Пусть жуть и жесть остаются на страницах книг. Только там им и место. За стеной послышались ругань и крики. Заплакал ребенок. Потом – второй.
«Какие милые соседи», – подумала Инна, переворачиваясь на другой бок. У нее болела голова, завтра нужно было вставать в университет, а тут опять это… Соседи ругались, их дети плакали.
Она проворочалась еще какое-то время, а когда за стеной что-то разбилось, в гневе вскочила, проворчала «Что это такое, в самом деле?» – и взглянула на время. Два часа ночи! Они вообще когда-нибудь спят?!
Вопрос был интересный, ведь за то короткое время, что Инна провела в этой съемной квартире, не было ни одной ночи, чтобы соседи не выясняли отношения, а их дети – не ревели. «И детям своим спать не дают, и себе, и соседям!» – подумала Инна, вытаскивая из сумки наушники. Она воткнула их в уши, бахнулась обратно на кровать и закрыла глаза.
На следующий день она проснулась невыспавшаяся, вареная и раздраженная. На парах Инна спала, из-за чего преподаватели автоматически записали ее в двоечницы. «Ну да, у вас-то соседи не орут каждую ночь», – думала Инна, пока одна преподавательница выговаривала ей за «поведение, недостойное первокурсницы».
Домой Инна возвращалась не в лучшем расположении духа. «Буду искать другую квартиру», – твердо решила она.
– Не смей даже! – заявила мама, когда Инна позвонила ей. – Мы итак с трудом нашли эту квартиру… И ты ничего дешевле все равно не найдешь! А район очень хороший! Мы с отцом не готовы платить больше…
– Так я работу найду! – возразила Инна. – Буду подрабатывать по вечерам…
– Вот выдумала! – рассердилась мама. – По вечерам надо домашнюю работу делать, учиться, иначе какое ты образование получишь? Ну и друзей заводить, конечно…
В общем, разговор с мамой увел в пустоту и ничем не закончился. «Ладно, – подумала Инна, заходя в свою студию. – Потерплю. Куплю беруши. Привыкну».
За стеной пока было тихо.
***
Ба-бах!
Инна подскочила на кровати и, ничего не понимая, принялась озираться в темноте. Потом она поняла, что находится не в своей комнате в родной деревне, а в городе, в съемной квартире. И ее что-то разбудило. Какой-то звук.
Ба-бах!
Инна вздрогнула и поняла: это закрылась соседская входная дверь. Затем она услышала голоса соседей из коридора – они снова ругались. Но сегодня все было иначе: они перенесли свои разборки в коридор.
«Только не это… – подумала Инна, падая обратно в кровать. – Завтра очень важные пары!»
По коридору прозвучали быстрые шаги, затем мимо ее двери кто-то пробежал. А потом за дверью взорвался визг. По спине у Инны пробежал холодок, сердце быстро-быстро застучало. «Все нормально, – подумала она. – Все хорошо. Они не вломятся к тебе сюда»…
По коридору вновь прокатился крик, и Инна спросила себя: «Разве могут так кричать люди?» Туда-сюда звучали быстрые шаги, словно соседи вдруг решили устроить урок физкультуры.
Тук-тук-тук!
Инна вскочила с кровати и бросилась к телефону. В ее дверь постучали! Она набрала номер и позвонила в полицию. Стараясь не обращать внимания на топот за дверью и дикие вопли, она попросила полицию приехать как можно скорее. Женщина на том конце, как назло, тянула время.
– Да они убьют друг друга! – воскликнула Инна. – И я тоже боюсь за свою жизнь!
Полиция приехала спустя час. За это время соседи перестали гоняться друг за другом и барабанить в двери. И – что самое страшное – орать, как животные.
Инна прислушивалась к звукам: вот, полицейские вошли в квартиру к соседям, вот, соседи стали недоуменно отвечать. Инна стояла перед стенкой и слушала. Потом полицейские покинули соседскую квартиру и постучались в дверь Инны. Она вздрогнула от этого звука, посмотрела в глазок – и впрямь полиция! – и открыла.
Полицейские стали отчитывать ее за ложный вызов, Инна доказывала в ответ, что вовсе он не ложный. В итоге она расписалась, и полицейские направились к выходу.
Когда коридорная дверь за ними закрылась, отворилась дверь соседей. У Инны екнуло сердце: ей показалось, в темноте дверного проема белеет череп (причем, животный – такие Инна видела, живя в деревне), а потом на свет показалось лицо женщины. Изрытое морщинами, с близко посаженными светлыми глазами, оно было все же лицом человека, а не животного. Тут же, чуть выше, обозначилось лицо соседа – полное, краснощекое. Они вдвоем осуждающе смотрели на Инну, и та скорее скрылась в дверях, защелкнув замок.
«Нормальные люди, – сказала себе Инна. – Чего ты?»
Только робкий внутренний голос спросил: а ты уверена, что люди способны издавать такие звуки?
***
Утром Инна столкнулась с соседями в полном составе. Она выбегала из своей квартиры позже обычного и вдруг услышала, как открывается соседская дверь. Первым порывом Инны было вернуться обратно в квартиру и затаиться, но она одернула себя: «Чего ты, в самом деле? Тебе на пары идти надо, так иди!»
Сначала из двери показался глава семейства: широкий, полный, он походил на гигантский баскетбольный мяч. Сходство ему придавала рыжая куртка с черными полосками. За ним показалась жена: худая, с длинным лицом, она походила на исчезающее привидение в своей белой парке. И дети: две девочки в розовых курточках и с одинаковыми косичками – одной на вид лет пять, другой – десять. Все они воззрились на Инну. Почему-то запахло алкоголем.
– Здравствуйте, – неуверенно поздоровалась Инна.
Они ничего не ответили, только младшая девочка дернулась, словно хотела что-то сказать, но передумала. И все продолжали молча смотреть на Инну все то время, что мужчина закрывал дверь на ключ. И глаза у всех злые, что аж не по себе.
Убедившись, что дверь заперта, Инна вихрем промчалась мимо странной семейки. «Ну понятное дело, они злятся, – твердила она себе, спускаясь вниз по лестнице. – Ты же их полиции сдала! Кто бы не разозлился?»
Но их взгляды Инне не понравились… Она думала о нечеловеческих воплях в коридоре, их взглядах и в перемены между пар отчаянно искала новую квартиру. Варианты попадались не очень: слишком дорогие для одной девушки, которая еще даже не работает, слишком страшные.
Она поспрашивала у одногруппниц (вдруг кто-то согласится снимать вместе?), но все либо жили с родителями, либо уже что-то снимали, либо поселились в общаге.
– О, а места в общаге есть? – ухватилась на последнюю мысль Инна.
– Не знаю… – пожала плечами одногруппница. – Спроси в деканате. Может, найдутся. Но ты поздно, конечно, спохватилась. В октябре…
В конце августа мама не одобрила университетское общежитие, сказала: «Страшно там, грязно, тараканы кругом. Еще домой привезешь, не дай бог! И пьянки студенческие, наркотики наверное везде… Найдем тебе квартиру, так хоть будешь учиться, а не заниматься не пойми чем». А Инна вовсе не собиралась пьянствовать, принимать наркотики и водить хороводы с тараканами! В общаге она, быть может, скорее бы нашла себе друзей…
Теперь же Инна видела общагу как единственный спасительный вариант для себя. «Она дешевле квартиры и там не будет этих странных соседей, – думала Инна, шагая к деканату. – А если и будут, то я буду не одна. Когда живешь с кем-то, можно и помощи попросить»…
Инна уже размечталась о новых друзьях и веселых посиделках перед ноутбуком, на котором можно запустить сериал. Но ее ждал сокрушительный провал. Мест в общежитии не оказалось.
