ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Русский перевод этой книги был выполнен по заказу Института восто
коведения Академии наук Узбекской ССР и ранее опубликован в составе
«Избранных произведений» Абу Райхана Бируни, выпущенных в Ташкенте.
Естественно, тираж издания был невелик и почти целиком разошелся в
Узбекистане, за пределами которого книга осталась малоизвестной. Между
тем перевод адресован не только специалистам, но и более широкой чита
тельской аудитории. Теперь современный российский любитель истории, вы
росший уже после выхода ташкентского издания, сможет с ним ознакомиться.
Перевод, к счастью, не потребовал пересмотра. Он был выполнен по
единственной критической публикации арабского оригинала, подготовленной
в Европе на основе отлично сохранившейся рукописи середины XII века,
которая прямо восходит к автографу Бируни. Со времени выхода в свет
нашего издания не было обнаружено каких-либо материалов, кои могли
бы его существенно уточнить. Поэтому в данный репринт внесены лишь
несколько исправлений, устраняющих замеченные промахи и опечатки
первого издания.
О самом произведении и его авторе подробно рассказывается в преди
словии 1961 г. Заметим лишь, что истекший период ничего не изменил в
понимании учеными «Индии». Согласно авторскому замыслу произведение
было призвано служить мусульманам-интеллектуалам источником знания
о духовной культуре, традициях и обычаях индийского народа.
Казалось бы нынешним россиянам нет необходимости обращаться к
средневековому арабскому источнику ради познания индийской культуры,
ведь они располагают огромными, постоянно расширяющимися возможно
стями для получения любых сведений об Индии и ее ближайших соседях
(Пакистане, Бангладеш, Шри Ланке, Мальдивах, Непале, Бутане), вместе
с которыми эта страна делит великий южный субконтинент, собственно
и имеющийся в виду, когда речь заходит об Индии в широком историческом
контексте, как например в книге Бируни. Кроме того, современному рус
скоязычному читателю стали доступны многочисленные переводы с санскрита
и других индийских языков, исследования отечественных и зарубежных
индологов.
Тем не менее труд Бируни сохраняет свое значение как уникальная
сокровищница мысли и памятник литературы. Он вобрал в себя и запечатлел
восприятие представителем иной, ближневосточной и среднеазиатской
культурной традиции, мусульманином, неисчерпаемого индийского на
следия. Критически мыслящий автор «Индии» то невозмутимо переска
зывает известные ему факты, то излагает события с явным сочувствием
и восхищением, то переходит к открытой полемике. Мы надеемся, что
бессмертный труд Бируни не оставит равнодушным заинтересованного рос
сийского читателя.
А Б, Халидов
ПРЕДИСЛОВИЕ
Второй том «Избранных произведений» ал-Бйрунй составляет труд,
озаглавленный им «Книга, содержащая разъяснение принадлежащих
индийцам учений, приемлемых разумом или отвергаемых»1. В научном
обиходе его называют обычно «История Индии» или «Индия»2. Этот труд
был издан более 70 лет назад Э. Захау сначала в арабском оригина
ле3, а затем в английском переводе4. В востоковедческой литературе
«Индия» получила чрезвычайно высокую оценку; достаточно привести
слова В. Р. Ррзена: «Это — памятник единственный в своем роде и
равного ему нет во всей древней и средневековой научной литературе
Запада и Востока»5.
Жизнь ал-Бйрунй и значение его творчества были впервые осве
щены в обширных предисловиях Э. Захау к упомянутым изданиям
двух его произведений. С тех пор литература, посвященная изучению
наследия ал-Бйрунй, значительно разрослась. За последние годы толь
ко на русском языке появились две работы, в которых сведены биогра
фические данные об ал-Бйрунй и содержится общая характеристика
его научного наследия: глава «Ал-Бйрунй и географы XI в. на Восто
ке» в обширной монографии И. Ю. Крачковского6 и вступительная
1
О вариантах заглавия см. прим. 1 к «Введению».
Второе название практически удобно, и в дальнейшем мы будем им пользо
ваться, а название «История Индии» (*Та'рйх ал-Хинд») восходит к поздней восточной
традиции и неправильно по существу, так как не соответствует содержанию книги.
• Alberuni's India. An Account of the Religion, Philosophy, Literature, Chrono
logy, Astronomy, Customs, Laws and Astrology of India about A. D. 1030, ed in the
Arabic original by E. Sachau, London, 1887.
4
Alberuni's India. An Account etc. An English Edition, with Notes and Indices
by E. Sachau, I — II, London, 1888.
5
[Рецензия на издание арабского текста «Индии»], ЗВО, 1888, III, стр. 147.
6
И. Ю. К р а ч к о в с к и й, Избранные сочинения, т. IV. Арабская географи
ческая литература, гл. IX, М.—Л., 1957, стр. 244—271.
2
8
Предисловие
статья С. П. Толстова «Бируни и его «Памятники минувших поколе
ний»7. Основные положения этих работ были изложены ранее в юби
лейном сборнике, посвященном 900-летию со дня смерти ал-Бйрунй8.
Настоящее предисловие ставит перед собой более узкую и кон
кретную задачу: раскрыть содержание и значение «Индии» и рассмот
реть круг вопросов, связанных непосредственно с этим произведением.
Такой анализ необходим, потому что, помимо блестящей рецензии
В. Р. Розена на издание арабского текста «Индии»9, на русском языке
о ней не написано ничего, не считая высказываний общего характера.
Нам представляется необходимым предварительно вкратце осве
тить в историческом плане культурные связи, существовавшие до XI в.
между Индией и Ближним Востоком, и проследить отражение этих
связей в литературе на арабском языке. Водный путь по Индийскому
океану с древних времен соединял Южную Аравию и прилегавшие
к Персидскому заливу области с индийскими портами. Сопутствовав
шее торговле культурное взаимовлияние не пошло глубоко; в доислам
ской арабской поэзии оно нашло отражение лишь в виде упоминания
отдельных предметов индийского происхождения.
В результате завоевательных войн арабов образовалось громад
ное государство — сначала Омейядский, а после 750 г. Аббасидский
халифат, в состав которого вошли многие народы Передней и Средней
Азии, в- прошлом находившиеся в контакте с индийцами, испытавшие
разнообразные влияния древней и богатой индийской культуры. По
этому уже в процессе складывания смешанной культуры народов ха
лифата, важнейшим орудием которой стал арабский язык, известную
роль сыграл индийский элемент. Волна завоевательных походов ара
бов докатилась до самой Индии и завершилась в начале VIII в.. поко
рением ее северо-западной части (Синда), что было отмечено лишь в
скупых строках арабских исторических анналрв и «книг завоеваний».
Традиционная морская торговля в бассейне Индийского океана
получила при халифате широкий размах и осуществлялась главным
образом через новый портовый город в Персидском заливе — Басру —
и связанный с ним речным судоходством Багдад. В арабской литера
туре постепенно складывался определенный комплекс представлений
об Индии и ее восточных соседях. Видное место в нем занимали дан
ные о различных географических пунктах, торговых путях и ввози
мых товарах, описание Индии и соседних с ней стран, сведения о
культуре и быте их населения. Однако к этому заметно примешивал7
А б у р е й х а н Б и р у н и , Избранные произведения,
стр. VII—XXI.
8
Б и р у н и , Сборник статей, М.—Л., 1950.
8
ЗВО, III, 1888, стр. 146—162.
т. I, Ташкент,
1957,
9
Предисловие
ся фантастический элемент, и Индия в глазах арабов еще долго оста
валась сказочной страной чудес10. Басриец ал-Джахиз (ум. в 868 г.)
одним из первых в арабской литературе смог дать проникнутую явной
симпатией развернутую общую характеристику индийцев:
«Что касается индийцев, то мы обнаружили, что они преуспели
в астрономии и арифметике и что у них есть, в частности, индийское
письмо. Индийцы преуспели и в медицине, овладели тайнами врачеб
ного искусства, в особенности в лечении отвратительных болезней.
Они высекают скульптуры и изображения... Индийцам принадлежат
шахматы, а это — самая благородная и самая разработанная и остро
умная игра. У них есть кала'ийские мечи, которыми они владеют луч
ше всех и искуснее всех ими поражают. Они знают заклинания, по
могающие от ядов и от болей. Пение индийцев чудесное; у них есть
[музыкальный инструмент] канкла [?], заменяющая лютню и чанг и
состоящая из одной струны, натянутой на тыкву. У них много видов
пляски, им свойственна грация. Индийцы очень находчивы, в особен
ности при споре... Имеется у них богатое буквами письмо и также мно
гие [другие] виды письма. У индийцев богатая поэзия, развито ора
торское искусство, медицина, философия и этика. От них заимство
вана книга «Калила и Димна». Им свойственна решительность и от
вага, и нет [даже] у китайцев многого из того, что есть у них... Среди ин
дийцев распространена красота, миловидность, гармоничность и родо
витость. О красоте их женщин сложены поговорки. От них царям до
ставляют индийское алоэ, с которым не сравнится никакое другое.
От них пошла наука мыслить. Они заклинают [змеиный] яд, делая
его безвредным. Наука астрономия происходит от них, и [прочие]
люди ее заимствовали. Адам, спустившись из рая, отправился в их
страну. Говорят, что зинджи могут похвастаться отличными глотками
и прекрасными голосами, и эти качества встречаются у рабынь, что
являются дочерьми ас-Синда. Другая особенность — среди рабов не
найти лучших поваров, чем уроженцы ас-Синда... Они могут гордить
ся еще тем, что менялы доверяют свою кассу и меняльную лавку
только уроженцам ас-Синда и никому другому, находя их наиболее
способными к этому делу, самыми верными и надежными...»11.
ю Соответствующий материал из арабских географических сочинений собран
Г. Ферраном, см. G. F e r r a n d , Relations de voyages et textes geographiques
bes, persans et turks
relatifs a ΓExtreme-Orient du VΠίe au XVIIIе
ara-
siecles, tradir
its, revues et annotes par G. Ferrand, I—II, Paris, 1913—1.14.
11
Tria opuscula auctore Abu Othman Amr ibn Bahr al-D]ahiz Basrensl, Ed. G. van
Vloten, Lugduni-Batavorum, 1903, pp. Λ * - Λ o .
10
Предисловие
Ал-Джахиз в своей обычной беллетристической манере, логически
непоследовательно и отрывочно передает ряд исторически достоверных
фактов и удачно улавливает своеобразные черты индийцев. В даль
нейшем арабская литература пополняется сведениями географиче
ского и этнографического характера об Индии, главным образом в тру
дах путешественников и географов Абу Зайда ас-Сйрафй, Бузурга
ибн Шахрийара, ал-Мас'удй, ал-Иа'кубй, Абу Дулафа, ал-Джайханй
и некоторых других.
Не менее важными были, конечно, и литературные влияния.
Некоторые сведения об Индии и индийцах в далеком прошлом при
несли, несомненно, переводы на арабский с греческого и сирийского.
Главная роль принадлежала переводам со среднеперсидского — госу
дарственного языка сасанидского Ирана, испытавшего могучие куль
турные и литературные воздействия Индии. История переводов с ин
дийских языков на среднеперсидский и с последнего на арабский
представляется и до сих пор недостаточно ясной,, так как исследова
ния затрудняются почти полным отсутствием промежуточного звена —
соответствующих среднеперсидских памятников. Сохранившиеся араб
ские произведения и фрагменты, индийское происхождение которых
можно установить с той или иной степенью уверенности, обнаружи
вают значительные расхождения с известными науке индийскими
подлинниками. В качестве примера можно назвать «Калйлу и Димну»
Ибн ал-Мукаффа'а12 и «Повесть о Варлааме и Иоасафе». Многие мор
ские рассказы и рассказы о женском коварстве, дидактические прит
чи и басни несут на себе печать индийского происхождения. Достоин
внимания тот факт, что большинство переводов выполнялось в Басре
и Багдаде — городах, связанных с Индией морскими торговыми пу
тями. По-видимому, индийские литературные влияния проникали не
только книжным путем, но и через непосредственное устное общение,
и между этими двумя путями существовала изв'естная взаимосвязь.
Плодотворными для арабской культуры были прямые арабскоиндийские контакты при халифе ал-Мансуре и позднее при всесиль
ном везире Харуна ар-Рашйда Бармекиде йа^йе ибн Халиде. Араб
ские источники упоминают об одном или двух посольствах, прибывших
из Северо-Западной Индии (Синда) в Багдад в 70-х годах VIII в. В их
состав входили индийские врачи и астрономы, которые привезли с со12
К переводу Ибн ал-Мукаффа'а весьма критически отнесся ал-Бйрунй
(см. ниже, стр: 166). Примечательно, что среди немногих дошедших до нас сог
дийских изводов притч из сПанчатантры», переводившихся в согдийско-манихейских
общинах Китайского Туркестана и сыгравших, по-видимому, значительную роль в пере
носе с востока на запад, индийских сказочных и басенных сборников, имеются тексты,
отличающиеся от арабских версий и ближе стоящих к индийскому подлиннику.
