Волконские. Первые русские аристократы [Сара Блейк] (fb2) читать онлайн

Блейк Сара Волконские. Первые русские аристократы

«На Бога упование мое».

Глава 1. Дела давно минувших Рюриков

Род Волконских, краткое повествование о судьбе которого будет изложено в этой книге, — очень древний род. Волконские — кровные родичи старинной великокняжеской династии, начало которой положил первый князь Руси — Рюрик. И может мы не узнали бы никогда об этом великом дворянском роде и о великих предках, если бы в 16 веке не вышел указ дворянам. Тем указом предписано было дворянскому роду вести свои родословные. С того времени и прописаны родословные книги многих дворянских семей, встречались и фальшивые записи, и приписки несуществующих членов рода, а путаница с иностранцами — немцами, французами и другими «перебежцами» в Россию, существенно осложнила составление родовых книг. Но историки, и составители генеалогических древ, — великая благодарность им от потомков за кропотливую работу, — отлично проработали все детали и выяснили многие вопросы, вследствие чего, проследить род от начала, в принципе, не составляет труда. Попробуем проследить историю этого великого рода с самых истоков.

С 9 по 16 века Русью правили Рюриковичи. По данным историков — это первая правящая династия на Руси, и правление ее продолжалось почти тысячу лет. Началось правление с легендарной личности — Рюрика — первого князя Руси, князя Новгородского. Продолжение рода и бразды правления переняли Великие князья Киевские: — его сын Игорь Рюрикович, Владимир I Великий (Святой) глава основанной им Княжеской державы и креститель Руси, Ярослав I Мудрый, некоторые черниговские князья и другие.

Ярослав I Мудрый — Великий князь Киевский. Основатель Софии Киевской. При правлении Ярослава был составлен первый свод законов. Сборник имел название «Русская правда», содержал, подвергшиеся влиянию православия, старинные обычаи славян и поражал гуманностью. Все наказания сводились к штрафам («вирам»), «дабы уничтожить древний обычай кровной мести» и отдать права по наказаниям за преступления властям. В летописях упоминается, что при Ярославе I Мудром была создана первая библиотека или книгохранилище.

Трое сыновей Ярослава Мудрого были женаты на немецких принцессах, сын Всеволод — на дочери византийского императора Константина Мономаха. Три дочери Ярослава стали королевами Норвегии, Венгрии и Франции!

После смерти Ярослава Мудрого в 1054 году, его потомство дробится на ветви, из которых наибольшее значение приобретает потомство его второго сына — Святослава и третьего — Всеволода.

Святославичи распадаются на линии Давидовичей Черниговских, Ольговичей Новгород-Северских и Ярославичей Муромо-Рязанских.

Всеволодовичи (в дальнейшем Мономаховичи) разветвляются на линии Изяславичей Волынских (впоследствии и Галицких), Ростиславичей Смоленских и Юрьевичей (или Георгиевичей) Суздальских (от Юрия Долгорукого). Последняя линия с конца XII века приобрела преобладающее значение между князьями всей Руси; из нее происходят великие князья Владимирские, впоследствии великие князья и цари московские.

Знаменитый князь Александр Невский (13 век), считающийся покровителем Санкт-Петербурга, тоже был из рода Рюриковичей. Позже Александр Невский был причислен православной церковью к лику святых.

Следующий знаменитый Рюрикович — Иван IV Васильевич Грозный (25.8.1530-18.3.1584 годы), московский царь, именовавший себя «Царь Всея Руси», он был первый царь, который венчался на царство по. Византийскому обычаю. История описывает нам Ивана Грозного, как жестокого и «крутого» правителя. Несмотря на суровый нрав, Иван Грозный был одним из самых образованных людей своего времени, обладал феноменальной памятью, также он прославился созданием своей знаменитой библиотеки и ввел опричнину на Руси.

Последним русским царем из рода Рюриковичей был Федор I Иоаннович (1584–1598 годы), который венчался на царство уже строго по византийской традиции. 7 января 1598 года Федор I Иоаннович умер, так и не оставив наследника.

Далее история входит в новую династию — Романовых. Романовы, правили на Руси более 300 лет, начиная с первого царя Михаила Федоровича Романова, власть к которому перешла в 1613 году, а заканчивается правление Романовых в марте 1917 года отречением от престола и власти императора Николая П, а затем и расстрелом царской семьи в 1918 году.

Ход великой истории пойдет дальше, мы же на этом остановимся с небольшой оговоркой: образование Русского централизованного государства привело к тому, что многие ветви Рюриковичей, утратив удельные владения, составили высший слой московских служилых людей. В XVII веке отдельные потомки Рюриковичей постепенно слились с представителями верхушки нетитулованного дворянства. И известно, что среди придворной знати XVII-XIX веков эти представители занимали не последнее место и пользовались своим господствующим положением. Такими представителями были и потомки черниговских князей: Барятинские, Волконские, Горчаковы, Долгоруковы, Оболенские, Одоевские, Репнины, Щербатовы и другие.

Другая часть Рюриковичей, обеднев, смешалась со средним и даже мелким дворянством, и некоторые из них при этом потеряли княжеский титул.

По росписи в родословнике считается, что князья Волконские происходят от Ивана Толстая Голова, князя Волконского.

Глава 2. Подвиги во славу Отчизны

Откуда же такая стать, горячая кровь и стремление к воинской славе у потомков древнего рода, князей Волконских? Призванием стала служба Отечеству и воеводская служба для представителей мужской половины Волконских. Их предки спасали в тяжелые времена свое Отечество, защищали родную землю и славились подвигами ратными. Подтверждает принадлежность Волконских к воинской славе и герб рода.

Славился подвигами ратными и предок Волконских, сын Игоря Рюриковича — Святослав Игоревич — князь новгородский, а с 945 года князь киевский, прославившийся, как великий полководец. С малых лет Святослав принимал участие в военных походах. Возмужав и окрепнув, много воевал, собирал в дружины ратные много воинов храбрых и был опытным и удачливым полководцем. История хранит такую запись о князе: «В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко нарезав конину или зверину или говядину и, зажарив на углях, так и ел. Не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, — такими же были и все остальные его впитты» Перед началом военного похода князь Святослав посылал к врагу гонца с кратким посланием — «Иду на Вы!». В древнерусском языке именительный и винительный падежи совпадали, таким образом, Святослав говорил «Иду на Вас», сознательно предупреждая о своих военных планах, что на первый взгляд противоречит здравому смыслу, однако у Святослава был свой расчет. Он хотел избежать изнурительных походов по степи, битв с отдельными отрядами, внезапных налетов, засад и прочего, что неизбежно делает войну долгой и неэффективной. Он хотел, чтобы враг собрал свои силы в одном месте, и тогда их можно было бы разбить в одном, решающем сражении. Тем более что для победы в чистом поле — в большом фронтальном столкновении — у киевского князя было больше шансов, чем у его обычных противников, кочевых народов.

Он был опытным полководцем и одним своим извещением вносил в ряды врагов смятение, заставляя готовиться к битве с недобрым предчувствием. Можно сказать, Святослав — первый русский князь, который использовал метод информационной, психологической войны. В отличие от степняков, войско Святослава было дисциплинированно и атаковало врага, своего рода, древнерусской фалангой — «стеной». «Стена» состояла из 20 длинных шеренг воинов, каждый из которых имел щит в рост человека, длинное копье, длинный меч, лук со стрелами и засапожный нож для ближнего боя. Но до ножей обычно дело не доходило: «стена» строя не теряла и, закрытая сомкнутыми щитами, наносила мощный удар по врагу копьями первого, второго и третьего рядов. Еще сильнее древнерусская фаланга была в обороне.

Также есть версия, что выражением «Иду на Вы!», Святослав указывал — идет священная война, жизни ворогов будут принесены в жертву Богу Перуну, их судьба предрешена.

«Походы Святослава 965–968 годов представляют собой как бы единый сабельный удар, прочертивший на карте Европы широкий полукруг от Среднего Поволжья до Каспия и далее по Северному Кавказу и Причерноморью до балканских земель Византии».

Был в родственниках у Рюриков и следующий полумифический герой, которого мы знаем, как Вещего Олега — великого князя Новгородского (с 879 года) и Киевского (с 882 года). Прославился он тем, что объединил Русь и рас-ширил ее границы, нанес первый удар по Хазарскому каганату, заключил выгодные для Руси договоры с греками. Согласно летописям, Рюрик, умирая, передал власть Олегу, оставив ему на попечение сына своего, Игоря.

Далее мы обратимся к истории правления Вещего Олега: в 882 году Олег собрал дружину и спустился на ладьях по Днепру к Киеву, где князьями были Аскольд и Дир. Олег заманил их к своим ладьям и объявил: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода. А это сын Рюрика». Предъявив наследника, малолетнего Игоря, Олег убил Аскольда и Дира, а Киев объявил «матерью городов русских». Так, Олег объединил северный и южный центры восточных славян, поэтому именно его, а не Рюрика часто считают основателем Древнерусского государства. Последующие 25 лет Олег расширял границы державы. Присоединил северян, древлян, радимичей. Готовил великий поход.

В 907 году Олег снарядил 2000 ладей по 40 воинов в каждой, и выступил в поход на Царьград, оставив Игоря наместником в Киеве. Византийский император Лев VI Философ преградил дорогу в город, приказав закрыть ворота и загородить гавань цепями, т. е. предоставил Олегу возможность грабить и разорять пригороды Константинополя, однако Олегу нужен был сам Царьград, и он пошел на необычный штурм:

«И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И когда подул попутный ветер, подняли они в поле паруса и пошли к городу». Испуганные греки поспешили заключить мир: «Не губи города, дадим тебе дань, какую захочешь». Олег взял за каждую уключину 12 гривен. Византия обещала платить дань на русские города, и был подписан договор о беспошлинной торговле Руси и Византии. Но в следующем договоре 911 года, подтверждающем «многолетний» мир, упоминание о беспошлинной торговле исчезло.

Странными и мифическими считаются обстоятельства, повлекшие смерть Вещего Олега. Согласно одного источника, а именно «Повести временных лет», могила Олега находится в Киеве. Летописные документы Новгородской земли извещают о захоронении Вещего Олега в Ладоге, но есть и версия, что Олег ушел «за море». Варианты смерти Вещего Олега существуют разные, однако во всех упоминается, что смерть связана с укусом змеи.

Стоит упомянуть в этой главе и еще одного представителя великого рода Рюриков — Владимира Мономаха — князя боярского. Владимир Мономах — яркая личность своего времени и, пожалуй, ни об одном из правителей Киевской Руси не сохранилось столько ярких воспоминаний, как о Владимире Мономахе. Народ сложил о нем былины как о победителе грозного половецкого хана Тугоркана, «Тугарина Змеевича», и из-за одинаковости имен двух Владимиров влил эти былины в старый цикл киевского эпоса Владимира I.

Но чаще всего имя Владимира Мономаха связывалось с царскими регалиями. «Шапка Мономаха», по легенде, была передана Владимиру Византийским императором и стала символом российского самодержавия. Именно ей короновались все русские цари, от первого до последнего.

При правлении Владимира Мономаха Русь побеждала половцев, и они на время перестали быть постоянной угрозой. Власть киевского князя распространялась на все земли, заселенные древнерусской народностью. Усобицы мелких князей решительно пресекались тяжелой рукой великого князя. Киев был действительно столицей огромного, крупнейшего в Европе государства. Владимир родился в 1053 году, по всей вероятности, в Киеве, где его отец Всеволод, любимый сын Ярослава Мудрого, находился при великом князе, доживавшем свои последние годы. Рождение Владимира скрепило задуманные дедом политические связи между Киевской Русью и Византийской империей — матерью его была принцесса Мария, дочь императора Константина IX Мономаха. Отец Владимира, Всеволод Ярославич, не выделялся из среды князей особыми талантами государственного деятеля, но это был образованный человек, знавший пять языков. К сожалению, Владимир Мономах, написавший в своей биографии, что отец, «дома сидя, изуме-яше 5 языков», не упомянул о том, какие это именно языки. Можно думать, что иноземными были греческий, половецкий, латинский и английский.

Владимир получил хорошее образование, которое позволило ему в своей политической борьбе использовать не только меч рыцаря, но и перо писателя. Он прекрасно ориентировался во всей тогдашней литературе, владел хорошим слогом и обладал незаурядным писательским талантом.

Полжизни, свыше трех десятков лет, пришлось Владимиру провести в Переяславле на рубежах Руси, и это не могло не наложить своего отпечатка на все его представления о губительности половецких вторжений, о жизненной необходимости единства русских сил.

Перед глазами Владимира с детства проходили войны с турками и первые набеги половцев. Не было во всей Руси другого такого города, как Переяславль, который бы так часто подвергался нападениям степняков. Самыми тяжелыми были, вероятно, впечатления от знаменитого похода хана Шарукана в 1068 году. Былины, сложенные по поводу этого нашествия, очень поэтично описывают, как по степи от самого синего моря бегут стада гнедых туров, вспугнутые топотом коней половецкого войска.

Мы не знаем, участвовал ли пятнадцатилетний Владимир в бою, где Шарукан разбил его отца и дядей, и пришлось ли ему самому испытать тяжесть бегства, но все равно разгром, завершившийся восстанием в Киеве, изгнанием великого князя и смертью епископа, должен был оставить глубокий след в его уме.

Владимир прошел суровую школу: ему с отроческих лет приходилось помогать отцу, долгие годы бывшему второстепенным князем, вассалом своего брата. Недаром на склоне лет Мономах вспоминал о 83 своих больших походах по Руси, по степям и по Европе. Первое свое большое путешествие он совершил тринадцатилетним мальчиком, проехав из Переяславля в Ростов, «сквозе Вятиче», через глухие Брын-ские леса, где, по былинам, залегал Соловей-Разбойник, где не было «дороги прямоезжей», где в лесах еще горели огни погребальных костров, а язычники убивали киевских миссионеров. Со времени этого первого «пути» до прочного утверждения в Чернигове, уже взрослым двадцатипятилетним человеком, Владимир Мономах переменил, по меньшей мере, пять удельных городов, совершил 20 великих путей, воевал в самых разных местах и, по самым минимальным подсчетам, проскакал на коне за это время от города к городу не менее 10 тысяч километров (не считая не поддающихся учету разъездов вокруг городов).

Битва на Нежатиной Ниве 3 октября 1078 года резко изменила соотношение сил в разросшейся княжеской семье. Великим князем стал Всеволод Ярославич, утвердивший свою власть над всей «Русской землей» в узком смысле слова: над Киевом, где княжил сам, над Черниговом, в который он послал своего сына Владимира, и над Переяславлем Русским, где тот правил несколько лет до вокняжения в Киеве в 1113 году.

Шестнадцать лет (1078–1094 годы) княжил Владимир Мономах в Чернигове. К этому времени, по всей вероятности, относится постройка каменного терема в центре черниговского кремля-детинца и создание неприступного замка в Любече на Днепре.

Владимир был женат на английской принцессе Гите, дочери короля Гаральда, погибшего в битве при Гастингсе. В Чернигов молодая чета прибыла с двухлетним первенцем, — Мстиславом, впоследствии крупным деятелем Руси.

Шестнадцать лет черниговской жизни не быди годами спокойствия и изоляции. Много раз приходилось Владимиру помогать отцу в его борьбе то с внешними, то с внутренними врагами. Племянники Всеволода дрались из-за вотчин, требовали то одной волости, то другой. Хитрый князь вел на просторах Руси сложную шахматную игру: то выводил из игры Олега Святославича, то загонял в далекий новгородский угол старейшего из племянников, династического соперника Владимира — князя Святополка, то оттеснял изгоев — Ростиславичей, то вдруг рука убийцы выключала из игры другого соперника — Ярополка Изяславича. И все это делалось главным образом руками Владимира Мономаха.

С конца XI века политическая роль боярства непрерывно возрастала. Все чаще и чаще боярство, приглядываясь к пестрой веренице князей, оценивало дела и успехи, ум и сговорчивость того или иного князя и «вабило» подходящего кандидата на престол, приглашало по своей воле из другого города, а иной раз и закрепляло свои преимущества, заключая с ним договор, «ряд», без которого князь не считался полноправным.

От воли «смысленных», считавших себя опорой феодального войска Руси и составлявших боярскую думу, зависело, открыть ли ворота князю, стоящему под стенами Киева, и торжественно ввести его в Софийский собор, принося ему присягу верности («ты — наш князь, где узрим твой стяг, там и мы с тобой!»), или же твердо сказать уже правящему князю горькие слова: «Пойди, княже, прочь. Ты нам еси не надобен!».

Политика князя Всеволода, за которую нес ответственность и Мономах, вызвала резкое недовольство «смысленных». Боярство возмущалось произволом княжеских судей и сборщиков, изобретавших ложные штрафы и грабивших народ. «Народолюбие» бояр было, конечно, демагогическим приемом, но применение такого приема говорит о том, что разгул княжеских тиунов и вирников затрагивал и боярские интересы  нарушая, очевидно, иммунитет их вотчин.

Тяжелые годы (засуха, мор, нашествие половцев), совпавшие с концом княжения Всеволода, должны были обострить социальные конфликты, и киевское боярство предпочло видеть на великокняжеском престоле князя Свято-полка Изяславича, родного брата Мстислава, который в свое время предал смертной казни 70 участников восстания 1068 года, а других ослепил и «без вины погубил».

Вокняжение Святополка принесло не только крушение надежд, но и много несчастий Владимиру Мономаху: неопытность Святополка привела к страшному разгрому русских войск половцами под Треполем. Мономах вспоминал, что это было единственным поражением его в битве; здесь, в водах Стугны, на его глазах утонул брат Ростислав. Вынужденный довольствоваться вместо Киева Черниговом, Мономах скоро утратил и его. Олег Святославич с половцами выгнал его из города.

Сорокалетнему князю с женой и детьми пришлось, как мы уже знаем, покинуть Чернигов и проехать сквозь юрты половцев, готовых ограбить побежденных.

Владимир снова оказался в городе своего детства, где начинал свою жизнь его отец, где потом княжил его младший брат — в Переяславле, на краю Половецкой степи.

Двадцатилетний переяславский период жизни Владимира Мономаха (1094–1113 годы) характеризуется двумя чертами: во-первых, это активная, наступательная борьба с половцами, рвавшимися на Русь через Переяславское княжество, а во-вторых, попытка склонить на свою сторону киевское боярство, распоряжавшееся в известной мере великим княжением.

Борьба с половцами, которую Мономах неизбежно должен был вести как владетель пограничного княжества, в глазах современников всегда выглядела как общерусское дело, как защита всей Руси. Мономах был сторонником решительных ударов, разгрома степняков и походов вглубь степей.

Первая победа была одержана за Сулой сразу же по вокняжении в Переяславле. Затем, в 1095 году, Владимир, разорвав недолгий мир с половцами, убил половецкого посла Итларя в Переяславле и принял участие в большом походе на половецкие «вежи», где взяли много пленных, коней и верблюдов. На следующий год у Зарубинского брода на Днепре дружины Владимира разбили половцев и убили хана Ту-горкана. Обо всем этом народ сложил былины, где в Тугарине Змеевиче легко узнать Тугор-кана, а в Идолище Поганом — Итларя.

Независимо от личных мотивов Владимира Мономаха, победоносные походы на половцев принесли ему широкую славу хорошего организатора и блестящего полководца.

Менее успешно, но с такой же энергией вел Мономах свои княжеские дела. Его соперниками были: во-первых, Святополк Киевский, а во-вторых, Давыд и Олег Черниговские. На перепутье между ними, посередине хорошо известной ему дороги из Чернигова в Киев, Владимир построил крепость Остерский Городец, очевидно для того, чтобы затруднить связи своих соперников. В составе домена Мономаха оказались Смоленск и Ростов, куда он часто наезжал, наведя порядок на юге. Черниговское княжество было почти со всех сторон окружено его владениями, и в 1096 году Владимир выгнал Олега из Чернигова и пытался организовать княжеский съезд, который осудил бы «Гориславича» за приведение «поганых» на русские земли.

Съезд удалось собрать только к концу 1097 года, и, очевидно, соотношение сил было таково, что Мономах не мог диктовать свою волю: съезд собрался не в Киеве, а в вотчине Олега, древнем Любече, куда Мономаху было, наверное, не очень приятно приезжать.

Можно думать, что Владимир Мономах позаботился о создании специальных документов, которые должны были расположить мнение влиятельных феодальных сфер в его пользу: сам написал «письмо к Олегу», явно рассчитанное на оповещение широкого круга лиц. К этому времени была закончена часть личной летописи Мономаха, обрисовывающая его как неутомимого воителя половцев, несправедливо обиженного Олегом. К этому же времени относится и летопись киево-печорского игумена Ивана, рисующая с боярских позиций отрицательными красками великого князя Святополка. Святополк выслал Ивана в Туров, а Мономах, ища союза с Киевским боярством, за него заступился.

Шестидесятилетний Владимир Всеволодович Мономах стал великим князем. Новое законодательство, как мы видели, облегчало положение должников, в частности закупов. Но, кроме того, «Устав Мономаха» регулировал и ряд вопросов, интересующих купечество: предусматривались интересы внешней торговли — давались льготы купцам, потерявшим товары при кораблекрушении, на войне или в пожаре, иноземные купцы получали преимущественное право при ликвидации товаров несостоятельного должника.

Князья других ветвей были настоящими вассалами Владимира II Мономаха: Давыд Черниговский и его племянник Всеволод Ольгович покорно ходили в походы под водительством великого князя, который до 70 лет сохранил способность лично возглавлять войска.

Владимир Мономах тем и представляет для нас интерес, что всю свою неукротимую энергию, ум и несомненный талант полководца употребил на сплочение рассыпавшихся частей Руси и организацию отпора половцам. Другое дело, что он лично как переяславский князь был непосредственно заинтересован в ограждении своих владений от половецкого разорения, но объективно его политика наступления на степь была важна для всей Руси. Объединяя в своих руках Переяславль, Смоленск и Ростов и чуть ли не ежегодно объезжая их, делая путь по 2400 километров, он заботился о своих данях и продажах. Объективно это укрепляло связь нескольких крупных областей Руси и вовлекало их в решение общерусских задач.

Время великого княжения Мономаха (1113-1125 годы) завершает напряженный двадцатилетний период борьбы с половцами, после чего единая держава в тех условиях временно утратила смысл и продолжала существовать некоторый срок по инерции, так как глава государства сосредоточил в своих руках очень большие военные резервы и употреблял их на поддержание единства твердой и вооруженной рукой. За 20 лет, от киевского восстания 1113 года до смерти Мстислава (1132 год), великокняжеская власть стремилась не допускать усобиц и упорядочить дела класса феодалов в целом путем издания довольно полного кодекса законов.

Когда Киевская Русь распалась на полтора десятка самостоятельных княжеств, то из эпохи своей общности все они уносили в будущее и «Повесть временных лет», и «Пространную Русскую Правду», и киевский цикл былин, где в образе князя Владимира сливались и Владимир I Святославич, спасший Русь от печенегов, и Владимир II Мономах, князь, который правил Русью от края и до края и в успешной борьбе с половцами «много поту утер за Русскую землю».

В этой главе можно было описать многих предков Волконских, мы же взяли тех из них, которые оцениваются исторически положительными героями. Много войн и междоусобиц на Киевской Руси случалось, брат выходил с войной на брата, из-за предательства и неверности убивали друг друга родные по крови люди.

Самое главное — оценить в исторических личностях не личные качества, которые, дойдя до наших дней, уже искажены легендами, а дать объективную оценку их деятельности: как они служили народу русскому, какие события происходили в жизни общества при их правлении или княжении, как способствовал каждый из них ускорению или наоборот снижению уровня жизни простых людей.

Глава 3. И пошел род Волконских от…

Так что же, собственно, Волконские — князья Волконские — потомки святого князя Михаила Всеволодовича Черниговского (предком которого был Ярослав Мудрый), праправнуки которого, Константин, Иван и Федор, переселились на берега реки Волкони (или Волконки). Полагаясь на рукописные родословные книги, Волконских князей следовало бы поставить среди или после потомства сыновей князя Юрия Тарусского, который, по записям, имел старшего сына — Ивана Юрьевича, по прозванию «Толстая Голова», рожденного без брака, от связи с Агафьей, дочерью просвирни в Торусе.

Но такое странное происхождение князей Волконских считается выдумкой и легендой. Эта легенда могла иметь место при случае искажения верного факта, о подлинном происхождении рода, и, возможно, специально излагалась, чтобы очернить доблесть и славу представителей княжеской фамилии.

Легенда о дочери просвирни не имеет логического продолжения, потому что детей князей, прижитых без брака, не величали никогда в старину князьями, а только причисляли их к дворянам. Таковы, например, были Шально-вы или Шальные в Рязани, обращенные в служилый класс бояр. Все эти факты, взятые из легенд, никоим образом не должны оттенять действительное происхождение рода князей Волконских — несомненно, от Рюриковичей — через потомства Михаила Черниговского, возможно с некоторым отклонением к рязанской ветви, ведь корни князя Юрия можно усмотреть между рязанскими князьями. Но лучше оговориться и уточнить, что список второй их династии дошел до наших дней, возможно неумышленно, спутанным и неполным. Стало быть, предстоит еще не раз обратиться к легенде и в ней указанным намекам на время, по крайней мере, образования рода.

Родоначальником Волконских, по летопис-никам, считается Иван Юрьевич Толстая Голова, который, в свою очередь, был сыном Юрия Михайловича Тарусского и получил в удел земли на реке Волкони. Три его сына положили начало родам князей Тарусских, Спажских и Волконских, защищавших от татар русские рубежи на Оке.

Представители князей Тарусских и Спажских пали в битвах с врагами: два сына Ивана Толстая Голова — Федор и Мстислав — сложили голову на Куликовом поле, и в последующих боях с татарами погибли и его внуки Федор, Борис и Михаил.

Но воинскую славу подхватили потомки брата Ивана Юревича — Федора, и еще 200 лет крепко стояли на защите границ русских. Спасение Отечества в его тяжелые времена стало наследственным призванием князей Волконских. Не за чины и награды стояли они крепко на охране русской границы Затем, представители этого знатного рода верой и правдой служили великим князьям московским. И даже то, что не признавали их знатью и не считали князьями, не мешало им храбро биться за русскую землю.

