Потерянное и Найденное: Птичьи крылья [Оллард Манн] (fb2) читать онлайн

Оллард Манн фрейграф Потерянное и Найденное: Птичьи крылья

2.1. Рейден

Тренер Эвендер сидел на массивном стуле в кабинете директора, в отдалении от остальных преподавателей, которые изредка бросали на него испуганные и осуждающие взгляды. С той ночи в Гамме всё переменилось.

Моргана была осуждена, но её заточение не избавило школу от удручающих последствий действий бывшей директрисы. Как бы ни хотелось восстановить мир, было две стороны конфликта, и они не могли спокойно сосуществовать.

В ту ночь погибло восемь человек, многие были ранены, несколько учеников пропали. И хотя хранительницы предусмотрительно исцелили всех, кому можно было помочь, в памяти ребят остались все травмирующие сцены. Во всех из них виновными были те, кто помогал Эвите. Бунтовщики, как их прозвали.

Глупо было бы ожидать, что учащиеся спокойно примут обратно опасных сильных фей со всей их компанией, в которую входил и тренер Эвендер.

Чтобы не провоцировать лишних конфликтов, новое управление школы приняло решение отделить группу учащихся, что противостояли старому режиму, от остальных. Отгородив левый корпус здания, в нем оборудовали спальни и кабинеты, необходимые для десяти учеников и одного преподавателя. Тренировки и занятия проводились раздельно, в обеденном зале для бунтовщиков оставили несколько столов в углу. А на собраниях преподавателей для Эвендера определили персональное место в стороне от прочих.

Многие боялись его и его учеников после свершившегося. Некоторым хватало глупости выказывать презрение вместо опасений.

Но ничто из этого не трогало Рейдена. Он предпочитал не вмешиваться в конфликты и не привлекать лишнего внимания. Трудно было держать себя в руках после всего, что свалилось на Гамму несколько недель назад, и безболезненнее было оставаться в стороне и не сталкиваться с другими преподавателями, чем пытаться кому-то что-то объяснять.

— Рейден, задержитесь, пожалуйста, — по завершении собрания попросила новая директриса.

Она приехала из Травитиша. Женщина должна была стать независимым, непредвзятым руководителем, который смог бы взять контроль в свои руки. Несмотря на всю строгость и жесткость, с которой она управляла школой, Раффлезия действительно была объективна и справедлива.

— Что-то случилось? — мужчина встал с места и утомленно глянул вслед выходящим из кабинета преподавателям. Он устал и желал лишь поскорее вернуться в своё крыло.

На улице уже стемнело, хотя вечер не был поздним. Зима брала своё.

— Мне бы хотелось, тренер Эвендер, чтобы вы почаще говорили со своими подопечными, — Раффлезия глянула на стол, заполненный записями и личными делами. — Я постоянно изучаю их. Им непросто приходится, особенно в отношениях с остальными студентами. Буллинг — это серьёзная проблема, и пока остальные преподаватели борются с ним своими методами, я прошу вас поддержать учеников из левого крыла.

— У нас всё в порядке, насколько это возможно, директриса Элестин. — Рейден скрестил руки на груди. — Они не смогут слишком быстро восстановиться после произошедшего, особенно в условиях грядущей угрозы. И это нормально, что сейчас они не в порядке. Они знают, что всегда могут на меня положиться или обратиться к вам за помощью. Спасибо за заботу, но, уверен, это не стоит лишнего беспокойства.

— По словам других учеников, студент Световит мог трансформироваться. Однако после той ночи он ни разу не использовал своё превращение. Принцесса Солар периодически исчезает из школы вечерами. Фирлис вообще чужая в обоих мирах и постоянно одна. Девушка из Дэмленда, Элизиан Новалис, ни разу не сняла своих наушников и постоянно в слезах. Это только феи. А ещё есть воины. Юный Дражан был фаворитом среди воинов своего возраста, а теперь показывает лишь половину своих былых возможностей. Душан также периодически пропадает днями, постоянно обессилевший, ему бы показаться врачу. Ещё есть Габриэль Дэйанир, судя по досье, он всегда был проблемным мальчиком. — Раффлезия поправила тонкие лекторские очки на переносице, переложила несколько листков на столе. — Вашим ребятам очень нужна помощь, даже если они о ней не просят.

— Я понимаю, директриса Элестин, — Рейден тяжело вздохнул и развел руками. — Но ведь не могу я насильно заставить их принять поддержку… Каждый справляется с этим по-своему, как может, и я стараюсь делать всё, что в моих силах. И, не поймите неправильно, но мне тоже тяжело. Они всего лишь дети, и принять всё это непросто.

— Знаю, тренер Эвендер, — женщина подошла к нему и взяла его ладони в свои. Её губы неловко сжались, что должно было быть мягкой улыбкой, совершенно не свойственной Раффлезии, но очень необходимой в этот момент. — Знаю. Никому из нас здесь не может быть легко, но левое крыло, кто бы что ни говорил, пострадало сильнее всех. Поэтому очень важно, чтобы именно ваши ученики получали больше поддержки.

— Я этим займусь, — Рейден устало кивнул и вызволил свои руки. — Можно теперь идти?

— Да. По пути проверьте, как идут дела на празднике осеннего дня Света, пожалуйста. Что-то эти дети слишком сильно расшумелись.

***

— Ребят, там тусовка какая-то. Наверно, в честь дня Света, — Мерих выглянул в окно и поправил водолазку, которую уже почти месяц не снимал. — Кто со мной портить веселье?

— Оставь их в покое. — Габриэль тяжело вздохнул и на мгновение отвлёкся от ноутбука, чтобы выглянуть в окно на разноцветные огни.

— И нас тоже. Как у тебя вообще есть настроение веселиться? — Тасс недовольно кинул в Мериха подушкой, но та не долетела и угодила на стоявший посреди гостиной диван, где лежал Йен.

Ребят заселили в бывшую комнату фей, которая вмещала четыре человека, так как в левом крыле не было подходящих комнат для воинов. Теперь все они были в гостиной. В общем, комнаты фей им нравились даже больше, потому что у них были гостиные и личные душевые. Воинам такой роскоши не предлагали и, пока кто-то нежился в обустроенных покоях, они тренировались почти в спартанских условиях.

— Да и пошли вы, скучно с вами, — Мерих накинул толстовку, не застегивая, и закрыл голову капюшоном.

Он вышел в коридор и пошарил по карманам, проверяя, на месте ли сигареты и зажигалка. К счастью, всё нашлось быстро. Воин сунул сигарету в рот и поднёс к ней зажигалку. Щелчок, ещё один, третий, но, как назло, зажигалка отказывалась производить даже искру.

— Да неужели сейчас…

Мерих тяжело вздохнул и сунул зажигалку в карман. Сигарету он положил за ухо и свернул в туалет. Какой-то парнишка, болтавшийся там, заметив грозного небритого бунтовщика, нервно пискнул и торопливо сбежал.

— Ну и пошёл нахер, — Мерих лишь усмехнулся и безразлично пожал плечами.

Когда через пару минут он вышел в коридор, поправляя штаны, мимо проходила в направлении лестницы директриса.

— Добрый вечер, директриса Элестин, — с усмешкой студент шутейно отдал честь. Задетая пальцем сигарета вылетела из-за уха и свалилась на пол под ноги владельца, будто специально желала его выдать.

— Добрый, Мерих, — женщина снисходительно вздохнула. — Не забывай, что тебе однозначно запрещено курить… Но всё-таки на улице запрещено чуть менее строго.

— Намёк понял, — воин, чуть пошатываясь, поднял с пола сигарету и сунул её в карман, чтобы лишний раз не смущать директрису. — До свидания.

— Подышал бы лучше просто свежим воздухом, — Раффлезия недовольно покачала головой, наблюдая за шатающейся походкой ученика.

Мерих выбрался на улицу и довольно вдохнул немного холодавшего к зиме воздуха. В последнее время он всё реже выбирался из комнаты не на тренировки. Он медленно добрёл до лавки возле одной из уличных колонн и свалился на неё рядом с хорошо знакомым воином, с кем раньше часто вместе тренировался.

Присутствовавшие на вечеринке явно не обрадовались появлению левокрыльного изгоя. Весёлый разговор стоявшей рядом компании ребят быстро стих, и они медленно переместились дальше к основной массе учеников.

Мерих устало усмехнулся и повернул голову к до сих пор сидевшему рядом воину.

— Есть прикурить? — спросил он, вновь зажимая губами несчастную измученную сигарету.

— Пошёл ты, — однозначно ответил парень, одарив Мериха лишь презрительным взглядом.

— Ой, какие мы злые… Завёлся-то, будто я просил, чтобы твой парень мне отсосал…

— Да подавись, — воин пренебрежительно кинул свою зажигалку. — Можешь не возвращать, никто к ней после твоих паршивых рук не притронется.

— Ой-ой-ой, напугал, — Мерих безразлично усмехнулся. Откинувшись спиной на стену, он наконец поджёг сигарету и довольно вдохнул.

Нечасто в последнее время удавалось выкроить минутку для перекура. Желанный дым с блаженством раскатился по легким, напоминая о ночи в темнице, когда, благодаря Эвите, Мерих впервые за долгое время смог покурить. Теперь всё произошедшее быстро затиралось в памяти, словно его никогда и не было, и внезапные вспышки теплых воспоминаний были единственными приятными пятнами в однообразных чёрных днях.

— Ты чё лыбишься? — недовольно спросил воин.

Должно быть, задумавшись, Мерих заулыбался. Вернувшись в реальность, он медленно выдохнул дым из легких и безразлично пожал плечами.

— Сотри нахрен с лица это довольное выражение. Тебе вообще должно быть запрещено чувствовать себя нормально после этого.

— Да ладно тебе, я просто анекдот вспомнил. — Мерих посмеялся, проигнорировав предупреждение, и с блаженством затянулся снова. — Хочешь расскажу?

— С роду мне не нужен твой анекдот.

— А я всё равно расскажу. Был, значит, в этом мире хороший человек. И были очень плохие люди. Хорошему человеку помогали чуть менее хорошие люди, а плохим служили чуть менее плохие, — Мерих выдохнул весь дым и прервал рассказ на несколько секунд, чтобы вдохнуть очередную порцию яда. — Так вот, хороший человек и чуть менее хорошие люди спасли всех от плохих людей. А потом, когда ни хорошего человека, ни очень плохих людей не стало, чуть менее плохие люди возненавидели чуть менее хороших за то, что те сделали. Разве это не иронично?

— Ты пытаешься меня плохим человеком назвать?! Мол, все тут говна куски, один ты золотой, так получается? — воин поднялся с места и свысока презрительно посмотрел на Мериха.

— Да я тут не при чём, как был мудаком, так всегда и буду, — он затушил сигарету и тоже встал на ноги, устало вздыхая. — Только вот жалко тех, у кого был выбор, а они сделали неправильный.

— Так я не прав, по-твоему? Все тут идиоты?! — воин, не выдержав, схватил Мериха за грудки и тряхнул.

— Я тебе больше не буду анекдоты рассказывать.

— А ну говори со мной нормально и прямо выкладывай, что тебя не устроивает, если не зассал! — недовольный парень оттолкнул Мериха, так что тот еле удержался на ногах.

— Не устрАивает, вообще, но хрен с тобой… Мне, в общем-то, незачем ссать, я перед выходом все дела сделал. Я же не полудурок, как ты, чтобы на улице ссать, — он безразлично усмехнулся.

— Ах ты паскуда!

Мерих не успел даже заметить, как на него замахнулись. Он осознал удар, лишь когда уже свалился на колени, потеряв равновесие. Слишком слаб он стал в последнее время. Нос защекотало от крови, в голове зазвенело. Рукав толстовки, которым Мерих вытер под носом, окрасился кровью.

— Эй, Душан, ты в порядке? — Габриэль подбежал и подхватил соседа за локоть, помогая ему подняться.

— Он точно не в порядке, раз с одного удара ложится. Ещё и с подстилкой возится, — воин самодовольно рассмеялся, подбадриваемый собравшейся толпой зрителей.

— Ты лучше Габа не трогай, — пробубнил Мерих, опираясь на плечо друга.

— А что ты мне сделаешь, слабак жалкий?

— Не я, а он. Но, вообще-то, я передумал. Габ, втащи ему.

— Да запросто!

Габриэль удостоверился, что Мерих крепко стоит на ногах, и освободил свои руки. Он угрожающе похрустел костяшками, намереваясь закончить лишь театральным представлением. И это сработало на нескольких зрителях, которые испуганно задергались.

— А ну все угомонитесь, — Рейден встал между парнями, которые, казалось, в любой момент могли друг друга поубивать. — Никто никому не «втащит». Разошлись по комнатам, живо!

— Слушаюсь, — Мерих попытался было отдать честь, но сначала поднял левую руку, потом правую, и окончательно запутался, сбиваемый шумом в голове. — А какой там? Хрен с ним, — махнув рукой, он бросил попытки и поковылял к комнате.

— Он что, напился? — Рейден вопросительно глянул на Габриэля, но тот лишь пожал плечами.

— Не успел бы, десять минут назад от нас трезвый ушел.

— Ладно… Иди с ним.

— Хорошо, тренер Эвендер, — Габриэль стыдливо опустил глаза и поспешил за соседом, который действительно в любой момент мог свалиться с ног.

— А ты, Мэтт, если ещё раз кого-то тронешь, получишь второе предупреждение перед отчислением, — Рейден пригрозил хулигану пальцем.

— Бла-бла-бла, — Мэтт лишь закатил глаза и показал преподавателю средний палец. — Ты нам больше не тренер, Рэй, так что завали рот своими предупреждениями и вали к этим своим отбросам.

— Не хочешь слушать меня, завтра утром поговоришь с Драгомиром, — Рейден тяжело вздохнул и устало потер глаза.

— Да отвали, я и сам могу идти, — Мерих оттолкнул Габриэля, второй рукой зажимая кровоточивший нос.

— Это потому, что я вовремя пришёл.

— Разумеется, ты всегда вовремя приходишь, — поморщившись, пробубнил Мерих.

— Какие-то проблемы? Решил и на меня за что-то наехать?

— Не, я ещё должен хоть пару лет пожить.

— Пошёл ты, — Габриэль недовольно нахмурился.

— Да я и иду… Вся жизнь туда катится, и чем дальше, тем быстрее. Недолго осталось меня потерпеть.

Мерих тупо рассмеялся в ответ своей шутке и в очередной раз глянул на окровавленный рукав. Кровь кое-как остановилась, только когда они уже подошли к комнате. Габриэль помог добраться до постели, и Мерих прямо в одежде свалился на кровать и заснул в считанные секунды.

— Что случилось? — Йен встревоженно провожал глазами ребят то в одну сторону, то в другую.

— Он сцепился с Мэттом и свалился с одного удара. Начал шататься и кровь носом шла всю дорогу, — Габриэль поправил очки и прикрыл дверь в их с Мерихом комнату. — Думаю, ему лучше сейчас просто поспать в тишине.

— Зачем он вообще влез в драку? — Йен недовольно упёр руки в боки.

— От скуки, наверно. Он же всё жалуется, что нечем заняться, — Тасс презрительно поморщился и скрестил руки на груди. — Вот и находит неприятностей на наши головы. Такими темпами никто к нам хорошо относиться и не начнёт.

— Ладно вам… Хотя бы жив остался.

2.2. Фера

— Может, нам стоит почаще выбираться куда-нибудь? Как Этель, например, — Фера печально вздохнула.

Она сидела на краю дивана, рассматривая погибающий анемон, за которым не было сил ухаживать. Рядом лежала, удобно расположив голову на коленях подруги, Элизиан, бесцельно глядевшая в пустоту перед собой.

— Может, хотя бы воздухом подышать во дворе? — продолжала мыслить вслух Фера.

Комната 220ФЛ опустела, когда из неё уехала Аиша. Все вещи остались на месте, только человека больше не было рядом, и стало тоскливо. Оставшаяся одна в комнате Пеле почти не выходила, закопавшись в книгах и собственном чувстве вины. Даже здесь она была совершенно одна. Команда медленно разрушалась и больше не казалась такой полноценной также и без Эвиты. Всё вокруг стало серым и неправильным.

— Это отличная идея. Можем позвать парней и устроить пикник, — Этель поправляла прическу у зеркала в своей комнате и услышала заданный в пустоту вопрос Феры. — Нельзя бесконечно оставаться в пустоте и считать, что это поможет.

— Может, это и поможет, но точно не лучше, чем собраться всем вместе, — поддержала её подруга. — Разве так мы не найдем больше поводов для веселья? Мне кажется, нам обязательно станет легче в компании.

Фера раскраснелась и напряженно улыбнулась, тревожно ожидая отказа. В последнее время всё будто стало возвращаться в прежнее русло, и подруги крайне редко соглашались с её идеями, игнорируя попытки подбодрить всех. Казалось, чистосердечное желание помочь оборачивалось крахом, разбивалось об охватившую всех тяжёлую апатию.

— Эли, ты не спишь? — полушёпотом поинтересовалась Этель.

Завершив процедуры, она вышла в гостиную к остальным и ободряюще взяла Феру за руку. Она ценила идеи подруги, но и сама обычно не хотела участвовать в увеселительных мероприятиях. Лишь теперь, заметив, что остальные без активных действий совсем не чувствуют себя лучше, а Фера становится всё печальнее от невозможности помочь, Этель поняла, что нужно пересилить себя и поддержать инициативу, чтобы заставить друзей начать восстановление.

— Не сплю, просто я ничего не хочу, — Элизиан села на диване и устало потёрла глаза. — Было бы здорово, конечно, но мне так лень краситься и делать прически… Не хочу выходить…

— Так забудь про макияж и прическу, — Этель беззаботно пожала плечами. — Мы без ума от тебя даже в таком виде. Или, если хочешь, я могу тебя накрасить.

— А я пока помогу заплести косы, — Фера благодарно улыбнулась, оценив поддержку Этель. — У меня не очень много опыта, но что-нибудь натворить могу.

Элизиан расслабилась и мягко улыбнулась. Впервые за долгое время её лицо засияло легкостью.

— Хорошо. Я согласна.

— Тогда я сейчас предупрежу мальчиков и вернусь с косметичкой. Буквально минутку. Вы пока подумайте о еде.

— Может, поручим это Пеле, чтобы не сидела без дела? — Фера поджала губы, смущённо поглядела на закрытую дверь в комнату подруги.

После всего произошедшего ей сложно было воспринимать фею огня без напряжения. Несмотря на то, что пыльца хранительниц избавила Тасса от следов ожогов, сестра никогда не смогла бы забыть о причинённой брату боли. Как и он сам.

Элизиан тяжело вздохнула и тоже глянула в сторону комнаты Пеле. Она задумчиво погладила волосы и через несколько секунд наконец подала голос.

— Давай. С Мерихом же мы как-то справились, и её переучим.

— Точно, — Фера улыбнулась и медленно пошла к двери Пелианны. — Не осталось ничего, что нам не под силу, мы же даже трансформировались! — Остановившись возле двери, она громко постучала. — Эмм… Пеле?

— Что такое? — девушка приоткрыла дверь и удивлённо выглянула наружу.

— Мы собираемся на пикник все вместе. Ничего особенного, просто выберемся во двор, посидим немного большой компанией.

— Было бы круто, если бы ты придумала что-нибудь поесть, потому что девчонки будут помогать мне собраться, а парням такое доверять нельзя, сама понимаешь, — Элизиан, почувствовав неподдельный детский восторг, исходивший от Пеле после приглашения, решила тоже подбодрить её.

— Чудесно! Я с удовольствием всё подготовлю, — обомлев от счастья, девушка исчезла за дверью своей комнаты, пританцовывая.

Фера с улыбкой посмотрела на подругу.

— Что скажешь?

— Она очень рада, что может провести с нами время. Без подвохов, — Элизиан с улыбкой пожала плечами. — Ещё не всё потеряно.

— Как удобно, когда лучшая подруга — эмпат, — Фера, радостно покачивая головой, словно в такт музыке, прошла в ванную и вернулась уже с расческами. — Начнем пытку?

— Давай, терять нечего.

Через несколько минут экзекуции, сопровождавшейся постоянными ойканьями и попискиваниями Элизиан, из своей комнаты вышла Этель.

— Я уже иду к вам, — девушка присела в кресло напротив Элизиан и разложила на коленях косметику.

— Никак не привыкну, что ты уходишь в одну дверь, а возвращаешься через другую со всей этой телепортацией, — Фера улыбнулась и, отвлекшись, случайно дернула прядь волос в косе сильнее необходимого.

— Ай! Осторожнее, пожалуйста! Я пока не мечтаю стричься! — Эли потёрла травмированную кожу головы и, несмотря на возмущение, тихонько посмеялась.

— Теперь и правда придется быть поосторожнее. Если она будет дёргаться, пока я крашу глаза, и лишится зрения, тебе крышка, — Этель угрожающе стрельнула взглядом на Феру, но её холодный образ рушился залегшими в уголках глаз веселыми морщинками.

— Хорошо, предельно осторожна с этого момента.

— Спасибо. А нельзя было изначально быть осторожной? — Элизиан жалобно вздохнула.

— Закрывай рот, не мешай.

Этель хлопнула подруге спонжем по губам и приступила к макияжу.

Тяжелая тоска, наполнявшая комнату больше месяца, вдруг начала отступать. Медленно рассеиваясь, она уступила место мягкому уюту вокруг девушек. Увлечённые общим делом, они постепенно стали приходить в себя, все громче и веселее хохотать.

— Я могу взять с собой флейту, — вдруг предложила Эли, необычайно бодрая в сравнении с апатичным состоянием, не покидавшим несколько недель.

— Это было бы чудесно, — Этель сдержанно, по-королевски улыбнулась, мягко повернув голову подруги поудобнее. — Я уже почти закончила. Как раз вовремя.

— Надеюсь, я не переборщила с косами, — Фера зафиксировала второй низкий пучок шпилькой и довольно оглядела результат своих трудов: две французских косы от висков по всей голове, завершавшиеся милыми объёмными пучками.

— Ощущается точно лучше, чем я ожидала, — Элизиан усмехнулась и, не поворачивая головы, чтобы не прерывать макияж, вслепую протянула подруге руку.

Фера довольно взяла её и раскраснелась от счастья. Наконец её старания начали приносить плоды.

— Мы готовы идти. Берите вещи, я позову Пеле, — Этель закрыла косметичку и удовлетворённо осмотрела результат своих стараний.

Налюбовавшись, она прошла к комнате подруги, но не успела даже постучать, как дверь открылась перед ней.

— Привет! Я уже готова! — светящаяся от радости Пеле продемонстрировала наполненный рюкзак. — Мы выходим?

— Не забудьте надеть куртки, на улице уже не так тепло, как хотелось бы, — заботливо напомнила Фера, раскладывая на диване верхнюю одежду подруг.

Сама она уже накинула парку на плечи. Этель подошла следом и аккуратно взяла свое теплое пальто. Блум замоталась шарфом поверх кожанки и довольно накинула рюкзак на одно плечо.

— Я готова, — Элизиан выбежала из комнаты с небольшим чехлом для флейты.

На бегу накинув огромного размера короткий пуховичок, она подскочила к Фере и взяла её за руку. Этель же коснулась Пеле, через мгновение они оказались на просторном школьном поле, в стороне от остальных студентов, занимавшихся своими делами.

Фера расстелила покрывало, напряжённо наблюдая за играми и весельем других учеников. Может, и они смогут снова стать такими же беззаботными когда-то?

— Здорово, конечно, что вы додумались телепортироваться и не использовать ноги, но в следующий раз и нам расскажите, что не обязательно топать пешком, — Мерих, недовольно ворча, уселся в дальнем углу пледа и сразу опёрся о камень. Холод от булыжника заставил вздрогнуть — воин необдуманно вышел на улицу в толстовке.

— Привет, — Йен неловко поприветствовал Пеле, сдержанно помахав рукой.

— Привет, — она смущённо поджала губы и отвела взгляд.

— Да, кстати, очень круто, что вы теперь не предупреждаете, что притащите с собой её, — Тасс брезгливо занял место подальше от Пелианны.

— Эй! — Фера возмущенно бросила строгий взгляд на брата. — Это грубо! Что с тобой такое, ты сам на себя не похож?

— Как и все мы, — Тасс поморщился и вызывающе глянул на сестру. — Кроме тебя, и поэтому ты отличаешься. Никто бы не подумал, что именно ты окажешься самой спокойной после всего этого, и вот, поглядите!

— Тасс, угомонись, — Мерих заметил, что Фера раскраснелась и была готова разрыдаться от обиды, и поддерживающе погладил её по спине. — Ты перегибаешь.

— Так теперь я виноват? — фей бросил недовольный взгляд на Пеле.

— Серьёзно, успокойся, — вступилась за подруг Элизиан. Её глаза на мгновение сверкнули волшебным светом, и Тасс устало вздохнул.

— Вы правы. Мне нужно быть немного сдержаннее, — он улыбнулся, по-щенячьи глядя на сестру. — Прости.

— Ничего, — Фера подползла к брату и заботливо его обняла. — Всем сейчас тяжело, мы здесь собрались не для того, чтобы печалиться, а чтобы отвлечься и развеяться.

— Если я уже развеялся, могу валить? Не очень комфортно тут, — Мерих зевнул и недовольно поморщился, пытаясь посильнее укутаться в толстовку, которая не спасала от холода.

— У тебя хобби портить людям настроение? — Элизиан закатила глаза и сняла свою курточку слишком большого размера. — На, тебе должно подойти.

— А ты… — не успел Мерих договорить, как фея, мелькнув два раза, вернулась со второй курткой в руках. — Ах да, ты хранительница и нереально крута, как я мог забыть.

Воин, усмехаясь, натянул куртку и сразу почувствовал себя легче.

— Кто-то хочет печенье, сэндвичи или чипсы? — Опомнившись, Пеле села рядом с остальными и высыпала на середину содержимое своего рюкзака.

— А теперь и начинается настоящее веселье, — Габриэль отвлёкся от принесённого ноутбука, чтобы дотянуться до сэндвича.

Ребята беззаботно рассмеялись и на минуту все вдруг стало как раньше. Нет, даже лучше, чем раньше. Забылись былые обиды и конфликты, стерлись неприятные воспоминания. Даже Мерих сидел рядом с Этель, вечно его раздражавшей, и не возмущался.

Фера, сидевшая по другую сторону от хранительницы Седотопии, благодарно взяла её за руку и расплылась в счастливой улыбке.

— Спасибо, — шепнула она тихонько, чтобы не отвлекать заслушавшихся ребят, когда Эли начала играть на флейте. — Если бы ты не поддержала мою идею, ничего бы не вышло.

— Ничего бы не вышло, если бы идею не подала ты, — Этель сдержанно улыбнулась и мягко кивнула подруге.

2.3. Рейвен

— Так вы, ребята, обзавелись новой традицией? — Рейден наклонился к импровизированному столу и набрал горсть шоколадных конфет.

— Это только третий такой обед, так что пока рано судить, — Фера раскраснелась и гордо заулыбалась, представляя свой успешный проект. — Но всем нравится, так что есть надежда, что мы продолжим проводить здесь время.

— Это здорово, но иногда заходите в общий зал и за нормальной едой, — дожёвывая конфету, проговорил тренер.

— Да ладно вам, нам там никто не рад, — Мерих махнул рукой, отчего отлично сидевшая на нем розовая курточка Элизиан зашуршала, привлекая внимание.

— А что зимой делать будете? — Рейден недоверчиво глянул на воина, проверяя, не показалось ли ему.

— У нас есть феи света и огня, как-нибудь не замёрзнем, — Тасс довольно потянулся за сэндвичем.

— По моим расчётам, погода не будет опускаться ниже пяти градусов минуса, — подал голос и Габриэль из-за своего ноутбука.

— А вы все отлично ладите, я погляжу, — мужчина довольно улыбнулся, поражённый прогрессом.

— Это показательное выступление, вообще-то мы только и делаем, что ненавидим друг друга, — Йен безразлично пожал плечами и получил подзатыльник от Этель.

— Эй, не выдавай нас!

— Вот видите! Ещё и деремся!

— Я всё понял, — Рейден добродушно рассмеялся. — Отдыхайте, дети. И, Душан, тебе неожиданно идет розовый.

— Спасибо, тренер! Рад, что борьба с гендерными стереотипами проходит успешно! — Мерих хмыкнул и устало зевнул.

— Так говоришь, как будто эта куртка тебе не случайно досталась по моей доброте душевной, — Эли наигранно обиделась.

— Я её, как минимум, не случайно принял. А это уже никогда не было под вашим контролем, — Мерих встал и потянулся. Небольшая разминка иногда помогала сбить сонливость.

— Эмм… Простите, что беспокою… — за спиной воина вдруг появилась невысокая девочка. Она тревожно теребила кольцо на пальце и прятала покрасневшее лицо за крашеными фиолетовыми волосами. — Привет.

— Ты кого-то ищешь? Может, перепутала нас с какими-то своими приятелями? — Мерих обернулся и подозрительно оглядел девчонку.

— Нет, я к вам пришла, — она подняла голову и довольно улыбнулась. — Меня зовут Рейвен. Для друзей Ри. И я хотела бы с вами общаться. Типа быть в вашей компашке, все дела.

— Вот как, — Мерих оглядел ребят и по их озадаченным лицам понял, что никто не знает, как поступить в этой ситуации. Взяв дело в свои руки, он приобнял девчонку за плечо и медленно развернул. — Значит так, Рейвен. Во-первых, уясни, что мы тебе не друзья. Во-вторых, подумай о своей репутации и вали отсюда поскорее.

Подтолкнув Ри за плечи прочь от компании изгоев, Мерих довольно отряхнул руки и уже хотел отвернуться, как заметил, что настойчивая девчонка не только не ушла, но и повернулась обратно.

— Я считаю, что вы крутые. — Она пожала плечами и широко улыбнулась, состроив щенячьи глазки. — Пожалуйста, можно с вами тусоваться?

— Кроме тебя нас никто крутыми не считает, — Мерих отрицательно покачал головой, не купившись на жалобный взгляд. — Знаешь, тебе бы лучше и правда серьёзно подумать, прежде чем с нами заговаривать. У нас тут отцеубийца, престолоотступница, хладнокровный маньяк, расставшаяся парочка в глубокой депрессии, злодейка, их крутая подружка, почему-то без психотравмы, и грёбаный мудак, который, по слухам, теперь ещё и плотно сидит на тяжелых наркотиках, — под конец речи он указал пальцем на себя. — Так что, если у тебя нет ничего, что сравнится с этим внушительным набором характеристик, лучше топай подальше, пока не заразилась холерой или что там нам приписывают. Давай, делай, как все, и сторонись нас.

Ри озадаченно поглядела на ребят, испуганно осматривая каждого. На несколько секунд её взгляд задержался на Габриэле. В отличие от остальных, явно шокированных произнесённым монологом, он безразлично глядел в ноутбук, возможно, ещё даже не заметив существования нежданной гостьи. Наконец, вновь посмотрев на Мериха, девушка жалобно прикусила губу.

— Но я ведь правда…

— Иди давай. Подумай ещё как следует, потом вернёшься, если решишь, что тебя такие «крутые» друзья устраивают, — Мерих грубо помахал Рейвен и удовлетворённо улыбнулся, когда она побежала прочь. Он медленно прошёл к своему месту и расслабленно уселся с чувством выполненного долга.

— Ты вообще нормальный?! — Эли едва сдерживала возмущение.

— Себе почему-то самую безобидную характеристику выбрал! — поддержал её негодование Тасс.

— Ну не рассказывать же каждому встречному, что я ещё и убить себя мечтаю. — Мерих безразлично пожал плечами.

Внезапно все скопившиеся невысказанные нападки затерялись где-то. Претензии будто застряли, прилипнув к языкам. Повисла гробовая тишина. Ребята ошарашенно глядели на друга, не в силах моментально переварить его признание.

Не выдержав сочувствующих взглядов, Мерих закатил глаза.

— Да расслабьтесь вы, я пошутил.

Этель, гневно нахмурившись, бросила ему в лицо горсть чипсов.

— Да разве так можно шутить! Идиот!

— Эй! Ты чипсами в меня кинула? — стерев с лица приправу, воин с шутейным недовольством посмотрел на Этель.

— Может быть, — смутившись, что совершенно позабыла о королевских манерах, она выпрямилась и приобрела отстраненный вид.

— Я говорил, что Дуарте тебя плохому научит? Если нет, сейчас говорю! — Мерих пригрозил фее пальцем.

— С чего ты решил, что это он? — раскрасневшись поинтересовалась она.

— Так он мне сам сказал, что вы того. А теперь ты перенимаешь его повадки… Этель, нет! — защитно выставив перед собой ладонь, воин неотрывно наблюдал за новой горстью чипсов в руке девушки.

— Этель, да! — с усмешкой проговорила она.

— Этель, нет!

— Этель, да! — хором проскандировали все остальные.

Девушка хитро улыбнулась и прицельно кинула едой в Мериха. Приняв вызов, он поймал ртом одну из чипсин и самодовольно показал противнице два средних пальца.

Этель возмущенно ахнула и хладнокровно продемонстрировала свои в ответ.

— Перестань делать, как сделал бы он, ты начинаешь мне нравиться, — дожевав, потребовал Мерих.

2.4. Этель

— Серьёзно, ты потрясающая! — Нико сел на поваленное дерево, восхищённо сопровождая взглядом Этель.

Они гуляли в лесу за городом. Он был куда дружелюбнее, чем мрачная сосновая роща возле Гаммы. К тому же, Нико жил совсем рядом. А так как для Этель с телепортацией расстояние не было проблемой, было решено встречаться в этом лесу. Но она выглядела немного ни к месту. По-королевски строго одетая, по-королевски строго себя ведущая…

— Очень приятно это слышать, — девушка смахнула рукой пыль со ствола и присела рядом с Нико.

— Но вообще-то куда лучше без всей этой королевской чепухи.

— Что?! Чепухи? — Этель сдержанно возмутилась, строго как учил дворцовый этикет. — Да к твоему сведению, я на эту «королевскую чепуху», которую нормальные люди называют хорошими манерами, столько лет потратила! И каждый день занималась, чтобы идеально соблюдать все правила дворцового этикета. А ты так пренебрежительно высказываешься…

— Я вот всю жизнь учился верховой езде, по несколько часов в день проводил в седле, но ведь это не повод теперь вообще ноги не использовать! — Нико похлопал себя по бедрам. — Всему своё время и место, понимаешь?

— Принцесса должна всегда сохранять лицо, — пояснила Этель, уже не зная, кого пытается убедить, Нико или сомневающуюся себя.

— Так ты же рассказывала, что отказалась от наследования трона ради титула хранительницы. Всё проще простого: нет трона — не принцесса, можешь делать всё, что хочется, и вести себя, как вздумается.

— У тебя всегда всё легко…

— Поэтому ты и сбегаешь сюда вместо вечерних уроков дворцового этикета, бальных танцев или что там у тебя должно быть…

— Не нападай на бальные танцы! — Этель искренне возмутилась, едва сдерживая смех. — И нет у меня никаких вечерних занятий.

— Вот, уже лучше, принцесса, — Нико одобрительно кивнул. — Это больше похоже на настоящую Этель. Есть ещё какие-то признания?

— Хочешь в душу мне залезть? — вызывающе поинтересовалась фея, исподлобья поглядев на парня.

— Только если ты приглашаешь.

— Предлагаю договор, скрытный лейтенант Дуарте, — Стелла игриво улыбнулась. — Я рассказываю тебе, что тяготит меня, а ты рассказываешь мне всё о себе взамен. Чтобы мы были наравне.

— Хорошо. Но только мне посвятим следующий раз, а тобой займемся сегодня, — Нико смело протянул девушке руку.

— Договорились.

Этель уверенно вложила ладонь в сильную руку воина, и весело заулыбалась.

— Теперь я всё про тебя узнаю, не отвертишься.

— А я и не собирался, — Нико пожал плечами и довольно на неё посмотрел. — Только тебе всё равно сначала придется рассказать о себе.

— Обязательно портить мне момент радости? — девушка недовольно насупилась.

— Ради этой недовольной морды — что угодно.

Нико обнял Этель за плечо и беззаботно поцеловал в щеку. Всё произошло так естественно, что девушка едва успела опомниться, как уже вся залилась краской.

— Нет, передумал. Вот это получше будет. Смущенная морда, точно!

— Сам ты морда, — Этель шутейно пихнула парня в бок локтем и опустила глаза. — Осторожнее выбирай слова в отношении самого красивого лица Седотопии четыре рекордных года подряд.

— Если это красивое лицо не перестанет увиливать от темы, то я похуже слова найду.

Нико перекинул ногу через ствол дерева и повернулся лицом к Этель. Он с преувеличенным вниманием замер в ожидании рассказа.

— Хорошо-хорошо, — фея тяжело вздохнула и смущённо посмотрела на него.

Улыбка исчезла с её лица, всё тело напряглось. Руки сами собой стали нервно теребить пальцы, сдирая кожу.

— Я стараюсь делать вид, что всё хорошо. Но всё совсем не хорошо, очень-очень нехорошо. Я слишком давно не была по-настоящему в порядке, чтобы хотя бы понимать, какого это.

Нико на секунду опустил глаза и, заметив неладное, ненавязчиво накрыл руки Этель своими, чтобы успокоить.

— Вся моя жизнь переворачивается не просто с ног на голову… Она, как машина в аварии, проскакивает несколько оборотов, всё время очень больно падая, но в конце концов каким-то чудом всегда оказывается на четырёх колесах и едет дальше. — Этель злобно вздохнула, стараясь высвободить неприятные эмоции. — Я чувствую, что я очень сильно разбита. Кажется, что больше невозможно ехать дальше, что остается только лежать и плакать. Но, в то же время, всё на удивление неплохо, и мне странно жаловаться…

— Честно говоря, я пока мало что понимаю.

— Я тоже долго не могла понять. Всё началось, когда мы с Йеном расстались…

— Это тот симпатичный блондинчик?

— Да, он. — Этель озадаченно взглянула на Нико, удивившись его реакции.

— Он красавчик. Но, надеюсь, это ты его бросила, и он тебя не обижал.

— Честно говоря, скорее это он меня бросил. Хотя могло показаться, что мы пришли к этому решению почти одновременно, я не хотела расставания так, как он. Мне было очень обидно, когда он сказал, что я похожа на мать. Никто никогда не говорил мне ничего обиднее, — Этель крепко сжала обеими руками ладонь Нико, жадно хватаясь за спасительную поддержку. — Она всегда была ко мне очень строга, иногда даже жестока. Но мне казалось, что это заслуженно. И, что успокаивало, я была уверена, что сама никогда не стану такой же.

— Не замечал, что ты была строгой или жестокой.

— Я очень стараюсь, — Этель вздохнула и опустила глаза. — Слежу за каждым движением, лишь бы не походить на неё. Но всё же она моя мать и королева, и я должна поддерживать с ней хорошие отношения. Но всё стало в тысячу раз сложнее, когда появилась Моргана. Азура всегда была на моей стороне и помогала, если что-то не удавалось. А Моргана слишком тесно сдружилась с мамой. Потом всей школе стало тяжело. Потом появилась Иви… То есть, Эвита. Из-за её появления все навели панику и обострили и без того напряженные отношения с Хаотисом. Она привела с собой Аарона, который обвинил Рейдена в покушении на убийство. Я трансформировалась, стала хранительницей, чтобы вытащить Рейдена из тюрьмы и помочь Эвите, но пришлось отказаться от королевского титула ради Волшебного Совета. Мать и так меня возненавидела, а потом я ещё и увела из зала суда её самого важного заключённого, раскрыла её деятельность Совету, ужесточив требования Хаотиса к нам тем самым. Мы устроили переворот в Гамме, как ты уже знаешь.

Нервничая, Этель всё сильнее тараторила, словно стараясь уложить речь в узкие временные рамки. Что угодно, только бы поскорее закончить напряжённый рассказ.

— Спокойно, не спеши, а то задохнешься, — Нико свободной рукой погладил фею по спине, расслабленно улыбаясь.

— В общем, — продолжила Этель медленнее, — всё, что было мне хорошо известно, теперь полностью разрушено. Но, с другой стороны, я хранительница, могу трансформироваться, у меня наладились отношения с друзьями… У меня появились настоящие друзья! Время от времени я даже могу быть собой. В основном, когда сбегаю к тебе, или когда мы с ребятами обедаем на площадке… И я не представляю после всего этого, как должна себя чувствовать. Все они так тяжело переживают произошедшее… Мерих сегодня пошутил, якобы хочет умереть, представляешь?

Нервно усмехнувшись, Этель на секунду подняла глаза на Нико, и заметила, что ему совсем не весело. Воин побледнел и напряжённо сжал челюсти.

— Считаешь, это не просто шутки? — испугалась девушка.

— Не забивай голову, — он махнул рукой и улыбнулся. — Я разберусь. Что там дальше?

— Они все очень напряжены из-за того, что случилось. И я чувствую себя побитой не меньше, но почему-то могу продолжать двигаться и стою на четырёх колесах, — Этель вздохнула. — Может, мне не плохо, потому что половину всего времени, что они мучились здесь, я торчала в столице, занимаясь вопросами суда? Может, мне стоит испытывать вину, что мне повезло? Я не знаю, что чувствовать в отношении своей собственной жизни, я чувствую себя такой потерянной.

Нико едва уловимо потянул девушку к себе за плечо, и она, мгновенно поддавшись, склонилась и положила голову ему на грудь. Парень заботливо погладил её по волосам.

— Все мы иногда бываем потерянными. У тебя есть несколько вариантов, как поступить дальше. Ты можешь продолжать мучиться неопределенностью и пропустить всё веселье. Или можешь решить окончательно и бесповоротно, что ты также разбита, как и все. Тогда не будешь чувствовать никакой вины, зато получишь целый набор безрадостных диагнозов, сопровождающих депрессию и психотравму. Но есть ещё третий вариант, который лично я настоятельно рекомендую. Ты можешь осознать, что ты очень сильная. Что ты через многое способна пройти и не сломаться. Что у тебя есть так много всего что можно ценить, вне зависимости от того, сколько дерьма свалилось на твои хрупкие плечи. Ты можешь признать, что тебе стоит быть собой, и все трудности расступятся, в конце концов оставляя место лишь спокойствию. Ведь тогда, во время битвы, ты ни разу не вспомнила про свой хвалёный этикет и хорошие манеры.

Этель подняла на Нико удивлённый взгляд, озадаченно рассматривая его беззаботное лицо.

— Что такое?

— Ты же был весёлым дурачком, когда успел стать таким мудрым?

— Быть весёлым дурачком — тоже мудрость. Просто выбери третий путь, — воин улыбнулся и беззаботно пожал плечами. — Он решает все проблемы.

— Твои тоже?

— Мои проблемы решал я сам. Мне никто заранее не рассказал, что есть ещё один путь, — он пожал плечами. — Но об этом не сегодня, помнишь договор?

— Совести у тебя нет, — Этель устало улыбнулась и играючи хлопнула Нико ладошкой в грудь.

— А ещё инстинкта самосохранения и стыда, — самодовольно дополнил парень.

— Значит, говоришь, я сильная и могу через всё пройти? Могу радоваться тому, что имею, помогать другим и быть собой? — фея села ровно и задумчиво потупила взгляд. Сердце застучало быстрее, волнение забурлило внутри, подстегиваемое приятными размышлениями в правильном направлении.

— Точно как я и сказал, — непрерывно наблюдая за феей, Нико заметил, как она вдруг стала невесомой и приподнялась над землёй.

Этель ощутила, как крылья, к которым она успела привыкнуть, потяжелели. Они вдруг стали ощущаться по-новому, переливаться красками радуги и, на секунду даже показалось, что немного подросли. Корсет и наручи вдруг обрели позолоченный узор, повторявший солнце и луну на скипетре Седотопии.

Толком не осмотрев себя, Этель вернулась в лес и снова сидела на стволе поваленного ветром дерева.

— Впечатляет, — Нико довольно кивнул. — А что случилось?

— Кажется… Наверно, это вторая форма феи, потому что я приняла, кто я есть! — Этель засветилась от счастья и бросилась на шею парня с объятиями. — Благодаря твоим советам быть дураком! Я как раз хотела сказать, что это должен быть единственный верный вариант, как вдруг свет, волшебное сияние, чарующая песня на фоне, и всё светится, а я такая красивая!

— Ты снова тараторишь, я перестаю тебя понимать, — Нико улыбнулсяи прижал к себе девушку. — Но вообще-то, можешь говорить всё, что хочешь, только почаще так набрасывайся.

2.5. Йен

Звон цепей, тяжёлое дыхание и глухие удары. Йен старался отвлечься, как мог, и концентрировался на звуках, пока устало колотил грушу.

— Слушай, а что тут с нами забыл Мэтт? — Мерих отвлёк его, указал на тренировавшегося чуть в отдалении задиристого воина.

— Драгомир прописал ему штрафные тренировки за то, что он с тобой подрался, — тяжело дыша, ответил Йен, прервав свое упражнение.

— Вот это пытка, заниматься тут одновременно с нами, — Мерих усмехнулся и игриво подмигнул глянувшему в их сторону Мэтту.

— Хватит тебе его провоцировать. Сначала наберись сил и перестань засыпать на ходу.

— Кстати об этом, я устал. Пойдём перекурим?

Йен тяжело вздохнул, наблюдая за сигаретой в руке друга.

— Ладно. Десять минут, — он поправил зимнюю тренировочную толстовку, чтобы не замёрзнуть в перерыве, и присел на скамейку.

— Ты с чего такой угрюмый? — Мерих шлёпнулся рядом, вальяжно закурил.

Йен опустил голову на руки. Отвлёкшись от тренировки, он потерял якорь, на котором держалось его внимание, и теперь оно снова рассеивалось. Мозг заполонили разрозненные мысли о проблемах и тяготах. Не сдерживаемая больше ничем, тревога раздулась в сознании, требуя к себе особого внимания.

— Дружище, не спи, — Мерих пихнул его локтем в бок, напоминая о себе. — Из-за чего печалишься?

— Дело в Пеле… — Йен поднял голову, и по его жалобному виду стало ясно, что он готов, наконец, поговорить.

— Всё ещё любишь её, даже после всего, что она сделала?

— Да.

— Чувствуешь вину?

— Откуда ты знаешь? — Йен с подозрением посмотрел на друга.

Мерих лишь беззаботно пожал плечами.

— Я ведь проходил через это с Аметист. Забыл, как ты сам меня этим и попрекал?

— Теперь я понимаю, почему тебя это так злило. Непросто, когда ты и так сам себя винишь, а кто-то ещё давит сверх того. — Он виновато опустил глаза. — Мне очень стыдно за свои чувства, но теперь я понимаю, что значит «всё равно люблю»… Несмотря ни на что.

— Брось так убиваться, — Мерих махнул рукой. — Твоя хотя бы не бессердечная и пытается исправиться. Моя вот опоила меня зельем и заставляла делать ужасные вещи, пока я был в сознании, но не мог помешать. Ещё и сбежала в конце вместо того, чтобы принять ответственность за свои действия.

— Ты всё ещё её любишь? — Йен посмотрел на друга с болезненным сочувствием.

— Да пошла бы она нахер, — докурив, парень отбросил окурок. — Мне хватило времени, чтобы понять, что она не меня любила, а власть, которую могла получить моими руками. Только это ей всегда было нужно по-настоящему. Пеле не такая. Она глупая эгоистка, которая не думает о последствиях своих действий, но в остальном сама по себе она девчонка беззлобная.

— То есть, ты считаешь, что я могу не винить себя и…

— Слушай, для неё даже лучше, что ты всё ещё её любишь. Это может помочь восстановиться. Одна она вряд ли справится со всем дерьмом, что на неё выливается, так что ты уж лучше поддержи её, чем так убиваться.

— Спасибо, — Йен благодарно улыбнулся и похлопал друга по плечу. — Ты очень помог мне. И Пеле тоже.

— Притормози, — Мерих предостерегающе пригрозил ему пальцем. — Я только тебя поддерживаю, потому что мы друзья. Девчонка твоя меня как бесила, так и теперь бесит. Не приписывай мне то, чего я не имел ввиду.

— Какой ты всё-таки…

— И такой тоже. — Мерих рассмеялся и потянулся. — Сейчас бы поспать, конечно…

— Я сейчас кому-то покажу «поспать»! — Рейден подошел к воинам и строго указал на тренажёры. — Хватит прохлаждаться, ещё половина тренировки впереди. Лишь бы поболтать…

— Да, но вы все равно нас любите! — проходя мимо тренера, заключил Мерих.

— Иногда просто необходимо поговорить, — полушёпотом проговорил Йен, оставшись наедине с Рейденом.

— Понимаю, — мужчина кивнул, понимающе улыбаясь. — Как ты себя чувствуешь?

— Уже немного лучше. Но всё это так странно… Конечно, было ясно, что мы солдаты и когда-то должны будем воевать, но… Он всё же был моим отцом, — воин опустил глаза, на его щеках напряжённо заиграли желваки.

— Это всегда будет преследовать тебя, — Рейден по-отечески обнял Йена за плечо. — Но не всегда будет так тяжело. Я много лет жил, тяготясь мыслью о том, что вынужден был убить лучшего друга, твоего отца, но… Не принимая во внимание тот факт, что в итоге он выжил… Когда стоит выбор, спасти много жизней ценой одной, пусть даже близкого человека, здравомыслие берет верх. В моем случае это не дало результата, и катастрофа все-таки свершилась, но мне не о чем жалеть. Я сделал всё, что было в моих силах, чтобы остановить это. А ты сделал всё, что мог, чтобы спасти друзей.

— Сейчас сложно о таком думать…

— Слишком мало времени прошло. Но позже ты поймёшь, что принял верное решение, и другого пути не было, — Рейден похлопал Йена по плечу. — Если бы ты не решился, кто знает, сколько ещё людей должно было бы погибнуть… Пожертвовав своим спокойствием, ты спас не меньше дюжины жизней, сынок. Когда ты окончательно это осознаешь, станет легче.

— Было бы здорово, — Йен натянуто улыбнулся. — Надеюсь, когда-нибудь это случится, и я наконец смогу снова быть хорошим человеком.

— Ты никогда и не прекращал им быть.

2.6. Пелианна

— Ты должна запомнить, что не эмоции управляют огнём. В таком случае он будет неконтролируемым, — Райна, нимфа-хранительница Креогикана, стояла чуть позади и неотрывно наблюдала за действиями Пеле. — Уясни, что огнём может управлять только разум.

Юная фея в отчаянии опустила руки.

— Я не могу. Не могу контролировать его без эмоций.

— Ошибаешься.

Райна медленно подошла к подопечной. Её острые каблуки стучали по мраморному полу королевского тренировочного зала, звук эхом отскакивал от позолоченных колонн и огненно-красных стен.

— Я правда не справлюсь. Может, у вас тут есть какое-то хранилище огня, куда я могу спрятать свою силу и жить спокойно? — Пеле жалобно смотрела на наставницу.

— Не надейся, что отвертишься, — Райна ласково улыбнулась и взяла девушку за руки. — Лучше послушай одну историю.

— Снова про Первородный огонь, создавший мир, и о том, что он выбирает хранителем своего пламени лишь самого достойного?

— Не совсем. Это история про молодую нимфу, которая никогда не верила в себя. — Райна снисходительно улыбнулась, умилившись ребяческой утомляемости воспитанницы. — Она тренировалась в этом замке. Точно на том же месте, где ты стоишь сейчас, когда-то занималась она. Нимфе всегда говорили, что она должна была быть очень сильной. Восхищение и поклонение со всех сторон со временем начали на неё давить. Такая большая ответственность — нести огромную силу. Юная нимфа была уверена, что её с кем-то спутали. Она никогда не ощущала в себе какой-то великой силы, и считала, что не способна была на великие свершения. Но однажды нимфа получила свою трансформацию, смогла остановить древнего глубинного монстра, и убедилась, что сила у неё была. Но появилась новая неуверенность. Осознав, насколько обширны её возможности, нимфа испугалась. Ведь теперь она должна была контролировать и всегда правильно использовать эти силы.

— Дорогая… Прости, кажется, я прервал вас? — в зал вошел статный мужчина в простом бордовом одеянии.

— Ничего, папочка, проходи.

— Здравствуйте, ваше Величество, — по внешнему виду мужчины фея и представить не могла, что перед ней правитель Креогикана, король Итерос. Удивительно было встретить его в простой будничной одежде, без регалий и слуг.

— Ты вовремя. Я как раз рассказывала своей ученице историю о нимфе, которая занималась здесь до неё, — Райна радостно улыбнулась и, на минуту покинув Пеле, отошла, чтобы обнять отца.

— Это же моя любимая история! Надеюсь, я не пропустил самую интересную часть? — король беззаботно улыбнулся юной фее, проигнорировав её ошеломление.

— Ты вошёл аккурат перед ней. Как будто чувствовал, — Райна рассмеялась.

— Чудесно. Люблю появляться точно, когда нужно. Ты уже рассказала, что нимфа решила, будто обязана применять свои способности лишь в нужный момент, ради бравого дела?

— На этом закончила. Хочешь продолжить сам?

— С превеликим удовольствием! — Итерос мечтательно улыбнулся и набрал воздуха для дальнейшего рассказа. — Как сейчас помню, она очень переживала, запретив себе ошибаться. Но ведь никто, как бы он ни старался, не может быть идеальным. Ничего не получается с первого раза. И не всегда можно однозначно определить, что правильно, а что нет. Понимаешь?

Пеле нервно улыбнулась под взглядом короля, не уверенная, стоит ли так легко доверять его расслабленной улыбчивости.

— Думаю, да…

— Нимфа тоже говорила, что понимала. Но, на самом деле, считала она иначе. Ведь если ей посчастливилось обрести такую силу, она должна была действовать без оплошностей. Она посчитала, что обладатель такой магии должен иметь возможность безошибочно определять, как должен себя вести в жизни. Убедив себя в этом, нимфа тем самым запретила себе ошибки. Стоило ей оступиться в мелочи, у неё опускались руки. Она не могла соответствовать своему выдуманному идеалу, и от этого ошибалась всё чаще и серьезнее.

— Да, тогда нимфа совсем отчаялась, — Райна тяжело вздохнула.

— Но, к счастью, у неё был мудрый друг, король Итерос, — мужчина положил руку на грудь и учтиво склонил голову под заливистый смех дочери. — Он рассказал ей, также как тебе сегодня, что все мы можем ошибаться. Я очень много раз принимал неверные решения, которые в масштабах государства могли совершить катастрофу. Но нет ничего непоправимого, и в большинстве случаев, когда ты понимаешь, что оступился, можно решить проблему ещё до того, как она возымеет значительный эффект. Любой из нас может и должен совершать ошибки, иначе как мы научимся делать всё правильно?

— Никак? — опасливо предположила Пеле.

— Именно. Так что перестань запрещать себе ошибаться и действуй, даже если создашь проблемы. Главное помни, что их всегда можно решить, — вступила Райна.

— Это я поняла… Можно один вопрос?

— Сколько хочешь, — нимфа одобрительно кивнула.

— Получается, вы, ваше Величество, — Пеле обратилась к королю, — были знакомы с этой нимфой?

— Ты можешь называть меня просто Итерос, — мужчина мягко улыбнулся. — А что касается нимфы, неужели ты не поняла, что она перед тобой?

— Правда? — Пеле перевела взгляд на Райну, поражённо рассматривая её совершенно по-новому. — Это были вы?

— Ну разумеется, — нимфа рассмеялась и погладила ученицу по голове. — Все мы в чем-то похожи. Это нормально — бояться и ошибаться. Всё будет хорошо. А теперь давай я доставлю тебя в Гамму. Кажется, со всеми этими рассказами мы совершенно позабыли о времени.

***

Пеле испуганно прижалась к холодной стене.

— А теперь ты дрожишь от страха, сучка?! Так тебе и надо! — предводитель кучки гогочущих шакалов, высокий и широкоплечий воин, самодовольно насмехаясь, стукнул в стену рядом с головой Пеле и с наслаждением смотрел, как фея дергалась от страха. — Всё из-за тебя, мразь! Я сразу говорил, что не место в престижной школе сраному подкидышу, и вон как все обернулось, а?! Кто бы мог подумать, что убожество вроде тебя может наделать столько шума, а потом ещё и строить из себя невинную овечку. Сколько ещё раз будешь менять лагерь, а?!

Пеле в очередной раз вздрогнула от удара совсем рядом. Она жалобно пискнула и попыталась улизнуть в сторону, но сильная рука схватила её за шею и грубо вернула на место.

— Не помню, чтобы тебя кто-то отпускал.

— Отвали от неё, — внезапно из темноты вынырнул спасительным лучиком надежды Тасс.

— С чего бы это? — воин скептически на него глянул, явно не веря своим глазам.

— Я попросил.

— А какого хрена ты вдруг взялся защищать паскуду? — он сжал в кулаке волосы феи и заставил её согнуться и снова запищать от боли. — Не обламывай нам кайф. Тебе ведь от неё досталось, я слышал. Так что на твоём месте я бы, наоборот, присоединился.

— Я её ненавижу не меньше, чем тебя, но это не имеет значения. — Тасс поморщился недовольно, наблюдая, как Пеле, словно безвольную куклу, швырнули в стенку. Двинувшись вперед, он взял её за руку и притянул к себе, вызволяя из стаи шакалов. — Сейчас она с нами, и ты её не трогаешь, что не ясно?

— А не слишком ли ты много о себе думаешь, феечка, которая потеряла крылышки?! — воин самодовольно усмехнулся, удовлетворённо слушая поддерживающий гогот своих подхалимов.

— По-твоему, я без крыльев тебе зад не надеру?

Разозлившись, Тасс подался вперёд и схватил оппонента за горло. Его глаза сверкнули волшебным огнём, и пыль с земли, поднявшись с воздух, каменным ошейником схватилась на шее недовольного воина.

— Ты что творишь, гнида?! — схватившись за скованное горло, воин жадно начал глотать воздух.

— Лучше заткнись, если не хочешь ещё и намордник, псина, — Тасс довольно улыбнулся и, схватив Пеле за руку, потащил её прочь, к коридору левого крыла.

— Спасибо, — стыдливо пряча глаза, пробормотала фея. — Они были правы, тебе есть за что злиться на меня…

— Есть, я и злюсь.

— Я не помню, что случилось, но слышала и… Тасс, ты последний человек, который этого бы заслуживал. Мне очень жаль, что я сделала это… — Пеле со слезами на глазах смотрела на своего спасителя.

— Здорово, что ты это знаешь. Но все не так просто, — парень пожал плечами. — Я помог тебе не потому, что мы теперь друзья. Просто есть левое крыло. И мы вместе против всего мира. Так что, когда мир пинает нас, мы должны давать отпор совместно.

— Что же, всё равно спасибо, что помог, хоть и не по дружбе, — Пеле неловко улыбнулась и спрятала руки в карманы, собираясь вернуться в комнату девочек.

— И ещё кое-что. Может, я и не отношусь к тебе хорошо, но ты хотя бы можешь измениться, в отличие от этих придурков.

— Спасибо, — Пеле благодарно кивнула Тассу и побрела в свою комнату.

В гостиной 220ФЛ царила тишина. Фера и Элизиан были у себя в комнате и, наверно, как обычно, готовились к контрольным. Этель либо прихорашивалась у себя, либо вновь болталась где-то далеко.

Фея бесцельно поплелась к себе. Заперев дверь, она скинула куртку, бессильно свалилась на кровать и уставилась в потолок. В последнее время это было её главным занятием.

Но на этот раз надолго уйти в себя не получилось. В кармане навязчиво загудел телефон, и Пеле, не глядя на экран, безразлично ответила на звонок, желая лишь поскорее отделаться от разговора и продолжить изучать побелку.

— Привет. Тасс сказал, что с тобой что-то случилось, ты в порядке?

Голос Йена заставил девушку сесть на месте и спешно поправить волосы.

— Привет, да, конечно… Я в норме, — нервно улыбнувшись, Пеле увидела в зеркале потёки туши на своих щеках и начала злостно их оттирать. — Спасибо, что спросил, но не стоит беспокоиться.

— Подожди, только не бросай трубку… Может, тебе нужно прогуляться? Развеяться немного?

— Было бы классно, но, честно говоря, я не хочу больше одна выходить на улицу…

— Выгляни в окно.

Удостоверившись, что следов туши на лице не осталось, Пеле добралась до подоконника, пробившись через весь бардак своей комнаты, и бросила взгляд на улицу. В маленьком островке света из её окна среди тёмного двора Гаммы стоял Йен.

— Спускайся, пройдёмся.

— Буду через минуту! — Пеле торопливо сунула телефон в карман и бросилась к кровати за курткой. — Неужели, это правда происходит? Йен снова хочет меня видеть? Не могу поверить!

Радостно пища, она натянула кожанку и покрутилась у зеркала.

— Ты же в курсе, что я тебя слышу? — раздался из телефона насмешливый голос воина.

— Я что, забыла отключиться?! — Пеле прикусила язык и нервно глянула на экран, с сожалением отмечая, что так и было. Она нажала на кнопку сброса и закрыла лицо руками, шумно застонав от ужаса неловкости.

— Ну как, смогла поверить? — весело поинтересовался Йен, когда фея спустилась к нему.

— Мне бы не хотелось говорить об этом неловком эпизоде, — она смущённо улыбнулась и опустила глаза. — Я просто распереживалась… Ведь сначала это, потом ещё ты…

— Кстати, что там произошло? Тасс лишь мельком упомянул, что ты попала в неприятности.

— Сегодня я снова была в Креогикане, училась тренировать огонь и всё такое… В общем, я возвращалась в комнату, и эти ребята окружили меня, чтобы напомнить, кто я такая, — Пеле с горечью усмехнулась, сжимая кулаки в карманах.

— Ты ведь их не слушаешь?

— Почему нет, если они правы?! — фея развела руками и удивлённо посмотрела на Йена.

— Они не правы как минимум из-за того, что своим орудием выбирают издевательства, ещё и подло нападают на девушку толпой, — воин пожал плечами.

— Кроме этого, они говорят вполне верные вещи, Йен. Я — монстр, и мне не место ни среди них, ни среди вас. Это я заварила всю кашу своим неверным выбором, и теперь должна поплатиться за это одиночеством. Странно с вашей стороны продолжать со мной общаться, — она стыдливо опустила глаза и добавила полушёпотом, — я бы не стала.

— Ты не монстр, Пеле. Была такой, не стану отрицать, но это уже в прошлом. И ты стараешься исправиться… Мы видим, что тебе это, хоть и с трудом, но удаётся, поэтому и не бросаем в беде. Всё-таки мы друзья.

— А мы с тобой друзья? — закусив губу, неловко спросила девушка.

— Всё слишком сложно сейчас. Давай не будем говорить об этом. — Йен покачал головой и отвел взгляд в сторону, чтобы побороть неловкость. — Расскажи, как у тебя успехи с контролем силы.

— Честно говоря, не очень. Райна говорит, что я должна понять, кто я такая, чтобы трансформироваться в светлую форму феи полностью. Но это непросто. Я боюсь, что не смогу превратиться в светлую фею, и этот кошмар вернется вновь. Кроме того, я понятия не имею, кто я такая! — Разозлившись на себя, Пеле всплеснула руками. — Мне даже не понять, хорошая я или плохая, со всем этим прошлым.

— Я понимаю тебя, — Йен присел на траву и утомлённо потёр глаза. — Сейчас я испытываю ту же неопределённость из-за своих действий и чувств…

— Ну, для тебя-то ответ простой, ты ведь лучший человек из всех, кого я знаю. — Пеле пожала плечами и села рядом с ним. — Странно слышать, что ты тоже задаешься этим вопросом.

— Я уже не так уверен в том, что достоин этого… Но, может, то, что мы ещё способны ставить под сомнение свою правоту, говорит о том, что мы не окончательно потеряны? — Йен сочувственно посмотрел на неё. — Сомнение в том, что мы хорошие, как раз и делает нас таковыми.

— Звучит логично, остаётся лишь убедить себя в этом, — девушка с горечью усмехнулась и подняла глаза на Йена.

— Всё ещё не доверяешь мне?

— Теперь я доверяю тебе больше, чем себе. И ты, наверно, тоже не можешь мне больше доверять?

— И я тоже не могу тебе больше доверять… Наверно…

Йен сдавленно выдохнул. Сердце пропустило удар, когда он несколько секунд смотрел в её глаза. Он не мог спокойно наблюдать, как она страдает, видеть в этих глазах тоску и ничего не предпринять.

Пеле отвернулась и закусила губу, не дав поцеловать себя, когда он попытался приблизиться.

— Не нужно. Я этого пока не заслуживаю. Прибереги это для стоящего момента.

2.7. Тасс

— Директриса Элестин, вызывали? — Тасс озадаченно осмотрелся, заметив, как изменился кабинет директора с появлением новой управительницы.

Все вещи теперь были рассортированы и занимали свои чёткие места. В идеальном порядке на столе лежали письменные принадлежности и бумаги, словно их распределяли по линейке. Единственным не идеальным элементом было высокое кривое деревце лимона возле массивного директорского стола, за которым, к своему удивлению, Тасс обнаружил не Раффлезию, а Таома.

— Дядя Таом, и вы здесь? — фей удивленно улыбнулся. — Рад вас видеть, но зачем… Ведь вы преподаете у старших курсов…

— Я пригласила профессора Тома, потому что вы хорошо знакомы, и он может помочь, — подала голос Раффлезия. Она обнаружилась возле шкафчика с личными делами, в углу кабинета, где пролистывала одну из папок. — Меня беспокоит, студент Световит, что вы ни разу не трансформировались после случившегося.

— У меня нет необходимости, — попытался защититься Тасс.

— А защита охраняемой страны — не необходимость? — Таом встал из-за стола и свысока глянул на парнишку. — Ты ведь не забыл об обязанностях хранителя?

— Я их не хотел. Никогда не хотел, — поддавшись неожиданному порыву, выпалил Тасс всю правду. — Мне просто не разрешают прекратить быть хранителем, но, будь какой-то способ, хоть что-то, я бы избавился от всей своей магии, лишь бы только покинуть Совет!

— Молодой человек! — строго одёрнула его Раффлезия.

Тасс обернулся на голос директрисы, и не заметил, как Таом хищно усмехнулся, удовлетворённый его словами.

— Простите, директриса Элестин. Знаю, это звучит безответственно, просто ужасно с моей стороны, но ведь я даже не помню Травитиш! Можно сказать, я никогда толком и не был там, так почему от меня ожидают чего-то особенного? — как бы ни пытался фей скрыть это, его губы жалобно дрожали от волнения и скопившегося чувства несправедливости.

— Тасс, я приехала из Травитиша, — аккуратно отметила директриса. — Признаюсь, я была поражена, что у нас появился хранитель, потому что никогда о вас не слыхала. Однако это оказалось вовсе не радостной новостью.

— Мне жаль, что я вас разочаровал.

— Вы ещё совсем ребенок, — директриса махнула рукой. — Никто не ожидал от вас слишком высокой ответственности, у вас ветер в голове. Но, раз уж дело сделано, нужно исполнять обязанности, как положено. Я приготовила для вас индивидуальные занятия, которые помогут проникнуться чувством долга и начать воспринимать свои обязательства с должной серьёзностью.

— А я могу отказаться? — жалобно поинтересовался Тасс, припоминая слухи о дотошности Раффлезии.

— Ни в коем случае! Молодой человек, мы ведь не в игры играем! Речь идёт о судьбе государства, которое, к вашему сведению, очень нуждается в поддержке в это сложное время, — директриса строго посмотрела на хранителя поверх очков. — Поэтому не пытайтесь увиливать, вам придется много работать.

Раффлезия прибрала папку обратно в ящик, тщательно проверив, чтобы та лежала идеально ровно.

— И начнём мы, разумеется, прямо сейчас? — иронично поинтересовался фей, всем сердцем надеясь услышать отрицательный ответ.

— Мне нравится ваш настрой! Я думала отложить это до завтра, но, раз вам также не терпится, как и мне, то начнём прямо сейчас!

Женщина довольно заулыбалась и летящей походкой переместилась к другому углу кабинета, где, скрытая в тени, стояла большая клетка, накрытая полотном. Раффлезия вытащила её на свет и поднесла к своему столу, не обращая внимания на разочарованные взгляды, которые Тасс бросал в сторону Таома, умоляя спасти его.

— Если вы никогда не были в Травитише, Тасс, то для вас это будет удивлением, — директриса восторженно потёрла ладони. — Прежде всего вы должны усвоить, что Травитиш — дом не только для многих людей, но и уникальная среда, в которой обитают редчайшие виды. Сейчас я представлю вам один из таких видов. Это лягуфеи.

— Лягуфеи? Это вообще существующее слово? — Тасс скептически морщился, пока полотно, покрывавшее клетку, не было сорвано. — Создатель, это же лягуфеи!

В клетке среди пышных листьев тропических растений и крупно нарезанных долек лимона сладко дремало несколько крохотных существ. Лягушечки, способные поместиться на одном пальце взрослого человека, цеплялись лапками за стебли крупных листьев и удобно лежали, сложив разноцветные крылья, точь-в-точь как у бабочек. В первую секунду казалось, что на спине амфибии просто отдыхает насекомое, но позже становилось совершенно ясно — крылья принадлежали именно лягушкам. Точнее, лягуфеям.

— Они такие крошечные! — Тасс присел рядом со столом, опустив взгляд на уровень одной из спящих феечек. Он восторженно наблюдал, как чуть подрагивали лёгкие леопардовые крылышки, и не мог до конца поверить, что это существует.

— Лягуфеи очень распространены, но встретить их можно нечасто. Они предпочитают ночное время суток, чтобы бодрствовать, а днём спят среди пышной листвы. Питаются в основном цитрусовыми и цветами, больше всего любят что-то кисленькое, — Раффлезия удовлетворённо наблюдала за реакцией ученика на животных.

— Поэтому вы выращиваете лимонное дерево в кабинете?

— Да. Это помогает мне поддержать лягуфей здоровыми и бодрыми. Местный климат для них жестковат, и, питаясь пыльцой, они не получают достаточно энергии.

— Потрясающе…

— И это лишь верхушка айсберга, молодой человек. Травитиш богат уникальными видами, каких вы и представить себе не могли бы. И все они нуждаются в защите. Подумайте о них в следующий раз, когда вам не захочется использовать свою трансформацию и исполнять обязанности.

Раффлезия вновь перешла на строгий тон и накрыла клетку. Тасс нехотя отвлекся от мыслей о крошечных лягуфеях и тяжело вздохнул.

— Я всё понял. Могу я теперь идти?

— Конечно. Во избежание беспорядков, пусть профессор Таом проводит вас до комнаты.

— С удовольствием, — мужчина согласно кивнул и покинул кабинет директора вместе с расстроенным учеником. — Ты не выглядишь довольным своим первым уроком.

— Ещё бы… Меня ведь заставляют делать то, чего я не хочу, — недовольно проворчал Тасс, неотрывно наблюдая за полом перед собой.

— Всё ещё думаешь о том, чтобы избавиться от магии?

— Да. Понимаете, дядя Таом, это всё слишком для меня. Я не хотел, чтобы так вышло, и не думал, что будет так тяжело. Мне кажется, лучше уж вместо меня найдут другого кандидата… Фера могла бы справиться в сто раз лучше.

— Если ты считаешь, что это будет лучше всего, — Таом удовлетворённо улыбнулся, — у меня есть способ, как лишиться волшебства.

— Мне казалось, не существует законного способа это сделать. Раньше, когда такое практиковали повсеместно, это было очень опасно, поэтому закон запрещает любые методы лишения сил, — Тасс с сомнением посмотрел на дядю. — Я изучал это в кодексе хранителей.

— У хранителей сотни лет не было представителя из Седотопии. В наши дни здесь существуют способы сделать всё практически безболезненно, — мужчина едва сдержался, чтобы не выказать разочарование эрудированностью феи, но взял себя в руки и продолжал говорить невозмутимо.

— А насколько это законно?

— Об этом не стоит волноваться, всё оформляется так красиво, что никто не сможет ничего предъявить.

— Вы не похожи на себя, дядя Таом, — Тасс скептически осмотрел его и поморщился. — Раньше вы бы посоветовали как следует подумать и ни в коем случае не встревать в сомнительные авантюры.

— Я вижу, как ты страдаешь. В реалиях нашего времени я начинаю считать, что счастье близких куда важнее, чем исполнение всех правил.

— Возможно… Думаю, отсюда я доберусь сам, спасибо, — фей остановился на лестнице возле выхода на свой этаж и проводил дядю взглядом.

Только когда Таом окончательно скрылся из виду, Тасс вздохнул с облегчением. Он понял, что перестал чувствовать себя комфортно с кем-то не из левого крыла. Весь этот маленький мир, в котором они оказались заточены, вынужденные сражаться со всем окружением, оказался куда более уютным и спокойным, чем можно было ожидать.

Парень вошел в коридор на этаже. На краю глаза маячили силуэты, которые нельзя было проигнорировать.

Мерих, едва стоявший в последние дни на ногах, ввязался в драку. К удивлению Тасса, шатающийся и бледный, он не проигрывал двоим противникам. Фей пронаблюдал несколько довольно удачных ударов, но за ними последовал неожиданный провал. Уворачиваясь от летевшего в лицо кулака, Мерих резко наклонился и поднялся. Как слишком часто случалось в последнее время, у него закружилась голова. В ушах зазвенело, и воин повалился на пол.

— Душан! — Тасс взмахнул рукой. Его глаза засветились, между дравшимися выросла каменная стена.

Фей подбежал к Мериху, когда тот пытался подняться, сдавленно рыча от боли.

— Тебя ударили? — он взял друга за руку и помог встать на ноги.

— Ни разу, — Мерих с горечью усмехнулся и потёр виски. — В глазах темно, подожди секунду…

— Что с тобой происходит? Может, ты болен? Нужно к врачу. — Тасс, тревожась, рассматривал нездорово бледного и похудевшего товарища.

Почему он раньше не замечал, как сильно изменился Мерих? Парень начал винить себя, что едва ли обращал внимание на соседей по комнате, но вдруг отметил небольшое отличие. Сегодня Мерих надел менее мешковатую толстовку без капюшона, и это выдало изменения в его теле. Выходит, он сознательно пытался скрывать, что что-то происходило?

— Не надо никакого врача, — воин махнул рукой и отпустил Тасса, восстановив равновесие. — Всего лишь голова кружится, не выспался, наверно, сегодня не пойду на обед и просплю всё веселье. А ты чего тут шатаешься?

— Директриса вызывала. Ей не нравится, что я не превращаюсь.

— Буду с тобой честен, никому не нравится, — Мерих беспощадно одарил друга осуждающим взглядом. — Что тебя не устраивает?

— Я ненавижу это, ясно? — Тасс гневно поморщился. — Сколько можно требовать от меня невозможного?! Почему всех так ебёт, что я, видите ли, не хочу больше быть феей?!

— Полегче… Впервые в жизни слышу, что ты материшься, — воин устало усмехнулся. — Секунду… Имеешь ввиду, что ты вообще никогда никак не хочешь быть феей?

— Именно. Я ненавижу магию. Действительно, попрошу дядю помочь и избавлюсь от неё навсегда! — вскипев гневом, Тасс даже позабыл о том, что Мерих всё ещё был рядом.

— Эй, а ну успокойся, — он взял друга за плечи и несильно встряхнул, чтобы привести в чувства. — Ты в своём уме?! Какое, нахрен, избавление от магии?!

— Очень простое, — недовольно пробурчал Тасс, отводя глаза.

— Не дури! — Мерих строго пригрозил ему пальцем. — Ты хоть представляешь, сколько людей мечтают о том, чтобы иметь силы, вроде твоих? Не видишь, что они делают тебя в сто раз круче? Это же огромная часть тебя, избавиться от неё — как ногу себе отрезать.

— Но я же не буду отрезать ногу! Брось драматизировать, Душан, это всего лишь магия…

— Не всего лишь.

— Может, и не всего лишь, но мне плевать! — Тасс оттолкнул друга и, не сдержавшись, перешёл на крик. — Никому не понять, как я себя ненавижу! А всё из-за этих сил!

— Серьёзно? — Мерих с горечью усмехнулся. — Ты мне говоришь, что никто не понимает, каково себя ненавидеть? Я трахался с сукой Аметист, позволил себя околдовать, делал отвратительные вещи против своей воли, но прекрасно помню каждую блядскую деталь. Как я людей в темнице запирал, как жёстко с ними обращались, как на Эвиту напал. И это притом, что меня и до того все недолюбливали. В состоянии представить, какой я теперь урод в глазах всех вокруг?! И ты мне говоришь, как ненавидишь себя за то, что у тебя есть волшебная сила, позволяющая делать нереальные, фантастические вещи, быть героем по взмаху руки?! Ты, у которого есть семья, поддерживающие друзья, которые не презирают тебя в глубине души? Не того человека ты выбрал, чтобы жаловаться на ненависть к себе, Тассита.

Мерих трясущимися руками достал сигарету и зажигалку.

— Мерих, прости, я…

— Завали рот, я ещё не закончил! — грубо перебил друга воин. — Первое, что ты должен понять, — с этим можно жить. Второе — всё может быть гораздо хуже, и если ты от первой неудачи будешь испытывать сильнейшее чувство, то что потом? Как ты собираешься пережить это? Так что соберись и даже думать забудь о том, что тебе там напредлагал Таом. Это херня собачья.

— Ладно… я попытаюсь, — Тасс неловко поджал губы. Хоть он ещё не был согласен, в глубине души он прислушался к Мериху и не хотел спорить.

— И последнее. — Докурив, воин выбросил окурок в приоткрытое окно в коридоре перед входом в комнату. — Если кому-то расскажешь о том, что слышал обо мне, я расскажу Фере о твоём сговоре с дядюшкой, и говорить с тобой будет уже она.

— Только не это! — театрально ахнув, Тасс положил руку на сердце.

— Именно, — Мерих утомленно посмеялся и похлопал его по спине. — В общем, дальше как хочешь, а я спать.

— Голова не кружится больше? Давай провожу, — фей побежал следом за другом, чтобы проконтролировать его состояние.

— Девчонок своих провожать будешь, отвяжись, — воин попытался избавиться от компании, но настойчивость Тасса превзошла его ожидания, и они всё-таки дошли до комнаты вдвоем.

— Ладно, вроде, ты в норме. Так что я пойду.

— Давай уже, сиделка, — Мерих усмехнулся и закрыл дверь, проводив Тасса взглядом.

Оставшись в одиночестве, он расслабленно вздохнул и снял толстовку. В комнате было душно, но редко можно было позволить себе ходить в футболке, так как приходилось делить пространство с Габриэлем. Сейчас, когда все собрались на традиционный обед, Мерих мог наконец спокойно насладиться временем наедине с собой.

Внезапно дверь распахнулась. Воин замер от неожиданности.

— Прости, забыл сказать спасибо, — Тасс влетел в комнату без стука, беззаботно улыбаясь, но через несколько секунд весёлое выражение исчезло с его лица. — Ты…

— Пошёл вон! — Мерих гневно указал на дверь и подтолкнул друга на выход.

— Я думал, это только слухи… Ты поэтому похудел и… — нервно затараторил парень, уставившись на следы от уколов на коже друга, плотно покрывавшие сгибы локтей.

— Убирайся, я сказал!

Не выдержав, Мерих вытолкал Тасса за дверь и шумно захлопнул её.

2.8. Элизиан

— Тасс, ты почему опаздываешь? — Фера отвлеклась от раскладывания сэндвичей для всех, посмотрела на брата. От его встревоженного вида смешливое настроение быстро покинуло девушку. — Что-то случилось?

— Я встретил Мериха по дороге, — Тасс уронил себя на землю и напряженно уставился в пустоту. — Наверно, он убьёт меня за это, но я не могу вам не рассказать…

— А где он? — Йен озабоченно осмотрел весь двор, но нигде не заметил опаздывающего Мериха.

— Он сказал, что хочет поспать, так как не очень себя чувствует. Мне показалось, что он, и правда, немного бледный и худой стал, — Тасс прикусил губу и поднял глаза на ребят. — В общем, я проводил его до комнаты, а потом заскочил ещё кое-что сказать и… У него все руки исколоты.

— Что? Разве это не просто слухи, что он… ну… — Фера напряжённо нахмурилась.

— Да уж, от него можно было этого ждать, — Этель тяжело вздохнула.

— Эй, не надо его обвинять! Мы должны помогать ему, а не давить ещё сильнее, — Элизиан укоризненно посмотрела на подругу, вступаясь за Мериха.

— Если бы он ещё позволял себе помочь, — безразлично бросил Габриэль.

— А ты почему ничего не заметил, вы же с ним в одной комнате?! — Йен возмущенно обратился к нему, обеспокоенный состоянием друга.

— Раз так переживаешь, продолжал бы сам с ним жить, я нянькой не нанимался, — Габриэль поправил очки и поднял глаза на Йена. — И, если ты не заметил, он всё время в толстовке или водолазке. Я его раздевать должен был перед сном? Ещё, может, подмывать и колыбельную потом петь?!

— Успокойтесь все! — не выдержав скопления негативной энергии, Элизиан закрыла уши и зажмурилась. После её просьбы ребятам действительно стало легче, и все медленно выдохнули.

— Ты прав, он же намеренно скрывал это. Я мог бы и сам заподозрить неладное, я ведь хорошо его знаю.

— Но мы же не можем оставить это просто так? — Фера посмотрела на Йена. — Ты с ним ближе всех, может, есть идеи, что с ним происходит?

— Если это то, о чём мы думаем, то у меня нет никаких идей, с чего бы ему…

— Он сказал, что ненавидит себя, — Тасс прикусил язык, мгновенно почувствовав вину, что выдал друга. Но в этот момент просьба удержать все в тайне казалась менее значимой, чем вероятная тяжёлая зависимость Мериха.

— Почему мы не заметили? Пока ещё можно было помочь, — Фера опустила глаза, чтобы скрыть, как они наполнились слезами.

— Потому что, когда мы попытались поддержать его пару недель назад, он сказал, цитирую, «не надо меня лечить, просто отъебитесь все», — проговорила Этель.

— Точно. Если пытаться ему помочь, он только злится и всех отталкивает, — Йен тяжело вздохнул.

— Может, я могла бы попробовать с ним поговорить? — Элизиан пожала плечами. — Всё-таки я эмпат…

— Он ведь ненавидит эфирных фей, — Фера всхлипнула и посмотрела на подругу. — Не думаешь, что тебя он как раз дальше всех пошлёт?

— Я хотя бы попытаюсь. Так или иначе, он всё равно ни одному человеку не доверяет, что я теряю? — девушка улыбнулась и взяла два сэндвича в руки. — Если я не вернусь через два часа, меня сожрали, вызывайте спасателей.

— Оптимистичный прогноз, целых два часа, — Этель усмехнулась.

— Не скучайте! — Эли помахала ребятам на прощание и ускорила шаг, чтобы поскорее добраться до комнаты парней.

Мерих долго не открывал. Девушка даже засомневалась, что стоит дожидаться, но в последний момент, когда она готова была уйти, дверь открылась. Парень вышел в футболке и устало тёр глаза после сна.

— Проваливай.

— Ты даже не знаешь, зачем я тут, — возразила Элизиан.

— Тасс разболтал, что увидел мои руки, вы все были в ужасе, а потом ты, как эмпат, была торжественно избрана, чтобы припереться сюда и жалеть меня, такого бедного и несчастного, — холодно заключил Мерих. — Но мне помощь не нужна. Повторяю в последний раз, проваливай.

— Всё не совсем так, — девушка торопливо подперла дверь ногой, пока воин окончательно её не захлопнул. — То есть, всё так, но вообще-то я не собираюсь тебе помогать.

— А зачем тогда пришла? — он вновь открыл дверь и заинтересованно осмотрел Элизиан.

— Очевидно же было, что ты всё равно никому ничего не скажешь. Только они бы по-настоящему добивались ответов, а мне нужно другое, — фея протянула один из принесённых сэндвичей. — Ещё я принесла поесть.

— И что тебе нужно? — Мерих с подозрением глядел на неё, но сэндвич взял. Если она правда не собиралась лезть ему в душу, даже напротив, спасала от чужих расспросов, это было приятно. Может, он недооценивал Эли, и она даже начнет ему нравиться.

— А ты впусти и узнаешь, — Элизиан игриво улыбнулась.

— Не хочу, пока не скажешь.

— Да ладно, смягчись уже хоть немного! — фея состроила глазки, в них мелькнул розовый волшебный огонёк, и парень против своей воли открыл дверь. — Спасибо.

— Если ещё раз сверкнешь своими глазками, вылетишь отсюда. — недовольно проговорил Мерих, строго глядя на гостью.

— В смысле? — Элизиан удивлённо глянула на него.

— Ты не замечаешь, когда у тебя магия срабатывает? — парень озадаченно поднял бровь. — Когда заставляешь людей вести себя, как тебе надо.

— Что? Нет, я только чувствую эмоции, не передаю, — Эли махнула рукой.

— Ты только что заставила меня открыть дверь. До того, как ты включила свои лампочки, — Мерих указал пальцем на глаза феи, — я хотел тебя прогнать.

— Странно. Я не знала, что у меня есть какие-то ещё силы.

— Теперь знаешь. И не применяй их на мне, потому что я разозлюсь.

— А если я наколдую, чтобы ты не злился? — шутливо спросила Эли.

— Сейчас вылетишь отсюда на своих крылышках, — Мерих указал на дверь. Нет, похоже, все такая же мелкая бесючка. — Давай ближе к делу, чего ты там от меня хочешь?

