Сказки Центральной Индии [Автор неизвестен - Народные сказки] (pdf) читать онлайн

x

I
X

s
s
0
X
i
с
(О
a
h
X

s
a

5

центральной
MiHJS|lniMi

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ

ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

#

Издательство «Паука»

сказки
центральной
индии

Перевод с английского и сантальского
Г. А. 3 о графа и 3. Е. С а м о й л о в о й
под общей редакцией
Г. А. 3о г р а ф а

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. МОСКВА 1971

Редакционная коллегия серии
«СКАЗКИ И МИФЫ НАРОДОВ ВОСТОКА»:
И. С. БРАГИНСКИЙ, |Н. И. КОНРАД|, Е. М. МЕЛЕТИНСКИЙ,
Д. А. ОЛЬДЕРОГГЕ (председатель), Э. В. ПОМЕРАНЦЕВА,
Б. Л. РИФТИН (секретарь), С. А. ТОКАРЕВ

Составление, предисловие и примечания
Г. А. ЗОГРАФА

Сказки Центральной Индии. Перевод с английского
С42 и сантальского Г. А. Зографа и 3. Е. Самойловой.
Предисл. и прим. Г. А. Зографа. Главная редакция
восточной литературы издательства «Наука». М.,
1971.
376 с. («Сказки и мифы народов Востока»),
Широкая публикация повествовательного фольклора народов Цент­
ральной Индии, сопровождаемая предисловием и примечаниями.
Сборник рассчитан на взрослого читателя.
7-3-4
И (Инд.)
275-70

ПРЕДИСЛОВИЕ
Центральная Индия, самое сердце большой древней страны... Обшир­
ное плато, окаймленное цепями холмов, местами сильно рассечено глубо­
кими ущельями рек. В древности это была таинственная область девствен­
ных лесов, населенных, по представлениям жителей Северной Индии (об
этом мы узнаем из их эпоса), лесными дикарями и различными сверхъ­
естественными существами. Колонизация Центральной Индии пришель­
цами с севера началась уже в раннем средневековье, а в течение несколь­
ких последних столетий во всех ее более доступных равнинных частях лес
постепенно, но неуклонно сводился, и земли обращались в поля. Теперь
леса в своем первозданном виде сохранились лишь там, где сильно пере­
сеченный рельеф препятствует культурному земледелию. И все же Цент­
ральная Индия поныне остается одним из самых лесистых районов страны.
Это здесь, в Сеони, родина прославленного Киплингом Маугли — именно
здешние леса так красочно описаны в «Книге джунглей». Всего сто лет
назад карта этой области была полна «белых пятен». И даже ныне здесь
еще можно найти, хотя их с каждым десятилетием остается все меньше,
уголки, почти полностью оторванные от внешнего мира, уголки, где не ис­
пользуют даже примитивной сохи и деревянного колеса, где нет не только
железных дорог, но и проезжих грунтовых, а местные жители сохранили
в своем быту немало черт первобытной родо-племеиной организации об­
щества.
Здесь, в нынешнем штате Мадхья Прадеш, что значит «Срединный
штат», и соседствующих с ним на северо-западе и особенно на северо-во­
стоке районах, рассеяны сравнительно небольшими группами (на фоне ог­
ромной массы населения Индопакистанекой географической области, об­
щая численность которого перевалила за полмиллиарда, группы в десятки
и сотни тысяч и даже в миллион человек действительно выглядят неболь­
шими) потомки древнейших жителей Индии — те, кого принято считать
автохтонами, или коренным местным населением. В сегодняшней Индии их
именуют «адиваси», что значит «первоначальные жители». Это — народно5

сти муида, малые дравидские народности Центральной Индии, и сюда же
можно отнести бхилов. Хотя ныне каждая из этих групп пользуется язы­
ками и диалектами, принадлежащими к разным лингвистическим семьям:
мунда — языками мунда, относимыми к аустро-азиатской семье, дравиды —
дравидскими, представляющими обособленную группу, а бхилы — индоарийскими диалектами, входящими в индоевропейскую семью языков,—
сходство этнических типов, образа жизни и многих поверий всех этих на­
родов позволяет предполагать доисторическую общность их происхожде­
ния. Наиболее вероятно, древнейшую группу представляли здесь мунда,
значительная часть которых еще в древности подверглась глубокому влия­
нию дравидов, ныне населяющих Южную Индию, а позднее — арийцев,
пришедших в Северную Индию с северо-запада примерно за полторы ты­
сячи лет до нашей эры и вскоре частично подчинивших себе коренное
местное население, с которым они впоследствии смешались, а частично от­
теснивших его из плодородных долин Инда и Ганга, главным образом
к югу.
Достоверных свидетельств о ранней истории местных народов до нас
не дошло. Упоминания о лесных племенах в древнеиндийском эпосе отры­
вочны и по большей части фантастичны. Каких-либо собственных истори­
ческих памятников древности у этих народов не сохранилось. Объектом
внешнего изучения и описания они становятся лишь в ходе последних двухтрех столетий. Какие-то сведения о средневековом периоде, да и то весьма
фрагментарные, имеются только касательно гондов. Ранняя же история
этих народов может в той или иной мере быть восстановлена главным об­
разом на основании внутренних данных — фольклора, религиозных си­
стем и языковых реконструкций, но и этот материал на современном этапе
его изучения не дает достаточно полной картины. Наконец, о некоторых
процессах, действовавших в прошлом, удается судить по тем социальным
переменам, которые наблюдаются в настоящем.
В частности, настоящее помогает понять, как малые народы переме­
шивались в многоплеменном и многоязычном индийском котле. Переписи
населения, проводимые в Индии с конца прошлого века через каждые де­
сять лет, показывают неуклонную ассимиляцию малых лесных народно­
стей окружающим индоарийским населением. Это выражается как в из­
менении их образа жизни — переходе от охоты и собирательства к земле­
делию, распаде замкнутых племенных группировок и перестройке обще­
ства по кастово-классовому принципу, так и в распространении двуязы­
чия, ведущего в ряде случаев к отказу от родного языка. Согласно по­
следней переписи (1961 г.), лишь половина гондов — крупнейшего из дра­
видских народов Центральной Индии — сохранила родной язык гонди.
Остальные пользуются ныне диалектами либо хинди, либо маратхского.
6

Но и среди говорящих на гонди ПОЧТИ половина (45%) двуязычны — на­
ряду с родным языком они используют упомянутые выше диалекты. Санталы, крупнейшая народность группы мунда, правда, в подавляющем
большинстве сохраняют родной язык, но и у них весьма высок процент
двуязычия: больше трети санталов говорит наряду с сантальским на диа­
лектах бенгальского, а также хинди и ория. Вполне вероятно, что бхилы
являют нам конечный результат такого процесса, завершившегося полмым
переходом народности на язык экономически и политически более сильных
соседей (с точки зрения лингвистической классификации современный
бхили может рассматриваться как группа диалектов соседствующего с ним
индоарийского языка — гуджаратского).
Как у дравидских народностей Центральной Индии, так и у народно­
стей мунда существует немало поэтичных легенд, излагающих происхож­
дение того или иного племени, причем начинают они обычно с самого
сотворения мира. Вот как выглядит подобная легенда у гондов в изложе­
нии, опирающемся на запись, которая была сделана свыше ста лет тому
назад миссионером С. Хислопом и с тех пор неоднократно использовалась
исследователями Центральной Индии.

«...Сначала повсюду была вода, и Всевышний родился из лотоса, и
жил он один. Раз потер он себе руку и из грязи, что стерлась, сотворил
ворону, которая уселась к нему на плечо. Он сотворил еще краба и пустил
его в воду. Потом он повелел вороне облететь мир и принести ему земли.
Долго летала ворона, но земли не нашла; увидела она только краба, ко­
торый торчал из воды, опираясь ногой о дно морское. Ворона сильно
устала, она и села на спину крабу. А спина у того была мягкая, и на ней
от вороньих когтей остались отметины — их и теперь у любого краба уви­
дишь. Спросила ворона у краба, где бы ей земли отыскать. Краб сказал,
что он нашел бы земли, если бы господь сделал его тело твердым. Все­
вышний согласился сделать твердым кусок его тела — с той-то поры у
крабов и появился на спине панцирь. Краб нырнул на дно, нашел Кенчуа — земляного червя, схватил его клешней и принес. А отметку от
крабьей клешни носят все черви и нынче. Червь выплюнул щепотку земли,
краб отдал ее Всевышнему, и Всевышний рассеял землю по морю, и вы­
росла на море суша. Спустился Всевышний на землю, и из нарыва у него
на руке вышли Махадео и Парвати.
Начал Махадео мочиться, и из мочи его пошли расти всякие овощи.
Поела их Парвати и понесла. Родилось у нее восемнадцать кругов брах­
манских богов и двенадцать кругов гондских богов. А по всему лесу раз­
велись гонды. Все заполонили они: и лес, и долины, и горы — под каждым
7

деревом прятался гонд. И все живое, что попадалось им на глаза, они
убивали и пожирали. Всех они убивали и ели — будь то шакал, или олень,
или лань. Все им шло за одно: и свинья, и перепелка, и голубь, и ворона,
и коршун, и гриф, и лягушка, и ящерица, и жук, и корова, и теленок, и
буйвол, и буйволица, и крыса, и белка — всех они были готовы убить и
сожрать. Вот что делали гонды. Поедали они все сырое, незрелое; по пол­
года не мылись, валялись в грязи и навозе. Вот какие были те гонды. Вонь
пошла от них по всем джунглям, и стал гневаться на них Махадео.
«Плохая эти гонды порода, не стану я их беречь»,— сказал он и задумал
их извести.
Созвал он к себе гондов и, когда они все собрались, сотворил из грязи
со своего тела белку и пустил ее в их круг. Все гонды бросились на нее —
каждый хотел ее схватить и сожрать. Белка вырвалась из кольца и бе­
жать, а гонды за ней. И завела она их в Железную пещеру на Красной
горе. Тут Махадео взял да и завалил устье пещеры огромным камнем и
запер там всех гондов. Только четверо остались снаружи. Они убежали и
спрятались на Красной горе. Тем временем чует Парвати, не стало больше
гондского духа, что был ей так мил. Принялась она творить пост и мо­
литву, чтобы вернуть их обратно. Шесть месяцев она так постилась, и на­
рушило это покой Всевышнего. Он послал Нараяна — солнце — посмот­
реть, кто там постится. Нараян пришел, увидел Парвати и спросил, чего
она хочет. Она отвечала, что осталась без своих гондов и желает вернуть
их обратно. Нараян доложил о том Всевышнему, и он обещал их вер­
нуть ей.
А в горах Дхавалгири рос на дереве желтый цветок. Всевышний по­
слал гром и молнию, и цветок зачал. Сперва из него выпал на землю во­
рох шафрана. Утром, когда взошло солнце, цветок открылся, и из него
вышел Линго. На пупке у Линго сверкал алмаз, а на лбу был сандаловый
знак. Он упал из цветка прямо на шафран. Он играл в нем, а спал в
гамаке. Стало ему девять лет, и он увидел, что нет вокруг ему подобных,
и решил их искать. Влез на высокую гору и увидел вдали четырех гондов
у Железной пещеры. Он пошел к ним. Они увидали, что он такой же, как
и они, и приняли его словно брата. Ели они только мясо. Линго их по­
просил поймать ему такого зверя, у которого нету печенки. Они обыскали
весь лес и ничего похожего не нашли. Тогда Линго научил их срубить лес
и выжечь поле. Стали они рубить деревья, да руки натрудили до пузырей
и остановились. Всего два дерева и срубили. Линго сам взял топор, сру­
бил много деревьев, потом сжег их, и открылась черная земля. Линго
обнес поле забором и сделал калитку. Пошел дождь и не прекращался три
дня. Вода в ручьях и реках поднялась до берегов, а поле зазеленело рисом.
Дальше говорится о том, что на поле пришло стадо нильгаев — синих
8

антилоп — и потравило весь рис. Линго выследил нильгаев и вместе с
братьями всех их пострелял из луков. Потом стал учить братьев разво­
дить огонь и жарить мясо. Высечь огонь кремнем братья не сумели. Приш­
лось идти за огнем к костру, который разжег великан людоед Рикад Гавади. Братья долго отговаривались, пока наконец младший не решился
пойти. Линго пустил из лука стрелу, и она понеслась вдоль земли, валя
деревья и срезая траву, и проложила прямую дорогу к самому полю ве­
ликана. Подкрался по ней младший из гондов к костру, увидел, что вели­
кан спит, схватил головешку и пустился бежать, да второпях обронил
искру на великана. Тот проснулся и кинулся в погоню — хотел похитителя
изловить и съесть. Тот еле ноги унес, а головешку прочь бросил.
Братья-гонды перепугались, и никто из них не решался попытать сча­
стья снова. Пришлось идти за огнем самому Линго. По дороге Линго взял
тыкву, вставил в нее бамбуковую палку, натянул два собственных воло­
са— и вышла скрипка. Подошел он к костру, где спал великан, забрался
на вершину высокого дерева и принялся играть на скрипке. Так сладко
запела скрипка, что все вокруг застыло в молчании. Проснулся старик ве­
ликан и заслушался. Стал он смотреть, кто же это поет, и никого не уви­
дел, а тем временем ноги сами понесли его в пляс. Той порой рассвело.
Вышла из дому старуха — жена великана — и тоже услышала дивную
музыку. Пошла она к полю, увидела, как ее старик пляшет, и сама в пляс
пустилась. Тут Линго открылся им, и великан принял его как родного,
стал звать племянником и предложил ему своих семь дочек в жены.
Линго сам жениться не стал, но согласился взять их для своих братьев.
Каждому дал он по две жены, только младшему досталась одна. Братья
в благодарность решили принести ему из лесу плодов и дичи, и Лииго
остался один с их семью женами — те качали его в гамаке. Только начали
у него глаза слепляться дремотой, жены братьев вздумали с ним заигры­
вать. Он встрепенулся, стал совестить их, называл сестрами и матерями,
а они все свое. Увидел Линго — лежит длинный пест, чем рис в ступе
толкут, схватил его и отлупил их хорошенько. Заплакали они, разбре­
лись по своим хижинами и задумали отплатить Линго. Вот, как братья
вернулись из леса, они и нажаловались, что Линго хотел их всех оболь­
стить и обесчестить, и сказали, что жить рядом с таким они не согласны.
Братья поверили и в гневе решили убить Линго. Зазвали они его в лес —
будто помочь им крупного зверя загнать, там осыпали его стрелами, и он
упал мертвым. А они еще у него глаза вырвали и принялись ими друг в
друга кидаться.
Не услышал Всевышний обычной молитвы, которую Линго ему воз­
носил, и послал свою ворону разузнать, не приключилось ли с ним чего.
Вернулась ворона и доложила, что Линго умер. Тогда Всевышний опять
9

послал ее на землю с живой водой. Спрыснула ею ворона мертвое тело,
и Линго ожил.
Теперь Линго решил отыскать тех гондов, которые, как четверо братьев
ему говорили, были заперты где-то в пещере. Он шел через горы, проди­
рался сквозь чащу лесную, пока не настала ночь и землю не окутала
тьма. Тогда он взобрался на высокое дерево. Внизу рычали дикие звери
и лаяли шакалы, а Линго все думал о своих братьях-гондах, томящихся
в заточенье. Между тем взошла луна, залила лес своим молочным светом,
и Линго пришло на ум спросить у нее, не видала ли она, где его гонды.
Да только луна ему ничего не сказала — она не знала сама. Замерцали
на небе звезды. Линго спросил их о том же и тоже ничего не узнал. На­
стало утро, звезды поблекли, поднялось ослепительное солнце и озарило
всю землю. Стал его спрашивать Линго, но и солнце не видело гондов.
Вот и пустился Линго опять через лес. Шел он, пока не пришел к пещере
отшельника, * мудрого старца, знающего волшебство. Спросил его Линго
Про гондов и тут только узнал, где заточил глупых прожорливых гондов
великий бог Махадео.
Стал тогда Линго совершать подвиги воздержания. Возлег он на тер­
ния и стал поститься. Постился он целый год и ослаб так, что не только
рукой или ногой шевельнуть, даже веки поднять сил у него не осталось.
Мясо на его теле иссохло, и кости проступили наружу сквозь кожу. Так
велик был его подвиг, что зашатался сам трон Махадео. Встал Махадео,
спустился со своей горы Дхавалгири и пошел по земле — посмотреть, кто
там так подвижничает. Увидел он Линго на ложе из терний и спросил,
чего он хочет. Тут Линго и потребовал освободить пленных гондов. Пред­
лагал ему Махадео взамен что угодно — и богатство, и земли, и славу,
да Линго не согласился. Тогда Махадео поставил ему условием такую за­
дачу: пойти на берег моря и принести оттуда птенцов громадной птицы
Биндо.
Линго пришел на берег моря, нашел гнездо с птенцами, но самих
птиц-родителей не было в нем — они улетели в леса охотиться на слонов,
потому что птенцов они выкармливали слоновьими мозгами. Показалось
ему нехорошо взять птенцов тайком, по-воровски, без родителей, и он,
ожидая возвращения птиц, прилег на песок и задремал. Тем временем из
воды вышла громадная морская змея и полезла в гнездо за птенцом. Она
и до того не раз приходила и успела семерых птенцов утащить. Услыхал
ее Линго, вскочил, наложил стрелу на тетиву и пригвоздил чудовище к
земле. Потом разрубил змею на семь кусков и бросил их в море, только
голову оставил валяться под гнездом, а сам снова лег и заснул. Приле­
тели птицы Биндо, принесли птенцам мозги слонов и верблюдов, а те есть
не хотят, говорят: «Отдайте их Линго, Он убил змею, чудяще
морское,
10

слас нас от неминуемой гибели». Стали птицы спрашивать Линго, чем бы
им его наградить, а он от всего отказывается, просит только птенцов —
отнести их к Махадео. Приуныли сперва птицы Биндо, потом согласились,
посадили его и птенцов на свои широкие крылья и через полдня принесли
их на гору Дхавалгири ко вратам Махадео, а пути туда было от моря
пешему на полгода.
Увидал Махадео Линго и птиц — нечего делать, пришлось ему вы­
пустить гондов.
«Ну и досталось тут нам, батюшка Линго,— говорят гонды.— В этой
грязной дыре ничего не нашлось нам в рот положить». Вывел их Линго
к реке, водой напоил и накормил рисом и просяными лепешками.
Потом Линго увел гондов в леса, там они заложили город, и стал этот
город процветать и расти. Линго разделил гондов на кланы, а самого ста­
рого сделал пардханом — жрецом, и закон такой положил, чтобы в клане
своем не жениться, и научил, как праздновать свадьбу. Сотворил он н
гондских богов и велел гондам приносить им жертву вином и скотом и
плясать перед ними. А когда все это было сделано, сам Линго ушел от
людей и стал богом».

И действительно, имя Линго у гондов окружено ореолом божествен­
ной святости. Но легенда не только показывает истоки происхождения од­
ного из специфических гондских культов; она дает достаточно яркое пред­
ставление о синкретизме гондской религии, включившей в себя элементы,
заимствованные из индуизма. Вместе с тем здесь нашел отражение целый
ряд традиционных фольклорных мотивов, со многими из которых чита­
телю предстоит встретиться в сказках данного сборника. С другой сто­
роны, легенда практически не дает сведений, касающихся реальной
истории гондской народности. Даже локализовать сколько-нибудь удов­
летворительно место действия оказывается невозможно. Если, например,
отнести Дхавалгири — Белую гору — к Гималайской горной области, что
можно сделать, опираясь на общеиндийскую традицию помещать обитель
Шивы (он же Махадео) именно в этом районе, то и это не поможет выяс­
нить дислокацию интересующего нас в первую очередь места земного дей­
ствия — района Красной горы, т. е. предполагаемой родины гондов.
Слишком неявно выражена связь между обеими точками. То же касается
и хронологии. Несомненно одно — легенда в ее нынешнем виде сложи­
лась не ранее первого тысячелетия нашей эры, поскольку в ней явственно
отражены пуранические концепции.
Первые проблески в завесе тьмы, окутывающей раннюю историю ин­
тересующих нас районов Центральной Индии, появляются около VI—
11

VII вв. н. э. Известно, что в эту пору в Центральной Индии установилось
господство раджпутских династий. Они властвовали здесь, пока в XII в.
не пали под ударами более сильных соседей. В частности, Мандла (на се­
веро-востоке) была завоевана властителем княжества Рева, находившегося
южнее нынешнего Аллахабада. Впоследствии большая часть области под­
пала под власть гондских династий. В средневековых индомусульманских
исторических хрониках эти районы так и стали известны под общим наи­
менованием Гондваны — страны гондов. Среди наиболее сильных и про­
державшихся дольше других здесь могут быть названы династии, правив­
шие в Гарха-Маидле, Деогархе и Чанде. Воинские доблести и ратные
подвиги гондских раджей воспевались профессиональными гондскими
бардами-пардханами. К числу героических баллад подобного рода отно­
сятся помещенные в предлагаемом сборнике сказания о Лохабандхе (№46)
и Сингхисурве (№ 47). Как видно из этих примеров, конкретного истори­
ческого материала подобные произведения не содержат. Исторически не­
достоверны и родословные гондских династий, включающие в себя явно
легендарные факты. К тому же и те и другие в течение ряда веков пере­
давались только изустно. Наиболее надежными оказываются те скудные
сведения, которые можно почерпнуть из хроник могольских историков.
Власть гондских раджей просуществовала до середины XVIII в., когда
в Центральную Индию вторглись маратхи. Это ускорило начавшуюся уже
много раньше колонизацию Центральной Индии индоарийцами — раджпутами и маратхами с запада и хиндиязычными группами с востока. Мест­
ное гондское население частью осталось на равнинных участках. Смешав­
шись с пришельцами, оно перешло к культурному земледелию и в каче­
стве одного из составных компонентов включилось в кастово-профессиональную структуру индуистского сельского общества. Другая его часть,
сохраняя прежнюю племенную организацию и традиционный способ хо­
зяйства, отошла в менее доступные лесные районы с сильно рассеченным
рельефом. Немногим больше ста лет тому назад, в 1853 г., когда Централь­
ная Индия перешла под контроль британской колониальной администра­
ции, такая солидная английская востоковедная организация, как Коро­
левское Азиатское общество, к тому времени весьма активно занимавшаяся
изучением Индии, констатировала, что нагорья и джунгли Гондваны пред­
ставляют собой обширные совершенно не исследованные пространства и
выглядят на ее картах сплошным белым пятном. И совсем уже в недавнее
время, в отчете о переписи 1931 г., указывалось, что ряд районов Цен­
тральной Индии, в первую очередь таких, как покрытая густыми лесами
Мандла на севере или удаленный и труднодоступный Бастар на юге,
остается основным местом расселения коренных и некоторых смешанных
народностей и племен, сохранивших в своем образе жизни и организации
12

общества максимум первобытных черт. А большинство гондских (включая
сюда и родственные -хондам племена и народности) сказок, вошедших в
наш сборник, было собрано как раз в Бастаре и Мандле.
Иначе освещают происхождение своего племени санталы. Согласно их
преданиям, родоначальниками санталов были муж и жена Пильчу-харам и
Пильчу-бурхи, вышедшие из двух яиц, снесенных диким гусем. От их де­
тей пошло семь основных сантальских родов, к которым впоследствии при­
бавилось еще пять. Своей прародиной санталы называют Хихири (Ахири)
Пип-ири, что некоторыми исследователями идентифицируется с районом
Ахури, расположенным на плато Хазарибаг, юго-западная оконечность ко­
торого заходит на территорию современного штата Мадхья Прадеш. В ле­
гендах рассказывается о странствованиях племени, о том, как сантальские
«раджи» (очевидно, племенные вожди) обратились в индуизм и стали
вести себя «по-раджпутски» и как в результате племя, сохранившее вер­
ность прежней религии, оставило их править индусами, а само ушло на
возвышенность Раджмахал, туда, где Ганг, огибая ее, резко меняет направ­
ление своего течения с восточного на южное. Эта местность — нынешний
округ Сантал Паргана и прилегающие к нему районы — поныне служит
основным центром расселения санталов^
Как и в случае с гондами, сантальские легенды дают мало достовер­
ного материала для того, чтобы определить истинную родину этой народ­
ности. На основании одних и тех же свидетельств различные исследова­
тели делают прямо противоположные заключения о первоначальных пу­
тях их движения. Ясно, однако, что еще в позднем средневековье сан­
тальские племена занимали в основном районы, лежащие западнее совре­
менной территории их расселения, в частности нынешний округ Хазари­
баг, откуда их постепенно вытесняли волны хинди- и бихариязычного
земледельческого населения, мигрировавшего на юг из перенаселенной
Пригангской низменности. Общее направление движения санталов, ведших
в связи с их традиционным способом подсечного земледелия полукочевой
образ жизни, в течение нескольких последних веков было северо-восточ­
ным. Об этом, кроме всего прочего, убедительно говорит та важная роль,
которую в обрядовой системе санталов играет река Дамодар, почитаемая
ими священной.

Вся жизнь как гондов, так и санталов первоначально была связана
с лесом: охота и сбор дикорастущих плодов и кореньев, а впоследствии
вдобавок к этому и подсечно-огневое земледелие в течение многих веков
служили им основным источником пропитания. Лес снабжал их всем не­
обходимым в их незамысловатом быту. Хотя в ходе последних столетий
13

образ жизни этих народностей существенно изменялся — особенно силь­
ное влияние оказывало на них помимо все более тесных связей с индуист­
ским кастовым обществом оскудение лесов, повлекшее за собой почти по­
всеместный переход к пашенному земледелию, специфические черты быта
и мировоззрения, возникшие в ходе длительного существования среди
девственных лесов, у них во многом еще сохранились. Эти черты, отлича­
ющие санталов и гондов от масс земледельческого индоарийского населе­
ния, заметно сближают тех и других, несмотря на многие частные расхож­
дения.
Так, если сантальское общество конца прошлого века выглядит доста­
точно однородным как в этническом, так и в социальном отношении, хотя
и здесь классовое расслоение уже дает себя знать, то национальный ком­
плекс, определяемый общим названием «гонды», далеко не столь цело­
стен. Здесь различаются отдельные этнические локальные группы, среди
которых особый интерес для нас в связи с приводимыми ниже сказками
представляют населяющие Бастар марии и мурии. Выделимы и сословнопрофессиональные группировки, статус которых в гондской общине в не­
которых чертах напоминает позицию каст у индуистов. Таковы, в частно­
сти, агарии — лесные кузнецы и кустари-металлурги, умеющие плавить
железо, и пардханы — гондские барды и жрецы, нередко занимавшие дол­
жности первых советников у гондских раджей. Любопытно, однако, что
традиционный социальный статус последних ниже, чем у обычных гондов:
пардхан принимает пищу из рук гонда, но гонд не возьмет ее у пардхана. Тесно смыкаются с гондами близкие им и по этническому типу и по
языку малые народности: байга, курук, дханвар, дхоба, пандо и др. Уро­
вень общественного развития у разных групп и племен неодинаков. Наи­
более отчетливо родо-племенные отношения проявляются у байга, муриев
и мариев. Но и образ жизни собственно гондов разнится в зависимости от
местных условий и окружения. В небольших деревушках, разбросанных
среди гор и лесов, обычно прослеживаются те или иные черты племенной
организации. Равнинные гонды, проживающие в смешанных поселениях
бок о бок с индуистами, утрачивают этнические черты и встают в один
ряд с низкокастовыми индусскими профессиональными группировками
или выступают в роли внекастового элемента индусского общества. То же
можно сказать и о санталах: в маленьких, затерянных в глуши деревуш­
ках племенные обычаи и традиционный бытовой уклад сохранились в боль­
шей степени, чем в окруженных полями больших поселениях, жизнь в ко­
торых перестраивается по образцу обычной индуистской деревни.
Место для деревни выбирается недалеко от воды — речки или пруда,
но достаточно высоко, чтобы ей не грозило затопление в пору муссонных
дождей. Маленькие лесные деревушки состоят из какого-нибудь пятка или
14

десятка хижин, в больших деревнях число домов, тянущихся вдоль един­
ственной улицы, достигает многих десятков и даже сотен. Дома строятся
из местного материала. На безлесной равнине они обычно саманные, а у
немногих состоятельных жителей могут быть каменными или кирпичными.
Но у санталов и гондов, чья связь с лесами еще не утрачена, дома соору­
жаются из дерева. Конструкция их большей частью весьма несложная. Ста­
вятся четыре столба по углам — на них держится стропильное строение
крыши, которую кроют тростником, изредка, у богатеев,— черепицей.
Стены плетутся из сучьев или из полос расщепленного бамбука. Окон в
них нет—свет проникает в дом через дверь и через щель, оставляемую
под самой крышей. Иногда стены обмазываются глиной, но нередко они
оставляются и без обмазки. Дверной проем невелик. Он может закрываться
легкой, плетенной из древесных ветвей или бамбуковых планок дверцей,
приставной или подвешенной на веревочных петлях. Пол — земляной или
глинобитный. Прямо в полу, в углублении, обмазанном глиной и снабжен­
ном глиняными же выступающими краями, на которых держатся горшки
над огнем, устраивается очаг. Иногда очаг целиком лепится из глины.
В этом случае он имеет форму прямоугольного ящика. Отверстие в торце
служит топкой, на верхней стенке — ряд отверстий-конфорок с выступами
по краям. Числом таких конфорок определяется величина очага. Чаще
всего их две: на одной варится основное блюдо — рис или просяная
каша; вторая нужна, чтобы одновременно готовить приправу из овощей
или бобовых, а при случае и из мяса. Комната в таком доме обычно
только одна — это и кухня, и столовая, и спальня для холодного времени
года. Меблировка в высшей степени скромная — она состоит из одной или
нескольких кроватей. Такая кровать представляет собой прямоугольную
раму с веревочной сеткой, укрепленную на четырех простых ножках. Ино­
гда к этому добавляются «стулья» — плоские куски дерева толщиной в
15—20 см или невысокие табуреты с сиденьем из веревочной сетки. Гонды
часто не имеют и такой мебели — они спят и сидят на травяных циновках.
Кроме жилой комнаты у гондов и у санталов нередко выделяется не­
большое добавочное помещение, которое служит божницей, или молель­
ней. У гондов это пенкхоли — пристройка снаружи, имеющая отдельный
вход; у санталов — отгороженный внутренний угол, именуемый бхитар. Там
хранятся домашние боги, там приносятся жертвы богам и духам предков
Божница строго охраняется от непосвященных, и допускаются в нее обыч­
но только мужчины.
При минимальном достатке хозяин сооружает вдоль одной или не­
скольких стен дома веранду — невысокую террасу, над которой нависает
скат крыши, опирающийся по наружному краю на ряд столбиков. Здесь
принимают посетителей, устраивают на ночь гостей, да и сами хозяева
15

спят в жаркую пору. У землепашцев, которые обрабатывают свое поле с
помощью воловьей упряжки и вдобавок к этому держат коров или буйво­
лиц, на усадьбе стоит еще хлев. Он строится так же, как дом, но плетеные
стены не имеют обмазки; передняя стена обычно отсутствует, нередко нет
и боковых, а простейший вид хлева — это навес на четырех столбах. Кроме
коровника во дворе может быть и овчарня — строение того же типа, в ко­
тором держат коз и овец. В состоятельных хозяйствах службы ставятся
впритык к дому, замыкая с трех сторон внутренний дворик, используемый
для хозяйственных нужд. Хлев может быть и удален от дома, находясь
на противоположном конце небольшого двора, обнесенного плетнем. Народ
победнее, особенно те, у кого крупного скота не имеется, обходятся вообще
без хлевов—мелкий скот (коз, свиней) и домашнюю птицу они держат у
себя в доме. За домом может лежать огород, используемый под овощи
или кукурузу. Это самый плодородный участок земли у крестьянина, так
как он постоянно удобряется естественными отходами хозяйства. Основ­
ное же поле обычно расположено в некотором удалении от деревни, ино­
гда довольно значительном, поскольку выбор его диктуется местным
рельефом.
До самого недавнего времени в жизни сельского населения Индии
господствовали принципы натурального хозяйства. Это особенно относится
к отсталым районам. Деревня здесь сама себя обеспечивает всем необхо­
димым в быту. Землепашцы растят зерно, масличные, овощи, хлопок. В тех
местах, о которых речь идет в сказках, львиную долю урожая составляет
рис — под него отводится больше половины посевных площадей. За рисом
следуют разные сорта проса, преобладает среди них баджра — неприхот­
ливое «колючее просо». Гонды и санталы обычно обходятся без распро­
страненного в Индии искусственного орошения. Санталы широко практи­
куют террасное рисосеяние, и есть мнение, что именно народы мунда
принесли в Индию этот вид земледелия. Рис высевается с началом мус­
сона, в июне — июле, на тех участках, где хватает естественного увлажне­
ния; участки посуше отводятся под просо. Летне-осенний урожай соби­
рается в ноябре — декабре. В сухой зимне-весенний сезон поля засеваются
масличными, хлопком и бобовыми, представленными в Индии огромным
числом сортов гороха и чечевицы; они идут на приготовление самой рас­
пространенной приправы к рису. Пока земледелец трудится в поле, пастухи-ахиры, состоящие на службе у деревни, а то и просто деревенские
ребятишки пасут в зарослях коров и буйволиц, коз и овец.
Продукты земледелия и скотоводства обрабатываются на месте. Де­
ревенские ткачи ткут суровые ткани, а красильщики красят их раститель­
ными пигментами, добываемыми ими самими на лугах и в лесах. Золотых
дел мастера изготовляют золотые и серебряные украшения для тех не16

многих, кому они по карману; шире спрос на продукцию специалиста по
дешевым стеклянным браслетам, столь популярным у женщин. Сапожникчамар тачает обувь, правда, желающих носить ее здесь немного: орто­
доксальные индусы высокой касты избегают соприкосновения с кожаными
изделиями и предпочитают деревянные сандалии, а большинству других
они недоступны — те ходят всю жизнь босиком. Маслоделы-тели на своих
неуклюжих деревянных масличных прессах, приводимых в движение парой
быков, жмут масло из горчичного, хлопкового или кунжутного семени —
это масло идет на приготовление пищи, на умащение кожи, а у тех, кто
посоетоятельней, на освещение — его жгут в лампах-плошках. Винокурыкалары гонят вино из цветов дерева махуа и снабжают им к праздникам
свою округу. Помимо того в домах варят пиво из рисового зерна или из
проса. Плотники и кузнецы поставляют соседям незамысловатый земле­
дельческий инвентарь — сохи, мотыги, серпы, топоры; изготовляют двери
к домам и тяжелые телеги на двух высоченных колесах, которые потом
скрипят по дорогам, влекомые медлительными волами. Правда, у гондов и
санталов не часто встретишь телегу — в тех местах, которые они населя­
ют, до недавнего времени проезжих дорог почти не было. Горшечниккумхар лепит горшки и кувшины, прессует кирпич и черепицу из глины,
добываемой им под обрывом у ближней речки или ручья. Могут быть тут
и корзинщики, и мастера, которые вьют веревки, и медники, изготовляю­
щие металлическую посуду для состоятельных индусов из высших каст, и
сукновалы, поставляющие крестьянам грубошерстные одеяла, и многие
другие. Для разного рода услуг тоже есть свои профессионалы, состоя-:
щие обычно на содержании у деревни: метельщики, стражники, брадобреи,
музыканты, знахари, прорицатели и всякие прочие.
Конечно, далеко не в каждой деревне представлены все эти профес­
сии. Чем меньше деревня, чем дальше она затерялась в лесах, тем слабее
в ней ощущается разделение труда, достигая минимума в чисто сантальских или гондских селениях, где еще сохранились четкие следы племенной
организации общества. Жителям маленьких деревушек приходят на по­
мощь базар и странствующие торговцы.
Базарные деревни, по роли своей соответствующие дореволюционным
русским ярмарочным селам, и поныне служат в сельской Индии центрами
местной экономической жизни. К этим сравнительно большим деревням,
отстоящим в Центральной Индии одна от другой километров на десятьдвадцать, тяготеют мелкие окрестные поселения. Там ведь не только много
разных ремесленников, там и лавочник, и ростовщик, он же меняла. Хотя
объем торговли на обычном деревенском базаре в денежном выражении
оказывается на удивление невелик, всегда найдется желающий разменять
серебряную монету на медь, уплатив за размен какую-то долю. А при
2

Заказ 3841

17

скудости наличных средств в сельском доме заем под будущий урожай —
обычное дело. Это туда в базарные дни, которые бывают раз или два на
неделе, отправляются избыток натуральных продуктов и ремесленные из­
делия, не находящие спроса на месте, и там же приобретается то, чего
нельзя достать или изготовить у себя дома. В базарный день мелкие дере­
вушки выглядят вымершими — весь народ из округи, от мала до велика,
тянется на базар. Прежде вся торговля велась под открытым небом, толь­
ко в последние десятилетия стали появляться рынки знакомого нам типа —
с прилавками, с навесами, защищающими от дождя и палящего солнца,
и, естественно, с платой за место. Продавцы, скрестив ноги, усаживаются
прямо на землю и раскладывают перед собой свой незамысловатый, но
незаменимый в деревенском обиходе товар. Тут сидят огородники с тык­
вами, луком и всякой зеленью. Там — бакалейщики; они торгуют солью,
разными пряностями, без которых не обходится индийская кухня, и кур­
кумой. Последняя и в пищу идет, и служит лекарством, и дает желтую
краску, столь важную принадлежность свадебного обряда. Маслоделы
продают ароматное постное масло, ткачи — домотканые сари и дхоти. Ма­
стера украшений торгуют кто стеклянными запястьями, кто дутыми брас­
летами из дешевого серебра, которые носят не только на руках, но и на
щиколотках, кто серьгами для ушей и для носа, кто резными гребнями, кто
маленькими кустарными зеркальцами. Найдутся тут и пестрые туфли с
загнутыми носами, изделие местных кожевников, и табак, и бетель, и те­
лежные колеса, и резные двери, и кнуты, и ремни, и веревки — все, что
производит округа. Нередко крестьянин приносит с собой корзинку зерна —
распродать в розницу, а на выручку совершить свои скромные покупки —
денег-то в доме не водится. На большие базары пригоняют и скот, ста­
рый и молодой. Здесь можно купить и рабочих волов, и молочную корову,
и телку, и коз, и овец — хочешь в стадо, хочешь на убой, потому что санталы и гонды в отличие от ортодоксальных индуистов не накладывают
ограничений на потребление мяса. Порой на базар приезжают скупщики
зерна и разных других сельских продуктов, например топленого масла,
для вывоза их в города, а то и в другие районы страны.
Идут на базар не только затем, чтобы что-то купить или продать, но
и просто развлечься — людей посмотреть и себя показать. Тут можно
встретить родню и знакомых, узнать местные новости, посудачить о сосе­
дях и соседках. Особенно тянет на базар женщин — они идут туда тол­
пами, разодевшись получше, навесив все свои украшения. И вправду, если
не считать свадеб и праздников, еженедельный базар — главное, что вно­
сит какое-то разнообразие в монотонный ход сельской жизни.
Детализованное разделение труда, подобное описанному выше, при­
суще в первую очередь равнинной деревне с преобладающим индуистским
18

населением. Профессионализация здесь основывается на кастовом делении
общества, сохранявшемся в полной мере до завоевания Индией независи­
мости. Социальный статус той или иной группы лиц определяется не
столько материальным достатком, сколько профессиональным занятием, ко­
торое является наследственным и принадлежит человеку от рождения. Та­
ким образом, и материальный достаток, если не считать возможности
большего или меньшего преуспеяния той или иной индивидуальности в
своей профессионально-кастовой группе, в значительной мере обусловлен
рождением. Статус касты в обществе определяется уровнем ее социальной
коммуникабельности, т. е. традиционно допустимой степенью свободы
общения данной социальной группировки с окружающими ее группами
населения. Практическим эталоном обычно служит уровень отношений дан­
ной группы с брахманами — высшей кастой индуистского общества. Здесь
выделяются пять основных градаций. Первую, высшую, ступень занимают
«благородные» касты — потомки трех «чистых» древнеиндийских сосло­
вий, или варн: жреческого (брахманов), воинского (кшатриев) и торговоземледельческого (вайшьев). В наших сказках эту группу наряду с брах­
манами представляют, в частности, раджпуты, возводящие свой род к
древним воителям-царям, и торговцы — бании. Общение между членами
этих каст не подвергается сколько-нибудь серьезным ограничениям.
На следующей ступени стоит группа земледельческих каст, также
признаваемых «чистыми». Свидетельством этому служит тот факт, что
брахманы могут принимать воду из рук их членов. Сюда входят, напри­
мер, курми, лодхи, пастухи — ахиры и занимающиеся цветоводством и ого­
родничеством мали. Именно эти касты, чаще какая-нибудь одна из них,
и составляют основное население деревни, владеющее на общинных на­
чалах землей. Наряду с ними во вторую группу входят ремесленники выс­
шего ранга, такие, как сонар — золотых дел мастер, тамера — медник, бархаи — плотник, халваи — кондитер и пр.
Третья ступень принадлежит группе каст, не обладающих той ритуаль­
ной чистотой, которая отличает упомянутых ранее, но и не оскверняющих
своим прикосновением. Поэтому их представители допускаются в деревен­
ские храмы. Тем не менее из их рук брахман воды уже не возьмет. Исклю­
чение в этом смысле делается, по соображениям практического удобства,
только для некоторых категорий слуг, таких, например, как водоносы.
Ядро этой группы составляют обслуживающие касты, чей более низкий
по сравнению с земледельцами статус обусловлен, в частности, тем, что
первоначально они экономически полностью зависели от общины, состоя
у нее на содержании, которое выплачивалось им в виде небольшой доли
с урожая. Помимо таких каст, как водоносы — дхимары, прачки — дхоби,
носильщики паланкинов — кахары,цирюльники — наи, горшечники — кум19

хары, кузнецы — лохары, маслоделы — гели, винокуры — калары и им по­
добные, сюда входит целый ряд каст, члены которых несут обязанности де­
ревенских стражников, а также касты странствующих подвижников, кор­
мящихся подаянием, и деревенских жрецов низшего ранга, исполняющих
повседневные ритуальные обряды, связанные со свадьбами, наречением
имени, началом основных сельскохозяйственных работ и т. п.
Четвертую ступень занимают представители неарийских народностей.
Сюда входят санталы, гонды и родственные им этнические группы, кото­
рые были перечислены выше. Строго говоря, в той мере, в какой они со­
храняют традиционную племенную организацию и отказываются испове­
довать индуизм с его строгими ограничениями в потреблении мяса и при­
знанием безусловного социального приоритета брахманства, они стоят вне
индуистского общества. Вместе с тем история показывает, что в ходе об­
ращения в индуизм представители этих народностей занимают различные
ступени описываемой здесь социальной лестницы. Влиятельные племенные
вожди, известные под именем гондских и сантальских раджей, вошли в
высшую группу. Ко второй группе в качестве отдельных каст присоедини­
лись те немногие родо-племенные объединения, которым удалось сохранить
право собственности на принадлежавшие им ранее земли. Однако боль­
шинство малых народностей и племен лишилось своих земель и вошло
в круг каст, выполняющих служебные функции, заняв, таким образом,
место на третьей ступени, а еще чаще на низшей — пятой, о которой речь
пойдет ниже. Таким образом, на четвертой ступени стоят те представители
национальных меньшинств, которые еще не адсорбировались индуистским
большинством и живут обособленно собственными поселениями преиму­
щественно среди холмов и лесов, занимаясь охотой и обрабатывая остав­
шиеся в их владении земли. Видимо, именно владение землей ставит их,
несмотря на недопустимую, с ортодоксально-индуистской точки зрения,
неразборчивость в пище, выше низших каст индуистов — неприкасаемых.
Последние и занимают пятую, низшую, ступень социальной лестницы.
Сюда входят ремесленники и наемные слуги, по роду своей деятельности
связанные с ритуально-нечистыми субстанциями — телами павших живот­
ных, особенно их шкурой, и всякого рода отбросами. Это кожевники — чамары, разного рода танцоры и музыканты (они играют на барабанах, об­
тянутых кожей), метельщики и уборщики мусора. К этой группе относятся
также ткачи, выделывающие грубые ткани, и корзинщики, изготовляющие
разного рода плетеные изделия из тростника и бамбука. Помимо исполне­
ния своих профессиональных занятий все они обычно нанимаются на по­
денные сельскохозяйственные работы к состоятельным земледельцам. Это
самая бесправная и обездоленная группа населения, подвергающаяся наи­
более безжалостной эксплуатации. Ритуальная нечистота (например, для
20

брахмана всякое соприкосновение с ними считается оскверняющим: не
только телесное касание, но даже падение на него тени от неприкасаемого
заставляет брахмана совершать омовение и подвергать стирке одежду)
ограничивает их контакты с более высокими слоями деревенского населе­
ния исключительно деловыми, профессиональными отношениями. Им не
разрешается посещать деревенский храм и ходить за водой к обществен­
ному колодцу — они роют себе отдельный. Если же колодец в деревне
один, неприкасаемым разрешается подходить к нему только с определен­
ной стороны — при обычном для индийских колодцев диаметре в несколько
метров выделить им какой-то участок его борта несложно. Часто и жить
им приходится в стороне от самой деревни, на выселках, представляющих
собой кучку жалких хижин.
Такова самая общая схема социальных отношений в индуистской де­
ревне. В зависимости от местности она может в тех или иных деталях ме­
няться. Поскольку в реальной структуре общества нет четко выраженных
граней между выделенными выше ступенями, его схему можно предста­
вить себе не только как лестницу, но и в виде сплошной наклонной пло­
скости — статус тех или иных каст колеблется соответственно локальным
условиям. Однако такие колебания заходят не дальше соседней ступени.
Социальная структура чисто гондской или сантальской деревни зна­
чительно проще. Все члены общины здесь обычно относятся к одному экзо­
гамному роду, только в очень больших равнинных деревнях могут быть
представлены несколько родов. Таким образом, население деревни состоит
из одной или нескольких групп, внутри которых оно связано кровным род­
ством. Владение землей у них первоначально было совместным. Каждой
семье выделялся определенный участок; по мере изменения состава семьи
происходило перераспределение земли. Ныне землевладение все более при­
нимает индивидуальный характер. Административную власть в деревне
осуществляет староста. Помимо этого имеется общинный совет, разрешаю­
щий споры между членами общины и наказывающий за проступки. Боль­
шие деревни в сравнительно ровной местности, где достаточно пригодной
для обработки земли, приближаются по своему типу к описанным выше.
Население здесь занимается пашенным земледелием и ремеслами. В гор­
ных и лесных деревушках экономической основой жизни до недавнего вре­
мени оставались охота, собирание дикорастущих плодов и кореньев и под­
сечное земледелие, продолжавшее существовать в глухих уголках, не­
смотря на запрет, наложенный на него около ста лет назад английской ко­
лониальной администрацией (об основных его типах см. примечание
к сказке № 10). Эти деревни невелики, и уровень жизни в них значи­
тельно ниже, чем на равнине. Типичный пример такого существования
дают байги.
21

Житейские потребности их в высшей степени скромны — они обходятся
минимумом одежды, посуды и инструментов: набедренная повязка, грубо­
шерстное одеяло, оно же «плащ» и «пальто», циновка, два-три горшка для
воды и приготовления пищи (остальная посуда делается из листьев), то­
пор, мотыга и серп, лук со стрелами — это чуть ли не все. Живут они
в примитивных хижинах с плетеными стенами и тростниковой крышей,
мало отличающихся от шалаша. В прошлом, когда земледелие у них но­
сило исключительно подсечный характер, они не держали никакого скота,
кроме кур и свиней. Когда под давлением властей им пришлось переходить
к пашенному земледелию, они начали заводить волов и коров, но пашут
землю они весьма примитивно, сея главным образом просо, и не питают
к этому занятию большой склонности, предпочитая ему свои традицион­
ные промыслы. В пору муссона, когда в разлившихся реках появляется
много различной рыбы, они бросают поля и идут на рыбную ловлю. Как
только начинают созревать лесные плоды, все отправляются их собирать.
Кроме того, круглый год, невзирая на все запреты, они промышляют охо­
той. Будучи искусными стрелками из лука, они вместе с тем не брезгуют
никакими ловушками и западнями, и изобретательность их в этом плане
не знает предела. При всем том пропитание у них весьма скудное, и они
постоянно живут на грани голода. По-видимому благодаря своей близости
к природе, байги пользуются у окрестного населения репутацией колдунов
и прорицателей. Им принадлежит роль официальных жрецов в гондских
деревнях.
Религиозные верования дравидских народов и санталов представляют
собою любопытную смесь анимистических культов с элементами индуизма,
как весьма ранними, так и заимствованными в сравнительно недавнее
время. Различаясь в деталях у разных народностей и племен, эти верова­
ния в структуре своей достаточно сходны, чтобы можно было говорить
о них в целом.
Большинство народностей признает существование Всевышнего —
вездесущего и всеведущего, творца и владыки мира и всего в нем живу­
щего. Он устанавливает моральные нормы и карает за их нарушение.
В конечном счете он же владеет жизнью и смертью. Гонды и их соседи
именуют его Бхагаван, как индуисты, или Махапуруб. У санталов, неся те
же атрибуты и функции, он именуется Тхакур, или Чандо, и в последнем
случае часто отождествляется с солнцем. Интересно, что ни гонды, ни санталы, несмотря на верховную роль этого божества, не совершают ему поклонений; у них нет ни каких-либо посвященных ему ритуалов, ни его
изображений или символов; ему не приносятся жертвы.
Следом за Бхагаваном идет другое высшее божество, которого гонды
зовут Бара-дэо, а байги — Тхакур-дэо. Его символизирует каменная плита,
22

устанавливаемая вертикально на краю деревни. У этой плиты соверша­
ются поклонения и жертвы перед началом посева и в некоторых других
важных случаях жизни. Названное божество нередко идентифицируется со
Всевышним. По-видимому, оно служило верховным божеством племени до
того, как индуистский Бхагаван стал своего рода главой пантеона. Подоб­
ная двойственность прослеживается и в трактовке Чандо у санталов.
В обыденной жизни главная роль принадлежит племенным, деревен­
ским и домашним богам. Им служат, обтирая и обмывая символизирую
щие их каменные столбы или примитивные фигурки из дерева и металла.
Им приносят жертвы зерном, для них производят заклание домашних жи­
вотных и птицы. В одном ряду с домашними богами стоят духи предков,
к которым постоянно обращаются за помощью и защитой. Кроме того,
к ним примыкают и некоторые индуистские божества, среди которых вы­
деляются Махадео (Шива) и Парвати.
Помимо божеств носителями сверхъестественной силы, способными
творить больше зла, чем добра, являются, по представлениям санталов и
гондов, всевозможные духи и бесы. Это в первую очередь души людей,
умерших без положенных очистительных обрядов. Они населяют леса и
воды и служат постоянной угрозой для неосторожного путника. Одухо­
творяются также многие животные, растения и силы природы, особенно
те из них, с которыми тесно связаны быт и хозяйство.
Эти поверья, равно как и реальные условия жизни народа, нашли
яркое отражение в гондском и сантальском фольклоре. Хотя, как справед­
ливо отмечает собиратель гондских сказок известный этнограф-индианист
В. Элвин, индийский фольклор не содержит тех «автобиографий» племен
и народностей, какие находит Ф. Боас в фольклоре американских индей­
цев, эти сказки служат богатым источником сведений а-тговерьях и быте
их создателей и рассказчиков. Это относится в первую очередь к сказкам
бытового характера и сказкам о животных. Но даже классические вол­
шебные сказки, в которых рассказчик стремится увести слушателя вслед
за героем как можно дальше от рутины обыденной жизни, содержат не­
мало штрихов, дополняющих образ народа. Своей этнографической досто­
верностью особенно отличаются собранные П. О. Боддингом сантальские
сказки. В большинстве из них одна за другой проходят картины повсе­
дневной жизни сантальской деревни: расчистка поля, посев, охрана и сбор
урожая; прием гостей, заключение дружбы, сватовство и женитьба; семей­
ные ссоры и примирения; суд, творимый общинным советом, и многое дру­
гое. Порой подобные описания могут показаться растянутыми, динамизм
центрального действия сказки снижается, но описываемые детали и ситуа­
ции столь характерны и красочны, столь ярко рисуют самобытную жизнь
далекого от нас народа, что это с лихзой вознаграждает любознательного
23

читателя. В этом смысле сказки П. О. Боддинга могут быть названы эн­
циклопедией сантальского быта.
Одно, в чем и Боддинг и Элвин находят решительное несоответствие
сказки действительности, это широко распространенный отход от приня­
тых в соответствующем обществе этических норм. Убийство, надуватель­
ство, похоть, столь часто — и порой с нескрываемым удовольствием —
описываемые в сказках, вовсе не признаются нормальным явлением. На­
против, в жизни они осуждаются и наказуются.

* * *
Предлагаемые вниманию читателей сказки почерпнуты из двух коллек­
ций, которые с полным правом должны быть признаны лучшими из суще­
ствующих собраний фольклора соответствующих народностей. Сантальские — собраны в конце прошлого и начале нынешнего века миссионером
П. О. Боддингом, проведшим среди санталов значительную часть своей
жизни и бывшим в свое время крупнейшим знатоком этого народа. Подав­
ляющее большинство сказок, представленных в его собрании (Р. О. Bodd i n g , Santal Folk Tales, vol. I—HI, Oslo, 1925—1929), записано его по­
стоянным спутником и помощником Саграмом Мурму — одним из первых
грамотных санталов. Ему, в частности, принадлежит двадцать восемь из
тридцати пяти сантальских сказок, отобранных для настоящего издания.
Четыре сказки рассказаны Бхуджу Мурму, остальные три — разными дру­
гими лицами. В издании Боддинга текст сказок, записанных в оригинале
приспособленной к сантальскому языку латиницей, сопровождается ан­
глийским переводом и обстоятельным комментарием, который был в нема­
лой мере использован при составлении примечаний к русскому переводу.
Сказки гондов и родственных им народностей были собраны В. Элвином в тридцатых годах нынешнего столетия в восточных районах совре­
менного штата Мадхья Прадеш, носящих местное наименование Махакошал, главным образом в Мандле и Бастаре. В его издании (V. Е 1 w i n,
Folk-tales of Mahakoshal, Bombay-Madras, 1944) сказки даны в переводе
на английский язык. В этих переводах, сделанных с оригиналов на чхаттисгархи, а частично с гонди через параллельное толкование, обычно са­
мим же рассказчиком, на чхаттисгархи или халби (это относится к сказ­
кам, собранным в Бастаре), исследователь стремился насколько возможно
сохранить своеобразие подлинника. Исходя из стилистического сопоставле­
ния его переводов с немногими доступными нам в оригинале образцами
гондских сказок, можно сказать, что поставленную задачу решил он
с успехом. Имен рассказчиков В. Элвин не называет, но всегда точно ука­
зывает их принадлежность к определенной этнической или социальной
24

группе и место, где записана сказка. В число отобранных из его сборника
для русского перевода вошли двадцать три собственно гондские сказки
(в том числе семь пардханских и четыре сказки агариев), восемнадцать
сказок муриев и три мариев. Девять сказок принадлежат байгам, еще де­
вять— другим небольшим родственным гондам народностям из числа
упоминавшихся выше.
Таким образом, предлагаемый читателю сборник содержит немногим
более трети сказок из издания Боддинга и примерно такую же часть ма­
териала сборника Элвина. Он включает количественно небольшую, но до­
статочно репрезентативную долю центральноиндийского фольклора, по­
скольку отбирались для него в первую очередь те сказки, которые наибо­
лее отчетливо отражают специфику духовной и материальной жизни санталов и гондов. Ввиду того что сборник предназначается для широкого
круга читателей и охватывает уже известный специалистам по оригиналь­
ным публикациям и достаточно учтенный в фольклористике материал, со­
ставитель за редкими исключениями не вводил в него параллельных ва­
риантов, а также тех сказок, которые в какой-либо из своих индийских
разновидностей уже представлены на русском языке в ранее опубликован­
ных переводах. По этой же причине, а также учитывая значительную ти­
пологическую близость сказок, принадлежащих перечисленным выше на­
родностям Центральной Индии, они даются здесь единым корпусом, без
членения по этническим группам носителей. Располагая их в сборнике,
составитель в значительной мере следовал классификации сюжетов по
Аарне. Данные об этнической принадлежности рассказчика и местности»
где записана сказка, содержатся в примечаниях.
Нельзя сказать, чтобы центральноиндийские сказки резко противо­
стояли сказкам из других частей Индии. В большинстве из них мы стал­
киваемся с теми же сюжетами и мотивами, которые свойственны индий­
скому фольклору в целом. Вполне очевидно, что санталам и гондам из­
давна было знакомо устное творчество их индоарийских соседей, с кото­
рыми они живут в длительном и достаточно тесном контакте. Более того,
некоторые из рассказываемых ими сказок имеют литературные параллели,
зафиксированные в санскритских сказочных сборниках около тысячи лет
тому назад. Примером тому служат две помещенные здесь сказки о не­
задачливом мечтателе, ищущем, как бы получше употребить еще не зара­
ботанные деньги (№№ 90 и 91), прототип сюжета которых нашел отра­
жение еще в «Панчатантре» и «Катхасаритсагаре». Это, однако, доста­
точно редкое исключение. В основной своей массе индийское народное
устное творчество весьма далеко отстоит от «классической» сказочной
литературы, несмотря на общность целого ряда мотивов. Особенно это
относится к фольклору малых неарийских народностей. И все же специ25

фика последнего заключается не столько в своеобразии сюжетов и моти­
вов, сколько в характере их подачи — в том материальном и духовном
фоне, на котором они воплощаются и развертываются. Весьма показа­
тельно, что подлинной оригинальностью здесь обладают как раз наименее
характерные, наименее «сказочные» (в узком смысле этого слова) жанры
сказки — те, что ближе всего стоят, с одной стороны, к легенде, преданию
или балладе, а с другой — к бытовой новелле, житейскому анекдоту. Об­
разцами первых могут служить гондские сказания о Лохабандхе и Сингхисурве (№№ 46 и 47). Круг вторых значительно шире. Сюда относится,
в частности, целый ряд сантальских сказок, опирающихся на реальные жи­
тейские ситуации, например сказки о пьяном хвастуне (№ 83), о продаж­
ных свидетелях (№ 84), о сироте, которого обобрала родня (№ 85), о не­
догадливом зяте (№ 86), об украденной козе (№ 87) и др. К ним примы­
кают и сказки муриев, в первую очередь те, которые посвящены выбору
невесты (№№ 53, 54 и др.).
Среди более «типических» сказок выделяются определенным своеоб­
разием цикл, связанный с поползновением брата жениться на родной се­
стре (№№ 56—58; ср. № 43), и цикл, касающийся браков с животными
(№№ 29—36).
В числе сказок о животных центральное место принадлежит двум
циклам — шакальему и тигриному. Не будучи особо специфичными —
сказки этого типа широко распространены по всей Индии,— они содержат
немало оригинальных деталей и поворотов сюжета. В то же время эти
сказки показывают, насколько большое место в сознании людей, чья
жизнь тесно связана с лесом, занимают два зверя: шакал, выступающий
здесь в двух традиционно-индийских своих ипостасях — мудрый благоже­
лательный советчик сочетается в нем с бессовестнейшим пройдохой,— и
жестокий убийца-тигр, постоянно угрожающий человеческой жизни.
Наконец, своей формой привлекают внимание те гондские сказки, в
которых большое место принадлежит песенному элементу. Крайне неза­
мысловатые по сюжету, они покоряют таящейся в них поэтичностью. Та­
ковы, например, сказка о девушке Дасмотин, похищенной змеем (№ 35),
сказка о съеденной рыбе-девушке, завершающаяся весьма жестокой раз­
вязкой (№ 29), и особенно сказка о безответной невестке (№ 45).
Здесь мы ограничились самыми беглыми замечаниями о характере
иентральноиндийского фольклора. Тем же, кто захочет ознакомиться с ним
более глубоко, можно порекомендовать обратиться к упоминавшейся выше
книге В. Элвина. Читатель найдет в ней и специальные характеристики
основных типов сказок, и очерк истории изучения индийского фольклора,
и исчерпывающую библиографию вопроса.
Г. Л. Зограф

центральной
индии

IAAAAAAJ
AAAAAll


т

1. Птичий раджа
Давным-давно птицы решили сделать павлина своим рад­
жей. Вот они и попросили его пойти и одеться во все самое
лучшее, прежде чем воссесть на престол. Павлин удалился и
возился так долго — свои перья раскладывал так и сяк, что
птичий народ устал его ждать.
Среди птиц сидела сова, и все птицы дивились ее огромным
глазам. Говорят все друг дружке:
— Надо нам ее сделать раджей.
Время идет, а павлина все нет — вот они и возвели сову на
престол.
Все уже кончилось, тут выходит горделиво павлин.
— Ты такой щеголь — ну прямо ганда! — кричит ему воро­
бей.— С нынешнего дня ты будешь наш ганда.
И они прогнали его из собрания, потому что гандам поло­
жено держаться отдельно.

2. Лягушка-неудачница
Пошла раз лягушка в гости к гонду. Прискакала к его дому
и говорит:
— Рам-Рам, дядюшка.
— Рам-Рам, племянничек,— 1отвечает гонд.— Омыть тебе
ноги теплой водой или холодной?
29

— Холодной,—говорит лягушка.
Гонд притащил горшок холодной воды и только хотел омыть
лягушке ноги, она вдруг сама туда прыг, искупалась и назад
вылезла.
— Умная ты лягушка,— говорит гонд,— мало воды рас­
плескала.
Потом гонд усадил ее со всем почетом и спрашивает:
— Что я сегодня могу для тебя сделать?
— Дядюшка,— отвечает лягушка,— я иду навестить раджу.
Почему бы тебе не послать свою дочку вместе со мной?
Гонду это пришлось по душе, и он послал свою дочку вместе
с лягушкой. Лягушка скакала впереди, а девушка шла сзади.
Скоро лягушка устала, вскочила на девушку и уселась у нее
на груди. Девушка только рассмеялась, и они весело прошли
всю дорогу до дворца раджи.
Увидела лягушка раджу и говорит:
— Рам-Рам, раджа-сахиб.
А радже очень понравилась девушка. Он и думает: «У этой
лягушки жена милее, чем у меня». Ввел он девушку в дом, а
лягушку оставил сидеть на веранде.
Потом раджа спрашивает:
— Омыть тебе ноги теплой водой или холодной?
— Холодной,— отвечает лягушка.
А раджа принес горшок кипятку. Лягушка-то думала —
вода там холодная,— прыгнула прямо в горшок и сварилась.
Тут раджа женился на девушке, а дохлую лягушку бросил в
реку.

3. Шакал и кабан
Раз мучил шакала голод. Думает он: «Пойду-ка я к дя­
дюшке тигру, чего-нибудь у него поесть раздобуду». А по до­
роге ему повстречался кабан. Шакал говорит:
— Братец, этот мой грязный дядюшка тигр сегодня тебя
оскорбил.
— Ладно. Что он сказал?
— Он сказал: «Дай мне только встретить этого грязного
кабана — от него и хвоста не останется. Не съем я его, так
пусть кто угодно усы мне обрежет».

за

Вот что сказал шакал. А кабан говорит:
— Если я увижу этого грязного тигра, я его одной ногой
укокошу.
Вот приходит шакал к своему дядюшке. Морду совеем
скривил.
— Что это ты нынче морду кривишь, племянничек?
— Я встретил кабана по дороге. Он мне сказал: «Дай мне
увидеть эгого грязного тигра, я его одной ногой укокошу».
Тигр говорит:
— Сведи-ка меня туда.
Пришли они на то место, а кабана там уже нет.
— Ты зачем, племянничек, меня обманул?
— Если я тебя обманул, пусть мне зад смолой вымажут
и топором по макушке бьют.
Потом шакал пошел к кабану. Морду на сторону скривил.
— Ты что нынче морду кривишь, приятель?
— Когда я был у дядюшки тигра, он снова сказал: «Дай
мне только увидеть этого грязного кабана, я от него и хвоста
не оставлю».
— Сведи меня туда, приятель.— Так сказал кабан.
Приходят они на место, а тигр уже ушел.
— Ты зачем, приятель, меня обманул?
— Если я тебя обманул, пусть мне зад смолой вымажут и
топором по макушке бьют.
Раз кабан встретил тигра и убил его. Да и самому кабану
сильно досталось — он смерти ждал. Пришел шакал, думал
сожрать и дядюшку и приятеля.
— Обожди, приятель, пока я умру,— говорит кабан.
А рядом был пень дерева сал. Дерево только срубили, и
пень слезился смолой. Шакал и вздумал присесть на пень,
пока смерти кабана ждать придется. Сел он и прилип задом к
пню. Шел мимо охотник. Увидел кабана и добил. Шакал хо­
тел убежать, да не смог оторвать зад от пня. Вот охотник и
прикончил шакала-обманщика — топором его по макушке
стукнул. А зад у него уже был в смоле.

4. Шакал-пройдоха
Раз в прежние времена, говорят, шакал и курица надумали
завести дружбу до конца жизни и договорились считаться от­
ныне роднёй \ Назначили день, чтобы это дело отметить. Каж­
дый наварил пива и, как пиво перебродило, стали звать друг
друга в гости. Сперва у шакала выпили пиво, а потом пошли к
курице.
Курица скоро напилась допьяна и принялась клевать носом.
Как ни пищали ее цыплята, ей не до них было. Тут шакалу и
вздумалось: «Съем-ка я эту курицу». Схватил он ее, пьяную
и беспамятную, зубами за шею, отволок в сторону да и съел
там. А цыплята остались сиротами.
На другой день цыплята распищались вовсю, а у шакала
от их голоса слюнки текут. Курица ему так по вкусу пришлась,
что он только и думал, как бы их всех сожрать. Вот он пришел
к ним и спрашивает:
— Послушайте, племяннички, чего вы так распищались?
— У нас матушка умерла и оставила нас одних, дя­
денька,— отвечают цыплята.
— А где вы спите?— спрашивает шакал.
— В нише в стене 2,— отвечают.
Узнал шакал, что ему было надо, и ушел. А цыплята говорят
между собой: «Этот самый шакал съел нашу матушку. Теперь
он нас расспрашивает, чтобы нас тоже съесть». И порешили
они: «Не будем мы нынче ночью спать в нише». Договорились
так и засунули в нишу ножи и бритвы. Как стемнело, шакал
пришел и полез шарить в нише лапой. Изрезался об ножи и
бритвы так, что кровь не унять. Заохал от боли. Так ни с чем
и ушел.
На другой день пришел снова и опять спрашивает:
— Слушайте, племяннички, чего вы пищите?
— Наша матушка умерла и оставила нас одних, дя­
дюшка,— отвечают цыплята.
— А вы где спите? — он спрашивает.
— Мы спим в очаге3,— говорят.
Поговорили они так, и шакал ушел. Только завечерело, он
вернулся, да цыплята еще не спали, и пришлось ему уйти
снова. А цыплята, рассказывают, развели в очаге огонь и, как
нагорело побольше углей, присыпали их сверху золой. Немного
32

погодя шакал пришел опять и уселся перед очагом. Засунул
лапу в очаг — там пошарить — и обжегся. Выдернул поскорей
лапу обратно, да второпях выгреб целую горсть горячих углей
прямо себе на брюхо. Обгорел так, что завизжал в голос.
Цыплята это услышали и стали смеяться. Они.в этот раз
забрались в тыквенную бутыль 4, там и ночь провели. А шакал
загородил им выход и говорит:
— Это вы виноваты, что я так обжегся — весь обгорел.
Я вас съем, всех до единого.
Цыплята ему говорят:
— Послушай, дяденька, ты нас съешь, это мы знаем.
Только сделай милость, не ешь нас здесь, в нашем доме. Ты
ведь не стал есть нашу матушку прямо в доме. Вот мы и про­
сим тебя: не ешь нас здесь тоже. За огородом у нас лежит
большой ровный камень. Снеси нас туда и съешь нас всех
там.
— Так, племяннички, так,— отвечает шакал.— Неплохо
придумали. Там, на большом камне, сяду я поудобнее и всех
вас съем.
С такими словами он и вправду взял тыкву и потащил ее
вместе со всеми цыплятами. Только забрался на камень, тыква
у него невесть как выскользнула из лап и с громким треском
разлетелась в куски. Раз такой случай, цыплята ждать себя не
заставили и бросились наутек — кто бегом, кто вприпрыжку, а
кто и на крылышках — в разные стороны. Шакал прямо-таки
остолбенел от изумления — он только голову успевал повора­
чивать. А один цыпленок был в самом низу, все другие на него
гадили и до того его пометом измазали, что ему и не вспорх­
нуть. Шакал говорит:
— Вот хорошо-то. Все-таки Чандо позаботился, чтобы я не
остался без пищи. Те цыплята были, видно, неправедные —
вот он и дал им разбежаться. Теперь я себя ублаготворю.
А цыпленок ему:
— Ты меня съешь, это верно. Только годится ль тебе есть
меня такого испачканного? Лучше сперва отмой меня дочиста,
тогда уж и ешь.
— Верно,— говорит шакал.— Я тебя съем, когда вымою.
Вот он и вправду вымыл цыпленка. А цыпленок опять:
— Послушай, дяденька, ты ведь все равно меня съешь, так
дай мне малость подсохнуть. Дай мне сперва подсушиться не­
много.
3

Заказ 3841

33

•— Ну нет,— говорит шакал.— Если ты обсохнешь, ты убе­
жишь.
— Да нет, дяденька,— отвечает цыпленок.— Раз ты мне
так мало веришь, подсуши меня у себя на губе. А я, как об­
сохну, сам тебе скажу, чтобы ты рот открывал.
Сказать по правде, шакал послушался цыпленка и поса­
дил его к себе на губу. Обсох цыпленок как следует и гово­
рит:
— Открой, дяденька, рот пошире — я высох.
Только шакал пасть разинул, цыпленок нагадил ему прямо
на язык и вспорхнул. И полетел он, ух как он полетел! Лишь
далеко-далеко, там, где термитник стоял, он опустился на
землю. Шакал — за ним. Язык на бегу то и дело вываливает —
пасть от помета почистить. Добежал до термитника, начал
обыскивать все вокруг. Видит: дыра в термитнике — такая, что
рука в нее свободно пролезет. Вот он и говорит сам себе: «Не
иначе, как он залез в эту дыру». Стал он изо всех сил засовы­
вать лапу поглубже в дыру, да никак ему до дна не достать.
Он и когтями скреб глину и зубами пробовал грызть — ничего
у него не выходит. И бросить это дело никак не хочет. Цып­
ленок-то тем временем убежал невесть куда. В конце концов
шакал говорит:
— Ну ладно, цыпленок. Ты облегчился мне в рот и убежал.
Я от тебя теперь не отстану, пока не съем.— Ну а раз достать
цыпленка ему не удалось, он добавил: — Ты, цыпленок, такойсякой, долго ты думаешь там сидеть? Ладно, я за тобой при­
смотрю. Я буду сидеть и сторожить эту дыру. Скоро ты мне
попадешься. Жизнью поплатишься за свои проделки, негодник.
Правду сказать, он как решил, так и сделал. Сел напротив
дыры и стал ее сторожить. И пока он так сидел, кто его знает
как долго, термиты проели насквозь шкуру у него на заду. На­
конец ему надоело сидеть, да и голод дал себя знать. Он встал
и сказал: «Мясо ушло у меня изо рта. Я сидел здесь впустую.
Этот цыпленок меня снова надул. Съесть бы мне его тогда
сразу, все было бы хорошо. Чего ради я дал такому куску ус­
кользнуть изо рта?»
Приуныл шакал и поплелся к нижнему полю — поискать
там рыбы или крабов 5. А там ловила рыбу старуха. Шакал
увидел ее и говорит:
— Эй, бабушка, дай мне тоже половить рыбки.
— У меня и так сил больше нет отливать воду,— отвечает
34

старуха.— Не дам я тебе ловить рыбу. Лучше вычерпал бы
остальное.
— Ах так, старуха зловредная! — говорит шакал.— Раз ты
не даешь мне поймать хоть рыбешку, я тебя укушу.
— Что ты, не надо,— испугалась старуха.— Я дам тебе по­
ловить, только не кусай. Иди, сделай милость! Давай ловить
вместе, а улов поделим.
Спустился шакал на поле, и они принялись ловить рыбу.
Старуха ему говорит:
— Ну-ка, иди и ты, замути воду. Надо их погонять хоро­
шенько.
Тут и шакал стал мутить воду: он барахтался, и окунался,
и прыгал. Поймал небольшую рыбешку и проглотил ее цели­
ком. Старуха вышла на сухое местечко, а шакал все барахта­
ется и окунается, прыгает и воду мутит. Тут, говорят, ры­
бешка, что он проглотил, выскочила у него сзади. Он ее цап
и опять проглотил.
— Смотри, бабка,— кричит.— Что это ты ничего не пой­
мала? А я одну съем, другую хватаю.
— Да то все одна, сам, что ли, не видишь? — отвечает ста­
руха.— Ты ее который раз снова хватаешь.
— Вот и нет,— спорит шакал.— Я разных ловлю.
— Да нет,— уверяет старуха,— это та самая. У тебя дыра
на заду, она из нее и выскакивает. А не веришь — воткни ей
в жабры соломинку, пусть она будет меченая. Проглотишь —
сразу увидишь: она или не она.
Шакал так и сделал, как сказала старуха. Пометил ры­
бешку соломинкой и проглотил. Только начал барахтаться и
нырять, чтобы воду опять замутить, рыбешка выскочила. Ша­
кал глядит — она и верно с соломинкой. Начал он щупать зад
лапой, а там дыра.
— Гляди, бабушка,— говорит.— Кто бы мне это зачинил?
— Пойди к сапожнику,— отвечает старуха.— Он тебе по­
ставит заплату.
— Хорошо,— сказал шакал.— Я пойду.
Пришел он к сапожнику и говорит:
— Сапожник, зачини-ка мне зад. Я за это принесу тебе
петуха.
И в самом деле сапожник поставил ему заплату, да еще на­
резал ее бахромой с одного края, так что при всяком движении
она колыхалась, а когда шакал шел, слышался шелест и лег35

кий треск. Шакалу это очень понравилось. Он изловил петуха
и отнес сапожнику.
Немного спустя понадобилось шакалу опорожниться. Ста­
рается, а ничего у него не выходит. Побежал он снова к сапож­
нику и говорит:
— Слушай, сапожник, я не могу справить нужду. Что же
ты мне дырки для этого не оставил?
— Пойди к кузнецу,— отвечает сапожник.— Он мигом
проткнет тебе подходящую дырку каленым железом.
Шакал, правду сказать, побежал к кузнецу и говорит:
— Послушай, кузнец, сделай милость, прожги мне железом
дыру на заду. За это я принесу тебе петуха.
— Ладно,— сказал кузнец.— Сперва принеси петуха, а там
я прожгу тебе какую хочешь дыру. А иначе я ничего делать не
стану. Кто тебя знает, принесешь ты или нет; вы, шакалы,
известные обманщики. Принеси сперва петуха, тогда я прожгу
тебе дыру каленым железом. А нет — ничего и делать не
стану.
Тут, сказать по правде, шакал убежал и мигом принес в
своей пасти невесть откуда огромнейшего каплуна.
— На, смотри, что я принес,— сказал он кузнецу.— Ну те­
перь скорей делай мне дырку. Один шакал оказался обманщи­
ком, так вы уж всех готовы такими считать. А что до меня, я
не обманываю, вернее, много таких нас, кто людей не обманы­
вает.
Кузнец и впрямь взял петуха, а потом раскалил докрасна
железное веретено и воткнул его шакалу под хвост. Только он
это сделал, из шакала так и брызнуло струей прямо в грудь
кузнецу. А шакал пустился бежать и никогда туда не возвра­
щался.
Как-то потом, кто его знает, сколько времени прошло с той
поры, случилось шакалу пойти в деревню за курами. Бахрома
у заплатки на ходу развевалась, похлопывала и шелестела.
Шакалу это так нравилось, что ему вспомнилась старинная во­
енная песня, и он запел на бегу:
6
Вон скачут жестокие всадники-турки
,
7
Вон скачет раджа Коэнды .
Берегись, гляди в оба, беги!
Не то они растопчут тебя!

36

Услышали в деревне эту песню, и все побежали прятаться,
все до единого. Шакалу приволье: рыщет он по деревне, хва­
тает кур и тут же их ест. Наелся досыта и пошел прочь, а там
и народ стал возвращаться.
На другой день шакал опять побежал в ту же деревню за
курами и на бегу снова, как и в тот раз, запел свою песню.
И опять вся деревня поразбежалась. Только одна старуха не
убежала. «Куда мне бежать? — думает.— Пусть они, разбой­
ники, убивают меня. Пусть делают со мной что хотят». Поду­
мала она так и не побежала, а взяла да и спряталась в свинар­
нике.
А шакал, ворвавшись в деревню, принялся гоняться за ку­
рами что было сил. Он гонял их по всей деревне. Выберет са­
мых больших да за ними и гонится. За одним петухом он го­
нялся дольше всего и загнал его как раз туда, где сидела ста­
руха. Петух мимо нее проскочил, а шакал увидел старуху и
остановился.
— Эй, бабуся,— говорит.— Поймай мне этого петуха, а то
я тебе зубы выбью.
— Лови сам,—отвечает старуха. — Это дело мне не под
силу.
Раз старуха не захотела помочь, шакал сам наловил кур и
наелся досыта. Потом пошел к старухе и говорит:
— Ну, бабуся, ты не стала ловить мне петуха, так теперь
я к тебе пришел. Скажи, бабуся: «Шакал».
Повторяет старуха:
— Шакал.
Взял шакал скалку и выбил ей зубы. Потом опять говорит:
— Бабуся, скажи: «Шакал».
Хочет старуха сказать «шакал», а зубы-то выбиты, и вы­
ходит «сакал». Очень шакалу смешно, что она не может чисто
сказать. Он снова требует:
— Скажи, бабуся: «Шакал».
А она снова:
— Сакал.
И побежал шакал прочь, кто его знает куда. Бежит, а сам
смеется.
Вечером весь народ, что поразбежался, вернулся в деревню.
Старуха и говорит:
— Жестокие всадники-турки! Как бы не так! Их и духу
тут не было. Это шакал, негодник. Кур наших ловит, неужто
37

не видите? Мне тоже велел кур ловить, да я не стала. Так он,
поглядите, мне все зубы повыбил.
Тут все решили: «Завтра мы никуда не побежим. Спря­
чемся по домам, а как он сунется, забьем его насмерть». А один
человек говорит:
— Нет, так не годится. Так мы его ни за что не изловим.
Я вот что придумал. Давайте-ка слепим из воска женщину —
совсем как эта старуха. Отнесем ее в тот конец улицы и по­
садим там, как положено, а руки ей вытянем в стороны.
Шакал не удержится, чтобы ее не задеть, а мы уж будем
готовы.
Тут все сказали:
— Правильно. Ты это ловко придумал. Так мы и сделаем.
Собрали весь воск, какой нашелся в деревне, и целую ночь
провозились — лепили чучело. Как рассвело, отнесли его в ко­
нец улицы, а сами пошли за боевыми топорами, за луками и за
стрелами, за рабочими топорами, за палками и всем прочим,
что у кого было,— так они приготовились сами.
Ну а шакал уж вошел во вкус, сами знаете. Немного вре­
мени прошло, и все услышали: бежит он по дороге и песню
свою распевает. Пел он точно как раньше и шел безо всякого
страха. Вся деревня попряталась по домам и ждала наготове.
Шакал дошел до конца улицы и видит: сидит женщина и руки
расставила. Он сразу начал браниться:
— Поберегись, бабка! Иди прочь с моей дороги! Ты что
мне путь загораживаешь? Вчера я тебе зубы повыбил, так не­
ужто ты не боишься? Берегись, уйди с дороги, не то я тебе так
поддам, что тут тебе и конец придет.
А раз она не сдвинулась с места, он и вправду дал ей
пинка. И тут, сказать правду, его задняя лапа увязла в воске,
да так, что и не выдернуть.
— Поберегись, бабка, отпусти! — кричит он.— Ах, ма­
тушки, эта старуха меня поймала! Ты, бабка, такая-сякая,
если ты меня не отпустишь, я тебя стукну.
И вправду, как увидел шакал, что угрозы не помогают,
взял да и стукнул ее. Передняя лапа тоже увязла.
— Матушки! — взвыл он.— Эта старуха меня за руку схва­
тила.
Он стукнул ее другой лапой — и та увязла. Все его лапы
увязли.
— Матушки, вот ведь старуха, такая-сякая! — кричит.--*
38

Она схватила меня за руки и ноги! Берегись, бабка, лучше пу­
сти, а то я тебя укушу!
И впразду сказать, раз он не мог убежать, что ему еще ос­
тавалось? Взял да и укусил. Тут и зубы его крепко увязли в
воске — он и речи лишился. Так он здесь и упал обессилен­
ный.
А народ подождал, подождал, да и говорит: «Ну-ка, не пора
ли пойти посмотреть, что там с ним. Мы ведь слышали, как он
пришел, а теперь уж давно ничего больше не слышно». Вышли
все из домов, стали осматриваться. Слышат — да как тут не
услышишь,— пыхтит он и отдувается в конце улицы. «Вон он
там, в той стороне»,— говорят. Подошли все поближе, видят:
лежит он на земле рядом с восковым чучелом. Подбежали к
нему и зарубили его топорами, а для верности еще и палками
измолотили.
Тут и конец сказке про шакала — они его вправду прикон­
чили.