Потомки же Волконских распределились так: у Константина был сын Василий, у Ивана — два сына: Федор и Александр Ивановичи, тогда как у Федора — Федор и Иван Черный Федоровичи. Первое время жизнь представителей фамилии была нелегкой. Карьерой не славились Волконские до начала XVI века. Сын уже Василия Константиновича — Петр Васильевич, прозванием Верига, был воеводой у царя Василия, отца Грозного: в 1515 году в походе к Витебску, в 1519 году — в походе на Литву, а в 1520-21 годах-третьим воеводой в Туле. Здесь уместно оговориться, что тульское воеводство в это время все состояло из'Кня-зей Волконских; а именно: Внук Григорьевич был вторым, Дмитрий Ипатович — четвертым, а Ипат Васильевич — пятым воеводою в Туле (прозвание у него Потул, он был родной брат Петра Вериги), он же в 1537 году был и вторым воеводою тульским, сменив, кажется, Волконского же князя Ивана Патыхича, не указываемого в коленных росписях, но 14 лет воеводствовавшего, а перед тем начальствовавшего в литовском походе (1519 год) третьим большим полком. В казанском походе 1544 года семеро князей Волконских показаны действующими: Алексей Васильевич шел к Казани с 1 марта луговою стороною Волги в качестве второго воеводы пятого передового полка; боярин Иван Андреевич был воеводою седьмого большого полка; окольничий Григорий Михайлович — вторым воеводою шестого полка правой руки; стольник Андрей Васильевич — третьим головою в государевом полку, в котором 117-м головою был стольник же Степан Никитич; а сын его, Савва Степанович — десятым полковым судьею; наконец, князь Иван Никитич находился «рындою с большим государевым доспехом».

Пятеро князей Волконских принимали участие в шведском походе 1549 года, где из них окольничий Иван Васильевич, прозванием Плешь, был вторым воеводою седьмого передового полка; Михаил Иванович, прозванием Жучка, — вторым же воеводою девятого сторожевого полка; стольник Иван Матвеевич был двадцать шестым есаулом, а дворяне Михаил и Иван Ивановичи — один адъютантом, другой — судьею. Последний и Жучка находились и в полоцком походе в 1551 году вместе с однофамильцами: окольничим Василием Ивановичем, стольниками Федором, Фомою и Никифором, дворянином Саввою Ивановичем и князьями Волконскими. В этом походе князь Андрей Васильевич Волконский возил государевы саадак да сулицу, а в польском походе 1568 года хранил рогатину царскую. В ту пору гневного отношения государя к боярам своим Волконские князья оказываются мужественными бойцами, охранявшими пределы отечества от врагов. Князь Петр Афанасьевич в 1565 году стоял с дружиною на Оке, в 1572 году делал засеку перемышльскую, с 1577 года является для отпора литовского вторжения со стороны лифляндов и в 1579 году за разбитие в Курляндии немцев награжден золотым червонным, заменявшим тогда медаль.

После тульского воеводства победитель немцев в 1581 году послан царем к Могилеву, где и отбил он вылазку врагов из Шклова, в следующем году отряженный оборонять Новгород от Литвы вместе с князем Голицыным. Князь же Андрей Романович, прозванием Бык, при Грозном воеводствовавший в Торопце и ходивший в Заволчье, при царе Федоре строил Белгород на Донце, через два года потом оборонял Соловецкий монастырь, а затем был на воеводстве в Чернигове и с войском на Донце. Князь Михаил Петрович Волконский, прозванием Жмурка, при царе Федоре воевода на Украине и в Туле, при Годунове — воевода на Алатыре, в Шатске и в Ливнах. С Андреем Быком защищали Соловки князь Григорий Константинович. Кривой-Волконский, при Годунове — посол в Крым, воевода яртаула в Брянске, на свадьбе Самозванца угощавший польских послов и сам посланный к Сигизмунду с уведомлением о гибели Лжедмитрия I (1606 год). При Шуйском оборонял он Москву от Лисовского (1609 год) и на Ладоге бил шведов (1610 год). С воцарением Михаила пожалованный в окольничие, он помогал Пожарскому разбить поляков и казачьи шайки, да у Никитских ворот отбил приступ Владислава к Москве (1 октября 1619 года), заставив его отступить и удалиться от нашей столицы. Указав главные его, очень веские заслуги, менее важные поручения последних лет жизни этого доблестного лица мы не приведем, сообщив только, что умер князь Григорий Константинович Волконский в Валуйках в 1634 году, находясь при размене пленных с крымцами.

Князь Михаил Константинович Хромой, строитель Березова (1594 год) в отдаленном Обском крае, в северо-западной Сибири, второй воевода тобольский (1595–1597 годы), геройски погиб в самой церкви в Боровске (1610 год), защищая с горстью храбрых Пафнутьев монастырь, куда изменники впустили уже поляков. Князь Федор Иванович, прозванием Мерин, известный со времени воеводства в Мценске (1605 год), принадлежит к числу бойцов-патриотов, осадивших поляков в Москве в 1611 и 1612 годах. В 1620 году он был судьей в Челобитном приказе. Князь Иван Федорович, прозванием Лось, упоминаемый в 1607 году как начальник артиллерии при осаде Тулы, в 1633 году был первым воеводой у Никитских ворот при набеге крымцев, а в 1638 году был вторым распорядителем при делании Земляного города в столице. Боярин Петр Федорович II, сын Мерина, упоминаемый с 1617 года, в 1625 году стольник, в 1633 году второй воевода в астраханском походе против калмыков, в 1634 и 1635 годах был у провода границ с Литвою в Торопце. Он на другой день коронации царя Алексея Михайловича (29 сентября 1645 года) был пожалован в окольничие и назначен судьей в Челобитенный приказ, и, всеми уважаемый, умер в 1650 году; от второй жены — Пелагеи оставив сына Юрия. Первая жена его была Марфа Петровна, урожденная Постельникова. Старший брат предыдущего, Федор Федорович Шериха, начав службу с рынды в 1621 году, в 1626 году сделан стольником, в 1634 году защищался в Белгороде от польского короля, отбив все его приступы, и за это, 8 июля произведенный в окольничие, получил щедрое награждение да должность судьи Челобитенного приказа. В 1639 году назван наместником Муромским, в 1642 году проводил границу с Польшею в Путивле, в 1651 же году пожалован в бояре; чуть не потеряв жизнь в Пскове, посланный туда в 1650 году усмирять мятеж и сам попавшись в руки возмутителей. В 1663 году он был послан против башкир, в Казань, где и умер в 1665 году. У него тоже был один сын — Андрей. Не менее важную роль, как Шериха, играл в царствование Алексея Михайловича и князь Василий Богданович Волконский, прозванием Веригина Любка, умер в 1675 году окольничим, которым служил с 1671 года. Он упоминается в стольниках в 1634 году, в 1651 году значится первым судьею в Холопьем приказе, в 1653-55 годах действует в Астрахани, приводя калмыков к присяге на подданство России, а в 1661 году находится осадным воеводой в Переяславле.

Из числа видных представителей рода князей Волконских за XVII век следует, перечисляя и упомянутых уже окольничих: у царя Михаила Федоровича — князя Григория Константиновича (1627 год), у царя Алексея (1668 год) — князя Василия Богдановича, указать: Михаила Андреевича (1693 год) и Федора Львовича (1693 год), при царях Иване и Петре Алексеевичах, да, бывшего в живых еще в 1703 году, князя Федула Федоровича. Он был уже стольником в 1658 году, в 1683 году приводил к присяге в Астрахани имеретинского царя Арчила и в следующую весну привез в Москву детей его.

Самым видным (и особенно доверенным у Екатерины II) лицом из фамилии князей Волконских в XVIII веке оказывается князь Михаил Никитич Волконский (родился 9 октября 1713 года и умер 8 декабря 1789 года), правнук князя Михаила Константиновича Хромого — защитника Пафнутьева монастыря, сын стольника Никиты Федоровича и старшей сестры канцлера графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина — Аграфены Петровны, в Курляндии бывшей приятельницей императрицы Анны Ивановны, сосланной верховниками и умершей в заключении 1732 года. При Екатерине II Михаил Никитич был главнокомандующим в Москве, ранее этого составлял проект раздробления Польши, до того находясь русским послом в Варшаве и зная хорошо тамошние дела. Отец князя Михаила Никитича по смерти жены сделан шутом императрицы Анны (1732 Год). Из рода князя Федора Константиновича Кривого — сын праправнука его — тоже генерал-аншеф, как и Михаил Никитич — князь Семен Федорович Волконский (родился 10 мая 1703 года и умер 4 мая 1768 года) прославился, как и предшественник, в семилетнюю войну, состоя тогда в чине генерал-поручика. Род обоих этих лиц уже не продолжается, хотя оба были женаты и оставили потомство.

Князь Михаил Никитич был женат на старшей дочери известного кабинет-секретаря Петра I, Алексея Васильевича Макарова, Елизавете Алексеевне, умершей в мае 1782 года, от которой имел двух сыновей: Льва Михайловича 1798 года рождения и Павла Михайловича (1763–1808), умерших без потомства. Сестра их — княжна Анна Михайловна — была замужем за фельдмаршалом князем А. А. Прозоровским. Князь же Семен Федорович, женатый на княжне Софье Семеновне Мещерской (родился 13 сентября 1707 года, умер 7 апреля 1777 года), имел от нее одного только сына — князя Григория Семеновича, члена государственного совета, генерала от кавалерии (родился 30 января 1742 года и умер 17 июля 1824 года), женатого на княжне Репниной и начавшего новую ветвь Репниных-Волконских.

Кроме сына, князь Семен Федорович оставил шесть дочерей, из которых третья — княжна Анна Семеновна (родился 12 января 1737 года, умер 4 февраля 1812 года), бывшая за статским советником Николаем Яковлевичем Олениным, была мать президента императорской академии художеств Алексея Николаевича Оленина (1763–1843 года). Четыре же остальных вышли замуж: Марья Семеновна за Римского-Корсакова; Александра Семеновна за Дмитриева-Мамонова; Наталья Семеновна была замужем за Андреем Ивановичем Хрущевым и Екатерина Семеновна — жена Петра Леонтьевича Ермолова; пятая — Софья Семеновна — девица.

Кроме поименованных, укажем из представителей фамилии князей Волконских XVIII века еще внука праправнука Федора Константиновича, белгородского воеводы времен Годунова — генерала от инфантерии князя Николая Сергеевича Волконского, женатого на княжне Екатерине Дмитриевне Трубецкой; единственная дочь этой четы — княжна Мария Николаевна была замужем за графом Николаем Ильичом Толстым.

Из деятелей XIX века назовем сына князя Михаила Сергеевича и баронессы Екатерины Исаевны Шафировой — посла в Царьград, князя Дмитрия Михайловича, генерал-лейтенанта, женатого на графине Наталье Алексеевне Мусиной-Пушкиной. Сын их, князь Михаил Дмитриевич, имел супругой княжну Анну Ивановну Варшавскую, графиню Паскевич-Эриванскую.

Генеалогическая родословная роспись князей Волконских очень обширна, Историкам хорошо известны 4 линии или ветви (первая ветвь, первая линия второй ветви, вторая линия второй ветви и треть ветвь), каждая из ветвей насчитывает более сотни знатных фамилий (общим количеством около 500, большинство из которых давно умерли). Некоторые из ныне живущих князей Волконских, по понятным причинам, в разное время стали эмигрантами, но некоторые проживают и в странах бывшего СССР.

Глава 4. Ветви рода Волконских

Еще в XIII веке род Волконских разделился: трое сыновей Федора Волконского создали свои семьи и так положили начало трем основным ветвям рода, который быстро разросся. Уже в это время воеводство стало наследственным делом князей Волконских, но, кроме того, в XVI–XVII веках Волконские служили стольниками и окольничими, многие из них за особые заслуги получали боярство. В XVIII веке представители рода занимали высокие государственные должности, а в XIX веке князь Петр Михайлович Волконский — представитель первой линии князей — получил титул светлейшего князя.

Один из первых представителей этого знатного рода — Федор Федорович Волконский был стольником и воеводой в Белгороде, именно он в 1634 год участвовал в сражениях и отстоял город от поляков. После этого он был назначен окольничим и отправлен усмирять мятеж в городе Пскове, за что в 1651 году ему пожалован боярский титул. Его брат — Петр Федорович — также был окольничим.

На самом деле, очень мало известно о представителях рода Волконских, живших до 19 века. Это после 1812 года, когда Волконские станут известны в войне с Наполеоном, — а для Романа «Война и мир» Лев Николаевич Толпой взял прототипом главного героя Андрея Волконского сразу нескольких представителей этого княжьего рода, — Волконские стали широко известными. Все они были героями войн с Наполеоном, и военная карьера издавна была отличительной чертой этого древнего знатного рода. Но отметим, что представители рода всегда стояли на защите родной земли. Память о многих из них сохранилась в преданиях, например, записи о Волконских есть в родословной книге Курской и Московской губерний.

При Иване Грозном Андрей Романович Волконский был воеводой в Торопце, ходил походом в Заволочье. Непосредственно исполнял приказ царя Федора Иоанновича об основании и строительстве Белгорода, был полковым воеводой на Донце в 1597 году. Но его потомство пресеклось в конце XVII века. Впрочем, у его брата — Константина Романовича Волконского, который также занимал пост воеводы в Рыльске, были сыновья: Григорий, окольничий, который в 1591 году успешно действовал против шведов, Михаил, воевода в Боровске, павший в 1610 году при защите Пафнутьево-Боровского монастыря от поляков, Федор Кривой, воевода в Путивле, убитый Лжедмитрием II… Все это лишь еще раз подтверждает, что Волконские во все времена были отличными военными. Впрочем, были в роду не только военные — стольник Никита Федорович Волконский, например, был придворным шутом при императрице Анне Иоанновне, а вот его сын — Михаил Никитич Волконский получил титул генерала-аншефа и отличился во время Семилетней войны. В 1764 году он командовал корпусом, вступление которого в Польшу ускорило избрание в короли Станислава Понятовского. Участие в семилетней войне принимал и еще один член рода — Семен Федорович Волконский. Он также был произведен в генерал-аншефы Петром III. Брат его, Петр Михайлович, был при Екатерине II сенатором.

Правнук Федора Кривого, Михаил Андреевич, был крупным вотчинником, окольничим при Петре Великом, воеводой в Полтаве, участником Петровских походов. В 1698 году лишь два человека оказались в Боярской думе, один из них — князь Михаил Андреевич Волконский — в звании окольничего. Сын Семена Федоровича — Григорий Семенович Волконский был оренбургским генерал-губернатором и членом Государственного Совета. У него былочетверо детей: Николай — генерал; Никита, который был посланником в Мадриде, Сергей Григорьевич Волконский — известный декабрист, и дочь Софья, которая была замужем за своим же дальним родственником, фельдмаршалом Петром Михайловичем. У известного декабриста Сергея Григорьевича родился сын Михаил, который служил по ведомству народного просвещения. Его матерью была воспетая Некрасовым Мария Николаевна Раевская. В 1876 году в чине тайного советника он был назначен попечителем Петербургского учебного округа, с 1882 года — товарищ министра народного просвещения.

Но род Волконских славен не только воинами. Особое место среди его представителей занимают и женщины, ставшие образцом верности и долга. Среди них Зинаида и уже упомянутая Мария Волконская, о которых мы поговорим позже, а также Елизавета Григорьевна Волконская — внучка Петра Михайловича, которая написала большой научный труд по истории своего рода. Эта книга с названием «Род князей Волконских» была издана в Петербурге в 1900 году. Внук декабриста — князь Сергей Михайлович — стал знаменитым театральным деятелем, а в начале 20 века он занимал пост директора Императорских Театров, также Сергей Михайлович — это известный художественный критик, прозаик, педагог, прославился он также и как знаток искусства. В эмиграции он был директором русской консерватории в Париже, умер в'США. Оставил интересные «Мои воспоминания» в двух томах, не так давно изданные и в России. Его брат-камергер Владимир Михайлович придерживался прямо противоположных убеждений, нежели дед-декабрист. Член Союза Русского Народа (черносотенец), избирался депутатом Государственной думы 3-его и 4-го созывов, где был заместителем председателя. В Думе примыкал к правому крылу. В 1915–1916 годы — заместитель министра внутренних дел. В январе 1917 года его избрали Петроградским предводителем дворянства. В эмиграции князь Волконский — один из руководителей Монархического союза в Берлине. Праправнук декабриста князь Андрей Михайлович — русский композитор, клавесинист, дирижер, он практически дожил до наших дней и умер только в 2008 году. Его сын — князь Петер Волконский, родившийся в 1954 году, — известный и сегодня эстонский рок-музыкант, актер и постановщик. Эта ветвь рода внесена в V часть родословной книги Владимирской, Вологодской, Московской, Тамбовской и Тверской губерний.

Из младшей ветви (потомство Федора Федоровича) есть информация лишь о немногих князьях. Это Петр Афанасьевич, который был полковым воеводой на Оке и в 16 веке устроил там Перемышльскую засеку.

Также известно, что представители третьей ветви князей Волконских приняли деятельное участие в политической жизни России в начале XX века. Князь Николай Сергеевич, действительный статский советник, землевладелец, состоял в партии октябристов (член ЦК этой партии), был депутатом Государственной думы 1-го и 3-го созывов. В Думе он изредка выступал против левых, за что получил прозвище «сердитого князя». Членами III Государственной думы являлись и его братья: родной — Сергей Сергеевич и двоюродный — Владимир Викторович.

Эта ветвь внесена в V часть родословной книги Воронежской, Калужской, Московской, Тамбовской и Тульской губерний.

Глава 5. История родовой фамилии

Князья Волконские объясняли, что род их вышел из местности у реки Волконь Тульской губернии. Фамилию Волконский очень часто носили и крепостные крестьяне многочисленных князей Волконскиу Как уже говорилось род Волконских ведет свое начало от Юрия Михайловича Тарусского младшего сына князя Михаила Черниговского. Юрий, по семейному преданию получил в удел Тарусу. Правнуки Юрия приобрели вотчины на берегах реки Волконь (Волхонки) в позднейшем Алексинском уезде и от имени ее стали называться князьями Волконскими. От них происходят три ветви этого рода.

В огромной России имения Волконских не очень-то известны. Но при этом, то тут, то там историками, искателями старины, а также потомками Волконских выявляются новые следы огромного по численности рода. Находят то новое захоронение и надгробную плиту с известной фамилией, то выяснится, что один из Волконских принимал участие в постройке церкви, то старый домик — развалюшка, и не скажешь по виду, что это бывшее имение, и кого — потомков княжеского рода Волконских. Не все Волконские жили при славе и известности, некоторые канули в лета, так и не оставив о себе никаких документов — оно и понятно — гонения и раскулачивания заставляли скрывать великие корни, прятаться, эмигрировать за границу, порвать все связи с Россией.

В поле зрения историков остались те памятники культуры, которые и по сей день имеют мировое значение и сохраняют память о великих исторических днях России, когда у престола стояли императоры, и о Волконских, имя которых связано с этой историей уже неразрывно.

Глава 6. Родовой герб Волконских

Гербы — знаки отличия родов, кроме родословных книг, княжеские роды должны были доказывать родовое происхождение собственностью, пусть и со временем раздробившеюся, но присвоенную роду изначально. Считается, что во главе благородных сословий стоят именно князья и дворяне, потомки удельных князей, ведущих свое начало от Рюрика и Владимира Мономаха, это значит, что гербы фамилий, относящихся к этим наследственным линиям, содержат эмблемы, означающие их родовую собственность — владения их предков, полученных за службу или по наследству.

Гербы в России имели только знатные и известные роды, и назначались они по родовой собственности, по происхождению или же за особые заслуги, а также в связи с прозванием родоначальников фамилии. Все это находило свое отражение на гербе рода.

Если речь идет о получении герба по роду — таким преимуществом обладали только фамилии княжеские и дворянские, происшедшие от удельных князей. Важно, что положение о родовой собственности, имеющее отношение к княжеским гербам, для науки имеет большое значение: с помощью нехитрых обозначений, специалистам достаточно одного взгляда на герб, чтобы сказать какому поколению принадлежит герб, каким местом владел род, котором принадлежит герб и многое — многое другое.

Так как род Волконских относится к потомкам Рюрика и Владимира Мономаха, то все внешние атрибуты обыкновенных дворянских гербов, существующие для того, чтобы показать историю подвига, а именно: шлем, намет, девиз и прочее — чужды гербам этого рода. Княжеская закрытая шапка, увенчанная шаром, над которым возвышается крестик и отороченная горностаем, вместе с княжескою бархатною мантий с бахромой и шнурами, свидетельствуют о благородном происхождении членов рода. Отметим, что в некоторых гербах потомков Мономаха шапка и мантия могут быть положены на щит, что свидетельствует о том, что княжеский род этого разряда слился с другою благородной фамилией, но у Волконских этого нет.

В данном случае, весь герб бывает покрыт княжескими атрибутами — мантией и короной. От Владимира Святого и сыновей его пошли многие поколения князей великих и удельных. Каждое из них имело свое родовое поместье, которое, переходя к старшему сыну, сохранялось в его поколении, удел же дробился до бесконечности по общим правилам. Наконец, есть князья, которые хотя и происходят от владетельных князей, но не носят уже княжеского титула, ибо не имеют уделов. Тем не менее, происхождение и этих фамилий знаменуется княжескими в их гербах атрибутами.

Подобно тому, как княжеские поколения, идущие от одного родоначальника и владеющие одним уделом, сохраняют одно общее прозвание, например: князей ростовских, белозерских и так далее, и к этому общему имени прибавляют и особые прозвания. При таком соединении эмблем особенного внимания заслуживает место, которое предоставлено родовому знамени; а именно: у старших поколений оно занимает или все поле щита или средний щиток в гербе; затем у последующих поколений оно помещается в первой, второй четверти и нередко повторяется накрест, так что при помощи родословной таблицы Рюрикова дома и родов, от него происшедших, становится ясным, почему основной эмблеме дано то или другое место в гербе. К этому, однако, необходимо прибавить, что из означенного правила делались иногда исключения.

Но рассмотрим сам герб Волконских. Щит герба разделен на две равные части. В правой половине в голубом поле изображен ангел, несущий в правой руке серебряный меч, а в левой — золотой щит. В левой части в золотом поле находится черный одноглавый орел с распростертыми крыльями в золотой короне на голове, держащий в лапе большой золотой крест. Щит покрыт мантией и шапкой, принадлежащими княжескому достоинству.

Так как подробности великого рода были изложены ранее, повествование начнем со Святослава, сына Ярославова. Святослав Ярославич из огромных владений отца своего Ярослава Владимировича наследовал Чернигов, и у всего многочисленного потомства этого князя преобладающая в гербе эмблема есть герб черниговский: это и есть орел в золотом поле с золотой короной на голаве, с распростертыми крыльями, держащий в лапе позолоченный крест. У Святослава было пять сыновей, из которых Олег получил Черниговское княжество. По его имени черниговские князья, так долго враждовавшие с киевскими великими князьями, именуются Ольговичи.

От того же корня, т. е. князей Черниговских, произошли князья Волконские, получившие свое название оттого, что сын князя Юрия Михайловича Тарусского, Иван, по прозванию Толстая голова, получил во владение вотчину Сапрыгину, в Алексинском уезде (в нынешней Тульской губернии) на речке Волконке. Из предыдущего изложения истории княжеских и дворянских фамилий, происшедших от Черниговских князей, оказывается, что (кроме частных фамильных эмблем) роды, от этого корня происшедшие, имеют право: старшие — на герб черниговский без всякого прибавления, а младшие в сочетании с гербом киевским в знак того, что предки их сидели на Киевском великом княжении. Поэтому у князей Волконских в гербе щит и рассечен на две половины. Отметим, что ангел на голубом фоне — это герб киевский, изображающий архангела Михаила в серебряной одежде, а левая часть — это герб черниговский. Герб Волконских был внесен в Общий гербовник дворянских родов Российской империи. Желто—синий цвет щита на гербе князей Волконских, повторяет цвета флага Украины. Архангел Михаил перешел на гербы, еще с древнейших киевских печатей. Изображение его было простое, не отличалось изяществом, не дополнено элементами роскоши; но смысл его пояснялся так: Киев есть центр, из которого на всю Россию излилось Православие. С течением времени, не позже XVI в., изображение Архангела на киевской печати дополнилось мечом и щитом, но значение не изменилось, и с тех пор знамя это уже не сходит с киевского герба.

Глава 7. Неизвестные герои рода Волконских

В этой главе мы опишем пятерых Волконских. участников войны с Наполеоном.

О них известно немного, может быть потому, что каждый из Волконских достоин благодарственных слов, наград и почестей, но в силу сложившихся обстоятельств история уделила мало внимания настоящим героям. Герои среди многочисленного рода Волконских были всегда. Некоторых «известных» людей, вышедших из князей Волконских, мы рассмотрим отдельно и уделим им отдельную главу. И в то же время, о тех, о которых знают меньше, будет рассказано сейчас.

Дмитрий Петрович Волконский (1764–1812 гг.)

Дмитрий — сын председателя Рязанской гражданской палаты, князя Петра Александровича Волконского. Князь Дмитрий Петрович родился в 1764 году. О его детстве и отрочестве известно мало, однако уже в 1788 году, в 24-летнем возрасте он был произведен из капитан-поручиков Преображенского полка в капитаны, а четыре года спустя — из гвардии капитанов — в полковники. В 1801 году он участвовал в особой комиссии под председательством цесаревича Константина Павловича «для рассуждения о нуждах армии». К концу царствования Павла I, князь Дмитрий Петрович был уже генерал-лейтенантом, командиром державного ордена св. Иоанна Иерусалимского и занимал должность генерал-интенданта, которую сохранил и при Александре I.

В одном источнике середины 19-го века говорилось: «В 1804 г. Дмитрий Петрович находился в действующей армии на Кавказе, где неудача князя Цицианова под Эризанъю приписана была его замедлению, вследствие чего к концу года он отозван был из армии. Однако, судя по отзыву князя Петра Михайловича Волконского в письме к тестю своему князю Григорию Семеновичу Волконскому от 22 ноября 1804 г., можно предполагать, что причины неудачи заключались не в одном Дмитрии Петровиче. В этом письме князь Петр Михайлович, строгая справедливость которого не подлежит сомнению, прямо обвиняет' самого Цицианова в неосмотрительности при составлении диспозиций и в чрезмерной самонадеянности»:

Как бы то ни было, в 1807 году во время Прусской кампании Дмитрий Петрович находился в качестве генерал-интенданта армии и в числе немногих лиц свиты, выехавших 18 марта с императором в действующую армию. Кроме этих нескольких сухих фактов мало что известно о жизни и карьере князя Дмитрия Петровича. Известно, что он был кавалером св. Георгия 3 степени, сражался в Отечественной войне и умер от ран после продолжительной болезни 30 сентября 1812 года в селе Малинки Рязанской губернии, где и был временно погребен. В 1814 году прах его был перенесен в село Суханово под Москвой и предан земле в склепе под мавзолеем, воздвигнутом в его память.