Он прошел из гостиной парней в свою с Габриэлем комнату и сел на кровать, жестом указав девушке расположиться рядом. Приготовившись слушать, он распаковал сэндвич и сделал первый укус.

Элизиан неловко замерла в нескольких шагах.

После побега она сильно привязалась к Мериху. Их странное приключение среди ночи, когда почему-то решила после расставания с Тассом излить душу именно ему. Позже, в подземелье, она вдруг ощутила чувства Аметист к Мериху. Все воспоминания казались такими реальными, будто Эли сама страстно его любила. Будто она проводила с ним жаркие ночи.

Девушку одолевали сомнения. Действительно ли она, ещё не пережив разрыв с Тассом, позволила себе втрескаться в идиота-Мериха, которого до этого лишь презирала? Или, может, она лишь стала чуть меньше его ненавидеть, в крайнем случае, воспринимать как друга, а все тёплые чувства объяснялись заразностью любви Аметист?

Так или иначе, Элизиан почувствовала непривычное волнение, когда получила возможность попасть в спальню Мериха. И напряжение не ослабевало от необходимости сидеть рядом с парнем на его постели, ещё теплой и неприбранной после дневного сна.

Пересилив себя, Элизиан изобразила спокойствие и заняла предложенное место.

— У меня есть к тебе секретное дело… Столько всего ужасного происходит, сейчас жизнь может за один день поменяться. Нельзя знать, что завтра мы не умрём, — бороться с волнением становилось сложнее, и голос девушки задрожал.

— Не очень оптимистичное начало. Есть предложения повеселее? — Мерих с горечью усмехнулся.

— Дослушай, — Эли недовольно пихнула его в бок. — Дело в том, что время нестабильное, но сейчас у нас период относительного спокойствия, когда мы можем хоть недолго снова пожить нормально. Я совершенно не хочу умирать девственницей, но и в последний момент, когда станет совсем плохо, мне бы не хотелось. Всё-таки нервы испортят впечатление…

Девушка запнулась и прикусила губу от волнения.

— А от меня-то чего хочешь? Трахнуть тебя что ли? — Мерих пребывал в насмешливом настроении, уверенный, что ошибся со своим прогнозом.

— Вообще-то, да.

Парень подавился последним куском сэндвича и, откашлявшись, удивленно посмотрел на фею.

— Да… Просто… Как ты понимаешь, выбор у меня ограничен левым крылом. Девочки меня не интересуют. С Тассом ситуация непростая, Йен, вроде, снова общается с Пеле, Габ влюблён в Эвиту и свой ноут, так что и глаз не поднимает. Конечно, остается ещё тренер Эвендер, но, думаю, он бы не согласился, — выложив все свои аргументы, Эли внимательно наблюдала за реакцией Мериха, дрожа от волнения. — Кроме того, ты опытный, а это значит, что больше шансов, что мне понравится.

— Ты уверена, что не пожалеешь? Всё это звучит одновременно очень обдуманно и крайне импульсивно, — парень неожиданно для себя смутился. Впервые в жизни ему приходилось вот так договариваться о сексе. Обычно это происходило как-то само, по наитию.

— Тебе может показаться, что я не представляю, что делаю, но я абсолютно уверена в своем решении. — Элизиан утвердительно кивнула, добавляя веса своим словам.

— А что насчёт этого? — Мерих указал на исколотый сгиб локтя и недоверчиво поглядел на девушку. — Разве тебя это не смущает?

— Я полагаюсь на твою сознательность… — Элизиан шумно сглотнула от напряжения, но не отступилась от своего решения.

— Да ладно, не бойся тытак, — парень подошёл к окну и задёрнул шторы. — Я предохраняюсь, иглы всегда девственно стерильны.

— И всё-таки, ты правда?..

— Заткнись, если действительно рассчитываешь потрахаться, — Мерих усмехнулся и снова сел рядом с девушкой. — Мне, скажу честно, тоже немного неловко сейчас, потому что раньше никто меня не просил… Ну, знаешь, это само собой получается обычно. Может, у тебя есть какие-то пожелания?

— В смысле? — Эли немного растерянно глядела на него, всё сильнее нервничая в предвкушении того, чего так хотела и боялась уже давно.

— Необычные эрогенные зоны, может, разговаривать с тобой надо, или щекотки боишься, — Мерих пожал плечами. — Что-то, что мне нужно знать, чтобы всё прошло хорошо.

— Ну… мне нравится, когда плечи гладят, — девушка пожала плечами. Теперь она обрадовалась, что окна зашторены, потому что щёки начали гореть от смущения, а в темноте хоть немного удавалось это скрыть.

— Немного… Ну, будем работать с тем, что есть, — парень усмехнулся и подсел ближе к девушке. — В последний раз спрашиваю, ты точно не пожалеешь об этом?

— Точно, — Эли закатила глаза и торопливо прильнула к нему, уставшая от разговоров, но её губы в последний момент остановила чужая ладонь.

— Меня не будешь обвинять? — Мерих с недоверием посмотрел на неё.

— Обещаю, что не буду. Давай уже кончать с разговорами.

Элизиан смело забралась на колени к парню и, расположив ладони на его шее, нетерпеливо поцеловала, не давая отдалиться.

Мерих удивлённо хмыкнул сквозь поцелуй. Настойчивость девушки удивила и даже немного смутила, неожиданной напор заставил на некоторое время задуматься, разрабатывая новую тактику.

Поначалу, задумавшись, Мерих не нашел лучшего места для рук, чем на талии Элизиан, но уже через минуту, вспомнив о пожеланиях, стал нежно гладить плечи девушки. Она в ответ тихонько замурчала от удовольствия, заставляя неловкость уступить место страсти.

Эли заставляла его задуматься. Нужно было ещё разгадать, как ей будет лучше. Решительная и страстная, она спешила скорее перейти к делу, но реагировала на его ласки так мягко и нежно, словно впервые чувствовала тепло. Полная контрастов, она вызывала желание решить задачку и сделать всё идеально, и, вступая в игру с азартом, Мерих ощущал, как неконтролируемо нарастает страсть.

Фея несильно толкнула его плечи, и парень послушно откинулся назад, позволяя контролировать себя, пока была такая возможность.

Мерих вызывал столько внутренних противоречий. Она хотела его, потому что сама так решила, или это подсказывали ложные воспоминания? Она действительно начинала привязываться или лишь хотела воспользоваться моментом? Сердце тонуло в странном коктейле желания и ужаса, боясь поддаться ложной любви, подцепленной у Аметист, или упустить из-за этих сомнений настоящее чувство, возникшее самостоятельно. Всё внутри бурлило, кипело, и от этого нервного напряжения хотелось поскорее избавиться. Элизиан знала, что решит, как к этому относиться, после, а сейчас позволит себе забыть о рассудке и отдаться страсти с головой.

Мерих прервал поцелуй, чтобы стянуть с девушки свитер. Он довольно улыбнулся, засмотревшись на обнажённую кожу, и продолжил ласково гладить её плечи и шею. Элизиан склонилась за очередным поцелуем и нетерпеливо забралась пальчиками под футболку парня.

Не позволив ей закончить начатое, Мерих крепко прижал к себе девушку и перевернулся вместе с ней, удобнее располагаясь сверху.

Дыхание захватывало. Все чувства обострились от долгого воздержания, и казалось, что без волшебства не обошлось, когда от лёгкого прикосновения к щеке по спине пробежали мурашки, а волосы на затылке встали дыбом.

Расправляясь с бретелями лифчика, Мерих не упустил шанса погладить нежную кожу оголённых плеч Элизиан, наслаждаясь сдавленным сладким стоном.

Девушка утопала в ощущениях, когда в окружении жаркого воздуха комнаты, в тесной близости с разгорячённым телом, её касались холодные пальцы. От сдержанных нежностей бегали мурашки, отрезвляющие ледяные касания заставляли вздрогнуть, выгнуться и сильнее прижаться к Мериху.

Воспользовавшись моментом, он скользнул рукой по спине Эли и одним движением расправился с застежкой. Освободив девушку от лифчика, парень осторожно положил его под подушку, чтобы тот не потерялся, бывали случаи в его-то захламленном пространстве.

Мерих вновь почувствовал прикосновения к спине под футболкой и, чтобы отвлечь девушку, дразняще двинулся бедрами к её промежности. Трюк сработал, и Элизиан переместила руки на напряжённые ягодицы парня, наградив его шумным стоном.

Удовлетворённо улыбнувшись, Мерих спустился поцелуями к плечам девушки. От каждого касания она вздрагивала, прижималась к нему и тихонько стонала. Её невинная реакция на ласки заставляла все внутри трепетать на контрасте с активными действиями.

Элизиан прикусила губу, чтобы не быть слишком громкой, когда парень опустился к её груди. Всё тело слушалось лишь его, покорно отзываясь на каждое мимолетное прикосновение. Желание съедало все мысли, полностью освобождая сознание для наслаждения.

Ещё раз Эли попыталась снять футболку Мериха, но парень поймал её руки и повелительно опустил ниже, не позволяя исполнить задуманное.

— Что-то не так? — шепотом спросила она, боясь спугнуть момент.

— Просто доверься мне, так будет лучше сейчас, — сдавленно прошептал он в ответ, прежде чем накрыть губы любопытной девушки своими в страстном поцелуе.

В блаженстве прикрывая глаза, одаренный новым протяжным стоном, Мерих медленно спускался рукой по животу девушки к джинсам. Элизиан требовательно сжимала его ягодицы, настаивая на скорейшем переходе к делу, продолжая тихонько постанывать.

Мерих отстранился от губ девушки на минуту, чтобы удобнее было расстегнуть джинсы, и умилённо наблюдал, как она закусила губу, вздрагивая не то от смущения, не то от нетерпения.

Эли послушно подняла бедра, когда парень чуть подтолкнул их руками, чтобы легче избавиться от одежды. Она с непривычки захотела прикрыться, оставшись лишь в трусиках, и, словно почувствовав её желание, Мерих скоро вновь лёг сверху, согревая теплом тела.

Но оставаться в одном белье рядом с полностью одетым парнем было несправедливо. Элизиан притянула Мериха поближе к себе и заставила снять штаны вместе с боксерами.

— Ого… А это уже большой или ещё средний? — закусывая губу, поинтересовалась она, вожделенно рассматривая обнажённый член.

— Для первого раза нормально, — съязвил Мерих, чтобы не сбивать настрой рассуждениями о геометрических подробностях.

Он приподнялся на руках и потянулся к ящику тумбы, где среди кучи хлама должны были валяться и презервативы.

Вдруг Эли вновь продемонстрировала нетерпение, двинувшись бёдрами ему навстречу. Мерих шумно выдохнул и сдавленно застонал, когда его отвлёк неожиданный петтинг.

— Чтоб его… Почему я вечно всё разбрасываю, — выругался он, осознав, что по собственной расхлябанности вынужден был тратить время на поиски презервативов, пока его бесстыдно дразнят.

Наконец выудив из нагромождения необходимых предметов самый нужный в данный момент, Мерих вскрыл упаковку зубами и одним движением надел презерватив.

Наблюдая за ним, Элизиан закусила губу и шумно застонала в предвкушении. Страх и волнение исчезли, позволив целиком и полностью отдаться лишь страсти, не задумываясь о последствиях или возможных проколах.

Мерих погладил девушку через бельё. Она выгнулась и крепко обняла его за шею, нежно простонав или, может, промяукав невероятно милое требование продолжать. Парень не сдержал умилённой улыбки и жадно прижал девушку к себе. Она волновала слишком сильно, чтобы позволить себе хотя бы мысль о том, чтобы её отпустить. Не теперь.

Элизиан шумно застонала, оказавшись в крепких горячих объятиях. Это было совершенно новым ощущением, не похожим на необузданную страсть фальшивых воспоминаний. Это было тепло уюта, сладкая нежность, родившаяся в порыве страсти, и своим контрастом сводящая с ума.

Не в силах продолжать ласковую пытку, совсем скоро Мерих избавил изнемогавшую от желания Эли от белья. Она смущённо отвернулась, закусив губу. В последний момент её одолела неловкость.

— Страшно? — шепотом поинтересовался Мерих, успокаивающе поцеловав плечо девушки.

— Нет, всё отлично, — Эли взяла его за волосы и притянула к себе для короткого одобрительного поцелуя. — Немного нервничаю, но это нормально, да?

— Конечно, — парень умилённо улыбнулся, заметив румянец смущения, плотно заливший щёки и уши Элизиан.

Она ни на секунду не засомневалась, забыв о страхе. Лишь на минуту прерванная смущением, вскоре она вновь позабыла обо всём и нетерпеливо прижалась к бёдрам парня.

Мерих протяжно застонал и медленно вошёл. Эли пискнула и поморщилась на секунду. От непривычных ощущений она рефлекторно сжалась, вцепившись пальцами в футболку парня.

— Расслабься, чтобы не было больно, — нежным шёпотом посоветовал Мерих.

Он прижал к себе девушку и уткнулся носом в её плечо, не забыв оставить на нём едва уловимый поцелуй, чтобы отвлечь внимание и успокоить девушку. Она глубоко вдохнула и постаралась расслабиться, переместив всё напряжение лишь в крепко сжимавшиеся на спине Мериха кулаки.

— Так и правда легче, — Эли довольно улыбнулась, свыкнувшись с новыми ощущениями.

Она прижалась к парню, чувственно выгнувшись навстречу. Его горячее тело манило, заставляло окунуться с головой в блаженную негу. Казалось невозможным его отпустить, было жизненно необходимо задержаться в этом моменте подольше.

Ощутив, что к девушке вернулся напор, Мерих почувствовал себя свободнее и начал неспешно двигаться. Как бы ни старался убедить себя, что можно не слишком осторожничать, он не мог позволить себе быть резче, слыша тихие нежные стоны маленькой хрупкой феи.

Элизиан же не была намерена играть испуганную недотрогу. Желая большего, она оттолкнула Мериха и ловко расположила ноги у него на плечах. Парень довольно застонал, заставляя её удовлетворенно улыбнуться.

Им впору было бы испытывать неловкость и не смотреть друг на друга, думать лишь о собственном удовольствии, но, словно созданные идеально подходящими, они трепетно ласкали друг друга, двигаясь в унисон. Стоны сливались в единую песнь чувственной страсти, будоражаще смешанной с уютной лаской, окутывавшей неожиданным теплом. Сгорая без остатка в нахлынувших чувствах, они потерялись во времени, растворяясь в каждом моменте с жадным желанием продлить мгновения, превращая в часы наслаждения.

Но ничто нельзя сохранить навечно, и вот, не желая возвращаться в реальность, Мерих крепко прижал к себе Элизиан, собственнически раскрашивая её плечо ярким засосом. Нежные руки феи тепло обвивали его шею, и воздух вокруг показался таким холодным, неуютным. Теперь выбраться из этих объятий казалось невозможным. Слишком давно им не хватало тепла, чтобы просто так распрощаться с моментом близости, рискуя упустить его ещё надолго.

И всё же Мерих заставил себя встать и избавиться от презерватива. Когда он вернулся в комнату уже в боксерах, Эли нежилась в его постели под тонким одеялом, всем видом навязчиво напрашиваясь на внеочередные объятия. Может быть, обычно Мерих и не любил затяжные милования, но теперь, когда вокруг почти не осталось тепла и уюта, соблазн был слишком велик, чтобы удержаться.

Он лег на спину, и Эли уже в следующее мгновение уложила голову на его плечо, с наслаждением мурлыкая.

— Довольна?

— Я ожидала худшего, — честно призналась девушка, задумчиво перебирая пальцами складки измятой футболки Мериха. — И всё же, это?..

— Самый средний, что только можно найти, отстань, — парень поморщился и отвлекся на хвостики Элизиан.

Мерих задумчиво накрутил прядь её волос на палец. Одиночество было слишком долгим, чтобы вот так запросто забыть всё как сон и вести себя, будто ничего не было.

Элизиан подняла на него глаза. Больше она не сможет игнорировать, как ему плохо. Не сможет оставить его в покое, испытав, как ему тоскливо. Ей не нужно было даже использовать магию, чтобы чувствовать, что так много тепла может быть лишь у того, кто никому его не может подарить. Оставаться безучастной больше не выйдет, что-то изменилось в ней самой, заставив испытать вину за холодную отстранённость, не покидавшую её уже много дней.

— Я говорила не о том… — Эли чувствовала, что может разозлить Мериха своим вопросом, но не могла удержаться. — Почему ты не можешь раздеться? Что под футболкой?

— Боль, — коротко ответил парень, продолжая играть с её локонами. — Никому нельзя это видеть, а тебе тем более, эмпат.

Мерих не знал, почему так легко ответил на вопрос, за который обычно был бы зол. В этот момент словно сам воздух источал успокаивающее тепло, и не было ни сил, ни желания портить это состояние мимолётного счастья грубостью.

— А теперь, когда это не отвлечёт, можешь мне рассказать?

— Я же сказал, тебе нельзя это видеть. Это относится к любому моменту, — Мерих отпустил волосы девушки и тяжело вздохнул. Ощущение всепоглощающего покоя начало рассеиваться.

— Почему ты так категоричен? — Эли приподнялась на локте и сочувственно посмотрела на него. — Я ведь могла бы…

— Что ты могла бы? Помочь мне? — парень отдалился от неё и встал с постели.

— Я могу избавить от боли, — жалобно попыталась объясниться Элизиан. Она села и укуталась в одеяло. — Тебе ведь тяжело справляться одному…

— Почему вы не понимаете, что этим делаете только хуже? Хватит пытаться меня спасти, я в этом не нуждаюсь, — Мерих моментально сбросил остатки былой неги и хмуро поднял с пола свои штаны. — Я в душ. Собирайся и уходи, пока кто-нибудь не пришёл. Ты ведь, скорее всего, не хочешь, чтобы об этом кто-то знал.

— Но, Мерих… — Элизиан подскочила на ноги, но парень уже закрыл за собой дверь в комнату.

Он очень старался не быть грубым, но всё произошло самой собой, словно вне его контроля.

Эли торопливо собрала свою одежду, ощущая, как к горлу подступил ком. Она должна была стать для всех поддержкой, спасти их от эмоций, но была слишком безучастной, а теперь, попытавшись, сделала лишь хуже, окончательно испортив момент.

Лифчик так и затерялся где-то в комнате Мериха, но сил оставаться и искать больше не было. Глубоко вдохнув, чтобы ещё хоть ненадолго сдержать слёзы, девушка телепортировалась к себе в комнату и стала торопливо одеваться. Она изо всех сил старалась дышать спокойно, но глаза не слушались. Слёзы сами по себе потекли по лицу.

Когда Эли уже застёгивала джинсы, в комнату влетела Фера.

— Ты в порядке? Что он тебе наговорил? — переживая за подругу, затараторила она.

— Что? О чём ты? — спешно стерев с лица слёзы рукавом, девушка повернулась к ней и натянуто улыбнулась.

— Я потеряла тебя и поднялась к Мериху, чтобы спросить, а он сказал, что довел тебя до слёз, и ты почти сразу ушла…

— Ах, точно… — Элизиан всхлипнула и согласно кивнула, чтобы поддержать легенду. — Ничего страшного, я уже в норме. Просто немного расстроилась.

— Из-за Мериха? — Фера сочувственно посмотрела на подругу и поддерживающе её обняла. — Брось, он никого не подпускает, ты не первая и не последняя. Не обращай внимания…

— Я не из-за Душана переживаю, — задыхаясь новым потоком слёз, Эли положила голову на плечо подруги и жалобно всхлипнула. — Что я за подруга, если никому не могу помочь? Мне так стыдно, что я за всё это время… что я эмпат, и так и не смогла… не сделала, чтобы кому-то стало лучше…

— Да ладно тебе, — Фера успокаивающе погладила подругу по спине. — Это нормально, что ты не в состоянии спасать всех вокруг. Тебе ведь и самой нужна помощь, столько всего случилось. Не нужно винить себя.

Эли шумно всхлипнула и жалобно пискнула, выражая благодарность за поддержку, насколько хватило сил.

2.9. Габриэль

Габриэль подскочил в кровати в холодном поту. Грудь будто что-то сдавило, мешая нормально дышать. Густой воздух никак не желал наполнять лёгкие. Он задыхался. Как ни старался сделать хоть один вдох, тело не поддавалось. В панике он хотел было схватиться руками за горло, но заметил, что они покрыты кровью. Плотным слоем вязкая алая кровь покрывала кисти, запястья, густые капли медленно стекали до самых локтей.

— Габ! — Мерих потряс соседа за плечо, но тот не отреагировал.

Парень в ужасе глядел на свои трясущиеся руки, не в состоянии вдохнуть.

— Опять кошмары?! Очнись, Габриэль! — Мерих помахал у друга перед глазами и, когда это не помогло, наконец схватил его за руки, чтобы привести в чувства.

Видение исчезло, воин ощутил, что его руки чисты, и испуганно поднял глаза на соседа по комнате.

— Всё нормально, ты на месте, в полном порядке, окей? — Мерих отпустил его руки и сел на свою кровать.

— Я снова разбудил тебя? — отстранённо спросил Габриэль, уставившийся в пустоту, медленно приходивший в себя.

— Да ладно… Что на этот раз? — парень устало зевнул и потёр глаза.

— У меня руки по локоть в крови… Мне страшно, потому что я могу быть опасным…

— Если только для плохих парней. Своих ты не тронешь.

— Почему ты так считаешь? Может, это только начало? — Габриэль схватился за голову. — Там, в моих кошмарах, я…

— Это всего лишь сны, — перебил его Мерих. Он открыл ящик прикроватной тумбочки и достал небольшую баночку с таблетками.

— Ого, ты прибрал в шкафу! Скоро землетрясение случится? — парень устало усмехнулся, заметив, что барахолка в шкафчике исчезла.

— А ты не засматривайся в чужие шкафы, — предупредительно пригрозил Мерих, прежде чем протянуть другу упаковку таблеток. — Вот, выпей две, до утра должно хватить.

— И давно ты сидишь ещё и на снотворном? — Габриэль хмуро рассмотрел сомнительное название на баночке, что удалось не сразу с трясущимися руками и без очков.

— Я принимаю их только изредка, когда совсем спать не могу или кошмары мучают. С этими вообще ничего не снится, — парень пожал плечами. — Если так сомневаешься, можешь мучиться дальше.

Трясущимися руками Габриэль попытался открыть таблетки, решившись попробовать, но крышка оказалась, как назло, слишком плотной, и баночка выскользнула из рук. Отскочив от постели и брошенной рядом куртки, она закатилась аккурат под самый неудобный угол кровати.

— Вот же кривые руки… Встань, я достану, — измученно скомандовал Мерих, прервавшись на зевок.

Габриэль послушно поднялся с кровати и неловко потёр затылок, смущённый своей неуклюжестью в очередной раз.

Мерих отодвинул кровать от стены и сунул руку в образовавшийся проём, но вместо маленькой баночки для таблеток извлёк большую мягкую игрушку ушастой ищейки, цвет шерсти которой очень напоминал цвет волос Габриэля.

— О, твой дружок?

— Нет, впервые его вижу, — парень озадаченно рассматривал игрушечную собаку.

— Значит, забыл кто-то из девчонок, которые тут до нас жили. — Мерих зажал пса подмышкой и вновь залез под кровать в поисках таблеток. — Я оставлю его себе и назову Габи, вы похожи.

— А если хозяйка захочет его вернуть? — Габриэль недовольно поморщился, представив собаку со своим именем, но не стал возмущаться.

— После того, как он жил пять недель в левом крыле? Издеваешься, к нему мать родная не притронется после такого… А вот и они! — парень довольно потряс вызволенной из темноты банкой.

Придвинув кровать обратно, он бросил пса на свою подушку и сел рядом. На этот раз не доверяя Габриэлю, Мерих сам снял крышку и достал две таблетки, протянул их соседу.

— Спасибо, — он усмехнулся и проглотил снотворное. — Что бы я без тебя делал…

— Счастливо бы жил в одиночестве, наслаждался пустой комнатой… Не знаю даже, — Мерих усмехнулся и потёр уставшие глаза.

— Я серьёзно. Ты постоянно вытаскиваешь меня из этих кошмаров, а я даже не заметил…

— Только скажи что-то про уколы, — он поднял на друга гневный взгляд.

— Я не заметил, что ты не можешь спать и сидишь на снотворном, — Габриэль присел на кровать и послушно обошёл тему наркотиков. В последние сутки все только об этом и говорили, и сложно было представить, как Мериху всё это надоело. — Тебя тоже мучает то, что случилось?

— Как и всех нас, — парень подложил пса под голову и лёг, устало прикрывая глаза.

— О чём ты думаешь чаще всего? Я вот боюсь себя. Боюсь, что могу причинить вред людям, которые мне близки…

— Я жалею, что так и не смог отплатить Эвите… Она спасла меня, — Мерих тяжело вздохнул. — Теперь мне её не хватает. Но, — продолжил он, опережая возмущения Габриэля, — можешь не переживать. Не так, как тебе. Я скучаю по другу, которого так и не смог обрести, ничего больше. Нет поводов для ревности.

— Отлично, а то я уже начал волноваться, — Габриэль попытался не реагировать, но заметно надул губы от недовольства.

— Чаще всего я думаю, что мы должны были что-то сделать, чтобы не дать забрать её, — тихо продолжил Мерих.

— Я тоже много об этом думал. Нас бы точно убили, если бы мы попытались.

— Тем лучше… — безразлично проговорил парень.

— Хочешь умереть? — встревожившись за соседа, Габриэль напряжённо посмотрел на него.

— А ты можешь с этим помочь? — Мерих усмехнулся.

— Снова скажешь, что это просто шутка?

— Перестанем говорить вопросами?

— Когда ты начнёшь отвечать, — зевнув, пробормотал Габриэль, прежде чем свалиться на подушку, рывком погрузившись в крепкий сон.

— Не начну, — Мерих тяжело вздохнул и расположился поудобнее, мягко обняв плюшевого пса. Случайно сунув руку под подушку, он обнаружил забытую вещь и устало закатил глаза. С этим разберётся позже, для начала нужно выспаться.

***

— Ты всегда теперь его будешь с собой таскать? — Габриэль недовольно нахмурился, заметив, что его сосед притащил на обед игрушечного пса.

— Ага, он мне нравится, — Мерих усмехнулся и сел напротив него за большим столом, выделенным для левого крыла, положил рядом с собой на скамью розовую куртку.

На этот раз из-за сильного ветра они решили собраться в обеденном зале и посмущать остальных учеников своим присутствием. В конце концов, нужно было иногда и нормально питаться, не одними чипсами. Рейден был прав.

— Между вами чувствуется какое-то напряжение, — Элизиан села рядом с Габриэлем и поёжилась от холода. В просторном каменном зале было прохладно даже в свитере.

— Потому что он назвал игрушечного пса моим именем и теперь везде таскает с собой, — воин возмущённо поправил очки, недовольно глядя на друга.

— Смотри, какой милашка! — Мерих довольно продемонстрировал фее свою находку.

— Да уж, и правда, — она снисходительно улыбнулась и взялась обеими руками за чашку чая, чтобы хоть немного отогреться.

— Вот, держи, — вспомнив о том, что принёс, парень протянул ей через стол розовую парку. — Это всё.

— То есть… Имеешь ввиду… — Элизиан смутилась и неуверенно протянула руки.

Всё? Он больше не хочет иметь с ней ничего общего. Она слишком сильно разозлила его, надавила на больное и потеряла доверие.

— Имею ввиду всё, что тебе нужно, — Мерих закатил глаза и беззаботно улыбнулся, испарив сомнения.

Девушка надела куртку, радуясь, что теперь есть, чему спасти её от холода. По привычке сунув руку в карман, она обнаружила там свой потерянный пару дней назад лифчик и неловко раскраснелась, вспомнив о событиях того дня. Стало ясно, что за «всё». Все её вещи, которые остались у него.

— Спасибо, — пробубнила она и спрятала взгляд в тарелку.

— Привет, ребята, — Этель села за стол рядом с Мерихом и презрительно осмотрела пыльную игрушку возле тарелки с едой. — Может, уберёшь это отсюда?

— Он не «это»! — парень недовольно надулся и усадил пса рядом с собой так, чтобы его передние лапы оказались на столе, а задние на сидении. — Он Габи, можешь познакомиться.

— Ты под кайфом? — наблюдавший эту сцену Йен, только что подошедший к столу, хмуро смотрел на друга.

— Только если из-за него. Он сводит меня с ума своим очарованием, — Мерих рассмеялся.

— Супер… Так у нас появился ещё один член команды, — парень усмехнулся и помахал вошедшим в зал друзьям. — А вот и все остальные. Боюсь, Габи придётся уступить для кого-то место.

— О, слыхал, Габ, поднимай зад, — Мерих помахал соседу по комнате ладонью, требуя удалиться.

— Он говорил про собаку, — недовольно отметил воин, поправляя очки. — К тому же, за этим столом спокойно поместится ещё кто-то, кроме нас. Он достаточно большой.

— Кстати о ещё ком-то, кроме нас, — Этель с подозрением следила взглядом за приближавшейся девчонкой с крашеными сиреневыми волосами. — Кажется, сюда идет Рейвен.

— И что, снова спровадить её? — Мерих глянул в сторону незваной гостьи и согласился, что она направлялась к ним.

— Может, если она не передумала, стоит дать ей возможность провести с нами время, — Фера пожала плечами, поудобнее располагаясь за столом.

— Но мы ведь не можем так просто кому-то доверять. Может, она будет шпионить или устраивать диверсию в наших дружных рядах, — Тасс смотрел на эту идею скептически.

— Давайте устроим проверку, — предложил Йен.

— Я проверю, чтобы она не соврала, — Элизиан сняла наушники и посмотрела на как раз подошедшую к их столу девушку.

— На этот раз помолчи, — Этель закрыла Мериху рот рукой, чтобы тот снова не влез со своими агрессивными наставлениями. — Приветик, Рейвен.

— Привет, — девушка перегнулась через стол и, дотянувшись до Мериха, убрала от его рта руку Этель. — Откуда у тебя этот пёс?!

— Габи? Я его вчера случайно в комнате нашёл, нравится? — парень усмехнулся и погладил собаку, но Ри выхватила игрушку из его рук.

— Его зовут не Габи, а Тим, и он мой! Не могу поверить, что тебе досталось моё место…

— Вообще, оно досталось не мне. Он вот под его кроватью был, — Мерих бесстыдно выдал своего соседа, указав на него пальцем.

— Ого! Так ты спишь на моём месте? — девушка опустилась на скамью рядом с Габриэлем и состроила ему глазки, но тот даже не глянул на девушку.

— Ты не просто так больше не живёшь в этой комнате. Этот стол не для правого крыла, так что иди, пока не лишилась всех друзей, — строго проговорил он, игнорируя неприкрытые заигрывания.

— Но я ведь хочу быть с вами, а не с ними! — Рейвен возмутилась и жалобно осмотрела ребят.

— Почему тебя это так интересует? — Этель подала голос первой.

— Я восхищаюсь вами! — девушка обняла игрушечного пса и мечтательно прикрыла глаза. — Ведь вы такие смелые, сильные, уверенные в себе! Зная все риски, вы таким небольшим составом пошли против всех остальных.

— Что же тебя с нами не было, раз ты так нами восхищена? — Тасс скептически нахмурился и скрестил руки на груди.

— Я… Мне было страшно. Я просто не представляла, как можно ослушаться приказа, пока не увидела, что вы делали то, что хотели, и всё получилось! Теперь я мечтаю о таких друзьях, мечтаю делать то, что хочется! — Ри восторженно улыбнулась и умоляюще посмотрела на ребят.

— Во-первых, мы не хотели всего этого. Так просто было нужно и правильно, — Габриэль поправил очки и бросил на девушку строгий взгляд, из-за которого она моментально остыла и поджала уши. — Во-вторых, отойди на минутку, нам нужно обсудить, стоит ли тебя принимать.

Когда Ри отдалилась достаточно, чтобы шум обеденного зала заглушил обсуждение, он продолжил.

— Я против.

— Мне неприятно с ним соглашаться, но я тоже считаю, что новички нам незачем, — Мерих покачал головой.

— Если у неё не хватило сил делать то, что нужно, в прошлый раз, мы не можем точно сказать, что она не подставит нас в будущем, если испугается, — Тасс отрицательно развёл руками.

— Да уж… Мне неприятно это говорить, но мы не можем ей доверять. Хотелось бы быть мягче и беззаботнее, но после… — Этель на мгновение запнулась.

— После того как Аметист использовала меня, чего вы долго не могли заметить, нельзя быть уверенными, что она не околдована, даже если она хорошая девочка? — Мерих поддерживающе улыбнулся ей.

— Да.

— А мне показалось, что она была очень искренней, — Элизиан пожала плечами. — Может, она немного незрелая и наивная, но точно не подлая актриса. И вряд ли она околдована, я помню, как неправильно ощущался тогда Мерих.

— Как будто он когда-то ощущается правильно, — шутливо вставила Этель, через секунду пожалев о своём решении, когда её смех прервался из-за грубоватого тычка в бок. — Эй!

— Следи за языком, а то я не посмотрю, что ты с моим другом встречаешься.

— Успокойтесь вы! Скоро начнет казаться, что вы флиртуете, если постоянно продолжите так пререкаться, — Йен встал со своего места и пересел между Мерихом и Этель, чтобы их разнять. — Возвращаясь к делу, мне тоже кажется, что Ри безобидная. Может, она и не будет полезной, но вреда точно не принесёт.

— Я тоже считаю, что она милая, — Фера улыбнулась, поддерживая друзей. — Пеле, осталась только ты.

— Мне кажется, что будет неправильно оттолкнуть её просто потому, что она испугалась, — фея говорила, постоянно опуская глаза. Она ещё не привыкла общаться с друзьями без стыда. — Она ведь признала свой страх перед нами, зная, что из-за этого мы можем её отвергнуть. Вы ведь дали мне шанс, когда я оступилась и поняла, что была не права, чем она хуже?

— Ну, раз уж голоса делятся поровну, решить мы не сможем, пока кое-кто не передумает, — подал голос Мерих. — А я очень голоден и хочу побыстрее закончить эту болтовню, так что соглашусь на принятие девчонки. Она не испугалась нас, Новалис сказала, что она говорила искренне, так что есть основания полагать, что хуже не будет. Теперь можем, наконец, поесть?

***

— А это что такое? — Ри любопытно ткнула пальцем в экран ноутбука Габриэля.

— Не надо его трогать, — парень нервно отстранил её руку и отодвинулся.

Вот уже полчаса после обеда все сидели в комнате девочек и общались, и почему-то Рейвен решила прилипнуть именно к нему. Она ни на секунду не отставала, всё время задавала вопросы и навязчиво флиртовала, хлопая нарощенными ресницами.

— Прости, Габи, — жалобно пропищала Рейвен после очередного подхода с упражнением на развитие мышц века.

— Для тебя Габриэль, — раздражённо проговорил он.

— Я начинаю жалеть, что мы её позвали, — Мерих закатил глаза и откинулся в одном из кресел.

— Ри, это уже правда не смешно. У Габриэля есть возлюбленная, так что тебе… — Элизиан не успела договорить, как новенькая её перебила.

— Это ты? Ты ревнуешь, поэтому так недовольно смотришь? Прости, пожалуйста, я не думала, что вы с ним, ну… вы же никогда…

— Это не я, — фея закатила глаза.

— А кто тогда? — беззаботно продолжала расспрос Ри.

— Её здесь нет, — сухо ответил Габриэль.

— Тогда какая разница, что она есть? Ведь сейчас она где-то отсутствует, а я тут, рядом.

— Не имеет значения, где она находится, я люблю её не за то, что она близко, — парень грубо отстранил уже измучившую его лишним вниманием Рейвен. — Наверно, я лучше пойду заниматься к себе, там тише.

— Мне тоже уже пора, — Мерих поднялся вслед за соседом и помахал всем, особенно задержавшись взглядом на Элизиан, которой даже подмигнул.

— Раз уж все расходятся, я пойду собираться… Сегодня снова встречаемся с Нико, после чего я буду тренировать свои новые силы, — Этель поправила причёску и, светящаяся от счастья, скрылась в своей комнате.

— Пока она будет тренироваться там, ты позанимаешься со мной? — Эли посмотрела на соседку по комнате.

— Конечно! С радостью. Думаю, ты уже почти готова к своей второй форме. — Фера радостно похлопала в ладоши.

— И мы тогда пойдем прогуляемся, — Йен взял Пеле за руку и плавно вывел из комнаты.

— А ты чего расселась? Давай, нам тоже пора проваливать, — Тасс усмехнулся и подтолкнул новенькую в плечо. — Провожу тебя до выхода, прилипала.

2.10. Нико и Мерих

— Ты какая-то невесёлая, принцесса, — Нико привычно обнял Этель при встрече и разочарованно отметил, что её что-то сильно тяготило. В последнее время ей всегда было нелегко, но в этот день состояние было совсем уж необычным.

— Мне нужно ещё немного обдумать, как я об этом расскажу, — фея устало потёрла глаза. — Давай сначала обсудим твою жизнь. Ты ведь обещал, не забыл?

— Если уж встречаешься со мной, должна знать две вещи про Дуарте, — Нико принял поучающую позу и поправил на носу невидимые очки. — Во-первых, Дуарте никогда не бывает безоружен, а во-вторых, никогда не забывает о данных обещаниях.

— Отлично, — Этель устало рассмеялась и взяла его за руку, заставляя избавиться от занудского выражения лица. — Кое-что я о тебе уже узнала. Теперь расскажи о своей семье. Ты ведь искал брата в ту ночь? Но после ни разу и словом о нём не обмолвился.

— Не с этого хотелось бы начинать…

Парень опустил голову и тяжело вздохнул. Детская игривость вмиг покинула его, уступая место серьёзности, и Нико нервно сжал руку девушки сильнее.

Они медленно шагали вперёд по неширокой тропе между высокими пышными деревьями, что жадно схватывали остатки пробивавшихся сквозь тучи лучей зимнего солнца, не оставляя земле даже редких бледных искорок.

— Давай сначала поговорим о родителях… Так будет попроще, — он почесал нос, собираясь с мыслями, и негромко начал рассказ. — Отец тридцать лет назад переехал из Ихеатромора сюда из-за природы. Он занимается селекцией лошадей, а климат Ихеатромора не очень способствовал здоровью животных. Через два года он встретил мою мать, но после моего рождения они скоро развелись, когда она нашла любовника. Мы с мамой почти не общаемся, у неё своя семья, и моя жизнь, в общем-то, ей не интересна. К тому же, Иззи почти сразу её превзошла. Иззи — это моя мачеха, они с отцом поженились, когда мне было пять. Я сразу знал, что она мне не мама, а она и не пыталась занять её место, просто была классной, ухаживала и ничего из себя не строила. На свадьбе она уже была беременна, так что почти сразу появился Аурелио, мой брат. Хотя он был Иззи ближе и роднее, она ни разу не дала мне подумать, что любит кого-то из нас больше, и меня обошла стороной извечная проблема ревности к младшим детям. Иногда, конечно, Аури очень надоедал. В детстве он очень злился, если мы с Иззи проводили время вдвоём, ведь это только его мама, — Нико умильно усмехнулся. — Но он перерос это. Ещё он фей эфира. Не ахти какой, конечно, но мои связи в Гамме сделали своё дело. Честно говоря, пришлось всего лишь пообещать, что Аури не будет дебоширить, как я в своё время.

— С вашим выпуском никто не сравнится, даже если стараться будут, — Этель усмехнулась и крепче сжала руку Нико, чтобы поддержать. Она не могла объяснить, но чётко ощущала, что парень волнуется.

— Это ты ещё только последний год застала. Мы тогда уже успокоились, — он усмехнулся и тяжело вздохнул, чувствуя, что пришло время переходить к главному. — После выпуска нужно было получить хорошее распределение по контракту, так что все стали приличнее. Сейчас первый контракт истек, я приехал в отпуск и должен был забрать Аури из Гаммы на несколько дней, поэтому приехал тогда к вам. Но, к сожалению, все эти перепалки внутри замка сильно меня задержали… Когда я освободился и продолжил поиски, нашёл Аури и его группу возле реки. На них напали угольные.

Нико затих, собираясь с мыслями, чтобы продолжить рассказ, и Этель заполнила паузу.

— Мы с хранительницами осматривали лес. Но ведь группа почти не пострадала, на них были лишь царапины…

— Сильно подрали только Аурелио. Они оставили его, не рассчитывая, что такие раны можно вылечить, — Нико тяжело вздохнул и посмотрел вдаль, в чернеющую глубь леса. — Мы с Ратон отвезли его в больницу так быстро, как только смогли. С остальными договорились, чтобы ни слова обо мне или Аури. Незачем было втягивать его ещё и в эти судебные разбирательства после.

— А что в больнице?

— Они поддерживают его стабильным, но ничего хорошего в этом нет. Какая разница, "стабильно в коме" или "стабильно мёртв"? Они уже перепробовали всё, но заражение не удается остановить, только задержать на прежнем уровне, а с такими показателями, стоит ему прийти в сознание, Аури сразу умрёт.

— Почему ты не рассказал раньше?! Здесь, в Гамме, мы уже лечили раны от этих монстров, может, Фера могла бы сделать нужное зелье и помочь, — Этель потерялась в эмоциях, не зная, волноваться, радоваться или злиться. — Мы могли бы уже его исцелить, если бы ты был поразговорчивее!

— Прости, принцесса, но не все так просто, — Нико покачал головой. — Лучшие врачи испробовали уже всё. Отцу пришлось продать лишних полсотни молодых лошадей, чтобы оплатить лечение, так что в больнице сделали всё возможное, и приходится верить, когда они говорят, что выхода нет.

— Раз других вариантов не осталось, может, всё-таки послушаешь и попробуешь взять наше зелье? — девушка недовольно скрестила руки на груди.

— Любой неверный шаг может его убить, я не хочу рисковать… — Нико упрямо покачал головой.

— Что же ты такой непробиваемый, прямо как Душан, побрали бы его пикси, — Этель недовольно фыркнула. — Если ты так не доверяешь моим друзьям, попробуй дать их зелье сначала вашим докторам. Только не упрямься и прими помощь, когда её предлагают, не уподобляйся этому идиоту! Потому что, если ты станешь слишком сильно на него похож, я не смогу тебя выносить!

Закипев от злости, она повысила голос, вопреки королевским привычкам, и в негодовании всплеснула руками.

— Хорошо-хорошо, — поддавшийся Нико поднял руки вверх. — Сдаюсь. Только не злись.

— Да как уж тут… — Этель разочарованно вздохнула и опустила взгляд на сухую землю, потрескавшуюся от бесснежного холода.

— Мерих, похоже, снова что-то натворил. Давай-ка прервём мои рассказы, и ты объяснишь, что случилось.

— Да он просто невыносим! Как будто нам мало проблем без того, что он нервы мотает опять, — фея разочарованно всплеснула руками. — Вечно замкнётся в себе и делает вид, что всё нормально, хотя любому дураку очевидно, что это не так. Мы пытаемся помочь, а он в штыки, будто зло какое ему сделаем, честное слово…

— Давай спокойно и с самого начала, что произошло в этот раз, — Нико обнял девушку за плечо и заставил сделать глубокий вдох и сбавить обороты.

— Хорошо… Вчера Тасс заметил, что у Мериха все руки в следах уколов. Потом Эли это подтвердила, ему не показалось. Мерих и раньше был агрессивным, теперь мы вообще боимся ему слово сказать, — Этель утомлённо нахмурилась. — Хочется помочь, что-то сделать, но нет ни единого варианта, как начать, потому что сейчас, стоит его разозлить, он сделает какую-нибудь глупость…

— Это, наверно, какая-то ошибка… — парень недоверчиво помотал головой. — Я его знаю, он бы не стал. Он не из тех, кто мог бы.

— Но, по всей видимости, смог, — фея с горечью усмехнулась. — Не сомневаюсь в вашей дружбе, но, к сожалению, всё сводится к неутешительному итогу. С той ночи он сильно похудел, выглядит болезненно. Стоит дёрнуться чуть резче — теряет равновесие. Очень много спит, почти ни с кем не общается, всё время как в тумане. Мы думали, что это может быть депрессия, всем сейчас непросто, но эти уколы… Это ведь всё объясняет, ты не можешь поспорить.

— Уверен, есть другое объяснение, — Нико упрямо продолжал мотать головой. — С ним что-то не то, но я уверен на все сто, что Мерих не стал бы… Я видел людей, которые находили утешение в наркотиках, знаю их, и он точно не один из таких.

— Но что ещё это может быть? — Этель растерянно смотрела на него. Ей было жаль разрушать искреннюю веру Нико в друга, но она не представляла другого объяснения.

— Не знаю, но я выясню. Мы с Ратон поговорим с ним и всё узнаем, — он спрятал замёрзшие руки в карманы и напряжённо нахмурился, обдумывая предстоящее. — Главное, чтобы никто к нему не лез до вечера, а потом уж мы разберёмся…

— Он снова ушел куда-то, так что, наверно, его никто не тронет. К тому же, как я уже сказала, всем теперь страшно за него, — Этель тяжело вздохнула.

— Ладно, это мы решим. Сейчас просто пообщаемся немного, — Нико обнял девушку за плечо и притянул к себе поближе, чтобы было теплее, игнорируя неудобство. — Что ещё ты хочешь узнать обо мне?

— Я тут подумала… Если твой отец профессионально занимается лошадьми, то, наверно, Ратон очень породистая?

— Ох, если бы, — парень рассмеялся. — Она чудесная лошадь, но породы в ней как в одноногом зайце.

— Как же так получилось, что у тебя с таким отцом… — Этель растерянно уставилась на него, напряжённо обдумывая ситуацию.

— У нас из-за этого давний конфликт, — Нико посмеялся и мечтательно закатил глаза, погрузившись в приятные воспоминания. — Мышка — первая лошадь, которую я выбрал сам. Мне было лет четырнадцать, отец отвёз меня на ярмарку и потребовал выбрать самую лучшую лошадь, какую можно найти. Это было что-то вроде выпускного экзамена из домашней школы селекционера, и я должен был найти самую породистую… Я прекрасно знал, что Ратон не такая. Она была нескладной и неуклюжей, стояла в загоне отдельно от остальных и тоскливо глядела вдаль. Конечно, я знал, что не этого от меня хотели, но она показалась такой умной и спокойной. Сразу было видно, что особенная. Хозяин отдал её за бесценок, будто она нетренируемая, и отец из меня всю кровь выпил потом. Он до сих пор мне припоминает, что я всё сделал наоборот и выбрал самую паршивую овцу, но теперь уже скорее шутейно. Он Мышку тоже любит, она знает больше всех команд. Правда, реагирует только на мой голос.

— Ты сам её учил? — Этель восхищённо улыбнулась. По королевским традициям она долго училась работать с лошадьми, но так и не смогла научиться чему-то, кроме как держаться в седле.

— Разумеется, принцесса. Она больше никому не даётся, да я бы и не доверил. Моё — значит моё, — Нико улыбнулся.

— А это только к лошади относится? Или ты во всём собственник? — игриво поинтересовалась фея, посмеиваясь.

— Как повезёт, — парень пожал плечами с преувеличенно отвлечённым видом, но почти сразу вмиг хмуро насупился. — Послушай, мы об этом не говорили толком, а всё-таки нужно прояснить…

— Может, не стоит? — Этель нервно прикусила губу, желая избежать серьёзного разговора. Но она знала, что, если Нико решил — никуда не деться, и не сильно надеялась отсрочить беседу.

— Стоит, — воин остановился и посмотрел на неё сверху вниз. — Мой отпуск уже подходит к концу, скоро нужно будет продлевать контракт, — парень выглядел всё мрачнее с каждым словом. — Сейчас всё кажется очевидным, но что дальше? Что будет, когда я снова уеду? Мы весело провели время и разбежимся? Или, может, это что-то большее?

— А как бы тебе хотелось? — Этель нервно сглотнула. Она неотрывно следила, как сползала с лица Никопривычная уверенность, как его покидала насмешливость, и такое непривычное серьёзное выражение заставило напрячься.

— Я без ума от тебя, — парень печально улыбнулся и стыдливо опустил глаза. — Правда. Только… У меня неплохая семья, у отца большие заказы, жаловаться не приходится. Но всё-таки у меня нет ни титула, ни звания… Я не самый подходящий избранник для принцессы.

— Брось эти разговоры! — девушка поднялась на носочки и обняла его за шею, нежно улыбнулась. — Мои родители были королём и королевой, но им это счастья не принесло. Равно как не сделало их хорошими родителями. Титулы ничего не значат… К тому же, я теперь не принцесса, так что могу выбирать кого хочу.

— И кого ты хочешь? — Нико отстранил её от себя, подняв на руки, словно невесомую игрушку, и заглянул в светлые карие глаза.

— Мне обязательно тешить твоё самолюбие ответом, или хоть раз подумаешь своей головой и догадаешься? — Этель рассмеялась и позволила себя поцеловать, заливаясь краской от радости.

***

Мерих измученно потёр глаза и глянул в зеркало на свой потрёпанный вид. А, впрочем, не так уж и важно, бывало и похуже заявлялся.

Он открыл дверь в отделение, и девочка сразу заметила его. Она, как всегда, играла с другими детьми из стационара в коридоре.

— Мерих! — она радостно кинулась к нему и обняла за ноги на уровне коленей — уж куда дотянулась. Парень довольно отметил, что девочке стало легче, она выглядела более здоровой, и от этого усталость как рукой сняло.

— Привет, Джун, — Мерих присел, чтобы смотреть девочке в глаза и заботливо погладил её по золотым с рыжиной волосам. — Похоже, ты сегодня хорошо себя чувствуешь.

— Доктор сказал, что через пару дней меня уже выпишут, — гордо ответила девочка. — Ты пришел поиграть напоследок? Ты ведь всегда обещал, что мы поиграем, когда я вылечусь.

— Прости, но сегодня я ещё не готов к играм. Может, немного позже, — Мерих с сожалением вздохнул и медленно встал, чтобы снова не потемнело в глазах.

— Так жалко, что из-за меня тебе до сих пор плохо… Мне бы так хотелось, чтобы ты был моим братом, — девочка надулась и всхлипнула. — Тогда мы бы могли чаще видеться и играть вместе не только в больнице.

— Когда-нибудь мы сыграем, я тебе обещаю, Джун, — он посмотрел на прощание в чёрные глаза малышки. — А пока что возвращайся к ребятам. Мне нужно к Эдит.

— Ладно… До свидания, Мерих! — девочка активно помахала ему рукой и побежала к остальным ребятам.

Мерих зашёл в процедурную, шморгая носом. Глаза защипало, и он агрессивно тёр их рукавом, чтобы непрошенные эмоции поскорее отступили.

— Эмм… Эдит, ты здесь? — он сел на привычное место на кушетке и начал медленно снимать толстовку, чтобы убить время.

— Мерих? Ты уже пришёл? Сегодня раньше, — полная женщина суетливо выбралась из-за высокой ширмы, прихрамывая на правую ногу. — Я ещё никак не ждала, думала, опять санитары за бинтами, даже внимания не обратила, — она доброжелательно улыбнулась поначалу, но, заметив руки молодого человека, ахнула с ужасом. — Ох, создатель… Ты опять выдернул катетер? Сколько можно-то?! Каждый раз одно и то же. Сегодня не отвертишься, будем колоть в кулак.

— Не надо, Эдит, — взмолился Мерих, страдальчески скривившись. — Никак нельзя последний разок снова в вену сделать?

— Да у тебя там живого места нет, — женщина всплеснула руками и, подойдя к пациенту, недовольно осмотрела его руки. — Прескверно дело, точно говорю. Я и так твои вены еле вижу, тут ещё и синяк сплошной, нет уж. Больше я этой катастрофы не коснусь, мне проблемы не нужны.

— А ты точно можешь сделать всё незаметно? Только если следов не останется, — Мерих нехотя дал женщине осмотреть вены на своём кулаке и потерянно повторил в пустоту, — только если без следов…

— И что ты так трясёшься из-за секретности… Неужели так сложно рассказать друзьям? — удовлетворённая видимостью вен, Эдит пробралась к своему столу и стала готовить капельницу ловкими, отточенными до невозможности движениями.

— Было бы просто, я бы рассказал, — недовольно буркнул Мерих. — Давай закроем тему, не хватало ещё, чтобы ты этим меня донимала.

— Хорошо, тогда поговорим о Джун, — женщина строго глянула на пациента, поджав пухлые губы от недовольства. — Когда расскажешь ей?

— Когда будут времена поспокойнее, — парень стыдливо спрятал глаза и закрыл лицо капюшоном толстовки. — Не хочется, чтобы ей пришлось терять единственного родного человека. Пусть уж лучше я буду просто донором, который исчез, чем мёртвым братом.

— Это имеет смысл, — Эдит взяла руку парня и затянула жгут ниже локтя. — Сжимай кулак.

— Точно нельзя выше? — в последний раз Мерих выглянул на женщину, но, осознав, что её ничем не разжалобить, спрятался обратно под капюшон и поджал губы в ожидании укола, когда кожу обдало холодом от спирта. — Ладно. Нельзя так нельзя.

— А я считаю, что тебе бы лучше ей сказать. Всё-таки родная кровь, самому легче станет, — медсестра профессиональным движением хладнокровно ввела иглу капельницы и подклеила её пластырем, чтобы не расшатывалась.

— Можно я сам буду решать, как мне и Джун будет легче?! — прорычал из-за капюшона разгневанный Мерих. — Если я что-то делаю, на это есть причины. Хватит меня доставать, хотя бы в последний день.

— Кстати об этом, — Эдит напряжённо поджала губы и, закончив с капельницей, отошла к своему столу. — Доктор продлил твой курс. Ты ещё слишком слаб, чтобы заканчивать, так что он назначил ещё три капельницы раз в три дня.

— Ещё три? — парень освободил лицо и страдальчески посмотрел на медсестру. — Класс… Только об этом и мечтал услышать на "последней" процедуре.

— Я говорила ему, что ты будешь недоволен, — Эдит добродушно посмеялась. — Не переживай, после этого точно все кончится. Никаких больше витаминов, ещё две недели и снова некому будет заботиться о твоём здоровье.

— Жду не дождусь, — Мерих усмехнулся и откинулся спиной на стену, к которой была придвинула кушетка.

— И всё-таки, почему бы тебе не рассказать друзьям всю правду? Может, тогда они не будут волноваться и донимать тебя, что ты так не любишь.

— Тогда будет ещё хуже, — парень убеждённо помотал головой. — Я не перенесу этого их сердобольного сопереживания и, худший кошмар, восхищения. Даже ты на меня смотришь, будто я сделал что-то очень нужное и особенное… — он недовольно фыркнул и отвернулся, чтобы не видеть тёплого взгляда заботливой медсестры.

— Брось, Мерих, ты это заслужил.

— Заслужил бы, если бы не бросал её, — он задумчиво начал теребить уголок пластыря на руке.

— Мерих, — строго окликнула его Эдит, заставляя бросить это занятие.

— Точно… прости… — парень устало усмехнулся и прикрыл глаза. — Можно я посплю немного? Совсем нет настроения разговаривать, разбуди, когда можно будет идти.

Но и сон поначалу не шёл. В голове крутились мысли о давно требовавших внимания проблемах. Что сейчас с Эвитой, будут ли её судить или отправят на очередное пыточное лечение? Как живётся Аметист после всего, что она натворила? Всё-таки это она была виновата в том, что спровоцировала убийство Дамира, или Мерих мог этого избежать? Действительно ли Элизиан интересовалась им только ради секса?

Рука сама собой потянулась к карману толстовки, где всегда лежала зажигалка, но парень вовремя остановился и крепко сжал кулак. Усилие отдалось лёгкой колющей болью на коже в плече. Не сейчас, он не один.

Вскоре Мерих ненадолго задремал. Он не заметил во сне, как прошло время, и, проснувшись, недовольно поморщился из-за необходимости вставать.

— Просыпайся, ворчун, ты свободен, — Эдит уже обработала едва заметный след от укола на кулаке пациента и удовлетворённо улыбалась результату. — Наконец нормально вышло… Больше ты меня своим упрямством не возьмёшь.

— Вот так… один раз поддался, теперь навсегда попал в эту ловушку, — Мерих усмехнулся, потирая глаза со сна. — Знал, что нельзя тебя слушаться.

— А куда бы ты делся, — медсестра усмехнулась и шутливо подмигнула парню. — Теперь мне нужно работать, так что отправляйся обратно в школу. И ещё, Мерих, — Эдит окликнула его уже у выхода. — Подумай о том, чтобы поговорить с друзьями. Они тебе зла не желают.

— Поэтому я и не хочу, чтобы они знали, — Мерих устало усмехнулся и застегнул толстовку. — До встречи!

Он проскользнул по опустевшему коридору незамеченным. На этот раз детей на пути не оказалось, и удалось даже успеть на автобус. Всю дорогу Мерих только и делал, что пытался не уснуть, глядя на темноту за окном. Он даже включил для бодрости агрессивную музыку в наушниках, но неугомонные скоростные барабаны только сильнее бесили, и парень раздражённо смотал провода в комок и сунул в карман.

Под пальцы сама собой попалась зажигалка. Мерих вытащил её на слабый свет и тяжело вздохнул. Будто уже не его собственный внутренний инстинкт, порождённый бесконечной ненавистью, а что-то извне требовало продолжать, снова оттянуть в сторону ткань футболки, оголяя плечо, и пощекотать кожу огнём, наказывая себя новой порцией боли. Уже привычной, от которой не издаёшь ни звука, лишь недовольно морщишься.

Парень устало потёр глаза и спрятал зажигалку обратно. Когда она не попадалась под руку и на глаза, было легче. Всё равно её не хватало, если хотелось в очередной раз забыться и избавиться от тяготящих мыслей, но можно было сдержаться. Только разве получится не носить с собой зажигалку, если постоянно куришь?

Автобус остановился у едва освещённой площадки на обочине. Остановка "Интернат". Школа, куда никто никогда не приезжает на общественном транспорте.

Мерих выскочил на улицу и, обожжённый ледяным воздухом, недовольно поморщился. Сунув в рот первую за день сигарету, он раскурил её и спустился с дороги в мрачный лес. Угрюмый и тоскливый лес угольных монстров, который уже перестал пугать. Монстры — не самое страшное, что может напасть, убить — не самое страшное, что могут сделать с человеком. Мерих привык сокращать здесь дорогу и совершенно не обращал внимания на шорохи по сторонам и движение вдалеке. Большинство волнующих знаков — лишь его растревоженное темнотой воображение. Угольные не подбираются так близко к дороге и городским, резкие звуки их пугают.

Вдруг вдалеке замелькал совсем не иллюзорный силуэт. Мерих пригляделся, занервничав от непривычной скорости движения и размера, но его поджидал не монстр. Он сразу узнал скользивший между деревьями белый круп чубарой лошадки, вскоре различил и всадника.

— Вы что тут делаете? — недовольно спросил Мерих, сжимая кулаки в карманах. Неужели эти паникёры теперь и Нико решили доложить о его несуществующей зависимости?

— Нужно поговорить, — парень спешился и недовольно скрестил руки на груди.

— А я считаю, что не нужно, — Мерих отрицательно покачал головой и попытался пойти дальше, игнорируя друга.

– ¡Ratón, agárralo!

Повинуясь команде "задержать", лошадь ловко скакнула на дорогу и преградила путь.

— Ты так просто не отвертишься, — Нико старался выглядеть сурово, но получалось выдать лишь сочувственное недовольство. — Придётся рассказать, что с тобой происходит.

— Я не хочу, — Мерих покачал головой и глянул на друга исподлобья, всем видом демонстрируя негодование.

— А я не спрашиваю. Все волнуются за тебя, даже Этель, а она ведь тебя не выносит, — он тоскливо свёл брови к носу. — Не будь упрямцем один раз, расскажи мне, что с тобой происходит. Как другу.

— Не тебе мне говорить об упрямстве, — Мерих хмыкнул. — Уверен, тебе всё уже доложили, раз так сильно за меня переживают. Мне сказать больше нечего.

— Хватит уже, — Нико разочарованно вздохнул и, приблизившись к другу, быстро схватил его руку, удерживая от очередной попытки уйти. — Я знаю, что ты не наркоман, и мы тебя не отпустим, пока не расскажешь правду. Блин, Мерих, я хоть раз тебя подводил? Делал то, чего ты не хотел? Может, хотя бы мне не будешь на нервы действовать?!

Разозлившись, Нико с силой тряхнул друга, чтобы привести в чувства. Мерих сдавленно застонал, когда в ушах зазвенело. Картинка в момент потемнела, и парень свалился с ног. В последнюю секунду лошадь подхватила его, подставив голову, и удержала, чтобы дать отдышаться.

— Чёрт, я забыл, — Нико, извиняясь, сжал руку на его плече. — Прости, совсем не привык, что ты не в состоянии…

— Да забей, — Мерих усмехнулся и вытер рукавом несколько выступивших на лбу капель пота. — Я и сам не привык, но скоро всё кончится… Спасибо, мелкая, — парень отвлёкся и благодарно похлопал лошадь ладонью по боку, в ответ на что она довольно тряхнула гривой.

— Готов пообщаться?

— Ладно уж… Только нужно присесть… — Мерих устало плюхнулся на землю под деревом и потёр глаза, тоскливо вздыхая. — Помнишь, я рассказывал про мамашу?

— Её лишили родительских прав за героин, — Нико сел на землю рядом. — Ты хотел увидеться в последний раз, но она даже не очнулась в очередном приходе, так что больше ты её не навещал.

— Точно. Так вот, это не вся история… Меня забрали у неё в двенадцать. Через год я нашёл тот притон, где она жила, всё так. Но там она была не одна, а с ребёнком, — Мерих шмыгнул носом и накинул капюшон, чтобы надёжнее спрятать лицо в его тени. — Я понял, что не нужен ей, не потому что она была наркоманкой. А потому что, как только забрали меня, она родила ещё. Это была маленькая девочка. Худая, болезненная, каким-то чудом без отклонений родилась. Наверно, её никогда не кормили, валялась на полу возле материного матраса, а там было холодно, хотя стоял июнь.

— Это ужасно, — Нико сжал в руке найденную на земле рядом ветку, и та с хрустом разломилась.

— Мне в тринадцать никак было не обеспечить ребёнка. И не хотелось, чтобы она знала, что я её брат, потому что… Какой из меня старший брат, я ничегошеньки не могу ей дать?! Сам никогда никому нужен не был… В общем, я нашёл для неё другой приют, поначалу иногда заглядывал проведать, а потом поступил в Гамму. Да и Джун подросла, так что, если я и заходил изредка, то не общался с ней, — Мерих потёр нос рукавом толстовки, вылезавшим из-под тонкой куртки. Глаза щипало, и он недовольно морщился, чтобы не дать слезам скопиться. — А не так давно она заболела. Ей нужно было переливание, но только родная кровь. Только моя.

— И после этого ты такой измученный? — Нико говорил всё тише, глубоко погруженный в тяжёлые раздумья от услышанного. Между его бровями чернела тень морщины недовольства. — Вроде, обычно люди достаточно быстро восстанавливаются. Может, у тебя со здоровьем что?

— Да не, всё нормально, — парень шмыгнул носом. — Врачи сказали, что здоров как бык, кроме того, что курю… Просто… В норме нельзя делать переливание чаще чем раз в шестьдесят дней, а у меня за пять недель было три… Вообще, врачи были против, но Джун не становилось легче, а больше родных у неё нет. Чтобы привести меня в чувства, приходится делать капельницы, колоть всякие восстанавливающие витамины и так далее, — Мерих недовольно подёрнул плечами. — А у меня вены — дерьмо. Их плохо видно, так что с первого раза не попасть. Да к тому же в кулак не уколоть, потому что видно будет, такое сложнее скрыть.

— Тебе лишь бы всё скрывать… — Нико вздохнул. — А почему не ставили катетеры? Ведь можно не колоть каждый раз заново…

— С ними тренироваться неудобно.

— Так, может, тебе и не нужно было в таком состоянии тренироваться?! — не сдержав возмущения, он чуть повысил голос на друга. — Какой же ты всё-таки идиот…

— Может быть… Но сейчас так лучше, — Мерих, уже не скрывая, шумно всхлипнул и нервно усмехнулся, глядя на свои дрожащие руки. — Знаешь, Никелодеон, если бы у меня было одно желание, которое можно исполнить… Не важно как, джинн там или ещё кто… Единственное, чего я хотел бы в жизни, чтобы у Джун была нормальная семья. Чтобы она никогда не чувствовала себя, как я. Не была одинокой, разбитой и агрессивной, — он истерически посмеялся, спешно стирая с щеки покатившуюся слезу. — Чтобы жизнь у неё была, а не дерьмо. Единственное, чего я хочу…

***

Нико устало облокотился на дверной косяк и тяжело вздохнул, глядя в пустоту посреди кухни.

— Что-то случилось? На тебе лица нет. — Иззи отвлеклась от уборки после ужина и озадаченно посмотрела на пасынка.

Это была хрупкая, мягкая на вид женщина, но при необходимости она обретала столько властной силы, что все мужчины в семье неизменно её побаивались. Стоило нахмуриться густым бровям, добрые синие глаза укрывала мрачная тень, и оставалось только надеяться, что ты нигде не провинился.

— Прости, Иззи, я сегодня поздно. Но ужинать не буду, можешь не накрывать, — отвлечённо пробормотал парень себе под нос, бесцельно цепляясь взглядом за пустоту перед собой.

— Что случилось, Нико?! — строго повторила вопрос женщина, мигом вызволив сознание пасынка из тяжёлых раздумий. Она вытерла руки о старую заношенную футболку и отошла от плиты.

— Просто у друга проблемы…

— Это тот трудный? Мерих Душан? — Иззи скрестила руки на груди и глянула на Нико снизу вверх исподлобья.

— Да, кто же ещё, — парень усмехнулся проницательности мачехи и почесал затылок. — Честно говоря, не знаю даже, с чего начать…

— Уж с чего-нибудь начни, если не хочешь говорить об этом сразу с отцом, — женщина говорила строго, но нашла момент, чтобы заговорщицки подмигнуть и мягко улыбнуться.

— Как думаешь, в этом доме найдется место для ещё одного ребёнка?

— Кто-то залетел?! Я говорила, что его игрушки до добра не доведут, восемнадцати ещё нет, а уже… — от возмущения Иззи чуть не задохнулась.

— Спокойно, — Нико в мольбе сложил руки у груди. — Никто не беременный… Девочке уже пять лет, это его сестра, она живёт в приюте и недавно тяжело болела…

— Мать твою…

— Давно не видел, да, — парень нервно улыбался, наблюдая за шоком на лице мачехи. Невозможно было угадать, что творилось у неё в голове пару минут, пока она наконец не заговорила снова.

— Как зовут ребёнка и в каком она приюте?

2.11. Он

Темно. Всегда темнота.

Даже когда они приходят, открывают дверь, снаружи всегда темнота.

Где они бывают всё остальное время, чем занимаются? Кто они такие, что вкалывают?

Каждый раз делают укол. Странный, словно кислый, хотя вкус от укола ощущаться не должен. От него кружится голова, в глазах разлетаются блёстки. Может быть, ещё темнеет, но сложно заметить, когда не видишь света круглые сутки.

Вообще-то, они вряд ли приходят ночью. По внутренним ощущениям, на которые единственно и можно полагаться в такой ситуации, они заходят ранним утром.

Он всегда стоит сзади, за спиной, противно смеётся, удовлетворённый своей силой. У него скрипучий голос и горячие грубые пальцы. Он кладёт руки на виски, сильно сдавливает, из-за чего после укола в ушах звенит.

Он проникает в сознание. Перед глазами начинают мелькать воспоминания, и он жадно читает, впитывает каждое. Сначала он был избирательнее, перескакивал через одно, останавливался только на важных, озирался, словно вор, спешил. Но теперь у него власть, теперь ему всё это не нужно.

Она всегда стоит в стороне и только наблюдает, контролирует процесс со стороны. Она зовёт его Морфей.

Он зовёт её «заткнись».

Её голос знаком, но всегда слишком рано исчезает. Почти сорок дней прошло, а этот голос так и не удалось идентифицировать. Морфей всегда её затыкает, чтобы не лезла в воспоминания.

Воспоминания, которые теперь нужны ему лишь ради власти самоудовлетворения. Раньше это было его оружие, сейчас лишь инструмент утоления странной властной похоти. Вожделение силы словно само контролирует Морфея, он полностью поддаётся своему извращённому богу, не понимая, что именно это и отдаляет от него.

Невозможно владеть властью, поклоняясь ей, ведь тогда она становится сильным богом, сама доминирует. Невозможно обладать бесконечной властью, если она сама обладает тобой. Нельзя владеть всем, не владея собой.

И это подведёт его. Когда-нибудь это подведёт Морфея.

Ослеплённый своими желаниями, опьянённый тем, чего достиг, он оступится.

Морфей оступится и появится шанс сбежать. Хотя бы одной возможности будет уже достаточно.

2.12. Кадира

Двумя неделями ранее, Гостевые покои Дворца Правления Хаотиса.

— Будь добра, прекрати упрямиться и одевайся. Тебе предоставили такое доверие, которым нельзя пренебрегать, — Наоми гневно стукнула в запертую дверь в комнату дочери. — Королевская семья выделила нам покои во дворце, ты просто не можешь их разочаровать очередным побегом. Оставь уже позади свои детские капризы, у каждой из нас есть долг перед страной, и тебе нужно исполнять свой наравне с остальными.

— Да собралась я, — девушка недовольно рывком открыла дверь и обиженно посмотрела на мать. — Довольна?

Женщина окинула дочь критическим взглядом.

Волосы, испорченные дредами — очередным юношеским бунтом, — остригли по плечи, но даже так они до сих пор лежали неплохо. Несколько прядей убрали в тонкие косы, чтобы открыть лицо, немного печальное, горделивое, но вполне удовлетворительное, чтобы показаться людям.

Старомодное традиционное платье с высокими вырезами на подоле заставляло Кадиру чувствовать себя некомфортно, девушка всё время пыталась поправить его, будто это могло изменить что-то. Несмотря на смущённые ужимки девушки, оно очень хорошо подчёркивало её спортивную фигуру, насыщенный синий цвет отсылал к связанной с океаном культуре Эсмара, напоминая о традициях ненавязчиво, но достаточно активно.

— По-моему, ты прекрасна, — Наоми мягко улыбнулась и обняла дочь. — Не переживай, Кадира. Даже в браке по расчету можно неплохо жить, ты же видела, как у нас с твоим отцом всё хорошо.

— Вам просто повезло, что вы смогли полюбить, — Кадира печально вздохнула и, отпустив мать из объятий, поправила причёску.

— Не суди его, пока не увидишь. Может, он ещё очень понравится тебе.

— Конечно… Один из местных высокопоставленных снобов, о котором я знаю лишь то, что он изучает занудyую историю традиций и магии. Что это вообще за профессия, историк? Чем он будет заниматься, одни книжки читать с утра до ночи? Как мне жить с таким зубрилой?!

— Ты слишком себя накручиваешь, — Наоми рассмеялась и взяла лицо дочери в свои ладони, доверительно поцеловала её в нос. — Он совсем не такой занудный. Всё будет отлично. А теперь идём.

Девушка напоследок тяжело вздохнула и статно вытянулась, готовясь к встрече с будущим мужем. Как ни пыталась она бунтовать, всё давно было решено, и оставалось лишь послушно следовать всем указаниям, чтобы укрепить международные отношения и благосостояние семьи.

Мать довела Кадиру до большого торжественного зала и остановилась. Дверь была приглашающе приоткрыта, внутри виднелось необыкновенное убранство. Вместо привычного золота и мрамора в Хаотисе отделывали стены палладием и жадеитом. Вместо примелькавшихся росписей и цветочных узоров стены украшали замысловатые кремниевые лабиринты кругов и полос, которые, переливаясь на солнце, будто двигались и изменялись, бесконечно перетекая во всё новые узоры.

Юная невеста безразлично оглядела в проём двери необыкновенное убранство. Любезно было со стороны правления Хаотиса предоставить им тронный зал для торжественной встречи. Титул хранительницы запросто открывал многие двери, и Кадира привыкла порой следовать за матерью в совершенно уникальные, невидимые для простого люда места. Но теперь никакие красоты не могли отвлечь от неприятной мысли о решённой помолвке.

— Всё будет хорошо, — Наоми сжала губы, не в силах скрыть охватившее и её волнение. Она склонилась к дочери и ободряюще обняла. — Если уж так случится, что ты совсем его возненавидишь, мы придумаем что-нибудь, чтобы расторгнуть договор. Но, прошу, дай ему шанс, хотя бы один.

— Только потому, что я тебе доверяю.

Кадира нервно улыбнулась и напоследок глянула на свое отражение в высоком узком зеркале между парой отделанных жадеитом колонн на стене коридора. Как назло, выглядела безупречно, совсем не на что было отвлечься, чтобы оттянуть злосчастный момент. Она должна быть терпеливой и спокойной, показать себя с лучшей стороны, а на языке одни ругательства. Только и хочется поскорее нагрубить злосчастному жениху и послать его куда подальше со всей внешней политикой и экономикой заодно.

Глубоко вдохнув, девушка отогнала несколько колких словечек, что некстати пришли на ум, и заставила себя войти в зал.

Кажется, было ещё рано. Дверь закрылась, и Кадира оказалась в прекрасном зале в полном одиночестве. Это, казалось, должно принести облегчение, но мрачные отливы кремния тяжело давили, заставляя чувствовать лишь одиночество и… страх? Точно, вот какие чувства вызывает в ней Дворец Правления Хаотиса. Большой, распрекрасный, зелёный он давит и делает её совсем маленькой и беззащитной. Он доминировал даже без людей внутри.

— Вашему вниманию, Второй степени наследник трона Хаотиса, маг второй ступени, Фарид Лоджис, — в зале на минуту появился смешной низкорослый глашатай, который, исполнив свою миссию, тут же вновь скрылся за какой-то потайной беззвучной дверью.

— Можно было и менее официально, — недовольно буркнул себе под нос Фарид, нервно поправляя воротник.

— Фарид! — Кадира, не поверив своим глазам, радостно бросилась к знакомому, забыв обо всех приличиях. Она с разбегу наскоком обняла его, едва удерживаясь от слёз. — Как я рада, что ты тоже здесь! Мне так не хватало всех… Я чувствую себя такой брошенной, неужели это правда, и ты тут?!

Едва дыша от переполнявших эмоций из-за долгожданной встречи, девушка чуть не начала заговариваться. Хотелось как можно больше успеть обсудить с другом до прихода неизвестного занудного жениха.

— Да, как-то так сложилось, что наследник правления Хаотиса живёт во дворце наследной семьи, — Фарид весело рассмеялся. Волнение моментально пропало, словно никогда его и не было.

Когда Кадира наконец отпустила его, он на мгновение расстроился, что пришлось прервать тёплые объятия. Но радость встречи быстро заглушила секундное разочарование.

— Как это я не подумала… — девушка неловко усмехнулась, осознав, что сглупила. — Подожди… А Эвита! Вы ведь родственники, значит, она тоже где-то здесь? Я могу её увидеть?

— Боюсь, не выйдет, — Фарид нервно прикусил губу. — Есть много обстоятельств… Главное, пожалуй, в том, что тебе тут нельзя видеть никого, кроме жениха, раз уж за этим вы прибыли…

— Кстати об этом, — мысли заплетались, бегали от одного к другому, не давая обдумать сказанное или осознать какие-то проблемы. Кадира нервно перескакивала с темы на тему, изголодавшись по разговорам за две недели вынужденного уединения. — Когда появится этот жених? У нас есть ещё время поговорить без лишних ушей?

Фарид лишь насмешливо вскинул брови. Он выдержал паузу, необходимую, чтобы Кадира осознала его слова, хотя очень трудно было сохранять внешнее спокойствие, пока смех так и рвался наружу.

— Подожди-ка секунду, — девушка нахмурилась, заметив неладное, и вспомнила сказанное минутой ранее. — То есть ты?.. Ты знал об этом?!

Возмущенная сокрытой от неё тайной, Кадира разгорячённо ударила друга в плечо.

— Прости, — едва дыша от наконец освобождённого смеха, Фарид согнулся, моля о пощаде. — Я и сам только в последний момент понял, некогда было разговаривать.

— Так я и поверила! — девушка ещё раз крепко треснула его по спине, сбрасывая негатив. — Наверняка специально скрыл это, чтобы я выставила себя дурой!

— Даже если так, у меня не получилось, — убедившись, что больше ударов не последует, парень выпрямился и потёр атакованное плечо. — Ты слишком прекрасна, чтобы кто-то заметил, что ты разок сглупила.

— То есть я всё-таки сглупила?! — Кадира угрожающе поджала губы и вскинула бровь.

— Я пытаюсь сказать, что ты потрясающе выглядишь, так что мне не важны твои скудные умственные способности.

— Так ты считаешь мои умственные способности скудными?!

— Ты уже второй раз переспрашиваешь одно и то же, игнорируя главную суть, — Фарид недовольно надул губы. — Ещё пару минут назад не считал, но теперь начинаю сомневаться.

Девушка набрала побольше воздуха в грудь, готовясь гневно аргументировать.

— Чтобы ты знал, я…

— Ты очаровательна, — проигнорировав боевой настрой невесты, Фарид нахально улыбнулся, наслаждаясь её секундным замешательством, плавно перетекавшим в смущение. — Я не мог и мечтать о невесте лучше.

— А я, честно признаться, немного разочарована, — Кадира надула губы, пытаясь отшутиться и развеять неловкость, возникшую из-за внезапно замеченного влюбленного взгляда жениха. — Думала, мне попадётся кто-нибудь поумнее и ответственнее.

— Кто бы говорил, ты ведь тоже сбежала, — Фарид рассмеялся. — Я сразу почувствовал, что мы похожи.

— Мне говорили, что мой жених изучает историю, не подумала бы, что это про тебя.

— Я бы тоже не поверил, — он усмехнулся. — Но вообще-то всё не так плохо, как звучит. Я изучаю культуры и традиции восьми государств, анализирую исторические закономерности, которые могут впоследствии привести к прогнозируемым событиям. Это не очень распространено на Хаотисе, поэтому считается довольно престижной работой.

— И что же ты прогнозируешь?

— Пока что ничего. Хаотис раньше никогда не начинал войну первым и сложно сказать, к чему может привести отказ Седотопии исполнить требования ультиматума. Конечно, я знаю о планах нашего правительства, но… — Фарид задумчиво опустил глаза и хмыкнул. — Понимаешь, менталитет седотопийцев может не позволить так просто провернуть смену власти и введение в практику новых законодательств. Я предполагаю, что наше правительство несколько самонадеянно в вопросе переустановки правления там.

— Так непривычно, когда ты говоришь, как взрослый человек, — Кадира улыбнулась. — Оказывается, ты умеешь быть серьёзным.

— Да, но это ненадолго. Не люблю всё это историческое занудство.

— Всё же… об Эвите. Она в порядке? — девушка тяжело вздохнула и с сожалением сменила тему. Не хотелось портить весёлый настрой, однако времени оставалось не так много, и нельзя было обойти стороной самую важную тему.

— С тех пор, как мы уехали из Гаммы, с ней что-то происходит, — Фарид впервые за день нахмурился. Серьёзное выражение, так редко появлявшееся на его лице, заставляло нервничать сильнее, ведь если даже он так напряжён… — Только я пока не знаю, что именно. Она всё время одна в женском крыле, да и в академии теперь тренируется индивидуально, так что я не могу к ней попасть…

— А почему она одна в женском крыле? — Кадира нервно нахмурилась, встревоженная ситуацией.

— Ну, кроме неё сейчас во дворце нет женщин. Моя мать умерла, её — исчезла, брат с женой давно уехали, отрёкшись от наследования. Так что среди членов правящей семьи больше нет женщин, — Фарид тяжело вздохнул и потёр глаза. — Обычно я легко мог туда пробраться, но сейчас охрана усилена.

— А телепортация? Ты ведь это можешь…

— Мой посох конфисковали за неподчинение. Так что я временно не могу практиковать магию. А даже если бы мог… — парень тоскливо вздохнул. — На дворце стоят все возможные блоки на магию, так что ничего не выйдет, хоть ты сам Создатель.

— Зачем же столько строгости? Она ведь исполняла приказы и не сделала ничего плохого, за что её изолировали? — Кадира гневно фыркнула и всплеснула руками.

— Уверен, они что-то скрывают. Эвита изменилась, стала сама не своя, и, похоже, дядюшка Хирам решил, что общественности лучше не давать поводов усомниться, что она в порядке.

— Хирам? Это твой дядя, то есть… отец Эвиты?

— Ага, — отвлечённо буркнул Фарид.

— И как он может так обращаться с дочерью… Сначала то «лечение», теперь изоляция… Неужели его не интересует, что с ней происходит?

— Он делает вид, что пытается помочь. Может, с его стороны это так и выглядит… Не знаю, ему в любом случае не втолкуешь, что он не прав. Слишком эгоцентричный и упёртый, — Фарид тяжело вздохнул и хмуро посмотрел на переливавшиеся узорами стены.

— Что нам теперь делать? — Кадира проследила за его взглядом и утомлённо обняла себя за плечи. Нервное напряжение вдруг моментально высосало её силы.

— Для начала поженимся, — парень улыбнулся и, вмиг расставшись с только что мучившей его тревогой, ободряюще подмигнул невесте.

2.13. Ринтия

Двумя неделями ранее произошедшего в Седотопии. Хаотис.

Ринтия устало выдохнула, плотно сжав губы. Из зеркала на неё смотрела утомлённая женщина, сильно похудевшая за последние несколько недель и измотанная бесконечной работой. Выпирающие кости обтягивала полупрозрачная бледная кожа, казалось, фея таяла не по дням, а по часам.

Она больна. Известно, что осталось не больше года, но раньше болезнь не проявляла себя внешне. Люди начинают замечать, да и сама Ринтия чувствует упадок сил, проявляющийся после даже небольшого упражнения в магии. Поиск преемника стал теперь не просто одним из запланированных дел, а крайней необходимостью. Она должна быть уверена, что самостоятельно подберёт самую подходящую фею себе на замену. Она должна знать, что Хаотис не останется в руках того, кто допустит те же ошибки, что она когда-то.

Пожилая фея потуже завязала пушистый халат, в котором ещё могла выглядеть не слишком исхудавшей, и расположилась в гостиной на постели. Она уже пару недель не поднималась на второй этаж своего дома, слишком занятая бесконечной работой. Проще было расстелить внизу, чем перебираться на верх с документами и планами.

Ринтия надела тонкие очки и потянулась за папкой с личными файлами учеников АБМИ имени правителя Рефо Второго. Академия боевых магических искусств — самое престижное заведение для любых фей и магических форм Хаотиса, где обучаются все талантливые формы. В Академию принимают стипендиатов из всех округов, самых достойных и сильных. Это первое место, где стоит искать.

Но все же подход АБМИ слишком ориентирован на способности. Личные дела только и рассказывают, что об уровне сил и подготовки. Ринтии этого мало. Она должна знать, что её сменит человек с нужными личностными качествами, о которых АБМИ не станет писать в досье.

Придётся встретиться с учениками лично.

Тяжело вздохнув, женщина подняла очки на голову, убрала от лица выбившуюся из аккуратной прически прядь и тоскливо осмотрела заваленный фотографиями студентов стол. Она непозволительно долго тянула, чтобы теперь можно было не волноваться о времени.

***

Верховная фея величественно заняла трон в Зале Волшебного Совета. Собравшиеся церемониально расположились на своих местах, изящные и сильные в своих превращениях. Один только юный Световит протестующе плюхнулся на трон в джинсах и свитере.

— Тасс, может, хоть сейчас стоит использовать форму феи? — нервно шепнула Этель другу, заметив устремлённый на него изучающий взгляд Ринтии.

— Я не буду, — хранитель Травитиша демонстративно от неё отвернулся и с опаской посмотрел на Верховную фею.

— В чём причина такого дерзкого отклонения от установленного порядка сбора Совета? — с усталой улыбкой вместо грубой строгости, которой ожидали все феи, поинтересовалась Ринтия.

— Мне не очень комфортно в таком виде… — Тасс взволнованно сжал зубы, ожидая выговора, но Верховная хранительница лишь усмехнулась.

— А что, может, наш юный друг прав, — она сменила форму феи на обыкновенную, предстала перед хранительницами в простеньком брючном костюме цвета ультрамарин, менее торжественном, чем волшебные одеяния, и, пожалуй, слишком расслабленном.

Никто из Совета раньше не видел Ринтию в таком оптимистичном и доброжелательном настроении и, тем более, в обыкновенной одежде. От шока Наоми и Райна встревоженно переглянулись. Ибра презрительно скривилась.

— Мы всегда такие официальные, давайте недолго побудем простыми людьми, благо, сегодняшние темы позволяют, — Верховная хранительница улыбнулась. Она была даже рада маленькому бунту Тасса, благодаря которому не было необходимости тратить энергию на превращение. Так было проще скрыть её истощение от остальных.

Последовав примеру главной, остальные феи также приняли человеческие формы и расположились на тронах в более естественных позах. Лишь Ибра, брезгливо морщась, пренебрегла предложением и осталась в своем прежнем виде.