Предисловие
11
бой и книги. По приказу ал-Мансура ал-Фазарй и Иа'куб ибн Тарик перевели на арабский язык с помощью индийских ученых несколь*
ко математических и астрономических трактатов, в том числе «Брахмасиддханту» и «Кхандакхадьяку» Брахмагупты, по-арабски назван
ных «Синдхинд» и «Арканд». Неизвестно, переводили ли непосредст
венно с санскрита на арабский или же через среднеперсидский, но,
по мнению ал-Бируни, качество перевода оставляло желать лучшего.
Тем не менее, именно благодаря этим и современным им переводам
арабы впервые познакомились с основами индийской астрономии.
К тому же времени относятся, по-видимому, и первые переводы индий
ских медицинских сочинений: среди индийских ученых, прибывших
ко двору ал-Ман^ура, определенно называется только врач Манка,
или, вероятнее, Канка, потому что последнее может быть этимологи чески связано с именем известного индийского врача Канкаяны13*
Организация планомерной работы над переводами индийских со
чинений на арабский язык и приглашение индийских врачей в Багдад
связывают обычно с инициативой Иауйи ибн Халида, предок кото
рого был верховным служителем буддийского монастыря в Балхе14 и
носил имя санскритского происхождения: Бармак от paramaka— «[буд
дийский] монах».
Переводы индийских сочинений не ограничивались художественной
и дидактической литературой, математикой, астрономией и медициной,
а охватывали такие области знания, как философия, этика, политика,
военное дело, фармакология, теория музыки; был также переведен
ряд книг по астрологии, о ядах, заклинаниях змей, гаданиях и пред
сказаниях, талисманах и т. п. Встречается даже упоминание о переводе
сочинения по риторике15. Значительная часть этих переводов, упоминае
мых в «Ал-Фихристе» Ибн ан-Надйма и других ранних арабских сочи
нениях16, до нас не дошла; часть сохранилась в разрозненном виде
в более поздних компилятивных сочинениях.
Встречающиеся в арабской литературе сведения об индийских
религиях и сектах, представляющие для нас наибольший интерес
в связи с трудом ал-Бирунй, детально рассмотрены в историческом
is S a c h a u , India, transl., I. Preface, p. XXXII.
n Ibid.; El, I, Barmaklden; см. также S. N a d v i , The origin of the Barmakids,
„Islamic Culture', v. 6, 1932, pp. 19-28.
1Б
И. Ю. К p а ч к о в с к и й, Фрагмент индийской реторики в арабской передаче,
Избранные сочинения, т. II, М.—Л., 1956, стр. 309—316.
ιβ S a c h a u , India, transl., I. Preface, pp. XXXII—XXXIV; S. N a d v i , Literary
relations between Arabia and India, .Islamic Culture', v. 6, 1932, pp. 624—641; v. 7,
1933, pp. 83—94. См. там же попытки расшифровать несколько искаженных индийских
имен собственных, сохраненных арабской традицией.
12
Предисловие
плане В. Ф. Минорским17. Он построил весьма убедительную схему
соотношения между различными источниками. Иахйа ибн Х1лид,
будучи фактическим правителем Багдадского халифата в качестве
опекуна Харуна ар-Рашйда в 786—803 гг., послал в Индию некоего,
человека для сбора лекарственных растений и сведений об индийских
религиях, и этот человек составил книгу. Копия отрывка из книги, выпол
ненная в 249/863 г. рукой знаменитого философа ал-Киндй, находилась
в распоряжении Ибн ан-Надйма при составлении им «Ал-Фихриста».
По другой линии сведения из книги посланца Иахйи ибн Халида попа
ли к Ибн Хурд¥збиху, а от него — в утраченный географический свод
ал-Джайханй, откуда черпали материал об индийских религиях такие
хорасанские авторы, как Мутаххар ибн Тахир ал-Макдйсй (его цити
рует ас-Са'алибй) Гардйзй и ал-Марвазй, изданный В. Ф. Минорским.
По третьей линии сведения из того же первоисточника попали к бого
слову Зуркану, а от него — к ал-Йраншахрй и ал-Бйрунй18; отрывки,
касающиеся индийских религий, в книгах ан-Наубахтй и аш-Шахристанй также восходят, вероятно, к Зуркану.
Таким образом, анализ доступного материала по истории сведений
об индийской религии в арабской литературе показал, что весь он
восходит к источнику времени Иахйи ибн-Халида. Примерно то же
обнаружилось бы, вероятно, при исследовании истории арабских пере
водов индийских, сочинений, так как последующая эпоха мало благо
приятствовала продолжению и развитию арабско-индийских культур
ных связей. Причиной этого послужил ряд политических событий, а
также то, что переводческая работа в халифате сменила ирано-индий
скую ориентацию на сиро-греческую, а потом постепенно пошла на
убыль.
Трудно судить о том, вынес ли молодой ал-Бйрунй какие-либо зна
ния о далекой Индии, основанные на традиционных связях Хорезма
с этой страной19, — в его книгах это не нашло отражения. Однако к
тому времени Хорезм уже давно находился в сфере арабско-мусульманской культуры, и в годы учения ал-Бйрунй, несомненно, усвоил
сведения об Индии из доступной ему арабской и персидской литера
туры. Уже в ранний период своей научной деятельности он проявил
17 Sharaf al-Zaman Tahir Marvazi on China, the Turks and India, Arabic text (circa
A. D. 1120) with an Engίish transl. and comm. by V. Minorsky, London, 1942 (James
G. Forlong Fund, v. XXII), p. 125 ff.
18
См. ниже, стр. 59.
19
В новейшей сводке материалов по вопросу о связях Индии с Средней Азией
в V—VIII вв. не содержится никаких конкретных данных, непосредственно касаю
щихся Хорезма (см.: Б. Я. С т а в и с к и й , О международных связях Средней Азии
в V — середине VIII в., «Проблемы востоковедения», I960, №5, стр. 114—116).
Предисловие
13
известное внимание к индийской математике и астрономии. В первом
дошедшем до наших дней большом произведении «Памятники минув
ших поколений»20 ал-Бйрунй приводит сведения о лунном календаре
индийцев (с оговоркой, что за точность услышанного и изложенного он
не ручается); о том, что индийцы не признают легенды о потопе; о
том, что, согласно индийским зиджам («Синдхинду»), день второго
равноденствия является началом года и отмечается как праздник; об
идолах, символизующих эры по десять тысяч лет; приводит индийские
названия семи светил и двенадцати знаков зодиака. Здесь ал-Бйрунй
обнаруживает осведомленность в существовавшей к тому времени
арабской литературе по индийской астрономии, но не более.
Иной подход к предмету, новый объем и, главное, новое качест
во знаний мы находим в «Индии» — книге, которая явилась резуль
татом длительного непосредственного изучения страны по индийской
литературе и личным впечатлениям.
Ал-Бйрунй получил возможность близкого общения с индийцами
вскоре после событий 407/1017 г., когда его родной Хорезм был завое
ван Махмудом Газнавй, а ученый был уведен в Газну. Здесь он, по-ви
димому, встретил индийских ученых, ремесленников и других таких
же пленников, как он сам, согнанных сюда тем же завоевателем, ко
торый с 1001 г. почти ежегодно совершал опустошительные походы в
Индию. Бывшее тогда в ходу выражение «Хорасан стал Хиндустаном,
а Хиндустан — Хорасаном» показывает, как часто совершались набе
ги в Индию и как много вывозилось оттуда пленников, обращаемых
в рабство. Ал-Бйрунй также побывал в Индии, но не сохранилось
точных свидетельств о том, сколько раз и в какие сроки он посетил
Индию и каковы были маршруты его передвижений- В конце XXXI гла
вы «Индии»21 он перечисляет те пункты, широты которых ему удалось
определить и далее которых он не проникал. Из перечня явствует, что
он побывал в некоторых районах Северо-Западной Индии, в долине
реки Кабул и в Пенджабе- По-видимому, еще он был хорошо знаком
с Мултаном. Остается также неясным, при каких обстоятельствах и в
качестве кого он ездил и находился в Индии. Предполагают, что он
сопровождал Махмуда Газнавй во время некоторых ею походов ско
рее всего в роли придворного астролога. Возможно, что его содержа
ли некоторое время в индийской крепости Нандна как политического
пленника. Но в основном он, видимо, жил и работал в ГазнеКак отмечалось выше, 1017 г. является датой, после которой пе
ред ал-Бйрунй открылась возможность общения и знакомства с ин20
См. «Памятники минувших поколений», рубрики «индийцы» и «Индия» в
указателях.
21
См. ниже, стр. 287.
14
Предисловие
дийцами. С другой стороны, исходя из хронологических данных, со
держащихся в «Индии», Захау определил время написания этого про
изведения между 30 апреля 1030 и 19 декабря 1031 г. или, еще точ
нее, между 30 апреля и 30 сентября 1030 г. Таким образом, можно
полагать, что ал-Бйрунй собирал материалы для своего труда и подготовлял его отдельные части в течение тринадцати лет —с 1017 по
1030 год.
Годы пребывания ал-Бйруни в Индии относятся к периоду, зна
менующему переломный момент в истории этой страны.
Давно отошла в прошлое эпоха последнего расцвета многовеко
вой древнеиндийской цивилизации. Еще задолго до арабских и тюрк
ских нашествий намечается постепенный упадок государства и класси
ческой культуры Древней Индии. После крушения империи Гупта в
VI в. наступает пора феодальной раздробленности и междоусобиц;
образовавшиеся на развалинах могущественной некогда империи мел
кие царства и княжества на протяжении нескольких столетий ведут
между собой изнурительные войны и лишь время от времени отдель
ные области Северной Индии объединяются—непрочно и ненадол
го — под властью какого-либо удачливого монарха-завоевателя.
Ослабление и распадение древнеиндийского государства во вто
рой половине I тысячелетия н. э. связано было с постепенными, но
глубокими изменениями в социально-экономическом строе Индии.
Вследствие недостатка достоверного исторического материала многое
еще остается неясным в истории индийского общества в эпоху, пред
шествовавшую мусульманским завоеваниям, но очевидно, что имен
но этот период характеризуется особенно интенсивным процессом фео
дализации общественно-экономических отношений. Распадение круп
ных государственных объединений сопровождается упадком и ги
белью древних городов — экономических и культурных центров стра
ны. Нарушаются и угасают торговые и культурные связи с другими
странами. В это время окончательно утверждается как основа со
циально-экономической структуры общества сельская община, опреде
лившая во многом замкнутый и косный характер общественной жизни
средневековой Индии; в это же время окончательно складывается
в основных чертах кастовая система, освящающая эту замкнутость
и надолго затормозившая развитие социальных отношений в Индии.
К концу первого тысячелетия склоняется к упадку так называе
мая «классическая» культура Индии, пережившая свой «золотой век»
в эпоху правления императоров династии Гупта. Изменения в полити
ческой и социальной жизни страны неизбежно сказываются и в облас*
ти ее духовной культуры; губительная тенденция к сословной замкну-
Предисловие
IS
тости распространяется и на нее. Засилье реакционной религиозной
идеологии во всех сферах общественной и культурной жизни возрас
тает с каждым столетием и сковывает развитие науки и искусства.
Многие замечательные достижения философской и научной мысли
древней Индии предаются забвению в этот период; прогрессивные ма
териалистические тенденции философских школ локаяты, санкхьи, вайшешики, имевших преобладающее влияние во времена расцвета клас
сической культуры, вытесняются откровенно идеалистическим пантеиз
мом веданты. Классическая литература и искусство все больше отда
ляются от своих народных истоков, культивируя строгую традицион
ность форм, все больше замыкаются в узком кругу религиозной те
матики. Литературные языки, — санскрит и пракриты, — чрезмерно
усложнившиеся и оторванные от живой речи, становятся доступными
лишь ограниченному кругу высокообразованных знатоков и ценителей.
Все культурные ценности в средневековой Индии сосредоточива
ются почти исключительно в руках брахманства — «наследственной
интеллигенции» страны. Стремление оградить от посягательств непо
священных хранимые и передаваемые из поколения в поколение знания
особенно характеризует ученых брахманов той эпохи. Религиозная,
расовая и кастовая нетерпимость изолирует традиционную санскрит
скую культуру от жизни широких слоев индийского общества и от всех
внешних влияний, лишая ее необходимой почвы и способности к плодо
творному развитию.
