В поисках доли [Борис Васильевич Изюмский] (epub) читать постранично, страница - 2

Путята, остро взглянув на этого еще совсем нестарого, смекалистого и бесстрашного человека, вдруг вспомнил, как в прошлую осень Евсей один заносил задок груженого воза, застрявшего в рытвине. Вспомнил и решил: «Такой может и привезти».

Соблазн получить сразу несколько мажар[Мажара - воз.] с солью был столь велик, что Путята даже зажмурился, и широкий нос его, казалось, еще больше приплюснулся, почти дотянулся до губ.

— Время надо...— сказал он раздумчиво.

«Может, рискнуть? Даже если половина люда и волов не вернутся, я и то в прибыли останусь. А с наймитов урон взыщу».

— Обмыслю... Чтоб тебе ж лучше было... Приходи завтра. Сам знаешь — добрый я человек...

«Такой добрый —гроб тебе купил бы»,—подумал Евсей и отправился домой.

а следующий день боярин Путята, вволю покуражась, согласился снарядить десять возов-мажар к Русскому морю[Черное море.].

— Может, им присмотр дать?

Он имел в виду дружинников для охраны обоза в опасном пути. Но Путята отговорил:

— Обойдутся и сами. Выдадим копья да луки...

— Ну, гляди,— согласился князь.— Да накажи Евсею: не мешкая, подобрать людей умелых и возглавить валку[Валка — обоз, артель.]. Скажи, чтоб порадел для Киева!

Бовкун принялся за дело с жаром, словно бы увидел: впереди забрезжила воля.

Хлопот было немало. Евсей ощупал каждую ось, выложил мажу изнутри корой, приладил на задке деревянную мазницу для дегтя, полочку для ложек. Надо было предусмотреть все: запас сухарей, дубовых втулок, веревок, рогож, сетей из коры липы, ниток из конопли, просмоленных шкур для укрытия соли, синего камня для лечения скота.

Ивашка был всегда возле отца, выполнял все его поручения. У него, как у отца, руки огрубели, но зато стали проворнее и умнее прежнего. А отец только приговаривал:

— Умелые руки и обухом рыбку уловят...

Если же его сердила нерасторопность Ивашки, он незлобиво бурчал:

— А... чтоб тебя муха взбрыкнула!.. Бодай тебя курка!..

Но особую заботу Евсею доставило уговорить киевлян рискнуть поехать с ним. Надо было взять в валку умелых, легких в товариществе и не робкого десятка.

Кладом оказался Петр, прозванный «Детина». Человек неуемной силы, в труде он был безотказен, и слышен был только его голосище — такой густой, хоть загребай лопатой. По обличью Петр сущая образина: не губы — губищи, уши — что твои лопухи. А вот, поди ж ты, девчата в нем души не чают: то Петушком, то Петяней кличут, а то «Петрусь — щекотный ус».

Он же на них — никакого внимания. Облюбовал себе Фросю — скромную, невидную девушку с черными, как терн, глазами, и ей сохранял верность.

Стриженный «под горшок», в узких портах, холщовой сорочке с вышитым воротом, он был на загляденье.

Все в руках у Детины горело, самую тяжелую работу делал Петр играючи, ухарски, словно бы разминая мускулы,— менял ли оси, таскал ли мешки, точил ли топор. Да еще покрикивал притворно-сердито на самого себя:

— Вот тож дурной, как лапоть. Шевели-и-ись!

И хохотал, подтрунивая над собой, над внешностью своей. Если же завирался, так и над тем, что завирается:

— Брехун брешет, а дурни верят... Цыц, курячья слепота!

Но умолкал ненадолго и уже через минуту гудел удивленно:

— Как был молодой —по сорок вареников ел, а теперь и семидесяти мало, будь воно трижды неладно!

Такому не понадобится сухая полынь для приправы, чтобы ел с большей охотой.

Потом появился в валке совсем молодой конопатенький Филька — улыбчивый, легкий человек. Из-под земли достанет что надо, всех помирит, любого уговорит, на редкость бескорыстный. Этот, видно, согласился на дальний путь, чтобы облегчить жизнь бабки, у которой жил после смерти родителей.

Убеждая кого-нибудь, Филька приподнимался на цыпочках и, вытягивая тощую шею, так говорил «лопни мои глаза», что никому не хотелось, чтобы эти глаза, похожие на майских жуков, лопались.

За два дня до выезда Бовкун собрал ватагу на своем дворе. Анна с ног сбилась, но, подзаняв кое-что у тетки Марьи, приготовила на славу щи со свиным салом, поджарила рыбу, спекла ячменный хлеб с чесноком, достала из подвала два заветных жбана — с клюквенным и смородиновым квасом,— выставила на льняную подстилку на траве капусту, редьку.

Анфим принес даже щепоть соли.

Наземь сели вокруг яств Иван, Корней, Тихон, Зотка, Осташ-ка, Трофим Киньска Шерсть, Лучка, братья Нестерка и Герасим Не-рыдай-мене-маты — всех и не перечтешь, молодцы один в один.

— Хороша хозяюшка у тебя! — восторгался Петр, со смаком хрустя капустой.

Анна от удовольствия покраснела до слез. Было б из чего, а приготовить она умела: и таратуту — вареные бурачки с хреном,— и холодец из свиных ножек, и затирку — маленькие