Сергей Александрович Волконский (1786–1838 гг.)

Об участнике наполеоновских войн князе Сергее Александровиче Волконском, двоюродном брате видного военачальника генерал-лейтенанта Дмитрия Михайловича Волконского, больше знают во Франции, чем в России. В наши дни его портрет, написанный французским художником, висит в музее города Реймса, примерно в 180 километрах северо-восточнее Парижа. Почему он там? И какими судьбами он туда попал?

Сергей Александрович, сын бригадира князя Александра Сергеевича и Анастасии Алексеевны, урожденной княжны Кольцовой-Мосальской, родился в 1786 году. Когда началась Отечественная война, князь Волконский вступил в Московское ополчение. В 1813 году, будучи капитаном ополчения, Сергей Александрович за отличие в сражении был произведен в майоры Архангелогородского полка. В составе этого полка он с мая 1813 года по март 1814 года участвовал в сражениях в Германии и Франции.

Наполеон одержал свою последнюю крупную победу (против превосходивших сил противника) под Дрезденом в Саксонии в августе 1813 года, в результате которой русские, прусские, и австрийские войска были временно отброшены на восток в направлении Чехии. Затем последовало его поражение в «битве народов» под Лейпцигом, после чего военные действия перекинулись на территорию самой Франции, где ранней весной 1814 года шли ожесточенные бои. Несмотря на тот факт, что у Наполеона осталось примерно 70 тысяч солдат против почти полумиллионной союзной армии под командованием маршалов Шварценберга (Австрия) и Блюхера (Пруссия), ему удалось одержать несколько местных побед, в том числе под Реймсом.

Однако сражение под Реймсом 1814 года можно считать «лебединой песней» гениального полководца. Свое окончательное поражение Наполеон потерпит 18 июня 1815 года под Ватерлоо. Как раз в марте 1814 года, когда Реймс находился в руках русских и прусских войск под командованием русского генерала-лейтенанта французского происхождения графа Эммануила де Сен-При, князь Сергей Александрович Волконский был назначен комендантом Реймса. Это совпало с боями за город.

В письме от 14 марта 1814 года Наполеон писал своему брату Жозефу: «Вчера я прибыл в Реймс, который был оккупирован генералом Сен-При тремя русскими дивизиями и одной новой — прусской. Я захватил город, взяв двадцать пушек, много багажа, и 5000 пленных. Генерал Сен-При смертельно ранен».

Памятник павшим в этом бою русским офицерам стоит и по сей день на северном кладбище города Реймса. Но победа союзных войск над наполеоновскими была лишь вопросом времени. 31 марта 1814 года пал Париж, и 6 апреля Наполеон отрекся от своего императорского престола. Реймс заново заняли русские войска, и князь Сергей Волконский приступил к своим обязанностям коменданта города, которые он исполнял почти год. В этой должности князь Волконский проявлял внимание к нуждам горожан. Он не допустил пруссаков до реквизиции, которую они незаконно хотели произвести в городе. Городское управление в благодарность за оказанные услуги, поднесло ему ларец, украшенный бриллиантами, с гербом города Реймса и надписью на французском языке «Князю Волконскому от благодарного города».

Покидая Реймс, князь написал мэру следующее письмо: «Господин мэр, сегодня заканчиваются мои обязательства; господин полковник де Мелен от имени французского правительства принимает на себя командование городом. Будьте любезны, господин барон, оповестить об этом все управление и все население города. Пожалуйста, примите мою искреннейшую благодарность жителям города за их хорошее отношение к союзным войскам и в особенности ко мне. Воспоминания о проведенном мною времени в Реймсе будут всегда приятными, и я никогда не перестану желать городу счастья. Примите, господин, выражение совершеннейшей благонамеренности от Вашего покорнейшего слуги».

Впрочем, управление князя Сергея Александровича Волконского в Реймсе почти совпало по времени с губернаторством в Дрездене и Саксонии князя Николая Репнина-Волконского. В обоих местах они оставили о себе добрую и вечную память. И в обоих местах они несли немалые расходы, связанные с управлением города из своего собственного кармана. Князь Сергей Александрович Волконский вышел в отставку в 1820 году и умер 4 марта 1838 года в Москве.

Петр Алексеевич Волконский (1759–1827 гг.)

Князь Петр Алексеевич Волконский известен тем, что находился в Москве во время оккупации ее французами и оставил об этом свои воспоминания с названием «У французов в Московском плену 1812 года», написанные вскоре после событий.

В этом плену князь провел 22 дня. Об оккупации французами города участники тех событий оставили немало воспоминаний. Но в большинстве случаев они были написаны спустя годы и даже десятилетия и поэтому могут носить частично легендарный характер. Также, каждому читателю Льва Толстого известны яркие сцены из романа «Война и мир», в котором он описывает Москву в те времена. Ценность воспоминаний П. А. Волконского заключается в том, что они представляют собой практически репортаж корреспондента «в прямом эфире» с места событий и, наверное, заслуживают написания докторской диссертации на эту тему. Другой информации о князе Петре Алексеевиче Волконском не имеется.

Юрий Александрович Волконский (1794 — после 1856 гг.)

О князе Юрии Александровиче Волконском, кроме того, что он участник ополчения 1812 года, впоследствии полковник и двоюродный брат генерал-лейтенанта Дмитрия Михайловича Волконского, к сожалению, ничего не известно. Возможно, он был младшим братом Сергея Александровича Волконского, коменданта города Реймса. Судя по дате рождения, ему было всего 16 лет, когда он вступил в ополчение.

Андрей Львович Волконский (1793–1865 гг.)

Участник наполеоновских войн Андрей Львович Волконский — из третьей (младшей) ветви князей Волконских, которая берет свое начало от князя Федора Ивановича Тарусского и Волконского, павшего на Куликовом поле в 1380 году. В начале XVIII века представители этой ветви поселились в Воронежской губернии и стали зваться (в том числе среди «столичных» Волконских) — «Воронежскими Волконскими».

Отец Андрея Львовича, князь Лев Александрович Волконский, был капитаном артиллерии, принимал участие в боевых действиях против турок в Крыму и при отставке в 1777 году получил чин майора фузилерного полка. Его родовое поместье находилось в селе Варваро-Борки Задонского уезда, и было населено почти 800 крепостными. Молодой Андрей Львович Волконский поступил в Первый кадетский корпус в 1803 году. Когда в 1812 году началась Отечественная война, он, будучи прапорщиком, пошел служить в действующую армию. Ему тогда было 19 лет. Он был в различных сражениях с французами, участвовал в переходе через реку Рейн в 1813 году и взятии Парижа.

30 марта 1814 года русский корпус графа Александра Федоровича Ланжерона после ожесточенных боев занял господствующую на северных подступах к Парижу возвышенность Монмартр. Столица Франции капитулировала на следующий день, прежде чем Наполеон успел перебросить войска для ее спасения.

Сражение за Париж стало в кампании 1814 года одним из самых кровопролитных для союзников, потерявших за один день боев более 8 тысяч солдат из них более 6 тысяч русских. Князь Андрей Волконский был награжден серебряной медалью в память Отечественной войны 1812 года и медалью за взятие Парижа. Вернувшись на родину после заграничных походов, в 1818 году он ушел в отставку в чине поручика 44-го Егерского полка и поселился в родовом имении, где занялся его управлением. Его военная карьера была короткой. В 25 лет он был уже в отставке. Но за это время он успел пройти от Задонского уезда до Парижа.

Жена князя Андрея Львовича Анастасия Алексеевна (урожденная Буткова) была известна тем, что давала деньги в долг многим воронежцам и занималась благотворительностью, что стало традиционным занятием многих жен из богатого дворянства. Князь Андрей Львович Волконский скончался в 1865 году. Его супруга пережила его на три года. Незадолго до смерти она поровну разделила все свое имущество между детьми, но три тысячи рублей она завещала церквам и монастырям «на вечный помин», восемьсот рублей на оправку иконостаса в церкви великомученицы святой Варвары (построенной князем Львом Петровичем в конце XVIII века) и 250 рублей — для раздачи бедным.

Глава 8. Мария Волконская — мать Льва Толстого

Княжна Мария Николаевна Волконская, в замужестве графиня Толстая — мать Льва Николаевича Толстого.

Сам Толстой не помнил своей матери, ибо она умерла, когда ее младшему сыну было не больше двух лет. К сожалению, в семье не сохранилось ни одного её портрета, кроме одного маленького силуэта, где Мария Николаевна изображена восьмилетней девочкой. Как на самом деле выглядела его мать, Толстой никак не мог себе представить. «Я отчасти рад этому, потому что в представлении моем о ней есть только ее духовный облик, и все, что я знаю о ней, все прекрасно…», — писал он в «Воспоминаниях». Но, тем не менее, мать освещала жизнь Толстого всегда, и молитва, обращенная к ней, всегда помогала ему. Высокое, чистое, духовное существо Марии Николаевны также угадывается в его образах ма-ман в «Детстве» и княжны Марьи Болконской в «Войне и мире».

Мария Волконская родилась 10 ноября 1790 года. Родители Марии — известный военный деятель Екатерининской эпохи князь Николай Сергеевич Волконский и княгиня Екатерина Волконская, урожденная княжна Трубецкая. Екатерина Волконская умерла в 1792 году, и отец Марии, боевой генерал, оставил на некоторое время малолетнюю дочь в семье родного брата своей жены — Ивана Трубецкого. Раннее детство Марии прошло в очень известном во всей Москве «доме-комоде» Трубецких на Покровке и в их подмосковном имении Знаменское. В 1799 году генерал Волконский вышел в отставку и поселился с дочерью в своем имении Ясная Поляна Тульской губернии. Он занялся его благоустройством и, разумеется, воспитанием единственной дочери, которую сильно любил, но был к ней строг и требователен. Именно под руководством умного, гордого и даровитого отца учителя и гувернантки обучали Марию немецкому, английскому, итальянскому языкам, а французским она с пяти лет владела как родным.

В программу обучения также входили математика, физика, география, логика, русская словесность, всеобщая история и естественные науки. Мария Волконская очень прилежно учила и родной язык: «…она, противно принятой тогда русской безграмотности, писала правильно…» — отметил Толстой в «Воспоминаниях».

Николай Волконский видел ее в роли своей деятельной помощницы и разумной наследницы имений, прежде всего — любимой Ясной Поляны, поэтому стремился дать доч'ери образование как научное, так и практическое. Всю свою сознательную жизнь Мария прожила вдвоем с отцом — летом в Ясной Поляне, зимой — в Москве. И такое размеренное течение жизни редко нарушалось — только в 1810 году она вместе с отцом ездила в Петербург, а в сентябре 1812 года князь Волконский с дочерью покинули Ясную Поляну и уехали в имение Голицыных, это произошло из-за угрозы крестьянских волнений, которые были вызваны приближением французской армии.

В 1821 году отец Марии умер. В письме к Протасовой, подруге своей матери, она писала из своего подмосковного имения: «...Вы можете понять мое горе, потому что знаете, какого отца я потеряла! Но вы не знаете, в какой момент я его потеряла! Тогда, когда я перестала бояться его и начала понимать всю его нежность ко мне; когда он стал обращаться со мной скорее как нежный и снисходительный друг, чем как отец; вот в какой момент Провидению было угодно лишить меня отца, посвятившего мне всю свою жизнь и жившего только для меня… В июне я уеду в Ясное, и никогда не оставлю это место, где прошло мое детство, где все устроено заботами моего отца и все мне его напоминает…».

Княжна получила в наследство около семисот душ крепостных крестьян, дом в Москве, подмосковное имение Майдарово, Ясную Поляну. Через год после смерти отца, 9 июля 1822 года Мария вышла замуж за графа Николая Толстого, 27-летнего подполковника в отставке, участника Отечественной войны 1812 года. Они венчались в церкви Святых апостолов Петра и Павла подмосковного села Ясенево, свадьбу праздновали рядом — в имении Трубецких Знаменское.

Толстой предполагал, что брак был устроен родными его будущих родителей: «…Она была богатая, уже не первой молодости, сирота, отец же был веселый, блестящий молодой человек, с именем и связями, но с очень рас-строенным (до такой степени расстроенным, что отец даже отказался от наследства) моим дедом Толстым состоянием. Думаю, что мать любила моего отца, но больше как мужа и, главное, отца своих детей, но не была влюблена в него», — писал Толстой в «Воспоминаниях». За восемь лет супружеской жизни у Марии Николаевны родились пятеро детей. Умерла она в Ясной Поляне вскоре после рождения младшей дочери, 7 августа 1830 года.

В «Воспоминаниях» Толстой писал, что его «…мать должна была быть чутка к художеству, она хорошо играла на фортепьяно и… была большая мастерица рассказывать завлекательные сказки, выдумывая их по ходу рассказа». Марии благодаря образованию было свойственно стремление к литературным занятиям. Она даже пробовала свои силы в поэзии и прозе.

Из сохранившихся стихотворений Марии Волконской интересны те, в которых она пишет о себе, о своих чувствах и мыслях, говорит о своих любимых занятиях, родных и друзьях. Стихи отличаются простым языком и даже некоторыми юмористическими нотками. Например, стихи обращенные «К Михею», двоюродному брату Марии — Михаилу Александровичу Волконскому. С ним Мария была очень дружна и даже поспособствовала его женитьбе на сестре своей компаньонки, щедро пожертвовав часть своего состояния для невесты-бесприданницы.

Также сохранились два больших прозаических произведения Марии: волшебная сказка «Лесные близнецы» на французском языке и повесть в двух частях «Русская Памела, или «Нет правил без исключения», написанная под влиянием знаменитого романа Ричардсона. В повести Марии рассказана история двух влюбленных: Евгения, сына гордого и вспыльчивого князя Разумина, и девушки-крестьянки Сашеньки, воспитанницы кроткой и добродетельной женщины. Молодой князь обрисован согласно канонам сентиментальных романов. В нем сочетается «нечто мужественное и геройское» с «большой чувствительностью и даже нежностью». Его «правильные и красивые черты оживлены выражением прекраснейшей души», он имеет «ум острый и проницательный, обогащенный познаниями и украшенный изящной словесностью», а «пламенная душа его была способна ко всему великому». Сашенька, дочь отпущенной на волю горничной княгини Разуминой, сознает, что ее происхождение — непреодолимая преграда между нею и любимым, и борется со своим чувством: «Отпущеннице ли занимать сердце князя?»

Повесть была не закончена, но все шло к тому, что влюбленные все же сочетаются счастливым браком, и их идеальная любовь восторжествует над сословным неравенством старого князя Разумина.

И конечно очень примечательное сочинение Марии Волконской — ее дневник, который она вела во время путешествия вместе с отцом из Москвы в Петербург и жизни на каменноостровской даче Голицыных.

Дневник можно считать законченным и абсолютно самостоятельным, хотя стилистические поправки, внесенные в текст, Н. С. Волконским, позволяют предположить, что он все же осуществлял контроль над писанием. «Дневная записка для собственной памяти» — это небольшое по объему сочинение, в нём 19-летняя девушка, только вступившая в свет, уместила богатое содержание. Всего за месяц с небольшим пребывания в Петербурге Мария осмотрела почти все достопримечательности Петербурга и его окрестностей. Конечно, она побывала в Эрмитаже, посетила Академию художеств, наслаждалась игрой знаменитой м-ль Жорж, удивлялась «легкости и невероятному проворству» «славного Дюпора», забавлялась «исполненной ума пьесой “Женитьба Фигаро”». Она также сопровождала отца в поездках на стеклянный и фарфоровый заводы, на Александровскую ткацкую фабрику, где жили и работали дети-сироты. Тогда в свободное время Мария проводила дома, занимаясь музыкой, читая «Исторический лексикон», беседуя с В. В. Голицыной о священной истории.

В описаниях увиденного Мария показывает отличные познания в литературе, искусстве, истории, мифологии, священной истории, тонкое эстетическое ощущение мира и детское любопытство, с которым она осматривает разные вещи. В общении с людьми Мария показывает тонкую наблюдательность и добродушный юмор. О Сергее Голицыне, который «все разговаривал о масонах», она замечает: «Между тем, как он твердит, что тайны сего общества никак нельзя открыть, видно, что ему нестерпимо хочется все рассказать».

«Дневная записка для собственной памяти» могла стать истинной находкой для Льва Толстого когда он писал «Войну и мир», и когда он разыскивал и изучал документы, описывающие исторический фон его романа, но, к сожалению, она стала известна в семье Толстых только летом 1903 года. В письме к сыну от 14 июня 1903 года дочь Толстого писала: «…Папа занят очень чтением материалов истории Николая I. На днях я ему принесла найденные на чердаке дворни и брошенные туда тобой синие тетради, оказавшиеся записками его матери и в числе их — дневник его матери, который она писала, когда в первый раз ездила со своим отцом в Петербург. Мы его читали вслух».

Кстати, «синие тетради», кроме дневника, Толстой передал в августе 1903 года в Публичную библиотеку в Петербурге, где они хранятся и сейчас в рукописном отделе Российской национальной библиотеки. В основном это многочисленные учебные тетради, писанные рукой учителей, и материалы ее творчества. Другая часть архива Марии Толстой хранится в рукописном отделе Государственного музея Льва Николаевича Толстого в Москве. Почти все материалы из этой части, в том числе «Дневная записка для собственной памяти», были опубликованы в книге Сергея Толстого «Мать и дед Толстого». Книга вышла в 1928 году в издательстве «Федерация» и давно стала библиографической редкостью.

Глава 9. Петр и Софья Волконские

В войне с Наполеоном отличился и Петр Михайлович Волконский, имевший к началу войны генеральский чин. Он родился 6 мая 1776 года и в 16 лет уже был произведен в прапорщики лейб-гвардии Семеновского полка. В 1890 году он стал полковником, через год — генерал-майором.

В 1805 году исполнял должность дежурного генерала соединенных русских и австрийских войск, бывших под началом Кутузова. Был в этой должности и в несчастный для союзной армии день — день Аустерлица. Волконский за этот бой был удостоен ордена Святого Георгия 3-й степени. Он поступил, как и положено человеку, не думающему о себе в момент общей беды. Через некоторое время после этих войн с Наполеоном, за два года до войны Отечественной, Волконский, доказавший свою храбрость на поле брани, теперь также делом доказывает, что чином генерала награжден не зря — он назначается начальником квартирмейстерской части. В войне 1812 года он участвовал в сражениях при Студянке, при Березине. Вскоре Волконский становится начальником штаба при князе Кутузове, а со смертью князя — начальником штаба Александра I. При его участии происходила выработка диспозиций Лейпцигской и Кульмской битв, а также взятия Парижа.

Петр Михайлович Волконский известен также как учредитель Генерального штаба и Военной академии. В 1815 году он назначается начальником созданного при его участии Главного штаба его императорского величества. Через два года он получает чин генерала от инфантерии. Он стал первым в роду Волконских, кто удостоился титула светлейшего князя. Князь Петр Михайлович Волконский стал кавалером всех российских орденов, в том числе и ордена Святого Андрея Первозванного. Он был удостоен и фельдмаршальского жезла, которым, как человек военный, особенно гордился.

После 14 декабря 1825 года указом императора Николая I Петр Волконский назначается министром императорского двора. Этим назначением император решил продемонстрировать обществу свое благожелательное отношение к роду Волконских, несмотря на то, что среди его представителей были и активные участники восстания на Сенатской площади. До самой смерти князь Петр Волконский оставался верным слугой царю и отечеству. Скончался он 8 сентября 1852 года.

Как и Петр, его жена София Волконская была приближенной дамой императорского двора, по слухам, имела не последнее место при дворе и могла оказать влияние на членов императорской семьи. Будучи фрейлиной, около 1802 года Софья Григорьевна вышла замуж по любви за гвардейского офицера князя Петра Михайловича Волконского, которому покровительствовал Александр I. Живя в Петербурге, они находились в особом приближении императорской четы. В первые годы брака супруги Волконские были неразлучны. Софья Григорьевна сопровождала мужа в заграничном походе русской армии в 1813–1814 годах. В Париже она познакомилась и подружилась с королевой Гортензией и госпожой Кошеле, с которой позднее состояла в переписке, вызвавшей подозрения наполеоновской полиции.

30 августа 1814 года Софья Григорьевна была пожалована в кавалерственные дамы меньшого креста. Она пользовалась неизменным расположением обеих императриц и находилась в Таганроге при последних днях Александра I, поручившего перед смертью свою супругу чете Волконских. Софья Григорьевна сопровождала императрицу Елизавету Алексеевну при ее возвращении из Таганрога, присутствовала при ее кончине в Белеве, сопровождала тело в Санкт-Петербург. В письмах Софьи Григорьевны из Таганрога содержится много исторических сведений о событиях, последовавших за кончиной Александра I. В них она высказывала пожелание удалиться из света и жить уединенно, занявшись приведением в порядок запутанного состояния.

В обществе княгиня Волконская была известна независимостью характера и эксцентричностью. Ее приятельница, леди Дисборо, в 1825 году писала своим родным в Англию из Петербурга: «Княгиня Софья Григорьевна решила быть совершенно независимой, имеет свои собственные идеи, ездит всего одной парой лошадей, осмеливается разгуливать повсюду без прислуги, отказывается появляться при дворе; короче, она считается весьма странной. Она очень предупредительна к иностранцам, особенно к англичанам, исключительно дружелюбна к ним и не слишком пылает к своим соотечественникам. Княжна Алина, ее дочь, по слухам — одна из самых милых девушек; хорошо воспитана и образована, хотя иногда, подобно матери, подвержена чудаковатостям».

События 14 декабря 1825 года, после которых в Сибирь был сослан любимый брат Софьи Григорьевны, были тяжелым испытанием для нее. Родные боялись, что она лишится рассудка и в своем горе пойдет на чрезвычайные шаги. Она сочувствовала брату и не могла простить императору Николаю I его строгости по отношению к декабристам. Летом 1827 года княгиня Волконская с дочерью уехали за границу. Император предоставил им фрегат, который увез их в Копенгаген, оттуда Волконские переехали в курортный город Бад-Эмс на западе Германии. С этого времени Софья Григорьевна большую часть жизни проводила за границей.

В 1830-х годах она жила в Италии у своей невестки — княгини Зинаиды Волконской. Одна, без слуг, Софья Григорьевна путешествовала по Европе и, даже будучи назначенной в апреле 1839 года статс-дамой, она редко показывалась в Петербурге. В один из ее приездов Долли Фикельмон записала в своем дневнике: «Княгиня Софья Волконская приехала из Италии повидаться с родными. Не знаю, осознала ли она все заблуждения своей жизни, но, по крайней мере, держится с предупредительностью и учтивостью, за что ей охотно извиняешь ее несколько сумасшедший вид».

По воспоминаниям графа Бутурлина, княгиня Волконская была достойнейшей женщиной, но оригиналкой в своих житейских привычках. Обладая огромным состоянием, она отличалась бережливостью. Останавливалась она в самых дешевых гостиницах и одевалась очень бедно. Носила всегда черное шелковое платье, по мере того как рукава изнашивались, она заменяла их новыми, отличавшимися от остальной части платья своим цветом. В начале 1837 года, отправившись из Парижа в Лондон по случаю коронации королевы Виктории, Софья Григорьевна захватила с собой свои бриллианты на случай, если бы пришлось представляться ко двору. Проездом из Лувра в Лондон она открыла свой ручной мешок, куда сложила бриллианты, ее попутчики, увидев столь несообразные с ее убогой наружностью драгоценности, приняли ее за воровку. По прибытии в Лондон она была арестована. В результате, Софья Григорьевна была вынуждена обратиться за помощью к русскому послу, который приехал спасать графиню.

В пожилом возрасте княгиня Волконская стала отличаться известной скупостью. Рассказывали, что, находясь в гостях, она прятала в карманы сахар и сухари, и однажды подобрала на улице полено и принесла его домой, чтобы затопить печку. Из экономии она не держала горничной, обходясь услугами старого лакея. Однако она всегда помогала бедным и щедро одаривала истинно нуждающихся. Она была одним из первых членов Женского патриотического общества. В 1848 году Софья Григорьевна предприняла путешествие на Восток, сначала — морем в Александрию, а потом в Каир, и с караваном через пустыню к Святым местам. В 1852 году она овдовела.

Будучи легка на подъем до самой старости, она в 1854 году, несмотря на преклонные годы, совершила поездку в Иркутск для свидания с братом. Причем, эта поездка, несмотря на высокое положение княгини в обществе, была обставлена особыми требованиями и распоряжениями. В частности она дала подписку в том, что не будет ни с кем вступать в переписку и не примет ни от кого писем. Даже после освобождения Сергея Волконского, ходатайство о его приезде в Петербург для свидания с сестрой было отклонено. Как сообщили позднее, причиной этому стал тот факт, что «вдова фельдмаршала княгиня Волконская в 1854 году для свидания с братом совершила поездку в Иркутск, итеперь она найдет полную возможность отправиться туда, где будет находиться ее брат, и здоровье ее этому, вероятно, не воспрепятствует». Однако вскоре княгиня опасно заболела, лишь тогда брату было разрешено на несколько дней приехать, навестить ее. Едва оправившись от болезни, Софья Григорьевна уехала в Европу и более в Россию не возвращалась, скончалась в Женеве в 1868 году. Ее тело было перевезено в Россию и похоронено в Болгарской церкви города Аккермана (ныне город Белгород-Днестровский). В 1882 году рядом с нею был похоронен и ее сын, Григорий. Свой значительный капитал княгиня Волконская завещала не сыну, а внукам.

Глава 10. Сергей Волконский — знаменитый декабрист

Князь Сергей Григорьевич Волконский — один из известных декабристов. Он родился в 1788 году в семье известного боевого генерала Григория Волконского. До нас дошли воспоминания Сергея, благодаря чему о личности князя известно немало. Образование Волконского было весьма поверхностным — он пошел по пути своего отца. Во время войн 1807–1814 гт. он выделился как храбрый и дельный офицер — участвовал в 58 сражениях. Сознательная жизнь Сергея Григорьевича Волконского началась как военный подвиг.

Герой Отечественной войны 1812 года, в 24 года он стал генералом, его портрет находится в военной галерее Зимнего дворца. Когда ему было 28 лет от роду, Волконский был генералом свиты Его Величества. В 1814–1815 гг. много путешествовал, многое видел, много думал. Из впечатлений войны и путешествий Волконский вынес прогрессивный образ мыслей. Назначенный бригадным генералом, он вносил много гуманности в отношения к подчиненным.

Вслед за военным подвигом последовал подвиг гражданский: в 1819 году он стал активным участником Южного общества декабристов, вследствие перевода его из одной части в другую без его согласия, он взял бессрочный отпуск. Вступив в «Союз Благоденствия», Волконский, по его закрытии, принял большое участие в основании и деятельности Южного Общества, будучи очень дружен с Пестелем. В это время он вновь вернулся к командованию, на юге России.