Начиная с XI в. классическая культура древней Индии окончатель
но сходит со сцены. Ее традиции продолжают жить в узкой среде уче
ных-схоластов средневековья; с другой стороны (что более важно), на
них опираются в своем зарождении и развитии молодые литературы
складывающихся в это время на территории Индии народностей. Но
в целом на смену старой, пришедшей в упадок цивилизации является
новая культура, возникающая на новой народной основе в новых исто
рических условиях при воздействии многих разнородных влияний.
Упадок индийского государства, начавшийся задолго до XI в.,
был обусловлен не нашествиями иноземцев — более глубокие внутрен
ние причины лежали в его основе. Становление феодальных отношений
происходит в Индии уже в очень давнюю пору; и в этой области при
ход мусульман не означал для страны каких-либо действительно ко
ренных и существенных изменений.
Тем не менее вторжение Махмуда Газнави на рубеже двух тыся
челетий знаменовало наступление новой эпохи в истории Индии. Сло
мив сопротивление царей династии Пратихара, правителей последнего
значительного государства на Севере, Махмуд нанес склонившемуся к
закату могуществу Индии последний удар, от которого страна уже не
16
Предисловие
могла оправиться. Правда, понадобилось еще два столетия для рас
пространения власти мусульманских монархов на всю Северную Ин
дию, но завоевание это было подготовлено и предопределено уже во
времена Махмуда.
С появлением в Индии тюркских и иранских пришельцев приходят
в соприкосновение две глубоко своеобразные и богатые культуры, раз
вивавшиеся до сих пор каждая своим путем, почти вне всяких связей
между собою: древняя культура Индии, уже переживавшая в этот пе
риод пору упадка, и сравнительно молодая цивилизация ближневос
точных народов, объединявшихся в культурной области арабоязычной
литературой. Впервые в истории древнеиндийская культура, доселе ас
симилировавшая все внешние влияния, испытала столь решительный
натиск чужеродных элементов. Но это культурное взаимопроникнове
ние и усвоение нового на индийской почве, подготовившие рождение
новой культуры, происходят не сразу. И в начале XI в. историческая
обстановка меньше всего благоприятствует культурному сближению
индийского и тюркских и иранских народов.
Семнадцать походов на Северную Индию, предпринятые Махму
дом Газнавй между 1001 и 1027 гг. под знаменем борьбы за распро
странение ислама, носили преимущественно грабительский характер.
Обширные районы страны подверглись невиданно жестокому опусто
шению; были захвачены Матхура, Сомнатх и многие другие индий
ские города, разграблены их дворцы и храмы. Завоеватели вывезли
огромные богатства из Индии в Газну. Северо-западные области,
включая Пенджаб, остались под властью Газневидов.
В этой обстановке приезд хорезмийского ученого в завоеванные
Махмудом области Северо-Западной Индии явился событием, на пер
вый взгляд незаметным на фоне грандиозных переворотов в народных
судьбах; однако это не умаляет его значения в истории культуры.
В те годы, когда воинственные приверженцы ислама опустошали
города и села страны «идолопоклонников», ал-Бирунй использовал все
доступные ему возможности для ознакомления с жизнью и мировоз
зрением индийцев, для розысков и исследования памятников погибаю
щей классической культуры Индии. При этом ему пришлось преодо
леть препятствия, большинство которых он описал в первой главе сво
его труда. Прежде всего он должен был перешагнуть через известный
идеологический и психологический барьер, обусловленный сложившей
ся у него системой взглядов, попытаться преодолеть идеологические
нормы общества, включавшие в себя резко отрицательное отношение
ко всякой чужой культуре и идеологии, взращенное и поддерживае
мое всей эволюцией ислама. В то время в военно-феодальной деспотии
Махмуда Газнавй эта сторона мусульманского вероучения была под-
Предисловие
17
ията на щит в качестве прикрытия и оправдания политики захвата и
ограбления Индии. Следует также иметь в виду положение ал-Бйруни при дворе Махмуда Газнавй и их личные взаимоотношения. Поли
тический противник в прошлом, а затем пленный придворный ученый,
обладавший характером гордым и независимым, он не пользовался
благосклонностью властолюбивого и жестокого эмира. Не мог он
встретить сочувствия и среди угодливых и завистливых придворных
Махмуда. По-видимому, он постоянно находился под подозрением и не
только не получал поддержки своим устремлениям к изучению Индии,
но сталкивался с настороженным и враждебным отношением, а порой
с откровенным противодействием. Горестно звучат его слова о своем
подневольном положении: «Я же не имел возможности и права при
казывать и запрещать: это мне было недоступно»22.
Напряжение всех духовных и нравственных сил понадобилось
ученому, чтобы отбросить преграды и пренебречь опасностями. По
этому он с полным основанием ставит мужество правдивого ученого
выше ординарного мужества храброго воина или иного смельчака:
«То [моральное] качество, которое толпа принимает за мужество, видя
стремление идти в бой и дерзкую готовность броситься навстречу ги
бели, есть только одна из его разновидностей; самое же мужество,
возвышающееся над всеми другими его разновидностями, заключается
в презрении к смерти, все равно— выражается ли оно в речи или в дей
ствии»23.
Ал-Бирунй приходилось преодолевать и множество специфических
трудностей, связанных с изучением предмета. Он должен был овладеть
языком, как разговорным, так и литературным. По признанию Э. Захау, самый факт обращения ученого-мусульманина к изучению языка
страны, лежащей за пределами распространения ислама, кажется не
вероятным для той эпохи24. Индийские языки, в частности санскрит,
были слишком далеки по своему строю и от привычных для ал-Бйрунй
языков литературы — арабского и персидского, и от его родного хорезмийского языка. Прежде всего освоение фонетики явилось для него
нелегкой задачей, как это следует из его слов: «...Некоторые согласные
звуки, входящие в состав этого языка, не соответствуют звукам араб
ского или персидского языка и никак на них не походят. Самый
наш язык и язычок с трудом повинуются нам, чтобы образование зву
ков происходило в надлежащем месте, наше ухо едва способно вос
принимать их, отличая от сходных и близких звуков, а наши руки не
22
См. ниже, стр. 68—69.
См. ниже, стр. 58.
a* S a c h au, India, p. XIV.
23
18
Предисловие
могут записать их согласно их произношению... В языке индийцев,
как и в языках других иноземцев, возможно сочетание двух или трех
согласных без гласные... Поскольку большинство слов и имен в этом
языке начинается, такими согласными без гласных, произносить их
нам бывает очень трудно»25.
При изучении литературного языка возникали и другие серьезные
препятствия: сложность грамматического строя санскрита и богатство
его лексики, усугубляемые склонностью индийских писателей эпохи
упадка к тяжелому и запутанному слогу изложения, а также метри
ческая форма большинства индийских книг.. Плохое состояние руко
писной традиции могло привести в отчаяние любого исследователя.
Исторически сложившаяся традиционная неприязнь индийцев к ино
земцам, в особенности к западным и северным соседям, была уси
лена завоевательными походами мусульман и особенно — грабительски
ми набегами Махмуда ГазнавЙ. Преграда представляется неодолимой,
если добавить к этому враждебное отношение брахманов к попыткам
плебеев или, тем более, иноверцев добиться знания языка священных
текстов (достаточно вспомнить трудности, возникшие перед пионерами
европейской санскритологии в XVIII в.). Эта враждебность должна
была возрасти в то время по отношению к, представителю племени
завоевателей, не пощадивших святынь индуистской веры. Перечисле
ние всех трудностей ал-Бйрунй заключает следующими словами: «Пути
подхода к изучаемой теме оказались очень трудными для меня, не
смотря на мою сильную привязанность к ней, в чем я был совершенно
одинок в мое время. Я не скупясь тратил по возможности все свои силы
и средства на собирание индийских книг повсюду, где можно было
предположить их нахождение, и на разыскание тех лиц, которые
знали места, где они были укрыты. Кто еще, кроме меня, имел то, что до
сталось в удел мне? ...я благодарю Аллаха за то, что он даровал мне
в достаточной степени»26. Таким образом, ал-Бйрунй сознавал не толь
ко всю сложность своей задачи, но и счастливо открывшуюся ему
исключительную возможность изучения малоисследованного и чрез
вычайно интересного предмета.
Мы не знаем, как конкретно складывалась судьба ученого на про
тяжении тех тринадцати лет, которые прошли с момента его приезда в
Газну до окончания «Индии». В особенности плохо известна его лич
ная жизнь, что, быть может, не очень уж существенно, если считать
близким к истине то, что было сказано современником об ал-Бйрунй:
«Его рука почти никогда не расставалась с пером, его глаза — с на25
26
См. ниже, стр. 64—65.
См. ниже, стр. 68—69.
19
Предисловие
блюдением и его ум — с размышлением, за исключением двух празд
ничных дней в году»27. Его научная и литературная деятельность в те
чение этого периода вырисовывается достаточно отчетливо главным
образом благодаря его собственным свидетельствам и некоторым кос
венным данным, которые можно извлечь из его сохранившихся про
изведений, прежде всего «Индии».
К тому времени, когда ал-Бйрунй очутился по воле обстоятельств
в Газне, ему было уже 44 года. Он был сложившимся ученым-энцикло
педистом с преимущественной специализацией в области математики
и астрономии. Естественно, он и здесь продолжал заниматься люби
мым делом и какие-то возможности для этих занятий несомненно
имел. Вполне понятно и то, что он начал интересоваться состоянием
математики и астрономии у индийцев. Как он пишет, вначале среди
индийских астрономов он «занимал положение ученика по отношению
к учителю», но впоследствии постиг их методы и достижения и не раз
имел случай удивить их собственными познаниями28. Ход занятий привел
ал-Бйрунй к широкому ознакомлению с индийской литературой, и пе
ред ним открылся совершенно неведомый духовный мир. Он был увле
чен индийской философией и достижениями индийской мысли в са
мых различных областях. «Я долго переводил с индийского книги ма
тематиков и астрономов, пока не напал теперь на такие книги, которые
почитаются за сокровище избранными философами индийцев и в ко
торых индийские отшельники ищут, соперничая друг с другом, пути
поклонения [богу]»29.
Такова последовательность занятий ал-Бйрунй. Что же касается
методов изучения индийской культуры, то на первом месте для алБйрунй стоят устные расспросы. Несмотря на трудность, ему удалось
найти образованных индийцев, согласившихся содействовать ему в изу
чении языка и культуры их страны. Несомненно, без этого он не мог
бы добиться каких-либо успехов в предпринятой работе. В его «Ин
дии» нередко попадаются фразы вроде: «Когда индийцев спрашивают,
они утверждают» (стр. 167); «Я их заимствовал.., а не сам записал из
уст какого-либо [индийца]» (стр. 169); «Я слышал, как индийцы утвер
ждали» (стр. 207). По-видимому, он встречался с уроженцами различ
ных областей страны (см. ниже ссылки на информаторов из Канауджа,
Сомнатха и др.), людьми различных профессий, представителями все
возможных социальных групп и каст, отличавшимися также по образо27
The Irshad
al-arib ila ma'rifat al-adίb or Dictionary
of
learned
Yaqίit, ed. by D. S. Margoliouth (GMS. VI), v. 6, Leiden, 1913, p. 308.
28
См. ниже, стр. 68.
2θ Oriens, Bd. 9, 1956, № 2, S. 167.
men of
20
Предисловие
ванию, культурному уровню и нравственному, облику. Обычно с ним
сотрудничали люди, заслуживающие всяческого доверия (стр. 220),
иногда он не мог найти нужных информаторов: «Если бы мне посчаст
ливилось найти среди индийцев человека, который был бы в состоянии
указать на звезды [по отдельности] пальцами...» (стр. 229); в отдель
ных случаях он вынужден был относиться к своим информаторам на
стороженно: «Когда я услышал среди этих имен названия народов,
деревьев и гор, я усомнился в моих осведомителях, в особенности по
тому, что этому делу предшествовали с их стороны ложь и обман,
подобно тому как крашеная борода свидетельствует о лживости ее хо
зяина. Очень осторожно я расспрашивал их одного за другим, повто
ряя те же вопросы в измененной последовательности, но их мнения по
данному предмету не противоречили друг другу» (стр. 452). Он спе
циально разыскивал людей, способных дать ему нужные сведения,
терпеливо завоевывал их доверие, внимательно их выслушивал, запи
сывал и сопоставлял сообщаемые ими данные.