5. Шакал и сантал
Жили в деревне мать с сыном. Сына звали Ануа. Сын на
заре шел пахать, и мать носила ему завтрак в поле. Выходит
она раз из дому, а ей навстречу шакал.
— Бабушка,— говорит,— что ты несешь? Поставь на
землю. А не поставишь, я тебя так укушу, что ты упадешь и я
тебя всю истопчу.
Старуха испугалась и поставила корзинку — в ней она завт­
рак носила — на землю. Шакал сожрал почти весь рис с чече­
вичной подливой, что для Ануа был приготовлен, а остатки
старуха понесла сыну. Ануа и съел, что осталось,— где ему
знать, что это шакальи объедки. Он это сделал не ведая 1. А ша­
кал с той поры взял в обычай стращать старуху.
Вот раз сын и спрашивает:
— Матушка, почему ты мне нынче приносишь жалкие
крохи, да и те вроде нечистые? Готовить ты разучилась?
— Нет, сынок,— отвечает старуха.— Еду я несу тебе из
дому хорошую. Только, как выйду я из деревни, подбегает ша­
кал, заслонит мне дорогу и говорит: «Бабушка, ставь наземь,
что несешь. А не поставишь, я тебя так укушу, что ты упадешь
39

и я всю тебя истопчу». Я его боюсь. Я ставлю корзинку на
землю. Он ест, пока не останется совсем немного. Это я тебе
и несу. Мне боязно было, что ты меня заругаешь, вот я тебе
ничего и не рассказывала.
Парень говорит:
— Ладно, матушка, завтра ты отведешь волов на поле, а
завтрак я сам понесу.
— Хорошо, сынок, хорошо,— говорит мать.— Завтра ты по­
ложи соху на ярмо 2, а я повяжу повязку на бедра, как у тебя 3,
и отведу волов в поле.
— Так, так,— говорит парень.— Последи там за ними, пока
я приду.
— Хорошо, сынок, хорошо,— сказала старуха.— Как про­
кричат петухи, ты иди запрягать волов, а я состряпаю завтрак.
Ты и понесешь его, когда придет время.
— Хорошо,— сказал сын.
Вот запряг он быков, как договорено было, и старуха по­
гнала их в поле, а сам Ануа оделся по-женски — повязал
один кусок ткани вокруг поясницы, а другим грудь прикрыл —
и сложил еду в корзинку. Пришло время завтрак нести, он по­
ставил корзинку на голову 4 и пошел. Идет, на палку опира­
ется, словно старуха.
Вдруг откуда ни возьмись шакал.
— Поставь еду наземь, бабушка,— говорит,— а то я тебя
так укушу, что тут и свалишься.
Парень корзинку с головы снял, шакал — за еду. Тут Ануа
возьми да огрей его своей палкой, так что тот кувырком поле­
тел. Вскочил шакал на ноги и наутек. Кричит на бегу:
— Ой-ой! Это ведь Ануа! — Потом начал браниться:— По­
годи, Ануа, погоди, такой-сякой. Раз ты, негодник, меня побил,
я обгажу твой плуг и оботру зад об его рукоять.
Обругал его шакал такими словами и убежал.
А парень пришел в поле к матери и рассказал ей все, как
было. Посмеялись они оба досыта и погнали волов домой. На
другой день Ануа привязал на рукоять сохи бритву.
Раз ночью шакал прибежал и обгадил соху. Начал те­
реться задом об рукоять да и порезал себе ягодицы.
— Ой-ой! — кричит.— Это все Ануа. Это из-за него я поре­
зал себе ягодицы. Ну погоди, Ануа, негодник, я за это у тебя
бобы съем.
Ануа взял и вокруг кольев, по которым бобы вились, на40

тыкал побольше всяких колючек 5. Шакал ночью пришел, полез
за бобами и угодил мордой прямо в колючки.
— Ой-ой! — кричит.— Ну и кусаются бобы у этого Ануа!
Он так ничего и не съел и на прощанье сказал:
— Ну, Ануа, ну, негодник, здорово у тебя, такого-сякого,
бобы кусаются. Зато кур твоих, негодник, я всех поем. Погоди
только до завтра — всех передушу.
На другой день Ануа взял серп и спрятался с ним в птичьем
углу 6. Ночью явился шакал. Вошел в хижину — и прямиком
в птичий угол. Потянулся он мордой к курам, а Ануа его ост­
рием серпа тук — словно клюнул. Шакал отскочил. Полез
снова — и снова на серп. Так и пришлось ему идти восвояси.
Вылез он во двор и сказал:
— Ну, негодные куры этого Ануа, вы меня совсем закле­
вали, а Ануа сам так подстроил, что я порезал себе ягодицы.
Что ж, Ануа, такой-сякой, теперь ты у меня сдохнешь, да —
сдохнешь.
С такой бранью он и ушел прочь.
Тогда, говорят, Ануа притворился, будто он помер. На дру­
гойдень его старая мать принялась горевать — это она делала
вид, будто горюет,— и пошла с плачем в лес и там причитала.
Выскочил к ней шакал.
— Эй, бабушка,— спрашивает,— ты чего плачешь?
— Это ты проклял моего сына,— отвечает старуха.— Вот
Ануа у меня и помер.
Тогда шакал говорит:
— Поделом тебе, поделом, негодник Ануа. Ты меня бил
очень больно. Не помри вовремя, ты бы еще пожалел. Ну, ба­
бушка, поминки-то когда будут? 7
— Нынче,— отвечает старуха.— Нынче вечером я хочу
справить поминки. Вот я и пришла тебе сказать. «Ох,— го­
ворю я себе,— я ведь кормила его, словно сына, значит, надо
мне его позвать на поминки». Вот, сынок, я так подумала и
пришла дать тебе знать. Я сварю рису, сготовлю острой под­
ливы, лепешек напеку. А кому я все это подам, прежде чем
самой есть? Раньше, когда он был живой, я сперва кормила
его, а после уж ела сама. Теперь, как не стало его, мне не
найти места от горя.
— Не горюй, бабушка,— говорит шакал.— Я тебе буду
вместо него. Теперь будешь давать еду первому мне.
— Ладно,— отвечает старуха.— Ну идем.
41

— Может, мне лучше попозже» поближе к вечеру — спра­
шивает шакал.
— Хорошо. Только приходи обязательно, не обмани,— го­
ворит та.
— Будь спокойна, не обману.
Старуха домой, а шакал пошел рыскать по лесу — созывать
своих соплеменников. Собралась их целая стая. Под вечер при­
шли все к дому Ануа.
Старуха выходит к ним и говорит:
— Садитесь, сынки, садитесь.
Сели они, а старуха как начнет причитать:
— Ой-ой! Помер мой сынок Ануа! Ой-ой! Помер мой сынок
Ануа!
Так, говорят, она причитала. Тут шакал говорит:
— Не плачь, бабушка. Успокойся, кончай. Хватит плакать.
Кто умер, того не воротишь. Кончай плакать. Лучше сготовь
нам поесть.
Ну, она ополоснула горшки, в хижину их унесла, стала
огонь разводить. А шакал ее просит:
— Бабушка, ты бы нас пока привязала, а то мы, неровен
час, передеремся.
— Верно, сынок,— отвечает старуха.— Ты правильно го­
воришь. Дай-ка я сперва вас всех привяжу.
Взяла она веревки — чем волов запрягают — и привязала
всех шакалов, а того нахального шакала связала крепко-на­
крепко.
— Сперва, сынки,— говорит,— я напеку лепешек, и мы
сразу их поедим. А рис варится долго, я сготовлю его потом.
— Ладно! Хорошо! — закричали шакалы.— Только не
медли с лепешками.
Старуха поставила на огонь сковородку и, когда та хоро­
шенько нагрелась, начала на нее водой брызгать. Вода заши­
пит, а шакал приговаривает:
— Слышите, ребята, как там вкусно шипит. Ох как нас
сейчас угостят!
Этот нахальный шакал даже подскакивал от нетерпения.
А Ануа до той поры лежал в бхитаре. Тут он встал поти­
хоньку, отыскал палку, сжал ее покрепче в руке да как выско­
чит наружу, как примется бить шакалов — только успевай по­
ворачиваться. Шакалы погрызли веревки и разбежались. Один
этот нахальный шакал не смог справиться со своими верев42

ками, и Ануа исколотил его до беспамятства, а потом так и
оставил валяться во дворе всю ночь до зари.
Под утро Ануа стащил его вниз к реке на гхат и привязал
там к колу, а рядом положил хорошую палку. Тут и пошло: как
придет женщина за водой, первым делом угощает шакала пал­
кой. Исколошматили его так, что он весь распух.
Ночью пришли напиться другие шакалы. Попили и спра­
шивают:
— Слушай, ты. Чем это ты кормишься, что так разжирел?
На чем можно так раскормиться? Мы вот ничуть не жиреем.
— Я кормлюсь рисом,— говорит им шакал.— Кто ни при­
дет сюда за водой, всяк несет мне горстку риса.
— А нам тоже дадут, если нас к колу привязать? — спра­
шивает один.
— Дадут, как не дать,— отвечает шакал.— Станут ли всех
вас кормить, не скажу, а одному-то непременно дадут. Если не
веришь, отвяжи меня, а я привяжу тебя на свое место этой же
самой веревкой. Будь спокоен, завтра, едва рассветет, тебя
кое-чем угостят.
Тот шакал обрадовался.
— Хорошо,— говорит.— Я попробую сделать, как ты гово­
ришь.
И вправду, сказал он так и отвязал нахального шакала, а
сам встал на его место. Наутро, только заря загорелась, он
видит: пять женщин спускаются за водой. «Ну,— говорит он
сам себе,— пять человек сюда идут. Уж пять-то горстей они
принесут. Эх и поем я!» Только успел так подумать, женщины
подошли и горшки на землю поставили8. Одна взяла палку да
и вытянула его по спине. А за ней все остальные по очереди.
Шакалу это пришлось совсем не по вкусу. Начал он прыгать,
стал рваться изо всех сил — лишь бы освободиться. А тут по­
дошло еще несколько женщин. Видят, шакал скачет, и приня­
лись бить его снова и снова, пока не забили до смерти.
А тот нахальный шакал вовремя унес ноги.
Вот и конец.

6. Вор, тигр,
медведь и шакал
Жил-был богач. Было у него много коров и большой-пре­
большой бык. Когда его стадо гнали пастись в лес, тигр всегда
говорил: «Если б мне съесть этого быка,— он такой жирный,—
я много дней был бы сыт».
Был там еще вор. Он тоже всегда говорил: «Если бы мне
украсть этого быка, я бы продал его и получил кучу денег».
Как-то раз в месяце бхадор тигр и вправду решил утащить
быка. То же задумал и вор.
Тигр еще днем забрался на кукурузное поле, спрятался там
и стал ждать. «Пусть-ка люди уйдут спать,— говорит он сам
себе,— тогда я мигом схвачу быка и утащу его в лес». А вор
заприметил тигра и думает: «Бык-то сам из коровника вышел.
Мне его и красть не приходится. Он сам ко мне пришел».
Взял да и накинул на тигра веревку. Обвязал его веревкой за
шею и принялся лупить и тянуть. Утро уж близко, а он все его
тащит к лесу и лупит по голове изо всех сил, так что тигр со­
всем обалдел.
Стало светать. Вор глядит: матушки, да это тигр! Разом
бросил веревку и бежать без оглядки. Он в одну сторону, а
тигр — в другую, прямо в лес со всех ног припустил.
Увидел его шакал и спрашивает:
— Куда это, дядюшка, ты так торопишься?
— Сам не знаю, племянничек,— тот отвечает.— Нынче
ночью попался я головобойцу. Всю ночь напролет он меня по
голове колошматил.
— А на кого он похож, этот головобоец, дядюшка? Подика, покажи мне его.
— Будь уверен, сынок,— говорит тигр,— к головобойцу я
не пойду. Взгляни-ка туда, вон он там. Сам и иди.
— Интересно мне, дядюшка. Пойду погляжу,— сказал ша­
кал и ушел.
А вор сидел неподалеку и думал со страхом: «Ведь он мог
меня сожрать, этот тигр-то. Не пойму, отчего он меня не со­
жрал». Тут он заметил шакала, лег плашмя и одеждой сверху
укрылся.
Шакал вокруг него обошел и говорит сам себе: «Какой он
из себя, этот головобоец? Хорошо бы на него посмотреть».
И двинулся к его голове.
44

Той порой вор незаметно высунул руку, схватил шакала за
хвост у самого корня да как примется его крутить — точно так,
как узел с ракушками крутят, когда известь жгут х. Крутил,
крутил, пока не устал, и швырнул прочь.
Шакал ужас как перепугался. Пустился бежать, а сам весь
дрожит. Прибежал к тигру и говорит:
— Дядюшка, это не головобоец. Это захвосткрутилыцик.
Ты меня обманул.
Бегут они вместе и встречают медведя.
— Куда это, племяннички, вы так торопитесь? — спраши­
вает медведь.
— Ты, дядюшка, не поверишь,— отвечает шакал.— За­
хвосткрутилыцик меня за хвост так страшно крутил, что я ду­
мал — помру.
— Ну-ка, из каких он, племянничек? — спрашивает мед­
ведь.— Не из тех ли, кого я поел немало?
— Что ты, дядюшка, верно уж нет! Тебе такого не съесть,
я-то знаю. Хочешь, попробуй, съешь ты его или нет.
Пошел медведь, куда ему показали. Вор сидел на старом
месте. Увидел медведя и думает: «Он идет прямо ко мне.
Ом меня съест. Заберусь-ка я на дерево, а то он меня обяза­
тельно съест». Полез он на дерево, а медведь лезет следом.
Вор себя от страха не помнит, дрожит и лезет все выше и
выше. А медведь за ним. Как забрались на самую верхушку,
где совсем тонко, вершинка подломилась, и оба хлопнулись
оземь. Медведь-то первый шлепнулся, а вор на него сверху.
Кое-как медведь выпутался и наутек.
Встретил после медведь шакала и говорит:
— Ну и шутник же ты, племянничек! Здорово ты меня об­
манул— сказал, что это захвосткрутилыцик. Он не захвост­
крутилыцик, а сверхухлопник.

7. Тигр и краб
Пришел тигр к ручью напиться, а краб хвать его за нос.
Одолел тигра стыд, и он спрятал нос в воду. Той порой шел
мимо старый рыбак. Увидел тигра и готов был бежать, да
тигр стал его звать подойти и помочь.
45

— Нет, племянничек, я к тебе не подойду, ты меня съешь.
— Клянусь моей матерью, я тебя не съем.
Услыхал такое старик, подошел к тигру и спрашивает:
— Зачем ты морду под водой прячешь?
— А ты посмотри,— говорит тигр.
Увидел рыбак, в чем дело, и стукнул тигра палкой. Тот
подскочил и мордой тряхнул — ну краб и сорвался, шлепнулся
в воду.
— Добрый человек,— говорит тигр,— в награду ты можешь
съесть этого краба.
— Конечно, съем,— ответил рыбак.
Пошел рыбак домой, а тигр за ним.
— Эй, дядюшка! — кричит.
Рыбак остановился. Тигр говорит:
— Дядюшка, голод меня одолел. Думаю, я тебя все-таки
съем.
— Ты ведь клялся мне своей матерью,— отвечает рыбак,—
И я избавил тебя от большой неприятности. Как же ты меня
съешь после этого?
— Ладно,— говорит тогда тигр.— Я тебя не стану есть до
тех пор, пока ты кому-нибудь не расскажешь об этом.
Старик пришел домой, сел в угол и смотрит уныло. Собра­
лись вокруг него дети, спрашивают:
— Батюшка, что случилось? Почему ты такой невеселый?
— Сегодня,— отвечает рыбак,— я сделал большое дело,
только о нем рассказать я никому не могу.
— Нет уж, придется тебе нам сказать,— говорят дети.
Вот рыбак и рассказал им все, что было, и дети помирали
со смеху.
Ну а тигр стоял за домом и слушал. Услышал, как дети хо­
хочут, разозлился и решил отомстить. А рыбак помнит, что он
не сдержал обещания, и за порог носу не кажет. Да раз при­
шлось ему выйти — пойти налог заплатить. Тут-то тигр его и
поймал. А с рыбаком была его дочка. Увидел тигр девушку
и говорит:
— Отдашь мне свою дочку в жены — я тебя отпущу.
Вот тигр и женился на его дочке, а рыбак себе жизнь сохра­
нил.

8. Тигр и заяц
В стародавние времена, говорят, зайцы тигров ели.
Пошел раз кузнец в лес — дров нарубить, чтоб потом угли
жечь. Как раз в эту пору заяц гнался за тигром. Загнал его
туда, где кузнец дрова рубил. Тигр притаился, а заяц вокруг
рыщет.
Тут тигр и говорит — кузнецу, значит, говорит:
— Эй ты, спаси меня.
— Нет, не стану,— отвечает кузнец.— Ты ведь меня сразу
съешь.
— Не буду я тебя есть,— говорит тигр.
Ну, кузнец его и спрятал. Потом тигр ему сказал:
— Не смей никому про это рассказывать. Если скажешь,
так и знай, я тебя съем.
Что тут делать бедному парню? Сперва он тигра спрятал,
а теперь тигр ему такие слова говорит. Он и отвечает невнятно,
гундосенько так:
— Конечно не расскажу.
А пока они говорили, подбежал заяц. Кузнец как запустит
в него топором, сразу попал и убил его насмерть. На прощанье
тигр снова сказал:
— Никому не рассказывай.— И убежал.
Кузнец нажег угля, взвалил его на плечи и зайца туда же
и пошел домой. Как пришел, было уже довольно после по­
лудня. Сам опалил зайца и нарубил мясо, а жена сварила
рису и приготовила мясную приправу. Сели они есть, жена и
спрашивает:
— Где ты зайца убил?
Кузнец не отвечает. Жена опять:
— Скажи же, где ты его убил? Он такой вкусный. Завтра
я пойду с тобой. Ты будешь зайцев ловить, а я тем временем
дров тебе нарублю.
Тогда муж ей говорит:
— Я тебе скажу кое-что. Только ты остерегись, никому не
пересказывай.
— Будь спокоен, не скажу,— отвечает.
Тут муж ей все рассказал.
— За тигром,— говорит,— заяц гнался. Тут я топор кинул
в зайца и убил его на месте. Тигр мне тогда и говорит: «Ни47

кому не рассказывай, а то я тебя съем». Вот я тебя тоже пре­
дупреждаю: никому не пересказывай.
Ну а тигр под вечер сам пришел к его дому, лежал под
стеной и все слышал. Только они легли спать, тигр вошел в
дом, схватил кузнеца и потащил сперва во двор, а потом за
деревню. Кто его знает, как уж он ухитрился тащить, только
ничего кузнецу не повредил. Отнес его подальше и положил
на землю, а у кузнеца ляжки так и трясутся от страха. Видит
это тигр, удивился и спрашивает:
— Слушай, как у тебя ляжки трясутся. С чего бы это?
— Да я только что,— отвечает кузнец,— зайца в желудок
отправил. Вот он наружу и просится.
— Погоди, погоди,— просит тигр.— Ты его не выпускай.
Дай я сперва отойду малость.
— Ладно,— говорит тот.— Я его подержу. Только ты по­
спеши, не задерживайся.
Тигр убежал, а кузнец пошел домой. Его догадка спасла.

9. Тигриный обет
Два паренька — кавар и гонд — были большие друзья.
В поле они никогда не ходили, только играли да озорничали.
Возьмут свои луки и стрелы, спрячутся у реки и бьют горшки
у девушек, что за водой идут. Стреляли они тоже коз и кур у
соседей. Не выдержал народ, и наконец вся деревня пришла
к их родителям жаловаться. Родители отлупили парней, а тем
хоть бы что. Вот и кончилось так, что народ выгнал их прочь
из деревни, прямо в лес.
Шли они по лесу и пришли в такое узкое место, где с обеих
сторон подымался обрыв. Гонд шел впереди и увидел—тигр
им тропу загораживает, спиной к ним стоит. Он тихонько под­
крался, прыгнул на тигра, ухватил его за уши и пригнул к
земле мордой. А кавар шел сзади — он схватил тигра за хвост.
«Что нам теперь делать? — думают парни.— Отпустим его,
так он нас сожрет». А тигр сам гадал, что с ним приключи­
лось.
— Кто вы? — спрашивает.
— Мы — тигроловы,— говорит гонд.
Тигр испугался, спрашивает:
— А что вы делаете, как поймаете тигров?
48

— Мы их в соху впрягаем,— говорят парни.
— Вы с yi\ia сошли, тигров в соху впрягать! — кричит тигр.
— Нет,— говорит гонд.— Когда мы на волах пашем, у нас
рис родится, а когда на тиграх — золото и серебро.
Тигр еще сильней испугался.
— Если спасусь, я задам пир двенадцати тиграм! — кричит.
А потом снова спрашивает:
— А чтобы в соху запрячь, сколько вам тигров надо?
— Один у нас уже есть,— говорят парни.—А теперь, с то­
бой вместе, как раз хватит на одну соху.
У парней при себе было зеркальце. Они положили его перед
тигром, тот посмотрел в него, увидел там тигра и думает:
«Парни-то, видать, говорят правду». Тогда он сказал:
— Можно добыть золота и серебра полегче —без пахоты.
Я съел немало раджей и их сыновей, и все их золото у меня
в пещере осталось. Отпустите меня — я отдам его вам.
Дали они тигру встать и пошли с ним в пещеру, а сами его
за хвост держат. Пещера и впрямь полна была золота и се­
ребра. И тигр дал им столько, сколько они унести сумели.
Потом тигр пошел обет исполнять. Убил он оленя и позвал
двенадцать тигров на пир. Идут парни домой, а им навстречу
тринадцать тигров. Гонд мигом на дерево влез и уселся на са­
мой вершине, а его друг и до первых суков не добрался. Об­
хватил он ствол и повис. Тигры остановились под деревом, и
самый старый сказал:
— Я устал. Давайте здесь передохнем.
Другие говорят:
— Так лучше оленя съесть сразу, пока он еще свежий.
Разделили мясо на тринадцать кусков, и каждый взял свой
кусок. Тут старый тигр говорит первому тигру:
— Прежде чем есть начнем, ты нам расскажи, зачем такой
обет дал.
Первый тигр долго отнекивался, потом все-таки начал рас­
сказывать. Тут-то кавар и шлепнулся с дерева прямо на тиг­
ров, в самую середину. А гонд сверху кричит:
— Держи того, старого. Он мне на ужин сгодится.
Услышали тигры такое, перепугались и убежали. Тогда и
гонд с дерева слез. Сготовили они оленину, и вышел у них ужин
на славу.
На другой день они вернулись в свою деревню, ну а раз те­
перь они стали богатые, соседи их встретили радушно.
4

Заказ 2841

49

10. Ленивый байга
Жил-был старый байга. Он был очень ленивый. Пошел он с
женой рубить лес под новое поле К Поваленный лес сожгли и
по гари посеяли, а как настало время полоть/байга уселся на
краю поля, зевает и приговаривает: «Кабы тигр пооткусал мне
руки и ноги, не было бы мне больше нужды работать!»
А тигр-то жил невдалеке от той вырубки и услышал, что
сказал байга. На другой день он приходит к нему и говорит:
— Давай, я откушу тебе руки и ноги и съем их ради тебя.
Байга ужас как напугался и говорит:
— Вот съем я мой рис, тогда стану много жирней. Что бы
тебе потом меня съесть? Сейчас-то во мне нет ничего, одни
кости. Не будет тебе от меня радости.
Тигр согласился и ушел. Как созрел урожай, байга собрал
рис, стал его есть. Пришла пора снова идти лес рубить. Гово­
рит байга жене:
— Сегодня тигр съест меня.
Жена ему отвечает:
— Я тебя выручу. Только сперва смастери мне ружье.
Байга сделал жене ружье из черного дерева, одел ее во все
черное и голову ей покрыл черным платком,
— Иди сядь на поле,— говорит он.— А я приду после. Как
скажет тигр: «Теперь я тебя съем!» — я закричу: «Кто там?» —
а ты скажешь, что ты великий охотник.
Жена байги пошла вперед и спряталась на поле. Она вся
была в черном — вот никто ее и не заметил. Следом явился
байга. И тигр вышел — его съесть. Жена байги кричит:
— Эй, старик! Что ты там делаешь? Ты не видел где-ни­
будь тигра?
Тигр спрашивает:
— Это кто?
— Сдается мне, это великий охотник,— отвечает байга.
Тигру стало страшно. А жена байги снова кричит:
— Ты не видел где-нибудь тигра, старик? Я сегодня ни од­
ного не добыл, а я никогда не возвращаюсь без тигра.
Тигру стало еще страшнее. Он говорит:
— Спрячь меня где-нибудь.
На поле стоял стог соломы, вот байга и спрятал тигра под
ним. Тут жена подошла, снова кричит:

•— Найди мне тигра!
И тигр тоже требует:
— Затолкни мою голову подальше, а то охотник меня за­
метит.
А байга взял да и отрубил ему голову своим топором.
Приходят байга с женой домой, оба собой довольные, и
байга говорит:
— Это дело нам надо отпраздновать. Зарежь-ка мне пе­
туха.
— Пошел ты вон, немочь ходячая,—отвечает жена.—
Лучше я петуха на базар отнесу. Продам и на эти деньги
себе браслетов куплю. Дерьма моего ты не хочешь попробо­
вать?
В досаде байга снова ушел в лес. Там он нашел дуплистое
дерево, залез в дупло и провертел внизу дырку наружу. Как
пришел домой, говорит жене:
— Я нашел молодых попугайчиков. Давай вырастим их
и говорить научим.
— А как они говорят? — спрашивает жена.
— Они говорят: «То-то, то-то».
— А чем их кормить будем?
— Они едят курятину с рисом,—сказал байга и повел
жену в лес. Показал ей дырку в дереве и говорит:
— Каждый день клади корм в эту дырку. Они будут есть,
а как подрастут, мы их домой заберем.
Жена пошла домой готовить рис и курятину, а муж спря­
тался в дупло и там притаился. Как поспела еда, жена при­
несла ее к дереву и кричит: «Митху, митху»! Муж отвечает:
«То-то, то-то». Вот она и сунула корм в дыру, а он его мигом
уплел. Вернулся старик из лесу домой и вязанку дров с собой
притащил — жена ничего и не заподозрила.
Что ни день она несла рис и курятину и совала в дупло.
Старик стал жиреть от такой кормежки. Да раз попалась ему
в еде косточка, он подавился и начал кашлять. Жена диву да­
лась, полезла на дерево, заглянула в дупло и видит — там муж
сидит. Тут она поняла, какую шутку он с ней сыграл, и вышла
у них добрая ссора.

11. Сумерки
Жил в одной деревне купец. У него был сын. Раз под вечер
трое воров притаились у дома купца. И в тот же самый вечер
пришел к дому тигр — хотел утащить купецкого сына.
Как в доме поужинали, сын отцу говорит:
— Я нынче хочу к тестю сходить.
А купец говорит:
— Сынок, не ходи сегодня. Ночь близко, на дворе сумерки.
Тигр это подслушал и говорит сам себе: «Ночь — это я
знаю. А что такое Сумерки?» И тигр задрожал от страха: он
подумал, что сумерки — это кто-то сильнее его самого.
Улеглись домашние спать, а трое воров набрали полный
мешок серебра и потащили. Да мешок-то вышел им не под
силу. Вот они и пошли в хлев, думали взять вола, чтобы на
нем мешок увезти. А там сидел тигр, и в темноте воры при­
няли его за вола. Обвязали ему шею веревкой и мешок на
спину положили. Один вор пошел впереди, двое других тигра
тащат. «Это — Сумерки»,— думает тигр и идет за ними по­
корно.
Утром воры разглядели тигра и бросились бежать со всех
ног. А дорога тут шла узким оврагом, и тигр в нем застрял.
Невдалеке пастух пас свое стадо. Тигр закричал, стал его
звать на помощь. Пастух сперва не хотел идти, да тигр
клялся, чем мог, что вреда ему не причинит, и наконец он по­
дошел. Снял пастух с тигра мешок, и тигр освободился. Гово­
рит пастуху:
— Сложи все эти деньги в корзину из листьев и неси до­
мой. Если кто-нибудь спросит, что у тебя, скажи — это говя­
дина, ты ее себе домой на ужин несешь. Только никогда
не поминай имя Сумерки. Помянешь — я тебя съем в тот же
день.
Сказал так тигр и в лес убежал, а пастух потащил домой
корзинку с деньгами. Теперь он стал богачом и сам держал
батраков. Так прошло много дней.
Раз жена пастуха говорит:
— Хочу пойти отца с матерью проведать.
А он ей:
— Не ходи нынче. Ночь близко, на дворе сумерки.
А за домом стоял тигр и подслушивал. Услыхал он слово
52

«сумерки», и гнев его охватил. Подождал, пока все уснули,
забрался в дом и унес пастуха. Наутро тигр говорит пастуху:
— Теперь я тебя съем.
Пастух говорит:
— Тебе лучше бы есть меня в подходящее время. Сейчас
холодно, у меня мясо задеревенело. Подожди, пока я согреюсь
на солнце и стану помягче. Тогда меня и съешь.
Тигр сел ждать, а пастух лег и уснул.
А дома жена пастуха, как увидела, что ее владыка куда-то
пропал, всполошилась. Взяла она горшок, пробила в нем семь
дырок, а в середину светильник поставила. На ноги надела
браслетов побольше, взяла барабаны дхолки и мандар и вы­
шла на улицу. Звон и гром от нее шел такой: джиг-джаг, бугбаг, джхумук-джхамак, титрихи-тинг-донха, тандак-латак. Так
она пошла искать мужа.
Вот и пришла она туда, где были муж с тигром. Увидал ее
тигр и спрашивает у пастуха, кто это такой. А тот отвечает:
— Это Сумерки.
Тигр перепугался и просит:
— Спрячь меня. Если спрячешь, я тебя не съем.
Тут жена говорит:
— Эй, пастух! Ты здесь тигров не видел случаем, чтоб сго­
дились на завтрак Сумеркам?
Пастух отвечает:
— Не знаю, попадется ли тебе хоть один.
— А что там на земле, возле тебя? — она спрашивает.
— Это куча тряпья.
— Ну-ка, ударь по ней камнем,— говорит она.
Тигр говорит пастуху:
— Ударь меня. Осторожненько, но ударь.
Пастух начал легонько стукать тигра камнем по голове.
А жена кричит:
— Бей сильней! Бей сильней!
Тигр говорит:
— Ударь чуть посильней.
Пастух ударил изо всех сил и убил тигра.
И пошли муж и жена домой со смехом и с песнями.

12. Заяц и сантал
Давным-давно, говорят, поспорил заяц с санталом. Заяц
сантала одолеть не сумел, и сантал ему сказал:
— Теперь я тебя буду есть, всего тебя вместе с пометом.
С той поры и по нынешний день санталы едят заячий
помет.
А случилось вот что. Шел раз сантал куда-то в гости. В од­
ном месте вдоль дороги тянулся сбоку лесок, а там сидел заяц.
Увидел заяц, как сантал на ходу рукой машет, и подумал:
«Видать, не раньше, так позже она у него оторвется и упадет».
Вот почему заяц побежал вслед за санталом. Сколько он ни
бежал, рука все не отрывается. Тут сантал ненароком обер­
нулся назад и заметил зайца. Остановился он с зайцем пого­
ворить, и старый заяц поближе к нему подскакал. Стал ему
сантал задавать вопросы. Спрашивает его:
— Слушай-ка, старый заяц, ты зачем за мной сзади ска­
чешь?
Заяц ему про себя рассказал и говорит:
— Я за тобой следом иду.
— Зачем за мной следом идешь? — опять сантал спраши­
вает.
— А я так подумал,— отвечает заяц.— Рука у тебя скоро
отвалится и упадет. Тогда я ее съем. Вот почему я так долго
шел за тобой следом, ты ведь сам видел. Я уж совсем из
сил выбился, а она все не отваливается.
Сантал ему говорит:
— Никчемный ты заяц, дурень невиданный, поди сядь под
финиковой пальмой и жди, пока с нее листья свалятся. Как
дождешься и принесешь мне, так и моя рука отвалится —
сможешь ее съесть.
Старый заяц побежал и сел под финиковой пальмой. Кто
его знает, на сколько у него терпенья хватило, только он не до­
ждался, чтобы хоть один лист упал. Вернулся заяц к санталу
и говорит:
— Не падают они, листья, с пальмы.
— Ну так запомни,— отвечает сантал.— Как с пальмы ли­
стья не падают, так и у меня рука никогда не отвалится. Вот
когда я умру, рука моя сгниет и рассыплется. А для тебя я
отныне вот что решил: как убьет тебя кто-нибудь из людей,
54

он тебя съест — всего с потрохами и пометом. Так это на­
всегда и останется.
И вправду, как убьет сантал зайца, он все его потроха вме­
сте с пометом разомнет и варит. Выходит с горчинкой, а
вкусно.

13. Две змеи
Давным-давно был у муриев раджа. Звали его Джагатпал
Сингх. Он всегда сидел дохма и никогда не ходил в поле рабо­
тать. Раз жена ему говорит:
— Мы ведь земледельцы по касте, а ты все сидишь дома
и не ходишь в поле работать, как тебе положено *.
Много дней она его так корила, вот раджа и вышел в по­
ле — урожай от зверей и птиц стеречь. Сидит и видит над ле­
сом дымок — верно, там хворост жгли. А потом выползает из
леса змея, вся в огне, и кричит:
— Остуди меня! От жары помираю.
Раджа говорит:
— Братец змей, у меня нет воды. Забирайся мне в рот —
остынешь у меня в животе, а после пойдешь, куда захо­
чешь.
Открыл раджа рот, и змея туда влезла. Думает раджа,
змее хватит стынуть, и говорит:
— Выходи, братец. Иди, куда хочешь.
А змея говорит:
— Нет, здесь вдоволь доброй еды и питья тоже хватает.
Я не хочу уходить. Я здесь останусь.
Вот и осталась змея в животе у раджи. Она там все тол­
стела и толстела, а раджа все сох и сох, пока не ослаб так,
что не смог больше править страной. Отдал он царство сыну
и ушел в лес подвижничать.
Бедный раджа ходил и бродил, пока не пришел в чужое
царство. Там он встретил садовника и говорит:
— Дай мне работу.
— Какую работу тебе, такому хворому, дашь? — отвечает
садовник.
— Ну хоть сад возьми сторожить,— просит раджа.— Пла­
тить мне не надо, накормишь —- и ладно.
55

На том и решили. Ну а у раджи в том царстве, куда раджанищий пришел, было шесть сыновей и одна дочка. Раз их
отец спрашивает:
— Откуда у вас еда и весь достаток берется? Чьими тру­
дами вам все достается?
Все сыновья один за другим говорят:
— Это твоим трудом и заботами мы одеты и сыты.
А дочка сказала:
— Я себя сама содержу.
Услыхал раджа такое, сильно разгневался и говорит совет­
нику:
— Подыщи этой девчонке такого мужа, чтобы он ее че­
рез три дня вдовой оставил2.
Советник пошел искать девушке мужа подряхлей. Началь­
ник стражи ему говорит:
— Я вчера видел настоящее пугало в саду у садовника.
Может, он подойдет?
Советник пошел посмотреть, увидел бедного раджу и же­
нил его на дочке раджи. Кончилась свадьба, отец новобрачной
повелел в гневе:
— Гоните их в лес. Ничего им с собой не давайте. Пусть
там помирают. Мне все равно, что с ними станется.
Стража их в лес отвела и бросила там без еды и питья.
Долго пришлось идти бедному радже с молодой женой, пока
не пришли они в другой город.
Раджа сказал жене:
— Я старик, мне пора умирать. Не живи со мной. Пойди
найди себе другого мужа. Пусть он даст тебе счастье.
А девушка отвечает:
— Я — твоя жена. Какое бы горе нас ни постигло, я оста­
нусь с тобой. Ведь нас с тобой поженили.
Вот и построили они себе за городом хижину. Жена по
домам ходила работать — рис чистила да пшеницу молола со­
седям. Тем она мужа кормила, умереть ему не давала.
Раз, когда раджа спал, села она рядом с ним. Глядит на
него и умом раскидывает, как бы ей его на ноги поставить.
Вдруг видит: вылезла из муравейника, что за домом стоял,
змея. Подползла к ним поближе и завела разговор со змеей»
которая у мужа ее в животе поселилась.
— Грешница ты,— говорит.— Этот великий раджа спас
тебе жизнь, а ты утехи ради его самого жизни лишаешь. На56

шелся бы кто, положил бы патоки на уста радже. Он бы тебя
выманил и убил.
— Ты сама грешница,— отвечает змея у раджи из живо­
та.— Сколько денег ты держишь зря у себя в муравейнике!
Найдись человек помудрей, копни он муравейник да тебя
убей — и стал бы он богачом.
Жена слышала все, что сказано было. На другой день по­
шла она плату брать за работу и попросила патоки вместо
денег. Только раджа лег спать, она ему патокой губы обма­
зала. Сладкий дух дошел до змеи—-она вылезла. Тут жена
ее топором и убила. Потом пошла к муравейнику, раскопала
его, нашла другую змею и ее тоже убила. А там — большой
горшок, полный золота.
Проснулся раджа, чувствует — здоров он. И скоро стал он
опять крепким и сильным. И богатство теперь к ним при­
шло— золота целый горшок. Раджа вернулся в свое цар­
ство и жил там счастливо с двумя женами.
С того дня мурии едят змей. Когда-то они нам беспокой­
ство чинили, а теперь мы их беспокоим.

14. Благодарные звери
Жили муж с женой, и был у них сын. Сын этот умер, и в
горе отец ушел из дому. Идет он, а боги увидели его и спра­
шивают:
— Зачем ты идешь к нам? Уходи прочь.
Он говорит:
— У меня сын умер.
А они ему говорят:
— Поди принеси воды из колодца.— И всё.
Пошел он, значит, к колодцу. Стал тащить воду — идет
мимо обезьяна и говорит:
— Дай мне напиться. Ведь может и такой день настать,
что ты придешь ко мне в дом и будешь искать моей дружбы.
Он дал воды обезьяне. Потом пришел тигр и говорит:
— Дай мне напиться. Ведь может и такой день настать,
что ты придешь ко мне в дом и будешь искать моей дружбы.
Он дал воды тигру. Потом змея приползла и говорит:
57

— Дай мне напиться. Ведь может и такой день на­
стать, что ты придешь ко мне в дом и будешь искать моей
дружбы.
Он дал воды змее.
Боги не дождались воды и ушли. Вернулся он на то место
с кувшином и никого не нашел. «Что же мне делать?» —
спрашивает он сам себя.
Пошел он к обезьяне. Она выбежала из дома, усадила
гостя и омыла ему ноги. Накормила она его, чем сумела, и
дала ему с собой немножко живой воды К
Потом он пошел в гости к тигру. Тигр выслал из дому
свою тигрицу, чтобы гость ее не пугался. Он тоже омыл ему
ноги, усадил его на почетное место и угостил на славу. На
прощанье тигр дал ему золотое ожерелье.
Пошел он дальше, пришел в чужое царство и устроился у
реки — обед себе приготовить. А золотое ожерелье положил
рядом на землю. Мимо шел стражник. Увидел он ожерелье,
схватил путника и говорит:
— Ты украл ожерелье у нашей рани.
Отвел его стражник во дворец. А он стал звать своего
друга — змею, чтобы она его выручила. Ночью змея при­
ползла, ужалила раджу, и раджа умер.
Народ в деревне переполошился. Пошли все бегать взад
да вперед — лекарство искать, а путник говорит:
— Я могу его спасти.
Все ему в ноги попадали, стали молить, чтобы он это сде­
лал. Вот он и велел своему другу — змее высосать яд из тела
раджи. Змея высосала, и раджа воскрес. Тут раджа и гово­
рит сам себе: «За того, кто мне жизнь спас, надо мне от­
дать мою дочку».
Весь народ в деревне принялся пшеницу молоть и рис от
шелухи чистить. Приготовили куркуму и пряности — что надо
для свадьбы. Были там две женщины-бхатра — они пошли
стирать к свадьбе одежду. А в дхоти у жениха была завязана
живая вода. Развязали они узелок, нашли эту воду, выпили
и сразу стали молоденькие и собой хороши. Приходят об­
ратно с одеждой, рани их спрашивает: «Вы кто?» Не могла их
узнать.
— Мы,— говорят,— выпили воду, что была завязана в
дхоти у твоего зятя.
Рани тоже захотелось молоденькой стать. Вот тот человек
58

и пошел опять к своему другу — обезьяне, принес еще живой
воды и дал ей, и сына своего тоже оживил. Потом с сыном
и с молодой женой он вернулся к своей глупой гондке.
Раджа дал им деревню без налогов, и они счастливо зажили
вместе.

15. Милосердный агария
Шел раз летом паренек-агария. А у дороги ламана свалил
огромной кучей пшеницу. Прилетела птица и стала ту пше­
ницу клевать. Ламана схватил палку и погнался за ней —
убить вора хочет. Агария говорит:
— Не убивай птицу. Убыток я тебе оплачу.
Ламана птицу оставил, а паренек ему заплатил за пшеницу.
Вот и видит агария — летит птица за ним. Обернулась она
вдруг красавицей и говорит:
— Я теперь тебя не оставлю.
Пошли они дальше вместе и видят — змея схватила ля­
гушку. Агария говорит:
— Не ешь лягушку. Я тебе дам молока.
Змея отпустила лягушку, а паренек дал ей молока.
Идут они дальше, а лягушка за ними скачет. Она тоже
девушкой обернулась и говорит:
— Я теперь вас не оставлю.
Приходят они в деревню, а там народ бьет смертным боем
оленя. Агария говорит:
— Не убивайте его. Я вам за него заплачу.
Народ оленя пощадил, а парень отдал им десять рупий.
Пошли они дальше, и, пока шли, олень превратился в коня.
Говорит им:
— Садитесь все ко мне на спину.
Они сели и сразу очутились в Джайтапуре. Парень поста­
вил шатер на берегу пруда раджи. Раджа послал своих солдат
сказать ему так: «Если к рассвету все деревья вокруг пруда
не покроются плодами, раджа тебя убьет». Парень не знает,
что делать, а жена-птица ему говорит:
— Не бойся. За ночь я их все покрою плодами.
К утру деревья согнулись под грузом плодов, и раджа ос­
тался доволен.
59

На другой день раджа повел парня к огромному озеру —
оно было шириной в десять косов — и говорит:
— Если твой конь через него перепрыгнет, я тебе дам де­
сять тысяч рупий.
Конь говорит:
— Не бойся.
Посадил он парня к себе на спину, взлетел под самое небо
и легко опустился на другой стороне. Увидел раджа такое, ис­
пугался и думает: «Как бы мне сгубить этого парня?» Он взял
кольцо и бросил его в глубокий колодец. Потом говорит парню:
— Достань мне кольцо из колодца, и я тебе половину цар­
ства отдам. А не достанешь — я тебя самого туда брошу.
Стал парень гадать, что ему делать, а жена-лягушка
говорит:
— Не бойся.— И обернулась снова лягушкой.
Прыгнула она в колодец и принесла кольцо.
Пришлось радже отдать парню полцарства и свою дочь в
придачу. Повел парень молодую жену домой. Идут они все по
дороге, дошли до деревни, где парень оленя от смерти изба­
вил, и конь его пал. Пришли они на то место, где он лягушку
спас, и жена-лягушка умерла. Дошли дотуда, где он птицу
выручил, умерла жена-птица. Осталась с ним одна дочка
раджи. Зажили они с ней счастливо и вместе у горна рабо­
тали.

16. Рыба-помощница
В великом городе было двенадцать лакхов копий.
Плодоносящее дерево махуа! Гнутое дерево чар!
Три тысячи детей там играли.
Краб там шел вниз по реке.
Буйволы валялись в горохе, словно в грязи.
По рисовому отвару плавали в лодках.
Дороги в том городе шли по крышам домов.
Жил в том городе сирота-паренек из рыбацкой касты кеват.
Он был совсем нищий, и не было у него никого, кто бы попла­
кал над ним, случись ему умереть. Наконец нашлась ему ра­
бота в доме у богатого кавара, и стал он каждый день пасти
60

скот. В месяц картик, когда весь народ пошел на поля и на тока
убирать урожай, паренек отправился со всеми вместе. Стали
они носить зерно домой — жене кавара. И она сделалась к
парню добра, начала ему каждый день рис давать, чтобы он
себе поесть готовил. А парень риса не ел, он его про запас
складывал, а кормился листьями да кореньями, что в лесу со­
бирал. Вот и накопился у него понемногу хороший запас риса.
Раз хозяин ему говорит:
— Ты, сынок, на меня поработал немало, теперь я тебе
свадьбу устрою.
А кеваты увидели, сколько у парня риса, и много их захо­
тело отдать за него своих дочек. Вот и женился он на дочери
богача. Ну а работал парень усердно и сам бы разбогател, да
жена его съедала все, что он ни добудет. Придет он усталый с
работы, а жена ему говорит:
— Пойди мне дров принеси! Воды принеси! Почисть рису
на ужин!
Откажется он, так жена его бьет.
Вот и обеднели они, и парень совсем исхудал от тоски да
от нищеты.
Раз велел он жене поджарить ему рисовых зерен 1. Она го­
ворит:
— Я к тебе в дом пришла не работницей тебе быть, а себя
услаждать.
Схватила она деревяшку и избила его без жалости. Он за­
плакал, взял сеть, чем рыбу ловил, и пошел подальше от дома
к реке. Сидит на берегу и горько плачет. Потом забросил сеть
в воду. Тут как раз плыла мимо рыба — Рагхуман ее звали,—
и попала она прямо в сеть. Паренек побежал камень взять,
чтобы ее пришибить. А рыба ему говорит:
— Не убивай меня. Я пришла тебе помочь. О чем ты
плачешь?
Парень рассказал рыбе все про жену, а она говорит:
— Жена у тебя дано. Придет день, она тебя съест.
Потом рыба дала парню дорогой самоцвет, велела его в
ухо спрятать и говорит:
— Принеси кокосовый орех, и я буду тебе вечным другом.
Случись какая беда, ты меня позови, и я приду тебе помогать.
Кончили они братанье 2 , и большая рыба Рагхуман при­
гнала ему на еду полную сеть мелкой рыбы. Парень снес рыбу
домой жене, а жена разозлилась, говорит:
61

— Рыбу я не люблю.
Рыбу прочь швырнула и мужа из дома выгнала. Парень
пошел и спрятался в храме Махадео на берегу озера.
У раджи в том городе была красавица дочь. Жил там один
слепой брахман, и его сын ходил учить дочку раджи читать
и писать. Они и влюбились друг в друга. Дочка раджи го­
ворит:
— Давай мы с тобой убежим, а то я убью себя.
И они договорились встретиться ночью в храме Махадео.
А брахман прослышал об этом, испугался и уговорил сына
не гневить раджу. Вот он и остался дома. А дочка раджи с под­
ружкой пошла ночью в храм. Вошли они внутрь, ищут сына
брахмана. Паренек-кеват сидит там и носу не высовывает —
думает, это жена его ищет. Дочка раджи выволокла его из
храма, вскинула на коня и с ним ускакала. Наутро видит — это
совсем не тот парень. Что тут было делать? Домой идти
страшно. Вот и сели обе девушки с парнем у реки, на берегу —
не знают куда деваться. Приплыла к ним большая рыба Рагхуман и сказала, чтобы девушки шли замуж за паренька-кевата. Поставила она им дом у реки и дала все, что надо в хо­
зяйстве.

17. Как сосватали леопарда
В прежние времена, говорят, свахи не торопились довести
дело до свадьбы, пока не подъедят куль риса в двенадцать манов весом. А как подойдет рис к концу, тут и заспешат свадьбу
устроить. В те поры, говорят, все их очень боялись и обходи­
лись с ними с большим почтеньем: неровен час, возьмут да ос­
лавят и отпугнут сватов. Вот для того чтобы свахи женихов не
отпугивали, их и встречали с почетом.
В прежние времена, сами знаете, везде леса были. В те поры
тигры и леопарды поедали много людей. Жил тогда один чело­
век, сватовством занимался К По этим делам ему много слу­
чалось ходить из деревни в деревню, а дорога шла через лес.
Тут, говорят, и приметил его леопард. «Дай срок,— говорит,—
я его съем». Вот что решил леопард.
А тут как раз этого человека послали за рисом. Говорят
ему:
62

— День свадьбы подходит. Поди попроси у них и принеси
нам два куля рису, чтобы было чем гостей встретить.
— Раз так,— отвечает тот,— я сегодня сразу пойду. Да­
вайте мешок.
Тогда они его покормили, а как кончил он есть, отыскали
мешок. Вскинул он мешок на плечо и пошел. Ну а леопард,
который его съесть надумал, был самкой, и человек этот, ко­
нечно, не знал, что леопард его хочет съесть в тот самый день.
Идет он себе по дороге, по сторонам не оглядывается, а лео­
пард, только его заметил, забежал вперед и лег, притаился.
Тут и случилось, друзья,— видно, то Чандо чудные дела
свои показал,— что человек вдруг увидел леопарда, который в
засаде лежал. И сразу же тут, говорят, будто что-то толкнуло
его заговорить.
— Не ешь меня, леопард,— сказал он.— Я из одного двоих
делаю.
Тут леопард, видно, смекнул, в чем дело, и спрашивает:
— Ты и вправду двоих из одного делаешь?
— Истинная правда,— говорит тот.
— А из меня двоих можешь сделать?
— Да,— говорит.— Я бы мог из тебя двоих сделать. Только
давай сперва отойдем отсюда немного.
— Зачем?—спрашивает леопард.— Разве здесь, на этом
месте, ты из меня двоих сделать не можешь?
— Могу,— отвечает он.— Только, видишь, здесь ведь до­
рога. Я свое дело начну, а тут кто-нибудь подойдет, помешает.
Вот я тебе и говорю: пойдем отсюда в сторонку. Там я из тебя
двоих сделаю.
Видит леопард, он не зря так говорит, и согласился:
— Ладно, пойдем.
Остановился человек около речки и говорит леопарду:
— Иди сюда и залезай в этот мешок.
Сказать по правде, леопард к нему подошел и забрался в
мешок. А тот завязал мешок крепко-накрепко и говорит лео­
парду, говорит, когда его в мешок посадил:
— Смотри, что ни стану я с тобой делать, ты ни слова не
говори. Если хоть чуть голос подашь, знай: вся моя волшебная
сила пропала зазря — двоих из тебя не получится. А будешь
молчать — сразу станет вас двое.
Сказал он так, говорят, завязал мешок крепко-накрепко,
приволок его на самый берег и швырнул прямо в речку.
63

И вот — чудны дела твои, Чандо,— леопард, говорят, не за­
хлебнулся в воде; поплыл он в мешке по течению — только по­
качивает его вверх да вниз.
А ниже по речке лежал самец-леопард, ждал добычи. Уви­
дел мешок, в котором самка плыла, и подумал: «Не корову ли
это несет?» Как мешок с ним поравнялся, он прыгнул в воду,
схватил его зубами и выволок на берег. Оттащил подальше на
сушу, стал рвать, а оттуда самка как выпрыгнет. Встретились
они, поговорили и стали мужем и женой. Так из одного лео­
парда два стало.
Тут самка и говорит:
— И впрямь тот человек правду сказал. Сама вижу, была
я одна, а теперь нас двое. Такая я стала счастливая.
И велела она, чтобы об этом рассказали всем леопардам, и
сама им сказала: «Отныне не ешьте свах. Не будем их есть».
С той поры, говорят, свахи могут всюду ходить в самое по­
зднее время, какая бы тьма ни стояла,— ничего с ними не при­
ключится. И ходят они спокойные, безо всякого страха.
Вот как сосватали леопарда.

18. Шакал и молодые супруги
В давние времена женился, говорят, один парень. От поры
до поры стал он с женой хаживать родителей ее навестить.
Вот раз шли они из гостей домой. На дорогу2 девушке дали под­
жаренных рисовых зерен ! , и она их в полу
завязала. Это так
уж положено — вроде гостинца. А масло 3 в те времена не но­
сили в бутылках; женщины для масла брали кувшинчик из
глины, а мужчины — коленце бамбука. Это нынче масло носят
в бутылках — от сахибов такое пошло. А в ту пору, когда дело
было, были глиняные кувшинчики.
Вот жена и несла узелок с рисом на голове, а кувшинчик
висел на шнурке у нее на запястье. И шли они от ее родителей
к себе домой. Муж-то шел впереди, а жена шла сзади 4 . И как
раз, когда она спускалась в ложбинку, невесть откуда взялся
бхут, принял человечье обличье и пошел за ней следом.Жен­
щина думает: «Верно, это какой-то сантал. Тоже куда-то идет».
Она ему ничего не сказала, и он ей ничего не сказал. А солнце
64

до заката всего на два кола не дошло — время-то было к
ночи.
Тут вышло, так или иначе, что муж обернулся и видит: за
его женой идет кто-то чужой. Остановился он. Только он оста­
новился, бхут сразу схватил женщину и не пускает. Муж бе­
гом к ним, палкой замахивается. Кричит:
— Ты чего чужую жену хватаешь? Я тебя мигом при­
стукну.
Бхут говорит:
— Ты что? Жена-то моя. Ты сам ей чужой. Потому и идешь
впереди, а она сзади. Была бы она твоя жена, ты разве не шел
бы сзади и не смотрел бы за ней? Гляди, раз она моя жена, я
иду сзади и смотрю за ней. Что ж, я и тронуть ее не могу, что
ли? Иди-ка своей дорогой. Я веду ее домой.
Пока он так говорил, муж ухватил жену за руку. А бхут-то
все держит ее за другую. Муж ее тянет вперед, а бхут — назад.
Тут жена как закричит:
— Эй, путники! Эй, твари лесные! Идите сюда все, кто по­
близости. Идите, спасите меня, а то они меня разорвут.
Говорят, в ту пору рыскал рядом шакал — искал, чего бы
поесть. Услыхал он ее крик, мигом подбежал и спрашивает:
— Что такое? Что такое? О чем спор?
— Это моя жена,— говорит парень.— Я иду с ней домой.
Мы идем от тестя с тещей. А этот паскудник невесть откуда
взялся и хватает ее.
— Вот и нет,— говорит бхут.— Это моя жена. Я и иду с
ней: она впереди, а я сзади. Я ее позади себя не оставляю.
А этот паскудник шел, кто его знает куда, впереди нас. Как
увидел нас, побежал к нам, палкой машет, грозится меня при­
кончить. Схватил мою жену за руку и потащил. А с чего мне
ее ему уступать? Вот о чем у нас спор.
— Погодите. Не спорьте. Разобраться надо,— говорит
шакал.
Он-то догадался, что один из них бхут. Вот он и спрашивает
женщину:
— Что это у тебя висит на руке? Дай посмотреть.
Она дала ему кувшинчик. Шакал вылил из него масло на
землю, вернул кувшинчик женщине и говорит:
— Кто сумеет влезть в этот кувшинчик, тому жена и доста­
нется; а кто не сумеет, тот ее не получит.
— Ладно,— говорит парню бхут.— Давай полезай.
6

Заказ 3841

65

— Мне не влезть,— говорит парень.
Тут бхут сам в кувшинчик полез, только свист пошел. Как
влез туда целиком, муж с женой возьми да и заткни гор­
лышко. Заперли его там.
— Не берите кувшинчик с собой, бросьте тут,— сказал им
шакал.
Так они и сделали. Кувшинчик оставили и пошли своей до­
рогой. А шакалу дали рису поесть.

19. Мщение сына
Был у вдовы один сын. Отца у него убил дикий бык — на
рога его поднял. А сын себе взял в привычку ходить с луком
стрелять воробьев. Раз спрятался он у колодца, а туда пришли
за водой семь девушек — у каждой кувшин на голове. Вот
мальчик одной стрелой и разбил все семь кувшинов.
— Ах ты, дурак, безотцовщина! — стали ругать его де­
вушки да и побили еще.
Прибежал мальчик домой и спрашивает у матери:
— Где мой отец?
— Сынок,— говорит она,— когда ты был совсем малень­
кий, твоего отца убил дикий бык и унес его тело у себя на
рогах.
Смастерил мальчик двенадцать охапок луков и двенадцать
охапок стрел и с железным луком и стрелами пошел в лес
искать быка. Дошел он до озера, опустил на берегу свою ношу
и присел отдохнуть. Вскоре прибежал напиться шакал. Маль­
чик ему говорит:
— Эй, шакал, не пей здесь воды. Иди пришли мне оленя, у
которого на рогах шестнадцать отростков.
Шакал убежал. Вскоре на водопой пришел олень.
— Эй, олень, не пей здесь воды! — кричит ему мальчик.
Олень убежал и говорит быку:
— Пришел великан. Сел у озера и никого пить не пускает.
Услыхал бык такое и сам отправился к озеру, а мальчик
кричит:
— Не пей здесь воды!
— Я тебя одним рогом подкину, а на другой подхвачу,—
говорит бык.
66

А мальчик ему:
— Поди подкинь.
Побежал за ним бык, а догнать не может.
— Ладно,— говорит,— теперь твой черед бить.
И мальчик из своего железного лука убил быка с первого
выстрела. Подошел он к быку и видит: тело отца еще висит у
него на рогах. Увидел мальчик такое и принялся горько
плакать.
Той порой наверху, в небесах, Махадео играл с Парвати в
кости. Как принялся мальчик плакать, Парвати услыхала и
говорит:
— Там, внизу, кто-то плачет.
Соскребла она с груди у себя щепотку грязи, сотворила из
нее ворону и послала ее вниз посмотреть, в чем там дело. Ну а
ворона слетела на землю, нашла себе там, что поесть, и не вер­
нулась.
Тогда Парвати взяла со своей груди еще щепотку грязи,
сдула ее прямо в воздух, и получилась пчела. Полетела пчелз
вниз, увидела — мальчик плачет — и прилетела назад.
— Человек умер,— говорит,— а над его телом мальчик си­
дит и плачет.
Махадео и Парвати спустились на землю и говорят маль­
чику:
— Подожди немного, повернись к отцу спиной.
— Нет,— говорит мальчик.— Не могу я от него отвер­
нуться.
А Махадео и Парвати говорят ему это опять и опять, много
раз, ну он наконец повернулся и спиной к отцу сел.
Тогда Махадео коснулся тела волшебной палочкой, спрыс­
нул его живой водой, и покойник ожил. А Махадео и Парвати
поднялись обратно на небо.
Мальчик с отцом вернулись домой, и жили они все вместе
счастливо.

20. Двенадцать братьев
Жил старый байга с женой. У них было двенадцать сыновей
и одна дочь. Всех они поженили, только самому младшему
сыну да дочке судьбу не устроили. Как скончались родители,
67

стало детям нелегко добывать себе пропитание. Они жили
охотой — били оленей и кабанов да еще копали лесные коре­
нья. Жилось им голодно, и решили они наконец, что надо им
отправиться в лес и расчистить там себе поле.
Каждый день они шли лес рубить, а младший брат в пол-'
день носил им поесть. Приправу он клал в глиняный горшок,
рис — в корзинку, а воду наливал в кувшин из листьев и все
это нес в двух сетках на коромысле. По дороге он всегда бро­
сал на землю немного рису и приправы — если, случаем, бра­
тья начнут его утеснять, так выросли бы у него там дворец и
войско К Откуда было знать братьям, что он их едой разбрасы­
вается?
Но однажды старший брат спрятался в корзине для зерна 2
и увидел, какую гору еды сготовила сестра. Пошел он вслед за
младшим и видит, что тот бросает на землю рис и приправу.
Забежал он вперед другой дорогой. Приходит на вырубку
младший брат, а старший уже там — работает со всеми вместе
и братьям успел рассказать, что увидел. Те обозлились и го­
товы были парнишку убить. Паренек зовет их:
— Идите есть, братья.
— Идем,— отвечают они и накинулись на него с топорами.
Стукнули его, бросили в грязь и ушли, а на прощанье ска­
зали:
— Руби теперь сам все одиннадцать полосок. Мы больше
сюда не пойдем.
Долго лежал там паренек и плакал, и вот Махадео и Парвати — они играли в прятки в лесу — услыхали его плач. Парвати говорит:
— Слышишь, у кого-то тут горе. Пойдем посмотрим, в чем
дело.
— Ну и привычка у женщин,— говорит Махадео.— Всегда
им надо соваться в чужие дела.
И все-таки они подошли к пареньку, и он рассказал, что с
ним случилось.
— Не плачь, хватит,— говорят они ему.— Положи в ряд
все двенадцать топоров, возьми в руки первый и скажи:
«О учитель Махадео и Парвати, помогите мне вырубить все
наше поле».
Сказали так и ушли.
Младший брат положил топоры в ряд, как ему было велено,
взял первый в руки и говорит:
68

— О учитель Махадео, помоги мне вырубить все наше
поле.
Тотчас все топоры взлетели с земли, сами принялись рубить
лес и рубили, пока не расчистили весь участок. Управились со
всем еще засветло, а как солнце стало садиться, паренек за­
сеял всю вырубку рисовой половой. Потом пошел домой. Утром
разбудил братьев и говорит:
— Идите смотрите, готово поле или нет.
Они не хотели идти, да вспомнили про топоры. Пришли на
вырубку, смотрят — рис уже побеги пустил. Тогда 3 они поста­
вили тринадцать вышек — кабанов и птиц отгонять .
С того дня еду в поле носил старший брат. Ходил он с лу­
ком и стрелами. Раз встретились ему две старые птицы — со­
кол с женой. У них была красавица дочь и свинья Лару. Самка
сокола говорит мужу:
— Этот парень убьет нашу свинью. Положим его спать с
нашей дочкой — он про свинью и забудет.
Так она сказала, и сокол крикнул старшему брату:
— Эй, старичок! Заходи, погости у нас в доме.
Самка засмеялась и говорит:
— Какой он тебе старичок? Он — наш зять.
Старший брат пошел к ним, и они ради него зарезали ку­
рицу и устроили большой пир. Как пришла ночь, хозяин с хо­
зяйкой легли у дверей, а гостя с дочкой положили у очага, где
потеплей. Ночью хозяйка говорит мужу:
— Сделай что-нибудь с его стрелами.
Вот сокол и начал долбить его стрелы: долбил, пока не вы­
клевал всю сердцевину. Наутро старший брат попрощался и
ушел.
На другую ночь, когда старший брат сидел на своей вышке
и сторожил поле, из лесу вышла дикая свинья и с шумом
принялась вскапывать рис. Старший брат выстрелил, да стре­
ла-то у него стала хрупкой, потому что сердцевины в ней не
было,— она и сломалась. А свинья рассвирепела, бросилась к
вышке, свалила ее и убила старшего брата.
Такая судьба постигла одиннадцать братьев. Каждый по­
спал с дочкой сокола, и у каждого стрелы оказались испор­
чены. Наконец остался один младший брат. Да еще было
одиннадцать жен.
— Что нам делать? — они спрашивают.— Теперь мы все
будем твоими женами.
69

Младшему брату это пришлось по душе, и он велел первые
четыре дня готовить старшей жене.
Сам он пошел на север, где жили двенадцать братьев лохасуров, тринадцать
братьев тамесуров и четырнадцать бра­
тьев агьясуров4. Он им поклонился и рассказал о своем деле.
— Сделайте мне,— говорит,— такой могучий лук, чтобы
меньше чем двенадцать мужчин его поднять не могли, и к
нему разные стрелы.
Они принялись за работу и сделали ему огромный лук и во­
семь огромных стрел. Они сделали Агинбан — огненную
стрелу, и стрелу Курпабан, острую, словно коса, и стрелу Бислабан — ядовитую, и Чаккарбан — стрелу-вихрь, и Бутчибан — тупую стрелу, и стрелу Баккарбан — всё сметающую, и
стрелу Бинднабан — пробивающую дыры в стене, и стрелу
Билопинбан — разрушительницу.
Потом он пошел к мастеру золотых дел и заказал ему
одежду из золота. Все эти вещи он спрятал.
На пути домой его встретил старый сокол и позвал пере­
ночевать у себя. Было поздно, младший брат сильно устал —
вот он и согласился остаться. Ночь он проспал, как и братья, с
хозяйской дочкой в тепле у очага. Начал сокол стрелы долбить,
да они были такие крепкие, что он полклюва себе обломал. Не
вытерпел сокол боли и позвал жену, чтобы она его утешала.
Поутру младший брат встал и пошел на свое поле. Видит,
вышки поломаны, а на земле кости братьев разбросаны. Он
спрятался за колючим кустом и стал ждать свинью. Сперва
пришел олень и спел ему:
Маленький братец, если тебе надо кого-то убить,
убей меня.
Только не бей, пока я пью.
Потом пришел лающий олень 5 и сказал то же самое; по­
том — павлин со своей самкой и другие разные птицы; даже
муравьи приходили и пели ему эту песню.
Наконец пришла с громом и треском свинья. Младший
брат стал звать по именам свои стрелы, и отозвалась Бутчибан:
«Пусти меня». Она ударила с такой силой, что свинье почуди­
лось, будто на нее весь мир обрушился.
Младший брат взял покрывало, семь раз сложил и собрал
на него кости братьев. Накрыл он их сверху другим покрыва70

лом и велел костям срастись и мертвым встать. Поднялись
они, взяли тушу свиньи и домой понесли. Там они ее порубили,
мясо сложили в один дом, сало — в другой, а кости — в тре­
тий. Был тут и старый сокол с дочкой — все мяса просил хоть
немножко. Дали они ему малость и пошли в лес за кореньями.
А дочка сокола осталась. Как уходили, они ей сказали:
— Мяса ешь сколько хочешь, только не ходи в дом, где
сало.
Начала она жарить мясо и видит — нужно ей сала. Вот и
пошла туда и взяла. Поставила его на огонь, оно растеклось и
огонь загасило. Испугалась она. «Где бы мне огня взять?» —
думает. Все обыскала, а огня не нашла.
Наконец подошла к хлопковому дереву, такому высокому,
что оно доставало почти до самого неба. До неба ему всего
одного локтя не хватало. Она и кричит:
— Если правду говорят, что ты доброе хлопковое дерево,
нагнись ко мне.
Дерево нагнулось, она села на верхнюю ветку, и дерево
подняло ее под самое небо. Оттуда она стала смотреть по
всему миру, где бы огонь раздобыть. Видит, далеко над лесом
дымок поднимается — это ракшас себе обед готовил. Говорит
она дереву:
— Если ты и вправду доброе хлопковое дерево, нагнись и
спусти меня на землю.
Дерево ее спустило, и она со всех ног побежала к дому
ракшаса. Видит, сидят вместе с ним его дочка, жена и неве­
стка. Подкралась девушка сзади, да невестка ее тень угля­
дела. Стали ее ловить и поймали.
— Я пришла за огнем,— говорит она.
Старуха ей отвечает:
— Тебе нельзя брать огонь моего мужа, или мой, или моей
дочки. А вот огонь нашей невестки ты можешь взять. Бери его
на палку и неси домой.
И еще дала она ей горстку зерна.
— Как пойдешь, бросай его на дорогу,— говорит.— Тогда
огонь от тебя не уйдет.
Пришла она домой и стала готовить. Вечером все двена­
дцать братьев и их одиннадцать жен вернулись из лесу. На го­
ловах они принесли полные корзины кореньев. Всю ночь они
пропировали, а утром опять ушли. Той порой начался дождь,
и по всей тропке, где девушка шла, зерна проросли. Так неве71

стка ракшаса смогла ее выследить. Пришла она к ним в дом и
заколдовала девушку — в муху ее обратила. Сама стала стря­
пать, а муха-девушка села на стенку.
Вечером братья вернулись домой, и только младший из них
догадался, что приключилось. Невестка ракшаса их позвала:
— Идите есть.
Поели они, она говорит:
— Я хочу выйти замуж за старшего брата.
Вот он и сделал ее своей второй женой. Пожила она с ним
сколько-то времени, а потом говорит, что ей надо пойти роди­
телей навестить. Пошли они вместе с мужем. Как пришли к
ней домой, ракшас его съел. Так она выходила замуж за всех
братьев по очереди, а ракшас их ел. Вот и остался в живых
опять один младший брат. Приходит она за ним, а он сидит на
коне, держит лук и стрелу наготове. Как увидел конь невестку
ракшаса, бросился на нее и начал топтать. Помял он ей копы­
тами плечи. Потом они все вместе пошли к дому ракшаса.
Стали проходить мимо озера, девушка говорит младшему
брату, чтобы он умылся. А вода в том озере была нехорошая —
от нее люди слепли. Конь и шепнул ему, что умываться не надо.
Он отказался. Стала она предлагать съесть чего-нибудь и во­
дой запить, а он опять отказался. Стали подходить они к дому,
она как закричит:
— Эй, я поймала большого козла, только мне его не удер­
жать, он убегает.
Услыхали домашние ракшаса и выбежали ловить парня.
А он пустил в них стрелу Курпабан и всех их убил, всех, кроме
девушки — ее он обратил в муху. Спрятал он муху на дереве и
лег у озера отдохнуть. Во сне увидел он стрелу Бутчибан.
— Берегись,— она ему говорит,— еще один ракшас ос­
тался.
Он встрепенулся, положил рядом с собой стрелу Бинднабан. Невестка ракшаса подкралась, чтобы напасть на него, а
он пустил в нее стрелу Бинднабан, да так сильно, что у нее
кровь ручьем полилась. Только больше стрел у него не оста­
лось. Она схватила его, повалила на землю, и кровь ее ему
прямо в рот льется. Тут он своим волшебством обернулся
стрелой Билопинбан и через женские части прошел ей прямо в
живот. Там он начал расти и все рос, пока ее в клочья не разо­
рвал. Собрал он свои стрелы, отыскал кости братьев и еще раз
вернул им жизнь.
72

Еще осталась в живых младшая сестра того ракшаса. Она
была девушка славная, и младший брат надумал на ней же­
ниться. На пути к дому он заметил дочку сокола — она мухой
сидела на дереве. Он превратил ее снова в женщину-птицу.
Когда пришли домой, он женился на молоденькой сестре рак­
шаса. Да только вскоре, когда все двенадцать братьев ушли на
охоту, а жен дома оставили, одиннадцать жен — они ведь с
давних пор сохли по младшему брату — убили его жену и за­
копали ее.
На охоте старшим одиннадцати братьям удалось добыть
одного оленя на всех, а младший брат один убил одиннадцать
таких оленей. Разозлились они и испугались, побили младшего
брата и прогнали его прочь.
Пошел он в царство к гондскому радже, и дочка раджи
влюбилась в него. Ни есть ни пить она не хотела, пока раджа
не согласился выдать ее за него. Еще до свадьбы они спали
вместе, и любовь их стала от этого только сильней. Младший
брат повел новобрачную на то место, где он разбрасывал рис
и приправу, а там вырос богатый дворец и при нем войско.
Увидел он и своих братьев — они совсем в бедность впали,
дрова да лесные коренья на продажу носили. Он их позвал,
купил у них того да сего, а заплатил чуть побольше, чем они
спрашивали. Они его не узнали. Стал он их расспрашивать, и
они перепугались — думали, он их хочет убить. Под конец он
послал за пастухом, велел ему принести теплой воды и самых
лучших одежд. Тут он им открылся, и они плакали вместе от
радости. Так и оставил их младший брат у себя во дворце.

