Горный хребет [Bronze Star] (fb2) читать онлайн

Бронзовая Звезда Горный Хребет

Глава 1 Обновление

Он не знал, что пошло не так.

В какой-то момент он и его напарник загнали подозреваемого в переулок с односторонним движением. В следующее мгновение воздух наполнил звук выстрела. После этого все, что он чувствовал, это приступ боли в спине. Он выронил пистолет и рухнул на грудь.

Он смутно заметил, как его напарник поворачивается и стреляет в источник первого выстрела. Раздался крик боли, когда нападавший безжизненно рухнул на землю.

Захватив первого подозреваемого, его напарник бросился к нему. Он едва различил слова — «О, Боже…»

Он не знал, насколько тяжело его ранили, но, видимо, было тяжело. Действительно плохо.

Его напарник связался со штаб-квартирой и поспешно сообщил:

— «Это специальный агент Винсент Морено. У нас не работает агент. Повторяю, агент не работает!»

Сообщив их местонахождение, его напарник перевернул его на живот. Он мягко поддержал его и умолял:

— «Давай, Грег! Останься со мной!»

Грег. Это было его имя. Специальный агент Грегори Уэлч из Центрального разведывательного управления. Это была его работа в течение последних пяти лет. Они с Винсентом работали вместе уже два месяца. Это было их первое крупное совместное дело. Это также будет их последним.

Грег изо всех сил пытался ответить Винсенту словами или жестами, но в тот момент он понял, что не может ничего сделать. Он даже не мог отдышаться.

Его чувства постепенно начали угасать. Все, что он мог разобрать, это странный жужжащий звук, который заглушал все остальные звуки. Затем его зрение ухудшилось. Все вокруг него, казалось, становилось все ярче и ярче. Он как будто смотрел прямо на квазар.

Внезапно вся боль исчезла. Его сменило весьма своеобразное ощущение. Григорию казалось, что он погружен в жидкость, но не тонет. Ему также казалось, что он заключен в какой-то странный сосуд, единственным отверстием которого был яркий свет перед ним.

У него была странная склонность мчаться к этому свету. Увы, он обнаружил, что не может двигаться. Однако это не удержало его в контейнере. Каким-то образом он все равно двигался. Ему казалось, что какая-то невидимая, необъяснимая сила толкает его к свету. Прогресс был очень постепенным, но последовательным.

Наконец он добрался до света и вышел из контейнера. Уходя, он заметил, что затаил дыхание. Он резко вздохнул, чтобы вдохнуть немного кислорода, и с его губ сорвался пронзительный вой.

Внезапно он почувствовал, как большие руки схватили его, и он взлетел в воздух. В его пупке на мгновение пропала боль — или там, где должен был быть пупок. Но быстро сошло на нет.

Вскоре он понял, что голый. К счастью, он не остался таким. Поднявшие его руки быстро завернули его в одеяло. Как только он был надежно закутан, он услышал женский голос, объявивший:

— «У вас есть сын, милорд».

Затем его перевели в другую пару рук. Это привело его лицом к лицу с мужчиной средних лет. Мужчина был высоким, рослым и грубым, но у него было теплое выражение лица. Казалось, он ощетинился от гордости.

— Привет, мой мальчик, — радостно сказал мужчина.

Судя по всему, он был младенцем. Уже одно это было примечательно. Но тот факт, что он знал об этом… это было довольно уникально. Он должен был помнить об этом? Если нет, то кто-то должен был объяснить.

Пока его новый отец держал его, он обращал внимание на то, что его окружало. В комнате было еще трое. Одной из них была молодая женщина, лежащая на кровати. Очевидно, его новая мать. За ней ухаживали еще один мужчина и еще одна женщина. Женщина, должно быть, была акушеркой. Этот человек мог быть врачом, но с каких это пор врачи стали одеваться в черное и носить на шее большие цепи?

— «Он довольно крупный малыш», — заметил отец.

— «Тебе не нужно говорить мне об этом, муж, — пробормотала мать. Она явно была истощена.

Отец посмотрел на человека с большой цепью, как будто ждал от него каких-то новостей. Мужчина ухмыльнулся и заявил:

— «Ваша жена чувствует себя хорошо, милорд».

Отец кивнул и заявил:

— «Рина, мейстер Великс, вы можете идти».

Он предположил, что Рина была акушеркой. Итак, мейстер Великс должен был быть человеком с цепью. Странное имя. Опять же, возможно, это был титул. Но никогда не знал никого, кто имел бы такой титул. По крайней мере, не в реальной жизни.

— Да, милорд, — послушно сказал Великс. Он и Рина поклонились и вышли из комнаты. Отец отнес сына к кровати и сел рядом с женой. Она подошла ближе к мужу и улыбнулась их новорожденному ребенку.

— «Добро пожаловать в семью, малыш», — тихо проворковала мать.

Грег никогда не верил в реинкарнацию. С другой стороны, он никогда не был сильным противником этого. Он допускал, что реинкарнация возможна, но никогда бы не подумал, что испытает ее на себе.

Однако вскоре он понял, что это нечто большее, чем реинкарнация.

Его мать повернулась к отцу и спросила:

— «Ты выбрал имя, любовь моя?»

— «Да, — ответил его отец, все еще глядя на сына, — он будет Грегором. Грегором из Дома Клиганов».

Тот факт, что у него было почти такое же имя в этой жизни, был бы достаточно странным. Но когда он услышал свою новую фамилию… он был просто ошеломлен.

Он знал это имя, Грегор Клиган. Это было одно из самых презираемых имен во всем жанре фэнтези. Он принадлежал мужчине… который больше походил на монстра в человеческой шкуре.

Этот человек был из любимой фэнтезийной франшизы Грега. Это началось как серия книг, но также превратилось в телешоу. Он прочитал все романы и посмотрел все серии соответственно. Персонажей было так много, что уследить за всеми было практически невозможно. Но Грегор Клиган был незабываем. По всем неправильным причинам.

Грег был ошеломлен. Это должен был быть сон. Очень длинный, очень наглядный, очень реалистичный сон, но, тем не менее, сон. Должно быть, он впал в кому после выстрела. Это была просто фантазия, через которую он проходил, пока не выздоровел.

Так он сказал себе сначала. Со временем он все меньше и меньше сомневался в этом. Вскоре он решил, что даже если это был сон, он мог бы увидеть, как все закончилось.

Жизнь новорождённого и младенца была далека от богатой событиями и гламурной. Пачкание, беспорядок, кормление, прорезывание зубов, бесконечные уговоры, чувство полной беспомощности… неудивительно, что человеческий разум не должен формировать воспоминания до трехлетнего возраста. Ничего из того, что произошло до его третьего именина, он не хотел вспоминать.

К счастью, Грег (или, как он предположил, Грегор) спал примерно половину этого времени. Таким образом, он был избавлен от ряда унизительных опытов.

Вскоре наступил его третий день рождения. Как только это произошло, все начало улучшаться. Мать и отец стали относиться к нему чуть более достойно. Так же поступали солдаты и слуги его отца. Даже в том возрасте они проявляли должное уважение к его независимости и авторитету. Он начал верить, что действительно сможет выжить в этом мире.

В течение следующих двенадцати месяцев ничего особо примечательного не произошло. Однако чуть больше года спустя его мать снова забеременела. Грегор был в восторге, когда его родители сообщили ему эту новость. Они предположили, что это было потому, что он с нетерпением ждал возможности стать братом. Они не знали, что истинная причина его радости заключалась в том, что он знал, что — или, скорее, кто — придет.

Через несколько месяцев после своего пятых именин Грегор стал старшим братом. Его младший брат Сандор родился после продолжительных родов. Грегору не разрешили присутствовать при родах. Но как только крики матери сменились плачем младенца, отец впустил его в комнату.

Даже в младенчестве Сандор Клиган был крупным. Не такой большой, как был сам Грегор, но все же большой. Грегор заметил, что их отец был выше любого другого человека в Крепости Клигана. Он давно пришел к выводу, что все члены — или, по крайней мере, мужчины — Дома Клиганов были по своей природе ширококостными.

Рина и мейстер Великс также помогали в этом рождении. Вскоре отец Грегора отправил их прочь, но Грегору разрешили остаться с родителями и новорожденным братом.

Он дал своим родителям несколько минут, чтобы подлизаться к их второму ребенку. После этого он попросил у них разрешения подержать Сандора. Даже в пятилетнем возрасте Грегор был ненормально большим. У его родителей не было причин беспокоиться о том, что Сандор будет слишком тяжелым для его брата или что он его бросит.

Родители Грегора подозвали его к кровати. После того, как он уселся между ними, его мать бережно взяла Сандора на руки.

Грегор нежно обнял брата. Он не мог себе представить, чтобы настоящий Грегор Клиган когда-либо делал подобное. Тем не менее, ему было еще труднее понять причину, по которой Грегор так преднамеренно и жестоко причинил вред этому мальчику. На этом месте он поклялся, что никогда не сделает ничего подобного с Сандором.

Он остался верен этой клятве. Он играл активную роль в воспитании Сандора. Его мать была в восторге от готовности старшего мальчика помочь с воспитанием младшего.

Хотя он проводил довольно много времени с матерью и братом, столько же времени он проводил на тренировочном дворе с отцом. Каждый день он проводил много часов, наблюдая за тем, как мастера по оружию тренируют солдат Крепости Клигана в различных упражнениях и боевых приемах. Но он только наблюдал издалека, пока был молод. В тот момент, когда его сочли достаточно зрелым, чтобы владеть мечом, он присоединился к своему отцу и его стражникам на тренировочном дворе.

К тому времени, как ему исполнилось восемь именин, Грегор был уверен, что это не сон, не галлюцинация, не фантазия и не какой-либо другой плод его воображения. Больше не было смысла отрицать это. Каким-то образом он действительно оказался в Вестеросе и не собирался покидать его в ближайшее время.

Прежде, чем он знал это, Грегор достиг своих одиннадцатых именин. Но с первого взгляда можно было подумать, что это его пятнадцатый. Все его время на тренировочном дворе, а также его «генетика Клигана», как он их называл, действительно окупились. Он был выше пяти футов ростом, а его руки, ноги и грудь были связаны мускулами. Люди уже начали называть его «Горой».

И все же Грегор боялся своих одиннадцатых именин. В конце концов, этот год совпал с одним из самых травмирующих жизненных событий Сандора. В тот момент, когда он получил этого игрушечного рыцаря от странствующего торговца, он понял, что это произойдет.

Естественно, Грегор не собирался жечь младшего брата. Тем не менее, он не собирался полностью избегать этой встречи. Хотя этот опыт был одним из худших моментов в жизни Сандора, он оставил у него очень мрачную и продвинутую точку зрения на мир. Это мышление было одной из вещей, которые сохранили Сандору жизнь там, где пали многие другие. Грегор хотел, чтобы у него было такое мышление, но он хотел избавить его от физического шрама, который сопровождал бы это.

Однажды после тренировки с отцом Грегор направился к себе в спальню. Там он нашел Сандора, играющего со своим игрушечным рыцарем. Он был так очарован игрушкой, что даже не заметил, как Грегор вошел в комнату.

Чувствуя себя немного коварно, Грегор подкрался к своему младшему брату и закричал:

— «Бу!»

Сандор в тревоге подскочил и обернулся. Грегор не мог не усмехнуться, глядя на выражение лица брата.

Что касается Сандора, то он выглядел испуганным. Но не потому, что его брат подкрался к нему. Он уронил игрушечного рыцаря, попятился и с беспокойством сказал ему:

— «Грегор, я… я просто одолжил его. Я собирался взять его, клянусь! Прости, прости, прости!»

Грегор поднял руку, опустился на колени рядом с братом и уверенно сказал ему:

— «Все в порядке, Сандор. Я не злюсь, что ты взял игрушку, она твоя.»

— «Действительно?» — спросил Сандор с облегчением и радостью.

— Конечно, — сказал Грегор. Он взял игрушечного рыцаря и передал его младшему мальчику Клигану. Когда Сандор получил его в руки, его старший брат сказал:

— «Но, Сандор, в следующий раз я бы предпочел, чтобы ты сначала спросил меня».

— «Я буду спрашивать, — настаивал Сандор, — я обещаю, что никогда не возьму ничего, что мне не принадлежит».

— «О, не нужно так много обещать, — с ухмылкой рассуждал Грегор, — просто не бери ничего, что принадлежит другу или члену семьи. Или то, что тебе не сойдет с рук, которого никто не пропустит».

Сандор выглядел сбитым с толку.

— Ты просишь меня воровать, Грегор?

— Нет, я не говорю тебе быть вором, — упростил Грегор, — мы живем во враждебном мире, братишка. Его можно назвать «выживает сильнейший». Мы из маленького Дома. У нас есть средства, чтобы захватить власть, но нам нужна сила, чтобы ее удержать».

— «Как мы это сделаем?» — заинтересованно спросил Сандор.

— «Это будет нелегко, — заявил Грегор, — мало людей, которых мы можем назвать своими друзьями. Еще меньше тех, кому мы можем доверять. Любой — я имею в виду, любой — может повернуться против нас в любое время. Мы должны выбрать себе союзников, и наши цели с осторожностью. Иначе мы упадем».

Сандор впитывал слова своего брата. Он посмотрел в сторону и пробормотал:

— «Ты… ты пугаешь меня, Грегор. Ты имеешь в виду, что мы никогда не будем в безопасности? Все могут быть врагами?»

— Не все, — заявил Грегор. Он опустился на колени, перевел взгляд брата на себя и сказал ему:

— «Даже если все остальные люди в мире повернутся против тебя, я никогда этого не сделаю. Как бы плохо ни было, ты можешь рассчитывать на то, что я останусь на твоей стороне. Я буду рядом с тобой, Сандор».

Казалось, это успокоило юношу. Он улыбнулся брату и шагнул вперед, чтобы обнять его. Грегор с радостью ответил на этот жест. Он был очень доволен собой. Он заставил Сандора узнать правду о суровости реальности, и он усвоил этот урок, не страдая от деформации.

Глава 2 Неизбежное

Несколько дней спустя мать Грегора сообщила ему, Сандору и их отцу, что она снова беременна. Поначалу Грегор был удивлен. Потом он вспомнил; в первой книге была глава, в которой упоминалось, что у братьев Клиган есть сестра. Так что это, должно быть, была она.

Насколько помнил Грегор, сестра умерла при «загадочных» обстоятельствах. Так же, как его отец погиб во время охоты «несчастный случай». Если подумать, ряд слуг и жителей Крепости Клигана исчезли «подозрительно» во время первоначального правления Грегора. Он не собирался позволять этим слухам укореняться. Пока он был рядом, даже собаки в Замке оставались на учете.

Хотя самые сильные стороны Грегора заключались в мече и доспехах, он не провел все свое детство на тренировочном дворе. Часто он брал частные уроки у мейстера Великса. У него было немного врожденное желание узнать все, что может быть полезно. Возможно, это была черта, оставшаяся от его прошлой жизни. В конце концов, настоящий Грегор Клиган никогда особо не задумывался об образовании.

Великс был относительно молод для мейстера, но он был полон мудрости и желания обучать своего юного подопечного.

Грегор уже знал, что его дом был создан, когда его дед Аливер — воспитаник утеса Кастерли — спас лорда Титоса Ланнистера от львицы. Три собаки его деда погибли, сражаясь вместе со своим хозяином; это были те самые три собаки на гербе семьи Клиганов.

Домом Клиганов не управлял лорд. Он достиг статуса рыцаря, но лорда. В основном это был дом помещичьих рыцарей. Все «милорды», полученные Грегором и его отцом, были простой любезностью.

Крепость Клигана не была очень большой или привлекательной. Он уже был в плачевном состоянии, когда в нем поселились сир Аливер и его жена. До сих пор Крепость жила не намного лучше под командованием отца Грегора, сира Тарренса. Во всяком случае, смотреть на это стало еще более неприятно. Грегор надеялся, что когда бы он ни стал хозяином Крепости, он сможет отремонтировать ее или сделать так, чтобы она выглядела менее зловещей. Он предложил эту идею своему отцу, но сира Тарренса, похоже, мало заботили чистота и внешний вид здания.

По крайней мере, у сира Тарренса был лучший брак, чем у его собственного отца. Жена сира Аливера, леди Тессия, не была дамой по рождению. Она была одной из кухонных служанок Утеса Кастерли, которым просто посчастливилось выйти замуж за бывшего спасителя лорда Титоса.

Что касается сира Тарренса, то его жена — леди Далия — родилась лидденкой из Глубокого Логова. Она была младшей дочерью лорда Льюиса Лиддена. Это было чем-то вроде особой привилегии для Дома Клиганов. Лорды знатных домов нечасто выдавали своих детей замуж за новообразованных рыцарских домов.

Как ни странно, даже несмотря на то, что это был брак по расчету, между сиром Тарренсом и леди Далией теперь было больше любви, чем когда-либо между сиром Аливером и леди Тессией. Это было хорошо продемонстрировано тем, что у Аливер и Тессии был только один ребенок, а у Тарренса и Далии было двое, а вскоре должно было исполниться три.

Третья беременность леди Далии прошла без происшествий. Мейстер Великс заботился обо всех ее нуждах, а ее муж и сыновья очень заботились о ее благополучии.

В течение девяти месяцев, предшествовавших рождению сестры, Грегор боялся, что леди Далия может умереть при родах. Ни в книгах, ни в сериале никогда не указывалось, как умерла мать Грегора и Сандора, и чудо рождения не обошлось без риска. На самом деле Грегор полюбил Далию так же сильно, как свою мать из прошлой жизни.

Его опасения оказались напрасными. На самом деле, на этот раз процесс родов был намного проще, чем у Грегора или Сандора. Как и прежде, за процедурой наблюдал мейстер Великс. Рина, к сожалению, погибла прошлой зимой. Роль акушерки досталась Грегору и кормилице Сандора Бернис.

После двух часов труда на свет появилась Эллин Клиган. Она была довольно маленькой по сравнению с размерами ее братьев. Но она ни в коем случае не была хрупкой или слабой. Мейстер Великс заявил, что она вырастет сильной. Ее родители и братья были в восторге от этой новости.

У Грегора была довольно приличная семья в этом мире. Однако он знал, что не сможет вечно оставаться среди них в Крепости Клигана. Было бы наивно и глупо так полагать. Кроме того, если бы он никогда никуда не уходил, его новая жизнь была бы полна только упущенных возможностей.

Он провел первую дюжину лет своей жизни, размышляя о том, что он будет делать, когда покинет Крепость и увидит большой мир. До сих пор он даже не знал, следовала ли эта вселенная за событиями книг, сериала или это была комбинация того и другого. В качестве меры предосторожности он составил планы на всех троих. Конечно, в любом из миров франшизы дела редко шли по плану. К счастью, он обошел это, имея запасной план практически на любой возможный сценарий.

В свои тринадцатые именины Грегор решил, что потратил достаточно времени на планирование. Пришло время ему выйти и начать делать себе имя. В конце концов, если он собирался чего-то добиться, ему нужна была репутация.

Через месяц после того, как ему исполнилось тринадцать, Грегор поехал к Утесу Кастерли и предложил свой меч Тайвину Ланнистеру. Он предвидел, что его первая встреча с лордом Тайвином не будет приятной. Не была. Тайвин был таким же холодным, расчетливым и осторожным, как и в любой среде. Он был менее чем восприимчив к Грегору, несмотря на то, что знал, что его дедушка спас его лорда-отца. Или, может быть, поэтому он был таким неприветливым. В конце концов, старший сын лорда Титоса не питал к нему особой привязанности.

Тем не менее, если бы он не был на целый фут выше лорда Тайвина и если бы он не знал об окончательной судьбе лорда Тайвина, Грегор, вероятно, был бы напуган их первой встречей. Но он был осторожен, чтобы не показать свои опасения. Это было бы расценено как слабость, а последнее, что ему было нужно, это чтобы его считали слабым.

Тайвин Ланнистер был впечатлен мастерством, фехтованием и стойкостью Грегора. Однако он никогда не выносил суждения только по внешнему виду. Итак, лорд Тайвин дал Грегору задание доказать свою полезность.

За пару дней до этого трое слуг Скалы украли сотню золотых драконов из сокровищницы хранилища и убили двоих стражников при бегстве из города. Работа Грегора заключалась в том, чтобы преследовать воров и вернуть золото.

Грегор покинул Кастерли-Рок, пообещав вернуться. Меньше чем через двадцать четыре часа он это сделал. Он подарил лорду Тайвину два сундука. В первом были все сто золотых драконов. В другом были головы трех воров.

Это были первые люди, которых Грегор убил в этой вселенной. Но они были не первыми, кого он убил. В прошлой жизни его несколько раз заставляли использовать огнестрельное оружие. Убийство не приносило ему личного удовольствия ни в одной из его жизней. Но, по крайней мере, в этом мире, когда бы он ни убивал кого-то, ему не нужно было бы заполнять огромное количество документов, чтобы объяснить, почему.

Во всяком случае, Тайвин Ланнистер остался доволен выступлением Грегора. Он предоставил ему право действовать как хранитель его мира и поручил ему поддерживать порядок в Западных землях.

Следующие четыре года жизни Грегора были свидетелями изрядного волнения. Много раз лорд Тайвин Ланнистер призывал его привлечь к ответственности преступников-отступников. Каждый раз Грегор доставлял ему головы.

Вскоре его имя стало известно за пределами Западных земель. Он успешно заработал репутацию. Он не был так сильно запятнан кровью, как оригинальный Грегор Клиган, но все же внушал страх.

Грегор был безжалостен в отправлении королевского правосудия. Воры потеряли руки. Насильники потеряли свои члены. Убийцы потеряли голову. Он не позволял ни одной виновной стороне повлиять на него. Всякий раз, когда в Западных землях совершалось преступление, преступник сурово и сурово наказывался. Часто Грегор лично следил за наказанием. Он ясно дал понять, что не будет терпеть никаких нарушений закона.

Однако у Грегора были стандарты. Например, он изо всех сил старался, чтобы все невиновные стороны остались в безопасности. Он не допустит, чтобы из-за него пролилась невинная кровь. Он также дал каждому преступнику, которого поймал живым, возможность выбрать черное. Любой, кто принял этот вариант, был отправлен целым и невредимым на Стену.

Когда он работал на ЦРУ, правила требовали, чтобы он давал подозреваемому шанс сдаться. В этом мире милосердие считалось слабостью. Вместо этого подозреваемый должен был добровольно сдаться, иначе его жизнь была прервана.

Со временем Грегор сформировал свой собственный взвод латников. Некоторых из них он легко узнал. Полливер. Дунсен. Раффорд Милашка. Эггон. Тоббот. Чизвик. Среди них были даже Грязнорот и Щекотун.

Большинство из них жили в городах, примыкающих к Крепости Клигана. Большинство из них были уроженцами Вестерландов. Все они были как минимум на несколько лет старше Грегора. Тем не менее, все они смотрели на него с уважением (как в прямом, так и в переносном смысле), и они беспрекословно уважали его авторитет и его приказы.

Их самым большим недостатком было заметное отсутствие интеллекта. Сам по себе Грегор был умнее, чем все они вместе взятые. Но что интересно, такая глупость делала их довольно впечатлительными. Оказалось, что большинство мужчин Горы на самом деле не были жестокими и садистами по натуре. Почти все они, должно быть, были такими, потому что они так преданно следовали за действиями и темпераментом первоначального Грегора своим примером.

Никогда не тративший ресурсы понапрасну, Грегор решил воспользоваться тем, насколько тупыми были его воины. Он изложил основные принципы своего отряда. В основном их можно было бы свести к четырем пунктам: не причинять вреда невиновным, не применять чрезмерную силу, не проявлять чрезмерной снисходительности и не оставлять преступления безнаказанными. К его счастью, почти все его люди, казалось, понимали и принимали эти правила без вопросов. Кто не мог их выполнить, увольнялся из части.

Обычно Грегор чувствовал бы себя виноватым за то, что так манипулировал людьми. Затем он вспомнил, на что могли бы быть способны эти люди под менее благоприятным руководством. Поэтому он быстро успокоился.

Удивительно, но некоторые из Людей Горы действительно были способны проявлять сочувствие и сопережевание. Подобно Грегору, они могли быть безжалостны к виновным, но нежны к невиновным. Это дало Грегору надежду, что он действительно сможет внести в Вестерос какие-то положительные изменения.

Во время своих путешествий по Западным землям Грегор имел возможность познакомиться с членами многих дворянских домов региона. На самом деле ему удалось завести несколько друзей по пути. В основном среди них были Форли Престер, Флемент Бракс, Аддам Марбранд, Лайл Крейкхолл и сам Джейме Ланнистер. Шестеро из них стали тесным кругом друзей. Всякий раз, когда Грегор не был со своими вооруженными людьми, он почти всегда был в компании одного или нескольких из этих людей.

Грегор не смог помешать Джейме войти в Королевскую гвардию. Как знал Грегор, единственная причина, по которой Джейме когда-либо хотел присоединиться к Королевской гвардии, заключалась в том, что лорд Тайвин был настолько уверен, что Безумный король Эйрис выберет Серсею невестой Рейгара. Даже после того, как Эйрис отказался от помолвки, идея назначить Джейме членом Королевской гвардии не умерла. На этот раз Безумный Король планировал назначить на эту должность Джейме с единственной целью — лишить Тайвина Ланнистера его наследника. В ответ Тайвин подал в отставку с поста Десницы Короля.

Пятнадцатый день именин Грегора был в 280 году от вторжения Эйегона. Это было за год до печально известного турнира в Харренхолле. Это был также год объявления турнира. Рейгар Таргариен отправился в Утес Кастерли, чтобы лично пригласить лорда Тайвина. Разочарованный предстоящей потерей наследника, Тайвин отказался. Джейме, однако, не терпелось уйти. Именно на турнире он будет посвящен в рыцари и добавлен в Королевскую гвардию.

Грегор был у Утеса Кастерли, когда прибыл Рейегар. Он имел удовольствие лично встретиться с наследным принцем. В награду за всю его тяжелую работу по поддержанию мира в Западных землях Рейгар сам посвятил Гору в рыцари, сделав его сиром Грегором Клиганом из Крепости Клигана.

Хотя Лорд Уолтер Уэнт устраивал турнир в Харренхолле, Грегор знал, что турнир на самом деле был идеей Рейгара. Он также знал, что Рейегар замышляет отстранить своего безумного отца от власти, и что турнир был для него просто предлогом, чтобы поговорить наедине с великими лордами королевства. Что действительно беспокоило Грегора, так это скандал, который разразится из-за турнира. Он сомневался, что сможет предотвратить это, но все же он должен был попытаться.

Грегор не собирался просить приглашения для себя на турнир в Харренхолле. Никто не просил приглашения от королевской семьи. Так что, возможно, это была его единственная возможность поговорить с Рейгаром. Он использовал свое время и тщательно подбирал слова.

По сути, он посоветовал принцу быть осторожным и учитывать все возможные последствия всех своих действий. Он тонко посоветовал Рейгару не делать ничего импульсивного до, во время или после — особенно после — турнира.

В отличие от своего параноидального отца, наследный принц не был из тех, кто игнорирует слова предостережения. Он охотно выслушал совет Горы. Впрочем, беспокойство Грегора было нетрудно заметить. Во время их разговора Рейегар спрашивает молодого человека, была ли причина, по которой он казался таким беспокойным. Грегор утверждал, что просто беспокоится о благополучии принца. Он отметил, что на турнире может случиться что угодно, тем более что будут представлены все великие дома.

В конце концов, Рейегар просто заверил Грегора, что он будет помнить о своих действиях и не будет делать ничего поспешного или иррационального. Грегор не видел причин не доверять наследному принцу, поэтому поверил ему на слово.

Увы, слова Рейгара оказалось недостаточно.

Достаточно скоро наступил 281 год нашей эры. Погода того года была неустойчивой. Сначала казалось, что нынешняя зима закончится. Но как только снег, казалось, полностью сошел, температура существенно упала. По этой причине он был известен как год Ложной весны.

Турнир Харренхолла состоялся, и все произошло именно так, как должно было быть. В итоге Рейгар Таргариен назвал леди Лианну Старк своей королевой любви и красоты, а не свою жену, принцессу Элийю Мартелл.

Все в Семи Королевствах упивались этой сплетней в течение нескольких месяцев после окончания турнира.

Через год после Года Фальшивой Весны и без того хрупкое равновесие Вестероса было окончательно нарушено трагической цепью событий:

Лианна Старк была предположительно похищена из Винтерфелла принцем Рейгаром Таргариеном и тремя членами Королевской гвардии. Брэндон Старк едет всю дорогу до Королевской Гавани, публично требуя головы Рейгара. Арест Брэндона и последующее убийство (или казнь, как некоторые это называли) вместе с убийством его отца, лорда Рикарда Старка. Безумный Король требует головы Эддарда Старка и Роберта Баратеона у их наставника, лорда Джона Аррена. Отказ лорда Аррена подчиниться и созыв своих знамен.

Тогда страна официально находилась в состоянии войны.

Долина, Север, Речные земли и Штормовые земли (за исключением Дома Коннингтон) открыто восстали против короны. Королевские земли могли рассчитывать только на поддержку Предела и Дорна. Железные острова и Западные земли остались в стороне от боевых действий.

Нейтралитет Железных островов не стал неожиданностью; Железнорожденных мало заботила политика Семи Королевств. Немногим более удивительным был отказ Западных лордов выбрать сторону.

Западные лорды знали, что их сюзерен просто выжидает и ждет, когда подходящий конь созовет его знамена. Он не сделает этого, пока не сможет с абсолютной уверенностью определить, чья сторона одержит победу.

Некоторые, возможно, назвали бы это тактикой малодушия. Лорда Тайвина Ланнистера это не волновало; такой образ действий обеспечит выживание его народа.

Так что, пока остальная часть королевства истекала кровью, Западные земли оставались целыми. Были дома, которые согласились бы присоединиться к любой из сторон, но из-за страха перед тем, что с ними сделает лорд Тайвин, они остались дома. Если бы это зависело от него, Грегор без вопросов встал бы на сторону повстанцев. И все же он надеялся не потерять благосклонность лорда Тайвина.

Лорд Тайвин сохранял нейтралитет Западных земель почти на протяжении всего Восстания.

Только в битве при Трезубце, когда Роберт Баратеон убил Рейгара Таргариена в единоборстве, он, наконец, созвал свои собственные знамена.

Западные лорды собрались быстро и ловко. Вместо отца солдатами дома Клиганов командовал сам Грегор. Включая контингент латников, их было меньше сотни, но каждый из них был яростным, закаленным и верным до мозга костей.

Когда лорды запада начали долгий марш к Королевской Гавани, Грегор все больше беспокоился. Самая жестокая вещь, которую когда-либо совершал настоящий Грегор, произошла во время разграбления Королевской Гавани. Хотя теперь Грегор никогда бы не совершил такой ужасной вещи, у него не было уверенности, что кто-то другой не сделает это вместо него. Он мог быть уверен, что его собственные люди не причинят вреда принцессе Элии и ее детям. Но их было меньше ста человек из двенадцати тысяч. Их было слишком мало, чтобы защитить королевскую семью.

Это был первый случай, когда все планы Грегора окупились. Решение этой дилеммы может быть найдено другими средствами, помимо борьбы. Все, что ему нужно было сделать, это найти определенного паука.

Если паук окажется неуловимым или упрямым, Грегору придется положиться на себя, чтобы спасти принцессу Элию и ее детей. Так или иначе, он был полон решимости вытащить их из этой дерьмовой городской дыры.

Глава 3 Измененный курс

По дороге в Королевскую Гавань Тайвин Ланнистер сообщил своим офицерам, что в осаде нет необходимости. Ворота в город уже будут открыты для них. Грегор знал, что это потому, что великий мейстер Пицель был шпионом Ланнистеров. Пицель даст западным лордам доступ в Королевскую Гавань, дезинформировав короля Эйриса Таргариена о том, что силы Тайвина идут, чтобы поддержать трон. Хотя мало кто действительно поверил Эйрису, он все же прислушался к совету Великого мейстера.

Хотя Тайвин не упомянул тот факт, что Пицель был двойным агентом его солдат, Грегор прекрасно знал, что вход в город не будет проблемой для западных лордов. Что действительно беспокоило Грегора, так это то, что последует за этим.

Грегор не мог вспомнить точное число людей, погибших, когда войска Тайвина захватили Королевскую Гавань, но он знал, что их должно быть несколько тысяч. Хотя он и не собирался бросать Элию и ее детей, их все равно было всего трое. Прежде чем он сможет сосредоточиться на их спасении, ему придется принять меры, чтобы свести к минимуму ущерб от Разграбления Королевской Гавани.

За день до того, как лорды Западных земель достигли Королевской Гавани, лорд Тайвин собрал своих офицеров в палатке лордов. Он объяснил, что их силы будут разделены на десять различных контингентов, каждый из которых преследует разные цели. Один будет следить за заливом Блэкуотер, один будет патрулировать окраины города, семеро войдут в город через семь ворот, а один будет охранять ворота после того, как эти семеро пройдут через них.

Лорд Лео Леффорд и его подразделения будут следить за заливом Блэкуотер и следить за тем, чтобы никто в городе не вышел через гавань. Лорд Регенард Эстрен и его отряды будут охранять ворота и следить за тем, чтобы никто не воспользовался ими для выхода из Королевской Гавани. Лорд Гарнизон Престер и его отряды войдут через Старые Ворота. Лорд Роланд Кракхолл и его отряды войдут через Львиные ворота. Лорд Льюис Лидден и его отряды войдут через Железные ворота. Лорд Андрос Бракс и его отряды войдут через Речные ворота. Лорд Деймон Марбранд и его отряды войдут через Королевские ворота. Сир Харис Свифт и его отряды войдут через Грязевые Врата. Лорд Квентен Бейнфорт и его отряды войдут через Врата Богов.

Сам лорд Тайвин Ланнистер возглавит отряды, оставшиеся на окраинах. Кому-то могло показаться странным, что лорд Тайвин все это время держался на расстоянии, но ни один из его знаменосцев не осмелился предположить, что он малодушен.

Хотя ему не было поручено возглавить какую-либо из десяти дивизий сил западных земель, Грегор сумел поставить себя в положение, позволяющее контролировать уровень ущерба, нанесенного во время разграбления Королевской Гавани. После того, как другие офицеры покинули палатку лордов, он подошел к лорду Тайвину и попросил поговорить с ним наедине. Поскольку у них было мало времени, лорд Тайвин позволил ему десятиминутную аудиенцию.

Этих десяти минут хватило Грегору, чтобы убедить Тайвина, что когда лорды западных земель захватят Королевскую Гавань, им понадобится кто-то, кто будет контролировать их силы в городе. Он указал, что если город будет взят должным образом, им придется ограничить число жертв среди гражданского населения и объем разрушений. Он утверждал, что, если они примут эти меры предосторожности, простые люди будут более склонны сотрудничать с жителями западных земель.

Грегор провел пять из своих десяти минут, убеждая лорда Тайвина, что один из его генералов должен следить за всеми действиями их войск в Королевской Гавани. Остальные пять он провел, убеждая Тайвина, что этим человеком должен быть ОН.

Грегор был самым молодым офицером в армии западных земель, но, судя по его послужному списку, лорд Тайвин знал, что он компетентен, квалифицирован и способен выполнять эту работу. Поэтому он поручил Грегору наблюдать за действиями их солдат, как только они окажутся в городе.

Когда Грегор вышел из палатки лордов, он столкнулся лицом к лицу с дородным мужчиной среднего роста. У этого человека тоже было бледное лицо, и он имел странное сходство со свиньей.

— Сир Амори, — приветствовал его Грегор с притворной ухмылкой.

— Грегор, — пренебрежительно сказал пожилой мужчина, неторопливо пробираясь мимо Горы в палатку.

Хотя он ни разу не провалил ни одно из поручений лорда Тайвина, его политика всегда выполнять работу по курсу, предполагающему не причинение вреда невиновным, не осталась незамеченной. Очевидно, даже если бы Грегор не сделал этого предложения, лорд Тайвин только доверил тому, кто был готов убивать без разбора, «заботиться» о жене и детях Рейгара.

Подобно Полливеру и остальным латникам Грегора, Амори Лорха можно было охарактеризовать как простофилю и тупицу. Однако, в отличие от Людей Горы, Эмори Лорх действительно был монстром. Грегор видел его всего трижды, но этого было достаточно, чтобы убедить его в том, что пухлый рыцарь по натуре жесток и кровожаден. Рассуждать с таким человеком, как он, было невозможно.

К счастью, Грегор был готов иметь с ним дело.

Грегор обратил внимание на бросающееся в глаза отсутствие сира Амори Лорха на собрании офицеров. Но он не стал задерживаться, чтобы узнать, почему сейчас разговаривает с лордом Тайвином. Не стоило бы рисковать, если бы его поймали на подслушивании. Кроме того, нетрудно было представить, о чем лорд Тайвин говорил с сиром Эмори.

Когда западные лорды оказались в пределах видимости Королевской Гавани, Грегор собрал командиров и сообщил им, что лорд Тайвин поручил ему возглавить силы вторжения. Он изложил основные принципы захвата города:

Их отряды будут атаковать только тех, кто поднимет против них оружие, то есть Золотых Плащей, солдат Таргариенов и любых ополченцев королевских земель в пределах города. Никакого вреда не должно было быть нанесено тому, кто добровольно бросил свое оружие, или тому, кто вообще не размахивал оружием. Прежде всего, было строго запрещено наносить увечья или убивать женщин и детей. Любой, кто нарушил эти правила, будет наказан в соответствии с его преступлением. Он утверждал, что эти приказы исходили непосредственно от самого лорда Тайвина.

Кое-кто из генералов решил, что Грегор шутит; жертвы среди гражданского населения были практически неизбежны, особенно в этих условиях. Чтобы доказать, что он не шутит, Грегор устроил публичную демонстрацию того, что ожидает любого, кто бросит вызов этим правилам.

За время своего марша армия западных людей собрала довольно много последователей лагеря. Накануне трое мужчин из дома Серретт изнасиловали особенно привлекательную последовательницу лагеря, и когда она попыталась бежать, один из насильников убил ее.

Грегор уже кастрировал двух других насильников. Убийцу он держал в живых до этого момента. Его привели в цепях, умоляя сохранить ему жизнь. Эггон положил на поляну бревно, и Чизвик заставил убийцу встать на колени над блоком. Там, на глазах у всех офицеров, Грегор Клиган снес мужчине голову одним ударом своего длинного меча.

Его представление, должно быть, было довольно эффектным. Когда жители Запада вошли в Королевскую Гавань, подавляющее большинство из них держалось подальше от простых людей и сосредоточилось исключительно на уничтожении и подчинении вооруженных защитников города.

В качестве меры предосторожности Грегор поручил своим солдатам следить за теми, кто нарушает вышеупомянутые правила. Если кто-то это сделал, они должны были записать, кто, а затем сообщить о нарушителях Горе позже.

Как только город был захвачен, Грегор сосредоточил свои усилия на предотвращении самого печально известного акта варварства оригинальной Горы.

Даже будучи легко одетым, Амори Лорх был очень медлительным человеком, и тем утром Грегор видел его в доспехах. Имея это в виду, Грегор сомневался, что к тому моменту сир Амори был хотя бы на полпути к Высокому холму Эйгона.

Тем не менее, учитывая то, что было поставлено на карту, Грегор не рисковал. Он и дюжина его лучших воинов быстро добрались до Крепости Мейгора. Поскольку подъемный мост был поднят, им пришлось проникнуть внутрь, взобравшись на стены. Подавив охрану наверху, они вошли в Красный замок и направились к королевским покоям.

Когда они подошли ближе к спальне Рейгара и Элии, Дансен вслух подумал:

— «Ты слышишь?»

— Что слышишь? — спросил Тоббот, глядя на своего коллегу.

Дансен жестом приказал остальным остановиться и поманил их:

— «Слушайте».

Тринадцать человек стояли рядом и навострили уши.

— Я ничего не слышу, — заметил Эггон через несколько секунд.

— «Да, твои жуткие уши играют с тобой злые шутки, педераст», — заявил Гниломут.

— Нет, подождите, — заявил Рафф, приложив руку к уху, — звучит как… хрюканье.

— И звук ударов мечом, — заметил Чизвик.

Грегор тоже слышал оба этих звука. Это звучало так, как будто кто-то рубил мечом деревянную дверь. Группа продолжила свой прежний маршрут. Чем дальше они уходили в трюм, тем громче становился шум.

Вскоре они достигли коридора, в котором располагались королевские апартаменты. Пройдя за угол, они заметили источник шума.

Сир Амори Лорх стоял с обнаженным мечом перед спальней Рейгара и Элии. Он беспрестанно рубил дверь своим лезвием. Он, должно быть, был в этом какое-то время; его дыхание было несколько затруднено. Несмотря на это, дверь выглядела так, будто вот-вот поддастся.

— Твою мать, — сухо пробормотал Грегор. Он быстро выхватил меч и побежал по коридору. К сожалению, из-за своего размера и веса доспехов он не мог бегать очень быстро.

Когда он был почти на полпути, Эмори наконец выломал дверь. Грегор услышал пронзительный крик, который, должно быть, издавала принцесса Элия.

— «Держись подальше!» — испуганно закричала она.

Единственным ответом, который она получила от сира Амори, был злобный смешок.

— «Где девушка?» — спросил он.

— Она… ее здесь нет, — только и смогла пробормотать Элия.

Это был жалкий ответ, но это был лучший ответ, который она могла придумать в своем отчаянии. Во всяком случае, сир Амори ей не поверил.

Когда Грегор преодолел две трети пути, он услышал кошачье мяуканье. Это должен быть котенок Рейнис, Балерион. Затем он услышал звук удара бронированной коленной чашечки Амори Лорха о землю, когда он опустился на колени, и крик Рейнис, когда он вытащил ее из-под кровати родителей.

— «Отец, помоги нам!» — взвизгнула маленькая принцесса.

— Нет, нет, пожалуйста! Элия умоляла пухлого рыцаря.

Затемраздался звук руки в перчатке, соприкоснувшейся с плотью, что, должно быть, Амори ударил Элию по лицу. Последующий стон Элии от боли и страдания, казалось, подтверждал это.

В этот момент Грегор достиг входа в спальню. Принцесса Элия была прислонена к стене. Одна рука защищающе обхватила принца Эйгона; другой был прижат к свежему синяку на ее щеке.

В центре комнаты сир Амори Лорх одной рукой прижал к земле принцессу Рейнис. В другом он держал меч высоко над головой.

Прежде чем сир Амори успел вонзить свой клинок в тело девочки, Грегор поднял собственный меч и мощно взмахнул.

Меч Эмори Лорха пролетел по воздуху. Его правое предплечье все еще сжимало рукоять.

Тут же Эмори взвизгнул на новый обрубок на правой руке. Грегор задавался вопросом, что было более подавляющим: боль или шок.

Во всяком случае, Грегор еще не закончил с ним. Он грубо оттолкнул дородного мужчину от принцессы Рейнис. Эмори застонал, столкнувшись со стеной. Прежде чем он успел встать, Грегор подошел к нему и посмотрел на него сверху вниз. Затем он схватил свой меч обеими руками и поднял его высоко в воздух.

Эмори слабо поднял оставшуюся руку, словно хотел защитить его. Он патетически умолял:

— «Нет… Грегор, не надо! Пожалуйста, не надо!»

Грегор даже не ответил на мольбы дородного мужчины. Не колеблясь, он вонзил свой меч в грудь старшего рыцаря. Он ударил его мечом прямо в сердце. Когда кровь начала просачиваться через новое отверстие в его доспехах, в уголках его рта появилось больше крови. Грегор покрутил мечом и сердито пробормотал:

— «Просто сдохни уже, никчемная куча дерьма».

Эмори Лорх медленно поднес левую руку к лезвию, как будто собирался вытащить лезвие. Не успел он сомкнуть пальцы вокруг холодной стали, как его выносливость истощилась. Его левая рука опустилась на бок, а глаза смотрели в забвение.

Грегор вынул свой меч из груди фальшивого рыцаря. Он продолжал смотреть на останки Амори Лорха, быстро вдыхая и выдыхая.

К тому времени в спальню добрались и солдаты Грегора. Полливер, Дансен и Тоббот перешагнули через порог; остальные остались в коридоре.

— Сер, что происходит? — в замешательстве спросил Дансен.

Грегор решил не отвечать ему сразу. Вместо этого он сосредоточил свое внимание на принцессе Элии. Принцесса Рейнис подобрала Балерион и бросилась к своей матери. Теперь дорнийская принцесса обнимала по одной руке каждого из своих детей. Однако ее взгляд был прикован к массивной фигуре перед ней. Она не знала, то ли бояться, то ли с облегчением.

Грегор медленно приблизился к Элии. Когда он был в метре от нее, он положил свой меч на землю между ними, упал перед ней на одно колено, склонил голову и торжественно сказал:

— «Я сожалею, что вам пришлось быть свидетелем этого, ваша светлость».

— «Моя дочь живет благодаря этому, сир, — сказала ему принцесса Элия, внезапно почувствовав себя менее напуганной, — у вас нет причин раскаиваться. Могу я узнать ваше имя?»

Грегор посмотрел на нее и снял шлем. Держа его под мышкой, он ответил:

— «Я сир Грегор из дома Клиганов. Однажды я имел честь познакомиться с вашим мужем».

— «Да, Рейгар действительно упоминал вас, — рассказал Элия. — Он высоко отзывался о ваших принципах. Он даже называл вас «хранителем невинных».

Грегор на мгновение усмехнулся и слегка кивнул головой. Затем он заявил:

— «По этой и другим причинам я здесь».

Затем он снова одел свой шлем и поднял меч правой рукой. Он протянул левую руку принцессе Элии и сказал ей:

— «Ты должна пойти со мной. Ты и твои дети все еще в опасности».

Обе руки Элии в данный момент были заняты. Она ненадолго отпустила Рейнис, чтобы взять Грегора за руку, чтобы он смог поставить ее на ноги. Затем она снова подняла Рейнис.

— У вас есть дорожный плащ, ваша светлость? — спросил Грегор.

— «Да, в моем шкафу», — ответила дорнийская принцесса.

Грегор оглянулся через плечо и крикнул:

— «Эггон, принеси плащ принцессы».

Лысый мужчина согласно кивнул и направился к шкафу. Он открыл его и просмотрел содержимое. В то время как большинство его воинов практически не имели представления о моде, Эггон, по крайней мере, мог отличить плащ от платья.

Когда он нашел плащ, он выудил его и принес принцессе Элии, сказав:

— «Вот, ваша светлость».

И снова Элии пришлось опустить дочь. Это позволило ей взять у Эггона плащ и застегнуть его на плечах.

Когда она потянулась, чтобы снова поднять Рейнис, Грегор вмешался и заметил:

— «Это не сработает. Вам понадобится освободить одну руку, ваша светлость».

Он снова оглянулся через плечо и крикнул:

— «Раффорд, иди сюда».

Sweetling подошел к Горе и спросил его:

— «Да, сир?»

— Присмотри за принцессой Рейнис, — приказал ему Грегор.

Рафф отсалютовал массивному рыцарю, повернулся к маленькой девочке и опустился до ее уровня. Сначала Рейнис осторожно пряталась за юбками своей матери.

Грегор не мог упрекнуть ее в осторожности. Ведь дети испытывали врожденное недоверие ко всем незнакомцам. Некоторые скажут, что в этом отношении они мудрее взрослых. Тем не менее, это недоверие было бы препятствием в этой ситуации.

Грегор повернулся к Элии и заявил:

— «Я бы доверил этому человеку своего ребенка. Если бы он у меня был. Итак, если вы не возражаете…?»

Принцесса Элия задумалась и слегка покачала головой, имея в виду, что у нее их нет. Она посмотрела на дочь и жестом велела ей выйти из укрытия.

Рейнис нерешительно вышла из-за спины матери и нерешительно подошла к Раффорду. Когда она подошла к нему, он нежно взял ее за левую руку и мягко сказал:

— «Не бойся, дорогая. Я буду оберегать тебя».

Каким-то образом Рейнис заставила себя довериться этому человеку. Она все еще держала своего котенка Балерион в своих маленьких ручках. Маленький кот протянул одну лапу и легонько похлопал Раффа по плечу. Рейнис хихикнула и заявила:

— «Ты ему нравишься».

— Так и есть, — согласился Рафф, немного усмехнувшись.

Грегор не мог не улыбнуться при виде этой сцены. Этого никогда бы не произошло в исходной вселенной.

Здесь Sweetling не было совершенно неточным или пренебрежительным прозвищем Раффорда. Конечно, временами Рафф мог быть таким же злобным и жестокосердным, как и любой другой, служивший под началом Грегора Клигана. В других случаях он мог быть удивительно нежным и ласковым. Грегор на самом деле с трудом мог поверить, что при других обстоятельствах этот же самый человек мог небрежно проткнуть горло ребенку.

— «У меня есть для вас задание, джентльмены, — сказал Гора своим воинам, — вы должны сопроводить принцессу и ее детей в безопасное место. Убейте любого, кто попытается остановить вас или причинить им вред, вас нет в городе. Ясно?

— Да, сир, — заявил Раффорд, — мы никому не позволим их тронуть.

Все остальные зашумели в знак согласия.

Массивный рыцарь, принцесса и двенадцать воинов вышли из спальни. Грегор откровенно пробормотал:

— «Вот, мы должны расстаться».

Это заставило Чизвика спросить:

— «Где вы будете, сир?»

— «У меня здесь кое-какие дела, которыми я должен заняться в первую очередь, — сообщил им Грегор. — Когда все закончится, я присоединюсь к вам всем. Полливер, ты будешь командовать, пока мы не перегруппируемся».

Чернобородый кивнул и пробормотал:

— «Как скажете, сир».

Все двенадцать латников обнажили мечи.

Полливер подошел к Элии и мягко положил руку ей на плечо. Она повернулась к нему, и он указал своим мечом на коридор. Он поманил ее:

— «Сюда, ваша милость».

Элия кивнула и позволила высокому мужчине вести ее по коридору. Дансен, Чизвик, Раффорд и остальные следовали за ним.

Грегора не беспокоило, что его люди подведут его; он знал, что они не будут. У них был талант незаметно проскальзывать как сквозь вражеские, так и через союзные линии, и каждый из них стоил десяти солдат любого другого дома в Западных землях. Кроме того, он уже сообщил своим людям о секретном проходе, ведущем из Красного замка через канализацию. Вот как они вывезут принцессу из города. Даже лорды Леффорд и Ланнистер не заметили бы их во время побега.

Грегор не беспокоился и о том, что Элия и ее дети будут в опасности за пределами города. Он позаботился о том, чтобы солдаты дома Клиган разбили свой лагерь немного в стороне от всех других домов. Это гарантировало бы, что Элия и ее дети не будут разоблачены, поскольку очень маловероятно, что кто-то пойдет бродить по лагерю рыцарского дома, когда его командир отсутствует.

Конечно, лорд Тайвин ожидал, что у сира Амори Лорха будут под рукой тела Элии Мартелл и ее детей, когда он войдет в город. Теперь, когда сир Амори был… нездоров, Грегору пришлось самому позаботиться об этом. К счастью, у него был план заставить Старого Льва поверить в то, что род Рейгара был успешно уничтожен, но на данный момент это могло подождать.

Пока его люди были заняты перевозкой Элии, Эйгона и Рейнис в безопасное место, сир Грегор Клиган был занят другими делами. Оказалось, что ему не понадобилась помощь некоего паука, чтобы спасти принцессу и ее детей. Однако этот паук все еще мог быть ему полезен.

Он был совершенно уверен, что этот паук захочет сотрудничать с ним. Это было не только из-за пятифутового куска стали в его правой руке. Это было также потому, что он мог быть одинаково полезен пауку. В конце концов, паук никогда не растрачивал потенциальные ресурсы, и, рискуя показаться тщеславным, Грегор чувствовал, что он был самым большим ресурсом из всех.

Глава 4 Акт

— «Dragonspawn.»

Это было единственное слово, которое Роберт Баратеон, новый король Вестероса, придумал для двух маленьких трупов, возложенных перед Железным Троном. Тела были изуродованы почти до неузнаваемости, но почти все присутствующие почти не сомневались, что это все, что осталось от принца Рейгара Таргариена.

Там была пара человек, которые знали лучше.

Как бы то ни было, некоторые другие были в ужасе или потрясены видом двух крошечных детей, закутанных в красную простыню. Лорд Эддард Старк был потрясен больше всех.

— «Роберт, ты не можешь сказать мне, что это тебя не тревожит, — яростно рявкнул лорд Винтерфелла, — это было зверство».

— Это нужно было сделать, Нед, — шутливо сказал Роберт Баратеон.

— «Тогда не мог он сделать больше в более цивилизованной манере?»

Нед Старк рассуждал:

— «Например, подушка, прижатая к их лицам, или яд? Даже перерезать им горло было бы более гуманно».

— «Я должен согласиться с лордом Эддардом, — заявил сир Джейме Ланнистер, — дети должны были быть дарованы милосердной смертью».

Грегор был удивлен, увидев, что молодой рыцарь-лев поддерживает лорда-волка. Тем более, что последний первым намазал бывшего «Цареубийцу». С другой стороны, Джейме стал заботиться о большей части королевской семьи Таргариенов. Если бы он не был занят подавлением Безумного короля Эйриса, он, вероятно, попытался бы спасти Элию и ее детей, как это сделал Грегор.

— «Если вы ищете для этого справедливости, лорд Старк, вам не стоит беспокоиться, — заявил Тайвин Ланнистер, — преступник уже заплатил за свои действия».

— Да, — уклончиво согласился Эддард, — рукой одного из ваших знаменосцев, если верить тому, что я слышал, лорд Тайвин.

— Так и есть, лорд Эддард, — подтвердил Грегор Клиган.

Когда лорд Тайвин прибыл в город, Грегор беззастенчиво признался в убийстве Амори Лорха.

Он привел лорду Тайвину две очень понятные и логичные причины, чтобы оправдать этот поступок. Первая причина заключалась в том, что, когда он увидел, как сир Амори вырезал королевских детей, у Грегора закипела кровь, и он выместил свою ярость на сире Амори за его проступки. Другая причина заключалась в том, что сир Амори был на грани того, чтобы совершить такую же отвратительную вещь с принцессой Элией, и, в отличие от своих детей, дорнийка не представляла опасности для трона.

Его попросили более подробно объяснить эти причины королю Роберту и другим присутствующим мужчинам.

— «Прежде чем мы вошли в город, я заявил, что причинение вреда невинным жизням недопустимо, — рассказал Грегор. — Я ясно дал понять, что любой, кто не подчинится моим приказам, будет сурово наказан. В зависимости от преступления, они будут наказаны, если последствия велики, смертью. Когда я увидел, что сделал сир Амори, я не сделал ничего, кроме того, что сдержал свое слово».

— «Возможно, — согласился лорд Джон Аррен, — но сир Амори был не единственным, кто нарушил ваши приказы, сир Грегор. Более тридцати других жителей Запада задержаны по обвинению в воровстве, изнасиловании, убийстве и других преступлениях.

— «Скоро они будут наказаны, — заявил Грегор. — Сир Амори — единственный, кто уже наказан просто потому, что он был единственным, кого я поймал на месте преступления».

— «Даже если так, сир Амори просто выполнял мои приказы, — заметил Тайвин Ланнистер, — любой приказ, который я отдаю, заменяет любой ваш приказ, сир Грегор. Вы почти помешали Амори Лорху выполнить его».

— «Я не собирался лишать вас полномочий, лорд Тайвин, — заявил Грегор Клиган, — если вас заставили поверить в это, то я прошу у вас прощения. Однако я не был проинформирован о… задании сира Эмори».

Повелитель львов скрестил руки на груди и вопросительно заявил:

— «Если бы вы были проинформированы, вы бы все равно вмешались?»

Грегор был избавлен от бремени ответа на этот вопрос. Роберт Баратеон сел на Железном троне и заметил:

— «Это не важно, Тайвин. Какими бы ни были его мотивы, сир Грегор выполнил свой долг. Он помог нам захватить Королевскую Гавань, и он сделал это, не подвергая опасности большинство простых людей».

Грегор почувствовал желание ухмыльнуться. Роберт Баратеон, возможно, был дураком, но даже он осознавал преимущества сведения к минимуму жертв среди гражданского населения в военное время.

— Благодарю вас за признание, ваша светлость, — смиренно сказал Грегор, слегка склонив голову.

— «Избавь меня от благодарностей, Гора, — выплюнул Роберт Баратеон, внезапно напрягшись, — у меня все еще есть сомнения относительно твоего решения пощадить принцессу Элию».

— Как и я, — пробормотал Тайвин Ланнистер, — просвети нас, Грегор. Что побудило тебя вывезти принцессу из города?

Еще до того, как отправиться в Королевскую Гавань, Грегор подготовил объяснение на этот вопрос. Он сообщил собравшимся:

— «Я был строго дипломатичен. Если бы принцесса Элия была убита от нашей руки, ее братья были бы возмущены. Это возмущение могло вызвать волну неповиновения и враждебности как к Западным землям, так и к трону. Я надеялся избежать создание новых политических беспорядков с Дорном».

— Очень благоразумно с вашей стороны, сир Грегор, — одобрительно пробормотал Джон Аррен.

— Может быть, — произнес Роберт Баратеон, слегка пожав плечами, — а пока что делать с Элией Мартелл?

— «Возможно, ей следует остаться в Королевской Гавани, — предположил Тайвин Ланнистер, — ее присутствие здесь обеспечит верность Дорна».

— «Я должен возражать против этого, ваша светлость, — предложил Джон Аррен, — принцесса Элия была использована Безумным королем в качестве заложницы, чтобы предотвратить восстание Дорна против него. Хотя дорнийцы остались верны Эйрису, это решение сделало его весьма непопулярным среди них. Если мы покажем, что относимся к ней так, как поступал ваш предшественник, принц Доран, не колеблясь, продемонстрирует всю степень своего протеста».

— Я спросил, что следует делать, а не чего не следует, — проворчал Роберт, опираясь на руку.

— «Нет необходимости больше держать ее здесь, ваша светлость, — сказал Эддард Старк своему лучшему другу, — если вы спросите моего совета, лучшим выходом будет отпустить ее домой».

— «Я должен согласиться с лордом Эддардом, — заявил Грегор, — принцесса Элия уже потеряла мужа и обоих своих детей. Она пережила достаточно горя для одной жизни. Меньшее, что мы можем сделать, это позволить ей дожить до конца ее дней мирно».

— «Действительно, — заявил Варис, — принцессе Элии следует разрешить вернуться в Солнечное Копье. Ее благополучное возвращение гарантирует верность Дорна короне гораздо больше, чем сохранение ее в плену».

— Но возможно ли, что она беременна? Роберт предположил:

— «Что, если Рейгару удалось посадить свое семя в ее пизду в последний раз, прежде чем он уехал на войну?»

— Это совершенно маловероятно, ваша милость, — возразил Варис, — даже для дорнийки Элия Мартелл невысокого роста. Рождение принцессы Рейнис опустошило ее. Принц Эйгон практически убил ее. После этого ее сочли неспособной больше иметь детей.

— «Лорд Варис говорит правду, — согласился Джейме Ланнистер, — принцесса Элия сейчас бесплодна. Если бы здесь был Великий мейстер, он смог бы это подтвердить».

Увы, Пицель пропал без вести. Грегор позаботился об этом.

Вскоре после того, как Гора отделилась от принцессы Элии и его воинов, он отправился на поиски Вариса. Прежде чем добраться до покоев евнуха, он сделал небольшой крюк. Он нашел великого мейстера Пицеля в своих покоях под лежбищем.

Он сказал Пицелю, что лорд Тайвин Ланнистер находится на окраине города и хочет, чтобы его проинформировали, как только Красный замок будет взят под контроль. Это была ложь, но великий мейстер купился на нее, и этого было достаточно, чтобы выманить его из своих покоев.

Затем Грегор предложил Пицелю пойти с ним на лежбище, чтобы они могли послать ворона лорду Тайвину. Он утверждал, что ему нужен мейстер для составления послания, так как он не умеет ни читать, ни писать (тоже ложь).

Массивный рыцарь и пожилой мейстер вместе поднялись по лестнице на лежбище. Они поднялись в таком порядке.

Когда они добрались до верха лестницы, Грегор открыл дверь и отошел в сторону, как будто держал ее для Пицеля.

Незадолго до того, как Великий мейстер вошел в комнату, Грегор схватил его за плечо и слегка толкнул назад. Этого мягкого толчка было достаточно, чтобы пожилой мейстер покатился вниз по лестнице. Грегор лениво стоял и ждал, пока звуки стонов и падений Пицеля не стихнут. Затем он совершил спуск.

Когда Грегор достиг основания лестницы, он обнаружил Пицеля распростертым на земле с головой, повернутой под неестественным углом по отношению к его телу. Другими словами, он сломал себе шею. Именно на это и надеялся Грегор.

Первоначальный Грегор Клиган был главным подозреваемым в серии несчастных случаев, которые коснулись его семьи и слуг. Конечно, все это было названо несчастным случаем только потому, что ни у кого не хватило смелости обвинить Грегора в нечестной игре.

Тем не менее, Грегор был уверен, что если ОН сможет избежать наказания за эти действия, то и он сможет. Благодаря своему опыту агента Центрального разведывательного управления, он был экспертом в заметании следов.

До сих пор казалось, что ему это удается. Смерть Пицеля уже списали на несчастный случай. Даже в начале правления Роберта он был стар и немощен. Вдобавок, о его длинную мейстерскую цепь было нетрудно споткнуться.

Грегор заметил, что внезапная кончина Великого мейстера, похоже, никого особенно не расстроила. Даже Тайвин Ланнистер не был тронут потерей своего шпиона. Это принесло Грегору некоторое облегчение; это означало, что никто не будет утруждать себя расследованием.

Пицель был далеко не самым отвратительным персонажем франшизы, но Грегор невзлюбил его с первой книги. Он знал правду о происхождении детей Серсеи Ланнистер, но смотрел в другую сторону, когда Эддард Старк противостоял Серсее. Что еще хуже, он имел наглость назвать лорда Эддарда предателем.

Грегор не терял сна из-за того, что он сделал с Пицелем. Без него всему королевству было бы лучше. Его единственная проблема заключалась в том, что он никак не мог знать, кто станет следующим Великим мейстером или на чьей стороне будет его лояльность. В любом случае, он был бы доволен, если бы Конклав выбрал кого-то менее трусливого, бесчестного и развратного, чем Пицель.

Во всяком случае, Роберт провел минуту, размышляя над всем, что услышал. Затем он вздохнул и прямо заявил:

— «Наследники Рейегара мертвы. Его жена не претендует на трон, поэтому я полагаю, что ей не нужно разделять их судьбу. Очень хорошо. Я позволю Элии Мартелл вернуться в Дорн.»

Эддард Старк, Грегор Клиган, Варис, Джейме Ланнистер, Джон Аррен и почти все остальные в этой комнате были довольны этим указом. Тайвин Ланнистер был единственным, кто был несколько против, но придержал язык.

— Где нам найти принцессу, сир Грегор? — спросил Варис. — Я спрашиваю только из-за беспокойства о ее благополучии.

Грегор кивнул и объявил:

— «После того, как мои воины вывели ее из города, они доставили ее в лагерь дома Клиганов. Она все еще там и в настоящее время находится под моей защитой. У моих людей есть постоянный приказ убить любого, кто пытается причинить ей вред».

— «В этом больше не будет необходимости, сир Грегор, — заявил Роберт Баратеон, — завтра я закажу корабль, чтобы доставить ее в Дорн, домой.»

— Как прикажете, ваша светлость, — уступил Грегор, поклонившись. И спасибо, что сделали это командой. Вы избавили меня от необходимости спрашивать.

Затем лорд Тайвин посмотрел на Грегора и заявил:

— «Какой бы «довольной» ни была принцесса Элия в вашем лагере, она может чувствовать себя более комфортно здесь, в Королевской Гавани».

— «Лорд Тайвин прав, — согласился Джон Аррен. — Возможно, вам следует послать ворона или всадника, чтобы пригласить ее обратно, сир Грегор».

— Ни в том, ни в другом нет необходимости, милорд, — заявил Грегор. — Когда я видел ее в последний раз, принцесса упомянула, что у нее нет желания когда-либо снова ступать в этот город. После того, что случилось с ее детьми, я не могу ее винить».

— Никто из нас не может, — прокомментировал Эддард.

Роберт откинулся на Железном троне и пробормотал:

— «В любом случае, скажи ей, что она идет домой. И чтобы показать ей, что я имею в виду только лучше, я пошлю ей маленькое предложение мира».

Я даже не буду спрашивать, что.

Грегор кивнул в знак подтверждения и спросил:

— «Разрешите уйти, ваша светлость?»

— «Да, да, сделаете это» - ответил король Роберт, довольно бескорыстно.

Массивный рыцарь склонил голову и вышел из тронного зала. Он подождал, пока не переступит порог, чтобы улыбнуться.

Его уловка сработала прекрасно.

Несмотря на отданный им строгий приказ не нападать на безоружных, разграбление Королевской Гавани все же не обошлось без невинного кровопролития.

Честно говоря, Грегор этого и ожидал. Насколько ему было известно, ни один город не был захвачен силой без хотя бы нескольких жертв среди гражданского населения. Так было и в реальности, и в воображении со времен Трои.

В то время как Грегор был разочарован и расстроен этой ненужной гибелью людей, жертвам удалось послужить какой-то полезной цели. Пусть и с посмертной целью.

После падения Королевской Гавани Грегор собрал всех раненых в одну большую кучу возле Красного замка. Среди пострадавших было несколько младенцев и малышей. Грегор порылся в куче, пока не нашел младенца мужского пола и малышку женского пола. Они не очень походили на Эйгона и Рейнис, но только те, кто видел принца и принцессу вблизи, могли заметить разницу. Тем не менее, Грегору пришлось внести несколько… изменений.

Он не гордился тем, что сделал потом. Сначала он взял свой кинжал и снова и снова пронзал тело малышки, пока оно не превратилось в месиво красного цвета. Затем он взял младенца и бил его головой о стену, пока не стали видны череп и мозг. Тела были еще достаточно теплы, чтобы кровь была свежей. Так что только мейстер сможет сказать, что раны были нанесены после смерти.

Осквернение мертвых сначала вызывало у Грегора тошноту. Затем он напомнил себе, что делает это для того, чтобы двое детей, которые все еще были живы, продолжали жить. Это сделало процесс немного легче для желудка. Только немного.

Почти все жители Королевской Гавани не знали, что Элиа Мартелл была не единственным гостем в лагере Грегора Клигана. Рейнис и Эйгон тоже были там со своей матерью.

К счастью, Грегору удалось инсценировать их смерть. Он знал, что Тайвин убил бы их, чтобы устранить будущих претендентов на трон, и по личным причинам Роберт был полон решимости уничтожить всю линию Таргариенов. Грегор успокоил и одурачил их обоих ряженым фарсом.

Глава 5 Вмешательства

«Дилижанс» был великолепным судном. Он был родом из Штормовых земель, в частности из Дома Эстермонт из Гринстоуна. Он был сделан из железного дерева и кедра и имел три палубы. Он был относительно небольшим, так как не предназначался для размещения более пятидесяти человек. Несмотря на свой размер, в море он был быстрым и гибким.

Для своего последнего задания Грегор запросил самый быстрый корабль, пришвартованный в настоящее время в Королевской Гавани. Король Роберт удовлетворил его просьбу. Он предполагал, что сир Грегор всего лишь хотел вернуть принцессу Элию в Дорн как можно быстрее.

Хотя это было правдой, у Горы была и другая причина хотеть самый быстрый доступный корабль. Принцесса Элия Мартелл и ее дети были не единственными, чью смерть он мог предотвратить. У него была возможность спасти несколько рыцарей, дворян и благородную даму в Дорне. Но он должен был двигаться с поспешностью; иначе он пропустил бы это окно.

Накануне ночью Грегор сообщил своим людям, что они покидают Королевские земли. Он сообщил им, что рано утром они отправятся в Солнечное Копье. Таким образом, они должны были быть готовы к путешествию с первыми лучами солнца.

Действительно, на рассвете «Дилижанс» вышел из залива Блэкуотер. Выйдя из гавани с востока, он направился прямо на юг. Грегор был единственным западным жителем на борту; каждый член экипажа был из Штормовых земель. Тем не менее, он командовал судном на время этого плавания.

Грегор уведомил команду, что они сделают только одну остановку, пока не доберутся до Дорна. Целью этой остановки будет встреча пассажиров.

Лагерь дома Клиганов располагался на побережье к юго-востоку от Королевской Гавани. Слуги и большинство солдат останутся там, пока не вернется Грегор. Однако Элия, ее дети и воины Грегора будут доставлены на борт.

Грегор приказал экипажу спуститься под палубу, когда Элия и остальные поднялись на борт. Таким образом, никто из них не увидит принцессу Рейнис или принца Эйгона. Он также приказал экипажу убраться из коридоров на нижних палубах, чтобы Элию и ее детей можно было переместить в их каюты. Для ночлега им троим дали отдельную каюту; у экипажа был строгий приказ не беспокоить Элию ни при каких обстоятельствах.

Две фрейлины Элии были в Королевской Гавани, когда она пала. Грегор решил взять их обеих на борт, так как обе они были дорнийками, и их первая верность была принцессе. Это были двое из трех человек, которым было разрешено войти в каюту Элии.

Грегор был третьим.

Несмотря на свой огромный рост и устрашающую походку, Грегор Клиган не испугал Элию Мартелл. И не только потому, что он спас ее и ее детей от ужасной участи. Несмотря на то, что ее мнение о западных лордах не было особенно высоким из-за недавних событий, он был добрым, терпеливым и сочувствующим. Он смог убедить ее, что по крайней мере у некоторых западных людей есть честь.

Их единственная неприятная встреча произошла, когда Грегор преподнес ей «мирное предложение» Роберта. Прежде чем Грегор покинул город, король-олень дал ему запертый сундук; Грегору дали ключ, но у него были инструкции не открывать сундук, пока он не отдаст его Элии.

Когда Элия открыла сундук, она и Грегор обнаружили внутри голову сира Амори Лорха. Принцесса, казалось, с благодарностью приняла сундук, но ей было явно противно. Грегор был просто рад, что Рейнис и Эйгон не были рядом в это время. Он извинился за то, что причинил ей неудобство, но она не винила его в этом.

Между Королевской Гаванью и Солнечным Копьем было около 800 миль. К сожалению, самый прямой маршрут не состоял ни полностью из суши, ни полностью из воды. Путешествие на лодке было более популярным и предпочтительным способом передвижения.

Выйдя из залива Блэкуотер, «Дилижанс» направился на юг через юго-запад. Он оставался в Узком море большую часть пути. Экипажу пришлось несколько раз изменить курс, чтобы избежать ряда препятствий, таких как Дрифтмарк, Тарт и Гринстоун.

Когда они миновали бухту кораблекрушения, Грегор и команда заметили армаду на западе. Это был флот Редвинов; ричмены поддерживали блокаду Штормового Предела. К счастью, ни один из кораблей лорда Пакстера не заметил «Дилижанс».

Грегор знал, что лорд Эддард Старк в настоящее время направляется снять осаду Штормового Предела. Он не знал, сколько времени это займет, но Грегор надеялся, что это не будет сделано быстро. В конце концов, он знал, куда пойдет Эддард после того, как освободит Станниса, и если Грегор действительно собирался спасти вышеупомянутые жизни, он должен добраться туда первым.

Дилижанс имел максимальную устойчивую скорость 16 узлов. Чтобы не утомлять команду и не перегружать судно, Грегор заставил корабль поддерживать среднюю скорость 13,5 узлов. Это означало, что он двигался со скоростью примерно 15,53 мили в час.

Из-за различных препятствий, от которых «Дилижансу» пришлось уклоняться, а также из-за резких изменений ветра или погоды — исходное расстояние в 800 миль между Королевской Гаванью и Солнечным Копьем в этом путешествии почти удвоилось. К счастью, судну никогда не приходилось останавливаться. В конце концов, чтобы добраться до Солнечного Копья, потребовалось чуть больше девяти дней.

Грегор в полной мере воспользовался этими девятью днями. Он провел много времени с Элией в ее каюте. Ее фрейлины по-прежнему опасались Горы, но ее дети чувствовали себя комфортно рядом с ним. Эйгон никогда не плакал, когда Элия позволяла Грегору держать его на руках, а Рейнис стала называть его «дядя Грег».

Поначалу разговоры Грегора с Элией были непринужденными. Они рассказали о своей родине, своем воспитании и своих семьях. Оба они потратили немало времени на разглашение информации о своих семьях.

За день до того, как они достигли Солнечного Копья, Грегор и Элия были в каюте последнего. Ее фрейлины были в другом месте; Элия подозревала, что они «знакомятся с Чизвиком и Тобботом. Эйгон спал на кровати, а Рейнис играла в углу. Гора и Принцесса вели очередной дружеский разговор, но к концу это было бы совсем не так.

— «Подожди до первой встречи с моими братьями, — заметила Элия, — Доран захочет лично пожать тебе руку».

Грегор улыбнулся при этом. И тут ему в голову пришла странная мысль. — А Оберин?

— О… — пробормотала Элия с коварной ухмылкой, — он захочет дать тебе гораздо больше, чем рукопожатие.

— Понятно… — прокомментировал Грегор, неловко глядя в сторону. Затем он повернулся к принцессе и спросил:

— «Будет ли он приставать ко мне?»

— «Только если вы позволите ему это сделать», — заверил Элия массивного рыцаря.

— Но как отказаться от такого предложения?

Грегор задумался вслух.

— «Сердечно и откровенно», — посоветовала ему Элия.

Грегор Клиган согласно кивнул, скрестил руки на груди и предположительно сказал:

— «Значит, это правда, что ваш младший брат ни в чем… не различает по половому признаку?»

— «Конечно, нет,» - подтвердила принцесса, — «Он никогда не был».

Гора немного посмеялся над этим. Это заставило Элию приподнять бровь и спросить:

— «А вы, сир Грегор?»

Грегор тщательно подбирал слова:

— «Вообще-то нет. Я бы сказал, что мужчины не выше женщин, а женщины — мужчин. Оба способны управлять домом, и обоим следует позволить обучаться военному искусству».

— Весь Дорн разделяет эту точку зрения, — заявил Элия. Она наклонилась вперед и спросила:

— «А как насчет ваших личных интересов?»

— «Если хочешь знать, я уважаю своего ближнего, — сказал Грегор, — но у меня нет желания делить с ним свою постель».

— Оберин назвал бы это невежеством, — нахально сказала Элия. — И все же мы оба считаем, что каждый человек имеет право выбирать свои собственные вкусы.

— «Я должен уступить и здесь», — заявил сир Грегор.

Наступила минута молчания. Это закончилось, когда Элиа заявила:

— «Я полагаю, тебе нравятся женщины?»

— Вы правильно полагаете, ваша светлость, — ответил Грегор, по-видимому, небрежно, несмотря на странность этого вопроса.

— «Вы когда-нибудь лежали с одной?» — резко спросила Элия.

Грегор не мог понять, что вызвало этот вопрос. Он тоже не был уверен, что на это ответить. Как Грегори Уэлч, он неоднократно был близок с несколькими женщинами. Как Гора, он еще не сделал этого ни разу. Однако он был уверен, что Элия Мартелл не была первой Грегора.

В конце концов, он признался принцессе:

— «Увы, нет. Я имею в виду».

— «Большинство мужчин, которые входят в Дорн девственницами, не уходят таковыми, — сообщила ему Элия. — Если вы не будете внимательны, это может случиться и с вами, сир Грегор».

— «Я серьезно отнесусь к вашему предупреждению, ваша светлость, — заявил Грегор, — в конце концов, я слышал, что самые красивые женщины в королевстве родом из Дорна».

Элия хитро ухмыльнулась и спросила:

— «Что ты на это скажешь?»

— Что ж, простите мою напористость, ваша милость, — возразил Грегор, — но если остальные дорнийские женщины хоть немного похожи на вас…

Он остановил себя там. До этого момента он и принцесса просто дружески подшучивали. Даже замечания о… личной жизни Грегора были относительно неформальными. Но он непреднамеренно начал флиртовать с Элией. Это была очень неразумная идея по нескольким причинам. Во-первых, Элии было двадцать шесть лет; ему было всего семнадцать. Кроме того, она была принцессой Дорна и бывшей наследной принцессой Вестероса. Он был просто наследником рыцарского дома в третьем поколении в Западных землях. Ему было бы нехорошо искать такую компанию, которая настолько выше его положения в этой жизни. Кроме того, даже если Элия когда-нибудь снова выйдет замуж, она никогда не сможет дать своему второму мужу детей, а продолжение рода было главной заботой каждого лорда.

К счастью, Элия никоим образом не выглядела обиженной. Она просто хихикнула над выражением лица массивного рыцаря и сказала ему:

— «Спасибо, сир Грегор».

— Я говорю только правду, ваша милость, — заверил ее Грегор. Он собирался обсудить с Элией одну тему с тех пор, как она поднялась на борт. Он еще не дошел до этого, так как никогда не находил подходящей возможности. Он понял, что из-за характера этого разговора это, возможно, была прекрасная возможность. Вот он и решил затронуть эту тему. Он говорил очень осторожно:

— «На эту тему… Я также слышал, что в Дорне брак не такой строгий, как везде».

— «Это правда, — признала Элиа, — мужья и жены часто заводят любовниц, но это не считается изменой».

— Вы согласны с этим мнением? — спросил Грегор с любопытством.

Теперь настала очередь Элии выглядеть ошеломленной. Подняв бровь, она спросила:

— «Почему ты спрашиваешь?»

— Меня что-то занимает, ваша светлость, — сообщил ей Грегор. — Знакома ли вам фраза «у дракона с тремя головами»?

Элия казалась озадаченной этим вопросом. Она с тревогой спросила:

— «Где ты это услышал?»

— «Ваш муж сказал мне это, когда я встретил его», заявил Грегор. Это было неправдой, но доказать это мог только Рейегар. — Он никогда этого не объяснял. Но я начинаю понимать, что он имел в виду.

— Как вы думаете, что он имел в виду? — спросила принцесса Элия, явно заинтересованная.

Грегор не сразу дал внятный ответ. Вместо этого он начал свое объяснение со слов:

— «Насколько я помню из своих уроков истории, у некоторых королей Таргариенов было по две жены. В том числе у самого Эйгона Завоевателя, который женился на своих сестрах Висении и Рейнис».

— «Это правда, — вздохнула Элиа Мартелл, — двое из этих трех человек были тезками моих детей. Если бы у нас с Рейгаром получилось завести третьего ребенка, мы бы назвали ее Висеньей».

— «Мне жаль, что у тебя никогда не будет третьего ребенка», — искренне заявил Грегор.

Основываясь на том, что он сделал акцент на этом слове, Элия мог сказать, что он имел в виду не ее, а Рейгара. Тем не менее, она не слишком придавала значения тому, что он намекал. Она указала:

— «Рейгар тоже никогда не будет».

— Если только… — ответил Грегор. Он не собирался заканчивать это предложение; он просто хотел убедиться, что Элия будет внимательно слушать его и относиться к нему абсолютно серьезно. Это единственное слово имело ожидаемый эффект.

— Выскажите свое мнение, сир Грегор, — велела она ему.

Массивный рыцарь рассуждал:

— «Сочетая полигамные отношения Таргариенов с вашей… дорнийской терпимостью, как вы могли бы это назвать, у вас с Рейгаром теоретически будут самые открытые отношения во всей стране».

Элиа пожала плечами и предположила:

— «Можно привести такой аргумент».

Она могла казаться спокойной, но Грегор видел, что она немного напряглась. Он прямо заметил:

— «Я должен задать вам личный вопрос, ваша милость».

Принцесса Элия одобрительно кивнула, и Грегор спросил очень прямолинейным тоном:

— «Был ли ваш муж единственным, кто проявлял интерес к Лианне Старк?»

Глаза Элии расширились от удивления. Она выглядела так, словно ее голос застрял у нее в горле.

Ее молчания было достаточно для Грегора. Это и реакция Рейнис на этот вопрос. Маленькая девочка оторвалась от своих игрушек, когда услышала имя Лианны Старк. Очевидно, она узнала его, но у нее кружилась голова.

— Вам не обязательно отвечать на этот вопрос, ваша милость, — поспешно заявил Грегор, — просто скажите мне вот что: я к чему-то клоню?

— «Да, это так», — провозгласила Элия.

— Это все, что мне нужно знать, — пробормотал Грегор. Наступила еще одна долгая пауза, и в конце он заявил:

— «Как только мы пристанем к Солнечному Копью, я должен куда-то отправиться, ваша милость. Я хотел бы, чтобы вы и ваши братья сопровождали меня. И ваши дети тоже; если вообще возможно.»

— «Сир Грегор, мы продолжаем дышать из-за вас, — заявила Элия, — если вы этого хотите, мы пройдем с вами весь путь до Стены».

— «Нам не нужно заходить так далеко, — сказал ей Грегор, хихикая, — Нам даже не нужно покидать Дорн. Я только прошу вас поехать со мной в Красные горы».

— Очень хорошо, — признала Элия, — но могу я спросить, почему?

— «Потому что на карту поставлены жизни нескольких хороших людей, — ответил Грегор, — включая кого-то, кто, как я полагаю, вам глубоко дорог, и кто, в свою очередь, глубоко заботится о вас».

Несмотря на расплывчатость заявлений Грегора, Элия могла полностью понять их истинный смысл. В ответ на это она просто кивнула головой в знак согласия и подтверждения.

Незадолго до полудня следующего дня «Дилижанс» подошел к докам Солнечного Копья. В очередной раз команду штурмовика вызвали под палубу. Затем принцесса Элия и ее дети высадились вместе со своими фрейлинами, сиром Грегором Клиганом и его воинами.

Их довольно тепло приняли братья Элии. Они уже были проинформированы о том, что Гора сделал для их сестры. За пару дней до этого прилетел ворон из Королевской Гавани. В нем содержались подробности того, как дети Элии были жестоко убиты сиром Амори Лорхом, но сир Грегор Клиган спас Элию, убив своего союзника.

Братья Элии были рады видеть, что Рейнис и Эйгон все-таки живы. Они также были впечатлены тем, как много сделал Грегор, чтобы обеспечить их выживание. Тем более что в процессе он сознательно бросил вызов своему сюзерену на свой страх и риск.

Как и предсказывал Элия, принц Доран подошел к нему и пожал ему руку. Ему было уже за тридцать, но до его болезни подагрой прошло более десяти лет. В этом возрасте имел очень крепкое, энергичное рукопожатие.

Другое предположение Элии о другом ее брате также подтвердилось. В то время как Оберин тоже пожал руку Грегору, он выглядел так, словно хотел еще больше выразить свою признательность, поцеловав его в губы. Грегор был просто рад, что он на полтора фута выше Красной Змеи.

Как бы то ни было, когда Мартеллы и Гора обменялись любезностями, принц Доран предложил устроить небольшой пир в честь Грегора. Гора утверждал, что, хотя он и благодарен за предложение, празднования придется подождать. Он и Элиа вместе объяснили, что всем им срочно нужно отправиться в Красные горы.

К счастью, не потребовалось особых убеждений, чтобы убедить Дорана и Оберина в этом предложении. Они согласились уйти сразу.

Доран поспешно собрал небольшую компанию из рыцарей и слуг. Во главе роты стоял его капитан гвардии Арео Хотах. Между вооруженными людьми Грегора и вассалами Дорана в их отряде было около пятидесяти человек. У каждого была своя лошадь.

Грегор позаботился о том, чтобы к ним присоединился мейстер Калеотт. Это было очень важно, так как услуги мейстера наверняка потребуются, когда они доберутся до места назначения.

С собой также были взяты Рейнис и Эйгон. Элия закутала Эйгона и прижала его к своей груди, пока ехала. Что касается Рейнис, то ее дядя Оберин делил с ней свое седло.

Отряд путешествовал по бескрайним пустыням Дорна тринадцать дней. Обычно они ограничивали свои передвижения поздним утром и ранним вечером, так как обычно было слишком жарко, чтобы путешествовать в середине дня, и слишком холодно, чтобы путешествовать ночью.

Наконец, в конце изнурительного 400-мильного перехода, группа увидела величественную цитадель. У основания здания стояли на страже три фигуры. Они были одеты в белые доспехи Королевской гвардии. Это были сир Осуэлл Уэнт, сир Герольд Хайтауэр и сир Артур Дейн.

Грегор приказал своим воинам остаться позади. Доран сделал то же самое со своими солдатами и слугами.

Пока все разбивали лагерь в пяти милях от них, сир Грегор Клиган, принц Доран Мартелл, принцесса Элия Мартелл, принц Оберин Мартелл и мейстер Калеотт поскакали к Башне Радости.

Когда они достигли вершины холма, возвышавшегося над Башней, они остановили своих лошадей. К тому времени их заметили и три рыцаря Королевской гвардии.

Элия пошла дальше одна. Ее братья, мейстер и Грегор смотрели, как она скатывается с холма и приближается к Башне Радости. Они наблюдали за ней, пока она разговаривала с сиром Артуром, сиром Герольдом и сиром Освеллом.

Грегор не мог разобрать, что они говорили, но мог предположить, что это была довольно острая дискуссия. Несколько раз один из четверых повышал голос. Очевидно, в дело было внесено много личных переживаний имыслей.

Однако в конце концов Элия выстояла. После почти часа безуспешных попыток договориться с тремя рыцарями Королевской гвардии они уступили ее логике. Впоследствии Элия повернулась к остальным и помахала им.

Грегор заметил скептический и презрительный взгляд Королевской гвардии, когда он приблизился к Башне Радости. Он не верил, что это произошло из-за того, что он сделал лично. Он предположил, что эти трое просто недоверчивы по натуре. В конце концов, он не сделал ничего, что могло бы оправдать их антагонизм.

Тем не менее, Грегор надеялся, что ему не придется сражаться с ними. Сам он был очень искусным фехтовальщиком, но навыки этих троих, особенно сира Артура, были хорошо известны.

Как только Грегор, Доран, Оберин и мейстер Калеотт догнали Элию, принцесса и мейстер Калеотт поднялись по лестнице в Башню Радости. Элия привела с собой Эйгона и Рейнис. Грегору хотелось бы пойти с ними, но он не собирался вмешиваться в то, что можно было считать семейным делом.

Несколько дней Грегор с тревогой ждал, пока Элия Мартелл и мейстер Калеотт займутся Лианной Старк. Крики девушки-волчицы были слышны более чем на милю в любом направлении. Грегору хотелось сделать что-то, чтобы облегчить ее страдания, но он понятия не имел, как облегчить процесс родов. Ему оставалось только стоять и надеяться на лучшее.

На этот раз лучшее действительно произошло. В конце концов крики Лианны стихли. Их заменил плач младенца. Именно тогда мейстер Калеотт позволил остальным войти в Башню. Доран и Оберин приняли предложение войти, но Грегор решил подождать. Скоро должна была прибыть еще одна известная группа, и Грегор не собирался отсутствовать, когда они появятся.

Всего через несколько часов он заметил семь всадников, приближающихся с севера. Вполне уместно, учитывая их происхождение. Одну за другой он опознал их всех. Лорд Эддард Старк из Винтерфелла. Мартин Кассель, его капитан гвардии. Итан Гловер из Deepwood Motte, единственный член группы Брэндона Старка, выживший в Black Cells. Лорд Уиллам Дастин из Барроутауна. Тео Вулл из горных кланов, сир Марк Рисуэлл из Риллов. Лорд Хауленд Рид из Грейуотер Уотч.

Только двоим из них изначально суждено было выжить. Грегор был полон решимости сделать это для всех семерых.

Пока северяне приближались к Башне Радости, Грегор оставался вне поля зрения. Он не хотел произвести на них неправильное впечатление, появившись на стороне трех Королевских гвардейцев. Поэтому он пошел за Элией. Дорнийской принцессе удалось оторваться от Лианны на достаточно долгое время, чтобы предотвратить эту ненужную гибель.

Довольно скоро северяне спешились с лошадей и очень медленно приблизились к Башне. Грегор и Элия стояли наверху ступеней и были свидетелями противостояния между ними и Королевской гвардией.

— Я искал вас на Трезубце, — сказал им Нед.

— Нас там не было, — ответил сир Герольд.

— Горе Узурпатору, если бы мы были там, — сказал сир Освелл.

— «Когда Королевская Гавань пала, сир Джейме убил твоего короля золотым мечом, и мне стало интересно, где ты».

— Далеко-далеко, — сказал сир Герольд, — иначе Эйрис все еще сидел бы на Железном троне, а наш лжебрат сгорел бы в аду.

— «Я пришел в Штормовой Предел, чтобы снять осаду, — сказал им Нед, — и лорды Тирелл и Редвин подняли свои знамена, и все их рыцари преклонили колени, присягая нам на верность. Я был уверен, что вы будете среди них».

— «Наши колени не так легко сгибаются, — сказал сир Артур Дейн.

— «Сир Виллем Дарри бежал на Драконий Камень вместе с вашей королевой и принцем Визерисом. Я думал, вы могли плыть с ним».

— Сир Виллем — хороший человек и правдивый, — сказал сир Освелл.

— Но не из Королевской гвардии, — заметил сир Герольд.

— «Королевская гвардия не сбежит».

— Тогда или сейчас, — сказал сир Артур.

— Мы дали обет, — объяснил старый сир Герольд.

Вассалы Неда подошли к нему с мечами в руках. Их было семеро против троих.

— Теперь все кончено, — сказал Нед с грустью в голосе.

— Нет, — сказал сир Артур Дейн, Меч Утра, с совершенно нехарактерной для него ухмылкой, — теперь начинается, милорд.

С этими словами он указал на верхнюю часть лестницы. Волчий лорд и его слуги посмотрели вверх, и там были Грегор и Элия, тоже улыбаясь.

— Добро пожаловать, лорд Эддард, — сердечно сказал Грегор, — ваша сестра ждет вас.

Нед Старк и шесть его товарищей были заметно сбиты с толку этим внезапным развитием событий. Семеро из них пришли, полностью ожидая стычки. Вместо этого их встретили мирно.