Второй путь состоял в изучении письменных памятников. Ал-Бй
рунй упорно собирал книги, но читал их, очевидно, непосредственно с
помощью своих индийских сотрудников: «И когда были прочитаны мне
эти книги буква за буквой и я постиг их содержание...»30; «Люди, объяс
нявшие мне перевод...» (стр. 220). Несомненно также, что ал-Бйрунй
до некоторой степени удалось самому овладеть санскритом, что позво
лило ему не только контролировать помогавших ему местных ученых,
но и прочесть многое самостоятельно. Во всяком случае, он старался
сверить полученные устным путем данные по книгам: «Я слышал, что
Варахамихира поступает так, но я пока не смог этого точно установить
по его книгам» (стр. 308).
Разумеется, в те времена ал-Бйрунй не мог в совершенстве изу
чить санскрит; отдельные места в «Индии» выдают промахи перевод
чика, весьма наивные на взгляд современного санскритолога. Как от
метил Захау, некоторые из погрешностей доказывают, что ал-Бйрунй
в ряде случаев в процессе работы над переводом был предоставлен са
мому себе. Если принять во внимание возможности, которыми он рас
полагал в ту эпоху, и условия, в которых ему приходилось работать,
поражаешься успехам, достигнутым в этой области замечательным
ученым.
Сравнительно скромное место занимает личный опыт ал-Бйрунй,
полученный из практической работы по определению долгот и широт
различных пунктов, наблюдения над животным и растительным миром
страны, обычаями жителей и т. п., хотя и это принесло ему богатый
материал.
30
Oriens, Bd. 9, 1956, № 2, S. 167.
Предисловие
21
Результаты работы ал-Бйрунй по изучению Индии вылились в ли
тературные произведения и материалы к ним. На первом месте у него
стояли переводы. „Все мои намерения,—писал он,—более того, моя
душа целиком, направлены только на распространение знаний,— так
как я миновал пору удовольствия от приобретения знания,—и я счи
таю это величайшим счастьем для себя. Тот, кто правильно понимает
положение дела, не осудит меня за то* что я непрестанно тружусь
над переводами с языка индийцев сходного [с представлениями му
сульман] и противоположного и принимаю' на себя бремя стараний в
этом деле. А тот, кто судит об этом превратно, сочтет меня неразум
ным и труды мои припишет своеволию". И ниже: „И когда были
прочитаны мне эти [индийские] книги буква за буквой и я постиг их
содержание, совесть моя не позволила мне не приобщить к ним жаж
дущих прочитать их. Ведь скупость в отношении знаний — худшее
преступление и грех1*31.
Переводы и возникшие на базе переводных материалов произве
дения ал-Бйрунй (прежде всего по астрономии и математике) занима
ют значительное место в списке его трудов; большое число их упо
минается в „Индии44. С санскрита на арабский им были переведены:
„Санкхья44 Капилы; книга „Патанджала44; „Паулисасиддханта44 и „Брахмасиддханта* Брахмагупты (переводы этих книг еще не были закончены
к моменту написания рассматриваемого труда); „Брихатсамхита44 и
„Лагхуджатакам44 Варахамихиры. Во время написания „Индии44 он за
нимался переложением в санскритские шлоки (строфы) „Начал44 Эвклида, „Альмагеста44 Птолемея и собственного трактата об изготовле
нии астролябии. Вероятно, он передавал содержание пандитам, которые
перекладывали их в шлоки (см, стр. 150). Он собирался заново пере
вести „Панчатантру44, считая существующий перевод Ибн ал-Мукаффа4а
неудовлетворительным.
Из перечня собственных трудов, составленного ал-Бйрунй через
пять лет после окончания „Индии44, в 427/1035 г., можно выделить
переводы и работы, основанные на индийских материалах.
1. Трактат о „Синдхинде44, т. е. арабской версии„Брахмасиддханты"
Брахмагупты, под названием „Джавами4 ал-мауджуд ли-хаватир алхунуд фй хисаб ат-танджйм41 („Свод существующих мнений индийцев
по астрономическим вычислениям44)— Boilot, № 5.
2. „Исправление таблиц ал-Арканда44 — улучшенный вариант
существовавшего ранее арабского перевода „Кхандакхадьяки44 Брах
магупты — Boilot, № 6.
si Oriens, Bd. 9, 1956, № 2, S. 167.
22
Предисловие
3. „Хайалал-кусуфайн'инда-л-хинд" („Представление о двух затме
ниях у индийцев*4)— о вычислении солнечного и лунного затмений
(упоминается в „Индии44, стр. 509)— Bollot, № 8.
4. „Трактат по арифметике и счету с цифрами Синда и Хиндаа —
Bollot, № 34.
5. „Об индийском методе в изучении арифметики41— Boilot, № 36.
6. „Трактат о том, что мнения арабов в отношении разрядов счета
правильнее мнений индийцев44—Boilot, № 37.
7. „О рашиках [правиле трех] индийцев α32—Boilot, № 38.
8. „О санкалите, или системе чисел44—Bollot, № 39.
9. „Перевод математических методов из „Брахмасиддханты44 —
Bollot, № 40.
10. „Трактат об определении текущего момента времени у индий
цев44—Boilot, № 52.
11. „Трактат по доскональному изучению лунных станций44 (упо
минается в „Индии44, см. стр. 415)—Boilot, № 61.
12. „Ответы на вопросы, предложенные ему индийскими астроно
мами44—Bollot, № 71.
13. „Ответы на десять вопросов кашмирцев"—Bollot, №.72.
14. „Трактат по изложению индийского способа определения про
должительности жизниа—Boilot, № 75.
15. „Перевод „Малой книги рождений44 Варахамихиры44—Boilot,
№ 79.
16. „Перевод рассказа о двух бамианских идолах44—Boilot, № 83.
17. „Перевод рассказа о нйлуфаре (цветке лотоса) из истории
Дабйстй и Барбахакира44— Boilot, № 85.
18. „Перевод „Капаяры44 [?], индийского трактата о болезнях,
протекающих как гниение44—Boilot, № 93.
19. „Трактат о Вгсудеве индийцев в его ближайшем явлении44 —
Boilot, № 96.
20. „Перевод книги, охватывающей все о явлениях, воспринима
емых чувствами и разумом44. Захау справедливо полагает, что речь
идет о „Санкхье 4433 - Boilot, № 97.
21. Перевод книги „Патанджала44 об освобождении от уз 34 —Boi
lot, № 98.
82
Опубликовано в 1948 г. в Хайдерабаде: Maqala fϊ rashϊkat al-Hind, ed. by the
Da'irat al-Ma'arlf al-'Othmaniyya, Hyderabad — Dekkan, 1948.
3* S a c ha u, India, p. XXI.
84
Издана Г. Риттером по стамбульской рукописи: Al-Bΐrαnϊ's tίbersetzung des
Yoga-Sαtra des Patanjali von Hellmut Ritter, Oriens, Bd. 9, № 2, 1956, S. 165—200.
Предисловие
23
Упоминается также „Книга о причине деления экватора пополам
у сторонников синдхинда", написанная Абу Насром Мансуром ибн
*Алй ибн 'Ираком „от моего имени [?] tt . Возможно, что некоторые дру
гие работы в списке основаны на индийских материалах или связаны
с изучением Индии, но мы не можем этого установить, зная только
их названия. В частности, Сулайман Надви полагает, что книга „О пу
ти, ведущем к исправлению принципов намузарат" связана с изуче
нием индийской астрологии35. Упоминаемое в „Индии" сочинение
„Гуррат аз-зйджата, по-видимому, принадлежит самому ал-Бйрунй и
является переводом „Карана тилак" Биджананда30. Некоторые из мел
ких трактатов ал-Бйрунй, недавно изданных в Хайдерабаде, также
связаны с его индийскими штудиями.
Таким образом, только .две из перечисленных работ сохранились
до нашего времени. Одна из них, а именно перевод „Патанджалыц
представляет для нас большой интерес. Изданный текст этого произ
ведения37 не только полнее по сравнению с обильными цитатами из
него, включенными ал-Бйрунй в „Индию" (что естественно), но часто
текстуально отличается от них. Историко-литературные проблемы, воз35
Islamic Culture, v. 7, 1933, p. 92. Нам уз ар — астрономический прием для опре
деления точной даты рождения.
88
Имеется упоминание о том, что индийский ученый Фазлуддин Курайши из
Лахора подготовляет его издание. М. N i za m u'dd i n, AI-Bϊrαπϊ and his scientific
Achievements, A Paper submitted to the XXV international Congress of Orientalists,
Hyderabad, I960, p. 8.
37
Рукопись перевода „Патанджалы", выполненного ал-БйрунЛ, была обнаружена
в начале 20-х годов Л. Масиньоном в стамбульской библиотеке Кюпрюлю за № 1589
(см. L.M a s s i g поп, Essai sur les origines du lexique technique de la mystique^musulmane, Paris, 1922, p. 79; 2-е изд. Paris, 1954, p. 97). В 1930 г. об этой рукописи писал
И. Хауер. В последующие годы ею занимался Г. Риттер, опубликовавший о ней две
статьи, одну на арабском языке в 1955 г. в Каире, другую по-персидски во II томе
сборника памяти Ибн Сины в том же году в Тегеране. Обе эти статьи Риттера оста
лись нам недоступными. Наконец, в 1956 г. тот же ученый опубликовал в журнале
Oriens (Лейден) полный арабский текст этого произведения. В рукописи оно занимает
поля листов 408 а—415 а, как указывал Хауер, или листов 412 а—419 а, как указы
вает Риттер. В издании это составило 34 страницы. По свидетельству обоих авторов,
рукопись читается с большим трудом, переписана небрежно, подчас без диакритиче
ских точек, с многочисленными ошибками. Как говорит Риттер, эта сборная рукопись
включает более ста сочинений и насчитывает 433 листа. Он обещал дать в будущем
подробное описание рукописи с обзором содержания всех сочинений, но пока, на
сколько нам известно, такое описание не появилось. Наиболее ранняя дата в рукопи
си—2 зу-л-ка'да 753/10 декабря 1352 г., самая поздняя—4 сафара 811/29 июня 1408 г.,
но даты переписки данного сочинения нет и определить ее Риттер затрудняется.
Рукописная традиция столь необычного в арабской литературе сочинения представля
ет огромный историко-культурный интерес, но пока остается невыясненной. Об ори
гинале см. ниже.
24
Предисловие
никающие в связи с этим текстом, будут разрешены, очевидно, только
по обнаружении его санскритского оригинала совместными усилиями
индологов и арабистов. Важно, что в небольшом введении к пе
реводу и таком же кратком заключении ал-Бйрунй раскрыл принци
пиальные установки, а также некоторые другие стороны своей работы
над памятниками индийской литературы.
Обзор литературной деятельности ал-Бйрунй показывает, как дол
го и тщательно собирал и подготовлял он материалы для своей
„Индии". В заключении к арабскому переводу „Патанджалы" он вполне
определенно говорит о созревшем у него плане: „Я составлю с соиз
воления Аллаха книгу, которая будет содержать рассказ об их, [ин
дийцев,] религиозных законах, ясное изложение их [религиозных]
догм и указания на их [религиозные] установления и предания, а
также некоторые сведения об их стране и городах"38. Естественно,
что книга явилась итогом, венчающим громадную работу ал-Бйрунй
по изучению индийской культуры. Во введении к „Индии" он говорит
о конкретном поводе для написания книги. Во время неоднократных
бесед ал-Бйрунй с неким Абу Сахлем ат-Тифлйсй, который почтитель
но назван учителем (устйз), оба они пришли к единодушному мнению
о неудовлетворительности и тенденциозности арабско-мусульманской
литературы о религиях. „Как к примеру, иллюстрирующему содержа
ние нашей беседы,— пишет ал-Бйрунй,—мы обратились к религиям
и верованиям индийцев. Тогда я указал, что большая часть написан
ного в книгах об этих религиях и верованиях ложно им приписана,
из одной книги в другую переносится, подобрана там и сям, пе
ремешана, не исправлена в соответствии с мнениями индийцев и не
отшлифована"30. „Он стал побуждать меня,—продолжает ал-Бйрунй,—
написать книгу о том, что я узнал о самих индийцах, чтобы она стала
помощью для тех, кто хочет оспаривать их [учения], и сокровищни
цей для тех, кто стремится общаться с ними. Согласно его просьбе я
выполнил это дело"40.
Однако не столь уж важно, отражают эти беседы реальный факт
или ссылка на них является литературным приемом; ясно главное:
ал-Бйрунй работал во имя великой цели, в годы жестоких и крово
пролитных войн, разжигавших религиозный фанатизм и вражду, бо
ролся за установление взаимопонимания между народами, за их куль
турное сближение.