21. Дворец у ручья
Жили в деревне пятеро братьев-байга. Были они очень бед­
ные, торговали дровами и тем на хлеб зарабатывали. Пошли
раз братья дрова продавать, видят — ручей у дороги. Они уж
устали — вот и положили свой груз и сами присели передох­
нуть и воды выпить. Тут, на отдыхе, начали братья хвастать.
Один кричит:
— Я поставлю дворец вон там!
— Нет, там будут мои хоромы! — говорит другой.
73

А самый младший вот что придумал:
•— Здесь, посередке, у меня будет дворец, там будет ко­
нюшня, слоновник вон где поставлю, а тут вот слуг поселю...
Тут другим стало завидно, они его оборвали да еще об­
смеяли:
— Где уж тебе, заморышу, дворец выстроить!
А как продали они дрова и домой шли, старший брат вдруг
сказал:
— Очень мне пить хочется. Пойдемте к колодцу, напьемся.
И повел он их всех к колодцу, что у дороги стоял. Там он
сел и говорит:
— Устал я. Не под силу мне воду тащить.
Другие то же сказали, вот и пришлось доставать воду млад­
шему брату. Только он ведро потянул, братья его в колодец
столкнули.
Рано поутру — темно еще было — шел мимо колодца ци­
рюльник. Слышит — чей-то голос оттуда. Он подбежал взгля­
нуть, что случилось, и спустил вниз ведро. Младший брат вы­
лез наверх по веревке. Цирюльник отвел его ко дворцу раджи
и там оставил его.
Раджа проснулся, смотрит — лежит у него перед домом
человек без движения. Позвал он своих лекарей и велел при­
вести его в чувство. Оправился младший брат, и раджа взял
его к себе в услужение. Понемногу младший брат крепко сдру­
жился с цирюльником — с тем, кто его выручил. Раз цирюль­
ник ему говорит^
— Брось ты служить у раджи. Денег ты малость скопил.
Купи себе лошадь и начинай торговать.
Младший брат и сделал, как цирюльник советовал. Раз
шел он со своим другом куда-то в деревню, и довелось им идти
через один город. Город тот весь был пустой. Всех, кто там
жил, сожрал дано. А большие богатства остались — их сын
дано сторожил.
Младший брат с цирюльником обошли весь этот город, ни­
кого не нашли — и везде кучи денег. Младший брат нагрузил
коня золотом, сам еще взял, сколько мог унести, и скорей
прочь из города. А цирюльник замешкался — все выбирал, что
получше. Тут застал его дано и проглотил.
А младший брат пришел к ручью и построил себе там бо­
гатый дом. И старшие братья пришли к нему службы и жало­
ванья просить.
74

22. Блестящий козел
Был некогда город и вот какой город. Было в нем восемь­
десят лакхов крыш, и люди там жили рыбой котри и лимонным
соком. Безрукие там на ходу задевали друг друга, плешивые
там терлись плешью о плешь, слепые там глядели на рупии,
безносые там цветы нюхали, базар там шел посереди улицы \
а дарбар свой раджа устраивал сидя на траве. Столбы в этом
городе все были кривые. А правил в городе раджа.
У того раджи было семь рани, у каждой рани было по сыну.
Самую младшую рани раджа с чего-то выгнал. Пошла она
жить с сыном в конюшню.
А потом оба глаза у раджи закрылись, и он ослеп. В те поры
спустился с гор Асакбан руси-байраги и развел свой огонь на
морском берегу. А пока он там подвижничал, термиты всего
его землей обложили, так что на виду от него только лицо и
осталось.
Раз одна служанка раджи пошла к морю купаться. Увидел
ее руси и крикнул:
— Эй, женщина!
Она поглядела по сторонам, а его не заметила.
— Кто меня зовет? — спрашивает.— Я не вижу тебя.
Где ты?
— Здесь я сижу,— говорит руси.— Ты мое лицо можешь
видеть.
Увидела его девушка и подошла. Он ее спросил, какой это
город, а она ему сказала, что это великий город раджи:
— Тут семь парган и восемнадцать крепостей, тут раджа
на двенадцать косов.
— Какой это раджа! — сказал байраги.— Столько времени
я провел здесь, а он ни разу не пришел мне поклониться. Пой­
ди скажи своему радже, что руси-байраги пришел с гор Асак­
бан. Скажи ему, пусть позовет меня во дворец, я ему дам ле­
карство— глаза открыть.
Услыхала девушка такое, кончила поскорее купанье и по­
шла сказать радже. Раджа послал на берег моря своих слонов
и коней — привезти руси-байраги. Слуги раджи вылили на
байраги семь кувшинов теплой воды и семь кувшинов холодной
и смыли землю, покрывшую его тело. Потом доставили его во
дворец, и там его приняли с великим почетом. Раджа спросил,
как ему глаза исцелить. Руси говорит:
75

— У тебя семь сыновей. Пошли их за лекарством.
— Нет,— говорит раджа,— не смогут они принести мне ле­
карство. Никогда они такого не сделают.
Руси ему говорит:
— А ты откажись от еды. Пойди ляг в углу и не вставай,
пока они не пообещают пойти за лекарством. На горах Каджлибан,— сказал он еще,— живет Блестящий козел, у него
шкура пылает огнем. Пусть они поймают козла и сюда приве­
дут. От его печени твои глаза исцелятся.
Раджа так и сделал, как велел руси, и шестерым его сы­
новьям пришлось пуститься в дорогу — за Блестящим козлом.
Тут и седьмой сын сказал своей матери:
— Матушка, шесть моих братьев уходят, надо и мне пойти
тоже.
— Не ходи, сынок, с ними,— говорит мать.— Они тебя по­
бьют.
Только сын ее не послушался. Нацепил на себя ломаный
меч и поехал следом за братьями на загнанной кляче. Увидели
его братья, стали по-всякому обзывать и хотели убить, да
старший брат сказал:
— Ладно уж, он наш брат. Оставьте его. Мы его служить
нам заставим. Пусть поит коней.
Наконец братья добрались до гор Каджлибан. Там пасся
Блестящий козел. Окружили они его и попробовали поймать,
да козел вырвался из их кольца и пропал — провалился сквозь
землю.
Братья собрались вокруг дыры, куда он ушел, и стали га­
дать, что им делать. Никто ничего придумать не мог, один
младший брат говорит:
— Давайте созовем весь народ с нашего царства. Велим
им взять кирки и лопаты и выкопать здесь глубокую яму.
Они созвали народ, и все рыли землю, пока кирки и лопаты
не поломались, а люди из сил не повыбились и не сказали:
— Больше мы не можем копать.
Тогда старший брат спросил остальных:
— Что нам теперь делать?
Никто ему ничего не ответил, только младший брат снова
сказал:
— Пошли весь народ в лес. Пусть надерут лыка и совьют
подлиннее веревку — мы ее в дыру спустим.
Старший брат первым полез вниз по веревке. Только в дыре
76

было полно змей и скорпионов, и он вылез обратно. Так все
шесть братьев лезли в дыру один за другим и каждый кричал:
«Тяните меня скорее наверх!» Все за свою жизнь боялись. На­
конец полез младший брат, и сразу все змеи и скорпионы, все
тигры и медведи разбежались в разные стороны. Под землей
он увидел мощеную дорогу и пошел прямо по ней. Шел он и
шел, пока не пришел к тому месту, где на золотых качелях ка­
чалась Амбавати.
«Если я прямо так подойду и появлюсь перед ней, она меня
возьмет да и проклянет»,— подумал он. Взял и спрятался за
столб от качелей. А Амбавати качается взад и вперед, увидела
его тень и говорит:
— Вот тень от качелей, а вот тень от столба.
Пересчитала тени, и одна тень вышла лишняя. Тогда она
говорит:
— Бхут ты или прет, масан или чурелин? Выходи! А то я
тебя прокляну, и останется от тебя одна зола.
Юноша вышел из укрытия и стал перед Амбавати.
— Откуда ты пришел? — спрашивает она.— Если моя мать
тебя увидит, она тебя съест.
Сказала так и повела юношу к себе во дворец, омыла его
семью кувшинами теплой воды и семью кувшинами холодной,
усадила на кровать и накормила сладкими лепешками. Как
подошло время матери возвращаться, она его спрятала в же­
лезный ларь для зерна, что стоял там.
Мать у Амбавати была ракшаси. Вошла она в дом и как
зарычит:
— Человечий дух! Человечий дух!
— Человечий дух! — отвечает Амбавати.— Что с того? Мне
двенадцать лет. Не знаешь разве, что от меня человеком
пахнет?
— Ладно,— говорит мать,— тебя я не стану есть. Лучше
ноги и руки себе изгрызу.— И опять говорит: — Весь день я
искала подходящего человека, чтобы тебя за него замуж вы­
дать.
— Не по душе мне те люди, что ты приносишь,— говорит
ей Амбавати.— Ты все приносишь каких-то объеденных. У того
руки нет, у другого ты ноги отгрызла. А раз притащила юношу
с выеденными глазами. Хочешь, я тебе покажу, за кого бы я
пошла замуж, только обещай, что его есть не станешь.
— Я к нему не притронусь,— говорит мать.
77

Тут Амбавати выпустила юношу из ларя. Ее мать его уви­
дала, и он ей так понравился, что она поцеловала его и гово­
рит дочери:
— Дочка, через двенадцать дней я устрою вам свадьбу.
Приготовь все, что надо, а я позову твоих бабушку с дедуш­
кой.
Девушка взялась за дело: пригнала двенадцать раз по два­
дцать 2 буйволов на угощение ракшасам — их ждали на сва­
дебный пир — и все, что еще надо3 было, приготовила. Скоро со­
брались гости, растянули шатер и стали праздновать свадьбу.
Как подошла пора накладывать тику, девушка и говорит
юноше:
— Последним наложит тику мой дедушка. Он тебе скажет:
.«Я тебе дам, что захочешь». Ты скажи, тебе хочется ста­
рое дхоти, что надето на нем. Новое не бери, проси только
старое.
Вот, как все положили им на лоб тику, подошел старый ракшас и спрашивает у юноши, чего бы ему хотелось.
— Дай мне твое старое дхоти,— говорит тот.
Как ни старался старик, чтобы он чего-нибудь другого
спросил, юноша стоял на своем и в конце концов заставил деда
отдать ему старое дхоти.
А потом был большой пир. Всех буйволов съели и разо­
шлись по домам. Тут мать Амбавати говорит:
— Ну, дети, я ухожу. Будьте счастливы.— И ушла.
Амбавати с юношей счастливо прожили несколько дней, а
потом он сказал:
— Теперь мне надо дальше идти.
Она говорит:
— Я пойду с тобой. Куда ты идешь?
Юноша ей рассказал про своего слепого отца.
— А ты знаешь, как поймать Блестящего козла? — спра­
шивает девушка.— Возьми мое кольцо. В пути ты встретишь
Чампавати — мою сестрицу. Покажи ей кольцо, и она скажет
тебе все, что надо.
Вот так взял он кольцо и пустился дальше в дорогу. Через
несколько дней пришел он туда, где на золотых качелях кача­
лась Чампавати, и, как в первый раз, спрятался за столбом.
Чампавати тоже пересчитала тени и закричала:
— Кто там? Выходи, или я тебя прокляну, и ты рассып­
лешься в прах.
78

Тогда юноша вышел из-за столба и бросил к ее ногам
кольцо Амбавати. Увидала она кольцо и гогэрит:
— Значит, ты муж Амбавати.
Повела его в дом и угощала там с великим почетом. А пе­
ред тем как прийти ее матери, посадила его в железный ларь.
Старая ракшаси как вошла, сразу заревела:
— Человечий дух! Человечий дух!
— Человечий дух! — говорит ей Чампавати.— Не знаешь
ты, что ли, что мне уже двенадцать и от меня человеком пах­
нет? Да, ты не ошиблась. Пришел муж Амбавати. Вот он.
Сказала так, выпустила его из ларя и к матери подвела.
Мать ее, ракшаси, грызла горошек, а горошек у нее был из
кусочков железа — она их жевала. Она говорит:
— Раз он и впрямь муж Амбавати, пусть пожует моего го­
рошка. Не то я его съем.
Девушка насыпала в чашку настоящий горошек, а сверху
железного бросила и матери показала. Потом мигом железо
откинула, а настоящий горох юноше подала. Он сел рядом с
ракшаси и принялся есть: хруп да хруп. Кончил есть, девушка
говорит:
— Смотри, матушка, он все съел.
Обрадовалась ракшаси, расцеловала юношу и женила его
на Чампавати.
Как со свадьбой покончили, ракшаси им сказала:
— Ладно, дети, я ухожу. Будьте счастливы.— И ушла.
Сколько-то дней они жили вместе в довольстве и счастье.
Потом юноша говорит:
— Мне надо идти за Блестящим козлом.
— Найти Блестящего козла не так-то легко,— говорит де­
вушка.— Ты встретишь медведей, и тигров, и змей. Они убьют
тебя. Этот Блестящий козел живет у Махапуруба. Как ты до­
станешь его?
А юноша говорит:
— Нет, я пойду. Мне его надо найти.
— Возьми мое кольцо,— говорит тогда девушка.— Покажи
его медведям, тиграм и змеям. Они увидят кольцо и не тронут
тебя. Тогда иди к Пхулмалин4 и там получишь Блестящего
козла.
Юноша так и сделал, как сказала Чампавати. Пришел к
Пхулмалин и говорит:
— О мать моя, великая мать!
79

Она говорит:
— Кто ты, мой новый сын?
— Моя мать мне сказала,— говорит юноша,—что ее стар­
шая сестра живет здесь и плетет гирлянды для шести дочерей
Махапуруба.
Он показал Пхулмалин кольцо, и она сразу повела его в
дом. На другой день началась у нее лихорадка.
— Сынок,— говорит она,— лихорадка меня одолела. Не
под силу мне плести гирлянды для дочек Махапуруба. Они
меня отсюда прогонят.
А юноша ей говорит:
— Я сплету за тебя.
Сел и сплел из цветов 5шесть прекрасных гирлянд и поло­
жил их в чашки из листьев .
Оправилась Пхулмалин, сама сплела шесть гирлянд и по­
несла все двенадцать дочерям Махапуруба. А юноша ей велел
сказать им, что половину гирлянд сплела ее внучка. Дочерям
Махапуруба гирлянды те приглянулись, и они велели Пхулма­
лин в другой раз, как придет, привести с собой внучку. На
другой день Пхулмалин надела на юношу сари, навесила раз­
ные украшения и повела его к ним. Юноша притворился, будто
он очень смущается, и прикрыл лицо краем сари. Дочкам Маха­
пуруба он очень понравился, и они велели Пхулмалин оставить
внучку у них на несколько дней.
Вот Пхулмалин оставила юношу там и вернулась домой.
А юноша каждый день прибирал в доме и стелил постели до­
черям Махапуруба. Днем эти девушки сидели дома, а по ве­
черам на летающей колеснице отправлялись навестить Маха­
пуруба и танцевать перед ним. Юноше они говорили:
— Мы уходим, а ты из дому не выходи. Не ходи ни к зака­
ту, ни к восходу.
Только ушли, юноша вышел и пошел к закату. За домом с
той стороны стояла лодка. Увидела лодка юношу и говорит:
— Эй, сын брошеной рани, зачем ты пришел сюда? Не
тронь меня, а то ты меня осквернишь. Сперва спрысни ноги
живой водой и коснись их волшебной палочкой.
Глядит юноша: возле лодки живая вода и волшебная па­
лочка. Сделал он, как лодка велела, потом сел в лодку, и она
разом поднялась в воздух и понесла его к отцу с матерью.
Облетел юноша вокруг своего царства и вернулся назад. Вы­
шел он из лодки, прибрал в доме, как всегда, и сидит одетый
80

по-девичьи — девушка девушкой. А дочери Махапуруба, устав­
ши от танцев, прилетели назад и говорят:
— Вот хорошо ты сегодня подмела дом.
И сказали друг дружке:
— Нельзя нам ее отпускать. Надо, чтобы она осталась
у нас.
Вечером, как искупались и закусили, они опять отправи­
лись к Махапурубу.
В тот раз юноша на запад от дома нашел лодку, что же те­
перь он найдет, если пойдет на восток? Пошел он туда и нашел
колесницу. Колесница ему говорит:
— Эй, сын покинутой рани, зачем ты сюда пришел? Не
тронь меня, а то ты меня осквернишь.— А после добавила: —
Хочешь тронуть меня, так сперва спрысни ноги живой водой и
коснись их волшебной палочкой.
Юноша сделал, как было велено, и поднялся на колесницу.
Колесница разом взлетела в небо и понесла его туда, где шесть
его братьев сидели у края дыры. Облетел он вокруг них, и они
его ясно видели, а потом колесница показала его Амбавати и
Чампавати и принесла назад к дому. Юноша сошел с колес­
ницы, подмел в доме и сел — опять девушка девушкой.
Шесть девушек вернулись от Махапуруба и говорят:
— Ну и славная девушка! До чего хорошо она смотрит за
нашим домом.
Тут пришла Пхулмалин, и шесть девушек ей сказали:
— У тебя такая хорошая внучка. Мы хотим ее здесь оста­
вить.
Пхулмалин ушла, а девушки целый день просидели дома.
Вечером они полетели на своей колеснице, а юноша уцепился
за нее снизу, и она принесла его вместе с ними во дворец к
Махапурубу.
Сошли девушки с колесницы и направились к Махапурубу
Юноша тайком пошел следом за ними и спрятался позади две­
ри. Там шесть девушек танцевали перед Махапурубом. Кон­
чили петь, юноша кашлянул. Сделал он так три раза подряд,
пока Махапуруб не услыхал и не спросил:
— Кто это там?
Тогда юноша вышел, встал перед ним, сложив руки, и го­
ворит:
— О Махапуруб, танец всем был хорош. Вот только тот,
кто играл на барабане табла, видно забыл, как надо играть.
6

Заказ 3841

81

— Раз так,— говорит Махапуруб,— садись за табла ты
вместо него.
Только он сел к барабану, вдруг все поднялись на четыре
йоджана в небо. Потом назад опустились. Девушки кричат:
— Мы устали. Нам больше танцевать не под силу.
— Хорошо,— говорит юноше Махапуруб.— Очень хорошо у
тебя получилось. Проси у меня, чего захочешь,— я все тебе
дам.
— О Махапуруб,— говорит юноша.— У меня много твоих
даров: царство, власть и большие сокровища. Ничего мне
больше не надо.
— Нет,— говорит Махапуруб,— проси чего-нибудь.
— А ты дашь мне все что угодно? — спрашивает юноша.—
Вправду дашь?
Три раза он так спросил, и Махапуруб ему обещал. Тогда
юноша сказал:
— Сперва я хочу Блестящего козла.
— А потом? — спрашивает Махапуруб.
— Потом я хочу в жены твоих шесть дочерей.
— Это немного,— говорит Махапуруб.— Проси еще.
— Нет,— говорит юноша.— Это все, чего я хочу.
— Я дал тебе это,— сказал Махапуруб.
Шесть девушек поднялись на колесницу, а юноша ухва­
тился за нее снизу, и они вернулись домой. Девушки пошли
переодеться, а юноша мигом принял вид девушки, надел свои
украшения и лег на кровать, будто спит. Вошли девушки в дом,
видят — нигде не прибрано — и говорят:
— Может, внучка Пхулмалин от нас убежала.
Потом смотрят — она на кровати. Подбежали и подняли
юношу на ноги. Юноша встал, зевнул и говорит:
— Сестрицы, зачем вы меня разбудили? Мне снился такой
замечательный сон.
Все шесть девушек сразу закричали:
— Расскажи нам свой сон! Расскажи нам свой сон!
— Нет, вам не годится про это слышать.
— Все равно ты должна нам рассказать. Расскажи!
Тогда юноша рассказал им все с самого начала: и про отца,
и про руси-байраги, и про Амбавати с ракшаси, и про то, как
он к ним попал и как Махапуруб отдал их всех ему в жены.
Кончил рассказывать и показал им кольца Амбавати и Чампавати.
82

Тут шесть девушек принесли шесть кувшинов теплой воды
и шесть кувшинов холодной, искупали юношу и одели его в
богатый наряд. Потом все семеро сели на колесницу и полетели
кМахапурубу за Блестящим козлом и за благословеньем. Вер­
нулись домой, оставили там колесницу и пошли дальше, к Чампавати.
Побыли они у Чампавати немного времени, а потом погру«
зили все ее богатство на повозки и на волов, забрали ее саму
тоже и пошли к Амбавати. Тут юноша вдруг подумал: «Нас
семеро братьев, и уже есть семь девушек. Не стану я брать
Амбавати, а то мне придется жить с двумя женами». Подумал
он так и хотел пройти мимо, не показавшись Амбавати. Да
только она ждала его и на дорогу смотрела. Как подошел он
поближе, увидала его, побежала к нему, за руку схватила и
закричала:
— Зачем ты тайком хочешь мимо пройти? Ты меня по­
забыл?
— Я тебя никогда не забывал,— отвечает ей юноша.—
Ради тебя я вернулся так быстро. Это я дорогу забыл.
Амбавати привела их всех к себе в дом. Они там побыли
немного, а потом погрузили все ее сокровища на повозки и на
волов и отправились дальше.
Кто их знает, сколько дней они шли, только пришли нако­
нец на дно той глубокой дыры, куда сверху, с земли, свисала
веревка. Юноша принялся дергать за эту веревку. Шестеро
братьев наверху ждали. Как увидели, что веревка задергалась,
сразу поняли — это вернулся их брат. Стал юноша привязы­
вать к веревке всякое добро, и братья его наверх таскали. Так
вытащили повозки, и коней, и волов. Тут юноша думает: «Как
дойдет черед до Блестящего козла, братья его увидят и забе­
рут, а меня бросят здесь». Взял он и козлу обличье сменил.
Спрятал блестящую шкуру в шкатулку, и стал тот козел с виду
самый простой.
Под конец отправил он по веревке наверх восемь девушек
и козла.
— Много еще там? — спросили девушек братья.
— Один он остался,— отвечают они.
Говорят братья друг другу:
— Там этот убогий сидит. Если мы его вытащим, он все
себе заберет. Давайте лучше поделим девушек: каждому по
жене, а старшему — три. И все добро будет наше.
83

Вот потащили они брата наверх, да на полдороге отпу­
стили веревку. Он так грохнулся с высоты, что дух вон, только
кости в стороны полетели. А шесть братьев забрали девушек и
все добро и с радостью назад в свой город пошли.
Как осталось им пути на день или на два и на ночь лаге­
рем стали, восемь девушек поняли, что приключилось, и ска­
зали братьям, будто на них заклятье лежит — двенадцать лет
на мужчин не смотреть.
— Постройте нам отдельный дом, и мы будем жить там
двенадцать лет; потом за вас замуж пойдем. А сокровища
наши тем временем пусть при нас будут.
Расстроились братья, и зло их взяло, а все же пришлось
им построить девушкам дом за городом на морском берегу. И
из всех домов в городе стали по очереди выставлять по муж­
чине, чтобы спал там у дверей — ночью девушек охранял.
Как пришли сыновья к радже и доложили, что Блестящего
козла добыть удалось, слепец очень обрадовался.
— Здесь козла с нами нет. Мы его закололи за городом.
А печень мы принесли.— Вот они как сказали.
Они и впрямь закололи козла и вынули печень, да только
козел тот был бессмертный — один младший брат его мог
убить. Печень-то они вынули, а козел как ни в чем не бывало
пастись побежал. Принесли братья печень, положили на глаза
радже, а они у него только сильней заболели.
Ну а там, где юноша упал и убился, осталось лежать старое
дхоти ракшаса-деда, что ему было на свадьбу подарено. Дхоти
то было исполнено волшебной силы. Обошло оно все вокруг,
собрало разбитые кости и вместе их сладило: куда надо —
руки, куда надо — ноги. Приготовило все и само легло на ко­
стяк, покрыло его от черепа до кончиков пальцев. Прошло не­
много времени, юноша шевельнулся, воскликнул: «О Махапуруб!» — и встал. Теперь дхоти обернулось веревкой, и пошла
она сама собой прямо вверх, пока не достала до края дыры.
Юноша поднялся по веревке и сел на краю. Тут веревка наверх
вышла и обратилась в коня.
Вскочил юноша на коня и приехал в свой родной город.
Только на землю сошел, из коня снова сделалось старое дхоти,
а все тело у юноши покрылось струпьями и болячками. Надел
он дхоти, стал сразу грязным, вонючим, и стая мух его обле­
пила. Заковылял юноша к дому, где девушек поселили. А ря­
дом жил один мурия. У того мурии детей не было. У себя в
84

огороде он сеял табак, много табаку. Ему надо было кого-то —
огород сторожить, вот он и взял этого юношу. Как настала оче­
редь мурии идти спать у девушек под дверьми, юноша вместо
него пошел.
Ночью девушки велели ему рассказать сказку. Сел он по­
дальше— из-за болячек своих — и рассказал все, что с ним
приключилось. Услыхали девушки, начали плакать, потом
ввели его в дом, искупали и одели в богатый наряд. Открыли
шкатулку, куда настоящее обличье козла было положено, и
понесли его радже. Как пришли к радже, юноша спрашивает:
— О раджа! Принесли тебе твои шесть сыновей то лекар­
ство, какое тебе было надо?
Раджа ему говорит:
— Не лекарство то было. От него мне стало хуже.
Тогда юноша рассказал отцу все, как было, а козла зако­
лол, и печень его отцу на глаза положил. Раджа разом исце­
лился, и глаза у него засияли как солнце.
— Нам здесь оставаться нельзя,— сказал тогда юноша и
собрался уходить.
— Ты должен остаться со мной,— говорит ему раджа.—
Как я могу тебя отпустить?
— Нет, пока братья живы, я не останусь.
Вот раджа и велел убить шестерых братьев и закопать.
Мать юноши, которую он раньше прогнал, он взял назад во
дворец, а юноша женился на всех восьми девушках и жил с
ними в полном согласии.

23. Золотая птица
Жил один паренек с матерью в маленькой хижине. Они
были бедные и жили тем, что ловили на птичий клей мелких
птиц. Раз услышал про это раджа и позвал паренька во
дворец.
— Ты зачем изводишь птиц в моем царстве? — говорит
раджа.— Придется тебе теперь пойти и поймать Золотую
птицу, а не поймаешь — велю тебя казнить.
Паренек вернулся домой в страхе и горести. В рот ничего
не берет, сидит в углу и молчит. Мать его спрашивает, что при­
ключилось, и он ей все рассказал.
85

— Не бойся,— говорит мать,— ты найдешь Золотую птицу.
Обрадовался паренек, когда такое услышал, даже поел.
Потом взял лук и стрелы и пошел искать Золотую птицу. Шел
он, шел, дошел до большого дерева и присел отдохнуть под ним
в тени. А на том дереве было гнездо лесной голубки. Увидела
она паренька и воскликнула:
— Долго же ты не шел, зятюшко. Мы все глаза прогля­
дели, тебя поджидая. Дочка моя выросла, замуж готова. Иди
поспеши и женись на ней.
На это паренек отвечает:
— Нет, тещенька, не могу я сейчас жениться. Вот как об­
ратно пойду, тогда и свадьбу устроим.
А лесная голубка ему говорит:
— Ничего, что ты уходишь. Свадьбу надо сейчас справить.
Ну паренек и согласился.
Лесная голубка созвала всю свою родню, и в день свадьбы
гости собрались на дереве. Голубей налетело так много, что
они закрыли небо как крышей. Под этой крышей, в тени, и
свадьба прошла. После свадьбы голубка говорит парню:
— Ну, зятек, иди, и пусть тебе будет удача. А случится
беда, приходи — я тебе помогу.
Паренек провел в доме у жены несколько дней, а потом го­
ворит ей:
— Теперь мне надо идти за Золотой птицей. Ты оставайся.
На обратном пути я зайду за тобой и возьму тебя к себе до­
мой.
Попрощался он с тещей и отправился в путь. Шел он, шел,
перешел одну гору, перешел две горы и пришел в пустынную
долину среди скалистых гор. Увидел родник и подошел, чтобы
напиться. Видит, вгрязи у родника валяются дикая свинья с
боровом. Присел парень возле родника и вздохнул. Свинья
услышала и закричала:
— Что ты, зятюшко, так долго не шел? Мы глаза прогля­
дели, все на дорогу смотрели. Моя дочка выросла, ей пора
замуж.
Сначала парень отказывался, говорил, что ему надо дальше
идти, да свинья очень настаивала, и он уступил. Свинья со­
звала всю свою родню. Собралось целое море черных свиней.
Посреди этого моря их и поженили. Провел парень у жены в
доме несколько дней, а потом говорит:
— Ну, мне надо идти за Золотой птицей. Ты оставайся. На
86

обратном пути я зайду за тобой и возьму тебя к себе до­
мой.
Попрощался он с тещей и отправился в путь. Шел он через
горы и реки много дней, пока не пришел к дому дано. Дано
издалека увидел его и побежал ему навстречу. Подбежал и
говорит парню:
— Добро пожаловать, зять, добро пожаловать! Ты хорошо
сделал, что пришел. Я уж собрался идти искать тебя. Моя
дочка выросла, ей не терпится замуж.
Снова парень стал отговариваться, а дано взвалил его на
спину и принес к себе в дом. Увидела жена дано паренька, рас­
целовала его и говорит:
— Ты хорошо сделал, зятек, что пришел. Наша дочь тебя
давно ждет. Что ни день на дорогу глядит.
Паренек остался у них, и дано принялся созывать свою
родню. Притащил для пира несметное множество коров и буй­
волов. Как настал положенный день, собралось столько родни
дано, что парню почудилось, будто горы сдвинулись с мест и
пошли на него.
— Не пугайся,— говорит парню невеста.— Приветствуй
каждого, будто тестя. А как станут тебя целовать, ног их ка­
сайся.
Парень так и сделал, как сказала невеста. Вид был такой,
словно горы их обступили, и там, в середке, их поженили. По­
сле свадьбы гости дано доотвала наелись говядины.
Сколько-то времени парень побыл у жены в доме, а потом
сказал, что ему надо идти — искать Золотую птицу. Жена ему
говорит:
— Тебе никогда ее не найти. Не по силам тебе задача.
А парень опять говорит:
— Мне надо идти.
Рассказала девушка об этом отцу. Тот говорит:
— Пусть он идет. Только вели ему взять с собой этот топор.
И дал ей топор. Потом дано посадил паренька к себе на
спину и пошел с ним искать Золотую птицу. Шли они, шли и
пришли на берег моря. Дано говорит:
— Смотри, зять. Вон там, за морем, висит на дереве клетка.
В той клетке сидят две Золотые птицы. Только как ты перей­
дешь через море?
Посмотрел парень и испугался. Дано ему говорит:
— Сруби все деревья, какие увидишь, и заткни меня ими
87

Паренек так и сделал. Тогда дано приложился ртом к морю
и выпил всю воду. Деревья не пускают воду вытечь назад, вот
море и высохло. Парень перешел через море, дошел до дерева
и наверх залез, к самой клетке. Снял он клетку и вернулся к
дано. Дано велел ему отнести клетку подальше, в безопасное
место, и вытащить из него дерево или два дерева. Парень вы­
тащил дерево, и вода потекла обратно.
— Спасайся! Беги! — крикнул дано да как вытолкнет ра­
зом все деревья — вода так потоком и хлынула.
А парень с клеткой благополучно вернулся назад. Пожил
он еще сколько-то дней у дано, потом говорит:
— Моя мать будет обо мне плакать. Мне домой пора.
— Иди, раз так,— отвечает дано.— А случится с тобою
беда, пошли ко мне Золотую птицу, и я приду.
Ушел паренек вместе с женой. Через несколько дней он при­
шел к свинье в дом и остался там ненадолго. Вскоре он опять
был в пути — уже с двумя женами. Свинья ему тоже сказала:
— Если в беду попадешь, пошли за мной — я тебе помогу.
Подошло время, и пришли они к дереву, где голубка жила.
Паренек забрал и третью жену. И голубка сказала:
— Случится беда — пошли за мной, и я тебе помогу.
Наконец они подошли к дому его матери и послали ска­
зать, что они домой идут. Старуха мать все сидела и слезы
лила, а как услыхала, что сын возвращается, собрала дру­
гих женщин и с барабанами вышла навстречу сыну и его
женам.
Тут и раджа узнал, что парень вернулся, и послал своего
стражника посмотреть, принес он Золотую птицу или не при­
нес. Паренек говорит:
— Скажи радже, что Золотая птица у меня. Я приду к нему
завтра.
На другой день он оставил одну Золотую птицу в клетке
дома, а вторую понес к радже. Увидал раджа птицу и испугал­
ся, потому что он так подумал: «Это опасный юноша. Тот, кто
Золотую птицу достал, может и меня с трона прогнать. Как бы
мне его доконать?» Посадил он птицу в клетку и говорит
парню:
— Пойди достань ей пару. Что толку птицу одинокой дер­
жать?
Парень вернулся и рассказал матери и своим женам, что
получилось. Они говорят:
88

— Не показывайся из дому несколько дней. А потом отне­
сешь радже вторую птицу и скажешь, что тебе пришлось хо­
дить далеко, чтобы ее раздобыть.
Парень сделал, как было сказано, и через сколько-то дней
отнес радже вторую птицу вместе с клеткой. Увидел это раджа,
напугался пуще прежнего и задумал погубить парня. Вот он
ему и сказал:
— Вырой за городом большой пруд. За одну ночь это сде­
лай. И водой его надо наполнить. Не справишься, я велю тебя
убить и закопать там.
— Через восемь дней я тебе скажу, смогу я выкопать пруд
или нет,— говорит парень.
Раджа согласился подождать и отпустил его домой. Там
парень рассказал все, что с ним приключилось. Жены ему го­
ворят:
— Не бойся, ты выкопаешь такой пруд. Только надо дать
знать нашим родителям.
Через день или два стали слуги во дворце кормить Золотых
птиц, а те улетели из клетки — и прямо к парню домой.
— Не бойся, братец,— говорят ему.— Мы летим звать на
помощь родню твоих жен.
Прилетели птицы к лесной голубке и сели на дерево. Она
спрашивает:
— Вы мне весточку принесли?
— У твоего зятя большая беда,— говорят они.— Созови
всех своих родичей и веди их ему на помощь.
То же они сказали свинье и дано, а потом к парню верну­
лись. Говорят ему:
— Иди к радже и скажи, что ты выроешь пруд завтра
ночью. Скажи ему так: если не сумеешь ты это сделать, пусть
он тебя убивает; ну а сделаешь — сам его убьешь и возьмешь
себе его царство.
Парень сделал, как было велено, и раджа совсем перепу­
гался.
На другой день слетелось целое войско голубей, сбежалось
войско свиней и собралось войско дано. Говорят парню:
— Идем, будем пруд копать.
Он и повел их в нужное место. Голуби поднялись и закры­
ли крыльями небо на двенадцать косов в одну сторону и на
двенадцать косов в другую, и тень от них легла на все цар­
ство. А внизу войско свиней рыло землю, а войско дано ее
89

прочь таскало. Из-за этой тени ночь длилась шесть месяцев —
никто ведь не видел, как солнце всходило. Кончили пруд —
раджа испугался и вывел свое войско на битву. Тут голуби
стали клевать его солдат, свиньи их драли, а дано глотали
одного за другим, пока ни единой души не осталось. Пришлось
радже отдать свою дочь и все царство парню. Стал парень рад­
жей и зажил счастливо со своей старой матерью и четырьмя
женами.

24. Краб-попутчик
Когда-то давным-давно, говорят, жили два брата. Старший
был женатый, а младший — холостой. Родителей у них не
было. Отец и мать умерли, когда они еще совсем маленькие
были. Была у них сестра, постарше их, до поры она их и кор­
мила— к людям нанималась на работу да колосья на полях
собирала.
Потом сестра замуж вышла, и остались братья бездомные,
без куска хлеба. Прослышали о том их дядья, братья матери,
и пришли забрать их к себе.
— Слушайте, племянники,— говорят.— Вы остались без
дома, и некому за вас заступиться. Пойдемте с нами, мы вас
к себе возьмем. Где вы будете жить? Кто вам готовить ста­
нет? А если вдруг захвораете и лихорадка трясти вас начнет,
кто за вами присмотрит? Мы ведь видим, каково вам нынче
приходится. Потому мы и пришли забрать вас к себе. Знаете,
как говорят: «Если дети осиротеют, они живут, пока не выра­
стут, у дядьев, отцовских братьев; а не у них, так у материной
родни». Вот мы и пришли за вами.
Так говорили они этим мальчикам. А в деревне той жили
еще их другие дядья — братья отца. Тех тоже позвали и при
них это все говорили. Младший из отцовских братьев и го­
ворит:
— Слушайте, так не годится. Одного берите к себе, а вто­
рого мы вам не отдадим. Старшего я сам возьму. А то ведь вы
нас ославите, а в один прекрасный день и этих ребят ославите
тоже. Станете им говорить: «Вот, парни, глядите, у вас полная
деревня отцовской родни, дядья там живут. А много они о вас
позаботились? Хорошо, что мы у вас есть — вас к себе взяли;
9G

сами видите, вы у нас дом нашли. Если б не мы, шататься бы
вам, как бродягам, кто его знает, в каких краях. Мы вас пожа­
лели и сюда привели, сами видите; вы у нас в люди выйдете.
А отцовская ваша родня о вас и думать забыла». Вот как вы
станете потом говорить. Потому я и говорю: обоих мы вам не
дадим. Одного здесь оставим.
Судили, рядили и порешили, что младший к материнской
родне пойдет, а старший останется у отцовской. На том вроде
бы и порешили, вдруг кто-то сказал:
— Слушайте, неладно выходит. Мы тут решаем, а ребят-то
и не спросили, куда они сами хотят.
— И верно,— все говорят,— ты правильно говоришь.
Ладно. Поправить дело недолго. Давайте сейчас их самих
спросим.
Вот они и спросили тех братьев:
— Ну, племянники, а вы-то что скажете? Говорите, не таи­
тесь, а то мы сделаем, как сказано было.
Стал говорить старший брат — другой-то был совсем ма­
ленький, он ничего не сказал.
Старший, значит, и говорит:
— Да, дяденьки, это вы верно сказали. Я сам тоже так ду­
мал. Если бы вы нам обоим велели уйти, я бы не пошел, отка­
зался бы. Почему? У нас, сами знаете, здесь земля, потому я
и не хочу уходить. Теперь вы сами так порешили, я очень рад.
Вы, дяденьки, возьмите брата к себе, а я пока останусь тут.
Будет мне плохо здесь, я тоже приду к вам.
На том и договорились. Младшего брата взяли дядья по
матери, а старший остался у отцовской родни.
Старший брат так и жил там, покуда не вырос и дядя с тет­
кой его не женили. Они его обучили всякому делу, и за любую
работу он умел взяться. В поле он тоже хорошо научился ра­
ботать. Только жену они выбрали ему неудачно. Им-то самим
и работой его они очень были довольны, а вот жена пришлась
не ко двору. Скажут ей что-нибудь — она обидится и убежит ! ;
молодой муж чуть не каждый день ходит ее уговаривать и
назад звать, а работа стоит. Дядя2 и тетка его стали поруги­
вать. Кое-как он у них год дотянул .
На другой год он оставил дядю и тетку и пошел в семью к
тестю. Только и там он не ужился. Пришлось ему вернуться в
родную деревню и построить себе дом. Привел он туда жену
и стал жить там.
91

А младший брат жил с материной родней, и все его бало­
вали. Работать его не заставляли, и он ничегошеньки делать не
научился. Старший брат-то не знал, что он бездельником вы­
рос. Как зажил он своим домом, так и сказал жене:
п
— Кто у нас будет за волами смотреть? Где нам найти ра­
ботника? Давай возьмем к себе моего брата. Он за скотиной
будет ходить.
Порешили они так и взяли его. Взять-то они его взяли,
только ни к какой работе он не годился. Надо скот пасти, а
он, захочется ему, так пойдет, не захочется — нет. Старший
брат с женой устали его уговаривать. И бранили они его и об­
зывали лентяем. Как его ни ругают, ему все нипочем. Надоест,
возьмет да и убежит к материной родне. Только и там его
больше не жаловали за такое безделье и кормить не хотели.
Ничего ему не оставалось, как возвращаться с повинной. Де­
ревня вся уже знала, какой он лентяй; никто и водиться с ним
не хотел. А брат как никак, работает он или нет, его все же
кормил. Не давал ему с голоду помереть.
Так вот он и подрос, и женить пора его стало. Только ни
брат, ни невестка об этом не заикнутся — все из-за его лени.
В конце концов и сам он понял, в чем дело, и думает: «Эти двое
жены мне искать не станут. Пойду-ка я отсюда в чужие края».
Надумал он так и стал искать попутчика. Говорит то одному,
то другому:
— Пойдем со мной, приятель. Отправимся в чужие края,
службы поищем.
Только никто его и не слушал — все знали, какой он без­
дельник.
Как-то раз, говорят, брат и невестка отругали его сильней,
чем всегда. Это его уязвило, он в сердцах и ушел. Шел мимо
пастбища, увидел пастушат и зовет их:
— Эй вы, пойдемте со мной, составьте компанию.
— А куда? — спрашивают.
— Куда глаза глядят и ноги ведут,— отвечает.
— Нет,— говорят,— тебе, лентяю, мы не компания. Мы с
тобой не пойдем.
Так никто из деревни его и не поддержал, пришлось ему
идти одному. Идет он и размышляет: «Во всей деревне никого
в помощь мне не нашлось. Неужто так и идти одному, без
попутчиков? Нелегко мне в дороге придется». От таких мыслей
он и голову повесил.
92

Идет дальше, видит краб вырыл норку. «Что ж,— думает,—
во всей деревне не нашлось мне попутчика. Выкопаю-ка я этого
краба и возьму его с собой». Решил он так и начал копать.
И вот, послушайте, копал он и копал, все так и копал, пока
не докопался до краба. Взял его и говорит:
— Ты, краб, мой товарищ, ты мой товарищ и друг. Куда я
ни пойду, всюду тебя буду брать. Никогда тебя не брошу. Ты
всегда со мной будешь.— Сказал он так сам себе и завязал
краба в полу.
""Пошел он дальше. Есть захочет — зайдет в деревню, попро­
сит. Так он прошел два царства, а то и три. Дальше пошла
земля, где объявился ракшас. Парень пришел туда как раз,
как вечереть начало. А тамошний раджа велел огласить всему
народу указ: «Ракшас опустошает мое царство. Кто убьет ракшаса, тому я отдам мою сестру в жены и еще дам четверть
царства в придачу». Вот какой указ там огласили.
Парень, значит, пришел туда как раз, как завечерело. За­
шел он в одну деревню, а в той деревне у самой околицы росло
манговое дерево. Под этим деревом он и устроился на ночь.
Зашел в один дом, попросил огня, развел себе костер и стал
укладываться. Народ ему говорит:
— Слушай, юноша, ты ведь один, не ложись тут. Пойди к
нам, переночуешь у кого-нибудь в доме с людьми. Тут у нас
теперь стало очень опасно—ракшас здесь объявился, много
народу поел..Ты ведь один, так он тебя, без сомнения, сожрет.
Вот мы и говорим: иди к нам, переночуешь с людьми.
— Нет,— отвечает парень,— я не один. Нас двое.
— Ну да? А где же второй?—спрашивают.—Мы видим
тебя одного. Другой-то отстал, что ли?
— Нет, почтенные,— говорит он,— нас двое. Никто тут
один не останется. Мы обойдемся лучше нельзя.
— А если тебя ракшас съест, что нам делать?
— Значит, такая моя судьба — умереть. А если так, чем вы
тут поможете?
— Послушай, юноша,— все опять говорят.—Мы видим
тебя одного. Где же второй? Нам его не видать.
— Почтенные,— отвечает он.— Нас поистине и вправду
двое, только вы второго увидеть не можете.
Видят они, что он опять за свое, и спрашивать перестали.
«Верно,—думают,— это он Чандо разумеет, когда о втором
говорит». И сказали:
93

— Ну ладно, если вы с ним к нам идти не хотите, что нам
еще делать?
На том и кончился разговор. Народ оставил парня в покое
и по домам разошелся.
А парень развел костер, сам улегся под деревом, а краба
на волю выпустил. Он, говорят, всегда так делал: где ни оста­
новится на ночь, везде первым делом выпустит краба.
В полночь пришел в деревню ракшас — съесть кого-нибудь.
Увидел у околицы парня, сразу к нему подошел и спрашивает:
— Кто лежит? Кто тут спит, приятель?
*
Парень слышит, а не отвечает. Ракшас и подошел к нему
вплотную. Только нагнулся и пасть разинул, краб скок к нему
и хвать его клешней за глотку. Так ловко схватил, что тут же
и удушил. Упал ракшас и не движется. Краб у него на горле
так и провисел до утра. Парень проснулся, глядит: краб ракшаса задушил. А у него с собой было нахарни. Он взял и от­
щипнул им у ракшаса мочки ушей; когти у него он тоже обре­
зал да и кончик языка заодно. Потом спрятал краба, а сам
лег и опять заснул.
В той деревне был стражник из касты дом. Идет он рано
поутру и видит: лежит мертвый ракшас. Побежал он домой,
принес топор и отрубил у ракшаса ногу. Притащил ее домой,
швырнул с грохотом на пол, а потом погнал прочь из дому
жену и детей, всех их прочь погнал и барабаны свои тоже вы­
бросил вон. «Я,— говорит,— на сестре раджи женюсь и цар­
ство получу. На что мне они все?» Сказал так и всех выгнал
из дому.
Собрался тут весь народ. Пошли, смотрят: и впрямь кто-то
убил ракшаса. Только все равно они дому не очень поверили.
«Может быть,— говорят,— его этот чужеземец убил». Так они
промеж себя говорили, а парень молчит, ничего им не расска­
зывает. Тогда спросили его:
— Слушай, юноша, кто убил ракшаса? Ты его убил или
дом?
— Наверно, уж тот, кто убил, взял себе какие-то знаки,—
говорит тот.
— Он унес с собой целую ногу. Мы ее у него сами видели.
А где твои знаки?
— Ладно,— говорит парень.— Подите скажите вашему
радже: пусть тому из нас, кто представит верные знаки, обе­
щанное отдадут.
94

— Хорошо,— согласились они.— Ты правильно говоришь.
Это верно, пусть раджа сам все рассудит.
И вправду послали к радже обо всем ему рассказать. Рад­
жа сказал:
— Хорошо. Я сейчас пошлю солдат посмотреть, вправду
все так или нет. А как посмотрят, тащите ракшаса сюда, и
пусть этот дом сам принесет ногу. Чужестранца тоже с собой
приведите, там его не бросайте.
Вернулись посланные и с ними солдаты. Посмотрели на
ракшаса — все верно сказано. Тогда солдаты говорят парню:
— Слушай, ты, есть у тебя доказательства? Покажи свои
знаки.
— Здесь я ничего не покажу,— отвечает он.— Пойдемте к
радже. Там сразу покажу все, что у меня есть.
— Почему так? — дивятся они.— Откуда он взял свои
знаки? Надо посмотреть.
Осмотрели они ракшаса, да только никто так и не понял,
какие знаки он взял себе в доказательство. А он ничего ска­
зать не хочет.
— Идем тогда к радже,— говорят.
Взвалили ракшаса на плечи и понесли с собой.
Принесли к радже; раджа его осмотрел. Тут выходит впе­
ред дом.
— Я убил этого ракшаса,— говорит.
— Подожди,— сказал раджа.— Дай я сперва людей рас­
спрошу. Может, не ты убил.
Он и вправду спросил народ и солдат, что туда посылал:
— Слушайте, вы. Спрашивали, кто убил ракшаса? Вон
дом, видите, ногу принес. Знать бы, он его убил или кто дру­
гой?
Те отвечают:
— Кто его знает. Точно сказать мы не можем. Чужеземец
лежал там и спал, и ракшаса в том самом месте убили, а кто
убил — он или дом,— мы не знаем. Чужеземец-то говорил:
«У меня тоже есть знаки». Мы его спросили: «Какие у тебя
знаки? Покажи нам». А он отвечает: «Я их покажу перед рад­
жей». Спроси их обоих: пусть они свои знаки покажут.
Раджа говорит:
— Покажите оба ваши знаки. Я ваше дело рассудить не
могу, пока знаков не видел.
Тогда дом положил перед раджей ракшасову ногу.
95

— Смотри,— говорит,— вот мой знак.
— Ты сам принес эту ногу? — спрашивает раджа.—Или
кому-нибудь дал нести?
— Я сам ее сюда принес,— отвечает дом.— Никому не ве­
лел ее трогать.
— Хорошо,— говорит раджа, потом парня спрашивает: —
Слушай, ты. Где твои знаки? Покажи.
Тут он, говорят, развязал узелок на одежде и вынимает
все, что отрезал: от языка, от ушей и когти тоже. Вынул, по­
казал всем, потом положил все перед раджей и говорит:
— Гляди, батюшка, вот мои знаки.
И впрямь, как посмотрели они у ракшаса лапы и уши, пасть
тоже раскрыли и на язык взглянули, так и увидели — нигде
кончиков нету. Посмотрели на ногу, что дом принес,— нету
когтей. Тут раджа и народ говорят:
— Этот чужеземец убил ракшаса. Если бы дом убил, от­
куда бы тому когти взять? Нет, это он убил ракшаса.
Попробовал дом всякую напраслину на парня возводить,
только ему не поверили, еще и отругали как следует. Ничего
другого дом не придумал и с позором вернулся домой. Начал
он тут жену и детей улещивать, обратно их звал, да только и
они над ним посмеялись.
— Нет,— говорят,—мы назад не вернемся. Ты на сестре
раджи женился, ты важная птица, а мы низкой касты. Мы к
тебе ни за что не пойдем. Мы тут к кому-нибудь работать най­
мемся, как-нибудь прокормимся сами.
И верно, в тот день они домой не пошли. Только на третий
день дом уговорил их вернуться. Народ над ним очень смеял­
ся, а ему и ответить нечего.
А парню раджа тут же при всем народе отдал свою сестру
в жены. Дал ему полцарства впридачу и грамоту в том напи­
сал— все как надо. Для народа устроили пир, а парня одели
в нарядное платье и повели во дворец.
Раджа-то знал: первой же ночью парень умрет, и все цар­
ство при нем останется. Почему? Он уж не раз выдавал сестру
замуж, и все ее молодые мужья так умирали, один за другим.
Он это помнил и говорил сам себе: «Он ночью умрет, а царство
моим останется». Вот почему он так легко отдавал свою се­
стру замуж. Женил он, значит, парня на сестре, взял к себе
во дворец и обходился с ним, как со своим.
Вечером отнесли кровати в один из покоев и устроили там
96

молодых на ночь. Их там спать уложили. Фонарь зажгли, весь
дом осветили. Как легли, парень вынул краба и положил к себе
на грудь. Потом он заснул, а молодая рани уснула и того
раньше.
Только парень заснул, говорят, сразу две змеи поползли из
ноздрей молодой рани, чтобы ужалить ее нового мужа. Уви­
дели краба и спрятались обратно. Ненадолго спрятались, вотвот снова вылезут — молодые-то крепко спят, им невдомек, что
творится. «Ой-ой-ой,— думает краб,— эти змеи без сомнения
хотят прикончить моего товарища. Погодите, я им сейчас по­
кажу».
Решил так краб и, говорят, забрался к молодой рани на
шею, к самому рту, и там затаился: лежит и клешни вперед
выставил. А змеи высунутся чуть-чуть и сразу назад прячутся.
Много раз они так выглядывали да вдруг и вылезли малость
подальше, головками крутят, жало высовывают. Краб, гово­
рят, тут как тут, разом хвать их обеих клешнями. Назад им
не уйти — краб их клешнями зажал и не пускает. Змеи наружу
выползли, вьются, хвостами краба всего обмотали, а краб их
не отпускает. Защемил их посильнее клешнями и прикончил
обеих. Как перестали они шевелиться, он сполз с ними с кро­
вати на пол.
Первым проснулся на заре парень. Стал искать руками, где
краб, на груди у себя его не нашел, испугался и мигом вско­
чил. Видит, лежит он на полу, между кроватей, на которых их
спать уложили, весь обмотанный змеями, так что ему и не
двинуться. Закричал он со страху: «Ой! Ой!» Потом смотрит —
змеи-то мертвые, а краб живой. Вот, говорят, он и спрашивает
у краба:
— Слушай, приятель, где ты нашел этих змей?
— Эти змеи тебя чуть не ужалили,— отвечает краб.— Твое
счастье, что ты меня с собой взял. Это тебя и спасло. А то быть
бы тебе мертвым. Эти змеи вылезли из ноздрей у молодой
рани.
Услыхал это парень, опечалился и говорит:
— Слушай, приятель, ты меня спас от многих опасностей.
Без тебя как бы я жизнь сохранил? Будь я один, мне давно бы
конец пришел.
Тут и молодая рани проснулась. И хоть оба они уже не
спали, они остались в покоях, принялись толковать о том, о
другом и всяком прочем и забавлялись вдвоем. Солнце высоко
7

Заказ 3841

97

поднялось, а они все не выходят. Раджа уж мусорщиков со­
звал и держит их во дворе наготове. Он думал — он ведь по
старому опыту знал, вы сами слышали,— что парень ночью
умрет. Потому он и мусорщиков позвал, чтобы были готовы.
А тут, немного погодя, говорят, оба они встают и выходят.
— Матушки! — закричал раджа.— Ну и негодник. Он не
умер. Я-то думал, он наверняка умрет этой ночью. Столько
женихов померло от нее; этот тоже непременно должен был
умереть. Затем я и мусорщиков позвал, чтобы его вынесли.
Матушки! Я смотрю, он живой!
Раджа перед этими мусорщиками вконец опозорился. А
они с него все равно денег потребовали, что за работу им при­
читалось. Так все и осталось.
То ли из-за змей, что в ней жили, то ли по какой другой
причине, только молодая рани, говорят, никогда не была в
теле. А тут, как змей-то не стало, она зачала и с той поры, го­
ворят, стала пышная.
После того дней десять или двенадцать парень клал краба
ночью на грудь, потом сообразил: «Нынче мне больше ничего
не грозит. Похоже, все опасности позади». Пораскинул умом и
говорит сам себе: «Краб устроил мне жизнь: он меня женил и
раджей сделал. Надо мне найти для него местечко получше и
отнести туда».
Вот раз он сказал крабу:
— Слушай, приятель, ты давно уж мне помогаешь. Ты спас
меня от многих опасностей, а мне нечем тебя отблагодарить.
Скажи мне, чего ты хочешь.
— Хорошо,— отвечает краб.— Я ведь, сам знаешь, спас
тебе жизнь.
— Верно,— согласился тот.— Ты мне жизнь спас. Никто
этого не отрицает.
— Так вот,— говорит краб.— Ни о чем больше я тебя не
прошу, сделай мне одну милость. У раджи много прудов. Отне­
си меня в такой пруд, который никогда не пересыхает и где во
всякое время года много воды, и оставь там. А если меня ктонибудь случаем выловит, ты меня вызволи.
И вправду он отнес краба в пруд, который никогда не вы­
сыхает, и сказал ему на прощанье:
— Живи теперь как знаешь, а если случится, что я приду
сюда искупаться, выходи мне навстречу, пожалуйста.
И ушел.
98

С полгода прошло, и прослышали старший брат и другая
родня, что младший стал раджей и владеет царством. И вот
раз поехал молодой раджа на слонах и конях навестить стар­
шего брата. Приехал и говорит старшему брату и невестке:
— Глядите, вы оба, вы все лентяем меня величали. Как же
тогда это выходит, что я могу ездить на слонах и конях, а вы,
хоть и трудитесь столько, никогда ни на слона, ни на коня не
влезали?
Они не нашли ни слова на это ответить. Потом устроили
ему угощение, и младший брат им сказал:
— До каких пор вы здесь будете мучиться? Я добыл для
нас царство. Поедемте, я возьму вас туда.
— Нет,— отвечают они,— в этом году мы уехать не можем.
Приезжай на будущий год.
Так младший брат получил полцарства. Как прошло шесть
лет или семь, это значит, с той поры, как он все получил, он
привез старшего брата с женой. Стали они жить вместе. Он им
говорил:
— Раньше вы меня не уставали бранить, лентяем меня об­
зывали. Глядите теперь, разве не я, ваш лентяй, раджей стал?
А вы так много работали, почему вы не стали раджами?
Говорил он им так, потом кончил. Не стал больше так гово­
рить. «Если я много буду так говорить,— сказал он сам себе,—
брат и невестка обидятся. Они могут сказать: „Он для того и
взял нас сюда, чтобы мы слушали такие речи. Давай уйдем
обратно и кончим с этим"». Подумал он так и перестал гово­
рить. Кончил раз и навсегда.
Потом оба брата ушли с земель другого раджи и выстроили
себе дворец на новом месте. И стали там раджами на веки
веков. Детей завели, стало их много.
Вот и кончаю я эту сказку. Хватит того.

25. Гунджхира
Жила на большом дереве Гунджхи-голубка. Снесла она
пять раз по двадцать и еще шесть яиц \ и два из них были в
локоть длиной. Увидала она эти огромные яйца и испугалась.
«Какой лиходей прячется в них: дантар или дано?» — думает.
99

Расколола она сто четыре яйца — помогла птенцам выйти, а
эти два трогать не стала. «Надо мне бежать с моими детьми,
ноги уносить, пока целы, а то дано нас убьет». Оставила боль­
шие яйца в гнезде, а сама убежала и птенцов с собой увела —
пять раз по двадцать и еще четверых. В пути встретился ей
шакал — он у ручья сливы ел. Услышал шакал птичьи голоса
и спрашивает:
— Эй, вы кто такие? Как вы смеете летать над моим цар­
ством? Я здесь главный советник.
— Это добрая весть,— говорит птица.— Советник здешне­
го раджи — мой брат. Я иду к нему в гости.
— Какая ты мне сестра? — отвечает шакал.— С чего бы
моей сестре быть среди тех, кто летает?
Но она его заставила признать ее. Он спросил, откуда она
идет, а она рассказала, что с ней приключилось.
— Сестрица, бросать свои яйца — великий грех. Вернись,
расколи их. И не бойся. Там ведь твоя плоть и кровь.
Полетела птица обратно к дереву, пять раз вокруг него об­
летела 2 и говорит птенцам:
— Будете мне подмогой.
Она заставила их сесть на каждую веточку, на каждый ли­
сток вокруг нее, чтобы быть ей защитой. Через несколько дней
послышалась в яйцах жизнь — кто-то там зашевелился. Она их
расколола, и оттуда вышли два царевича: один был Гунджхмара, другой — Гунджхира.
Задумалась птица: «Чем мне их кормить?» — и принялась
она плакать вместе со всеми своими детьми. Той порой Махадео
и Парвати пришли дров нарубить. Услышала Парвати плач и
сама тоже заплакала, и пришлось Махадео пойти вместе с
ней — посмотреть, что случилось.
— Гляди, сестра, у меня сто четыре птенца, и для них я
могу добыть проса и червяков. А как мне прокормить этих ца­
ревичей?
Махадео дал Парвати какое-то снадобье, и у нее из грудей
хлынуло молоко. Стала она каждый день приходить — кор­
мила царевичей и домой уходила.
Раз Гунджхи говорит Парвати:
— Поучить бы тебе их, сестра.
Парвати надела на них кой-какие украшения и спрашивает,
чему они хотят научиться.
— Стрелять,— говорят они.
100

Гунджхи сразу позвала двенадцать братьев агариев и две­
надцать братьев лохаров, и они сделали луки и стрелы для
юношей. Те быстро научились стрелять и пошли на охоту.
Видит Парвати, какие они стали умелые и самостоятельные,
и сказала им:
— Идите, сыновья наши, живите, как сами знаете.
Гунджхи это пришлось по душе. Юноши ей говорят:
— Матушка, мы уходим. Будет тебе в нас нужда, только
позови — мы в тот же миг будем к твоим услугам.
Они коснулись ее ног на прощанье и ушли. К вечеру они
пришли в Сурджалпур и решили остановиться там на ночь.
У колодца спрашивают девушек, что воду брали:
— Девицы, где нам в деревне место найти — ночь скоро­
тать?
Девушки отвечают:
— Вы ведь царевичи. Почему во дворец не идете? — А друг
дружке меж тем говорят: — Какие красивые!
— Зачем нам идти во дворец? Почему бы в деревне не за­
ночевать? — говорит старший брат.
Пока они так толковали, дошли до последнего дома. Хо­
зяйка была там вдова. Жила она тем, что по чужим гумнам
мякину после молотьбы подбирала и веяла — забытые зерна
искала. К ней и стали царевичи проситься переночевать. Уви­
дела она их, рассердилась.
— Идите к радже,— кричит.— Нет здесь ничего, одна мя­
кина — двенадцать горшков. А по ночам ходит в деревню боль­
шая рыба бод и каждый раз уносит кого-нибудь.
— Не сердись, бабушка,— сказал старший брат и дал ей
золотой.
Это ее успокоило, она им поесть приготовила и соломы, где
спать, разостлала. Улеглись они, села она рядом с ними и
стала про рыбу рассказывать. Старший-то брат так устал, что
сразу уснул. А младший до конца все прослушал и от страха и
гнева сон у него как рукой сняло.
В полночь он встал и спрятался за большим деревом возле
озера, где рыба жила. Только она вышла, юноша на нее за­
кричал, пустил стрелу и убил ее. Он отрезал у нее уши, плав­
ники, хвост и кусок печени и вернулся спать.
В той деревне был котвар, и была у него такая обязанность:
вставать по утрам раньше всех и докладывать, кого ночью
рыба сожрала. В то утро ему захотелось живот облегчить.
101

Пришел он к берегу озера, справил свои дела и, только дальше
пошел, видит вдруг — лежит тушей рыба. От страха ноги у
него подогнулись. «Что она в озеро назад не идет? — думает.—
Может, она переела?» Он бросил в нее камушком, потом по­
кашлял, а рыба и не шевельнулась. «Видно, дохлая»,— решил
котвар. Тут он принялся орать и подпрыгивать, на всю де­
ревню крик поднял, что он рыбу убил.
А раджа давным-давно объявил, что тому, кто эту рыбу
убьет, он даст свою дочку в жены, деревню без налогов, слона,
коня и полное содержание. Котвар побежал домой, вытащил
свой зазубренный топор с обгорелым топорищем и принялся
точить его на камне. Потом стал рубить рыбу, да старым сво­
им топором едва ее поцарапал. Бьет топором — кач-кач-кач,
а толку нет.
— Идите! Помогите! Эй вы! — кричит.
Народ собрался — ну и зрелище: огромная рыба и котвар,
потом над ней обливается.
— Гляди, гляди! — говорят.— Ее котвар убил. Смотри, как
запыхался.
А котвар кричит:
— Вот мой старый топор с обгорелым топорищем! Это все,
с чем я встретил врага и его победил!
Он бросил тушу и весь народ там оставил, а сам домой к
жене пошел.
— Ты слышала, а?
Он так разгорячился, что уж не помнил, где он и что. Ведь
его ждала женитьба на дочке раджи. Жена думает: «Чему он
так радуется?» А он говорит:
— Я скоро буду зятем у раджи. Не будешь вести себя хо­
рошо, я тебя прочь прогоню.
— Хорошо,— отвечает жена,— тогда я пойду к батюшке.—
И заплакала.
Котвар разозлился и взашей выставил ее из дому. Потом
он умылся и достал свое лучшее платье, чтобы к радже идти.
Тем временем раджа узнал, что случилось, и это пришлось ему
не по вкусу. Да слово-то надо было держать. Вот и послал он
пятерых чапраси за котваром. Пришли они к нему, говорят,
что его раджа зовет, а котвар им в ответ, важно так:
— Пошли вон, мошенники. Я устал. Знать бы вам, сколько
мне стоило сил свою жизнь спасти и наших деревенских от
смерти избавить. Скажите радже, я приду к нему сразу со
102

свадьбой — пусть он все приготовит. Бегом бегите, а то я вас
всех побью и уволить велю.
А жена все это слышала. Догнала она чапраси и говорит им:
— Сделайте милость, скажите радже, что котвар с ума
сошел.
Раджа уже все к свадьбе готовил. Только брахманам никак
не выходили3 нужные знаки: как ни бросят рис в воду, не схо­
дятся зерна . Все знаки показывают, что идти дочке раджи
замуж за царевича. Брахманы все свои книги переворошили —
нет толку. Всё говорит — не быть свадьбе с котваром. Все
равно, мог ли раджа слово нарушить? Тут один брахман, са­
мый мудрейший, ему говорит:
— Надо, чтобы котвар дело свое нам подтвердил. Пусть
принесет уши, плавники, хвост и кусок печени.
Котвара нет как нет. Раджа разгневался и закричал:
— Тащите его сюда в кандалах!
Привели его стражники, раджа говорит:
— Ты говоришь, что рыбу убил. Пойди принеси уши, плав­
ники, хвост и кусок печени.
Пошел котвар к рыбе, ищет уши, плавники, хвост и пе­
чень — ничего нет.
— До таких ли мелочей мне было,— кричит,— когда я на­
смерть бился! Я был не в себе. Может, я их в битве порушил.
Тогда старый брахман говорит:
— Созовите-ка всю деревню.
Собрался народ. Кто-то спрашивает у старухи вдовы:
— У тебя в доме никто этой ночью не ночевал?
— Были,— говорит,— мои внуки.
— Что-то раньше я никогда не слыхал о твоих внуках! —
кричит котвар.— А если ты гостей принимала, почему мне не
сказала, чтобы я их в свою книгу занес?
Тут старуха вдова привела обоих юношей, и Гунджхира
рассказал, как дело было.
— Правда это? — спрашивает раджа.
— Ложь! — кричит котвар.
А юноша взял да и вынул уши, плавники, хвост и кусок пе­
чени.
— Он вор! — закричал в запале котвар.— Он их от моей
рыбы отрезал потом, когда я уж убил.
— Тише, дурак,— говорит ему помощник инспектора4 да
как даст ему под зад ногой.
103

Пока тут разбирались, дочка раджи сидела у себя наверху
и молилась, чтобы ей не пришлось идти замуж за котвара.
А как увидела Гунджхиру, сразу влюбилась в него. К свадьбе
уже все готово, а Гунджхира не соглашается.
— Пусть она идет за моего старшего брата. А то она будет
ему бхаи-баху, и мы больше не сможем жить вместе. Ему нель­
зя будет с ней заговаривать и в одной комнате с ней оставать­
ся — как же нам тогда вместе странствовать? А если он на ней
женится, она будет
мне бхауджи, и мы сможем все вместе
жить счастливо5.
Старший брат был в смущении. Он не знал, что ему делать.
Наконец он сказал:
— Завяжите ей глаза, посадите на слона и дайте ей в руки
венок. На кого она венок положит, тот и будет ей мужем.
Девушка от этого спора затосковала. Стала молиться:
«Разве я чем согрешила? Я Гунджхиру люблю. Помоги мне
положить венок на него».
Поехала она на слоне с завязанными глазами и надела
венок на Гунджхиру, как и желала. Тут котвар как закричит:
— Пусть кладет до трех раз!
За этот крик его на шесть месяцев в тюрьму посадили, а
после двенадцать лет он ворон бил на просяном поле раджи.
Еще два раза клала она гирлянду и оба раза попала на
Гунджхиру. И все равно Гунджхира отказался на ней же­
ниться, и кончилось тем, что выдали ее за Гунджхмару, и они
стали жить вместе. Раз Гунджхмара пошел один на охоту.
Ушел он, а бхауджи зовет Гунджхиру:
— Иди-ка, поешь.
Вошли они в дом, а она ему не подает. Вместо того говорит:
— Скажи мне, кто убил рыбу? На кого венок я клала?
Сказала и стала плакать, потому что любила его. А он не
хотел иметь с ней любовь, и она рассердилась:
— Я себя убью,— говорит,— а сперва погляжу, как тебя
убьют.
Принесла она сметаны и обмазалась ею с ног до головы, а
потом созвала сто тысяч кошек, чтобы они ее вылизали. Зали­
зали они ее чуть не до смерти. Вечером пришел домой старший
брат и видит — его жена еле живая.
— Это твой брат,— она говорит.—Он хотел взять меня
силой, вот и сделал со мной такое.
Гунджхмара расстроился и ушел в лес — хотел там пове104

ситься. А младший брат побежал за ним следом и вернул его
домой.
— Пусть пятеро нас рассудят,— говорит6.
Вот и решили разогреть железный столб докрасна, и пусть
Гунджхира его обнимет. Не сгорит он — все будут знать, что
он невиновен. Позвали двенадцать братьев агариев и тринад­
цать братьев лохаров, и они выковали большой железный
столб. Тели привез двенадцать телег масла, а соседи двенад­
цать телег дров собрали. Раскалили столб докрасна, Гундж­
хира его обхватил, и ничего с ним не сделалось. Он так в свою
правду верил, что взял брахманского младенца и его тоже к
столбу поднес — так и тот невредимый остался. Потом Гундж­
хира коснулся ног Гунджхмары и пятерых и сказал им:
— Теперь я пойду в лес — оставаться здесь мне больше
нельзя.
А как уходил, сказал еще:
— Тьфу на женщин с их ложью! Тьфу на коней, что тан­
цуют! Тьфу на слоновьих детенышей! Ибо и те, и другие, и
третьи губят счастье людей.

26. Кара и Гуджа
Давным-давно жили, говорят, два брата из рода Хансдак1.
Звали их Кара и Гуджа. Они были знаменитые стрелки из
лука. В те времена, говорят, в стране завелась пара коршунов,
и жить там стало опасно. Коршуны свили гнездо на дереве,
вывели птенцов и стали таскать сантальских детей. Вся страна
из-за них пришла в запустенье.
Стал народ думать: «Как бы нам убить этих коршунов?»
Пошли все вместе к радже и говорят:
— Как бы нам убить этих коршунов? Из-за них вся земля
пришла в запустенье. Что ты на это нам скажешь? Если ты
нам не поможешь, мы не сможем здесь оставаться — нам всем
придется уйти из твоей страны.
— Подождите, куда вам идти? — ответил раджа.— Мы по­
пробуем их убить. Ну а если уж не убьем, тогда уходите.—
Потом добавил: — Послушайте, если кто-нибудь их убьет, я
ему большие земли отдам.
105

Услыхал народ, что сказал раджа, и каждому захотелось
убить коршунов. А гнездо у этих коршунов, говорят, было сло­
жено из мотыг да из сох, так что, когда в них стреляли, по­
пасть не могли. Дострелялись все до того, что рук не поднять,
тогда Кара и Гуджа говорят:
— Раз вам стрелять больше не под силу, дайте теперь нам
попробовать.
Пустили их.
Сели они в засаду на дереве. Как прилетели коршуны
птенцов кормить, тут-то братья их и подстрелили через щель в
гнезде. Сущая правда, подстрелили они стрелами коршунов,
так что оба упали. Упали они рядом с родником Ганги-джамин2, и так они бились и землю когтями рыли, что в том ме­
сте, где они упали, сделалась в земле большая дыра.
Как подохли коршуны, братья снесли их к радже, а раджа
велел созвать весь народ и, как обещал, одарил братьев зе­
млей. Там, где коршуны в земле дыру пробили, расчистили
громадное поле под рис и дали его братьям в награду. Очень
обрадовались Кара и Гуджа, что его получили.
Они ведь жили в лесу, Кара и Гуджа. Там искали, чем бы
прокормиться, там ночевали в пещере, там вечером себе ужин
готовили — на костре разные корни и клубни пекли.
Говорят, там их выследил тигр. Раз пекли они на костре
какие-то клубни, а тигр подошел и говорит:
— Слушайте, ребята, что вы там печете? Дайте и мне, а
то я вас съем.
Испекли они клубни, сами их съели, а тигру бросили хо­
лодных углей. Он их тут же разгрыз и проглотил. Бросили ему
между делом кое-что и получше. Тигру пришлось по душе так
кормиться, и он не захотел уходить.
— Ой-ой-ой,— говорят братья,— он не уходит. Может, он
нас хочет съесть. Как бы его отсюда отвадить?
Бросился Гуджа вперед, подбежал к тигру, хвать его за
хвост да как начнет крутить со всех сил. И что бы вы думали,
начисто его открутил.
Тигр взревел и удрал, а Кара и Гуджа зажарили хвост и
съели. Знали бы вы, как это вышло вкусно.
— Ой-ой-ой,— сказали они,— да это так вкусно! Давай
поймаем его и убьем.
Так вот, принялись они за тигром охотиться. Выследили и
пошли его гнать и гнать, гнали так, что поднялось целое обла106

ко пыли, наконец догнали и убили. Развели они большой ко­
стер, опалили у тигра шкуру и испекли мясо. Наелись мяса по
горло, а желудок есть не стали. Кара говорит: «Съедим и же­
лудок»,— а Гуджа говорит: «Нет». Взвалил тогда Кара желу­
док на плечо и понес. Так они оттуда ушли.
Вышли они на дорогу и сели передохнуть под баньяном.
Тут как раз свадьба мимо идет — раджа какой-то женится.
Видят это братья да и залезли на дерево. И тигриный желу­
док с собой взяли. А свадебное шествие тоже остановилось под
этим деревом, кое-кто даже прилег. Сам раджа вышел из па­
ланкина и лег в тени под деревом.
Тут Кара вдруг говорит:
— Слушай, Гуджа, я сейчас брошу желудок.
— Что ты, дурень,— говорит Гуджа.— Они нас разом схва«
тят.
— Ой,— говорит Кара.— Мне не удержать, руки устали.
— Не бросай, дурень,— говорит Гуджа.— Схватят нас.
Только Кара и впрямь так устал, что не мог больше дер­
жать. Разжал он пальцы, и тигриный желудок шлеп прямо
на живот радже. Провожатые всполошились, орут во весь
голос:
— У раджи живот лопнул! У раджи живот лопнул!
Закричали так все и бросились кто куда: и гости, и музы­
канты, и носильщики — все разбежались, а все, что у них было
с собой, под деревом бросили. Отбежали немного и спохва­
тились:
— Ой-ой-ой,— говорят.— Мы убежали и все побросали.
Как же мы дальше со свадьбой пойдем? Надо вернуться. Пой­
дем посмотрим, как у него живот лопнул; узнаем, с чего это
сделалось. Пойдемте назад. Надо на него посмотреть, прежде
чем дальше что-то решать.
Так они думали и между собой говорили, а Кара и Гуджа
тем временем слезли с дерева, собрали брошенную одежду и
разные красивые вещи и все это утащили на дерево. А Кара
взял еще и большой барабан. Провертел в барабане дырочку
и напустил туда диких пчел — они на дереве жили; всех до
одной в барабанзагнал.
Прибегают назад люди, что были со свадьбой, и видят двух
братьев-санталов.
— Вы что раджу нашего опозорили! — говорят. — Мы вас
обоих убьем.
107

— Попробуйте, если сумеете,— отвечают братья.— Или вы
нас убьете, или мы вас.
Те услыхали такое и начали на них нападать. Стали па­
лить в братьев из ружей, только попасть никак не могли.
Стреляли, стреляли, пока из сил не выбились, а ничего им сво­
ими ружьями не сделали, только расстреляли весь порох и
пули. Братья спрашивают:
— Ну, теперь наш черед силы пробовать?
Те глядят на них, видят, кроме барабана, у них ничего нет.
— Что ж,— говорят.— Пробуйте.
Братья ударили в барабан и закричали:
— Детки, в бой! Детки, в бой!
Вылетели пчелы из барабана и пошли почем зря жалить
свадебных гостей и провожатых. Свадьба врассыпную — ни­
когда вы такого не видели,— а пчелы следом, жалят и жалят.
Больше никто из них назад не вернулся.
А все добро, что они бросили, досталось братьям. Когда
они его домой принесли, их стали звать раджами. И стали они
жить в своем доме.
Вот и сказке конец. Есть еще песня об этом, только я ее
позабыл.

27. Сын плотника
Когда-то давным-давно, говорят, жил в одной деревне че­
ловек. Он работал по дереву — плотничал, значит. Была у него
жена и был сын, а других детей не было — один этот сын у
них и родился. Ну а раз то было единственное их чадо, роди­
тели его очень любили и берегли. Как пойдут на базар, всегда
принесут ему сладких гостинцев, а кормили его всем самым
лучшим. Они ласкали его и приговаривали: «Расти, сынок, вы­
растай поскорей. Будешь нам помогать, станешь нашей опо­
рой». Так они с ним забавлялись.
А он и вправду вырос, и пора стало приучать его к делу.
Стал отец звать его себе в помощь, стал поговаривать так:
«Пойди-ка, сынок, сделай то или это», или: «Принеси-ка мне
то или это», или: «Пойдем-ка, сынок, со мной. Один состоя­
тельный человек позвал меня поработать сегодня. Пойдем
туда вместе».
108

Только начнет он звать сына что-нибудь сделать, жена при­
нимается его упрашивать. Говорит так:
— Не заставляй ты его работать, дай ему сперва подрасти.
Вырастет, ему все равно придется работать. Это нам сейчас
надо трудиться не покладая рук. А придет день, когда мы не
сможем работать, разве он нас не поддержит? Он нас непре­
менно поддержит, как время придет. Он ведь у нас единствен­
ный — как ему нас не пожалеть? Непременно он нас пожалеет.
Отец отвечал на это:
— Если мы с нынешних пор его делу научим, он нас под­
держит. Привыкнет он в малые годы работать, так и работа
ему не будет претить, и ремеслу он научится, а не то вырастет
из него лентяй и бездельник. Если дела он знать не будет, как
же он нас поддержит? А сумеет работать, тогда и поддержать
нас сумеет. Вот почему я хочу приучить его к делу, вот почему
я его зову — пусть бы он что-нибудь перенял у меня. Если он
с этих пор привыкнет к работе и она ему не будет претить,
если он начнет присматриваться, как я работаю, он скоро без
большого труда сам станет мастером. Потому я и хочу, чтобы
он мне помогал. А ты — ты только наперекор говоришь. Все
дело мне портишь.
— Он еще мальчик,— говорила мать.— Успеет еще на­
учиться. А не станет нам помогать, мы его тогда хорошенько
отлупим.
— Где уж тебе его отлупить, когда он вырастет, — отвечал
муж.— Куда там. Ничего у тебя не получится — он тогда будет
посильнее тебя. Думаешь, ты тогда сможешь с ним справиться?
Как бы не так. Да и не годится бить взрослых детей. Что лю­
ди-то скажут? То, что ты вложишь в ребенка, чему научишь
его, пока он не вырос, то и цену имеет, то он и будет знать. А вы­
растет— поздно учить. Ведь и ребятишки, когда удить идут,
гнут на крючки молодые колючки — старую-то не согнешь, а
сломаешь. Так и дети: к чему их приучишь, пока они малы, то
с них и получишь. Кто учен, те и родителей почитают, и под­
держкой им служат — одно слово, стоющие. А если ты свое
чадо к делу не приучил, оно тебе же недругом станет. Попро­
буй, пошли его тогда на работу потяжелее, тебя же и обру­
гает, чуть отвернешься. Да и как ты его заставишь работать?
Не начнет ли он сам тобой верховодить? Вот почему мальчи­
ков и девочек надо приучать работать с детства, с малых лет
понемногу их в дело втягивать.
109

Забаловала мать сына так, что он ни с кем считаться не
стал. Отцовских речей он и слушать не хотел. Ну а если отец
и мать вместе начнут его уговаривать, он когда пойдет рабо­
тать, а когда нет.
Так время шло, и когда сын вырос, он привык водиться с
деревенскими парнями. Они принялись бегать за девушками,
и сын только и знал плясать дон и лагрэн да за девушками
ухаживать, а о работе и думать забыл. Попросят его сделать то
или это, он все мимо ушей пропускает. Позовет его отец пойти
с собой поработать — он ни в какую.
Наконец отцу надоело уговаривать сына взяться за дело.
Он рассердился и говорит жене:
— Видишь? Я с самого начала тебе говорил: не балуй его
так. Ты меня слушать не хотела, что я мог с тобой поделать?
Я говорил, а ты меня корила. Теперь смотри, что из этого
вышло. Когда же теперь он станет нас слушаться?
Жена перепугалась и не нашла, что ответить. Тогда муж
снова ей говорит:
— Я хочу тебе что-то сегодня сказать. Послушаешь меня —
мы сумеем с ним совладать, не послушаешь — он никогда ни во
что нас ставить не будет.
— Ладно,— отвечает жена.— Говори.
— Вот что я хочу тебе сказать. Если он будет ходить со
мной на работу, давай ему рис с подливой, а не будет — ни­
чего не давай.
— Хорошо,— согласилась жена.— Я попробую его вразу­
мить. А не послушается, не стану его кормить.
Она и вправду попыталась его вразумить и сколько-то дней
ждала, что получится, только он не послушался. Тогда она и
впрямь перестала его кормить и несколько дней ничего ему не
давала. Сперва он подкармливался по деревне — то у того, то
у другого из своих дружков, а потом сама мать от поры до поры,
тайком от отца, выбрав время, когда того не было дома,
стала из жалости давать ему есть.
— Ты не хочешь работать, сынок, и отец очень сердится,—
вразумляла она.— Поди поработай с ним. Из-за тебя твой отец
и со мной стал суровым. Иди-ка лучше работать.
Сын на это не отвечал ничего — сидел да молчал. И вот раз,
когда мать кормила сына, пришел отец и застал его за едой.
— Ах ты бездельник! — закричал он.— Чей хлеб ты ешь,
дармоед? Как работать — он только глазами хлопает, а как
ПО

почует, что можно поесть, что можно ухватить хороший кусок,
так, пропади он, мигом прибежит с разинутым ртом. Ну, та­
кой-сякой, я тебя отлуплю, будь уверен, отлуплю, как скотину.
Сколько ни бранился отец, сын не отвечал. Только на­
гнулся к тарелке поближе и знай уписывает за обе щеки.
Тогда отец обернулся к жене и принялся бранить ее:
— Ты тоже не слушаешь, что я тебе говорю. Выходит, ты
его кормишь, когда меня нету дома. Потихоньку кормишь,
тайком. Жди после этого, чтобы он стал меня слушать! Ты, та­
кая-сякая, потакала мальчишке, ты его испортила. Вот почему
он меня не слушается. Мои слова ему словно мусор — раз и
стряхнул. Я только и думаю, чтобы нам с тобой в старости не
остаться без помощи и поддержки, а он мои слова ни во что не
ставит, да и все твои уговоры пропадают впустую. Я работаю
дома, ухожу зарабатывать на сторону, чтобы вы ни в чем не­
достатка не знали, а вы — мать и сын — только едите, сколько
в вас влезет. Чтоб вам пропасть! Из-за вас я больной стал. Вы
с ним всегда заодно. Что я один могу поделать?
Сколько он ни говорил, те двое не отвечали ни слова. Си­
дели себе и молчали. Побранился он, побранился да и умолк.
На другой день сын сказал матери:
— Послушай, матушка, не могу я дальше жить дома. Отец
бранит меня все больше и больше, а заодно бранит и тебя. За­
чем вам ссориться из-за меня? Я уйду. Хоть брани этой не буду
слышать.
— Куда ты пойдешь, сынок? — спрашивает она.— Не ухо­
ди. Пусть себе бранится отец.
— Нет, матушка я уйду. Ты ведь тоже мной недовольна.
Ты сама не кормила меня столько дней. У меня сердце до сих
пор болит от того. Вы с отцом дали мне жизнь, вы вскормили
и вырастили меня, а теперь, сама погляди, теперь вы стали
слишком суровы ко мне. Если вы мне есть не даете, где же
мне взять? На счастье, нашлись у меня в деревне друзья, а то
из-за вас мне пришлось бы с голоду умереть.
— Это все твой отец. Это он мне так сказал. Потому я тебе
и есть не давала. Послушай, сынок, может, я была не права?
Хорошо, я больше никогда с тобой так не поступлю. Пусть он
говорит себе что угодно. А ты потерпи.
— Матушка,— сказал сын.— Я уже вырос. Я не могу
больше терпеть таких разговоров. Куда мне от них деваться?
День напролет он будет твердить мне одно и то же. А когда
111

ты улучишь минуту мне что-нибудь дать? Вспомни хотя бы
вчера: он пришел как раз, когда я ел, и застал меня врасплох.
Я даже поесть спокойно не мог. Ну а потом, разве не ста­
нет он за это бранить и тебя? Чую, матушка, мне этого боль­
ше не вынести. Вот я тебе прямо и говорю: мне надо куда-то
уйти.
— Куда-то уйти,— повторила она.— Сынок, куда ты пой­
дешь? Не уходи. Ты разобьешь мое сердце.
— Пойду куда глаза глядят,— сказал сын.
Слезы потекли из глаз у матери, и слова застряли у нее в
горле, будто кто-то ее стал душить. В тот же день, под вечер,
парень собрал свою одежду и завернул в нее тесло и стамеску.
За ужином мать рассказала отцу разговор с сыном. «Он сказал
то и то»,— говорила она. Отец весь закипел.
— Ну и хорошо, что он убирается, этот бездельник,—
сказал он.— Пусть уходит.
Жена на это ничего не ответила — что было толку? Сын,
как узнал, что отец говорит, приуныл еще больше. Выждал он
час и ночью ушел из дому, ни с кем не простившись. С собой
он не взял ни еды, ни питья на дорогу, взял только тесло и
стамеску и, унося с собою обиду, пошел, сам не зная куда.
Шел он, шел и зашел далеко. На душе у него было так тя­
жело, что он не задумывался, куда он зашел, и о еде не вспо­
минал. Только после полудня, в час, когда женщины идут за
водой, он почувствовал голод. Стал он подумывать, где бы ему
ночь провести. За этими мыслями он присел передохнуть под
большим деревом. А дерево это росло недалеко от деревни.
У деревенских там был обычай свежевать забитых волов и есть
мясо под этим деревом. Вот и лежали вокруг горы воловьих
костей. Кто его знает, что было у него на уме, только он поднял
одну из костей и от нечего делать принялся стругать ее своим
теслом. Настругал он целую горку мелких кусочков. Мысли
его блуждали невесть где, он стругал и стругал без отчета.
Спохватился потом — что это он делает? Глядит: словно бы
рис насыпан. «Эх,— думает,— рису у меня нет, так я употре­
блю свое мастерство и нарежу из этих осколков рисовых зе­
рен, а потом поищу, кто бы мне из них поесть приготовил».
Подумал он так, раскрошил всю кость на кусочки вроде рисо­
вых зерен — набралась не одна горсть — и сказал сам себе:
«Теперь надо бы поискать, кто бы мне есть сготовил». Так он
решил и завязал костяные крошки в полу.
112

Прошел он еще немного и увидел деревню. Солнце уже
было низко, и парень решил: «Заночую-ка я в этой деревне.
А завтра дальше пойду». С такими мыслями вошел он в де­
ревню. Увидел там дом, окруженный верандами 1 , и думает:
«Зайду-ка я сюда, попрошусь здесь переночевать. Если и не
позволят мне лечь на передней веранде — той, что во двор вы­
ходит, так-уж на заднюю-то непременно пустят». Так он поду­
мал, вошел во двор и позвал:
— Послушайте, почтенные родичи2, есть тут кто или нет?
На его зов вышла девушка. Вынесла кровать 8 — она ведь
слышала, что он родичем назвался,— усадила его и спраши­
вает:
— Откуда ты? Я тебя что-то не признаю.
— Я не из ваших родных, матушка4,— говорит парень.—
Я путник, ищу, где бы ночь скоротать. Увидел, какие у вас
чистые большие веранды, и вошел. «Верно,— думаю,— они
мне позволят лечь, если не в доме, то хоть здесь, на веранде».
С такими мыслями, матушка, я и вошел к вам во двор, хоть
я не из вашей родни или друзей.
— Ладно,— говорит девушка.— Сам видишь, веранды у
нас просторные. Мы пускаем сюда путников ночевать. Немало
народу у нас останавливается. Устраивайся, сделай милость,
но только не иначе, как на веранде.
— Хорошо,— отвечает тот.— Для чужака вроде меня и ве­
ранда подходящее место.
— Мы плотники,— говорит она дальше.— Мой отец по де­
реву работает, и у нас целый день толчется народ. С утра до
вечера к нам ходят люди. Вот мы и построили большие веран­
ды— надо же где-то им посидеть. А сегодня отца и матери
нету дома, потому и пусто у нас.
— А куда ушли твои мать и отец? — спрашивает парень.
— В той стороне есть деревня,— говорит девушка.— Они
пошли туда в гости. Хотели сегодня вернуться, да что-то их до
сих пор не видать. Не знаю, придут они или нет.
— Послушай, матушка,— сказал парень.— Я о чем-то хочу
тебя попросить. Дело пустячное. У меня с собой есть малость
рису. Не почти за труд мне его сготовить. Вот хорошо будет.
— Отчего не сготовить,— отвечает она.— Давай его сюда.
Она принесла решето, а он развязал свой узелок и высыпал,
что там было. Взяла девушка решето, смотрит — что-то не то.
Поглядела, потрогала и думает: «Рис вроде бы чистый. Отчего
8

Заказ 3841

113

же он такой твердый на ощупь? Не буду я варить этот рис, дам
ему лучше нашего». Отложила она решето и поставила ва­
риться побольше своего рису. Не успела покормить парня, как
пришли старики — ее родители. Спросила она, как родные
живут — к кому они в гости ходили,— а потом показала им
рис, что ей парень дал приготовить, и говорит:
— Поглядите-ка вы на этот рис. Что это такое?
Взяли оба по нескольку зернышек, поглядели и спрашивают:
— Послушай-ка, дочка. Где ты взяла этот рис? У нас та­
кого риса не водится. Откуда он взялся?
— Посмотрите хорошенько,— говорит девушка.— Может,
это и не рис вовсе.
Взяли они лампу, посмотрели еще раз хорошенько и гово­
рят:
— Твоя правда, дочка, это не рис. Похоже на кость. От­
куда ты это взяла?
— Это парень, что остановился у нас ночевать, дал мне его
и попросил сготовить,— отвечает она.— Он мне сказал: «Вот,
матушка, свари мне этот рис». Только мне показалось, что рис
этот не настоящий. Я не стала его варить, взяла и положила
побольше нашего. А покормить его не успела.
— Послушай, дочка,— спрашивают они.— Ты не спросила,
откуда он сам?
— Нет, я его об этом не спрашивала. Он только попросил
дать ему место ночь провести. Говорит: «Пускаете вы путни­
ков ночевать?» Я говорю: «Да, мы пускаем людей провести
ночь здесь, на веранде». А после того разговора он сел и гово­
рит: «Сегодня я у вас заночую. Сделай милость, матушка, сва­
ри мне этот рис». Сказал он мне это, я взяла рис и пошла в
дом. А про то, откуда он — этот, кто ночевать попросился,—
я и не спрашивала.
— Ну, хорошо,— говорят,— мы его сами спросим. А раз ты
сварила и на него, поди отнеси ему.
А сами говорят друг другу:
— Это, видно, отличный плотник. Гляди-ка, он сумел на­
резать рису из кости. Это тебе не какой-нибудь подмастерье.
Простой плотник никогда такого не сделает, это плотник, каких
мало встретишь.— И потом снова к дочери:
— Послушай-ка, дочка, каков он из себя? Старый или мо­
лодой?
114