К счастью, Эддард решил поверить словам сира Грегора. Он и его люди убрали оружие в ножны и направились к лестнице.

— «Только вы, лорд Эддард, — попросила Элия, — Лианна все еще выздоравливает».

— «Выздоравливающий от чего?» — недоуменно спросил Эддард.

— Смотрите сами, милорд, — в хорошем настроении предложил Грегор.

Нед из предосторожности держал одну руку на рукояти меча. Он быстро поднялся по лестнице в Башню Радости. Там Грегор придержал для него дверь, и лорд Винтерфелла прошел внутрь.

Он нашел свою сестру на кровати.

Она выглядела здоровой. Все это благодаря настойчивым усилиям мейстера Калеотта. Она не просто выглядела здоровой; Лианна определенно будет жить.

Грегор почувствовал себя немного раздраженным. Жизнь Лианны можно было бы спасти, если бы Рейгар был достаточно умен, чтобы оставить с ней мейстера. Он думал, что роды проходят легко или что-то в этом роде?

Там было три человека, которых Эддард совсем не ожидал увидеть. Это были не мейстер Калеотт, принц Доран и принц Оберин. Вместо этого они были маленькой девочкой, сидящей на коленях у Дорана, крохотным младенцем на руках у Оберина и новорожденным младенцем, которого Лианна баюкала у груди.

— Лия… — пораженно прошептал Эддард.

Он бросился к кровати сестры и крепко обнял ее. Девушка-волчица заплакала от радости, обнимая брата свободной рукой.

Когда они разошлись, Эддард посмотрел на младенца на руках сестры. Он с улыбкой спросил:

— «Кто это?»

— Третья голова, — заметил Грегор.

— Прошу прощения, сир Грегор? — заявил Нед.

— Я объясню со временем, лорд Эддард, — заявила Гора.

Эддард Старк пока удовлетворился этим ответом. Когда он повернулся к своей сестре, Лианна сообщила ему:

— «Нед, это твой племянник, Джон. Джон Таргариен».

Глава 6 Бухгалтерский учет

В то время как Эддард Старк был в восторге от того, что наконец-то воссоединился со своей сестрой, он также был поражен замешательством. Это замешательство только усилилось, когда он услышал полное имя своего новорожденного племянника.

Нед повернулся от младенца Джона к своей матери и повторил:

— «Таргариен?»

Лианна лишь дважды кивнула головой. Ее мгновенная радость исчезла вместе с его.

— «Я знаю, это вызывает много вопросов, — призналась Лианна. — Все, о чем я прошу, это дать мне шанс ответить на них».

Эддард проехал сотни миль, чтобы найти свою сестру, не для того, чтобы преждевременно осуждать ее. Он согласился дать ей возможность объясниться. К ее счастью, ей не пришлось делать это в одиночку. Элия была там, чтобы помочь ей.

Пять минут спустя лорд Эддард Старк, леди Лианна Старк, шестеро спутников Неда, три рыцаря Королевской гвардии, принц Доран Мартелл, принцесса Элия Мартелл, принц Оберин Мартелл и сир Грегор Клиган собрались в главном зале Башни Радости.

За Джоном, Эйгоном и Рейнис ухаживали мейстер Калеотта и Уилла, акушерка, которую Рейгар предоставил Лианне.

Лианна была еще слишком слаба после родов, чтобы подняться, поэтому осталась в постели. Ей удалось сесть прямо с помощью Элии.

Как только она привлекла внимание всех в комнате, она приступила к объяснению.

— «Во-первых, вы должны знать, что меня не похищали».

Эддард уже догадывался об этом, но он и его спутники все еще были поражены, услышав это из уст девушки-волчицы.

— «После того, как Рейгар короновал меня в Харренхолле, я разыскала Элию, — рассказала Лианна. — Моя цель состояла в том, чтобы подарить ей корону из роз и попросить у нее прощения. Однако, когда я нашел ее, она приветствовала меня с добротой, а не враждебностью».

— «Я не винила ее за решение моего мужа отдать ей корону, — продолжила Элиа, — меня тронули храбрость и сочувствие Лианны; не многие женщины сделали бы то, что она сделала, мы заняли палатку на ночь. Мы хорошо разговаривали до позднего часа. К рассвету мы делились друг с другом нашими самыми сокровенными секретами».

Я поверю этому. Грегор сделал то же самое с Элией на борту «Дилижанса».

— «Каждый из нас предполагал, что у Рейгара были разные причины называть меня своей Королевой Любви и Красоты, — заявила Лианна. — Обе наши причины оказались правильными. Моя причина была меньшей, но в то время она казалась более очевидной».

— «Что это было?» — спросил Эддард Старк.

— Ты помнишь Рыцаря Смеющегося Дерева? — риторически спросила Лианна.

Нед слегка кивнул, и Лианна объявила:

— «Когда лорд Хауленд Рид прибыл на турнир, он был избит тремя хулиганами. Эти хулиганы были оруженосцами рыцарей из домов Блаунт, Фрей и Хей. Я вмешалась и прогнала их.

Эддард Старк повернулся к Хауленду Риду, и кранногмен провозгласил:

— «Это правда, лорд Эддард. На свой страх и риск леди Лианна сражалась, чтобы защитить мою честь. Я в долгу перед ней за это».

— «Хотя я дала оруженосцам почувствовать вкус северного правосудия, я была полна решимости научить их и смирению, — продолжала Лианна, — с помощью лорда Хауленда я приобрела кое-какие доспехи и оружие и вошла в списки турниров под вымышленным именем.

Осознание быстро пришло к тем, кто еще не знал правды.

— Вы были Рыцарем Смеющегося Дерева? - предположил Эддард.

— «Да, — подтвердила Лианна Старк, — как вы знаете, я преуспела в своей цели. Я сбила с коня рыцарей Блаунта, Фрея и Хэя и призвала их направлять своих оруженосцев, чтобы они становились лучше, участвоя в рыцарском турнире. К сожалению, мне пришлось прервать свое выступление. Вы все знаете, почему».

— «У Безумного Короля было еще одно из его многочисленных заблуждений, — сухо рассказывал Оберин Мартелл, — его заставили поверить, что Рыцарь Смеющегося Дерева замышляет убить его».

— «Когда Эйерис приказал привести рыцаря к нему, я сбежала, — продолжала Лианна, — Рейгара послал его отец, чтобы найти меня. Он наткнулся на меня, пока я снимал доспехи. Не видя другого выхода, я объяснила: мои действия ему. К моему облегчению, он не нашел в них ничего плохого. Он пообещал, что не выдаст меня своему отцу… при условии, что я буду присутствовать на остальной части турнира. Только как зритель, конечно.

— «Тогда принцесса Элия была не единственным поклонником твоей «храбрости и сочувствия», — заметил Эддард, ухмыляясь. Его очень позабавило это открытие. Брэндон, возможно, был известен как «Дикий волк», но Лианна всегда была неуправляемой. Это было похоже на то, как его сестра сделала что-то столь опрометчивое и безрассудное, как участие в турнире.

— Итак, принц Рейегар короновал вас за героический поединок, миледи?

Мартин Кассель предположил.

— «Это то, что я сначала предполагала, — возразила Лианна, — потом Элия рассказала мне свою причину».

При этом все внимание переключилось с Лианны Старк на пожилую женщину рядом с ней. Элия Мартелл, таким образом, заявила:

— «В юности Рейегар был одержим пророчеством. Чтобы объяснить его, потребовалось бы больше времени, чем мы можем сэкономить. Его можно сократить до пяти слов: «У дракона три головы».

Грегор мог догадаться, что будет дальше. Тем не менее, он слушал так же внимательно, как и все остальные.

Элия ответила дальше:

— «Пророчество предсказывает конец самого мира. Он придет в виде холода, тьмы и смерти. Только огонь, свет и жизнь могут отразить эту ужасную угрозу. Трехголовый дракон обеспечит все три.»

— Но какое это имеет отношение к леди Лианне? — спросил Грегор, надеясь подтвердить старую фанатскую теорию.

— «Три головы дракона должны представлять трех детей Таргариенов, — уточнила Элиа, — По крайней мере, так считал Рейгар. Он также считал, что когда-то после того, как эти трое детей вырастут, настоящие драконы вернутся в известный мир».

— «Драконы вымерли уже более века, — заметил сир Марк Рисуэлл.

— «Ну, кто сказал, что они не могут вернуться?» — спросил Тео Вулл, вечно суеверный.

Не обращая внимания на эти комментарии, Элия рассказала:

— «Рейгар видел все признаки, ведущие к пророчеству. Со временем он все больше и больше убеждался, что конец скоро наступит. Как наследник Железного Трона, он сделал это своим долг предотвратить это. Он даже поставил перед собой задачу стать отцом трех голов дракона».

После короткой паузы она отчаянно пробормотала:

— «Увы, я смогла дать ему только два. После Эйгона моя матка больше никогда не оживет».

— «Несмотря на это, Рейегар не ослаблял усилий, чтобы зачать третьего ребенка, — раскрыла Лианна, — отсюда то, что произошло в Харренхолле».

Глаза Эддарда Старка расширились от удивления, как и глаза его товарищей.

— «Я знаю, как это звучит, — заявила Лианна, — когда Элия рассказала мне о пророчестве, я подумала, что она шутит. Тем не менее, я позволила ей отвести меня к Рейгару на следующее утро. Он подтвердил все, что она сказала, и я обнаружила, что из того, что его коронование меня было просто предлогом для его истинного намерения. Он сказал мне, что хочет, чтобы я была матерью его третьего ребенка».

Лианна фыркнула и уныло пробормотала:

— «Я думала, что он сошел с ума, как и его отец. У меня было искушение оставить его и Элию без лишних слов».

— Почему вы этого не сделали, моя госпожа? — спросил лорд Уиллам Дастин.

— «Элия убедила меня выслушать их, — объяснила Лианна, — я так и сделала. К концу этого разговора я, должно быть, и сама немного сошла с ума. Потому что я тоже начала верить в справедливость пророчества».

— После всего лишь одного разговора?

заметил Эддард, явно пораженный:

— «Что они сказали тебе?»

— «Слова могут сильно влиять на людей, Нед», — это все, что Лианна сказала брату в ответ.

— «Что было дальше?» — спросил Хауленд Рид.

Лианна продолжила:

— «Рейгар только попросил меня стать матерью его третьего ребенка. Решение должна была принять я. Он также не заставлял меня выбирать на месте. Через месяц он придет за моим ответом. Что бы это ни было, он его примет».

Лианна томно посмотрела на стену и пробормотала:

— «Во время полнолуния после Харренхолла я обдумывала свои варианты. Какое-то время оставаться на севере казалось предпочтительнее, чем ехать на юг. Я также чувствовала, что слишком молода, чтобы быть матерью».

— «В этом мы можем согласиться», — уступил Эддард, посмеиваясь.

Лианна усмехнулась вместе с ним, но потом стала немного суровее и заявила:

— «Чтобы помочь мне принять решение, я провела небольшое исследование. Я провела много времени в библиотеке Винтерфелла. Я нашла несколько северных легенд, которые имеют огромное сходство с пророчеством о трехголовом драконе. Рассказы различались, но все они заявляли, что мир в конечном итоге перестанет существовать потусторонними средствами».

— Это были легенды, Лия, — возразил Эддард, — я придал им не больше значения, чем рассказам Старой Нэн.

— «Некоторые из рассказов Старой Нэн на самом деле могли быть уроками истории, Нед, — заявила Лианна, — чем больше я читала, тем больше находила оснований верить пророчеству Рейгара. Вскоре я разрывалась между тем, чтобы уйти, и остаться. Я пришла к выводу, что не могу принять решение самостоятельно. Я решила обратиться к кому-то за советом. К сожалению, вы уже вернулись в Орлиное гнездо с Робертом и лордом Джоном, Брэндон был в Риверране, и я слишком боялся подойти к отцу. Это только оставило Бенджена».

Брови Эддарда нахмурились. Он любил Бенджена так же сильно, как и Лианна, но Бен был еще ребенком. Среди четырех Старков их поколения Бенджен был тем, кто не терял интереса к историям Старой Нэн. Он может даже сохранить некоторую веру в них. Нед поманил сестру:

— «Давай».

— «Я рассказала Бену все о пророчестве, — вспоминала Лианна, — когда я закончила, он дал мне всего один совет. Он посоветовал мне делать то, что я считаю правильным».

Она медленно вздохнула и пробормотала:

— «Конечно, только я могла решать, что считаю правильным. Бежать с принцем, возможно, было безответственно и глупо, но позволить миру рухнуть, когда я могла помочь спасти его, было гораздо хуже. В любом случае, я знал, что иду на риск, но риск того, что пророчество окажется правдой, был слишком велик, чтобы его игнорировать».

— Значит, ты добровольно выбрал Рейгара Таргариена, — заключил Эддард Старк.

— «Это была непростая задача, — продолжала Лианна, — моя помолвка с Робертом усложнила ситуацию. Я не хотела опозорить ни нашу семью, ни его. Единственный способ выполнить план Рейгара — это сделать это тихо. Я поклялась Бенджену хранить тайну, и посреди ночи я улизнула из Винтефелла. Поскольку Рейегар хотел, чтобы его третий ребенок был законным, мы с ним поженились перед сердечным деревом возле замка Сервин. А Сир Артур, сир Герольд, сир Освелл, Элия стояли как свидетели».

— «Разве первый брак принца Рейгара не ставился под сомнение?» — спросил Хауленд Рид.

— «У Таргариенов раньше было две жены, лорд Хауленд, — сообщил Джерольд Хайтауэр.

— «Действительно, — согласился Артур Дейн, — кроме того, брак принца Рейгара с принцессой Элией был заключен в септе для Новых Богов. Его брак с принцессой Лианной был заключен на глазах у Древних Богов. Ни одно из них не аннулирует другое».

— «Возможно, — заявил Эддард Старк, внезапно немного напрягшись, — но я должен кое-что знать, Лианна».

— Что, Нед? — спросила волчица.

— Почему ты ничего не сказала?

Эддард почти потребовал:

— «Просто встать и уйти, не сказав ни слова… это безрассудно даже для тебя. Ты могла хотя бы оставить записку».

Лианна выглядела ошеломленной.

— Но я оставил записку, Нед.

Раздражение Эддарда быстро сменилось недоумением.

— «Ты сделала это?»

— «Да, я писала сообщения для вас, отца, и для Брэндона, — заявила Лианна, — чтобы гарантировать, что они дойдут до вас, мы отправили трех всадников и трех воронов».

— «Мы так и не получили ни одного из них»,

возразил Эддард.

— «Я послал их, Нед!»

Лианна настаивала:

— «Я была так уверена, что они доберутся до тебя вовремя. Я была так же потрясена, как и ты, когда Брэндон поехал в Королевскую Гавань и потребовал голову Рейгара».

— «Теперь посмотри, где мы, — пробормотал Эддард сквозь стиснутые зубы, — Отец… Брэндон… Рейгар… многие другие исчезли. Тот факт, что тебя не похитили, все меняет. Меня несколько утешает то, что ты пытался сообщить нам о вашей деятельности. Но в долгосрочной перспективе это мало что меняет. Все, кто погиб в восстании, погибли ни за что».

— Нет, — возразил сир Осуэлл Уэнт, — не зря, лорд Эддард.

— «Из-за какого-то пророчества…?»

начал Эддард.

— «Сир Освелл не имеет в виду пророчество, — прервал его Джерольд Хайтауэр. — Принц Рейегар замышлял отстранение своего отца от власти. Это и было истинной целью турнира в Харренхолле.

— «Как тот, кто подвергся «гостеприимству» Безумного Короля, я могу с уверенностью сказать, что царство — очевидный выбор», — раздраженно заявил Итан Гловер, все еще несущий на себе раны, оставшиеся после пребывания в черных камерах.

— «Война была неизбежна в любом случае, — рассуждал Артур Дейн. — В течение двух лет королевство истекло бы кровью. Это было просто ужасное несчастье, что оно сделало это, прежде чем мы были готовы».

— «Что ж, я должен вас поздравить, вы все равно добились успеха, — гневно рявкнул Эддард, — Эйриса больше нет на троне. Но и его сына тоже. Что еще хуже, до восстания я был третьим в очереди на Винтерфелл, все из-за беспечной небрежности, господин мой».

— «Мы все искренне сожалеем, что ваши отец и брат стали первыми жертвами войны, лорд Эддард, — заявила Элия, — но, пожалуйста, не возлагайте всю вину за их смерть на ноги Лианны, на бегство сестры или моего мужа».

— Я могу принять это, ваша милость, — произнес Эддард, все еще в ярости, — но мой отец и брат могли бы быть еще живы, если бы вы не были так поспешны.

— «Довольно!»

Грегор Клиган взревел, заставив всех присутствующих подпрыгнуть. Когда все взгляды были устремлены на него, он произнес:

— «Что сделано, то сделано и не может быть отменено. Нет смысла сокрушаться по этому поводу. Я понимаю ваше разочарование, лорд Эддард, но вы только что развязали войну, чтобы спасти свою сестру. Мне было бы все равно, была ли она причиной всех сражений. Я был бы благодарен богам, если бы они просто сохранили ей жизнь и воссоединили меня с ней.

Наступила пауза молчания, пока все впитывали точку зрения Горы. Эддард медленно вздохнул и прокомментировал:

— «Вы правильно заметили, сир Грегор. Я счастлив снова быть с Лией, уверяю вас. Я никогда не смог бы ненавидеть ее за это или за что-то еще.

Он не закончил свою фразу. Он только вздохнул и прислонился к стене, убирая с глаз длинные темно-каштановые волосы.

— «Нед, когда я услышала об отце и Брэндоне, я была опустошена, — сообщила Лианна своему брату, не желая, чтобы он счел ее бессердечной или легкомысленной, — меня так переполняло чувство вины, что в какой-то момент я хотела покончить с собой. К счастью, Элия и Рейегар отговорили меня от этого. Позже я думала о том, чтобы выйти из укрытия, но они отговорили меня и от этого. Моего появления было бы недостаточно, чтобы прекратить бой, это только усугубило бы ситуацию. Кроме того, к тому времени я уже была беременна. Невозможно было объяснить это, не сказав правду. Единственным решением для меня было отправиться в какое-нибудь место не затронутое войной. Поэтому Элия и Рейгар отправили меня сюда на время моей беременности. Сир Артур, сир Освелл и сир Герольд не держали меня в плену. Они защищали меня.

— «Они превосходно выполнили свою работу, — отметил Доран Мартелл.

Трое рыцарей Королевской гвардии, казалось, были равнодушны к замечанию принца, но, очевидно, были рады, что их послушание было признано.

— «Так куда же мы пойдем отсюда?» — с любопытством спросил Оберин Мартелл.

Грегор выступил вперед и объявил:

— «Пока… я бы рекомендовал ничего не делать».

По крайней мере, Доран одобрил эту стратегию.

Тем не менее, немногие другие так сделали.

— «Ничего?» — пробормотал Джерольд Хайтауэр, как будто ему было противно.

— «Что бы ты сделал?»

Грегор твердо заявил:

— «Восстание окончено. Государство раздирается войной. Большинство тех, кто был верен Таргариенам, присягнули на верность Баратеонам. Поэтому королевства ослаблены. Завтра вы можете спланировать контрреволюцию. Завтра вы можете спланировать возвращение Таргариенов на трон. Завтра вы можете спланировать новую войну. Сегодня мы должны сократить наши потери и сосредоточиться на восстановлении Вестероса».

И снова Гора заставил всех не находить слов. Все они могли согласиться по крайней мере с одним из его пунктов. Никто из них не хотел новой войны так скоро после последней.

— «Сир Грегор прав, — возразил принц Доран, — лучший путь — постепенный. В конце концов, не импульсивность Рейегара спровоцировала восстание?»

— Кто-нибудь может что-нибудь возразить против этого? — с интересом спросил Артур Дейн.

Когда никто не заговорил, сир Артур заметил:

— «Тогда мы все согласны. Как бы концепция Узурпатора на Железном троне ни оттолкнула некоторых из нас, мы мало что можем сделать, чтобы протестовать».

— «Тогда пока мы позволим Роберту Баратеону сохранить свою корону», — заявил Доран Мартелл.

— Но только пока, — добавил Оберин Мартелл.

Грегор был уверен, что Мартеллы уже замышляют посадить на трон Таргариенов. Излишне говорить, что они сделают это таким образом, что это принесет большую пользу Дорну. Хотя он сомневался, что сможет отговорить их от этого предприятия, он полагал, что может хотя бы попытаться заставить их рассмотреть альтернативные подходы.

— У меня есть предложение, — заявил Грегор. Завоевав всеобщее внимание, он продолжил:

— «Дайте Роберту Баратеону шанс. Он может быть узурпатором, но его бабушка была Таргариен. У него есть некоторые претензии на Железный трон, хотя и небольшие. Он был тем, кого повстанцы избрали своим королем. Они могли выбрать лорда Эддарда, лорда Тайвина или даже лорда Джона. Они выбрали Роберта. Хотелось бы верить, что они выбрали его не без причины. Они верят в него. Больше, чем кто-либо когда-либо верил в Эйриса».

— Ну, он вряд ли может быть хуже Эйриса, — возразила Элия.

— «Кто угодно лучше, чем этот проклятый сумасшедший», — категорически сказала Лианна.

За исключением, может быть, этого дерьмового Уолдера Фрея.

— Хорошо, — провозгласил Джерольд Хайтауэр, — мы подумаем над вашим предложением, сир Грегор. Самым мудрым решением для некоторых из нас было бы оставаться в бегах. В особенности для детей.

— «Вы не вызовете ни у кого возражений, сир Герольд, — заявил Грегор, — пока дети живы, они не в безопасности. Когда я поставил эти приманки перед троном, Роберт ухмыльнулся и назвал их «драконьими отродьями». '»

— И все же вы хотите, чтобы мы поддерживали его правление, — с гримасой заметил Осуэлл Уэнт.

— «Я надеюсь, что он сможет в конце концов преодолеть свои предубеждения, — заявил Грегор. — До тех пор необходимо обеспечить выживание наследников Рейегара».

— Действительно, — согласился Доран Мартелл. Через несколько секунд он предложил:

— «Возможно, самым надежным способом гарантировать их безопасность было бы, если бы они не содержались все в одном месте».

— «Я согласен, — согласился Артур Дейн, — детей следует держать отдельно для их же безопасности».

— Я отказываюсь расстаться с Эйгоном, — тут же заявила Элия. Почти так же быстро был найден ответ на ее беспокойство.

— «Для нас не составит труда оставить его в Солнечном Копье, — сказал Доран своей сестре, — Оберин может объявить его одним из своих бастардов».

— «Конечно, — одобрительно заявил Оберин, — у меня уже есть четыре дочери. Некоторые скажут, что мне уже пора родить сына».

— Справедливое замечание, — заявила Элия, удивленная логикой другого брата.

— «Я могу приютить принцессу Рейнис в Сероводном дозоре, — предложил Хауленд Рид, — я могу убедиться, что ей там будет хорошо и комфортно. Ей даже не придется ходить под вымышленным именем. Пока она находится под моей защитой, никаких ее когда-нибудь найдут на Перешейке».

— Вы абсолютно уверены в этом, лорд Хауленд? — спросила Элия, беспокоясь о дочери.

— Совершенно верно, ваша милость, — сказал кранногмен, — даже маленькие птички могут заблудиться и утонуть в болотах.

Варису это не понравится.

— «Есть только один аспект, который меня беспокоит, — заявила Элия, — с ней не будет никого, кого она знает».

— «Не так, Элия, — возразила Лианна, приподнявшись, — я пойду с Рейнис. За то время, что я провела с ней, я стала думать о ней как о собственной дочери».

Элия была особенно рада этому открытию. Она положила руку на плечо Лианны и заметила:

— «Пока ты с ней, я знаю, что Рейнис будет в хороших руках, Лия».

Лианна положила свою руку на руку подруги:

— «Спасибо».

Затем Джерольд Хайтауэр выступил вперед и заметил:

— «Но, моя принцесса, это означает, что вам тоже придется исчезнуть».

— Вы правильно полагаете, сир Герольд, — подтвердила Лианна, — для всех нас будет лучше, если я тоже буду скрываться.

— Что с принцем Джоном? — спросил Освелл Уэнт.

— Он должен быть со своей семьей, — заявила Лианна, глядя на брата.

Эддард Старк кивнул и заявил:

— «Я заберу его обратно в Винтерфелл и воспитаю рядом с моим собственным сыном».

— Как ты объяснишь ему? — спросил Доран Мартелл.

— Я объявлю его своим, — решительно заявил Нед.

— Это было бы неразумно, лорд Эддард, — тут же возразил Грегор. — Если вы скажете, что он ваш, ваша жена будет недоброжелательно относиться и к вам, и к Джону. К Джону больше, чем к вам.

— Как вы можете быть в этом уверены, сир Грегор? — спросил Эддард.

— «Вы должны поверить мне, милорд, — возразил Грегор, — принцесса Элия, возможно, и согласилась разделить своего мужа с вашей сестрой, но не все женщины так открыты, как она… Блэквуды, Бракены, Дарри, Фреи… Талли не исключение. Кейтилин Талли может терпеть Джона, если он твой ублюдок, но она никогда его не примет».

— Тогда что бы вы сделали, сир Грегор? — спросил Эддард.

— «Не будет ли практичнее заявить, что он принадлежит Брэндону?»

Грегор посоветовал:

— «Судя по тому, что я слышал о вашем покойном брате, он был довольно популярен среди представительниц прекрасного пола».

— Он был, — хором ответили Эддард и Лианна.

— «В таком случае у меня может быть решение, — вмешался сир Артур Дейн, — моя сестра Ашара была очень увлечена вашим братом во время турнира в Харренхолле. Недавно она родила мертворожденную дочь, которую, как она утверждала, была его. Мы могли бы использовать эту ситуацию в наших интересах».

— «Вы хотите, чтобы я сказал всем, что Джон — продукт свободного союза Брэндона и Ашары?»

предположил Эддард.

— Если у вас есть предложение получше, я слушаю, лорд Эддард, — резко возразил Артур.

— «Нет, я думаю, что это действительно может сработать, — подумал вслух Эддард, — Да, это может… время подходит, концепция вполне правдоподобна, никто не может оспорить ее легитимность… да, это сработает».

— «Тогда решено, — объявил принц Доран, — Эйгон будет расти в Солнечном Копье, Рейнис — в Сероводном Дозоре, Джон — в Винтерфелле. У кого-нибудь есть возражения?»

Это сделал только Эддард. У него был только одино. Он пробормотал:

— «Роберт планировал сделать Лианну своей королевой, поскольку она все еще его невеста. Поскольку этого не произойдет, мой единственный выход — сказать ему, что Лианна мертва. Я беспокоюсь о том, как он воспримет эту новость».

— «По правде говоря, я тоже, — заявила Лианна, — я не люблю Роберта, но я, конечно, и не ненавижу его. Однажды я уже опозорила его, когда проигнорировала нашу помолвку, я не хочу дальнейших страданий с его стороны».

— Вам не стоит об этом беспокоиться, миледи, — заявил Грегор, — когда мы вернемся в Королевскую Гавань, мы с лордом Эддардом должны получить личную аудиенцию у Роберта Баратеона. Там я с ним поговорю.

— «Поговорить с ним?»

Эддард недоверчиво пробормотал:

— «Сир Грегор, Роберт человек действия, а не слова».

— О, не будьте слишком уверены, лорд Эддард, — возразил сир Грегор Клиган, — как сказала ваша сестра, никогда нельзя недооценивать влияние слов на людей.

Глава 7 Сила речи

У Башни Радости собралась большая компания. Однако никто в ней надолго не задерживался.

Было решено, что по одному из Королевских гвардейцев отправятся в путь вместе с Рейнис, Эйгоном и Джоном. Помимо своего врожденного обязательства защищать наследников Рейгара, сир Освелл, сир Артур и сир Герольд были непреклонны в своем отказе преклонить колено перед Робертом. Так что троим тоже придется скрываться.

Лорд Эддард Старк заявил, что, когда он вернется в Королевскую Гавань, он расскажет Роберту, что в Башне Радости произошла стычка, и все трое Королевских гвардейцев были убиты. Тогда не будет вопросов об их местонахождении.

Сир Артур Дейн, сир Освелл Уэнт и сир Герольд Хайтауэр были братьями нынешним лордам Звездопада, Харренхолла и Староместа соответственно. Их семьи были из Дорна, Речных земель и Предела.

Сир Артур был единственным, у кого была возможность остаться на родине. Кроме того, даже если он не был известен своим фехтованием, дорнийцев было довольно легко узнать в других регионах Вестероса. Так что Артур останется в Солнечном Копье с Эйгоном.

Сир Осуэлл и сир Герольд отправятся на север. Леди Миниза Талли — мать новой жены лорда Эддарда Кейтилин — была вентом по происхождению. Таким образом, если бы кто-то достаточно внимательно посмотрел на сира Освелла и леди Кейтилин, то в конце концов заметил бы ряд сходств.

В результате было сочтено более безопасным, если сир Освелл сопровождал Рейнис в Грейуотер Дозор. Оставалось сэру Герольду отправиться в Винтерфелл с Джоном.

Естественно, Белый Бык и Меч Утра должны были принять новую личность там, куда они направлялись. Им придется изменить свои имена и гербы, но об этом они побеспокоятся позже. У них были проблемы поважнее, чем их внешний вид.

Эддард знал, что было бы нелепо заявлять, что три рыцаря пали, не взяв с собой кого-нибудь из своего отряда. Имея это в виду, несколько товарищей Неда должны были исчезнуть вместе с Королевской гвардией. На какое-то время, во всяком случае.

Очевидно, среди выживших должны быть Эддард Старк и Хауленд Рид, иначе планы по защите Джона и Рейнис потерпят неудачу. Кроме того, ни у одного из мужчин не было никакого желания симулировать свою смерть, и Север и Перешеек сильно полагались на них обоих. Таким образом, жертвы должны были быть выбраны из числа остальных пяти северян.

Мартин Кассель не хотел оставлять своего сына Джори без отца, а Уиллам Дастин был последним из его дома. Таким образом, они были опущены как потенциальные жертвы.

У Марка Рисвелла, Итана Гловера и Тео Вулла не было собственных детей, и все они происходили из относительно многодетных семей. По этим причинам — наряду с некоторыми другими — они втроем согласились сыграть жертву. Лорд Хауленд тоже предоставит им убежище в Грейуотер-Уотч.

Грегор был впечатлен тем, как много эти люди были готовы принести в жертву. Они бросали все в своей жизни ради трех маленьких детей, которых едва знали. Потом он вспомнил; главной характеристикой Севера — той, что отличала его от остального Вестероса, — было то, что почти каждый дом был бесспорно верен своему сюзерену, пока он был Старком. Должно быть, они делали это больше для Эддарда, чем для Джона и его сводных братьев и сестер. В любом случае их действия были благородны.

Через два дня Лианна поправилась достаточно, чтобы отправиться в путь. Именно тогда компания в Башне Радости разделилась на три меньшие группы и приготовилась к отъезду.

Элия со слезами на глазах попрощалась с Рейнис. Маленькая девочка плакала, но пообещала матери, что с ней все будет хорошо и что она останется сильной. Она нашла некоторое утешение в своем котенке Балерионе и была вне себя от радости, когда ей сказали, что Лианна пойдет с ней.

Лианна заверила Элию, что воспитает Рейнис так, как если бы она была ее собственным ребенком. Это, казалось, успокоило женщину, которая обняла девушку-волчицу, как сестру.

Грегор знал, что Лианна получила хорошее обещание. Тем не менее, это могло быть истолковано в хорошем или плохом свете, учитывая, что Лианна даже не привела с собой собственного ребенка. Вместо этого она поручила кому-то другому заботиться о своем сыне, как и Элия.

Лианна, возможно, казалась равнодушной к идее расставания с Джоном, когда эта идея была впервые выдвинута. Но теперь, когда она была на грани того, чтобы пройти через это, ее материнские инстинкты полностью вырвались на поверхность. Когда Уилла спросила Джона, его мать прижала новорожденного к себе, как будто никогда не отпустит его. Грегор нашел ее защитную реакцию чем-то напоминающую Лизу Аррен. Только не такой собственнический, гораздо менее непостоянный и не невосприимчивый к разуму.

Нежелание Лианны отказываться от опеки над сыном было настолько сильным, что оно грозило разрушить все их планы прямо сейчас. К счастью, вмешался Эддард Старк и напомнил сестре, что это не последний раз, когда она увидит своего сына. Когда-нибудь, когда это будет сочтено безопасным, они воссоединятся. До тех пор Эддард поклялся, что будет поступать правильно со своим племянником.

Лианна не забыла, как королевство уже истекло кровью из-за ее беспечности. У нее не было никакого желания быть причиной новых проблем в мире так скоро после этого. Кроме того, она знала, что может доверять своему брату. Он всегда был ответственным. Он также был одним из немногих по-настоящему хороших людей в Вестеросе. Поэтому она заставила себя отдать Джона Уилле. Однако незадолго до их расставания Лианна подошла к Эддарду и прошептала ему на ухо:

— «Обещай мне, Нед. Обещай мне…»

Грегор был единственным, кто был достаточно близко, чтобы услышать ее. Он почти чувствовал иронию.

Как и во франшизе, это были последние слова, которыми Лианна поделилась со своим братом в Башне Радости. Разница была в том, что в этой вселенной это были не последние слова, которыми она когда-либо говорила с ним.

После того, как Нед дал своей сестре клятву защищать Джона, три группы разделились.

Принц Доран Мартелл, принц Оберин Мартелл, принцесса Элия Мартелл, принц Эйгон Таргариен, Арео Хота, мейстер Калеотт и вся процессия Дорана шли с востока на юго-восток. Они поскакали обратно в Солнечное Копье через бескрайние пустыни Дорна.

Принцесса Лианна Старк, сир Освелл Уэнт, принцесса Рейнис Таргариен, лорд Хауленд Рид, Тео Вулл, Итан Гловер, сир Марк Рисвелл и сир Артур Дейн отправились на юг через юго-запад. Они направились к Звездопаду. Когда они прибыли, сир Артур разыскал свою сестру.

Ашара Дейн была фрейлиной Элии Мартелл и ее ближайшей подругой. По слухам, она действительно была связана с Брэндоном Старком во время турнира в Харренхолле. Возможно, сначала он хотел, чтобы их роман был не более чем интрижкой, но впоследствии Брэндон тайно поддерживал связь с Ашарой. Он умер до того, как она успела сообщить ему, что вынашивает его ублюдка. Потом сама бастардка умерла при родах.

В последующие недели Ашара была крайне подавлена потерей как своего бывшего любовника, так и их нерожденной дочери. Были даже некоторые опасения, что ее жизнь может оборваться из-за ее собственной руки. В тот день, когда ее брат вернулся домой, он вернул ей волю к жизни.

Ашара на удивление стремилась согласиться с планом Грегора Клигана. Она была готова отстаивать утверждение, что она и Брэндон были родителями Джона. Фактически, она зашла так далеко, что предложила сопровождать отряд лорда Хауленда на север. Когда ее спросили о ее мотивах, она просто сказала, что помощь сестре Брэндона и дочери Элии даст ей новое чувство цели.

Лианна с радостью приняла предложение дорнийской красавицы о помощи. В Харренхолле она очень сблизилась с Ашарой. Во многом это было связано с их отношениями с Брэндоном и Элией.

Чтобы объяснить исчезновение Ашары, можно сказать, что она бросилась со скалы. У нее не было достойной судьбы, но важно то, что она была правдоподобной. Учитывая, сколько трагедий Ашара недавно пережила, включая предполагаемую потерю брата в Башне Радости, нельзя винить ее за то, что она наконец сломалась и покончила с собой. В своей первой жизни Грегор классифицировал бы это как случай посттравматического стресса.

Сир Артур Дейн вел себя очень хорошо, пока был в Звездопаде. Ему удалось заказать корабль, чтобы доставить свою сестру и остальных на север. Увидев, как корабль уплывает за горизонт, он быстро сел на лошадь и поскакал к Солнечному Копью.

Лорд Эддард Старк, сир Грегор Клиган, принц Джон Таргариен, Уилла, сир Герольд Хайтауэр, лорд Уиллам Дастин, Мартин Кассель и воины Грегора направились прямо на северо-восток. Они направлялись в Королевскую Гавань.

В то время как все воины Грегора знали, что Эйгон и Рейнис все еще живы, никто из них еще даже не знал о существовании Джона. Ради безопасности Джона, а также их безопасности, и Грегор, и Эддард надеялись на какое-то время отсрочить их выяснение. Так что Виллу и сира Герольда вели впереди колонны, а латники шли сзади. Таким образом, Джон всегда был скрыт.

Марш к Королевской Гавани занял около трех недель.

На начальном этапе их путешествия Грегор заметил, что Эддард был очень угрюм. Грегору нетрудно было догадаться почему. Его отец, его брат и многие из его друзей умерли в прошлом году. Это само по себе было чем-то, с чем он мог справиться. Но обнаружить, что все эти смерти на самом деле были результатом недоразумения относительно его сестры… это было для него непостижимо.

Грегор не мог винить Эддарда в том, что он затаил обиду на свою сестру. Если Сандор погибнет из-за безрассудного поступка Эллин, он, вероятно, тоже рассердится на нее. Но любить ее он будет не меньше.

Лично Грегор считал, что Лианна приняла правильное решение пойти с Рейгаром. Учитывая то, что должно было произойти к северу от Стены примерно через двадцать лет, его вера в апокалипсис могла быть не совсем иррациональной.

Тем не менее, Эддард никак не мог этого знать. Таким образом, он был внутренне возмущен действиями своей сестры. Эддарда было не так легко спровоцировать, как его покойного вспыльчивого брата, но он был в равной степени способен прийти в ярость. Грегор решил что-то с этим сделать. Он чувствовал, что у волчьего лорда достаточно забот, чтобы не затаить длительной обиды на свою сестру.

Через пять дней после их ухода из Башни Радости Грегор предпринял торжественную попытку открыть разум лорда Эддарда.

Он дождался наступления темноты, когда группа разбила лагерь. Полливер и Чизвик охраняли лошадей, а Уилла присматривала за Джоном в своей палатке. Эддард сидел один перед лагерным костром. Почти все остальные улеглись на ночлег.

Грегор подошел к огню и сел напротив волчьего лорда. Эддард пристально смотрел в пламя, как если бы он был красным жрецом. Грегор мог сказать, что на самом деле он не пытался заглянуть в будущее; он просто задумался.

Гора тоже смотрел на сияющие угли, и двое мужчин сидели почти в полной тишине. Наконец Грегор мягко заметил:

— «Я прошу вас не торопиться судить вашу сестру, лорд Эддард».

Эддард не поднимал глаз, но Грегор не сомневался, что тот слушает. Он спросил:

— «Почему это?»

Грегор откинулся назад, скрестил руки на груди и твердо заявил:

— «Насколько нам известно, в этом пророчестве вполне может быть какая-то правда».

Это заставило Неда перевести взгляд вверх. У него было выражение лица ошеломленного.

— Я не считал вас суеверным типом, сир Грегор.

— «Потому что это не так», — заявил Грегор. Подкладывая бревно к огню, он пробормотал:

— «Какой девиз в вашем доме? «Зима близко?»

— Да, — подтвердил Нед.

— Вы когда-нибудь задумывались над их значением?

спросил Грегор:

— «Или почему это твои слова?»

— «Конечно, — признался Эддард, — я верю, что они служатнапоминанием. Напоминанием о том, что какой бы процветающей и прекрасной ни была жизнь, в этом мире всегда будут страдания и лишения. Встречайте наши собственные испытания и невзгоды вовремя. Попытки избежать их были бы тщетными. Правильный курс — встречать их, когда они приходят».

— У вас мудрое и внимательное толкование, милорд, — признал Грегор. — Но это может означать нечто большее. Возможно, это предчувствие.

— Предчувствие чего? — спросил Эддард, внезапно еще больше заинтересовавшись разговором.

Грегор трижды подул на пламя, чтобы наполнить его воздухом. После этого он прямо сказал:

— «Я полагаю, вы знакомы с Длинной ночью?»

— «Да, — ответил Нед. — Это случилось давным-давно, в эпоху Первых Людей. Это привело к кажущейся бесконечной зиме, которая, в свою очередь, угрожала исчезновением солнечного света и концом всей жизни. Не было никакой надежды на это продолжалось до тех пор, пока Ночной Дозор не решил объединиться с детьми леса. Вместе они отразили Иных и победили Короля Ночи».

Грегор не мог вспомнить, соответствовала ли версия Эддарда о том, как закончилась Долгая ночь, широко распространенной версии ее развязывания, но это было не то, что было действительно важно. Что действительно имело значение, так это то, что Эддард был готов поговорить об этом.

— Значит, ты не думаешь, что Долгая ночь — это миф? — предположил Грегор.

— «Нет, — возразил Эддард, — тогда мир был молод. В те дни и великие чудеса, и невыразимые ужасы были обычным явлением».

Тот факт, что Эддард не отрицал Долгую ночь как историческое событие, значительно помог Грегору. Он бросил несколько сухих листьев на дно костровой ямы и прокомментировал:

— «Согласно пророчеству Рейгара, когда наступит апокалипсис, он принесет с собой холод, тьму и смерть. О чем это вам напоминает?»

Эддард быстро понял, что имел в виду Грегор. На мгновение он казался ошеломленным. Затем он опустился и пренебрежительно сказал:

— «Долгая ночь закончилась, сир Грегор».

— «Кто сказал, что это не может повториться?»

возразил Грегор:

— «Король Ночи не был уничтожен, его просто изгнали за Стену. Восемь тысяч лет дадут ему достаточно времени, чтобы восстановить свои силы и нарастить их. Подумайте обо всех стражах и одичалых, которые погибли в тех временных рамках. Их должны быть миллионы, и каждый из них может воскреснуть».

К этому времени Эддард был полностью сосредоточен. Он сел прямо и вопросительно пробормотал:

— «Вот почему вы готовы принять во внимание справедливость этого пророчества? Вы верите, что «приближается зима» на самом деле является предупреждением о том, что Долгая ночь вернется?»

— «Ваш предок Брандон Строитель возвел Стену, — ответил Грегор для выразительности, — если бы он построил ее исключительно для защиты от одичалых, он мог бы остановиться на семидесяти футах. Он остановился на семистах. то, что они хотят скрыть, — это абсолютное чудовище. Поэтому я говорю, что он знал, что Долгая ночь на самом деле никогда не заканчивалась. Она просто была в перерыве».

Нед постепенно возвращал взгляд к огню. Он с тоской смотрел на них, как будто они стали последним лучом надежды мира. Он пробормотал леденяще-спокойным голосом:

— «Если это правда, то война, которую мы только что вели, не имеет ничего общего с тем, что грядет».

— Не теряйте веры, милорд, — поманил его Грегор. Во время разговора огонь становился больше, теплее и ярче. Гора использовал свой меч, чтобы потыкать ветки вокруг и пополнить растопку. Затем он произнес:

— «Вестерос однажды пережил Долгую ночь. Он может сделать это еще раз».

— Да, может, — признал Эддард. Он оперся подбородком на руки и пробормотал:

— «Но предположим, что оно вернется еще при нашей жизни. Будем ли мы готовы, когда наконец придет зима?»

— Это полностью зависит от нас, — был краткий, но прямой ответ Грегора.

Мы и троица летающих по воздуху огнедышащих рептилий. По крайней мере, в этом Рейгар был прав.

Грегор был уверен, что на следующее утро Эддард сочтет вторую Долгую ночь не более чем вероятным происшествием. В течение месяца он, скорее всего, затолкает свое вновь обретенное беспокойство по этому поводу на задний план. На данный момент Грегор был доволен этим.

Он был просто доволен тем, что уменьшил чувство обиды и ярости Неда по отношению к его сестре, и что ему удалось открыть глаза Неда на самую большую угрозу, с которой Вестерос неизбежно столкнется. Теперь он знал, что обладает способностью завоевать доверие Неда. Это было необходимо, так как в ближайшие дни ему понадобятся такие люди, как Эддард Старк.

Чуть более двух недель спустя Эддард Старк, Грегор Клиган и остальная часть их группы достигли столицы Вестероса. На окраинах города было гораздо меньше людей, чем в момент их отъезда. Очевидно, большая часть лордов западных земель и их войска ушли домой.

Лагерь дома Клиганов все еще стоял вдоль юго-восточного берега Королевской Гавани. Грегор послал своих воинов, чтобы сообщить солдатам и слугам, что они тоже скоро отправятся в Западные земли. Пока он не смог переодеться, сиру Герольду Хайтауэру было приказано оставаться с латниками Грегора. Только лорд Эддард, сир Грегор, Джон, Уилла, Уиллам Дастин и Мартин Кассель вошли в город.

Эддарда и Грегора немедленно вызвали в Королевский солярий. Им сообщили, что Роберт желает иметь с ними частную аудиенцию.

К счастью, это действительно была частная аудиенция. Когда они добрались до солярия, они обнаружили двух рыцарей Баратеонов, стоящих на страже снаружи, но их сюзерен был единственным человеком внутри. Он сидел за своим столом; кубок вина в одной руке, стопка бумаг в другой. Казалось, он предпочитал одно другому.

Король-олень поманил волчьего лорда и Гору занять места перед его столом. Как только они оба сели, Роберт задал им единственный вопрос:

«Как все прошло?»

Это был его способ потребовать отчета о том, как они выполнили поставленные перед ними задачи. В случае с Грегором это сопровождало принцессу Элию в Солнечное Копье. В случае Эддарда это было снятие осады Штормового Предела и спасение Лианны.

По тону голоса Роберта Грегор понял, что он не терял надежды на то, что Лианна вернется к нему. Гора не надеялся сломить дух Роберта. Ему тоже было не очень удобно лгать ему так чудовищно. Несмотря на это, он знал, что это должно быть сделано. Он должен был убедить Роберта, что Лианна мертва. Мало того, Грегор также должен был излечить его от страстного увлечения ею.

Прямо перед тем, как они добрались до солярия, Грегор попросил Эддарда позволить ему объяснить, что произошло в Башне Радости. Эддард дал свое согласие на эту договоренность, хотя и с подозрением относился к тому, что собирался сказать массивный рыцарь.

После краткого обсуждения освобождения Штормового Предела и возвращения Элии в Дорн (с некоторыми деталями, удаленными из последнего рассказа), Грегор рассказал Роберту сильно измененную версию того, что произошло в Башне Радости.

Он утверждал, что он и его люди прибыли на место происшествия в самый разгар боя между Королевской гвардией Рейегара и ротой Неда. Сир Осуэлл Уэнт уже пал, как и Тео Вулл и Итан Гловер. Сир Джерольд Хайтауэр убил бы Мартина Касселя, но Грегор смог присоединиться к драке и остановить лорда-командующего до того, как Джори Кассель потерял отца. Сам Грегор устранил сира Герольда, но сир Артур Дейн убил сира Марка Рисуэлла всего через несколько секунд. После этого с Сиром Артуром сражались лорды Эддард Старк, Хауленд Рид и Уиллам Дастин. Лорд Уиллам был ранен, но Грегору удалось спасти его. Мартину удалось отвлечь Артура на время, достаточное для того, чтобы лорд Хауленд ранил его, а лорд Эддард нанес смертельный удар.

Пока лорд Хауленд заботился о Мартине и Уилламе, Эддард ворвался в Башню. Сир Грегор сопровождал его в качестве поддержки.

Войдя в Башню, они обнаружили Лианну в постели. Она была на последней стадии лихорадки. Нед встал на колени рядом с ней и умолял ее держаться за него. Она изо всех сил пыталась повиноваться желанию своего брата, но была слишком слаба, чтобы долго цепляться за жизнь. Однако лихорадка не довела ее до бреда. Она могла связно мыслить и говорить вплоть до момента своей смерти. Она не потратила впустую свои последние минуты на Земле; она использовала их, чтобы поделиться своими личными мыслями с двумя присутствующими мужчинами.

Нед был слишком поглощен своим горем, чтобы вспомнить точные слова сестры. Однако Грегор запомнил все, что она сказала.

К этому моменту объяснения Роберт заметно обезумел из-за потери возлюбленной. Он несколько раз подносил кубок с вином ко рту. Однако, когда Грегор заявил, что прекрасно помнит последние слова Лианны, любопытство короля возросло.

Он наклонился ближе и ожидаемо спросил:

— Ее последние слова… обо мне?

Сделав лицо своего лучшего лицедея, Грегор кивнул и провозгласил:

— «Я никогда не забуду их, ваша светлость». Она сказала: «Когда вы вернетесь к Роберту, передайте ему, что я сожалею. муж. Мне жаль, что я так и не стала его женой. Больше всего мне жаль, что я никогда не увижу его на троне. Я знаю, что он будет великим королем. Я также знаю, что он будет скучать по мне ужасно. Но скажи ему, чтобы он не оплакивал меня вечно. Я не могу быть причиной его горя. Его горе может погубить его. Если это произойдет, он может разрушить королевство. Королевство достаточно заплатило из-за меня. он и его королевство могут процветать, если он найдет счастье в другом месте. Наша помолвка заканчивается моей смертью. Теперь он волен любить другую женщину. Я хочу, чтобы он любил другую женщину. После всего, что он сделал, он заслуживает королеву, которая сделает его счастливым. Я знаю, что он найдет кого-то подобного. Он хороший человек. Но если он сможет полюбить другую, он сможет стать лучше. Я хочу, чтобы он был лучшим человеком, каким он может быть. Обещай мне, что ты скажешь ему это. скажи ему, что я могу умереть спокойно, зная, что он и королевство будут в надежных руках».

Грегор провел последние двадцать дней, сочиняя и репетируя этот монолог. Он должен был быть изложен таким образом, чтобы Лианна действительно произнесла каждое из этих предложений, и все это было то, что можно было сказать, даже находясь на грани смерти. У него не было с собой пишущих средств, так что делать заметки было невозможно. Ему приходилось полностью полагаться на собственную память.

Он также внимательно следил за тем, как произносил этот монолог. Он говорил грустным тоном, часто делал паузы для выразительности и время от времени сорвал голос. Он даже заставил себя произвести несколько слез. Удивительно, но лорд Эддард сам пролил слезу, хотя прекрасно осознавал, что весь монолог был фальшивым. Вот насколько убедительным был Грегор.

Когда Грегор закончил, он сделал паузу, чтобы Роберт мог переварить слова. Король выглядел так, словно собирался утонуть в собственных слезах. Грегору не нравились страдания короля. Глава его искренне чувствовала вину за то, что обманул Роберта, но ради блага всех жителей Вестероса он должен был продолжать этот фарс.

Примерно через две минуты неловкой тишины Роберт перевел взгляд на кубок в правой руке. Он медленно поставил его на стол и оттолкнул от себя. Затем он оглядел двух мужчин по другую сторону своего стола и провозгласил:

— «Если предсмертное желание Лианны заключалось в том, чтобы я обрел счастье и стремился стать лучше… тогда я постараюсь исполнить ее желание».

Эддард был ошеломлен этим зрелищем. Это был первый раз, когда он видел, как его лучший друг отталкивает непустой винный кубок. Если бы он однажды смог предпочесть трезвость пьянству, то наверняка смог бы превратить это в рутину. Это означало, что он мог действительно иметь в виду то, что сказал, и что он мог измениться.

Грегор краем глаза посмотрел на Эддарда. Волчий лорд смотрел на него. Выражение его лица выражало благоговение. Грегор только улыбнулся ему.

Слова Нед, слова.

В каноне Джон Аррен, Станнис Баратеон и Эддард Старк не смогли изменить Роберта с помощью речи. Это потому, что они никогда не играли на его самой большой слабости: Лианне. Грегор видел и уже видел многообещающую способность Роберта меняться. По крайней мере, он позаботился о том, чтобы Роберт не был пьян на свадьбе с Серсеей Ланнистер. Из-за этого Роберт не произносил неправильное имя во время сна.

Конечно, еще не было никакой гарантии, что брак Роберта и Серсеи будет счастливым. Но, по крайней мере, инцидент, который разлучил их, будет предотвращен. Теперь Роберт не даст Серсее повода искать утешения в объятиях другого мужчины. Особенно ее брата.

Глава 8 Игры начинаются

— «Я искренне сожалею о вашей потере, ваша светлость, — искренне сказал Грегор Роберту, — лорд Эддард сказал мне, как много значила для вас леди Лианна».

— Вам не в чем раскаиваться, сир Грегор, — пробормотал Роберт Баратеон, — благодарю вас за то, что вы приложили столько усилий, чтобы запомнить ее последние слова от моего имени.

— Это меня не беспокоило, — заявил Грегор. Затем он скрестил руки на груди и спросил:

— «Ради моего любопытства, есть ли у вас подходящие кандидатуры чтобы стать королевой, ваша светлость?»

Король-олень пожал плечами и пробормотал:

— «Лорд Тайвин Ланнистер мимоходом много раз выдвигал идею выдать свою дочь за меня замуж. Я избегал отвечать ему, так как питал некоторую надежду на спасение Лианны. Она ушла, и теперь, когда я получил ее благословение на поиски другой женщины… я полагаю, что с таким же успехом могу принять предложение Тайвина».

— Вы по-прежнему имеете право выбирать себе невесту, ваша милость, — заметил Эддард Старк.

— Лорд Эддард прав, — признал Грегор, — однако я сомневаюсь, что вы найдете более выгодный брак, чем тот, который предлагает вам лорд Тайвин. Леди Серсея — довольно миловидная женщина. Может любить близких ей людей. Я подчеркиваю «может», потому что она действительно львица. Так что будьте осторожны, не злите ее. Иначе вы будете жить в страхе за свою безопасность. И за свою мужественность».

Роберт и Эддард от души посмеялись над этим заявлением. Они не могли понять, шутит Грегор или говорит серьезно, но все же прислушались к его словам.

— «Я буду помнить это, — провозгласил Роберт, подперев голову рукой, — я возьму Серсею Ланнистер в жены. Может быть, я не очень хорошо ее знаю, но король должен идти на жертвы ради блага королевства. И вам не нужно беспокоиться о леди Серсее. Я буду добр к ней. Так же хорошо, как я был бы добр к Лианне, если я смогу справиться с этим.

Эддард и Грегор были рады это слышать. Особенно Грегор. Это дало ему дополнительную уверенность в том, что дети Серсеи также будут детьми Роберта в этой вселенной.

Роберт постепенно откинулся на спинку стула и спросил:

— «Итак, что случилось после смерти Лианны?»

— «Сначала мы взяли ее останки — вместе с останками Итана, Марка, Тео и сира Артура — вплоть до Звездопада, — рассказал Эддард, — леди Ашара была не очень рада принять нас, хотя я вернул кости ее брата и меч к ней. Конечно, я кое-что от нее взял в свою очередь.

— «Что это может быть?» — спросил Роберт.

— «Я обнаружил, что она недавно родила бастарда», — ответил Эддард.

Глаза Роберта расширились, и он удивленно сказал:

— «Не твоего, Нед?»

— Брэндона, — просветил его Эддард.

Подняв бровь, король оленей прокомментировал:

— «Я думал, что ты был тем, кого Ашара любила в Харренхолле».

— Я тоже, — возразил Эддард. — Кажется, Бран добрался до нее первым.

Роберт кивнул в знак подтверждения и спросил:

— Что ты сделал с этим бастардом?

— «Я сделал единственное, что мог сделать, — сказал Нед, — я объявил его своей семьей и взял его с собой».

— Ты имеешь в виду, что Ашара позволила тебе просто так забрать ее ребенка? — предположил Роберт с некоторым сомнением.

— «Нет, она сильно протестовала, — рассказал Эддард с мрачным оттенком, — но в конце концов я победил. Увы, за мою победу пришлось платить. Леди Ашара покончила жизнь самоубийством незадолго до нашего отъезда».

Роберт был явно ошеломлен. Он сказал извиняющимся тоном:

— «Как жаль. Мне так жаль, что так получилось, Нед».

Нед благодарно улыбнулся своему другу и завершил свои воспоминания словами:

— «Находясь в Звездопаде, Хауленд сел на корабль с телами Лианны и наших павших товарищей. После того, как он отправился на север, сир Грегор, Мартин, Уильям и я поехали обратно. сюда со всей поспешностью».

— «Это приводит нас к тому, где мы сейчас находимся», — отметил Роберт. Наступила тишина, поглотившая всю комнату, а затем король постепенно перевел взгляд на массивного рыцаря. Он вопросительно произнес:

— «Скажите мне кое-что, сир Грегор. Почему вы не вернулись в Королевскую Гавань на борту «Дилижанса»? Разве не было бы быстрее путешествовать по морю, чем по суше? Кроме того, что привело вас в Башню Радости?»

— У меня есть свои причины, ваша милость, — заявил Грегор, — во-первых, большинство моих людей никогда раньше не были на борту корабля. но после того, как мы причалили к Солнечному Копью, мы очень хотели остаться на суше».

— «Я могу понять, что у тебя проблемы с плаванием, — пробормотал Роберт, — Мои собственные родители потерялись в море. В пределах видимости Штормового Предела, если вы можете себе представить. Но даже если дорога от Солнечного Копья до Королевской Гавани проходит через Дорн, ты мог бы вообще миновать Красные горы. Какие у тебя были дела в Башне Радости?

— Строго говоря, это было делом лорда Эддарда, — провозгласил Грегор, — я знал, что он собирается спасти свою сестру. Поэтому я поставил перед собой цель помочь ему.

Роберт был поражен. Он заметил:

— «В то время вы даже не знали его».

— «Не имеет значения, — рассуждал Грегор, — если у кого-то проблемы, я чувствую себя обязанным помочь им решить их затруднительное положение. Лорд Эддард стремился вылечить свою сестру. Я просто предположил, что он был бы признателен за некоторую помощь, если бы она была моей сестрой, которую похитили».

Роберт мог понять эту логику. Он потер подбородок, словно в глубокой задумчивости, и спросил:

— «Ты сделал бы это для кого-нибудь?»

— «Конечно, я бы так и сделал, — твердо заявил Грегор, — в мире уже достаточно зла. Если я вижу возможность исправить одну из этих ошибок, я не игнорирую ее. До тех пор, пока в моих силах изменить ситуацию к лучшему». я всегда стремился сделать это один.»

Широкая улыбка скользнула по лицу Роберта. Он заявил:

— «Этот склад ума далеко уведет вас, сир Грегор. Фактически, именно поэтому я позвал вас сюда».

Грегор ждал, что король-олень скажет что-то подобное. Притворившись в недоумении, он сел и выжидающе спросил:

— «Как же так, ваша светлость?»

Роберт продолжил свое наблюдение:

— «До войны у вас уже была отличная репутация в Западных землях. Конечно, это можно объяснить тем, что вы были уроженцем этого региона. Однако за последние пару месяцев ваша слава вышла за пределы Там. Благодаря вашим действиям в Королевской Гавани вы помогли обеспечить трон Штормовым Землям и заслужили благодарность Дорна. Теперь три из Семи Королевств благоговеют перед вами и вашими принципами».

— Четыре, — поправился Эддард. Когда двое других мужчин посмотрели на него, он внес некоторую ясность:

— «После всего, что он сделал здесь и в Башне Радости, деяния сира Грегора также принесли ему признание и высокую оценку Севера».

Роберт слегка кивнул и ухмыльнулся, сказав:

— «Это высокая похвала от тебя, Нед».

Затем он повернулся к Грегору Клигану и сообщил ему:

— «Возвращаясь к теме, царство разрушено. На меня возложена незавидная задача починить его. Увы, из Королевской Гавани я могу сделать не так много. Пока я не заполнил все вакансии в Малом Совете. С тех пор, как я впервые сел на трон, лорд Варис, лорд Джон Аррен и лорд Тайвин Ланнистер были моими единственными наставниками. Все трое давали мне совершенно разные советы, но есть один момент, с которым все они согласны: хотя я сам могу многого добиться в этом городе, мне действительно нужны люди, которые могут путешествовать по Семи Королевствам и решать свои проблемы в источнике. Люди… такие, как ты.

Грегор заинтересованно навострил уши, сложил руки и взволнованно заявил:

— «Мое безраздельное внимание ваше, ваша милость».

Роберт продолжил:

— «Лорд Варис предложил мне учредить новую должность в Малом Совете: Магистр Порядка. Он также выдвинул вашу кандидатуру для этого назначения».

Конечно, он это сделал. В конце концов, это была моя идея.

— Могу я спросить, что это будет означать, ваша светлость? — риторически спросил Грегор. Предполагая, что Варис следовал его инструкциям, Гора уже знал полный ответ на этот вопрос.

Роберт сообщил ему:

— «Как и другие должности в Малом Совете, обладатель этой должности не обязан оставаться в Королевской Гавани. Он может свободно бродить по Вестеросу в свое удовольствие. Однако предполагается, что его путешествия совпадают с нашими интересами. По сути, сир Грегор, если вы займете эту должность, вам будет поручено охранять Семь Королевств. Если возникнут какие-либо споры, кризисы или разногласия между домами, вы станете посредником в них и разрешите их как беспристрастная третья сторона партии. Вы также будете отвечать за борьбу с преступностью от Севера до Дорна. Если какие-либо преступники уклоняются от правосудия, ваша задача — поймать их. Кроме того, эта должность дает вам власть, которая превосходит все остальные, за исключением короны. Верховные лорды ответят вам».

Грегору не составило труда донести свои намерения до Вариса. Роберт описал положение Магистра Ордена почти точно так, как его представлял себе Гора. Конечно, он должен был казаться ошеломленным перспективой получить столько власти и ответственности. В противном случае Эддард и Роберт заподозрили бы, что он знал об этом предложении заранее.

Он глубоко вздохнул, медленно выдохнул, чтобы показать, что он был поражен, и произнес с притворным благоговением:

— «Для меня будет честью это назначение, ваша светлость. Пожалуйста… извините, если я выгляжу потрясенным. Я… я просто думаю, что это огромное предложение полученное мною. Особенно в моем возрасте. Я имею в виду… это было не так давно, когда я был свидетелем моих восемнадцатых именин.

— «Пусть возраст не обескураживает вас, — с ухмылкой посоветовал ему Роберт, — Нед только что начал свое третье десятилетие в этом мире. Еще до этого он стал Верховным Лордом и Хранителем самого большого из Семи Королевств. Я сам в разгар моего двадцать первого года. Как бы то ни было, я ни в коем случае не самый молодой человек, когда-либо восседавший на Железном троне».

— Вы… вы выдвигаете очень веский контраргумент, ваша милость, — признал Грегор, — и все же поддержание стабильности и мира во всем Вестеросе… вряд ли это работа для одного человека.

Роберт усмехнулся над очевидным недоразумением и сказал рыцарю:

— «Я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что вы возьмете на себя это бремя в одиночку. Никто не может в одиночку поддерживать мир в этой стране. Создать свое собственное подразделение, чтобы помочь вам в выполнении ваших обязанностей. Вы можете собрать это подразделение, как пожелаете».

В очередной раз Варис доказывает свою полезность.

Грегор надеялся на свободу, чтобы создать частный легион солдат, которые служили ему. Очевидно, Варис не пренебрегал и этой частью. Более того, Роберт не ставил Грегору никаких ограничений на вербовку своих солдат.

— «Все это очень привлекательно, — прокомментировал Грегор. — Есть ли что-нибудь еще в этой позиции?»

— «Только одна дополнительная деталь, — ответил Роберт, — назовем это сменой обстановки».

— Я слушаю, — признался Грегор.

Перед Робертом лежала карта Вестероса. Он разгладил ее и посмотрел на нее, сказав:

— «Мне пришло в голову — на самом деле, это пришло в голову сначала Варису, а затем мне, — что Крепость Клигана находится не в очень стратегическом месте в Западных землях. Изучите эту карту, и вам станет понятно, почему. Долина, Штормовые земли и Королевские земли находятся на расстоянии более месяца пути. Север не слишком далеко, но все равно потребуется много времени, чтобы добраться до Перешейка. Предел и Дорн приемлемо близко, но Речные земли и Железные острова — единственные регионы, которые удобно расположены рядом».

Грегор уже знал о проблемном местоположении Крепости Клигана (относительно остального Вестероса), но Варис привел эти причины, почему она была неподходящей базой для операций. Ему придется переехать, желательно за пределы Западных земель. В этот момент Грегор пожал плечами и мягко предложил:

— «Возможно, я мог бы лучше выполнять свои обязанности, если бы меня разместили в другом месте?»

— Именно, — согласился Роберт. Он переводил взгляд с Грегора на Эддарда и обратно и добавил:

— «Вот почему я хотел получить аудиенцию у вас обоих одновременно».

— «Роберт?» сказал Эддард, несколько озадаченный.

— «Я мог бы сначала поговорить с вами о Штормовом Пределе и Башне Радости, а потом, сир Грегор, о принцессе Элии, — указал Роберт своему другу, — конечно, в то время я не знал, что вы оба приложили руку в возвращении Лианны. Как бы то ни было, вы можете помочь нам найти новую твердыню для Магистра Порядка».

— «Помочь в чем?» — спросил волчий лорд.

Роберт Баратеон встал и жестом пригласил Эддарда Старка и Грегора Клигана подойти к нему. Когда все трое встали и собрались вокруг стола, Роберт обратил их внимание на карту. Он положил указательный палец правой руки на определенную отметку на шее. Он заявил:

— «Вдоль южной границы Севера есть крепость. В настоящее время она заброшена; сейчас она служит в основном баррикадой».

— Ров Кейлин, — Нед узнал отметку на карте. Он нахмурился и заметил:

— «Ров — это руины, Роберт».

— «Руины можно восстановить, Нед, — пренебрежительно возразил король оленей, — кроме того, Ров Кейлин довольно грозен. Он никогда не был захвачен».

— «По крайней мере, не с юга, — заметил Эддард, — он все еще уязвим с севера».

— «Тогда укрепите его северную оборону, — предложил Роберт, немного раздраженно, — Подумай об этом, Нед. Рядом с Харренхоллом и Близнецами Ров Кейлин имеет лучшее общее расположение, чем любой другой оплот в стране. Север и Речные земли находятся в пределах досягаемости на расстоянии плевка. Он одинаково далеко от Западных земель и Долины, равно как и от Предела и Штормовых Земель. Только до Дорна больше двух недель отсюда. Из рва можно было бы быстро добраться до всего королевства».

Есть гораздо больше преимуществ в создании базы в Рве Кейлин. Но я оставлю их при себе. Расстояние — это единственное, о чем вы должны сейчас беспокоиться.

Эддард внимательно изучил карту и, в конце концов, глубоко вздохнул и пробормотал:

— «Я был бы дураком, если бы оспаривал что-либо из этого. Очень хорошо. и прилегающие земли».

— Хорошо, — одобрительно сказал Роберт. Он поднял голову и спросил:

— «Что скажете, сир Грегор?»

— «Должен согласиться с Вашей Светлостью, — прямо ответил Гора, — Ров Кейлин был бы самым идеальным местом для вашего нового Магистра Порядка».

— «Тогда вы примете должность?» — предположил Роберт.

— Я не могу придумать ни одной причины, чтобы этого не делать, — лукаво возразил Грегор. Внезапная мысль вторглась в его разум. Он спросил:

— «Буду ли я называться лордом Рва Кейлин?»

— «Конечно, — подтвердил Роберт, — вам даже дадут титул лорда».

Грегор усмехнулся и заметил:

— «Вы предлагаете прекрасную сделку, ваша милость. Я правильно понимаю, что у меня будет два владения на мое имя: одно на Севере, одно в Западных землях?»

При этих словах радостное выражение лица Роберта дрогнуло. Он сказал беспокойным тоном:

— «Ну…»

— Что-то не так, ваша светлость? — спросил Грегор. На этот раз он был искренне обеспокоен.

Роберт уставился в стену и медленно сел на стул. Затем он провозгласил:

— «Прежде чем я предоставлю вам эту должность, есть один незначительный вопрос, который необходимо решить, сир Грегор. Опять же, он почти наверняка не является незначительным с вашей стороны. Вы можете захотеть вернуться для этого».

Грегор и Эддард вернулись на свои стулья. Как только они уселись, Роберт осветил ситуацию:

— «Когда Варис предложил переместить вас за пределы Западных земель, лорд Тайвин Ланнистер был не слишком доволен. Судя по тому, что он мне сказал, он считает вас одним из своих самых ценных активов. Неудивительно, что он сопротивляется. расстаться с какими-либо из своих активов. Но еще более неохотно он делится ими. Он утверждает, что, переместив вас в Ров Кейлин, ваша лояльность может быть разделена между ним и лордом Эддардом».

— Звучит как типичное беспокойство Ланнистеров, — сардонически заметил Эддард.

— Сомнения лорда Тайвина не совсем беспочвенны, — рассуждал Грегор, — он знает, что я всегда обязан поступать благородно. На Севере честь значит гораздо больше, чем в Западных землях. Север и Западные земли, я, возможно, больше склоняюсь на сторону северян».

— «Он привел такой же аргумент, — сообщил Роберт, — поэтому он сказал мне поставить вам ультиматум».

— Ультиматум?

Грегору не нравилось, к чему все это шло.

Роберт серьезно кивнул и заявил:

— «Лорд Тайвин позволит вам получить власть над Рвом Кейлин и перейти ко рву без возражений. Но только при условии, что вы откажетесь от своих претензий на Крепость Клигана».

Впервые с начала этой встречи Грегор был ошеломлен. Он подозревал, что Тайвин не захочет легко с ним расстаться, но никогда бы не подумал, что лев-лорд доведется до этого. Он почти отрезал его от Западных земель.

Судя по его лицу, Эддард тоже был потрясен. Он сердито выплюнул:

— «Это возмутительно. Крепость Клигана принадлежит сиру Грегору по праву рождения. Как он мог ожидать, что тот откажется от своего права рождения?»

Грегор уже придумал несколько идей о мотивах Тайвина. Он подумал вслух:

— «Должно быть, это его способ наказать меня за инцидент с сиром Амори Лорхом. Ясно, что он не доверяет мне, как раньше. Теперь он проверяет меня, чтобы увидеть, действительно ли я предпочел бы Север Западным землям».

— «Но в этом вопросе, если ты и выберешь Север, то только для того, чтобы служить короне», — заметил Эддард.

— Я знаю это, лорд Эддард, — ясно произнес Грегор, — лорд Тайвин тоже должен это знать. Он знает, что я не могу отказаться от назначения, которое только что предложил мне король Роберт. Вот почему он навязывает мне это решение. мои владения в Западных землях.

— Ты действительно веришь, что он так жаждет избавиться от тебя?

предположил Эддард.

— «Должно быть, — возразил Грегор, — вместо этого он мог бы изгнать меня из Западных земель, но это сделало бы его непопулярным среди многих людей. Предложение короля избавляет Тайвина от необходимости изгонять меня. Моё удаление из Крепости Клигана лежит исключительно на моих плечах, как и последствия».

Роберт и Эддард не могли отрицать, что Грегор провел превосходный анализ возможных мотивов Тайвина, желавшего убрать Гору из Западных земель. Это было так же хитро, как и безжалостно. Две основные характеристики лорда-льва.

— Почему вы не протестовали против этого ультиматума? — почти спросил Эддард у своего друга.

— Как я мог, Нед?

возразил Роберт:

— «Тайвин выиграл город. Его сын убил Эйриса. Его дочь должна стать моей королевой. Я не мог потерять расположение Лорда Тайвина».

— Я понимаю, ваша милость, — заверил Грегор короля, — я тоже не хочу ставить вас в такое трудное положение.

Роберт был благодарен за освобождение от этого бремени. Он заявил:

— «Все это в сторону, я все еще хочу поставить вас в положение, сир Грегор. Должность магистра порядка принадлежит вам. Однако я не буду просить вас идти на какие-либо жертвы, на которые вы не хотите идти. Вы хотите отказаться от встречи ради своего права по рождению, я не буду возражать».

Грегору нужна была минута, чтобы обдумать варианты.

Крепость Клигана едва ли можно было назвать сооружением, которым можно было бы гордиться, но последние восемнадцать лет она была его домом. Это была вся его вторая жизнь. Кроме того, как он мог бросить свою семью? Как он мог отвернуться от отца, матери, брата и сестры? Что подумают западные владыки, если он так добровольно их оставит?

Затем Грегор посмотрел на этот сценарий с другой стороны. Только потому, что он должен был удалить себя из линии преемственности Крепости Клигана, не было никаких оснований предполагать, что ему запретили когда-либо снова входить в Западные земли. Кроме того, и у него, и у Сандора будет замок на их имена. Это казалось справедливой сделкой.

Он все еще мог выполнять свои обязанности магистра порядка из Крепости Клигана, но крепость была слишком маленькой, слишком ветхой и слишком отдаленной для размещения армии. Он намеревался создать собственную армию.

Это была одна из причин, почему Ров Кейлин был критически настроен по отношению к его планам. Он был богат незадействованными ресурсами, мог разместить гарнизон целого легиона солдат и находился почти в самом центре Вестероса. По этим и другим причинам Грегор должен был получить власть над рвом. В противном случае все его планы на будущее Вестероса окажутся на грани провала.

Кроме того, если его планы увенчаются успехом, как он предполагал, он всегда сможет восстановить свое влияние в Западных землях позднее. Если Сандор не хотел владеть Крепостью Клигана, он мог вернуть и ее. Он надеялся, что Сандор согласится; его брат заслужил замок так же, как и он.

После длительного обдумывания вариантов Грегор заявил:

— «Я могу принять условия лорда Тайвина».

— «Вы уверены?» — спросил Роберт, не оставляя места для сомнений.

— «Да, ваша милость, — подтвердил Грегор, — это на благо королевства. Если я не желаю приносить такие жертвы ради королевства, я недостоин должности магистра порядка».

— Да будет так, — сказал Роберт, кивая в знак согласия. Затем он поднял стопку бумаг со своего стола, перетасовал их и извлек три в самом низу. Он сдвинул их к концу стола вместе с пером и чернильницей. Он проинструктировал Гору:

— «Подпишите эти документы. Первый освобождает вас от ваших прав наследника Крепости Клигана. Второй делает вас лордом Рва Кейлин. Третий помещает вас в Малый Совет в качестве Мастера Порядка».

Грегор постепенно встал, подошел к столу и взял перо. Кратко просмотрев содержание документов, он подписал каждый внизу. После этого Роберт забрал документы и скрепил их королевской печатью.

Чтобы сделать процесс более официальным, массивный рыцарь заявил:

— «Я, Грегор из Дома Клиганов, настоящим отказываюсь от своих претензий на Крепость Клиганов. Я передаю свое право наследника титула и все его доходы моему брату, Сандору из дома Клиган».

Роберт был доволен пристрастием высокого мужчины к церемониям. Решив подбодрить его, он встал и объявил:

— «Тогда я, Роберт Баратеон, Первый из Моего Имени, настоящим в этот день дарую вам, сир Грегор Клиган, власть над Рвом Кейлин. Кроме того, я даю вам право создать новый дом: Клиганы Севера. Этот новый дом получит статус лорда после его создания. Наконец, я назначаю вас, сир Грегор Клиган, на должность магистра порядка, и я поручаю вам поддерживать и обеспечивать мир и стойкость всего Вестероса».

— Я принимаю эти указы, ваша милость, — уступил Грегор официальным тоном.

Роберт согласно кивнул. Затем он взял четвертый лист бумаги и передал его сиру Грегору. Это была ценная бумага банка, подписанная на его имя. Он сообщил:

— «В знак благодарности я дарю вам 20 000 золотых драконов из королевской казны. Я не прикажу вам тратить их ни на что. Вы можете отдать их своей семье или использовать для улучшения своей новой крепости. Вы можете отдай его верующим или бедным, если того пожелаете. В любом случае, делай с ним, что хочешь».

— Уверяю вас, ваша светлость я буду поступать мудро, — провозгласил Грегор. Он был приятно удивлен этим подарком. Деньги не были частью его разговора с Варисом. Первоначально Грегор намеревался финансировать свои операции на Севере различными способами. Тем не менее, он вряд ли мог жаловаться. 20 000 драконов точно оторвут его от земли.

Когда Грегор сунул ценную бумагу в свой камзол, Эддард поднялся со стула и протянул руку Горе, сказав:

— «Я должен поздравить вас… Лорд Грегор».

Грегор улыбнулся и энергично пожал руку лорда-волка.

Я пожимаю руку самому лорду Эддарду Старку. Не многие люди могут так сказать, даже в этом мире.

Вскоре после этого Грегору разрешили покинуть солярий Роберта. Эддарду и королю нужно было обсудить другие дела, но они не касались Горы. К тому же Грегор намеревался вскоре покинуть Королевскую Гавань. Среди прочего, ему пришлось вернуться в свой старый дом и переехать в новый дом.

Когда Грегор пробирался через Красный Замок, его ухо уловило шорох тапочек по полу. Его нос также уловил запах духов Lyseni. Это был явный признак того, кто (или что) находился поблизости.

Грегор быстро прошел в ближайший затемненный коридор и задержался там. Вскоре до него донеслись шаркающие шаги и аромат духов. Перед ним стоял силуэт невысокой, лысой, круглой фигуры, одетой в полный халат.

Грегор мягко улыбнулся и заметил:

— «Похоже, я в долгу перед вами, милорд».

— Вы можете отплатить, сдержав слово, сир Грегор, — мягко возразил Варис, — лорд Грегор, я бы сказал.

— «Поверьте мне, я это сделаю, — заявила Гора, — мое слово значит для меня все. Когда я сказал вам, что планирую гарантировать безопасность королевства с помощью своего нового положения, я имел в виду это».

— «Ваше положение, безусловно, дает вам возможность сделать это, — признал евнух, — но скажите мне, что побуждает вас быть хранителем мира во всем Вестеросе? Помимо чувства гордости и достижения, что вы получаете из всего этого?»

Грегор лишь ухмыльнулся и спросил:

— «Разве это не очевидно?»

Варис хихикнул и предположил:

— «Ну, ты мог бы стать очень богатым, влиятельным, уважаемым и любимым человеком благодаря своему новому положению. Но ты мог бы приобрести любое из этих качеств другими способами. Более простыми средствами.

Грегор объяснил свои действия:

— «Король — это тот, кто правит королевством. Мы поклялись следовать и подчиняться ему по умолчанию. Но тех, кто активно стремится обеспечить безопасность королевства, узнают и помнят. Я хочу быть узнаваемым и запоминающимся всеми».

— Значит, вам нужны слава и обожание? — предположил Мастер Шептунов.

— «О нет, — возразил Грегор с широкой улыбкой на лице, — я не просто планирую быть идолом для простых людей. Я собираюсь объединить Вестерос. Он единая нация только по названию. Именно таким я намерен остаться в памяти. Как человек, который окончательно и правдиво объединил Семь Королевств».

— «Тогда ты преуспеешь там, где потерпели неудачу короли Таргариенов за последние триста лет», — заметил Варис с явным скептицизмом в голосе.

— Ты сомневаешься в моих способностях, Паук? — заявил Грегор, пытаясь изобразить юмор, а не насмешку.

— «Я считаю, что ваши намерения и ваша цель верны, — возразил Варис, — им не хватает только одного ключевого аспекта: реализма. Со времен Первых людей Вестерос был поражен конфликтом. Уровень конфликта можно снизить, но он никогда не может быть очищен полностью».

— «Моя цель не в том, чтобы полностью покончить с конфликтом, — пояснил Грегор, — я бы никогда не взялся за эту или любую другую невыполнимую задачу. Попытка избавить этот мир от страданий была бы безнадежным делом. Сделать многое, чтобы уменьшить все страдания. Я не буду заставлять никого отказываться от своих прав, и я не буду просить ни один из Великих Домов отказаться от своих владений над соответствующими землями. Но я прекращу все старые распри, даже те, которым много веков. Я начну с того, что понемногу залечу раны, нанесенные этими спорами. Прогресс будет постепенным, но определенным. Было бы безрассудно думать, что процесс объединения можно осуществить за одну ночь. Но через двадцать лет, Возможно, Вестерос действительно объединится впервые за свою долгую и кровавую историю».

Варис склонил голову набок и заметил:

— «У нас с вами явно одна и та же цель, лорд Грегор. Мы оба хотим лучшего для королевства. Я верю, что вы искренне искренни и убеждены, что ваши планы увенчаются успехом. Тем не менее, я должен отметить, что двадцать лет все еще кажутся мне несколько завышенной оценкой. Два десятилетия, чтобы устранить все обиды, ссоры и ненависть последних восьми тысячелетий? Вы должны быть осторожны, чтобы не выйти за пределы своих возможностей».

— «Двадцать лет — это то, к чему я стремлюсь», — настаивал Грегор.

В конце концов, через два десятилетия народы Вестероса столкнутся с угрозой, гораздо большей и намного большей, чем любые их нынешние опасения.

Внезапно Грегора осенило. Именно в этот момент он ознаменовал момент, когда он официально вступил в игру престолов в качестве игрока.

Мой единственный вариант — играть в игру. Если я сыграю правильно, то к тому времени, как наступит Долгая ночь, вестеросцы отложат в сторону свои мелкие ссоры и решат встать вместе.

Глава 9 Обещание и прогноз

В день встречи с Робертом Баратеоном и Варисом Гора прибыл в Королевскую Гавань как сир Грегор Клиган. На следующий день он покинул город как лорд Грегор Клиган. Он также стал на 20 000 золотых драконов богаче, чем был когда вошел.

Когда он прибыл в лагерь дома Клиганов, его вассалы уже разобрали палатки, оседлали лошадей и упаковали повозки с припасами. Они были готовы отправиться в путь. Они ждали только своего хозяина. С другой стороны, из-за того, что произошло накануне, вопрос о том, был ли Грегор все еще их хозяином, был спорным.

Именно там сир Джерольд Хайтауэр покинул роту Грегора. Лорд-командующий Королевской гвардии Таргариенов надел плащ, закрывающий все тело, и его волосы стали намного короче, чем когда Гора видел его в последний раз. Чтобы переодеться рыцарем, Щекотун коротко подстриг сира Герольда. Выяснилось, что у следователя было больше одного особого таланта в обращении с клинками. Он довольно ловко обращался с ножницами.

Белые доспехи сира Герольда находились на хранении у лорда Эддарда Старка. Вместо этого на гвардейце был камзол из вареной кожи и пара толстых шерстяных штанов, которые ему одолжил Северный Лорд. Двое мужчинвернут друг другу свои вещи, когда благополучно вернутся в Винтерфелл. Впрочем, Грегора это не касалось.

Вместе со своими слугами, солдатами и латниками лорд Грегор Клиган начал марш обратно в Крепость Клигана.

По пути туда он готовился к воссоединению со своей семьей. Вскоре ему предстояло столкнуться с непривлекательной задачей объяснить его семье, что он ведет дела с Робертом. Он знал, что мог бы послать ворона из Королевской Гавани, но это было бы в значительной степени неэффективно. В конце концов, такие новости в идеале должны быть доставлены и обсуждены лицом к лицу.

Потеря права первородства на Крепость Клигана больше не беспокоила Грегора. Он, конечно, будет скучать по замку, но он может увидеть его снова в будущем. Кроме того, Ров Кейлин был жизненно важен для его долгосрочных целей. Ров, возможно, был изношен, но у него были большие планы на этот счет.

Что действительно беспокоило его, так это реакция его семьи. Он мог представить, что его встретят со смешанными чувствами, как только они узнают, что его чуть ли не отрекли от Крепости Клигана. Вероятно, они были бы еще более недовольны, когда узнали, что он добровольно отказался от этого права.

Он старался не быть слишком пессимистичным, думая о том, как его родители, брат и сестра воспримут известие о его переезде на Север. Он просто сосредоточился на том, как лучше всего не расстраивать их и не производить на них неправильного впечатления. После того, как хорошо он смягчил увлечение Роберта Лианной, Грегор был очень уверен в своей способности заставить свою семью понять его причины.

Утром шестнадцатого дня после того, как его отряд вышел из Королевской Гавани, Грегор наконец добрался до Крепости Клигана. Он привык возвращаться к нему после выполнения задания, данного ему лордом Тайвином. Все это время он воспринимал свое возвращение домой как должное. На этот раз, проезжая под приподнятой решеткой, он наслаждался ощущением, что въезжает в главный двор крепости. Ему нужно было насладиться этим ощущением, зная, что пройдет много времени, прежде чем он сделает это снова.

Внутренний двор крепости был небольшим, но в нем было много простых людей. Все они были заняты своими разнообразными повседневными обязанностями. Многие из них останавливались достаточно долго, чтобы отдать честь Грегору или вежливо сказать ему «милорд», когда он проходил мимо.

Вскоре Грегор и его спутники прибыли к конюшням, где все быстро спешились. Пока конюхи уводили лошадей, к Грегору подошел мужчина средних лет с копной рыжих волос и окладистой рыжей бородой, закрывавшей его щеки и подбородок. Это был управляющий крепости, Сайлас Викари.

— Добро пожаловать домой, милорд, — сердечно сказал стюард с искренней улыбкой.

— Добрый день, Сайлас, — ответил Грегор. Собрав свои доспехи и оружие, Гора посмотрел на пожилого мужчину и заявил:

— «Я должен поговорить со своей семьей. Вы знаете о текущем местонахождении каждого?»

— «Я подозреваю, что они скоро соберутся в Главном Зале, — ответил Сайлас. — Еще очень рано, милорд. Они еще не голодны. Может быть, вы присоединитесь к ним?»

— Я был бы счастлив, — радостно провозгласил Грегор, — скажите поварам, чтобы они подали еду в солярии моего отца.

Стюард выглядел озадаченным.

— Могу я спросить, почему, сир?

— «У меня есть новости, которыми я хочу поделиться, — сказал Грегор. — В настоящее время эти новости слишком приватны, чтобы обсуждать их в Главном Зале. Солярий был бы более осторожным местом. Я хотел бы, чтобы вы и остальные члены совета моего отца прервали свой пост с нами. В некотором смысле, новости касаются всех нас».

— «Очень хорошо, милорд, — согласился Сайлас Викари.

Рыжий человечек пошел выполнять эту команду. Грегор оставался во дворе достаточно долго, чтобы помочь с разгрузкой провизии и оружия, которые он взял с собой в Королевскую Гавань. Как только все было улажено и подсчитано, Грегор приказал своим людям поесть и отдохнуть. У некоторых также были мысли заполучить женщину. Вся эта езда могла действительно утомить человека. Но недостаточно, чтобы отговорить его от этой ДРУГОЙ формы верховой езды.

Грегор был уверен, что не менее трети его людей попытаются переспать в течение следующего часа. Как заметил Сайлас, было довольно раннее утро. С другой стороны, некоторые из людей Грегора утверждали, что для траха никогда не бывает слишком рано.

Помимо доспехов и оружия, единственное, что Грегор взял с тележек с припасами, — это три запертых сундука. В этих сундуках было двадцать тысяч золотых драконов, которыми его наградил Роберт. Любому другому мужчине понадобилась бы помощь, чтобы нести сундуки. К счастью, неестественная сила Грегора позволяла ему удерживать все три в одной руке.

К тому времени, когда Грегор прибыл в солярий своего отца, там уже собрались все, с кем он хотел поговорить. Его мать Далия, его отец Тарренс, его брат Сандор и его сестра Эллин сидели за столом отца. В других частях комнаты сидели еще четверо мужчин. Сайлас Викари и мейстер Великс были двумя из них. Двумя другими были мастер над оружием сир Уоллис Пекледон и кастелян Эррик Руттигер.

В тот момент, когда Грегор вошел в комнату, он почувствовал напряжение в талии. Как будто кто-то заарканил его невидимой веревкой. Он посмотрел вниз и увидел Эллин, стоящую перед ним. Его младшая сестра горячо обнимала его.

Грегор усмехнулся и отложил в сторону содержимое рук, чтобы обнять сестру в ответ. Он встал на колени, чтобы они были на одном уровне друг с другом. Интересно, что когда он встал на колени, его сестра смотрела вниз.

Давным-давно Грегор подозревал, что все Клиганы генетически ширококостны. Эллин представил прекрасное доказательство своей теории. Она только что отпраздновала свои седьмые именины, но ее рост уже превышал четыре фута. В таком случае она и Бриенна Тарт будут высокого роста, когда обе вырастут.

— «Соскучилась по тебе, Грег», — сказала Эллин своему массивному брату.

Грегор нежно поцеловал девушку в лоб и ласково сказал:

— «Я тоже скучал по тебе, Элл».

Затем на правое плечо Грегора легла твердая рука. Он повернулся и увидел, что он принадлежит Сандору. Когда он привлек внимание своего брата, тринадцатилетний мальчик убрал руку с плеча и протянул ему. Грегор ухмыльнулся, взял руку Сандора в свою и слегка сжал ее. Сандор ярко улыбнулся в ответ.

— Тренировочная площадка, позже?

посоветовал он.

— Абсолютно, Сан, — подтвердил Гора.

После этого разговора со своими братьями и сестрами Грегор пошел, чтобы должным образом поприветствовать своих родителей. Он поцеловал мать в щеку и крепко пожал руку отцу. Он также пожал руки сиру Уоллису Пеклдону и Эррику Руттигеру и вежливо кивнул мейстеру Великсу и Сайласу Викари.

Когда он закончил раздавать приветствия, сир Тарренс предложил:

— «Поедим?»

— Давайте, — сказал Грегор, пододвигая стул к отцовскому столу, — я проголодался.

Утренняя еда состояла из вареной картошки, яичницы, кровяной колбасы, свежеиспеченного хлеба, различных фруктов и лимонной воды со льдом. Крепость Клигана могла выглядеть бедной, но семья Грегора никогда не испытывала недостатка в еде. Может быть, это была еще одна причина, почему они все были такими большими.

Девять человек в солярии ели около пяти минут почти в полной тишине. На шестой минуте Далия посмотрела на своего первенца и спросила:

— «Ну, Грегор, как прошла осада?»

В этот момент рот Грегора был полон картошки. Потратив несколько секунд на то, чтобы сглотнуть, он ответил ей:

— «На самом деле это была не осада, мама. Безумный король открыл нам ворота Королевской Гавани. Так что мы просто въехали прямо в город».

— «До нас дошли слухи, что короля Эйриса убил сир Джейме Ланнистер», — произнес мейстер Великс, откусывая половину сосиски.

— Это не слухи, — прямо заявил Грегор. Это заявление вызвало несколько вздохов.

