Чревовещатель [Демид Александрович Годлевский] (fb2) читать онлайн

Демид Годлевский Чревовещатель

«Урод»

Вокруг Невы снежинок свет

И самоедет самоед.

Вон там, где блеск стеклянных скал,

Убежище урод себе искал.

И врал, и зла желал,

И словом грубым часто срал.

Как спичка слаб,

Груб как амбал

Безделья раб,

Культуры кал.

«Причал»

Дни всё тоскливей, сожжены мосты,

А я живу, надеждой себе льстя,

Чтоб двадцать лет спустя

И тридцать лет спустя

Сказать: «А помнишь,

Как я и ты…?»

Наши сердца вдали, они давно в печали,

И быть нам вместе

Вовсе не с руки,

И пусто мне, как на морском причале,

Где раньше жён встречали моряки.

«А, знаешь…»

А, знаешь, всё-таки, ты лучше многих,

Пропащих, разбитных, к себе не строгих,

Тебе нет равных в славной красоте,

А толпы девушек — увы!

Они — не те.

Как жаль, что став мечтой поэта,

Ты не осталась суженой моей.

С тобой октябрь жарче солнечного лета,

И даже дождь холодный, всё-таки, нежней

А без тебя — не стоит говорить вообще

А без тебя, ты знаешь, вовсе худо

Не интересно всё, что было из вещей,

К каким привязан был с тобой покуда.

А, знаешь, всё-таки, ты лучше многих,

Пропащих, разбитных, к себе не строгих,

Тебе нет равных в славной красоте,

А толпы девушек — увы!

Они — не те.

«Петербургский озорной гуляка»

Отчего печалиться лихому

Удалому парню из Сибири,

Дураку и пьянице такому,

Грубияну-панку и транжире?

От того, что нет любви заветной,

Хоть и разбивал сердца он дамам.

От того, что с жизнью неконкретной

Стал провинциальным хулиганом.

От того, что стал почти изгоем,

Отвернулись все, кто были блИзки

От того, прогнав слезу запоем,

Пишет стих на клетчатом огрызке.

От того, что в сердце непослушном

Накопилось странное смятение,

От того, что в теле безоружном

Почти все нуждается в лечении

От того среди людей нет дружбы,

От того он с ночью только дружен.

От того слетел давно с катушек,

От того его противно слушать.

Не был он злодеем, эгоистом,

Просто жил собою без обмана.

От того прослыл он скандалистом,

От того прослыл он хулиганом.

От чего печалиться такому

Глупому шальному вертопраху?

Улыбнувшись року непростому,

Злобу пнет с гигантского размаху.

«Пыль»

Я изматывал нас вопросом

И ответ на него — не секрет.

Ты забудешь меня так вот

Просто

Ну, а я тебя просто вот

Нет.

Я готов был упасть на колени,

Чтоб не дать той любви околеть,

Но в тебе было много сомнений,

А во мне была только лишь смерть.

И прошло уже славное время,

Когда в мыслях твоих я был чутких.

Моя глупость — мои плеть и бремя

И подольше декад длятся сутки.

Я хотел бы услышать твой голос,

Что так ласково в сердце залез,

Но тебе я противен как полоз

Потому что дурак и подлец.

Я отдал всю любовь тебе сразу,

Извини, что её не хватило.

Я прожил с тобой целую «Ассу»

Жаль, что финка меня не сгубила.

И бессонными стали мне ночи,

Хоть и в девять приходит рассвет.

Я скучаю по «нам» очень-очень,

Ну, а ты вот так просто вот нет.

«Увы!»

Эх, бархатная осень, осенние закаты…

Ушли они, увы!

Ушла и ты…

Эх, холода и снег, и серый лёд Невы..

Как в отпуск человек

Уйдут они, увы.

Но

Время всё идёт, не встанет, не дождешься,

Вернутся осень, лёд

А ты вот не вернёшься.

«***»

Ты сурово послала меня

Я ушел (пусть, не с первой попытки),

Моя жизнь и её колея

Расшатались от страшной ошибки.

Ты изящной рукой написала

Неизящные вовсе слова,

Повторюсь, ты сурово послала

И чертовски, конечно, права.