— Не старый, батюшка,— говорит дочка.— Рослый парень
и собою хорош.
— Слушай, дочка,— говорят они.— А что, если мы возьмем
его тебе в мужья? Станешь ты жить с ним? Ты у нас однаединственная — вот и вся наша семья. Если бы мы его взяли,
ты была бы довольна?
— Не знаю,— говорит дочка.— Вам лучше знать. Вы с кем
захотите, с тем и свяжете мою жизнь. Сами смотрите, как он
вам приглянется. Захотите дать его мне в мужья, я спорить не
буду, не захотите — тоже ладно. А скажи я сама, что за него
замуж хочу, без того не обойдется, что рано или поздно вы
начнете меня укорять. Потому ничего говорить я не стану. Де­
лайте, как сами решите.
— Хорошо,— сказали они.— Сперва мы на него взглянем,
а потом будем решать. Ну а теперь вынимай рис из горшка и
покорми его как следует. Хорошее угощенье тоже может делу
помочь.
Дочка вынула рис, слила воду и позвала парня. Наложила
ему столько еды, что ему показалось, будто он на пир попал.
А покуда он ел, старики его разглядывали. Видят, вроде собой
недурен. Стали расспрашивать:
— Скажи, паренек, ты откуда идешь и куда направля­
ешься?
— Я,— говорит,— из такого-то края и такой-то деревни.
А отца моего зовут так-то. Я пошел мир посмотреть. Куда по­
тянет, туда и иду. А доведется найти хорошего хозяина, оста­
нусь при нем.
— Послушай-ка, паренек, а если мы тебя к себе возьмем?—
спрашивают.— Останешься у нас?
— Подождем до утра,— просит он.— Мне надо подумать
как следует. Сейчас я ничего не скажу. Спросите меня завтра
утром. Вместе это дело обсудим.
Поговорили они так и больше в тот день к этому не воз­
вращались. Парень кончил есть, пошел назад на веранду и
лег там на полу безо всякой подстилки. А старики, как упра­
вились с едой, внесли в комнату свои кровати и начали такой
разговор:
— С виду-то он хорош, в зятья годится. И голос у него не­
плохой — приятно слушать, и говорит он толково — видно, что
не косноязычный. Нашей дочке он был бы как раз под пару.
А почему бы и нет? На вид они прямо как брат и сестра. Я го115

ворю, и сложен он ладно и лицом недурен. Каков из него ра­
ботник, пока трудно судить, а в остальном он всем хорош.
— Мне он очень понравился,— говорит потом жена.— Все
мы, санталы, такие. А если он не умеет работать, разве мы его
не научим? Он сумел нарезать рису из кости. Разве бы он это
сделал, если бы не видал, как люди работают? Уж точно,
работу он знает. Другое дело, какого он рода? Тут подой­
дет ли? 5
— Верно,— сказал муж.— Ты правильно говоришь. Сме­
шно говорить о нем, как о зяте, раньше чем мы все разуз­
наем.— И добавил: — Давай-ка его сюдэ позовем. Что ему
там, снаружи, одному оставаться. Давай позовем его и обо
всем порасспросим.
Тогда и вправду старуха вышла за дверь и спросила:
— Ты спишь, юноша?
— Нет,— отвечает тот,— я не сплю. Я просто лежу. Зачем
ты меня зовешь?
— Иди-ка сюда,— говорит она.— Мы найдем тебе место в
доме. Чего тебе лежать тут одному? Ты пришел к нам искать
крова, так заходи — мы найдем тебе место лечь в доме. Гово­
рят ведь: с кем ты в пути перемолвился словом, тот тебе не
чужой. Мы, люди, из одного горшка пиво себе наливаем. Ко­
рову тянет к коровам, а человека — к человеку. Оставаться
одному-одинешеньку разве приятно? Кому и случается коро­
тать ночь в одиночестве, так через силу — потому что другого
выхода нет. Стоит бродячей корове прибиться к чужому стаду,
она от него не уйдет до рассвета. Вот уж если ни с кем не
повстречается, тут, верно, одна ночь коротает, зато какого
страху натерпится. А ты — человек. Пришел под наш кров.
Значит, ты нам друг. Заходи, мы устроим тебя получше. При­
дет день, ты нас вспомнишь и скажешь: «В такой-то деревне я
зашел в дом к таким-то. Вот это поистине добрые люди. И на­
кормили меня и спать уложили, словно родного». Неужто ты
не помянешь нас добрым словом, когда покинешь наш дом?
В этом мире, сынок, славятся две породы людей: самые хоро­
шие, добрые люди и самые злые негодяи. Только о таких здесь
и знают, других никто имени не слыхал. А как приходит конец,
все переворачивается. Как переворачивается? А вот как: ги­
бель доброго человека приносит горе, а злого — радость. Слу­
чись доброму человеку нагрешить, или в тюрьму угодить, или
помереть, все говорят: «Жалость какая! Какой хороший был
116

человек!» А случись такое со злым негодяем, все скажут: «Вот
счастье-то! Туда ему и дорога!»
Тут старик из дома позвал:
— Что вы там рассусоливаете? Придете вы наконец? Тогда
и мы послушаем, о чем вы толкуете. Веди его сюда, поговорим
здесь.
— Пойдем, паренек,— говорит старуха.— Мы уложим тебя
спать в доме.
Ввела она его в комнату. Поставили ему кровать в свобод­
ном углу, потом спрашивают, какого он рода-племени. Па­
рень им все рассказал, и вышло, что он не из одного с ними
рода. Видят, все складывается удачно. На том и успокои­
лись.
Только старики уснули и захрапели, девушка пришла к пар­
ню и легла рядом с ним. И парень не стал своей охоте проти­
виться. «Когда кто-то дает мне вкусить от своей доли, зачем
мне отказываться? — думает.— Когда кто-то готов уделить
тебе часть своего риса и говорит: „Возьми, сделай милость, я
даю тебе от чистого сердца",— почему бы тебе не принять под­
ношение, раз ты вправду голоден?» Поразмыслил он так и
сделал то, чего ей хотелось, и девушке это очень понравилось.
Ведь она с самого начала затаила в мыслях такое: «Ах, уда­
лось бы устроить, чтобы этот парень остался у нас и женился
на мне!» Вдобавок, помните, они успели увидеть друг друга
еще при свете дня. И сразу тогда сердце у девушки склонилось
к парню. Она только о нем и думала. «Ах, вот бы им пришло
на ум выдать меня за этого парня,— твердила она про себя.—
Я мигом бы согласилась». А о том, холост он или уже успели
женить, она и не задумалась. Раз уж такое запало ей в душу,
она сама довела дело до конца.
Да, такие пошли нынче девушки. Если уж им чего-то захо­
чется, не успокоятся, пока на своем не поставят. Вот и тут так.
Только увидела она парня, сразу он ей приглянулся. Вот по­
чему, как все легли, она не могла успокоиться. Только и ду­
мала: «Когда они уснут наконец? Я хочу пойти и лечь с ним».
Так и сделала, как хотела; получила, чего ей хотелось, и вер­
нулась к себе на кровать.
Наутро, когда все встали, старики принялись со вниманием
осматривать парня. Да ведь в юности, в пору мужания, всякий
выглядит лучше некуда. Будь то девушка или парень, моло­
дость сама за себя говорит. Даже те, у кого нехорошие склон117

ности, в эти годы выглядят хорошо. Вот и парень с виду всем
был хорош. Старики остались довольны.
— Что ж,— говорят,— давай отдадим дочку за этого парня.
На том и порешили. И парню велели не уходить.
— Слушай,— сказали,— ты, может, хочешь идти? Так не
уходи, оставайся у нас. Уйти-то можешь — на то воля твоя,—
только уж подожди, пока мы тебя покормим.
— Ладно,— отвечает он.— Вы, видно, хотите меня оставить.
Скажите сперва, какую работу вы мне дадите и что я за нее
получу. Тогда я буду спокоен, а то мне было бы не по себе.
— Мы тебя не в слуги зовем,— говорят старики,— мы тебя
прочим в мужья нашей дочери. Она у нас одна-единственная.
Вот мы и хотим, чтобы ты женился на ней и жил с нами.
— Что ж, хорошо,— говорит парень.— Тогда, сделайте ми­
лость, позовите кого-нибудь из соседей — нам надо обговорить
это дело. Договоримся при них обо всем, как положено. Они
у нас будут свидетели. Случись какая нужда, они подтвердят,
как дело было.
— Вот-вот,— обрадовался старик.— Затем я тебя и просил
подождать. Затем и говорил: «Не уходи, пока мы тебя не по­
кормим». Я бы тем временем за ними сходил.
— Ладно,— говорит парень.— Теперь я все понял. Конечно,
я никуда не уйду. Иди за свидетелями, сделай милость.
Старик ушел, а девушка взяла тесло и стамеску парня и
внесла их в дом. Пока старик растолковывал дело сельчанам,
наступил полдень. Парню успели приготовить поесть и покор­
мили его. Только он прилег после еды, вернулся старик с пя­
терыми соседями6. Вынесли из дома кровати, поставили их
под коровьим навесом7, и все расселись.
— Поди-ка поздоровайся с теми, что сидят под навесом,—
говорит парню старуха.
Тот пошел, поздоровался. Тут они ему говорят:
— Сделай милость, юноша, приготовь нам табачку ма­
лость, каждому по щепотке.
— Табаку у меня, почтенные, нет, и извести тоже 8,— отве­
чает он им.
Тут один говорит:
— На, возьми мой табак. Приготовь для нас всех.
Парень взял у него табачные листья, нарезал как надо и
всех обнес. А пока он был занят, они его обсмотрели. Потом
один говорит:
118

— Что же, парень он крепкий, как раз под стать хозяйской
дочке. Все скажут, что они прямо как брат и сестра.
— Послушай-ка, юноша,— спрашивает другой.— Как тебя
звать? Чей ты сын?
На все, о чем его спрашивали, парень отвечал как поло­
жено. Тогда ему задали еще вопрос:
— Скажи-ка, юноша, женили тебя или нет? И почему ты
ушел так далеко от дома?
— Меня еще не женили,— говорит он.— Я холостой. А дома
у нас вышла ссора, я в сердцах и ушел. Вот почему я зашел
так далеко.
— Скажи, юноша,— спрашивают,— ты, как остынешь, до­
мой не захочешь вернуться?
— Найти бы мне такого хозяина, чтобы меня к себе взял,
я бы не вернулся,— говорит парень. —Ну а если не найду
себе места, может, придется обратно пойти. Наперед тут не
скажешь.
— А что, юноша,— спрашивают,— если мы найдем тебе
здесь хозяина, останешься или нет?
— Будет мне здесь покой и довольство,— говорит он,— ос­
таться ни на миг не задумаюсь.
Как дошло до этого, все обернулись к хозяину.
— Ну, почтенный, теперь скажи нам, сделай милость, за
каким делом ты позвал нас сюда. Что мы тебе можем сове­
товать, коли сами от тебя ничего не слыхали?
— Дело такое,— говорит он.— Куда он пойдет, этот наш
молодой друг, и до каких пор будет бродить по свету? Я ду­
маю, взять бы его мне в зятья. У меня одно чадо — дочка. Ду­
маю, не пора ли ей мужа дать? А этот парень, сдается мне,
очень подходит.
— Скажи, юноша,— спрашивают они.— Ты слышал, они
хотят взять тебя в зятья. Это тебе по душе или нет? Сделай
милость, скажи нам напрямик, что сам ты об этом думаешь.
По нашему разумению, лучше и не придумаешь. Ты себе най­
дешь хозяина. Зачем тебе быть чьим-то слугой? Здесь мы вве­
дем тебя прямо в семью.
— Раз вы, отцы мои пятеро, говорите, что это хорошо, я
доволен,— отвечает им парень.— А если не сегодня так завтра
что-нибудь выйдет неладное, вы ведь вступитесь за меня? Ро­
дители мои далеко. Случись что, я, сами знаете, за ними схо­
дить не смогу. Значит, по этому делу, что вы сегодня устроить
119

хотите, кроме вас, искать помощи не у кого. Случись делу рано
или поздно разладиться, вам разбираться придется.
— Случись такое, наш долг во всем разобраться,— гово­
рят ему пятеро.— Считай нас за отца и за мать.
— Значит,— говорит парень,— вы мне, отцы мои, и помощ­
ники и заступники. Давайте обсудим все, что велят закон и
обычай, когда человек входит зятем в дом к тестю. Что про
это наши предки сказали? Как люди делают, так надо и нам
поступать. Сделайте так, и все будет как надо. Раз уж я та­
кое возьму на себя, мне не уйти от того, чтобы этих стариков
до конца их дней содержать.
— Так оно и есть, юноша,— говорят ему все.— Ты хорошо
сказал, правильные слова. Все истинно сказал, никто не отка­
жется. Самую суть сказал. Значит, дело подходит к концу —
все сказано, что можно сказать. Мы все слышали: он сам все
сказал, все — до смертного конца и недуга. Теперь ты, хозя­
ин,— мы тебя спрашиваем, мы спрашиваем вас обоих с же­
ной,— скажите сами: дадите вы ему все, что положено в таком
случае?
— Отчего нам не дать, раз мы берем его к себе в сы­
новья? — говорят они.— Мы не можем не дать.
— Что от нас еще надо?— спрашивает старуха.— Смотрите,
мы отдаем в его руки весь дом и хозяйство, все запасы и ут­
варь— все, чем сами владеем. Что еще мы ему можем отдать?
Пусть только они, молодые, дают нам по горстке риса да по
тряпице— ничего больше. Пусть только в этом они нас тер­
петь нужды не заставят. Вот и все, что нам надо. Так мы смо­
жем дожить при них наши дни в покое и счастье,
а когда мы
помрем, пусть отдадут нам последний долг 9 — вот и все. От­
ныне все наше добро — их добро. Видите, мы им все отдаем.
Что еще мы должны дать?
— Все, что вы сказали, к делу идет,— говорят односель­
чане,— тут ничего лишнего нет. И упрекнуть вас нам не в чем.
Когда нам, родителям, с работой не справиться, когда в доме
рабочих 10рук не хватает или когда никто не идет сватать у нас
дочерей , тогда мы берем в дом к себе зятя. Мы ждем, что
он нам будет помощником. Да только бывает, что дочке нашей
сн придется не по душе, что она и разговаривать с ним не за­
хочет и они не станут тянуть лямку вместе. Как тогда такой
зять сможет остаться в доме? Сами знаете, он уйдет. Тут наша
дочь может зря бросить тень на человека и лишить его доб120

рого имени. Потому надлежит что-то выделить ему самому,
чтобы его успокоить и обнадежить. Не уживется ваша дочь
с ним, он сможет взять свою долю и уйти куда пожелает.
— Этого мне не понять, почтенные пятеро,— говорит тут
старуха.—
Я вас спрашиваю — в наш век вопросов спраши­
ваю п ,— растолкуйте мне, что же с нас причитается. Я-то сама
полагала, что мы, ее мать и отец, его обеспечим. Зато и он из
нашей воли не выйдет.
— Все это так,— отвечают ей пятеро.— Поначалу мы все
полагаем, что дело устроится хорошо. А вдруг они не уживут­
ся! Нынче всю нашу землю запоганил жучок и клоп вонючий,
и дети родителей больше не слушают. Совсем как в песне
поется:
Весь народ стал хитер, а в стране-то разор,
глянь-ка, раджа Дасарат!
На дома, где мы жили, налог наложили,
глянь-ка, раджа Дасарат! 12
Дети-то наши стали поострее, чем мы. Бывает, нас так в
споре забьют, что и слов не найдешь. Так что лучше нам обо
всем наперед договориться. Тогда уж после они ничего не смо­
гут потребовать. Почки слов лучше обрывать сразу, как они
набухают.
— Хорошо, пусть так,— сказала старуха.— Давайте тогда
спросим саму нашу дочку, пусть она скажет здесь перед все­
ми, довольна она или нет и хочет она этого парня в мужья или
не хочет. Спросите ее, почтенные пятеро.
— Верно,— согласились они.— Это годится. Позови деву­
шку.
Девушку позвали из дома, и те ей сказали:
— Садись, дочка. Мы хотим тебя о чем-то спросить.
Она села и говорит:
— Что вам надо, почтенные? Спрашивайте.
— Дело, дочка, вот в чем,— говорят пятеро.— Твои отец и
мать и мы, ваши соседи, думаем дать тебе мужа, чтобы он
остался жить в вашем доме,— вот этого парня. По душе это
тебе или нет? Он тебе нравится? Подумай об этом как сле­
дует, реши твердо и нам скажи. Все, что ты думаешь, скажи
нам сразу, сейчас, чтобы дело потом не пошло вкривь и вкось
и не расстроилось.
121

— Что вы, почтенные,— говорит она.— С чего бы ему рас­
строиться? Мой отец, моя мать и вы, пятеро, видать, позаботи­
лись, чтобы все было как надо, раз вы даете его мне в мужья.
Вам он понравился, значит, и мне он понравится, не иначе. Вид­
но, так надо, чтобы мы жили с ним и работали вместе, раз вы
решили нас поженить. Одно только, почтенные. Одно хочу я
сказать здесь при вас, пятеро, при отце и при матери.
— Говори,— сказали они.
— Вот что хочу я сказать, почтенные. Вы даете мне мужа,
и я с вами согласна, чтобы мне жить с ним. Только у нас у
всех есть обязанности, все мы болеем и мучимся, все спорим
и ссоримся. Может случиться, из-за работы, или из-за еды, или
по какой другой причине — кто его знает из-за чего — мы с ним
повздорим, и он, может статься, рассердится и уйдет. Случись
такое, почтенные, где я стану искать его? Я не видала, где его
дом. Куда мне идти зи ним? Вот что меня беспокоит. Сами
знаете, когда в дом приводят молодую жену, а потом она в
сердцах убегает, муж идет за ней к ее отцу. А за своим му­
жем, почтенные, куда я пойду? Покажите мне, как идти к его
дому.
— Девочка-то говорит верно,— спохватились они.— Так и
есть. Тут мы оплошали.
Тогда один говорит:
— Ничего, дело от этого не меняется. Смотри за ним хо­
рошенько. Как увидишь, что он рассердился и хочет уйти, веди
его домой, а не послушается — сразу беги к нам. Мы скличем
наших парней, и они ему поддадут хорошенько. А если он и тут
не захочет вернуться, велим им идти за ним до его дома.
— Тогда мне нечего больше просить,— говорит девушка.
— Ну вот, мы обсудим все до конца,— сказали пятеро.—
Теперь забота обо всем вашем хозяйстве ложится на этих дво­
их. Будь в доме помимо нее сыновья, нам пришлось бы отме­
рить для зятя бигх рисового поля — кругом его обойти. А раз
нет их, это не нужно. Вы, хозяева, покажите зятю его корову,
чтобы он был спокоен 13. Теперь он член вашей семьи. Случись
так, что теперь или после вы будете им недовольны или прог­
нать его захотите, зовите нас, пятерых. Если мы, разобравшись
во всем как надлежит, обнаружим, что вы неправы, он пойдет
куда захочет и погонит с собой эту корову. А если вы будете с
ним хорошо обходиться, он ваш. Ну, что еще хотите сказать?
Нет ничего, так укажите ему корову, а мы, пятеро, поглядим.
122

— Ладно,— говорит старик,— мы дадим ему утешенье.
Пойдем вместе с вами и выберем. Что еще с нас приходится?
Надо уж все уладить, пока вы не ушли.
— Дело вот какое,— говорят ему пятеро.— Если у вас все
готово, мы можем их хоть сейчас поженить и покончить на том,
а если вы не готовы, сами назначьте время. Ведь не год и не
месяц на это надо; хватит недели, ну двух.
Посовещались старик со старухой и говорят:
— Мы назначим сроку семь дней. На восьмой день их по­
женим. Вы в тот день никуда далеко не ходите.
Пятеро им отвечают:
— Невестин наряд 1416, тюрбан для дружка 15, синдур,
плос­
кую большую корзину18 , девушек-растиралыциц 17 — вот что
надо вам подготовить . А если хотите, чтобы свадьба была
попышней, надо и домов позвать.
— Ладно, мы ничего не забудем,— говорят старик со ста­
рухой.
Тогда пятеро спрашивают:
— Ну хорошо, есть у нас еще о чем говорить или как? Если
есть, говорите сразу, сейчас, а то пойдем по домам.
Тут один из них и говорит:
— Вспомнилось мне одно пустячное дельце, да не знаю,
стоит ли о том речь заводить.
— Раз уж ты что-то надумал, выкладывай,— отвечают
другие.
— Ну хорошо, — говорит,— слушайте. Дело такое. Мы уж
порядком, как сюда пришли. Свои дела бросили, а хозяину
тут послужили. Что бы ему обедом нас покормить? Он нас еще
утром привел, и, что до меня, я не прочь перекусить.
— И мы тоже,— подхватили другие.— Сам знаешь, все мы
вместе пришли.
Хозяйская дочка принесла им воды и палочек дерева сал 19.
Они вымыли руки, ополоснули рот и пошли в дом. Там им по­
дали есть. Поели, назад вышли, накрошили табаку пожевать,
тут хозяин подает им денег пять сика. На том и расстались —
разошлись по домам.
Все, что ему было сказано, хозяин собрал. Заодно и к пиру
хорошо приготовился. В назначенный день он пошел к джогманджхи, а потом позвал старосту и помощника старосты и
еще двоих почтенных людей и повел всех к себе. Угостил их
пивом и говорит:
123

— Сегодня вы никуда не ходите. Сегодня мы их поженим.
Скажите нашим деревенским, всем — и бедным и неимущим,—
чтобы нынче к полудню собрались у меня.
Тут все обернулись к джог-манджхи — ему дело задать:
— Ты, джог-манджхи, нам напомни в назначенный час.
А пока позови девушек-растиралыциц — пусть они здесь посо­
бят.
— Хорошо,— говорит.— Все сделаю, как велите.
Сказал и за девушками пошел.
Старосту не отпустили: он остался советы давать, что и как
делать указывать. Тут его и покормили. Как полдень настал,
джог-манджхи созвал всю деревню. Жениха и невесту натерли
горчичным маслом и куркумой, дали им пива отведать, а потом
жених стал синдур накладывать. Закололи свинью и устроили
пир. До утра все плясали и угощались. Утром жениху пока­
зали его корову. Потом все разошлись по домам. Тем дело и
кончилось.
Время идет, а зять никакой работы не делает, только сло­
няется взад и вперед. Другого дела не знает, как пойти к комунибудь язык почесать. Ну а когда есть пора, тут он на месте.
С месяц так проволынил. Старик, его тесть, свету не взви­
дел.
— Ну и лентяя взял я в зятья,— стал он поговаривать.—
Я-то думал, будет мне помощь в работе, да где от него, чтоб
он пропал, помощи ждать. Зря мы его, пропади он пропадом,
в дом пустили.
Только и слышно от него было такое и дома и за воротами.
Свойственники парня, его жены родня, как встретят парня
в деревне, твердят:
— Слушай, ты что дела не делаешь? Зря мы тебя к себе
взяли.
— А что мне делать? — отвечает он.— Время такое — ра­
боты нет. Вот начнутся дожди, я в поле пойду, пахать стану.
Нынче-то кто пашет? Никто.
— Что бы тебе лопату взять да пойти поле подправить, где
неровно?20 — говорят те.
— Где я стану копать,— отвечает,— если я ваших полей и
в глаза не видал?
— Он, недоумок ленивый, работы знать не знает,— решили
те меж себя.
Вот раз они позвали его:
124

— Идем-ка завтра в лес с нами.
— А чего мне в лес идти? — спрашивает.
— Вот те на! — говорят ему.— Ты что, не знаешь? Самая
пора к пахоте готовиться^ нужное дерево подбирать: для ярма,
для дышла, для лемеха, для рукоятки к сохе, а заодно и для
кроватей — на ножки и раму. Это все должно быть в порядке,
как работа начнется. Дров набрать да в кучи сложить тоже
самое время — после о них заботиться не придется.
— Ладно,— отвечает.— Значит, я тоже пойду. Вы меня по­
зовите. Я здесь чужой. Куда идти надо, не знаю.
— Вот и хорошо,— говорят. — Мы тебя кликнем.
Наутро зашли за ним. Он выбрал топорик полегче и вместе
с парнями отправился в лес. В лесу один начал рубить прямые
ровные деревья, другие принялись собирать хворост. А этот
и тут не нашел себе дела — стал наобум слоняться взад да
вперед. Он все бродил один в стороне от других и поглядывал,
не увидит ли подходящего дерева. Так он вышел к склону
холма. Слышит, одно дерево здесь говорит, и говорит оно
вроде бы так:
— Кто возьмет меня отсюда и сделает из меня ножки к
кровати, тот станет раджей.
Услышал он, подошел ближе. Дерево опять то же самое
говорит. Парень и думает: «Надо мне срубить это дерево и
сделать из него ножки к кровати». Ну а дерево то было не
прямое, было оно гнутое и крученое. Все равно он помнит,
что слышал, и думает: «Надо проверить, так это или не так».
Взял и срубил.
Другие парни нарубили кому чего надо и сели передохнуть.
Туда и этот парень притащил на плече свое дерево. Все со
смеху так и покатились.
— Вот дурень-то! — говорят.— В таком лесу дерева себе
не найти! Глядите, ребята, что он срубил! Все ищут себе что
попрямей да получше, а этот, тьфу пропасть, гнутое себе вы­
искал.
Так они говорят, а сами дерево ногами пихают, вертят его
так и сяк. Парень молчит, ни слова не говорит, сидит спокойно.
Все пошли домой, и он понес свое дерево; принес да как бряк­
нет оземь, только треск пошел. Парни своим домашним рас­
сказывают, какое он дерево выбрал, опять со смеху помирают.
Собрался народ поглазеть, видят — и впрямь кривое.
— Ну,— говорят,— зять-то у вас дурень. Навряд ли его
125

дома родители какому ни есть делу учили. Очень уж он ду­
рашливый.
И старик тесть туда же.
— Надо же, какого дурака взять в дом меня угораздило,—
сокрушается.— Что ни возьми, все ему на других глядя де­
лать придется. Сам-то он ни в чем толку не разумеет.— Потом
говорит так:—Что же делать-то? Мы его сами в дом взяли.
Придется учить.
А парень на другой день разрубил дерево на куски и выре­
зал ножки к кровати. И сделал он их так ловко, прямо на за­
гляденье: кто ни увидит, глаз не отведет. Тут пошел другой
разговор. Все твердят:
— Надо же! Что до работы, так он дело знает. Он не дурак.
Всех вокруг пальца обвел.
Кончил парень с ножками, раму собрал, и вышла кровать
прямо на диво.
— Я продаю эту кровать — говорит.— Кто даст мне рупию,
тому и отдам.
— Как можно просить за кровать целую рупию? — загово­
рили вокруг.— Никто за нее столько не даст.
— А не дадут,— сказал парень,— я кровать не отдам.
Прошло времени с месяц. Той порой раджа прослышал, что
в такой-то деревне объявилась кровать, какой раньше никто
не видал. Он велел своим стражникам:
— Купите эту кровать и доставьте ко мне. Отдайте за нее,
сколько запросят, и несите сюда.
Дал он им денег, чтоб расплатиться, и стражники пошли в
деревню. Увидали кровать и диву дались. Даже цену не стали
спрашивать, а прямо развязали узелок, где деньги были спря­
таны, вынули целых две рупии и отдали парню. Тут настал
черед деревенским дивиться.
— Ну и ну! — говорят.— Мы-то прочили, что ее не продать.
А надо же — продал, и на базар нести не пришлось.
Увидел старик тесть, что парень выручил деньги, и очень
обрадовался. Парень деньги как получил, так сразу и отдал
тестю. С той поры парня больше не попрекали и никто над
ним не смеялся.
А кровать стражники понесли к радже. Ножки и рама у нее
были так вырезаны — смотреть любо-дорого, а сетку парень
сплел из такой хорошей веревки, что как принесли кровать на
место, радже, говорят, она с первого взгляда пришлась по
126

душе. Засмеялся он и велел отнести ее в покои; сам глядит,
глаз отвести не может. Потом спрашивает у стражников:
— Сколько за нее заплатили?
Те говорят:
— Раджа-сахиб! Что нам сказать? Может, ты на нас гне­
ваться будешь. Мы как увидели кровать, голову потеряли и
дали за нее целых две рупии. Даже не спросили хозяина,
сколько он просит. Сами ему столько дали, так она нам пон­
равилась.
— Ничего,— сказал раджа.— Это вы ему правильно дали.
Еще бы лучше добавить четыре ана ему на пиво — было бы
совсем хорошо. За хорошую вещь не жалко и переплатить. Это
правильно, что вы ему столько дали.
Этой ночью раджа лег почивать на новой кровати. Только
уснул, говорят, все четыре ножки выскочили из-под рамы.
Одна пошла на восток, другая — на запад, третья — на север,
четвертая — на юг. Та, что пошла на восток, встретила войско
врагов — на раджу идет — и стала с ним биться. Та, что дви­
нулась к западу, видит: стенка вот-вот обвалится прямо на
раджу — взяла да и подперла ее. Ножка, что направилась к
северу, углядела змею; змея в туфлю к радже забралась, что­
бы его укусить; ну а ножка заметила и смотрит за ней. А что
же та ножка, чей путь к югу лежал? Она ракшаса встретила.
Шел ракшас, разинувши пасть, раджу слопать. Ножка к нему
в пасть вскочила, встала распоркой и держит, подойти не дает.
Вот что радже приснилось.
Проснулся поутру раджа, смотрит — и впрямь нет у кро­
вати ни одной ножки; лежит он на полу.
— Матушки!—говорит.— Что это, сон или явь? Ладно,
прежде чем что-нибудь делать, надо пойти посмотреть.
Подумал так и потянулся к туфлям, а ножка кричит:
— Стой! Берегись! Не надевай! Там твой враг притаился.
Если б не я, он бы тебя убил.
Раджа кликнул слуг. Принесли палку и убили змею. Напра­
вился раджа к западной двери. Тут другая ножка кричит:
— Стой! Берегись! Не ходи этим путем. Здесь, наверху, я
держу твоего недруга.
Взглянул раджа туда, видит — и вправду стенка дворца по­
косилась, а ножка ее подпирает, упасть не дает. Крикнул рад­
жа. Пришел народ, поставили где надо подпорки и выпрямили
стену.
127

Вышел раджа во двор, смотрит: ракшас разинул пасть —
хочет его проглотить. А ножка говорит:
—Неси ружье, убей его! Я твоего врага задержала. Не
будь меня, он бы тебя сегодня слопал.
Раджа взял ружье и уложил ракшаса наповал, а ножка
вернулась на свое место. Разделался раджа с ракшасом и по­
шел к себе в покои посмотреть, что с кроватью, как там ее
ножки. Три вернулись назад и крепко встали на свое место у
рамы, а четвертой — нет. «Раз эти ножки схватились с моими
недругами,— думает он,— видно, и четвертая где-то бьется с
врагами, потому и не пришла».
Собрал раджа солдат и повел их на восток — туда, где
солнце восходит. Видит, ножка остановила огромное войско.
А как пришел туда раджа с солдатами, ножка вернулась назад
и накрепко встала на свое место к раме. Раджа разбил войско
врага, пришел домой, посмотрел — все четыре ножки на месте,
крепко связаны с рамой. Он очень обрадовался и говорит:
— Эта кровать меня спасла. Если бы не она, от меня бы
сегодня мокрое место осталось.— И добавил: — Непременно
надо мне позвать мастера, который эту кровать смастерил.
Послал он людей, и привели к нему тех молодых — мужа и
жену. Тут раджа созвал народ со всего царства и объявил:
— Этот человек спас мне жизнь. Сегодня я ему отдаю ку­
сок моего царства. Я вас позвал для того, чтобы вы, мои под­
данные, знали с этого дня, кто он такой.
— Ты назначил нового раджу,— говорят ему люди,— так
устрой для нас пир. Вот чего мы хотим — больше ничего.
Тогда раджа и в самом деле дал всем простокваши и рису.
Потом все разошлись по домам, а парень стал раджей.
Через год или два он взял к себе мать и отца, а еще через
год — тестя с тещей. Так все они стали жить в городе раджи.

28. Нерассказанные сказки
У крестьянина-гонда был батрак, он у него в поле работал.
Раз пошли они вместе в дальнюю деревню сына гонда прове­
дать— он там со своей женой жил. Довелось им заночевать в
маленькой хижине у дороги. Поели они, батрак и говорит;
128

— Расскажи мне сказку.
Гонд устал, ему спать хочется, а батрак ждет, не засы­
пает. Он-то знал, что хозяин помнит четыре сказки, только ему
лень их рассказывать.
Заснул гонд, проспал немного, и сказки вышли из его
брюха, уселись прямо на нем и принялись толковать.
— Этот гонд,— говорят,— знает нас хорошо, а никогда ни­
кому нас не расскажет. Чего ради нам и дальше жить так без
пользы у него в брюхе? Давайте убьем его и пойдем жить к
другому кому-нибудь.
Батрак притворился, будто он спит, а сам прилежно слу­
шает, что они скажут.
Тут первая сказка и говорит:
— Как придет гонд в дом к сыну и станет есть, так первое,
что он в рот положит, я обращу в иголки. Он их проглотит, и
они его убьют.
Вторая сказка говорит:
— Я встану высоким деревом у дороги. Только он подой­
дет, я на него упаду и убью.
Третья сказка говорит:
— Я змеей обернусь и за ногу его укушу.
Четвертая сказка говорит:
— Станет он переходить через реку, я подниму большую
волну, и она его унесет.
На другое утро гонд с батраком добрался до дома сына.
Сын и невестка с ним поздоровались, сразу приготовили зав­
трак и поставили перед ним. Только гонд поднес руку ко рту,
батрак его толкнул, и весь рис на землю упал»
Там, говорит, букашка сидела.
Посмотрели они хорошенько и видят: рис-то превратился в
иголки.
На другой день пустились они в обратный путь. Видят, на­
висло над дорогой высокое дерево.
Слуга говорит:
— Давай мимо дерева бегом пробежим.
Только они мимо пробежали, дерево рухнуло с треском —
они едва ускользнули. Немного спустя они увидели на дороге
змею, да слуга убил ее палкой. Потом к реке подошли. Стали
реку переходить, поднялась высокая волна, да слуга вытащил
гонда целым и невредимым.
" Они сели на берегу отдохнуть, и гонд сказал:
9

Заказ 3841

129

— Ты спас мне жизнь четыре раза. Откуда ты знал, что
может случиться?
-v
Батрак говорит:
— Если я тебе это скажу, я стану камнем.
А гонд не отстает:
— Как это ты станешь камнем? Давай рассказывай.
Тут батрак говорит:
— Ладно, я тебе расскажу. Только когда я стану камнем,
возьми у своей невестки ребенка и брось им в меня — тогда я
снова стану человеком.
Рассказал ему батрак все, что слышал, и сделался камнем.
Гонд пошел домой, а его так и оставил. Через некоторое время
услыхала об этом невестка гонда. Она пришла туда сама и
бросила ребенка на камень, и батрак ожил. Да гонд больше
не захотел держать его у себя в доме.
Вот почему мало кто верит гондам. Недаром ведь сказано:
«Не верь гонду, женщине и сну»,

29. Каджал-рыба
У старика со старухой были сын и дочь. Сын каждый день
ходил поле пахать, а дочка ему на обед кашу носила. Поста­
вит кашу посреди поля, а сама пойдет плоды ююбы рвать или
еще куда побродить. А возле поля была яма с водой, и в той
воде жила Каджал-рыба.
А парень-то делал вот что. Как принесут ему кашу, он жи­
жу сверху сопьет, а рис в воду бросит — его рыба ест. День
ото дня он худел. Сестра и думает: «Каждый день я, ношу
брату кашу, а она ему впрок не идет. С чего это он так
сохнет?»
Раз поставила она кашу на поле, а сама спряталась за
дерево ююба — вот и увидела, как ее брат жижу съел, а гу­
щу всю в воду бросил. Потом он пахать пошел, а как устал,
выпряг волов и погнал их пастись. Ушел он, сестра побежала
к яме, заглянула в воду и увидела рыбу.
На другой день брат пошел на базар покупать своей ры­
бе браслеты и цветные ниточки. Отошел он подальше от дома,
дочка и рассказала родителям, какую она видела жирную
рыбу.
130

— Пойдемте вычерпаем воду из ямы и поймаем ее.
Пошли все втроем к яме. Дочка отцу говорит:
— Ты копай землю и яму поперек городи, а мы будем во­
ду вычерпывать.
Только отец начал копать, рыба стала его отговаривать.
Запела:
Не копай, свекор! Не копай, свекор!
Меня зовут Каджал-рыба,
Я ведь невестка твоя.
Отец спрашивает:
— Слышите, что рыба говорит? Я не буду копать.
Тут дочь говорит:
— Тогда ты копай, матушка.
Начала мать копать, а рыба снова поет:
Не копай, свекровь! Не копай, свекровь!
Я ведь невестка твоя.
Меня зовут Каджал-рыба.
Мать тоже сказала:
— Слушай, что говорит рыба. Я не стану больше копать.
Тогда дочка им говорит:
— Ладно. Вы не хотите копать, так я сама буду.
И она стала копать. А рыба снова поет:
Не копай, золовушка! Не копай!
Я ведь невестка твоя.
Меня зовут Каджал-рыба.
А та ее слушать не хочет. Накопала земли, перегородила
поперек яму и стала воду вычерпывать. Тут рыба снова за­
пела:
Не вычерпывай воду, золовушка!
Я ведь невестка твоя.
Меня зовут Каджал-рыба.
А та черпает, не перестает. Вычерпала всю воду и пойма­
ла рыбу. Рыба поет:
Не лови меня, золовушка!
Не лови меня! Не лови!
Я ведь невестка твоя.
Меня зовут Каджал-рыба.
131

А та ее не послушалась и понесла домой. Принесла она
рыбу домой и говорит отцу:
— Батюшка, разрежь на куски эту рыбу.
Только старик наклонился, хотел ее резать, а рыба ему
говорит:
Не режь меня, свекор! Не режь!
Я ведь невестка твоя.
Меня зовут Каджал-рыба.
Тут старик говорит:
— Я не стану резать эту рыбу, она со мной разговаривает.
Дочка — к матери. Просит:
— Тогда ты, матушка, разрежь ее.
Мать присел?, чтоб резать рыбу, а та ее просит, поет;
Не режь меня, свекровь! Не режь!
Я ведь невестка твоя.
Меня зовут Каджал-рыба.
И мать тоже сказала:
— Я не стану ее резать — она со мной говорит.
— Раз вы не хотите нарезать,— говорит дочь,— я сама.
Села она, чтобы резать рыбу, а рыба поет:
Не режь меня, золовушка! Не режь!
Я ведь невестка твоя,
Каджал-рыба.
А дочка ее не послушалась — разрезала на куски. Пошла
она ее жарить, а рыба поет:
Не жарь меня, золовушка! Не жарь!
Я ведь невестка твоя,
Каджал-рыба.
А дочка ее не послушалась и зажарила. Потом позвала
отца, подала ему есть. А рыба поет:
Не ешь меня, свекор! Не ешь!
Я ведь невестка твоя,
Каджал-рыба.
Отец и говорит:
— Я не могу есть эту рыбу.
Он отставил ее. Тогда мать села есть, а рыба поет:
132

Не ешь меня, свекровь! Не ешь!
Я ведь невестка твоя,
Каджал-рыба.
Мать говорит тоже:
— Я не буду есть эту рыбу.— И отставила ее.
Тут дочь сама собралась есть. А рыба поет:
Не ешь меня, золовушка! Не ешь!
Я ведь невестка твоя,
Каджал-рыба.
Да дочка ее не послушала и съела, а кусок отложила для
брата. Брат вернулся с базара, сестра подает ему рыбу. Рыба
запела:
Не ешь меня, муженек! Не ешь!
Я ведь подружка твоя,
Каджал-рыба.
Услышал это брат и отодвинул еду» Потом вымыл руки и
пошел на поле — посмотреть место, где рыба жила. Видит:
вода вычерпана, а рыбы нет. Он горько заплакал.
На другой день брат пошел в поле пахать. А на ююбе, что
рядом росла, плоды созрели. Парень вокруг нее забор навалил
из сушняка да травы, оставил только узкий проход. Принесла
сестра брату обед, а он ей говорит:
— Сестра, на ююбе плоды созрели. Пойди нарви.
Только сестра зашла за загородку, брат проход завалил и
поджег сушняк. Пламя сестру охватило. Она поет:
Жжет меня пламя от пят до колен.
Погаси его поскорей, мой злой брат.
А брат ей отвечает:
Назови меня муженьком, женушка,
И я разом погашу пламя —
Ведь вода у меня под руками.
Сестра снова поет:
Ж}кет меня пламя от колен до груди.
Погаси его поскорей, мой злой брат.
133

А брат отвечает:
Назови меня муженьком, женушка,
И я разом погашу пламя —
Ведь вода у меня под руками.
Тут сестра снова запела:
Жжет меня пламя от груди до лица.
Погаси его поскорей, мой злой брат.
А брат отвечает:
Назови меня муженьком, женушка,
И я разом погашу пламя —
Ведь вода у меня под руками.
Тут сестра умерла. Как умерла она, брат вытащил тело
из огня, срезал с него жареного мяса кусок и съел. Потом
сзади кусок побольше отрезал и домой снес. Говорит отцу с
матерью:
— Я убил оленя в лесу да там его и зажарил. Вот вам ма­
лость мяса. Я сам наелся, а сестра до сих пор ест.
И еще сказал:
— Матушка, сготовь его поскорей и поешь.
Мать с отцом съели мясо, тогда сын им говорит:
— Вы ели мясо своей собственной дочки. Вы убили мою
рыбу и съели. За это я нынче убил вашу дочку и вас накормил
ее мясом.
Услыхали это старик со старухой и принялись горько пла­
кать.

30. Жена-обезьяна
У гондского раджи было семь сыновей. Дал он им луки со
стрелами, и пустили они свои стрелы прямо в небо. Шесть
стрел упали во дворцы великих раджей, где были незамужние
дочери. А седьмая воткнулась в дерево, что росло возле озера.
Все раджи, в чьи дворцы стрелы попали, согласились отдать
своих дочек за сыновей гондского раджи. А когда седьмой сын
отправился за своей стрелой, он нашел обезьяну и никого
больше, и пришлось ему жениться на ней.
134

Каждому сыну раджа отвел под жилье отдельный дом. Раз
он сказал сыновьям, чтобы они принесли ему в дар одежду.
Шесть сыновей, женатые на дочерях раджи, принесли богатые
подарки, а седьмой был очень бедный, и ему принести было
нечего. Тогда его жена-обезьяна говорит:
— Я пойду и достану одежду, твоему отцу подарить.
Пошла она к дереву, что росло возле озера, и спустились к
ней с неба на колеснице ее шесть сестер. Обезьяна обернулась
девушкой, взошла на колесницу, и они полетели во дворец к
Бхагавану. Там они так хорошо танцевали, что Бхагаван дал
им в награду свои одежды. Обезьяна принесла их домой и за­
вернула в старую тряпку. Увидел то ее муж и совсем загрус­
тил, а она требует, чтобы он позвал раджу к ним в дом. Рад­
жа пришел, увидел узел и засмеялся — подумал, что там
старое грязное тряпье. А обезьяна развязала узел, и свет от­
туда пошел, и раджа увидел чудесные одежды самого Бхагавана.
На другой год раджа велел сыновьям устроить ему уго­
щенье. Шесть старших пиры закатили, а младшему и на стол
поставить-то нечего, разве что мусор и камушки, какие оста­
лись после того, как рис чистили. И опять обезьяна пошла к
Бхагавану и принесла столько еды, что на весь город хватило.
Потом Бхагаван дал ее мужу две флейты — грустную и весе­
лую. Днем он играл на грустной флейте, и его жена была
обезьяной. А по ночам он играл на веселой, и обезьяна превра­
щалась в красавицу. Видят ее сестры такое, и стало им завид­
но— вот они и унесли обе флейты, а потом и обезьяну ута­
щили на небо.

31. Краб-царевич
Жил у реки старый мурия с женой. Вырубили они кусок ле­
са и на новом поле посеяли рис. Только рис дал побеги, краб
Какрамал Куар повадился что ни день выходить из реки и
рис поедать. Отчаялся старик и спрашивает жену, что ему те­
перь делать. Она ему велела смастерить из бамбука ловушку.
Сделал он такую ловушку и поставил ее на том месте, где во­
да с поля в реку сбегала. Раз видит: попался в ловушку краб.
Только он поднял топор — его пристукнуть, краб ему говорит:
135

— Батюшка, не убивай. Лучше возьми меня жить к себе в
дом.
Старик взял ловушку вместе с крабом, повесил ее на топо­
рище, топор на плечо положил и пошел домой. Старуха в ту
пору рис обдирала. Старик позвал ее поглядеть, кого он пой­
мал. Она, как увидела краба, камнем на него замахнулась —
убить. А краб ей говорит:
— Матушка, не убивай. Лучше возьми меня жить к себе в
дом.
Вот старуха и пустила его жить в уголке на веранде.
Прошло восемь дней, и раджа позвал крестьян на бегар —
урожай ему собирать К Старуха говорит:
— Вся молодежь из деревни на работу идет, а мы кого
пошлем от нашего дома?
Краб говорит:
— Я за тебя пойду, матушка.
— Куда тебе, сынок? Там тебя насмерть затопчут.
А краб не послушался. Привязал к клешне серп и пошел в
поле. Увидели его сельчане, кричат:
— Иди прочь отсюда, а то мы тебя прикончим. Что бы тебе
пойти на поле к дочке нашего раджи?
Краб и пошел на поле дочери раджи. Там он сбросил свою
крабью шкурку и обернулся пареньком лет двенадцати, красо­
ты неописанной. Работал он очень прилежно и убрал чуть не
все поле.
В полдень настало время обедать. Жены и матери понесли
работникам в поле поесть. Дочка раджи тоже пришла, боль­
шой горшок каши на голове принесла — тем, кто на ее поле ра­
ботал. Народ смеется, кричит ей:
— У тебя на поле работает краб. Не забудь его накор­
мить.
Девушка пошла к своему полю. Паренек, как увидел ее,
сразу влез в крабью шкуру и побежал на десяти лапках. При­
села девушка и стала пробовать его накормить. Кладет ка­
шицу в щель — думает, там рот у него,— а каша на землю вся
валится. Стала она тогда класть рис понемножку ему на клеш­
ни — вот он и принялся есть. Кончил, и девушка ушла.
Как справился народ со всей работой, раджа позвал работ­
ников пировать — свининой их угостил и вином. Краб пришел
вместе со стариком и старухой и сел с самого края. Дали ему
малость свинины — под клешни положили — и вина налили в
136

чашку из листьев. Краб так напился, что старухе пришлось за­
вязать его в уголок сари. Так в узелке и домой принесла.
Прошло несколько дней, и дочка раджи затосковала. Ниче­
го в рот не берет и все сидит себе в углу, лицом к стенке. Рад­
жа пришел посмотреть, что с ней такое, а она ему говорит:
— Почему ты не выдаешь меня замуж? Надоело мне дурой
торчать у тебя во дворце.
Раджа созвал самых богатых и самых красивых царевичей
со всех концов света. Приехали и из Мандлы, и из Канкера, и
из страны
Орья, только никто из женихов девушке не понра­
вился 2. Наконец позвали своих, деревенских. Краб тоже при­
шел вместе с другими и сел поодаль от остальных. Девушка
всех обошла с гирляндой в руках и надела ее не на кого-ни­
будь, а на краба» Все над нею смеются, а она внимания не об­
ращает и сделала так три раза подряд. Раджа говорит:
— Не смейтесь над ней, такая уж наша судьба. Пусть это
краб, но он, видно, и вправду будет мне зятем.
Устроил он свадьбу и поженил дочку и краба. Как кончи­
лась свадьба, краб, счастливый и гордый, ушел, и жена пошла
с ним.
В полночь краб сбрасывал свою шкуру и превращался в
прекрасного юношу. Недалеко от его дома у раджи была ко­
нюшня. Он шел туда, брал лошадей и принимался скакать
вокруг деревни, пока совсем их не загоняет. Вот раджа раз и
пришел на конюшню — разузнать, в чем тут дело. Конюх ему
говорит:
— Я их кормлю — лучше некуда, а они все с тела спадают.
Ночью раджа притаился за стенкой и стал ждать. Видит:
краб сбросил шкуру, сделался юношей и пошел скакать на ко­
нях вокруг деревни. Позвал раджа дочь и велел ей ближайшей
же ночью сжечь крабью шкурку. С вечера она притворилась,
будто очень устала. А как юноша вышел, взяла и сожгла его
шкурку. Он приходит, а шкурки нет, и стало ему очень стыдно,
что он не одет. Он завернулся с головой в одеяло и так заснул.
Наутро он не захотел с кровати вставать — стыдился показать­
ся жене без своей шкуры. Но она сдернула с него одеяло, по­
дала ему царские одежды, и, когда раджа увидел, что его
зять — сам настоящий царевич, он отдал ему половину своего
царства.

137

32. Лангур
Давным-давно, говорят, жил один богатый человек. Было у
него шесть сыновей и две дочери. Раз схватила его лихорадка.
А жена его той порой была непорожняя. Вылечить его не су­
мели, он помер, и его сыновья устроили похороны — все как
положено по обычаю.
А потом у вдовы родился ребенок. Посмотрели — видят, это
обезьяна — лангур *, вот какой у нее родился ребенок. И обезь­
яна-то мальчик. Прослышали о том домашние, пришли посмот­
реть на ребенка, и соседи тоже пришли. Поглядели и стали
смеяться над матерью. Сыновья и другая родня ей говорят:
— Убей его и выброси прочь. Не оставляй его. Люди над
нами смеются.
— Нет,— говорит она,— я это дитя ни за что не убью. Кто
его знает, по какому случаю Чандо послал мне такое дитя. Ему
лучше знать. У меня с обезьянами ничего не было. Отца его вы
сами знаете; я понесла, когда он был живой. Если Чандо, отец
наш, послал мне такое дитя, что мне сказать? Нет, я его не
брошу и не убью. Я его выкормлю и выращу. Пусть потом Чан­
до делает с ним, что захочет.
— Если ты его не выкинешь вон,— говорит ей родня,— мы
тебя близко к себе не подпустим. Мы отделим тебя и дела с
тобой не будем иметь.
— Как вам угодно,— ответила та.— Отделите вы меня или
дадите жить вместе с вами, это как вам угодно, только дитя
я не брошу. Так или иначе я его выкормлю и выращу, а когда
он подрастет, пусть его живет, как ему доведется. Я его не с
кем-нибудь прижила — его отец был живой в ту пору. Вы меня
сами видели и знаете, что я была непорожняя. Отделите вы ме­
ня, выбросите из дому, что я скажу? Делайте как хотите.
Сказать по правде, когда она так сказала, они построили
ей хибарку где-то за домом. И еды ей давали. Не выбросили
все же на улицу, хоть и сильно серчали. А она работала без
устали и дитя кормила и растила. Время прошло, и мальчик
вырос: большой стал и говорить научился, совсем как человек.
Как подрос, к делу стал приучаться.
Раз, говорят,— к той поре кто его знает сколько времени уж
прошло,— старшие братья пошли в лес дрова рубить. Так они
говорили, а на деле они там новые поля расчищали — под рис
и под просо2. Лангур, говорят, тоже сказал:
13»

— Слушай, матушка, я тоже хочу пойти с братьями в лес.
Я расчищу там полоску для нас.
— Иди, конечно,— согласилась она и сама ему топор ра­
зыскала.
Вот приходит он с братьями в лес.
— Слушайте, братцы,— спрашивает.— Где мне лучше ру­
бить?
Братья его в насмешку послали туда, где лес погуще и де­
ревья потолще.
— Вон,— говорят,— иди туда, расчисти там полоску.
Он и вправду пошел, куда они ему указали, огляделся вок­
руг, загнал топор в дерево^и вернулся назад, к остальным.
Кончили братья рубить, говорят ему:
— Ну пойдем, нам домой пора.
Он пошел, взял свой топор и отправился домой вместе с
другими. Каждый день он ходил с ними и все так и делал: за­
гонит топор в дерево и идет туда, где остальные лес рубят, щ
потом вместе с ними домой возвращается.
Вот раз они ему и говорят:
— Каждый день ты приходишь сюда и торчишь тут рядом
с нами. Когда же ты лес-то рубишь? Что ни день, мы тут тебя
видим.
— Нет, братья,— отвечает он.— Я к вам прихожу, как свой
урок кончу.
— Гляньте-ка,— не верят они.— Где это видано справлять­
ся так быстро? Ты сказки нам не рассказывай.
— Нет, братья, это не сказки. Не верите, пойдите сами — я
вам покажу. Своими глазами увидите.
— Ладно, парни, давайте сходим,— решили они.— Посмот­
рим, что там у него. Очень уж он чудно говорит.
Кончили рубить и говорят:
— Ну пойдем. Поглядим, что у него. Той дорогой и домой
воротимся.
Пошли они, поглядели на его работу: и вправду расчищено
у него огромное поле.
— Глядите-ка,— говорят.— Когда ж это он, любо знать,
столько расчистил? Целыми днями с нами торчал. Нам так,
пропади оно пропадом, не сработать. Мы ведь сами работали
не спустя рукава, а столько не сумели расчистить.
За таким разговором они и до дома дошли.
Когда срубленные деревья высохли, они стащили их в кучи
139

и подожгли. Все сгорело, и получилось чистое поле. Лангур и
говорит:
— Послушай, матушка. Братья на вырубке лес пожгли, по­
ле очистили и пахать начинают. А как мне пахать, матушка?
Достань мне волов.
— Где же мне взять их, сынок? — спрашивает мать.—
Никто их мне не доверит. Где мы их возьмем? Да у нас и се­
мян-то нет. Что мы станем сеять?
— Братья,— отвечает лангур,— сеют рис. А мы с тобой что
можем вырастить, матушка?
— Что мы можем, сынок? — говорит опять мать.— У них
есть все, что надо, вот они и сеют. А у нас семян нет, так что
же мы, сынок, вырастим?
— Скажи-ка, матушка, неужто семян вовсе нет?
— Нету, сынок.
— Послушай, матушка,— снова он спрашивает.— Неужто
никакого семени не найдется?
— Вот только та тыква3,—говорит мать.— А больше нет
ничего.
— Хорошо,— сказал лангур.— Раз ничего больше нет, дай
мне тыкву. У меня тоже будет что посеять, не только у братьев.
И вправду она принесла ему тыквенных семечек. Он завя­
зал их в узелок, пошел на свой участок и там посадил. Братья
его спрашивают:
— Слушай, а пахать-то ты когда будешь? Ты землю-то и
не тронул.
— Я, братья, так прямо посеял, без вспашки,— говорит он.
— Что ты посеял, балда? — спрашивают.
А он вместо ответа сам спрашивает:
— Слушайте, братья, вы что посеяли?
— Мы-то,— говорят,— мы посеяли рис.
— И я,— говорит,— рис посеял. Верней, не посеял, а поса­
дил.
— Послушай-ка, ты,— они спрашивают,1— как посадил?
Разве не тогда рис сажают, как рассаду вырастят, а не
раньше? Как же ты посадил?
Так они говорили и смеялись над ним. А лангур ничего.
Все принимает спокойно, ни слова не говорит. Пусть их
смеются.
И вправду, как нужное время прошло,— сколько-то дней
там,— посевы у них взошли, и они что ни день ходили на них
но

взглянуть. И лангур тоже ходил посмотреть на свое поле. Раз
собрались они все вместе поля обойти. Поглядели на свои
всходы, потом говорят:
— Слушай, пойдем сегодня взглянем, что у лангура вы­
шло. Занятно, как взошло у него.
Сказали так братья и пошли все вместе на лангурово поле,
и лангур с ними. Пошли все, как сказано. Только взглянули,
сразу спрашивать:
— Где ты, балда, рис посеял? Мы ни росточка не видим.
Он им показал те места, где клал семена. Поглядели они
хорошенько и говорят:
— Да это тыква, балда. Рис-то где? Ты говорил, вспомни
сам, что рис посадил. Где же он? Это тыква. Больше ничего
не видать.
— Верно, братья,— отвечает он.— Я вам тогда неправду
сказал. Хотелось мне рис посеять, вот я и спросил у матушки,
а она говорит: «Нет у нас семян риса». Тогда я говорю:
«Неужто никаких семян вовсе нет?» Она говорит: «Есть не­
много тыквенных семечек, кто его знает сколько». Я и говорю:
«Тогда дай мне хоть их. Я их посажу. Раз других семян у нас
нет, что нам еще делать?» Вот почему я это посадил, братья.
— Слушай, ты,— спрашивает один.— Почему ты к нам не
пришел, если у вас семян не было? Неужто мы тебе не
дали бы?
— Верно,— говорит он.— Да раз уж я к вам тогда не по­
шел, что теперь будешь делать? Ладно, и мой урожай куданибудь пригодится. У вас вырастет рис, а у меня приправа.
Когда тыква созреет, разве вы ее у меня не возьмете? Или я
ее кому-нибудь еще отнесу. Продам и рису куплю.
— Хорошо,— сказали они.— Это тоже сгодится. Ты сделал
толково.
И вправду, как подошло время, рис у всех вырос хороший,
и у этого тыквы растут лучше не надо. У него там деревья
сухие остались, так по ним тыквы вверх поползли, как по
кольям. Видали? И не поверите, все его поле сплошь побеги
покрыли, и везде на них тыквы зреют, не счесть. Что ни день
он ходил поглядеть.
Время пришло, рис у них вызрел, и они сказали:
—4 Рис наш созрел. Давайте пожертвуем бонгам первую
долю и будем жать.
Тогда лангур тоже сказал:
141

— Давай-ка и я пожертвую первую долю, точно так же,
как братья.— И он стал следить, что они будут делать.
И вот однажды они разровняли небольшую площадку и
обмазали ее коровьим пометом. Потом сжали немного рису,
отнесли его на это место и там принесли эту первую долю в
жертву. По такому случаю они позвали мать и лангура, обоих,
отведать праздничного угощенья. Оба они пришли на этот
пир. Наготовили рису и подливы, все поели, а потом разо­
шлись по домам.
Дня через два, через три лангур сказал:
— Слушай, матушка, мы тоже ведь что-то вырастили.
Надо нам завтра тоже устроить приношение первой доли. Раз­
ровняй-ка и ты площадку и вымажь ее коровьим пометом,
и мы позовем моих братьев с семьями. Как обмажешь пло­
щадку коровяком, поди
позови моих братьев и всех их домаш­
них. А я сам помоюсь5 и схожу за тыквой.
— Хорошо, сынок,— ответила мать.— Ты правильно гово­
ришь. Значит, завтра мы принесем первую долю.
И правда, на другой день они сделали, как уговорились.
Позвали его братьев и их домашних, всех до единого. Те и
говорят между собой:
— Гляньте-ка. У них ведь в доме ничегошеньки нет. Чем
они думают нас угощать, коль столько народу назвали?
Ну а лангур, сказать по правде, тело омыл и пошел за
тыквой. Выбрал самую большую, какую нашел. «Если я эту
возьму,— думает,— хватит нам всем». Подумал он так, сорвал
большую тыкву и понес к себе в хибарку, что была позади
дома братьев. Те его, конечно, с ней видели.
Принес он ее и затащил в бхитар — в подношение бонгам.
Как петухам голову рубят, когда в жертву приносят, так и ей
он взял да конец ножом и отрезал. Мать его тоже при этом
была. Отрезал конец, глядят они: полна тыква риса. Достали
решето, стали туда рис вытряхивать. Только весь рис туда
не вошел, пришлось сыпать в корзинку, да и той едва хватило,
чуть-чуть до краев не достало. Если б в большую корзину
насыпать, вышло б не меньше как на три четверти. Страсть
как они радовались, только никому открывать это дело не
стали. Говорят:
— Ничего не будем об этом рассказывать. Не обокрали
бы нас.
Договорились так, рис ободрали, а с тыквы шкуру сняли и,
142

чтобы чужим глаза отвести, из нее подливу сготовили. А еще
подливы сварили из гороха лущеного.
— Ну, матушка,— говорит лангур,— навари теперь по­
больше рису, чтобы всем хватило — и братьям моим и не­
весткам. Братья-то, когда нас позвали, дали нам с тобой по
горсточке. А мы им помногу наложим. Не хватит того, что в
этой тыкве, я схожу еще принесу.
— Нет, сынок,— отвечает мать.— Сегодня больше не при­
носи. Мне готовить и этого хватит.
— Ладно,— говорит,— если так.
Ну вот, у них все готово, а братья не идут. Лангур и спра­
шивает:
— Слушай, матушка, ты братьям-то сказать не забыла?
Что-то их до сих пор не видать.
— Что ты, сынок,— отвечает она.— Конечно, сказала.
— Не идут они,— говорит он.— Пойду погляжу, что с
ними там приключилось.
Пошел к ним и спрашивает:
— Ну, братья, что же вы не идете? Я вас давно поджидаю.
Вас все нет, я и зашел. Пойдемте сразу, сейчас. Поедите и
вернетесь домой.
Вот братья и говорят меж собой:
— Слушай-ка, чем он кормить-то нас будет? Сколько на­
роду зовет. И говорит-то он как уверенно, диву дашься. Ладно,
пойдемте. Посмотрим, что там у него, как он нас накормит.
Поговорили так и пошли к нему. Тот усадил их любезно,
лучше и не придумаешь, потом пошел в дом, спрашивает у
матери:
— Как, матушка, у тебя все готово?
— Да,— отвечает,— готово.
— Хорошо,— говорит.— Вынеси-ка им живее воды 6 .
— Подожди немного, сынок,— просит мать.— У меня еще
не все7 тарелки готовы. Сейчас я их прошью, и все будет в по­
рядке .
— Ладно. Поспеши, сшей их поскорей,— сказал он и по­
шел к братьям.
— Послушайте, братья,— говорит.— Потерпите немного.
Тарелок у нас не хватило. Как будут готовы, сразу и есть
подадим.
Сказать правду, пришли все невестки, а с ними их дети,
и он их всех усадил. Старший брат ему не поверил. Сам по143

шел в хижину. «Подождите,— говорит,— дайте я вперед сам
взгляну. Интересно, что он приготовил». Вошел он, глядит: и
впрямь приготовлена полная корзинка рису. Удивился он.
— Где это вы,— спрашивает,— столько рису достали? Та­
кой пир закатить.
А тот тайну свою не открыл. Ничего ему не сказал.
Как кончила мать с чашками да с тарелками, вынесла им
воды. Все сразу вымыли руки и сели за еду. Мать каждому
есть подала, а потом завела разговор.
— Это,— говорит,— наша тыква. Он сегодня первую долю
бонгам поднес. В этом и дело. Он сказал: «Когда они подно­
сили первую долю, они нас позвали. Мы тоже их позовем».
Вот зачем сегодняшнее угощенье.
И лангур тоже сказал:
— Вы, братья, подносили первую долю вашего риса. Вы
тогда давали по горсточке. Поглядите теперь, как у меня по­
дают. Если кому не хватит, попросите у матери. Кто сколько
съесть сможет, она столько и даст.
Поели и на том расстались.
Ну а мать и сын сказать нельзя как были рады, что рис в
тыквах нашли. Что ни день утром и вечером оба идут на свое
поле. Очень они за ним смотрели. У других рис созрел, и у них,
что было, созрело. Стали другие свой рис жать, и они свой
урожай собирают, домой несут. Трудно поверить, тыквами
весь дом заполнили, все углы заложили. Кончится в доме еда,
так стоит им тыкву разрезать, и сразу опять полно рису. На
целый год у них вышло запасов.
Прошло сколько-то времени, кто его знает сколько, и бра­
тья сговорились пойти покупать лошадей. Вот и лангур го­
ворит:
— Послушай, матушка, братья идут коней покупать. Я то­
же хочу коня. Пойду с ними.
— Видишь, сынок,— отвечает мать,— у них деньги есть.
На эти деньги они и купят. А у нас с тобой ничего нет. На что
покупать станешь?
— Скажи, матушка, разве у нас совсем ничего нет? —
спрашивает лангур.
— Ничего нет, сынок,— отвечает мать.— Смотри сам, есть
у нас рис и моток веревки. Больше ничего.
— Тогда дай мне его,— говорит сын.— Дай мне моток ве­
ревки.
144

— Послушай, сынок, неужто ты думаешь, тебе за него
лошадь дадут? И не помышляй.
— Дай мне его,— просит он.— Я возьму и попробую, дадут
или нет.
И впрямь она дала ему этот моток, и он пустился в путь
вместе с братьями. Они его спрашивают:
— Слушай-ка, ты. Куда ты направляешься?
— Я тоже,— говорит,— иду с вами коней покупать.
А им стыдно с собой брать такого. Они говорят:
— Не ходи с нами.
Отогнали его всякой бранью, и поплелся он один сзади.
Шли они, шли и увидели где-то дерево манго, все в зрелых
плодах.
— Эх,— говорят,— был бы здесь лангур, мы бы ему велели
нам манго нарвать.
А лангур-то их обогнать уж успел и давно сидел на дереве.
— Да я здесь, братья! — кричит.— Если вы манго хотите,
я вам сейчас накидаю.
— Ладно, раз уж ты здесь, кидай,— говорят.
Он, по правде сказать, так и сделал. Пошли дальше. Как
прошли полдороги, стали они его снова бранить и гнать прочь.
Опять лангур отстал. Подобрал где-то шпильку, чем кроват­
ные сетки вяжут, и дал братьям уйти. Потом забежал вперед
окольной дорогой и сел их поджидать. Приблизились они, он
снова вперед побежал, чтобы его не заметили. Так и дошли
до места, где лошадьми торговали. Той порой стемнело. Они
говорят: «Темно уж. Покупать сегодня не будем. Купим лучше
завтра поутру. Сразу на коней сядем и поедем прямо домой».
Порешили на том и стали устраиваться ночевать.
А лангур забрался в конюшню и примостился под самой
крышей на матице. Ночью кони начали говорить между собой:
«Сегодня пришли покупатели. Кто их знает, кого из нас они
купят и уведут». Завели они такой разговор, а лангур молчит,
слушает. Снова кони говорят друг дружке: «Слушайте, мо­
жет, завтра нас купят. Знать бы, кто из нас как бежать мо­
жет». Стали они говорить: «Я пробегу столько косов. Я про­
бегу столько косов». Так они говорили, кто как скоро может
бежать. А была там одна кобыла, она сказала: «Я по земле
пробегу двенадцать косов и по небу пролечу двенадцать ко­
сое».
Услыхал это лангур, поспешил вниз и загнал шпильку под
10

Заказ 3841

145

копыто той самой кобыле, какая сказала, что она может бе­
жать двенадцать косов и днем и ночью. Ну она разом и охро­
мела.
На другой день братья сразу пошли туда, где кони были.
Видят, там лангур.
— Слушай, а ты когда тут появился? — спрашивают.
— Только что, братья,— говорит он.
Стали коней выбирать. Они себе выбрали самых гладких,
сговорились о цене и заплатили. А лангур той порой все мол­
чал, рта не раскрыл, только слушал, как они торговались.
Братья расплатились, сели верхом и домой поехали.
Уехали они, тут у лангура язык развязался.
— Слушай, хозяин,— спрашивает.— С чего это у тебя та
лошадь хромает? Вон как она ковыляет. Давно захромала?
— Вчера еще в порядке была,— отвечает хозяин коней.—
Видно, ночью что-то с ней приключилось.
— Показать бы тебе ее коновалу,— говорит лангур.— А то
ведь совсем из сил выбьется и падет. Смотри, она еле та­
щится.
— Кто его знает,— говорит тот.— Случись коню заболеть,
он уж не поправится, как его ни лечи. Я, слышь-ка, давно с
конями дело имею. Я-то уж знаю: заболел конь, ты его не
подымешь, сколько ни старайся лечить. Падет все равно.
— Так продай ее, как она есть,— предложил лангур.— Все
равно скоро сдохнет. Тебе-то она теперь ни к чему.
— Кто ее возьмет, хромую кобылу? — отвечает хозяин.—
Как увидят, что она на ногу припадает, всякий сразу отка­
жется. Вот ты, хочешь, бери. Я ее тебе отдам.
Хозяину-то невдомек, что эта лошадь самая быстрая и что
лангур ей нарочно ногу испортил. Ничего он про это не знал.
— Слушай,— говорит лангур.— А сколько ты возьмешь за
нее?
— Когда будешь брать,— отвечает хозяин,— тогда я тебе
и цену скажу.
— Я бы взял,— говорит лангур,— только я хочу даром.
Если ты мне ее дашь, я ее попробую выходить. Поправится —
буду ездить на ней, не поправится — значит, подохнет.
— Слушай,— просит хозяин,— я за ней столько ходил.
Неужто не дашь за нее хоть безделицу?
— Было б у меня что отдать,— говорит лангур,— я бы дал
тебе что-нибудь. Да, сам видишь, нет у меня ничего. Если бы
146

малость занять у кого и отдать тебе за нее, было бы неплохо,
верно? Да только в этих краях не едят конины, тут и шкуру-то
конскую никому не сбудешь. Была бы надежда продать мясо
и шкуру и вернуть свои деньги, когда она сдохнет, можно бы
и заплатить. А этого нет, и ты сам говорил: стоит коню забо­
леть, он уж не поправится. Вот почему я платить за нее не
хочу. Есть у меня, гляди, моток веревки. Отдашь за него —
я ее возьму.
— Может, ты мне добавишь хоть рупию? — спрашивает
хозяин.
— Нет,— говорит лангур.— Больше мне тебе нечего дать.
Решай сам: отдашь мне ее за моток веревки — хорошо; а то я
уйду. Я тут с самого утра околачиваюсь. Не пора ли нам с
тобой и за дела взяться?
Подумал хозяин хорошенько и говорит:
— Ладно, я согласен. Кончим с этим. Давай мне веревку и
бери лошадь. Только смотри, никому не рассказывай, что ты
купил эту лошадь за моток веревки.
— Хорошо,— согласился лангур.— Раз ты мне ее отдаешь,
я никому не скажу. А ты-то сам, ты не скажешь?
— Зачем мне говорить? — удивился хозяин.
— Ну а вдруг скажешь: «Я продал лошадь за моток верев­
ки?»
— Зачем мне говорить такое? — сказал хозяин.— Я тебе
ее отдал и сам, себе на позор, рассказывать об этом пойду?
Не бывать этому никогда. Я скажу: «Приходили барышники.
Я им столько вот лошадей продал». За тем и забудется. Дру­
гое дело, если ты скажешь.
— Чего ради я стану рассказывать, если ты мне ее по
доброй воле отдашь? — говорит лангур.
— Ну ладно,— сказал хозяин.— Я тебе ее отдаю по доб­
рой воле. А ты давай мне веревку.
Вот он и вправду отдал хозяину моток веревки в уплату
за лошадь, а тот ее взял, и в подтверждение сделки оба дали
друг другу по клочку травы дхуби. Увел лангур лошадь. Ото­
шел так, что хозяина не стало видно, и вытащил шпильку,
которую сам под копыто загнал. Лошади сразу полегчало, и
она хромать перестала. Обрадовался лангур, вскочил на нее
и погнал в галоп. Изо всех сил погнал, представить себе не­
возможно, как он ее гнал. Как стал нагонять братьев, взял и
поднял ее высоко в небо. Опередил их и доехал до дому за147

долго до них. Приехал, привязал лошадь у ворот, принес ей
мякины, воды и всего, чего надо, а сам умылся, поел риса с
подливой и сел ждать остальных.
Немного спустя приезжают братья. Увидели у ворот ло­
шадь, спрашивают:
— Слушайте, чья это лошадь?
Им говорят, что это лангур купил ее и привел. Подошли
поближе, смотрят на лошадь. Видят, все они жеребцов взяли,
а это кобыла. Потом пошли отдыхать.
Дня через два они говорят:
— Давайте устроим скачки. Посмотрим наших коней на
бегу.
— Хорошо, давайте посмотрим.
Как устроили они скачки, лошадь лангура и впрямь всех
побила: на земле, говорят, он пустил ее скакать двенадцать
косов и еще двенадцать косов в небе. Братья дивятся, просят
лангура:
— Эй, лангур, давай поменяемся. Ты дай нам свою ло­
шадь, а мы тебе любую из наших.
— Нет, братцы,— говорит тот.— Я не пойду на такое. Вы
первые выбирали и покупали. Точно так же и я свою выбрал и
взял. Я ее вам не отдам.
На том и кончился разговор.
И вот, сказать правду, так или иначе лангур кой-чего под­
накопил и года через два зажил он хорошо, и припасов у него
было на год вперед. Тут он и говорит:
— Слушай, матушка, надо мне в этом году жену поды­
скать.
Мать вовсе оторопела. «Хотелось бы знать, где я ему жену
искать буду?—говорит она сама себе.— Из рода людского
никто не согласится, а обезьяны по-нашему не разговаривают.
Какую жену мне ему сватать?» Поразмыслила она и говорит:
— Ладно, сынок, мы найдем тебе жену. Только подожди,
сперва надо со свахами договориться.
— Хорошо,— отвечает он.— Пригласи свах. А мне пере­
дашь, что там скажут.
— Ладно,— сказала она.
И вправду денька через два — она уж и так и сяк умом
пораскинуть успела и решение приняла — мать ему говорит:
— Слушай, сынок. Помнишь, мы насчет жены для тебя
говорили. Пробовала я звать свах, как договорились, а они
148

мне говорят: «Твой сын жену себе сам найдет. Ты только поза­
боться денег собрать на выкуп невесты»8. Вот, сынок, что мне
свахи сказали.
— Ладно, матушка,— отвечает он.— Это хорошо, что ты
говоришь. Значит, я ее сам отыщу и приведу. А сколько поло­
жено выкупа?
— Это, сынок, смотря по тому, кого ты возьмешь: девицу,
или вдову, или разведенную жену. За вдов и разведенных жен
платят немного, а за девушку рупий пятнадцать придется от­
дать, а то и шестнадцать9.
— Слушай, матушка,— говорит он.— Я возьму девушку.
— Правильно, сынок,— отвечает она.— Если ты девушку
приведешь, я буду рада.
— Завтра или послезавтра я отправлюсь в путь,— ска­
зал он.
И вправду пошел он искать себе жену. Сказал утром об
этом матери, она и говорит сама себе: «Кто согласится за тебя
замуж пойти? Не стали б тебя собаками травить». Вот какие
у нее были мысли.
А лангур пошел в чужие края. Идет и видит: девушки в
пруду купаются. Подбежал он к ним, схватил чье-то платье
и залез с ним на дерево. Девушки закричали от страха, а та,
чье он платье унес, горько заплакала.
Лангур сам наверх залез, а конец платья 10 свесил с дерева
вниз. Увидели это девушки, кричат:
— Гляди, подружка. Он твое платье на дерево утащил.
Прикрылась она чьим-то чужим, и все они подошли к де­
реву. Видят: вот он сидит. Стали просить:
— Спустись, лангур. Отдай платье нашей подружке.
— Пусть она согласится за меня замуж пойти,— отвечает
он.— Тогда отдам, а иначе — нет.
— Слушайте,— говорят девушки,— он по-нашему разгова­
ривает.
Как стал он им так говорить, девушки, вправду, перестали
бояться, и пошел у них долгий спор. Те все просят его:
— Отдай, лангур, отдай ты ей платье.
А он свое им в ответ:
— Пойдет за меня замуж — отдам.
Раз он так говорит, они его ругать начали:v
— Кто с тобой, с таким,— говорят,— жить захочет?
Услышал он это.
149

— Ладно, вы каждая свое забирайте,— говорит,— а она
пусть свое поймает и вниз стянет.
И стал спускать конец ее платья потихонечку вниз; спустит
и снова потянет. То ли он ее раззадорил, или другое что, толь­
ко девушка вдруг как вцепится изо всех сил в свое платье.
Чужое уронила, а за свое держится, и так он ее к себе наверх
утянул. Подтянул к себе, обнял и дал ей как положено платье
на себя навернуть. Ну а дальше то ли судьбу ей такую Чандо
послал, то ли еще что другое, только она закричала:
— Подружки, идите домой. Я с ним останусь.
Те говорят:
— Идемте, девушки. Надо дома сказать.
Только ушли девушки, он взвалил ее на спину и побежал
что было мочи. Ни разу передохнуть не остановился — так
прямо к себе домой ее и принес.
Рассказали подружки родителям девушки, что с ней при­
ключилось, ее отец и братья схватили луки и стрелы, взяли
собак и побежали искать лангура по всей округе. Все вокруг
обрыскали, а его найти не смогли, и принялись они горько
плакать. Искали целых два дня, а может быть три, только
так и не нашли и домой пришли со слезами. Отругали на чем
свет стоит ее подружек.
— Что вы,— говорят,— сразу-то не сказали?
А те ни слова в ответ — онемели с испуга. В конце концов
и они успокоились.
А лангур был очень рад, что невесту себе раздобыл. Сосе­
ди, на нее глядя, только диву давались. Назначили день для
свадьбы и принялись готовить, что надо: и угощенье, и пиво,
и всякое прочее. Старались все поскорее сделать, чтобы свадь­
бу устроить пораньше. А в назначенный день позвали гостей,
и все к ним собрались, и свадьба прошла как у людей, и все
ели и пиво пили11. И стали они жить вместе.
Так лангур обзавелся своим домом. Приключеньям парнялангура конец настал. А молодой жене они отдали горшки и
припасы и все хозяйство — все, что у них было.
Вот и сказке конец.

33. Жена обезьяны
Пошла раз девушка мариа в лес плодов эбенового дерева
собрать, чтобы на базар их снести. Видит она на дереве обезьяну-ханумана и попросила его побросать ей плодов.
— А что ты мне дашь за это? — спрашивает хануман.
— Я тебе дам две пайсы,— говорит девушка.
— У меня жены нет, детей нет. На чтомне твои деньги?
— Тогда я дам тебе рису.
— У меня жены нет, детей нет. На что мне твой рис?
— Тогда я тебе дам одежду,— говорит девушка.
А хануман опять свое:
— У меня жены нет, детей нет. На что мне одежда?
— Тогда я тебе дам...
— То, чего я хочу,— перебил ее хануман.
Девушка пообещала, и хануман набросал ей с дерева кучу
плодов. Наложила девушка корзину горой и пошла к дому.
Невестки ее, жены братьев, увидали столько плодов, стали
спрашивать, как ей повезло такую корзину так скоро набрать.
— Мы целый день проходили, а набрали самую малость.
— Я рано утром пошла и плоды сняла раньше, чем их
медведи объели.
На другой день невестки встали с первыми петухами и по­
шли в лес чуть свет, да набрали не больше, чем в прошлый
раз, и вернулись домой раздосадованные. Тем же утром попоз­
же девушка пришла к своему дереву. Там сидел ее хануман.
Он опять набросал ей гору плодов, потом заставил исполнить,
что та обещала, и домой ее отпустил с полной корзиной. С той
поры девушка что ни день стала ходить к обезьяне. Кончи­
лось тем, что хануман ее к себе в дом увел.
Девушка домой не приходит. Пошли братья искать, да сле­
дов ее не нашли. Спустя сколько-то времени довелось братьям
охотиться в том лесу, невдалеке от обезьяньего дома. Была
с ними собака. Она на охоте от хозяев отбилась и вышла пря­
мо к дому того ханумана. Девушка узнала ее, накормила и
отослала домой.
С той поры, как выйдут братья в лес на охоту, собака от
них прочь бежит — и прямо к обезьяньему дому, у девушки
подкормиться. Видят братья, пес что ни день прибегает домой
с полным брюхом, и стали голову ломать, в чем тут секрет.
151

Решили они доискаться до правды. Ыа другой день, как пошли
на охоту, привязали собаке на шею мешочек с золой и дыроч­
ку в нем прокололи. Собака как всегда средь охоты сбежала.
Только в этот раз братья смогли ее по золе выследить, и при­
вел их ее след прямо к сестре.
Она их встретила ласково, угостила на славу и денег дала.
Ханумана-то не было дома — он в лес уходил. Спрашивают
братья сестру, где ее муж, а она говорит — на работу ушел,
лес вырубать. Ну а хануман тот был очень богатый — вот се­
стра и накормила братьев так вкусно, как им в жизни едать
не доводилось. Повадились они ходить к сестре день за днем,
а потом просить стали, чтобы она им мужа своего показала.
Раз и позвала она ханумана. Увидели его братья, обозлились
и принялись требовать невестин выкуп. Хануман дал им не­
мало денег, и они ушли домой довольные.
Через год у сестры родился младенец — чистая обезьяна.
А братья задумали завладеть их добром. Позвали они сестру
с мужем и с младенцем к себе в гости. Она согласилась, но с
уговором, чтобы они собаку взяли в дом и как следует при­
вязали,— она за мужа боялась. Те пообещали, и в положен­
ный час пришел к ним хануман с женой и ребенком. Пробыли
они там дня два или три, а как собрались уходить, братья
тайком отвязали собаку, и та бросилась прямо на ханумана.
Все подняли крик, да раньше, чем успели вмешаться, собака
ханумана прикончила. Братья сложили огромный костер, по­
ложили на него тело обезьяны и подожгли. Молодая вдова
так убивалась, что выбежала из дому с младенцем-обезьянкой
в руках,
бросилась прямо в огонь и сгорела там вместе с
мужем 1.
Стали братья искать сестру. Туда-сюда бегали и увидели
наконец на костре ее тело. Видят такое дело — и бегом к
обезьяне домой, за деньгами. Да ничего они там не нашли.
Богатство у ханумана было не простое: умер он — и богатства
не стало. Увидели это братья, принялись сокрушаться. Ведь
пока был жив хануман, они что ни день к нему в дом ходили,
ели там в свое удовольствие, и с собой им денег давали. А те­
перь все ушло.
С той поры стали они все беднеть и беднеть, пока не умер­
ли в нищете.