***

Ринтия затянула потуже пояс парадного наряда Хаотиса, который стал ей велик. Новый шить не было ни сил, ни времени. Фея выправила за спиной высокий торжественный воротник, что доставал до самой макушки в полностью раскрытом состоянии, и аккуратно сложила волосы на плечи. Непривычно было распускать пучок, но причёска, которую женщина носила по обыкновению, была утомительно неудобной и казалась неуместной в сочетании с парадными одеяниями.

Личное посещение АБМИ было лишь вопросом времени. Ринтия давно чувствовала, что в соответствии с её планами придётся знакомиться с каждым из учеников лично, поэтому запланировала и согласовала визит с управлением.

Этерна, заведующая АБМИ, пожалуй, была даже слишком ответственной и требовательной. Она уже с утра несколько раз уточнила время прибытия, переспросила, действительно ли не помешает визит делам хранительницы. Одни только её вопросы по коммуникатору порядком утомили Ринтию, поэтому перед личной встречей она уже чувствовала себя напряжённо.

Это всего лишь академия. Одна из сотен в Хаотисе. Всего лишь студенты, самые сильные в стране, но такие же молодые и неопытные, как любой ребенок их возраста. Просто ещё один день и ещё один этап подготовки.

Ринтия глубоко вдохнула, прежде чем покинуть корабль, на котором прилетела в загородный корпус АБМИ из столицы для смотра. Оправив пиджак, женщина медленно вышла на свет.

В аккуратно оформленном тренировочном дворе с коротко подстриженным красноватым газоном её встречала Этерна с целой толпой выстроенных в ряд юных фей со способностями от самых выдающихся до вполне заурядных — так требовала сама хранительница. У неё было достаточно времени, чтобы фея без финальной формы могла ещё развиться и стать достойной, нельзя было упустить ни одной кандидатуры. Нужно найти идеальную.

— Рада иметь честь принять Вас, — худощавая заведующая почтительно склонилась, приветствуя Ринтию.

— Будьте добры, сегодня без почестей, — фея недовольно поморщилась и перевела взгляд на учеников и учениц. — Время, которым я располагаю, не бесконечно, поэтому мне бы хотелось завершить здесь поскорее.

— Конечно… — на мгновение растерявшись, Этерна торопливо перемотала несколько заготовленных вводных слайдов на виртуальном экране, что носила с собой на манер планшета. Пробежав глазами по странице, она обрела прежнюю уверенность и продолжила речь, обернувшись к ученикам. — Это наши студенты. Как вы и просили, все группы до единой. Желаете услышать подробно о каждом студенте?

— Только мотивы первой трансформации. — Ринтия взмахнула рукой, предпочитая опустить формальности на этот раз. Она была слишком утомлена для разбора полётов и способностей каждого из сотни студентов АБМИ.

Даже сухое перечисление первых мотиваций далось непросто. С каждым новым неверным ответом, не оправдывавшим ожиданий, медленно таяла уверенность в том, что удастся найти достойного преемника. «Сильный воин», «Расчётливый стратег», «Талантливый управляющий» стояли перед ней, но не производили ни малейшего впечатления. Всё это казалось лишним и неискренним.

Когда ряд студентов подходил к концу, Ринтия вспомнила о девочке, которую встретила в Седотопии. Наследница правящей семьи, расправившаяся с преступным элементом на чужой территории. Сложно было не запомнить, какой переполох она навела, после всех прошедших разбирательств и поездок для допроса в монастырь Святого Огня, где заточили бывшую директрису. Хранительница хмуро оглядела ряд студентов вновь и недовольно сжала губы.

— Что насчёт Эвиты? Она фея и наследница правления, поэтому тоже должна обучаться в АБМИ, — Ринтия укоризненно смерила взглядом Этерну.

— Она сейчас в неподходящей магической кондиции, — напряжённо ответила женщина, против воли выдав своё скрытое раздражение несдержанным разочарованным вздохом. — Но вам не стоит тревожиться, это точно не ваш вариант.

— Мне самой стоит судить.

— Но она из группы для отстающих. Проходила даже лечение, не помогло. Боюсь, этот экземпляр неуправляем.

— Я требовала продемонстрировать мне фей всех уровней подготовки. Всех групп. Не помню, чтобы требовала исключить отстающих, — Ринтия скрестила руки на груди и с прищуром осмотрела поле перед высоткой АБМИ, на котором не видно было вероятного места, где могли бы скрывать ненормативных фей.

— Моя рекомендация, всё же…

— Не думаю, что вы хотите оспорить мое решение, — хранительница одарила заведующую строгим взглядом. — Покажите мне её.

— Пройдем в корпус, — повиновавшись, Этерна недовольно наморщилась, но направилась к высотке. — Она занимается на симуляторе, чтобы исключить взаимодействие с прочими студентами. Такие, как она, могут создать много проблем нормативным ученикам.

— В каком она состоянии?

— По всем признакам похоже, что фея вскоре после превращения потеряла себя. Её сила не успела укрепиться, поэтому всё хуже, чем в стандартном отклонении. Наверняка, вам известно, что при обыкновенной потере идентичности с определением первой формы феи лишаются также контроля над магией, — Этерна открыла новый файл на своем виртуальном экране, подсвеченном зелёной сеткой, и недовольно поморщилась от необходимости следовать к симулятору. Феи свернули на лестницу. — Необыкновенность этого случая также заключается в том, что в стандартной ситуации нам известны все первичные мотивы трансформаций. Но Эвита и здесь решила выделиться и создать проблемы… — заведующая презрительно фыркнула, открыла широкую дверь на смотровую площадку симулятора и пропустила вперёд хранительницу. — Она трансформировалась вне нашего ведома, после чего частично лишилась воспоминаний ещё до возвращения. К сожалению, в числе утерянных фактов оказалась и мотивация первой формы, поэтому мы не можем восстановить её так же, как поступили бы с другими ненормативными.

Ринтия безмолвно взглянула на происходящее в симуляторе через панорамное окно.

Эвита в странном неравенстве сражалась с множеством стандартизированных противников из каталога симулятора. Её окружали древесные орки, триватишианские шестилапые волки, карликовые тролли и даже несколько плотоядных пикси вампирского подвида. Фея безразлично избавлялась от наступавших противников. Выбросы её энергии были слишком сильнымидля превращения первого уровня. Не всем феям финальной формы удавалось бы не терять сознания при таких мощных вспышках волшебства, у только обратившейся девочки-подростка должно было уже остановиться сердце.

Предположение Ринтии вдруг, не заставив долго ждать, сбылось.

Крылья Эвиты схлопнулись, фея упала на страховочную платформу, но симуляция не остановилась.

— Почему вы продолжаете? — хранительница встревожилась и сжала кулак, наблюдая за ученицей. — Нужно остановить и оказать ей первую помощь.

— Сейчас самое любопытное, — Этерна, будто и не заметив её слов, указала на ладонь Эвиты.

Фея прижала руку к груди. Вспыхнул электрический разряд.

— Она… Заново заводит свое сердце своей же магией? — Ринтия впервые испытывала ужас после того, как узнала о возрождении темного первородного огня.

Никогда в жизни ей не доводилось видеть такого состояния феи. Всё происходящее, возобновившийся бой, было таким неправильным. Никто не мог, не должен был никогда изводить себя магией до остановки сердца. И, тем более, никто не мог самостоятельно, без малейшего сомнения в адекватности происходящего, завести его заново и продолжить поединок, как ни в чём не бывало.

Пока Ринтия в ужасе глядела на Эвиту с открытым ртом, та вновь свалилась на платформу. Ещё раз ударила себя молнией в грудь. Поднялась и снова обратилась к магии.

— Я предупреждала. Другого подобного случая ненормативности в нашей истории ещё не зарегистрировано, — Этерна довольно улыбнулась, видя, в какой шок ввергло хранительницу зрелище. — Мы фиксируем каждую секунду, записываем данные симулятора и состояние подопытной, но до сих пор не расшифровали точную причину потери.

— Вам бы стоит расценивать её как человека, а не морскую свинку или макака-резуса, — Ринтия скривилась и гневно посмотрела на заведующую академии. — Сколько она так тренируется?

— Семнадцать дней, по два часа на симуляторе и четыре часа терапии в сутки, — напряжённо продекламировала Этерна, в благоговейном ужасе перед обращённым на неё гневом хранительницы.

— Тогда, уверена, материала у вас уже хватит. Прекратите её занятия на симуляторе, сократите терапию в четыре раза.

Заведующая покорно кивнула, выслушав холодный приказ.

— Я вернусь позднее и проверю её состояние. До тех пор, пока она не будет способна участвовать в отборе кандидатов на роль моего преемника, остальные тоже не получат такой возможности, — Ринтия глянула на часы, мечтая поскорее избавиться от всё ещё мелькавшего перед глазами тяжёлого зрелища минута за минутой погибавшей и восстававшей феи. — И прекратите уже это издевательство! Иначе скоро её ни одно зелье не спасёт.

2.14. Фарид

— Вот ты где, второй наследник, — Ринтия негромко подозвала Фарида к себе. — Я уже полчаса тебя ищу.

— Простите, мне не сообщили, — Фарид нервно усмехнулся, заметив выдававший его дым, поваливший изо рта.

Он как раз прогуливал пару на задворках академии и только закурил, когда явилась хранительница. Принц тревожно размышлял о том, как ему выйти на связь с сестрой и выяснить, что происходит, и никак не был готов к внезапному появлению старшей феи.

— И не должны были. Дело в том, Фарид, что это тайная встреча. Мне кое-что от тебя нужно, и не хотелось бы, чтобы об этом знали третьи лица.

— Это что-то незаконное? — немного расслабившись, юный наследник окончательно отвлёкся от прежних мыслей и погрузился в новое дело.

— Нет, что ты, — женщина посмеялась. — Разве приказ хранительницы не делает действие законным априори?

— Пожалуй, — Фарид пожал плечами. — Так в чём дело?

— В твоей сестре. После Седотопии с ней что-то произошло, — Ринтия хмуро посмотрела вдаль, собираясь с мыслями. — Её превращение было нормальным там, когда я прибыла, но к возвращению на Хаотис она себя потеряла и, кажется, лишилась части воспоминаний. Так как она не знает или не хочет признавать, что знает, как обрела форму феи, вылечить её сейчас невозможно. А с учетом манипуляций, которые она производит с неограниченной магией, боюсь, Эвита недолго протянет. Нужно сделать так, чтобы она вернула свою сущность, иначе она погибнет. Поэтому, я считаю, что ты должен вернуть её в Седотопию.

— Зачем вам это? — Фарид с подозрением осмотрел хранительницу, не подменили ли?

— Во-первых, она наследница правления. Во-вторых, не предотвратить гибель, зная о рисках — всё равно что убить. В-третьих… — Ринтия тяжело вздохнула и смущённо опустила глаза. — Даже смешно, что на старости лет я стала прислушиваться к таким вещам, но у меня есть предчувствие насчёт твоей сестры, Фарид.

— Хорошо, — Фарид скрестил руки на груди и призадумался. — Но мне нужен мой посох. Отец конфисковал его за побег, а без него мне никак не отправить Эвиту так далеко.

— Как-нибудь устроим, — женщина кивнула.

— И встреча с Эвитой. Если вы устроите ужин наедине с нашими отцами и моей будущей тёщей, мы сможем встретиться с Эвитой и всё провернуть.

— Допустим, это я тоже смогу, — Ринтия призадумалась на мгновение, но быстро согласилась.

— И последнее. Эвита умеет читать воспоминания, так что лучше нам сделать небольшую подделку, в которую она поверит, если засомневается в том, что я получил приказ.

Фарид помотал головой и сделал вид, что лишь в эту секунду встретил хранительницу.

— Ого! Мне не сообщили, что вы хотите меня видеть, с какой целью вы здесь? — весьма правдоподобно разыграл он удивлённое приветствие.

— Нам нужен разведчик в Седотопии. Мы решили, что лучшим кандидатом будет Эвита, но дело совершенно секретное, поэтому ты должен отправить её туда самостоятельно. Все координаты и цели я сообщу позднее.

— Хорошо. Спасибо за оказанную честь, — вытянувшись по стойке смирно, Фарид приложил руку к виску.

— Не переигрывай, — Ринтия усмехнулась и поправила пиджак. — Теперь мне пора. Посох будет ждать тебя в комнате, а об ужине узнаешь совсем скоро. До тех пор постарайся вести себя прилично и не вызывать гнева отца. Продержишься пару дней?

— Даже не знаю… Звучит как непосильная задача, — Фарид смешливо подмигнул хранительнице, но мысленно всё-таки уже прощался с так и не выкуренной сигаретой.

Ринтия была права, теперь ему как никогда нужно быть внимательным и осторожным. В его интересах вернуть Эвиту в нормальное состояние, так что следовало приложить все возможные усилия.

До самого вечера он был примернейшим из студентов АБМИ. Давалось непросто. Скука была такой сильной, что едва удавалось не заснуть. Пару раз, казалось, он даже взаправду отключился, несмотря на неистовые старания этого избежать.

С тяжелым вздохом он устало свалился на кровать, как только вернулся в свои покои. Лежать мешало что-то жёсткое, будто под спину сунули здоровенный камень.

Фарид поморщился и, нехотя поднявшись, обнаружил на постели посох, о котором даже позабыл, слишком сосредоточившись на прилежном поведении.

— Наконец-то, сладенький мой! — не сдержав восторга, он довольно улёгся в обнимку с посохом. — Так бы и расцеловал! Знал бы ты, как я скучал, столько пришлось вытерпеть ради тебя, просто жуть! Две лекции по истории почти без сна, чуть с ума не сошёл!

— Мне уже можно ревновать? — Кадира, возникшая из-за занавески, не сдержала смеха.

— А хочется? Появились ко мне чувства?! — позабыв посох, Фарид перевернулся на живот и, сложив подбородок на ладони, влюблённо уставился на невесту.

— Не сегодня, — фея поморщилась и села на кровать рядом с женихом.

Он перевернулся на спину и схватился за сердце обеими руками.

— Убила! Растоптала моё сердце, оно разбито навсегда, — Фарид неправдоподобно захныкал, привлекая внимание, и заставил Кадиру рассмеяться.

— Хватит уже… Не забывай, что я тут незаконно, и рассказывай быстрее, что происходит. Не просто так же тебе посох вернули, — строго потребовала девушка.

— Ладно, так и быть, — Фарид разочарованно вздохнул и поднялся на локтях. — Хранительница Хаотиса поможет нам разобраться с Эвитой. Она выяснила, что происходит, а мы должны отправить Эвиту в Седотопию.

— Что? Обратно? В такое время, она сошла с ума! — Кадира недовольно скрестила руки на груди.

— Иначе она может умереть, — Фарид пожал плечами. — Она, вроде как, потеряла себя… Знаешь же, когда фея утрачивает свою суть, благодаря которой смогла трансформироваться, её силы вырываются неконтролируемыми вспышками. Если вовремя её не вернуть, это может убить. А Эвиту не получается вернуть, потому что она утверждает, что не помнит, как обрела свою форму феи. Я почти уверен, что она помнит, просто не хочет говорить. Что-то произошло тогда, в ночь битвы или как только мы выехали… Что-то, о чем она не в состоянии вспоминать.

— А ты не помнишь, какой была её суть? — Кадира погрустнела и встревоженно прикусила губу.

— Она не сказала мне. Думаю, наш единственный вариант и правда её возвращение в Седотопию. К сожалению, другого выхода нет.

— А что будет с нами за это? Тебя ведь точно накажут!

— Раз это приказ хранительницы, всё должно быть гладко. Ей для чего-то нужна Эвита, поэтому она будет нас защищать и прикроет полностью, — Фарид устало вздохнул и закрыл лицо руками. — Так что мы спокойно поженимся и будет жить долго и счастливо.

— Опять ты за своё, просила же не говорить об этом… — Кадира недовольно фыркнула и кинула в жениха подушкой.

— Мне казалось, мы уже начали неплохо ладить, — парень повернулся к ней и жалобно надул пухлые губы.

— Одно дело, что ты меня не раздражаешь, хотя это спорный вопрос, и совсем другое — жениться. Я считаю, что нужно заключать брак только по любви, когда ты хорошо знаешь человека, — девушка опустила глаза и тоскливо покрутила помолвочное кольцо с зелёным камнем на пальце. Ей совсем не хотелось смотреть на Фарида теперь, когда между ними начался откровенный разговор.

— А что мешает тебе полюбить меня? — заметив серьёзность невесты, он поумерил шальную улыбчивость. — Что со мной не так?

— Не знаю… Может, дело вообще не в тебе… — Кадира потёрла нос, недовольно хмуря брови. Нет уж, эта тема не будет достойна её слёз, она сохранит спокойствие. — Просто… Я ведь всегда хотела сама сделать свой выбор. Может, ты и симпатичен мне, но, узнав тебя ближе, смогу ли я превратить это в любовь? Понимаешь, моим родителям ведь просто повезло, когда брак по расчёту сопровождается любовью, а у меня…

— Но я тебе симпатичен. Это ведь уже что-то, — беззаботно довольный услышанным, заключил Фарид.

— Какая разница? Это было не моё решение, я не хочу влюбляться, только потому что кто-то так сказал, потому что наши родители решили, что мы должны пожениться! — от злости девушка повысила голос.

Опасаясь, что их могут услышать, Фарид подскочил на месте и прикрыл ей рот рукой, второй обняв за плечо.

— Ш-ш-ш! — возмущённо зашипел принц, на время потеряв страх перед недовольным взглядом невесты. — Понимаю, что ты возмущена, но это не повод кричать. Всё решаемо ведь, например… — запнувшись от волнения, он готов был поспорить, что заливается краской — щёки и уши начало жечь, будто кто-то совсем близко игрался со спичками. — Что мешает тебе полюбить меня не потому, что так сказали, а потому что ты сама хочешь? Кроме того, что наше знакомство организовали родители, что мешает тебе меня любить?

Кадира застыла и уставилась в пустоту перед собой. Внезапный бесстрашный порыв Фарида вдруг заставил её задуматься. Может, она и вправду так старательно его отталкивала лишь из-за кипевшего в крови бунта?

— Может, если не принимать в расчёт одобрение родителей, я и правда могла бы по-настоящему в тебя влюбиться, — смущённо опуская глаза, зашептала девушка.

Вдруг она ощутила невесомость. Всё тело окутал голубой свет, через мгновение привычные зелёные платки — классический костюм фей Эсмара — оплели её тело, погружая в мягкий комфорт, словно солнце у океана. В следующий момент, когда за спиной появились крупные крылья, Кадира почувствовала что-то новое, словно они стали тяжелее. Обернувшись, фея заметила их разноцветный блеск, какого раньше не видела. На поясе сжался, поначалу обдав прохладой, металлический корсет с абстрактными витиеватыми узорами, напоминавшими волны океанов родного Эсмара.

Вернувшись в реальность, фея на мгновение застыла в исступлении, позабыв, что собиралась делать, но уже через мгновение и пару взмахов обновленных крыльев, опомнившись, она прильнула к жениху и нетерпеливо его поцеловала, наконец, без предубеждений позволив себе это сделать.

— Впечатляет, — влюблённый Фарид довольно улыбнулся и гордо вскинул голову. — Получается, я всё это время был вполне достоин и, если бы ты не упрямилась…

— Заткнись, — Кадира рассмеялась и довольно ответила на очередной поцелуй, на этот раз спровоцированный её женихом.

За дверью послышался шум.

— Здесь крик был?

— Ну да… Похоже на то…

На мгновение дверь приоткрылась, охранник бдительно заглянул в комнату и, покраснев, мгновенно высунул голову обратно.

— Думаю, все в порядке. Лучше бы нам просто уйти.

— Но крики… Там же…

— Ш-ш! Топаем, сказал!

— Кажется, меня сегодня ещё и похвалят, — Фарид усмехнулся, глянув на дверь.

— Только ради этого меня поцеловал? — Кадира с подозрением прищурилась.

— Конечно. Меня же в жизни только одобрение отца и интересует, ага, — наследник фыркнул, разлегся на диване и продолжил серьёзнее. — И все же… Это будет нам на руку, когда провернём дело. Сейчас лучше сделать всё, что от нас зависит, чтобы смягчить грядущее наказание.

— А нас накажут? Ты ведь говорил, что по приказу хранительницы всё законно.

— Да, но дядюшка Хирам этого так не оставит. Если Эвита притворяется, что потеряла память, уверен, всё из-за него, — маг нервно сжал губы.

— А если правда не помнит? — Кадира взволнованно глядела на жениха.

— Не удивлюсь, если он в этом виноват. Он вполне мог бы и специально подчистить ей мозги, чтобы была послушнее. Он так уже проделывал… Мать Эвиты, до того, как исчезла, жаловалась на головную боль и вела себя странно. Она забывала своих друзей, общение с которыми не устраивало Хирама, забывала о планах на завтрашний день в последний момент. Иногда это было чем-то вроде профилактической меры, чтобы не задумала ничего против мужа.

— Какой ужас, неужели это законно?! — фея нервно дёрнулась, представив себе кошмар, в котором, должно быть, жила бедная женщина, не способная доверять самой себе.

— Конечно нет! Но никаких доказательств нет. Хирам не обладает магией, не оставляет улик и связей с собой. Конечно, во дворце все это чувствуют, но без доказательств это не имеет значения, — Фарид сел на постели и взял невесту за руку, чтобы немного успокоить. — Но ведь память — уникальный ресурс. Её нельзя удалить насовсем, она самовосстанавливается, если повторить перенесённые потрясения… Так что, есть шансы вернуть Эвите утраченные воспоминания, и если она справится, то у нас будут доказательства. Только с помощью её памяти мы сможем расправиться с Хирамом, если это действительно его рук дело.

— А нам обязательно для этого подвергать её опасности? Я всё ещё волнуюсь, — Кадира тяжело вздохнула, вспомнив события прошедших месяцев в Гамме. — Что-то мне не показалось, что она наслаждалась временем, проведенным там.

— Как я уже говорил, это единственный вариант. Мне и самому не нравится, но, честно говоря, там ей будет даже безопаснее… Может, это и не сказочное путешествие мечты, но рядом не будет Хирама… — Фарид пожал плечами. — Может, всё не так уж плохо…

— Хотелось бы, чтобы ты оказался прав, — девушка вздохнула и задумчиво провела рукой по длинной косе жениха.

— Чёрт! Чуть не забыл!

От прикосновения к волосам Фарид вздрогнул и тоскливо усмехнулся. Настало время готовиться к худшему исходу событий. Смягчившись, Рефо и так продлил срок ультиматума Седотопии до полутора месяцев вместо одного. Больше оттягивать не было возможности.

— Что такое?

— Нужно побриться, — наследник тоскливо вздохнул и закрыл лицо руками. — Очень не хочется.

— Да ладно, у тебя ещё не такая заметная щетина… — Кадира удивленно осмотрела Фарида, не понимая, что его так расстроило.

— Да не лицо… Волосы пора сбривать, — он убрал ладони от лица и по-детски недовольно надул губы. — Традиция такая у правящей семьи. Окрашенные волосы показывают степень наследия, чтобы люди могли без труда нас узнавать в мирное время и обращаться в случае необходимости. Но когда приходит война, все должны сбрить волосы, чтобы не быть лёгкой мишенью для противника и быть наравне с остальными. Видишь ли, за исключением нескольких министров и самого правителя, которые координируют ход событий, все остальные члены правления действуют наравне с простыми солдатами.

— То есть… Ты должен будешь оказаться там? На поле боя?.. — девушка нервно прикусила кончик ногтя.

— Ты вообще чем слушаешь? Я рассказывал, что мне волосы надо сбрить! Вот это грустно, — Фарид принялся дурачиться, чтобы перевести тему и поскорее отвлечь Кадиру от неприятных мыслей.

— А как же свадьба? Все эти планы…

— Ничего, успеем. Впрочем, даже лучше, если я побреюсь до неё. Будет меньше вопросов, какую причёску мне сделать, — Фарид беззаботно пожал плечами и покрутился у зеркала. — Или, может, оставить? Что думаешь, мне пойдут локоны или лучше пучок?

Он накрутил пару выбившихся из косы коротких прядей на пальцы, изображая плойку, а после свернул косу в большой пучок, непрерывно пританцовывая у зеркала.

Кадира всхлипнула и вытерла слёзы, улыбаясь. И почему ему удаётся заставить её смеяться даже в такое время?

2.15. Эвита

Птичьи крылья… Почему она должна их бояться? Кто-то сказал ей это, но зачем и почему?

Эти крылья ей снятся. Каждую ночь, то золотые, то рыжеватые, то серые. Только одни из них она помнит, видит каждый день, и теперь не может отделаться от мелькающих в памяти чужих слов, когда видит жениха.

Она сидит в столовой для ненормативных. Чаще всего здесь больше никого нет, но он изредка появляется. Хирам позволил. И больше никому.

— Ты сегодня опять не в настроении, Лоджис?

Он веселый. Насмешливый, улыбается, будто уже что-то произошло, садится рядом с Эвитой за обеденным столом и потряхивает перьями.

Это Атлас, её будущий жених по договору. Атлас — гарпия, поэтому его руки покрыты перьями до самой шеи вверх и до середины спины — вниз. Его перья колючие и серые, как пыльный асфальт или пасмурное небо, но, вроде, не кажутся опасными.

Атлас носит рубашки без рукавов серых оттенков, изо всех сил стараясь превратить себя в прилежного ученика и послушного ребенка. Он так извивается, пытаясь угодить всем вокруг, что ему больше пошла бы змеиная шкура, чем пёрышки.

Эвита безразлично вздохнула, продолжив без аппетита ковырять диетическое рагу домашнего приготовления, которое ей прописали врачи, чтобы восстановить память после травмы. Она не думала, что это могло бы помочь, если не помогло до сих пор.

— У меня его просто нет, — фея безразлично пожала плечами.

— Как прошла тренировка сегодня? Обычно ты выглядишь побледнее, неужели делаешь успехи? — Атлас издевательски усмехнулся, будто не знал, что ненормативность Эвиты не пройдет сама собой.

— Я не тренировалась. Вчера после проверки Ринтия запретила им испытывать меня на симуляторе, — Эвита пропустила мимо ушей его пренебрежительный тон.

— Ого, обратила на тебя внимание? Кто бы мог подумать, после всех твоих «успехов» и «достижений», — Атлас хмыкнул.

— Не думаю, что здесь имело значение что-либо, кроме ненормативности, — фея пожала плечами и глянула на выпавшее перо гарпии на столе. Протянув руку, она взяла его и немного повертела, покатав в пальцах. — Ты укладываешь их гелем?

Скептически осмотрев жирный блеск на волосках пера, Эвита прищурилась.

— Разумеется. Они у меня такие пушистые, что без геля я летать не могу, — Атлас придвинул к себе высокий стаканчик с трубочкой, в котором его ждал перемолотый обед.

Особенности строения гарпий сильно затруднили для них питание после их перемещения в местности, где не пренебрегают использованием столовых приборов. В конце концов, с перьями вместо пальцев трудно держать мелкие объекты. Да и переваривание у них не ахти, поэтому всё питание перемалывают в пюре. А для зубов, чтобы сохранить здоровый вид, они периодически жуют орехи в скорлупе или драже-камушки.

— Когда там у нас свадьба-то? Может, пора сходить на свидание? Первый поцелуй, все дела, раз уж мы всё равно обещаны друг другу на жизнь, — Атлас недвусмысленно улыбнулся навязанной невесте.

— Могу предложить только третий… — безразлично проговорила Эвита, даже не заметив. Наверно, когда-то это бы сильно её волновало.

— Что? — гарпия чуть не подавился своим обеденным коктейлем. — Когда ты успела?

— В Седотопии.

— Ты же память потеряла… наверно, тебе это приснилось, — попытался оправдать её Атлас.

Если она действительно вступила в связь с кем-то другим, это обеспечит серьёзный удар репутации обоих. А ему будет хуже в любой ситуации, даже если он решит не обращать внимания, всё равно вынужден будет теперь всегда знать, что никогда никому не станет единственным.

— Не приснилось. Не помню, кто это был, почему так случилось… Я его не люблю, даже не помню внешности, просто знаю, что мы целовались дважды, и это факт, — Эвита вздохнула и безразлично отбросила перо. — Это похоже на…

— Замолчи! Тебя это вообще не беспокоит?! — Атлас от возмущения жадно глотал воздух, не зная, куда себя деть.

— Меня ничего не беспокоит, Атлас, — девушка недовольно фыркнула и отбросила от себя вилку. — Пора бы привыкнуть, так всем лучше.

— А мне кажется, раньше лучше было, — гарпия притянул к себе стакан и угрюмо присосался к трубочке.

— Передам это тем, кому интересно твоё мнение, если встречу таких, — Эвита взяла поднос и оставила жениха наедине с его обеденным месивом.

Наверно, если бы у неё были чувства, она бы очень хотела сейчас поесть сладостей. Что-то приторное, чтобы горло кололо, пока не запьёшь горячим. И какао, обязательно самый крепкий какао. Но, вообще-то, чувств у неё не было уже давно, поэтому она хотела только сделать все назначенные дела.

Она устало потянулась, избавившись от ноши на выходе из столовой, и по привычке попыталась откинуть прядь чёлки, забыв о том, что ещё неделю назад сбрила все оставшиеся волосы. Может, этот простой жест мог бы вызвать эмоции? Нет, наверно, не теперь.

— Вот и ты, — Хирам, перебирая папки на голографическом экране, встретил дочь в своём кабинете. — Сегодня ты рано.

— Тренировки ведь отменены, — Эвита пожала плечами и упала в гостевое кресло. — Меня теперь незачем задерживать в академии надолго. Раз уж есть время, может, я могу быть как-то полезна здесь?

— Было бы полезно разобрать всё к вечеру. Один я не успею закончить до ужина, — мужчина осмотрел количество вкладок с планами и схемами. — Напомни-ка, из-за чего Ринтия решила запретить тебе практиковаться на симуляторе?

— Мне о таком не сообщают.

— Не нравится мне то, что она делает. Чувствую, неспроста она этот ужин затеяла… Не выходи сегодня из комнаты и ни с кем не говори без приказа вышестоящих. Уверен, она хочет устроить что-то безрассудное. Старуха совсем сходит с ума от безделья.

Мужчина недовольно нахмурился и скрыл голографический экран. Под ним на столе образовалась целая свалка бумажных документов, которые, в связи с особой секретностью, нельзя было передавать по электронным каналам связи.

— Уверена, мне не составит труда побыть вечером в своей комнате, — Эвита безразлично пожала плечами и подошла к столу. — Это нужно свернуть?

— Да. И сложить в эту папку, — Хирам достал из ящика пустую обложку для документов и бросил её поверх хаотично сваленных планов. — Справишься?

— Разумеется.

Девушка подняла глаза, заметив необычное движение со стороны отца. Мужчина приблизился к ней и неловко поцеловал в лоб. Движение для него было непривычное и вызывало сильный диссонанс, но, в остальном, было не до эмоций.

— Молодец. Наконец-то у меня послушная дочь, которая не создает неприятностей. Будет ещё лучше, когда разберёшься с ненормативностью, конечно, но ты уже делаешь успехи, — он натянуто улыбнулся, с прищуром осматривая реакцию дочери, но у той и веко не дёрнулось.

— Конечно, было бы проще разобраться, не потеряй я память, да ведь? — Эвита усмехнулась. — Наверно, ты тоже сожалеешь, что так произошло. Ведь проблем и без «поломанной» дочери хватает.

— Точно. Так жаль, — Хирам хмуро поглядел на дочь с подозрением.

— Вот в чём ирония, — девушка резко свернула большой лист пополам, отчего тот шумно зашуршал. — Я ведь стала такой ради твоего одобрения. А теперь ничего не могу испытать по этому поводу. Впрочем, так даже лучше, правда? Заметно проще жить.

— Так ты помнишь, как это произошло? — по-прежнему с прищуром отец оглядывал Эвиту, впервые ощутив, что она может быть опасна даже в таком состоянии, если он потеряет контроль.

— Это первые из сохранившихся воспоминаний. Пожалуй, это большая удача для нас обоих, что они сохранились, ведь иначе, забудь я причину своей перемены, чем бы я мотивировала поддержание изменений? — Эвита довольно улыбнулась. Строго говоря, нельзя было сказать, что она обрадована. Наверно, просто чувствовала себя немного сильнее, обретая власть.

— Да уж, большая удача, — Хирам наморщил нос от злобного напряжения. — Закончи здесь и возвращайся в комнату. Сегодня больше никаких встреч и разговоров. Распоряжусь, чтобы ужин тебе доставили туда.

— Отличное решение. Выясни за ужином, что задумала «сумасшедшая старуха» на мой счёт, не хватает нам лишних проблем, — Эвита натянула самую фальшивую улыбку, скрашивая свое неприкрытое подхалимство перед отцом.

— Рановато я решил, что стало лучше. Ты все такая же неуправляемая истеричка, как твоя мать, — проворчал раздраженный Хирам, покидая кабинет.

Выходит, она ушла даже дальше него в отказе от чувств. У Эвиты нет ни раздражения, ни сожалений. Может, ему даже есть чему поучиться.

Фея хмыкнула и положила свёрнутую карту в папку. Оставалось всего-то ещё порядка тридцати, это не могло занять больше часа.

Когда Эвита уже заканчивала с документами и готовилась прибрать последний лист в папку, в кабинет заглянул посыльный.

— Ужин будет подан через несколько минут. Распорядиться перенести доставку?

— Не стоит, я уже закончила, — Эвита ровно уложила папку документов на середину стола, чтобы та точно бросилась в глаза отцу при необходимости. — Через минуту буду у себя, так что нелогично менять план, продолжайте работу в штатном режиме.

Мужчина исчез, и фея послушно проследовала в свою комнату. Она всё равно не знала, чем ещё себя занять после возвращения. Будто все прежние дела перестали интересовать. Порой возникала некая нужда в общении, однако в женском крыле весь персонал был женщинами, и проблематично было найти собеседника.

С самого детства окружённая только мужчинами в семье, Эвита совершенно не привыкла получать удовольствие от женской компании. При необходимости она могла бы идти на контакт, но это всегда было исключительно вынужденной мерой. С мужчинами всё казалось проще, они не вкладывали скрытых смыслов, не пытались юлить в межчеловеческих отношениях. Их общение было больше похоже на шахматы, расчёт и логика, но никакой фальши.

Не определив для себя дела, Эвита сидела за рабочим столом и бесцельно глядела в окно. Это было её основным занятием в свободное время в последние месяцы.

Дверь открылась и вошла новенькая официантка. Эвите показалось, что её лицо уже было знакомо, но только среди персонала этой девушки она раньше не видела.

— Добрый вечер, — Кадира вкатила тележку со специально приготовленным ужином с кухни. Ей многого стоило справиться с подменой, честная официантка оказалась достаточно упрямой. — Сегодня на ужин бульон и витаминный салат, чтобы восстановить самочувствие после изнурительных тренировок.

— Я и сама увижу, не обязательно со мной болтать, — Эвита подошла к Кадире и скинула с её головы форменный чепчик кухонного персонала — серый, с маленьким козырьком. — Ты точно здесь не работаешь, я раньше тебя не видела среди персонала и набор не производился в последние несколько месяцев. Так кто ты такая и что здесь делаешь?

— Не видела среди персонала, но ведь я тебе знакома, — Кадира с прищуром рассматривала Эвиту, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию на её лице, добиться реакции. Но та оставалась холодна.

— Твоё лицо почему-то вызывает некоторые ассоциации, но мне не вспомнить, в чем дело, — Эвита покачала головой и строго нахмурила брови. В любой момент опасности она могла бы взорваться новой бесконтрольной силой, так что бояться было нечего, и всё же настороженность казалась не лишней. — Так зачем ты здесь?

— Хочу, чтобы ты вспомнила. Это последний шанс перед тем, как придётся идти на крайние меры, — Кадира напряжённо сжала губы, цепляясь за последнюю надежду спасти Эвиту без возвращения в Седотопию.

— Боюсь, я не понимаю, о чём ты, — фея безразлично пожала плечами.

— Ладно, видимо, ты её не убедишь, я был прав, — в тележке под спадавшей до пола скатертью закряхтел Фарид. Он, недовольно ворча, выбрался из укрытия, и распрямился. — Фух, думал, уж никогда не разогнусь!

— Так это твоих рук дело? Стоило догадаться, что причина проблем всегда связана с тобой, — Эвита закатила глаза и отшагнула подальше от брата, рассматривая его непривычный вид с бритой головой.

— Не переживай, на этот раз не я придумал к тебе приставать. Я действую по приказу хранительницы, и ты, как фея, не можешь отказаться от выполнения её воли, — Фарид довольно улыбнулся, сам радуясь законности своего поведения.

— Какого ещё… — Эвита недоверчиво свела брови к носу и скрестила руки на груди.

— Не переживай, проблем не будет! Просто небольшая слежка, у тебя ведь есть подготовка… Ринтия попросила проследить за ситуацией, она выбрала тебя наблюдателем. А моя задача — доставка.

— Докажи.

Фея строго протянула вперёд ладонь и, когда брат подал ей руку, её глаза мгновенно засверкали розоватым светом. Фарид усиленно концентрировался на нужном воспоминании-подделке, чтобы не выдать лишние ветки памяти.

— Ладно, — Эвита опустила руку, всё ещё с сомнительным недоверием рассматривая брата. — Допустим, это действительно так… Хотя я бы не удивилась, если бы это опять была одна из твоих уловок. Ты ведь известный создатель проблем.

— Да что ты! — Фарид поднял руки. — Всё в прошлом! Я уже кучу времени не курил и не прогуливал пары, а ещё женюсь, как отец хотел! Абсолютно послушный сын и студент.

— Хватит паясничать, опусти руки, — Эвита закатила глаза и взяла со стола коммуникатор. — Откуда мы туда отправимся?

— Получилось! — не сдержав радости, Кадира довольно хлопнула жениха по ладони, едва не подпрыгнув на месте.

2.16. Мэтт

— Рада, что вы нашли время посетить нас, Эдит, — Раффлезия вежливо улыбнулась уголками губ, приветствуя мать ученика в своем кабинете. — Вынуждена признать, не ждала от вас визита, ведь работа в больнице наверняка очень утомляет?

— Было бы получше, если бы сынок нормально себя вёл, и не приходилось ходить к директору по такому поводу, — женщина осуждающе глянула на сына. — Что же он натворил?

— Мэттью устроил драку. Говоря точнее, уже даже две драки, — директриса смерила взглядом студента, теперь стыдливо прятавшего глаза. Без матери он был посмелее. — В первый раз я решила ограничиться наказательной мерой, которую назначил тренер Содалит, но теперь, когда инцидент повторился, и ваш сын вновь напал на студента Душана, боюсь, я вынуждена обговорить с вами более строгую меру пресечения. Все дети так или иначе пострадали от произошедшего, и теперь для нас крайне важно выстроить здоровые отношения в коллективе, чтобы восстановить их состояние.

— Делайте всё, что посчитаете нужным! — Эдит недовольно покачала головой, глядя на сына. — Он обещал мне в прошлом году, что больше никого и пальцем не тронет, а теперь… Неужели я тебя так воспитывала? Совсем нет сопереживания?!

— Да он нарывался! — попытался защититься Мэтт, но вмиг затих, не пискнув, когда мать пригрозила ему указательным пальцем.

— Не возмущайся, Мэттью. Нельзя оправдывать насилие провокацией, — Эдит нервно нахмурилась и скрестила руки под пышной грудью. Прихрамывая, она подошла к креслу перед столом директрисы и присела. — Извините за него. Не представляю, когда он успел так отбиться от рук. Это моё упущение, — она тоскливо поджала губы.

— Ничего. Мы постараемся избрать самую экологичную меру, чтобы наказание шло на пользу в счёт исправления, — Раффлезия удовлетворённо покивала.

— А тот мальчик, Мерих, он в порядке? — медсестра взволнованно обратилась к ней вполголоса. — Он сейчас проходит реабилитацию в моей больнице, я переживаю за его самочувствие.

— Думаю, он не пострадал, — Раффлезия открыла одну из папок, лежавших на столе, и мельком просмотрела файлы Мериха. — Среди учеников ходят разные слухи, может быть, вы в состоянии прояснить ситуацию с его состоянием?

— Конечно. Дело в том, что он донор крови, ему пришлось перенести серьёзное переливание, поэтому восстановление идет медленно, — Эдит вздохнула с облегчением, услышав, что Мерих в порядке. — Он замечательный мальчик. Ему нелегко пришлось, поэтому он довольно замкнутый, но я мало встречала таких сильных детей. Совсем скоро он восстановится, не думаю, что вам стоит переживать.

Она мягко махнула пухлой рукой и одарила директрису благодарным взглядом.

— Вы меня успокоили, — Раффлезия вздохнула с облегчением и глянула на притихшего Мэтта, что внимательно слушал. — Думаю, теперь вы свободны. Используйте свое время лучше, чтобы отдохнуть.

***

— Душан! Мерих!

Воин очнулся ото сна, когда Габриэль уже несколько минут тряс его за плечи. После снотворного было непросто разлепить веки, и он едва удержался от того, чтобы не провалиться обратно в сон. Заставив себя сесть, Мерих потёр глаза.

— Чего тебе? Ночь на дворе.

— Мне кажется, она здесь! — Габриэль сел на кровать соседа и в следующую секунду уже начал тревожно трясти ногой. — Я чувствую, что она появилась, понимаешь?

— Кто? — сонный Мерих тяжело вздохнул и глянул на часы. Четыре утра.

— Эвита. Думаю, она где-то в Гамме! — Габриэль нервно усмехнулся и заставил себя остановить ногу.

— С чего бы ей вдруг? — Мерих устало вздохнул. — Мы не слишком тепло её принимали, вряд ли она бы так скоро вернулась.

— Не знаю, но я чувствую её присутствие. Зачем бы мне тебя обманывать, тем более в чём-то, что касается Эви! — Габриэль оскорблённо фыркнул.

— И что нам сейчас с этим делать?

Мерих уныло почесал плечо под футболкой, морщась от боли в свежем ожоге. Сложно было представить, чего ожидает от него сосед по комнате среди ночи, имея из информации лишь позыв интуиции.

— Не знаю, но, может, вместе нам будет проще что-то придумать? — Габриэль с надеждой в глазах глядел на друга. Его гиперэмоциональная реакция была слишком нетипичной, чтобы не поверить, что, правда Эвита появилась или нет, как минимум, Габ сам в этом полностью убеждён.

— Хорошо, но только давай подумаем утром, за завтраком или вроде того, — Мерих потёр глаза. — Не думаю, что я сейчас буду достаточно эффективен…

— Нет, пожалуйста, — Габриэль умоляюще вцепился в плечо друга, отчего тот зашипел от боли. Он нервно отдёрнул руку.

— Ладно! — раздражённо рыкнул Мерих. С тяжёлым вздохом он отбросил одеяло и взъерошил волосы, чтобы немного привести себя в чувства. — Давай так, утром я буду завтракать в столовой, узнаю, может, кто-то что-то слышал, прослежу, будет ли что-то странное. А ты пока поищешь вокруг, может, твоё предчувствие приведёт к ней. Такой план тебя устроит?

— А остальные? Они ведь тоже могут помочь! — Габриэль снова затряс ногой.

— Давай оставим их пока в неведении, не будем волновать лишний раз, хорошо? — Мерих, будто с маленьким ребёнком, заговорил мягче и спокойнее.

Через несколько минут уговоров Габриэль послушно лёг в кровать и позволил себе заснуть, немного поумерив тревожное волнение.

— Вот и хорошо, — Мерих вернулся к себе в кровать и вновь потёр уставшие глаза.

Сон как рукой сняло. До подъёма оставалось ещё три часа, а пить двойную дозу снотворного за ночь не хотелось, он и так ходил по грани. Мерих взял с тумбочки зажигалку и играючи щёлкнул кнопкой. Глаза с непривычки закололо от света.

Огонёк заплясал, согревая кончики пальцев. Он выглядел забавным и озорным, весело танцующий в темноте комочек, но Мерих точно знал, что огонёк на самом деле опасный. Болезненный. Колючий. Но всё равно к нему тянет, почему-то теперь невозможно успокаиваться без боли.

Мерих отложил зажигалку на стол и потёр глаза. А что он сделает, если Габриэль прав? Вдруг Эвита на самом деле снова в Гамме. Маловероятно, но ведь нет ничего невозможного. Зачем она могла вернуться? Хотела о чём-то их предупредить? Предотвратить катастрофу? Или всё усугубить?

Настолько ли хорошо он успел её узнать, чтобы считать безопасной?

Раздражённо схватив зажигалку, Мерих вновь зажёг её и, как обычно, легко сдвинув ткань футболки, прижал огонь к коже. Крепко сжимая зубы, недовольно зашипел, рефлекторно отдёрнул руку. Мысли рассеялись. Исчезли, испарённые, остались лишь ощущения, только немного боли и отвращения от запаха жжёного под носом. Но это ничего, боль стоила того, чтобы избавиться от терзавших мыслей. Они так надоели…

***

Не хотелось давать себе ложную надежду и так легко верить Габриэлю. В последние несколько недель он сходил с ума из-за кошмаров, и не было исключено, что и теперь всё было лишь игрой воображения. Но Мерих всё-таки внимательно прислушивался ко всем вокруг.

Он сидел за столом изгоев в полном одиночестве и пытался уловить фрагменты чужих диалогов в поисках странностей или необычных слухов, и нашёл, но совсем не то, чего ожидал.

Все, кому не лень, возбуждённо обсуждали свежайший слух, затмивший прочие новости. Мерих — не наркоман, он, оказывается, тяжело болен. Информация проверенная, у Мэтта ведь мама работает в больнице.

Забыв о запланированной миссии, как только глаза застелил гнев, Мерих соскочил с места и направился прямиком к столу Мэтта с дружками, забыв обо всех негласных правилах субординации в коллективе, по которым ему теперь нельзя было приближаться к жителям правого крыла.

Мэтт, ожидавший этого, бесстрашно поднялся с места и встретил воина, разведя руки в стороны.

— Доброе утро! А ты сегодня бодрячком, прилежно лечишься? — насмешливо поинтересовался сплетник.

— Рот завали, сука, если не хочешь сам в больничку отъехать! — Мерих едва держался, чтобы сразу не ударить Мэтта.

— Спокойнее, в твоёном состоянии много активности вредно.

— Думаешь, я тебя в таком состоянии не поломаю?! — Мерих сжал кулаки и уже почти замахнулся, но его вдруг остановил схватившийся за рукав Габриэль.

— Я нашёл! Мы должны идти! — на пределе нервного возбуждения, Габ, казалось, весь трясся. И риск скорой драки не улучшал его состояния.

— Что, теперь сбегёшь от нас? — поддерживаемый дружным гоготом товарищей, Мэтт надменно усмехнулся.

— С тобой продолжим, когда я с делами разберусь! — гневно фыркнув, Мерих поддался и пошёл было вслед за Габриэлем, но вяканье за спиной заставило его остановиться.

— Радуйся, что повод нашелся, а то пришлось бы в больничку переехать окончательно, — не выдержав красоты своей остроты, Мэтт и сам загоготал.

— Подожди секунду, Габ, мне срочно надо ему втащить, — высвободив рукав из хватки друга, воин с разворота треснул не унимавшемуся хулигану локтем по носу и, чтобы завершить объяснение своей позиции, одним приёмом уложил того на пол. Прижав скулившего от боли в сломанном носу Мэтта к полу ногой, Мерих угрожающе нахмурился. — Если ты, кретин, считаешь, что сможешь стать лучшим теперь, когда лидеры в изгоях, должен тебя разочаровать. Даже больной я всё ещё слишком сильно тебя превосхожу, так что не надейся стать главным среди кого-то, кроме своей тухлой шайки вонючих подпевал, которые так меня боятся, что даже за тебя не заступились.

— Мерих, хватит тратить на него время, мы её потеряем! — взмолился Габриэль, нервно переминавшийся с ноги на ногу.

— Уже уходим, — безразлично отвернувшись от распластавшегося по полу тела, Мерих вытащил друга из обеденного зала.

***

— Значит, ты уверен, что она здесь? — Мерих с сомнением посмотрел на кусок стены чуть в стороне, куда указывал ему Габриэль.

— Посмотри на остальную стену, — тихонько пояснил воин, указав на коридор.

По всей его длине с равными расстояниями распределялись окна, но на месте последнего, куда и указывал парнишка, была только каменная кладка. Мерих озадаченно хмыкнул.

— А ещё посмотри на пол, — совсем перешёл на шёпот Габриэль.

— Там такой же след света, как дальше…

— Завеса непрозрачная лишь частично, так что часть лучей проходит. Но я не думаю, что сейчас она там. Она бы точно заметила нас и что-то сделала. Может, там просто какой-то тайник или…

— Хватит мяться, давай просто проверим, — Мерих устало потёр глаза, утомлённый детской нерешительностью младшего воина, и прошел к иллюзорной стене.

— Может, не надо, это может быть опасно или… — занервничал Габриэль, но быстро был перебит.

— Мы и так в опасности, потому что шатаемся по правому крылу.

Безразличный к опасности, он сунул голову в проём, где должно было быть окно.

На широком, но коротком подоконнике, поджав ноги к груди и обняв колени, спала Эвита. По покрасневшему лицу размазалась неровными потеками тушь вперемешку с зелёными тенями, словно фея несколько часов к ряду рыдала перед сном.

Мерих отшатнулся от стены. До последнего он убеждал себя не верить, что это могло быть правдой, но теперь не убедиться было невозможно. Он нервно развернулся и, схватив Габриэля за плечи, строго заговорил.

— Мы должны убираться. Это правда она и, если она не дала нам о себе знать, значит, что-то плохое происходит.

— Кого-то ищете, отбросы? — Экайза, дружок Мэтта, вёл подбитого командира в комнату, и справедливо возмутился, заметив на своей территории чужаков. Вяло топавший рядом Мэтт пока не решался подавать голос, сконцентрировав всё внимание на пакете льда, прижатом к носу.

— Мы уже уходим, — Мерих толкнул друга в плечо, намекая поскорее проваливать. На этот раз действительно неправы оказались они.

— Не так быстро, — Экайза толкнул воина в плечо, когда тот проходил мимо,заставив остановиться. — Ещё раз здесь окажешься, я тебе…

Вдруг его прервал шум экстренной сирены.

— Теперь нам лучше бы всем выбираться, если что-то случилось, — Мерих утомлённо вздохнул, не желая продлевать скандал. — Что насчёт пятнадцати минут перемирия?

— Пять. И уматывайте быстрее, пока ещё я добрый, — скомандовал Мэтт, гнусавя, и усмехнулся.

Когда незваные гости скрылись, Экайза озадаченно посмотрел на друга.

— С чего ты так с ними? Он тебе только что нос сломал вообще-то.

— Может, этого я даже заслужил, — воин убрал от опухшего носа пакет со льдом и потер рукавом глаз. — Вообще-то, он ведь не болен. Он детям с переливанием крови помогал. А я просто от злости натрындел с три короба.

— Зачем? И почему мне не сказал, я думал, хоть кто-то мне доверяет, — Экайза разочарованно фыркнул.

— Сейчас и рассказываю. Вообще, я надеялся, что это как-то поможет его превзойти. Я его просто ненавижу, потому что он столько дерьма натворил, а всё равно считается одним из лучших… А я, как ни стараюсь, вечно даже не близко к этому. Я на грани отчисления, и, если это произойдет, мне придётся идти разнорабочим или хрен знает, что ещё придумывать, потому что мать нас одна не прокормит с заплатой медсестры… — Мэтт с горечью усмехнулся. — Короче, я любыми, пусть даже самыми грязными путями, должен стать лучшим, потому что мать — единственная, кто у меня есть, и если я её разочарую, это будет пиздец как грустно. А теперь пойдем, вдруг взаправдашно пожар.

— Пикси с тобой, пойдем, — немного разочарованный тем, что узнал обо всём в последний момент, Эки всё-таки согласился и, смягчившись, поплёлся за другом к выходу.

За их спинами в коридоре стало немного светлее, когда в стене появилось лишнее окно.

2.17. Хирам

Ранее. Хаотис.

— Как поживает твоя дочь? — Ринтия задумчиво поглаживала кончиком пальца край бокала, язвительно улыбаясь.

Ужин уже подходил к концу, на столе красовались десерты от мастеров молекулярной кухни, которые можно было рассматривать бесконечно, изучая многообразие форм и текстур, удивительным образом полученных из самых простых продуктов.

— Ваша. Вам стоило бы обращаться к наследнику уважительнее, — Хирам неодобрительно поморщился.

Он давно с подозрением смотрел на хранительницу. К старости она всё больше стала творить безрассудства и совершенно безответственно относилась к выбору преемника. Традиционное решение в пользу самой сильной и ответственной феи почему-то до сих пор не было принято, и странные схемы хранительницы вызывали всё больше подозрений с каждым её шагом.

— Будь любезен, — женщина усмехнулась, — Я стала хранительницей ещё до твоего рождения, если кому здесь и стоит быть уважительнее, то тебе.

— Не накаляйте обстановку, — правитель Рефо весело рассмеялся, наблюдая за перестрелкой взглядов между братом и Ринтией. — Нам ведь действительно интересно, так, Наоми?

— Пожалуй, я была бы рада узнать о её самочувствии, — фея сдержанно улыбнулась. Окружённая одними хаотисианами, она чувствовала себя взаперти с шахматными фигурами, которые выражали чувства лишь ради очередного хода в игре. — В Седотопии мне показалось, что она была сильно измотана.

— Теперь ей лучше. Она ничего не помнит и чувствует себя вполне нормально, — бесстрастно заявил Хирам.

— Действительно? — Ринтия с сомнением скривила бровь.

— Может, ты обладаешь какой-то информацией о моей дочери, которая мне недоступна?

— Что ты, уверена, тебе известно о ненормативности Эвиты. Я лишь усомнилась, что это действительно можно назвать хотя бы удовлетворительным самочувствием, — хранительница притянула к себе хрустящий вафельный многогранник и раскрошила его традиционным резким ударом вилкой. Она безразлично хмыкнула, поглядев на Хирама, которого перекосило от стука прибора по тарелке.

— Что такое ненормативность? — Наоми неловко поглядела на Рефо в поисках ответа. Она хотела повторить за старшей феей манипуляцию с десертом, чтобы продолжать трапезу, но её удар оказался слишком скромным, отчего переломилась лишь одна грань конструкции.

— Смелее, вам не нужно его бояться, — правитель, пребывавший в удовлетворённом настроении, расхохотался и уверенно разбил свою вафельную фигуру. — Что касается ненормативности, это общее название для отклонений или заболеваний, связанных с волшебной силой. Но я не знал, что что-то обнаружили у Эвиты. Брат, может, объяснишь?

Сидевший рядом с ним за небольшим квадратным столом, из-за которого конфронтация была ещё более близкой, Хирам недовольно стрельнул взглядом в Ринтию, беззаботно лакомившуюся вафельными обломками.

— Ничего серьёзного. Она якобы не помнит, что вызвало превращение, но всё это ерунда, — мужчина яростно раскрошил вафлю. — Без катализатора она даже сильнее, к тому же, она скоро найдёт себе какую-нибудь новую мотивацию. Нет поводов для беспокойства.

— Но, если она потеряла свою мотивацию трансформации, разве из-за этого она не рискует погибнуть? — Наоми заволновалась, сопереживая Эвите. — Неконтролируемая сила ведь…

— Нет никаких рисков, — отрезал Хирам. — Вам, думаю, тяжело понять…

— Из-за чего же мне тяжело? — женщина сжала в кулак лежавшую на столе ладонь, но, заметив неблагосклонный взгляд Рефо, заставила себя расслабиться, вспоминая о сдержанности хаотисиан.

— Вам ведь не приходилось проходить все стадии превращения, — Хирам пожал плечами. — Сложно не знать о таком историческом событии, как фея, сразу получившая финальную форму.

— И как это мешает мне сопереживать тем, кто вынужден бороться с «ненормативностью», как вы это назвали, хотя, честно говоря, слово «болезнь» лучше охарактеризовало бы ситуацию?

— Сопереживать — никак, мешает понять, — мужчина натянуто улыбнулся, давая понять, что это было его последнее слово.

Наоми лишилась дара речи от такой возмутительной претензии. Но Ринтия, заметившая её переживание, вступилась за хранительницу.

— Тебе, Хирам, лучше бы так интересоваться своим чадом, как ты интересуешься чужими делами и превращениями, — женщина высокомерно хмыкнула, одарив наследника строгим взглядом.

— А тебе лучше бы моим чадом не интересоваться, — не выдержав презрительного тона Ринтии, Хирам отбросил от себя десертную вилку и скрестил руки на груди. — Я знаю, что ты что-то задумала, и, хотя пока не понимаю, что тебе нужно от моей дочери, поверь, сделаю всё, что в моих силах, чтобы не доставить тебе удовольствия исполнения планов.

— Ох, будь любезен… — Ринтия рассмеялась. — Никаких особенных планов у меня нет, а даже если меня интересует твоя дочь, разве ты сам не муштровал её все эти годы, чтобы сделать следующей хранительницей?

— Лишь до того, как стало ясно, что она бездарна. И почему-то именно после этого она, наконец, тебя заинтересовала, — Хирам переключился на менее уважительный тон, раздражённый унизительным высокомерием хранительницы.

— По-вашему, нормально в таком тоне и такими словами говорить о собственном ребёнке? — Наоми не сдержала возмущения.

— О, поверь, дорогая, это он ещё выражается мягко при посторонних, так ведь? — Ринтия язвительно улыбнулась.

Хирам не нашёл слов, лишь сильнее сжал пальцами плечи, выдавая усилившуюся нервозность.

— Что ж, брат, зря стесняешься, — Рефо похлопал его по спине. — Мне донесли, что наши дети полностью готовы к заключению союза, так что уже завтра Наоми будет нашей родственницей.

— Неужели, какая рациональная свадьба, — Ринтия одобрительно кивнула, чтобы немного успокоить Наоми, не привыкшую к обществу наследников Хаотиса. — Не слышала о таких выгодных браках со времен твоей женитьбы, — она повернулась к правителю. — Ведь твоя супруга тоже была из Эсмара?

— Конечно, наши государства давно являются близкими союзниками, — Рефо гордо улыбнулся. — Вспоминая об Эвите, она первая за последние шестьдесят лет из наследной семьи, кроме моего отстранённого от наследия сыночка, чей брак договорен с кем-то не из Эсмара.

— А у неё уже есть жених? Кто же это? — хранительница с притворной вежливостью обратилась к Хираму, до сих пор ужасно напряжённому для хаотисианина.

— Сын владельца нашей крупнейшей технологической компании, — мужчина взял бокал и демонстративно допил вино залпом. — Хотя, раз уж просите меня говорить честно, я не считаю, что она достойна такой выгодной партии. Этой неуправляемой истеричке нужно серьёзное лечение, прежде чем она сможет считаться хотя бы нормальным членом общества, не говоря уже о том, чтобы заслужить быть полноценной частью наследной семьи.

— Неуправляемая? — с сомнением переспросила Ринтия.

— Разумеется. Тебе ли не знать о безрассудности её поведения, ведь именно ты разгребала последствия бедствия в Седотопии, которое она устроила, — Хирам довольно хмыкнул, ощутив, как к нему возвращалось превосходство. — Так что, что бы ты там ни задумала, не забывай, что она не умеет действовать по плану и следовать правилам. Эта тварь неконтролируема.

— Боюсь, ты слабо представляешь себе, в чём заключается смысл отцовства, — женщина тоскливо опустила глаза, выразив непривычно яркую эмоцию таким простым жестом. — К тому же, уверена, к этому моменту мои планы уже исполнены, поэтому, боюсь, твои обещания помешать этому всеми силами лучше взять назад. Всё-таки, небольшой приказ хранительницы ещё кое-что значит здесь.

— Что ты с ней сделала? — Хирам похолодел от мысли о том, что проиграл битву сумасшедшей старухе, и его вечно рычащий голос вдруг стал в несколько раз тише. — Почему до тебя не доходит, что эта паскуда опасна для себя и окружающих?

— Простите, но я больше не могу и слова слышать из этого кошмара, — проговорив слова вежливости сквозь слезы, Наоми выбежала из небольшого обеденного зала. На несколько секунд повисла тишина.

— Не такого откровения я от тебя ждал, брат, — Рефо тяжело вздохнул и постучал пальцами по столу. Настроение правителя моментально испортилось, и вся былая смешливость сошла на нет. — Если она расстроит свадьбу из-за твоей истерики, ты вылетишь отсюда вместе со своим выродком, и будете устраивать свои перепалки сколько захотите, только уже без титулов.

— Ничего она не расстроит, не сомневайся, — Хирам встал из-за стола. — Если нужно будет, я сам это проконтролирую.

— Уж постарайся. Ужин окончен, — правитель махнул рукой брату, позволяя покинуть зал.

Это было даже облегчением. Может быть, Ринтия и сходила с ума к старости, но у неё была власть, и она не была глупа. Если она что-то говорила, нельзя было запросто убедить себя, что она ошибается. Эта женщина никогда бы не сказала ничего, в чём не уверена, это было известно наверняка.

Наплевав на запреты, Хирам вломился в женское крыло и шумно забарабанил в дверь комнаты дочери, но ответа не последовало. Раздражение, вызванное за ужином, породило нетерпение, и мужчина распахнул незапертую дверь, готовый увидеть послушную дочь в постели, мирно спящей. Комната оказалась пуста. В гневе он прошёл к двери в ванную, но внутри было также пусто.

— Что она задумала…

Мужчина хмуро осмотрел комнату ещё раз и вдруг почувствовал гнев. С тяжёлым вздохом он сжал в руке спинку кровати, изогнутую волной, и рывком перевернул всю кровать. Медленно выдохнув, Хирам вернул себе былую невозмутимость и вернулся к двери, где уже поджидала испуганная уборщица.

— Прибери здесь.

2.18. Наоми

Сразу после побега Наоми с ужина. Хаотис.

Наоми приложила палец к сканеру отпечатков, едва удерживая дрожь в руках. Дверь в гостевые покои съехала в сторону, и женщина вбежала в комнату, ожидая увидеть дочь на месте, но обнаружила только пустоту. Срочно нужно было что-то сделать. Если Фарид хоть наполовину такой же как его дядюшка, она должна спасти дочь от этого брака.

***

— Может, зря я всё это затеял? — Фарид нервно дёргался и кусал губы, в панике осматриваясь по сторонам. Они уже покинули окраину дворцовых садов, где запрет на телепортацию не действовал, и откуда они отправили Эвиту в Гамму. — Действительно ли нет другого варианта?

— Успокойся, ты же видел, что она меня не вспомнила. Она знает меня, но этого мало, чтобы восстановить её воспоминания, — Кадира утомлённо вздохнула.

Фарид так разнервничался после завершения операции, что всё время порывался вернуться или остановиться на месте, так что ей приходилось тащить его за рукав. Они должны были вернуться во Дворец Правления до окончания ужина, чтобы никто не заметил их отсутствия. Конечно, фея могла бы донести их на крыльях и сильно ускорить возвращение, но не хотелось рисковать быть замеченными из-за вспышки превращения.

— А если Эвита там пострадает? Ты ведь знаешь, что к вечеру завтра, сразу после свадьбы, они начнут наступление. Если кто-то обнаружит её там, когда всё произойдет? Если её снова будут мучить… — Фарид взвыл от ужаса.

— Да замолчи ты! Совсем как дитя малое, — Кадира, не выдержав, одарила жениха звучной пощечиной. — Если нас из-за твоих воплей поймают, вместо свадьбы пойдем под суд, сам же говорил!

— Точно… Но ведь… — Фарид вдруг стал серьезным, задумчиво потер место удара. — Она нас торопила. Эвита спешила сделать всё к ночи, значит…

— Что?

— Похоже, она не совсем ушла в состояние робота. А продолжает это делать ежедневно, например, утром, так что к вечеру прячется, чтобы скрыть, что эмоции всё-таки вырываются в итоге. Она делала так в лечебнице, — он остановился и встревоженно посмотрел на невесту. — Что я наделал… Как она теперь будет там одна…

— Подожди, — Кадира проигнорировала очередной прилив стенаний. — Зачем она это делает?

— Не знаю… Это, наверно, как-то связано с Хирамом, иначе быть не может. Она всегда была для него разочарованием, особенно из-за своей эмоциональности, — Фарид нахмурился. — Он что-то сделал и заставил её стать такой.

— Если она делает это каждый день, наверно, это её решение и выбор, — Кадира ускорила шаг, движимая каким-то предчувствием. — Что-то произошло… Что-то её очень сильно травмировало…

— Но она точно знает, что. Она это помнит, — наследник, озарённый удачной мыслью, на время забыл о сожалениях. — Если её воспоминания пропали непроизвольно, вероятнее всего, травма бы стерлась в первую очередь. Если она помнит это, чтобы делать то, что нужно Хираму, значит это точно было под его контролем.

— Получается, нам остается только ждать, пока она всё вспомнит, чтобы доказать его вину?

— Да, и, если у нас выйдет, думаю, ему грозит смертный приговор. За манипуляции с воспоминаниями обычно высшее наказание, а раз он много лет практиковал это, сначала на жене, потом на дочери…

— Может, плохо так говорить, но он, пожалуй, заслужил.

Кадира устало вздохнула.

Они подошли ко дворцу, оставалось только подняться наверх, но запасной выход, через который они вышли около часа назад, оказался закрыт. Смирившись с необходимостью напрячь крылья, фея внимательно осмотрелась и, не обнаружив угроз, сменила форму.

— Ай! Предупреждать надо, — Фарид прищурился от яркого света и недовольно наморщил нос.

— Надо было лучше контролировать дверь, — раздражённо ответила девушка, сомнительно оглядывая жениха в поиске варианта, как его ухватить поудобнее. — Теперь будь добр не дёргаться, потому что эти крылья рассчитаны на одного.

Фарид послушно замер и вскоре повис в руках невесты. Кадира, с трудом державшая его, обнимая за рёбра, натужно застонала.

— Может, поможешь мне немного?! — возмущённо потребовала она, когда руки окончательно устали держать двухметрового широкоплечего болвана.

— Ты же сама просила не шевелиться, — издевательски упрямо напомнил он, не предпринимая никаких действий.

— А ну быстро начни держаться, если не хочешь свалиться с десяти метров! — Кадира злобно сжала кулаки на спине жениха, намеренно цепляя кожу острыми ногтями.

— Ай! — пискнув, Фарид спешно обнял её за шею, прекратив упрямиться. — Всё, что хочешь, любовь моя, только не роняй, я слишком молод, чтобы умирать так глупо!

— А в старости можно будет глупо умирать? — девушка рассмеялась, почувствовав облегчение хотя бы в руках. Крыльям всё ещё приходилось непросто, но теперь можно было вытерпеть.

— Разумеется. Если умирать скучно, зачем тогда вообще жить? — парень недовольно фыркнул и сунул ногу в открытое окно, когда они оказались на нужной высоте.

Фея осторожно отпустила Фарида, и он ввалился в свою комнату с нелепым грохотом.

— Порядок? — Кадира влетела следом и торопливо приняла обычную форму, услышав шаги в коридоре.

— Нормально, — Фарид, лежавший скрючившись на полу, кряхтя, перевернулся и показал невесте большой палец в доказательство своего отличного состояния.

Раздался стук в дверь. Наследник спешно вскочил и подлетел к двери, позабыв даже спрятать невесту, которая не должна была бы здесь находиться.

— Фарид, я должна с тобой поговорить, — строго заявила встревоженная Наоми, оказавшись в комнате.

— Что? — Кадира растерянно осмотрела мать и жениха. Она ожидала, что теперь должна будет получить выговор за отсутствие в комнате, но почему-то гнев матери обрушился на Фарида.

— Ладно… Сколько угодно, — парень послушно согласился исполнять требования, хотя и сам был крайне озадачен сложившимся положением.

Хотя Фарид был почти на полметра выше, теперь он так ссутулился от испуга перед Наоми, что она казалась заметно больше и значительнее.

— Что происходит с твоей сестрой? — не сбавляя напора, сразу спросила разгневанная хранительница Эсмара.

— Она… Всё очень сложно… Какое это имеет значение? — потерянно озираясь, Фарид с мольбой поглядывал на невесту, но та лишь пожимала плечами.

— Что сложного?! Выкладывай всё, что думаешь, — потребовала Наоми, пригрозив будущему зятю только что схваченной со стола лампой.

— Не думаю, что вам стоит об этом знать, вообще-то, информация довольно секретная, так что я вообще не уверен, что мы можем говорить сейчас, — оборонительно прикрывая лицо руками, Фарид нервно выглядывал на женщину.

— Кадира, собирайся. Я расторгаю уговор, свадьбы не будет, — Наоми, негодуя, сжала кулаки сильнее и взмахнула рукой, чуть не приложив лампой наследника престола. — Не позволю, чтобы мои внуки росли с отцом вроде Хирама!

— Что?! Нет, мама, он не такой, успокойся, пожалуйста! — девушка, выведенная из оцепенения угрозой расправы с возлюбленным, подскочила к матери и, загородив собой жениха, аккуратно забрала у неё лампу.

— Неужели?! Уверена, он просто придуривается при тебе, чтобы не расстроить брак!

— И близко нет! — Фарид вытянулся и возмущённо возразил, осмелевший после исключения из диалога оружия.

— Чем докажешь?! — Наоми с вызовом стрельнула глазами.

— Мы в обход его приказа вернули Эвиту в Седотопию по просьбе Ринтии, — Кадира, пытаясь защитить жениха, забыла о секретности. Он, заметив это, решил ещё глубже погрузить женщину в ситуацию.

— Мы хотим, чтобы к ней вернулась память и, кроме того, что это её спасет, тогда у нас будут доказательства преступления, которые позволят осудить Хирама!

— Так вы работаете против него?! В сговоре с Ринтией? — Наоми растерянно глядела на детей, подозрительно разыскивая приметы лжи в их чертах, но оба были уверены.

— Теперь вы тоже соучастница, — Фарид пожал плечами. — Раз уж знаете о деталях дела.

— Можешь хоть сейчас побыть серьёзным, — Кадира раздражённо пихнула его локтем в бок.

— Прости, уж какой есть, — он недовольно надулся. — Но я ведь всё равно тебе нравлюсь?

— Замолчи, — смущённая бесстыдным поведением жениха, фея закатила глаза.

— Так, успокойтесь оба, я ничего не понимаю! — Наоми глубоко вдохнула, чтобы поумерить панику. — Причем здесь Ринтия?

— Она попросила нас… Сказала, что так можно будет вернуть Эвите память, а я что угодно сделаю, чтобы её спасти… — Фарид пожал плечами. — Для прикрытия, если что, Эвита там с миссией разведчика для Ринтии лично.

— Прикрытие? — Наоми хмыкнула. — Что же за разведку она должна выполнять?

— Да просто докладывать о ситуации в Гамме, якобы искать кого-то там…

Женщина рассмеялась.

— Вот это уже больше похоже на неё. Убила одним выстрелом двух зайцев.

— В смысле? — Кадира озадаченно глядела на мать.

— Скорее всего, эта слежка Ринтии тоже нужна в действительности, не только как прикрытие. Но вот что и кого Эвита должна найти… — Наоми ахнула, вспомнив об одном из заседаний. — Я знаю. Но вам не скажу. Это слишком секретно.

— Ладно… Это терпимо, — Фарид удовлетворённо кивнул. — Всё-таки, вы теперь не станете отменять свадьбу?

— Нет, — хранительница беспечно махнула рукой. — Вы меня убедили.

— Ты только об этом и можешь думать? — Кадира усмехнулась и устало вздохнула.

— Разумеется, у меня чуть не отобрали любовь всей жизни! Как я могу не переживать?! — не стесняясь присутствия будущей тёщи, Фарид радостно обнял невесту.

***

— Рад, что вы приняли верное решение, несмотря на поведение моего брата вчера, — Рефо благодарно кивнул Наоми.

— Такие, как он, не должны определять судьбу наших детей, ни прямо, ни косвенно, — женщина улыбнулась и с улыбкой осмотрела появившегося в торжественном изумрудно-кремниевом зале жениха в белоснежном камзоле, расшитом титановыми нитями.

— Мудрые слова, — правитель удовлетворённо улыбнулся.

Фарид, пританцовывая, подошёл к стойке с договором.

В Хаотисе бракосочетание традиционно ритуал скромный и спокойный, на котором присутствуют только родители. Лишь праздничные залы и одежды напоминают о торжественности происходящего, и вот теперь появление Фарида в парадной форме произвело действительно потрясающее впечатление среди прочей простоты ситуации.

Через несколько секунд тишину зала нарушил стук каблучков невесты, когда она, под руку с отцом, появилась в дверях.

Корхан, оставивший дела королевского советника на день, светился от радости, наблюдая за единственной дочерью в летящем голубом платье с поясом, традиционно расшитым Эсмарскими минералами и крошечными ракушками.

Кадира, без следа былого недовольства или подросткового бунтарства на лице, с радостной улыбкой рассматривала жениха.

Фарид, во все тридцать два зуба демонстрировал свое счастье, едва не попрыгивая от восхищения.

— У меня самая красивая невеста, — тихонько шепнул он, когда девушка оказалась рядом.

— А ещё самая умная и ответственная, — дополнила Кадира, насмешливо улыбаясь. На душе было тяжело от мысли, что им придется расстаться сразу после церемонии, но она должна была держаться и не дать Фариду огорчиться. Пока она останется во дворце правления обустраивать новые огромные покои молодожёнов, он должен будет уехать в тренировочный военный лагерь.

— Не перегибай. Я тебя люблю, но не настолько же, — жених крепко сжал её руку, наблюдая за приближением ведущего юриста, который должен был зарегистрировать брак. Фарид хватался за любимую, будто в последний раз. Он чувствовал, что с ним ничего не случится, но почему-то страшно боялся, что, вернувшись, снова окажется сам по себе, что Кадира почему-то исчезнет и оставит его одного.

— Вот ты дурак всё-таки, — невеста недовольно поморщилась и пихнула его в бок.

— Но ты меня любишь.

— Разумеется.

— Я так понимаю, церемониальная речь вас не интересует? — Наблюдавший за их перешептываниями юрист усмехнулся и перелистнул страницу документа. — Готовы поставить подписи?

Жених и невеста хором согласились, насмешливо переглядываясь.

— Можете обменяться кольцами, — заключил мужчина, когда документ был заполнен, с тяжёлым вздохом. Его немного утомило ребячество брачующихся.

Фарид, поджав губы, чтобы не рассмеяться от забавного недовольного вида юриста, сосредоточился на блестящем золотом кольце, тонком и нежном, с изящными резными волнами, разукрашенными изумрудной крошкой в цвет океана Эсмара. Кадира влюблённо осмотрела обручальный аксессуар и в ответ надела на палец Фарида его кольцо, более внушительное, с прямоугольным титановым узором причудливого лабиринта.

— Можете поцеловаться.

Это была устаревшая традиция, от которой давно отказались в Хаотисе, но, ко всеобщему удивлению, Фарид настоял на её возвращении, аргументировав это своей невыносимой любовью к истории.

— Мне говорили, что у нас не будет торжественного поцелуя! — Кадира смущённо осмотрела только что обретённого мужа, слабо представляя, как она сможет исполнить такое при родителях.

— Я не мог упустить возможность сделать это ещё на один разочек больше, — крепко сжимая руку жены, Фарид наклонился к ней и коротко поцеловал. — Но если ты стесняешься, ограничимся этим?

— Даже не думай, лентяй, — фея приподнялась на носочки и, не прекратив улыбаться, поцеловала мужа.

2.19. Гость Гаммы

— Сам посуди, она либо не та, кем мы её считали, либо с ней что-то произошло. Если она здесь уже какое-то время, то почему о себе никак не сообщила? — Мерих недовольно покачал головой. — Здесь что-то нечисто, так что лучше нам быть осторожнее.

Габриэль тоскливо кивнул и поправил очки.

— Вы уже знаете, что происходит? — Элизиан выбежала из здания и встревоженно осмотрелась.

На улицу вываливались кучка за кучкой все студенты и преподаватели. В толпе виднелись только знакомые лица, и всё казалось бы нормальным, но возле ворот директриса полушёпотом вела напряженную беседу с незнакомцем. За спиной крепкого мужчины в чёрной форме, за воротами стоял угрожающего вида грузовик, почему-то производивший не менее пугающее впечатление, что скрывал за собой целую колонну близнецов цвета хаки.

— Мы только пришли… Ты видела остальных? — Мерих с подозрением посматривал в сторону ворот, пытаясь уловить хотя бы намёк, какую-то деталь, способную объяснить, что стало причиной тревоги.

— Девочки в комнате, мы как раз собирались на завтрак. Они скоро спустятся, — Эли нервно глянула в сторону выхода из школы, переминаясь с ноги на ногу. — А что с остальными? Где Тасс, Йен, Рейден?

— Парни ещё спали, когда мы ушли, — воин заметил всеобщую озадаченность. — А что случилось-то?

— Никто не знает, — в глазах Элизиан сверкнул волшебный блеск. — Они все в таком же замешательстве, как и мы.

— В школе все нормально. Дело точно в этом мужике, — Габриэль указал на незваного гостя. — Директриса слишком напряжена, вряд ли она знала о его прибытии.

— Точно. Она взволнована и, кажется… — фея ещё раз использовала магию, чтобы удостовериться. — Да, она испугана.

— Бедная Раф… — Мерих усмехнулся. — И как мы не заметили сразу эту проблему на самом видном месте…

Воин скрестил руки на груди и хмуро всматривался в форму гостя. Он пытался рассмотреть, что делают с документами, найти хоть намёк, что там написано. Но издалека удалось лишь идентифицировать бумаги как огромную таблицу, о содержании которой трудно было строить догадки.

— Мы были заняты другим, — Габриэль вздохнул и помахал рукой вышедшим из здания ребятам.

— И что у вас за дело такое было, что вы так рано ушли? Когда я проснулся, вас уже не было, — Йен поприветствовал друзей. Заметив мужчину, он тоже глянул на него напряжённо. — Что за новости? Кого принесло?

— Там, в лесу, ещё два грузовика, — Тасс прищурился, так что волшебный зелёный свет его глаз было почти не видно. — Они очень тяжёлые, но явно почти пустые, земле не тяжело…

— Давно ты научился говорить с землёй? — Мерих удивлённо посмотрел на друга.

— Раффлезия показала трюк на прошлом занятии. Всё пытается сделать из меня полноценную фею, — Тасс тяжело вздохнул. — Очень жалко её расстраивать…

— Так, может, и перестанешь? — Мерих раздраженно закатил глаза. — Неужели ты до сих пор не понял, что это твоё второе…

— Ребята! Мы ничего интересного не пропустили? — Этель, на ходу поправляя прическу, подлетела к друзьям. Фера и Пеле шли следом, намного более беспокойные и напряжённые.

— Нет, всё интересное начинается, только когда ты приходишь, — Тасс усмехнулся, наблюдая, как она тщательно расправляет локоны, даже не думая, что школа могла бы гореть или быть под атакой.

— Как ты можешь быть такой весёлой? — Йен хмуро глянул на подругу. Он привык видеть её совсем другой, и произошедшее за последний месяц превращение удивляло его.

— Знаешь, быть беззаботным дурачком — это выбор и тоже своего рода мудрость, — Этель пожала плечами и уставилась на мужчину у ворот. — Так весь сыр-бор из-за него?

— У них там какие-то таблицы… И Раф уже полчаса стоит их проверяет, с каждой страницей всё больше нервничает, — Мерих поджал губы и тяжело вздохнул.

— Может, это списки? Там, похоже, всего три столбца, если я правильно могу различить, — Габриэль прищурился и вгляделся в табличку.

— Что тогда в остальных столбиках? — Фера озвучила вопрос, ответа на который боялись все.

Невозможно было вечно оттягивать этот день. Все знали, что совсем скоро это случится, но теперь, в последний момент вдруг словно впервые осознали. Началось.

— Это список призыва, — с сожалением отметил Рейден.

Никто и не заметил, как тренер оказался за их спинами, так что некоторые из ребят даже вздрогнули от неожиданности.

— Но ведь мы ещё студенты… — Этель первая обрела дар речи. Голос её звучал хрипло и жалобно-пискляво, будто использовался впервые за несколько месяцев, хотя она не молчала и пары минут. — Разве они могут забрать студентов, мы ведь неподготовлены…

— Ты лучше всех знаешь свою мать и её командующих. Что скажешь, способна она на такое? — Рейден с тоской посмотрел на грузовик.

Фея побледнела и, чтобы не упасть, крепко схватилась за ближайшую к ней руку. Все будто рухнуло в момент. Разумеется, Анисса не только сама отдала такой приказ… После всего, что Этель натворила, мать наверняка поместила её на первое место в списке.

— Спокойно, мы ещё даже не выпускники, никто нас не тронет, — Мерих поморщился, когда ногти принцессы больно впились в его кожу на плече, так что попытался отстранить её от себя свободной рукой. — Этель, не висни!

— Точно… В первую очередь ведь могут забрать только самых подготовленных, то есть последний курс? Мы пока вне очереди? — Йен помог Мериху избавиться от груза и забрал едва стоявшую на ногах Этель в свои объятия. Он жалобно поглядел на Рейдена, лелея последнюю надежду на благоприятный исход.

Конечно, никакой исход не был благоприятным. Война уже была на пороге, так или иначе люди начнут погибать, и от этого никуда не деться. Но, может, им удастся хотя бы отсрочить свое непосредственное участие в событиях… Может, хоть немного набраться опыта. Ещё пару дней…

— Думаю, сейчас мы всё и узнаем, — Рейден обратил внимание учеников на обособившийся силуэт мужчины в форме.

Незнакомец расстался с директрисой и встал перед разрозненной толпой ошарашенных студентов.

— Тишина! — громогласно скомандовал он.

Гудение растерянных голосов замерло, зависло в густом воздухе на несколько секунд, а после обвалилось на землю, сотрясая почву, отчего у многих задрожали ноги.

— Я назову фамилии. Услышите свою — шагайте к воротам, там вас распределят в машины, — холодно продекламировал он.

— Вы кто такой? Зачем это? Куда мы поедем? — из толпы раздавались один за другим вопросы.

Вперёд вышел статный бородатый мужчина — тренер Содалит.

— Полковник, у нас здесь готовых нет. Не стоит ли обратиться к запасу спецподразделения, прежде чем собирать студентиков?

— Студенты направятся в тренировочный лагерь, — и по росту, и по серьёзности вида Драгомир явно превосходил незваного гостя, но всё же уверенности у него было меньше. Как ни крути, закон на стороне того, кто имеет на руках документ. Поэтому полковник, зная, что ему никто ничего не может противопоставить, спокойно продолжал свои речи. — Во-первых, весь четвёртый курс…

— Вы отходите от темы. Что со спецподразделением? — Рейден выступил вперед, поравнялся с Драгомиром и тоже попытался вразумить власть, даже полностью понимая всю бессмысленность своих действий.

— Подразделения больше нет.

— Почему? — хмуро поинтересовался Драгомир. — Крылья Гаммы — самый престижный отряд, какой смысл его расформировывать?

— Они не расформированы, — коротко отрезал полковник.

Разумеется… Крылья Гаммы всегда первыми встречали неприятеля. В условиях такого серьёзного перевеса сил, если их не расформировали, вывод мог быть только один. Их просто больше не осталось.

Рейден побелел и обернулся на подопечных. Этель, и без того в полуобмороке, услышав о судьбе подразделения Нико, вовсе была ни жива, ни мертва. Остальные пока держались, но едва ли не каждого трясло. Элизиан, обезумев от нахлынувшего потока чужих чувств, сжимавших и разрывавших грудь изнутри одновременно, рыдала на плече Феры. Только Мерих и Йен сохраняли необходимое спокойствие, чтобы хоть немного угомонить друзей.

— Эвендер, Содалит, вы тоже в списке, попрошу пройти на распределение, — скомандовал полковник, сосредоточенно глядя в свои бумаги. Он даже не поднял глаз на мужчин.

Они переглянулись. Выбора нет. По приказу вышестоящего по званию, они переместились к воротам вместе с перепуганными старшекурсниками, где, как самые спокойные, принялись утешать студентов. Ничего, главное не паниковать.

Полковник глянул на толпу, оценил, как она редела, как медленно стягивались растерянные дети к воротам, и удовлетворенно вернулся к списку.

— Дальше! Напоминаю, кто слышит свою фамилию, идет к воротам, — хладнокровно продолжил он, словно произнесенные им имена вовсе не меняли судьбы людей в мгновение, словно перед ним стояли не бестолковые желторотые подростки…

Словно все это какая-то шутка или игра. Разве это могло быть правдой?

— Ничего, все будет в порядке, — Йен полушепотом пытался успокоить едва живую Этель, в полуобмороке припавшую к его груди.

— Этель Солар. Световит, двое. Йен Дражан, — продолжал безжалостный голос.

— Это шутка какая-то?! Они же даже не выпускники! — Рейден, услышав знакомые имена, снова не смог сдержать гнева.

— Эвендер, если не заткнешься, остальные твои смутьяны поедут следом. Не тебе идти против приказа королевы, — сдержанно выплюнул полковник, не удостоив собеседника и взглядом.

— Таом, почему ты ничего не скажешь?! Неужели тебя устраивает, что они собираются…

— Их отправят в тренировочный лагерь, не стоит переживать, — даже не выслушав его, Таом махнул рукой.

На протяжении всего действа потомок Сирин стоял в первых рядах и заинтересованно наблюдал за происходящим, но так и не высказал никакого недовольства. Рейден хмуро следил за ним, и только теперь вдруг подумал, что что-то с Таомом не то. Он сжал кулаки и бессильно вздохнул. Он действительно ничего не может противопоставить королеве теперь. Он не сообщит ребятам, что за подозрения возникли. Остается лишь надеяться на них и их сознательность… и постараться защитить хотя бы тех, кто будет рядом.