– А где ты раньше была? – спросила женщина из деканата, Алена. – В августе уже все укомплектовали.
«Хорошо, – подумала Инна, возвращаясь домой. – Я с этим справлюсь. И вообще – мне наверняка вчера показалось… Ну прибухнули, ну побегали по коридору, постучались не в те двери… Подумаешь».
Но на всякий случай Инна все-таки оставила в деканате заявку: если место в общежитии освободится, ей об этом сообщат.
В эту ночь все было относительно спокойно, если не считать того, что за стенкой снова плакал ребенок, а соседи снова ругались. «Уж пусть лучше так, чем будут носиться по коридору и стучать в мою дверь», – подумала Инна, сидя перед ноутбуком и делая домашнюю работу.
Все началось по новой: каждую ночь соседи ругались, их дети постоянно плакали, а Инна старалась не обращать на это внимания. Однажды у них отменили пары, и она целый день просидела в квартире. Она надеялась, что будет тишина, но нет: соседи орали, дети ревели. Не постоянно, конечно – так, вспышками. У Инны от всего этого болела голова…
А потом опять началось…
***
Инна проснулась от громкого хлопка двери.
Затем ее сердце сжалось от леденящего вопля. Инна вскочила на кровати, всклокоченная и готовая к бою.
Вопль повторился: он прокатился от начала коридора до двери Инны. Инна бросилась к кухонному столу в надежде отыскать какое-никакое оружие. Одновременно она соображала, где лежит телефон.
Шаги проскакали по коридору туда-сюда. Снова пронесся леденящий кровь вопль. Инна стояла около кухонного шкафа, сжимая в кулаке рукоять ножа и боясь пошевелиться. Она ждала, когда соседи прекратят этот бешеный забег… когда все закончится…
И оно закончилось.
Шаги вдруг затихли, и Инна задержала дыхание, надеясь услышать, как соседи возвращаются в свою квартиру. Однако в коридоре было тихо, до ужаса тихо… словно они оба вдруг превратились в статуи и так там и застыли. Инна на цыпочках прокралась к тумбочке и взяла телефон, думая, кому позвонить. Лучше всего – в полицию…
И только Инна начала набирать номер, как за ее дверью послышался шепот:
– Не звони… не звони, а то пожалеешь…
Этот шепот прозвучал так отчетливо, будто человек стоял у нее в прихожей, прямо в квартире! Инна оцепенела, даже сердце словно замерло. Она во все глаза вглядывалась в темный прямоугольник прихожей и чего-то ждала… Может, знака, что ей послышалось?
– Ты пожалеешь, – пообещал голос, а потом Инна услышала шаги. Соседи вернулись в свою квартиру.
В эту ночь Инна пообещала себе во что бы то ни стало съехать. Куда угодно, лишь бы подальше от этих странных людей.
И позвонила в полицию.
***
Полицейские заставили Инну заплатить штраф за повторный ложный вызов. Инна пыталась доказать, что вызов вовсе не ложный, но они и слушать не хотели. В итоге она заплатила кое-какую сумму и хмуро подумала: «Могла бы на эти деньги закупить продуктов на три дня вперед».
Соседи не шумели, и до утра из их квартиры не доносилось ни звука. Инна сонно побрела в университет, чувствуя, как веки наливаются тяжестью. Был ясный осенний день, золотые листья тихо падали ей под ноги, а на голубом небе четко отпечатывались белые полосы самолетов. В такой день казалось, что все, произошедшее ночью, лишь дурной сон…
«Нет, – твердо сказала себе Инна. – Никакой это не сон! Я не стану себя обманывать! Мне нужно срочно найти другую квартиру!»
Но с поиском квартиры ей снова не повезло. В деканате снова сказали «надо было раньше», те квартиры, по объявлениям которых Инна звонила, были либо уже сданы, либо никто не хотел отдавать студентке, которая не зарабатывает.
– Послушайте, я как раз нахожусь в поиске работы, – сказала в телефон Инна, а сама подумала: «Ага, с сегодняшнего дня». Но на том конце лишь повесили трубку…
Инна так не хотела возвращаться домой после учебы! «Я неудачница, – подумала она. – Будь у меня подруга, можно было бы попроситься переночевать у нее. А у меня никого нет… Хоть к родителям в деревню не возвращайся».
***
В деревню она вернулась. На выходных. Для этого пришлось идти на автовокзал, покупать билет и долго ехать на трясущемся автобусе, прижатой к оконному стеклу толстой женщиной с объемными сумками.
Но Инна не замечала трудностей. Наконец-то она уехала подальше от странных соседей, наконец-то хоть пару дней по ночам будет тишина… Никаких людей. Только покой.
Через три часа автобус остановился и выпустил Инну на свободу. Когда он уехал и пыль рассеялась, Инна посмотрела на идущую вперед грунтовую дорогу. По бокам от нее высились ярко-желтые березы, с каждым дуновением ветра роняя свой наряд на землю. Свинцовое небо придавало им более яркий цвет, они словно светились своей золотой листвой.
«Наконец-то, – глубоко вдохнув воздух, подумала Инна. – Никакого шума. Никаких соседей».
Поправив рюкзак, она пошла. Кроссовки тихо шуршали по гравию, и этот звук был единственным на всю округу. Только вдалеке гавкала собака, но как-то неуверенно, словно боялась спугнуть осеннее оцепенение, напавшее на мир.
Тишина и покой…
Скоро дорога вильнула влево, и перед Инной открылся чудесный вид на ее деревню. Аккуратные домики с разноцветными крышами приютились в ложбинке лугов, стиснутые со всех сторон лесом. Лес переливался самыми яркими цветами: желтым, оранжевым, светло-зеленым, ярко-красным. Над некоторыми домиками уютно вился сизый дымок.
«Дом, милый дом»…
А вот и их дом, расположенный с самого края деревни. Небольшой, сложенный из серого кирпича и накрытый зеленой черепицей, он уставился на Инну удивленными глазами-окнами. Мол, ты чего здесь, городская?
Инна прошла к высокому забору и толкнула дверь. Родители встретили ее непривычно радостно, посадили за стол, принялись наливать борщ и предлагать свежих яблок, начали делиться деревенскими новостями. Инна слушала вполуха, уплетала борщ, улыбалась, задавала уточняющие вопросы. Все было так хорошо… это потом она заметила, что мама улыбается слишком натянуто, а папа хмурит брови.
Что-то было не так. Инна так и спросила:
– Что-то не так?
Она грела руки о кружку с чаем. Шарлотка, на которую она так мечтала напасть, уже не привлекала ее.
– У тебя что-то случилось, Инна? – спросила мама.
Инна подумала про соседей и про то, что в квартире она не чувствует себя в безопасности. Вот только… хочет ли она говорить об этом? В конце концов, взрослая девушка, может и сама свои проблемы решить. Тем более, родители итак намучались, пока искали ей жилье.
– Ты так внезапно приехала, – сказал папа. – Вроде, не собиралась же.
– Мы волнуемся, что ты ни с кем не подружилась, – быстро вставила мама.
Да, друзья всегда были больной темой… потому что их никогда не существовало. Так получилось, что, учась в деревенской школе, Инна по большей части сидела в углу класса и слушала музыку, глядя в окно. Ей не хотелось замечать других людей, одноклассники казались ей пришельцами, которые обсуждают всякую ерунду. А когда ей захотелось с кем-то подружиться, диалог не клеился, казалось, что она, Инна, все делала невпопад. А ей так хотелось лучшую подругу… почти у всех были лучшие подруги, а у нее нет. Ее считали странной.