Тебе легче, я знаю, сейчас,

Докучать я любовью не в силах,

Хоть как век длится каждый мой час,

Словно тишь гробовая в могилах.

Пусть живёт во мне это мортидо,

Не хочу после сна просыпаться.

Я ни слова, родная, не скину -

Не мешать чтоб тебе улыбаться

Чтобы западным утром московским

Ты однажды забыла меня,

И права была, снова, чертовски,

Все флешбеки со мной отменя.

***

Я не стану тебе докучать,

Хоть измучен разлукой тоскливой

Шизанусь, буду волосы рвать -

Лишь бы ты была самой счастливой.

«Синдром спасателя»

Безнадёжные людишки,

Бесполезные стихи,

Беспросветные мыслишки

Непорочной требухи.

Безопасные таблетки,

Безупречная петля.

Беглый выбор табуретки

И безжизненное "Я".

«Апрель 21-ое»

Под одеялом земли похоронен.

Руки чужие очи закроют

Ты им сказал: "пацаны, я прикрою"

Умер по чести, умер героем.

Только скажи разве мамины слезы,

Горе друзей и невесты психозы

Стоят того, чтоб взаймы у Ареса

Дожить до апреля, о большем не грезя?

Чтобы потом сучья дочь политесса,

Плела скорбный слог в темноте мерседеса?

Чтобы "враги" насмехались в руинах,

Зависнув в прицелов чужих паутинах,

Чтобы такой же как ты в хаки парень,

Своих прикрывая, был пулей ударен,

Чтобы такие же мать и невеста

Цинк получили парня заместо?

«Этюд»

Словно дым сигаретный на пальцы прилип,

В мой рассудок залезло сомнение.

Был характер один

"бац!"

Характер погиб…

Я живу или шаркаю тенью?

Словно гул в суетливой подземке повис,

Стали мутными ясные мысли,

Я мечтал от судьбы получить бенефис,

Получил бенефис двоемыслий.

«Урок»

Из прошлой реальности кто-то сказал:

Семья — это

Слабое

Место.

Тогда я был глуп, тогда я был мал,

Тогда я поверил,

Честно.

Я малость подрос и опыт извлёк

Из самых

Печальных

Историй.

Сейчас я, похоже, усвоил урок,

Усвоить не мог я

Который.

Семья — это слабое место в хребте,

Что болью

Болит

Нестерпимой.

Но ради неё мы стремимся к мечте,

Пускай даже

Недостижимой.

«Родина»

Помню как подуставший цирюльник

Бакенбарды мне бритвою брил,

В месте, где ароматный багульник

"Староверам" запоры лечил.

Где в заниженных в хлам колесницах

Разъезжали таежные псы,

Где мороз колосился в ресницах,

Где родился моей мамы сын.

«Этюд 2»

И нет настроения что-то писать,

Обманывать вас я не в силах.

Окошко в пыли и плохая кровать

И руки худые в чернилах.

Но рыжие стены больничной тоски

Пригонят прилипшие строки,

Усердно пахать будут злые виски,

Как плуг на далеком облоге.

«Тошнота»

Меня тошнит уже от жёлтых стен,

От дружбы, где слова лишь ветер,

Где ты — картинка, манекен,

Где бесполезен как дырявый джемпер.

От глупости своей тошнит донельзя,

Как мог я упустить мечту и жизнь?

Я б лучше лег на рельсы монорельса,

Чем дох размеренно среди желтизн.

Тошнит от тяжести пробеганного дня,

Тошнит от бесполезности усилий.

Я б убежал, я б убежал бы от себя,

Забыв про лик свой преданно-кобылий.

И вот стою я здесь, как порш у МРЭО,

Заброшенный, покинутый, разбитый.

Я жду, пока приедет форд мондео

И увезет меня водитель бритый.

Кто знает, может дом меня спасёт,

Даст сил, чтоб сохранить в себе себя…

Не знаю, что там дальше ждёт,

Что ждёт томлением знобя.

«Юность да погост»

Ты помнишь, как часы набат тревожный били,

И мялась в бое сталь, как жёлтая трава,

И ты печально скрылась в своем автомобиле,

И стала горьким медом мне твоя Москва.