— Это сир Джейме убил Безумного Короля? — предположил Эррик Руттигер.

— Верно, — с гримасой подтвердил Грегор, — хотя ублюдок это заслужил.

Это замечание немного ошеломило большинство остальных. Не то чтобы кто-то из них не согласился бы с этим. Откровенность замечания на самом деле настораживала больше, чем само замечание.

Сандор казался невозмутимым. Он сухо произнес:

— «Если вы говорите, что он заслуживал смерти, значит, так оно и было».

Грегор ухмыльнулся своему младшему брату. Сандор, должно быть, очень сильно верил в свою концепцию правильного и неправильного.

— Мы ждали, что вы вернетесь еще месяц назад, — резко сказал сир Тарренс. Он говорил тоном, которым можно было бы выдвинуть обвинение.

— Я был занят, — только и сказал Грегор.

— Чем, милорд? — спросил сир Уоллис Пеклдон.

Грегор засунул в рот крупную клубнику. Пережевывая, он прокомментировал:

— «Всего несколько поручений, сир Уоллис. Поручения, с которыми меня послал сам король».

Так ему удалось привлечь к себе все внимание членов семьи и членов совета отца.

— Расскажи нам еще, Грегор, — попросил сир Тарренс своего сына.

Грегор вкратце рассказал обо всем, что он сделал с тех пор, как лорды Вестерлордов выступили в Королевскую Гавань.

Сначала он описал, как столица была захвачена почти без кровопролития, во многом благодаря его инструкциям не причинять вреда безоружным мирным жителям. В пылу боя некоторые солдаты намеренно нарушили приказы Грегора. Все эти солдаты уже были либо жестоко наказаны, либо отправлены на Стену. Затем Грегор вспомнил, как он спас принцессу Элию Мартелл от сира Амори Лорха. Естественно, он пропустил часть о том, что Рейнис и Эйгон выжили, но оставил часть о том, как он лично проводил Элию домой в Дорн. Сир Уоллис и сир Тарренс были удивлены, когда Грегор упомянул, как принц Оберин Мартелл хотел показать Горе свою признательность за возвращение его сестры.

Он также рассказал о событиях Башни Радости. Конечно, его рассказ о тех событиях сильно отличался от того, что произошло на самом деле. В соответствии с ложной историей, которую он и лорд Эддард Старк рассказали Роберту, Грегор сообщил своим домочадцам, что Марк Рисвелл, Итан Гловер, Тео Вулл, Освелл Уэнт, Артур Дейн и Джерольд Хайтауэр погибли. Он также утверждал, что Лианна Старк умерла от лихорадки, а Хауленду Риду было предъявлено обвинение в том, что он забрал ее тело и тела других северян домой. В то же время Грегор вернулся в Королевскую Гавань с Эддардом Старком, Уилламом Дастином, Мартином Касселем и всеми своими воинами. Сразу по возвращении Грегор и Эддард были вызваны на соларий короля Роберта для личной встречи.

— «Это была очень интересная встреча, — дерзко заявил Грегор. — Как уже сказал Сайлас вам всем, я хочу поделиться некоторыми новостями. Источником этих новостей является тема моей встречи с королем».

— О чем вы говорили с королем Робертом? — спросила Далия, уже плененная.

К этому времени все более или менее поели. Грегор закончил трапезу сразу после того, как осушил свою кружку воды с лимоном, вытер рот и отставил кружку в сторону. Он оглядел других пассажиров корабля и сообщил им:

— «Король был впечатлен тем, как я помог захватить Королевскую Гавань, как я спас принцессу Элию, как я установил дипломатические отношения с Дорном, как я помог лорду Эддарду Старку вернуть его сестру, и как я заслужил уважение Севера из-за этого. Он даже признал всю степень моих способностей, так как он утверждал, что его царствованию потребуются такие люди, как я, чтобы восстановить и улучшить королевство. На самом деле…у него есть особая роль, которую я должен сыграть».

При этом Грегор полез во внутренний карман своего камзола и вытащил три сложенных документа. Это были копии трех документов, которые Грегор подписал, а Роберт проштамповал во время их встречи. Первую он пока держал, а две другие отдал родителям.

Грегор безмолвным жестом пригласил четырех человек из совета отца подойти к столу. Все они стояли позади его родителей и читали документы через плечи сира Тарренса и леди Далии. К тому времени, когда они закончили читать, выражение лица всех шестерых взрослых указывало на то, что они были поражены, но в приятной манере.

— Тебе дали место в Малом Совете? — удивленно пробормотал сир Уоллис Пеклдон.

— «И крепость в дополнение к этому?» — добавил ошеломленный мейстер Великс.

— Да, и да, — сказал Грегор, изо всех сил пытаясь не показаться самодовольным, — я буду магистром ордена короля Роберта. Верьте или нет, эта должность была создана специально для меня. Я буду выполнять свои обязанности из рва Кейлин. Меня также назвали лордом рва».

— Ты теперь лорд? — спросила Далия, взволнованная.

— Действительно, — подтвердил Грегор.

Сир Тарренс еще несколько секунд смотрел на два документа. Затем он усмехнулся и с гордостью заметил:

— «Я отец лорда. Кто бы мог подумать?»

— «Я был бы первым, кто поздравил бы вас, молодой мастер Грегор, — легкомысленно заявил мейстер Великс, — но ваш отец или мать должны получить эту привилегию».

— «Это повод для радости», — заявил Эррик Руттигер.

— Совершенно верно, — согласился сир Уоллис Пекледон.

— Есть еще, — провозгласил Грегор. Затем он пошел за тремя сундуками. Он положил одну из них на стол отца и жестом пригласил всех собраться вокруг. Когда все столпились вокруг стола, Грегор снял замок и открыл крышку. Коллективный вздох пронесся по комнате, когда открылась внутренняя часть сундука. Пока остальные восемь человек в шоке уставились на сверкающие куски металла, Грегор объявил:

— «Король разрешил мне использовать двадцать тысяч золотых драконов. Я хочу, чтобы у вас было семь тысяч».

Затем он толкнул сундук дальше, так что он оказался прямо перед его отцом и матерью. Его родители не сводили глаз с сундука. Они выглядели почти загипнотизированными его содержимым.

— «Грегор… я не думаю, что мы могли бы принять это,»

тихо произнесла леди Далия, хотя ее голос предполагал, что они могут.

— Мое дело отдать, — прямо возразил Грегор, — я ожидаю, что ты много получишь от этого золота. Ты мог бы отремонтировать крепость, увеличить количество солдат, построить еще один маленький городок… возможностей много.

— Тогда мы должны поблагодарить вас, Грегор, — решил сир Тарренс, снова улыбаясь. Закрывая крышку сундука на столе, он заметил два других сундука в руке сына. Заинтересовавшись, он спросил:

— «Что вы будете делать с оставшимися тринадцатью тысячами драконов?»

— Они пойдут со мной, — ответил Грегор. Он говорил несколько поспешно, чем собирался, но не было никакого смысла туманить его будущее местонахождение. Он знал, что не может отложить ту часть разговора, которой боялся.

— Ты возвращаешься в Королевскую Гавань? — предположил Сайлас Викари.

— Нет… — задумчиво сказал Грегор.

При этом всеобщее благоговение сменилось недоумением. Далия обеспокоенно спросила:

— «Грегор, есть ли что-то еще, что ты хочешь нам рассказать?»

Грегор все еще сжимал в правой руке первый документ о встрече с Робертом. Он украдкой взглянул на это, а затем тяжело вздохнул и заявил:

— «Во всем этом есть неудача».

Затем он протянул документ отцу. Сир Тарренс быстро взял документ, но читал медленно. Мать Грегора стояла рядом с ним и вместе с ним читала документ. Все это время солярий был погружен в абсолютную тишину.

Грегор стоял рядом, с нетерпением ожидая реакции родителей. Со временем глаза его отца сузились, а рот матери медленно открылся. Это не был обнадеживающий знак. Тем не менее, это был просто предварительный просмотр того, что должно было произойти.

Наконец, сир Тарренс перевел взгляд вверх, посмотрел в глаза своему первенцу и напряженно пробормотал:

— «Грегор… это указ, лишающий тебя права моего наследника».

— Да, отец, — подтвердил Грегор, не утруждая себя скрыть своего уныния, — моя подпись внизу.

— Ты согласился на это?! — пробормотала Далия. Она звучала скорее расстроенной, чем разгневанной.

— Я должен был, — заспорил Грегор, сумев сохранить спокойствие, — это был единственный способ, которым я мог угодить всем.

— Конечно, — горячо бросил Тарренс, швыряя документ, — если «все» не распространяются на нас!

Его родители были не единственными, кого встревожило это развитие событий. Остальные четверо мужчин были явно возмущены, Эллин, казалось, была на грани рыданий, а Сандор просто стоял неподвижно, не проявляя никаких эмоций.

— «Кем себя считает Роберт Баратеон?» — яростно рявкнул сир Уоллис.

— Как он мог заставить вас отказаться от права на Крепость Клигана? — пробормотал Сайлас Викари.

— «Это была не идея короля, — твердо заявил Грегор, — его заставили, как и меня. Это дело рук лорда Тайвина Ланнистера».

И снова все в комнате были сильно сбиты с толку информацией Горы.

— «Почему лорд Тайвин хочет, чтобы вы отказались от своей опоры в Западных землях?»

Эррик Руттигер в замешательстве пробормотал:

— «Вы один из его самых уважаемых генералов».

— «Да, — спорил Грегор Клиган, — я могу понять его причины. Я полагаю, что лорд Тайвин питает некоторое чувство обиды на меня из-за эпизода с сиром Амори Лорхом. Его недовольство вызвало не то, что я лично убил сира Амори. Дело было скорее в том, что я вмешался в задание сира Амори. Сделав это, я почти прямо бросил вызов авторитету лорда Тайвина. Это то, чего он никогда не простит и не забудет».

— «Должен согласиться, милорд, — согласился Сайлас Викари, — за всю свою жизнь Тайвин Ланнистер никогда не терпел никаких актов неповиновения».

— «Правда, достаточно вспомнить судьбы Рейнов и Тарбеков», — заметил Эррик Руттигер.

— «Для сравнения, я бы сказал, что этот исход гораздо более удачен и желателен», — рассуждал Грегор. Он взял первый документ, поднял его и оглядел остальных восемь человек. Он торжественно заявил:

— «Я знаю, что вы все должны быть в ярости из-за этого. Я, конечно, в ярости. Пожалуйста, поймите, я сделал это не без колебаний.

К этому моменту все немного успокоились, но сир Тарренс и леди Далия все еще были несколько сердиты. Далия спросила терпеливым, но расстроенным голосом:

— «Как это в наших интересах, Грегор?»

Гора просветил:

— «Это был единственный способ защитить остальных от гнева лорда Тайвина. У него нет конфликта с вами, только со мной. Отрезав себя, я гарантирую, что он позволит вам быть».

— «Сир Грегор делает очень правильное замечание, — провозгласил мейстер Великс. Не отрывая взгляда от первого документа, он добавил:

— «Возможно, это самый разумный план действий, доступный ему сейчас. Он поддерживает его расположение короны и гарантирует выживание этой семьи».

— «Я должен согласиться с мейстером, — возразил Эррик Руттигер, — лорд Тайвин — безжалостный человек, но пока сир Тарренс остается ему верным, между Крепостью Клигана и Утесом Кастерли должен быть мир».

— «Именно так, — подтвердил Грегор, — в любом случае, хотя меня и выселяют, я не отрекся от своей семьи. Я не буду разрывать свои связи с вами или какой-либо другой частью Западных земель. Мои путешествия проведут меня по всему Вестеросу. Если у меня будет возможность, я мог бы навестить вас, или вы могли бы навестить меня».

— «Милорд, Ров Кейлин находится на самой вершине Перешейка, — заметил сир Уоллис Пекледон, — на самом деле вам придется отправиться на север, чтобы добраться до него».

— Подумай, какое это расстояние, — предложил Сайлас Викари.

— «Я был дальше этого, — небрежно заявил Грегор, — кроме того, ров был устроен там из-за местоположения. Его расположение делает его ключевой крепостью, которая отделяет Север от остальных Семи Королевств. доступ к другим регионам Вестероса. Это всего лишь пара преимуществ, которые я получил бы как Лорд Рва Кейлин».

Этих очков было достаточно, чтобы убедить сира Уоллиса и Сайласа в том, что Грегор держит ситуацию в своих руках. Теперь в каких-то заверениях нуждались только сир Тарренс, леди Далия, Сандор и Эллин.

Грегору понадобилось еще пятнадцать минут, чтобы убедить своих родителей, братьев и сестер. Логические рассуждения здесь были не столь эффективны, учитывая, что его отношения с ними основывались на гораздо большем количестве эмоций. Поэтому ему пришлось апеллировать к их чувству долга и семейным узам. Что в конечном итоге поколебало их, так это его замечания о том, как его дела вызовут большее уважение и признание Клиганов, и что он сможет лучше укрепить их положение в Западных землях. Он также решительно подчеркнул, что не отворачивается от своей семьи. Он утверждал, что на самом деле не уйдет из дома; он просто отсутствовал по делам в течение длительных периодов времени.

К середине утра все восемь человек подчинились решению Грегора. Они по-прежнему не были довольны его долгосрочным переездом в Ров Кейлин, но и не были категорически против. Что бы он ни делал дальше, они решили поддержать его в этом.

— Сколько еще ты можешь оставаться? — спросила Далия.

Грегор уже продумал это заранее. Он объявил:

— «Я планирую быть у рва через лунный ход. Обычно на то, чтобы добраться туда на лошади, уходит две недели. Но, поскольку я буду пересекать незнакомую местность, это может занять больше времени. Так что через три дня поеду».

— «Так скоро?»

грустно заметила Эллин.

— Да, — подтвердил Грегор, глядя на сестру, — но если мы максимально используем эти следующие несколько дней, мой отъезд не будет таким трудным.

Эллин, казалось, обрадовалась этой перспективе. Она подошла к брату и снова обняла его. Он нежно обнял ее одной рукой.

Затем он повернулся к Сандору и открыл ему другую руку. Брат Грегора смотрел на него в задумчивом молчании. Затем он начал идти к нему. Сандор постепенно приближался к нему, шаг за шагом. Прямо перед тем, как он смог войти в объятия, Сандор нахмурился и бросился ко входу в солярий. Всего за несколько секунд он рывком открыл дверь и выбежал наружу.

— «Сандор!» — позвала Далия. Младший сын не ответил. Звуки его торопливых шагов вскоре стихли в коридоре.

— «Бедный парень, должно быть, тяжело это переживает», — предположил Эррик Руттигер.

— «Вряд ли можно его винить», — заявил Сайлас Викари.

Грегор отпустил Эллин и заявил:

— «Я поговорю с ним».

Гора продолжил собирать свои доспехи, оружие и два других сундука с золотыми драконами. Он сделал небольшой крюк и сначала остановился у своей спальни. Там он разместил большую часть этих материалов. Он сохранил свой длинный меч, а также пояс, прилагавшийся к нему. Привязав к поясу пятифутовый кусок стали, Грегор отправился на поиски брата.

Его не пришлось долго искать. Он уже знал, куда идти. С тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы размахивать мечом, Сандор всегда отступал в одно место, когда расстраивался или расстраивался.

И действительно, Грегор нашел Сандора на тренировочном дворе. Он был один, и он был вооружен своим любимым мечом. В данный момент он отрабатывает свою атакующую тактику на деревянном манекене у дальней стены. Судя по тому, как он злобно рубил и громко хрюкал, он был весьма взволнован.

Думая о представлении Бенджена Старка в первом эпизоде, Грегор спустился во двор, ухмыльнулся и в шутку закричал:

— «Он еще не умер?»

Сандор быстро развернулся и столкнулся лицом к лицу со своим братом. В отличие от Джона Сноу, он не украшал своего родственника приветственной улыбкой и не разводил руками, чтобы обнять его. Сандор, несомненно, был чем-то раздражен. Грегор не знал, чем именно, но он знал, что должен нести за это ответственность.

— Оставь меня в покое, — сердито пробормотал Сандор.

— Не буду, — сурово возразил Грегор. Когда он постоянно приближался к своему брату, он произносил:

— «Вымещать свою ярость на манекене жалко. Не говоря уже о неэффективности».

Затем он одним быстрым движением вытащил свой длинный меч. Он без усилий уравновесил его в правой руке и стоически предложил:

— «Попробуйте вместо этого использовать живого противника».

При этом поведение Сандора сменилось с гневного на злорадное. Он злобно усмехнулся и пробормотал несколько угрожающим тоном:

— «Почему бы и нет? Вы согласились «позже». Можно и сейчас».

Грегор переместился на место в центре двора. Сандор встал на десять футов впереди своего массивного брата. Он поднял свой меч и направил его на Грегора в наступательной стойке. Грегор поднял меч вертикально вверх, чтобы занять оборонительную стойку. После того, как он и его брат провели минуту, глядя друг на друга сверху вниз, он сказал Сандору:

— «Ты первый».

Тут же Сандор поднял свой меч и бросился вперед. Еще до того, как удар был нанесен, Грегор мог видеть, куда он приземлится. Он почти вяло двинулся, чтобы отразить удар.

Сандор быстро отскочил и полоснул Грегора по ногам. Клинок Горы перехватил меч его брата, когда тот был еще в футе от него.

Сандор поспешно приготовился нанести третий удар. Ему показалось, что он заметил дыру в плече Грегора, и сосредоточился на ней. Но прежде чем его клинок был наполовину поднят, клинок Грегора обрушился на него из ниоткуда. Грегор очень тщательно рассчитал время удара. Острие его меча было прижато к кадыку Сандора. Еще сантиметр, и у Грегора потекла бы кровь.

К счастью, Грегор не пустил кровь своему брату. Он лишь сухо прокомментировал:

— «Ты мертв».

Сандор разочарованно застонал и опустил клинок. Затем он и Грегор вернулись на свои исходные позиции.

Теперь настала очередь Грегора сделать первый ход. Он изучил оборонительную позицию Сандора на предмет любых слабостей, которые можно было бы использовать, и заметил одну из них за считанные секунды. Он бросился вперед с мечом в воздухе.

Гора произвел залп ударов в быстрой последовательности. Сандор сумел парировать первые четыре, а вот пятый прошел. Грегор ударил Сандора в грудь плоскостью лезвия. Когда младший мальчик споткнулся и застонал, Грегор дерзко заявил:

— «Снова мертв».

Два брата Клигана прошли еще четыре раунда. Каждый из них имел очень похожий результат на первые два.

Третий раунд закончился, когда Грегор нанес удар, который попал Сандору в правый бок.

— «Мертв.»

Четвертый раунд закончился, когда один из ударов Грегора пришелся на левый бок Сандора.

— «Мертв.»

Пятый раунд закончился, когда Грегор схватил Сандора за левую руку, притянул к себе, развернул и поднес клинок к горлу.

— «Так твою мать мертв».

В этих последних трех раундах в общей сложности было нанесено менее двадцати ударов.

Сандор, как правило, был намного лучше в фехтовании, чем сейчас. Грегор отметил, что его нынешняя форма свидетельствует о существенном отсутствии дисциплины. Это почти наверняка было связано с гневом, который он чувствовал. Гнев был проклятием дисциплины, а дисциплина была самым важным аспектом фехтования.

Увы, дуэль не уменьшила гнев Сандора. Тем не менее Грегор не собирался снисходительно относиться к нему. С тех пор, как его брат стал достаточно взрослым, чтобы драться с ним, Грегор никогда не давал Сандору послаблений.

Грегор всегда заботился о Сандоре. Он направлял его, защищал, поддерживал и ободрял почти во всем. Однако он знал, что если его брат станет Псом, ему придется ужесточить Сандора. Итак, он подумал, что может быть лучше, чем со сталью в руке?

За пределами тренировочного двора Грегор никогда не поднимал руку на своего брата. На тренировочном дворе… все шло в ход.

Грегор стал совершенно другим человеком, когда он и его брат сразились на дуэли. Это было, вероятно, самое близкое, что он когда-либо приближался к оригинальному Грегору Клигану. Он был жестким, безжалостным и даже немного жестоким, когда он и его брат померились силами.

Грегор никогда не позволял Сандору одержать верх, никогда не позволял ему видеть свои слабости, никогда не позволял ему победить, если он мог помочь. Пару раз он даже зашел так далеко, что унизил Сандора.

Он не получал ни радости, ни удовольствия от этих переживаний. Он делал все это просто для того, чтобы Сандор серьезно относился к их урокам и помнил, что настоящий противник будет столь же свирепым, если не более свирепым.

Часто Сандор приходил в ярость или обижался на своего брата за то, что тот так жестоко обращался с ним, но впоследствии он всегда напоминал себе, что его брат просто хотел вылепить из него идеального воина.

До сих пор Грегор был вполне уверен, что ему это удалось. Теперь у него были некоторые сомнения, поскольку Сандор демонстрировал почти полное пренебрежение к его учениям.

Начался шестой и последний тур. Этот длился дольше, чем любой из предыдущих пяти, но у него был самый неприятный конец. Для Сандора то есть.

Сначала Грегор ударил брата плашмя под колени. Затем он выбил его ноги из-под себя и швырнул на землю. Как только Сандор оказался на земле, Грегор схватил его за горло и заставил остаться там. Затем он медленно поднял свой меч в воздух и вонзил его вниз.

Он остановился, когда кончик лезвия оказался менее чем в дюйме от глаза Сандора. Другой бы взвизгнул, заерзал или упал в обморок от страха. Сандор лишь моргнул. На самом деле, он выглядел так, как будто ему было наплевать на проигрыш. Это было очень нехарактерно для него; обычно он очень стремился к победе.

Грегор усмехнулся, вытащил меч и поднялся на ноги. Затем он протянул руку брату. После секундного колебания Сандор неохотно принял его. Как только он встал на ноги, Гора мрачно пробормотал:

— «Сандор, за последние три минуты я убил тебя шесть раз. Если бы это была настоящая битва, ты бы не продержался первых тридцати секунд».

— Значит, это был не один из моих лучших дней, — очень саркастически сказал Сандор, поднимая собственный клинок.

Когда два брата убрали свои мечи в ножны, Грегор посмотрел на Сандора и критически сказал:

— «Ты забыл все, чему я учил тебя, пока меня не было?»

— Нет, — раздраженно пробормотал Сандор, — но имело бы это значение, если бы я это сделал? Потому что я был бы не единственным, кто забыл что-то важное.

Теперь Грегор был сбит с толку.

— О чем, пекло семерых, ты говоришь?

— «Разве ты не помнишь?»

сердито ответил Сандор:

— «Почти восемь лет назад ты открыл мне глаза на суровость мира. Сначала ты напугал меня. Но потом ты утешил меня и поделился со мной добрыми словами. Слова, которые с тех пор остались со мной».

— Какие-нибудь конкретные слова? — спросил Грегор.

— Да, особенно пять, — сообщил ему Сандор, — я буду рядом с тобой. Это были твои собственные слова, и я никогда их не забуду. Впрочем, кажется, ты это сделал.

— «Нет, — заявил Грегор, — я имел в виду их тогда и до сих пор. Не думайте, что я возвращаюсь к ним только потому, что уезжаю ненадолго. Вы можете быть рядом с кем-то, не будучи рядом физически.»

Сандор усмехнулся и сердито сплюнул:

— «О, не говори мне это дерьмо «быть там духом».

— Не буду, — возразил Грегор, — я все равно буду рядом с тобой, Сандор. Ради тебя и всех, кого мы любили. Я буду создавать наследие для дома Клиганов. Наследие, частью которого ты можешь стать».

— «Меня не волнует какое-то проклятое наследие», — заявил Сандор. В этот момент его гнев начал угасать. Он издал слабый вздох и пробормотал:

— «Зачем тебе нужно было убивать Эмори Лорха?»

— «Потому что он убил бы принцессу Элию, — прямо ответил Грегор, — одним этим действием он сделал бы нас врагами Дорна. Вместо этого я сделал их нашими союзниками».

— «Стоило ли делать из Тайвина Ланнистера потенциального врага?» — резко возразил Сандор.

— Да, — ответил Грегор без малейшей паузы, — лорд Тайвин может быть Верховным лордом Западных земель и Хранителем Запада, но он не безошибочен. Он может расценить мой поступок как неповиновение. огромная ошибка. Он слишком напыщен, чтобы признать это».

Затем Сандор огляделся и предупредил своего брата:

— «Грегор, ты должен быть осторожен, говоря такие вещи в открытую. Шпионы лорда Тайвина могут подслушивать».

— «Что мне до этого?»

небрежно сказал Грегор:

— «Он больше не мой сюзерен».

Сандор усмехнулся. К настоящему времени его гнев, казалось, утих. Он посмотрел на Гору и с надеждой предложил:

— «Можно я не пойду с тобой?»

— Поверь мне, я бы хотел взять тебя с собой, — провозгласил Грегор. — Если бы я мог, я бы так и сделал. Но ты будущее этого дома. Кроме того, ты теперь практически мужчина. Ты должен сам выбирать свою дорогу в жизни.

Сандор минуту размышлял над этими заявлениями. В них можно было найти и мудрость, и совет. И то, и другое могло бы быть очень полезным, если бы он прислушался к ним. Через минуту он слегка пожал плечами и признал:

— «Полагаю, ты прав».

— «Конечно, я»,

признал Грегор, ухмыляясь. Он положил руку на плечо своего брата и сказал ему:

— «Я рассчитываю на то, что ты будешь хорошо управлять крепостью в мое отсутствие. Я ожидаю, что она будет в гораздо лучшем состоянии, когда я вернусь».

— Что, если ты никогда не вернешься? — предположил Сандор.

— вернусь, — сурово заявил Грегор.

— «Ты этого не знаешь, — предположил Сандор, — насколько нам известно, это может означать прощание».

— Да, может, — признал Грегор, — но «прощай» не значит навсегда.

Как сказал бы Дэвид Гейтс.

Хотя он процитировал популярную песню конца 1970-х годов, эта фраза, казалось, подействовала на Сандора успокаивающе. В конце концов он уступил логике своего брата и заявил:

— «Ты прав, Грег. Думаю, я скоро говорил с тобой. Я, наверное, просто негативно отношусь».

— Нет, ты думаешь о худшем, — заметил Грегор, — нет ничего плохого в том, чтобы иметь низкие ожидания, но лучше возлагай большие надежды, пока меня нет.

— Я попытаюсь, — заверил его Сандор. — Что еще мне следует иметь в виду?

— «Да, — признался Грегор, — я хочу, чтобы ты нашел подходящего брачного партнера для себя. Что еще более важно, нашел подходящего брачного партнера и для Эллин».

Сандор усмехнулся и прямо заметил:

— «Нашей сестре семь лет, Грегор».

— Нашей матери тоже когда-то было семь, — напомнил ему Грегор.

Сандор снова усмехнулся и закатил глаза, сказав:

— «Почему-то я сомневаюсь, что дедушка Льюис уже собирался выдать ее замуж в таком возрасте».

— Понимаешь, о чем я, — сардонически заметил Грегор, — просто найди для Элл достойного мужа, когда она вырастет. И себе найди достойную жену. Теперь, когда ты будущее этого дома, тебе понадобится собственные наследники».

— Думаю, да, — признал Сандор. После короткой паузы молчания он пробормотал:

— «Хорошо, я буду. Пока ты тоже».

— «Хм?» — произнес Грегор, не понимая, что имел в виду его брат.

— Если ты построишь новый дом на Севере, тебе тоже понадобятся наследники, — сообщил ему Сандор. — У тебя не должно возникнуть проблем с поиском кого-нибудь, кто даст тебе быть немного мужчиной. Вы могли бы в конечном итоге женится и переспать с одном из них».

— «Возможно, — утверждал Грегор, — но не будем забегать вперед. Следующие несколько лет я буду по всему Вестеросу. Я встречу много домов и их членов. Я познакомлюсь со множеством знатных дам. Кем бы ни оказалась моя невеста, она может прийти из любой точки Семи Королевств».

— «Нет, я готов поспорить с вашими другими тринадцатью тысячами драконов, что она будет северянкой», — предположил Сандор.

У Сандора не было столько же золота, сколько у Грегора, так что пари было бессмысленным. Кроме того, он в основном просто шутил, когда говорил это.

Тем не менее, без ведома Грегора, шутка Сандора оказалась несколько пророческой; будущая жена Горы действительно будет с севера.

Глава 10 Расширение

Грегори Уэлч родился в Сиэтле; старший из пяти детей. Он и все его братья и сестры росли там все детство.

Ни один из его родителей не был уроженцем Вашингтона. Они переехали туда незадолго до рождения Грегори. Большая часть семьи его отца была из Мичигана, а большая часть семьи его матери была из Нью-Йорка. Пару раз в год он и его семья выезжали за пределы штата, чтобы навестить некоторых из этих родственников.

Несмотря на эти традиционные полугодовые каникулы, Грегори никогда не был нигде к югу от Небраски, пока ему не исполнилось восемнадцать. Все это время Сиэтл был его единственным настоящим домом.

Точно так же Грегор Клиган редко покидал Западные земли до своего восемнадцатилетия. Его первым заметным исключением были его недавние путешествия по Королевским землям и Дорну.

Это отражало одно из событий его предыдущей жизни более чем одним способом. За свое образование в колледже Грегори получил полную стипендию Техасского университета в Остине. Впоследствии он переехал в центральный Техас и прожил там следующие четыре года.

Что касается его исследований, его специальностью было уголовное правосудие — правоохранительные органы, а специализацией — психология.

Всю свою жизнь им двигало сильное чувство морали и желание работать на общее благо. В детстве он всегда представлял себе работу, связанную с поддержанием гармонии и безопасности в стране. Именно это в первую очередь побудило его обратиться в ЦРУ. Он подал заявление за год до окончания колледжа.

Процесс подачи заявления в ЦРУ был долгим, утомительным. Интервью, проверка биографических данных и личностные тесты оказались особенно трудными. Но Грегори почувствовал, что все они окупились, когда ему наконец позвонил вербовщик из ЦРУ и сообщил, что его заявка одобрена. Получив степень бакалавра в Техасский университет в Остине, Грегори снова переехал. На этот раз он переехал в Вирджинию, где находилась штаб-квартира ЦРУ.

Кратчайший маршрут из Остина в Фэрфакс пролегал почти прямо на северо-восток. Чтобы добраться туда на самолете, потребовалось менее двух часов.

Маршрут между Крепостью Клигана и Рвом Кейлин также шел на северо-восток. Интересно, что расстояние между этими крепостями было значительно меньше, чем расстояние между Остином и Фэрфаксом. К сожалению, путешествовать по воздуху не представлялось возможным.

Плюс самый прямой путь пролегал прямо через болото. Неизвестно, что там может произойти, даже если кранногмены предложат безопасный проход.

Лучшим способом передвижения было путешествие на лошадях. Так что добраться от крепости до рва на самом деле требовало гораздо больше времени.

Переезд в Ров Кейлин занял у Горы и его компании почти месяц. Самым легким этапом пути был определенно первый этап, когда они ехали через Западные земли. В конце концов, они знали эти земли. Как только они вошли в Речные земли, движение стало значительно медленнее.

Как вспоминал Грегор, отношения между Западными лордами и Речными лордами были хрупкими еще до Войны Пяти Королей. Таким образом, Грегор считал самым идеальным курсом тот, который предполагает как можно меньше контактов с местными жителями. Поэтому он и его конвой держались подальше от всех деревень, крепостей и замков в Речных Землях.

Грегор особенно старался избегать Переправы. У него не было никакого желания приближаться к Близнецам, хотя он мог помочь. Вместо этого он искал самую узкую и неглубокую часть Зеленой вилки. Как только он это сделал, он и его компания перешли реку вброд. Это заняло гораздо больше времени, чем простое использование моста, но для Грегора дополнительные усилия того стоили. Просто находясь так близко к Уолдеру Фрею и его логову ласк, он чувствовал себя нечистым.

Как бы то ни было, когда Грегор и его люди собрались на восточном берегу Зеленой развилки, они направились почти прямо на север. Местность была для них такой же чуждой, но в северной части Речных земель поселений было меньше. Поэтому им не приходилось так часто менять свой курс.

Чего никто из них — даже Грегор — не ожидал, так это внезапного падения температуры.

Выросший в северной части Соединенных Штатов, Грегор привык к холодной погоде. Однако Сиэтл был городом с относительно умеренным климатом. Зима и лето обычно были терпимыми. В основном то же самое было в Остине и Фэрфаксе.

В тот момент, когда он перебрался через Перешеек, Грегор буквально почувствовал изменение климата. Его товарищи тоже могли.

— Боги, очень холодно, — пробормотал Дансен, запахивая плащ.

— О, становится лучше, — саркастически пробормотал Раффорд. — Судя по тому, что я слышал, для лета это нормально.

— Так вот почему слова Старков — «зима близко», — пробормотал Тоббот.

Это ОДНА из причин. На что они вообще жалуются? Сейчас не может быть меньше тринадцати градусов.

— «Привыкайте, мальчики, — посоветовал Грегор своим людям, — помните, что мы здесь по делу короля».

— «Это все хорошо, сир, — провозгласил Чизвик, — пока король не хочет, чтобы мы отморозили себе яйца».

— Ну, не вынимай их так часто, — дерзко предложил Грегор, — если можешь себе помочь, то есть.

Другие воины рассмеялись над шуткой. Чизивик смеялся вместе с ними, хотя это было сделано за его счет. После этого никто больше ничего не говорил о холодной погоде на протяжении всего похода.

Все воины Грегора сопровождали его в походе на север. Они никогда официально не присягали служить дому Клиганов; они поклялись служить Грегору. Куда бы он ни пошел, они последуют за ним. Они составляли половину его свиты.

Другая половина состояла из бывших вассалов Дома Клиганов. Сир Тарренс приказал пятидесяти своим слугам присоединиться к Грегору. Среди них были Сайлас Викари и Эррик Руттигер. Они будут служить новым стюардом и кастеляном Рва Кейлин соответственно.

Позже Цитадель назначит мейстера для рва Кейлин, и Грегор будет беспокоиться о том, чтобы найти мастера над оружием после того, как ров будет восстановлен. Помимо того факта, что они были давними друзьями его отца, это было основной причиной, по которой мейстер Великс и сир Уоллис Пеклдон не пошли с Грегором.

Сир Тарренс Клиган мог бы легко заменить всех своих потерянных слуг, теперь, когда у него было семь тысяч золотых драконов, зарезервированных для Крепости Клигана.

Последний этап путешествия был проведен через Перешеек. Местность вокруг Грегора все это время была окружена болотами с востока и запада. Они должны были помнить о своем шаге и запасе пресной воды; болота начинались по обоим краям Королесвкого тракта.

Из-за отсутствия суши они были вынуждены каждую ночь на этой неделе разбивать лагерь на Козуэй. К их счастью, они не встретили других сторон ни с севера, ни с юга. По крайней мере, они были избавлены от бремени дорожного движения.

Наконец-то компания прошла через Нек. Добравшись до конца Мостовой, они впервые увидели Ров Кейлин.

В этот момент Грегор испытал ряд смешанных эмоций. Хотя он был поражен размером и структурой рва, онбыл шокирован его нынешним состоянием распада. Нетрудно было поверить, что ров не был постоянно заселен более века.

Тем не менее, Ров Кейлин был великолепной крепостью. Вернее, так оно и будет, как только оно будет восстановлено. Неизвестно, сколько времени это займет, но Грегор был уверен, что это можно сделать.

Его товарищи, похоже, не разделяли его оптимизма. Они бросили один взгляд на ветхое состояние рва и нахмурились.

— «Вот и все?» — пробормотал Полливер, словно испытывая отвращение.

— «Проклятая дыра, из тех которые я когда-либо видел», — красноречиво заметил Грязнорот.

— «Неудивительно, что король дал вам столько денег, милорд, — возразил Эррик Руттигер, — он знал, что ему придется заплатить вам за взятие этой крепости».

— «Возможно, Эррик, — сказал Грегор, подшучивая над своим коллегой, — Или, можно утверждать, он дал мне денег, чтобы улучшить его. Так это или нет, джентльмены, но это наш новый дом. Не торопитесь его судить… Он охранял Север в течение тысяч лет. Теперь, под нашей опекой, он будет использоваться для защиты всего королевства».

— «Осторожнее, не возлагайте слишком большие надежды, милорд», — предостерег массивного рыцаря Сайлас Викари.

Грегор медленно повернулся к пожилому человеку и посмотрел на него сверху вниз. Он спокойно сказал:

— «Я собираюсь сказать это однажды, Сайлас: я бы никогда не стал стремиться к достижению цели, которую я знал как невозможную. Если я объявлю, что эта крепость будет использоваться на благо всего Вестероса, так и будет».

Сайлас Викари смиренно кивнул головой и уставился в землю. Он тихо произнес:

— «Действительно. Прошу прощения».

— «Тебе не нужно мое прощение, — заявил Грегор, — но мне нужна твоя вера. В грядущие годы мне понадобятся ты, Эррик и все остальные, кто пришел со мной на север».

— И вы получите нас, сир, — заявил Полливер, внезапно просияв.

— Всех нас, — уступил Эррик Руттигер. По всей колонне раздалось сильное бормотание в знак согласия. Даже самые сомнительные из них были убеждены, что Грегор знал, что делал. Горе пришлось ухмыльнуться, увидев, насколько его товарищи были готовы довериться ему. Достаточно скоро он докажет, что их доверие было вполне обоснованным.

— Давайте, — твердо произнес Грегор, — у нас есть работа.

И у нас есть только двадцать лет, чтобы сделать это.

Согласно легенде, когда-то во Рву Кейлин было целых двадцать башен. Хотя Детская Башня, Башня Сторожки и Башня Пьяницы были единственными тремя оставшимися, их все же было достаточно, чтобы убедиться, что ров непроходим с юга.

Однако Грегор хотел, чтобы оборона была более чем «достаточной», и он хотел гарантировать, что ров будет неприступным и с севера. Не то чтобы он не доверял северянам или вольному народу. Величайшая опасность, когда-либо постигшая Вестерос, будет исходить с севера, но она не будет исходить ни от одного из них.

Первые шесть месяцев оккупации Грегором рва Кейлин были в основном посвящены долгосрочным приготовлениям. Его тринадцать тысяч золотых драконов широко использовались в то время.

Их первое использование было инвестицией. Поселившись во рву, Грегор поручил группе архитекторов из Эссоса переплыть Узкое море и восстановить его. Конечно, им потребовалось время, чтобы прийти. Грегор провел это время, разрабатывая всеобъемлющий план ремонта, который он имел в виду.

Он также использовал это время, чтобы организовать свои планы по выполнению своих обязанностей магистра порядка.

Его цель объединить Вестерос будет трудной. На родине такая цель была бы достигнута путем переговоров и дипломатии. Здесь, в этом опасном и непредсказуемом мире, они были неадекватны. Даже если Грегору каким-то образом удастся усадить Верховных лордов за стол и начать переговоры, никто из них — даже Старки — не сможет говорить от имени всех своих вассалов. В этом мире невозможно достичь мира без кровопролития.

Как бы то ни было, это не было совсем недостатком. Было одно, чего желал каждый дом в королевстве: безопасность. Все они были готовы сражаться, чтобы обеспечить выживание своих семей. Если бы ситуация требовала этого, они зашли бы так далеко, что объединились бы со своими врагами, чтобы устранить общую опасность. Даже если союз был временным, он все же был законным.

Грегор мог использовать это, чтобы собрать всех вместе. Он не сможет рассказать королевству о Долгой ночи (по крайней мере, пока), но он сможет вдохновить его людей на борьбу за высшее дело. То, которое превзошло любое их старое соперничество. Если бы он смог это сделать, у него была бы возможность создать одну из величайших боевых сил в известном мире.

Это был его план. Грегор собирался построить армию. Армия, состоящая из воинов со всего Вестероса. В его состав будут входить северяне, речные владыки, валемены, железнорожденные, буревестники, западные владыки, ричмены, дорнийцы и наследные владыки. Со временем, возможно, он также примет некоторых членов из Эссоса или даже Свободного Народа.

Он очень скоро начнет формирование этой армии. Вестерос в настоящее время находился в нестабильном состоянии. Его жители все еще оправлялись от восстания Роберта. В это время они были бы готовы рассмотреть все, чтобы избежать дальнейших потерь. Другими словами, это было бы оптимальное время для Грегора, чтобы связаться с Вестеросом и начать вербовку.

К сожалению, когда он впервые попал в Ров Кейлин, ему не хватало предметов, необходимых для общения со всем королевством. К счастью, эта проблема устранилась через две с половиной недели. Именно тогда прибыл мейстер, назначенный ко рву.

Мейстеру было немного за тридцать. Его имя было Кенник. До того, как он отказался от своей фамилии, он был Херси из Долины. Он приходился двоюродным братом нынешнему лорду Ньюкипа. Он стал послушником Цитадели в возрасте четырнадцати лет. Теперь его мейстерская цепь состояла из звеньев из более чем дюжины различных металлов. Он был более чем достаточно квалифицирован, чтобы консультировать Грегора Клигана.

Грегор запросил достаточное количество воронов, чтобы сразу по одному отправить в каждую крепость страны. Кому-то это покажется довольно необычным. Только в Королевской Гавани было столько воронов, но даже в этом случае Роберт удовлетворил его просьбу.

Когда мейстер Кенник прибыл в Ров Кейлин, он привел с собой сотни воронов; по одному на каждый дом в Семи королевствах.

Путешествие из Староместа в Ров Кейлин было утомительным. Расстояние от Крепости Клигана до рва было почти в два раза больше. Таким образом, Грегор дал мейстеру Кеннику несколько часов, чтобы восстановить силы и познакомиться с другими обитателями рва. После этого были использованы услуги мейстера и его воронов.

Мейстер Кенник уже был проинформирован о статусе Грегора в Малом Совете Роберта, а также о связанных с ним обязанностях. Грегор вызвал Кенника в свой солярий (который находился в Сторожевой башне), и тот вкратце изложил свой план по созданию самой разнообразной армии в истории Вестероса. Мейстер счел его план рискованным, но все же надежным.

Грегор попросил мейстера Кенника составить письмо, которое должно было быть разослано во все дома королевства. Он продиктовал ему следующее:

«Наш король, Роберт Баратеон, первый в своем роде, назначил меня, Грегора из дома Клиганов, своим магистром ордена.

Те, кто интересуется значением этого титула, имеют на это право. Офис был основан совсем недавно.

Проще говоря, теперь я главный сторонник перемирия, принуждения и справедливости в Вестеросе. Король поручил мне обеспечивать мир, безопасность и спокойствие на протяжении всего его правления.

В эти смутные времена я считаю, что я прав, полагая, что есть и другие, кто не желает, чтобы эта страна снова обрушилась на трагедию. Есть даже те, кто пойдет на все, чтобы защитить своих. Это те, для кого это сообщение предназначено.

Я спрашиваю вас: что может быть более мирным, безопасным и спокойным, чем страна, жители которой сообща гарантируют ее устойчивость?

Я говорю, что нет такого. Как Магистр Ордена, я стремлюсь доказать это.

Я прослежу за созданием частного легиона солдат. Этот легион не будет основан ни на каких предубеждениях. Соперничество и предрассудки всех типов будут отложены в сторону ради благополучия Вестероса. Его подразделения будут сражаться плечом к плечу, чтобы избавить Вестерос от его недугов.

Эта рота будет называться Легион без знамен.

Независимо от того, являетесь ли вы Севером, Долиной, Железными островами, Штормовыми землями, Дорном, Западными землями, Пределом, Королевскими землями или Речными землями, у вас есть возможность вступить в Легион. В этом отношении он будет сродни «Ночному дозору».

Но в то время как Ночной Дозор охраняет царства людей, эта армия должна защищать эти царства более непосредственно. Кроме того, от любого человека, вступающего в Легион, не ожидается, что он будет служить всю жизнь; только до тех пор, пока они этого хотят.

Любому человеку, желающему вступить в Легион, нужно только прийти в Ров Кейлин и зарегистрироваться. Неважно, высокородный ты или низкородный; независимо от того, незаконнорожденный вы или законный; зеленый новобранец ты или закаленный ветеран. Пока вы можете как-то доказать свою полезность, вам здесь рады.

Любой, кто совершил преступление или намеревается его совершить, не думает о Легионе как об альтернативе взятию черного. Вся цель его существования — выслеживать и захватывать таких, как вы. Если вы не были помилованы королем или человеком, которого вы обидели, ни один преступник не получит пощады или входа.

Для амбициозных, которым требуется больше стимула, в Легионе можно получить больше, чем выполнение своего чувства долга. Те из вас, кто гонится за деньгами, могут стать богатыми. Те из вас, кто желает славы, имеют возможность стать знаменитыми. У тех из вас, кто жаждет приключений, есть шанс стать великими.

В любом случае, как только вы присоединитесь к Легиону, ваша первая и единственная настоящая обязанность — сделать эту страну лучше. Поэтому я взываю к вашей любви к своей родине и к вашей обязанности поступать справедливо. Сражайтесь со мной, чтобы будущие поколения были избавлены от дальнейших конфликтов.

Грегор Клиган, лорд Рва Кейлин, магистр порядка.»

Ничего из этого не было придумано на месте. Не желая вносить никаких исправлений, Грегор заранее решил, что он собирается сказать. Тем не менее Кеннику потребовалось более пяти минут, чтобы написать это письмо.

Когда мейстер закончил, Грегор взял письмо и рассмотрел его. Он попытался представить, как это покажется лордам и рыцарям Семи Королевств. Это имелось в виду как вызов, хотя и необязательный. Он действительно мог представить себя, отвечающего на этот зов по собственной воле. В конце концов, он присоединился к ЦРУ без какого-либо поощрения. У Легиона без Знамени было бы гораздо больше свобод, чем когда-либо было у ЦРУ, а у людей Вестероса есть более простые потребности, которые нужно удовлетворять.

Учитывая, сколько домов было в Семи королевствах, Кеннику потребовались бы дни, чтобы написать письмо всем им. Поэтому Грегор приказал всем своим слугам, которые могли написать, помочь ему. Это только составляло приблизительно сорок из них из ста. Тем не менее, процесс пошел в сорок раз быстрее. К сумеркам того же дня все письма были написаны.

Сразу же после этого были отправлены вороны. В тот момент делать было нечего, кроме как ждать ответов.

Он думал, что «Легион без знамен» — это умное название. Он думал о том, чтобы придерживаться «Братства», но этот термин не особо подчеркивал весь масштаб предполагаемой армии. Кроме того, это было бы СЛИШКОМ иронично, учитывая причину, по которой было сформировано первоначальное Братство без знамен.

В ожидании зодчих Эссоса и ответов воронам Грегор получал известия о различных событиях. Это были события, которые произошли в каноне.

В начале следующего года королева Рейла Таргариен умерла при родах своего последнего ребенка, Дейенерис Таргариен. Вскоре после этого Станнис Баратеон начал штурм Драконьего Камня. Ему удалось захватить островную крепость, но сиру Виллему Дарри удалось бежать через Узкое море с принцем Визерисом и принцессой Дейенерис под стражей.

Грегор не забыл ни об одном из этих дел. Тем не менее, он не сделал ничего, чтобы изменить или предотвратить их. С другой стороны, он никогда не был в состоянии произвести большие изменения. Хотя Драконий Камень находился относительно недалеко от Королевской Гавани, корабли, верные Таргариенам, никогда бы не позволили ему приблизиться к крепости.

Кроме того, Грегор был склонен пока не вмешиваться в сюжетную линию Дени. Он не хотел подвергать Дени мучениям ее брата, но он должен был обеспечить рождение драконов. В конце концов, драконы сыграют важную роль в Долгой ночи. Возможно, кхалу Дрого не придется умирать, чтобы их яйца вылупились. Возможно, Дени даже не придется встречаться с Кхалом Дрого. Тем не менее Грегор никак не мог узнать, где Иллирио Мопатис хранит яйца и есть ли они у него в это время. Пока Грегор не узнает, где они, ему придется подождать, пока Магистр не подарит яйца Дени на ее свадьбе.

Тем не менее, если бы он нашел способ помочь Дейенерис в каком-то второстепенном качестве, он бы это сделал. Драконы были бы квинтэссенцией его плана. Возможно, когда Джон, Рейнис и Эйгон достигнут совершеннолетия, они смогут преследовать Дейенерис.

Также была свадьба Роберта Баратеона с Серсеей Ланнистер. Грегор получил приглашение посетить это мероприятие, но почтительно отказался, заявив, что слишком занят другими делами. К его счастью, Роберт был очень понимающим и принял причины отказа Грегора.

Судя по тому, что он слышал о королевской свадьбе, король Роберт оставался на удивление трезвым на протяжении всей церемонии и пира. Судя по постельным принадлежностям, он выпил всего две чашки вина. Один из которых он даже не опустошил.

Церемония бракосочетания особенно запомнилась. Несчастные охранники, выставленные снаружи спальни, могли слышать все, что происходило внутри.

На самом деле, Роберт Баратеон кричал «Серсея» всю дорогу от Башни Десницы. Лорд Джон Аррен мог это подтвердить.

Если то, что услышал Грегор, было правдой, король Роберт и королева Серсея были влюблены друг в друга.

Это можно было бы истолковать как просто восторг, обычно испытываемый молодоженами, но это был обнадеживающий знак. Может быть, брак между Робертом и Серсеей действительно сработает. Они уже проявляли больше привязанности друг к другу, чем когда-либо в каноне.

Вскоре после Королевской свадьбы в Рву Кейлин появился первый доброволец Легиона без знамен. Интересно, что это был Герион Ланнистер, младший брат лорда Тайвина.

Это стало приятным сюрпризом для Грегора. Он тепло поздоровался с Герионом. Он был рад узнать, что не потерял лицо перед всеми Ланнистерами. Судя по книгам, он был любимым дядей Джейме и Тириона и, безусловно, самым справедливым из выводка Титоса Ланнистера.

Через несколько дней после прибытия Гериона архитекторы Эссоса также добрались до рва Кайлин. Грегор представил им план реконструкции рва, который он составил.

Архитекторы следовали его плану почти безупречно.

Они осушили часть болота и построили канал, чтобы был возможен проход между Рвом Кайлин и Узким морем. Они также построили гавань сразу за рвом. Канал начинался в этой гавани и тянулся до Укуса, всего в нескольких лигах к юго-западу от Белой Гавани. Основным назначением канала будет транспортировка припасов и провизии ко рву, а также предоставление Легиону возможности путешествовать по морю, когда это необходимо.

Гавань была достаточно большой, чтобы вместить около двадцати судов. Чтобы поддержать оборонительные способности рва, канал сделали очень тонким; даже если целая армада попытается осадить Ров Кейлин, им придется входить в канал по одному. У входа в канал также были железные ворота, которые можно было открыть только изнутри. Эти меры предосторожности и пригодное для использования окружение болота сделали бы потопление кораблей вторжения довольно легким делом.

Архитекторы также построили акведук, чтобы пресная вода была более доступной. Это было бы критически важно, исходя из того, насколько большим, по его мнению, должен был стать Легион.

Дополнительно укрепили стены, укрепили башни, реконструировали ворота. К концу этих шести месяцев Ров Кейлин действительно представлял собой великолепное зрелище.

Даже после того, как Ров Кейлин был восстановлен, Грегор оставил архитекторов для будущих застроек, которые он планировал. Они были готовы остаться в Вестеросе, пока у него была для них работа.

Силы Грегора также увеличились за это время. Легион без знамен насчитывал до восьмидесяти рекрутов.

До сих пор никто из Железных островов или Королевских земель не подписался. Кроме Гериона, появилась только пара жителей Западных земель. В армию вступила горстка людей из Долины, Речных земель и Штормовых земель. В Пределе и Дорне было немного больше явки. С Севера приехало больше добровольцев, чем из любого другого региона. Вероятно, это произошло из-за того, что Эддард Старк поручился за Грегора.

Было еще одно изменение, внесенное Грегором: его герб.

Его отец и будущий Клиган из Крепости Клигана сохранят первоначальный знак трех гончих. Грегору нужен был новый знак для Клиганов из Рва Кейлин.

Для нового символа Грегор адаптировал изображение горы с девятью маленькими фигурками у ее основания. Гора, очевидно, представляла его. Девять маленьких фигурок должны были представлять по одному человеку из каждого региона Вестероса. Они были символом того, что должно было произойти. Он не объяснял этого никому другому, но они могли догадываться.

Первые два года пребывания Грегора на посту лорда Рва Кейлин прошли в основном без происшествий. К Легиону без знамен призывали достаточно часто, но их поручения, как правило, сводились к охоте на бандитов, негодяев-нарушителей закона и случайных банд преступников.

Однако со временем уровень преступности в Вестеросе неуклонно рос. Грегор увидел в этом знак того, что дела станут еще хуже, прежде чем он и его солдаты смогут их исправить. Как ни странно, он почувствовал облегчение. Это означало, что у него будет много возможностей продемонстрировать способности Легиона. Чем больше возможностей он использовал, тем большее влияние он оставлял на Вестеросе.

На третий год после того, как Грегор принял власть над рвом Кейлин, одинокий всадник подошел ко рву с севера. Всадник был в капюшоне и в плаще. Когда всадник подъехал к воротам, гвардеец крикнул:

— «Кто там идет?»

Всадник объявил обманчиво низким голосом:

— «Я хотел бы переговорить с вашим лордом».

— Какое бы сообщение у вас ни было, я могу передать ему, — заявил гвардеец.

— «Я бы предпочел поговорить с ним лицом к лицу, — возразил всадник, — я не буду тратить его время попусту, обещаю вам».

Гвардеец какое-то время думал, что делать. Затем он сказал всаднику:

— «Я пошлю за ним. Однако я не могу гарантировать, что он приедет сразу же».

— Я могу подождать, — заявил всадник.

В то время Грегор разговаривал со своим советом, в который входили Сайлас Викари, мейстер Кенник, Эррик Руттигер и Родрик Кассель.

Поскольку брат Родрика не погиб в Дорне в этой вселенной, Мартин теперь вместо этого служил мастером по оружию Винтерфелла. Это дало Родрику свободу присоединиться к Легиону без Знамени. Теперь он также служил мастером по оружию Рва Кейлина.

Совет как раз заканчивал собрание, когда гвардеец послал слугу найти Грегора. Прямо перед тем, как они вышли из солярия Грегора, в комнату вошел слуга и сообщил Горе, что у северных ворот находится всадник со скрытым лицом, и этот всадник желает поговорить с ним напрямую.

В повестке дня Грегора не было ничего срочного, поэтому он решил уделить несколько минут общению с этим таинственным всадником. Члены его совета сопровождали его.

К тому времени, когда они достигли северных ворот, двери были открыты, а решетка поднята. Грегор постепенно переступил порог ворот. Он не останавливался, пока не оказался менее чем в десяти футах от всадника.

Он очень быстро заметил, что голова всадника была выше его головы. Это случалось нечасто, даже когда другая сторона была верхом. Он также заметил, что у фигуры была очень стройная фигура, хотя грудь была исключительно выражена.

Грегор скрестил руки на груди и риторически спросил:

— «Вы спрашивали обо мне?»

— Да, милорд, — ответил всадник тем же фальшивым низким голосом, — я здесь, чтобы предложить вам свои услуги.

Грегор слегка пожал плечами и заявил:

— «Здесь можно найти много работы. Но могу я сначала увидеть ваше лицо?»

Всадник тут же схватился за капюшен и откинул его назад.

Сразу же Грегор понял, почему фигура такая стройная. За этим капюшоном было не мужское лицо, а женское.

На самом деле, «женщина» может быть с натяжкой. Всадница была больше девушкой. Судя по ее лицу, она должна была быть подростком.

Опять же, она могла быть девочкой, но у нее была женственная фигура. Она была высокой, стройной, и ее формы были довольно пышными. У нее были черные волосы, спускавшиеся до плеч. Ее лицо было немного вытянутым, но оно прекрасно дополняло ее телосложение.

— «Ты проделала долгий путь, чтобы служить кухонной девкой», — подшутил Эррик Руттигер.

Сайлас Викари усмехнулся. Мейстер Кенник слегка закатил глаза, а Родрик Кассель посмотрел на кастеляна. Грегор просто проигнорировал его.

— «Я здесь не для того, чтобы работать на кухне, сир, — прямо заявила всадница, — я здесь, чтобы записаться в Легион».

Это удивило всех, кроме сира Родрика Касселя и Грегора Клигана. Будучи северянином, сир Родрик привык к представлению о женщинах-воинах. Гора с нетерпением ждал, когда несколько женщин зачислятся в его армию.

Он даже был удивлен, что это не произошло раньше. Особенно, если учесть, что больший процент его числа прибыл с Севера, чем где-либо еще в Семи Королевствах.

Хотя ни одна женщина еще не присоединилась к Легиону, Грегор ни на мгновение не сомневался, что некоторые из них в конце концов присоединятся. Теперь, наконец, одна пришла.

После некоторого молчания Грегор выступил вперед, кивнул головой и сказал:

— «Очень хорошо, миледи».

Хотя выражение лица всадника говорило о том, что она ожидала, что ее примут в армию Грегора, она казалась немного ошеломленной тем, с какой готовностью он согласился. Она склонила голову набок и многозначительно сказала:

— У вас нет возражений против того, чтобы женщина служила в Легионе?

— «Конечно, нет, — заявил Грегор. — Хорошо известно, что в Легионе нет дискриминации по признаку статуса, возраста, репутации, происхождения или религиозных убеждений. Также нет причин, по которым мы должны проводить дискриминацию по признаку пола».

— Прекрасный аргумент, милорд, — признала всадница, пожимая своими плечами.

Грегор улыбнулся ей, протянул руку к калитке и сказал ей:

— «Проходи, пожалуйста».

Всадница усмехнулась в ответ и погнала лошадь вперед. Она последовала за Горой обратно через ворота. После того, как решетка была опущена и двери закрыты, Грегор повел ее к конюшням.

Когда конюхи взялись за ее лошадь, она спешилась. Когда она встала на ноги, Грегор понял, насколько она на самом деле высока.

Сначала он предположил, что она просто казалась такой высокой в седле. Возможно, она сидела на одном или двух одеялах.

Как оказалось, ее не было. На спине ее лошади не было ничего, кроме седла. Так что ее рост не был приукрашен. Это все она.

Пешком ей все равно приходилось смотреть на Грегора. Конечно, все остальные сделали. Но им, вероятно, придется взглянуть и на эту девушку. Она была выше шести футов ростом. Она должна была быть самой высокой женщиной, которую он когда-либо видел, и одной из пяти самых высоких людей, которых он когда-либо видел.

Еще больше он удивился, когда девушка распахнула плащ, обнажив сюртук. На ней красовался ее герб: медведь, стоящий на задних лапах с оскаленными клыками. Кроме того, плащ и одежда девушки были преимущественно зеленого цвета.

Именно тогда Грегор понял, кто стоит перед ним. Он притворно заявил:

— «Вы с Медвежьего острова?»

— Да, сир, — ответила высокая девушка, повернувшись к Грегору, — меня зовут Дейси Мормонт.

Затем она протянула руку к Горе. Он схватил его, крепко встряхнул и тепло сказал ей:

— «Добро пожаловать в Легион, леди Дейси».

Глава 11 Приоритеты

Грегори Уэлч несколько раз возвращался в свой родной город Сиэтл после того, как присоединился к ЦРУ, но последние шесть лет его первой жизни его официальным городом проживания был Фэрфакс.

С другой стороны, из того времени он провел в Вирджинии всего около двадцати трех месяцев. Остальные сорок девять он был в другом месте.

За время работы специальным агентом Грегори объездил все Соединенные Штаты. В тот или иной момент он посетил все пятьдесят из них, включая Аляску и Гавайи. Он также был в Мексике, Канаде и нескольких странах Европы и Азии. Он редко задерживался в одном месте надолго. Часто он чувствовал себя кочевником. Тем не менее, ему нравился этот образ жизни. Хотя главной причиной путешествия было решение проблем других, оно не было безвозмездным. Ему удалось увидеть больше мира и попутно пережить собственные приключения.

Вот почему он сформировал Легион без знамен. Его частые путешествия по Вестеросу преследовали ту же цель, что и его операции в ЦРУ, и приносили те же преимущества. Он смог одновременно защитить королевство и удовлетворить свою жажду приключений.

Одно дело читать о Вестеросе. Совсем другое дело увидеть это воочию. На протяжении более чем 2000 миль были ледники, горы, болота, луга, леса и пустыни. Все эти пейзажи можно было, конечно, найти и в Соединенных Штатах, но не все на таком небольшом расстоянии.

Грегор знал, что местность Семи Королевств должна была быть смоделирована по образцу Ирландии, а местность Вольных городов и залива Работорговцев была смоделирована по образцу Англии и Шотландии. Он побывал во всех трех странах под именем Грегори Уэлч и мог воочию убедиться, что размеры и формы — единственное, что у них общего с Вестеросом и Эссосом.

Тем не менее, несмотря на другие различия, он должен был ценить этот мир. Это было огромно, это было волнующим, это было великолепно, и это захватывало дух.

То же самое можно сказать и о первой женщине-члене Легиона без знамен.

Дейси Мормонт без особого труда привыкла к Легиону. Это не значит, что решение Грегора завербовать ее не вызвало неодобрения. Конечно, он это предвидел.

В этом обществе, где доминировали мужчины, представление о человеке, владеющем мечом, не рожденном с ним, не устраивало многих мужчин. Дейси это ничуть не смутило. В конце концов, сам Грегор разрешил ей войти. С его одобрения никто не мог отвергнуть ее. Однако это не помешало им высказать свое мнение.

Северяне и дорнийцы не возражали против зачисления Дейси. жители долины, Железнорождённые, Повелители Бури и Повелители Реки лишь немного протестовали. Западные лорды, Королевские лорды и ричмены были наиболее яростными противниками. Некоторые зашли так далеко, что бросили вызов ее мастерству обращения с клинком. Это было серьезной ошибкой с их стороны.

Они не провоцировали Дейси на гнев, но поощряли ее, в свою очередь, бросить вызов их навыкам. Ей удалось победить Роберта Бракса, Годри Фарринга и Акселя Флорана в поединке три на один. После этого общее мнение об участии Дейси в Легионе резко склонилось в ее пользу.

Были еще мужчины, которые не соглашались с ее присутствием среди них. По крайней мере, теперь ее уважали все мужчины. Дейси и Грегор были довольны этим.

Это было началом чего-то грандиозного.

Дейси много раз демонстрировала свои способности в Легионе. Она была смертоносна с любым оружием, будь то топор, меч или любой тупой предмет. Она могла убить человека так же легко, как и очаровать его, и была великолепной наездницей. Всего через три месяца службы она стала одним из главных помощников Грегора.

Благодаря своим действиям Дейси стала источником вдохновения для женщин всего Вестероса. Ее участие в Легионе побудило многих других женщин также вступить в Легион.

Двое из них были Обара Сэнд и Нимерия Сэнд, старшие бастарды Оберина Мартелла. Интересно, что сам Красный Змей записался вместе со своими дочерьми.

Учитывая, насколько смелым, предприимчивым и позорно импульсивным был Оберин, Грегора вряд ли удивило, что дорнийский принц решил участвовать в крупнейшей свободной компании к западу от Узкого моря. Грегор смутно припоминал, что где-то читал, что Оберин когда-то служил в одной из свободных рот Эссоса. Скорее всего, Вторые Сыновья, учитывая, что он был вторым сыном по рождению. Красный Змей всегда добавлял к вещам нотку иронии.

По иронии судьбы, Грегор неожиданно подружился с младшим братом Дорана Мартелла, пока последний служил в Легионе.

В оригинальной вселенной Оберин Мартелл умер бы (и умер) за шанс убить Гору. Конечно, он сделал это, потому что настоящий Грегор Клиган жестоко напал и убил Элию Мартелл и ее детей. Поскольку Грегор Клиган, который когда-то был Грегори Уэлчем, рисковал всем, чтобы спасти сестру, племянницу и племянника Оберина, Оберин не питал враждебных чувств к массивному рыцарю. В ближайшее время они не будут драться насмерть.

И все же Грегор задавался вопросом, кто на самом деле победит в бою: он или Оберин? Он был моложе на семь лет, а также был намного крупнее и сильнее. Тем не менее, Оберин был быстрее, проворнее и мастерски обращался практически с любым оружием. Учитывая все факторы, оба мужчины имели равные шансы победить другого.

Грегор решил не рисковать, выясняя на собственном горьком опыте, кто лучший воин. Во всяком случае, если бы он мог с этим поделать. Если бы Оберин предложил сразиться с ним, Грегор не отказался бы от него. Но только из вежливости и для проверки собственных умений. Однако он отчасти надеялся, что Оберин не предложит дуэль. Большая часть влияния Грегора была связана с верой в то, что он непобедим. Пока это было установленной нормой, он считался символом могущества и благоговения.

Имея это в виду, было бы нехорошо, если бы солдаты Легиона обнаружили, что их якобы несокрушимый лидер может быть опрокинут на спину дорнийцем, который был на два фута ниже его.

К счастью Грегора, кроме дружеских схваток на тренировочном дворе Рва Кейлин, Оберин ни разу не предложил ему спарринг. Тем не менее, Красный Змей проявил некоторый интерес к тому, чтобы вернуть Грегора на спину в другом смысле этого слова.

К этому моменту Эллария Сэнд уже стала любовницей Оберина. Она сопровождала Красного Змея в его путешествии на север. Когда она прибыла к Рву Кейлин, она ехала впереди роты Оберина. В то время она была верхом, но держала поводья своего мерина только одной рукой. В другом она прижимала к груди маленькую девочку. Это была их первая дочь с Оберином, Элия Сэнд.

Эллария пришла не для того, чтобы записаться в Легион; она как раз была там на «службе» у князя. Она довольно часто оказывала ему эти услуги. Несколько раз в день, между прочим.

Стоит отметить, что помимо канала и гавани вокруг Рва Кайлин было построено несколько новых зданий. Они включали в себя септу для тех, кто в Легионе поклонялся Новым Богам, хранилище для всех доходов, которые Легион заработал от своих усилий, библиотеку для тех, кто хотел расширить свои знания о мире, пару гостиниц для всех, кто проезжал через их район, небольшая деревня для тех из Легиона, чьи семьи пришли с ними, и бордель… для тех, кому нужна была передышка после задания.

Оберин и Эллария, как правило, проводили большую часть своего свободного времени в борделе. В течение месяца после их прибытия Грегор был уверен, что они перепробовали всех альфонсов и шлюх в этом заведении. После этого они расширили свой кругозор.

В Легионе было много солдат, готовых переспать с любовницей Оберина. Однако Эллария приняла только тех из них, кто принял бы и Оберина. Хотя этот критерий сильно ограничивал их возможности, им двоим удалось найти по крайней мере по одному мужчине из каждого из девяти регионов Вестероса, который наслаждался интимной компанией обоих полов.

Были даже некоторые, чьи интересы были исключительно в Оберине. Одним из них был сир Лин Корбрей. Несмотря на то, что сир Лин убил дядю Оберина, сира Льюина Мартелла из Королевской гвардии Эйриса, в битве при Трезубце, долинец и дорнийец отлично поладили. Казалось, что Красный Змей не таил зла без уважительной причины.

В любом случае, хотя у Грегора и Оберина была большая дружба друг с другом, бывали времена, когда последние соперничали за то, чтобы она стала чем-то большим. Оберин по-прежнему не предлагал дуэли между ними. Однако время от времени, когда они оставались наедине, Оберин выдвигал идею, что они с Грегором могут проверить друг друга менее физическим, но столь же бодрящим образом.

Оберин заверил его, что дело будет за закрытыми дверями. Уровень секретности мало повлиял на разум Грегора, но Оберин был настойчив. Сначала он тонко к этому относился. Тогда его девизом могло бы быть «будь проклята тонкость».

Грегор попытался как можно мягче отклонить его предложение, но Оберин, похоже, не хотел принимать отказ. Оберин утверждал, что это будет просто новый тип опыта. Грегор возразил, заявив, что его никогда в жизни не ранили ножом, но если ему когда-нибудь придется нанести удар, он предпочел бы, чтобы сначала это был нож.

В конце концов, Оберин согласился уважать желание Грегора и прекратил свои попытки соблазнить массивного рыцаря. Тем не менее, он сообщил Грегору, что, если он когда-нибудь передумает, Красная Змея будет более чем рада познакомить его с формой удовольствия, которую он еще не испытал.

С другой стороны, опыт Грегора Клигана с традиционной формой удовольствия также был невелик.

Он даже не знал, девственник он или нет.

Грегори Уэлч не был ловеласом, но спал с полдюжиной женщин. На самом деле он потерял девственность, когда учился на первом курсе колледжа. Ему не было и девятнадцати, когда это случилось.

Грегору Клигану уже исполнился двадцать первый день именин. Ему еще предстояло приласкать женскую грудь.

Не то чтобы он был слеп к очарованию и привлекательности противоположного пола. Он был слишком занят поддержанием закона и порядка, чтобы заниматься сексом.

По крайней мере, так он сказал себе. Вероятно, это было просто оправдание, которое он придумал.

Тем не менее, все разговоры об интимных отношениях с Оберином заставили Грегора задуматься о будущем его собственной романтической жизни.

Он задумался, не начать ли ему искать жену. У большинства лордов и их наследников, по крайней мере, был заключен брачный контракт к тому времени, когда они достигли его возраста.

Его родители рассматривали возможность обручения его с леди Алисанной Леффорд. Однако они никогда не обсуждали эту тему с лордом Лео. Он и его дочь принадлежали ко второму по величине дому в Западных землях, а также владели большей частью флота лордов западных земель. Предложение руки и сердца от очень молодого рыцарского дома можно было рассматривать как оскорбление.

Сир Тарренс и леди Далия изучили другие потенциальные брачные контракты для своего старшего ребенка, но редко обсуждали их с ним. В первую очередь потому, что он так часто отсутствовал в Крепости Клигана. Обычно вместо этого он вершил правосудие лорда Тайвина Ланнистера.

Теперь, когда Грегор был отрезан от своих родителей, обязанность найти невесту была возложена исключительно на него.

Во многом благодаря его вновь обретенной славе и благородной репутации у него было несколько потенциальных кандидатов. Кто-то скажет, что у него их слишком много. Как бы то ни было, выбрать его было не так сложно, как казалось.

Грегор заметил нечто странное. Красота и сила были почти обратно пропорциональны друг другу в отношении женщин Вестероса. Почти все самые привлекательные и красивые женщины Вестероса, такие как Санса, Серсея и Дейенерис, не обладали боевой доблестью. В то время как все сорванцы и сильные женщины-воительницы, такие как Арья, Бриенна, Мира и Аша, не имели абсолютно никакой сексуальной привлекательности.

Конечно, были некоторые исключения. Первой женщиной-членом Легиона была одна.

Дейси Мормонт не была ни самой красивой, ни самой сильной женщиной Семи Королевств. Но она обладала удивительным сочетанием обоих качеств.

Грегор был не настолько поверхностен, чтобы верить, что великолепие и энергия — единственное, что имеет значение в женщине. Его родители в обеих его жизнях воспитали его лучше, чем это.

Сила и красота были не единственными положительными качествами Дейси. Она также была очень сообразительна и была блестящим тактиком. У нее также было широкое чувство юмора, которое всем нравилось.

Грегор обнаружил, что чем больше времени он проводил с женщиной-воином, тем больше ценил ее общество. Судя по тому, что он мог сказать, она, казалось, отвечала взаимностью на эти чувства.

Через некоторое время он задался вопросом, перерастут ли эти чувства во что-то более интимное.

Грегор знал, что рано или поздно ему придется на ком-то жениться. В этом мире, чем раньше он женится, тем лучше.

Основная причина всей спешки заключалась в том, что каждый лорд хотел сохранить свою родовую линию. Учитывая, насколько опасным может быть Вестерос, они были обязаны как можно скорее начать делать истинных наследников. В конце концов, они рисковали не быть рядом достаточно долго, чтобы сделать это.

Хотя Грегор мог понять желание продолжить род, он мог бы обойтись и без вездесущего требования продолжить его. Родители Грегори Уэлча никогда не требовали от него внуков. Он никогда не был женат и не помолвлен. У него даже не было времени на девушку за годы работы в ЦРУ.

С другой стороны, он вырос в стране, где браки по расчету почти никогда не практиковались. Единственными исключениями были случаи, когда церемония совпадала с религиозными убеждениями. Здесь, в Вестеросе, ему придется найти жену, хочет он того или нет.

Он знал, что лишь немногие браки по расчету изначально связаны с любовью, но все же Грегор предпочел бы, чтобы он и его будущая невеста действительно испытывали друг к другу какие-то чувства, прежде чем они были связаны друг с другом. Эддард Старк и Кейтилин Талли полюбили друг друга. При правильных обстоятельствах Роберт Баратеон и Серсея Ланнистер тоже могли.

В настоящее время отношения Грегора с Дейси были не более чем дружбой. Но это, безусловно, может перерасти в нечто большее.

С политической точки зрения Дейси представляла наилучший вариант. Она могла завоевать большое уважение и любовь других членов Легиона, она была способна защищать себя без посторонней помощи и была очень проницательна в вопросах войны и дипломатии.

Кроме того, Дом Мормонтов был одним из самых преданных вассалов Винтерфелла. Брак между Грегором и Дейси может укрепить связь между ним и Старками. Это будет особенно полезно, когда, наконец, наступит Долгая ночь.

Самым заметным их непохожестью была разница в возрасте. На момент их первой встречи Грегору был двадцать один год, а Дейси — шестнадцать. В своей первой жизни Грегори никогда бы не осмелился поднять руку на женщину моложе восемнадцати. Не только потому, что это было незаконно, но и потому, что это было аморально.

В то время как в Вестеросе законов о возрасте согласия практически не существовало. Прожив в деревне два десятилетия, Грегор несколько смягчил жесткие американские взгляды двадцать первого века на эту тему. Он все еще считал тревожным тот факт, что девочки считались подходящими, как только они впервые получили свою лунную кровь. У одной из его сестер начались первые месячные, когда ей было всего одиннадцать.

В любом случае, Грегор не торопится с поиском невесты. Он также будет держать свои варианты открытыми, пока не станет более уверенным в своих отношениях с Дейси. Он подождет какое-то время, прежде чем даже заговорит с ней о концепции брака. Он не хотел бы говорить об этом слишком рано. Он мог смириться с отказом, но не тогда, когда это разрушало совершенно здоровую дружбу.

Более того, у Грегора были заботы поважнее, чем женитьба. Его главным приоритетом по-прежнему было объединение Вестероса.

К этому моменту он уже проделал неплохую работу по объединению Семи Королевств. Процесс все еще находился на начальной стадии, но с каждой неделей он становился свидетелем некоторого прогресса.

Как он и предполагал, Грегор столкнулся с некоторыми неудачами. Например, некоторые в Вестеросе были более склонны к сближению, чем другие. Это отразилось на соотношении народов, пришедших ко рву Кайлин.

Из девяти регионов Вестероса Железнорождённые составляли наименьший процент легиона без знамен. Пока в организацию не вступил никто особо видный с Железных островов. Большинство из них были бастардами, крестьянами и бывшими рабами. Записались также некоторые вассалы из домов Харлоу, Ботли и Гудбразер.

Поначалу Грегора не смущала низкая явка железнорожденных. В конце концов, исходя из канонического содержания франшизы, они были в основном цивилизацией (если их можно было назвать гражданскими) людей, которые считали себя слишком хорошими, чтобы вступать в альянс. Робб обратился к Бейлону Грейджою с предложением коалиции, и что он ответил? Он чуть не сказал «иди на хуй» и напал на север.

Грегор часто задавался вопросом, почему остальная часть Вестероса не объединилась, чтобы уничтожить Железные острова. Более того, как железнорожденные вообще выжили так долго? Они жили на скоплении пустынных скал, прибегали к набегам, а не к торговле, и были слишком горды, чтобы подружиться с какой-либо другой культурой Вестероса. Даже хозяева залива Работорговцев не были столь предосудительны. Хотя он не одобрял геноцид, Грегор лично считал, что Железнорождённые были неприятностью, без которой остальная часть Вестероса могла бы обойтись.

Тем не менее Железные острова могли быть по-своему полезны. Он надеялся, что по крайней мере некоторые из Железнорожденных были достаточно мудры, чтобы увидеть преимущества объединенного Вестероса. Наверняка у некоторых из них было столько здравого смысла. Некоторые из них, должно быть, были с честью.

Оказалось, да. На третий год после основания Легиона без Знамён произошёл инцидент, которого не предвидел даже Грегор.

Ввосьмом месяце того же года одинокое судно плыло вверх по Разрезу (именно так назывался канал). Когда дежурный дозорный заметил корабль издалека, Грегора тут же вызвали к воротам.

С вершины ворот Гора смотрел на канал дальним глазом (так в этом мире назывались телескопы) и сосредоточился на приближающемся судне.

Он сразу же узнал в нем корабль железнорожденных. Это было довольно странно. Железные острова располагались у западных берегов Вестероса. Разрез выходил на один из восточных берегов. Любой железный человек, который хотел добраться до канала, должен был либо пройти через Риверлендс, либо пройти весь путь вокруг южной оконечности континента.

Любой маршрут потребовал бы большого количества времени и ресурсов. Тот, кто сейчас пересекал Разрез, должно быть, был полон решимости добраться до Рва Кейлин.

Глаза Грегора расширились, когда он увидел имя, напечатанное на борту корабля. Это была Железная Победа.

Приближался Виктарион Грейджой. По какой причине, Грегор не мог понять.

Совет Грегора и высшие офицеры Легиона присоединились к нему у ворот. Они также с опаской сосредоточились на большом корабле.

— Каковы ваши приказы, милорд? — спросил сир Родрик Кассель.

Грегор на минуту задумался. Затем он опустил дальний глаз и провозгласил:

— «Когда корабль приблизится… откройте ворота».

Эта команда ошеломила нескольких присутствующих.

— «Мой господин?» — недоуменно заметил Герион Ланнистер.

— Поверь мне, Герион, — заявил Грегор, — если Виктарион собирается штурмовать ров, мы легко его одолеем.

— «Зачем вообще давать ему возможность?»

спорил Аллард Сиворт, второй сын сира Давоса.

— «Поскольку я не верю, что его целью является захват рва Кейлин, — заметил Грегор, — если бы это было так, он привел бы больше одного корабля. Острова. Запишите, где они находятся, но ничего не делайте, чтобы создать впечатление, что что-то находится в стороне».

— Будет сделано, сир, — произнес Полливер.

Солдаты Горы по-прежнему называли его «сером», хотя он был лордом более двух лет, а лорды, как правило, превосходили рыцарей по статусу. Были рыцари-землевладельцы, стоявшие выше мелких лордов, но Грегор определенно не был мелким лордом. Тем не менее, он позволил своим людям продолжать обращаться к нему по титулу «сер».

Большинство спутников Грегора отправились на поиски своих железнорожденных и следили за их перемещениями. Оберин Мартелл, Родрик Кассель, Сайлас Викари и Дейси Мормонт были среди тех, кто остался с Горой.

Когда «Железная Победа» достигла конца канала, ворота открылись, и ему разрешили въезд. Все люди на набережной с опаской смотрели на судно, когда оно входило в гавань. Весь экипаж корабля был вооружен, но большинство из них не размахивали оружием.

Докеры направили корабль в порт. Как только между мостиком «Железной победы» и ближайшим доком был установлен трап, капитан судна и его старшие офицеры быстро высадились на набережную.

Грегор и его помощники уже слезли с ворот. Они прибыли на пристань примерно в то же время, что и Виктарион и его люди. Именно тогда он и Грегор впервые встретились лицом к лицу.

Когда-то, когда он был просто фанатом сериала, Грегор считал Виктариона тем Грейджоем, который даже отдаленно симпатизировал ему. У Аши и Теона были свои искупительные качества, но, кроме его традиционных идеалов Железнорожденных и безжалостного убийства его третьей жены, Виктариону нечего было искупать. Он был лишь немного умнее воинов Грегора, но пользовался большим авторитетом и уважением среди своих людей, чем почти любой другой военачальник Вестероса.

С точки зрения телосложения, Виктарион был грубым человеком, как и предполагалось в книгах. Он по-прежнему был почти на голову ниже Грегора, но даже Дейси приходилось задирать голову, глядя на него.

У одного из мужчин, стоящих рядом с Виктарионом, была рана на лице. Это открыло его губы, делая его передние зубы видимыми, даже когда он закрыл рот. Должно быть, это был Дагмер Клефтджоу.

Грегор знал, что Дагмер служил Грейджоям большую часть своей жизни в оригинальной вселенной, но он не мог вспомнить, служил ли когда-нибудь Клефтджоу непосредственно под командованием Виктариона.

Если бы он этого не сделал, то по какой причине он мог быть сейчас там с Виктарионом?

Какой бы ни была причина Дагмера, она, должно быть, была той же самой, что и причина прихода Виктариона.

Единственный способ узнать причину — спросить.

После периода напряженного молчания Грегор сердечно заявил:

— «От имени Роберта Баратеона и Семи Королевств приветствую вас, капитан Виктарион».

— Железный капитан Виктарион, — поправил его Дагмер Клефтджоу.

Виктарион жестом приказал Ящерице помолчать, а затем повернулся к Грегору и произнес:

— «Ваши приветствия приняты, но в них нет необходимости».

Очевидно, Виктарион не был сторонником пустых разговоров. Грегор решил перейти прямо к делу. Он скрестил руки на груди и спросил:

— «Что привело вас в Ров Кейлин? Насколько я понимаю, вы здесь не для завоевания».

— «Если бы это было так, мы бы с тобой сейчас столкнулись сталью, — прямо заметил Виктарион, — Что касается того, почему я здесь… почему кто-то приходит сюда?»

Грегор не мог понять, был ли это риторический вопрос или это был реальный запрос. Он поднял бровь и пробормотал:

— «Прошу прощения?»

— Ты слышал меня, Гора, — мрачно пробормотал Виктарион. Он оглядел Дейси, Оберина и сира Родрика и пробормотал:

— «По какой причине они здесь?»

— Они члены Легиона без знамен, — прямо ответил Грегор.

— Вот так, — сухо сказал Виктарион, — мы с моими людьми скоро пополним их ряды.

Именно тогда Грегор понял, что происходит.

— Ты собираешься записаться в Легион?

— «Мы собираемся записаться в Легион»,

заявил Виктарион.

— «Последнее слово о том, кто войдет в эту компанию, остается за лордом Грегором», — вмешалась Дейси Мормонт.

— «Он был бы дураком, если бы отказался от нас, — хрипло заметил Дагмер Клефтджоу, — опять же, он может быть уже им, если женщина должна говорить за него».

Оберин выглядел возмущенным этим пренебрежением, а сир Родрик сердито скривился. Дейси только усмехнулась. Она достаточно долго мирилась с сексизмом, и это больше не беспокоило ее. Особенно когда это исходило от морских дикарей вроде Дагмера Клефтджоу.

Грегор сохранил спокойное выражение лица, но строго заявил:

— «Эта «женщина» — один из моих самых доверенных офицеров. Она сражалась на моей стороне в течение нескольких месяцев и ни разу не подвела меня. В любой день я бы выбрал ее над многими из вас».

— Тогда ты дурак, — прокомментировал Виктарион.

Грегор резко шагнул вперед, схватил Виктариона за застежку плаща и притянул ближе. Дагмер и другие Железнорождённые потянулись за своими мечами, но прежде чем их успели вытащить, их со всех сторон окружили вооруженные легионеры.

Железнорождённые нерешительно встали, но продолжали держать руки на рукоятях клинков.

Грегор пристально посмотрел на Виктариона. Затем он сердито пробормотал:

— «Я слышал, что вы забьете человека до смерти за то, что он назвал вас дураком. Я не терплю здесь такой наглости. Но, в отличие от вас, я не восстанавливаю свою власть, убивая. Я тоже не из тех, кто держит обиду. Так что я позволю тебе это небольшое пренебрежение. Но пока ты здесь, ты будешь относиться ко мне и своим будущим коллегам с должным уважением. Понятно?

Хотя Виктарион сохранил хмурый вид, он слегка кивнул головой. Затем Грегор отпустил его и иронично заявил:

— «Хорошо. Мы можем поладить, Железный капитан».

Затем Грегор и его товарищи повели Виктариона и его команду обратно ко рву. По пути туда Грегор выдвинул несколько возможных гипотез о том, почему Железный капитан решил вступить в Легион без Знамени. Он был совершенно уверен, что это было не по совести. Он сомневался, что кто-либо из Железнорождённых когда-либо делал что-либо по совести.

Возможно, его привлекли стимулы, которые Грегор включил в первую рекламу, которую он использовал для продвижения Легиона. Среди них были богатство, известность, слава и всеобщее обожание. Это было практически призванием железного человека в жизни.

Когда Грегор, Виктарион и их соратники добрались до солярия Горы, он обнаружил истинные мотивы Железного Капитана.

Несмотря на то, каким тупым он был, Виктарион не был слеп к тому, каким мир видел его и его людей. Он прекрасно понимал, что большинство Вестероса ненавидят Железнорожденных. Он видел в Легионе уникальную возможность начать восстанавливать репутацию своего народа.

Конечно, невозможно сказать, какой ущерб причинили Железнорождённые за века. Кто-то скажет, что они причинили слишком много страданий. Но Грегор был готов дать им шанс. В конце концов, если он собирался объединить Вестерос, ему нужны были люди, разделяющие схожие интересы.

Итак, в тот день Виктарион Грейджой, Дагмер Клефджо, Нут-Цирюльник, Длинноуотер Пайк, Бертон Хамбл, Раймольф Буревестник, Вульф Одноухий, Том Тайдвуд, Рагнор Пайк, Стеффар Заика и остальные члены экипажа «Железной Победы» стали официальными лицами. членами Легиона без знамен.

Наконец-то Железные острова были адекватно представлены в Легионе.

Вскоре после того, как Виктарион и его люди стали легионерами, Грегор сосредоточился на некоторых своих долгосрочных планах.

До сих пор основная причина, по которой он смог улучшить Вестерос, заключалась в том, что у него было преимущество, которым не обладал никто другой: он знал реальную временную шкалу мира.

Конечно, его вмешательство в дела королевства усложняло дело. Грегор не был слеп к последствиям своих действий. Он прекрасно понимал, что каждое произведенное им изменение, даже самое незначительное, приведет к совершенно иным изменениям в результате в будущем.

К счастью, у Грегора были средства компенсировать эти изменения. Эти средства можно было найти в его уме.

Работа Грегори Уэлча в Центральном разведывательном управлении была связана со сценарным анализом. Другими словами, ему было поручено определить все возможные варианты завершения ситуации, а также впоследствии разработать соответствующие стратегии, чтобы противостоять каждому исходу или реагировать на него.

Он был очень искусен в этом направлении работы. Он мог смотреть на любую дилемму и представлять себе все возможные варианты ее решения в своей голове. Если на пути возникнут какие-то непредвиденные препятствия, он сможет легко их объяснить и компенсировать.

Благодаря вмешательству Грегора Вестерос уже стал лучше. На данный момент все было более или менее спокойно. Но этот мир не будет постоянным. Рано или поздно найдутся отдельные лица, которые разобьют его в корыстных целях.

Одним из главных приоритетов Грегора было соответствующее обращение с этими людьми.

Как и Арья Старк, Гора составил свой собственный список расстрелянных (или дерьмовый список, учитывая людей в нем). Несколько раз в день он думал следующее:

Петир Бейлиш… Руз Болтон… Эурон Грейджой… Уолдер (и почти любой другой) Фрей… Тайвин Ланнистер… Янос Слинт… Рэмси Сноу… Ладд Уайтхилл…

Он мог справиться с Эуроном во время восстания железнорожденных. Он планировал это еще до того, как Виктарион присоединился к Легиону. Теперь, когда Виктарион был на его стороне, его цель убить Вороньего Глаза стала еще проще.

Рэмси, он мог подавить еще до того, как вырос. Это будет единственный раз в его жизни, когда он без колебаний убьет ребенка. Как только Рэмси будет мертв, а выживание Домерика Болтона будет гарантировано, Русе Болтон сможет остаться верным Старкам. В противном случае его смерть было бы достаточно легко инсценировать как несчастный случай. Если бы Домерик оказался более лояльным, чем его отец-придурок, Грегору, возможно, даже не пришлось бы спорить с Ладдом Уайтхиллом.

Мизинец и Янош Слинт могли быть устранены тихо и незаметно. Слинта придется убрать на случай, если Грегору когда-нибудь понадобится захватить Королевскую Гавань. Но в целом он беспокоил Грегора меньше всего.

Бейлиш, однако, был риском класса А. Мизинцу еще предстояло получить какое-либо влияние при дворе короля Роберта. В конечном счете, он был в первую очередь ответственен за падение Старков. Грегор был полон решимости заставить его страдать за это.

Он должен быть осторожен с Уолдером Фреем; эта древняя ласка имела привычку переживать гораздо более благородных людей. Кроме того, инсценировать его смерть, не привлекая внимания, было бы сложно. С другой стороны, у него была больше личной ненависти к покойному лорду Фрею. Он не позволил бы своим личным чувствам омрачить его суждение, но, если это вообще возможно, он собирался сделать так, чтобы Уолдер Фрей не дожил до Долгой Ночи.

Единственная настоящая проблема была поставлена Тайвином Ланнистером. Он был хорошим отцом жены короля Роберта и сеньором западных земель. Также существовала большая вероятность того, что Таргариены попытаются вернуться к власти когда-нибудь в будущем. Пока его дочь была королевой, лорд Тайвин никогда бы не согласился на это.

Независимо от того, кого нужно устранить, Грегор знал, что время — непозволительная роскошь. Таким образом, он решил, что может также начать сужать свой список, пока он все еще впереди в игре.

Грегор понял, что он никогда не сможет поделиться своими знаниями о Вестеросе ни с кем. Несмотря на это, он знал, что никогда не сможет достичь своих целей без посторонней помощи. Ему, несомненно, понадобится помощь.

Следовательно, Грегор сформировал свой собственный внутренний круг. В его состав входили девять легионеров; по одному от каждого из девяти регионов Вестероса.