Конечно, родителей это волновало. И конечно, они спрашивали сейчас о друзьях, беспокоясь, что Инна и в городе не приживется, ни с кем не подружится, а там и до одинокой старости недалеко.
– Я хотела с вами повидаться, – улыбнулась Инна. – Соскучилась очень!
Родители не улыбнулись в ответ, только папа потрепал ее по плечу и ушел куда-то по своим делам, а мама погладила по голове и заторопилась на кухню. Инна осталась одна за столом в гостиной, наедине с запахом шарлотки. Вот только пирог ей уже не хотелось.
Она обозлилась, подумала: «У них тут дочь приехала, а они делают такие кислые лица! Им лишь бы меня в город обратно сплавить, мечтают об этом, наверное! Друзья… да нет у меня их, и не будет никогда!»
Злая, расстроенная, Инна накинула ветровку и отправилась на улицу. Родителей пока видеть не хотелось, друзей в деревне у нее не было, встречаться с другими людьми не горела желанием, поэтому она вышла за забор и отправилась в сторону леса. Тропинка начиналась за ее домом и вилась среди высокой сухой травы, в которой нет-нет да желтели осенние листья.
А вот и лес. Стоит задумчивый, смотрит на нее выжидающе: мол, ты вернулась, неужели? Инна вошла под его сень, и, едва ветки скрыли ее от окон-взоров деревенских, внутри разлилось спокойствие, стало так легко дышать. «А в городе я и вовсе задерживаю дыхание, – подумала она, осторожно ступая по мягкой лесной почве. – Потому что все смотрят».
Она заходила все дальше и дальше, и мысли с каждым ее шагом очищались, становились легче. В лесу было очень тихо, только листья нарушали покой, падая на землю с едва слышным шелестом. Они золотыми монетами сверкали под ногами, точь-в-точь сокровища.
Смеркалось. Инна поняла это, когда зашла уже довольно далеко. Усмехнулась про себя: «Так соскучилась по лесу, что забрела в такую даль?» Она остановилась и вдохнула всей грудью этот воздух, напоенный осенней свежестью, сухими листьями, уставшей землей. Так хорошо…
А потом…
Хрустнула ветка. Потом – вторая. «Неужели зверь?» – в страхе подумала Инна и обернулась.
Никого не было.
«Так, надо отсюда уходить, – и Инна поспешила прочь, ругая себя по дороге. – Зачем было уходить так далеко?»
Темнело очень быстро, словно ночь выследила добычу-день и уже почти настигла его… осталось только схватить зубами за загривок.
Тук-тук! – раздалось за спиной.
«Это дятел, всего лишь дятел, – твердила себе Инна, не оборачиваясь. – Просто иди вперед, Инна, вперед»…
Хруст, хруст!
Инна перешла на бег, отбиваясь от веток, встречающихся по пути и сдирая с лица паутину. Бежать, бежать, скорее, к родителям, к родному дому, к светлой и теплой комнате…
И вдруг сзади кто-то закричал. Визг был похож на поросячий и прокатился до Инны, схватив ледяными руками страха за ноги. Она оцепенела, уперевшись в стену из елей. Их же тут не было, когда она сюда шла? Куда она вообще бежит? Инна не узнавала мест в сгущающейся тьме…
И снова сзади завизжали. Инна резко похолодела: «Это похоже на»…
Обернулась.
Никого. Инна задержала дыхание, чтобы слышать опасность. Больше всего она боялась увидеть обладателя этого звука – и в то же время хотела этого: убедиться, что это всего лишь зверь, птица, да кто угодно, но только не…
Из-за ствола дерева медленно что-то выдвинулось. Очень медленно. Инна хотела бежать, но не могла, она словно приросла к месту, а ее глаза смотрели, смотрели, как это нечто показывается из-за дерева… Лицо.
Лицо человека.
Сердце у Инны пропустило удар, пальцы вонзились в ладони. Человек. Наверное, какой-то местный забияка шел за ней и решил напугать, вот и орал так, как резаный. И сейчас продолжает ее разыгрывать.
В сумерках Инна едва могла разглядеть черты лица, хотя его обладатель почему-то выглянул всего лишь наполовину. Играл с ней, что ли? И почему он продолжает сверлить ее взглядом, почему продолжает играть в молчанку, почему ведет себя так неестественно?
– Извините, – прохрипела Инна. – Я направляюсь в деревню. Вы тоже?
Человек медленно выдвинул из-за ствола левые руку, плечо и ногу. Остальная половина скрывалась за деревом, он почему-то не стремился полностью выйти к ней. Человек оказался довольно полным, Инна поняла это по круглому боку, и кого-то ей напоминал. Вроде, взрослый мужчина, так зачем ведет себя так дико странно? Инна уже не знала, что и думать, в голове лишь стучала мысль: «Зачем я зашла в этот чертов лес?»
В голове щелкнуло, стоило ей обратить внимание на куртку. Рыжая, с черными полосками! Как баскетбольный мяч. Это же…
– Ты звонила, – прошипел человек совсем не по-человечески, глухим, очень шипящим голосом. – Я предупреждал, а ты все равно позвонила.
«Это он! – взметнулась паническая мысль. – Сосед из города! Но как он меня нашел? Что происходит?!»
Инна бросилась бежать. Стало уже совсем темно, а она не разбирала дороги, бежала, лишь бы подальше оттуда, удрать, оторваться, спасти себя! Ветки били по лицу, ноги застревали в корнях, но Инна не чувствовала боли. Только бы подальше, только бы в деревню, к маме и папе, под защиту родного дома!
– Ох!
Инна зацепилась ногой за корень, что-то хрустнуло, и она со всего маху ударилась о землю. Тут же вскочила, но голова закружилась, нога подвернулась, и она вновь упала. Сердце бешено колотилось, и Инна задержала дыхание, чтобы его успокоить. Лежать. Лежать, он ее не увидит, он со своим весом едва ли способен ее догнать… А когда станет безопаснее, она тихонько вернется домой.
Тишина.
Инна аккуратно поднялась, стараясь не издавать лишнего шума. Листва под ней зашуршала, и она застыла на коленях, перестав двигаться. Спокойно. Слушаем…
Сначала было тихо, а потом послышались шаги. Точнее, что-то похожее на шаги. Топ, топ, топ. Словно кто-то скачет, делая одно касание сразу двумя ногами. Инна напряженно поднялась на ноги. Только бы прошел мимо, пожалуйста, пусть будет мимо…
Впереди она видели лишь темные силуэты деревьев. Что-либо рассмотреть было затруднительно, но его она все равно увидела – и оцепенела. Он скакал к ней на одной ноге, словно ребенок, играющий в какую-то игру, помогая себе взмахом руки… всего одной руки…
А потом Инна поняла: этот человек был рассечен пополам. Левая половина была целой и невредимой, а правой просто не было, только болтались сбоку кишки да сосуды.
Половина лица. Половина туловища. Одна рука. Одна нога. Один злой глаз, который в темноте превратился в черную щелку. Полрта, которые кровожадно улыбаются ей…
– Прочь, – прошептала Инна, у которой от ужаса перехватило горло. – Помогите кто-нибудь, пожалуйста.
Сзади нее закопошились кусты, но Инна не реагировала – слишком была занята созерцанием получеловека, скачущего к ней на одной ноге. Сзади под колени ударило что-то мохнатое, Инна упала, а потом услышала собачий лай.
И ничего больше не увидела – ее унесло в благодатную тьму.