В январе 1825 года Волконский женился на Марии Раевской — молодая княжна очень любила своего мужа, который уже в начале 1826 года был арестован. Он был признан виновным в том, что «участвовал согласием в умысле на цареубийство и истребление всей императорской фамилии — участвовал в управлении Южный Обществом и старался о соединении его с Северным — действовал в умысле на отторжение областей от империи и употреблял поддельную печать Полевого Аудиториата».

Последние два обвинения были неосновательны. Отнесенный к 1 разряду, Волконский был приговорен к 20 годам каторги и вечному поселению. После работ в Нерчинске и на Петровском заводе Волконский с 1837 года жил около Иркутска с семьей. Значительная часть жизни семьи Волконских была связана с Иркутском: здесь выросли их дети, здесь они оставили о себе благодарную память. В 1841 году Волконскому было предложено отдать на воспитание сына и дочь в казенные заведения, но при условии лишения их фамилии. Волконский отказался.

Сергей Григорьевич Волконский в Сибири всерьез увлекся сельским хозяйством и в этом весьма преуспел. Его фермерское хозяйство давало небольшой, но стабильный доход. Он оказался среди тех немногих участников заговора, которые, пройдя каторгу и ссылку, сумели не сломаться и вновь найти себя. Если судить по мемуарам, которые бывший каторжник писал до самого последнего дня, свою собственную жизнь он считал вполне состоявшейся. «Избранный мною путь, — писал он, — довел меня в Верховный уголовный суд, и в каторжную работу, и к ссылочной жизни 30-летней, но все это не изменило вновь принятых мною убеждений, и на совести моей не лежит никакого гнета упрека».

В 1856 году семья Волконских вернулась в Россию, но состоял под надзором полиции. Волконский «возвратился в Москву маститым старцем, умудренным и примиренным, полным горячего, радостного сочувствия к реформам царствования Александра II, преимущественно к крестьянскому делу, полным незыблемой веры в Россию и любви к ней, и высокой внутренней простоты», — писал Аксаков.

Князь Сергей Волконский скончался в 1865 году и после себя оставил «Записки» — свой дневник, обрывающийся полуслове, на описании первого допроса. Эти записи — живые, но спокойно написанные картины войны и мира, житейские встречи, интересные, острые наблюдения за жизнью России и Европы, короткие, но содержательные рассуждения очень умного человека по разным предметам. Они были впоследствии изданы сыном автора — князем М. С. Волконским.

Глава 11. Мария Волконская — жена декабриста

Мария Волконская — героиня русской истории XIX века. Кто же не слышал такое выражение — «жена декабриста»? Это про них, жен декабристов, сложено много легенд, написано рассказов, ими восхищались, ставили в пример, как верных подруг своих мужей, разделивших все тяготы ссылки, лишения и гонения. Что же подвигло на такой «женский подвиг» эту хрупкую, прелестную женщину, которой восхищались великие рycские поэты Пушкин и Некрасов, почему она не бросила и не отреклась, как большинство, от своего мужа — князя Сергея, практически навсегда сосланного в далекую Сибирь?

Волконская Мария Николаевна, родилась под Киевом, в тихом имении отца, героя войны с Наполеоном — генерала Раевского. Мария была пятым и любимым ребенком в семье, училась всему, что нужно было уметь юной дворянке, а после занятий беззаботно пела в саду. Ее мать — Софья Алексеевна — была внучкой великого Ломоносова. Отец, генерал Николай Николаевич Раевский, — легендарный герой Отечества, отличившийся в войне 1812 года. Семья была окружена не просто всенародным признанием, но всеобщим обожанием.

Старый генерал Раевский писал воспоминания, читал журналы и устраивал балы, на которые съезжались бывшие его соратники. Царицею бала всегда была Маша — голубоглазая, черноволосая красавица с густым румянцем и гордой поступью. Девушка легко пленяла сердца гусаров и улан, стоявших с полками близ имения Раевских, но никто из них не трогал ее сердца. 1820 год был беззаботношальным, счастливым, может быть, самым счастливым и радостным годом в жизни юной Маши Раевской. Ей шел пятнадцатый год — она родилась 25 декабря 1805 года.

В мае в гостеприимный киевский дом Раевских приезжает Александр Пушкин. Он молод — 21 год, но уже поэт, к тому же, опальный. Это так романтично. В считанные дни простой визит оборачивается чем-то совершенно невероятным — счастливым праздником. Молодежь шалит и проказничает. Генерал Раевский, умиляясь, везет всех отдыхать на юг. Неподалеку от Таганрога они останавливаются, чтобы, как напишет потом Маша, «полюбоваться видом Азовского моря».

«Вся наша ватага… бросилась к морю… Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шел за нами, я стала, для забавы, бегать за волной и вновь убегать от нее… Пушкин нашел эту картину такой красивой, что воспел ее в прелестных стихах». Все так и было. Впоследствии поэт описал эту картину в первой главе «Евгения Онегина», восклицая: «Нет, никогда порыв страстей так не терзал души моей!».

Поэт преподнес Маше заветное колечко — сердоликовый перстень, а на нем выгравированы три амура в ладье. Наверное, влюбленный Пушкин хотел показать, что его пронзил не один бог любви, а сразу три. А что же Маша? Увы, барышня Раевская была слишком хорошо воспитана, чтобы раскрывать свои чувства. Но она еще долго видела во сне романтический образ поэта. И, не сдержавшись, через какое-то время написала ему письмо. Состоялась встреча и объяснение. Какое? Об этом рассказывают строки того же «Онегина». Письмо Татьяны и ее разговор с Евгением, в котором тот объясняет девушке, что не может быть хорошим мужем, взяты Пушкиным прямо из жизни — из жизни Марии Волконской…

Едва Маше исполнилось восемнадцать лет, отец подыскал ей жениха — героя войны 1812 года, раненного под Лейпцигом, любимого государем генерала Сергея Волконского. Девушку смущало то, что жених был намного ее старше, и она совсем его не знала. Но отец строго сказал: «Ты будешь с ним счастлива!» — и она не посмела возражать. Свадьба состоялась через две недели. 11 января 1825 года в Киеве состоялось блестящее венчание 36-летнего князя Сергея Волконского с девятнадцатилетней дочерью генерала Раевского. Жених стоял не в духе, невеста — опустив голову. «До свадьбы я его почти не знала.,  — напишет она в дневнике.

Нет, Маша не противилась свадьбе. Просто отец рассказал ей, что князь Сергей Григорьевич Волконский сделал блестящую военную карьеру: участвовал в 58 сражениях и дослужился до генерала. Князь Сергей — сын члена Государственного совета, сам состоит в свите императора. Богат невероятно… А в семье Волконских были только одни долги! Но брак не задался. Уже через неделю Сергей накричал на жену. Мария написала сестрам, что «муж бывает ей несносен», что «она ничего не понимает».

Действительно, откуда было знать юной жене, что князь Волконский уже больше десятка лет — член тайного Южного общества, которое выступает за убийство всех представителей дома Романовых и установление в России республики… А вот генералу Раевскому все это было известно. Он требовал от Волконского порвать с заговорщиками, и Волконский пообещал это, но обманул тестя. После свадьбы Мария нечасто видела мужа, он беспрестанно был в служебных разъездах, и даже из Одессы, куда наконец-то отправился отдохнуть с беременной женой, князь Волконский неожиданно вынужден был отвезти супругу к отцу. Дело происходило ночью, а перед отъездом князь сжег какие-то бумаги. Увидеться с женой и первенцем-сыном Сергею довелось уже не под родною кровлей…

2 января 1826 года Мария родила сына, а 14 января Сергей Волконский был арестован и приговорен к каторге. Только после этого Мария, как и другие жены декабристов, узнала о существовании тайного общества. Едва оправившись от тяжелых первых родов, Волконская решила, что последует за мужем и осуществила это решение вопреки всем препятствиям, исходившим от семьи Раевских и от правительства.

«Никто (кроме женщин) не смел показывать участия, произнести теплого слова о родных и друзьях… Одни женщины не участвовали в этом подлом отречении от близких», — писал в то время Герцен. А император Николай I после казни пяти декабристов писал об их женах: «Этих женщин я больше всего боюсь. Они проявили преданность, достойную уважения, тем более, что столь часто являлись примеры поведения противоположного». Но в разгар преследования декабристов император был крайне недоволен этой преданностью. Вопреки закону, разрешавшему женам ссыльнокаторжных ехать вслед за мужьями, каждая из них должна была добиваться отдельного позволения, причем, им запрещалось брать с собой детей. Волконская обратилась с письмом прямо к государю и получила от него собственноручную записку, где сквозь вежливость сквозят угрозы.

Говорят, что княжна Мария не любила мужа, но считала, что если она его супруга, то просто обязана разделить его судьбу. Ей был 21 год, и вряд ли она была столько холодна к супругу — ведь в результате, Мария Волконская покинула младенца-сына и ослушалась родных, запретивших ей ехать в Сибирь. Но цена за это была велика — ребенок без нее умер, да и отец — генерал Раневский — скончался от горя, понимая, что именно он определил судьбу своей дочери.

В пути у Марии Волконской отняли вещи, ее лишили слуг. В Иркутске ее встретил губернатор Цейдлер, имевший тайное предписание «употребить всевозможные внушения и убеждения к обратному отъезду в Россию жен преступников». Но княжна Волконская не вняла этим внушениям и подписала бумагу, где было сказано: «Жена, следуя за своим мужем и продолжая с ним супружескую связь, сделается естественно причастной его судьбе и потеряет прежнее звание, то есть будет уже признаваема не иначе, как женой ссыльнокаторжного, и с тем вместе принимает на себя переносить все, что такое состояние может иметь тягостного, ибо даже и начальство не в состоянии будет защищать ее от ежечасных могущих быть оскорблений, от людей самого развратного, презрительного класса, которые найдут в том, как будто некоторое право считать жену государственного преступника, несущую равную с ними участь, себе подобной».

Это было напрасное запугиванье, так как за все время своего двадцатидевятилетнего пребывания в Сибири Волконская, если и подвергалась оскорблениям, то никак не со стороны уголовных каторжан, которые относились к декабристам и к их семьям с глубоким уважением. Гораздо страшнее отречения от прав был краткий второй пункт подписки: «Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне». Но у этих первых героинь русской истории XIX века хватило мужества пренебречь и этой угрозой, которая, впрочем, никогда не была приведена в исполнение.

Как рассказывали потом очевидцы события, методы, которыми пытался остановить Марию Волконскую губернатор Восточной Сибири Цейдлер, были ужасны: «Он уговаривал, упрашивал и, увидев все убеждения отринутыми, объявил, что не может иначе отправить ее к мужу, как пешком с партией ссыльных по канату и по этапам. Она спокойно согласилась и на это.

В Нерчинске от Волконской была получена вторая подписка, отдававшая ее в распоряжение коменданта Нерчинских заводов. Он не только определял ее встречи с мужем, но наблюдал за ее личной жизнью, прочитывал всю ее переписку, имел реестр ее имущества и денег, которые выдавал ей по мере надобности, но не свыше сначала 10 000 рублей ассигнациями в год, потом эту сумму сбавили до 2 000. Но трудности и внешние унижения не могли сломить этих удивительных женщин и их мужей.

Барон Розен в своих записках так характеризовал Марию Волконскую: «Молодая, стройная, более высокого, чем среднего роста брюнетка с горящими глазами, с полусмуглым лицом, с гордой походкой, она получила у нас прозванье Дева Ганга». Только 11 февраля 1827 года Мария Волконская попала, наконец, на Благодатский рудник, где отбывал каторжные работы ее муж Сергей. Говорят, что увидев мужа, она упала лицом на его кандалы — говорили, что она их поцеловала, но она просто потеряла сознание.

Ее поселили в избе вместе с женами других декабристов. Княжна научилась готовить еду, шить, стирать, работать на огороде, колоть дрова, вбивать гвозди, точить пилу… Мария Волконская всегда поддерживала и других узников — обшивала, кормила, хлопотала о послаблениях и для них. Страдальцы звали ее Светлой Девой Марией.

Она сразу же начала испрашивать разрешения поселиться вместе с мужем в каземате острога. Бе отговаривало начальство, убеждая, что в избе хотя бы можно жить, а в камере нет даже окон. Но Мария отвечала: «Там мой муж!». И ей разрешили перебраться.

Конечно, если взглянуть на зарисовки декабриста Николая Бестужева, сделанные в камере Петровского каземата (в 1830 году узники были переведены на работу на Петровский завод), все выглядит не столь устрашающе. Конечно, никаких окон нет. Зато камера — 20 метров, стены обиты присланной из Петербурга материей, есть два дивана, комод, письменная конторка, шкаф с книгами и даже музыкальный инструмент, чудом довезенный Марией из Петербурга.

Бодро и стойко исполняли они свой долг, облегчая участь не только мужей, но и остальных узников. К концу 1827 года декабристов перевели в Читу, где вместо работы в рудниках их заставляли чистить конюшни, молоть зерно. В 1830 году их перевели на Петровский завод, где специально для них был выстроен большой острог, там разрешили поселить и жен. Камеры были тесные и темные, без окон, их прорубили после долгих хлопот, по особому Высочайшему разрешению. Но Волконская была рада, что может жить вместе с супругом — в их комнату по вечерам собирались, читали, спорили, слушали музыку.

В 1830 году Мария родила дочь, однако девочка умерла в тот же день. Княжна перетерпела и это, она понимала, что рождение детей дает новую надежду ее мужу. В 1832 году в семье родился сын Михаил, а в 1834 году — дочь Елена.

В августе 1836 года Волконским разрешили переехать на жительство в село Урик, Иркутской губернии. В 1844 году Мария Николаевна заболела и уехала лечиться в Иркутск. Там она подружилась с декабристом Александром Поджио, о котором написала сестре: «Это превосходный и достойнейший человек, он молод духом и меня боготворит».

И все же, вторая половина ссылки была бы гораздо легче первой, если бы не постоянная тревога за детей. В 1847 году, с назначением генерал-губернатора Н. Н. Муравьева, их положение улучшилось. По восшествии на престол Александра II последовала амнистия — Волконский с семьей вернулся на родину.

В 1855 году, спустя 30 лет после восстания декабристов, скончался Николай I. В честь воцарения нового государя Александра II «преступникам» были сделаны высочайшие послабления. Сергею разрешили вернуться в свое имение Воронки, а Марии Николаевне и детям — жить в Москве. Княгиню Волконскую снова приняли в дружеских кругах, она даже написала мемуары.

В 1863 году княгиня Мария Волконская умерла в возрасте пятидесяти восьми лет. После нее остались записки, который сын Волконского читал Некрасову, а тот написал свои знаменитые, посвященные княгине Трубецкой и Волконской поэмы, на которых воспиталось несколько поколений русских женщин - Благодаря Некрасову, пафос долга и самоотвержения, которым была полна жизнь Волконской, навсегда запечатлелся в сознании русского общества. Картины, полные трагизма, разговоре губернатором, прощание с отцом, прощальный прием у Зинаиды Волконской в Москве, дорожные встречи, наконец, сцена в Благодатском руднике, где Волконская целует оковы на ногах мужа или просто падает в обморок — сейчас это уже не важно — все это Некрасов взял прямо из жизни. И те слова, которые Некрасов вложил в уста княгине Трубецкой, «но сталью я одела грудь», применимы и к Марии Волконской, чья жизнь стала легендой.

Глава 12. Таинственный дом князей Волконских в Иркутске

Дом князей Волконских в Иркутске сегодня центр притяжения туристов и ценителей прекрасного со всего мира. Регулярно особняк с экспозицией, посвященной легендарным князьям-декабристам и их женам, посещает множество людей. А еще приезжают сюда и любители пощекотать себе нервишки — говорят, в усадьбе завелись привидения.

История дома Волконских заслуживает отдельного рассказа. В 1838 году по приезду в село Урик Иркутской губернии Сергей Григорьевич взялся за строительство дома для семьи. Дом в стиле русского классицизма сильно выделялся среди других сельских построек. Просторный, двухэтажный особняк возводили с поистине княжеским размахом — в нем имелись эркеры, зимний сад, каминный зал, музыкальный салон, бильярдная, кабинет. Такое жилище было совершенно не типично для Сибири того времени. Но оно получилось вместительным, удобным и изящным. Неслучайно навещать семью Волконских в самой глуши не ленились именитые гости. Молодая жена Волконского любила общество и развлечения. Покинув блестящий свет, она и в Сибири стремилась создать видимость прежней жизни.

В 1844 году Мария Николаевна добилась разрешения поселиться в 15-тысячном Иркутске, чтобы ее дети могли ходить в гимназию.

Тогда Сергей Григорьевич принял беспрецедентное решение — перевозить дом из Урика в город. Супруги приобрели участок за Спасо-Преображенской церковью, на котором планировали возвести заново деревянную громадину в 616 квадратных метров. Переезд растянулся на два года, зато дом поставили почти без изменений. За исключением того, что для улучшения акустики в музыкальном салоне был увеличен объем междуэтажных перекрытий. К 1847 году сборка особняка завершилась, и семья перебралась в расширенный и обновленный дом. Здесь Волконские прожили до амнистии 1856 года. Усадьба была открыта для гостей круглый год.

«Зимой в доме Волконских жилось шумно и открыто, и всякий, принадлежавший к иркутскому обществу, почитал за честь бывать в нем, и только генерал-губернатор Руперт и его семья и иркутский гражданский губернатор Пятницкий избегали, вероятно, из страха, чтобы не получить выговор из Петербурга, появляться на многолюдных праздниках в доме политического ссыльного», — писали современники.

Обед начинался в пять вечера. На стол подавались фрукты и овощи. Хозяин мог порадовать гостей даже свежей дыней и апельсинами из собственной теплицы. После обеда дамы шли в гостиную или залу — музицировать и вести беседы, а мужчины — в бильярдную или кабинет, чтобы заняться азартными играми.

После отъезда Волконских из Иркутска дом сдавался внаем частями. В 1864 году иркутский купец И. С. Хаминов приобрел дом и усадьбу и пожертвовал городу под ремесленную школу для мальчиков. В 1914–1917 годах в усадьбе располагались казармы казачьей части Забайкалького войска. С 1920-х годов здесь находились жилые квартиры.

Восстанавливать дом Волконских начали только в 1974 году. Реставрация была сложной, привлекались лучшие архитекторы и дизайнеры, способные «сделать все, как было». По крупицам собирали вещи, реально принадлежавшие славному аристократическому роду, и просто являющиеся достоянием XIX века, придающие эпохальный колорит. Под слоем старых газет обнаружили обои того времени и решили полностью воссоздать их, заказав точно такие же на тульской обойной фабрике. Кабинеты вновь оклеили обоями, в усадьбу вернули каретник, конюшню, амбар, веранду зимнего сада, коллекции Рылеева, Фонвизина, Пущина. О некоторых вещах ходят легенды. Особенно интересны: историческое пирамидальное фортепиано, отреставрированное, зеркало, которое, согласно поверью, омолаживает того, кто в него глядится, на целых 10 лет и книга ужасов, популярная в XIX веке. С помощью этой книги девушки признавались юношам в любви: они дочитывали до самого страшного места и падали в обморок прямо мужчине на руки. Экспозиция дома и сейчас продолжает пополняться. Хотя, экскурсоводам приходится рассказывать не только о жизни прежних хозяев усадьбы, но и о ее теперешних «жильцах».

Музейные работники в один голос твердят: в доме Волконских неспокойно. Почти все служащие сталкивались с необъяснимыми явлениями, проще говоря, с полтергейстом. Все началось с того, что в доме иногда стали слышаться шаги. Было ощущение, будто кто-то ходит по лестницам. Поначалу люди не признавались, что слышат нечто странное, дабы не прослыть в глазах сослуживцев чудаками. Многие думали — показалось, дом-то старый, как ни крути, может, где на чердаке или в подвале ветер свищет. Но шила, как говорится, в мешке не утаишь. По музею поползли слухи, что в доме кто-то поселился. Этот «кто-то» предпочитал появляться ближе к вечеру, когда дом покидали экскурсанты и рабочие. Потом невидимки, видно, осмелели и стали позволять себе разные вольности. Иногда они свистят, стонут, вздыхают, скрипят половицами, а иногда похлопывают гостей по плечу. От такого «общения» у многих из работников музея начинают волосы на голове шевелиться.

Больше всего новые квартиранты полюбили две вещи в доме — старое пианино и бюст Александра Сергеевича Пушкина. То самое пирамидальное пианино было доставлено в Иркутск старшим братом Марии Николаевны — Александром Раевским. Возвращаясь из кругосветного путешествия, он заказал для сестры музыкальный инструмент, зная о ее огромной любви к музицированию. По словам сотрудников музея, время от времени крышку этого экспоната кто-то поднимает и извлекает из старого фортепиано чудесные звуки. Кто это может быть — загадка.

Бюст великого поэта тоже в центре внимания новых странных постояльцев. Он стоит на первом этаже. Стоит его сдвинуть при ремонте или при уборке помещения хотя бы на пару сантиметров, как наутро какая-то неведомая сила снова возвращает экспонат на место. Кто хозяйничает в доме Волконских по ночам — никому не ведомо. Вход в музей по ночам, разумеется, закрыт. А уж о таких проказах, как выключенный свет или, наоборот, включенная не вовремя сигнализация, уже никто И не вспоминает.

В вечернее время в коридорах и на лестничных пролетах иногда возникают смутные, туманные, а иногда четкие, хорошо видимые фигуры. Но иногда люди прямо-таки ощущают чужое присутствие даже тогда, когда никого вокруг не видно. И у того или иного сотрудника появляется ощущение, что за ним наблюдают. Люди начинают оглядываются по сторонам — никого нет. Любопытное наблюдение: чем ближе у прежних обитателей дома день рождения, тем активнее становится потусторонняя сила. Создается впечатление, что бывшие жильцы пытаются любыми способами напомнить о себе.

Как будто призраки бывших хозяев вернулись в свой дом. Иногда кажется, что еще чуть-чуть и можно услышать звуки музыки бала. А затем увидеть кружащихся в танце господ.

Но, конечно, музейных работников эта жутковатая таинственность пугает. Особенно зимними вечерами, когда день становится короче, в сумерках многие видели хозяйку, выходящую из дома. А кому-то в тишине закрытого на ночь музея слышался шорох подола платья по паркету. А возможно молодая княгиня действительно как будто хочет вернуться сюда и, кажется, будто в следующей комнате или за поворотом коридора увидишь ее именитых гостей…

Хотя многие и не верят в призраков. Но вдумайтесь, сколько лет прожили князья в этом доме! Сколько сил и труда вложили в его обустройство, сколько было пережито радостей и потерь в его стенах. Именно поэтому в действительности стоит говорить о том, что здесь осталась часть души князей Волконских. Возможно призраки бывших хозяев — это та самая энергетика, которая пропитывает этот дом. Ведь не может быть так, что то, во что люди вложили свои силы, не имело какой-то своей особой энергетики. Это не могло так просто исчезнуть и пропасть, пускай даже по прошествии многих лет. И сегодня те, кто работает здесь, или те, кто случайно задержался до закрытия музея, могут вдруг услышать и почувствовать нечто странное, потустороннее и сверхъестественное.

А возможно души хозяев не успокоились до сих пор… И, имея возможность видеть, что происходило на протяжении всего времени с их домом, они недовольны тем, что там находились и находятся посторонние люди. И как бы хотят всеми доступными способами прогнать чужих со своей территории.

Можно верить или не верить в эту историю с призраками прошлого, но факт остается фактом, что то, во что вложена душа, где проведено много лет жизни, не может потерять свою энергетику… Ведь каждый из нас хоть раз, попадая в старинный особняк, чувствовал его неповторимую энергетику… Возможно, то что происходит в доме Волконских в Иркутске, — это настоящая возможность заглянуть в параллельный мир и собственными глазами увидеть то, что было когда-то в прошлом…

Глава 13. Зинаида Волконская — муза императора

Зинаида Волконская родилась в семье Белосельских-Белозерских, богатой и знаменитой. Ее отец был русским посланником при Саксонском дворе. Зинаида не знала матери — она умерла при родах. Отец Зинаиды, будучи одним из самых образованных и умных людей своего времени, воспитал дочку в лучших дворянских традициях. Именно от него она унаследовала любовь к науке и искусствам.

В 1808 году, будучи фрейлиной, она состояла при королеве Луизе Прусской. Щедро одаренная умом, темноглазая красавица, с равной легкостью владевшая искусством стиха и прозы, певица, незаурядная актриса, сумела вскружить голову самому Александру I. Очаровательная княжна Зинаида Белосельская-Белозерская влюбилась в императора, который также увлекся фрейлиной не только из-за ее красоты. Зинаида сочетала красоту и обаяние с прекрасной европейской образованностью, острым умом, литературными и музыкальными талантами. Роман был долгим, бурным и временами тягостным для обоих, тем более что у Александра была еще одна фаворитка — Мария Нарышкина.

Княжне Зинаиде Александровне Белосельской-Белозерской молодой царь стал уделять постоянное внимание и находил понятное удовольствие беседовать и танцевать с нею на столичных балах с 1808 года, когда юная красавица фрейлина появилась при дворе вдовствующей императрицы Марии Федоровны, его матери. Роман императора с фрейлиной, даже не заходящий дальше простых ухаживаний и обмена любезностями, не мог не вызвать массу слухов и кривотолков. Тогда Зинаиду срочно выдали замуж за флигель-адъютанта — князя Никиту Григорьевича Волконского.

В заграничных походах Никита Волконский состоял при императоре. За геройство в «битве народов» под Лейпцигом и за взятие Парижа заслужил ордена и золотую шпагу «За храбрость». Но после войны генерал-майор, в свои 39 лет, влюбился в 18-летнюю Зинаиду Белосельскую-Белозерскую. Женился и поставил крест на карьере…

Свадьбу сыграли 8 февраля 1811 года, а в ноябре у молодой четы родился первенец, названный Александром, крестным отцом которого стал сам император. Поползли слухи, что к рождению сына Никита Волконский имел номинальное отношение, а истинный отец — император. Но Александр к ребенку интереса не проявлял, и слухи постепенно утихли.

С новой силой роман с императором вспыхнул во время заграничного похода русской армии в 1813–1814 годах. Сохранилось значительное количество писем и записок императора к Зинаиде Волконской, которые хранятся в США в библиотеке Гарвардского университета. Любопытно, но, судя по ним, отношения фаворитки и императора носили платонический характер, о чем свидетельствовали воспоминания современников. Зинаида, сопровождавшая мужа в заграничном походе, неоднократно встречалась с императором в Германии и во Франции, поддерживала с ним постоянную переписку. Похоже, что император искал в княгине не любовницу, а умную и тонко чувствующую женщину, с которой можно поделиться своими мыслями и сомнениями, от которой можно получить совет, поддержку и искреннее сочувствие. Как раз этого и не хватало императору, окруженному бравыми вояками и льстецами.