В частности, это были Дейси Мормонт из Северян, Бринден Талли из Речных лордов, Виктарион Грейджой из Железнорожденных, Осмунд Кеттлбэк из Королевских лордов, Лин Корбрей из жителей долины, Аллард Сиворт из Повелителей Бури, Герион Ланнистер из Западных лордов, Гарт Хайтауэр из Королевских лордов. Ричмены и Оберин Мартелл из дорнийцев.

Кроме сира Бриндена, никто из этих людей не был старше Грегора более чем на десять лет. Все они были в Легионе разное количество времени, но Грегор стал доверять им всем. Все они принесли к столу что-то особенное. У всех у них были принципы, но они были готовы пойти на многое, чтобы сохранить людей, которых они любили, и ценности, в которые они верили.

На десятом месяце 286-го года после Завоевания Эйегона Грегор созвал всех девятерых из этих людей в зал совета. Он прибыл примерно через пятнадцать минут после остальных. Все они уже сидели вокруг большого круглого стола.

Заняв главное место во главе стола, Грегор оглядел остальных. Затем он спросил их:

— «Вы сказали кому-нибудь, что собираетесь сюда?»

— «Нет, милорд», хором хором сказали все девятеро.

— Хорошо, — одобрительно пробормотал Грегор. — После того, как мы покинем эту комнату, вы не будете ни с кем обсуждать то, что здесь обсуждалось. Даже друг с другом. Эти встречи будут строго конфиденциальными.

— Будут ли еще встречи, лорд Грегор? — предположила Дейси Мормонт.

«Да, Дейси, — подтвердил Гора, — это только первая из многих».

— Ну, к чему вся эта секретность, милорд? — спросил Аллард Сиворт.

— Скоро ты узнаешь, Аллард, — двусмысленно сказал Грегор.

Грегор выпрямился в своем кресле и заявил:

— «Как вы все хорошо знаете, основная функция Легиона без Знамен состоит в том, чтобы поддерживать мир и безопасность Вестероса. Мы делаем это разными способами. всех преступников страны и подвергнуть их королевскому правосудию. Это довольно простая операция. Преступление есть преступление. Однако… предположим, мы сталкиваемся с кем-то, кто не совершил преступления, но совершит его в будущем?

— «Ответ на этот вопрос прост, милорд, — рассуждал Гарт Хайтауэр. — Заговор с целью совершения преступления почти всегда столь же серьезен, как и само преступление».

— «Я не говорю о заговоре, Гарт, — признался Грегор, — я говорю о людях, которые способны делать ужасные вещи. Эти люди могут показаться безобидными или пассивными на первый взгляд, чтобы сделать свою жизнь лучше. Если бы им представилась возможность, они сделали бы что угодно, чтобы реализовать свои амбиции. Даже если их процветание приходит за счет страданий других».

— «Есть несколько человек, которых я знаю, которые подходят под это описание», — лукаво прокомментировал Бринден Талли.

— Мне кажется, я тоже знаю некоторых из них, сир Бринден, — откровенно сказал Грегор Черной Рыбе.

— В этом разговоре есть смысл, лорд Грегор?

нетерпеливо пробормотал Виктарион Грейджой. Его настроение не сильно улучшилось с тех пор, как он присоединился к Легиону, но, по крайней мере, он больше не разговаривал с Горой свысока.

— «Ничто из того, что я делаю, не является бессмысленным, Виктарион, — заявил Грегор. что есть немало людей, которые, когда им представится шанс, зайдут так далеко, что увидят, как все королевство страдает ради собственной выгоды».

— «Это звучит как простое предположение», — отметила Лин Корбрей.

— «Иногда предположения — это все, чем мы можем руководствоваться», — утверждал Грегор. Он снова оглядел своих коллег и заявил:

— «Я никогда в жизни не причинял вреда невинным людям. Люди, о которых я говорю, ни в коем случае не невиновны. любой проступок в их жизни раньше, но они не будут сомневаться в том, чтобы сделать это в будущем».

— «У этих людей есть имена или они чисто теоретические?» — риторически спросил Герион Ланнистер.

— О, они настоящие, — заявил Грегор, — я составил их краткий список.

— «Кто эти предполагаемые лица?» — спросил Осмунд Кеттлбэк.

— «Чтобы сохранить целостность этой процедуры, я не буду разглашать их всех одновременно, — сообщил Грегор, — вместо этого я буду называть с вами одно имя на каждой встрече. Имя будет дано в самом начале. После этого оставшаяся часть встречи будет посвящена обсуждению того, что следует делать с этим конкретным человеком».

— И под «что делать» ты имеешь в виду…?

Начал Оберин Мартелл.

Грегор Клиган торжественным тоном объявил:

— «Мы истребим их. По одному».

Остальные были встревожены тем, насколько безмятежно и стоически звучал голос Грегора, когда он сделал это заявление.

Если бы он был меньшим человеком, большинство из них ушли бы с собрания прямо сейчас. Но они следили за Грегором достаточно долго, чтобы знать, что он был справедливым и честным человеком. Он был человеком, которого все могли уважать и следовать за ним через любые испытания и невзгоды.

Грегору не потребовалось много времени, чтобы удостовериться, что он пользуется полной поддержкой девяти человек до него.

Как только он это сделал, Дейси Мормонт с интересом спросила:

— «Кто будет первой целью?»

Восемь других мужчин наклонились вперед и с нетерпением ждали ответа. После десяти секунд абсолютной тишины Грегор дал им одну. Он твердо сказал:

— «Петир Бейлиш».

Глава 12 Очистить сообщение

— «Кто?» — в замешательстве спросил Осмунд Кеттлбэк. Он был не единственным, кто казался незнакомым с этим именем. Виктарион Грейджой, Гарт Хайтауэр и Аллард Сиворт выглядели не менее озадаченными.

— «Он лорд Пальцев, — рассказала Лин Корбрей, — при этом очень второстепенный лорд».

— «Вот почему его зовут Мизинцем», — добавила Дейси Мормонт.

Оберин Мартелл хитро ухмыльнулся и прокомментировал:

— «О, я думал, это потому что…»

— Да, спасибо, Оберин, — поспешно прервал Красного Змея Грегор Клиган.

— «Петиру не может быть больше восемнадцати, милорд, — заметил Бринден Талли, — какие у вас могут быть причины желать его смерти?»

— «У меня есть несколько причин, сир Бринден, — заявил Грегор, — прежде чем я их изложу, я хочу прояснить одну вещь. Я не заставляю вас никого убивать. Я санкционирую эту операцию — и любые будущие, которые мы планируем, — если и только если все девять из вас согласятся на это. После того, как я объясню причины, по которым я преследую лорда Бейлиша, вы сами решите, достаточны ли они, чтобы оправдать его смерть. Если вы все согласны, мы реализуем мой план. В противном случае план умирает здесь и сейчас».

Остальные девять человек переглядывались друг с другом, как будто безмолвно разговаривали. В конце концов, все они снова повернулись к Грегору и кивнули, соглашаясь с его предложением.

Затем Грегор посмотрел на самого старшего из сидящих за столом и заявил:

— «Ирония судьбы, как вы из всех присутствующих первыми спросили о причине, сир Бринден. После того, что Бейлиш сделал с вашей семьей…»

Подняв бровь, Черная Рыбка пробормотал:

— «О чем вы говорите, милорд?»

Грегор пояснил:

— «Знаете ли вы, что незадолго до Восстания ваша племянница Лиза забеременела? Или что в результате ваш брат лорд Хостер заставил ее пить лунный чай?»

Бринден склонил голову набок и скептически спросил:

— «Откуда ты это знаешь?»

— Я скоро к этому вернусь, — заявил Грегор. — Скажи мне, кто, по-твоему, был отцом этого ублюдка?

Этого намека было достаточно, чтобы вывести Черную рыбу из себя. Он пробормотал:

— «Я знал, что Лиза и Петир были близки… но я никогда бы не подумал, что он так опозорит ее. Кроме того, он казался более привязанным к Кейтилин. В конце концов, он дрался на дуэли за ее руку».

— И проиграл, — признал Грегор, — но это не мешает ему фантазировать, что он выиграл. Я слышал, Мизинец часто утверждал, что лишил девственности обеих ваших племянниц.

При этом Бринден вскочил на ноги и рявкнул:

— «Это возмутительно».

— «Я знаю, что это ложь, сир, — сообщил Грегор, — Бейлиш дважды ложился в постель с Лизой, но во второй раз он был пьян и просто принял ее за Кейтилин».

Сир Бринден больше не был единственным, кто был поражен масштабом проницательности Грегора.

— Откуда вы получили эту информацию, милорд? — спросил Гарт Хайтауэр.

— Из уст самой леди Лизы, — заявил Грегор. Он сел в своем кресле и продолжил:

— «С тех пор, как я был назначен магистром порядка Роберта Баратеона, я поддерживал связь с ним и остальными членами Малого Совета. В частности, с магистром Шептунов. Лорд Варис держит меня в курсе событий. о делах королевского двора. А также о том, что говорят и делают в кулуарах. В том числе и о вещах, которые не предназначены для огласки. Судя по всему, жена Десницы недавно призналась своим служанкам, что Петир Бейлиш спал с ней дважды. она продолжает вести с ним переписку за спиной лорда Джона».

Бринден нахмурился, грубо сел обратно и пробормотал:

— «Этого достаточно, чтобы поколебать меня. Я говорю, что червяк умирает».

— «Как и я, — произнес Осмунд Кеттлбэк, — Бейлиш оскорбляет Короля и его Десницу, просто продолжая переводить дыхание».

Грегор был доволен. Он уже убедил двух своих товарищей согласиться с его планом. Однако остальным семерым, очевидно, потребуются дополнительные и веские причины, прежде чем они уступят. К счастью, он подготовил некоторые. Но он должен был помнить о своей презентации с самого начала. В то время как первая причина была полностью верной, каждая последующая причина была каким-то образом приукрашена или сфабрикована.

Грегор заявил:

— «Под «перепиской» я не имею в виду, что леди Лиза и лорд Петир просто обмениваются письмами друг с другом. По словам Паука, она без ума от него. иметь с ним прелюбодейные отношения».

Бринден вздохнул и пробормотал:

— «Лиза всегда была самой слабой из всех детей моего брата».

Грегор кивнул в знак признательности и продолжил:

— «Несомненно, леди Аррен все еще любит Бейлиша. Однако он не отвечает ей взаимностью. Но он знает о них. Благодаря этому он может манипулировать ею по своей воле».

— «Как манипулировать ею?» — спросил Лин Корбрей.

— «После Восстания леди Лиза убедила лорда Джона сделать Мизинца главой таможни в Чаяем Городе, — рассказал Грегор Клиган, — влияние лорда Бейлиша заставило ее сделать это. Но это только начало его амбиций. Очень интересные вещи о нем. В конце концов, он намеревается использовать Лизу, чтобы стать Мастером над монетами в Малом Совете. Как только он закрепит свое положение в Королевской Гавани, вполне возможно, что он зайдет так далеко, что обманом отравит леди Лизу и отравит ее муж.»

— «Дама обожает его, но он обращается с ней, как с отбросами, — сердито произнес Оберин, — Любой мужчина, который так эксплуатирует женщин, заслуживает того, чтобы его унизили».

— Вы действительно верите, что Петир попытается убить лорда Джона? — спросила Лин Корбрей.

— «Лорд Варис полагает, что есть очень большая вероятность», — возразил Грегор.

— «Тогда я призываю и его голову, — произнесла Лин, — когда-то мы с Петиром были друзьями, но мой первый долг — перед моим сюзереном».

— Я тоже в деле, — твердо сказал Аллард Сиворт, — мой отец служит лорду Станнису Баратеону. Если я чему-то и научился у них обоих, так это тому, что любой, кто постоянно лжет и жульничает, чтобы заработать на жизнь, — негодяй… Бейлиш должен искупить свои преступления».

Пять вниз, четыре осталось.

— «Представим на минуту, что Бейлиш действительно организовал убийство Десницы, — предположил Гарт Хайтауэр, — станет ли это концом его устремлений?»

— «Нет, он все равно был бы ближе к их началу, чем к концу, — провозгласил Грегор. — Мы с лордом Варисом пришли к одному и тому же выводу о Бейлише. Он хочет. И он мало чего не хочет. Если бы у него был шанс, он бы захватил Железный Трон для себя. Он даже убил бы лорда Эддарда Старка, чтобы взять леди Кейтилин в жены».

— «Обычно я бы похвалил человека за его честолюбие, — прокомментировал Виктарион Грейджой, — но Бейлиш заходит слишком далеко. Он представляет опасность для всех нас, и его нужно остановить».

— «Если он посмеет подвергнуть опасности жизнь моего сюзерена и вожделение его жены, тогда жизнь Мизинца будет равносильна штрафу», — сурово заявила Дейси.

— «Муж моей племянницы восседает на Железном Троне, — заметил Герион. — До сих пор они правили этой страной намного лучше, чем когда-либо делал Безумный Король. Я убью любого, кто угрожает их правлению».

Голосование было почти единогласным. Лишь одному человеку еще предстояло вынести вердикт.

Грегор повернулся к этому человеку и пробормотал:

— «Это оставляет тебя, Гарт. Как мы поступим, теперь зависит от тебя. Дай мне свое согласие, и мы устраним Бейлиша. В противном случае этот заговор умрет прямо сейчас».

человек из предела некоторое время молча думал. Ему не нравилось, когда его ставили в тупик, но это была его собственная вина, что он говорил последним. Он избегал оглядываться по комнате, так как все взгляды были прикованы к нему.

В конце концов, он глубоко вздохнул и признался:

— «Кроме слов паука, у нас нет конкретных доказательств того, что Бейлиш на самом деле захватит власть. Тем не менее, из такого человека, как Бейлиш, ничего хорошего не выйдет. Так что, даже если это все теория, Вестеросу было бы лучше без него».

Грегор Клиган усмехнулся и слегка кивнул. Он объявил:

— «Тогда мы все согласны. Петир Бейлиш должен умереть».

Гора провел остаток встречи, рассказывая остальным о своем плане разобраться с Мизинцем. Они были там в течение почти часа, так как он должен был быть абсолютно тщательным и понятным.

Когда эта встреча закончилась, он отправил ворона в Королевскую Гавань. Письмо было адресовано Варису.

Грегор знал, что лучше не слишком полагаться на Паука, но в вопросах, касающихся безопасности королевства, он знал, что может довериться Варису, который поможет ему. Они оба знали, на что способен Мизинец, и согласились, что царство сгорит, если его не остановить.

Кроме того, Паук уже был замешан в этой схеме Грегора. Таким образом, Грегор не видел причин не привлекать Вариса более прямо.

В письме был исчерпывающий план Грегора по убийству Мизинца. На случай, если кто-нибудь увидит письмо до того, как Варис избавится от него, Грегор составил набросок в виде отрывка загадок.

В письме содержалось как описание плана убийства Петира Бейлиша, так и набор инструкций о том, как Варис может сыграть свою роль в этом деле. Все, что Пауку действительно нужно было сделать, это прошептать что-то на ухо Королю.

На этом он прошел. Вскоре после того, как Грегор написал Варису, Ров Кейлин получил ворона из Королевской Гавани. Письмо было скреплено печатью королевского дома Баратеонов.

Грегор быстро открыл письмо и прочитал его. Это был королевский приказ от короля Роберта.

Очевидно, Роберт заметил, что дому Уэнтов грозит исчезновение. Из-за этого ему понадобится кто-то другой, чтобы взять на себя управление Харренхоллом, в случае, если последний из Уэнтов вымрет. Среди претендентов на титул он рассматривал Петира Бейлиша.

Эта идея изначально не принадлежала Роберту. Его дал ему лорд Джон Аррен, который получил его от своей жены, леди Лизы, которая услышала его от лорда Вариса. Сам Варис узнал об этой идее от Грегора.

Когда Грегор прочитал приказ Роберта, ему, по сути, рассказали предпосылку его собственного плана.

Подробности того, как Роберт ожидал от него выполнения приказа, также принадлежали Грегору. Когда он просматривал их, ему казалось, что кто-то приказывает ему провести один из его собственных мозговых штурмов.

Поскольку Харренхолл находился в Речных землях, лорд Хостер Талли должен был дать свое согласие, прежде чем какие-либо новые земли были переданы кому-то из-за пределов его владений. Из-за натянутых отношений между лордом Хостером и лордом Петиром вопрос о наследовании потребует некоторого посредничества со стороны беспристрастной третьей стороны. Легион без Знамен, уже завоевавший блестящую репутацию своей дипломатии, должен был выступать в качестве этой третьей стороны.

Легион также будет нести ответственность за безопасное прибытие Бейлиша в Риверран. Они будут с Мизинцем на каждом этапе его пути. Грегор должен был назначить два взвода легионеров сопровождать Бейлиша.

Один взвод отправится в Долину по суше; другой по морю. Тот, что плыл морем, забрал его из Чайки, где он служил таможенником у лорда Джерольда Графтона. Эти отряды будут сопровождать его до самих Кровавых Ворот.

В то же время взвод, идущий по суше, должен был войти в Долину с запада верхом. Они уберут всех членов горного клана, разбивших лагерь возле дороги. Как только члены клана будут успешно отброшены, они отправятся к Кровавым Вратам. Там они должны были встретиться с Бейлишем и первым взводом. В общем, они вернутся через горы и направятся прямо к Риверрану.

Естественно, Легион не справится со своей задачей по защите Бейлиша, но Грегора не беспокоит ответная реакция. Это будет не первый раз, когда Легион не сможет выстоять. К тому же Грегор уже придумывал полдюжины различных объяснений их провала. Какой из них он представит Роберту, будет зависеть от того, как разыграется сценарий.

Через несколько дней после получения этого ворона от Роберта Грегор привел в действие план убийства.

Виктарион и его команда отплыли от рва Кейлин на «Железной победе». Аллард, Гарт, Осмунд и несколько легионеров также были на борту. Они взяли курс прямо на Чайячий город. По прибытии они оставались там на одну ночь. Затем уже на следующее утро они сопроводят Бейлиша к Кровавым воротам.

Судя по письму Роберта, лорд Графтон и Мизинец уже были проинформированы о возможном владычестве последнего над Харренхоллом. Так что он будет готов покинуть Чаячий Город, как только будет готов первый взвод легионеров.

Пока «Железная победа» двигалась вниз по Разрезу, Грегор и его латники шли по Козуэй. Дейси, Оберин, Лин, Бринден и Герион ехали с ними. Они взяли с собой обычное количество провизии, оружия и доспехов для роты такого размера.

Однако Грегор привез с собой дополнительную тележку стального оружия и доспехов. Это заинтриговало некоторых из его людей, так как большинство из них несли гораздо более совершенные кольчуги и вооружение. Тем не менее, эта тележка была ключевой в плане Грегора. Только девять его доверенных лиц знали, что его содержимое не вернется. Кому-то это могло показаться пустой тратой времени. Но со всеми доходами, которые Легион заработал в последнее время, они легко могли бы выделить тележку со стальным оружием и доспехами.

Марш вниз по Перешейку был относительно быстрым и прямым. Грегор и его отряд следовали по королевскому тракту на юг, пока не достигли перекрестка с гостиницей Маши Хеддл. Они остались там на ночь, а затем продолжили свой путь по восточной дороге.

Как только они вошли в Долину, Грегор привел всех в свою группу в полную боевую готовность. Для них не годится быть застигнутыми врасплох членами горного клана. Но это не означало, что он намеревался вообще избегать горных кланов.

В юности Грегор провел множество исследований в каждом из девяти регионов Вестероса. Что касается Долины, то одной из прочитанных им книг была «Гора и долина архимейстера Арнела». Книга содержала подробный отчет о том, что Арнел считал самыми печально известными горными кланами в регионе.

В алфавитном порядке он называл десятью самыми печально известными кланами Черных Ушей, Обожженных Людей, Ревунов, Молочных Змей, Лунных Братьев, Раскрашенных Псов, Красных Кузнецов, Сыновей Тумана, Сыновей Дерева и Грозовых вороны.

Из этих десяти только четверо были заметно представлены членами клана, поступившими на службу к Тириону. Это были Сожженные Люди, Каменные Вороны, Лунные Братья и Черные Уши.

Частью плана Грегора было установление контакта с одним из этих кланов. Взвесив все «за» и «против», он решил, что Черные Уши слишком экстремальны, Лунных Братьев слишком мало, а Обожженные люди слишком непопулярны среди других кланов.

Каменные вороны представили лучший вариант. Они были несколько благоразумны, их членов было много, и они пользовались уважением большинства других горных кланов. Кроме того, они обладали самыми именитыми членами из всех горных кланов Долины.

По словам архимейстера Арнела, крупнейшее поселение Грозовых Ворон располагалось довольно близко к дороге, ведущей к Кровавым Вратам. Его можно было найти в двух милях к северу от тропы и в пяти милях к востоку от границы с Речными землями.

Когда они вошли в Долину на три мили, Грегор приказал своей роте остановиться. Затем он приказал им провести инвентаризацию провизии, оружия и доспехов. После этого он попросил всех взять то, что им понадобится для короткой прогулки по региону. Все остальное было спрятано прямо к югу от дороги.

Запасная тележка со стальным оружием и доспехами хранилась отдельно от других тележек. Грегор и его отряды взяли его с собой в поход. Когда они были примерно в миле к северу от дороги, они спрятали тележку в каменоломне. Как и в случае с другими телегами, вокруг этой тележки не было выставлено никакой охраны; охранники только привлекут внимание. Оставлять их багаж без присмотра могло показаться рискованным и глупым, но Грегор был уверен, что их вещи не украдут, пока они будут в отъезде.

Как единственный житель долины в компании, Лин Корбрей знал местность лучше, чем кто-либо другой. Он ехал во главе группы, пока они шли через горы.

Еще через три четверти мили он жестом приказал всем остановиться. Он объявил, что заметил какое-то движение в нескольких сотнях футов впереди.

Вскоре он убедился, что источником волнений была небольшая группа членов горного клана. Учитывая их местонахождение и одежду, они могли быть только Грозовыми Воронами. Они спускались с горы прямо на легионеров.

Грегор уже обсудил со своей группой, что они будут делать, как только их заметят буревестники. Ему и паре других предстоит встретиться с членами клана в одиночку. Все остальные спрячутся и выйдут, когда Грегор даст сигнал. Он надеялся, что это будет эффективная демонстрация силы, чтобы заставить Грозовых Ворон сотрудничать.

Тут же Грегор приказал исчезнуть большинству своих товарищей. Они вместе со своими лошадьми бросились искать укрытия в непосредственной близости.

Вскоре все, кроме Грегора, Дейси и Полливера, скрылись из виду. Все трое остались верхом и терпеливо, но с тревогой ждали, когда до них доберутся буревестники.

Не прошло и пяти минут, как поблизости появились двадцать человек. Они были вооружены разнообразным самодельным оружием и носили разные кольчуги. Все они были небриты, немыты и выглядели крайне негостеприимными.

Грегор знал, что уже слишком поздно задумываться об этой части своего плана. Он изгнал свой страх на задворки сознания и стоически выкрикнул:

— «Кто приближается к нам?»

— Дольф, сын Хольгера, — резко сказал человек во главе группы, — кто посягает на земли буревестников?

— Грегор, сын Тарренса, — заявил массивный рыцарь.

— «Вместе с Дейси, дочерью Мэйдж», — добавила его коллега.

— И Полливер, сын… кого-то, — закончил его главный военный. К сожалению для него, отец Полливера умер, когда он был очень молод. Он почти ничего не помнил о нем, включая его имя.

Грегор и Дейси рассмеялись бы, но они этого не сделали, так как помнили о чувствах Полливера, а смех в то время казался неуместным. Однако член клана много смеялся.

— «Гигант, женщина и тот, чей отец был безымянным», — заметил другой Громовой Ворон.

— Мы получаем от тебя много пользы, — пробормотал третий Грозовой Ворон. Основываясь на том, как он и его соклановцы смотрели на Грегора, Дейси и Полливера с жаждой крови, тоской и любопытством соответственно, он не собирался, чтобы каждый из них служил одной и той же форме «использования».

— Как странно, — сухо заметил Грегор, — мы пришли сюда, чтобы извлечь из вас пользу.

Это вызвало волну недоумения среди всех Грозовых Ворон. Дольф спросил:

— «Что ты имеешь в виду, великан?»

Грегор подгонял свою лошадь вперед на пару шагов и сказал:

— Вы родом из этой части Долины. Горы — ваши владения, не так ли?

Дольф кивнул и заявил:

— «Все горы подчинены нам».

— Не все горы, — нахально возразил Грегор. Он указал на себя и произнес:

— «Я не кланялся тебе».

Услышав это, Штормовые Вороны снова расхохотались. Громко хихикнув, Дольф выплюнул:

— «Ты сумасшедший. Никакой горы Дольф не видит».

— «Я должен не согласиться с Дольфом, — прямо заявил Грегор, — я широко известен как «Гора, что скачет».

Члены клана захохотали, когда услышали это. Грегор оказался в интересном положении. Мгновение назад его самой большой и неотложной заботой было выжить в этой встрече с Грозовыми Воронами. Теперь к этому относились серьезно.

— «Нет гор, которые едут верхом», — рассуждал четвертый Грозовой Ворон.

— «Теперь есть одна, — горячо возразила Дейси Мормонт, — эта гора могла бы сбить вас всех с ног».

Члены клана быстро переключили внимание на высокую девушку с Медвежьего острова.

— «Слезай с этой лошади, — насмешливо предложил пятый Грозовой Ворон, — Коратт, сын Курта, будет тебя оседлать».

Грегор поморщился и рявкнул:

— «Следи за своим языком. Иначе ты обнаружишь, что он отделен от тебя».

Заметив реакцию Грегора, Дольф прокомментировал:

— «Мне кажется, этот человек-гора слишком любит свою пару».

Сначала Грегор был сбит с толку этим заявлением.

— «Прошу прощения?»

Потом он понял, что имелось в виду. Он энергично замотал головой и поспешно пробормотал:

— «Нет, нет, нет. НЕТ. Она НЕ моя пара. Я имею в виду, моя жена. Она тоже не моя. Мы с ней не родственники».

Дейси и Полливер, казалось, были удивлены тем, как Грегор подбирал слова. Грозовые вороны меньше обращали внимания на его заикание.

Через несколько секунд Грегор взял себя в руки и закричал:

— «Хватит! Мы здесь не для того, чтобы обсуждать, кто кого трахает!»

Этой вспышки было достаточно, чтобы вернуть всех в нужное русло. Дольф оперся на свой длинный топор и спросил:

— «Тогда почему ты здесь, человек-гора?»

Грегор взял пару ножей со стальной тележки. Он достал их из седельной сумки и бросил к ногам Дольфа. Двое людей Дольфа вышли вперед, чтобы поднять лезвия и осмотреть их.

Пока они это делали, Грегор объявил:

— «Это армированная сталь. Она способна прорезать кости так же легко, как и сало. Эти два ножа сами по себе смертоноснее, чем все дешевое железо, которым вы сейчас обладаете. Теперь они ваши».

Дольф казался заинтригованным, но Корат не так сильно. Он сделал наблюдение, которое странным образом отражало то, что его сын Конн представил Тириону Ланнистеру и Бронну. Он пробормотал:

— «Они стали нашими в тот момент, когда ты ступил на гору. Все, что мы видим на тебе, принадлежит нам. Это наши лошади. Это наши мечи. Это наша броня. Она наша женщина».

— Только в самых развратных фантазиях, член клана, — резко возразила Дейси.

Грегор вытащил свой собственный кинжал и угрожающе пробормотал:

— «Первому мужчине, который коснется ее, я отрежу его мужское достоинство и скормлю его козам».

Судя по книгам, это было одно из любимых занятий буревестников. Или, может быть, они просто слишком любили использовать эту фразу. В любом случае откровенность Грегора произвела на них впечатление. Тем более что он угрожал раньше, чем они.

— Сир… у нас нет коз, — прошептал ему Полливер.

— Я могу найти, — с юмором сказал Грегор. Затем он повернулся к Грозовым Воронам и сказал им:

— «Где-то на этой горе есть целая повозка стального оружия и доспехов. Вы работаете с нами, и она ваша. Вы нападаете на нас и ничего не получаете».

— Мы знаем все о горах, — возразил Дольф. — Мы сами найдем сталь, если будем искать достаточно долго. Нет нужды говорить нам, где именно.

Грегор ожидал чего-то подобного. Но он был непоколебим. Он немного пожал плечами и произнес:

— «Позвольте мне объяснить, что я имею в виду под «ничего».

Он издал резкий свист, который эхом разнесся по всей округе. Немедленно Оберин, Бринден, Герион, Лин, Раффорд, Дансен, Эггон и остальные воины Грегора вышли из своих укрытий. Не менее половины из них были вооружены длинными луками или арбалетами. Все такие люди направили свое оружие прямо на Дольфа, Коратта и других Грозовых Ворон.

Теперь Грегор и члены горного клана поменялись местами. Вместо того, чтобы устроить засаду, они попали в нее.

Многие из Грозовых Ворон жаждали напасть, но Дольфу и Коратту удалось их сдержать.

Грегор строго предупредил их:

— «Одно слово от меня, и они набьют вам дырки».

Наконец, члены клана отнеслись к нему серьезно. Дольф посмотрел на массивного рыцаря и пробормотал:

— «Чего ты хочешь, человек-гора?»

— «На самом деле, всего однапростая просьба, — сообщил Грегор, — нам нужно, чтобы вы инсценировали организованный рейд».

— «инсценировать?» — спросил Коратт, явно незнакомый с этим термином.

Грегор кратко разъяснил, что он имел в виду. Он хотел, чтобы они были частью того, что было, по сути, шутовским фарсом.

— «В этом фальшивом рейде ничего не получится, — заметил Дольф.

— «Возможно, нет, — согласился Грегор, — но за это можно получить награду. Вы работаете с нами, и вся эта тележка со сталью — ваша. Откажитесь, и мы просто разойдемся. вы все умрете».

Дольфу понадобилось всего несколько секунд, чтобы ответить. Он выпрямился и произнес:

— «Пойдем с нами, человек-гора. Ты поговоришь с Гурном, сыном Горика, вождем Грозовых Ворон».

Грегор согласно кивнул. Затем он жестом приказал своим солдатам отступить и подтвердил:

— «Мы будем следовать».

Еще через четверть мили они подошли к главному поселению Грозовых Ворон. Он был больше (и гораздо лучше организован), чем предполагал Грегор. Там они встретились с Гурном.

В поселении жило трое мальчишек, которые проводили много времени с Гурном, Дольфом и Кораттом. Должно быть, это были младшие версии Гунтора, Шагги и Конна соответственно.

Для закаленного вождя клана Гурн оказался на удивление восприимчив к Грегору и его компании. Вероятно, это было только из-за предложенной стали. Но, по крайней мере, у Грегора была некоторая уверенность в том, что членов клана действительно можно убедить.

Гурн согласился помочь Грегору. Но он утверждал, что прежде чем он и члены его клана смогут сражаться (или делать вид, что сражаются) за Гору, он хотел увидеть, как Легионеры ведут себя в бою. Им нужно было доказать свои способности в реальном сражении.

У Гурна была прекрасная возможность сделать это.

Недавно Грозовые Вороны были в разгаре борьбы за власть с Молочными Змеями. Конфликт начался как простой территориальный спор, но практически перерос в полномасштабную кровную месть.

Гурн сделал Грегору собственное предложение: если Гора и его люди помогут Грозовым Воронам отбросить вторгшихся Молочных Змей, они не только пройдут ложный рейд, но и снова придут ему на помощь, если он когда-нибудь нуждались в них в будущем.

Грегор счел это приемлемым соглашением. В любом случае, в последнее время Молочные Змеи доставляли жителям долины много неприятностей. Разрешив этот конфликт, они также получат шанс нейтрализовать еще одну угрозу королевству.

Гурн предложил Грегору и другим легионерам ночлег. Хотя они все еще опасались Грозовых Ворон, они не хотели подвергать опасности свой новый временный союз. Поскольку они рисковали оскорбить Гурна, отвергнув его щедрое предложение, они решили его принять.

Легионеры разбили лагерь недалеко от поселения Каменных Ворон. В ту ночь они делились мясом и медом, а также рассказами о своих делах и подвигах. Никто с обеих сторон никогда не забывал, насколько они отличались от другой стороны, но какое-то время им действительно казалось, что они были одним народом, объединенным вместе. По мнению Грегора, это был хороший знак.

Среди ночи Грегор сидел один у костра. Раффорд, Тоббот и сир Бринден дежурили. Почти все остальные спали.

По крайней мере, так думал Грегор. Согреваясь, он услышал звук шагов позади себя. Сжав одной рукой рукоять кинжала, он посмотрел через плечо.

К его облегчению, это была всего лишь Дейси Мормонт. Гора опустился и подвинулся, освобождая место для Девочки-Медведицы.

— Спасибо, — одобрительно сказала Дейси, садясь рядом с Грегором.

— В любое время, — заверил он ее.

Пару минут они сидели в тишине, греясь у костра. Единственным звуком, который можно было услышать, было потрескивание углей.

Наконец, она посмотрела на него и вдруг заявила:

— «Грегор, могу я поговорить с тобой на личный счет?»

Он взглянул на нее и ответил:

— «Конечно, Дейси».

Девушка с Медвежьего острова села и заявила:

— «Раньше, когда мы впервые столкнулись с отрядом Дольфа, ты помнишь, что они говорили обо мне?»

— «Да, я знаю, — сказал Грегор, — я думаю, что знаю, что ты собираешься сказать. Ты будешь настаивать на том, что могла бы справиться сама, и что тебе не нужно было, чтобы я говорил от твоего имени.

— «Нет, я не это собиралась сказать, — откровенно заявила Дейси, — когда Дольф назвал меня твоей женой, ты очень быстро ему возразил.

Грегор только пожал плечами и признал:

— «Полагаю, это правда».

Дейси скрестила руки на груди и произнесла:

— «Почему это было? Со мной что-то не так? Я недостаточно хороша для тебя?»

Грегор был ошеломлен резкой сменой тона Дейси. Он поспешно сказал ей:

— «Нет, абсолютно нет. Я… я просто не хотел никаких недоразумений между нами и Грозовыми Воронами».

Затем Дейси немного успокоилась, кивнула головой и сказала:

— «Я могу в это поверить».

Грегор с облегчением увидел, что она менее раздражена. Затем он прокомментировал:

— «Хотя, признаюсь, я был бы доволен этим недоразумением».

— «Потому что, если бы члены клана верили, что за меня говорят, они бы не беспокоили меня так сильно?» — предположила Дейси.

— Ну, это, и любой порядочный мужчина должен считать за честь даже то, что его принимают за твоего мужа, — пояснил Грегор.

Почти сразу Грегор понял, что, вероятно, сказал слишком много. Выражение лица Дейси, казалось, подтверждало это.

Она заявила:

— «Грегор, ты ведь знаешь, что я просто дразнила тебя, верно? Я действительно не думала, что тебя отталкивает мысль о том, что я твоя жена».

— Ты права, а я нет, — подтвердил Грегор, немного осмелев, — даже если все, что ты только что сказал, было шуткой, все, что я сказал, — шутка.

Какое-то время после этого откровения Дейси потеряла дар речи. Ей нужно было время, чтобы обдумать то, что только что сказал ей Грегор. Затем она уселась и заинтересованно пробормотала:

— «Скажи мне, Грегор. Если бы ты имел какое-то мнение о том, какой будет твоя будущая невеста, какими идеальными качествами она должна была бы обладать?»

Грегор подумывает не отвечать на этот вопрос. Мало того, что это появилось из ниоткуда, он также чувствовал, что существует так много способов, которыми Дейси может вызвать неприятную реакцию, если он будет слишком прямолинеен. Но затем он напомнил себе, что Дейси очень уважает честность. Если он был честен с ней, теоретически его ответа должно быть достаточно, чтобы успокоить ее.

Грегор на минуту задумался над своим ответом. Затем он подумал вслух:

— «В отличие от большинства лордов, я бы предпочел кого-то, кто способен к независимому мышлению. Я хотел бы, чтобы она была миловидной, и, надеюсь, у нее была бы женственная фигура. Было бы неплохо, если бы она могла сражаться и защищаться. а также я хотел бы, чтобы она была умной и мудрой. Я хочу, чтобы она была непредубежденной. Я ожидаю, что она будет верной, но не покорной. Я бы хотел, чтобы она правила рядом со мной, а не позади меня. Больше всего…»

Дейси наклонилась ближе и вопросительно спросила:

— «Что? Как ты думаешь, что самое важное в женщине?»

У Грегора возникло сильное искушение не отвечать. Но он был не в том положении, чтобы отступить. Поэтому он медленно повернулся к Дейси, посмотрел ей в глаза и сказал:

— «Я бы хотел, чтобы я ей нравился».

Красивая девушка с Медвежьего острова была явно удивлена, когда ей сообщили об этом. Именно такого ответа она ожидала от влюбленного подростка, странствующего певца или чересчур сентиментального поэта. Но услышать это из уст самого сильного и крупного мужчины во всем Вестеросе… она не находила слов.

— Это действительно самое главное для вас в браке? — спросила Дейси, желая быть уверенной.

— «Брак — это связывание двух людей, — возразил Грегор. — Какой прок в этом связывании, если в нем нет любви? В конце концов, разве что-то еще действительно имеет значение?»

— «Это хорошие моменты, — заявила Дейси, — учитывая, насколько вы стали популярны в последнее время, вполне реально, что вы хотите, чтобы невеста испытывала к вам чувства. После всего, что вы сделали как Мастер Порядка, есть целый ряд. Ты нравишься многим женщинам в этой стране. В том числе и мне».

— Я бы назвал это шагом в правильном направлении, — с иронией заявил Грегор.

После этого оба легионера некоторое время сидели молча. Они уделяли больше внимания костру, чем друг другу.

Наконец Грегор поднялся со своего места, потянулся и заявил:

— «Я собираюсь лечь спать».

— «Хорошо, — признала Дейси, — надеюсь, ты будешь хорошо спать».

— «Спасибо, — сказал ей Грегор, — и тебе тоже. Если предположить, что ты действительно заснешь, то есть».

— «О, я собираюсь поспать, — настаивала Дейси, — но перед этим я хотела бы немного побыть одна. У меня есть кое-какие мысли, которые я хотела бы привести в порядок».

— Держу пари, что да, — откровенно ответил Грегор.

Затем Грегор удалился в свою палатку, где разделся до туники и бриджей. Он держал свой длинный меч поблизости на случай, если ночью что-нибудь случится.

Постепенно погружаясь в несколько беспокойный сон, Грегор размышлял о только что состоявшемся разговоре со своей коллегой.

«Она не единственная, у кого есть над чем подумать. Это был первый раз, когда мы с ней по-настоящему открылись друг другу.

Возможно, Сандор был прав насчет того, что я женюсь на северянке. Если так… я полагаю, мне не нужно искать дальше. Потому что я, честно говоря, не могу представить лучшего варианта, чем Дейси. Даже если учесть всех высокородных девочек, которые только что родились или скоро родятся.

Кто знает? Она вполне могла чувствовать ко мне то же самое. Может быть, в следующий раз, когда мы будем вместе сидеть у костра, я смогу спросить, каким был бы ее идеальный муж. Если я чем-то похож на него, то мне повезло. Даже если по какой-то причине это не так, по крайней мере, я буду знать достаточно, чтобы заложить основу для значимых и длительных отношений с Дейси.»

Глава 13 События

Грегор тихонько подкрался к холму, сжимая в левой руке щит. Оберин Мартелл и Раффорд Милашка украдкой двигались рядом с ним. Оба мужчины были вооружены копьями, их любимым оружием.

Дольф и двое его людей вели их на возвышенность. Как и его сын Шагга, сын Хольгера был двуруким бойцом. В обеих руках он держал боевой топор. Несмотря на свой варварский вид и манеры, он двигался с молчаливостью и тонкостью профессионального убийцы.

Достигнув вершины холма, шестеро мужчин присели и осторожно выглянули из-за края.

Как и предсказывал Гурн, внизу в долине располагался лагерь Молочных Змей. В лагере бурлила деятельность.

В этом лагере должно быть не менее шестидесяти молочных змей. Насколько мог видеть Грегор, там не было ни женщин, ни детей. Это было удачно; он по-прежнему старался избегать таких жертв, даже если они принадлежали к диким культурам.

Молочные Змеи определенно были свирепы. Какими бы нецивилизованными ни казались штормовые Вороны, Молочные Змеи были еще менее воспитанными. У штормовых Воронов, по крайней мере, была некоторая форма общего единства, которое удерживало их вместе. Грегор стал свидетелем общего отсутствия сотрудничества между Молочными Змеями.

Несмотря на это, они казались довольно грозными воинами. Средняя молочная змея была немного больше и сильнее, чем средняя буревестная ворона, и они казались гораздо менее способными к аргументации.

Было очень рано утром. Большинство молочных змей только что проснулись. Те, что были, разбирали палатки, точили мечи и седлали своих скакунов (во всяком случае, тех немногих, которых там было). Как ни странно, ни у кого из них не было времени разговеться.

— «Похоже, они готовятся к движению», — заметил Раффорд.

— Похоже, они торопятся, — заметил Оберин.

— «Молочные змеи планируют напасть на лагерь буревестников», — заявил Дольф.

— «Как вы можете быть уверены?» — спросил Грегор.

— «Потому что Дольф знает Молочных Змей», — заметил член клана.

— Для меня достаточно, — сухо пробормотал Грегор.

Несколько минут они стояли на коленях. В то время они постоянно переводили взгляд с лощины на окружающие ее холмы. Если бы они прищурились достаточно близко, они могли бы увидеть головы своих товарищей, выглядывающие из-за вершин тех холмов. Легионеры и Каменные Вороны окружили лагерь Молочных Змей со всех сторон.

— «У нас все еще должен быть элемент неожиданности», — заявил Раффорд.

— сейчас, — прокомментировал Оберин. Он указал на восточные горы. Вдалеке образовалась слабая дымка естественного света.

— «Солнце начинает подниматься над горизонтом».

— «Мы атакуем сейчас или не атакуем вообще», — заявил Дольф.

Пятеро мужчин повернулись к Грегору. Гурн отдал Горе полное командование этой операцией. Остальные ждали его сигнала, чтобы вступить в бой с противником.

Через несколько секунд Грегор опустил забрало на своем шлеме, вытащил из ножен длинный меч и сказал своим товарищам:

— «Пусть они истекают кровью».

Затем он поднялся во весь рост, высоко поднял меч и издал ужасающий боевой клич.

Немедленно Грегор и вся его компания вышли из своего укрытия и ринулись в лощину. Большинство из них испустило собственный боевой клич, когда они бросились вниз. Молочные Змеи все еще пытались определить источник крика Грегора, когда на них напали Легионеры и Каменные Вороны.

Район наполнился звуками стали о железо. Чаще всего сталь побеждала железо.

Грегор мельком увидел, как Оберин вонзает копье в бронированного воина Молочного Змея. В нескольких метрах от него Бринден Талли в одиночку отбивался от еще трех молочных змей.

Вскоре ни один из молочных змей, которые спали, больше не спал. Они схватились за оружие, вышли из палаток и бросились в бой. Они очень быстро отреагировали на эту внезапную угрозу.

Один из вновь прибывших заметил Грегора и побежал к нему, размахивая тесаком. Грегор быстро поднял оружие, чтобы отразить удар. Он парировал удары Молочного Змея в течение десяти секунд, изучая своего противника в поисках возможности для атаки. Затем он заметил слабое место в центре нагрудника Молочного Змея. Когда воин нанес ему еще один удар, Грегор поймал его оружие своим щитом, оттолкнул лезвие в сторону и воткнул меч в центр груди Молочного Змея.

Грегор уже вынул свой меч и перешел к следующему противнику еще до того, как первый рухнул на землю.

К нему быстро подошел Молочный Змей с длинным топором. Грегор легко парировал его удары. Боевой стиль этого Молочного Змея был слишком неряшливым, чтобы его можно было рассматривать как вызов. Когда воин откинулся назад, чтобы ударить Грегора сверху, Гора вонзил щит ему в лицо и полоснул мечом по верхней части тела. Плечо Молочного Змея было практически оторвано от шеи. Он шумно зашипел и упал на грудь.

Не прошло и пяти секунд, как Грегор столкнулся с третьим противником. Этот размахивал копьем. Грегор провел достаточно времени, тренируясь с принцем Оберином, чтобы научиться уклоняться от удара копьем. Когда этот Молочный Змей добрался до Грегора, он вонзил свое оружие в массивного рыцаря. Грегор увернулся от удара и полоснул нападавшего по шее. Почти сразу из разреза в горле Молочного Змея начала течь кровь. Он бросил копье, схватился обеими руками за горло и упал на спину.

Грегор убил троих менее чем за минуту. Однако ни один из них не был начальником лагеря. Какими бы неорганизованными ни были Молочные Змеи, пока живы их вожди, у них был некоторый порядок. Как только лидеры падут, их подчиненные потеряют всякую дисциплину.

Грегор взял на себя ответственность разыскать вождя этого лагеря. Вокруг него люди сражались и умирали. Пробираясь через лагерь, Грегор обменялся ударами с еще двумя Молочными Змеями и быстро всех их перебил.

Однако он был так занят поисками вожака лагеря, что не заметил еще одного молочного змея, подкрадывающегося к нему сзади. Этот владел большим мечом. Он был меньше, проворнее и быстрее большинства своих собратьев по клану. Он украдкой приблизился к Грегору, когда тот был повернут спиной, и поднял свой двуручный меч в воздух. Он собирался разрубить небольшой видимый кусочек кожи между шлемом Грегора и наплечниками.

Грегору удалось заметить нападавшего краем глаза, и он поспешно маневрировал, чтобы встретить нового врага. Прямо перед тем, как Молочная Змея успела нанести удар, в непосредственной близости раздался хрустящий звук.

Член горного клана застыл в своей атакующей стойке с мечом в воздухе. Грегор расположил свой щит перед своим туловищем для защиты, но в этой ситуации его щит был не нужен. Как оказалось, таким же был и его меч.

Мгновение спустя член клана упал на колени, а затем рухнул лицом вниз. Грегор понял, что в череп Молочного Змея вонзился топор.

Подняв голову, он увидел владельца этого топора. Это была Дейси. Она стояла над Молочным Змеем, вытянув левую руку. В правой руке она держала меч.

Грегор улыбнулся высокой девушке и благодарно сказал:

— «Спасибо».

— Не упоминай об этом, — заявила Дейси. Она наклонилась и выдернула свой топор из головы Молочного Змея.

Грегор и Дейси осторожно пробрались через лагерь. Вскоре они столкнулись с лидером лагеря. Это был устрашающий гигантский мужчина, вооруженный двумя полуторными мечами. Он также носил кинжал в зубах, с которым он был так же ловок.

Он только что убил двух Каменных Ворон в одиночку, когда Грегор и Дейси наткнулись на него. Он переключил свое внимание на Гору и девушку с Медвежьего острова. Он злобно зарычал и бросился на них. Двое воинов вождя бросились на подкрепление, прежде чем Грегор или Дейси успели сразиться с ним.

Дейси занялась новыми подчиненными, пока Грегор взялся за вождя. Вождь оказался грозным противником, но он не мог сравниться с дисциплиной и грубой силой Горы, Которая Скачет.

Бой закончился почти не успев начаться. Менее чем через десять секунд после начала дуэли Грегору удалось обезоружить лидера Молочных Змей достаточно долго, чтобы прыгнуть ему за спину и полоснуть его по шее. В результате ему перерезали заднюю часть горла. Еще два дюйма, и он бы обезглавил его.

Его голова оставалась прикрепленной к телу. Но это не имело значения. Вождь Молочных Змей застонал в агонии и рухнул на землю.

После того, как лидер Молочных Змей пал, битва разрешилась очень быстро. Это была сокрушительная победа со стороны Легиона и Каменных Ворон. Все Молочные Змеи пали в бою.

Конечно, силы Грегора не обошлись без потерь. В перестрелке погибли трое его латников. К счастью, Гурн, Дольф и Корат выжили. Но восемь Каменных Ворон погибли, включая Джаггота.

Тем не менее, в общей сложности одиннадцать потерь не были разрушительными, учитывая семьдесят с лишним врагов, с которыми они столкнулись.

Пока Щекотун и некоторые другие воины оказывали помощь раненым, все остальные проверяли, действительно ли все Молочные Змеи мертвы.

В какой-то момент Грегор наткнулся на Молочного Змея с особым шлемом. Он быстро узнал его. Это был стандартный шлем, который носил обычный северянин. Его структура указывала на то, что это была самая современная версия шлема. Он не мог быть подделан более пяти лет назад.

Это поразило любопытство Грегора. Он снял шлем с мертвого Молочного Змея и огляделся в поисках единственной женщины в своем отряде. Увидев ее, он крикнул:

— «хей, Дейси».

Высокая девушка повернулась к массивному рыцарю, подошла к нему и спросила:

— «Да, Грегор?»

— «Смотрите, что я нашел», — заявил он, показывая ей шлем.

Дейси взяла головной убор обеими руками и внимательно его осмотрела. Она подняла бровь и заметила:

— «Интересно…»

— Скажи мне, — обратился к ней Грегор, — когда в последний раз северянин терялся в Долине?

Она потерла подбородок и подумала вслух:

— «Ну, лорда Эддарда воспитывал лорд Джон Аррен в Гнезде. Но он всегда путешествовал в Долину морем из Белой Гавани. Насколько я знаю, никто с Севера не пользовался этой дорогой к Кровавым воротам не менее чем пятьдесят лет назад.

— Тогда как это могло попасть сюда? — недоумевал Грегор.

— «Я не знаю, — признался Дейси, глядя на шлем, — посмотрим, сможем ли мы найти комплект доспехов, с которым шла эта штука».

Ни один из павших Молочных Змей не носил доспехов северного образца. Однако Грегору и Дейси удалось найти палатку, которую Молочные Змеи использовали в качестве своего арсенала. Там они нашли большое разнообразие оружия и защитной одежды. Среди них были нагрудник, рукавицы, сапоги, кольчуга и камзол; все северные по происхождению. Нагрудник и кольчуга были слегка запачканы кровью; Пятну было больше трех лет.

Очевидно, тот, кто носил эту броню, попал в засаду и был убит Молочными Змеями. Доспехи, должно быть, впоследствии были украдены ими.

Но если бы это произошло примерно четыре года назад…

Этого не может быть…?

Грегор осторожно поднял камзол и обшарил его карманы. Внешние карманы были пусты, но когда он обыскал внутренние карманы, то услышал что-то похожее на шелест бумаги.

Грегор полез в самый глубокий карман и вытащил старый лист бумаги. Оказалось, что это письмо. Печать еще предстояло сломать, но воск был помечен серым лютоволком Дома Старков.

Вот что стало с всадником, отправленным в Долину.

Грегор сделал пометку сообщить об этом Оберину позже, когда они останутся вдвоем. Он также должен был сообщить всем, кто был в Башне Радости, включая женщину, которая послала его.

Дейси стояла в метре прямо за Грегором, так что ей еще предстояло увидеть письмо. Она спросила его:

— «Ты что-нибудь нашел?»

Грегор поспешно сунул нераспечатанное письмо Лианны в хауберк, а затем произнес:

— «Нет, молочные змеи, должно быть, забрали все ценное».

На это Дейси просто кивнула в знак признания и сказала:

— «Мы должны вернуться к остальным».

— Верно, — только и сказал Грегор в ответ.

Грегор и Дейси перегруппировались с другими Легионерами и Каменными Воронами. Там они обсудили остальную часть плана Грегора. Грегор просмотрел его три раза, просто чтобы не было путаницы.

Дольф и его воины остались в лагере. Избавившись от трупов, они облачились в фирменную одежду Молочных Змей и выдали себя за первых жителей. По сути, Каменные Вороны должны были одурачить любого проходящего, особенно представителей горного клана, заставив их думать, что они Молочные Змеи.

В то же время Грегор и его люди продолжили путь к Кровавым воротам. Путь туда занял меньше суток.

Прежде чем присоединиться к Легиону без знамен, Бринден Талли какое-то время служил Рыцарем Врат. Когда он ушел, его заменил сир Гилвуд Хантер.

Сир Гилвуд по-прежнему занимал эту должность и усердно охранял Врата.

Взвод Виктариона уже был там. Они пробыли там пару дней и с нетерпением ждали прибытия взвода Грегора.

Когда они, наконец, встретились, Виктарион и его товарищи по команде громко выразили свое недовольство тем, что им приходится пересекать землю. Грегор предвидел эти жалобы, но просто проигнорировал их. В объединенном Вестеросе Железнорождённым пришлось бы привыкать иногда ездить верхом, а не кататься на лодке.

С положительной стороны, Виктарион справился со своей основной задачей. Он умело сопровождал Петира Бейлиша на всем пути от Города Чайки до Кровавых Врат.

Это был первый и единственный раз, когда Грегор действительно встретил Мизинца. Он был ниже среднего человека. Он смотрел на Грегора так, как Тирион посмотрел бы на человека среднего роста. Он уже отрастил свою фирменную остроконечную бороду. Кроме этого, у него было явное отсутствие растительности на лице.

В отличие от Железных людей, Бейлиш ни на что не жаловался. Однако у него была пара очень настороженных и недоверчивых глаз. Уже одно это говорило о его личности. Глаза пристально следили за Грегором с явным скептицизмом.

Грегор небрежно подошел к молодому человеку и сказал ему фальшиво-вежливым тоном:

— «Здравствуйте, лорд Петир».

— Приветствую, лорд Грегор, — ясно произнес Бейлиш, скрестив руки на груди.

— Надеюсь, мы не заставили вас слишком долго ждать, — прокомментировал Грегор.

— «Вы этого не сделали, — заявил Бейлиш, — но я хотел бы отправиться в путь как можно скорее».

— Как только освежимся, — заявил Грегор.

К счастью Грегора, никто за пределами Легиона не сопровождал Бейлиша к Кровавым Вратам. Он опасался, что некоторые солдаты, присягнувшие дому Бейлиш, или несколько рыцарей лорда Графтона могли присоединиться к отряду.

Нелегко было убедить Мизинца отказаться от защиты людей, нанятых им самим или Домом Графтонов. Каким-то образом Аллард, Гарт и Осмунд выстояли в этом отношении, как они и заверили Грегора. Однако это еще больше подогрело подозрения Бейлиша, чем раньше.

Грегор позволил телохранителю Петира, сиру Бертому Линдерли, присоединиться к ним. Он чувствовал, что один человек ничего не изменит. К тому же, если план Грегора должен был быть выполнен правильно, ему понадобится независимый свидетель.

Потратив пару часов на еду и отдых, Грегор отдал приказ снова отправляться в путь. Он, Бейлиш и все присутствующие легионеры отступили через Кровавые Врата и направились обратно по главной дороге.

Обратный путь на запад был относительно спокойным. Во время своего первого прохода взвод Грегора позаботился о том, чтобы рядом с дорогой не разбили лагерь другие горные кланы. Они подтвердили, что в пределах досягаемости дороги не было никого, кроме Каменных Ворон и Молочных Змей (или «Молочных Змей»). Таким образом, Грегор знал, что его компания не столкнется с задержками. Во всяком случае, никаких неожиданных.

Когда они были на полпути к границе Речных земель, Петир подвел свою лошадь к лошади Грегора. Он спросил:

— «На пару слов, милорд?»

Грегор повернулся к коротышке и риторически спросил:

— «Чем я могу помочь, милорд?»

— «Есть одна вещь, которая мне кажется любопытной в этом приключении, — рассказал Бейлиш, — почему мы проделали весь путь до Риверрана по суше? а затем доставил меня в другой приморский город. Разве его команда не могла переправить меня в Солончаки или Мейденпул? На самом деле, «Железная победа» могла отправиться на север к устью Зеленого рукава и следовать за Трезубцем до самого Риверрана. зачем вообще было необходимо путешествие по суше?»

Учитывая, насколько наблюдательным и проницательным был Бейлиш в исходной вселенной, Грегор уже посчитал вероятность того, что Петир усомнится в их методе путешествия. Его теория была хорошо обоснована, учитывая, как Петир стал подозревать, почему они отправляются в Риверран на одних лошадях.

Грегору не пришлось придумывать подробное объяснение. Он просто сказал Мизинцу:

— «Метод путешествия соответствовал приказу короля. Он очень подробно рассказал, как мы должны были выполнить эту миссию. По какой-то причине он гораздо больше доверяет лошадям, чем кораблям».

Грегор подозревал, что успешно солгать Мизинцу само по себе будет муторно, но Бейлиш, казалось, проглотил это. Он слегка пожал плечами и сказал:

— «Честно говоря, я не удивлен. В конце концов, родители короля погибли в море. И он хорошо известен как воин. Кроме Железнорожденных, какой воин не любит лошадей?»

— Именно так, милорд, — согласился Грегор, — лично я думаю, что мы могли бы позволить себе забрать вас где-нибудь на северо-восточном побережье в Королевских землях. Порт в Речных землях был бы еще лучше. кто мы такие, чтобы протестовать против приказов короля. Однако вам не о чем беспокоиться. Лично я считаю, что лошади намного надежнее, чем корабли.

— Об этом мы можем договориться, милорд, — провозгласил Бертом Линдерли из-за спины Петира Бейлиша.

— По крайней мере, виды на суше захватывают дух, — вмешался Оберин Мартелл, добавляя к разговору свои собственные мысли.

— Совершенно верно, — согласился Бринден Талли.

На этом диалог более или менее прекратился. Через несколько миль дальше по дороге Грегор поднял руку. Тут же все остановили своих лошадей.

— Что-то не так, милорд? — спросил Дунсен. Он репетировал эту фразу весь день, но, к счастью, она не звучала так, как если бы она была отрепетирована.

— «Здесь слишком тихо, — заявил Грегор, оглядывая окрестности. — Вчера эта местность была полна звуков дикой природы. Сейчас… я ничего не слышу. Как будто все животные внезапно исчезли».

— Возможно, они мигрировали, — предположил Аллард Сиворт.

— Или… на них охотились, — нервно предположил Гарт Хайтауэр.

Оба мужчины звучали вполне правдоподобно. Их подачи было достаточно, чтобы Петир Бейлиш и Бертом Линдерли забеспокоились.

— Но в этих горах никто не охотится, — возразил Лин Корбрей. Он сделал паузу для выразительности, а затем добавил:

— «Кроме…»

Грегор повернулся лицом перед ним и закричал:

— «Мечи!»

В течение следующих десяти секунд все в этой компании, кроме Бейлиша, обнажили меч. У Петира не было кинжала. Конечно, у него никогда не было кинжала, вопреки тому, что он сказал Кейтилин в другой вселенной.

Бейлиш, казалось, немного успокоился, когда его окружили вооруженные солдаты. Однако, без его ведома, все это размахивающее оружием не гарантировало его безопасность. На самом деле они сыграли свою роль в падении Мизинца.

Грегор и Каменные Вороны решили использовать это место для ложного рейда. Гора приказала членам клана дождаться сигнала, прежде чем начать атаку. Этим сигналом был вид и звук легионеров, коллективно обнажающих свое оружие.

В тот момент, когда вся эта сталь была обнажена, штормовые Вороны выпрыгнули из своих укрытий и бросились на дорогу.

Грегор быстро перевел взгляд вверх, изображая тревогу. Он крикнул в притворном удивлении:

— «Молочные змеи!»

Дольф и другие штормовые Вороны все еще были замаскированы под Молочных Змей, так что это обвинение было очень правдоподобным. Грегор посмотрел через плечо на Бертома Линдерли. Рыцарь в шоке смотрел на членов клана. Грегору пришлось подавить желание улыбнуться. Всякий раз, когда его позже допрашивали, сир Бертом говорил всем, что Молочные Змеи устроили засаду на отряд Грегора.

Меньше чем за минуту «Молочные змеи» добрались до легионеров. Грегор и его соратники остались верхом, отражая удары членов клана. Им нужно было быстро обращаться со своим оружием, чтобы их распорядок дня выглядел реалистично.

Грегору это определенно казалось реалистичным. Это было так же волнующе, как настоящая битва, и это держало его всегда бдительным и осторожным.

Петир Бейлиш предпринял отчаянную попытку уйти от конфликта. Бертом Линдерли пытался увести своего подопечного подальше от потасовок.

Но их усилия были потрачены впустую. Достаточно скоро Бейлиш и сир Бертом были схвачены членами клана и сброшены с лошадей.

Члены клана были грубы с сиром Бертомом, но все, что они на самом деле сделали, это сбили его с ног. Им это удалось, не нанеся рыцарю необратимого урона.

Бейлишу повезло меньше. После того, как его бросили на землю, его окружили Корат и несколько других штормовых Ворон. Каждый из них несколько раз наносил ему удары ножом во все мыслимые части тела. Грегор услышал пронзительный крик, когда Бейлиш был зарезан членами горного клана.

Когда крик, наконец, стих, Грегор крикнул, перекрывая весь этот шум:

— «Все чисто!»

На этом и Легионеры, и Каменные Вороны прекратили свои атаки. Кроме сира Бертома, больше никто не пострадал. Единственной дополнительной жертвой стал Бейлиш.

Грегор направил свою лошадь рысью к тому месту, где упал Мизинец. Его останки были изуродованы почти до неузнаваемости. Но любой, кто знал Бейлиша, не спутал бы его тело ни с чьим другим.

Гора улыбнулся членам клана и сказал им:

— «Отлично сделано, друзья мои».

— мы друзья, человек-гора? — резко сказал Дольф.

Грегор пожал плечами и прокомментировал:

— «Вместо этого, возможно, партнеры по правосудию».

— «Я мог бы привыкнуть к этой форме правосудия», — с усмешкой заявил Осмунд Кеттлбак.

— Мы делаем свое дело, человек-гора, — вмешался Корат, — теперь мы ожидаем телегу со сталью.

— Она у тебя будет, — заверил его Грегор.

Грегор приказал погрузить тело Бейлиша в одну из тележек с припасами. Он поместил бессознательную форму сира Бертома на другую. После этого Каменные Вороны и Легионеры продолжили движение на запад.

Они оставались вместе, пока не достигли места, где Грегор спрятал тележку со стальными доспехами и оружием. После того, как телега была выгружена из всего содержимого, штормовые Вороны быстро завладели ими. После этого они попрощались и направились обратно в свое поселение. И снова у легионеров было то же количество, что и при выходе из Кровавых ворот. Единственная разница заключалась в том, что двое из их компании находились в альтернативном состоянии бытия.

Легиону удалось пройти через Долину без дальнейших инцидентов с горными кланами. Даже после того, как они пересекли Речные земли, они не оглядывались назад, пока горы не оказались вдалеке. Даже тогда они не остановились.

Грегор не давал компании отдыхать, пока они не миновали Близнецов. Когда они были почти в пределах видимости Перешейка, они, наконец, остановились, чтобы разбить лагерь.

Грегор планировал лечь пораньше той ночью. Это будет самый приятный ночной сон за долгое время.

Однако перед сном он решил с кем-нибудь поговорить. Последние пару дней большую часть мыслей Грегора занимала проблема гораздо более личного характера. Он решил отложить это до тех пор, пока проблема Мизинца не будет решена. Теперь, когда это произошло, он мог сосредоточиться на личных делах.

Поздним вечером, вскоре после ужина, Грегор отправился в палатку Дейси Мормонт. Он слегка постучал по ней спереди.

Через мгновение Дейси ответила:

— «Да?»

— Ты в приличном виде? — спросил Грегор.

— «Зависит от того, что вы подразумеваете под «приличным», — дерзко возразила она.

— ты презентабельна? — усмехнувшись, уточнил он. — В частности, достаточно презентабельна, чтобы ты могла встретиться со мной лицом к лицу?

— «Да, я полагаю, да, — заявила она, — заходи внутрь».

Грегор открыл полог и вошел в палатку.

Как у офицера Легиона без знамен, у Дейси была прилично большая палатка. Туда поместился стол, пара стульев и небольшая кровать, и она была такой высокой, что даже Грегор мог стоять на ней, не пригибаясь. Он также был достаточно большим, чтобы вместить двух человек. Не то чтобы его размеры могли вызвать у Грегора какие-то нечистые мысли.

Но нынешняя одежда Дейси могла бы сделать это.

Девушка с Медвежьего острова как раз раздевалась перед сном. На ней были только свободные бриджи и корсет. Этот корсет сильно отличался от того, который женщины обычно носили с платьями. Он был разработан специально для Дейси, чтобы улучшить ее форму в боевых ситуациях.

Корсет был надежно завязан вокруг ее груди, но также был с глубоким вырезом. Он очень красиво подчеркивал ее полную, круглую грудь и подчеркивал ее женственные изгибы. Если бы он заканчивался на два дюйма ниже, соски Дейси были бы выставлены на всеобщее обозрение.

— Это «презентабельно»? — пробормотал Грегор, стараясь не хихикнуть. Или глазеть.

Дейси ухмыльнулась и указала:

— «Вы только что сказали достаточно презентабельно, чтобы я мог встретиться с вами лицом к лицу».

Грегор усмехнулся и шутливо пробормотал:

— «Очевидно, что слова «стыд» нет в вашем лексиконе».

Случилось так, что в то время Грегор носил только кожаный камзол и пару штанов. Так что не то чтобы он был одет намного больше, чем Дейси. Но, по крайней мере, на нем было достаточно одежды, чтобы выйти на улицу, не оборачиваясь.

Дейси села на один из стульев за столом. Она жестом пригласила Грегора сесть на другой стул. Как только он это сделал, он посмотрел в сторону, как будто погруженный в созерцание.

Он просто сидел и думал, как начать разговор. В кои-то веки он пришел к Дейси не для того, чтобы обсуждать стратегии, боевые планы или графики тренировок. Вместо этого он будет говорить на более интимную тему.

Флирт никогда не был сильной стороной Грегора. Он был хорошо знаком с противоположным полом, но не очень хорошо придумывал реплики.

В конце концов, Грегор решил начать дискуссию, заговорив на совершенно не относящуюся к делу тему. Он сложил руки вместе и откровенно заявил:

— «Итак… то дело с Мизинцем… оно прошло хорошо, не так ли?»

— «Я скажу, что да», — признала Дейси с улыбкой.

Грегор посмотрел на нее и пробормотал:

— «Скажи мне правду, как ты думаешь, мы поступили правильно?»

— «Ты делал?» — возразила она.

— «Да, знаю, — признался Грегор, — но меня волнуют и ваши мысли».

Дейси кивнула и заявила:

— «Бейлиш обесчестил дочь Великого Лорда, он манипулировал ею, чтобы повысить свой статус в мире, он продолжал бы делать это за счет окружающих, и есть все шансы, что царство страдало бы из-за его жадности. Возможно, мы избавили королевство от огромной агонии. Так что да. Убить Бейлиша было правильным решением».

Грегору было приятно узнать, что она с ним согласна. Мнение коллег было для него очень значимым и важным. Он с интересом спросил:

— «Что бы вы сделали по-другому?»

Дейси ответил ему:

— «Ну, единственный способ, которым результат был бы лучше, — это если бы он не привел к потерям с нашей стороны. Я знаю, что наши потери были минимальными, но они все же были понесены. Вы потеряли трех своих латников».

Грегор слегка нахмурился и пробормотал:

— «Боюсь, это правда. Ни один из них не входил в число моих высших офицеров, но они были хорошими людьми. В каждом из них было что-то, что делало их уникальными. Умрих всегда смешил людей, Абберт был фантастическим лучником, и Майло никогда не колебался, чтобы утешить обиженного друга».

— «Все желаемые качества, — прокомментировала Дейси, — жаль, что им пришлось пасть в бою».

Грегор кивнул головой. Именно тогда он заметил возможность перейти к более чувственной теме. Он посмотрел на Дейси и заявил:

— «Что касается битвы… у меня не было возможности должным образом выразить вам свою признательность за спасение моей жизни».

— «Вы сказали «спасибо», — с юмором рассказала Дейси.

— «На самом деле, я хотел выразить свою признательность не только словами», — сообщил ей Грегор.

Она оперлась на ее руку и спросила:

— «Как так?»

Затем Грегор наклонился вперед, нежно взял Дейси за плечи и нежно поцеловал ее в обе щеки.

Девушка с Медвежьего острова была ошеломлена этим проявлением привязанности, но не отвергла ухаживаний Грегора.

— «Я не возражал бы против такой формы признательности от вас, Грегор, — сказала ему Дейси с улыбкой, — но разве такое поведение обычно не характерно для женатых или невест?

— «Это еще одна вещь, о которой я хотел поговорить с вами», — просветил он ее. Он откинулся на спинку стула и вопросительно спросил:

— «Вы… участвуете в каких-либо потенциальных брачных контрактах?»

Обычно люди не задают вопросов столь личного характера, но Дейси никогда не уклонялась от вопросов, которые обычно носили частный характер.

Она сообщила Горе:

— «Я не спешу выходить замуж. Тем не менее, моя мать предложила мне несколько возможных пар».

— «Что-нибудь, что действительно выделялось?» — заинтересованно спросил Грегор.

Дейси подумала об этом, а затем рассказала:

— «Сначала она предложила старшего сына лорда Рикарда Карстарка, Харриона. Вендель Мандерли. Некоторое время она даже подумывала о Бенджене Старке. Потом он ушел и присоединился к Ночному Дозору. Ну да ладно. В любом случае, Старк, вероятно, слишком высоко по статусу для Мормонта.

— «Чушь, — рассуждал Грегор, — Старки, может быть, и великий дом Севера, но твой дом столь же почетен и достоин похвалы. Говорить, что ты недостаточно хорош для Старков или кого-то еще, просто нелепо».

— «Ну, спасибо, что сказал это», — с благодарностью сказала ему Дейси.

Грегор снова улыбнулся ей. Затем он спросил:

— «Твоя мать когда-нибудь рассматривала кого-нибудь из-за пределов Севера?»

— «Нет, — ответила девочка-медведь, — то есть еще нет».

— «А ты?»

Грегор предложил:

— «Тебе когда-нибудь приходила в голову мысль о женитьбе за пределами Севера?»

— «Большую часть моей жизни — нет, — заявила Дейси, — но недавно мне пришла в голову идея сделать это».

— «Когда это было?» — спросил Грегор.

— «Вскоре после того, как я записалась в Легион», — уточнила Дейси.

Грегору нетрудно было представить, что — или кто — внушил Дейси эту мысль. До сих пор они говорили с некоторой долей тонкости. Но ни Грегор, ни Дейси не обманывали ни себя, ни друг друга.

Грегор медленно вздохнул и заметил:

— «Прошлой ночью я сказал вам, что я считаю идеальными качествами для моей будущей невесты. Теперь я хотел бы, чтобы вы сделали то же самое. каким будет твой будущий жених, какими качествами он будет обладать?»

Дейси задумалась на минуту. Затем она заявила:

— «Я бы хотела, чтобы он был сильным и твердым. Но ему не пришлось бы прибегать к насилию или угрозам, чтобы заставить людей следовать за ним и уважать его. Надеюсь, он также был бы рациональным, разумным и умный. Я бы считал себя особенно удачливой, если бы он позволил мне продолжать тренироваться и сражаться вместе с ним и его солдатами. Я бы не хотела, чтобы он торопился заводить детей, но я определенно хотела бы, чтобы он был открыт для их появления. Однако для меня самая важная особенность это… это…»

— Продолжай, — поманил ее Грегор.

Дейси тихо вздохнула и признала:

— «Это то же самое, что и твое. Для меня важнее всего не его статус или его сила, а то, нравлюсь я ему или нет. Я бы не хотела, чтобы меня поймали в брак без любви».

Тогда оказывается, что у нас есть преимущество.

Грегор ухмыльнулся и лукаво произнес:

— «Так уж случилось, что ты мне нравишься. На самом деле, очень сильно».

— Я знаю, — сухо пробормотала Дейси, — и ты мне нравишься. Но, конечно же, я уже говорила тебе об этом. Тем не менее, я думала, что это будет очевидно. основа, не так ли, Грегор?»

— Да, — подтвердил Гора. В палатке наступила продолжительная пауза. Грегор большую часть времени смотрел в стену. Наконец, он снова повернулся к высокой девушке и сказал ей:

— «Дейси, я хочу задать тебе очень личный вопрос. Я хочу, чтобы ты ответила на него с полной честностью».

— Хорошо, — уступила Дейси.

Последовала еще одна короткая пауза, а затем Грегор повернулся к Дейси, посмотрел ей в глаза и спросил, не моргая:

— «Ты… видишь себя со мной?»

Дейси не сразу дала словесный ответ. Должно быть, она предвидела этот вопрос. Несмотря на это, она выглядела удивленнойэтим. После неловкой паузы она мягко положила свои руки поверх рук Грегора и дала ему свой ответ:

— «Честно говоря, я… я могу, Грегор. На самом деле… я вижу себя с тобой лучше, чем с любым другим мужчиной в Вестеросе».

Широкая улыбка расплылась по лицу Горы. Он взял Дейси за руки и сказал:

— «Я отношусь к тебе так же, Дейси. Большинство лордов могут довольствоваться верной женой, которая подарит им наследников. Но мне бы хотелось иметь жену, способную присоединиться к своему мужу на поле боя и сражаться вместе с ним. Я также хотел бы ту, которая не боится высказывать свое мнение».

— «Я всегда говорю то, что думаю», — заметила Дейси.

— Я знаю, что да, — возразил Грегор.

— «Из того, что я понял, я очень близок к твоему идеальному выбору мужа. Между тем, ты очень близка к моему идеальному выбору жены. Можно сказать, что мы с тобой кажемся идеальными друг для друга. Настолько, что я сказать, что мы должны что-то с этим сделать».

Дейси склонила голову набок и внимательно спросила:

— «Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж, Грегор?»

— «Можно и так сказать, — утверждал Грегор, — но я хочу, чтобы вы приняли мое предложение, только если вы действительно этого хотите».

Дейси потребовалось всего несколько секунд, чтобы принять решение. Она посмотрела Грегору в глаза и сказала ему:

— «Когда мы вернемся в Ров Кейлин, я напишу своей матери. Я попрошу ее дать нам свое благословение».

Грегор ухмыльнулся ей и заявил:

— «Я буду считать дни, пока не встречу ее».

Затем он наклонился вперед, нежно взял Дейси за затылок и мягко прижался губами к ее губам. В ответ она закрыла глаза, положила руки на плечи Грегора и ответила на поцелуй с истинной страстью северянки, которой была.

Глава 14 Семейная дипломатия

Помимо этого единственного поцелуя, Грегор и Дейси не сделали ничего необычного. Во всяком случае, ничего не сделала бы не состоящая в браке знатная пара, живущая по стандартам Вестероса. Если бы это была его первая жизнь, Грегор мог бы предложить пойти немного дальше. Но он не хотел портить момент. Поэтому после того, как он оторвался от Дейси, он пожелал ей спокойной ночи и вернулся в свою палатку. В ту ночь он заснул с широкой улыбкой на лице.

Двум взводам легионеров потребовалось чуть больше недели, чтобы добраться до рва Кейлин.

Глава экипажа Виктариона осталась на «Железной победе». После того, как их капитан и большая часть его Железнорождённых вывели Мизинца из Города Чайки, остальные отправились в долгое путешествие обратно ко рву. Они проплыли вверх по Разрезу и вошли в гавань Рва Кейлин всего за два дня до того, как его лорд и его свита отправились вверх по Козуэй.

Как только Легион полностью собрался, Грегор отступил к своему солярию и призвал в него Дейси и мейстера Кенника. Он сообщил мейстеру, что пошлет два письма. Первый будет отправлен в Королевскую Гавань; другой на Медвежий остров.

Грегор продиктовал то, что хотел сказать; Таким образом, мейстер Кенник скопировал его речь. В письме к Медвежьему острову Дейси активно помогала с диктовкой. И Грегор, и Дейси умели очень хорошо читать и писать. Они могли бы составить письма самостоятельно, но с тех пор, как Грегор стал его светлостью, он обнаружил, что ему легче поручить кому-нибудь обрабатывать его сообщения вместо него.

Письмо в Королевскую Гавань было адресовано Роберту Баратеону. В нем Грегор уведомил короля о «неспособности» Легиона безопасно сопровождать Петира Бейлиша через дикие районы Долины. Он включил полный отчет о том, как они попали в засаду Молочных Змей. Он упомянул, что трое его людей погибли в том рейде вместе с Мизинцем, и подчеркнул, что сир Бертом Линдерли сражался мужественно. Он также выразил свои глубочайшие сожаления и извинения (ни одно из которых не было очень правдивым) за то, что подвел короля. Грегор не беспокоился о том, что Роберт или кто-то еще будет очень недоволен действиями Легиона. В конце концов, это был не первый случай, когда он не смог выполнить задание. Кроме того, Бейлиш рассматривался только как лорд Харренхолла. Это была бы совсем другая история, если бы он уже получил этот титул.

Письмо на Медвежий остров было короче, но гораздо важнее для Грегора и Дейси по целому ряду причин. Он адресовал его Мэйдж Мормонт. Он знал, что в дискуссии Мормонты, как и большинство северян, предпочитают не ходить вокруг да около, а сразу переходить к делу. Его связь с Дейси была тому доказательством. Поэтому вместо того, чтобы начать письмо неуклюжим вступлением и описанием того, что побудило его написать в первую очередь, Грегор открыл его расширением приглашения леди Мейдж отправиться в Ров Кейлин и остаться его почетным гостем. Он также не был загадочным или расплывчатым в своих причинах, по которым он хотел, чтобы она пришла. Он прямо признался, что планировал взять дочь за руку. Дейси обязательно упомянула, что уже готова выйти за него замуж, и была очень рада этой перспективе; она просто хотела получить одобрение своей матери, прежде чем они пойдут дальше.

Во время диктовки последнего письма Грегор заметил легкую ухмылку на лице мейстера Кенника, когда Гора впервые заявил, что намерен жениться на Дейси. Грегор легко мог представить, почему. С тех пор, как он впервые прибыл в Ров Кейлин, члены его совета убеждали его искать возможных кандидатов на роль невесты. Как и следовало ожидать, мейстер был самым настырным и настойчивым. Теперь, когда его господин был в процессе заключения брачного контракта, казалось, что его постоянные ругательства наконец-то увенчались успехом.

Прочитав письма, чтобы убедиться, что они были отформатированы именно так, как он их себе представлял, Грегор отправил их в Королевскую Гавань и на Медвежий остров. Потом он с нетерпением (и несколько нетерпеливо) ждал ответа на оба.

Столица первой прислала ворона обратно. В своем последующем письме король выразил разочарование по поводу безвременной кончины Мизинца. К счастью, Роберт не выглядел очень рассерженным или недовольным выступлением Легиона в Долине. Это означало, что Грегор и его личная армия не потеряли лицо перед короной. Поскольку с предполагаемыми виновниками убийства Бейлиша (Молочными Змеями) уже разобрались, Роберт не собирался наказывать ни одну из причастных сторон.

Сир Бертом Линдерли уже подтвердил, что Молочные Змеи несут ответственность за смерть его хозяина. Его показания как не члена Легионера оказались чрезвычайно полезными для подтверждения подлинности истории, которую Грегор рассказал Роберту.

Петир Бейлиш был последним из его рода, поэтому его замок на Пальцах остался без лорда. Роберт упомянул, что его Десница занимается решением этой проблемы. Лорд Джон Аррен уже перечислил несколько идеальных кандидатов на роль нового Властелина Пальцев. До сих пор наиболее многообещающими претендентами были второй сын лорда Йона Ройса, Робар, и второй сын леди Ани Уэйнвуд, Доннел. Даже сир Лин Корбрей рассматривался на эту должность.

Жена лорда Джона не упоминалась, но Грегор мог представить, что она была опустошена потерей своего «друга» детства. Грегор не был бессердечным, но он не особенно сочувствовал бедам Лизы Аррен.

Грегор надеялся, что леди Лиза в конце концов переживет смерть Бейлиша. В конце концов, он манипулировал ею всего пару лет по сравнению с парой десятилетий в оригинальной вселенной. Был большой шанс, что она не была так повреждена, как могла бы быть в конечном итоге. Возможно, с ней даже можно было договориться.

Если она не оправится от потрясения, вызванного убийством Петира, Грегор не станет доставлять ей хлопот. Горе Лизы было исключительно ее проблемой. Психическое и эмоциональное благополучие фанатичной младшей дочери лорда Хостера Талли было далеко не на первом месте в списке беспокойств Грегора. Если на этот раз она не отравит своего мужа — а это было маловероятно, учитывая, что сейчас ее некому было уговорить, — Грегор просто не будет о ней думать.

Письмо от Роберта пришло примерно через десять дней после того, как Грегор отправил ворона в Королевскую Гавань.

Ворону, отправленному на Медвежий остров, потребовалось всего четыре дня, чтобы получить ответ. Он был очень коротким; в нем было всего два предложения:

Я еду в ров. Жди меня через пол-луны.

Оно было написано рукой мейстера с Медвежьего острова, но Грегору и Дейси не составило труда догадаться, кто продиктовал это письмо.

Грегор не знал точно, что делать с сообщением. Все, что он знал наверняка, это то, что мать женщины, на которой он хотел жениться, едет в Ров Кейлин. Поскольку не было никаких дополнительных подробностей (таких как характер ее визита), это могло быть как хорошей, так и плохой новостью. Он обнаружил, что странно озадачен.

Что касается Дейси, она не была удивлена. Это было похоже на ее мать, быть такой прямолинейной, лаконичной и двусмысленной в чем-то столь важном. Поскольку она не выглядела обеспокоенной, Грегор решил не волноваться о приближающемся прибытии Мейдж Мормонт.

Грегор знал, что к этому моменту Лорд Джорах Мормонт еще не присоединился к Ночному Дозору. Итак, Джорах в настоящее время служил лордом Медвежьего острова. Обычно обязанность заключать брачные контракты для других членов его семьи в первую очередь ложилась бы на плечи Джораха. Но Дом Мормонтов всегда был чем-то вроде чудаков на Севере; он был похож на Дорн тем, что мужчины и женщины были равны во всем. Леди Мейдж взяла на себя организацию обручения всех своих дочерей. Которая, естественно, включала и ее первенца. Она не вовлекала своего племянника ни в какие переговоры.

Через восемь дней была замечена небольшая группа всадников, приближавшихся с севера. Дежурный сторож смог опознать их по знаменам. Они были слугами Дома Мормонтов. Впереди короткой колонны стояла сама леди Мейдж.

Как только он был извещен об их приближении, Грегор приказал открыть северные ворота. К тому времени, когда отряд с Медвежьего острова достиг рва, двери были полностью открыты, а решетка полностью поднята. Все они стремительно скакали в трюм. Когда все собрались, их повели к конюшням. Спешившись, они передали конюхам присматривать за своими лошадьми.

К тому времени, как группа с Медвежьего острова закончила разгрузку своего имущества, Грегор Клиган, Дейси Мормонт и несколько высокопоставленных легионеров вошли в окрестности. Они вместе подошли к конюшням.

По мере того как они приближались к новоприбывшим, Грегор убеждал себя сохранять спокойствие, хладнокровие и собранность. Первое впечатление значило все в Вестеросе, особенно на Севере. И особенно, когда имеешь дело с женщиной, которая, скорее всего, скоро станет его названой матерью.

Это был не первый раз, когда Грегор встречался с одним из родителей женщины, за которой ухаживал. Как бы то ни было, это будет первый раз в этой жизни.

У Грегори Уэлча было пять подруг, три из которых были среди шести женщин, с которыми он спал (остальные три были просто интрижками). Двое, с которыми он не спал, были теми, с кем он был связан в старшей школе. Он встречался только с родителями двух своих бывших подружек. К счастью, он почти сразу понравился обеим парам.

Это было одним из лучших качеств Грегора; у него была врожденная способность располагать к себе почти всех, кого он встречал. У него никогда не было особых проблем с тем, чтобы понравиться людям в его первой жизни; Грегори Уэлч был очень харизматичным человеком.

Грегор Клиган, безусловно, был харизматичным по меркам Вестероса. Своими делами он завоевал любовь и уважение многих людей из всех девяти основных регионов страны. Он был еще далек от всеобщего обожания, но уже был на пути к этой цели. Тем не менее, его популярность значила все меньше и меньше, если он не мог расположить к себе младшую сестру Джоора Мормонта.

Когда Грегор и его спутники достигли свиты Медвежьего острова, Гора выступил перед Мэйдж Мормонт. Она уделила ему все свое внимание, но не сказала ни слова. Он сложил руки за спиной, слегка склонил голову и заявил:

— «От имени Легиона без знамен я официально приветствую вас во Рву Кейлин, миледи».

Леди Мейдж, казалось, была довольна искренностью и радушием в представлении. Она ухмыльнулась и иронично заявила:

— «Я думала, что вы тоже примете меня от чьего-то имени, лорд Грегор».

— «Мама!» — строго прошептала Дейси. Она казалась немного ошеломленной, но на самом деле она старалась не хихикать.

Мейдж Мормонт была грубоватой рослой женщиной. Она не разделяла сладострастных изгибов Дейси, но ее руки и грудь были хорошо связаны мускулами. Она тоже была довольно высокой. Она была всего на дюйм или два ниже своей дочери.

Ей исполнилось сорок именин. Ее волосы уже начали приобретать светло-серый оттенок, под глазами появились мешки, а на щеках появилась пара морщинок.

Несмотря на явные признаки возраста, по ее лицу можно было предположить, что в юности она была довольно хорошенькой.

Как и ее дочь и ее солдаты, Мейдж Мормонт носила с собой много стали. Она носила меч на бедре, три кинжала на поясе и топор на спине.

После некоторого относительного молчания Грегор предложил:

— «Хотите взглянуть на ров, миледи?»

— «Я с севера, милорд, — лукаво заявила леди Мейдж, — я уже видела Ров Кейлин раньше. Однако я не видела его в таком состоянии. Так что, да, покажите мне, что вы с ним сделали».

Грегор согласно кивнул.

Квартиры для гостей леди Мейдж уже были расставлены. Грегор приказал Сайласу Викари показать ее солдатам их комнаты. Пока они устраивались, Грегор и Дейси устроили для матери экскурсию по Рву Кейлин. Она никогда не комментировала различные улучшения и реконструкции рва, но, похоже, они произвели на нее впечатление.

После экскурсии Мэйдж попросила воспользоваться тренировочной площадкой. Она также спросила Грегора, не хочет ли он поспарринговать с ней. Не видя веских причин отказывать ей, он согласился на ее просьбу.

Мейдж Мормонт оказалась таким же искусным воином, как и ее дочь. Она была вдвое старше Грегора и на фут ниже его, но из-за небольшого роста она была намного быстрее и проворнее. Тем не менее, навыки Грегора в обращении с оружием были превосходны, и хотя размер и сила были не всем, он еще раз доказал, что они действительно могут иметь значение.

Грегор и Мэйдж провели друг с другом девять раундов. Он выиграл первые восемь, а последний тур в итоге закончился ничьей. В основном потому, что ему втайне стало скучно. Кроме Дейси, у них не было зрителей на их дуэли. Учитывая обстоятельства, Дейси не знала, за кого болеть; поэтому она молчала на протяжении всех схваток.

Когда они подняли свои клинки, Мейдж сказала:

— «Благодарю вас за упражнение, милорд. Прошло много времени с тех пор, как я встречалась на ринге с достойным противником».

Она сделала ему комплимент. Уже одно это давало Грегору хоть какую-то надежду.

Грегор провел большую часть дня с Дейси и Мэйдж. Он продолжал искать подходящий момент, чтобы обсудить возможность помолвки между ним и Дейси. Он ожидал, что Мэйдж будет первой, кто заговорит об этом.

Странно, но в тот день эта тема так и не всплыла. Мэйдж гораздо больше интересовала деятельность Легиона без знамен, а также будущие планы Грегора по расширению и усилению Легиона.

Она никогда не говорила ни слова о замужестве или чем-то подобном. Как будто эта концепция была последней вещью, о которой она думала. К концу дня Грегор начал задаваться вопросом, собирается ли Мэйдж вообще говорить по этому поводу.

На следующее утро он обнаружил, что она это сделала.

Грегор прервал свой пост в Верхнем Зале со своим советом и высшими офицерами, как всегда. Мэйдж Мормонт и ее солдаты присоединились к ним по приказу Грегора.

Сразу после окончания завтрака к Грегору подошла леди Мейдж и попросила у него личной аудиенции. Он согласился, и она попросила Дейси сопровождать их. Массивный рыцарь привел двух жителей Медвежьих островов к своему солярию. Там Мейдж велела дочери подождать снаружи, пока она разговаривает с Горой внутри. Она заявила, что ей нужно заранее поговорить с Грегором отдельно. Дейси не возражала.

Грегор придержал дверь открытой, позволяя Мейдж первой войти в комнату. Как только она переступила порог, он последовал за ней внутрь. Он оглянулся на Дейси, когда вошел. Она слегка улыбнулась и одними губами сказала ему «береги себя».

Закрыв дверь в солярий, Грегор увидел, что Мейдж уже сидит на одном из стульев перед его столом. Подойдя к своему стулу за столом, он дружелюбно предложил:

— «Не желаете ли вина, миледи?»

— «Обычно я бы никогда не отказалась от выпивки после завтрака, — ответила Мэйге, — но для этого лучше быть трезвой».

— Очень хорошо, — прокомментировал Грегор. По его опыту, многие северяне на самом деле были более покладистыми и приятными, когда были пьяны. Но они также были менее подвержены здравому смыслу и логике. Эта ситуация потребует использования логики вместо вежливости.

Устроившись в кресле, Грегор посмотрел на леди Мейдж. После пяти секунд абсолютной тишины она прямо заявила:

— «Итак, лорд Грегор, вы хотите жениться на моей дочери?»

— «Действительно, да, моя госпожа», — сказала Гора в ответ.

Мэгэ кивнула и спросила:

— «Могу я спросить, почему?»

— «Причин много, — заявил Грегор. — Во-первых, это политика. Может, сейчас я и вассал Севера, но никто никогда не забудет, что я родом из Западных земель. пока я не возьму северную невесту. Тогда дело в том, что мне все равно нужна невеста. В конце концов, каждому лорду нужны наследники. Ваша дочь сильная, выносливая, сострадательная, умная, и она так же верна дому Старков, как и вы. Я считаю, что она моя лучшая перспектива».