***
Вздрогнув, Инна села на постели – и мгновение не понимала, где находится. Увидела стены, оклеенные в бежевые обои с ромашками, зеленые шторы, ночник-бабочку, зеленое же одеяло, которое сжимала в кулаках – и поняла, что лежит у себя в комнате, в деревне.
Сердце ее бешено колотилось, и она подумала: «Надо же присниться такому… Как здорово, что это всего лишь кошмар!» И опустилась обратно на подушки. Только смыкать глаза снова не хотелось, потому что это нечто наверняка ждет, когда она заснет, чтобы снова ей явиться.
Сейчас больше всего хотелось, как в детстве после кошмара, прибежать в комнату родителей и лечь с ними рядом. Только вот родители этого никогда не поощряли, выгоняли ее обратно, терпеливо объясняя, что никаких монстров не существует и никто не прячется под кроватью с намерением ее сожрать. Мама однажды и вовсе выдала: «Единственный монстр в этом доме – это ты». В сердцах, наверное: она работала допоздна, очень уставала и естественно хотела ночью высыпаться, а не утешать глупую малолетнюю дочь.
Инна взяла с тумбочки телефон и посмотрела время. Двенадцать ночи.
«Во сколько я легла?» – подумала она, но как ни пыжилась, вспомнить не смогла. Она напрочь забыла, как готовилась ко сну, что делала перед этим, как чистила зубы и приводила себя в порядок. Вообще ничего. Пусто.
Это ее немного встревожило – как и тот факт, что ее родители не спали. Она услышала, как они вполголоса переговариваются в соседней комнате. Странно. Обычно они ложились в десять и вставали в шесть утра. А тут вдруг сидят в полночь…
Инна встала и – охнула. Правая нога болела, наступать на нее было неприятно. «Что за черт?»
Она открыла дверь и вышла в гостиную. В углу едва слышно бормотал телевизор, а родители сидели на диване перед ним и что-то обсуждали. До Инны донеслось:
– Зря мы тогда взяли. Надо было оставить…
– Ты себя слышал? Не могли мы оставить ее там…
Когда скрипнула дверь, они резко обернулись, словно ждали нападения, а когда Инна подошла ближе, вздохнули с облегчением.
– Почему вы не спите? – спросила Инна с натянутой улыбкой.
– Да вот, кино интересное идет, – мама указала на телевизор, расслышать который можно было с большим трудом.
– Ну, как ты? – спросил папа, и они с мамой обменялись странными взглядами.
Инна напряглась. Спросила:
– Что случилось?
Пауза.
– Мы у тебя хотели спросить, – сказал папа. – Что случилось в лесу?
– В лесу? – Инна похолодела. Так она все-таки была в лесу? Ей не приснилось?
– Да, ты прибежала из леса часов пять назад, вся бледная, едва что-то говорить могла, – тихо сказала мама. – Тебя… тебя там что-то напугало?
– Я… я не помню, – прошептала Инна. Это должно быть сном, ну не может такой ужас стать реальностью!
Родители снова обменялись странными взглядами, затем мама деревянным голосом сказала:
– Давайте все ляжем спать, хорошо? Утро вечера мудренее.
***
Инну разбудили птицы, которые гомонили под крышей, словно на дворе стояло лето. Инна разомкнула глаза и увидела, что в шторы ярко светит солнце. Похоже, намечается ясный осенний денек. Ночной кошмар вдруг показался далеким и ненастоящим. Чудовище в лесу было лишь плодом ее воображения, правильно?
Конечно, правильно! Инна соскочила с кровати и принялась готовиться к новому дню…
…который скоро ее разочаровал. Вроде бы, все хорошо, солнце, утро, бабье лето. Но родители умеют испортить настроение: сразу заговорили, когда она собирается обратно в город, скоро ли познакомит со своими друзьями. И все это – таким тоном, как будто она обязана завести этих самых друзей.
«Вам лишь бы меня кому-нибудь сплавить», – хмуро подумала Инна, ковыряясь в каше.
Так всегда и было. Родители только в нужный момент изображали радость и счастье, но на самом деле, их семья походила на изглоданное паразитом яблоко. Красивое и сверкающее снаружи и черное и пустое внутри. Все, что делали родители, они делали лишь для окружающих и их одобрения. Все эти улыбки на камеру, разговоры с соседями о своих детях, заботы о поступлении – все это было лишь фасадом, за которым темнела пустота. Инна уже и забыла это мерзкое чувство. Теперь оно вернулось – и ей немедленно захотелось сбежать в город.
Полдня прошли как-то смазано. Родители почти не обращали на нее внимания – впрочем, как и всегда, – только в обед оживились, принялись играть в счастливую семью – тоже как и всегда. Инне хотелось запереться у себя в комнате, а лучше – все-таки уехать. И найти другую квартиру, и устроиться на работу – и зажить спокойной, самостоятельной жизнью. С друзьями, без… какая разница, если никто не будет пилить мозги по этому поводу?
Поэтому после обеда она начала собираться. И вроде, очень хотелось уехать, и вроде, не хотелось… Инна сама не могла разобраться в своих противоречивых желаниях. Но уже в три часа дня она вышла из дома с рюкзаком за плечами и отправилась по гравийной дороге, обрамленной березами, на остановку. Нога чуть-чуть побаливала.
Инна немного жалела, что приехала. Она попросила у мамы каких-нибудь овощей, чтобы сварить в городе суп, но мама нахмурилась и сказала: «Самим мало. В городе покупай». Папа так и вовсе ушел на рыбалку и с ней не попрощался. Ну да ладно, обычное дело… Только вот в городе Инна видела совсем других родителей: они крепко обнимали своих детей перед университетским общежитием, помогали донести до комнаты тяжелые, набитые овощами сумки.
Солнце грело, как летом. Инна даже сняла по дороге куртку, понесла ее в руках. Она размышляла о том, как начнет искать квартиру и как согласится на любую работу, которую ей предложат. «Уборщицей, посудомойкой… мне все равно, лишь бы я могла переехать в другую квартиру, – думала Инна. – И не зависеть от родителей».
Подул легкий ветерок, взъерошил челку, под кроссовок прилетел обрывок газеты. Инна тряхнула ногой, но листок прилип намертво, и ей пришлось наклониться, чтобы его содрать. Инна рванула его и поняла, что это не газета, а страница, вырванная из старой книги. Она хотела выбросить ее, но посмотрела – и ахнула.
Половину листа занимала черно-белая иллюстрация. Силуэты деревьев. Силуэт получеловека с горящими глазами. Левая половина целая и стоит он на одной ноге, правой – нет вовсе, только кишки свисают. Как во сне… такой же, только не толстый.
«Толстый, – Инна невесело усмехнулась своим мыслям. – Как будто половинчатого человека можно назвать толстым».
Текст был мелкий, местами его перекрывали жирные и влажные пятна, грязь. Но вот название главы было видно четко.
«Палэсмурт».
И дальше текст: «С удмуртского переводится как Получеловек. Это персонаж удмуртского фольклора, злой одноглазый человек, живущий в лесу. Может появляться на опушке или даже подходить к изгороди вокруг жилья, выйти к костру. Боится собак».
Инну словно под дых ударили. Собака во сне… или это был не сон? Собака бросилась на этого человека (палэсмурта?) в лесу, поэтому Инна сбежала. Примчалась домой сама не своя, перепугав родителей, а наутро решила, что это был сон.
«Конечно, сон, что за бред?» – подумала Инна и решительно скомкала страницу. Вот только выбросить не смогла – сунула в карман и пошла дальше.