— Солар, Световит, Дражан, я третий раз повторять не буду! Хватит сопли на кулак мотать, собрались и к остальным! — снова по тренировочному полю пронесся этот жуткий голос — вестник беды.

— Я с тобой, всё будет хорошо, — Йен крепко сжал плечо Этель, чтобы удержать её и помочь идти. — Давай просто сделаем это. Пока что нам ничего не грозит, идем к Рейдену…

Он бросил последний тоскливый взгляд на Мериха, передав полномочия.

Мерих и так знал, что теперь в его обязанности входит обеспечить защиту всем оставшимся.

Фера, едва удерживавшая слёзы, отпустила Элизиан, обняла его на прощанье и натянуто улыбнулась.

— Ты сильнее всех нас, ты справишься с этим, — шепнул воин подруге. — Позаботьтесь друг о друге.

— Прости, что сдал тебя… И что подумал о наркотиках, — Тасс на прощание решил облегчить душу. Хотя было очевидно, что Мерих и так все знал, это показалось единственным правильным решением.

— Все думали, — воин пожал плечами. — Забудь уже. Просто начинай трансформироваться и держись там, ладно?

— Ничего не обещаю, — фей усмехнулся. Он посмотрел на Элизиан.

Она едва дышала от паники, тревоги, ужаса, всех чужих и собственных страхов, кипевших в голове. Пытаясь спастись, фея отошла чуть в сторону и заставляла себя дышать, но слёзы сами собой катились по лицу. Хотелось её обнять, утешить, хотя бы сказать теплые слова на прощание. Но было бы слишком больно.

Чтобы отвлечься, Тасс переключил внимание на Габриэля, который сдержанно махал всем рукой. Фей помахал ему в ответ и утомлённо улыбнулся, хотя проснулся не больше получаса назад.

— До свидания. Ещё увидимся, — Пеле протянула Тассу руку, и он мягко пожал её на прощание. С прощением.

Когда, если не теперь? Получил прощение, подарил его другому. Уже неплохо кончил.

Тасс взял сестру за руку и повёл к остальным. Впереди было распределение.

2.20. Потерянные

— Пожалуйста, не надо! — Элизиан пыталась вырваться из крепких объятий Мериха.

Почти час они в каком-то фанатичном ужасе следили за тем, как друзей рассаживали в машины. Никто не был в состоянии сделать и шаг, ни вперёд, ни назад. В беспомощном оцепенении они наблюдали, будто что-то могло измениться в последний момент, и только теперь, когда закрылась дверь последнего грузовика, до всех, наконец, окончательно дошло.

Всё время Элизиан рыдала. Но лишь теперь её истерика была самой настоящей, принадлежавшей только ей одной.

Она рванулась вслед за машиной, с яростным, почти звериным криком бессилия, не зная, что делать, но не в силах просто дать случиться тому, что уже произошло. В последний момент Мерих крепко схватил её и, стоически выдерживая все удары в грудь, никак не отпускал.

— Пусти! Нет! Это не по-настоящему! — фея в гневе даже не смотрела, куда била, просто исступленно молотила оказавшегося поблизости воина.

— Новалис, пожалуйста, не надо, — Мерих сдавленно застонал, когда очередным ударом кулак метко угодил ему в глаз. — Ты нужна нам здесь, пожалуйста!

Девушка, окончательно выбившись из сил, запыхавшись и раскрасневшись от усердия, замерла, наконец, и подняла глаза на Мериха.

— Мы сейчас ничем не можем им помочь, если не пойдём следом добровольцами, — Габриэль пожал плечами.

Он был прав. Пеле и Элизиан даже не являлись гражданками страны, их призвать просто не могли, а Габ был младше всех, и ещё не дорос до призывного возраста.

— К тому же у нас есть срочное и очень важное дело здесь, с которым мы без тебя не справимся, — продолжил Мерих, всё ещё крепко держа фею в своих руках, на случай ещё одного приступа. — Вернись к нам, ладно?

— Что за страшно важное дело? — Элизиан всхлипнула, в последний раз посмотрела на закрывающиеся ворота и переключилась на другую тему. Может, если немного поговорить о чем-то другом, ей станет легче…

— Эвита в Гамме.

Стоявшая чуть в стороне Пеле вздрогнула от такой новости. Словно это означало, что всё вернется обратно, что она снова потеряет контроль, который ещё толком и не вернула. Теперь, когда рядом нет ни Йена, ни Этель, что она сможет сделать? Кто её спасет?

— Что? — Элизиан осматривала Габриэля и Мериха, перебегая глазами туда-сюда, и всё никак не могла поверить серьёзности выражений их лиц. — Это невозможно… Она ведь из Хаотиса и…

— Точно, — убедившись, что удалось направить размышления феи в другое русло, воин выпустил её из объятий. — Поэтому мы не можем ей доверять, но и оставить всё просто так нельзя. Мы не знаем, что с ней случилось, так что нужно быть осторожными…

Перед глазами стояла картина спящей феи, размазанная по щекам тушь, несчастное даже во сне лицо. Он обещал, что защитит её. Он должен помочь, даже если будет один. Сделает всё возможное.

— После тревоги она, наверно, тоже вышла сюда… Как думаете, она может быть невидимой и подслушивать нас сейчас? — Габриэль оглядывался по сторонам, будто мог бы это заметить.

— Тебя надо спрашивать, ты ведь у нас детектор Эвиты, — Мерих усмехнулся.

— Я чувствую её присутствие одинаково с того момента, как оно впервые появилось ночью… — парень недовольно фыркнул и глянул на друга исподлобья. — У меня нет дальномера.

— Жаль, было бы кстати.

— Ребята, где Пеле? — Элизиан огляделась по сторонам и не заметила подругу.

***

— Что случилось? — Райна, телепортированная в тренировочный зал по зову Пеле, встревоженно оглядела подопечную, что стояла посреди огромного помещения совсем одна, вся в слезах.

— Райна! — девушка побежала к старшей фее и крепко обняла её в момент контролируемого столкновения, так что та даже пошатнулась от неожиданности.

— Тише, всё хорошо, я здесь, — нимфа мягко улыбнулась и погладила подопечную по голове. — Расскажи мне, что случилось, чтобы я могла помочь.

— Там… Седотопия… И они… — Пеле нервно всхлипывала и пыталась в то же время говорить, отчего слова приходилось выдавливать силой, а выходили они оборванными, колючими, и никакой ясности не вносили. — Ещё и Эвита… А я…

— Спокойно, спокойно, — Райна погладила её по голове и, мягко взяв её лицо в ладони, повернула к себе. — Отдышись немного, иначе я так и не пойму. Давай, сделаем глубокий вдох. Молодец, теперь медленно выдыхай. И ещё разок… Лучше?

— Да, — на лице девушки мелькнула сдавленная улыбка. — Я не знаю, что мне делать. Я боюсь потерять контроль, Райна…

Нимфа взяла её за руку и провела к скамье у стены. Когда они сели, Пеле продолжила.

— Я не всё понимаю, потому что недавно в волшебном измерении. Кажется, Хаотис начал воевать с Седотопией. До Гаммы новости доходят раз в месяц, если повезёт, поэтому мы ничего не ждали, но приехал какой-то полковник и забрал четверть учеников. Весь четвертый курс, Йена, Этель, Тасса, Феру, даже Рейдена! — она снова всхлипнула, но взяла себя в руки. — Мне кажется, я осталась совсем одна, и только к тебе могу обратиться. Я чувствую себя такой потерянной, как никогда! Ещё и оказалось, что Эвита сейчас там, в школе… Мне страшно, ведь в прошлый раз, когда она тут была, я делала ужасные вещи… Боюсь, теперь всё это снова начнется, мне нужен кто-то чтобы поддерживать там, в Гамме… И я так волнуюсь за ребят, а у тебя есть власть, может, ты могла бы как-то на это повлиять?!

— Мне не нравится, к чему пришёл этот разговор, — Райна нахмурилась и отдалилась от ученицы. — Я думала, ты просишь помощи и поддержки для себя, а не для Седотопии.

— Но разве это так плохо? Ведь эти люди не виноваты ни в чём, они слабы и точно проиграют, а у тебя есть сила и…

— Пеле! — нимфа строго одернула её. — Ты считаешь, что властью можно распоряжаться, как вздумается? Думаешь, можно вот так запросто вступить в чужую войну, потому что в опасности чей-товозлюбленный?

— Нет, я… — девушка попыталась оправдаться. Она никогда раньше не видела Райну такой серьёзной, почти негодующей.

— Пеле, ты должна послушать. Креогикан никогда не станет помогать Седотопии, и я отказываю не только из-за того, что эта твоя прихоть абсолютно нелепа, — Райна чуть смягчилась и, нервно перебирая пальцами тесьму корсета, погрузилась в воспоминания. — Больше сотни лет у Креогикана и Седотопии был конфликт. Мы всё никак не могли разделить одну из деревень на приграничной территории, туда совсем недолго ехать от Гаммы, возможно, ты даже когда-то была в этих местах… В общем, многие годы Седотопия пыталась отстоять своё право, накаляя ситуацию. В конце концов, когда конфликт перешел в открытое противостояние семнадцать лет назад, они сожгли всё, — глаза нимфы заблестели слезами. — Использовали стихию, которая ассоциируется с нами, чтобы дискредитировать, но все знали, кто был виной. Огонь Креогикана никогда не был разрушительным. Мы здесь сохраняем его и бережём в полном покое, он не бушует и не вырывается просто так, это всем известно… Но неважно, что Седотопия пыталась нас подставить, не важно, чьи это были люди… Они были живыми, там были дети и…

Не удержав слёз, хранительница закрыла лицо руками. Это было невозможно, она не была готова полностью рассказать всю историю, даже спустя столько лет. Сердце сжималось от боли, накрепко обнятое связкой острых ножей, обожжённое однажды пламенем Седотопии и до сих пор тлеющее.

— Прости, но я не могу… — прошептала Райна, не отнимая ладоней от лица. Она сидела, сжавшись и сгорбившись, совсем не похожая теперь на величественную хранительницу. Это была просто разбитая женщина.

Пеле смотрела на неё и чувствовала себя последней дурой. Она вновь думала только о себе, снова положилась на свой эгоизм, а поплатилась за это её наставница. Как всегда, ошибалась Пеле, а рыдать приходилось за неё другим.

Она присела на колени перед нимфой и взяла её руки в свои.

— Это мне стоит извиниться. Я снова вела себя эгоистично и совсем не думала о других, — фея опустила глаза, чтобы не видеть траурно-бледного лица Райны, неравномерно покрытого красными пятнами после слёз. — Я очень стараюсь быть лучше и не давать этому побеждать, но иногда совершенно себя не контролирую, и сразу после таких моментов начинаю жалеть…

— Ничего, — хранительница выпрямилась и утешающе погладила пальцы подопечной. — Приятно, что ты понимаешь это и стараешься исправиться. Может быть, я расскажу тебе свою историю до конца, но это будет в другой раз. А сейчас ты должна, как бы ни было тяжело, вернуться в Гамму. Твоим друзьям наверняка нужна помощь.

***

— Это всего лишь значит, что она нам не помощник, сбежала и сбежала! — Мерих махнул рукой.

— Не стоит быть таким грубым, Душан! Она ведь ещё не отошла от всего, что случилось тогда… — Элизиан попыталась защитить подругу.

— А кто из нас отошёл? — риторический вопрос улетел в пустоту комнаты 220ФЛ, в которой и разместились ребята после того, как покинули тренировочное поле.

Возвращаться к занятиям не было ни сил, ни смысла. Рейден всё равно больше не мог проводить тренировки, не находясь в школе. Единственным, кто ещё мог их поддержать, был Таом, но и он куда-то исчез сразу после завершения всеобщего столпотворения. Это было не похоже на него, но кто мог в таком случае вести себя как обычно?

— Ничего. Я уверена, когда Пеле вернётся, она поможет нам. Просто она перенервничала, ей нужно ужиться как-то с новостями, — Элизиан усердно пыталась защитить подругу.

— Даже если дадим ей время, мы сами всё-таки должны что-то сделать. Нельзя ведь просто так сидеть сложа руки и ждать, пока что-то плохое случится, — Габриэль снял очки и нервно натирал их краем водолазки уже несколько минут.

— Ребята, — шёпотом заговорил Мерих, чем мигом привлек внимание друзей. Он странно осматривался, будто впервые видел помещение, где оказался. — Разве в этой комнате не было окна?

— Не знаю… Вроде… — Элизиан растерянно оглядела комнату. — Фера сразу всё цветами заставила, я даже не помню…

— Тогда другой вопрос, — Габриэль тоже напрягся. Если это было то, о чём он думал… Если Эвита и вправду следила за ними в комнате сейчас… — Разве здесь не слишком светло для комнаты без окна?

Элизиан шумно сглотнула и обернулась. Она совершенно точно вспомнила, где оно было раньше. Заставленное цветами, почти не заметное, но всё-таки окно. Вместо которого теперь тянулась тёмная каменная стена.

— Вот дерьмо…

2.21. Ответ за ответ

— Вот дерьмо…

— Я о том же, — Мерих одобрительно усмехнулся, когда Элизиан внезапно выругалась. — Думаю, стоит проверить…

Он порывался было встать и пойти первым, но Эли взяла его руку и потянула вниз, намекая остановиться.

— Мне кажется, лучше Габриэлю попробовать. Он знает её ближе, чем мы, — девушка мягко улыбнулась воинам.

— Ладно… Я попробую, — парнишка раскраснелся от волнения, медленно зашагал к окну.

Шаг за шагом он делал всё медленнее, ступая неуверенно, будто мог в любой момент провалиться под землю.

— Эвита, мы знаем, что ты здесь… Зачем бы ты ни пришла, ты можешь нам доверять. Мы постараемся помочь тебе, если ты не будешь сопротивляться, — Габриэль нервно дёргал пальцами, то неловко перегибая их, то сжимая в кулак. Хотелось как-то унять дрожь.

Она следила за ними, была совсем рядом. Зачем она вернулась, что ей было нужно в Гамме? Может, она должна была кого-то убить, может, наоборот, пряталась. Но если она лишь хотела сбежать, почему не рассказала им? Что произошло с Эвитой за два месяца в Хаотисе?

— Мы ведь твои друзья, ты не забыла? Ты спасла нас, мы спасли тебя… Учитывай это, если вдруг ты здесь, чтобы кого-то из нас убить или вроде того, — голос воина дрожал от охватившего страха, движения стали угловатыми. Габриэль почему-то впервые боялся настолько сильно.

Он подошел к стене, скрывавшей окно, на расстояние вытянутой руки, осторожно попытался коснуться иллюзорного барьера.

В следующую секунду преграда растаяла. Фея, когда воин оказался достаточно близко, выскочила, заломила его протянутую руку за спину и прижала его лицом к стене. Удерживая его, она успевала смотреть на вскочивших с места Мериха и Элизиан.

— Кто вы такие?! Откуда знаете мое имя?! Почему я помню ваши лица?! — Эвита гневно начала бросаться в ребят вопросами.

Вдруг Габриэль изменился в лице: он побледнел, все линии стали словно более очерченными. Не прошло и секунды, как он, каким-то странно знакомым движением, которого никогда не делал, высвободился. Воин так резко сменил позиции, что никто даже не успел осознать, в какой именно момент прижата к стене уже была Эвита. Фея нервно поглядывала на блестящий прямо у её шеи клинок.

— Габ, чтоб тебя, откуда у тебя нож?! — Мерих от неожиданности даже дёрнулся.

— Это мой, — тихонько проговорила девушка, испуганно, но с явным интересом рассматривая своего пленителя.

— Простите, — Габриэль, придя в себя, отступил и протянул Эвите её нож. — Просто защитная реакция, наверно.

Побледневший парнишка, казалось, весь затрясся от ужаса, не узнавая себя. Он тупил взгляд в пол и в тревоге тяжело дышал, пока не почувствовал поддерживающее поглаживание по плечу. Мерих подмигнул другу и решил, что лучше всё-таки доверить общение с чужестранкой кому-то другому.

— Вы не собираетесь мне навредить? — озадаченно уточнила Эвита, рассматривая клинок, который вернули ей даже без сопротивления.

— Конечно нет, мы ведь твои друзья, — Элизиан приняла инициативу в диалоге на себя. — Ты, похоже, нас не узнаешь?

— Я впервые вас вижу, кажется, — Эвита знала, что должна быть осторожна с этими людьми. Кем бы они ни были, нельзя было так просто доверять. — Откуда вы меня знаете?

— Ты уже была здесь. Мы познакомились тогда, — Эли всё-таки напомнила их имена, понимая, что прошлое знакомство волшебным образом стёрлось. — Не вспоминаешь? Мы многое вместе прошли, хоть это и было недолго…

— Не понимаю, о чём вы. Может, я и была в Седотопии, но точно не чтобы с кем-то дружить, — фея покачала головой, хмуро осмотрела собеседников.

Она уже и сама переставала верить в сказанное, слишком знакомы были эти лица. Но невозможно было расслабиться. Одно неверное движение в сторону могло стать шагом в пропасть, особенно теперь, когда твёрдой почвы под ногами не было. Единственной опорой служили шаткие идеалы, державшиеся лишь на обрывках воспоминаний.

— Если вы видели меня… Знаете, что тогда произошло? — Эвита собралась с силами и усердно анализировала ребят. Они не казались опасными, не выглядели враждебно, но почему-то хотелось сбежать, спрятаться и никогда больше с ними не встречаться.

— Да, и мы можем помочь, — Элизиан с облегчением улыбнулась, когда её подруга чуть смягчилась.

— Но ты должна будешь взамен ответить на наши вопросы, — Мерих всё ещё был настороже. Он, в отличие от Эли, не мог так просто расслабиться.

Как бы ни хотелось считать, что это всё та же Эвита, с теми же проблемами и мыслями, всё было иначе. Что-то изменило её, она была разбита и пересобрана иначе, и теперь нельзя было чувствовать себя спокойно поблизости. Ощущение неправильности витало в воздухе, оседая на коже словно слой колючей пыли, от которого хочется скорее избавиться.

— Если только у меня есть полномочия отвечать, — уклончиво согласилась Эвита.

— Резонно, но тогда и у нас может быть право не отвечать. Справедливо? — Мерих отпустил немного успокоившегося Габриэля и протянул гостье руку для заключения соглашения.

— В этом есть логика, — фея нехотя исполнила обычай местных. — Теперь расскажете, что тогда произошло?

— Слишком обширный вопрос. Давай по частям, — Элизиан не представляла, с чего начать. Что осталось в памяти Эвиты? С какого момента начинать? Вдаваться ли в подробности?

— По частям, — хаотисианка на несколько секунд задумалась, окинула взглядом ребят и напряженно поджала губы. — В каких мы отношениях?

— Я твоя подруга, — Элизиан улыбнулась. — Во всяком случае, насколько мне удается судить, ты мне доверяешь. Ты помогла мне превратиться и стать хранительницей моей страны.

— У меня с доверием не всё так просто было, но, кажется, под конец мы тоже подружились, — Мерих не видел смысла что-то скрывать, ведь ложь никак не помогла бы вернуть память. — Я неплохо получил от тебя, так что, думаю, отплатил за всё, что натворил.

— А ты? — фея строго глянула на Габриэля, нервно переминавшегося с ноги на ногу в сторонке. Поведение весьма необычное, после продемонстрированных боевых навыков. Он вызывал интерес больше всех остальных. Его лицо казалось самым знакомым.

— Я… То есть, у нас… — воин залился краской, не представляя, как описать их отношения. Он-то уж точно был по уши влюблён, но испытывала ли Эвита что-то похожее хоть отдалённо? Нет. Точно. Она ведь говорила, что их поцелуи ничего не значат. Она не хотела его видеть и была так холодна, что, как бы ни хотел, Габриэль просто не мог убедить себя в её взаимности. — У нас ничего нет. Мы виделись пару раз, только и всего.

— Теперь наш вопрос, — Мерих утомлённо вздохнул, рассматривая несчастно-поникшего друга. — Зачем ты в Седотопии?

— Исполняю приказ хранительницы, — Эвита заметила странную неловкость между присутствующими, когда Габриэль говорил, но пропустила это мимо сознания, сосредоточившись на вопросе. — Ей нужен был свидетель в вашем колледже, чтобы проверить кое-какие предположения.

— Что за предположения? — строго поинтересовался воин.

— Это уже второй вопрос, — хаотисианка строго нахмурила густые брови. — Отвечу, когда буду уверена, что вам можно доверять.

— Всё такая же, — он усмехнулся и скрестил руки на груди. — Никому не доверять, ничего не чувствовать…

— Он мне наврал, — Эвита качнула головой в сторону Габриэля. — Только идиот этого не поймет. Так что я должна убедиться, что вы не поступили также.

— Он просто смущён, — вступилась за парнишку Элизиан. — Потому что влюбился в тебя и изнывал от тоски все два месяца.

— Эли! — жалобно возмутился Габриэль.

Мерих не сдержал смеха, наблюдая за тем, как высоченный лось нервно краснеет, испуганно поглядывая на миниатюрную эфирную фею. Элизиан возмущенно пихнула его в бок, чтобы не портил момент.

— Так это был ты? — Эвита проигнорировала их немую перепалку и повернулась к Габриэлю. — Кислая карамелька?

— Ты помнишь?

— Только как факт, — она брезгливо фыркнула. — Кроме как спасаться от названного жениха ни на что не годится. Не надейся, что это какие-то сантименты.

— Жениха?.. Когда мы целовались, я не знал ни о каком женихе, — принялся оправдываться Габриэль, хотя его не обвиняли.

— Не представляю ситуации, в которой было бы уместно вам о нём рассказывать, кроме этой, — девушка утомлённо нахмурилась, будто приходилось иметь дело с несмышлёными малыми детьми.

— А ситуацию, в которой с кем-то целуешься, представляешь? — Мерих вдруг почувствовал, что должен подколоть её. — А ведь это, как ты сама помнишь, произошло.

— Не исключаю факт насилия, — грубо бросила Эвита.

— Эй! Я кто по-твоему?! — Габриэль оскорбленно надулся.

— Нет, это правда перебор, — Элизиан скрестила руки на груди. — В прошлый раз ты нас за дикарей не принимала.

— В прошлый раз не шла война.

— Успокойтесь обе, — мягко прервал их Мерих. — Давайте вернемся к вопросам, иначе мы так до вечера можем отношения выяснять, кто кому палку кинул.

— Душан прав. Надо просто продолжить рассказ, чтобы ты поняла, что мы не звери какие-то, — Элизиан хмуро отошла подальше и села на диван. Слишком много нервов за день она истратила, чтобы спокойно реагировать на любого рода обвинения. Она готова была продолжать ссориться с Эвитой, позабыв, что та потеряла память, наверняка, по ужасной причине, хотя сама Эли даже была не из Седотопии. Сомнений не было, точно стоило отдохнуть.

— Точно. Давайте сядем и все вместе успокоимся, — Мерих указал на диваны в гостиной и утомлённо потёр глаза, пытаясь вспомнить, когда превратился в няньку.

— Глобально, без подробностей, что произошло тогда? — продолжила задавать вопросы Эвита, когда все заняли места на диване и в креслах.

— Наша директриса устранила свою предшественницу, устроила тиранию, превратила одну из наших подруг в тёмную фею. Ты искала Фарида, потерялась, попала к нам и помогла разобраться со всей ситуацией, — бегло пересказал Мерих.

— Ещё ты помогла нам освободить Рейдена от несправедливого осуждения, научила нас трансформироваться, так что в Совете больше нет пустых тронов… — дополнила Элизиан.

— Звучит масштабно, но… Меня не было не больше месяца… Когда всё это… — Эвита озадаченно пыталась сориентироваться в сроках.

— Всё было довольно скоротечно… Теперь наш вопрос, — Эли глянула на воинов, позволяя им контролировать ситуацию. По-честному, она и не знала толком, о чём спрашивать, слишком много мыслей бешеным роем шуршали в голове.

— Твой отец… Он сделал что-то плохое из-за того, что произошло с тобой здесь?

Это был не тот вопрос, который им нужно было задать, чтобы больше узнать о происходящем. Но это был единственный вопрос, от которого у Мериха сердце сжималось, и его невозможно было проигнорировать.

— Я ничего не помню, — Эвита опустила глаза и посмотрела на свои руки. Она натянула рукава сильнее, хотя и предполагала, что скрывать от этих ребят нечего. — Но, пожалуй, он стал чуть мягче после произошедшего. Впрочем, до этого мне всё равно дела нет. Мой следующий вопрос, — переключившись на другую тему, Эвита снова почувствовала себя увереннее, расправила плечи. — Что случилось здесь с Фаридом такого, что он стал послушным и вернулся домой?

— Когда мы вместе были в лесу… Мне показалось, что они с Аишей флиртовали. Судя по его энергии, наверно, он влюбился, — Элизиан мягко улыбнулась, вспомнив о друзьях. Интересно было, как чувствовал себя Фарид после возвращения, но не стоило тратить на это вопрос, такие вещи могут подождать.

— Точно… Аиша… — Эвита прикрыла глаза. В ушах зазвенело, она вспомнила последнюю ночь в лесу, когда стало очевидно, что одна из фей была невестой Фарида. — Кажется, я помню… Ты был со мной.

Она посмотрел на Мериха. В появившихся клочках воспоминаний мелькало знакомое лицо воина. Он всегда оказывался рядом, чтобы поймать её и подать руку помощи. Удивительно, что из всех встреченных целовала она кого-то кроме Мериха. Не узнай Эвита раньше, кто из ребят был кислой карамелькой, точно подумала бы на другого.

— Габ тоже был там. И Йен. И Таом, — Мерих заметил, как Габриэль тоскливо отвел глаза. Ему совершенно не хотелось давать другу очередные поводы для ревности. — Не помнишь?

— Нет, — хаотисианка отрицательно покачала головой и, поморщившись, закрыла ухо рукой. Шум продолжился, постепенно превратился в болезненный писк, и заглушил голоса. — Ай!

— Эвита! — Габриэль встревожился и подался было вперёд, но заставил себя замереть, всё ещё испуганный после того, как угрожал девушке ножом.

Мерих, сидевший ближе к креслу Эвиты, пересел на пол перед ним и утешающе погладил девушку по плечу, не давая потерять связь с реальностью.

— Только потому что ты боишься, — шепотом уточнил он, строго глянув на Габриэля.

Эвита накрыла своей ладонью руку воина, державшую её сознание не слишком далеко в прошлом. Всё гудело, шумело, трещало, в глазах темнело, но новые воспоминания не появлялись. В голове всё также мелькали старые кадры и известные фрагменты.

По комнате пробежало эхо глухого щелчка. В углу, у двери в свою комнату, появилась Пеле. Фея сжимала в руке заколку Райны — один из артефактов, позволявших телепортироваться.

Все взгляды устремились на её заплаканное лицо. Пеле шмыгнула носом. Её же внимание привлекла только Эвита. Она никогда не думала, что придётся снова встретить чужестранку, и вид её теперь заставил вспоминать ужасные вещи.

Мерих сжал руку на плече девушки, чтобы привлечь её внимание. Будет больно, но он должен попытаться.

Эвита открыла глаза и тоже заметила старую знакомую.

— А-ах! — схватившись за голову, девушка взвизгнула от боли.

Свист в голове, казалось, разрывал череп. Огонь стоял перед глазами, запах жжёного мяса ударил в нос. Воспоминания болезненно обрушились, заставляя сознание вопить от избытка травмирующей информации.

Пытка. Тасс. Кто такой Тасс? А, вот же оно, чуть раньше, в камере… И Мерих там. И электричество. Ток… Точно, её зовут Аметист. Она работает на Моргану. И она просила опасаться крыльев… До или после того, как её пытали? Пытка. Точно, снова оно. Чувства, также, как теперь, напрочь отключённые. Лес. Элизиан. Бесконтрольная вспышка. Спасительное избавление. Фарид. Аиша. Йен. Точно, Йен. Он хороший воин и любит Пеле. Его отец… Мёртв. Ему как отец Рейден. Которого спасла Этель. Точно, здесь ведь была и Этель! Ночные тренировки. Фера, сестра Тасса. Она тоже превратилась. Красивая. Подземелье. Точно. Там ведь, кажется, был ещё Нико. И Таом, потомок Сирин. Все они… Все они помогли ей спастись, чем-то рискуя или жертвуя.

Эвита сползла с кресла на пол, будто желая растечься жидкостью и испариться, растворяясь в воздухе. Сжавшись на полу в утешающих объятиях Мериха, она почувствовала, как по щекам текли слёзы.

Но ведь чувств нет. Больно от воспоминаний, в голове шумит, но это только факты. Никаких эмоций. Так почему всё её лицо мокрое?

Фея сорвалась с места и, отскочив от Мериха, испуганно осмотрела остальных. Из-за воспоминаний её ждет внеплановый сброс настроек. Сейчас она обнулится до состояния «по умолчанию», и начнется истерика. Но только не в их присутствии, такого срыва она не должна допустить.

Никаких чувств, если хочешь добиться успеха.

— Всё в порядке, Эвита, она больше не опасна! Ты можешь просто остаться и договорить, мы не причиним вреда… — Эли попыталась успокоить и вразумить подругу.

Внезапно по комнате пробежала волной зелёная сетка, а уже в следующее мгновение помещение всколыхнуло, как от землетрясения.

Ребята, не ожидавшие атаки, повалились на пол и, пользуясь моментом, Эвита выскочила из комнаты.

2.22. Не тот

Габриэль очнулся от удара быстрее всех, и ещё успел заметить, как силуэт Эвиты мелькнул в дверном проёме. Осмотрев лежавших без сознания ребят, он понял, что помочь будет некому, и понёсся за девушкой сам.

— Не выходи туда, — нагнав Эвиту, воин схватил её за руку и уберёг от побега в правое крыло. — Там люди.

— Пусти, — недовольно потребовала фея, напряжённо пытаясь высвободить руку. Но дрожь и слабость в теле от неожиданного приступа не позволяли действовать в полную силу.

— Я не причиню тебе вреда, я хочу помочь, — жалобно ссутулившийся, по-щенячьи умоляюще глядящий на неё Габриэль едва ли сам верил своим словам после произошедшего, но ничего другого сказать не мог.

— Пусти, — только и смогла выговорить Эвита, злобно наморщив нос.

— Почему ты так ко мне относишься?! — наконец, возмутился воин, всё-таки послушно выпустив её руку из хватки.

— Ты нечестен. Жалок. И ты пугаешь, — фея нахмурилась и попятилась. — А ещё ты единственный, кого я так и не вспомнила. Я не могу тебе доверять, пока не узнаю причину.

Эвита, не дождавшись ответа, бросилась бежать. Подальше, не представляя, куда, лишь бы спрятаться и не дать им снова увидеть её в таком состоянии. Это тоже уже когда-то было. Наверно, после того как Мерих пытался силой забрать её костюм… когда она чуть не погибла в лесу от лап одного из местных чудищ. Была бы уже давно мертва, если бы не Таом.

По лестнице вниз. Всё-таки пришлось прислушаться к Габриэлю. Сейчас нельзя было никого встретить. Эвита завернула обратно в левое крыло и закрылась в первой попавшейся комнате, которая была не заперта.

Прижавшись спиной к двери, она сползла на пол. Бессильно расслабились руки, развалились ноги. Она даже не могла свернуться клубком. Всё тело дрожало изнутри. Она совершенно ясно это ощущала, но глаза упорно настаивали, что никакой дрожи не было. Как же, если каждую клеточку изнутри выворачивает? Чему нельзя верить, всему телу или зрению?

Она совсем одна и не может доверять себе.

Не в силах поднять ладонь, даже чтобы стереть с щеки слёзы, Эвита сидела и, уставившись в пустоту комнаты перед собой, следила за ощущением бегущих по коже солёных капель. От воздуха становилось прохладно. Сначала щёки, потом к подбородку, неприятно щекотало самый кончик, и перебиралось на шею, пока не впитывалось в воротник водолазки, — это чувство было единственным, что осталось, кроме мерзкой нереальной дрожи, в которую нельзя было ни поверить, ни опровергнуть.

***

— Что случилось? — только придя в себя, Элизиан побежала следом за ребятами. Первым, кого она встретила, оказался тоскливо сидевший на подоконнике Габриэль, скрюченный в несчастный комок.

— Я хотел помочь, но она сказала, что не доверяет мне… А потом сбежала.

— Куда? — попыталась выяснить фея, но подавленный страдалец едва ли был в состоянии здраво ей ответить, так что она махнула рукой. — Ай, пикси с тобой, сама найду…

Сосредоточившись на уже знакомых, болезненных, но необходимых для поиска подруги волнах её нездоровых эмоций, Элизиан почувствовала, как сердце закололо, но не обратила внимания и поспешила на сигнал.

Вместо неё в следующую секунду появился Мерих.

— Чего расселся?! — он строго поглядел на соседа.

— Я не могу вам помогать, — заключил парнишка, едва не плача от осознания. — Я только сделаю всё хуже!

— С чего ты это взял? — уже привыкший всех лечить, Мерих тяжело вздохнул и расположился на подоконнике рядом с Габриэлем.

— Эвита вспомнила всех, кроме меня. Она не может мне доверять, и с этим нельзя спорить, ведь… Мерих, я мог убить её там! А ты говорил, что я не причиню вреда своим! — воин посмотрел на друга в бессильной мокрой ярости, от которой на глаза наворачивались слезы. Его трясло, нельзя было не заметить со стороны. — Что я, чёрт возьми, такое?! Как мне жить в этом теле, если я не знаю, чего от него ждать?!

— Успокойся, Габ! Ты же ничего ей не сделал… Так даже лучше, ведь, если бы она сохранила преимущество за собой, не факт, что нам бы удалось поговорить и она вспомнила бы хоть что-то, — Мерих попытался вразумить его.

— Ты не понимаешь, что со мной происходит, — злобно прошипел Габриэль. Он соскочил с подоконника и, будто испугался, отошел от друга. — Я же чувствовал, просто знал, что могу её убить, если меня не остановить! Если бы ты не закричал на меня, может, так бы и сделал, потому что… С каждым разом, когда это происходит, мне всё сложнее опомниться! Я будто в каком-то трансе, и всё это меня жутко пугает! Я боюсь себя, потому что то, что сидит во мне, где-то вне доступного мне сознания, хуже всего, что мне доводилось видеть снаружи. Самая опасная вещь, которая встречалась в моей жизни — это я сам, и, если это не остановить, не случится ничего хорошего!

Габриэль отступил ещё на шаг назад от ошарашенного Мериха. Заслышав сбоку шаги, он испуганно глянул на подкравшуюся Пеле.

Они в состоянии сами помочь Эвите. Ему лучше быть где-то далеко.

С ним никто не может быть спокоен.

Габриэль всхлипнул и сбежал на лестницу.

***

Не добившись ответа на стук в дверь, Элизиан телепортировалась в комнату, где, по её предположению, пыталась скрыться Эвита. Может, она и не хотела никого видеть, в таком состоянии, но, если это было то, что предполагала Эли, её оставлять было нельзя.

— Великий дракон! — девушка свалилась на колени перед зарёванной подругой.

Сердце кололо, будто оно вот-вот разорвётся. Нужно было хоть что-то предпринять, и единственное, на что она была способна — крепко обнять подругу и попытаться успокоить. Но, как назло, словно прикованные, эмоции никак не отделялись от носительницы, и Эвита продолжала истекать слезами.

— Ты снова делала это, да? Как тогда, с пытками, выключилась? — стерев слёзы с лица, пытаясь сохранить остатки спокойствия, без которых ей не помочь подруге, дрожащим голосом спросила Элизиан.

— Да, — тихо пискнула Эвита.

Силы медленно начали возвращаться, но, казалось, каждая клетка её тела не имеет связи с соседними. Будто её тело какой-то неизведанной квантовой силой разделило на атомы, хаотично менявшиеся местами, что от неизвестности напоминало дрожь. Превозмогая странную пустоту в своих клетках, Эвита заставила себя поднять руки и обнять Эли в ответ. Уткнувшись носом в её мягкий свитер, девушка растеклась бесцельной массой и зависла, сохраняя форму лишь из-за одежды. Казалось, не будь этой условной границы, она бы рассыпалась манной крупой и растеклась по швам каменного пола, так что никто никогда не смог бы собрать все крупицы.

— Тебе не нужно делать это здесь! Мы с тобой, всё будет хорошо, — всхлипывая через слово, бубнила Элизиан, на пару с Эвитой готовая расплескаться по всей комнате, обратившись в пятьдесят килограмм слез.

— Я не должна быть такой.

— Почему?

— Я из Хаотиса. Никто там не бывает эмоционален, — Эвита всхлипнула и сжала собравшимися из атомов пальцами ткань свитера подруги. Так было легче сдержать злость на саму себя. — Если я буду такой, никто меня не полюбит.

— Мы любим тебя такой! — возмутилась Элизиан, до глубины души поражённая сказанным. Рассказы о Хаотисе, которые она слышала, казались чуть ли не утопией, но только теперь она начала задумываться об обратной стороне медали. — Пока ты не в Хаотисе, пожалуйста, будь собой… Какой была в тот раз…

— Я должна быть собранной, чтобы справиться с заданием, — возразила фея дрожащим голосом. — Я не могу подвести хранительницу. Мне впервые доверили что-то серьёзное.

— Мы поможем тебе сделать всё, что нужно. Только расскажи о задании, мы сможем вместе, — отдалившись от подруги, Элизиан положила руки ей на плечи и доверительно посмотрела в изумрудные глаза. — Друзья ведь нужны, чтобы помогать.

— Да… Наверно, так будет правильнее, ведь вы больше знаете о происходящем в школе, — отвлечённая новыми мыслями, Эвита почти прекратила плакать. Шумно всхлипнув напоследок, она вытерла щёки и шею рукавами водолазки. — Теперь, когда я знаю, кто вы, это больше не вызывает вопросов.

Она устало улыбнулась подруге. Эли тоже заулыбалась, осчастливленная изменениями в её состоянии.

— Здесь, в Гамме, моя задача найти кого-то… Кто не является тем, за кого себя выдает, — Эвита шмыгнула носом. — Хранительнице нужно узнать, кто он.

— Интересно, почему Ринтия сразу не попросила нас… Мы ведь и так были здесь всё это время, — Элизиан озадаченно нахмурилась.

— Это, вроде как, секретное дело. Я рассказываю лишь потому, что доверяю тебе и Мериху… И, так и быть, Габриэлю и Пеле, раз вы говорите, что они не сделают ничего плохого… Но… А где остальные? — в воспоминаниях мелькало заметно больше людей, чем Эвита наблюдала в школе.

— Почти всех наших забрали… В подготовительный лагерь. Перед тем как…

— Их убьют, — сухо заключила хаотисианка.

Элизиан хотела сказать, что они отправятся на фронт, но в битве с Хаотисом это было одно и то же. Эвита просто сказала то, на что ей не хватило смелости. Даже самые подготовленные крылья Гаммы не сравняться с армией Хаотиса, и такой скорый призыв школьников не мог значить ничего другого.

— Да. Мы собираемся отправиться к ним, как только поможем тебе закончить здесь. Так мы условились с ребятами. Раз уж нас не могли взять сразу, придется пойти добровольцами. Так или иначе мы не бросим их там.

— Хорошо подумайте об этом, — Эвита опустила глаза в хмурой задумчивости. — Действительно ли вы готовы разделить их судьбу, какой бы она ни была?

— Поговорим об этом, когда найдём решение твоей проблемы, — Элизиан торопливо стёрла с лица вновь покатившиеся слёзы, и постаралась как можно более явно намекнуть подруге, что не станет больше об этом говорить. — Сначала найдём того, кто не тот. Как бы это ни звучало.

2.23. Голос-предатель

— Морфей, я всё хотела узнать, когда уже у меня будет какая-то серьёзная работа? — девочка с крашенными в сирень волосами покорно склонилась перед своим повелителем.

— Кофе принеси, — развалившийся в кресле мужчина убрал от лица пару длинных светлых прядей и лениво зевнул. Стол перед ним был завален учительскими документами, разбирать которые было слишком скучно, так что он в бессмысленном хаосе расставлял какие-то оценки.

— Что? Снова? — возмутилась девушка.

Писклявый припев "Staying alive", осточертевший за два месяца непрерывной прокрутки, заставил её недовольно поморщиться, а Морфей невозмутимо пританцовывал, лишь ухмыляясь, довольный её мукой. Покачивая бёдрами под музыку, он нащёлкивал пальцами ритм. Поднявшись с кресла, Морфей посмотрел на прислужницу сверху вниз.

— Разумеется. А если будешь на нервы действовать, ещё три года будешь кофе носить, — он расплылся в довольной улыбке, заметив неприкрытое отчаянье в лице Рейвен.

— Но, Морфей! Я ведь могу быть полезна, я втёрлась в доверие к ребятам, так что…

Отчаянные мольбы прервал резкий звук удара.

Ри, ошарашенная такой неожиданностью, схватилась за щёку. Кожа горела.

— Ты уже допустила слишком много ошибок. Я просил только залечь на дно и не высовываться, даже дал тебе кольцо-конспиратор, но ты не послушалась и опять поплелась к своим бунтовщикам. Сколько раз повторять, что не сдались мне твои потуги?! — повысив голос, Морфей чувствовал полный контроль. Девочка вздрогнула, жмурясь от ужаса перед его величием, и, не в силах удержаться в такой момент, он, упиваясь силой, ещё разок звонко шлепнул её по лицу. — Запомни, идиотина, ты делаешь то, что я скажу и ничего больше. Если я говорю нести кофе — несёшь его, если не говорю лезть к кому-то — не лезешь. Что тебе не ясно?!

В завершение своей речи, мужчина схватил подопечную за волосы и бросил на пол. Так она точно будет смотреть на него снизу вверх. Чистое наслаждение.

— Хватит скулить. Отвечай на вопрос, — хищно ухмыляясь, потребовал Морфей, угрожающе приставив острый угол каблука к нежной юношеской щеке.

— Мне всё ясно! Я приношу кофе, если просят, — пищала, свернувшись клубочком, девушка на полу. Только бы больше не били. Он её пугает.

— Именно. И, кстати, я уже слишком долго его жду, — почти отвернувшись от жертвы, мужчина вдруг передумал и, обернувшись, плюнул на её лицо, тем самым поставил последнюю жирную точку в диалоге.

— Морфей, — в комнату вошла бледнокожая фея. Её прямые белые волосы были распущены и падали на лицо, скрывая его почти наполовину. — С ним могут быть проблемы.

— Я как раз собирался заглянуть.

— Приготовить сыворотку правды? — послушно откликнулась бледная блондинка.

— Нет, сегодня обойдусь без этого, — опьянённый своей силой после разговора с Рейвен, Морфей чувствовал, что способен справиться с пленником и без облегчающего задачу допинга. — Можешь ждать здесь.

Он, пританцовывая под Bee Gees, вышел из кабинета через коридор за книжным шкафом, и феи остались наедине.

— Хватит валяться, — блондинка ткнула острым носом белой туфли в затылок скорчившейся на полу девчонки. — Морфей не любит таких соплячек, как ты. Не в моих интересах говорить тебе об этом, так как я и сама жажду его покровительства, но будь терпеливой. Могущество не дается за просто так.

Она убрала прядь белоснежных волос за ухо, открывая раскрашенную синяками бледную кожу на скулах — доказательство покорности и терпения.

— И свари уже этот гребаный кофе, даже меня задолбала, — фея усмехнулась и, пританцовывая под любимую песню своего благодетеля, поплелась следом за ним. — Давай, Ами, работай, если и правда хочешь чего-то добиться.

***

Пленник поднял голову, но вокруг была всё та же кромешная темнота. Он не видел, кто вошёл на этот раз, но уже отличал его шаги. Никто, кроме Морфея, не ступает в таком ритме, пружиня на стопе, прежде чем сделать шаг, будто в радостном танце.

Сегодня он снова ничего не говорит. Но без неё, и укол не делает, сразу переходит к делу.

Укол.

Он опьяняет, мешает думать и чувствовать.

Погружённый в пелену, раньше он и не заметил этого.

Укол — игла в кожу. Микротравма. Кто-то должен был появиться. Хранительница, ближайшая. Если никто не получил зов, хранительница поблизости уже была.

Она — одна из хранительниц, поэтому её голос казался знакомым. Но кто именно?

— Морфей!

— Заткнись, чтоб тебя, сколько раз повторять?! — он снова в бешенстве, когда она, появляясь, неосмотрительно зовёт его по имени.

Но всё это время проблема была не в этом. Ему не страшно назвать свое имя, нет. Он гордится всем, что сделал. Ему страшно, что пленник узнает голос хранительницы.

И, к сожалению для Морфея, теперь одного слова хватило.

— Нибрас, — хрипло, едва помня, как пользоваться голосом, позвал пленник. — Ибра!

— Вот тварь, — Морфей недовольно цокает и, видимо, жестом подзывает к себе фею. Пленник чувствует, как маг машет рукой возле его головы.

В следующую секунду совсем рядом раздается глухой удар. Свалившись от удара, Ибра расслабляется и предоставляет тело Морфею для дальнейших истязаний. Она виновна. И она пойдет на что угодно, будет послушной, чтобы получить власть и могущество, которые так опьяняют Морфея, и которые только он может ей дать.

Она готова всё это терпеть ради силы. Ещё одна жертва ложного бога.

Наверно, это и есть тот самый долгожданный шанс сбежать, спустя более чем два месяца. Но Морфей слишком близко и, скорее всего, снаружи ещё кто-то есть. Попытается ли он это сделать?

2.24. Ночь

Элизиан долго сидела у постели Этель, куда уложили Эвиту, и гладила подругу по руке. Они решат, что делать, но позже. Сейчас всем нужно немного отдохнуть, слишком сумасшедшим выдался день.

Когда чужестранка умылась и уснула, Элизиан сняла с себя часть ответственности и вышла к остальным.

— Она в порядке, — сразу ответила на сгущавший воздух концентрированный вопрос фея. — Теперь и вы отдохните, завтра непростой день будет. И нужно будет обязательно найти Рейвен… Что-то она сегодня так и не появилась, как бы не случилось чего…

— Мне кажется, я видел её у кабинета Таома вечером… Она ведь, кажется, дополнительно проходит курс истории, после домашнего обучения, — Габриэль пожал плечами.

Его сильно успокоила новость, что Эвите удалось уснуть. Хотелось теперь, когда она не сможет его прогнать, заглянуть хоть на минутку. Но вряд ли она бы обрадовалась, так что Габриэль заставил себя держать такие мысли подальше от категории «выполнимых желаний».

— Так даже лучше… Его помощь нам тоже утром пригодится. Здесь нет никого умнее и опытнее, — Элизиан устало вздохнула и осмотрела комнату, будто только что заметив, как стало пусто.

С ней остались только Пеле и Габриэль, а ещё утром в этой гостиной кипела жизнь…

— Подождите, а где Душан?

— Ему плохо стало. Сказал, спать пойдет… Это когда вы все разошлись, — негромко пояснила Пеле. — Но это уже давно было… Может, скоро придёт? — фея неуверенно пожала плечами.

— Габриэль, сможешь сходить проверить? Что-то я беспокоюсь за него, — Эли устало вздохнула и посмотрела на воина. Но по его неуверенному жалобному виду было ясно: придется самой.

— Мы немного поругались, так что, может, ты… — залепетал парнишка.

— Да я поняла, — фея закатила глаза и первой вышла из комнаты. — Кто же ещё…

— Здорово, спасибо, — Габриэль, с самого появления Эвиты скрюченный страхом и поджавший уши, благодарно глянул вслед подруге.

— Ты всё-таки постарайся не думать об этом, — тихонько начала Пеле, наконец, оставшись с ним наедине.

— А?

— О монстре внутри тебя, — она пожала плечами и подошла к другу. — Я ведь тоже своего рода монстр. Мы разные, конечно, но, думаю, никто не поймет тебя лучше.

— Легко теперь говорить, когда ты своего монстра победила, — обиженно буркнул Габриэль, не надеявшийся на дельный совет.

— Вообще-то, нет, — ошарашила его Пеле. — Я чувствую, как это чёрное пламя всё ещё горит. Оно всегда вот тут, в груди, возле сердца, и никуда не девается. Думаю, теперь и не денется больше, потому что вот такая я. С монстром внутри. И его постоянно надо сдерживать, постоянно следить за ним и за собой, контролировать каждое действие… Но это нормально. У каждого из нас есть своя тёмная сторона. Но ведь мы сами ими управляем и решаем, что показать. Не они нами.

— Думаешь… То, что во мне. Думаешь, можно с ним справиться? Контролировать? — хмуро поинтересовался воин, побледневший и сильно преобразившийся. Тема сделала его серьёзнее вмиг, так что, как показалось Пеле, даже черты лица поменялись.

— Конечно. всё будет хорошо, нужно только поверить. Ты сильный, так что обязательно справишься с этим, — Пеле мягко улыбнулась, тактично проигнорировав внезапные изменения в чертах друга.

— А ты?

— И я справлюсь. Я ведь уже почти два месяца тренируюсь… Думаю, не зря меня выбрал этот огонь. Тёмный или светлый, я его хранитель, так что мне это под силу, также как тебе под силу справиться с твоими демонами, потому что они только твои, — фея пожала плечами и вдруг вспыхнула золотым светом.

После избавления от тёмной трансформации она так и не смогла превратиться, и совершенно новое ощущение невесомости, едва ли сравнимое с тёмным грузом, чуть не выбило из глаз слёзы счастья.

Пеле наблюдала, как огонь окутал её тело, не обжигая, а лишь уютно согревая. В момент он обратился тёмно-синим костюмом. Расклешённые брюки и блузка с широкими рукавами слабо напоминали то, что фея привыкла носить в обычной жизни. Но вещи были непривычно удобными. Сотканные из магической энергии они были самой комфортной одеждой, что Пеле только могла представить.

Кроваво-алый корсет неуловимо стянул её талию, и, хотя выглядел металлическим, не весил почти ничего. Его поверхность вдруг покрылась бордовыми узорами, переливающимися языками пламени.

Не успела фея восхититься нарядом, плечи защекотали новые блестящие крылья. Помахав ими, Пеле поначалу заметила только тёплые цвета, напоминавшие о блеске искр, но всё-таки различила и блеск остальных красок, как у Феры.

Опустившись, наконец, на землю, преображённая, она принялась поражённо осматривать свой новый вид, и лишь под конец заметила собранные в высокий хвост волосы. Даже удивительно, что раньше она так не делала. Очень уж ей шло.

Пока фея закружилась перед зеркалом, Габриэль угрожающе-остро улыбался, довольный результатом разговора. Стоило фее повернуться к нему, парнишка снова сгорбился и, как обычно, нервно раскраснелся.

***

Элизиан уже проверила и туалеты на этаже, и комнату парней, но Мериха нигде не было. Когда она устало поплелась к лестнице, чтобы вернуться к себе и лечь спать, откуда-то раздалась тихая мелодия, которая моментально схватила за сердце.

Кому, как не Эли, было знать, что за чувства передает музыка. Эмпат и музыкант, она чувствовала, что в этой мелодии таилась боль и тоска. Это была музыка, полная вины, мольба об искуплении, понимании, прощении. Это был плач чьего-то разбитого сердца.

Кто бы ни играл её, ему было очень больно.

Фея прошла на звук до большого просторного кабинета музыки этажом выше. Она бывала здесь периодически. Многие студенты занимались игрой на инструментах, и в Гамме было просто не обойтись без специального места. По пути Элизиан перебрала в голове все варианты.

Неужели кто-то из тех, кто играл на рояле, мог исполнить что-то такое? Совершенно уникальное, ранее Эли не слышала ничего подобного, и всё это казалось бы внезапной эмоциональной импровизацией, если бы не чёткость и идеальное исполнение каждой ноты. Нет, она совершенно точно не знала никого в Гамме, кто мог бы играть так.

Незапертая дверь распахнулась от лёгкого толчка, музыка в момент прекратилась.

Мерих соскочил с места и отошёл от инструмента на пару шагов, будто в пустой комнате могли подумать на кого-то другого.

— Душан? — Элизиан озадаченно, удивлённо рассматривала воина. Они никогда не говорили о музыке, она никогда не видела его среди учеников, кто приходил в класс музыки, никогда не могла и подумать, что ему доступно что-то творческое.

— Как Эвита? — единственным верным решением показалось перевести тему. Иначе, если бы ещё хоть слово сказал о происходящем, точно было бы не остановить.

— В порядке. Она спит. Остальные тоже, наверно, уже разошлись, а я решила тебя поискать, — фея пожала плечами. — Ты рано ушёл.

— Нужно было немного отдохнуть, — Мерих пожал плечами.

— С помощью музыки? Это было потрясающе, — Элизиан не лукавила. Ей не доводилось слышать ничего подобного этой песне.

— Это не то, о чем я хотел бы говорить, — воин хмуро глянул на неё в предупреждение. Но было поздно. Онарешительно настроилась сегодня разговорить его.

— Поэтому я никогда и не слышала, как ты играешь… А ведь у тебя, должно быть, талант. Не всем виртуозам удаётся так легко импровизировать.

— Если ты считаешь, что после того, что между нами было, мы теперь будем обсуждать всякие личные вещи, мне придётся тебя расстроить.

Мерих готов был уйти, если она не прекратит. Ночью все чувства обострены, напряжение в воздухе ощущается физически, а желание с кем-то поговорить становится почти неконтролируемым. Нужно сбежать, пока он ещё в себе.

— Пикси тебя подери, Душан, я считаю, что мы можем говорить о личном, потому что мы, блин, друзья! — Эли пресекла его попытку скрыться, встала на пути. — Я же знаю, что тебе плохо. Я могу помочь, только перестань быть таким упрямым идиотом!

— Блять, — закрыв глаза ладонью, Мерих подумал. Всего секунду. Нет, всё-таки он больше не может это контролировать. — Новалис, почему никто не думает, что мне плохо именно из-за того, что вы все пытаетесь меня лечить?! Какой ты неправильный, Мерих. Ты не вписываешься в наши стандарты счастья, Мерих. Давай мы сделаем по-другому, Мерих! Нахрен мне это не нужно! Я просто хочу, чтобы кто-то был рядом без всего этого дерьма! — не выдержав, он даже повысил голос.

Злость так и кипела внутри. Не на Элизиан. Это была абстрактная злость в пустоту, и нужно было как-то её ослабить. Криком, ударом в стену, может, даже зажигалкой… Но он не один.

— И нам ведь было так хорошо в прошлый раз, потому что тебе ничего от меня не было нужно, кроме меня самого. Ты не пыталась помогать, что-то менять, лезть мне в душу, и всё прекрасно работало! Я даже подумал, что из этого могло бы что-то получиться, но теперь ясно, — Мерих безжалостно глянул на фею, ожидая, что та на грани слёз. Но в её глазах блестела только такая же злость, как и у него. — В итоге ты от других ничем не отличаешься.

— Поэтому тебе нравилась Ларимар? Она не лечила тебя? — хмуро спросила Элизиан.

— Да! И не вздумай меня, блять, за это винить, я свое отстрадал за Аметист! Не моя вина, что она конченая сука! — Мерих чувствовал, как от речей про бывшую закололо в сердце.

Снова его этим попрекают, сколько бы ни делал добра. Может, и правда, лучше было сбежать с ней? Раз тут никто не мог понять его лучше.

— Ты поэтому никого к себе не подпускаешь? Аметист тебя предала, и дело теперь не в помощи, а в том, что ты боишься?!

Элизиан вывела разговор в неожиданное русло. Вот уж о чём он никогда, никогда, никогда не готов был рассказывать.

О том, что, стоило ему расслабиться и подпустить кого-то ближе, они предавали и исчезали. Стоило привязаться, как об него вытирали ноги. Это началось с отца, которого он не видел никогда, продолжилось матерью, которая его бросила ребенком. Потом он считал, что научился себя контролировать, но случилась Ами. И именно из-за неё он вновь почувствовал себя брошенным сиротой. С привычкой выживать, пробиваться только своими силами и никого не подпускать на выстрел.

— Хватит с меня, — тихо, моментально сбросив злость, отчего становилось лишь страшнее, проговорил Мерих, прежде чем вновь предпринять попытку уйти.

— Стой! — Элизиан положила руку на его плечо, чтобы остановить.

Мерих шикнул от боли.

В глазах феи сверкнул внезапный магический огонь. Она следила за пламенем глазами Мериха. Видела, как огонёк плясал в темноте, как он осветил испещрённую шрамами кожу, как прижался, чтобы согреть, подарить хоть немного тепла, но лишь обжёг. Она согнулась, схватившись за сердце. Слишком много боли. Боль везде, она наполняет Мериха, как пустой сосуд, и заражает все его действия, управляет его движениями.

— Что с тобой? — Мерих застыл, не понимая, как лучше поступить. Если тронет Эли, не сделает ли он ей ещё больнее и хуже?

— Ты… Ранишь себя? — фея подняла на него полные слёз глаза. С новыми силами читать воспоминания она разберётся позже, сейчас выходило думать лишь об одном. Никто не знает, как ему плохо. Никто не понимает, насколько он одинок, даже окружённый вниманием. Никто не может дать ему того, чего он так хочет — покоя.

— Не надо. Не развивай эту тему, если не хочешь всё испортить… Окончательно.

Мерих угрожающе нахмурился. Больше слёзы сопереживания его не трогали. Есть запретные темы, которые он просто не может обсуждать ни с кем.

— Грёбаные эфирные феи, — Мерих торопливо вышел из кабинета, пока не наделал ещё дел.

Стоило ожидать, что так всё и обернется.

2.25. Гелиос

— Этель! Что вы тут делаете? — Нико подбежал к новоприбывшим студентам и крепко обнял заплаканную фею.

— Великий Дракон, ты жив! — Этель прижалась к возлюбленному и дрожащими руками сжала его форму на спине. Не показалось. Настоящий. — Я испугалась, что ты ушёл рано и… Они сказали, никого не осталось…

— Я и сам только поступил, тише. Всё будет в порядке, — лейтенант оглядел своих новых подопечных в подготовительном лагере. Все знакомые после «Студенческой ночи»… — Позвольте, я отлучусь на минутку.

Передав Этель, до сих пор пребывавшую вне себя от волнения, Йену, Нико в ужасе покинул ребят и поспешил к командующему.

Гелиосу было тридцать лет, он никогда не учился в Гамме, но уже много лет был лидером подразделения «Крылья Гаммы», где служил Нико. Возраст был совсем небольшим для великого командира, но бесстрашие, которым Гелиос отличался в каждом бою, и бесконечные заслуги, много лет назад привели к нескольким почётным наградам. Для Гаммы было честью иметь такого исключительного воина в роли командующего подразделением. Действительно, в бою он был словно бессмертная тень, метким ударом разбивал щиты, сражал противников десятками, не получая и царапины.

На удивление, он был и прекрасным лидером. Способный воодушевить и вести за собой, Гелиос преобразил «крылья», окончательно закрепив за ними славу лучшего элитного подразделения Седотопии.

И он всегда отличался мудрыми решениями. Кажется, кроме этого раза.

— Гелиос, какого чёрта? — Нико редко говорил с начальником не по уставу, а как с другом, и теперь был один из тех случаев, когда формализованный отчёт сделал бы только хуже. — Зачем ты притащил сюда детей?

— Ты и сам год назад таким был, Дуарте, — Гелиос был холоден и едва поднял взгляд своих каменно-чёрных глаз на подчиненного, не отвлекаясь от заточки меча.

— Я хотя бы выпустился! — Нико не мог сдержать возмущения и не начал кричать лишь из-за того, что их могли услышать и запаниковать ученики. — У нас же есть старший набор, есть взрослые выпускники…

— Больше нет, Ники, никого, — безжалостно резанул звук, и тонкие, строго очерченные губы друга показались Нико лезвием. — Какой бы мне иначе резон покидать линию обороны?

Только теперь стала заметна дрожь в его голосе и тонких бледных пальцах. Никогда раньше никому не доводилось видеть его таким, Гелиос всегда был каменно спокоен и отстранён, но теперь он сходил с ума.

— Не может быть, чтобы совсем никого… — Нико бессильно уронил руки на голову и раздавленно вздохнул.

— Создатель… Знаешь, что самое мерзкое? Эти ублюдки не только не скрывают своего превосходства, они ещё и издеваются! — теперь дрожь во всём теле Гелиоса была ясно видна. Он опустил голову, отчего лицо скрыли длинные седые волосы, распущенные в момент спокойствия. — Суки! Упиваются своей силой! Их феи… Я никогда не видел ничего подобного, это просто машины. Жуткие, без капли сострадания, ебучие машины для убийства!

Он поднял голову. Нико испуганно отшатнулся. По состоянию командира он мог бы предположить, что тот готов разрыдаться, но ни следа слезливой тоски не было на его лице. Гелиос трясся от ненависти. В его красных глазах, окруженных чернотой шрамов бессонницы, была только чистая ярость, кипящая разрушительным огнем.

— Их ничем не пробить. Они неуязвимы, и не оставляют никого на пути. А после того, как скосят весь отряд, среди ночи летают и рассыпают свою пыльцу, — мужчина поднялся и убрал волосы от лица. Всё существо Гелиоса было сосредоточено в кровавом взгляде безумца. — Понимаешь, что они творят? Лечат раненых, чтобы на следующий день добить. А если и на следующий день удастся выжить, добьют с третьей попытки. Думаешь, у Седотопии есть хоть какие-то шансы?! Ёбань это всё, вот что я скажу. Выйду на пенсию, займусь рисованием…

Гелиос нервно усмехнулся и закурил, уставившись в пустоту. На злость не оставалось сил, медленно подкрадывалась истерика.

— Совсем ничего нельзя сделать? — Нико уже ощущал дрожь и в своём теле. Он не так много повидал за год, но кое-что в войне смыслил, а это… Наверно, он только считал, что что-то понимает. Теперь, казалось, не знал наверняка даже своего звания.

— Я и сделал, что мог. Вытащил ребятишек, — Гелиос хмуро глянул на толпившихся в стороне учеников. — Пока они будут в тренировочном лагере, если повезёт, нас уже захватят, и больше не нужно будет выходить на бой. Это безопаснее, чем в Гамме.

— Почему? — Дуарте не узнавал друга. За тот месяц, что он провел в отпуске, Гелиос состарился на десять лет. И сломался. Этот человек, который всегда был гарантом спокойствия и стабильности, был сломлен. Ждать нечего.

— Потому что скоро её сотрут в порошок, — безразлично, в полном принятии, пробормотал Гелиос, наслаждаясь последней затяжкой.

— Но… Она даже не на пути захвата, как они туда попадут? И зачем, это же школа…

— Это грёбаная Гамма! Ты вообще ничего не понимаешь? Седотопия обосралась по всем фронтам, по которым смогла, ещё когда Анисса приняла решение сжечь эту проклятую деревню. Креогикан не станет нас прикрывать, и предоставит проход через границы Хаотису, а там до Гаммы рукой подать, — Гелиос снова повышал голос, но, когда дошло до обращения к товарищу напрямую, сбавил тон. — Я не понимаю, ты тупой или память плохая? Ты же был там, когда случилось то шумное дело… "Студенческая ночь". Там произошло что-то, чего Хаотис не прощает, и ты прекрасно знаешь, что они не закроют на это глаза.

— Но Моргана… Виновница же наказана. Она в монастыре Святого Огня, всё равно что мертва, оттуда же не выбираются.

— Она похищена. Буквально пару дней назад. Моя дядя, когда решил уйти на пенсию и перестать тренировать воинов, пошёл туда работать, заведует охраной Святого Огня. Впервые за многие годы там совершено похищение. И вчера её нашли мертвой.

— И за это они уничтожат Гамму? Ведь неизвестно даже, имеет ли школа отношение к этой пропаже…

— Им насрать, — коротко и ясно заключил Гелиос.

— А остальные ученики и учителя? Те, кто ещё остался там? Они погибнут? — Нико принял призыв части учащихся, но до сих пор пытался разобраться в причинах именно такого выбора.

— Будем надеяться, что их отправят по домам раньше.

— Но почему тогда не оставить там всех и не закрыть школу? Чтобы все недоучки пересидели дома.

— Потому что Анисса бы не позволила. Если бы я не устроил допризыв, она бы сама это сделала, и ты можешь не сомневаться, тогда у нас было бы в четыре раза больше новичков, — Гелиос нервно хмыкнул. — Я забрал только тех, кто хотя бы в теории может справиться. Старший курс.

— А второкурсники? Они ещё даже не на середине обучения.

— У них есть опыт после "Студенческой ночи". Этель нельзя было оставить в стороне, раз уж она заявилась хранительницей, а без компании тут нелегко, — Гелиос тяжело вздохнул и брезгливо посмотрел на Нико. — С чего от тебя столько вопросов, кстати? Ты же целый месяц дома прохлаждался, чем ты там занимался, что всё напрочь забыл и отупел?!

— Влюбился, — жалобно пискнул пристыженный Дуарте.

— Какой ты идиот. На этот раз не в хорошем смысле, — мужчина хлопнул товарища по плечу. — Иди помоги своим дебилам устроиться, а то они ещё хуже.

2.26. Поток

Эвита проснулась, упав с кровати. Хотя, скорее, соскочив с неё для самозащиты, потому что кровать внезапно исчезла.

Вся комната пропала. Теперь девушка находилась в АБМИ, в симуляторе, и вдруг прямо перед её лицом мелькнули клыки травитишианского шестилапого волка.

Она отшатнулась и оказалась в темнице. В подвалах Гаммы, а рядом сидел сонный уставший Мерих, мечтающий покурить. Нет, это точно не было тем временем, куда захочется вернуться.

Фея отступила назад снова и, запнувшись, упала прямо в постель чужой комнаты. И рука заколдованного воина тянулась к ножницам.

Эвита вжалась в постель, и уже в следующий момент была в лесу, преследуемая монстром, которого Габриэль ещё не успел убить.

Воспоминания. Всё это уже было, и она должна была догадаться, что очутилась в воспоминаниях, ведь и раньше бывала в чужих. Но свои воспоминания от реальности отличить сложнее. Когда всё так мелькает и резко меняется, едва ли можно легко сориентироваться.

Это не могло быть ничем, кроме как воспоминаниями, но как она оказалась в своём собственном временном потоке так… Физически. Всем телом. Нет, обычно по своей памяти перемещаешься лишь разумом, но она буквально очутилась внутри своего потока времени.

Нужно было возвращаться, понять можно будет и позже.

Эвита поспешила вернуться на прежнее место, побежала вперёд, но вдруг оказалась не там, где ожидала. Вместо комнаты Этель она была в лесу. Прижалась спиной к сосне, а прямо перед глазами Габриэль, и за спиной его какое-то золото… Фея подалась было вперёд, чтобы рассмотреть, но оказалась ещё дальше.

Она споткнулась и повалилась на землю. Всё тело болело, а рядом, смиренно улыбаясь, даже почти смеясь, лежал весь покрытый кровью Мерих.

Это были не воспоминания. Она оказалась в будущем, и теперь точно стоило убираться прочь. И так было увидено слишком много. Никто не в силах жить со знанием своей дальнейшей судьбы.

Вдруг кто-то схватил Эвиту за запястье и силой втянул обратно, в прошлое, точнее, настоящее. В комнату Этель, которая продолжала мелькать, будто каждый кадр глаза хватали из разного времени.

— Спокойно, иначе растворишься! — Асферика крепко сжала руку дочери, чтобы не дать ей снова бесконтрольно скитаться по временному потоку.

— Мама… — Эвита не верила своим глазам, но поборола желание попятиться. Нельзя было двигаться, чтобы не попасть в поток.

— У нас мало времени, я не смогу долго находиться внутри твоего временного потока, — женщина натужно улыбнулась, чтобы выглядеть спокойнее. Но её полные слёз глаза выдавали страх и вину, которые не покидали никогда. С того самого дня, как Асферика сбежала и оставила дочь. Хотя она ведь до сих пор была в том дне. — Ты так выросла…

— Ну да… Ты ведь не приходила все остальные годы, — фея не могла понять, как ей быть. Попытаться понять, что произошло с матерью? Потребовать помощи с решением проблем в Гамме? Или, может, узнать, каких крыльев стоит бояться? В растерянности она лишь озадаченно глядела на мать.

— Твоя память нестабильна. Те периоды, которые ты не помнишь, закрыты и для меня. Я знаю, что тебе нужна была помощь уже давно, но это единственный стабильный участок, который мне открылся, — женщина заставила себя улыбнуться чуть более естественно. — Пожалуйста, отложим неприятные разговоры на потом. У нас не так много времени, и сейчас я могу помочь тебе, так что давай не станем терять возможность понапрасну.

— Ты что-то знаешь о происходящем здесь? О том, что кто-то носит чужое лицо? Об опасности птичьих крыльев? — Эвита глубоко вдохнула и собралась. Асферика была права, не стоило спускать время бесцельно.

— Только то, что удалось извлечь из твоей памяти. Я не знаю наперед ничего, и не могу направить тебя, но… Кое-что могу предположить.

Эвита замерла в ожидании. Примелькавшиеся картинки из прошлого и будущего уже не так раздражали глаза, и она могла сосредоточиться.

— Возможно, если объединить твои вопросы в один…

Женщина погладила дочь по голове, тоскливо рассматривая едва отросшие волосы. Фея смотрела на неё, сдерживая слёзы. В их взглядах и жестах происходил совсем иной диалог, не относившийся к произнесённому вслух.

— Объединить вопросы?

— Да. Что, если чужое лицо у того, кто имеет птичьи крылья? И в том опасность.

— Таом… Он был в темнице, и тогда кто-то мог…

Эвита опустила глаза, когда ладонь матери легла на её щеку. Девушка прижалась к чужой руке и расслабилась, чувствуя тепло.

— Подменить его. Да. Может быть, всё не так, но стоит попробовать.

— Как же мне не пришло в голову, что эти вопросы связаны? Но тогда, выходит, Аметист знала…

— Она искала любые пути, чтобы спасти себя. Может быть, у неё есть связь с кем-то, кто обладает информацией об этом человеке.

Асферика приблизилась к дочери и поцеловала её в лоб.

— Пришло время прощаться, — нехотя признала она, ощущая, как связь с потоком времени терялась.

— Ты вернёшься? Я боюсь, что не справлюсь, — девушка вцепилась в руку матери, ища спасения. Было ещё слишком рано для расставания, столько лет прошло…

Нет. Годы шли только для Эвиты. Её мать была в той же одежде, что и в день, когда навсегда покинула замок.

— Ты обязательно справишься. Ты очень сильная, — женщина обняла дочь и вздохнула. — И я вернусь. Я не знаю, когда смогу прийти снова, но обещаю, что это не последняя наша встреча.

— Хорошо. Тогда иди, — Эвита чувствовала, что силы покидают фею времени.

Асферика отдалилась от дочери и, улыбнувшись на прощание, растворилась в потоке.

Девушка осталась одна, в комнате Этель, как и нужно было. Уже рассвело.

2.27. Таом

Мерих зашёл в комнату Этель, где спала Эвита. Он должен был разбудить её и повести следом за остальными, к Таому, у которого, по плану, нужно было просить помощь. Пеле и Габриэль не очень хотели оставаться с чужестранкой наедине, а помощь Элизиан в общении с профессором была нужнее, чем Мериха. Фея, в отличие от него, хотя бы говорила с Эвитой и понимала суть проблемы.

— Как удачно, что это ты, мне как раз нужно поговорить, — девушка уже сидела на заправленной постели в позе лотоса и что-то печатала на несуществующей клавиатуре-голограмме.

Как всегда, она прятала руки в длинных рукавах водолазки, узкие джинсы удивительно хорошо тянулись, не ограничивая подвижность. Теперь, вся обтянутая и с бритой головой, она показалась Мериху похожей на манекен.

— Это срочно? А то там…

— Срочно, — Эвита схлопнула клавиатуру и экран в коммуникатор и выключила устройство. Она подняла глаза на воина. — Кажется, мы умрём.

— Как и все когда-нибудь, — он пожал плечами и сел на постель рядом с девушкой. — Это нормальный ход вещей.

— Не своей смертью. Долго объяснять, поэтому, опустив детали, скажу, что я видела фрагмент будущего и, похоже, совсем скоро мы с тобой умрем, — Эвита посмотрела на смущённого и озадаченного Мериха.

— Подожди… Будущее? Его можно видеть? — он хмуро смотрел в пустоту, пытаясь собрать для начала все факты в голове.

— Да.

— Это такая концепция, когда всё ещё можно исправить?

— Нет, всё предрешено. Это мой временной поток, и я точно окажусь в этом моменте, — Эвита чуть подумала и решила всё-таки немного успокоить друга. — Возможно, нас ещё кто-то спасёт, я видела лишь пару кадров. Нет смысла говорить тебе, чтобы ты был осторожен, потому что это неотвратимо… Просто подумай, что нужно сделать точно на случай, если это и правда смерть.

— Ты очень спокойно говоришь о смерти, — Мерих с горечью усмехнулся. В груди и в голове будто что-то закипало, медленно заставляя осознавать. Вспоминать все ошибки, всё сделанное дерьмо, всё, что оставалось ещё успеть. Конечно, воин понимал, что он — солдат и вряд ли способен будет умереть в покое. Но он не думал, что всё случится так скоро.

— Я много о ней думала в последние месяцы… Знала, что не решусь, конечно, но от мыслей избавиться не могла, — фея нервно ухватилась за рукав водолазки и попыталась натянуть его посильнее, будто вдруг от воспоминаний стало холодно. Каждый вечер, вновь обретая эмоции, она мечтала это закончить. — Я знаю, что это ненормально, и ты, наверно, скажешь, что нужно от этого избавиться, но…

— Я понимаю, — Мерих крепко обнял её и устало вздохнул. — всё нормально.

— Ты… тоже? — дрожащим голосом спросила Эвита, неуверенно обнимая друга в ответ.

— Каждый грёбаный день.

Он закрыл глаза и положил голову на плечо девушки. У неё было слишком много боли. Слишком много всего свалилось на них обоих, но теперь… Кто-то понял. И обоим стало немного легче.

— А ты… Когда ты пришёл, ты хотел сказать что-то? — Эвита готова была расчувствоваться. Но нужно было пресечь это и не дать себе снова расслабиться. Не теперь, когда появился подозреваемый.

— Да… Точно, ты меня так ошарашила, что я и забыл, — Мерих усмехнулся и вытер глаза. — Остальные уже должны ждать нас у Таома. Он тут самый умный, так что мы могли бы обратиться к нему…

— Бежим! — Эвита схватила друга за запястье и потащила за собой в коридор. — Быстро туда. Возможно, это именно он не тот, за кого себя выдает. Точнее, кто-то выдает себя за него. Так или иначе, они там сейчас не в безопасности.

— То есть в опасности?

— Бегом! — Эвита нервно прикрикнула на Мериха, чувствуя, что вот-вот снова начнет взрываться от нервов. И почему всё именно так?

— Может, позвать на помощь директрису? Она теперь хорошая, так что… — уже на ходу предложил воин, но был перебит.

— Я и так рискую, посвятив в это вас. Хватит нам людей… И давай скорее, тот, кого я ищу, настоящий монстр.

Эвита на бегу трансформировалась. Силы ещё не вернулись в стабильное состояние после потери и обретения памяти, но даже это было лучше, чем ничего.

Мерих не стал спрашивать, справятся ли они тогда, если всё-таки найдут этого монстра. Выбора нет. Придётся справиться.

***

Ранее у кабинета профессора Таома.

— Ребята, мне кажется, что-то не так, — Элизиан в мгновение сменила форму и нервно сжала в руке свой посох. — Эмоциональный фон нестабильный и… неправильный. Не такой, как должен быть.

Пеле посмотрела на подругу и тоже спешно трансформировалась.

— Вау… Ты получила вторую форму? — Эли удивлённо посмотрела на неё и радостно улыбнулась. — Поздравляю.

— Спасибо, но обсудим позже, — фея глубоко вдохнула. Нужно было сосредоточиться.

Она до сих пор боялась использовать силы. В любой момент мог показаться темный дракон.

— Я, наверно, побуду без оружия, — Габриэль поправил очки и тоже заставил себя дышать ровнее.

— Хорошо… Я открываю дверь.

Элизиан шагнула в кабинет первой. В следующую секунду её отбросило к стене. Стало очень холодно.

***

Мерих зашёл первым. Дверь была не заперта, внутри царила тишина, на стук не отозвались, так что воин решил, что не обязательно соблюдать все приличия.

Внутри в глаза сразу бросился беспорядок. Стены были мокрыми, весь пол покрыт лужами с вкраплениями осколков недотаявшего льда.

Мерих сделал ещё шаг вперёд и наступил на что-то. Он опустил глаза. Посох Элизиан. Воин поднял его и крепко сжал в руке, чувствуя, как в груди закипала злость. Снова.

— Спокойно, — Эвита положила руку ему на плечо. По кабинету пронёсся сканирующий столп зелёного магического света. — Нужно сражаться умом, а не гневом.

— Знаю, — Мерих усмехнулся.

В гневе он способен был убить, и раньше это пугало. Но теперь, когда ярость набирала силу, он вдруг почувствовал, что это необходимо. Если что-то случилось с его друзьями, именно это он и сделает с обидчиками.

— Там проход, — Эвита указала на книжный шкаф, чуть сдвинутый с места.

— Интересно, в Гамме есть хоть один кабинет без потайной двери, — Воин пошёл следом за ней, по пути тренируя хват посоха. Оружие было непривычным, и хотелось максимально удобно держать его.

***

— Теперь даже детей сюда тащишь? — хриплым, пропадающим голосом спросил пленник с болезненной усмешкой. Сломанные ребра до сих пор болели после попытки побега, и он впервые бессильно лежал на холодном полу.

— А ты совсем лишился своей гордости и больше не задираешь голову, но я не спешу тебе об этом напоминать, — рыкнул в ответ Морфей. Маг был не очень доволен произошедшим, а после того, как Ибре пришлось исчезнуть, и он вынужден был тащить бессознательных подростков в темницу самостоятельно, настроение не спасали даже Bee Gees.

— Ослабить тело и сломить дух — далеко не одно и то же, — пленник утомлённо хмыкнул и попытался сменить положение. Со связанными за спиной руками и сломанными ребрами было не так-то просто нормально улечься, и каждое движение вырывало из груди сдавленный хриплый стон боли.

— Малолеток будешь своими красивыми словечками утешать, профессор философии, — Морфей затащил в темницу второго пленника и присел, чтобы связать ему руки.

— Брось… Тебе и самому не больше двадцати пяти… Думаешь, я не понял?

— Не считай, что знаешь меня, чтобы так судить. Я не так юн, как моё тело, — маг нервно подёрнул плечами и бросил презрительный взгляд на пленника. Похоже, в прошлый раз перестарался. Губа и бровь у профессора всё-таки разбиты. Даже жалко было портить такое лицо.

***

— Кто-то есть, — шепнула Эвита и замерла в тоннеле. Они не то шли прямо, не то поднимались, в полной темноте было сложно разобрать, а выдавать себя светом не хотелось, так что приходилось ориентироваться по стенам и слабой подсветке от люминесцентных крыльев.

— Это я, всего лишь я! — испуганный, дрожащий девчачий голосок раздался в темноте пугающе. По спине пробежали мурашки.

— Рейвен? — Мерих прищурился, чтобы вглядеться в темноту, но ничего не помогало, так что оставалось надеяться на слух.

— Да… Нет… Чёрт… Простите, — девушка выскочила из темноты и схватила воина за руку. Она упала на колени и испуганно к нему прижалась. — Пожалуйста, я всё объясню, только не дайте мне вернуться… Лучше пусть ты убьёшь мня, как обещал, но я не вернусь… Я очень сильно раскаиваюсь и… Ай!

Рейвен закрыла лицо рукой, когда вдруг стало светло. Эвита вопросительно глянула на Мериха, но, похоже, он тоже не понял, в чем было дело. Когда стоявшая на коленях фея убрала руку от лица, воин ужаснулся. Оно всё было покрыто синяками, левый глаз припух и не открывался полностью, на скуле рассечение.

— Великий Дракон, что с тобой произошло?! — он взял Рейвен за плечи и заставил встать с колен. Та едва держалась на ногах, вся дрожала от ужаса.

— Уберите свет, он может увидеть.

***

— А где же твои подружки? — пленник снова попытался сменить положение, но сделал лишь хуже и застонал.

— Хорошо, что ты спросил, как раз ждал, когда же выдастся случай выговориться, — Морфей нервно копался с верёвками на ногах третьей пленницы. Широкие расклешённые штанины всё время забивались в узлы и не давали нормально затянуть. — Эта бесталанная идиотка только на словах хороша оказалась. А как дошло до дела, когда нужно было проявить себя, только стояла и дрожала испуганно. Серьёзно, как будто впервые наблюдала за расправой. Бестолочь.

— Теперь избавишься от неё? — хрипло поинтересовался профессор.

— Разумеется. А потом от тебя и этих вот, — он закончил с узлами и кивнул на новеньких пленников.

— Ты не сможешь заменять сразу пятерых.

— А они уедут домой. Ситуация у нас нестабильная, мало ли кому захочется сбежать, — Морфей дерзко подмигнул профессору и вдруг радостно заулыбался. — Ох, как прекрасно! Эта придурошная решила, что я не забрался к ней в голову. Представляешь, просится обратно к друзьям… Вот умора. Посмотрит, как я убью всех пятерых.

Маг рассмеялся и вышел из темницы в тоннель.

***

Перед глазами Мериха вспыхнула зелёная сетка. Щит Эвиты теперь ограждал и его.

Но из темноты, вопреки ожиданиям, появился избитый, грязный Таом. Он едва шагал, опираясь о стену.

— Ребята! Какое счастье! — он споткнулся и едва не свалился на колени, но Эвита успела подать ему руку. Мужчина опёрся на её плечо и утомлённо перевел дух. — Надо скорее убираться, пока он не знает, что мы здесь… Мне удалось сбежать, но он скоро всё поймёт, так что поспешим.

Эвита озадаченно посмотрела на друга. Она готова была довериться, а стоявшая позади всех Рейвен тряслась от страха и не могла и слова вымолвить. Решение было за Мерихом.

Воин, не медля, оттолкнул профессора от подруги и с помощью посоха Элизиан прижал его за шею к стене.

— Докажите, что вы — Таом, — прошипел он. — Я здесь уже много лет, и однажды видел его раньше. Что он тогда сказал мне?

— Столько лет назад, думаешь, я помню всё, о чем говорю? — мужчина измождённо застонал, в его глазах читалась мольба. Просьба о жалости, но Мерих лишь злобно рыкнул и посильнее надавил на посох, заставив Таома захрипеть от боли. — А ты сильнее, чем кажешься… Так много злобы, ты весь искришься от гнева.

Таом усмехнулся и, ухватив Мериха за волосы, притянул его к себе ближе. Он бесстыдно вглядывался в его глаза, довольно облизываясь.

— Жалко, что ты такой умный ублюдок… Мне было бы проще забрать твои силы, окажись ты таким идиотом, как кажешься, на самом деле… — Морфей недовольно захрипел, когда воин сильнее придушил его.

— Ты не он, это понятно, — парень отошёл на шаг, недовольный мерзкими насмешками, и прижал человека с внешностью Таома к стене краем посоха. — Но кто ты? Покажись!

Эвита нервно тронула друга за рукав. Их пока не атаковали, но она чувствовала, что вот-вот настанет момент, и, когда придется защищаться, её силы откажутся повиноваться. Щиты и так требовали слишком много энергии. И Мерих понял её жест.

Морфей сбросил маскировку и вздохнул с облегчением.

— Как вам нравится моё новое лицо? Впрочем, не отвечайте! Хватит разговоров! — он щёлкнул пальцами и в головах у всех заиграла Stayin' Alive. — Начнём веселье!

Он эфирный маг разума. Но умная мысль пришла слишком поздно. Эвита собиралась предупредить друга, только вдруг в глазах стало темно. Даже слабые остатки света крыльев исчезли, и теперь ничего не было вокруг. Лишь чернота и Stayin' Alive.

Мерих же имел преимущество. Когда Морфей с силой оттолкнул его, краем посоха воин почувствовал, что противник ушёл влево. Он ожидал удара, поэтому резко обернулся и первым попытался атаковать, выбросив вперёд основание посоха. Оно во что-то упёрлось.

Морфей согнулся. Этот парень снова нашёл, чем его впечатлить. Но ненадолго. Ухватившись за свободный конец посоха, Морфей хорошенько приложил воина об стену сильным толчком. Уловив секунду слабости противника, он взял перерыв и тем временем сбил с ног Эвиту.

В следующую секунду фея, вычислившая положение противника, ухватилась руками за его ботинок, оказавшийся возле её головы. Она вскинула ноги и, обвив корпус Морфея, уложила и его на пол.

В тесном коридоре сложно было никого не задеть. При падении маг лёг головой аккурат на колени сбитого ранее Мериха. Чтобы проверить, кто это, воин схватился за волосы. Длинные — значит, не Эвита. Рейвен бы не сунулась. Выходит, можно бить. Мерих перевернул противника и заломил ему руку за спину, продолжая держать его за волосы.

В этот момент вдруг включился свет. Морфей исчез из его головы.

— Теперь я хочу, чтобы вы видели, как я вас убью.