В августе 1813 года он писал Зинаиде: «Только Вы умеете делать приятными всех, с кем Вы общаетесь, поскольку Вы сами одарены той любезностью, которая заставляет всех чувствовать себя рядом с Вами легко и непринужденно. Поэтому часы, проведенные рядом с Вами, доставляют истинную радость». Но Зинаида доставляла своему воздыхателю не только радость, но и некоторые проблемы. В письмах Александра неоднократно упоминаются поручения и просьбы княгини, которые он выполнил или пытался выполнить. «Все Ваши поручения будут в точности выполнены», — пишет он ей в период подготовки к битве под Лейпцигом. А после битвы спешит поделиться радостью от триумфа и добавляет: «Поверьте, что я на всю жизнь Ваш и сердцем, и душой, и я скажу также: «Позор тому, кто дурно об этом подумает».

Война заканчивается в Париже. Начинается череда балов, парадов и великосветских раутов, на которых рядом с императором блистает Зинаида Волконская, снова давая повод для новых сплетен, теперь уже по всей Европе. Стоит отметить, что Зинаида блистала не только красотой, но и талантами.

Познакомившись с Россини, она поставила его комедийную оперу «Итальянка в Алжире» и спела в ней заглавную партию. А голос у нее, как свидетельствуют многие, был чудный. В послевоенной Европе ее больше привлекает не общество чопорных королей и князей, а мир парижской и венской богемы — артисты, художники, писатели, поэты. Александр не одобряет ее богемные пристрастия, но вынужден с ними мириться. В Европе наконец-то установился мир, и Александр со свитой возвращается в Петербург. В столице его ждет Нарышкина. Естественно, что в такой обстановке Зинаида чувствует себя крайне неуютно. В чопорный петербургский свет умная и талантливая женщина, говоря современным языком, просто не вписывается. Встречи с императором становятся редкими, но переписка между ними сохраняется еще долгие годы.

Зинаида буквально сбегает из столицы и селится в Одессе, которая напоминает ей любимую с детства Италию. Ее салон становится центром притяжения для всех талантливых людей, оказавшихся на юге России. В Одессе она покорила немало сердец, в том числе и поэта Батюшкова. Многие поэты были увлечены ею всерьез и до самой смерти. Ее образ — образ главной героини из романа Жермены де Сталь «Коринна». Волконскую стали называть «Северной Коринной», как называл ее Гете. Вернувшись в 1817 году в Петербург, княгиня Волконская провела три года в России, пользуясь шумным светским успехом, подавшим пищу и для злословия, например по поводу поездки ее в Одессу: кто говорил — для моря, а кто — для итальянского певца Карбери.

Но «Северной Коринне» стало плохо на родине, и через десять лет она возвратилась в Италию. Здесь ее дом и стал пристанищем для художников и поэтов. Здесь бывали художники Кипренский, Щедрин, Бруни, архитектор Тон, Глинка и многие другие выдающиеся личности эпохи.

Ей льстило столь высокое и тонкое понимание ее натуры. Самый красивый и самый молодой Федор Бруни, влюбившись в нее пылко и безнадежно, изобразил ее в необыкновенно романтическом виде — в костюме из написанной и поставленной ею оперы «Жанна Д'Арк».

Опера, как и портрет, имела необыкновенный успех. Но чувств княгиня в ответ не испытывала, все осталось там, в Петербурге.

Однако поклонение было приятно, льстило, радовало. Отношения Зинаиды Волконской и императора Александра закончились в феврале 1826 года, со смертью императора.

Гроб с телом императора стоял в Архангельском соборе московского Кремля, охраняемый траурным почетным караулом молодых придворных. Вдруг в собор вошла стройная, как кипасис, дама в черном платье и под черной вуалью, низко поклонилась царскому праху и положила на гроб венок незабудок. Юный камер-юнкер и поэт М. А. Дмитриев узнал княгиню Зинаиду Волконскую. И потом на римской вилле княгини среди других поминальных сооружений появился главный памятник: белый бюст Александра I на постаменте из того самого красного гранита, из которого сделана знаменитая Александрийская колонна в Санкт-Петербурге.

После смерти императора Зинаида написала оду, посвященную ему, тем самым увековечив память о нем не только для себя, но и для потомков, и для истории. Пресытившись светской жизнью, княгиня Волконская, удалившись от света и двора, после короткой поездки в Италию поселилась в Петербурге, занялась воспитанием сына и изучением истории, этнографии и археологии России. Ее научная работа не была серьезно воспринята в высшем обществе столицы, и потому она переехала в Москву, в дом своей мачехи, княгини А. Г. Белосельской (урожденной Козицкой), на Тверской, и дом этот скоро стал центром интеллектуальной и артистической жизни «грибоедовской Москвы». Московский дом Зинаиды Волконской на Тверской улице, хотя и перестроенный, существует и известен под старым названием — «Елисеевский магазин».

В салоне Волконской собирается цвет российской культуры, здесь читают свои произведения Пушкин и Мицкевич, Баратынский и Веневитинов, который был безнадежно влюблен в Зинаиду Волконскую, и для которого эта безответная любовь стала трагедией и закончилась смертью. Она все время убеждала его в невозможности земной любви и счастья, оттого он сжигал себя на костре этого чувства. Он посвятил ей такие строки:

Зачем, зачем так сладко пела ты? Зачем и я внимал тебе так жадно, И с уст твоих, певица красоты, Пил яд мечты и страсти безотрадной?

Из этого дома в далекую Сибирь к мужу-декабристу отправилась княгиня Мария Волконская. Через много лет она вспоминала: «В Москве я остановилась у Зинаиды Волконской, моей невестки, которая приняла меня с такой нежностью и добротой, которых я никогда не забуду. Она окружила меня заботами, вниманием, любовью и состраданием. Зная мою страсть к музыке, она пригласила всех итальянских певцов, которые были тогда в Москве, и несколько талантливых певиц. Прекрасное итальянское пенье привело меня в восхищение, а мысль, что слышу его в последний раз, делала его для меня еще прекраснее».

В патриархальной Москве Зинаида серьезно занялась изучением русского языка, которым владела хуже, чем французским или итальянским. С упоением читала русскую литературу, собирала и изучала отечественные древности, особенно ее интересовали народные сказки и легенды, обычаи и песни. Сама продолжала много писать. Ее стихи, написанные на русском, французском и итальянском языках, публиковались в отечественных и европейских журналах. О ее повестях и новеллах одобрительно отзывался сам Пушкин. В его стихах, посвященных Волконской, звучит искреннее восхищение ее талантами:

Зинаида Волконская, являясь членом московского Общества истории и древностей российских, пожертвовала свою библиотеку Московскому обществу испытателей природы.

В 1829 году Зинаида, взяв с собой сына и пригласив воспитателем к нему профессора Шевырева, уехала из России и поселилась в Риме, в купленной ею вилле близ площади Иоанна Латеранского. С этой поры она лишь два раза побывала на родине (в 1836 и 1840 гг.) для свидания с мужем. Князь последовал за женой в Италию, там и умер в 1844 году. Они поселились в Италии, на старинной вилле. В настоящее время эта вилла, которую продолжают неофициально называть «виллой Волконской», принадлежит внешнеполитическому ведомству Великобритании. Во времена Зинаиды Волконской здесь кипела жизнь. Гостями княгини, не порывавшей тесных связей с Россией, как уже упоминалось выше, бывали Брюллов и Кипренский, Вяземский и Жуковский, Глинка и Тургенев. Подолгу у княгини гостил и Николай Васильевич Гоголь. Княгиня ревностно оберегала его покой, чем заслужила его благосклонность. Гоголь вообще любил те отношения между людьми, где нет никаких связующих прав и обязательств, где от него ничего не требовали. Княгиня умела ценить эту внутреннюю свободу.

«Общим центром для литераторов и вообще для любителей всякого рода искусств, музыки, пения, живописи служил тогда блестящий дом княгини Зинаиды Волконской», — вспоминал А. Н. Муравьев. А когда-то таким блестящим домом был салон «княгини Зи-зи» в Москве… В объявленный день без специального приглашения сходилась избранная публика, чтобы побеседовать, обсудить и обольстить друг друга словами, музыкой, электричеством особенных отношений. Ни карт, ни застолья, ни танцев такие собрания не предусматривали.

Удивительно, как сочеталось в ней это чутье и понимание творческого гения, многих русских гениев и абсолютно сознательная разлука с русской землей и переход в другую веру. Откуда у княжны, родившейся в Италии и толком не знавшей России, такое точное представление о том, что великий русский поэт должен писать в степях или под сенью Кремля, откуда уверенность, что автор «Бориса Годунова» принадлежит городу царей? Наверное, это было генетическое чувство России, потому тянулась она не к высшему свету, а к свету творчества, братству художников, артистов, поэтов, которые и были выразителями этого чувства.

На новой родине «русская принцесса» со свойственной ей экзальтированностью окунулась в благотворительность, безоглядно раздавая свое имущество не только простым итальянцам, но и «святым отцам» на содержание церквей и монастырей. В результате к концу жизни она осталась практически без средств, но продолжала одаривать своими милостями бездомных. Она всегда отличалась состраданием и благотворительностью, а в конце жизни помощь страждущим стала для нее чуть ли не навязчивой идеей».

Существует легенда о ее последних днях: однажды зимой княгиня, возвращаясь на виллу, увидела замерзшую нищую. И тогда она сняла с себя шерстяной плащ и укрыла бедную женщину. Сама же при этом схватила простуду со смертельным исходом. Рассказывали, что за ее гробом шли толпы простых людей.

В последние годы жизни княгини Зинаиды ею овладело мрачное мистическое настроение. Умерла Зинаида Александровна Волконская 24 января 1862 года и похоронена в Риме, в церкви святого Викентия и Анастасия, на площади Треви, вместе с мужем — русским гене-ч ралом Никитой Волконским и сестрой Марией Александровной Власовой. После смерти княгини ее сын Александр Никитич, собрал все произведения матери и издал их на французском и русском языках. К сожалению, богатейший архив Волконской, в котором находились автографы многих выдающихся деятелей русской культуры, был распродан. В Италии помнят русскую княгиню, которую римская беднота называла «благочестивой», и даже сохранили имя Зинаиды Волконской в названии одной из улиц «вечного города».

Глава 14. Никита Григорьевич Волконский — муж Музы

Князь Григорий Семенович Волконский стал отцом троих сыновей, и все они стали генералами, отличившимися своей храбростью на разных полях сражения во время наполеоновских войн. Средним из братьев был князь Никита Григорьевич, родившийся в 1781 году. Еще в детстве, как тогда было принято в семьях его класса, он был записан прапорщиком в один из гвардейских полков, в его случае в лейб-гвардии Измайловский полк, но начал он активную военную службу 1 января 1796 в чине подпоручика, когда ему еще не было полных 16 лет.

Нельзя сказать, что Никита Григорьевич был таким же «чудаком», как и его отец, но с точки зрения светских норм тех времен его поведение многим могло бы показаться все-таки «странным». По крайней мере, он провел очень необыкновенную жизнь, которая закончилась в далеком провинциальном итальянском городке Ассизи.

Как у его братьев Николая и Сергея, к концу наполеоновских войн его грудь была завешена орденами, как русскими, так и иностранными. В финальной стадии войны он отличился в «битве народов» под Лейпцигом, за что был удостоен золотой шпаги с алмазами «за храбрость» и сражался в битве за Париж. Немалую часть своего военного служения, как в России, так и за границей, князь НикитаГригорьевич Волконский провел «при особе» императора.

Итак, прослужив почти 5 лет, в ноябре 1800 года молодой князь Никита уволился с военной службы в чине капитана. В сентябре 1801 года он был принят к Императорскому Двору камер-юнкером. В январе 1807 года вновь поступил на военную службу в чине подполковника по армии и назначен адъютантом к генералу И. И. Михельсону-главнокомандующему Молдавской армией (откуда был выслан за свои гусарские проказы его младший брат Сергей). Князь участвовал в боях с турками и получил несколько наград. Осенью 1807 года он был произведен в полковники и назначен флигель-адъютантом к Александру I. Так, вкратце, закончилась первая стадия военной службы Никиты Сергеевича Волконского.

В 1811 году состоялась свадьба Никиты Волконского с очаровательной 18-летней княжной Зинаидой Александровной Белосельской-Белозерской. Жених — егермейстер его Величества — был почти на 30 лет ее старше. Значительную часть супружеской жизни они потом проведут «в разъезде».

В июне 1812 года Наполеон напал на Россию, и началась Отечественная война. Это на время прервало придворную петербургскую жизнь князя Никиты Волконского — жизни приемов и балов, на которых блистал не столько он, сколько его знаменитая супруга — красавица и «светская львица» Зинаида. Осенью 1812 года Никита Волконский назначен состоять при Петербургском ополчении, которое входило в состав армии Витгенштейна, прикрывающей северную столицу от продвижения наполеоновской «Великой Армии» на южном направлении.

18-20 октября 1812 года, как раз в те дни, когда Наполеон начал свое отступление от Москвы в северной Белоруссии, состоялось Второе сражение под Полоцком. Неприятельский гарнизон в Полоцке под командованием маршала Сен-Сира состоял из примерно 30 тысяч человек, хорошо приготовленных к обороне: перед городом были вырыты укрепления, в которых стояли пушки, а за ними — пехота и кавалерия, а другая батарея располагались на противоположном берегу реки Двины. Ведя огонь через реку, эти орудия могли беспрепятственно обстреливать пространство перед укреплениями и не позволять русским подойти к городу.

Витгенштейн решил атаковать под прикрытием темноты. Приступ Полоцка начался в полночь 19 октября и продлился несколько часов до утра. Русским удалось ворваться в город, Сен-Сир сжег за собой мосты, оставив 2 тысячи баварцев, не успевших переправиться через Двину, не произвол судьбы. Они попали в плен. В бою за Полоцк принимало участие Петербургское ополчение. В этом ночном бою особенно отличилась одна из дружин — она смогла ворваться в город через речку Полоту, которая была перегорожена рядом бревен и обстреливалась французскими солдатами. «То было одним из мест, — писал в своих воспоминаниях маршал Сен-Сир, на которых длиннобородые люди (как называли их наши солдаты), то есть ополчение Санкт-Петербурга, сражались с наибольшим ожесточением, и именно здесь русские выказали наиболее мужества».

Взятие Полоцка создало угрозу путям снабжения отступающих войск Нацолеона, но победа обошлась дорогой ценой. Французы потеряли 6 тысяч убитыми и ранеными (помимо пленных). Согласно надписи на мраморной плите на стене Храма Христа Спасителя русские потеряли убитыми и ранеными около 8 тысяч бойцов. Из них 2 тысячи человек из Петербургского ополчения — почти каждый пятый воин. А офицеры ополчения за два дня боев потеряли убитыми и ранеными 80 человек. Среди них был и князь Никита Сергеевич Волконский. Он был контужен осколком гранаты в правый бок, вследствие чего был вынужден выйти на время в отставку.

Кстати, ополченцы Отечественной войны 1812 года заслуживают несколько слов. Царь Александр I обратился к русскому дворянству с манифестом (воззванием), в котором призвал создавать ополчение. Это войско составлялось из крепостных крестьян, а их владельцы — дворяне-помещики — сами определяли, сколько и каких своих крестьян отправить в него, и обеспечивали отправляемых всем необходимым: одеждой и деньгами на несколько месяцев. Крестьяне-ополченцы назывались воинами или ратниками. Командирами отрядов ратников назначались дворяне, сами вызвавшиеся служить в этом войске. Командный состав Петербургского ополчения насчитывал около 300 человек. Всего 5 дней ополченцев обучали самым необходимым солдатским военным наукам: уметь строиться и перестраиваться, ходить строем в ногу, заряжать ружье и стрелять. Воздавая должное мужеству петербургских ополченцев в первом их бою, Александр I впоследствии наградил около ста ополченческих командиров. В память об этой победе в Полоцке был воздвигнут монумент, который при советской власти разрушили коммунисты.

19 декабря 1812 года — два месяца после ранения — князь Никита Григорьевич Волконский вернулся на службу и состоял в свите Александра I. Во время заграничного похода 1813 года, в котором участвовали все три брата Волконских, он сражался в Саксонии под Люценом, Бауденом и Дрезденом. 15 сентября того же года произведен в генерал-майоры с зачислением в Свиту императора. В сражении под Лейпцигом, Никита Григорьевич вновь отличается и награжден золотой шпагой с алмазами «за храбрость». В той же «Битве Народов» его младший брат Сергей Григорьевич награжден орденом святой Анны 1-й степени. Кампания 1814 года забросила Никиту Сергеевича на территорию Франции, где он принимает участие практически во всех крупных сражениях: под Бриенном, Лаотьером, Бар-сюр-Обом, Арси-сюр-Обом, при Фер-Шампенуазе и под Парижем.

Вместе с двухлетним сыном Зинаида Волконская сопровождала своего мужа Никиту Григорьевича в его заграничных походах 1813–1814 годов в Саксонии и Франции. В то время как князь сражался под Лейпцигом и в других местах, она оставалась в тылу в относительной безопасности в Праге и в Теплице в северной Чехии. В кампании. непосредственное участие принимал император. Это давало ему возможность общаться с Зинаидой. Они неоднократно встречались, часто переписывались, договариваясь о свиданиях. Бывало, что князь Никита сам передавал их письма. Действительно, это был необыкновенный треугольник.

После падения Парижа и отречения французского императора, князь Никита Волконский сопровождает Александра I в поездке на Венский конгресс. Конгресс начался в сентябре 1814 года и длился девять месяцев. На конгрессе страны-победительницы — Россия, Австрия, Англия и Пруссия перекраивали каргу Европы. Весной 1815 года участники этого процесса были потрясены сенсационной новостью о побеге Наполеона с острова Эльба и его высадке на юге Франции. С криками «Да здравствует император!» вокруг его знамени вновь ополчились верные ему войска. Наступила последняя фаза наполеоновских войн — «100 дней», закончившаяся его окончательным разгромом под Ватерлоо.

В результате конгресса в сентябре 1815 года Россия, Австрия и Пруссия создали Священный союз, к которому в ноябре присоединилась и Франция, где была восстановлена монархия. Венский конгресс был первой попыткой установить прочный мир на основе коллективного соглашения всех европейских государств. Он дал гарантии границ между странами и обеспечил несколько десятилетий мира и относительного спокойствия в Европе, после почти 25-летней не прекращавшейся войны.

На конгрессе успели побывать все три Григорьевича — братья Волконские — Николай, Никита и Сергей, а также их зять, — князь Петр Михайлович Волконский. Помимо того, что на нем проводилась серьезная политическая работа и дипломаты занимались своими закулисными интригами, конгресс прославился тем, что на нем «танцевала вся Европа». Знаменитый австрийский дипломат князь Меттерних, например, устроил бал, освещенный тысячью свечей, на который он пригласил 1800 гостей!

С наступлением мира закончилась боевая карьера генерал-майора Никиты Волконского. Он был награжден огромным числом орденов, среди которых: Орден Святой Анны 1-й степени; Орден Святого Владимира 2-й степени; Почетный командир; Ордена Святого Иоанна Иерусалимского (Россия); Орден Пур ле Мерит (За заслуги); Прусский Орден Красного Орла 2-й степени; Австрийский Орден Леопольда 2-й степени; Баварский Военный Орден Максимилиана Иосифа 3-й степени; Золотая шпага «За храбрость» с алмазами.

В декабре 1927 года князь Никита Волконский окончательно перешел с военной службы в придворную егермейстером, получив гражданский чин тайного советника (что соответствовало военному чину генерал-лейтенанта).

Как и у младшего брата — декабриста Сергея — у князя Никиты Григорьевича были две жизни, которые сильно отличались друг от друга и носили совсем разный характер. С одной стороны — это было его военное служение, а с другой стороны — это была его личная жизнь, которая была действительно неординарной.

Никита Сергеевич Волконский — загадочная фигура, и вокруг его супружеской жизни сохранилось немало загадок, которые не дают покоя историкам и по сей день. Что касается его военных подвигов и его роли одного из командиров русских войск во время наполеоновских войн, то тут все ясно. О них свидетельствуют награды и ордена, которые он заслужил на разных полях сражений. В этом он не отличался от своих братьев и от других героев этих войн. Но не благодаря этому он вошел в историю. История его помнит в первую очередь как мужа Зинаиды Волконской. Он стоит как бы в тени его более знаменитой супруги, которая была своего рода «звездой» своих времен.

Похоронен князь Никита Григорьевич Волконский в Риме, в церкви св. Викентия и Анастасии, на площади Треви. В жизни они часто были в разлуке с женой. После смерти они вечно почивают вместе.

Глава 15. Вилла княгини Зинаиды

Вилла Зинаиды Волконской расположена в пригороде Рима. Дом, построенный в 1830 году, содержал итальянские мотивы, здание построил римский архитектор Джованни Аззури. Вилла расположена на юго-востоке Рима на Эксвилинском холме и занимает площадь в 11 акров. Отметим, что вилла имеет непосредственное отношение к развалинам акведука, которые являются главной древнеримской достопримечательностью, это 36 арок, из них, на территории виллы расположено три. Построены они были в 52 году до н. э., при императоре Клавдии.

Княгиня Волконская купила эту землю под пригородную резиденцию в 1830 году, когда окончательно переехала в Рим из Москвы. В это время там еще располагались сельские угодья. Древний акведук располагался рядом и по настоянию княгини был отреставрирован. Землю по обе стороны акведука Волконская превратила в романтический сад, высадила сотни роз, деревьев и кустарников. Были спланированы пруды, дорожки, Аллея памяти и Аллея мертвых. Большое количество ваз, статуй, амфор размещались в саду и были встроены в акведук и гроты.

На загородной вилле проходили балы, литературные и музыкальные салонные встречи. Как уже говорилось, здесь были многие великие люди — Вальтер Скотт, Фенимор Купер, Гоголь, Стендаль, Гаэтано Доницетти, Глинка. В этом саду она позировала Карлу Брюллову.

После смерти Волконской, вилла перешла ее сыну, Александру, а затем — к удочеренной Александром маркизе Ильиной. Архитектурный ансамбль дополняет большой парк с прямыми аллеями, ухоженными газонами и многочисленными декоративными растениями. В общей сложности здесь произрастает 200 видов деревьев и цветов, среди которых особенно привлекают внимание пальмы и розы. В саду размещено немало исторических артефактов (старинные фонтаны, скульптуры), и до сих пор многое из паркового ансамбля сохранено так, как было при жизни Волконской. В непосредственной близости от виллы Волконской и частично на ее территории расположены остатки того самого древнеримского акведука.

В настоящее время вилла служит резиденцией Ее Величества Британской королевы, здесь нередко проводят массовые мероприятия высокого ранга: конференции, семинары, частные и корпоративные праздники.

В Риме Зинаиду Волконскую прекрасно помнят. Историческая вилла с ее чудным садом вдохновила супругу британского посла в 1990 годы Марию Фейрвезер написать книгу о Зинаиде Волконской. Биография под названием «Княгиня Пилигримка» вышла в 1999 году и имела большой успех в англоязычном мире. Но мало кто знает о трагической судьбе Виллы Волконской: купленная в 1922 году у наследников княгини итальянским МИД, она в годы Второй мировой войны была передана посольству нацистской Германии. В дни немецкой оккупации Рима на ее территории размещались штаб-квартира гестапо и концлагерь…

Глава 16. Жизнь и деятельность Николая Волконского

Николай Волконский родился 17 февраля 1848 года в своей родовой усадьбе в селе Зимарово Раненбургского уезда Рязанской губернии. Отец его, князь Сергей Васильевич Волконский (1819–1884), — был подпоручиком в отставке и известным общественным деятелем «эпохи великих реформ» царя Александра II.

Уже в конце 1850-х гг. старший Волконский, будучи предводителем дворянства Раненбургского уезда, практически возглавил, вместе с Ф. Офросимовым (впоследствии председателем Рязанской уездной управы, а потом и Рязанским городским головой), партию либералов вместе с рязанскими общественными деятелями, также работал в губернском комитете по подготовке и приведению крестьянской реформы. После введения земских учреждений был гласным губернского собрания. А уже с 1865 по 1877 гг. стал председателем рязанской губернской земской управы. Трудясь в этой партии, он активно продвигал и защищал общую идею местного самоуправления, которая выступала против «партии крепостников». Там же вместе с ним за правое дело боролись глава губернатор Болдырев и губернский предводитель дворянства Реткин.

Эта деятельность была положительно отмечена исследователем российского земства и будущим секретарем ЦК кадетской партии А. А. Корниловым. Он назвал активную пропаганду идеи рязанских земцев Волконского и Офросимова «высокопоучительным примером» того, как «с самого открытия земских учреждении в них укоренился здоровый демократический дух, которым прониклись все передовые и наиболее влиятельные земские деятели».

Единомышленник и коллега Сергея Волконского А. И. Кошелев назвал его «тружеником, разумным и благонамеренным земцем», в отзыве также говорилось, что возглавляемая им губернская управа «вела земские дела отменно хорошо». Но в 1877 году С. Волконский уже отказался баллотироваться на очередной срок на пост председателя губернской управы: Кошелев тогда сказал, что «он неутомимо и с великою пользою для земского дела прослужил двенадцать лет и последние годы особенно его утомила беспрестанная борьба с крепостниками».

Однажды летом 1862 года Сергей, будучи еще раненбургским уездным предводителем, пригласил в Зимарово студента-историка Московского университета Василия Ключевского в качестве репетитора для сына, который привил тогда еще юному Николаю Волконскому вкус к историческим наукам. Благодаря этому в 1872 году Николай Волконский с отличием окончил историко-филологический факультет Московского университета. Его отец настоял на том чтобы, сын поступил на государственную службу — в Хозяйственный департамент Министерства внутренних дел. И с 1875 вплоть до 1878 года Николай состоял на службе у нового рязанского губернатора Николая Абазе, сопровождая его по тылам Дунайской армии во время русско-турецкой войны.

Такая работа рядом с крупным либеральным деятелем Н. Абазой естественно, сыграла свою роль в формировании взглядов на общественно-политическую тему молодого Волконского. Когда закончилась русско-турецкая война, Николай поехал для продолжения образования в Европу. Он слушал интереснейшие лекции в Венском и Берлинском университетах которые тоже несомненно повлияли на его мировосприятие.