Мысли роились и роились, на виски давило. Сон или не сон? До остановки она дошла как в тумане, не замечая больше ни синевы неба, ни тепла солнца, ни золота листьев. И тут же увидела ползущий по трассе автобус.
Позади раздался треск ветвей и шуршание сухой листвы. Инна развернулась. Там, около дороги, ровным рядом росли деревья, защищающие трассу от ветра. И там между листьев что-то двигалось…
«Я предупреждал, а ты все равно позвонила», – прозвучало в голове.
Там, за разноцветной листвой, мелькнул рыжий бок, похожий на баскетбольный мяч…
Перед ней остановился автобус. Инна бешено заскочила в него и бахнулась на первое же место, задев чью-то коленку рюкзаком. Дверь закрылась, автобус тронулся.
Инна вцепилась взглядом в лес, но сколько бы ни смотрела – больше ничего не видела.
***
В пути Инна решила, что все-таки это был сон, а то, возле остановки, просто показалось. Листва-то была рыжая, а воображение многое может достроить.
В городе она окунулась в суету, а мистический страх, охвативший ее в деревне, исчез без следа.
Когда она поднялась на свой тринадцатый этаж, в квартире соседей царила тишина. Инна обрадовалась, проскользнула в свою студию, открыла ноутбук и принялась искать квартиру. Настроение у нее было боевое: «Я отсюда съеду!»
Проверила почту – а там письмо от работодателя. Инна вспомнила, что откликалась на вакансию продавца в магазине одежды. Сердце ее радостно подскочило. Зовут на собеседование! Через час она уже ехала в трамвае до этого магазина, предварительно созвонившись с работодателем.
Магазин оказался тесным, полки и вешалки налезали друг на друга, покупатели метались туда-сюда, словно голодные зомби. Девушка на кассе только и успевала их обслуживать.
Менеджер магазина – подтянутый мужчина лет сорока – встретил ее и провел в тесный кабинетик. Затем стал спрашивать, есть ли у нее опыт, и потребовал продать ему ручку. После неуклюжих Инниных попыток тяжко вздохнул и сказал:
– Ладно, я тебя беру. Сможешь завтра вечером выйти?
Инна закивала. Ну конечно, она сможет! Наконец-то у нее будет работа!
Уже было темно, когда она вышла на улицу. Домой ехала окрыленная. Все будет хорошо, вот заработает – и сможет переехать в другую квартиру.
Когда она вернулась домой, за стеной все еще было тихо.
***
Инна проснулась и не сразу сообразила, где находится: в квартире, деревне или лесу. От последней мысли она окончательно пришла в себя, села на постели в своей студии и поругала себя: «В лесу? Ты в своем уме? Почему я должна проснуться в лесу?!»
Она посмотрела на время: два часа ночи. Легла обратно и только закрыла глаза, как услышала топот за стеной. Шаги. Точнее, топот одной ноги. Топ-топ-топ! Человек проскакал от того края коридора до ее двери и остановился.
Инна вся покрылась липким потом и медленно села на постели, прислушиваясь. Она подумала о палэсмурте. Он шел за ней из леса! Он здесь!
Она на цыпочках подошла к кухонному шкафу, неслышно достала нож. И тут по двери снаружи мягко чем-то провели – как будто проволокой.
Инна стояла и ждала. Боится собак, да? Вот бы сейчас у нее тут была собака. Вот только родители никогда не разрешали ей играть с собаками – мама так и вовсе уходила в другую комнату, стоило Инне заговорить о домашнем питомце.
По двери провели еще раз, только резче. Инна до боли в костяшках сжала нож и всхлипнула: «Ну почему это происходит со мной?»
***
Утром она плохо помнила минувшую ночь. Показалось ей или нет? Сколько она не спала, ожидая, как нечто отойдет от ее двери? Проснулась в кровати, нож лежал под подушкой.
Инна твердо решила сделать то, чего никогда не делала: прогулять пары. И все ради одного – поиска квартиры. «Кровь из носа, но я найду нормальное жилье, – подумала Инна, застилая постель. – С нормальными соседями».
С самого утра она засела за свой старенький ноутбук и принялась смотреть варианты. Через пару часов она добыла несколько адресов и уже ехала смотреть их. Конечно, не такие дешевые, как ее нынешняя квартира, зато подальше отсюда.
«Если мне будут платить двадцатку, я смогу себе позволить более дорогое жилье, – размышляла Инна, пока ехала по солнечно-морозным улицам. – А родителям буду говорить, что живу там же, про работу не упомяну. Они будут продолжать переводить мне деньги за съем квартиры и никогда ничего не узнают».
Через два часа она уже договаривалась с миловидной хозяйкой по поводу жилья. Она была второй по счету, ее квартира из всех вариантов была наименее дорогой, а еще хозяйка всем видом показывала, что с радостью сдаст квартиру «хорошей, работающей девушке».
– Приходи вечером, – сказала хозяйка. – Можешь уже с вещами. Там и договор подпишем.
У Инны отлегло от сердца. Все! Наконец-то все! Наконец-то покончено со странными соседями, наконец-то она будет высыпаться! Нужно только позвонить нынешнему хозяину квартиры и рассказать о своих планах: пусть ищет другого счастливчика на это место. Вот только он почему-то не брал трубку.
После всего этого Инна поехала на свою первую в жизни работу. Там ей сумбурно провели инструктаж, выдали зеленый продавцовский фартук и поручили укладывать одежду красивыми стопочками на полках. Поначалу Инне казалось, что все идет хорошо, а потом в зал повалили покупатели. То один, то другой спрашивал у нее, где что лежит, и Инна путалась, показывая им дорогу. И хотя ее день едва продлился четыре часа, она смертельно устала и вечером шла, еле волоча ноги.
«Ну ничего, – подбодрила себя Инна. – Зато я теперь живу в другой квартире. Осталось только вещи перевезти… ой, а с хозяином я так и не связалась!»
Хозяин до сих пор не брал трубку.
Инна добралась до квартиры и только сунула ключ в замочную скважину, как соседская дверь вдруг распахнулась. Инна дернулась, и ключ со звоном свалился на пол. Там, в черном проеме, мелькнуло движение, и детский голос шепотом произнес:
– Никуда ты от нас не денешься.
Инна подняла ключи, выпрямилась, спросила громко:
– Простите? – не столько из-за того, что не расслышала, сколько из-за того, чтобы себя подбодрить.
Но соседская дверь уже затворилась. Сглотнув, Инна открыла дверь своей квартиры и юркнула внутрь. Включила свет везде, где только могла, закрыла шторы.
И тут ей позвонили. Это была хозяйка квартиры, в которую Инна собиралась переехать.
– Инночка, тут такое дело, – начала она, – оказывается, мой брат уже сдал эту квартиру. Я не знала… В общем, прости, что ввели тебя в заблуждение.
– То есть, – деревянным голосом спросила Инна, – я не смогу туда переехать?
– Да, не сможешь. Но удачи с поиском! – и она отключилась.
Инна бессильно свалилась на диван. В голове после работы стучала боль, отдавая в уши и виски. Затем – вспыхнула злость: на себя, на усталость, на эту женщину, которая сейчас вернется к своей семье, к беззаботному вечеру.
Взгляд упал на стол. Там белела бумага. Это была аккуратно расправленная страница, которую Инна нашла на деревенской дороге. Сама она ее здесь оставила или как? Неважно… Иллюстрация палэсмурта сейчас вызывала лишь тошноту. Хотелось спать.
«Еще одна ночь здесь», – хмуро подумала Инна.
***
Ночью снова орали за стенкой, ругались, дети плакали. Это продолжалось на протяжении трех часов. Инна снова не выспалась, а еще у нее не прошла голова (так и трещала всю ночь), и она снова решила не идти в университет.
