Три сестры. Анна (СИ) [Дина Сдобберг] (fb2) читать онлайн

Три сестры. Анна

Глава 1.

Глава 1.

Утренний туман скользил над поверхностью озера, словно облака с неба вдруг решили опуститься и рассмотреть бездонную глубину байкальских вод. Здесь, недалеко до урочища Песчаного, где по давней привычке я и мои сëстры останавливались в доме у Катерины, я любила встречать рассветы. Хозяйка, сдававшая нам комнаты, была местным сторожилом. Все вокруг называли её бабой Катей, хотя нам она была примерно ровесницей.

В урочище ещё стояло здание гулагского барака, хотя ни заключённых, ни самого Ольхонского ГУЛага уже не было. Только кладбище сосланных сюда, на Маломорский рыбный завод, поляков нарушало своим видом гармонию вокруг. Словно карканье ворона. Напоминая о неизменном итоге любого жизненного пути.

Я просыпалась раньше сестёр и уходила сюда. С высокого берега открывался потрясающий вид на склоны Прибайкальского хребта. А ещё, именно это место считалось у местных особым. Ветер и вода так сточили горный склон напротив, что превратили его в лицо древнего старика.

Удивительно. Но в каменных чертах было столько спокойствия и достоинства, столько внимания, что я в свои шестьдесят три окуналась в давно забытые ощущения, что были только во времена разговоров с отцом. Оттого, наверное, впервые оказавшись на Ольхоне, я замерла в этом месте и, похоже, навсегда приобрела привычку приходить сюда. Садиться прямо на землю напротив мудрых глаз и смотреть на воды Байкала. Права была Тося, раз побывав здесь, возвращаться будешь снова и снова.

Сама она сюда приехала впервые по работе, руководящая должность в руководстве Хабаровского ГУЛАГа привела. А уже через полгода она заставила сюда приехать нас обеих. Меня и Дину. Наша младшая, Дина, приехала сюда из Краснодарского края, где к тому времени была уже завучем в школе. А я из Германии. Какие бы названия этой стране не давали, для меня она навсегда осталась той самой Германией, всегда враждебной и всегда по ту сторону фронта от меня. К Германии у меня были личные счёты.

Мой отец родился в семье еврейских ростовщиков, но через семь месяцев после смерти моего деда. Ничего особенного в этой смерти не было. Дед был старше бабушки на тридцать лет, и для него это был третий брак, в двух предыдущих он детей не нажил. Дважды вдовец женихом был незавидным, но и бабушка Нателла, в родной деревне её звали Наташкой, была богата только на косу. То есть бесприданница. А тут и хозяйство крепкое, куда должники работать ходили, и дом в городе, и человек уважаемый. По тем временам, с городничим ручкался.

Молодой вдове в спину шипели многие. Только она, что при муже ходила медленно, степенно, своё дело зная и исполняя, а по сторонам не глядя, что и после похорон этой привычке не изменила. Мужа при его жизни слушала бабушка внимательно, к его словам относилась с уважением. Оттого и дело его приняла спокойно и продолжила.

Вскоре молодая вдова разродилась крепким мальчуганом, крупноватым по словам повитухи. И хотя по первости многие злобно кидали, мол, жидовский крапивник, то есть нагулянный, позже язык пришлось прикусить. И не только потому, что к вдове-процентщице на поклон бегать приходилось.

Бабушка вывесила прямо в приёмной комнате портрет мужа. Только тот, где он был лет тридцати. И глядя на маленького Тизю Сдоберга, все только удивлялись, что настолько в отца уродился. От светловолосой матери сын не взял ничего. Зато с каждым годом и ростом, и шириной плеч, и взглядом, словно насквозь пронизывающим, всё больше напоминал отца.

Бабушка свою часть наследства от дедушки смогла увеличить вдвое, да ещё, неслыханное дело, требовала отчётности с попечителя оставшейся части наследства. А вскоре и необходимость в попечительстве отпала. Всё имущество деда совокупно перешло к его вдове и сыну, моему отцу.

Тизя радовал свою маму прилежностью в учении. Упорству его характера она удивлялась до конца своей жизни. И даже когда отца уже не стало, бабушка рассказывала, как он маленьким одолевал грамоту и счёт. Каждую свободную минуту читал. На занятия в общую избу бегал в любую погоду. Да ещё и устному счëту их учил пожилой немец. Несколько ребятишек, в том числе и мой отец, оставались с ним вечером после основных занятий, и учили немецкий язык.

А потом началась первая мировая война. К концу четырнадцатого года отец сбежал из дома. Не по годам развитый и рослый, он смог, якобы разыскивая отца, добраться до фронта. Правда по пути Тизя Сдоберг превратился в Тимофея Сдобнова, и повзрослел на пару лет. А четырнадцатилетний парень с легко проверяемой легендой, ведь помотался отец достаточно, а проверять по частям и полкам что-то про какого-то мальчишку никто не стал бы, это уже солдат. Да и истории такие были сплошь и рядом. Какое счастливое время было для военных шпионов, не сдержала я улыбки.

Отец про ту войну говорил мало. Но выносливость, сила, знание языка и талант к математическим вычислениям быстро сделали из мальчишки подносчика и вестового старшего фейерверкера тяжёлой артиллерии уже к тысяча девятьсот семнадцатому году. И хотя недворяне должны были служить четыре года до получения этого звания, война внесла свои коррективы. Отец ругал пушки Канэ, хвалил пушки Обуховского завода, а их триста пяти миллиметровую гаубицу и вовсе готов был удочерить. Вспоминал, как их перекидывали по всему фронту, туда, где необходимо было "проломить зубы немецкой обороне". И замыкался, вспоминая зиму-весну пятнадцатого года, когда он воевал в Карпатах. Они тогда ночью преодолели Вышков перевал и вышли к реке Сивка. Тот период отец описывал очень скупо. Редкие случаи, когда я помню его курящим, связаны именно с теми моментами, когда он вспоминал то время.

В начале осени семнадцатого года отец получил серьёзное ранение брюшной полости. А в добавок ещё и попал в эпидемию тифа. Казалось бы, шанса выжить не было. Но он не только выжил, но и всегда говорил, что Бог уберёг. Благодаря этому он не принимал участия в гражданской войне, которую считал и грехом, и преступлением.

Вернувшись в родной дом, Тимофей Сдобнов скромно завернул два георгиевских креста и номерную медаль за храбрость в чистую тряпицу, и переехал с уже считающейся пожилой матерью в соседнюю губернию, тогда уже Пензенскую область. Гражданская война только утихала, порядка наводить ещё не начали. А вернувшийся израненный фронтовик удивительным событием не был. Главное, что пришёл хозяйство ставить, а не буянить да сивухой заливаться.

Как ни странно, но спасла отца грамотность. В деревне он быстро стал счетоводом. А это уже важный человек. Да ещё, обладая музыкальным слухом, на фронте он выучился играть на гармони. А гармонист на деревне всегда в почёте.

Вскоре отец женился. Моя мать была не из самой лучшей семьи. Брат её, как зачинщик и участник бунта на Потëмкине, был сослан на каторгу, с последующим поселением в Пензенской области. Впрочем, в деревне таких было достаточно. Только этот нрава был буйного и дурного. Напившись как-то до того, что себя не помнил, забил до смерти жену и сам угорел. А в деревне такие события долго помнили. И не прощали всей родне.

Отец же на подобную репутацию внимания не обратил. Мама обладала нетипичной внешностью для этих мест и сильно выделялась своими почти белыми волосами и ярко-голубыми глазами. А ещё она любила читать. Когда и взрослые нередко вообще не знали грамоты, и зачитывать газеты и обязательные декреты приходилось вслух, это было удивительным и редким качеством.

А то, что родители мамы были врачами, точнее дедушка врач, а бабушка при нём медсестрой, в ином месте сделало бы их семью интеллигенцией. Если бы конечно не сын, бунтарь и пьяница.

После свадьбы отец настоял на том, чтобы мама получила образование. Так она и стала фармацевтом. А уже в двадцать пятом году родилась я, Анна Тимофеевна Сдобнова. Через год появилась Антонина, которую мы всю жизнь звали Тосей. А двадцать девятого февраля двадцать восьмого года родилась Дина, единственная из трёх сестёр, что уродилась похожей на отца. И внешне, и по характеру. Она одна у нас в семье была кареглаза и темноволоса, и чуть ли не с пелёнок вилась хвостом за отцом. Папу она обожала, он ей заменял весь свет сразу.

Мама только смеялась, глядя, как укладывается спать рядом с отцом на лавку наша младшенькая. Пока отец сводил свои бумаги за столом.

Родители сами учили нас и грамоте, и счëту. Отец иногда целыми днями разговаривал с нами на немецком, которым владел свободно. Мама заставляла учить латынь. К пятнадцати годам, я могла уже заменять её в аптеке и составлять микстуры. В деревне у нас была только начальная школа. А потом приходилось ходить за несколько километров в восьмилетку.

- Матрён, в Лопатино завтра поеду, место под дом смотреть, - сказал как-то за ужином отец в конце лета сорокового. - Меня туда на счетовода берут. Да и аптека там тоже есть. Только школа полная, не наша начальная. Старшие экзамены будут сдавать, и к осени свои классы нагонят.

- Да что тебе не живётся-то? И дом, и должность, и уважение в деревне. Люди тебя любят, ни одна свадьба без твоей гармони не обходится. А там село огромное, районное. Что тебя не устраивает? Чего ты туда рвëшься? - беспокоилась мать, переезда она боялась.

- Да меня всё устраивает. Мне жизнь только доживать осталось. А кладбище здесь красивое, на холме. А дочерям чего ждать? Здесь кроме фермы и нет больше ничего. Нет. Вот моё слово! Мои девки доярками не будут! - поднял голову отец.

- С тобой разве поспоришь? - вздохнула мама.

Глава 2.

Глава 2.

Вскоре после этого разговора отец снял комнату у одинокой бабушки в Лопатино, рядом с тем местом, где должен был стоять наш дом. Вместе с ним должны были поехать я и Тося. Но в день отъезда Дина молча положила на лавку самолично собранный узелок.

- Ну, куда ж без тебя? А я всё думаю, чего это ты тихая ходишь и не просишься. Вот же характер! - покачала головой мама. - Тимош, хочешь, не хочешь, а сам забирай. Или следом сбежит, сами же пожалеем. Ты нашу младшую не хуже меня знаешь.

Так и получилось, что мама с бабушкой остались в деревне, а мы с папой уехали в Лопатино.

- Хорошее место, высокое. - Довольно щурился отец.

Мужики помогли ему выкопать большую яму. Мы с Тосей только и делали, что бегали с кастрюлями да тарелки мыли. Руками помогали, но кормить работников обязан был тот, кому помогают. А вот Дина медленно скребла стены и пол получавшегося котлована. В итоге получился вырезанный в земле прямоугольник. С реки мы в четвёртом натаскали песка и крупных камней. Потом уж отец выкладывал стены в будущем подвале и фундамент, а мы подтаскивали ему камни. Помогали нам и соседские мальчишки. Точнее мальчишка там был один, Гена, ровесник нашей Дины. А вот братья у него прибыли в отпуск. Оба были курсантами. Старший Алексей только окончил училище и был направлен на службу в Беларусь. А второй, Борис, ещё только закончил третий курс. Гена, судя по разговорам, тоже собирался идти следом за братьями и становиться офицером. Как и их покойный отец, и дед, и ещё много поколений назад.

Отец оставлял старый дом деревне, а вот на новый взамен получал лес. Только сейчас у него уже была семья, а не только мама, наша бабушка. Приехавшая через два месяца мама, только что за сердце не схватилась.

- Тимоша! Это ж не дом! Это ж сельский совет! - шептала она. - А крыша! Это где ж ты на крышу железа раздобыл?

- Фундамент у дома каменный или только поверху? - обходила дом бабушка, опираясь на высокую клюку, больше похожую на посох.

- Каменный, мам, - улыбался папа, обнимая жену.

- А под ступеньками что? - бабушка от внешнего вида не млела, в отличии от мамы.

- Камень, мам. Я же знал, кто дом принимать будет! - бабушка всегда и ко всему относилась серьёзно, как она сама говорила, с приглядом наперёд.

С деревенского дома нашего имущества приехало семь телег. Три из них были заполнены книгами. До осенних дождей мы ещё успели поставить забор, выложить отмостку вокруг дома и дорожки к бане и сараю. Скотины завести не успели, и планировали только на следующий год. А вот сад отец разбивал сам. Семь яблонь посадил. Мы с Тосей очень любили яблоки.

Тот год пролетел незаметно. Новая школа, новое место. Отец работал за двоих, мама пропадала в аптеке. Бегала после уроков к ней на помощь и я. Работы в нашей деревне у фармацевта было не в пример меньше.

А летом началась война...

- Тимофей Тимофеевич! Ты чего до меня докопался? - кричал на отца военком.

- Ты голос-то снизь, - спокойно отвечал ему отец. - Знаешь чего. Война идёт. Мобилизация. А ты меня четвёртый раз заворачиваешь.

- Тимофей Тимофеевич, ты ж из души три души вынимаешь, - закурил наш сосед, ветеран Гражданской войны, оставившей ему на память половину деревянной ноги, и военком в одном лице. - Бронь по тебе раз, весь учёт на тебе. Председатель в прошлом году чуть церковь заново не открыл, чтоб благодарственный молебен отслужить, так радовался, что тебя к себе выцепил. И военмед отвод дал, это два. Ты после тифа, да ещё и весь живот по кускам сшит. Пока таких не берут. Здоровьем ты хилый. Какие тебе окопы.

- От оно как, - прищурился отец. - Ну, будем поглядеть.

На следующий день отец пришёл во двор военкомата, взвалил на плечи дубовую колоду, на которой рубили дрова, и начал бегать вокруг комиссариата. Несколько часов спустя, красный от злости военком вышел на улицу.

- Сдобнов, зайди. - И сплюнул.

Вечером отец собирал вещи. С собой он забирал и награды за прошлую войну, и опасную бритву.

- Пап... - спросила тогда я. - На войне страшно?

- Страшно, Ань. Но знать, что там творят, и что если проиграем, это всё сюда докатится, ещё страшнее. - Ответил отец. - А так, главное к румынам в плен не попадать. Вот те черти.

Тем же вечером отец пошёл в баню вместе с мамой, а потом долго сидел на крыльце нашего дома и курил. Только Дина осмелилась нарушить его уединение и прижаться к отцовскому боку.

- Я в мешок положила... Аптечку собрала. Всё подписала. И бумаги. Пиши, Тимош. - Пыталась улыбаться сквозь слëзы мама. - И... Выварку мухоморную в серой фляжке. Суставы мазать, если колено опять болеть начнёт. Или... На крайний случай...

- Я знаю, Матрён. Видел. Ты умница у меня. Ждите. Дел ещё столько переделать надо. Пока не вернусь, девчонок держи в строгости. Видные девки уродились, да в возраст уже входят. Без моего одобрения, чтоб замуж не шли! - улыбался отец. - И не провожайте.

- Сам ведь знаешь, что пойдём. - Вздохнула мама.

Тех, кто уходил на фронт, приехала забирать машина. В кузове стояли скамейки, где и рассаживались после недолгой переклички новые красноармейцы. Машина тронулась. Мы потом так и не смогли вспомнить, кто первым из детей побежал за грузовиком. Но бежали мы долго. Спотыкались, падали и снова поднимались. Протягивали отстающим руки...

Потом пошли похоронки. В числе первых чёрная весть пришла в дом напротив. Смешливый Алексей, помогавший нам летом, погиб в первые месяцы войны, ещё в Беларуси. Каждый раз, когда почтальон заворачивала к нашей калитке, мы все замирали. Но видели письмо-треугольник, и на какой-то момент прикрывали глаза. Впрочем, чаще всего письма заносили маме в аптеку.

Мы все слушали сообщения от советского информбюро. И все как один, только плотнее сжимали зубы. Злости становилось всё больше. Хотелось бежать, защищать, уничтожать врага. И в то же время... Думалось, что же там за сила, что наши отцы, дяди, старшие братья все вместе и не справляются?

Эта атмосфера перенапряжения чувствовалась даже в воздухе. В школе и то всё время вспыхивали драки. В одной из таких умудрилась поучаствовать и наша младшая. У них был урок по истории, и Генка, учившийся с Диной в одном классе, вдруг начал поправлять учителя. Учитель пригласила его выйти к доске и рассказать всем о славном Владе Третьем Цепеше, господаре валашском и его борьбе против бояр и турок.

- И откуда же такие точные знания? - улыбаясь спросила учитель после окончания доклада.

- У нас в семье говорят, что первый Перунов, был одним из тех мальчиков, что передали османам для обучения и службы янычарами. Это воины такие, турецкие. Мой предок бежал из плена вместе с молодым Владом. И во время всего пути держался так, чтобы прикрывать спину будущему господарю. Тот верность умел ценить. И мой предок проходил у него в сотниках в личной охране. Потом, женившись на Анастасии Батори, он сослал её в дальний замок, ожидать рождения наследника. Мой предок возглавлял охрану жены и младшего ребёнка Влада. Но Влад погиб, его сын от Батори неожиданно скончался, а мой предок бежал на Русь с малолетним сыном. Вот с тех пор мужчины нашей семьи верно служат земле, что приняла нашего предка. - Подробно рассказал наш сосед. - А откуда ребёнок у твоего предка взялся? И почему он жену с собой не взял? - посыпались вопросы.

- Вы меня извините, но тот предок настолько дальняя родня, что мы с ним не общаемся! - фыркнул Генка. - Кто ж знает?

- А Валашское княжество это где? - спросила, внимательно рассматривающая карту Дина.

- Да где-то тут раньше было, - показал на настенной карте Гена небольшой кусок Румынии.

- Так ты румын? - сквозь зубы спросила сестра и накинулась на ничего не подозревающего мальчишку.

Тот сдачи не давал, только уворачивался и отмахивался.

- Я не румын! Я валашец, если уж на то пошло! Дурища необразованная, - громко ответил мальчишка, когда драку всё-таки смогли разнять.

В наказание за драку сестре назначили доклад о Цепеше и Валашском княжестве. И помогать ей вызвался Гена. Даже какой то старый портрет принёс на пожелтевшей бумаге.

В конце июля сорок второго под Новгородом погиб и второй лейтенант Перунов. Борис.

Наш сосед, как и многие уже его сверстники, вдруг стал главой семьи, где осталась мать и младшая сестра. И, наверное, и нас взял под опеку. Потому что дорога к нашему дому зимой была всегда вычищена. Дрова перетащены во двор и уложены в дровяной сарай. Да и закончив с рубкой дров у себя, мальчишка уверенно шёл к нам.

- Эй, соседки, - мог крикнуть он в окно. - Вёдра давайте, воды натащу.

- Вот кому-то муж растёт, - подслеповато щурилась бабушка. - Диночка, не тебе ли?

- Чтобы я и за этого рыжего? - фыркала младшая. - И вообще, он ростом с оглоблю, мне чтобы ему что-то сказать, подпрыгивать придётся!

А потом чёрная весть пришла и к нам. Ещё первого марта мы отмечали день рождения сестры, так как она родилась двадцать девятого февраля, записали её на первое марта. И мама улыбаясь протягивала ей заранее присланную отцом и спрятанную мамой страничку письма лично для неё. Мы все такие получали от папы. А в конце марта пришла похоронка. Папа погиб девятого марта сорок третьего года под Харьковом. Это был последний год, когда Дина отмечала свой день рождения.

А уже в апреле я пришла в комиссариат.

- Можешь даже и не начинать! - военком жил с нами через забор и о похоронке конечно знал. - Или тоже будешь с колодой на плечах мне нервы наматывать? Школу иди заканчивай!

- Я совершеннолетняя. Основы медицинских знаний есть. Перевязка, швы, обработка. Составление лекарств. Немецкий свободно. Стрельба из Мосина и броски гранат... - перечисляла я.

- Нет! - хлобыстнул ладонью по столу военком.

- Зачем же спешить? - спросил заметно хромающий мужчина с приметной окантовкой василькового цвета по обшлагам.

Глава 3.

Глава 3.

Когда мои одноклассники на строгой торжественной линейке получали свои школьные аттестаты, я проходила курсы подготовки на базе НКВД. Уже потом?, много лет спустя, я читала о громких расследованиях и чьих-то там воспоминаниях об обучении в тайных закрытых школах НКВД. Посмеялась. Эта тема стала очень популярной на западе. Вплоть до того, что даже в их историях в картинках и то, нашли место для этого бреда.

Странные какие-то фантазии. Нас учили работе радистов, рукопашному бою, стрельбе, вождению автомобиля, фотосъёмке и языку. Неважно, с каким уровнем знания был каждый из нас в начале. Гоняли всех. И хотя я точно понимала, что таких как я много, но конкретно в моей группе было пять человек.

Было много того, что удивляло. То, что воспринималось дома как само собой разумеющееся, здесь вдруг оказалось чем-то выделяющим.

Нас с сёстрами бабушка заставляла ходить по одной линии с книгой на голове. Нас это даже забавляло, ведь задача была пройти по одной доске, не заступив за её край ни разу. А тут вдруг оказалось, что у меня идеальная осанка и походка аристократки. Что удивило в первую очередь меня. Потому что уж кого-кого, а аристократов у нас в семье даже на постое не стояло.

Я спокойно пользовалась основными приборами за столом, впрочем, как и почти все. И танцевали мы дома всегда. Папа у нас был завидным кавалером, просто нарасхват. С таким-то количеством девок в семье!

Многое было в новинку. Я умела только включать радиоприёмник. А как работать со всей аппаратурой и понятия не имела. А это оказалось важным, чуть ли не важнее знания языка.

Через месяц после своеобразного поступления на обучение один из нашей группы пропал. Как мы узнали позже, был расстрелян. Он тщательно собирал сведения о нас и других группах. Оказался глубоко внедрённый диверсант, завербованный ещё в начале сорок первого года, задолго до начала войны.

Нас всех проверяли. И по много раз. Многое тайное становилось явным. Как, например, грандиозная афëра моего отца по смене фамилии и национальности заодно. Был еврей, стал русским.

Были у нас и поощрения. Нематериальные, потому что такие вещи могли стать ниточкой, что приведёт к провалу.

- Анна, вас очень хвалят педагоги. Отмечают прилежность и старательность, нацеленность на результат. - Пригласили и меня в кабинет того, кого мы просто называли старшим. - Вы не раз в личных беседах высказывали желание, узнать как погиб ваш отец. Папка на столе. У вас полчаса.

Дважды повторять мне не надо было. Зрительная память навсегда фиксировала сухие строчки доклада. Части стрелковой дивизии, в которой отец прошёл с момента своего ухода на фронт, перебрасывались как подкрепление к Харькову, где шли кровопролитные бои. Чтобы остановить прорыв советских войск сюда были брошены эсэсовские дивизии "Дер фюрер" и "Дас Рейх". Там же отметилась и "Мертвая голова". Наши радисты перехватили доклад люфтваффе в штаб четвертой танковой армии в двенадцать часов пятнадцать минут, что по дороге из Мирополья на юго-восток движутся вагоны и так же орудия и до двух тысяч пехоты. Не дожидаясь ответа командования армии, к которой был приписан корпус люфтваффе, командование корпуса отдало приказ о начале бомбардировки скопления противника. В воздух было поднято дополнительно до тридцати бортов.

Сознательно или нет, но авиацией немцев не было сообщено, что вагоны идут под красным крестом. Шла эвакуация раненных из полевых госпиталей. Тяжёлые бои, когда каждый населённый пункт переходил из рук в руки несколько раз за неделю, шли с семнадцатого февраля, когда начался немецкий контрудар.

На большом железнодорожном перегоне, вагоны с ранеными стояли на запасных путях, уступая дорогу составам с подкреплениями. Поэтому те, кто только шёл для усиления, выходили из под удара авиации. И скорее всего, отец добрался бы до боёв за Харьков.

Но он и ещё один из его сослуживцев, воспользовались тем, что поезд ещё не набрал максимальную скорость, спрыгнули с поезда. Пригибаясь, они побежали к зенитному орудию, команда которого пострадала в самом начале налёта. Многие свидетельствовали, что видели, что из того зенитного орудия, куда побежали отец с другим бойцом, был сбит заходящий на сброс авиабомб самолёт.

Тот налёт, настолько рядовой, что даже не упоминался в больших сводках, был отбит. Немецкие самолёты отступили с большими потерями. Подкрепление на фронт ушло вовремя, и почти половину вагонов с ранеными смогли спасти. Эту возможность оплатили своим героизмом и своими жизнями бойцы противовоздушной обороны. Это они, не смотря на ад, начавшийся вокруг, наводили орудия, заряжали и давали команду открыть огонь. В том числе и мой отец. Он погиб уже в конце. Рваная осколочная рана брюшной полости.

Закончив читать, я подняла лицо к потолку, удерживая слëзы.

- А говорят... Дважды в одно и то же место не попадает, - произнесла я. - У отца было тяжёлое ранение живота ещё в прошлую войну.

- М-да... - смотрел старший в окно. - И какой идиот определил опытного артиллериста в стрелки? - Война? - предположила я.

- Война, - прозвучало задумчивое в ответ.

Потом была переброска в несколько этапов. Сначала это были земли Мекленбург и Передняя Померания. И только полгода спустя, когда я освоилась, и моя легенда ожила и стала объёмной, обзаведясь подлинными документами, я оказалась в Берлине. Скромная дальняя племянница, оставшаяся сиротой, приехала помогать тëтушке с её маленькой аптекой.

Аптека располагалась в старом центре Берлина, клиентура почти вся была давняя. Большинство состояло из служащих рейхстага среднего звена. Начальство нам здесь было ни к чему. А тётушка так переживала за племянников, что были где-то на фронте!

Через эту же аптеку передавали сведения и куда более важные. Были и условные знаки, предупреждающие о важном визите или о том, чтобы замерли и были сверхосторожны. Потерять такой пункт, как эта аптека, разведсеть не могла. Чтобы не пропустить эти сигналы, я приобрела привычку прогуливаться по небольшому парку, подолгу стоять на каменном мостике над небольшим каналом, и обязательно выпивать чашечку кофе с корицей со сладкими завитушками в небольшой пекарне на той стороне парка.

Такой ежевечерний променад фройляйн из хорошей семьи.

- Фройляйн, фройляйн, подождите! - догнал меня как-то молодой человек.

- Гер??? - с явным вопросом ответила я.

- Гер Эрих Дартманн, - представился он. - Простите, наблюдаю за вами третий день... Сегодня решил догнать.

- Странное желание, гер Эрих. - Поправила я кожаную перчатку на руке.

- Позвольте, я вас провожу. Ну, сразу после того, как узнаю ваше имя. - Улыбался мне светловолосый и голубоглазый молодой человек в штатском.

Роста он был не слишком высокого, чуть выше меня, а при моих ста семидесяти сантиметрах роста и невысоком каблучке, рост для мужчины выходил средний.

- Прошу меня извинить, но дорога достаточно освещена, а моя тётя не будет рада подобной ситуации. - Строго добавила я.

- Фройляйн, прошу, не лишайте меня шанса! И потом, если кто-то решит напасть на вас, я смогу показать себя рыцарем, и возможно заслужу вашу улыбку! - широко и открыто улыбался молодой человек. - Вот вы так удивительно улыбались за столиком, когда угощались кофе с корицей! А запах корицы, между прочим, более навязчив, чем я.

- Он навязчив с моего согласия, а вы просто мешаете мне пройти, - чуть прищурила глаза я, позволяя неожиданному собеседнику понять, что начинаю раздражаться.

- Простите, - сделал шаг в сторону гер, освобождая мне дорогу.

Но на этом встречи не закончились. Новый знакомый оказывался за соседним столиком в пекарне. Неожиданно прогуливался тем же маршрутом, что и я. Даже умудрился заявиться в аптеку с жалобами на самочувствие.

- Душа болит, фройляйн Анна, - показал он, что уже успел собрать обо мне информацию. - Скажите, это из-за моего роста?

- Причём тут рост, гер? - вздохнула я, хотя на самом деле, настойчивость мужчины была приятна.

- Ну, скажу прямо, я не самый высокий парень среди своих друзей. Да и мои друзья из-за этого меня называют "чёртом".- Состроил жалобную мордашку гер Эрих.

- Чëрт значит? И у вас болит душа? А вам не кажется, гер Эрих, что это понятия несовместимые? - не поддавалась я.

- Вот видите, жестокая фройляйн, вы пробудили душу даже у чёрта. И она теперь болит, - добавил он ко всему своему обаянию ещё и улыбку, которой явно привык пользоваться, как тараном при взятии особо неприступных крепостей.

- Вот, - положила я перед ним визитку. - Доктор Ларсон. Гер доктор как раз специализируется по душевным болезням и расстройствам.

- Аня, - тихо произнесла моя "тётушка" по легенде за ужином. - Я думаю, что тебе нужно сходить и встретиться с этим хером.

- Это ещё зачем? - приподняла брови я.

- Молодая, красивая девушка, которая вообще ни с кем не встречается, вызывает недоумение и ненужные вопросы. Ты девушка строгих правил, приехала к дальней родственнице, да и выбора особого не было. - Перечислила Дитта. - Но сейчас за тобой увивается весьма симпатичный молодой мужчина, лётчик, офицер. От пары свиданий вреда не будет. А в глазах соседей ты будешь как все. Тебе по возрасту кружить голову и влюбляться положено.

Я крутила совет более опытной Дитты в голове. Встречи, свидания... Это всё конечно хорошо, но как быть с тем, что мы враги? Хотя я только у себя в голове разрешала звучать мыслям, что вот я в сердце вражеской страны, а врагов здесь не вижу. Там в штабах, рейхстаге, в казармах, на плацах, они есть. И в этом сомнений нет. Там разрабатываются всё эти планы, рисуются на картах стрелки направления движений армий. А вот здесь... Фрау Мария, уже давно не прячущая заплаканных глаз и ждущая почтальона, чтобы получить весточку от сына и выдохнуть, что жив, ничем не отличалась от наших соседок в Лопатино. И проклятий любимому фюреру слала не меньше любой из моих односельчанок. И ало-чëрные полотнища, развешанные повсюду, отнюдь не превращали обычных людей в кровожадных чудовищ.

Когда-то я думала, что дождусь момента, когда пойдут сообщения об освобождении советских городов, о продвижении советских войск, начнутся авиаудары, заговорит на немецкой земле наша, советская артиллерия. И тогда спрошу, ну, как вам, нравится? Нравится, когда стреляют уже по вам?

Осенью сорок четвёртого года наступление этого момента витало в воздухе, тревожно опускалось с падающей листвой. А вот ожидаемого злорадства и желания спросить не было. Была усталость и чувство справедливого воздаяния. И... Сочувствие. Тот, кто сам получил похоронку никогда не сможет радоваться такому же горю у другого. Если конечно он был человеком.

И, наверное, из-за всех этих размышлений я решила, что пойду. Если конечно после того, как я прямо сказала геру Эриху, что он псих, он не перестанет за мной ходить.

Но гер Эрих видимо сдаваться в принципе не умел, потому что через три дня после того, как я посоветовала ему обратиться к врачу, на столешницу стойки в нашей аптеке лёг рецептурный листок с подписью доктора Ларсона.

- Это что? - удивилась я.

- Рецепт для получения лекарства от моей душевной болезни, фройляйн Анна. - С видом, что ничего необычного не происходит, ответил гер Эрих.

- Три свидания? - еле сдерживала улыбку я.

- Если будут улучшения, то лечение необходимо будет продлить. - С совершенно серьёзным лицом ответил мне мужчина.

- Хорошо. Но вы откроете мне секрет, гер Эрих, как вы смогли уговорить на эту авантюру доктора Ларсона, - выдвинула условие я.

От моего обычного маршрута во время прогулок, мы на свидании не отклонялись. И много разговаривали. Вот только Эрих ни разу не упомянул войну. Вообще, если нас послушать, то предположить, что это разговор в военное время, было бы невозможно.

- Эрих, я ведь знаю, что ты военный лётчик, - говорю, всматриваясь в листву парка.

- Да. Но не хочу об этом. Я на войне с сорок второго года и хочется хотя бы иллюзии, что её вовсе нет. - Чуть нахмурился он. - Ты хотела что-то узнать?

- Нет. Просто удивилась, что все об этом говорят, а ты о войне молчишь. - Вздохнула я. - Я тоже хочу такую иллюзию.

- Анна, через три дня я возвращаюсь на фронт. Будет торжественный вечер. Командование, речи... Ну и просто танцы, мои друзья. Я приглашаю тебя. В качестве моей невесты. - Ошарашил меня Эрих.

- Эрих, я... - не могла я собраться с мыслями.

- Подожди. Анна, я даже не знаю, как долго проживу после возвращения. Возможно первый же вылет станет для меня последним. Я понимаю, что чрезмерно тороплюсь. Но это лишь вопрос. На ответе я пока не настаиваю. - Не дал мне договорить Эрих.

Глава 4.

Глава 4.

На вечер я пошла. Это был первый раз, когда Эрих пришёл в форме со всеми своими наградами и знаками отличия. Мысленно я очень повеселилась. Ведь у меня тоже должен был быть мундир. Хорошо бы мы смотрелись рядом. Оригинально.

Но всё веселье испарилось мгновенно, когда уже перед входом в здание, где должен был пройти этот вечер, Эрих упомянул, что этот вечер для своих офицеров устраивает командование четвёртой танковой армии. Я смотрела на мундир Эриха и понимала... На фронте он с сорок второго. С учётом военного времени и полученных наград, к марту сорок третьего явно уже был офицером и достаточно высокого ранга. Именно он, так открыто улыбающийся мне сейчас, мог быть среди тех, кто принимал решение о авианалётë и бомбардировке санитарных эшелонов под Харьковом. Эрих мог быть среди тех, кто принял этот приказ и поднял свой самолёт в воздух.

Может и вовсе, тот снаряд, из-за осколков которого мой отец получил смертельное ранение, был сброшен таким обаятельным Эрихом. А мне предстояло провести вечер среди тех, кто был виновен в гибели моего отца и ещё сотен и тысяч солдат Красной Армии. Я могла лично посмотреть в эти лица. Вот только ничего более я сделать не просто не могла, но и не имела права. Зато могла смотреть, слушать и запоминать.

Поздно ночью я готовила стенограмму для передачи, совершенно не мучаясь угрызениями совести или какими-то сомнениями.

А потом пришёл тот самый момент, когда советские войска вошли в Берлин. Центр города был превращён в оборонительный рубеж, настоящая крепость. Я и Дитта, как и все берлинцы, ходили копать рвы. Небольшой парк с мостиком над одним из каналов сохранился чудом. Только столиков на улице не было, а большие стеклянные окна пекарни были заколочены уродливыми досками.

С победой для меня ничего не изменилось. Фройляйн Анни по-прежнему помогала в аптеке, только теперь по несколько часов проводила в Берлинском отделе. В Германии оставались сотни диверсионных групп и ячеек. Ещё большее количество было тех, кто считал советских солдат захватчиками и пытался организовать сопротивление.

И вот самый интересный момент в этих рассуждениях заключался в том, что для этих борцов с оккупацией четырёх лет войны как будто и не было. Интереснее было только убеждение, что советские войска, если быть справедливыми, должны были остановить свое продвижение на границах Советского Союза. А они, такие варвары, пришли в Берлин.

Да и специально подготовленные подразделения, так называемый "Вервольф", требовал от нас напряжённой работы. Эти и вовсе не считались ни с чем. Уже после войны, в сорок восьмом, мы смогли выйти на активную группу вервольфовцев, готовящих взрыв в центре Берлина. Мальчишки, старшему шестнадцать лет. Удайся им их план, взрыв зацепил бы склад нашей роты охранения, сдетонировали бы боеприпасы. В том числе и те, что уже готовились на отправку. Да, погибло бы человек двадцать-тридцать наших солдат и офицеров. Потери среди мирного населения трудно подавались подсчётам. Но одно было однозначно, что перекрывали бы потери советских солдат в три-четыре раза. А скольких бы оставил на улице начавшийся пожар?

Та победная весна и начавшееся за ней лето запомнилось мне двумя встречами. Среди офицерского состава Днепровской военной флотилии числилась среди переведённых из пятьдесят девятой армии четвёртого украинского фронта лейтенант Сдобнова Антонина Тимофеевна. Мне разрешили встречу. И во время одной из привычных прогулок я остановилась на мосту. Как и каждый вечер. А в метре от меня стояла, облокотившись на каменные перила, Тося. В форме советских войск, с длинной русой косой. Мы обе уродились в мать. Вот только глаза у Тоси были светлее, с какой-то зеленью. И волосы как у бабушки. Но не заметить родства было очень сложно.

- Слышала ты шла через Польшу? - тихо спросила я. - Аушвиц?

- Освенцим, - кивнула сестра. - Нас потом сняли с наступления. Мужики, что под обстрелами уже по несколько лет, рыдали. После того, как их прекращало выворачивать.

- Рвались в бой? - сжала губы я.

- По-другому там нельзя было. Поэтому командование и произвело ротацию. Они бы не сражались, а уничтожали и гибли бы сами. Но там, цена уже перестала иметь значение. - Совсем взрослым голосом произнесла сестра. - Сады там... Яблоневые. Но знаешь, я, наверное, больше никогда не смогу есть яблок.

Мы разошлись после этого в разные стороны, чтобы снова встретиться только через четыре года, когда я впервые получила разрешение на поездку домой и встречу с родными.

А в конце мая, через две недели после нашей победы, ночью постучали в окно. Дитта достала пистолет. О нашей с ней службе никто не знал. Аптеку сохраняли как важный пункт для работы разведсети, созданной за годы войны в Берлине. Я осторожно начала открывать двери. С удивлением в грязном и израненном мужчине, просочившемся в щель между дверью и косяком, я узнала Эриха. Оружия при нём не было. Пистолет и тот был разряжен. Хотя достать оружие в Берлине в те дни было проще хлеба.

Оказалось, что он наблюдал за нами и аптекой второй день, и решил, что здесь безопасно. Показательный обыск давно прошёл, военные здесь часто не мелькали, сама аптека была почти пуста. Бинтов и тех не было. Погромов в нашем районе к счастью тоже не случилось.

- И ты решил, что ничего страшного, что можешь навлечь на нашу голову беду? - спросила я, подавая ему кружку с водой и кусок хлеба.

- Мне нужно пережить пару дней. Потом я уеду. - Кивнул он.

- Серьёзно? После того как люфтваффе сбросило десант из курсантов морской академии, ты думаешь, что кто-то выпустит из Берлина лётчика офицера? - внимательно слушала я.

- Выпустит. Есть пути. Главное убраться из-под советской оккупации. А с той стороны можно вырваться в Латинскую Америку. - Ответил он, вгрызаясь в кусок хлеба. - Ты со мной?

- Это же не просто так? Сколько нужно собрать денег? Украшения? - уточнила я, усыпляя его бдительность.

- И возьмут ли их, - добавила вернувшаяся в кухню Дитта.

Она подержала в руках бокал глубокого синего цвета, и, выдохнув, поставила его на окно.

- Нужно постелить в кладовке, - встала я. - Разговоры будут завтра.

За Эрихом пришли ночью, вывели с мешком на голове, через задний вход. А через два дня мне передали, что он готов сотрудничать и рассказать о пути, по которому старались сбежать из страны вчерашние герои рейха. Вот только просил встречи со мной.

Я спокойно зашла в кабинет в одном из подвалов здания в Карлсхорсте. Как когда-то и представляла. В мундире офицера НКВД.

- Вот даже как, - даже с любопытством посмотрел на меня Эрих.

- Ты хотел встречи, - напомнила я.

- Хотел узнать, почему. - Пожал плечами он.

- Девятое марта сорок третьего года. Харьков. Командование корпуса люфтваффе самовольно принимает решение о нападении на санитарный эшелон с раненными солдатами. Помнишь? - цитирую я строчки из того доклада, который читала в кабинете старшего.

- Это война. Шли тяжёлые бои. Под видом эвакуации раненных могла происходить перегруппировка войск. В тех вагонах могли быть и танки, и орудия, и всё что угодно. - Совершенно спокойно отвечает Эрих. - Там погиб кто-то из твоих близких?

- Отец. Его часть шла на укрепление позиций в Харькове. Но он занял место у зенитного орудия. Кого-то из ваших он всё-таки заставил приземлиться навсегда. - Не скрывала я гордости.

- Значит это не попытка выторговать лояльность к себе, не страх, и даже не убеждения. А месть. Месть дочери за смерть отца. Как в рыцарском романе. - Вдруг широко улыбнулся Эрих. - А я влюбился в твои глаза. Голубые, как чистое небо.

- У меня глаза моей матери, которая стала вдовой, - я развернулась и вышла.

Больше жизнь меня с Эрихом не сталкивала.

В Берлине я прослужила до пятьдесят восьмого года. Потом уже вернулась в Советский Союз. Родное ведомство несколько раз сменяло названия. И только с пятьдесят четвёртого стало КГБ. Я дослужилась до звания подполковника. Впрочем, для меня это было незаметно. Война оставалась всё дальше, а эхо от неё звучало и смолкать не хотело. Работы было много. И забывала я о ней, только приезжая на Байкал.

Тося как с сорок шестого года пошла по линии мвд, так и осталась. Это Дина у нас стала педагогом и быстро взбиралась по партийной лестнице. И только у неё из нас троих была своя семья.

Тося все разговоры на эту тему сворачивала и ссылалась на опасность своей работы. Я отшучивалась, что у чекиста сердце должно молчать.

Но моё не молчало. Моё долго и предано любило. Сашка был высоким, смешливым парнем. Война нас всех заставила повзрослеть. Но он умел смеяться так... В карих глазах загорались искры. И становилось словно теплее. Высокий и широкоплечий, он всегда мог загородить меня от любого ветра. Он был первым и единственным мужчиной в моей жизни. Ещё в Берлине, в сорок шестом, молодой капитан пригласил меня на танец. И, кажется, в том вальсе я прокружилась долгие годы.

Отношений мы не афишировали. Судьба к нам благоволила. Даже переводы нас не разлучали.

- Зайди ко мне, - шепнул он мне, помогая снять пальто у общей гардеробной.

Я зашла при первой возможности, понимая, что раз просит зайти сейчас, на службе, значит дело серьёзное.

- Аня, я думаю, ты должна это узнать от меня и сейчас. - Саша заметно волновался, что меня насторожило. - Я скоро женюсь.

- Что? А невеста знает? - сначала мне показалось, что это он так собирается сделать предложение. Всё-таки вместе мы двенадцать лет.

- Знает. И вчера ответила согласием. - Прозвучало для меня громом. - Я женюсь на Ульяне Соболь.

- Это дочь замминистра... - начала я.

- Да, именно она. Возможно, мне предстоит перевод в другую республику. - Опускает голову Са... Александр Николаевич.

- Конечно, предстоит. В ту, где будущий тесть замминистра. - Делаю я шаг назад. - Ну... Удачи, счастливой семейной жизни и взаимной любви, Александр Николаевич.

- Ань, не дури. Ты прекрасно знаешь, что ни о какой любви речь не идёт. - Схватил он меня за руку. - Между нами это ничего не изменит.

- Ты так думаешь? Уже изменило. Вот скажи, сколько ты увивался за девушкой, прежде чем сделать ей предложение? Явно не день и не два. И всё это время ты врал. А сейчас... Товарищ полковник, а какую роль в этом спектакле вы отвели мне? - наверное, только те несколько лет, что я прожила под маской фройляйн Анни, позволили сейчас удержать и лицо и голос.

- Хватит драму устраивать на ровном месте. Аня, ты же у меня умница. Сколько лет я уже в полковниках хожу? И продвижения не предвидится! - сделал шаг ко мне он. - А ты и я... Мы же сможем,мы будем по-прежнему вместе!

- В генералы захотел? Вот так? - усмехнулась я. - Ну так хоть достойно себя веди. А то тесть за шашни на стороне погоны в клювике не принесёт. И держись от меня подальше.

- Да что с тобой? Мы с тобой войну в разведке прошли. Никто ничего не узнает. Да даже кабинет у меня не слушается. - Всё ещё пытался меня убедить уже бывший мужчина.

- А я не для того с восемнадцати лет в разведке, чтобы от чужой жены прятаться, когда с её мужем ей рога наращиваю. - Вышла я из кабинета.

- Что-то вы сегодня задумчивы, Анна Тимофеевна, - спросил меня за обедом наш руководитель. - И на совещании словно не с нами были. Что-то тревожит?

- О жизни думаю. - Ответила я.

- Не поделитесь мыслями о жизни? - очень задумчиво посмотрели на меня.

- Жизнь как река, всё говно к берегу прибивает. Обидно, что берег этот мой. - Как бывший фронтовик, наш генерал ценил иногда такую нарочитую грубость.

- Ну... Анна Тимофеевна, что ж вы так... Некультурно, - засмеялся он.

А вскоре я получила повышение в звании и назначение в Новосибирск. К назначению прилагались ордер на квартиру и дачу. Что означало, что кабинет бывшего любовника всё-таки слушался.

Глава 5.

Глава 5.

Прогромыхавший по грунтовой дороге за моей спиной уазик вырвал из воспоминаний. Похоже, Дина спозаранку моталась в соседний посёлок. Там был аэродром, почта и коммутатор. Машина остановилась и посигналила, значит, я угадала верно.

- Ездила звонить? - скорее уточняю, чем спрашиваю я, понимающе улыбаясь.

- Аля обиделась, что я опять её с собой не взяла. Ей ведь не объяснишь... У лисёнка больное сердце, да ещё анемия. А здесь если что, - Дина отвернулась к окну. - Но ей бы понравилось. Здесь даже воздух особый.

- Избаловали вы с Генкой внучку в конец, - покачала я головой. - Дин, вот как у педагога и офицера может расти такая царевна Будур? Пять лет соплюшке, а она вами вертит, как ей вздумается!

- Ей просто не хватает внимания. Да ещё из-за слабого здоровья мы её сильно ограничиваем, - ответила сестра.

- Ограничиваете? Это в чëм же? Она у вас растёт с уверенностью, что центр солнечной системы это она, бабушкино и дедушкино солнышко. Вспомни, год назад из-за Али всю сирень в вашей части вырубили. - Усмехнулась я. - Если ей чего и не хватает, то это витаминов. Витамин Р и витамин У, ремень и угол соответственно.

- Она очень умная и понимающая девочка, если ей объяснить, почему вот это делать нельзя, она понимает и не хулиганит. Так что и без угла обходимся. А сирень вырубили, потому что у лисёнка обнаружили аллергию на её цветы. - Пытаться находить пятна на бабушкином солнышке, затея провальная изначально.

- Поэтому дедушка, командир части стратегического назначения, приказом по части определил сирень как сорный кустарник, и солдаты повырубали её везде и всюду за два часа. - Напомнила я.

- Аня, ты же со мной обратно едешь? Вот и покажешь мне как быть строгой бабушкой, - засмеялась Дина. - Вон лучше смотри, Тося уже чай на берегу делает.

- Мне кажется, что она там какой-то мешок закапывает или наоборот вытаскивает. - Присмотрелась я, прощаясь с водителем. - Спасибо, что подвезли.

Пока Дина расплачивалась с водителем и благодарила за поездку, хотя денег за такие поездки она отдавала достаточно, поблагодарить за выполненную работу, у всех нас было обязательно, я пошла к Тосе.

- Только не говори, что тут что-то связанное с твоей работой, - насторожилась я, наблюдая, как она осторожно разворачивает большой мешок.

- Я на пенсии. А тут вон, кто-то решил или закопать, или просто утопить не успел. Вон, горловину прижали, да сверху пару лопат кинули. - Ворчала Тося.

- Клад, наверное, - засмеялась уже я.

- Да похоже живность какая-то. Мешок сам почти выкопался, - раскрыла наконец горловину Тося. - Ух ты ж...

В мешке оказались три котёнка подростка, месяца по три-четыре отроду. Все, похоже, из одного окота, все угольно чёрные. Только один отличался, у него глаз был затянут мутной плёнкой.

- Какой странный подарок вам преподнёс Ольхон, - протянула баба Катя.

- Верите в духов? - подняла на неё взгляд Дина.

- Как не верить, если я живу здесь уже больше двадцати лет? - улыбается наша хозяйка.

- Ну, оставить их здесь некому. Видно же, что в доме лишними оказались. Не обратно же их теперь закапывать. - Осторожно потрогала одного из котят Дина. - Да и Аля давно просит котёнка или щенка.

- Да, а тебе ещё и к ней подлизываться предстоит по возвращению, - напомнила сестре о непростом характере внучки Тося.