Вдруг волна воздуха ударила в грудь. Мериха придавило к полу, Эвита оказалась прижатой за шею к стене и висела, не дотягиваясь носками до пола.

— Мы здорово поиграли, но теперь, мои славные таракашки, придется показать вам, что я на самом деле умею, — Морфей поднялся, отряхнулся и довольно оглядел пленённых ребят. — Видите ли, я владею не только той магией, что уже показал вам. Я ещё много всего интересного забрал у ребятишек, вроде вас, бестолковых идиотов… И не только ребятишек, между прочим. На днях встречался с вашей бывшей директрисой. Как вам её воздушные силы?

— Кто ты такой? — прошипел Мерих, бросив попытки встать.

— Морфей. Вы вряд ли обо мне слышали. Видите ли, Культ чёрного братства не очень любит распространяться о своих проектах, — маг опустил Эвиту на землю. Он подошел ближе и снова, как с Мерихом, приблизился к ней на очень малое расстояние.

— Черное братство… Ты хочешь забрать силы? Оторвёшь крылья и получишь магию? — фея хрипела, ещё не оправившись от удушения. Она злилась и, чтобы немного сдержать чувства, прикусила губу. Нужно оставаться хладнокровной и мыслить трезво.

— Ещё рано. Вы оба очень сильные, так что я отпущу вас. И буду следить, как вы развиваетесь, пока не достигнете своего пика. Буду угрожать вашим близким, чтобы было, ради кого собой жертвовать. Буду создавать препятствия на пути, чтобы вы достигли максимума возможностей. И только потом я оторву эти сладкие крылышки, — он довольно усмехнулся и слизнул кровь с губы феи. — И буду делать это медленно, наслаждаясь вашими воплями.

Морфей отошел от феи и, подняв Мериха, довольно оглядел и его.

— Я говорю и о тебе тоже, малыш, — маг рассмеялся. — Твоя великая тёмная сила будет очень кстати, когда я решу открыть сердце Катей.

— Почему ты об этом говоришь? Мы ведь сможем… — Мерих почувствовал, как на горле стянулась невидимая петля.

— Не сможете вы меня остановить, идиот, — Морфей пожал плечами. — Видишь ли, я слишком могущественный для этого. Так что могу позволить себе хоть всё вам рассказать и не убить. Здорово, правда? Убью только ваших друзей, чтобы не повадно было. Как вам идея?

Вдруг за спиной Мериха раздался треск. Электрическая вспышка на миг осветила коридор. Рейвен, всё ещё ослепленная, по голосу нашла жертву. Глаза мага закатились, он свалился без чувств. Ребята ощутили, что магия отпустила их, и больше ничего не сковывало движений.

За спиной сраженного Морфея, свалившегося с ног, стояла испуганная Аметист. Пока он был без сознания, к ней вернулась внешность.

— Ты как тут… что происходит… — Мерих озадаченно глядел на тело под ногами и на внезапно явившегося призрака.

— Рейвен. Аметист была Рейвен, — Эвита первой обратила внимание на ту же одежду. — Ты знала, что это он. Что он заменил собой Таома. Знала, потому что прислуживала ему.

— Но я тебя предупредила, — девушка жалобно пискнула и пожала плечами. Она испуганно уставилась на Мериха. При следующей встрече он обещал её убить.

— Нужно найти настоящего Таома, — воин отвернулся.

Слишком много мыслей было теперь в голове. Скорая смерть. Огромная тёмная сила. Аметист ещё… В последнее время он так часто вспоминал её и скучал, что лишился малейшего желания убивать. К тому же, когда она на коленях молила о прощении… вся побитая… Сердце защемило от желания снова её обнять, почувствовать, что для кого-то он важен. Тем более теперь, когда времени осталось мало…

— Я знаю, где у него темница, — неуверенно начала Аметист, стирая с лица слёзы. Она слишком распереживалась. Запуталась в себе и в окружающем мире. И даже лёгкий намек на надежду заставил её задрожать от волнения.

— Тогда вы идите туда, а я пока прослежу, чтобы Морфей не очнулся, — Эвита стянула руки злодея волшебной нитью. — Посмотрю, что смогу найти у него в кабинете.

— Ты точно справишься? — Мерих встревоженно посмотрел на подругу. После её вчерашнего приступа он сильнее переживал. Стало очевидно, что ничего хорошего с ней дома в Хаотисе не произошло. Кроме того, утренние видения о смерти наверняка беспокоили и её.

— Иди уже отсюда, — фея недовольно фыркнула и, помогая себе волшебной зелёной сеткой, потащила бессознательного врага в кабинет профессора Таома. — Быстрее уйдешь — быстрее вернешься.

Мерих вздохнул, но поддался, и пошел следом за Аметист. Ему не нравилась реакция подруги, но ведь он и сам не любил, когда о нем пекутся, так что пришлось смириться и поддаться.

— А вот и вы, — профессор устало усмехнулся и поднял глаза на спасителей. — А мы тут уже заждались.

— Великий Дракон, что с вами? — воин осмотрел избитого Таома и друзей без сознания. — Ами, ты сможешь открыть?

— Думаю, да, — фея нервно дернула плечами. Потребовался глубокий вдох, чтобы набраться сил для колдовства.

Рука Аметист легла на замок. Её глаза засветились, золотой магический блеск изменил их цвет. По пальцам пробежали мелкие молнии. Всё разрастаясь, они охватили замок, и совсем скоро решетка пылала электрическими импульсами. Ещё несколько секунд, и дверь с расплавленным засовом беспрепятственно отворилась.

Утомленная фея бессильно повалилась с ног. Мерих успел подхватить её и не дать упасть.

— Ты как?

Он не ожидал, что эта близость так сильно смутит. На секунду он забыл о дыхании, когда Ами схватилась за его кофту и жалобно пискнула. Она знала, что он её ненавидит. Но знала, что он поможет. Она единственная знала о нем всё, все его стороны. Она единственная никогда не пыталась его менять. Может, так даже лучше. Может, она больше других заслуживает ещё один шанс.

— Ничего. Идти смогу, — Аметист заставила себя отпустить бывшего и чудом даже устояла на ногах. — Нужно помочь ребятам… Ибра старательно с ними поработала…

Девушка скользнула в камеру и села возле Габриэля. Парень был без сознания, но уже начинал очухиваться, так что фея похлопала его по щекам, чтобы взбодрить и ускорить процесс.

Мерих же занялся веревками, державшими Таома. Мужчина, как только освободился, застонал от боли. Затекшие конечности не желали поддаваться, малейшее движение отдавалось болью. После двух месяцев взаперти он даже не был уверен, что сможет держаться на ногах.

— Зачем сразу бить?! — возмутился очнувшийся Габриэль. Он недовольно глянул на Аметист и дёрнулся было в сторону, вспомнив, на чьей она была стороне. Но, заметив и своего соседа поблизости, паренёк успокоился. — Мы немного попали впросак.

— Я уже понял, — Мерих усмехнулся и помог профессору Таому встать. — Но, кажется, сейчас всё в порядке. Помоги профессору выйти наружу.

— Я не знаю дороги, — развязанный Габриэль довольно потёр руки и размял шею.

— Тогда дождись Аметист, она покажет путь.

— Тут проблема… — фея сидела между Пеле и Элизиан. Первая медленно, но просыпалась, а вот вторая казалась едва живой. — Ей сильнее всего досталось, и она не приходит в себя…

— Значит, Габ, помогай идти профессору, — Мерих начал командовать. Внешне он держался спокойным и строгим, но тревога билась в груди, урожая сломать рёбра и выбраться наружу. — Ами, бери Пеле и выбирайтесь отсюда. Я попытаюсь привести Новалис в чувства. Мы догоним.

— Дорогу помнишь? — фея закинула руку сонной подруги себе на плечо и помогла ей подняться.

— Найду. Поспешите там, вдруг Эвите нужна помощь. Не нравится мне, что она осталась с Морфеем одна, — воин с трудом сохранил внешнюю холодность, пока все не скрылись в темноте коридора.

Когда, наконец, он остался один, парень упал на колени рядом с Элизиан. Дыхание в миг сбилось, будто он пробежал стометровку. Сердце колотилось также бешено. Мысли спутались.

— Вот же… И чего тебя туда понесло… Могли ведь нас дождаться, — Мерих ворчал, пытаясь распутать узлы дрожащими пальцами. — Да блять!

В ярости воин всплеснул руками, которые отказывались слушаться. Он наклонился и попытался растянуть узел зубами, но и так не выходило. Ничего режущего он не взял. Оставался лишь один вариант.

Парень вытащил из кармана толстовки зажигалку и осторожно щелкнул. Проверка прошла успешно, пламя вспыхнуло и увлекающе заплясало в темноте, призывно переливаясь теплыми красками. Мерих помотал головой, отбрасывая мысли о дурном. Не в этот момент.

Он осторожно пробрался пальцами одной руки под верёвки, чтобы точно сберечь кожу Элизиан от огня. Впервые парень был так нерешителен с зажигалкой в руках. Потребовалось три долгих, медленных, глубоких выдоха, чтобы настроиться. В груди кипела ярость. Он не знал, что сделает с обидчиками, если Эли не придёт в себя, и это пугало. От такого нужно было отойти, прежде чем начинать операцию.

Пламя вновь вспыхнуло по щелчку зажигалки. В крохотное поле его света попадали руки. Её бессильные руки, плетями лежавшие на коленях, связанные грубой веревкой. Его дрожащие руки, полностью погруженные в попытки её освободить. Огонь время от времени подскакивал выше необходимого, обжигал пальцы, но Мерих терпел без единого звука. Зажигалка стала нагреваться, отчего палец на кнопке болезненно покалывало, но Мерих и не подумал его отдернуть.

Как только узел сгорел, воин торопливо размотал верёвку и поспешил притушить тлеющий кончик ботинком.

— Так получше будет. Ну сколько ещё времени тебе надо, чтобы очнуться? — парень наклонился к Элизиан, положил ладонь возле её носа, проверяя дыхание. Слабое. — Чёрт… Вообще-то тут я умираю, так что просыпайся и вставай в очередь, как нормальные люди. Не хочу сдохнуть, пока все будут в трауре по тебе.

Конечно, шутки не помогали. Вряд ли Элизиан их слышала. Но что-то всё же было правдой.

Он не готов был даже подумать о её смерти. Как бы плохо ни шли дела, проскочившая между ними искра теплилась где-то внутри, не давая покоя. Она обжигала и ранила, как настоящий огонь. Было страшно вновь подпускать кого-то ближе. И больно этого не сделать. Мерих не знал, что чувствовал, окончательно запутался в том, кем был, а кем притворялся. В голове гудела паника и ничего больше, а потому оставалось лишь подчиняться сердцу.

— Пожалуйста, Эли, приходи в себя, — шёпотом попросил парень, мягко поглаживая щеку феи. Ледяную. — Какая ты холодная!

Мерих прижал девушку к себе и, наконец, ощутил, что она не казалась холодной на контрасте с огнем. Она действительно была ледяной.

Торопливо стянув толстовку, воин принялся укутывать Элизиан. Кофта была теплой, должна была помочь хоть немного. С пятой попытки дрожащие пальцы справились с молнией, парень прижал девушку к себе сильнее, чем ожидал. Будто она могла растаять прямо сейчас. Он держал её так крепко, что не понимал, чью дрожь ощущает, свою нервную или её — от холода.

Элизиан вдруг тихо что-то промяукала.

— Что? Приходишь в себя? — Мерих вздохнул с облегчением и радостно взглянул ей в лицо.

— Тасс… — тихонько позвала фея, сжимаясь комочком в теплых объятиях совсем другого парня.

— Очень жаль, но его тут нет, — воин усмехнулся. Конечно, Тасс. Кто ещё? — И чтобы снова к нему попасть, тебе надо приходить в себя, хорошо? Пожалуйста, скажи, что ты меня слышишь, и это не предсмертный бред.

— Душан? — сонно замурчала Элизиан.

— Ага, отлично. Сознание проясняется, — Мерих рассмеялся, подхватил девушку на руки и понёс к выходу. Она будет в порядке.

— Тебе так больно… Я просто хотела, чтобы тебе больше не было больно… Ты заслуживаешь лучшего, — бормотала сквозь пелену мутного сознания фея. — Почему ты меня оттолкнул? За что ругал? Я просто хотела, чтобы тебе не было больно… Не было больно…

— Хватит повторять одно и то же, — парень строго нахмурился, заставляя себя вновь надеть привычную маску. В груди рос дребезжащий комок отчаянья, но нельзя было позволить ему вырваться. Не теперь. — Я уже понял.

— Пожалуйста, не ругай меня… Я знаю, что ты боишься, что я тоже исчезну, но яобещаю не пропадать. Только не отталкивай… — девушка дрожала в его руках. По холодной щеке прокатилась слезинка. — Я сделаю так, чтобы тебе не было больно… Хочу, чтобы тебе не было больно…

Мерих шумно сглотнул. Он сделал вид, что ничего не слышал, но перед собой притворяться не мог. Слишком хорошо он чувствовал, как сжалось сердце. Как катастрофически мало стало воздуха. Нельзя. Он точно знал, что нельзя позволять этому случиться. Не теперь, когда всё слишком усложнила возможная скорая смерть. Это обстоятельство требовало быть ещё бдительнее, осторожнее, осмотрительнее. Но никак не ослаблять защиту. Не опускать с таким трудом выстроенные стены, которые чуть не пали после прошлой попытки доверять.

***

— Так ты живая… — Пеле быстро очнулась и уже шла на своих ногах. Она не один раз мечтала поговорить о том, что случилось, с бывшей подругой, но теперь, когда, наконец, встретила её, ощущение было скверное. Будто Аметист и без этого была так подавлена и разбита во всех отношениях, что упрёки становились бессмысленны. — Когда ты исчезла, я думала, Мерих и тебя убил, как Дамира…

— Он лишь пообещал, — Ами грустно улыбнулась. Она изо всех сил старалась держать эмоции под контролем, медленно приходя в себя. Всё это было очень сложно. Она прекрасно понимала, что принимать её ребята не очень-то захотят, но только теперь начала в полной мере осознавать, что почти каждый из них имел серьёзные личные причины её ненавидеть, кроме, разве что Габриэля. Тот бы ненавидел её не за себя, а за Эвиту.

— Эй вы, там! — Таом окликнул девушек. Он еле шёл, опираясь на плечо Габриэля, но всё-таки был рад наконец шевелиться, сколько бы боли это ни приносило. — Давайте без грустных разговоров. Вы обе хороши, друг друга ничем не лучше. Так что просто соберитесь с силами и идите дальше. Во всех смыслах.

Габриэль поудобнее подхватил мужчину и помог ему выйти на свет. Они, наконец, добрались до кабинета.

Эвита сидела на полу и рассматривала какую-то склянку, пытаясь выяснить, что в ней содержалось. Её глаза светились зелёным магическим огнём — руки Морфея связывала верёвка из техноволокна. На светлых волосах мага виднелись следы крови.

— Ты его била, пока нас не было? — Аметист озадаченно осмотрела пятно на затылке своего недавнего повелителя.

— Он очнулся, нужно было как-то выкручиваться. Я не могу понять, что тут у него, — отстранённо говорила чужестрананка, хмуро глядя в холодильник. — Вкалывать что попало, наверно, не стоит, он ведь ещё нужен живым, чтобы предстать перед судом…

— Нам нужно попасть в Совет, — хрипло проговорил Таом. Габриэль помог ему добраться до кресла, и мужчина вздохнул с облегчением, как только появилась возможность немного расслабиться. Он слишком отвык от травм за столетия, и теперь серьёзные повреждения выбили его из колеи.

— Я рассчитывала на помощь Элизиан. Она может телепортироваться и знает о месторасположении здания Совета. Почему её здесь нет? — Эвита обернулась и, прихватив с собой на всякий случай два разных образца на выбор, осмотрела присутствовавших.

— Она с Душаном. Ей сильно досталось, поэтому она долго не приходила в себя. Думаю, они скоро придут, — Пеле нервно смотрела на Морфея, опасаясь, что мужчина снова проснется. Она присела рядом и проверила дыхание — к сожалению, злодей всё ещё был жив.

— Вас пленили ещё до того, как меня поймали, не так ли? — Эвита подошла к столу профессора.

— Тебя поймали? — Таом озадаченно осмотрел её, щурясь от света с непривычки. — Да, пожалуй, этого я уже не застал. Но, судя по всему, ты выбралась из оранжереи, в конце концов. Это хороший финал?

— Боюсь, до финала ещё далеко. Вы многое пропустили, но ещё больше ждет впереди.

— Жаль… Мне определенно не помешал бы небольшой отдых, — Таом мягко улыбнулся, устало, но всё-таки очень спокойно. — Но, если пока не до этого, расслабиться можно и позже.

— Простите. Мне действительно хотелось бы, чтобы вам предоставили возможность восстановить силы, но время не ждёт, — Эвита сопереживающе вздохнула. — Прямо сейчас, может, вам известно, что у него в этих баночках?

— Вот это, должно быть, сыворотка правды. От неё примерно через полчаса засыпаешь, — Таом нервно качнул головой. Заметно поседевшие длинные волосы спали за плечо и открыли исколотую шею.

Эвита холодно кивнула и, достав из холодильника шприц, без малейших колебаний ввела всю дозу спящему Морфею, чтобы тот подольше не приходил в себя.

— А это точно необходимо? — Пеле, боявшаяся уколов, нервно дернулась, увидев эту процедуру.

— Хочешь ещё раз оказаться в темнице? Морфей бы точно скрылся невредимым, если бы не Аметист, про которую он, ослепленный своим величием, забыл. Ему ничего не стоит нас уложить, он владеет несколькими стихиями, так что даже без помощи запросто разберётся со всеми из нас, — Эвита закрыла иглу шприца и строго поглядела на Пеле. — Не думаю, что тебе понравится такой исход.

— Он заслужил, — Аметист одобрительно кивнула. — Уж извините, если это не вписывается в ваши супергеройские стандарты доброты, но ему этого даже мало. Долбаный псих.

— Есть что-то тёплое? — из тёмного прохода показался Мерих с Элизиан на руках. — Она замороженная.

— Это из-за Нибрас? — Таом встревоженно осмотрел их.

— Да, похоже на то. Эта сука заковала Элизиан в лёд, неудивительно, что тяжело отогреться, — Аметист безжалостно смахнула со стола вещи Морфея, с удовольствием пронаблюдав, как приемник раскололся на две части. Больше никаких Bee Gees. — Положи её сюда пока. Простите, профессор Таом.

— Да ничего, — мужчина одобрительно качнул головой. — Я рад, что ты такая участливая.

— Любезности позже. Мой огонь обжигает, Пеле, ты можешь использовать согревающее заклинание или исцеление? — Эвита строго глянула на фею пламени.

— Конечно. Но мне нужно время, — девушка расположилась возле подруги и сосредоточилась на колдовстве.

— Как ты тут справилась? — Мерих отвел Эвиту в сторону. Навалилось столько тревог, что он просто не мог больше думать ни об Эли, ни об Аметист, ни о смерти. Оставалось отвлечься хотя бы на состояние подруги. Это тревожило не меньше, но хотя бы сильно уводило в сторону от темы любовных страданий.

— Нормально, — Эвита вздохнула и холодно глянула на его обожжённые пальцы. — Утром твои руки были в порядке. Покажи.

Только этого не хватало. Мерих напрягся, но уже не мог отнекиваться, так что безропотно позволил подруге рассматривать свежий ожог.

— Как это вышло? — она нахмурилась задумчиво, провела по травмированной коже. Места ожогов горели, будто крупицы огня спрятались в складки кожи и остались там.

— Не имеет значения. Давай оставим это, — воин неловко качнул головой.

— Ты явно не в порядке, — строго указала Эвита.

— То же можно сказать и о тебе. Ты в ответ расскажешь мне о своей проблеме? — Мерих устало хмыкнул. Может, на сделку с ней он бы пошел. В конце концов, Эвита была такой же.

— Элизиан пришла в себя, — фея перевела тему и торопливо вернулась к подругам. — Ей лучше?

— Кажется, да, — Пеле радостно улыбнулась. Она устало опиралась на край стола, измотанная сильными чарами, но была счастлива, что смогла помочь.

— А почему вы все так смотрите? — Эли приоткрыла глаза, щурясь от яркого света висевшей над ней лампы, и вяло улыбнулась. — Я говорила во сне?

2.28. Совет

Ринтия появилась в Совете в полной боевой готовности. Сигнал о присутствии посторонних взволновал верховную хранительницу. Но она радостно вздохнула с облегчением, увидев с Элизиан лишь Эвиту и какого-то связанного неизвестного.

— Простите за нарушение уговора секретности. Мне нужна была помощь, — Эвита поклонилась хранительнице, виновато пряча взгляд.

— Ничего, — Ринтия улыбнулась. Она не должна была говорить об этой стороне плана, но в душе женщина ликовала, что Эвите удалось вспомнить подругу. Одна из целей возвращения была исполнена. — Думаю, это не станет проблемой. Но кто это с вами, девочки?

— Это тот, кто выдавал себя за другого человека, — юная хаотисианка потянула за техноволокно и заставила мага перевернуться. К её удивлению, хранительница смотрела на Морфея совершенно потерянно. — Этот маг пленил Таома и более двух месяцев использовал его личину как прикрытие. Таома он держал в темнице и копался в его памяти, чтобы играть достовернее. Разве не об этом вы говорили?

— Ничего не понимаю… Дело было не в нём, я и не подозревала о проблеме, — Ринтия присела на свой трон. В голове загудело, и женщина принялась массировать виски кончиками пальцев. — Как он мог так поступить с Таомом, чтобы оставить хранительниц в неведении?

— Ибра прислуживала ему. Все преступления происходили в её присутствии, поэтому никто и не знал, — Эли потёрла плечи. Хотя толстовка Мериха до сих пор её грела, от воспоминаний о северной фее стало не по себе. — Она напала и на нас. Ей нельзя доверять, поэтому я не стала созывать всех.

— Нибрас… Ну конечно, — Ринтия тяжело вздохнула. — Властные горделивые северные народы… Стоило рассмотреть такой вариант. Как же я была слепа…

— Вы плохо себя чувствуете? — Эвита обратила внимание на то, как хранительница сильно похудела с прошлой встречи. — Может быть…

— Не нужно, — женщина заставила себя улыбнуться. — Это нормально в моем возрасте. Не каждому так легко даются двести лет. Давайте лучше решим, что делать с проблемами Гаммы…

— Мы ведь поймали Морфея. Теперь он должен предстать перед судом и отправиться в тюрьму измерения Сигма, — Элизиан пожала плечами. Она была озадачена тем, что хранительница говорила о проблемах во множественном числе и с очень тяжёлым вздохом.

— Да, но человек, который выдает себя за кого-то другого, до сих пор там. Среди нас, — Эвита поняла проблему первой. Она хмуро глядела на Морфея, пытаясь понять, в чём она ошиблась и кто ещё мог быть предателем.

— Именно. Кроме того, нужно исключить Нибрас и выбрать нового хранителя Диамонда. Если Нибрас будет осуждена вместе с Морфеем и попадет в Сигму, она лишится права самостоятельно избирать преемника. Это будет обязанностью верховной хранительницы. — Ринтия покачала головой. Усталость уже была критической, но теперь было совершенно не до отдыха. — Но я разберусь с этим. А вы возвращайтесь в школу и найдите ещё одного. Но не забывайте, что он опасен.

Хранительница секунду подумала, а после окликнула младшую фею.

— Элизиан, — негромко позвала она. — Тот человек, которого вы ищете, — Ивэйн. И я чувствую, что скоро он обретёт полную силу. Постарайтесь вычислить его до того момента, иначе опасность будет грозить всему измерению.

— Обязательно, — девушка учтиво поклонилась. — А вы, пожалуйста, проследите, чтобы этот маг получил достаточное наказание. Он воспитанник Культа черного братства.

Фея из Дэмленда скривилась, говоря об этом. Она совсем недавно узнала свою историю, но теперь пришлось встретиться лицом к лицу с отголосками трагического тёмного прошлого своей страны. Клан почитателей продолжал существовать, пытаясь взрастить нового тёмного мага, по силам сравнимого с покойным Калебом, который смог бы отпереть сердце Катей.

— Я приму все необходимые меры, — Ринтия кивнула.

Несмотря на усталость, она должна была пообещать и выполнить эту просьбу. Дэмленд достаточно пострадал от Черного братства.

Вскоре девушки телепортировались в школу. Гамма погрузилась в траурную тишину. Остальные должны были быть в кабинете директора, объяснять сложившуюся ситуацию.

— Идём, им наверняка нужна наша помощь, — Эвита хотела поторопить подругу, но заметила, как та прижалась к стене и бессильно сползла на пол.

— Он выдавал себя за Таома тогда, — пискнула Эли, бледная и готовая расплакаться.

Эвита села рядом с подругой.

— Тогда?

— Когда мы с ним были вдвоём в волшебной тюрьме. Это был уже не Таом, — Элизиан теребила пальцы, нервно обдирая кожу. — Он ведь из Чёрного братства… Он крадет силы. Отрывает крылья! Чёрт, поэтому он всё время трогал мои крылья!

— Не думаю, что это что-то значит. Он и нам говорил, что будет создавать испытания, лишь бы сделать сильнее, — Эвита пожала плечами, не придав значения этому происшествию, но её подруга уже готова была разрыдаться. — Теперь он будет в тюрьме и бояться нечего.

— Создавать испытания? Поэтому я смогла пройти через тот чертов барьер! — девушка прикусила большой палец, пытаясь унять дрожь челюсти. — Тасс тогда не смог пройти. И ему нужна была именно эмпатка, чтобы снять заклинание… Эви, он специально это подстроил. Он ждал меня… Что ещё было спланировано Морфеем? Какие ещё испытания он нам подбрасывал? — уже не сдерживая слёз, Элизиан прильнула к подруге в поисках утешения. — Что ещё мы делали по его указке, считая, что действуем по своей воле?

— Спокойнее, — Эвита обняла подругу. — Он сильный, но не гений. Морфей не такой игрок, что смог бы всех нас провести.

— Но он точно выбрал меня. Нибрас помогала ему, значит, Морфей был в курсе, что я хранительница Дэмленда, — фея села ровно и испуганно уставилась в окно на серые тучи. — Это был бы символ. Он собирался забрать мои крылья, чтобы продемонстрировать очередную победу Чёрного братства над Дэмлендом.

— Может быть, — Эвита не стала скрывать, что версия звучала реалистично, но хотела поскорее перевести тему. — Теперь мы в безопасности. Ринтия не позволит ему скрыться, накажет Ибру. У нас ведь есть ещё одна задача, и переживания о прошлом сейчас будут некстати.

Она врала самой себе. Морфей владел магией разума. Эвита вычислила его, благодаря видению, которому одна она была свидетельницей. Что мешало и внезапному путешествию по потоку оказаться иллюзией? Фея перестала доверять своей собственной памяти, образу своей матери, своим глазам.

Она чувствовала, что так просто эта история не закончится. Но с этим разбираться придётся после. Для начала необходимо было вычислить смертоносного убийцу, скрывавшегося среди обитателей Гаммы.

Ивейн.

2.29. Лагерь

Тренировочный лагерь. Прошлой ночью.

Нико устало открыл глаза. В дверь стучали робко, но он всё равно рефлекторно соскочил с постели.

Это происходило каждый раз, когда он уезжал из дома. Сон прекращал быть спокойным. Любой шорох заставлял открывать глаза, а руки сами собой принимались искать меч.

Гелиос тоже подскочил — лейтенант видел начальника в открытую дверь своей комнаты. Но если Нико был просто встревожен, Гелиос сразу побледнел, на лбу у него выступил холодный пот. Раньше он спал очень крепко.

Лейтенант жестом показал, что разберётся, и мужчина лёг обратно в постель.

В офицерском домике было всего две небольших спальни, в которых разместились Нико и Гелиос. Вряд ли кто-то решил бы среди ночи наведаться к командиру подразделения, а вот у его соседа в лагере было много новых маленьких друзей, которые могли мучаться от бессонницы.

Прикрыв дверь в комнату начальника, Нико подошёл к выходу. Он устало потёр глаза и вздохнул, прежде чем по своему обыкновению радостно заулыбаться, и распахнул дверь.

— Приветики, что случилось? — воин осмотрел гостя и заулыбался шире прежнего. — Принцессе не спится?

— Да, — Этель смущённо отвела глаза. Она до сих пор не решилась надеть безвкусную стандартизированную форму, которую, к тому же, нужно было носить всё время, поэтому была в своём желтом платье и длинном плаще, спасавшем от холода. — Можно мне побыть у тебя немного?

— А ты за это переоденешься? — Нико устало улыбнулся, влюблённо рассматривая девушку. Какой бы взрослой она ни старалась выглядеть, всё равно была совсем ребёнком.

— Хочешь, чтобы я это сделала при тебе? — Этель игриво улыбнулась и проскользнула в открытую комнату.

— Как тут отказаться, — лейтенант сонно зевнул и, заперев входную дверь, тоже прошёл к себе. — Зачем ты здесь на самом деле? Я на сонную голову не силён в намеках.

— Мне правда не спится, — фея села на постель и грустно вздохнула. — Мне страшно и холодно. Раньше, когда мы ещё встречались с Йеном, мне помогало просто спать рядом.

Нико потёр глаза и устало кивнул.

— Ладно, только если приставать не будешь, — воин шумно зевнул и улёгся, приветственно раскинув руки для объятий.

— Как тут не приставать… — Этель нервно улыбнулась, рассматривая красавчика в одних спортивных шортах.

И ей ведь не в платье спать. Перспектива тёплых обнажённых объятий заставила принцессу раскраснеться. Она отвернулась от парня, чтобы раздеться, и гадала, наблюдает ли он.

Нико, разумеется, смотрел. Неотрывно. Довольно улыбаясь. Он следил за красивыми движениями девушки, явно старавшейся выглядеть более грациозно и эротично. И уж точно она не впервые перед кем-то обнажалась.

Этель, оставшись в одном белье, смело села офицеру на бедра. Парень беззаботно усмехнулся, даже не обратив внимания на её провокационный жест. Он взял со спинки кровати свою футболку и протянул бесстыдной соблазнительнице.

— Кружевные стринги, конечно, очень красивые, но ты замёрзнешь. Оденься, очарование мое, — Нико умилённо засмеялся, наблюдая за преувеличенно обиженным видом девушки.

— Ты совершенно бессердечен, — Этель надела его футболку и всё-таки смягчилась. Приятная ткань мягко ласкала уставшую кожу, а уже полюбившийся кедровый запах чужого одеколона успокаивал лучше любого снотворного.

— А ты совершенно несовершеннолетняя, — парень пожал плечами и сложил руки за голову. Раз уж принцесса не собиралась ложиться, он позволил себе немного полюбоваться.

— Ну и что? По согласию мне уже можно, и вообще, я делала это раньше. Совершенно не вижу проблем.

— Твоя игривая детская улыбочка не поможет, — Нико покачал головой и рассмеялся, когда Этель заёрзала у него на бёдрах. — Прекращай, маленькая фея. Я так просто не поддамся, если уже сказал «нет».

— А как ты поддашься?

— У тебя нет столько сил, чтобы меня заставить.

— Я очень сильная!

— А мне завтра на раннюю тренировку с новопоступившими оболтусами, — парень сонно зевнул. — Как и тебе. Так что лучше бы не баловаться. Давай просто поспим рядом, как ты и просила. Не торопи события.

— Я думала, мы уже достаточно близки, — Этель сдалась и легла ему на плечо, принимая, что сегодняшней ночью её ждут только объятия. — Целоваться-то со мной можно!

Нико прижал к себе девушку и поцеловал её в висок, довольно улыбаясь в полусне.

— Мне сейчас не до этого. Прости, если это выше твоих сил, но придётся подождать, малышка. Tienes paciencia. [Исп. имей терпение]

— И сколько же мне ждать, пока ты решишь, что новый этап отношений наступил? А если вообще не наступит нужный момент? — Этель обиженно надулась, но всё-таки обняла его в ответ.

— Я люблю тебя, принцесса, — Нико закрыл глаза и сонно промурлыкал что-то невнятное следом. — Обязательно наступит момент, и будет у нас всё. И секс, и свадьба, и что захочешь, но давай немного поспим.

Завершив мысль, он так скоро провалился обратно в сон, что даже не услышал ответа. Этель лежала рядом и слушала его дыхание, мерное и спокойное, усыплявшее и её следом. Теперь она знала, что Нико пахнет не только кедром, а ещё шоколадом и сеном, и это знание заставило принцессу видеть в сладких снах ферму. Ферму, где лошади дают шоколадное молоко после выпаса в хвойном лесу.

— Сколько можно дрыхнуть, Дуарте? Ты так опоздаешь… Бля, Ники… — Гелиос, заглянувший в комнату товарища, чтобы поднять его к утреннему построению, тяжело вздохнул.

Лейтенант неловко улыбнулся. Он уже проснулся, но до сих пор не был готов вставать: Этель лежала на его плече, тихонько посапывая, и так недовольно мурчала, стоило попытаться её покинуть, что пришлось поддаться.

— Я почти готов.

— А не ты ли мне вчера говорил, что влюблён? — мужчина хмуро глядел на подчинённого, не зная, отчитывать его на правах начальника, или пожалеть на правах друга. — Не стыдно?

— Это она и есть. Я ведь уже говорил, что однолюб — люблю только одну за раз, — Нико пожал плечами.

Как назло, именно в этот момент Этель решила развернуться и продемонстрировать нежданному гостю свою сладкую сонную улыбочку.

— Это что, принцесса?! — Гелиос перешёл на гневный шепот. — Дуарте, совсем ебанулся? Жить надоело?!

— Тише, ну проснётся же! — шикнул на него подопечный. — Иди отсюда, в общем, я к построению успею!

— Вот же идиот бессмертный…

— От бессмертного слышу! Топай! — Нико рассмеялся и, проводив друга взглядом, поцеловал возлюбленную в нос. — Пора просыпаться.

Этель недовольно поморщилась и хмуро посмотрела на него.

— Ещё так рано… Давай полежим чуть-чуть.

— Нельзя. Тебе в форму надо успеть переодеться, а построение совсем скоро. Просыпайся, маленькая фея.

— Вот же блин… Форма, — вспомнив о неприятном обстоятельстве, девушка надулась и спряталась с головой под одеяло. — Не хочу.

— А если я тебе свою футболку отдам? В ней будешь ходить? — Нико усмехнулся. Раньше он и не думал, что кто-то может ребячиться более натурально и естественно, чем он сам.

— Да, — раздалось недовольно из-под одеяла.

Именно из-за этого лейтенанту пришлось выходить к подопечным не по форме. Простая чёрная футболка очень напоминала форменную, но отсутствие на груди огромной эмблемы явно выдавало подмену.

Поймав на себе строгий взгляд Гелиоса, Нико торопливо застегнул толстовку — хоть что-то у него было по форме.

— Ты уверенна, что получила одежду по размеру? — подколол Этель Йен, заметив явное несоответствие размеров феи и её мешковатой футболки.

— Ещё слово, и я тебе пинка дам, — девушка надулась и недовольно застегнула кофту — хоть что-то у неё было по форме.

2.30. Знания

В кабинете профессора Таома царил хаос. До сих пор половина вещей занимали не свои места, заставляя внутреннего педанта нервно трястись. После объяснения ситуации директрисе Элестин всё как будто стало совсем просто, и главной проблемой на сегодняшний день осталась уборка.

К счастью, она согласилась не закрывать школу, раз проблема уже решилась. И помогла оказать необходимую медицинскую помощь. «Рафи вообще лапочка», — как выразился Мерих, когда с разгребанием наведенного Морфеем бардака было покончено.

— Мне жаль, что так вышло. Я хотел бы вам помочь, но разум Ивэйна… — Таом склонил голову. — Этот человек опасен и жесток, но кроме того он обладает небывалой для потомков Сирин магией из-за близости с ведьмой. Он не позволяет мне установить телепатическую связь, даже когда пробуждается.

— Если вы не можете найти его с помощью общего сознания Сирин, может, хотя бы расскажете, что знаете о нём? Нам нужно понимать, кому можно доверять, — Эвита готова была умолять профессора. Даже крупицы информации дали бы им очень многое, ведь Ринтия, как бы ни хотела помочь, и сама была слабо осведомлена.

Элизиан с подозрением глянула на толстовку Мериха, которую так и не сняла с самого утра, но быстро опомнилась и мотнула головой. Не настолько «всем» нельзя было доверять.

— Хорошо. Но даже мне известно немного, — мужчина бережно положил на место последнюю из разбросанных книг. Он ещё не пришел в себя, но находил успокоение в заново рождавшемся порядке. — Я знаю лишь, что Ивэйн обрел крылья благодаря женщине. Насколько мне известно, он полюбил ведьму и посвятил ей свою жизнь. Но ведьма взрастила его убийцей. Жестоким, беспощадным, хладнокровным. Его ничто не заботило, кроме той, с кем была связана его жизнь.

Таом опустил глаза на лежавшую на полу книгу. Это был один из его дневников, по которым он преподавал историю. Профессор усмехнулся, вспоминая молодые годы, и прибрал книжку в кожаном переплёте на полку.

— Связана жизнь?

— Обретение крыльев?

Феи озадаченно смотрели на профессора, ожидая объяснений. Им было известно далеко не всё о специфике его вида и, как оказалось, знаний было слишком мало, чтобы понять.

— Точно… Забыл, что вам неизвестны такие вещи, — Таом устало рассмеялся и схватился за больные рёбра, недовольно поморщившись. — Всё в порядке, не переживайте. Давайте обсудим обретение крыльев. Думаю, это может вам помочь, если Ивэйн, как я предполагаю, в данный момент их лишён.

Мужчина прервал процесс восстановления привычной обстановки и сел в кресло, чтобы дать отвыкшему от движения телу отдохнуть. Его рассказ продолжился тише, вполголоса, будто это тайное знание несло в себе большую печаль, чем можно переносить вслух.

— Потомки Сирин не рождаются с крыльями. Чтобы их обрести, нужно найти что-то, за что готов отдать жизнь, — Таом провел рукой по волосам, убирая выбившуюся из хвоста чёрную прядь за ухо. — Ивэйн, как я уже сказал, обрёл крылья, благодаря любви к смертной. Эта любовь и смысл дают силу. Пока они рядом, пока они сохранны, потомкам Сирин ничего не угрожает. Но, если цель жизни больше не существует или умирает, то мы становимся очень слабыми, нас легко убить. А также без смысла в жизни потомок Сирин вновь теряет крылья. И, чаще всего, вместе с ними и память. Пока не найдет новую мотивацию жить, он не помнит о старой.

— Вы упомянули, что предполагаете, будто в данный момент Ивэйн лишён крыльев. Значит ли это, что он не помнит того, что является этим самым хладнокровным убийцей? — Эвита почувствовала долю облегчения. Возможно, до поры этот человек не так опасен, как можно было предположить.

— Скорее всего, так. Он наверняка вернулся к моменту до того, как получил крылья. То есть в его памяти он должен быть ещё безобидным юношей, которого не успели обратить в монстра, — Таом согласно кивнул. — Надеюсь, что дело действительно обстоит так, и нам удастся вычислить его до того, как он поймёт, кем является на самом деле.

— Мы можем рассчитывать на вашу помощь здесь, в школе? — продолжала опрос Эвита.

Элизиан удивлённо глянула на подругу. Конечно, она успела предупредить, что ребята собирались ехать к остальным в тренировочный лагерь, но и подумать сложно было, что Эвита к ним присоединится. Ответом послужил сдержанный кивок.

— Разумеется. Вы всё-таки решили отправиться туда? — мужчина был встревожен, но не мог противиться этому решению. Он знал, что и сам бы не усидел на месте. И даже теперь он готов был, как всегда, рваться в бой, если бы только был помощью, а не обузой. С такими травмами он создаст лишь проблемы.

— Я отправлюсь с остальными. На случай, если мы найдём Ивэйна среди старшего курса. Их тоже нужно проверить, — Эвита улыбнулась подруге, которая чуть ли не скакала на месте от восторга.

— Хорошо. Оставшихся проверю я сам. Не забывайте, что подсказкой может служить телосложение… И светлые волосы. Ивейн был светловолосым.

— Спасибо, профессор. На этом нам стоит попрощаться, — Эвита вздохнула с сожалением и протянула мужчине руку. Уходить не хотелось. Рядом с ним всегда было спокойно, и это ощущение, казалось, растворялось от одной мысли о разлуке.

— Удачи. Береги себя, — Таом не принял руку. Он поднялся, обошёл стол и ободряюще обнял гостью. — Я вижу, что тебя тревожат многие вещи. Прошу, доверься сердцу, когда придется принимать решение. Это очень важно.

— Какое решение? — фея озадаченно застыла.

— Любое.

— А мне полагаются объятия и совет от профессора? — Элизиан улыбнулась, наблюдая за задумчивой, но спокойной и даже расслабленной Эвитой.

— Конечно, — мужчина рассмеялся и одарил её тоже тёплыми объятиями. — Ты не обязана спасать всех. Я знаю, что тебя это тревожит, потому что видел много людей, похожих на тебя. Кому-то не удавалось принять, что всех не спасти, и это губило их. Надеюсь, тебе хватит сил вовремя осознать это правило.

— Поняла, всех не спасти… — Элизиан прикрыла глаза.

И правда, почему она всегда пыталась всех спасать? Потому что людям это было нужно. Всем, кроме Мериха, например. Он не хотел спасения, он хотел просто иметь друга. Она выбрала неверный подход, когда решила, что от боли нужно избавить. Боль нужно пережить и заменить чем-то более важным. Иногда от неё на самом деле лучше не спасать.

От его толстовки пахло табачным дымом и шиповником. Из-за этого Элизиан продолжала думать про Мериха снова и снова? Или потому что он был первым примером того, кого нельзя спасти?

Фея на мгновение испарилась во вспышке золотого света и вернулась с сияющими крыльями. Её посох и корсет покрылись резными узорами, а ленты приобрели волшебный цвет, переливающийся нереалистичным количеством красок.

— Вот это называется по-настоящему поняла, — Таом рассмеялся и погладил ученицу по голове. — Все бы так хорошо меня понимали…

2.31. Добровольцы

— Что у тебя за проблема? — Нико искренне пытался быть понимающим и не давить, но его сильно беспокоила безучастность Тасса Световита. Подопечный никак не желал трансформироваться, и это беспокоило тренера фей.

Должность, конечно, была сомнительной. Хоть Нико и приходилось жить с двумя феями, и он встречался с хранительницей, назначение было, очевидно, лишь из-за нехватки кадров.

— Я не хочу всего этого, — Тасс хмуро оглядел остальных новоприбывших фей, которые тренировались чуть поодаль. — И я сейчас не про подготовку и войну… Не хочу обладать магией.

— В прошлый раз тебя всё устраивало. Помнится мне, ты вполне удачно пользовался своими крылышками ещё пару месяцев назад, — спокойно, но всё-таки с долей давления, напомнил Нико.

— А теперь не устраивает. Можно я просто буду тренироваться с воинами или вроде того? Если придётся, в бою я смогу использовать магию, но до тех пор я не хочу, — фей глянул на расковырянную землю, которую уже несколько минут бурил шершавым краем подошвы.

— Ты думал о том, что тебе принесёт решение этой проблемы? — тренер усмехнулся и сделал пометку в своём списке. — Не приходило в голову, что это испытание на принятие себя для обретения второй формы?

— Откуда…

— Этель рассказала, — Нико пожал плечами. — Слушай, я понимаю, что всё это сейчас звучит как идиотизм. Ты ненавидишь сам факт существования своей магии, и получений новой трансформации вообще не мотивирует. Но, может, подумаешь о других?

— О чём ты? Принимать себя ради кого-то… Разве это не более бредово, чем прекращать ненавидеть магию ради превращения? — Тасс хмыкнул.

— Ты сильный и смелый. И ты можешь защитить очень много людей, если придётся. Но, не защитив себя, не поможешь никому, — лейтенант потер бритый затылок и посмотрел на группу фей, окруживший Этель. Она опять показушничала со скипетром… — Если хочешь помогать другим, подумай сначала о себе. А теперь иди, отдохни до обеда. Вернёмся к вопросу на вечерней тренировке, а я пойду унимать эти игрища.

Нико скользнул в толпу фей и неуловимым воровским движением выхватил скипетр из рук принцессы. Девушка не ожидала атаки, а потому несколько секунд озадаченно глядела на опустевшую руку, прежде чем заметить лейтенанта у себя за спиной.

— Ой, здравствуйте, — Этель лукаво заулыбалась, на лицо — сама невинность.

— Ага, ещё бы. Два круга по стадиону за выпендрёж. Палку свою потом обратно получишь, и чтобы я больше таких отлыниваний не видел, — Нико усмехнулся, довольно рассматривая надувшуюся ученицу. — Остальным по три круга за поощрение. Бегом марш!

Наблюдая за пробежкой недовольных фей, тренер задумчиво крутил в руке скипетр Седотопии, будто это и правда была какая-то игрушка. Он глянул в свой список и озадаченно потёр затылок. Снова.

Наверно, скоро окончательно до лысины сотрёт. Слишком уж мало теперь он понимал достоверно.

***

Они сидели близко друг у другу. Грузовик был наполовину пуст, но всё же не хотелось разделяться.

Мерих в полусне растёкся по лавке. Он надел наушники и закрыл глаза. В дороге не хотелось думать о лишнем.

Элизиан сидела рядом и нервно теребила замок на его толстовке, которую так и не вернула. Её до сих пор периодически колотило то ли от холода, то ли от волнения, и, пока законный обладатель не требовал вернуть его одежду, девушка предпочла продолжать с её помощью избавляться от неприятных ощущений.

Эвита нервно косилась на её руки, морщась от каждого очередного скрипа застёжки-молнии. Ей не нравилось также и присутствие пары незнакомцев, но друзей однокурсники не смущали, и пришлось смириться.

Габриэль смотрел на неё, стараясь не привлекать внимания, пока не придумает достойные слова. Он нервно покачивался на месте, усиленно размышляя. Как ему снова влюбить её в себя? Как заслужить доверие и стать вновь достойным? А нужно ли это делать? Теперь, когда он боится себя и знает, что опасен, может ли он вновь наступить на те же грабли и позволить девушке ему доверять? Вопросы, будто назойливые мухи, кружили перед лицом, постукивая по коже с противным жужжащим дребезжанием, и парнишка даже всерьёз отмахнулся от них, физически ощущая эти тычки.

С другой стороны от Мериха сидела Аметист. Он один пытался её защитить, хотя имел больше других поводов для ненависти, и девушка благодарно поглядывала на спасителя. До неё доносилась музыка из его наушников, и иногда становилось жутко. Разбирая слова, фея понимала, какие раны это могло задевать. Так и тянуло пихнуть парня и заставить перемотать — ему наверняка было больно, и он специально создал такой плейлист. Мазохист.

Пеле спала. Тихонько укуталась в пухлую куртку и спряталась от всех в углу, чтобы немного отдохнуть. Её измотала исцеляющая магия, и восстанавливать силы приходилось до сих пор.

На другой стороне сидели незнакомцы. Мэтт и Экайза.

Мэтт делал вид, что спит, чтобы не привлекать лишнего внимания, раз уж столкнулся с однокурсниками там, где не ожидал. Да и слишком много навалилось тревог, чтобы пытаться, как обычно, пыжиться и строить из себя кого-то другого.

Экайза пытался читать, но больше матерился, когда на каждой кочке буквы расплывались. За пять минут пути он едва ли справлялся со страницей.

— Что слушаешь? — Эли легонько толкнула Мериха в плечо, чтобы привлечь внимание.

Он без слов передал ей один наушник. Объяснения сделали бы всё хуже, тем более в такой компании. Проще было делать вид, что ничего не произошло и надеяться, что Элизиан всё поняла. Что она поняла, и теперь не станет копаться в его душе. Что поняла, и просто будет рядом, если уж так не хочет уходить.

Девушка прикрыла глаза и прислушалась.

Едем неспеша,

Катимся в хромом трамвае.

Лучше не мешай,

Я сегодня умираю.

[Звери — Трамвай]

Мерих украдкой глянул на подругу. Она должна была бы что-то сказать. В своём репертуаре, спросить, почему ему такое нравится.

Но Эли промолчала. Лишь понимающе улыбнулась.

Он уронил голову на её плечо. Наверно, что-то она поняла. Может быть, теперь будет легче.

Габриэль тоскливо опустил голову. Ему и правда лучше было не начинать разговор. Он уцепился руками за край скамьи и усиленно сжимал деревяшку каждый раз, как хотелось открыть рот, чтобы заговорить.

Аметист отвернулась и, последовав примеру Пеле, получше укуталась в куртку с намерением поспать. Предательница знала, что упустила свой шанс, но почему-то вдруг вновь заревновала, словно имела какие-то права.

— Ты можешь не скрипеть? — Эвита устало глянула на соседа, когда он в очередной раз принялся хвататься за скамью. — Дёрганый какой… Бывает хоть секунда, когда ты не волнуешься?!

— Наверно, — Габриэль заставил себя убрать руки в карманы. Начало разговора пугало его. Твёрдое намерение никогда больше не говорить с Эвитой растворялось. Ведь было вежливо отвечать, раз уж она заговорила первой.

— Мы поэтому стали общаться? Потому что ты тоже до смешного эмоционален? — девушка хладнокровно продолжала пытать его разговором, будто испытывая на прочность.

— Не знаю… Наверно, нет, — парнишка давился словами, но нашёл удобный способ сбросить дрожь в беспорядочную тряску ногой. — Нам нравилось общаться о природе магии и её научной стороне… Я бы сказал, что мы сошлись из-за интеллекта.

Эвита раздражённо положила ладонь на его дергавшееся колено, прижала ногу к полу. Чужие тики заставляли фею и саму дрожать изнутри, а ей это не нравилось. Не до того.

— Ты меня пугаешь. Ты безнадёжно импульсивный, я не в силах тебя вспомнить… Но, если я должна принять свои чувства, чтобы не сдохнуть, наверно, мне стоит хоть попытаться… Раз уж ты такой чувствительный, помоги мне разобраться с этим.

Холодное спокойствие в тоне девушки заставляло нервничать только сильнее, будто чтобы восполнить эмоции за двоих. А её рука на колене и вовсе обезоруживала. Какое уж тут сопротивление?

— Х-хорошо. Я постараюсь.

— Слушай, приятель, ты уже даже меня пугаешь. Боюсь, что ты сейчас от таких нервов откинешься, — Аметист закатила глаза. — Успокойся, а?

— Тебя спросить забыл, — Габриэль недовольно поморщился.

— Завалите оба, — строго бросил Мерих, которого уже давно считали спящим. — Хватит нам врагов снаружи, давайте хоть между собой не цапаться.

— Кто бы говорил, — тихонько хмыкнул Экайза, нарочито тупя взгляд в книгу.

— А вот тебя точно не спрашивали, подпевала, — Элизиан хмуро уставилась на сидевшего напротив воина.

— Спокойно. Мальчик расстроился, что давненько не было шанса боссу зад полизать. Да, Эки? — Мерих усмехнулся, наслаждаясь оскорблённым лицом противника.

— Ты что вообще знаешь, а?! Мы тут, по-твоему, приколоться решили, поэтому добровольцами едем на подготовку? — паренёк захлопнул книгу в жёлтой обложке и нахмурился. — И с какого это хера ты у нас теперь мерило нравственности? Не кажется, что кандидатура сомнительная?

— Т-ш-ш, — Мэтт похлопал друга по плечу и прекратил изображать сладкий сон. — Давайте, правда, все прекратим. Будем дружить и вся эта хрень, пряники и булочки. И без того паршиво.

Поймав на себе озадаченный взгляд Мериха, воин с печалью улыбнулся извечному противнику.

— Мать же медсестра… Она сейчас на приграничном фронте. Без неё всё равно нет смысла оставаться в Гамме.

— Ладно. Ради Эдит и правда можно устроить перемирие, — противник кивнул ему, согласовав ненападение.

Снова повисла тишина, но на этот раз печальная.

Эдит всегда напоминала, что Джун должна узнать о брате. Просила Мериха рассказать каждый раз. Он всегда считал, что лучше быть безмолвно исчезнувшим донором, чем погибшим братом. Но теперь, когда смерть, возможно, подобралась по-настоящему близко, с ней подкрались и сомнения. Если они действительно больше никогда не увидятся, Мерих хотел бы видеть реакцию сестры на такую новость. Наверно, он умрёт не в этот раз. Он ведь ещё должен вернуться и рассказать малышке, что она не одна в целом мире.

И если нет оков

И к черту якоря,

Так покажи в календаре мне

День, прожитый не зря.

[Ундервуд — Чего ты ждёшь?]

Эли тихонько всхлипнула. В отличие от погружённого в мысли Мериха, она внимательно слушала текст. В заполнившей кузов тишине этот звук был сродни взрыву грома в затянутых тучами небесах.

— Что, песню написал кто-то очень грустный? — парень усмехнулся и снова положил голову на плечо подруги.

«И слушает тоже», — подумала эмпатка.

— Угу, — было произнесено вслух.

Когда через несколько минут грузовик со скрипом остановился, снаружи сразу же послышались голоса.

— Эй! Ты свои круги ещё не отбегала, принцесса!

— Да отстань от меня! Сдались мне твои пробежки!

— Это приказ! ¡Seguir las órdenes! [Исп. Исполняй приказ!]

— Сразу как закончу, любимый!

В следующую секунду в кузов ввалилась раскрасневшаяся и запыхавшаяся, но жутко довольная Этель.

— А я вас уже заждалась! Чем вы там занимались, что на целые сутки задержались?!

2.32. Межличностные отношения

Среди всеобщей радости от встречи, высвободившейся после тренировки за обедом, Йен был напряжён. Он хмуро глядел на сидевшую рядом с Мерихом Аметист, прятавшуюся под его защитой от косых взглядов. Йен никак не мог понять, даже после рассказа о случившемся, почему этой фее позволили вернуться в компанию. Наконец, не выдержав напряжения, он отвёл друга в сторону.

— Мерих, может, ты мне объяснишь? — негромко спросил он.

— Тебе уже рассказали обо всём. Про Таома и про Морфея. Больше мне сказать нечего, — Мерих глядел на друга хмуро.

Он и сам не вполне понимал, что заставляло его защищать Аметист. Не понимал, что чувствовал к ней и остальным. В последнее время его так допекли попытками помочь, что Мерих по-настоящему скучал по Аметист и её наплевательскому отношению к его проблемам. Ему недоставало кого-то, кто просто был бы рядом, не обращая внимания на его боль.

— Она уже предала тебя однажды. Неужели ты надеешься, что это не повторится? — Йен скрестил руки на груди и хмуро посмотрел на бывшую противницу. Она мило беседовала с Элизиан.

— Ами не щенок, чтобы ожидать от неё бесконечной преданности. Я и не считаю, что она вдруг изменится. Но она заслужила второй шанс, — резко ответил Мерих.

— Мне тебя жаль. Надеюсь, ты когда-нибудь справишься с этим…

— С чем?! С любовью к Ами? Да у меня уже давно нет никаких чувств! — Мерих повысил голос, наплевав, что их услышат. Он злился. Злился, что никто не мог его понять, даже он сам, и от противоречий внутри всё кипело. — Просто я пытаюсь быть тем, кем вы все хотите меня видеть. Сколько вы твердили «Мерих, надо быть добрее», «Мерих, надо уметь прощать», «Мерих, надо быть дружелюбнее». «Мерих то, Мерих это». И я пытаюсь. Пытаюсь быть таким, раз уж иначе никого это не устраивает, но, блять, даже в таком случае вы недовольны. Даже этого от меня мало, чтобы удовлетворить вас. Что я должен сделать, чтобы вы отвалили со своими претензиями?! Кем мне надо быть?!

— Мерих, успокойся, это не то, что я хотел сказать… — Йен попытался оправдаться, но вместо ответа получил удар в челюсть.

— Пошёл ты!

Мерих потерял контроль. Снова. Ярость поглотила его и не давала действовать осознанно. Всё вокруг было словно в пелене, лёгкой дымке. Кроваво-красной, цвета злости.

Вовремя подоспевший Нико оттолкнул Мериха подальше от друга, чтобы драка точно не продолжалась.

— Угомонись, — тихо, в полном спокойствии потребовал лейтенант. Он глядел на друга хмуро, совсем не как обычно, понимая, что это не поможет. Теперь он должен был быть начальником, а не приятелем. — Если ты сейчас же не успокоишься, я тебе три наряда назначу.

— А я спокоен, — прошипел Мерих.

Нико лишь терпеливо-выжидающе смотрел на него. «Очевидно, не спокоен», — говорил он взглядом, мягко давящим на Мериха.

— Больше не буду. Доволен?

— Выдыхай, брат, выдыхай, — каменно спокойный, Нико продолжал плавно наращивать давление.

Мерих поддался. Он отвёл глаза, всё-таки не желая продолжать. Где-то в голове звучал голос Эвиты, напоминавшей, что злоба ему мешает. Он понимал. Но ещё был недостаточно силён. Не мог бороться самостоятельно.

— Иди отдохни, — Нико видел, чтопарень поддался. Он одобрительно похлопал друга по плечу и отправил подальше от остальных. Ему нужно время без раздражителей. — А ты, — лейтенант обратился к Йену, — возвращайся за стол и пообедай нормально. Одной кровью сыт не будешь.

Йен послушно кивнул и стёр каплю крови с разбитой губы. Он вернулся за стол, тоскливо-задумчивый.

Он начал думать, что взаправду перегнул, не подумав, что и Мериху во всём этом пришлось нелегко. Может, не таким уж хорошим другом был Йен, как о себе полагал.

— Ты в порядке? — Пеле положила руку ему на бедро и стеснительно улыбнулась, чтобы приободрить.

Она лучше других знала, каково ссориться с друзьями, правда, обычно была на стороне того, кто бьёт первым. Но именно поэтому она знала, как в такие минуты нужна поддержка.

— Да. Ничего, — парень тяжело вздохнул и случайно заметил полную тарелку Мериха. — Он ещё и не поел ни черта… И так худой как палка от метлы…

— Всё будет нормально, — Пеле утешающе погладила Йена по бедру. — Эли, — обратилась она к подруге, — ты можешь унести Душану поесть?

— Как раз собиралась, — девушка застегнула толстовку, чтобы выйти из-под навеса в холод. — Думаю, Йен, ты не будешь возражать?

Она, не дожидаясь ответа, стащила у Йена положенный ему шоколадный батончик. В наказание за провокацию, поделится с другом и радостью теперь.

— Я хреновый друг, да? — Йен горестно усмехнулся.

— Брось, не хуже меня уж точно, — Пеле улыбнулась и положила голову на его плечо. Её рыжие волосы, блестевшие золотом на солнце, лезли ему в лицо и щекотали щёки.

— Про меня не забыли? Знаете, всегда есть друг похуже, — Аметист улыбнулась им и вскоре ушла. Обед для неё закончился, а слушать разговоры о дружбе… Она не ожидала, но было больно.

Мерих нашёлся на одной из тренплощадок за блоком спален. Он не успокоился. До этого было ещё далеко, но теперь хотя бы хватало сил колотить не друзей, а грушу.

— Ты так её убьёшь.

Не успев перестроиться, Мерих и Элизиан чуть не ударил — слишком внезапно она появилась за спиной.

— Что-то случилось? — поинтересовался он сквозь рассыпанное дыхание. Оно терялось где-то в траве и холодном зимнем воздухе.

— Йен просил тебе шоколадку передать, — Эли достала два батончика из кармана его толстовки. — А второй твой. Ты совсем не поел. Это лучше, чем ничего.

— Я не голоден, — хмуро бросил Мерих. Вообще-то, он был жутко голоден, потому что не ел со вчерашнего вечера. Но забота была последним, в чём он нуждался в такое время.

— Но они правда вкусные, не то, что каша, — Элизиан пожала плечами. Она не стала настаивать и спрятала шоколад обратно в карман.

— Ты мне толстовку когда вернёшь? — поинтересовался Мерих, чуть смягчившись. Она больше не давила.

— Не знаю… Помнишь, когда ты мне куртку вернул? Совсем не за просто так, — девушка игриво подмигнула.

— Никакого продолжения, — воин хмуро глядел на неё, отказываясь играть в намёки. — Слушай, если ты вдруг думаешь, что влюбилась или что-то там… Забудь. Это не станет историей о хорошей девочке, которая исправила плохого парня, ясно? Не стоит ожидать, что я поменяюсь. Каким был мудаком, таким всегда и буду, не жди чего-то ещё.

Он старался говорить серьёзно. Тихо, но жёстко. Усиленно хмурился, так что брови дрожали. Она не должна даже думать о каких-то возможностях для них. Теперь никто не должен. Скоро умирать.

— А с чего ты взял, что я хорошая девочка? — Эли не унималась. — И с чего бы мне тебя менять?

— Я серьёзно, эфирная фея, — рыкнул Мерих. Он притянул к себе девушку, грубо смяв в кулаке ткань толстовки. — Впрочем, так и быть. Передумаю.

Девушка с надеждой смотрела в его чёрные глаза. Он помахал у неё перед лицом шоколадками.

— Теперь можешь идти.

— Не строй из себя слишком уж большую сволочь, — Элизиан усмехнулась, не скрывая горечи. А ведь она правда влюбилась. — Всё-таки ты лучше, чем пытаешься казаться.

— Да что ты знаешь…

— У тебя ожог на пальцах. Обычно ведь ты предпочитаешь другие места, да? — фея усмехнулась. Она знала, как он волновался.

***

— Слышала, ты исправляешься? — Этель прихватила Аметист за руку.

— А что, у тебя есть исправительные работы на примете? — фея усмехнулась, но поддалась.

— Да прям… просто лейтенант-тренер Дуарте попросил показать тебе всё. Ну, знаешь, если мы будем ходить вместе, то никто ничего плохого не скажет, — принцесса беззаботно пожала плечами.

— А почему ты своего парня по имени не зовёшь? Не смотри так удивлённо, по вам всё видно за километр, — Аметист рассмеялась и сжала руку Этель. Под косыми взглядами ребят вокруг поддержка ей точно не мешала, какой бы невозмутимой девушка не казалась.

— Не говори никому, — шутливо попросила её подруга. Разумеется, она понимала, что всё невооруженным глазом видно. Но, может, немного надеялась на свои актёрские навыки? — Вообще, тут не так плохо, как кажется. Ты освоишься.

— Постараюсь.

Аметист послушно бродила следом за Этель во время внезапной экскурсии, но всё это мало её интересовало после того, как в общей спальне девочек она заметила расстроенную Элизиан.

Мерих волновал её. Хоть они и расстались, хоть она предала его, Ами никогда не переставала думать о нём. И теперь некоторые факты заставляли её нервничать. Пока она наблюдала за жизнью Мериха в левом крыле, казалось, ему стало лучше, но, похоже, ничего не изменилось. И, хотя Аметист всегда казалось, что он в состоянии справиться со всем сам, теперь хотелось немного подпихнуть в нужном направлении.

В общем, не выпуская мыслей о бывшем парне из головы, сразу после экскурсии по казармам и местным тренплощадкам, фея поспешила найти его.

Он, как всегда одинокий и чем-то недовольный, сидел на земле, скрываясь за одной из тренплатформ, и курил. Только по дыму и удалось его вычислить.

— Для меня будет сигаретка? — Аметист села рядом на траву и, хотя было холодно, не показала недовольства.

Воин молча протянул ей всю пачку и зажигалку.

— Ты знаешь, что нравишься Новалис?

— Да… К сожалению, она считает, что влюбилась, — Мерих отвечал нехотя. Опасался, что снова попадётся, и начнутся утешения. Но всё-таки от Аметист он такого ожидать не привык.

— Она тебе не нравится?

— Почему бы?

— Ты не хочешь нравиться ей.

— Дело не в том, что она мне неприятна, — Мерих устало усмехнулся. — Просто не хочу всего этого… сложно всё.

— Из-за меня?

— Ещё бы… Конечно, ты устроила мне очередной виток проблем с доверием, но на этот раз дело даже не в них.

Он затянулся и хмуро посмотрел себе под ноги. На собеседницу он так ни разу и не взглянул с её прихода.

Аметист смотрела на него задумчиво, озадаченно.

— Почему тогда? Что тебе мешает? Она, вроде, хорошая. Тебе подошла бы…

— Возможно, я скоро сдохну, — Мерих и сам удивился, как легко ему далось это признание. Впрочем, это же была Ами. Ей хоть что скажи, она не заботится о нём, так что можно быть спокойным.

— Нам всем тут, вероятно, скоро умирать. Война дело такое.

— Эвита видела будущее. Неизменимое будущее, не размытая формулировка, ничего нельзя исправить, — Мерих опустил голову и посмотрел на окурок, ещё тлеющий в руке. Интересно, будет ли действовать, если сжать его умирающий огонёк в пальцах, или всё-таки необходима зажигалка?

— Повторюсь, мы тут все можем до следующего года не дожить, — фея лёгким движением забрала у него потенциальное орудие. — Так что хорош убиваться раньше времени, будто ты уникальный какой-то. Просто живи эту сраную жизнь, как все это делают. И подумай, что она тоже может не пережить всего этого дерьма. Помирать, так с музыкой, разве не в твоих это принципах?

Мерих усмехнулся. В глазах не было и капли весёлости, он был по-прежнему печален. Но всё-таки она ему помогла. Действительно, не только ведь ему воевать.

— Может, я и правда поверю, что ты заслуживаешь второго шанса… — он поднял глаза и впервые одарил бывшую любовницу взглядом. Даже улыбнулся.

— А ты разве раньше так не считал? — она была искренне удивлена.

— Сомневался.

— Издеваешься?! — Аметист возмущённо ударила Мериха по плечу. Он поморщился.

— Насилие в мою сторону, кстати, не приблизит тебя к исправлению, — язвительно отметил парень.

— Тебя тоже.

— Не начинай.

— Как скажешь.

Аметист быстро сдалась, явно не заинтересованная в выяснении отношений или переубеждении Мериха в чём-то. Она докурила и вернула ему зажигалку без лишних слов. Надо будет — сам все решит. Захочет — изменит положение дел.

***

— Ники, — Гелиос окликнул друга.

С приезда новеньких он был сам не свой. Словно бледнее обычного, хотя это было сложно. Он окончательно выцвел и временами даже дрожал.

— Что такое? — измученный бесконечными проблемами недисциплинированной молодежи, Нико сварился. Но продолжал улыбаться, как всегда.

— Может, ты объяснишь мне, какого Дракона твои дружки притащили девку из Хаотиса? — Гелиос был взвинчен не на шутку. Сама мысль о врагах в последнее время заставляла его рушиться. Монумент превращался в горсть сухого песка, который не склеить человеческим усилием.

— Она другая. Я пока не знаю точно, почему она здесь, но наверняка она на нашей стороне, — Нико попытался успокоить товарища. — Может, они и дети, но кое-что в жизни понимают.

— Считаешь, хаотисианка может заниматься здесь чем-то полезным для нас? — Гелиос не спешил верить.

— Вряд ли она бы ходила так открыто, будь она шпионкой. Уверен, дело касается нашей общей безопасности. Разумеется, я уточню у ребят конкретную причину, но даже до тех пор… Тебе не о чем волноваться. Она не опасна.

— Как хорошо ты знаешь ее?

— Один раз виделись.

— Считаешь, этого достаточно, чтобы доверять?

— Такого раза, как у нас, вполне достаточно.

— Ладно, — Гелиос утешился. Он снова обрёл форму и, хотя ещё немного дрожал, белый мрамор его кожи из пугающе болезненного превратился в обыкновенный, даже симпатичный. — Но если узнаю, что она затевает что-то против нас, лично прибью.

— Такую попробуй убей, — Нико улыбнулся другу, довольный тем, что его удалось успокоить.

— И откуда ты всё это про неё знаешь, если один раз виделись?

— Я же говорю, это был ещё какой раз…

— Ты теперь возвращаешься к своим студентикам? — Гелиос тяжело вздохнул, вспомнив о неприятной новости. Стоило подумать, она жгла сознание, и вот теперь, когда он собирался произнести это вслух, начала обжигать язык. — Их тренер… Кажется, он и с тобой работал, Эвендер. Он мёртв.

— Как это случилось?

— Просто один из многих. В бою.

— Хочешь, чтобы я им рассказал?

— Считаешь, не стоит?

— Он был многим как отец, — Нико нахмурился и глянул на болтавшихся возле казармы учеников. — У них и без того никакого настроя. Если скажем, что их наставник погиб в бою, да ещё и без подвига какого или героизма… Просто один из многих… Нет, это сделает только хуже. Никому из них не пойдет на пользу эта новость.

— Ты не хочешь быть честным?

— Я не хочу, чтобы они оказались беспомощными в конце концов. Ты ведь тоже не веришь, что им удастся избежать сражения, так зачем превращать это в скотобойню? — лейтенант был хмур, но за тем лишь прятал свою грусть.

— Взрослеешь, Дуарте, — Гелиос согласно кивнул. — Значит, оставим их в неведении.

Нико закрыл глаза. В последний раз он видел Рейдена в «студенческую ночь». «Осторожнее там» — последнее, что Рейден ему сказал. Что ж, он будет осторожнее. И проследит, чтобы остальные были в порядке, насколько это возможно. Теперь он папочка.

2.33. Обучение

Эвита сидела в самом дальнем углу столовой. Все смотрели на неё гневно, с ненавистью, даже местный командир.

Она огляделась. Габриэль шёл прямо к ней. Она знала, стоит ему хоть посмотреть без презрения в её сторону, он будет в той же мере изгоем, станет так же ненавистен всем и каждому.

Он тоже это знал. И всё равно взял её руку и повёл прочь. В эту секунду он сделался предателем, но то не стоило ничего в сравнении с бесценной возможностью хоть раз коснуться её руки.

До последнего она не вполне верила, что он окажется настолько неразумен. Но он решил выбрать её, а не себя. Неужели именно это значило чувствовать? Неужели так требуется вести себя, слушая сердце? Выбирать других вместо себя, по воле чувства прекращать быть разумным, поддаваться импульсивности… Именно так всегда вёл себя Габриэль. Именно такого поведения Эвита была научена избегать.

— Зачем ты это сделал? — фея остановилась.

Они вошли в лес, залитый солнцем. Лучи его, разорванные сухими сосновыми ветвями, раскрашивали вид золотыми полосами.

Габриэль обернулся.

— Потому что ты просила помочь, и сейчас подходящее время.

— Но ведь не обязательно было демонстрировать своё намерение всему вашему лагерю! — Эвита возмутилась. Его странная нелогичность пугала.

— Мне без разницы, что там у них за мысли на твой счет. Я знаю и люблю тебя, и мне достаточно, а они пусть думают что хотят, — парень безразлично пожал плечами. Его медовые глаза блестели в золотых стрелах солнца. Или то были слёзы?

— Это у вас тут называют любовью? — чужестранка была озадачена. — Творить глупости?!

— Нет. Делать всё ради любимого человека, не думая о собственных потребностях. Беспокоиться только о том, чтобы был счастлив тот, кто тебе дорог. Это называется любовью. В Хаотисе о ней, верно, другое понятие?

— В Хаотисе любить — значит, выбирать кого-то разумом. Выяснить все обстоятельства, взвесить все недостатки. Любить — значит, знать, что нет пугающего риска и не будет человека более логически верного, — Эвита опустила глаза. Разумеется, был ведь ещё тот, которого она должна была бы полюбить. Был Атлас и никаких рисков, только покой и доверие. И было её предательство. — Также это значит знать, что этот человек один. Один навсегда для тебя, и ты для него такой же. Это значит отдать ему себя во власть и получить его в своё подчинение.

— Что же, для меня ничего не меняется. Я в твоей власти, в твоём подчинении. И моё сердце тоже твоё, — Габриэль упал на колени. Всё-таки блестело солнце. Он был удивительно уверен и спокоен. — В любой концепции я люблю и буду любить тебя, а значит, делать всё, что нужно, чтобы сделать тебя счастливой, помочь тебе. И плевать, какую цену мне придётся заплатить.

— Ты невыносим, — девушка заставила его подняться на ноги и, нахмурившись, отвернулась. — Я просила научить меня чувствовать. Правильно понимать свои эмоции. Но не становиться тупицей совсем без мозгов!

— Помнится, ты считала меня среди местных самым умным, — парнишка усмехнулся. Было больно, но он набрался терпения.

— С того момента ты знатно порастерял мозгов.

— Не замечал, чтобы из ушей что-то вытекало.

— Нос забыл проверить.

— Ты шутишь, это ведь хороший знак? — Габриэль неуверенно улыбнулся обернувшейся на него Эвите. Она сверлила его взглядом, до сих пор хмурая. В изумрудных глаза плясал дерзкий вызывающий огонь. — Или нет… Но я ведь не могу тебе врать. Чувства не всегда идут по пути разума, но лишь изредка — совсем уж вразрез с ним.

— И как прикажешь это понимать?

— Что большую часть времени они, вроде как, независимы. Ну, знаешь, они могут перекликаться, ведь эмоциональная реакция на мысли неизбежна, как и размышления об эмоциях. Но всё же… Лишь изредка приходится решать какие-то конфликты между ними.

— Сейчас у тебя есть какой-то конфликт? — Эвита смерила его испытующим взглядом.

— Да. Я люблю…

— Прекрати это повторять, иначе я уйду!

— Сначала дослушай, — он нервно дёрнулся. Грядущее признание и без давления давалось нелегко. — Я люблю тебя и хочу быть ближе. Хочу помогать тебе, делать всё возможное и невозможное ради твоего счастья и безопасности. Но я боюсь тебя. Боюсь того, что ты будишь во мне, где-то глубоко внутри, — Габриэль опустил глаза. Он положил руку на грудь, ощущая, как копошилась тревога.

— Похоть не так уж страшна и удивительна для подростка вроде тебя. Да и не так глубоко она сокрыта, судя по тому, как легко ты позволяешь себе вольности вроде поцелуев! — Эвита не хотела ссориться, но наконец могла свободно напомнить о том, что её уязвляло.

На самом деле, она тоже боялась. Боялась, потому что не могла вспомнить. Потому что снова не могла заставить себя им не интересоваться.

— Дело не в похоти, с ней бы я, поверь, знал, как справиться, — Габриэль с горечью усмехнулся. — Я не понимаю, что за монстр во мне живёт. Меня пугает его сила, я боюсь потерять контроль и позволить ему навредить тебе. Этот монстр — он убийца, он жаждет крови без причин и в своём деле мастер. Мне кажется, что я его знаю очень хорошо, но это лишь потому что он — это и есть я. Тот, которым никогда не хочу становиться.

— Зачем ты всё это мне рассказываешь? Раз хочешь быть ближе и любить, как ты говоришь, почему делишься информацией, которая меня оттолкнёт? — девушка задумчиво глядела на него, силясь понять мотивы такого странного поведения. Тревога о смысле сказанных слов о монстре ещё только зарождалась, мелкая и незаметная, она лишь едва слышно бормотала что-то на задворках сознания, заглушаемая пресловутыми чувствами.

— По той же причине. Из-за любви и желания обеспечить твою безопасность. Я однажды уже допустил ошибку, обманув тебя, больше никогда так не поступлю, — он отвёл глаза и, нервно переминаясь с ноги на ногу, попытался занять руки протиранием очков. — Если ты посчитаешь меня угрозой, я покину тебя.

— Против своих желаний?

— Ради тебя. Я ведь уже говорил, когда любишь кого-то, собственные желания не важны. В первую очередь его счастье.

— Разве это правильно? А как же здравый эгоизм?!

— Ну, я ведь всё-таки не ушёл. Зная, что представляю опасность, я всё равно остался здесь и пытаюсь убедить тебя не прогонять меня опять. В этом мой эгоизм. Такой ответ тебя устроит?

— Всё слишком сложно. Я не понимаю… То есть, ты ведь сказал мне всё, но я не понимаю, почему ты так поступаешь. Не понимаю, как поступить было бы лучше, и что делать в ответ на всё это мне! Ты заставляешь и мой мозг радикально разжижаться, — Эвита усмехнулась. Было больно испытывать столько противоречий разом. Обидно быть не в состоянии нормально думать. Но она должна была осознать себя, разобраться в своих эмоциях, получить новую форму.

Всё это должно было как-то разрешиться рано или поздно. Стоило решить, дать шанс Габриэлю или испугаться. Принять всерьёз его байки о внутреннем монстре, или увериться, что он драматизирует. Дать названия своим чувствам, и, именем королевы пикси, надеяться, что это будет не любовь, или продолжать упорно не верить в истинность своей сущности?

***

Аури открыл глаза и лениво зевнул.

— Ля, я всё веселье пропустил что ли? — он невозмутимо рассматривал озадаченную медсестру. — Мне показалось, тут брат мой был…

Парнишка осмотрелся по сторонам в поисках гостей, но с ним была лишь медсестра, прекратившая обработку раны. Она испуганно смотрела на пациента, будто умоляя его объяснить, что происходит, хотя, очевидно, он и сам мало понимал. Наконец, Аури обратил внимание на рану.

Вокруг огроменного полосатого шрама от когтей монстра вились клубки чёрных вен, заполненных ядом. Но для такой раны они были очень уж малы.

— Доктор! Доктор, лекарство из школы помогло! — опомнившись, женщина вылетела из палаты. — Дуарте очнулся!

— Ой, ну зачем так официально, — Аурелио поморщился и принялся потягиваться. Всё тело ныло от движения, слишком отвыкшее. — Можно же просто Аури…

Пока в коридоре шумел взбудораженный медперсонал, парнишка, периодически прерываясь на зевоту, встал на ноги и вместе с привязанной капельницей поплёлся посмотреть, что же такое интересное случилось. Ноги не слушались и держали плоховато, но, в целом, работали как и должны.

— Вам нельзя ходить, пока лечение не закончено! — Врач подскочил к пациенту и попытался намекнуть ему вернуться в палату. — Нельзя, а то превратитесь в этого монстра. У него же яд…

— Ой, да ладно… Можно хоть до уборной пройтись?

***

— Почему нас тренирует не-фея? — Тасс недовольно глядел на Нико.

В перерыве на тренировке он присел в стороне от всех и смотрел на заходящее солнце, почти скрывшееся за горизонтом. Ещё час назад ему хватало сил расцвечивать всё поле золотом, а теперь оно устало и спешило скрыться под одеялом горизонта, чтобы вылезти только утром.

— Ну, может, потому что способных тренировать фей у них нет? — Фера пожала плечами. Она игралась с травой, заставляя её вырисовывать различные узоры. — Знаешь ведь, в Крыльях Гаммы никого не осталось. Они делают, что могут, чтобы дать нам хоть какую-то подготовку.

— Интересно, на что они рассчитывают, набрав нас, — парень улёгся на морозную, укутанную инеем траву, и расположил голову на коленях у сестры. — Очевидно же, что ни лейтенант, ни командир не верят в то, что мы представляем собой реальную силу, чтобы дать отпор.

— Они хотя бы стараются… Разве не учили нас всегда биться до конца?

— За благое дело, может быть. Но за что мы должны сражаться сейчас? За Аниссу и её приспешников? — Тасс горько усмехнулся. — Не уверен, что хоть кто-то действительно считает, что она этого заслуживает.

— Но люди сражаются… Рейден и Драгомир где-то там, тоже участвуют в сражениях, — Фера опустила глаза и погладила брата по голове. — Считаешь, все они делают это бессмысленно?

— Может, и не бессмысленно. Но по инерции… Просто… Ты не думала, чего хочет правительство Хаотиса? Может, с ними станет лучше? — фей опустил глаза на траву, плясавшую во власти магии его сестры.

— Не знаю… Это очень сложно. Ты ведь помнишь, что происходило с Эвитой? Всё это лечение, эмоциональное насилие… Она так сломлена. Не знаю, что нам может предложить кто-то вроде людей, так сильно её сломивших, — Фера отпустила магию, из её карих глаз исчез зеленоватый магический блеск.

— Так всё это сложно. Я же вообще в эту школу шёл только ради оранжереи…

— А как же меня поддержать? Раньше ты говорил, что это чтобы с сестренкой не разлучаться, — Фера улыбнулась, рассматривая раскрасневшегося брата.

— Ну и это, конечно, тоже… Но теперь ты сама все можешь, защищаешь себя, у тебя друзья есть… — Тасс вздохнул. — Знаешь, когда все кончится, я не вернусь в школу и не буду дальше учиться. Поеду к родителям. Может, уговорю их навестить родных в Травитише.

— Всё же думаешь стать ответственным хранителем?

— Не знаю. Наверно, стоит хотя бы попытаться. Или найду себе замену получше.

— А я бы хотела доучиться. Только, может, не в Гамме… Всё-таки превращения фей для них ещё очень новы… Может, я бы поехала в Ихеатромор, — Фера мечтательно вздохнула. — В конце концов, я люблю учиться.

— Извращенка ты, — Тасс рассмеялся. — Мне дали бы волю, я бы вообще не учился.

— Ты же отличник!

— Ну и что? Это вообще ничего не значит, мне просто всё легко дается.

— Эх, Тасс… Ты совсем не ценишь то, что тебе дано. Столько силы, ты не представляешь, на какие свершения способен!

— Брось говорить как Душан, — Тасс улыбнулся, — он плохо на тебя влияет.

— Собираемся! Давайте, молодежь! — Нико помахал рукой, зазывая подопечных, рассосавшихся по площадке.

— Вот ведь… Он нас не так уж сильно и старше! — Тасс поднялся, возмущённо бормоча себе под нос.

— Вообще-то на пять лет почти, — Фера рассмеялась и повела брата к остальным. — А ты лучше меньше возмущайся. Мне не нравится, что ты такой безрадостный.

— Это ты меня ещё безрадостного не видела!

— Мы близнецы, Тасс, я тебя любого видела!

— Бла-бла-бла, ничего не слышу!

— А ну иди сюда, паршивец такой! — Фера побежала следом за братом, чтобы его проучить, но Тасс был быстрее.

Подбежав поближе к Нико, он спрятался за его спиной. При начальнике-то сестра его не тронет.

— Простите, не могли бы вы?..

Фея мягко улыбнулась лейтенанту Дуарте, и тот любезно отступил в сторону, злорадно улыбаясь.

— А ну иди сюда!

Тасс бросился в сторону. Погоня продолжилась, пока, наконец, парень не оказался повержен и не свалился на землю лицом вниз.

2.34. Аурелио

— Есть вероятность, что это Мэтт? — Аметист глянула на тренировавшихся воинов.

— Наверно, Авалон бы уточнил, если бы Ивейн был темнокожим. Это важная деталь, — Элизиан покачала головой.

Девочки и Тасс не подпадали под подозрения, поэтому все были ознакомлены с планом и сведениями об Ивейне.

Они стояли на площадке перед утренней тренировкой и рассматривали всех имеющихся парней. Некоторых отмели сразу, но вариантов всё равно оставалось немало.

— Дамы, вы кого ждете? — Нико выплыл из ниоткуда, его подбородок рухнул на плечо Этель. Лейтенант обнял возлюбленную со спины.

— Никого, — Этель лениво зевнула и упала назад, почти ложась на него.

— Тогда просыпаемся, собираемся, и начинаем разминку, — отпустив девушку, Нико рассмеялся, когда она чуть не упала. — Давай-давай, принцесса. Целый день впереди.

— Если он ещё раз так сделает, напомните ударить его прямо в лицо!

— Брось, Этель, ты не станешь портить эту милую мордашку, — Элизиан усмехнулась и, обняв подругу за плечо, повела на построение.

— Кстати, он и правда красавчик. У него, случаем, нет свободного папаши или старшего братика? — Аметист хмыкнула и, спрятав руки в карманы тёплой флисовой формы, шагала следом за ними.

— Ну… Его отец женат, а брат младший, да к тому же в коме лежит… Не знаю, поможет ли ему средство от яда угольных, что я передала, но, если поможет, думаю, можешь попробовать закадрить его, — Этель игриво улыбнулась ей.

— Нет уж… Малыши меня не интересуют. Но спасибо за разрешение.

— Мне казалось, брат лейтенанта Дуарте не такой уж и маленький… Ему ведь пятнадцать, как Габриэлю, кажется… — Фера озадачилась, слушая их рассуждения. Она привыкла не судить людей, независимо от их возраста, статуса, внешности и чего угодно.

— Как по мне, парни младше это просто катастрофа… Они и без того позже взрослеют, так что ну его…

— Может, не лучшее время сейчас о парнях думать? — предположил Тасс. Его такая болтовня забавляла, но всё же было бы приятно иметь возможность поддержать диалог. Да и общая ситуация была весьма недружелюбной.

— А когда ещё, Тасс? Потом может не быть времени, надо успевать ловить жизнь за причинные места! — Этель заняла своё место на построении и подмигнула другу.

Он лишь закатил глаза.

— Тебя тоже пугает, как они легко относятся к тому, что может случиться в любой момент? — шёпотом поинтересовалась у него стоявшая рядом Пеле.

— Скорее расстраивает, — Тасс усмехнулся и посмотрел на неё. Потерянная, замученная сильнее других. Он почувствовал, что должен бы её успокоить. — Но, может, в чём-то они правы. Давай попробуем относиться проще.

— Ой, кто это там?! Ребят, что происходит? Его кто-то знает? — по рядом построившимся феям прокатился какой-то общий удивлённый гул, словно вся толпа разом вздохнула.

— Эй! Чего с вами такое? — Нико почувствовал себя неловко, осознав, что все смотрят куда-то ему за спину, в пустоту леса. — У меня медведь за спиной?