152

34. Зять-обезьяна
Жила в одной деревне старуха. Была у нее дочка на вы­
данье, только старуха ее ни за кого отдавать не хотела. Раз
пришла с гор обезьяна-хануман, чтобы жену себе службой
добыть. Старуха спрашивает у ханумана, зачем он пришел, а
тот говорит:
— Тетушка, нашелся бы кто отдать мне дочку в жены за
хорошую службу, я бы на него стал работать.
Старуха рассудила, что работника у нее нет, и решила
взять ханумана — пусть потом на дочке женится. Вот она и
сказала, что возьмет его, если он на нее будет работать. Так
она и взяла обезьяну. Хануман тогда попросил будущего свое­
го тестя сделать ему хороший топор, чтобы он мог идти лес
рубить под новое поле. Старик заказал топор кузнецу, и куз­
нец сделал топор, такой, как положено, с топорищем, и отдал
его обезьяне. Тут хануман говорит тестю: если б ему дали
малость кашицы съесть, он пошел бы расчищать новое поле.
Старик велел дочке сварить хануману каши, чтобы тот мог
на работу идти. Наутро девушка сготовила кашу и дала ха­
нуману. Тот ее съел и пошел рубить лес под посевы. Да ру­
бить-то не стал, а пошел рыскать по склонам холмов за лес­
ными плодами и есть их, а вечером загнал топор в дерево и
пошел домой. Девушке на обезьяну смотреть тошно было, а
старуха увидела, что хануман с работы идет, и говорит дочке:
— Смотри, дочка, как он старается, наш зять-обезьяна.
А ты еще от него нос воротишь!
Дочь ничего не сказала. А хануман что ни день, съевши
кашу, шел в лес. Раз тесть сказал, что он сам с ним хочет
пойти — вырубку посмотреть, так хануман его уговорил отло­
жить это дело на завтра. На другой день он ему показал чу­
жие участки, что соседи себе расчищали. Старик думал — это
обезьяна ему свою работу показывает,— очень обрадовался,
дома о том жене рассказал, и она была рада не меньше его.
Как пошли деревенские вырубку выжигать, хануман каши
поел и говорит, что он тоже готов идти жечь порубку у себя на
участке. Да только пока деревенские лес жгли, он плоды со­
бирал да ел их.
Начали деревенские сеять просо, и хануман говорит, что
ему надо сеять, и будущего тестя стал просить достать ему
153

семян. Старик отыскал малость семян и дал хануману. Он их
в лесу бросил, а старику, как вернулся, сказал, будто посеял.
Потом старик говорит, что хотел бы пойти с обезьяной посмот­
реть на участок. Хануман не стал спорить. Пошли они вме­
сте— обезьяна впереди — смотреть посевы. И опять, хануман
ему показал тот же чужой участок, что в первый раз. Просо
там уже проросло. Посмотрели и вернулись домой.
На другой день хануман говорит тестю, что ему надо идти
на поле — птиц отгонять. С той поры что ни день он, как каши
поест, так и уйдет — за посевами, мол, ему надо смотреть.
Только в поле придет, принимается есть чужое просо — с тех
полей, чьи хозяева скот пасут и за посевом не смотрят. Видят
парни потраву, сговорились и оставили там одного последить,
кто это делает. На другой день один парень остался сторожить
просо. Вскоре видит — пришел хануман и принялся просо
есть. Сторож рассказал о том всем парням. Собрались они
вместе, обезьяну убили, мясо между собой поделили и стари­
ку кусок дали — он съел.
Вечер настал, а обезьяна домой не идет. Тесть пошел
искать, да не нашел. Только дня через три или четыре он
узнал, что ханумана парни убили. В гневе он пригрозил доне­
сти об этом властям. Парни испугались, стали просить, чтобы
он так не делал, и обещали, что кто-то из них пойдет к нему
работать и на дочке женится. На том старик и успокоился.
Стал у него один парень служить — жену себе зарабатывать,
и кончилось тем, что старик женил его на своей дочери. Мо­
лодые построили дом и зажили вместе.

35. Дасмотин-кания
Жили-были десять братьев. Была у них сестра. Ее звали
Дасмотин-кания. Дасмотин братья никуда за порог не пуска­
ли и никакой работы ей не давали. Всю работу по дому дела­
ли их десять жен.
Каждый день десять братьев уходили охотиться. Раз по­
шли они в лес, а все десять жен улеглись. Одна говорит:
— У меня глаза заболели.
Другая говорит:
154

— У меня голова болит.
Третья говорит:
— У меня руки и ноги ноют.
Еще одна говорит:
— У меня живот разболелся.
Все десять легли и лежат.
Дасмотин-кания подмела сперва десять дворов, потом при­
брала десять домов, потом выгребла навоз из десяти хлевов,
А потом она пошла носить воду на десять хозяек.
Как подошла она к водоему, увидел ее Нанг Куар, владыка
кобр, и забрал в рот всю воду, какая была в водоеме.
Пришли десять братьев с охоты, видят — вся вода из во­
доема ушла — и поняли, что Дасмотин ходила сама за водой.
Вошли они в дом, стали жен ругать. Каждый жене говорит;
— Ты зачем посылала Дасмотин за водой?
А Дасмотин говорит:
— Они занемогли, я и пошла по воду вместо них.
Старший брат вышел к водоему, встал на его стенку и
позвал:
Кобра! Эй, кобра! Верни скорей воду —
Кобра-девушка Сендриман на стенке стоит.
Кобра слышит его, слышит и другая кобра, соседка. Она
поет:
Кобра! Эй, кобра! Не давай чистой воды —
Кобра-девушка Сендриман у себя дома сидит.
Старший брат ушел, а к водоему пришел второй брат и
поет:
Кобра! Эй, кобра! Подай чистую воду —
Кобра-девушка Сендриман на стенке стоит.
А кобра отвечает:
Кобра! Эй, кобра! Не давай чистой воды —
Кобра-девушка Сендриман у себя дома сидит.
Так все десять братьев по очереди выходили на стенку и
пели, а кобра им отвечала. Потом ходили туда все десять жен
и тоже пели и тот же ответ получили. Наконец пришла Дас­
мотин-кания, встала у водоема и запела:
155

Кобра! Эй, кобра! Подай чистую воду —
Кобра-девушка Сендриман на стенке стоит.
Пропела и в водоем вошла, на самую середину. Тогда и
кобра запела:
Кобра! Эй, кобра! Подай чистую воду —
Кобра-девушка Сендриман на стенке стоит.
Тут Нанг Куар выпустил изо рта воду, и стала она подни­
маться вокруг Дасмотин-кании, тело ее покрывать. Вода под­
нимается, а девушка поет:
Вода поднялась от лодыжек мне до колен.
Братья мои и невестки! Пейте эту чистую воду!
Мои коровы и буйволы! Пейте эту чистую воду!
Поднялась вода ей до пояса, и она запела:
Вода поднялась от колен мне до пояса.
Подружки мои! Приходите, пейте эту чистую воду!
Тут вода поднялась ей до плеч, и она запела:
Вода поднялась от пояса до моих плеч.
Приходи весь народ, пей эту чистую воду!
Слон мой и мои кони! Пейте эту чистую воду!
Тут вода поднялась ей по самые уши, и она запела:
Вода поднялась от плеч мне по самые уши.
Эй вы, птицы лесные! Пейте эту чистую воду!
Эй вы, бабочки полевые! Пейте эту чистую воду!
Тут вода покрыла ее с головой, и она утонула. Как покрыла
ее вода, Нанг Куар, владыка кобр, схватил ее, утащил к себе
в дом и женился на ней.
Года два или три протекло. Раз Нанг Куар говорит:
— Пойдем твою родню проведаем.
Дасмотин-кания говорит:
— Я туда не пойду. Ты убьешь моих братьев.
— Я их не убью,— говорит Нанг Куар.— Пойдем, надо
нам их проведать.
Долго она его отговаривала, а он ее не послушался, и по­
шли они в ее отчий дом.

Пришли туда, десять братьев приняли их с почетом, а Дасмотин-кания с братьями и невестками здоровается, а сама
плачет. Дня четыре, а то и пять благополучно прошли. Потом
десять братьев говорят Нанг Куару:
— Давай пойдем на охоту.
Нанг Куар говорит:
— Ладно, пойду.
Вот десять братьев и Нанг Куар отправились в лес. При­
шли туда, братья спрашивают Нанг Куара:
— Сколько в тебе длины? Покажи нам.
Он во всю длину по земле растянулся, а десять братьев
как ударят разом по нему топорами и разрубили его на де­
сять кусков.
Приходят вечером десять братьев домой. Дасмотин-кания
их в дверях ждет — на голове у нее лампа горит, а в рука'х
кувшин с водой. Первым подъехал верхом на коне старший
брат. Дасмотин запела:
О брат! Ты первым приехал верхом на коне.
Далеко ль позади конь моего Нанг Куара?
Старший брат говорит:
— Он где-то сзади.
Подъехал второй брат, она поет:
О брат! Ты приехал вторым верхом на коне.
Далеко ль позади конь моего Нанг Куара?
Так она встретила всех десятерых братьев. Последним
приехал самый младший. Он говорит:
— Он отстал далеко.
Тут сестра поняла, что братья ее мужа убили. Спустилась
ночь, она говорит младшему брату:
— Я тебе дам все мои украшения и много денег, только
покажи мне, где Нанг Куар.
Младший брат говорит:
— Мы попросили его растянуться и показать, сколько в
нем длины, и разрубили его на десять кусков.
Дасмотин отдала брату свои украшения и деньги. Потом
говорит братьям:
— Братья, вы убили Нанг Куара и хорошо сделали. Пой­
демте сожжем на костре его тело.
157

Десять братьев и Дасмотин-кания отправились в лес, что­
бы сжечь тело Нанг Куара. Собрали целую гору дров, сло­
жили костер, положили на него десять кусков Нанг Куара, а
сверху еще дровами накрыли. Потом костер подожгли.
Как разгорелся огонь посильней и дым к небу пошел, Дас­
мотин-кания вдруг закричала:
— Братья! Поднимите глаза! Посмотрите, сколько во­
робьев из дыма моего Нанг Куара летит!
Все десять братьев задрали головы вверх, а Дасмотин-ка­
ния бросилась в огонь и там умерла.
Заплакали десять братьев и пошли домой.

36. Басук Наг и байга
Забеременела на старости лет жена у байги. Говорит свое­
му старику:
— Я — тяжелая. Мне грибков охота.
Старый байга пошел в лес за грибами, да нигде ни одного
не нашел. Устал страсть и пить ему до смерти хочется. Подо­
шел к роднику — а тот сухой. Смотрит, там крабья норка. Вот
краб и выпустил ему чуток водицы. Старый байга попил и
присел под дерево отдохнуть. Возле дерева был муравейник,
а в нем жил Басук Наг — большая кобра. Спрашивает Наг у
старика, что его заботит, и старик все ему рассказал. Тогда
Басук Наг говорит:
— Я тебе дам грибов. Только если у тебя будет дочь, ты
ее мне в жены отдашь.
Старик согласился. У него на пальце кольцо было, сереб­
ряное. Басук Наг велел ему вырыть в земле ямку, положить
туда кольцо и тряпкой прикрыть. Он это сделал, а Басук Наг
заклинанье прочел. Подняли тряпку — а там грибы.
Как подошло время старухе родить, Басук Наг обернулся
мухой и прилетел к байге в дом — посмотреть, кто родится.
Родилась дочка, а мать и отец всем говорят, будто сын. Да
Басук Наг сам все видел. Он и потребовал, чтобы ему отдали
девочку. Вот подросла она, и отец повел ее к старому змею —
замуж за него выдавать. Довелось им проходить водоем, где
рос лотос невиданной красоты. Это Басук Наг принял такое
обличье. Увидела девушка лотос и говорит: ,
158

— Я хочу к свадьбе себе этот цветок в волосы приколоть.
И пошла она за цветком в воду. Вошла и запела:
Батюшка! Лотоса я не достала,
А вода мне уже до колен.
Отец отвечает:
— Иди дальше, дочка, иди.
Зашла она глубже и поет:
Батюшка! Лотоса я не достала,
А вода мне по пояс уже.
А отец отвечает:
— Иди дальше, дочка, иди.
Она зашла еще глубже и запела:
Батюшка! Лотоса я не достала,
А вода мне по самое горло*
А отец отвечает:
— Иди дальше, дочка, иди.
Вот она и ушла вся под воду, и кобра ее утащила. Отец
с горя стал головой биться об землю и умер.
А в доме у них из того места, где послед закопали, когда
дочь родилась, вырос цветок, и из цветка вышел мальчик. Тут
вскоре умерла и старуха, и он остался один. Он смастерил
себе скрипочку, собрал по деревне тряпья, свил из него себе
пестрый тюрбан и пошел по белу свету просить милостыни.
Идет и поет:
Моя старая матушка умерла — мусор в кучу тащила.
Мой батюшка умер в лесу, на краю водоема.
Сестрицу мою утащил к себе Басук Наг.
Вот я и остался один по свету бродить
в этом тюрбане из тряпок.
Матушка! Дай мне хоть горстку чего-нибудь съесть!
Так он добрался до того места, где жила его сестра. Услы­
хала она его песню, поняла, кто это поет, обняла брата и
заплакала.
Стал брат жить у сестры с Басук Нагом. Каждый день
они шли в лес ставить силки на дичь, и паренек всегда нес
домой много добычи. А Басук Наг все, что к нему в силок
попадет, сам тайком ел на месте и домой всегда приходил с
159

пустыми руками. Раз Басук Наг съел всю добычу из своих
силков и из силков паренька, сел средь дороги, разинул пасть
и стал ждать шурина — хотел его проглотить.
Да паренек-то был не простак. Он своим топором Басук
Нага в куски изрубил и все эти куски в кучу свалил. Басук
Наг такой был большой, что кровь из него рекой полилась, а
куча костей и мяса горой поднялась. Воротился брат домой,
а сестра спрашивает:
— ^Где зять твой?
— Ты о нем не заботься,— говорит брат.— Пойдем со мной,
будем жить вместе в горах.
Вот и ушли они оттуда счастливые. Расчистили себе в лесу
поле и дичью еще промышляли.

37. Тигриный выкормыш
Жена байги первого ребенка ждала. Муж говорит:
— Хотел бы я, чтобы девочка родилась. Будет девочка —
будет у нас и еды вдоволь и денег. А будет мальчишка — я его
живьем в землю зарою К
— Да,— говорит жена.— Так мы и сделаем.
Пришел срок, и родила она сына. Байга понес его в лес —
в землю закапывать. А тигрица смотрела из-за куста. Байга
ушел, она младенца выкопала и молоком накормила. У тигри­
цы было двое тигрят, и они стали с младенцем играть.
Вырос парень, тигрица ему говорит:
— Надо мне тебя женить.
— Матушка, тебе надо меня женить, это верно,— говорит
парень.— Да только гостей придет много — значит, сперва на­
до позаботиться об угощении.
— Что мне сделать?
— Мне надо столько луков и стрел, сколько двадцать че­
тыре мужчины поднимут. Тогда я добуду все, что надо для
пира.
Пошла тигрица в город, где жили агарии, схватила одного.
— Я тебя съем,— говорит.
— Пощади меня,— просит кузнец-агария.— Я дам тебе,
чего только захочешь.
160

— Через восемь дней,— отвечает тигрица,— пришли мне
столько луков и стрел, сколько двадцать четыре мужчины под­
нимут.
Агария пообещал, и через восемь дней к тигрице пришли
двадцать четыре носильщика и принесли гору луков и стрел.
Парень взял их и пошел на охоту. Набил сколько надо дичи,
и тигрица отправилась искать ему жену.
Той порой раджа вез со свадьбы домой в паланкине моло­
дую жену своего сына. Сам раджа и сын его ехали верхом
впереди. Тигрица их пропустила и бросилась на носильщиков,
что несли паланкин. Всех перебила, а девушку унесла. На
свадьбу она позвала тигров, леопардов, слонов и медведей
со всего леса. Невесту и жениха усадили в свадебный ша­
тер, и все звери шли их поздравлять. Парень испугался,
говорит:
— Не вели им нас целовать. Пусть только тику кладут
нам на лбы.
А один старый тигр говорит:
— Что это — тика? Я хочу поздравить их как положено.
Тронул он лапой парня за подбородок, зацепился когтями
за его бороду и сорвал ее прочь. Да у невесты в мизинце бы­
ла волшебная сила. Прикоснулась она к бороде, та встала на
свое место, и все сразу зажило. После свадьбы тигрица задала
гостям пир, а потом гостей домой отпустила.
Пошли тигры и леопарды домой и говорят:
— Пир-то и впрямь был хорош, да только мы не съели
жениха и невесту.
Вот они спрятались у дороги и стали ждать.
Как кончили со всеми обрядами, молодые сказали тиг­
рице:
— Матушка, теперь мы к людям пойдем, с ними жить.
А тебя мы никогда не забудем и станем тебе слать гостинцы.
Парень взял все луки и стрелы, и пошли они своей дорогой.
Тут и окружили их тигры и леопарды, да они успели на дерево
влезть и там уселись на сучьях. Собрались звери под деревом
и принялись друг дружке на спины становиться — вот-вот до­
станут. Говорит парень жене:
— Возьми меня крепко за волосы, а другой рукой хоро­
шенько за ветку держись.
Он взял лук и стрелу и так лук натянул, что одной стрелой
всех зверей разом пронзил.
11

Заказ 3841

161

Пошли они дальше, и тут встретился им брадобрей. Позвал
его парень и просит постричь себя. Жена говорит:
— Я за это дам тебе золотой.
Сказала она и пошла домой за деньгами. Брадобрей, пока
стриг парня, вздумал его зарезать, да тот убежал и спрятался
у кузнеца. А брадобрей надел на себя его платье и принял
его обличье. Приходит домой, а молодая спрашивает:
— Где твои луки и стрелы?
— Мне худо стало и не под силу было такую тяжесть не­
сти,— говорит брадобрей.
А она уже поняла, что это не ее муж, пошла к отцу — к
радже — и говорит:
— Если он и впрямь мой муж, он перебьет всех тигров в
твоем лесу.
Вот и вывели в лес брадобрея и лук и стрелу ему в руки
вложили. Да только, как пришли тигры, он промахнулся. Бро­
сились на него тигры и разорвали. Тогда раджа вынес лук
того парня и объявил: кто этот лук натянет, того и признают
зятем раджи. Много народу пришло, да ни у кого сил не хва­
тило согнуть этот лук. Наконец сам парень пришел от кузнеца.
Он натянул лук, и раджа отдал ему полцарства и свою дочку.

38. Как паренек
играл в шарики
Жили в одном городе двое братьев. Старших никого у них
не было. Они пасли коз и тем жили. Дадут им за это жидень­
кой кашицы, они и съедят — так, на той кашице, прожили лет
двенадцать или тринадцать. Тут раз младший брат говорит
старшему:
— Брат, все ребята в деревне играют в шарики между
стволов большого баньяна. Достань мне шариков — я тоже
хочу играть. Еще достань мне лепешку. Я ее возьму и пойду
играть. Я тоже играть люблю.
Ну а деревенские ребятишки играли все под одним дере­
вом. Сами играют, а этого в игру не берут. Что ему делать?
Стал он играть один, в стороне. Играл он, играл, и шарик его
улетел в такое место, откуда на двенадцать косов вокруг
162

жилья не было. Вот куда улетел его шарик. Не было там
ничего — один лес да горы. В том лесу не слышно было птичь­
его голоса, вороны и те не каркали. Только старый медведь
закряхтит да сухое дерево треснет, будто по нему топором
кто ударил. Вот в какие дебри залетел его шарик. И упал он
меж стволов большого баньяна.
Туда, под этот баньян, собирались на отдых дикие буйво­
лы. Старый буйвол, слепой на один глаз, сторожил там телят.
Рога у него были длиной в двенадцать локтей. Испугался па­
ренек этого буйвола и полез скорее на дерево. Увидеть кри­
вой буйвол его не увидел, а дух человечий учуял. Стал он
задирать голову выше и выше — искать, откуда дух тот идет.
А к вечеру туда пришли другие буйволы — они уходили па­
стись. Ночь настала, и паренька никто не заметил. Как стало
светать, все буйволы принялись глядеть вверх, а его не видят.
Один кривой буйвол его углядел. Теперь оставим их ненадолго
и послушаем, что делал его старший брат.
Старший брат сказал сам себе: «Не найти мне ключа к
этой загадке, не узнать, что сталось с моим младшим бра­
том». Он ходил пасти коз и целыми днями лил слезы. Теперь
ненадолго оставим старшего брата и послушаем про буйвола.
Буйвол говорит младшему брату:
— Слезь, паренек.
Тот говорит:
— Нет, я не слезу. Ты меня съешь.
Да буйволы стали его сгонять — вот он и спустился на
землю.
— Ну, братец,— говорят ему буйволы,— оставайся у нас и
сторожи наших телят. А мы о тебе позаботимся — свадьбу
тебе устроим.
А паренек был в чем мать родила. Он говорит:
— Нет. У меня нету одежды.
— Об этом мы позаботимся,— говорят буйволы.
На другой день шел по дороге ткач-ганда, нес на плече
узел с тканями — на базар, продавать. Увидели буйволы ганду, громко зафыркали, и он пустился бежать. Узел свой бро­
сил, а сам на дерево влез. Буйвол подцепил узел рогами и
принес его пареньку.
— Вот, паренек, тебе одежда. Носи.
Паренек стал носить это платье. Каждое утро он доил
буйволиц в чашку из листьев и пил молоко, а потом весь день
163

телят сторожил. Вечером буйволы приходили под баньян но­
чевать, и буйволицы снова давали ему молоко, когда он хотел.
Раз в обеденную пору шел мимо горшечник — нес горшок на
продажу. Парень увидел горшечника и спросил у него этот
горшок:
— Дай мне горшок,— говорит,— а я тебе завтра дам мо­
лока.
Тот и отдал ему горшок. Вечером вернулись на ночлег
буйволы, увидели горшок и спрашивают:
— Скажи, паренек, у кого ты купил этот горшок?
— Горшечник с горшками тут проходил, я у него и купил.
Молока ему обещал.
Подоил паренек буйволиц в горшок, напился молока, и
буйволы ему сказали:
— Теперь иди к кому хочешь в ламсены.
— Куда мне идти? — спрашивает.
— Иди в ламсены к гайте в город Берельпур,— говорят
буйволы.— У него семь дочерей. А захочешь — иди куда хо­
чешь в другое место и не горюй. У нас для тебя добра хватит.
На свадьбу придут наши предки, на тебя посмотреть. А по­
зовешь— мы сами придем и дадим тебе все, в чем будет
нужда.
Вот паренек и пошел в ламсены в этот город Берельпур.
По пути захотелось ему в пруду искупаться. Там была обезьяна-хануман. Хануман его спрашивает:
— Паренек! Ты куда идешь?
— Я иду в ламсены к гайте в город Берельпур,— гово­
рит он.
Стал он купаться, разделся донага и одежду свою на зем­
лю сложил. Только влез в воду, хануман схватил одежду, на
себя натянул и побежал вперед него в ламсены к гайте. Па­
рень выскочил из пруда, бежит за обезьяной, одежду назад
просит. Встретил хануман прохожего и говорит:
— Я иду в ламсены к гайте.
Потом парень к тому же человеку подходит и просит у
него надеть чего-нибудь. Тот его спрашивает:
— Куда ты идешь голый?
— Иду в ламсены,— говорит парень.
Ну, тот дал ему что-то. Парень надел и пошел догонять
обезьяну. А хануман с виду — совсем человек. Ушел вперед,
пришел первый к гайте, хозяину поклонился в самые ноги.
164

И жене его — будущей теще — так поклонился. Семь юных
дочек увидели ханумана, засмущались и в дом ушли. Потом
пришел паренек, сел и молчит, как мотыга. Никто на него и
не посмотрел.
Взял гайта в ламсены обоих: и парня и обезьяну.
Прошло четыре дня, и что же говорит хануман? Он гово­
рит:
— Этот парень — ганда. Сливайте ему кашицу сверху.
С того дня так и стали сливать парню кашицу сверху. Все
шесть старших дочек подают кашу обезьяне, одна младшая —
пареньку.
Раз теща говорит обезьяне:
— Зятек, иди лес рубить.
Хануман сказал, что идет рубить лес, а сам весь день пло­
ды в лесу собирал. Ни дерева не срубил. Так и делал он каж­
дый день. Тут раз парень спросил топор и пошел на работу.
Всего раз ударил, и повалилась сотня деревьев. В два-три
удара вырубил такое поле, что на целую деревню хватило б.
На другой день он пошел рубить сучья. Как ударит, зараз сто
деревьев очистит. Сколько деревьев свалил, столько очистил.
Пришел парень домой, а за ним и хануман. Сел, вздыхает,
будто устал. На третий день парень пошел вырубку выжигать.
Только поднес огня, сразу на двенадцать локтей загорелось.
В один день все поле выжег.
Ну а младшая дочка гайты тайком убежала из дома и
пошла за парнем — посмотреть его вырубку. Увидела, как он
ее выжигал, и говорит:
— Я хочу с ним свою жизнь связать. Он земледелец хо­
роший и работник усердный. А обезьяна на вырубке нисколь­
ко не работает, только брюхо себе набивает.
А потом еще вот что подумала: «Он выжег такое громад­
ное поле. Где он возьмет столько семян, чтобы его засеять?
Мы ведь его жидкой кашицей кормим. Отец этому не поверит,
а матери это не по душе придется».
С той поры каждый раз, как дадут ей почистить рис, она
возьмет да и отсыплет малую толику. А держала она этот рис
в горшке в лесу. Пришла пора сева, стал парень гадать, где
бы ему семян раздобыть, и сам с собой о том вслух говорит.
Услышала его девушка и сказала:
— Братец, знаешь, что я сделала? Я отсыпала тебе риса
и спрятала. Не тревожься.
165

— Сестрица,— спрашивает тогда он,— ты и впрямь отсы­
пала рис для меня?
— Иди сюда,— говорит она.— Я тебе покажу.
Он подошел, и она ему показала. Тогда парень, чтоб никто
в доме не знал, спросил в деревне пару волов и вспахал свою
землю. Он притащил на вырубку целый пуд риса и засеял
такое поле, что целая деревня там встала бы. И никто об
этом не знал, кроме девушки. Не бывало вырубки с таким
густым рисом — так обильно он там поднялся. Как вырос рис,
девушка пошла его поглядеть. Увидела и осталась довольна.
Дома тесть и теща не давали парню кашицы вдоволь. А теперь
он свой рис увидел, подыскал себе возле поля местечко и там
устроился. Девушка туда тоже пришла, увидела парня и с ним
осталась. Начали они вместе жать и молотить. Восемь дней
подряд девушка с парнем не приходили домой, зато кончили
всю работу. Тогда парень пошел к тестю и говорит:
— Батюшка, собери со всей деревни телеги — надо мой
рис с поля везти.
Услыхал тесть такое, пошел поглядеть. Видит — лежит ку­
ча рису, большая, как холм. Вернулся он домой и спрашивает
ханумана:
— Сколько ты собрал риса? Сколько кулей у тебя вышло?
У него, если пятнадцать дней кули возить, так еще столько
же останется.
Как привезли все кули, устроили парню свадьбу. Все, что
надо для свадьбы, собрали. Посреди свадьбы парень встал,
сложил руки и говорит предкам:
— Сегодня моя свадьба. Приходите взглянуть.
А деревенским он еще раньше сказал:
— Я не буду жить в маленьком доме.
Немного спустя пришли из лесу все буйволы. На своем
пути они валили молодые деревья и небольшие дома. Увидели
деревенские буйволов, испугались и говорят:
— Он важная птица, этот наш парень!
Тут тесть и теща его тоже признали. Стала свадьба кон­
чаться, тесть спрашивает у парня:
— Кто твоя родня?
— У меня нет родни, один брат,— говорит парень.
— Так пойди приведи сюда брата.
Один буйвол ему говорит:
— Тебе не дойти. Я тебя отвезу и вас обоих назад привезу.
166

Вот поехали они и стали искать его брата. Нашли, а стар­
ший брат младшего не узнает. Ведь двенадцать лет прошло.
А буйвол им говорит:
— Садитесь на меня оба, и я вас отвезу.
Они на него сели, и он привез их в дом к гайте. Тут и свадь­
ба кончилась. Увидела брата старшая дочка гайты и говорит:
— Я буду жить с ним.
Младшая ей говорит:
— Ты ведь обезьяну хотела. Почему теперь его хочешь?
— Нет, этого ханумана я прочь прогоню,— говорит стар­
шая.
Схватила она пест и принялась колотить ханумана, пока
тот не убежал 1 . Братья поделили между собою сестер, по­
строили дом и стали жить счастливо.

39. Железная телега
Было у раджи пять сыновей, и больше всех он любил са­
мого младшего. Видят старшие братья, что все самое лучшее
всегда младшему достается, и надумали завести его подальше
в лес и там убить. Раз они говорят:
— Пойдемте в лес — на оленя охотиться.
А раджа им говорит:
— Если пойдете, не берите с собой младшего брата.
— Он у нас в середке пойдет. Ничего с ним не сделается,—
ответили братья.
А сами, как пошли с охоты домой, бросили младшего в
джунглях и радже сказали, что его унес тигр.
Ну а мальчик шел, шел и пришел в лес Мадхубан. Там
под манговым деревом жила корова Суригай. Мальчик остал­
ся у нее и стал убирать за ней навоз. Так прошло много дней.
Раз корова спрашивает:
— Почему ты такой худой?
С той поры она и ее сестры начали кормить его молоком,
и он стал расти и крепнуть.
Раз приехал туда старик на волах и нагрузил полную те­
легу навоза. Стал трогаться, а телега вышла такая тяжелая,
что быкам не взять ее с места. Старик попросил мальчика п®*67

мочь. Только мальчик влез на телегу и ударил волов, они
сразу пошли. Старик вскочил на телегу и давай погонять —
хотел увезти паренька и женить его на своей дочке. Тот испу­
гался, стал звать на помощь. Коровы догнали телегу, отбили
его и с собой увели.
Старик приехал домой и сделал себе новую телегу — на
этот раз железную и с железными волами,— а потом поехал
опять под дерево манго и нагрузил телегу навозом. Ну а Суригай дала мальчику флейту радости и флейту печали и велела
всякий раз, как случится ему попасть в беду, играть на флейте
печали. Старик опять стал его увозить. Мальчик заиграл на
флейте печали, коровы прибежали его выручать, хотели раз­
бить телегу рогами, да телега на этот раз была железная. Они
только головы себе побили и попадали мертвые. Вот старик
и увез мальчика к себе, чтобы женить его на своей дочке.
А мальчик ему говорит:
— Родители у меня умерли, и я дал обет двенадцать лет
не жениться.
Рассердился старик, оставил мальчика у себя и заставил
его в хозяйстве работать. Мальчик пробыл там сколько-то
дней, а потом убежал опять в джунгли, туда, где жил Амаргуру. Он служил ему двенадцать лет, и, как кончился этот
срок, гуру сказал:
— Проси любую награду, я все тебе дам.
— Ничего мне не надо,— говорит он,— разве что дай мне
твоей святой воды.
Гуру дал ему воды, и юноша пошел с ней на то место, где
остались лежать на земле коровьи кости. Спрыснул он кости
водой, и жизнь вернулась к коровам. Они встали и подошли
к нему, и он еще долго жил с ними.
Потом как-то раз, когда он собирал в лесу плоды манго,
приехал туда на машине раджа с брахманом и цирюльником.
Юноша сидел на дереве и ел манго. Раджа лег под деревом
отдохнуть. Тут юноше вспомнилась мать, он заплакал, и сле­
зы его упали на брахмана. Посмотрели они наверх, увидели
юношу и решили взять его с собой — в мужья младшей дочери
раджи. Раджа ему говорит:
— Дай нам немного плодов.
— Нет,— говорит тот.
— Не бойся, мы тебе деньги заплатим. Принеси нам вниз
немного плодов.
168

Наконец они его уговорили спуститься. Раджа ему деньги
протягивает, а тот никак не хочет их брать. Тут ему говорят:
— Бери, что тебе раджа-сахиб дает.
Только он протянул руку к деньгам, они его схватили, вта­
щили в машину и привезли во дворец. Юноша, пока с ними
боролся, потерял свои флейты, и кормилиц своих на помощь
позвать ему было нечем. А как увидел он младшую дочку
раджи и как их поженили, он так обрадовался, что о коровах
забыл.

40. Сын оленихи
Жил-был раджа. Ел он только мясное. Что ни день он шел
на охоту. Раз охотился он, и одолела его сильная жажда. Он
спустился напиться к озеру среди леса. Утолил жажду, сел в
тень под тамариндом и стал жевать плод. Поднялся, чтоб
уходить, и сплюнул на землю.
Вечером пришла туда олениха, воды напилась и слизнула
под тамариндом, что раджа плюнул. Прошло немного дней, и
от плевка раджи олениха понесла, а в положенный срок роди­
лось у нее под тем самым тамариндом человеческое дитя.
Оставила олениха младенца и пастись пошла. Той порой шел
мимо раджа, и присел он под деревом. Слышит — ребенок
плачет. Увидел раджа дитя, восхитился его красотой и гово­
рит слуге:
— У меня нет детей. Я возьму его к себе. Будет мне
сыном.
Он взял ребенка домой, и тот рос мало-помалу.
Стал сын оленихи мужать, и вот раз, когда раджа ушел
на охоту, рани и юноша остались спать в одном доме. Воз­
желала юношу рани и стала его понуждать, чтобы он ее
обнял. А он не захотел, и она так на него разозлилась, что
взяла и к приходу раджи исцарапала себе тело колючками и
пластом легла на кровать. Раджа спрашивает, что с ней. Она
сначала отнекивалась, а потом и сказала на юношу, что он
хотел взять ее силой и всю изранил. Раджа разгневался и бро­
сил юношу в темницу.
Услышала олениха, что ее сын в темницу попал, пришла ко
дворцу и встала у раджи под дверью. Стоит и поет:
169

Сынок, ты родился в лесу,
А вырастили тебя в доме.
Чем же ты провинился, сынок,
Нто тебя посадили в темницу?
Сын отвечает ей из темницы:
Матушка, я ничего дурного не сделал —
Это жестокая рани меня послала сюда.
Олениха убежала. Каждую ночь она возвращалась и пела
свою песню.
Услыхали эту песню дворцовые слуги, и советник доложил
о том радже. Раджа объявил, что это неправда, а сам ночью
пошел послушать. К той поре, когда пришла олениха, он за­
снул и ничего не услышал. Он был очень недоволен советни­
ком — думал, тот его обманул.
На другую ночь советник привязал нитку радже на палец.
Только начнет раджа дремать, он дернет за нитку и его будит.
Вот раджа и услыхал, что поет олениха. Наутро он велел
слугам вырыть ловушку, и ночью олениху поймали. Раджа
пришел сам взглянуть на пленницу и говорит ей:
— Ты зачем приходишь сюда каждую ночь?
— Мой сын у тебя в темнице сидит,— отвечает она.
И рассказала она ему все, как было. Услышал раджа ее
рассказ и приказал зарыть рани в землю живьем. Юношу вы­
пустили из темницы и вместе с оленихой поселили их во
дворце. Раджа женился на оленихе, и она превратилась в кра­
савицу.

41. Непризнанный б#гатым, мне от того большой чести не будет. Лучше поищу
себе в друзья бедняка».
В том городе жил один махара — ткач. Детей у него было
семеро, и он сильно бедствовал. К нему и пришел купец. Го­
ворит:
:
— Я хочу завязать дружбу с тобой. Ты будешь мне другом
навеки.
Махара говорит:
— Махапуруб! Как я могу быть твоим другом? Ты же ви­
дишь1 сам мою бедность. Я и кокосового ореха тебе дать не
могу .
А купец говорит:
— Об этом я позабочусь. Тебе это ничего стоить не будет.
На другой день купец созвал к себе в дом соседей. Он по­
ложил поровну подарков на два больших блюда и завязал
дружбу с махарой — тот стал теперь его вечным другом. Го­
стей купец напоил вдоволь вином и отпустил. А нового своего
друга и его всех детей одел в хорошее платье и устроил им
большой пир. Потом махара сказал:
— О друг, теперь нам пора домой.
Купец им доброго пути пожелал и велел слугам отнести
в дом к махаре пять мер риса. Махаре с семьей этого риса
хватило всего десять раз поесть. Вот махара снова пришел к
своему богатому другу и говорит:
— О друг, ты дал мне пять мер риса, да мы его кончили —
всего десять раз и сварили. А теперь детишки твоего друга по­
мирают от голода.
Тогда купец послал другу десять мер риса. Махаре с семь­
ей этого риса достало сварить двадцать раз, и махара снова
пошел к своему богатому другу.
— Ты дал нам пять мер, и ты дал нам десять мер, да все
это кончилось, и теперь дети твоего друга умирают от голода.
Тут уж купец послал своему другу двадцать мер риса. Ма­
хара с семьей сварили его сорок раз и все кончили. В этот раз
купец уже ждал своего друга. Он взял бутыль из пустой тык­
вы, набил ее серебром и закрыл горлышко. Махара пришел,
говорит:
245

— Ты дал нам пять мер, и ты дал нам десять мер, и ты дал
нам двадцать мер., и все это кончилось, а теперь дети твоего
друга умирают от голода.
А купец отвечает:
— На этот раз я дам тебе тыкву.
Он велел слугам отнести бутыль в дом к его другу. Они ее
притащили на палке и отдали махаре. Махара говорит:
— Вот достану хоть малость риса и сготовлю к нему эту
тыкву.
Ему ведь и невдомек, что тыква была полна серебра.
В тот день праздновали Дивали, и мурии шли по городу с
танцами. Махара им кричит:
— Не ходите, братцы, сюда! Тут плясать нету толку — мне
вам нечего дать.
А они говорят:
— Нынче праздник. Мы везде пляшем.
Кончили мурии танец, махара вынес им тыкву. Один паре­
нек ее попытался поднять, да не сумел. Подошли два мужчи­
ны, да и они не управились. Наконец подвязали ее к палке и
унесли.
На другой день махара пошел к своему другу и говорит:
— О друг, мы съели все, что ты дал нам. Мне пришлось от­
дать тыкву танцорам, что на Дивали плясали.
— Дата дал, Видата забрал! — воскликнул купец 2.
— Ну, разыщу я этого Видату,— говорит махара,— а как
найду, места живого на нем не оставлю.
Сказал он так, схватил большую палку и в ярости зашагал
прочь. Спустя сколько-то времени он пришел в лес Конари и
увидел там отца с сыном — они поле пахали. Они его спраши­
вают:
— Брат, куда ты идешь?
— Искать Видату,— говорит он.
— Как увидишь его,— говорят,— передай ему вот что от
нас. Спроси, почему термиты не едят наши одеяла 3, когда мы
кладем их на термитник, и почему тигры не приходят сюда
сожрать нас.
Махара пошел дальше и увидел труп у дороги. Он лежал
тут двенадцать лет. Махара его закопал, и тогда ноги, руки и
тело у покойника сразу рассыпались, а голова высунулась из
могилы, словно живая. Спрашивает его:
— Братец, куда ты идешь?
246

— Видату искать,— говорит махара.
— Как увидишь его,— сказал покойник,— передай от меня
ему вот что. Скажи, что уж двенадцать лет как я умер и меня
закопали. Скажи ему, что я сгнил, а в голове жизнь осталась.
Спроси, почему голова не сгнила тоже.
Пошел махара дальше и вскоре увидел еще один труп. Это­
му тоже было двенадцать лет, и он сгнил весь, кроме головы,
груди и правой руки. Покойник спрашивает:
— Братец, куда ты идешь?
Махара отвечает:
— Искать Видату.
Покойник ему говорит:
— Как увидишь его, передай от меня ему вот что. Спроси
его, почему я не весь сгнил.
Махара пошел дальше и пришел наконец в чужое царство.
Тамошний раджа послал весь народ строить стену вдоль моря.
Стена постояла немного, а потом море ее сокрушило, и воды
его хлынули на поля. Раджа и его рани оба ослепли. Как при­
шел туда махара, советник раджи его спрашивает:
— Брат, куда ты идешь?
— Видату искать,— отвечает махара.
Советник говорит:
— Как увидишь его, передай от меня ему вот что. Спроси
его, прозреют когда-нибудь снова раджа и рани и будет стена,
что мы строим, стоять против моря?
Пошел махара дальше.
Тут Махапуруб и думает: «Этот глупый махара все ищет
и ищет меня, а сам уж совсем из сил выбился. Выйду-ка я ему
навстречу». Подумал так Махапуруб, принял вид байраги и
встал у дороги. Увидел махару и говорит:
— Брат, куда ты идешь?
— Искать Видату,— отвечает махара.
Тогда Махапуруб спрашивает:
— А какое у тебя делок Видате?
— Дата дал мне, а Видата забрал,— говорит махара.— Вот
я и хочу пять раз его стукнуть палкой.
— Ну ладно, иди,— говорит Махапуруб.
Тут Махапуруб зашел поскорее вперед, стал у дороги и
спросил махару снова о том же. И в третий раз опять так же
сделал. Как увидел его махара в третий раз, Махапуруб ему
говорит:
247

— Я Видата.
— Ну так отвечай! — кричит ткач.— Ты зачем отнял, когда
Дата мне дал? Отвечай, а то я тебя стукну палкой пять раз.
Тут Махапуруб ему говорит:
— Твой друг дал тебе пять мер зерна, и десять, и двадцзвд
а ты все съел, потому что ты дурак. Потом он дал тебе тыкву,
полную денег, а ты ее отдал, потому что ты дурак. Это не друг
твой, это я тебе все давал. Да у тебя не нашлось ни капли рас­
судка — ты все это бросил.
Ткач разозлился, поднял палку и стукнул Махапуруба пять
раз подряд.
— Слушай! — кричит.— У меня есть еще, что тебе сказать.
И он рассказал ему все про отца и сына в лесу Конари, про
двух покойников у дороги, про слепых раджу и рани и про сте­
ну около моря.
Говорит еще Махапуруб:
— Что до отца и сына в лесу Конари, так тигр уже съел
их, а термиты источили их одеяла.
Говорит еще Махапуруб:
— Что до покойника, который лежал у дороги, так это был
человек очень богатый. Он зарыл все свои деньги в землю и
никогда не говорил сыну, где он их спрятал. Все эти двена­
дцать лет сын мучился в бедности. Вот почему жизнь еще дер­
жится у него в голове. Когда он скажет, где деньги, тогда он
умрет и найдет покой.
Говорит ещеМахапуруб:
— Что до другого покойника, так он был великий волшеб­
ник и никогда никому не открывал своих заклинаний. Вот по­
чему смерть его не берет. Когда он кому-нибудь свои тайны от­
кроет, он умрет и получит покой.
Говорит еще Махапуруб:
— Раджа и рани ослепли, потому что они свою дочь не вы­
дают замуж. Как выдадут, сразу прозреют, а воды моря от­
ступят.
Тут махара узнал Махапуруба и упал ему в ноги. Поднялся
и говорит:
— Ладно, пойду.
Он пошел сперва в царство к слепому радже и открыл со­
ветнику, что сказал Махапуруб. Советник привел его к радже,
и раджа подумал: «Это, видно, очень большой человек, раз он
с самим Видатой беседовал. Надо его женить на моей до248

чери». Выдал он свою дочку замуж за махару, и сразу они с
рани оба прозрели, а море отступило с полей. Раджа дал махаре много подарков, денег, коней и слонов, и вскоре тот с целой
свитой двинулся дальше.
Щк 1 Дошли до места, где покойник лежал, махара велел
лагерем становиться. Сам он пошел к покойнику. Тот его спра­
шивает, как дело с Видатой. Махара ему передал, что сказал
Махапуруб.
— Кому ж мне открыть мои заклинания? — говорит тот.—
Тут никого нет.
Вот и открыл все их махаре. Только досказал последнее за­
клинание, глаза у него закрылись, а голова и рука рассыпа­
лись в прах.
Пришел махара к другому покойнику, поведал ему, что
Махапуруб сказал, и велел открыть сыну, где деньги лежат.
— Где нынче мой сын? — говорит тот.— Я лучше тебе
скажу.
И рассказал он ему, что пять горшков с деньгами зарыты
под очагом, три под порогом и четыре под кроватью. Только
он это сказал, глаза у него закрылись, и голова рассыпалась
в прах.
Махара скорей пошел в ту деревню и нашел дом богача.
Сын его жил в нищете. Махара ему рассказал, где деньги ле­
жат. Они их откопали, и сын богача дал махаре пять горшков
денег. Махара взял деньги и пошел домой. Стал он теперь пря­
мо раджей.
Услыхала жена, что он возвращается, вышла с барабаном и
с музыкой ввести его в дом. Только они приблизились к дому,
их хижина вдруг сама собой стала дворцом.
А купец, что был другом махары, той порой впал в нищету
и жил теперь в жалкой хибарке. Махара о нем и не вспомнил,
а зажил себе весело у себя во дворце.

62. Благословение джуги
Когда-то в стародавние времена жила одна женщина. Ред­
кой праведности была. За тем или за другим, кто их знает,
много людей собиралось к ее дому. Заходили туда и такие, кто
249

просто язык чесать любит. Только все — и санталы и кошки-деко — называли ее доброй женщиной. А у женщины той было
правило: сперва покормит тех, кто пришел за подаянием, по­
том уж сама ест и пьет. Каждый день она сначала кормила ни­
щих и неимущих, только потом сама есть принималась.
Время шло. Кто его знает, сколько прошло времени, толь­
ко, говорят, настал такой день, когда никто не пришел с сумой
к ее дому. Она уж и ждать устала и есть давно хочется; смот­
рит туда, смотрит сюда — нигде никого. Как дошло до полуд­
ня,— а у нее был рис сварен в горшке,— она, говорят, отсыпа­
ла горсти две риса в полу, взяла палочку, чем зубы чистят ! ,
сунула под мышку кувшин для воды и говорит сама себе:
«Пойду-ка на гхат, там отдам кому-нибудь рис. Потом вы­
чищу зубы и сама тоже поем. Как мне еще сделать, чтобы
поесть?»
Подумала так и пошла на гхат. Только поставила кувшин
на землю, видит вдруг, идет к ней джуги госаин, и очень об­
радовалась. Подошел он к ней, она говорит:
— Давно я тебя жду, госаин. Долго ты шел.
— Что до меня,— отвечает госаин,— мне веление было пой­
ти сегодня к тебе. Вот я с утра и пустился в путь. Раньше дой­
ти до тебя я не мог.
— Хорошо,— говорит она.— Я очень рада, что ты пришел.
Смотри, я принесла для тебя рису. Вот, бери.
Он разостлал свое покрывало, и она высыпала туда рис.
Потом джуги госаин, говорят, сказал так:
— Матушка, я пришел тебя благословить. Вот мы и встре­
тились, проси, о чем хочешь. Чего попросишь, то тебе и дам.
Только помни: проси одного, тысячу вещей не проси.
— Благослови меня вот чем,— попросила она.— Дай мне
видеть, куда идут наши души, когда мы умираем, как душа
выходит из тела — через нос или через рот — и куда она ле­
тит, сразу как освободится,— вот чем меня благослови. И еще
скажи мне, когда я умру и куда пойдет моя душа. Вот моя
просьба. Больше я ничего не хочу.
— Ты меня попросила, и я тебя этим благословлю,— ска­
зал джуги.— Только помни: никому о том не рассказывай. Ес­
ли расскажешь, лишишься благословения.
— Я никому не скажу,— сказала она.
Джуги вынул из сумки перо — такое перо, чтр и не ска­
жешь, какой оно птицы, вот какое это было перо,— провел им
250

женщине по глазам и велел промыть их водой. И глаза у нее
открылись заново, и стали ей видны все: и бонги, и бхуты, и
даны, и чурины, и души умерших.
— Теперь ты видишь их,— сказал джуги.— Но не бойся их
и не говори с ними, а то люди догадаются о твоей тайне. Если
ты начнешь с ними разговаривать, подумают, что ты сумас­
шедшая, и все тебе испортят. Вот что мне надо было тебе ска­
зать. Помни об этом. А теперь нам пора расстаться.
— Подожди, останься сегодня у нас,— попросила она.—
Дай нам тебя угостить, прежде чем ты уйдешь.
— Нет,— сказал джуги,— я ухожу. Мне вышло веление
пойти сегодня еще к одному человеку, поэтому к тебе сегодня
я зайти не могу. Как-нибудь в другой раз я обязательно при­
ду к тебе в гости.
Поговорили они так и разошлись. Женщина зачерпнула
воды и вернулась домой. А у нее дети были — трое, а то и чет­
веро. Всякого скарба и припасов было в избытке. И народу в
доме тоже хватало — все братья с семьями жили вместе, не
разделившись; свекор и свекровь тоже были живы.
Прошло сколько-то времени, кто его знает сколько, уж я-то
никак не скажу, только пришел вот какой день. Жил в той
деревне бедняк. Они с женой все поденщиной на хлеб зара­
батывали. Им у кого-нибудь всегда находилась работа, и они
ни от какого дела не отказывались — сразу брались за все, что
им предложат. И работали они хорошо, никому хлопот с ними
не было. Вот их и приглашали с охотой, а они ни на кого зла в
душе не держали. Вот почему им то и дело платили больше,
чем следовало, а бывало, и отсыпали рис прямо из решета 2, не
меряя. Тем эти двое и жили.
Пришел такой день, что невесть как схватила этого бедного
старика лихорадка, и он скончался. Вот эта женщина и видит:
идут за его душой какие-то люди с паланкином, и провожают
они его душу пышно и с музыкой. Увидела она, как унесли его
душу, и очень обрадовалась. «Верно,— думает,— все наши ду­
ши, когда мы умираем, с таким же почетом несут». Очень ее
эта мысль утешала. Только того, как с его душой обошлись,
никто не видал, кроме этой женщины, что благословение по­
лучила. Больше никто не знал и не слышал об этом, а она ви­
дела все, как оно приключилось.
Прошло еще сколько-то времени, кто его знает сколько, и
скончался ее свекор. И по этому случаю увидела она, говорят,
251

как оно с ним обошлось. Пришли вдруг четыре солдата. При­
несли они железный прут. А были у них длинные бороды, и ви­
да они были страшного. Два из них, говорят, сразу в дом за­
шли. Схватили ее свекра за шею и вытолкали наружу. Как во
двор выгнали, стали тыкать в него железным прутом и ты­
кали снова и снова, а потом связали и били без жалости.
А женщина все это видит; идет за ними поодаль и смотрит. До­
шли до конца поля, а его от битья уже ноги не держат. Тогда
те накинули ему на ноги петлю и поволокли его ногами
вперед.
Увидела она, как с ним обошлись, и перепугалась до смер­
ти. Принялась кричать, как коршун или ворона,— ну совсем
будто ее кто-нибудь бьет. «Зачем,— говорит,— зачем я взяла
такое благословение? Вот сегодня я увидала его, и мне стало
так плохо, как никогда не бывало». Так она говорила и пла­
кала.
Домашние страх как осерчали.
— Где покойник лежит, там она плакать не хочет,— гово­
рят.— С чего она пошла на край поля и там ревет? Это она от­
ца извела.
Вышла у братьев добрая ссора. Наконец тот, что на ней
был женат, сказал остальным:
— Слушайте, вы. Хватит меня сегодня ругать. Мне доволь­
но того, что вы сказали,— я понял. Давайте сперва с покойни­
ком сделаем все, что положено. А когда с этим кончим, зай­
мемся моими
делами. Все равно здесь нет ни отца ее, ни ее
братьев 3. Будь они здесь, можно бы сразу все и решить. Пого­
ворить бы мне с ними, так я бы ей разом голову снес. А раз
их тут нет, опять говорю, надо нам пока успокоиться. Как ни
поверни, оживить-то отца мы не можем.
Сказал он им так, и они успокоились. Созвали соседей, вы­
несли тело отца, отнесли его туда, где сжигают покойников, и
на костер положили. Там они тоже принялись толковать о той
женщине и о том, как ее муж их уверил и успокоил.
Вечером все вернулись домой и стали допрашивать жен­
щину. Соседи тоже на помощь пришли.
— Ты зачем,— спрашивают,— убежала от покойника на
конец поля и там ревела? Говори, а то мы тебя за ведьму бу­
дем считать. Это ты его извела?
Ну она им и рассказала, что ей джуги сказал и как бла­
гословил он ее,— все начистоту. Ну а когда рассказала, как
252

душу отца уносили, тут ей поверили и отстали. Только с тех
пор благословение свое она потеряла, и духов больше не ви­
дела.
Конец сказке.

63. Перо грифа
Жил в одной деревне богатый брахман. Детей у него не бы­
ло, а с женой шли вечные раздоры да ссоры, и всегда начинала
она. Надоело это ему, и раз в гневе он ушел в чужие края. Шел
он, шел и в одном месте вдруг видит: навалена целая куча по­
койников — всё, видно, люди важные, родовитые,— а рядом
тело сапожника брошено.
Смотрит, стая грифов приметила мертвецов и спустилась к
ним. Только чудно: не едят они чистых гладких покойников —
все клюют тело сапожника. Увидел брахман, что делают гри­
фы, диву дался, понять ничего не может.
— Ну и дурные же эти грифы,— говорит.— Ели бы вперед
тех, гладких. Что им за охота клевать сапожника? 1
Случись так, что услыхал его гриф-старшой.
— Послушай, брахман,— зовет.— Иди-ка сюда. Я тебе
скажу, если хочешь, где причина того, что тебе чудным
кажется.
Подошел брахман к старому грифу и говорит:
— Хорошо. Я бы послушал, что ты мне можешь сказать.
Старый гриф вырвал маховое перо из крыла и дает его
брахману:
— Возьми и приставь его к глазам, вроде очков,— гово­
рит,— а потом посмотри на этих покойников — увидишь, на что
они похожи.
Поглядел на них брахман через перо и видит — все эти
важные люди вовсе не люди, а разные твари: псы, кошки и
прочее. Поглядел он, гриф его спрашивает:
— Ну, теперь ты их разглядел?
— Да, разглядел,— отвечает.
Тогда гриф ему говорит:
— Ну хорошо, теперь иди домой и взгляни на свою жену.
Увидишь, кто она такая.
253

Вернулся брахман домой, жене и не показался, только
взглянул тайком на нее н увидел, что она вовсе не человек, а
сука. Стал он в уме раскидывать: «Какой же мне прок жить с
собакой? Выходит, хорошо, что я отсюда ушел». И он отпра­
вился снова в чужие края. .
Перо грифа он взял с собой. Шел, шел и пришел в одно
место, а там в доме у сапожника собралось много народу. Уви­
дел он столько людей, подошел и взглянул на них через перо.
Видит — все звери. Сами сапожник с женой — собака и кош­
ка. Одна дочка у них человеком оказалась.
Говорит брахман сапожнику и его жене:
— Покормите меня сегодня. Дайте чего найдется. У меня
уже давно крошки во рту не было.
— Ты брахман, а мы сапожники — со шкурами павшей
скотины дело имеем,— отвечают они
оба сразу.— Разве мы
смеем что-нибудь тебе предложить? 2
— Все равно,— говорит брахман.— Сегодня я буду есть
все, что дадите.
— Хорошо,— отвечают.— Будешь есть — мы дадим.
Дали ему, что у них было. Он приготовил себе рис с подли­
вой и поел. Как отдохнули после еды, брахман завел разговор.
— Есть у меня к вам одно дело,— говорит он сапожнику и
его жене.— Хотите услышать?
— Хорошо,— отвечают они.— Скажи, сделай милость.
Иначе как нам узнать, что у тебя на уме. Подойдет нам, ска­
жем «да», не подойдет — не скажем «да».
— Дело вот какое,— говорит он.— Не отдадите вы за меня
вашу дочку? Вот о чем я думаю.
Услыхали такое сапожник и его жена, дивятся. «Чудно,—
думают.— Он ведь3 брахманской касты, а говорит, что хочет
взять нашу дочку . Непонятное дело. Полоумный он, что ли?
Надо нам разузнать хорошенько, всерьез он этого хочет или
пустое городит». А брахман говорит:
— Нет, я всерьез. Это не выдумка и не обман. Я хочу на
вашей дочке жениться.
— Хорошо,— отвечают.— Только ты брахман, а она из
касты сапожников — как же ты на ней женишься?
— Такая уж моя воля, почтенные,— говорит он.
Ну они и отдали дочку, только сказали:
— Не забывай, ты берешь ее знаючи.
Вот он и повел ее к себе домой.
254

Пришел с ней домой, а старую жену прибил и прочь вы­
гнал, потому что она вправду была не человек. Просто Чандо
дал ей такое тело, чтобы людей в обман вводить.
Вот и конец.

64. Как умер раджа
и как умер байраги
Жил-был раджа. Любил он людей одаривать, а все для
того, чтобы на том свете ему было уготовано счастье. И жилбыл байраги. Кормился он подаянием и никому ничего не да­
рил.
У раджи родни не было — одна только дочка, и жила она у
него во дворце в верхних покоях.
Пришла радже пора умирать. Явилось, говорят, множест­
во Джомраджей К Вошли они, чтобы взять его с собой, и стали
его жестоко бить. И бичевали его железными бичами. А дочка
все видела из своих верхних покоев.
А байраги достался высокий почет. Они посадили его в па­
ланкин и понесли. Увидела это дочка раджи и горько заплака­
ла: ее-то отца солдаты Джомраджи жестоко мучили, когда
уносили. Стала ее томить печаль и не оставляла ни днем ни
ночью. Вот ее кто-то и спрашивает:
— Послушай, дочка раджи, я у тебя что-то спросить хочу.
Есть у меня о чем поговорить.
А у нее все лицо слезами залито.
— Причина такая,— она говорит.— Отец мой занемог и
умер. Джомраджи его потащили, а он идти не хотел, так они
его жестоко побили железной палкой. Вот почему я каждый
день плачу — мне его жалко. А байраги из вон той деревни до­
стался высокий почет: они уложили его на кровать и понесли.
Сам пойми: отец у меня был раджа, а байраги — нищий. Как
же вышло, что Джомраджи ничуть не пожалели отца, когда
его уносили?
— Отец у тебя, дочка, неправедный был,— ответил тот.—
Он, слышь-ка, был раджа, и были у него подданные, а держал
он их в бедности. Вот почему Джомраджи его били железом.
А байраги никому ничего не сделал.
255

65. Как молодой муж увидел
покойницу жену
В одной деревне, говорят*, жили молодые муж с женой. По­
том жена умерла. Она умерла, а муж утешиться не может. Дни
и ночи !проводит в тоске и слезах. Все ходит туда, где жену
сожгли , и плачет там день и ночь напролет.
Услышал, говорят, его плач то ли Исор, то ли другой кто,
явился к нему и спрашивает:
— Послушай, сынок, ты о чем плачешь?
— Исор отнял у меня мою супругу,— отвечает он,— Здесь
мы ее сожгли. С тоски по ней я и плачу.
— Не плачь,— говорит тот.
А парень ему отвечает:
— Нет, батюшка, не перестану я плакать.
— Ладно,— говорит тот.— А увидеть ее ты хочешь?
— Да,— отвечает.— Я бы хотел ее увидеть, если ты мне ее
покажешь.
Тогда тот сказал:
— Пойдем, я ее тебе покажу.
И тогда он повел его далеко-далеко, прямо в тот мир.
— Сядь здесь,— говорит.— Сейчас ты ее увидишь.
Тут, говорят, он и вправду увидел: пляшут какие-то люди.
— Узнаешь жену? — тот его спрашивает.
— Да,— отвечает парень,— узнаю. Только рот у нее чер­
ный.
— Верно,— говорит тот.— Вспомни сам: вы огонь ей ко
рту подносили2, потому и рот у нее почернел.
Подбежал муж к жене, обнял ее, и так они встретились.
Только ушел-то он отсюда не умерши, потому с ним там обхо­
дились не как со своим.
— Вернись назад,— сказала ему жена.— Я закопала брас­
лет за очагом. Принеси его сюда.
Пришел парень домой, начал шарить за очагом, тут
его змея в руку ужалила, и он умер. Так они снова встрети­
лись.
Вот и конец.

256

66. Как родятся дети
Хемесири-кания жила в джунглях. Она раскачивалась на
качелях, что висели на большом баньяне. Бхимсен пришел к
ней в обличье ребенка.
— Раскачай меня посильней! — кричит Хемесири-кания.
— Где мне? Я ведь маленький.
— Тогда покачай тихонько,— говорит Хемесири-кания.
Бхимсен толкнул качели, и они стали раскачиваться все
сильней и сильней. Хемесири-кания испугалась. «Ой, я па­
даю»,— думает. Но Бхимсен поймал ее. Страсть охватила ее, и
она попросила его прийти к ней.
— Я несу двенадцатилетний обет воздержания,— отве­
тил он.
Но желание у нее было так велико, что от одной его силы
родилось дитя. Только родилось, сразу же встало и пошло пря­
мо к отцу, волоча за собой послед и пуповину. Бхимсен гово­
рит:
— Иди назад к матери. Кто ты мне такой?
Так на земле стали рождаться дети.
Хемесири-кания пошла к Бхагавану и сказала ему, что жен­
щинам плохо придется, если дети будут родиться от одного
только желания. Тогда Бхагаван и установил: чтобы родился
ребенок, сперва надо сойтись мужчине и женщине.

67. Грех брахмана
Шел брахман из деревни в деревню. Идет он и видит: пар­
ни теленка зарезали и пекут на угольях мясо. Брахман им го­
ворит:
— Позор вам, убийцы! Вы убили священное животное и хо­
тите его есть *. Бросьте мясо и омойте тела ваши в реке. Тогда
вы от скверны очиститесь.
Парни засмеялись в ответ и говорят:
— Нет, мы лучше съедим это мясо.
Рассердился брахман, говорит:
— Тогда я расскажу все народу у вас в деревне. Вас там
накажут.
17

Заказ 3841

257

Приходит брахман в деревню, народ его встречает с поче­
том, место спать ему предлагают. А он всех обругал. Говорит:
— Парни из вашей деревни великие грешники. Они едят
говядину.
Настала ночь. Брахман йабил себе брюхо всяческой снедью,
какую ему деревенские поднесли, и лег спать. А пока спал, вы­
росли у него изо рта две телячьи ножки. Утром пришли дере­
венские гостя будить и диву дались — у него изо рта телячьи
ножки торчат. Брахман проснулся, и ножки пропали — в нутро
к нему спрятались. А народ говорит:
— Махарадж, ты, видно, великий грех совершил, раз у те­
бя изо рта телячьи ножки торчат.
— Нет,— говорит брахман,— я не грешил. Это все нечестив­
цы парни из вашей деревни.
А староста не испугался и говорит:
— Нет, это не парни наши согрешили, а ты. Они — народ
неимущий, голодный, ели, что им подвернулось. А ты — мудрый
человек. И ты захотел их ославить! Нет, ты от своего греха не
избавишься, пока не поешь вместе с ними.
Пришлось брахману снова идти туда, где парни мясо пекли.
А там уж одни кости остались, и парни их в землю закапы­
вали.
— Дайте мне кость погрызть, сделайте милость,— просит
их брахман.
А они засмеялись над ним и обругали. Тогда он им в ноги
упал, стал молить:
— Дайте мне кость, а то я умру.
Ну, они и откопали кости. Брахман нашел на них остатки
мяса, поел и снял с себя грех.

68. Находчивая жена
Одна крестьянка так сходила с ума по любовнику, что от­
дала ему весь рис из закрома, а чтобы муж не заметил, что она
сделала, пришлось ей туда насыпать половы. Стала подходить
пора сева, и она поняла, что недолго ей остается держать мужа
в неведении.
Раз муж пошел пахать свое поле, что лежало возле пруда.
258

На другое утро пораньше жена ушла на пруд, разделась там
донага и вымазала все тело грязью. Потом села на траву и
стала ждать мужа. Только он показался, она сразу встала да
как закричит во весь голос:
— Я пришла за твоими волами. А если их тебе жалко, от­
дай мне зерно из закрома — я вместо него туда тебе половы
насыплю. Что-нибудь одно я непременно возьму — я голодная.
Муж сразу сказал, чтобы божество — он ведь принял ее за
водяную богиню — брало зерно. Он знал, что без волов ему
пропадать.
— Ладно,— отвечает жена.— Иди домой и увидишь, что
зерно я взяла, а на его место положила полову.
Сказала так и бросилась в пруд.
Муж побежал домой и вправду увидел, что зерна нет, а за­
кром полон половы.
А жена вымылась поскорей, оделась и пошла домой даль­
ней дорогой, мимо колодца. Там она еще соседкам похваста­
лась, как ловко свое дело устроить сумела.

69. Умный муж
Жил пастух с женой. Детей у них не было. Пошла раз жена
в храм Махадео просить, чтобы он ей сына послал. Ходит она
туда раз за разом. Приметили деревенские и донесли мужу —
мол, она что ни день ходит в храм.
И вот раз пастух пошел сам вперед нее и спрятался в хра­
ме. Пришла жена, он и слышит — она говорит:
— О Махадео] О Махадео! Пошли мне, о чем я прошу.
Пусть мой муж будет слепой и хромой, чтобы я могла пойти к
другому, кто даст мне сына.
Пастух возьми да ответь ей из храма голосом Махадео:
— О женщина! А ты какой дар мне принесешь? Принеси
мне жертву, и я дам тебе, что ты просишь.
Услышала это жена, побежала домой, схватила деньги —
на базар.Накупила сластей, бананов, молока, масла, кокосо­
вых орехов, бетеля. На другой день рано утром совершила
она омовение и понесла дары в храм. А муж туда еще раньше
ушел и там спрятался. Жена снова взывает:
259

— О Махадео! О Махадео! Пошли мне, о чем я прошу.
Пусть мой муж будет слепой и хромой, чтобы я могла оставить
его и уйти к другому, кто даст мне сына.
Тут муж говорит:
— Что ты мне принесла?
Жена выложила все добро перед Махадео, зажгла огонь и
воскурила благовония.
— Будь по-твоему,— говорит муж.— Твой муж будет сле­
пой и хромой, и ты будешь свободна.
Жена пошла домой счастливая, а муж съел чуть не все уго­
щение, а что осталось, завязал в узелок и спрятал на дереве.
Пришел он домой, созвал соседей, рассказал им, как дело
было, и тут же при них убил жену.

70. Любовник рани
Жил-был раджа с женой. С тех пор как раджа женился,
он ни разу не пустил рани проведать родителей. За это она на
него очень сердилась и много дней ничего в рот брать не хо­
тела. Наконец месяца через два или три раджа уступил и ве­
лел ей собираться — идти в отчий дом.
По пути зашли они в такие места, где не было воды. На три
коса назад воды не было, и на три коса вперед воды не было.
Вдруг под манговым деревом они увидали деревянный коло­
дец, полный воды. Там сидел факир и играл на скрипке. Рани
говорит:
— Дни стоят жаркие, а воды нет ни сзади ни впереди. Да­
вай здесь сготовим обед, поедим и отдохнем.
Раджа пошел умыться, а рани сготовила ему еду. Он поел
и уснул. А у рани и у факира очи встретились, и пришла к
ним любовь.
— Я пойду с тобой куда хочешь,— говорит рани.— Я хочу
быть с тобой, потому что люблю.
А он говорит:
— Как я могу уйти с женой раджи? Он меня непременно
убьет.
Потом еще говорит:
— Что я тебе ни скажу, ты должна сделать не прекословя.
Тогда ты пойдешь со мной.
260

;

— Скажи мне что,— отвечает рани,— и я все сделаю.
'^- Пойди скажи мужу, что тебе хочется пить. Он пойдет с
тобой к колодцу, а ты его туда столкни.
Вот рани разбудила раджу и говорит:
— Раджа, меня мучит жажда. Проводи меня к колодцу.
Раджа встал и пошел с ней к колодцу — воды взять. Толь­
ко нагнулся с ведром над колодцем, рани его столкнула туда
и побежала к факиру.
Вот любовники и сбежали вдвоем и стали жить тем,
что по деревням плясали и пели.
А раджа не умер. Он ухватился за камень и держался на
воде. Утонуть он не утонул, но и выкарабкаться наружу не мог.
Немного спустя пришел туда ламана — он гнал быков, навью­
ченных мешками с пшеницей и кунжутом. Этот ламана подо­
шел к колодцу и опустил ведро — воды достать. Раджа за него
уцепился. Ламана тянет ведро, а оно не идет. Заглянул он вниз
и видит — чьи-то руки схватили веревку. Кликнул он на по­
мощь попутчиков. Они прибежали и вытащили раджу, а тот от
воды ослеп и оглох. Положили его на солнце, и через два дня
он оправился. Стал он плакать и рассказал ламане, что с ним
приключилось. Ламана ему говорит, чтобы он в свое царство
вернулся, а раджа ему отвечает:
— Нет, ты мне жизнь спас. Я останусь и буду тебе служить.
Так и шел раджа с ламаной, пока к тому домой не пришли.
И как раз в тот самый город забрели факир и рани петь и
плясать на улицах. Горожанам танцы рани очень по вкусу
пришлись и тамошнему радже тоже. А муж рани увидел жену
и узнал ее, и она его тоже узнала. Очень она испугалась —
ведь она думала, что утопила его в колодце. И ни он, ни она
ничего не сказали, оба промолчали.
Факир с рани плясали и пели всю ночь напролет, а наутро
собрались двинуться дальше. Тамошний раджа спросил, чем
их наградить. Рани говорит:
— У тебя в городе есть ламана, а у него есть слуга. Вели
того слугу повесить -*- вот нам и будет награда.
Послал раджа стражников схватить слугу ламаны. Раджаслуга испугался, а ламана пошел с ним—помочь, если надо.
Тамошний раджа ему говорит:
— Я хочу тебя повесить.
Раджа-слуга встал перед тамошним раджей, руки сложил
и говорит:
261

— Выслушай меня, а потом вешай.
И раджа-слуга стал рассказывать: «Я ведь по правде рад­
жа из- чужих краев. У меня была рани. Я ее не пускал пойти
мать проведать». И он рассказал все, что с ним приключилось.
Тамошний раджа спросил у ламаны, правда то или нет, и ламана подтвердил, что он и впрямь спас радже жизнь — выта­
щил его из колодца.
У того раджи был железный столб. Он велел поставить
факира к столбу с одной стороны, а вероломную рани — с дру­
гой и прибить их к столбу железными гвоздями. Тут они и
умерли.
Тамошний раджа отдал радже-слуге свою дочку в жены и
с почетом проводил его назад в его царство.

71. Ловкий котвар
Жили в деревне гонд с женой. И был там котвар. Раз он
говорит жене гонда:
— Давай встретимся.
— Ладно,— отвечает она, а сама пошла и мужу сказала: —
Пойди к такому вот дереву, заберись на него и спрячься как
следует. Я его туда приведу.
Потом она говорит котвару:
— Иди жди меня под тем деревом. Я возьму горшок и сде­
лаю вид, будто пошла по нужде.
Котвар и пошел и стал ждать под деревом. Скоро пришла
жена гонда. Легла и говорит:
— Делай так, как мой муж всегда делает. Он меня сначала
всю исцелует, а потом уж все прочее.
Котвар раздел ее и принялся целовать. А муж с дерева как
закричит:
— Оставь и мне малость. Не ешь ее всю, котвар!
Услышал котвар такое — и бежать. А гонд с женой досыта
посмеялись и вернулись домой. Ну а котвар затаил злобу.
Дней через десять он говорит гонду:
— Пойдем проведаем твою дочку с зятем.
Приходят они, зять вымыл им ноги и всячески их ублажал.
Он заколол свинью, а дочка сготовила жаркое.
262

Тут котвар подошел к ней и говорит тихонько:
— Твой отец нынче мяса не ест, он только подливу хлебает.
Вот сели они за еду, дочка наливает отцу пустую подливу,
а котвару положила большой кусок мяса. Поели молча и вста­
ли. Много мяса осталось.
Ночью котвар говорит:
— Чудная у тебя дочка — дала тебе одной подливы, а мясо
оставила. Я научу тебя, что надо сделать. Как уснут они все,
пойди принеси сюда мясо, и мы еще раз поедим.
Вот среди ночи гонд встал и принес мясо. А воды у них не
было. Котвар и говорит, что лучше бы мясо до утра сохранить
и съесть его по дороге домой. Заснули они за полночь и про­
спали допоздна. Встали, гонд спрашивает:
— Как же мне теперь мясо нести?
— А ты завяжи его спереди в дхоти и согнись,— говорит
котвар.— Скажешь, живот у тебя болит.
Потом котвар пошел к дочке гонда и говорит ей:
— У твоего отца дхоти грязное. Сними ты с него и пости­
рай.
Дочка подошла к отцу сзади и потянула за дхоти. Мясо
шлеп на землю. Старику стало так стыдно, что он пустился
бежать.
А котвар подобрал мясо и унес к себе.
Гонд так обозлился, что поджег котвара, и у того дом сго­
рел. Котвар взял двадцать рупий, принес к гонду и говорит:
— Я золу от моего дома — он так удачно сгорел — купцу
продал на ярмарке.
Услышал гонд такое и думает: «У него дом куда меньше,
чем у меня, а он столько выручил за золу. Сожгу-ка я свой
дом — больше, чем он, заработаю». Он спалил дом, ссыпал
золу в мешки и повез на базар.
Там все над ним посмеялись, и пришлось ему бегом убегать.

72. Два плута
Семью-плут и просто-плут были большие друзья. Только
раз кто-то сказал семью-плуту:
— Ты просто-плуту не пара.
263

Стал семью-плут в уме прикидывать. «Матушки,— ду­
мает,— что они говорят? Я, семью-плут, не пара просто-плуту?
Ну, я это дело проверю. Посмотрим, правду они говорят или
нет».
/
Забрал он себе это в голову и пошел в гости к просто-плу­
ту. А просто-плут в ту пору привел к себе в дом смазливую
девчонку и спрятал ее в бхитаре. Вот он велит жене: «Поставь
рис вариться». А приятелю говорит: «Послушай, семью-плут,
посиди немного, пообедаешь с нами, прежде чем дальше
идти» — и оставил его у себя.
Жена просто-плута принесла им воды, они вымыли руки и
пошли в дом. А там, где просто-плут сидел, лежала деревянная
колотушка. Стали они есть, просто-плут как начнет вдруг бра­
нить жену: «Ах ты, пустая башка, рис не посолила. Я тебя этой
колотушкой так стукну, что молоденькой станешь!» Затолкал
ее тут же в бхитар, а оттуда выводит смазливую девчонку. Уви­
дел семью-плут девчонку и говорит сам себе: «Надо мне унести
колотушку да стукнуть жену, чтобы она снова молоденькой
стала». Взял и потихоньку уволок колотушку.
Сел он дома за еду и колотушку рядом с собой положил.
Как попробовал рис, начал жену бранить: «Ах ты, пустая баш­
ка, еду не посолила. Я тебя этой колотушкой так стукну, что
молоденькой станешь!» Встал он, как даст жене колотушкой и
затолкал ее в бхитар. Вытаскивает ее оттуда, глядит — перед
ним та же старуха.
Спрашивает он сам себя: «Как это вышло, приятель, что она
не помолодела? Может, ты ее ударил не так? Надо будет еще
раз попробовать. Может, я сегодня ее слабовато ударил, вот
на нее и не подействовало. Ладно, попробую стукнуть ее хо­
рошенько, тогда она у меня, может, помолодеет». Надумал он
так и на другой день стукнул ее со всей силы. Ну и разбил ей
голову с одного раза.
Как-то раз после пошел он снова к просто-плуту. Тот го­
ворит:
— Слушай, семью-плут, пойдем со мной. Давай сходим се­
годня в лес поохотиться.
Вот и пошли. А до того как уйти, просто-плут велел жене:
— Купи зайца и закрой его дома.
Ну и, правду сказать, жена купила зайца и посадила его
дома, пока они возвратятся.
А те двое, что пошли на охоту, увидели зайца. У просто264

плута была собака, и была эта собака донельзя труслива. Эту
собаку они тоже взяли с собой на охоту. Увидел просто-плут
зайца, как закричит:
— Ату! Ату! Гони его прямо во двор! — и выпустил пса.
Этот трус на зайца и не взглянул, от страха брюхом к земле
припал и ползком прямо к дому. А просто-плут кричит, будто
жене:
— Эй ты! Открывай дверь! Пес зайца домой гонит!
Потом говорит семью-плуту:
— Послушай, семью-плут, пойдем домой, пора. Мой знат­
ный пес, верно, уже пригнал зайца.
Пошли они домой. Приходят, просто-плут спрашивает
жену:
— Пес зайца пригнал?
— Да, я его в доме закрыла,— та отвечает.
Семью-плут говорит сам себе «Видно, это собака, какой не
бывало». И решил: «Уведу я ее».
И вправду пришел он раз ночью и украл собаку. На дру­
гой день пошел с ней на охоту. Только вошел в лес, сразу уви­
дел зайца. Стал он собаку науськивать, как просто-плут делал.
— Гони его мигом на двор! — кричит,— и отпустил. Ну а та
со страху прямо домой. Он ей вслед:
— Эй вы, пес зайца гонит!
Вскоре и сам пришел домой, первым делом спрашивает:
— Пригнал пес зайца?
— Что? — дивится жена.— Какой заяц? Пес тут. Один при­
бежал.
— Ну,— говорит семью-плут.— Видно, он его сожрал.
В другой раз он снова взял собаку. Пришел с ней в лес,
стал зайцев искать. Вскоре и вправду заметил зайца. Опять
стал по-старому собаку натравливать и опять домашним кри­
чит, как в тот раз. Только теперь он сам побежал за собакой.
Заяц в одну сторону, а они оба прямо домой.
Соседи ему говорят:
— Такого дурня, как ты, на свете нету. С чего это ты зайца
бросил и собаку домой погнал?
С той поры он охотиться больше не стал.
Вот раз опять пошел он в гости к просто-плуту* Тот гово­
рит:
— Слушай, семью-плут, пойдем со мной. Рыбки половим.
А жене сказал, до того как уйти:
265

— Купи-ка рыбы и подержи ее живой, пока мы придем.
Потом оба пошли ловить рыбу.
Пришли на пруд, он забросил удочку, и сразу ему попалась
хорошая рыба. Он тут же удочку вытащил, кинул в сторону
дома и говорит:
— Слушай, семью-плут, пойдем-ка домой. Они, видно, все
уж туда пошли.
Приходят домой. Как вошли, просто-плут спрашивает
жену:
— Я сюда рыбу послал. Пришла она или нет?
— Пришла,— отвечает жена.— Гляди, я ее в корзинку сло­
жила.
Просто-плут зашел в дом и выносит полную корзинку рыбы.
Увидел семью-плут рыбу и думает: «Какая у него хорошая
удочка. Видно, она ему каждый день так рыбу ловит». И ска­
зал сам себе: «Сегодня попозже я ее унесу».
Вечером он вернулся и утащил удочку. Наутро пошел ры­
бу ловить. Пришел к пруду, забросил удочку и сразу вытащил
хорошую рыбу. Тут он всю снасть швырнул в сторону дома и
говорит: «Верно, они все туда пошли». Приходит домой, спра­
шивает:
— Я сюда рыбу послал. Пришла она или нет?
Домашние говорят:
— Пришел с пустыми руками и у нас рыбы просит! Ну и
дурак!
Тут он сказал сам себе: «И вправду не пара я просто-плуту». И с той поры перестал с ним водиться.
Вот и конец.