Котёнок с больным глазом встал и, немного пошатываясь, сделал шаг в мою сторону. Смотреть на явно переступающего через болезненные ощущения котёнка мне стало неприятно. Словно это я виновата в таком его состоянии. Поэтому я наклонилась и взяла животное на руки.

- Морда-то какая красивая, прямо лев, - внимательно осмотрела я котёнка. - Судя по бубенцам под хвостом, это кот. Ну, в будущем. Блох кстати нет, странных язв или проплешин вроде лишая, тоже. С глазом только беда, но это похоже с рождения. Ну что? Выбирай, будешь Один или Лихо? И тот и другой были знакомы с проблемами со зрением.

Котёнок уткнулся мне мордой в грудь, пытаясь протиснуться в небольшое отверстие между пуговицами рубашки. Одна из них кошачьего напора не выдержала.

- Ясно, Лихо. - Хмыкнула я. - Ты только учти, что животных я не очень люблю и домашнего питомца ни разу не заводила.

- Урчит как, - восхитилась Дина, продолжая почëсывать между ушек второго из наших найдëнышей. - Прокормить от глистов и будет Але на ночь мурчать. Да, Баюн?

- А вот этого, гордо стоящего и независимо шатающегося, я заберу себе. Уживëмся, Лекс? - нашлась и для третьего котёнка хозяйка.

- А тебя в твой монастырь-то пустят? Да ещё с чёрным котом? - спросила я у Тоси.

- Да я от мира и не ухожу. Просто живу в домике за монастырской стеной. Монастырь старый, ещё один из первых каменных в Сибири. До семьдесят пятого года ещё использовался как тюрьма. Потом как карцер для заболевших, туда во время эпидемий ссылали. А я в своё время сильно поспособствовала сначала признанию всего монастырского комплекса, как исторического памятника. А потом и разрешению вновь открыть там монастырь. Небольшой домик с садом, где раньше жил начальник тюрьмы за мной и закрепили, как благодетельствующей и покровительствующей. Тихо там, спокойно. А Лекс будет у печки сидеть, да компанию мне составлять. - Тося взяла Лекса на колени, усаживаясь возле закипевшего котелка. - Присаживайтесь. Вон уже и чай с чабрецом готов. А потом нас ждёт дивное занятие. Купание котов.

Странно, но прибившиеся коты раздражения не вызывали. И даже то, что они повсюду увивались за нами и начинали заметно нервничать, когда видели, что мы собираемся, заставляло только улыбаться. Да и окунувшись во все прелести путешествия на дальние расстояния с животными, мы только вздыхали.

В Москве меня и Дину встречали. Генка оставался таким же рыжим, как в детстве. Вот только ростом вымахал под два метра и раздался в плечах. И сразу как-то напоминал обоих своих братьев, что помогали нашему отцу строить наш дом. С возрастом мальчишка-сосед заматерел, наполнился силой, и всё больше напоминал вставшего на задние лапы медведя.

Высокий мужчина в военной форме привлекал к себе внимание даже в аэропорту. Даже не смотря на уже почтенный возраст. Для армии и вовсе глубокий пенсионер. Но смену он начал себе готовить только год назад. В одной руке он держал букет, а за вторую цеплялась Аля.

- Ты смотри, сама скромность, - пихнула я локтëм сестру.

- Напоминаю, ты мне собиралась показать строгость в воспитании, - съязвила Дина, но по посветлевшему лицу было заметно, что всё, главное для неё событие сегодняшнего дня произошло.

- Лисёнок мой, - обняла она внучку. - А я с подарками и гостинцами.

- Главное, что ты вернулась, - крепко обняла её Алька. - Я очень скучала, бабушка. Нам с дедушкой было грустно.

Пара взмахов длинных ресниц и бабушка поплыла. Да уж, лисёнок и есть. Какая уж тут строгость.

Забавная причуда природы, но внучка Дины родилась точной её копией. Наблюдая вечером, как Аля уплетала привезённое с Байкала лакомство, смесь кедровых орехов, мёда и брусники, я словно вернулась в детство. Когда родители что-то обсуждали, а наша младшая сидела рядом и внимательно ловила чуть ли не каждое слово.

Через неделю наша правящая чета, как мы смеясь называли Дину с Геной, должна была явиться в Москву. Она по партийным делам, он по службе. Алю против обыкновения решили не оставлять в казарме, где она с младенчества чувствовала себя как дома, а уговорили меня погулять с ней по ВДНХ. Видите ли, ей там нравилось. Впрочем, долго меня уговаривать и не надо было. Аля умудрялась быть одновременно избалованной и некапризной. А вместо сказок любила слушать рассказы о прошлом.

Подруга Дины, работавшая в архиве исторического музея на Красной площади, вообще с удовольствием забирала девочку к себе на работу, когда сестра пропадала на заседаниях партии. А потом с восторгом рассказывала, как внимательно маленький ребёнок слушает профессоров истории и даже задаёт какие-то свои вопросы.

Но оказывается, она ещё и неплохо всё запоминала. По крайней мере, пересказывала слова какого-то профессора об Иоанне Грозном очень связно.

- То есть, как я понимаю, когда ты вырастешь, то будешь у нас историком? - улыбаюсь я.

- Нет, - взлетают хвостики, когда она отрицательно машет головой. - Я буду прокурором!

- Да? С чего это вдруг? - спросила я.

Глава 6.

Глава 6.

- Ну и где же ты таких слов нахваталась? - заинтересовалась я. - Ты хоть знаешь, что прокуроры делают?

- У Ксаны папа военный прокурор. Он защищает тех, кто кажется слабее. Потому что сильный делает, что хочет. Даже когда это не правильно. И вот тогда приходит Ксанин папа и возвращает всё так, чтобы было честно и справедливо. А того, кто поступал плохо, наказывает. - Объясняет мне не по годам деловая малявка.

- Думаешь, справишься? - интересуюсь я.

- Справлюсь, - уверенно кивает мелкая. - Ксана всё узнала. Прокуроров пугают, подкупают или с ними договариваются. Подкупить меня не выйдет, у меня всё есть. Теперь вот даже котик есть. Договориться со мной не получится, я вредная. А напугать меня дедушка не даст.

- Тогда да, только в прокуроры и идти, - рассмеялась я.

- Простите, - подошёл к нам смутно знакомый мужчина. - Я просто смотрю на вас... Аня? Я Саша, помнишь?

- Александр Николаевич, - вспыхнуло узнавание. - Помню.

- А я вот не сразу узнал. Смех у тебя совсем не изменился. Твоя? - кивнул бывший любовник на Алю.

- Нет, поиграть взяла, - хмыкнула я.

- И как же зовут эту прелесть? - наклонился он к ребёнку, а Алька посмотрела на меня. Я кивнула.

- Алёна Константиновна, - представилась после разрешения мелочь.

- И что же привело вас на ВДНХ, Алёна Константиновна? - заулыбался Александр.

- Гулять мне здесь нравится, Александр Николаевич, - ответила она.

А я посмотрела на неё с непониманием. То ли услышала, как я назвала Александра, то ли лисёнок намекнула, что не представиться в ответ невежливо. Да нет, вряд ли. Всего пять лет девчонке, хоть язва ещё та растёт.

- Какое совпадение, я тоже очень люблю здесь гулять. - Отвечает ей, а смотрит на меня бывший. Улыбается, а глаза как раньше не загораются.

- А давайте вместе гулять, хотите, Алёна Константиновна, я вас на плечо посажу? Сверху лучше видно будет, - предлагает Александр, как будто близкий друг семьи. - А мы с твоей бабушкой поговорим. Мы очень долго не виделись.

- Почти двадцать пять лет, - хмыкнула я.

- Нет, вам тяжело будет. Вы старенький. - Улыбается Аля.

- Так дедушка у тебя тоже, наверное, почти как я, или он тебя на плечах не катает? - привязался к ребёнку Александр.

- Катает. Только дедушка совсем не как вы. У него плечи шире, а живота нет. Он сильный. Бегает по утрам и отжимается. И гирю подкидывает и на лету ловит. И вообще, каждый год, когда новые солдаты приезжают, пробегает полосу препятствий. Мундир снимает и бежит. Говорит, вот, ребята, смотрите. Если я такой старый могу, то вы, молодые сильные парни, вообще со скоростью света должны её проходить. - Гордо задрав нос, рассказывает Аля.

Александр Николаевич конечно от услышанного не в восторге. Лисёнок с детской непосредственностью потопталась по мужскому самолюбию. И сказать нечего, явно же маленький ребёнок сказал без злого умысла. Ну, вот просто дедушка у неё лучше по всем статьям.

Однако Александр остался с нами и прощаться не спешил. Всё рассказывал о своей жизни, не смотря на мою явную незаинтересованность, как слушателя. И не понимать этого он не мог.

Да и я понимала, с удивлением и очевидностью, что какая-то заноза, засевшая в тот день, когда он сообщил мне о своей свадьбе, глубоко в душе, вдруг растворилась. Смылась в мутной воде мелочности и суетливости того, кто когда-то казался главным мужчиной в жизни. Да и сам Александр как-то измельчал, потускнел... Мне важнее было, чтобы Аля не накапала себе мороженным на подол одного из любимых платьев, чем то, что говорил Александр Николаевич.

- Лисёнок, ничего не забыла? - выразительно посмотрела я на её юбку.

- Ой, салфетка! - улыбнулась Аля и начала разворачивать бумажную салфетку, прикрывая колени.

- Что ты всё её лисёнок-лисëнок... Она же не рыжая! - не смог скрыть раздражения в голосе Александр.

- А я лиса ценной породы, чернобурая, - гордо вздёрнула подбородок малявка. - Так дедушка говорит.

- Избалованная она у тебя, - поджал губы Александр.

- Да? Не замечала, - пожала плечами я.

А потом уже совершенно беззаботно восхищалась не раз виденными фонтанами, "удивлялась" ловкости Али, уверенно идущей по высокому бордюру вдоль клумбы, и даже достаточно бойко пропрыгала нарисованную кем-то дорожку "классиков". Словно выплёскивала какое-то внутреннее напряжение. Ощущение затишья перед бурей.

И она разразилась. Обрушилась разом на всю страну, ломая судьбы, устоявшийся образ жизни, сминая общество, безжалостно круша прежние связи, обесценивая разом всё. И не давая ничего взамен.

Я только поражалась дикости происходящего. И ужасалась. Такого не было даже в войну. Голод был, мародёрство было, разруха была. А вот такого... оскотинивания не было. И откуда только повылезло всё это отребье без чести и совести? Я не узнавала мир вокруг. Честность приравнивали чуть ли не глупости, простой честный труд перестал цениться. Как и человеческая жизнь.

Иногда казалось, что я наблюдаю последние дни перед концом света. Безумную агонию. Но на фоне этого беспредельного разгула только ярче вспыхивали настоящие бриллианты, Данко современности.

Но внутри всё скручивало от гнева. Неужели ради вот этого спасали страну в войну? Поднимали из разрухи, ограничивая себя во всём и совершая невозможное, настоящие трудовые подвиги?

Меня ещё спасла бабушкина наука. Благодаря её давним разъяснениям я весьма подозрительно относилась к идее отдать свои деньги кому-то, пусть это и сберкасса, и считать, что цифры на сине-зелёной бумаге смогут мне чем-то помочь или обеспечить старость. Свои сбережения я хранила в золоте, в совершенно ликвидных обручальных кольцах. Которые можно было сдать в любом ломбарде. Да и старушка, сдающая одно или пару обручальных колец, никого никогда не удивит. А после того, как разрешили населению хранить валюту, то я добавила к способу сбережений доллары и английские фунты стерлингов.

Купюры я укладывала на твёрдую картонную подложку, сверху накрывала второй и вставляла в раму, под большие фотографии. А жила скромно, поездки на Байкал или к сёстрам прекратились. И возраст, и дорого. Вот только любимого кота и баловала. Да телефонные счета за межгород. Но это были обязательные платежи, как коммуналка или покупка лекарств.

Единственная авантюра, в которой я приняла участие, это приватизация. Дина не дала ни мне, ни Тосе махнуть на это всё рукой, и заставила перевести в собственность жильё. Ну, я смогла ещё и служебную дачу, а по факту настоящий дом, приватизировать. Маслица, правда, пришлось подлить под скрипящие колёса. Но кто же в наше-то время помирает с чистой совестью? Без взятки не обошлось.

Вот и металась я между дачей-домом и квартирой. Пока однажды ко мне в квартиру не заявился деловитый молодчик в кожаном пиджаке. Тощий, длинноносый, с каким-то вытянутым лицом. Неприятно вертлявый.

- Бабушка, это новая социальная программа. Заботимся о пенсионерах-ветеранах. В честь годовщины Победы. Пятьдесят лет всё-таки! - тараторил он со скоростью пулемёта. - Всё, вы позаботились о мирном небе для нас, а государство теперь берёт все ваши вопросы на себя! Отличные индивидуальные коттеджи таун-хаусы, медсестра и уборка дома. Чистый воздух!

- А с котом-то туда можно? - спрашивала я, прикидываясь немного доверчивой бабушкой.

- Конечно! Я же говорю, всё для вас. Только договор подписать нужно. Там ещё и денежная выплата. Небольшая, но котику на сосиски хватит. Так что всё в строгой отчётности. - Кивал китайским болванчиком разводила.

- А места там грибные? Я грибы страсть как люблю. - Делала вид, что не могу встать я.

- Да грибные, грибные, бабуль. - Подскочил мужичонка ко мне и схватил за руку у кисти и у локтя.

А я пока слушала про прекрасные условия, что мне вдруг решили предоставить, всё руки мазала. Сохнет кожа в старости, что поделать! Вот только жирный "тик-так" и спасает. И встала я неудачно. Руку чуть не вывернула, даже красные пятна пошли, верный признак будущих синяков.

- Сейчас, сынок, я паспорт достану. Тебе ж, наверное, паспорт мой нужен? - голос у меня дрожал сейчас куда больше обычного.

- Да-да, бабуль, - уже уверенно осматривался по сторонам этот соцработник.

На звук выдвигаемого ящика секретера, он внимания не обратил. А зря.

- Нравлюсь? - уже куда более уверенно спросила я, перестав притворяться.

- Что? Кто? - обернулся мужик. - Эээ, бабка, ты чего?

- Кто-кто... Я про фотографию спрашиваю. - Спокойно объясняю я, направив на соцработника наградной пистолет. - Сорок седьмой год. А это я. В мундире НКВД. Слышал? Вижу, слышал. Я конечно ветеран, и давно уже бабка, но из ума не выжила, продавать квартиру в обмен на халупу в бывших бараках пусть и с доплатой коту на сосиски.

- Бабка, да ты ох@ела что ли? - рванул он на меня и тут же упал, заскулив на всю квартиру.

- Я, юноша, из-под таких как ты самолично этажерку выбивала. Вешать-то всякую шваль потом уже запретили. Патроны на вас тратили, расстреливали.- Говорила я, пока перезаряжала пистолет. Все-таки наградное оружие это не боевое. - Так что не дëргайся, а то одним простреленным коленом не отделаешься.

Приезда милиции мы ждали вместе. Я, сидя на стуле, Лихо, развалившийся на столе, и начинающий утробно рычать, стоило мужику пошевелиться, и сам мужик, скрючившись и скуля на полу.

- Бабушка, отпустите. Я никому не расскажу, правда! Я больше к вам не приду, - подвывал он.

- Да я уже сама всё рассказала. Вон, милиция сейчас приедет. Что же я, зря ребят что ли сорвала? - усмехнулась я. - И прийти ты ко мне не сможешь, потому что уедешь за колючую проволоку. Сейчас на тебя столько висяков повесят, за три года показатели раскрываемости поднимем.

- Анна Тимофеевна, - уже скоро раздалось от порога, я же знала, кому звонить.

- Михаил, вы приходите, а то я нашего гостя одного оставить не могу, - крикнула я. - Дикий он совсем, невоспитанный. На старушек кидается, вон вся рука в синяках, пришлось защищаться.

По инстанциям меня, конечно, потаскали, чуть наградной пистолет не забрали. Но моё славное прошлое, возраст, синяки на руке и хорошо получившиеся на креме пальчики нападавшего сыграли свою роль. Хотя главным конечно было то, что пришедший ко мне разводила оказался весьма ушлым малым. Несколько девок из разных отделов соцзащиты сливали ему информацию о старушках лет так шестьдесят пять и старше, и у кого родни не было. По крайней мере здесь и близкой. Дети там, внуки. А вот квартиры были, и были в собственности. За прошедшие полгода он уже выселил таким образом почти полтора десятка стариков. А его друзья-коллеги, хотя вернее их назвать моральные калеки, пенсионеров ещё и запугали. Первые полученные таким образом квартиры уже выставляли на торги.

Так что вовремя этот чудик решил завалиться ко мне в гости. Ну, или наоборот, не вовремя для себя. Хотя понять его можно. Квартира не из простых, лакомый кусочек. А значит, пройдёт время, и придут другие ребята. Более подготовленные с сильным покровителем.

Служба в разведке приучила слышать и видеть подсказки вокруг. А тут сама жизнь предупреждала. Квартиру я продала. Часть денег добавила к тем, что были спрятаны за фотографиями, часть вложила в свою дачу, а часть перевела Дине. Возможности у неё уже были не те, а Альку надо было учить. Хотя к двенадцати годам наш лисёнок окончательно решил, что будет археологом. Посмотрим, что будет к окончанию школы.

Квартиру я продавала с условием, что мне помогут переехать на дачу. Да и покупателя я сама выбрала из всех. За хлопоты скинула цену.

- Анна Тимофеевна, вы ж ведь поняли, что я со своим прошлым, - внимательно смотрел на меня исподлобья Олег, которого за то самое прошлое знали не по фамилии, а по прозвищу "Лесоруб".- А квартиру продали, скидку сделали. Я знаю, где вы теперь живёте, куда вещи отвезли. И вот непонятки у меня. А почему?

- Про прошлое знаю. Как и ты про меня, - не собиралась я играть с ним в непонятные угадайки. - И про то, что свои правила у тебя есть. Ты закон не уважаешь, считаешь, что раз можно прожать с помощью силы, то надо выжимать. Но есть границы, которые ты не переступишь. А уж если и решишь, что я зажилась, то всегда можно сказать, что фамилия обязывает. Да? Олег Павлович Раскольников? А почему именно ты... На квартиру глаз положили, да ты знаешь, я не скрывала. Эти зубы пообломали, другие придут. Позубастее. А теперь я это вижу так. Приходят бравые ребята, квартирку отжимать, а ты им такой красивый, дверь и откроешь. Они удивятся и спросят, а где бабушка. Уж будь другом, ответь им, мол, я за неё. Представляю их лица.

Лесоруб Раскольников пару секунд молчал, видимо представлял себе эту картину, а потом начал просто ржать.

- Анна Тимофеевна, будь вы младше ну хоть на тридцать лет! Женился бы! Вот честно! - заверил меня Олег.

Ведомственная дача стояла в тихом районе, среди пары десятков ещё таких же дач. Здесь давно был и свет, и удобный подъезд. И даже газ был подведён. В своё время была возможность, когда вели ветку к частным домам высоких чиновников. Я ей воспользовалась. И хотя в домике стояло аогв и была колонка, печку я тоже разбирать не стала. Мне это напоминало о доме и детстве.

Новый забор и дорожки по участку радовали взгляд. Сад буйно цвëл, напоминая мне самую главную весну в моей жизни. А сама эта жизнь текла тихо и размеренно. Рутинно. Но в старости уже начинаешь находить особую прелесть в этом однообразии. Даже Лихо всё больше предпочитал спать рядом со мной, а не охотиться или увеличивать количество чёрных котят в нашем дачном посёлке. Солнце моей жизни уже уверенно катилось к закату.

Глава 7.

Глава 7.

Октябрь девяносто восьмого полыхал огнём рябин. В дачном посёлке, что всё увереннее с каждым годом терял статус дачного и превращался в совершено обычный жилой посёлок, как-то было принято сажать рябины и липы. Вот и тонули мы по весне в белой пене цветущих рябин, дурманил голову в июле медовый аромат золотых цветов липы, осенью любовались рубиновыми гроздьями, а зимой слушали гомон и перекличку прилетевших полакомиться мороженой ягодой птиц. Я и сама порой срывала несколько ягод во время прогулки и отправляла в рот, жмурясь от удовольствия и белизны снега кругом.

Гуляла я подолгу. Медленно, никуда не торопясь. Наслаждаясь любым временем года и беседуя с Лихо. Вот и сейчас я остановилась и подняла голову, наблюдая за кружащимися листьями. Лихо отошёл в сторону и развалился на чем-то приглянувшейся ему охапке опавших листьев.

- Ооой, какой котик! Это у вас бенгал, да? - остановилась рядом недавно ставшая мелькать в посёлке девушка. - Здравствуйте!

- Здравствуйте, - чуть склонила голову я. - Не знаю. Мы с Лихо случайно познакомились, так что о его семейных связях мне ничего не известно.

- Ой, я Катька, - едва заметно дёрнулся уголок губ новой знакомой, выдавая, что собственное имя ей не нравится.

- Катя, красивое имя. - Произнесла я. - А почему вам оно не нравится?

- Да ну, простое какое-то. Как козу или овцу какую, - пожала плечами девушка. - А можно я вашего котика поглажу?

- Я не против, но Лихо у нас кот с характером, может и нашипеть, - предупредила я.

- Как и все мужики, мой вон тоже всё ворчит, что развожу телячьи нежности, а он терпеть все эти сюсюкания не может, - улыбнулась Катя.

- А я Анна, Аня. И знаешь, можно всю жизнь Нюркой проходить, а можно и Анной Иоановной. Тут всё зависит только от того, как ты позволяешь к себе относиться, - улыбалась я, наблюдая с каким снисхождением Лихо позволял себя гладить.

- Спасибо, - поднялась Катя. - Кошек очень люблю, но завести не могу. Сама на птичьих правах, а в общежитие нельзя. Вы извините, что я вам вот так навязалась.

- Ничего страшного, - ответила я. - Старость любопытна и любит разговоры.

А уже на следующий день мы с Лихо встретили Катю, идущую с сумкой через плечо. Девушка явно покидала посёлок.

- Уезжаете, Катя? - спросила я.

- Да, погостила и хватит, - постаралась улыбнуться расстроенная девушка.

- Жаль, кое-кто вон явно рассчитывает, что красивые девушки гладить его теперь будут на ежедневной основе, - пошутила я. - Не буду задерживать. Счастливого пути.

Неделю спустя Лихо нагло побежал впереди меня. Похоже, что маршрут прогулки он решил выбрать самостоятельно. Обычно он эту сторону посёлка не любил. Слишком много собак. Возле крайнего от леса дома кот заметно замедлился.

- Доброго дня, Дмитрий, - поздоровалась я. - Как-то вы слишком нарядно оделись для ремонта машины.

- Здравствуйте. Да я не собирался её ремонтировать. Надо срочно в город доскочить, да что-то забарахлило. - Раздражённо пнул по колесу своей хонды мужчина.

- Да уж... Когда интересно кто-нибудь додумается хоть киоск какой открыть. Продукты вечно берёшь с запасом, а чуть что кончится и уже надо в город ехать. - Сочувственно улыбаюсь я.

- Я не за продуктами, - вздохнул Дима.

- Да я понимаю. Перед встречей с продуктами мужчины не бреются, - хмыкнула я. - Так Катя твоей гостьей была?

- Моей. Да соплюшка она! Девятнадцать лет всего. И мне сорок! И кроет меня иногда. Ну, вы знаете. Вот что она могла во мне найти? - вырвался у него, похоже, самый главный вопрос.

Отец у Дмитрия был военным в высоком чине, но из тех, кто свои погоны и награды заслужил потом и кровью. А вот мама Диму баловала. Единственный сын, что уж. После очередного привода в милицию во время пьяного дебоша, отец отправил парня служить. И не куда-нибудь, где потеплее. Владимир Романович напряг всех своих друзей, но запихнул парня аж в Псковскую дивизию вдв. Специально, чтобы мама с пирожками ездить не начала. Мама плакала и просила сына хотя бы перевести, но Владимир Романович не сдавался и говорил, что это проверка. Если его сын, то отслужит как положено и вернётся мужиком, которому не стыдно руку подать при встрече. А если будет ныть, скулить и проситься обратно, значит, жена ему подкидыша приволокла.

Дмитрий не только достойно отслужил свою срочную службу, но и вместо дембеля отправился в Афганистан. Через три года попал в госпиталь с ожогами на половину тела. Вернулся домой, где уверенно вставал на ноги, бегал, возвращал телу былую силу. А потом вновь уехал в Афганистан. Родителям сказал сам и предупредил, что будут мешать, всё равно уйдёт. Только они его могут больше не ждать.

- Мой. Полностью. Мать в его рождении участия, похоже, не принимала. - Ещё по фронтовой привычке скручивал табак в бумажку Владимир Романович.

Дмитрий лет десять как осиротел. Мать ушла раньше, подорвала сердце, ожидая сына. Отец встречал сына из Афганистана при полном параде, при всех жал руку. Сыном он гордился безмерно. После смерти отца жил Дима один, Катя вообще была первой, кого он привёл в этот дом. Да и ранения, война... Не проходит такое без следа. Ни для кого.

- Так у неё бы и спросил, - улыбнулась я. - Красивая девушка, приятная. Только ведь придётся сюсюканье терпеть, Дим. Как же ты с этим справишься?

- Да ей бы ровесника найти, романтичного дурачка какого-нибудь. Чего там молодёжь хочет? Чтоб дискотеки эти их, клубы. А не я с кошмарами и половиной тела в шрамах после ожогов. Только... - Нахмурился Дмитрий. - И побыла здесь пару недель всего, а уехала и пусто стало. Теть Ань, вот что делать?

- Дим, а ты представь, что дурачка ровесника она вот уже нашла. За неделю-то да в обиде, долго что ли? Ну, и куда ты её с такой ревностью, что глаза сверкают, как у моего Лиха, отпустил? - покачала я головой.

- Да за языком я не следил. Катька, Катюха. А тут разозлился и ляпнул, что имя как у овцы и сама себя ведёт также. Ну, она мне и сказала, что Катька может и как у овцы, но в России двух императриц Катьками звали. Занавески, из-за которых весь скандал разгорелся, довешивать не стала. Те, что повесила, сорвала и в мусор кинула. Вещи собрала и только дверью хлопнула. - Поделился подробностями Дмитрий.

- А, так она в твоей берлоге уют решила навести, а ты её обидеть за это умудрился, - развернулась я, чтобы продолжить прогулку. - Аукнутся тебе ещё эти занавески, Дима, ох аукнутся. Не знаю, чего там вся молодёжь хочет, но конкретно твоя хочет котёнка.

Вроде не касающаяся меня ситуация из чужой жизни вдруг почему-то заставила задуматься о своей.

- Знаешь, Лихо, а вот ради меня никто занавесок вешать не захотел. Да и никому без меня пусто не становилось. - Даже с какой-то обидой прозвучало.

Даже Лихо похоже её услышал, потому что обернулся и внимательно на меня посмотрел. - Ну, что ты так смотришь? Может я тоже бы сейчас ждала бы внучку или внука со школы. Или ругалась бы из-за занавесок. Только видишь, не встретилось в жизни того мужика, ради которого рискнула бы. Ещё раз. - Вздохнула я. - Или может я насмотрелась на отца... А таких как он, настоящих, может, уже и вовсе нет. Не перешли рубежа сорок пятого.

Лихо вернулся ко мне и потëрся о ноги с громким мурлыканьем, словно успокаивал и напоминал о себе одновременно.

- Зябко что-то. Пойдём домой, - решила я.

Но и дома этот озноб не проходил. Даже присланная сестрой в подарок на последний день рождения тёплая шаль не помогала.

- Похоже простыла. И где умудрилась? Хотя осень и старость друг с другом не ладят. - Поставила я на столик рядом с креслом у печи бутылку кизлярского коньяка Багратион.

Вспомнилось, как сама рассказывала Але о любимой шутке князя, в честь которого и назвали напиток, о своём носе. Взгляд сам побежал по фотографиям, вырывая из небытия вспышки воспоминаний. Вдруг навалилась усталость и такая неприятная сонливость. И в горле словно начала ощущаться горечь от близких пожаров. Мысли метались, пытались вырвать из оцепенения, заставить действовать.

Заболела? Возможно. Опьянение? Нет. Я и глотка не успела сделать. Наверное, забыла заслонку печи, и угарный газ пошёл в комнату. Я попыталась встать, но ноги подвели, и я упала. Тяжесть навалилась на грудь. С огромным усилием я сфокусировала взгляд. Лихо уселся на моей груди, перебирая лапами и не отводя от моего лица горящих янтарём глазищ. Где-то мелькнуло воспоминание, что у моего кота один глаз не видит и затянут белой плёнкой. Почему-то показалось важным удостовериться в том, что это точно мой кот, именно сейчас.

Горящий янтарь затянул как течением, когда пытаешься сопротивляться, но тело перестаёт слушаться.

Глава 8.

Глава 8.

Странный сон никак не позволял вырваться и открыть глаза. Словно мой дом был наполнен туманом, а я сама была лишь частью этого тумана, тенью, отблеском отражения в зеркале. И в то же время...

Я видела саму себя, лежащую на паркетном полу. Видела Лихо вытянувшегося поверх моего тела так, что его мордочка спряталась у меня на груди. Мне хватало опыта, чтобы понять, что вижу я не просто себя и кота. Я вижу наши мёртвые тела.

- Анна Тимофеевна? - позвала от порога Катя, значит Димка её всё-таки вернул. - У вас дверь нараспашку... Ой!

Она испуганно округлила глаза и подхватила на руки ярко-рыжего маленького котёнка в ошейнике и на поводке. Похоже девушка решила приучать рыжика к прогулкам.

- Я сейчас... Я позову кого-нибудь, Анна Тимофеевна, - быстро развернулась и поспешила убежать Катя, вызывая у меня невольную улыбку.

Прибежал Дима, тут же набрал номер Олега Павловича Раскольникова. Рядом с телефоном в рамке висел список телефонов. С Олегом у нас через год после покупки им моей квартиры состоялась ещё одна сделка. Дача фактически принадлежала ему, а я спокойно здесь жила до конца жизни. По собственному желанию Лесоруб ещё и приезжал пару раз в месяц. И регулярно звонил узнать, не нужно ли мне в город или к врачу.

Вскоре началась суета... Участковый, врач. Катя, что-то требующая от Димы.

- Кать, ты сдурела? В смысле кота заморозить? Людям не всегда делают, а ты про дохлого кота! - вытаращился на девушку Дмитрий.

- Этот кот для неё много значил. Сам говорил, что он всегда с ней был. Гулял, жил, спал. Умер и то рядом. Надо заморозить, а родственники приедут и сами решат. - Уговаривала его Катя.

- Дурость какая-то. - Нахмурился Дмитрий. - Только чтобы ты не ныла, и так дел хватит. Когда там родня ещё приедет, к похоронам бы успели. А проводить надо достойно.

Но долго ждать не пришлось. Уже на следующий день перед калиткой остановилось такси. Мы не могли себе позволить встречи при жизни. Но сейчас не останавливали ни расстояния, ни затраты. Первыми приехали Тося и следующая повсюду за ней в последние годы японка. Бывшая гейша, владелица своей школы в Осаки. Бежала в Советский Союз после войны. Как уж там судьба свела её с Тосей, мы не знали. Но молчаливая и едва заметно улыбающаяся Кира, на родине её звали то ли Кумиро, то ли Кухиро, появилась рядом с Тосей ещё в нашу последнюю встречу на Байкале. И жила она у сестры. Сейчас Кира выйдя из машины, встала боком, явно ожидая ещё одного пассажира. Лисёнок.

В свои пятнадцать Аля уже была ростом выше ста семидесяти пяти сантиметров. Но при этом любила высокий каблук. Гена с Диной сделали невозможное. Девчонка занималась бальными танцами, балетом, верховой ездой и даже фехтованием. У ребёнка не было ни одного свободного дня. Осенью восемьдесят восьмого она самовольно пошла в школу. Видя, что девочка уже спокойно читает, знает счет в пределах ста и с ошибками, но пишет, учительница уговорила попробовать учиться. Так Аля и стала школьницей, сейчас уже почти выпускницей. Вот только чудить она начала тоже не по детски. Да так, что уже родителям пришлось отправлять её к Тосе, в глушь и в монастырь.

Горло словно перехватило, так похожа она была на Дину в том её возрасте, когда я ушла на войну. Блузка с высоким горлом, тёмные узкие брючки, волосы, убранные в тяжёлый узел на затылке. Из всех украшений только серьги с турмалином в ушах и тяжёлая цепь-питон с медальоном в виде головы Медузы Горгоны. Эту цепь с медальоном заказал для неё Гена, когда узнал о рождении внучки. Первый подарок от дедушки с бабушкой. Даже сейчас, с покрасневшими глазами и нахмурившись, она производила впечатление.

Вон и Лесоруб стоит, словно ему по затылку треснули.

- Здравствуйте, вы наверное, Олег Павлович? - поздоровалась с ним Тося.

- Да. А вы... - начал он.

- Тося, одна из сестёр Ани. Моя подруга и наша с сёстрами общая внучка. - Не стала заставлять догадываться Раскольникова о том, кто есть кто сестра.

- А Анна Тимофеевна не говорила, что у неё есть внучка, - потерялся взрослый мужик.

- Значит ничего плохого вы бабушке не делали, - чуть улыбнулась Аля.

- Кицунэ, - посмотрела на неё бывшая гейша.

Видно она сейчас и занималась тем, что знакомила Алю со значением понятия строгое воспитание.

А уже вечером в сопровождении обоих сыновей появилась Дина.

- Бабушка! - чуть не спотыкаясь на дорожке полетела к Дине лисёнок. Отца как будто и не заметила.

Зато обратил внимание на моего младшего племянника Лесоруб.

- Князь? - неуверенно присматривался он.

- Вы знакомы? - удивилась вышедшая на крыльцо Тося.

- Да. Познакомились. - Кивнул Костя и протянул Олегу руку.

- Вместе пилили то, что не сажали? - нарочито милым голосом поинтересовалась Аля.

Сëстры и племянники сразу влились в подготовку похорон. Старший племянник, работавший в снабжении на оборонном заводе, ко мне несколько раз заезжал. Был знаком и с Димой да и на месте лучше ориентировался. Поминальный стол сëстры готовили сами. Аля и Катя помогали и бегали на посылках.

Только поздним вечером все собрались в разом ставшей какой-то маленькой комнате. Дина села в моё кресло, а Аля, ни на кого не обращая внимания, устроилась у её ног. Дина о чём-то задумалась и сама не замечала, что вытащила шпильки из волос внучки и почти машинально перебирает пряди, почëсывая голову. А Алька полуприкрыла глаза и чуть ли не мурчит от удовольствия. Какой же ещё по сути ребёнок! Только вид взрослый. Сидит, выгнулась, откровенно наслаждается лаской и мысли нет по сторонам посмотреть, реакцию на себя подметить. Нет, ей и дела до того, что там вокруг происходит неё происходит.

А вот Олег сидит и места себе не находит, взгляд так и возвращается без конца к лисёнку. Хотя наверняка уже знает и сколько девке лет и что она ему ну прям совсем только в дочки и годится.

- И всё-таки, что с Лихо делать будем? - спрашивает Тося.

- Тёть Тось, а что мы должны с ним сделать? Похоронить с почестями и воинским салютом? Или панихидку ему заказать? - отмахивается Костя, младший сын Дины.

- Похороним вместе с бабушкой Аней. И без всяких кривляний. Это бабушкин кот. Он даже смерть с ней разделил. - Сама словно кошка перед броском напряглась Аля. - Катя принесла для него ящик из под посылки. Вот в нём в могилу и опустим.

- Может не стоит? Люди могут не понять. - Мягко спрашивает Игорь, старший из племянников.

- Все кто знал бабушку, знает, что с котом она была не разлучна. - Упрямо поджимает губы Аля.

- Гормоза, бесполезно. Я же успел сказать, что не надо. Она теперь упрëтся и сделает именно так, как я сказал "не надо". Вплоть до похода на кладбище ночью и раскопки могилы, чтобы похоронить кота. - Махнул рукой отец Али. - Нам же в могилах копаться не привыкать, да, доченька?

- Это не копание в могилах, а раскопки поискового отряда с целью нахождения и индефикации погибших солдат времён Отечественной войны. Я поисковик! - резко ответила отцу Аля. - И сезон этого года ты мне сорвал!

- Ну, да. А поиски окаменевшего дерьма динозавра ты называешь археологией. Я в курсе. - Не остался в долгу племянник. - И если бы у кое-кого не было за полтора года четырнадцать приводов в милицию за участие в уличных драках, то весну и лето этот кто-то провёл бы дома, а не в монастыре посреди тайги.

- Ага, дома. На огороде, говори прямо. - оскалилась Аля.

- Всё, мне нужно на воздух. - Вышел из комнаты племянник.

- Аля, - вздохнула Дина.

- Извини, бабушка. Сорвалась. - Уткнулась лбом в бабушкины колени девчонка.

- Не переживай. После похорон вернёшься домой. Тем более, что и так месяц школы уже пропустила. А с сыном и снохой я поговорю. - Кажется, что племянника и его жену ждут непростые времена.

- Олег Павлович, вы не будете против, если я заберу бабушкины фотографии, вещи, книги? - спрашивает Аля.

- Нет, конечно. Всё упакуем и отправим, если сразу всё забрать не получится. И тут такое дело... Это на Анне Тимофеевне было. - Лесоруб протянул Але коробочку в которой я увидела свои серьги, перстень и часы.

Часы я приобретала ещё в Германии, в сорок четвёртом. И с тех пор только чистила пару раз.

- Ну вот, можно наверное и уходить. Дальше здесь обойдутся и без меня. Память о себе оставила, фотографии заберёт себе Алька. Будет менять рамки и найдёт от меня подарок. Да, можно уходить! Как когда-то из дома на фронт, не оборачиваясь, - произнесла я сама для себя.

И почти сразу почувствовала сильный удар по голове. Чему я сильно удивилась, ведь уже считала себя умершей. Кто-то неведомый запустил в голове настоящий калейдоскоп. Знаки, символы, картинки, имена... Кружились, смешивались и складывались в совершенно новые знания и какие-то смутные воспоминания. Только воспоминания чужие и густо замешанные на страхе.

Первое, что я ощутила, это боль в затылке и неприятное ощущение грязных досок под щекой.

- Фрау? Фрау Анни, вы меня слышите? - пытался кто-то меня расшевелить. - Жива, но похоже без сознания.

Глава 9.

Справедливо рассудив, что "очнуться" я могу в любой момент, я прислушалась к тому, что происходит вокруг. У меня не было времени, чтобы задуматься о происходящем. Я внезапно почувствовала себя восемнадцатилетней девчонкой, которая только оказалась на подготовке перед заброской глубоко в тыл врага.

- Как бы искренне вы не верили в свою легенду, вам это совершенно не поможет. - Работала с нами хорошо известный уже после войны мозгоправ. - Вы должны воспринимать всё происходящее вокруг, как единственно существующую реальность. Не имеет значения, кем вы были до того момента, как надели свою личину. После вы именно тот, кем вы стали. Вы должны не претворяться кем-то, а жить! Прочувствовать все эмоции этого внезапно родившегося человека, напитаться его заботами и привычками. Вы должны не разделить тревоги и переживания этого несуществующего человека, а испытать! Вот такой вот метафизический парадокс.

Поэтому сейчас я не была семидясятитрëхлетней старушкой, мирно почившей с котом в обнимку. Я была фрау Анни, получившей очень сильный удар по затылку и упавшую на весьма грязный пол. Я не испугалась, пугаться буду потом, наедине с собой и когда буду уверена в своей безопасности. Спасибо представившейся Марией Ивановной мозгоправу, мгновенное принятие ситуации и умение принимать чужую шкуру, как свою, она в нас выпестовала на отлично. Именно это позволило мне спокойно лежать не шевелясь, и даже пульс не участился.

Пока я не могла сказать, что у меня сейчас со зрением, глаза были закрыты, примерно понять какого возраста эта фрау Анни, тоже. Но я отлично чувствовала запахи и прекрасно слышала все звуки вокруг. Многие из запахов были знакомы, и хотя вонь грязной и задохнувшейся тряпки в сочетании с запахом застоявшегося масла, сильно била по обонянию,но я готова была поспорить, что нахожусь в аптеке. Там, где хранились ингридиенты и делались составы.

Пометив себе своё место нахождения, я внимательно прислушалась к разговорам. А вот они меня удивили. Даже стало любопытно, кто же это так нагло обсуждает произошедшее, не стесняясь присутствия свидетеля? Тем более, что уже знали, что я жива, хотя и без сознания.

- Ваша светлость, сами видите, взлома нет, да и охранка на доме из последних разработок Хлайпеса-отца. Значит фармик Саргенс сам впустил напавшего. Да и на столе вино, сыр, бекон... Фрег явно знал и ждал преступника. - Отчитывался грубый голос, такой принято называть прокуренным. - Ну, или встретив гостя, погнал свою бабу, накрыть на стол.

- Нет, стол был накрыт заранее. Почему здесь, в приёмной аптеки, а не в жилых комнатах? Бабу он погнал уже за добавкой. Вон разбитые бутылки рядом с ней. - Я почувствовала ощутимый тычок в бок чьей-то ногой. - Интересно, она может что-то помнить?

- Простите, герцог, но кузен всегда очень жаловался на её тупость. Говорил, что сильно прогадал с женитьбой. Купился на то, что девка с аттестатом о том, что сдала экзамен на разумность и может считаться человеком. Наверняка аттестат тот поддельный или купленный. Уж больно дурна была жена у Фрега. Уж учил он её, учил, да в дерево сколько не вбивай! Да вы у людей спросите, она и разговаривала с трудом, только головой кивала и пряталась. - Третий голос вызвал у меня непроизвольную дрожь, видимо та, кем теперь стала я, этого человека действительно боялась. - Так что наверняка ни на что внимания не обратила, не заметила. Да и объяснить ничего не сможет. Но побеседовать с ней, если она вообще в себя придёт, вы сможете, когда вам заблагорассудится. В память о кузене, я возьму на себя тяготы её содержания. Куда уж деваться, придётся принимать Анни младшей женой. Не скажете, когда можно будет дом и аптеку брата принимать? А то ведь дело такое, клиенты быстро переметнуться.

Фраза про младшую жену пробудила у моего тела какие-то глубинные инстинкты. Я резко распахнула глаза и попыталась подняться. Ко мне тут же наклонился бородатый мужчина.

- Вы помните, как вас зовут? - узнала я прокуренный голос.

- Да, - ответила я. - Фрау Анна Саргенс.

- Фрау она! Посмотрите на неё! - подал голос неприятно полный мужчина.

Впрочем отталкивала не его внешность. Хотя сальные прилизанные волосы, рыхлая кожа, напоминающая корку апельсина, и большие мясистые губы привлекательности точно не добавляли. А вот злой взгляд сощуренных глаз, презрительно сжатые губы и голос, в котором весьма плохо пряталось раздражение, вызывали желание задержать дыхание и вымыть руки.

А рядом с угодливо пригнувшимся кузеном покойного аптекаря стоял тот, кто видимо и был тем, кого звали герцог и ваша светлость. Мой взгляд замер на остроносых сапогах, в каких щеголяли дворяне времен Пушкина. Так вот кто меня ткнул в рёбра!

- Ваше личное желание прибрать имущество моих родителей, которые перешло в распоряжение моего мужа после заключения брака, отменяет моё происхождение? - озвучила я мысли, крутящиеся в голове.

- Хм, - усмехнулся герцог. - А вы говорите разговаривать не может.

- Да что ты такое несёшь? - возмущëнно хватал воздух ртом кузен.

- Помолчите, - осадил его герцог. - Поясните, старший йерл?

- А что тут пояснять? Аптека, дом и два сада, домашний и с лекарственными травами, а также участок земли на острове Марли принадлежали родителям фрау Анны. Её мать была признанным бастардом графа Дорангтон. - Еле заметно пожал плечами местный следователь. - Так как других детей у родителей фрау не было, всё имущество унаследовал муж фрау, тем более, что вступая в брак, он взял фамилию фрау. А теперь, так как вдова фрау и сдала экзамен на разумность, то есть, не смотря на то, что она женщина, она имеет определённые права и может наследовать с обременением.

- Это очень интересно и познавательно, но меня интересует другое. Фрау, кто приходил к вашему мужу? - отмахнулся от старшего йерла герцог.

- А вы не видите, что на полу под столом лежит маска? Видимо её положили на стол, а потом она упала. - Показала я на предмет.

- Ага, значит и на счёт внимательности ошибка! Отлично! Мне нужны все подробности сегодняшнего вечера и вообще, всё, что вы знаете о делах своего покойного мужа, - герцог хотел присесть на стул, но посмотрел, скривился и решил, что ему и постоять вполне неплохо.

- Это допрос? - уточнила я.

- Начинается! - сжал губы мужчина. - Мне нужны ответы и быстро!

- К сожалению, я сейчас не могу сосредоточиться. Чувствую лёгкое головокружение и боль от удара. - Напомнила я, пытаясь выиграть время, чтобы не пользоваться всплывающими обрывками мыслей, а попытаться понять, что вообще происходит.

- Травма головы, десять дней на лечение и проверка не потерял ли пострадавший разум. - Без всякого выражения явно что-то процитировал старший йерл.

- Значит, сотрудничать не хотим? - опасно прищурился герцог. - Ну, разве я могу препятствовать фрау в получении столь необходимого лечения? Лечитесь. А через десять дней и разум ваш проверят, а то тут ваш родственник ответственно заявляет о подлоге аттестата. Ведь заявляете, сорр?

- Ааа... - отчего-то растерял уверенность кузен.

- Или вы мне лгали? - давил на него герцог.

- Заявляю! - резко закивал головой мужик.

- Вот и прелестно. Труп в мертвецкую. Отдать родне для похорон как и положено через сорок дней. Вас, фрау, через десять дней ждёт повторный экзамен на разумность. Старший йерл, заканчивайте здесь, мне отчёт к завтрашнему утру! - зло и раздражённо раскидал команды герцог перед уходом.

Ну, главное позади. Никто и ничего не заподозрил. Осталась ерунда, понять, что вообще происходит?

Глава 10.

Глава 10.

Легко сказать, особенно если ты герцог, мол, заканчивайте здесь побыстрее и жду отчёт. Но вот выполнить это требование гораздо сложнее.

Первым делом, едва герцог ушёл, йерл выставил вон кузена. Этот товарищ очень настойчиво пытался остаться, на что я решительно ответила нет.

- Я только-только стала вдовой и превращаться в весёлую вдовушку не собираюсь. А у вас нет оснований здесь находиться. - Четко и громко ответила я, указывая на дверь.

- Ты ещё пожалеешь, - прошипел проходя мимо меня новоявленный кузен.

- Храни нас небо от такой родни, с врагами мы уж как-то сами, - закрыла за ним дверь я.

- Вы бы, фрау, потише себя вели. Слишком уж рано решили, что теперь без хозяйской руки. - Даже не попытался скрыть высокомерия йерл. - Закон пока на вашей стороне, но только те десять дней, что остались до вашего экзамена. А потом с момента погребения фармика Саргенса вы законное имущество его кузена, сорра Карла.

- Это при условии, что обнаружится, что у меня пропал разум, не так ли, старший йерл? - осторожно спросила я. - И потом, вы же сами потребовали от сорра Карла, чтобы он покинул этот дом и отправился к себе.

- Потому что он мешается и создаёт ненужную толкотню. Но это лишь формальность. Его известят о результатах проверки. А на вас наденут ограничитель, которой не позволит вам скрыться за пределами этого владения или причинить вред имуществу сорра. На сороковой день, сразу после похорон кузену вашего покойного мужа передадут сертификаты на имущество, деятельность и вас. - Осветил мои перспективы йерл. - И даже если вы действительно сами сдали экзамен на разумность, в чëм сомневается не только сорр Карл, но и все ваши соседи, то проверку вы не вытянете. Так что пока вы сами не потребовали признания вашей травмы, у вас ещё был шанс сохранить свой статус, сейчас нет.

- А что вас так радует? - прямо я спросила мужчину.

- Потому что бардак в мире начинается вот с этого! Потому что лезут все не на своё место. Разумность бабы, это с мужем не спорить и дом в порядке держать. А её единственное естественное право, это принимать волю своего мужа и хозяина, фрау. Пока фрау. - Зло высказался йерл.

Поняв, что даже человеческого отношения я здесь не увижу, я решила отойти в сторонку и не отсвечивать. Впрочем, скучать мне не пришлось. Я наблюдала, и увиденное меня удивляло.