«Пока не найду другое жилье, – подумала она, – никакой учебы».
С завистью подумала о тех студентах, которые живут в нормальных условиях, не парятся ни о чем, кроме своего образования и тусовок. «Легко живете. Вот бы и мне так».
На столе так и лежала страница с палэсмуртом, и Инна решила загуглить.
«Представляет собой как бы рассеченного вдоль человека – с половиной головы, половиной тела, одной рукой и ногой, видны внутренности.Появляется как предвестник несчастья. Особенно боится собак…»
Боится собак… Можно было бы завести собаку, но хозяин строго запретил это делать. Даже в договоре прописал. Читаем дальше…
«Палэсмурт быстро передвигается. Летом скачет на одной ноге, зимой едет на одной лыже. Убить нельзя, только обмануть: вывернуть наизнанку одежду и поменять обувь с левой на правую и наоборот. Не переносит запах рябины».
После таких рекомендаций Инна немедленно вывернула наизнанку футболку и, отправляясь на улицу, надела правый кроссовок на левую ногу и левый – на правую. Было жутко неудобно, но Инна упрямо направилась к ближайшей рябине. И принялась наклонять ветки и срывать ярко-красные гроздья. Мамочки с колясками останавливалась и возмущенно обсуждали недостойное девушки поведение. Инне же было все равно, она лишь злилась: «Ну да, вас же не преследует палэсмурт, вы, может, даже высыпаетесь, несмотря на своих орущих детей».
Дома она обложила все поверхности рябиной – особенно много разместила у входной двери. Даже над дверью навесила, чтобы уж наверняка.
Жилье сегодня она не нашла (все собственники, по которым она звонила, уже сдали свои квартиры или комнаты), поэтому вечером отправилась на работу в скверном расположении духа. Бестолковые покупатели добавили ей раздражения, путаясь у нее под ногами и задавая глупые вопросы. Инна даже нахамила одному, сказав что-то вроде: «Вот рубашки перед вашими глазами! Ослепли, что ли?» Из-за этого менеджер вызвал ее в кабинет, где пропесочил по полной программе, потребовал немедленно исправляться и добавил в конце: «Если не любишь людей, тебе не нужно работать с ними».
«Какой интересный, – зло подумала Инна. – А где я, студентка без опыта, найду другую работу, если не с людьми? Любая дерьмовая работа – это работа с людьми, и только студентам на нее терпения и хватит».
Когда она пришла в благоухающую рябиной квартиру, голова болела еще сильнее прежнего. На виски давило, а обруч боли прочно обосновался вокруг головы. Каждое движение, каждая резкая мысль причиняли ей боль. Инна только и могла, что наскоро чем-то перекусить, а затем лечь спать…
…чтобы посреди ночи снова проснуться под буйные крики соседей. Боль не прошла, только усилилась, поэтому Инне было плевать сейчас на все вокруг. У нее даже мелькнула мысль: «Почему я должна переезжать из-за этих сумасшедших чертей? Пусть хоть заорутся, я отсюда с места не сдвинусь!»
Утром не спасла даже таблетка от головной боли. Инна сцепила зубы и отправилась в университет, где ее в язвительной манере отчитали за опоздания почти все преподаватели. «Вот наработаешь на зачетку, тогда можно, – сказал кто-то из них. – А так быстро вылетишь отсюда».
Хуже было то, что она ничего не понимала, а никто из одногруппников не торопился делиться с ней конспектами – только подозрительно поглядывали на нее, шушукались и смеялись втихушку. Инна уловила слово «деревенщина» и больше ни о чем у них не спрашивала.
После пар помчалась на работу – а там громкие покупатели, недобрые взгляды менеджера из-за полок и муторное складирование одежды, которую покупатели оставляли где попало в скомканном виде.
День утонул в боли.
***
Так продолжалось целый месяц. Инна с переменным успехом ходила в университет, по большей части концентрируясь на работе. Но на работе успехи были неважные: ее переключили с наведения порядка в зале на работу с самими покупателями и стало совсем невыносимо.
Стоять, улыбаться, ждать, когда покупатель наконец определится с выбором… Подходить к нему с фразой: «Вам чем-то помочь?» и слышать в ответ устаревше-язвительное: «Только деньгами»… А в конце рабочего дня терпеть нагоняй от менеджера за то, что мало продала и что не каждому предлагала дополнительные позиции…
Когда Инна получила свою первую зарплату, она уже так вымоталась, что едва могла радоваться. «Вот, теперь смогу квартиру другую найти», – как-то отстраненно подумала она, шагая домой с наличными в рюкзаке.
Дома стоял горький аромат рябины, к которому Инна уже привыкла – как и к тому, чтобы носить вывернутые наизнанку футболку, свитер, носки, шапку. (От рокировки обуви она отказалась, потому что она жутко натирала пальцы.) Только это и помогало ей держаться, не позволяло палэсмурту ее атаковать. Да, по ночам продолжались крики, от которых стыла кровь в жилах, но на этом все и заканчивалось, и Инна свыклась с мыслью, что единственная ее угроза сейчас – недосып.
Однажды позвонила мама и напряженно стала выяснять, как дела. Разговор не клеился, и обе быстро повесили трубки. После него пришла мысль: «Я одна. Я совершенно одна». В тот вечер Инна расплакалась.
Ночью ей приснился сон: она оказалась в темном лесу. Наверху сквозь голые ветки ярко светила полная луна. Инна дрожала от холода и страха, который давил на нее со всех сторон темнотой и шуршанием опавшей листвы. Нечто ходило вокруг нее… что-то голодное, готовое напасть в любой момент…
Инна опустилась на корточки и легла на бок, прижавшись щекой к мерзлой земле. Она вдруг обнаружила, что она совсем голая и беззащитная.
Вокруг принялся ходить кто-то – и не один, их уже была целая толпа. Они бродили вокруг нее, принюхивались, рычали… Инна открыла один глаз и чуть не умерла от ужаса: прямо перед ней расположилось пол-лица с горящим, ярко-красным глазом. Половинка носа раздувалась, обдувая ее ледяным воздухом…
Инна проснулась и села на постели. И вдруг поняла, что балконная дверь распахнута настежь, и в студии очень холодно. Еще бы! На улице ноябрь…
«Я что, оставила балкон открытым?» – не могла понять Инна, сонно таращась в темноту. Она встала, побрела к балкону, закрыла его.
И вдруг в один миг поняла, что вчера вечером совершенно точно закрывала его – еще ручка не поддавалась, она об нее ноготь сломала. Эта мысль грянула в голове росчерком молнии, и все чувства разом обострились. Инна развернулась лицом к комнате и, задержав дыхание, обвела ее взглядом. С улицы, просвечивая сквозь шторы, в студию лился неверный оранжевый свет фонарей. И все выглядело привычным, абсолютно нормальным.
Только проход к входной двери и в ванную выглядел черной пастью, в которой могло затаиться что угодно. Оно наверняка там и было…
Инна осознала, что вчера надела чистую футболку – и забыла вывернуть ее. Сейчас она судорожно стащила ее с себя, быстро вывернула и вновь надела на себя. В это время в ванной послышался глухой стук.
Инна на цыпочках подошла к кухонному шкафу и взяла нож. Рукоять привычно легла в ладонь, немного успокоив ее.
В голове было абсолютно пусто, еслине считать фоновой боли. Инна медленно двинулась к темному проему, до которого слабый свет фонарей добраться не мог. Оказавшись у прохода, Инна хлопнула по включателю, и комната утонула в ярком свете люстры. Прищурившись, Инна двинулась дальше.