73. Свадьба за каури
Жили в одной деревне мать с сыном. Мать что ни день хо­
дила по соседям — чего-нибудь заработать искала, а сын ни­
чего не делал. Наконец мать сказала:
— Все ребята в деревне работают, один ты ничего делать
не хочешь. Ты ведь тем не прокормишься, что целый день бу­
дешь сиднем сидеть. Пойди добудь хоть несколько каури, что­
бы я тебя женить-то могла.
266

Выслушал ее сын и спрашивает:
— Матушка, ты и впрямь меня женишь, если я каури до­
стану?
— Непременно,— говорит мать.
Паренек взял лопату и пошел за деревню на свалку. Копал,
копал, выкопал разбитую каури и принес домой с гордостью.
— Вот, матушка, каури,— говорит.— А невеста мне где?
А мать ему отвечает:
— На одну каури, сынок, не женишься. Добудь еще хоть
две.
Вернулся паренек обратно на свалку и откопал еще каури.
Теперь у него было их две, а мать опять говорит:
— Надо еще поискать. Меньше чем на пять не женишься.
В третий раз пошел парень на свалку и нашел еще три. Те­
перь у него стало целых пять каури. Прибежал он домой к ма­
тери радостный, а мать говорит:
— Сынок, как я тебя женю на эти каури? Добудь еще пять,
тогда уж непременно свадьбу устроим.
Тут сын говорит сам себе: «Эта старуха меня так и будет
за нос водить. Не стану я с ней больше жить». Завязал свои
пять каури в уголок дхоти и ушел из дому.
В дороге он думает: «Теперь у меня есть целых пять каури.
Что-нибудь-то я могу на них сделать?» Он сел, смастерил из
листьев корзинку, наложил в нее доверху голышей, а в крышке
оставил дырочку и сунул туда свои каури — вид такой, будто
в корзинку доверху каури насыпаны. Поставил он корзинку на
голову и пошел на базар. Идет по дороге и видит — женщина
несет продавать полную корзину лепешек. Она его тоже уви­
дела и спрашивает:
— У тебя что в корзинке?
— Полно каури,— говорит паренек.
— А что ты с ними делать будешь?
— Да это мать моя накопила, а теперь послала меня на ба­
зар накупить к свадьбе побольше лепешек.
Женщина говорит:
— А я как раз за каури иду, затем и несу эти лепешки. Да­
вай меняться. У тебя будут лепешки, а у меня каури.
— Нет,— говорит паренек.— Ты меня обманешь. Матушка
мне говорила: на эти каури можно столько лепешек взять, что
двоим еле снести. А у тебя ноша на одного.
—- Что ты? — она говорит.— Здесь ведь много»
267

Ну, он и поставил ей на голову свою корзинку, взамен
взял ее, и они разошлись. Паренек-то был рад, что ему столь­
ко лепешек досталось, и пошел не оглядываясь, только бы
убраться подальше. А женщина пришла домой, зовет мужа:
— Иди-ка скорей, я добыла полную корзинку каури.
Он бросил соху, открыл корзинку и высыпал все камушки
на пол. Долго бил он жену, а потом послал ее искать парня.
Пошла она с плачем парня искать, а тот уже ушел далеко.
Довелось ему идти мимо пруда, куда прачка раджи притащи­
ла гору одежды стирать. С ней был сынишка — он ее на берегу
дожидался. Парень корзину с лепешками под деревом бросил,
а сам подошел к прачкину сыну и давай его дразнить: пока­
жет кусок лепешки и съест, покажет и съест — пока тот не за­
плакал. Прачка увидела, говорит:
— Дай лепешки ребенку.
А тот говорит:
— Нет, я сам голодный. Зачем я твоему сынишке буду да­
вать? Вон там под деревом я видел корзину лепешек. Пойди
сама там возьми.
— Далеко это? — спрашивает она.
— Нет, у самой дороги.
Прачка подхватила ребенка и пошла с ним к дороге за ле­
пешками. А парень повыбирал из одежды все, что получше, и
бежать со всех ног.
Прачка села под деревом и принялась кормить сына лепеш­
ками/да и сама тоже съела. Вернулась на пруд, видит, самая
хорошая одежда пропала. Ну а она наперед у парня спросила,
как его звать, он и сказал:
— Меня зовут Ветер.
Вот приходит она вся в слезах жаловаться в участок и го­
ворит:
— Махапуруб, Ветер унес у меня всю одежду.
— Кто унес? — спрашивает полицейский.
— Ветер унес,— повторяет она.
Полицейский засмеялся и говорит:
— Ну, раз ее ветер унес, не нам ее искать.
А парень все шел с большим узлом одежды на голове, пока
в лес не пришел. У дороги там росло хлопковое дерево.1 Парень
взял и поразвесил одежду по его сучьям —на каждый сук чтонибудь. Под деревом он площадку
расчистил; на нее цветы и
листья принес и курения зажёг 1 !
268

В скором времени довелось проходить там купцу. Он с со­
бой взял много денег — накупить нарядов к свадьбе сына. Уви­
дел он парня и спрашивает, что он тут делает.
— Это одежное дерево,— говорит парень.— Я человек бед­
ный, мне надо жениться. Я пришел помолиться этому дереву, и
оно уже плоды давать начинает.
И он показал на одежду, что на сучьях висела.
— А свадьба у тебя скоро? — спрашивает купец.
— Лучше сперва ты мне скажи, когда у твоего сына
свадьба,— отвечает парень.
— Через полгода,— говорит купец.— Слушай, уступи мне
одежду, что тут растет, а я тебе деньги отдам. Мне хоть даль­
ше идти не придется.
А парень говорит:
— У твоего сына свадьба через полгода, а у меня нынче.
Как же я тебе эту одежду отдам? Не могу я тебе одежду от­
дать, а вот дерево, хочешь, продам. Одежду свою я соберу, а
тебе к свадьбе сына новая вырастет.
— Хорошо,— согласился купец.
Парень поснимал одежду с дерева и увязал ее в узел. Взял
у купца деньги и показал, как надо дереву цветы и листья под­
носить.
— Для меня это большая потеря,— говорит.— Только ради
твоего сына я на это пошел. Никому это дерево не доверяй и
не пускай скворцов садиться поблизости. Если хоть один сядет,
все прахом пойдет. Дерево сперва зацветет, а потом уж одежда
будет расти.
Сказал парень так и унес одежду и деньги.
А купец сел под деревом. Вскоре он увидел скворца и побе­
жал его отгонять. Так он и бегал взад да вперед — птиц гонял.
Вечером поднес дереву цветы и листья и курения зажег. Через
несколько дней дерево зацвело, и купец обрадовался. «Скоро
я получу мои наряды»,— думает. Еще через сколько-то дней
появились плоды, а потом они открылись, и полетела во все
стороны белая вата. Увидел это купец и сильно расстроился.
«Не иначе, скворец сел где-нибудь здесь, а я и не видел,— ду­
мает.— Вот моя одежда вся по кускам и разлетелась». При­
шлось ему домой возвращаться ни с чем.
А парень, как дальше пошел, встретил байраги верхом на
коне. Тот его спрашивает:
— Где ты достал столько одежды?
269

— О байраги,— говорит парень,— там, на один кос отсюда,
живет раджа. Он раздает одежду охапками всем неимущим,
кто ни придет. Вот где я ее взял.
— Мне тоже надо туда пойти,— говорит байраги.— Ноче­
вать-то ты где будешь?
— Я очень устал,— отвечает парень.— Я остановлюсь вон
там, у озера.
— Тогда я оставлю коня у тебя,— говорит байраги.— При­
смотри за ним, пока я к радже схожу, подарок у него получу»
А то вдруг он и дать ничего не захочет, если приехать на ло­
шади.
— И верно,— говорит парень.— Я у озера подожду, пока ты
вернешься.
Пожелал он байраги удачи, а сам вскочил на лошадь и был
таков. Вот и приехал он на берег широкой реки. Здесь он себе
выстроил хижину.
Байраги прошел кос, прошел два, а никакого раджи не вид­
но. Вернулся назад — лошади нет. Стал он искать там и сям,
да ничего не нашел.
А парень построил себе хорошую лодку и стал возить народ
через реку. Раз много народу прошло на базар. А потом была
сильная буря, и река разлилась. Народ напугался — как бы
потопа не вышло,— и все побежали с базара. Парень их через
реку возил. А последними шли старуха с дочкой-красавицей.
Крикнули парню, чтобы он их перевез. Увидел он девушку,
сложил все добро к себе в лодку и поплыл к ним. Приплыл и
говорит старухе:
— Лодке обеих вас не поднять. Я сперва тебя отвезу, а по­
том за твоей дочкой вернусь.
Вот и взял он сначала старуху. Она спрашивает, как его
звать. Он говорит:
— Меня зовут Ее Муж.
— Вези дочку, да поскорей,— говорит она.— А я тебе дам
лишнюю пайсу, а то и две.
Да только парень, как посадил девушку в лодку, сразу по­
вернул и поплыл вниз по течению. Старуха на берегу мечется,
плачет, а он ей кричит:
— Мне не справиться! Нас течением несет!
Отплыли они подальше, парень пристал к берегу, вытащил
свое добро, вывел коня и девушку, и там они прожили сколь­
ко-то дней.
270

Старуха пришла в полицейский участок и жалуется со сле­
зами:
— У меня была дочка, а Ее Муж ее увез.
— Кто, говоришь, ее увез? — спрашивает полицейский.
— Ее Муж увез.
Полицейский засмеялся и говорит:
— Если ее увез ее муж, нам тут делать нечего.
И велел ей уйти.
Через сколько-то дней парень посадил девушку на коня, по­
грузил все добро, и поехали они к нему домой. Увидела его
мать и не узнала. Он рассказал ей все, как у него получилось.
Обрадовалась она, какой он у нее умный, и говорит:
— Теперь и свадьбу устроим.
Парня с девушкой поженили, и жили они все втроем очень
счастливо.

74. Шутник '
Один мариа взял у ростовщика двадцать рупий. Настал
день платить, приходит ростовщик к марии, а того дома нет,
и жены его нет и дочки. Все в поле ушли. Дома один млад­
ший сынишка остался. Спрашивает его ростовщик, где все
взрослые, а он отвечает:
— Отец ушел прикрывать колючки колючками, мать пошла
малое большим делать, а сестра — два из одного получать.
Ростовщик был не великого ума человек — только и знал
деньги из людей выжимать,— вот он и просит мальчикаобъ­
яснить. А тот не хочет. Тут ростовщик не только долг простить
согласился, а еще и подарок ему посулил — пусть только ему
загадку откроет. Тогда мальчик ему говорит:
— Отец ушел огораживать колючие баклажаны колючи­
ми ветками, мать пошла чесать хлопок, а сестра — горох
лущить.
Ростовщик дал мальчику двадцать рупий и ушел. Прихо­
дят домой мариа с женой, и дочкой, а мальчик, гордый такой,
им рассказывает, как он ростовщика вокруг пальца обвел. А те
не то чтоб обрадоваться — только и думают, как бы им у него
эти двадцать рупий забрать. Просят их у него опять и опять,
а он не дает. Вот и задумали они его убить.
271

На другой день взяли они его с собой на реку за рыбой.
Бросили в воду ядовитое снадобье и, как поплыла рыба кверху
брюхом, велели сыну ее доставать. Только он вошел в речку,
они столкнули его на глубокое место, и там огромная рыба его
проглотила. Только та рыба сама яду хлебнула, и ее вынесло
на мель.
Как раз в ту пору пришел на реку тигр — напиться. Слы­
шит он, говорит рыба: тар-тир. Тигр рассердился и закричал,
кто, мол, покой его нарушает, когда он воду пьет. А мальчик
из рыбьего брюха ему отвечает:
— Это я — тот, кто чистит зубы метелкой пальмы и кор­
мится тигриными хвостами.
Тигр весь затрясся от страха и стал просить мальчика, что­
бы тот его не трогал.
— Вспори брюхо той большой рыбе, что увидишь от себя
слева, да только вспори осторожно,— говорит ему мальчик.—
Потом иди на тот берег, найди там оленя. Убей его, сам съешь,
сколько захочешь, а заднюю ногу оставь для меня — поло­
жи ее вон в том месте и беги без оглядки. Тогда я тебя по­
щажу.
Тигр распорол рыбе брюхо, и, как ушел он за реку, маль­
чик вылез наружу и в кустах притаился. Скоро тигр вернулся
с оленьей ногой, положил ее на то место, что мальчик ему ука­
зал, и убежал. Мальчик взял ногу и пошел вдоль по берегу,
пока не дошел до хижины, где увидел старуху.
— Бабушка, где же дедушка? — спрашивает.— Я принес
вам мяса.
Сказал он так и все мясо срезал, чуть только оставил, что­
бы кость прикрыть. Отдал он кость старухе и говорит:
— Это очень хорошее мясо. Свари его и оставь деду.
Потом подсунул ей мякоть и говорит:
— Тут одни кости. Съедим их сами, пока его нет.
Вернулся старик домой, и жена дала ему кости, а сама го­
ворит— это мягкое мясо. Кость ему стала поперек горла, и
начал он задыхаться. Старуха-то не разобрала, что там кость,
стала ее ему дальше в горло толкать, он и помер. Тут маль­
чик ей говорит:
— Ты убила моего деда. Я пойду в полицию донесу.
Старуха так напугалась, что голову совсем потеряла. По­
казала мальчишке горшок, полный рупий, что у нее во дворе
был зарыт, и стала молить, чтобы он ее пожалел и не выдавал.
272

— Ладно,— говорит он.— Я покойника сбуду, а потом за
деньгами приду.
Взвалил он труп на плечи и понес его через лес, пока не
пришел на чье-то поле, где росли кукуруза и огурцы. Посреди­
не поля был колодец. Посадил он покойника на край колодца,
а на плечи ему положил коромысло — на чем грузы носят.
Немного спустя проходил мимо хозяин поля. Увидел он по­
койника, и пришло ему в голову, что это вор — хочет его уро­
жай унести. Запустил он в него тяжелой палкой, и тело свали­
лось в колодец.
Тут выскочил мальчик — он рядом прятался.
— Ты моего деда убил. Пойду в полицию донесу.
Бедняга стал просить мальчика, чтобы он его простил, и
дал ему горшок серебра. Потом мальчик пошел к старухе, взял
у нее еще горшок денег и, довольный собой, отправился дальше
счастья искать.
Идет он и видит: ковыляет впереди вдоль дороги медведь.
Он подкрался к нему и схватил его за задние лапы. В зад ему
рупию сунул да еще горсть или две серебра наземь под ноги
бросил. Вскоре едет мимо верхом мусульманин-купец1. Уви­
дел такое необычное дело и спрашивает мальчика, как ему по­
везло медведя поймать.
— Ты что мне мешаешь, когда я свое счастье ловлю? Мед­
ведь этот рупии сыплет. Я хочу их набрать сколько смогу.
Мусульманин как подъехал поближе, разглядел рупии на
земле и монету в заду у медведя, сразу стал упрашивать маль­
чика поделиться с ним счастьем. Мальчик сперва отказывался,
потом говорит:
— Ладно уж, собери с земли рупии, сложи их в мешок и к
седлу у себя привяжи. Я отвезу деньги домой и сразу вер­
нусь— мне еще собрать не мешает. А ты себе можешь взять
все, что медведь без меня тут навалит.
Мусульманин все сделал, тогда мальчик велел ему держать
медведя за задние лапы покрепче — он, мол, сейчас непремен­
но начнет валить рупии. Сказал так, сел на его лошадь и уехал.
Мусульманин ждал, ждал, что деньги посыплются, да напрас­
но. Наконец медведь сделал кучу — а там всего одна рупия.
Понял мусульманин, что его провели, и вернулся домой в до­
саде и гневе.
А мальчик, едучи дальше, увидел прачку — она одежду рад­
жи стирала. Он ей кричит:
18

Заказ 3841

273

— Ты что столько времени возишься! Раджа свое платье
требует, чистое или грязное — все равно. Он меня за ним по­
слал.
Девушка перепугалась и отдала ему платье раджи. Он
отъехал немного и надел его на себя.
Дальше он встретил старуху — она вела свою внучку к реке
искупаться. Кричит он ей:
— Не можешь идти побыстрей? Дед зовет внучку назад,
он послал меня на своей лошади — ее привезти.
Поднял он девушку к себе на седло и поскакал что было
мочи. Скакал, пока не приехал в деревню, где выдавали замуж
дочку калара. Мальчик слез с лошади и вызвал народ с ним
потягаться.
— Кто из вас,— говорит,— сможет съесть в одиночку козу
и котел риса?
Все засмеялись и отвечают:
— Мы такого не можем. А сам-то ты сможешь?
— Да, могу,— говорит.— Если сделаю это, отдавайте мне
дочку калара, а не сделаю, я отдам вам свою невесту.
И показывает на девушку, что с собою привез. Обрадова­
лись они — развлечение будет — и согласились. А мальчик тай­
ком выкопал в земле ямку и сел на нее. Закололи козу, сварили
котел риса и ему подали. Наложат ему тарелку горой, он де­
лает вид, будто рот набивает, а сам еду в ямку спускает — ни­
кому и невдомек. Даже еще запросил; говорит, ему служат ле­
ниво. Перевел он рису больше котла и другой козы половину.
Пришлось им отдать ему дочку калара. Он посадил ее —
и девушку мариа тоже — к себе на коня и поехал далеко в
лес. Там пустую хижину отыскал. Прежние жильцы ее броси­
ли, потому что завелся там злой дух и стал их беспокоить.
Ну а мусульманин, и прачка, и старуха, чью он внучку увез,
и калар с женой — они ямку с едой-то нашли,— все искали это­
го парня. И так получилось, что они встретились у самой той
хижины, где он укрылся со своими обеими женами. Стали они
под дверью просить дать им кров на ночь. А он издали еще уви­
дал, кто идет, и дверь запер покрепче. Он сперва гнал их прочь,
а потом говорит:
— Ладно, я вас пущу ночевать, только помните: ночью по
нужде не ходите. Сделаете что — я вас убью.
Надо им было где-то на ночь укрыться, а голос его они не
узнали. Думают, это дух говорит, и согласились не ходить по
274

нужде, а сами решили всю ночь не спать, чтобы невзначай во
сне с ними греха не случилось. Да только они сильно устали, и
к полуночи все захрапели. Слышит мальчик их храп, справил
нужду и у всех у них калом одежду обмазал. Как проснулись
они, сразу почуяли вонь. Пощупали у себя платье и видят —
обпачкались. В ужасе бросились они оттуда бежать, пока не
рассвело.
Парень видит, больше ему никто не грозит, построил себе
большой дворец и назвал себя раджей здешних мест. Созвал
он народ из ближних деревень и велел людям жить рядом с
ним.

75. Джхорэ и Баджун
Давным-давно, говорят, жили два брата, Джхорэ и Бад­
жун. Баджун был старший, а Джхорэ — младший. В год, когда
Баджуна женили, их родители умерли. Так что Баджуну при­
шлось и за плугом ходить и всякую другую работу делать.
Время шло, и случилось, что жена у Баджуна занемогла.
День ей было чуть лучше, другой день похуже, только лихо­
радка не унималась, и она все больше слабела. Вот Баджун
и говорит;
— Глянь-ка, Джхорэ, невестка у тебя совсем расхвора­
лась, ей и сесть-то невмочь. А мне идти пахать надо. Придется
тебе сегодня сготовить обед, пока я в поле буду. Человек
с работы приходит голодный, где уж ему самому обед гото­
вить. Вот я тебе и говорю: приготовь поесть к моему возвра­
щению. Положи в горшок три чашки К
И вправду сказать, научил так Баджун младшего брата,
положил соху на ярмо 2 и пошел с волами в поле.
А Джхорэ развел огонь, налил воды в горшок и поставил
греться. Дров он навалил столько, что в очаге костер запы­
лал. Как вода закипела, он принялся искать чашки. Нашел
наконец ту единственную, что у них в хозяйстве была. «Чудно
что-то,— думает.— У нас всего одна чашка, а он велел три
положить. Если я ее одну положу, он меня бранить станет.
Надо пойти занять еще две у кого-нибудь».
Подумал он так, пошел к соседям, попросил еще две чаш­
ки и бросил все три в горшок. А сам все дров подбрасывает
275

и в горшке мешает. Так и трудился до полудня. Тем временем
Баджун кончил свой дневной урок в поле и пригнал волов с
сохой. У двора он их распряг и поставил под навес. Тут и
Джхорэ выходит из дому.
— Ну как дела, Джхорэ? — спрашивает старший.— Обед
сготовил?
— Варится,— тот отвечает.
— Ладно,— говорит старший.— Видать, скоро будет го­
тов. Поди брось-ка соломы волам. А невестка твоя как?
— Я ей поставил кровать на солнышке у дерева мунга,—
ответил Джхорэ.
Старший брат пошел к жене.
— Ну, как ты себя чувствуешь? — спрашивает.— Скажи,
где болит-то? Хворать в рабочую пору неладно; всем от этого
неудобство — работа стоит. Вот и я не знаю, что делать: ты
больная лежишь, а в доме рук не хватает. Поправляйся
скорей.
— Нагнись и потри мне руки и ноги,— попросила жена.—
Меня всю разломало.
Он начал растирать ей руки и ноги, а она просит:
— Возьми маленько масла. Мне больно, когда ты трешь
сухими руками.
Джхорэ тем временем задал волам соломы и опять в дом —
дров подбрасывать да огонь раздувать. Старший брат зашел
масла взять и спрашивает:
— Как там у тебя? Скоро готово?
Тот ни слова в ответ. Старший ему:
— Дай-ка ложку. Я сам попробую, как получилось.
Взял он ложку, начал мешать и слышит — звякает что-то.
— Эй ты, что там гремит? — спрашивает.
Наклонил горшок, смотрит: там три чашки лежат. Как
начал тут Баджун браниться:
— Зачем ты туда чашки-то бросил?! Дурак ты непроходи­
мый, ума у тебя и на волос нету.
— Что ты, брат? — говорит Джхорэ.— Ты сам мне велел
три чашки положить. Вот я и положил ровно три. Сам гля­
ди — ни больше ни меньше.
Отругал его старший брат на чем свет стоит. Потом спра­
шивает:
— Ты что, не знаешь, что рис надо класть? Зачем чашки-то
туда бросил?
276

А тот опять:
-^ Да ты сам, брат, велел мне три чашки положить.
Про рис речи не было, это уж точно. Вот я чашки и поло­
жил.
Вынули они чашки, засыпали в горшок рису, и старший
сказал: «Теперь за огнем присмотри». С этим тот справился.
Как рис сварился, старший брат слил воду, ложкой рис раз­
ложил, и все поели.
После обеда старший говорит младшему:
— Сведи-ка волов попастись. Да не давай им ложиться.
Будут лежать — не наедятся.
Джхорэ погнал быков, а старший брат достал масло и сде­
лал растирание жене. Потом сам стал ужин готовить.
На другой день он говорит младшему брату:
— Слушай, Джхорэ, иди-ка ты сегодня пахать. Возьми с
собой топор. Если соха за корень зацепит, пускай его в дело.
Ты даже обед сготовить не можешь: вчера вместо риса чашки
в горшок положил. Вот я и говорю: сегодня запрягай волов
и иди пахать.
Правду сказать, Джхорэ запряг волов и пошел в поле.
И топор с собой взял. Начал пахать. А там вдруг соха зацепи­
лась, вот он и принялся бить волов топором по ногам. Волам
больно, они попятились — соха и освободилась. И так каждый
раз: стоит сохе зацепиться — он волов топором. Оба и охро­
мели.
В полдень он повесил соху на ярмо и погнал волов домой.
Старший брат глядит на волов — оба хромают.
— Слушай, ты,— спрашивает,— что это они захромали?
— Я топор в дело пускал,— тот говорит.
— Ноги-то им зачем порубил?
— Ты, брат, сам мне велел: как зацепится, пускай топор
в дело. Вот я так и делал — бил их топором.
Обругал его старший брат на чем свет стоит:
— Ну и дурень же ты! Я тебе корни рубить велел,, а ты
волам ноги рубил. Такого дурака свет не видел. Как ты бу­
дешь жить с твоим-то умом?
Так он его выбранил, а потом говорит:
:—' Завтра, прежде чем уйти, я сам тебе отмерю риса, а ты
только сготовь. Вскипяти воду, как в тот раз. Как закипит :+сйпь туда рис. Потом пробуй на ощупь: станет рис; мягкий —
слей воду. Горшок с огня сними, а рис выложи на три;тарел»277

ки 3 . Запомни, что я тебе говорю, и не забудь. Нынче вечером
я сам тебе покажу; может, научишься.
Вечером, как стали ужин готовить, он все ему показал и
рассказал. С той поры младший брат стал готовить.
Прошло сколько-то дней, и старший брат говорит млад­
шему:
— Слушай, Джхорэ, готовить ты научился, так смотри не
забывай. Теперь я тебе еще вот что скажу. Сваришь рис, на­
лей в горшок воды и поставь на огонь, а как станет теплень­
кой, вымой свою невестку.
Сказал он так, запряг волов и ушел. А Джхорэ сготовил
обед, потом, как брат велел, поставил греться воду, да развел
такой огонь, что она ключом закипела. Невестка его на кро­
вати лежала. Джхорэ взял горшок и отнес его к кровати. По­
том зачерпнул чашкой кипятку и давай лить на нее. Ее жжет,
она просит:
— Не лей на меня! Не лей!
А он только смеется и знай себе льет.
Так вот он, правду сказать, и доконал ее, кипятком обливаючи. Видит, она уж не движется, перестал кипяток лить,
растер ее хорошенько и завернул в чистое покрывало. Потом
выложил рис на тарелку, подошел к ней и спрашивает:
— Невестушка, есть-то будешь?
Она мертвая — что она может сказать? Лежит, не говорит
ничего. Ну а раз не говорит, он пошел и поел сам, а что на
двоих осталось, прикрыл.
Скоро пришел старший брат.
— Ну как, ты ее вымыл? — спрашивает.
— Да,— говорит.— Я ее вымыл и чистым покрывалом на­
крыл.
Старший брат отвел волов под навес и пошел к жене. Снял
покрывало, глядит — она мертвая. «Ясное дело,— думает.—
Он ее кипятком до смерти ошпарил». И заплакал. Потом как
закричит:
— Ты зачем ее кипятком шпарил? Зачем убил? Сейчас я
тебя прикончу! — И бросился за боевым топором.
Джхорэ пустился бежать. Старший брат схватил топор и
за ним, не отстает ни на шаг. Наконец загнал его в лес и там
потерял из виду. А Джхорэ в лесу повезло наткнуться на козий
желудок. Он давай кричать:
— Куда ты, брат, подевался? Я мясо нашел.
278

А Баджун в ответ:
— Пока я тебя не убью, не успокоюсь.
Услыхал это Джхорэ, схватил козий желудок и снова бе­
жать. А брат гнался за ним и гнался, пока не загнал в боль­
шое дупло. Тогда он срубил длинный кол и принялся пихать
им в дупло и колоть Джхорэ. А у того в руках был козий
желудок. Стало ему невмоготу от тычков, он разжал руки, и
желудок шлеп на землю.
Баджун увидел и говорит:
— Наконец-то я его прикончил. Я его, черт возьми, так
обработал колом, что у него желудок наружу вылез. Неужто
же он не помер? Помер, конечно, негодник.
На том он его и оставил, а сам вернулся домой, задал
волам соломы и пошел звать народ на похороны. Отнесли его
жену на костер, тело сожгли, кости собрали и разошлись по
домам.
Через несколько дней, говорят, Баджун решил помянуть
обоих покойников4. В этот день, говорят, он вымел пол в доме
и обмазал его свежим коровьим навозом, а вечером заколол
козу и зарезал петуха во имя умерших. Ну а Джхорэ в тот
самый день, рассказывают, вернулся домой, забрался наверх
под крышу, сел на балку и принялся смотреть, что делает
брат.
Баджун опалил козу и петуха, нарубил мясо и стал гото­
вить рис и подливу. Приготовил он целую корзинку рису и
целый горшок острой мясной подливы, а головы сварил в гор­
шке вместе с рисом. Потом начал предлагать покойникам рис
с мясом.
— Ты, что из моего дома5,— говорил он,— тебе для очище­
ния даю я это. Подаю тебе этот никудышный рис, эту нику­
дышную еду. Пусть бы она тебе понравилась, пусть бы при­
шлась по вкусу.
С такими словами он горстями рассыпал по полу рис.
Кончил с женой, перешел к Джхорэ. Только стал говорить:
«Вот, Джхорэ, мой младший брат, я даю тебе для очищения,
я подаю...» — Джхорэ как закричит:
— Так давай сюда! Раз ты мне это даешь, я не откажусь.
«Чудно,— думает Баджун.— Бонги у меня заговорили, что
ли? Черт возьми, пойду-ка я спрошу у людей, говорят бонги
или нет». Подумал он так и пошел на улицу людей поспро­
шать.
279

— Скажите мне,— спрашивает,— бонги у вас говорят или
нет? Мои бонги, пропасть мне, заговорили.
А все отвечают:
— Наши бонги не говорят.
Пока Баджун ходил да расспрашивал, Джхорэ схватил
корзинку с рисом и горшок с мясом, поставил на голову и
пошел. Отошел подальше и принялся за еду. Как наелся досы­
та, начал кричать:
— Эй, путники! Эй, жители лесные! Кто хочет рису из кор­
зинки и мяса из горшка?
Так он кричал опять и опять. А тем временем мимо шли
воры. Услышали, как он кричит, подошли и спрашивают:
— Зачем ты кричишь?
— Я кричу, чтоб те, кто хочет есть, шли сюда. Возьмите
меня с собой, я вас накормлю.
— Ладно,— говорят.— Пойдем с нами.
Вот он дал им поесть и пошел с ними на кражу.
Пробили они дыру в стене богатого дома 6 и забрались
внутрь. Воры пошли искать медных тарелок да чашек и риса,
а Джхорэ шарил в потемках да и наткнулся на барабан. Как
начнет по нему колотить! Все в доме всполошились и прогнали
их прочь.
Отошли воры подальше и давай его ругать.
— Вот дурак, вот мошенник,— говорят.— Это из-за него
нас оттуда выперли. Больше этого дурака и мошенника с со­
бой не возьмем.
— Ну тогда,— говорит Джхорэ,— отдавайте мою корзинку,
полную риса, отдавайте мой горшок, полный мяса.
— Ладно уж,— отвечают те,— возьмем тебя.
Забрались они в хижину, где жил дом. Пока воры искали
чего-нибудь съестного, Джхорэ нашел большой барабан и при­
нялся в него колотить. Ну и отсюда воров погнали. Те снова
начали его честить:
— Вот дурак, вот мошенник! Это из-за него нас поперли.
Больше этого дурака и мошенника с собой не возьмем.
— Ну тогда,— говорит он,— отдавайте мою корзинку, пол­
ную риса, и мой горшок/полный мяса.
— Ладно,— говорят,— тогда возьмем тебя.
В этот раз они забрались в дом к богатому индуисту — у
него7 в коровнике полно было коров, а в конюшне лоша­
док .
28Э

— Возьмем лошадей,— говорят.— Мы на них сядем и бы­
стро уедем.
Решили так и вправду полезли через заднюю стену в ко­
нюшню. А там в сторонке тигр притаился — ждал, как бы
лошадку уволочь. Так вот, воры повыбрали лучших лошадок,
а Джхорэ, так говорят, взнуздал тигра. Воры друг дружку
спрашивают:
— Ну как ты? Нашел себе?
— Нашел,— все отвечают.
— Ну пошли,— говорят.— Выводи и поехали.
Тогда, правду сказать, вывели они лошадей, вскочили на
них — и в галоп. А Джхорэ тоже взобрался на лошадь, вер­
нее, на то, что он думал — лошадь. Как пустил своего «коня»
в галоп, тот и понес его прямо в лес.
— Знай дорогу, эй ты, индусская лошадь! — орет Джхо­
рэ.— Знай дорогу, индусская лошадь!
А тот несет его прямо в лес, в колючие заросли. Там его
и прикончил.
Тут и сказке конец.

76. Умный сын
Жила в одной деревне старуха вдова с единственным сы­
ном. Парень никакого дела не делал, и старой матери прихо­
дилось на двоих зарабатывать. Раз говорит она сыну:
— Сынок, ты совсем дела не знаешь. Как нам жить-то?
Пошел бы ты хоть уму поучился.
На другой день парень пошел в деревню. Там девушки ве­
селились, играли — щелкали пальцами и припевали: «Харибалори, хари-балори!» Парень подошел к ним и научился тс
же самое делать. Вернулся домой и просит:
— Матушка, дай мне поесть.
— Сынок,— говорит мать,— возьми сам и поешь.
А парень щелкает пальцами и спрашивает;
— А это мне куда положить?
— Положи на балку под крышу,— говорит мать.
Парень и сунул руку под крышу. Стоит и кричит:
— Мать, дай мне поесть.
281

Мать подошла, вытащила его руку и дала ему ужинать.
Парень сел, одной рукой пальцами щелкает, а другой ест.
Кончил и говорит:
— Матушка, я пойду на реку купаться.
Пошел он к реке, а там дочка раджи купалась одна. Уви­
дал ее парень, сел на берегу и швырнул в нее камушком. Она
и не обернулась. Кинул он камень побольше — девушка
вскрикнула. Килул третий — и она упала мертвая. Парень под­
бежал к ней, снял с нее украшения, принес домой и отдал ма­
тери. Услышала мать про такое дело, перепугалась и стала
умом раскидывать, как бы ей сына уберечь. «Он ведь пойдет
и всем разнесет, что он натворил»,— думает. И вот она как
решила.
— Ложись спать, сынок,— говорит.
Заснул он, она заколола козу, стащила ее туда, где мерт­
вое тело лежало, а само тело в колодец бросила. Потом на­
пекла побольше печенья из гороховой муки и позвала двух
соседских мальчишек. Она дала им печенья и велела на крышу
залезть.
— Как выйдет мой сын,— говорит,— кидайте печенье во
двор.
Разбудила сына и велит ему выйти.
— Иди, сынок, погляди — печенье сыплется с неба.
Парень выскочил, тут вокруг него дождем печенье посыпа­
лось. Он обрадовался, побежал собирать. Наконец мать схва­
тила его и увела в дом, а мальчишкам велела уходить с
крыши.
Дошло до раджи, что дочка домой не вернулась, и он по­
слал искать ее по всему царству. Созвал всех своих поддан­
ных и стал их опрашивать, не видел ли ее кто. Все говорят —
не видали. Тогда раджа спросил, все пришли или нет. Страж­
ник ему говорит:
— Есть еще один вдовий сын.
Позвали парня, он и говорит:
— Да, я ее видел. Я бросил в нее камень, а она ничего не
сказала. Я бросил другой — она закричала. Я бросил третий —
она упала и умерла.
— Когда это было? — спрашивает раджа.
— В тот день, как печенье с неба дождем сыпалось,— го­
ворит парень.
Раджу смех разобрал:
282

— Когда это печенье сыпалось с неба? Кто когда слышал
про такой дождь? Этот парень просто дурак.
Отпустили парня домой. Пришел он к матери, взял укра­
шения и прямиком в чужие края — их продавать. Дошел до го­
рода и начал кричать по улицам:
— Купите мои украшения! Купите мои украшения!
Женщины спрашивают, почем они, а парень им говорит:
— Нипочем. Пусть только та, что их возьмет, спит со мною
неделю и всю неделю кормит меня хорошенько. А если хоть
раз найду в еде муху, украшения назад заберу.
Женщины стали смеяться. Говорят:
— Нет, ты дорого хочешь. За такую цену не надо нам
твоих украшений.
Пошел парень дальше и пришел в другой город. Здесь
жил богатый купец. Жена у него была дома, а сам он ушел
торговать в чужой город. Жене очень хотелось новеньких укра­
шений— она была молодая и замужем совсем недолго. Про­
ходит мимо парень, кричит: «Купите мои украшения!» Она
его позвала, стала смотреть украшения. Узнала цену и го­
ворит:
— Есть будешь со мной, что сама ем, а что до другого —
так мой муж уехал на месяц.
Всю неделю парень спал с ней, а кормила она его всем
самым лучшим. В последний день парень ей говорит:
— Принеси мне молока.
Она за молоком, а он поймал муху и положил ее в рис.
Вернулась она, стала молоком рис поливать — муха и всплы­
ла. Тут парень как раскричится:
— Смотри, мне в еду муха попала! Конец разговору!
Взял украшения и ушел.
Шел он по дороге и встретил того самого купца — он до­
мой возвращался, к жене. Купец поздоровался с ним и спра­
шивает:
— Откуда, братец, идешь?
— У меня есть украшения. Иду их продавать,— говорит
парень.— А ты сам откуда идешь?
Купец ему все сказал, и паренек скоро понял, чей это
муж.
— Я недавно женат,— говорит купец.— Моя жена ждет
украшений, а мне не довелось ничего ей купить. Покажи мне
твои и скажи, что они стоят.
283

— Ничего они не стоят,— отвечает парень.— Дай только
выдернуть щепотку волос у тебя из усов. Если глаза у тебя
слеза не замочит, я отдам тебе украшения.
Купец думает: «Парень-то полоумный» — а сам говорит:
— Ладно, братец, сделай, что тебе хочется, и давай укра­
шения.
Парень его уложил и поставил ему на грудь ногу. Потом
схватил его за ус и дернул, да так, что у того из глаз слезы
брызнули.
— Нет,— говорит,— у тебя глаза мокрые. Не отдам я тебе
мои украшения.
Пошел парень дальше. Видит, лежит у дороги большой
олень — мертвый. Нарезал он вдоволь мяса, спек его, съел
сколько мог, а остальное полосками высушил. Положил мясо
на плечо и пошел еще в один город. Здесь тоже жил богатый
купец. У него детей не было, жили они вдвоем с женой. Он
недавно сильно болел, а теперь поправлялся, и порой его му­
чил голод. Парень зашел к нему в дом и сел рядом с ним — тот
у огня согнувшись сидел, руки грел. Парень вытащил кусок
сушеного мяса, подержал над огнем и стал есть. Купец запах
почуял и тоже есть захотел.
— Дай мне,— кричит.— Что ты ешь?
— Это оленина,— говорит парень.
Вот и дал он немного купцу. Мясо-то пересохло и стало
твердое, а жена купца готовила в спешке — не разварила.
Стал купец есть, и кусок у него в горле застрял. Жена кричит
парню:
— Что нам делать? Он помрет, если ему не помочь!
— Неси скалку,— говорит парень,— стукни его пару раз
по спине, и все будет в порядке.
Жена так и сделала, как он сказал. Только стукнула мужа
во второй раз, он и умер. Парень ей говорит:
— Вот, ты мужа убила. Что будешь делать?
— Научи,— просит она.
— Дай мне лошадь, деньгами ее нагрузи, тогда я тебя
научу, а о том, что тут было, никому не скажу.
Привела она лошадь, нагрузила ее деньгами, и парень
сказал:
— Не бойся. Запри в доме дверь, а ночью начни плакать
по мужу, да погромче. Соседи подумают, что он от своего
недуга скончался, и никто тебя не тронет.
284

Сказал так и уехал, а соседи похоронили купца и жену ни
о чем не спросили.
А парень вернулся домой к своей матери. Он построил хо­
роший дом, нашел красавицу девушку и взял себе в жены.
А потом они жили счастливо всю свою жизнь.

77. Как два брата ссорились
Когда-то давным-давно, говорят, жили в одной деревне два
брата. Оба они были женатые, и, как пошли у них дети, они
разделились — стали жить каждый своим домом.
Время шло — кто его знает, сколько прошло с той поры
времени,— и случилось так или иначе, что принялись они спо­
рить и ссориться. Ссориться они стали всерьез — все, что
когда-нибудь было, припоминали. Дело даже до кулаков до­1
ходило. Младший брат раз рассердился и созвал односельчан .
Те пришли, обо всем рассудили и их помирили.
— Смотрите,— говорят,— с нынешнего дня больше не
ссорьтесь. Нынче мы вас помирили. А начнете опять враждо­
вать, как раньше, мы вас штрафом накажем. Смотрите, не
забывайте об этом.
Сказали они так и разошлись.
Прошло еще сколько-то времени, кто его знает, сколько,
они снова начали спорить и ссориться, совсем как прежде,
и опять перешли все границы. Младший и говорит:
— Что ты меня так ругаешь? Вот соберу народ, и на тебя
штраф наложат.
И вправду от гнева он не помнил себя и сразу побежал на­
род созывать. Всех подряд стал звать, ни одного дома не про­
пускает, а ему везде говорят:
— Поздно уже, ночь на дворе. Не пойдем мы сегодня твой
спор решать. Приходи завтра утром, снова нас позови.
Ну, раз ему так ответили, он вернулся домой. А соседи
толкуют:
— Надо нам этих парней, пропади они пропадом, наказать
хорошенько. Мы это так не оставим.
Как пропел петух, старший брат пришел к младшему, по­
звал его и говорит:
285

— Слушай, ты. Поспорили мы с тобой двое, а ты это вынес
на суд всей деревни. Думаешь, они нас обоих не оштрафуют?
Увидишь, на меня штраф наложат и с тебя возьмут половину
того. И рассуди, нам придется свое добро другим отдавать.
Подумай как следует, верно я говорю или нет. Если мы сами
промеж себя все уладим, разве нам же не будет лучше? Зачем,
чтоб им пропасть, нам свое добро другим отдавать? Лучше
те деньги, что им пришлось бы отдать, мы сложим да и купим
кабана, а после устроим пир для обеих наших семей, для всех
нас. Плохо разве так сделать? Ну а теперь отвечай, хорошо я
придумал или нехорошо.
— Это все хорошо, что ты сказал,— говорит ему млад­
ший,— только я вчера с соседями уже говорил. Что они ска­
жут мне? Разве не скажут: «Вчера ты нам так горячо гово­
рил, что же сегодня ты нас не зовешь? Если ты нас не позо­
вешь, мы больше никогда тебя и слушать не станем». Разве
они мне так не скажут?
— Это-то верно,— отвечает ему старший брат.— А ты го­
вори с ними так, как я тебя научу. Вот как говори. Созови их
всех вместе, а как соберутся, они тебя сразу спросят: «Ну ты,
такой-то, зачем ты нас созвал? Расскажи». Ты им скажи: «Да,
почтенные, вчера у нас, братьев, вышла большая ссора, вот
я вас и позвал. Так что теперь разберитесь вы с нами». Тогда
они скажут: «Расскажи нам подробно, с самого начала, как
вы повздорили. Только так мы сможем разобраться и решить
ваше дело. Ну, рассказывай». А ты им скажи: «Да, почтен­
ные. Это верно, что я говорю. Вчера у нас была ссора». Они
тебе скажут: «Расскажи с самого начала, как у вас началось
и что вы говорили друг другу. Вот что расскажи». А ты им:
«Да, почтенные. Разберитесь вы, пятеро, какие слова мы гово­
рили, и решение скажите. Я для того вас и созвал, чтоб вы
решили. Вот и решите, какие слова мы говорили». Если ты
станешь так говорить, они ничегошеньки не смогут сделать.
Отругают тебя и уйдут. А мы с тобой потом заколем свинью,
и все вместе ее будем есть. Вот что, я говорю, тебе надо сде­
лать. Запомни это и ничего лишнего им не говори. Вот и все.
Иди, скажи им, пусть собираются.
И вправду младший брат пошел в то утро собирать одно»
сельчан. Всем он сказал. Вскоре затем собрался народ, це­
лая толпа. Он вынес стулья и кровати и пригласил их са­
диться.
286

Потом люди его и спрашивают — того, значит, кто их по­
звал:
— Слушай, ты, такой-то. Зачем ты нас позвал? Скажи нам
это до всего прочего. Тогда мы будем знать и поймем, где тут
загвоздка. Только когда ты скажешь, когда сообщишь это, мы
сможем понять, в чем суть дела.
Младший брат им говорит:
— Да, почтенные пятеро. Я вас позвал, чтобы дело решить.
Вот и решите его нам. Нам с братом одним его не решить как
следует. Вот и пришлось мне вам пожаловаться.
— Ну ладно,— говорят.— Скажи, како~ у тебя дело. Вот
когда мы это услышим, мы сможем тебе сказать что-нибудь.
— Да, почтенные,— отвечает он.— Вчера у нас, братьев,
вышла здоровая ссора. Решите, кто прав. Для этого я вас и
позвал.
— Ладно,— говорят ему.— Скажи, как оно у вас получи­
лось. Скажи, как он с тобой обошелся. Разве мы можем ре­
шать наобум?
— Да, почтенные,— твердит он.— Об этом я вам и толкую.
Мы, двое_ братьев, повздорили. Что тут рассказывать?
Они ему:
— Вот, вот. У вас вышла ссора...
А он опять:
— Почтенные, поразмыслите. Разве вам не понятно, как
мы повздорили? Вот потому, сами видите, я и позвал вас сюда.
Ежели я опять вам стану рассказывать, как вы тогда нас рас­
судите?
И снова и снова так твердили они одно и то же.
Наконец односельчане обозлились и изругали его на все
корки.
— Ты,— говорят,— такой-сякой! Если не хочешь нам рас­
сказать все дело с начала, чего ради тогда ты нас всех сюда
созвал?
— Рассудите нас,— говорит.
— Как мы будем судить наобум, пропади ты? Вот когда
услышим все от начала, тогда мы тебе что-нибудь скажем. Вон
сколько мы у тебя просидели. Корми нас за это обедом. Так
просто ты от нас не отделаешься. Ты нас позвал — мы пришли.
Неужто других дел у нас не было? Хватит. За это с тебя обед
причитается, и придется тебе нам его дать.
Он тогда спрашивает:
2&7

— Зачем я, почтенные, стану вас обедом кормить? Вы мне
ничего не решили. С чего это мне давать что-нибудь за ничто?
Решили бы вы мое дело, я, конечно, бы дал все, что вам при­
читается. А так, за ничто, я вам ничего и не дам — говорите
вы что хотите.
Отругали они его на чем свет стоит. Наругались, встали
и пошли кто куда. Как они ушли, братья зарезали кабана
и накормили своих домашних рисом с мясной приправой.
И все ели и пили с охотой и радостью. А старший брат
сказал:
— Видел, брат? Я тебя научил, как себя держать, худо ли
вышло? А не то мы бы сейчас чужих кормили.
Сказке конец. Все тут.

78. Вдова ростовщика
Жил-был богатый ростовщик. Жил он счастливо с женой и
сыном. В деревне у него был приятель — калар. Ростовщик
умер, и похоронили его, как положено. А вдова только и думала,
как бы ей уберечь богатство, что от мужа осталось. Все боя­
лась, придут в дом грабители и ничего у нее не окажется,
когда надо будет сына женить. В конце концов сложила она
все серебро в два горшка и отнесла их к калару на сохране­
ние. Говорит ему:
— Махапрасад! Храни эти горшки до свадьбы моего сына.
Тогда я их у тебя заберу и богатую свадьбу устрою, чтобы имя
покойника не уронить.
Наступило время сына женить. Вдова пошла к калару
забрать горшки с рупиями. А калар отказывается — он, мол,
о них знать не знает. Бедная вдова вовсе отчаялась. Наконец
позвала она пятерых стариков. Те, как услышали, стали калара усовещивать и велели ему вернуть чужое добро. А калар
все отказывался — ничего, мол, ему не давали.
— Пусть,— говорит,— она поклянется, что дала мне два
горшка рупий. Пусть сыном своим поклянется.
Ну, вдова поклялась. Говорит:
— Если я не дала тебе два горшка денег, пусть у меня
сын умрет.
288

И тут же юноша упал мертвым. Все, кто здесь был, сразу
подумали, что вдова наврала. Отругали ее, как могли, и даже
покойника сына не захотели помочь ей убрать. Положила она
тело сына в телегу, волов запрягла и повезла хоронить. Идет,
а сама горько плачет. Услышал ее плач прохожий и спраши­
вает, что приключилось. Выслушал, что она ему рассказала,
и велел ей назад поворачивать и везти покойника прямо к до­
му калара. Там опять позвать пятерых и на этот раз так по­
клясться: «Если я дала тебе горшки, пусть мой сын встанет».
— Не говори слово «не»,— сказал он.
Она так и сделала. Говорит при пятерых и при каларе:
— В тот раз я ошиблась. Я дала нашему другу не два гор­
шка, а четыре. Если я дала тебе горшки с деньгами, пусть мой
сын оживет.
Только вымолвила она эти слова, как юноша ожил. Теперь
старики отругали калара, что он хотел старуху вдову обоб­
рать. Вот и пришлось ему отдать ей четыре горшка рупий,
и он лишился тех денег, что копил многие годы.
Вдова унесла деньги домой, устроила сыну богатую свадь­
бу, и с той поры они жили себе поживали.

79. Удачливый прорицатель
Жили в деревне старик со старухой. Каждый день старик
шел в поле работать, а старуха сидела дома. Она готовила
рис с гороховой подливой, пышные лепешки и всякие прочие
яства и все съедала сама, прежде чем муж с поля придет.
А вечером разведет огонь в очаге и начнет ему кашу варить.
Надоело старику обедать так поздно, он и спрашивает жену,
почему она принимается стряпать, когда он домой уж придет.
Она говорит:
— Я днем хожу на базар.
Раз старик отвел быков в поле, оставил их там, а сам вер­
нулся тайком, и пока жена за водой ходила, спрятался в ларе
для зерна. Вот он и увидел, как жена на саму себя стряпала.
Пошла она опять за водой, а он вылез и сходил за быками.
Пригнал их домой, а она как раз снова огонь разжигает. Сел
он и стал себе на ладошку глядеть, пристально так.
19

сЬаказ 3841

289

— Ты,— говорит,— на базар не ходила. Ты была дома. Ты
себе рис с гороховой подливой и лепешки готовила.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает жена.
— Моя рука это мне говорит,— отвечает старик.— Смотри!
Здесь сказано «рис», здесь — «горох», а здесь—«лепешки».
На другое утро старуха разнесла по всей деревне, какой
у нее муж ясновидец. И пошел слух о том дальше.
Раз дочка раджи пошла купаться на озеро и потеряла свое
ожерелье. Она забыла его на берегу, а ворона унесла и под
деревом бросила. Раджа повсюду разослал своих слуг искать
ожерелье. Потом позвал всех своих прорицателей, а с ними и
того старика. Говорит им:
— Ожерелье у моей дочки пропало. Посмотрите все в свои
книги и скажите, найдет она его или нет.
Все стали смотреть свои книги, а старик так испугался,
что у него схватило живот, и он побежал в кусты облегчиться.
Бежит, а живот у него урчит: «Гурур». Старик говорит:
— Эх ты, мое боти (нутро, значит), чего ты «гурур» гово­
ришь? Не долго тебе ждать осталось — тебя скоро забьют до
смерти манговой палкой.
А там как раз девушка шла, и ее звали Ббти. Услыхала
она, что старик сказал, подумала, будто он это/про нее гово­
рит, и испугалась.
— За что раджа будет меня палкой бить? — спрашивает.—
Я нашла ожерелье под деревом, продать его думала. А как
тебя увидала, я его кинула там, в углу сада.
Услышал это старик и так обрадовался, что у него и живот
сразу прошел. Вернулся к радже, глядит себе на ладонь и ве­
щает, что ожерелье подобрала девушка — ее зовут Боти —
и бросила его там, в саду, в самом углу. Потом добавил:
— Кто его знает, правда то или нет, только мне так моя
рука говорит.
Раджа сразу послал солдат. Они схватили Боти, и та от­
дала ожерелье. Раджа был очень доволен, дал старику много
денег и домой его отпустил.
Через несколько лет в том царстве случилась великая
засуха, и начался в стране голод. Опять позвал раджа всех
своих прорицателей, а с ними и старика. Ну а старик испугался,
понятное дело. Думает: «Нынче он меня непременно убьет».
Собрались прорицатели во дворце, стали смотреть в свои кни­
ги, а у старика опять схватило живот, и он побежал к речке.
290

Сел на берегу и начал умом раскидывать, что ему теперь де­
лать. А под берегом там жила в норе крыса. Вот и слышит
старик, как она крысятам своим говорит:
— Детки, смирно сидите. Мне надо лодку кончать. В по­
недельник дождик пойдет, а во вторник ливнем польет.
Услыхал это старик, так обрадовался, что про живот свой
забыл, а побежал назад к радже. Раджа ему говорит:
— Я всех уже слышал. Что ты теперь скажешь?
Старик стал в ладошку вглядываться. Долго смотрел, по­
том говорит:
— В понедельник дождик пойдет, а во вторник ливнем
польет. Кто его знает, правда оно или нет. Только мне так моя
рука говорит.
— Если правда,— говорит раджа,— я тебе дам деревню и
кучу денег. А неправда — казню.
Старик весь затрясся от страха и побрел к себе домой. Да
в понедельник начал дождь моросить, а во вторник он ливнем
полил, и все пошло хорошо. Раджа позвал старика во дворец,
дал ему деревню без налогов и кучу денег. И кончил старик
свои дни в полном достатке.
Вот и сказке конец, пир — делу венец.

80. Как сын раджи ума купил
В давние времена, говорят, жил один раджа. И был у него
сын, один-единственный. Раджа все ему говорит:
— О мой сын, учись читать и писать.
А сыну хоть бы что. Каждый день раджа ему повторяет:
• — Учись, мой сын, учись писать. Не ленись. Придет день,
и меня не станет. Как тогда будешь жить?
День ото дня он так его наставлял, а сыну все нипочем.
Так они жили, и кто его знает, сколько дней так протекло,
только пришла такая пора, что сын вырос взрослым. Жену-то
ему высватали, когда он еще маленький был. Сами ведь знае­
те, царских детей в малом возрасте женят, не так ли? * Вот
и его ребенком женили, совсем еще маленьким был. А тут
вырос он взрослым, а отец все равно что ни день его угова­
ривает учиться читать и писать.
291

Вот раз отец и сказал ему построже.
— Слушай, сын мой,— говорит.— Я тебе говорю, чтобы ты
учился читать и писать, а ты меня и слушать не хочешь. Смо­
три, какую большую страну я приобрел. А ты, такой неуч, как
сможешь ты править страной, когда время наступит? Ты ведь
сын раджи. Вот придут к тебе по делу староста из деревни,
или все старосты вместе, или паргана, или его помощник, или
кто-нибудь из твоих простых подданных2, что ты станешь де­
лать? Ты и говорить-то не учишься, как ты будешь разгова­
ривать с ними? А случись, придут к тебе с каким-нибудь спо­
ром, как ты рассудишь? Как не станет меня, тебе придется
столкнуться с такими делами. Если ты сейчас мне не веришь,
потом сам поймешь, что это значит.
Сказать правду, эти слова глубоко запали юноше в душу.
«Это все правда, что батюшка говорит,— подумал он.— Надо
мне, не откладывая дела дальше, пуститься в чужие края —
ума3 поискать». Надумал он так, набил свой вязаный коше­
лек дополна деньгами да еще три куска золота туда поло­
жил и пустился в чужие края — ума искать. На прощание же­
не сказал, что уходит.
Шел он, шел и ушел далеко, да только, говорят, никого не
нашел. И все равно он шел дальше. Раз почувствовал он, что
сильно устал. И как раз в это время, говорят, попался ему на
глаза человек — поле пахал. «Возьму-ка
я,— говорит себе сын
раджи,— попрошу табачку с известью4 у этого человека, пре­
жде чем что-нибудь делать». Сказал он так и пошел к нему.
Пожевали они табаку с известью, и начался у них разговор.
Он и говорит:
— Послушай-ка, хотел бы я знать, нет ли в ваших краях
мастера говорить.
— А на что тебе такой мастер? — спрашивает тот.
— Я сын раджи из такой-то страны. Ничегошеньки я не
знаю — вот и пришел в эти края чему-нибудь поучиться. По­
тому я и ищу мастера говорить. А если ты сам дело знаешь,
поучи меня ты.
— Да я-то знаю,— говорит тот.— Была бы у тебя охота,
я бы дал тебе два-три совета. Я говорю, была бы охота учиться.
— Конечно, я учиться хочу. Затем я, сам видишь, и пошел
так далеко. Так что ты мне скажешь? Поучишь ты меня даром
или плату за это возьмешь? Скажи.
— Уж даром-то учить я не стану. Ты мне заплати.
.292

— Ладно. Раз надо платить, я заплачу. Сколько дашь
мне советов, за каждый получишь по куску золота.
— Ладно. Тогда я тебя поучу. Только помни: слушай и
запоминай хорошенько, ничего не забывай, все держи в па­
мяти. А совет мой такой. Ты сын раджи. Случится тебе пойти
в гости к кому-нибудь — к старосте из одной деревни или дру­
гой, к паргана или к кому-нибудь из простых твоих поддан­
ных. Как поставят перед тобой стул 5 , или кровать, или дере­
вянную плаху или расстелят циновку или ковер и сесть попро­
сят, ты не сразу садись. Отодвинь сиденье в сторону от того
места, куда усадить тебя хотели, тогда и сядешь. Вот и все.
Теперь давай золото.
Он дал ему.
— Ладно,— говорит тот.— Дам я тебе еще совет. Ты сын
раджи. Пойдешь ты купаться. Купайся где хочешь: в запруде,
в пруду, в реке и где тебе вздумается — только не купайся па
гхате, в стороне от гхата купайся. Вот весь совет. Теперь давай
золото.
Ом ему дал.
— Еще.,я тебя научу,— говорит тот опять.— Ты сын раджи.
Придут кетебе люди с каким-нибудь спором или с вопросом.
Самиони^придут к тебе со своим делом или ты к ним пойдешь,
тебе придется решать. Так вот, что бы пятеро или десятеро6
ни решили, ты с тем соглашайся. Не старайся по-своему сде­
лать, не спорь с их решением, следуй ему. Вот и все. Теперь
давай золото.
Сын раджи дал. Потом говорит:
— Слушай, кончилось мое золото. Чем я теперь тебе буду
платить?
— Как же ты хочешь дальше учиться, если истратил все,
что имел? — отвечает тот человек.— Ну уж ладно, дам тебе
один совет даром.
— Давай,— говорит.
— Слушай. Ты сын раджи. Я тебе вот что скажу. Никогда
не спеши гневаться. Умей гнев свой обуздывать. Как увидишь,
или с чужих слов узнаешь, или сам в разговоре услышишь
такое, что тебя в гнев введет, руки в ход не пускай. Обуздай
на время свой гнев, сперва все стороны выслушай да подумай
сам хорошенько, а тогда и говори, что захочешь, и пускай руки
в ход. Найдешь вину — накажи; не найдешь — оставь без вни­
мания и не тревожься. Люди не спешат действовать в гневе.
20

Заказ 3841

293

они его стараются сдерживать. Стерпи раз, другой, третий, а
уж если никак нельзя дело миром решить, тогда пускай руки
в ход. Вот мой совет. Этот я дал тебе даром, раз у тебя больше
золота не осталось. А не то я бы тебя и дальше учил.
На том они и расстались.
Пораздумал сын раджи над тем, что услышал, и говорит
сам себе: «Ишь ты! Ну и одурачил же он меня. За такую
малость выманил все мое золото. Да и верно ли, что он ска­
зал?» А потом решил: «Ладно, надо мне это проверить».
Повернул он оттуда назад. Шел, шел, и кончилась у него
вся еда. «Надо мне,— думает,— прежде чем дальше идти, ку­
пить поесть в этом городе». Вошел он в юрод, а там ему со
всех сторон — и отсюда и оттуда — кричат:
— Заходи сюда! Заходи сюда! Купи здесь!
А другие говорят:
— Ладно, не хочешь купить, иди сюда — хукку покуришь.
Так его со всех сторон зазывали.
Подошел он к одной лавке. Приглашают его сесть на ко­
вер. Он и в лавку поднялся, чтоб сесть. Совсем уж садился, да
вспомнил вдруг, что учитель его говорил, и потянул ковер в
сторону. Смотрит — под ним открылся колодец. «Вот те на! —
думает.— Что я за дурак. Не взял бы урок у него, слететь бы
мне в этот колодец и быть бы сегодня убитому. Да, хороший
мне попался учитель, дельные дал мне советы». Потом купил
он еды, а как дальше пошел, все над этим раздумывал да
припоминал.
Прошел он, кто его знает, как далеко, и увидел пруд. «Ис­
купаюсь я в этом пруду,— думает,— и поем, прежде чем даль­
ше идти». Подошел он к пруду и тут вспомнил: «Мой учитель
мне говорил: не купайся на гхате, в стороне от гхата купайся».
Вспомнил он это и отошел в сторону. Сложил он там одежду
и все свои вещи, искупался, а после поел и дальше пошел.
Да только он там позабыл свой кошелек с деньгами. Про­
шел немного и вспомнил: «Я оставил там деньги в кошельке».
Потом думает: «Я ведь их клал в стороне от гхата. Может,
никто их и не взял. Надо мне сразу вернуться — вдруг они
гам». Вернулся обратно и вправду видит: лежит кошелек. Он
очень обрадовался и сказал сам себе: «Ну и хороший у меня
был учитель. Пойди я купаться на гхате, не видать бы мне
м.оих денег».
Пошел он прочь оттуда и шел, пока не настал вечер. Тогда
£94

он свернул в деревню и стал просить, чтобы его пустили пере­
ночевать. Все ему говорят:
— Иди вон туда, к старосте. Там тебя получше устроят.
У них веранды просторные.
Тут он и вправду пошел к старосте и спрашивает его до­
машних:
— Послушайте, почтенные. Не дадите ли мне местечка
переночевать?
— Конечно, почтенный,— говорят ему.— Только смотри,
где-нибудь здесь, на веранде, где тебе приглянется.
— Хорошо,— отвечает.— Мне подойдет и веранда.
Тогда они говорят:
— Вон на той веранде заночевал путник вроде тебя. Ло­
жись и ты там.
Поднялся он на веранду. Видит, человек, что пришел до
него, подстелил себе соломы. Он попросил у него немного со­
ломы и сам лег тоже. А тот человек был джуги, и пока они
спали, этот джуги, бедняк, взял и помер.
Утром хозяева видят, что джуги мертвый. Стали говорить
сыну раджи:
— Подожди, не уходи. Разговор будет.
Созвал староста всех деревенских и говорит:
— Разобраться надо, что делать будем. Вчера я пустил
сюда ночевать этих двух путников. И случись невесть как, что
вот этот, сами видите, помер. Что с ним будем делать?
— Надо его выбросить прочь,— говорят деревенские.— Что
еще станешь с ним делать?
— А кто его выбрасывать будет? — спрашивает один.
— Кому еще его выбросить,— отвечает другой,— как не
тому, кто с ним ночевал.
Тут все подхватили:
— Верно, пусть он его выбросит. А не захочет, мы ему
покажем.
Он говорит:
— Я сын раджи. Не стану я его выносить.
Только он это сказал, все принялись его бранить. Тут он
и вспомнил: «Учитель мне говорил: не спорь с решением со­
вета»,—и согласился.
— Ладно,— говорит.— Не ругайтесь. Я его унесу.
И вправду взял он его и стащил к реке. Там еще одно вспо­
мнил: «Старые люди говорят: „Совлекают они одежды с их
295

тел"». Догадался он, что это значит, и снял у покойника с бе­
дер повязку. Смотрит: у него на поясе деньги. Снял он пояс,
забрал себе деньги и еще раз подумал: «Спорить не станешь,
редкий человек мой учитель — таким вещам меня научил».
Тем временем наступил. полдень. Искупался он и дальше
пошел.
Шел он, шел, и застала его ночь. А он в этот день уже до­
стиг отцовских земель. И домой ему хочется, и заночевать бы
пора — не знает, на что решиться. Собрался он с мыслями
и говорит себе: «Нет, не останусь я здесь. Как-нибудь до дому
доберусь».
И, правду сказать, пошел он дальше, хоть совсем темно
стало. Приходит домой, все уже давно легли и крепко спят.
Он не стал никого звать и шум поднимать, взял и тихонько
вошел. Подходит к дверям покоя, где они всегда с женой спа­
ли, и видит: стоят у дверей пара башмаков и сабля. Схватил
он саблю, выдернул ее из ножен да как закричит:
— Эй, кто посмел в мой дом войти?
А спать там легли его жена с его сестрой. Как закричал он,
обе проснулись и зажгли лампу. Сестра и говорит:
— Ну, невестка. Брат мой вернулся. Пойду я в другое
место.
Сказала и хотела уж выйти. Вдруг видит: он саблю из но­
жен вытащил и занес — вот-вот ударит. Подалась она обратно
и думает: «Если я выйду, он меня зарубит». Взяла и крик­
нула:
— Брат, это я. Пока тебя не было, я ходила к ней ноче­
вать. А чтоб чужие сюда не совались, мы поставили у дверей
саблю и башмаки. Я не чужой, я твоя сестра.
Только брат ей не поверил, как она его ни молила. Он
снова свое:
— Выходи! Брат или сват, мне дела нет!
Тут сестра поняла: «Он меня и впрямь зарубит. Он от гне­
ва голову потерял». Сняла она свое платье и выбросила ему,
только тогда он поверил.
Тут и вспомнились ему слова учителя, и он горько запла­
кал. Опечалился, говорит сам себе: «Учитель мне верно ска­
зал, что людям надо сдерживать гнев. И впрямь я здесь чуть
было кровь не пролил». Долго он плакал, вспоминая, что ему
учитель сказал.
Вот почему мы, санталы, когда нас есть приглашают и
296

плаху кладут, чтобы мы сели, всегда ее немного сдвигаем,
совсем немного, в сторонку.
Вот и сказке конец. Все тут.

81. Мотилал и жемчужины
Было у раджи четыре сына. Раз играли они у дороги, а
мимо проходил мантри. Он их спрашивает, чьей милостью они
кормятся. Три старших брата ответили, что своей собственной,
только младший сказал, что отцовской. Мантри пошел к рад­
же и все ему рассказал, а когда раджа сыновей начал про это
спрашивать, младший вдруг говорит:
— Мантри тебя обманул. Это мои трое братьев сказали,
что они кормятся твоей милостью, я один сказал — своей соб­
ственной.
Услыхал это раджа, сильно разгневался и велел отправить
младшего сына в изгнание. Мантри ему говорит:
— Сначала надо его поженить, а потом уж прочь гнать.
Раджа послал слуг найти девушку поглупее да побезобразнее — его сыну невесту. Была там одна девчонка из чамаров,
она все на дороге сидела, грязью играла. Нрав у нее был та­
кой, что всего ей хотелось, стоило только увидеть; а как в руки
ту вещь получит — сразу и бросит. Слуги думают: самая под­
ходящая будет невеста для парня. Пошли к ее отцу, дали ему
пятьдесят рупий и забрали девчонку во дворец. Раджа позвал
несколько нищих и при них женил своего младшего сына на
дурочке. Потом сына раджи посадили на черного коня, его
жену — на белого и выпроводили их прочь из царства.
Так они и ехали, пока не доехали наконец до большого го­
рода. Под его стеной они построили себе из тростника хижину.
Юноша пошел к горшечнику за горшками, а тот говорит:
— Горшков у меня нет. Вон два обломка. Возьми их, если
хочешь.
Юноша принес их домой, отдал жене и говорит:
— В этом воду носи, а в этом будешь готовить. Только из
дому не выходи.
— А продукты кто принесет? — спрашивает она,
— Я сам о том позабочусь,— сказал он.
297

Проезжал мимо верхом раджа из этого города, а с ним
двенадцать солдат. Он заметил оленя и гнался за ним. Юноша
вскочил на коня и поехал следом. Раджа и юноша скакали так
быстро, что солдаты отстали и потерялись из виду. А раджа и
юноша скакали во весь опор, пока не достигли горы Каджлибан. Здесь раджа убил оленя и оглянулся назад: где его сол­
даты— надо оленя нести. А там никого, один юноша. Раджа
говорит:
— Пить очень хочется.
Ну а у юноши 1было два кусочка сластей — один от жажды,
другой от голода . Он и подал радже тот, что от жажды.
— Если я это съем, мне только больше захочется пить,—
говорит раджа.
Он все-таки взял и, как съел, в тот же миг перестал му­
читься жаждой. Потом говорит:
— Я очень голоден.
Юноша дал ему второй кусочек, и раджа перестал чувст­
вовать голод.
Тут раджа спрашивает:
— Кто понесет оленя домой?
— Об этом я позабочусь,— говорит юноша.
Вскинул он тушу оленя к себе на коня и поехал следом за
раджей. Раджа думает: «Мои двенадцать слуг не делают ни­
чего, а этот юноша все за них делает» -^ и спрашивает его,
пойдет он к нему в слуги или не пойдет. Юноша согласился.
Раджа спрашивает, какую ему надо плату. Он говорит:
— Меня зовут Мотилал. Плати мне каждый день по жем­
чужине 2.
Так Мотилал стал жить во дворце. Заработал он столько
жемчужин, что достало на ожерелье, отнес их к бании и дого­
ворился, чтобы тот каждый день посылал его жене припасы —
пищу готовить. Бания жемчуг взял и стал день за днем слать
им продукты. Раз слуга раджи ошибся и отдал жемчужину не
юноше, а жене. Она ее взяла и бросила в мусор, говорит:
— Я такое не ем.
Подобрал эту жемчужину вор и своим дружкам рассказал,
что там, видно, спрятано много сокровищ. Ночью четыре вора
забрались в хижину, да нашли только два битых горшка. Всю
землю вокруг перекопали, так ничего им и не попалось. Тогда
пошли они к бании. Ну а бания умел считать деньги. В этот
день он забыл записать одну пайсу — он ее нищему-садху по298

дал. Воры пришли, а он как раз эту пайсу искал. Жену бил,
пока она чувств не лишилась. Видят воры такое и говорят один
другому:
— Раз он жену за одну пайсу так бьет, что же он с нами за
жемчуг-то сделает!
Ночью воры украли жену у бании и отнесли ее в хижину
к Мотилалу, а его жену-дурочку снесли к бании. Увидел бания
дурочку, кричать принялся:
— Бедная моя жена, это я виноват! Это я у тебя весь ум
выбил.
Он ее вымыл теплой водой, в голове у нее поискал и обе­
щал никогда больше не бить.
Той порой жена бании сидела в маленькой хижине и горь­
ко плакала. Потом написала письмо своему мужу, будто от
Мотилала: «Пришли мне мою долю жемчуга». Бания жемчуг
прислал, она его продала и на те деньги выстроила большой
дом. Пришли туда слуги раджи, а она их и спрашивает:
— Сколько у вашей рани мужей?
Они говорят:
— Известно, один.
А она говорит:
— Нет, двое.
Слуги донесли рани, что жена Мотилала говорит такое.
Рани разгневалась и велела отослать Мотилала домой. Видит
он вместо своей маленькой хижины большой дом — и оробел,
а как выбежала оттуда жена бании и схватила его за руки,
совсем перепугался. А она говорит:
— Давай устроим большой пир и всех на него позовем.
Как начался пир, бания вскочил и закричал:
— Да это моя жена!
— Если твоя, почему она не живет в твоем доме? — гово­
рит ему народ.
Она тоже сказала:
— Я не его жена. Я жена Мотилала.
Пошли они к радже, и раджа так сказал бании:
— Ты, низкий человек, сам виноват, что отвадил жену,
а вместо нее дурочку получил. Такая твоя судьба, переменить
не в моей власти.

299

82. Лентяй
Давным-давно жил в одной деревне один человек. Было
у него три дочери и три сына. Как женил он двух сыновей,
так и умер.
Женатые сыновья были работники, а неженатый — лентяй.
Что ему ни скажут сделать, ничего он не хочет: говорят ему,
а он и ухом не ведет. А вот как есть садиться, так тут он
раньше всех. Большие — его старшие братья, значит,— все
время его корили.
— Слушай, никчемный ты человек,— говорили они.— Ни к
какому делу у тебя душа не лежит. Как кормиться-то дума­
ешь? Кто за тебя замуж пойдет? Вырос такой здоровый, а
пальцем не хочешь пошевелить. Вот отделим тебя и живи как
угодно, сам себе зарабатывай.
Сколько его ни бранили, ему все нипочем — он и ухом
повести ке желает. А за этой бранью да за попреками братья
сами дело забывать стали. Хозяйство у них пошатнулось, они
обеднели, а женить младшего и не пробовали — так на него
были сердиты.
Наконец он и сам осерчал и ушел прочь из дому. С собой
ничего он не взял, даже платья, и шел совсем не одетый — одна
повязка на бедрах *. Шел он так, шел и зашел, кто его знает,
как далеко. Стало вечереть. Он увидел деревню и думает:
«Пойду-ка я прямо в эту деревню. В деревне ночь проведу».
А дело было в месяце пус, по ночам холодало сильно, без
одежды-то парню пришлось невесело.
Не успел он дойти до деревни, а уж стемнело. Видит, за
околицей пастухи собрались, костер развели, крыс в листьях
пекут и едят. Холод его уже вовсю донимал, вот он и думает:
«Пойду-ка я погреюсь сперва у костра». Подумавши так, по­
дошел к костру и говорит пастухам:
— Пустите, ребята, у вас тут погреться. Холод совсем
одолел.
Сказал так и сел рядом с ними, потом спрашивает:
— Слушайте, ребята, какая это деревня?
Они ему сказали. А как крысы спеклись и их делить стали,
ему тоже дали немного. Поели и все разошлись по домам, а
его оставили.
Сидит парень, греется у костра, дровишки, что от пастухов
300

остались, в огонь подбрасывает. Надоело ему так сидеть, он
и думает: «Все уже спать улеглись; без дела теперь к кому я
посмею зайти? Может, там и веранд-то нету, так где я лягу?
Неужто от дома к дому ходить и проситься? Нет уж, лучше
я туда не пойду. Лягу я лучше и потерплю до зари здесь,
у костра».
Сказал он так сам себе, пододвинулся поближе к огню и
растянулся около костра. А чтоб накрыться, он решил снять
повязку с бедер. Стал развязывать и нащупал в уголке мо­
ток ниток — сам его туда завязал когда-то. «Ого! — подумал
он.— Одежду-то из ниток делают, значит, это тоже одежда.
Укроюсь-ка я этим». Порешил он на том, привязал конец нитки
к пальцу на ноге, потом за ухо зацепил; так и повел от ног
к ушам и обратно, пока нитки не кончились и он не остался
лежать, вытянувшись во весь рост. Костер еще погорел сколь­
ко-то времени, только он за огнем уже не смотрел. Ночью при­
шел откуда-то пес, видно тоже бродячий, и лег на кострище,
свернулся калачиком на теплой золе.
Ну а в деревне той староста был очень богатый; было у
него много работников и работниц. В тот день рано
поутру он
сам погнал своих буйволов и волов рис молотить2. У околицы
буйволы и волы заметили спящих — человека и пса — и стали
их стороной обходить. «Матушки,— думает староста,— что они
там увидали, чего испугались?» Скот прошел, он глядит: ле­
жат у дороги человек и собака и спят.
— Эй вы, чего разлеглись! — закричал он на них.
Парень через силу продрал глаза и говорит:
— Ой-ой-ой, что за пропасть, как это рассвело так скоро?
Никогда бы не подумал.
Услыхал это староста, диву дался и спрашивает:
— Слушай-ка, юноша, неужто ты не замерз?
— Нет, почтенный,— говорит тот— Мне не холодно. Я ведь,
гляди-ка, укрылся.
Тот смотрит: парень совсем неодетый, только ниток не­
много протянуто сверху.
— Вот что, юноша,— говорит староста.— Я сам весь за­
стыл, а ты, гляжу, не одет. Я и спросил, холодно тебе или нет.
— Весь холод, какой может дойти до меня, почтенный, ест
на лету этот
пес,—ответил парень.-^ Он может съесть пятьде­
сят лакхов 3 холода. Вот почему мне не холодно.
Услыхал это староста, удивился еще больше и стал в уме
301

раскидывать: «Сколько денег,— думает,— трачу я каждый год,
чтобы одевать моих работников и работниц, и все равно от
холода нам не избавиться — всегда он до нас добирается. Будь
что будет, куплю-ка я этого пса — он будет весь холод есть,
какой на нас причитается». Надумал такое и вправду говорит
парню:
— Слушай, юноша, отдай мне этого пса.
— Нет, почтенный,— не соглашается парень.— Никому
этого пса не отдам. Он ведь меня от холода избавляет.
— Если не хочешь мне его просто так подарить,— гово­
рит староста,— я тебе заплачу. Все равно тебе его придется
отдать. Лучше сразу скажи, что он стоит, сколько возьмешь.
— Послушай, почтенный,— отвечает парень,— если ты его
у меня заберешь, мне потом будет не обобраться хлопот. Я бы
тебе и сказал, сколько он стоит, и не хочется говорить. Пожа­
луй, если я цену назначу, ты навряд ли захочешь столько
отдать.
— Ладно уж, назначай,— говорит староста.— Сколько ска­
жешь, столько и дам.
— Что до меня, так знай, я сразу скажу последнюю це­
ну,— отвечает парень.— Заплатишь — отдам пса, а нет — не
отдам.
— Говори,— торопит староста.— Разве у меня чего не хва­
тает тебе заплатить? Только это и помешало бы мне купить
пса. Ну, говори.
Тогда парень сказал:
— Этот пес много стоит, почтенный,— он ведь пятьдесят
лакхов холода ест — вот и цена пусть ему будет пятьдесят
лакхов рупий. За столько отдам, а меньше — нет. Подходит
это тебе — хорошо, а не подходит — нам говорить больше не
о чем. Хочешь брать собаку, выкладывай денежки, и я ее
отдам; не хочешь — будь уверен, никогда ты ее не получишь.
Ну, что скажешь? А то я пойду.
— Хорошо, я возьму,— согласился староста.— Пойдем ко
мне, я дома тебе заплачу. И собаку с собой веди.
Вот и вправду взял парень пса, пошел с ним к старосте и
привязал его там. А староста отсчитал ему пятьдесят лакхов
рупий.
Забрал парень деньги и пошел обратным путем. Приходит
домой и говорит братьям:
— Ну, пора мне жену искать.
302

А они ему в ответ:
— Ах ты лентяй! Кто за тебя замуж пойдет? У нас на это
и денег-то нет. Ищи себе сам невесту и женись, коли хочешь.
Лентяй им и говорит:
— Эх вы, дурачье. Столько работаете, а что вы наработа­
ли, где ваши деньги? Нет их! Сколько помню, всегда вы меня
корили без отдыху, лентяем ругали. Лучше пойдите высватай­
те мне невесту, а что до расходов на свадьбу, я их беру на
себя, вам тратиться не придется.
— Послушай-ка,— спрашивают те,— ты что, денег раздо­
был?
— Да, дурачье,— говорит.— Глядите, сколько. Что надо
будет, за все заплачу.
Старшие братья глядят, дивятся. Как увидели столько де­
нег, сразу стали с ним ласковые, а то ведь только и знали
бранить. С этих пор ругать его совсем перестали. Подыскали
ему невесту, женили и стали все вместе жить.
Ну а староста, что собаку купил, был очень рад. Пса накор­
мил до отвала. Как стало темнеть, он и говорит работникам:
— Слушайте, такие-сякие. Возьмите этого пса с собой на
гумно, привяжите его там у входа в сторожку. С утра приго­
ните волов и начнете молотить. Вперед собаку обведите вокруг
гумна да сами всю лишнюю одежду снимите — пес весь холод
съест, вы его и не почуете. Хозяин пса мне сказал, он пять­
десят лакхов холода ест. Вот я его и купил и вам говорю:
начнете волов гонять, все лишнее с себя снимайте — прове­
рим, как он холод ест.
И вправду сказать, они сделали, как им хозяин велел: по­
вели пса с собой на гумно и, как сказано было, привязали
его у входа в сторожку. Только все равно холод их вовсю
донимал.
— Гляньте-ка,— говорят одни,— где же он холод ест? Как
было холодно, так и осталось.
— Ну и собака, такая-сякая, слов не найти! — кричат дру­
гие.— Поддать бы ей хорошенько.
— Не надо, хозяин заругается,— говорят третьи.— Лучше
ее не трогать.
Как пропели петухи, начали молотить. Тут кто-то вспомнил:
— Хозяин велел: молотить начнете, снимайте одежду и
пса ведите по кругу вслед за волами. Надо попробовать, съест
он холод или не съест.
303

Ом и вправду разделся, взял пса и пошел с ним волов по
кругу гонять. Холод его донимает — терпеть невозможно. Он
и закричал:
— Эй вы, я устал эту собаку по кругу таскать. Идите ктонибудь, меня подмените.
Стал другой работник водить пса, только тоже скоро устал.
Третий работник повел пса — и тот тоже устал.
— Стану я эту поганую собаку таскать! — говорит.— Ну ее
к черту, я весь закоченел. Вон она, ребята. Водите ее, кто
хочет, а то я ее, подлую, привяжу.
— Привяжи ее, подлую,— отвечают другие.— Она, чтоб ей
пропасть, холоду нисколько не ест. Чего ее зря по кругу та­
скать.
— Ну, я привяжу,— говорит работник.
— Кто ее знает,— ему отвечают.— Хочешь водить, так во­
ди ее сам, пока сил хватит; не хочешь — привяжи. А что до
нас — мы водить не станем.
Ну, раз такой разговор, он ее, подлую, привязал опять у
сторожки.
Попозже и сам богатей, что собаку купил, нежданно при­
шел на гумно.
— Смотрите,— говорит,— что за народ! Я вам что велел?
Вокруг собаку водить. А вы ее привязали. Почему водить не
хотите?
— Эта собака, такая-сякая,— ему отвечают,— мы ее нипо­
чем не станем водить. Она, чтоб ей пропасть, холоду нисколь­
ко не ест. И чего нам ее впустую водить? Ты ее сам купил, ты
ее, подлую, и води. Мы ее таскали вокруг с самых петухов, из
сил выбились. Больше не потащим.
— Приведите ее,— велел хозяин.— Отвяжите и приведите
ко мне. Я ее, такую-сякую, купил за пятьдесят лакхов рупий.
Неужто такие деньги ни за что отдал?
Отвязали собаку, привели ее к хозяину, а он и впрямь сра­
зу разделся и пошел волов погонять и собаку рядом ведет.
Прошел два круга, а может быть три,— смотрят: он весь тря­
сется от холода.
— Возьмите ее, поводите,— просит.
— Нет уж,— ему отвечают,— мы давно наводились, боль­
ше ее не поведем. Хочешь таскать ее по кругу, таскай сам; а
нет — гони ее прочь.
Повел хозяин пса снова, ну а пес холода, конечно, не ест.
304

Обозлился хозяин и тут же посередине гумна, прямо на раз­
ложенном рисе, как примется пса лупить. Бил хозяин без жа­
лости, куда попало. Пес выл, визжал, весь обгадился. А хо­
зяин знай бьет пса смертным боем. Работники помирают со
смеху. На собачий вой народ с деревни сбежался. Работники
им рассказывают, как дело было, те тоже над старостой поте­
шаются. Прикончил он пса. Работники говорят:
— Ты так бил собаку, что она весь рис тут обгадила. Не
станем мы собирать эту солому, сам ее убирай.
Хозяин им на это ничего не сказал. Тут и другие принялись
жаловаться. Ну а солому убирать хозяину не пришлось, ра­
ботники сами убрали.
На том и сказка кончается. Вот и все.