Два мужчины в форме, независимо друг от друга описывали картину в комнате на листках, закреплённых на папках-планшетах. После этого тело вынесли. А посуду оставили, хотя было определено понятно, что посудой пользовались. Но никто, что говорится и ухом не повёл. Похоже о таких вещах, как отпечатки пальцев, здесь и не слышали.

- А посуда? - осторожно напомнила я на всякий случай уходящему йерлу.

- Помойте. И полы заодно не мешало бы, а то сапоги прилипают, - кинул он мне не оборачиваясь.

После ухода местных служителей порядка, я позволила телу выполнить привычные ему действия, только отметила про себя, что включение упомянутой в самом начале охранки у бывшей хозяйки теперь уже моего тела отработано до уровня рефлекса. И только после этого я чуть выдохнула, позволив себе расслабиться. И в этот момент, я ощутила нечто странное. Меня потянуло в глубину дома.

- Ну не так сразу, - заявила я сама себе. - Эх, Тосю бы сюда. Уж она бы сообразила, как снять пальчики с этих бокалов.

Я окинула помещение взглядом. На полках стояли стеклянные колпаки с деревянными основаниями, в которых хранились уже готовые лекарства. Взяв такой же, только чистый, я при помощи двух деревянных палочек перенесла оба стакана на деревянное дно колпаков, и накрыла сверху стеклянной сферой.

И только потом пошла туда, куда меня тянуло внутреннее притяжение. Комната, куда я пришла, была не в пример чище и заставлена высокими шкафами с выдвижными ящичками. Я улыбнулась. У мамы на работе были такие же, только куда проще. Уж явно не из настоящего дерева. На каждом ящичке, в специальном углублении, была бирка с латинскими названиями. У некоторых были замочные скважины. Я с огромным удивлением отметила, что среди табличек на закрытых ящиках фигурируют надписи морфин и опиум.

А вот тому, что один из шкафов сдвигался, открывая лестницу вниз, я уже не удивилась. Как только я оказалась на лестнице, шкаф встал на своё место, а на стенах загорелись круглые светильники. Я опустила взгляд вниз. Очень интересно! Верхняя ступенька под весом моего тела чуть опустилась вниз. Судя по следам на каменных стенах, именно это опускание, как рычаг запускало обратный ход потайной двери-шкафа и зажигало свет. Рука сама легла на чуть более выпуклый, чем другие, камень. За моей спиной с грохотом развернулись крестом две перекладины, запирая дверь.

- Однако, - хмыкнула я.

Спустившись, я осмотрелась. Это был большой и светлый подвал, в который вели несколько лестниц, как я понимала из разных частей дома. Тело совершенно привычно метнулось под одну из лестниц. Руки повторили те же действия, что и когда включали охранку. Лишь несколько знаков оказались другими. Понимая, что охрана внутри и так охраняемого дома просто так не ставится, я ожидала чего-то невероятного. Но оказалась я в очень маленькой комнате. Просто норе. Но в отличии от большей части помещений, что я успела увидеть, здесь была просто идеальная чистота.

Два шкафа-пенала стояли по краям ниши, в которой расположилась кровать. Никаких пирин и супер пружинящих матрасов. Ровная деревянная поверхность на которой лежит плотный ватный матрас, толщиной сантиметров пять. Я не поленилась задрать простынь. Узкая подушка и ватное же одеяло. И всё это в невероятно белом постельном белье. Почти все стены заняты полками, на которых множество книг. Только в углу стоит трюмо с зеркалом. Зеркало закрыто тканью, а на столике перед ним нет ничего из милых женских вещиц. Зато стоят пузырьки с составами для промывания и заживления ран, обезболивающие медицинские ножницы, комочки ваты, подготовленные для применения, мази и целый ящик со стерилизованными бинтами. Запах этой ткани забыть невозможно.

Рядом тазик для воды и два полных кувшина. Один судя по цвету с раствором марганца. Плотные салфетки, так напоминающие вафельные полотенца...

Узкую дверь я заметила не сразу, настолько она терялась среди полок. За ней пряталось ещё одно помещение, большую часть которого занимал невысокий бассейн, обложенный керамической плиткой. Один из углов был закруглён явно для того, чтобы можно было лечь или положить кого-то. В углу притаилось почти чудо, округлая чаша в полу со сливным отверстием. Место для ног и сливной бак высоко над ней, почти у потолка, не оставляли сомнений в предназначении весьма узнаваемого агрегата.

По потолку шли трубы, что заставило меня улыбнуться. Я такое уже видела во времена борьбы с диверсантами Вервольфа, поэтому готова была поспорить, что над этой каморкой расположена бойлерная или домашняя прачечная. Никого же не удивит наличие слива и подвода воды там, где в доме находится прачечная, бойлерная или ванна? А то, что от этих подводов отходит вода и к ним подведены пара дополнительных сливов никому и в голову не придёт. Мы тоже не нашли бы, если бы не чистая случайность. Это потом уже целенаправленно проверяли подобные места. Очень удобно, тепло, сухо, вода в свободном доступе, нечистоты не копятся и не отравляют воздух.

Набор средств на полках удивлял и здесь. Почти всё, что я видела, в той или иной степени было направлено на лечение и заживление.

Осмотревшись, я вернулась в основную комнату и, подойдя к зеркалу, стянула с него покрывало. В конце концов нужно было воочию познакомиться с фрау Анной Саргенс.

- Твою же мать! - вырвалось у меня, когда ко мне вернулся дар речи.

P. S. Дорогие друзья) завтра планирую заглянуть к змеям)

Глава 11.

Глава 11.

Из того, что можно было определенно заметить и при необходимости описать, во внешности фрау бросалось в глаза немногое. Белые волосы того цвета, который на ярких коробочках краски обозначали как скандинавский блонд и ярко голубые глаза. Знакомые и привычные мне черты. А вот всё остальное было одним сплошным синяком. Причём судя по переливам, поверх старых регулярно накладывались новые. Даже сейчас угол губ кровил, и то, что я не чувствовала дискомфорта, говорило только о том, что фрау к такому состоянию привычна.

Я уже с замиранием открыла рот. Дарëному коню, в моем случае живому телу, конечно, в зубы не смотрят, но хотелось бы сразу оценить перспективы. К счастью, все зубы были на месте и не шатались. Я их ещё и пальцами проверила. На всякий случай. А то помню я рассказы мамы, как вырывали зубы ломая челюсть. Поэтому зубную боль терпели до последнего.

Один глаз был залит кровью. Ярко голубая радужка на таком фоне смотрелась пугающе. Нос похоже, что тоже ломали. На мочках ушей еле заметные шрамы. Значит когда-то давно фрау носила серьги, которые просто вырвали, порвав мочки. С левой стороны на скуле ещё один тонкий шрам. Это уже видно от чего-то острого.

Теперь становилось понятно, каким образом покойный фармик учил жену.

Вывод о том, что в этой комнате фрау просто пряталась от садиста-мужа, превратив когда-то подготовленное убежище в свою спальню, где она могла не бояться за свою жизнь, напрашивался сам собой. А наличие различных лекарств, обезболивающих и медицинских инструментов заиграло совсем иными красками. Это уже была не странность, а объективная необходимость.

Вот и я сейчас позволила телу действовать, а сама решила сосредоточиться на понимание ситуации. А ситуация была мягко говоря странная.

Закапав в залитый глаз жутко щиплющие капли, я без колебаний легла в кровать. На лицо я натянула странную плотную маску, с прорезями только для носа и рта. Оказалось, что внутри неё подушечки с каким-то жирным кремом или мазью с сильным, но не раздражающим травяным запахом.

Вот теперь пришло время подумать. Верой в чудеса я никогда не отличалась. Чумака и Кашпировского считала аферистами и мошенниками паразитирующими на всеобщей потерянности и истерии. В храмы тоже не ходила. Хотя со священниками беседовала. Мне повезло, я знала нескольких, которых к сану привела вера и огромной силы душа. Вот в душу я верила и в справедливое воздаяние тоже. Нельзя плевать в мир и не получить ответа. Всякие гадания, реинкарнации и переселения душ тоже мимо меня. Я всегда смеялась, что астрологические прогнозы это конечно хорошо, но работать нужно каждый день, а думать вообще круглосуточно.

Странные видения в последние минуты жизни с Лихо в главной роли, кстати знать бы где этот паршивец, напомнили мне непреложную истину. Если мы что-то отрицаем, то это вовсе не означает, что этого чего-то не существует. А чёрные коты всегда окружены суевериями. Поэтому, для сохранения душевного равновесия и здоровья я приняла как факт, что моя душа, моя личность или что там ещё, перенеслась в тело фрау Анни. Куда и в какое время, мне ещё предстояло выяснить. Пока это была жуткая мешанина из знакомого и совершенно чуждого.

Тело обладало своей памятью, рефлексами, привычками. Я ощущала, что и знания Анни мне доступны. И даже её воспоминания. Ведь вспомнила я, что имущество, к которому тянет лапы кузен, вообще-то принадлежало родителям фрау. И неприязнь к этому самому кузену я ощутила как свою. Словно мне выдали тело, у которого есть память, эмоции, воспоминания, но абсолютно стёрта личность. Возможно, тот удар по затылку был последней каплей для постоянно подвергающейся побоям Анни.

Я не могла объективно и логично объяснить, но была уверена, что Анни больше не вернётся в это тело. Возможно и она, как я, тоже сейчас где-то. В таком случае, надеюсь, в этом где-то всё гораздо лучше, чем здесь.

А ещё я ощущала не своё желание чего-то смутного... Возможно, оставив мне огромный багаж в виде памяти и знаний, Анни чего-то хотела, того, что не могла исполнить сама. Что ж, долгов я не любила, а здесь я была обязана целой новой жизнью. Разберусь и по мере сил выполню. Буду считать это долгом перед ушедшим товарищем.

И так, у меня десять дней, чтобы остаться человеком и не стать имуществом омерзительного кузена. Оживлять память я решила от общего к частному.

По обрывкам мыслей и всплывающим образам, я поняла, что кругом мир приблизительно соответствующий нашей викторианской эпохе. Об этом времени я знала не многое. Время варварских географических открытий, хищнической колонизации и прогресса. Человечество ускорялось неимоверно, расстояния перестали быть препятствием. Открытия взрывали человеческое общество одно за другим. А, да! Ещё чай. Почему-то запало в голову, что все всегда и при любых обстоятельствах пили чай.

Здесь не произошло с десяток известных мне революций, никто и знать не знал кто такие Марат или Робеспьер, не родился и Локк со своим общественным договором. Весь мир был поделён на известные земли и непознанные. Известные земли делились на страны, во главе которых стояли монархи. Власть монархов не ограничивало ничто! Общество делилось на сословия и граница этих сословий строго соблюдалась. В принципе, разницы между правами и обязанностями жителей разных стран не наблюдалось. Небольшие отличия в законах были, но не существенные. Можно было бы, опустив разницу в названиях, посчитать, что я просто оказалась в прошлом. Если бы не один факт, в этом мире существовала магия. Вот криминалистики не было, а магия была!

Что касается страны, в которой оказалась я, то называлась она Тервеснаданская империя. Делилась вся страна на девять областей, здесь их называли земли. Центральная часть со столицей относилась к родовым землям Тервеснаданов, императорского рода, остальные находились под рукой восьми высоких родов, состоящих в той или иной степени родства с императором. Лэнд-лорды империи, герцоги и они же совет при короле. Кстати, отец пинавшего меня герцога был двоюродным племянником правящего монарха и отвечал за безопасность страны. Должность видимо была наследственная, потому что его сын был главой одного из ведомств в подчинении отца. Тренировался получается.

Дальше шла аристократия. Графы и бароны. На этом список титулов исчерпывался. Третьим сословием были военные и йерлы, торговцы, служащие и производственники, этакая смесь военных всех направлений, госслужащих и теми, кого я привыкла называть буржуазией или предпринимателями. К третьему сословию относились и признанные бастарды аристократов. Кстати, приставка фрау или фрай обозначала именно это отношение. Как лорд и леди указывали на родовитых аристократов.

А вот дальше шли сорры или сорное сословие, как презрительно именовали здесь простых наёмных работников, крестьян и рабочих. И даже крепко стоящий на ногах хозяйственник мог быть сорром как и батрак, что работал на его полях.

Замыкала эту сословную иерархию чернь. А так как законы отличались в зависимости от сословия, и закрепляли положение человека в зависимости от происхождения, то единственным способом подняться по сословной лестнице оставался государственный договор. Заключающий его поступал на военную службу или на службу йерлом на двадцать пять лет. Или уходил на работу по добыче руд, прокладке рельсов или осваивал непознанные земли в интересах короны. Те же самые двадцать пять лет. Дослужиться таким образом можно было до фрая.

Отдельно стояли озары. Это были уникальные люди, обладающие даром магии. Вне зависимости от возраста проявления дара и сословия, озары забирались на службу короне. В империи давно умели ограничивать их дар при помощи ограничителей.

А вот дальше начиналось самое веселье. Особое положение занимали женщины. Если женщина рождалась леди или вовсе в семье лэнд-лорда, то во многом она не ощущала никаких ограничений. Более того, за оскорбление леди можно было по закону получить различные наказания, вплоть до смертной казни. Леди владели деньгами, могли владеть землёй, заниматься благотворительностью. Все остальные для начала должны были сдать не позднее достижения возраста четырнадцати лет так называемый экзамен на разумность. И только после этого она считалась человеком. До этого она была имуществом и в переписях указывалась как скотина, вместе с коровами, лошадьми и свиньями. Немаловажным моментом было и то, что чернь и сорры до экзамена не допускались.

Хуже было только родиться не леди, но озаром. Такие девушки попадали в закрытые пансионы, где их воспитывали как леди. А потом господа лорды выбирали себе из них младших жëн. Фактически, бесправные любовницы. Таким образом оздоравливали и усиливали аристократию. Мнением и желанием девушек никто не интересовался.

Фон для прекрасной картины жизни фрау Анны уже вызывал желание взять в руку что потяжелее. Поэтому прежде, чем решиться окунуться в то, что касалось самой Анны, я сняла маску и пошла пить чай. Благо, всё необходимое нашлось здесь. В конце концов, чашечка чая с особыми травами, как было помечено на банке, а судя по запаху, с ромашкой и мелиссой, никогда не повредит.

Глава 12.

Глава 12.

После ночного чаепития, я ещё раз посмотрела на себя в зеркало. За пару часов отёки от ударов заметно спали, да и синяки уже не пугали своей свежестью. Самое главное, глаз тоже больше не пугал своим видом.

Поэтому я решила потратить немного времени, чтобы повторно закапать хоть и неприятные, но полезные капли и сменить пропитанные мазью вставки в маске на ночь.

- Ну, теперь уже будем разбираться с тем, какая часть всей этой выгребной ямы может считаться моей личной проблемой. - Произнесла я вслух, укладываясь обратно.

Вообще, узнавать подробности лёжа, было очень хорошей идеей.

Фрау Анна была единственным ребёнком фрая Томаса Саргенса и фрау Стефании фиц Дорангтон. Указание фиц перед фамилией буквально означало "почти". Такую приставку получали все признанные родителями аристократами бастарды. Граф Стефан Дорангтон, как и многие поколения Дорангтонов до него был канцлером-хранителем императорской печати и архива. За известное время существования империи было одиннадцать заговоров с целью свержения правящего рода, и всегда Дорангтоны, даже в самые неблагоприятные для Тервеснаданов времена, оставались на стороне правящей семьи. За что благодарный император пожаловал ещё деду Стефана один из островов в речном архипелаге недалеко от столицы.

Крове королевских островов, память о тех временах, когда на этих землях правил король, а не император, на островах архипелага имели свои земли все лэнд-лорды и некоторые представители аристократии. Некоторые острова имели статус прогулочных. Там были разбиты потрясающие парки, включая знаменитый Драгоценный сад, увидеть их правда могли только члены императорской семьи и аристократы.

Были там и вовсе закрытые ото всех острова. На одном располагалась тюрьма для членов правящей семьи. На другом жили озары. Этот остров, как никакой другой был опутан тайнами и домыслами.

Граф Стефан по договору с семьёй своей жены не мог взять младшую жену без её согласия. Но ничто не помешало ему завести любовницу, фрау Маргарет. Его жена попыталась призвать мужа к порядку, всё таки он а была леди и имела права. Но её муж был лордом, и прав имел больше по определению. Его жена попыталась шантажировать супруга дочерью, леди Александрой, которой тогда было около шести лет. В результате, граф переехал жить на остров Марли, любовница помогала ему в его трудах, родившуюся от этой связи дочь он признал, назвал своим именем и ещё при жизни завещал остров и дом Стефании. По закону она как дочь имела право унаследовать за родителями не больше одной восьмой их имущества. Остров и дом на нём и были одной восьмой имущества графа. И хорошо, что при оценке имущества не учитывалась статусность этого имущества. Новость о том, что семья фактически теряет такой лакомый кусочек взбесила старую графиню. Но сделать она ничего не смогла.

Остров Марли и стал сначала домом, а потом и приданным фрау Стефании фиц Дорангтон.

Её муж, фрай Томас Саргенс происходил из семьи потомственных фармацевтов и аптекарей, здесь их называют фармики. Несколько поколений назад семья Саргенс переехала в столицу. Потому что...

На протяжении четырех поколений подряд в семье Саргенс стабильно рождался озар. К счастью, мальчики. Поэтому, объяснив свой переезд желанием хоть чем-то помочь родным по крови и быть хоть так, но ближе, глава семьи выкупил большой пустырь и построил на нём дом. Строительство нового большого дома на старом месте могло вызвать пересуды и привлечь лишнее внимание. А так и понятная причина переезда, и строительство тоже весьма логично.

Вот только новый дом уже при строительстве обзавёлся кучей секретов. Например, лестницы, ведущие в подвал из разных частей дома. Во второй подвал, про который, кроме членов семьи никто не знал. Наверху, совершенно спокойно можно было попасть в совершенно обычный подвал из кухни и снаружи, из сада. И вот там ничего удивительного не было. Овощи, консервация, инструменты и бойлерная. Эта комната, что сейчас была спальней фрау, была изначально убежищем для озара.

Фармики семьи Саргенс без устали трудились над лекарствами и их улучшениями. Врождённый, я бы сказала семейный, талант, трудолюбие, упорство и всем известная особенность семьи, в которой было четыре проявленных озара, быстро привели к тому, что аптека Саргенс стала официальным поставщиком военного госпиталя столицы и медикусов столичного отделения службы безопасности. Ну конечно, слуги аристократов приходили за лекарствами для своих хозяев именно сюда.

При таком спросе и обороте, Томас Саргенс явно не мог сам ездить за ингридиентами для своих лекарств и специальной аптечной посудой. Он работал с несколькими перевозчиками, в том числе и с семьёй сорра Морди. В основном, с его сыном, Фрегом.

Тот всегда был вежлив и услужлив, привозил малышке Анни, старше которой был на пятнадцать лет, нехитрые сладости в гостинец и спрашивал, не обижает ли её кто. Родители девушки только улыбались и переглядывались. Жениться по любви здесь было как-то не принято, но хорошо знакомый им молодой мужчина, который явно с заботой и вниманием относился к дочери, внушал им доверие.

Последнюю точку в вопросе о возможности этого брака сыграло страшное для родителей происшествие. У их дочери начал пробуждаться дар. И случилось это в присутствии сорра Фрега. Мальчишки на улице мучили котёнка, а защищавшую его девчонку просто отпихнули. И вдруг все разом начали задыхаться.

Приехавший в этот момент сорр громко заявил, что воняет газом от фонаря, что ему нечем дышать, велел всем разбегаться, и схватив Анни на руки побежал в дом. Правду о произошедшем он рассказал только родителям Анни. И к счастью, больше ничего подобного не повторялось. Сдавая экзамен на разумность, Анни прошла проверку и на дар. И артефакт ничего не нашёл. А через два года, она вышла замуж за сорра Фрега, взявшего её фамилию. Ведь кроме ситуации с бастардами, которые не наследовали титул и сословие родителя, во всех остальных случаях, ребёнок в браке двух родителей из разных сословий, относился к более высокому из сословий родителей.

Пока были живы родители, сорр Фрег вёл себя достойно. По крайней мере не пил и не поднимал на Анни руку. Да и оскорблений от него она не слышала. Впрочем сорр всё больше был в разъездах по делам.

Но едва Анни успела оплакать отца, ушедшим последним, сорр показал истинное своё лицо. Для начала он потребовал от Анни отказаться от своей дочерней доли наследства в его пользу. Когда она отказалась, муж её избил в первый раз.

Дальше, больше... Когда, сорр узнал, что отцом Анни заключён договор с ювеналом, который за определённую плату приходит и проверяет деятельность аптеки, и одна восьмая часть прибыли идёт на наследуемый доходный счёт, описать его бешенство невозможно. Но Анни уже поняла, что стоит её мужу стать безраздельным владельцем имущества её родителей, и он её просто убьёт.

Однажды она заметила, что есть поездки, которые муж указывает, как необходимые для дел аптеки, но ничего не привозит, а количество списываемого опиума и морфия не соответствует действительному. Ведь лекарства составляла по-прежнему она. Наивная Анни пошла к йерлам. Вернувшийся ночью сорр Фрег ворвался в её спальню и бил её, пока она и вовсе не потеряла сознания. После этого она и начала уходить спать в тайную комнату.

Попытки получить помощь от соседей, тоже даром для Анни не проходили. Она замкнулась, перестала с кем-либо общаться и в конечном итоге превратилась в тень прежней себя.

Ей было больно наблюдать за тем, как гибнет аптека, что клиенты пошли всё более подозрительные и всё чаще с подделками вместо рецептов. Ей хотелось вернуть семейному делу былую славу и респектабельность. И свободы от такой жизни. Поэтому она перестала заваривать себе особый состав, самое главное открытие семьи Саргенс, благодаря которому никто ни при каких проверках не узнал, что и Анни, и её отец, и дед были озарами.

Она решила, что сама ничего не сможет. Нет сил, да и желания. Для себя она перспектив не видела. Поэтому тринадцать дней назад, Анни воспользовалась тем, что муж был в одной из своих таинственных поездок, и отправилась на остров Марли. Там в старой и почти уже разрушившейся часовне, она открыла сделанный отцом тайник. Её интересовал артефакт "зеркало души".

В Тервеснаданской империи верили, что всё сущее это бесконечные отражения друг друга. И где-то, в недостижимом для людей пространстве существуют десятки и сотни отражений их родного мира. Поэтому, она запустила тот артефакт. Он должен был найти родственную ей душу, далёкое отражение. Только более решительную и сильную. Такую, чтоб по мысли самой Анни "смогла всем насыпать перца на промежность". Судя по тому, что я после смерти вдруг очнулась в теле Анни, то я вполне соответствую этим требованиям.

- Ну спасибо за доверие, - произнесла я вслух и тут вспомнила, что скрывающее дар озара зелье Анни давно не пьёт. - Твою мать! Я так понимаю, что поспать мне сегодня не судьба!

Сбор быстро нашёлся.

- Какая прелесть! Чай с ромашкой и мелиссой сегодня уже был, теперь вот пожалуйста, чай с брусникой, чабрецом и кажется корнем имбиря. - Ехидничала я сама с собой. - Ну, чай так чай! Викторианская эпоха всё-таки.

Глава 13.

Глава 13.

Утром, во время умывания, я составила план действий на день и ближайшие десять дней. Аптека на эти дни всё равно закрыта, о чём с той стороны двери аптеки висит соответствующая бумажка с печатью старшего йерла Нудисла. Я специально вышла посмотреть и раз пять потом перечитывала фамилию. Это же надо, какое соответствие!

Первым и главным пунктом было возведение противомагического сбора в любимые напитки и приём через каждые три часа, судя по всему, у него накопительное действие.

Вторым по месту, но не по значению, была подготовка к предстоящей проверке. Ведь по закону, пройдя эту проверку, я сохраню не только дочернюю долю. Ведь изначально это было имущество отца Анни. Его передали её мужу, а так как он скончался, то в этом случае, женщина, доказавшая свою разумность, могла получить всё.

Особенность местного наследования была в том, что если получала наследство женщина, то она должна была ещё и доказать, что в состоянии сохранить имущество. Ей на это отводилось полгода, если не доказывала, то всё отходило государству, а бывшей владелице выделялась вдовья доля. Это называлось наследство с обременением.

То есть помимо самой проверки, мне ещё нужно было и за полгода поднять аптеку. К счастью, в моём случае, сорр Фрег почти уничтожил семейный бизнес Саргесов. Так что главное, чтобы не закрылся вообще.

А ещё не следовало забывать о жадном кузене сорра Фрега и о той специфической клиентуре, что сорр повадил в аптеку.

Эх, знать бы ещё, что за вопросы будут на проверке! Но к сожалению, для всех это была тайна. Я по старой привычке подошла к окну, и подняла руку. И поймала себя на мысли, что мне даже для того, чтобы подумать, не хватает Лихо. Вот и сейчас собралась погладить его между ушей. Только его любимое место пустовало, в этом мире и в этом доме сидеть на подоконнике у окна было некому.

Вздохнув я вывела для себя третий пункт плана. Осмотреть дом и навести порядок. Ну не может аптека быть таким свинарником! Мама даже в войну, когда всем было тяжело и на многое просто перестали обращать внимание, не допускала в своей аптеке грязи. Даже уличные ступеньки были отмыты. А тут и правда, обувь к полу прилипает.

Дом Саргесов имел форму буквы т, и короткая ножка посередине была аптекой. Попасть в жилой дом можно было или через аптеку, или через отдельный выход в левом крыле. Было видно, что дом знал гораздо лучшие времена.

Каменное крыльцо с широкими ступеньками выходило на мощëную дорожку, ведущую вдоль всей аптеки к кованым воротам. Сама стена аптеки с этой стороны не имела окон, и использовалась как опора для плетистых роз. Кто-то заботливо закрепил на стенах металлические пруты, к которым эти плети и подвязывали. С другой стороны дорожки, между её краем и сплошной каменной стеной забора в полтора моих роста, была аллея лип в два ряда. И соответственно газон. Я прищурилась. Потому что газон был идеально ровным, а я представляла, что это означает. Кто-то, ну или можно сказать сразу Анна, в ручную здесь ползала, удаляла выросшие сорники, восстанавливала почвенную подушку под травой... В общем, этот идеально ровный, изумрудно-зелëный газон меня пугал не меньше проверки на разумность. А любой, кто входил в ворота, створки которых были выполнены в виде оплетающих заострённые прутья виноградных лоз, шёл по крупным камням, сейчас грязным, а в памяти Анни почти белоснежных, между шикарными старыми липами и стеной роз к белому полукруглому крыльцу с шестью колоннами. Двойные двери, наружные железные и внутренние деревянные, вели в большой холл, за которым была большая гостиная буквой п. Центральная часть этой странной для меня комнаты была заставлена диванами и креслами с небольшими столиками. Одна ножка этой буквы, та что выходила на улицу и где были здоровенные окна под самый потолок, была отведена под танцы и для последнего прощания с членами семьи. Вторая длинная смежная комната с двумя окнами на торцах, была огромной столовой.

Большая лестница вела на второй этаж где были три гостевые комнаты, большая библиотека, в которой в основном были собраны книги о лекарствах и дневники с рецептурой многих поколений Саргенсов, и личный кабинет. Самые важные труды Саргенсов хранились в тайной комнате. Коридор во вторую, личную половину семьи перекрывала дверь, на которой уже стояла дополнительная охранная система.

В оставшейся части дома были четыре спальни на втором этаже. А на первом этаже кухня с небольшой семейной столовой, кладовка, небольшая хозяйственная комната для стирки и глажки, и две большие рабочие комнаты. Одна была просто складом ингредиентов, вторая была заставлена столами с кучей посуды на них. Я насчитала три перегонных куба различной конструкции. Самый большой напоминал какое-то длиннющее чудовище, составленное из прозрачных баков, трубок, колб, спиралей и горелок. Дальше уже шла сама аптека. С большой приёмной и тремя служебными комнатами.

Одна мне была знакома, именно из этой комнаты с аптечными шкафами я попала на потайную лестницу, здесь хранились уже готовые средства. Вторая представляла собой приёмный кабинет и заодно здесь же лежали бухгалтерские книги. Третья и вовсе была той самой комнатой, где готовили несложные составы, мази и микстуры. Обычное подсобное помещение в аптеке.

Приёмная аптеки просто рыдала в голос о былом! Деревянная высокая стойка отделяла лишь треть помещения. За стойкой были шкафчики, сбоку доска с прикреплёнными рецептами, между доской и шкафами была дверь в уже виденные мной рабочую подсобку и комнату с тайной лестницей.

С двух сторон от двери было два эркера с высокими арочными окнами, выполненными в виде витражей с мелкими белыми цветами. Я почему-то вспомнила цветы дикого чеснока, лилейники и подснежники.

С той стороны где была стойка в эркере стоял письменный стол и кресло. С другой вдоль стены стояли три столика. И наверное, самое притягательное место было именно у этого эркера.

Придумано было изящно. Пока клиент ждёт своё лекарство, он может отдохнуть, выпить чая. Кстати о чае... Решив, что мне уже пора принимать противоозарный чай, я вернулась в комнату.

А пока заваривала отвар пришла к выводу, что дом великолепен! И сам дом и аптека построены на одном фундаменте, общие капитальные стены. Продуманная планировка и потрясающая по отношению ко времени система обогрева и водоснабжения. Весь участок огорожен сплошным каменным высоким забором, на столбах через равные промежутки были фонари. За домом был лекарский или аптечный огород, он же сад трав. С одной стороны дома была строгая и оттого очень стильно смотрящаяся липовая аллея, с другой цветочный сад с дорожками между разноуровневыми клумбами, оканчивающийся у первого ряда деревьев фруктового сада, что шёл широкой полосой вдоль стены забора на всю длину участка.

Есть только одно незначительное но. В доме лишь некоторые комнаты были пригодны для проживания, остальные в лучшем случае заросли пылью. В худшем носили на себе явные следы присутствия сорра Фрега. Ему бы в хлеву жить, а его в дом пустили, вот он и создавал повсюду привычные для него условия.

Если уж в аптеке невозможно было из-за грязи рассмотреть из чего сделаны полы и какого они цвета, то что уж говорить об остальном доме! Анни поддерживала чистоту урывками, когда мужа не было дома, да и то, где грязь была не просто неприемлема, но и опасна. В таком же режиме существовали и сады вокруг дома.

- К счастью, - произнесла я вслух, делая первый глоток своего чая. - Сейчас мне всего двадцать пять, самый возраст, чтобы пахать. А пока отмываю весь этот свинарник, чтобы и духу этого сорра здесь не осталось, заодно и освежу доставшуюся память по поводу местных наук.

Глава 14.

Оценив размах предстоящих работ, я решила, что если пугаться предстоящих перспектив, то уж основательно, осознавая всю глубину, так сказать, проблемы. Поэтому приступила к уборке с самого сердца свинарника, то есть с рабочего кабинета в приёмной аптеки и с самой приёмной.

Все бумаги, что были в кабинете, я вынесла в комнату с потайным ходом, решив, что их все нужно очень внимательно осмотреть. Мне было всё равно, кто убил сорра Фрега, а вот от подсказки, откуда может прилететь камень в мою голову, я бы не отказалась. Ведь непонятно, во что вляпался этот сорр и чем так разозлил своих подельников, что они решили вопрос столь кардинальным образом.

И я, конечно, не бухгалтер, но простейший отчёт прибыло-убыло просчитать в состоянии.

После выноса всех бумаг, книг и прочих мелких предметов, часть которых я сразу замочила в кипятке с щëлоком, я вытащила стулья и рабочее кресло, оставив в комнате только шкафы и тяжёлый письменный стол. При попытке его сдвинуть, я сделала потрясающее открытие. Здоровенное липкое пятно посреди комнаты оказалось ковром. Причём память усиленно подпихивала картинку круглого зелëного ковра с большим и мягким ворсом.

- Нууу, по форме вроде как оно. - С сомнением протянула я, пытаясь соотнести воспоминание Анни с тем, что я видела.

Вспомнила как маленькая Алька навела полный дом подружек, расхулиганившись детвора кидалась друг в друга кусочками овсяного печенья и умудрились разлить три банки сгущённого молока на ковёр. А так как Дина очень боялась, что девочка застудится, бегая босиком или играя на полу, то паркет в её комнате был закрыт тяжёлым шерстяным ковром из Туркменистана.

- Влетело? - тихо спрашивала я у лисёнка.

- Нет, но весь свинизм пришлось убирать самой. Дедушка отвёз меня и ковёр в котельную, дал щётку и порошок, и велел отмывать. Чтобы запомнила как ценить бабушкин труд и порядок дома. - Серьёзно отвечала мелкая. - Устала я в тот день, как рабыня Изаура на плантациях.

- А запомнила? - улыбалась я такому сравнению.

- Запомнила. Никаких подружек дома, а то разведут свинизм, а мне отмывай! - насупилась Алька.

Вот и сейчас я вспомнила забавное определение. Только замуж вышла Анни, а весь местный свинизм остался мне. Тяжёлые шторы из гобеленовой ткани были затëрты, как не каждое кухонное полотенце в конце своей жизни. Да ещё и прожженны во многих местах.

- Эта сволочь ещё и курила в доме! - возмущалась я. - Боюсь, что шторы уже точно не спасти.

Осмотрев крепления, я поняла, что шторы держаться на зажимах-прищепках. Даже не крокодилы, а просто обычные щипцы. Не сомневаясь, я смело дёрнула шторы вниз. И с визгом отскочила, когда шторыпослушно упали, подняв такой столб пыли, словно я пол стены обрушила или решила вытряхнуть мешок из пылесоса "тайфун". После ещё одного пыльного обрушения в комнате стало светлее. Но тем очевиднее стала удручающая картина. На лакированных шкафах были заметны сколы. Столешницу изуродовали пятна растрескавшегося лака. Я не поленилась пойти и осмотреть те вещи, что успела вынести. Пепельница нашлась быстро. Я перевернула её кверху дном и сравнила с теми пятнами, что видела, даже сходила и приложила к идеально совпадающему следу.

- Идиот, просто идиот. - Вздохнула я, придя к выводу, что убитый очень часто что-то сжигал в пепельнице.

В пепельнице, которая стояла на лакированном столе! Любой, даже самый невнимательный тугодум, придёт к выводу, что значит, было что сжигать. И это что-то было таким, что даже такой человек, как сорр Фрег, не решился это что-то сохранить. И это наводило на определëнные размышления. И совсем не радостные.

С уборкой одной единственной комнаты, причём далеко не самой большой в доме, я закончила только к вечеру. Ноги, поясница и руки по самые плечи болели так, словно я сама превратилась в ту самую Изауру. А ещё я вспомнила, что вообще за день ничего не поела. Но перед тем, как отправляться есть, или хотя бы готовить, я окинула взглядом комнату.

Отмытые окна с витражными стёклами, стояли распахнутыми. Комната нуждалась в длительном проветривании.

Отдраенный щётками паркет сверкал полировкой в свете пятирожковой люстры. Чтобы добраться до неё и потолка мне пришлось тащить из подвала стремянку. Хозяйское кресло и два стула, выполненные в одном стиле, нуждались в перетяжке и замене подкладки на сидениях. Стол, похоже, и вовсе придётся заново шлифовать и покрывать лаком, другого решения для спасения мебели я найти не могла. Как и для шкафов, стоявших вдоль двух стен.

На кухне я оценила более-менее отмытые поверхности и относительно чистую посуду с благодарностью. Даже увитые какими-то неизвестными мне комнатными растениями перекладины над окном, у которого располагалась раковина, не раздражали.

Долго мудрить я не стала. Искренне обрадовавшись наличию гречневой крупы и большого количества жестяных банок с бумажной наклейкой, сообщавшей, что внутри говядина, сварила себе целый котелок гречневой каши с говяжьей тушëнкой. Причем очень хорошей, с крупными кусками именно мяса.

Пока каша с тушëнкой томилась, доходя до состояния ароматнейшая и вкуснейшая еда, я решила провести ревизию запасов.

- Да я вполне себе отлично пристроилась. И Страсбургский пирог нетленный, - процитировала я строчку из Онегина. - В моих запасах тоже есть. Гусиная печень да на хлебе, а если булочку ещё и подогреть... Да я просто буржуй Маяковского. Вот откуда надо было ревизию начинать и уборку! Домою аптеку, раз начала, и сразу сюда, сразу!

После вкусного и сытного ужина и вечернего чаепития, совпавшего по времени с пятью часами вечера, я вернулась к уборке. Драить сегодня ещё что-то, я в себе сил не нашла. Зато решила привести в порядок мелкие вещи, что с утра замачивала.

Вообще вся аптека была выдержана в зелёных, коричневых и бежевых тонах. Даже сейчас, едва отмытая и недоделанная часть навевала ощущение уверенности и спокойствия. А что может быть лучше для аптеки?

И даже такие вещи, как держатели для книг, переплёты учётных книг и справочников, набор для письма, были выдержаны в тех же тонах.

Спать я легла рано, задолго до полуночи. А перед этим долго стояла под струёй горячей воды. День был морально тяжёлый, я как никогда ощущала то бессилие, в котором жила последние три года со смерти своего отца, Анни. Даже мне было горько видеть, во что превратили плоды труда и заботы нескольких поколений семьи. Как варварски относились к тому, что было вложено и создано с такой любовью. А ведь я видела только эхо, неявную тень былого. Каково же было Анни? Наверное, поэтому мне всю ночь снился призрак кота что-то ищущий среди ночного города.

На следующий день, позавтракав бутербродами с печенью и чаем, я вернулась к уборке. Уже к обеду меня озарила светлая мысль, вот не зря связывают наведение порядка и улучшение мыслительной деятельности.

- А ведь я могу воспользоваться счётом, на который поступала та самая одна восьмая унаследованной части дохода! Ведь до проверки я свои невеликие права сохраняю в полном объёме! - плюхнулась я прямо на задницу на только что отдраенный пол в приёмной аптеки. - А значит, могу оплатить вперёд услуги краснодеревщика и портного, который будет менять шторы!!! Аня-Аня!

После этого у меня словно второе дыхание открылось, и к очередному чаепитию я гордо озвучила, что аптека Саргенс отмыта! Благо половина и так содержалась в порядке. Видимо даже этот сорр понимал, что если и в оставшихся двух комнатах, где готовились и хранились лекарства, воцарится хаос и грязь, то тогда аптека просто перестанет существовать.

Терять время и бездельничать я тоже не стала, и пошла выполнять данное себе слово привести в порядок кухню. А перед сном внимательно разглядывала себя в зеркале.

Глаза больше не пугали залитыми кровью белками, синяки значительно посветлели. Фиолетовых и бордовых оттенков видно не было. А такими темпами уже к завтрашнему утру останутся лишь жёлтые разводы, да и те прекрасно спрячутся под плотную вуаль.

Утром я с удовольствием убедилась, что была права в своих предположениях. А вот для выхода на улицу, мне пришлось подняться на второй этаж, в комнату, которую Анни занимала до того, как её муж начал безнаказанно распускать руки.

Волосы я, вспоминая время проведëнное, как фройляйн Анна, убирала в узел на затылке. И менять эту привычку не собиралась. А вот с уличной одеждой мне пришлось повозиться. Плотный тканевый корсет с вшитыми в него косточками удивления не вызвал. Скорее порадовал обычными крючками и отсутствием дополнительных шнуровок. Чулки и пояс для них и вовсе пробудили воспоминания о молодости прошлой жизни.

А вот турнюр стал настоящим открытием, вызвавшим глупые смешки. И я не сразу сообразила, что надевается сначала нижняя юбка, потом вот это чудо модельерного искусства, а потом на него ещё и отдельная юбка чехол.

Но в итоге из зеркала на меня смотрела таинственная леди, в тëмно-синем строгом платье, шляпке в тон и с добавляющей таинственности вуалью.

Глава 15.

Когда-то у семьи Саргенс был личный экипаж. Отец Анни по молодости даже учавствовал с другими фраями в опасном развлечении. По аллеям ночного парка молодые любители азартных удовольствий гнали свои экипажи, стараясь обогнать соперников.

Уже в более респектабельном возрасте фрай Томас лишь иногда позволял себе вспомнить былую удаль. В основном же экипажем управлял кучер.

Три года прибывания имущества под рукой сорра Фрега привели к тому, что сейчас у меня не было ни повозки, ни лошадей, ни естественно кучера. А наёмные экипажи, в основном фаэтоны, на улицах вроде той, где располагалась аптека, не стояли в ожидании клиентов. Для этого у них были специальные стоянки в более оживлённых кварталах и на перекрёстках торговых улиц. До одной из таких стоянок мне и предстояло дойти.

На моё счастье, разгребая кучу завалов, в том числе и в приёмной аптеки я нашла горсть монет. Вообще убираться в комнатах, что занимал Фрег, нужно будет особенно тщательно. Допустим, основные сбережения в доме Саргенсов он не держал, но какие-то деньги на расходы, небольшое количество наличности у него должно было быть?

В конце концов выдавал же он Анни на хозяйство пять фьюринов на неделю для покупки продуктов. А фьюрин был монетой высшего номинала. То есть жрать покойный сорр любил, ни в чëм себе не отказывая. Один золотой фьюрин равнялся десяти серебряным ринам, а один рин ста медяшкам.

Небольшие накопления были и у Анни, благо отчётов и сдачи с неё не требовали. В её тайной комнате в деревянной шкатулке лежало пятнадцать фьюринов. Но эти деньги я решила не трогать. Мне ещё надо было жить. А запасы на кухне не бесконечны. В свете же необходимых затрат, что предстояли в ближайшее время, расходы обещали стать основной статьёй дохода. О том, как я буду выкарабкиваться, если не пройду эту дурацкую проверку, я и думать не хотела.

Странное ощущение заставило вдруг остановиться. Я оглянулась. На улице за моей спиной никого не было. А дома здесь были утоплены в глубину владений, так что наблюдать за мной из окон никто не мог. Но ведь именно пристальный изучающий взгляд я почувствовала. Кольнуло под лопаткой от вроде давно забытого ощущения слежки. Странно, кроме меня и умывающегося на одном из заборов котёнка на улице никого не было. Пробежала шумная ватага мальчишек и вроде давление чужого взгляда исчезло.

Пожав плечами, и решив, что это наверное отголосок от мыслей о том, что будет, если я провалю проверку, я поспешила по своим делам.

Кучер наёмного экипажа, приветствовал меня как старую знакомую.

- Доброго дня, фрау! - поспешил он откинуть подножку фаэтона. - Как обычно на продуктовый рынок?

- Сегодня нет, сор Вильямс, - всплыло в памяти имя. - Сегодня мы едем в банк, если никаких проволочек не возникнет, то мне нужен краснодеревщик, из умеющих реставрировать. И портной, что возьмётся за обновление штор в аптеке и доме.

- Да, фрау, слышал. - Кивнул кучер, трогаясь с места. - Уж простите, но тут и не знаю как быть, положено вроде соболезновать.

- Не та потеря о которой стоит сожалеть, - ответила я.

Когда-то сорр Вильямс служил у фрея Томаса Саргенса, как подсказали мне воспоминания. Он следил и за экипажем и за четвёркой лошадей, а его семья жила в домике при конюшне и каретном сарае, здание которого находилось за забором в дальней части владения семьи Саргенс. Три года назад лошали были проданы, как и экипаж, сорра Вильямса вместе с семьёй выселили, а то здание, как я вспомнила арендовал как раз кузен сорра Фрега.

- Если краснодеревщик, то это только в Столярный переулок ехать, к складским амбарам, к старому Редкинсу. Просит он много, но мебель из-под его рук выходит, словно новая и служит ещё много лет. К тому же отец фрая Томаса, лёгкого ему пути, заказывал всю мебель именно у Редкинса, деда нынешнего. - Просвещал меня кучер, на Анни он обиды не держал, хотя ему явно было не просто и новое жильё найти, и работу. - А вот из портных... Могу я порекомендовать ателье Баринса?

- А что там такого особенного, сорр Вильямс? - улыбнулась я, услышав в голосе кучера неуверенность.

- Да ничего. На тканях не экономит, с нитками не мухлюет. Идеи иные у него, конечно, так себе, но мой взгляд. Но чтоб я в тряпках понимал? - пожал плечами кучер. - Младшая моя у него работает, пока на посылках и по мелким поручениям.

- Мартиша? - вырвалось у меня. - Тогда однозначно отправимся именно в это ателье. Заказ получится большой, а посторонних в доме хотелось бы поменьше.

- Да это и понятно, какие теперь посторонние! - довольно закивал кучер.

В банке без сложностей не обошлось. С меня потребовалось подтверждение того, что проверка пройдёт только неделю спустя, и, на данный момент, я имею право распоряжаться своим же счётом. Пришлось ехать в управу, к старшему йерлу. Оказывается он должен был передать мне уведомление с датой проверки, которое я должна была таскать с собой. Как подтверждение. Но йерл кажется постарался об этом забыть.

У входа в управу я вновь почувствовала чьë-то внимание. И хотя здесь и было многолюдно, но в этой суете никому и дела до меня не было, вон как до того котёнка, что вышагивает между прутьев забора.

Внутри управы меня просто оглушил человеческий водоворот. Какие-то люди в форме со строгим и сосредоточенным выражением на лице спешили в разных направлениях. Гомон, шум, выкрики... Старшего йерла я нашла только с третьего указания.

- Срочного гонца к герцогу Мардериану младшему, - рявкнул знакомый мне бородач в толпу, самолично захлопывая клетку. - Этот птенчик их его курятника.

- Птенчик, курятник... - лениво протянул высокий блондин за решёткой. - Я барон Соммерс, а ты даже не сорр. И до выслуги тебе ещё лет пять. Знаешь, что это означает?

- Знаю, - оскалился йерл. - За предательство империи меня бы тихо вздёрнули на тюремном дворе. А вам, барон, красиво и прилюдно отрубят голову.

Старший йерл развернулся и наткнулся на меня.

- Простите, йерл Нудисл, я оказалась в затруднительном положении, - начала я, не давая ему опомниться.

- Фу, и чем же мог затруднить положение такой малышки такой увалень? - донеслось из-за решётки.

- Фрау Саргенс, - кивнул мне в приветствии, должном соответствовать поклону Нудисл, не обращая внимания на барона. - Вы по поводу проверки на сохранение разума? Ничем помочь не могу. И искать здесь подсказок, что вас ждёт на проверке глупая затея.

- Я не из-за проверки. Точнее из-за неё, но косвенно. - Решила я ломать мужику парадигму. - Видите ли, я последовала вашему совету, и решила помыть дом.

- И? - удивился йерл, но уже совсем беззлобно и без предубеждения.

- Занавесочки совсем пришли в негодность, и мебель облупилась. А на ателье и краснодеревщика нужны деньги, а в банке не дают без уведомления о проверке, а у меня его нет! - зачастила я, хлопая ресничками.

- Тише, фрау. Зановесочки значит? - я кивнула под уже откровенно жалостливым взглядом йерла. - Пойдёмте в канцелярию, выпишем вам уведомление и заверим сразу. А то, что ж важнее зановесочек-то?

В результате уже скоро я вернулась в банк, под удивлённые восклицания кучера, что так быстро управилась в управе. Он-то приготовился ждать часа полтора. Ну не рассказывать же, что я просто подстроилась под ожидания йерла, да ещё и напомнила, что уборка была его советом. И в глазах йерла стала выглядеть хоть и недалёкой, но послушной и главное понятной бабой. А вредничать с такими для нормального мужика, хоть и с придурью, это себя не уважать.

Банковский служащий принёс мне документы и поинтересовался, что я планирую сделать со своим счётом. И даже растерялся, когда я заявила, что мне пока нужно тридцать фьюринов. На всякий случай я даже указала цели, на которые решила впервые взять деньги со счета.

- То есть, вы не планируете закрытие счëта? - осторожно поинтересовался служащий.

- Зачем бы мне это делать? - тоже удивлённо ответила я. - В моих планах нет намерения превратить свой дом в место притяжения воров и мошенников всех мастей, надеющихся, что теперь есть возможность меня обворовать.

- Это очень благоразумное решение! - обрадовался служащий. - Наш банк гордится своими гарантиями сохранности денег наших клиентов! И мы очень рады, что вы по прежнему нам доверяете!

Мне выписали расходный вексель, который тут же обменяли в кассе на наличные деньги. И даже без возражений разбили два фьюрина на серебряные рины.

- Руководство нашего банковского банка искренне желает вам успешного прохождения предстоящей проверки! - добавил работавший со мной служащий напоследок.