« Oriens, Bd. 9, 1956, № 2, S. 200.
8У
См. ниже, стр. 59.
40
Там же; тот же мотив встречается и в заключении к переводу „Патанджалы*:
.Эта книга послужит оружием для тех, кто стремится общаться и беседовать с ин
дийцами*.
Предисловие
25
Фактический материал книги громаден и не идет ни в какое
сравнение с тем, что было ранее написано на арабском языке об ин
дийцах. Индийская кастовая система, философия и точные науки
индийцев, их религия и суеверия, законы и обычаи, их историко-религиозные предания, система мер и весов, разнообразные отрасли
индийской письменности, общий обзор физической географии Индии —
таков далеко не полный перечень трактуемых в книге тем. Неслучай
но Э. Захау снабдил свои издания кратким заглавием „Бируниева Ин
дия" и подзаголовком41, заменяющим неуклюжее авторское заглавие,
плохо передающее подлинное содержание произведения.
Ал-Бйрунй начинает свое исследование с изложения философских
и религиозных воззрений индийцев; он строит его на непосредствен
ном рассмотрении первоисточников. В своем изложении ал-Бйрунй
опирается в основном на три оригинальных текста, которые он цити
рует под названием „Гита", „Санкхья" и „Патанджала\
„Гита", т. е. „Бхагавадгита", цитируется чаще всего. Некоторые
выдержки не имеют соответствий в известном нам тексте оригинала;
возможно, что они принадлежат не дошедшему до нас комментарию
„Гиты" (в обычае ал-Бйрунй было не отделять основной текст от ком
ментария в ссылках на первоисточники) либо иной редакции этого
памятника, нам не известной. Но большинство цитат из „Бхагавадгиты"
мржно идентифицировать с санскритским текстом.
Так называемая книга „Санкхья", как уже давно установлено42,
есть не что иное, как комментарий Гаудапады (Gaudapadabhasya) на
трактат Ишвара-Кришны „Санкхья-Карика".
Что касается книги «Патанджала», до сих пор не удалось устано
вить тождество ее ни с одним из дошедших до нас оригинальных сан
скритских текстов; напрашивающееся сравнение со знаменитой «йогасутрой» Патанджали показывает значительное расхождение в содержа
нии обоих памятников; внимательное исследование выявляет принад
лежность их к различным эпохам.
Ал-Бйрунй ссылается местами и на религиозно-философские текс
ты некоторых пуран («Вишну-пурана», «Вишну-дхармоттара»). Выбор
ал-Бйрунй этих памятников для изложения философских учений индий
цев показывает, очевидно, их популярность в тех кругах местной интел
лигенции, в которых он пользовался информацией по интересующим
его вопросам. Здесь нужно заметить, что, по свидетельству самого алБирунй, в те годы в Северо-Западной Индии он не имел достаточных
41
.Обзор религии, философии, литературы, географии, хронологии, астрономии,
обычаев, законов и астрологии Индии..."
*а R. G а г b е, Die Samkhya-Philosophie, Leipzig, 1894, S, 63 ff.
26
Предисловие
возможностей для более полного ознакомления с индийской философ
ской и научной литературой. Пенджаб — окраина страны — лежал в
Стороне от культурных центров той эпохи (Бенареса, южных облас
тей, Кашмира). Еще большее значение имело здесь фанатическое
варварство мусульманских завоевателей, побудившее многих индий
ских ученых покинуть пределы покоренных областей. Поэтому сведения
ал-Бйрунй в этой области не могли быть полными. Если, например, алБйрунй нигде не упоминает имени Шанкары, крупнейшего идеолога
адвайта-веданты, это еще не означает, что Шанкара не был хорошо
известен в других районах Индии или присяжным знатокам философии
в самом Пенджабе. То же можно сказать и о школе веданта, которую
ал-Бйрунй нигде не называет. Однако его умалчивания очевидно сви
детельствуют, что в Северо-Западной Индии среди рядовых предста
вителей индийской интеллигенции — сотрудников и информаторов ве
ликого хорезмийца в его исследовательской работе — этот философ и
эта школа в начале XI в. не пользовались еще достаточным автори
тетом.
Во всяком случае, по книге ал-Бйрунй можно судить о некоторых
характерных чертах господствовавшего в то время мировоззрения; по
рукой в достаточной точности воспроизведенной картины является не
обычайная тщательность и добросовестность, отличающие этого иссле
дователя. Изучение санскритской философской литературы было со
пряжено для ал-Бйрунй с большими трудностями; выше мы отмечали,
насколько ограничены были возможности его в овладении языком ори
гинальных текстов. Тем не менее, ал-Бйрунй удалось справиться с за
дачей, непосильной, без сомнения, для рядового ученого той поры.
Там, где перевод ал-Бйрунй можно идентифицировать с известным
текстом оригинала, сравнение показывает, что философские памятники
он переводил с особенной тщательностью; и если ал-Бйрунй часто
значительно отклоняется от подлинника в форме изложения, то идей
ное содержание оригинала он всюду передает адэкватно, — в этом на
него, очевидно, можно положиться.
Мировоззрение индийцев в изложении ал-Бйрунй не имеет харак
тера единой философской системы. Его сложность и противоречивость
отражают борьбу определенных взаимно противоречивых идей, различ
ных мировоззрений.
Свое исследование ал-Бйрунй начинает с рассмотрения концепции
бога43. В этом вопросе главными источниками являются „Бхагавадгита"
и „Патанджала". Сравнение цитат из „Патанджалы* с текстом „Йогасутры" подтверждает неидентичность этих двух произведений. Если
48
См. ниже, гл И.
Предисловие
27
„Йогасутра" уделяет определению сущности бога (Iςvara) лишь нес
колько сжатых афоризмов44, в книге „Патанджала" понятие „бога44
возрастает в значении, и он становится главным предметом изучения
и религиозного стремления45. „Йогасутра", канонический текст школы
йога, механически вводит понятие Iςvara в философскую систему
санкхья, делая формальную уступку господствующим религиозным
воззрениям. „Патанджала", цитируемая ал-Бйрунй, подробно форму
лирует концепцию бога в духе веданты и вводит понятие Брахмы
(отсутствующее в „Йогасутре") и вопрос о его отношении к Ишваре.
В цитатах ал-Бйрунй из „Патанджалы" и „Бхагавадгиты" подчеркива
ется идея познания бога как главного средства для обретения спасения.
Далее ал-Бйрунй разбирает важный вопрос о „деятеле", т. е. о
первопричине мироздания {а/ь-фа'ил — „деятель" — переводит ал-Бйру
нй санскритский термин karana — „[действующая] причина").
„Суждения индийцев расходятся между собой в определении дей
ствия,—отмечает ал-Бйрунй.— Одни считают действие исходящим от
бога.., другие... подходят с точки зрения непосредственного прояв
ления [действия]". В пояснение он цитирует книгу „Санкхья". То
место в комментарии Гаудапады, которое здесь имеет в виду ал-Бй
рунй, само по себе представляет значительный интерес; приводим пе
ревод его непосредственно с оригинала (см. также комментарий к
настоящему изданию).
„Причиной (karana) называют бога (Iςvara): „Пусть следует наша
душа —слепая и бессильная — по воле бога на небо или в ад". Дру
гие говорят, что причина [заключается] в естестве (svabhava): „От
чего происходит белизна лебедя, от чего — пестрота павлина? От ес
тества". Но учители санкхьи возражают: „Как могут существа, наде
ленные свойствами, происходить от бога, лишенного свойств, или от
духа (purusa), также лишенного свойств?" Поэтому очевидно, что
[причиной является] материя (prakrti)... Далее, некоторые называют
причиной время. „Время есть пять стихий (bhuta); время разрушает
мир. Время бодрствует, когда [все] спят, время трудно превозмочь".
[Существует] три категории: проявленное, непроявленное и дух, [в од
ну из которых] включается время, [а именно] в проявленное; и по
своей всесозидающей природе материя есть также причина и времени;
ей же [материи] принадлежит и естество. Поэтому только материя
есть причина; причины же материи, отличной [от нее],—нет"40. Аргу
ментация Гаудапады опирается на теорию причинности санкхьи, со« Йогасутра, I. 24—27.
См. S. N. D a s g u p t a ,
4e
Гаудапада, 61.
45
Yoga philosophy, Calcutta, 1930, p. 62.
Предисловие
28
гласно которой следствие должно содержаться в причине в потенциаль
ном состоянии.
Перевод ал-Бирунй можно назвать вольным пересказом, однако
идеи оригинала переданы достаточно верно:
«Некоторые люди говорят, что душа производит действия, а мате
рия мертва и что бог... соединяет их и отделяет, следовательно, он со
вершает действие... Другие говорят, что соединение действия и деятеля
возникает естественно... Еще другие говорят, что деятель — это время.
Все эти мнения отклоняются от правды. Истина же заключается в
том, что действие полностью принадлежит материи... Поскольку душа
лишена разнообразных сил, она не есть деятель».
Мировоззрение школы санкхья, к которой принадлежит цитиро
ванное произведение Гаудапады, складывалось и развивалось на про
тяжении многих столетий. Ошибкой было бы рассматривать его как
некую раз навсегда установившуюся и неизменную систему. До по
следнего времени между исследователями индийской философии су
ществуют разногласия относительно характера мировоззрения санкхьи.
Одни (С. Радхакришнан, В. Рубен) безоговорочно объявляют санкхью
идеалистическим учением, другие склонны подчеркивать в ней рацио
налистическое начало (Р. Гарбе) или прямо доказывают ее материа
листический характер (М. Рой). Но противоречия этого учения, по
родившие упомянутые разногласия, могут быть объяснены лишь при
рассмотрении его в историческом аспекте.
Есть основание предполагать, что в самом своем зарождении
в древнейшие «добуддийские» времена философия санкхья выражала
оппозицию брахманским идеалистическим учениям ортодоксальной ве
дической литературы, выдвигая идеи первозданной и вечной материи,
независимой от духа, реальности проявленного мира вещей (satkaryavada), множественности душ и отрицания бога47. Дальнейшая история
философии санкхья при углубленном рассмотрении предстает перед
нами как история борьбы материалистических идей, из коих развилось
ее учение, с влиянием религиозных и идеалистических воззрений, выра
жающих в основном интересы господствующих классов древнеиндий
ского общества. На определенном этапе своего развития оригинальная
(maulika) санкхья разделяется на две ветви48 — откровенно идеалисти
ческую и теистическую «эпическую» санкхью, запечатленную в «Бхагавадгите» и пуранах, и так называемую «классическую» санкхью —
своеобразную (разумеется, неудачную) попытку примирения материа47
См. R. G a r be, указ. соч., S. 13, 15 ff.
Согласно Г. Ольденбергу. См. S. К. B e l v a l k a r and
History of Indian Philosophy, Poona, 1927, vol. 2, p. 419.
48
R.D.
Ranade,
Предисловие
29
лизма с идеализмом, завершающуюся постепенной сдачей материали
стических позиций и стиранием граней между санкхьей и ведантой.
«Санкхья-Карика» Ишвара-Кришны отражает уже первые шаги
на пути этого сближения. Комментарий Гаудапады, написанный в VII
или VIII в. н. э., свидетельствует о дальнейшем внедрении идей ведан
ты в систему санкхья. Однако цитированный ал-Бйрунй отрывок пока
зывает, что некоторые важные материалистические положения санкхья
сохранила и в эту позднюю эпоху. Знаменательно, что Гаудапада в
своем рассуждении не отвергает существования бога, как это делали
представители ранней атеистической санкхьи; но он решительно отри
цает роль бога-творца и утверждает априорность материи.
В третьей главе «Индии» ал-Бйрунй излагает знаменитую теорию
космической эволюции санкхьи в довольно точном соответствии с по
ложениями индийских первоисточников. -Здесь, однако, заслуживает
внимания то обстоятельство, что принципы махат (буддхи) и аханка
ра ал-Бйрунй объясняет лишь как космологические понятия, совершенно
пренебрегая их психологическим аспектом. Термин буддхи он вообще
не использует, заменяя его словом вьякта (т. е. «проявленная мате
рия»), что вполне оправдывается космологическим содержанием тер
мина, хотя в индийской литературе и неупотребительно.
Аханкара, по определению ал-Бйрунй, это тот этап космической
эволюции, когда «материя... заставляет вещи вырастать из прежних
оболочек... И в этом процессе превращения природа словно преодоле
вает и превозносится над превращенным». Этимологию слова аханкара
ал-Бйрунй толкует ошибочно, умалчивая о его значении ego — «прин
цип индивидуального».