Мэгэ потерла подбородок, размышляя об этих наблюдениях. Затем она заметила:

— «С политической и социальной точки зрения я согласна. Брак был бы выгоден и моему дому. Ваши титулы лорда Рва Кейлина, магистра ордена короля Роберта и командующего Легионом без знамен. Но вы ищете не меч или лошадь, милорд. Вы ищете невесту. Мне не нравится мысль, что вы думаете о моей дочери как о простом выборе, даже если она ваш «лучший выбор».

— Я не так смотрю на нее, миледи, — заверил ее Грегор. — Я очень забочусь о вашей дочери. С тех пор, как она поступила в Легион, у меня сложилась с ней тесная связь. Она бесценна как воин и как лидер. Вскоре я стал считать ее одним из моих самых близких друзей. Недавно я начал видеть в ней нечто большее, чем даже это».

— Значит, Дейси сказала мне правду, когда заявила, что у вас с ней есть чувства друг к другу? — риторически спросила Мэйдж.

— Да, — подтвердил Грегор.

— «Вы уже действовали в соответствии с этими чувствами?» — спросила Мэгэ, прищурив глаза. — Скажи мне правду. Я узнаю, неискреннен ли ты.

Грегор прямо признался:

— «Две недели назад мы целовались. Один-единственный поцелуй. Ничего больше».

— Я не сомневаюсь в этом, — пробормотала Мэгэ, — в конце концов, есть такая вещь, как целомудренный поцелуй.

— «Это было именно так, я обещаю вам»,

заявил Грегор.

Мэг снова кивнула. Затем она откинулась на спинку стула и спросила:

— «Какую невесту вы хотели бы иметь? Точнее, какой невестой вы ожидаете Дейси?»

— «Единственное, чего я действительно хочу от нее, — это преданности, — признался Грегор. — Я только ожидаю, что она будет верна мне. Так же, как я был бы верен ей в свою очередь. Некоторые лорды могут отказаться от своих брачных клятв в момент слабости, но я сильнее этого. Когда я даю обет, я чту его до конца».

— Значит, верность — это все, что тебе нужно? — предположила Мэйдж.

— Нет, я тоже хочу, чтобы наш брак был славным и успешным, — возразил Грегор. — Я не ожидаю, что Дейси будет беспрекословно подчиняться каждому моему приказу. На самом деле меня привлекла ее свободолюбивая натура».

Мейдж усмехнулась и пробормотала:

— «Да, Дейси всегда была немного дикой. Даже я не мог иногда контролировать ее. Но не заблуждайтесь, она любит и уважает меня так же сильно, как и я ее».

— Я знаю, что да, — тихо пробормотал Грегор.

После очередного интервала непрерывного молчания Мэйдж заявила:

— «Хорошо, милорд. Вы убедили меня, что у вас есть веские причины, веские причины и законные причины для желания жениться на моей дочери. Теперь скажите, что я дала свое согласие на бракосочетание… Давайте порассуждаем о том, что бы вы сделали, чтобы союз продлился.

— Угадайте, как, леди Мэг? — спросил Грегор.

— «Предположим, что расходы на свадьбу довольно высоки, — предположила Мэг, — или предположим, что другие обстоятельства помешали ее проведению. Возможно, вам пришлось бы пожертвовать большим количеством денег или власти в процессе. готовы сдаться, чтобы свадьба состоялась?»

— «Я не могу себе представить, как одна свадьба могла вызвать такие чрезвычайные трудности, — заметил Грегор, — но я согласен с вашей теорией. Если бы мы столкнулись с такими трудностями… мы бы просто отложили свадьбу до тех пор, пока не найдем эти потери или компенсировать их. Но я планирую ограничить свои инвестиции в свадьбу. В конце концов, если я пожертвую слишком большой частью своего богатства или власти для собственной свадьбы, я также рискую потерять доверие к себе. Моя честность значат для меня гораздо больше, чем деньги или влияние. Используя так много всех трех на свадьбе, я также рискую повредить своей репутации.

Мейдж, казалось, была довольна этим аргументом. Она провозгласила:

— «Очень хороший ответ, милорд. На Севере свадьбы — дело обычное. Поскольку вы не с Севера, мы могли бы простить вам небольшую расточительность.

— Я планирую, — сказал ей Грегор.

— Хорошо, — пробормотала Мейдж, — теперь, скажем, брак обходится с минимальными затратами, но после этого Дейси становится глубоко вовлеченной в управление финансами вашего дома. Обычно она ответственно относится к деньгам, но может предложить некоторые сомнительные или кажущиеся эгоистичными предприятия… Сколько монет вы готовы потратить, чтобы сделать ее счастливой?»

— «Мы с вами оба знаем, что брак заключается не в том, чтобы супруг был доволен, — осторожно ответил Грегор. «Конечно, я бы хотел, чтобы Дейси была счастлива, но она не кажется мне типом женщины». Кроме того, если бы я отказался от слишком многого ради нее, это означало бы, что Дейси является истинным главой дома, и не все верят в гендерное равенство, как я».

— «Еще один благоразумный ответ, милорд, — одобрительно заявила Мэйге, — после того, как вы поженитесь, Дейси продолжит служить вместе с вами в Легионе? Или вы намерены оставить ее во Рву Кейлин до конца ее жизни?»

— Она по-прежнему будет свободна идти, куда захочет, — твердо заявил Грегор. — В любое время, когда она захочет покататься верхом, ее лошадь будет доступна. Я также никогда не откажу ей в праве владеть мечом. Однако, когда она будет беременна на большом сроке, я был бы совершенно против того, чтобы она дралась, если бы она была беременна семь месяцев или больше. Но даже в этом случае я бы не стал требовать, чтобы она вложила свой меч в ножны. Я просто предложил бы ей убрать его до тех пор, пока ребенок не родится. Надеюсь, она не будет протестовать. Как только она восстановит свои силы, я сам верну ей ее меч».

Мэйдж была очень довольна таким ответом. Это было как раз то, что она надеялась услышать, и Грегор имел в виду каждое слово. Через мгновение она посмотрела в сторону и пробормотала:

— «Кажется, вы все учли, лорд Грегор. Очевидно, вы знаете, что делаете. Ваши чувства к моей дочери верны, как и причины, по которым вы хотите жениться на ней. Этот союз действительно будет полезен как для моего дома, так и для вашего. У вас двоих есть возможность сделать брак радостным и успешным. Имея все это в виду, у меня есть все основания благословить вас».

При этих словах Грегор с надеждой наклонился вперед.

Через несколько секунд Мэйдж продолжила:

— «Однако… прежде чем я это сделаю, есть один последний фактор, который необходимо признать».

— «Что это?» — спросил Грегор.

— «Мне нужно знать, как далеко вы пойдете ради моей дочери, — заявила Мэйге. — Все эти разговоры о жертвах не были простыми предположениями. Они имеют прямое отношение к обсуждаемому вопросу».

— «Как же так?» — спросил Грегор.

— «В супружеской паре обоим партнерам часто приходится от чего-то отказываться, — возразила Маэге. — Так бывает с каждым союзом. Даже если их брак счастлив и не имеет трудностей, им иногда приходится идти на компромисс. Всякий раз, когда они идут на компромисс, они должны приносить свои собственные жертвы».

— Я… не могу с этим спорить, — произнес Грегор, слегка пожав плечами, — но какое это имеет значение? Есть ли какая-то жертва, которую вы хотите, чтобы я принес?

Мэг строго кивнула головой. Затем она вытащила один из своих кинжалов, схватила его за лезвие и протянула Грегору. Когда он медленно взял оружие за рукоять, Мэгэ сказала ему:

— «Возьми этот кинжал… и отрежь себе один палец».

Грегор почувствовал себя охваченным потрясением и тревогой. Он смотрел на нее так, как будто был уверен, что ослышался. Он сказал беспокойно:

— «повторите еще раз?»

— «Самые древние узы были связаны с кровавыми жертвоприношениями, — просветила его Майдже. — Обычно кто-то вскрывал себе руку или лицо лезвием и предлагал пролитую кровь в знак согласия. три мили, и никто другой не порежет вас. Разрезать себя не значит так много, как раньше. Поэтому вместо этого часто приносится более постоянная жертва».

Грегор потерял дар речи. До сих пор он разговаривал с леди Мейдж и относился к ней с величайшей вежливостью. Теперь он чувствовал себя гораздо менее сговорчивым. Он посмотрел на женщину с Медвежьего острова и сердито проворчал:

— «Что это вообще доказывает?»

— Это докажет, насколько серьезно ты относишься к этому браку, — резко сказала Мэйдж. — Ты хочешь показать мне, как сильно ты хочешь жениться на моей дочери? Тогда сделай это, так что вы можете получить всю ее».

— Дейси никогда не упоминала ничего подобного, — поспешно заметил Грегор.

— «Возможно, потому что она надеялась избежать этого, — предположила Мэйдж. — Увы, я этого не сделаю. Это принципиальный вопрос, милорд. Теперь сделайте свой выбор. Вы выберете свою руку или руку Дейси?»

Грегор уже был поражен самой мыслью об ампутации собственного пальца. Теперь ему даже не давали времени подумать над этим предложением. Мейдж заставляла его сделать выбор прямо сейчас.

Гора с тревогой смотрел на кинжал. Он был очень острым, и у него был очень тонкий край. Одним быстрым ударом он мог начисто разрезать кости, кожу и мышцы. Кроме того, Грегор очень умело обращался с ножом. Он мог сделать очень чистый и точный разрез.

Тем не менее, от этого не стало легче переносить мысль о потере придатка.

Он отчаянно думал, как обойти это затруднительное положение. Может быть, ему не пришлось бы отрезать целый палец. Возможно, Мейдж удовлетворился бы всего одним сегментом наименьшего пальца. Но он не мог спросить ее об этом; это было бы признаком слабости.

Затем он вспомнил, что в этом мире существуют такие вещи, как протезы. Возможно, он сможет заменить потерянный палец небольшим металлическим стержнем. Опять же, даже если бы протез имел форму настоящего пальца и двигался бы так же, он был бы просто заменой настоящей вещи.

Он даже подумывал попросить Мэйдж использовать для него кинжал. Но он быстро изгнал эту мысль из головы. Если бы он умолял кого-нибудь выполнить ужасное задание, которое сам не хотел делать, это было бы огромным ударом по его чести и порядочности.

Судя по всему, решить эту дилемму было непросто. У него было только два реальных варианта: отрезать один палец или умолять Мэйдж не заставлять его делать операцию.

После минуты напряженного молчания Грегор наконец принял решение.

Он медленно поднял кинжал… и вонзил его острие в поверхность стола. Он не приземлился рядом с его другой рукой.

Затем Грегор посмотрел на леди Мейдж Мормонт и неуверенно провозгласил:

— «Извините, я… я не могу этого сделать. Я не могу… калечить себя».

Мейдж казалась равнодушной к этому заявлению. Она скрестила руки на груди и предположила:

— «Значит, ты отказываешься идти на жертву?»

— Да, я отказываюсь!

Грегор горячо огрызнулся:

— «Но я не отказываюсь от Дейси. Я сделаю все, что угодно — я имею в виду, что угодно еще — чтобы успокоить вас. Я умоляю вас позволить мне продемонстрировать истинность этого утверждения каким-нибудь другим способом. Пожалуйста, сделайте не сомневайтесь во мне, когда я говорю, что люблю вашу дочь».

Мейдж не сразу ответила на это заявление. Прошло более двух минут неприятной напряженной тишины, прежде чем она наконец открыла рот. Но когда она это сделала, разговор был не первым, что она сделала с этим. Вместо этого она расплылась в широкой улыбке.

Затем она заявила:

— «Я знаю, лорд Грегор. Я знала это через десять минут после того, как впервые встретила вас. Я также знаю, что она тоже любит вас. То, как вы двое смотрите друг на друга… в этом есть настоящая любовь. Я была бы дурой, если бы встала между тобой и ней».

Грегор склонил голову набок и произнес:

— «Боюсь, я не понимаю».

— «За это я не могу тебя винить», — прокомментировала Мейдж. Она достала кинжал со стола и спрятала его в ножны. Затем она рассказала:

— «Все это было испытанием. Я проверяла вас, чтобы увидеть, сможете ли вы заставить вас отрезать себе палец без каких-либо возражений».

— Похоже, я потерпел неудачу, — мрачно пробормотал Грегор.

— О нет, — заявила Мэгэ, все еще улыбаясь, — ты прошел.

Теперь Грегор был очень сбит с толку.

— «Я прошел?»

Мэйдж объяснила:

— «Если бы вы действительно отрезали себе палец, вы бы назвали себя одержимым, который сделает все, чтобы получить желаемое, даже за счет ненужного ущерба собственному благополучию. я бы не хотела в мужья человека с таким складом ума. Например, некоторые утверждают, что истинный мотив Роберта Баратеона для начала Восстания был результатом такого типа фиксации. Вот как сильно он тосковал по сестре моего сюзерена. Если бы король не нашел счастья с Серсея Ланнистер, я бы опасался за королевство. Опять же, иметь королеву Ланнистеров тоже не очень хорошо».

— Это справедливая оценка, — признал Грегор, — во всех аспектах.

Мэйдж снова кивнула и продолжила:

— «Я верю, что вы сделаете все возможное — в пределах разумного — чтобы защитить мою дочь. Если бы ситуация требовала этого, я уверена, что вы отдали бы за нее свою жизнь. добровольно нанеся себе урон, чтобы завоевать ее, ты бы перешел грань между любовью и влюбленностью. Сейчас это был бы только палец, а потом могла быть рука или того хуже. Твоё физическое самочувствие может быть не всем, что было поставлено на карту. В конечном итоге пострадает и ваше психическое благополучие. Как только это произойдет, вы вскоре станете таким же опасной для Дейси, как и вы сами. Я никогда не позволю ей быть привязанной к такому человеку».

Леди Мейдж могла бы стать отличным следователем в Агентстве.

Действительно, Грегор был впечатлен тем, сколько мыслей и усилий приложила Мейдж Мормонт к этому испытанию. Она применила урок продвинутой психологии — или того, что в его первой жизни было бы известно как продвинутая психология, — чтобы определить природу отношений Грегора с Дейси. Она много значила для него, но он не был без ума от нее.

Очевидно, Мэйдж желала только самого лучшего для своей дочери, и она пойдет на многое, чтобы у Дейси не было ничего меньшего.

Грегор был немного раздражен из-за того, что его ввели в заблуждение, но ему пришлось взглянуть правде в глаза; он не мог оставаться впереди всех в Вестеросе. В любом случае, по крайней мере, его встреча с леди Мейдж увенчалась благоприятным исходом.

— «Надеюсь, вы не держите на меня зла за то, что я обманывала вас, милорд», — произнесла Мейдж с некоторым беспокойством.

— Вовсе нет, — успокоил ее Грегор. — Хотел бы я сказать, что видел сквозь этот фарс. Увы, не могу. Впервые за все время я был застигнут врасплох. Поэтому я приветствую вас, моя госпожа».

Мэйдж снова ухмыльнулась и произнесла:

— «Я знаю, это должно быть изнурительно, заставлять тебя выбирать между рукой Дейси и частью твоей в течение часа. Важно то, что вы колебались, прежде чем принять решение. Если бы вы действительно взмахнули этим кинжалом, я бы остановил вашу руку до того, как лезвие коснулось вашей кожи. Вы все равно сохранили бы свою руку, но вы бы потеряли Дейси. Но теперь, когда рассудок и инстинкт восторжествовали над желанием, вы получите и то, и другое».

Это последнее замечание возбудило интерес Грегора. Он наклонился вперед и с тревогой сказал:

— «Итак, это значит, что ты…?»

Прежде чем он успел закончить, Мейдж еще раз кивнула и заявила:

— «Тебе больше не нужно доказывать свою состоятельность. Теперь я знаю, что Дейси не сможет добиться большего, чем человек передо мной. С этим я поздравляю тебя… мое благословение».

Грегор широко улыбнулся, встал, обошел стол и протянул руку женщине с Медвежьего острова. Она взяла его, и он энергично пожал ей руку. Он сказал с ликованием, но несколько профессиональным тоном:

— «Благодарю вас, леди Мейдж. вы никогда не пожалеете об этом».

— «Держу вас за слово», — заметила женщина с Медвежьего острова. Она встала на ноги, улыбнулась в ответ Горе и сообщила ему:

— «Я с нетерпением жду возможности назвать тебя своим сыном».

Он усмехнулся, подумав, что мысль о том, что он зять Мэйдж Мормонт, действительно звучит привлекательно. Затем Грегор указал на дверь и прокомментировал:

— «На этой записке…?»

— Давай, — сказала ему Мэйдж, — если будет свадьба, невеста должна обязательно об этом знать.

Грегор быстро подошел к двери и открыл ее. Как он и предполагал, Дейси задержалась в коридоре. Если она и слышала какой-нибудь разговор между своей матерью и Грегором, то не подала виду. Грегор был совершенно уверен, что она избежала соблазна подслушать.

Когда массивный рыцарь вышел в коридор, девушка с Медвежьего острова обратила на него внимание. Она казалась в равной степени взволнованной и обеспокоенной.

— «Хорошо?» — с интересом спросила она.

— «Входите,»

призвал он ее.

Грегор снова вошел в солярий, а Дейси сразу за ним. Она подошла к Майдж, взяла обеими руками свою правую руку и с нетерпением спросила:

— «Что ты решила, мама?»

Леди Мейдж Мормонт нежно улыбнулась дочери, погладила ее по щеке свободной рукой и сказала:

— «Я глубоко одобряю лорда Грегора, моя дорогая. Я благословляю тебя выйти за него замуж».

Дейси была в восторге. Она повернулась к Грегору, бросилась к нему и нежно обняла. Когда Грегор держал ее, он посмотрел на мать своего избранника и жестом велел ей подойти к ним. Мэйдж ухмыльнулась, подошла к парочке и присоединилась к ним в объятиях.

Когда они, наконец, разошлись, Мэйдж с любопытством спросила:

— «Когда ты собираешься пожениться?»

— Как можно скорее, — ответила Дейси.

Грегор имел в виду почти то же самое, но сначала ему нужно было учесть некоторые факторы. Он подумал вслух:

— «Я бы хотел, чтобы на церемонии присутствовали хотя бы некоторые из членов моей семьи. Им потребуется около двух недель, чтобы добраться от Крепости Клигана до Рва Кейлин. Нам понадобится еще больше времени, чтобы спланировать церемонию. Я знаю, что северяне предпочитают скромную свадьбу, но, как вы, несомненно, знаете, Ров Кейлин населен не только северянами. Следует также признать вкусы и склонности других жителей Вестероса».

— «Я согласна, — заявила Дейси, — даже если бы мы хотели, чтобы все было просто, наши коллеги-легионеры, вероятно, придадут этому делу гораздо больше значения, чем мы».

— «Ничего не поделаешь», — заявила Мейдж. Она потерла висок и предложила:

— «Учитывая все это… как вы думаете, свадьба может состояться самое большее через луну?»

Грегор на мгновение задумался, а затем кивнул и заявил:

— «Это определенно выполнимо».

— «Поворот луны меня устраивает», — согласилась Дейси.

Мэг хлопнула в ладоши и объявила:

— «Да будет так. Церемония состоится через тридцать дней. Я останусь здесь, чтобы помочь вам подготовиться к ней. Ожидайте увидеть меня очень часто в ближайшие недели».

Он не знал, радоваться этому или окаменеть.

В любом случае, Грегор был вне себя от радости. Теперь, когда он получил благословение леди Мейдж, ничто другое не разделяло его и Дейси. За один лунный ход Медведь поднимется на Гору.

Глава 15 Присоединение

Естественно, Грегор и Дейси были в восторге от предстоящей свадьбы. Как бы то ни было, они не хотели делать чрезмерную сенсацию. Они предпочли бы, чтобы все было просто. На самом деле, если бы это было их решением, они бы просто провели небольшую частную церемонию, на которой присутствовали только их семьи, их самые дорогие друзья и их самые верные союзники.

Увы, по ряду причин скромная церемония была совершенно невозможна. Это могло быть сделано только в том случае, если они каким-то образом скрыли информацию о своей помолвке от всех остальных во Рву Кейлин. Если бы только они двое знали об этом, это было бы возможно. Однако леди Мейдж Мормонт не собиралась молчать об этом романе, к большому разочарованию своей дочери и будущего названого сына.

К счастью, вскоре Дейси и Грегор решили, что могут смириться с пышной свадьбой, и что такое событие может принести пользу всем участникам. Они решили, что могут дать своим товарищам-легионерам возможность разделить радость, а также возможность отпраздновать это событие. Боги знали, что их уже было достаточно.

Через час после того, как Леди Мейдж дала свое благословение, Грегор собрал персонал Рва Кейлин и высших офицеров Легиона без знамен в главном дворе рва. Там он и Дейси стояли на платформе с видом на окрестности и официально объявили о своей помолвке.

Неудивительно, что эта новость была встречена бурными аплодисментами. Спустившись с трибуны, Грегор и Дейси пожали руки всем, кто хотел лично их поздравить. И снова Оберин Мартелл хотел предложить нечто большее, чем простое рукопожатие. Он утверждал, что если они двое собираются быть связанными вместе и никто другой на всю жизнь, они могут заранее получить небольшое «удовольствие». Максимально вежливо, но прямо, Грегор и Дейси отклонили предложение дорнийца. Они утверждали, что это было «заманчиво».

Много раз в течение дня к Грегору и Дейси подходили солдаты Легиона и жители городов, примыкающих ко рву, которые также хотели их поздравить. Это повлекло за собой еще много рукопожатий. А также некоторое поднятие фляг и хлопки по спине. Грегор привык к такому вниманию, но Дейси была к этому совершенно непривычна. Для нее все это было немного подавляющим. К счастью, он смог помочь ей пережить это.

Ранним вечером Грегор приказал мейстеру Кеннику составить три письма; один в Винтерфелл, один в Королевскую Гавань и один в Крепость Клигана. Он намеревался уведомить Эддарда Старка, Роберта Баратеона и Тарренса Клигана соответственно о своей свадьбе.

Эддард теперь был сюзереном Грегора, а семья Дейси веками была верным вассалом Старков. По логике вещей, волчий лорд должен был знать, в каких брачных контрактах участвовали его знаменосцы.

По той же причине нужно было сообщить Роберту. Он не только был королем, но и занимал очень видное место в Малом совете. Женившись на Севере, Грегор укрепит владения короны.

Больше всего о помолвке нужно было сообщить семье Грегора. Семья Дейси узнает об этом достаточно скоро, как и любой другой северный дом. Но если только Роберт не решил рассказать всему королевству (что было маловероятно), было неясно, что какие-либо дома к югу от Перешейка узнают о свадьбе без уведомления Грегора. Тем не менее Грегор решил, что на церемонии должны присутствовать некоторые из его родственников. Поэтому он отправил своего самого быстрого и выносливого ворона в крепость своего отца.

В течение следующей недели Грегор получил ответ от всех трех сторон. Эддард Старк и Роберт Баратеон просто признали союз Дома Клиганов из Рва Кейлин с Домом Мормонтов с Медвежьего острова. Они также поздравили его с многолетним счастьем и крепким здоровьем.

Письмо из Крепости Клигана было отправлено матерью Грегора, леди Далией Клиган. Она выразила глубокую радость по поводу помолвки сына. Очевидно, она не могла должным образом передать на бумаге, насколько восторженной и гордой она была на самом деле.

Кроме того, Далия сказала своему сыну, что его отец слишком занят другими делами, чтобы появиться на свадьбе, но поскольку она свободна, она приложит все усилия, чтобы быть там. Она утверждала, что к тому времени, когда он получит ее письмо, она уже будет ехать на север, к Рву Кейлин. Она также упомянула, что возьмет с собой Сандора и Эллин.

Грегор был в восторге от такого развития событий. Почти три года он не видел никого из членов своей семьи. Он писал им по крайней мере три раза в месяц, и они всегда отвечали ему, но в остальном они вели очень мало переписки. Он обнаружил, что ужасно скучает по ним всем.

Вскоре Грегору пришло в голову, что, поскольку его мать, братья и сестры путешествовали по суше, в какой-то момент им придется пересечь Зеленую вилку. Он не мог себе представить, почему они решили перейти реку вброд, как это сделал он и его отряд, когда он впервые переселился в Ров Кейлин. Имея это в виду, единственный способ добраться до свадьбы вовремя — это воспользоваться определенным мостом. Этот конкретный мост оказался заражен ласками.

Грегор надеялся, что Уолдер Фрей не будет мешать его матери, братьям и сестрам. Если бы Покойный Лорд знал, что для него хорошо, он бы пропустил их без происшествий.

Клиганы из Крепости Клигана все еще были относительно второстепенными с точки зрения статуса. Таким образом, маловероятно, что Уолдер Фрей попытается вымогать брачный контракт у леди Далии. Несмотря на то, что ее старший сын был одним из самых влиятельных людей в Вестеросе, Клиганы из Рва Кейлин не имели исключительных связей с Западными землями помимо кровного родства.

Как бы Грегор ни ненавидел Уолдера Фрея и его перенаселенный дом, он не желал давать старому хорьку почву для неоправданной злобы или обиды на него. Лорд Уолдер всегда предоставлял легионерам свободный проход всякий раз, когда их услуги требовались где-нибудь к западу от Трезубца. Но это было в основном только потому, что Легион действовал в интересах короля, а также в интересах королевства. Любой, кто не входил в Легион, обычно все еще был вынужден платить пошлину за доступ к мосту.

Кроме того, Грегора Клигана не обошли непрекращающиеся амбиции Уолдера по расширению досягаемости его дома. За три года, что он был Лордом Рва Кейлин и Магистром Ордена, Грегор получил множество предложений потенциальных брачных контрактов со всего Вестероса. Уолдер Фрей прислал больше, чем кто-либо другой. Грегор заверил всех остальных, что рассмотрит их предложения. Он говорил это и Уолдеру, но на самом деле он сжег все сообщения от лорда Фрея в своем камине. Конечно, Уолдер никогда этого не знал, но Грегор мог себе представить, что он очень недоволен тем, что Гора предпочел северную красавицу его невзрачным дочерям.

По счастливой случайности, когда леди Далия прибыла к Близнецам, Уолдер Фрей решил (возможно, впервые за свою столь долгую жизнь) вести себя рыцарски и позволил ей и ее отряду пересечь границу, не взимая с них пошлины. Грегор узнал об этом позже, а потом обязательно написал короткое сообщение лорду Уолдеру, поблагодарив его за «вежливость» с семьей. Он сделал это в основном из чувства долга, а не из искренней благодарности.

Через две недели после того, как брачный договор был передан в эфир, небольшая группа всадников была замечена на Кингсроуд. На их знаменах было изображение трех гончих на желтом поле. Печать Клиганов из Крепости Клигана. Грегора тут же вызвали к южным воротам вместе с его суженой и ее матерью. Они издалека наблюдали за приближающейся ротой.

Их возглавляла сама леди Далия Клиган. Ей никогда не нравилась верховая езда, но, чтобы правильно изобразить силу своего дома, она предпочла проехать всю дорогу вверх по Козуэй верхом на лошади, а не сидеть в карете или фургоне. Так получилось, что она ехала на своем коне с большим изяществом.

Сандор и Эллин ехали по обе стороны от нее. Эллин была верхом на лошади средних размеров. Ей нравилась верховая езда гораздо больше, чем ее матери, но ей все еще не хватало уверенности, чтобы скакать на чем-то большем или более диком, чем лошадка.

Сандор, с другой стороны, уже стал опытным наездником. Он ехал верхом на большом, свирепом на вид черном коне. Этот жеребец, должно быть, был молодым Неведомым. Если нет, то он должен был быть либо его отцом, либо братом. Грегор сделал пометку сообщить конюхам, чтобы они помнили об этом звере.

Когда процессии Клиганов разрешили войти в ров, Грегор, Дейси и Мэйдж спустились во двор. Они встретились с его семьей в конюшне. Грегор успел вовремя предупредить конюхов. Его время было идеальным; всего через несколько секунд конюхам было поручено справиться с непослушным животным.

Дейси и ее мать жаждали увидеть семью Грегора почти так же, как и он сам. В этом не было ничего удивительного, учитывая, что вскоре все они будут связаны законом. Во всяком случае, Грегор был слишком рад услужить им.

Грегор сердечно приветствовал свою семью. Он поцеловал мать в щеку, похлопал брата по спине и нежно обнял сестру. Они обменялись несколькими словами, в основном в духе «Я так скучал по тебе».

После этого воссоединения он представил мормонтов и других Клиганов друг другу. Все шестеро провели вместе весь день.

Невеста Грегора быстро привязалась к его младшим брату и сестре, а они к ней. Интересно, что Сандор и Дейси были примерно одного возраста. Они тоже были примерно одного роста. Грегор задавался вопросом, кто из них станет лучшим воином.

Должно быть, они задавались тем же вопросом. Около полудня они вдвоем сделали несколько раундов на тренировочном дворе друг с другом. Грегор знал, чего ожидать от Дейси, но он не видел боев Сандора уже три года.

Очевидно, младший из Клиганов не пренебрегал учениями своего брата. Он практиковал их и значительно улучшил их. Оказалось, что сир Уоллис Пекледон научил его еще нескольким продвинутым техникам.

Оказалось, что Сандор и Дейси были такими же искусными бойцами, как Грегор и леди Мейдж. Это был интригующий результат. Если кто-то из них сразится с его будущей свекровью, Грегор технически узнает, превосходят ли их навыки, уступают ли они ему или равны ему.

Сандор был не единственным, кто изменился. Эллин выросла больше, чем любой из ее братьев, за последние три года. Она должна была быть самой высокой девушкой из десяти, каких Грегор когда-либо видел. Еще шесть дюймов, и она возвышалась бы над леди Далией. Ее женские черты также начали проявляться. У нее все еще было детское лицо, но детское тело у нее осталось недолго.

В то время как он был рад предстоящему превращению своей сестры в женщину, Грегор был немного ошеломлен тем, что это произошло так рано в ее жизни. Это могло быть просто продуктом ее генетики Клиганов, но все же…

Почему в этой вселенной все такие не по годам развитые?

Его нельзя было винить за то, что он так думал. Еще с первой книги он заметил, что дети во франшизе растут очень быстро. Дени вышла замуж в тринадцать, забеременела в четырнадцать. Джон присоединился к Ночному Дозору в четырнадцать. Робб коронован королем Севера в пятнадцать. У Сансы кровь луны в двенадцать. Арья убивает девятилетнего мальчика. Бран способен взобраться на башню в семь.

Опять же, чтобы выжить в таком мире, дети должны взрослеть быстрее, чем в первой жизни Грегора. Так что, возможно, в их раннем взрослении было больше реализма, чем казалось изначально. Так случилось, что Дейси еще не было семнадцати. Но во всех аспектах, кроме возраста, она уже была женщиной.

За две недели до того, как семья Грегора добралась до Рва Кейлин, леди Мейдж Мормонт в первую очередь отвечала за все приготовления к свадьбе. Две недели спустя леди Далия очень помогала ей. Обе женщины несли бремя поровну.

Еда и питье не вызывали особых опасений. Ров Кейлин был достаточно хорошо снабжен, чтобы регулярно кормить армию (и кормил). Конечно, им потребуется больше, чем стандартные пайки Легиона, чтобы насытить гостей на свадьбе. К счастью, во рву было достаточно провизии, чтобы нынешним обитателям хватило на целое десятилетие. Кроме того, многие гости приносили на праздник свои собственные блюда.

С размещением всех гостей было немного сложнее. К этому моменту было перестроено одиннадцать башен рва, в результате чего их общее количество достигло четырнадцати. Тем не менее, большинство новых комнат в настоящее время заняты Легионерами. Либо некоторым из них придется делить жилье, либо гостям придется поселиться в городах или разбить лагерь за стенами. Считалось грубым заставлять гостя спать на улице, поэтому Мэйдж и Далия склонялись к первому варианту.

Украшения и развлечения были относительно скромными. Знамена Дома Мормонт и Дома Клиган (оба) будут висеть на многих стенах. Также будет установлено несколько тщательно продуманных гобеленов. Кроме того, несколько певцов предложили музыкальное сопровождение праздника. Опросив их, Далия и Мейдж выбрали пятерых самых талантливых из двадцати и наняли их по этому случаю.

Самым сложным моментом была сама церемония. В частности, в какой вере это будет сделано.

Как и все северные семьи (кроме Дома Мандерли из Белой Гавани), мормонты были набожными последователями Древних Богов. Однако Грегор Клиган был воспитан на вере в Новых Богов. Несмотря на то, что Гора переехал на север, он все еще исповедовал свою веру в Семерых. Публично, по крайней мере. Наедине… он никогда по-настоящему не следил за ними.

Хотя Грегор был признанным приверженцем этой веры, он никогда не признавал в ней своей веры. Для него самым трудным для понимания в этом мире было разнообразие религий. Конечно, он знал, что религия всегда будет деликатным вопросом в любом мире.

В своей предыдущей жизни Грегори Уэлч был католиком, но по-прежнему принимал и уважал все другие религии и тех, кто их исповедовал, а также атеистов. В начальной, средней и старшей школе он твердо верил в религию своей семьи. После того, как он ушел из дома, чтобы поступить в колледж, его убеждения начали уменьшаться. Пребывание в новой среде, безусловно, имело такой эффект на людей.

В последние годы своей жизни Грегори считал себя скорее агностиком. Ему по-прежнему нравилось думать о высшей силе, но он больше верил в науку и открытия. Несмотря на это, в глубине души он никогда не терял своей веры.

Грегор не был уверен, верит ли он еще в Бога в этой жизни. В любом случае, какое-то божественное существо должно было привести его в эту вселенную. Потому что, если не это, то кто или что еще могло нести за это ответственность?

Строго говоря, если бы существовал бог этого мира, то, скорее всего, это был бы сам Джордж Р. Р. Мартин. Имея это в виду, Дэвид Бениофф и Д.Б. Вайс, возможно, были меньшими богами.

Независимо от того, кто был настоящим богом или богами, Грегор был просто рад, что они позволили ему заключить союз с кем-то столь же чудесным, как Дейси Мормонт.

Обсудив этот вопрос со своими матерями, Грегор и Дейси решили провести церемонию, в которой смешались бы обе их веры. Его будет проводить септон, но это будет происходить перед сердечным деревом. Таким образом, брак будет законным как в глазах Старых Богов, так и в глазах Новых.

В первый год своего занятия Рва Кейлин Грегор планировал устроить у рва богорощу. Вырастить его естественным путем было бы невозможно. Итак, Грегор отправил группу северных легионеров на Остров Ликов и выкорчевал группу чардрев. Затем деревья были пересажены в восточной части рва. Одним из них было полностью выросшее сердце-дерево.

Чтобы правильно провести церемонию, Грегору понадобится плащ с гербом и цветами его Дома. Очевидно, он не мог использовать плащ, который сир Тарренс накинул на плечи леди Далии на их собственной свадьбе. Этот плащ принадлежал Клиганам из Крепости Клигана.

Далия Клиган нашла время, чтобы сшить новый плащ для своего первенца. Он мог бы нанять для этой работы бригаду швей, но его мать настояла на том, чтобы сделать это самой.

Леди Далия начала с большого куска пурпурной ткани (фиолетовый был цветом, символизирующим процветание. По этой причине Грегор сделал его официальным цветом своего дома). Сделав из материала плащ, Далия пришила к его спине изображение большой горы. Она воспроизвела изображение точно так же, как оно появилось на знаменах Грегора, вплоть до девяти маленьких фигурок у подножия горы.

Конечный продукт был совершенно потрясающим. Целых десять минут он восхвалял работу своей матери. Вид плаща заставил Грегора с нетерпением ждать момента, когда он накинет его на плечи Дейси.

Наконец настал долгожданный день.

На свадьбу пришло пятьсот гостей. Богороща Рва Кейлин была достаточно велика, чтобы вместить восемьдесят из них. Таким образом, единственными свидетелями церемонии были члены семьи, близкие друзья и высокопоставленные легионеры. Именно этого Грегор и Дейси хотели бы в первую очередь.

Ранним вечером эти восемьдесят человек собрались в богороще рва. Места для стульев не было, поэтому всем приходилось стоять. К счастью, никто не удосужился это сделать.

Гости стояли двумя группами, состоящими из восьми рядов по пять человек. Все они были обращены к сердцу дерева.

Грегор встал прямо перед деревом сердца. Он был очень похож на лорда.

Он был свежевымыт и чисто выбрит. Его обычный запах пота сменился запахом мыла.

На нем был камзол из вареной кожи, который он носил поверх простой белой туники. Их дополняли пара накрахмаленных шерстяных бриджей и его самая парадная пара ботинок. Вся его одежда была слегка окрашена в фиолетовый цвет. На плечах он свободно носил плащ, который сшила его мать. Плащ дома Клиганов из Рва Кейлин.

Рядом с Грегором стояли еще двое мужчин. Одним из них был септон Рва Кейлин, септон Норвин. Он был министром церемонии. Он стоял впереди и немного правее Грегора.

Другой человек стоял напротив Горы. Этот человек был почти такого же роста, как Грегор, и на одиннадцать лет старше его. Он был одет в основном в зеленое, а на своем камзоле носил печать своего дома. Символ представлял собой медведя, стоящего на задних лапах с оскаленными когтями и клыками. Это был лорд Джорах Мормонт с Медвежьего острова.

Как глава Дома Мормонтов, Джорах должен был выдать Дейси.

Он был не единственным присутствовавшим новым жителем Медвежьих островов. Леди Мейдж привела на церемонию других своих дочерей — Алисан, Лиру и Джорелль. Все они были в самом первом ряду с левой стороны. Точно так же леди Далия, Сандор и Эллин сидели в первом ряду с правой стороны.

Первая жена Джораха, леди Блинда из Дома Гловеров, была еще жива, но была слишком больна, чтобы путешествовать. Таким образом, она осталась на Медвежьем острове. Грегор был очень понимающим. В конце концов, он знал, что дни Блинды Мормонт сочтены.

Грегор стоял на месте, с тревогой постукивая кончиками пальцев. Любой мог ясно видеть, что он очень хотел, чтобы церемония началась.

В прошлой жизни некоторые из женатых друзей Грегора струхнули в день свадьбы. Он знал, что мужчины в этом мире могут страдать от того же опасения. Некоторые из них поначалу казались довольными единством брака, но когда они действительно подошли к алтарю, то полностью осознали масштаб своих обязательств.

До сих пор Грегор избегал таких сомнений. Тем не менее, он чувствовал те же заботы, что и каждый добросовестный жених. Сделает ли он Дейси счастливой? Быдет ли он счастлив? Смогут ли они вместе создать крепкую, здоровую семью? Выдержит ли их брак грядущие испытания?

Подумав об этом внимательно, Грегор не мог не усмехнуться. С тех пор, как он впервые пришел в этот мир, его главной заботой было сохранить царство и спасти как можно больше людей. Теперь он беспокоился о своей способности быть хорошим мужем. Теперь он действительно был полноправным жителем Вестероса.

Хотя присутствовало еще восемьдесят человек, жених чувствовал себя странно одиноким.

Это чувство испарилось через десять минут, когда пришла наконец невеста.

Дейси вошла в богорощу вместе со своей матерью. Когда Грегор впервые увидел ее, он действительно почувствовал, как они расширились. Она была воплощением красоты.

Девушка с Медвежьего острова редко носила платья. Для свадьбы она сделала исключение. И какое это было исключение.

Платье Дейси было сшито тремя лучшими швеями Вестероса. Оно было изготовлено из изысканного миришского кружева и лысенского шелка. Подол спускался до самых щиколоток. По лифу вышивали мелкий узор в виде бурых мишек. Цвет платья представлял собой смесь многих оттенков зеленого. Дейси носила на плечах зеленый плащ Дома Мормонтов.

Ее длинные черные волосы были уложены в традиционном северном стиле. Кое-где они были заплетены; гладкие в других местах. На ее обычно бледном лице не было ни пятнышка.

Когда она шла по проходу, все взгляды были устремлены на Дейси, особенно на Грегора.

Она выглядит так же потрясающе в платье, как и в доспехах.

Леди Мейдж Мормонт сопровождала свою старшую дочь до самого дерева-сердца. Затем она слегка поцеловала Дейси в лоб и присоединилась к другим своим дочерям в собрании.

Грегор слегка улыбнулся Дейси, когда она подошла к нему. Она улыбнулась в ответ и встала рядом с Джорахом.

Как только все головы повернулись к Норвину, септон откашлялся и произнес:

— «Кто предстает перед богами?»

Дейси сделала шаг вперед, сложила руки под плащом и ответила:

— «Я, Дейси из дома Мормонтов, леди Медвежьего острова».

Затем септон Норвин взглянул на самого высокого человека и сказал:

— «Кто пришел за ней?»

Грегор посмотрел на пожилого мужчину и заявил:

— «Я, Грегор из дома Клиганов, лорд Рва Кейлин и магистр порядка».

Затем септон оглянулся на невесту и спросил:

— «Кто ее дает?»

Джорах твердо заявил:

— «Я, Джорах из дома Мормонтов, лорд Медвежьего острова».

Септон Норвин кивнул и сказал Грегору:

— «Теперь вы можете скрыть леди Дейси и взять ее под свою защиту».

Дейси посмотрела на Джораха. Повелитель медведей ухмыльнулся своей кузине и быстро снял с ее плеч плащ Дома Мормонтов. Это ознаменовало момент, когда она была официально освобождена из-под защиты своего дома.

Она повернулась спиной к Грегору, Гора подошел к своей избраннице, снял с его плеч плащ Дома Клиганов и осторожно накинул его на Дейси. После этого он взял ее руку в свою, и они вдвоем подошли к септону Норвину.

Норвин достал длинную ленту, окрашенную в зеленый и фиолетовый цвета. Он обернул его вокруг соединенных рук пары. После этого он взял их руки в свои и провозгласил:

— «В глазах Старых и Новых богов я запечатлеваю эти две души, связывая их воедино. Сейчас и на вечность».

Развязав ленту, септон Норвин попятился и сказал им:

— «Посмотрите друг на друга и произнесите слова».

Грегор и Дейси повернулись лицом друг к другу и нежно взяли друг друга за руки. С легчайшим следом улыбки на губах она торжественно поклялась:

— «Я его, а он мой, с этого дня и до конца моих дней».

Он мягко улыбнулся ей и заявил со всей уверенностью, на которую был способен:

— «Я принадлежу ей, а она моя, с этого дня и до конца моих дней».

При этом септон поднял руки и объявил:

— «Да будет известно, что Дейси из дома Мормонт и Грегор из дома Клиганов — одна плоть, одно сердце, одна душа, отныне и навеки. Будь проклят тот, кто попытается разорвать их на части».

Норвин опустил руки и безмолвным жестом велел паре завершить свои клятвы. Ни один из них не нуждался в большем поощрении.

— «Этим поцелуем я клянусь в своей любви», — признался Грегор. Он медленно наклонился вперед, закрыл глаза и прижался губами к губам Дейси. В этот поцелуй он вложил всю свою любовь. Она закрыла глаза и поцеловала его в ответ с такой же любовью.

Собрание вокруг них разразилось восторженными аплодисментами. Аплодисменты в богороще были такими громкими, что почти оглушали.

Когда Грегор и Дейси, наконец, разошлись, они повернулись лицом к присутствующим и улыбнулись им. Грегор взял левую руку Дейси в правую, и вместе они двинулись обратно по проходу ко входу в богорощу. Все это время они держали соединенные руки высоко в воздухе.

Сразу после церемонии последовал свадебный пир.

Ни в одной из башен рва не было комнат, достаточно больших, чтобы вместить все пятьсот гостей. Внутренний двор тоже был недостаточен. Так что пир состоялся сразу за северными воротами крепости. Там не было недостатка места. Охранники были расставлены со всех сторон лагеря, чтобы не было угрозы нежелательной компании или перерывов.

В центре пиршественной площадки был воздвигнут помост. Грегор и Дейси заняли почетные места. Его семья сидела справа от них; ее слева. Остальные места занимали их близкие друзья и высшие офицеры Легиона без знамен, такие как Герион Ланнистер и Оберин Мартелл.

На праздник подавали четыре блюда. Все они состояли в основном из блюд северного или западного происхождения. Однако каждое блюдо включало в себя небольшие блюда из других семи регионов Вестероса. Таким образом, была еда, которую все находили бы привлекательной.

Тем не менее, многие посетители были склонны отведать блюда иностранной кухни. В тот вечер было много обмена вкусами. Лорду Грегору это понравилось; это был знак того, что объединение Вестероса идет полным ходом. Сейчас он просто менял привычки людей в еде, но это все равно был шаг в правильном направлении.

Было поднято много тостов, больше за Грегора и Дейси, чем за кого-либо еще.

Песен тоже было много. Среди них был «Медведь и волшебница». При игре на свадьбе главными героями обычно должны были быть жених и невеста соответственно. Как ни странно, невеста была обоими персонажами в этом сценарии.

Эта песня и несколько других классических произведений прозвучали на празднике. Были и оригинальные экземпляры. Хэмиш Арфист исполнил произведение под названием «Потоп, которого никогда не было».

Из того, что смог понять Грегор, эта песня была о разграблении Королевской Гавани и о том, как он единолично не допустил, чтобы это превратилось в бойню. Его можно было бы почти классифицировать как продолжение Rains of Castamere. Но в то время как эта песня была основана на смятении и страхе, у The Flood That Never Was была гораздо более воодушевляющая тема. По сути, это была своего рода похвала, призванная воздать должное деяниям Грегора в конце восстания Роберта.

Позже Бетани Фэйр-Фингерс и Эймон Костейн исполнили дуэт, который они сочинили вместе. Он назывался «Медведь, бродивший по горам». Это была песня о том, как Грегор сформировал самую эффективную боевую силу в недавней истории Вестероса, но сам он был неполным, пока Дейси не записалась в Легион. В то же время это означало, что Дейси получила аналогичное удовлетворение от работы вместе с Грегором. По его мнению (как и по ее мнению), это была довольно точная оценка.

Некоторые тексты об определенных событиях были преувеличены, но Грегор, Дейси и все присутствующие все равно нашли их трогательными и приятными. Бетани и Эйемон получили личную благодарность за то, что написали это число, и в конечном итоге они покинут Ров Кейлин с гораздо большим количеством денег, чем когда они прибыли.

После того, как было подано четвертое и последнее блюдо, Грейтджон Амбер поднялся со стула, поднял свой кубок в воздух и яростно закричал:

— Мы их уложим?

При этом территория погрузилась в полную тишину. Все дружно повернулись к трибуне. Грегор и Дейси всю ночь были в центре внимания, и до сих пор это было приятно. Теперь они оба почувствовали желание раствориться в воздухе.

Постельные церемонии не были обычаем на Севере. Однако Грегор был с юга, и свадебная церемония была проведена таким образом, чтобы почтить Новых Богов так же, как и Старых Богов. Так что вариант постельной церемонии не исключался.

Грегор официально не объявил, будет ли перед пиршеством церемония постельного белья. Теперь ему придется принять решение.

Гора повернулся к своей новой жене и прошептал:

— «Если хочешь, мы можем отказаться от церемонии постельных принадлежностей. Мне бы очень не хотелось доставлять тебе неудобства».

Дейси задумалась на несколько секунд. Затем она пожала плечами и пробормотала:

— «Все в хорошем настроении. Я считаю, что так гораздо приятнее. Так что мы можем дать им что-нибудь, чтобы поднять им настроение».

— «Уверена ли ты?» — спросил Грегор.

— Да, — ответила Дейси. Затем она злобно ухмыльнулась, сунула руку за стул и вытащила один из своих кинжалов. Она взвесила его в руке и предложила:

— «Но, на всякий случай, мы можем «управлять» их действиями».

Грегор усмехнулся этой мысли. Он вытащил один из своих кинжалов, встал и провозгласил:

— «Я даю свое согласие на начало церемонии постельных принадлежностей».

Со стороны собравшихся раздались аплодисменты и крики возгласов. Несколько гостей начали подниматься со своих мест.

— Но… — поспешно вставил Грегор. Это заставило всех замереть на месте. Затем Гора поднял свой кинжал и произнес:

— «Если есть какие-либо ощупывания, ласки или захваты интимных зон, я могу заверить вас, что тот, кто это сделает, больше этого не сделает».

При этом несколько гостей сели обратно. Но только некоторые. Подавляющее большинство людей, которые планировали участвовать в церемонии ложа, продолжали пробираться к возвышению.

В этот момент леди Мейдж Мормонт увела других своих дочерей с места происшествия, как и леди Далия Клиган со своей дочерью Эллин. Сандору разрешили задержаться, но он был там только для того, чтобы убедиться, что участники-мужчины не плохо обращаются с его новой сводной сестрой.

Грегор и Дейси были выше всех присутствующих. Но совместными усилиями дюжина гостей смогла поднять каждого из них с ног. Как только это произошло, молодоженов отнесли обратно в ров.

По пути к Башне Господа (одной из одиннадцати перестроенных) с них сняли одежду.

Этот опыт, безусловно, был уникальным. Когда его окружали и раздевали друзья и незнакомцы в ожидании, что он займется любовью со своей новой женой… такого никогда не случалось в его первой жизни. С другой стороны, он никогда не был женат как Грегори Уэлч.

Грегор и Дейси размахивали своими ножами, чтобы напомнить участникам, что произойдет, если они станут слишком резвыми. Это помогло уменьшить неловкость. Это также сделало опыт менее неприятным. Церемония все еще была далека от удовольствия, и она все еще казалась унизительной, но, по крайней мере, она не была такой распущенной, как предполагал Грегор.

Достаточно скоро толпа подошла к спальне Грегора в Башне Лорда. Дверь распахнулась, и первой впустили Дейси. Грегор вошел вскоре после этого. Оба они были одеты только в свою маленькую одежду.

Дейси держала свободную руку над обнаженной грудью. Другая ее рука все еще крепко сжимала кинжал.

Грегор тоже держался за свой кинжал. Он повернулся к двери, положил на нее руку и сказал людям с другой стороны:

— «Спасибо. Ваши услуги больше не нужны. Другими словами, «убирайтесь вон, пожалуйста».

Затем он захлопнул дверь и запер ее. Он был уверен, что по крайней мере некоторые из них останутся, чтобы подслушать, что будет дальше, но для Грегора это не имело значения.

Затем Гора повернулась к островитянке Медведя. Она больше не пыталась прикрыть грудь. Она без зазрения совести демонстрировала их своему новому мужу. Все это время она сохраняла озорную ухмылку.

Грегору впервые удалось полюбоваться всем ее телом. Он в полной мере воспользовался этой возможностью. Чем дольше он смотрел на Дейси, тем больше чувствовал, как его мужественность поднимается из-под маленькой одежды.

Вида обнаженной Дейси, дополненного сознанием того, что она теперь соединена с ним, было достаточно, чтобы у Грегора исчезло всякое желание оставаться воздержанным.

— Пойдем, миледи? — нахально предложил Грегор, указывая на кровать.

— «Мы так и сделаем, милорд», — дразняще ответила Дейси.

Они бросили свои кинжалы на соседнюю тумбочку. Потом они подошли к кровати. Прежде чем они легли, Грегор обнял Дейси и страстно поцеловал ее. Она обвила его своими руками и ответила на поцелуй.

Они оба стояли у изножья кровати почти пять минут. В первых двух все, что они делали, это целовались. На третьей минуте они позволили своим рукам начать исследовать друг друга. Грегор одновременно погладил щеку и шею Дейси, прикасаясь к ней так нежно, как к хрупкому предмету. В то же время она сжала его руки, позволив своим рукам коснуться всей длины его больших бицепсов.

Вскоре Грегор позволил своим рукам блуждать ниже талии. Он сунул одну под одежду Дейси и прижал ее к ее женственности. Она тихо ахнула, но ее удивление тут же сменилось возбуждением.

Грегор продолжал тереть ее клитор в течение двадцати секунд; он тер очень медленно, позволяя наслаждению постепенно увеличиваться. Затем он вытянул один из своих пальцев и вставил его в ее влажное отверстие. Дейси застонала от еще большего удовольствия.

Грегор двигал указательным пальцем туда-сюда внутри Дейси. Он вызвал у нее серию беспорядочных стонов.

Вскоре он вставил еще один палец. Ее стоны становились все громче и чаще.

Третий палец быстро последовал за первыми двумя. К тому времени Дейси стонала так сильно и так сильно, что почти не могла отдышаться.

Грегор продолжал удовольствие целых семь минут. Он мог бы говорить намного дольше, но решил, что Дейси устала просто дразнить. Поэтому он вонзил в нее пальцы так далеко, как только мог. Через несколько секунд Дейси вскрикнула от облегчения, достигнув апогея. Грегор почувствовал, как три средних пальца его уже влажной правой руки пропитались ее соками.

Колени Дейси подогнулись, как будто она вот-вот упадет. Грегор прижал ее к себе, чтобы убедиться, что она этого не сделает. Пока она пыталась отдышаться, он убрал руку с нижнего белья жены и обнаружил, что она покрыта ее выделениями. Из хитрости и любопытства он облизал пальцы.

На вкус она была как мед. Скорее подходит для жителей Медвежьих островов.

Через минуту к Дейси вернулось самообладание. Именно тогда она решила вернуть должок. Она опустила руку под одежду Грегора и схватила его за мужское достоинство.

Теперь настала очередь Грегора стонать от возбуждения.

Когда Грегор вошел в спальню, его член был около шести дюймов в длину. Но оно росло с тех пор, как он впервые увидел свою жену обнаженной. В настоящее время его длина составляла десять дюймов, и он неуклонно становился больше.

Дейси продолжал гладить его член в течение двух минут. Она была плотно прижата к его тонкой одежде, как будто пыталась высвободиться.

Очень скоро Грегор решил, что с них хватит предварительных ласк.

Он наклонился, взял Дейси за запястье и строго сказал ей:

— «Хватит играть».

Она ухмыльнулась и еще немного погладила его член. Затем она убрала руку и нахально сказала:

— «Хорошо, пора стать серьезным».

Грегор и Дейси торопливо сняли с себя одежду и отбросили ее в сторону. Потом они вместе легли на кровать. Сначала они просто обнимались и целовались. Потом их деятельность стала куда менее невинной.

Дейси забралась на мужа и снова крепко его обняла. Она с любовью посмотрела ему в глаза и запечатлела протяжный поцелуй на его губах.

После этого Дейси немного хихикнула и заметила:

— «Теперь Медведь покоряет Гору».

Грегор усмехнулся над этой шуткой и придумал свою собственную:

— «Этот медведь может пойти куда угодно на этой горе».

Дейси ухмыльнулась. Она посмотрела на нижнюю часть тела своего мужа и заметила его стоячий член. Она посмотрела ему в глаза, злобно ухмыльнулась и лукаво заявила:

— «В таком случае, думаю, я остановлюсь на этой вершине».

О, пожалуйста. Я оставил там свой меч. Нужна оболочка.

Дейси расположила свое тело так, чтобы ее влагалище было прямо над членом Грегора. Она медленно опустилась на него. Когда он вошел в нее, он почувствовал, как кончик его мужского достоинства соприкасается с ее нетронутой девственной головкой. Одним быстрым движением он прорвался сквозь нее. Она застонала от боли, но только на мгновение. Как только он полностью вошел, он начал толкаться.

Дейси больше не стонала. Теперь она визжала от первобытного возбуждения. Удовольствие, которое она испытала от пальцев Грегора, было ничтожно по сравнению с этим новым ощущением. Она начала трясти бедрами в ответ на толчки мужа. Вскоре движения их бедер идеально синхронизировались друг с другом.

Они продолжали этот темп более двадцати минут. Каждая минута казалась более блаженной и восхитительной, чем предыдущая. За это время Дейси испытала еще не менее трех оргазмов. Грегор все еще не достиг своего пика, но он быстро приближался к нему.

Наконец, Грегор схватил Дейси за зад и прижался всем весом своей нижней части тела к ней. Именно тогда у нее был последний оргазм. На этот раз он пришел с ней. Когда он это сделал, он издал торжествующий рев; рев, устрашающе похожий на боевой клич. Действительно, это было похоже на победу, только использовалось другое поле боя.

Грегор остался внутри жены еще на минуту. Он действительно мог чувствовать, как его семя пролилось внутри нее. Она, должно быть, тоже; когда ее муж вышел, она игриво захихикала и почесала живот.

Несмотря на всю потраченную энергию, Грегор и Дейси лишь немного устали. Это были крупные люди; у них обоих было огромное либидо, соответствующее их росту. Так что они даже не были близки к тому, чтобы назвать это ночью.

Было уже далеко за полночь, когда они наконец исчерпали себя. Им удалось пройти еще пять раундов. Каким-то образом каждый из них заканчивался более эффектно, чем предыдущий. Это действительно кое-что говорит о доблести Грегора и Дейси. В спальне они были такими же сильными и выносливыми, как и на поле боя.

Излишне говорить, что брак был заключен.

Когда они закончились, Грегор накрыл их одеялами. Он прижал Дейси к себе. Она ласково уткнулась в него носом и обняла одной рукой его тело.

Грегор чмокнул ее в макушку и прокомментировал:

— «Теперь Медведь оседает на Горе».

Дейси снова улыбнулась ему и заметила:

— «Да, и я уверена, что Медведь может положиться на Гору, чтобы согреться».

Он улыбнулся в ответ и снова поцеловал ее.

Да она может. Он всегда будет.

Вскоре после этого лорд Грегор Клиган и леди Дейси Клиган погрузились в мирный сон.

Глава 16 Планирование наперед

Грегор и Дейси спали до рассвета. Они могли бы спать еще дольше. Но около полудня в дверь спальни сильно постучали.

Гора и Медвежия островитянка постепенно зашевелились. Они все еще были немного утомлены событиями прошлой ночи. Потратив минуту на то, чтобы сориентироваться, молодожены посмотрели на дверь. Грегор устало закричал:

— «Да?»

— Доброе утро, милорд, — раздался с другой стороны голос Эррика Руттигера.

— «Я вам мешаю?»

— Да, но мы можем простить вам это, — ответил Грегор. Он приподнялся на кровати и заявил:

— «В конце концов, у тебя должна быть причина для этого».

— «Да, милорд, — провозгласил Эррик, — ваша семья и семья леди Дейси собираются разговляться вместе. Они интересовались, не присоединитесь ли вы к ним».

Грегор был в настроении поесть, но не мог говорить за Дейси. Поэтому он повернулся к своей новой жене и стал ждать ее ответа. Она посидела, задумавшись, а потом пожала плечами и сказала:

— «Полагаю, меня можно уговорить покинуть эту комнату. По крайней мере, ненадолго».

Когда она сделала это последнее заявление, она страстно улыбнулась своему мужу. Такой ответ позабавил Грегора. По правде говоря, он думал почти так же, как и его жена. Он тоже был бы доволен, если бы остался в спальне на целый день. Увы, это было невозможно.

Жаль, что в этой вселенной нет медового месяца. Во всяком случае, не обычные. Ну что ж. В любом случае, они с Дэйси уже слишком заняты, чтобы выделить время на медовый месяц.

Гора крикнула своему кастеляну:

— «Хорошо, мы присоединимся к ним».

— «Да, сир, — подтвердил Эррик, — мне прислать служанок?»

— Дай нам сначала минутку, — попросил Грегор.

— Как пожелаешь, — уступил Эррик.

Грегор медленно поднялся на ноги и голый подошел к закрытому окну. Он открыл ставни, и дневной свет ворвался внутрь, на мгновение ослепив новую пару. Когда к нему вернулось зрение, Грегор выглянул наружу. Он заметил, что Солнце было далеко за восточным горизонтом. Заинтересовавшись, он оглянулся через плечо и спросил:

— «Ты знаешь сколько сейчас времени, Эррик?»

— Сейчас около девяти часов, милорд, — сообщил ему кастелян.

Грегор был немного удивлен. Обычно он прерывал свой пост на час раньше. В любой другой день он разговаривал бы со своим советом и высшими офицерами Легиона.

Опять же, обычно он не мог позволить себе роскошь проспать. Дейси тоже. Эррик Руттигер разбудил бы их раньше, но решил, что его лорд и его новая дама заслуживают еще несколько часов отдыха.

Это было благоразумное решение с его стороны. Из-за этого Грегор и Дейси очень крепко спали в ту ночь. В конце концов, они оба полностью отдохнули. Таким образом, они начинали свой первый день как муж и жена с полной энергией.

С этой высоты Грегор мог наблюдать за пиршеством. Их еще не разобрали. Или освободился.

По-видимому, многие из гостей слишком много выпили на пиру, и некоторые из них даже не добрались до своих комнат или своих палаток, прежде чем потерять сознание. Некоторые из них лежали без сознания вокруг столов, на них или под ними. Они проснутся слишком рано. Однако у всех было очень неприятное похмелье.

Грегор и Дейси старались не пить слишком много вина, так что похмелья у них не было. Но у них было несколько болей и синяков, и все они могли быть связаны с заключением их брака. Грегор обнаружил, что у девушки-медведицы действительно были собственные когти и клыки.

Дейси медленно поднялась на ноги. Она была так же гола, как и Грегор, так что она взяла одно из одеял и повязала его вокруг талии. После этого она прошла через всю комнату. Она пыталась идти устойчиво, но двигалась с выраженной хромотой. Эта хромота пройдет через пару дней, но до тех пор это будет верным признаком того, что она и ее муж сделали прошлой ночью. Вернее, «кого» они сделали.

Дейси стояла рядом с мужем и вместе с ним смотрела в окно. Она провела с ним минуту, любуясь видом окружающих построек и пейзажей. Это была захватывающая смотровая площадка.

— «Какой вид», — прокомментировала Дейси.

— «Действительно, — признал Грегор, обнимая жену за талию, — все, что ты видишь, было только моим за последние три года. Теперь это мое и твое».

Дейси улыбнулась и положила руку на грудь Грегора. Он наклонился и нежно поцеловал губы жены.

Когда он раздвинулся, он заметил, что грудь Дейси была обнажена. Он ловко развязал одеяло вокруг ее бедер и поднял его прямо под ее плечами.

Дейси не возражала, но была немного сбита с толку.

— «Что ты делаешь?»

— «Будь осторожна, — ответил Грегор, начиная снова завязывать одеяло вокруг груди жены, — если у кого-нибудь внизу есть дальнозоркость, он увидит даже лучше, чем мы».

Дейси усмехнулась. Она положила свои руки на руки Грегора, чтобы остановить его, и заметила:

— «Из того, что я вижу, все там внизу либо без сознания, либо заняты какой-то задачей. Я сомневаюсь, что кто-то из них будет запрокидывать головы».

Грегор еще раз взглянул, и оказалось, что Дейси была права. Никто на земле, казалось, не проявлял никакого интереса к тому, что происходило над ними.

Поняв это, Грегор усмехнулся и признал, что Дейси права. Таким образом, он позволил одеялу упасть на землю. Теперь он и Дейси были полностью разоблачены.

Грегор притянул ее к себе и провел рукой по ее левой груди. Движение было легким, но он добился от нее желаемой реакции; она хихикнула от более чем одного вида удовольствия.

Пока муж ласкал ее грудь, Дейси небрежно позволила своей руке опуститься к его паху. Она провела пальцами по стволу его мужского достоинства. Утренняя беседа Грегора прошла, но простого прикосновения Дейси было достаточно, чтобы вызвать сильное подергивание его члена. Грегор ухмыльнулся такому рискованному поступку и в ответ чуть сильнее погладил грудь жены.

При этом Дейси посмотрела на Гору и коварно предположила:

— «Может, у нас есть время для еще одного раунда?»

Каким бы заманчивым ни было это предложение, Грегор не забыл, что их ждут определенные люди. С неохотой он перестал гладить грудь своей жены и сказал ей:

— «Попозже, любовь моя. Наши семьи ожидают, что мы скоро приедем».

— Очень хорошо, милорд, — несколько неохотно согласился Дейси. Несмотря на напряженный тон голоса, она понимала, что семейные дела важнее… семейных.

Гора и жительница Медвежьих островов принялись одеваться. Он облачился в свежую тунику и кожаную куртку, а также в сапоги для верховой езды и пару бриджей. Она одевалась почти так же. Единственная разница заключалась в том, что она повязала на шею зеленый плащ. Это был единственный предмет ее одежды, указывающий на дом, в котором она родилась.

Свадебное платье Дейси не сильно пострадало во время церемонии постельных принадлежностей, но она решила пока убрать его. Грегор почти не удивился. В конце концов, Дейси обычно предпочитала типичную мужскую одежду обычной одежде своего пола.

Одевшись, молодожены оглядели спальню. Честно говоря, это выглядело так, как будто его обрушил торнадо или землетрясение. Многие предметы упали или оказались не на своем месте.

Грегор и Дейси не ограничили свою деятельность постелью. Письменный стол, стол и даже часть стены были в плохом состоянии. Несмотря на это, кровать была в самом плачевном состоянии. По сути, это были развалины. Простыни были покрыты потом, кровью и… другими специфическими жидкостями. Опоры тоже отказали. Малейший толчок мог привести к обрушению фундамента. Матрас был на грани раскола.

— «Нам понадобится новая кровать», — нахально заметила Дейси.

— Совершенно верно, — согласился Грегор, ухмыляясь, — об этом мы поговорим позже.

— Верно, — прямо сказала она.

Как только они оделись, Грегор подошел к двери и открыл ее. Он открыл дверь, чтобы горничные могли войти в комнату. Кроме случайного бормотания «милорд», они ничего не сказали. Но выражение их лиц говорило о многом. Когда они увидели, что сделали их господин и его жена, они сильно покраснели.

Грегор и Дейси были несколько огорчены тем, что результаты их интимных поступков выставлены напоказ. Но они старались не показывать своего дискомфорта; это не было бы «профессионально». Пока их слуги убирали комнату, Лорд и Леди Рва Кейлин направились вниз по лестнице Башни Лорда.

Они направились к Банкетной башне (еще одной из одиннадцати реконструированных). По пути туда все, кого они встречали, склоняли перед ними головы и бормотали «милорд» и «миледи». Они также получили еще много поздравлений со свадьбой.

Когда они прибыли в Большой Зал, они увидели, что все Клиганы и Мормонты были там. Они сидели на возвышении. Почетные места были пусты. Лорд Джорах, леди Мейдж и три ее младшие дочери сидели слева от них; Леди Далия и двое ее младших детей справа.

— «Посмотрите, кто, наконец, проснулся», — сухо прокомментировал Сандор, когда его брат и невестка подошли к возвышению.

Грегор и Дейси усмехнулись и заняли свои места в центре помоста.

Когда завтрак был подан, Эллин громко зевнула. Даже после этого она казалась очень усталой. Грегор посмотрел на свою сестру и заметил:

— «Ты выглядишь усталой, Элл».

— «Ну, Грег, я не выспалась прошлой ночью, — устало сказала Эллин.

— «Почему нет?» — спросил Дейси.

— Наверное, потому что кто-то сильно шумел, — раздраженно пробормотала Эллин.

Грегор и Дейси покраснели при этих словах и отвернулись. Далия хлопнула дочь по плечу и сердито пробормотала:

— «Элли!»

— Она права, миледи, — заявила Алисейн Мормонт, глядя на старшую сестру и зятя. Она в шутку сказала:

— «Кто-нибудь из вас случайно не слышал о регуляторе громкости?»

— У нас есть, Эли, — настаивала Дейси, — просто… ну, с возвышенности звуку легче проникнуть в эту крепость.

— Да, и спальня Башни Лорда — самая высокая точка во всем рву, — заявил Грегор, соглашаясь с доводом жены.

— Как скажешь, — пробормотал Сандор. Ясно, что он не купился на эту историю. — Однако я завидую пьяным гостям. Они единственные, кто легко заснул прошлой ночью.

— Ладно, хватит! — крикнул Грегор, начиная терять терпение. — Мы собираемся разговляться. Вряд ли это подходящая тема для обсуждения за столом.

— Действительно, — согласился Джорах Мормонт.

О чьей-либо сексуальной жизни больше не говорилось. Вместо этого все решили больше сосредоточиться на еде. Но они не разговлялись молча. Они говорили о семейных делах и подобных вещах.

Джорах Мормонт, его тетя и его кузены вернутся наМедвежий остров через несколько дней. Далия Клиган и ее дети отправятся обратно в Крепость Клиган примерно через неделю. Леди Далия в частном порядке упомянула своему сыну, что она ожидает, что в течение следующих трех месяцев ее проинформируют о том, что она скоро станет бабушкой. Грегор заверил ее, что «постарается» исполнить ее «желание».

Мать Грегора была так занята подготовкой к свадьбе, что у нее почти не было времени поговорить с сыном о том, что произошло дома. К счастью, эта трапеза предоставила им возможность побеседовать на эту тему.

Грегор знал о недавних событиях в Западных землях, но, если не считать писем, которыми он с ними обменивался, его знания о деятельности его семьи были очень ограниченными. Единственными легионерами, которые когда-то были вассалами Крепости Клигана, были те, что сопровождали Грегора на север.

С тех пор как Грегор ушел, Дом Клиганов из Крепости Клиганов процветал. Сир Тарренс не зря потратил семь тысяч золотых драконов. Благодаря им крепость была отремонтирована, хозяйство расширилось, а количество рыцарей увеличилось.

Им также удалось добиться благосклонности лорда Тайвина Ланнистера. Судя по всему, Сандора взял в оруженосец сеньор Западных земель. У лорда Тайвина были планы вскоре посвятить Сандора в рыцари. Кроме того, во время своего пребывания в Утесе Кастерли Сандор очень хорошо ладил с Тирионом Ланнистером. Вот что действительно привлекло внимание Грегора.

Сандор утверждал, что недавно он и сир Джейме помогли Тириону спасти молодую девушку от группы насильников. Должно быть, это была Тиша.

Сандор рассказал, как он помешал лорду Тайвину или сиру Джейме узнать об отношениях Тириона с Тишей. Он также отговорил Тириона от его идеи жениться на Тише. Он заявил карлику, что, если брак будет раскрыт, лорд Тайвин не только аннулирует его, но и заставит своих людей обращаться с Тишей как с обыкновенной шлюхой, просто чтобы преподать урок младшему сыну.

Грегор был впечатлен тем, что его брат дал такой превосходный совет. Однако Сандор признал, что в основном это был совет Грегора, который он дал Тириону. Благодаря руководству своего брата Сандор развил более практичный и реалистичный взгляд на мир. Так косвенно Грегор избавил Тириона от ужасного проявления жестокости его отца.

Ходили даже разговоры о том, чтобы поднять дом Клиганов из Крепости Клиганов до лордского статуса.

Грегор был удивлен, что он еще ничего об этом не слышал. Он также обнаружил, что более чем обеспокоен. Прежде чем переехать в Ров Кейлин, лорд Тайвин заставил Гору разорвать все его семейные связи с Западными землями. Тайвин был печально известен тем, что судил всю семью по действиям каждого члена. Грегор потерял доверие лорда Тайвина, а может быть, и его уважение. Таким образом, его внезапный интерес к семье Грегора был столь же поразительным, сколь и тревожным.

Возможно, Тайвин просто использовал их как страховку от Грегора на случай, если Гора станет слишком могущественным. Может быть, если Легион без знамен по какой-то причине столкнется с Утесом Кастерли, Тайвин прикажет убить Сандора. У повелителя львов определенно были средства, чтобы казнить его брата. У него также были средства, чтобы уничтожить обитателей Крепости Клигана, если он пожелает. Он привел к падению Дома Рейн и Дом Тарбеков без малейших колебаний и угрызений совести, и оба эти дома были намного больше, чем Дом Клиган.

В любом случае, Грегор решил отодвинуть все свои сомнения по поводу мотивов Тайвина Ланнистера на задний план. Вместо того, чтобы проповедовать заботы, он выразил свою радость за выносливость и процветание его семьи.

Грегор также узнал, что его родители пытались заключать брачные контракты для Сандора и Эллин.

В настоящее время леди Далия подумывала о браке между своей дочерью и Рейнальдом Вестерлингом. Грегор был очень недоволен этой идеей и сообщил об этом матери. Он указал, что Дом Вестерлингов был одним из самых маленьких домов в Западных Землях, и его сила и влияние были меньше, чем когда-либо были у Дома Клиганов. Грегор утверждал, что его родители могли бы сделать для его сестры гораздо больше, чем наследник Скалы.

Когда Грегор спросил Сандора, был ли он вовлечен в какие-либо потенциальные помолвки, все, что младший мальчик Клиган сказал своему брату, было:

— «На данный момент нет».

Казалось, он действительно не хотел говорить на эту тему. Это вызвало у Грегора подозрения. По его мнению, могла быть только одна из двух причин, по которым его брат избегал этой темы. Либо Сандор не хотел говорить о женитьбе вообще, либо он втайне обдумывал для себя брак, но не хотел говорить об этом, опасаясь отказа.

Какими бы ни были его мотивы, Грегор согласился оставить этот вопрос.

Сандор первым закончил есть. Как только его тарелка была чистой, а кубок пустым, он поднялся со стула, слез с помоста и заметил:

— «Если вы меня извините».

— Куда ты? — спросил Грегор.

— Тренировочный двор, — ответил ему Сандор.

Грегор кивнул на это и предложил:

— «Я могу присоединиться к вам, если вам нужен партнер».

— Спасибо, Грег, — одобрительно сказал Сандор, — но у меня уже есть один. Точнее, два.

Младший Клиган покинул Большой Зал, не сказав больше ни слова. На лице Сандора появилась ухмылка, которая не осталась незамеченной Грегором. Такое же выражение лица было у Дейси прошлой ночью, прямо перед сном.

Грегор смотрел, как его брат уходит, а затем не спросил ни у кого конкретно:

— «Что он имел в виду?»

— «Вскоре после церемонии бракосочетания я увидела Сандора с парой девушек, — объяснила Эллин, — думаю, это были дорнийки».

— «Это правильно?» — спросил Грегор у матери.

Леди Далия кивнула и проинформировала своего первенца.

— «Он проговорил с ними большую часть часа. Когда он, наконец, присоединился к нам, он сказал, что он и те девочки встретятся на тренировочном дворе сегодня после завтрака. для боя. Разве это не странно?»

— «Ну, в Дорне мужчины и женщины равны во всем, — сообщила Дейси, — включая способы ведения войны. Это то, что объединяет северян с дорнийцами».

— «Я уже знала, что Легион принимает женщин, — заявила Далия, — но эти дорнийские женщины должны быть весьма опытными, если они готовы драться с Сандором».

— Он сказал, кто они? — спросила

— «Нет, но они выглядели как сестры, — вспоминала Эллин, — по крайней мере сводные сестры. Они были немного моложе Сандора, но на несколько лет старше меня». Дейси.

Этой информации было достаточно, чтобы Дейси и Грегор выяснили, кого Эллин видела с Сандором. Гора произнес:

— «Я знаю их обоих. Их зовут Обара и Нимерия Сэнд».

Эллин просто кивнула, но Далия нахмурилась. Она предположила:

— «Вы имеете в виду, что они низкородные?»

— Да, — подтвердил Грегор, — но так получилось, что они две старшие дочери принца Оберина Мартелла.

— Две его старшие внебрачные дочери, — с гримасой заметила Далия.

Хотя Далия Клиган обычно была очень терпимым человеком, она испытывала типичное для Вестероса презрение к детям, рожденным вне брака. Особенно, когда такие люди общались с ее неженатым сыном-подростком. Грегор мог простить ей эту предвзятость; у каждого был хотя бы один недостаток.

Тем не менее, ему не нужны были подобные предубеждения в Рву Кейлин. Грегор вздохнул и тихо сказал:

— «Мама, рождение человека может указывать на его место в этом мире, но это не должно влиять на то, как его судят или обращаются с ним. Это, конечно, не имеет значения в Легионе без Знамени. Ублюдки здесь так же ценны и полезны. как люди законного происхождения. Кроме того, Сандор просто бьется сталью с Обарой и Нимерией. То, что он обменивается с ними ударами, не означает, что он тоже захочет обменяться клятвами».

Далия задумалась над словами сына. После нескольких секунд молчания она пробормотала:

— «Я полагаю, ты прав, Грегор. Если я кого-то обидела, пожалуйста, прими мои извинения».

— «Тебе не нужно извиняться, Мать, — заявил Грегор, — я не могу винить тебя за то, что ты говоришь то, что думаешь, или за то, что ты веришь в то, во что ты была воспитана. Все, о чем я прошу, это уважать то, во что я верю. И я верю всем… низкорожденные и праворожденные — нужно дать шанс проявить себя».

Далия улыбнулась старшему сыну. Даже если она не разделяла его идеалов в вопросе рождения, она гордилась Грегором за то, что они у нее были.

Когда завтрак был закончен, Клиганы и Мормонты спустились вниз как одна группа. К этому времени все пьяные гости пришли в сознание. Можно было увидеть, как многие хватались за лоб или блевали на голых участках травы. Гора, его жена и их семьи старались избегать таких людей.

Сир Джорах пошел проверить тех из своих людей, которые сопровождали его на свадьбу. Леди Мейдж отвела Алисан, Лиру и Горелла обратно в их покои. Леди Далии и Эллин пришла в голову идея исследовать крепость. Грегор предложил им проводника, но они заверили его, что сами найдут дорогу вокруг рва.

Итак, Грегор и Дейси снова остались одни. Или в одиночестве, как они могли бы быть снаружи и в окружении множества гостей и товарищей-легионеров.

У них не было ничего в их непосредственной повестке дня. Они решили немного прогуляться вокруг рва. Они миновали множество различных областей, включая кухни, арсенал, казармы и гавань.

Минут через двадцать они остановились у тренировочного двора. Грегор ожидал найти там своего брата.

Конечно же, Сандор все еще был на тренировочном дворе. Он был вооружен длинным мечом. С ним были Обара Сэнд и Нимерия Сэнд. Они несли свои фирменные копья и кнут соответственно.

Обара и Нимерия были слишком молоды, чтобы полностью войти в Легион без Знамени. Обаре было четырнадцать; Нимерия тринадцать. В некотором смысле, это были в основном легионеры-стажеры. Так что на какое-то время Грегор заставил их служить оруженосцами других высших офицеров Легиона. Иногда они даже подчинялись своему отцу.

Несмотря на свою молодость, обе девушки были очень искусны в боевой обстановке. Грегор и Дейси ничего не сказали, когда вошли на тренировочную площадку. Они просто стояли и наблюдали за стычкой между наследником Крепости Клигана и двумя старшими Песчаными Змеями.

Сандор был более ловок со своим полуторным мечом, чем любой из Песчаных Змей со своим оружием. Он сразился с каждым из них отдельно. Он смог победить Обару за пять минут. Нимерию он победил за три. В одиночку ни у одной девушки не было шансов. Затем он сразился с ними обоими одновременно. Именно тогда они вернулись.

После парирования одновременных атак Обары и Нимерии в течение четырех минут Сандор навалился на Обару всем своим весом. Она упала на землю и замерла. Казалось, он покорил ее.

Следующие две минуты Сандор сосредоточил свое внимание исключительно на Нимерии. Как раз когда он собирался превзойти ее, Обара снова вступил в бой. Она вонзила свое копье Сандору под ноги. Он споткнулся об него и чуть не упал. Прежде чем он смог восстановить равновесие, Нимерия обвила кнутом запястье его свободной руки и дернула изо всех сил.

В результате Сандор оказался на спине. Когда он попытался встать, Обара встал над ним. Она держала острие своего копья прямо над его подбородком, словно намереваясь вонзить его ему в горло. Нимерия медленно подошла к своей сводной сестре и встала рядом с ней. Они оба смотрели на своего противника сверху вниз, ожидая от него какого-то ответа.

Сандор оставался на земле около пятнадцати секунд. Затем он глубоко вздохнул и пробормотал противно:

— «Я уступаю».

Обара ухмыльнулась и убрала копье. Затем она и Нимерия помогли Сандору подняться на ноги.

Грегор был впечатлен. Работая вместе, двум Песчаным Змеям удалось победить мальчика, который должен был стать Псом. В то время как в одиночку у них не было бы шансов.

Хотя он и был раздражен из-за поражения, гримаса Сандора быстро сменилась дружелюбной ухмылкой. Он охотно предложил

— «Опять?»

— «В любое время, когда пожелаете», — радостно заявил Обара.

— «Да, мы могли бы надрать тебе задницу весь день», — лукаво заявила Нимерия.

— «Ударь его или поцелуй?»

Сандор дерзко возразил.

— Как бы ты ни предпочла, — ухмыльнулся Обара.

— С нами любой из них в порядке, — в шутку заявила Нимерия.

— «Со мной тоже все будет в порядке», — признался Сандор.

Этот обмен диалогами позабавил Грегора. Он тоже был немного заинтригован. Между Сандором и двумя Песчаными Змеями явно была какая-то химия.

Конечно, он привык к такому доброжелательному общению между легионерами. Однако Сандор не был членом Легиона, а Обара и Нимерия все еще ожидали вступления.

Другими словами, Грегор воочию убедился, что даже совершенно незнакомые люди из-за пределов Легиона могут найти способ сосуществовать друг с другом. Казалось бы, у них может быть мало общего, но какие бы грани они ни имели, их можно было бы объединить.

В случае с Сандором, Обарой и Нимерией их свела любовь к вооруженному бою и соревновательный характер. Это были самые увлекательные аспекты. Это были две темы, которые обычно разлучали людей. Но не здесь.

Это заставило Грегора задуматься…

Он повернулся к жене и предложил:

— «Дейси, что скажешь, у нас еще одна встреча?»

Жительница Медвежьих островов посмотрела на своего мужа и спросила:

— «А как насчет?»

— «Ну…»

Грегор действительно не хотел обсуждать то, что было у него на уме, пока не присутствовали остальные восемь членов его тайного совета. Вместо этого он указал на трех человек на тренировочном дворе и сказал:

— «Это, я полагаю».

Дейси подняла бровь и предположила:

— «Ты хочешь рассказать остальным, как твой брат получил по своей заднице от Обары и Нимерии?»

— «Нет, нет, нет, — откровенно заявил Грегор, качая головой и насмехаясь, — я хочу сказать им, что, несмотря на то, как они его били, они втроем отлично ладят».

— «Хорошо…»

Дейси все еще была немного озадачена,

— «Если вы не возражаете, я спрошу, Грегор, чем это примечательно?»

— «Я не хочу, чтобы эти отношения между Сандором и Песчаными Змеями были единственной темой для разговора, — просветил ее Грегор. Я давно собирался выступить. Думаю, сегодня самое подходящее время».

— «Почему сегодня?» — спросила Дейси.

Он улыбнулся ей и сказал:

— «Потому что это также имеет отношение к нашим отношениям».

Дейси предположила, что это замечание должно было быть лестным. Хотя она нашла это так, она надеялась на немного большую ясность.

Ей даже не пришлось ничего спрашивать, прежде чем Грегор уточнил:

— «В частности, политические преимущества нашего брака. Не будет никаких дискуссий о личных или интимных аспектах наших отношений, если вам интересно».

— «Это облегчение», — прокомментировала Дейси. После некоторого молчания она усмехнулась и заметила:

— «Конечно, я сомневаюсь, что нам все равно придется рассказывать кому-либо о нашей личной или интимной жизни. Учитывая количество людей, которые слышали нас прошлой ночью…»

Грегор усмехнулся и сказал с усмешкой:

— «Вероятно, весь проклятый ров уже знает об этом».

Дейси согласно кивнула. Затем она снова посмотрела на Гору и сказала ему:

— «Очень хорошо, Грегор. Давай посмотрим, сможем ли мы найти остальных».

— Да, давайте, — согласился Грегор. При этом он и его жена отправились на поиски восьми человек, которые помогали им в убийстве Петира Бейлиша.

Когда они выходили из тренировочного двора, Грегор услышал, как Обара лукаво заметила о мече Сандора и о том, как она «потянулась» к нему. Судя по контексту ее заявления, меч, о котором она говорила, не был лезвием в его руке.

Глава 17 Жизнь продолжается

Грегору и Дейси потребовалось около часа, чтобы собрать тайный совет. Однако только половина этого времени была потрачена на поиски других участников. Другая половина была потрачена на добавление нового.

Прежде чем они отправились собирать остальных, Дейси указала, что Грегор намеревался, чтобы тайный совет был в равной степени представлен девятью регионами Вестероса. Грегор был единственным из десяти, кто мог быть совершенно беспристрастным; остальные девять говорили исключительно за свою родину.

Хотя Дейси была северянкой до мозга костей, она утверждала, что ее новые отношения с Грегором могут вызвать у нее предубеждение в его пользу. Это, безусловно, усложнило бы целостность процесса принятия решений советом.

По правде говоря, Грегор думал примерно так же. К счастью, у него уже были планы по устранению этой проблемы. Решение дилеммы было довольно простым; он решил привести в свои ряды еще одного северянина.

Дейси останется в тайном совете. С тех пор она будет говорить как за Легион без знамен, так и за Север. Однако она не будет официальным представителем Севера. Эта обязанность досталась новобранцу.

Грегор уже выбрал, кем будет этот человек. Речь шла о малом Джоне Амбере, старшем сыне большого Джона Амбера, лорда Последнего Очага.

малый Джон присоединился к Легиону за несколько месяцев до этого. Когда он впервые пришел, он намекнул, что пробудет там недолго. Его первоначальным мотивом было то, что он просто хотел испытать образ жизни легионера. Однако со временем он обнаружил, что такой образ жизни очень полезен и почетен. Поэтому он решил остаться. Он даже утверждал, что будет доволен служить в Легионе, пока его отец не умрет. Чего, добавил он, надеюсь, не будет еще долго.

Грегор и Дейси нашли малого Джона в лагере, примыкавшем к пиршественному участку. Он разговлялся со своим отцом и их слугами. Большинство мужчин выглядели очень похмельными. Однако ни Большой Джон, ни его сын не были. Кому-то это могло показаться странным. Оба они вдоволь напились на пиру, но были трезвы, как септон.

Грегор не удивился. Он вспомнил, что Амберы были печально известны тем, что держали алкоголь. Это было удачно; ему нужно было, чтобы у малого Джона была ясная голова прямо сейчас.

Когда Грегор и Дейси подошли к столу, большой Джон встал и восторженно поприветствовал их. малый Джон тоже поприветствовал их, хотя и не так шумно. Слова поздравления были переданы новой паре, и слова были приняты новой парой любезно.

Прежде чем любезности переросли в настоящую беседу, Грегор выделил малого Джона и спросил, не будет ли он куда-нибудь сопровождать его и Дейси. Они были очень расплывчаты в своей просьбе, но, к счастью для них, наследник Последнего Очага не казался особенно заинтересованным в том, почему они захотели поговорить с ним. Он не задавал им никаких вопросов или какой-либо конкретики.

Ему просто нужна была минута, чтобы очистить свою тарелку и осушить свой кувшин с элем. Затем он поднялся со стула и последовал за молодоженами обратно в Ров Кейлин.

Вернувшись в ров, Грегор и Дейси отвели малого Джона в отдельную комнату. Там они проинформировали его о том, что происходит. Ему объяснили, что Грегор сформировал тайную оперативную группу. Основная цель оперативной группы была той же, что и у Легиона без знамен: обеспечить выживание и окончательное объединение всего Вестероса. Разница заключалась в том, что оперативная группа выполняла эту задачу более экстремальными методами.

Когда он попросил пример «методов», они рассказали малому Джону о своих недавних делах в Долине.

Они сообщили ему, что смерть лорда Петира Бейлиша не была несчастным случаем. Они признались малому Джону, что единственная причина их похода в Долину заключалась в том, чтобы убить Мизинца. На самом деле, с помощью лорда Вариса оперативная группа организовала события, приведшие к гибели пересмешника.

Когда они закончили вспоминать, малый Джон выглядел немного встревоженным. Но если и был, то потому, что был заинтригован, а не потому, что был отвергнут. Он действительно восхищался всеми усилиями и заботой, которые были вложены в операцию по убийству Бейлиша.

С моральной точки зрения малый Джон был относительно невозмутим. Он слышал историю о том, как Бейлиш дрался на дуэли с Брэндоном Старком и жестоко проиграл. Он чувствовал, что Дикий Волк был слишком милосерден. Малый Джон также знал о ложных заявлениях Мизинца о том, что он забрал девственность обеих дочерей Хостера Талли. Этого было достаточно, чтобы он невзлюбил Бейлиша. Когда он узнал, что пересмешник воспользовался Лизой Аррен и намеревался захватить власть за счет окружающих, это дало малому Джону уверенность в том, что Мизинец получил по заслугам.

Грегор и Дейси были довольны осуждением малого Джона. Казалось, он разделял их идеалы. Это убедило их в том, что он подходит для этой работы.

Именно там Грегор и Дейси рассказали малому Джону о месте, открывшемся в тайном совете. После женитьбы Дейси на Грегоре они утверждали, что Северу нужен еще один представитель. Таким образом, они хотели, чтобы малый Джон занял эту должность. Почти сразу он принял предложение.

Впоследствии троица путешествовала по рву и обнаружила Лин Корбрей, Виктариона Грейджоя, Гарта Хайтауэра, Осмунда Кеттлбака, Гериона Ланнистера, Оберина Мартелла, Алларда Сиворт и Бриндена Талли. По истечении часа все одиннадцать из них собрались в залах совета.

Грегор подождал, пока его спутники сядут за круглый стол. Как только все расселись, он занял свое место в самом большом кресле.

Виктарион начал диалог с вопроса:

— «Итак, кто умрет следующим?»

— Это не предмет нашей встречи, — откровенно ответил Грегор.

Аллард Сиворт склонил голову набок и пробормотал:

— «Это не так?»

— «Нет, — сообщил Грегор, — Мизинец был единственной непосредственной угрозой безопасности Вестероса. Но я обещаю вам, будут и другие. Со временем мы сговоримся уничтожить всех самых бессердечных людей в этой стране. Сегодня, однако мы посвятим себя объединению страны более пассивным методом».

Герион Ланнистер наклонился вперед и сказал:

— «Что это за метод, милорд?»

Грегор ответил не сразу. Вместо этого он медленно оглядел своих коллег. Он внимательно изучал каждое из их лиц. Все они разделяли любопытство и интерес Гериона. Это было явным признаком того, что он полностью завладел их вниманием.