- Думаете, претендующий на моё имущество сорр, переведёт деньги в другой банк? - не удержалась я.

- Нет, - служащий осторожно оглянулся и понизив голос продолжил. - Фрау, у упомянутого вами сорра нет счетов ни в одном из банков, а вот общая сумма задолженностей превышает сумму вашего обеспечительного счёта в несколько раз. Но я вам этого не говорил, фрау.

- Благодарю, буду теперь хотя бы знать о причинах столь непомерной настойчивости сорра в попытках получить моё имущество, - улыбнулась я попращавшись.

Потом мы отправились в Столярный переулок. Пока выход в город оказался не настолько тяжёлым, как я себе это представляла. Видимо просто для меня, знавшую другую жизнь и другие нормы, то, с чем я столкнулась попав сюда, было неприемлемо и ужасно. А для тех кто родился и вырос с таким мировоззрением всё было правильно и достойно. Они прекрасно существовали среди этих порядков. Более того, большинство возмущались, когда кто-то или что-то выбивалось из привычного им порядка вещей. В тёмной комнате не видно грязи, говорила моя бабушка в прошлой жизни.

Краснодеревщик встретил меня приветливо.

- Как же, как же! Помню я заказ вашего дедушки, лёгкого ему пути. Мой дед никому его не доверил. Хотя мастера у нас хорошие, ведь все под нашей вывеской работают. Только вот удивительно, что же такое с мебелью могло случится, что потребовались услуги краснодеревщика? - удивился фрай Редкинс, хотя сам он представился мастером Редкинсом. - Столярная компания Редкинс на изделия своих мастеров даёт столетнюю гарантию, а на те вещи, что изготовлены именно мастерами Редкинс сто пятьдесят лет!

- Не буду пытаться вас обмануть, мастер Редкинс, вы сами всё поймёте, едва взглянув. - Вздохнула я. - С мебелью в моём доме случился сорр Фрег. На рабочем столе моего отца, он умудрился что-то жечь в пепельнице.

- Я подозревал, что именно эта напасть и приключилась, - с серьёзным выражением покачал головой мастер, словно речь шла не о человеке, а о каком-то жуке-древоточце. - Я конечно возьмусь за восстановление, и даже могу гарантировать, что вы сами не поверите, что эта мебель служит вашей семье уже третье поколение. Но, фрау Анна, сорр Фрег не является случаем, предусмотренным гарантийными обязательствами. Восстановление может вам дорого обойтись. Реальный ущерб я смогу оценить только при осмотре. Но дерево дорогих пород, если память не изменяет, то северный орех и тейсмирский дуб, фурнитура, рубиновый лак по массиву и расплавленный янтарь по резьбе...

- Мастер Редкинс, я всегда считала, что мебель в нашем доме, это произведение искусства. И представляю, насколько тонкая работа потребуется от опытного мастера, чтобы вернуть былое великолепие. Именно поэтому первым делом обратилась к вам. Вы моя единственная надежда! - решила я соответствовать собственному имени и подлить маслица в размышления строго мастера.

- Само собой, фрау, само собой! Кто же может достойно восстановить работу мастера Редкинса кроме другого мастера Редкинса? - но было заметно, что старику приятно. - А ведь это был последний заказ для моего деда, последняя песня так сказать!

С мастером мы договорились, что он посетит мой дом на следующий после проверки день для оценки размаха "приключившейся с мебелью беды". И вот такой вроде не явный, но о многом говорящий момент. Когда упоминали Томаса Саргенса, его отца, когда мастер упоминал своего деда, то добавляли своеобразное пожелание "лëгкого пути". А вот о сорре Фреге я такого ещё ни разу не слышала. Вспомнила романы Бронте о том времени. Вот уж действительно, время, когда репутация значила не меньше, чем состояние.

Выходя из конторы фрая Редкинса, я заметила чёрного котёнка, игравшего со стружкой. Даже остановилась на пару секунд, но потом продолжила путь, про себя отметив, что котят в этом году видимо слишком много развелось в Тервеснадане. И именно чёрных.

Ателье Баринса располагалось почти на границе Белого города, где стояли особняки аристократии, были разбиты красивые парки, и широкие авеню вели к императорскому замку, и Торгового города. Здесь были банки, рестораны, управы, театры, дома, зачастую соединённые с конторами, как аптека Саргенсов. Здесь жили и работали те, кто относился к третьему сословию империи. То есть место было явно статусным.

Ателье приятно выделялось строгостью фасада среди своих соседей.

- Доброго дня, мы приветствуем вас в стенах ателье Баринса! - дружелюбно улыбнулась мне девушка лет шестнадцати, поднимаясь из-за небольшой стойки. - Желаете полюбоваться новыми тканями из Жарклании или ищете какой-то особенный цвет?

- Доброго дня, мне бы хотелось обсудить заказ на несколько комплектов штор, - сразу обозначила я цель своего визита.

- Несколько комплектов? А для каких комнат? - раздался мужской голос от входа в подсобные помещения. - Прошу прощения, я не представился, Антуан Баринс. Ательер.

- Ательер Антуан, - кажется, что этот мужчина свою работу ставил выше происхождения, как и мастер Редкинс. - Я фрау Анна Саргенс. И сейчас намерена получить наследство. Самое главное, это дом моей семьи. За время моего замужества всё пришло в негодность и запустение. Поэтому обшивать необходимо весь дом. А также скатерти, постельное бельё, полотенца и салфетки для званных обедов.

- Весь дом... - с каким-то заворожëнным выражением на лице повторил мужчина.

На вид ему было лет сорок. Сам он был невысокого роста, я и то, была выше. Одет был очень просто. Чёрные прямые брюки и чёрный же пиджак со стойкой. Огромные карие глаза и заметно вьющиеся волосы до плеч добавляли ему сходства со спаниелем.

- Позвольте, я вам кое-что покажу, - предложил он мне пройти в зал. - Присаживайтесь! Девочки, принесите фрау чаю!

Он указал мне на небольшой мягкий диванчик и кресло, между которыми стоял небольшой столик. Почти сразу на нём появился поднос с двумя чайными парами и чайником. Также была розочка с джемом, сливочник и вазочка с бисквитным печеньем. Принесла всё это смутно знакомая девушка, наверное та самая Мартиша, дочка сорра Вильямса. Поставив поднос, она встала рядом с дверью, готовая выполнять новые распоряжения ательера.

- Смотрите, фрау. Обычно, выбирая шторы ограничиваются только основными полотнами, закрывающими окно в тёмное время суток. Но днём, когда шторы раскрыты, они висят недоделанной рамой с двух сторон окна, - свои слова он сопровождал демонстрацией на макете окна. - Я предлагаю изменить подход к шторам. И использовать их как элемент декора!

- То есть? - уточнила я, видя, что ательер волнуется.

- Добавить нижнюю штору, - выдохнул он, как мне показалось, на мгновение зажмурившись.

На макете окна появилась знакомая мне тонкая шифоновая занавеска. Здесь я действительно ни в одной комнате очень большого дома не видела подобного. Но я, видя общее состояние, решила, что они просто пришли в негодность. А память Анни и вовсе считала их отсутствие нормой, поэтому мне не бросилось в глаза отсутствие на окне тонких занавесок.

- Хм, - я сделала вид, что задумалась. Всё-таки мне показывали что-то прогрессивное, и видимо уже не раз оставшееся без должного понимания. - А такой вариант, в одном тоне с основными шторами, это единственное возможное сочетание?

- Что вы имеете в виду? - на меня посмотрели с надеждой.

- Ну, например сочетать два цвета. Белый придаст лёгкости и воздушности помещению. Но это исключительно на мой взгляд. - Ответила я.

- О! Сочетание двух цветов можно обыграть, завершив композицию короткой шторой, сложенной особым образом! - расцветая улыбкой закивал Антуан Баринс, добавляя к макету третью рамку с закреплëнном на ней ламбрекеном.

- Знаете, вот у меня одна из частей дома, это аптека. И она выполнена в зелёных и бежевых тонах, а мебель тëмно-коричневая.- Подошла я к макету. - И вот если в этом варианте цвет основных штор заменить на зелёный, а нижнюю штору сделать светло-бежевой, то это был бы идеальный вариант. А вот в остальных комнатах, я хотела бы видеть нижнюю, или как я понимаю дневную штору белой. Единственный вопрос, а как эти шторы: нижнюю дневную, основные и короткую, крепить на окно?

- О! Это я не продумал, - лишь на мгновение задумался ательер. - Но у меня же ещё есть время?

- Конечно. Видите ли, я только начала приводить дом в порядок. И уборка отнимает у меня массу времени и сил. Так что пока я продвигаюсь очень медленно. - Не стала обманывать я.

- Не расстраивайтесь, фрау! Запустение, что вас печалит, смоется с грязной водой. А с вашим вкусом ваш дом станет эталоном! - горячо заверил меня сверкающий улыбкой мужчина.

Ательер со своими замерами тоже обещал прийти сразу после проверки. И только вернувшись в экипаж я поняла, что сама загнала себя в сроки по уборке. Ведь не могла же я показать мастеру Редкинсу и ательеру Баринсу дом в таком состоянии. А ещё я задумалась о том, что успела сегодня побывать и в банке, и в управе, и успела договориться о решении важных для меня вопросов. И за этой всей суетой не заметила, как пролетела большая половина дня и настало время обеда.

Решив, что я вполне заслужила сегодня небольшое баловство, я попросила сорра Вильямса остановиться у небольшой ресторации в начале улицы. Спустившись на дорожку перед входом, я обернулась попрощаться с сорром. И пока прощалась, заметила соскочившего с задника экипажа и быстро убежавшего в кусты чёрного котёнка.

- Фрау желает отобедать или лёгкое чаепитие? - отвлёк меня тут же появившийся официант.

- Отобедать. И завершить вне всяких сомнений прекрасный обед лёгким чаепитием, - настроение у меня улучшилось настолько, что даже усталость от сегодняшних разъездов исчезла.

- Могу рекомендовать сливочный крем-суп из сморчков, их сезон почти закончен, сегодня последний день, когда они в меню. - Подал мне меню молодой парень. - Пряное мясо по-терраскански с овощами сегодня нашему главному повару особенно удалось.

- Отлично, буду благодарна за оба блюда. - Даже не стала открывать меню я. - А не подскажете, есть ли у вас среди сладких блюд, что-нибудь шоколадное?

- Насколько шоколадное? - уточнил официант.

- Что-то совсем шоколадное с шоколадной прослойкой и украшенное шоколадом, - обозначила я требования.

- Имперский торт. Он хоть и носит название нашей столицы, но на самом деле просто гимн шоколаду, - заверил меня официант.

- И нескромный вопрос. Я знаю, у вас можно заказать блюдо с собой. А есть ли у вас рыбные блюда? - поинтересовалась я.

- Северная уха на сливках и томлëная форель. - Тут же прозвучало в ответ.

- Я бы забрала и то, и другое. - Кивнула я.

Расправляясь с действительно необыкновенно вкусными блюдами, я надеялась, что не ошиблась в своих предположениях. Я оплатила счёт, и получив заверения, что мой заказ доставят на домашний адрес в течении часа, отправилась домой.

Я шла, напряжённо вслушиваясь в свои ощущения. И улыбнулась, почувствовав легкий укол той самой, особенной чуйки, что есть у каждого старого чекиста. Просто те, кому не посчастливилось ею обладать, до старости не доживают. Обернувшись, я пристально и внимательно осматривала улицу. Увидев желаемое, я совершенно открыто подошла к чëрному котёнку и присела на корточки.

- Ну, и как долго мы будем делать вид, что не знакомы? Лихо, у тебя совесть есть? - спросила я у котёнка, переставшему старательно намываться.

Глава 16.

Глава 16.

Лихо одним прыжком оказался у меня на груди. Опëрся задними лапами в мою руку, согнутую в привычном жесте, и вытянулся так что мордочка лежала на моей груди, а лапы почти доставали ключиц. Любимая поза времён кошачьего лиховского детства. Да и в последнем видении мы именно так закончили жизненный путь.

Сейчас я только немного приподняла кошачью морду, чтобы убедиться, что в этой жизни у Лиха оба глаза здоровы.

- Ну, и уже хлеб. Пойдём домой. Он у нас теперь большой, только его ещё и отстоять надо. Ну, и отмыть. Но вдвоём-то мы справимся? - тихо спрашивала я под почти оглушающее мурлыкание.

Я едва успела вернуться домой и устроить Лихо внеплановую помывку за все мои волнения последних дней. В конце концов, как говорил мой папа, даже самая умная и покладистая женщина имеет право на нЭррвы. Вот эти самые нЭррвы у меня сейчас и решили расшалиться. Лихо тоже видимо переживал, потому что время от времени выгибался, чтобы потереться головой о мою руку.

Стук дверного молотка раздался аккурат в тот момент, когда я опустила завëрнутого в полотенце Лихо на кухонный стул. Посыльный передал мне большие коробки и напомнил, что за возврат посуды мне будет возвращена залоговая стоимость, которая была прибавлена к цене блюда с доставкой на дом. Заверив мальчишку лет двенадцати на вид, что непременно верну, я закрыла дверь и понесла полученные коробки на кухню.

Отщëлкнув боковые карабины, удерживающие крышки плотно закрытыми и не позволяющие пролиться содержимому глубоких фарфоровых мисок, я с удивлением отметила, что порции на вынос двойные. Ту миску, что была с рыбой, я пододвинула к краю стола, коварно улыбаясь. Процесс повторного умывания после только что принятой ванны, только теперь при помощи собственного языка, резко потерял свою значимость. Кошачья голова заинтересованно развернулась в сторону источника рыбного аромата.

- Ну, это дома у тебя был свой столик, на котором ты ел. Здесь пока только так, - махнула я в сторону стола. - Это конечно не твоя любимая консервированная горбуша. Но наверное сойдёт?

На меня посмотрели с ироничным подозрением. И почти сразу под утробное урчание томлëная в собственном соку форелька начала испаряться в неизвестном направлении, как будто её и не было. Я решила не отставать от Лихо и отдавала должное ухе. Надо сказать, приготовленной очень вкусно. Сидя на чистой кухне и наблюдая за любимым котом, я чувствовала умиротворение.

Я начала принимать это место как своё родное, а значит я буду за него сражаться, как сражалась бы за свой дом в прошлой жизни. Не за квартиру, а за тот, который от фундамента до крыши помнил руки моего отца. Посуду я вымыла сразу, вот чего терпеть всегда не могла, так это грязной посуды. Даже одна чашка портила мне настроение ощущением недоделок.

Часы показывали уже вечернее время, но я всё же решила хотя бы начать разбор завалов в комнатах, где жировал сорр Фрег. Мы с Лихо заглянули в первую. Создавалось впечатление, что сорр жил как тот богач-лунатик после разорения, загаживал одну комнату и перебирался в следующую. Из семейных спален на втором этаже в относительном порядке была только бывшая комната самой Анни. Мы переглянулись с котом. Я вернулась вниз, взяла перчатки из лаборантской аптеки, а то кто знает, что за дрянь зародилась в этой свалке, и большой старый наматрасник. Один такой уже стоял внизу с испорченными шторами со всего дома и пришедшими в негодность во время уборки щётками и тряпками.

Сейчас я завязала нижнюю половину лица марлей с тонкой ватной прослойкой между слоями и методично ощупывала вещи сорра, прежде чем закинуть в старый наматрасник. А Лихо кажется задался целью пролезть в каждую щель.

- Учти, такого всего красивого в пыли и гирляндах паутины, в постель не пущу! Пойдёшь повторно мыться! - предупредила я, отправляясь вниз с наполовину наполненным мешком. - Завтра надо выкинуть из дома эти вонючие тряпки. Что ж такие тяжеленные-то! А я ведь даже целиком не набила.

Я с трудом, вспотев по самые брови и пыхтя, как лесной ёж, пристраивала мешки в холле центрального входа. Так как отмывать дом я начала с аптеки, то теперь двигалась от аптеки через личные комнаты к центральному входу. Я упёрлась руками в поясницу, разгибаясь после дотаскивания шмоток до выхода. И в этот момент в узкое окно около двери резко застучали. Я развернулась к окну в прыжке, словно сама была испуганной кошкой.

- Пустите меня в дом, мне нужна помощь! - потребовал слишком поздний визитëр, в котором я узнала барона Соммерса.

- А при чëм здесь я и мой дом? Ещё в начале дня вы сидели за решёткой в управе, и старший йерл обвинял вас в измене, - напомнила я. - Помогая вам, я сама стану соучастницей. Спасибо, но я воздержусь.

- Я заплачу, - пообещал барон.

- Кем надо быть, чтобы рисковать шеей ради денег? - собралась я уходить.

- А если я расплачусь точным описанием процедуры проверки? - эти слова заставили меня остановиться и вернуться к двери. - Мою мать, вдову Соммерс, признали потерявшей рассудок. А так как я был десятилетним, то я присутствовал, как заинтересованное лицо. Мать не смогла ответить на все вопросы, её признали неразумной и отправили в дом для душевнобольных. Я не успел вырасти, чтобы забрать её. Но ту процедуру помню посекундно.

Я не раздумывая, открыла дверь и втянула барона в дом.

- Да ты ранен! - заметила я покрасневшую ткань на его боку.

- Йерлы не горели желанием меня отпускать, - буркнул он.

- Надеюсь на крыльце не осталось капель? - я проскользнула мимо него, чтобы осмотреть самой.

Совсем рядом с воротами раздался лай собак.

- Твою ж... - влетела я в холл, закрывая за собой дверь.

Оглянувшись по сторонам, я кинулась к мешкам с тряпьëм сорра, вытаскивая половину.

- Сюда быстро! И не вздумай хоть один признак жизни подать, сама удавлю! - предупредила я, запихивая грязные и вонючие тряпки поверх барона.

В дверь уже стучали, поэтому я схватила Лихо и посадила его на мешок, внутри которого прятался барон.

- Лихо, там собаки! И ты испуганный котëнок, а не как обычно! - предупредила я, направляясь открывать дверь.

- Фрау Анна, - на пороге стояли йерлы с собаками, а впереди йерл Нудисл. - Мы разыскиваем преступника, и его следы привели в ваш дом.

- Простите... - стянула я маску с лица, отступая в холл. - Я просто убиралась...

- Вижу, - кивнул мне йерл. - Это что?

- Старые наматрасники, я складываю в них вещи сорра и старое бельё. - Чуть раскрыла я горловину наматрасника, показывая содержимое.

Тут одна из собак начала рваться с поводка и лаять на мешок. Из складок ткани тут же вылез Лихо, вытянулся на и без того длинных лапах, выгнул спину, и злобно зашипел.

- Так, фрау! Барон здесь? - строго спросил старший йерл.

- Да, сидит в этом мешке, - сложила я руки на груди под насмешливые фыркания стражей порядка. - Вон как ваш пёс заливается, весь пол мне слюной залил.

- Мы серьёзным делом заняты, а вы всё шутите, фрау. И да уберите уже из дома собак, они ведь сейчас из кожи выпрыгнут, при виде кошки. - Разозлился старший йерл.

- Это котик, - уточнила я.

- Котик, - передразнил меня йерл. - Вы же вроде собирались брать деньги на зановесочки, а купили котика?

- Я не покупала. Он ничейный и голодный был. - Сцепила я пальцы, опустила голову и отвечала лишь быстро поднимая взгляд, копируя Альку в детстве, у неё срабатывало всегда.

- А вы фрау, пожалели бедолагу и накормили, и приютили. Жалко же котика, правда? - похоже эта методика подействовала даже на йерла. - Вы хоть знаете, что это за кот?

- Чей-то? - испуганно захлопала глазами я.

- Может и был чей-то, пока я от беды подальше не вышвырнули подальше от дома, чтоб дорогу не нашёл. Сейчас у леди модно всякую невиданную живность в подарок просить. А потом не знают куда девать дикое и опасное животное. - Покачал головой йерл Нудисл. - Это беридианский дикий кот. Вырастает гораздо крупнее крупных собак, он оленя одним ударом валит. А это видать недавно глаза открыл, оттого и мелкий. Через полгода он будет уже выше моего колена.

- Беридианский кот... - завороженно протянула я. - А не подскажите, чем его правильно кормить?

- Фрау! Я вам кошковед что-ли? - рыкнул на меня старший йерл. - Закройте все двери и активируйте охранку! Где-то тут опасный преступник!

Я с удовольствием последовала его совету, едва закрыла за йерлом дверь. И наблюдала за тем, как покидают мою территорию стражи порядка.

Глава 17.

Глава 17.

- Я думал ты с ним любезничать будешь, пока он тебя такую любезную замуж не позовёт! Я между прочим ранен и истекаю кровью! - возмутился барон, едва я вытащила прикрывающие его тряпки. - Ну и вонь, кстати! Как в сточной канаве рядом с самым затрапезным борделем!

- Охотно поверю на слово завсегдатаю сточных канав и затрапезных борделей, - съязвила в ответ я. - Зато никаких подозрений! Иди вперёд. Сейчас будем смотреть, что там с твоим боком.

Почему-то в голове всплыли воспоминания конца победной весны. И такой же неожиданный ночной гость... Только этого я наоборот, прятала. Правда с личной выгодой, но это сейчас было залогом личного выживания.

Барона я привела в подсобное помещение аптеки. Здесь он совершенно не стесняясь стянул с себя рубашку и зашипел.

- Меньше бы старался показаться во всей красе, не забыл бы о ране и присохшей к ней ткани, - бросила я через плечо.

- Во всей красе значит? - зазвучали самодовольные нотки в мужском голосе. - А ты вроде ничего... Как на счёт небольшого приятного приключения?

- Ничего, судя по всему, у тебя в голове. А я не на ярмарке жеребца выбираю. Приятного после посещений затрапезных борделей ты после себя не оставишь, а вот приключения у тебя и так, вон, с поисковыми собаками ищут. - Осадила я кавалера. - А теперь, я обрабатываю и зашиваю рану, ты рассказываешь о проверке, и больше мы друг друга не знаем. И надеюсь, что обойтись без глупостей, ты в состоянии.

- О! Как прикажете, госпожа аптекарша! - ничуть не растерял своей самоуверенности барон. - Эй!

Я обернулась посмотреть, что там вызвало столько возмущений у гостя. Барон Соммерс был высоким и широкоплечим блондином, явно не пренебрегающим спортом и физическими нагрузками. Породистое скуластое лицо было бы слишком идеальным, если бы не глаза. Светло-серые у зрачка, они наливались синим к краю радужки и имели чёткий тёмный контур. От этого казалось, что глаза светятся даже немного пугающим синим светом. Барон встал у небольшого камина, при осмотре раны света должно быть достаточно. Но именно этим и загнал себя в ловушку.

На каминной полке стоял на трёх лапах и злобно сощурив глазки Лихо. Четвёртая лапка была почти вплотную протянута к горлу барона. И время от времени из мягкой шерсти выныривали уже сейчас впечатляющие коготки.

- Чего это он? - спросил барон, стараясь не шевелиться, но с опаской скосив взгляд на Лихо.

- Хвастается. Вон какие коготки красивые, - улыбнулась я подходя. - Так что без глупостей. В случае чего, я буду рыдать и заверять всех, что покойный барон напал, а меня спасло только чудо в лице маленького брошенного котёнка.

- Лице? - возмутился барон. - Да у этого чудесного котёнка бандитская морда отпетого каторжанина!

- Ну и манеры у нынешней аристократии! Заявились в дом, да ещё и оскорбляют хозяев, - ответила я, начиная промывать рану. - И не шипи, не так уж и больно. А вот Лихо ты пугаешь.

- Он меня тоже, но ему ты замечаний не делаешь! - процедил сквозь зубы барон. - Я кстати, Эжен.

Спустя минут двадцать я успела обработать рану, засыпать рассечëную мышцу сращивающим порошком, заодно с удовольствием понаблюдала, как он начинает действовать, и наложить швы. И даже наложила повязку поверх швов, барону предстояло ещё выбираться из города. Поэтому лишняя поддержка не помешает.

На перекус Эжен попросил оставшуюся уху. Я подогрела и налила в тарелку. Бульон для него сейчас оптимальный вариант, да и готовить было некогда. Особенно если учесть, что я не собиралась этого делать. Рубашка барона и ткань, которой я промывала рану, отправились в камин. Я сидела и пила чай, барон работал ложкой, Лихо сидел на окне и умудрялся внимательно всматриваться в темноту за стеклом и слушать всё, что происходило на кухне.

Эжен время от времени поводил плечами, рубашка Томаса Саргенса, чудом сохранившаяся среди вещей Анни, была ему маловата в плечах и плотно обхватывала предплечья.

- Ничего посвободнее нет? - скривился барон, когда я принесла ему эту рубашку, вторую, явно праздничную и для особых случаев, я решила оставить.

- Могу подарить весь гардероб сорра Фрега, - не в положении барона было сейчас капризничать.

- Э, нет. Я и так слишком близко познакомился с данным господином, пропитался, так сказать, его сущностью пока сидел в мешке. Я лучше в этой побуду. - Тут же передумал барон.

Потом наступило время оплачивать счёт за аптекарские услуги.

- Моя мать была леди, и как ты понимаешь, никаких проверок по рождению не проходила. Вскоре после смерти отца, она упала с лошади. Всегда смирная кобыла вдруг взбесилась. - Начал Эжен. - И хотя мама получила отличное образование, это ей не помогло. Главное, забудь всё, что было на твоей первой проверке. Это всё равно, что сравнивать игру мальчишек во дворе и национальные игры. Экзамен на разумность, просто уступка зажиточному сословию. Проверка же это отлично отработанный механизм лишения всего: прав, богатства, имени. Идя туда, ты должна понимать, что к тебе не будет никакого сочувствия, любой твоей неосторожности или неуверенности, не то что ошибки, ждут как падальщики смерти жертвы. Вся проверка проходит на латыни. Вопросы... Дай бумагу. Матери дали примеры, якобы из основного курса естественной математики. Я их тебе напишу, хотя бы чтобы ты видела, что тебя ждёт. Никаких послаблений тоже не жди, вопросы не только из математики. Очень много из естественных наук, истории и законоведения. Сначала, гоняют в разброс. Когда почувствуют слабое место, найдут ту область, где ты слабее всего, вопросы посыпятся именно по ней. Заранее те вопросы, что тебе будут задавать, нигде не вывешивают и не демонстрируют и получается, что у комиссии развязаны руки. И ещё... На проверке присутствуют заинтересованные лица, обязательно старший йерл, и попечительский совет города. В твоём случае это дополнительная опасность. Этот год попечительство возглавляют граф Пемарлей и его дальняя родственница графиня Александра Дорангтон.

- А я получается... - мгновенно оценила я все перспективы.

- Если эта старая стервозная перечница и ненавидит что-то, то это всё, что связано с любовницей её отца и единокровной сестрой. Тебе нужно напоминать, что после того, как леди Александра по наущению матери устроила прилюдную истерику, требуя чтобы отец немедленно перестал общаться с фрау Маргарет, и что она не выносит запаха духов фрау, которыми пахнет от отца, граф Стефан больше ни разу не удостоил дочь встречей? - с нескрываемым сочувствием произнёс Эжен. - А лорд Пемарлей с одной стороны, родственник старой графини, с другой... А ты наверное не следишь за скандалами в светской хронике? Так вот, сына графа недавно, буквально на днях, застукала с любовницей жена, леди Диана. Пытаясь сбежать, любовница столкнула леди с лестницы. Та провела в беспамятстве три дня, а потом, едва придя в себя, вызвала ювенала своего покойного отца, подала на развод и затребовала возврата принадлежащей ей доли. А дела самих Пемарлей не так чтобы хороши, имущество леди Дианы и доход от него были залогом их благополучия.

- Упала с лестницы... И что, ей тоже назначили проверку? - сердце отчего-то как будто пропустило удар.

- Думаю старый граф готов отдать за это и руку, и ногу, и глаз довеском. Но... Мать леди Дианы четвертая дочь герцога Барливара. Связь с семьёй была разорвана из-за мезальянса, юная леди Лидия в своё время сбежала замуж за графа. Но тут склоки оставят на потом, и боюсь отец и сын Пемарлей просто не доживут до проверки леди Дианы. - Хмыкнул Эжен. - Но вот на ком граф сорвёт свою злость, можешь попробовать догадаться. Добровольцы есть?

Выпроводив барона из своего дома, и убедившись, что его не схватили сразу за моим забором, что мне бы изрядно добавило неприятностей, я вернулась в дом. Разглядываязаписанные бароном примеры, я решила, что без чая с ромашкой после таких новостей мне не обойтись. Я прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Прикинув сколько чая я выпиваю в день, пришла к неутешительным выводам.

- Интересно, существует ли чайный алкоголизм? - спросила я Лихо, тот только зевнул.

Утро я встретила в библиотеке. Правда не убиралась, а проверяла, соответствует ли местная латынь той, что знала я. Названия лекарств и рецепты я читала свободно, но мало ли! Система уравнений с тремя неизвестными меня не напугала. Даже законодательство не вызывало волнений. Фрай Томас и сам уделял этому очень много свободного времени, и дочь учил. Даже знакомые удивлялись, мол, похоже, что единственного ребёнка готовят в ювеналы, а не фармики. А вот история и наверное физика... Как бы так сделать, чтобы господам проверяющим не захотелось задавать мне вопросы из этих областей?

Мои рассуждения прервал стук дверного колокольчика. Мы с Лихо удивлённо переглянулись.

- Позднее утро за окном, вряд ли это ещё один беглый аристократ, - подумала вслух я, отправляясь к двери.

Глава 18.

Глава 18.

Открыв дверь, я с удивлением обнаружила на пороге одну женщину на вид между сорока пятью и пятидесятью годами. А с ней двух девочек-подростков. В одной я узнала Мартишу, которую видела вчера в ателье.

- Доброго дня, фрау Анна, - чуть присела она в приветствии. - Вы меня наверное не запомнили, я Мартиша, младшая дочь сорра Вильямса. А это моя мама и старшая сестра Пенси.

- Я узнала, - улыбнулась я. - Доброго дня и проходите. Аптека ещё неделю не будет работать, но если я чем-то могу помочь...

- Спасибо, фрау Анна. - Ответила мне сорра Санни, чьë имя я вспомнила не сразу. - Но Мартиша вчера услышала ваши слова о том, что у вас очень медленно продвигается уборка, и мы хотели предложить свою помощь. Вильямс не против, что мы наймëмся к вам, он может подтвердить... Если вам нужно, конечно...

Сорра Санни очень волнуется и это заметно, чувствует себя неловко оттого, что предлагает помощь за деньги. А я как могла быстро просчитывала открывающиеся возможности. Ведь я могу воспользоваться предложенной помощью. Аптеку и кухню я отмыла. Большая, как я её назвала про себя официальная, часть дома никаких секретов не хранит. Лихо уже всё прополз, да и память Анни молчала. И уборку здесь я вполне могу доверить сорре Санни и её дочерям. По деньгам это будет не слишком затратно, а освободившееся время я прекрасно потрачу в библиотеке, тут вон двадцать семь томов по истории. Вечером, чтобы дать отдых мозгам, как раз и можно будет заняться комнатами, которые загадил сорр Фрег. Тем более, что я уже начала.

- А сорр Вильямс точно не будет против? Особенно, когда узнает, во что превратился дом с момента смерти моего отца, - уточнила я, прерывая паузу.

В империи женщины ниже третьего сословия по происхождению, могли работать только с разрешения мужа или отца. Если таковых не было, то старший брат или опекун. Даже деньги получал за женщину мужчина. Это я уже молчу про то, что найти работу было весьма не просто. А тем, кто принимал женщин на работу не соблюдая правил могло это выйти боком.

- Вильямс вчера рассказал, что даже мебель погублена, - осторожно произнесла сорра Санни.

- Сорра, вы помните этот дом таким, каким он был при моих родителях, когда вы иногда помогали моей матери перед большими приёмами. - Вздохнула я. - Пройдёмте, сами всё увидите.

Следующие минут десять прошли под охи и вздохи сорры и удивлённые глаза её дочерей.

- Ну не так всё и плохо. Отмывать конечно много. И ремонтировать. И заменять... - перечислила к концу осмотра Пенси. - Но жить то можно! А после уборки и вовсе.

- Значит, возьмётесь? - уточнила я.

Оговорив оплату и откуда начинать, я предоставила нежданным помощницам весь доступный мне арсенал щёток, вёдер, тряпок и местных чистящих средств. Сорра Санни попросила много уксуса и нашатыря. Впрочем ничего лучшего для стёкол и хрусталя ещё не придумали даже в моей прошлой жизни.

Мартиша попросила стремянку, а вот её старшая сестра спросила, где можно будет меня найти, если понадоблюсь. Я собиралась быть в библиотеке.

Решив, что история в моей памяти хоть как-то отложилась, и её можно оставить на последние дни. Я полезла по справочникам о физике и естественных науках. По мере просмотра тем, мои глаза удивлённо расширялись. Нет, подумать только! Здесь наука шагнула далеко вперёд. Некоторые открытия в прошлом мире были сделаны гораздо позднее. И лишь в немногих вопросах викторианская эпоха того мира опережала здешнюю.

Прервалась я только на обед, который разделила с соррой Санни и её дочерьми. К этому времени они сотворили невозможное. Большая п-образная комната просто сверкала, и они уже приступили к гостевым спальням на втором этаже. Вечером, окончив работу, мне показали и эти комнаты тщательно отмытыми. За завтрашний день сорра Санни планировала закончить с уборкой этой части дома. На что я возразила, что тогда нужно заняться жилой частью хозяйской половины. А коридоры лестницы в конце. Чтобы не вытаскивать мусор уже по чистому. Споров по этому моменту не возникло.

А вот когда они все разделись до нижнего белья и встали передо мной, я немного опешила.

- И чтобы это значило? - спросила я, прижимая к груди кота.

- А как же вы собираетесь проверять не уносим ли мы чего-то вашего под своими платьями? - вздохнула сорра.

- Я верю, что не уносите. - Закивала я так, что аж челюсть щёлкнула.

- Фрау, все осматривают. Хозяйка дома или экономка. - Добавила Пенси.

- Вот видите, и раз вас снова и снова приглашают на помощь, значит ни разу вы своей репутации не запятнали. Так что давайте обойдёмся в будущем без этого. - Настояла я.

Проводив всех до ворот, где своё семейство ожидал сорр Вильямс, я поблагодарила его за разрешение мне помочь, и отдала заработок за сегодня. А вернувшись в библиотеку, я без сил упала в кресло у столика рядом с окном.

Лихо что-то муркнул и запрыгнул на стол, где развалился прямо на раскрытой мной книге.

- Аж скрутило внутри всё, Лишенька. - Чуть ли не дрожащими руками наливала я себе чая. - А если всё же не сдам? Ну вот не вытяну? И что меня ждёт, вот также к людям проситься на самую тяжёлую работу? Да и не это страшно. А то что вот так... Словно ни чувств, ни стыда нет. Как к скотине! А что делать, если какой-нибудь скот решит проверить...

- Уррр, - зло прорычал Лихо, словно встряхивая заистерившую меня и приводя в чувство.

Кот чуть повёл головой, прищурив глаза. Свет от пламени как будто отразился от кошачьей шерсти. Глаза Лихо сверкнули. На секунду мне показалось, что этими глазами на меня посмотрело нечто иное... И не живое даже, но могущественное. Но уже в следующее мгновение это ощущение пропало, а на меня смотрел просто мой кот. Злой и готовый к драке.

- Ну, подумаешь, немного поныла. Я сейчас, между прочим, девушка в беде! - сказала я Лихо. - И да, я нервничаю!

Кот лениво поднялся и, спрыгнув со стола, пошёл ко мне. Забрался на колени и ткнулся головой в ладонь. Мол, ну вот он я, гладь и успокаивайся. Так я и просидела наверное с полчаса. Наглаживая Лихо и с чашкой чая. А потом, как это обычно и бывает, после уныния появилась жажда деятельности. Вот куда применить это желание вопроса не стояло, слишком большой список работ ожидал моего внимания.

Глава 19.

Глава 19.

Десять дней, отведённые для выздоровления, последним этапом которого должна была стать проверка, сохранила ли я разумность, пролетели просто незаметно. Слишком уж были насыщенны эти полторы недели делами, заботами и работой, чтобы появилась возможность следить за временем.

Вечером последнего дня ко мне в дом постучали. Сил удивляться не было. Я просто подхватила на руки Лихо и пошла смотреть кто это пожаловал, не делая предположений.

Пожаловал ательер Антуан, с ним была Мартиша и ещё одна девушка.

- Доброго вечера, фрау. Я был так восхищëн знакомством с вами, обладающей столь тонким и ярким вкусом, что позволил себе некую вольность. - Хмурился от волнения кутюрье. - Я хотел бы представить вам, созданный образ...

- Я не смогу отказать себе в этом удовольствии, - улыбнулась я.

С людьми, воспринимающими свою работу, как искусство я была знакома. И давно научилась понимать их общую странность, ч лучшем смысле этого слова. Иногда какая-то мелочь побуждала их творить. И для них было важно, чтобы результат их творения получил оценку каких-то определённых людей. Становились такими людьми по известным только самим творцам причинам и критериям. Ательер Антуан был именно таким творцом, а для меня никакого труда, посмотреть и оценить, не составляло. Поэтому я пригласила его в гостиную и предупредила о плачевном состоянии, а ещё напомнила, что это одна из тех комнат, которую я хотела бы украсить его шторами, если смогу пройти проверку.

- Да, я помню о предстоящем событии, поэтому решил побеспокоить вас сегодня. - Кивнул ательер.

Мартиша быстро расставила принесённую с собой ширму, вторая девушка уволокла за неё большой чемодан. Только после кивка ательера за ширму отправился и второй принесённый чемодан.

Когда Антуан решил отодвинуть ширму, то от волнения просто её уронил. Я сделала вид, что вообще считаю, что так и было задумано.

- Эффектно, но громко, - улыбнулась я. - Я бы хотела выкупить этот образ.

Платье, которое оказалось на манекене за ширмой мгновенно завладело моим вниманием. Я никогда не была тряпичницей и гардероб имела скромный, но функциональный. Но тут... Даже я сама не смогла бы придумать для себя что-то лучшее.

Нижнее платье имело чёрную юбку с двумя боковыми карманами. Турнюр здесь был совсем небольшим и скорее лишь привлекал внимание к моей пятой точке, а не создавал ощущение, что я родня кентавру.

Верхняя часть платья была белой и садилась чётко по силуэту. Со стороны смотрелось даже не платьем, а блузкой с юбкой. Но всё менял пиджак. Он плотно обхватывал тело, имел ряд мелких пуговиц, начинающихся от середины груди, и сложный отложной воротник. Часть воротника, что закрывала шею, была стоящей и плотно прилегала к воротнику платья, создавая эффект сложно завязанного платка-галстука. А вот на груди воротник расходился треугольниками, по контору отделанными чёрными бархатными вставками-полосками. Завершали образ перчатки и шляпка. И это была одна из немногих в моей жизни вещей, которые я хотела примерить здесь и сейчас.

Ательер это видимо понял, потому что его улыбкой можно было заменять два полных канделябра свечей.

- Это платье не продаётся, фрау. Это плод вдохновения и фантазии. И как видите, я сильно изменил принятому в обществе силуэту. Но если вы осмелитесь его надеть, я просто вам его подарю, по другому с такими вещами нельзя. Пусть принесёт вам удачу! - очень довольный Антуан склонил голову.

- Я надену его завтра. И пусть я буду уверена хотя бы в том, что неотразима! - искренне улыбнулась я.

Утром я спускалась по ступенькам и шла мимо лип и стены роз гордо расправив плечи и подняв подбородок. Я выжила, я как минимум избавилась от грязи в доме, я не струсила, и я готова сражаться за свою жизнь. В иной ситуации я бы сказала, что слишком много я в одной голове. Но сейчас мне было важно наслаждаться этим состоянием, знанием того, что моё я что-то значит. Только высоко ценя что-то, можно этим чем-то дорожить. А за то, что дорого, люди привыкли сражаться. Даже наше тело выдаёт скрытые резервы, а сколько возможностей появляется у нашего разума!

До здания мэрии, где должна была проходить моя проверка, меня довёз сорр Вильямс. Внутрь я прошла спокойно, без каких-либо препятствий. А вот дальше начались проблемы. Времени до начала проверки оставалось немного, а я не знала, куда мне идти.

Чуть в стороне стояла очень старая женщина в строгом платье. Но перстень на руке говорил, что дама не из простых. А оценив её заинтересованный, но холодный и злой взгляд, я пришла к выводу, что это видимо и есть старшая сестрица матери Анни. Этой графине только мачеху в сказке о золушке играть. В любом случае уж к ней точно за помощью не стоит обращаться. Тем более, что окинув меня взглядом с ног до головы, графиня непонятно чему улыбнулась и развернувшись пошла в сторону, где её уже ждали ещё несколько таких же злобно-высокомерных местных аристократов.

В самом тëмном углу коридора, да еще и полускрытый какой-то статуей стоял стол, за которым сидел местный дежурный. Он что-то старательно вносил в большую книгу учёта, наверное поэтому меня не заметил.

- Доброго дня, - подошла я к нему.

- Да? Вы по какому вопросу? - подскочил клерк.

- Я Анна Саргенс, мне назначена на сегодня проверка сохранила ли я разум. Подскажите, пожалуйста, куда мне пройти? - статус фрау я опустила намеренно.

- На второй этаж по центральной лестнице, там повернуть направо и конца коридора. Большой зал, мимо не пройдёте, - подробно объяснил молодой мужчина с явным сочувствием в глазах.

Я поблагодарила и поспешила в указанном мне направлении. Опоздания я и вовсе терпеть не могла, а здесь ещё и их могли расценить как угодно, но явно не в лучшем для меня варианте. Перед высокими двустворчатыми дверьми я замерла, глубоко вздохнула и постучала.

- Войдите, - голос из-за дверей не выражал ничего, никаких эмоций.

Я вошла и осмотрелась. С правой стороны были установлены мягкие стулья в три ряда. Так как пол в той части был выполнен в виде широких ступеней, то стулья стояли на разных уровнях, чтобы было удобно рассматривать происходящее в центре зала. Сейчас там было занято четыре стула. С краю на первом ряду старший йерл и к моему удивлению герцог, на втором ряду графиня и что-то возмущённо рассказывающий ей мужчина, видимо тот самый граф, невестка которого решила оставить и его, и его блудливого сыночка без своих денежек. У окна стояли два накрытые тканью стола. А прямо напротив меня был большой стол за которым сидели проверяющие. Один что-то увлечённо просматривал в толстой книге, двое беседовали, вообще отвернувшись от меня.

- Было бы неплохо вошедшей представиться, - спокойно, не меняя тона и глядя на своего собеседника произнёс один из экзаменаторов на латыни.

- Фрау Анна Саргенс, уважаемые экзаменаторы и господа присяжные проверяющие. - Мягко улыбаясь ответила я. - Доброго всем дня.

Глава 20.

Глава 20.

- Вы уверенно говорите на латыни. Изучали? - спросил один из экзаменаторов.

- Я из семьи фармиков, господин экзаменатор. - Чуть склонила голову я, сохраняя самое благожелательное выражение лица. - Для того чтобы знакомиться с рецептурой, смешивать, понимать, что за ингридиенты перед тобой, необходима латынь.

- То есть это не ваша заслуга? - задал мне каверзный вопрос тот, что читал книгу.

- Конечно эта заслуга по праву принадлежит моему отцу, именно он обучал меня языку, который хоть и ушёл из общего употребления, но по прежнему является обязательным профессиональным языком для медикусов, ювеналов всех направлений и фармиков. - Ответила я.

- Это хорошо, что вы помните о тех благах, которыми пользуетесь благодаря своему отцу. И не приписываете себе лишнего. - Поднялся экзаменатор. - Память вообще, чуть ли не главный признак наличия разума. Вот её мы сейчас и проверим.

Он указал мне рукой на один из накрытых тканью столов.

- У вас есть три минуты, чтобы запомнить предметы, которые здесь есть. - Улыбаясь мужчина приподнял ткань, позволяя мне увидеть стол и предметы на нём.

Я набрала полную грудь воздуха, позволяя ей натянуть ткань пиджака, и медленно выдохнула. Тише, Аня, спокойнее. Сейчас можно забыть обо всём. Вдох-выдох всегда помогал сосредоточиться и не отвлекаться по сторонам.

Да и подобное упражнение мне было слишком знакомо. Зрительная память, воспроизведение на слух... У нас это тренировали в первую очередь. Потом мы так играли с Алькой. Такие игры и стихи лучшая тренировка для памяти. Да и я, уже будучи глубокой пенсионеркой, не давала своему мозгу закисать. Чтение, решение задачек Сканави, кроссворды и вот такие игры были моим постоянным досугом.

Вот и сейчас улыбка экзаменатора всё больше меркла по мере того, как я раз за разом отвечала, какие предметы исчезали со стола, а какие появлялись.

- Думаю, что достаточно. - Прервал проверку памяти другой экзаменатор. - Рядом стоит стол с элементами передатчика речи. Соберите, проверьте работоспособность, назовите своё имя и произнесите то, что вам ответят.

Экзаменатор, что проверял память, с неимоверно любезной улыбкой убрал ткань со второго стола и победно переглянулся с оставшимися экзаменаторами. Удивление, что наверняка явно читалось на моём лице, господа экзаменаторы и присяжные видимо приняли за испуг. А вот чего бы мне бояться слухового радиотелеграфа? Да и азбуку Морзе-Вейля я прекрасно помнила. Причём обе версии, и изначальную, и доработанную Герке.

Я уже успела закончить фразу, которую мне передали с того конца приёмника, когда дверь в этот зал или лучше сказать аудиторию, с грохотом отворилась.

- Я главное заинтересованное лицо! Как вообще могли начать проверку без меня? - верещал кузен сорра Фрега на кого-то в коридоре.

- Что? Это мы должны были ждать этого... - возмутился граф, сидящий рядом с графиней.

- Он получает всё имущество фрау, если она не пройдёт проверку, - безэмоционально ответил ему старший йерл.

- С какой целью вы изучали устройство передатчика речи и когда? - не обращал внимания на сразу растерявшегося кузена герцог.

- Просто было любопытно, ваша светлость. А в библиотеке моего отца труды и изыскания о передаче речи на расстоянии стоят на второй полке снизу. Даже ближе, чем сказки. - Улыбнулась я. - Даже рабочий макет есть. Разве возможно в таких условиях сдержать любопытство?

- Может тогда поговорим о истории нашей империи? - предложил последний из экзаменаторов, заставляя меня внутренне напрячься.

- К чему эта бесполезная трата времени?! - не скрывала раздражения графиня. - Вам прекрасно известно, кем была мать этой девицы. А личная библиотека моего отца, которая хранилась на острове Марли включала такие труды и документы, которых нет и в императорской! Какого цвета обложка альманаха о королевском роде Винрайсов?

- Синий бархат с серебром, - ответила я на автомате, просто не успев даже среагировать на столь резкую смену темы.

И я готова была в этот момент возблагодарить небеса за то, что Анни так любила всё, что было связано с её семьёй, что даже эту самую книгу помнила, что говориться в лицо.

- И? Как видите я была права! - поджала губы графиня. - Ещё немного, и я начну подозревать, что вы заранее сообщили вопросы испытуемой.

- Нет-нет, ваше сиятельство! Как можно! - поспешили откреститься от столь милосердного поступка экзаменаторы. - Не будем терять время.

Вперёд выкатили обычную школьную доску. На доске были написаны примеры, совсем как на проверочных работах в школах. И вот тут мне пришлось закусить губу. Примеры были ровно те же, что мне написал по памяти Эжен. Так что графиня своими же руками оказала мне огромнейшую услугу. Решение примеров не потребовало много времени, наоборот, я ещё и тянула. Ведь тот листок, что оставил мне беглый аристократ, я прорешала раз пять.

Мою работу проверяли дольше, чем я решала.

- И последний вопрос, фрау Анна, - спросил меня самый строгий из экзаменаторов, откидывая стеклянную крышку своих часов так, что на стол перед ним упал отблеск в виде радуги. - Что это?

Первым порывом было сказать, что радуга. Но тут я вспомнила Альку. Соседский мальчишка решил удивить мелкую зазнайку и устроил при помощи поливочного шланга радугу над клумбой перед подъездом офицерского дома.

- Смотри! Что это? - кричал он ей.

- Спектр разложения белого цвета, - закатила глаза мелкая. - Мне дедушка это рассказал ещё когда я совсем маленькая была.

Вот и я сейчас моргнула, чтобы развеять ожившее воспоминание, и повторила.