Дойдя до аханкары, ал-Бйрунй меняет традиционную последова
тельность таттв (принципов); за аханкарой у него следует не манас,
а пять физических элементов махабхута, затем — пять тонких элемен
тов (tanmatra), затем — органы восприятия, манас и органы (способ
ности) действия (karmendriyani). Таким образом, в изложении ал-Бй
рунй живой организм и его центральный орган — «душа» (манас)
оказываются конечным продуктом эволюции материи. При трактовке
ал-Бйрунй яснее выступает материалистический характер теории; отпа
дает упрек в идеализме, который обращает к санкхье В. Рубен за то,
что она производит физические элементы из психической природы49.
По всей вероятности, ал-Бйрунй совершил эту перестановку сознатель
но и по собственной инициативе в интересах логической последователь-"
ности изложения. Логичным представляется то же ограничение прин
ципов махат и аханкара их космологическими аспектами. Однако,
«»См. W. Ruben, Geschichte der indischen Phllόsophie, Berlin, 1954, S. 136.
30
Предисловие
с другой стороны, здесь могло сказаться опять-таки влияние учения
веданты, признававшей лишь один «внутренний орган» (antahkarana),
выражающий индивидуальный интеллект, а именно — манас50.
Но особенно сильно и бесспорно влияние веданты заметно там,
где ал-Бйрунй переходит к изложению учения санкхьи о душе — са
мого слабого и уязвимого звена этой системы. Как известно, санкхья никогда не могла удовлетворительно объяснить отношение духов
ного начала — пуруши — к материи и участие пассивного и лишенно
го свойств духа в процессе мироздания. Введение понятия пуруши в
систему санкхья было, вероятно, первой уступкой идеализму еще в,
глубокой древности51. В индийской литературе мы находим указания
на существование в древности учения санкхьи как системы двадцати
четырех принципов, позднее к ним был добавлен двадцать пятый прин
цип — пуруша, без которого, в сущности, теория космической эволюции
санкхьи вполне могла обойтись, что избавило бы систему от многих
противоречий и непоследовательности. Еще позднее оформилась «санк
хья двадцати шести принципов», т. е. школа йога, которая ввела в
систему концепции бога (ϊςvara)52.
Для изложения ал-Бйрунй знаменательно прежде всего то, что в
нем совершенно стирается важнейший принцип санкхьи — утвержде
ние о множественности душ (пуруш). Местами ал-Бйрунй говорит о
душах во множественном числе, но в этих случаях явно имеется в ви
ду эмпирическая душа джива. Смешения понятий пуруша и джива,
наблюдаемое у ал-Бйрунй, вообще представляет собой характерную
слабость классической санкхьи53. Но о явном переходе на позиции ве
данты свидетельствует в «Индии» следующее толкование связи души с.
«тонким талом» (lingaςarϊra): «Индийцы назвали их... тонкими тела
ми, над которыми душа сияет подобно солнцу. Эти посредники вслед
ствие их соединения с душой становятся ее носителями, подобно то
му как солнце, хотя оно и одно, отражается во множестве зеркал, уста
новленных напротив него, и в водах, налитых во множество сосудов, вы
ставленных на солнце»54.
Первые попытки подменить множественность душ ведантистским
понятием единой всепроникающей мировой души мы встречаем уже
so P. D e u s s e n , System des Vedanta, Leipzig, 1883, S. 357.
51
О месте пуруши в оригинальной санкхье см. D. С h a 11 о р a d h у а у a, Lokayata, A study in ancient Indian materialism, New-York, [195Э], p. 383 if. См. также
S.N. D a s g u p t a , A History of Indian Philosophy, Cambridge, 1922, vol. I, p. 217-218.
62
См.- «Махабхарата», XII, 318.
63
См. С. Р а д х а к р и ш н а н , Индийская философия, пер. с англ., М., 1957,
т. 2, стр. 285.
64
В IV главе «Индии». См. ниже, стр. 85.
Предисловие
31
п «Санкхья-Карике». В эпоху ал-Бйрунй санкхья окончательно сдает
свои позиции в этом вопросе.
Судя по «Индии» ал-Бйрунй, в начале XI в. философские учения
санкхья-йога еще сохраняли то преимущественное влияние, которое
они имели, как мы знаем, в эпоху расцвета индийской классической
культуры. Однако характер мировоззрения санкхьи претерпевает к
этому времени значительные изменения; в учение классической санк
хьи проникают и смешиваются с ним идеи «эпической санкхьи» «Бхагавадгиты», очевидно, оказывающей в эту эпоху сильнейшее влияние
на развитие философской мысли, и пуран; заметно проявляются влия
ния учений, по существу санкхье противоречащих. Отсюда — слож
ный и противоречивый характер популярных в эту эпоху в СевероЗападной Индии философских воззрений, который отмечает сам алБйрунй.
Понятия первозданной и вечной материи и составляющих ее трех
гун, концепция мира вещей и психической природы человека как
продуктов эволюции материи — эти важные положения санкхьи еще
удерживаются в ее системе. Но атеистические тенденции санкхьи уже
были забыты, и у ал-Бйрунй мы не находим даже слабых отголосков
их существования. Принцип пуруши утратил важный аспект множе
ственности и открыл доступ сильнейшему влиянию монотеистических
идей веданты. Кроме того, смешение понятий пуруша и джива у алБйрунй затемняет положение санкхьи о пассивности пуруши и неучас
тии ее в процессе мироздания.
Мы уже отмечали, что ни сама веданта и ни один из авторов
этой школы не упоминаются у ал-Бйрунй; и очевидно, что санкхья
еще пользовалась в его время большим авторитетом. Важно отметить
также, что нигде в «Индии» не встречается и следов ведантистского
учения о майе (как и самого этого термина) и об иллюзорности ми
ра. Но возрастающее влияние мировоззрения веданты несомненно от
ражается в книге ал-Бйрунй, особенно сильно — в трактовке понятия
бога, По мнению Хераса, во второй главе «Индии» ал-Бйрунй, рас
сматривая природу бога, определенно излагает основы учения адвайты55.
Эпоха ал-Бйрунй, в некоторых отношениях переломная в поли
тической и социальной истории Индии, была, очевидно, в той же сте
пени переломной и в истории индийских философских учений. В эту
эпоху мировоззрение санкхья-йога, которое В. Рубен характеризует
как отражающее типическую рабовладельческую идеологию56, сменяв5
Н. H e r a s , The advalta doctrine In Alberunf, В кн. .Al-Biruni's commemorat
ion volume', Calcutta, 1951, p. 119.
66
W. R u b e n , указ. соч., S. 137.
32
Предисловие
ется философией веданты, преобладающим мировоззрением господ
ствующих классов индийского позднего средневековья (мы имеем в
виду сферы, оставшиеся в стороне от влияния ислама) с его религиоз
но-идеалистическими принципами, отказом от материалистических и
рационалистических тенденций санкхьи, победой элементов мистики
и агностицизма.
Как уже было отмечено, в изложении господствующих философских воззрений современного ему индийского общества ал-Бйруни
опирался на три основных источника: «Бхагавадгиту», «Гаудападабхашью» и книгу «Патанджала». Начиная с 5-й главы он переходит к
собственно религиозным учениям и верованиям индийцев и рассмат
ривает последовательно доктрину о карме и переселении душ (в ос
новном по «Бхагавадгите»), представления древних индийцев «о дру
гих мирах и местах воздаяния в раю и аду», теорию о конечном ос
вобождении (мокша) души от уз мирского существования. В изучении
этих вопросов ал-Бйрунй, помимо названных, выше трех книг, при
влекает также некоторые популярные пураны (см. прим. 22 к гл. XII);
в частности, из них извлекает описание разработанной в эпоху раннего
средневековья индуистской религией сложной системы псГдземных
адов и категорий грешников, обреченных отбывать наказание в каж
дом из этих адов (нарака).
На пураны опирается ал-Бйруни и в главах, посвященных индий
ской традиционной космографии и космогонии, измерениям простран
ства и времени и учению о циклическом развитии мироздания. Он ис
пользует оригинальные тексты знаменитых книг: «Вишну-пураны», «Ваюпураны», «Матсья-пураны» и менее известной «Вишну-дхармоттара-пураны», называемой в книге ал-Бйрунй «Вишну-дхарма» (бшн д х р м ) .
Как установил Г. Бюлер в 1890 г., под этим названием у ал-Бйрунй фи
гурируют в действительности тексты двух одноименных, но самостоя
тельных произведений (см. прим. 11 к гл. V). «Вишну-дхармоттара» и
«Вишну-пурана» цитируются в «Индии» наиболее часто, чаще, чем дру
гие две пураны. Ал-Бйрунй знал и о существовании других пуран: пе
речень названий 18 важнейших произвеуений этого литературного
цикла содержится в 12-й главе «Индии»; но был ли он непосредственно
знаком с содержанием какой-либо из них, кроме здесь упомянутых,
нам неизвестно.
Обзор важнейших памятников древнеиндийской литературы в 12-й
главе, очевидно, в значительной мере также основан на «Вишну-пуране». Из этого произведения ал-Бйрунй мог почерпнуть некоторые
сведения о Ведах, которые непосредственно ему тогда, разумеется, не
были доступны. Из пуран и других источников, зачастую нам не
известных, взял автор «Индии» различные индийские легенды и ми-
Предисловие
33
фы, которые он приводит в разных местах своей книги. Неоднократно
упоминает ал-Бйрунй «Махабхарату» («Книгу Бхарата», как он ее
называет) и ссылается на Вьясу как на ее автора. В 12-й главе он
приводит заглавия девятнадцати частей «Махабхараты»
(включая
«Хариваншу») в порядке, несколько отличающемся от расположения
их в известной нам канонической редакции эпоса. Содержание основ
ного сказания «Махабхараты» ал-Бйрунй излагает вкратце в 47-й гла
ве «Индии»; там же он пересказывает легенды о Кришне, содержа
щиеся в пуранах и «Хариванше». Трудно сказать, однако, насколько
близко был знаком ал-Бйрунй со всеми частями «Махабхараты».
Кроме «Бхагавадгиты», он, может быть, читал также «Анугиту» (см.
XIV кн. «Махабхараты»), на что указывает цитата из этого произве
дения в 3-й главе «Индии» (см. прим. 54 к гл. III).
Из пуран заимствует ал-Бйрунй описание Джамбу-двипы и дру
гих материков, на которых, по воззрениям древних индийцев, распо
ложен населенный мир земли. Индийской космографии посвящена так
же 11-я глава «Индии», целиком основанная на знаменитом трактате
Варахамихиры «Брихатсамхита». Это произведение энциклопедиче
ского характера особенно широко привлекается ал-Бйрунй на всем
протяжении его труда для освещения самых различных вопросов в ис
следовании индийской культуры. В частности, «Брихатсамхита» слу
жит ему одним из основных источников в главах, посвященных индий
ской астрономии и математике. Эти предметы, как мы знаем, более
всего интересовали ал-Бйрунй, и с их изучения начал он свое иссле
дование культуры Индии. Исследования его в этой области заслужи
вают особого внимания. Помимо «Брихатсамхиты», ал-Бйрунй ис
пользовал трактат Брахмагупты «Брахма-спхута-сиддханта», не до
шедший до нас комментарий Балабхадры, «Пулиса-сиддханту», а так
же, вероятно, некоторые другие «сиддханты» — астрономические и
математические трактаты Древней Индии. С сочинениями Арьябхаты
Старшего ал-Бйрунй был знаком, очевидно, только из вторых рук.
Следует особо отметить критический подход ал-Бйрунй к современной
ему схоластической санскритской математике и астрономии с позиции
более развитой науки арабоязычного Ближнего Востока. Но и здесь
ал-Бйрунй сохраняет историческую перспективу, противопоставляя бы
лые достижения индийских точных наук во времена Арьябхаты и Ва
рахамихиры позднейшей эпохе упадка, когда в ущерб древним астро
номам возрастает авторитет Брахмагупты, трактат которого был ша
гом назад в развитии науки, уступкой господствующим религиозным
воззрениям, когда бесплодные рассуждения схоластов, подобных Балабхадре, сменяют подлинно научные искания. Ал-Бйруни упоминает
2 - 2340
34
Предисловие
и использует многие санскритские трактаты, до нас не дошедшие. Эта
часть его труда еще ожидает специального исследования.
Заключительная глава «Индии» излагает основы индийской астро
логии по трактату Варахамихиры «Лагху-джатака».
Меньше внимания уделяет ал-Бйрунй другим наукам. В 13-й гла
ве он рассматривает санскритскую литературу по грамматике и стихо
сложению; многие из книг, упоминаемых им, до нас не дошли.