Грегор скрестил руки на груди и заявил:

— «Я считаю, что семья — это самая крепкая форма единства. Так и должно быть в любом случае. Я знаю, что есть люди, которые не согласятся. Это будут те, у кого постоянные бытовые проблемы. представляют собой меньшинство. Большинство людей в этой стране согласится с тем, что семья всегда должна быть на первом месте. По этой причине лучшие союзы — это те, которые заключаются в браке».

Он сделал паузу на мгновение, а затем сухо заметил:

— «Конечно, вы уже это знаете. Во всех Семи Королевствах общеизвестно, что брак является началом многих союзов. Но масштабы и продолжительность союза могут варьироваться в зависимости от происхождения жениха и невесты».

При этом Грегор повернулся к Дейси и протянул ей руку. Даже она не знала, что делает Грегор, но согласилась с поступком мужа. Поэтому она осторожно взяла его руку в свою. Сделав это, она влюбленно улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ, а затем оглядел остальных девять мужчин. Каким бы непрофессиональным ни было это проявление привязанности, они ничего об этом не сказали.

Грегор продолжал держать Дейси за руку и объявил:

— «Веками брак использовался для укрепления всех домов во всех девяти регионах королевства. Большинство браков обычно заключаются внутри каждого региона, между Великими Домами и их вассалами. Хотя были и исключения. Некоторые из них произошли совсем недавно: Роберт Баратеон женился на Серсее Ланнистер, Эддард Старк и Джон Аррен женились на Кейтилин и Лизе Талли соответственно, Станнис Баратеон женился на Селисе Флоран, Грегор Форрестер женился на Элиссе Бранфилд, Доран Мартелл даже женился на Мелларио из Норвоса. А я, житель западных земель по рождению, только вчера вечером женился на Дейси Мормонт.

Принц Рейгар Таргариен также женился на принцессе Элии Мартелл и леди Лианне Старк. Но об этом лучше не упоминать по… множеству причин.

Дейси просияла от гордости, когда Грегор высказал это последнее замечание. Никто не мог обвинить ее в том, что она выглядела такой самодовольной. В конце концов, ее брак с Горой укрепил его статус северянина и подчеркнул диапазон Дома Мормонтов.

— «Простите мою прямоту, милорд, — заметил Осмунд Кеттлбэк, — но куда вы клоните с этим?»

Грегор самодовольно ухмыльнулся и пояснил:

— «Подумайте вот о чем: из нас одиннадцати у нас есть связи со всеми девятью Великими Семействами. Все эти связи существуют через кровь, через брак или через то и другое. Я предлагаю, чтобы мы попытались установить подобные связи между Великими Домами».

Дейси и мужчины, похоже, были заинтригованы этой идеей. Лин Корбрей предположила, что:

— «Я полагаю, что знаю, к чему вы клоните, милорд. Вы планируете использовать наши связи, чтобы убедить Великие Дома объединиться. В идеале это будет сделано путем женитьбы их детей друг на друге».

— Верно, — подтвердил Грегор. Затем он отпустил руку Дейси и заявил:

— «Дом Арренов и Дом Баратеонов из Штормового Предела в настоящее время не имеют наследников, о которых можно было бы говорить. Во всяком случае, не от их нынешних лордов. До недавнего времени такой же ущерб относился к Королевскому дому Баратеонов. У короля Роберта теперь есть сын, и не нам решать, на ком женится кронпринц. Это прерогатива короля. Так что пока мы не будем обращать внимания на эти три дома».

Половина людей в комнате лишь кивнули в знак подтверждения. Другая половина просто сидела неподвижно и слушала.

Грегор продолжил:

— «Между тем, у дома Грейджоев, дома Ланнистеров, дома Мартеллов, дома Старков, дома Талли и дома Тиреллов есть собственные наследники. Большинство наследников относительно молоды. Вполне вероятно, что их родителям еще предстоит рассмотреть какие-либо брачные контракты для них. Мы должны воспользоваться этим».

— «Что ты предлагаешь?» — спросил малый Джон Амбер.

— «Можно привести пример?» — спросил Оберин Мартелл.

При этом Грегор повернулся к находившемуся в комнате жителю предела и позвал его:

— «Гарт».

— «Да, мой господин?» — спросил Гарт Хайтауэр, наклоняясь вперед.

— «Насколько ты близок со своей второй старшей сестрой?» — спросил Грегор.

Гарт был немного ошеломлен тем, что ему задали такой личный вопрос. Тем не менее, он пожал плечами, мягко улыбнулся и заявил:

— «Честно говоря, Алери, наверное, моя любимая сестра. Что о чем-то говорит; у меня их девять».

— «Это удача, — прокомментировал Грегор, тоже улыбаясь, — так уж вышло, что ваша любимая сестра вышла замуж за вашего сюзерена».

— Верно, — признал Гарт с ноткой недоумения в тоне.

Затем Грегор заметил:

— «Как вам хорошо известно, у лорда Мейса и леди Алери четверо детей».

— «Действительно, — подтвердил Гарт, — Уилласу десять, Гарлану девять, Лорасу четыре, а Маргери три».

Грегор еще раз кивнул в знак признательности и заявил:

— «Тем временем у лорда Эддарда Старка и его жены леди Кейтилин есть сын и дочь. Роббу три года, а Санса родилась только в этом году. Обратите внимание, что лорд Робб примерно того же возраста, что и леди Маргери».

Сразу же Гарт — и большинство других — поняли, к чему все идет. Ричмен предположил:

— «Значит, вы предлагаете заключить между ними помолвку?»

Грегор торжественно кивнул в подтверждение. Он рассуждал:

— «Помимо Легиона без знамен, что общего между Севером и Пределом? Ответ — почти ничего. Тем не менее, они могут многое предложить друг другу. Королевства, но большая его часть пуста и заброшена. В то же время Предел является самым продуктивным — и, вероятно, самым богатым — из Семи Королевств, но за его пределами у него очень мало власти или владений. Союз между Винтерфеллом и Хайгарден мог решить обе их проблемы».

Гарт с минуту размышлял над этими вопросами. После этого он подумал вслух:

— «Между Севером и Пределом все еще существует некоторое напряжение из-за Восстания Роберта. Объединение Дома Старков и Дома Тиреллов могло бы снять это напряжение. Помимо этого… я вижу преимущества такого союза. Было бы весьма практично заключить помолвку между Роббом и Маргери».

— А ваша сестра согласится на брак? — спросил Грегор.

— «Если бы я предложил ей это, она была бы открыта для этого, — заявил Гарт, — однако я не могу гарантировать, что она согласится на это».

— Но ты можешь убедить ее хотя бы подумать об этом? — предположил Грегор.

— «Конечно, — заявил Гарт, — Алери не та, о которой вам следует беспокоиться, милорд. Это должен быть лорд Мейс Тирелл. Муж моей сестры весьма честолюбив».

— Я знаю, — заметил Грегор, — ни для кого не секрет, что лорд Мейс не упустит возможности выдать свою дочь замуж за наследного принца, лишь бы его внук стал королем. К счастью, есть фактор, который ему не подвластен.

— «Что бы это было?» — спросил малый Джон Амбер.

— «Я слышал, что добрая мать Алери Тирелл так же амбициозна, как и ее муж, — сообщил Грегор, — но, в отличие от лорда Мейса, леди Оленна Тирелл лучше понимает, что реально находится в ее пределах. правда, она является фактической главой своего дома. Так что, если мы подойдем к ней вместо ее сына, вероятность того, что помолвка будет воспринята всерьез, гораздо выше».

Гарт подумал об этом, а затем потер висок, сказав:

— «Я не могу отрицать власть леди Оленны над лордом Мейсом. Даже когда ее муж, лорд Лютор, был жив, она была главным голосом власти в Хайгардене. ее называют Королевой Шипов».

— Колючая женщина, — заметил Оберин Мартелл.

Это вызвало несколько насмешек со стороны других. Грегор не обратил внимания на насмешку. Он просто не сводил глаз с жителе предела и предложил:

— «Какой бы политически безжалостной ни была Оленна Тирелл, вы верите, что ее можно убедить рассмотреть брак между ее внучкой и первенцем лорда Старка?»

«Определенно, — заявил Гарт Хайтауэр, — мое слово может не иметь для нее большого значения, но мой опыт в Легионе придаст правдоподобие этому вопросу. За время, проведенное во Рве Кейлин, я стал очень уважать Север и его жителей… Лорд Эддард — благородный человек, гораздо лучший сюзерен, чем мой. Его сын и моя племянница были бы прекрасной парой.

— «Тогда что скажешь, если мы попытаемся устроить обручение?» — предложил Грегор.

Гарт еще раз кивнул и заявил:

— «После этой встречи я пошлю ворона в Хайгарден, чтобы подробно рассказать обо всем, что мы обсуждали. Лорд Мейс может отказаться от этого предложения, но его мать и моя сестра разумные люди. Опять же, я не могу обещать, что помолвка будет заключена, но она будет серьезно рассмотрена».

— Это все, о чем я прошу, — заявил Грегор.

— «Минутку, — вмешался Бринден Талли, — даже если Хайгарден согласится на сговор, есть ли у вас уверенность, что и Винтерфелл тоже?»

Грегор ухмыльнулся и сухо ответил:

— «За это я смотрю на вас, сир Бринден».

Черная Рыба поднял бровь и сказал:

— «Боюсь, я не понимаю».

Грегор наклонился к самому старшему человеку за столом и сказал ему:

— «Я считаю, что вы самый влиятельный человек в этой комнате. Вы единственный здесь, кто имеет прямое отношение к трем Великим Домам».

— «Я?» — пробормотал Бринден, явно сбитый с толку.

Грегор уточнил:

— «Ваши племянницы вышли замуж за представителей домов Старков и Арренов; ваш племянник — наследник Дома Талли. Дети вашего брата связывают вас с Севером, Долиной и Речными Землями. Это означает, что вы можете иметь некоторое влияние на них. Пока вы не злоупотребляете этим влиянием, у вас есть право голоса в Винтерфелле, Орлином гнезде и Риверране. Итак, у вас есть три связи. Никто другой здесь не может этого утверждать».

Это было очень точное заявление. Как оказалось, Аллард Сиворт, Осмунд Кеттлбэк, Лин Корбрей, Смоллджон Амбер, Дейси Мормонт и Грегор Клиган не имели кровных или супружеских связей ни с одним из Великих Домов. Оберин Мартелл, Гарт Хайтауэр и Виктарион Грейджой были связаны с одним Великим Домом (Дом Мартелл, Дом Тирелл и Дом Грейджой соответственно).

Технически, сир Герион Ланнистер имел некоторую степень родства с тремя Великими Домами, но только два из них — Дом Ланнистеров и Королевский Дом Баратеонов — были кровными. Его связь с Домом Баратеонов из Штормового Предела существовала только из-за брака его племянницы с королем. Связь была очень слабой, и не только из-за дальности. Станнис Баратеон не был известен тем, что очень любил свою семью, так что маловероятно, что он стал бы слушать или вести переговоры со своей семьей по закону. Особенно, когда упомянутая семья по закону была Ланнистерами.

Во всяком случае, из всех людей в залах совета Аллард Сиворт имел самую тесную связь с Верховным лордом Штормовых земель, поскольку его отец, сир Давос Сиворт, был одним из самых доверенных вассалов Станниса Баратеона. Тем не менее, Грегор знал, что было бы неразумно просить Станниса о слишком многих услугах, даже если это будет сделано через второго сына Лукового Рыцаря.

Так что Бринден Талли был единственным, кто имел прямые связи с тремя Великими Домами. Вдобавок его племянницы и племянник боготворили его в юности; они продолжали обожать и уважать его и в зрелом возрасте.

Бринден оперся подбородком на руку и заметил:

— «Полагаю, я мог бы быть вам полезен, лорд Грегор. Кейтилин прислушается к любому мудрому совету, который я ей дам. Он даже построил для нее септу в Винтерфелле. Если я передам идею помолвки между моим внучатым племянником и дочерью Мейса Тирелла Кейтилин, она сможет убедить своего мужа подумать об этом тоже. В конце концов, Эддард женат за пределами Севера. Нет причин, по которым его сын не может сделать то же самое».

— Не могли бы вы послать ворона в Винтерфелл после того, как мы прервемся? — с надеждой спросил Грегор.

— «Я сделаю это, — провозгласил Бринден, — но, как и сир Гарт, я не могу обещать вам, что лорд или леди Старк согласятся на брак».

— Я понимаю, — заявил Грегор, — не беспокойтесь; все, о чем я вас прошу, — это представить им идею сговора. Это само по себе приемлемо.

В этот момент Грегор встал и сурово объявил:

— «С учетом сказанного, я должен прояснить один момент. Не будет принуждения к обручению Великих Семей. Никак нет. Все, что мы можем сделать, это дать им рекомендации и надеяться, что они с ними согласятся. Кроме советов по-соседски, мы не имеем права голоса в контрактах, которые они на самом деле заключают для своих детей».

— «Я полностью согласен с этим мнением», — заметил Герион Ланнистер.

— «Как и я, — заявил Гарт Хайтауэр, — нам не поможет превышение полномочий».

— «Или наши семейные узы», — добавила Дейси Мормонт.

Грегор был доволен тем, что все понимали границы их деятельности. То, чем они, по сути, занимались, было игрой в сваху для королевства. Они обдумывали идеальные браки между наследниками Великих Семей, основанные на политических, экономических и социальных выгодах для всех вовлеченных сторон, а затем доводили эти предложения до глав соответствующих Великих Домов. Как только предложения были даны, они просто ждали, пока Великие Лорды примут свое решение.

Остаток встречи был посвящен обсуждению различных возможных брачных контрактов между высокородными детьми нынешнего поколения Вестероса.

Грегор дал большинство рекомендаций. Среди предложенных им сговоров были сговоры между Квентином Мартеллом и Сансой Старк, между Гарланом Тиреллом и Арианной Мартелл, между Эдмуром Талли и Серенной Ланнистер, а также между Тирионом Ланнистером и Ашей Грейджой.

Больше всего он надеялся на матч между Роббом Старком и Маргери Тирелл. По его мнению, они, возможно, были парой, наиболее подходящей для управления королевством, когда ни мужчина, ни женщина не были Таргариенами. Тем не менее он был уверен, что к тому времени, когда наступит Долгая ночь, Таргариены вернутся на трон. Пока Робб и Маргери могли объединить Север и Предел, Грегора это устраивало.

Было несколько совпадений, которые Грегору показались привлекательными, но в силу определенных обстоятельств он решил не упоминать о них. Например, он обдумывал брачный контракт между Уилласом Тиреллом и Рейнис Таргариен. Конечно, кроме принца Оберина, никто не знал, что принцесса Рейнис все еще жива. Она и Лианна Старк все еще находились в Серой воде, и они останутся там до тех пор, пока не будет сочтено безопасным выйти из Перешейка.

В отличие от своего брата и сводного брата, Рейнис не воспитывали так, чтобы она считала себя кем-то другим. В то время как Эйгон и Джон будут воспитаны, думая, что они ублюдки, Лианна не станет кормить старшего ребенка Рейгара Таргариена такой ложью.

Из-за этого, когда Рейнис достигла совершеннолетия, Грегор мог рискнуть отправить гонца в Сероводную заставу. Поскольку ее отец умер, а мать больше не принимала участия в ее воспитании, Рейнис имела полное право решать, за кого она выйдет замуж. Несмотря на это, она никогда не забудет о своем долге перед семьей и королевством. Так что она была бы более чем готова рассмотреть возможность свадьбы с наследником Хайгардена.

Конечно, Уилласу придется ждать гораздо дольше, чтобы узнать об этом возможном контракте. Грегор верил, что он будет хорошим человеком. Тем не менее, не было бы никакого безопасного способа подарить его ему, не сообщив об этом его отцу, матери или бабушке. Хотя Тиреллы поддержали Таргариенов во время восстания Роберта, Грегор еще не мог убедиться, что они поддержат возвращение драконов в Вестерос. Пока он не узнает позицию Предела по этому вопросу, он будет держать при себе идею помолвки между Уилласом и Рейнис.

Ближе к концу встречи Лин Корбрей затронул вопрос, который, вероятно, следовало обсудить раньше. Когда все взгляды были обращены на него, он утверждал:

— «Есть одно серьезное ограничение для всех этих интриг. Между всеми Великими Домами на каждую женщину приходится по крайней мере два мужчины».

Это привлекло всеобщее внимание. Малый Джон Амбер казался сбитым с толку. Он спросил:

— «Что это значит?»

— «Я имею в виду, что наследников женского пола недостаточно, — пояснила Лин. — Даже если учесть двоюродных и троюродных братьев и сестер непосредственных наследников, мужчин все равно гораздо больше».

— Я не удивлен, что это заметили именно вы, — язвительно пробормотал Виктарион Грейджой.

Это вызвало ряд насмешек со стороны остальных. Лин не возражал против незначительности. Он только ухмыльнулся и иронично ответил: «Преимущество моих «предпочтений».

— «На самом деле, сир Лин прав, — заметил Бринден Талли, — у дома Грейджоев и дома Тиреллов трое наследников мужского пола и одна женщина. У дома Старков и дома Мартеллов в настоящее время по одному наследнику. Единственный доступный наследник дома Талли — мужчина. Дом Ланнистеров У него больше наследников, чем я могу сосчитать, большинство из них мужчины. Без обид, сир Герион.

— Никто не обижен, сир Бринден, — ухмыльнувшись, заверил Герион Ланнистер старшего рыцаря.

— «Это может быть проблемой, — пробормотал Осмунд Кеттлбэк, — это могут быть сыновья, которые наследуют. Но без дочерей сыновья застряли с наследством».

— Я предполагаю, что эти «сыновья» и «дочери», о которых вы говорите, из разных семей, — дерзко заметил Оберин Мартелл.

Это вызвало короткий взрыв смеха за столом.

— Если только они не Таргариены, — дерзко добавил малый Джон Амбер.

Больше смеха. После того, как последний смешок стих, Грегор заявил:

— «К счастью, у этой дилеммы все еще есть потенциальное решение».

Он повернулся к дорнийцу и сказал ему:

— «Решение, которое вы можете предоставить, принц Оберин».

— «Как я могу это сделать?» — с любопытством спросил Оберин.

— «У вас есть пять незаконнорожденных женщин, и их число продолжает расти, — пояснил Грегор. — Если потребуется, мы могли бы ходатайствовать перед королем, чтобы он узаконил нескольких ваших дочерей. Соотношение свободных наследников мужского и женского пола в Великих Домах сразу же уменьшится, но это значительно улучшит его».

— Да, это вполне осуществимый подход, — признал Оберин. Затем он злобно ухмыльнулся и остроумно заявил:

— «Однако… есть шанс, что только три из моих дочерей будут доступны наверняка. Похоже, что ваш брат уже полностью увлекся двумя моими старшими».

Большинство присутствующих были либо ошеломлены, либо сбиты с толку этим открытием. Сам Грегор был немного удивлен, но только потому, что не совсем ожидал, что Оберин будет знать о взаимодействии Сандора с Обарой и Нимерией. Насколько знал Грегор, только Эллин и леди Далия видели их вместе.

После небольшого молчания Грегор усмехнулся и самонадеянно пробормотал:

— Так ты тоже видел их прошлой ночью вместе?

— «О, это не началось прошлой ночью», — сообщил Оберин. Когда он увидел недоумение на лице Горы, ухмылка принца стала длиннее, и он заявил:

— «Вы были так заняты подготовкой своей свадьбы, что были слепы к тому, чем занимались другие люди, милорд. За две недели с тех пор Ваша семья прибыла в Ров Кейлин, Сандор большую часть времени бодрствовал с Обарой и Нимерией, как и они с ним».

— «Это правильно?» — риторически спросил Грегор.

Оберин кивнул головой, и Грегор потер висок, явно заинтригованный. Он подумал вслух:

— «Странно. Впервые я увидел их всех вместе сегодня утром на тренировочном дворе. У них был товарищеский поединок. Или то, что могло сойти за товарищеский поединок».

— «Кто побеждал?» — с нетерпением спросил Оберин.

— «Трудно сказать, — вспоминал Грегор, — он бил каждого из них по отдельности, но когда они объединились, им удалось надрать ему задницу. В любом случае, драка между ними никогда не становилась слишком жаркой. Возможно, вам будет интересно узнать, что именно поэтому я созвал это собрание».

— Вы созвали это собрание, потому что ваш брат и дочери принца Оберина подрались на мечах?

предположил Осмунд Кеттлбэк.

— «Нет, я назвал это потому, что даже в разгар боя мой брат и Песчаные Змеи явно восхищались и уважали друг друга, — пояснил Грегор, — за пределами Севера и Дорна женщинам обычно не разрешается размахивать оружием или украшать доспехи»… И их не воспринимают всерьез как солдат. Западные земли особенно цепляются за этот устаревший взгляд на женщин. Тем не менее, мой брат Сандор преодолел этот предрассудок. Кроме того, Сандор по своей природе очень конкурентоспособен, как Обара и Нимерия Сэнд. грань разлучила бы их. Вместо этого она сблизила их. Это навело меня на мысль… если трое вспыльчивых незнакомцев, не являющихся легионерами, могут найти общий язык в спарринге, разумнопредположить, что остальная часть царства может объединиться. более мирными средствами».

— В этом наблюдении есть логика, милорд, — признал Аллард Сиворт.

— Совершенно верно, — согласился Гарт Хайтауэр.

Виктарион Грейджой выглядел несколько сомнительным. Он нахмурил брови и скептически предположил:

— «Вы хотите сказать нам, что все вероятные брачные контракты, которые обсуждались на этой встрече, были задуманы вами сегодня?»

— «Нет, на самом деле я придумал их давным-давно, — пояснил Грегор, — я просто ждал наиболее подходящего момента, чтобы поделиться ими с остальными. Вид моего брата Сандора, сражающегося с Обарой и Нимерией, просто убедил меня. что сейчас самое время действовать».

— Я понимаю, как вы можете поверить в это, милорд, — произнес Бринден Талли, — но дуэли — это одно. Брачные контракты — совсем другое. Вы уверены, что должны воспринимать стычку между вашим братом и Песчаными Змеями признак того, что обручения между домами, принадлежащими к разным регионам, могут произойти?»

— «Ну, я бы истолковал это так, — рассуждал Оберин Мартелл, размахивая своей фирменной коварной ухмылкой, — в Дорне мальчики и девочки дерутся друг с другом — обычное дело. За пределами моей родины дорнийцы готовы драться с любым, с кем сталкиваются. так же готовы, но им труднее найти желающих противников. Сандор не только готов драться с моими девочками, он явно рад этому».

— «Может быть, его влечет к ним просто азарт битвы, — предположил Лин Корбрей, — может быть, на самом деле его не интересуют Обара или Нимерия; он просто заинтересован в победе над ними».

— «О, что бы вы знали о связи с прекрасным полом?»

опроверг Герион Ланнистер.

Лин бросил на Гериона враждебный взгляд, на что блондин хихикнул в ответ.

— «Принимая во внимание… уникальную точку зрения сира Лина, я не верю, что Сандор рассматривает Обару и Нимерию только как пару вызовов, — заявил Оберин Мартелл, — я считаю, что между ними есть какое-то притяжение».

— «Грегор и я пришли к одному и тому же выводу», — сообщила Дейси.

— «И мы видели их троих вместе только один раз, — напомнил остальным Грегор, — Обара, кажется, особенно интересовался чем-то другим, а не боевым мастерством Сандора».

Оберин был заинтригован последним заявлением. Он потер подбородок и пробормотал:

— «Это весьма примечательно. Может быть, мы сможем использовать это и в наших интересах. Пока мы все еще обсуждаем помолвки и тому подобное…»

Грегор не рассматривал возможность заключения брачного контракта между Сандором и одной из Песчаных Змей. Это было не только потому, что у Горы не было реального голоса, в котором была бы невеста его брата. Это было также из-за обстоятельств рождения Обары. И все же он был бы дураком, если бы не признал преимущества такого союза.

— Я ценю эту идею, — признался Грегор, — но, к сожалению, моя мать не так терпима к ублюдкам, как вы или я, мой принц. Она плюнула бы на саму мысль о том, что мой брат женится на незаконнорожденной девушке.

Оберин, похоже, не удивился этому заявлению. И он не казался обеспокоенным. Он утверждал:

— «Всего несколько минут назад вы предложили мне узаконить моих дочерей. Скажем, король Роберт соглашается сделать их Мартеллами. Тогда ваша мать будет так против?»

— «Нет, — ответил Грегор, — мой отец тоже. Но если бы это случилось, не вышла бы Обара замуж за слишком низкое положение?»

— В Дорне не принято жениться выше или ниже своего положения, — возразил Оберин. — Кроме того, насколько я слышал, ваш дом на юге процветал последние три года. Крепость Клигана была бы таким же хорошим местом для моей дочери, как и для вашей семьи».

Грегор сидел, размышляя над этими моментами. После минуты задумчивого молчания он согласился:

— «Хорошо, Оберин. Я согласен на возможность заключения брачного контракта между Сандором и Обарой. Но прежде чем мы скажем им, моей матери или кому-либо еще о помолвке, мы мы должны написать письмо в Королевскую Гавань. Если просьба узаконить твоих дочерей исходит от нас обоих, этого должно быть достаточно, чтобы убедить короля удовлетворить ее. Как только твой первенец будет признан Мартеллом, мы сможем обсудить с ней вопрос о помолвке с моим братом. Если они оба согласятся на это, и мои родители дадут им свое благословение, мы можем сделать это официально».

Оберин кивнул головой, скрестил руки на груди и заявил:

— «Это более чем приемлемо».

Встреча закончилась через десять минут. Сразу после выхода из зала совета Грегор Клиган, Оберин Мартелл, Бринден Талли и Гарт Хайтауэр направились прямо к лежбищу. Там Гора и Красный Змей составили письмо в Королевскую Гавань. В то же время черная рыба написал письмо в Винтерфелл, а второй сын лорда Лейтона Хайтауэра написал письмо в Хайгарден.

Как только каждое письмо было готово, ворона отправляли по назначению.

Хотя на встрече было предложено более трех дюжин возможных брачных контрактов, Грегор хотел немедленно обсудить тот, который был заключен между Роббом и Маргери. Чем раньше идея достигла Винтерфелла и Хайгардена, тем больше у нее было шансов осуществиться.

После того, как вороны были отправлены, Грегору и десяти его спутникам ничего не оставалось, кроме как ждать ответов.

Три дня спустя лорд Джорах Мормонт, леди Мейдж Мормонт и три ее младшие дочери отправились на Медвежий остров. Еще четыре дня спустя Сандор Клиган, Эллин Клиган и Далия Клиган отправились в Крепость Клигана.

Незадолго до отъезда Сандор довольно нежно попрощался с двумя старшими Песчаными Змеями. Он тепло обнял Нимерию и поцеловал ее в обе щеки. Он тоже обнял Обару, но когда попытался чмокнуть ее в щеки, она сделала еще один шаг и поцеловала его в губы. После одного мгновения шока Сандор опустился и поцеловал ее в ответ. Для дородного молодого человека с агрессивными наклонностями он целовался очень нежно.

Вот это Грегор назвал знаком.

Следующий месяц прошел относительно спокойно. Помимо подавления нескольких групп бандитов и выслеживания случайных беглых преступников, ничего особо примечательного для Легиона без знамен не произошло. Грегор все еще не получил ответа ни от короля Роберта, ни от лорда Эддарда, ни от лорда Мейса. Но он надеялся, что они (и окружающие их люди) помогут ему.

В середине первого месяца 287-го года после Завоевания Эйгона произошло нечто очень важное.

Однажды поздним утром лорд Грегор Клиган был один в своем солярии. Он сидел за своим столом, просматривая ряд отчетов от своих офицеров (самое близкое к бумажной работе здесь). Рядом с ним была кружка клюквенного сока. Большинство других лордов предпочли бы кружку эля или пива, но Грегор ни разу в жизни не был пьяницей. Он позволял себе один-два бокала вина на пирах, но в остальном старался оставаться трезвым как можно чаще.

Он как раз изучал список новобранцев Легиона, когда услышал громкий стук за дверью.

Он тут же поднял глаза и крикнул:

— «Войдите».

Дансен вошел в комнату. Он вошел очень поспешно и дышал очень часто, как будто пытался отдышаться. На самом деле он был; он пробежал весь путь до солярия откуда-то с земли.

Обеспокоенный Грегор поднялся со стула и спросил:

— «Дансен, что-то не так?»

— Это… это миледи, сир, — проговорил Дансен, прерывисто дыша.

Хотя Дейси была не единственной высокородной женщиной в Рву Кейлин, Грегор знал, что всякий раз, когда его латники упоминали «миледи», они имели в виду его жену.

— «Что это такое?» — обеспокоенно спросил Грегор.

— Ну, сир, она… — сбивчиво начал Дансен. На этот раз он сделал паузу не из-за усталости. Наоборот, из-за опасений. Затем он глубоко вздохнул и закончил:

— «Она потеряла сознание».

Грегор тоже вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он встал, обошел стол и требовательно спросил:

— «Когда? Где? Почему?»

— Только что, на тренировочном дворе, и я не знаю, — соответственно ответил Дансен, — малый Джон и принц Оберин ведут ее к мейстеру Кеннику, пока мы разговариваем. Они послали меня за вами, если вы не слишком занятый.»

— Конечно, нет, — тревожно спросил Грегор. Он снял свой плащ с крючка на стене и накинул его на плечи. Надежно завязав его вокруг горла, он спустился с Башни Лорда вместе с Дансеном.

Когда они спустились обратно на землю, Грегор спросил своего латника:

— «Можете ли вы рассказать мне, что случилось?»

— боюсь, нет сир, — извиняющимся тоном сказал Дансен, — я прибыл на место только после того, как Миледи упала в обморок. К тому времени, когда я узнал, из-за чего весь этот шум, они уже перевезли ее.

— Что ж, я благодарен, что вы пришли прямо ко мне, — заявил Грегор.

— Рад это знать, сир, — искренне пробормотал Дансен.

Через десять минут Гора и его слуга добрались до кабинета мейстера. Оберин Мартелл, Смоллджон Амбер, Родрик Кассель и еще несколько человек стояли за дверью. Но только Грегору разрешили войти в комнату.

Внутри комнаты мейстер Кенник ухаживал за Дейси. Она уже пришла в сознание, но выглядела неважно.

Ее лицо блестело от пота, и многие из ее черных локонов были мокрыми от пота. Ее дыхание было таким же прерывистым, как и у Дансена, когда он добрался до солярия Грегора.

Можно было бы объяснить это тем фактом, что Дейси находилась на тренировочном дворе, когда потеряла сознание. Перед этим она дралась с сиром Родриком целых двадцать минут. Но сир Родрик, как и все остальные, кто присутствовал, заметил, что еще до начала их дуэли Дейси казалась утомленной или рассеянной. С каждой дополнительной минутой длился поединок, ее состояние ухудшалось.

Несмотря на то, как горячо выглядела Дейси, ее верхняя часть тела была завернута в одеяло.

С первого взгляда Грегор догадался бы, что у нее жар. Но, как указывала погода, Вестерос находился в процессе перехода от лета к зиме. Насколько Грегор знал, осенней лихорадки не было ни в одной части страны, в том числе и на севере.

Грегор подошел к жене, встал рядом с ней на колени и взял ее руки в свои. Он обеспокоенно спросил:

— «Ты в порядке?»

Она медленно повернулась к мужу. Она не выглядела хорошо. Тем не менее, ей удалось немного кивнуть, и она настаивала:

— «Да, у меня просто… просто немного кружится голова».

Затем она запнулась и зажала рот рукой, что означало, что ее вот-вот вырвет.

Грегор заметил в комнате ночной горшок. Он поспешно подошел к нему, поднял и принес жене. Он держал его рядом с ней, на всякий случай.

К счастью для Дейси, ей удалось избежать рвоты. К несчастью для Грегора, он не понял, что ночной горшок не пуст. Либо мейстер Кенник воспользовался им этим утром, либо слуги еще не вычистили его. Грегор почувствовал запах содержимого ночного горшка раньше, чем увидел его, а увидев, поперхнулся. Он быстро вернул ночной горшок на прежнее место, но его отвращение осталось.

Дейси позабавили действия мужа. Она сухо заметила:

— «Интересно, кого сейчас больше тошнит: тебя или меня».

Грегору было не так весело. Он сардонически пробормотал:

— «Неужели сейчас лучшее время для шуток?»

— «Возможно, милорд, — догадался мейстер Кенник, — мы, наверное, скоро будем над этим смеяться».

— Я бы предпочел, чтобы вы дождались, пока вы закончите осмотр моей жены, чтобы сделать это заявление, — сурово пробормотал Грегор.

— Как пожелаете, милорд, — уступил Кенник, — я скоро закончу. Мне просто нужно задать ей вопрос. Личный. Итак, не возражаете ли вы…?

При этих словах Грегор кивнул и отступил на несколько шагов, чтобы Кенник мог поговорить с Дейси в относительной конфиденциальности. Он что-то прошептал ей на ухо. В ответ ее глаза расширились, и она посмотрела на него в изумлении. Несколько секунд спустя она посмотрела себе под ноги и тихо произнесла:

— «Ну… шесть недель назад, я полагаю».

Шесть недель назад? Что это значит? Что случилось шесть недель назад?

Прежде чем он успел задать кому-либо этот вопрос, Кенник повернулся к Горе и жестом пригласил его вернуться. Грегор постепенно вернулся к мейстеру и его жене. Теперь они оба ухмылялись.

— Лорд Грегор, я рад сообщить вам, что с леди Дейси все в порядке, — сообщил ему мейстер Кенник.

Грегор вздохнул с облегчением и снова опустился на колени рядом с Дейси. Когда он снова взял ее руки в свои правые, он предположил:

— «Значит, она совершенно здорова?»

— Да, — подтвердил Кенник. Он встал на колени с другой стороны от Дейси и лукаво добавил:

— «На самом деле они оба».

До этого Грегор был просто сбит с толку. Теперь он был ошеломлен.

— «Оба?»

— «Да, леди Дейси и…»

Мейстер Кенник взял свободную руку Грегора и поднес ее к животу Дейси. Он заставил Гору положить туда свою руку на несколько секунд.

Правда осенила Грегора очень внезапно. Еще несколько секунд он смотрел на свою руку на нижней части тела жены, а затем постепенно перевел взгляд на нее и мейстера. Он сказал очень тихо:

— «Ты имеешь в виду…?»

Мейстер Кенник кивнул головой и объявил:

— «Леди Дейси беременна, милорд».

Услышав подтверждение того, что он уже начал подозревать, Грегор словно застыл на месте. Он не сразу отреагировал на это заявление. Дейси и мейстер Кенник внимательно наблюдали за ним, ожидая ответа.

Тогда теория Кенника сбылась; Грегор рассмеялся. Дейси и мейстер вскоре присоединились к ним. Они рассмеялись от облегчения от того, как они были напрасно обеспокоены, они рассмеялись от удовольствия от того, как они были взволнованы этим вопросом, и они рассмеялись от радости, что ребенок родится у Рва Кейлин. позже в том же году.

Глава 18 Найти тепло в холоде

Дейси потребовалось около пяти минут, чтобы прийти в себя. После этого она с мужем покинула покои мейстера.

Через ров быстро распространилась молва, что его дама беременна. К счастью, Грегор и Дейси смогли частично контролировать распространение новостей. Сначала об этом сообщили десяти членам тайного совета. Потом высшие офицеры Легиона без знамен. После этого были поставлены в известность простые солдаты, вассалы Дома Клиганов и жители близлежащих городов.

Общая реакция на новость была восторженной. Грегор и Дейси написали своим семьям новости. Леди Мейдж Мормонт и леди Далия Клиган были в восторге от того, что скоро станут бабушками. Сир Тарренс Клиган гордился своим сыном, который начал свою линию преемственности так скоро после женитьбы. Сандор был счастлив, что он станет дядей, а Эллин, Элисан, Лира и Джорел были счастливы, что они станут тетями.

По приказу его товарищей-легионеров был устроен небольшой пир в честь скорого прибытия наследника Грегора.

Грегор позаботился о том, чтобы устроить небольшой праздник. У него не было никакого желания напрасно выбрасывать еду, даже по такому радостному поводу, как этот. Надлежащее управление провизией имело решающее значение для поддержания целостности Легиона. Кроме того, Вестеросу скоро предстояла новая зима, а в то время никто не мог позволить себе нехватку запасов.

Прошлое лето было коротким. Надеюсь, следующей зимы уже не будет.

За свое детство в Западных землях Грегор пережил шесть или семь зим. Все они были относительно легкими, и Дом Клиганов из Крепости Клиганов прошел через них без каких-либо существенных потерь.

Но эти две последние зимы на Севере… они были совсем другими.

Хотя он никогда не был в южной части Соединенных Штатов, пока не поступил в колледж, детство Грегори Уэлча не ограничивалось северной половиной страны. У него были тетя и дядя, которые жили в Канаде. Несколько раз их навещал Грегори, его родители, братья и сестры. Так случилось, что его тетя и дядя любили путешествовать. Каждый раз, когда к ним приезжала семья Грегори, они встречались в разных городах. Среди городов, которые они видели, были Ванкувер, Калгари, Эдмонтон, Монреаль и Торонто.

В какой бы город он ни отправился, Грегори всегда наслаждался каникулами в Канаде.

За одним небольшим исключением.

Когда ему было тринадцать, он и его семья поехали в Виннипег. Не было ничего плохого ни в самом городе, ни в его обитателях. Настоящей проблемой был климат, так как они поехали туда в середине января.

Зимой Виннипег считался самой холодной постоянно обитаемой точкой на Земле в Западном полушарии. Грегори на собственном опыте убедился, что это утверждение совершенно верно.

Его семья пробыла там неделю, но в общей сложности они провели на улице одиннадцать часов. Температура редко поднималась выше нуля, а на земле всегда лежало не меньше восемнадцати дюймов снега. Часто дороги были слишком обледенелыми для автомобильного транспорта, поэтому им обычно приходилось идти пешком, когда они куда-то шли.

Это должна была быть самая суровая зима в первой жизни Грегори.

Но, несмотря на то, каким паршивым был этот опыт, Грегор чувствовал, что зима в Виннипеге все же предпочтительнее зимы на Севере. По крайней мере, в Виннипеге метели обычно длились всего несколько часов, а были дни, когда свежего снега не было вообще.

Такой отсрочки не было нигде на Севере. Казалось, метель была каждый день. В благоприятный день на земле лежало два фута снега. В суровый день (а тех милосердных было в три раза больше) было четыре фута. Средняя температура обычно была на пять-пятнадцать градусов ниже, чем средняя температура в Виннипеге.

Грегор уже пережил две зимы на Севере, но от этого перспектива встретить третью зиму не стала более привлекательной.

Было также болезненное напоминание о том, что Легион не остался невредимым ни в одну из первых двух зим.

В первую зиму ремонт Рва Кейлин все еще продолжался. В построенных башнях было слишком мало места для размещения всех членов Легиона. Даже когда каждый сантиметр свободного пространства в помещении был выделен, многие из них были вынуждены спать на улице. Чтобы согреться, они разбивали лагерь вокруг больших костров, которые каждый час заправляли железной древесиной. Несмотря на эти усилия, пятьдесят восемь легионеров погибли в снегах.

Вторая зима была еще более катастрофической. Хотя Ров Кейлин к тому времени был достаточно велик для всего Легиона, он был недостаточно велик, чтобы вместить простых жителей недавно построенных соседних городов. Дома в этих деревнях летом были крепкими и крепкими, но зимой от ярости северных снегов они не давали укрытия. Погибло только одиннадцать легионеров, но также погибло почти сотня простых людей. По мнению Грегора, потери среди гражданского населения всегда были намного хуже, чем потери среди военных.

Естественно, он не допустит, чтобы жители Рва Кейлин перенесли эти лишения в третий раз. Он примет меры, чтобы гарантировать, что они не сделали.

Почти все потери в обоих случаях были связаны с плохим или недостаточным жильем. Грегор заметил это и предпринял шаги, чтобы исправить это затруднительное положение. Дома в деревнях укрепили, а во рву возвели новые башни.

Теперь каждый дом в деревнях мог выдержать даже самую сильную метель. А даже если и не могли, то в четырнадцати башнях было достаточно комнат, чтобы легионеры и горожане могли комфортно жить вместе. Интересно, что им бы еще хватило места, чтобы условия проживания не были скучными.

Грегор был доволен этими прорывами. Мало того, что он гарантировал бы благополучие всем людям, остановившимся во Рву Кейлин, но также не было бы необходимости искать более безопасное убежище в другом месте. Грегор не стал бы заставлять своих людей выдерживать еще одну суровую зиму у Рва Кейлин неподготовленными. Если бы он не смог предоставить своим людям подходящие жилые помещения, когда наступили зимние снегопады, единственным выходом для Легиона и простых людей было бы переселение на юг до возвращения лета.

Грегор был полон решимости как можно дольше удерживать Легион без знамен на Севере. Это была одна из главных причин, по которой Гора выбрала Ров Кейлин в качестве базы для операций: его местоположение.

На самом деле расположение рва объясняет две причины, по которым он выбрал Ров Кейлин в качестве своей новой цитадели и штаб-квартиры Легиона без знамен.

Первая причина была из-за его окружения. С юга его защищали километры болот и трясин. Они образовывали естественный барьер от всего, что поднималось по королевскому тракту.

Конечно, настоящие угрозы исходили с севера. Однако с этой стороны ров не имел ни естественных, ни каких-либо иных баррикад.

Точнее, до прихода Грегора ничего подобного не было. Это была еще одна из поправок, которые он наложил на ров.

После того, как деревни и новые башни были воздвигнуты, Грегор позаботился о строительстве стены, граничащей с землями к северу от Рва Кейлин.

Стена не была сделана из камня, дерева, металла или какого-либо традиционного типа фундамента. Он был сделан из чего-то, чего даже не существовало в мире до того, как появился Грегор.

Когда архитекторы Эссоси впервые прибыли к рву Кейлин, Грегор подарил им комплекс, который сам собрал. Соединение представляло собой партию самодельного бетона.

Архитекторы были очень впечатлены бетоном и его использованием. Они спросили, как было создано это соединение, и Грегор обязал их рассказать о процессе плавки.

Для того чтобы сделать бетон, Грегору понадобился цемент, который тоже предстояло еще изобрести. К счастью, у него были средства и для этого. Он собрал большое количество глины и богатого кальцитом известняка и соединил их с равными порциями воды и песка. Его кузнецы нагревали ингредиенты вместе в горнах Рва Кейлин.

Полученная смесь была немного грубой, но достаточно прочной и податливой для использования по назначению.

У Грегора и архитекторов была стабильная договоренность. Кузнецы Горы плавили бетон; архитекторы использовали его для возведения тридцатифутовой стены вдоль северной границы рва Кейлин. Они также использовали его для укрепления домов в деревнях и башен рва.

Хотя Грегор рассказал архитекторам, как создается бетон, он не продемонстрировал им этот процесс. Поэтому, хотя они и знали, как делается соединение, они не знали, как сделать его самостоятельно.

Во время своего пребывания во рву Кайлин архитекторы предложили Грегору дать им рецепт плавки бетона. Таким образом, утверждали они, они могли бы сделать состав самостоятельно, не полагаясь на его кузнецов и не перегружая их.

Грегору захотелось поделиться рецептом. Однако его кузнецы заверили его, что плавка бетона для них не тяжелая работа.

Более того, Грегор увидел возможность для бизнеса. Хотя в этом мире не существовало такого понятия, как авторское право, пока один Ров Кейлин владел рецептом бетона, возможность производить и продавать его была исключительной собственностью Грегора.

Поэтому он отказался поделиться рецептом с архитекторами. Они были разочарованы, но приняли его выбор.

Бетон и цемент были первыми предметами из его первой жизни, которые Грегор представил известному миру. Благодаря своим связям он продал огромное количество обоих этих веществ на рынках Семи Королевств, Девяти Вольных Городов и залива Работорговцев. Они принесли огромный доход дому Клиганов из Крепости Клиганов.

Грегор по-прежнему владел патентами на цемент и бетон. Пока они оставались его, сокровищница Рва Кейлин будет пополняться. Все, что ему нужно было сделать, это следить за тем, чтобы необходимые материалы всегда были в изобилии.

Воду можно было доставлять из Разреза или акведука рва, песок можно было импортировать из Дорна, а глину можно было выкопать из земель, окружающих ров.

Единственным материалом, который оказалось непросто найти, был богатый кальцитом известняк. К счастью, у Грегора были способы добыть этот минерал.

Если Западные земли и были известны чем-то другим (помимо самого тщеславного и гордого Великого дома), так это тем, что они производили величайших горняков во всем королевстве. Многие из западных легионеров имели хоть какой-то опыт работы в горнодобывающей промышленности. Грегор решил использовать эти навыки.

Получив особое разрешение от лорда Эддарда Старка, Грегор поручил этим легионерам найти и выкопать любые ценные тайники с известняком или другими драгоценными металлами в южной половине Севера. Прошедший год дал очень плодотворные результаты. До сих пор они находили жилы известняка, лунного камня, цинка, железа, черного дерева, серебра, малахита, ртути и даже золота.

Добыча полезных ископаемых была еще более прибыльной, чем продажа бетона и цемента. Прибыль, полученная от этих операций, примерно в десять раз превышала понесенные расходы.

Если это предприятие станет достаточно успешным, Грегор, вероятно, продолжит добычу полезных ископаемых на остальной части Севера, вплоть до стены.

Во всяком случае, теперь, когда вдоль северной границы рва Кайлин была возведена стена из монолитного бетона, крепость теперь была защищена с обеих сторон. В стене было всего трое ворот, и каждый из них при необходимости можно было закрыть бетонной дверью.

Как только наступит Долгая ночь, бетонная стена станет серьезным препятствием для Иных. Грегор знал, что это не задержит их навсегда, но сильно задержит продвижение на юг. Легиону без Знамен даже дали бы некоторое время, чтобы оттеснить Иных или эвакуировать ров.

Кроме того, как только Иные преодолеют бетонную стену, их трудности не остановятся у Рва Кейлин. Даже если им удастся уничтожить Легион, им все равно придется столкнуться с опасностями Перешейка. Грегор не знал, насколько глубоки болота, но он полагал, что они смогут поглотить огромную часть Белых Ходоков, прежде чем они достигнут Речных земель.

Это была одна из двух причин, почему расположение Рва Кейлин сделало его оптимальным выбором для Легиона без знамен.

Другая причина была связана с положением рва относительно остальной части Вестероса. Это было всего лишь на севере. На самом деле временами может быть довольно влажно. Тем не менее, он имел тот же климат, что и остальная часть региона.

Как хорошо знал Грегор, ландшафт Севера был холодным и негостеприимным круглый год. Температура никогда не поднималась выше 21 градуса, а снег шел даже летом.

Только северяне привыкли к такому вечному холоду. Грегор надеялся познакомить с этим климатом и всех остальных в Легионе без знамен.

Вот почему Грегор выбрал северную твердыню в качестве оперативной базы Легиона. Это будет как мера предосторожности.

После Восстания Железнорожденных наступит Великое Лето, и оно продлится около десяти лет. В то время как остальная часть королевства будет купаться в солнечном свете и тепле, на севере будет оставаться несколько прохладно.

По мнению Грегора, разместив на неопределенный срок значительный процент боевых сил Вестероса на Севере, каждый член этой роты хорошо познакомится с холодом Великого лета. Поэтому, как только наступит Долгая ночь, легионеры не будут чужды зиме. Это дало бы им больше шансов выжить в экстремальных погодных условиях.

Легионерам не пошло бы на пользу, если бы они забыли, какой опасной может быть зима. У них будет достаточно тягот, чтобы справиться с ними, и им не придется приспосабливаться к резкому изменению климата.

Еще до того, как он впервые отправился на север, Грегор знал, что жизнь у Рва Кейлин будет трудной. Но в долгосрочной перспективе дополнительные трудности стоили бы того.

Через несколько недель после того, как Грегор узнал, что его жена готовится к рождению первого наследника, зима снова коснулась Вестероса.

Эта зима была не более приятной, чем две предыдущие. Но, по крайней мере, Ров Кейлин был лучше подготовлен, чтобы выдержать это. Легионеры и простой народ нашли достаточное укрытие от снежной бури в пределах рва.

Нахождение в помещении не спасло от холода полностью, но каждый смог найти способ согреться.

Например, ночью Грегор и Дейси могли согревать друг друга. Можно сказать, весьма эффективно.

Хотя она была беременна, Дейси не возражала против интимных отношений с мужем. Фактически, ее беременность, казалось, усугубила ее либидо. Грегор был слишком счастлив, чтобы утолить ее аппетит. Каждую ночь в течение первых двух месяцев после того, как мейстер Кенник поставил диагноз, житель Медвежьих островов и Гора занимались любовью не менее трех раз.

Это был довольно волнующий опыт. Это на самом деле заставило Грегора вспомнить шутку, которую он слышал в своей первой жизни:

Что получится, если совместить «Властелина колец» с порно? Вы получаете Песнь Льда и Пламени.

Хотя он и не был особенно умным, он всегда считал эту шутку веселой. Отчасти потому, что это было неопровержимой правдой. Он и Дейси могли подтвердить ее подлинность. Кроме того, в Легионе без знамен теперь было достаточно женщин, чтобы легионеры могли основать собственный город. Грегор был не единственным, кто заметил это. Некоторые даже воспользовались этим. Нетрудно было определить, какие именно. В рве Кейлин почти не было секретов о том, кто кого трахал.

Всякий раз, когда они были в постели, Грегор следил за тем, чтобы его жена всегда была на высоте. Так они обычно делали еще до того, как она забеременела. Раньше они делали это прежде всего для того, чтобы он ее не задушил. Теперь он сделал это, чтобы не слишком сильно давить на ее живот. Он не будет рисковать причинением вреда своему будущему ребенку, особенно во время действия, в котором он или она были зачаты.

Грегор поклялся себе и леди Мейдж, что не будет обращаться с Дейси как с инвалидом или слабачкой, когда она будет беременна. Хотя он остался верен этому обещанию, он стал немного больше защищать свою жену.

Раз в неделю Дейси заходила в покои мейстера Кенника, чтобы проверить свое состояние. В обязательном порядке Грегор сопровождал ее на каждую из этих встреч. Он хотел знать все: рост плода, подробности того, что может ожидать Дейси, рекомендуемые изменения в ее диете и упражнениях и все остальное.

Можно было бы предположить, что Грегор был поглощен своей женой. Конечно, даже дурак мог ясно видеть, что Грегор глубоко любил и заботился о Дейси. Как бы то ни было, его истинным энтузиазмом руководил слегка выпирающий низ живота девушки-медведицы.

Эта фиксация была достаточно проста для понимания. Грегор не был одержим; он просто испытывал чувство эйфории, как и любой молодой человек, стремящийся вскоре стать отцом.

Дейси не возражала против вновь обретенного очарования Грегора своей нижней частью туловища. Кроме того, это было новообретенное увлечение и остальными ее частями. Другими словами, это была еще одна черта, которую обожал ее муж. Кроме того, поскольку ребенок был его, он имел право так беспокоиться. Кроме того, ей нравилось все внимание, которое он ей уделял.

Грегор и мейстер Кенник были не единственными, кто проводил гораздо больше времени с Дейси после того, как было объявлено о ее беременности. Оберин Мартелл и Эллария Сэнд довольно часто оказывались рядом с ней. На самом деле они, казалось, сделали благополучие Дейси одной из своих главных забот. По какой причине ни Дейси, ни ее муж сначала не могли понять.

Когда его спросили, Оберин объяснил, что у них с Элларией было несколько причин внезапного интереса к Дейси. Во-первых, они уважали жительницу Медвежьих островов и все, за что она боролась. Она была самой первой женщиной-легионером и вдохновила многих женщин по всему королевству последовать ее примеру. Вдобавок к этому Эллария однажды тоже была беременна. Таким образом, он был одной из очень немногих знатных женщин в Рву Кейлин, которые были в состоянии помочь Дейси справиться с ее собственной беременностью и подготовиться к ее надвигающемуся переходу к материнству.

Был также тот факт, что Оберин и Эллария одинаково высоко ценили ее мужа. Оберин не забыл, как Грегор спас его сестру, и, судя по всему, никогда не забудет (точно так же, как он никогда бы не забыл, если бы Гора был тем, кто убил ее). Кроме того, Оберин был благодарен за то, что Грегор считал его одним из своих лучших друзей и самых надежных союзников.

Как ни странно, Эллария снова забеременела через пару месяцев после Дейси. Из того, что Грегор вспомнил о Песчаных Змеях, поскольку Элия уже родилась, Обелла должна была быть следующей на пути. Дейси поздравила женщину с ее собственной беременостью, а Эллария, хотя и благодарная и взволнованная, настаивала на том, что беременность Дейси по-прежнему была поистине знаменательным событием в Рву Кейлин.

Самой заметной причиной из всех было то, что даже сам Грегор еще не рассматривал. Оберин указал ему, что Легион без знамен начинался как компания мужчин и женщин со всего королевства, которые сражались бок о бок друг с другом. Теперь это становилось больше, чем это. Степень терпимости и взаимопонимания между членами Легиона без Знамени была почти неслыханной даже в Ночном Дозоре. Из-за этого и многих других факторов Легион стал похож на семью.

Подумав об этом, Грегор понял, что принц действительно прав. Он был очень рад подтвердить это открытие. Он с трудом мог припомнить, когда в последний раз какая-либо предвзятость вызывала проблемы в рве Кейлин. Даже те люди, которые пришли ко рву с самыми крайними предрассудками, отвергли их в пользу уважения и широты взглядов. Это могло означать только одно: легионеры больше не были просто товарищами. Теперь они были братьями и сестрами по оружию.

Оберин также хотел упомянуть о возможности того, что Клиганы и Мартеллы могут быть связаны не только этим. Если все пойдет хорошо, они станут семьей через брак, а со временем и по крови.

Грегор все еще был открыт для перспективы заключения брачного контракта между Сандором и Обарой. Но ему было любопытно, какова будет точная природа его отношений с Оберином. Он некоторое время думал об этом.

Если Сандор и Обара окажутся вместе, то брат Грегора будет женат на первенце Оберина.

Так что же тогда будет с Горой и Красной Змеей? Грегор будет братом зятя Оберина, а Оберин будет тестем брата Грегора. Кем они будут друг для друга, Грегор не был до конца уверен.

В любом случае, тогда они были бы семьей и в физическом смысле, и в духовном. Это означало бы множество преимуществ для всех вовлеченных сторон. Главным среди них был тот факт, что Клиганы будут первым домом из Западных земель, который женится на Дорне. Неплохое достижение, особенно для такого молодого дома, как их.

Конечно, после женитьбы Грегора на Дейси Клиганы уже были самой первой семьей из Западных земель, вступившей в брак с северянами. Они уже создали один прецедент; почему не другой?

Некоторые шутили, что с объединением Дома Клиганов и Дома Мормонтов великаны скоро вернутся в мир.

Нетрудно было представить, как этот слух укоренился.

В 287 году от завоевания эйегона Грегору было двадцать два года. Теперь он был полностью взрослым. Его конечная высота составила семь футов девять дюймов. Во время первой беременности Дейси увидела свои семнадцатые именины. Она была чуть более чем на фут ниже своего мужа — шесть футов семь дюймов. Но она все равно росла, хотя и постепенно.

Имея все это в виду, было разумно предположить, что все дети Грегора и Дейси будут немного выше среднего роста. Вероятно, они были бы даже самыми высокими представителями своего поколения. Грегор, конечно, не мог представить себе никого, кто мог бы приблизиться.

Сандор и Дейси были примерно одного роста, но, учитывая ускоренный темп роста мужчин, это, вероятно, изменится.

Насколько Грегор знал, в Вестеросе было всего три человека выше Дейси, и все они были уроженцами Севера. Это были большой Джон Амбер ростом семь футов три дюйма, малый Джон Амбер ростом шесть футов десять дюймов и… некий целеустремленный конюх из Винтерфелла ростом шесть футов одиннадцать дюймов.

В любом случае, Гора был самым высоким мужчиной в Семи Королевствах, а его жена была самой высокой женщиной. По логике вещей, у них были бы более высокие дети, чем у любой другой пары в королевстве. Насколько высоки, они не могли сказать наверняка. Но они скоро узнают.

Через девять недель после свадьбы Грегора и Дейси (и через пять после того, как они узнали о беременности последней) с юга прилетел ворон. С ним было письмо, которое мейстер Кенник немедленно доставил своему господину. Воск имел форму коронованного оленя, что указывало на то, что его прислали из Королевской Гавани.

Письмо принесло радостную весть.

Роберт Баратеон и остальные члены Малого Совета рассмотрели дело Грегора и Оберина, чтобы узаконить дочерей последнего, и после долгих дебатов король решил дать им свое одобрение.

В письме содержался королевский указ, подписанный самим Робертом, формально узаконивающий Обару Сэнд и Нимерию Сэнд как истинных дочерей принца Оберина Нимероса Мартелла. В нем было объявлено, что с этого дня девушки должны быть признаны Обарой Мартелл и Нимерией Мартелл.

Согласно письму, узаконены были только Обара и Нимерия. В первую очередь потому, что они были единственными двумя дочерьми Оберина, которых он конкретно назвал по имени в петиции, которую они с Грегором отправили королю. Роберт не узаконил других Песчаных Змей только потому, что не знал их имен. Конечно, Варис мог бы сказать ему. Но Паук надеялся ничего не говорить о «незаконнорожденном сыне» Оберина. Кроме того, король не спрашивал.

Роберт сказал в своем письме, что если Оберин желает узаконить остальных своих дочерей, все, что ему нужно сделать, это снова написать Малый совет, и они сделают Мартеллами других Песчаных Змей, а также любых других незаконных детей Красного Змея, которые он мог иметь в будущем.

Роберт даже предложил узаконить любовницу Оберина. Все, кто слышал это предложение, были очень удивлены им, а больше всего — сама Эллария.

Эллария Сэнд была единственным ребенком лорда Хармена Уллера. Если ей дадут его имя, она станет законной наследницей Хеллхолта.

Эта концепция могла показаться очень привлекательной большинству низкорожденных детей. Однако на самом деле Эллария предпочитала образ жизни ублюдка. Не имея собственного имени, она была свободна делать в мире все, что ей заблагорассудится. У нее не было никаких обязанностей, обязанностей или обязательств. Кроме Оберина и песчаных змей, она не была связана ни с кем и ни с чем.

Некоторые, возможно, посчитали эгоистичным со стороны Элларии предпочесть снисходительный образ жизни ублюдка привилегии продолжить наследие семьи своего отца. К счастью, у лорда Хармена был младший брат, сир Ульвик Уллер. Из того, что слышал Грегор, сир Ульвик все еще не был женат, но гораздо меньше возражал против обязательств, чем его старший брат, так что линия преемственности дома Уллеров была гарантирована в любом случае.

Несмотря на все сказанное, Эллария не стала бы просто игнорировать предложение короля Роберта. Возможно, наступит день, когда для нее будет более идеальным быть истинным рожденным. Она не могла предположить, почему это могло быть. Тем не менее, она будет помнить о предложении короля и будет ждать, пока такой день не наступит. Возможно, когда-нибудь в будущем она станет леди Элларией Уллер из Хеллхолта.

Что действительно имело значение, так это то, что Обара и Нимерия теперь носили имя своего отца. Когда эта зима закончится, Оберин обсудит идею помолвки со своей старшей, а Грегор отправит ворона в Крепость Клигана, чтобы сделать предложение своему брату. Тогда они, наконец, узнают, действительно ли брачный контракт между Обарой и Сандором обсуждается.

Роберт Баратеон был не единственным аристократом, написавшим той зимой Рву Кейлин.

Через две недели после того, как пришло письмо короля, из Винтерфелла и Хайгардена прибыли еще два ворона. Леди Кейтилин Старк и леди Алери Тирелл наконец-то ответили на письма, отправленные им ее дядей и ее братом соответственно.

Причина, по которой они так долго не отвечали, заключалась не в отсутствии интереса. Наоборот; идея объединения Севера и Предела посредством брака захватила их воображение. Последние одиннадцать недель они обсуждали эту концепцию со своими мужьями (и с родной матерью в случае Алери).

Обсудив эту тему между собой, две Великие Семьи решили также обменяться перепиской друг с другом. Недавно из Винтерфелла и Хайгардена туда-сюда прилетело несколько воронов. За последние три месяца между этими двумя крепостями было отправлено больше писем, чем когда-либо в истории.

Робб Старк и Маргери Тирелл были еще слишком малы, чтобы говорить за себя, но их родители воспитывали их послушными детьми. Когда они станут достаточно взрослыми, они согласятся на любую пару, которую выберут для них родители, и будут выполнять свои обязательства без возражений.

После долгих размышлений лорд Эддард Старк и лорд Мейс Тирелл согласились рассмотреть идею обручения между сыном первого и дочерью последнего. Брачные контракты еще не были составлены, но один серьезно рассматривался.

Так что на данный момент казалось, что волк и роза могут быть соединены вместе в ближайшем будущем.

Теперь, когда вопросы узаконивания Обары и помолвки Робба и Маргери были решены, Грегор смог лучше сосредоточиться на проблемах ближе к дому. В основном помогал своим людям пережить зиму и заботился о Дейси во время ее беременности.

Невероятно, но за эту зиму во рву Кейлин не погиб ни один человек. Благодаря улучшенным жилищным условиям всем было тепло и комфортно.

Несмотря на неблагоприятные погодные условия, многих обитателей рва часто можно было встретить резвящимися на снегу. Эта толпа не ограничивалась детьми у рва. Были взрослые мужчины и женщины, которые участвовали в мероприятиях, обычно предназначенных для более молодой группы. Эти мероприятия включали в себя игры в снежки, создание изображений на снегу и лепку снеговиков.

Когда у него было немного свободного времени, Грегор присоединялся к своим товарищам-легионерам во дворе, чтобы немного развлечься в снегу. Он собрал приличный снежок и нарисовал прекрасного снежного ангела, но его снеговики были больше, чем у кого-либо еще.

Всякий раз, когда он его строил, Грегор любил насвистывать мелодию «Давай сотворим снеговика» из «Каннибала: мюзикл».

Время от времени кто-нибудь из его людей смотрел на него с изумлением. Это было не слишком удивительно; они никогда раньше не слышали эту мелодию или что-то подобное. Тем не менее, Грегор никогда никому не рассказывал слова этой песни. Это было в основном из-за того, насколько глупой и нелепой была песня (как и мюзикл, из которого она была). И все же эта песня (и сам мюзикл) ему скорее понравилась.

Дейси смогла сопровождать своего мужа в снегу в течение первой половины беременности. Она даже участвовала в некоторых мероприятиях.

Медвежья островитянка оказалась намного лучше в снежках,чем Гора. Всякий раз, когда назначались две команды, Дейси часто командовала одной из них, и ее команда обычно побеждала.

С другой стороны, многие люди из противоборствующей команды не хотели бросать в нее снежки. Она была не только хозяйкой Рва Кейлин, но и носила в себе наследника рва.

Дейси быстро заметила это и категорически заявила, что ни она, ни ее ребенок не слабаки и что она может выдержать несколько ударов. Не желая вызвать недовольство своей дамы, другие бойцы согласились не относиться к ней иначе в игре в снежки.

Так продолжалось до пятого месяца беременности Дейси. В это время, в разгар особенно жаркой битвы, Дейси попала снежком себе в нижнюю часть груди. Он не попал ей в живот, но силы хватило, чтобы выбить из нее дух. После того, как она потеряла сознание, Грегор сразу же пришел на помощь своей жене и внес ее внутрь. Мейстер Кенник подтвердил, что ей просто не хватило дыхания. Грегор подозревал, что другая команда прятала камни в своих снежках, но так и не нашел доказательств, подтверждающих эту теорию.

В любом случае, после долгих настояний (и умоляний) со стороны своего мужа, Дейси согласилась отказаться от снежных войн до тех пор, пока не родится их ребенок.

Одна вещь, которая действительно восхищала Грегора в Дейси, заключалась в том, как изящно она справилась со своей беременностью.

Грегор живо помнил последние две беременности своей первой матери. Мать Грегори Уэлча была очень властной и сострадательной женщиной по натуре, но всякий раз, когда она ждала ребенка, она могла стать очень нетерпеливой, раздражительной, а иногда и неприятной в общении.

Дейси не была такой. Она была восприимчива к перепадам настроения, но они никогда не длились долго. Казалось, что они действительно находятся под ее контролем. У нее была впечатляющая дисциплина над разумом и эмоциями. Грегор недоумевал, как она стала обладательницей этого умения. Может быть, потому, что жители Медвежьего острова привыкли к лишениям даже больше, чем большинство других северных домов.

Дейси по-прежнему испытывала многие другие симптомы, которые традиционно сопровождали беременность. Первые три месяца мучила утренняя тошнота. Она была более чувствительна к перепадам температуры и не реже одного раза за ночь вставала с постели, чтобы сходить в туалет.

Она старалась не позволять симптомам влиять на ее повседневную жизнь. Все-таки на седьмом месяце она добровольно согласилась прекратить спарринги на тренировочном дворе. К тому времени ее рефлексы и диапазон движений были сильно снижены из-за вздутия живота. Несмотря на это, она не отказалась от своих обязанностей Леди Рва Кейлин.

Наконец день настал.

Рано утром в начале девятого месяца 287 г. после завоевания эйегона Грегора очень резко разбудила жена. Когда Гора пришел в себя, Дейси пожаловалась на острую боль в нижней части тела. Похоже, у нее были схватки. Они быстро обнаружили, что у нее отошли воды.

Грегор вскочил с кровати и оделся так быстро, как только мог. Дейси не удосужилась одеться. Это было небольшой проблемой; она была одета только в свою маленькую одежду. Поэтому Грегор завернул ее в толстый халат из волчьей шкуры, а на ноги надел мягкие тапочки из овчины.

После этого Грегор снес Дейси вниз по лестнице Башни Лорда и довел ее до покоев мейстера Кенника. К их счастью, мейстер вставал рано. Он уже позавтракал и готовился к новому дню.

Когда его лорд прибыл с женой на руках, Кенник вытянулся по стойке смирно. Одного взгляда на Дейси было достаточно, чтобы Кенник понял, что происходит. В соседней комнате он уже собрал родильное отделение. Он приказал Грегору привести Дейси в эту комнату. Гора подвел Дейси к кровати и осторожно опустил ее.

Пока мейстер ухаживал за Дейси, Грегор отправился за акушеркой. Он нашел ее в одной из деревень к северу от рва. Потребовалось несколько минут, чтобы поднять ее с постели, но как только она узнала о ситуации, то поспешно и послушно последовала за своим господином обратно ко рву.

Акушеркой была женщина средних лет по имени Вера. Она и ее семья были одними из первых, кто перебрался в города к северу от рва Кейлин. У Веры было трое собственных детей, и она помогала десяткам других женщин принимать роды.

Вскоре после того, как стало известно о беременности Дейси, Вера предложила свои услуги в родильном зале. Поскольку у нее было достаточно квалификации для этой роли, Грегор быстро удовлетворил ее просьбу.

Когда они вернулись в родильное отделение, то обнаружили, что Дейси и мейстер Кенник были не одни. К ним присоединились Оберин Мартелл и Эллария Сэнд. Каким-то образом Красный Змей и его любовница узнали о том, что происходит. Должно быть, они видели, как Грегор нес Дейси в комнату мейстера. Это было единственное разумное объяснение.

Откуда они узнали, Грегора мало заботило. Важно было то, что они были рядом, чтобы помочь. Эллария хотела помочь Вере с родами, а Оберин планировал морально поддержать Грегора.

Как только Дейси удобно устроилась, Вера и Эллария выгнали Грегора и Оберина из комнаты. Они утверждали, что мужчинам, кроме мейстеров, не место в родильной палате. Грегор пытался протестовать, но Вера была глуха к его мольбам и требованиям. Ради жены он не стал устраивать сцены. Неохотно он присоединился к Оберину в коридоре.

Дейси уже была раскрыта на десять сантиметров, так что процесс родов начался сразу. Несмотря на это, сам процесс длился изнурительные четыре часа.

Этого времени было более чем достаточно, чтобы мысленно осознать масштабы происходящего. Грегор сидел у двери в комнату с Оберином и сожалел о сложившейся ситуации.

Все эти восемь месяцев Грегор с нетерпением ждал этого момента. Теперь, когда оно, наконец, пришло, он почувствовал себя очень обеспокоенным.

Время от времени его жена испускала вопль агонии. Каждый из этих криков был как нож в сердце. Хуже всего было то, что он ничего не мог сделать, чтобы облегчить боль Дейси.

Грегор молился богам — Старым, Новым и Богу, которому он поклонялся в своей первой жизни, — чтобы Дейси и их ребенок пережили это испытание. Дейси была сильной женщиной; любой ребенок с их генами был бы таким же крепким и выносливым.

Что действительно беспокоило Грегора, так это то, что произойдет после рождения его первого ребенка. Публично предполагалось, что Грегор надеется на ребенка мужского пола. Втайне Грегору было все равно, будет его ребенок мальчиком или девочкой. Что бы это ни было, он все равно будет любить и заботиться о своем ребенке.

Он просто надеялся, что будет хорошим отцом. В обеих своих жизнях он довольно часто присматривал за своими младшими братьями и сестрами, но фактически не воспитывал их. Его родители вырастили их вместе с ним.

Грегор пытался уверить себя, что сможет справиться с отцовством. В конце концов, он был командиром более трех тысяч мужчин и женщин. Если бы он мог позаботиться о благополучии стольких людей, он, конечно же, смог бы сделать то же самое и для младенца.

Конечно, все легионеры пришли ко Рву Кейлин взрослыми или почти взрослыми. Все они были зачаты и выращены кем-то другим. Однако этот ребенок был зачат им, и он будет нести ответственность за его воспитание, пока он не достигнет совершеннолетия.

Грегор не выразил никаких сомнений, но одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять Оберину, что Гора внутренне сходит с ума. К счастью, Красный Змей смог убедить своего массивного друга в том, что его опасения беспочвенны.

Оберин заявил, что знал, что Грегор будет прекрасным родителем. Он спорил, что если бы Грегор был наполовину таким же хорошим отцом, как и боевым командиром, то у его ребенка был бы один из лучших отцов в королевстве. За то короткое время, что он знал их, Рейнис и Эйгон прониклись симпатией к Грегору. Оберин был убежден, что это верный признак того, насколько хорошо Грегор действительно ладит с детьми.

К концу четвертого часа Оберину удалось утешить Грегора и развеять его сомнения относительно отцовства. Грегор признал, что его беспокойство было напрасным.

Менее чем через пять минут крики Дейси наконец прекратились. Их сменил плач новорожденного ребенка.

Грегор медленно повернулся к двери и пристально посмотрел на нее.

Через минуту мейстер Кенник постепенно открыл дверь, улыбнулся молодому человеку и объявил:

— «У вас есть сын, милорд».

Грегор и Оберин быстро поднялись с земли и вошли внутрь.

Эллария делала маленькие глотки из бокала вина. Вера помогала Дейси сесть в постели. Сама Дейси была явно истощена. Но она улыбалась шире, чем Грегор когда-либо видел ее улыбку. Когда она увидела своего мужа, ее улыбка стала еще шире.

В ее руках был сверток. Очень большая пачка. Грегор осторожно подошел к кровати. Несмотря на то, как она устала, Дейси удалось отодвинуться достаточно, чтобы освободить место для своего мужа. Он сел рядом с ней и посмотрел на содержимое ее рук.

Их маленький сын был действительно довольно большим. Чтобы его запеленать, понадобилось целых два одеяла. Его вопли перешли в легкое воркование, а он еще не открыл глаз.

Дейси бережно передала новорождённого Грегору, и Гора нежно взял их мальчика на руки. Он прижал его к своей груди и нежно погладил по нежной щеке.

Через несколько секунд мальчик постепенно открыл глаза. Он смотрел вверх на своего отца, что-то бессвязно бормоча.

Грегор расплылся в еще большей ухмылке, чем его жена. Он повернулся к Дейси и нежно поцеловал ее в губы. После этого он сказал ей:

— «Ты сделала красавца».

— «Хотела бы я так думать, — заметила Дейси с ноткой самодовольства, — сколько еще женщин получают такой большой приз в родильном зале?»

— Насколько он велик? — с любопытством спросил Грегор.

— Он весил около 8 киллограмов при рождении, милорд, — сообщила Горе Вера.

Оберин присвистнул и прокомментировал:

— «Даже пара близнецов обычного размера обычно не весит так много».

Эллария усмехнулась прямому заявлению любовника. Затем она посмотрела на Гору и спросила его:

— «Как ты назовешь его, Грегор?»

Грегор и Дейси заранее обсудили множество возможных имен, но так и не остановились ни на одном. В конце концов, они просто решили, что, если у них будет мальчик, Грегор выберет имя, а Дейси выберет имя, если у них будет девочка.

— «Я думал назвать мальчика в честь моего отца или деда, — сообщил Грегор. — Я также думал назвать его в честь одного из моих старых друзей в Западных землях. Но он — северный ребенок. У него должно быть северное имя».

— Какое имя вы имеете в виду, милорд? — спросил мейстер Кенник.

Грегор снова посмотрел на своего новорожденного сына и с гордостью объявил:

— «Рикард».

Дейси несколько секунд обдумывала это имя и одобрительно кивнула.

— «Рикард Клиган. Это кажется очень подходящим».

К тому времени Эллария опустошила свой бокал вина. Она быстро пополнила его. Она также наполнила еще четыре стакана и дала их Грегору, Кеннику, Оберину и Вере. Затем она наполнила шестой стакан водой, добавила немного вина и подала Дейси.

Как только все получили кубок, Эллария Сэнд подняла свой в воздух и произнесла:

— «Рикарду Клигану, первенцу Медведя и Горы, наследнику Рва Кейлин».

Остальные подняли бокалы и повторили:

— «Рикарду!»

Они осушили свои чашки одним длинным глотком.

Вскоре после этого в комнате никого не осталось, кроме Грегора, Дейси и маленького Рикарда. Два новых родителя хотели провести некоторое личное время со своим сыном, прежде чем они возобновят свои обязанности перед Рвом Кейлин и Легионом без знамен. Вера и мейстер Кенник останутся в кабинете последнего на случай, если Дейси или ее сыну потребуется внимание. Оберин и Эллария останутся поблизости, но никому не расскажут о рождении Рикарда. Эта привилегия принадлежала Грегору и Дейси.

Целый час трое Клиганов были предоставлены сами себе, без каких-либо помех или тревог. Для Грегора и Дейси это были самые блаженные шестьдесят минут за всю зиму, которую они когда-либо видели.

Глава 19 Смешанные чувства

Когда предыдущий час закончился, Грегор оставил Дейси и Рикарда одних, чтобы они могли отдохнуть. Он оставил жену и ребенка на попечение Веры и мейстера Кенник.

Затем Грегор вышел, собрал своих людей и объявил о прибытии своего сына. Провозглашение было встречено с большим восторгом и восторженными возгласами.

Остаток дня жители Рва Кейлин — легионеры, слуги и жители деревни — праздновали рождение наследника своего лорда. Звучали тосты, поздравляли и желали удачи.

Несмотря на то, что Грегор был взволнован и озабочен будущим, у него все еще было много работы.

В основном, был ряд людей, которые должны были быть проинформированы о рождении его сына. Итак, в первой половине дня он отправился на лежбище и решил составить семь писем.

Два из них носили довольно случайный характер. Они предназначались для его семьи и семьи Дейси. После того, как они были закончены, они были отправлены вороном в Крепость Клигана и на Медвежий остров. Несомненно, они будут приняты с большим рвением.

Остальные пять писем были составлены в гораздо более формальной риторике.

Каждое из этих сообщений содержало точно такие же слова, как и остальные четыре, но Грегор предсказал, что каждый из получателей будет очень по-разному реагировать на их чтение.

Он был совершенно прав.

* * *

Всякий раз, когда в доме рождался ребенок, было принято, чтобы сюзерен соответствующего дома уведомлялся об этом очень скоро. Особенно, если этот ребенок был предполагаемым наследником дома. Таким образом, первое сообщение было отправлено в Винтерфелл.

Ворон достиг крепости ранним вечером. В это время лорд Эддард Старк только что поужинал со своей семьей. Он направлялся в богорощу, чтобы прочесть вечернюю молитву, когда мейстер Лювин перехватил его снаружи.

Получив кусок пергамента, Нед Старк отправился в богорощу. Там он сел у ствола сердечного дерева, открыл письмо и прочитал его.

Беременность Дейси была общеизвестна на Севере в течение последних нескольких месяцев. Естественно, известие о ее рождении не стало неожиданностью для лорда Эддарда; он уже ожидал услышать об этом где-то в этом месяце. Тем не менее, он был доволен тем, что роды прошли успешно и без каких-либо осложнений.

Он также был заинтригован тем, как Грегор Клиган дал своему сыну имя Рикард. Мало того, что это было северное имя; это было имя покойного лорда-отца Эддарда. Он полагал, что должен быть польщен решением Горы. Лорд Карстарк, безусловно, был бы.

Хотя от него этого и не требовалось, Нед планировал послать очередного ворона, чтобы поздравить лорда Грегора с рождением наследника. Он делал это со всеми своими знаменосцами, но это было больше, чем просто обязательство, которое побудило его написать лорду Рва Кейлин. По ряду личных причин он хотел поддерживать регулярную переписку с Грегором Клиганом.

Втайне Гора очаровывал его. Тот, кого вообще было очень трудно очаровать.

Много лет назад, когда Эддард был всего лишь вторым сыном великого лорда, он слышал рассказы о Горе, Которая Скачет.

Нед воспитывался в Орлином Гнезде, поэтому он был как можно дальше от Грегора в те годы, когда последний достиг известности в Западных землях.

Тогда Эддарду показалось удивительным, как сын самого молодого и, вероятно, самого незначительного дома в Западных землях стал одним из самых любимых воинов в его регионе. С его размером и силой он мог сделать все, что хотел, и уйти от наказания.

Эддард знал, что только потому, что у человека есть возможность получить выгоду за счет других, он не обязательно пойдет на это, даже если он очень эгоистичен. Однако даже на Севере и в Долине не было секретом, что Тайвин Ланнистер меньше заботился о гибели мирных жителей, чем другие Верховные лорды Вестероса. Имея это в виду, у Грегора была бы свобода делать все, что ему заблагорассудится, до тех пор, пока его действия не вызывали неудовольствия лорда Тайвина.

Вместо этого он изо всех сил старался защитить невиновных и в то же время соблюдать закон.

Эддард почувствовал интересный контраст с Грегором.

К виновным он был суров, черств, безжалостен и даже несколько устрашающ. К невинным он был нежным, чутким, сострадательным и понимающим.

Во время восстания Роберта Грегор продемонстрировал эти качества за пределами своей родины.

Во-первых, он свел к минимуму потери во время разграбления Королевской Гавани и сурово наказал тех, кто умышленно причинил вред простым жителям города. Он лично убил своего союзника, сира Амори Лорха, за (предположительное) убийство детей Рейгара.

Потом были события, произошедшие в Дорне.

Эддард никогда не забудет Дорна.

Он отправился в Красные горы, планируя найти свою сестру и вернуть ее домой или умереть при попытке. Когда он и шесть его товарищей столкнулись с Королевской гвардией у Башни Радости, он ожидал смертельной схватки.

Но стычки не было. Ни он, ни его друзья, ни Королевская гвардия не погибли в тот день. Его сестра тоже жила. Таким образом удалось избежать больших потерь.

Лорд Уиллам Дастин стал отцом. Годом ранее его жена, леди Барбри из дома Рисвеллов, родила здоровую девочку, которую они назвали Кларой. Недавно Эддард услышал, что леди Барбри снова беременна. Если бы Уиллам умер в Башне Радости, его дом канул бы в лету. Теперь, во многом благодаря заступничеству Грегора Клигана, Дом Дастинов выстоит. По той же причине Мартин Кассель теперь служил мастером над оружием Винтерфелла, и он был рядом, чтобы наблюдать, как его сын Джори заканчивал взрослеть.

Конечно, насколько знала остальная часть страны, все, кто был в Башне Радости (кроме Хауленда Рида), были мертвы. Кроме того, Эддард теперь был вовлечен в опасный заговор, который, если его разоблачить, может стоить ему жизни. И жизни всех причастных, включая его племянника. Что его раздражало, так это то, что он был вовлечен в этот заговор отчасти против его воли.

Грегор заверил его, что риск того стоит. Гора утверждала, что до тех пор, пока все, кто знает имена детей Рейгара, будут делать это и не говорить ничего, что может поставить под угрозу их безопасность, они все проживут, не страдая от дальнейших трагедий.

С тех пор прошло четыре года. Драконы все еще жили как изгнанники, а олень все еще претендовал на их трон.

Придет день, когда волку придется выбирать между двумя фракциями. Эддард не сомневался в этом.

Ему придется принять решение, как бы он этого ни боялся.

Либо он нарушит клятву верности, данную Роберту, либо нарушит обещание, данное Лианне, обеспечить безопасность ее сына.

Он часто молился о решении этого затруднительного положения, которое позволило бы ему оставаться верным как своему другу, так и своей семье.

Такое решение могло показаться невозможным. Тем не менее, часть Эддарда Старка искренне верила, что такое решение действительно возможно, и если есть один человек, который сможет его найти, то это будет его новый вассал.

Эддард Старк знал Грегора Клигана всего четыре года, но волчий лорд считал, что может доверять Горе.

Этот человек даже не родился северянином. И все же он сделал для Севера и остального королевства больше, чем любой из моих знаменосцев за последнее время.

— Нед?

тихий голос прервал его размышления.

Эддард повернулся к входу в богорощу. Его леди-жена Кейтилин стояла перед ним с узелком в руках и нежной улыбкой на лице.

Нед Старк улыбнулся в ответ и жестом пригласил Кейтилин подойти. Она быстро подошла к мужу и села рядом с ним.

Сверток оказался их годовалой дочерью Сансой. Она крепко спала.

Улыбка Неда осталась, когда он протянул руку и погладил пучок каштановых волос на лбу дочери. Она тихо заворковала, но не проснулась.

Кейтилин спросила:

— «Ты в порядке?»

— «Да, — ответил Эддард, глядя на жену, — у меня новости из Рва Кейлин».

— Леди Дейси родила? — предположила Кейтилин.

Эддард кивнул и заявил:

— «Сына по имени Рикард».

Улыбка Кейтилин превратилась в ухмылку, и она прокомментировала:

— «Возможно, лорд Грегор пытается оказать вам благосклонность».

— Думаю, что нет, — возразил Эддард. — Имя моего отца довольно распространено на Севере.

Затем Кейтилин немного нахмурилась и пробормотала:

— «Как вы думаете…?»

При этом она медленно посмотрела на Сансу. К этому предложению не было добавлено больше никаких слов, но Эддард понял, что имела в виду его жена.

Он усмехнулся и заверил ее:

— «Лорд Грегор не тот человек, который будет добиваться контракта между своим ребенком и ребенком своего сюзерена, Кэт. Особенно вскоре после их рождения».

— «Возможно, нет, — признала Кейтилин, — но он из тех, кто ищет контракты между чужими детьми».

— «Никаких контрактов еще не заключено, — напомнил Эддард жене, — брак между Роббом и дочерью лорда Тирелла был просто предложен. Кроме того, твой собственный дядя выступает за этот брак».

— «Я знаю, — заявила Кейтилин, — я тоже одобряю это. Что действительно заставляет меня задуматься, так это то, почему лорд Грегор вообще рекомендовал этот брак».

— «Его причина заключалась в том, что это объединит Север и Предел», — рассказал Эддард.

— «Почему он должен заботиться об отношениях между ними?» — спросила Кейтилин.

Это вопрос, на который я хотел бы получить ответ для себя.

До сих пор Варис был единственным человеком, который знал, что конечной целью Грегора было объединение всего Вестероса. Он не поделился ею без кого-либо еще, чтобы сохранить целостность своих планов.

Все остальные считали, что он просто пытался установить прочный мир в Семи Королевствах. Эта теория объясняла действия Легиона без знамен. Но это не объясняло, почему он затронул тему помолвки между детьми Великих Домов.

Какими бы ни были его мотивы, Эддард решил довериться совету Грегора. Пока Гора действовал честно и в интересах королевства, Эддард поддерживал и слушался его.

— «Я не могу сказать, — ответил Эддард на вопрос жены, — но мы можем гарантировать, что брак между Роббом и леди Маргери принесет пользу Северу?»

— «Как вы можете быть уверены?» — спросила Кейтилин.

— «Ну, я женился за пределами Севера, — радостно рассуждал Эддард, — посмотри, сколько хорошего это мне принесло».

К Кейтилин быстро вернулась улыбка, и она нежно поцеловала мужа в бородатую щеку. Этого единственного замечания было достаточно, чтобы успокоить ее сомнения и завершить дискуссию.

Затем Кейтилин поднялась на ноги и заявила:

— «Я собираюсь уложить Сансу спать. После этого я буду в библиотеке. Робб и Джон хотят показать мне кое-что там».

— «Показать вам что?» — заинтересованно спросил Эддард.

— «Они не говорили, — откровенно ответила Кейтилин, — они утверждали, что это был сюрприз».

Эддард только кивнул в знак подтверждения и криво пробормотал:

— «Очень хорошо. Приятного сюрприза».

— «Я уверена, что буду, — заявила Кейтилин, снова улыбаясь, — с этими мальчиками всегда приятно быть рядом».

После этого она ушла из богорощи.

Эддард задержался у дерева-сердца еще на полчаса. Он остался, чтобы помолиться и поразмыслить над письмом из Рва Кейлин.

Грегор Клиган стал отцом. Это было что-то общее у него и лорда Эддарда Старка. Достаточно скоро Гора узнает, что на самом деле значило для мужчины иметь ребенка.

Эддард считает, что отцовство хорошо подойдет Грегору. Он уже проделал отличную работу по обеспечению выживания чужих детей. Он также обеспечил счастье тех самых детей.

Когда Лианна доверила ему своего сына, Эддард подумал объявить Джона своим бастардом. Именно Грегор Клиган предложил Эддарду представить Джона как продукт свободного союза между Брэндоном Старком и Ашарой Дейн.

Эддард поначалу не решался использовать эту историю, но в конце концов решил следовать ей.

Теперь он был уверен, что это было правильное решение. Кейтилин Старк просто обожала своего племянника. Она обращалась с ним не иначе, чем с Роббом или Сансой. Тот факт, что он был ублюдком, не имел для нее значения. Важно то, что он был семьей. Только за это она любила и принимала Джона. Она бы никогда не полюбила и не приняла его, если бы его выдавали за пасынка, появившегося в результате прелюбодеяния со стороны ее мужа.

* * *

Пару дней спустя Солнечное Копье достигло еще одного сообщения Грегора. Мейстер Калеотт немедленно принес его принцу Дорану и принцессе Элии. Они вместе просмотрели содержание письма в зале совета Дорана. Как всегда, Арео Хотах стоял на страже своего сюзерена, но ничего не говорил и не слышал.

— 8 килограмов? — заметил Доран, приподняв бровь.

— «Это вполне может быть рекордом, — предположил Калеотт, — по крайней мере, в Вестеросе».

— «Рейнис и Эйгон весили вдвое меньше, — вспоминает Элия.

И даже это было почти слишком для меня.

— Ты действительно думаешь, что Оберин был там для моральной поддержки? — спросила Элия.

— «Это не похоже на принца Оберина», — заметила Калеотта.

— О, я не согласен, — возразил Доран, — Оберин делает, что хочет. Судя по письмам, которые он прислал нам из рва, он и лорд Грегор очень хорошо познакомились.

— «Этого я не могу оспаривать, — заметил мейстер Калеотт. — На этой ноте леди Эллария определенно из тех, кто помогает другой женщине в родильном зале. Учитывая, что она сама пережила это».

— «Какая удача для леди Дейси, что она и Оберин были там», — прокомментировал Доран.

Да и повезло им. Они там защищают страну и дружат с Горой. А мы внизу… ждем. Все это бессмысленное ожидание…

— «Действительно, леди Дейси, похоже, чувствует себя неплохо, — заметил мейстер Калеотт. — Судя по этому, она действительно пыталась снова встать на ноги всего через несколько часов после рождения сына».

— «Должно быть, она довольно крепкая», — предположила Элия.

— «Она должна быть, — утверждал Доран, — я полагаю, что лорду Грегору нужна и нужна такая выносливая и крепкая женщина, как она, чтобы стать его женой. И родить ему детей».

Да, он будет. Элия слегка поморщилась.

Со времен разграбления Королевской Гавани имя Горы высоко ценилось во всем Дорне. Многие дорнийцы на самом деле восхищались Грегором Клиганом. Элия Мартелл особенно почитала его.

Сначала она подумала, что это произошло просто потому, что он спас ее и ее детей от Амори Лорха. То, что она чувствовала, было, вероятно, просто обостренным чувством благодарности.

Вскоре она обнаружила, что это нечто большее. На обратном пути в Солнечное Копье она сблизилась с Грегором. Он заботился о ней, Рейнис и Эйгоне, как о членах семьи.

Они проговорили большую часть поездки. Они делились сокровенными тайнами. Они говорили небрежно о серьезных вещах. Они вспомнили памятные события своей юности.

Он назвал ее красивой. Даже Рейегар не называл ее так.

К тому времени, когда она вернулась на родину, Элия начала задаваться вопросом, не испытывает ли она романтических чувств к Грегору. Или если бы он был для нее.

В то время она надеялась, что нет. Было слишком много смягчающих обстоятельств, которые запутали бы этот тип отношений.

Во-первых, Грегор был на девять лет моложе Элии, а также на два фута выше. В то время он был всего лишь наследником рыцарского дома в западных землях. Его соотечественники только что осадили город, который был домом ее покойного мужа. Более того, ее дети были объявлены умершими, поэтому она должна была быть в трауре. Если бы она искала утешения в объятиях мужчины так скоро после потери мужа, сына и дочери, она привлекла бы огромное количество подозрений и нежелательного внимания. Даже если этот человек был тем, кто отомстил за убийство ее детей. Вдобавок к этому Элии не запрещалось покидать Дорн, но в глазах общественности у нее не было законных оснований когда-либо снова хотеть его покинуть. Кроме того, она ни за что бы не бросила Эйгона, а Солнечное Копье было единственным местом в Вестеросе, где, по ее мнению, ее сын был вне опасности.