Теперь она видела прихожую, но в ванной по-прежнему было темно. На полу валялось несколько ягод рябины.
Еще один включатель. В ванной вспыхнул свет, Инна напряглась.
И тут же расслабилась: никого. Ну да, а чего она ожидала?
Инна в изнеможении шагнула вперед и вдруг боковым зрением уловила движение. Что-то стояло в ванной. Она повернула голову и увидела, как на нее падает нечто крупное и темное.
Инна истошно завопила. Она отскочила, поскользнулась и упала.
***
Очнулась Инна утром, в ванной. Лежала на полу, голова раскалывалась от боли.
Лицо. Точнее, половина лица. Вот что видела Инна прежде, чем упасть на пол и потерять сознание.
Она с трудом поднялась и посмотрела на себя в зеркало. На виске запеклась кровь. «Так я скоро себя прикончу», – подумала невесело. С опаской вышла в основную комнату и увидела, что студия залита ярким солнечным светом, проходящим сквозь неплотные шторы. Глянула на время: десять утра.
«Опоздала на пару, – констатировала Инна. – Ну и ладно». Она уже привыкла не ходить в университет. Казалось, теперь, после стольких опозданий, ей вовсе не стоит там появляться – одногруппники и преподы заклюют до смерти.
Она открыла шторы и впустила в студию солнечный свет. Все было таким обычным и безобидным. Что же приключилось ночью?
Кошмар?
Может, она лунатит?
Или сходит с ума?
Или, может, ее соседи и впрямь чудовища из удмуртской мифологии? Дичь, конечно…
Голова раскалывалась, и Инна в очередной раз заглотила таблетку. Пока она думала, что ей делать и стоит ли идти в университет, зазвонил телефон. Инна поскорее взяла трубку, потому что от громких звуков в голове стучало, словно в колокол били.
– Алло? Инна Верещагина?
– Да, это я, – осторожно промолвила Инна, гадая, кто же это может быть.
– Это Алена из деканата. Я тут по поводу твоей учебы… ты не появлялась уже целую неделю, пропустила два зачета. У тебя там все в порядке?
Инна что-то промычала, но Алене, кажется, было плевать, в порядке она или нет. Она тут же переключилась на другие темы и заговорила быстро-быстро:
– В общем, ты очень сильно отстала от других ребят, и руководство приняло решение тебя отчислить.
– Погодите… – проблеяла Инна. – Но ведь я могу еще сдать…
– На твое место есть способные ребята с платного, – будто стараясь заглушить ее возражения, Алена затараторила еще быстрее. – И они готовы перейти уже сейчас, а ты все равно не успеешь сдать зачеты до конца недели. Поэтому мы отчисляем тебя.
– Но так нельзя, – совсем тихо сказала Инна. – Я поступила на бюджет. Я еще могу подчистить хвосты, нельзя так резко исключать…
– Либо мы переводим тебя на платное, либо исключаем, – непреклонно заявила Алена.
Когда она отключилась, наступила блаженная тишина, но в голове заболело еще сильнее. Инна осела на пол, прижимая телефон к груди. Да разве так можно? Она ночей не спала, чтобы поступить на бюджет… А тут из-за пары опозданий ей даже шанса дать не хотят. Разве так тут все устроено?
«Конечно, не так, – возразила она сама себе. – Скорее всего, кто-то кому-то хорошо заплатил, и убрали самого неугодного студента».
От несправедливости и бессилия у нее навернулись слезы. Теперь она не просто одна тут, в чужом городе. Она сама – чужачка: отчисленная из университета студентка, плохо работающая продавщица.
Кто она?
И что ей теперь тут делать? Получается, нужно возвращаться к родителям? Инна представила кислые и разочарованные лица мамы и папы, унылое чередование деревенских будней, которые поглотят ее, словно болото. Никаких перспектив, никакого статуса. Только тяжкие вздохи родителей и шепотки соседей.
Соседи… Инна с ненавистью глянула на стену, словно могла видеть их через нее.
– Соберись, – приказала она сама себе и перезвонила Алене. Сказала, что согласна на платное, можно ведь будет потом перевестись обратно при хорошей учебе? Алена сказала, что да, это возможно, но пропускать зачеты будет нельзя. Инна спросила о цене и подумала, что все не так уж плохо: она ведь работает, сможет оплатить. А там вновь вернется на бесплатное, и все будет хорошо.
***
Ее выгнали с работы. Все было так просто: она пришла, а менеджер вызвал ее к себе и сказал, что она уволена. «Я вижу, что ты не подходишь для продаж», – сказал он и не сжалился над ней, несмотря на ее заверения, что она будет стараться. В бухгалтерии Инне выдали скромную сумму и с издевкой спросили:
– Что, мало? Сколько заработала, столько и получила.
И переглянулись с ухмылками: вот ведь какая недотепа.
Инна шла домой уничтоженная. От головной боли и темных мыслей она натыкалась на прохожих и даже не замечала этого.
Когда она вернулась в квартиру, ей позвонили. Может, из университета? Может, скажут, что ошиблись? Но нет – это была мама.
– Ты чем там занимаешься? – сходу, без приветствий начала она возмущаться. – Мне тут сообщили, что тебя исключили! Сказали, что ты на парах вообще не появляешься! Это как понимать, Инна?!
Инна молча выслушала длинную тираду о том, что в будущем ее даже в дворники не возьмут, потому что даже дворнику сейчас нужно высшее образование.
– Завтра рано утром приеду, – напоследок погрозила мама и отключилась.
Инна положила телефон на стол и легла в постель. Плевать. Надо выспаться, а завтра видно будет, что обо всем этом думать.
***
Инна проснулась от криков. По коридору кто-то пробежался, царапнув ее дверь, а затем – истошно, совсем не по-человечески заорал.
Инна поднялась, скинула с себя одеяло. И долго, долго смотрела в темный проем прихожей – ждала, что дверь распахнется и сюда войдет палэсмурт. Или несколько палэсмуртов.
«Ну давайте, – подумала она. – Чего жметесь? Просто придите и убейте меня».
Она схватила нож со стола и прошла в прихожую.
По коридору мимо снова кто-то пронесся – только уже без воплей. Инна устало прислонилась к стене, не спуская глаз с двери. Голова трещала и раскалывалась, чувство недосыпа затуманивало разум.
«Это все из-за вас, дурацкие соседи», – появилась мысль, и Инна решительно сдвинула замок в сторону. И распахнула дверь в ярко освещенный коридор.
Никого. Только за дверью соседей кто-то копошится.
Инна хмыкнула и закрыла за собой дверь, оставшись в коридоре.
И почти сразу на нее напали. Со спины, повалив на пол. Инна ударилась подбородком и ощутила, как ее схватили за волосы. Она наугад пырнула ножом, и тварь истошно завопила. Инна катнулась вбок, вскочила на ноги – и увидела прямо перед собой палэсмурта. Левая половина человека, болтаются кишки, а справа пусто. Левой рукой палэсмурт зажимал рану в боку и вопил, зло глядя на нее единственным глазом.
– Вопи, все равно полиция тебе не поверит, – мстительно сказала Инна.
Нереальность происходящего путала ее мысли и помогала не сойти с ума от увиденного. Прямо перед ней получеловек, а лицо не выглядит человеческим – скорее звериным. На нем полфутболки и полштанов. Только с той стороны, с которой должна быть правая половина, запеклась кровь, будто бы человека разрубило пополам гигантским световым мечом – и заодно прижгло.