83. Пьяный и раджа
Давным-давно, говорят, это случилось. Один сантал на
празднике Сохрэ 1 так напился пива, что свалился без памяти
на пустой улице, прямо у себя под забором. А за полночь по
улице ехал на слоне раджа, куда-то по своим делам направ­
лялся. Сантал заслышал, что кто-то едет; встать было ему не
под силу, так он лежа принялся похваляться.
— Чей это слон? — кричит.— Продай, я куплю. Сколько
спросишь, за столько слона и возьму. Уж очень мне надо сло­
на купить.
Радже эти слова ой как понравились: «Кто же из моих
здешних подданных такой богатый?—думает.— Надо мне на
него посмотреть».
Он-то собирался куда-то дальше ехать, кто его знает, как
далеко. А как услыхал эти слова, удивился и у погонщика
своего, что слоном правил, спрашивает:
— Кто это здесь, в деревне, такой богатый, что слона мое­
го может купить?
— Кто его знает,— отвечает погонщик.
— Дальше мы не поедем,— говорит раджа.— Станем ла­
герем здесь, у околицы. Если он купит слона, чего же лучше —
я на эти деньги новых куплю.
Сказал так, и стали лагерем становиться.
303

Сантал-то не знал, что он с раджей разговаривал и что
слон был раджи, тоже не знал. Не слыхал он и о чем раджа
с погонщиком говорили. Ну а соседи все это слышали. Слы­
шали они и как он сам хвалился.
Наутро видят, лагерь стоит у околицы, и при нем слон. До­
гадались, в чем дело, пошли к тому санталу и рассказали,
какой вышел у него разговор. Стал сантал размышлять, как
тут быть. Солнышко поднялось, подъезжает раджа и спраши­
вает:
— Где тот человек, что ночью хотел у меня слона купить?
Пусть выйдет, надо о цене сговориться.
— А как его звать-то? — спрашивает сантал.
— Я не спросил, как его звать,— говорит раджа.— Только
он из этого дома. Голос прямо отсюда шел, от ворот.
— Ну да,— отвечает сантал.— Был тут один проезжий, у
нас ночевал. Это он про слона спрашивал. Только он уже ушел.
Кто его знает, куда. Рано утром ушел, с первыми петухами.
Нет его здесь. Ты ему сразу-то про слона ничего не сказал,
вот он и ушел, как проснулся.
Так он раджу провел, и тот уехал.

84. Как за деньги
в суде показывали
Это сказка про сантала и деко. Ростовщик-деко подал на
сантала в суд за долги. Сантал-то был не большого ума. Все
долги свои он уж давно заплатил целиком. Да только, когда
он ходил долги отдавать, свидетелей с собой он не брал — вот
где ему ума не хватило.
Долг давно уж уплачен, а ростовщик все к нему пристает:
— Мне с тебя столько вот причитается. Плати, а то в суд
подам.
Много они на этот счет разных слов друг другу: ска­
зали.
Под конец ростовщик спрашивает:
— Ну ладно. Если ты со мной рассчитался, где твои сви­
детели? Кто видел, что ты тогда принес мне столько, а тогда
столько? Веди своих свидетелей. Я их спрошу при тебе.
306

Раз свидетелей не было, так санталу и спорить не о чем.
Сказать ему нечего: деньги-то плачены один на один.
Набрался он смелости и решил: «Ладно, он говорит, что я
ему должен, хоть я ему столько денег отдал. Пускай в суд
подает, чтоб ему пропасть. Хоть кончится наконец это поганое
дело». А поля у сантала были обширные, земли хватало па­
хать пятью сохами. Надумал он, как было сказано, и разру­
гался с ростовщиком в пух и прах.
Вот ростовщик и подал на него в суд. Пришла санталу по­
вестка. Явился он в суд в назначенный день и час, но без сви­
детелей. А ростовщик заплатил и достал трех свидетелей. Все
им сказал, как говорить. Вы, мол, говорите — про ростовщика,
значит: «Он при нас дал тому санталу столько и столько».
А один из тех трех был придурковатый. Потому ростовщик
не переставал их наставлять и, как шли по дороге, все повто­
рял: «Говорите точно, как я сказал. Ничего другого не гово­
рите. А я уж вас угощу и простоквашей и рисом и пива дам
выпить». Так он их улещал всю дорогу. Ну а санталу брать
с собой было некого, он шел один. И там, у суда, он ждал
один, совсем будто потерянный.
Подходит к нему человек:
— Слушай, почтенный, ты по какому делу?
— Ростовщик на меня за долги подал в суд,— отвечает
сантал.— Я ему все заплатил, а он все равно на меня подал
в суд.
— А свидетели у тебя есть? — спрашивает тот.
— Нету,— отвечает сантал.
— Ну тогда дай мне две рупии,— говорит тот,— и расска*
жи все в подробностях с самого начала, а потом веди за сви*
детеля — тебя оправдают вчистую.
Сантал согласился:
— Ладно, я тебе дам. Только смотри, пусть меня оправ­
дают.
Рассказал он ему все с самого начала. Не забыл и про
свои пять сох помянуть.
Выслушал тот человек все до конца, взял у него две рупии
и говорит:
— Покажи мне своего ростовщика и его свидетелей.
Сантал так и сделал.
Тогда он пошел к тем свидетелям и принялся их расспра­
шивать. Назадавал им всяких смешных вопросов и повыве307

дал, что у них на уме. Больше всего он спрашивал придурко­
ватого. Ростовщик как увидел, что вокруг него толпа собра­
лась, сразу подумал: «Этого свидетеля они сейчас мне испор­
тят, это уж точно». Подошел к нему и говорит:
— Вот что я тебе скажу. Что бы тебе люди ни говорили,
ты их не слушай. Что сахиб скажет, то и говори, а с другими
ни с кем не разговаривай. Говори только, что сахиб скажет.
Так он опять наставлял своего придурковатого свидетеля.
Скоро дошел черед до их дела. Сперва судья расспросил
ростовщика и сантала, потом вызвали свидетеля сантала.
Привели его к присяге, и судья спрашивает:
— Что ты знаешь насчет слов этих двоих? Правду говори,
правду; что знаешь насчет их слов?
Тот отвечает:
1
— Хузур, насчет сох я не знаю
. Кому знать, из сала они
2
у него, или из асона, или из дхао . Что пять сох он запрягает,
это я знаю. А из какого дерева сохи сделаны, того я не знаю.
Как понес он такое, его и выставили. Потом спрашивают
сантала:
— Есть у тебя другие свидетели?
— Нет, других нету,— говорит он.— Этот один.
Тогда стали вызывать свидетелей ростовщика. Первых двух
спросили о чем-то, а потом им и сказать больше нечего.
Вызвали придурковатого. Вошел он, встал перед судьей, а
чапраси его к присяге приводит, говорит ему:
— Говори правду.
А тот, рассказывают, ни слова в ответ, стоит и молчит.
Опять ему то же самое:
— Говори правду.
Он все молчит.
Судья спрашивает:
— Ты что, полоумный?
А он,говорят, сразу в ответ:
— Ты что, полоумный?
Судья велит:
— Ардали, выведи его!
А тот руку протянул, как судья, и повторяет:

— Ардали, выведи его!
Ну, когда он так сказал, все, кто был в суде, расхохота­
лись. Судья сам громче всех смеялся. Выставили их прочь и
дело закрыли.
308

Вышли они из суда, сантал и спрашивает своего свиде­
теля:
— Ты о чем говорил? Я чего-то не понял.
— Ох! — тот отвечает.— Я хотел говорить об одном, а
судья вдруг спросил меня совсем про другое, про сохи спро­
сил: «Что насчет сох знаешь?» А ты мне про сохи ничего не
сказал, из какого ты их дерева делаешь. Вот я ответил: «Из
сала они, или из асона, или из дхао, я того не знаю. Знаю, что
он пять сох запрягает». Вспомни, о чем мы с тобой говорили
и как судья меня вдруг прервал. Я только хотел все про дело
сказать, тут меня и прочь выгнали.
А две рупии он прикарманил, негодник.
И ростовщик, говорят, тоже стал корить своего придурко­
ватого свидетеля:
— Слушай, я тебя спрашиваю, ты почему не отвечал?
;
Тот говорит:
— Да ты сам мне сказал: «Что судья скажет, то и говори».
Вот я и говорил точно так, как судья. Чапраси мне говорил:
«Говори правду». Провалиться мне, если я ему что сказал.
Чего мне его слушать? Ты сам мне утром велел ни с кем не
разговаривать. А что судья говорил, то и я говорил.
Так ростовщик проиграл свое дело, и пришлось ему выслу­
шать такое решение: «Иск отклоняется».
Вот как сантал был оправдан.

85. Сирота
В прежние времена, говорят, жил один человек. Как отде­
лился он от родни и зажил своим домом 1, у него родился ре­
бенок— девочка. Так они и жили дальше, и девочка уже на­
чала бегать.
Раз вечером сидел он с женой. Толковали о том, о сем и о
прочем. Вот жена и говорит:
— Кто-то опять поселился у меня под сердцем.
— Откуда ты знаешь? — спросил муж.
— Оттуда, что я уж два месяца не вижу следов,—сказала
она.
И вот не прошло и недели после того разговора, как муж
309

нежданно-негаданно умер —змея его укусила. Долго убива­
лась жена: причитать и поминать покойника не уставала, це­
лыми днями не касалась еды. Днем и ночью ее томила тоска.
То и дело она принималась взывать ко всевышнему.
— Ах, Чандо-бонга,— говорила она,— чем мы с ним согре­
шили? За что ты нас разлучил и увел его от меня? Ах, Чандо,
как мало дней ты нам дал побыть вместе! Ах, Чандо, какое го­
ре ты мне послал! Ах, Чандо-бонга, где теперь тот, кто был
мне защитой? Неужели я больше его не увижу?
И так она плакала и изливала тоску и еще говорила:
— О Чандо-бонга, ты увел от2 меня мужа. Пошли мне хоть
сына, чтобы он заменил мне его . Тот, кто поселился под моим
сердцем, пусть станет мне сыном! Погляжу я на него и смогу
совладать с моим горем.
Так каждый день она молила Чандо о сыне.
Как пошел шестой месяц или седьмой, стало видно, что она
не порожняя. Вот один из ее деверей и говорит:
— Эта мать нашей племянницы3, видно, живет с кем-то,
кто ее знает с кем. Вспомните-ка: пока отец нашей племян­
ницы жив был, она была ведь в порядке. Он давно умер, кто
же ее обрюхатил? Верное слово, она живет с кем-то, а с кем,
кто ее знает. Значит, она сама извела нашего брата; из-за нее
он и помер. Чтоб ей пропасть! Надо отобрать у нее все добро,
и землю, и скот. Ее дочку мы тоже возьмем и сами будем ра­
стить.
На том и решили. Обругали ее почем зря и силой забрали
добро, и землю, и скот. Вдова их молила, как только могла.
— Нет, почтенные, нет! — уверяла она.— Чужие тут ни при
чем. Когда отец моей дочки был еще жив, я почуяла себя на
третьем месяце. А вы говорите, что это от кого-то другого. Ни­
кого другого не было и в помине. Если вы у меня хозяйство от­
нимете, что я буду делать? Пусть нас тогда Чандо рассудит.
Но они все равно не стали ее слушать и силой взяли все,
что у нее было. Ладно, хоть хижину не разрушили и оставили
вдову жить на старом месте.
Тогда, говорят, Чандо обратил свой взор на ее печаль и
тоску и страдания и исполнил, о чем она просила. Как пришел
срок, у нее и впрямь родился сын, и она очень обрадовалась.
«Чандо услышал мою молитву,— говорила она.— Он сделал,
как я просила. Слава тебе, Чандо! Ты утешил меня! А теперь,
Чандо, дай ему вырасти мне на радость».
310

Время шло, и ребенок рос. Раз он и спрашивает:
— Матушка, а где мой отец?
Мать в слезы и говорит:
— Когда я тебя носила под сердцем, сынок, его укусила
змея, и он умер.
— Не плачь, матушка,— ответил сын.— Я буду тебе помо­
гать. Что еще станешь делать, раз отца нет на свете. Помни, у
тебя есть я, и крепись.
Увидела мать, какой разумный у нее растет сын, и изуми­
лась. «Это Чандо дал столько ума моему сыну»,— сказала
она.
Что ни день она не уставала взывать к Чандо, зато стоило
ей наняться к кому-нибудь подработать, платили ей щедро.
А когда она вслед за жнецами подбирала колосья на рисовом
поле, те нарочно оставляли побольше. И даже когда она про­
сто так шла просить подаяния, ей никто не отказывал, и она
никогда не возвращалась с пустыми руками. Так что голода
ни она, ни дети не знали. Ведь как родился у вдовы сын, к ней
вернулась и дочка. Мать ходила искать пропитания, а дети
вдвоем дома сидели. Жизнь у них текла ровно, и они не знали
тревог. Мало-помалу обзавелись домашней птицей и поросята­
ми, откормили их, продали и купили коз и овец. Развели много
кур и мелкого скота тоже; стали откармливать каплунов, хо­
лостили боровков; и баранов и козлов тоже холостили, а как
те подрастали, они их продавали. Так они подкопили малую
толику денег, и мать сказала:
— Слушай, сынок. Давай купим на эти деньги корову.
Пойди купи телку.
Это она так сказала, когда сын уже порядком подрос. Сын
ее спрашивает:
— Скажи, матушка, какую телку мне выбирать?
— Сынок,— говорит мать,— знающие люди считают, что
надо смотреть, не опорожнится ли телка или слюну не уронит
ли в ту пору, когда продавец показывает ее покупателю. Это
счастливый знак. Такую надо брать, не постояв перед ценой.
Такая будет оберегать дом и хозяйство4. И приплод она, гово­
рят, скоро приносит. А если она не опорожнится и ничего не
уронит, надо ей в зубы смотреть. У которой девять зубов, та
тоже хорошая — это корова той же породы. И пока не найдешь
такую, не бери никакой. Другой породы корову и брать не
надо.
311

— Ладно, матушка,—отвечает сын.—Я пойду и куплю ко­
рову. Пока не найду такой, как ты сказала, я не вернусь. При­
ду домой не раньше, как найду и куплю подходящую.
— Нет, сынок, зачем так? — говорит мать.— Лучше мы по­
дождем и после купим корову здесь, по соседству.
А сын ей:
— Нет, матушка, я пойду и найду такую корову.
Стал он настаивать на своем, и она согласилась:
— Ну хорошо, сынок, пойди поищи.
Начал сын спрашивать односельчан:
— Кто со мной пойдет, поможет мне корову купить?
Только никто не захотел с ним идти. Все отказываются:
каждому не то, так другое мешает. Пошел он тогда к своим
дядьям и говорит всем по очереди:
— Пойди со мной, батюшка 5, помоги мне выбрать корову.
Мы надумали корову купить.
Да никто из них тоже не согласился пойти.
Жил в деревне кузнец. Парень к нему.
— Пойдем со мной,— говорит.— Помоги мне корову ку­
пить. Я звал всех сельчан, пропади они пропадом, да никто не
хочет со мной пойти. Просил я дядьев —тоже отказываются.
Я и угощение обещался поставить — все равно не хотят, чтоб
им пропасть. Нынче они меня за человека считать не желают,
а небось как разбогатею, так от друзей отбою не будет. А по­
ка никому до меня дела нет.
Сказал он так кузнецу и спрашивает:
— Ну как, поможешь мне или нет?
Кузнец говорит:
— Ладно, раз больше никто не хочет помочь, я помогу.
— Вот хорошо! — обрадовался парень.— Тогда завтра я
запасу еды нам с тобой на дорогу, а послезавтра, утром по­
раньше, тронемся в путь. Согласен?
— Согласен,—говорит тот.— Готовь, что надо.
— Смотри не обмани.
— Не обману,— говорит.
В назначенный день пустились в путь за коровой, только
подходящей долго не попадалось. Шли они и смотрели про­
дажных коров и зашли очень далеко. Только когда все царство
соседнего раджи насквозь прошли, им подходящая корова по­
палась. Опорожниться-то она не опорожнилась, пока смотрели,
зато как вгляделись получше, насчитали у нее девять зубов, и
312

с виду она была как очень крупная нетель. Тут ларень и го­
ворит:
— Возьмем ее.
— Нет,—спорит кузнец.— Не стоит ее брать/ ЙЙдйщь, у
нее все зубы выросли, а она еще не телилась ни разу. Она, по­
хоже, неплодная.
— Все равно,— сказал парень.— Неплодная она или какая
другая, мы ее возьмем.
Спросили хозяина насчет цены.
— Корова нам приглянулась,—говорят.—Только, скажи
сперва, сколько ты за нее хочешь. Тогда будет видно, возьмем
мы ее или не возьмем.
Хозяин попросил девять рупий. Парень на это ему говорит:
— Нет уж, ты скажи настоящую цену.
— Ладно,— отвечает хозяин.— Если и впрямь берете,, так
восемь рупий.
— Столько просишь за бесплодную телку? — вмешался куз­
нец.— Сколько бы ты запросил, будь она и вправду молочная?
— Нет, сынок, она не бесплодная,— отвечает хозяин..—Не
телилась еще, это верно. Зато нынче у нее была течка.
— Гляди сам,— говорит кузнец.— У нее все зубы на месте,
а она еще не телилась. Положено, чтобы течка у коровы была,
как выйдут два зуба, а телится она, как выйдут четыре. Слу­
чается, верно, течка и после второй пары зубов, а отел после
третьей. Да у этой-то, глянь, все зубы на месте, а она еще не
телилась. Бесплодная она, не иначе.
— Ладно,— отвечает хозяин,— назовите свою цену сами.
-*- Отдашь за четыре рупии, мы возьмем,— предлагает куз­
нец.
— Нет, шесть давайте,—спорит хозяин.
,...- — Не шесть и не четыре,—сказал тут парень.—Гляди, я
кладу пять рупий.
— Нет, сынки, так не пойдет,— отвечает хозяин.— Мне это
в убыток.
;
^ Х о ч е ш ь , бернгчто даем. А то мы можем поискать корову
и в другом месте,—говорит ему парень.
' ' • ^ Щ ' у ж ладнб,— смирился хозяин.^-- Давай.
я . Расплатились они, обвязали корове шею веревкой и двину­
лись >в обратный путы В: дороге застигла их ночь. Идут они
через большую деревню• — там даже базар был -^ и размыш­
ляют: «Где бы на ночь Остановиться? Хорошо бы' заночевать
21

Заказ 3841

^13

здесь, у кого-нибудь на веранде». С такими мыслями шли они
вдоль по улице и, как увидели дом с верандой, зашли и попро­
сили:
— Послушай, хозяин. Пусти-ка ты нас переночевать где-нибуд!э здесь у тебя на веранде.
— Ну что ж,— отвечает тот.— Почему бы не дать вам зано­
чевать?
Вот они здесь и остановились. Поужинали вареным рисом,
привязали корову и легли на веранде. Только заснули, хозяева
отвязали корову, а на ее место свою, совсем старую, привяза­
ли и тоже легли. Утром, как рассвело, парень и кузнец увидели,
что корова не та, и к хозяину:
— Слушай, отец, ты не подменил нашу корову? Эта коро­
ва—не наша. Ты нашу взял, а вместо нее поставил другую.
— Да нет, это ваша корова,— заспорил хозяин.— Я сам ви­
дел, вы ее вчера тут привязали.
— Ну нет,— говорят.— Вон наша корова. Ты ее к себе в
хлев поставил.
— Нет, эта корова моя. С чего мне ее вам отдавать? Заби­
райте вашу корову и идите своей дорогой. Чего ради должен я
вам мою отдавать?
Так они спорили и спорили, наконец хозяин им говорит:
— Нет, мы так ни на чем не столкуемся. Давайте, я народ
соберу, и пусть нас рассудят.
Пошел он прямо к старосте, а потом туда собрались другие
почтенные люди, и он им сказал:
— Мне приглянулась корова одного прохожего. Я ее взял
себе, а взамен подсунул ему свою, старую. Я вам это напрямик
говорю. Решите в мою пользу — я вас отблагодарю.
— А ты сколько нам дашь? — спросил один.
— Поможете мне выиграть дело, пять рупий дам.
— Ладно,— сказали они.— Значит, мы поможем тебе вы­
играть дело.
И когда он их так подкупил и уговорил решить в его поль­
зу, они все пошли к нему в дом. Начавши судить, стали винить
парня и кузнеца и говорили, что корова у них была старая, и
пусть ее-то они и берут. Тогда сирота им сказал:
— Что ж, почтенные. Что ж, староста, и ты, помощник ста­
росты, и вы, пятеро6. Мы не согласны с вашим судом. Мы ви­
дим, что суд ваш неправедный. Подождите, дайте нам кого-ни^
будь привести, кто бы правду сказал.
Л
314

. — Ладно, ведите,— говорят те.
А про себя они, конечно, подумали так: «Эти двое здесь чу­
жаки. Пусть они даже найдут человека, кто покажет в их поль­
зу; так это будет кто-то из здешних, не иначе, а уж ему-то мы
вправим мозги». Вот поэтому они и сказали: «Ладно, ведите».
Тогда сирота обернулся к своему спутнику.
— Послушай-ка, друг,— говорит.— Ты пока останься здесь
и последи за нашим добром, а я схожу в ту деревню и позову
сюда человека или двоих. Если уж и они подтвердят, что это
наша корова, значит, придется нам ее взять.
С такими словами он встал и ушел. Дорогу искать он не
стал, а пошел напрямик — туда, где вдали виднелась деревня.
Только вскоре он потерял деревню из виду. Вокруг росли гу­
стые кусты, и в этом кустарнике он совсем заплутался. Вдруг
видит он сквозь кусты двух шакалов — они куда-то по своему
делу бежали.
— Эй вы! Подождите! Постойте! — кричит.— Вас-то я и
ищу.
Остановились шакалы испрашивают:
— Зачем ты нас ищешь?
Парень им все рассказал.
— Я сирота,— говорит.— Отец мой умер, когда я был еще
во чреве у матери. А все добро, какое он нажил, забрали
дядья — старший и младший. Да они еще мать мою почем зря
изругали. И землю они у нас отняли. А теперь, когда мы поден­
ной работой и сбором колосьев скопили малость деньжат, я ку­
пил телку и уже вел ее домой, да только пришлось заночевать
по пути на веранде у одного человека — вон в той деревне, где
базар. Пока мы с приятелем спали, хозяин увел мою телку, а
на ее место привязал свою старую корову. Утром я увидал, что
это не та корова; гляжу, а моя корова — та, что я привел,—
стоит у него в хлеву. Тогда я сказал ему: «Слушай, батюшка,
не моя это корова. Вон та вот — моя». А он говорит: «Да нет,
это та самая, что ты вчера привел. С чего я тебе стану свою
отдавать?» Тут мы крепко поспорили, и тогда он созвал своих
деревенских. Те стали судить да рядить и порешили с пристра­
стием— в его пользу. А я с этим судом не согласился. Я сказал
пятерым: «Ладно, почтенные, я не согласен с вашим судом. По­
дождите, дайте я приведу кого-нибудь, кто за меня скажет».
Вот я и пошел искать кого-нибудь и встретил вас. Пойдите со
мной, рассудите нас.
315

Шакалы его спрашивают
.,.—* А что* не брали ли деревенские взятку?
— Не знаю,—говорит парень.— Сам я этого не видал.
— Ну ладно,— сказали шакалы,— Пойдем. Мы попробуем
рещить твое дело. Раз ты нам доверился, мы вас рассудим.
А по дороге шакалы говорят парню:
. г-^. В дередщо мы не пойдем — собаки нас загрызут. Давай
встретимся где-нибудь за деревней под большим.деревом. При­
веди с собой коров — ту и.другую — и, пока суд да дело, мы их
привяжем где-нибудь поблизости.
.; Так они дошли до баньяна7, что рос за околицей у самой
дороги. Тут шакалы сказали:
— Веди их сюда, к этому дереву. Здесь мы все и рассудим.
Шакалы остались поддеревом, а парень пошел в деревню.
Позвал он старосту, и помощника старосты, и народ из дерев­
ни, и вчерашнего своего хозяина — всех их прийти к баньяну.
Обеих коров привели тоже. Вот все собрались под деревом и
спрашивают у парня:
— А где твои свидетели? Кто будет говорить за тебя?
Шакалы-то сидели в сторонке. Показал на них парень.
— Вот они сидят,— говорит.
— Так это шакалы,— ему отвечают.
— Ну и что же? Я их привел,— говорит.
-т Ну ладно,—сказали те.
Все расселись под деревом. Шакалы подошли поближе и
тоже сели сбоку. Все сидят и молчат, никто слова не молвит.
Староста говорит:
— Что же все замолчали? Рассказывайте, как дело было.
— Кому говорить-то? — кто-то спрашивает.— Пока тот, кто
нас позвал, не расскажет, в чем дело, что мы сможем сказать?
— Значит, тебе начинать,—обратились все к парню.—Рас­
скажи, что приключилось, зачем ты нас позвал. Расскажешь —
мы будем знать, что тебе надо.
— ; Хорошо, почтенные,— говорит тот.—Это верно. Раньше,
чем услышишь про дело, его не поймешь. Вот, почтенные, дело
такое. Сегодня утром мы о нем толковали, так надо бы разо*
браться.
— Что? — удивились они.—Мы утром и, рассудил^. Чего
тебе еще надо? Бери корову, какую сказа но,, и.уходи.
— Я ведь не согласился, с тем» как вы решиди,— возразил
парень.— Я ее и не взял. И от меня в вашем суде никого тогда
316

не было. А теперь я привел двоих, так разберитесь при ЙИХ еще
раз. Присудите мне опять ту корову—придется мне ее взять.
Пока шел такой разговор, Шакалы тихо сидели й головы
свесили. Тут все принялись толковать между собой:
— Вот это свидетели! Видно, всю ночь пробегали за кра­
бами да за кузнечиками, а теперь их сон сморил. Будь они в
состояний говорить толком, разве б они так сидели; Они и сло­
ва не вымолвили.
Вдруг шакал-самец говорит:
— Да, почтенные, мы свидетели. Вы говорите: «Их сморила
дремота». Это неправда —нас не клонит ко сну. Мы тут поспо­
рили промеж себя. Мы пришли сюда по делу этого парня. Вер­
но, нам надо помочь разобрать его дело. Об этом мы не забу­
дем. Только раз уж выпала нам такая удача встретить здесь
весь ваш совет, рассуди+е сперва нас самих. Вы в таких делах
поднаторели — рассудили же вы дело этого пария. Эти хоро­
шо, мы считаем. Так вот, вы сначала Нас рассудите; тогда Мы
вам скажем, что и дело этого парня решейо вёрйо. А 0£ли вы
наш спор не решите, значит, вы судьи нестоящие.
'
Тут пятеро говорят:
— Ладно, рассказывайте, в чем у вас дела.
— Дело вот в чем,— сказал шакал.— Мы с ней; с Моей сам­
кой, повсюду бегаем вместе, едим одну пищу, пьем одну воду,
так почему же она испражняется дважды? Я хбжу только раз
в день, а она—два.
Рассудите, 'сделайте милость, почему это
так.";
— Кто же может сказать, с чего так получается, что бна хо^
дит в день дважды? — удивились они.
• \
— Тогда, сделайте милость, БЫ у нее у самой про это спро­
сите: зачем она ходит дважды,^ просит шакал.
Ну, они ее и вправду спросили:
~ Верно, что ты ходишь дважды, или он врет?
Спросили так, а сами смеются.
— Ну-ну, не смейтесь,—отвечает самка шакала.^-Смеять­
ся тут нечему. В старину говорили: «Коли сидишь с почтенйыми людьми в .совете, не перссмешничай». Вот потому, я вам
говорю, смеяться тут нечему. Вы и не смейтесь.
Тогда они перестали смеяться и просят:
— Скажи, почему ты ходишь дважды? Вы оба бегаете вме­
сте, едите и пьёте вместе, так почему ты ходишь дважды?
Она говорит:
317

— Это все верно. Мы бегаем вместе, мы едим и пьем одно
и то же, только в самом деле я хожу дважды. Такое мне вышло
веление: один раз я хожу как все, и кал мой падает на землю
и на ней остается; а еще раз я хожу для того, чтобы этот мой
кал падал в рот потомкам тех неправедных судей, кто берет
взятки и за то обижает вдов и сирот, бедняков и неимущих, и
уста всех их потомков, из колена в колено, во веки вечные не
очистятся от этого кала. А если тот, кто взял взятку, признает­
ся перед советом и обратится ко мне за прощением, с него это
проклятие может быть снято; но если он не признается, тогда
его потомков ждет та судьба, о какой было сказано. Вот за­
чем мне вышло веление ходить дважды в день. Вы это, сделай­
те милость, запомните.
Самец-шакал тоже сказал:
— Сделайте милость вы, почтенные пятеро, запомните это.
И если с кем-то из вас случалось такое, лучше признайтесь в
том сразу перед советом. Ведь вы теперь знаете, какая судьба
вам уготована.
Тут те, кто уже принял взятку или только собрался ею по­
пользоваться, сами начали сознаваться и рассказали все, как
оно было. Парню присудили его корову, а все дело повернули
против обидчика и наказали его штрафом в пять рупий. Парень
ушел и увел с собой корову, разошлись и остальные, каждый
своим путем. Шакалы пошли вслед за парнем и дошли с ним
до лесной опушки. Здесь они сказали ему:
— Ну, сынок, веди корову домой. А нам надо сюда.
На том они и расстались.
Парень с кузнецом привели корову домой и привязали ее в
хлеву, а может и просто под навесом. Мать парня начистила и
намыла чашки и наполнила их свежей водой. Путники утолили
жажду и смыли пыль с ног. Мать налила еще воды в -чашку,
обмыла у коровы копыта и принесла ей соломы. Потом она
стала расспрашивать, что приключилось в пути хорошего и
дурного и сколько пришлось отдать за корову. Они ей все это
сказали и рассказали, как у них корову хотели украсть и как
они ее получили обратно — обо всем этом во всех подробно­
стях, все до конца они ей рассказали. Кузнец еще сказал:
— Я диву дался, как увидал тех шакалов и услыхал их
слова. Они ведь, подумать только, шакальего племени — отку­
да им знать наш, сантальский, язык? Да еще говорили как
чисто! Я диву дался, как услыхал. А речь их, сами судите, луч318

шеи не придумаешь: все толки словно обрезало, никто ничего
больше не стал на нас наговаривать, разом все со всем согла­
силась и корову нам отдали без промедления, а хсЙйина того
наказали на пять рупий.
Кузнец говорил, и вы себе представить не можете, как за­
мечательно всё это звучало. Послушать его собралось очень
много народу, и вы себе не представляете, как хорошо он рас­
сказывал— он прямо-таки всех зачаровал. А мать парня ска­
зала:
— Послушай, сынок, не шакалы то были. То был сам Чандо. Вот почему они говорили так удивительно.
— Да, видно так,— согласились другие.
Кузнец дальше сказал:
— Его дядья — младший брат и старший брат его отца —
забрали у него все имущество. Придет день, он все получит
обратно. Потому что отняли это у него не по справедли­
вости.
— Да,— согласился народ.— Точно так. Ты правильно го­
воришь. Мы теперь это сами уразумели. Да что тут поделаешь?
Первым делом пусть начнет сам истец. Посудите еще: хоть
дядья обобрали цх начисто, Чандо их пожалел.— не дал с голо­
ду помереть.
Поговорили они так, и кузнец сказал:
— Ну и хорошо. Судите тут сами, а я домой пойду. Поесть
захотелось.
Как он это сказал, мать парня зашла в дом, вынесла две
чашки 8 риса, а может и три, дала 9 кузнецу и говорит:
— На, возьми, завяжи в полу . Детишки-то дома, верно,
заждались.
Он завязал рис в полу, потом она дала ему вареной чече­
вицы и соли. Кузнец завязал
это все и ушел. Остальные поже­
вали табаку с известью 10 и разошлись тоже.
Денька через два до дядьев дошел слух, что парень разу­
знаёт про отцовскую землю.
-г- Ладно,— говорят,— надо нам со знающими людьми
здесь в округе потолковать: не лучше ли нам отдать ему землю
самим, без тяжбы.
Так они и вправду сделали — пошли просить совета туда да
сюда по соседним деревням. Кому ни расскажут, как рассу­
дили шакалы с их племянником, когда тот за коровой ходил,
все им говорят:
319

— Отдайте ему его добро миром. Если вы-так-сейчас сами
не сделаете, потом стыда не оберетесь. Гляньте, за него и зве­
ри лесные стоят. :Мы-то, люди, можем промеж себя сговориться
и народ обвести. А что, если Чандо сам за это возьмется и па­
рень докажет, что вы забрали его добро не по чести? Тут всё
обернется непросто.
Походили они так, посоветовались и решили: «Ладно, да­
вайте отдадим ему то, что его. Ведь в ту пору, как мы забирали
это добро, мать-то его говорила, что она была на третьем ме­
сяце, когда умер муж. А вдруг кто докажет, что это правда?
Что мы тогда найдем сказать? Думай не думай, как тут уйдешь
от позора? Раз уж на то пошло, давайте отдадим ему все, что
его. Так и промеж себя мир сохраним. А не отдадим, как бы и
такой день не пришел, что сами заспорим, а не то рано или
поздно дети наши заспорят».
Пораздумали они так и принялись варить пиво11. Как по­
спело пиво, позвали парня и его мать и народ из деревни и все
обсудили как следует. А потом отдали ему коров, и поля, и вся­
кое другое добро.
Тут и конец, Так парень вернул свое добро. Правда это или
неправда, не знаю —так люди рассказывают*

86. Глупый зять
В давние времена, говорят, был в одной деревне у одного
человека зять. Раз, говорят, пришел он в гости к тестю и теще.
Теща рис и приправу готовит и с зятем разговор ведет. Так и
вечер настал.
Ну а приправу старуха готовила из свежих побегов бамбу­
ка. Сготовила,1 воды принесла — зятю руки помыть перед
едой — и стул ему поставила около двери. Вымыл он руки, на*
зад в дом вошел и сел на стул, а теща подала ему рис с припра­
вой. Ест зять и думает — приправа мясная; дивится только, что
кусков мяса не попадается. Вот он и спрашивает у тещи:
— Послушай, матушка, из чего это ты приправу сготовила?
Мне что-то не разобрать.
Ну а за спиной у него была дверь из бамбука.
г\,_.г
Теща и говорит:
г ^
320

— Оглянись-ка, сынок, .увидишь, из чего я тебе приправу
сготовила.
Повернулся он назад, видит бамбуковую дверь; Взгля­
нул на нее и ничего не сказал. Старуха тоже ничего йе доба­
вила.
А зять думает: «Приправа-то нежная, лучше и не бывает.
Подожду-ка я, пока все уснут, да и унесу дверь с собой»* Вот
что он надумал.
И вправду поели и спать улеглись. Он подождал, чтобы все
заснули, тихонько встал, отвязал дверь 2 и, не дожидаясь утра,
взвалил ее на спину и зашагал прочь: И все это так, что никто
и не заметил.
Поутру с петухами проснулись домашние тестя, глядят:
двери-то не видать. Стали звать зятя, он не отзывается.
— Взгляните, где зять,— говорят.— Что он не откликается?
Посмотрели везде — зятя нет. Тут старуха как захохочет.
Дочки спрашивают:
— Что это, матушка, ты так смеешься?
Старуха им говорит:
'
— А. ведь: верней всего, дочки, это муженек вашей сестры
удрал с нашей дверью. Вчера я дала ему рис с подливой из
бамбуковых ростков. Он меня спросил: «Слушай, матушка, из
чего это ты приправу сготовила? Мне что-то не разобрать».
А я возьми да и скажи: «Оглянись-ка, сынок. Увидишь, из чего
я тебе приправу сготовила». Потому-то, наверно7, он Щгёрь й
уволок.
Услышали они это, сами долго смеялись и говорили:
— Наш зять-то страх какой глупый.
И вправду этот дурень, как пришел домой с дверью^ сразу
ее разломал, порубил палки в мелкие щепки и говорит жене:
— Сготовь мне из этого сегодня подливу.
•г— Какую подливу сготовишь из этого? — удивилась
жена.— Неужто сухой бамбук можно есть? Мыслимое ли дело?
Ну и глупый же ты.
— Вовсе нет, он очень вкусный,— говорит муж.—Вчера я
ходил к твоей родне. Твоя матушка угостила меня подливой из
этого. Хочешь верь хочешь нет, только я говорю, мне показа­
лось, будто это мясная подлива. Вот почему я незаметно унес
эту дверь; сами они мне ее не дали бы.
— Кто будет есть эти сухие щепки, если ты заставишь меня
приготовить из них подливу? — спрашивает жена.
321

— Хорошо,—говорит он.— Если ты и другие не захотите,
готовь для меня одного.
Раз он никак не хотел ее слушать, она и вправду сделала
из этих щепок подливу и подала ему к вареному рису. Вот он
налил на рис соусу, перемешал пальцами хорошенько и набил
полный рот, а жена стоит, смотрит. Рис с этой водой ему не
очень пришелся по вкусу, так он выудил кусок бамбука и при­
нялся его кусать. Видит жена, как он деревяшку разгрызть
старается, не удержалась и ну хохотать. Тут и он сам рас­
смеялся.
— Ну и подливу ты приготовила,— говорит.— Не умеешь
ты ее готовить, невкусно у тебя получается. Как тебя угораз­
дило куски недоварить? Матушка твоя в своей подливе, чем
меня угощала, их так разварила, что я и кусочка найти не мог.
А ты мне даешь одни куски неразваренные. Какие я нарубил,
такие они и остались. Ты их нисколько не разварила.
— Не знаю я, как такую подливу готовить,— отвечает
жена.— Лучше сам себе приготовь.
Он и вправду сам стал варить, только разварить не сумел.
Зато уж все посмеялись над ним. С той поры прозвали его ду­
рачком и немало этим дразнили.
Вот и сказке конец. Вся она тут.

87. Как козу съели
Давным-давно, говорят, было дело. Раз чья-то коза забре­
ла в чужой двор. Только вошла, хозяин хвать ее и убил, хоть и
знал, что коза-то чужая. Заколол и в дом снес.
Как солнце стало садиться и сумерки наступили, пришли
хозяева козы, спрашивают:
— Посмотрите, не забрела ли к вам случаем наша коза?
— Кто ее знает,— им отвечают,— забрела она или нет. Мы
не видали. Взгляните сами в козьем загоне, может, она и
впрямь там.
Вынесли светильню, посветили в козьем загоне, да ведь ко­
зы-то там не бывало, и соседи ни с чем ушли восвояси.
В полночь козу освежевали, тушу порубили помельче, часть
мяса тут же съели тайком, а часть отложили. Потом отец ска­
зал детям:
322

— Послушайте, ребятки. Вы знаете, мы козлятину ели.
Утром, как погоните скот пастись, не подходите к чужим ребя­
тишкам. Сами знаете, как вкусно пахнет козлятина. Как бы
они ее в вас не учуяли.
Дети выслушали и ничего не сказали.
Наутро хозяйский сын выгнал со двора коров, коз и овец и
погнал их пастись туда, где пасли свой скот другие ребятишки
из их деревни. Как подойдут к нему чужие ребята, он от них
сразу в сторону бежит, а они снова к нему. Он возьми да и
крикни:
— Берегитесь, ребята, не подходите, а то учуете.
— Что учуем? — те спрашивают.
— Козлятину, вот что,— он говорит.— Вчера ввечеру я на­
елся козлятины. И на сегодня малость осталось.
Ребята, конечно, о том по домам рассказали. Как стало это
известно, пришли к тому человеку, поискали у него в доме и
мясо нашли. Тогда положили ему штраф в пять сика и застави­
ли свою козу отдать вместо съеденной.
Вот и сказке конец.

88. Два брата
Жили два брата. И было у них на двоих всего одно одея­
ло 1. Один носил его днем, а другой укрывался им ночью. Брат,
что днем одеяло носил, ходил в такие места, где было много
колючих репьев; ночью эти колючки другому брату спать не
давали.
Была у них еще и корова. Корову они пополам поделили:
одному досталась задняя половина, где вымя, а другому —
передняя с головой. За коровой они смотрели, и она у них оте­
лилась. Теленок, конечно, достался тому, кто владел задней
частью. Начал он корову доить. Тут подходит хозяин передней
половины коровы. Видит: брат доит. Он говорит:
— Кончай это дело, я свою долю коровы отсюда прочь уве­
ду,— да как начал бить корову по морде. Корова побежала,
где тут ее подоишь.
Второй брат говорит:
— Слушай, бездельник. Что ты корову-то бьешь?
323

— А что? —тот отвечает.—Я твою корову не бью. Я бью
свою.
Так ни тому ни другому молока не досталось.

89. Позор раджи
Раджа пошел на охоту, и, когда он охотился, захотелось
ему выпустить ветры. Вместе с ним был цирюльник. Вот раджа
и думает: если он при цирюльнике себе позволит такое, все об
этом узнают*. Зашел он за дерево кхамер и выпустил ветры, а
дерево попросил никому о том не рассказывать.
Вернулся раджа домой, послал сразу за плотником и велел
ему изготовить два барабана — табла й дугги — и скрипку чиккара. Плотник отправился в лес, и надо же было случиться, что
срубил он тот самый кхамер. Притащил его домой и вырезал
барабаны и скрипку из этого дерева.
Как исполнил плотник заказ, раджа позвал танцоров и му­
зыкантов, и все друзья раджи пришли танцами полюбоваться.
Вдруг среди танцаГбарабан табла говорит:
— Раджа пукнул. Раджа пукнул.
Барабан дугги вторит:
;
— Я знаю, я эЁнаю.
А чйккара пищит:
'— Он велел не рассказывать. Он велел не рассказывать.
Тут все засмеялись, а радже стало так стыдно, что он сбрсь
сил ствое царское платье, осыпал тело золой и пошёл куда ^ла­
за глядят, как простой садху.
Рани долго плакала — никак она в толк вЗять не могла; изза чего ее раджа покинул. Позвала она плотника, стала рас­
спрашивать, что могло приключиться. А как узнала, в чем
дело, послала плотника и цирюльника разыскать раджу и При­
вести его обратно домой.
Спустя сколько-то дней радже надоело быть садзсу, и он ре­
шил вернуться в свой город. В пути ему встретились плотник
с цирюльником, и все они пошли домой вместе. К городу подо­
шли на закате. Раджа сказал:
— Я пойду во дворец, когда совсем темно станет. А вы идй^
те по домам и никому не рассказывайте, что я вернулся.
324

В полночь он пошел во дворец, а слуги.подумали, что это
вор лезет, и зарубили его. Тело к реке стащили и бросили там.
Наутро плотник и цирюльник хватились: где раджа? Тут
все и узнали, что получилось. Рани побежала к реке и, как уви­
дела тело мужа, бросилась в воду и утонула.

90. Тели и его слуга
В стародавние времена, говорят, случилось однажды, что
тели нес кувшин масла в неглубокой бамбуковой корзинке.
Шел он в деревню— маслом торговать. В дороге он встретил
сантала и спрашивает:
— Слушай-ка, хочешь пойти ко мне в услужение?
— Да,— говорит тот.— Если возьмешь, я пойду.
— Ну раз так,— обрадовался тели,— возьми понеси мою
корзинку с маслом. За это я дам тебе сразу две аны медной мо­
нетой.
— Хорошо,— согласился сантал.— Я понесу,
И вправду поставил он корзинку на голову и понес. Идет и
сам с собой рассуждает: «Он даст мне сразу две аны медной
монетой. На одну ану я куплю поесть. Эту я проем, а вторая
останется. На нее я куплю кур. Куры яиц снесут и цыплят вы­
сидят. Как подрастут цыплята, курочек я сохраню — пусть не­
сутся, а петушков оскоплю. Откормлю их как следует и про­
дам по четыре аны за штуку. На эти деньги куплю себе коз.
Как будут козлята, козочек оставлю на племя, а козликов ос­
коплю. Потом их продам, а на выручку куплю коров. Коровы
отелятся, так телочек себе на стадо оставлю, а бычков выхо­
лощу. Одних волов я продам —деньги за них получу, а на дру­
гих—буйволиц выменяю. Буйволицы отелятся, телочек в стадо
пущу, а бычки пусть подрастут, тогда их охолощу. Потом куп­
лю много земли —и под рис, и под просо, и соху. Хак земля
начнет давать урожай, я женюсь, и детишки пойдут у меня.
Подрастут,.бегать начнут, баловаться. Я приду после работы
домой, сяду на кровать, а жена принесет мне воды и пало­
чек—зубы чистить. Почищу я зубы и буду ждать. Тут ребя­
тишки прибегут, скажут: „Батюшка, вьшрй руки и иди4 есть".
А я головой покачаю и скажу: „Нет, нет! Я есть не буду *».
325

Тут. он и впрямь закричал: «Нет, нет!» — и замотал голо­
вой. Корзинка с головы соскользнула* и горшок разлетелся в
куски. Тели стал браниться:
— Ой-ой-ой!— говорит.— Как же ты его нес, уважаемый?
Все мое масло пропало, ни на пайсу продать не успели. За­
губил все мое масло. Я тебе теперь ни пайсы не дам, сам с тебя
требовать стану, сколько стоит кувшин свежего масла.
— Ничего ты с меня не получишь за свежее масло,— отве­
тил сантал.— Ты говоришь, я тебе убыток принес. Сам-то я
потерял куда больше.
Тели совсем разъярился, и вышла у них добрая перепалка.
Под конец сантал говорит:
— Брось, не ругайся. Давай сначала убытки сочтем. Если
ты потерял больше моего, я тебе за все заплачу, а если у меня
убытки больше, ты мне заплатишь. Согласен?
Сказать правду, тели согласился:
— Хорошо,— говорит.— Давай подсчитаем.
Тели-то не знал, чего себе сантал понавыдумал. Он так
рассудил: «Шел этот сантал с пустыми руками, ничегошеньки
при нем не было. Что же он там насчитает?» Вот он и сказал:
— У меня было масла на две рупии, да горшок стоит ану.
Вот какой ты нанес мне убыток. Выкладывай-ка две рупии и
одну ану.
Сантал ему в ответ:
— Хорошо, теперь я скажу, что я потерял. А ты подсчи­
тай-ка.
И пошел сантал считать убытки. Начал с денег, что с тели
ему причитались, от них к курам, от кур к козам и пошел рас­
сказывать дальше и дальше все, что он понавыдумал: и как у
него доходы росли, и как он есть отказался и корзинку с голо­
вы уронил, отчего кувшин с маслом разбился.
Рассказывает сантал, а тели от смеха удержаться не мо­
жет, так его и разбирает.
Рассказал сантал все до самого конца и спрашивает:
— Ну, скажи-ка теперь, у кого из нас убытки больше?
Тели и говорит:
— По моим подсчетам выходит, потеряли мы поровну.
У нас у обоих большие убытки. Что же нам делать? Ты нам
обоим убытки нанес. Как теперь дело поправить? Примем все,
как оно есть.
Так и расстались со смехом.
32G

Вот и сказке конец. А санталы и посейчас говорят: «Не за*
глядывай так далеко, как вол при масличном прессе1,— оста­
нешься с пустыми руками».

91. Мечтатель
Жила-была в деревне старуха, и был у нее сын. Раз пришел
в деревню купец. Он купил здесь два горшка топленого масла,
а нести их некому было. Вот и пришел он к дому старухи, го­
ворит ее сыну:
— Иди, паренек, снеси мне масло, а я тебе дам две аны.
Парень согласился с охотой и пошел впереди купца — гор­
шки понес. Идет он и размышляет, как бы ему получше употре­
бить эти две аны. «Куплю-ка курицу,— думает.— Она мне мно­
го-много яиц нанесет. Я продам цыплят и куплю козу. Коза мне
козлят принесет, я их продам, вот и сам когда-нибудь стану
важным купцом». Так он рассуждал, и вдруг из-под самых ног
у него вспорхнула куропатка. Парень отпрянул, споткнулся.
Горшки с маслом хлоп оземь и разлетелись. Подбежал купец,
стал ругаться:
— Ты погубил все мое масло. Придется тебе отдать мне,
что оно стоит.
А парень ему отвечает:
— Ты потерял масла на двадцать рупий или на тридцать, а
я лишился не одной тысячи. Я бы купил курицу на те две аны,
а потом я купил бы козу, а когда-нибудь стал бы большим че­
ловеком. Это с тебя мне причитается.
Услыхал такое купец и дал парню сто рупий. Парень побе­
жал с деньгами домой и матери своей показал. В базарный
день он говорит:
— Матушка, я пойду на базар, куплю чего-нибудь получше.
Пришел он на базар, сел там в сторонке и смотрит, что вок­
руг делается. Как стал народ расходиться, он завязал свою
сотню рупий в тряпицу и узелок повесил на палку. Был там
один старый тощий вол — хозяин его продать не сумел. Парейь к нему подошел и хозяину говорит:
— Братец, возьми мои деньги, а мне дай вола.
Тот говорит:
327

— Брат, моему волу красная цена десять рупий, а ты мне
сто даешь.
— Ничего,— говорит парень.— Давай поменяемся.
Отдал он ему деньги и увел с собою вола.
Шли они медленно — вол еле ноги тащил, такой он был
старый,—и застигла их ночь. У дороги был муравейник, а на
нем стоял шакал. Увидел он парня и думает: «Этот парень
меня убьет». А парень, как увидел шакала, подумал: «Похоже,
этому шакалу мой вол по душе пришелся». Вот он и крикнул
шакалу:
— Братец, я знаю, мой вол тебе по душе. Вот я и думаю
его здесь оставить тебе. Только, когда я опять пойду на базар,
ты его мне отдай.
Сказал это парень, оставил вола, а сам пошел домой.
Волу идти дальше было не под силу, и он лег. Корма тут
не было, воды тоже, он и издох. Пришел шакал и сожрал его
с превеликой охотой.
Шел парень опять на базар и говорит:
— Шакала не видно. Похоже, он в муравейнике спрятался.
Начал парень муравейник копать и нашел под ним два гор­
шка, полные денег. Принес он их домой, и с той поры они с
матерью зажили счастливо.

92. Женщине
ничего не рассказывай
Давным-давно, говорят, жил один сантал. Раз собрался он
куда-то на дарбар. Случилось так, что в ту 1 пору, как он шел
межой вдоль своего огорода, его батрачка выбрасывала на
огород коровий навоз. Брызги навоза в стороны полетели и
попали ему прямо на набедренную повязку. Увидел он это и
говорит: «Фу ты, как нехорошо оно выглядит. Мне идти так
нельзя. Надо мной сразу смеяться начнут. Лучше мне, пожа­
луй, вернуться и оставить дома эту повязку, а надеть другую,
почище». С такими мыслями он вернулся и сменил набедрен­
ную повязку. Ту, что была испачкана коровьим навозом, ой2
сунул в горшок, накрыл горшок сверху тарелкой из листьев
и повесил efo повыше в том самом углу, где они с женой име­
ли обыкновение спать. А потом пошел на дарбар.
328

Денька через два жена его спрашивает:
— Слушай, что это ты тут повесил, в этом горшке?,
— Да ничего,^ отвечает.— Какой тебе прок, если ты и уз­
наешь?
В тот день он ей ничего не сказал. Прошло несколько, дяей,
и вышло так, что она, лежа в постели, опят*> остановила взгляд
на горшке.
Вот и принялась она снова донимать мужа расспро­
сами:
— Что же это такое ты там повесил? Скажи, сделай ми­
лость.
—- Нет,— говорит муж.-- Ни за что не скажу. Если вам,
женщинам, что-нибудь скажешь, вы на весь свет разнесете.
Вы ведь не стерпите, чтобы секрет сгнил у,вас в брюхе. Нет,
я тебе не скажу.
— Никому я не расскажу. Скажи, сделай милость,— про­
сит жена.— Послушай, если не мне, так кому же ты скажешь?
Скажи, я никогда никому не сболтну.
— Ну смотри,— говорит муж.— Я скажу. Только ты помни:
никому не рассказывать!
-г- Чего ради я стану рассказывать? — отвечает жена.—
Если разболтаю, так неужто самой не придется краснеть со
стыда? Зачем мне про то рассказывать, что только самих нас
касается? Будь уверен, не расскажу.
— Так вот дело какое,— говорит муж.— В том горшке...
Словом, я убил одного человека. А чтобы концов не нашли,
я отрубил ему голову и положил ее вэтот горшок.
;
— Это правда, что ты ее спрятал в горшок? — не верит
жена.— Или ты меня просто дурачишь?
— Истинная правда,— говорит муж.— Но берегись, даже
под страхом смерти не смей никому говорить. А скажешь —
будь спокойна, я тебя сам прикончу, своими руками.
Поговорили они так, и жена успокоилась.
Прошло еще сколько-то дней, и вот муж с женой сильно
повздорили и принялись колошматить друг друга. Тут жена
возьму да скажи:
— Ах, ты меня бьешь! А сам человека убил. Вот я пойду
и донесу — получишь тогда по заслугам!
Так она и сделала: пошла и донесла. Староста созвал на­
род, мужа связали и стащили в участок. Из участка полицей­
ских прислали в деревню. Они сняли горшок, открыли его, гля22

Заказ 3841

329

дят — а там тряпка. Отругали старосту на чем свет стоит, за­
ставили штраф заплатить и ушли.
Тут муж и говорит:
--- Послушайте-ка, что я вам скажу. Если у вас есть какойто секрет или вы знаете что-нибудь важное, никогда с этих пор
не говорите о том своим женам, даже не поминайте при них
о таком. А то ведь не раньше, так позже, подвернись только
случай, они все разболтают. Так что будьте поосторожней, ко­
гда с женщиной говорите, и помните: рано или поздно она мо­
жет на вас же самих донести.
С той поры мы знаем эту историю, и разошлась она широко.
И правда, когда( ты о чем-то рассказываешь женщине, можешь
быть уверен — скоро все об этом узнают.
Вот и конец. Этого хватит.

93. Лентяйка
Рассказывают, жил где-то парень. Женили его. Стали мо­
лодые жить в мире и согласии, только жена оказалась очень
ленивая. Как случится работа потяжелее, так она сразу боль­
ная, подняться не может с постели. Больше всего она охала в
месяцы асар и сан К Дождется, пока все на работу уйдут, сра­
зу поднимется, выскребет весь рис, какой есть в горшке, и да­
вай его уписывать. А если вареного не осталось, сама себе при­
готовит.
Вот раз свекор и говорит:
— Приведу-ка я знахарей, пусть они ей руки пощупают2.
Непонятная немочь у нашей невестки. Пусть они натолкут ей
лекарства, а если она не поправится, отошлем ее назад в отчий
дом да там и оставим.
Он и вправду пошел за знахарями. Привел их и просит:
— Пощупайте руки у нашей невестки и скажите, какой не­
дуг ее мучит. Сами мы ума не приложим, что с ней. А то ведь
люди скажут, да и сват тоже: «Глядите, они ей и помочь не
хотят».
Один знахарь взял ее за руку, подержал и улыбнулся. По­
том другой взял и тоже усмехнулся легонько. Сели и не гово­
рят ничего.
330

Хозяин их спрашивает:
— Что с ней, почтенные? Что вы нашли? Скажите, сделай­
те милость. Лечить-то чем ее будем?
— Недуг у нее тяжкий и застарелый,— говорят знахари.—
Постарайтесь найти целебных корней, растолките их и дайте
ей выпить.
— Я не понимаю в целебных корнях,— отвечает хозяин.—
Я вас прошу: принесите лекарство, чтобы ее поставить на ноги.
А если лекарство надо купить и самим ей давать, объясните,
как это делать. Назовите мне все, что может помочь, а то нам
ее не вылечить.
А разговор-то идет рядом с больной, и она все слышит. Вот
знахари и говорят:
— Все так, почтенный. Раз ты нас позвал, мы дадим ле­
карство. Только мы вот что хотим сказать: чтобы лекарство
помогло, нам надо сперва заклинания прочесть, а то оно поль­
зы не принесет.
— Ладно,— отвечает хозяин.— Делайте все, что нужно,
чтобы ее вылечить. Если начать, так надо и кончить.
— Хорошо, договорились,— говорят знахари.— Мы пойдем
за лекарством, а как достанем, мы ее заговорим, а потом; уж
дадим ей лекарства.
— Поторопитесь, сделайте милость,— просит хозяин.—
Принесите лекарство сегодня или завтра. Пора-то рабочая, а
больную одну оставлять тоже нехорошо. Нужно бы к ней при­
ставить кого-нибудь, да у нас и так рук не хватает. Сделайте
милость, достаньте лекарство поскорее, не медлите.
— Хорошо,— говорят,— мы его найдем и доставим сегодня.
А завтра дадим ей.
Сказали так знахари и пошли вон из дома. На улице они
задержались и объяснили хозяину, что его невестка страдает
ленивой лихорадкой.
— Как же нам тогда ее вылечить? — всполошился тот.
— Подожди,— говорят.— Не говори никому ничего. У нас
есть подходящее лекарство на этот случай. А ты будь спокоен.
И вот, правду сказать, оба знахаря пошли в лес, выкопали
два клубня тирры 3, больших, словно тыквы, и принесли их с
собой. Вечером они пришли в дом к больной и сказали:
— Мы достали лекарство. Сегодня давать мы его не будем.
Завтра пораньше утром, едва светать начнет, мы его ей да­
дим. Только имейте в виду, прежде всего мы вон там, в даль331

нем конце улицы у перекрестка, заговорим вас всех, и боль­
ную тоже, а уж потом лекарство дадим. Мы вам это сейчас
для того говорим, чтобы завтра утром никто из вас никуда не
ушел.
— Ладно,— те говорят..— Это годится.
— Значит, все ясно,— сказали знахари.— Ждите, мы зав­
тра рано придем.
Тут знахарям поужинать дали. Они поели и ушли.
На другой день они поднялись с петухами. Первым делом
взяли клубни тирры, отнесли в конец улицы и там оставили.
Потом пошли в дом к больной и всех там подняли на ноги. По­
просили медную чашку с водой, щепотку синдура и старое ре­
шето. Собрали, что нужно, и повели всех в конец, улицы к пе­
рекрестку. Там усадили больную на решето и помазали ее сви­
ным пометом. Потом взяли оба клубня тирры, повесили ей на
шею и сказали:
— Ты, невестка, пройди три раза вверх и три раза вниз по
улице, а мы тебя тут будем ждать. Три раза пройдешь и тем
снимешь помехи, что творят нам злые темные силы, тогда и
мы сможем с этого места сойти. Ты уж не медли и иди поско­
рей три раза в оба конца.
Сказать по правде, эта невестка так и пошла вдоль по ули­
це утром, и народ весь глазел на нее и громко смеялся,
а ребя­
тишки толпой бежали следом, били в ладоши 4, хлопали себя
по ягодицам, подпрыгивали и визжали от радости. Даже род­
ные, что остались стоять в конце улицы, надрывались от сме­
ха. Прошла она раз, знахари ей говорят:
—. Запомни, носи на себе это средство, пока не поправишь­
ся, Ну а как будешь совсем здорова, отвяжешь и выбросишь.
Пошла невестка во второй раз по улице, а народ над ней
так смеется, что она стыда не стерпела, сорвала с себя клубни
и бегом домой. Смеху вслед еще больше.
Как она убежала, вся семья тоже вернулась домой, и зна­
хари ее спросили:
— Скажи-ка, невестка, ты не потому ль отвязала и бро­
сила наше лекарство, что сразу поправилась?
Тут она сама над собой рассмеялась, а знахари ей хот
ворят:
— Смотри, никогда больще так не болец, а то мь1; опять
принесем это лекарство. Мы ведь любой недуг распознаем.
С того дня невестка стала здорова, никогда .больше боль332

ной не прикидывалась и прилежно работала. Так ленивая не*
вестка исправилась — отучили ее лениться.
Вот и сказке конец. Вся она тут.

94. Мачеха
Жил когда-то, рассказывают, один человек. Взял он себе
жену, и жена попалась ему работящая, так что скоро они за­
жили в достатке. Детей у них был всего один сын. И муж и
жена работники были хорошие: за какое бы дело ни взялись,
оно у них спорилось. Уму непостижимо, как быстро они с ним
справлялись. Только вдруг то ли от сглазу, то ли гго какой дру­
гой причине жена умерла. Дня три помучилась —всё на го­
лову жаловалась — и умерла.
Муж очейь торейал. Целый год он вдовел *. Да только од­
ному ему £ хозяйством не управиться было, и на другой год
он снова женился. Прошло сколько-то врёмейи, и стало» видно, что живут они не дружно, то и дело вздорят по-пустому,
а жена Ходит мрачнее тучи. Вот раз муж и; ; опрашивает
жену:
"
— Да что же это такое? Как ни взгляну на тебя, ты все
злишься, с утра й до вечера.
— Не знаю уж почему, только я этого мальчишку твоего
не могу видеть спокойно,-1- отвечает она.
— Чего это ты его спокойно видеть не можешь? — говорит
муж.—Ходйть-тб за ним тебе не приходится. Никаких забот
тебе от него нету. Чем он тебе досадил?
— Чем? — говорит она.— Меня злит, что он торчит перед
носом. Если он тут останется, я не останусь.
— Так что мне с ним делать? — спрашивает ее муж.
— Хочешь — убей, а нет — заведи в лес подальше, чтобы
он дороги домЬй не нашел.
— Куда я его поведу? — говорит муж.— Ведь это мой сын.
Мне его жалко, неужто не можешь понять? А ты говоришь:
возьми да убей. Да как я смогу на него руку поднять?
— Великое ль дело — мальчишку прикончить,— отвечает
жена.— Будь то мое чадо, я бы и не задумалась.
— Ну ЛаДйо. Ты и убей,— предложил муж.
333

••••-** Нет,—отказалась жена.—Не стану я поднимать руку
на твое чадо. Будь он мой — дело другое. А раз твой — сам и
убей.
— Как мне его убить? — говорит муж.— Неужто зарезать?
О таком и подумать-то страшно.
— Ничего,— отвечает жена.— Я тебя научу, как убить. Как
пойдешь с ним пахать, пусти его класть борозду первым, а сам
иди сзади. Да наперед заостри у своей сохи дышло, будто игол­
ку 2 . А как пахать станете, разгони быков что есть мочи и про­
ткни ему дышлом спину.
Муж и вправду послушался и сделал, как велела жена: за­
острил дышло у сохи. Вот пошли они вместе пахать. Сам он
остался сзади, а сын со своими быками уходит все дальше впе­
ред. Так отец и не смог его догнать ни в тот день, ни в другой.
А жена все говорит:
— Да что это? Когда ты его прикончишь? Видно, ты про­
сто хочешь меня провести.
Наконец муж сказал:
— Ладно, я убью его завтра. Только ты приготовь ему ут­
ром поесть горячего, повкуснее чего-нибудь.
— Чтоже, ладно,— согласилась она.
Наутро и вправду она постаралась приготовить вкусного
рису с подливой.
— Дай ему поесть досыта,— говорит муж.— Я его сегодня
убью. Пусть поест вкусно и сытно, раз он уходит от нас.
Потом он ее еще спрашивает:
—- Куда нам идти сегодня пахать? Мы вспахали все, что
было нужно. Куда нам идти сегодня?
— На верхнем поле,— сказала жена,— мы посеяли просо.
Идите перепашите то просо. Быки там не пойдут быстро, они
проса пощипать захотят. Ты иди со своей сохой сзади. А как
займутся его быки просом, не зевай и гони свою упряжку. Тут
уж ты нагонишь его и проткнешь своим дышлом.
Так и вправду в то утро, договорясь с мужем и научив его,
как быть дальше, она дала пасынку поесть горячего вкусного
риса. Отец с сыном поели, запрягли быков, и тут сын спросил:
— Послушай, батюшка, куда мы пойдем сегодня пахать?
—• Видишь то верхнее поле? — сказал отец.— Туда мы пой­
дем пахать.
И пока быки тащили вверх по склону повешенные на ярмо
сохи, отец сказал сыну:
334

— Послушай, сынок, мы распашем здесь просо и посеем
подсолнух.
— Гляди-ка, отец,— сказал сын.— Разве просо не хорошо
удалось? Скоро оно совсем созреет. Чего ради нам его рас­
пахивать? Подумай сам, здесь у нас готов урожай. Ни к чему
нам губить его и засевать поле снова. Кто его знает, уродится
тут что-нибудь еще раз или нет. Зря мы будем губить то, что
есть.
Выслушал отец эти слова и, правду сказать, по-своему по­
нял их смысл. «Мальчик-то прав,— подумал он.— Он говорит
сущую правду. А ведь что первый урожай, то и первые дети.
Парень-то уже работник. Убью я его нынче, кто будет мне по­
мощником в старости? Вторая жена, как втррой урожай. Кто
скажет, принесет она детей или нет. Кому это известно зара­
нее? Нет, мне не след убивать моего сына. А что до нее, пусть
остается или прочь уходит с досады». Рассудил он так, выпряг
быков и вместе с сыном вернулся домой. Дома он сказал жене:
— Ты мне велела убить его, а я не убил и не убью, не гля­
дя на то, останешься ты у меня в доме или с досады уйдешь.
Он мой единственный сын, и все-таки ты старалась заставить
меня с ним покончить. А кто мне может сказать, дождусь я от
тебя сына или не дождусь?
А потом он ее начал ругать и, когда вошел в раж, задал ей
хорошую трепку. Она разобиделась и убежала из дому, но он
звать назад ее не пошел.
День-другой ее не было, а потом отец и братья ее привели.
Тут муж при них рассказал, как было дело, и ей досталось еще
от отца и от братьев. Больше она не убегала.
Вот и сказке конец.

95. Тели и его сыновья
Жил-был старик тели. Было у него пять сыновей. Всех их
он женил, и жили они все вместе одним хозяйством. Времени
уж много прошло, а старик и старуха о том, чтобы сыновей от­
делить, ни словом не обмолвятся.
Так, одним домом живя, сыновья и детей завели. Тут-то не­
вестки и потеряли покой, стали мужьям досаждать.
335

— Подите,— говорят,— к отцу-матери. Спросите, доколе
они вас будут в одном доме держать. Неужто не отделят, не­
ужто нам так вместе и жить? Подите, потолкуйте об этом с
отцом и с матерью.
Братья спрашивают: .
— Что, вам вместе жить надоело, раз говорите такое?
— Да,— отвечают.—И надоело и не надоело. Вечно мы,
что ли, одним домом жить будем?
— Ладно, мы с ними поговорим,— сказали братья.
И вправду вечером, как все собрались, братья это дело и
вспомнили. Говорят отцу:
— Батюшка, нас одно дело заботит. Надо бы нам тебе про
это сказать. Выслушай нас.
— Какое у вас дело, сынки? — спрашивает отец.— Скажи­
те мне.
Сыновья отвечают:
— Может, это дело хорошее* может — плохое. Надо тебе
сперва об этом услышать.
— Я слушаю,— говорит.-- Вы скажите.
— Да это безделица,— говорят; сыновья.— Просто мы хо­
тим отделиться. Доколе нам вместе жить? Отделишь нас? То­
гда они смогут готовить отдельно — каждая для своих ребя­
тишек. Вот что нас заботит. Дело невесть какое. Подумай об
этом.
Отец их и спрашивает:
— А что, сынки, досыта вы едите у матери или нет?
—. Конечно,— говорят.— Мы всем довольны.
— А зачем вы тогда такие речи ведете?
— Значит, не надо было нам говорить? — спрашивают
они.— Ты ведь сам и не думаешь, чтобы нас отделить, вот нам
и пришлось о том речь завести. Неужто мы порознь себе не до­
будем, что надо в хозяйстве? Потому мы об этом и речь заве­
ли. Хотим мы услышать, что ты нам скажешь.
— Да, сынки, мне все понятно,— отвечает отец.—Женам
вашим, сынки, не все достается, чего им хочется. А все равно
не стану я вас отделять.
Сказал он им так, на том и кончился разговор.
Прошло пять дней или шесть, и снова они завели речь о
том, чтобы им отделиться. Старик им говорит:
— Ладно, сынки. Думаете, радость большая отдельно
жить. Тащите-ка мне сюда хороший чурбан, высотой локтя в
336

два и в полный обхват толщиной. Я сперва вас на нем испы­
таю, тогда и отделяйтесь. А не выдержите пробу — я вас не
отделю.
Тут они и вправду притащили такой чурбан.
— Вот,— говорят,— мы принесли.
— Ну,— говорит отец.— Посмотрю я, сколько у вас силы,
у каждого. Сумеете сломать пополам этот чурбан — я вас раз­
делю, не сумеете сломать — не стану делить.
— Эй, ребята! — кричат они.— Надо топор принести. Мы
его живо разделаем.
— Нет,— говорит им отец.— Вы сперва так, руками, его
сломать попробуйте: гните, крутите, бейте, стучите — что хоти­
те с ним делайте. Не выйдет, тогда я вам сам велю топор в
дело пустить.
Тут и впрямь они, один за другим, начали со всех сил ста­
раться его разломать. Только, как ни силились, ни одномуне
удалось с ним управиться. Помучились и отступились — что им
еще оставалось?
— Ну, сынки,— спрашивает отец.— Вышло у вас или нет?
— Нам с этим не справиться,— отвечают.
Тогда отец им говорит:
— Вас ведь пятеро, а если меня сосчитать, нас шестеро бу­
дет. Вот вы теперь и расколите его на шесть плах.
Сказать правду, раскололи они чурбан на шесть плах, я он
разделил промеж них эти плахи — каждому дал по одной, а
одну взял себе,-*- а потом говорит:
— Теперь — за них. Попробуйте их сломать. Как думаете,
сломаете их или нет?
т-* Ишь,— отвечают,— чего там ломать-то? Поначалу ты
нам чурбан сломать приказал, так разве такую здоровую шту­
ку сломаешь? А с этим мы мигом справимся.
— Ну вот,— говорит он.— Ломайте.
Тут они разом каждый свою плаху переломили. Тогда отец
им говорит:
—• Ну, сынки, я велел вам сломать этот чурбан. Что-нибудь
вы уразумели?
— Чего-то нам не понять, что ты показывал,— отвечают
они.— К чему бы все это? Куда бы ни шло, отдели нас. Ничего
мы не знаем: ни толку, ни смысла. Неучи мы, дураки,, олухи
деревенские. Мы хотим, чтобы ты нас отделил,— вот и все, что
мы знаем.
337

— Сынки,— говорит им отец,— раз вы сами не поняли, ка­
кой смысл в этом чурбане, я вам скажу. Вот что поймите: са­
ми видели, пока вы его не раскололи, никому из вас его не сло­
мать было, а как раскололи на плахи, тут вы их без труда по­
ломали. Так и мы вроде такого чурбана, пока живем вместе —
и добра у нас много. А если мы нынче разделимся, все добро
промеж нас разойдется; вы его спустите и останетесь голыми.
Поглядите, по счастливой судьбе, достаток нынче гостит в наг
шем доме — вот чего вы не хотите понять. И смотрите еще:
когда все мы, отец и сыновья, держимся вместе, пусть наши
недруги и недоброжелатели ссорятся с нами — мы их всегда
одолеем. А если разделимся, разве мы сможем их одолеть? Они
сгубят нас одного за другим. Поразмыслите хорошенько над
этим, правильно я говорю или нет.
— Это верно, все, что ты говоришь,— отвечают они.— Мы
верим, полусту ты не скажешь. Только дай нам жить своими
домами. Ведь все равно мы все останемся здесь. А если не вы­
делишь нам доли в хозяйстве, подели хоть горшки — мы себе
сами будем готовить зелень и овощи.
Огорчился отец и сказал сам себе: «Что за напасть. Эти
мальчишки совсем одурели. Сколько значения в том, что я им
рассказывал, а им не понять. Ладно, я их отделю. Если дать
им только горшки, что люди скажут! Начнут говорить про ме­
ня: „Этот старик — скупердяй. Столько добра накопил, а сы­
новей пустил хозяйничать с пустыми руками. Ну и скаредный
же старикан". Вот что все начнут говорить. Ладно, будь что
будет. Захотят они брать или нет, а я все, что у меня есть, по­
ровну поделю и дам каждому его долю».
Решил он так, разделил все свое добро на равные доли и
отдал им, а они, все до единого, взяли, что им пришлось.
Жили они так сколько-то лет,— а сколько, кто его знает,—
и обеднели. Не стало у них ни пищи в достатке, ни одежды, за^
то заботы хватало. И у стариков, отца с матерью, не стало до­
статка, чтобы себя прокормить.
Вот раз отец позвал своих сыновей и их жен — всех их вме­
сте — и говорит:
— Ну, сынки, уразумели вы, какое дело? Каково нам нын­
че приходится? Плохо, когда не слушают стариков. Глядите,
вы слушали, что жены вам говорили, вот мы и дошли до та­
кой жизни. Пораскиньте теперь умом и поймите, что это зна­
чит. А я дам вам загадку, вы мне ее разгадайте.
333

И задал он им такую загадку:
— Вот загадка, коршун, коршун1. Четыре колодца — три
пустых, один с водой. Нальешь из него воды в три других —и
все полные будут. А если этот пустой, а другие полные, сколько
из них в него ни лей — не наполнишь. Ну, что это значит? Ска­
жите.
Задумались сыновья, втупик стали. Сидят и головы опу­
стили. Отец им говорит:
— Ну скорей. Отвечайте.
Потом сказал:
— Раз не говорите, так слушайте. Я вам скажу, что
это зна­
чит, какие это колодцы. Было у человека три сына 2. Покуда
они не отделились, отец всем в семье помогал. А как отделил
их старик, дал каждому свое хозяйство, сам в жестокой нуж­
де оказался, хоть и было у него трое сыновей. Пока росли сы­
новья, он им животы наполнял — совсем как те колодцы. А сы­
новья, как отделились, так отца одного прокормить не смогли.
Дело-то в чем: ни один сын отцу и кашицы не принес, вот и
пришлось ему горькие слова говорить. Точно так, смотрите, и
я: худо ли, хорошо, а вас вырастил. Голода знать вам не да­
вал. А как выделил я вам хозяйство, никто из вас мне и ка­
шицы не дал. Поняли теперь, что это значит?
Стыдно стало тогда сыновьям. Соединились они снова в
одно хозяйство и сказали:
— Покуда живы мать и отец, никто из нас не отделится.
Как не станет их, так и посмотрим, а пока они живы, будем
жить вместе.
Вот какая сказка. Пришел ей конец. Все тут.

96. Муравей и уголек
Муравей с угольком пошли странствовать. Подошли к ре*
ке, остановились и стали решать, кому ее первому перейти. На­
конец первым пошел уголек, а муравей — за ним. Муравей го­
ворит:
— Вот и стали друзьями угольно-черный муравей и уголек.
Перешли они реку, и вода в ней почернела. Приходит к ре­
ке олень и спрашивает воду:
339

— С чего ты так почернела, вода? Раньше ты была ведь
прозрачная.
— Слушай меня, олень,^-отвечает вода.—Муравей и уго­
лек сделали меня черной, а я теперь сделаю тебя хромым.
Олень попил воды и заковылял на гору — поискать плодов
дерева махуа. Подошел к дереву, оно спрашивает:
— Что с тобой? Час назад ты так хотел есть, а теперь ни­
чего в рот не берешь.
— Ты из рода деревьев, а я из рода зверей,— говорит ему
олень.— Разве ты меня поймешь? Да уж раз я стал хромым,
ты станешь маленьким.
И дерево махуа, которое было очень большое, стало вдруг
маленьким. А олень заковылял к себе домой. Вскоре на дерево
уселась птица и принялась клевать плоды.
— Что стряслось? — спрашивает она.— Вчера мне хватило
одного плода. А сегодня я съела четыре, а то и пять и все рав­
но не наелась.
Махуа ей отвечает:
— Слушай сказку про угольно-черную воду, хромого оленя
и дерево-карлика;
Услышала это птица и запищала: «Чйи-пии, чйи-пйи»: Она
улетела и села поесть на лесную сливу. Только она ничего там
не съела. Все порхала взад да вперед и пищала: «Чии-пии, чиипии».
— Что с тобой? — спрашивает ее слива.— До сих пор ты
прилетала молча поесть. А теперь ты не ешьнпчето/толъкЪ rib?
щишь без конца.
Птица говорит:
— Слушай сказку про угольно-черную воду, хромого оле­
ня, дерево-карлика и маленькую бедную птичку, что лишилась
обеда,— и на тебе будут расти горькие ягоды.
Рано поутру крестьянки пошли за водой, И была между
ними одна — из тех, что всегда все жуют без разбору. Сорва­
ла она горстку ягод и стала есть.
— Что стряслось? — говорит она дереву—Отчего у тебя
такие горькие ягоды стали?
Слива ей отвечает:
— Слушай сказку про угольно-черную воду, хромого оле­
ня и дерево-карлика, про птицу, что пищит «чии-пии», и про
горькие ягоды. А теперь ты сама станешь коротышкой.
Женщина та была высокая, а теперь вдруг стала низень340

кой. Пошла она домой, кончила там всю работу, потом взяла
горшок с кашей и понесла в поле мужчинам.
— Идите есть, братья,-»- говорит она им ц выкладывает еду
из горшка.
А они спрашивают:
— Это кто? Наша была высокая, а эта чья коротышка?
— Садитесь есть,— она отвечает,— и я вам все расскажу.
Рассказала и говорит:
— Ну а вы горбатыми станете.
И у всех пахарей спины согнулись. Весь день они пахали,
а вечером пошли к своей рани. Увидела их рани и говорит:
— Рам! Рам! Рам! Рам! Что стряслрсь? Расскажите мне
все. Ведь вы мне помощники и защитники.
— Ладно,— отвечают они.— Слушай сказку про угольночерную воду, хромого оленя и дерево-карлика, про птицу, что
пищит «чии-пии», про горькие ягоды, про девушку-коротышку
и трех горбатых пахарей. А ты теперь будешь пердунья.
Услышала это рани и издала громкий звук. И сразу пахари
распрямились, девушка снова стала высокой, птица, что пи­
щала «чии-пии», начала есть, дерево махуа опять выросло,
олень избавился от хромоты, вода потекла прозрачная, уголь
сгорел в кузнице у агарии, а муравей добрался до своей кучи.