Так что Элия не подействовала на свои новые чувства к Горе. Она держала их при себе и рассталась с ним как с другом. Когда они разошлись, она предполагала, что ее чувства в конце концов утихнут.

С тех пор многое изменилось.

Разница в возрасте не имела такого значения, как раньше. Грегор был теперь верховным лордом на Севере. Из-за Легиона без знамен напряженность между Западными землями, Дорном и Королевскими землями начала уменьшаться. Грегор изо всех сил старался защитить Элию и ее детей от тех, кто желал им зла. Благодаря Легиону Вестерос стал лучше. Элия искренне чувствовала, что может отправиться практически в любое место в Семи Королевствах, не опасаясь нападения.

Это заставило ее задуматься о том, что могло быть.

Возможно, при другом стечении обстоятельств могло бы состояться влечение между Элией и Грегором.

Увы, этого никогда не могло случиться. И не только потому, что Грегор теперь был женат. Был также вопрос о чреве Элии. Рейнис разрушила его, а Эйгон почти уничтожил. Теперь она никогда не выносила бы еще одного ребенка. Сколько бы активов она ни предлагала, бесплодная женщина была бесполезна в мире политических браков.

Элия давно приняла истину, что никогда не было бы шансов, что они с Грегором станут парой в этой жизни. Она была не из тех, кто хандрит из-за упущенных возможностей. Она приняла это знание, не подвергаясь какой-либо форме отрицания или неверия.

Тем не менее, она обнаружила, что немного завидует Дейси Мормонт. Из того, что она слышала, девушка с Медвежьего острова забрала Гору, даже не пытаясь. Брачный контракт между ними изначально был идеей Грегора, а не ее. Кроме того, этот брак был создан не только для политической выгоды. Грегор Клиган и его жена были глубоко влюблены друг в друга. Теперь, когда у них родился ребенок, их союз был надежным и официальным.

К счастью, принцесса Элия была воспитана лучше, чем позволять своей зависти гноиться. Она не будет сердиться или дуться, как какой-нибудь отвергнутый бывший любовник. Она пойдет дальше.

Даже если бы у нее была возможность вмешаться в брак Горы, она бы никогда не осмелилась встать между ним и Дейси. Мысль о том, чтобы совершить такой ужасный поступок, вызывала у нее отвращение. Она так многим обязана Грегору; меньшее, что она могла сделать, чтобы отплатить ему, это позволить ему обрести счастье с женщиной, которую он любил.

Кроме того… Элия знала, каково это иметь мужа, которого больше тянет к другой женщине, чем к его настоящей жене. Именно это и произошло с ней, Рейгаром и Лианной. Хотя Элия любила Лианну так же сильно, как и Рейгар, после Турнира в Харренхолле она чувствовала себя несколько игнорированной и нежеланной со стороны своего мужа. Элиа не пожелала бы такого ни Дейси, ни любой другой женщине.

Посидев в тишине несколько секунд, Элия глубоко вздохнула, встала со стула и произнесла:

— «Если больше ничего нет, я проверю Эгга».

Доран кивнул в знак согласия, и его сестра быстро вышла из комнаты. Арео Хотах поклонился ей, когда она ушла.

Принцесса Элия Мартелл спокойно направилась в детскую здания, где предположительно собралось большинство ее племянниц и племянников.

В то время как Обара и Нимерия были на севере, остальные Песчаные Змеи находились в этой комнате.

С тех пор, как она вернулась в Солнечное Копье, Элия проявляла большой интерес к детям своих братьев, особенно к детям Оберина. Это было по двум причинам: она обожала всех детей (особенно своих ближайших родственников), и один из них был на самом деле ее (но не его, к счастью).

Когда она добралась до детской, у дверей стояли двое охранников. Они позволили своей принцессе войти в комнату.

В комнате у двери стоял еще один охранник. Как и двое снаружи, он носил стандартную броню солдат Дома Мартеллов. Единственная разница заключалась в том, что он носил полушлем, закрывавший большую часть его лица. Его рот и нос были полностью скрыты, а посередине было только два маленьких отверстия, чтобы его глаза могли видеть.

Этот человек был известен многим в Солнечном Копье как Ихтос, фрирайдер из западной провинции Дорн, присягнувший на служение дому Мартеллов несколькими годами ранее. Для большинства он был очень загадочной фигурой.

Он разговаривал только с принцем Дораном и самыми близкими принцу и никогда не снимал своего полушлема; даже спал в нем. Меч, висевший у него на боку, видел годы использования, и рука, которая держала его, была такой же смертоносной.

Элия была одной из немногих, кто знал настоящую личность Ихтоса.

— Доброе утро, моя принцесса, — раздался из-за полушлема голос сира Артура Дейна.

— Спасибо, Ихтос, — ответила она на приветствие.

Затем она переключила свое внимание на других обитателей комнаты. Ее невестка Мелларио сидела в кресле и кормила ее младшего ребенка, Тристана. С тех пор, как ее другого сына, Квентина, отправили на воспитание в Айронвуд, Мелларио всячески защищала других своих детей. В нескольких метрах ее дочь Арианна наряжала своих двоюродных сестер Тиену и Сареллу. Их игра в переодевание была довольно нетрадиционной. Вместо элегантных или замысловатых платьев Тиена носила одежду септы, а Сарелла была одета в мантию мейстера. Возможно, это было символично для дорог, по которым две девушки пойдут позже в своей жизни.

В углу комнаты четырехлетний мальчик строил башню из блоков железного дерева.

Элия медленно подошла к мальчику и подождала, пока не привлечет его внимание. Когда он заметил ее, он поставил блоки, проковылял к ней и обнял ее, взволнованно говоря:

— «Тетушка!»

Я не твоя тетя. Я твоя мать.

Как ей хотелось сказать эти слова. Но она этого не сделала. Вместо этого она взяла мальчика на руки и сказала:

— «Привет, Эгг».

Этот мальчик был известен как Эдгар Сэнд, единственный мужчина из бастардов Оберина Мартелла. Никто не знал, кем была его мать, но, похоже, никого это не волновало. Чем Оберин занимался в свободное время, было его делом.

Элия могла представить, что Оберин получил это от покойного лорда Эдгара Айронвуда. Это было немного удивительно, учитывая, что Оберин убил его на дуэли. Тем не менее, с ядом. Отсюда и его прозвище «Красная Змея».

Этот печально известный эпизод обострил отношения между Домом Мартеллов и Домом Айронвудов. Вот почему племянника Элии, Квентина, сейчас воспитывал лорд Андерс Айронвуд. К сожалению, решение Дорана отослать сына также вызвало трения между ним и леди Мелларио.

На положительном конце спектра никого не интересовало происхождение Эдгара Санда. Пока ничье любопытство не взяло над ними верх, Элия могла быть уверена, что ее мальчик будет в безопасности. Она все еще могла называть его «Егг» на публике. Но она не могла сказать ему, кто его мать.

Элия вспомнила письмо, пришедшее из Королевской Гавани несколько месяцев назад. В нем содержалось воззвание, в котором говорилось, что Обара и Нимерия должны быть признаны Мартеллами. Кроме того, остальные Песчаные Змеи также имели возможность быть узаконенными.

Пока что Тиена и Сарелла не проявляли желания узаконить свои права. Элия была рада этому. Потому что, если бы все дочери Оберина были узаконены, люди ожидали бы, что Эдгар Санд тоже станет узаконенным.

Хотя Элия не испытывала презрения к ублюдкам, ей была противна сама мысль о его узаконивании. У него не было реальной причины давать имя. У него уже было собственное имя. Он был верным сыном. Он был принцем. Он был законным наследником Семи Королевств.

А он даже этого не знал. Еще нет. До тех пор она будет продолжать лелеять и воспитывать его, как в Королевской Гавани.

Элия прижала Эйгона к своей груди и поцеловала его в макушку.

— Когда-нибудь, милый, ты станешь королем, — прошептала она. Она говорила так тихо, что только она могла разобрать слова.

— «Тогда ты сможешь защитить королевство».

Так же, как лорд Грегор и Легион защищают его сейчас.

* * *

В сотнях миль к северу от Дорна другая жена Рейгара Таргариена тоже присматривала за детьми.

Этими тремя детьми были семилетняя девочка, четырехлетняя девочка и годовалый мальчик.

Ни один из них не принадлежал ей. Но ей хотелось, чтобы ее собственный мальчик был среди них.

В комнате были еще две женщины. Одна из них была матерью младшей девочки и мальчика. Другая была уроженкой Дорна, прибывшей на север со старшей девочкой.

У стены тоже стоял мужчина. Он был весь в белых доспехах, шлем под левой рукой, меч в ножнах прикреплен к поясу.

Все они были в холле Грейуотер Дозор.

Этот мигрирующий замок был убежищем для Лианны Старк в течение последних нескольких лет, и люди в этой комнате были для нее чем-то вроде утешения. Особенно старшей из девочек.

В отсутствие сына Лианна лично взяла на себя воспитание принцессы Рейнис Таргариен. Прежде чем они расстались, она пообещала Элии, что правильно воспитает дочь дорнийки и никогда не откажется от своего слова.

Лианна полюбила Рейнис как собственную дочь, а женщина-волчица стала для юной принцессы второй матерью. Иногда она называла ее «Ля» или «Лианна», но чаще всего «Мама».

Лианна была достаточно молода, чтобы быть сестрой Рейнис, но ей нравилось, когда к ней так обращались. Она обнаружила, что между ними определенно была какая-то форма близости.

Сейчас замок был в движении. Плавучий остров, на котором он был построен, постепенно крейсировал по болотам.

Любой внутри замка не понял бы, что они двигаются. Но любой, кто смотрел или стоял снаружи, хорошо осознавал это, поскольку видел, что его окружение постоянно меняется.

Очередное «гламурное» путешествие. Ну что ж. По крайней мере, не влажно.

Дозор Серой Воды часто скользил по болотам Перешейка, чтобы сохранить конфиденциальность своего местонахождения. Он никогда не оставался в одном месте больше недели. За время, прошедшее с тех пор, как Лианна впервые пришла в замок, Дозор Серых Вод сменил свое местоположение не менее 250 раз.

Лианна привыкла постоянно находиться в движении. Несмотря на то, что она находилась в обширной болотистой местности, Нек мог предложить много экзотических достопримечательностей, и это помогло утолить ее жажду приключений.

Но куда бы она ни пошла, она все равно чувствовала пустоту в своем сердце. Была пустота, которую мог заполнить только один человек, но этот человек всегда находился более чем в ста милях от неё.

Как раз в этот момент раздался сильный стук в дверь. Лианна Старк посмотрела на него и крикнула:

— «Войдите!»

Дверь открылась, и внутрь вошли лорд Хауленд Рид, сир Марк Рисвелл, Итан Гловер и Тео Вулл.

Леди Джианна Рид улыбнулась своему мужу и произнесла:

— «Привет, любовь моя».

Хауленд остановился, чтобы поцеловать жену в губы и головы дочери Миры и сына Жойена. Он также кивнул в знак признательности леди Ашаре Дейн, которая ответила таким же любезным жестом. Затем Хауленд подошел к Лианне, склонил голову и сказал:

— «Моя принцесса».

Принцесса.

Даже спустя пять лет она так и не привыкла к этому титулу. Несмотря на то, что все окружающие обращались к ней так каждый божий день. Но, конечно же, она вышла замуж за принца, так что ее официальный статус в мире соответственно повысился. И все же ей это показалось странным.

— У меня есть новости, которыми я хочу поделиться, — произнес лорд Хауленд, держа в правой руке свернутую пергаментную бумагу. Он был отмечен печатью северной ветви Дома Клиганов.

Ни один человек живущий на острове не присоединился к Легиону без Знамени. Но кое-кто из других северян, в первую очередь Флинты из Флинтовых Пальцов, знали, как выследить Сероводную Дозорную по всему Перешейку. Так случилось, что Робин Флинт и некоторые из его рыцарей были легионерами. Некоторые из них также были опытными наездниками. Это было удачно; всадники были единственным средством, с помощью которого можно было связаться с Сероводным Дозором.

— «Незадолго до того, как мы тронулись, мы столкнулись с всадником, — объявил Итан Гловер, указывая на пергамент в руке лорда Хауленда. — Это послание из рва Кейлин».

Хоуленд Рид подошел к Лианне и протянул письмо, сказав:

— «Мы считаем, что вы его предполагаемый получатель, принцесса».

Лианна подняла бровь и нерешительно взяла письмо. Она спросила:

— «Почему вы так думаете, милорд?»

— Думаю, интуиция, — предположил Тео Вулл.

— Это, а письмо адресовано «жителю Грейуотер-Уотч», — лукаво заметил Марк Рисуэлл.

Лианна усмехнулась этому резкому заявлению и сломала печать на письме. Затем она развернула его и стала рассматривать его содержимое.

— Что там написано, моя принцесса? — спросил сир Освелл Уэнт со своего места у стены.

— «Я прочитаю это вслух», — заявила Лианна.

Так она и сделала. Все присутствующие слушали с большим интересом. Кроме Миры и Жойена. Они были слишком малы, чтобы понять, и все еще были поглощены своими игрушками. Однако всем остальным было весьма интересно узнать содержание письма.

Когда Лианна закончила раскрывать информацию в письме, Рейнис заговорила первой. Балерион сидел у нее на коленях. За четыре года он превратился в сильного кота. Хозяйка почесала его за ушами, захихикала и сказала:

— «Так дядя Грегор теперь папа?»

Рейнис было всего три года, когда она впервые встретила Грегора Клигана, но она живо помнила каждое мгновение этого события. Она до сих пор помнила ощущение, когда Амори Лорх вытащил ее из-под отцовской кровати, чистый ужас, который она испытала, когда сир Амори занес меч над головой, и огромное облегчение, которое пришло впоследствии, когда Грегор выпотрошил Эмори, как свинью. он был.

На обратном пути в Дорн она даже стала называть его «дядя Грег» (или «Гвег»). Она продолжала называть его так и по сей день.

Рейнис была достаточно взрослой, чтобы понимать, что Грегор Клиган на самом деле не приходился ни одному из ее родителей братом или сестрой. Несмотря на это, она по привычке называла его «дядя».

Чтобы оправдать это, она однажды упомянула, что Грегор и ее настоящий дядя Оберин были хорошими друзьями (если судить по редким сообщениям, которые Грейуотер Дозор получал от Рва Кейлин). В некотором смысле они были почти как братья. Итак, по той же логике, Грегор технически был своего рода дядей Рейнис. Если не по крови, то по духу.

Лианна была впечатлена аргументами падчерицы. Рейнис поступила очень благоразумно в таком юном возрасте. С другой стороны, в Грейуотер Уотч многие люди казались мудрыми не по годам.

— «Леди Дейси произвела на свет восьми килограммового ребенка и сразу после этого захотела покинуть родильное отделение?»

Ашара Дейн риторически спросила, явно ошеломленная:

— «Я поражена, что у нее вообщехватило сил оставаться в сознании».

— «Мормонты — упорные люди, миледи, — рассказал Итан Гловер. — Их сила и рост также придают им большую устойчивость».

— «Тем не менее, это первый раз, когда у кого-то из них был ребенок от Клигана, — заметил Марк Рисвелл, — я не удивлен, что ребенок родился таким большим. И я не удивлен, что леди Дейси и ее мальчик пережили это испытание… Только северянка могла выносить такого ребенка на таких условиях.

— И один из них, — пробормотал Тео Вулл, — теперь гиганты возвращаются в Вестерос.

Если бы это замечание сделал кто-то другой, его бы восприняли как шутку или насмешку. Но Тео Вулл был из одного из горных кланов Севера. Хотя его народ был далеко не таким варварским и нецивилизованным, как кланы из Долины, он был более открыт для веры в противоестественное, чем лорды и леди Вестероса.

Тео Вулл всегда твердо верил в неестественное. Когда Лианна рассказала ему и остальным о пророчестве о трехголовом драконе, он был первым, кто поверил в истинность пророчества. Хауленд Рид, Джианна Рид и Ашара Дейн тоже постепенно решили поверить в это. Марк Рисвелл, Итан Гловер и Освелл Уэнт все еще были настроены весьма скептически, но независимо от того, насколько правдивым оказалось пророчество, они были полны решимости оставаться с Лианной и защищать ее до тех пор, пока они будут у нее.

— Скажите, Бакетс, — сухо прокомментировал Итан Гловер, — что еще возвращается? Иные?

Марк Рисвелл был единственным, кто смеялся. Лианна посмотрела на бывшего оруженосца Брэндона Старка и пробормотала:

— «Это вполне может быть так. Должна ли я повторить тебе пророчество, Итан?»

— «Не беспокойтесь, принцесса», — заверил ее Итан. Он явно не хотел снова обсуждать Долгую ночь.

Марк Рисвелл счел это идеальным моментом, чтобы вернуться к первоначальной теме разговора. Он в шутку заявил:

— «Это довольно удачно, что Гора не назвал своего сына Родриком. В противном случае у него и лорда Форрестера было бы больше общего, чем их собственные имена».

— «Да, два северных лорда по имени Грегор, имеющие двух наследников по имени Родрик, устроили бы беспорядок», — с ухмылкой согласилась Джианна Рид.

— «Я должен восхищаться тем, что он действительно выбрал имя», — подумал вслух Хоуленд Рид.

Лианна и еще несколько человек согласно кивнули.

— Разве ваш лорд-отец не был Рикардом, принцесса? — спросила Ашара.

— Он был, Эш, — подтвердила волчица.

— Может, поэтому лорд Грегор так назвал своего сына? — предположила дорнийка.

— «Я не думаю, что это единственная причина, — возразила Лианна, — я считаю, что здесь есть нечто большее».

— Как так, ваша светлость? — спросил Освелл Уэнт.

Лианна объяснила:

— «Это имя — одно из немногих, которые полностью принадлежат Северу. Я полагаю, что, дав своему наследнику это имя, Грегор Клиган стремится доказать, что он официально считает себя и своих родоных северянами. Север как его новое место в мире. Я думаю, что это похвально с его стороны».

— «Если это действительно его причина, то я полностью согласен», — заявил Хоуленд Рид.

— «Ну, как насчет этого?»

Марк Рисуэлл дерзко произнес:

— «Грегор Клиган по происхождению житель Запада. Теперь он живет на Севере как северянин с женой-северянином и ребенком-северянином».

— «Должно быть, в нем осталось немного от западных земель», — прокомментировал Итан Гловер.

— «Ну, я отчасти склонен думать о нем как о северянине насквозь, — заметил Хауленд Рид, — но мы не можем делать никаких предположений. Нам придется подождать и посмотреть, сможет ли он воспитать своего ребенка в манере севера.»

По крайней мере, у него есть возможность вырастить собственного ребенка.

Каждый день с тех пор, как Лианна Старк и ее компания покинули Башню Радости, ее сын был в центре ее мыслей.

Эддард писал ей так часто, как считал безопасным. Из посланий своего брата Лианна узнала, что у Джона дела в Винтерфелле идут очень хорошо.

Лианна никогда не сомневалась, что Нед будет хорошим отцом для Джона. Что действительно беспокоило ее, так это то, как ее сноха будет обращаться с ним.

К ее огромному облегчению, ее опасения оказались напрасными. Кейтилин Старк очень любила и заботилась о своем племяннике. Она во всем была такой фигурой матери, какой Лианна надеялась стать.

Как и Эддард, Лианна знала, что за это следует благодарить Грегора Клигана. Он был тем, кто предложил ложную версию того, как Джон появился на свет. Им повезло, что история о том, что он был Брэндоном Старком и внебрачным сыном Ашары Дейн, была одновременно правдоподобной и последовательной.

Ни Лианне, ни Эддарду не нравилось так очернять память своего покойного старшего брата, но если это означало обеспечение выживания Джона, они могли жить с этой ложью.

Им повезло, что Ашара была так готова согласиться с этой историей.

Сначала Лианна задавалась вопросом, почему «самоубийство» Ашары должно быть частью этого. Затем Ашара привела ей простую, но логичную причину: Джон не будет вынужден искать свою предполагаемую биологическую мать, если она будет считаться мертвой. Даже если она отправится через Узкое море в Эссос, он все равно может отправиться за ней, когда достигнет совершеннолетия.

Так что на самом деле Ашаре было необходимо инсценировать свою смерть. Кроме того, все, кроме самоубийства, привлекло бы нежелательное внимание.

Несмотря на то, что у Джона было бы прекрасное воспитание, она все еще беспокоилась о его безопасности.

Сир Герольд Хайтауэр прибыл на Север с Эддардом и его знаменосцами после Восстания. У него была новая одежда, новая прическа и новое имя: сир Марвин из Предела. Что касается его прошлого, то он был странствующим рыцарем, решившим отправиться на север после восстания Роберта. Он решил служить Звездам Винтерфелла как символу доброй воли между его родиной и Севером. Такой добрый жест был очень необходим после того, как лорд Эддард победил лорда Мейса в Штормовом Пределе. Так что купиться было достаточно просто.

В любом случае сир Герольд сможет охранять Джона, не ставя под угрозу ни себя, ни мальчика. Лианна знала, что ричмен сможет защитить ее сына. Он был лордом-командующим Королевской гвардии Эйриса и несколько недель охранял ее в Дорне.

Но даже несмотря на то, что все ее тревоги были развеяны, Лианна не довольствовалась сознанием того, что ее сына любят и защищают. Она бы все отдала, лишь бы держать сына на руках.

Она никогда не выражала этого желания никому другому вслух, так как не хотела, чтобы кто-то еще разделял ее страдания.

Однако без ее ведома Ашара Дейн заметила несчастье Лианны. Как человек, потерявший собственного ребенка при рождении, она слишком хорошо знала взгляд скорбящей матери.

У Лианны тогда был именно такой вид.

— Ты в порядке, принцесса? — обеспокоенно спросила Ашара.

Лианна мягко кивнула головой, но выражение ее лица говорило о том, что вместо этого она хотела покачать головой.

— «Можем ли мы иметь минутку?» — спросила Ашара у остальных.

Гостиную тут же очистили ото всех, кроме дорнийки и женщины-волчицы. Как только они остались одни, Ашара села рядом с молодой женщиной и предположила:

— «Джон?»

Лианна просто кивнула и подтвердила:

— «Всегда, Джон».

В уголке ее глаза начала формироваться слеза.

Ашара быстро потянулась к Лианне и заключила ее в объятия, которые другая женщина открыто приняла. Это была одна вещь, которую северянка любила в дорнийке; она всегда так сочувствовала страданиям других. Должно быть, это было одной из вещей, которые привлекли в ней Брэндона в первую очередь.

Это был единственный случай, когда ее сочувствующая натура действительно проявилась.

Она сказала Лианне с надеждой:

— «Я кое-что подумала о вашей ситуации. Очень глубоко задумалась. Я верю, что может быть способ свести вас и вашего сына вместе».

Это сразу же привлекло внимание волчицы. Она посмотрела женщине в глаза и с нетерпением спросила:

— «Что?»

Ашара рассказала:

— «Ну, у меня есть идея. Это рискованно, но если ее правильно реализовать, она может сработать. Она может воссоединить вас с Джоном, не представляя никакой угрозы ни одному из вас».

— Я слушаю, — провозгласила Лианна Старк, наклоняясь ближе.

* * *

Одно из последних двух сообщений было отправлено вороном в Королевскую Гавань.

Как король Вестероса, Роберт Баратеон имел право знать, что у Магистра Порядка Малого Совета теперь есть наследник.

Из пяти человек, которым написал Грегор, Роберт отреагировал на сообщение наиболее положительно. Почти сразу же он отправил ответное письмо, в котором выразил радость по поводу появления у Грегора и Дейси первенца. Он также дал Рикарду Клигану свое королевское благословение.

Напротив, у получателя последнего сообщения была самая негативная реакция. Но учитывая, кто это был, это едва ли шокировало.

Последнее письмо было доставлено вороном в Утес Кастерли.

Несмотря на то, что Грегор был отрезан от Западных земель, Тайвин Ланнистер, похоже, проявлял большой интерес к делам Горы. Таким образом, лорд Тайвин воспринял бы это как пренебрежение, если бы ему сразу же не сообщили новость о рождении Рикарда (или любую подобную новость). Грегор прекрасно знал об этом.

Хотя его лично мало заботили чувства лорда-льва (если они у него действительно были), он знал, что любой проступок, который он сделал Тайвину, плохо отразится на его семье в западных землях. Плюс ему нужно было поддерживать хорошие отношения с западными землями, чтобы их жители продолжали службу в Лейгоне без Знамени. Так что пока Грегор старался не давать Тайвину больше причин не любить его или подозревать в нечестной игре.

Несмотря на все сказанное, Тайвин Ланнистер все еще не был доволен известием о том, что у Грегора Клигана родился сын.

Ворон с сообщением прибыл в середине дня. После того, как письмо было доставлено лорду Тайвину, он и его брат Киван вместе просмотрели его в солярии лорда.

В те дни Кеван был единственным человеком, которому Тайвин мог полностью доверять. Их брат Тигетт уже умер, их брат Герион служил в Легионе без Знамени, а у их сестры Генны был муж Фрей. По этим причинам Кеван был единственным из братьев и сестер Тайвина, к кому он мог обратиться за надежным советом.

Внимательно прочитав письмо, двое мужчин пару минут сидели в неловком молчании.

Кеван был тем, кто сломал его.

— «Полагаю, нам следует написать лорду Грегору и поздравить его с появлением на свет его первого сына».

— «Этого человека следует поздравить не только с этим, — рассуждал Тайвин, — но я не буду его поздравлять».

И я никогда не буду.

— Я и не ожидал, что ты будешь таким, Тайвин, — прямо заметил Киван.

— «И почему так?» — спросил Тайвин, искренне заинтересованный.

— «Очевидно, эта новость вас не радует, — заметил Киван, — ничто из того, что Гора сделала за последние четыре года, вас не порадовало».

— «Возможно, нет, — признал Тайвин, — если так, то он сам виноват».

— «Я согласен, что часть вины лежит на нем, — возразил Киван, — но ты должен разделить часть из них. Ты тот, кто позволил этой… обиде продолжаться».

Как быстро он поднимается на защиту Горы. Против собственного брата.

— «Кеван, ты споришь со мной за Грегора Клигана?» — пробормотал Тайвин с явным обвинением в голосе.

— «Нет, я бы никогда этого не сделал, — заверил Кеван своего старшего брата, — я просто хочу подчеркнуть. Амори Лорх был всего лишь одним рыцарем. Его легко заменить. за то, что убил его?»

— «Дело не в Амори Лорхе, — сообщил Тайвин своему младшему брату, — мне на него наплевать. Его в любом случае казнили бы или отправили на Стену за то, что он сделал. Также повезло, что Клиган остановил его до того, как он мог убить принцессу Элию. Он избавил нас от многих политических беспорядков с Дорном».

— Тогда почему тебя продолжает расстраивать тот факт, что он убил сира Амори? — спросил Киван с любопытством.

Тайвин посмотрел брату в глаза и ответил:

— «Потому что он не должен был находиться рядом с Амори Лорчем во время разграбления Королевской Гавани».

Теперь Кеван был сбит с толку.

— «Что ты имеешь в виду?»

— «Я никогда не говорил Клигану или кому-либо еще о задании Лорха, — рассказал Тайвин, — один Лорх знал, что я послал его за женой и детьми принца Рейгара. Я знаю это, потому что он не был из тех, кто делился своими особыми приказами с другими, и Я дал ему задание, когда мы с ним были одни в палатке лордов».

Киван на мгновение задумался и предположил:

— «Возможно ли, что Грегор подслушал ваш разговор с Лорхом?»

— «Если у него не было слуха настоящего льва, я уверен, что он нас не подслушивал, — возразил Тайвин. — Нет, он должен был узнать о задании Лорха каким-то другим способом. Если бы он не знал, он бы оставался в городе, пока мы его не взяли. Я заранее организовал, чтобы несколько наших подразделений проникли и захватили Красный Замок, но Гора не входил в число намеченных подразделений».

Кеван слегка кивнул головой, подтверждая эти утверждения, и тихо пробормотал:

— «Так что же он мог там делать? У вас есть какие-нибудь теории относительно того, почему?»

— «Я рассматривал многие из них, — сообщил Тайвин, — большинство из них я отверг. Но есть одно, которое я считаю одновременно мыслимым и осуществимым».

— «Что это может быть?» — с любопытством спросил Киван.

Тайвин замолчал на несколько секунд. Он оглядел комнату, как будто проверяя дыры или отверстия в стенах или дверях. После того, как он был полностью уверен, что никто не подслушивает, Тайвин поделился своей гипотезой со своим братом.

Он сказал ему:

— «Грегор Клиган должен обладать тайным знанием».

Киван все еще был сбит с толку.

— Тайное знание чего?

уточнил Киван

— «Мира в целом, подумайте обо всем, что он сделал. Он остановил Амори Лорха как раз вовремя, чтобы спасти принцессу Элию, но слишком поздно, чтобы спасти ее детей. Он встретил лорда Эддарда Старка в Башне Радости как раз тогда, когда Старк и его люди вступили в бой с Королевской гвардией Эйриса. Простыми словами он убедил Роберта Баратеона отказаться от своих чувств к леди Лианне Старк, чего никогда не смогли сделать братья и ближайшие друзья короля. Он сформировал самую большую и разнообразную боевую силу в Семь Королевств, и он знал, как понравиться всем своим потенциальным новобранцам. Он создал и построил два новых комплекса, которые могут произвести революцию в современной архитектуре. Он женился на женщине из одного из самых верных вассалов дома Старков; он женился на ней, только узнав её несколько месяцев. Больше всего… у него и этой женщины теперь есть сын».

Киван тщательно обдумывал все, что только что сказал ему Тайвин. Он должен был понять аргумент своего брата.

— «Итак, ты видишь, Киван, мое презрение к Горе — не результат простой обиды», — осветил Тайвин.

— «И это не из-за того, что Гора сделал что-то неправильно. Наоборот, это результат всего, что он сделал правильно».

Он слишком много сделал правильно. При определенных обстоятельствах это может быть столь же нежелательно, сколь и слишком неправильно.

И снова два старших сына Титоса Ланнистера сидели вместе в тишине. Наконец, Киван произнес:

— «Я не могу винить тебя за осторожность, Тайвин. Но ты должен отдать должное Горе. Он принес некоторую долю единства в Вестерос. Речные владыки, ричмены, наследные владыки, буревестники и железнорождённые вместе сражались на благо королевства».

— Ночной Дозор, — быстро возразил Тайвин.

Киван ухмыльнулся и заявил:

— «Это совершенно другой сценарий. Большинство тех, кто принимает черное, делают это, потому что их единственная альтернатива — потерять свободу, руки, члены или головы. Каждый член Легиона без Знамен присоединился к этой организации по собственному желанию. Кроме того, мужчинам и женщинам разрешен вход, а законорожденым детям и бастардам относятся одинаково. Единственный непривлекательный аспект — его расположение на севере. Но зима коснулась всего Вестероса, так что я очень сомневаюсь в легионерах чувствуем себя намного холоднее, чем сейчас».

Тайвин приподнял бровь и язвительно пробормотал:

— Если ты так впечатлен Легионом без знамен, Киван, почему ты не записываешься?

— «Я не буду лгать вам; у меня было искушение сделать это, — сказал Киван, — но я уверен, что Дорне и Ланселю будет не комфортно на Севере. Я не буду заставлять их идти туда, и я тоже не могу оставить их позади. Ради них я остаюсь здесь.

Как и мой, я уверен.

Затем Кеван слегка ухмыльнулся и пробормотал:

— «Пока мы обсуждаем эту тему, Тирион на днях упомянул мне, что думает присоединиться к Легиону, когда станет старше».

Тайвин сначала был немного ошеломлен, но затем закатил глаза и пробормотал:

— «Конечно, он бы так подумал. Он подумает что угодно, даже то, что выходит за рамки здравомыслия».

Кеван нахмурился и заметил:

— «Тайвин, ты сам сказал мне, что не собираешься позволять Тириону унаследовать Утес».

— Действительно, нет, — категорически подтвердил Тайвин.

— «Тогда почему концепция его вступления в Легион не согласуется с тобой?» — спросил Киван.

— «Легион уже поглотил нашего младшего брата, — заметил Тайвин. — Судя по письмам, которые присылал нам Герион, он стал одним из высших офицеров роты. Что еще хуже, он и Гора стали верными друзьями. Интеллект выше среднего. Тирион, несмотря на все свои недостатки, очень умен и хитер. Подумайте о том, что он мог бы сделать для Легиона без знамен. Это могло бы принести пользу очень многим людям. Но не всем. у которых были ссоры и с Тирионом, и с Горой».

И снова Кеван, казалось, был ошеломлен словами своего брата.

— Ты говоришь так, будто лорд Грегор хочет нас достать.

— «Уверяю вас, я не верю в это, — произнес Тайвин, — но я обеспокоен».

— Обеспокоен чем? — спросил Киван.

Тайвин пояснил:

— «Клиганы на Севере становятся слишком могущественными. Тысячи людей со всего Вестероса следуют за Грегором Клиганом. Они никогда не ставят под сомнение его приказы или его компетентность. Тот факт, что пять лет назад он был всего лишь сыном помещичьего рыцаря, для них ничего не значит. Пока он поддерживает свои ценности, он никогда не потеряет лояльность своих солдат. Более того, он пользуется уважением во всех Семи Королевствах. Они восхваляют его имя и его дела повсюду, особенно на Севере. Он почти стал сам северянин, теперь, когда он взял северную невесту и стал отцом северного ребенка».

— «Ваше беспокойство небезосновательно, — заявил Киван, — но в некотором смысле это все же результат ваших собственных поспешных действий, Тайвин. Вы когда-нибудь задумывались, а не следовало ли вам освободить Грегора Клигана от его права на Крепость Клигана?».

— «Меня это часто удивляет, — объяснил Тайвин, — но бесполезно сокрушаться о том, что сделано и что нельзя исправить. Даже несмотря на то, что он утратил право на земли своего отца, Гора все еще очень заботится о семье здесь, в западных землях.

— «Если тебя так беспокоит возможность того, что однажды он выступит против нас, ты всегда можешь использовать их, чтобы гарантировать его пассивность», — предложил Киван.

— «О, я намерен, — заявил Тайвин, — как вы думаете, почему я взял Сандора Клигана в качестве своего оруженосца? Мальчик очень квалифицирован и способный, но его основная функция — служить рычагом против своего брата».

— Это меня не удивляет, — откровенно пробормотал Киван, — но, я уверен, вы знаете, что Сандор не может вечно оставаться вашим оруженосцем.

— «Конечно, я знаю это, — признал Тайвин, — К нашему счастью, можно сделать гораздо больше, чтобы гарантировать сотрудничество Дома Клиганов».

— «Именно поэтому вы вынашиваете идею поднять Крепость Клиганов до уровня лордов?»

предположил Киван.

— «Да, — ответил Тайвин, — я еще не решил, соглашаться или нет на это соглашение. Я знаю, что сир Тарренс и леди Далия будут чрезвычайно благодарны за оказанную честь, а такую благодарность нелегко заслужить или потерять.»

— «Верно, но этого все равно недостаточно, чтобы связать Клиганов с Домом Ланнистеров», — заметил Киван. Он потер подбородок и сказал:

— «Возможно, вы могли бы устроить брак между Сандором и членом одного из главных дворянских домов в землях Запада».

— «Возможно, это не вариант, — рассуждал Тайвин. — До меня дошли слухи, что скоро может быть заключен брачный контракт между Сандором Клиганом и старшей дочерью Оберина Мартелла».

— «Я думал, что у принца Оберина бывают только ублюдки, — вспоминал Киван.

— «До недавнего времени он это делал, — сообщил Тайвин, — несколько месяцев назад король издал указ, узаконивающий Обару и Нимерию Сэнд. Теперь они обе подходят для брака так же, как и любая другая высокородная леди Вестероса».

— «Интересно, — прокомментировал Киван, — но поскольку о помолвке еще не было объявлено, у нас все еще есть время, чтобы вмешаться и предложить семье Сандора собственный контракт».

— «Нет, — возразил Тайвин, — брак между Сандором Клиганом и Обарой Мартелл будет иметь большое значение для отношений между Западными землями и Дорном. Даже я не посмею вмешиваться в это дело».

— «Справедливо, — согласился Киван, — значит, дни Сандора Клигана в качестве заложника ограничены».

— «Совершенно верно, — заявил Тайвин, — но Эллин Клиган все еще может быть полезна в этом отношении».

Киван, похоже, не нашел это предложение благоприятным. Он несколько пренебрежительно пожал плечами и пробормотал:

— «Мы могли бы найти для нее какую-нибудь работу здесь, в Утесе Кастерли. Она могла бы служить служанкой Дженне или Дорне в течение нескольких лет. Но как только она расцветет, ее родители захотят выдать ее замуж».

— «Я не думаю, что у ее родителей есть какие-то потенциальные партнеры для нее, — предположил Тайвин. — У нас есть время представить им несколько наших собственных».

— Кого ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил Киван.

Тайвин ответил не сразу. Ему придется подумать над этим вопросом некоторое время.

Кого бы он ни рекомендовал Эллин Клиган, этот человек не будет жителем Утеса Кастерли. Это может быть проблемой. По его мнению, чем ближе Эллин была к Утесу Кастерли (и чем дольше она там находилась), тем более ценной она была бы как политическая заложница. Если бы он каким-то образом смог заставить ее остаться в Утесе Кастерли на неопределенный срок, его контроль над Клиганами был бы достаточно надежным.

Но как он мог это сделать?

Их прервал легкий стук в дверь солярия.

Тайвин повернулся к двери и крикнул:

— «Войдите!»

Дверь распахнулась, и вошел невысокий мальчик с короткими светлыми волосами, чахлыми ногами и парой несовпадающих глаз. В руке он держал свернутый лист пергамента. Он взмахнул пергаментом в воздухе и быстро пошел к столу. Он радостно воскликнул:

— «Отец! Дядя Киван!»

— Что такое, Тирион?

Киван терпеливо расспрашивал своего племянника. Тайвин лишь поморщился, как всегда, когда рядом был его младший ребенок.

— «Только что пришло письмо из Рва Кейлин, — взволнованно объявил низенький мальчик, — это от дяди Гериона».

Кеван улыбнулся и пододвинул еще один стул. Он жестом пригласил Тириона сесть. Гном взобрался на стул. Он не двигался грациозно, но, по крайней мере, сидел достойно.

Обычно Тайвин Ланнистер был бы потрясен любым поступком Тириона, независимо от его намерений. В любой другой день он бы раздосадовался и разозлился за то, что прервал их разговор.

Однако на этот раз, когда он наблюдал за действиями своего сына, в голове льва-лорда промелькнула мысль. Проницательная, но коварная мысль.

Может быть? Может ли это на самом деле быть тем, что может…?

Впервые в жизни Тайвин Ланнистер улыбнулся своему младшему ребенку. Тирион был ошеломлен, увидев, что его отец ухмыляется ему, и осторожно вернул улыбку в ответ.

Но улыбка была не из любви или привязанности. По правде говоря, это была довольно злая улыбка.

У Тайвина была такая улыбка, потому что, когда он увидел Тириона, он точно знал, что он может сделать, чтобы привести Эллин Клиган в Утес Кастерли. И держите ее там.

Возможно, я нашел идеальную пару…

Глава 20 Изменения и контроль

На протяжении долгой истории Вестероса восьмикилограмовый младенец не мог родиться живым. В Цитадели были записи о детях, которые весили немного меньше выживших, но они ослабляли, калечили или убивали своих матерей, когда выходили из утробы. Большинство женщин в современных Семи королевствах все равно не выжили бы, родив такого большого ребенка, как Рикард Клиган.

Как она уже неоднократно доказывала, Дейси Мормонт не была «большинством женщин». Рождение сына сильно утомило ее, но не сделало ее беспомощной, коматозной или на грани смерти. Наоборот, она выздоравливала пугающе быстро. К полудню она почти восстановила свои силы.

Письма Грегора сказали правду. Всего через несколько часов после того, как Рикард появился на свет, Дейси попыталась встать и начать двигаться. Как и ожидалось, Вера и мейстер Кенник яростно протестовали.

Этого было недостаточно, чтобы поколебать Дэйси. Затем, к ее ужасу, Грегор встал на их сторону. У нее не было возможности проигнорировать или пренебречь его советом.

Муж умолял (или «просил», как он это называл) ее немного отдохнуть. Она утверждала, что последние четыре месяца уже была совершенно неактивна и больше не собиралась «бездельничать».

Каким бы упрямым ни был Дейси, Грегор в конечном итоге выиграл спор. Она согласилась остаться в постели до конца дня, чтобы мейстер Кенник мог сделать несколько анализов, чтобы убедиться, что у нее и Рикарда все хорошо. После этого она могла делать все, что ей заблагорассудится. Грегор заверил ее, что, как только наступит следующий рассвет, он даже не будет возражать, если она захочет покататься верхом.

Хотя Дейси согласилась на это соглашение, ее несколько раздражало то, что муж приковал ее к постели, даже если это было лишь временно.

Ну что ж. Она должен считать, что ей повезло, что Грегор может прислушаться к её мнению.

Дейси никогда не озвучивала эту мысль, а если бы и сказала, то мало кто с ней согласился бы. С точки зрения большинства других, Дейси была неразумной. Тем не менее, в конце концов, она оказалась не более глухой к здравому смыслу, чем ее муж.

Остаток дня Дейси провела, ухаживая за Рикардом.

Когда он проголодался, Вера предложила найти ему кормилицу. Дейси решительно отказалась. Она настояла на том, чтобы кормить сына собственной грудью. Когда Вера упомянула, что для знатных дам крайне неприлично кормить своих детей таким образом, Дейси бесстыдно сообщила акушерке, что так поступила ее собственная мать. Действительно, леди Мейдж кормила Дейси и всех ее сестер.

Вера согласилась с этой логикой. Впоследствии она показала Дейси правильную «методику» ухода за Рикардом. Это оказалось неловко и неудобно.

Изучить правильную технику владения клинком было почти проще.

Как бы то ни было, Дейси обнаружила, что грудное вскармливание гораздо более расслабляет, чем игра на мечах. Это также был замечательный опыт связи между ней и ее сыном. Она отметила, что у Рикарда был большой аппетит, чтобы соответствовать его размеру, но у нее было более чем достаточно молока, чтобы утолить его голод при каждом приеме пищи.

В тот день Грегор полдюжины раз останавливался в родильном зале, чтобы проверить их двоих. Дважды он заходил, пока Дейси ухаживала за Рикардом. Она не возражала; ничего из того, что он еще не видел, не было разоблачено. Грегор действительно казался несколько заинтригованным процессом ухода. Дейси подозревала, что это произошло из-за того, что ее грудь увеличилась вдвое за время беременности. Учитывая, как часто его взгляд скользил по ее груди, она верила, что это действительно так.

На следующее утро с первыми лучами солнца мейстер Кенник освободил Дейси из-под его опеки. Грегор был там, когда она вышла из родильного зала с их сыном.

Каким бы большим ни был Рикард, она смогла убаюкать его одной рукой, так что другая ее рука осталась свободной. Это было удачно; Грегор принес ей меч. Он собирался вернуть его ей прямо здесь, как и обещал. Дейси очень понравился этот жест, и она с радостью взяла меч в свободную руку.

Менее чем через час Рикард Клиган был публично представлен жителям Рва Кейлин. Простолюдины, слуги и солдаты приветствовали первое появление наследника своего господина. Дейси позаботилась о том, чтобы презентация была краткой, так как она не хотела выставлять своего сына напоказ. Вскоре после этого она вновь приняла на себя обязанности Леди Рва Кейлин и старшего офицера Легиона без знамен.

Позже в тот же день Дейси посетила тренировочную площадку. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз размахивала оружием, но она быстро наверстала упущенное. Сир Родрик Кассель, принц Оберин Мартелл и некоторые другие опытные фехтовальщики смогли помочь ей вернуться в форму. После четырех дней энергичных упражнений никто бы и подумать не мог, что Дейси не было на тренировочной площадке последние четыре месяца.

По иронии судьбы, когда Дейси вернулась к оптимальному состоянию, в котором она была непосредственно перед беременностью, страна тоже.

Так случилось, что рождение Рикарда Клигана совпало со сменой времен года. Через три дня после того, как он появился на свет, метели прекратились везде, в том числе и на севере. Через четыре дня из Цитадели прилетел белый ворон. Это означало конец зимы и начало весны.

Некоторые жители Рва Кейлин предположили, что одновременное прибытие наследника лорда Грегора и весны было признаком грядущих хороших событий. Дейси была готова принять такую идею. Хотя она была не из тех, кто верит в суеверия, она знала, что Рикард непременно принесет много хорошего ей и Грегору. В первую очередь гарантия того, что линия их дома продолжится, а также их счастье.

В течение следующих двух недель снега Вестероса почти полностью растаяли. На севере оставалось несколько дюймов, но по сравнению с интенсивным белым туманом прошлого года эти дюймы казались не более чем росой бодрого утра.

Жители рва Кейлин очень приветствовали другой климат. Многие из простых людей решили поселиться в башнях рва, но теперь они могли вернуться в свои дома в деревнях. Кроме того, никому больше не приходилось бороться, чтобы согреться.

Тем не менее, Грегор и Дейси были довольны тем, что продолжали делать то, что делали, чтобы согреться.

Первые три недели после рождения Рикарда Дейси все еще слишком болела, чтобы заниматься сексом. К счастью, у них с Грегором были способы удовлетворять… потребности друг друга.

Например, всякий раз, когда они сближались, Грегор часто целовал Дейси в губы. Обе пары губ. Он склонен уделять больше внимания нижней паре. Не то чтобы Дейси могла жаловаться. Ей нравилась традиционная форма поцелуев не меньше, чем любой другой женщине, но каждый раз, когда ее муж вставлял свой язык в ее киску, он всегда доставлял ей волны ошеломляющего удовольствия. Даже когда она вышла на свободу, Грегор не отступил. Вместо этого он решил вылизать ее дочиста.

Дейси задумалась над сценарием и заметила кое-что забавное. Рикард много раз в день питался ее молоком. Но ночью именно Грегор отведал ее «мёда».

Вдобавок к этому она никогда не поделится ни с кем, кроме своего сына и мужа соответственно.

«Лучше бы я никогда не путала эти два понятия», — подумала она в шутку. Затем она задумалась над этой шуткой и поняла, насколько развратной была концепция, стоящая за ней.

О боги; разве ЭТО не будет отвратительно? Даже Таргариены были бы потрясены.

Грегор позаботился о сооружении детской в комнате сразу под его спальней и спальней Дейси. Однако первые пару месяцев Рикард спал с ними. Большую часть ночей они надежно укладывали его между собой и спали на расстоянии нескольких футов друг от друга, чтобы не было риска раздавить его. Ночью, когда они вступали в интимную связь, они клали его в колыбель и ждали, пока он крепко заснет, прежде чем вступать в какие-либо половые акты.

Их сын оказался с очень крепким сном. Как только его уложили на ночь, ничто не могло его разбудить. Кроме себя, конечно.

Половину времени Рикард не просыпался до тех пор, пока не просыпались один или оба его родителя. У другой половины его график сна сильно отличался от их графика. Иногда Рикард просыпался среди ночи по разным причинам, все из которых были традиционными младенческими потребностями. Даже если он не спал между родителями или в пяти футах от них, его вопли были достаточно громкими, чтобы разбудить всех в Башне Лорда.

К счастью, его родители, напротив, спали очень чутко. Всякий раз, когда он начинал плакать, они почти сразу вставали с постели.

Вскоре Дейси и Грегор разработали систему, в которой они по очереди ухаживали за своим маленьким мальчиком. Обычно она занималась кормлением, а он занимался всем остальным. Грегор утверждал, что, поскольку Дейси проделала большую часть работы по рождению Рикарда, он должен сделать больше работы, которую нужно было сделать позже. Дейси не возражала против этого. В конце концов, это означало больше отдыха для нее.

Иногда Грегор пел Рикарду, чтобы он уснул. К удивлению (и радости) Дейси, у ее мужа был довольно приятный певческий голос. Его вокальный диапазон был очень широк; он мог петь высоким, средним или низким тоном, в зависимости от настроения песни. Однако некоторые песни, которые пел Грегор… Дейси никогда раньше не слышала ни их, ни им подобных. Они ей нравились, но ей было любопытно, откуда они взялись. Она могла бы попросить Грегора, но по разным причинам решила этого не делать. В конце концов она пришла к выводу, что либо он сам написал песни, либо услышал их где-то за пределами Севера.

В течение дня Грегор и Дейси обычно были заняты своими обязанностями лорда и леди Рва Кейлин, а также своими высокопоставленными должностями в Легионе без знамен. Так что большую часть солнечных часов Рикард оставался на попечении Веры и некоторых слуг рва. Ночью его родители вновь взяли на себя полную ответственность за него. Независимо от времени суток, Дейси настаивала на том, чтобы быть единственной, кто кормил ее сына. Обычно, когда он был голоден, она прекращала все, что делала, и заботилась о нем. Даже если она тренировалась на тренировочной площадке или обсуждала стратегии с другими офицерами Легиона, ее главным приоритетом было благополучие Рикарда.

Дейси и Грегор подозревали, что стать родителями будет непросто. В этом они были правы; это была, вероятно, самая большая проблема из всех, с которыми они сталкивались до сих пор. Это включало их опыт общения с горными кланами Долины и зимы на Севере.

Тем не менее, вызов стоил того. Это был опыт, изменивший жизнь и Дейси, и Грегора. Это научило их большему терпению, состраданию, сочувствию и, самое главное, любви. Оба они уже были очень способны любить; они очень любили свои семьи, друзей, союзников и соседей, но ни один из них никогда никого не любил так, как Рикарда. Казалось, он выявлял в них самые лучшие стороны. В каком-то смысле он сделал обоих своих родителей еще лучше, чем они были раньше. Более того, до того, как он появился на свет, Клиганы на Севере были всего лишь супружеской парой. Теперь, с появлением Рикарда, дом Клиганов из Рва Кейлин стал полноценной семьей. Это осознание привело Грегора и Дейси в состояние блаженства.

Это состояние блаженства длилось пару месяцев. Затем Ров Кейлин получил ворона с Медвежьего острова. В нем было письмо, адресованное Дейси. Мейстер Кенник принес его ей, и она взяла его у него. Казалось, она немного неохотно приняла это. Почему-то она не могла не думать, что ворон принес ей печальные новости. Обычно ее семья писала только тогда, когда у них были подобные новости.

Как говорится: темные крылья, темные слова.

И это были темные слова.

Леди Блинда Мормонт умерла ранее на той неделе. Причиной смерти назвали болезнь. В этом не было ничего удивительного; Блинда Гловер всегда была болезненной женщиной. Тем не менее, ее недуги никогда раньше не были смертельными.

В любом случае, Дейси была опечалена, узнав, что жена ее двоюродного брата погибла.

Лорд Джорах Мормонт овдовел. Бездетный вдовец, к тому же. Пока он оплакивал свою жену, он должен был найти другую. В идеале ему нужен был кто-то молодой, способный дать ему наследников. Поскольку он был уже взрослым мужчиной и главой своего дома, задача поиска новой невесты легла исключительно на его плечи.

Дейси пожалела, что не смогла хоть как-то утешить своего кузена. Но она не знала, что сказать, чтобы улучшить его поведение. Грегор заметил беспокойство жены и заверил ее, что Джорах преодолеет эту трагедию. Он казался странно уверенным, что Джорах сможет двигаться дальше и найти другую жену достаточно скоро. Он утверждал, что им действительно нужно беспокоиться о том, что случилось после того, как он нашел ее. Дейси не знала, как ее муж мог быть в этом так уверен, но она предпочла довериться его предсказанию.

Тем временем Грегор сосредоточился на другом брачном контракте; тот, в котором участвовал член его собственной семьи.

Вскоре после появления белого ворона Грегор написал письмо в Крепость Клигана. Он сообщил своим родителям, что ему и Оберину Мартеллу пришла в голову идея устроить помолвку между Сандором и старшей дочерью Красной Змеи. По правде говоря, идея больше принадлежала Оберину, но Грегор согласился с ней, и у него было влияние, чтобы воплотить ее в жизнь.

Грегор обязательно упомянул, что Обара больше не бастард. Это была критическая часть, так как его родители не могли знать, что она была узаконена королем. Если бы он пропустил это, его мать сожгла бы письмо сразу же после его прочтения.

Отправив ворона, Грегор и Оберин подошли к Обаре и рассказали ей о своих планах. Красный Змей заверил свою дочь, что они не будут заставлять ее участвовать в пакте. У нее была возможность согласиться или отказаться. Как и прежде, без ее согласия для нее ничего не будет предопределено.

Обара на самом деле казалась вполне готовой к заключению брачного контракта с Сандором Клиганом. За исключением легионеров, она утверждала, что никогда не видела мужчину, который уважал бы ее как равную. Сандор относился к ней как к таковой как на тренировочном дворе, так и за его пределами. Она не любила его и была уверена, что он не любит ее. Но она верила, что со временем они смогут полюбить друг друга.

Кроме того, Обара знала, что, поскольку теперь она носила фамилию отца, у нее были все связанные с этим привилегии. Она также должна была взять на себя все обязанности. Это включало в себя обязательство расширить охват своей семьи через брак. Она размышляла о том, что она могла бы сделать это с кем-то, кто ей нравился. Это была точка зрения, которую Грегор, Дейси и Оберин могли понять и иметь отношение.

Несколько недель спустя пришло письмо из Крепости Клигана. Это было продолжением того, что Грегор послал своим родителям.

Сир Тарренс и леди Далия какое-то время серьезно обдумывали брачный контракт. Поскольку Обара теперь был истиннорожденной, они были вполне открыты для матча; на самом деле они нашли его довольно привлекательным. Они обсуждали этот вопрос и со своим младшим сыном. В конце концов, они обсуждали его будущее. Как назло, Сандор был так же открыт для матча, как и они. Он приводил во многом те же аргументы, что и Обара, только он был немного менее сосредоточен на долге и больше вдохновлен привязанностью.

Дейси прочитала последующее письмо с Грегором, и их обоих позабавило описание причин, по которым Сандор предпочел этот матч.

Кто бы мог подумать, что мой зять немного романтик? Я полагаю, что он похож на своего брата не только ростом.

Важно было то, что брачный контракт между Обарой Мартелл и Сандором Клиганом был определенно возможен. В этот момент Обара и Сандор были готовы согласиться на этот брак. Оберин Мартелл, Тарренс и Далия Клиган также не возражали против помолвки.

Однако, хотя Оберин и Далия познакомились с Сандором и Обарой соответственно на свадьбе Грегора и Дейси, Тарренс на этом мероприятии не присутствовал. Так что он и Обара никогда не были в одном и том же месте.

Ближе к концу послания сир Тарренс выразил желание встретиться с Обарой, прежде чем он согласится женить на ней своего наследника. Эта просьба была разумной, поскольку каждый отец имел право знать свою будущую невестку до того, как она станет таковой. Тем не менее, чтобы удовлетворить эту просьбу, один из них должен был отправиться туда, где был другой.

Тарренс по-прежнему не хотел идти на север, к Рву Кейлин. После прошедшей зимы ему хотелось долго отдохнуть от холодов. Кроме того, как у хозяина Крепости Клигана, у него были другие дела, помимо поиска невесты для своего сына. В конце концов, дорога до рва Кейлин и обратно занимала примерно два месяца, а отсутствие даже на неделю в крепости усложнило бы его дела.

Три года назад он мог позволить себе такой поход. Теперь, когда Дом Клиганов из Крепости Клиганов так сильно вырос в статусе, сир Тарренс стал более занятым человеком. Он постоянно неустанно работал, чтобы поддерживать и способствовать росту своего дома.

В любом случае, для Обары более практичным было бы отправиться в Крепость Клигана. Нигде в письме Тарренса Клигана об этом прямо не говорилось, но это явно подразумевалось, и Дейси, Грегор и Оберин сами пришли к такому выводу.

Сразу после того, как они закончили читать письмо, все трое разыскали Обару. Они сообщили ей обо всем, что обсуждалось в письме, включая тонкое предложение посетить Крепость Клигана.

Обара казалась лишь слегка ошеломленной этим предложением. По правде говоря, она ожидала, что сир Тарренс захочет познакомиться с ней до того, как они с Сандором решат дать какие-либо клятвы.

К счастью, какое-то время у нее не было проблем с переездом в Западные земли. Во всяком случае, она чувствовала, что ей понравится смена обстановки. Даже если указанный пейзаж находился во владениях лорда Тайвина Ланнистера. Кроме того, она увидит холопов, чьей дамой она когда-нибудь может стать. Это было так же важно для Обары, как встреча с ней была для сира Тарренса. Она не думала, что ее ужаснет застежка или что-то в этом роде; она просто хотела увидеть его, прежде чем она связала себя с ним.

Ради эффективности и спешки было решено, что Обара должна встретиться с Тарренсом как можно скорее. Поэтому сразу же после того, как она согласилась на встречу, были сделаны приготовления к еетранспортировке в Крепость Клигана.

Чтобы его дочь благополучно прошла через Западные земли, Оберин поручил полудюжине легионеров — все дорнийцы — сопровождать Обару в Крепость Клигана. Все шестеро были давними друзьями и доверенными союзниками принца. Они поклялись ему, что будут защищать и охранять Обару ценой своей жизни.

Дейси была там, когда Обара ушла из рва. Она решила проводить бывшую Песчаную Змейку. Обара была очень признательна за это. Она нежно обняла Дейси и сказала ей, что с нетерпением ждет, когда она станет ее невесткой. Дейси утверждала то же самое.

У нас обоих уже есть много сестер. Но нет ничего плохого в том, чтобы иметь еще одину.

Обара также разделила нежный момент с Нимерией, Оберином и Элларией у южных ворот Рва Кейлин. Они пожелали ей удачи (не то чтобы она нуждалась в ней), и она пообещала им, что будет осторожна и подождет, пока они не смогут пожениться.

После прощания Обара и шесть ее дорнийских спутников вышли из Рва Кейлин через южные ворота. Они торжественно двинулись по Козуэй, двигаясь в тишине. Дейси была уверена, что Обара готова; она не оглянулась ни разу.

Сразу после того, как она ушла, Грегор отправил еще одного ворона в Крепость Клигана, уведомив своих родителей, что они могут ожидать прибытия Обары Мартелл в течение лунного хода.

Что бы ни случилось дальше, это осталось в руках богов.

В течение следующих нескольких месяцев у Дейси выработался распорядок дня.

Рано утром она проснулась, приготовилась и накормила Рикарда. Доверив сына слугам, она прервала пост с мужем и его советом в Банкетной башне. Затем она провела час, спаррингуясь на тренировочном дворе. Иногда она помогала сиру Родрику Касселю набирать новых рекрутов или проверять более опытных бойцов в Легионе.

Поздним утром и ранним днем она исполняла свою роль Леди Рва Кейлин. Вместе с Эрриком Руттигером и Сайласом Викари она курировала дела рва. Она снова кормила Рикарда, а потом пошла есть сама. Пообедав с высшими членами Легиона без знамен, она и Грегор просмотрели все имеющиеся у них материалы, относящиеся к Легиону. Большинство этих материалов представляли собой обновления статуса Легиона и распространение его влияния или послания со всей страны с просьбой об услугах Легиона. Всякий раз, когда всплывало последнее, она, Грегор и другие офицеры поручали тщательно подобранной команде легионеров найти проблему и решить ее. Цель состояла в том, чтобы урегулировать конфликт мирным путем и с минимальным кровопролитием. Почти всегда так все и получалось.

Ближе к вечеру и ранним вечером Дейси еще раз покормила Рикарда. Затем ей и Грегору потребовалось некоторое время, чтобы пообщаться со своими коллегами и вассалами. Это было единственное время дня, когда она действительно могла расслабиться и пообщаться со сверстниками. После ужина они с Грегором в последний раз ненадолго обошли ров, чтобы убедиться, что все в порядке. Затем они удалились в свои покои на вершине Башни Лорда и остановились у комнаты своего сына.

Поздним вечером Дейси покормила Рикарда в последний раз. После этого они с Грегором обычно проводили с ним еще как минимум час, прежде чем ложиться спать.

Хотя Рикарда теперь перевели в детскую под спальней его родителей, Дейси и Грегор дали слугам четкие инструкции прийти к ним, если их сын проснется посреди ночи. Поскольку они были так заняты днем, они чувствовали, что могут хотя бы позаботиться о его потребностях ночью.

Так что обычно это была повседневная повестка дня Дейси Клиган. В целом, это было очень продуктивно и полезно.

Иногда в нем были некоторые несоответствия.

Через четыре месяца после того, как Обара уехала в Крепость Клигана, Эллария родила второго ребенка (и шестого Оберина). У них была еще одна девушка; этого они назвали Обелла. Поскольку дорнийка присутствовала при рождении Рикарда, Дейси была с Элларией, когда та родила вторую дочь. Эллария была очень благодарна жительнице Медвежьих островов за заботу.

Дейси подружилась с Элларией как своего рода близкую дружбу; очень похоже на дружбу, которая расцвела между ее мужем и любовником дорнийки. Кое-кто шептался, что, возможно, их четверых связывает нечто большее, чем просто дружба. Сначала она была возмущена, но Эллария и Оберин убедили ее, что она не должна позволять слухам беспокоить ее. Поэтому она согласилась просто игнорировать эту форму сплетен.

Иногда Легион получал задание, которое Грегор назвал «первоочередным». Каждый раз, когда это случалось, Горе приходилось выходить и самому решать дилемму. Дейси хотела бы пойти с ним (так же, как он хотел бы, чтобы она пошла с ним), но было бы безответственно лишать Ров Кейлин и его господина, и госпожу в мирное время. Поэтому всякий раз, когда Грегор был нужен в другом месте, Дейси оставалась ответственной за Ров Кейлин.

Грегор никогда не уезжал больше, чем на несколько дней, и Дейси хорошо управляла рвом в его отсутствие, но она скучала по нему и все равно жаждала его возвращения. К счастью, Рикард всегда был рядом, чтобы составить ей компанию. Она утешалась отсутствием компании мужа, проводя больше времени с сыном. Именно этот драгоценный опыт удержал Дейси от мыслей о том, что ее муж может не вернуться с одного из своих «первоочередных» заданий. Ее сын был сильным; его отец был самым сильным человеком, которого она знала.

Такую силу нелегко победить.

На седьмом месяце того же года в поведении Грегора произошли незначительные изменения. Изменение было незначительным, но не настолько незначительным, чтобы Дейси его не заметила.

Изменения заключались в том, как Грегор вел себя с легионерами с Железных островов. Он продолжал относиться к ним с той же вежливостью и уважением, что и ко всем другим легионерам. Но теперь он смотрел на Железнорождённых пытливым взглядом, как будто внимательно изучая их или пристально интересуясь их мыслями.

Дейси предположила, что ее муж, вероятно, начал подозревать легионеров Железных Людей в планировании какого-то злого дела. Если это так, то она не может винить его за то, что он так считает. Несмотря на то, что она прослужила с ними почти два года, она все еще относилась к железнорожденным с некоторым недоверием.

Медвежий остров часто был местом грабежей железнорожденных. Дому Мормонт обычно удавалось отражать набеги, когда они приходили, но за победу, как правило, приходилось платить. Железная цена, так они это называли.

Насколько Дейси было известно, на Медвежий остров за всю ее жизнь ни разу не совершали набегов. В те дни, когда лорд Квеллон Грейджой правил Железными островами, Железнорожденные честно пытались наладить отношения с остальной частью Вестероса. Под руководством лорда Квеллона захват рабов был объявлен вне закона, мейстеры были представлены на островах, а грабежи были почти запрещены. Некоторое время казалось, что Железные острова будут полностью включены в Семь Королевств.

Многие сомневались, что такое может произойти. Одной из этих неверующих была леди-мать Дейси, Мейдж Мормонт.

Леди Мейдж живо помнила дни до прихода к власти лорда Квеллона. В то время все западное побережье страны жило в страхе перед нападением железнорожденных. Медвежий остров был одним из их любимых мест для сбора урожая.

Мейдж была моложе Дейси, когда впервые помогла своей семье отбиться от захватчиков-железнорожденных. Однажды она рассказала Дейси о случае, когда один из рейдеров попытался взять ее в жены из соли. В ответ она отрезала его мужское достоинство и скормила остальную часть медведю, который жил на острове. Она даже утверждала, что тот самый медведь стал отцом Дейси.

Дейси так и не узнала, шутила ли ее мать насчет последней части. На Медвежьем острове существовал миф о том, что иногда женщины ложатся с медведями, чтобы родить верных детей. Дейси никогда по-настоящему не знала своего отца, но решила, что лучше не знать, кем (или чем) он был.

Лорду Квеллону Грейджою удалось инициировать прекращение огня между Железнорожденными и остальной частью Вестероса. После того, как он погиб в битве при Мандере, ближе к концу восстания Роберта, его сын Бейлон стал лордом Железных островов.

С тех пор контактов с Пайком практически не было. На самом деле, за исключением Железнорожденных, присоединившихся к Легиону без Знамени, народы Железных островов практически отрезали себя от остального мира. Хотя в их время плавание по морям было значительно безопаснее, никто не осмеливался чувствовать себя в полной безопасности. Последнее, что им было нужно, это быть застигнутыми врасплох пиратами, особенно пиратами с Железных островов.

Железнорожденные ничего не выиграют, живя отшельниками на этих скалах. Может быть, они действительно что-то планируют.

Десять дней спустя Дейси обнаружила, что это так. Рано утром Грегор собрал тайный совет. Он собирал их осторожно, как всегда. Но на этот раз он был еще более осторожен, чем обычно. Казалось, у него сложилось впечатление, что если он сделает малейшую ошибку, кто-нибудь тут же поймет, чем занимается тайный совет. Никто этого не хотел; это разрушило бы все их секретные операции.

Дейси и остальные пришли на встречу, не подозревая, о чем она будет. Они собирались несколько раз с момента рождения Рикарда. Большинство этих встреч были просто обсуждениями. Они больше не организовывали заговоров с целью убить кого-либо еще, но Грегор упомянул имена нескольких человек, за которыми им следует внимательно следить. Главными среди них были Русе Болтон и Уолдер Фрей. Было рассмотрено еще много потенциальных брачных контрактов между Великими семьями и их главными вассалами, но контракт между Роббом Старком и Маргери Тирелл все еще был единственным, который в настоящее время находился в стадии оформления.

На этом заседании совета они не говорили о людях, которых следует контролировать или устранять. Они также не обсуждали никаких помолвок. Вместо этого тема была гораздо более мрачной и тревожной: надвигающаяся угроза войны.

— Извините, пожалуйста, простите меня, — с тревогой сказал Аллард Сиворт, слегка качая головой. К этому моменту встреча уже шла полным ходом. Штурмовик посмотрел на самого крупного человека в комнате и спросил:

— «Что вы только что сказали, милорд?»

— «Ты меня слышал, Аллард, — сказал Грегор Клиган молодому человеку, — меньше чем через год Железные острова будут в состоянии войны с остальной частью Вестероса».

Аллард и все остальные, кто думал, что ослышались Гору, теперь были убеждены, что это не так. Тем не менее, эта проверка не сделала его слова легче впитывать или проглатывать.

Виктарион Грейджой не пытался избежать зрительного контакта с остальными, но и не торопился смотреть им в глаза.

— Как вы можете быть так уверены, милорд? — спросил Лин Корбрей.

— «Кроме тех из них, что здесь, мы почти не видели никаких следов Железнорожденных за пять лет», — заметил Гарт Хайтауэр.

— «Поскольку они выжидали, — заявил Грегор, — они не собираются оставаться на островах бесконечно. Чтобы доказать это, я прошу вас подумать, насколько продуктивно они работали последние пять лет».

— «продуктивно в какой манере?» — спросил Осмунд Кеттлбак.

— «Они значительно увеличили свои запасы кораблей и оружия, — уточнил Грегор, — вдобавок к этому они обучали двенадцатилетних детей сражаться и плавать. Теперь у них больше солдат, чем когда-либо с тех пор за несколько дней до того, как воцарился лорд Квеллон Грейджой. Большинство этих солдат столь же способны, как и рейдеры. Так что сложите все это воедино».

Десять других легионеров с минуту думали над этим. После этого малый Джон Амбер спросил:

— «Какой результат вы из этого извлекаете, милорд?»

— «Должно быть очевидно, — сообщил Грегор, — Железнорожденные потратили последние пять лет на подготовку сил вторжения».

По комнате прокатилась волна тишины. Очень напряженная, неловкая тишина.

Виктарион Грейджой вздохнул. Он произнес:

— «Возможно, вы правы, лорд Грегор. Я не ступал на Пайк больше года, но пока я был там, Бейлон постоянно был на работе. Каждый день он строил новые корабли, выковывал больше оружия и тренировал больше солдат. Нет причин думать, что с тех пор он прекратил свои операции. Но даже со всем этим… Я никогда не подозревал, что он планирует вторжение».

— Вы хотите сказать, что никогда не спрашивали его о его намерениях? — предположил Оберин Мартелл с явным скептицизмом.

— «Я не вправе подвергать сомнению действия моего брата, — твердо возразил Виктарион, — я просто предположил, что он стремился сделать Острова сильнее».

— Был, — возразил Грегор, — и остается. Нас должно беспокоить то, как он хочет сделать их сильнее.

Большинство остальных все еще пытались понять концепцию предстоящего вторжения Железнорожденных, но Дейси, малый Джон и Бринден Талли начали признавать вероятность ее правдоподобности.

— Чего надеется добиться Бейлон Грейджой, милорд? — спросил Бринден Талли.

— «Он планирует поднять восстание, похожее на восстание короля Роберта, — пояснил Грегор. — Он начнет с того, что сожжет флот в Ланниспорте. Затем он будет продвигаться вдоль западных берегов Севера, Речных земель, Западных земель и Предела, пожиная и насилуя, как ему заблагорассудится. Он планирует совершить набег на большое количество прибрежных крепостей, прежде чем мы сможем даже начать контратаку».

— «Должно быть, он сошёл с ума, если считает, что может в одиночку бросить вызов Семи Королевствам», — рассуждал Аллард Сиворт.

— «Мой брат никогда не был самым здравомыслящим из людей, — заявил Виктарион.

— В то время как наш отец стремился установить богатые и прочные связи с теми, кто живет на материковой части Вестероса, Бейлон считает себя выше идеи заключения союза с жителями зеленых земель».

— А люди говорят, что моя семья слишком горда, — горячо пробормотал Герион Ланнистер, — кем он себя возомнил?

— Он считает себя королем, — заявил Грегор.

Дейси Мормонт подняла бровь и прокомментировала:

— «Правда?»

Грегор кивнул жене и заявил:

— «Это его истинная цель. Как только Бейлон Грейджой начнет свое восстание, он коронует себя королем Железных островов».

— Откуда вы могли это знать, милорд? — спросил Осмунд Кеттлбэк.

— «И не только это, — вмешался Аллард Сиворт, — откуда вы узнали о каких-либо целях лорда Бейлона?»

— «У меня есть ресурсы», — только и сказал Грегор.

Обычно такой реакции было бы достаточно. Увы, в этот раз не было.

— Лорд Грегор, после окончания восстания Роберта с Железными островами почти не было связи, — заметила Лин Корбрей, — кроме воронов, которых вы послали, когда основали Легион без знамен, не было ни вестей, ни сообщений из Пайка».

— «Сир Лин прав, — поправил Гарт Хайтауэр, — даже птицы Повелителя шептунов не летают так далеко. Единственный способ, которым кто-либо в Семи Королевствах мог получить эту информацию, — это услышать ее от самих Железнорожденных».

— «И единственные Железнорождённые, с которыми мы недавно столкнулись, — это те из них, кто служит в Легионе», — добавил Оберин Мартелл.

— «Я и мои люди не знаем ни о каком восстании, обещаю вам, — настаивал Виктарион Грейджой, — если бы мой брат планировал восстание, я бы знал об этом. Мне хотелось бы думать, что он попытался бы остановить меня от прихода сюда».

— «Может, ему было все равно, — с ухмылкой предположил Осмунд Кеттлбэк, — может, он подумал, что ты размяк».

Виктарион нахмурился и раздраженно пробормотал:

— «Потанцуй со мной пальцами, Кеттлбэк, и тогда мы увидим, стал ли я мягким».

Дейси быстро жестом попросила тишины, а когда она повернулась к мужу и сказала ему:

— «Я думаю, они хотят сказать, милорд, что вы, кажется, очень хорошо осведомлены о деле, которое никто здесь не должен обсуждать. хорошо осведомлены».

— «Леди Дейси говорит правду, — признал Бринден Талли, глядя на Гору, — обычно я прислушиваюсь к вашему совету, не задаваясь вопросом, откуда он исходит, но в этом случае я должен сделать исключение».

— «Я тоже должен, — заметил Оберин Мартелл, — одно дело утверждать, что второстепенный лорд сговорится захватить власть в своих корыстных целях. Но сейчас мы говорим о возможном развязывании войны. Мы не можем воздействовать на него, не будучи абсолютно уверенным».

— Что ж, я абсолютно уверен, — признал Грегор.

— Но мы не такие, — возразил малый Джон Амбер, — я хотел бы знать, как вы можете быть, милорд. Что вы нам не говорите?

Три минуты Грегор Клиган не отвечал на этот вопрос. Он просто сидел в своем кресле, оглядывая комнату на остальных десять человек. Он казался почти безмолвным.

Дейси знала, что ее муж был очень спокойным и организованным человеком. Каким бы отчаянным ни был сценарий, он никогда не терял самообладания. Теперь… он действительно казался напуганным, как будто его враги загнали его в угол. Но даже его истинные враги никогда не вызывали у него такой реакции. Вместо этого это сделали его ближайшие союзники.

В конце концов, Грегор глубоко вздохнул, постепенно выдохнул и объявил:

— «У меня есть… источник».

— «Какой источник?» — спросила Дейси.

— «Я не могу сказать, — заявил Грегор, — все, что вам нужно знать, это то, что этот источник дает мне возможность произвести положительные изменения в Вестеросе. Я использую его еще до того, как основал Легион без знамен. Этот источник был что позволило мне спасти принцессу Элию Мартелл от сира Амори Лорха. Это также то, как я узнал, что лорд Петир Бейлиш будет использовать леди Лизу Аррен для собственной выгоды. Теперь, благодаря исключительно источнику, я узнал об амбициозных планах лорда Бейлона Грейджоя чтобы его люди приняли Старый Путь».

Теперь настала очередь Дейси и остальных девяти мужчин лишиться дара речи. Никто из них не знал, чего ожидать в качестве объяснения Грегора того, как он знал, что Железнорожденные восстанут, но никто из них не мог предвидеть это объяснение. Тем не менее, это казалось странно правдоподобным.

— Почему вы не можете поделиться с нами этим источником, милорд? — спросил Аллард Сиворт.

— «Если я назову свой источник, это может поставить под угрозу всю деятельность Легиона».

провозгласил Грегор:

— «Попав в чужие руки, источник может быть использован и для осуществления негативных изменений. Но пока он остается исключительно в моем владении, он будет использоваться только с чистыми намерениями».

— «Похоже, это огромная сила для одного человека», — заметил малый Джон Амбер.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, Джон, — заявил Грегор, — но правильный человек может использовать эту силу ответственно.

— Вы воображаете себя подходящим человеком, милорд? — риторически спросил Оберин Мартелл.

— Да, — торжественно заявил Грегор. — Если бы я мог, я бы поделился этим с остальными. Но я не могу. Я не считаю вас недостойным или что-то в этом роде. Я просто утаиваю источник для вашей собственной защиты».

— Нашей защиты? — в недоумении повторил Герион Ланнистер.

— «Правильно, — подтвердил Гора, — этот источник опасен. Мне потребовались годы, чтобы взять его под свой контроль. Даже если бы я захотел, я не мог бы поделиться им с вами. знаю и умоляю вас довериться мне и уверовать в меня, как вы это делали».

Лин Корбрэй, Виктарион Грейджой, Гарт Хайтауэр, Осмунд Кеттлбэк, Герион Ланнистер, Оберин Мартелл, Дейси Мормонт, Аллард Сиворт, Бринден Талли и Смоллджон Амбер смотрели друг на друга, словно разговаривая глазами. Не обменялись ни одним словом; только взгляды. Они пытались решить для себя, было ли расплывчатое, но драматическое сообщение Грегора достаточной информацией, или же оно все еще не удовлетворяло их любопытство.

В конце концов, каждый из них сдался и принял доводы Грегора. По крайней мере, на данный момент Дейси и остальные девять мужчин будут продолжать верить в Гору.

— «Вы завели нас так далеко, милорд, — заявил Бринден Талли, — мы можем быть уверены, что вы не вводите нас в заблуждение и не обманываете. Но я надеюсь когда-нибудь узнать больше об этом вашем «источнике».

— Я тоже, — вставил Аллард Сиворт. По комнате разнесся сильный ропот согласия.

— «Возможно, я так и сделаю, — возразил Грегор, — но до тех пор я прошу вас никому не упоминать об источнике. Как и все, что мы обсуждали за этим столом, мой источник существует только в этой комнате».

— Мы понимаем, Грегор, — заверила мужа Дейси. Остальные девять человек тоже дали слово.

Остаток встречи был посвящен обсуждению будущего восстания Железнорожденных.

Грегор сообщил, что до начала восстания пройдет не менее пяти месяцев, но не более семи. У них было так много времени, чтобы подготовиться к этому.

Герион Ланнистер предложил уведомить трон о готовящемся мятеже. Грегор быстро отклонил это предложение. Он утверждал, что обращение с этим вопросом к королю не принесет им пользы. Даже если бы он раскрыл свой источник, у него не было бы конкретных доказательств в поддержку своего заявления. Казалось бы, это не более чем тщательно продуманный слух. По сути, он будет выдвигать обвинение без доказательств. Такое действие было крайне нежелательно, особенно для человека в положении Грегора. Все, что Грегор должен был поддержать его, — это его слово, и даже его слово имело ограничения для Малого Совета.

Так что рассказать о короне не могло быть и речи. Тем не менее, они могли многое сделать, чтобы подготовить Семь Королевств к набегам Бейлона.

Было решено, что они напишут срочное послание в каждый оплот, расположенный на берегу Вестероса (на всякий случай и западное, и восточное побережье). Они предупредят жителей этих крепостей о том, что Легион узнал о большой вероятности надвигающегося вторжения Железнорожденных. Они знали, что большинству лордов этих крепостей не будет любопытно, как Легиону стало известно об этой информации. Они просто решили проверить эту информацию и укрепить свою защиту от всего, что может появиться из моря.

Осмунд Кеттлбэк, Лин Корбрей и Бринден Талли несколько скептически относились к тому, что Виктарион Грейджой и другие легионеры Железнорожденных предпримут, когда начнется восстание. Лин даже предположила, что, возможно, вступление в Легион не было идеей Виктариона. Возможно, Бейлон послал его шпионить за настоящими членами.

Виктарион быстро ответил на это обвинение. Он категорически утверждал, что ни у кого не был мальчиком на побегушках, даже у своего брата. Вступить в Легион было его и только его решением. Кроме того, он по-прежнему гораздо больше верил в идеалы своего отца о том, что лучше для Железных островов, чем в идеалы Бейлона.

Железный капитан поклялся, что если между его народом и остальной частью Вестероса разразится война, он и его люди встанут на сторону Горы. Он утверждал, что не позволит своему брату отменить все, что их лорд-отец сделал для обеспечения процветания Железнорожденных.

К счастью, Виктарион уважал своего отца и восхищался им так же сильно, как и он сам. В противном случае он почти наверняка выбрал бы сторону Бейлона.

Когда Грегор спросил его, может ли он говорить за всех легионеров с Железных островов, Виктарион признал, что не может. Грегор велел ему позже обойти ров и спросить каждого из их железнорожденных, кто его или ее на первом месте — Железные острова или Легион. Он хотел, чтобы его проинформировали, кто из них выбрал первое, а кто второе. Виктарион согласился сделать именно это.

Несмотря на то, насколько Виктарион казался лояльным к Легиону, он был очень ясен в одном: если и когда восстание произойдет, он будет готов сражаться и убивать других Железнорожденных, но он не будет вступать в бой со своим братом или любым другим членом своей семьи. Он твердо заявил, что никогда не станет родоубийцей, ни для Грегора, ни для кого-либо.

Грегор нашел это справедливым. Он заверил Виктариона (и всех остальных там), что никогда не попросит никого из них убить члена их собственной семьи. Если понадобится, он заставит их предать их правосудию, но никогда не прикажет им совершить самое ужасное преступление — убийство родственников.

К полудню собрание заканчилось. Но Дейси и десять мужчин некоторое время после этого оставались вместе. Они всей группой отправились на лежбище и, как только туда попали, принялись писать письма. Это были вышеупомянутые предупреждения, предназначенные для приморских крепостей и фортов Вестероса. Оказалось, что вдоль берегов страны проживало больше родовитых семей, чем предполагалось изначально.

Около половины всех вестеросских домов были найдены в пределах десяти миль от моря или реки, впадающей в море. Не желая рисковать, каждому из них было отправлено уведомление. Уведомление было кратким, но недвусмысленным; в нем упоминалась весьма вероятная вероятность морского вторжения в ближайшем будущем, и получатель был предупрежден о необходимости подготовиться к этой угрозе.

Поскольку предупреждение исходило от Легиона без Знамени, почти все, кто его получил, решили прислушаться к его совету. Единственные, кто этого не сделал, были те, кто был уверен, что Железнорождённые не осмелятся напасть на них или даже посмеют напасть на кого-либо вообще. Это были такие люди, как Станнис Баратеон из Драконьего Камня и Уолдер Фрей из Близнецов.

После той встречи, на которой ее муж впервые упомянул о своем «источнике», Дейси возобновила свою обычную повседневную рутину. Ее распорядок дня более или менее оставался прежним в течение следующих шести месяцев. Она заботилась о Рикарде, оттачивала свои навыки на тренировочном дворе, исполняла роль Леди Рва Кейлин, служила офицером Легиона без знамен и проводила большую часть свободного времени с друзьями и мужем. Это была основная часть ее повседневного расписания на вторую половину того года. Кому-то через некоторое время это может показаться однообразным, но Дейси — нет. Для нее это был очень приятный образ жизни; ей не на что было жаловаться. И она бы ничего не изменила в этом.

Затем наступил новый год. С ним пришли перемены.

Однажды ночью в первую неделю 289-го года после Завоевания Эйгона Дейси была в постели с Грегором. Они только что закончили особенно энергичный сеанс занятий любовью и собирались уснуть. Но не успели они уснуть, как в дверь их спальни постучали.

Грегор приподнялся и нетерпеливо рявкнул:

— «Что?!»

— «Прошу прощения, что побеспокоил вас, милорд», — крикнул Эррик Руттигер. Он звучал огорченно. — Но из Королевской Гавани только что прилетел ворон. Он отмечен королевской печатью.

Грегор быстро вскочил с постели, натянул шерстяные бриджи и бросился к двери. Дейси хватило времени только на то, чтобы схватить халат, накинуть его на голое тело и завязать спереди. Не прошло и двух секунд после того, как она завязала узел, как ее муж открыл дверь и показался кастелян рва.

Эррик Руттигер вошел внутрь с куском пергамента в руке, который тут же протянул Грегору. Гора взяла его, открыл и стал читать. Дейси с тревогой посмотрела на него. Она заметила, как изменилось его лицо, когда он читал. Когда он начал, он был любопытен и нервничал. К концу он выглядел очень обеспокоенным.

Что-то не так, без вопросов.

Когда Грегор, наконец, оторвался от бумаги, Дейси спросила:

— «Что такое, любовь моя?»

— «Железный флот отплыл, — объявил Грегор. — Они только что напали на Ланниспорт».

Он сделал паузу на мгновение, чтобы это знание усвоилось. Эррик Руттигер был единственным, кто был искренне потрясен этой новостью. Дейси и Грегор ожидали, что рано или поздно получат его. Однако это не облегчило им получение новостей.

— Что-нибудь еще, милорд? — спросил Эррик Руттигер.

Грегор кивнул и произнес:

— «Король Роберт полон решимости не оставить это без ответа. Он зовет знамёна».

— «Так случилось, что у нас их нет», — заметил Эррик.

— Неважно, — торжественно сказал Грегор, — Вестеросу угрожают. Мы ответим таким образом.

— Значит, мы ответим на призыв короля, милорд? — риторически спросил Эррик.

— Да, — подтвердил Грегор, — собери лучших легионеров во дворе, Эррик. Скажи им… мы на войне.

Кастелян поклонился и вышел из спальни, снова оставив Грегора и Дейси. Гора и жительница Медвежьих островов просто молча смотрели друг на друга. Они все еще пытались смириться с этим последним событием, касающимся баланса Вестероса. Но они оба знали, что они собираются сделать, чтобы помочь исправить это.

Война. Я даже не был достаточно взрослым, чтобы сражаться в прошлой войне. И если Грегор думает, что я пересижу это, он ошибается. Я покажу этим отморозкам из Железнорожденных, что у этого медведя есть когти.

Так она бы и сделала.

Глава 21 Неожиданность

Принц Оберин Мартелл прожил на Севере более двух лет. В то время он заметил много общего между северянами и дорнийцами. Во-первых, насколько быстро они оба реагировали на любые угрозы их родине.

В лорде Грегоре Клигане мало что осталось от Западных земель. Единственный способ, которым он мог бы быть больше северянином, состоял в том, если бы он родился на Севере. Верно; он продемонстрировал типичную для них поспешность, когда ответил на призыв Роберта Баратеона сразу же после его получения.

Грегор Клиган собрал весь Легион без знамен в течение дня после прибытия королевского ворона. Он сообщил им об объявлении королем войны Железнорожденным и о том, что он намеревается ответить на это таким образом.

Он объявил, что разделит численность Легиона. Половина легионеров присоединится к королевской армии на юге. Другая половина останется в гарнизоне у Рва Кейлин и продолжит выполнять обычные обязанности Легиона.

Они еще не пойдут на юг. Лорду Эддарду Старку потребуется по крайней мере две недели, чтобы собрать силы Севера. Они подождут, пока не примут лорда Старка и его знаменосцев, прежде чем отправиться вниз по Козуэй.

Грегор и его высшие офицеры провели это время, размышляя о том, кто из них пойдет, а кто останется.

Бринден Талли был заместителем Грегора с тех пор, как он поступил на службу в Легион. Таким образом, Гора решил, что останется командовать ротой, оставшейся у рва. черная рыба с радостью принял это назначение.

При нормальных обстоятельствах сир Бринден потребовал бы присоединиться к войскам, отправившимся на войну, и сопровождал бы их даже без разрешения. Кроме того, можно утверждать, что было бы глупо оставлять его позади, поскольку он был лучшим фехтовальщиком, чем любой другой легионер (включая Оберина и Грегора).

Тем не менее, Грегор размышлял, что ему понадобится кто-то, кому он мог бы доверять, чтобы руководить другой половиной Легиона. В конце концов, эта половина будет не более бездействующей, чем половина, присоединившаяся к силам короля. Многие лорды Вестероса и их солдаты отправятся на войну. Таким образом, большая часть правоохранительных органов страны какое-то время будет отсутствовать.

В Вестеросе были люди, которые, вероятно, увидели бы в этом возможность заняться преступной деятельностью, не опасаясь быть пойманными. Легионеры сира Бриндена черной рыбы удостоверятся, что эти девианты находятся под контролем.

Кроме того, у Железнорожденных были способы пересечь болота Перешейка. Если бы они захотели, они могли бы осадить Ров Кейлин и захватить его. Целостность Легиона и защита Севера были критически важны для защиты Рва Кейлин. Будучи речным лордом, Бринден Талли знал, как подготовиться к нападению с моря.

С учетом всего сказанного, его опыт, его навыки и его знания сделали Черную рыбу идеальным человеком, чтобы возглавить Легион без Знамени в отсутствие Грегора.

Лин Корбрей и Осмунд Кеттлбэк были единственными членами ближайшего окружения Грегора Клигана, которые остались в Рву Кейлин.

Оберин Мартелл, Дейси Мормонт, малый Джон Амбер, Виктарион Грейджой, Аллард Сиворт, Герион Ланнистер и Гарт Хайтауэр присоединятся к Горе. На самом деле Грегор назначил Оберина своим главным генералом и правой рукой.

Оберин ничуть не удивился, что Грегор согласился взять с собой его жену. Хотя леди Дейси настояла на том, чтобы она приняла участие в битве, ее муж все равно включил бы ее в свои ряды. Железнорождённые никогда в жизни не нападали на Медвежий остров, но она хорошо разбиралась в отражении атак диких животных. Более того, она была такой же авторитетной и уважаемой фигурой, как и ее лорд-муж. Именно она привела к включению женщин в Легион без знамен.

Если бы Дейси поехала вместе со своим мужем на войну в другие части Вестероса, она могла бы вдохновить и более волевых женщин взяться за оружие.

Была также простая истина, что Дейси хотела быть со своим мужем так же, как он хотел остаться с ней.

Нет ничего лучше, чем смешивать приятное с полезным.

Грегор и Дейси тоже решили взять с собой Рикарда. Оберин мог понять их желание иметь сына рядом. По тем же причинам он также решил привести на юг Элларию, Нимерию, Элию и Обеллу. Они составят принцу компанию в походе.

Различные формы компании, конечно.

Северная армия прибыла к Рву Кейлин примерно через неделю после того, как Грегор Клиган закончил распределение сил Легиона. Лорд Эддард и его генералы провели ночь, совещаясь с лордом Грегором и его офицерами. На следующее утро с первыми лучами солнца двое мужчин и их объединенные силы двинулись по Королевской дороге.

Долгий переход вниз по Перешейку прошел довольно тихо и без происшествий. Это было очень необычно; обычно болота изобиловали звуками и движениями местной фауны.

Либо кранногмены охотились на всех в этом регионе, либо дикие животные спрятались. Последнее было более вероятно. Но они прятались только от того, чего боялись. Учитывая опасные условия болот, то, что подпитывало их страх, должно было быть по-настоящему ужасным.