- Спектр разложения белого цвета. Солнечный свет, не имеющий окраски и воспринимающийся нашими глазами как белый, попадая на стеклянную линзу преломляется и мы можем видеть из каких видимых нам цветов состоит белый цвет. - И видя выражение лиц и экзаменаторов, решила, что раз уж вспомнила внучку, то и скопировать не помешает. - Мне так папа рассказал, когда я была совсем маленькой девочкой.

- Ваш отец видимо был гораздо более разносторонне образован, чем можно было подумать. По крайней мере, он живо интересовался последними научными открытиями. И даже как мы видим, продвигал развитие научных изысканий. Ну, по мере сил. - Скривился один из экзаменаторов. - Но мы не можем отрицать, что разум у вас есть, фрау. Вы прошли проверку и можете сохранить свои права.

- Нет! Стойте! - заверещал кузен сорра Фрега. - Не-ет, она не может пройти проверку!

- Уже прошла, - пожал плечами старший йерл. - Что я сейчас и засвидетельствую. После чего, фрау Анна сможет распоряжаться имуществом своего отца и покойного мужа, пока с обременением.

- Она не может считаться разумной и чем-то распоряжаться. Она озар! Именно поэтому её папашка согласился отдать её замуж за моего кузена. - Вскочил со своего места кузен. - Фрег был свидетелем того, как она заискрила!

Глава 21.

Глава 21.

Заявление кузена Карла произвело эффект грома среди ясного неба. Старший йерл вскочил и что-то рявкнул, тут же в зал вбежали несколько рядовых йерлов. Они встали попарно у входа и у каждого из окон.

- Простите, кузен, - совершенно спокойным голосом обратилась я к мужчине. - А не могли бы рассказать мне, как давно я попала в озары?

- Хватит фиглярничать! - затряс вторым подбородком кузен покойного Фрега. - Ты заискрила, когда...

- Вы задолжали всем и вся, кредиторы стали выбивать ваши двери, а срок уплаты по долгам истёк? - улыбнулась я. - Именно поэтому вы так уцепились за последнюю возможность избежать долговой тюрьмы и работ до погашения всех задолженностей, что даже обвинили меня в сокрытии дара?

Все проверяющие переглянулись.

- Вы понимаете степень ответственности, фрау? Сорр? - поднялся герцог. - Установить наличие дара очень легко, как и не скрывался ли каким-либо образом дар в действительности. Старший йерл, распорядитесь. Но если это не так, то заложные обвинения и клевету вы, сорр, будете обязаны выплатить такую компенсацию фрау Саргенс, что это окончательно вас потопит.

- А ещё задолженность за аренду помещения каретного сарая и его жилой части. - Напомнила я, в большей степени, конечно кузену Карлу.

Пока мы беседовали, двое мужчин в одинаковых серых костюмах закатили что-то вроде высокого журнального столика. На нем была закреплена странного вида конструкция.

- Руку сюда, пожалуйста, фрау, - голосом лишённым какого-либо выражения произнёс один из мужчин.

- Да, конечно. - Я послушно положила руку на специальную подставку.

И даже не вздрогнула, когда на моëм запястье защëлкнулся широкий металлический браслет.

- Ваше имя, фрау? - спросил второй из зашедших.

- Анна, - улыбнулась я.

Магический полиграф позабавил. Но ещё больше позабавило выражение лица кузена Карла, когда ничего не произошло, и тот мужчина, который показывал мне, куда положить руку, повернулся к комиссии и отрицательно покачал головой.

- Анна, вы озар? - тем не менее, второй продолжал задавать вопросы.

- Нет, - отвечала я.

- В семье Саргенс были проявленные озары, вам это известно? - спросили меня.

- Да, известно, - благожелательно улыбалась я.

- Были ли у вас какие-либо проявления озарения, или что-то, что могло бы быть истолковано, как проявление? - при этом вопросе у кузена сжались кулаки.

- Нет, никогда не было. - Ответила я.

- Она лжёт! Лжёт, дрянь! Я сейчас расскажу, как было! - вскочил Карл.

- Вы можете рассказывать всё, что считаете нужным, - ответил ему один из экзаменаторов. - Но мы будем верить только тому, что показывает определитель дара. А он демонстрирует отсутствие дара в крови фрау и лжи в её словах! Сядьте! И не усугубляйте своё и без того, плачевное положение!

- Да она хитрая стерва! Она же фармик! Она что-то сделала, чтобы дар не нашли! - почти завизжал кузен.

- Довольно! - ударил по столу один из экзаменаторов. - Вы совершенно потеряли границы! Не забывайтесь, вы сорр. А оскорбляете фрау! Фрау, только что подтвердившую своё положение. А вы и так уже оклеветали фрау, причём из очевидных корыстных побуждений. А теперь позволяете прилюдные оскорбления?

- Последний вопрос, фрау. Вы скрываете свой дар? - обратился ко мне мужчина в сером костюме.

- Нет. Ни я, Анна, ни мой отец никогда и ничего не делали, чтобы скрыть мой магический дар. - Громко и уверенно произнесла я.

Щелчок растегнувшегося металлического обруча определителя лучше любых слов подтвердил, что я говорю правду. И действительно, ни я, Сдобнова Анна Тимофеевна, ни мой отец, никогда и ничего не предпринимали, чтобы скрывать мой магический дар. И дара у меня тоже никогда не было. Откуда бы ему взяться в моём родном СССР?

- Сорр Карл, вы арестованы за клевету и оскорбления фрау до вынесения решения суда о соответствующем наказании. - Встал перед кузеном старший йерл. - Фрау Анна, вы будете предъявлять к оплате задолженность по аренде?

- Конечно, старший йерл. - Кивнула я.

- Завтра до полудня к вам придёт ювенал для составления требований в суд. Сейчас вам необходимо проехать в управу, для получения документов о прохождении проверок на разум и отсутствие дара. А также наследственного сертификата. - Объяснил мне старший йерл, а потом махнул в сторону трясущегося от страха кузена. - Йерлы, этого сопроводить в камеру. Кредиторов и прочих заинтересованных лиц известить в положенном порядке.

Несчастного Карла буквально волоком потащили из зала. Я тоже откланялась. Оставаться здесь мне смысла не было. Приятным удивлением стал сорр Вильямс, ожидавший меня у входа.

- Прошли? - заулыбался он мне.

- Прошла, сорр Вильямс! Теперь в управу за документами и вперёд! Возрождать дело семьи Саргенс! - засмеялась я.

В управе пришлось подождать возвращения старшего йерла. Вот только вернулся он не один, вместе с ним в кабинет зашёл и герцог, что заставило меня внутренне напрячься. Пока йерл готовил документы, герцог молчал и только внимательно меня рассматривал. Словно пытался сравнить меня сегодня и в тот вечер, когда я очутилась здесь.

- Фрау, напоминать о том, что полноценной владелицей имущества своего отца и покойного мужа вы станете только через месяцев, за которые вы должны удержать доход и состояние на прежнем уровне, нужно? Так же на вас возлагаются похоронные расходы. Тело сорра Фрега вам выдадут через тридцать дней. - Монотонно произнёс старший йерл.

- Нет, я хорошо это помню. - Кивнула я.

- Значит тогда получаем документы, расписываемся за каждый в книге записей, через тридцать дней за телом. - Тыкал мне пальцем в соответствующие графы йерл. - За то, что приняли тело на захоронение, распишитесь в день получения. Всё, свободны. Напоминаю о визите ювенала завтра и счастливого пути!

- Благодарю, - приняла я документы и тут же начала их проверять, чтобы потом не оказалось, что из-за случайной описки, документ недействителен. - Всё в порядке. До свидания!

- Не торопитесь, фрау Анна. - Вдруг остановил меня герцог. - Присядьте, пожалуйста. Может, чаю?

- А разговор будет долгим? - переспросила я.

- Этого я вам не могу сказать. - Ответил герцог.

- Значит, разговор будет не только долгим, но и неприятным для меня, - озвучила я очевидный вывод.

- Ну почему же сразу так? Обстоятельства нашего с вами знакомства, приятными конечно не назовëшь... - заулыбался герцог, явно пытаясь очаровать.

Герцог был хорош собой. И прекрасно об этом знал, а главное, похоже привык пользоваться своей внешностью. Где-то в глубине карих глаз мелькнула искра самодовольства, а уголок чётко очерченных губ приподнялся в усмешке.

- Да уж, сложно назвать приятным момент, когда тебя пинают сапогом по рёбрам, - отзеркалила я его полуулыбку, наблюдая как самоуверенность на породистом лице сменяется удивлением и настороженностью.

Глава 22.

Глава 22.

- Фрау Анна, - с удивлением герцог быстро справился. - Наверняка вы знаете кто я, но в любом случае представлюсь. Герцог Александр Мардериан, так как мой отец благополучен, здравствует и полон сил, то многие используют приставку младший к моему титулу и фамилии. Для простоты общения вполне сгодится упоминание титула.

- Спасибо за объяснения, но я не совсем понимаю, для чего они. Не думаю, что фрау часто общаются с герцогами. - Я хотела добавить, что мне хватило и прошлого общения с сапогами герцога, но вовремя вспомнила, что здесь сословия не пустой звук, а грубость и хамство никому и никогда на пользу не шли.

К тому же вспомнилось, что отца герцога звали Николас. То есть, герцог у нас Александр Николаевич, если на привычный мне манер. Высокий, широкоплечий, кареглазый и с привычкой бить лежачего, да ещё и женщину. А в комплекте с именем и вовсе просто семафор с надписью держаться подальше от этого товарища.

- Я бы хотел поговорить с вами о вечере, когда некто убил вашего мужа. - Начал герцог. - Что вы помните?

- Не многое. Я вообще старалась после закрытия аптеки забиться куда подальше и не попадаться мужу на глаза. Обычно находила какое-нибудь занятие в лаборатории. Туда сорр Фрег старался не заглядывать даже на трезвую голову, а выпив и вовсе обходил стороной. Каким-то странным образом понимание, что любая разбитая колба или змеевик перегонного куба может привести к остановке работы, а значит потери прибыли, выработало вот такую привычку. Я ей пользовалась, не всегда успешно. Но всё могло бы быть гораздо хуже. - Откровенно делилась я воспоминаниями Анни. - В свои дела сорр Фрег меня не посвящал. За проявленное любопытство или слишком пристальное внимание жестоко избивал. Так что и у меня выработалась привычка держаться подальше от него вообще, и его дел в частности. В тот вечер он предупредил, чтобы я закончила все дела в аптеке до восьми и не брала срочных заказов на изготовление лекарств. Мол к нему придёт важный партнёр. Единственное, я должна была приготовить ужин и подать к четверти девятого, а потом ждать на кухне. Когда сорр Фрег позвонит в колокольчик для прислуги, я должна была принести поднос с красным вином и лёгкими закусками. Колокольчик прозвонил около десяти вечера, я пошла относить поднос. Когда я зашла в помещение приёмной аптеки, я увидела, что сорр Фрег лежит на полу лицом вниз. А потом ощутила удар по голове.

- А потом? - прищурился герцог.

- Какой-то неясный гул, боль в затылке и удар по рёбрам, - не удержалась всё-таки я.

- Может всё-таки... Где-то не удержались, подсмотрели, услышали непонятную фразу, какую-то запись? - настойчиво спрашивал герцог, проигнорировав мой намёк.

- Нет. Моя жизнь в последние годы не была лёгкой и радостной. А подобные случайности могли только усложнить и без того непростое выживание. Поэтому я максимально ни на что не обращала внимания. И смотрела всегда в пол. Во-первых, не видела лишнего и не раздражала сорра Фрега. А во-вторых, по тени всегда виден замах для удара. - Упорствовала я в своём незнании.

- Сколько раз вы собираетесь напоминать мне о скажем прямо, не самом достойном моём поступке? - вдруг спросил герцог.

- Герцог, вы же видели меня в тот вечер. Думаете, что ваш удар единственный о котором я могу вспомнить? - чуть склонила голову я. - Впрочем, вот старший йерл вообще не считает избиение женщины чем-то предосудительным.

- Хорошо, давайте я извинюсь и мы забудем об этом инциденте? - предложил герцог.

- Зачем? - искренне удивилась я.

- Затем, что я вижу, что эта ваша обидчивость и мелочная мстительность явно влияет на вашу память фрау. Вы уже четыре раза смотрели на часы, и дважды порывались покинуть этот кабинет. - Ответил герцог, показывая, что тоже умеет наблюдать и делать выводы. - Вы явно не хотите помочь даже малостью, демонстративно стараетесь держаться от всего этого подальше. А нам ваша помощь нужна и важна любая мелочь.

- При жизни сорра Фрега я занимала почти бесправное положение в собственном доме. В иных домах прислуга имеет больший вес. Всё, что я могла, я уже рассказала. - Покачала головой я.

- Хорошо, но может, вы знаете была или были ли у сорра любовницы? - прямо спросил герцог.

- Хмм, вся Весёлая улица знала о странных пристрастиях сорра. Он платил шлюхам за порку. В остальном же страдал неизлечимым мужским бессилием. - Фыркнул старший йерл.

- Да? - удивлённо обернулась к нему я.

- А вы хотите сказать, что убитый хоть раз потребовал с вас супружеский долг? - ответил встречным вопросом йерл.

- Не думаю, что это имеет отношение к произошедшему. - Смутилась я, ведь искренне считала, что раз Анни была замужем и не один год, то все стороны супружеской жизни ей известны. - Но раз мы выяснили, что я даже такие подробности не знаю о сорре Фреге, то могу я идти?

- Значит по-прежнему помогать не желаете? - нахмурился герцог. - Нет, я бы поверил в ваши объяснения, если бы не присутствовал на вашей проверке, фрау. Вы внимательны к мелочам, у вас цепкая память, хорошо развито зрительное восприятие. Жаль, очень жаль. Ведь Дорангтоны всегда, в любые времена и вне зависимости от ситуации, стремились оказать любую поддержку короне.

- Я не Дорангтон, - напомнила я.

- Ваша мать не Стефания фиц Дорангтон? - напомнили мне о родстве со славными слугами короны. - Впрочем, и ваш отец, Томас Саргенс, всегда спешил на помощь и военным и йерлам. Его составы и мази поднимали на ноги даже многих из тех, от кого уже отказались лекари, и позволяли нести службу во времена эпидемий. Его считали своим и в управе, и в казармах. Об этом вы помните?

- Помню, - кивнула я. - Как и то, что помимо договора с ювеналом и официального завещания, мой отец оставлял ещё и духовное завещание своим товарищам, тем, кого он спасал и после ранений, и от болезни, приглядывать и не допускать зла по отношению к его единственной дочери.

- Ничего противозаконного с фрау Анной Саргенс с момента смерти её отца не происходило. Её не обворовывали, не вредили имуществу, не покушались на убийство. - Ответил на взгляд герцога старший йерл. - А что там между мужем и женой, и как муж жену учит и воспитывает, никого не касается.

- Вот, - похлопала я глазками герцогу, но его моя показательная наивность ни в чëм не убедила.

- Прискорбно, фрау Анна, что у вас нет желания помочь служащим короне. И честное благородное слово, я не хотел бы использовать этот метод, но вы вынуждаете меня. - Тяжело вздохнул герцог. - Фрау Анна, у вас всего лишь шесть месяцев, чтобы доказать, что вы способны не только примеры решать, но и вести дело, тем более столь важное и требующее таких обширных знаний, как аптека... Но один факт, что аптека Саргенсов потеряет договора с госпиталями и лекарней управы, и уже можно ничего не делать. Никакой доход не перекроет такой потери.

В комнате повисла тишина. Александр Мардериан сидел, положив один локоть на край стола. Я была напротив, с настолько прямой спиной, что ощущала каждым позвонком ощущала напряжение. Взгляд его карих глаз скрестился со взглядом моих голубых со звуком стального скрежета. Он понимал, что сделал предложение, от которого нет ни единого шанса отказаться. Я смогла отстоять имущество от кузена покойного Фрега, теперь нужно не упустить в лапы государства. Видимо ради этого и уступила мне свою жизнь Анни, чтобы сохранить дело и имя Саргенсов.

- Вы же понимаете, герцог, что шантаж самый ненадёжный способ вербовки? - сняла я маску правильной фрау.

- Ооо! - не стал скрывать своего удивления герцог. - А справочник по работе тайной службы императора в библиотеке вашего батюшки тоже есть? Наверное, на полке рядом со сказками стоит, да?

- Вместо, герцог Мардариан, вместо! - что ж посмотрим, поможет ли мне моё прошлое в этом настоящем.

Глава 23.

Глава 23.

- Теперь вы воспринимаете меня как врага, фрау. Давайте я добавлю немного мёда. В ближайшие дни, аптека Саргенс получит заказ от придворного лекаря. Единоразовый он будет или станет постоянным зависит только от той помощи, что вы нам окажете. Ну и конечно от качества выполнения заказа. Вот видите, фрау Анна, уже не шантаж, а подкуп. - Улыбнулся герцог и подмигнул мне. - Ну, же! Я никогда не поверю, что умнице, которая так блестяще доказала свою разумность, совсем нечего было заметить и запомнить. Да и неужели вам самой не интересно? Что говорит ваше любопытство?

- Оно молчит. Чувство самосохранения и разумность, наличие которой я только что доказала, не дают ему даже вздохнуть, не то что рот открыть. И требуют немедленно прекратить все азартные игры с государством! - с недоверием смотрела я на герцога.

- С чего вы взяли что речь идёт об играх с государством? И причём тут самосохранение? - насторожился герцог.

- Род герцогов Мардерианов уже несколько поколений называют "тайный щит империи". Император доверяет своему щиту уже несколько столетий и наверное ничуть не меньше, чем роду наиболее приближённому по крови к императорскому, герцогам Вестаранам. Заслуженным "мечам империи".- Озвучила я в принципе общеизвестное. - Ну, и ни для кого не является тайной, что герцоги Мардерианы это главы тайной службы императора. И кем интересно надо быть, чтобы не понять, что если ночью, почти сразу после убийства, на месте преступления появляется герцог Мардариан, то дело явно отдаёт дурным душком? Сорр Фрег перевозчик и фармик благодаря браку. И вдруг такой интерес целого герцога?

- И вы испугались? - прищурился герцог.

- Меня могут убить просто превентивно, во избежание, так сказать. И разбираться, знаю ли я что-то или не знаю, никто не станет. Фрау больше, фрау меньше... Меня можно вообще просто заставить выйти замуж и, говоря языком старшего йерла, заучить до смерти. И даже никто внимания не обратит. Мне кажется, достаточный повод для волнения. - Фыркнула я.

- Поэтому вас останавливает чувство самосохранения? - уточнил герцог.

- Где-то через полгода после смерти отца, я заметила тревожную закономерность. Сорр Фрег указывал причиной отсутствия в городе деловую поездку. И это не удивительно. Ингридиенты для аптеки нужно привозить. Но он ничего не привозил. Зато опиум и морфий расходовались в куда больших количествах, чем при моём отце. Не говоря уже о том, что это количество вообще никоим образом не соответствовало рецептуре. И я пошла с этим в управу. - Улыбалась я делясь воспоминанием.

- И что дальше? - заинтересовался герцог.

- Я не помню вашего визита по этому вопросу, фрау. - Пробасил старший йерл.

- Конечно, вы всего лишь год как были старшим в нашей управе. И доверия не вызывали. - Добавлять, что и сейчас ничего не изменилось, я не стала. - Я пошла к йерлу Марку Бербергу. Я знала его много лет и помнила, что он часто приходил к отцу. Его беспокоили боли после давнего ранения. И всё ему рассказала. Он отправил меня домой, пообещав разобраться. А ночью вернулся сорр Фрег и преподал мне хороший урок. Я отлично запомнила, что нельзя обращать внимание на его дела и ткм более, ходить в управу и делиться своими наблюдениями с йерлами!

- Это ложь! Я отправлю вас в камеру и на общественные работы за ложные обвинения! Герцог, йерл Марк один из самых заслуженных йерлов городской управы. Многим он был наставником, всегда приходил на помощь... А фрау обвиняет его в сокрытии преступления? В сговоре с обвиняемым? Я готов лично поручиться за йерла Марка Берберга! - вскипел старший йерл.

- Для начала, вы, старший йерл, сейчас же проведёте проверку по данному событию. Опрос йерла проводить при помощи открывателя. - Мрачно приказал герцог, не разделив уверенности старшего йерла.

- Тратить редкий артефакт из-за россказней взбалмошной бабы? - возмутился йерл.

- Интересно, что вы будете говорить, когда выяснится, что эти россказни правда, - хмыкнула уже я.

- В таком случае, я сбрею бороду и возьму на освободившееся место помощника старшего йерла бабу! - скривился йерл Нудилс.

- Помощником старшего йерла может быть человек, проучившийся не менее года в академии ювеналов. Женщин туда не берут. Женщины получают только домашнее образование. - Напомнила я.

- А мне беспокоиться не о чем. Я уверен в результате проверки! - прищурил и без того узкие глаза старший йерл.

- Я понимаю, фрау Анна, ваше нежелание говорить о чём-либо в стенах управы. Поэтому до результатов проверки отложим наш разговор. - Встал со стула герцог. - Могу ли я что-то сделать для вас в качестве подтверждения того, что имею только добрые намерения и вам не стоит видеть во мне злодея?

- В архивах управы должны быть сведения о признании озарами моих давних родственников. Можно ли мне получить копии? - ответила я после недолгого раздумья.

Герцог удивился, ещё больше удивился йерл Нудилс, но копии мне выдали.

- Спасибо, что дождались, сорр Вильямс. - Поблагодарила я извозчика, подходя к экипажу.

- Да уж понимаю, что дело не быстрое. Это же не просто бумажка. Это считай документ о свободе! - покачал головой сорр Вильямс.

- Да! Именно. Осталось пережить обременение и можно будет вздохнуть полной грудью. - Улыбнулась я.

- Домой, фрау Анна? - ответил мне улыбкой сорр Вильямс.

- Нет, сначала мне нужно в багетную мастерскую. Надо оформить эти документы. - показала я на бумаги.

Все документы я решила оформить в одном стиле, выбрав одинаковые рамки. Я собиралась вывесить это всё на стене в приёмной аптеки на всеобщее обозрение. Для исполнения своей задумки я ещё и заказала большую уличную вывеску для аптеки. Отвлекаясь от подготовки к проверке на разумность, я размышляла, каким образом мне воскресить дело Саргенсов. Ведь после того, как им владел сорр Фрег, я получала почти что погубленное дело. И пришла к выводу, что мой единственный шанс, это реклама.

Здесь были зазывалы, объявления и рекомендации. Вот и весь набор инструментов. Я, которая вообще и близко не стояла с предпринимательством, вряд ли могу выплыть сама, да ещё и вытащить аптеку, если буду ограничиваться знаниями и умениями Анни. А вот вспоминая потоки рекламы всего и вся, льющиеся с экранов с начала девяностых... Вот только реклама должна быть умной, рассчитанной на возвращение клиента и превращение его кошелька в постоянный источник моего дохода.

А значит будем использовать в рекламе местные реалии.

Здесь огромныйвес имеет государство, и все абсолютно приучены к тому, что армия и йерлы получают лучшее. Поэтому, крупным шрифтом на новой вывеске было указано, что моя аптека поставщик лекарственных составов в госпиталя имперских легионов и лекарню городской управы. Причём я просила обязательно указать год. Получалось, что без малого триста лет, аптека Саргенс сидит на договоре с армией и управой. А это просто непредставимые гарантии качества! С этим не сравниться ни один ГОСТ, ни одни ТУ! И я решила это использовать наполную!

А ещё не стоило упускать из вида тот факт, что здесь была магия. И не просто была, а считалась чем-то невероятно ценным. И раз уж я столкнулась с проблемами, связанными с этой самой магией, то будет справедливо, если я же получу и выгоды. Именно поэтому я старательно выверяла самое заметное место для посетителей аптеки, чтобы вывесить туда свидетельства о признании четырёх Саргенсов озарами, и свидетельство об отсутствии дара у меня. Каждый желающий сможет увидеть, что я доказала, что не озар. Но при этом все будут знать, что дар где-то есть в моей крови. А значит, влияет на составы, которые я делаю.

Вечером я пила чай и размышляла о наступающем дне. Открытие аптеки после десяти дней простоя, смена вывески, визиты ательера Антуана и мастера Редкинса...

Сложный и насыщенный день предстоит. А мне нужно ещё и как-то красиво объявить о начале работы аптеки. Вот когда пожалеешь, что не вникала в своё время в весь этот безумный "рынок"!

Глава 24.

Глава 24.

Утро началось внезапно. Я едва успела закончить с уборкой на кухне после завтрака, когда в парадную дверь уверенно постучали.

Ранним гостем оказался мастер Редкинс с несколькими своими подмастерьями. Один был совсем юн, лет одиннадцать на вид. Любопытный взгляд он пытался прятать за строго и серьёзно сведëнными бровями.

- Внук, - улыбнулся мне мастер, перехватив мой взгляд. - Иии... Фрау, начнём с гостевой, жилой части или рабочей?

- Это как вам будет удобно. В реставрации нуждается весь дом и сразу. Так что думаю не имеет значения откуда начинать, - немного растерялась я.

- Нам нужно разложить инструменты, измерять... Много беготни и шума. Значит, будем мешать работе. Поэтому, аптеку оставим на вечер. Следовательно, начнем с официальной части. - Непонятно, то ли мне, то ли своим помощникам, то ли просто размышлял вслух, произнёс мастер Редкинс.

- Думаю, работы в аптеке сегодня будет немного. Ещё никто не знает, что аптека снова работает. - Улыбнулась я.

- Почему же? - удивился мастер. - Вот, уже с утра в Вестнике Тервеснадана целая полоса.

Взмахнул он газетой, которую видимо читал по дороге.

- Позволите? - попросила я, протянув руку за газетой.

- Конечно, фрау. Но аптеку я рекомендую уже открыть. Когда дождём до личных комнат, я вас приглашу. - Сдержанно улыбнулся мастер.

- Благодарю. День сегодня обещает быть сумасшедшим. Ещё должен прийти ательер, чтобы обновить шторы, скатерти и подобрать оббивку на стулья и кушетки. Ах, да! Ещё и ювенал из управы, чтобы составить иск о задолженности по аренде и требование об освобождении помещения. - Со вздохом перечислила я.

Мастер Редкинс нахмурился, его губы шевелились, словно он что-то жевал.

- Фрау, позволите небольшой совет от привыкшего брюзжать старика? - спросил мастер, склонив голову к плечу.

- Уверена, что мне этот совет пойдёт на пользу, - ответила я.

- Когда придёт ювенал, не уводите его в кабинет или другую комнату. Пусть все, кто будет заходить во время работы ювенала в аптеку видят, насколько вы серьёзно относитесь к делам и закону. Что даже кругом вам задолжавшего кузена вы выгоняете со своей территории при помощи закона! А не самовольно, на что в принципе имеете право. - Произнёс мастер.

- И как скоро такая молва разнесётся по столице? - прищурилась я, стараясь просчитать, все плюсы и минусы для меня от таких разговоров.

- Этого не могу сказать. Но уверен, что любому, кто решит проверить надёжность аптеки Саргенс, как партнёра, это станет известно. Неприятности случаются, фрау. А уважение к чужой собственности даже в таких обстоятельствах, и к закону, не смотря на личность вашего оппонента, весомый плюс к вашей репутации, фрау. - Ответил мне мастер, наблюдая за тем, как его подмастерья уже раскладывали необходимые для замеров и оценки инструменты.

- Спасибо за добрый совет, мастер Редкинс. - Даже присела в благодарственном поклоне перед стариком я.

- Да что уж там, так, брюзжание старого ворчуна. А добрый совет или нет, решает только тот, кто его слышит. - Кивнул мне старик, но было заметно, что ему приятна моя благодарность.

Оставив мастера наедине с проблемами, что создал своим откровенно свинским отношением сорр Фрег, я поспешила в аптеку. До привычного времени открытия оставалось минут двадцать, не больше. А я ещё хотела успеть забежать на кухню за холодным лимонадом для посетителей, ведь погода становилась всё теплее. И ознакомиться с новостями в газете.

Устроившись за стойкой, я открыла газету. Пролистав какие-то статьи о предстоящих балах летнего сезона и прочих увеселениях, что на летнее время перемещались на королевские острова, о громком скандале в академии ювеналов и ещё более громком о назначении леди Дианы Пембрук на должность леди-директриссы закрытого пансиона для девочек озаров, я наконец-то нашла то, о чём говорил фрай Редкинс.

Мне была посвящена целая колонка сразу после главного разворота газеты. Отметив про себя, что место для статьи очень даже престижное, особенно учитывая к какому сословию я отношусь, я углубилась в чтение.

Некто за подписью "сотрудник Дю Морт" не поленился рассказать читателям о семье Саргенсов, упомянув и о озарах в семье, и о очень долгом сроке работы для армии и управы, не забыл и о фрау Стефании, и о фрае Томасе Саргенсе. Но особое внимание было уделено злоключениям фрау Анны Саргенс, то есть моим.

С огромным удивлением я отметила, что этот Дю Морт был отлично осведомлён о том, что происходило за дверями зала проверки, словно лично присутствовал. По некоторым моментам, например тому, как описывался мой наряд, отмечался мой вкус, осанка, манера себя держать в обществе, я заподозрила, что эта статья вышла при участии женщины. Всё-таки редкий мужчина в состоянии подробно описать швы, шляпку и отделку воротника. А тут до мелочей! Но вот единственной женщиной в зале во время проверки, кроме меня, была графиня Александра. И даже если она баловалась журналистикой, то для меня написала бы разве что некролог.

Или это мой местный коллега. Понятно, что имя не его. Дю. Намекает, что благородного происхождения? Но при этом Морт... Почему-то я слышала в этом отсылку к смерти. На латыни так и будет, но латынь здесь язык медикусов и ювеналов.

- Так! Хватит, Аня! Тебе заняться что ли нечем? - осадила я саму себя. - Ты сейчас доразмышляешься до того, что придёшь к выводу, что Дю Морт это общий псевдоним графини и старшего йерла!

И сама же рассмеялась нелепости этого предположения.

Тем не менее, неизвестный мне Дю Морт оказал мне огромную услугу. Он известил всю столицу, что аптека Саргенсов вновь вернулась в семью и начала свою работу. А уж некая аура витающего в воздухе скандала, всё-таки убийство, обвинение в сокрытии дара, две проверки, владелица женщина... Как минимум, я могла рассчитывать на любопытство, что заставит прочитавших заглянуть в мою аптеку.

И я не ошиблась. Посетители появились сразу, как только часы пробили десять утра, начало рабочего дня для аптеки.

Люди шли разные. Некоторые были действительно лишь любопытными, решившими, что моя аптека сойдёт за развлечение. Были и постоянные покупатели, которые приходили пополнить запасы необходимых им средств.

- Простыла недавно, дышать не могу. Переносица болит, виски ломит... - Жаловалась одна из фрау, что в принципе не признавала никаких других аптек, кроме моей.

- И горло болит, - кивнула я.

- Да это уже дело десятое, деточка. Молочка с мёдом попью и хорошо. - Отмахнулась она. - А вот этот проклятый насморк! Клянусь, он меня в могилу сведёт!

- Насморк лишь следствие простуженного горла. Так что лечить будем всё. Но я бы посоветовала всё же обратиться к медикусу. - Улыбалась я. - Вот возьмите, это паточные пастилки с эвкалиптовой смолой и мятным маслом. И саше для приготовления полосканий для горла. И жду вас с рецептом!

- Конечно, Анни. Ничего страшного не будет, если медикус меня посмотрит! - кивнула мне она.

Были и странные посетители. Одна дама, с виду опрятно и дорого одетая, но с совершенно неприятной гримасой на лице, требовала у меня целый список лекарств, которые, как подсказывала память Анни, без рецепта не отпускались. И в рецепте указывалось не только само средство, но и вес, который необходимо было отпустить.

- Простите, но я вас не помню. - Удерживала я улыбку на лице.

- Конечно не помнишь, все ж знают, что тебя по башке отоварили, - речь дамы совсем не вязалась с её обликом.

- Эти лекарства идут по рецепту и требуют времени на изготовления. Могу я увидеть ваши рецепты? - главное в общении с хамами буть спокойной, уверенной и говорить вежливо.

Это лучший способ показать грубияну, пытающемуся диктовать условия, его место.

- Я их давно уже отдала, - ответила тëтка почти укладываясь на столешницу.

- Тогда у вас должны быть расписки фармика, принявшего рецепт к исполнению. - Продолжала улыбаться я.

- Я отдала рецепт твоему мужу, и он мне никаких расписок не выдал, - угрожающе прищурилась она, и оглянувшись на свидетелей своего выступления, продолжила гораздо громче. - Это что получается? Эта забегаловка работает не по закону?

- Видите ли, на сорра Фрега в связи с его смертью сейчас можно многое свалить. Но он никогда не вставал за эту стойку и не вел приёма рецептов, так как в принципе не знал фармацевтики. Здесь всегда была я. И я всегда выдаю расписку. А вот вас я не помню. Но ради решения вашей проблемы я готова обратиться к медикусу, выдавшему вам рецепты. Так к кому мне обратиться? - уточнила я.

- Ты посмотри на неё! А может это мне обратиться? Чтобы ещё раз твою головушку проверили? - дама явно разозлилась и перешла на угрозы. - Куда дела мои рецепты? Поди в тридорога перепродала тайком от муженька-то!

- Во-первых, проверку устраивают в строго оговорëнных ситуациях. И точно не по жалобе первого пожелавшего. Во-вторых, представьтесь полным именем. Я сильно сомневаюсь, что вы имеете право обращаться ко мне как к равной. И в-третьих, или мы решаем проблему с вашими лекарствами обращением к медикусу за повторной выдачей рецептов, или я обращаюсь в управу, за решением проблемы с попыткой незаконного получения лекарств угрозами и запугиванием. Выбор за вами. - Сложила я руки на груди.

- Что? Соскочить решила? - вдруг еле слышно прошипела тётка, а потом вылетела из аптеки, громко угрожая и хлопнув дверью. - Пожалеешь ещё, дрянь! Другие люди за моими лекарствами придут!

- Фрау, мне пожалуйста фирменных желудочных батончиков Саргенсов. - Сразу за скандалисткой подошёл к стойке пожилой фрай. - А вот вам бы обратиться в управу. Вы же поставщик управы! Вот пусть и ставят вашу аптеку в патрульный лист. А то не хватало ещё разговаривать с такими грубиянками!

Глава 25.

Глава 25.

Уже через час после открытия я задумалась о том, что если и дальше будет такой поток клиентов, то одной мне точно не справиться. Придётся искать помощницу. Мужчина, если и согласится работать под руководством женщины, то будет означать конец моей репутации. Я вовек не отмоюсь от сплетен о своей весёлой жизни. А это в моих нынешних реалиях просто непозволительно. Потеря репутации будет означать конец всему.

Задумавшись о сроках, которые нужно было бы установить для самой себя, для определения постоянного потока клиентов аптеки, я не сразу обратила внимание на звон дверного колокольчика. Судить по первым дням было бы глупо. Ведь сейчас людей в аптеку гонит ажиотаж. Ведь жизнь вокруг сдерживалась десятками рамок из правил и предписаний, а тут такое происшествие! Можно и побаловать себя чем-то интересным, и себе при этом никак не навредить.

Но к счастью, это пришёл ювенал, обещанный старшим йерлом. Даже если бы я не хотела воспользоваться советом мастером Редкинса, ничего другого придумать было бы невозможно. Ведь аптеку я закрыть сегодня не могла даже на небольшой перерыв. Ювенал отнёсся к моим извинениям и просьбам разместиться за одним из столиков в приёмной аптеки. От предложенного лимонада отказался, попросив чая.

- Вы какой чай предпочитаете? Могу предложить обычный, с кусочками яблока и цветами гибискуса. - Поинтересовалась я.

- Пожалуй, воспользуюсь вашей любезностью, фрау, и своим должностным положением, - добродушно улыбнулся ювенал. - С удовольствием отведаю чая с гибискусом. В последнее время все словно с ума посходили, расхваливая этот чай и пользу от него.

Я улыбаясь подошла к специально поставленному здесь буфету и поставила на стол перед ювеналом поднос с небольшим чайником, куда засыпала немного заварки с гибискусом, и тарелочку с галетами и овсяным печеньем.

Пока ювенал отдыхал за чашечкой чая и готовился составлять документы в суд от моего имени, я вернулась к клиентам. Но в голове я вновь и вновь прокручивалась сегодняшняя посетительница. Просто хамка, привыкшая по жизни идти нахрапом? Или привет от сорра Фрега? Но дополнительной защитой я озаботилась всерьёз. Настолько, что уже сейчас прикидывала, успею ли я добежать до управы сразу после закрытия аптеки, чтобы застать кого-то из тех, кто сможет помочь мне с попаданием в рекомендованный патрульный лист. Да и логично было бы предположить, что те, кто получал через мою аптеку опиум, попробуют продавить вдову своего поставщика. Ведь такой канал поставок терять эти люди не захотят.

- Фрау, объяснитесь! - прервал поток моих мыслей ворвавшийся в аптеку мужчина лет тридцати на вид, в пенсне и нарукавниках, какие носили ещё даже на моей памяти бухгалтера, канцелярские работники и медики.

- Сразу, как только отпущу клиентов, - спокойно ответила я. - Вам придётся подождать. Простите, не знаю вашего имени.

- Медикус Лепрос Кринат, фрай. - Представился мужчина.

Клиент, сжимавший в руках рецепт не спешил протягивать его мне. И даже на мой вопрос промямлил что-то невразумительное.

- Понятно. - Догадалась я о причине резко возникшей нерешительности у поситителя. - Итак, фрай Лепрос Кринат, какие именно объяснения от меня вам нужны?

- Утром вы ввели в заблуждение фрау Ингрид, сообщив ей о том, что я неправильно назначил ей лечение. Цитирую: "Вы всё это время изводите меня, гоняясь за сквозником по комнате, но забываете закрыть окно". А вот милая девочка в вашем лице, сразу указала ей причину проблемы. Может и мне заодно расскажете? - еле сдерживая возмущение, но при этом без крика и оскорблений посвятил меня в курс проблемы медикус.

- Фрау Ингрид действительно была у меня утром. И я действительно ей сказала, что бесполезно лечить насморк, забывая лечить горло. - Рассказала я.

- И дальше? - взмахнул рукой фрай Лепрос.

- Попрощалась, сказала, что жду с рецептом. Всё. Этот разговор состоялся при свидетелях, как видите, за полторы недели простоя накопилось много обращений. - Пожала плечами я.

- Всё? Ммм... Простите мою несдержанность, фрау. Вспылил, выслушав целую иносказательную речь о том, насколько я несостоятелен, как медикус. - Чуть поклонился медикус под смешки из очереди, видимо характер и нрав фрау Ингрид был известен многим. - Давайте я сам оставлю вам рецепт для фрау Ингрид. У неё застужена лобная доля, отсюда и насморк, застаивающийся в носовых пазухах. Отчего она и мучается головными болями.

- Конечно, фрай. Но я слышала её кашель. С горлом тоже не всё хорошо. Подождите! - вспомнила я и бегом рванула в подсобное помещение, которое определила пока под склад разных мелочей и непонятных вещей. - Вот смотрите. Это макет человеческой головы в разрезе. Лобные доли это кость. А вот горло. Отсюда воспаление идёт вниз, в лёгкие. И вверх, поражая полностью носоглотку. А любимые холодные компрессы, применяемые от головной боли, только ухудшают положение.

- Вы посещали анатомический театр? - внимательно посмотрел на меня медикус.

- Нет, что вы? Этот макет изготовлен моим отцом, фраем Томасом Саргенсом. Собственно я и сейчас пересказала вам его слова. - Решила я свалить все на отца Анни, а не объясняться откуда у меня столь необычные, как оказалось, знания.

Медикус внимательно осмотрел выставку свидетельств об озарах семьи Саргенс и повернулся ко мне.

- Знаете, фармик Саргенс, я запрещу фрау Ингрид холодные компрессы. Ну, попробую запретить. И раз мы не можем избавиться от её недуга моим методом. Попробуем воспользоваться выводами вашего отца. Надо будет осмотреть фрау и назначить лечение горла. А что нам делать с забитыми пазухами? - поинтересовался он у меня.

- Осмелюсь предположить раствор белкового серебра, - подобрала я самый доступный для объяснения термин.

- Что? - снял пенсне фрай.

В этой аптеке точно была серебряная соль, а я прекрасно помню, как помогала маме тщательно смешивать порошок нитрата серебра с желатином, которую мама проводила регулярно, чтобы получать основу для приготовления протаргола. Позднее, этот состав приходил в готовом виде и нужно было только развести. Но вот попробуй объяснить здесь и сейчас про открытия фармацевтики конца девятнадцатого века! Да и рассказ про гениального немецкого химика, побывавшего в качестве узника в немецком же концлагере, здесь не оценят. Артур Эйхенгрюн называл этот порошок "протеиновым серебром" и открыл его, когда искал лекарство от гонореи. И хотя известен он как первооткрыватель аспирина, протарголом пользовались более пятидесяти лет.

- Понимаете, Саргенсы долгие годы поставляют лекарственные составы в армию и управы. И каждое поколение пытается усовершенствовать то, что заметили, или использовали предыдущие фармики нашей семьи. - Нагло воровала я открытие своего мира.

- Так это одно из изысканий вашего отца? Потрясающе! А вы сможете точно воспроизвести рецептуру? - тут же заинтересовался медикус, для которого теперь ничего необычного не было.

К счастью для меня, фрай Томас Саргенс и без моих стараний был известен, как автор уникальных и действенных рецептов.

- Есть вещи, которые от меня требовали знать наизусть! - вот тут я ни словом не соврала.

- И это чудесно! - довольно закивал головой медикус Лепрос. - Вернусь к вам сразу после осмотра фрау Ингрид.

После этого присутствующие в приёмной клиенты очень живо и уже без сомнений чуть ли не впихивали мне свои рецепты. А я понимала, что вопрос о помощнице скоро встанет ребром.

- Это было очень и очень хитро! - раздался голос мастера Редкинса в ненадолго опустевшей приёмной. - Готов спорить, уже к вечеру новость о том, что ваша аптека может предложить редкие лекарства, будет всеобщим достоянием. А когда фрау Ингрид выздоровеет, очереди к вам будут заканчиваться на улице. Мы кстати закончили с замерами в официальной части дома и готовы приступить к личным комнатам.

Глава 26.

Глава 26.

- Мастер Редкинс, - сложила я руки в молитвенном жесте. - Очень прошу вас об одолжении! Продолжите пожалуйста замеры без моего участия. Я совершенно не могу отойти из приёмной. Необходимо принимать заказы, обновлять графины с лимонадом и не забыть о чае! Я уже молчу о том, что почти по всем рецептам необходимо будет приготовить лекарства. И уважаемый ювенал ютиться здесь, составляя иск. Даже думать не хочу, как буду выкручиваться, когда придёт ательер Антуан.

- О! Я совершенно не хочу обременять вас. Извините, я решил, что раз аптека открылась, то здесь я найду вас с большей вероятностью, и услышал ваш разговор. - Снял шляпу зашедший ательер. - Уверен, что мы с мастером вполне справимся с замерами. Тем более, что и рекомендациями сможем сразу обменяться. Если конечно, фрау нам доверяет.

- Без малейших сомнений! - улыбнулась я с огромным облегчением, дождавшись согласного кивка от мастера Редкинса. - А если будут какие-то вопросы, то Мартиша может подсказать. Её семья долгое время помогала моим родителям по дому и хозяйству.

К счастью, никаких больше особых происшествий не было. Не считать же таковым усиленно изображавшего кашель мальчишку, который высыпал на столешницу гору несколько мелких монеток и попросил леденцов от кашля, только обязательно анисовых.

Ювенал спокойно оформил все бумаги, дал их мне для ознакомления и на подпись, а потом вручил расписку о том, что он забрал документы для передачи в суд, и поблагодарив за чай, откланялся. Я же в один из небольших перерывов между посетителями смешала масло эвкалипта, которого было просто в огромном количестве, с эссенцией жгучего перца, которую добавляли в разогревающие мази, в небольшом распылителе и поставила рядом с собой.

Оружие здесь носить имели право только военные, ювеналы и мужчины, не ниже фрая. То есть только фраи и лорды. Женщине подобное приобретение могло бы очень дорого стоить. А вот такой состав из подручных средств никаких последствий за собой не повлечёт. Зато всегда эффективен. В пять часов вечера, закрыв аптеку, я почти без сил опустилась на стул в приёмной.

У окна спорили и обсуждали что-то мастер Редкинс и ательер Антуан. Что-то по поводу оббивки. И ещё им нужно было моё согласие на изменение. Для того, чтобы повесить многослойные шторы, мастер Редкинс предложил просто заменить однострунную гардину на трёхструнную. Но для этого необходимо было долбить стены над окнами, чтобы создать основу-противовес для тяжёлой гардины да ещё и со шторами. Я согласилась, при условии, что не пострадают сами окна.

Выставленные обоими мастерами счета впечатляли. Даже не подсчитывая сколько денег у меня на руках из тех, что я взяла в банке, нашла во время уборки, накопленных тайком Анни и из найденных моим верным котом заначек покойного мужа, я понимала, что предоплату в размере положенной трети от суммы я внесу спокойно. А вот для полной оплаты мне вновь придётся влезать в накопления на счету.

Следующие пару дней у меня проскочили в мельтешении между приёмной аптеки, кухней, где я готовила еду для себя и Лихо, подсобными комнатами, где я готовила лекарства по полученным рецептам, и спальней. Причём даже не всей её частью, а той, что приходилась на пару шагов до кровати и собственно самой кроватью. В качестве спальни я пока использовала тайную комнату.

Вот кто чувствовал себя привольно в доме Саргенсов, так это Лихо. Иногда он часами лежал на подоконнике лениво наблюдая за работой аптеки и вызывая неизменное восхищение у посетителей, особенно женского пола. Позволить себе такую роскошь как беридианский дикий кот могли немногие. А я чувствовала себя увереннее под присмотром своего Лиха. И ждала субботы, когда у аптеки был официальный выходной, а вот управа работала.

Как только моя аптека попадёт в этот патрульный лист, я смогу всерьёз задуматься о помощнице. Ведь сейчас, когда я не уверена в безопасности, подставить другого человека я не могла.

От мыслей о необходимости охраны меня отвлёк звук наддверного колокольчика. Я вскинула голову. В аптеку вошёл высокий мужчина, темноволосый, с редким для этих мест разрезом глаз, навевающем мысли о предках, выходцах из Восточной Азии. Правда размах плеч больше соответствовал былинным богатырям Васнецова.

Взгляд зацепился за странный цвет кожи вошедшего. До уровня носа лицо было словно обветренным или загорелым, а вот нижняя часть лица удивляла бледностью. Словно мужчина долгое время носил густую бороду и недавно её сбрил.

Густая борода... Сбрил... Эти слова сложились в голове в странную картину, которая тем не менее находила всё новые подтверждения. Да и вряд ли кто-то осмелится надеть форму старшего йерла и ходить в ней по городу, кроме самого старшего йерла. Единственное... Я почему-то считала, что старшему йерлу с его вечным брюзжанием хорошо так за сорок. А сейчас понимала, что буду сильно удивлена, если он вообще успел переступить рубеж тридцати лет.

- Фрау Анна, я прошу вас повторно сообщить мне под протокол те сведения, что вы передали йерлу Марку Бербергу, - знакомо пробасил старший йерл.

- Ммм... Вот оно значит как. И вы побрились. А где же ваша помощница? Неужели оставили на улице? - не смогла не съязвить я.

- Я нахожусь в активном поиске. Кандидатура уже есть! - закаменел лицом старший йерл.

- Может тогда чая? Во время обеда в аптеке затишье, можем спокойно расположиться за столиком. - Предложила я.

- Спасибо, фрау. - Проследовал к столику мужчина.

Пока я заваривала чай и пополняла запас печений, старший йерл достал из папки плотный разлинованный лист бумаги, чернильницу и перьевую ручку.

- Интересная конструкция, - кивнула я на чернильницу.

- Да, это один из озаров придумал. Вроде мелочь, но такая нужная. Оценить реальную пользу такой придумки может только тот, кто переписывал десятки страниц из-за перевернувшейся чернильницы. - Вдруг совсем не вредничая и не ворча сказал йерл. - Фрау, я понимаю, что личное отношение может помешать вам быть откровенной со мной. Поэтому прошу сейчас подумать и ответить, возможно для вас будет удобнее и проще, если вас допросит другой сотрудник управы.

- Йерл Нудисл, - начала я.