И ложка на столе уныло серебрилась,

И звал на кухне чай — непрошеный мой гость.

Скажи мне как собрать, чтоб пыль в него не сбилась -

Тот пепел, что когда-то был любимый мост?

И первая любовь, как первая сигарета -

И сердцу плохо и ругаться будет мать,

А — ты моя печаль, моя тоска поэта,

А я пытаюсь вновь тот пепел в мост собрать.

И город будет петь, пока я плачу молча,

Пока сижу на кухне, как курящий гость.

И я скажу тебе, ум-разум не мороча,

Что нам остались только юность да погост.

А юность всё равно, что пыль — седая старость:

И телефон жжужит, в кармане дохлый свист,

И злых холодных дней усталая бездарность,

Язык не прав как будто беглый коммунист.

И будет снег летать, сменяя эту осень,

Стараясь над погодой знак поставить "ГОСТ",

А нам с тобой, родная, средь прекрасных сосен,

Остались только юность, да чудной погост.

«Дом. Родина»

Последним огоньком зажжется в сердце

Мечта — приехать на побывку в отчий дом,

И скинуть ношу с плеч, открыть родную дверцу,

Забыть об этом прошлом и о том…

И броситься скорей в объятия к доброй маме,

И скупо улыбнуться, слёз поток сдержа,

И песнями своими извергаться вечерами,

Чтоб палец по гитаре бил настойчивей ножа.

«Ненаписанное письмо»

Не знаю даже и представить не могу,

Как ты с небес спустилась в этот чертов бар,

И бог, шутя, видать, тебя мне вплел в судьбу,

Затем забрал жестоко этот дар.

И дар тот стал недолгою мне жизнью,

Разъединение с ним — мучительная смерть,

Я б перерезал лучше свою шею бычью,

Чем снова стал одним из божьих жертв.

Но, я надеюсь, что тот дар не пострадал…

Готов принять всю на себя разлуки скорбь.

Я помню, милая, тебя я воспевал,

Как Квазимодо, что носил огромный горб.

"Как Квазимодо" — точно, лучше не сказать…

Ведь ты была прекрасней Эсмеральды,

Тебя я вечность буду слёзно вспоминать,

И о тебе стихи слагать подобно скальду.

«Ещё один новый год»

Чего сулит нам двадцать третий год?

Лишь старости опять упрямый ход,

И снова обещания в надежде

Счастливей жить, чем годом прежде.

Чего сулит нам двадцать третий год?

Лечение временем, что для души как йод,

И снова обещания в надежде

Счастливей жить, чем годом прежде.

Чего сулит нам двадцать третий год?

Весны веселье, радость непогод,

И снова обещания в надежде

Счастливей жить, чем годом прежде.

Под бой курантов за столом с шампанским

Мы загадаем то, во что не верим сами,

Но поживём на миг в прекрасной сказке,

Пока следим за главными часами.

И снова обещания надежд,

И звон бокалов в праздничной печали,

Усталость рук, мозгов и вежд -

Вот так мы новый год встречаем.

«Реквием»

Давно любимый город своею страшной силой

Жёг время и писал отчет как особист,

Тебя, мой милый друг, мы грустно проводили,

С собою дав чернил и чистый белый лист.

И пушки, грохоча в полуденную пору,

Рассыпали тот шум, как порох по земле.

И, съежившись, потопала процессия к моторам,

Чтоб совесть отогреть в комфортных "шевроле".

Тебя не провожали зажжением Ростральных,

Как прежде был закрыт зелёный Биржевой,

Лишь песня проползла на волосах гитарных,

И долго слышен был её ритмичный бой.

«Сыч»

Кто ветер посеет, тот бурю пожнет,

Кто предал себя, тот — моральный урод.

Нелегко эмпирически жизнь постигать,

Проще дома сидеть, про себя рассуждать:

Как бригады ломились в церквушки Руси,

Как святые сидели в трактире…

Предрассудков наручники в прах разнеси,

Выходи из прокисшей квартиры.

Выходи и дыши CO2 городов,

Прожигай, проживай свою молодость!

Избавляйся скорей от своих же оков,

Не доказывай принципов подлинность!

«Суббота»

Кто-то гуляет, кто-то храпит,

Голуби крыльями хлопают.