Вскользь упоминает ал-Бйрунй об индийской медицине, сведения о ко
торой он мог заимствовать главным образом из книги Чараки, уже пе
реведенной ранее на арабский язык.
Гораздо больше, чем полуфантастическая география пуран, инте
ресны сведения ал-Бйрунй о городах и местностях современной ему
Индии, преимущественно основывающиеся на собственных его путе
шествиях, ограниченных, правда, пределами мусульманских завоева
ний в Северо-Западной Индии; он побывал во многих городах Пятиречья — от Пешавара и Сиалкота в верховьях и до Мултана на юге,
приближался к западной границе Кашмира, но области к востоку и
югу от Пенджаба, как он пишет, были знакомы ему с чужих слов.
О странах Южной Индии и о Цейлоне он имел самые смутные пред
ставления.
Важны поразительные по меткости наблюдения ал-Бйрунй над
бытом, обычаями, обрядами и характерными чертами индийцев, во
многом напоминающие впечатления европейских путешественников
нового времени, только его суждения выгодно отличаются большей
объективностью, гуманностью и правдивостью.
Необычайно ценен вывод ал-Бйрунй о геологическом прошлом
Индостанского полуострова — о том, что он некогда находился на
дне моря и постепенно образовался из аллювиальных отложений рек,
текущих с гор севера страны,— вывод, предвосхитивший успехи гео
логии в новое время.
Книга ал-Бйрунй содержит также небольшой по объему сравни
тельный материал о культуре и идеологии различных народов, почерп
нутый из письменных источников или известный ему по личному опы
ту. По мнению автора, изложение в сравнительном плане призвано от
разить реальные сходства и различия между религиозными системами
и помочь читателю лучше понять основной предмет книги. Во введе
нии (стр. 60) и некоторых других местах (например, стр. 89) он
просто говорит, что будет «приводить параллели» или излагать «сход
ное» из учений других религий и народов, никак не объясняя причи
ны этого. Встречается такой довод: «Если ты сравнишь сказания ин
дийцев со сказаниями греков про их религию, ты перестанешь нахо
дить их странными» (стр. 120). Рассказ о древних брачных обычаях
Предисловие
35
индийцев, евреев, арабов и персов ал-Бйрунй заключает словами: «Все
это я рассказал, чтобы при помощи противоположного стало известно,
как прекрасна истинная религия [ал-хакк, т. е. ислам], чтобы все отли
чающееся от нее при сравнении представилось бы еще более отврати
тельным» (стр. 130). Одно замечание автора позволяет уверенно по
лагать, что он сознательно ограничивал сравнительный материал по
другим религиям и народам: «Если бы наша книга не ограничивалась
учениями одной религиозной общины, мы привели бы...» (стр. 215).
Какой бы стороны индийской жизни или культуры ни касался алБйрунй, прежде всего ему приходилось проводить сравнение с арабско-мусульманской культурой, обычаями, религией, то есть с тем, что
лучше всего знакомо ему и его читателю. Покажем это на несколь
ких примерах: «...Они полагают, что. религиозный закон и его от
дельные предписания исходят от риши — мудрецов, столпов их рели
гии, а не от пророка... По этой причине... индийцы обходятся без про
роков там, где дело касается религиозного закона и поклонения»
(стр. 128) —этот отрывок содержит скрытое сравнение с учением ислама
о пророках. Выражение «паломничество для индийцев не обязательно»
(гл. LXVI) предполагает знакомство читателя с тем, что совершение
паломничества в Мекку входит в число обязательных предписаний ис
лама. В конце 16-й главы проводится сопоставление целого ряда ин
дийских и мусульманских обычаев (стр. 183—187). В подобных слу
чаях элемент сравнения содержится в самом изложении.
Сверх того, в книге встречаются редкие цитаты из Корана, одна
ссылка на %адйс, несколько поэтических цитат, упоминания отдель
ных событий и деятелей истории ислама. Упоминаются также некото
рые мусульманские ученые, в особенности предшественники автора
в изучении индийской астрономии и математики: ал-Фазарй, Иа'куб
ибн Тарик, ал-Хоризмй, Абу-л-Хасан ал-Ахвазй, ал-Киндй, Абу Ма'шар
ал-Балхй, ал-Джайх!нй. Из мусульманских авторов и произведений,
упоминаемых или цитируемых в «Индии» по отдельным вопросам,
можно еще отметить анонимый трактат «Ал-Харкан» (стр. 392), соот
ветствующий санскритской ахаргане. Вероятно, это было руководство
по хронологии для обращения арабских и персидских дат в индийские
и наоборот, служившее практическим нуждам газневидских чиновни
ков. Абу Ахмад ибн Чатлагтакйн упоминается как ученый, вычислив
ший широты Карли и Танешара (стр. 288). Имеется ссылка на мнение
Мухаммада ибн Исхака ас-Сарахсй по одному специальному вопросу
астрономии (стр. 362).
По вопросам различных религиозных учений ал-Бйрунй ссылает
ся на книгу исмаилитского писателя Абу йа'куба ас-Сиджизй (каз2*
Предисловие
36
нен в 942 г) «Кашф ал-махджуб» и на книги авторов IX в. Зуркана и
ал-Йраншахрй.
Сообщаемые ал-Бйрунй факты по истории ислама лишены новиз
ны, но его оценки и суждения по отдельным вопросам представляют
самостоятельный интерес. В частности, вопреки мнению о том, что яко
бы теория арабской метрики заимствована у индийцев, он делает
твердый вывод (показав сначала, сколь отлична и далека она от ин
дийской) о творческом гении ее основоположника: «ал-Халйл ибн
А*мад с божьей помощью сам создал [теорию арабского стихосложе
ния], хотя возможно, что он слышал, как полагают некоторые люди,
что у индийцев есть какие-то размеры в стихах» (стр. 158).
Особо выделены в книге учения суфиев — сторонников мистиче
ских течений в исламе, — как наиболее близкие к индийским теориям,
но сведения по ним не подкреплены ссылками на письменные источни
ки: либо речь идет об учениях или мнениях суфиев вообще, либо приво
дятся высказывания (вероятно, известные автору через устную переда
чу) знаменитых деятелей раннего суфизма Абу Бакра аш-Шиблй и
Абу Зайда ал-Бистамй. Крупнейший в Европе знаток и исследователь
суфизма Л. Масиньон привлек в своих работах соответствующие места
«Индии» как первоисточник.
С осуждением говорится о ересях в исламе: о сторонниках иудей
ства (стр. 245) и о зиндйках (стр. 245—246).
Единственное упоминание о карматах в связи с завоеванием ими
Мултана (стр. 135) приобретает известную ценность благодаря указа
нию приблизительной даты события и имени их вождя, которое было
недавно идентифицировано В. А. Ивановым (см. прим. 12 к гл. XI).
О доисламских арабах ал-Бйрунй неоднократно упоминает в весь
ма нелестных выражениях как о невежественном, наивном, склонном
к грубо чувственным представлениям народе.
Число греческих авторов и произведений, из которых ал-Бйрунй
черпал материал для сопоставлений с индийской мыслью, довольно
велико. Э. Захау твердо полагал, что ал-Бйрунй не знал ни греческого,
ни сирийского языков и пользовался только арабскими переводами.
Однако открытие новых произведений ал-Бйрунй и более тщательное
изучение его наследия натолкнуло таких «европейских ученых, как
М. Мейерхоф и Ф. Кренков, на мысль, что он в какой-тр мере владел
этими языками. И. Ю. Крачковский подкрепил эту мысль и новыми
материалами, и дополнительными соображениями57. Вер же утвержде
ние Захау в известной степени остается в силе хотя 0ы потому, что
ал-Бйрунй не мог иметь оригиналы всех испрльзованных им греческих
сочинений. Сами цитаты и ссылки показывает, что он привлекал ма°7 И. Ю. К р а ч к о в с к и й ,
Избранные сочинения, т. II, стр. 586—587.
Предисловие
37
териал разного качества, вероятно, и арабские переводы, и сирийские,
и лишь изредка сверял цитаты с оригиналами или переводил сам. Ни
же приводим перечень греческих авторов и сочинений, упоминаемых
или цитируемых в «Индии»58:
Гомер. «Илиада», «Одиссея».
Платон. «Федон», «Тимей» с неизвестными комментариями, «За
коны»— к списку произведения была приложена родословная Гиппо
крата.
Прокл. Комментарий к «Тимею» (отличается от того, который до
шел до нас).
Аристотель. «Физика», «Метафизика», «Письмо к Александру».
Иоанн Грамматик. «Опровержение Прокла».
Александр из Афродисии. Комментарии к «Природному слуху»
Аристотеля.
Аполлоний Тианский.
Порфирий. «Книга о воззрениях самых выдающихся филосо
фов» (?).
Аммоний.
Арат. «Явления» с комментариями.
Гален. «Побуждение к изучению искусств», «Книга речей», «Ката
гене», «Комментарии на афоризмы Гиппократа», «О животных», «Кни
га доказательств».
Птолемей. «Альмагест», «География», «Китаб ал-маншурапг».
Псевдо-Каллисфен. «Роман об Александре».
Схолии к «Грамматическому искусству» Дионисия Фракийца.
Синхроническое историческое сочинение, отчасти напоминающее
сочинение Иоанна Малалы, отчасти «Хроникой» Евсевия.
С буддийской литературой ал-Бйрунй не был знаком, приводи
мые им сведения о буддизме взяты из вторых рук, незначительны ко
личественно и неточны. По его словам, буддизм был распространен к
западу до границ Сирии и был вытеснен маздеизмом, а буддисты пересе
лились из Ирана и Ирака в «страны восточнее Балха» (см. стр. 66—67
и прим. 6 и 7 к гл. I); в другом месте три гуны санкхьи неудачно со
поставляются с тремя буддийскими святынями (стр. 80 и прим. 43 к
гл. III); правильно отметив общее происхождение индийского термина
дева и иранского див, ал-Бйрунй дает ошибочное объяснение этому
(стр. 117 и прим. 5 к гл. VIII). Упоминается несколько не дошедших
до нас сочинений буддийских авторов (стр. 164) и буддийское пись58
Перечень дополнен, по сравнению с Захау, двумя названиями, поскольку
И. Ю. Крачковский, опираясь на специальные изыскания С. А. Жебелева, доказал,
что к числу цитируемых в «Индии» греческих источников следует отнести «Илиаду»
и Юдиссею».
Предисловие
38
мо (стр. 176). Излагаются космографические представления буддистов
(стр. 234, 292—293) с такой оговоркой: «Поскольку я не нашел ни
одной книги буддистов и ни одного буддиста, от которого я мог бы
узнать, каких онипридерживаются на этот счет представлений, то я
рассказываю о них только через посредство ал-Йраншахрй, хотя и ду
маю, что его рассказ не есть результат глубокого изучения или пере
дан со слов человека, не отличавшегося глубоким знанием предмета»
(стр. 234). Упоминается обычай буддистов бросать мертвецов в реки
(стр. 479).
Знания ал-Бйрунй об иудейской религии основываются на непо
средственном чтении священных книг (см. ниже ряд точных цитат) и
общении с ее представителями59. В «Индии» он отмечает, что руко
писи Пятикнижия (Торы) писали на кожах газелей (стр. 174), но его
утверждение об употреблении евреями изображений в книгах и свя
тилищах (стр. 131), по-видимому, ошибочно; говорится также о празд
новании субботы как отличительной черте иудейской религии (стр. 88),
о написании имени бога в Торе через три буквы йод (стр. 177); об од
ном из еврейских брачных обычаев (стр. 130), о взгляде евреев на ко
мету (стр. 538). Еще упоминается, что народы вокруг Палестины бы
ли идолопоклонниками и что израильтяне, восставшие против бога,
поклонялись идолам Ваалу и Ашторет (стр. 78). В «Индии» встре
чается целый ряд еврейских имен собственных, обычно малоупотреби
тельных в мусульманской литературе, — Серуг, Самсон Израильский
и др. (см. указатели).
С христианством, по крайней мере с его тремя восточными ветвя
ми — мелькитской, яковитской и несторианской — ал-Бйрунй был
достаточно хорошо знаком по книгам и личному опыту. В «Памятни
ках минувших поколений» и других своих сочинениях он упоминает
христианских авторов, их книги и даже христианских ученых, с кото
рыми он находился в дружеских отношениях. В «Индии» он говорит
об употребительности изображений у христиан (стр. 131), о Евангелиях
на сирийском языке (стр. 77—78), цитирует Евангелия. Учение о тро
ице он считает отличительной чертой христианства (стр. 88); в дру
гом месте он сравнивает это учение с индийским учением о Брахме как
первопричине, Нараяне как второй силе и Рудре как третьей силе,
хотя они едины в Вишну, точно как христианские Отец, Сын и Святой
дух являются тремя лицами единой сущности (стр. 120). Ал-Бйрунй
с восхищением отзывается о предписаниях христианской морали отда
вать другому свой плащ и свою рубаху, подставлять левую щеку, ес
ли бьют по правой, благословлять своих врагов и молиться за них, но
69
S а с h a u, Chronologic S. 187, 276.