Разумеется, благодаря практике, с годами князь Николай Волконский приобрел и ценнейший опыт земской деятельности. И это помогло ему, начиная с 1874 года регулярно и успешно избираться гласным Раненбургского уездного и Рязанского губернского земских собраний. Князь вел ответственные дела в сво-. ей должности секретаря губернского собрания, эффективно руководил ревизией крестьянских касс Раненбургского уезда. Н. С. Волконский в земских органах самоуправления видел лучший механизм решения многих важных общественных проблем, в том числе самой острой — «обеспечения народного продовольствия».

В 1878 году отец и сын Волконские на рязанском губернском собрании представили записку, в которой говорилось, что «дело народного продовольствия должно быть делом земским — всесословным и организация продовольственной помощи должна быть возложена на приходские попечительства, обладающие на сказанную потребность правом самообложения».

Надо заметить, что сам Николай активно выступал за полнейшую самостоятельность земских учреждений в распределении общественных средств. Уже позднее, когда он сам стал председателем рязанской губернской управы, он подытожил свои мысли о значимой роли земского самоуправления: «Ежели земские учреждения в течение двадцатипятилетнего своего существования что-нибудь сделали, то единственно благодаря самодеятельности заинтересованного в деле населения. Если земские школы всегда такие, в которых действительно учат, то это происходило единственно вследствие того, что население только на такие школы охотно дает деньги, от которых видит пользу, и его никакими отчетами не проведешь. Население не будет тратиться на то, в чем не видит пользы».

Но не забывал князь Николай Волконский о своем профессиональном и любимом пристрастии к истории, он активно сотрудничал с Рязанской ученой архивной комиссией (РУАК). Известный рязанский общественный деятель и историк А. Д. Повалишина попросил, Волконского начать работу над историей помещичьих хозяйств Рязанской губернии князь с удовольствием принялся выполнять эту просьбу. Научное исследование Н. Волконского «Условия помещичьего хозяйства при крепостном праве» опубликовали в «Трудах РУАК» в 1897 году. Оно настолько поразило ознакомившихся с ней, что неожиданно получило широкую известность. Ряд влиятельных российских журналов («Исторический вестник», «Русское богатство» и др.) даже опубликовали положительные рецензии. Так по словам С. Яхонтова, работа «является новым, чуть не единственным трудом этого рода и очень ценится наукой». А в «Отчете о русской исторической науке за 50 лет (1876–1926)» ученый и академик Н. Кареев назвал работу князя самой значительной из исследований по экономической истории крепостничества.

Когда при РУАК открылся историко-этнографический музей, Николай Волконский всячески поддерживал его, и этот музей стал одним из центров культурной жизни Рязани. Князь в 1897 году выкупил у своих родственников уникальную коллекцию произведений ручной вышивки крепостных крестьянок и принес в дар музею. А в следующем году он не пожалел для музея одну из ценных семейных реликвий — старинную кольчугу одного из своих предков Волконских. Кстати, коллекция князя и сегодня составляет большую часть этнографического фонда Рязанского историкоархитектурного музея-заповедника.

Главной проблемой преобразования государственного устройства России немногие земские деятели считали проведение, конечно, аграрной реформы. Эта реформа должна была быть, естественно, в интересах крестьянства. В этом вопросе позиция Николая Волконского и некоторых умеренных земцев полностью разошлась с позицией становящегося более радикальным земского большинства. Противостояние двух формирующихся лагерей в российском либеральном движении проявилось в Аграрном совещании, прошедшем в Москве в 1905 году.

В своем выступлении на совещании князь заявил, что за большим разбросом мнений видны две главные позиции — «за» и «против» частной собственности на землю. И в принципе аграрный проект «земского большинства» недалек от идеи национализации, и оставляет за государством (в том числе и за чиновничеством), право собственности на землю. Николай считал, что крестьянство хотело бы не только «прирезки земли» на правах аренды, но и иметь возможность полноценной собственности. Зная положение на родной земле Рязанщине, князь сказал, что местный крестьянин-земледелец «жаждет получить землю в полную частную собственность»: «По крайней мере, у нас, на черноземе, получить кусок земли в полную частную собственность столь же хорошо защищенную законом, как и собственность любого другого владельца, составляет венец желаний всякого крестьянина. И уже некоторые крестьяне стали осуществлять это желание, приобретая землю при помощи Крестьянского банка и без такой помощи. Но лица, предлагающие добавочное наделение землею, эти прирезки к надельной земле, считаются ли с таким желанием? Нет. Напротив, если проводить предлагаемое наделение последовательно, пришлось бы отбирать землю и у таких мелких собственников для наделения ею неимущих. Но эти-то уж добровольно не отдадут ее. Идя этим путем, надо готовиться к междоусобной войне. И если такой войне суждено разгореться, то победителем, думается мне, выйдет из нее тот, кто обещает частную собственность на землю…».

Будучи сторонником конституционной монархии, Николай Волконский в ноябре 1905 года стал одним из основателей либеральноконсервативной партии «Союз 17 октября». Он регулярно и активно участвовал в заседаниях петербургского ЦК, а чуть позже вошел в Московское отделение Центрального комитета, одновременно возглавил рязанский губернский отдел партии. В те тревожные месяцы октябристы считали основной задачей подавления революционной смуты, и не только военно-полицейскими, но и в основном общественными силами.

Возможно, выборная кампания октябристов в Рязанской губернии проходила в духе острого соперничества с кандидатами от радикальной Конституционно-демократической партии. Которые продвигали идеи принудительного и насильственного отчуждения помещичьих земель. На губернском избирательном собрании октябристам, которых возглавлял Николай, все-таки удалось получить голоса правых и умеренных избирателей, и даже на свою сторону привлечь избирателей-крестьян.

18 мая 1906 состоялось выступление князя Николай Волконского в первой Думе. Оно было посвящено главным образом аграрному вопросу — но это, можно сказать, был принципиальный доклад от малочисленной группы «умеренных», все еще продолжающих оппонировать проектам передачи в аренду крестьянам отобранной у помещиков земельной собственности как единственному верному способу социального умиротворения в стране.

Сам Волконский предложил меры, которые основывались на двух важных принципах: учете конкретной местной специфики и необходимости передачи земли в частную собственность, а не в аренду. «Дайте крестьянину в собственность десятин 10 пустыря, — говорил Волконский, — и через 10 лет он из них сделает 10 десятин огорода, а сдайте ему в аренду эту землю, поставьте еще чиновника, который бы смотрел за тем, кто будет обрабатывать эту землю, сам ли хозяин или, может быть, не батрак ли, то из 10 десятин огорода получите 10 десятин пустыря».

«Если крестьяне какого-нибудь общества пожелают продолжать владение землей сообща, — предложил Волконский, — пусть составят договор о том, и пользование этой землей будет уже определяться из этого договора. Без договора, как теперь, по обычаю, общинное землевладение не должно быть более допустимо». Но к тому времени недолгое существование I Думы уже подходило к концу.

И последнее выступление князя в I Думе состоялось совсем незадолго до ее роспуска. Видимо предчувствуя, что прямое обращение депутатов к населению по аграрному вопросу (к нему склонялось большинство) даст властям хороший повод для роспуска народного представительства, Волконский попросил не разжигать страсти, по возможности воздержаться от деклараций и найти другие способы информировать народ о позиции депутатов… Предчувствие не обмануло князя; все так и произошло, как и думал Волконский: 9 июля 1906 году Думу распустили за ненадобностью. В конце 1906 году рязанские октябристы включились очень активно в избирательную кампанию по выборам во II Думу. Но тщетно. Выборы для партии в Рязанской губернии закончились только полным поражением: и ни один из ее кандидатов в новую Думу не попал.

Что же касается III Государственной думы, в ее отчетах фамилия князя встречается множество раз. И учитывая, что в эту Думу были избраны и другие из рода Волконских (младший брат Николая, князь Сергей Сергеевич Волконский, выпускник юридического факультета Петербургского университета, известный общественный деятель Пензенской губернии), в отчетах Николай получил «по старшинству» думское имя «Волконский Первый».

Но по сравнению с I Думой, положение князя в III Думе кардинальным образом изменилось. Из-за нового избирательного закона, давшего хорошее преимущество на выборах «цензовым элементам», коллеги Волконского по партии октябристов получили в новой Думе преобладающие позиции, а Председателем был избран старый друг — общественный деятель из Смоленской губернии Н. Хомяков. Одной из самых серьезных тем, по которым «князь Волконский Первый» выступал с заявлением в III Думе, стали проблемы народного образования. Но всего закончилось неожиданно…

22 февраля 1910 года действующий статский советник, князь Николай Волконский скончался в своей московской квартире в Гранатном переулке в возрасте 62 лет. Князь Николай Волконский был похоронен в родовом склепе Храма Боголюбовой Божьей Матери в селе Зимарово Рязанской губернии. В советский период склеп был разрушен, и могила не сохранилась. В 2007 году на месте семейного склепа Волконских был установлен и освящен поминальный крест.

Глава 17. Елизавета Волконская — самая опасная женщина России

Род Волконских славен не только «приходящими» из других великих родов женами, которые вели далее род и прославляли его, но и кровными княгинями, такими как светлейшая княжна — Елизавета Григорьевна, урожденная Волконская.

Княгиня Елизавета Григорьевна Волконская — писательница, идеолог русского католического движения, первая русская женщина-богослов. Дочь князя Волконского и графини Бенкендорф. Детские и юношеские годы провела в Риме, где ее отец служил в русской миссии при Папском престоле.

В молодости была тесно связана со своей дальней родственницей Зинаидой Волконской, которая оказала влияние на формирование у нее симпатий к католицизму. 24 мая 1859 году в Женеве сочеталась браком с князем Михаилом Волконским, сыном декабриста Сергея Волконского, представителем другой ветви рода. В том же году вместе с мужем переехала в Россию, где много времени уделяла воспитанию своих детей, писала стихи, картины, изучала и обрабатывала материалы по родословной князей Волконских. В петербургском доме княгиня организовала салон, ставший одним из центров культурной жизни столицы. При финансовой поддержке Елизаветы Григорьевны в 1887 году в Загребе Соловьев издал 1-й том своего сочинения «История и будущность теократии».

С 1870 годов княгиня Волконская занималась изучением истории древней Церкви, трудов Вселенских Соборов и святоотеческого наследия. В 1885 году начала работу над составлением книги по истории Церкви. В сочинении излагалась апология католического учения о примате Римского епископа на основании выписок из творений восточных отцов Церкви и документов Вселенских Соборов, а также приводились доводы о тенденциозных искажениях, имеющихся в русских переводах святоотеческих текстов.

В ноябре 1887 года, во время пребывания в Риме, княгиня перешла в католицизм, а в следующем году в Берлине анонимно было издана первая книга Е. Г. Волконской, получившая название «О Церкви: Исторический очерк». Перемена вероисповедания и выход книги вызвали широкий общественный резонанс. Однако император Александр III оградил княгиню от уголовного преследования за отступление от православия и католическую пропаганду, заявив: «Для меня все-таки она останется православной». Книга вызвала бурю негодования среди представителей чиновного православия. Но еще показательнее, нежели негодование, был тот переполох, который овладел умами. Они очутились перед новым, совершенно им незнакомым противником. Они, взросшие в неискренности официального вероисповедного доказательства, в полемических приемах чиновно-богословской литературы, оказались лицом к лицу с искренностью, убежденностью и логикой такой, что не поддавалась подкопу. Протоиерей Лебедев сказал: «Эту книгу писали пятнадцать иезуитов, а княгиня Волконская дала только свое имя».

Обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев, выразился про нее: «Самая опасная женщина в России» и назначил двух официальных оппонентов, профессора Казанской духовной академии Беляева и настоятеля петербургского Казанского собора, упомянутого протоиерея Лебедева. Они написали свои опровержения на книгу «О церкви». Разбор этих опровержений и оценку их критических приемов можно найти во второй книге «Церковное предание и русская богословская литература: Критическое сопоставление». Сама книга была издана стараниями сына, Сергея Михайловича Волконского, уже после смерти княгини Волконской. Нужно отметить, что обе книги вышли без упоминания имени на титульном листе, несмотря на то, что имя автора ни для кого не было секретом. Позже вышла еще одна ее книга — «Род князей Волконских».

Свой переход в католицизм Елизавета Григорьевна обосновывала стремлением к воссоединению между Православной и Римско-католической Церквями, для чего она предлагала создать общество молитв о соединении Церквей, куда она хотела пригласить и представителей православного духовенства. В Петербурге вокруг Волконской постепенно образовалась небольшая группа русских католиков, ставшая основой для русского католического движения. Перед смертью княгиня получила телеграмму с благословением от Папы Льва XIII и приняла последние таинства от католического пресвитера церкви св. Екатерины в Петербурге доминиканца А. Лагранжа. Семья Елизаветы Григорьевны выражала желание совершить ее погребение в соответствии с обрядами Православной Церкви, но получила категорический отказ со стороны Святейшего Синода. Отпевание состоялось в католической церкви св. Екатерины. Похоронена на семейном кладбище в родовом имении Фалль.

Глава 18. Замок Бенкендорфа — приют Волконских

Мировое историческое значение имеет «Имение Бенкендорфов-Волконских в Кейла-Йоа». Это — родовое имение Александра Христофоровича Бенкендорфа, а затем и князей Волконских. Сейчас это место называется Кейла-Йоа, ранее упоминается, как Фалль, находится в уезде Харьюмаа, в Эстонии. Оно расположено в 20–23 километрах от Таллина и является очень живописным.

Название Фалль происходит от немецкого «fallen» — падать. Wasserfall — водопад. Всего в сотне метров от имения река Кегель (ныне — Кейла) переходит в известняковый уступ, образуя водопад высотой около пяти метров.

По пути от Таллина до Кейла-Йоа тоже есть на что посмотреть, очень аккуратные сосновые и смешанные леса, маленькие жилые поселки, а также дачные домики. Дорога извилиста, хоть Эстония и является равнинной страной, но небольшая часть ее территорий все же находится примерно в 45 метрах над уровнем моря, а все последствия бывшего тут когда-то ледникового периода.

Так, например, по дороге, в местечке под названием Тюрисалу есть даже глинтовый обрыв, который в народе прозвали «Горка Гамлета», поскольку в этих местах в 1964 году снимали эпизоды художественного фильма «Гамлет» со Смоктуновским в главной роли. Высота этого обрыва примерно 50 метров над уровнем моря, отсюда открывается великолепный вид на скалистый балтийский берег, огромные сосны, россыпи гранитных валунов.

Первое упоминание о месте, где расположено имение Фалль относится к 13 веку, в 17 веке тут появилось имение, что принадлежало поначалу разным людям, сначала им владело семейство Нинкирхен, затем территория перешла к Врангелям, а позже — к Верхам. Но настоящую славу Фалль приобрел благодаря графу Александру Христофоровичу Бенкендорфу, купившему имение в 1827 году.

Александр Христофорович Бенкендорф — государственный деятель, генерал от кавалерии, участник Отечественной войны 1812 года, в 1832 году получил титул графа. Вошел в историю не только как человек военный, но и как политическая фигура: шеф жандармов, начальник III отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, осуществлявшего в России функции политического сыска. Вместе с тем, о Бенкендорфе ходили и ходят разные истории, но то что это был человек достойнейший, отважный, верный своему делу и своей семье не вызывает сомнения. В январе 1838 года графиня Мария Бенкендорф вышла замуж за князя Григория Петрович Волконского.

На территории имения главное место занимает замок Александра Христофоровича Бенкендорфа, построенный архитектором николаевской эпохи Штакеншнейдером. Строительство собственно замка Фалль пришлось на 1828–1835 годы. Замок был задуман в новоготическом (или байроновском) стиле. Двадцати-метровая восьмиугольная башня, увенчанная зубцами, широкое крыльцо с беломраморными львами и вазами. Павильоны из чугуна и стекла. Вокруг замка — богатые цветники, статуи, в том числе Венера, работы Кановы. «На берегу моря, в холмистой местности, окутанной лесами, над крутым скалистым берегом реки, против шумного водопада, стоит дом с высокой башней, с террасами, балконами, в том затейливом, несуровом готическом стиле, который при Николае I был пущен в ход архитектором Штакеншнейдером» — таковы воспоминания князя Сергея Волконского, правнука Бенкендорфа.

Стиль был задан императором Николаем I, но не как новое веяние моды, а именно переход, когда внимание к человеку и его личности было на важном месте. От пышных дворцов было решено перейти к небольшим камерным постройкам, в которых главной была тема семьи, уюта и комфорта. Такие дворцы и замки стали впоследствии появляться по всей России.

Дважды — в 1828 и 1833 годах — этот замок посещал император России Николай Павлович и собственноручно посадил в парке несколько деревьев. Довольно часто сюда приезжали и другие государственные особы различного уровня. В «колонной» комнате замка устраивались шумные приемы и концерты. Тут пела одна из самых прославленных певиц первой половины XIX века — Генриетта Зонтаг, неоднократно бывал Алексей Федорович Львов, автор гимна на стихи Жуковского «Боже, царя храни».

Сергей Михайлович Волконский вспоминает, что в фалльском доме, светлом, гостеприимном и приветливом, была одна комната, в которую они детьми входили с некоторым страхом. В этой комнате, мрачной и молчаливой, не хотелось оставаться надолго. Это был кабинет графа Бенкендорфа: «Перед большим письменным столом большое с высокой спинкой кресло; на столе бронзовые бюсты Николая I, Александра I, родителей Бенкендорфа. Вообще много бронзы — модели пушек, в маленьком виде памятник Кутузову и Барклаю де Толли; пресс-папье — кусок от гроба Александра I… Много портфелей с гравюрами, планами; высокие шкафы с книгами, медали в память двенадцатого года… В этой комнате все вещи как-то особенно молчали. Там пахло стариной, большей давностью, чем в остальном доме; там всегда хотелось спросить кого-то: «Можно?» А между тем там никогда никого не было…».

Там были готические залы с нишами, украшенными витражами, с колоннами, с резным дубом и мозаичными полами; несколько пожилых дам торжественно сидели на стульях с высокими спинками; группа оживленно беседующих молодых людей важно прогуливалась на переднем плане. Затем сцена менялась, и появлялись деревья, перспектива здания замка, завершающаяся линией морского берега, с яркими цветами и мраморными львами на первом плане, с барышнями в белом с настоящими розами в волосах.

Фалльский парк, раскинувшийся на несколько километров, таит в себе много неожиданностей. Многочисленные тропинки выводят то к живописной видовой картинке, то к висячему мостику, увешанному замочками (дань последней моде или традиции) с надписями, а на дне бурлящей реки Кейла, можно увидеть сотни ключей от этих замков, оставленных там влюбленными — на счастье. Традиция, конечно, интересная, это место очень популярно среди молодоженов… Кстати, можно наблюдать и такую картину, — часть замков на мосту спилена. То ли сами «влюбленные» через какое то время возвращались, то ли местное самоуправление взялось за дело, беспокоясь, как дабы под тяжестью этой традиции мост не обвалился?!

Определенный тон в парке задает природа — нависшие скалы, бурливая река, виднеющееся вдали море. Вот опять из воспоминаний Сергея Волконского: «Парк действительно огромный, в нем пятьдесят четыре версты дорожек. Нет ни одного похожего места: по берегу моря, по зеленым лугам, сосновыми рощами, вдоль реки, спуски и подъемы… И я, пожалуй, не могу припомнить ничего, что могло бы сравниться с фаллъским парком по красоте…».

Фалль — это то место, где часто бывали именитые гости. Бывал тут и поэт Тютчев. У Бенкендорфа было три дочери. Старшая дочь Анна вышла замуж и покинула Россию с мужем — венгерским князем, младшая дочь София вышла замуж за князя Кочубея. А средняя дочь Бенкендорфа — Мария, вышла замуж за племянника декабриста Сергея Волконского — Григория Петровича Волконского и унаследовала после смерти отца имение Фалль. Кстати, могила Александра Христофоровича Бенкендорфа находится на территории его бывшего имения. В лесу над водопадом, далеко от графского дома, на горе расположена как бы природная терраса, книзу спускается зеленый луг, по бокам его лес, впереди, за лугом, тоже лес, и за этим лесом море. На горе — огромный деревянный крест. Мария Бенкендорф, гуляя со своим отцом, однажды сказала: «Я хотела бы быть похоронена там, под крестом». Умирая на пароходе, который вез его из Амстердама в Ревель, Бенкендорф произнес последние свои слова: «Там наверху, на горе». Присутствовавшие ничего не поняли, и только когда привезли его тело в Фалль, Елизавета Андреевна разъяснила смысл сказанного. Сейчас именно тут, неподалеку от замка Фалль, находится и семейное захоронение Бенкендорфов — Волконских.

Впоследствии имением Фалль владели, украшали и благоустраивали князья Волконские вплоть до 1921 года, когда Эстонская молодая республика «реквизировала» имение за очень небольшие деньги. В этот же год Сергей Михайлович Волконский, правнук Бенкендорфа покинул Россию навсегда. Кстати, благодаря его воспоминаниям, и сейчас можно удивляться былой славе имения Фалль:

«….Фалль, дивный Фалль под Ревелем, на берегу моря. Под знаком Фалля прошел расцвет моей детской души, и на всю жизнь «Фалль», звук этого имени, остался символом всего прекрасного, чистого, свободного от реальной тяжести. Он живит меня бодрящей лаской морского воздуха, смолистым запахом соснового бора. Встают в памяти крепкие очертания нависших скал, в закатах пылающее море, зеленый мягкий мох во влажной тени хмурых елок и крепкий серый мох на сухом песке под красными соснами; бурливая, в глубоких берегах река, далеко расстилающиеся долины и холмы разделанного парка; огромные со скорченными ветвями каштаны, тонкие перистые лиственницы; журчащая вода и мшистый камень, в тиши подлесной приветливая черника, улыбчивая земляника; дорожки, вьющиеся, убегающие, каменными лестницами поднимающиеся, спускающиеся; беседки на горах, над бурливою рекой, над зелеными низинами смотрят на далекое синее море или на холмистую кудрявость лесную, из-за которой розовая башня поднимает свой сине-желтый флаг… О, этот дом, в котором пахнет деревянною резьбой, сухими и живыми цветами! Приветливая готика, уютная нарядность; дивный вид с террасы, из каждого окна. Ивее: воздух, свет, запахи, портреты, книги, и тишина, и говор — все укутано немолчным шумом водопада… Таков Фалль, дивный Фалль. Я не сказал, — но, может быть, это неинтересно, — что я родился там, 4 мая 1860 года, в шесть часов вечера, в большой спальне, что над «колонной комнатой»; там были кретоновые занавески с пассифлорами…».

Сейчас бывший замок находится в удручающем состоянии, но все же даже по такому его виду можно судить о былом великолепии этого места. Уже год замок обнесен забором и то и дело слышно, что там проходят какие-то работы. Потомки великого рода надеются, что в скором будущем замок вернет свое былое великолепие и славу и будет еще долго напоминать о событиях давних времен.

Глава 19. Имение Волхонка и легенда о Ваньке-ключнике

Усадьба Волхонка находится на другой стороне исторического центра Богородска (Ногинска) через реку Клязьму, на месте бывшего села Торбеево. Усадьба принадлежала роду Волконских, которые вырастили здесь невиданный по слова современников сад с различными заморскими деревьями.

Кстати, в Волхонке в 1829–1831 годах часто гостил Михаил Юрьевич Лермонтов, а дочь владельца усадьбы — Наталья Федоровна Иванова — была одной из первых его увлечений… Ей он посвятил несколько стихотворений.

Сегодня зеленый массив Волхонка, расположенный в городской черте Ногинска, является памятником истории и природы областного значения. Но в далекие века уходит память об этом удивительном уголке природы. Именно это живописное место на левом возвышенном берегу Клязьмы выбрал в 17 веке для устройства своей летней усадьбы московский боярин Алексей Микитьевич Волконский. Усадьба представляла собой двухэтажный дом, окруженный липовыми аллеями, к которым с одной стороны примыкал искусственный пруд.

Вообще роду Волконских имение принадлежало более 150 лет. Изначально небольшое помещичье имение Волхонка было известно под названием Никольское-Тимонино. Поместье Никольское-Тимонино являлось в свое время своеобразным очагом культуры, — его посещали многие известные люди России. В усадьбе бывали актеры Малого театра: П. С. Мочалов, С. В. Ленский, М. С. Щепкин, ученый, историк и археолог И. Е. Забелин, писатель-переводчик Н. X. Кетчер, автор учебника по общей истории Т. Н. Грановский.

В 1746 году в имении значатся два владельца — Михаил Михайлович и Николай Андреевич Волконские. Имение было поделено на две равные части. Одним из последних владельцев первой половины имения из рода Волконских был будущий генерал-фельдмаршал князь Петр Михайлович. Вконце 1770-х — начале 1880-х годах обе части обширного имения Волконских числятся уже за другими хозяевами. Дмитрий Михайлович числится владельцем деревни Торбеево. Название «Торбеево» получено от разбойника Тарбея, который наводил страх на многих. Вокруг лежали поля и луга, небольшой лесной массив, который с давних пор называли «кругленьким». Позднее здесь рабочие собирались на маевки (тайные собрания). С событиями, произошедшими на одной из них, связано название улицы 28 Июня 1906 года.

В тот день на Волхонке собрались рабочие. Ждали выступающих из столицы. Но по доносу в лес явились полицейские и казаки. Спасаясь от ударов нагаек, рабочие побежали в Торбеево. Жители деревни прятали их в подвалах и на чердаках. По рабочим стреляли, многие были ранены.

Но память о Волконских навсегда запечатлелась в названии пригородного урочища Волхонка. Усадьба была построена в допетровские времена как летняя резиденция московского боярина князя А. М. Волконского. Природный комплекс местности с ее урочищем и благоприятными почвенно-климатическими условиями уже тогда в XVII в. позволил владельцам проводить широкие садово-парковые интродукционные работы. Был выращен «невиданный сад» с различными «растительными диковинами» и заморскими деревьями, положивший начало дендрарию на Волхонке. Около дома-усадьбы заложено несколько липовых аллей. До еих пор шумит на ветру липовый парк, осеняя многовековые дорожки на месте старой усадьбы.

Неизвестно, с самим ли князем Алексеем Микитьевичем, первым владельцем усадьбы произошла история, воспетая в песне о ключнике или с его родичами, но как говорят, что в конце XIX века на Волхонке, в длинной липовой аллее можно было видеть древнее дерево, на котором якобы был повешен старым барином Ванька-ключник, соблазнивший его юную жену. И, чтобы можно было это дерево отличить от других, ствол его на высоту человеческого роста был обит железным листом.