Алый, налитый кровью глаз уставился на нее, но Инна не стала ждать, когда монстр очнется от шока – и атаковала первая. Рванула вперед и чиркнула ножом по шее. Брызнула кровь и попала Инне на футболку, а она подивилась, как все оказалось легко. Палэсмурт завизжал, завопил, а потом опустился на колени, держась за горло. И перестал кричать…
«Получил, да? Это тебе за мои несчастья!»
Инна обернулась, услышав за спиной шаги, и увидела, как захлопнулась соседская дверь. Еще один! Она помчалась туда, схватилась за ручку и открыла дверь. И шагнула на территорию врага…
Это был он. В своей рыжей куртке, похожей на баскетбольный мяч. А кто тогда в коридоре? Его жена? Он стоял в квадрате света в прихожей на одной левой ноге и зло смотрел на нее. Правой части туловища не было, как и правой части лица. Инна шагнула внутрь, кровь стучала в висках. В квартире стоял густой запах алкоголя, под ногами блестели бутылки из-под водки.
– Ну что, ты меня преследовал? – спросила Инна. – Ты пробирался ко мне в дом через балкон? Ты мешал мне спать по ночам и грозил через дверь? Ты… из-за тебя меня исключили из универа и выгнали с работы! Это все ты!
Палэсмурт взвевел и бросился на нее. В его единственной руке была зажата разбитая в «розочку» бутылка из-под алкоголя… которая тут же ткнулась в плечо Инны. Инну прорезала острая боль, она вскрикнула, обозлилась и махнула в ответ кухонным ножом. Палэсмурт ловко уклонился, а затем снова обрушил на нее удар – на этот раз, попав куда-то в бок. Боль пронзила все ее существо, в глазах потемнело, терпко запахло кровью.
– Ты… все из-за тебя, – прошептала Инна и накинулась на него. Ей уже было все равно, что он сделает – она просто пошла в лобовую атаку и со всей силы вонзила нож в его шею. А потом еще раз, и еще, и еще…
Палэсмурт обмяк и сполз по стене, оставив на ней длинный кровавый след. Злой огонь в его глазе потух и сделался слепым, черным. Инна попятилась и оперлась на стену, зажимая бок. На пальцах отпечаталась кровь, много крови…
Она посмотрела на палэсмурта – тот не шевелился и, похоже, был мертв.
– Ну вот, – пробормотала Инна, уронив нож. – А говорили, убить невозможно.
И бессильно сползла в темноту.
***
«Ну я задам ей хорошую трепку», – думала мама Инны, поднимаясь на тринадцатый этаж.
Из-за этой засранки ей пришлось подняться в четыре утра, чтобы успеть на пятичасовой автобус. Затем – трястись в этом автобусе и терпеть громких попутчиков, чтобы приехать в вонючий, загазованный, шумный город.
Едва выйдя из лифта, мама ощутила густой запах крови, перемешанный с парами алкоголя. И не успела ни о чем подумать, толкнула дверь в коридор, а там…
Инна. Дверь квартиры раскрыта настежь, а Инна лежит в проходе лицом к коридору… в конце которого – тело какой-то женщины. Мама Инны ойкнула и чуть не потеряла сознание. Что тут произошло?
Она подошла к Инне и опустилась на корточки. Положила ладонь на ее голову, и тут Инна распахнула глаза. Мама вздрогнула и отшатнулась, глядя на нее со страхом в сердце. Инна вскочила на ноги, словно бешеный зверь, огляделась в ужасе, затем – на ее губах заиграла улыбка. Бок был распорот, из него сочилась густая кровь. Вся футболка была испачкана.
Инна утерла лицо и измазала его красным, а мама увидела в прихожей тело мужчины. Несомненно, убитого. И попятилась…
Тут Инна сфокусировала на ней взгляд:
– Мама? О, ты приехала, – и рассмеялась, довольная. – Посмотри, что я сделала. Видишь? – И она указала на убитого мужчину, валяющегося рядом с бутылками водки.
– Что… что ты наделала, Инна? – прошептала мама.
– Я нашла себе друзей, мама! Все, как ты и хотела, – улыбнулась Инна. – Мои друзья – это тишина и покой. Наконец-то тишина и покой, я так скучала.
– Ты убила их? – не могла поверить мама, пятясь к дверям. – Ты чудовище, Инна…
Инна прекратила улыбаться так резко, словно нажали на кнопку. Опять вытерла лицо, запачкав его еще больше. Задумалась, затем покивала:
– Ты права, мама… наверное, права. Я не такая, как все.
– Ты убийца, – мама была уже в дверях, готовая рвануть к лифтам. – Ты не моя дочь.
Инна мгновение смотрела на нее, а потом совсем тихо сказала:
– Мне здесь не место, – и, развернувшись, ушла вглубь квартиры. Мама услышала полицейскую сирену, как сюда бегут со всех ног…
Она с опаской подошла к дверям чужой квартиры. И увидела издалека, из коридора, как Инна открывает балконную дверь. И вдруг поняла, что та собирается сделать.
А Инна вышла на улицу, перемахнула через балконные перила и полетела вниз.
***
18-летняя девушка зарезала семейную пару и покончила жизнь самоубийствомСегодня в доме на улице Красной произошло жуткое событие. Девушка-студентка, которая снимала квартиру, ножом убила своих соседей – семейную пару. Известно, что у семейной пары осталось двое детей, которые во время ужасной ночи гостевали у бабушки. Бабушка уже оформляет опекунство.Полицию вызвали соседи. Утром они обнаружили труп женщины возле своей двери. «Ночью мы слышали крики и беготню, – сообщили они. – Соседи любили выпить и такое происходило часто, но мы не думали, что кого-то убивают». Про саму студентку они ничего не знали – им казалось, что рядом поселилась тихая, хорошая девушка. «Всегда здоровалась, улыбалась, – недоумевают соседи. – Непонятно, что случилось».Девушку звали Инна Верещагина, и она приехала в город учиться. Мы поговорили с ее мамой, и та заявила, что Инна никогда не была ее родной дочерью. «Она не моя дочь, – повторила женщина. – Мы удочерили ее, но она всегда была странной. Мы думали, в городе она сможет повзрослеть и стать нормальной».Но Инна нормальной не стала. Студенты описывают ее как отчужденную и странную девушку. «В последний месяц она почти не ходила в университет», – сообщает староста факультета, на котором училась Инна.Полиция еще ведет расследование, но вскоре дело будет закрыто. Все улики указывают на то, что убийца – студентка. Надеемся, что таких людей, как Инна Верещагина, больше не появится в этом мире». ***
18 лет назад
Там, в ноябрьском лесу, лежал ребенок. Лежал тихо, пока вокруг веселились и улюлюкали странные одноногие и однорукие существа. Они бесились и радовались, потому что молодая мать-подросток бросила человеческое дитя, а значит, оно достанется им – целиком и полностью.
Ребенок заплакал. Плакал долго и протяжно, из-за чего существа развеселились еще больше.
А потом на поляне появились люди. Лучи фонариков разрешали вечернюю мглу, и существа попряталась в тени деревьев.
Луч упал на ребенка, и тот сразу затих.
– Ты посмотри, – прошептал женский голос. – Ребенок! Я говорю, что мне не показалось…
– И куда нам его в такое позднее время нести? – спросил мужской голос.
– Пока домой. Потом сообразим.
Ребенка подняли и унесли. А существа смотрели вслед людям и думали: «Ты принадлежишь нам. Мы найдем и вернем тебя».
Последние комментарии
5 часов 59 минут назад
8 часов 30 минут назад
8 часов 38 минут назад
1 день 19 часов назад
2 дней 9 минут назад
2 дней 2 часов назад