Город проснулся, город не спит

Ну, а я, как обычно, работаю.

Выйду в обед и на солнце взгляну,

Как на фото, лежащее в книжке.

Время идёт, а я лямку тяну,

Хотя раньше гулял как мальчишка.

«Вопросы»

Нет веры в следующее "завтра".

Зачем так рано в понедельник завтрак?

Зачем опять работать в воскресенье?

Как плотью стать, а не ходячей тенью?

И как найти у жизни вкус и цвет?

Как быть, когда надежды нет?

«Осло-Варшава»

Как кошка языком своим шершавым

Слизала молоко, до дна достав,

Прошёл мой путь от Осло до Варшавы,

Ушёл куда-то преданный состав.

Ушёл с привычным гулом поездов,

С билета улыбаясь ярко мне,

Прощался скупо, без красивых слов:

"Запомни Осло, будь добрей к Варшаве".

«Поезд. Февраль»

Мерно стучали колеса

И поезд куда-то бежал,

Февраль так прорезался остро,

Как кованый хищный кинжал.

Он точно разрежет всё это,

Он точно воткнется куда-то,

Твои не увижу рассветы,

Мои не увидишь закаты.

«Этюд 3»

Как бархатный клевер,

Как зевсова дочь,

Прекрасна как север,

Прекрасна как ночь.

«Нота»

Ты — безумная нота

В шикарнейшем соло

Наивных

Признаний

В любви.

Позвони мне с утра на мобильный

Или

Ночью

Куда

Позови,

Я приду как бы путь не был долог.

Я пройду километры,

Года

И перрон,

Но приду к тебе, чувствами полон.

Обними меня крепко, чтоб смялись кручины,

В шершавый

Обойный

Рулон.

«Ф-2»

Февраль закончился внезапно,

По вечерам уже светло.

Весна придёт, быть может, завтра.

Придёт ветрам с зимой назло.

Чем мне запомнился февраль

(Те дни, что были мной прожиты):

Виктории родной ланиты да

Снега серебро и льдинок сталь.

Простуженное горло, насморк

И змейкой заплутавший шарф,

Из реагентов с грязью масса -

И в этом есть какой-то шарм.

«Признался»

Смеркалось, и в в кафе, смущаясь,

В моих объятиях ты сидела.

И мысль в голове настойчиво вращаясь,

Мне о любви к тебе прекрасной пела.

И пьяный иноземной красотою,

Вспотевшею в волнении рукою,

Тебя я крепче обнимал,

Бариста кофе наливал.

Виктория блины кусала,

Сбивая жар, на них дыша,

Прелестным ликом разжигала,

Пожар всех чувств, что был во мне,

В тот день, когда сказал тебе…

«Антиутопия»

Мне не нужно ни пиршеств богатых,

Ни красивых машин бизнес-класса,

Я хочу не подохнуть в двадцатых,

Не лежать на просторах "…".

В новостях нагоняют тревогу,

Мне так страшно всё это читать.

Объявили войну даже богу,

Даже богу на нас наплевать.

Мы как старая серость панелек,

Умираем под плесенью лжи.

Посмотри в телефон или телек,

И как жить нам теперь, мне скажи.

Молодые стареют мгновенно,

Пожилых приглашает погост.

И лишь только лицо неизменно,

Что бессменно позорит свой пост.

Мне так хочется выйти отсюда,

Всем страшнее здесь смерть, а не жизнь,

Но кончается скорбь как и чудо,

Будь сильнее, бухай, но держись.

Затумань чем-то разум, расслабься,

Ты бессилен, увы, как и я.

Балагурь, веселись, улыбайся,

В скорбной радости ярче сияй.

Всё закончится, беды и радость.

Всё закончится, верь и живи,

Приближай свою слабую старость,

И под новою властью умри.

Мне не нужно ни пиршеств богатых,

Ни красивых машин бизнес-класса,

Я хочу не подохнуть в двадцатых,

Не лежать на просторах "…".

«Брежу»

Есть радости жизни,

Есть жизни уроки,

Любовь есть и злая и нет.

Есть дни словно слизни,

Есть дни-осьминоги

Вопросы есть, есть и ответ.