Дерево это к нашему времени, конечно, не сохранилось, как и многое из того, чем была примечательна эта старинная княжеская усадьба. И, тем не менее, с давних пор, со времен крепостничества, живет на Руси народная песня о Ваньке-ключнике, удалом молодце — помещичьем дворовом парне, который своими русыми кудрями, веселым и дерзким нравом прельстил молодую жену своего старого барина и был за то до смерти замучен жестоким князем. В иную пору песню эту распевали в деревнях и в рабочих слободках, в трактирах и на ярмарках больших городов. И пел ее не только простой люд, но и мещане, купцы, дворянское сословие. Впервые песня про Ваньку-ключника была записана вскоре после отмены крепостного права. Автор музыки, как и сочинитель стихотворных строк, неизвестен. В нем прославляется молодечество, дерзкий вызов крепостного человека своему господину и даже издевательство над ним. С другой стороны присутствует и традиционная мораль — «Ключник — злой разлучник». Ярко рисуется в ней и жестокая расправа с крепостным рабом, оскорбленным неверностью жены, всевластного мужа. Интересно отметить, что сюжет песни о Ваньке-ключнике был использован Н. А. Некрасовым в стихотворений «Огородник». А вот и сам текст песни, дошедшей до наших дней.

С 1890 года после Волконских усадьбой владела Мария Андросова. При ней был построен одноэтажный дом с деревянным мезонином. Вся история рукотворного памятника природы (дендрария и парка) тесно связана с сосуществованием исторической усадьбы. Липовый парк и сад «диковинных растений» знавали периоды не только расцвета, но и упадка, который наблюдается и в настоящее время. Менялись хозяева, а липовый парк шумел и шумел. В 1918 году усадьба перешла в собственность государства. Ее хозяевами стали ученые Богородского университета «Труд и наука». На территории имения Волконских и прилегающей территории урочища был заложен один из первых в стране и первый в Московской области заповедник «Живая книга», что явилось следствием признания высокой научной ценности уникального дендрологического парка, созданного в прошедшие времена.

В мае 1920 года Богородский уездный исполком утвердил Постановление об охране заповедника на Волхонке, которое было разработано Богородским обществом натуралистов, в составе которого были проф. В. В. Старк, педагоги Л. П. Окуньков и П. М. Ивановский. Акклиматизацией растений в заповеднике, созданием дендрария ведали академик В. Л. Комаров и П. К. Балашов. Многим жителям города памятен один из последних руководителей заповедника В. С. Приймак. Руководство работами в заповеднике осуществляли ученые университета. Было проведено научное обследование парка дендрария и урочища, заложен акклиматизационный участок, установлены научные контакты с целым рядом отечественных и зарубежных ботанических садов, проводились работы по интродукции, акклиматизации и селекции растений. В конце двадцатых годов разворачивается просветительская деятельность среди населения, на специально отведенной территории заповедника проводятся познавательнообразовательные экскурсии для школьников и взрослых.

Период с конца двадцатых — сороковых годов включительно является периодом наивысшего расцвета деятельности на Волхонке. В то время в заповеднике «Живая книга» насчитывалось более 30 000 растений 1500 видов. В 1940 году в заповеднике насчитывалось 300 тысяч экземпляров растений 1500 различных видов, а в 1976–1977 года сотрудники Главного Ботанического сада АН СССР обнаружили здесь 126 видов экзотических растении. В настоящее время Волхонка находится в критическом состоянии и нуждается в помощи и защите. Сейчас усадьба — маленькое, одноэтажное, полуразрушенное здание, заросшее мелким кустарником.

Глава 20. Разграбленная могила Волконских

По повелению Александра Первого Волконским были пожалованы земли в тогда не освоенной Бессарабии. Здесь, в имении Сеймены (ныне село Семеновод), большую часть времени жили, вернувшись из путешествий в Европу, сестра декабриста Сергея Волконского, светлейшая княгиня София Григорьевна Волконская, а также ее сын, князь Григорий Петрович Волконский с супругой Лидией Александровной. В Свято-Георгиевском (болгарском) храме Аккермана службы стали проводиться с 1840 года. Церковь строилась несколько лет, и значительный вклад в ее создание, наряду с представителями болгарской общины города внесли и члены значимой для российской истории и русской культуры семьи Волконских.

Много сделавшие для Аккермана и Свято-Георгиевского храма в частности, Волконские, согласно их воле, были похоронены в приделе церкви. В 1949 году церковь закрыли. Какое-то время она была, как это часто делалось в советское время, складом расположенного неподалеку рыбозавода, а в начале 1960-х ее передали школе, чтобы, также по печальной традиции того времени, сделать в этом помещении спортзал. Конечно, склад нужно было перестраивать, ремонтировать, и во время этих работ могила Волконских была осквернена.

«В 1962 году во время ремонта пола бывшей церкви был обнаружен склеп Волконских, который взломали ломами. На месте вандализма обнаружены извлеченные из склепа три цинковых гроба, два из которых были так же вскрыты ломами и разграблены. Исчезли драгоценности и награды погребенных. Тела в гробах были плотно обложены ватой (видимо, пропитанной бальзамирующими растворами), и к этому моменту на ней сохранились лишь вмятины в местах, где находились ордена и драгоценности умерших. Формально, похищенное искали, но ничего не нашли, а упоминание, что будто бы украденные драгоценности приносили в семьи, в которых оказывались, несчастья, болезни, скорее напоминает легенду, миф. Обнаруженные же останки тогда перезахоронили на городском кладбище…»

В начале 1990-х годов здание церкви вернули религиозной общине, в Свято-Георгиевском храме возобновились службы, а в феврале 1997 года прах Волконских вновь был перезахоронен. Его с городского кладбища перенесли к северной стене Свято-Георгиевского храма, где Волконские покоятся и сейчас.

Глава 21. Дом Волконских в Питере — квартира Пушкина

Петербургский дом Волконских — известное многим исторически памятное место, памятно оно тем, что именно в этом доме снимал некогда комнату Александр Пушкин со своей семьей, и отсюда Пушкина, после смертельного ранения на дуэли, провожали в «последний путь». Но все по порядку…

Первым жителем участка дома № 12 по набережной реки Мойки стал архитектор Доменико Трезини. В 1700-х годах для него здесь был построен небольшой временный деревянный дом, из которого зодчий переехал в особняк на 5-й линии Васильевского острова. Его участок перешёл секретарю Петра I Ивану Антоновичу Черкасову, ставшему после смерти императора заведующим кабинетом Екатерины I. На берегу Мойки Черкасов построил большой каменный трехэтажный особняк с двухэтажными дворовыми каменными флигелями. Застройка участка дома № 12 определилась одной из первых в квартале. Даже к 1770 году расположенное здесь здание оставалось самым большим в округе.

При императрице Анне Иоанновне, Черкасов пострадал из-за придворных интриг герцога Эрнста Иоганна Бирона и был сослан в Сибирь. Но Елизавета Петровна вернула Ивана Ароновича в Петербург, и сделала его своим Кабинет-секретарем. При этом Черкасову был возмещен материальный и моральный ущерб, который позволил навести порядок в имении на Мойке. Фасад и помещения в перестроенном особняке оформили в голландском стиле. Для строительства был использован весьма дорогой «лицевой голландский кирпич».

После смерти И. А. Черкасова участок перешел к его сыну, президенту медицинской коллегии А. И. Черкасову. Тот неожиданно женился на дочери врага своего отца, Бирона, которая стала полновластной хозяйкой в особняке. В 1762 году здесь останавливался сам Бирон, помилованный императором Петром III. Тогда же особняк Черкасова был продан. Находящиеся во дворе конюшни получили в народе название «бироновские», так как по легенде они были устроены для некогда всесильного и могущественного герцога. Эти конюшни сохранились до наших дней.

В 1785 году дом стал подарком Екатерины II графу Орлову, двоюродному брату фаворита императрицы. В конце XVIII столетия хозяйкой здесь была графиня Шувалова. От нее особняк достался купцу 1-й гильдии Алексею Жадими-ровскому, брату владельца дома № 8 по набережной Мойки. Жадимировским здание было перестроено, оно получило черты раннего классицизма. От Жадимировского в 1806 году участок перешел княгине Александре Николаевне Волконской. С ее сыном Сергеем дружил поэт Александр Сергеевич Пушкин.

В 1835 году по завещанию Анна Николаевна передала участок своей дочеря — княгине Софье Григорьевне Волконской. Та здесь не жила, на семейном совете было принято решение сдавать квартиры в особняке поэтажно. Известие об этом, случайно, на одном из дружеских обедов получил А. С. Пушкин. Переговоры о найме поэт вел с гофмейстером двора Его Императорского Величества сенатором Львом Алексеевичем Перовским, который занимался имущественными делами Волконских. Сама Софья Григорьевна тогда отдыхала в Италии, вероятно, она даже не знала о таких переговорах. Осенью 1836 года сюда переехала семья Александра Сергеевича Пушкина. С Пушкиным был заключен контракт о найме на два года.

Кроме жены и детей с Пушкиным жили крепостные дворовые люди: две няни, кормилица, лакей, четыре горничные, три служителя, повар, прачка, полотер, слуга Никита Козлов, несколько других доверенных слуг. Всего семью поэта обслуживало 20 человек. Парадную анфиладу комнат со стороны Мойки составляли буфетная, столовая, гостиная, спальная и комнаты старших сестер Гончаровых. Окнами во двор выходили детская, кабинет, передняя и помещения прислуги. Во дворе тогда кроме самих конюшен располагались каретные сараи и сеновал. В каретном сарае Пушкиных находились кабриолет, двухместная коляска и большой четырехместный экипаж.

В доме на Мойке Александр Сергеевич Пушкин занимался, кроме прочего, издательским делом, вел руководство журнала «Современник». Квартиру на втором этаже дома Волконских с 1833 года занимала семья сенатора Лубянского.

27 января 1837 года состоялась дуэль Пушкина с Жоржем Дантесом. Смертельно раненого поэта на руках внес в дом камердинер. В последние часы жизни Пушкина набережную Мойки заполонили люди. На двери дома Жуковский вывешивал бюллетень о ходе болезни. Александр Сергеевич Пушкин скончался 29 января в 2 часа 45 минут. В последующие дни толпа людей стремилась проститься с поэтом, тело которого находилось в переполненной квартире. Гроб с телом убитого 31 января был перенесен в гостиную из передней для прощания. Отсюда 1 февраля его отправили в Конюшенную церковь для отпевания.

Наталья Николаевна Пушкина уехала из квартиры в середине февраля. Последними из вещей отсюда вывезли библиотеку. Спустя два месяца помещения уже были заняты другими жильцами. Первоначальная внутренняя отделка дома к настоящему времени не сохранилась. В 1909 году была уничтожена даже парадная лестница. В те же годы была полностью перестроена квартира Пушкиных,  план которой сохранялся только на листе бумаги. Этот лист впоследствии позволил воссоздать исторические комнаты.

Глава 22. Наследие Волконских — имения знатной фамилии

Дом Волконских в Липецкой области. В 1782 году на средства князя Льва Александровича Волконского, владельца села Борки, была построена каменная церковь с престолом в честь великомученицы Варвары. После постройки Варваринской церкви село стало именоваться Варваро-Борками. При церкви был устроен фамильный склеп воронежской ветви князей Волконских. В 1929 году церковь переоборудовали под складское помещение. В храме не осталось ни одного фрагмента росписи. Зато видно, как на стене вели подсчет мешков с овсом.

Из склепа советские активисты достали гроб одного из князей, открыли его, срезали с кафтана, в который были облачены останки, пуговицы, а затем понесли «сатрапа» по селу. После чего покойника бросили прямо у входа в склеп… Однако нашлись люди, которые, хотя и не стали перезахоранивать тело, но поместили его в проходе, ведущем в склеп. При реставрации Варваринской церкви в 2009 году был обнаружен вход в склеп. Однако при попытке добраться до склепа были обнаружены человеческие останки, которые предположительно принадлежат Волконским. Кроме этого был найден гроб, обитый зеленым сукном и матерчатую ткань под «серебро».

Восстановлением Варваринского храма занимались местные жители. До недавнего времени единственное, что удалось восстановить — это могильную плиту и надгробие князей Волконских. Сейчас они стоят примерно на том месте, где был подземный фамильный склеп. В Варваро-Борки плиту и надгробие привезли зимой 1917 года, ждали осени, но установить не успели. А после революции было не до того. 70 лет могильный камень местные жители использовали, как крыльцо. Крыльцо пришлось выкупать. Пожалуй, за всю историю восстановления церкви это была самая крупная инвестиция. Деньги на строительство собирались буквально по рублю. Мраморное надгробие было изготовлено в Москве, в мастерской Кабанова на Мясницкой, о чем свидетельствует надпись на могильном камне.

Источниками — церковными книгами, а также со слов местных жителей составлена исторически памятная родословная: «Аполлон Андреевич Волконский (19.12.1826-17.10.1903). Окончил пять классов Воронежской гимназии, в службу вступил писцом 1 разряда в Воронежское губернское правление в 1846 г., в 1850–1852 гг. он занимался составлением описей на имения, за которыми числились казенные и частные долги. В 1855 г. Аполлон Андреевич вышел в отставку коллежским секретарем. В начале 1860-х гг. он служил по выбору дворянства заседателем уездного суда, расследовал кражи в церквах Задонского уезда, позже —мировым судьей Задонского уезда. Аполлон владел родовым имением в с. Варваре веком и с. Казино с 1288 десятинами земли и 218 крестьянами, частью имения в с. Ивово. Было у него и благоприобретенное имущество в с. Троицком Задонского уезда иве. Никольское Елецкого уезда Орловской губернии. В 1866 г. Аполлон Андреевич женился на дочери владельцев имения в Большой Приваловке Воронежского уезда, Василия Алексеевича и Варвары Алексеевны — Анне Васильевне Пареного (1843–1900). У них были дети: Андрей, Василий, Михаил, Варвара, Татьяна, Мария».

При выяснении обстоятельств, перепутаны или неточно воспроизведены некоторые условности и даты, но имена сообщены доподлинно точно. В храме сейчас находится старинная икона, которую в 20-е годы XX века при закрытии храма кто-то из местных жителей спрятал у себя дома, а затем передал ее во вновь открывшийся храм.

Старинная усадьба «Дылицы», деревня в Гатчинском районе, Санкт-Петербургской области — усадебный комплекс, переживший тяжелые времена, все же дошел до наших дней; в нем можно видеть следы развития и смены стилей. Первое историческое упоминание о населенном пункте на месте нынешних Дылиц встречается в 1499 году, в писцовой книге Водской пятины как «погост Егорьевский Вздылицкой», входящий в Копорский уезд.

«Село Вздылицы» Егорьевского Вздылитского погоста — Петр I пожаловал эти земли в 1712 году полководцу Волконскому, при котором была создана небольшая усадьба с деревянными строениями и регулярным садом на двух террасах. Пейзажная часть середины XIX века сохранилась полностью. Липы, лиственницы, дубы, вязы, березы, растущие в парке, насчитывают 150 лет. Следующим владельцем имения стала Елизавета Петровна. Во времена владения усадьбой Елизаветы Петровны здесь был выстроен небольшой охотничий дворец для увеселений императрицы, которая, как известно, любила охоту. Вокруг дворца был разбит регулярный парк с цветником и прямоугольным прудом с названием «Лебединый». Автор проекта дворца точно не установлен, им считают либо Растрелли либо Антонио Ринальди.

В конце 1750-х имение покупает Екатерина, будущая жена Петра III, которая впоследствии дарит имение Василию Григорьевичу Шкурину в благодарность за участие в перевороте.

С 1852 года хозяйка Дылиц — княгиня Трубецкая, урожденная Белосельская-Белозерская, дала усадьбе название по своему имени — Елизаветино. По проекту Боссе на месте старого дома был сооружен новый одноэтажный дворец с бельведером, облик которого стилизован под елизаветинское барокко. Внутри дом был сравнительно небольшой. Пышностью убранства отличались только парадные комнаты, предназначенные для приема гостей. Главный зал украшали печи, выложенные белыми голландскими изразцами, резные фигуры арапов, поддерживавших вазы для цветов, нарядные люстры и наборный паркет. В бильярдной стояли огромные шкафы красного дерева, набитые книгами. Стены будуара, кабинета и спальни обтягивала тисненая, с рисунком, кожа. Диванная комната была отделана и обставлена «в восточном вкусе»: с лепным декором, персидскими коврами, чубуками, трубками и специально изготовленными «турецкими» диванами. Парк с прудом и лугом приобрел пейзажный характер.

Позже Дылицами владела дочь Трубецкой, к дому был пристроен флигель. Во второй половине столетия парк в Дылицах был расширен и обращен в английский, в нем появилось множество декоративных сооружений, среди которых — беседка-«гриб» на берегу Лебединого пруда. Перед домом были разбиты клумбы с «цветочным календарем», установлены беломраморные вазы и высажены декоративные деревья. От пяти парковых ворот к главному дому, сходясь, вели пять лучей-аллей. На одной из этих аллей был создан кегельбан. В пейзажной части парка был устроен второй пруд с островами на нем — излюбленное место гуляний. На пруду соорудили пристани, купальни, на берегу построили конюшню для пони.

Во второй половине XIX века Дылицы стали популярным дачным местом в окрестностях Петербурга, и специально для приезжающих на отдых дачников Трубецкие выстроили дачные павильоны, сохранившие в своем облике и названиях отзвук парковых «затей» XVIII столетия: Тирольская дача, Полукаменная дача, Персиковая дача, «Аврора», Красная дача, Березовая дача… Усадебный ансамбль в Дылицах сильно пострадал во время Гражданской и Великой Отечественной войн. Сохранились главный дом, церковь, ряд служебных построек.

В 1917 году усадьба переходит в собственность народа. Во время гражданской войны все, что осталось в имении, было разграблено окончательно. Во время войны, с 19 августа 1941 по 27 января 1944 года Дылицы были заняты немецкими войсками, а в усадьбе устроены склады.

Усадьба Сковородкино была расположена на территории Фомищевской волости Вяземского уезда (рядом со станцией Касня). Это было родовое поместье Засецких.

Существует легенда, что в имении жил когда-то князь Сковородкин, поэтому имение, а затем и деревня, имеют такое название. Но этот факт не подтвержден документально. К 1901 году поместьем владел 19-летний Владимир Засецкий. Имение было выставлено на продажу из-за невозможности владельцев выплатить недоимки по залоговому свидетельству. Поговаривают даже, что князь Волконский выиграл это имение в карты. По другой версии, усадьба куплена Волконским по совету его друга и управляющего Михаила Федоровича Пегелау, владения которого располагались неподалеку. Волконские еще до заключения купчей стали наводить красивость и порядок в усадьбе. Она им настолько понравилась, что первое время они жили там безвыездно.

Григорий Петрович и его жена Софья Павловна спешили поделиться радостью приобретения усадьбы со своими родными и близкими. В ответ семья получала довольно восторженные отзывы. В письме от 4 октября 1901 года брат Григория Петровича Петр отмечал: «Очень рад, что имение куплено удачно и что вам там хорошо. Радуюсь вообще за всю семью, что у тебя, старшего среди нас, есть теперь устроенные йоты в центре России — и городской, и деревенский. Это отлично для всех и, в частности, для милых ваших детей, особенно для будущего».

Волконские, совсем недавно поселившиеся на вяземской земле, выслали протоиерею Симеону Попову в Ревель вяземский пряник. Позже протоиерей писал Григорию Петровичу: «По случаю моей старости и слабости я в свое время не принес Вашей Светлости искреннейшей благодарности за удивительный вяземский пряник, собственно для меня заказанный. Я всем моим знакомым показывал его, как чудо-пряник и по величине, и по приятному вкусу. Это Ваша Светлость только могла сделать из расположения ко мне».

Семья Волконских поддерживала традиции благотворительности. Волконский периодически жертвовал средства в пользу подопечных тех попечительств, членом которых он был. В Сковородкино Волконские принимали на отдых детей с ослабленным здоровьем из бедных московских семей. Софья Павловна Волконская долгое время была попечительницей земского начального училища, находившегося в соседней со Сковородкино деревне Рождество. На близлежащей станции Касня по настоянию хлопотам князя Волконского было открыто почтовое отделение, что облегчило жизнь всей округе.

Главным увлечением Григория Петровича Волконского была охота. Чучела убитых зверей стали неотъемлемой частью интерьера его усадьбы и находились в Сковородкино вплоть до начала Великой Отечественной войны. В народе рассказывают, что когда князь выезжал на охоту, местные мужики уходили в лес заранее и гнали лосей навстречу князю. Поэтому охота чаще оказывалась удачной. В усадьбе на берегу малого пруда был выстроен небольшой «медвежий дом», сохранившийся и до нашего времени. В нем держали медвежат, чьи матери стали добычей князя. 21 мая 1902 года Софья Павловна писала мужу: «Медвежонок здравствует, и дети ежедневно ходят его смотреть; их очень занимает его лазанье по деревьям».

Известен случай, произошедший с крестьянином деревни Дрожжино, пришедшим в один из престольных праздников в Сковородкино, чтобы поздороваться с самим обитателем «медвежьего дома». Медведь, не желая здороваться с нетрезвым гостем, нанес тому серьезные ранения, следствием которых стала ампутация руки. Григорий Петрович назначил мужчине пенсию, а в престольные праздники и сам навещал мужчину, привозя тому подарки.

Приобретенная Волконскими усадьба в своем настоящем виде их устраивала не вполне. Большая семья, многочисленные гости: все это требовало строительства еще одного усадебного дома. Необходимы были также ремонт и строительство ряда хозяйственных построек и жилья для служащих. Доставка кирпича из Вязьмы оказалась делом весьма хлопотным и дорогостоящим, поэтому в Сковородкино был построен собственный небольшой кирпичный завод, отвечавший нуждам усадебного строительства, на некоторых кирпичах встречается клеймо «СКВ» («Светлейший князь Волконский»).

В итоге работы в усадьбе дополнительно были возведены двухэтажный каменный дом, соединявшийся переходом со старым особняком, дома для служащих, амбар, кладовая, баня. Удивительно грамотно с инженерной точки зрения выстроены погреба — ледники, которые до сих пор сохранились. Местные жители, которые живут рядом с этими погребами более 30 лет, говорят, что в них никогда, даже в самые многоводные сезоны года, не скапливалась вода. Один из погребов использовали для хранения продуктов во времена работы пионерского лагеря. Для охлаждения погреб загружали доверху льдом, который таял в течение всего лета. Но удивительно, что вода в погребе все равно не застаивалась. Была построена прачечная, здание которой также сохранилось. Это небольшой, прямоугольный домик, вписывающийся в общий ландшафт. На большом пруду была выстроена новая плотина и мост.

На территории усадьбы была своя конюшня. Летом крестьяне заготавливали достаточно много сена и хранили его на чердаке конюшни. Зимой это сено частями спускали с чердака. Часть здания конюшни сохранилась до настоящего времени. Во времена советской власти здесь был коровник. В усадьбе была сложная система гидротехнических сооружений. В барском доме действовал водопровод, была проведена канализация. До сих пор сохранились канализационные люки. Форма люков не круглая, как у современных люков, а овальная. На большой глубине, примерно до пяти метров, проложены многочисленные трубы. Они не проржавели, так как были лужеными — покрыты изнутри оловом или сплавом олова.

Частью усадебного комплекса стала домовая церковь, разрешение на устройство которой Григорий Петрович получил в 1904 году. Ее освящение состоялось на следующий, 1905 год. Внешний облик близлежащей местности изменил и высаженный яблоневый сад. Сад был заложен с «промышленной целью», то есть с ориентировкой на продажу большей части урожая, поэтому основу его составили яблони осенних сортов. По рассказам старожилов, сад вымерз в одну из послевоенных морозных зим. Помимо сада, по распоряжению князя был высажен сеяный лес (ели, сосны, березы), где ведущей породой была ель. Местные жители до сих пор называют этот лес «сеянкой» и говорят, что, если взглянуть сверху на ту его часть, которая отделяет деревню Сковородкино от станции Касня, то по кронам деревьев можно прочесть буквы «СКВ». Считается, что лес наравне с крестьянами сажал и один из сыновей Григория Петровича, за что отец платил ему те же деньги, что и трудившимся крестьянам.

1917 год принес революцию. С этого времени начался новый период жизни Сковородкино. Жизнь продолжалась, но без старых хозяев. В бывшем имении был открыт один из первых в Вяземском уезде совхозов (впоследствии совхоз-техникум).

В 1920 году ставился вопрос об отводе имения Сковородкино для детского санатория больных и слабых детей, но, по-видимому, идея эта не была реализована. Затем в 1930 году на базе усадьбы был создан Дом отдыха имени Шмидта, просуществовавший вплоть до Великой Отечественной войны. Отдыхало в доме отдыха до 200 человек в смену, а летом — до 500 человек. Территория была в цветниках. В парке росли дубы, ели, туи, некоторые из них сохранились до наших дней. Из окон дома открывался вид на озеро. На озере была лодочная станция, две купальни (мужская и женская), за озером был сеяный лес. Работал дом отдыха круглогодично до 1941 года.

В июне 1941 года в усадьбе располагался госпиталь для раненых. С конца июля до конца сентября 1941 года на территории бывшего имения размещался штаб Западного фронта.

Усадебные дома, по рассказам старожилов, были взорваны фашистами при отступлении. После войны в Сковородкино располагалась станция защиты растений и летний лагерь Смоленского отделения Московской железной дороги. Сначала пионерский лагерь им. Юрия Гагарина, затем оздоровительный лагерь, который функционировал до 2006 года.

Бывшая усадьба Сковородкино сегодня — это довольно тихий и прекрасный уголок вяземской земли. Друг Григория Петровича Волконского называл это место «верно, рай». Только теперь запущенный…

Волконский дольмен — странно слышать такое название у такого мистического места с историей от начала тысячелетия до нашей эры. Дольмены — памятники среднебронзовой эпохи, которые представляют собой культовые сооружения, служащие монументальными гробницами и местами захоронений. Однако современные ученые видят в дольменах не только гробницы, но и обсерватории, а также храмы.

«Каменный стол» — так переводится слово «дольмен» с кельтского языка. И действительно, эти каменные сооружения, которые сложены из огромных плит или вырублены в глыбах песчаника, очень похожи на каменные столы. Войти в дольмен можно через небольшое отверстие, которое закрывается каменной пробкой. В окрестностях Сочи находятся дольмены, относящиеся к I–II тысячелетию до нашей эры. По способу постройки дольмены различают монолитные, составные, плиточные и корытообразные.