97. Сон и Богатство
Сон и Богатство поспорили, кто сильнее. Никак они не мог­
ли согласиться, ну и договорились в прятки сыграть: кто дру­
гого найдет, а сам так схоронится, что его не найти,— тот и вы­
играл. Первым Богатство пряталось. Обернулось оно горшком
с деньгами и в муравейник зарылось. А Сон пошел к бедному
пареньку, что лежал себе, спал, и позвал его душу выйти. Вы­
шла душа, Сон послал ее в муравейник. Вернулась она назад,
и паренек, как проснулся, сразу пошел к муравейнику и вы­
копал Богатство — горшок с деньгами. А Сон спрятался в вет­
ре и летал с ним по всему свету. Не смогло его Богатство най­
ти, и, как встретились они снова, пришлось ему согласиться,
что Сон сильнее.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Птичий раджа
Сказка мурии из Палли, Бастар (Elwin, XXIII, II).
По типу примыкает к AT 221; у TR как тип не отмечена,
2. Лягушка-неудачница
Гондская сказка из Мотиналы, Мандла (Elwin, XXIII, 7).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср. AT 278).
1
Обычная норма индийского гостеприимства требовала, чтоби, при­
нимая гостя, совершившего далекий путь, хозяин или кто-либо из членов
его семьи прежде всего смыл пыль с его ног. Тот же знак внимания домо­
чадцы должны были оказывать вернувшемуся домой главе семейства.
3. Шакал и кабан
Сказка лохара из Сапоса, Еайпур (Elwin, XXIII, 13).
Тип AT 59 *.
4. Шакал-пройдоха
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму из Мохулпахари (Bodding, 12).
Как тип в целом у AT и TR не отмечена. Включает элементы различ­
ных типов: неудачная охота за цыплятами — ср. AT 176 I d; спасение цып­
ленка — AT 122 G + 122 Н; заплата на заду — Bdk 969; поимка шакала —
AT 175.
1
Заключение вечной дружбы у санталов представляет собою обряд,
сходный с братанием. Стороны, вступающие в дружбу, вставляют друг
другу в волосы цветок и обмениваются подарками. С этих пор они назы­
вают друг друга «пхул» (хинди phul — «цветок»), ходят друг к другу
в гости и в случае нужды каждый помогает другому. Сходный обряд, но
без цветка, зато с использованием кокосового ореха, имеется и у народов
Центральной
Индии.
2
Ниши, устраиваемые в глинобитной стене дома, выполняют рол-ь
шкафов
и полок.
3
Обычный очаг для приготовления пищи сооружается самой хозяйкой
из глины. Пустой внутри, он имеет 20—30 см в высоту, до 30 см в ширину,
а длина его зависит от числа верхних отверстий — конфорок, которых
342

чаще всего бывает два. По краям каждого отверстия имеется три вы­
ступа — на них ставят горшок, в котором готовят пишу. В передней стен­
ке — полукруглое отверстие для топлива.
4
Санталы широко используют деревянистую оболочку некоторых сор­
тов тыкв, имеющих разный размер и форму, в качестве самой разнообраз­
ной 5посуды.
В сантальском земледелии различаются два основных типа пахотных
земель: нижние поля, обладающие достаточным увлажнением для выра­
щивания риса, и верхние, на которых сеются менее влаголюбивые куль­
туры, например просо. Первые ценятся в четыре-пять раз выше, чем вто­
рые. Низко расположенные рисовые поля в дождливый сезон заливает
вода, и туда проникает мелкая рыба и крабы. Эту рыбу ловят голыми
руками, предварительно вычерпав часть воды с обнесенного земляными
валками участка.
6
Кавалерия средневековых мусульманских правителей Индии перво­
начально состояла в значительной части из тюрок, и соответствующее на­
именование надолго сохранилось за солдатами-мусульманами правивших
в Дели династий вплоть до Великих Моголов.
7
Коэнда — крепостца, служившая согласно сантальским преданиям
столицей одного из сантальских царских родов.
5. Шакал и сантал
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 8).
Тип AT — TR 176 la, b, с, d, II, III.
1
Санталы брезгливы к чужим объедкам. Если женщина может доесть
остатки пищи после мужа или детей, то мужчина себе этого не позво­
ляет.2 Он не станет пить из чужой чашки, не вымыв ее перед этим.
Деревянный сантальский плуг состоит из трех частей: длинного
дышла, сочлененного с ним клинообразного лемеха (в лемех может быть
вставлена узкая полоска железа до 30 см длиной) и отходящей сзади от
них рукояти. В целом плуг похож на однозубую соху. Влечет его пара
волов или буйволов, впряженная в деревянное ярмо. По пути в поле и об­
ратно соха вешается лемехом на ярмо. Обычно она настолько легка, что
ее без особого труда может нести на плече или на голове один человек.
3
В рабочий сезон, который приходится на жаркую и влажную пору
года, санталы выходят в поле в одной неширокой набедренной повязке.
Мужчины и женщины повязывают ее неодинаково. У женщин к тому же
обычно имеется второй клочок ткани, прикрывающий плечи и грудь.
: 4
У санталов принято, чтобы мужчины клали ношу на плечо, а жен­
щины
на голову.
5
Из сухих веток колючих кустарников в Индии часто устраивают ог­
раждения вокруг полей, огородов, молодых насаждений. Такая изгородь
с торчащими во все стороны длинными загнутыми, словно крючки, шипами
труднопреодолима как для животных, так и для людей.
6
Санталы обычно не имеют специальных птичников. Для домашней
птицы
они отводят один из углов своего жилья.
7
Санталы заимствовали у индуистов обычай сожжения мертвых
(раньше они своих покойников хоронили). Несгоревшие кости собираются
и спускаются в священную реку Дамодар. после чего в доме покойника
устраиваются своего рода поминки — подношение пищи духу покойного
343

я угощение для его родственников и друзей^ Цель этих церемоний — зна­
меновать переход души усопшего в загробный мир и приобщение ее к раз­
ряду бонг (духов-покровителей очага, которым приносится жертва в
бхитапе).
8
Индийские женщины носят воду на голове в глиняных или металли­
ческих горшках.
6. Вор; тигр, медведь и шакал
Сказка старого сантальского гуру, записана в 1891 г. (Bodding, 39).
Тип AT —TR 177 с, f + 151.
1
Санталы жгут известь, добавляемую к жевательному табаку, из ра­
кушек. Ракушки вперемешку с кусками сухого дерева увязываются в узел,
и этот узел при обжиге, чтобы стимулировать горение, раскручивается на
веревке в руке или подвешивается на сук дерева и раскачивается.
7. Тигр и краб
Дханварская сказка, Биласпур (Elwin, XXIII, 4).
Тип AT— TR 181 I с, II, III + 312.А I d.
8. Тигр и заяц
Сантальская сказка; Записана из уст школьника лет 17 в 1891 г.
(Bodding, 43).
Тип AT —TR 181 I, II, III a.
9. Тигриный обет
Сказка агарии из заминдарства Чхури (Elwin, XIX, 3).
Завязка — сознательное пленение тигра — у AT и TR как тип не от­
мечена (ср., однако, 177). Добавочные элементы: зеркало — AT 1168А b;
падение с дерева на хищников— AT 1154 I b.
10. Ленивый байга

''

Гондская сказка из Сарайпани, Мандла (Elwin, XIX, 2).
Завязка — неосторожное заявление байги — и заключение — «откорм
попугаев» — у AT и TR не отмечены. Середина по типам: AT— TR
122F + TR 1149 II.
1
Как у дравидских народностей Центральной Индии, так и у сайта*
лов земледелие до недавнего времени в значительной мере носило подсечно-огневой характер, что заключается в следующем, В .конце зимнего
сезона (февраль) вырубается потребный участок в лесу. В апреле—мае
подсохшие стволы и сучья сжигаются. И сама рубка леса и последующие
операции требуют немало времени и труда. В частности, при выжиге вы­
рубки крестьяне подвязывают к босым ступням куски коры, чтобы не об­
жечь ноги* и длинной бамбуковой палкой шевелят и сгребают в костры
головешки. Такое поле, эксплуатируется не более, двух-трёх лет подряд,
затем оно забрасывается, и выжигается новый участок. Лес/ пригодный
344

для вырубки, восстанавливается на брошенном поле в течение десятипятнадцати лет. Во второй половине прошлого века в связи с заметным
оскудением лесов в этой зоне британская администрация запретила под­
сечное земледелие почти на всех подчиняющихся ее юрисдикции террито­
риях. Тем не менее оно продолжало нелегально практиковаться, особенно
в княжествах. В Центральной Индии различаются три основных типа
подсечно-огневого земледелия:
1) пенда (penda), или бевар (bewar),— поля вырубаются на крутых
склонах холмов, посев ведется прямо по золе без ее предварительного раз­
равнивания и без вспашки;
2) диппа (dippa) — выбирается сравнительно ровный участок, зола
разгребается по нему равномерным слоем и с началом дождей запахи­
вается в грунт;
3) парка (parka), или дахи (dahi),— предусматривает наличие по­
стоянного поля, на которое стаскивается откуда возможно рубленый лес
и кустарник, сжигаемый там на месте; зола разравнивается и запахи­
вается.
Наиболее упорно держатся за подсечное земледелие байга, признаю­
щие только первый тип, поскольку, согласно их верованиям, грешно рвать
плугом грудь матери-земли.
П. Сумерки
Курукская сказка из Какнара, Бастар (Elwin, XIX, 1).
Тип AT — TR 177 а, с, е, f + 181 II, III + 155 l l b + 1149 II.
Сказка построена на широко распространенном в разговорных фор­
мах индийских языков использовании так называемых слов-эхо, когда зна­
чащее слово для большей экспрессии сопровождается созвучным ему
бессмысленным (обычно отличается от первого только начальным соглас­
ным— ср. русское «шаляй-валяй»). Такое «эхо» к слову «сумерки» не было
понято глупым тигром. Сохранить прием подлинника в переводе не пред­
ставилось возможным.
12. Заяц и сантал
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 45).
Как тип у TR не отмечена; см., однако Bdk 1065, ср. AT 115.
13. Две змеи
Сказка мурии из Качоры, Бастар (Elwin, XXII, 4).
Завязка — змея, в поисках прохлады заползающая к человеку в же­
лудок,— как тип у AT и TR не отмечена. История дочки раджи — тип
923В I а, II а.
1
Характерно, что раджа здесь отнесен не к воинской касте, что наи­
более соответствовало бы индуистской традиции, а к земледельческой.
Любопытно также предъявляемое женой требование практически приоб­
щиться к предписанному ему кастой труду.
2
Очевидно, здесь нашла отражение индуистская концепция, запре­
щающая вдовам повторное замужество, что фактически исторгает их из
общества и обрекает на достаточно жалкое существование. У племен
23

Заказ 3841

345

Центральной Индии и санталов, где брак вообще обладает значительно
большей свободой, чем у индуистов, вторичное замужество вдовы не только
не возбраняется, но представляется вполне закономерным. Вдову может
«унаследовать» младший брат покойного, а в случае его или ее отказа
от этого она идет замуж по своему выбору, причем новому мужу иногда
приходится платить «отступн-ые» брату покойника (ср. также № 94,
прим. 1),
14. Благодарные звери
Сказка мурии из Кхатгаона, Бастар (Elwin, XVIII, 2).
Тип AT —TR 160 (ср. 554 I (Ь), II a, d).
1
Живую воду здесь едва ли возможно отождествлять с мифической
древнеиндийской амритой, добытой богами и демонами при пахтании
океана. По-видимому, эта субстанция имеет здесь более общий характер,
соответствуя живой воде в фольклоре других народов. Как там, так и
удесь она способна не только оживлять мертвых, но и возвращать моло­
дость старикам.
Другими средствами оживления покойников служат, как будет видно
из последующих сказок, волшебная палочка, а также ткань (ср., например,
волшебное дхоти в № 22), особенно ткань, сложенная семикратно,
15. Милосердный агария
Сказка агарии из Умария, Мандла (Elwin, XVIII, 3).
Тип AT — TR 554 I b, (с), II а, с.
16. Рыба-помощница
Сказка агарии из Дхумаркачара, заминдарство Лапха (Elwin,
АVIII, 5).
Основной сюжет как тип у AT и TR не отмечен. По мотиву помощи
со стороны рыбы перекликается с AT 554 и 555. Встреча с дочкой раджи
см. AT — TR 856 II (b),c.
Шуточный зачин, построенный на парадоксах, в индийских сказках
встречается неоднократно (ср., например, № 22).
1
Поджаренный рис употребляется индийцами в качестве закуски, ко­
торую, в частности, удобно брать с собой в дорогу. Приготавливается он
по-разному. Например, вареный рис очищают, сушат, а затем поджари­
вают, помешивая, на глиняной сковороде. Едят его с патокой или размо­
ченным в чае.
2
См. № 4, прим. 1.
17. Как сосватали леопарда
Сантальская сказка, записал Саграм Мурму (Bodding, 84).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср., однако, 156 с вариантами).
В оригинале тексту сказки предпослано длинное вступление, где по­
дробно излагается концепция сочетания детей браком как последней сту­
пени искупления лежащего на родителях греха зачатия, и далее во всех
346

деталях описывается процедура свадьбы. Из-за весьма технического харак­
тера оно здесь опущено.
1
В роли свах у санталов выступают не только женщины (преиму­
щественно пожилые вдовы), но и мужчины.
18. Шакал и молодые супруги
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 1).
Тип AT —TR926A I b, И.
1
См. № 16, прим. 1.
2
Основной частью традиционного костюма санталов, как и вообще
сельского населения Индии, является прямой кусок ткани четырех-пяти
метров длины, оборачиваемый вокруг поясницы или охватывающий весь
торс (см. словарь: дхоти, сари). В качестве своеобразного «кармана» для
самого различного содержимого служит свободный конец такой одежды,
завязываемый узлом.
3
Растительное масло (горчичное или какое-либо иное) употребляется
для 4умащения кожи после купания.
У санталов более принято, чтобы в пути жена шла впереди мужа.
19. Мщение сына
Курукская сказка из Читракота, Бастар (Elwin, I, И).
Тип "AT — TR 369 I a, b, III а, IV а.
20. Двенадцать братьев
Сказка байги, Кавардха (Elwin, V, 1).
Как тип у AT и TR не отмечена. Отдаленно перекликается с типами 550
и 551, где также действуют неблагодарные старшие братья, но отличается
отсутствием целевого задания и рядом непоследовательностей в развитии
сюжета. Обращает на себя внимание бездействие сестры, лишь упомяну­
той во вступлении, и нечеткое различение других женских персонажей
(дочка сокола и невестка ракшаса).
1
Очевидно, юноша совершал таким образом приношения духам и
лесным божествам, ожидая от них благодарности и помощи. У гонд,
в частности, было принято в сентябрьское новолуние бросать за порог рис
и горох, предназначая его душам умерших членов семьи.
2
У гондов и других народностей Центральной Индии зерно часто хра­
нится в доме в высоких корзинах, выставляемых в ряд и образующих по­
добие
невысокой перегородки в жилище.
3
Невысокая вышка в виде платформы на четырех кольях (иногда с
крышей) устанавливается посреди поля в пору созревания урожая. Сидя­
щий на ней сторож охраняет поле от потравы птицами и дикими жи­
вотными.
4
Здесь названы божества — покровители ремесла, связанного с обра­
боткой металла: лохасуры—братья-кузнецы, божества железа; тамесуры —
божества
меди; агьясуры — божества огня.
5
Лающий олень — индийский мунтжак, названный так за свой харак­
терный голос.
347

21. Дворец у ручья

Сказка байги из Пандпура, Мандла (Elwin, V, б).
Разновидность предшествующего типа.
22. Блестящий козел
Сказка мурии из Конгера, Бастар (Elwin, 1,1).
Тип AT — TR 551 I b, III (b), IV а, (с) + 1061 + 30IA II с, V a +
+ 306A II b, III a.
Шуточный зачин построен на парадоксах (ср. № 16).
1
Индийский базар представляет собой улицу, по обеим сторонам ко­
торой сплошным рядом тянутся лавки. Размещение базара посредине улицы
кажется рассказчику столь же противоестественным, как и все, о чем го­
ворится
в зачине.
2
В деревнях Индии принята «двадцатиричная» система счета. Воз­
никновение ее объясняют тем, что счетным инструментом неграмотным кре­
стьянам
служили пальцы не только рук, но и постоянно босых ног.
3
Для приема гостей во дворе дома, где устраивается свадьба, не­
редко
ставят большой шатер или тент.
4
Имя «Пхулмалин» буквально означает цветочницу, которая зани­
мается
плетением венков и цветочных гирлянд.
5
Посуда для индивидуального употребления, такая, как чашки и та­
релки, часто изготовляется из древесных листьев. Если листья недостаточно
велики, их берут несколько штук и сшивают внахлест травинкой. После
использования такая посуда выбрасывается. Для больших угощений, на­
пример свадебных, изготовление такой посуды может заказываться посто­
роннему. Таким лицом, обладающим свободным временем и вместе с тем
стоящим достаточно высоко на кастовой лестнице, чтобы предметы, к ко­
торым он прикасался, могли использоваться другими членами общества,
у индуистоь* оказывается обычно деревенский цирюльник (см. о нем № 41,
прим.).
23. Золотая птица
Гондская сказка из Каранджия, Мандла (Elwin, I, 2).
Тип A T - T R 550 I, III b + 554.
24. Краб-попутчик
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 63).
Тип AT — TR 300 III d, IV h, V с, d, VI f, VII с + TR 507C I a.
Завязка — реальная коллизия сантальского быта. Собственно сказоч­
ный сюжет вступает в силу там, где младший брат уходит из дому и бе­
рет себе краба в попутчики.
Соперником героя, желающим присвоить его заслуги, здесь выступает
деревенский стражник. Как и его собрат котвар (см. словарь), он пред­
ставляет собой дежурный шутовской персонаж сказок (ср. аналогичный
конфликт в № 25).
1
Женщины у санталов и дравидских народностей Центральной Индии
обладают значительно большей независимостью, чем при весьма жестком
348

индуистском семейном укладе домостроевского типа. Об этом, в част­
ности, говорит сравнительная свобода выбора девушками мужа (во вся­
ком случае предполагается их доброе согласие) и допустимость развода
по инициативе как той, так и другой стороны. Здесь признается обычным,
что молодая жена, поссорившись с мужем, убегает к родителям, куда
мужу
приходится идти и вести ее назад с уговорами (ср. сказку № 27).
2
Поскольку юноша фактически батрачил на родственников, он не мог
их покинуть до конца сезона сельскохозяйственных работ (в конце про­
шлого века обычный срок найма составлял год).
25. Гунджхира
Гоидская сказка из Патангарха, Мандла (Elwin, V, 7).
Завязка по типу AT 659А 1 I с (рождение героя из яйца), далее тип
AT — TR 300 III d, V d, VI f, VII e.
1
CM. № 22, прим. 2.
2
Ритуальное действие, предпринимаемое для отвращения злых сил.
3
По индуистской традиции перед заключением свадьбы составляются
гороскопы жениха и невесты и устраиваются гадания, чтобы предсказать
судьбу брачащихся и определить благоприятный день и час свадьбы.
4
Любопытная контаминация: на фоне типично сказочной, хотя и до­
статочно реальной ситуации появляется полицейский чин колониальной
администрации
(ср. также автомобиль в № 39).
5
Бхаи-баху (букв, «жена брата») — младшая невестка; бхауджи —
старшая
невестка (жена старшего из братьев).
6
Пятеро (хинди «панчаят») — деревенский совет или третейский суд,
состоящий из уважаемых пожилых членов общины и возглавляемый ста­
ростой. Он регулирует отношения между членами общины и собирается
для разрешения споров и наказания провинившихся. Практически в засе­
даниях совета может участвовать все взрослое мужское население де­
ревни, входящее в общину.
26. Кара и Гуджа
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 48).
Тип, как таковой, у AT и TR не отмечен. Представляет собой сочета­
ние героического сюжета (ср. AT — TR 300) с юмористическим по схеме
«удачливый дурак» (см. AT — TR 1653Е).
1
Хансдак — родовое подразделение племени санталов, считающееся
старейшим. По местной традиции его члены возводят себя к старшему
сыну прародителей санталов — Пилльчу-харам и Пильчу-бурхи — благоче­
стивой
пары, спасшейся от потопа.
2
Родник, из которого, по сантальским поверьям, берет исток священ­
ная река Дамодар.
27. Сын плотника
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 22).
Собственно сказкой здесь является история с волшебной кроватью
(тип AT — TR 622). Ей предпослано обширное введение, ярко воспроизво349

дящее картины повседневной жизни сантальского крестьянина и деревен­
ского ремесленника. Особенно интересны здесь коллизия, касающаяся вос­
питания сына, и описание брачной процедуры, связанной с принятием
зятя в хозяйство.
1
Упоминаемая здесь веранда, представляет собой невысокую плат­
форму, тянущуюся вдоль одной или нескольких стен дома. Над нею нави­
сает скат крыши, опирающейся по наружному краю на столбики. Такая
веранда особенно необходима, когда хозяину по роду его занятий (ста­
росте, ростовщику, ремесленнику) требуется постоянно принимать посто­
ронних.
2
Дружественное обращение санталов к малознакомому или незна­
комому соплеменнику часто включает слово «пэра», что значит «родич»
или 3«друг».
Обычная индийская кровать состоит из прямоугольной деревянной
рамы с натянутой на ней веревочной сеткой и четырех ножек. На день ее
ставят на бок к стене, а когда приходят гости, ее выносят во двор или
под навес, где она служит сиденьем. Женщинам сидеть и спать на кро­
вати4 не полагается.
Почтительное обращение к женщине независимо от ее возраста. Оно
привносит
оттенок доверительности.
5
Племя санталов состоит из двенадцати родовых подразделений. По
сантальским обычаям, брак следует заключать внутри племени, но нельзя
жениться на девушке из своего подразделения (другими словами, племя
эндогамно, а роды экзогамны).
6
См. № 25, прим. 6.
7
Сантальский хлев представляет собой навес, открытый по меньшей
мере с одной стороны, а иногда и вообще не имеющий стен. Здесь, в тени
и прохладе, нередко принимают гостей в дневную пору, когда скот на
пастбище.
8
Санталы мало курят табак. Чаще они употребляют его для жева­
ния, измельчив лист и смешав его с небольшим количеством извести, кото­
рая 9выжигается из ракушек (ср. № 6, прим. 1).
Имеется в виду кремация тела и связанные с нею церемонии (см. № 5,
прим.
7).
10
По обычаю, инициатива в сватовстве формально должна быть про­
явлена стороной жениха. Это, естественно, не исключает возможности пред­
варительных
шагов со стороны родителей невесты.
11
В подлиннике игра слов, опирающаяся на созвучие индоарийского
«кали джуг» (см. словарь: Калиюга) и сантальского «кули джуг» (букв,
«спрашивающий век»).
12
Раджа Дасарат (Дашаратха)—отец героя-божества Рамы, воспе­
того в эпической поэме «Рамаяна» и почитаемого крестьянским населением
Северной Индии как образец борца за справедливость. В песне, сложенной
на бенгальском языке, говорится о налоговом обложении пахотных земель,
введенном англичанами в середине прошлого века.
13
При» маемому в дом зятю выделяется доля имущества в личную
собственности (обычно корова), которую он может забрать с собой, если
обстоятельства вынудят его покинуть семью.
14
Немстин наряд — кусок ткани до пяти метров длиной, выкрашенный
куркумой в желтый цвет. Невеста надевает его непосредственно перед цере351

монией нанесения женихом сурикового пятнышка ей на лоб, чем и зна­
менуется
заключение брака.
15
Тюрбан для дружка делается из куска желтой ткани, длиной более
дкух метров. Жених надевает его на голову дружку (обычно младшему
брату невесты) перед наложением сурика.
16
Одна из процедур сантальской свадебной церемонии заключается в
том, что невесту сажают в большую плоскую бамбуковую корзину. Юноши
из свиты жениха поднимают корзину на плечи и идут с нею навстречу
жениху, который едет на плечах у своего старшего шурина или другого
родственника невесты. Когда брачащиеся сближаются, жених пятью после­
довательными касаниями мизинца накладывает сурик (синдур) на лоб
невесты.
17
Девушки-растиралыцицы — подружки невесты, на которых возла­
гается задача умастить тела жениха и невесты растительным маслом и
натереть их порошком куркумы.
18
Ввиду того что здесь берут зятя в дом, все бремя подготовки к
ссадьбе
ложится на семью невесты.
19
Жители Индии чистят зубы палочками из дерева сал (Shorea гоbusta). Палочка разжевывается с конца, и получающейся щеточкой про­
чищаются зубы, а затем рот прополаскивается. Выделяющийся при жева­
нии древесный сок действует освежающе.
20
Речь идет о поливном рисовом поле, для которого требуется ровная
горизонтальная поверхность.
28. Нерассказанные сказки
Сказка байги из Бохи, заминдарство
Пандария (Elwin, XIII, 1).
Ср. тип AT — TR 516 III а6, а4, а1, IV a, b, d, V а, с (ср. также
670-670А).
29. Каджал-рыба
Гоыдская сказка из Марыам Тола, Мандла (Elwin, XVII, 3).
Как тип у AT и TR не отмечена. Мотив убийства рыбы, любимицы
брата, его сестрой встречается и в сантальском фольклоре, где более от­
четливо выступают как волшебный характер рыбы, являющейся воплоще­
нием девушки-духа, так и матримониальные планы брата, определенно
желающего на ней жениться.
Каннибал истекая месть брата находит параллель в общем для центральноиндийского и сантальского фольклора мотиве убийства и съедения
братьями родной сестры (см. № 59). Реальные истоки этого мотива не
вполне ясны. Имеются упоминания о сохранявшемся чуть ли не до начала
прошлого века в наименее доступных уголках Центральной Индии обычае
своего рода «санитарного» каннибализма (съедение старых и слабых).
Однако достоверность таких свидетельств сомнительна.
30. Жена-обезьяна
Сказка дхобы из Сарайгани, Мандла (Elwin, IV, 3).
Тип TR 402А Ind I, II a, b, III (с).
351

31. Краб-царевич
Сказка мурии из Маркабера, Бастар (Elwin, IV, 2).
Ср. тип TR 441.
1
Помимо постоянного налога, уплачиваемого землевладельцу в виде
доли от урожая, на крестьян в индийских феодальных владениях налага­
лись и различные формы дополнительной трудовой повинности, носившие
общее наименование бегар и достаточно близко напоминавшие барщину,
хотя2 они и отличались от нее менее регулярным характером.
В качестве «концов света» здесь названы районы, граничащие с
бывшим княжеством Бастар, т. е. территорией, где была записана сказка.
32. Лангур
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 79).
Как тип у AT и TR не отмечена.
1
Лангур, хануман, или гульман,— одна из распространеннейших в
Индии разновидностей тонкотелых обезьян. Эти обезьяны обитают не
только в лесах, но и в населенных пунктах. Население в большинстве слу­
чаев относится к ним покровительственно, а для многих религиозных групп
индуистов они являются священными животными. Согласно «Рамаяне»
обезьяна Хануман была одним из сподвижников божественного героя
Рамы.
2
См. № 10, прим. 1.
3
Речь идет о высохшей тыкве, предназначенной для изготовления ка­
кого-либо сосуда. В свежем виде такая тыква идет на приготовление при­
правы
к рису.
4
Прежде чем собирать урожай и особенно перед тем, как употреб­
лять плоды его в пищу, санталы приносят жертву духам предков и
божествам — покровителям очага. Деревенский жрец выходит в поле и
сжинает столько хлеба, сколько он может достать, не сдвигаясь с места.
Затем он относит сжатый сноп в священную рощу, где на очищенной от
травы и вымазанной свежим коровьим пометом площадке совершается
жертвоприношение.
5
Перед жертвоприношением жертвующий совершает ритуальное
омовение.
6
Вымыть руки и прополоскать рот.
7
См. № 22, прим. 5.
8
Заключение брака у санталов предусматривает выкуп за невесту,
вносимый женихом или его отцом. Уплата выкупа символизирует переход
прав на женщину из ее рода в род мужа. Денежный выкуп, сумма кото­
рого в прошлом веке колебалась обычно в пределах трех-семи рупий, со­
провождался
вещественными подарками родственникам невесты.
9
О сравнительной ценности первого и последующих Краков у санталов
см. №
94, прим. 1.
10
Сантальские женщины носят платье типа сари. Это — прямой кусок
ткани
длиной в 4—5 м, с узорчатой каймой по одному краю.
11
Присутствие родственников и односельчан на свадебном торже­
стве и их согласие принять угощение, предложенное лангуром, означает
практическое признание последнего членом деревенского общества.
352

33. Жена обезьяны
Сказка марии из Бара Хармамунда (Elwin, XXI, 1).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср., однако, TR 441).
1
Героиня следует здесь средневековому обычаю исполнения долга
сати, т. е. истинно верной жены, и сжигает себя на погребальном костре
мужа. Несмотря на то что решение вступить на путь сати, с одной стороны,
всячески поощрялось ортодоксальным брахманством (ей обещалось столько
лет райского блаженства, сколько волос на человеческом теле, а предкам
ее самой и ее мужа отпускались самые тяжкие грехи), а с другой — стиму­
лировалось тягостным положением вдовы в обществе (вторичное замуже­
ство исключалось), число женщин, решавшихся на самосожжение, практи­
чески было невелико. В 1829 г. этот обычай был официально запрещен.
Тем не менее у народов Центральной Инди" наблюдаются некоторые его
пережитки: бхилы иногда имитируют сожжение вдовы вместе с мужем; у
мариа вдова бросается наземь около костра; вдовы обычно ломают и бро­
сают в костер свои лаковые браслеты. Характерно, что героиня сказки бро­
сается в костер тайком от братьев. В аналогичной ситуации Дасмотин-кания (см. № 35) хитростью отвлекает внимание братьев.
34. Зять-обезьяна
Сказка горных мариа из Хикула, Бастар (Elwin, XXI, 2).
Как тип у AT и TR не отмечена. В основе сюжета лежит центральноиндийский обычай брать в дом ламсеиу (см. словарь).
35. Дасмотин-кания
Гондская сказка из Маркам Тола, Мандла (Elwin, XXII, 1).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср., однако, TR 441).
36. Басук Наг и байга
Сказка байги из Салпири, Мандла (Elwin, XXII, 2).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср., однако, TR 441).
Басук Наг (букв, «змей Басук», от санскритского «Васуки») — один из
членов триады богов-змей. Ему посвящен ряд храмов, жрецами в которых
служат представители низших каст, что свидетельствует о неарийском про­
исхождении культа.
37. Тигриный выкормыш
Сказка байги из Бохи, заминдарство Пандария (Elwin, XX, 3).
Тип AT — TR 535 I a, b, с, II а, с, е, f.
1
По-видимому, подобное намерение отца связано с существующим у
центральноиндийских племен обычаем платить выкуп за невесту, что
возлагает на семью жениха большее финансовое бремя, чем на семью не­
весты. Это решение коренным образом противоречит традиционному ин­
дуистскому отношению к потомству, согласно которому сын является ис­
купителем грехов отца.
353

38. Как паренек играл в шарики
Сказка мурии из Чандаберы, Бастар (Elwin, XX, 4).
Тип AT — TR 534 I а, II (с), III а + 535 I d, II a, b, е, f.
1
Пест, которым толкут зерно в большой деревянной ступе, представ­
ляет собой увесистую дубинку длиной в рост человека.
39. Железная телега
Сказка лохара год-дхука, Райпур (Elwin, V, 4).
Тип AT — TR 534 I a, d, II е, III b.
40. Сын оленихи
Сказка мурии из Керавахи, Бастар (Elwin, XVI, 3).
Как тип у AT и TR не отмечена. По ряду мотивов перекликается с
AT — TR 403.
41. Непризнанный сын
Гондская сказка из Каранджия, Мандла (Elwin, VI, 2).
Тип AT — TR 462 I b, II b, (с), III b, c, IV.
Связующим звеном между коварной рани и преследуемым ею наслед­
ником престола служит цирюльник («наи»). Этот персонаж, неоднократно
выступающий и в других сказках, занимает в индийской деревне свое­
образное положение. Помимо своих прямых обязанностей — бритья,
стрижки, подрезания ногтей и отворения крови (в чем он вполне соответст­
вует своим коллегам из средневековой Европы и России), массажа и при­
служивания на свадьбах — он исполняет широкий круг деликатных пору­
чений и является главным разносчиком слухов и сплетен. По касте он
имеет доступ практически всюду, и ни одно сколько-нибудь заметное
дело в деревне его не минует. Болтливость и непоседливость цирюльника,
его хитрость и предприимчивость вошли в пословицу.
42. Сын лесной рани
Сказка байги из Талияпани, Мандла (Elwin, VI, 5).
Тип TR 707 II d, a2, g, f, j , IV d, f, g, h.
43. Ревнивые рани
Курукская сказка из Какнара, Бастар (Elwin, XVII, 7).
Тип TR 707 I f, II d, е, a2, h, i, III е, f, IV h.
Вступление — бегство сестер в лес от брата, желающего на ник же­
ниться (ср. АТ313Е*).
44. Раджкумари
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 87).
Тип AT —TR 897 I с, а1, а, е, II.
354

1
Выкопав новый водоем, слиталы устраивают церемонию откры­
тия 2его, которую называют «свадьбой».
Как сажень здесь переводится «арпа* — мера длины по горизонтали,
равная полному размаху человеческих рук.
• ^Человеческий рост («пурус») — мера длины по вертикали, равная
длине
человека с вытянутыми вверх руками.
4
Благословение или благопожелание выражается в простирании рук
над благословляемым лицом или предметом,

45. Невестка
Пардханская сказка из Патангарха, Мандла (Elwin, XIV, 12).
Как тип у AT и TR не отмечена.
46. Раджа Лохабандха
Пардханская сказка из тахсила Байхар, Балагхат (Elwin, II, 4).
Как тип у AT и TR не отмечена. По существу это героико-романтичеекая баллада из круга тех, которые исполняются гондскими бардами — дасондхи — и в которых воспеваются великие доблести героев прошлых вре­
мен. По своему месту в фольклоре эти баллады могут быть соотнесены с
русскими былинами. Приводимые в тексте географические названия
идентификации не поддаются.
1
По традиционной индийской системе отсчета времени сутки делятся на
шестьдесят равных промежутков — «гхари» (ныне этим же термином обо­
значается час), из которых складываются восемь «пахар»'ов, или страж,—
четыре дневных и четыре ночных. Стражи эти не равны между собой: про­
должительность их может колебаться от шести до девяти гхари в зависи­
мости от времени суток и времени года. В летнее время увеличиваются
дневные пахары за счет ночных, в зимнее — наоборот. Так, если в равно­
денствие первые и последние пахары дня и ночи состоят каждый из восьми
гхари (24 минуты X 8 = 3 часа 12 минут), а средние — каждый из семи
гхари (2 часа 48 минут), то летом первый и последний дневные пахары
длятся по девять гхари и средние два — по восемь, а ночные сокраща­
ются до семи гхари (первый и последний) и шести (средние). Соответст­
венно, на день приходится 34 гхари (13 часов 36 минут), а на ночь 24 гхари
(10 часов 24 минуты). Зимой происходит как раз наоборот. Таким обра­
зом, при отсчете времени по стражам четко фиксированными в течение года
остаются два момента суток — полдень и полночь, на которые всегда при­
ходится граница между вторым и третьим пахарами (так называемый допахар). Момент, о котором говорится в тексте — начало второй стражи
дня,— падает в зависимости от времени года на промежуток между 8 ча­
сами 48 минутами и 9 часами 36 минутами.
2
Раджу на дарбаре окружают феодальная знать и религиозные под­
вижники. Лодхи— представители земледельческой касты, занимавшей
весьма сильные позиции в средневековом центральноиндийском землевла­
дении. Некоторые из них обладали частичной независимостью и полу­
чали от своих сюзеренов титулы раджей или диванов (советник, министр).
Курми, как и лодхи, представляют собойземледельческую касту, но обла-

355

дают менее высоким социальным статусом; под этим же именем известно
одно из подразделений гондской племенной группы пардханов, члены кото­
рой исполняют у гондов функции жрецов и бардов. Баба, или госаин (см.),
байраги (см.) и саньяси (см.)—члены различных групп религиозных под­
вижников, пользовавшиеся авторитетом не только у рядового сельского
населения,
но и у феодалов.
3
Слово
«лоха» означает «железо».
4
Акт родов признается нечистым, поэтому для роженицы с младенцем
предусмотрены определенные очистительные церемонии. Ритуал может раз­
ниться у представителей разных каст и племен, но в основных моментах он
более или менее сходен. На шестой день после родов (предполага­
ется, что в этот день особая богиня приходит начертать на челе младенца
его судьбу) устраивается чхати: весь дом тщательно чистится, роженице и
новорожденному устраивают омовение, ребенку нарекают имя, а с матери
снимают ограничения в пище. Бархи — на двенадцатый день — предусмат­
ривает еще одно омовение для матери, а также и для отца, и оба родителя
совершают поклонение домашнему божеству, затем члены семьи обмени­
ваются подарками. На этом очищение считается законченным, и роженице
разрешается выходить из дому. Если же роды происходили вне дома (у не­
которых групп населения это обязательно, и для роженицы строится специ­
альная хижина или шалаш), она получает доступ в дом.
5
При выборе жениха для дочери многие группы населения Централь­
ной Индии отдают предпочтение сыну сестры отца невесты. Это рассматри­
вается как пережиток матриархата, согласно которому право наследования
имущества принадлежало не сыну, а племяннику (сыну сестры), что и по­
буждало владельца имущества стремиться связать будущего наследника
узами брака со своей дочерью.
6
Браки между малолетними детьми, достаточно обычные в прошлом
для некоторых групп индуистского общества, в целом несвойственны на­
родностям Центральной Индии и санталам, у которых было более принято
заключать браки хотя и в достаточно юном возрасте, но все же по дости­
жении брачащимися половой зрелости. Любопытно, что в самих сказках
(см., например, № 49) содержатся указания на то, что ранние браки подо­
бают лишь раджам. По-видимому, такие браки диктовались здесь либо
династическими соображениями, либо подражанием индуистам. Детский
брак заключался по обычному для данной социально-этнической группы
ритуалу, но заключительный его акт — ввод невесты в дом жениха — откла­
дывался до достижения ею надлежащего возраста.
7
Следует помнить, что основной компонент индийской одежды — обо­
рачиваемый вокруг пояса прямой кусок ткани безо всяких застежек.
47. Сингхисурва
Пардханская сказка, Сеони (Elwin, II, 5).
Как тип у AT и TR не отмечена. По жанру совпадает с предшеству­
ющей.
Герой, как показывают его окружение и само имя Сингхисурва, свя­
зан с потусторонними силами. Возможно, он является правителем и предво­
дителем сингхи (см.). В ряде произведений гондского фольклора под этим
именем фигурирует великан.
356

1
Очевидно, здесь имеется в виду крепость Чанда на берегу реки
Вардха, служившая до 1751 г. столицей одноименного гондского кня­
жества.

48. Женитьба на Бэл-кании
Сказка мурии из Бандопала, Северный Бастар (Elwin, I, 5).
Тип AT — TR 301А II b, III b, IV b, V а, с + 408 11(d), e, f + 302 II a,
g, b, III + 1121B Ind a.
1
Джал-кания в буквальном переводе означает «водяная девушка», а
Бэл-кания — «девушка с дерева бэл». Это дерево (Aegle marmelos), как и
многие другие деревья, служит объектом религиозного почитания индий­
цев. Благодаря трехпалым листьям, напоминающим трезубец Шивы и об­
ладающим лекарственными свойствами, дерево бэл связывают с культом
этого бога. Плод бэл, именуемый также «шрипхала» («плод Шри»), счита­
ется созданным из молока Шри, или Лакшми,— богини счастья и богат­
ства.
2
Согласно индуистским верованиям, вселенная делится на три мира:
верхний, средний и нижний. Поскольку средний мир соотносится с земной
жизнью, верхний и нижний могут быть определены как Небесное и Под­
земное царства. Небесное царство — место, где обитают боги; там нахо­
дится резиденция всевышнего (Бхагавана, или Махапуруба), и туда, на
суд к нему, являются души усопших. Подземное царство населено ракшасами и прочей нечистой силой. Отождествлять эти царства с христиан­
скими понятиями рая и ада тем не менее никак нельзя, поскольку ни то ни
другое не являются теми местами, куда переселяются после смерти души и
где им воздается за земные дела. Оба они имеют пути связи с земным ми­
ром, и сказочные герои нередко их посещают. Чаще герои отправляются в
Подземное царство, где господствуют всяческие ужасы и где, соответст­
венно, открывается широкое поле для демонстрации храбрости.
49. Как сына раджи жена спасла
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 93).
Тип TR 155 I Ь, II Ь.
1
См. № 46, прим. 6.
2
Тростник служит санталам обычным кровельным материалом. Хотя
растение это дикорастущее, санталы заботятся о сохранности его полей:
оберегают молодую поросль от потравы скотом и выжигают стерню после
заготовок.
3
Имеется в виду широко распространенное в Индии поклонение
змеям, принимающее во многих местах формы специфических культов со
своими
храмами, святынями и празднествами.
4
Баньян (Ficus religiosa) — один из замечательнейших представите­
лей растительного мира Индии. Это — огромное раскидистое дерево с це­
лым лесом стволов, развивающихся из воздушных корней. Баньяны не­
редко растут у околицы индийских деревень и служат обычным местом
сходок. Баньян обычно считается обиталищем различных божеств и ду­
хов и сам является обьектом религиозного поклонения.
5
См. № 32, прим. 8.
357

50. Гордый раджа
Пардханская сказка из Патангарха, Мандла (Elwin, XIV, 13).
Как тип у AT и TR не отмечена. По мотивам спасения от ракшаса от­
части перекликается с разновидностями типа 313, но завязка совершенно
иная.
51. Слепой раджа
Сказка байги из Бохи, заминдарство Пандария (Elwin, XV, 4).
Тип AT — TR 516А I с, b, II, III f.
1
Хлопковое дерево (Bombax heptaphyllum) является объектом покло­
нения у дравидских народов Центральной Индии и у санталов, считающих
его прибежищем местных божеств (ср. здесь Деоваса — букв, «обиталище
богов»). Свадебные шатры обычно ставят на кольях из этого дерева.
В сказках его наделяют способностью раскрывать свой полый ствол и
прятать в нем человека.
52. Невеста ракшаса
Сказка мурии из Наянара, Бастар (Elwin, IV, 6).
Тип TR 510В I е, III d
Оригинальны завязка — сватовство ракшаса — и развязка — гибель от
его пепла.
53. Привереда
Сказка мурии из Джхакри, Бастар (Elwin, XV, 5),
Как тип у AT и TR не отмечена.
54. Кукла-невеста
Сказка мурии из Пхундеры, Бастар (Elwin, XV, 6).
Как тип у AT и TR не отмечена.
Мотив смешения куклы и живой девушки сближает ее с разновидно­
стями типа AT 1319. Осложнена характерным для региона мотивом ма­
гических успехов в подсечном земледелии.
55. Дочери дано
Сказка байги из Пандпура, Мандла (Elwin, XV, 9).
Тип AT — TR 327В I (е), II с, III.
56. Как брата на сестре женить хотели
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 92).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср., однако, AT 313Е*).
Мотив поползновения брата жениться на родной сестре неоднократно
встречается в фольклоре как у санталов, так и у дравидских племен Цент­
ральной Индии (ср., например, №№ 43, 57 и 58). И у тех и у других по358

добные браки запрещены, поскольку эндогамное племя у них делится на
экзогамные родовые подразделения.
1
Дрова нужны для погребального костра.
2
Имеется в виду дым погребального костра,
57. Плавильная печь
Пардханская сказка из Патангарха, Мандла (Elwin, XVII, 8).
По типу сходна с предшествующей.
58. Балосундри
Сказка мурии из Капси, Бастар (Elwin, XVII, 4).
По типу сходна с предшествующими.
59. Откуда взялась трава бачком
Сантальская сказка Рассказал Бхуджу Мурму из Дхопахара (Bodding, 85).
Тип. TR 780А I, II b, III b, d, е, f.
1
См. № 20, прим. 3.
2
Местная сантальская скрипка представляет собой однострунный
инструмент с корпусом из полого куска дерева, обтянутого кожей.
60. Верный пес
Сказка агарии из Мотиналы, Мандла (Elwin, XVII, 2).
Тип AT — TR 780А (I). + 178. Далее оживление девушки и пса.
1
Печень у индийцев считается магически важной частью тела, заклю­
чающей в себе особую силу. В фольклоре региона печень человека — лако­
мая добыча для ведьм. При жертвоприношениях у ряда лесных племен
жертвенник окропляется кровью жертвенного животного и на него возла­
гается кусок печени, а остальная ее часть отдается жрецу,
61. Дело к Видате
Сказка мурии из Наянара, Бастар (Elwin, XI, 1).
Тип AT — TR 841 + AT 461А ( = TR 461В) I, II j, e, h, f, III.
1
CM. № 4, прим. 1.
2
Купец произносит пословицу, соответствующую нашей «Бог дал,
бог и взял», где «дата» означает «податель», а «видата» — «творец»»
«устроитель».
Неграмотный ткач принял это слово за собственное имя.
3
Грубошерстное, шершавое, как терка, темно-бурое одеяло местного
производства служит крестьянам универсальным предметом обихода. Хо­
лодной ночью в него заворачиваются целиком, утром накидывают на го­
лову и на плечи, как плед, а в дождь оно служит плащом. Сложенное, оно
будет подушкой для сидения или прокладкой для ношения тяжестей на го­
лове.
Э59

62. Благословение джуги
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 71).
По типу смыкается с AT — TR 759 (ср. также 670 и 670А).
1
См. № 27, прим. 19.
2
Решетом здесь переводится обычная индийская веялка — плоская
плетенка круглой или эллиптической формы с невысокими краями. С ее
помощью
провеивают зерно на ветру, она же служит самой грубой меркой.
3
По сантальским обычаям, обвинения, возводимые на замужнюю жен­
щину, должны разбираться в присутствии кого-либо из ее кровных родст­
венников-мужчин.
63. Перо грифа
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 74).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср., однако, 670).
1
Изумление брахмана вызвано низким социальным положением ко­
жевников, в большинстве своем неприкасаемых, а внешне обычно отлича­
ющихся от представителей более высоких каст своей темной кожей.
Правда, в этой сказке речь не о собственно кожевниках — чамарах, а о са­
пожниках— мочи, представляющих ответвление от первоначально единой
касты, достигшее более высокого социального статуса. В частности, мочи
не считаются неприкасаемыми, как чамары, и им разрешается посещать
храмы и участвовать в религиозных процессиях. В своих обрядах они под­
ражают высшим кастам и могут приглашать брахманов для совершения
церемоний, причем брахман не подвергается от этого осквернению.
2
Брахман не должен принимать пищу из рук сапожника. Он берет
продукты
и готовит их сам.
3
Индуистская традиция рекомендует заключать браки внутри каст.
Отступления — брак с представительницей более низкой касты — иногда
допускаются для мужчин, но не для женщин, которые в этом случае истор­
гаются из общины.
64. Как умер раджа и как умер байраги
Сантальская сказка. Рассказал Бхуджу Мурму (Bodding, 75).
Тип AT — TR 759.
1
Имя индуистского владыки царства мертвых (сантальское «Джомраджа» из санскритского «Ямараджа») распространено здесь и на его по­
сланцев, приходящих за душой усопшего.
65. Как молодой муж увидел покойницу жену
Сантальская сказка. Рассказал Бхуджу Мурму (Bodding, 78).
Как тип у AT и TR не отмечена.
1
Покойников обычно сжигают в специально отведенном для этого
месте, чаще всего на берегу реки.
2
Огонь к костру при кремации подносится со стороны лица покой­
ного.
360

66. Как родятся дети
Сказка пандо из заминдарства Упрора (Elwin, XVI, 5).
Как тип у AT и TR не отмечена.
67. Грех брахмана
Сказка савары, Сарангарх (Elwin, XXV, 3).
Как тип у AT и TR не отмечена.
1
Индуистам запрещается есть говядину, поскольку корова у них яв­
ляется священным животным. Ортодоксальные же брахманы вообще воз­
держиваются от мяса.
68. Находчивая жена
Пардханская сказка из Патангарха, Мандла (Elwin, XIV, 5).
Ср. тип AT — TR 1532 (и 1380 — стороны меняются местами),
69. Умный муж
Курукская сказка из Читракота, Бастар (Elwin, XIV, 4).
Тип AT — TR 1380.
70. Любовник рани
Сказка мурии из Баянара, Бастар (Elwin, XIV, 6).
Тип AT — TR 612А III a, b, с, d, (е).
Завязка — предательство жены и ее бегство с факиром*
71. Ловкий котвар
Гондская сказка из тахсила Нивас (Elwin, VIII, И).
Как тип у AT и TR не отмечена.
Завязка (голос с дерева) перекликается с AT 1380 и 1532 (однако здесь
муж действует по уговору с женой). Далее см. 1685А (I) (ср. 1691, 1775) +
+ 1535 II а, (Ь),
72. Два плута
Сантальская сказка. Записал в 1902 г, Лотхро Мурму, почтмейстер из
Мохулпахари (Bodding, 60).
Тип TR 1539 d, h, j .
73. Свадьба за каури
Сказка мурии из Урсибеды, Бастар (Elwin, VIII, 2).
Завязка — поиски каури и жульнический обмен (ср. AT 1525N I =
= TR 1525М I, но здесь обман односторонний). Далее тип AT — TR 1541 +
+ (1525В) + 1539f + 1541.
24

Заказ 3841

361

1
Герой устроил подобие жертвенного алтаря. Для воскурений обычно
используются тоненькие лучинки благовонной древесины (напримерг сан­
дала).

.74. Шутник
Сказка Мурии из Бара Хармамунда, Бастар (Elwin, VIII, 12).
Тип AT — TR 921 с, d, (е) + 1537А Ind + 1539 е + 1088.
1
Значительная часть населения Индии исповедует ислам (число му­
сульман в стране было особенно велико до выделения в 1947 г. мусульман­
ского государства Пакистан). Аборигены Центральной Индии относятся к
мусульманам с антипатией, как к иноверцам, и нередко выставляют их
в комической роли (ср. аналогичное отношение к индуистам у санталов).
75. Джхорэ и Баджун
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 25).
Тип AT — TR 1681В + 1692 II b + 177 с.
1
Имеется в виду мерная чашка, употребляемая санталами. Стандарт­
ная мерка такого рода обладает емкостью несколько больше 0,5 л и должна
вмещать 40 тола (ок. 0,5 кг) сухого риса. Практически же ее объем варьи­
руется в зависимости от местности. Изготовляются такие чашки из дерева
и нередко имеют медный или железный ободок по верхнему краю, встре­
чаются и целиком металлические.
2
См. № 5, прим. 2.
3 См. № 22, прим. 5.
4
См. № 5, прим. 7.
5
У санталов, как и у многих других народов Индии, принято, чтобы
муж именовал жену эвфемистически. Чаще всего для этого используются
выражения
со значением «человек из дома».
6
Обычным путем воровского проникновения в дом, использовавшимся
в Индии с древности, служил пролом в стене. Поскольку дома в деревне,
если это не бамбуковая или тростниковая хижина, кладутся из сырцового
кирпича,
продырявить стену оказывается нетрудно.
7
Имеются в виду низкорослые местные лошади, немногим крупнее
пони.
76. Умный сын
Гондская сказка из Санхрвачхапара, Мандла (Elwin, IX, 1),
Тип AT — TR 1600 + 1381 I а, II a, (b).
77. Как два брата ссорились
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 89).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср. AT 1684В *, однако здесь бестолко­
вость не природная, а притворная).
1 Т. е, обратился к деревенскому общинному суду — пятерым (ср. fk 25,
прим. 6).
362

78. Вдова ростовщика
Сказка мурии из Кокори, Бастар (Elwin, XXVI, 1).
79. Удачливый прорицатель
Курукская сказка из Читракота, Бастар (Elwin, XXVI, 5).
Тип TR 1641 I Ь, II а (III).
80. Как сын раджи ума купил
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 88).
TunTR 1641 I b, II a (III).
1
См. № 49, прим. 1.
2
Здесь перечислены различные должностные лица местной сантальской
администрации: деревенский староста (манджхи), он же глава общинного
совета деревни; паргана (или парганайт), возглавляющий одноименную
территориальную единицу, которая охватывает несколько деревень; помощ­
ник последнего (дес-манджхи — букв, «староста края»), стоящий над дере­
венскими старостами. Простые подданные (райоты) имеют статус аренда­
торов— они платят подать радже, выступающему как владелец земли.
3 Кишкообразный вязаный сетчатый кошелек предназначен для ноше­
ния вокруг пояса.
4 См. № 27, прим. 8.
5
Упоминаемый здесь стул представляет собой подобие табурета с
сиденьем из веровочной сетки. На него садятся женщины, которым не раз­
решается в присутствии мужчин сидеть на кроватях (ср. № 27, прим. 3).
6 Десятеро — то же самое, что и пятеро (см. № 25, прим. 6),
81. Мотилал и жемчужины
Сказка лохара год-дхука, Райпур (Elwin, V, 5).;
Тип A T - T R 923 1 с, а, II с.
1
Волшебные сласти (обычно это своего рода сладкие мучные катышки,
варенные в масле) или лепешки, способные разом утолить голод или жажду
или же поднять в человеке силы, неоднократно встречаются в индийском
фольклоре.
2
Игра слов, основанная на звучании слова «моти» (букв, «жемчу­
жина»).
82. Лентяй
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 49).
Тип TR 1539 g.
1 Обычная набедренная повязка сантала состоит из шнурка, обвязан­
ного вокруг поясницы, и неширокой полосы ткани, пропущенной между
ногами и концами заправленной под этот шнурок. Человек в такой повязке
считается «неодетым» в отличие от «обнаженного», т. е. совершенно голого.
2
Обмолот в Индии нередко осуществляется с помощью скота. Сжатый
363

хлеб расстилается по гумну — глинобитной площадке,— и по нему круга­
ми гоняют связанных в ряд волов. Потом скот отводят в сторону, солому
тщательно встряхивают и относят прочь, а зерно сметают в кучу и провеи­
вают.
з Единицы измерения холода здесь не названы. Очевидно, рассказчик
хочет сказать: столько холода, сколько хватит на 50 лакхов (т. е. 5 мил­
лионов) человек.
83. Пьяный и раджа
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 53).
Как тип у AT и TR не отмечена.
1
Сохрэ — праздник зимнего урожая. Празднуется санталами в течение
пяти дней в первой половине января.
84. Как за деньги в суде показывали
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 54).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср., однако, AT 1684В * — бестолковые
свидетели).
1
Непереводимая игра слов. Судья обращается к свидетелю на урду,
служившем в конце прошлого и начале нынешнего века основным языком
судопроизводства в Британской Индии. Свидетель путает заимствованный
из арабского языка термин, имеющий значение «обстоятельство», с созвуч­
ным2ему словом хинди, обозначающим соху.
Сал (Shorea robusta), асон (Terminalia tomentqsa) и дхао (Anogeissus
latifolia) — распространенные в Индии древесные породы, используемые на
различные поделки.
85. Сирота
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 11).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср. AT 563; однако подменен не вол­
шебный, а обычный предмет, и возвращен он не с помощью нового волшеб­
ства, а по суду, хотя и не без вмешательства нечеловеческих сил). Интерес­
на ярким отображением семейных отношений у санталов и детальным вос­
произведением процедуры деревенского третейского суда (панчаята).
1
Санталы придерживаются патриархальных обычаев, и часто при жиз­
ни отца, а иногда и после его кончины взрослые сыновья продолжают жить
одним домом и вести общее хозяйство. Вместе с тем нередки и случаи вы­
деления сына после женитьбы в самостоятельное хозяйство. В этом случае
он получает свою долю земли, скота и прочего имущества, пропорциональ­
ную 2числу мужчин в семье (он сам, его братья, отец).
Сын как представитель мужского пола, обладающий определенными
общественными правами, с самых малых лет может служить матери мо­
ральной опорой.
3 в Индии в семьях, следующих традиционным обычаям, не принято
называть взрослых членов семьи по имени. При обращении к ним исполь­
зуются имена родства, а лиц, имеющих детей, нередко называют, используя
имя ребенка, например говорят: «мать такого-то».
364

4
Корова у большинства населения Индии почитается священным жи­
вотным. Все, связанное с ней, включая продукты естественных отправлений,
признается благодетельным. Сама корова нередко рассматривается кяк
хранительница домашнего очага.
5
Форма почтительного обращения к старшему, особенно к родствен­
нику.
67 См. № 25, прим. 6.
См. № 49, прим. 4.
8
См. № 75, прим. 1.
^Cм. № 18, прим. 2.
ю См. № 27, прим. 8.
11
Пиво у санталов изготовляется из рисового солода или из проса. Оно
служит непременной принадлежностью праздничного стола.

86. Глупый зять
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 27).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср. 1675 след.).
1
В качестве стульев санталы нередко используют деревянные плахи
толщиной
до 10 см.
2
Дверь в сантальских хижинах держится на веревочных или лубяных
петлях.
87. Как козу съели
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 35),
Как тип у AT и TR не отмечена (ср., однако, AT 1696).
88. Два брата
Сантальская сказка. Рассказал
(Bodding, 41).
Тип AT —TR 1633 b, а,
1
См. № 61, прим. 2.

Бхуджу

Мурму

из

Дхопахара

89. Позор раджи
Пардханская сказка из Джханки, Мандла (Elwin, III, 5).
По типу смыкается с AT — TR 782. Озорная завязка и трагический
исход,
90. Тели и его слуга
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 34).
Тип AT — TR 1430А, весьма обычный для Индии. Данный вариант при­
влекает живостью фантазии растяпы-носильщика и непосредственностью
реакций обоих действующих лиц.
1
Растительное масло в индийской деревне давят обычно тяжелым
деревянным прессом с приводом от воловьей упряжки.
365

91. Мечтатель
Гондская сказка из Каранджии, Мандла (Elwin, X, 1).
Тип AT— TR 1430А + TR 1643А Ind.
92. Женщине ничего не рассказывай
Саптальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 18).
Тип AT — TR 1381С.
1
Имеется в виду девушка, нанимаемая на целый"год для работы в хо­
зяйстве. Такую работницу кормили, одевали и, кроме того, ей давали не­
большую долю с урожая,
2
См. № 22, прим. 5,
93. Лентяйка
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 32).
По типу сходна с AT 902 *.
1
Месяцы асар (асарх) и сан (саван) охватывают период с середины
июня до середины августа. В эту пору начинается сезон дождей и ведутся
основные полевые работы.
2
Т. е. сосчитают пульс. Сантальский знахарь («оджха») занимается
врачеванием,
изгоняет бесов, помогает от сглазу и т. д.
3
Тирра, именуемая также земляной тыквой,— лесное вьющееся расте­
ние (Pueraria tuberosa). Оно имеет громадные клубни, которые могут упот­
ребляться
в пищу.
4
Хлопки в ладоши у санталов выражают неодобрение и насмешку»
94. Мачеха
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 21).
Как тип у AT и TR не отмечена (ср. AT 765). Отражает реальную бы­
товую ситуацию.
1
Крестьянин-сантал после смерти жены не может долго вдоветь, так
как одному ему крайне трудно управляться с хозяйством. Обычно он же­
нится вторично к началу следующего сельскохозяйственного сезона, т. е.
менее чем через полгода (таких сезонов в году два). На этот раз женится
он, как правило, на вдове, и вторая свадьба празднуется значительно
скромнее, чем первая. По верованиям санталов, второй брак носит чисто
земной характер и прекращается со смертью одной из сторон, тогда как
узы первого сохраняются и в загробном мире, независимо от жизненных
перипетий. Поэтому девицы редко соглашаются выходить за вдовцов.,
2
О конструкции сантальской сохи см. № 5, прим. 2.
95. Тели и его сыновья
Сантальская сказка. Записал Саграм Мурму (Bodding, 90).
Как тип у AT и TR не отмечена.
У>5

1
Обычный зачин сантальских загадок, смысл которого не ясен. Воз­
можно,
это поощрение отгадчикам не медлить с ответом.
2
В оригинале здесь и ниже упоминаются четыре сына, хотя по смыслу
их явно должно быть три.

96. Муравей и уголек
Сказка байги из Талияпани, заминдарство Пандария (Elwin, XXIV, 2).
По типу смыкается с разновидностями AT 2030. Цепная реакция; связь
событий не мотивирована.
97. Сон и богатство
Сказка мурии из Атургаона, Бастар (Elwin, VII, 3) t
По типу смыкается с AT 298.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ

СОКРАЩЕНИЯ

AT — The Types of the Folktale, A Classification and Bibliography. Antti
Aarne's Verzeichnis der Marchentypen, Translated and Enlarged by
Stith Thompson, 2nd revision, Helsinki, 1964.
Bodding — Santal Folk Tales, Edited by P. O. Bodding, vol. I—III, Osio,
1925—1929.
Bdk — Indian Animal Tales, A Preliminary Survey, by Laurits Bj0rker, Helsinki,
1957.
Elwin — Verrier Elwin, Folk-tales of Mahakoshal, Oxford University Press,
Bombay, 1944.
TR —Types of India Oral Tales; India, Pakistan and Ceylon, by Stith Thomp­
son and Warren E. Roberts, Helsinki, 1960.

СЛОВАРЬ
В словарь вынесены индийские слова, оставленные в тексте без пере­
вода и встречающиеся в сказках более одного раза. Однократно употреб­
ленные слова такого рода толкуются в примечаниях.
Агария — профессиональная (кастового характера) группа гондских куз­
нецов и углежогов, занимающихся кустарной выплавкой железа и
изготовлением из него различных изделий сельского обихода.
Ана — мелкая монета стоимостью в Vi6 рупии.
Ардали (из английского orderly) — сторож или вестовой при официаль­
ной администрации.
Байга — одна из небольших дравидских народностей Центральной Индии.
До недавнего времени байги вели преимущественно кочевой образ
жизни в лесах, занимаясь охотой и подсечно-огневым земледелием.
Как самая древняя группа местного населения, к тому же тесно свя­
занная с природой по своему образу жизни, байги пользуются репу­
тацией колдунов и нередко выступают в роли деревенских жрецов.
Байраги — общее наименование для членов различных вишнуитских сект,
занимающихся религиозным подвижничеством и ведущих образ
жизни нищенствующих проповедников. В обычном понимании это
аскет, отказавшийся от мирских привязанностей.
Бания — член касты (иногда эта социальная группа трактуется как конгло­
мерат ряда каст), занимающейся торговлей и ростовщичеством.
С малых лет банию приучают считать и добывать деньги, что на­
кладывает специфический отпечаток на его характер.
Бачком — нитевидное травянистое растение (Pollinia criopoda), известное
также под названием травы «сабаи». Используется для витья вере­
вок и поставляется в качестве сырья на бумажные фабрики.
Бигха — основная земельная мера в Северной и Центральной Индии
(ок. 74 га).
Бонга — дух, божество у санталов. Из духов в число бонг включаются в
первую очередь те, которым санталы поклоняются как божествам.
Круг их ограничен не вполне четко. Сюда входят луна и солнце, а
иногда соответственно и всевышний (см. Чандо); к ним относят и
души умерших, но не всех, а только тех, кто жил и умер, подверг­
шись необходимым процедурам ритуального очищения (ср., напро­
тив, бхуг, чурин и др.).
368

Брахман — представитель высшей (жреческой) касты. С древности брах­
маны в Индии были носителями учености и толкователями священ­
ных книг. Впоследствии они стали обращаться к самым различным
профессиям, предпочитая по возможности почтенные.
Бхагаван — всевышний. Приводимая в сказках характеристика его пыш­
ного двора, где происходят танцы красавиц, весьма схожа со сред­
невековым представлением о резиденции Индры — главы ведиче­
ского пантеона.
Бхадон, бхадор — шестой месяц индийского года. Он длится с середины
августа до середины сентября, и на него приходится конец сезона
дождей.
Бхатра — родственное гондам дравидское племя, живущее в Бастаре.
Члены его занимаются земледелием или несут наемную службу в де­
ревнях.
Бхитар — внутренний угол однокомнатного сантальского дома, который
отделен от остального помещения невысокой (обычно не выше чело­
веческого роста) стенкой, образующей подобие стойла. Это — своего
рода домашний алтарь, где совершаются подношения пищи духам
предков. Посторонние женщины, включая замужних дочерей хозя­
ина, не должны иметь доступа в бхитар.
Бхут — злой дух (в широком смысле). Более узко, по общим индий­
ским поверьям, бхуты — души людей, умерших насильственной
смертью, а у санталов — души мертворожденных младенцев или
младенцев, скончавшихся до совершения очистительной церемо­
нии чхати и вследствие этого не подвергшихся кремации. Бхуты жи­
вут в полях, лесах, реках, колодцах. Они любят пугать людей, и,
чтобы умилостивить их, им совершают приношения риса. Харак­
терно, что бхуты не могут опускаться на землю, которая персонифи­
цируется как богиня, отвращающая всякую нечисть. Поэтому у мо­
гил, а иногда и у домов для бхутов ставятся колья или подвешива­
ется шест вроде насеста.
Гайта — староста или жрец в гондской деревне.
Ганда — одна из низших каст в районе плато Чхота Нагпур. Члены ее за­
нимаются ткачеством (выделывают грубые ткани), а также поют и
танцуют на деревенских праздниках. Танцевать обычно выходят
два юноши, одетых под женщин и пестро украшенных: на правом
плече у них укрепляется метелка павлиньих перьев, с рук и спины
свисают цветные ленты, развевающиеся при танце. Касту ганда от­
носили к числу нечистых. Ее члены жили отдельно от основного на­
селения деревни, они не имели доступа в деревенский храм и к об­
щественному колодцу, прямое соприкосновение с ними запрещалось.
Гонд — крупнейшая и наиболее развитая из дравидских народностей Цент­
ральной Индии. До XVIII в. гонды владели обширными территори­
ями на равнинах, где имели ряд независимых или полунезависимых
княжеств, управлявшихся гондскими раджами. Впоследствии были
частью покорены маратхами, частью оттеснены в труднодоступные
горные и лесные районы. Первые в большинстве своем перешли в
разряд наемных сельскохозяйственных рабочих, вторые занимались
охотой, рыболовством и подсечным земледелием.
Госаин — в широком понимании, праведник, святой. Слово это служит об­
щим наименованием для членов целого ряда сект религиозных под369

вижников (в Центральной Индии, как правило, шиваитского толка),
ведущих аскетический образ жизни и странствующих с проповедью
по деревням.
Гуру — наставник, учитель. У индуистов — духовный руководитель, изби­
раемый на всю жизнь.
Гхат — спуск к реке или пруду — к месту, где берут воду, умываются и
стирают.
Дан — ведьма (у санталов).
Дано — разновидность ракшаса (см.).
Дарбар — прием (главным образом при дворе раджи), собрание, совет.
Так же может называться приемный зал во дворце.
Девар — колдун у байга (см.).
Деко — так санталы именуют индуистов (кроме тех, кто относится к низ­
ким кастам). Кошки-деко — презрительное прозвище индусов-ростов­
щиков и торговцев.
Джог-манджхи — одно из ответственных лиц сантальской деревенской
администрации. Его обязанностью является наблюдение за нравами
молодежи. Он же руководит церемониалом на свадьбах и других
празднествах.
Джуги, джоги — йог. Странствующий подвижник, овладевший, в соответ­
ствии с философским учением йога, контролем над своим телом и
духом. Простое сельское население верит, что джуги наделены чудо­
действенной силой и им открыты потусторонние тайны.
Дивали — праздник огней в честь Лакшми, богини счастья и богатства,
устраиваемый в новолуние месяца картик. В эту ночь из каждого
дома на улицу выставляется хоть одна зажженная лампа.
Диван — советник при радже, министр.
Дом — одна из низших индуистских каст. Члены ее выступают му­
зыкантами и танцорами на свадьбах и других празднествах
(ср. Ганда).
Дон — одна из наиболее популярных сантальских плясок, в которой может
участвовать все население деревни, независимо от пола и возраста.
Пляшут дон на свадьбах и на праздниках по случаю признания
ребенка членом племени.
Дхоти — мужская набедренная повязка из длинной (4—5 м) и широкой
полосы ткани.
Дхуби, или дуб (Cynodon dactylon) — трава, растущая повсеместно в
области расселения санталов. Клочки этой травы, которыми обмени­
ваются стороны, договариваясь о чем-либо, символизируют взаимное
признание правильности сделки.
Исор (из санскритского «ишвара») — бог, всевышний.
Йоджан — мера расстояния (ок. 15 км).
Кавар — немногочисленная дравидская народность, живущая в горных
районах Чхаттисгарха. Кавары считают своим призванием военную
службу, но практически заняты больше в сельском хозяйстве.
Калар — индуистская каста виноделов и торговцев вином.
Калиюга — согласно индуистской космологии «железный век» — последний
из четырех великих периодов, на которые распадается история мира
с момента его возникновения до грядущей гибели. Он характеризует­
ся как век беззакония и зла,
Кания — девушка.
370

Картик — восьмой месяц индийского года. Он приходится на сентябрь —
октябрь и считается концом осени.
Каури — небольшая ракушка. Такие ракушки широко использовались в
•••••• деревнях вместо самой мелкой разменной монеты.
Кахар — каста носильщиков паланкинов и водоносов.
Кеват — каста рыбаков и лодочников в Чхаттисгархе. Члены ее занимают­
ся и земледелием.
Кос — мера расстояния, весьма приблизительная и варьирующаяся в раз­
ных местах (в среднем около 4—5 км),
Котвар («котвал» — так именовался начальник стражи средневекового ин­
дийского города) —деревенский стражник, состоящий на службе у
общины. Обычно относится к какой-либо из низких (нечистых) каст,
чаще всего ткаческой — панка или ганда. Котвар — непременный ко­
мический персонаж народных сказок.
Лагрэн — обычная сантальская пляска, в которой девушки идут хорово­
дом, а юноши выплясывают перед ними с барабанами или другими
музыкальными инструментами.
Лакх — сто тысяч.
Ламана — каста погонщиков вьючных быков.
Ламсена — претендент на руку девушки, не имеющий средств на выкуп
невесты и вместо выкупа бесплатно отрабатывающий обусловленный
срок (от трех до шести лет) в хозяйстве будущего тестя.
Лохар — каста кузнецов. Ее члены обычно состоят на службе у деревни, за
что им платят небольшую долю зерна с урожая. Доход их, как пра­
вило, весьма невелик, и кузнецы относятся к беднейшим группам
сельского населения.
Ман — мера веса (ок. 40 кг).
Мантри — см. Диван.
Масан — злой дух, обитающий на месте сожжения трупов. Черные, ужас­
ного вида масаны прячутся в золе погребальных костров и подстере­
гают случайных прохожих.
Мачкунда (Pterospermum acerifolium)—дерево с ароматными цветами,
которыми сантальские девушки любят украшать свои волосы. Эти
цветы считаются также средством от головной боли.
Махадео (букв, «великий бог») — эпитет Шивы, бога-разрушителя, одного
из членов великой индуистской триады: Брахма — Вишну — Шива.
Культ Шивы весьма распространен в Центральной и Южной Индии.
В сказках Шива выступает обычно в обществе своей супруги Парвати, побуждающей его делать добро страждущим.
Махапуруб—1) всевышний (см. Бхагаван); 2) форма обращения к пред­
ставителям некоторых социальных групп.
Махара — индуистская каста ткачей. В Мандле они в большинстве своем
входят в секту Кабирпантх и не считаются неприкасаемыми.
Махарадж (букв, «великий раджа») — форма почтительного обращения.
Махлэ — близкородственное санталам племя, сходное с последним как по
своей родовой организации, так и по языку. Наряду с земледелием
махлэ занимаются изготовлением плетеных изделий. Санталы от­
носятся к махлэ свысока и считают их не заслуживающими
доверия.
Махуа (Bassia latifolia) — дерево с красивыми цветами, из которых гонят
вино. У санталов и у ряда народностей Центральной Индии оно
371

служит также свадебным деревом — в свадебной церемонии исполь­
зуются его цветы, ветки или изготовленный из него шест.
Мурия — одна из небольших групп гондов, живущая в Баетаре.
Нахарни — особого рода инструмент, включающий щипчики, иглу и ноже­
вое лезвие. Им пользуются для извлечения заноз и подстригания
ногтей.
Пайса — мелкая медная монета (XU ана); грош.
Парвати — супруга бога Шивы (см.), выступающая под этим именем в
милостивой своей ипостаси.
Паргана — территориальная единица, охватывающая несколько деревень.
У санталов так же именуется и представитель местной власти, гла­
венствующий на этой территории.
Патсал (из санскритского «патхашала») — здесь деревенская школа тра­
диционного индуистского типа.
Прет — призрак. Душа недавно умершего, по поверьям не находящая
покоя до завершения погребальных обрядов. Иногда в этот разряд
относят души уродов и людей, получивших увечье.
Пус — десятый месяц индийского года; длится с середины декабря до се­
редины января.
Раджа — индийский феодальный владетель. Вплоть до завоевания Индией
в 1947 г. независимости раджи возглавляли формально самостоя­
тельные, но находившиеся под британским контролем государствакняжества, число которых в последний период превышало 500. Не­
которые из этих княжеств представляли собой подлинные царства.
Наряду с этим владения многих раджей, особенно тех, которые не
пользовались официальным признанием, ограничивались несколь­
кими деревушками. Таковы, как правило, раджи, изображаемые в
сказках сборника. Могучими среди них выглядят те, чьей резиденцией
служит городок или крепостца.
Раджкумари — дочка раджи, царевна.
Ракшас — злой демон, выступающий в самых разнообразных чудовищных
обликах: великанов, всяческих уродов, сверхъестественных живот­
ных и пр. Ракшасы — жестокие, кровожадные людоеды, и тем не ме­
нее сказочных героев постоянно влекут к ним их богатства и разные
чудесные вещи, которыми они владеют; к тому же у ракшасов редко
нет хорошеньких дочек.
Рам — легендарный герой, в средние века обожествленный и широко по­
читаемый индуистами. Его имя служит формой приветствия при
встрече и расставании, а также используется как восклицание, вы­
ражающее сильные чувства.
Рани — супруга раджи, царица.
Рупия — серебряная монета, основная единица индийской денежной сис­
темы. Под рупиями могут подразумеваться и серебряные деньги
вообще.
Руси (из санскритского «рши») — мудрец, благочестивым созерцанием до­
стигший святости.
Садху — отшельник, святой (см. также Байраги). Отношение сельского
населения к такого рода подвижникам двоякое. Религиозное почте­
ние нередко смешивается с подозрением, поскольку немало садху на
поверку оказывается шарлатанами или садистами (последнее выте372

кает из ряда жестоких черт шиваитского культа). Не случайно садху
в сказке «Женитьба на Бэл-кании» мало отличается от ракшаса.
Саньяси — см. Госаин.
Сари — широко распространенное в Индии женское платье из прямого ши­
рокого куска цветной, иногда богато вышитой ткани. Сари оборачи­
вается вокруг торса, а концом его нередко прикрывают голову.
Сахиб — господин. Чаще всего так называли чиновников-европейцев и так
же к ним обращались. Кроме того, это слово добавляют к личным
именам и формам титулования.
Сика — четверть рупии. В конце прошлого века пять сика были у санталов
обычной суммой штрафа, накладываемого на провинившегося дере­
венским советом.
Сингхи — по гондским поверьям, сверхъестественные помощники гондских
раджей, содействовавшие им в ратных делах.
Синдур — красная краска (сурьма, киноварь). Ею наносятся на тело ри­
туальные знаки, например, во время заключения брака, а также де­
коративные узоры.
Тели — каста маслоделов. Ее члены занимаются выжимкой растительного
масла (кунжутного, горчичного и др.) и торгуют им, бродя по дерев­
ням. Социальный статус их невысок.
Тика — ритуальная метка, наносимая на лоб краской (см. Синдур), порош­
ком куркумы, простоквашей и др. в знак благословения или при со­
вершении какого-либо обряда. Так же именуется свадебный обряд,
связанный с нанесением на чело брачащихся этого знака и поднесе­
нием подарков.
Факир — нищенствующий подвижник-мусульманин.
Хукка — курительная трубка типа кальяна. Конструкция и форма ее бы­
вает различна.
Чандо — всевышний у санталов. cfro же имя у них носят солнце и луне.
Чапраси — служитель, рассыльный в конторе.
Чурелин, чурин — ведьма. По поверьям, это дух женщины, умершей во
время беременности или вскоре после родов, т. е. ритуально нечи­
стой. Индуисты таких покойниц сжигают после извлечения плода, а
санталы предпочитают хоронить их в земле. Считают, что они стано­
вятся вампирами, которые подстерегают одиноких путников. Особен­
но страшны они для молодых мужчин. Одни представляют их стра­
шилищами с огромной головой и торчащими во все стороны волоса­
ми, по мнению других, чтобы завлекать юношей, они принимают
облик красавиц.

СОДЕРЖАНИЕ
Г. А. Зограф. Предисловие
СКАЗКИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ

5
ИНДИИ

1. Птичий раджа. Перевод 3. Е. Самойловой
2. Лягушка-неудачница. Перевод 3. Е. Самойловой
3. Шакал и кабан. Перевод 3. Е. Самойловой
4. Шакал-пройдоха. Перевод Г. А. Зографа
5. Шакал и сантал. Перевод Г. А. Зографа
6. Вор, тигр, медведь и шакал. Перевод Г. А. Зографа
7. Тигр и краб. Перевод 3. Е. Самойловой ,
8. Тигр и заяц. Перевод Г. А. Зографа
9. Тигриный обет. Перевод 3. Е> Самойловой
10. Ленивый байга. Перевод 3. Е. Самойловой
11. Сумерки. Перевод 3. Е. Самойловой
12. Заяц и сантал. Перевод Г. А. Зографа
13. Две змеи. Перевод 3. Е. Самойловой
14. Благодарные звери. Перевод 3. Е. Самойловой
15. Милосердный агария. Перевод 3. Е. Самойловой
16. Рыба-помощница. Перевод 3. Е. Самойловой
17. Как сосватали леопарда. Перевод Г. А. Зографа
18. Шакал и молодые супруги. Перевод Г. А. Зографа
19. Мщение сына. Перевод 3. Е. Самойловой
20. Двенадцать братьев. Перевод 3. Е. Самойловой
21. Дворец у ручья. Перевод 3. Е. Самойловой
22. Блестящий козел. Перевод 3. Е. Самойловой
23. Золотая птица. Перевод 3. Е. Самойловой
24. Краб-попутчик. Перевод Г. А. Зографа
25. Гунджхира. Перевод 3. Е. Самойловой
26. Кара и Гуджа. Перевод Г. А. Зографа
27. Сын плотника. Перевод Г. А. Зографа
28. Нерассказанные сказки. Перевод 3. Е. Самойловой
29 Каджал-рыба. Перевод 3. Е. Самойловой
30» Жена-обезьяна. Перевод 3. Е. Самойловой
ЗК Краб-царевич. Перевод 3. Е. Самойловой
32, Лангур. Перевод Г. А. Зографа
33>Жена обезьяны. Перевод 3. Е. Самойловой
374

29
29
30
32
39
44
45
47
48
50
52
54
55
57
59
60
62
64
66
67
73
75
85
90
99
105
108
128
130
134
135
138.
.151'

34. Зять-обезьяна. Перевод 3. Е. Самойловой . ,
35. Дасмотин-кания. Перевод 3. Е. Самойловой
36. Басук Наг и байга. Перевод 3. Е. Самойловой
37. Тигриный выкормыш. Перевод 3. Е. Самойловой
38. Как паренек играл в шарики. Перевод 3. Е. Самойловой . . .
39. Железная телега. Перевод 3. Е. Самойловой
40. Сын оленихи. Перевод 3. Е, Самойловой
41. Непризнанный сын. Перевод 3. Е. Самойловой
42. Сын Лесной рани. Перевод 3. Е. Самойловой
43. Ревнивые рани. Перевод 3. Е. Самойловой
44. Раджкумари. Перевод Г. А. Зографа
45. Невестка. Перевод 3. Е. Самойловой
,
46. Раджа Лохабандха. Перевод 3. Е. Самойловой
47. Сингхисурва. Перевод 3. Е. Самойловой
48. Женитьба на Бэл-кании. Перевод 3. Е. Самойловой
49. Как сына раджи жена спасла. Перевод Г. А. Зографа . . . .
50. Гордый раджа. Перевод 3. Е. Самойловой
51. Слепой раджа. Перевод 3. Е. Самойловой
52. Невеста ракшаса. Перевод 3. Е. Самойловой
53. Привереда. Перевод 3. Е. Самойловой
54. Кукла-невеста. Перевод 3. Е. Самойловой
55. Дочери дано. Перевод 3. Е. Самойловой
56. Как брата на сестре женить хотели. Перевод Г. А. Зографа . .
57.Плавильная печь. Перевод 3. Е. Самойловой
58. Балосундри. Перевод 3. Е. Самойловой
59. Откуда взялась трава бачком. Перевод Г. А. Зографа . . . .
60. Верный пес. Перевод 3. Е. Самойловой
61. Дело к Видате. Перевод 3. Е. Самойловой
,
62. Благословение джуги. Перевод Г. А. Зографа
63. Перо грифа. Перевод Г. А. Зографа
64. Как умер раджа и как умер байраги. Перевод Г. А. Зографа . .
65. Как молодой муж увидел покойницу жену. Перевод Г. А. Зографа
66. Как родятся дети. Перевод 3. Е, Самойловой
67. Грех брахмана. Перевод 3. Е. Самойловой
68. Находчивая жена. Перевод 3. Е. Самойловой
69. Умный муж. Перевод 3. Е. Самойловой
70. Любовник рани. Перевод 3. Е. Самойловой
71. Ловкий котвар. Перевод 3. Е. Самойловой
72. Два плута. Перевод Г. А. Зографа
,
73. Свадьба за каури. Перевод 3. Е. Самойловой
74. Шутник. Перевод 3. Е. Самойловой
75. Джхорэ и Баджун. Перевод Г. А. Зографа
76. Умный сын. Перевод 3. Е. Самойловой
77. Как два брата ссорились. Перевод Г. А. Зографа
78. Вдова ростовщика. Перевод 3. Е. Самойловой
79. Удачливый прорицатель. Перевод 3. Е. Самойловой
80. Как сын раджи ума купил. Перевод Г, А. Зографа
81. Мотилал и жемчужины. Перевод 3. Е. Самойловой
82. Лентяй. Перевод Г. А. Зографа
83. Пьяный и раджа. Перевод Г. А. Зографа
84. Как за деньги в суде показывали. Перевод Г. А. Зографа . . ' .

153
154
158
160
162
167
169
170
175
178
182
188
192
200
205
209
218
220
223
225
226
228
230
237
239
241
244
245
249
253
255
256
257
257
258
259
260
262
263
266
271
275
281
285
288
289
291
297
300
305
306
375

85. Сирота. Перевод Г. А. Зографа
86. Глупый зять. Перевод Г. А. Зографа
87. Как козу съели. Перевод Г. А. Зографа
88. Два брата. Перевод Г. А. Зографа
89. Позор раджи. Перевод 3. Ё. Самойловой
90. Тели и его слуга. Перевод Г. А. Зографа
91. Мечтатель. Перевод 3. Е. Самойловой
92. Женщине ничего не рассказывай. Перевод Г. А. Зографа
93. Лентяйка. Перевод. Г. А. Зографа ,
94. Мачеха. Перевод Г. А. Зографа
95. Тели и его сыновья. Перевод Г. А. Зографа
96. Муравей и уголек. Перевод 3. Е. Самойловой
97. Сон и Богатство. Перевод 3, Е. Самойловой
Примечания
Библиографические сокращения
Словарь

. . .

309
320
322
323
324
325
327
328
330
333
335
339
341
342
367
368

СКАЗКИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ИНДИИ
Утверждено к печати Институтом востоковедения

Академии

наук

Редактор И. Л. Елевич. Художник Л. Ф. Гарин. Художественный
И. Р. Веский. Технический редактор С. В. Цветкова. Корректоры М. К.
В. М. Кочеткова и Г. В. Стругова

СССР
редактор
Киселева,

Сдано в набор 2/Х 1970 г. Подписано к печати 23/XI 1970 г. Формат 60 X 84Vi6. Бум.
№ 2. Печ. л. 23,5. Усл. п. л. 21,855. Уч.-изд. л. 21,41. Тираж 90 000 экз. Изд. № 2257.
За к. № 3841. Цена 1 р. 27 к.
Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
Москва, Центр, Армянский пер., 2
Ордена Ленина типография «Красный пролетарий».
Москва, Краснопролетарская, 16.