— Нет… Пацан на лошади, — Тасс, стоявший ближе остальных, подмигнул путнику.

— На твоей лошади! — Этель узнала Ратон, и ошарашенно рассматривала всадника. Неужели это…

— Аури? — лейтенант обернулся и отшатнулся в сторону, будто призрака увидел.

Парнишка был бледный, как смерть, и едва держался в седле. Но всё-таки неизменно улыбался.

Он был маленькой копией старшего брата. Казалось бы, разные матери, целая половина генов отличается, но эти двое оказались совершенно одинаковыми, разве что один поменьше и побледнее, но могла сказаться и болезнь.

— Ну приветики, братишка!

— Ты какого лешего не в больнице?! — забыв о подопечных, Нико поспешил помочь брату спешиться.

— Это, кстати, весёленькая история! — Аури повис на брате, невозмутимо спокойный. — Я пришёл в себя, а никого нет. Это ужасно скучно… Ай! — парнишка схватился за раненый бок.

— Так, хватит болтать! Ты сейчас же возвращаешься в больницу, — Нико переключился на командный голос, но у братишки к этому уже был иммунитет, так что он лишь хмыкнул. Лейтенант вздохнул и, покачав головой, заметил всё ещё глазевших на них фей. — Перерыв. Вернётесь через полчаса.

— Перерыв? Да мы ведь даже не начали… и что это происходит… — феи стали разбредаться, озадаченно переговариваясь между собой.

Но бывшие бунтовщики остались. Они наблюдали за ситуацией, пытаясь разобраться, нужна ли помощь.

— Давай-ка на лошадь, Аури, ¡rápido! [Исп. Быстро!]— Нико держал брата за плечо, пытаясь образумить и заставить продолжить лечение.

— Да ты дослушай! — парнишка улыбнулся. — Я же не просто так…

— Ещё бы просто так… — лейтенант нахмурился и отпустил его. Раненый свалился на землю и улегся на спину, явно ожидавший такого поворота событий.

— В общем, дело в чём… Этот яд же должен, вроде как, превращать меня в угольного?

— Y matar, [Исп. И убивать] — Нико смотрел на брата сверху вниз, недовольно хмурясь.

— Ну да, но дело в чём… Я подумал, что, раз уж ему нужно, чтобы я стал угольным, можно попробовать себя в него превратить.

— Ты подумал что?! — бывшие ученики Гаммы хором ахнули. Это звучало как самая идиотская идея, которая могла возникнуть, учитывая наличие лекарства, способного избавить от ран вовсе.

— Ничего, это не самый estúpido его план, поверьте, — Нико усмехнулся. Реакция ребят была ожидаемой, и даже позабавила командира. Всё же он за пятнадцать лет отвык удивляться проделкам братца.

— Раз уж моё основное заклинание — метаморфоза, в общем, было бы логично попробовать, — Аури снова ойкнул, держась за бок, но лежать ему явно было легче.

Лошадь нервно отпыхивалась и ударила копытом в землю возле головы парнишки, возмущённая. Даже она понимала, что затея была так-себе.

— Ты ведь мог не превратиться обратно! Переноситься в другие формы жизни, тем более немагические, очень опасно! — Фера вспомнила все уроки по метаморфозам, которые им давали на первом курсе. — Нельзя превращать себя в немагические объекты или существ!

— Мне кажется, что я тебя знаю, — Аури поднял голову и глянул на фею, смутно припоминая её лицо.

— Мы все учились в одной школе, ещё бы ты не знал, — Аметист закатила глаза.

— Точно… Ну тебя-то я хорошо помню, señorita. Не ожидал, что ты будешь занудой.

— Рассказывай давай, señor, чтоб тебя, — Нико пихнул брата ногой, чтобы тот не отвлекался от темы.

— Мне казалось, всё уже понятно. Я просто поставил недолгое превращение, и вернулся обратно по таймеру. Это помогло на пару часов, ничего не болело почти до утра, — Аури гордо запрокинул голову. — Сейчас уже не очень хорошо, но я боюсь лошадь напугать. Ну и вам сначала рассказать надо было, чтобы не убили. Всё-таки монстры — штуки опасные…

— Не могу поверить, что это сработало… Тебе в таком состоянии вообще колдовать нельзя, а ты ещё и перекидываешься в другое существо… — Нико закрыл лицо руками и тяжело вздохнул. — ¡Ah creador, esto es un maldito dolor en el culo! [Исп. Ох, создатель, он грёбаная заноза в заднице!]

— Сам туда иди! — плохо знающий неродной язык Аури возмутился откуда-то с земли.

— Я уведу лошадь, а вы проследите за этим maltido dolor, — Нико жалобно глянул на фей из Гаммы. — Разрешаю применить насилие в случае беспорядков.

— Не сомневайся, в этом на нас положиться можно, — Этель махнула рукой от виска куда-то в воздух и улыбнулась.

Старший из братьев запрыгнул на лошадь легко, будто всю жизнь только этим и занимался, что, впрочем, почти правда, и вскоре они уже скрылись за казармами. Увлечённые легкостью его движений и слаженностью союза с лошадью, ребята даже не заметили, как младший брат, всё ещё лежавший на земле, сменился на трехметрового грозного монстра.

— Он, кажется, хочет нас убить, — Аметист отвлекла внимание ребят от всадника, заметив, что монстр поднялся на ноги… Или это лапы? Он способен вообще на прямохождение, как человек, или будет бегать на всех четырех, как остальные угольные?

— Мне кажется, он балуется, — Элизиан пожала плечами. — Вообще, он довольно любопытный экземпляр… Из-за человеческой сущности внутри ощущает мир иначе. Как будто это не просто превращённый человек, а две личности.

— Как такое возможно? — Фера озадаченно рассматривала Аури в образе существа. Впервые ей удалось оказаться так близко к угольному, который ещё и не нападал.

— Может, яд действует не совсем так, как мы предполагали? — Тасс пожал плечами. — Например, с ним в кровь попадают клетки самого монстра, и таким образом он размножается. Это как бы не новый монстр, сделанный из человека, а использующая человека копия первоначальной сущности.

— В таком случае все угольные несли бы в себе сознание нескольких первоначальных существ, — Элизиан заинтересованно поглядела на трансформировавшегося Аури. — Это значит, что мы могли бы, если бы установили связь, узнать о том, откуда они взялись и зачем здесь.

— А эти твари вообще способны мыслить? Я имею в виду… Отличаются они чем-то от животных? — Пеле испуганно отшагнула от монстра. — Раньше было ощущение, что они руководствуются только инстинктами и дерут людей, даже когда не голодны.

— Если так они размножаются это многое объясняет, — Аметист пожала плечами. — Они не только едят людей, но и делают из них копии себя, хранящие ту же информацию.

— Эта информация, которую они передают… Как думаете, она важная? — Этель попыталась поучаствовать в умном диалоге, но могла только задаваться вопросами. Пришлось честно признать, что ей умные диалоги не близки.

— Если они создали механизм, охраняющий их сознание с помощью человеческих тел… Вполне возможно, у них какая-то важная информация, — Тасс отскочил от неожиданности, когда монстр схлопнулся в подростка.

— Ну и разговорчики у вас… Вы учёные какие что ли? — Аури поморщился, утомлённый занудством.

Теперь он казался куда здоровее, а отличавшая от старшего брата бледнота исчезла. Они действительно были как две капли воды, те же чёрные глаза, пылающие страстью к жизни, те же послушные, но небрежно растрёпанные волосы. Только ростом чуть поменьше.

— А что, отличная идея. Они были бы неплохой командой исследователей, — Этель усмехнулась, осмотрев друзей.

— Ну да… Научные работники магии, мечтай, — Тасс закатил глаза.

— Точно, выдумают себе всякого… Ещё скажи в аспирантуру идти, — Аметист закатила глаза.

— Ну что, легче? — Нико вернулся, но не выглядел очень обеспокоенным.

— Да, спасибо, что поинтересовался, — Аури довольно кивнул, игнорируя хмурый видок брата.

— Значит собирайся и пошёл домой! — лейтенант за шкирку, как провинившегося щенка, швырнул брата в сторону леса, откуда тот пришел. — Матери сообщишь, что тебе лучше, и обратно в больницу. Ясно?

— Может, не надо так с ним? — Этель подскочила к возлюбленному и неуверенно взяла его за локоть.

— Не надо было из больницы сбегать. И трогать мою лошадь, — Нико угрожающе хмурил густые брови, но у младшего брата были точно такие же, и он не пренебрёг возможностью отзеркалить эмоцию.

— Серьёзно отправишь меня пешком домой?

— Я могу телепортировать… — шепотом предложила Этель.

Она не очень хотела лезть в конфликт, но ситуацию явно стоило смягчить. Старший из братьев начинал успокаиваться, ощущая вес её руки на своем плече, а младший — под действием сочувствующего взгляда.

— Ладно. Так мне будет даже спокойнее. Ты помнишь, где дом находится?

— Думаю, примерно попаду.

— А ты, — Нико снова повернулся к брату. — Иззи всё объяснишь. И чтобы я тебя больше тут не видел. Во всяком случае, no lesionado [Исп. не раненым]. Понял меня?

— Ещё бы не понял, — Аури недовольно фыркнул. — Вот и бейся со своей serpiente [Исп. змеёй] сам.

— Это про меня? — Этель озадаченно глянула на возлюбленного. Кто их знает, этих парней с их приколами…

— Нет, — Нико улыбнулся и погладил её по голове. — Отправь его домой, принцесса, и возвращайся скорее.

Вскоре лес на краткий миг осветила вспышка. Впервые ощутивший на себе все недостатки телепортации, Аури свернулся пополам и упал на землю.

— Порядок? Как рана, не больно? — девушка присела рядом и встревоженно осматривала парнишку.

Они оказались чуть вдалеке от дома, на большом поле. Но трава была скошена к заморозкам, и через открытую дверь их было прекрасно видно. Первой всё поняла собака — умнейшая борзая с роскошной белой шерстью понеслась через всё поле встречать гостей.

— Ничего, тошнит только, — Аури пожал плечами и недовольно пискнул. Вверху живота, возле солнечного сплетения, всё-таки неприятно стянуло. Не успел он придумать ещё какое-то оправдание или шутку, как сверху напрыгнула борзая. В два взмаха языком она обслюнявила всё лицо долгожданного гостя.

— Иззи! Что-то случилось! Бульдозер сбежала! — на пороге стояла девчушка, не старше пяти лет, и глядела на собаку и нежданных гостей. — На поле кто-то есть!

Через несколько секунд навстречу им бежала уже и молодая женщина. Как была, в рубашке и джинсах, забыв о холоде, она подлетела к сыну.

— Что случилось?!

— Да ничего, просто равновесие после телепортации потерял, — окончательно пришедший в себя Аури пытался отмахнуться от собаки. Но, как только Бульдозер отошла на шаг, парнишка получил от матери шлепок ладонью по груди. — Ау!

— Какая телепортация?! Ты почему не в больнице, дурень?!

— Вот это обычаи у вас в семье… — Этель чуть отодвинулась.

Она не привыкла, что вот так спокойно люди реагируют на удары. Что члены семьи могут слабенько стукнуть друг другу в знак волнения. Её мать обычно выражала насилием лишь то, что Этель стала разочарованием в очередной раз. А ещё, разумеется, такими лёгкими хлопками дело никогда не ограничивалось. Маленькая принцесса получала куда серьёзнее. Хотя бы не по лицу — всё-таки люди посмотрят.

— И ты здесь, девочка моя, — Иззи только осознала, что Этель появилась вместе с её сыном, так что придвинулась к девушке и обняла её. — Прости, не заметила… Эта заноза в заднице сведет меня с ума когда-нибудь…

— Вот и Нико так говорит! — Аури хмыкнул и поднялся на локтях — всё-таки лежать на холодной земле было не так приятно, как летом.

— Потому что мы тебя, дурень, любим и волнуемся, — женщина наклонилась и крепко обняла, наконец, и сына, готовая заплакать. — Ох, как же я по тебе скучала! Мальчик мой…

— Не знала, что у вас трое детей, — Этель глянула на девчушку, так и замершую в дверях в растерянности.

— Каких трое… — паренек присмотрелся, выглянув из-за плеча матери, и тоже обратил внимание на малышку. — Правда, мелочь… Сколько ж я был в коме…

— Это Джун, — Иззи вытерла щёки от слез, чтобы кожа не шелушилась, и гордо улыбнулась. — Теперь она живёт с нами.

Вот так просто. Иногда судьбы людей решаются быстрее, чем выбирается блюдо на ужин.

***

— Не могу поверить, — Нико устало закатил глаза.

Они шли с тренировки, и Аури чуть не подпрыгивал от радости.

— Не могу поверить, что Иззи разрешила тебе вернуться…

— А то, что она сама приехала, тебя не смущает?

Они посмотрели на группу тренировавшихся фей, среди которых была и Иззи, демонстрировавшая остальным своё волшебство — комбинацию сознания и природы, позволявшую управлять животными. Ратон эта практика не очень нравилась, но всё-таки лошадь не противилась.

— От неё такого ожидать можно было, она всегда бесилась от скуки на ферме, — Нико тепло улыбнулся, наблюдая за мачехой.

— Да уж… Четвёртый пацан в доме, даже батька строит только в путь, — Аури улыбнулся и пихнул в брата в плечо.

— Да, но я рассчитывал, что она окажется разумной и отправит тебя в больницу. Здесь не место для недолеченного ребенка, — лейтенант утомлённо потёр глаза. Всегдашняя его смешливость под конец дня сошла на нет, совсем не осталось на неё сил. — Не понимаю, что вам обоим тут делать… У меня хотя бы контракт, а вы… Анисса разве сделала вам хоть что-то хорошее, чтобы за неё жизнью рисковать?

— Анисса — нет. Но дело ведь не в ней. Дело в тебе, — Аури пожал плечами, беззаботно-довольный. — Ни разу в истории никто не воевал за власть. За свои убеждения, за семью, за товарищей…

— Возможно. Но этот бой бессмыслен. Мы отвечаем на нападение просто потому, что обязаны. Просто потому, что мы воины и не можем не исполнять приказов, — Нико устало вздохнул и обнял брата за плечо.

— Смысл ведь, так или иначе, у каждого свой, — парнишка пожал плечами.

— Ну всё, хватит быть таким серьёзным. Ты напоминаешь меня, — брат взъерошил ему волосы и отпихнул, измученно смеясь. — Не будь как я.

— Да ладно, Никон, тебе же нравится, что у тебя есть маленькая копия! — Аури тоже посмеялся, в его пылающих огнём глазах плясали радостные искорки.

— Копия? Да ты просто un dolor en el culo!

— Сам туда пошёл!

2.35. Асферика

Эвита весь день наблюдала за тренировками издалека. Местные явно не горели желанием её видеть, учитывая сложившуюся ситуацию, и нельзя было их винить. Она только старалась не попадаться на глаза и лишний раз не провоцировать. К тому же, у неё было свое занятие — поиски монстра.

Среди парней-фей подходящих кандидатов не было — это решено было ещё прошлым вечером, когда девочки перебирали всех знакомых на общем собрании. Это было неудивительно. Девушки становятся феями чаще, так как их тела более приспособлены эволюционно. Мужчины же в большинстве случаев оставались лишь магами и колдовать без артефактов не были способны. За редким исключением феями становились парни с феминным типажом, так что было неудивительно не отыскать среди фей высоченного потомка Сирин.

С воинами было сложнее. Конечно, и среди них большинство не отличались габаритами, однако несколько человек вполне подходили бы под данное Таомом описание.

Эвита присела на скамью возле казармы и положила голову на руки, наблюдая за боями воинов. Одного из подозреваемых звали Люсьеном, но он был уж больно объёмным. Потомки Сирин оставались худыми, чтобы их могли держать крылья. Другого звали, кажется, Вардан. Этот подходил по всем параметрам, только вот среди учащихся у него было трое сестёр и брат, что сильно противоречило тому, что Ивэйн должен был быть одиночкой. Из высоких был, конечно, ещё Габриэль, но Эвита по инерции пробегала глазами мимо. Это же Габриэль… Из ещё не отметенных подозреваемых оставалась парочка парней, подходящих полностью. Единственные дети в семье, отличные воины, замкнутые, довольно скрытные. И даже худые и светловолосые.

— Подойди сюда, — Гелиос махнул чужестранке рукой. Нико успел его успокоить, так что командир смягчился к ней. Когда девушка подошла ближе, он даже не побледнел и на этот раз смог сдержать дрожь. — Раз уж ты здесь не во зло,хочешь пользу принести?

Эвита задумалась. Она не должна была нарушать закона о проведении операций для солдат в прошлый раз. Но теперь она была не совсем во власти государственного порядка. Подчиняясь исключительно хранительнице, фея вполне могла позволить себе некоторые вольности, не боясь суда.

— Что я могу сделать?

— Потренируйся с остальными. Им будет полезно оценить навыки противника, — Гелиос опустил меч в ножны и откинул выбившуюся из хвоста седую прядь от лица. Его выносливость впечатляла — после долгой и активной тренировки он даже не вспотел.

Хаотисианка согласилась. Она здраво оценивала ситуацию. Вряд ли правительство Седотопии сдастся. Этим ребятам грозит всё-таки попасть на поле боя, где у них ни единого шанса против армии Хаотиса. Конечно, одна недоученная девчонка не способна в корне изменить положение дел, но она может попытаться.

Всех не спасти. Так говорил Таом. Элизиан это помогло. И Эвита решила, что попытаться стоит. Не всех, но хоть кого-то. Вот что они начали. Об этом говорил Мерих, когда заявил, что всё это «историческая херня». Не спасти всех, но спасти кого-то. Вот почему они были сильнее. Им не нужен был мир во всем мире и искоренение зла, они лишь делали то, что в их силах. И этого оказывалось более, чем достаточно.

К тому же, эта тренировка предоставляла возможность проверить оставшихся подозреваемых. Нельзя было пренебрегать таким шансом.

И вот чужестранка уже в деле. Бой ведется в несколько направлений, один-другой-третий удар пролетают мимо. Магия для маскировки, рывок, и вот Эвита улизнула и оказалась вне круга воинов.

Одним из противников в следующей партии оказался подозреваемый, Марк. Он был не самым активным, не очень способным в сравнении с остальными, и совсем скоро Эвита была уверена, что в нём не мог скрываться смертоносный убийца. Слишком потерянным он был в бою.

Оставался только Алекс. До него удалось добраться лишь после перерыва. Эвита была вымотана, но даже радовалась возможности проявить активность: она уже измучилась без тренировок и скучала по этому. Добравшись до последнего подозреваемого, она была уже почти без сил, но испытывать его навыки долго не пришлось — при первом контакте стало очевидно, что он красил волосы. Отросшие корни, не заметные издалека, теперь бросались в глаза. Чернее угля, они явно демонстрировали, что Алекс Ивэйном быть не мог.

Во время второго перерыва вернулся Гелиос. Командир был хмурым, в первую очередь перекинулся парой слов с лейтенантом Дуарте. Тот тоже помрачнел, начал раздавать команды своим подчиненным — феям. Гелиос же подошёл к воинам.

— Заканчиваем. Собирайте вещи, — командовал он тихо и безрадостно, но на секунду люди всё-таки задумались о хорошем.

— Мы куда-то переезжаем? — Йен подал голос первым. Он глянул в сторону фей, что без энтузиазма поплелись к казармам.

— Возвращаетесь в школу, — Гелиос утомлённо вздохнул. — Креогикан открыл границы Хаотису. Королева требует, чтобы мы не дали им попасть в Гамму, во что бы то ни стало.

— Защищать школу? — на этот раз звучал голос Экайзы. Немного растерянный, удивлённый. Ещё бы, они ведь только приехали!

— Это грёбаная Гамма, а не просто школа, — Мерих усмехнулся и похлопал любопытного паренька по спине.

— Прекращайте болтать. Хоть сарай, хоть дворец, приказ есть приказ. Так что собираем вещи, к вечеру мы должны быть там.

***

Эвита оказалась в одном грузовике с Мерихом и Йеном. Остальных распределили хуже, почти все оказались в одиночестве, что в таком положении очень сильно мешало расслабиться и отвлечься хоть на мгновение. Цепляясь за возможность подольше не думать о том, что ждёт на другом конце пути, ребята держались вместе и говорили о чём угодно, лишь бы не о происходящем прямо сейчас и о том, что следовало за этим.

Мерих и Йен слушали рассказ о приметах Ивэйна. Они были вне подозрений, поэтому теперь Эвита решила поделиться и с ними. Так или иначе она никого не нашла и, хотя был ещё Таом, обещавший помочь, на многое рассчитывать не приходилось.

— А почему мы не думаем о тех, кого знаем? Может, их тоже стоит подозревать? — Йен тоскливо глядел в пустоту. Он старался не думать о предстоящей битве, но ничего не выходило, и участие в диалоге он принимал очень посредственное.

— Чёрт, как же сразу было не подумать… И почему я так тупил, ведь всё это время это очевидно был…

Мерих не успел договорить. Точнее, Эвита не смогла его дослушать. Выдернутая из момента, она снова оказалась в своём временном потоке.

Уже наученная опытом, девушка не шевелилась. Шаг в сторону мог бы унести её на годы и месяцы в будущее или прошлое, и в этот раз поиски могли оказаться не такими быстрыми. Замерев, Эвита осмотрела замороженный момент. Фрагменты другого времени мелькали на фоне вспышками, но это всё ещё был грузовик, полный людей. Рядом появлялись и исчезали зависшие в доле секунды Мерих и Йен.

Появилась Асферика. Женщина упала на колени, обессилевшая после утомительного путешествия. В прошлый раз она приходила из того самого дня, когда исчезла, а теперь она появилась из момента, имевшего место позднее. Измученная, уставшая, до противного потрепанная.

Эвита склонилась к матери и взяла её руку. Она не знала, что случилось, но, судя по лицу женщины, это должно было стать их последней встречей. Выброс магии, последняя помощь любимым, лишь усилием воли реализованная. Сомнения и подозрения, что это могло быть одной из иллюзий Морфея, забылись в миг.

Разговор с самого начала был не нужен. Мать обняла дочь, та прильнула к теплой груди, спрятала лицо и жалобно пискнула — именно пискнула, это были не слёзы. Лишь один тихий звук, будто кто-то наступил на лапу животного, несильно, безобидно, и животное возмущалось скромно и смущённо, больше от испуга, чем от реальной боли. Эвита была загнанным зверем, и снова растерялась. Теперь оставалось надеяться на помощь.

— У нас не так много времени в твоём потоке… Я знаю, что тебя беспокоит, — голос Асферики становился тише. Она слабела, измученная долгими странствиями и тяжёлой магией. — Но не надо вопросов. Я видела это в чужих воспоминаниях о будущем, твоём будущем, и тебе нельзя знать. Взамен я покажу прошлое. Во всяком случае, всё, что Хирам не успел стереть из моей памяти. Ты увидишь единственное, что я помню об Ивэйне, и я не скажу ничего. Когда-нибудь ты сама узнаешь детали, может, поймешь всё сразу, но сказать это должна не я.

Эвита слушала молча. Она покорно кивала, соглашаясь со всеми условиями. Ей было известно о принципах магии времени, немногих, но очень важных, и теперь все действия и желания матери были девушке понятны.

По щекам юной феи текли слёзы, но она была спокойна. Удивительно, как попытки понять и осознать эмоции делают их не такими яркими, более контролируемыми. Эвита крепче прижалась к маме, чтобы не потеряться во временном потоке, и вновь почувствовала себя ребёнком. Может оттого, что Асферика снова была рядом. А может потому, что обе феи оказались в том самом времени, незадолго до злополучного исчезновения.

Это был чужой временной поток, и Эвита знала, что можно лишь наблюдать и ничего не делать. Она замерла на том месте, где решила оставить её Асферика, и послушно следила за ситуацией.

Взгляду открылся большой церемониальный зал. Чёрный узорчатый пол, зелёные и серебристые металлические отблески на стенах хаотичной геометрии. Трое стоят в центре. Девушка сразу узнала своих родителей. Отца было непривычно видеть молодым: без бороды, с длинными волосами, собранными в косу до лопаток. Хирам держал меч наготове и заслонял собой молодую женщину.

Асферика дрожала от ужаса и глядела на гостя в панике, будто впервые его видя. «Единственное, что Хирам не успел стереть», — пронеслось в голове. Значит, они могли видеться и раньше, но подумать можно позже, теперь имеет значение лишь восприятие.

Третьим был незнакомец. Ивэйн. Высокий, худой, — едва ли можно было найти различие в фигуре с Таомом. Волосы светлые с холодным проблеском в металлическом освещении тронного зала, казалось, переливались не рыжиной, а кровью. В лице же крови будто не было вовсе. Ивэйн, бледный и тощий, как смерть в представлении древних культур, вызывал ужас одним своим присутствием. Единственное, что в нём не вызывало отторжения и желания сбежать в ужасе — медовые глаза. Теплые, будто всегда залитые солнцем, что-то очаровательное в них всё-таки было.

— Ты не получишь её! Больше никогда её не увидишь! — Хирам подался вперед, угрожая противнику мечом, но выглядел жалко в сравнении с этим мраморным гигантом, не дрогнувшим и жилкой. — Я отберу твой смысл, чего бы мне это ни стоило.

— Брось громкие слова, — Ивэйн рассмеялся и оттолкнул от себя лезвие. — Ты ничего не сможешь ей сделать. А чтобы меня остановить, придется убивать.

— Я убивал многих!

— Многих врагов, — крылатый надменно усмехнулся, глядя на соперника свысока. — В твоей системе ценностей это не убийство, а правосудие. На настоящее убийство хлыщ вроде тебя не способен. Сестра, — продолжил он, обращаясь уже к женщине, — не видишь, каков этот человек? Останешься с ним, хотя он грозит тебя убить?!

Асферика молчала. Дрожала от ужаса, не понимая, что делается, и лишь испуганно мотала головой. По лицу текли слёзы, будто унесшие с собой остатки воспоминаний. Она знала, что могла бы назвать этого человека братом, хоть в них не было ни капли общей крови, и всё-таки не помнила его. Ни секунды, кроме этой встречи, во время которой не слышно было ничего, кроме угроз. За что Ивэйн должен был поплатиться, чем заслужил смерть, и как могло случиться так, что она стала близка с человеком, не достойным жизни?

— Хватит разговоров! Как ты смеешь обращаться к моей жене?! — Хирам подался вперёд и снова нацелил на крылатого воина острие своего меча.

— Она была моей задолго до того, как ты стал называть её женой, — Ивэйн усмехнулся, и в его зловещих золотых глазах мелькнул огонь. Кровожадный, разрушающий. — И я хотя бы не сводил её с ума, манипулируя памятью. Не я заставил свою любимую лишаться рассудка, теряясь между реальностью и сном, не я превратил её мозг в желе постоянным коверканьем памяти!

— Клянусь, я убью тебя!

Хирам медлил. Асферика схватила его за рукав, заставив обернуться и посмотреть ей в глаза. Никакого раскаянья.

Эвита знала это лицо. Жестокое, вечно хмурое, в нём не читалось и капли стыда. Когда он так смотрел, хотелось бежать и никогда больше не позволять оказаться рядом такому человеку, не способному жалеть о собственной жестокости. Так и сделала её мать.

Только теперь юная фея поняла, что это был тот самый день. День, когда она сбежала. Но до этого оставалось ещё немного времени.

— Оставь его! Я могу забрать тебя сейчас, если решишь, и он ничего не сможет сделать, — Ивэйн обратился к растерянной женщине, отвлекая внимание от бесстыдного мучителя Хирама.

Казалось, в глазах крылатого заблестели слёзы. Эвита вспомнила об обретении крыльев и смертной женщине. Осознание ударило в голову. Он был связан, навсегда отдал свою жизнь не какой-то неизвестной злобной ведьме, а Асферике. Сестре, как он её называл. Но теперь связь была односторонней, а значит, очень слабой.

Асферика отступила на шаг, испуганно глядя на мужчин. Потом ещё на один. Она закрывала рукой дрожащие губы, словно до этого слёз кто-то мог не заметить. Следующий шаг оказался неудачным. Споткнувшись на незамеченной лестнице, она свалилась на жёсткий пол и ободрала кожу на ладони, но даже не заметила, не в силах отвести взгляда от поединка.

Ивэйн следил за ней. С его длинных светлых ресниц свалилась одинокая слеза, совершенно инородная во всём его отталкивающем образе. Она, не касаясь лица, упала на жилет, мазнула и растеклась длинным тонким пятном прямо на сердце, будто след от проткнувшего его лезвия.

— Больно наблюдать, как исчезает то, чему ты посвятил жизнь? — Хирам с довольной улыбкой, повторяя влажный след единственной в жизни слезы Ивэйна, уверенным движением вонзил меч в его сердце.

Крылатый по инерции отшатнулся, но удара даже не заметил. Лишь осознав, что сдвинулся с места, мужчина опустил голову, чтобы увидеть, как лезвие выскользнуло из его тела. Ноги подкосились, и он упал медленно, будто воздух загустел от наполнявшего зал горя и не давал двигаться быстрее.

Золотые крылья распростерлись на чёрном полу, будто вспышка солнца, появившаяся среди туч в пасмурный день. Ивэйн бессильно лежал на спине и смотрел на женщину. Она рыдала, но нашла в себе силы встать, пусть и не с первой попытки. Только оказавшись на ногах, она в два счета преодолела ступеньки и скрылась из зала.

Эвита надеялась, что на этом воспоминание закончится. Она видела достаточно, чтобы запутаться и возжелать разрыдаться. Но, даже в отсутствие Асферики, вопреки ожиданиям юной феи, сцена продолжилась, будто что-то ещё было необходимо показать.

— Смотри-ка, не обязательно её убивать, чтобы ты её потерял, — Хирам наступил на крыло Ивэйна, и тот скорчился от боли, дернулся, пытаясь вырваться.

— Упокоюсь с тем, что ты потерял её тоже!

Почему он не умирал? Такая рана не оставила бы в живых человека, но Ивэйн не был человеком. Может быть, дело было в том, что цель его жизни хоть связь и ослабла, ещё существовала? Он выжил, потому что Асферика ещё не умерла.

— Надеюсь, не видать тебе покоя даже после смерти!

Упиваясь страданиями поверженного врага, Хирам выхватил момент, когда тот открыл спину, и резким движением рубанул по суставу. Хруст отрезаемых крыльев был ужасен, но вопль извивавшегося от боли и ужаса Ивэйна причинял физическую боль. Эвита вскрикнула и закрыла глаза руками.

Зал озарила вспышка.

В следующую секунду Эвита вернулась в свой временной поток. Моменты прошлого и будущего всё ещё мелькали вокруг, а люди оставались неподвижны, и фея знала, что мать до сих пор рядом.

Асферика взяла залитое слезами лицо дочери в ладони и нежно вытерла её щеки.

— Ты была там дольше, чем я ожидала…

— Я видела, что произошло после того, как ты ушла. Неужели это возможно? — Эвита прижалась к маме и нервно схватилась за ткань её платья на спине. Всё тело дрожало, будто она заледенела, но в то же время бросило в пот.

— Может быть, это потому что тебя кто-то не хотел отпускать. Твой отец или, может быть, даже Ивэйн… Кто знает, кому дано чувствовать наблюдателя, — женщина прикрыла глаза и принялась гладить дочь по голове. — Прости, что не могу сказать большего. Магия времени очень сложна и не изучена даже вполовину из-за редкости появления фей времени. И прости, что таким оказалось моё единственное воспоминание. Оно неприятно, но, боюсь, это именно то, что тебе следует знать об Ивэйне. И о твоём отце.

— Теперь мы попрощаемся навсегда? — Эвита крепче сжала мать в объятиях. Чужие воспоминания, пытавшие теперь её разум, отступили на время.

— Для тебя будет ещё одна встреча. Ты увидишь меня снова, но для меня это уже в прошлом. Поэтому в свой последний момент я должна сказать кое-что ещё.

— Я люблю тебя, мам, — тихо пискнула девушка, предполагая, что должна была услышать, но следующая фраза удивила её.

— Прости, что оставила тебя с отцом.

Асферика была до смерти утомлена. Она начала исчезать, замороженный момент времени крепчал. Мелькавшие фрагменты прошлого и будущего становились всё реже и всё короче.

— И я тоже люблю тебя, милая моя.

Наконец, всё растворилось. Эвита осознала себя вновь сидящей между сонным Йеном и Мерихом, получившим возможность, наконец, продолжить свою речь.

— …Габриэль… Эви? — Мерих заметил, что девушка вдруг совершенно переменилась. Бледная, дрожащая, полуживая, залитая слезами, она едва ли похожа была на себя в прошлый миг. — Что с тобой?

Она услышала его слова, но ответить уже не могла. В ушах зазвенело. Девушка ощутила, как голова в миг потяжелела, и уже в следующую секунду её поглотила темнота.

2.36. Полчаса

Они не успели толком подготовиться, когда услышали шум. Настало время.

— Быстро на построение! У вас пять минут! — Гелиос взволнованно оглядел учеников покинутой школы и, жестом указав Нико идти следом, через минуту уже был на улице.

— Это их машины? — лейтенант нервно слушал гул вдалеке леса.

— Да. Сегодня к ночи они будут за рекой, — мужчина пытался закурить. Руки дрожали, и зажигалка не слушалась. — Хорошо, что остальных успели увезти отсюда. Если бы школу не эвакуировали, у нас точно не было бы шансов. Эти хоть на что-то годятся.

— Ты уже проверял лазарет? — Нико помог командиру зажечь сигарету.

— Да. К нам прислали троих медсестёр из ближайшей больницы. Они уже вернулись с границы, так что опыт есть… Но они вряд ли на что-то способны в таком состоянии, — Гелиос потёр глаза.

Про границу можно было ничего не говорить. Очевидно, всех там разгромили даже без попытки сопротивления.

— Нужно в них верить. Эти ребята не так плохи, как кажутся, — Нико натянуто улыбнулся. — Я учился с ними. Рейден их тренировал. Так что, поверь мне, они покажут себя лучше, чем ты ожидаешь.

— Если всех не перебьют с первого раза, это уже победа. Но, так и быть, одарю их мотивационной речью, — Гелиос устало усмехнулся и похлопал друга по плечу. — Готовь своих.

***

— Йен! — Мерих подбежал к другу. В общей суматохе он запыхался пробиваться через людей. — Слушай, ты должен отнести Эвиту в лазарет. И распорядись, чтобы ей донесли, что я говорил, если вдруг она не поняла. Нико я предупрежу, тебя никто не потеряет.

— Почему не ты? — Йен напряжённо рассматривал встревоженного друга, трясшего его за плечи.

— Сегодня я точно не умру, так что должен быть там.

— Эй! Ты же не собираешься так тут и простоять? — Мэтт пихнул Мериха в плечо по пути на улицу. — Не опоздай.

— Всё, мне пора, — парень похлопал Йена по плечу. — Несёшь за неё ответственность!

Не успел растерянный покинутый воин осознать набег друга, на него налетела Пеле. Заключившая его в объятия девушка мелко дрожала от волнения, и он не мог не обнять её в ответ в утешение.

— Таом был прав. Незачем тратить время на то, чтобы жалеть себя, — Пеле отдалилась от парня и влюблённо посмотрела ему в глаза, раскрасневшаяся от возбуждения. — И я не стану больше. Не хочу потом жалеть, что упустила момент.

— Я люблю тебя…

— Я тебя люблю…

Они хором выпалили то, что давно сидело в сердце и голове, но что они не позволяли себе произнести вслух. Рассмеявшись с облегчением, они вновь прижались друг другу, на этот раз в поцелуе. Почти истеричном поцелуе, в который они пытались вложить всю долго сдерживаемую любовь, и всю, которую ещё успели бы показать в будущем, будто это должен был быть последний поцелуй.

— Пеле! Нико нас сожрёт, быстро на выход! — Этель схватила раскрасневшуюся подругу за руку и потащила на улицу.

Йен, ошарашенный внезапными наскоками друзей на него, с минуту стоял на месте, тупо глядя в пустоту перед собой. Всё это нужно было осознать.

***

— Спокойно, малышка…

Эвита, едва очнувшись, соскочила с места, но уже в следующую секунду её уложили обратно чьи-то тёплые руки. Медсестра мягко улыбнулась и погладила девушку по голове.

— Не спеши. Таом просил дать тебе время отдохнуть, хотя мальчики и убеждали, что нужно как можно скорее рассказать какие-то там секреты, — женщина утомлённо вздохнула. Эвита заметила, что её руки дрожат, что не свойственно медсёстрам.

— Простите, как вас зовут?

— Можно просто Эдит, милая.

— Хорошо… Эдит, вы сказали, Таом? Он что, остался в школе, когда всех эвакуировали? — фея от волнения привстала на постели. — Можно его увидеть?

— Никого нет. Уже ведь идёт бой, теперь мы можем только ждать, пока вернутся, — Эдит опустила взгляд на свои дрожащие руки и тяжело вздохнула. Глаза непрерывно блестели от слёз, но она не позволяла себе расклеиться. — Мальчики очень просили тебе передать, что это был Габриэль. Что бы это ни значило…

Эвита вдруг почувствовала, что может помочь. Она наклонилась и взяла женщину за руку. Этого было очень мало, да и она была хаотисианкой, что теперь наверняка делало лишь хуже, но для Эвиты это такой огромный шаг… Отец бы фыркнул презрительно или ударил, но не она.

Девушка вдруг поняла, что ей дают чувства. Сострадание. Она знает, через что приходится проходить другим, понимает людей. Для этого ей необходимы чувства, поэтому она должна быть чужой в своем мире. Чтобы сопереживать. Своим, чужим, всем. Чтобы быть добрее.

Лазарет озарила золотая вспышка. Девушка преобразилась, и теперь вместо чёрной формы на ней был фиолетовый костюм. Зелёные платки на плечах раскрасили традиционные узоры, неоновые полосы крыльев переливались вспышками разных цветов. Эвита даже не обратила внимания, лишь крепче сжала руку женщины.

— Ты… Чувствуешь какую-то опасность? — Эдит, видя превращение, встревожилась. Фея была прекрасна, её вид очаровывал, но после перенесенного также и отталкивал.

— Нет. Просто почувствовала кое-что, — Эвита улыбнулась и вернулась в человеческую форму. Ни к чему было лишний раз пугать людей.

— Дамы, перерыв окончен, — Этель вдруг телепортировалась в помещение лазарета. Она поддерживала за плечо раненого юношу из фей старшего курса.

— Как прошло? — Эдит соскочила с места и приступила к работе. Машинально повторяя знакомые действия, доведённые до автоматизма, она уложила парня на койку и глянула на принцессу с надеждой.

— Отступаем. Позиции у реки сдали, но потери небольшие, — Этель покрутила плечами, разминаясь, и телепортировалась обратно. Это отнимало немало сил, но было лучшим и самым быстрым способом доставки раненых.

В следующие секунды Элизиан и Этель довольно быстро заполнили все подготовленные койки. Тасс, по всей видимости, до сих пор предпочитал не использовать магию.

Эвита освободила место, всё-таки чувствовала себя не так уж плохо. На постель сразу же уложили очередного травмированного бойца. Хаос стонов и вскриков мешал сосредоточиться. Вспышки телепортаций, мелькавшие перед глазами, дезориентировали. Но Эвита заставила себя собраться и сосредоточиться.

— Эдит, я могу помочь, — девушка аккуратно коснулась руки медсестры, уже погруженной в работу. Раненому нужно было зашить живот.

— Лучше отправляйся по своим делам. Здесь сейчас будет непросто, — женщина, отвлеченная от процесса и вырванная из состояния робота, дрогнула, но уже в следующую секунду продолжила собранно работать над раной.

— Я займусь пока обезболивающими и временными повязками для остальных, — не приняв её возражений, Эвита приступила к делу.

Раньше ей не доводилось заниматься медициной, тем более, в полевых условиях. Но она хорошо знала свою магию, понимала, что с помощью повязок из техноволокна можно останавливать кровь, с помощью пробуждения нужных воспоминаний успокаивать раненых. Девушка занялась работой с теми, кого не успевали взять на себя медсестры. Вскоре прибыли Пеле и Элизиан, их помощь с лечением и утешением оказалась как нельзя кстати.

Среди всеобщего хаоса они кружились как белки в колесе. К счастью, те, кто мог идти, добирались сами. Благодаря телепортации удалось добиться порядка и относительного, насколько это можно было так назвать, покоя, ведь школа ещё пустовала. К тому времени, как большинство учащихся и командиры вернулись в замок, медперсонал и юные феи уже валились с ног.

— Девочки, идите отдыхать, — Эдит погладила фей по голове по очереди. Они уже были вялыми, словно плавали в желе, так что это прикосновение заставляло пробудиться. — Если вы не будете беречь себя, больше ничем нам не поможете. Вы и так уже сделали больше работы, чем мы, так что отдохните, пообщайтесь с остальными. Вас, наверно, уже ждет заслуженная двойная порция на ужин. Марш отсюда!

С натянутой улыбкой женщина выпроводила помощниц. Она не лукавила. Благодаря феям осталось обработать раны лишь некоторым. Самые сложные пациенты уже были в стабильном состоянии, никого не потеряли. Это многого стоило. Первый достойный результат за считанные дни, полные бессчётных ужасов, очень взбодрил медсестёр. Воспрявшие духом, они держались теперь куда лучше, чем в начале дня.

— Честно говоря, я бы вообще от еды отказалась и просто легла спать, — Элизиан потянулась и устало потёрла глаза. Девушки шли по коридору в сторону столовой, откуда уже доносился шум прибывших пешком воинов и фей. — Как думаете, потом меня не покормят отдельно?

— Гелиос-то? Или Дуарте? Они же оба фанатики по дисциплине. Пропустишь ужин — всё, жди завтрака, — Пеле вздохнула и похлопала себя по животу. — Ох, уже полчаса только о еде и думаю… А надо ведь ещё с Йеном увидеться! Как будто даже забываю о нём от усталости…

— Ничего. Главное, чтобы не забывала о нём, когда бодра и весела… И чтобы он о тебе думал, — Эли вздохнула и застегнула толстовку Мериха, которую так ему и не вернула. Он-то уж вряд ли о ней думает. После тяжелого вздоха возникло неудержимое желание отвлечься от этой мысли. — Эви… Ребята рассказали, что кое-что поняли. Что ты собираешься делать?

— Пока не знаю. Поговорю с ним. Потом с Таомом и Ринтией. Нужно понять, что с этим вообще можно сделать, прежде чем принимать решение, — Эвита опустила глаза, задумчиво сжала губы.

Конечно, какое-то решение у неё было. Она знала, как поступил бы отец — сразу убил, пока пацан не стал опасным. Так он, кажется, и пытался поступить раньше. Но она на это идти не собиралась.

— Ну, это тебе явно удастся, — Элизиан усмехнулась.

Не успели они войти в общий зал, Габриэль тут же вскочил с места. Дрожал отчего-то, нервно схватился за стол. В таком состоянии явно на месте не усидишь.

— Пойдем. Нам нужно поговорить.

Всё казалось странным. Мир вокруг, который она вдруг перестала замечать, словно замедлился и завис. Может, и правда, в ней затаилась от матери частичка временной магии, иначе что могло объяснить, как восприятие материи и времени менялось в зависимости от чувств. А может, так оно у всех?

Казалось, прошла вечность, прежде чем обеденный зал и пара коридоров остались позади. Наконец, Эвита позволила себе расслабиться, расположившись на высоком подоконнике. Заметно похолодало, и от старинного окна дуло, но это можно было вытерпеть.

— Всё выходит как-то неожиданно. Не думаю, что я вполне готова всё это объяснить… — девушка потёрла глаза. Собраться с мыслями и силами после всего произошедшего было просто невозможно. — Мне нужно сказать кое-что важное, но слова никак не вяжутся.

— Тогда давай отложим, — Габриэль сел на подоконник рядом с девушкой — ему не нужно было прилагать усилия и прыгать, с таким-то ростом. Он нервно сжимал в руках край каменного подоконника. Очевидно, это должно было быть связано с ним. С монстром. С ними обоими. С ним одним. — Может, полчаса поговорим о чём-то другом? Просто представим, что всё это не происходит…

— Как будто такое уже было, — Эвита улыбнулась. Она потёрла виски, когда в голове чуть заметно загудело. Конечно, когда-то она уже давала ему полчаса. Теперь они оба должны были дать друг другу время.

— Ты в порядке? — парень встревожился, когда она зажмурилась от гула в голове.

— Вроде, пока неплохо. Вспомнила кое-что… Совсем мало, отрывками, — девушка прикусила губу и подняла глаза. — Но, думаю, это хорошая идея.

— В тот раз кончилось плохо.

— Что-то не припомню.

Она пожала плечами, и тема была закрыта.

— Не имеет значения, что было в прошлом. Даже если всё было плохо, — Эвита прислонилась спиной к холодной стене и мягко улыбнулась. Оказалось, отвлечься от тяжёлых мыслей и поговорить о другом — не так уж трудно, если знаешь, что это всего на полчаса. А потом точно всё объяснишь. — Мне хватило времени узнать тебя снова.

— И что ты обо мне думаешь теперь? — Габриэль снял очки и принялся протирать стёкла краем футболки дрожащими руками. Он успел переодеться, так что выглядел вполне сносно, хоть и непривычно просто без всех логотипов и нашивок на форме.

— Очень много всякого… Я вообще думаю о тебе больше, чем мне хотелось бы.

— Звучит совсем не как комплимент.

— А ты дослушай, — Эвита рассмеялась. — Я поняла, почему мне так нравится с тобой общаться, несмотря на всё, что идёт не так.

— А очень много идёт не так…

— Но всё-таки, пожалуйста, не перебивай, я тут пытаюсь говорить о чувствах. Знаешь же, мне трудно это делать. Так вот, хоть многое и идёт не так, мне нравится, когда ты рядом. Мне нравится, что ты такой эмоциональный, и некоторые обычные для меня вещи вызывают у тебя восторг, — девушка умилённо улыбнулась, наблюдая, как Габриэль покраснел. — Ты словно ребёнок, не скованный ещё рамками, нормами приличия и предрассудками. Ты любишь изучать новое, у тебя горят глаза, когда появляется возможность о чём-то узнать. А ещё ты умеешь сочувствовать. Наверно, это самое главное, что меня так зацепило. Ты открыт для людей, как будто не подозреваешь, что они ранят. Это даже трогательно…

Габриэль был слишком смущён, чтобы поднять на неё взгляд, но всё же приложил усилие. Она была так спокойна, говорила о чувствах с непривычной легкостью, и невозможно было не отметить новый блеск в глазах, какой-то особенно яркий и абсолютно волшебный, хоть в нём не было ни капли магии.

Эвита расслабленно улыбнулась. Она и ощущала себя иначе. Несмотря на всё происходящее и смертельную усталость, она чувствовала себя лёгкой и свободной.

— Есть ещё одна вещь, которую я хочу сделать, пока ты это ты… Только не задавай вопросов, ещё слишком рано.

Габриэль застыл на месте, когда девушка приблизилась к нему. Боясь спугнуть момент, он забыл, как дышать, и вот она снова коснулась его губ своими. Парень закрыл глаза, сердце взорвалось от радости и ужаса. Он не сможет её оттолкнуть и уберечь от самого себя, поставит под удар, и этот риск нельзя уничтожить, также как нельзя с ним смириться. Эта секунда счастья, когда мир будто залит золотым светом, среди прочего мрака, в том числе таящегося именно в нутре Габриэля, была такой инородной, испорченной, капля мёда в бочке дегтя.

Эвита всё ещё была напугана. Но теперь она хотя бы знала, что было за чувство то, иное, заставлявшее сердце не замирать, а биться чаще. Сложно было различить, когда и то, и другое вызывает электрическое покалывание на кончиках пальцев, но, когда искры проносятся вокруг и жгут сердце, это точно нельзя спутать со страхом.

Эхо катастрофически близких шагов заставило обоих опомниться. Воздух так и кипел, вихрился и возмущался, переполненный слишком разными смешанными чувствами.

— Здравствуйте, профессор, — Габриэль, запыхавшийся, будто бежал марафон, был краснее флага Креогикана, и улыбнулся совершенно неестественно, так что и полный кретин бы понял, чему помешал прохожий.

— Ты уже знаешь? — Таом остановился и обратился напрямую к Эвите, забыв о вежливости в свете значимости событий. Получив утвердительный кивок, мужчина продолжил. — А он? — отрицательное качание головой. — Пока лучше помолчи. И зайди ко мне в кабинет, желательно прямо сейчас.

Девушка соскочила с подоконника. На секунду, прежде чем пойти за Таомом, глянула на Габриэля, извиняясь. «Отец бы его убил», — снова пронеслось в голове, — «и не только за крылья».

2.37. Стратегия

За столами в обеденном зале давно не было так тихо. Это место, обычно наполненное перезвоном смешков, веселых голосов, усеянное сияющими улыбками, превратилось в мрачный траурный зал. Многие все-таки пытались шутить сквозь ужас, заставлявший поджилки трястись, но было очевидно, что на самом деле всем им не до смеха.

— Как думаете, Габриэля удастся исправить? Сделать так, чтобы он не превратился в это… — Этель поежилась от отвращения, вспоминая битву.

— Трудно сказать, — Пеле вздохнула и тоскливо поковырялась вилкой в водянистой каше. В школе давали еду получше. — Он ведь не понимает даже, когда это происходит. Если попытается контролировать, кто знает, что может случиться.

— Но ведь он не может обрести крылья просто так. Силой воли не переродиться, как бы велика она ни была, — Тасс отодвинул от себя пустую тарелку и вытер рот рукавом. Ему в битве пришлось сложнее, магия без превращений отнимает больше энергии.

— Тасс прав, — Элизиан положила голову на руки. Она утомленно глядела в стол. Слишком много скопилось тоски вокруг и в ней самой, сил не осталось даже сидеть ровно. И говорила она негромко и не вполне внятно, переутомленная непривычной стихией — дэмлендианки были мало приспособлены к боям, они были феями мира и ласки. — Ему нужна причина рискнуть жизнью, настоящая любовь и всё такое.

— Проясним сразу, мы ведь все понимаем, кто это? — Этель заставила себя сунуть в рот пару комков каши, но проглотить не смогла, поэтому так и говорила с набитым ртом.

— Что же, без неё он не станет убийцей? — Йен покачал головой. — Мы все прекрасно видели, что настоящая сущность прорывается, когда есть необходимость.

— Вот тут, между прочим, он верно подметил. Настоящая сущность, — в разговор вступила Аметист. Она сидела, прислонившись к стене, и смотрела на всех безразлично, будто вообще не должна была здесь находиться. — Ничего с ним нельзя будет сделать, потому что Габриэль — всего лишь временная личность. А Ивэйн настоящий, в этом и вся правда.

— Но, может… Может, его можно изменить? — Фера нервно крутила вилку в руке, перемешивая комки каши с водой, в которой они плавали. — Сделать более похожим на Габриэля, чем на этого убийцу.

Мерих, уже несколько минут отрешённо вглядывавшийся в свой чай, хмыкнул. Все взгляды обратились к нему в немом вопросе.

— Вам пора бы перестать серьезно думать, — он даже не поднял глаз, даже без этого возникшее вокруг напряжение ощущалось достаточно остро. — Рано или поздно вы, не сподобившись прекратить, осознаете, что, по большому счету, ничем от него не отличаетесь, кроме масштаба. Мы все тут убийцы, просто он — самый преуспевший из нас. Между прочим, только благодаря Габу — Ивэйну ли, насрать уже, — половина из вас сегодня вернулась сюда.

— Мерих… — Йен хмуро глядел на друга, внезапно превратившего напряженную в обстановку в полный мрак. — Тебе бы отдохнуть…

— Да, точно, — парень хмыкнул, оглядев ошарашенных его речью друзей, залпом допил чай и поднялся со скамьи. — Пойду покурю. Иззи, хотите со мной? — он глянул на женщину за соседним столиком, и та устало усмехнулась.

— Тебя, прохвоста, одного никуда отпускать нельзя, — она легко соскользнула с места, позабыв остывшую кашу, и, подхватив воина под локоть, повела на улицу. — К тому же, нам не помешает разговор кое-о-ком.

Оставшийся за столиком в одиночестве с уходом матери, Аури развернулся на месте и, перегнувшись через мешавшую скамью, сложил руки на соседний стол. Ребят это внезапное вторжение вывело из ступора.

— Чего тебе, шкет? — первой отреагировала Аметист. Её слова Мериха совсем не удивили, и она смутилась меньше остальных. В конце концов, она привыкла к своему бывшему и знала, что он способен выдать и не такое.

— Не хочешь тоже прогуляться? — парнишка подмигнул ей, проигнорировав презрительный тон.

— Курить не буду, я бросаю, — раздраженно вздохнув, будто поддавалась через силу, Аметист поднялась с места и пошла к выходу, оставив друзей с их озадаченными мордашками за столом. — Пойдем, все равно тут делать нечего.

***

Пока юные феи и воины пребывали в прострации, не в силах найти стоящего объяснения всему вокруг или хотя бы подходящей стратегии реагирования, у начальства тоже было неспокойно.

— Ники, ты хоть представляешь, как они могли бы облегчить нам задачу? — Гелиос постучал по директорскому столу, который временно забрал в собственное пользование. Огромный кабинет, даже с транспортированными в него кроватями казался для них двоих слишком просторным.

— Брось, ты не серьезно! — Нико раздражался. — Мы не можем снять барьер и заполнить школу угольными. Мы все будем в ловушке.

— Ты видел своего брата в бою. Он силен. Сильнее, чем десяток воинов, — командир продолжал попытки объяснит свой план. — Даже если Хаотис знает о тварях, они не знают, как с ними бороться. Они не готовы сопротивляться им, ты прекрасно это видел.

— Да, но и наши ребята не готовы.

— Ты говорил, они могут больше, чем кажется. Не уж так быстро веру в них утратил? — Гелиос хмыкнул, довольный тем, что указал товарищу на неточности.

— Против людей. Не против тварей, — процедил Нико, гневно сжимая зубы до скипа. Он не мог позволить сумасбродному плану вроде этого реализоваться.

— По-моему, они вполне способны с этим справиться. Твой личный страх перед тварями тут значения не имеет, — Гелиос строго глянул на подчиненного.

— Даже вместе с тварями… Мы не можем их сюда впустить… — лейтенант сжимал кулаки, нервно бродил из стороны в сторону. Он не мог помешать, даже если бы захотел. В конце концов, как бы они крепко ни дружили, начальник оставался начальником. — Советую тебе забыть об отключении барьера.

— Значит, ты помни. Если все будет безнадежно, это будет твоим выходом.

— Так никого не спасти.

— Иногда и смерть — спасение.

— Я отказываюсь продолжать это слушать, — Нико впервые за долгое время почувствовал, что все это не ведет к добру. Весь год на фронтах он не сомневался ни на секунду, что все пройдет хорошо, но теперь травила тревога. Его тошнило от осознания полнейшей безнадеги. И внезапные драматичные речи командира никак не мотивировали. — С чего это вдруг ты с жизнью прощаешься?

— Ещё не прощаюсь. Но всякое бывает, и ты прекрасно понимаешь, что встанешь на мое место, если что-то случится, — Гелиос сел в кресло и закурил. Высокие потолки внушили ему некоторую свободу загрязнять воздух.

— А ты понимаешь, что такие разговоры смерти подобны. Ты видел, как это сгубило столько хороших парней, а теперь сам сдаешься. Не больно? — лейтенант сел напротив, в кресло для гостя, и глядел на друга недовольно, с неприкрытым осуждением.

— Скорее обидно, — мужчина рассмеялся. — Не думал, что ты так быстро вырастешь, пацан со змеиной башкой на шее… Но все-таки это приятно. Буду думать, что и мне довелось сыграть свою роль в том, чтобы Ники убил свою serpiente.

— Лучше о своей позаботься. Твоя битва ещё не окончена, так что, будь добр, прекрати разводить нюни, — он вздохнул и положил ладонь на развернутую на столе карту. — Давай думать, как мы можем задержать их на реке завтра.

***

— Я приму к сведению все ваши рекомендации, профессор, но позвольте задать ещё один вопрос…

— Сколько пожелаешь, — Таом одобрительно качнул головой. Он был скорбно-тосклив на протяжении всего разговора, и теперь его ещё мучили мрачные предчувствия.

— После прошлого разговора я все время думала об этом «переобретении» крыльев. Это ведь должно происходить достаточно часто, относительно вашей тысячелетней жизни, но, похоже, вы не перерождаетесь? — Эвита чувствовала себя неловко, задавая личные вопросы, но мягкая улыбка профессора заставила расслабиться.

— Ох, вот в чем заключается твоя мука, — Таом добродушно рассмеялся. — Только и всего? Дело очень простое, я люблю людей.

— И они не умирают?

— Не отдельных людей. Человечество, — мужчина по своему обыкновению очаровательно улыбнулся. — Это все равно что любить саму жизнь, благодаря этому её продлевая.

— Очень умно, — Эвита восхищенно ахнула.

— Рад, что ты оценила. Но теперь пора возвращаться к делам. Тебе ведь необходимо встретиться с Ринтией? Почему это тебя расстраивает?

— Меня иногда пугает ваша проницательность! Я не успела даже вздохнуть, — юная фея усмехнулась. Её действительно печалила необходимость скорой встречи, означавшей и возвращение к своим людям, что теперь было слишком сложным.

— Не забывай, мне больше тысячи лет, и я примерно семь столетий был подростком, — Таом погладил девушку по плечу. — Я прекрасно понимаю все, что вас тревожит в таком возрасте.

— Но времена ведь меняются.

— Люди всегда те же. Разные, прекрасные, удивительные, но, так или иначе, действуют они по одинаковым правилам.

— Выходит, нет смысла скрывать, что мне неприятна идея возвращения? — Эвита утомленно вздохнула. — Я уверена, что меня отправят именно сюда, на местные поля сражений. Думаю, не стоит объяснять, что здесь я не могу быть ни на чьей стороне. Как бы хорошо меня ни тренировали, я не смогу пойти против своих.

— А твои теперь все?

— Разумеется.

— Похоже, в таком случае нам придется бороться вдвоем, — Таом улыбнулся в своей утешающей манере, и вокруг будто стало теплее.

— Против всех?

— Нет. За человечество.

***

Аметист озадаченно глянула, проходя мимо, как Мерих накинулся на Иззи с крепкими объятиями.

— Не знала, что он любит постарше, — безразлично бросила она, лишь бы вести хоть какой-то диалог.

— Чего? — Аури растерянно осматривался, вращаясь вокруг оси на ходу, и чуть не валясь с ног от усталости. — А, ты про маму? Наверно, он просто рад, что мы его сестру приютили.

— Сестру? — Ами озадаченно вскинула бровь. — Впрочем, плевать. Не отвечай.

— На что не отвечать? — парнишка отвлекся от вращения и чуть качнулся. — Прости, прослушал.

— Да уже не имеет значения, — она хмыкнула и бесстрашно прошагала за барьер. — Лучше не говорить о Мерихе. Давай о чем-нибудь другом.

— Хорошо, — Аурелио послушно кивнул и безрассудно посеменил за девушкой, перескакивая с одного на другой по крупным корням деревьев. — Я пропустил какое-то время и немного не в курсе дел. Ты давно заделалась хорошей девочкой?

— К сожалению, позднее, чем хотелось бы. Не всегда есть путь обратно, и я зашла слишком далеко, — Аметист вздохнула. Она глядела под ноги и долго не замечала отвлеченного занятия собеседника. — По-хорошему, такое прощать нельзя было. Может, с Морганой во многом не было моей вины, но, связавшись с Морфеем, я была уверена, что мне это не сойдет с рук. Ты вообще слушаешь?

— Да. Ты, вроде как, пожалела, что была плохой? — парнишка отвлекся от скачек и нервно пожал плечами.

— Ага. Типа того, — фея устало вздохнула и прислонилась спиной к дереву. — Впрочем, раз я заслуживаю ещё один шанс, что-то во мне есть. В конце концов, можно и на пути добра добиться какого-то могущества, не так ли? Эм, Аури?..

— Смотри, какое дерево шикарное, — он завороженно уставился на голый ствол. — Ни одного сучка, просто до мурашек.

— Ты выглядишь как идиот, когда вот так стоишь, задрав голову… — Аметист была озадачена его поведением. Что-то, происходившее в этой голове, стало настолько внезапным и хаотичным, что не в её силах было угадать копошившиеся там мысли.

— Хочешь покататься? — уже в следующую секунду, забыв о предыдущем занятии, Аури недовольно потер раненный бок, задумчиво глядя в пустоту.

— Утебя какой-то синдром дефицита внимания? — фея поморщилась, раздраженная третьей сменой темы за минуту.

— Вообще-то, да… Но теперь мне бы превратиться, а то болит сильно. Так будешь кататься? — парнишка беззаботно улыбнулся, не замечая её недовольства.

— На угольном? Это после того, как мы выяснили, что ты становишься полностью другим существом? С другим разумом, который ты не контролируешь? — Ами не скрывала скепсиса. Идея совсем не вызывала энтузиазма, впрочем, можно было и поддаться искушению ради порции относительно безопасного адреналина. Но сразу соглашаться было не в стиле Аметист Ларимар.

— Я все эти ваши заумные штуки не слушал, просто чувствую, что все будет круто, — Аурелио смело глядел на нее, совершенно невозмутимый. — Что вообще тут может пойти не так?

— Все, — отметила девушка, ухмыльнувшись. Решение было принято. — Ты вообще выглядишь как ходячая табличка «сейчас что-то пойдет не так».

— Ну, минус на минус плюс.

— Эй! На что это ты намекаешь?!

Ами, помня о ране на боку, треснула рассмеявшемуся Аури по плечу, чтобы было не так больно. Он дернулся вместо того, чтобы по-мужски стерпеть удар, и жалобно запищал.

— Помогите! Спасите! — усиленно переигрывая, взмолился он, падая на колени.

— Ой, все, не трогаю, только прекрати ныть, — закрыв уши, девушка поморщилась с отвращением. — Терпеть не могу писк.

— Ау, — скорчившись, Аурелио нервно схватился за рану. Оставались считанные секунды, чтобы обратиться осознанно и иметь возможность вернуться, поэтому он торопливо принялся колдовать. Глаза засветились голубым волшебным огнем, и уже через несколько мгновений фей вдвое увеличился в объеме, почернел и покрылся угольной броней, даже обзавелся парой десятков огромных когтей.

Аметист сначала напряглась по привычке, наученная опасаться тварей, но настороженность быстро сменилась любопытством. С разумом Аури угольный казался несколько растерянным, отчего был пассивен и вполне безопасен. Зверь сидел на четырех лапах, выжидая.

Девушка отметила, что он не смотрел на неё как на добычу. Впрочем, и Аури среди мужчин был таким же, как этот угольный среди других, — не считал её за трофей. Ами впервые видела монстра так близко, поэтому обошла вокруг, чтобы примериться, как же на него залезть. Жесткий костяной гребень на голове поначалу не казался преградой, но на спине обнаружился такой же. Не очень большой, этот «парус» все-таки сильно ограничил выбор удобного положения. Однако и Аметист было не занимать упрямства, особенно во всем, что касалось заведомо не ведущих ни к чему хорошему планов, и совсем скоро она устроилась на спине монстра и покрепче ухватила его за плечи.

Лапы уверенно вцепились в землю, готовя тело к рывку. Отыскав надежный упор, угольный оттолкнулся, и от резкого начала движения наездница чуть не соскользнула. Крепче вцепившись в естественный доспех существа, она радостно выдохнула.

Неожиданно высокая скорость, играющий в волосах ледяной зимний ветер, неизмеримая мощь, вдруг оказавшаяся укрощенной в её руках. Аметист ощутила себя сильнее, чем когда-либо, хоть ей для этого и не пришлось ничего делать. Она была свободна. Свободна дышать полной грудью, быть собой, дурачиться. Свободна простить себя.

Но чувство это прервалось непредвиденной болью, когда угольный вдруг снова обратился в Аури. Вместе с наездницей они свалились на землю на скорости, расцарапав руки и спины, но не отпустив друг друга.

Аметист не могла бы подумать, что ей будет так отвратительна мысль о том, чтобы расцепить руки. Сердце бешено билось, будто рвалось быть ещё ближе. Этот малолетка умудрился не просто заинтересовать, он вызвал вполне определенные сильные чувства.

Не привыкшая себе отказывать, Ами развернула пытавшегося отдышаться Аури и оседлала его с другой стороны.

— Прости… Отвлекся, наверно, — он не сразу понял, к чему все шло, и потому торопливо принялся извиняться за испорченную одежду и ссадины, появившиеся по его милости. Лишь когда острые ноготки девушки впились в грудь, Аурелио опомнился и заметил её улыбку — выражение лица человека, замыслившего что-то особенное. — Ты не обижаешься, да?..

— Замолчи. Свой. Рот. — скомандовала Аметист, рывком притянув парня к себе, чтобы бесцеремонно завладеть его первым поцелуем. Впрочем, возражений никто не выразил.

Разве что, не считая учуявшего добычу угольного. Хриплое дыхание и тяжелые шаги загнанного голодного зверя нарушили момент страстного единения, и уже в следующую секунду, соскочив с места, феи понеслись обратно в школу, едва сдерживая хохот.

2.38. Аметист

— Тасс, можем мы поговорить минутку? — когда все разошлись, Элизиан осторожно задержала Тасса возле стола с грязной посудой.

— Ладно, — безразлично принял необходимость парень. — Это что-то про Мериха?

— Как ты… — фея была поражена. Она не ожидала, что Тасс все знает и окажется так спокоен.

— Я же тебя знаю. Как ты ведешь себя, когда влюблена, в том числе, — он устало вздохнул. — Если тебе интересно мое мнение, мне плевать. Душан, конечно, не лучший выбор, но могло быть и хуже.

— У вас и раньше отношения были натянутые. Если мы вдруг…

— Слушай, эти дела между мной и тобой. Он никому ничем не обязан, и к нему у меня претензий нет, пока он тебе не вредит, — Тасс спрятал руки в карманы куртки, скрывая, что напряженно сжал кулаки. — В общем, ни к кому у меня нет претензий. Просто так в жизни получается, кого уж тут винить…

— Спасибо, — растроганная Элизиан готова была прослезиться, и от неё укрылось негодование, глубоко упрятанное в сердце Тасса. — Можно обнять тебя в благодарность?

— Даже не думай.

— Световит! — не дав фее придумать, как реагировать, в зале вдруг появился лейтенант Дуарте. — Не видел Иззи или Аури? Запропастились пикси знают куда.

— С полчаса назад ушли. Куда, не знаю, — Тасс пожал плечами, не вполне понимая, как он мог быть связан с семьей лейтенанта. Они и не говорили ни разу.

— Тогда ты, марш в кабинет директора. Там какая-то живность, — Нико, закончив речь, тут же исчез из столовой, спеша вернуться, и подопечному пришлось бежать следом, чтобы его догнать.

— А можно поточнее, что за живность? Я все-таки управляю землей, от живых существ далек, знаете же, — Тассу приходилось напрягаться, чтобы поддерживать темп и не отставать от явно спешившего начальника.

— Да пикси их знает, вредители какие-то, орут, мочи нет, — Нико недовольно поморщился, когда вблизи от кабинета снова услышал пронзительный писк. — Давай, пошел. Убери их оттуда.

Тасс мало понимал в магических животных, поэтому, насильно загнанный в кабинет, сначала растерялся. Кто вообще мог оказаться в самом охраняемом кабинете самого охраняемого замка Седотопии, заполненного лучшими из воинов? От писка было не до размышлений, уши закладывало, и оставалось только активно действовать. Выбора все равно никто не давал.

Чем ближе Тасс подходил к источнику звука, тем сильнее чувствовал, как от этих аудио волн у него пульсировала кровь. В висках стучало, в голове звенело, но даже это не заглушило единственную здравую мысль: «это укромное местечко, где Раффлезия хранила клетку с лягуфеями». Если никто не мог попасть сюда после эвакуации, то не было исключено, что в спешке кого-то забыли. И теперь, через два дня, существа наверняка были голодны до смерти.

От осознания стало немного полегче. Хотя бы страх отступил, а это уже немало.

Тасс отдернул шторку и заглянул в укромный уголок. Как и ожидал фей, его там встретили жалобные взгляды истощенных, измученных крылатых лягушек. Завидев знакомого, они умерили пыл, и истошные вопли превратились в тихие жалобные постанывания. Смысла визжать больше не было, к тому же, зов отнимал много сил, которых почти не оставалось.

Лимоны. Дерево Раффлезия, как назло, забрала с собой, а в оранжерее последние цитрусы уже ушли в зимнюю спячку.

Тасс обнял клетку обеими руками и прижал к себе, как будто разом обнимая всех феечек. Как и на любое живое существо, на лягушек его объятия тоже подействовали утешающе. Будто само присутствие Тасса наполняло пространство теплом и волнами комфорта.

— Ну ничего, малыши, сейчас мы вас спасем, — водрузив клетку на директорский стол дрожащими руками, фей отодвинул засов и открыл дверцу. Тащить все целиком было бы тяжеловато, а ситуация не допускала нерасторопности. — Забирайтесь ко мне. Я верну вас на место, когда все закончится, обещаю.

Он наблюдал, как утомленные и не очень уверенные в том, что стоит покидать свое жилье, лягуфеи опасливо перебрались на его ладонь. Медленно помахивая крылышками, они сразу расслаблялись, ощутив живое тепло, прикрывали глаза и прижимались к руке спасителя.

Убедившись, что все малыши выбрались, свободной рукой Тасс отложил клетку на пол и заметил на столе планы завтрашней обороны. Хмуро рассмотрев линии на реке, фей хмыкнул.

— Ну, долго ты тут? — Нико заглянул в кабинет, когда стало ясно, что слуху больше ничего не угрожает.

— Используйте то, что с их стороны берег крутой. Нужно обеспечить обвалы, — авторитетно заявил фей земли, отступая от стола.

— Думаешь, они не предусмотрят такой ход битвы? Впрочем, это я уже буду обсуждать с Гелиосом. Иди, — лейтенант отнесся к идее скептически, но к сведенью принял, уважительно кивнув Тассу в благодарность за совет.

Фей выскользнул из кабинета, неотрывно следя за ценным грузом у себя на ладони. Шесть крохотных лягушек, величиной чуть больше наперстка, лежали в его руке, мирно сложив цветастые крылышки. Трогательное доверие. Он ведь мог бы одним хлопком всех их сгубить, но маленькие феи не испугались.

Может, и правда, Тасс просто слабак, раз не решается стать тем, кем является? Ценить, какой ты, даже если в тебе два сантиметра роста, наверно, гораздо сложнее, чем когда ты один из сильнейших фей в мире, член Совета, красивый молодой парень с кучей любящих друзей. Тасс вздохнул и хлопнул себя по щеке, чтобы вернуться в сознание. Ерунда это все. Ему не страшно, а обидно.

— Фера! Ты здесь? — распахнув дверь в оранжерею, он торопливо зашагал через зал к цитрусовому отделу. Может, удастся ещё что-то обнаружить.

— Зашла проверить, все ли растения в порядке, — его сестра выглянула из ниоткуда, так что они чуть не столкнулись в проходе. — Зачем ты меня ищешь?

— Мне нужны лимоны, — Тасс, до того прикрывавший чуть не свалившихся от резкой остановки лягуфей ладонью, убрал этот щит и продемонстрировал сестре находку. — Про них забыли, они умирают от голода.

— Давай скорее! — девушка, ловко скользя между рядами пышных растений, в несколько шагов оказалась возле запертых в уголке цитрусовых деревьев.

Они в самом деле уже сбросили листья в преддверии зимней темноты и холода. Как ни старались Световиты устроить в оранжерее подходящие условия для круглогодичного цветения, эти не вредные, но своенравные деревья все равно чувствовали изменения на улице и упорно сбрасывали листья осенью.

Фера присела рядом с горшком лимонного дерева и приложила ладони к стволу. Она была утомлена битвой, но немного магии для своего основного заклинания уже накопила. Её глаза засияли зеленым светом, ладони окутала мощная волшебная энергия, и, наконец, дерево ожило. Оно дрогнуло, качнулось, немного потрещало, недовольное внеплановым пробуждением, и вдруг принялось выбрасывать новые ветви. Бледные, чуть зеленоватые поначалу, они быстро набирали силу и цвет, и уже через несколько минут лимон покрылся сочными молодыми плодами.

Тасс свободной рукой проткнул кожуру на одном из лимонов, чтобы запах свежего сока привлек внимание истощенных лягуфей.

Крошечные волшебные существа медленно отошли ото сна, поморгали, пробуждаясь. Наблюдение двух гигантских человеко-фей нисколько их не смутило, потому все также медленно лягуфеи переместились с ладони Тасса на веточку, а после, разбуженные аппетитом, пробрались к лимонам.

Тасс, утомленный, казалось, не меньше лягушек, сел на землю рядом с сестрой и тяжело вздохнул.

— Мы их спасли, — шепотом констатировал он.

— Что делать дальше? — Фера наблюдала за волшебными созданиями, наслаждавшимися свежим лимоном, и не могла уложить в голове, как такие прекрасные существа могли оказаться в гуще военных действий. Абсолютное нарушение вселенской справедливости.

— Когда все немного уляжется, верну их в клетку и Раффлезии. Я обещал.

Тасс, хоть и не признавался себе, думал о том же. А ещё о том, что эти крохи, похоже, гораздо сильнее него. И не так уж важно, страшно или обидно, все равно он слабак.

***

Аметист опустилась на колени и потянулась к ширинке Аури, поглядывая на него снизу вверх с тем выражением, какое свойственно настоящим актрисам, для кого вожделение — лишь игра, способная удовлетворить партнера. Ещё один способ контролировать — управляя их похотью, доказывать, что не так уж много у них власти, и они не вправе подчинить себе кого-то лишь из-за того, что физически сильнее.

— Ты что делаешь?! — Аури, залившись краской от негодования, отшагнул в сторону. Правда, комната его не изобиловала пространством, так что спиной парнишка тут же уперся в шкаф.

— Минет. Не переживай, тебе понравится, — Аметист усмехнулась, глядя на него снизу, и осторожно придвинулась чуть ближе. — Видишь эту красную помаду? Я могу оставить её отпечаток прямо вокруг твоего…

— Драконы и пикси, какой ужас! Зачем тебе это делать?! — осознав, что изменить положение девушки не удастся, фей и сам сел на колени, чтобы сравняться с ней.

— Мужчинам это нравится, — она озадаченно смотрела, как он пытается собраться с мыслями и трет ладонями бедра. — Слушай, у тебя какие-то проблемы? Целоваться тебе очень нравилось ещё минуту назад, так что случилось?

— Ну-у… — парнишка нервно прикусил губу, взял Аметист за руки и с удовольствием погладил мягкую кожу. Девочка, которая никогда не работала на ферме, иначе как объяснить такие нежные руки? Аури помотал головой, чтобы собраться с мыслями и вернуться к теме. — Я просто не очень понимаю минет как концепцию… Это выглядит как-то унизительно.

Аметист поморщилась. Окончательно испортил настрой, а ведь так все шло хорошо! Но теперь снова проскользнула поганая мысль. Конечно, так она получает власть над мужчинами, но все равно стоит на коленях. И они все равно считают себя победителями, долбанные завоеватели…

Впрочем, было ясно, что Аурелио далеко не обычный экземпляр. Для него она не добыча, не трофей… Просто такой же человек, нуждающийся в нежности.

— Ты не хочешь, чтобы я сосала? — на всякий случай уточнила девушка, глядя на их руки.

У него была грубая кожа от работы, но так было даже веселее. Ей нравилось, что он сильный, но не осознает этого. Нравилось, сколько было мощи и в этом теле, и в сердце. А больше всего нравилось, что Аури не пытается использовать всю эту силу, чтобы властвовать.

— Не называй это так, — парнишка поморщился, не в силах выдерживать бесстыдства своей партнерши. — Я не хочу, чтобы первый раз был таким… Ты можешь что-то делать, только если тебе нравится, потому что это ведь главное… Чтобы всем было приятно и комфортно.

— Первый? Считаешь, у нас будет больше одного раза? — хотелось отвлечься от неловкого разговора и вернуть благоприятный настрой. Аметист придвинулась ближе к Аури и, высвободив руки, обняла его за шею.

— Если ты захочешь, конечно, хоть сколько, — парнишка улыбнулся и, не найдя места своим рукам, так и оставил их у Аметист на коленях. — А вообще, я говорил про свой первый раз…

— Разве парням не плевать, как это будет?

— Если и плевать, то только на меня. Все-таки я кончу в любом случае, — Аурелио пожал плечами и прикусил губу. Теперь он сам заговорил бесстыдно, как Ами, и это смущало даже сильнее. — В общем, мне важно, чтобы тебе было хорошо.

— Такой невинный, аж тошно, — девушка усмехнулась и оставила на его губах короткий поцелуй. — Хватит разговоров, давай это исправим наконец.

Уложив Аури на лопатки, — на что едва хватило скудной площади пола комнатки на одного, учитывая немалый, особенно для юноши-феи, рост её обитателя — Аметист поудобнее устроилась у него на бедрах. Будь она вольна выбирать одежду, сейчас её узкая юбка бы сексуально съехала вверх по бедрам, открывая вид на кружевное белье, но уже много дней приходилось носить униформу, поэтому пришлось лишь раздосадовано вздохнуть, когда пухлые треники едва шевельнулись где-то на щиколотке.

Аурелио же, не представляя, какие фантазии были в этот момент у его партнерши, был всем более чем доволен, и не постеснялся выразить это, прикрыв глаза и закусив губу. Когда Ами наклонилась его поцеловать, он физически ощущал её довольную ухмылку, даже не видя. Давно он эти губы заприметил, ещё в прошлом году увлекся наблюдением, и, честно признаться, только из-за этой улыбочки исполнял приказы. Было в ней что-то пугающе-очаровательное, такая живая сила, какую найти тяжело. Которой хочется подчиниться.

Аметист взяла его руку и уложила её себе на грудь, задрав футболку. Можно было ожидать, что пассивная неопытность Аури вызовет раздражение, но, к удивлению самой феи, ей это даже нравилось. Она полностью контролировала ситуацию, буквально могла управлять процессом. Но этой властью злоупотреблять не хотелось. Зная свою тягу к могуществу, Аметист не ожидала, что с такой легкостью откажется от лишнего и будет довольствоваться необходимым.

Впрочем, раз они уже решили, что займутся любовью друг с другом не единожды, было некуда спешить. Она ещё успеет постепенно раскрыть все свое мастерство.

Ласки на полу, хоть и были удовольствием, разжигающим желание, оказались не слишком удобными. Аури то об шкаф головой ударился и, дернувшись, стукнулся с Аметист лбами, то ногой об кровать приложился и пнул партнерше под зад. После недолгого перерыва на смех было принято стратегическое решение переместиться на постель. Может, матрас не застелен, подушка без наволочки, но это явно лучше, чем закончить в случайных синяках.

Аметист сняла с Аури толстовку, отбросила на кровать. Вновь устроившись на его бедрах, она обняла парня и блаженно застонала. Прижимаясь к нему, она чувствовала, будто наполняется силой. Усталость после боя и бега по лесу от монстра растворилась. Ощущая его жар, Ами будто получила новое волшебство, её сердце становилась легче, словно магия создавала в груди невесомость.

Аурелио обнял её за плечи и напомнил, что они остановились на поцелуях. Такое ответственное дело прерывать опасно, а потому они спешно продолжили ласки. Вспомнили, что их могут и поймать, а потому медлить было глупо.

Аметист всегда считала, что мужчина должен быть опытнее, что это её надо учить и направлять, но, к своему удивлению, обнаружила, что маленький невинный Аури даже больше её заводит. Когда она кладет его руки себе на грудь, и он неловко поглаживает нежную кожу вместо того, чтобы тут же грубо сжимать пальцы, как это делают другие. Когда она целует его, Аури тянется навстречу, а не просто позволяет себя ублажать.

Аурелио поднимается, крепче обнимает партнершу и целует её шею, чувствуя мягкий аромат мыла и стирального порошка, смешивающийся с легким, едва уловимым запахом кожи. Юноша гладит её бедра, поначалу опасаясь проявить инициативу, но все-таки решается пробежать пальчиками по коже под резинкой штанов девушки.

Ами довольно улыбается, в ответ сжимает его ягодицы, и Аури смущенно ойкает, когда острые ногти царапают кожу. Девушка смеется умиленно, отдаляется и красивым движением скидывает штаны.

Через несколько минут, когда она вновь устраивается на бедрах уже обнаженного парня, тот даже немного удивлен, как резко изменилась ситуация. Только он привык к поцелуям, не успел опомниться, уже бесцеремонно оседлан, будто неопытный молодой жеребец. Впрочем, в отличие от скакуна, Аури своим положением был вполне доволен и даже не думал оспаривать право на лидерство.

Аметист, опьяненная удовольствием, забыла о риске обнаружения и безрассудно застонала в голос. Вторившие её голосу тихие стоны Аури усиливали наслаждение. Осторожно избегая черневшей на боку парнишки раны, Ами цеплялась когтями за его плечи и грудь, будто в отместку за то, что не встретила его раньше и должна была столько раз мучиться, симулируя удовольствие.

Впрочем, Аури не мог знать, что она едва ли не впервые ощущала то, что всегда приходилось лишь изображать. Ему вообще было не до мыслей, когда девушка вдруг вздрагивала всем телом, бесстыдно награждая его шумным стоном. Когда она замирала, сжимала его и больно впивалась ногтями в кожу, он задыхался от контраста ощущений, цеплялся за её запястья, гладил тонкие пальчики, чтобы расслабить.

В последнем движении перед оргазмом, Аметист, едва осознавая свои действия, поддалась инстинкту и, притянув к себе Аурелио, горячо его поцеловала, будто скрепив какую-то клятву. А он обнял ее, насколько хватало сил, и его стон утонул в поцелуе.

Тяжело дыша, они все льнули друг к другу, ещё не понимая, какое обещание только что дали этой близостью друг другу. Этими обнаженными объятиями, поцелуями сквозь нехватку воздуха… Они отбросили все, что можно было, забыли о реальности, чтобы дарить себя друг другу, такое не проходит бесследно.

Когда они лежали рядом, греясь в объятиях, прошло не так много времени, но ощущения твердили, что, лежи ещё хоть вечность, этого будет мало. Аметист чувствовала спиной, как горела исцарапанная кожа на груди Аури. Но дыхание его, мерно ласкавшее её плечо, было спокойным и расслабленным. Он обнял её обеими руками за плечи, и ей оставалось лишь гладить его пальцы и ладони, рассматривать старые шрамы и мелкие пятнышки от заноз.

Аурелио почувствовал, как девушка взяла его за запястье и потянула куда-то. Поддавшись в полусне, он, как она хотела, приложил ладонь к её щеке и почувствовал себя ещё спокойнее, но вдруг глаза резануло яркой вспышкой.

Парень привстал, осматривая комнату. Ничего не изменилось, и только он один встревожился.

— Прости… Не знаю, что находит вдруг… — Аметист вздохнула, с сожалением прощаясь с его теплом на коже, и села на краю незастеленной кровати. — У меня уже второй раз такое. Просто вспыхиваю ни с того ни с сего…

— Это вроде как у остальных, когда они превращаются? — Аури потер глаза и тоже расстроенно осознал, что пришло время уходить.

— Только я не превращаюсь. Наверно, сил маловато. Впрочем, разумная плата за мои злодеяния, — она недовольно подпрыгнула, чтобы влезть в штаны, которые почему-то застряли на бедрах и никак не желали натягиваться.

— Это, наверно, мои, — Аури наклонился к ней и потянул за край тесьмы, развязал узелок. — У меня зад поменьше будет.

— Ты сейчас весь поменьше станешь, если рот свой не закроешь.

— Я же не осуждаю! Меня все устраивает в твоей фигуре.

— Я не спрашивала, — фыркнула Аметист, все-таки довольно улыбнувшись.

Когда ребус с одинаковой формой был решен, Аури, по заранее разработанной стратегии, первым выскользнул из комнаты, но встретил не пустой коридор.

— Ещё один мой сынок лишился девственности, — шепнула Иззи Мериху, едва сдерживая усмешку. Они как раз возвращались с прогулки в отличном настроении, и такое зрелище не могло остаться без комментариев.

— Как ты это понимаешь? — озадаченно поинтересовался воин, рассматривая никак не изменившегося Аурелио.

— Да он когда-то у меня в животе сидел, я о нем все знаю, — женщина махнула рукой.

— А мне можно просто уйти? — Аури нервно покашлял и прикусил губу.

— Нет уж, дождись свою пассию. Нехорошо бросать партнера сразу после секса, — поучительным тоном скомандовала Иззи, не сдвинувшись с места.

— Вы так и будете стоять тут?

— А мы не спешим.

— Драконы и писки, за что мне это…

— Будешь выпендриваться, я и Нико позову посмотреть, — Иззи подмигнула сыну, изо всех сил игнорируя смешки Мериха, из-за которых и сама едва держалась.

— А ты чего ещё здесь? — Аметист выскочила из комнаты и озадаченно осмотрела Аури. Заметив и наблюдателей, она чуть не подавилась следующими словами, которые так и застряли на полпути. — Наверно, пора идти спать.

Схватив парнишку за руку, она поспешила мимо зрителей в общую спальню, и Мерих мог поклясться, что впервые видел её раскрасневшейся.

— Только слово скажи, — угрожающе бросила она бывшему любовнику, наблюдая, как тот давился смехом. Продолжение: «и я тебе молнией по яйцам шарахну», — решила все-таки не договаривать в присутствии матери своего нынешнего любовника.