- Ногарэ Нудисл, старший йерл столичной управы Тервеснаданской империи. По выслуге лет получу наследуемый статус фрая. На службе короны с четырнадцати лет, внеочередное повышение получил за участие в двух операциях тайной службы империи, переведён в столицу из пограничья, где был неоднократно отмечен за противодействия контрабандистам и борьбу с ними. Участвовал в столкновениях с бандами тирданцев. Собственно, это вся моя история. - Запоздало представился старший йерл. - И последние лет пять или шесть мы ведём настоящую войну с поклонниками опиума. Теряем своих в этой никому неизвестной и по факту необъявленной войне. Кто-то гибнет, кто-то сдаётся, а кто-то переходит на ту сторону. Кто-то сдаётся и перед этим дурманом, и перед теми благами, что сулят те, кто всеми силами поддерживает распространение этой пагубной дряни. Я не требую запретить. Я как никто понимаю, что иногда он необходим. Не мне вам перечислять примеры, фрау Анна. Но этот демон должен сидеть в маленькой клетке строжайших правил и под постоянным контролем! Вот это моя позиция!

- И она заслуживает уважения, йерл Ногарэ. - Кивнула я. - У меня нет к вам личной неприязни. Хотя я и не согласна с вами по ряду вопросов, особенно по тем, что отражались синяками и кровоподтёками на мне. И скажу честно, я всей душой желаю вам столкнуться с такими же взглядами на допустимое по отношению к женщине, только когда это коснётся лично вас. Чтобы у вас была возможность оценить вот эти ваши взгляды в полной мере. Но это на усмотрение судьбы. Так что ничто не помешает мне рассказать вам о том, что я помню. Тем более, что мне кажется, что эта история для меня не окончилась.

- Вот как? - прищурился йерл. - Интересно. И собирались ли вы об этом сообщать?

- Да. Планировала в субботу посетить управу с просьбой внести мою аптеку в патрульный лист. - Призналась я.

- Это хорошо. Приступим к вашим воспоминаниям? - сделал глоток чая йерл.

- Как вы знаете, у нас запрещены вольные перемещения жителей империи. Чтобы переехать, нужно получить разрешение. Чтобы поехать отдыхать, нужно получить курортную карту. - Начала я. - Поэтому поставщики и транспортные компании на особом счету. Но и они каждый раз оформляют подорожную. Я обратила внимание, что сорр Фрег покидает город, когда такой необходимости нет, причиной указывает, что заканчиваются ингридиенты, необходимые для приготовления лекарств, но их в избытке. А вот особые вещества, для которых мой отец заказывал специальные ящики, закрывающиеся на ключ, обновляются гораздо быстрее, чем при моём отце. Сорр Фрег отпускает их по неподтверждённым рецептам неизвестных мне медикусов. А ведь те медикусы, что имеют право назначать подобные лекарства, входят в перечень, который даже я знала наизусть! Тогда я стала сверять поступление и расход. И оказалось, что даже с тем, что принимаются, как я считала, поддельные рецепты, то всё равно не сходится. Остатки опиума и морфия то значительно меньше, а то и вовсе больше заявленного! Вот с этим я и пошла в управу. К сожалению, все выписки я отдала йерлу Марку Бербергу. А сорр Фрег так вёл отчётность, что вряд ли мы сможем найти там хоть что-то.

- Часть ваших выписок мы нашли при обыске у бывшего йерла Марка, под воздействием открывателя истины, он сам рассказал про свои тайники. Вы сможете что-то рассказать по тем записям? - спросил йерл.

- Думаю да, но нужно будет их увидеть. Сейчас мне сложно заранее определиться. - Пожала плечами я.

- Значит назначу вам визит в управу на субботу, раз вы всё равно собирались нас навестить. Кстати, интересно послушать зачем? - внимательно посмотрел на меня йерл Ногарэ.

Я рассказала о странной посетительнице и её угрозах. И о своих опасениях, что это были не просто слова вздорной бабы.

- Хотя возможно стоит и подождать, вдруг проявятся товарищи? - задумалась я.

- Мне сейчас послышалось, фрау Анна, что вы предлагаете посидеть и посмотреть, а не клюнет ли крупная рыба на живца, в роли которого будет выступать некая фрау Анна Саргенс. Но мне ведь послышалось, да? Не мог же я услышать такую глупость? - спросил йерл.

- Почему же сразу глупость? - погладила я запрыгнувшего ко мне на колени Лихо и посмотрела на йерла.

Йерл Ногарэ тоже смотрел на меня. Очень так нехорошо смотрел.

Глава 27.

Глава 27.

- Сейчас объясню, фрау Анна! - процедил йерл Нудисл. - Ещё совсем недавно вы сами абсолютно верно и разумно объясняли герцогу, что люди, которые стоят за смертью вашего мужа, не будут церемониться с вами. И ваша жизнь для них вообще ничего не значит! Так вот, я достаточно повидал, чтобы утверждать, что смерть сорра Фрега попала в поле зрения тайной службы случайно. А вот что его убрали, как слишком много узнавшего или потребовавшего участника одной из опиумных банд, очень похоже. Конечно, терять такой налаженный канал, как поставки через вашу аптеку им явно не хочется. Но они были к этому готовы! И постоянное присутствие сотрудников управы положит конец подобным появлениям.

- И оборвёт нить тщательно свитой паутины. А ведь можно выбраться к пауку! - напомнила я.

- Выставляя для удара женщину? Прямо скажем, соплюшку? - даже и не думал поддаваться на соблазн йерл. - Фрау, вы от нечего делать приключений возжелали? Так я вам напомню, как напомнил в ночь смерти сорра Фрега, займитесь своим делом! У вас шесть месяцев, чтобы сохранить наследство. А вы полы отмыли и успокоились? Или вашей замечательной памяти не хватает, чтобы вспомнить, что у вас не только дом и аптека. Ещё огород, флигель, фруктовый и лекарский сад, каретный сарай и целый остров. Они в достойном состоянии? Вы хоть нашли время, чтобы их осмотреть? Вот и займитесь своими делами, и не лезьте туда, куда вас не только не просят, но и прямо говорят, что вас это не касается!

На самом деле, кроме самого дома и небольшой парадной аллеи, я ничего не осматривала. И йерл мне хоть и жёстко, но справедливо напомнил, что могу так и без всего остаться. Но сидеть и вечно бояться удара? Так и до паранойи досидеть можно.

Однако, хоть и очень не хотелось этого признавать, но йерл Ногарэ был прав. Не то у меня сейчас положение, чтобы влезать в борьбу с опиумным подпольем. Тут как бы самой выплыть.

- Я вас услышала, старший йерл. - Сообщила я. - Но понимаете, тут как с залетевшей в комнату осой. Или убегать, чего я себе позволить не могу. Да и куда мне бежать от родного дома? Или брать туфлю потяжелее и бить по осе, пока она точно не погибнет. А сидеть и гадать ужалит или нет... С ума быстрее сойдёшь и ни одни нервы не выдержат. Через несколько месяцев в каждом чихе буду видеть угрозу.

- Это сложно, я понимаю. - Вздохнул йерл. - Особенно для вас, оставшейся одной и без защиты семьи или мужчины. Но фрау, вам нужно заниматься тем, что поможет сохранить ваше дело для следующих поколений Саргенсов. Только от вас зависит кем они придут в эту жизнь. Так порой бывает, что вся надежда лишь на один, слабый росток. А борьбу с преступниками переложите на плечи тех, для кого это долг и обязанность. Вашу аптеку я постараюсь внести в патрульный лист уже сегодня. Тогда первый патруль с обходом будет уже вечером. Если нет, то завтра с утра. А вас я жду в управе в субботу.

После этого йерл откланялся. Пошли клиенты, кто-то нёс новые рецепты, кто-то забирал заказы. День понёсся в привычной круговерти. За последнюю четверть часа работы аптеки и вовсе никто не зашёл. И я уже уверенно закрывала дверь, когда в щель между дверью и косяком встал тяжёлый и грубый мужской ботинок.

Меня резко толкнули вовнутрь. В аптеку зашёл крепкого телосложения, но невысокий мужчина в простой одежде, что могла принадлежать любому из сорров или работающему фраю. Совершенно не опасаясь меня, он опустил внутреннюю задвижку на двери аптеки, и только после этого повернулся ко мне.

Я, пока он возился с дверью, отошла за стойку. Этот манёвр не остался незамеченным.

- Осторожная. Значит, возможно и несильно пострадаешь. - Ухмыльнулся незнакомец.

- Я прошу вас покинуть приёмную, аптека закрыта. - Постаралась я, чтобы голос звучал ровно.

- А похоже нет, не получится по-хорошему. - Покачал он головой. - Слушай внимательно, я тебе расскажу, что ты теперь будешь делать, если не хочешь неприятностей. И повторять я, не намерен. Скажи что-нибудь, чтобы я понял, что ты меня слушаешь?

- Я вас слушаю, - послушно ответила я.

Мужчина снял шляпу и бросил её на столешницу стойки.

- Твой муж взялся выполнить для очень серьёзных людей одну очень дорогостоящую работу. Оплату получил, а работа не сделана. - Покачал головой неурочный посетитель.

- Сорр Фрег умер. - Напомнила я, отмечая, что мужчина обладает совершенно непримечательной внешностью. Такого и захочешь подробно описать, и не получится. Вроде всё обычное, но взгляд словно стекает с этого посланца очень серьёзных людей.

- Это его проблемы. То есть теперь твои. Наши люди будут приходить два раза в неделю, и ты без концертов будешь отдавать требуемое. Иначе, ты будешь очень и очень жалеть о своём непонимании. - Навис он над стойкой оперевшись на неё локтями и наклонив голову так, что его лицо оказалось прямо напротив моего. - Для начала проведëшь выходные в компании очень злых и невоспитанных ребят. Потом начнутся меры воздействия серьёзнее. Возможно, придётся что-нибудь сломать такой красивой девочке. Уяснила?

Мужчина неприятно улыбнулся, видимо ему очень нравилось пугать меня и наслаждаться чужим страхом и беспомощностью. Вот только я бояться всякую шваль давно отвыкла.

Я резко расширила глаза словно от испуга, бросив взгляд за спину мужчины. Он конечно не обернулся, явно долго присматривался к аптеке, прежде чем наведаться. Но он моргнул, а мне хватило этих секунд, чтобы схватить распылитель с маслом и эссенцией острого перца, и несколько раз от души брызнуть угрожавшему мне мужчине в глаза.

- С@ка! - заверещал он, крутясь и зажимая глаза. - Убью!

Но стоило ему убрать руки, как я добавила ещё. Пытаясь увернуться, он споткнулся и упал, с грохотом ударившись головой о подоконник, где давно уже поджидал его Лихо. Хищно сверкнули кошачьи глаза, стремительно опустилась и прошлась по шее незнакомца кошачья лапа. Раз за разом, словно прорезая на человеческой шее кровоточащие жаберные щели. Незнакомец попытался отмахнуться от опасности и защитить свою шею. И тут же получил новую порцию масла с перцем.

- Вам лучше не шевелиться, - предупредила я. - Иначе я выжгу вам глаза, а Лихо окончательно разорвёт вам шею. Я понятно объясняю? А то я тоже повторять не намерена. С ума сойти, я перевожу замечательные, из отлично выделанной кожи, ремни для остановки кровотечения и фиксации пациента на то, чтобы просто связать какого-то... Петуха из подворотни!

- Ну, связала. - Где через четверть часа тишины спросил мой пленник. - А дальше-то что?

- Честно? Пока понятия не имею. Будем ждать утра, чтобы попросить кого-нибудь вызвать йерлов. - Пожала плечами я.

Но этим планам к счастью не суждено было сбыться, потому что старший йерл очень ответственно относился ко всему, что делал. Поэтому ещё через полчаса меня навестили несколько йерлов. Один из них тут же поспешил в управу.

- Фрау! - возмущённо посмотрел на меня старший йерл, когда явился по вызову.

- Я не виновата! Он сам пришёл! - с неменьшим возмущением ответила я.

- Избил себя тоже он сам? Как его допрашивать, если он нуждается в помощи медикуса? - фырчал йерл Ногарэ.

- Я ничего не скажу! - сплюнул на МОЙ пол этот скот.

- Подержите его связанным ещё часок. Потом резко ослабьте ремень. Кровообращение восстановится, и уже онемевшие конечности начнёт выкручивать и сводить. Потом можно вернуть ремень на место и повторить. - В отместку поделилась прошлым опытом я. - И всё расскажет, да так, что не заткнёте!

Глава 28.

Глава 28.

На меня посмотрели сразу все.

- А что? Можно подумать никто не слышал, что Томас Саргенс каждый раз продавая такие ремни, объяснял как ими пользоваться и настоятельно советовал подсовывать под ремень бумажку с записью, когда наложили. На более поздних ремнях вон вообще чуть ниже пришивается специальный ярлычок. - Показала я ремни. - И конечно мне тоже объясняли почему так надо делать. И я проверяла, так ли это. А сейчас просто поделилась опытом. Потому что этот грубиян ведёт себя возмутительно! И угрожал мне! Обещал что я проведу выходные в компании очень злых и невоспитанных мужчин.

Объяснять откуда у тихой, скромной и, откровенно говоря, забитой аптекарши такие познания нужно было правдоподобно и сразу.

- Вот, - присел на корточки рядом с бандитом старший йерл. - Видишь, до чего ты довёл уважаемую фрау из хорошей семьи? Ай-яй-яй, да ты опасен для общества, поэтому отправлю-ка я тебя... Куда ты там обещал фрау? В компанию к невоспитанным, а где я тебе воспитанных за решёткой найду? И к злым парням. Правда, парни?

- А то! Вместо спокойного сна на дежурстве бегай тут, забирай, оформляй, допрашивай, проверяй, снова допрашивай, следи, чтобы он не буянил и на стены лицом не кидался. А потом ещё и объяснительные пиши, как он лицом об пол тёрся. - Мрачно перечислил один из йерлов. - Так что не знаю как и кто, а я точно б. уду очень, очень зол!

- Держите, - достала я одну из копий справочника лекарственных растений.

Я нашла таких штук шесть одинаковых. Оригинал хранился в библиотеке. В дорогом переплёте, с тиснением и иллюстрациями-гравюрами. И составила его Стефания Саргенс, а её муж, Томас Саргенс, оплатил издание. А вот рукописные черновики, большие такие листы, куда больше школьных альбомов, размножили. Обложка у них была тем самым мягким перелётом, и от рассыпания черновик справочника спасала прошивка по краю листов. Очень удобно, когда нужно постоянно листать, смотреть и сверять. Можно не бояться испортить дорогую книгу.

- Зачем? - йерл, которому я протягивала справочник, смотрел на меня с непониманием.

- Видите ли, данный мужчина пытался незаконно завладеть лекарственными средствами. Почти все они имеют растительное происхождение. Должны же йерлы понимать они нашли у обвиняемого детскую коллекцию красивых цветочков или сырьё, для получения лекарства? Никого не удивит наличие такого справочника в допросной. - Я понимала, что иду по очень тонкому льду и сильно рискую, но уж очень хотелось развязать йерлам руки в деле изоляции этого субъекта на подольше и подальше от меня и моей аптеки.

Поэтому я со всей силы ударила йерла, не торопящегося принять подарок, по плечу.

- Фрау! - отскочил он от меня, потирая плечо.

- А синяка не будет, - улыбалась я. - И костяшки пальцев не пострадают. Что кстати обычно противоречит утверждениям, что преступник сам кидался лицом на стены. А если прижать этот справочник к груди...

- Как самое дорогое и ценное для этого без пяти минут каторжанина, - уже куда более заинтересованно смотрел на меня сотрудник управы.

- Да-да, он же охотится за лекарствами, - напомнила я. - Так вот если прижать к груди и ударить по справочнику, то область поражения больше, можно и рёбра сломать. А вот следов побоев нет. И установить давность нанесённого удара тоже сложно. И проявляющиеся следы нехарактерны для полученных травм.

- Фрау, - мой собеседник смотрел на меня почти с восхищением. - Знаете, в последнее время, что-то в горле першит. Я зайду к вам на недельке?

- Я вот даже знать не хочу, откуда у вас такие знания, - произнёс старший йерл, про которого я почти забыла.

- А вот, - показала я на полку на стене за стойкой. - Салливан Реджинальд Саргенс. Монография о прижизненных и посмертных повреждениях костей и тканей. Труд всей жизни деда моего отца.

- И полагаю, что у вас найдётся по книге одного из ваших предков в качестве довода на каждый мой вопрос, - хмыкнул старший йерл. - Уводите, пока испуганная фрау не вспомнила какую-нибудь прабабку, увлечённо описывающаю яды.

- Кхмм, - кашлянул один из йерлов, привлекая внимание.

Когда йерл Ногарэ повернулся к нему, то он указал на ту же полку, что и я до этого, только на одну из первых книг. "Эсфирь Саргенс. Яды. Смертельное искусство исцеления"- сплетались на корешки буквы старинного шрифта.

- Фрау Анна, да ваша аптека жуткое место, как я погляжу. - Усмехаясь пробасил йерл Ногарэ. - Так, патрульный обход по периметру каждый час. Завтра продавлю постового для этой улицы. Где-нибудь поближе к аптеке. А то с такими посетителями, фрау, ваш кот привыкнет рвать не мелкую живность, а людей. А мне на территории столицы только хищного кота-людоеда и не хватало!

- Так может в аптеке охранную сферу поставить? Никто не полезет, зная, что территория под такой охраной. - Предложил кто-то из сотрудников управы.

- Сфера это магия озаров. Установка такого артефакта стоит пятьдесят золотых фьюринов. Не все лорды могут себе такое позволить! - ответил ему йерл Ногарэ. - Да и кто будет тратить такие деньги?

- Тот, кто очень ценит свою жизнь и хочет её сохранить? - задумалась я. - Надо подумать.

- Подумайте, фрау. - Не стал спорить со мной старший йерл. - До субботы. Надеюсь, больше вас никто не потревожит.

Проводив всех, закрыв двери и активировавохранную систему, я подхватила на руки Лихо, и отправилась на кухню. Перед благородным и отважным котом я поставила тарелку с печенью. Собиралась делать паштет, но решила, что Лихо заслуживает того, чтобы его баловали. Сам Лихо моё решение поддержал отличным аппетитом. Я провела несколько раз по его голове и вдоль спины. Лизо ответил довольным урчанием.

- Кушай, защитник. Набирайся сил. - Улыбалась я, заваривая себе поотивоозаровый сбор.

Для кота, позволить себя гладить, когда он ест, знак особого отношения к человеку. Полное доверие. Даже от своих сородичей, с которыми живёт много лет в одном месте, коты и кошки защищают свою добычу. Иногда даже рычат на остальных питомцев, если те подходят слишком близко во время еды. А Лихо подбадривающе мурчит. Словно чувствует, что мне предстоит принять очень много решений, и каждое может быть спорным, если не ошибочным.

Самое главное, я должна из кожи вывернуться, но отстоять наследство. А значит, как минимум, мне нужна помощница! Тем более, раз я теперь не просто попала в заветный патрульный лист, но и нахожусь на контроле с более частым посещением.

Также стоит разузнать, что там за охранная сфера такая. Защита собственной жизни и безопасности не обсуждается. Хотя сумма... Если добавить к ней то, что я уже должна, и сколько ещё потребуется для приведения дома Саргенсов в порядок, то боюсь наследуемый счёт Анни сократится не меньше, чем на треть. А скорее всего и в половину. Потому что всегда есть такая вещь, как незапланированные расходы, от которых нет возможности отказаться.

И это я даже не вспоминаю об острове Марли. Думать боюсь, что я там обнаружу. И сколько понадобится денег, чтобы компенсировать тот вред и урон, что причинил родовому гнезду брак Анни. Вот не зря меня всегда смущала формулировка "брак". И главное "заключение". Ну вот только это должно навевать странные ассоциации.

В кухонное окно я увидела, как полыхнуло вспышкой по забору. А потом раздался приглушённый расстоянием топот ног и звук свистка. Кто-то явно хотел навестить меня на сон грядущий. Но включённая на максимум охранка закрывала не только дом, но и всю территорию.

- Вот так и надо! - злорадно хмыкнула я. - Насколько я понимаю, очень скоро до нужных людей дойдёт слух, что аптека привлекла слишком много внимания управы, да и вероятность столкнуться с йерами, всей этой опиумной компании не нужна. Лихо, пойдём спать. А завтра, после закрытия аптеки, пойдём осматривать оставшиеся городские владения Саргенсов.

Кот отвлёкся от наблюдения за происходящим у забора и коротко муркнув, грациозно стëк на пол.

Глава 29.

Глава 29.

Днём я вновь и вновь ловила себя на том, что жду закрытия аптеки. За ночь моё любопытство окрепло, освоилось с мыслью, что есть ещё огромная незнакомая мне территория, полная тайн и загадок. Попытки напомнить себе, что пыль и разруху я найду с гораздо большей вероятностью, успехом не увенчались.

Поэтому без пяти пять я ждала той самой минуты на низком старте и даже постукивала о нетерпения ногой. И звякнувший колокольчик над дверью меня совсем не обрадовал. Но пришла Мартиша, которую отправил ко мне ательер Антуан с образцами ткани.

- Ательер Антуан просил вас выбрать те цвета, которые вы бы хотели видеть у себя. Вот тут дощечка, на ней он начертил клеточки и каждую подписал по комнатам. Понравившиеся ткани нужно просто приколоть вот здесь при помощи булавок. Я принесла вам целую коробку, чтобы вам не искать. - Объясняла мне Мартиша. - Вот к примеру, написано приёмная аптеки. Находим, тут внутри клеточки три столбика. Нижняя, тяжёлая и отделка.

- Нижняя светло-зелёная, давай вот эту.- Улыбаясь показала я на квадратик нежно мятной вуали.

- На основные шторы я бы посоветовала вам присмотреться к вот этому бархату. По цвету и из-за ворса он напоминает влажный мох, но и выбивать его легче и пыль не так заметна. Убираться понадобиться реже. - Подсказала Мартиша.

- И по цвету хорошо сочетаются, - согласилась с ней я.

- Теперь, если хотите, можете оставить два цвета. И всё окно будет оформлено в этих цветах. А можете добавить третий цвет в столбик "отделка". Тогда незначительные детали, такие как лента для тяжёлых штор или одна из частей короткой декорирующей занавески будет третьего цвета. - Оживлённо рассказывала девочка. - У вас здесь много дерева, да и место рассчитанное на то, что постоянно будут приходить, уходить, сидеть, уличная дверь постоянно открывается... Белые и светлые цвета не подойдут. Попробуйте добавить тëмно-коричневый.

- Как я понимаю, на работу в ателье ты устроилась не просто так, лишь бы куда. А потому что тебе это интересно. - Усмехнулась я.

- Да, фрау. А в ателье Баринса не только можно работать. Можно ещё и учиться. Ательер Антуан охотно показывает и стежки, и целые строчки, даёт небольшие задания, рассказывает как работать с разной тканью. И если что-то действительно получается, то поддерживает и помогает. У него две швеи их девочек-помощниц выучились. А я рисую хорошо. Он иногда смотрит эти рисунки и даже обсуждает со мной. - Зарозовели от гордости и смущения щеки девочки.

- Мечтаешь открыть своё ателье? - спросила я.

- Ателье не получится. У меня модели... - Мартиша задумалась, явно вспоминая данную ательером характеристику. - Революционные.

- Любопытно, - заинтересовалась я. И что же там такого революционного?

- Брючный костюм для женщин, женские мундиры и... И всякое такое. - Сбилась под конец Мартиша.

- А мне покажешь? - решила я поддержать девочку. Ну, а вдруг это Коко Шанель этого мира?

- Обязательно покажу. - Серьёзно кивнула Мартиша. - А вы правда будете искать себе помощницу?

- С чего такой вопрос? - удивилась я. - Но скорее всего да.

- Мастер Редкинс упомянул, что скоро вам понадобиться человек, который будет принимать рецепты и отдавать лекарства. Иначе вы справляться со всем сразу не сможете. Мол, даже хорошие люди не могут одновременно быть в нескольких местах и делать сразу несколько дел. - Поделилась со мной источником своего знания Мартиша. - А вам от помощницы нужны какие-то особенные умения?

- А давай начистоту. Ты кого-то хочешь предложить? - спросила я.

- Да, фрау. Пенси, моя старшая сестра. Она уже взрослая, и родители против, чтобы она ходила и нанималась на разовую работу. Папа переживает, что какой-нибудь непорядочный лорд или фрай, вот вроде вашего покойного мужа по натуре, обидит её. - Со вздохом рассказывала не по годам смышлëнная девочка. - Уж больно она уродилась миловидная. А Пенси у нас ответственная и обязательная. Она старательная, аккуратная, память у неё хорошая. А ещё она знает латынь. Не так хорошо как наверное вы, но знает.

- Откуда? - удивилась я, ведь обучения для девочек двух последних сословий предусмотрено не было.

- Мы живём в старом доме, в рабочем квартале. У нас хорошая квартира, кухня, три комнаты, отдельный вход и даже клочок земли под нашими окнами. Отец его огородил и мама разбила там небольшой садик и несколько грядок. А вот на втором этаже живут люди, у которых денег хватило только на узкую комнату пенал. У них одна большая кухня и общая помывочная на их этаж и для тех, кто живёт в мансарде. - Делилась со мной Мартиша. - Угловая комната над нами принадлежит сорру Грегору. Он очень и очень старый, раньше преподавал в академии ювеналов. Как раз латынь и террисанский. Когда родители только-только переехали в этот дом и начали обустраиваться, он очень просил не срубать старую высокую рябину. Летом она даёт тень, зимой на неё прилетают птицы, и круглый год она загораживает вид на городскую тюрьму. А потом родители разрешили ему спускаться в наш сад. Там даже стоит кресло специально для него. Да и мама никогда не жалела для сорра Грегори тарелку супа или каши. А он, чтобы отблагодарить родителей взялся учить нас грамоте. Чтению, письму, счëту. А потом оказалось, что Пенси склонна к обучению языкам. Латынь ей далась легко. А террисанским она владеет как родным. Иногда к нам приходят знакомые отца из порта и просят её перевести документы. Пенси быстро выучит свои обязанности, вам придётся потратить совсем немного времени на её обучение. Правда.

- Девушка, знающая латынь, умеющая читать и писать. А привозить на работу и забирать её сможет ваш отец, чтобы она не ходила по улицам одна. - Прикидывала вслух я.

- Да, как меня. - Подтвердила Мартиша.

А ещё, вслух я этого не сказала, но был и другой немаловажный момент. Семья сорра Вильямса была близка с семьёй Саргенс. Сорра Санни помогала по хозяйству, сорр Вильямс был личным кучером фрая Томаса. Это были простые и честные люди. А деньги, что заработает Пенси пригодятся семье. Для меня сумма будет незатратной, а вот время которое освободится для других дел просто бесценно. Поэтому, когда в дверь постучался сорр Вильямс, которого Мартиша предупредила, что идёт ко мне по просьбе ательера Баринса, я предложила ему место помощницы фармика для его дочери.

- Если конечно девушка сама захочет, - предупредила я. - Стоять здесь целый день и принимать рецепты от весьма капризных или приболевших клиентов дело непростое.

- Я конечно спрошу её мнения, но думаю Пенси ухватится за ваше предложение, фрау. Шесть ринов за месяц это очень щедрое предложение, а работа всяко легче уборки. И стоять в чистом платье в аптеке, не рыбу сортировать или чистить. Потому что пока именно это было лучшим предложением, что мы смогли найти. Но мне бы не хотелось. Работа тяжёлая, а у меня ведь дочки. - Чуть улыбнулся сорр Вильямс.

- Если Пенси согласится, то пусть приходит завтра к девяти утра. За час до открытия аптеки мы успеем познакомиться с работой и друг другом. - Довольно улыбнулась я. - Тем более, что аптека со вчерашнего дня на охране управы. И ещё думаю про сферу охраны. Дорого правда очень. Узнать бы есть ли от неё толк!

- Да про то, что аптека теперь в патрульном листе, да ещё на отдельном маршруте, уже с утра говорили. А сфера, хоть и стоит баснословно, это ж целое состояние! Но и польза от неё на каждую медяшку своей цены. - Охотно просветил меня сорр Вильямс. - Я лично знаю ювелира, у которого такая стоит. И хотя фрай Скрудж над каждой медяшкой трясëтся, как над последней в его жизни, на сферу не нарадуется. Если хотите, могу попросить старика вам рассказать про сферу.

- Буду очень признательна и благодарна, сорр Вильямс. - Поблагодарила я. - И могу я вас попросить не брать заказов на субботу? Мне к полудню нужно быть в управе, а потом заехать в банк. Я бы хотела нанять ваш фаэтон на это время.

- Да я только рад буду, фрау. Могу на утро субботы и договориться со Скруджем. Чтоб вам лишний раз по городу не мотаться. Он как раз живёт и держит свой магазинчик в районе, где живёт знать. От управы недалеко. - Окончательно договорились мы.

В результате вышло, что закрыла я аптеку на час позже, да и занятие прибавилось. Но решив, что подобрать цвета штор я смогу и перед сном, я вышла из дома и пошла мимо липовых деревьев, обходя дом.

Здесь я ни разу не была, да и видела эту часть лишь мельком из окон. Сначала важнее была уборка и подготовка к проверке. Потом уборку взяли на себя сорра Санни и её дочери, а спала я вовсе пока в подвале. Поэтому сейчас я словно была той самой Алисой, обнаружившей в саду целый тайный мир.

Липовая аллея заканчивалась ровно по углу дома. От стен особняка Саргенсов шла широкая мощëнная дорожка. Она словно отделяла парадную часть владений вместе с домом от всего остального. Дом, цветочные клумбы, фруктовые деревья, растущие за ними и заслоняющие стены, дорожки для прогулок, аллея и торжественный парадный вход - всё это оставалось позади. Эта дорожка была границей, за которой пряталась другая, обычная часть жизни фармика Саргенса и его семьи.

Сразу за этой границей начинался фруктовый сад. Я не поленилась, и пошла посмотреть, что за деревья тогда растут за цветочным садом. Вишни. И сейчас уже во все стороны топорщились булавы будущих цветов, пройдёт неделя другая, и эта часть сада утонет в буйном цвете. И это будет очень красиво. А вот в основном саду готовились к новому сезону груши, сливы, яблони. Несколько деревьев я опознать не смогла вовсе. С трудом узнала черноплодную рябину. Большая территория была отведена кустарникам, но ещё большая видимо была огородом, так как сейчас она просто пустовала, медленно зарастая сорной травой. Дальше я упиралась взглядом в невысокое, этажа в полтора, здание. Когда-то белое, чем-то оно напоминало сам дом Саргенсов. Было его более лёгкой и воздушной копией, а мне напоминало здания эпохи имперского классицизма.

Чуть выступающая часть имела пять арочных проёмов во всю высоту здания. Четыре поуже служили окнами, створки двух из низ были открыты и как я видела, держались на честном слове. Центральный проём был шире и служил входом, о чём говорили три широкие ступени ведущие к нему и двустворчатые двери. Дальше шло основное здание, выступающее крыльями с двух сторон. Створки всех окон и дверей состояли из деревянной решётки и стёкол, вставленных в получившиеся рамы.

Плоская крыша ограничивалась балюстрадой, которая шла сразу за треугольным фронтоном и украшалась акротерами. Сам фронтон когда-то был украшением, но сейчас он был пуст и треугольная рама фронтона обрамляла лишь какие-то обломки. Площадь перед крыльцом заросла, растения были видны даже в распахнутых окнах.

Лихо потëрся о мои ноги и побежал вперёд. Чтобы пройти на лекарский огород нужно было либо огибать это здание, либо идти сквозь него. Кот мне выбора не оставил. И хотя я опасалась, что внутри может что-то обвалиться прямо на одну блондинистую голову, но кошачьей чуйке привыкла доверять. Тем более, что и этот садовый флигель всё равно придётся осматривать.

Глава 30.

Глава 30.

Садовый флигель, как я назвала про себя здание, оказался проходным. Абсолютно такая же, словно отзеркаленная, выступающая часть была крыльцом с той стороны. В результате получалась длинная и широкая галерея.

Пока ещё было светло, я решила пройтись внутри помещений. А потом обойти сад. Что-то сжалось в груди, гулкое воспоминание, полное грусти и горечи. Раньше эта часть городского владения Саргенсов была отведена под так называемый дикий парк. И ещё во времена деда фрая Томаса задней каменной стены, ограничивающей земли Саргенсов с этой стороны не было. Часть парка ограничивалась тем самым каретным сараем и загонам для выгула лошадей. А другая берегом прилегавшего к землям Саргенсов старого озера, где была даже построена каменная пристань с небольшой беседкой. Прадед Анни очень любил встречать рассвет на воде, с чашкой горячего чая.

Его сын уже озаботился возведением последней стены, проложив её прямо через парк. Сделано это было в целях безопасности дома. Но часть с конюшней, сараем и берегом озера всё равно принадлежала семье, и на всех картах столицы владения фармиков из семьи Саргенс были таким неровным прямоугольником, дальний угол которого съедало озеро.

Само озеро имело дурную славу. По легенде, было оно настолько глубоким и чистым, что любой глядя в глаза отражению, мог увидеть собственную душу. А душа человеческая мало похожа на цветущий сад. Уж больно много в ней намешано. И слишком видны и заметны на ней следы прожитых лет, поступков и принятых решений. Оттого многие сходили с ума.

Но словно этого было мало, на единственном острове этого озера была старинная крепость. Настоящий небольшой замок. Когда наши императоры были всего лишь королями одного из десятков мелких королевств, один из Тервеснаданов справедливо решил, что королевства нужно объединить и создать Империю. Пока он воевал, его жена попалась на измене. Вернувшись, король казнить изменницу не стал. Заявил, что очень, очень расстроен и опечален, ведь женат он с королевой был больше десяти лет. Хоть этот брак и не дал детей, но король утверждал, что глубоко уважал жену. Да и изменила она, каким-то графом, смотрителем охотничьих угодий короля, которого король считал своим близким другом.

Это озеро было пограничным между владениями Тервеснаданов и соседним королевством, которое и завоëвывал король. Поэтому на острове стояла крепость. Сюда король и отправил жену. Разводы и сейчас в империи не приветствовались, тогда же и речи о разводе идти не могло. Жену его величество направил с напутствием заглянуть в свою душу. Говорят она изо всех сил избегала вод озера. Но однажды, в жаркий день, служанка принесла ей воды для обтирания. Девушке было лень бежать на кухню и она зачерпнула воды прямо из озера. Королева склонилась над водой и увидела свою душу. Говорят, что стражники, которым вход в башню был запрещён под страхом лютой казни, потом как один рассказывали, что кричала она, как от лютой боли несколько часов. И умерла. С тех пор остров стал именоваться Мёртвым.

Менялись времена и границы, столица империи давно стала больше того королевства, что принадлежало её основателю. А древний лес, скромно именовавшийся парком, по прежнему окружал кольцом ещё более древнее озеро, в которое не впадало ни одной реки, а оно не становилось меньше, и воды его оставались холодны и непроглядны.

Именно из-за соседства с этим озером Саргенсы, перебираясь в столицу смогли купить настолько огромный участок земли. Цена была более чем приятная. Да и видно увидеть свою душу не боялись, раз даже пристань облагородили и чай пили. Но видно репутация озера стала не слишком надёжным сторожем. Впрочем, кроме стены никаких изменений больше не произошло.

И вот уже Томас Саргенс привёл в дом молодую жену, Стефанию. Этому событию предшествовали несколько лет ухаживаний и помолвки. Зная интересы будущей жены, в день свадьбы Томас Саргенс преподнёс невесте необычный подарок. К свадьбе была расчищена большая часть дикого парка внутри каменной ограды. Сразу за фруктовым садом приглашëнный архитектор создал здание поражавшее своей легкостью и наполненностью воздухом. Украшали его в соответствии с предназначением. Строгие линии устремляющихся вверх колонн и растительный орнамент. Даже для акротер, ваз украшающих балюстраду на крыше, были придуманы колпаки в виде пучков листьев.

За флигелем широким квадратом была выложена дорожка. А вот внутри квадрата были разбиты грядки. Что там должно расти, предлагалось решить теперь уже хозяйке этих мест, Стефании Саргенс. В самом же флигеле было две части, те самые крылья. Одно их них было огромным кабинетом, где хранились гербарии, справочники и подробные рисунки, сделанные самой Стефанией. Именно здесь зарождался и готовился тот самый справочник, черновую копию которого я подарила йерлам.

А вот перебирались, сушились, измельчались, смешивались если было нужно, все те растения, которые выращивала или собирала Стефания Саргенс. Эта часть владений семьи была создана доя Стефании, была ей посвящена и полностью пропитана её духом. Беловолосая и голубоглазая, миниатюрная и изящная Стефания обожала это место. Даже убираться злесь она не позволяла никому другому. Фрай Томас смеясь говорил, что он уверен в любви своей жены, пока его пускают во флигель. Удивительно, но здание стало идеальным отражением своей хозяйки. Казалось, что Анни достаточно закрыть глаза, и оживут картины воспоминаний, эхом зазвучит в шуме ветра голос её матери и смех отца...

В день похорон Стефании, фрай Томас закрыл флигель. И до последнего вздоха соблюдал правило введëное его женой и никого не пускал даже для уборки. Словно время остановилось и для флигеля.

Покойный Фрег и вовсе эту часть владений не любил и обходил стороной. И все грозил снести "развалюху". А когда Анни заикнулась, что хотела бы попытаться навести там порядок, закончилось всё скандалом.

- Что ты собралась там найти, дрянь? Какого-нибудь особенного яда, да? Отравить решила! А потом будешь рассказывать, что я в озере решил искупаться и воды заодно попить? - бушевал Фрег. - Я тебе сейчас покажу, как думать о том, чтобы подсыпать мне дрянной травы твоей мамаши!

Поэтому Анни даже близко больше не подходила к флигелю, чтобы не будить подозрительность мужа. Только издали с грустью наблюдала, как разрушается место, наполненное самыми светлыми и счастливыми воспоминаниями её детства.

- Мрмяяя, - вопросительно мявкнул Лихо, вернувшись ко мне. Словно спрашивал, чего я так медлю.

- Сейчас-сейчас, - улыбнулась я. -Давай осмотрим бывший кабинет.

Но у Лихо были свои планы. Он подошёл ко мне и начал тереться, подпихивая мои ноги сзади. В своё время мне точно так намекали, что пора бы его и побаловать чем-то вкусненьким. Так что я прекрасно поняла, что меня куда-то зовут. Звал меня Лихо в ту половину, где шла работа с травами.

Обычная комната в заброшенном доме. Кем-то поломанные шкафы, перевёрнутые столы. Ставни, которыми закрывали окна, чтобы травы сохли естественно, без участия солнца, упавшие на пол и разбившиеся. И слой паутину повсюду, куда падал взгляд.

- Подожди, - прищурилась я. - Мне кажется?

Я встала с другой стороны, чтобы посмотреть на одну из горок обломков.

- Мруммяу, - довольно муркнул Лихо и просочился, как это умеют только коты, именно под эту кучу.

- Значит, не показалось. Пыли на этих обломках действительно меньше. - Не менее довольно хмыкнула я.

Глава 31.

Глава 31.

Вопросы дружным роем вились в мыслях. Кто устроил здесь погром? В памяти, доставшейся мне от Анни, ответа не было. А вот я помнила нечто подобное.

Похоронку на отца мама приняла спокойно. Закаменела лицом, потемнела взглядом, губы сжались в узкую, потерявшую цвет полосу. Да плечи вдруг откинулись, делая её спину идеально прямой. Плачущей её никто не видел.

- Окаменела с горя. Сердце бы только выдержало, - только и шептали соседки.

А потом меня Тося позвала в дровяной сарай. Там у отца был свой закуток, где он строгал из дерева всякие поделки во время отдыха. И там тоже всё было разгромлено чуть ли не в щепки. Ещё и поленья сверху накиданы. Словно мама так вымещала обиду, что ушёл, оставил насовсем. Ведь до этого мать даже за порядком здесь следила, не позволяла пыли оседать. Ждала.

Вот похоже и фрай Томас выплëскивал своё горе в особом месте, принадлежавшем только жене.

Или всё же уже новый хозяин крушил здесь всё что-то разыскивая? Но что могло понадобиться здесь Фрегу? В любом случае, я надеялась, что на часть вопросов получу ответ, разобрав ту часть завала, на которой слой пыли был меньше. Прикинув сколько времени прошло с убийства сорра Фрега... Вполне может быть он сам или его убийца.

С завалом пришлось повозиться. А когда я его разобрала, то оказалось, что ничего там нет. Но это был тот самый случай, когда верить собственным глазам было нельзя.

Не дожидаясь, когда я разберусь, в чём причина, Лихо набросился на один из камней , которыми был выложен пол. Камень плотно прилегал к стене, но кот отчаянно скрëб когтями по его контуру. Я взяла подходящий обломок и начала с нажимом водить по контору камня там, куда старательно указывал мне Лихо. Почти сразу обломок провалился в шов между камнями.

После нескольких минут старания, я вытащила камень из кладки. И обнаружила ещё несколько рядов камней. Меньше размером и явно для чернового пола.

- Знаешь, если бы здание было не настолько заброшено, и ты бы меня не привёл именно сюда, то к примеру, проводя обыск территории, на этом бы я и остановилась. - Разговаривала я с Лихо. - Но ведь кто-то не поленился сюда прийти, разгребсти... Чего ради?

Лихо вдруг зашипел и нырнул в получившийся лаз. Обратно он вынырнул минуты через три и с добычей. Где-то чуть дальше под полом кто-то заботливо прикрепил странную вещицу, напоминающую компас, где поле разделено на два полукруга, чёрный и белый. Вот только стрелка упорно показывала на чёрный.

- Странно, - внимательно осматривала я добычу Лихо. - И для чего оно здесь?

Ещё через несколько минут я вытащила наружу очень странные свёртки. На плотную ткань, напоминающую на ощупь ту, из которой шили плащ-палатки, кто-то старательно наклеил обломки камней.

- Схрон с такими предосторожностями? - посмотрела я на кота. - Ой, не к добру!

В одном из свëртков на ощупь были какие-то крупные камни и что-то вроде тетради или блокнота. Я его отложила в сторону и начала вытаскивать содержимое остальных.

- Твою же мать! Легко этот скот сдох! - не сдержала возмущения я.

Отпугивая Анни от флигеля, сорр Фрег использовал его как тайник. О том, что это дело рук сорра, просто кричала моя находка. Около сотни небольших аптечных бутылочек с опиумом. Если бы это была находка йерлов, то они не тратя время на разбирательства отправили бы и самого сорра, и Анни заодно на каторгу. Осваивать неизведанные земли, где смертность такая, что можно смело считать такую отправку особым видом смертной казни.

Несколько раз с шумом выдохнув, я развязала и последний свëрток. Наружу выпали с десяток камней и пачка документов. Камни мне ни о чём не сказали, значит и Анни их не видела. А вот документы... Чем больше я читала, тем ощутимее топали по моей спине неприятные липкие мурашки.

- Лихо, эти красивые камешки, напоминающие подсвеченный изнутри лёд, ни что иное, как нечто, что можно приравнять к урановому стержню. И вот тут написано, - потрясла я документами перед нагло развалившимся котом. - Что их изготовили озары. Для использования необходимо вставить их в какие-то сферы, которые должны всё вокруг лишить любых сил, даже физических. А вот обладателей сферы с таким булыжничком внутри, наоборот, защитить и наделить силой, в несколько раз превышающей человеческие возможности. И эта тварь, словно мало было опиума, которого хватит на содержание огромного притона, обязался эти камни куда-то доставить. Ты посмотри, как у них дело поставлено! Было, пока они, те кому эти камни нужно было перевезти, не связались с сорром Фрегом. Да здесь подробные описи на каждую партию. И даже отметки о погрузке. А вот до места назначения ни одна партия не дошла. И что из этого следует?

Лихо на секунду напрягся и стремительной молнией из положения лёжа подскочил в воздух. Резким ударом он прихлопнул неосторожную бабочку, одну из первых, что я здесь видела.

- Вот-вот, именно так нас с тобой и прихлопнут, если хоть крупица подозрений в том, что я слышала хоть слово, или видела, или даже думала об этом, мелькнёт где-то в воздухе. А самое поганое в этой истории, что стоит замельтешить рядом герцогу младшему, и я в жизни никому не докажу, что знаю лишь то, что мне положено знать! И конечно, о сохранении моей жизни, моём здоровье и безопасности герцог думать не будет. И что делать? - села я рядом с котом.

Лихо громко заурчал, вставая на задние лапы и прижимаясь ко мне во весь рост, тыкаясь головой в подбородок.

Обследовав тайник Фрега в добавок к уже найденному, я обнаружила ещё и деньги. Создавалось ощущение, что сорр собирался в ближайшее время драпать. Оттого и сложил, что называется всё в одну корзину. Судя по сумме, нажился он за годы брака очень даже неплохо. И совесть меня совершенно не мучила, когда я решила, что смело могу считать эти деньги своими. Вот только тратить я их всё равно не могла.

Уверена, что ко мне сейчас приглядываются. И вольная трата денег, это сигнал всем заинтересованным лицам. Поэтому, живём исключительно на средства наследственного счёта и доходы аптеки! И не медяшки сверху! Иначе я и сама этой самой медяшки не дам за свою жизнь.

Но эта находка, как и то, что теперь с этим делать, не шла у меня из головы. Мысли о том, как вывернуться из этого капкана с наименьшими потерями были бесконечными. Даже когда я что-то объясняла и показывала Пенси. Девушкой она оказалась сообразительной и покладистой. И уже на второй день работы, я смогла оставить её в приёмной аптеки одну, а сама занялась лекарствами.

Означало это очень многое. Как минимум, появлялся шанс вернуть аптеке былую репутацию, а значит и доход.

Глава 32.

Глава 32.

У проблемы, подкинутой мне покойным сорром, был один громадный плюс. За раздумьями, что теперь с таким, с позволения сказать, наследством делать, время пролетело незаметно. И ждать утра субботы особо не пришлось, я просто проснулась и поняла, что сегодня суббота и времени до прихода сорра Вильямса уже в обрез.

Первая мысль была вызвать старшего йерла и сообщить, что мол, согласно вашей рекомендации, начала приводить в порядок имение и вот такая находка. Разбирайтесь. Но я почти сразу от неё отказалась. Как только станет известно об этом, а я была уверена, что кому надо узнает и о находке, и о передаче, едва ли не раньше, чем содержимое тайника довезут до управы, мои дни сочтены.

Судя по действию этих камней, кто-то готовил что-то очень неприятное для властей. Нападение, переворот, свержение императора. И тот факт, что связался он с таким человеком, каким вырисовывался сорр Фрег, вовсе не говорил об истинном положении организатора. Во все времена бунтарям, заговорщикам и прочим революционерам приходилось искать "грязные руки".

А раз я нашла, то где гарантия, что я всё отдала? И не утаила пару документов? А вероятность, что я всё-таки была в курсе делишек сорра? Я знала, что такое организация подобного, и прекрасно понимала, что ставки настолько высоки, что мучиться выбором или муками совести, приговаривая меня, никто не станет. И это мне очень крупно повезёт, если меня просто убьют, чтобы я не стала источником информации. Но с большей вероятностью, Анна Саргенс просто исчезнет. И пока все будут удивляться, куда это я пропала, со мной будут беседовать. Жёстко, не ограничиваясь законными методами допроса и без малейшего намёка на жалость.

Рассуждать, как вести себя на допросе хорошо, сидя на скамейке в парке или на диване. А вот когда начинают дробить пальцы на ногах не до рассуждений. И я всегда считала, что главное правило в таких случаях, не попадать в такие ситуации и держаться подальше от подобных историй.

Зато становилось понятно, отчего убийством сорра Фрега заинтересовался герцог. Кажется сорр где-то наследил и привлёк к себе внимание. А с учётом того, что он украл камни, явно служащие очень важной частью для планируемого потрясения империи, его убили, чтобы оборвать ниточку, ведущую куда-то выше.

Вот только я не верила, что владельцы камней попрощались с идеей вернуть камни. А значит, вне зависимости от принятых мной решений, похоже меня уже назначили ниточкой, что должна привести к похищенному. Просто пока вокруг меня слишком часто возникают йерлы. Я бы подождала, когда ситуация поутихнет, а потом наведалась бы к вдове. И думаю, что товарищи, которых обокрал сорр, совсем не глупее меня.

Мой задумчивый и тревожный вид не остался не замеченным.

- Переживаете, фрау? - спросил меня сорр Вильямс, помогая сесть в экипаж.