Волконский дольмен расположен в ущелье реки Годпик, что в 200–300 метрах от трассы Сочи-Новороссийск. Некоторые ученые считают его древним святилищем, в котором наши предки медитировали. Волконский дольмен относится к монолитным дольменам, то есть к дольменам, вырубленным в огромной глыбе песчаника. Ровная площадка этого дольмена вырублена на высоте четырех метров в громадном обломке скалы песчаника. Над площадкой нависает стена фасада с отверстием. Через это отверстие выдолблена основная камера, имеющая форму подковы и сферический потолок. Единственный ступенчатый удобный подход к дольмену расположен по торцу стены с площадки перед фасадом, который ведет к углублению глубиной и диаметром до 60 см, расположенному на крыше дольмена. Часть Волконского дольмена во время строительства с помощью распила в монолите была развернута своим фасадом на летнее солнцестояние.

Дольмен получил свое название в честь княгини Волконской (причем точных сведений об имени княгини в источниках не приводится), проводившей возле него много времени. Он был построен приблизительно девять с половиной тысяч лет назад. Получается, что уже тогда люди обладали определенными знаниями и приемами, связанными с вырубанием в твердой породе помещений. Некоторые дольмены размещены вблизи родников, а Волконский дольмен — вблизи с минеральным источником.

С Волконским дольменом связана красивая легенда. Один юноша из богатого и знатного рода полюбил красивую, но бедную и безродную девушку. Однако его брат запретил на ней жениться и назвал такой брак позором для семьи. Услышав это, несчастный влюбленный воскликнул, что лучше он превратиться в камень, чем будет жить без любимой и тут же небеса выполнили его просьбу. Старший брат, пораженный происходящим, раскаялся и решил разделить участь брата. Так появилось два каменных изваяния. Красавица-невеста не смогла жить без любимого и превратилась в маленькую речку с чистой и прохладной водой.

Глава 23. Московские имения и памятные места Волконских

Волхонка — улица, которая по праву называется улицей искусства, на ней расположены музеи и памятные места еще той, старой Москвы. Тихая и небольшая улочка ведет от Моховой к площади Пречистенских ворот. Своим теплым старомосковским названием она обязана, как ни странно, кабаку, располагавшемуся в XVIII веке в подвале дома князя Волконского.

В самом начале улицы стоят два дома, до революции принадлежавшие крупным московским банкирам Волковым. Их предок крестьянин-книгоноша Гаврила Волков пришел в Москву пешком и, устав с дороги, присел отдохнуть на крыльце дома на Волхонке. Разбогатев, он купил этот дом в память о своем первом московском отдыхе и открыл в нем антикварный магазин.

На этой же улице находится «Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина» В XVII–XVIII веках на месте величественного здания музея находился Колымажный двор, на котором стояли царские экипажи. Потом здесь размещалась пересыльная тюрьма. В ней ждал отправки в Сибирь польский революционер Ян Домбровский, будущий герой Парижской Коммуны, которому московские народники организовали побег.

В начале XX века площадь бывшего Ко-лымажного двора была отдана Московскому университету под постройку Музея изящных искусств. 31 мая 1912 года состоялось торжественное открытие музея» приуроченное к столетней годовщине Отечественной войны 1812 года. Сам император Николай II почтил торжество своим присутствием. На площади перед зданием пестрели мундиры важных сановников и изысканные туалеты светских дам. Смущенный столь пристальным вниманием высшего света, на ступенях скромно стоял основатель и директор музея — Иван Владимирович Цветаев. А ведь именно ему, профессору Московского университета, отцу знаменитой русской поэтессы, музей был обязан своим рождением. Он самоотверженно работал над его созданием, и даже дочери Цветаева — Марина и Анастасия воспринимали музей «как родного младшего брата».

В глубине улицы стоит бывшая усадьба князей Голицыных. Она построена в середине XVIII по проекту архитектора С. И. Чева-кинского, а два верхних этажа надстроены в 1928 году. Стены скромной усадьбы помнят блестящую свиту Екатерины Великой, которая останавливалась здесь в 1775 году в свой приезд в Москву по случаю празднования победы в турецкой войне. Хозяева готовились к знаменательному событию, и специально для государыни усадьбу перестраивал М. Ф. Казаков. Однако Екатерина все равно осталась недовольна жильем, которое показалось ей тесным, холодным и неудобным. Она назвала этот дом «торжеством путаницы».

В середине XIX века здесь жил князь Голицын, владелец картинной галереи, которую называли «Московским Эрмитажем». По желанию хозяина, полюбоваться ею могли лишь те, кто приходил на воскресную службу в его Домовую церковь. По преданию, в этой церкви хранились две иконы, поставленные Екатериной II в память о ее браке с князем Потемкиным. Здесь же в свое время Пушкин собирался венчаться с Натальей Гончаровой, но по настоянию митрополита Филарета венчание прошло в храме Большое Вознесение, приходской церкви невесты. На первом этаже своего особняка в 1865 году Голицын открыл музей, где были такие редкости, как вазы из слоновой кости, принадлежавшие Марии Антуанетте, книги из библиотеки маркизы де Помпадур, картины Рафаэля и Рубенса и даже мраморные канделябры из Помпеи. Через год он продал свою коллекцию Эрмитажу, а музейные залы перестроил под меблированные комнаты для сдачи в наем.

В октябре 1877 года в доме поселился Островский, который провел здесь последние годы своей жизни. Когда писатель оформлял договор о найме, смотритель дома стал объяснять его жене, что перед тем, как сдать квартиру, он всегда собирает справки о нравственных качествах будущего квартиранта. Островский в шутку решил сообщить ему «некоторые из своих достоинств — что я не пьяница, не буян, не заведу в квартире азартной игры или танцкласса». В этом доме из-под пера Островского вышли «Бесприданница», «Таланты и поклонники», «Сердце не камень». В гости к нему часто приходили друзья — И. С. Тургенев, Д. В. Григорович, П. И. Чайковский. В мае 1886 года писатель переехал отсюда в гостиницу «Дрезден» на Тверской, где скончался через несколько дней.

Эпоха повальных переименований московских улиц пощадила Волхонку, также, впрочем, как и сталинская реконструкция города. Хотя участи быть уничтоженной улица избежала чудом: лежавшая на пути из Кремля к будущему Дворцу Советов Волхонка должна была стать частью огромной площади.

Двухэтажный особняк на Воздвиженке — великолепный образец ампирного ансамбля XIIX века. Как и большинство строений центра города пострадал от пожара 1812 года и был полностью перестроен, сохранив, тем не менее, первозданный вид.

В 1774 году дом на ул. Воздвиженка, 9 купил сенатор, генерал-поручик, участник присоединения Крыма к России в русско-турецкой войне — Василий Владимирович Грушецкий. Потом дом перешел к его дочери, Прасковье Васильевне Муравьевой-Апостол. В 1816 году она продала дом князю Николаю Сергеевичу Волконскому, владевшему им в продолжение пяти лет, отчего дом также известен в Москве как главный дом усадьбы князей Волконских. В начале 1830-х годов он перешел к Рюминым, рязанским помещикам.

Дом Волконских, как ни странно исключен из объектов культурного наследия еще в 2009 году. Его «реконструкция» вызвала много споров и суматохи у защитников исторических ценностей и потомков Волконских. Сообщалось, что здание должно быть реконструировано, на самом деле под видом реконструкции, зданию, исторический образ которого запечатлен в великом романе «Война и мир» Л. Н. Толстого, грозила полная перестройка.

Усадьба Лопухиных-Волконских-Кирьяковых расположена в Хитровском переулке, дом 3 и включает в себя несколько строений, находящихся под государственной охраной — главный дом, флигель и фрагмент ограды ворот.

В XVIII веке усадьба принадлежала Лопухиным и Волконским, а в 1792 году перешла к богатому купцу Афанасию Кирьякову, позже здесь находилось доходное владение Буниных.

Главный дом усадьбы Лопухиных-Волконских-Кирьяковых, дошедший до наших дней в сильно искаженном виде, был построен до середины XVIII века. Двухэтажный флигель был построен на рубеже XVIII–XIX веков по южной границе имения, которое в 1792 году приобрел купец А. Кирьяков. Он представляет собой единственный дошедший до наших дней фрагмент классической переработки усадьбы. Фасады имеют декоративную обработку в виде белокаменных карнизов, сандрики тонкого профиля, разнообразных оконных обрамлений. Одновременно с двухэтажным флигелем по северной границе был тогда же выстроен не сохранившийся ныне одноэтажный флигель. Обе постройки соединялись со стоявшим в глубине главным домом полуциркульной оградой парадного двора. Главный дом усадьбы Лопухиных-Волконских-Кирьяковых был существенно перестроен в 1878 и 1900 годах под доходный дом.

К концу XIX века в зданиях обосновалась одна из многочисленных ночлежек Хитрова рынка, которую занимали обитатели «рангом» немного выше, чем другие обитатели Хитровки — поденщики, мастеровые и особенно портные, которых звали «раками», так как они, пропив одежду, не могли вылезать изсвоих «нор». В усадьбе 25 декабря 1871 года в здании флигеля родился будущий выдающийся русский композитор — Александр Скрябин.

Усадьба Суханово находится примерно в 1,5 км от города Видное, на высоком берегу речки Гвоздни. Она известна с XVII века.

Первоначально это была небольшая царская вотчина, включавшая кроме Суханово две соседние деревеньки. В конце XVII веке Петр I пожаловал вотчину своему сподвижнику, боярину Тихону Стрешневу. Дорога в Суханово проходит мимо малоизвестного архитектурного ансамбля XVII–XIX веков — бывшей Екатеринской пустыни.

Начало этой обители было положено в 1658 году царем Алексеем Михайловичем, который, охотясь в здешних лесах, узнал о рождении дочери, которую нарек Екатериной. Никольскую церковь, палаты, ограду кельи и «всякое каменное дело» строил видный московский зодчий Иван Кузнечик — автор таких известных сооружений, как церковь Григория Неокеса-рийского, и Покровский собор в Измайлово. Во второй половине XVIII века в монастыре велись значительные работы: был воздвигнут Екатерининский собор, а позднее, в 1800-х гг., поднялась надвратная колокольня с церковью Дмитрия. Ворота под колокольней заложены. Обойдя монастырь, можно выйти на проселок, ведущий в Суханово (около 1,5 км).

Дорога упирается в ограду дома. Здесь она сворачивает, и по дуге ведет мимо строений бывшего конного двора, к служебным корпусам и так называемым «домам для приезжающих».

Возникновение усадьбы относят к концу XVII века. Тогда Суханово было пожаловано одному из деятельных сторонников Петра I, боярину Т. Н. Стрешневу. Затем усадьба принадлежала казне, и была пожалована другому сподвижнику Петра, обер-прокурору И. И. Дмитриеву-Мамонову, женившемуся позже на племяннице царя — царевне Прасковье Иоанновне.

Историческая усадьба в Суханово является примером натуральных садов, которые пропагандировались в 18 веке. Эта усадьба примечательна еще и тем, что хранит в себе память великих людей России, творивших ее историю. Одной из особенностей планировки парка является наличие в нем храма-мавзолея, в котором покоятся бывшие хозяева усадьбы. Основная часть парка отделена от мавзолея большим каменным мостом, соединяющим два мира… Большой пруд в парке и нависшие над водой деревья навевают задумчивость и воспоминания о прошлом.

С 1804 году усадьба Суханово перешла к князьям Волконским и находилась в их владении до 1917 года. Многие усадебные постройки были перестроены или возведены заново стараниями дочери Мельгунова и ее племянника. Последний был начальником Главного штаба Александра 1, а при Николае 1 был назначен министром двора. Л. М. Волконский, неоднократно приезжавший из Петербурга в Суханово, привлек к проектированию усадьбы выдающихся русских архитекторов.

Архитектурный комплекс Суханово в основном сложился в конце XVIII — начале XIX вв. Ее основателем был А.П. Мельгунов, а в 1804 году Суханово перешло в руки князей Волконских, в роду которых оставалось до 1917 года. Развитие и расцвет имения приходится на начало XIX века. П. М. Волконский, министр двора и заведующий постройкой публичных зданий, имел возможность привлекать к работам известных мастеров, таких как Росси, Шарле-мань и т. д. Часть задуманного так и осталась на бумаге, многие из выстроенных сооружений не сохранились, другие, в результате неоднократных перестроек утратили свой первоначальный облик.

В 1820-х годах были построены в формах псевдоготики — с башенками и зубцами — служебные корпуса, а в 1830-х появились и «дома для приезжающих» в классическом стиле. Идущая мимо них дорожка спускается в овраг и ведет к плотине пруда, образованного на речке Гвоздне. Парковый фасад дома украшает шестиколонный портик. Отсюда открывается красивый вид на деревню на высоком противоположном берегу. Одна из тенистых аллей ведет к беседке на высоком берегу — «Храму Венеры». Далее аллея приводит к арочному мосту, переброшенному через овраг. Под мостом идет дорожка на плотину. Перейдя овраг, надо направиться к самому, пожалуй, интересному сооружению Суханова — мавзолею. На пути к нему нельзя пройти мимо бронзовой скульптуры девушки с разбитым кувшином — копии с известной скульптуры П. П. Соколова, находящейся в Царскосельском парке и воспетой А. С. Пушкиным.

Сухановский мавзолей построен в 1813 году над склепом, в котором был похоронен муж графини Волконской князь Д. П. Волконский, скончавшийся от ран, полученных в 1812 году.

Сооружение представляет собой ротонду. Прежде это была церковь Дмитрия Ростовского. С востока ее украсил строгий дорический портик. На лестнице установлены два чугунных жертвенника в стиле ампир. Первоначально церковь объединялась полуциркульной открытой колоннадой с небольшими флигелями и колокольней. Не так давно обнаружен проект этого сооружения, позволивший, наконец, уточнить имя зодчего. Им является архитектор В. П. Стасов, автор знаменитых Павловских казарм на Марсовом поле, триумфальных арок в Петербурге.

Так, например, в 1934 году по проекту Н. Д. Виноградова был кардинально изменен мавзолей Волконских, прекрасный образец московского ампира. В результате переделок шедевр Жилярди был загублен. Главный дом, возведенный в конце XVIII века, и перестроенный в 1945 году архитектором В. Д. Кокориным, представляет в усадьбе не самый большой художественный интерес. Этой реконструкции предшествовали множественные переделки: в начале XIX века к дому были пристроены колонны, портики, и открытые колоннады-галереи по бокам здания, заканчивающиеся флигелями. В 40-х годах XIX века галереи закрыли, над правой галереей возвели жилой этаж, слившийся с флигелем и т. д. Когда-то к дому примыкала церковь, уничтоженная в 1930-е годы.

Несмотря на утраты, Суханово остается значительным памятником русского зодчества и садово-паркового искусства. В настоящее время в поместье расположился дом отдыха Союза архитекторов. Главный дом с июня 2002 года закрыт на очередную реконструкцию, остальные сооружения поддерживаются в удовлетворительном состоянии.

Сохранение культурно-исторического наследия прошлого является базовой основой для изучения и воссоздания исторических данных и истории России, для создания сильного и независимого государства, которое бережет память о легендарных людях и, сохраняя объекты мирового наследия, тем самым отдают дань памяти и уважения великим соотечественникам.

Глава 24. Дошедшие до наших дней

Человек бессмертен тогда, когда память о нем бережно хранят потомки. Потомки великого рода Волконских, ветви которого могли разрастаться и расширяться дальше, но судьба заставила их покинуть родные места предков и уехать за границу. Россия и Украина не могут похвастаться тем, что потомки Волконских заселяют вотчину свою со времен Руси. Потомков привлекают Европа и Америка. Кто они сегодня, потомки князей Волконских, кто отзывается на эту фамилию и чтит своих предков?

Андрей Сергеевич Кочубей (род. 1938, Флоренция) — праправнук декабриста Сергея Волконского. Окончил Технологический институт (Нью-Джерси, США), затем Колумбийский университет (Нью-Йорк). Женился на светлейшей княжне Дарье Константиновне Горчаковой. Работал в лаборатории IBM Колумбийского университета, руководил частной инвестиционно-консалтинговой фирмой Train, Smith Counsel в Нью-Йорке и был вице-президентом компании по управлению базами данных и составлению фотокомпозиций Automatech Graphics Corporation. С 1965 года руководит Православно-теологическим фондом, занимает должность вице-президента Толстовского фонда и возглавляет Старческий дом при нем. Андрей Сергеевич сейчас живет в Нью-Йорке. Свободно владеет итальянским, английским и русским языками. Занимается изучением истории семьи, истории рода. Отец пятерых детей.

Александр Андреевич Кочубей (род. 1971 г., Нью-Йорк). Мать — Дарья Константиновна (урожденная светлейшая княжна Горчакова), отец — Андрей Сергеевич Кочубей. Александр — старший из пяти детей. Финансист, управляющий директор группы компаний Renaissance Investment Management («Ренессанс Управление Инвестициями» RIM). Знает русский язык с детства, изучал историю своей семьи и историю России. Впервые в Москву приехал в 1992 году и учился на филологическом факультете МГУ. В данное время живет и работает в Швейцарии. Отец двоих детей.

О нитях, связывающих Кочубеев и Волконских, тоже хорошо известно историкам. После трагического исхода первого брака Елены Сергеевны Волконской (1834–1916 гг.) с Дмитрием Васильевичем Молчановым (муж умер в апреле 1858 года) мать княгиня Мария Николаевна Волконская увезла дочь за границу. Обе они нуждались в серьезном лечении. Чуть позже к ним присоединились отец и сын Волконские. В Европе Волконские познакомились с молодым вдовцом — дипломатом Николаем Аркадьевичем Кочубеем.

Отец Николая вместе князем Сергеем Волконским прошел от Смоленска до Парижа. Но 1825 год развел их дороги. Князь Волконский был сослан на 30 лет в Сибирь, а Аркадий Кочубей избрал государственное поприще. Дети старых ветеранов встретились в Париже. Там же состоялась помолвка Нелли (так все близкие звали Елену) и Николая. Молодые обвенчались в начале 1859 года и отправились на Украину в имение мужа в село Воронки, Черниговской губернии. Это имение стало последним приютом и местом упокоения отца и матери Елены Сергеевны. Там же был похоронен в 1864 и сам хозяин имения Н. А. Кочубей.

У Елены и Николая в 1863 году родился сын Миша, который и унаследовал имение отца. Последним, пятым ребенком в семье Михаила Николаевича был Сергей Михайлович. Он вырос в Воронках, хорошо помнил свою бабушку Елену. О ее доброте и любви ко всему миру, о счастливой жизни семьи в Воронках до 1917 года Михаил рассказывал своему сыну Сергею, уже будучи в эмиграции. Имение в Воронках, в годы революции было разорено и разграблено. В 1930-х сломали церковь, в усыпальнице которой покоился прах двух славных представителей рода Волконских — Сергея Григорьевича и Марии Николаевны, и их зятя Николая Аркадьевича Кочубея. После революции Кочубеи покинули Россию и кочевали по миру.

С. Кочубей поведал о жизни семьи за пределами России: «После вынужденного переселения из России многим пришлось трудно. Кто-то работал водителем такси, кто-то вагоновожатым. Моему отцу повезло, он был достаточно востребованным певцом и гастролировал с концертами по разным странам. Но, наши предки никогда не считали себя бедными, считалось, что временно «нет денег». Они никогда не жалели об имуществе, которое потеряли. Самой ужасной потерей всегда считалась потеря России! Когда бывали семейные встречи — не принято было говорить о материальных вещах, пели русские романсы, обсуждали музыку, философию, религию». Заинтересовала собравшихся история о семейной реликвии — хрустальной шкатулке с гравировкой «Нелли», которая была привезена из Сибири и с тех пор передается из поколения в поколение по женской линии. Также сохраняется традиция называть девочек именем Нелли.

Волконский Александр Петрович (Франция) — потомок декабриста Сергея Григорьевича Волконского в пятом поколении (по линии родной сестры Софьи Григорьевны Волконской), светлейший князь, сын князя Петра Александровича Волконского (1901–1997), известного европейского художника, графика и скульптора.

В настоящее время Александр Петрович Волконский частично повторил путешествие своих знаменитых предков. Он приезжал в Сибирь с членами своей семьи — сыном, светлейшим князем Кириллом Александровичем Волконским, дочерью, баронессой Мариной Александровной д'Юар с супругом и детьми.

Александр Петрович — гражданин Франции, много десятков лет он руководил вторым по величине во Франции фармацевтическим заводом по выпуску препаратов для реанимации. Сегодня он на пенсии, изучает русскую историю. Его сын Кирилл Александрович живет в Бельгии, 30 лет проработал в банковской сфере, в настоящее время возглавляет инвестиционный фонд по поддержке предпринимателей, занимается реставрацией историко-архитектурных памятников и сельским хозяйством. Имеет троих детей. Один из его сыновей, Николай, изучает русский язык, мечтает стать дипломатом.

Дочь А. П. Волконского — Марина Александровна — живет во Франции. У нее сын и дочь. Она считает, что ее дети обязательно должны побывать в тех частях света, где находятся корни семьи Волконских — это Ирландия, Румыния и, конечно же, Россия, причем, не только столичные города, но и далекая Сибирь. В 12 лет Марина прочитала записки Марии Волконской и своей прабабушки и была поражена тем, что пришлось пережить Марии и Сергею Волконским. Она считает, что их жизнь стала уроком для последующих поколений Волконских: уроком истории, в котором мятежный дух дал толчок для последующих исторических событий; уроком жизни, потому что люди не побоялись взять на себя обязательства ради высокой цели — благополучия для своей страны; уроком супружества, в котором Мария и Сергей через всю жизнь пронесли любовь, взаимопонимание и поддержку; духовным уроком, так как вся жизнь Волконских была основана на вере друг другу и истинной вере в Бога.

Олег Валентинович Волконский родился в Польше в 1939 году, но когда началась Вторая мировая война, был вынужден покинуть страну вместе с родителями.

Через несколько лет скитаний Волконские осели в Англии, где Олег закончил Оксфордский университет, а потом большую часть жизни провел в Англии, Германии и США, работая в качестве журналиста на радиостанциях «Би-Би-Си», «Свобода» и «Голос Америки». В 90-е годы он развелся с женой, которая является гражданкой США, и принял решение переехать в Россию. Правда, в Америке остался взрослый сын Олега Волконского — Александр. Окончивший Академию Искусств «Коркоран» в Вашингтоне, он занимается живописью и реставрацией антикварных картин. Он бегло говорит по-русски, и при каждой возможности навещает своего отца, приезжая к нему в Россию. В России Олег Валентинович женился во второй раз.

«Моя мать — Лидия Александровна — урожденная Рыбникова — вышла замуж за князя Валентина Михайловича Волконского, служившего в Белой добровольческой армии. После окончания польско-советской войны 1920 году они поселились в ее родовом имении в Волынской губернии, вошедшей тогда в состав восточной Польши», — рассказывает князь Олег Валентинович Волконский о своих родителях. Во время вторжения Красной армии в Польшу в сентябре 1939 года Волконские бежали дальше на Запад. Большую часть Второй мировой войны им довелось провести в западной Польше. А под конец войны, преодолев многочисленные препятствия, они все-таки сумели добраться до Тироля.

Сразу же после окончания войны семья Волконских, как и многие другие беженцы, нашла убежище в Италии в Польской армии генерала Владислава Андерса. В 1946 году армия была передислоцирована в Англию. Под конец жизни князь Волконский, выпускник Императорского морского корпуса, вновь оказался на военной службе. Правда, на сей раз уже в Британских военно-морских силах в качестве педагога. «После смерти моего отца — Валентина Михайловича Волконского, мама написала книгу воспоминаний о России», — сообщил Олег Валентинович.

Примечателен тот факт, что Лидия Александровна Волконская была свидетельницей и февральской и октябрьской революции в Петрограде, гражданской войны в Киеве и Польско-Советской войны на Западной Украине. И обо всем, что ей пришлось увидеть и пережить она подробным образом описывает в своей книге «Прощай Россия!». Причем, события, описываемые в книге, охватывают практически целое столетие. Ведь Княгиня Лидия Александровна Волконская скончалась в США в возрасте 82 лет в 1977 году.

Книга воспоминаний о России была написана Лидией Александровной еще в 60-е годы минувшего века в Англии. Но впервые была опубликована только в 1972 году в Сан-Франциско (США). А в 2003 году книга была выложена в Интернете на сайте российского генеалогического древа. Благодаря Интернету книга сегодня стала доступной всему миру, включая Россию. Это подарок российскому Интернету. Сегодня книга вернулась в Россию окольным электронным путем. Хотя это возвращение было на родину совсем иную, чем та, которая описана Лидией Волконской в ее книге.

Книга Лидии Волконской состоит из двух частей. Первые главы повествуют о дореволюционной жизни Волконских в их родовом имении в Волынской губернии на Западной Украине. Лидия Александровна подробно рассказывает о начале Первой мировой войны, об уходе ее брата Володи на войну, описывает Петроград во время Октябрьской революции, гражданскую войну в Киеве и Польше. Вторая часть издания посвящена встрече Лидии Рыбниковой с ее будущем мужем Валентином Волконским, их дальнейшей совместной жизни в России и за ее пределами. «Я подумал, что было бы несправедливо оставлять прежнее название книги «Прощай, Россия!», поскольку оно не отражает всей истины, а раскрывает только лишь часть ее. Волею судеб я сегодня оказался в России, и не собираюсь ее покидать, при условии, что не помешает бюрократизированный визовый режим. Но на всякий случай я недавно купил себе домик в Болгарии, где для американских граждан не требуется виза, и нет никаких ограничений», — отметил князь Волконский.

Оглавление

Блейк Сара Волконские. Первые русские аристократы

Глава 1. Дела давно минувших Рюриков

Глава 2. Подвиги во славу Отчизны

Глава 3. И пошел род Волконских от…

Глава 4. Ветви рода Волконских

Глава 5. История родовой фамилии

Глава 6. Родовой герб Волконских

Глава 7. Неизвестные герои рода Волконских

Глава 8. Мария Волконская — мать Льва Толстого

Глава 9. Петр и Софья Волконские

Глава 10. Сергей Волконский — знаменитый декабрист

Глава 11. Мария Волконская — жена декабриста

Глава 12. Таинственный дом князей Волконских в Иркутске

Глава 13. Зинаида Волконская — муза императора

Глава 14. Никита Григорьевич Волконский — муж Музы

Глава 15. Вилла княгини Зинаиды

Глава 16. Жизнь и деятельность Николая Волконского

Глава 17. Елизавета Волконская — самая опасная женщина России

Глава 18. Замок Бенкендорфа — приют Волконских

Глава 19. Имение Волхонка и легенда о Ваньке-ключнике

Глава 20. Разграбленная могила Волконских

Глава 21. Дом Волконских в Питере — квартира Пушкина

Глава 22. Наследие Волконских — имения знатной фамилии

Глава 23. Московские имения и памятные места Волконских

Глава 24. Дошедшие до наших дней