— Нем, как рыба, — бросил Мерих, прежде чем окончательно взорваться смехом.

Иззи, глядя на него, тоже не выдержала. Но она хотя бы дождалась, пока сынок с возлюбленной скроются из виду.

— Вот ты паршивец! — она возмущенно пихнула воина в бок. — Не мог сдержаться?! Провоцируешь же!

— Простите за саботаж, — парнишка театрально поклонился.

— Что скажешь, девочка хорошая? — отдышавшись, женщина вновь обрела серьезность. — Это, конечно, его дело, я ничего не стану говорить. Но для моего спокойствия…

Мериху пришлось серьезно призадуматься. Может быть, стоило собрать воедино и проанализировать все поступки Аметист за те полтора года, что он её знал, но вряд ли материнское сердце приняло бы спокойно мрачные подробности. Или он этим себя успокаивал, не желая смириться, что по-настоящему верил в то, что собрался сказать.

— Хорошая.

2.39. Прощание

— Надо поговорить!

Только Мерих собирался пройти в общую спальню и свалиться без сил в младенчески крепкий сон, Элизиан схватила его за плечо и вывела обратно в коридор, подальше от чужих глаз.

— Согласен… Я бы обсудил, по какому волшебству у тебя ещё остались силы. И почему ты их так бездарно тратишь, — энергия окончательно иссякла, так что воин безропотно поддавался и, зевая, шел следом за феей.

— У тебя нет сил шевелиться, а у меня — шутить, — Эли остановилась там, где никто не должен был их увидеть, развернула податливого Мериха к себе и прижала спиной к стенке. — Время, знаешь ли, в нашем случае не ждет.

— Ещё раз попросишь потрахаться? Давай не сегодня, а то я правда устал…

— Чтоб тебя, Душан! Закрой рот.

— Какая грозная, — парень усмехнулся, посматривая на фею сверху вниз, хотел было отпустить ещё какой-нибудь едкий комментарий, но получил слабенький удар снизу по челюсти, прозрачно намекавший, что продолжение может дорого стоить. — Ладно, сдаюсь, большая сильная хранительница, говори, что ты там хотела.

— Во-первых, ты меня раздражаешь, — вздохнув с облегчением, благодаря своей победе, Эли приступила к речи, которую обдумывала весь день, и все равно в последний момент решила импровизировать. — Бесит до невозможности, что ты мне нравишься. И я ничего не могу сделать с этим. Только попробуй меня перебить! Какая бы смешная шутка ни была, получишь, — заметив, что Мерих уже собирался раскрыть рот, девушка резко пресекла его попытку, пригрозив пальцем. — В общем, сначала я боялась, что это из-за того, что я прочитала чувства Аметист или просто идеализировала тебя. Но я с новыми силами легко абстрагируюсь от чужих чувств, так что это точно мое. К тому же, я понимаю, что ты ровно такой, какой есть. Может, ты и прячешь глубоко в душе, пытаясь забыть, какие-то тайны и болезненные воспоминания, вместе со всем, что чувствуешь по этому поводу, но все-таки ведешь ты себя по-настоящему. И, в общем, меня это не пугает. Знаю, что ты не станешь откровенничать, не превратишься в «славного парня», будешь дальше делать так, как считаешь нужным, и скрывать то, что хочешь скрывать. И я понимаю. Ты уже доказал, что тебе можно верить, так что мне будет достаточно даже пары слов о том, что переживать не стоит, я не стану лезть в душу.

— И магию свою на мне никогда не используешь, — торопливо дополнил Мерих, воспользовавшись секундной паузой.

— Да, разумеется, — будто только что услышала свою собственную мысль, Элизиан согласно кивнула, не обратив на парня внимания. Она взволнованно отводила взгляд, и не заметила мягкой улыбки на лице собеседника. — В общем, я пытаюсь сказать, что я все понимаю и принимаю. Тебе нечего опасаться, так что теперь придется придумать реальную причину, чтобы мне отказать, если хочешь отделаться.

Эли могла бы дать ему время подумать, но в этом не было необходимости. После разговора с Аметист в лагере Мерих уже достаточно думал о том, что был слишком категоричен. Никто не гарантировал, что Элизиан не погибнет раньше, да и его смерть была не вполне определена. В конце концов, Эвита видела, как они умирали, но не как умерли. Может, все ещё получится уладить. А даже если кто-то из них погибнет в этой войне, второй, конечно, будет страдать, но пусть хотя бы один останется навсегда счастлив.

— Давай попробуем.

Эли едва удержалась, чтобы не переспросить. Сначала она, конечно, решила, что послышалось — не мог вот так легко согласиться этот упрямец. Но он вполне определенно подтвердил свой ответ, когда, запустив руку в волосы феи, задумчиво накрутил прядь на палец.

Лишь на мгновение озадачившись этим жестом, уже через секунду Элизиан опомнилась и подалась вперед, прижимая Мериха к стене, нетерпеливо поцеловала его.

— В общем, твои переживания напрасны. Ивэйн, пока он не обретет крылья, не обладает притягательностью потомков Сирин, — по коридору разлетелось эхо голоса Таома. — Так что она не могла бы повлиять на твои чувства.

— Придется с этим подождать, — Эли заслышав преподавателя, спешно отошла от воина и поправила одежду.

— Значит, и мои чувства настоящие… Хотелось бы мне сказать, что от этого на душе легче, но, к сожалению, не могу, — Эвита тяжело вздохнула и остановила незадолго до одной из пустующих ветвей коридора. — Учитывая, что он станет другим… И что мне нужно будет его покинуть…

— Когда-нибудь, вы сможете найти решение. Ты сильная, юная фея, и у тебя будет над ним много власти, — Таом вернулся и, склонившись, обнял девушку. — Ты справишься.

— Спасибо, — Эвита всхлипнула, удерживая слезы, и медленно выдохнула, успокаиваясь.

— Простите за беспокойство, просто до невозможности хочу спать, — из-за поворота вынырнул Мерих, решивший предпринять очередную попытку отправиться отдыхать.

— Постой-ка, — Таом, уже освобожденный девушкой из объятий, задержал внезапно потревожившего их юношу. — Вообще-то, Эвита как раз собиралась искать тебя.

— Что случилось? — внезапная тревога даже позволила ненадолго забыть о сне, Мерих подошел ближе.

— Ничего особенного. Просто хотела попрощаться, прежде чем покину вас, — Эвита вздохнула, глаза её вновь заблестели от слез.

— Как это прощаться?! — до услышанного Элизиан собиралась отсидеться в темном коридоре, но слова подруги не могли оставить её равнодушной. — Ты же не бросишь нас теперь, когда…

— Я должна, — проигнорировав внезапность, будто так и должно было быть, что в любой момент из пустоты может появиться друг, хаотисианка взяла подругу за руку. — Когда Ивэйн обретет крылья, у всех нас будут большие проблемы, и я должна хотя бы попытаться отсрочить этот момент.

— А что будет, если ты уедешь, и мы больше не увидимся? — Эли, не привыкшая сдерживаться, уже заливалась слезами, глядя на едва намокшие ресницы подруги.

— Мы ещё встретимся. Так ведь? — Мерих был хмур. Он не любил все эти слезные прощания, потому что, хоть никогда этого и не показывал, сердце рвалось из груди и выло от боли каждый раз, когда приходилось кого-то отпускать.

— Да. И, к сожалению, к тому моменту Ивэйн уже будет окрылен, — Эвита шмыгнула носом и вытерла глаза, собираясь с силами. — В раннем видении я заметила Габриэля в золотом свете, что-то сияло у него за спиной. Я не сразу поняла, что это значило, но теперь… Есть лишь одно объяснение.

— Ничего. Мы с ним разберемся, — Мерих, собравшись с силами, расслабленно улыбнулся. — Главное, ещё встретимся. Значит, можно не прощаться.

— Но… — Эвита хотела возразить, что, если они лишь умрут поблизости, может быть и не до разговоров, но парень качнул головой, намекнув помолчать, и пришлось послушаться.

— Что ещё за видения? Почему… — Элизиан озадаченно наблюдала за их диалогом, крепко сжимая руку подруги.

— Я потом расскажу тебе все, что нужно знать, а сейчас идем… — Мерих хотел увести фею к остальным, спать, но Таом перебил его.

— Нам ещё нужна твоя помощь, — обратился профессор к Элизиан. — Эвита должна отправиться в Совет. Мы хотели обратиться к Этель, раз она представляет эту страну, но, если она уже спит, лучше будет тебе нам помочь.

— Выходит, ухожу только я? — Мерих устало усмехнулся. — Тогда всем до встречи.

Он попытался, но вновь не смог уйти спать, насильно обнятый подругой. Эвита не привыкла к физическим проявлениям теплых чувств, но теперь по-другому не могла. И прекрасно понимавшему это парню даже пришлось ответить. Он положил подбородок ей на плечо и улыбнулся. Сердце болело, но Мерих закрыл на это глаза ради Эви, и утешающе похлопал её по спине.

— Мы ещё увидимся, слышишь? Не только, чтобы испустить дух рядышком, — прошептал он. — Ещё увидимся, я тебе обещаю.

— Хорошо, — Эвита, отпустив друга, мягко улыбнулась и повернулась к Элизиан. — Ты готова?

— Угу, — фея стерла слезы с лица и сменила форму.

Девушки взялись за руки и уже через несколько мгновений они оказались в тронном зале Волшебного Совета. Как всегда, сияющем и прекрасном, только вовсе не радующем своим великолепием.

Явившаяся на зов Ринтия выглядела очень больной. Она ещё сильнее похудела, так что лишь в форме феи одежда ещё не болталась на ней. Кожа ее, как у большинства хаотисиан, всегда была довольно бледной, но теперь оказалась вовсе прозрачной, так что под ней без труда просматривались голубые узоры вен.

— Вы в порядке? — Элизиан подала руку верховной хранительнице, после телепортации едва не свалившейся с ног от усталости.

— Ничего, я слишком много работаю, только и всего, — женщина приняла помощь и заняла место на троне. — Что у вас для меня за новости? Вы его нашли?

— Да, но, боюсь, с этим есть некоторые проблемы…

— Значит, тебе нужно продолжить следить, пока проблемы не решатся, потому что, если Ивэйн обратится, у нас будет…

— Ещё больше проблем, я знаю, но, простите, что перебила, дело в том, что причиной обретения крыльев для него, скорее всего стану я, так что покинуть Гамму — не моя прихоть, это необходимость, учитывая сложившиеся обстоятельства, — набравшись решимости и отбросив сомнения, Эвита выпалила разом все, что стоило доложить Ринтии. — А наблюдение могут продолжить Элизиан, Этель и Тасс, не говоря уже об остальных. И ещё простите, что об этом знает так много людей, но я не могла не обратиться за помощью к друзьям…

— Ничего, — Ринтия устало улыбнулась сквозь боли, на время задумалась, как лучше поступить. — Похоже, у нас осталось немного времени. Если он уже нашел в тебе смысл, то обретет крылья совсем скоро, поэтому будем готовиться. Он, к сожалению, не самая большая из наших проблем.

— Что значит, решила не прощаться со мной?! — зал Совета на мгновение осветила вспышка, из которой выскочила разъяренная Этель. — Ты что это себе позволяешь?!

Она накинулась на подругу с объятиями, и та на мгновение замерла в нерешительности, прежде чем ответить. Эвита никак не ожидала такого визита, но все же была рада напоследок встретиться.

— Прости. Думала, ты уже спишь.

— Ничего страшного, чтобы уснуть нужно две минуты, а новые встречи никогда никто не гарантирует, особенно уж в нашем случае! — Этель возмущенно сжала подругу ещё крепче, в отместку за доставленные переживания.

— Девочки, мы же в Совете, — Элизиан попыталась вразумить подруг, решивших миловаться при верховной хранительнице.

— Ничего, — Ринтия посмеялась. — Я рада, что вы все связали себя узами дружбы. Я переживала, как смогу оставить неопытных фей без финальной трансформации одних, но, вижу, о вас есть кому заботиться.

— Оставить? Вы же не собираетесь нас покинуть? — Этель отвлеклась и взволнованно уставилась на хранительницу Хаотиса. Только теперь она заметила разительную перемену в облике верховной феи.

— Не стоит переживать. Мое время так или иначе скоро придет, в конце концов, двести лет не даются даром, — Ринтия махнула рукой, мол, не страшно, с кем не бывает. — Я сделала почти все, что должна была. Совсем скоро мои дела будут завершены, и только этого я жду.

— Как же мы без вас? — у Эли снова задрожала челюсть от жгучего желания расплакаться.

— Не прощайтесь со мной раньше времени. А когда наступит день, выберете себе нового лидера и продолжите защищать мир от угроз. Они будут всегда, и даже сейчас грядет восхождение черного пламени, — женщина потерла глаза. — Будем надеяться, что к его приходу мы окажемся готовы. А теперь вам лучше отправиться спать. Завтра для всех из нас будет ещё один непростой день.

— Вы доставите меня к отцу? Не думаю, что девочкам стоит там показываться, — Эвита оглядела подруг с сожалением, будто могла быть сколько-то виновата в разгоревшейся войне.

— Дай руку, — Ринтия согласно кивнула, не раздумывая о том, что будут делать детишки без двух сильнейших фей, если те попадут в плен.

Стоило юной хаотисианке коснуться хранительницы, она исчезла, и верховной фее даже не пришлось путешествовать вместе с подопечной.

— Ого… — Этель улыбнулась, от восторга чуть не захлопав в ладоши. — Впечатляет. Похоже, теперь и нам пора.

— Я попрошу вас остаться. Есть личный разговор к носительнице королевской крови Седотопии, — Ринтия набралась сил подняться с трона. — Раз уж вы здесь, лучше пусть тревожная весть настигнет вас как можно раньше.

***

Эвита не ожидала такой легкой телепортации, пошатнулась и торопливо стала искать наощупь опору. Среди глухой темноты в ночном лесу, она, к счастью, оказалась хотя бы в палатке, так что быстро нашла стену из бесцветного полимеризованного техноволокна. Оставалось убедиться, что перенеслась она в нужную палатку, поэтому, немного подсветив себе с помощью маленького сгустка волшебной энергии, Эвита оглядела помещение.

Стол без стульев, на котором расположился блок генерации техноэкрана, выключенного на ночь. Идеально заправленная кровать. Крюк для одежды на стене — ровно один, ведь повесить нужно только комбинезон (один из таких навороченных костюмов так старалась добыть Моргана). И постель, и крюк пустовали. Хирам ещё не вернулся.

— Эй, ты видишь? — раздался с улицы смутно знакомый голос.

— Точно, там свет. Схожу проверю, — по довольному голосу Фарида Эвита сразу поняла, что он с пафосным видом покрутил посохом.

— Вот же выпендрежник несчастный, — возмутилась она, понимая, что в случае реальной угрозы такие растраты времени создали бы серьезные риски.

— Эй! Могу себе позволить, и вообще, тебя тут нет! — возмутился было наследник престола, надув губы, как вдруг осознал свой просчет. — Подожди-ка, ты здесь?!

Бросив ненужные церемонии за ненадобностью ареста, Фарид влетел в палатку и набросился на сестру с объятиями. Этот день определенно принес очень много физических контактов.

Парень был в хаотисианском комбинезоне, только не сиреневого цвета, обозначавшего безоружные группы, а бордового военного окраса, с чёрными зарядными узорами и золотым управляющим кристаллом. В такие теперь был одет каждый в лагере, кроме лекарей, которым полагались синие.

— Как ты тут… Как вообще? Ребята как? Кадира места себе не находит, вся на нервах, — он затараторил, взволнованный внезапным визитом.

— Эй! А как же протокол задержания при незаконном проникновении?! — отодвинув шторку при входе крылом, Атлас моментально прекратил возмущаться и встревоженно подбежал к невесте. — Как ты?

Эвита дернулась, избегая его прикосновения. Она не хотела ему грубить, но ещё не довелось объясниться.

— Атлас, не стоит, — фея отошла в сторону, спрятавшись за плечо Фарида, и опасливо поглядывала на гарпию, не зная, чего от него ожидать. — Дело в том, что я и тот, другой человек…

— Хватит об этом. Я уже сказал, что могу проигнорировать твои поцелуи, хоть это и ранит, — Атлас нахмурился. Тема любовных похождений девушки, которая должна была стать ему женой, совсем не прельщала, тем более после долгой разлуки.

— Атлас, я его люблю. Может, это не лучшее мое решение, но я выбираю его, что бы ни случилось дальше. Так что не трать время. Ты заслуживаешь тоже стать для кого-то единственным навсегда, как любой человек, — выглядывая из-за спины брата, продолжала рассказ Эвита.

Только, к её удивлению, вечно спокойный Атлас не вскипел, чего можно было ожидать, зная, что он раздражался от упоминания поцелуев. В общем, если не считать задергавшейся брови, он остался спокоен и лишь сложил крылья на груди.

— Ладно. Я расторгну уговоры со своей стороны, чтобы отец не создал тебе проблем, — в серых глазах гарпии показался и вновь угас огонек хилой надежды на благополучное разрешение вопроса. — Один из нас должен быть виноват, так пусть это будет тот, кого сложнее достать.

— Брось рыцарство, у Хирама что так, что этак, будет виновата Эвита, — подал голос забытый и перепутанный со столбом Фарид. — Так что не подставляйся хотя бы перед своими.

— Он прав. Это самый разумный вариант, — зная, что без её голоса такое решение Атлас не примет, Эвита обязана была его подтолкнуть на верный путь. — Ты можешь сохранить все остальное: репутацию, отношения в семье, расположение моего отца. Так не бросай все это ради того, чтобы спасти человека, уже навсегда потерянного.

— У тебя ещё есть шанс, — Атлас поджал перья на кончиках крыльев, что для людей аналогично сжатию кулаков. — Хоть никто этого и не видит.

— Уже нет, поверь. Не после того, как я поняла, в чем моя сила, и не после того, как приняла это, — фея вздохнула. Глянув на брата, она жестом указала оставить их, и Фарид послушно выскользнул из палатки, не скрывая недовольства. — Ты говоришь это, чтобы завоевать мое расположение? Надеешься, героическое благородство из детских сказок поможет вызвать какие-то чувства?

Атлас хмыкнул и хмуро глядел на бывшую невесту.

— Я ведь гарпия, не забыла? — он раздосадовано вздохнул. — Мы не очень-то любим отпускать что-то, что однажды уже посчитали своим.

— Сохранить свое для тебя важнее, чем сохранить себя? — девушка смотрела на него с сочувствием. Ей было даже жаль портить жизнь Атласу, хоть тот и был способен на разнообразные гадости.

— Не важно, что выбираю я. Я должен быть тем, кем меня видят, — вспомнив о своем статусе, он встрепенулся и выпрямился. — У меня, знаешь ли, нет свободы не подчиняться, в отличие от некоторых.

Эвита проводила Атласа взглядом. Мгновение ей казалось, что он был прежней её версией:пытался угодить всем, кроме себя. Теперь она знала, как пагубно это влияет на жизнь. Но насильно помочь нельзя, он сам должен решить что-то изменить, иначе это лишь пустая трата ресурсов. Девушка усмехнулась. Может, она и приняла свои эмоции, но расчетливости не утратила.

— Ждешь меня? — Хирам появился в палатке бесшумно и сразу направился к своему столу. Появление дочери оказалось для него вовсе не удивительным, напротив, будто он давно этого ждал и репетировал, как будет её игнорировать, — несмотря на все усилия было заметно, что ему приходится сдерживать какую-то эмоцию. Вероятнее всего, гнев.

— Да. Во-первых, я не выйду за Атласа. Он согласен разойтись миром, так что прошу оставить расторжение помолвки без последствий для него и его семьи, — решив поддержать правила игры и не объясняться в чувствах после долгой разлуки, Эвита сразу перешла к делу. В конце концов, скучают и радуются встрече только в нормальных семьях, у них так не принято.

— Что же во-вторых? — Хирам раскрыл экран над столом и пытался изобразить вовлеченность в работу, но даже первая тема заставила его поднять глаза. Он ещё держал гнев при себе, однако брови съехали к носу, а губа начала дергаться. Девушке раньше не доводилось видеть отца, так старательно пытавшегося удержать какое-то чувство. Видимо, очень сильна оказалась ярость на этот раз.

— Так как с поручением хранительницы я справилась, я должна присоединиться к нашим людям на фронте, — Эвита гордо выпрямилась. Теперь она знала, кто она такая, и пора прекратить бояться человека, который этого и сам о себе не понял. — Сначала я хотела просить тебя не оставлять меня здесь, а перевести на первый фронт, к королевскому дворцу. Но я знаю, что ты никогда этого не допустишь. Зная, что я близка с этими людьми, ты не упустишь шанса наблюдать мои мучения, когда мне придется сражаться против друзей. Поэтому я не буду сопротивляться.

— Мне или им? — Хирам глядел на дочь с вызовом. Он давно бросил попытки заняться делом, выпрямился, уперся кулаками в стол и внимательно слушал. — Кому ты не станешь сопротивляться?

— Тебе. Я останусь здесь.

— Правильно. Но если я узнаю, что ты содействуешь врагу…

— Я знаю законы относительно предательства. И не стану им помогать. Но и ты не жди помощи, если что-то случится. Если я не смогу подать руку другу, то тебе — не захочу, — Эвита знала, что говорит жестокие вещи и поступает с отцом неподобающе. Но также она знала, что его это не заденет. Даже если она собственными руками всадит ему нож в сердце, Хирам лишь прошепчет на последнем издыхании, что всегда считал её монстром. Она уже давно для него потеряна, и только сама может о себе позаботиться.

— В таком случае, занимай место и ложись спать. В завтрашнем бою я должен увидеть тебя в форме, — мужчина безразлично опустил глаза на экран. Ему нечего было противопоставить, но кто, как не полководец, знает, что проиграть битву — не то же самое, что проиграть войну.

2.40. Страдание королевской крови

— И как у тебя маникюр такой идеальный? — Этель с завистью смотрела на острые чёрные коготки Аметист, недовольно продемонстрировала свои руки, где два ногтя страдальчески отломились под корень. — У меня уже смотреть страшно, а я сделала его перед тем, как мы поехали в лагерь…

— В стратегически важные моменты мои руки обычно электрические, так что к ним редко кто-то прикасается, — Ами вздохнула и отодвинула тарелку с обедом.

— Вот это восторг.

На этот раз подавали весьма аппетитное жаркое, аромат которого в большом обеденном зале дворца ощущался совершенно особенно. В отличие от вчерашнего вечера, теперь почти все со своими порциями расправились охотно, и зал гудел от смеха и бурных обсуждений. В конце концов, зацикливаться на первом же потрясении было для всех опасно, и, осознав это, ребята стали заметно активнее и расслабленнее.

Лишь немногим кусок в горло не лез, как Аметист, и в их числе оказался Йен. Он сидел в другом конце стола и наблюдал за друзьями, задумчиво ковыряя ложкой крупный кусок картошки, который ещё не разваливался, но уже был поразительно мягким, так что оставалось лишь гадать, как повар за ночь достиг такого мастерства.

— Хочешь прогуляться? — шёпотом спросил воин у сидевшей рядом Пеле.

Девушка кивнула, озадаченная его состоянием, но расспросы отложила до разговора наедине. Может быть, она любила иногда повыяснять отношения, но сейчас чувствовала, что в душе у Йена происходит то, о чём лучше публично даже не заикаться.

— Ты в порядке? — заговорила Пеле, когда они вышли на улицу и оказались в полном уединении. Похолодало.

— Не знаю, честно говоря, — Йен тяжело вздохнул и присел на разукрашенную инеем траву. — У меня странное предчувствие.

— Сейчас такое время, что это нормально, — девушка расположилась рядом.

За полтора года обучения она уже привыкла к такой бесснежной зиме, к зелёной траве круглый год, к отсутствию осадков. Седотопия, конечно, не стала для неё вторым домом, но всё-таки это было самое известное и близкое ей место в волшебном измерении, и в душе теплилось чувство светлой привязанности к школе и друзьям. Но теперь, рассматривая такую характерную для этого места зимнюю траву, землянка чувствовала себя не в своей тарелке. Что-то действительно было не так, но ощущалось это только теперь, когда их осталось двое. В толпе чувство смешалось с общим гулом и затерялось, но теперь стало явным. Как негреющее яркое солнце, оно бурлило в груди, не давая ответов.

— Не думаю, что мне повезёт дожить до следующего тысячелетия, — Йен утомлённо вздохнул и посмотрел на сияющее в небе дразнящее солнце.

— Разве это не предполагается, исходя из продолжительности жизни обычного человека? Сейчас ведь только первый век, — Пелианна была озадачена. Только теперь она вспомнила, что Новый год в Седотопии должен был прийти в эту ночь. Удивительно, как она смогла забыть о любимом празднике, утопая во всеобщем единении в борьбе с непобедимым.

— Может, это у вас, в немагическом измерении, — воин вздохнул. — У нас настаёт четырехтысячный год.

— Не думала, что ты можешь быть даже более драматичным, чем я, — девушка попыталась перевести разговор в шутку, но по спине пробежали мурашки. Она знала, что тоже чувствует это, но старалась закрыть на беспочвенные страхи глаза. Нельзя позволять тревоге сгубить тебя в битве.

— Я могу быть даже более драматичным, чем Этель, — Йен хмыкнул и посмотрел на Пеле. — Давай вернемся к остальным, вдруг нас потеряют.

Они, действительно, присоединились к остальным в общей спальне, правда, почти через час, немного раскрасневшиеся и заметно более спокойные. Держась за руки так крепко, будто в этот час пытались уместить все живущие в мечтах годы.

— Давно они спят друг с другом? — шепотом поинтересовалась Этель у Мериха, надеясь, что он о своём друге знает больше, чем она — о бывшем.

— Да кто их разберёт… Я уже перестал запоминать, кто с кем, — парень зевнул и глянул на задремавшую в объятиях Аури Аметист.

— Да уж… Всё так меняется, — Этель улыбнулась и в очередной раз осмотрела зал, возмутилась видом модной катастрофы. — К сожалению, кроме одежды… И почему нельзя переодеваться, я же в бою всё равно в превращении?!

— Наверно, чтобы тебя отличали от гражданских, когда ты не в нём, и не эвакуировали, — Мерих усмехнулся.

Все в зале зашевелились. Вдруг всё резко пришло в движение, и уже через несколько секунд вместо хаотично развалившихся расслабленных подростков, командующего встречало его элитное подразделение.

— Глянь, как быстро построились. Чему-то же научились, да? — всё пытался защитить своих подопечных Нико, но Гелиос даже не улыбнулся.

— Выдвигаемся. У вас четверть часа.

После этих слов хаос продолжился. Рассредоточившись кто куда, воины принялись переодеваться, собирать оружие и медленно стекаться к выходу. Ненадолго упорядочиваясь возле дверей, вскоре на улице они снова превращались в рассеянную свалку болтовни, жестикуляции и перемещений. Комбинируясь между собой то одним образом, то иным, они вели себя, будто собирались на очередную тренировку или вовсе пикник, но так было лучше для всех.

Нико, выйдя на улицу, осмотрел их с одобрением. Теперь они будут сильнее, чем вчера, и им будет проще держаться. Таков закон — делай вид, что ничего не происходит, запри страхи в самом далеком уголке сердца, никогда не открывай, и тогда проживешь подольше.

***

— А ещё, кажется, Мерих и Эли. Но это не точно, — Эвита утомлённо вздохнула, закончив пересказывать все сюжетные повороты её нахождения в Седотопии ошеломлённым Кадире и Фариду.

— Вот дела… — маг присвистнул, составляя в голове карту взаимоотношений, событий и превращений, пытаясь разложить по полочкам недели жизни, пересказанные за несколько минут.

— Ну да… Мы вот всего лишь поженились, — фея усмехнулась, поглядывая на своего супруга. — Может быть, в некоторых случаях браки по расчёту не так плохи… впрочем, я ещё решаю, — добавила она, заметив, как Фарид с видом абсолютно бестолковым принялся чесать спину волшебным посохом.

— Тут никогда не определишься, — Эвита рассмеялась, отвернулась от брата и окинула взглядом лагерь. — Хорошо, что ты здесь.

— Я не могла иначе. Вообще-то, меня хотели оставить под замком во Дворце Правления, раз уж я прямого отношения к конфликту не имею как иностранка, но мне удалось на базе вашего же закона о выдвижении на передовую всех членов королевской семьи, за исключением главнокомандующего, добиться разрешения на присутствие в лагере, — Кадира гордо улыбнулась, отметив восхищённый взгляд подруги.

— Ты начинаешь говорить как хаотисианка. В хорошем смысле.

— Спасибо, я долго репетировала.

Феи рассмеялись. Но Эвита быстро вновь поникла, вспоминая свой разговор с Таомом. Она была взволнована, до дрожи, что повергало в ужас. Она принимала, что чувствует, но никогда не испытывала такой беспочвенной паники. Странное новое состояние пугало. Девушка знала, что расчёт её не покинул, но теперь опасалась, что не сможет сориентироваться и оправдать себя, когда придёт время.

— Ты ведь не выходишь на поле боя? — решила спросить Эвита, впрочем, вполне уверенная, что Кадира не может, также как она, выступать против своих друзей. К тому же, она не носила костюма.

— Нет. Это слишком для меня… — Кадира вздохнула и опустила глаза. — Знаешь, это может показаться глупым, но я люблю его так сильно, что не смогла отпустить сюда одного. Меня слишком пугала мысль, что он может погибнуть вдали от меня. Что? Ты так смотришь…

— Как? — Эвита заставила себя сменить вид на более непринужденный.

— Не как на дурочку… Как-то озадаченно, наверно.

— Ты заговорила о любви. Это единственное чувство, которое я не смогла понять, даже когда испытала. Мы говорили о ней с Габриэлем, но, похоже, наши понимания полярно противоположны. Я видела, как люди влюблялись, но это всегда выглядит по-разному и, кажется, порой не имеет никаких причин, — девушка вздохнула и с мольбой посмотрела на подругу. — Может быть, ты можешь мне объяснить?

— Ого… — Кадира стушевалась на мгновение. — Я вообще-то и не думала, что такое любовь. Её просто чувствуют. О ней просто знают. Но, если хочешь получить определение, я сформулирую. Любовь — это чувство спокойствия. Это когда ты полностью принимаешь человека, со всеми его странностями и, иногда, идиотизмом. Ты знаешь, что этот человек из себя представляет, самую худшую его сторону, а всё равно чувствуешь это влечение, скучаешь, когда его нет. Но, важно, что в любви нет конфликта между сердцем и разумом. Если разум твердит бежать от человека куда подальше, потому что он тебя травмирует, манипулирует и абьюзит, то, конечно, это не любовь.

— А если он опасен для других, но безопасен для меня? — Эвита надеялась найти ответ, хоть и понимала, что извне он никогда не придёт. Она должна отыскать его в себе.

— Если ты пытаешься понять, что делать с Ивэйном, тут я тебе не помощник, — девушка развела руками, демонстрируя признание поражения. — Но, если хочешь знать моё мнение, нужно хоть раз его увидеть. Тогда всё станет понятно. Может, ты его изменишь, и всё будет не так уж плохо.

— Ну конечно, ты вон своего мужа один раз увидела, и всё стало ясно, у других, может, так не получится! — в разговор влез Фарид, гордо вздернувший нос от внеочередной возможности упомянуть, что обзавелся супругой. — Сама бриллиант отхватила, думаешь, у всех выйдет также удачно?

— Мы с тобой вообще не говорили, муж, — Кадира закатила глаза и пихнула избранника в бок. — Хотя, конечно, в чём-то он прав, Эви. Одного раза может быть мало, тут я соглашусь. Но нельзя судить до того, как ты увидишь, в этом я уверена.

— Спасибо, — Эвита улыбнулась лишь на мгновение. Тишину леса нарушил стук барабанов. — Начинается.

— Да. Нам пора на позиции, — Фарид покрутил посохом. — Как мой плащ?

— В порядке, — Кадира улыбнулась. И здесь он не мог ходить в костюме, как все, не хотел расставаться с любимым плащом. — Идите.

***

— Что это за стук? — Тасс поморщился, когда монотонный ритм добрался до его ушей. Звук действовал странным образом, будто всё тело обращалось ватой. Становилось тяжелее идти и даже держать голову на плечах.

— Барабаны, очевидно, — Аметист поморщилась, тоже ощутив, как организм переставал слушаться.

— Это ясно, но откуда, — огрызнулся фей, раздражённо затыкая уши.

— Это точно не простые барабаны, — Йен остановился и осмотрелся. Все вокруг были в смятении из-за странных ощущений, пришедших с первым звуком.

— Действуют на физическом уровне, — Мерих недовольно дёрнул плечом, будто звук можно было отогнать, словно муху. Но, к сожалению, это никак не подействовало. Элизиан, что все время шла рядом с ним, поддерживающе похлопала воина по плечу.

С новой силой её мироощущение изменилось. Если раньше любое чувство окружающих она воспринимала как своё без возможности сбежать, теперь вовсе не приходилось прилагать усилий, чтобы абстрагироваться. И когда фее самой было легче, она чувствовала силы, чтобы помочь кому-то ещё.

— Скоро начнёт выкручивать суставы. К началу битвы вы будете ощущать себя фаршем, — Гелиос, ранее проходивший через это, был хмур, как никогда. Он однажды понял, что с этим не справиться, и теперь осматривал своих подопечным с виноватым сожалением. — Мне жаль.

— Хватит сдаваться, — Нико рыкнул на командира почти обиженно. — У нас есть феи и…

— И тогда тоже были, — Гелиос поморщился. — Считаешь меня идиотом?

— Считаю, что ты недооцениваешь то, что у нас есть сейчас. Я занимался с этими феями и знаю, кто на что способен, так что, может, оставишь свои упаднические настроения для мирного времени, а сейчас поможешь придумать план, как не дать детишкам поумирать почём зря? — в пылу слабо контролируемой агрессии, Нико совершенно забыл о субординации, за что, как только закончил свою пламенную речь, получил немой выговор. Не нужно было даже произносить это вслух, он все понял по одному взгляду командира.

— Предлагай, — было произнесено. «Если осмелишься», — горело в чёрных глазах.

— В нашем распоряжении очень много эфирных фей, управляющих волнами практически любого рода. Звук, если память мне не изменяет, тоже волна, и мы можем попытаться с ним побороться, — бесстрашно заявил лейтенант. В конце концов, главное — сохранить как можно больше жизней к тому моменту, как Аниссу прикончат, и если он может бороться хоть за кого-то, он будет.

— Что-то не припомню, чтобы хоть кто-то из них напрямую взаимодействовал со звуком, — Гелиос пренебрежительно поморщился, уже не скрывая обиды на осмелевшего подчинённого. — А твои драгоценные маленькие феечки, если память не изменяет мне, едва ли способны постигать новые заклинания не то что в короткие, в любые сроки.

— Вот это неприятно было, мы вообще-то ещё здесь, — Аметист недовольно фыркнула. Некоторые невозмутимо шли дальше, но её очень уж забавляло наблюдение за спором вышестоящих по званию.

— И кое-кто вполне способен на новые заклинания, — Аури попытался вступиться за друзей, но пришлось засунуть храбрость туда же, откуда достал, когда брат одарил его красноречивым «заткнись».

— Сам знаю, кто на что способен. Верните сюда Новалис, Солар и двоих воздушных из старших. А сами топайте дальше, — Нико помахал брату, напоминая шевелиться побыстрее.

— Я ещё не сдох. Не рано себя командиром возомнил? — когда любопытные свидетели скрылись, Гелиос обратился к подчинённому, напрочь забыв о былой дружбе.

— Над ними я такой же командир, как и ты.

— Ещё раз позволишь себе панибратство со мной при свидетелях, не останешься без наказания. Это последнее предупреждение, достаточно я терпел твои вспышки гнева, Дуарте, — командующий отвернулся и глянул на приближавшихся эфирных фей. Все уже едва волочили ноги, хотя удары барабанов начались совсем недавно. — Теперь вывози свою идею сам. Я должен быть впереди, проверить позиции.

— Есть, командир, — Нико, саркастично усмехнувшись, отдал честь.

Он действительно был несдержан. Может, даже слишком часто. Но хотя бы не терял надежды. Если Гелиос сдаётся и не думает больше ни о ком, то Нико не оставит своих людей, и будет держаться за жизнь до последнего, потому что делает всё это не для себя. Он несёт ответственность за всех остальных, и не оставит их так просто, позволив себе распустить нюни.

Многих уже не спасли, но это не повод бросать и оставшихся на растерзание.

Лейтенант недовольно потёр шею в месте, где уже почти физически ощущал присутствие змеи, выпустившей ядовитые клыки. Он должен бороться, и теперь это значит справиться с чёртовыми барабанами, от которых кровь будто пыталась начать движение в обратном направлении.

— Думаю, я могу воздействовать на сознание, чтобы исключить влияние на способность мыслить, — только приблизившись к командиру, начала Элизиан.

— Можно попытаться сделать так, чтобы воздух поборол звук. Если у нас получится поднять ветер или как-то перенаправить волнения, можно вернуть всё в норму, — предложила одна из старшекурсниц.

— Хорошо. Вы знаете, что делать, так что постарайтесь как-то всё это отключить, — Нико одобрительно кивнул подопечным и поёжился, когда от очередной волны стука его кожа превратилась в тесто, которое безжалостно давили скалкой.

— А я тут зачем? — Этель невозмутимо улыбнулась. — Ну, знаешь, мое управление светом не очень-то распространяется на звуки, разум, и что там ещё может помочь…

— Ты — хранительница, — парень положил руку на шею возлюбленной, преодолев тревожное чувство раздражающей вибрации на коже. — И сейчас им нужна будет твоя помощь сильнее, чем всем остальным.

— Ты звучишь невесело, — девушка жалобно глянула на своего командира, теперь улыбаясь неуверенно.

— Потому что на какое-то время, к сожалению, нам придется снова стать серьезными и страшно-важными людьми. — Нико глядел ей в глаза предельно серьезно. Ему самому противно было лишать их обоих спасательной маски беспечных шутников, но иного выхода не было. — Эти девочки сейчас будут пытаться сделать невозможное, потому что их сил явно недостаточно, чтобы осуществить задуманное. Им, возможно, придется утомить себя до смерти, чтобы достичь заметного прогресса. Поэтому будь с ними рядом, и не дай сдаться. Стань теперь не просто феей, а хранительницей, и дай им сил. Ilumina el camino, mi estrella. [Исп. Освети путь, моя звезда.]

Этель улыбалась через силу. Прошлой ночью Ринтия предложила ей выбор. Очередной выбор между троном в зале Совета или королевского дворца Седотопии. И она снова выбрала остаться хранительницей, зная, на что идёт. Она лучше отдаст место Аниссы чужаку, чем покинет теперь своих людей.

— Береги себя. Вообще-то, береги их всех, — прижавшись к возлюбленному, девушка жалобно пискнула, сдерживая слёзы, но эта слабость растворилась в шуме в тот же миг, как родилась. — Удачи.

***

— Неужели сейчас барабаны необходимы? — Эвита гневно стукнула по отцовскому столу. — Вам недостаточно и так превосходить их по силам в десятки раз?

— Как и всегда, мы пытаемся дать им понять, что лучше просто уйти, — Хирам скрестил руки на груди, глядя на дочь свысока. В глубине души он был доволен, что смог разгневать её, словно ещё одна битва между ними разрешилась в его пользу.

— Да они же малые дети во всех смыслах! Им такие намёки не ясны, — девушка взвыла. Непробиваемое упорство эгоцентричного папаши выводило её из себя быстрее, чем хотелось бы. — Вы просто устроите бойню, которая с барабанами вовсе выглядит как издёвка. Это абсолютно несправедливо и бесчеловечно.

Вдруг спокойствие в лагере нарушилось вспышкой. Лес залился светом, и даже техноволоконные стены не могли сопротивляться его яркости. Поддаваясь, они позволяли лучам заныривать в палатки и, озадаченные вторжением, люди выбирались на улицу.

Эвита выбежала первой. На другой стороне реки рождалось сияние такой силы, что ничего за ним рассмотреть было невозможно, но одна его мощь уже говорила слишком много.

— Впрочем, знаешь, я с радостью посмотрю на то, как эти дети покажут вам весьма маловероятные исходы. Здесь кое-кто готов посоревноваться с тобой в упрямстве, — она с усмешкой глянула на отца, прикрывшего глаза рукой.

***

— Хей, стало легче!

В толпе тут и там раздавались возгласы радости, когда влияние барабанов спало. Лес залился ярким светом, и это сияние будто осело в каждом сердце, порождая свет новой надежды.

— Чувствуешь, всё прошло? — Аметист с лёгкой улыбкой толкнула в плечо своего нового смуглого любовника, как ей показалось. Нико озадаченно посмотрел на фею, нарушившую его раздумья.

— Не помню, чтобы тебе можно было переходить на «ты» со старшим по званию, — он усмехнулся.

— Чёрт… Вы такие одинаковые, как вас, братьев Дуарте, различать?! — девушка раздражённо фыркнула и попыталась отыскать взглядом своего пацана.

— Татуировки, милая, — намекнула ей оказавшаяся рядом Иззи. — Твой без татуировок, вон там, впереди, — женщина указала фее направление.

— «Твой»? — Нико растерянно посмотрел на мачеху. — Подожди, так это с ней Аури…

— Мерих сказал, что она хорошая.

— Она всего три месяца назад опоила Мериха зельем, подчинила его разум, потом снова подалась к каким-то злодеям, которые хотели пообрывать крылья всем, у кого они есть… Честно говоря, я бы не был уверен. Но сейчас время такое, люди и за день меняются. Кто знает, может, она исправится, — одумавшись, он решил не расстраивать Иззи. — Во всяком случае, я уверен, что Аури не дурак и знает, что делает.

— Не успокоил, — женщина рассмеялась и обняла сына. — Не тому человеку решил рассказывать, что Аури не дурак.

Нико сдавленно рассмеялся.

— Прости, забыл, что мы близнецы от разных матерей.

— Ладно, хватит тебе. Иди командуй, сынок, — Иззи похлопала юного лейтенанта по плечу и растворилась среди остальных воинов.

Ей было тяжело находиться рядом с сыном. Хоть женщина и не показывала, как волновалась, сердце замирало от страшных мыслей. Среди малознакомых ребят становилось немного легче, однако щемящее чувство гнетущей пустоты в душе не покидало. Свои или чужие, её окружали только дети, и с этим ничего нельзя было сделать. Поэтому она почти сразу нашла опору в нахождении рядом с Таомом. Взрослый человек поблизости не позволял окунуться в благостное забвение, однако всё-таки утешал, напоминая, что не все в мире сошли с ума.

— Снова рядом? — мужчина мягко улыбнулся, когда Иззи, как обычно, нырнула под его крыло. Природное очарование и способность утешить всегда притягивали к нему людей.

— С вами как-то проще не думать о том, какие тут все маленькие… — женщина усмехнулась и глубоко вдохнула.

Эффект от барабанов действительно исчез, идти сразу стало проще. Но приближение к мосту казалось даже хуже мерного удручающего стука. Ноги прилипали к земле, не желая продвигаться вперед, и в том не было никакой магии.

— Вам незачем здесь быть, Иззи. Мать не должна биться плечом к плечу с сыновьями, — Таом тяжело вздохнул. Он наблюдал за вальяжной молодёжью, лишь на этом чрезмерном веселье все держались из последних сил. Мужчина сжимал рукоять золотого меча, с сожалением мысля о том, что не сможет спасти детей в одиночку, как бы сильно ни желал.

— Я не рядом с ними, я за их спиной. Можете сколько угодно говорить, что я не права, но я буду возле своих детей, — женщина улыбнулась через силу. Впервые ей так тяжело было держать лицо. — Лучше больно, но рядом, чем мучиться переживаниями о них где-то в одиночестве. Поверьте, я уже испытывала это. Последний год, пока Нико проходил через всё это один вдалеке, давался мне непреодолимо тяжело. Я знаю, что делаю.

— Надеюсь, и остальные здесь хоть примерно представляют, что творят, — Таом усмехнулся. Они остановились на берегу около широкого моста, пришло время обнажить неровный золотой меч с сапфировым узором.

— Красиво, — Иззи мельком осмотрела драгоценное орудие.

— Подарок Ихеатроморского короля, — гордо отметил мужчина. — Мастерски обработан чарами ненападения, так что, несмотря на воинственный вид, может лишь защищать.

— Меч для борьбы за справедливость, а не просто на чьей-то стороне. Прекрасный символ.

— А у вас чудесный острый ум. Такое замечание не пришло в голову даже мне.

— Надеюсь, мы с вами не флиртуем, — Иззи вскользь глянула на собеседника, одарив его улыбкой, прежде чем продолжить слушать лес, откуда готовилась призвать помощь. — Я ведь приглашала вас на обед. Муж вряд ли одобрит.

— У него нет причин для волнения. Я давно уже не завожу близких отношений со смертными, не в обиду вашему недолголетию, — Таом улыбнулся и глубоко вдохнул.

Воздух нёс с собой запах металла, речной влажности и водорослей.

На другой стороне собрались противники. В противопоставление расхлябанным школьникам, хаотично разбросавшимся по берегу, за мостом виднелся стройный строгий ряд фей в серебряных комбинезонах. Когда начнется бой, они синхронно примут волшебную форму, ослепляя яркостью множества вспышек, потом взлетят, а за их спинами окажется такой же идеальный ряд воинов в бордовых комбинезонах. Стратегия их идеально просчитана, движения отточены и резки, против чего Седотопия предлагает лишь импровизирующих бескрылых ребятишек.

Напряжённые переглядки, традиционная встреча. Кто-то должен идти первым с каждой стороны, и на этот раз ответственность на себя берёт Гелиос. Он поднимается на мост, как всегда холодный и спокойный, несокрушимый айсберг. Таким его в последнее время сложно было найти вне поля боя.

Атлас, в этот день удостоенный чести открывать бой, тщательно подготовился. Он давно не использовал столько геля для укладки всех своих перьев, зато чувствовал себя легче. Это помогало справиться с предательством, в какой-то мере.

Противники сошлись, обменялись молчаливыми взглядами. Атлас поднял когтистую лапу, охваченную тяжёлым металлом птичьей брони. Гелиос прислонил к металлу его доспеха свой меч, знаменуя начало боя. В этот момент вся напряженная тишина была разорвана. Вспышки света, возгласы, шум и топот, — царившая вокруг гнетущая пустота вдруг превратилась в густую кашу из грома и молний.

Воины Хаотиса наступали уверенно, захватывая мост. Сопротивление слабых, но смелых седотопийцев казалось уже бессмысленным. Даже с огромным монстром, ударами когтей легко вышвыривавшим людей за перила, в ледяные бурные воды, защитники моста терпели сокрушительное поражение, не в силах долго сдерживать натиск технологичной, тренированной армии противника.

— Тасс! — Нико вскочил на поручень и, отбиваясь от ударов сбоку, попытался отыскать среди своих младшего из близнецов Световит.

— Здесь! — выскочив из общей свалки в нескольких шагах, Тасс вдруг тоже оказался на перилах.

— Сделай то, что говорил! — лейтенант безжалостно рубанул по схватившей его за ногу технонити. — Как только я сойду, ясно?!

— Понял!

Тасс почувствовал, как руки затряслись от напряжения. Слишком много ответственности для одного бездарного фея. Как только сойдет лейтенант Дуарте. Это значит, когда все свои будут на берегу. Нико будет последним, не считая самого Тасса, которому, видимо, придётся превратиться и лететь на крыльях, чтобы не свалиться в ледяную реку. Фей глубоко вздохнул. Ничего. Что-нибудь получится.

Нико пробрался с боем ближе к Этель. Хранительница, хоть и могла летать, не оставляла своих фей, и боролась вместе с ними на земле.

— Найди Новалис и прикажи передать сигнал к отступлению, — скомандовал лейтенант, тяжело дыша в пылу схватки. Его меч только успевал сверкать в свете волшебных атак хранительницы.

— Ещё чего! Я не уйду, пока…

— Это приказ. Всем уйти с моста! — прикрикнув на возлюбленную, Нико едва не пожалел об этом, но думать будет позже. Теперь он должен был убрать своих людей подальше от обвала.

Йен, боровшийся в первых рядах, одним из последних заметил, что пришло время уходить. Он отступал медленно, держась наравне с командиром и несколькими из сильнейших воинов. Не находя времени оглянуться, он не успел опомниться, как оказался окружён врагами на падающем мосту.

Каменная постройка склонилась на бок. Тасс взвыл. Титанические усилия, который он должен был приложить, чтобы сдвинуть с места такую громадину, оказались болезненнее, чем он рассчитывал. Без превращения такая магия казалась невыносимой.

По мокрому каменному мосту, валившемуся на бок, Йен скатился к перилам и выставил меч перед собой, пытаясь защититься. Он едва дышал, утомлённый боем, и очередной толчок твёрдой опоры под ногами заставил выронить оружие. В следующую секунду, последовав за Йеном, по мосту покатился один из воинов Хаотиса, вооружённый небольшим клинком. Один случайный удар выбил из лёгких остатки воздуха.

Тасс почувствовал, как по щекам покатились слёзы. Всё внутри сжималось, каждая клетка стремилась разорваться от неподходящего для такого слабого тела магического потока. Фей болезненно застонал, будто испуская последний вздох, — этот звук физически ранил бы любого несчастливца, услышавшего его. Но силы жизни ещё оставались в большом сердце, и Тасс вспыхнул золотым светом. Обретя новую энергию, он, забыв о боли, вновь принялся расшатывать опоры. От напряжения его новые ярко сияющие крылья задрожали.

Воины Хаотиса не были готовы к такой сильной атаке и теряли контроль. Когда люди вперемешку с камнями повалились в воду, умирая от холода или ударов глыбами обломков моста, нужно было предпринять что-то. Одна из опытных фей Хаотиса быстро нашла взглядом единственного вражеского волшебника на мосту и незамедлительно атаковала.

— Тасс! — Пеле, с воздуха наблюдавшая картину задуманной атаки, рванулась вниз в попытке перехватить магический заряд. Удар пришёлся на крыло, и фея, не в силах контролировать полёт, камнем рухнула в воду, но защитила друга.

Когда морозные потоки моментально охватили всё тело, добираясь до самого сердца, казалось, вода царапает, словно ледяные осколки. Фея прощалась с жизнью, наблюдая как сверху валятся один за другим булыжники, пока она не может шевелить намокшими раненными крыльями.

Вдруг знакомые крепкие объятия заставили её открыть глаза. Не верилось, что она ещё была жива, а не где-то далеко в мире волшебных грёз. Впрочем, в такое время лучше грезить об отсутствии волшебства.

Йен чувствовал, как его горячая кровь из раны, пульсируя, лилась в реку, к сожалению, никак не согревая воду. Он последним усилием вытолкнул Пеле в сторону берега. Хотя болеть должен был кровоточащий разрыв плоти, больно оказалось сердцу, когда пришлось силой оттолкнуть хватавшуюся за него руку любимой.

Она ещё спасется. Он уже нет.

— Быстрее, уходим! Пеле, идем, — Аметист едва удалось обездвижить руки отбивавшейся в истерике подруги. Она силой оттащила вопящую девушку подальше от ледяной воды. Если Йен ещё не вынырнул, больше незачем было ждать, нужно было уходить с остальными. — Дракон, да хватит брыкаться, я не справляюсь!

— Я помогу, — Аури, вернувший себе человеческий вид, подхватил Пеле на плечо и, игнорируя сопротивление, поспешил увести фей следом за остальными отступавшими.

Тасс, обессилевший после болезненной изнуряющей магии, свалился на мосту без сил. Только теперь он заметил на груди сетку из режущего техноволокна. Броня ещё спасала его от раны, но он чувствовал давление. Фея противника, явно настроенная отомстить за понесенные потери, вряд ли отпустила бы его так просто. Тасс поднял глаза и встретился взглядом с женщиной, неотрывно следящей за ним. Она держала напряжённую ладонь направленной на него. Фей закрыл глаза.

Сетка сомкнулась, избавив плоть жертвы от целостности.

Эвита, с берега наблюдавшая сцену падения моста, не знала, радоваться ей или тосковать. Люди её страны несли значительные потери, но её товарищам, изначально находившимся в невыгодном положении, удавалось бороться, заявлять о своих силах. От мыслей её отвлёк знакомый силуэт, свалившийся в реку.

Глаза феи сверкнули голубым огнём, вода забурлила и вытолкнула бледного, обескровленного Йена на берег.

— Спасаешь своего дружка? — за спиной неожиданно появился грязный, окровавленный, но здоровый Атлас. Если бы он поймал её на явном содействии противнику, это было бы сочтено предательством и каралось бы смертной казнью.

— В нём течёт королевская кровь Ихеатромора, — не тратя времени на размышление, выдала Эвита всплывший в памяти факт, критически важный в этот момент для спасения её жизни.

На другой стороне реки девушка заметила движение. Задержавшийся Мерих, такой же измазанный мокрой грязью и кровью, как все остальные, махал ей рукой, требуя информации. Эвита положила руку на шею воина противника и отрицательно покачала головой.

— Если так, даже его тело в кризис власти может быть полезно, да? — Атлас сложил крылья на груди, скептически осматривая бывшую невесту.

— Нужно позвать врача, чтобы зафиксировать, — холодно ответила девушка, игнорируя его сомнения. Факты будут говорить сами за себя, незачем убеждать неверующих. — На сегодня наша битва окончена. С новым годом.

2.41. Ринтия отходит от дел

Ринтия поплотнее запахнула на груди шерстяную куртку. Какими бы совершенными не были термокостюмы Хаотиса, на полюсе Диамонда было не обойтись без настоящей шубы. Сама магия в этих местах вымерзала, прекращая работать, и лишь ледяные заклинания диамондцев оставались сильны на территориях льда.

Поиски северянина, не гордого и открытого, способного заменить Нибрас, на неё не похожего, утянули хранительницу в скитания, полные холода и отчаяния. Время, будто тоже промёрзшее в этих снежных горах, потеряло свою силу и смысл. Час превращался в день, день — в год. Лишь рождённый в этих местах может знать, где он и сколько там пробыл. Это территория снегов, не людей. И Ринтия прочувствовала это на себе.

Хранительница знала, кто ей нужен, и куда идти, но, опрометчиво отказавшись от гида из-за собственной гордости и самоуверенности, уже не была уверена, что идёт в том направлении.

Залитые солнцем ледяные горы слепили, сияя без устали в этом бесконечном полярном дне. Ни заката, ни рассвета, лишь желтоватое небо и устрашающие синие глыбы болезненно холодных кристаллов.

Ринтия напрягла последние силы и выпустила в воздух магическую вспышку, разорвавшуюся, словно фейерверк, синим огнём. Это был последний сигнал, который она могла подать. И оставалось надеяться, что его увидит тот, кого она ищет, а не полярный хищник, жаждущий тёплой крови.

Несколько секунд тишины казались вечностью. Покрытые инеем ресницы не давали открыть глаза, слипаясь между собой. Бледные седые волосы стали ещё белее, превращаясь в сосульки. Укутанные в несколько перчаток руки заледенели, несмотря на все попытки сохранить тепло. В голове щёлкали мысленные часы, отсчитывая не то секунды, не то минуты. Время расплылось, расплывался перед глазами и горизонт.

Но одно чёткое ощущение всё же появилось. За спиной. Чьё-то присутствие. Взгляд. Осознанный, не животный. Совершенно человеческий тяжёлый взгляд.

Ринтия знала, что это он. Так могут смотреть только глаза, которые видели слишком много. Глаза бывшего хранителя врат измерения Сигма.

— Арьен! — женщина обернулась с радостной улыбкой. Она была счастлива найти его. Наконец, скитания подойдут к концу. Она больше не одна в этой ледяной пустыне.

На отвесной ледяной скале, выше человеческого роста, она увидела мужчину. Его копьё остриём вошло глубоко в лёд, и владелец оружия сидел на нем, хмуро взирая на верховную фею сверху вниз.

Когда она обернулась, хватило мгновения, чтобы узнать её лицо. И в следующую секунду Арьен, соскользнув со своей опоры, бесшумно приземлился на мягкий снежный холм, где ждала его хаотисианка.

— Я искала тебя. Диамонду нужен новый хранитель.

***

Женщина опустилась на свой трон в Совете. Её вызвала юная хранительница.

— Я согласна. Согласна на ваше предложение. Иначе это не прекратить, так что забирайте меня. Передайте властям, что я сделаю это. Что я пройду через всё.

— Мне жаль, что тебе приходится это делать, Этель.

***

— Я не понимаю, — Эвита недовольно нахмурилась. — У Хаотиса дела идут хорошо. Они подобрались к Гамме на втором фронте, на первом — ко дворцу. Бои идут весьма успешно и без моего участия, почему вы решили…

— Это не связано с войной, — женщина покачала головой. Она поплотнее заперла заклинание звуковой непроницаемости на палатке Эвиты. — Я искала встречи с тобой по иной причине. Грядет что-то большее, чем просто наши междоусобицы с Седотопией. Я должна кое-что сделать, чтобы подготовиться к этому, и сейчас ты единственная фея Хаотиса, которой я доверяю. Мы обязаны защитить мир.

***

— Ринтия!

Лишь появившись в Совете по зову на внеочередное собрание, Наоми кинулась к верховной хранительнице. Женщина лежала на янтарном полу. Бездыханная.

Она окончательно выбилась из сил, борясь с болезнью и грядущей угрозой всему миру. Осталась лишь полупрозрачная кожа, натянутая на хрупкие кости. Только теперь в строгих чертах лица Ринтии стал виден возраст. Двести лет будто свалились на неё разом, и, казалось, это её и убило.

Наоми упала на колени перед телом женщины, воспитавшей её в роли хранительницы. Ринтия была её второй матерью, и видеть её в таком состоянии было ужасно. Человек, чья сила долгие годы была твоим компасом в жизни, этой силы лишился. Искра, указывавшая путь, вдруг погасла. Это не было внезапно, но было неожиданно. Такого ожидать нельзя.

— Что случилось? Почему она здесь? — Кира опустилась на колени рядом с Наоми, прижимавшей к груди бессильную руку верховной. Она аккуратно провела пальцами по шее, проверив пульс, но было поздно. Девушка подняла глаза на хранительницу Эсмара, неловко поджав губы. Как можно было посочувствовать ей? Дать время погоревать? Его не было. Помочь отойти и закрыть на это глаза? Наоми разозлится. Но что-то сделать точно было нужно.

Кира протянула руку и накрыла ладонь Наоми.

— Это потеря для всех нас. Я понимаю, — негромко начала она, еле подбирая слова. Уроженка Ихеатромора, она всегда была немного грубоватой, и утешения — не в её стиле. Но бывают ситуации, когда иначе никак. — Но сейчас мы не можем позволить себе слабость. Мы должны… А ты ещё кто?!

Девушка вскочила на ноги и воинственно глянула на незнакомца, схватившись за меч.

Такая реакция Киры заставила и Наоми немного отойти, женщина обернулась и уставилась на светловолосого мужчину с жутким шрамом, прорезавшим лицо от левой щеки до самой шеи справа. Неровный болезненный след старой раны пересекал губы, перечеркивал. Тяжёлые шерстяные одежды незнакомца едва ли сочетались с огромными прозрачными крыльями за спиной, будто сотканными из снега и ветра.

Наоми отступила ближе к Кире, опасаясь чужака, способного попасть в Совет. Кем бы он ни был, он силён, с таким нельзя вести себя опрометчиво.

Лишь Элизиан, опасливо застывшая возле своего трона, смотрела на всё озадаченно, совершенно не понимая, что происходило. Она ещё не оправилась после всего случившегося с её друзьями. Сначала Тасс и Йен, потом Фера и Этель. Она не могла прийти в себя и смотрела на зал Совета, будто не присутствовала там, а случайно попала в телешоу. Словно это был не её мир.

От экзекуции нежданного гостя спасло появление Райны. Нимфа сразу заметила нового посетителя и узнала в нём бывшего хранителя измерения Сигма, с которым по делам рабочим приходилось встречаться часто.

— Арьен! — она радостно обняла его, всё ещё каменно недвижимого и спокойного. — Ты станешь новым хранителем Диамонда? — Райна отдалилась, рассматривая старого знакомого, мягко улыбнулась его кивку. — Совсем не изменился.

Ответом снова послужил лишь немой кивок.

— Райна… — Кира, уже менее настроенная атаковать Арьена, аккуратно коснулась плеча нимфы, привлекая её внимание к трагедии, происходившей рядом.

Райна вздрогнула и в мгновение побледнела, огненный румянец с её щек спал на глазах, и стали видны голубоватые сосуды. Она ухватилась за руку Киру, чтобы не свалиться с ног.

Наоми хотела было снова склониться к Ринтии, но её остановил Арьен. Негрубо, но весьма неоднозначно он остановил руку феи и поднял тело хранительницы на руки. На несколько секунд исчезнув, вскоре он вернулся один и траурно склонил голову, положив руку на сердце.

Хранительницы позволили себе минуту молчания. Большего у них не было.

Их осталось пятеро, а кошмар всего измерения только приближался. Не время было медлить, как бы ни ранили их события, что бы ни случилось, как сильна не стала бы боль. Они должны быть сильны. Если не теперь, то никогда.

Арьен издал звук, подобный рычанию, привлекая внимание. Не способный говорить, в отшельничестве он уподобился в звукопередаче зверям.

Когда хранительницы подняли взгляды на своего нового брата, он взмахнул рукой. Его магия позволяла создавать живые проекции прошлого, благодаря каплям воды в воздухе, и вскоре из вспышки света появилась всем хорошо знакомая фигура Ринтии, только полупрозрачная, посиневшая в мелких кристаллах льда. И голос Верховной феи звучал неправильно, скрипучий и холодный. Ледяной.

Но все слушали, затаив дыхание. Её последнее послание.

— Хранительницы. Совет… — женщина сидела на своём троне, изнеможенная, бледная, но заставила себя улыбнуться, что редко делала, даже когда была полна сил. Она сложила руки на коленях. — Мне жаль, но приходит наше время прощаться. Я совершала много ошибок, со временем многому у вас училась. Я стала верховной ещё до появления в Совете каждой из вас, и понимаю, что вамбудет нелегко выбрать мне замену. Но вы должны. Если вас интересует мой голос, думаю, придётся вас расстроить, я не могу выбирать. Вы все лучшие из лучших, сильные и мудрые. Может, поэтому я хочу прощаться, не видя вас. Все вы слишком мне дороги.

Наоми прикусила костяшку пальца, чтобы скрыть, как дрожала челюсть от подступивших слёз. Кира сжимала кулаки, чтобы острые ногти впились в ладонь. Райна теребила расшитый золотом пояс платья. Элизиан сжимала подлокотники трона так сильно, что пальцы болели. Арьен опустил голову.

Ледяная голограмма продолжала.

— Но не время для сантиментов. Я никогда не была к ним склонна, напомню и теперь, что вас ждут многие дела. А у меня ещё есть несколько новостей для этого последнего собрания, — женщина прикрыла рот ладонью, пряча свой тяжёлый вздох, полный старческой усталости. Поглядев немного в сторону, непривычно растерянная, Ринтия вскоре вновь гордо выпрямилась и стала больше похожа на себя. — Во-первых, как вы, наверно, уже знаете, Диамонд обрёл нового хранителя. Арьен бывает угрюм, но он хорошо впишется в вашу компанию. Во-вторых, я спрятала Крылья Верховной. Если бы их получил кто-то из вас, это принесло бы огромную угрозу. Я не могла допустить, чтобы вы пострадали из-за них, потому что защита нашего мира теперь будет на ваших плечах. Если вы пропадёте, то измерение, каким мы его знаем, перестанет существовать навсегда. Поэтому я скрыла Крылья Верховной даже от вас, ради вашей безопасности. Прощайте.

Голограмма исчезла, и лишь в последнюю секунду можно было заметить, как верховная хранительница, потеряв сознание, падала на то самое место, где нашла её ранее Наоми. Прощайте.

Элизиан всё ещё нервно сжимала подлокотники кресла, и осознала это только после того, как Кира коснулась её плеча. В Совете стояла полная тишина, и негромкое «ах» опомнившейся юной феи отдалось эхом от янтарных стен.

— Я… могу спросить, что за Крылья Верховной? — она озадаченно уставилась на старшую хранительницу.

— Это древняя магия, передающаяся от одной Верховной хранительницы к другой, — оценив состояние остальных, Кира решила, что она более способна вести диалог. — Крылья Верховной позволяют знать и чувствовать всё, что происходит в измерении. Во всех государствах. И ещё, конечно, они предусматривают защиту организма, чтобы мозги от такого потока информации не расплавились. Поэтому очень важно не дать недоброжелателям заполучить Крылья Верховной. Если кто-то с корыстными помыслами завладеет такими знаниями, миру конец.

— То есть… Нам стоит послушаться Ринтию и не искать Крылья Верховной, даже если они могли бы нам помочь?

— Конечно. К сожалению, на этот раз риск того не стоит, — Кира пожала плечами.

— К сожалению? Но ведь мы знаем, что Крылья в безопасности, Ринтия об этом позаботилась. Это хорошо, — на несколько мгновений забыв о привычной кротости, Райна возмущённо глянула на хранительницу Ихеатромора. — Какие тут сожаления?

— Если мы не будем знать о местонахождении Крыльев, мы не сможем защитить их нынешнего носителя. Так что мы рискуем в любом случае, — Наоми покачала головой, успокаивая Райну. — Но Кира права в том, что мы не можем ослушаться Ринтию на этот раз. Если Крылья будут у нас, риск будет выше. Непозволительно высокий.

— Значит, поступим так. Теперь давайте проголосуем, — Кира, самая спокойная из всех, заняла свое место и закинула ногу на ногу.

— Очевидно, я вне голосования, — Элизиан подала голос первой. — У меня даже нет финальной формы, и я тут всего пару месяцев.

— А я слишком нерешительная, чтобы быть Верховной. Ответственность это только усугубит, так что я тоже вне выбора, — Райна посмотрела на Арьена и, прочитав в его почти неподвижных чертах отношение к делу, перевела на язык звуков для остальных хранительниц. — Арьен нем и, пожалуй, тоже будет вне конкуренции.

— Раз мы остались вдвоём, то можем голосовать только друг за друга, — Наоми взяла Киру за руку, чтобы напомнить, что это не битва за титул. Они при любом исходе останутся подругами. Сёстрами.

— Я в любом случае голосовала бы только за тебя, — девушка улыбнулась и сжала руку старшей феи. — Без обид, ребята.

— Ну что ты, — Райна улыбнулась сквозь боль. Болезненная бледность до сих пор выдавала её нервозность, но нимфа уже могла взять себя в руки. — Я тоже проголосую за Наоми. Она самая старшая из нас, опытная и мудрая.

— Спасибо. Элизиан? — Наоми повернулась к самой юной хранительнице, сидевшей между двух пустых тронов, где совсем недавно по праву занимали места её друзья. Она выглядела совершенно крошечной и беспомощной, но внутренняя сила все равно рвалась наружу, не давая забыть о том, что и сама Эли была на этом месте более чем заслуженно.

Девушка выпрямилась и, на секунду погрузившись в задумчивость, приняла решение.

— Кира. Наоми мудрая и сопереживающая, но все же… Кира быстрее приходит в себя в сложных ситуациях. Быстрое реагирование теперь будет для нас очень важно.

— Справедливо, — Наоми улыбнулась. Было очевидно, что она сдавала позиции как раз из-за своего сопереживания, и отрицать — глупо. — Арьен?

Мужчина был немногословен. Он лишь качнул головой в сторону своей кандидатки.

— Значит, решение принято. Поздравляю, — Наоми сжала руку Киры, и улыбнулась.

2.42. Нам здесь не место

За два дня до произошедшего в Совете. Несколько часов после битвы на реке.

Фера упала на кушетку, только что вымытую от крови. Она перебирала в руке тряпку и пустым взглядом наблюдала за опрокинутым ведром, вокруг которого росла тёмная лужа.

Надолго ли ещё ей хватит этой стратегии? Занять себя всеми делами на свете, начиная от помощи с ранеными, заканчивая уборкой, лишь бы не думать о случившемся на реке… Поначалу это работало, но теперь, когда лазарет остался полупустым, крики стихли, и весь замок погрузился в ночную тишину, казалось, мысли силой захватывали её сознание. Она уже не могла заставить себя придумать новое задание, чтобы было некогда думать.

Что сказать родителям? Как быть с похоронами? Кто заберет его вещи? Трон в Совете снова будет пустовать?

И даже эти вопросы были в некотором роде способом избежать самого главного. Единственного вопроса, который ранил сильнее всех остальных вместе взятых.

Как она будет жить без Тасса?

Именно этого она избегала. Всю жизнь они были вместе, всегда рядом, и никогда даже в голову не приходило, что с ним что-то может случиться. И теперь, когда его не стало, всё вокруг опустело. Она и сама больше не была целой, будто сердце вырвали из груди, разорвали пополам, и отдали ей лишь одну из частей.

Фера бессильно сидела и смотрела на растёкшуюся лужу воды с кровью, ощущая, как по телу из самых недр распространяется дрожь. Мелкая, неприятная, захватывающая каждую клеточку. Теперь, осознавая, какое горе его настигло, тело решило разбиться на атомы и прекратить существовать, пока не пришлось начать жизнь в новых условиях. Оно будет не способно.

— Тебе нужно отдохнуть, — Эдит заметила состояние своей помощницы и недовольно покачала головой.

Она уже не в первый раз пыталась выпроводить Феру из лазарета и заставить поспать. Ей, медсестре с многолетним опытом, работа в боевом госпитале давалась тяжело и давила на нервы, что уж говорить о молодой фее? Эдит, конечно, понимала, чего пыталась добиться Фера, нагружая себя сверх меры. Но она всегда знала, что горе нельзя откладывать вечно, нельзя сбежать от него или заглушить. Нужно перегоревать, таковы правила. Иначе оно не отпустит.

— Я почти закончила, — пустым голосом сообщила девушка, соскользнув с кушетки на пол. — Я ещё не помыла пол.

— С этим уж и я как-нибудь управлюсь. А тебе лучше бы поспать, завтра день будет не легче, — Эдит взяла помощницу за руку, мягко вытащила из ослабивших хватку пальцев тряпку. — Иди, не заставляй меня доложить твоему командиру.

Фера могла лишь кивнуть. Будто в этот миг руки опустились. Как сможет она теперь сбегать от своих мыслей, на что отвлечься? Выйти из помещения и идти куда ноги несут, расфокусированным взглядом пробегая по одинаковым каменным стенам.

Эдит проводила её взглядом, перебирая пальцами тряпку. Она поджала губы, чтобы сдержать их дрожь. Никогда нельзя в действительности привыкнуть к такому. Можно только себя обмануть.

Она не глядя пошла к куче старых простыней, чтобы подготовить себе новые тряпки, но мокрый скользкий пол не позволил ей добраться до цели. Женщина поскользнулась и повалилась на жёсткие камни.

***

Фера опомнилась, когда рука коснулась двери в оранжерею. Куда ещё могли принести её ноги? Самое родное и светлое место в школе. Единственное, где с ней ни разу не случилось ничего плохого. Но теперь стало страшно входить. Они всегда ухаживали за цветами вместе с Тассом, и казалось кощунством находиться в этом месте в одиночестве.

Изнутри девушка услышала тихое шморганье носом. Забыв о сомнениях, она рывком распахнула дверь, чтобы застать незваного гостя врасплох.

И Мерих точно не ожидал такого вторжения. Спешно потерев нос рукавом, он вскочил с места и посмотрел на нарушившую его покой подругу.

— Привет.

Слово зависло в воздухе. Застряло где-то между ними, не в силах преодолеть плотность скорби, царившей в оранжерее.

— Привет.

Они даже не долетели друг до друга. Каждое приветствие — возле своего создателя, болтались где-то в воздухе, словно и не были произнесены вовсе. И ничего, кроме них, сказать не удавалось.

Фера тоже шмыгнула носом. Её губы задрожали, даже застучали зубы. Её всю трясло. Теперь она вдруг лишилась сил, и больше не было ни шанса удержать всю бурлившую в груди боль. Всё стоявшее комком в горле напряжение разлилось по помещению воплем, заполняя его и облегчая её тяжкую ношу. Сам воздух, загустевший от горя, давил на плечи, пока не заполнил его этот страдальческий крик раненого зверя.

Больше не нужны были слова, в этой истерике сказано было всё, что они передать не могли. Глубина потери, боль травмы, ужас одиночества. И стало легче. Горечь утраты не уменьшилась, но с души упал груз необходимости что-то объяснять. Все ясно, и от этого проще, даже если всё невероятно сложно.

Фера прижалась к Мериху, ощущая на плечах его тяжёлые руки. Он обнял её молча, терпеливо принимая всё происходящее и чувствуя, как на груди по футболке расползаются горячие мокрые пятна слёз.

А может, он был не терпелив, а лишь слишком опустошён. Не только Фера кого-то потеряла сегодня, не только Тасс погиб.

Мерих опустил голову на свои руки. Приходилось жмуриться до боли, чтобы не дать себе заплакать. На языке чувствовался вкус соли, в носу щипало, в горле уже несколько часов стоял болезненный ком, но слёзы — это не то, что делает Мерих. Не одна из тех вещей, что он может себе позволить.

Заплачет однажды — придётся рыдать обо всём, что произошло в его жизни, а это слишком долго. Куда проще подавить это болью. Но так может только он. Никому больше это не было бы позволено, тем более Фере.

Вдруг он почувствовал на руке прикосновение. Маленькие липкие лапки, уцепившиеся за кожу.

Отстранившись от подруги, Мерих посмотрел на рассевшуюся на его руке лягушку, беззаботно, ни о чём не подозревая, помахивавшую крылышками. Фера тоже почувствовала их присутствие и, спешно вытирая одной рукой мокрые щёки, посмотрела на маленькую фею.

Их принес сюда Тасс, спасая от голода. И вот теперь крохотные лягуфеи как могли старались спасти их от горя, и в этом жесте будто ощущалось магическое присутствие Тасса. Последние отголоски его тепла и того покоя, что он всегда создавал вокруг.

Даже для этих крошек он успел сделать что-то хорошее. Никто не сможет его заменить. Никто не сможет быть хоть вполовину таким же. Так как жить без него теперь?

***

— Ничего, — Аметист погладила Пеле по плечу, несколько брезгливо и даже опасливо. Она вообще не любила плачущих людей, а вот так истерично рыдающих вовсе опасалась. Но Пеле, как назло, нашла незанятой лишь её, так что уже полчаса валялась на её плече, то и дело повторяя имя Йена сдавленным полушёпотом.

Нельзя сказать, что Аметист не сопереживала или совсем не была расстроена из-за погибших. Просто она привыкла бороться со своим горем иначе, и никогда не знала, как помочь чужим слезам.

— Ты издеваешься?! Как это ничего?! Он… — в возмущении попискивая сквозь слёзы, Пеле стукнула дрожащей рукой по полу. — Он сказал, что повезёт дожить до следующего года, и что теперь?

— Ужасное совпадение, — саркастично вздохнув, Аметист еле удержалась, чтобы ещё и глаза не закатить.

Конечно, Йен был хорошим парнем. Как и Тасс. Так или иначе, все они дали ей второй шанс. Им обеим. Но горевать таким же образом, что и Пеле, она просто физически не могла, даже если горевала вовсе. Теперь же было не время. Они были не первыми и не последними жертвами, и нельзя было расслабляться и позволять себе вот так растечься соплями на чьём-то плече.

Худшие времена, когда она позволит себе вот так расплакаться, ещё не настали.

Махнув проходившему мимо Аури, Ами подозвала его к себе. Парнишка, явно надеявшийся сбежать подальше от всех рыданий после того, как наслушался Этель и Эли в комнате у брата, нехотя свернул с пути, жалобно поглядев на свою возлюбленную.

— Сходи в лазарет, может, медсестра даст снотворного. Она, — девушка кивнула на задыхавшуюся в рыданиях подругу, — нам будет очень нужна в следующих битвах, а в таком состоянии, сам понимаешь…

— Хорошо, — младший Дуарте жалобно вздохнул и принялся к исполнению поручения. Ему не повезло познакомиться поближе с кем-то из погибших, так что сегодняшние потери не трогали его настолько, чтобы можно было откосить от дел.

Конечно, он понимал весь ужас и представлял, как больно терять близких, но сопереживать было недостаточно, когда все просто переживали. Своей боли у него было пока слишком мало, и давать слабину не время. Может, он поплачет, если потеряет кого-то. Но не сегодня.

***

— Мэтт! Прости, что отрываю, но можешь помочь? — Аметист заглянула в мужской коридор. Когда-то Мэттью был её подчиненным не на той стороне, а теперь они исправились и заключили договор о ненападении с остальным миром. Всё-таки сильно объединяет общий враг, даже самые непримиримые упрямцы встают плечом к плечу. — Я послала Аури в лазарет за успокоительным уже час назад, а он как в воду канул. Можешь проверить?

— А ты чего не походишь? — недовольно хмурясь, поинтересовался воин, только что улёгшийся в постель. Ему вообще не хотелось общаться с кем-либо.

Где-то в глубине души его грызло чувство вины. Йен Дражан всегда был лучшим, и Мэтт от зависти желал ему зла. Не смерти, конечно, но все же часто мечтал, чтобы с ним что-то случилось. Его он ненавидел даже больше, чем Мериха. Тот хотя бы был сволочью, а вот у Йена всегда оставалось то, чего Мэтт достичь не мог. Доброта, героизм, ореол рыцарства, будто светящийся над головой нимб. Теперь стало до ужаса стыдно, и чувство вины так и грызло изнутри. Почему погиб тот, кто всегда был лучше? Почему не мог вместо него там быть Мэтт, который смерти за свои мерзкие мысли заслуживал куда больше? И как дальше жить, зная об этой несправедливости судьбы?

Когда придётся выбирать, может, он тоже сможет пожертвовать своей жизнью и искупить часть грешков, совершённых по слабости воли, от малодушия.

— Я не могу пойти, потому что лейтенант Дуарте запряг меня следить за женской половиной сегодня. Мне нельзя отлучаться с дежурства надолго, — Ами оценила обстановку и, заметив ближайший к ней предмет, которым можно было бросить, атаковала Мэтта, чтобы заставить встать. Правда, Эки не оценил такое обращение со своей книгой и со своим другом.

— Я его растолкаю, просто свали, Ларимар! — парнишка пихнул фею, заставляя покинуть мужской спальный коридор, временно ставший казармой. — Давай сходим, тебе ж несложно.

Мэтт поддался.

Эки был ещё одним человеком вроде Дражана. Кем-то, кому удавалось оставаться милым и добрым, излучать свет даже в самое тёмное время, веря, что это ещё не худший день. И в последнее время это ощущалось особенно ярко, отчего Мэтт чувствовал себя совершенно одиноким. Будто все друзья ему и не друзья вовсе, а какие-то специально подобранные положительные примеры, чтобы он чувствовал себя неполноценно.

Единственным человеком, с кем он чувствовал себя в своей тарелке, была мама. Эдит всегда воспитывала его, пыталась сделать кем-то получше, и все же у неё это выходило совсем иначе. Она не заставляла, не подчеркивала, что он плох. Она просто верила, что он может быть лучше, и из-за этого Мэтту вправду становилось легче быть кем-то другим. Кем-то поприличнее.

В общем, по какому-то чудесному стечению обстоятельств, Мэтта всегда окружали люди лучше, чем он. И они заставляли его делать хорошие вещи, пусть и против воли. На этот раз Эки почти физически подталкивал его в сторону лазарета, шагая сзади, зевая и рассказывая какие-то очередные шутки, чтобы было не скучно.

Мэтт, конечно, не признавался, но это он в своём друге очень любил. С ним никогда не было скучно, некогда было переживать. Экайза был концентратом всего, чего не хватало ему самому, и от этого их дуэт был чем-то полноценным, неразлучным. Все гадости они делали вместе, а потом отрабатывали добрыми делами тоже вместе, как теперь.

— Ой, а я забыл тебя позвать… Отвлёкся совсем.

Дверь открыл Аурелио, странновато дергающийся и подозрительно бледный. Он явно был удивлён видеть Мэтта, но не в том смысле, в котором ожидалось. А слова его вообще заставляли озадачиться.

— В смысле меня позвать? Ты ж за успокоительной пошел? — Мэтт нервно посмотрел на Эки. Странная тревога забурлила где-то в голове. Он давно такого не испытывал.

— А, точно. Я и про это совсем забыл… — Аури растерянно опустил глаза, потёр макушку тыльной стороной ладони. Только теперь, неестественно разворачивая руку, он вспомнил, что и кровь отмыть ещё не успел. И вот уж этот сигнал точно нельзя было списать на безосновательную тревогу. — Упс, извините. Не знаю даже, как объяснить…

— Да какого хрена, шкет?! — отпихнув стоявшего в дверях первокурсника, Мэтт вломился в помещение, уже чувствуя дрожь на кончиках пальцев, медленно пробиравшуюся под кожу, подползавшую к самой груди, чтобы забраться в сердце.

Эдит лежала на одной из опустевших кушеток, бледная, но почти здоровая. Сложно было представить, что что-то случилось. Женщина будто прилегла отдохнуть, но зловещее чернеющее пятно крови на тяжелом каменном полу говорило совсем о другом.

Мэтт, еле дыша, замер возле койки. Он сам погибал. Где-то внутри оборвалась его последняя ниточка. Последний остаток веры в себя рассеялся, вместе с её присутствием.

Она не выглядела погибшей, но он понял. Просто ощутил, что мамы рядом больше нет. Медленно переведя взгляд на её голову, Мэтт увидел кровь на затылке, пропитавшую все разлохмаченные под конец рабочего дня волосы.

Аури виновато замер в дверях, будто мог что-то сделать. Он знал, что не мог, но это состояние старшего воина заставляло тоже чувствовать, что что-то не так.

— Я зашёл за успокоительным, и увидел, что она лежала на полу. Я хотел помочь, попытался как-то, но… Кажется, она уже не была…

— Да помолчи уже, — Экайза тяжело вздохнул и утешающе похлопал растерянного Аури по плечу. — Ты это начальству расскажешь, а для него, — кивком указал на Мэтта, — лучше просто помолчи. Я уведу его отсюда, а ты помойся и приведи брата… То есть лейтенанта Дуарте.

***

— Поиздеваться решил? — Этель недовольно глянула на Мериха, упрямо рассевшегося на два места сразу.

— Я же сказал, это место только для моего друга, — он поглядел на подругу исподлобья. Не вызывающе, но безапелляционно. Чтобы стало ясно, что решение принято, и никому не под силу это изменить.

Сдержав ворчание, Этель все же заняла своё место. Ей было не до пререканий, хватало своих проблем и мыслей, и очередные заскоки Душана просто физически не помещались в голове. Пусть занимается, чем хочет, раз ему это взбрело в голову, а она будет думать о своих планах.

Каждый переживает утрату по-своему. Кто-то, шокированный внезапностью, не сможет осознать, спрячется в иллюзиях и, если повезёт, поверит себе. Кто-то в тайне прорыдает всю ночь, а после будет держать лицо, будто ничего не было, выдаваемый лишь тяжелеющими чёрными тенями под глазами. Кто-то во весь голос будет заливаться плачем, пока слёзы не кончатся, а на следующий день окажется вновь полон сил бороться и преодолевать эту боль. Кто-то не выдаст себя ни слезами, ни словами, но его действия скажут за него, как глубока утрата, и как масштабна образовавшаяся внутри пустота. А для кого-то эта пустота окажется такой огромной, что человек исчезнет, словно от него вовсе ничего не осталось.

Фера пустым взглядом смотрела на полную тарелку сладкой каши, ощущая, как горло сдавило. Если стоящий там ком терпеть уже было можно, то удушающее давление снаружи она не могла выносить. Она задыхалась, а сердце превратилось в тяжёлый булыжник, тащить которой за собой было страшной ношей. Тошнило. Если бы можно было избавить от чувств, Фера бы с удовольствием это сделала. Но даже так с ней осталось бы ещё одно чувство. Вина.

Она не могла отказаться горевать. Её брат заслужил, чтобы кто-то страдал, когда его не стало. Он был не тем человеком, которого забывают.

— Эй, — Элизиан подтолкнула её в плечо.

Фера уставилась на подругу, сначала даже не узнав её из-за черневших под глазами синяков недосыпа. Опомнившись, она поняла, что в зале никого не осталось.

— Нам пора выдвигаться, битва уже совсем скоро, — Эли с сомнением осмотрела подругу, считав её явно нездоровое состояние как тела, так и рассудка. — Хотя, может, тебе стоит остаться?

— Нет, всё нормально. Я пойду, — уверенно заявила девушка, и голос её, на удивление, почти не дрожал. — Всё в порядке.

Конечно, всё в порядке не было совсем. Но в такой ситуации иначе не говорят.

***

Аури почувствовал, что что-то не так, одним из первых. В пылу битвы всем было не до того, но он совершенно точно ощутил, как заболела отравленная рана, как что-то внутри попыталось захватить контроль. Монстр в его теле рвался на зов.

И если своего угольного Аури контролировать мог, то существо незнакомое вряд ли встало бы на чью-то сторону. Угроза извне нависала и над его людьми, и действовать нужно было быстро.

Стоят ли жертвы противника своих жертв?