- Переживаю, сорр Вильямс. - Чуть улыбнулась я, решив пооткровенничать, тем более, что утром субботы было весьма оживлённым временем.

Кто-то смешил в парки, кто-то на рынок, кто-то, куда-то... Но неосторожно сказанное слово легко улетало далеко от его обронившего. С учётом, что я сейчас главный источник разговоров на улице, я решила сыграть на любопытстве соседей.

- Аптека в разрухе, дом запущен и требует ремонта. Это всё деньги, сорр Вильямс. - Продолжила жаловаться я. - А в моём распоряжении лишь мой собственный счёт, открытый для меня отцом. Сами знаете, срок для восстановления аптеки и дома совсем небольшой. И как быть, ума не приложу! А тут ещё какие-то бандиты ходят, говорят, что сорр Фрег им что-то должен. И получается, что я вынуждена тратить и так небольшой запас сбережений на безопасность, а не на восстановление имения!

- А остров? - напомнил мне извозчик.

- Ещё и остров! Вечно я про него забываю! Но туда я даже ехать боюсь, если честно. Я просто не представляю, где брать столько денег, чтобы вернуть ещё и острову прежний вид, - вздохнула я.

- Фрау, а как это денег нет? Сорр Фрег себе многое позволял, и видно было, что за деньгами счёт не вёл. - Удивился сорр Вильямс. - Разве ничего не осталось?

- Я тоже думала, что хоть какие-то деньги, но будут. Но дома ничего, счетов нет. Во время уборки ничего не нашли. - Развела руками я. - Так что если и были где-то деньги, то явно не дома. Но может старший йерл найдёт что-то. Ведь убийство ещё не раскрыто, и контора сорра до сих пор под арестом. Может там что-то... Хотя бы ремонт дома окупить.

- Ох, фрау, что тут сказать? Вы на проблемы смотрите на все сразу. И только себя пугаете. А вы решайте по одной, глядишь и не так страшно будет. - С доброй улыбкой посоветовал мне сорр Вильямс.

- Придётся воспользоваться вашим советом, сорр Вильямс. Других вариантов всё равно нет. - Ответила я.

Фаэтон остановился на небольшой площади, скорее даже такой своеобразный расширенный перекрёсток. Сорр Вильямс оставил транспорт на похоже специально отведённом месте. По крайней мере, там уже стояло несколько других фаэтонов, а извозчика встретил его знакомый, чьей обязанностью был присмотр за оставленными экипажами и лошадьми.

- Вилли, твоим воды, попоны? - спросил он у сорра Вильямса.

- Воды немного, только из конюшен, да и ехали без спешки. Вон, даже мешки пустые ещё. - Ответил ему сорр Вильямс.

Я не сразу поняла о каких мешках идёт речь. И только потом заметила их под хвостами лошадей. Хитро. И никакой грязи на улице.

- Пойдёмте, фрау. До магазина фрая Скруджа недалеко, да и он не любит, когда опаздывают. - Позвал меня сорр Вильямс.

- Я думала, что мы уже приехали, - удивилась я.

- Что вы, фрау! Это же старый город. Здесь аристократы да дворцы. Проезд здесь разрешён только для них. Даже ювеналы или медикусы, если их вызывают, оставляют экипажи на углу Реджинсквер и дальше пешком. - Просветил меня сорр Вильямс.

- Реджинсквер? Интересное название. - Задумалась я.

- Ваш отец мне рассказывал, что примерно здесь раньше заканчивалась внешняя стена королевской столицы. А вот ваш дом стоит на самой границе королевства. От этого перекрёстка шла дорога к озеру и острову. Последний король и первый император велел выложить здесь всё камнем, чтобы весь народ видел, как обвинённую в измене королеву лишают королевских регалий и титула, и уже как обычную узницу отправляют на телеге на остров. А этот перекрёсток так и остался, местом или площадью королевы. - Вспомнил извозчик.

К счастью, идти оказалось действительно недолго, и к требовательному ювелиру мы не опоздали. Пожилой мужчина, сильно сутуляйщийся и опирающийся при ходьбе на трость, долго шевелил бровями, хмурясь и размышляя.

- Фрау Анна, только из-за огромной признательности к вашему отцу, я соглашусь откликнуться на вашу просьбу. - Наконец решил он. - Сами понимаете, все эти странные дела, что к вам йерлы вынуждены ездить чуть ли ни как к себе в управу, на репутации сказываются не лучшим образом. Вам предстоит очень много работы, чтобы избавиться от тени вашего покойного мужа. Хотя надо признать, даже я очень долго обманывался на его счет. И честно говоря я тоже долгое время был партнёром Фрега Олди. Ну, время золото, и кому как не ювелиру, уметь ценить его по достоинству.

- Чтобы как можно быстрее избавиться от тени сорра Фрега, мне рекомендовали установить артефакт, который называют охранной сферой. - Начала я.

- Прошу прощения, фрау, а вас предупредили о цене сферы? - вскинул брови фрай Скрудж.

- Да, для меня это огромная сумма. И просто так ею рисковать я не намерена, поэтому и пришла к вам за советом. - Подтвердила я.

- И вы располагаете подобной суммой? - последовал вопрос.

- Скажем так, она для меня чувствительна, но не за гранью. - Ушла от ответа я.

Дальше, оправдывая собственные слова о ценности времени, ювелир начал рассказывать о сфере. Устанавливался сердечник артефакта в недоступном для посторонних месте. Ещё несколько частей расставлялись по охраняемой территории. С момента активации сферы и её привязки к владельцу, только он мог добавлять и удалять тех, кто мог находиться на его территории. Для этого тот, кому разрешался доступ клал руку на сферу, а хозяин клал свою поверх и произносил определённую фразу. Любой, кто находился на территории без допуска, при активации сферы, которая происходила просто голосом, получал что-то вроде сильного разряда тока, судя по описанию.

Получалось, что я устанавливаю сферу. Настраиваю, а потом, как только какая-то ситуация, вроде явления бандита, и я просто голосом перевожу сферу в активный режим, и наблюдаю, как злодей корчится в муках. Причём мне не нужно было дожидаться, чтобы нападающий оказался от меня на расстоянии удара. Пошла работать в сад, активировала защиту и можно не опасаться, что кто-то нападёт со спины.

Поблагодарив ювелира за подробный рассказ, я направилась на выход. Но что-то меня остановило. В одной из витрин был выставлен комплект. Длинные, завитые спиралью, серьги, кольцо-печатка явно на женскую руку и брошь на длинной ножке-шпильке. Объёмная золотая филигрань складывалась в латинские буквы, что могли бы служить моими инициалами в любой жизни. Камни, сверкающие росинками среди золотых завитков, только добавляли строгости и изящества.

- Этот комплект не продаётся, фрау. Но совершенно не удивительно, что он вас позвал. Ведь заказывал его ваш отец и для вас. - Донёсся до меня голос ювелира.

Глава 33.

Глава 33.

- Не поняла, - обернулась я к мастеру. - Каким образом мой отец заказал для меня этот комплект?

- Незадолго до своей смерти, и внёс, что всегда было в его привычке, предоплату. Восемьдесят процентов. Поэтому, несмотря на то, что клиента уже не было, я завершил работу. Я не мог её не выполнить, ведь мне внесли оплату за материалы и оплатили большую часть моей работы. И продать кому-то ещё тоже не мог по той же причине. - Улыбнулся мастер.

- То есть, сейчас, доплатив двадцать процентов стоимости, я смогу забрать этот комплект? - развернулась я к ювелиру.

- Конечно, - кивнул фрай Скрудж. - Остаток оплаты, проценты за просрочку внесения оплаты, оплату длительного хранения, заметьте, хранения весьма дорогостоящим способом, ведь у меня установлена охранная сфера ...

- Стоп, стоп, стоп! - улыбнулась я. - А можно ознакомиться с квитанцией от извещения клиента или его наследника, в нашем прискорбном случае меня и ныне покойного сорра Фрега, о том, что заказ готов и необходимо внести остаток платежа?

- Что? - удивлённо похлопал глазами мастер.- Извещение же платное!

- Простите, фрай Скрудж, но если вы не известили клиента, то получается неприятная ситуация. - Я почувствовала себя Багирой из советского мультфильма, помню та тоже улыбалась, говоря очень неприятные для многих вещи. - Ведь выходит, что вы воспользовались незнанием наследников и утаили изготовление дорогостоящего шедевра. А сейчас ещё и вскрывается, что почти полностью оплаченного. Ведь восемьдесят процентов, куда входит полностью оплата за материалы и большая часть оплаты за труд, это весомая и серьёзная сумма!

- Но золото и алмазы сильно выросли в цене за прошедшее время! - возмутился фрай Скрудж, но азартный блеск выдал старика с головой.

Он прекрасно понял, что я хочу забрать украшения и что едва увидев, приняла их, как свои. А ещё он увидел, что торговаться с ним я не буду, я буду сражаться за каждую медяшку. А бережливость и экономность старый ювелир похоже не только пестовал в себе, но и уважал в других.

- Имперские фьюрины, это полновесные золотые монеты. И за последние годы, благодаря росту влияния нашего государства, фьюрин лишь возрастает по своему номинальному обеспечению. И я полагаю, что деньги, которые передал вам в качестве оплаты мой отец, не лежат у вас в хранилище, а работают. Так как вы наверняка вложили их в дело. Посчитаем, какая часть вашего дохода за эти годы приходится на ту сумму, что пошла в уплату за этот заказ? - возразила я.

- Да сейчас выйдет, что это не вы мне должны, а я вам! - с возмущением ответил ювелир. - И ведь главное, как всё разложила! Нет, и ещё находятся идиоты, утверждающие, что и экзамены, и проверка были куплены! Слушайте меня, фрау! Остаток составил три фьюрина и семь ринов. И это моё последнее слово! Цена и внесëнная предоплата у меня задокументированны. Могу предоставить доходную книгу за тот год!

- Уверена, что настолько ответственный и щепетильный мастер, как вы, не станет рисковать репутацией ради нескольких монет. Не тот уровень уважения к себе и своему делу. Поэтому нет нужды в ознакомлении с доходной книгой. Где я могу внести оплату? - улыбнулась я.

Ювелир ответил мне довольной улыбкой. После окончания расчётов, он открыл при помощи своего кольца, небольшой ящичек на стене, напоминающий ключницу. Ключницей этот ящик и оказался. Выбрав один из ключей, ювелир открыл витрину с комплектом.

- Примерьте, - протянул он мне кольцо-печатку.

Кольцо оказалось великовато и село только на средний палец левой руки. Так как я была левшой, то ведущей рукой у меня была левая. Физиологически так устроено, что ведущие рука и нога чуть больше по размеру.

- Отлично село, - показала я руку.

- Поверх перчатки, - недовольно покачал головой ювелир. - А ведь для мерки ваш отец приносил кольцо, которое вы носили на безымянном пальце правой руки. Для понимающих это скажет о многом, фрау.

- К счастью, таких понимающих не много, - улыбнулась я, вдевая на левую сторону жакета брошь.

- Ещё меньше тех, кто понимает, почему вы не подсыпали чего Фрегу Олди? Для многих этот вопрос идёт следом за тем, где спрашивается как вообще вы умудрились выйти за этого проходимца замуж? - прорвалось любопытство ювелира.

- Я не хотела бы в будущем возвращаться к этой теме. Но помня о том, что вы рассказали мне о сфере, в качестве ответного жеста, отвечу на оба ваши вопроса. Фрег Олди казался надёжным, заботливым и внимательным мужчиной, который не скрывал своей привязанности ко мне. Отец спрашивал меня, устраивает ли меня подобный брак. Но я видела в сорре Фрега знакомого с детства защитника. И была уверена, что сорр Фрег будет помощником в деле сохранения трудов моей семьи. Тот факт, что он взял фамилию Саргенс, был для меня таким подтверждением, что мои ожидания оправдаются, и я не стану последней из фармиков Саргенс. К тому же, отец полагал, что разница в сословиях будет в мою пользу. И мой муж будет относится ко мне с пониманием, что в силу происхождения, я воспитана иначе и прав у меня больше, чем у сорры. Как вы понимаете, ни одна из этих надежд не оправдалась. - Рассказывала я внимательно слушающему и кивающему в тех местах, где рассказ видимо совпадал с его собственными мыслями, ювелиру. - Аотравить... Муж пьяница и дебошир вдруг умирает по непонятным причинам или имеются следы отравления. А жена из семьи фармиков. На кого подумают в первую очередь?

- Да даже если и докажут, что он сам взял что-то не то, или его отравил кто-то другой, разговоры всегда будут, что без жены дело не обошлось. Мол, не помогла или предпочла не заметить признаков. - Согласился со мной ювелир. - Репутация. Её сохранить иногда очень сложно и стоит непомерно дорого. Но я искренне рад, фрау Анна, что вы выдержали эту проверку. Серьги, как я вижу, вы сразу примерить не сможете. Поэтому я положу их в футляр для комплекта.

Распрощавшись с ювелиром, я так и пошла, держа в руках небольшой ящичек с вырезанным клеймом ювелира, что было знаком, говорящим очень многое.

- Фрай Кринат! - услышала я знакомую фамилию с той стороны широкой улицы. - Не уходите, умоляю!

Я и сорр Вильямс остановились. На той стороне разворачивалась непонятная картина. Почти от края тротуара стремилась вверх лестница из белого мрамора. После первых десяти ступенек шла широкая площадка, на которой располагалась кованая ограда с тяжёлыми створками парадных ворот. Именно из них только что вышел медикус Кринат, с которым мы вместе лечили фрау Ингрид. А за ним следом, придерживая юбки домашнего платья, бежала женщина. Она и просила медикуса Лепроса остановиться.

- Леди Сессиль, я делаю и делал всё возможное. Я надеюсь, что смогу найти что-то в своих записях или архивах отца. Но эта надежда от отчаяния и сродни вере в чудо, а не в науку и искусство врачевания. - Ответил ей медикус, опустив голову.

Леди и так казавшаяся совершенно болезненной, ещё больше побледнела. Даже через улицу было видно, как застыло её лицо. Она просто упала на ступеньки на колени и вцепилась в руку медикуса.

- Умоляю...- просила она, подняв лицо. - Это мой третий сын... Младший, единственное, что спасало от безумия...

- Леди, прошу, встаньте! Я... - не зная, что делать, он начал оглядываться по сторонам и заметил меня. - Фармик Саргенс!

- Сорр Вильямс, я подойду? - тихо спросила я.

- Да как же не подойти-то, - ответил извозчик, кинув сочувствующий взгляд на происходящее на той стороне улицы.

- Здравстуйте, - подошла к лестнице я.

Пожелать доброго утра в такой ситуации мне показалось лишним.

- Саргенс? Та девушка из семьи фармиков-озаров? О вас писали в газете. - Прошептала глядя на меня леди.

- Возможно мы можем обсудить с вами изменение в лечении, как это было с назначением фрау Ингрид? - спросил меня медикус. - Честно говоря, я уже перепробовал всё. Если и есть надежда, то на записи вашего отца. Может вы вспомните что-то... Я вам сейчас опишу ситуацию... Леди, что вы делаете?

Услышав слова медикуса, леди Сессиль похоже сделала свои выводы. Глаза её заблестели, словно у неё разом подскочила температура. Она вскочила, схватила меня за руку и потащила по ступенькам вверх. Я только и успела уронить на руки сорру Вильямсу футляр с серьгами.

- Всё, что желаете, обсудите рядом с моим сыном! - ответила она медикусу.

Лепросу Кринату не оставалось иного выхода, как последовать за нами. Леди почти что волоком протащила меня по своему особняку. Правда рассмотреть убранство я не успела. В комнате, куда мы пришли было многолюдно. Но я даже не стала обращать внимания на толпу. В душной и тёмной комнате пахло человеческими испражнениями. Было заметно, что их убирали, меняли бельё, но этот въедливый запах всё равно витал в воздухе.

На кровати, в свете ночника был виден ребёнок. С прилипшими к коже волосами, с неприятно-восковой кожей и сильно исхудавший. До ввалившихся щёк и жутко провалившихся глаз.

- Дизентерия? - сложила я признаки в картину.

- Да, фрау. Просто сжигает ребёнка. И ничего не помогает. Если улучшение есть, то буквально на сутки. - Встал чуть сбоку от меня медикус.

Я задумалась. Вспомнила конец сорок второго года. У нас в деревне была очень многодетная семья. И вот у них почти что разом началась диарея. Позвали маму. Оказалось, что они набрали старой и помëрзшей картошки, которую оставили на поле. А шла война, и картошку собирали даже самую мелкую. То есть, если и откидывали, то полугнилую. А они её собрали, как могли выковыряли более-менее сохранившиеся части, смешали с чем-то вроде комбикорма и сварили. И съели. Мама тогда за голову схватилась. Отпаивала всю семью углем и сама полночи готовила морковный суп, которым потом кормила чужих детей. А потом высказывала многодетной матери за дурость.

- Да запасов мало, думала подспорье будет, - плакала потом та.

А мама нам рассказывала про врача Моро или Море, я уже плохо помню. И про его рецепт супа от диареи, благодаря которому снизилась детская смертность от дизентерии в Европе. Уж и доктора того давно нет, и медицина шагнула далеко вперёд, а рецепт тот до сих пор используется почти в неизменном виде. По крайней мере, Дина для внучки варила.

- Послушай, - вырвала меня из воспоминаний леди Сессиль, видно расценившая мои размышления по-своему. - Марк единственный выживший из моих троих сыновей. Двух старших унесла такая же болезнь, когда Марк был грудным младенцем. Не сомневайся, любая награда, какую попросишь и что будет в моих силах, будет твоей. Имение, драгоценности, деньги... Да хоть всё сразу! Только помоги, если можешь!

- Леди, я сейчас думаю не о цене. И не о том, как бы побольше урвать. Такие деньги только к беде. Я пытаюсь сообразить... Давайте, начнём с малого.

- Мама, опять... - прошелестел едва слышный голос.

Леди, опережая няньку, схватила судно и подсунула под ребёнка.

- Обильное питьё, лучше овсяный отвар или кисель. Чем кормите, леди? - спросила я у леди, пока та обтирала ребёнка.

- Мясной бульон. Куринный и говяжий. - Ответила она. - Питьё сейчас прикажу приготовить.

- Леди Сессиль, моя просьба возможно покажется вам странной, но не могли бы вы приказать проводить меня на кухню? Я приготовлю суп из моркови, который варила моя мама при проблемах с животом. И ещё мне нужно переговорить с сорром Вильямсом, это извозчик, который меня ждёт. - Попросила я, посмотрев на часы.

До визита в управу оставалось ещё пару часов, но в банк я уже никак не успевала.

- Сесси, - ответила мне леди. - Так проще и быстрее. Фрай Кринат, останьтесь с ребёнком. А я провожу вас на кухню, вашего извозчика пригласят туда же.

От убитой горем матери не осталось и следа. Леди моментально взяла себя в руки и решала проблемы.

- Медикус Лепрос, приготовьте пожалуйста для Марка кувшин остывшего кипятка и угольную пасту. - Попросила я, решив полностью повторить действия своей мамы.

В конце концов, в деревне её уважительно звали "нашей ведьмой" и часто можно было услышать фразу: "Да ведьма она, хоть и образованная".

- Угольную пасту? - обернулась и пристально посмотрела на меня леди.

- Да. А что? - переспросила я.

- Да нет, ничего, - чуть нахмурилась леди.

Когда на кухню привели сорра Вильямса, я уже успела отмыть выбранную кастрюлю, хоть она и была вроде чистой и отмерить нужное количество моркови.

- Сорр Вильямс, не подскажите, где у нас пекут хороший хлеб с отрубями? - спросила я.

- Так может домашнего? Лучше, чем печёт моя жена, я хлеба никогда не ел. И с отрубями у нас постоянно на столе. - Ответил сорр Вильямс.

- Мне нужны подсушенные в печи кусочки такого хлеба. Как сухарики. - Уточнила я. - Если это не трудно, буду очень благодарна. И конечно эти разъезды пойдут в оплату за сегодняшний день.

- Даже не думайте, все траты возьмёт на себя мой муж, лорд Норимар. - Перебила меня, внимательно слушавшая наш разговор леди. - И даже не вздумайте спорить!

В результате, через без малого два часа, ребёнок был сначала накормлен тёплым морковным супом пюре с подсушенным хлебом и напоен овсяным отваром. Из комнаты всех выгнали, комнату проветрили и сменили постель.

Мы с медикусом в один голос утверждали, что свежий воздух ребёнку необходим чуть ли не наравне с лекарствами.

- Спит, - еле заметно улыбнулась леди, поправляя на сыне одеяло.

- Леди, мне необходимо появиться в управе, меня сегодня ждут к назначенному часу. - Предупредила я.

- И потом вы вернётесь? - спросила она.

- Да, ребёнок захочет кушать. А суп должен быть свежий, а не разогретый. Я приду и приготовлю. - Заверила её я.

- Научите меня его готовить? - тут же уточнила леди.

- Конечно, ничего сложного. Я бы вообще этот рецепт в рамочку и на стену в аптеке вывесила. Но это не лекарство. - Пожала плечами я.

В управу я всё-таки опоздала, хоть и не сильно. Но старший йерл был недоволен. Как выяснилось не только моим опозданием.

- Напомните мне, фрау, когда это я обещал вам заняться розыском тайников с деньгами вашего мужа? - сложил йерл руки на богатырской груди.

- Не помню такого. А обещали? - приподняла бровь я.

- Я вот тоже не помню, но уже половина города уверена, что клялся чуть ли не на крови! - сузил и без того интересного разреза глаза йерл Ногарэ.

- С ума сойти, - засмеялась я, догадавшись откуда растут ноги у этих разговоров.

- Вы меня скоро с ума сведёте! - ответил мне мужчина, когда я ему пересказала утренний разговор с сорром Вильямсом и описала, где и при каких обстоятельствах он состоялся. - Вы же знаете как это бывает. Один услышал, второй дополнил, третий пересказал. А в результате, старший йерл обещал. И если таких тайников не найдётся, и я денег покойного вам не передам, пойдут ещё более интересные слухи о том, что я обманул несчастную и беззащитную вдову и присвоил деньги себе.

- Так совсем рядом, чтобы вот так хорошо слышать наш разговор никого не было, - оправдывалась я.

- О! Фрау, когда надо услышать то, что их не касается, у жителей нашей столицы просто потрясающий слух! - усмехнулся йерл Ногарэ.

- А если вдруг на самом деле найдёте, отдадите? - спросила я улыбаясь.

- Нет, фрау, себе заберём, как сувенир на память о сорре Фреге, - рыкнул старший йерл.

Пообещав, что документы, которые я просмотрела и опознала в них свои заметки, которые когда-то передала йерлу, мне принесут в аптеку в понедельник, где я смогу с ними ознакомиться, старший йерл начал заполнять форму для приобретения мной охранной сферы. На всякий случай, старший йерл несколько раз напомнил мне о стоимости подобного приобретения.

- А воспользоваться этой сферой вам вероятно никогда и не придётся! - говорил он.

- В любом случае моя жизнь стоит гораздо больше, чем эта сфера. И ставлю её я, но пользоваться ею смогут даже мои правнуки. Так что это ценное приобретение для аптеки. - Пожала плечами я.

Ведь сказать правду, что после находки во флигеле, я больше чем уверена, что сферой я воспользуюсь, я не могла. На самом деле, я была не уверена, что одной только сферы достаточно.

После управы, к счастью, деньги за сферу надо будет отдать только после её установки, я отправилась обратно в особняк леди Сессиль. Там же провела и следующий день. Лекарства, которые давал сам медикус, овсяный отвар и суп, сделали своё дело. Ребёнок конечно не выздоровел, но дела явно пошли на поправку. За двое суток лечения, улучшение было заметно. У ребёнка проснулся аппетит к вечеру воскресенья на измученном личике появилась улыбка.

Предупредив, что диету нужно соблюдать ещё как минимум пару дней, а потом можно заменить воду в супе на бульон и понемногу вводить отварное мясо, я собиралась откланяться. Но леди Сессиль меня остановила.

- Может будут ещё какие-то советы? - спросила она.

- Да советов нет, я же не медикус. - Ответила я.

- А мысли? - склонила голову к плечу леди Сессиль.

- Мои мысли могут быть наговором и напрасными подозрениями. - Предупредила я.

- Я бы хотела их услышать! Хотя бы для того, чтобы узнать насколько они созвучны с моими. Я ведь замечала ваши взгляды, фрау. Но красноречивее ваших взглядов были ваши действия. Вы мыли даже чистую посуду, не оставляли еду для моего сына и питьё без присмотра, и не позволяли никому, кроме вас и меня готовить для него. Но при этом спокойно и с благодарностью приняли хлеб, который привозил вам ваш извозчик. - Перечисляла леди. - Да и первое, что вы попросили сделать, фрау, это приготовить для Марка угольную пасту. Моя мать приказывала своему медикусу готовить её каждый раз, когда подозревала, что ей что-то добавили в еду. Согласитесь, наталкивает на размышления.

- Леди, любой медикус подтвердит мои слова. Дизентерия возникает в первую очередь от грязи. Впрочем, это колыбель для многих заболеваний. - Вздохнула я, влезать ещё и в это дело, мне не хотелось, но промолчать сейчас, означало позволить кому-то продолжать своё тёмное дело. - Но видите ли, не бывает такого, что в семье, проживающей вместе, дизентерией болеет кто-то один. Это странно. Дома чисто, ребёнок ухожен и на кухне есть целый набор посуды для приготовления пищи ребёнка.

- Да, сыну готовят отдельно. Еда взрослых для него может оказаться слишком острой или вовсе не подходящей, - впервые я слышала голос лорда Норимара.

- Это правило аристократов. Все остальные едят все вместе, и прекрасно живут. - Не удержалась я. - Да и упоминание, что двое детей уже погибли при тех же обстоятельствах, но такая зараза, как дизентерия не коснулась грудного младенца? Видимо потому, что вопреки принятому среди аристократов, леди кормила сына сама.

- На что вы намекаете, фрау? - присоединился к разговору очень знакомый мне герцог.

- Кузен, не перебивай фрау Анну, - чеканя каждое слово произнесла леди Сессиль. - А вы продолжайте, Анна, намекайте не стесняясь.

Глава 34.

Глава 34.

- Думаю, что я и сам могу примерно угадать о чём думает фрау Анна. Тем более, что она почти что прямо и открыто об этом говорит. - Усмехнулся герцог Мардериан. - Во время проверки фрау продемонстрировала и математический склад ума, и отличные аналитические способности, и наличие логики. Как и очень внимательное ознакомление и запоминание всего, что связано с семьёй Саргенс. Поэтому я уверен, что и о том, что Томас Саргенс лечил Клеймора и от чего, фрау тоже известно. Вы ведь сопоставили первый случай по времени, не правда ли, фрау Анна?

- Самолюбованием будешь упиваться на допросах, Алекс! - не дала мне ответить леди Сессиль, с побелевшим от ярости лицом и раздувающимися ноздрями. - Я не смогла смириться с тем, что моих детей забрала болезнь! Но если за этим стоит кто-то живой...

Леди не договорила, но это был тот случай, когда неозвученная угроза пугала гораздо больше. Как-то разом углубились носогубные складки и опустились уголки губ, резко проступили морщины между гневно сдвинутыми бровями.

- Яд? Но как смогли обмануть определитель? Причём дважды. При вносе в дом перенося через порог детской. - Внимательно смотрел на меня муж леди Сессиль, лорд Клеймор.

- Потому что это не яд в прямом смысле. К чему так рисковать? Тем более, если знать об определителях ядов. - Вздохнула я, вспоминая всегда возмущённую маму, когда она рассказывала об эпидемиях, что косили людей пачками, а начинались с ерунды, глупой, совершенно идиотской мелочи. - Достаточно влить сырой воды из непригодного для питья источника, да хоть из городского речного канала, в суп или кефир, который подаётся ребёнку. Несколько повторений и время. И вовремя не сообщить о проблемах с животом или стулом. Дальше время работает против человека. А справиться с заразой, когда она набралась сил, очень сложно.

- Дрянь! - вдруг выдохнула леди Сессиль и, сорвавшись с места, куда-то стремительно унеслась.

- Силь! - пытался поймать её муж, но безуспешно.

- Фрау, предлагаю последовать за хозяевами дома, пока они не натворили дел с неприятными последствиями! - подал мне руку герцог.

- Так может вам поторопиться? Чтобы не допустить последствий? - предложила я, поднимаясь игнорируя руку герцога.

- Кузина полностью унаследовала нрав своего отца, которого прозвали "Вепрем" отнюдь не за покладистость. - Ухмыльнулся герцог, придерживая передо мной дверь. - Можете смело идти на звук громов и молний, не ошибётесь.

- Вы серьёзно считаете, что момент подходящий для шуток? - посмотрела на него я.

- Вообще неподходящий. Более того, я уже вызвал людей из своего управления. И честно говоря, намеренно не спешу за кузиной. Потому что я обязан передать виновного в покушении в руки законной власти. Но не нахожу в себе морального права вырвать из рук матери убийцу её детей. - Бесследно исчезла ухмылка с мужского лица. - Вы потрясающе невосприимчивы к сплетням, поэтому наверняка не интересовались столь давним "грязным бельём" высшей знати. Клеймор ребёнок от первого брака своего отца. Тот очень много времени посвящал покорению неизведанных земель во славу империи. Куда и убыл почти что сразу после свадьбы. Тем не менее, вернувшись почти через год, узнал, что успел стать не только вдовцом, юная супруга умерла от родильного кровотечения, но и отцом крепкого двухмесячного сына. Вскоре прежний герцог женился второй раз, и когда вторая жена забеременела, то встал вопрос о правах наследования. Тогда, чтобы пресечь разговоры и пустые надежды, отец Клеймора обнародовал результат проверки родства. И отдельно, своей волей, закрепил статус первородства за Клеймором, который как и его отец, выбрал военную карьеру. Герцогине это не нравилось, но сделать она ничего не могла, тем более, что второй сын герцога уже в юности приобрёл скандальную известность. Ещё хуже стало, когда Сессиль фактически открыла охоту на молодого офицера разведывательного имперского корпуса, в которого была влюблена с детства. Как понимаете, охота удалась, впрочем добыча был весьма не против. Сначала появились близнецы, через три года Марк. И тут как раз, за полгода до рождения мальчика, случился тот пожар, когда муж кузины обгорел почти наполовину. И к несчастью, больше не мог стать отцом. То, что ваш отец вовсе поднял его с постели, сродни чуду. Да и рождение ещё одного мальчика было очень радостным событием. А потом... К несчастью, дети часто погибают. И дети аристократов не исключение. Возможно, будь жив ваш отец, он смог бы предотвратить трагедию и распознать, что болезнь близнецов носит совсем неестественный характер. Ведь выглядело всё также как и сейчас.

- Алекс! - донёсся до нас рык лорда Клеймора. - Где тебя носит?

- Судя по хрипам, там кого-то душат, - намекнула я, что стоит поторопиться.

- Что-то мешает мне слишком торопиться. - Произнёс глядя в окно герцог. - Возможно воспоминание, как болезненно кричала моя кузина, когда жизнь покинула моих племянников у неё на руках... Вы как считаете, фрау?

- Считаю, что закат в середине весны прекрасен, а именно из этих окон потрясающий вид. - Даже и не думала я обвинять герцога в промедлении. - Но удержав леди Сессиль от расправы, мы точно узнаем кто и для чего совершил, столь мерзкое деяние. У нас будет свидетель и его признание.

- У нас... - повторил герцог. - Вот что оказывается! Вас не нужно вынуждать помогать и сотрудничать, когда в вас говорит желание справедливости. Интересный факт, нужно обязательно запомнить.

И именно мои слова он прокричал своей кузине, когда минутой позже, вместе с её мужем, пытался оттянуть хрупкую и изящную на вид леди от женщины весьма мощного телосложения в возрасте. На вид ей было около пятидесяти, и она была гувернанткой при детях. Давно служившая в семье, появившаяся в доме герцогов наверное моей ровесницей, если не в ещё более юном возрасте. В качестве няни для второго сына герцога.

Внезапный порыв и жажда мести леди Сессиль помешали служанке сбежать. Она в спешке собирала необходимые вещи. Видимо услышав начало нашего разговора и сообразив, что вскоре всё станет явным.

Сейчас она с хрипом пыталась отдышаться, следы от ногтей леди на её шее кровоточили, да и синяки уже наливались. Но смотрела она со злобой и ненавистью. На меня.

Этот взгляд перехватила леди Сессиль.

- Александр Мардериан! Герцог и лэнд-лорд империи. Ты был приглашён вторым отцом на представлении моих детей! - холодно, по неживому спокойно и звонко, произнесла она. - И сейчас, ты мне памятью моих старших детей поклянëшься, что все виновные заплатят самую высокую цену!

- Силь, - сжал её плечи ещё сильнее герцог Мардериан.

- Алекс! Только на этом условии ты заберешь убийц! Иначе я совершу правосудие своими руками! Я не только жена герцога, я ещё и дочь Брайана "Вепря", отвечавшего за оборону границ империи! Не забывай об этом, - ответила леди, не отводя взгляда от служанки. - А ты не рассчитывай легко сдохнуть. Я добьюсь для тебя колесования! Ведь именно этот вид казни закреплён за лэнд-лордами Вермора.

- Ты давно принадлежишь к роду своего мужа, - пытался напомнить ей кузен.

- Ничего страшного, считай кровь заговорила! - скинула она с себя его руки. - Клятву, кузен!

- Я клянусь тебе, мой вереск. Они не смягчат своей участи. - Вместо герцога тихо произнёс лорд Клеймор.

И его негромкий голос звучал страшнее похоронного набата. Не приговором даже, а свистом лезвия палача. Сила и неизбежность слышались в этом голосе. И видно услышала это не только я. Захват сменился объятиями, леди спрятала лицо на груди мужа, и позволила себе стать слабой и волнующейся за сына женщиной.

И было в этом столько личного, столько принадлежащего только двоим, что я почувствовала себя так, словно подглядываю за чем-то слишком сокровенным. Я осторожно и стараясь идти бесшумно, покинула комнату, а следом и особняк. И была уверена, что лорд и леди простят, что я ушла не прощаясь.

Глава 35.

Глава 35.

Утро вторника я встретила за просмотром записей Анни, переданных ей в своё время в распоряжение продажного йерла. В принципе, воспоминаний и собственного понимания баланса "прибыло-убыло-остаток" мне хватало, чтобы показать когда именно исчезали большие партии опиума. И соотнести эти даты с выписанными днями отсутствия сорра Фрега.

Первым посетителем, причём задолго до открытия аптеки стал посыльный с вышитым императорским гербом на груди строгого кителя. Извинившись за беспокойство в столь ранний час, он передал мне объëмный конверт. Видно это и был обещанный заказ от придворных медикусов.

Также мне вручили пропуск на меня и экипаж для доставки смесей и составов. Пообещав заняться этим в кратчайшие сроки, я проводила посыльного и отложила конверт в сторону. Всегда считала, что нужно закончить одно, потом браться за другое. А не хвататься за всё и сразу. Иначе превратишься в мельтешащую муху. Но едва я вновь погрузилась в записи, как пришла Пенси.

- Ты сегодня рано, - заметила я после обмена приветствиями.

- Да, поторопилась. А вы что? Новостей не знаете? - спросила она.

- Новостей? - насторожилась я.

- Да. Но я так и подумала, поэтому попросила отца остановиться у лотка с газетами. Из сегодня расхватывают пачками. Вот и для вас я взяла, пока чай пьёте почитаете, - протянула она мне газету.

- Спасибо, Пенси. - Поблагодарила я и вернулась в кабинет, где и сидела с бумагами.

Недолго подумав, я решила, что десять утра отличное время, чтобы выпить чая с ромашкой и мелиссой. Кстати, этот состав нужно было обновить. Что-то очень быстро он у меня уходил.

После первой чашечки чая, которую я выпила глядя в окно и наглаживая Лихо, я отважилась развернуть газету. И сразу себя похвалила за то, что успокаиваться я начала ещё до того, как прочла. Моё имя в газете упоминалось слишком много раз. Я вообще на мой взгляд становилась слишком популярна. А это ещё никого до добра не доводило.

Сначала это был огромный разворот прямо в середине страницы. И снова вездесущий Дю Морт радовал общественность слишком детальным описанием ситуации в семье герцогов Норимаров. Тем более, что этот сплетник не постеснялся поднять всю муть со дна светских сплетен. Начиная с того момента как Шелдон Норимар сразу после свадьбы уехал завоёвывать для империи новые земли.

Смакуя описали домыслы о рождении лорда Клеймора Норимар и скорой повторной женитьбы его отца. Но особым, этаким главным блюдом стола, стал момент, когда герцог Шелдон на требование отца своей второй жены, обнародовал результат проверки кровного родства и официально объявил сына от первого брака своим наследником.

Я усмехнулась, в условиях соблюдения майората, когда ради сохранения целостности владений, всё переходило к старшему сыну, возмущение второй жены и её семьи результатом своих требований выглядело не просто насмешкой, а хорошим таким подзатыльником от судьбы. Но вторая жена видимо принципиально не понимала того, что, по её мнению, шло не так как должно. То есть не так, как считала должным она. Поэтому все желающие могли вдоволь насладиться её жалобами на несправедливость мужа. И в этих жалобам леди не стесняясь подпитывала слухи о законности рождения лорда Клеймора. И даже проверка ей была не указ.

И как приводил в своём экскурсе в историю сплетен Дю Морт, сама же потом и пыталась сослаться на эти слухи, пытаясь убедить мужа пересмотреть своё решение. Мол, ради репутации следующих поколений лордов Норимар, не лучше ли сменить наследника? Но старый солдат Шелдон Норимар бабские слухи вообще не воспринимал. А старший сын к тому времени уже носил офицерские погоны, и по убеждению отца, делал для репутации лордов Норимар куда больше, чем тот урон, что мог бы быть от любых слухов.

Напомнили читателям и о том, что последний такой разговор состоялся на каком-то собрании знати, и что никогда не считавшийся с правилами светского общества лорд Шелдон супругу осадил грубо и жёстко. Во всеуслышание заявив, что если она не прекратит разливать свой яд ему под ноги, то он действительно обратит внимание на разговоры и изменит на их основании завещание. Лишив младшего сына, уже известного гуляку и игрока, наследства вовсе, а то и обещанное ему имение проиграет. Так же, с явно читаемой ноткой злорадства, журналист напомнил всем, что вроде как вопрос был закрыт сам собой, когда лорд Клеймор Норимар и леди Сессиль Вермор сочетались законным браком. Как писалось в газете, плевать ядом в сторону дочери герцога Брайана Вепря уже никто не осмелился. Тем более, что матушка леди Сессиль была родной сестрой жены лорда Николаса Мардериана. Да и рождение близнецов и чуть позже ещё одного сына окончательно закрывало дорогу к наследству для Себастьяна Норимара. Дальше Дю Морт бегло описывал пожар, в результате которого лорд Клеймор ушёл в отставку после тяжёлых ожогов. И последовавшую трагедию в семье Норимаров. А вот дальше, почти не заигрывая с читателями, журналист вывалил ворох новостей. Что беда вернулась в дом герцогов, только теперь жертвой стал младший сын лорда Клеймора и леди Сессиль. Упоминалось в статье, что медикус семьи уже отказался от лечения, но как шанс последней надежды привлёк к лечению фрау Анну Саргенс, дочь Томаса Саргенса, недавно блестяще прошедшую проверку, благодаря чему сохранившую свой статус и наследство. Мол данный медикус тесно сотрудничает с аптекой, и даже обсуждает новые лекарства для своих больных прямо в приёмной аптеки. Всеведущий журналист напоминал читателям о наличии озаров в моей семье, и о том, что это не первый случай для герцогов Норимар, когда вмешательство членов семьи Саргенс спасает им жизнь и здоровье. А вот дальше этот журналист нагло подставлял меня под пристальное внимание общественности. Он заявлял, что это я обнаружила, что это не болезнь, а отравление, избавила ребёнка от последствий и нашла преступника, точнее преступницу. Которую и задержал герцог Александр Мардериан. То есть вся столица теперь знала о моём знакомстве с главой тайной службы! Прекрасно! Осталось только мишень на мне нарисовать и ждать.

- Надеюсь, что я смогу дожить до установки сферы! - зло высказалась вслух я.

Преступницей оказалась гувернантка, служившая в семье более тридцати лет, принадлежала к черни. Но, сестра её была озаром и была взята младшей женой прадеду второй жены лорда Шелдона, то есть была не просто девочкой с улицы, а считай роднёй леди. Она же и помогала воспитывать и нянчить Себастьяна Норимара. И все знакомые семьи отмечали особое отношение к воспитаннику. Гувернантка осмелилась считать его чуть ли ни своим ребёнком. Оттого и люто ненавидела лорда Клеймора, считая что это он незаконно владеет тем, что должно принадлежать её воспитаннику. Поэтому она воспользовалась своей безупречной репутацией, которую получила будучи няней в доме Норимаров, и решила, что если не будет других наследников, то лорду Клеймору придётся всё вернуть брату.

В статье также сообщалось, что преступница вину полностью признала. И по требованию леди Сессиль уже в понедельник была казнена через колесование. И хотя бывшая гувернантка утверждала, что это была целиком её идея и пособников у неё не было, журналист предлагал читателям немного поразмыслить. Размышлять нужно было над двумя фактами. Вдовствующая герцогиня Норимар, та самая вторая жена, якобы была в таком ужасе от совершëнного той, кто хоть и отдалённо, но имела отношение к её семье, что сердце пожилой аристократки не выдержало. А кроме этого, обросший долгами и скандалами Себастьян Норимар вдруг решил восстановить своё честное имя лорда. Для этого он спешно вступил в тринадцатый армейский легион и уже в ночь с понедельника на вторник отплыл с очередным пополнением легиона на завоевание неизведанных территорий.

- И вот кто мне объяснит, - спрашивал в конце статьи журналист. - Для чего аристократу, отец и брат которого прославились на военной службе, так срочно вступать в легион, в который чаще всего записываются смертники, вместо каторги, и который за год трижды полностью обновляется из-за высокой смертности легионеров. И не от этой ли новости померла старая герцогиня? Что любимого сына злой пасынок отправил в толпе каторжан на верную смерть? Уважаемые читатели ведь помнят, что дикие туземцы оставляют попавших к ним легионеров на прибрежной полосе, где их заживо съедают местные крабы? И кстати, торжественного прощания с почившей герцогиней не будет. Герцогская семья объявила, что церемония будет очень скромной и внутрисемейной.

Знание этим Дю Мортом некоторых моментов заставляло вновь задуматься о его личности. Казалось, что он умудрялся одновременно вращаться в самых высоких кругах и быть рядом со мной. Ходить где-то около, слушая разговоры и отбирая те, что ему интересны.

В углу страницы была сноска от редакции газеты, что леди Сессиль Норимар пояснений о событиях в её семье не дала. Но того, что медикус Кринат и фармик Саргенс смогли успешно противостоять болезни ребёнка, не отрицала. Более того, любезно сообщила редакции, что фрау Анна, то есть я, готовила особый семейный суп, рецепт которого вообще хотела бы вывесить в аптеке, но это не лекарство. Поэтому леди Сессиль решила выполнить моё желание и обнародовать рецепт. В красивой рамке был рецепт морковного супа и способ приготовления с красочным названием "Суп Саргенсов".

Я только вздохнула. На фоне проблем, которые мне сулила эта статья, очередное присвоение открытий из прошлой жизни казалось несущественным. Помня о том, что Пенси сказала, что я чуть ли не главная героиня сегодняшней газеты, я пролистала ещё несколько страниц. И вздрогнула.

В газете была статья о пожаре в ночь с воскресенья на понедельник в порту столицы. Пострадали несколько строений в административно-деловой части порта, там где дельцы держали склады для дорогостоящих товаров и свои конторы. Среди перечисленных строений два склада и контора сорра Фрега Олди, взявшего в браке фамилию жены. Ныне вдовы Саргенс. Сообщалось, что во время разбора обгоревших завалов на территории бывших складов и конторы было обнаружено большое количество лопнувших стеклянных бутылочек. По различным сохранившимся фрагментам можно предположить, что это были бутылочки с опиумом. А также большое количество золотых и серебряных монет. Многие пострадали в огне пожара и частично расплавились. На данный момент место пожара оцеплено йерлами. Расследование случившегося под личным контролем старшего йерла Нудисла. А вот будут ли возвращены деньги и компенсированы потере вдове сорра пока неизвестно.

Я залпом допила чай и поняла, что с такими утренними газетами мне нужен не чай, а стакан спирта натощак. Пожар это знак. Знак, что за мной действительно пристально наблюдают и вражеские уши очень близко. Ведь это я в субботу утром жаловалась сорру Вильямсу, что в доме никаких тайников нет, даже за настенными панелями. А в воскресенье ночью уже полыхал пожар в порту. И судя по всему, тайники были и там, но без особой начинки из камней. А ещё, раз устроили пожар, то боялись, что найдут бумаги. Иначе в поджоге смысла нет. Огонь должен уничтожить то, что горит, а не просто привлечь внимание. Даже показать запасы опиума не побоялись. Или это две разные банды.

Нервно выдохнув я отложила газету в сторону, перевернув вверх последней страницей. Ничего интересного я там обнаружить не ожидала. Обычно там сообщалось о помолвках, свадьбах, рождении детей и смерти аристократов. Своеобразная доска объявлений с уведомлениями о гражданском состоянии знати. Но взгляд сам зацепился за мою фамилию.

"Графиня Александра Дорангтон подала ходатайство в канцелярию императора с прошением об установлении особого порядка наследования. В виду заслуг своего рода перед императорской короной и отсутствия у неё самой детей, но наличия у неё прямого кровного родственника, а именно единственной дочери её единокровной сестры Стефании фиц Дорангтон, в замужестве Саргенс, определить порядок наследования, при котором Анна Саргенс, фрау, будет наследовать имущество и титул графов Дорангтон для передачи своему ребёнку мужского пола".

- Что? - зашипела я так, что даже Лихо заинтересованно приподнялся.

- Простите, фрау, - постучала в дверь кабинета Пенси. - К вам тут пришли...

- Я сейчас выйду! - ответила я, беря себя в руки.

- Нет нужды. Мы можем поговорить и за закрытыми дверями. - Вошла в кабинет графиня. - О, вижу ты уже ознакомилась с изменениями в своей жизни в ближайшем будущем. Тем лучше.

Глава 36.

Глава 36.

- Решая за меня моё будущее, вы упустили один очень важный момент, графиня. Меня не интересует ваш титул, ваше состояние и вообще всё ваше имущество. До сего момента я вас не знала, и не сильно от этого страдала. И намерена сохранить подобное положение вещей и впредь. - Ответила я.

- Не сильно, хм... Но всё-таки страдала. - Графиня с идеальной осанкой, не смотря на возраст, легко опустилась на краешек стула.

- Вы не девочка-подросток, которая пытается заработать себе славу главной язвы улицы. - Не поддалась я. - Не желаете объяснить, что это значит? И с чего вы решили, что император одобрит передачу титула фрау, когда у вас граф Пембрук в дальних родственниках бегает?

- Ты же умная девочка, и право знаешь неплохо. Что же касается с чего я решила, что мне пойдут навстречу... Знаешь, случай не единичный. Так поступают, если не хотят, чтобы род прервался. Но риск определённый был. Но не теперь, когда моё ходатайство поддержали три герцога империи. - Улыбнулась мне графиня краешком губ. - Сессиль всегда была слишком благородна для аристократки, и обладает чрезмерным чувством благодарности. Поэтому её кузену, мужу и старшему брату, нынешнему герцогу Велмор, просто не осталось другого выхода! Ты очень вовремя спасла Марка Норимара.

- Вам-то это зачем? - в благодушие графини я не верила. - Уж извините, но в неожиданно проснувшееся в вас желание пригреть родную кровиночку, я не верю.

- И правильно делаешь. У меня его нет. - Совершенно серьёзно сказала она. - Но род Дорангтон должен жить. Наше имя и дела наших предков не должны исчезнуть, растворившись в тени чужаков. Тебе придётся сохранить всё это.

- Набор громких и напыщенных слов. Не более. - Сложила руки на груди я. - И нет, если вы решили, что можете врываться в мою жизнь и что-то решать за меня, вы сильно ошибаетесь.

- А если я буду настаивать? - заинтересовалась графиня.

- Я забуду о воспитании и вы будете совсем грубо посланы, - прямо и откровенно предупредила я.