Нет только чудесней души, чем твоя

Нет ярче любимой улыбки,

Мы так неразлучны как с морем маяк,

Как кошки с дешёвой открытки.

Я песни тебе посвящу навсегда,

Стихи мои хочешь — бери.

В обнимку пройдём мы лихие года,

Ты только себя береги.

А я, пока рядом, тебя сберегу,

Я буду ответственным стражем.

А, кто тебя тронет — я мигом сожгу,

Ударю, сломаю, размажу.

Есть тёплые дни,

Есть дни холодней,

Бывают и в мае гвоздики.

Но нет красоты, что сильнее твоей,

Нет дамы прекраснее Вики.

«Лес»

Дружба, любовь и семья,

Всё — прогулка сквозь брошенный лес -

Размышлял я, записывал я,

Что нашёл, когда в мысли залез.

И когда, оступившись, в дороге,

Не сломает ничто — повезёт,

Упадёт один в сильной тревоге,

А поднимет второй, понесёт.

Вот когда на готовую спину,

Упадёт эта верность как крест,

Ты поймёшь эту связь-паутину,

Что сильнее живущих существ.

«W»

На радость одну приходит семь бед,

Трезубец — и камерой скован.

И будь ты художник, да будь хоть поэт,

Получишь два срока за слово.

Нам ждать лишь погоды, ждать жизни в займы,

О большем мечтать год от года.

Лишь небо всё видит, как молимся мы,

Чтоб выйти из плена болота.

Нам так проживать, нам так прожигать,

Нам с совестью как-то считаться,

В болоте по горло друг друга толкать,

Стараясь к коряге пробраться.

Да будь ты хоть ангел с подбитым крылом,

Да будь хоть ты огненный демон,

Ты будешь тонуть, мечтая о том,

Чтоб не утонуть самым первым.

«*****»

Завтрак в осенней темноте кромешной,

Опять недопивши, да недоевши,

Прячусь в метро, словно в лесу леший,

Туда, где колёсный стук, в проводах ток,

Где вечен людской обнаглевший поток,

Там, где как рука в руке, так и лицо в лицах,

Растворяясь и плавясь, подобно сыру в пицце,

Еду доделать, доехать, устать и опять,

В сиденье вжаться, как в младенца родная мать.

«Колыбельная»

Колыбельная для тех, кто десять дней не спал,

Сутками выковывал в своей душе металл.

На помятой простыни раздавленный комар,

Он как эти мысли лишь ночи кромешной дар.

Нацарапал строки на линованом листе,

Посвящал их только лишь одной моей тебе.

На далеком фонаре мерещится петля,

В ней какой-то парень, что такой же как и я.

Мне не важно всё, и жизнь не стоит и рубля,

На соседнем столбике повисну с парнем я.

Мухи с птицами сожрут, что я в себе таскал,

Колыбельную споют, чтоб я чуть-чуть поспал.

«Шапочка»

Небо снегом мучило

Немощный асфальт,

Вьюгами канючило,

Словно грустный скальд.

Гололёд ужасный

Ноги мне крутил,

А апрель так властно

Зиму поглотил.

Небо снегом мучило,

Солнце — гололедом.

Всё было закручено

Липой с горьким мёдом.

Мусор, льдины серые,

Ранняя весна,

Ветра кони белые

Отвлекут от сна.

Небо снегом мучило,

Камня образину,

А весна могучая

Победила зиму.

Победила зиму

Вот, пошла Нева.

Шапки всюду снимут —

Подожди сперва.

Оглавление

«Урод»

«Причал»

«А, знаешь…»

«Петербургский озорной гуляка»

«Пыль»

«Увы!»

«***»

«Синдром спасателя»

«Апрель 21-ое»

«Этюд»

«Урок»

«Родина»

«Этюд 2»

«Тошнота»

«Юность да погост»

«Дом. Родина»

«Ненаписанное письмо»

«Ещё один новый год»

«Реквием»

«Сыч»

«Суббота»

«Вопросы»

«Осло-Варшава»

«Поезд. Февраль»

«Этюд 3»

«Нота»

«Ф-2»

«Признался»

«Антиутопия»

«Брежу»

«Лес»

«W»

«*****»

«Колыбельная»

«Шапочка»