Предисловие
39
замечает, что практической силы эти предписания не имеют, ибо люди
не философы, а большей частью невежественные и ошибающиеся су
щества, которых надо удерживать на прямом пути мечом и бичом
(стр. 474).
Харранские сабии упоминаются только один раз в связи с тем,
что в их вероучении (как и у манихеев и индийских богословов) часто
употребляется слово «тайна» (стр. 139—140).
Манихейством ал-Бйрунй специально интересовался и долго (бо
лее сорока лет) жаждал добраться до манихейских книг. Наконец,
ему удалось найти в Хорезме у некоего любителя несколько манихей
ских книг, которые, однако, его разочаровали60. Две из них — «Сок
ровище оживления» и «Книгу тайн» (до наших дней не сохранились) —
он цитирует в «Индии». Приводятся также высказывания Мани без
указания на определенное сочинение (см. указатели).
Сведения о манихействе в «Индии» сводятся к следующему: манихеи обладают священным писанием и близки к христианам в при
менении терминов и отношений родства (отец, сын и т. п.) к богу
(стр. 79). В книгах последователей Мани содержатся известия об ис
чезнувших религиях (стр. 59). Мани отправился в Индию и заимство
вал оттуда учение о переселении душ (стр. 91); манихеи — дуалисты,
у них в большом ходу слово «тайна» (стр. 139—140).
Учение Мани — невежественные россказни, в его суждениях об
устройстве мироздания видна преднамеренная ложь (стр. 246). Мани
перенял у индийцев мысль о том, что предсказания по звездам стано
вятся в известное время ложными (стр. 333), а также веру в то, что
прилив и отлив вызываются вдохом и выдохом какого-то морского
демона (стр. 432). Мани учил, что души умерших достигают неба при
посредстве Солнца и Луны (стр. 479).
Письменные источники по культуре и религии Ирана, которыми
пользовался ал-Бйрунй, за одним исключением; нам не известны. Один
раз он цитирует (стр. 130),а второй раз вольно пересказывает (стр. 123—
124) ныне утраченный арабский вариант знаменитого «Письма Тансара» (см. прим. 1 к гл. IX и прим. 15—17 к гл. X). Любопытна, но оче
видно ошибочна мысль ал-Бйрунй о том, что зороастризм заменил в
Иране буддизм (стр. 66); он знает, что зороастризм был государствен
ной религией в Иране, но, видимо, преувеличивает область его распро
странения, хотя справедливо упоминает о его последователях в совре
менной ему Индии (стр. 67). Упоминается иранский термин барзах^
(см. стр. 97 и прим. 9 к гл. VI), иранское предание о Каусе, вложенное
в уста Исфандияда (стр. 192), и предание о построении крепости Кангдиз (стр. 278). Объясняются персидские слова худа (стр. 80), шамба
•• S a c h a u , Chronologle, S. XXXIX,
40
Предисловие
(стр. 207), сусмар (стр. 228), дйв (стр. 117), диз (стр. 278) и некото
рые другие. Встречается также упоминание праздника науруза (стр.
354—355) и объяснение эры Йаздаджирда (стр. 388).
Об огнепоклонниках (зороастрийцах) Согда в «Индии» говорит
ся дважды: кратко излагаются их космографические представления
(стр. 234) и отмечается существующая у них путаница относительно
истоков Синда и Аму-Дарьи (стр. 242).
До странности мало сказано о хорезмийцах: указываются только
названия и относительные величины двух мер сыпучих тел по „их
старой системе44 (стр. 171).
Славяне, тибетцы, хазары упоминаются в связи с течением север
ных рек через их страны (стр. 241). Упоминается также обычай
сжигать трупы у славян (стр. 478). Отмечается тибетское происхождение
тюркского правителя Кабула (стр. 359). Важно свидетельство ал-Бйрунй о различных племенах афганцев, обитающих в горах к западу
от Индии (см. стр. 203 и прим. 45 к гл. XVIII).
Сведения о тюрках: они захватили при Саманидах власть в Газне
(стр. 67); северная часть и некоторые области на востоке Кашмира
принадлежат тюркам Хотана и Тибета (стр. 202); они светлые и
безбородые (стр. 236); правитель Кабула Бархатакйн, тюрк ти
бетского происхождения, носил тюркскую одежду, состоявшую из
короткой открытой спереди рубахи, высокой шапки, сапог и оружия
(стр. 360). Тюрки гузз помещают гроб с телом утопленника в реку и
привязывают к его ноге веревку так, чтобы ее конец свисал в воду,
ибо, согласно их поверью, при помощи этой веревки дух умершего
поднимается для воскресения (стр. 479). Попадаются также упомина
ния тюрков в цитируемых индийских источниках (см. указатели).
Наконец, весьма любопытно суждение ал-Бйрунй о зинджах: их
цвет —цвет каленого серебра; „они не ведают печали и взаимной
зависти, поскольку не владеют ничем, что могло бы их вызвать...
жизнь у них более продолжительна, чем в наших странах... Вслед
ствие своего неразумия зинджи не признают смерть естественной, а
усматривают ее причину лишь в отравлении4* (стр. 237).
Весь этот большой и разнородный материал нуждался в органи
зации и систематизации, чтобы не походить на беспорядочную груду.
Ал-Бйрунй, с его трезвым аналитическим умом, приверженностью к
ясному, строго логическому развитию мысли, применил в этом про
изведении метод, заимствованный из области геометрии и сформули
рованный следующим образом: „ссылаться только на предшествующее,
но не на последующее44; „однако часто получается так, — продолжает
он, — что в некоторых главах встречается неизвестное [понятие или
термин], объяснение которого появляется лишь в следующей главе»
Предисловие
41
(стр. 70); эти оговоренные им случаи даже трудно заметить, так как
свою установку ему удалось выдержать на протяжении всей книги.
Книга начинается с небольшого введения, уже неоднократно ци
тированного нами и содержащего, пожалуй, самые вдохновенные
строки, когда-либо написанные на арабском языке в защиту научной
истины и правдивости ученого. Далее она подразделяется на 80 глав,
каждая из которых имеет отдельное заглавие и построена единооб
разно. Вначале следует краткое философское рассуждение автора о
предмете данной главы, далее —цитаты из индийских сочинений, пе
ремежающиеся отдельными замечаниями, оценками, обобщениями,
вводными фразами и т. п. Приводимые для сопоставления выдержки
из сочинений арабских, греческих, иранских и других авторов рас
полагаются в зависимости от контекста в начале, середине или, чаще
всего, в конце главы. Продуманный и четко выдержанный план как
всего произведения, так и каждой главы придает книге стройность и
ясность.
Стиль ал-Бйрунй строг и лаконичен, выдержан в духе его собствен
ных высказываний о языке (см. стр. 219—220). У него нет лишних
синонимов, рифмованной прозы, нарочитых стилистических украшений
и тонкостей, столь распространенных в арабской литературе. Необходи
мость передать необычные, чуждые понятия, целую систему мышления
другого народа вынуждает его обращаться с языком как с орудием
точной мысли. Он употребляет арабские слова в новом значении, созда
ет семантически адекватные индийским арабские термины, прибегает к
смелым построениям фраз и кальке индийских оборотов. Он широко
пользуется богатейшими лексическими и синтаксическими возможностя
ми арабского языка, которым он блестяще владел и о котором отзывал
ся с большим уважением, несмотря на свою давнюю нескрываемую
неприязнь к арабам, положившим конец самостоятельному полити
ческому развитию его родины и варварски уничтожившим ее культур
ные сокровища. Однако чистого словотворчества у него не наблюдается.
Еще Э. Захау справедливо отметил появляющуюся временами неук
люжесть и шероховатость стиля ал-Бйрунй, для которого арабский не
был родным языком.
Для передачи индийских терминов, названий сочинений и имен
собственных ал-Бйрунй применил особую, созданную им на почве
арабской графики систему транскрипции. Многое в этой транскрипции
предвосхищает современное воспроизведение индийских слов средст
вами арабского письма в урду. Применение знаков ^ (р), _ (с), J?
(g) для обозначения фонем индийского языка, не имеющих прямого
соответствия в арабском, утвердилось впоследствии в Индии (буквы
42
Предисловие
эти уже во времена ал-Бйруни употреблялись в персидской литерату
ре). Ал-Бйрунй ввел в свою систему также знак «J для обозначения
индийского v (avarta—Oyl) и j
для
j (rajanya — оJlj) 5
но чаще
он употребляет для v — j и для j —- _ , то есть те знаки, которые
употребительны и в настоящее время.
Рассматривая транскрипцию индийских слов у ал-Бйрунй, нужно
не забывать, что автор „Индии" не проводил строгого разграничения
между санскритом и народным языком современного ему Пенджаба; соот
ветственно с этим он не различает в ряде случаев собственно санскритские
и пракритские или новоиндийские формы слов. Как указывает Захау,
в написании многих санскритских слов у ал-Бйрунй отразилось нестан
дартное, подвергшееся влиянию пракритов и народных говоров про
изношение его индийских сотрудников-пандитов61. Захау приводит
некоторые слова, транскрибированные различно в разных местах книги: matsya ^ ^
и
g* (maccha — пракритская форма); bhavi§ya ^^L*
и ^ г ^ з yajnavalkya dtk g3U- и dίU^U- —в первом случае алБйрунй, очевидно, списывает слово из книги, во втором — на слух,
из уст пандита.
Несомненно „пракритизированное" произношение обусловило час
тое воспроизведение санскритского „уи через г - — э т а замена харак
терна для народного произношения санскритских слов, очевидно, еще
с древних времен (ayuta θj>-l, aryaka dk>-jl} yavana •>., но ayana м|, hayagπva *> iLb и т. д.). Часто ал-Бйрунй не различает сан
скритских слов и соответствующих им новоиндийски^ значений; это
особенно наглядно проявляется в транскрибировании названий месяцев
и некоторых числительных62.
Оставив в стороне сравнительно немногочисленные случаи явно
ошибочной транслитерации у ал-Бйрунй, отметим еще некоторые
особенности его системы.
Кроме отмечавшейся уже замены у на _ (дж), ал-Бйрунй почти
систематически передает стандартное санскритское v через (б);
avama ^ 1 , ςravana Aj^il, ilavrta CJ JNI ? vasuki ςjkb. Любопытно,
что такое произношение характерно как раз не для Пенджаба, а для
Северо-Восточной Индии; возможно, что ал-Бйрунй ориентировался
61 S a c h a u , India, p. XXII.
«а Там же, р XXIII.
43
Предисловие
здесь на произношение внутренних районов страны сознательно, как
на более чистое63. Реже употребляет он j (в начале слов — никогда):
aςvinj^l,
aςvattha о у И ,
ςrήgavant C J J & J Λ I , ςveta C J J A I .
реже передает ал-Бйрунй v через о
mukha
или'-,
latadeςa fj^i^J^). Характерно, что ал-Бйрунй отличает обычно и це
ребральное n (Panini — j ;ь, banij —^ «J ^), сохранившееся до наших
дней в панджаби и синдхи. Интересны различные случаи воспроизве
дения церебрального §; ал-Бйрунй передает его либо через л Λ^Uil) ,
либо через J (asti O j l , k$aya Jjf^
j ^ i i j
л и б 0 через ^ (ςri§ena
pa§ana θl>-L). Последнее несомненно является отражением произноше
ния литературной апабхранши, распространившейся во всей Северной Ин
дии еще в IX в., с заменой санскритского § глухим придыхательным kh.
Придыхательные ал-Бйрунй местами обозначает добавлением бук
вы о (arundhati CJbΛίjl, bhara jl^)} местами оставляет придыхание
необозначенным (abhra .(, artha O j l , uttarakhandakhadyaka х£* jλ
u&lΓ} gandha xf).
Любопытно встречающееся местами обозначе
ние придыхательных th через ^ и dh через S (atharvana -J Jl, gomedhaα^jΓ), kh через Q (svamukha т^-Ьэ
Последние комментарии
2 часов 49 минут назад
5 часов 7 минут назад
6 часов 57 минут назад
12 часов 42 минут назад
12 часов 48 минут назад
12 часов 52 минут назад