- Дерзка и самоуверенна. Но вот что интересно. Эта самоуверенность чувствуется по особому. Словно опирается на силу и опыт. Удивительно. - Рассматривала меня как забавную зверушку графиня. - Знаешь, деточка, в моём возрасте подобные пожелания, воспринимаются уже не оскорблением, а как пожелания хорошо и интересно провести время. И на будущее, быть леди, это не значит падать в обморок от любого грубого слова. А теперь когда приступ детской истерики и топанья ножками прошёл, и можно считать, что своё фи ты мне высказала, поговорим начистоту.

- Интересно. Вы ведь прекрасно знали и о жизни вашей сестры, моей матери. И о моей. И спокойно наблюдали за всем происходящим. А теперь вдруг вспомнили о родстве? - мне стало обидно за Анни, ту девочку, которую безнаказанно шпынял выродок Олди. Вот не могла я считать его Саргенсом.

- Знала. И наблюдала. И ничего стоящего не видела. Бесхребетная, скулящая дворняжка, которую в собственном доме превратили в бесправную служанку. - Прищурилась она.

- Что же вы не заступились? - отзеркалила её прищур я.

- За кого? Если ты сама не делала попытки защитить себя и своё? Ты сама не готова была бороться даже за себя! Так почему кто-то другой должен был бороться за тебя? - задала она очень важный вопрос.

- И что же настолько изменилось, что вы вдруг готовы даже признать родство со мной? - спросила я.

- Ты. Та, что вцепилась зубами в шанс не стоящий и медяшки, а вырвала победу. Ты рискуешь, напоминая о том, о чем другие бояться даже помнить. И конечно семейные рецепты. Ты наверняка прогнозировала какой эффект будет от введения новых рецептов с маркой "результат долгих исследований моего отца" или "старинный рецепт моей семьи". Особенно после того, как ты всех усердно тыкала носом в то, что Саргенсы поставляют лекарства в армию и управу. Ты прошла по очень тонкой грани. После обвинения в том, что ты озар, вывесить на стене аптеки свидетельства о признании стольких Саргенсов именно озарами. Но лекарства из твоей аптеки уже приобрели некий флëр особенности. - Перечислила мне графиня всë то, на что я и рассчитывала. - Ты рискуешь собой, чтобы сохранить наследие семьи. Именно это мне и нужно. Мне нужен наследник, который будет защищать и сохранять наследие Дорангтонов. А не только стараться добраться до денег и имущества.

- Так что же вы не озаботились наследником? Не думаю, что для вас было проблемой выйти замуж. А вот я явно не соответствовала вашим представлениям о достойном наследнике. И вы спокойно наблюдали за тем, как рушится моя жизнь. Более того, вы и на проверке пытались меня утопить. А ведь от её результатов зависело куда больше, чем просто наследство. - Пропустила я мимо ушей хвалебную часть выступления графини.

- Разве? Наверное потому, что не дала влезть в проверку твоих знаний истории. Ты так в них уверена? - усмехнулась графиня. - Между мной и твоей матерью не было тёплых отношений. Ошибка ребёнка, настроенного откровенно говоря глупой матерью, дорого мне обошлась. И долгое время я считала, что Стеф заняла моё место. Но я никогда не упускала из виду ни её саму, ни её дочь, то есть тебя. И о том, что дочь фармика Саргенса удивляет всех способностями в правоведении и математике, знала из первых рук. А история... Если нужно кого-то утопить или выставить дураком, то устрой экзамен или выведи разговор на историческую тему.

- То есть, вы хотите сказать, что своим выступлением на проверке, вы меня облагодетельствовали? - удивлённо уточнила я.

- Анна, скажите, вы помните, когда началась геральдическая война? - мило улыбнулась графиня.

Даты затруднения не вызвали. Война, получившая своё название из-за того, что аристократы шли в бой не под общим флагом империи, а под личным, с изображением своего родового герба, была последней войной на известных землях и запомнилась всем опустошением, что осталось после неё.

- Сколько аристократических родов исчезли за время геральдической войны? - продолжала улыбаться графиня.

- Тридцать восемь из-за смерти всех мужчин рода, и один был лишён герба из-за предательства. - В ответ улыбнулась я. - Поэтому он считается мëртвым.

- Можете перечислить погибшие рода? - приподняла брови графиня Александра.

Уже осторожнее я перечисляла те фамилии, что всплывали в памяти. Графиня улыбаясь кивала головой на каждую фамилию.

- А теперь поимённо и обстоятельства гибели всех тех, кого считают героями империи. - Ехидно фыркнула графиня. - Вы ведь знаете героев империи?

- А сами-то знаете? - возмутилась я.

- А сами проверяют, а не отвечают. - Фыркнула графиня. - И вот я знаю. Отец очень много времени посвятил изучению геральдической войне. И даже знаю, что тридцать девятый род прекратил своё существование, потому что любимая и балованная дочь и сестра влюбилась во вражеского военачальника. И даже умудрялась с ним встречаться. Вскрылось это перед решающим сражением за крепость Дюбраси. Наши войска долго отступали, враг буквально предугадывал любые манёвры. На самом деле успешно вытягивал сведения из дуры, которая сначала пожелала сопровождать отца и братьев на войну, а потом не догадалась, что её просто используют. Войска отступили в родовой замок, владельцы были уверены в победе. Ведь крепость рода Дюбраси очень много лет была причиной того, что на землях вокруг был покой. Голубя с письмом от девицы поймали, и не смотря на весь гнев отца, младший из сыновей заступился за сестру, заявив, что даже отец в семье не должен поднимать руку на девушку. И зря, очень зря, он не позволил, ввалить девице розг!

- Это почему? - заинтересовалась я.

- Она, как и все члены семьи знала о тайном ходе из крепости, что был сделан на случай нужды. Вообще, все замки и крепости имели один, а то и несколько тайных ходов. - Пожала плечами графиня. -Дурочка бежала к своему любимому, но тот прошёл по её следам и напал на крепость изнутри. Дюбраси сопротивлялись отчаянно. Отец предательницы и три старших брата погибли. Младший прорвался с боем, уводя с собой остатки людей. Но крепость была потеряна, а вместе с ней обрушилась оборона всех восточных границ. Вернуть их смогли только полтора года спустя.

- А дальше? - насторожилась я. Что-то царапнуло меня в этой истории.

- Дальше? Девица некоторое время была наложницей того, ради кого предала семью. Герб рода разрубили и обвинили в предательстве. Выживший наследник был лишён любого статуса и был приравнен к черни. Во время одного из боёв, он прорвался в лагерь врага и лично казнил сестру, за которую заступался. После окончаниявойны было ещё два упоминания, которые смог найти мой отец. И оба из-за обращений семей девушек, что стали жёнами бывшего лорда и его сына. В семье потомков Дюбраси жёсткое, если не сказать жестокое обращение с женщинами стало обязательной нормой. Что видимо и привело к тому, что они действительно вымерли. - Закончила графиня. - Что же касается почему я лично не озаботилась наследником... Скажи, ты слышала о проклятии королевы?

- Легенда о том, что королева-изменница перед тем, как её заточили, заявила, что её оговорили и прокляла всех участников своего свержения? - припомнила я что-то из разряда страшных сказок.

- Нет, не об этом. А о том, что носила она сама. Принято считать, что детей у неё с королём не было. Но на самом деле была дочь и трое сыновей. Все мальчики погибли в раннем возрасте. Любая рана становилась причиной кровотечений, которые невозможно было остановить. Древний артефакт показал, что проклятие в крови королевы. И её дочери. - Описала знакомые симптомы графиня.

- Это не проклятие, это болезнь крови. Гемофилия. - Опознала я. - Мальчики болеют, девочки переносят сквозь поколения.

- А что ты хотела от времён основания империи? Тогда каждый чих считали признаком проклятья. Но я впервые слышу, что у этой болезни есть имя. - Задумалась графиня.

- Читала где-то тут,- махнула я рукой сторону коробок с книгами, ожидающих восстановления шкафов и возвращения на своё законное место.

- Вот даже как, - протянула она. - И как успехи?

- Пока неизлечимо. К сожалению. - Я действительно не помнила, чтобы в лечении болезни, известной большинству благодаря царевичу Алексею, добились хоть какого-то успеха.

- Дочь королевы, Виттория, была отправлена отцом после заточения её матери подальше с глаз. Убить девочку король не смог, не решился. Но буквально вычеркнул её из жизни. Про неё все благополучно забыли. А она жила, правда не как принцесса, а как приёмная дочь одинокой и бездетной вдовствующей графини. Бездетной и вдовствующей она стала из-за войн, что вёл король. Виттория вышла замуж и словно и не существовало никогда у короля дочери от первого брака. - С грустью смотрела в окно графиня, словно сравнивая себя и ту девочку, тоже позабытую отцом.

- Подождите... А вы... - щёлкая гранями сложился пазл у меня в голове.

- Моя мать прямой потомок принцессы Виттории по женской линии. И да, через два года после моего рождения, мать родила сына, погибшего спустя месяц из-за кровотечения пупочной раны. В моей крови эта зараза тоже есть. Я сознательно не выходила замуж и не позволяла себе даже думать о возможности рискнуть. Мой сын однозначно не выжил бы. А дочь продолжила бы сохранять это проклятие в крови. - Кивнула мне графиня. - А вот в тебе кровь Дорангтонов без примеси яда. Поэтому я позволю снять с себя кожу, но сделаю тебя леди. Хочешь ты того или нет. А ты захочешь.

- С чего бы это вдруг? - прищурилась я.

- С того, что озаров всё меньше. Сейчас они уже великая ценность. И методы охоты на них всё более усовершенствуются, проверки всё коварнее. Как долго способ Саргенсов оставаться на свободе ещё сможет оберегать семью от ошейника-ограничителя? - усмехнулась она.

- Я не озар, артефакт это подтвердил. - Насторожилась я.

- Да, свидетельство вон, на стене висит. А что будет, когда будут проверять твоих детей? Внуков? - вытащила козырь графиня. - Видишь ли, фрау или фрай не попадают под защиту сословия. Такое право есть только у знати. И обреки судьба фрау или фрая Саргенса родиться озаром, и участь его незавидна. А вот родись озаром лорд или леди Дорангтон, родители получат горы поздравлений и восхищения. И столько брачных предложений, что даже среди самых выгодных партий смогут устраивать конкурсный отбор женихов или невест. Ведь озаров из семей действующей знати, разорившиеся рода не считаются, не забирают уже четыреста лет. У нас с тобой сугубо деловой договор. Ты сохраняешь наследие Дорангтон, я предоставляю защиту для твоих детей, внуков, правнуков и последующих поколений. А аптека... Будет такой очаровательной скандальностью. Леди или лорд владелец аптеки и фармик.

- Разорившиеся рода не считаются... А всё ли в порядке во владениях Дорангтон? - показалось, что я услышала и почуяла подвох.

- Ну ремонт необходим, замок требует ухода. А парк превращается в непролазную чащу. У меня с утра лисы приходят на парадное крыльцо и требуют угощения. Но деньги не ограничены. Справишься. - Отмахнулась графиня. - С ответом не тороплю. Есть пара недель, чтобы хорошо всё обдумать.

Графиня ушла. А в моей голове спорили за первенство две мысли. Если я официально стану наследницей графини, то я смогу использовать деньги из флигеля. Никого это не удивит. А вторая... Все замки имели тайный ход, сказала графиня. Учитывая многовековое увлечение Дорангтонов историей, её словам можно было верить. Но тогда... А есть ли тайный ход из замка-крепости на острове мёртвых?

Глава 37.

Глава 37.

После визита графини, день покатился по обычной колее. Из необычного был только визит фрая Голара. Он владел конторой, которая покупала и продавала жильё. Он появился с сообщением, что получил уже четыре предложения о покупки острова Марли.

- Вы жаловались, что не успеваете, да и с деньгами тяжело. Может, рассмотрите? Есть очень хорошие варианты. - Предлагал мне фрай.

- Фрай Голар, остров это тоже наследство, которое я должна предоставить для оценки через полгода. Ну, какая продажа, - нашла способ отказать, никого не обидев я.

- Но если вдруг решите, то вспомните обо мне. Я знаю, что не я один получил подобные запросы от заинтересованных лиц. - С пониманием отнёсся к моим словам фрай.

А так, я весь день посвятила приготовлению лекарств и размышлениям. К вечеру даже виски заныли.

Проводив Пенси, что-то усиленно сегодня интересовавшуюся не нужно ли мне чего-нибудь в порту, я заварила себе мятного чая. За окном зарядил дождь, Лихо носился по окну, пытаясь поймать капли сквозь стекло.

В дверь аптеки постучали.

- Входите, - крикнула я.

- Не заперто? Вроде работать вы уже закончили? - спросил герцог, стряхивая капли с головы. - Ого, какой красавец! Да ты ж лапочка, иди сюда!

С этими словами он подхватил Лихо и, прижав к себе, начал наглаживать. Лихо смотрел на меня круглыми от удивления глазами. Но быстро пришёл в себя и начал шипеть, вырываясь из герцогских рук.

- Всё-всë-всë, больше не пристаю. Просто этих котов можно погладить только пока они ошарашены или заинтересованы чем-то. - Объяснил герцог, повернувшись ко мне.

- Вы бы хоть плащ сняли. А то с одной стороны пламя подсвечников, на вороте с другой блестит вода. Потусторонний вид, - хмыкнула я, делая очередной глоток и рассматривая, как свет играет на шерсти Лихо и профиле Мардериана.

- Только не говорите, что верите в призраков и прочую чепуху, - усмехнулся герцог, отпуская кота. - Ждали кого-то?

Лихо тут же начал обнюхивать себя и вылизываться.

- Нет, в призраков я не верю. А вот вашего появления ждала не сегодня, так завтра. - Ответила я. - Чаю?

- Да, горячего. И если есть возможность... О, уже вижу, что есть. Безмерно благодарен! - обрадовался герцог поданным к чаю гренкам и вазочке с паштетом. - А с чего вы взяли, что я приду?

- Знаете, многие горькие лекарства прячут в сладкую оболочку. Как сердечные капли, которые капают на кусочек сахара. Вот, сладкая оболочка была с утра. - Показала я на распечатанный конверт с заказом и список с моими пометками.

- А я значит, горькая гадость? - усмехнулся герцог. - Вижу, неуловимый Дю Морт уже рассказал вам все последние новости.

- И всей столице заодно. - Нахмурилась я. - Человек просто неудержимо старается соответствовать своей фамилии.

- Ну, выставляя приставку к фамилии, как у многих аристократов, что ведут своё древо с тех времён, когда империя была королевством, не значит быть аристократом. А привычка копаться в чужом белье и трясти им на всеобщее обозрение и подавно! - ехидно-презрительно приподнял бровь герцог.

- Ну так Морт же! Только не говорите, что вы не знаете латынь. - Пожала плечами я.

- Интересно, - протянул герцог. - Латынь я знаю, но не соотнëс. А этот Дю Морт по-вашему намекает, что он древний мёртвый аристократ?

- Или считает себя потомком такового. - Кивнула я.

- Повторюсь, интересная теория. Но сейчас не до неё. Вы говорили, что должны были подать по звонку колокольчика вино и закуски. - Резко сменил тему герцог.

- Да, гренки из багета, паштет из гусиной печени, паштет из тунца и сыр в фольге. Вино красное, густое. Каор трёхлетней выдержки. - Перечислила я.

- Вы этого в прошлый раз не говорили! - возмутился герцог.

- Вы не спрашивали, и я надеялась, что смогу от вас и этого расследования отделаться даже не связавшись. А что случилось? - спросила я.

Герцог достал и положил на стол знакомую мне по тайнику вещь, напоминающую компас.

- Это одна из недавних разработок королевских озаров. Полностью блокирует магию. При помощи других артефактов невозможно ни подслушать, ни подсмотреть. А теперь к причине моего появления. Вдовствующая герцогиня Норимар умерла. - Сообщил мне герцог. - Сидя в кресле, но со сломанными шейными позвонками.

- Упала и кто-то перенёс? - предположила я, рассматривая антимагический компас.

Вот значит для чего он в тайнике. Чтобы не смогли обнаружить спрятанные в нём камни.

- Кто-то так хотел её заткнуть, что слегка перестарался. При этом незадолго до смерти, кто-то разбил герцогине губы. - Дабавил подробностей герцог.

- Ну, рукоприкладство в отношении женщин, это у аристократов в порядке вещей, - хмыкнула я.

- Анна, я уже извинялся! - напомнил мне герцог. - Но вот странность. Герцогиня отпустила на вечер всю прислугу, кроме одной немой служанки. А на столе в гостиной стоял поднос. Закуски причём те же, что называете вы. И красное вино. Коар. Правда, сама герцогиня пила только белое, а красное по её мнению пили лишь больные и бедные. Но коар совсем не дешёвое вино. И отпускала она так слуг уже далеко не в первый раз. Служанка мертва. То есть, герцогиня ждала этого человека, как и ваш... Фрег Олди. Закуски и вино были явно приготовлены по вкусам нашего убийцы. Каким образом мог оказаться общий знакомый у старого отброса вроде Фрега Олди и аристократки из высшей знати?

- Может на это и был расчёт? - сложила руки на груди я.

- Вы правы. Связать эти два события очень трудно. Но что-то их объединяет! Я сейчас расскажу вам о ещё одном моменте. Но это тайна короны. Вы умная девушка, поэтому терять время на описание последствий разглашения я не стану. - Побарабанил пальцами по столу герцог. - Около полугода назад было совершенно покушение на герцога Вестаран, ближайшего родственника императора. Герцог уже в возрасте, ему больше шестидесяти лет. Выжил он чудом, и до сих пор полностью не оправился.

- "Меч Империи", - припомнила я. - А погибни сын леди Сессиль и ещё сразу три герцога были бы отвлечены. Итого, половина лэнд-лордов империи недееспособна. Что с остальными? И насколько они лояльны к трону?

Режим анализа оперативной информации включился автоматически, я и сама не заметила как.

- А как расположены владения этих родов в самой столице и в её окрестностях? Ведь не только из-за родственной связи были выбраны именно эти герцоги? - говорила сейчас во мне подполковник КГБ.

- Восхищён! - странным тоном протянул герцог, окидывая меня не менее странным взглядом. - Вы не перестаёте удивлять, Анна.

- Герцог, - прищурилась я.

- Просто Алекс. И времени меньше тратится, и какие могут быть между нами церемонии после того, как вы слышали, как меня отчитывает кузина? - чуть приглушил голос герцог.

Этот момент, когда во взгляде мужчины появляется мужской интерес, чувствует любая женщина. Но вот кто сказал, что герцог интересен мне?

- Алекс, - мурлыкнула я. - Моим рёбрам ощущения от дальнего знакомства с вами не понравились, боюсь более близкого общения с вами они мне и вовсе не простят!

- Я извинюсь ещё раз, перед каждым обидчивым рёбрышком! - сверкал глазами герцог. - Ай! Твою ж... Скот...

- Просто мой котик, котёнок ещё! - погладила я запрыгнувшего ко мне на колени Лихо. - Что там у вас?

- Этот ваш котёнок прокусил мне ногу! И оцарапал её! Чем вы его кормите, что он когтями разорвал мне брюки? - зажимал ногу герцог. - А я ему ещё хотел колбасок в следующий раз захватить с кошачьей мятой!

- Сами эту дрянь и ешьте! А мне приучать малыша к плохому не надо. Он у меня ведёт здоровый образ жизни, и вообще, сам охотится, - возмутилась я намерениями герцога.

- Судя по довольной морде, охотиться он привык на доверчивых герцогов! Эх ты, а я к тебе спиной поворачивался! - покачал головой герцог. - Анна, подайте мне, пожалуйста, карту, если есть. Нарисую примерное местоположение владений.

Глава 38.

Глава 38.

Карта нашлась не самая лучшая, а подниматься в кабинет на второй этаж я не стала. Но и карт "для прогулок" хватило.

- Герцог-меч не в масть. - Постучала я пальцем по карте.

- Да уж. Владения отца, Клеймора и Вепря-младшего в столице расположены дальше остальных. А вот за пределами столицы занимают всю территорию, расположенную вдоль реки. То есть в случае чего, отряды на подмогу столичному гарнизону могут подойти и по реке, и по дороге. А вот владения герцога Вестарана узкой полосой огибают столицу, дорога из наших владений пересекает вот этот нос земель Вестарана. - Задумчиво смотрел на карту Алекс. - А вот в столице дворец герцога рядом с императорским. Между ними лишь парк и старая крепостная стена.

- Сегодня утром меня навестила графиня Дорангтон, и в числе прочего, когда зашла речь об истории, рассказала, что все крепости имеют тайные ходы. - Припомнила я.

- Старый королевский дворец сохранён почти нетронутым, со всеми крепостными стенами и внутренними дворами. В самом замке сейчас исторический арсенал. А дворы и крепости часть парка. Ход тоже наверняка не пострадал от времени. А вот куда он выводит... Отец должен знать. Или графиня Дорангтон. - Вслух вспоминал герцог. - Идиотизм, но скорее всего, пройдя по этому ходу, окажешься за границей действия защитной линии. Но вокруг дворца казармы целого легиона. Допустим. Заговор. Путь по реке можно перекрыть, отряды пройдут по суше. У дворца легионеры, которым чтобы подняться по тревоге, нужно меньше минуты. Напасть одновременно на все казармы, это нужна армия. Помимо этого, рядом владения герцога Вестарана. Старый вояка и параноик держит в качестве охраны около трёх сотен бойцов постоянно. А сейчас после покушения и того больше. Но как сюда вписать убийство Олди? Понятно, что он был основным поставщиком опиума для притонов столицы. Если сам не содержал такой, просто его ещё не нашли. О чём ты думаешь?

Думала я о том, что Олди как раз отлично вписывается в эту схему. Но вот сообщать об этом я была не готова.

- Одно из двух. Либо ты не знаешь что-то о других герцогах, либо информация о "мече" не достоверна, - перешла на "ты" и я.

- Значит надо намекнуть отцу, что его орлы похоже прозевали назревающий заговор. Да и старого друга может навестить, не вызывая подозрений. А вот я вышел на Олди, правда почти накануне его убийства, когда следил за странными поездками приближённых Де Льераша. Герцога, который и сам почти озар, и отвечает за поиск и последующую службу озаров. Пару месяцев назад, во время одного эксперимента или испытания, так достоверно и не разобрались, обрушилось одно из зданий, погребая под развалинами около трёх десятков озаров. - Похоже решил завалить меня тайнами короны герцог. - Судя по всему, стоит вернуться к проверке этого лорда. И наведаться к нему с тайным обыском.

- Так он и пустил, - ухмыльнулась я.

- О! Я знаю безотказное средство. - Самодовольно улыбнулся герцог.

- Что ты собрался делать? - импровизации я никогда не любила.

- Я не первый год в тайной службе, Анна. - Подмигнул мне герцог. - Обещаю вернуться и всё рассказать. Всё-таки странное у тебя воспитание, но мне только на руку. Как и короне.

Герцог буквально растворился среди вечерней темноты и усилившегося дождя.

- Так, Аня, это не твой самодур подчинённый, так что не лезь! - осадила я сама себя.

Этот день наконец-то закончился, оставив после себя послевкусие чужих давних тайн. Я намеревалась отправиться в ванну и спать. Завтра меня ждали лекарства, заказы придворных медикусов, размышления о том, как быть дальше и целая команда мастеров под начальством самого фрая Редкинса. А ещё я планировала попросить его прогуляться вместе со мной в сад лекарственных трав и посмотреть на флигель.

Следующие дни летели в каком-то сумасшедшем темпе. Словно гигантская пружина, скручивалась, скручивалась, а теперь её отпустили, и она понеслась вверх и вперёд, утягивая и меня за собой. Поездка в банк, оплата счетов от ательера и краснодеревщика. Поездка в управу и показания по поводу опиума и поездок покойного Олди.

- Я просто поражаюсь, как он столько лет и так уверенно проворачивал свои дела под носом у управы? Тут просто так из города не выехать и не въехать! А он опиум провозил чуть ли не телегами! - качала головой я.

- Он поставщик аптеки в первую очередь, а ещё и нескольких ювелиров, у него выправлены все лицензии. Даже на магические грузы. И многие вещества или например камни, которые озары наделяют различными свойствами, вроде особого сияния или прочей бабской ерунды, и вовсе едут в опечатанных сосудах или запаиваются в большие глиняные вазы-амфоры. Это те, у которых нужно отбить горлышко, чтобы добраться до содержимого. Смотрят документы и всё. Для досмотра срывать печати никто не станет. - Пояснил мне йерл.

- А я смотрю у вас в кабинете наводится порядок, всё аккуратно разложено. Неужели нашли-таки помощницу? - улыбнулась я.

- Любите вы, фрау, по всем мозолям потоптаться! - вздохнул йерл. - Нам ещё необходимо составить акт передачи материальных ценностей. На месте складов и конторы нашли деньги. Вернуть вам имущество мы не сможем, склады и контора были опечатаны, и в перечне наследства не числились. Так как находились под следствием. И фрау... Я бы попросил вас в течении ближайших пару недель, не посещать остров Марли.

- Да? - удивилась я. - То вы намекаете на мою халатность и безалаберность в деле восстановления и сохранения наследства. Причём главным аргументов было именно то, что я до сих пор не занялась именно островом. А теперь просите наоборот, остров не посещать? Странно, не находите?

- Нет, не странно. Мы предполагаем, что на острове тоже могут быть тайники. А пожар в порту явно не случаен. - Явно нехотя объяснил мне причину старший йерл.

- А, - отмахнулась я. - Я вообще подозреваю, что покойный Олди организовал там притон.

- Что? - подскочил и грохнул кулаком по столу йерл Ногарэ. - И вы молчали?

- А если нет? Я хотела съездить, осмотреться... - пожала плечами я.

- Съездить? Осмотреться? - заходили желваки на скулах йерла. - А мне потом труп опознавать? У тысяч бед одно начало, сидела баба и скучала!

- О, вы поэт? - усмехнулась я.

- Это кто-то из древних. - Зло прищурился йерл.

- А древние так и писали "баба"? Кстати, как баба на латыни? - поинтересовалась я.

- Это вольный перевод. - Закрыл тему йерл.

- Нервный вы какой-то в последнее время, йерл Ногарэ, - улыбнулась я.

Дома тоже всё было неспокойно. Стук молотков, запах лака и ещё каких-то составов, даже Лихо предпочитал проводить время на улице.

- Пройдёмте, фрау. - Довольно улыбаясь пригласил меня мастер Редкинс, когда всё неожиданно стихло.

В воздухе ещё чувствовался запах свежего ремонта, даже открытые настежь окна не спасали. Не хватало штор и всяких мелочей, но...

Восстановленный паркет сверкал свежим лаком, подчёркивающим сложную игру разных оттенков древесины. Закрывающие стену до уровня моего бедра панели и весь резной деревянный орнамент поверх перетянутых заново тканью стен поражали тонкой резьбой. Сделав всего пару шагов по торжественной парадной зале я замерла. Вверху потолка навстречу мне поднимались колонны, зрительно поднимавшие потолок. Я отступила, колонны исчезли. Я снова сделала шаг вперёд...

- Как это возможно? - удивилась я.

- Да внучек балуется живописью. А это он называет перспективным изображением, - вроде отмахнулся мастер. Но с такой гордостью, что было без слов понятно, что за успехами внука он тщательно следит.

Мебель в доме словно и не стояла никогда в пыли, не носила следов ожогов и безалаберного отношения в целом.

- Дорого конечно вышло, - вздохнул за моей спиной мастер.

- Результат стоит той цены! До последней медяшки! - ответила я.

- Жаль, что столь сложные и масштабные работы нынче выпадают редко, - улыбнулся мастер Редкинс.

- Правда жаль? - прищурилась я.

- Конечно! Любому мастеру нужен постоянный вызов, иначе он теряет талант! - всплеснул руками мастер.

- А не проводите меня в сад, мастер Редкинс? - хитро улыбнулась я.

Глава 39.

Глава 39.

- Фрау, простите за то, что лезу не в своё дело, но говорят, что вы скоро сможете куда более вольно распоряжаться финансами, - начал разговор мастер Редкинс, пока мы шли среди клумб, обходя дом.

- Это правда. Не вижу смысла скрывать. Тем более, что об этом написали в газетах. - Ответила я. - Старший йерл, передал мне все деньги, что были найдены на пожарище. Те, что расплавились или как-то еще пострадали, были заменены на равные по достоинству и весу. Было забавно, когда взвешивали золотую кляксу и вместо неё отсчитывали монеты. В банк я решила их не возвращать, потому что предстоят огромные траты. Тем более, что часть монет сразу ушла на оплату установки охранной сферы. Но я теперь уверена, что за предстоящее лето смогу полностью восстановить имение родителей здесь и на острове Марли. А после окончания следствия мне вернут площади в порту. Я конечно их расчищу, но ума не приложу, что с ними делать.

- Да, это сложно, вникать в то, с чем никогда не были связаны. Но почему вы забываете, что наследство вам оставили не только родители, но и муж, хоть и не самый достойный? - ошарашил меня мастер. - Понимаю, его дело сейчас под следствием, и состояние конторы грузоперевозок Олди, никто проверять не станет. Но с чего это вам упускать возможную прибыль?

- Честно говоря, не думала об этом, - призналась я. - Просто поставила галочку, что эта контора не повлияет на оценку моей способности управлять наследуемым имуществом. Но вы правы, как минимум, земля в порту стоит не мало. Сейчас столько всего и сразу, что ещё и об этом просто нет времени подумать.

- Вы сейчас о наследстве Дорангтон? В газете писали, что канцелярия удовлетворила ходатайство графини. - Остановился старый мастер.

- Да, и я приняла предложение графини Александры. Для меня это гарантия сохранения наследия Саргенсов. Ведь теперь, осенняя проверка дел аптеки и состояния имущества и острова, становится лишь номинальной процедурой. А для меня снижение рисков в этом вопросе очень важно. Как и реальное, а не номинальное возрождение всего, что принадлежало моей семье. - Ответила я. - А почему вы заинтересовались этим?

- У меня много детей, ещё больше внуков. Так что, как вы понимаете, семья большая. Кого среди родственников только нет. Деверь одной из моих внучек служит помощником смотрителя парка императорского парка. Садовник одним словом. И скоро у него появится третий ребёнок. - Чуть улыбнулся мастер.

- О, поздравляю! - откликнулась я.

- Передам. Но я к чему, вашему саду нужна помощь. И помощь мастера своего дела. А ему не помешает немного денег, а немного работы, что прибавится, пойдёт только на пользу. - Озвучил краснодеревщик заманчивое предложение.

- С немного работы вы погорячились. Мне такой человек сейчас очень нужен. Сад и парк здесь, остров и конечно имение Дорангтонов. - Засмеялась я. - А нет ли среди ваших родственников каменщиков? Ну, может затерялись среди мастеров работы по дереву?

- Зачем вам каменщик? Очистить стены особняка и дорожки смогут и обычные подсобные рабочие. - Удивился мастер Редкинс.

- О, да. Сорр Вильямс уже даже помог с наймом. Придут уже послезавтра, как раз внутри закончится повторная генеральная уборка, и ательер Антуан завершит убранство особняка шторами. - Но мне жизненно необходим гениальный мастер по дереву и талантливый каменщик.

- Заинтригован, фрау! - с интересом посмотрел на меня мастер.

- Буквально пара минут, и вы всё увидите собственными глазами, мастер. Мы уже почти у цели нашей прогулки. - Улыбалась я. - А вот собственно и она.

Мы вышли к флигелю. И мастер Редкинс замер, разглядывая флигель.

- Моё старое сердце! - с каким-то благоговением тихо произнёс мастер.

- Это возможно восстановить? - поинтересовалась я.

- Это??? Фрау, перед вами один из шедевров великого Теодора Ходде! А вы "это"! Знаменитый летний флигель. Но я и не знал, что он был создан в моём родном городе, в альманахе работ Ходде он указан, как летний флигель в частном имении неизвестной семьи. Всегда восхищался этим гениальным юнцом! - зажглись фанатичным блеском глаза мастера. - Восстановить. Конечно, нужно обязательно восстановить! Но, фрау Анна! Если вы не доверите эту работу мне, я стану вашим врагом! Обещаю!

- Ну, что вы, мастер Редкинс! Разве я могу доверить столь важную работу кому-то кроме вас? Тем более, что этот флигель свадебный подарок моего отца моей маме. - Довольно улыбнулась я. - Так может посоветуете кого-то для работы с камнем?

- Хмм... Я напишу троюрдному кузену моей матери. Мы враждуем уже лет пятьдесят. Но думаю ради такой возможности он не только отложит все свои барабаны войны, но и лично порежет на них кожу, чтобы не пискнули в ненужный момент! - заверил меня мастер. - Подумать только, летний флигель Ходде!

- Простите, но это флигель Саргенсов! - поправила я со смехом. - Вы же хотели себе масштабные работы, чтобы сохранить талант? Поверьте, уж чего-чего, а работы для сохранения таланта хватит и вам, и вашим внукам, и как бы правнуков привлекать не пришлось!

- Фрау, что вы собрались восстанавливать и обставлять? Замок на острове мёртвых? - шутливо возмутился мастер Редкинс.

- Пффф... Это императорская собственность. Вот пусть они о ней и пекутся! - суеверно открестилась я. - Но вот каменную пристань и беседку отделывать придётся. Это моё.

Оставлять флигель в руках мастеров я не боялась. Ещё как только была установлена сфера, я перенесла содержимое тайника в комнату-схрон. Не забыла и про антимагический компас, чтобы это всё добро не нашли. Что с этим всем делать, я ещё не решила. Хотя и понимала, что решать нужно, и срочно! Камни и документы из тайника были огромным пластом очень важной информации для герцога. Они сильно продвинули бы его в раскрытии заговора, и объяснили бы связь со всеми этими делами Фрега Олди. Но ни йерл, ни герцог, пока не сделали ничего, что пробудило бы у меня доверие лично к ним.

Через два дня я отпустила Пенси пораньше, мне в последнее время не нравилась её тревожность и постоянная грусть во взгляде. Но на откровенный разговор я пока не пыталась её вывести. Непонятно было из-за чего она переживала. В семье сорра Вильямса вроде всё было хорошо. Мартиша с горящими глазами рассказывала о том, что она придумала особую повязку, вместо корсета, и обещала мне сшить костюм, в котором я могла бы бегать по утрам в себя в саду.

Тем более, что я заказала у ательера два бальных платья по настоянию графини, и точно знала, что Мартиша из девочек, что приносили чай и бегали с прочими поручениями, уже была допущена до замеров на клиентках.

Сорра Санни тоже была здорова и весела. Она помогала мне с уборкой и фыркала, что без пяти минут графиня сама полы моет. Мол, такая графиня нигде не пропадёт. Сорр Вильямс постоянно был у меня в качестве извозчика, количество разъездов у меня сильно увеличилось. И я всерьёз подумывала, чтобы завести свой экипаж и сманить сорра из наёмных извозчиков обратно, в личные извозчики семьи Саргенс.

Сама Пенси была аккуратна, ошибок не допускала, касса всегда сходилась, и клиенты ей не грубили. Те, кто к нам приходили, скандалить в обществе считали недопустимым. Причём, вне зависимости от сословного положения. Были случаи, когда приходили те, кого здесь называли чернью. Денег у них не было, а лекарства были нужны. Но и такие люди просили лекарства за работу. И это было отличным решением.

Так что я подозревала, что причина переживаний девушки крылась в чëм-то личном.

Особой радостью для меня был приход двух фраев, которые работали ещё с фраем Томасом, и привозили необходимое для аптеки наравне с Олди. Они пришли с предложением восстановить контракты. И это был один из первых знаков, что я на верном пути.

В итоге, закрыв аптеку, я позвала с собой Лихо, и пошла осматривать дом. Снаружи всю ограду, стены дома и дорожки очистили при помощи пескоструйки. В воздухе ещё витал запах краски, которой покрыли металлические решётки и фонари. Плети роз были подрезаны и заново закреплены на опорах. Внутри дом встречал богатой отделкой и тяжёлой мебелью. Новшество в отделке и оформлении окон от ательера добавлял одновременно и роскоши, и лёгкости.

Что ж, можно было смело сказать, что с наведением порядка и восстановлением самого дома и аптеки, я успешно справилась. Ничего здесь не напоминало о семи годах замужества Анни и правлении в этих стенах Фрега Олди. Сорок дней истекли, но прощания и обеда для всех его дальних родственников и недоброй славы знакомых я не устраивала и даже на похоронах не присутствовала. Я выписала доверенность на захоронение и оплатила упокоение тела на городском кладбище за пределами столицы. Большего этот человек не заслужил.

Точкой к стиранию последнего следа этого человека в доме, стало моё возвращение из подвала, где я ночевала в тайной комнате, в комнату Анни, с видом на цветущий сад под окном, вазы на крыше флигеля и озеро, с островом вдалеке.

Я разложила вещи по полочкам, развесила платья, расставила кучу необходимых и просто милых вещиц и уже заканчивала застилать постель, когда от бешеного звона дверного колокольчика чуть не подскочила.

- Кого это ещё принесло? - удивилась я.

Уверенная в работе сферы и помощи подросшего Лихо, я открыла дверь. В которую тут же проскочили несколько человек. Я приготовилась активировать сферу, но один из незваных гостей скинул плащ, в который кутался.

- Герцог? - удивилась я. - Что с вами произошло?

Глава 40.

Моё удивление было понятно. Герцог стоял в женском платье, причём немного старомодном. Откуда-то из позвоночника у него торчала женская голова, любопытно вертевшаяся по сторонам. А с правой стороны, сливаясь боком с герцогом, была вторая девушка.

Лихо зашипел, выгнул спину и боком, боком начал обходить странную компанию. Подкравшись, он с размахом полоснул когтями по платью девушки, но его лапа прошла сквозь ткань, как сквозь дым от костра.

- Ну, и как я вам? Хороша? - ухмыльнулся герцог.

- До ужаса, - согласилась с ним я.

- Я использовал артефактное зелье. Такой состав с мелкими частицами камней с заданными свойствами. И должен был стать на сутки миловидной девицей, на которых падок Де Льераш, наш магически одарённый герцог. - Начал объяснять Александр. - Он охотно даёт им работу в цветочных теплицах. Несколько дней очередная из цветочниц, коих в имении герцога пара десятков, осваивается, а потом получает в нагрузку к работе герцога в любовники.

- Какая мерзость! - скривилась я.

- Все это знают, и девиц силком никто не тянет. А я становиться любовницей герцога не собирался, мне хватило бы суток, чтобы разнюхать в его имении всё, вплоть до меню дворцовых мышей. Но, действие зелья как-то вступило в противодействие с магической охраной замка, и я еле успел унести ноги. И вот такой результат. - Обвёл композицию "герцог и дамы" Александр. - Анна, скажите мне, что это возможно исправить! Мне уже порядком надоела эта прилипчивая компания.

- А по-моему, всё отлично. Вы окружены прекрасными дамами! Разве это не главная мужская мечта? - ехидничала я.

- Я себя чувствую мифической химерой! - сделал грустные глаза герцог.

- Хоть успели осмотреть, что хотели? - спросила я, позвав его за собой.

- Почти, осталось буквально на полчаса! Небеса, как вы ходите в этих юбках! Я от рождения себя таким неуклюжим не чувствовал! - жаловался герцог, поднимаясь следом за мной.

- Жуткое зрелище, - передёрнула плечами я, обернувшись.

- А куда мы идём? - спросил герцог.

- Для начала в кабинет отца. В его записях есть рецепт очищающего состава для похожих случаев, когда необходимо вывести из организма магическую составляющую. - Зажгла я свет в помещении. - Потом мы пойдём в нашу домашнюю рабочую комнату. И вы, герцог, будете молчать. Состав сложный, готовить его три часа. Тем более, что для меня это будет первая попытка. А потом вам его надо будет пить через каждые два часа, в течении двенадцати часов. То есть шесть порций. А расчёт здесь дан... На три.

Развернула я к герцогу книгу на нужном месте. На самом деле, я немного солгала. Этот состав был придуман в противовес антиозаровому чаю, как я его звала. Если вдруг понадобятся силы... Вот только какой толк от этих сил, если ими не только не пользовались, но и сознательно глушили? Но готовить его Анни умела даже во сне.

Герцог в начале был задумчив, и действительно не мешал. А вот когда состав был готов, и первая порция выпита, герцог решил устроить ещё одно совещание.

- Мне нужно вернуться в особняк Де Льераш. Боюсь повторно воспользоваться артефактным зельем не выйдет. - Барабанил он пальцами по столу.

- А просто нанести визит? - спросила я.

- Скорее всего не будет возможности исчезнуть из поля зрения хозяина. - Задумался герцог, а потом окинул меня внимательным взглядом. - Анна, а как вы относитесь к балам?

- Трата времени и денег, - честно ответила я.

- Я вот почему-то и не ожидал, что ты обрадуешься. Через неделю у герцога бал. Герцогов приглашают всегда, прочую знать по выбору и дня за три. В этот раз я отвечу на приглашение, и прибуду с тобой. - Озвучил идею герцог. - Во время бала хозяин будет озадачен толпой гостей, общая кутерьма, беготня... Исчезнуть на полчаса или чуть больше не проблема.

- С какой стати я там появлюсь? - напомнила ему я.

- Герцогов приглашают всегда с парой. Приводить ли кого, это на усмотрение приглашённого. Ты почти уже графиня, и обществу аристократов ты интересна. Удивлюсь, если графиню Александру пригласят без тебя. А о покровительстве кузины все знают. Все будут уверены, что это она попросила меня вывести тебя в свет. - Объяснил мне герцог незнакомые ньюансы.

- Не уверена...

- Анна Саргенс, графиня Дорангтон! Это в интересах короны и ради императора! Ну, потерпи немного! - втягивал меня в авантюру герцог.

О том, что вот явно я лезу как та курица в закипающий котёл, я думала всю неделю. Но когда за три часа до назначенного времени в дверь постучал заехавший за мной герцог, от раздумий не осталось и следа. Я рассматривала разложенные на диване в гостиной свёртки и пыталась понять, герцог издевается или действительно не понимает.

- Это что? - спросила я.

- Кольчуга. Здесь особо прочный сплав, за свои свойства названный титановым. - Пояснил мне герцог. - Даже если тебя со всей силой пырнут к примеру ножом. То ты не пострадаешь.

- Спасибо за беспокойство. Но как вы представляете себе вот это под бальным платьем? - приподняла бровь я. - Напомню, бальное платье отливается о повседневного отсутствием рукавов, глубоким вырезом в форме перевёрнутого треугольника, широкой юбкой на кринолине, в виде широкой верхушки шара и туго обтянутым силуэтом. Любой, кто пригласит меня на танец почувствует под рукой вот это! Я уже молчу, что эта кольчуга будет выглядывать в разрезе.

- Анна, наденешь под корсет. - Пожал плечами герцог.

- И утянуть? Чтобы вот это всё впиявливалось в тело? - скривилась от очевидной глупости предложения я.

- А сверху прикроешь вот этим. Я лично выбрал самое массивное в семейной сокровищнице! - ткнул герцог пальцем в сверкающую гору рядом с титановой кольчугой.

- Диадема, серьги с мою ладонь размером, колье, точнее какая-то шаль из драгоценных камней, браслеты и кольца, такого размера, что больше похоже на бандитский кастет. - Прикрыла глаза ладонью я. - Во-первых, это аляписто и безвкусно. Уверена, всё это целиком ни разу никто не надевал. Во-вторых, если я всё решусь нацепить на себя всю эту кучу булыжников, то меня слуги будут путать с люстрой. Уж слишком буду сиять и затмевать всех. Но люстру в первую очередь. А в-третьих, герцог Мардериан, а не подскажите ли вы мне, с какой стати я появлюсь в свете в фамильных украшениях вашей семьи?

- Что-то я не подумал, - нахмурился герцог.

- Я заметила, это очевидно. Идите-ка в экипаж, и ждите. Должна прийти девушка из ателье, чтобы помочь мне собраться, - выпроводила я герцога.

Мартиша пришла без опозданий. И помогла не только одеться, но и уложила мои волосы. К экипажу я шла в плаще. И сняла его только в огромном холле особняка герцога Де Льераш.

Волосы сплетались змеями на затылке, закреплённые шпильками и высоким гребнем в виде греческой тиары украшенной изумрудами. Небольшие серьги-фонтан и колье-ошейник. Скромность украшений компенсировала дорогая отделка лифа платья и небольших рукавов, едва прикрывавших плечи. Глубокий изумрудный цвет платья сочетался с золотом шифона в отделке корсажа и юбки.

- Кажется нас зовут, - обратила я внимание герцога на терпеливо ждущего его ответа слугу.

- Что? А да, конечно. - Потерялся в каких-то размышлениях герцог. - Вы очаровательны, Анна.

- Благодарю, - кивнула я в ответ. - Вы сегодня тоже.

После представления гостей начались танцы. Мрачный герцог пригласил меня, грубо заступив дорогу какому-то молодому человеку. К окончанию танца, появились и опоздавшие, в том числе и графиня Дорангтон. Я едва успела поприветствовать графиню, которую тут же окружили жаждущие сплетен леди, когда вновь зазвучала музыка.

- Простите, леди... - склонился в поклоне ещё один мужчина.

- Не простит! Что за хамство, вы даже не представлены! - влез успевший ещё больше разозлиться герцог. - Леди Анна, прошу вас!

- Что вы творите? - тихо спросила я во время танца.

- Ничего. Всё отменяется. - Смотрел в сторону герцог.

- Не понимаю. Что произошло? - удивилась я.

- Анна, вы понимаете для чего исчезают одновременно мужчина и красивая женщина? Вашей репутации конец. - Нахмурился герцог.

- Я так понимаю, что ещё час назад, тебя это не заботило. - Хотелось отвесить себе подзатыльник за то, что вот этот момент я совершенно упустила из вида.

- А теперь заботит! Всё, наслаждаемся балом и не более. - Прозвучало в ответ.

- А если мне вдруг стало плохо? Вот совсем, до обморока? - спросила я, после пары минут раздумий, принимая решение.

- Тогда тебя проводят в специальную комнату или гостевую спальню, ты останешься со служанкой, которую к тебе приставят, а я смогу... А если что, скажу, что шёл узнать о твоём самочувствии. Точно. - Сверкнул глазами подобревший лорд.

- Значит я сейчас начну жаловаться на духоту и головокружение, а ты ищи что-то, связанное с камнями, которые лишают всех вокруг сил. Потом объясню подробнее. - Предупредила я.

- Вы привлекаете столько внимания! - улыбнулась мне одна из пожилых леди, что толпились рядом с графиней, предложившей мне сесть с ней рядом, едва я начала жаловаться на духоту.

- Это прекрасно, думаю, что Анне не составит труда выйти замуж по истечении срока траура и окончания обременения по наследству. - С улыбкой ответила ей графиня, обмахивая меня своим веером.

- Замуж? - прозвучало возмущённое шипение рядом.

И не смотря на то, что это был уже третий танец подряд, который я танцевала с одним и тем же партнёром, и вообще я только пожаловалась на самочувствие, герцог утащил меня в центр зала.

- Да что с тобой? - возмутилась я, прикрываясь улыбкой.

- Со мной? Ты собралась замуж! Опять? - обвиняюще процедил сквозь такую же улыбку герцог.

- Предложений ещё не поступало, - напомнила я ему о беспочвенности претензий.

- Отлично! Я сделаю его первым! Анна, я предлагаю тебе заговор! Точнее не участвовать, а раскрыть. Ты не можешь меня бросить после всего, что было! - быстро шептал герцог.

- А что было? - задумалась я, стоит ли ещё раз напоминать про рёбра.

- Ты видела меня в юбке, куда уж больше! - посмотрел на меня герцог. - А теперь втяни воздух у лацкана моего фрака.

- Зачем? - удивилась я.

- Чтобы упасть в обморок. Я поймаю. Ты мне доверяешь? - серьёзно посмотрел он в мои глаза.

- Ещё одного синяка я тебе точно не прощу, - предупредила я, прежде чем чуть качнуться вперёд, заметно сбиваясь с ритма танца, и отправляясь в обещанный герцогом обморок.

Оглавление

Глава 1.

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4.

Глава 5.

Глава 6.

Глава 7.

Глава 8.

Глава 9.

Глава 10.

Глава 11.

Глава 12.

Глава 13.

Глава 14.

Глава 15.

Глава 16.

Глава 17.

Глава 18.

Глава 19.

Глава 20.

Глава 21.

Глава 22.

Глава 23.

Глава 24.

Глава 25.

Глава 26.

Глава 27.

Глава 28.

Глава 29.

Глава 30.

Глава 31.

Глава 32.

Глава 33.

Глава 34.

Глава 35.

Глава 36.

Глава 37.

Глава 38.

Глава 39.

Глава 40.