Из толпы вырвалось существо. Огромная чёрная фигура, раньше безжалостно расправлявшаяся с врагами, теперь вдруг отделилась от общей битвы, стремительно прорываясь к границе леса, где не было никого. Можно было решить, что хозяин монстра, управлявший им так ловко во всех предыдущих битвах, решил сбежать, почуяв поражение, но совсем скоро стало очевидно, что его привлекла иная угроза. Целая группа мрачных тварей, ему в противовес, приближалась из леса на запах крови. Слепые угольные монстры будто были приглашены на пир звоном мечей и запахом свежей крови.

Заметили их и несколько фей Седотопии. Зная опасность и желая защитить своих, они поспешили на помощь.

В то же время Хаотис принял иное решение. Лучше потерять собственных людей, чем спасать вместе с ними противников. Таково было заключение Хирама, скомандовавшего не отвлекаться и продолжать битву в том же режиме. Твари беспокоили их меньше всего.

Эвита старалась держаться с краю, больше защищаясь, чем атакуя, и, когда мимо неё пронесся монстр, девушка почувствовала, что должна бежать. Но она уже многое пережила после тех дней наедине с этими тварями в темном лесу, и бояться их перестала. Лишь секундное сомнение могло напасть, и даже оно не имело никакого влияния.

Ослушаться приказа было преступно. Государство осудит её по всем законам, если отец узнает, что она помогла справиться с нашествием угольных. Только вот она всегда могла воспользоваться своим главным аргументом защиты. Пусть она солдат, но солдат не только в армии Хаотиса. Она подчиняется своей хранительнице, а Ринтия ясно дала понять, что небольшие нарушения Эвиты проблемой не будут. Юная фея была под защитой, и это покровительство позволило ей ослушаться. Незначительно, казалось бы, но для неё это отступление от правил могло обойтись ценой жизни.

Аури ничего не видел. Ориентировался он в теле угольного больше интуитивно. Но даже так он ощутил, что биться стало легче.

Зелёная сетка окутала его когти, не только удлиняя их, чтобы увеличить преимущество перед другими существами, но и облегчая задачу. Как высокоэнергетические лазерные лучи, эти световые когти прорезали материю без малейшего сопротивления. Он мог бы рассекать деревья и камни, если бы захотел разрушений, но продолжил сражение с себе подобными.

Фера, боровшаяся рядом с другими феями, теряла концентрацию. Она подпустила монстра близко. Слишком близко, и вот его когтистая лапа скользнула по её бедру. Ухватив фею за ногу, угольный швырнул её в дерево. Девушка даже не вскрикнула, когда крыло неестественно выгнулось внутрь, сломанное ударом. Хрустнула лопатка. Исполосованное когтями твари бедро залилось кровью. Казалось, Фера и не собиралась больше бороться. Позволив случиться самому ужасному, она просто измученно закрыла глаза, прощаясь с миром. Последняя мысль просочилась в сознание.

Простите, мама и папа. Мы не смогли.

Когтистая лапа, уже окропленная человеческой кровью, вцепилась в шею.

Фера задыхалась двенадцать часов. С того момента, как Тасса не стало. И вот, наконец, она прекратила дышать навсегда.

Аури, усиленный хаотисианским заклинанием, расправился с угольным через несколько секунд, но было слишком поздно. Последняя тварь была побеждена, но это не помогло. Вернувшийся в человеческую форму, парнишка свалился рядом с феей и судорожно попытался найти пульс. По залитому кровью телу было ясно, что все кончено, но он ещё старался уцепиться за последнюю надежду. Сделать хоть что-то, а не просто стоять в стороне, как обычно. Как вчера, когда погибла Эдит.

— Уходи отсюда! — Нико схватил брата за загривок и оттащил от тела. — Помоги тем, кому ещё можно. ¡Rápido!

Командир был прав. Битва ещё не окончена. Не для всех.

***

Эли села на землю под апельсиновым деревом оранжереи. Сложив ладони на коленях, она согнулась и в беззвучном стоне зарыдала. Захватывало дыхание, она сжималась всем телом и дрожала. Слёз больше не было.

Феи Дэмленда не воители. Они созидатели, нежные и мирные. Созданные, чтобы урегулировать конфликты, а не участвовать в них. И Элизиан, какой бы ни была сильной, оставалась дэмлендианкой. Поэтому битва всегда ранила её слишком глубоко.

Война изначально была для неё личной трагедией, но смерть друзей возвела ужас в совершенно новый ранг. Мир превратился в её персональный ад.

2.43. Выбор

Этель открыла глаза. Точнее, лишь один. Правый глаз упорно не желал открываться, да и вся правая сторона тела болела. Что случилось?

Она помнила немногое. Очередная битва, рассвет. Они чудовищно проигрывали во всех предыдущих схватках, и поле боя уже перенеслось на прежние поля тренировок воинов Гаммы.

Этель видела безуспешность своих людей в борьбе с чем-то несоизмеримо более сильным. И мысли о предложении Хаотиса появлялись всё чаще. Малыми жертвами — всего лишь собой — она могла бы прекратить кровопролитие и вернуть в страну покой. Казалось, это не так уж и много. Погибло уже куда больше людей, а ей даже не пришлось бы умирать. Конечно, после всего, что она успела о себе понять, Этель не смогла бы назвать жизнью то, что ей предстояло, однако это всё же не смерть.

Королевская кровь, даже если ты пытаешься отказаться от престола, все равно накладывает обязательства. Особенно, если ты честный человек, который беспокоится за свой народ. Самые лучшие правители чаще всего приносят в жертву свою жизнь, чтобы улучшить многие жизни незнакомцев.

Впервые услышав об этом предложении, она резко отказала Ринтии, но после вынуждена была сама просить дать ей ещё один шанс. Принцесса Седотопии отреклась от своей сущности феи, которую с таким трудом приняла, ради безопасности своего народа и страны. Но даже этот миг был не самым сложным.

Этель поморщилась, попыталась поднять правую руку, но та будто была привязана к кровати. Девушка нервно вздрогнула. Воспоминания не давали подобраться слишком близко к моменту, когда она потеряла сознание. Подняв левую руку, Этель коснулась головы. Вся правая половина перебинтована, местами повязка ощущается влажной от ещё не остановившейся крови. Девушка отдёрнула руку от лица.

Мысли вернулись к битве. Она должна была быть ранена. И чувствовала каждой клеточкой, что напрягается, готовясь в любой момент ощутить боль, разрывающую тело изнутри. Сложно было сосредоточиться на настоящей битве, и постоянно хотелось коснуться данного Ринтией сосуда с целительной пыльцой. Маленький бутылек, висящий на шее, который должен спасти ей жизнь, но не силу. То, что излечит её лишь на половину, оставив внутри пустоту. Но выхода уже нет.

Этель поморщилась. От недавних воспоминаний голова болела. Горло пересохло от жажды, но шевелиться и говорить было невыносимо больно, и оставалось лишь продолжать вспоминать.

Юная хранительница уже видела перед собой атакующую фею Хаотиса. Она видела заслонивший только что показавшееся из-за горизонта солнце волшебный заряд. Сияющий, золотой, её любимого цвета. Он был слишком сильным, словно сгусток кипящей магмы с самого Солнца. Этель была уверена, что её испепелит целиком, и никакие количества пыльцы не подарят ей ещё один вдох. Испуганно защищаясь, она сжалась и попыталась отвернуться, инстинктивно желая спрятаться от этой чистой, концентрированной энергии смерти.

Кто-то встал на пути смертоносной силы, что нацелилась на хранительницу. Девушка ощутила жар брызнувшей на неё крови раньше, чем болезненный жар ожогов. Тогда она и потеряла сознание, напоследок успев заметить, как на груди раскололся флакон пыльцы, оцарапав оголённые ожогом нервы.

Но он не излечил её, как было обещано. Неужели не хватило этого целительного порошка даже для того, чтобы вернуть хоть половину жизни её телу?

— Великие силы создателя, ты очнулась, — Нико, привыкший к лошадиным ногам под собой, не любил бегать, но, заметив, что его принцесса почувствовала себя лучше, оказался рядом с её койкой в считанные секунды. — Принести воды?

Этель попыталась подать голос, но лишь болезненно поморщилась, отчего стало ещё неприятнее, ведь всё лицо горело. Чтобы ответить, она показала здоровой рукой большой палец вверх, надеясь, что Нико поймет.

— Сейчас принесу, — прежде чем отойти, воин мягко погладил её руку, намекая расслабиться и не делать лишних движений. Он о ней позаботится, пока она не может сделать этого сама.

Этель никогда не видела его таким уставшим. И его весёлый дурачок куда-то исчез, не только её веселая дурочка. Теперь Нико стал совершенно взрослым. Его тоже изменила ответственность за других. И от этого становилось больнее думать о невысказанном.

Когда пустой стакан был уже отставлен на тумбу, Этель, преодолев боль, заставила себя сесть на постели.

— Полежи, тебе нужно отдыхать, — Нико попытался вразумить возлюбленную, но получил строгий взгляд в ответ и покорно позволил ей сделать эту глупость.

Пока Этель устраивалась на месте, морщась от боли во всём теле, он и сам ощущал её страдания. Сердце сжималось от мыслей о том, что ей приходится переживать. Будто они были вместе не пару месяцев, а целую жизнь, так сильно он привязался. Его маленькая фея стала неотъемлемой частью жизни, частью его самого, и Нико уже не представлял себя без неё. Она без него, может, и смогла бы, а вот он уже не справится без её смеха или хотя бы улыбки. Без наивных заигрываний, детских шалостей, лёгких пританцовываний под какую-то играющую в голове мелодию. Не сможет и всё тут.

— Мне нужно рассказать… — Этель в очередной раз поморщилась, но не позволила боли остановить себя. Если она упустит момент, то больше не решится быть такой откровенной. А она обязана. Если действительно любит Нико, то обязана открыть ему, что ждёт её теперь. — То, что случилось со мной, это не случайность. Это было спланировано.

Нико напрягся. Он сжал кулаки, хоть сейчас готовый рваться в бой и мстить.

— Кем? — холодно спросил он.

— Тем, кого ты не сможешь ранить в ответ. Ты не сможешь отомстить мне, — Этель натянуто улыбнулась, протянула руку и накрыла маленькой нежной ладонью кулак возлюбленного, заставляя его расслабиться. Растерянный от её заявления, он поддался и озадаченно ждал продолжения. — Хаотис какое-то время назад предложил мне возможность закончить войну. У них нет цели захватить или присоединить Седотопию. Они хотят прекратить тиранию. Сменить режим и поставить избранного наместника.

Этель говорила хрипло, всё ещё не отойдя от долгого пребывания без сознания, и, чувствуя её дискомфорт, Нико невольно сжимал её руку слишком сильно. Ему и без того было паршиво, но от предположений о дальнейших словах принцессы становилось только хуже. Он уже, казалось, готов был бежать.

— Они знают, что я не поддерживаю политику матери и то, к чему ведут её законы. А также они знают, что наши люди вряд ли смогут принять на троне чужака. Поэтому мне предложили занять место Аниссы. Мне придётся иногда поступать в соответствии с пожеланиями Хаотиса и руководить не вполне автономно, но это позволит закончить войну моментально и прекратить жертвы, а в дальнейшем получить их протекцию, — Этель отдернула руку, когда Нико надавил слишком сильно. Она не смотрела на него, понимая, что не сможет говорить и расплачется, если увидит неприятную реакцию. Нужно было закончить. — Сначала я резко отказала, но… Мы слишком слабы. Я не могла больше смотреть на то, как люди впустую рискуют жизнью. Мои однокурсники, друзья, ты… Слишком много жертв, которые я могла бы предотвратить, отдав за это лишь себя.

Нико потирал руку об руку, пытаясь унять желание что-то ударить. В голове крутилось бесчисленное множество вопросов о произошедшем, о будущем, о настоящем. Почему она не сказала? Что делать дальше? Что теперь станет с ними?

— Чтобы снова иметь возможность наследовать трон, мне нужно было лишиться титула хранительницы. А это можно было сделать, только лишившись магии. Поэтому я должна была потерять крылья, но не погибнуть, и вот мы здесь, — Этель всхлипнула. Она так и не подняла глаза, но все равно была не в силах держаться.

Где-то внутри, в образовавшейся пустоте что-то дрожало. Оставалось надеяться, что когда-нибудь она сможет заполнить этот ноющий вакуум в груди гордостью и радостью за улучшение жизни её народа, но пока у неё не было ничего, за что можно было держаться. Только Нико, но и его она должна будет отпустить.

— Я больше не чувствую в себе силы. Не знаю, смогу ли вообще колдовать когда-нибудь. Но теперь это не имеет значения, — дрожащим голосом продолжала принцесса. — Я взойду на трон, которого никогда не хотела и о котором не просила. Я понимаю, каково это. Но если для меня это священный долг и обязанность, то ты ничего не должен, и я не смею требовать чего-либо. Мне жаль, что приходится ставить тебя перед этим выбором, и я не стану… не смогу… — в горле встал ком. Этель чувствовала, что ещё слово, и она разрыдается, предав своё намеренье быть сильной. Она должна была дать Нико возможность уйти и не давить на него с помощью слёз, но сил на это не хватало. Она не хотела его отпускать и даже думать было больно. Но это единственный вариант. — Если ты решишь, что не хочешь этого, если предпочтёшь уйти, то я не стану тебе препятствовать.

Нико не мог ничего сказать. Ему никогда ещё не приходилось стоять перед настолько сложным выбором. Даже командующим становиться он никогда не хотел, вполне довольный своим положением. Юношеское стремление к власти и амбиции давно были забыты, он знал, что имел всё, что нужно, чтобы быть счастливым. До определённого момента. Но теперь все перемешалось.

Потерянный, будто только что проснулся в неизвестном месте, он вышел на улицу, не помня, сказал ли он Этель хоть что-то. Наверно, просто встал и ушел, забыв даже как дышать, что уж говорить о речи.

— Что-то случилось? — куривший на крыльце Мерих заволновался, когда к нему вышел бледный Нико, пустым взглядом уставившийся в землю. — Эй, командир!

Пришлось пихнуть друга в плечо, чтобы привести в чувства. Он оценивающе осмотрел разбудившего его Мериха и протянул руку.

— Дай закурить, — буднично попросил он, хотя впервые в жизни собирался вдохнуть никотинового дыма.

— На, — Мерих с интересом наблюдал за происходящим. Останавливать друга он не собирался, всё-таки никогда не был мерилом морали, не время и теперь начинать.

— Бля, какой из меня король…. — Нико затянулся, словно всю жизнь то и дело покуривал. Он сел на крыльцо и утомлённо потёр глаза.

— Сейчас не понял… — Мерих заинтересованно устроился рядом с другом. — Рассказывай.

— Этель специально позволила себя ранить, чтобы лишиться магии и занять престол вместо Аниссы. И всё это остановит войну, — Нико затянулся во второй раз. Это совсем не помогало успокоиться, вопреки созданному в обществе мнению. — Я не смогу без неё, но быть с ней значит стать королём.

— Знал бы Мэтт, как он помог, — Мерих усмехнулся.

— Мне не до шуток. У меня татуировка до самой башки на шее, не говоря уже обо всём, что можно скрыть одеждой, манеры на уровне блохастого помойного пса и никакого умения управлять, — Нико медленно выдохнул, посматривая на сигарету. Просто подышать, без дыма, было куда более действенным методом успокоения. Вдох, выдох.

Мерих же не без удовольствия забрал сигарету себе.

— Зато псы верные и честные. От них не ждешь гадости. А что говорит Этель? — он лениво зевнул.

— Сказала, что не будет против, если я решу уйти.

— А если — остаться? — поинтересовался Мерих, сам не понимая, насколько точно попал в цель.

— Об этом мы не говорили, — Нико потирал руки. Он начал осознавать, в каком состоянии и с какими мыслями бросил Этель. Струсив, он молча сбежал, заставив её в одиночестве разбираться со всем кошмарным хаосом в её голове, который наверняка был пострашнее, чем у него самого. — Я беру назад все свои слова о том, что ты идиот, и говорю их о себе.

— Молодец. И почему ты ещё здесь? — Мерих с улыбкой пронаблюдал, как его друг исчез за дверью в школу, а после глубоко вдохнул морозный воздух, наслаждаясь болезненным покалыванием в горле. — Я уж думал, она умерла… И надо было так пугать…

***

— Главное ведь не то, как ты выглядишь, а то, что у тебя в сердце. Ты хороший человек, справедливый и… — долгий разговор, который они вели, не сказывался на здоровье Этель хорошо. В горле пересохло, и она прикрыла рот рукой, когда почувствовала, что вот-вот закашляется. Пришло время вспоминать о королевских манерах. Скоро они снова будут составлять всю её жизнь, и единственным отличием от детства будет отсутствие матери, то и дело норовящей замахнуться на неё и покрепче треснуть куда-нибудь, кроме милого личика.

— Вот, — Нико протянул ей стакан воды.

— И ты всегда знаешь, как нужно помочь, — закончила Этель, улыбаясь.

— Внешность не важна для тебя, но есть ведь ещё множество людей, которые будут смотреть на меня, как на твоего мужчину.

Нико до сих пор стоял у постели возлюбленной на коленях, хотя они давно уже знали, что она простила его побег. Может быть, он не мог простить себя сам, а может, чувствовал, что это пригодится, когда он примет важнейшее решение в своей жизни через несколько минут.

— Поверь мне, я и не такие вещи тоналкой прятала. К тому же, татуировки у тебя красивые. Мне нравятся, хоть я и видела до сих пор не все, — Этель шутливо подмигнула любимому, что едва ли можно было теперь отличить от моргания. Она довольно улыбалась, ощущая, что снова обретает силу. Не волшебную, духовную, но сейчас и этого было достаточно. О большем она и не просила бы, пусть даже Нико ещё не дал согласия, но он был рядом, держал её руку и устало улыбался её шуткам. Этого было достаточно, чтобы чувствовать себя живой.

— Прости, что меня не возбуждает военное положение в стране, — Нико наклонился и прижался щекой к тыльной стороне ладони Этель. Нежная и тёплая, она была живой и была с ним. Самые худшие страхи уже остались позади. Если он справился с этим, почему бы не справиться с управлением страной?

С детства солдат, ребёнок дисциплины и полной меры, Нико уже давно привык не просить больше, чем ему нужно. Он знал, что имел, чего это стоило, и где его место, а о большем не мечтал не только по привычке, но и от нежелания. Он был полностью удовлетворён своей жизнью, не думал наперёд и наслаждался мимолётным однодневным весельем. Но теперь в один момент всё перевернулось, и он должен был выбирать.

Решить. Готов ли он идти за любовью вверх, к самым звездам? Нет. Готов ли её потерять? Никогда. Казалось, ответ очевиден, но голос разума предостерегал, терзая опасениями. Всего несколько месяцев они вместе, знакомы недавно, и как бы сильно не тянуло друг к другу, не рановато ли было даже думать о свадьбе?

Нико не пугал холод лезвия на шее, ежедневные битвы он готов был сносить с улыбкой, и только мысли о свадьбе заставляли его дрожать.

Но когда он слушал голос разума?

— Выйдешь за меня, моя маленькая фея? — негромко спросил, поглядывая на возлюбленную снизу вверх. — У меня, правда, пока нет кольца или цветов, но есть кое-что получше. Я знаю, что не хочу тебя отпускать, никогда. Хочу быть рядом, чего бы мне это ни стоило.

Этель шумно сглотнула, ошарашенно глядя на резко изменившегося Нико. Она понимала, что, если они будут вместе, рано или поздно до этого дойдёт. Тем более, когда речь заходит о том, чтобы наследовать престол. Но эта внезапность огорошила даже её.

— Я… Я ведь ещё маленькая, сам говорил! — первая попавшаяся отговорка слетела с языка сама собой. Последняя попытка защититься.

— А управлять страной не маленькая? Все равно придется эмансипироваться, — буднично проговорил Нико, умилённо улыбаясь.

— Тебе легко говорить… — Этель прикусила губу и нервно сжала его руку. Если бросаться в омут, то с головой. Не об этом ли она мечтала несколько минут назад? Быть с ним, иметь опору, чтобы не сойти с ума от утраты себя. — Впрочем, если ты настаиваешь, как я могу отказать. Мне говорили, что старших надо слушаться.

Когда они счастливо отсмеялись, подлечив раны душевные, пришлось с сожалением вспомнить и о свежих ранах тела.

— Когда мы были там… я не могу вспомнить точно, но, кажется, что кто-то…

— Мэтт, — Нико подал принцессе ещё воды, когда ей стало тяжело говорить. — Да, мы все были также поражены. Он сильно изменился после случившегося с Эдит, как будто повзрослел… Основнойузконаправленный удар принял на себя он, а тебе досталось рассеянной энергией. Поэтому его просто прошло насквозь, а у тебя… — Нико замялся, подбирая слова, чтобы не слишком шокировать Этель. — БОльшая площадь повреждений.

— У меня была пыльца, — девушка нервно коснулась расцарапанной осколками груди. Тонкие полоски запёкшейся крови на коже ощущались, будто всего лишь приклеилась ниточка. Но их узор, напоминавший взрыв, все же отсылал к тому, что это не просто маленькое недоразумение. — Она должна была помочь, чтобы и шрама не осталось, кроме крыльев…

— Да, но так как рядом был ещё и Мэтт, она рассеялась на исцеление сразу двоих. Шрамы, к сожалению, остались, но вы оба выжили. У нас могло не быть и этого, — Нико понимал, что они приближаются к самому тревожному обсуждению, и заключил руку Этель в своих. — Только сильно не переживай из-за этого, ладно? Главное, что ты спаслась.

Девушка тяжело дышала. Ей вдруг представилось, что под повязками, скрывавшими теперь её лицо, только чёрный мрак. Следы смерти на её коже, покрывающие половину тела, что может быть хуже для юной красотки?

— Насколько всё плохо?

Взгляд загнанного зверя. Испуганного, задушенного безысходностью, вдруг вмиг уничтожившей всю смешливую радость, ещё недавно полноправно владевшую ситуацией. Испещренное ранами лицо защипало от слёз.

Нико не мог бы сказать ничего иного. У него не было выбора.

— Всё нормально.

***

Приморозило. Покрытая инеем трава переливалась на местном солнце всеми цветами радуги. Искрящиеся точки слепили глаза в своём обилии и очаровании.

Он сидел на краю полуразваленной тренплощадки. Обнял ноги руками, уронил голову на колени. В одних шортах. Чёрные волосы покрыты тем же искрящимся инеем, что и всё вокруг. Он дрожал от холода, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Он знал, что может умереть, если не уйдёт, но морально точка невозврата была пройдена. Он уже умирал, и теперь это не было так уж страшно.

— Мэттью, чтоб тебя! А ну поднимай свой зад и шуруй в спальню! — кто-то дал ему подзатыльник. Отрезвляющий.

Мэтт поднял голову и увидел над собой лейтенанта Дуарте. Он вскочил, рефлекторно вытянувшись по струнке перед старшим по званию, но душа его так и осталась скомкана где-то под ногами.

— Что с тобой? — Нико заметил, что что-то не так. Не так, как должно быть у настоящего воина. Он чувствовал это, словно видя на площадке скрюченный кусок чужой души. Парнишка сломался.

— Она… Она просто сломала кость… — Мэтт отсутствующе смотрел в пустоту перед собой. — У меня была дыра в груди. Буквально здоровенная дырень. И мне помогло, а она просто сломала кость…

Нико с жалостью оглядел пацанёнка. Взрослый на вид, это был ребёнок. Ребёнок, который потерял мать, и у которого ещё не было ничего кроме.

— Подержи, — лейтенант протянул подопечному свою куртку, а в следующую секунду насильно напялил на него свою тёплую кофту — флисовую. Выхватив куртку обратно у растерянного парня, Нико надел на него и её.

Мэтт все ещё трясся от холода. И до сих пор этого не замечал, ведь так и должно было случиться. Но тёплые вещи всё-таки отдалили его от смертельного обморожения.

— Как ты это терпишь? Зачем ты сюда пошел? — Мэтт поднял взгляд. Медленно и тяжело, будто он начал весить тонну. — Кругом смерть… Нет ничего, ничего хорошего…

— Поэтому я и здесь, Мэтью. Чтобы было что-то хорошее, — Нико обнял подопечного за плечо и подтолкнул к уцелевшим ступеням. — Пойдём в блок. Не стоит тебе тут больше оставаться.

И Мэтт поддался. Поплёлся босиком по заледеневшей траве, движимый лишь чужой рукой на плече, подталкивавшей вперёд.

— Эки! Экайза! — в общей спальне Нико уже и сам замерз — погуляй по морозу в одной футболке. — Забирай своего друга и проследи, чтобы он больше не пытался себя убить. Не в мою смену хотя бы.

Экайза, всё ещё сонный после недолгого перерыва, в который все, кроме Мэтта, стремились восполнить недосып, заметив состояние друга и его замороженные волосы, вскочил быстрее пули. Прижав товарища к себе, он злобно, но всё-таки не больно, похлопал его по плечу.

— Вот зараза! Ты чего там делал?! Совсем сдурел?!

— Всё нормально, — тихо буркнул обмороженный, уронив голову на плечо Эки. — Можно я просто усну…

2.44. Дети на поле брани

Мерих сидел в закрытом крыле лазарета, щёлкая кнопкой зажигалки. В темноте он видел окровавленные белые простыни, накрывавшие тела. В этом большом помещении не было отопления, а потому зимний холод заполнял его, перемешиваясь с темнотой. Обстановка совершенно отвратная. Гнетущая. Но так лучше, на морозе тела сохраняются дольше, пока их не заберут. Хотя бы не воняет на всю школу.

Мерих щёлкнул зажигалкой, несколько секунд наблюдал в пламени за выбившимися из-под покрывала волосами какой-то феи. Погружённое в тишину помещение вздрогнуло от ещё одного щелчка, и снова стало темно.

Тасса и Феру уже забрали прошлой ночью с другими жертвами. Их тела должны были доставить родителям. Теперь тут оставалось совсем немного людей. Те, кому не посчастливилось попасть под удар сегодня.

Йена в этом месте не было никогда. Он оказался не на том берегу, когда всё кончилось.

Мерих не был здесь тогда. Не хотел видеть друзей другими. Молчаливыми. Искалеченными. Мёртвыми. Он мог быть силён в битве, но здесь проявлялась главная слабость. То, из-за чего он отталкивал от себя людей. Из-за чего не мог открыться. То, что делало его этим злобным и вечно недовольным плохим парнем.

Мерих всегда боялся, что его бросят. Отец, мать, детский дом, Аметист. Его предавали и забывали. Но теперь всё было иначе. Люди бросали его, отходя в иной мир. И он был зол.

Тут уже ничего не изменить. Не отомстить. Не сделать вид, что ты сам разорвал все связи. Только терпеть, когда о них болит душа.

И он сам должен был погибнуть. Он знал это. Почему не раньше? Почему не мог он уйти первым, чтобы не видеть всего, что было дальше? Почему не мог пожертвовать собой, чтобы кого-то спасти?

Мерих щёлкнул зажигалкой. Провёл пальцем по коже на плече, где старые ожоги успели зажить. Огонь коснулся холодной кожи.

Приближалась последняя битва. Они не могли больше отступать, и теперь не могли больше сражаться. Это была битва, в которой они проиграют. Последняя битва Седотопии с Хаотисом. Значит, пришло время.

Это будет битва, когда они с Эвитой погибнут.

Мерих хмыкнул, представив, что они могли бы убить друг друга.

Боль на холоде быстро проходила, и пальцы снова потянулись к упрятанной в карман зажигалке. Боль может уходить, но мысли остаются. И бороться с ними воин умеет только так.

— Мерих?

Элизиан, как всегда, его нашла. Не в лучший момент. Или, может, наоборот, в самый удачный. Мерих спрятал зажигалку, не успев нанести себе новое увечье.

Впрочем, он теперь может и без помощи огня. Выберет любую гематому на избитом теле, страдавшем в боях, и посильнее надавит.

— Ты в порядке? — Эли села рядом с парнем и прижалась к нему боком, ощущая прохладу. Он был одет как попало, в одной водолазке, что для зимы совершенно неприемлемо.

— Хрен его знает. Ты? — Мерих приобнял её за плечо, помня, что ей нравится. Может, он надеялся так отвлечь внимание, чтобы не выдать своей тревоги перед последним днём?

— А как думаешь? Я эмпат и на магическом уровне неконтролируемо ощущаю чужие эмоции, а мы сидим в грёбаном морге посреди грёбаной войны. Очевидно, меня разрывает изнутри, — со сдерживаемой агрессией прошипела Элизиан. Она злилась не на Мериха за его вопрос. Это было вполне логично. Да и он, наверно, просто пытался позаботиться о ней в своей манере. Она была в ярости из-за того, что в мире существуют войны. Девушка накрыла руку воина своей. Как и ожидалось, его пальцы были ледяными.

— Останься здесь завтра, — шёпотом попросил Мерих, не решаясь произнести вслух всё, что кипело внутри. Но так лучше. Пусть она поймет его по-своему и считает, что он лишь хочет заботиться. Пусть подумает, что он переживает о чужой боли, которую она чувствует. Пусть она не знает, что это будет его последняя предсмертная боль.

— Не могу. Я сойду с ума в одиночестве и в тишине. И если не буду полезна, — подумав, добавила Эли, пристраиваясь поудобнее под боком у своего парня.

Разумом они ещё не всегда успевали вспомнить о том, что были вместе. Но тела их, словно всегда чувствовали, что должны быть рядом, сразу устремились друг к другу. Стоило им оказаться поблизости, брались за руки, прижимались, обнимались. Было не до поцелуев, но нетрудно было представить, что в спокойной обстановке эта слепая неосознанная нежность распространялась бы и далее.

— Помоги ухаживать за ранеными. Без Эдит стало тяжелее, — Мерих подавился её именем.

Остальные погибли в бою, и было проще принять, что их больше нет. Но Эдит… Её смерть была случайностью, никак не связанной с войной, от этого становилось больнее, и всё никак нельзя было привыкнуть.

— Если мне разрешит командир…

— Гелиос-то? Фастеру плевать. Он вряд ли знает твое лицо, так что забей и сразу иди к Никелодеону. Он точно оставит. Если нет, я с ним поговорю, — Мерих прислонился щекой к её волосам. Накрутил прядь на палец. Его это расслабляло.

— Я сама поговорю. Давай отсюда уйдём, мне не по себе, — Элизиан сжала его рукав. — Не понимаю, как ты можешь тут сидеть, чтобы успокоиться.

Мерих не мог ей отказать. Может, это их последняя ночь. Да и самому ему уже стало некомфортно.

— Хорошо. Я знаю одну незапертую комнату на втором этаже, так что, если не хочешь возвращаться к остальным, можем ненадолго там укрыться.

— Пойдём быстрее, пока я не отморозила себе всё, что поддается обморожению.

***

Нико предпринял последнюю попытку заслонить собой зеркало.

— Ты уверена? — он умоляюще поглядел на Пеле, надеясь на помощь.

Сам он противиться Этель не мог. А позволить принцессе посмотреть на себя было идеей ещё хуже.

Пеле хорошо постаралась восстановить былую красоту юной принцессы, но она была истощена. Полностью избавить подругу от ран не удалось, и, хоть теперь не требовалось ждать несколько недель, пока раны затянутся, шрамы остались неприятные.

— Говоришь так, будто через время что-то изменится, — Этель утомлённо вдохнула, мягко оттолкнула не сопротивлявшегося командира, и предстала перед своим отражением.

Через мгновение она пожалела. Захотелось избавиться от всех зеркал в мире.

Нико обнял её сзади за талию, положил голову на плечо любимой.

— Давай не будем замазывать твои татуировки, пусть отвлекают внимание, — попыталась отшутиться Этель, нервно дрогнув. Но теперь она уже не могла так просто развернуться, её останавливала внушительного размера преграда, мурлычущая на ухо. Приходилось смотреть, как бы ни хотелось сбежать от своего отражения.

— Все равно все будут ослеплены твоей красотой, никто не заметит меня.

— Я, пожалуй, пойду, — Пеле улыбнулась. Невольно, как-то случайно сорвалась улыбка. Впервые за несколько дней. Может, у них с Йеном тоже могло быть что-то похожее. Нежность, теплота, любовь. Они стали бы хорошей парой, если бы не мост.

Одна случайная рана. Неуправляемые мокрые крылья. Если бы она могла справиться с потоком и вытащить их обоих… Если бы он не был ранен…

Пеле злилась на него. Он спас её и погиб, оставив слишком много любви. Как теперь ей справиться с этим?

— Конечно, иди, — Этель благодарно улыбнулась подруге, прежде чем проводить её. Слишком очевидна была боль в её глазах, чтобы не понять, что девушке нужно уединение. — Я пока соберу вещи для поездки.

— Так скоро? — Нико волновался. Ему не нравилось, что Этель собралась в Хаотис, ещё не полностью залечив раны.

— Чем быстрее все будет устроено, тем быстрее это кончится. Я не хочу и минуты боя больше, чем нужно. Не хочу больше никого этому подвергать, — решительно заявила принцесса, отвернувшись от зеркала. Она покрутила дрожащими руками на пальце кольцо. Больше оно не превращалось в скипетр, теперь это было лишь кольцо.

— No me gusto. Хотя бы от сопровождения ты не откажешься?

— А кто тебя отпустит? — Этель не давала однозначного ответа. Она вообще постаралась больше не думать ни о чём и заняла себя забрасыванием вещей в небольшой чемодан. Только то, что будет нужно в дороге. Остальное заберёт во дворце, когда станет его полноправной владелицей. Главное что-то делать, чтобы унять дрожащий ком в горле. Держаться. Теперь она слишком многим обязана быть сильной. Точка невозврата, больше не сдаться.

— Не меня. Возьми tu amiga.

— Ты сильно нервничаешь. Уже вторая фраза на ихеатроморском за минуту, — Этель улыбнулась. — Но идея хорошая. Пеле не помешает покинуть это место ненадолго.

Девушка покивала, напряжённо уталкивая в чемодан очередную пачку одежды. Движения её стали резкими, голос дрожал. Ещё несколько секунд. Казалось, нужно продержаться лишь несколько секунд, и приступ пройдет. Просто позабыть отражение, и не захочется разрыдаться.

— Этель, — Нико остановил её руки, накрыв их своими ладонями, почти схватив, но с известной осторожностью, не рискуя навредить. По строгости его тона девушка поняла, что сопротивление бесполезно.

Она посмотрела на чемодан, над которым зависли их руки. Зачем она положила четыре ночнушки?

— Не гони себя, — тихо потребовал Нико, повернув принцессу к себе лицом. Всё-таки от него помощи будет больше, чем от чемодана. — Отдышись хотя бы. ¿Comprendo?

— Ещё какое компрендо, — прошептала Этель. Сдерживаемые эмоции пробились наружу все разом, и вместе с брызнувшими из глаз слезами вырвалась истерическая улыбка.

— Muy bien, mi estrella.

И вот они стоят, прижимаясь друг к другу, будто больше нигде в мире нет и капли тепла. Остается лишь делиться тем, что есть у них на двоих, льнуть к любимому, не позволяя зимнему воздуху забрать остатки их жара.

У Этель действительно больше ничего не осталось. Ни титула, который ей нравился, ни магии, ни семьи, ни красоты. Ни свободы. Только Нико и его живое тепло, последняя ниточка, связывавшая её с реальностью. То, что делает её живой.

— Я чувствую себя такой тяжёлой, — прошептала фея сквозь слёзы.

— Без крыльев?

— Без крыльев, — она тихо всхлипнула, прижалась к любимому, цепляясь за его заразительный покой. — Знаю, что я всегда такой была, но теперь… Когда у меня были крылья, я чувствовала, что могу взлететь в любой момент, а сейчас…

— Познав однажды, что значит лететь, больше не сможешь стать тем, кем был раньше? — шёпотом заключил Нико, тоном вопросительным, но ответа не требующим. Он гладил волосы Этель, прижимаясь к её макушке щекой, и чувствуя, что она живая. Большего и не было нужно.

Не успела Этель согласиться, Нико подхватил её на руки. Плюхнувшись на постель, он, как ребёнка, усадил её себе на колени, окутав своей любовью и обняв грубыми от работы руками.

— Ты очень лёгкая, маленькая фея. Зря наговариваешь на себя.

— Это только с тобой, — Этель улыбнулась, спешно вытирая рукавом залитые слезами щёки. — Поэтому не отпускай меня, и я даже не пойму, что что-то не так.

Они смотрели друг другу в глаза, и несколько секунд это выглядело как немая дуэль, но не между ними. Это была битва каждого с самим собой, со своим желанием или страхом. Напряжение не могло копиться вечно, и вот заряженный воздух сверкнул искрой.

В их отношениях и раньше искрилась любовь, но до этого момента чувство было смешливым, нежным, безопасным. Наполовину ещё детским: невинным и светлым. И вот проснулась страсть, обоим уже давно знакомая, и всё же совершенно новая. Иная.

Нико провёл кончиками пальцев по щеке возлюбленной, ощущая на подушечках рельеф свежих шрамов. Странно было, что они все ещё оставались здесь. Он уже давно их не видел. Перед глазами была только его любимая девушка.

Этель дрогнула под этим лёгким прикосновением, будто чужая рука задела открытую рану. Она не видела своих увечий, но знала, что они там, и ощущала, как горит каждая клетка изуродованного тела, и никакие закрытые одеяния не помогут скрыть это чувство от себя самой. Девушка подняла глаза, ожидая увидеть, как Нико рассматривает её шрамы с плохо скрываемым отвращением, но он даже не взглянул на них.

Он смотрел и видел её. В ярком зимнем солнце блестящие глаза цвета шёрстки молодого оленёнка. Она вся была незащищенным оленёнком, но прекращала испуганно дрожать рядом с ним, набираясь сил.

Она смотрела на него. Видела в чёрных глазах только любовь, вместо ожидаемого презрения, отвращения, тоски и боли. Это то, каким он был. Забывающим все плохое, как только оно оставалось позади. То, чему она у него старательно училась.

Этель подалась вперёд и, прикрыв глаза, поцеловала жениха. Он не отдалился, как это случалось обычно. Нико не останавливал невесту, даже когда она обхватила его за шею и заставила прижаться к себе ближе, так что он мог ощутить, как её сердцебиение слилось с его, как их сердца рвались друг другу навстречу, биться вместе и стать единым целым.

Даже без крыльев лёгкую, как едва ощутимый на коже солнечный луч, Нико уложил Этель на спину.

— Я же маленькая, — девушка улыбалась сквозь тяжёлое дыхание, растёкшееся жаркой дымкой по кровати. В её игривых глазах заплясали солнечные зайчики.

— Ничего, я всё равно уже никогда тебя не отпущу.

Нико тоже улыбнулся. Эта радость принцессы стоила всей его жизни, и в эту секунду он бы с радостью всё отдал, чтобы так было всегда.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Последние слова перед тем, как утонуть в чувствах. Слишком громкие, чтобы произносить вслух. Сказанные шёпотом, в котором утонул весь остальной мир. Остались только они.

Этель шумно выдохнула, выгибаясь навстречу поцелуям в шею. По беззащитной коже пробежали мурашки, и вот, теряя голову, девушка уже стянула водолазку, не заботясь о причёске и своем виде.

Нико, несмотря на весь опыт, сам не решился бы раздевать любимую, так что за помощь был очень благодарен. Это была не близость, как обычно, но признание в любви, какой она могла быть только у юных и беззаботных. Нежной, но горячей. Ласковой, но бурной. Тёплой и обжигающей.

Не дожидаясь, пока её опытный возлюбленный решится раздеться и сам, Этель настойчиво потянула его футболку на себя. Довольная подчинением, она прижалась к обнажённому торсу своего командира.

Жар. Первое, что они почувствовали от этого прикосновения. А позже пришло настоящее чувство. Единение. Сопричастность.

Они были единым целым, и с этого момента, как бы далеко не разошлись, какими бы километрами их не разлучала судьба, они всё равно будут рядом и будут чувствовать друг друга, ощущая навечно запечатленные на коже объятия. Татуировка их чувств на душах.

Выгибаясь навстречу горячему телу возлюбленного, Этель тихонько застонала ещё не восстановившимся голосом.

Нико был одурманен её удовольствием, готов был до исступления целовать и целовать её нежную кожу, чтобы дольше слышать хриплые стоны и видеть, как все рельефы фигуры покрываются мелкими бугорками мурашек, пробегающих волной, будто круги на воде, от его поцелуев.

Он так увлекался, что раз за разом забывал о возможности пойти дальше, и Этель приходилось раздевать обоих самой. Впрочем, её радовало, что она была озадачена чем-то настолько простым и приятным, вместо власти, магии и политики, не выходивших из головы многие дни. Теперь можно было успокоиться и волноваться лишь о том, чтобы вовремя перевести близость на новый уровень.

Обнажённые, они предстали друг перед другом со всеми достоинствами, зная, что они хороши. И со всеми недостатками, зная, что теперь они будут любимы больше, чем когда-либо.

Этель нежно поглаживала первую неудачную татуировку на его бедре. Нико очертил поцелуями контур каждого старого шрама, напоминавшего о не радужной жизни в королевской семье, и каждого нового, связанного с жертвами. Огромными, во имя избавления от ещё больших.

Нико поднял бедро девушки, чтобы она обняла его ногами за талию. Этель послушно обхватила его и с озорной вспышкой во взгляде подтолкнула вперед. Он был не слишком решительным с ней, и приходилось брать бразды правления в свои руки. Может, не зря она выросла в матриархальном королевстве?

Полностью пленённый решительной страстью невесты, Нико шумно простонал, утопая с головой в её жаре.

Этель двинулась бёдрами ему навстречу, побуждая, наконец, начать действовать, а не забываться в одних только поцелуях. Какими бы приятными они ни были, ей нужно было больше. Ей хотелось забыть обо всём на свете, кроме него одного. Заставить весь мир состоять лишь из их любви.

И всё в ней растворилось. Теперь ничего, кроме них не существовало. Единственные звуки — сдержанные негромкие стоны. Единственные чувства — прикосновения желанного тела. Единственная картина — любимые карие глаза, сияющие теплом в холодных лучах зимнего солнца. Единственные оставшиеся в мире люди. Единственная любовь, одна на двоих.

Когда они легли рядом на измятом покрывале, когда мир начал медленно возвращаться, когда рассеялся туман их пылких чувств, Этель положила голову на плечо любимого. Нико обнял её и поцеловал в лоб, влюблённо вдыхая аромат шампуня. Стандартный, выданный всем, совершенно одинаковый шампунь. Но она делала его особенным.

— Обещаешь?

— Обещаю.

***

— Располагайтесь, раз пришли. — Гелиос недовольно глянул на неуверенно замершего в дверях Таома. — Никакой тайны я уже не держу. Поздно.

— Мы отлично держались. Насколько это было возможно, — Таом, в своей вечной торжественной печали был и теперь в трагично-горестном расположении духа, что ничуть не отнимало его очарования. Прекрасный и притягательный, как мраморная статуя, он выражал собой застывшую мировую скорбь.

— Но проиграли. Теперь уже даже речи о победе нет, лишь о том, чтобы минимизировать потери. И нам поможет только удача. — Гелиос и сам был почти статуей. Окаменевшим, древним, и уже рассыпающимся от навалившегося на него груза.

Они во многом были похожи. Высокие, худые, с длинными волосами — чёрными, с проседью, — собранными в низкий хвост за головой. Однако тысячелетний Таом выглядел моложе едва разменявшего четвёртый десяток Гелиоса. Они оба были опытными воинами, и оба знали, что такое поражение.

— Ты знаешь, что проиграл уже давно, — тихо проговорил мужчина, с глубоким сочувствием рассматривая своего младшего товарища.

— В тот день, когда всех потерял, — Гелиос сел на край стола. Он не мог больше смотреть на планы и документы, предпочёл повернуться к ним спиной. — Я был их лидером и должен был погибать первым. Всегда шёл впереди. Но всё равно всех потерял.

— Ты ведь бессмертный. Так они тебя прозвали, — Таом занял то же положение рядом с ним. — Не стоит винить себя, что справился с тем, через что другим пройти не удалось.

— Я виню их. Тех, кто не смог. Тех, кто их погубил. Всех, — мужчина потёр глаза. — Это они не смогли. А я шёл вперед, как бы сломлен не был, но теперь должен чувствовать себя недостойным и презренным лишь из-за того, что сильнее всех.

— Непросто признать поражение, когда ты прирождённый победитель. Я до сих пор не позволяю себе верить, что мы сдались в битве за Дэмленд. Это было мое первое глобальное поражение. Мы с первого дня чувствовали, что в этом бою нам победы не одержать, — Таом не смотрел на молодого командира, но знал, что и тот не него глаз не поднимет. Речь шла о самых постыдных эпизодах их жизней, такое не хочется осознавать с кем-то лицом к лицу. Уж проще бок о бок. — И хотя это моё самое грандиозное фиаско, я знаю, что в этом же моя великая победа. Продолжать биться за то, во что веришь.

— Но я в это больше не верю, — Гелиос сжал край столешницы до боли в суставах. Костяшки побелели, отчётливо выделились сухожилия и вены на мускулистых руках.

— Ты никогда не верил в эту страну. Это не твоя земля, дэмлендец.

— Точно. Но я верил в своих людей. А теперь их нет и верить мне не во что.

— Может, позволишь себе передать управление кому-то, кто ещё верит? Тому, кто жил на этой земле, а не только воевал.

— Намекаете на Дуарте? — Гелиос нервно хмыкнул. — Он, может, и неплохой управленец, но в бою он не герой. Я по-настоящему хорош, и потому недосягаем. Он же лишь удачлив.

— Не ты ли в начале нашей беседы утверждал, что только удача нам сейчас поможет?

— Здесь он держится за слишком многое. Ему терять больше, чем кому-либо. А мне нечего. Может, он и правда лучше справится с тем, чтобы сохранить как можно больше людей, — Гелиос горько усмехнулся и повторил решающие слова. — А мне терять нечего.

***

— Это будет сегодня, — Эвита посмотрела на позолоченное закатом небо. Сияющее золото птичьих крыльев. Возможно, последний её закат.

— Что будет сегодня? — Фарид поигрывал посохом, пытаясь проследить за направлением её взгляда. Он видел не золотое небо, а лишь поле боя. Спрятавшееся за лесом солнце его не интересовало так сильно, как полуразрушенные тренплощадки на необъятном зелёном поле, покрытом инеем. В лесу прятать свою безучастность к битве было проще, чем здесь. Везде как на ладони, и оставалось надеяться лишь на суматоху, в которой доведется скрыть пассивность атак.

— Последний бой, — проговорила Эвита.

«Моя смерть», — звучало в голове.

Она была бы даже рада погибнуть раньше, чтобы не приходилось каждый день повторять этот выбор. Чтобы не нужно было решать, кто больше свой. Не придумывать, как скрыть пособничество врагу, когда за спиной всегда мог оказаться бдительный шпион вроде Атласа.

Ещё одни птичьи крылья, мешавшие ей жить.

— Да. Отступать больше некуда, — Фарид хмуро посмотрел на своё обручальное кольцо. Неестественная, инородная вещь в этом месте и в это время. Любовь чужая там, где царит смерть. — Но мы сделали всё, что могли.

— Слишком мало.

— Большего нам не позволено.

— Если только хотим остаться безнаказанными.

— Не все дела стоят своих наказаний. Если бы мы активно противоборствовали своим, нас бы давно уже не было. И кто знает, скольких ещё не смогли бы спасти, если бы не наш тихий протест, — Фарид заставил себя быть серьёзным. Теперь не было выбора, только так он мог утешить сестру и самого себя.

— Но я бы так хотела…

— И мы сможем ещё бороться вольно. Уверен, мы ещё проявим себя в настоящем виде.

«Если я сегодня не погибну», — Эвита опустила глаза.

Вспоминались слова Ринтии о грядущих угрозах. Если повезёт спастись сегодня, то она будет там, в будущем, в ином месте. Бороться с чем-то большим, высшим. И тогда никто её не остановит. Дело за малым: каким-то чудом пережить этот день.

Эвите вообще не нравилось само слово «чудо», но только на него оставалось рассчитывать с тем грузом ответственности, который она несла теперь за плечами. Нельзя проиграть, нельзя сдаться, нельзя погибнуть.

— Это мы ещё посмотрим, — только и смогла ответить она брату, не выдав опасений о своей подходящей к концу жизни.

Их прервал сигнал к наступлению. Разговорам пришел конец.

***

Всё смешалось почти моментально. В считанные секунды противники схлестнулись в битве, обратились единой разноцветной массой, то и дело вспыхивающей брызгами крови. Особо смелые дуэлянты выскакивали на полуразрушенные тренплощадки, открывая себя для прицельной магической атаки, в воздухе метались разномастные вспышки угрожающе быстрых заклинаний, топкая пропитанная кровью прошлых боев земля цепляла и сковывала движения.

Под звон мечей, под крики воодушевления и вопли раненых происходило много встреч.

Вот по посоху Фарида скрежетнул меч Мериха. И секунды не прошло, прежде чем они узнали друг друга. Замерев с занесённым оружием, поглядели в глаза противника и, ведомые какой-то внутренней силой, синхронно кивнули, прежде чем отвернуться друг от друга и продолжить путь в ином направлении.

Вот Атлас вцепился когтями в арбалет Габриэля, отбросил оружие в сторону и через несколько секунд в неудачной атаке ощутил, как в лапу выше брони вошло ледяное лезвие.

Гелиос занёс свой меч и замер. Первая его нереализованная атака за день. Эвита благодарно кивнула и выскользнула из зоны поражения. Кое-что он успел перенять от Дуарте.

Вот Экайза, попавший под горячую руку Хирама, пал на сырую землю.

У Эвиты всё плыло перед глазами. Она не представляла, куда податься, кому помочь, а кого, напротив, оставить. Всё вокруг неё кружилось и убегало, не давая сосредоточиться и заметить в мешанине битвы какую-то цель.

Вдруг в неё врезался раненый Атлас, отступавший без сил продолжить бой. Но не он привлёк внимание, а атаковавший Габриэль.

Воин забыл о былом противнике и с полными слёз глазами следил за Эвитой. Она хотела что-то ему сказать, о чем-то предупредить. Но исчезла, не попрощавшись, после встречи с Таомом. Габриэль видел её как впервые.

Эвита отступила на шаг назад. Она не могла понять, тянет её ближе любовь, или толкает дальше страх. Чувства смешались, мотивы размылись. Что делать?

Они бы так и смотрели друг на друга, теряясь в переживаниях, забыв о пылающей вокруг битве, если бы им не напомнили, что некоторые ещё продолжают атаковать.

Габриэль рванулся вперед, загородив собой фею, не заметившую разящего меча. Обняв Эвиту за плечи, он прижал её к груди, желая укрыть от всех ужасов этого мира. По полю боя пронеслась золотая вспышка. Эвита смотрела, как следом за руками Габриэля её укрыли огромные крылья, а атакующий меч разбился о сияющий золотой барьер.

В этот момент она ещё не знала, что больше никогда его не увидит. Может, будет слышать, ощущать, догадываться, что он рядом. Но её глазам было суждено с ним проститься.

В этот момент началось грандиозное падение и великий рассвет. Эхо этой оглушительной вспышки ещё не успело прогреметь над землями измерения, но ему суждено было принести с собой небывалые разрушения и крах известного.

Воин отстранился от неё и довольно хмыкнул.

— Кого тут надо убивать первым? Стою лицом туда, с них и начнём, ага?

От прежнего Габриэля не осталось ничего. Крылатый воин был бледен, черты его лица заострились, а улыбка… Никакой больше тёплой, успокаивающей нежности. Это был оскал сумасшедшего.

В одно движение крылатый воин взмыл ввысь, к феям, и его отточенные движение не могли оказаться безуспешными. Первая поверженная воительница камнем опала на землю.

Эвита подняла из грязи его нелепые очки. Стекла забрызганы кровью. Это кровь Габриэля. В эту минуту он погиб.

И вот, вместо желанного фокуса на событиях, Эвита видела лишь хаос. Последнее, что окружало её. Вероятно, последнее, что ей оставалось ощутить перед смертью. Бесконечный хаос бессмысленной войны.

Она видела этот момент будто в замедленной съёмке. Это волнение? Жизнь, проносящаяся перед глазами? Или частичка магии времени, доставшаяся от матери?

На пути у стрелы не было ничего. И, как успела просчитать Эвита, точкой назначения было её сердце. Было ещё целое мгновение, чтобы скрыться. Хотя бы попытаться. Но она ничего не сделала. Застыла и стояла на месте, смиренно наблюдая за своей стремительно приближавшейся смертью. Смертью в наконечнике стрелы. Смертью, которую украли.

Мерих свалился на колени. Не в сердце, но тоже больно. Она видела, как вздрогнула его спина, прежде чем он упал в грязь.

Нет, он не плакал. Он усмехнулся. Кто бы мог подумать, что этот момент будет таким. Случайный удар… Стрела преследовала её сердце, но неожиданно угодила в его лёгкое. Кто бы мог подумать…

Дышать стало тяжело. Мерих остро ощутил вкус крови. Таково оно, умирание? И почему нельзя встретить смерть со вкусом шоколадного пончика или хотя бы того сэндвича, который ему в комнату притащила Эли… Почему обязательно кровь?

Эвита отмерла. Она рухнула на колени рядом с другом и в панике пыталась понять, чем могла помочь.

Мерих взял её за руку. Только теперь она его узнала. Этот момент. Парень усмехнулся. Говорить было противно, и он лишь тихонько хмыкнул в доказательство того, что ничего страшного не случилось. Мол, всё в порядке.

Но было рано. Она не умирала. Изранена, истощена, но не умирала. И было время что-то сделать.

Эвита огляделась. Всех спасти нельзя, но хоть что-то она обязана сделать. Золотые крылья.

Сияющие в лучах закатного солнца над перемешавшейся толпой крылья Ивэйна. Единственное, что она видела.

***

После очередного удара, Ивэйн вдруг замер. Больше было не до атак, прямо здесь, на земле под ним, воин увидел своего злейшего врага. Месть ему была единственной целью, принесенной из прошлого. Он делал многое, но только смерть Хирама затащил в памяти в новую жизнь. Последнее неоконченное дело.

Спикировав, Ивэйн ловко приземлился прямо перед врагом, крыльями отбросив подальше всех предыдущих противников Хирама. Чтобы в силовом поле не осталось никого, кто мог бы помешать им выяснить отношения. Один на один. Скрытые от внешнего мира под куполом энергетического щита.

— Ну здравствуй, старый друг, — Ивэйн покрутил в руках свои излюбленные ножи, упиваясь смешанными чувствами на лице Хирама.

Этот человек, так ненавидящий любые эмоции, метался в шоке, ужасе и ярости, не находя себе места. Видеть это было превосходно, но знать, что ты этому причина… Ивэйн и не представлял себе, что удовольствие может быть таким ярким.

— Ты никогда не был мне другом, — проговорил Хирам, стирая со лба пот. После долгого боя он едва сбил дыхание, но запас сил никак не означал, что он был готов к встрече с Ивэйном.

— А всех, кто мне не друзья, я убиваю. Будем считать, ты сам попросил, — Ивэйн хмыкнул. — Теперь тебе будет не так просто меня убить, а?

— Я жалею, что мне не дали закончить в прошлый раз. Больше такой оплошности не допущу. Что бы ни стало твоим новым смыслом, я это уничтожу.

— Кстати, вот и она, — Ивэйн сладко улыбнулся, открывая магический барьер, чтобы Эвита смогла проникнуть внутрь. — Уничтожай.

— Никто ничего уничтожать не будет! — Эвита встала между ними, надеясь как-то повлиять на этот кошмар. Почему на её долю выпало разбираться с этими невыносимыми мужчинами? Почему именно они…

— Он опасен, — Хирам потянулся к дочери, но Эвита отдернул руку, не дав себя коснуться.

— Но это ты его убил, а не наоборот! — отец до сих пор был ей противен после увиденного воспоминания.

— И за это я всего лишь убью его в ответ, — Ивэйн беззаботно пожал плечами и уже был готов замахнуться, но Эвита взяла его за руку, остановив.

— Он мой отец. Не смей, — прошипела она.

Вопреки восстановившемуся очарованию Сирин, Эвита испытывала теперь и к крылатому воину отвращение. Габриэль не обладал магической привлекательностью, но его она полюбила. А то, чем он стал, пробуждало лишь омерзение.

И всё же она не могла позволить никому из них умереть. Два человека, которых она терпеть не может, но не готова терять. И которые не смогут жить на одной земле. Не смирятся с существованием друг друга, пока один не погибнет.

— Он последний мудак! — возмутился Ивэйн. И в эту секунду негодования, не понимая, с чего бы Эвите защищать отца, он был похож на Габриэля. Тот же обиженный, что все не так, как ему хочется, ребёнок.

— Хватит тратить время!

Эвита отвлеклась, останавливая Ивэйна от убийства, и не заметила, как отец оказался у неё за спиной. Придушив за шею, Хирам прижал дочь к себе и приставил острие меча к её животу. Ему ничего не стоило сделать последнее движение. Он потерял то, что не позволило убить Асферику.

Но, более вероятно, просто никогда не любил дочь.

Эвита не успела даже пискнуть. Только с шумом вырвался из лёгких воздух. Отец оттолкнул её, освобождая из бессильного тела свой окровавленный меч.

Ивэйн поймал девушку одной рукой. Он ощущал её боль на физическом уровне, но этого не хватило, чтобы остановить. Один рывок вперёд. Не выпуская Эвиту из объятий, не дав Хираму сделать ещё один удар, Ивэйн вонзил свой клинок в его шею.

Эвита успела увидеть выражение неприязни на его лице. А Хирам, убивая её, был, как всегда, холоден. Может, и лучше, если бы они оба погибли. Но, если выбирать одного…

Из последних сил Эвита оттолкнула Ивэйна. Не хотела она выбирать. Не должна была. Это слишком для нее. Всё вокруг слишком.

Зажимая рану обеими руками, она сделала несколько шагов, прежде чем свалиться на землю. Всё тело болело. Она чувствовала, как жизнь уходит. Последний шаг, ноги подкашиваются. Холодная земля летит ей навстречу. Или это Эвита упала?

Фея свалилась на бок и поняла, что момент настал. Она видела перед собой Мериха, тоже раненого и делающего свои последние вдохи.

Он смотрел в небо. Вечно чистое небо Седотопии, которое никогда не затягивают тучи дольше, чем на пару часов. Лишь несколько маленьких белых облачных мазков искажали идеальную гладь голубизны фона. Небо было безмятежно.

Для него все людские войны и конфликты ничего не значат. Оно само по себе, безразлично и беззаботно. Оно было до людей, будет после.

И когда они погибнут через минуту, небо не изменится. Жизнь будет продолжаться.

Мерих усмехнулся. Он всегда знал, что ничего в этой жизни не значит, но только теперь в полной мере это ощутил. Повернув голову, он посмотрел на Эвиту. Момент настал. Вот они здесь, оба. Все кончено.

Поле озарила вспышка белоснежного света.

По небу пронеслась чёрная огненная волна.

2.45. Исход

Ивэйн метался между боровшимися тут и там воинами, пытаясь разыскать свой смысл. Точнее, смысл Габриэля, который влюбился, теряя голову. Сам Ивэйн, в той памяти, которая теперь вернулась, к Эвите относился холодно. Он просто был другим человеком, который не любит так, как Габ. Но она была ранена, и, если срочно не позаботиться о том, чтобы оказать помощь, Ивэйн рисковал снова потерять крылья и раствориться в толпе, пока какой-нибудь новый возникший Габриэль не влюбится в кого-то ещё. А прощаться с памятью снова не хотелось. В конце концов, он только вернул себе силы и власть, лишиться этого через несколько минут — непозволительная для него глупость.

Личная выгода для него была куда более значимой мотивацией, чем какая-то там любовь. Тем более, чужая.

Он выбивался из сил. Знал, что далеко раненая фея уйти не могла, но, отвлёкшись на исполнение приговора своего личного суда, он совсем потерял её из виду. Нужно было спешить, чтобы самому не свалиться с ног от боли разрывавшейся связи.

— Слушай меня внимательно.

Он не заметил, откуда появился схвативший его за грудки Таом, но сопротивляться не стал. В глазах уже темнело, последняя энергия рассеивалась вместе с ветром, и оставалось только выслушать старшего товарища.

— Ты уязвим, и в этом бою можешь погибнуть навсегда. Так что убирайся, пока ещё способен. А об Эвите я позабочусь.

Таом был непривычно груб и резок, но обстоятельства требовали решительных мер. Не будь Ивэйн единственным таким же, как он, Таом и не подумал бы помогать, но их осталось лишь двое.

— Почему ты помогаешь? — задыхаясь, задал последний вопрос Ивэйн.

— Улетай. Я всё сказал.

Таом оставил его, и ничего было не исправить. Он был прав, помочь Ивэйн не смог бы, только рисковал. Скрыться было самым разумным решением. Собрав остатки воли в кулак, крылатый воин взмыл в небо и скрылся за облаками, не оглянувшись.

***

Этель тяжело дышала. Ей впервые предстояло показаться перед людьми с новыми шрамами. И даже без них она бы сходила с ума от волнения.

Немало усилий пришлось приложить, чтобы принять свое желание побыть ребёнком. Вспомнить, что она человек, а не только наследница престола. Слишком короткий срок был ей отведен, чтобы насладиться собой. Пришло время вернуться к той части жизни, которую она ненавидела.

Теперь, готовясь к разговору о власти, вспоминая все уроки хороших манер, она будто вернулась в детство, которого у неё не было. Личные учителя, гувернеры и репетиторы, круглые сутки занимавшие её всевозможными уроками. Ужасом нависающая над малышкой мать, за любой проступок дочери готовая взяться за свой веер, оставляющий яркие краснеющие полосы на коже, со временем превращающиеся в чёрные пятна синяков.

Стоявшая рядом Пеле взяла подругу за руку. Им обоим не мешала поддержка в такой ответственный момент. В давящем мрачностью чёрно-зеленом тронном зале Хаотиса только это прикосновение помогало ощутить тепло, будто мягкое одеяло в темнице.

— Приветствую, — Рефо улыбался, как всегда, немного фальшиво, лишь из вежливости, как могут только хаотисиане. Он поправил свой торжественный высокий воротник, за головой доходящий до самой макушки. — Если вы готовы и согласны на все условия, которые мы предоставили, можем выдвигаться.

— Сразу в путь? — Этель растерялась. Ей не приходилось думать, что будет после её встречи с королем — слишком пугала неопределённость и шанс нафантазировать лишнего.

— Разумеется, чего же нам ждать, если нет никаких вопросов друг к другу?

— Верно… — принцесса прикусила губу, опуская глаза. Хотелось оттянуть момент, страх сковал её, сжав сердце в ледяных тисках. Нужно было снова стать смелой и продолжать идти. Иного пути всё равно больше не было. — Давайте скорее отправляться.

— Такой подход мне нравится, — король одобрительно кивнул и указал на одну из боковых дверей зала. — Тогда предлагаю пройти на взлетную площадку. Там нас уже ждут.

— Мы полетим на вертолёте? — Пеле мгновенно смутилась, вспомнив, что она не имела права так вторгаться в диалог, тем более с нелепыми вопросами, но слова вырвались сами собой.

— У нас есть куда более удобный транспорт.

Гордость Рефо скрыть было сложно. Он довольно хмыкнул, наблюдая за реакцией гостий своего замка, когда они оказались во внутреннем дворе.

На небольшой площадке, выстеленной металлом, стоял корабль, который землянка Пеле сразу захотела сравнить с НЛО. Только эта летающая тарелка была не круглой, а треугольной, и вряд ли собиралась вращаться, так как имела строго определённое положение носа — тот уголок, где виднелись выпуклые лобовые стекла.

— Вау, — не сдержавшись, болтнула Пелианна, тут же прикрыв рот рукой.

— Ваша спутница не очень сдержана в речи? — Рефо гордо улыбнулся, не сумев скрыть довольства, но все же обратился к Этель с вопросом, который она посчитала намеком угомонить подругу.

— Простите, она больше не будет, — девушка пихнула свою сопровождающую в бок локтем. Не будь всё так сложно и страшно, они бы сейчас обе рассмеялись, принуждая короля ощутить неловкость. Но время быть детьми прошло. А для кого-то так никогда и не наступило.

— Зачем же запрещать? Меня это забавляет, — король провёл новую союзницу и её сопровождающую внутрь корабля.

Помещение довольно просторное, в отличие от вертолётной кабины. С удобными пассажирскими креслами. Залитое солнцем через огромные лобовые стекла, успокаивающее тихим потрескиванием приборов на огромной панели для четырёх водителей сразу.

— Присаживайтесь и нестесняйтесь задавать вопросы. Я сегодня расположен повеселиться, как говорится, — король был так воодушевлён, что девушки не стали уточнять, что так не говорится. Во всяком случае, в их эмоциональном мире, где о веселье не нужно предупреждать заранее.

— Куда мы полетим? — Этель заняла место рядом с новым союзником и повелителем. Формально Седотопия останется независимой, но фактически… Они станут подчинённым Хаотису государством. И не стоит забывать об этом, когда кажется, что здесь к ней настроены дружественно. Это лишь триумфальная радость удавшегося завоевания.

— Во дворец, конечно.

— Разве его уже захватили? — Пеле пришлось чуть нагнуться, чтобы видеть Рефо. В таком положении её вопросы звучали совсем уж ребячливо. — Простите, если вопрос глупый, но до нас новости доходили с трудом.

— Ещё нет, но теперь это неважно. Мы ведь можем просто войти туда.

— Как это?

— Просто. С нашими силами и технологиями побороть охрану и свергнуть правительство не составит труда. Думаю, это займет не больше пятнадцати минут.

— Почему тогда вы сразу так не сделали? — Пеле озадаченно глядела на мужчину, пытаясь уложить факты в голове.

— По нескольким причинам. Во-первых, нам нужно было определить лучшего наместника, которого принял бы народ Седотопии, и который не стал бы перечить нам. Во-вторых, без войны Седотопия не была бы экономически, ресурсно и демографически так истощена, а значит, не впала бы в такую глубокую зависимость от нас, и могла бы вернуть самостоятельность.

Этель шумно сглотнула. Она не участвовала в диалоге, напрочь забыв, как разговаривать. Вот так легко всё образовалось. Она стала пешкой в большой игре, неразумной и неспособной угадать все мотивы противника. Её страну обсуждали, словно игрушку, а она сидела, наблюдая, как мимо пролетали чужие голоса, произносимые ими слова и их смыслы. Смотрела в пустоту и заставляла себя дышать.

Принцесса знает все условия договора. Вреда её стране больше не причинят. Но почему так паршиво на душе?

***

Она не видела, как эти двое были ранены. Не знала, давно ли, но заметила, что оба ещё дышат, пусть и слабо. Нужно было что-то предпринять.

Аметист свалилась на колени между едва живыми Эвитой и Мерихом. Она спешно проверила дыхание — не показалось ли? Руки обдало слабым жаром. Если бы не зимний холод, может, ей бы и не ощутить этого исчезающего тепла жизни. Но удача, если её можно было так назвать, им сопутствовала.

Фея подняла глаза и увидела прямо над собой занёсшего меч врага.

— Пошёл ты, — гневно прошипела, метнув в него разрядом молнии. Прицельно в оголённые участки кожи. Эвита уже давно научила её не заряжать эти поганые суперкостюмы.

Воин свалился с ног, и Аметист оттолкнула его подальше, чтобы не навредил её друзьям.

— Только приблизьтесь, суки!

Новые наступавшие враги застыли на месте, когда на кончиках пальцев феи угрожающе затрещали золотые молнии. Пришлось немало постараться, чтобы заставить их выглядеть так внушительно.

Ами никогда не была сильной. Ей приходилось работать усерднее, трудиться больше, изучать все возможные учебники и тренироваться сверх меры, чтобы добиться пригодных результатов. Результатов, которые устроили бы её, вечную идеалистку, требующую от себя только лучшего.

Но, как бы она ни старалась всех обмануть и получить побольше энергии с помощью сомнительных личностей, обещавших величие, Аметист осталась слабой. Её волшебства хватало ненадолго, и теперь, растрачивая его полностью на театральное представление, она понятия не имела, что будет делать дальше, когда через минуту упадёт без сил.

Но отступать была не намерена. Она уже подводила их обоих. Из-за неё и Мерих, и Эвита страдали достаточно. Нужно было отплатить хоть чем-то. Хотя бы попытаться. Не зря же она, Аметист Ларимар, вечная карьеристка и индивидуалистка, так старательно исправлялась. Даже почувствовала себя другим человеком, не притворно! Она по-настоящему хотела быть лучше, и доказать это нужно было сейчас. Либо никогда больше не вспоминать.

Молнии сверкали всё ярче, искрили и бились вокруг своей повелительницы. Волосы вставали дыбом, будто сама гравитация отступала под натиском этой энергии. Фея отдала все силы. Следом за магией свои собственные. Самой яркой вспышкой молнии сверкнули вырвавшиеся на свободу импульсы её тела. Магическое истощение смертельной силы. Последний рывок, чтобы дать им ещё один вдох и шанс быть найденными, а следом спасёнными.

Поле боя озарила белая вспышка.

Аметист чувствовала, как силы покидали тело, но вместо погружения в темноту вдруг оказалась окутана светом. Она воспарила в невесомости. Не так представлялась ей смерть.

Девушка была окутана золотым сиянием, будто облаком из плотно уложенных молний. Кожу щекотало лёгким электрическим покалыванием, на кончиках пальцев плясали разряды. И вот из света появилось платье, перчатки, украшения, раскрашенные голубым и золотым. Но Аметист не успела насладиться деталями и рассмотреть себя. Спину защекотало, но совсем иначе. Больше не электрическим уколом, а лишь нежным трепетом под лопатками.

Фея увидела свои сияющие крылья. Сотканные из света и чистой энергии, они были не похожи ни на одни из крыльев её подруг. Они были как у высших фей. Как в финальной трансформации.

Но размышлять было некогда. Очередная вспышка вернула её на поле боя. Пришлось ориентироваться молниеносно. Новые силы были ещё не изведаны, но Аметист просто знала, что теперь способна на большее. И вот, мгновение спустя вокруг её друзей мерцал золотой магический купол-щит.

— Ларимар! Крылья!

Ей хватило команды из двух слов от появившегося рядом Таома. Быстрые взмахи, нервная дрожь в пальцах, крепко сжимавших запястье Мериха. Она не успевала даже подумать, что происходит. Не успевала испугаться, что не получится. Просто делала то, что казалось правильным.

Под куполом её защитного заклинания происходило чудо. В последних лучах солнца пыльца сияла, будто падающий снег. Они были в сувенирном снежном шарике, закруженные вьюгой целительной пыльцы, и Аметист оставалось только ждать с замиранием сердца, затаив дыхание.

***

Этель подошла к освобождённому трону. Она предпочла не видеть, как этот зал покинула Анисса. Конечно, её обещали не убивать, и это успокаивало, но принцесса не могла себе позволить даже взглядом встретиться с матерью.

Теперь, лишившись магии, она снова была загнанным в угол ребёнком, лишённым защиты, и любое слово, любой взгляд королевы заставил был дрожать и сжиматься в страхе перед её властью. Когда оставалось только быть сильной, Этель не могла допустить такого риска.

— Прежде чем все это будет окончено… Вы точно не заставите меня принимать решения, которые повредят моим людям? — принцесса гордо подняла голову, глядя на короля Рефо, но никак не могла она скрыть быстро вздымавшуюся от тяжёлого дыхания грудь.

— Как договорились, ничего против твоей природы. Нам не интересно порабощение или слепая власть. Мы будем лишь направлять, — мужчина терпеливо ждал, держа в руках золотую корону. Он был человеком честным, и, пусть никогда не выдавал всех своих планов и мотивов, обмана терпеть не мог.

— В таком случае, давайте скорее покончим с этим, — девушка присела в реверансе, хотя на ней не было красивого торжественного платья. Она склонила голову, позволяя короновать себя и навсегда избавить от свободы.

Эта ноша станет её бременем до конца дней, и остается надеяться, что спасенные жизни придадут достаточно сил, чтобы это вынести.

— Отлично. Передайте фронтам, что можно заканчивать.

Последние лучи солнца упали за горизонт, погибая, чтобы наутро возродиться. Этель чувствовала, что она исчезла с этими лучами, и воспрянуть будет не в состоянии.

***

Последние лучи солнца упали за горизонт, погибая, чтобы наутро возродиться. Поле боя затихло, когда посреди сражающейся толпы в небо взмыл с шумным треском сигнальный огонь. Громогласный гул горна, оповещавшего о конце боя, всколыхнул равнину. Всё замерло, и в эту секунду две вражеские армии стали единой массой изнуренных людей.

Нико опустил меч и, тяжело дыша, улыбнулся. Против воли, но всё-таки не смог сдержаться. Приятного было мало как в понесенных жертвах на поле боя, так и в том, что пришлось ради этого отдать Этель. Но теперь это закончилось, и хотелось дать себе хоть секунду передышки.

Он стал командиром и, так как знал, что все вот-вот должно завершиться, дал чёткие инструкции прекращать бой по сигналу. Какому? «Вы поймете».

Пока сигнал не прозвучал, лейтенант Дуарте и сам не знал, что это будет. А теперь следил, как все вокруг один за другим опускают оружие.

— Всё кончено, — Иззи, мягко улыбаясь, положила руку на плечо сыну. Груз с души рассеялся вместе с последними лучами сигнального огня.

— Всё кончено, — повторил Нико, запнувшись. Для него самое сложное только начиналось.

Чуть дальше в гуще только что кончившегося боя Аметист сидела на коленях рядом с друзьями и отчаянно махала крыльями, сдерживая дрожь. От напряжения в попытке не расплакаться у неё стучали зубы.

Как только стало ясно, что опасность миновала, купол щита вспыхнул и разрушился фейерверком.

В этот момент Мерих жадно вдохнул полной грудью, вскочив на месте. Эвита открыла глаза и поднялась с земли. Они смотрели друг на друга, не веря, но совсем недолго. Осознав, что оба выжили, они, все ещё сидя на сырой холодной земле, кинулись друг к другу в объятия. Эвита рассмеялась сквозь слёзы, сжимая плечи друга, будто он все ещё мог исчезнуть в любой момент.

— Я же говорил, что мы не умрём и ещё встретимся.

— Ты сам в это не верил.

— Я сам в это не верил.

Мерих рассмеялся и положил голову на её плечо. Только теперь в глаза бросилось непривычно яркое сияние чужих крыльев в ночи. Он посмотрел на Аметист, больше не сдерживавшую рыданий.

Она сделала это. Сама не понимала, как, но смогла исправиться и отплатить им за все, что натворила. Она спасла их обоих.

— Иди сюда, — благосклонно кивнув ей, Мерих принял её в объятия третьей.

Это был первый и последний раз, когда он позволит сразу двоим девушкам рыдать у себя на плечах. Ну, может, ещё пару раз, но это точно будет по принуждению, а не потому, что он такой добрый.

Таом вздохнул с облегчением, наблюдая за ними. Они целы. И где-то там спасён Ивэйн, вовремя скрывшийся от опасности. Может, позже он пожалеет о сделанном, но теперь спасти собрата было единственным верным решением.

А пыльца Амтеист, разлетевшаяся от взрыва щита довольно далеко, тем временем спасала ещё не одну жизнь.

Мэтт резко обнял пришедшего в себя Эки, уверяя друга, что, если он умрёт ещё раз, то проблем потом не оберется.

Атлас поднялся на ноги, больше не хромая, и протянул крыло свалившемуся на землю после превращения обратно в человека Аури. Парнишка поблагодарил за помощь и радостно помахал брату, отыскав его взглядом.

Фарид вздохнул с облегчением и помог Гелиосу, ранее неприкасаемому, а теперь раненному в плечо, попасть под град пыльцы, теперь уже осыпавшей воинов со всех сторон.

Кадира, оставшаяся в лагере, смотрела на сияющий снегопад пыльцы издалека. Она прикрыла рот рукой, ощутив, что в горле встал ком. Не дав себе заплакать, она рывком села на землю и рассмеялась сквозь боль. Всё кончилось.

Элизиан телепортировалась по зову хранительницы, не представляя, кто будет ждать её на другом конце, и оказалась рядом с сидящими на земле друзьями. Но визит в Совет с окрыленной Аметист пришлось отложить. Девушка свалилась на колени рядом с остальными и обняла их, заливаясь слезами.

— Надеюсь, у меня тут больше нет знакомых девушек, — прокряхтел Мерих, всё-таки не способный сдержать счастливую улыбку.

Пусть слишком большой ценой, но они закончили это.

По небу пронеслась чёрная огненная волна.

2. Эпилог

В ночном лесу не составит труда заблудиться. Какой бы яркой ни была луна, в этих непроходимых дебрях её власть ослабевала. Но даже здесь в эту ночь кипела жизнь. От мелких лесных зверьков до огромных монстров, все выбирались на охоту. Хищную ледяную темноту то и дело прерывали разнообразные шорохи.

Был здесь и необычный источник света. В одной из пещер, что должна была быть устрашающе чёрных изнутри, что-то мерцало зловещим бордовым светом.

Приземлившийся неподалеку Ивэйн медленно приближался, с подозрением рассматривая это таинственное логово неизвестного существа.

— А это интересно…

Крылатый воин усмехнулся, рассмотрев вполне человеческий силуэт в этом мрачном потустороннем сиянии.

— Здравствуй, дружище. Кажется, у нас на этот мир были большие планы? — незнакомец шагнул в темноту, покинув свой сияющий плен.

— Ещё какие, брат Сайлас. И, полагаю, пришло время их реализовать.

Ночную тишь разорвал зловещий хохот.

***

— Давайте без лишних церемоний, мне нужно спешить. — Кира ворвалась в зал Совета, не скрывая раздражения, что её оторвали от дел.

Элизиан нервно вздрогнула, опасаясь, что сделала что-то не так или неверно истолковала зов хранительницы. Но остальные старшие феи оставались спокойны, и это внушало уверенность.

Стоявшая в центре зала Аметист же ещё не успела сориентироваться и смотрела на Киру со сдержанной брезгливостью, что, впрочем, составляло совершенно обыкновенную её реакцию на любого человека.

— Ты на данный момент сильнейшая фея Седотопии, станешь ли ты её хранительницей? — Протараторила верховная фея, нервно постукивая кристальными каблуками по янтарному полу.

— Так сразу? Я… — Ами растерянно глянула на Элизиан. Знакомство с Советом у неё как-то не задалось, хотелось получить подсказку и понять, что делать. — Может, мне с Этель посоветоваться? Не думаю, что она бы…

— После того, что ты сделала, ты самая достойная. Вопрос лишь, хочешь ли ты этого, — Эли постаралась говорить чуть быстрее, чем обычно, видя явное раздражение Киры.

— Тогда, пикси подери, конечно да… — Ами нервно усмехнулась.

Она уже долго обдумывала, можно ли честным путем добиться власти и величия. Начала анализировать, реально ли получить силу, не связываясь с сомнительной компанией. И вот, стоило поверить в себя, она оказалась в Совете, а верховная хранительница предлагала ей самый желанный титул для любой феи. Сложно было поверить, что это действительно произошло. Что тут стояла именно она.

— Супер, поздравляю, вот тебе полномочия и обязанности, — Кира коснулась лба новой хранительницы, делясь с ней необходимой магией. — Всё, давайте завязывать с церемониями.

— А что случилось, к чему спешка? — первой осмелилась возмутиться Наоми. Если бы не её вопрос, казалось, Кира бы уже исчезла из зала, но теперь пришлось задержаться.

— Тёмный огонь, о котором говорила Ринтия. Он пробуждался, она предупреждала. Он набрался сил и первой его целью стал Ихеатромор.

***

— Уже уходите? — Мерих рассчитывал, что у него будет хоть минута времени, но Эвита подскочила лишь на секунду.

Пожав ему руку, она успела лишь произнести: «Найди меня», — и после поспешила вернуться на свою сторону поля битвы.

У неё не было времени и возможности прощаться. Чёрный огонь, что предрекала Ринтия, пронесся по небу, и опасность грозила теперь всему миру. А ещё предстояло разобраться с последствиями войны. Слишком много ответственности на её плечах. Слишком мало информации. Впереди огромный путь.

***

— Что будешь делать теперь? — Мерих сидел на постели Элизиан и смотрел, как она собирала вещи.

— Хочу вернуться в Дэмленд. Тут меня уже ничему не научат, а там… — девушка села рядом с ним, прижав к груди тёплый свитер. — Я хранительница, а они совсем беззащитны. Сейчас мне нужно быть там и заботиться о своих людях. Об отце… Пора перестать бегать от него.

Мерих погладил её по спине.

— Отличный план.

— А что будешь делать ты? Ты же тоже собрал вещи. Наверно, не останешься восстанавливать это место?

— Нет. — Мерих опустил глаза и тяжело вздохнул. Без Рейдена и Йена Гамма была для него чужой. Он больше ничем не был связан с этой школой и хотел поскорее её покинуть. Кроме того, у него была миссия.

Парень покрутил в кармане маленький чёрный прямоугольник с кнопкой. Эвита вложила в его руку универсальный ключ, способный открыть любую дверь на пути. И он отыщет её, где бы она ни оказалась.

— Я должен идти, — тихо заключил Мерих.

— Куда? — Эли повернулась к нему, ещё не понимая, как реагировать. Столько всего случилось, столько всего она не успела обдумать и прочувствовать… Внутри скопилась пухнущая саднящая пустота, которую стоило заполнить отношением ко всем новым воспоминаниям и обстоятельствам.

— Пока не знаю. Но остаться на месте я не смогу.

— Мы не будем видеться, — тихо заключила девушка, не понимая, какие чувства это вызывало. Её эмоциональный резерв был слишком истощен.

— И что это значит? — Мерих продолжал гладить её по спине, игнорируя упаднические настроения.

— Расстанемся?

— Зачем?

— Мы не будем видеться, — чуть более настойчиво повторила Элизиан.

— Хочешь видеться с кем-то другим?

— Пока нет.

— Я тоже. Тогда зачем расставаться?

В комнате повисла тишина. Напряженная, гнетущая. Словно они уже были в разлуке.

— Тогда не будем? — Эли подняла на Мериха полные слёз глаза. Увидев, как он кивнул, она уронила голову ему на плечо и, наконец, позволила себе разрыдаться. — Я так устала…

— Я тоже, — прошептал он, поглаживая её волосы. — Я тоже.

***

— Значит, уходишь? Точно решено? — Нико прищурился от ударившего в глаза солнца. Он смотрел на уходящий поезд, куда они несколько минут назад усадили Эли и Гелиоса.

Оба захотели вернуться домой. Элизиан звал долг, а Гелиос решил выйти на пенсию и стать художником. От всего остального он слишком устал.

— Да. Мне нужно побыть со своими мыслями какое-то время, — Мерих тяжело вздохнул и отвернулся от поезда. Он устал от проводов, но оставалось ещё немало прощаний.

— Мерих! — малышка Джун с разбегу врезалась в него, чуть не повалив с платформы на рельсы.

— Привет, — он присел, тепло улыбаясь. Давалось непросто. С ней тоже снова нужно будет прощаться. — Как поживает моя сестрёнка?

— Хорошо, — девочка широко заулыбалась, демонстрируя первый выпавший зуб. — Смотри, что!

— А ты чего не удивилась? — Мериху было не до зубов. Он так долго не мог решиться признаться сестре в родстве, что её реакция даже обижала.

— Я догадалась! — гордо призналась Джун, кружась в своем новом платьице.

— Она вообще знает много всего, о чём ты и не догадываешься, — Иззи рассмеялась и потрепала Мериха по волосам.

— Привет, — Нико обнял мачеху и пожал руку пришедшему следом отцу. — Думал, сойду с ума, если вы не придёте.

— Как можно было? Отправляю сына жениться на моей любимой девушке в стране, после жены, конечно. Такое нельзя пропустить, — мужчина похлопал сына по спине с нескрываемой гордостью.

— Как Аури? Он лёг в больницу долечиваться? — Нико смущённо перевёл тему, нервно крутя в кармане коробочку с кольцом. Теперь оно у него было, оставалось только дождаться поезда.

— Да. Вроде, даже не буянит больше. Не знаю, каким волшебством, но Аметист заставила его, — Иззи рассмеялась.

— А вот она мне, кстати, не нравится, — возмутился старший Дуарте, прекрасно понимая, что это ничего не изменит. Его сыновья были слишком самостоятельными. И упрямыми. А он повозмущаться любил, путь даже безрезультатно.

— Ладно, мне пора, — Нико нервно улыбнулся, глядя на подходящий поезд, который должен был увезти его в совершенно иную жизнь.

— Пиши письма, — пошутил его отец.

— А мне не надо, прочитаю в газете, — Мерих похлопал друга по плечу, заставив себя оторваться от объятий с сестренкой.

— Постараюсь, чтобы это попало во все новости, и ты не пропустил, — Нико рассмеялся и заскочил в вагон. — ¡Adios, mis amores!

***

Мерих накинул на плечи рюкзак и достал из кармана старый плеер. Он посмотрел на бесконечную равнину перед собой. Куда-нибудь он придёт.

— Далеко собрался совсем один?

Воин даже вздрогнул, когда кто-то хлопнул его по плечу. Что он точно не ожидал увидеть перед походом, так это довольную морду Мэтта.

— Скучно же будет, — с другой стороны подскочил Эки, снаряжённый рюкзаком, едва ли не превосходящим его по размерам.

— Да вы, нахрен, издеваетесь…