Железнорожденные могут быть ближе, чем мы думали.

Северяне, не являющиеся легионерами, казалось, скептически относились к присутствию легионеров железнорожденных. К счастью, северные члены Легиона убедили своих соотечественников, что всем собравшимся Железным людям можно доверять. Действительно, несколько месяцев назад Виктарион Грейджой разобрался, кто из его людей верен ему и Грегору Клигану, а кто верен Бейлону Грейджою. Меньше четверти выбрали его брата и тех, кто остался у рва Кейлин. Сир Бринден будет держать их под пристальным вниманием, пока восстание не прекратится. Если понадобится, он посадит их всех в темницы при первых же признаках мятежа.

Продвижение вниз по Неку было очень медленным и постепенным. Только определенное количество солдат могло идти или ехать бок о бок одновременно. Когда подразделения максимально использовали свое пространство, им приходилось быть очень осторожными с ногами. Один шаг в сторону от тропы мог привести их в яму с зыбучим песком или в лужу с мутной водой.

В дюжине случаев мужчина поскользнулся и упал в болото. Трое из них были поглощены болотами, прежде чем их союзники смогли их спасти. После потери третьего человека ширина колонны уменьшилась.

Весь путь был настоящим борьбой за выбор между скоростью и безопасностью.

После трех дней медленного движения Северная армия и Легион без Знамен, наконец, вышли из перешейка. Как только они вышли из болот, они смогли ускорить свой шаг.

Через несколько дней они прибыли на Переправу.

Оберин ехал рядом с Грегором и Дейси, когда они это сделали. Он заметил, что Грегор, казалось, ощетинился, когда Близнецы оказались в поле их зрения. Как будто одного вида крепости Фрея было достаточно, чтобы вызвать у Горы отвращение.

Не то чтобы Оберин мог винить его. Красный Змей тоже не любил Дом Фреев.

Когда он впервые пришел на север, Оберин и его окружение не были знакомы с Речными землями. Местные жители сказали им, что самый быстрый путь через регион лежит вдоль Трезубца. К сожалению, чтобы перейти реку вброд, нужно было заплатить пошлину. Поэтому им пришлось использовать мостик лорда Уолдера Фрея.

К счастью, у Оберина было много монет. Он смог использовать это, чтобы заплатить за проезд. Это было удачей, так как единственным другим вариантом было бы подделать брачный контракт между членом его семьи и одним из лорда Уолдера. В этой области у Оберина не было ничего интересного для покойного лорда Фрея.

Лорд Уолдер не пытался настаивать на помолвке между одним из своих потомков и принцем. Красный Змей был известен тем, что трахал любого мужчину и женщину, которые были готовы, и он, вероятно, продолжит это делать даже после женитьбы (если, конечно, когда-нибудь это сделает). Хотя лорд Уолдер никогда не был самым верным мужем ни для одной из своих жен, он не допустит, чтобы ни одна из его дочерей или внучек была опозорена таким образом.

Поэтому вместо этого он принял золото дорнийца. Лорд Уолдер позволил Оберину и его отряду переночевать в его крепости.

Он не был радушным хозяином, насколько хорошо помнил Оберин. С принцем обошлись достаточно справедливо, но Фреи были очень холодны к его спутникам, особенно к Элларии, Обаре и Нимерии. Основной причиной этого был статус женщин как незаконнорожденных. Фреи с трудом терпели даже своих подлых родственников. Так что, естественно, они смотрели на всех остальных ублюдков свысока, как на выродившихся ничтожеств.

Эллария была избавлена от худшего из жестокого обращения Фреев, поскольку в то время она делила постель с принцем Оберином. Обаре и Нимерии не так повезло. Их понимание и знание боя стали еще одной целью для насмешек многих потомков лорда Уолдера. Почти каждый из них считал смехотворной мысль о женщине, которая носит оружие и тренируется с ним. Несколько менее тактичных Фрейсов даже предложили девушкам опробовать один из их «мечей». В ответ Обара и Нимерия заявили, что если первый человек, который попытается сделать что-то подобное, ПОТЕРЯЕТ свой меч.

Хотя Фреи были худшими хозяевами из всех, что у них когда-либо были, Обара и Нимерия не позволили их грубому обращению обеспокоить их. Они были воспитаны так, чтобы принять свое положение в мире и принять себя такими, какие они есть. Так что они не позволяли Фреям провоцировать их или причинять им какой-либо вред. Тем не менее, Оберин не был столь терпимым или снисходительным к пренебрежительному отношению к своей семье. Но по настоянию дочерей он не сделал и не сказал ничего, что могло бы огорчить лорда Уолдера или его родственников.

Когда они подошли к Перекрёстку, Оберин внутренне надеялся, что на этот раз Фреи будут более вежливы с Нимерией. Был хороший шанс, что они будут, теперь, когда она была узаконена, и что женщины-воины были более обычным явлением в Вестеросе.

Всякий раз, когда в западной половине Вестероса требовались услуги Легиона, им также часто приходилось использовать мост на Перекрестке. Лорд Уолдер неохотно позволил им пройти без потерь, поскольку деятельность Легиона считалась «делом короля», и даже он не осмеливался вмешиваться в дела короны.

По этой причине Грегор Клиган надеялся, что лорд Уолдер также позволит своим силам и силам лорда Эддарда использовать его мост бесплатно. В противном случае они, вероятно, достигли бы Западных земель с большим опозданием.

Когда они были в сотне метров от Близнецов, они заметили небольшую группу всадников, приближавшихся к ним. Когда группа оказалась в пределах слышимости, Оберин крикнул:

— «Кто приближается?»

Всадники молчали, пока не оказались в десяти футах от Грегора, Эддарда, Оберина и Дейси. Затем человек в самом начале группы отделился от остальных. Его лошадь пробежала несколько шагов вперед, и он объявил:

— «Сир Стеврон Фрей, наследник Близнецов».

— Сир Стеврон, — сказал Грегор, слегка кивнув, — пожалуйста, передайте наше почтение вашему лорду-отцу и сообщите, что нам нужен его мостик.

Большинство Фреев потребовали бы объяснений или чего-то большего. К счастью для Горы и его коллег, сира Стеврона это вполне устраивало. Он слегка склонил голову и заявил:

— «Я так и сделаю, милорд. Следуйте за нами обратно, пожалуйста».

Десять минут спустя группа вассалов Фрея, легионеры и Северная армия были у восточных ворот Близнецов. Сир Стеврон и его люди сопроводили Грегора Клигана, Оберина Мартелла и Эддарда Старка внутрь здания. Привели прямо в главный зал.

Уолдер Фрей уже сидел в кресле лорда. Его сыновья, внуки и бастарды собрались вокруг него.

Лорд-ласка приспособил свою фирменную коварную ухмылку и пробормотал:

— «Ну, милорды… какие у вас дела в этих краях?»

— В этих краях никого нет, милорд, — пояснил Грегор, — к западу от этих мест.

— «Ой?» — заметил Уолдер Фрей, склонив голову набок.

— «Вы, наверное, слышали, — дерзко заметил Оберин, — Железнорожденные восстали. Мы собираемся подавить их восстание».

— Ах, да, — сухо пробормотал Уолдер, — об этом я знаю. Ранее на этой неделе королевские войска пересекли Трезубец в месте к югу отсюда. Почему вы не сделали то же самое?

— «Владыки Короны и Повелители Бури уже были ближе к Трезубцу, чем сюда, — произнес Эддард Старк, — если бы у нас было время, мы бы последовали за ними. Увы, у нас нет такой роскоши».

— Значит, вместо этого вы решили прийти ко мне, — заметил Уолдер Фрей.

— Верно, милорд, — подтвердил Грегор Клиган. Он шагнул вперед и терпеливо сказал:

— «Мы… просим разрешения пересечь ваш мост».

— «Просьба или требование?» — возразил Уолдер.

— Мы не в том положении, чтобы требовать от вас что-либо, — заметил Грегор.

— «У вас цифры в десять раз больше, чем у меня», — заметил Уолдер.

— Но это твой дом, — заявил Оберин. — Никто не знает лучше, как защитить свой дом, чем он сам.

— «Это не значит, что вы не попытаетесь захватить мой дом с помощью силы», — рассуждал Уолдер.

Зачем нам? Здесь нет ничего, за что можно было бы даже зацепиться.

— «У вас есть возможность просто отказать нам в проходе, — провозгласил Эддард Старк, — но если вы это сделаете, вы помешаете нам выполнить наш долг перед королем. Вы также откажетесь выполнить свой собственный долг перед ним».

— «Ах, вот в чем вы ошибаетесь, лорд Старк, — возразил Уолдер Фрей, — уверяю вас, что я выполню свой долг. Я посылаю свое войско в дополнение к королю».

— «Тогда почему бы нашим войскам не пойти вместе с вашими?» — предложил Оберин.

— «Потому что в этом нет необходимости, — пробормотал Уолдер, — объединенных сил Штормовых земель, Королевских земель, Речных земель, Западных земель и Предела более чем достаточно, чтобы победить Железнорожденных. Они справятся и без ваших сил».

Тогда они точно могут обойтись без ВАШЕГО.

Грегор выступил вперед, скрестил руки на груди и провозгласил:

— «Мы все поклялись идтик королю, когда бы он ни призвал нас. Если мы не сможем выполнить эту клятву, он будет крайне недоволен. Он потребует объяснений, и когда мы дайте ему один, мы обязательно упомянем, кто был ответственен за наше задержание».

Уолдер сел в своем кресле и рявкнул:

— «Это угроза?»

— Это обещание, — строго заявил Грегор.

Следующий час состоял из подобного диалога. Аргументы и контраргументы были выдвинуты обеими сторонами. Дискуссия в некоторых моментах становилась очень горячей, но никогда не заканчивалась обменом ударами вместо слов.

В конце концов, Грегор, Оберин и Эддард выиграли спор. Уолдер Фрей согласился пропустить легионеров и армию Севера. На следующий день его собственное войско отправится с ними в Западные земли.

Уолдер Фрей настоял на том, чтобы северные лорды и высшие офицеры Легиона пообедали с ним этой ночью. Он утверждал, что это должно было укрепить их временный союз. Но он никого не обманывал. Оберин знал, что истинной причиной обеда была честолюбивая натура Уолдера. Очевидно, пожилой лорд Фрей стремился усилить влияние своего дома.

Действительно, за ужином Фреи были гораздо дружелюбнее, чем когда Оберин впервые ужинал под их крышей. Влияние их отца на них было очевидным; они пытались составить несколько собственных брачных контрактов. Большинство из них знали, как подойти к теме с тонкой точки зрения.

Многие из них были еще далеки от рыцарства, но хотя бы вели себя прилично. Большинство из них, во всяком случае.

Теперь, когда Нимерия стала Мартеллом, у Фреев появился к ней новый интерес. Некоторые из них подходили к ней и спрашивали (как они утверждали, из любопытства), есть ли у нее планы на будущее. Она небрежно сообщила им, что планирует служить в Легионе несколько лет. Когда они спросили, планирует ли она когда-нибудь остепениться, она ответила им только «возможно».

Всякий раз, когда они предлагали ей себя, Нимерия доставала свой хлыст и один раз резко ударяла им по земле. Умные восприняли это как сигнал закончить разговор и оставить бывшую Песчаную Змею в покое. Глупые… им нужен был более прямой ответ.

В какой-то момент той ночью пьяный Райман Фрей споткнулся о стол Нимеры. Она надеялась, что он просто проходит мимо. Затем он остановился перед ней, и она поняла, что это не так.

— Сир Райман, — прямо пробормотала Нимерия.

— Миледи, — ответил Райман. Запах алкоголя был тяжелым в его дыхании. Запах, исходящий от остальной части его тела, был еще более неприятным.

Из-за соседнего стола Оберин наблюдал за этим обменом мнениями. Он вмешается, только если ситуация станет безобразной. Он был уверен, что этого не произойдет; он знал, что Нимерия может справиться с собой. Особенно против такого недоумка, как старший внук Уолдера Фрея.

— Я могу что-нибудь сделать для вас? — равнодушно спросила Нимерия.

— Да, на самом деле, — пробормотал Райман Фрей, — мой сын Эдвин собирается жениться. После моего отца и меня он унаследует Близнецов. Ему понадобится собственный наследник.

— «Что ж, я желаю ему удачи в поисках», — беспристрастно сказала Нимерия.

— «Ему не нужна удача, — возразил Райман, немного наклонившись вперед, — я мог бы найти для него невесту».

Тут Нимерия потянулась за своим кнутом и вытащила его. Этот жест убедил бы большинство других мужчин двигаться дальше. В пьяном угаре Райман Фрей едва ли понял предупреждение.

Очевидно, Нимерии придется быть с ним более прямолинейной.

— «Я ценю это предложение, — заявила Нимерия, хотя ее голос говорил, что она этого не делает, — но я не могу его принять».

— «Почему бы и нет?» — спросил Райман, явно сбитый с толку.

— «Я нужна на Севере, — сказала ему Нимерия, — я намерена служить в Легионе без знамен вместе с моим отцом и лордом Грегором Клиганом. Я не могу этого сделать, если я леди благородного дома».

Оберин улыбнулся. Хотя Нимерия была так же потрясена поведением сира Раймана, как и он сам, она не потеряла самообладания и не забыла о своих знаках внимания.

Несмотря на это, Райман оказался довольно упрямым.

— «Я хотел бы призвать вас пересмотреть свои планы, — предложил он, — Север не место для кого-то такого прекрасного, как вы».

Нимерия изобразила румянец и произнесла с легким сардоническим тоном:

— «Спасибо, сир. Но скажите, вы когда-нибудь были на Севере?»

— «Нет, — заявил Райман, — но что может предложить Север лучше, чем то, что здесь?»

Чтобы дать полный ответ на этот вопрос, может потребоваться целая ночь.

— «Много, — рассуждала Нимерия, — северяне верят в чувство общности и долга. Я еще не видела здесь ни одного из этих качеств. И я совершенно уверена, что если я когда-нибудь возьму себе мужа за пределами Дорна, он будет с Севера. По крайней мере, там над женщинами не смеются и не презирают».

Будь он трезв, Райман заметил бы пренебрежительное отношение к этим словам. Вместо этого он смутно возразил:

— «Единственное, что они умеют делать, это отмораживать себе задницы. Вперед, оставайся на Севере… если хочешь мерзнуть до конца жизни».

Он много знает о холоде. Как и его семья, если уж на то пошло.

Нимерия быстро вернулась к еде на своей тарелке. Она избегала зрительного контакта с сиром Райманом. Может быть, она думала, что если будет игнорировать его, он оставит ее в покое. Но уклониться от него было не так-то просто.

Райман положил руку на стол, наклонился ближе и тихо сказал:

— «Открою вам секрет, миледи. Есть одна вещь, которую могут делать речные люди, но не северяне».

Он ждал, что она спросит, что это было. Когда она этого не сделала, он все равно сказал ей:

— «Мы умеем плавать».

Как ни мало ей был интересен этот разговор, Нимерия приподняла бровь.

— «Почему ты думаешь, что северянин не может?»

— «О, я видел, как северяне плавают, — сказал Райман, — или пытаются. Они не очень хороши в этом. Я говорю, что хорошего в человеке, который не может покорить воду?»

Не обращая внимания на это последнее утверждение, Нимерия спросила:

— «Когда вы когда-нибудь видели, как северянин плавает?»

— «Я бы сказал, шесть или семь лет назад, — сказал Райман, — незадолго до того, как мы восстали против Таргариенов».

Хотя Оберин и подслушивал этот разговор, до этого момента он не проявлял к нему искреннего интереса.

Райман продолжил:

— «За месяц или два до начала войны с севера приехал один дурак. Он не был ни рыцарем, ни лордом, ни кем-либо важным. Не успел он пройти и половины пути, как он и его лошадь рухнули под воду. Через несколько дней его тело выбросило на берег».

Нимерия поморщилась и пробормотала:

— «Это ужасно. Почему ты не помог ему?»

— «Было бы бессмысленно это делать, — заявил Райман, — кроме того, он попал в беду. У нас не было причин вытаскивать его из нее».

Именно тогда Оберин решил заступиться. Он не спеша подошел к столу и сказал обманчиво сердечным голосом:

— «Сир Райман, можно вас на пару слов?»

Пьяный Фрей перевел взгляд на Красную Змею и судорожно кивнул головой. Оберин хладнокровно отвел его в сторону. Как только они скрылись из поля зрения большинства остальных, Оберин нанес сильный удар по голове Раймана Фрея. Сир Райман почти сразу потерял сознание.

Оберин осторожно прижал Раймана к стене, как будто он потерял сознание, сидя у нее. После этого принц вернулся на торжество.

— Спасибо, папа, — с благодарностью сказала Нимерия.

— «Конечно, дражайшая, — заверил ее Оберин, положив руку ей на плечо, — теперь ты должна меня извинить. У меня есть еще одно дело».

Нимерия кивнула и вернулась к еде. Ее отец отправился на поиски отца человека, которого он только что потерял сознание.

Несмотря на то, что он был старшим из многих сыновей Уолдера Фрея и его наследником, Стеврон был меньше похож на своего отца, чем большинство других его потомков. На самом деле он был рассудительным и рассудительным человеком.

Жаль, что ОН не Повелитель Близнецов.

Стеврон Фрей общался со своим младшим сыном, недоумком по имени Эйгон. Он был известен больше как Джингебелл из-за пестрой шапки из колокольчиков, которую он всегда носил на голове.

Оберин подошел к Стеврону Фрею и Джинглбеллу Фрею и сказал первому:

— «Я хотел бы поговорить с вами, сир Стеврон».

Пожилой мужчина посмотрел на Красную Змею и сказал:

— «Конечно, мой принц».

Вокруг никого не было, и маловероятно, что у Джинджбелла возникнет законный интерес к тому, что там будет сказано. По этой причине Оберин счел безопасным поговорить с сиром Стевроном здесь и сейчас.

Он рассказал рыцарю средних лет о разговоре, который только что состоялся между Нимерией и Райманом. Дважды Стеврон извинился за грубое поведение своего сына. Оберин заверил рыцаря, что не винит его ни в пьянстве, ни в грубости Раймана. Он уже прошел тот возраст, когда родителя можно винить в воспитании ребенка. Так что он был достаточно взрослым, чтобы знать лучше.

Стеврон в частном порядке признался, что иногда даже он не мог терпеть своего старшего сына. Оберин не винил его и в этом. Стеврон упомянул, что если бы он мог поставить Эдвина впереди Раймана в очереди преемственности, он бы это сделал. Эдвин был молод, но, в отличие от своего отца и прадеда, умел быть хорошим человеком.

Когда Оберин добрался до части о северянине, который утонул к югу от Перекрестка прямо перед восстанием Роберта, Стеврон немного напрягся. Это привело Оберина к мысли, что Райман действительно говорил правду об этом деле.

Сир Стеврон не пытался отрицать этот эпизод. На самом деле, он хорошо это помнил.

Он рассказал, что за несколько месяцев до того, как лорд Джон Аррен созвал свои знамена, с севера прибыл человек на мерине. Всадник был один. У него не было ничего, кроме оружия, доспехов на спине и небольшого багажа. Он не назвал своего имени, но, похоже, он был человеком Старка.

Всадник попросил лорда Уолдера позволить ему пересечь его мост. Поскольку у всадника не было ничего, что можно было бы использовать в качестве платы за проезд, ему сначала отказали. Однако всадник был настойчив; он непрестанно пытался изменить мнение Уолдера Фрея. В какой-то момент всадник упомянул, что ему нужно передать важное сообщение. Лорд Уолдер, казалось, действительно интересовался этим. Однако, когда он спросил, для кого было послание и о чем оно, всадник заявил, что ему не разрешено разглашать эту информацию.

Стеврон и некоторые из его более рациональных сводных братьев пытались убедить отца просто пропустить всадника, не облагая его налогом. Лорд Уолдер был непреклонен в своем отказе. Все, что он делал, это повторял их домашние слова: Мы берем наши пошлины.

В конце концов, всадник понял, что зря тратит время на Близнецов. Поэтому он уехал на своем мерине и ускакал на юг. Он нашел узкую часть Зеленой развилки в сотне футов от перекрестка. Стеврон и некоторые из его родственников наблюдали за всадником, когда он смело пытался переправиться со своей лошадью через реку.

Как раз в тот момент, когда казалось, что он добьется успеха, лошадь потеряла равновесие. Он и его хозяин изо всех сил пытались добраться до любого из берегов Зеленого рукава. Но течение было для них слишком сильным. В итоге они дрейфовали вниз по течению

Вопреки воле отца Стеврон отправил поисковую группу, чтобы найти лошадь и всадника. Оба они нашли в устье Трезубца. Мерин запутался в зарослях тростника. Всадник лежал лицом вниз на западном берегу. Его шлем упал; его багаж был утерян. У него исчезли все признаки жизни.

Лошадь оставили волкам. Поисковая группа вернула тело и снаряжение мужчины. Стеврон хотел отправить свои кости обратно на север, но Уолдер убедил его не беспокоиться. Он утверждал, что никто не будет скучать по безымянному всаднику, который при жизни был не более разговорчив, чем после смерти.

В конце концов, северянина просто похоронили в тысяче ярдов к востоку от Близнецов. Его могила была безымянной, а его оружие и доспехи были присвоены домом Фреев.

Когда он закончил вспоминать это событие, Стеврон вздохнул и пробормотал:

— «Если вы расскажете об этом лорду Эддарду, пожалуйста, дайте ему знать, что если бы это было мое решение, всаднику было бы позволено пересечь границу, как только он прибыл».

— Я верю вам, сир, — заявил Оберин.

— Я также верю, что если бы вы были Повелителем Близнецов, сообщение было бы доставлено. Тогда все было бы совсем иначе.

Позже той же ночью, когда почти все улеглись спать, Оберин разыскал Грегора Клигана и Эддарда Старка. Он просветил их обо всем, что узнал за ужином. Они были ошеломлены, если не сказать больше.

— «Так вот почему всадник, посланный Лианной в Риверран, так и не добрался до места назначения», — подумал Эддард вслух.

— «Не могу сказать, что я удивлен, — пробормотал Грегор, — Уолдер Фрей никогда не был очень уступчивым или помнил о заботах других людей. На самом деле, мы, вероятно, должны были ожидать чего-то подобного».

— «Это определенно его характерная черта», — признал Оберин.

Эддард приложил руку ко лбу и беспокойно заметил:

— «Почему он должен был прогнать того всадника? Я имею в виду… если бы он пропустил всадника, Брэндон получил бы письмо вовремя. Он бы знал правду, и он бы не бросился в Королевскую Гавань, когда до него дошел слух, что Рейгар похитил Лианну».

Грегор положил руку на спину лорда-волка и сказал ему:

— «Здесь виноват только лорд Уолдер, милорд. Мы увидим, что он ответит за это».

— «Как?»

Эддард сердито рявкнул:

— «Ты не можешь противостоять ему, не раскрывая истинную причину исчезновения Лианны».

— «Это правда, — признал Грегор, — но есть и другие способы добиться справедливости за зло, совершенное лордом Уолдером».

— «Какие способы?» — заинтересованно спросил Нед Старк.

Гора ответил не сразу. Он просто стоял на месте и смотрел в сторону, как будто глубоко задумавшись. Через некоторое время он вздохнул и предложил:

— «Мы можем избавить эту страну от него».

Глаза Эддарда Старка расширились. Оберин Мартелл молчал, но внимательно наблюдал за более крупным мужчиной.

Что он делает?

— Лорд Грегор, вы предлагаете убить главу благородного дома?

предположил потрясенный Эддард Старк.

— Я никогда этого не говорил, — возразил Грегор, — я просто сказал, что нам нужно избавиться от него. Для этого ему не обязательно умирать. Все, что нам нужно сделать, — это отстранить лорда Уолдера от власти.

— «Можно ли это сделать без его смерти?» — спросил Эддард.

— «Конечно, это можно сделать, — рассуждал Оберин, — отцу не обязательно умирать, чтобы сын стал его преемником».

— Именно так, — согласился Грегор, — в последние годы своей жизни принц Рейгар задумал свергнуть своего отца. Его восстание могло бы сработать, если бы он и леди Лианна не сбежали вместе.

— «Возможно, — сказал Эддард, — но какие у вас гарантии, что его наследник будет лучше?»

— «Гарантия моего слова, — ответил Оберин, — я говорил с сиром Стевроном Фреем. Он хороший человек. Он так же отличается от своего отца, как Бейлон Грейджой от своего. Под его руководством Дом Фреев сможет восстановить свою честь.

Если предположить, что они когда-либо были.

Эддард задумался на несколько минут. В конце своих размышлений он оглядел двух других мужчин и заявил:

— «Возможно, эта идея действительно заслуживает некоторого рассмотрения. Но не будем пока больше говорить об этом. Неблагородно говорить о свержении лорда под его собственной крышей… Особенно, когда этот лорд уже дал нам право гостя.

— Я не хочу обидеть вас, лорд Эддард, — лукаво произнес Грегор, — но я призываю вас не быть столь самодовольными. Я точно знаю, что Фреи не слишком заботятся о правах гостей.

И только откуда он это знает?

— И откуда ты это знаешь? — подозрительно спросил Эддард.

Ух ты. Лорд Эддард и я действительно думаем одинаково.

— Я… слышал кое-что, — кротко заявил Грегор. Затем он уверенно заявил:

— «Мы и наши люди сейчас в безопасности, я обещаю вам. Но при других обстоятельствах… нам понадобится больше, чем хлеб и соль, чтобы защитить нас здесь».

— К счастью, я всегда сплю с копьем в руке, — с усмешкой заметил Оберин.

— Возможно, нам следует сделать то же самое, — полушутя предложил Грегор.

— Возможно, — прямо пробормотал Эддард. После некоторого молчания он встал и сказал двум другим мужчинам:

— «Я ложусь спать. Советую вам сделать то же самое. Мы продолжим марш на рассвете».

Грегор и Оберин согласно кивнули. После того, как Нед Старк вышел из комнаты, Грегор посмотрел на Красного Змея и сказал ему:

— «Когда мы вернемся в Ров Кейлин, у нас будет еще одна встреча».

Оберин злобно ухмыльнулся и риторически спросил:

— «Вы определили нашу следующую цель, милорд?»

— Да, — твердо заявил Грегор.

* * *

Тарренс Клиган был сыном владельца питомника Аливера Клигана. Первое десятилетие своей жизни он провел, помогая отцу присматривать за собаками Кастерли-Рок. Это не было благородно, но он всегда считал, что может делать намного хуже.

Тем не менее, он никогда не думал, что у него получится намного лучше.

Затем Аливер Клиган спас лорда Титоса Ланнистера от льва на окраине Утеса Кастерли. В процессе он потерял ногу и трех своих лучших собак, но также получил рыцарское звание и право создать свой собственный дом. Вдобавок к этому Тарренс стал оруженосцем лорда Титоса.

Сир Аливер умер всего через несколько лет после лорда Титоса. Все, что он оставил своему сыну, — это обедневшая крепость на неплодородном клочке земли и горстка неспособных слуг. Какое-то время Тарренс считал, что жизнь сына владельца питомника была гораздо предпочтительнее, и он променял бы этот образ жизни на что угодно.

С тех пор Тарренс Клиган прошел долгий путь. Боги дали ему рыцарское звание, жену высокого происхождения и троих сильных детей.

Его первенец был членом Малого совета короля Роберта Баратеона и главой собственного дома. Его старший сын также помог распространить влияние Клиганов на Север, и он был одним из самых уважаемых и любимых людей в Вестеросе.

Можно предположить, что Тарренс Клиган завидовал широкой популярности и успеху своего сына. Как оказалось, он даже не завидовал. Тарренс Клиган никогда не стремился к славе или богатству. Он гордился тем, что был отцом Скачущей Горы.

Как бы то ни было, Тарренс никогда бы не отказался от возможности расширить владения своей семьи. Именно этим он и занимался последние пять лет.

Незадолго до того, как Грегор отправился на север, он подарил своему отцу семь тысяч золотых драконов. Гора сказал, что хочет, чтобы они использовались для улучшения положения Клиганов из Крепости Клигана. Они служили именно этой цели. Крепость Клигана была перестроена и значительно расширена. Теперь она был в три раза больше, чем прежде. На прилегающих землях были построены деревни, на которых теперь также можно было выращивать урожай.

Вскоре Клиганы смогли обробатывать землю и добывать ее природные ресурсы, как это делали их собратья-западные лорды. Именно это действительно увеличило их процветание и принесло им признание среди высокородных домов Запада.

Через пять лет Тарренс Клиган превратил эти семь тысяч золотых драконов в семьдесят тысяч. Дом Клиганов теперь был всего на шаг ниже основных дворянских домов западных земель. Не хватало только титула лорда для своего хозяина. Основываясь на том, что сказал ему его младший сын, действительно существовала вероятность того, что Тарренс Клиган получит титул лорда в ближайшем будущем.

Но с этим придется подождать. Сейчас были более насущные проблемы, которые нужно было решить в первую очередь. В основном существовала угроза вторжения.

Ближе к началу года Железные острова спустили на воду весь свой флот. Большинство их кораблей отплыли в Ланниспорт. Там они попытались устроить засаду и сжечь флот западных земель. Они полагали, что элемент неожиданности был на их стороне. Не было.

Без ведома Бейлона Грейджоя весь Вестерос был предупрежден о вероятности надвигающейся атаки с моря. Благодаря предупреждению Рва Кейлин, Ланниспорт был готов к этому штурму за несколько месяцев.

Железнорожденным удалось поджечь только треть кораблей западных лордов. Из них только половина была уничтожена или повреждена без возможности восстановления. В отместку выжившим кораблям удалось потопить несколько кораблей Железного флота. Вскоре «Железные люди» развернули свои мачты и уплыли.

Несмотря на близость к воде, на тушение пожаров той битвы ушли часы. Некоторое время пламя можно было увидеть на всем протяжении Крепости Клигана. В то время были сумерки; Тарренс отчетливо помнил, как видел на горизонте огромный ослепляющий свет. Зрелище было весьма нервирующим.

Солнце садится на западе. Наш флот чуть не ушел вместе с ним.

Перед тем, как на следующий день Солнце снова появилось на востоке, лорд Тайвин Ланнистер послал по ворону каждому из своих вассалов. Сиру Тарренсу даже не пришлось открывать письмо, чтобы понять, что лев-лорд зовет свои знамена.

Хотя Крепость Клигана находилась очень близко от Ланниспорта и Утеса Кастерли, Тарренс Клиган, не теряя времени, собрал своих солдат. Однако он пока не собирался маршировать.

Несколько дней спустя Тарренс узнал, что король Роберт Баратеон был проинформирован о жестоком восстании Железнорожденных, и впоследствии объявил им войну. Излишне говорить, что он будет на стороне западных лордов.

В течение недели прибыли другие лорды запада со своими войсками. Они разбили лагерь на огромном пустом участке земли между Утесом Кастерли и Крепостью Клигана.

Вскоре стало известно, что король прибывает в Западные земли. С собой он вез подкрепления с Севера, Речных земель, Предела, Королевских земель и Штормовых земель. Все они соберутся у Утеса Кастерли, готовясь к войне.

Ричмены прибыли первыми. Половина прибыла на корабле; другая половина на лошадях. Лорд Пакстер Редвин возглавил первую половину. Он привел значительную часть флота Предела, чтобы усилить истощенные силы Западных земель. Другая половина прибыла по суше во главе с самим лордом Мейсом Тиреллом.

Следующими прибыли речные лорды. Лорд Хостер Талли и его войска спустились с Золотого Зуба и пришли с северо-востока. Фреи заметно отсутствовали в этой процессии.

Вскоре после этого появились штормовые и королевские лорды. Лорд Станнис Баратеон из Драконьего Камня предоставил еще одну грозную роту кораблей, а король Роберт Баратеон ехал во главе большой колонны доблестных рыцарей и закаленных солдат.

Терранс видел короля, когда его войска подошли с востока. Роберт не остановился у Крепости Клигана, но подошел очень близко, когда проходил мимо. Тарренсу удалось мельком увидеть его. Он думал, что король выглядит одновременно царственным и величественным. Он был одет в полный комплект доспехов с боевым молотом в руке.

Северяне и Легион без знамен появились последними. Наконец-то появились и Фреи. Они пришли с одного направления, но между ними и северянами и легионерами было заметное расстояние.

Ричмены, Повелители реки, Повелители бурь и Повелители короны разбили лагерь в том же районе, что и Повелители Запада. Как только они прибыли, лорд Эддард Старк и его войска также отправились разбить там лагерь. Однако легионеры пошли другим путем.

В то время как другие армии просто обошли Крепость Клигана, как если бы она была препятствием, легионеры направились прямо к крепости.

Когда дежурная стража сообщила сиру Тарренсу Клигану, что приближается Легион, он собрал свою семью во дворе. Его леди-жена Далия, как всегда, была рядом с ним. С другой стороны от него был его второй сын и наследник Сандор и его невеста, Обара Мартелл. Его дочь и младший ребенок Эллин стояли рядом с женой.

Мейстер Великс, сир Уоллис Пеклдон и остальные вассалы дома Клиганов стояли в прямую линию позади приземлившегося рыцаря и его семьи. Вдалеке они могли видеть полторы тысячи человек, приближающихся к ним. Сир Тарренс и его отряд стояли в относительной тишине, ожидая, пока к ним подойдет хозяин. Не было никаких знамен, которые могли бы видеть все, поэтому не было вопроса, к какой роте принадлежали эти части.

Действительно, в самом начале колонны ехал очень высокий мужчина верхом на огромном черном коне. По своим размерам он мог быть только самим лордом Грегором Клиганом.

Тарренс не видел Грегора с тех пор, как тот был ровесником Сандора. Он был даже больше, чем он помнил. Конечно, все трое его детей выросли за это время. Теперь ему приходилось смотреть немного вверх, чтобы посмотреть Сандору в глаза, а Эллин была на дюйм выше своей матери.

Возможно, когда-нибудь весь Вестерос будет равняться на его детей.

Это было вполне возможно. Более чем одним способом.

Вскоре Легионеры достигли Крепости Клигана. Большинство из них остались снаружи. Только их командир и его офицеры пробежали через ворота.

Командир был полностью одет в латы и кольчугу. Оно покрыло его с головы до пят. Единственным видимым отверстием была тонкая щель в забрале его шлема. Он носил полуторный меч с левой стороны и длинный меч с правой. К его спине был прикреплен щит из твердого металла. Сир Тарренс содрогнулся бы от беспокойства, если бы не знал, кто стоит под всей этой сталью.

Грегор Клиган слез со своего коня и с громким хлопком приземлился на ноги. Земля, казалось, дрожала, когда он коснулся ее. Он постепенно повернулся лицом к обитателям Крепости Клигана и медленно пошел к ним.

После минуты нерушимого молчания Грегор встал прямо перед сиром Тарренсом Клиганом. На первый взгляд казалось, что он смотрит на старшего сверху вниз.

Наконец он протянул руки вверх, взялся за шлем и стянул его с головы. Как только шлем был снят, Грегор добродушно ухмыльнулся ему.

Несмотря на дружеский жест, Тарренс был странно настроен профессионально по отношению к своему сыну.

Грегор изменился. Теперь он человек, которого бояться и которым восхищаются. Он не мог приветствовать его как родную кровь. Он должен приветствовать его как человека, заслуживающего его положения.

Сир Тарренс тут же ухмыльнулся в ответ. Он слегка склонил голову и объявил:

— «Добро пожаловать, милорд, в Крепость Клигана».

Грегор Клиган усмехнулся, положил руки на бицепсы отца и поставил его прямо. Грегор неформально заметил:

— «Ну же, отец. Ничего из этого».

Тарренс был немного ошеломлен. Он поспешно пробормотал:

— «Простите меня, я просто предположил, что это требуется от меня. В конце концов, вы благородный лорд и член Малого совета короля».

Грегор слегка покачал головой и провозгласил:

— «Ты по-прежнему хозяин замка, и даже король должен проявлять должное уважение к человеку в его собственном доме».

Тарренс только кивнул, усмехнулся и заявил:

— «Если ты настаиваешь, Грегор».

Внезапно он почувствовал большое облегчение.

Несмотря на все остальное, что в нем нового, он по-прежнему мой сын во всем.

Грегор оглянулся на своих офицеров и один раз махнул им рукой. Внезапно они начали слезать с лошадей. Большинство из них ухаживали за своими лошадьми, но двое вместо этого подошли к своему командиру.

Один из них был невысоким, но коренастым. И довольно красивый, должен был признать Тарренс. На плече он балансировал длинным копьем. Судя по внешнему виду и кожаным доспехам, он должен был быть дорнийцем. Один взгляд на Обару Мартелла, и Тарренс уже мог сказать, кто он такой.

Другая… была женщина. Она была такой же высокой, как Сандор, но красивой, как золотая жила. Большинство женщин выглядели бы странно в вареной коже и кольчуге, но в случае с этой женщиной доспехи, которые она носила, ей очень подходили. Почти сразу же Тарренс определил ее личность.

Когда эти двое подошли к ним, Грегор объявил:

— «Отец, позвольте представить моих капитанов: принца Оберина из дома Нимероса Мартелла, младшего брата принца Дорана и отца Обары, и леди Дейси из дома Мормонтов, старшую дочь леди Мейдж… и мою леди-жену».

Это был первый раз, когда Тарренс Клиган встретился лицом к лицу со своей названой дочерью. Он был несколько расстроен тем, что не смог встретиться с ней до свадьбы. Но он не протестовал, так как его старший сын мог жениться на ком угодно.

По крайней мере, теперь он наконец-то лично увидел Дейси Мормонт. Он улыбнулся и протянул ей руку. Она улыбнулась в ответ и крепко пожала его. Тарренс тоже обменялся рукопожатием с Оберином, и тот сердечно сказал:

— «Моя госпожа, мой принц, приветствую вас».

— Спасибо, сир Тарренс, — приветливо сказал ему в ответ Оберин.

— «Для меня большая честь наконец-то встретиться с вами, добрый отец», — радостно провозгласила Дейси.

Сир Тарренс сделал шаг назад, а затем оглядел окрестности и нетерпеливо спросил:

— Итак… где мой первый внук?

— Дальше в караване, — сообщил ему Грегор, — мы подумали, что будет лучше, если он останется с гражданской частью конвоя.

— «Только когда мы были в движении, — добавила Дейси, — обычно он с нами, когда мы останавливаемся».

— «Не беспокойтесь, сир, — заверил Оберин сира Тарренса, — моя любовница присматривает за вашим внуком. Я собираюсь выехать и найти ее».

— «Ну, скажи своей любовнице, что я благодарен, — сказал Тарренс принцу, — и скажи ей, что ее также приглашают войти в замок».

— Как пожелаете, мой добрый сир, — признался Оберин. Он быстро вернулся к своему гарону, снова оседлал его и выехал обратно за ворота.

Пока принца не было, сир Тарренс и его вассалы сопроводили Грегора, его жену и его офицеров внутрь крепости. Квартиры уже были устроены для Грегора и его лейтенантов. После того, как легионерам показали их комнаты, им потребовалось некоторое время, чтобы отдохнуть и прийти в себя после путешествия.

Грегор и его офицеры присоединились к сиру Тарренсу и его домочадцам за полуденной трапезой в главном зале. Грегор, Дейси, Рикард, Оберин, Эллария и Нимерия сидели на возвышении вместе с Клиганами из Крепости Клигана. За Элией и Обеллой ухаживали личные слуги Оберина и Элларии.

После того, как завтрак был подан и съеден, сира Тарренса Клигана официально представили внуку. Когда ему представилась возможность подержать Рикарда Клигана на руках, он расплылся в широкой улыбке, и чувство гордости было почти невыразимым.

Рикарду было около восемнадцати месяцев, но он был размером с ребенка, который видел три или четыре дня рождения. У него была густая копна темных волос (которые, очевидно, достались ему от матери), он мог ходить прямо, не спотыкаясь, и говорить законченными предложениями.

Пока он баюкал внука на руках, сир Тарренс посмотрел на Грегора и Дейси и спросил:

— «Он действительно весил 8 киллограм при рождении?»

— «Да, — сказал Дейси с гордой улыбкой, — я могу это подтвердить».

Затем Грегор спросил своих родителей:

— «Вы помните, сколько я весил?»

«Около 6 киллограмов, — рассказала Далия, — однако Рикард не такой крупный, как вы были в этом возрасте».

— «Действительно?» — заинтересованно сказал Грегор.

Далия кивнула и заметила:

— «Так что нет причин предполагать, что он будет даже выше тебя».

— «Он по-прежнему будет великаном, в этом нет сомнений», — возразил Грегор.

— Совершенно верно, — согласился Тарренс. Он осторожно вернул внука сыну, а затем спросил вопросительно:

— «Как долго ты будешь в Западных землях?»

— «Только до тех пор, пока восстание Железнорожденных не будет подавлено», — сказал Оберин Мартелл.

— И на время последующего празднования их поражения, — прокомментировал Грегор. Он быстро добавил:

— «При условии, что он есть».

— «Я почти уверена, что они будут, — рассуждала Далия, — Король, как говорят, любит турниры. Он устроил один на свадьбе своего брата, один на рождение наследника и один на свою первую годовщину».

— «Тогда он обязательно бросит одну, чтобы отпраздновать свою победу над Железнорожденными», — заявил Грегор.

— Сначала он должен победить их, Грегор, — пробормотал Сандор, словно Горе нужно было напомнить, что война только началась.

— О, он будет, — уверенно произнес Грегор.

С вашей помощью, без сомнения.

Далия Клиган торопливо привлекла всеобщее внимание к теме, которую минуту назад затронул ее муж. Она объявила:

— «Мы надеемся, что после того, как Железнорождённые будут побеждены и последующее за этим веселье, вы сможете остаться здесь ещё немного».

Грегор потер подбородок и пробормотал:

— «Пока я здесь, сир Бринден Талли наблюдает за делами Рва Кейлин и другой половины Легиона без знамен. Я считаю, что он наиболее квалифицированный человек, чтобы возглавить вместо меня. мы не торопимся возвращаться ко рву. Таким образом, нет никаких причин, по которым мы не можем продлить наш визит».

Тарренс снова улыбнулся и заявил:

— «Вы не представляете, как мы рады это слышать».

— Что ж, могу себе представить, — дерзко заметил Грегор, — поверьте мне, я разделяю ваше ликование, отец. Надеюсь, мы тоже сможем наверстать упущенное.

Тарренс усмехнулся и с радостью заявил:

— «О, я не хочу, чтобы ты оставался только для того, чтобы наверстать упущенное, Грегор».

— «У нас запланировано нечто гораздо большее, — сообщила Далия Клиган.

— Что бы это могло быть, моя госпожа? — спросил Дейси.

Тарренс усмехнулся и ответил ей:

— «Некая предстоящая церемония».

При этом он приказал всем смотреть в конец помоста. Там Сандор и Обара сидели друг напротив друга. Они встали со своих мест так, что теперь стояли рядом друг с другом, и он взял ее правую руку в свою левую. Они подняли переплетенные пальцы в воздух и оба широко улыбнулись.

Грегору, Дейси, Оберину и остальным не потребовалось много времени, чтобы сообразить.

Гора взглянул на отца и взволнованно предположил:

— «Означает ли это…?»

Тарренс кивнул головой и провозгласил:

— «После долгих раздумий я благословил Сандора и Обару. Они поженятся вскоре после окончания войны».

Обара Мартелл находится в Крепости Клигана почти год, и сир Тарренс Клиган очень хорошо ее знает. Она не заботилась ни о богатстве, ни о власти, но очень заботилась о семье и безопасности. Она была сильна как телом, так и духом, и она была таким же хорошим лидером, как и бойцом. По его мнению, Сандор не мог и надеяться найти лучшую невесту.

Грегор повернулся к младшему брату и поднял кружку со словами:

— «Тогда я надеюсь первым поздравить тебя, Сандор. Тебя тоже, Обара».

— «Я выпью за это, милорд, — заявила Обара, подняв собственный кубок, — я полагаю, теперь мне следует называть вас «брат».

— Называй меня как хочешь, — предложил Грегор, потягивая свой эль, — если, конечно, это приемлемо для ушей нашей семьи.

— «Конечно, — со знанием дела согласился Обара, слегка улыбнувшись, — тебе не о чем беспокоиться, Грегор. Я умею не злобствовать о своих союзниках и родственниках».

Сандор кивнул и с юмором заявил:

— «Мы можем быть уверены в этом, принцесса».

При этом ухмылка Обары сменилась гримасой. Она посмотрела на своего жениха и простонала:

— «Сандор…»

Сандор ухмыльнулся и нахально пробормотал:

— «В чем дело, принцесса?»

— Ты же знаешь, я ненавижу это, — раздраженно пробормотал Обара.

— «Но это правда, не так ли?»

Сандор возразил:

— «Твой отец принц, а ты теперь его истинная дочь. Это делает тебя принцессой во всех смыслах».

— «Он высказывает мнение, милая», — сказал Оберин своей старшей дочери.

Обара открыла рот, но сначала ничего не вышло.

Первой заговорила Нимерия. Она поднялась со своего места и вмешалась:

— «Подожди. Папа, если это так, то значит ли это, что я тоже…?»

Оберин лишь ухмыльнулся и кивнул головой.

Нимерия заворчала и откинулась на спинку стула.

— Я хочу, чтобы от меня отказались, — пробормотала она с сарказмом в голосе.

— «Желание отклонено», — шутливо сказал в ответ Оберин.

Именно здесь Обара снова обрела голос. Она также нашла возвращение. Она коварно ухмыльнулась и сказала своему жениху:

— «Ну, подумай об этом, Сандор: всякий раз, когда кто-то из высокородных женится на ком-то более низкого ранга, последний тоже повышается в ранге. Так что после того, как мы поженимся, следуя твоей логике, ты будь принцем».

У Сандора не было слов, когда он услышал это заявление. Он посмотрел на свои руки и пробормотал:

— «Я не подумал об этом…»

— «Теперь я заставила тебя подумать об этом,»

лукаво возразил Обара,

— «Итак, скажи мне, как это звучит?»

Сандор медленно вздохнул и сардонически заметил:

— «Хорошо. Если это тебя так сильно беспокоит, я не буду называть тебя принцессой без твоего разрешения».

Если он мудр, он не будет называть ее так даже с ее разрешения.

— Спасибо, — с благодарностью сказал Обара. Она легонько чмокнула Сандора в щеку, и его ухмылка тут же вернулась.

Вскоре после того, как трапеза закончилась, Тарренс попросил поговорить с Грегором наедине. Гора решил, что может позволить потратить отцу несколько минут. Пока Дейси шла в их покои с Рикардом, Грегор направился к солярию своего отца.

— О чем это, отец? — заинтересованно спросил Грегор.

Сир Тарренс открыл было рот, чтобы что-то сказать, но мгновение колебался. Он постучал пальцами правой руки по поверхности стола.

С тех пор, как приехал Грегор, Тарренс Клиган старался держать свою левую руку как можно дольше вне поля зрения. Ему было интересно, заметил ли это его сын.

Даже если он этого не сделал, в конце концов ему придется узнать.

Наконец Тарренс посмотрел на Грегора и вопросительно спросил:

— «Вы знаете, когда ваши войска отправятся в бой?»

Грегор пожал плечами и прокомментировал:

— «Мы прибыли последними, поэтому король должен планировать скорое выступление».

Тарренс кивнул в знак подтверждения и пробормотал:

— «В любом случае, я хочу пожелать вам удачи».

Грегор поднял бровь и предположил:

— «Ты не пойдешь с нами?»

Отец торжественно покачал головой. Ему нужно видеть.

Именно здесь сир Тарренс вытянул левую руку и поднял ее вверх. Его рука неудержимо дрожала.

«Что…?» — беспокойно начал Грегор.

— Мейстер Великс считает, что это ранняя стадия паралича, — мрачно сообщил своему сыну Тарренс.

— «Паралич?» — потрясенно прошептал Грегор.

Тарренс только кивнул.

— Он мог ошибаться, — с надеждой предположил Грегор.

— Мог бы, — признал Тарренс, — но что бы это ни было, одно можно сказать наверняка. Я не годен ни для боя, ни для плавания. Наши подразделения не должны быть замечены во главе с человеком, который не может держать даже свою руку твердо. что скажут другие лорды?»

— Тебе все равно, что они скажут, — возразил Грегор.

— «Бывает, что мне не все равно, — заявил Тарренс Клиган, — я не буду обузой ни для своего дома, ни для своих людей. Умоляю вас, не пытайтесь изменить мое решение, оно уже принято».

Тарренс знал, что в обычном случае Грегор приложил бы настойчивые усилия, чтобы убедить отца в том, что тот слишком мало верит в себя. Но поскольку он умолял его, Грегор согласился больше не спорить по этому поводу.

— Очень хорошо, отец, — немного застенчиво согласился Грегор.

Тарренс заметно обрадовался, что его сын решил не сопротивляться его решению. Он откинулся на спинку стула и прокомментировал:

— «Теперь, поскольку я не могу идти, Сандор поведет наших солдат вместо меня».

— Разве Сандор уже не стал оруженосцем лорда Тайвина? — вспомнил Грегор.

— Да, — подтвердил Тарренс, — но теперь он должен уйти и как командир подразделений Дома Клиганов. Я полагаю, вы знаете, что это влечет за собой.

— Это означает, что он и его войска вступят в бой вместе с лордом Тайвином, — предположил Грегор.

— «Именно так, — подтвердил Тарренс, — лорд Тайвин воочию увидит, на что способны наши люди. Если ему понравится то, что он увидит… это может иметь для нас большое значение. Возможно, это окончательно убедит лорда Тайвина поднять этот дом до статуса лордов.

Грегор поднял бровь и заметил:

— «Если они будут хорошо служить и сражаться, это, безусловно, может произойти».

— «Это еще одна причина, по которой я хотел поговорить с вами, — сказал Тарренс, — у меня есть просьба».

— Что угодно, — согласился Грегор.

Тарренс посмотрел ему в глаза и сказал:

— «Если возможно, постарайтесь внимательно следить за Сандором. Я хотел бы, чтобы вы удостоверились, что он выполняет свои обязанности как перед своим домом, так и перед своим сюзереном. В то же время вы мне нужны, чтобы обеспечить его безопасность. Вы понимаете?

Сразу же Грегор кивнул головой и произнес:

— «Да, отец. Я не позволю причинить ему вред».

Я знаю, что вы хотите. Но приятно просто слышать эти слова из твоих уст.

Глава 22 Элемент неожиданности

Той ночью Легион без знамен принимал сир Тарренс Клиган. Пехотинцы расположились лагерем за стенами Крепости Клигана. Грегор и его лейтенанты спали в гостевых покоях крепости.

Все, кто проживал в крепости или рядом с ней, успели достаточно спокойно отдохнуть. Все они проснулись довольно рано на следующее утро. Высшие офицеры Легиона прервали свой пост с Клиганами и их вассалами в Главном Зале.

После завтрака во двор крепости прибыл всадник. Он прибыл из войск Роберта Баратеона. Он утверждал, что король созвал встречу между лидерами Королевской армии. В том числе и передовых членов Легиона без знамен.

Встреча должна была состояться в тот же день в полдень в Кастерли-Рок. Так что Легионеры не могли терять времени. Как только они услышали сообщение, они приготовились немедленно отправиться в путь.

Лорд Грегор и Сандор тепло попрощались с сиром Тарренсом, леди Далией и леди Эллин. Их родители и сестра не хотели прощаться, но все же прощались. Они были уверены, что оба преодолеют надвигающуюся борьбу.

Дейси Мормонт должна была присоединиться к своему лорду-мужу в походе, поэтому они с Грегором оставили своего сына Рикарда на попечение леди Далии Клиган. Она не хотела расставаться с сыном, но единственным способом избежать этого было расставание с мужем. В любом случае, расставание должно было быть временным. Тем не менее, по крайней мере, если она расстанется с Рикардом, она сможет убедиться, что он будет в безопасности.

Дейси была не единственной женщиной, намеревавшейся участвовать в Восстании Грейджоев.

Обара Мартелл настояла на путешествии с отрядами Дома Клиганов из Крепости Клиганов. Сандор не возражал против просьбы своей избранницы, и его солдаты, казалось, уважали их обоих за это. Все они верили, что она станет прекрасной дамой для их будущего хозяина. Кроме того, Нимерия Мартелл останется сосвоим отцом, принцем Оберином, в качестве его оруженосца. Однако Эллария Сэнд предпочла остаться.

Хотя незаконорожденая дочь лорда Уллера могла хорошо вести себя в боевой обстановке, ей не нравилась прямая война. Вместо этого она позаботится об Элии и Обелле, пока их отец будет в отъезде.

Она также планировала помочь леди Далии любым возможным способом. А именно, она поможет ей ухаживать за Рикардом и другими детьми в Крепости Клигана. Этими конкретными детьми были не только Элия и Обелла. Среди них были все дети, прибывшие на юг в составе конвоя Легиона. Это были дети легионеров, прибывших в Западные земли.

Незаконорожденая дочь сира Гериона Ланнистера, Джой Хилл, была среди этой группы детей. Она жила в Рву Кейлин почти столько же, сколько и ее отец. Герион послал за ней, когда официально решил вступить в Легион.

Герион вспомнил, как король Роберт узаконил двух старших внебрачных дочерей принца Оберина Мартелла. В то время это было сделано в первую очередь как мера для обеспечения того, чтобы общее число наследников женского пола в Великих Домах было ближе по числу к общему числу наследников мужского пола. А теперь вместо этого одна из его бывших низкородных девушек выйдет замуж за представителя рыцарского дома в Западных землях.

Герион часто подумывал сделать то же самое для Джой. Он чувствовал, что она заслуживает собственного имени. В идеале он мог бы использовать то же оправдание, что и Оберин; она будет перспективой замужества для других Великих Домов.

На самом деле его мало заботила концепция использования собственной дочери в качестве половины брачного контракта. Кроме того, Джой уже была совершенно счастлива во Рву Кейлин. С бастардами там обращались хорошо, как и в Дорне. Кроме того, Джой завела множество друзей, как бастардов, так и законорожденых. Тот факт, что она была бастардом, похоже, нисколько ее не смущал.

Она может даже не хотеть собственного имени. Она, конечно, никогда не проявляла к ним никакого интереса.

Тем не менее Герион будет держать в уме идею легитимизации Джой. Насколько он знал, может наступить день, когда будет выгодно, практично и идиллически сделать ее Ланнистером. Ее мать Брайони была простой женщиной, поэтому лорд Тайвин Ланнистер, вероятно, не одобрил бы эту концепцию. Но Герион никогда особо не беспокоился о том, чтобы доставить удовольствие своему брату. Что действительно имело для него значение, так это его способность доставить удовольствие себе и своей дочери.

И его командир.

Выросший самым младшим из пяти детей Титоса, Герион никогда не был чужд власти. Несмотря на это, он не следовал слепо приказам своих братьев и сестер или кого-либо еще. По собственному правилу он принимал команды только от людей, которых мог понять, которыми мог восхищаться и с которыми мог общаться. Грегор Клиган был первым и единственным встреченным им человеком, который соответствовал всем трем этим критериям.

Герион был первым, кто записался в Легион без Знамени. Таким образом, он сражался вместе с Грегором Клиганом дольше, чем кто-либо другой в их рядах. В том числе Дейси Мормонт и принц Оберин. Кроме того, Герион знал Гору, когда он еще был вассалом его старшего брата. Тогда он и боялся, и уважал его. Он не боялся его так сильно в сейчас, но уважал его гораздо больше.

Некоторые распоряжения Грегора были расплывчатыми и сомнительными, но до сих пор все они выполняли благородные задачи. Пока они будут существовать (а не было оснований предполагать, что так и будет), Герион останется рядом с Горой.

«Я могу оставаться самым старым членом Легиона на долгие годы вперед. Представьте, что Тайвин подумает об этом.»

Эта мысль несколько позабавила его. Хотя Герион никогда намеренно не раздражал своего старшего брата, он с нетерпением ждал, когда увидит выражение лица Тайвина, когда последний обнаружит, насколько сблизились они с лордом Грегором Клиганом.

Герион был одним из легионеров, отправившихся с Грегором к Утесу Кастерли в то утро. Как и раньше, Оберин Мартелл и Дейси Мормонт ехали по обе стороны Горы.

Гериона попросили ехать по другую сторону Оберина. Это было устроено таким образом, чтобы другие Ланнистеры видели, что один из них рассматривается и трактуется как равный Горе. Это, по крайней мере, пойдет Легионерам на пользу в глазах Скалы.

По очень похожей причине Виктариону Грейджою поручили ехать по другую сторону Дейси. Крайне важно, чтобы все (не только Ланнистеры) заметили, что Железный капитан был в самом начале колонны легионеров. Это означало бы, что он был одним из самых уважаемых и надежных союзников Грегора Клигана. Это также было бы признаком того, что не все Железнорожденные были бесчестными.

Речные владыки, северяне, королевские владыки, буревестники, предельцы и владыки Запада все еще были рассредоточены на огромном пространстве между Крепостью Клигана и Утесом Кастерли. Обход этого огромного воинства занял бы слишком много времени; поэтому Легионеры и отряды из Крепости Клигана проскакали через нее. На протяжении всего пути они получили множество взглядов, многие из которых выражали удивление и благоговение.

Очевидно, они были поражены, увидев такую разношерстную компанию, проходящую через их ряды. Большинство из них слышали только о Легионе без Знамен и его всеобщем понимании. Это был самый первый раз, когда большинство этих солдат воочию увидели степень культурного и регионального разнообразия Легиона. Герион заметил их ошарашенные лица и подавил желание ухмыльнуться.

«Они могут глазеть на нас, но их смущает наша терпимость. Они не могут понять, что все девять типов Вестероса работают вместе. Ну что ж; может быть, однажды мы вылечим их от невежества.»

С того момента, как они вошли в лагерь Королевской Армии, и до момента, когда они вышли из него, легионеры ни разу не остановились и не дали отдых коням ни на секунду. Как и Сандор и его компания. Достаточно скоро оба отряда достигли базы Утеса Кастерли.

Несмотря на то, что они прибыли в пункт назначения, им еще предстояло пройти очень долгий путь, чтобы добраться до короля.

В своей высшей точке Кастерли-Рок был примерно в три раза выше Стены или Хайтауэра Староместа. К счастью, им не пришлось подниматься до самого верха. Но им придется пройти большую часть пути.

К счастью, высота и расстояние были их единственными трудностями. Главный вход в Скалу имел форму пещеры, известной как Львиная Пасть. Несмотря на то, что это природная достопримечательность, Львиная Пасть несколько раз подвергалась изменениям с тех пор, как Кастерли были изгнаны королем Ланном Умным. Теперь он был достаточно велик, чтобы в нем могли бежать двадцать всадников. Таким образом, легионеры смогли сохранить свой строй, пока они двигались вверх по широкому проходу. Как только они прошли Львиную Пасть, им пришлось пересечь сеть крутых искусственных дорог.

Восхождение заняло остаток утра. Благодаря знакомству Гериона со Скалой они не заблудились и не сбились с пути. Сандор тоже был немного знаком с планировкой, учитывая то время, что он провел там в качестве оруженосца лорда Тайвина. Тем не менее, даже под его управлением и под руководством Гериона, было удивительно, что легионеры и вассалы Клигана не утомили своих лошадей к концу подьема.

Во время поездки Герион мог бы поклясться, что слышал, как Грегор разговаривал сам с собой. Гора говорил не громче шепота, но Герион ясно слышал, как он сказал что-то вроде «Это все равно, что подниматься по ступеням Высокого Хротгара».

Это озадачило его. Кто-нибудь слышал о таком месте?

Чем бы ни был этот Высокий Хротгар, Герион предполагал, что он находится на очень большой высоте над землей. Если так, то аналогия Грегора была уместна. Даже уроженцы Скалы не любили трудный путь сверху вниз и наоборот.

Важно было то, что Грегор, Сандор и их группы не опоздали на встречу.

Незадолго до полудня они достигли вершины Скалы. Там их быстро спешили, и конюхи присматривали за их лошадьми. Когда всех гарронов, скакунов, верховых лошадей, боевых коней и меринов увели, их владельцев сопроводил в зал совета мастер над оружием Скалы, сир Бенедикт Брум.

Там уже собрались самые выдающиеся вожди Королевской армии. Среди них были Эддард Старк, Мейс Тирелл, Пакстер Редвин, Станнис Баратеон, Давос Сиворт, Хостер Талли, Тайвин Ланнистер, Кеван Ланнистер и Роберт Баратеон. Все собрались вокруг большого стола. Два рыцаря Королевской гвардии — сир Барристан Селми и сир Борос Блаунт — стояли на страже у стен.

Грегор Клиган вошел внутрь вместе с Дейси Мормонт, Оберином Мартеллом, Герионом Ланнистером, Виктарионом Грейджоем, Аллардом Сивортом, Гартом Хайтауэром и Смоллджоном Амбером. Сандор Клиган вошел внутрь один. Сир Уоллис Пеклдон, Обара Мартелл и другие подразделения Крепости Клигана остались снаружи комнаты, как и Нимерия Мартелл.

Когда братья Клиганы и легионеры вошли в зал, остальные мужчины уставились на них. Никто из них не сдвинулся с того места, где он стоял, кроме того, что был ближе всего к входу. Этим человеком оказался сам король.

Прошло пять лет с тех пор, как кто-либо в Легионе без знамен не видел Роберта Баратеона. Видимо, годы пошли ему на пользу. Хотя он сидел на Железном троне, он явно проводил много времени и на ногах. Его телосложение было таким же прочным и грозным, как всегда. Он немного прибавил в весе, но в основном это были мышцы. В частности, говорили, что Роберт любил выпить, но Герион никогда не видел человека более трезвого.

Когда король приблизился, Грегор, Сандор и другие легионеры — за заметным исключением Виктариона — слегка склонили головы в его сторону.

— Ваша светлость, — пробормотал Грегор Клиган, возвращаясь в свой полный рост.

— «Добро пожаловать, лорд Грегор, — сказал в ответ король олень, ухмыляясь, — очень приятно видеть вас здесь».

Затем он оглядел других людей, которые только что вошли в комнату. Он остановился, когда его взгляд остановился на Виктарионе. Он нахмурился, и его взгляд задержался на железнорожденном воине. Он пробормотал:

— «Однако я не могу сказать то же самое обо всей вашей нынешней компании».

Виктарион Грейджой хмыкнул на это, но ничего не сказал. Заранее он заверил своих коллег, что не позволит никаким уничижительным замечаниям короля или королевских генералов спровоцировать его. Он позволит Грегору говорить все.

— Я не виню вас за подозрения, ваша светлость, — откровенно заявил Грегор.

— «Подозрения, которыми вам следует поделиться, — заявил Роберт, — менее чем в десяти лье отсюда Железный флот пытался сжечь флот западных земель в прошлом месяце. Но даже после этого вы явились на эту встречу с железнорожденным».

— «Железнорождённый, который оказался братом того самого человека, который развязал эту войну, ни меньше», — указал Тайвин Ланнистер.

Рассчитывайте на то, что Тайвин сформулирует очевидное. Особенно, когда очевидное очень бесполезно.

— Лорд Виктарион на нашей стороне, — твердо произнес Грегор.

— И ты можешь быть в этом уверен? — с сомнением спросил Мейс Тирелл.

— Да, — просто ответил Грегор.

— «Не могли бы вы рассказать нам, почему?» — спросил Тайвин.

— «Поскольку я служил с ним, — рассуждал Грегор, — ни вы, ни кто-либо за этим столом не может утверждать этого, лорд Тайвин. Я один имею право говорить за него, и я буду говорить за него. Итак, послушайте: лорд Капитан Виктарион — порядочный и благородный человек. Он присоединился к Легиону без Знамен по собственной воле. Он единственный из выживших сыновей Квеллона Грейджоя, разделяющий идеалы своего отца. Он твердо верит в мое дело. Прежде всего… Я доверяю ему».

Роберт и лидеры Королевской армии были ошеломлены всеми этими пунктами. По правде говоря, другие легионеры тоже были ошеломлены. Виктарион был ошеломлен больше всех.

— и своею жизнь? — предположил Тайвин.

Грегор колебался, но только мгновение. После этого он медленно оглянулся через плечо, чтобы посмотреть на Железного капитана, а затем снова повернулся лицом и строго произнес:

— «Да, ценой моей жизни».

При этом Киван Ланнистер отошел от стола и направился к Горе. В одной руке он сжимал развернутый лист бумаги. Когда он оказался в пределах досягаемости самого высокого человека в комнате, он протянул бумагу Грегору и предложил:

— «Скажи это еще раз после того, как прочитаешь это, лорд Грегор».

Герион поднял бровь, когда его командир взял пергамент у своего второго старшего брата.

— «Что это?» — спросил Грегор, глядя на бумагу.

— «Он прибыл сегодня утром, — сообщил ему Тайвин. — Ворона прислали из рва Кейлин».

Герион и его спутники наблюдали, как Грегор читал содержание письма. Чем больше он читал, тем больше казалось, что его глаза постепенно расширяются.

— «Мой господин?» — обеспокоенно спросил Герион, кладя руку на спину Грегора.

— В Легионе было восстание, — мрачно объявил Грегор.

— «что?» — тихо спросила Дейси Мормонт.

Грегор сообщил:

— «Согласно этому, несколько легионеров Железнорожденных попытались захватить Ров Кейлин во имя лорда Бейлона».

— «Когда это произошло?» — спросил Оберин Мартелл.

Кеван Ланнистер подчеркнул:

— «Это письмо датировано совсем недавно. Если предположить, что оно было написано сразу после разрешения конфликта, повстанцы, должно быть, подождали, пока вы не пересечете мост лорда Фрея».

Меньше недели назад.

— «Насколько плохо?»

Малый джон Амбер с тревогой спросил Гору:

— «Какие повреждения?»

— «К нашему счастью, Черная Рыба быстро подавил восстание, — сообщил Грегор. — Под его руководством остальным легионерам удалось сокрушить диссидентов в течение часа. Все они были убиты или заключены в тюрьму».

— «Какие потери с нашей стороны?» — с опаской спросил Герион.

— «Никто из простых людей не погиб, — провозгласил Грегор. — Однако погибло около двух десятков верных легионеров. Сир Бринден предоставил список потерь».

Грегор передал письмо своим товарищам-легионерам. Каждый из них потратил минуту на то, чтобы просмотреть его, а затем передал дальше.

Когда Герион получил письмо, он лишь бегло просмотрел список жертв. Большинство имен он не знал или знал лишь немного. К сожалению, в этом списке были и прекрасные рыцари. Сир Осмунд Кеттлблэк был одним из них.

Герион был ошеломлен, когда обнаружил это. Он видел Осмунда в действии. Хотя он и не был одним из лучших фехтовальщиков, которых когда-либо видел Герион, он все же был очень способным и грозным воином. Он также был членом ближайшего окружения Грегора Клигана. Герион, возможно, не был так близок с Осмундом, как с другими членами, но он по-прежнему считал Кеттлблэка надежным союзником.

— «Освелл Кеттлблэк должен быть проинформирован о том, что его наследник погиб», — посоветовал Герион, возвращая письмо Грегору.

— Он будет уведомлен, — заявила Гора. — Не беспокойся, Герион. У сира Осуэлла есть еще два сына, и он узнает, что его старший погиб при исполнении служебных обязанностей. Это должно его немного утешить.

— «Действительно, — согласился Пакстер Редвин, — нет лучшего пути».

— «Я согласен, — заявил Тайвин Ланнистер, — но как бы то ни было, этот вопрос представляет собой серьезную проблему. Одно восстание Железнорожденных уже произошло на суше. Кто сказал, что другого не будет?»

— Я могу гарантировать, что этого не произойдет, — настаивал Грегор, — и позвольте мне объяснить мою уверенность. Несколько месяцев назад я получил достоверную информацию о возможности того, что Бейлон Грейджой спровоцирует восстание. В качестве меры предосторожности я приказал лорду Виктариону провести перекрестный допрос Железнорожденных легионеров. Тщательно изучив каждого из них, он определил, кто из них был верен нам, а кто — его брату. Всех, кто попадал в последнюю категорию, оставляли у Рва Кайлин. Когда я передал командование рвом Сиру Бриндену Талли, он заверил меня, что будет внимателен к Железнорожденным. Именно поэтому он смог так быстро подавить восстание».

— «Что ж, мой брат компетентный человек, — признал Хостер Талли, — даже в этом случае этого фиаско можно было бы вообще избежать, если бы вероломные Железнорожденные были заключены в покои, как только король объявил войну».

— «Это создало бы невозможный прецедент в Легионе без Знамени», — возразил Грегор.

Да, создали бы. Прочные узы доверия и товарищества, над созданием которых мы так усердно работали, могли разрушиться.

— «Иногда необходимо создать прецедент», — заявил Роберт Баратеон.

— Кроме того, какие у вас есть гарантии, что словам лорда Виктариона можно верить?

заметил Тайвин Ланнистер:

— «Вы попросили капитана Железнорожденных вынести приговор своим соотечественникам. Его происхождение делает его предвзятым. Гораздо более практичным решением было бы удалить всех Железнорожденных из ваших рядов».

Грегор вздохнул и сердито пробормотал:

— «Я думал, что прошли те дни, когда всю семью человека судили по поступкам одного».

— «Возможно, так и есть, — предположил Станнис Баратеон, — остальные из нас не так неосторожны».

Именно здесь Виктарион Грейджой наконец вступил в дискуссию. Он шагнул вперед и произнес мягко, но с силой:

— «Милорды».

Все головы повернулись к Железному Капитану. Сохраняя свою обычную гримасу, он заявил:

— «Вас нельзя обвинить в том, что вы считаете всех железнорожденных интриганами, коварными лжецами. Было время, когда я сам считал, что все жители зеленых земель слабы, жалки и бессильны. После службы в Легионе без знамен Я преодолел свои предубеждения. Позвольте мне помочь вам преодолеть ваши».

Герион заметил ухмылку на лице Грегора. Оно было наполнено гордостью и удовлетворением.

К этому моменту большинство лидеров Королевской Армии начали верить, что Гора была права насчет честности Виктариона. Даже сам король задумался.

— «Вы хотите шанс доказать свою лояльность?» — предположил Роберт Баратеон.

Виктарион слегка кивнул головой.

Роберт скрестил руки на груди и скомандовал ему:

— «Встань на колени».

Виктарион был немного встревожен резкостью этого приказа. Герион знал, что никогда в жизни не преклонял колени ни перед одним мужчиной. Даже Грегору или его старшим братьям. Герион молился, чтобы он принял правильное решение.

«Не будь упрямым. Эта ситуация может стать неприятной.»

К его счастью, этого не произошло. Медленно Виктарион опустился на одно колено перед королем-оленем и склонил перед ним голову. С этой позиции он провозгласил:

— «Я, Викторион из Дома Грейджоев, присягаю тебе, Роберт из Дома Баратеонов. Клянусь солью, клянусь морем, клянусь Утонувшим Богом».

Роберт был доволен этим. Он улыбнулся и положил руку на плечо Железного капитана, сказав:

— «Вы можете вставать».

Виктарион быстро подчинился этой команде. Когда он снова встал на ноги, Роберт посмотрел ему в глаза и сказал:

— «Я ценю вашу клятву, и я верю, что вы имеете в виду добро, но произнести эти слова недостаточно. Во-первых, вы должны доказать мне, что вам можно доверять.

Он подвел Виктариона к столу. Киван жестом пригласил Грегора и остальных тоже подойти. Герион нетерпеливо последовал за братом.

Это должно быть интересно.

На столе была разложена подробная карта Вестероса. Несколько крошечных фигурок были разбросаны по западной половине карты. Эти статуэтки представляли известное на данный момент местонахождение Железного флота и Королевской армии.

Роберт указал пальцем на Закатное море и произнес:

— «Как вы знаете, Железнорождённые попытались провести внезапную атаку на Ланниспорт. Их цель, очевидно, состояла в том, чтобы сжечь флот западных земель. К счастью, до того, как было потеряно слишком много кораблей, нам удалось чтобы отбросить Железный Флот».

— Во многом благодаря информации, которую нам предоставил лорд Грегор, — добавил Давос Сиворт.

— «Совершенно верно, — признал Роберт Баратеон, — увы, этого поражения недостаточно, чтобы обескуражить Бейлона Грейджоя. Я прав?»

— «Да, ваша светлость, — подтвердил Виктарион, — мой брат напал на Ланниспорт, потому что видел в их флоте величайшую линию обороны Западных земель. Сожжение этих кораблей дало бы ему полную свободу совершать набеги на западную половину побережья этой страны. Поскольку ему это удалось лишь частично, ему придется приспособиться к более осторожному подходу. Но это восстание далеко не окончено. На данный момент нам удалось лишь задержать его действия».

— Я так думаю, — пробормотал Эддард Старк, — ты говоришь «мы». Значит ли это, что ты действительно поможешь нам остановить твоего брата?»

— Да, мой лорд, — ответил Виктарион.

Роберт Баратеон кивнул и заявил:

— «Тогда скажите нам, лорд Виктарион, каким будет его следующий шаг?»

Виктарион посмотрел на карту и внимательно ее изучил. После минуты непрерывного молчания он указал на два места вдоль западного побережья. Сделав это, он заявил:

— «Его силы направятся к Сигарду и Фэркаслу. Первое — это все, что стоит между ними и остальными Речными землями. Второе — укрепленная цитадель, окруженная водой. Оба являются главными целями для нападения Железного флота.

Другие лорды записали все, что только что услышали. Пакстер Редвин посмотрел на Железного капитана и спросил:

— «Можем ли мы быть в этом уверены?»

— Совершенно уверен, — заявил Грегор Клиган, — я могу подтвердить все, что только что сказал лорд Виктарион.

— А почему так, лорд Грегор? — заинтересованно спросил Киван.

Грегор оглядел комнату и объяснил:

— «Давным-давно я получил некоторую информацию о последовательности действий лорда Бейлона. После того, как он сжег флот в Ланниспорте, он сразу после этого планировал атаковать Сигард и Фэйркасл. Хотя мы спасли большую часть флота, я могу вас уверить, что он все еще намерен провести эту кампанию».

— «Я не удивлюсь, — утверждал Хостер Талли, — Сигард и Фэйр-Айл находятся практически на расстоянии плевка от Железных островов».

Эддард потер подбородок, а затем спросил:

— «Откуда эта информация?»

— «Я не могу сказать, — прямо ответил Грегор, — и не могу объяснить, почему я не могу сказать. Все, что я могу вам сказать, это то, что я получил эту информацию из моего собственного очень надежного источника».

О да. Опять «источник».

Прошло почти семь месяцев с тех пор, как Грегор впервые сообщил ближайшему окружению о своем тайном источнике. С тех пор он ни разу не упомянул об этом снова. Но Герион часто задавался вопросом, что это за источник на самом деле. Только по просьбе Грегора он и его коллеги не просили разъяснений.

Тем не менее, король и его сторонники не удовлетворились этим расплывчатым описанием.

— «Как мы можем доверять этому «источнику», если мы не знаем, кто это такой?» — риторически спросил Роберт Баратеон.

— Вы спрашиваете лорда Вариса о том, как его маленькие птички поют свои песни? — проницательно возразил Грегор.

— «Нет, но, по крайней мере, мы знаем о его птицах, — возразил Тайвин Ланнистер, — у вас есть собственные птицы, лорд Грегор?»

— «Я не использую птиц, — откровенно заявил Грегор. — Кстати, вам может быть интересно узнать, что именно этот источник спас ваш флот, милорд».

Герион старался не насмехаться над выражением лица старшего брата.

Похоже, даже великий Тайвин Ланнистер может быть озадачен.

Грегор продолжил:

— «Человек с вашим интеллектом должен понимать, что то, что вы были готовы к нападению на Ланниспорт за несколько месяцев до этого, было не просто счастливым совпадением. Вы уже знаете, что мое предостережение было тем, что предотвратило большую трагедию. но это предупреждение было предоставлено моим источником. Подумайте об этом. Благодаря моему источнику, сотни моряков западных земель все еще живы».

— Это… это правда, — неохотно признал Тайвин Ланнистеред, — но если вы знали — или даже подозревали, — что Железные острова будут восставать, почему вы не сообщили об этом короне напрямую?

— «В то время у меня не было веских доказательств, — сказал Грегор. — Мои слова были всем, что у меня было тогда».

— «Кажется, это все, что у тебя есть сейчас, — заметил Станнис Баратеон.

— «Возможно, — заявил Грегор, — но, учитывая обстоятельства, которые привели нас сюда, я хотел бы думать, что сегодня мое слово имеет немного больше силы».

— Посмотрим, так ли это, — пробормотал Роберт Баратеон. Он снова посмотрел на карту и подумал вслух:

— «Поскольку у нас нет окончательного способа предсказать фактические перемещения Бейлона, мы будем считать, что утверждения лорда Грегора и лорда Виктариона верны. С учетом сказанного, мы также должны предположить, что Железный флот в самое ближайшее время отплывет в Сигард и Фэркасл».

— Что нам сделать, чтобы остановить их, ваша светлость?

Эддард Старк задал вопрос, который был у всех на уме.

— «Обычно я бы предложил устранить проблему у источника, — объявил король Роберт, указывая пальцем на Пайка, — но к тому времени, когда наши корабли достигнут Железных островов, корабли Бейлона уже могут быть на полпути к месту назначения. Таким образом, нам нужно сконцентрироваться на защите Сигарда и Фэркасла».

— «Как мы будем действовать?» — спросил Пакстер Редвин.

— «У нас есть два варианта: укрепить крепости или полностью предотвратить осаду, — заявил Роберт Баратеон, — Опять же, поскольку точное расписание Бейлона неизвестно, мы можем не успеть выставить подкрепление в Сигарде и Фэйркасле или даже получить их туда вовремя. Поэтому наша единственная альтернатива — перехватить Железнорожденных до того, как они туда доберутся».

Это последнее заявление вызвало волну беспокойства в комнате.

Как раз тогда, когда все начало налаживаться…

— Ты предлагаешь нам сразиться с Железнорожденными в открытом море? — недоверчиво спросил своего брата Станнис Баратеон.

— Да, — сказал Роберт несколько насмешливо, — на войне обычно встречаешь врага на поле боя.

— «На войне обычно сражаются на настоящих полях, — рассуждал Эддард Старк, — Роберт, в то время как материк Вестероса принадлежит нам, а Железнорожденные почти что живут в море. Вступать с ними в бой там было бы безумием».

— «Я должен согласиться с лордом Эддардом, — заметил Мейс Тирелл, — на палубе корабля Железнорожденные не имеют себе равных. Известно, что они побеждают силы, в три раза превышающие их собственные. И даже когда лорд Пакстер, лорд Станнис и лорд Тайвин объединив свои флоты, Железный флот по-прежнему значительно превосходит наш».

— «Наш единственный выход — встретить их в море, — настаивал Роберт. — Если мы этого не сделаем, Сигард и Фэркасл будут потеряны. А вместе с ними и безопасность Речных и западных земель.

— «Тогда мы все будем жить в водяной могиле», — тихо пробормотал Давос Сиворт.

Почти все там думали примерно одинаково, но Луковый Рыцарь был единственным, кто осмелился высказать эту мысль. Роберт казался разочарованным или разгневанным тем, что его коллеги были так недовольны его предложением. Это был плохой знак.

Когда лидер начинает сомневаться, тогда последователи должны начать паниковать.

К счастью, паники не было. В этот момент Грегор Клиган положил руки на стол, наклонился вперед и сердито пробормотал:

— «Вы что, не верите в себя?»

— «Это не вопрос веры, лорд Грегор, — рассуждал Кеван Ланнистер, — Железный флот способен сеять хаос на побережье западных земель. В открытой воде они могут сделать еще хуже — намного хуже. Любой здравомыслящий человек не пожелал бы встретиться с ними в море».

Грегор на мгновение задумался и смиренно кивнул головой. Затем он расплылся в улыбке и лукаво предложил:

— «Что, если я скажу вам, что у нас могут быть средства, чтобы уравнять шансы в нашу пользу?»

Это привлекло всеобщее внимание.

— «Что это означает?» — остро спросил Роберт Баратеон.

— «Я хочу вам всем кое-что показать, — двусмысленно заявил Грегор Клиган, — но сначала мы должны пойти куда-нибудь еще».

— «Где?» — спросил Мейс Тирелл.

— Где-нибудь снаружи, — прямо пробормотал Грегор, — желательно где-нибудь на открытом месте.

— «В это время дня на тренировочном дворе должно быть чисто, — сообщил Герион Ланнистер. Это был первый раз, когда он заговорил с начала собрания. Он привык говорить последним. Но нечасто за ним оставалось последнее слово.

— Этого достаточно, — одобрительно сказал Грегор. Он подошел к двери комнаты и сказал остальным:

— «Следуйте за мной, если хотите. Мы продолжим собрание на тренировочном дворе».

Это была скорее просьба, чем приказ. Тем не менее, каждый человек в этой комнате добровольно решил сопровождать лорда Грегора наружу. Вот только нужно было знать, что у него есть такого, что могло бы дать им преимущество перед Железнорожденными в морской войне.

* * *

Когда все вышли из комнаты, Аллард Сиворт догнал своего отца, сира Давоса. Во время встречи они только обменялись взглядами и улыбками; никаких реальных слов не было сказано. Когда они оба вышли из зала совета, у них наконец появилась возможность поговорить. Луковый рыцарь обрадовался, увидев своего второго сына.

Этого следовало ожидать.

Если не считать случайных писем, они не переписывались друг с другом более трех лет. Прогулка до внутреннего двора займет всего несколько минут, но этого времени было достаточно, чтобы они обьеденились.

Их сюзерен, лорд Станнис Баратеон, наблюдал за этим общением между отцом и сыном. Как ни странно, он обнаружил, что несколько завидует им. Он никогда не был так привязан к собственному отцу, и у него не было собственных сыновей. Хотя Станнис никогда не был сентиментальным человеком, он всегда ценил святость семейного единства.

Жаль, что в наши дни мало кто ценит эту святость.

Его жена, леди Селиса из дома Флорентов, носила его первого ребенка. Она должна была родить очень скоро. По словам мейстера Крессена, первенцем Станниса почти наверняка будет девочка. Станнис был недоволен, но он привык к разочарованиям. Тем не менее, он никогда не выражал своего недовольства. Он никогда не жаловался на то, чего у него не было. Он стремился сосредоточиться на том, что могло принадлежать ему.

«У нас с Селисой будут еще дети. Один из них обязательно будет мальчиком.»

Когда легионеры и лидеры Королевской армии вышли из зала совета, к ним присоединились солдаты из Крепости Клигана и несколько стражников из дома Ланнистеров.

К этому моменту группа насчитывала более пятидесяти человек. Давос и Аллард были единственными во всей этой компании, кто произнес хоть слово по дороге во двор. Остальные молча последовали за лордом Грегором Клиганом.

Когда они добрались до внутреннего двора, он оказался пуст, как и предсказывал Герион Ланнистер. Грегор попросил принести прочную плетеную корзину, деревянный поддон и плиту из твердого камня. Лорд Тайвин послал за этими предметами, и слуги Скалы поспешили их найти.

Пять минут спустя эти три предмета уже лежали во дворе. Каменная плита стояла в самом центре поляны. Плетеная корзина была установлена на плите. Деревянный поддон был прислонен к плите под крутым углом.

Грегор приказал всем встать во дворе так, чтобы каменная плита и плетеная корзина были полностью скрыты деревянным поддоном. Он также следил за тем, чтобы они сохраняли определенное расстояние между собой и этими тремя объектами.

Это должно оказаться самым… интригующим.

Как только Гора удовлетворился тем, где все стоят, он полез в свой камзол и вытащил небольшой кожаный мешочек. Развязав и расширив горловину мешочка, он протянул левую руку. Затем он перевернул мешочек над левой рукой, и его содержимое высыпалось наружу.

Содержимое оказалось крупнозернистым порошком. Порошок издавал странный запах, как пепел, оставшийся в очаге после того, как огонь погас. Оттенок порошка был преимущественно черным, но кое-где встречались серые пятна.

Грегор оглядел собравшуюся толпу и объявил:

— «То, что я держу здесь, представляет собой смесь трех минералов: угля, серы и моего собственного творения, которое я называю селитрой. Каждый из этих ингредиентов сам по себе служит множеству полезных целей, таких как тип топлива или окислителя. Вместе… они образуют очень опасное соединение. Я называю это соединение «черным порохом».

Станнис заметил любопытное выражение лица старшего брата.

Его всегда было легко очаровать.

Однако проповедь Горы захватила не только Роберта. Большинство лидеров Королевской Армии, солдаты Сандора и даже товарищи-легионеры Грегора также были глубоко заинтересованы. Очевидно, даже самые близкие к лорду Рва Кейлин совершенно не знали о существовании этого черного пороха.

Если он приложил усилия, чтобы создать эту смесь в полной секретности, это должно быть действительно замечательно. Опять же, если он создал его незаметно для всех, он может оказаться не слишком впечатляющим.

— Что делает этот «черный порох», милорд? — спросил Эддард Старк.

— «Это было бы трудно описать словами, — сказал Грегор, — поэтому я продемонстрирую».

Грегор вернул черный порох в кошель. Затем он вынул короткий кусок толстой бечевки, пропитанной маслом. Он засунул половину куска бечевки в мешочек, а затем потянул за шнурки мешочка, пока его горловина почти полностью не закрылась. Места как раз хватило, чтобы торчала вторая половина бечевки.

Затем он несколько раз хорошенько встряхнул мешочек, чтобы спрятанная половина шпагата зарылась в кучу черного пороха. Делая это, он никого конкретно не спрашивая произнес:

— «Можно мне зажженную свечу?»

Опять же, его просьба была довольно озадачивающей.

Он хочет зажженную свечу прямо сейчас? Это средь бела дня.

Лорд Тайвин приказал другому из своих слуг принести свечу и зажечь ее. Когда слуга вернулся со свечой, он тут же отдал ее Грегору.

Грегор воспользовался моментом, чтобы убедиться, что все находятся не менее чем в десяти метрах от центра двора. Убедившись в этом, он поднес пламя свечи к пропитанной маслом бечевке. Шпагату потребовалось меньше секунды, чтобы загореться. Когда пламя начало медленно распространяться по шпагату, Грегор оглядел свою компанию и сказал им:

— «Смотрите очень внимательно. И я советую вам заткнуть уши».

Сандор Клиган и семеро легионеров решили прислушаться к этому второму утверждению и прижали руки к бокам голов. Все остальные держали руки по бокам. Тем не менее, Грегор продолжил демонстрацию.

Когда пламя на шпагате достигло горлышка мешочка, Грегор развернулся и швырнул его в деревянный поддон. Сразу же после того, как он бросил мешок, он пригнулся и прижал руки к ушам. Его брат и коллеги сделали то же самое. Станнис и все остальные просто смотрели, почти не двигая мускулами.

В тот момент, когда сумка приземлилась на поддон, раздался оглушительный взрыв.

Взрыв был настолько громким и мощным, что те, кто стоял ближе всего к нему, чуть не сбились с ног. Это не произошло благодаря людям, стоящим прямо позади них.

В течение пяти секунд сразу после взрыва по всему двору разлетались осколки гравия, щепки и куски камня. Все они были крошечными по размеру, но многочисленными.

Сандор заметил, что запах пепла вернулся. Не только это; он увеличился в геометрической прогрессии. Судя по силе запаха, рядом действительно лежала куча пепла.

Кроме того, от взрыва осталось огромное облако дыма. Оно покрывало большую часть двора и постепенно расширялось, пока не покрыло им все окрестности. Король Роберт и многие другие отвернулись, чтобы он не попал им в глаза. У некоторых из них появился кашель. К счастью, кашель длился ровно столько, сколько был дым.

Через пару минут дым рассеялся, и результаты взрыва стали видны во всей красе.

Ничего не осталось ни от плетеной корзины, ни от деревянного поддона, ни от каменной плиты. Все они превратились в руины.

Грегор улыбнулся увиденному и повернулся ко всем остальным. Он скрестил руки на груди и с гордостью заявил:

— «Как видите, черный порох так же смертоносен и разрушительен, как лесной пожар. Однако он действует гораздо быстрее, и его гораздо легче контролировать».

— Похоже на то, — сухо пробормотал Роберт Баратеон. Он расплылся в легкой ухмылке и заметил:

— «Это было… весьма впечатляюще, милорд».

Грегор слегка кивнул в знак признательности и заявил:

— «Спасибо, ваша светлость. Посмотрим, произведет ли это впечатление и на Железный флот?»

— «Возможно, мы будем это использовать»

уступил Роберт,

— «Скажите мне, как вы сделали это соединение?»

— Так же, как все делается: постоянными пробами и ошибками, — просто ответил Грегор.

Оберин Мартелл выступил вперед и заявил:

— «Я уверен, что мы бы заметили, если бы вы экспериментировали с этим веществом. Один только шум был бы разоблачением. Но мы так и не поняли, когда же ты нашел возможность испытать свое творение, Грегор?

— «Я никогда этого не делал, Оберин, — признался Грегор, — на самом деле, я сам не знал, что это действительно сработает, до этого самого момента. Насколько я знал, черный порох мог вообще ничего не делать».

Красный Змей усмехнулся. Дейси Мормонт, Роберт Баратеон, Сандор Клиган и некоторые другие присутствующие тоже немного захихикали.

Неудивительно, что Станнису было не до смеха. Некоторые утверждали, что он так и не научился даже улыбаться.

Разве лорд Грегор не понимает, что он просто рисковал выставить себя ослом? Перед своим КОРОЛЕМ?

Роберт явно не разделял мировоззрения своего младшего брата. Он сосредоточил свое внимание на остатках в центре двора и спросил:

— «Сколько у вас черного пороха?»

— «Еще сто мешочков такой же емкости, как этот, сейчас в моем лагере, — просветил его Грегор, — у меня тоже достаточно угля, серы и селитры, чтобы сделать еще тысячу. Их нужно только смешать».

Станнис Баратеон подошел к своему брату и спросил:

— «Если вы угадаете, лорд Грегор, сколько мешков потребуется, чтобы потопить один корабль Железнорожденных?»

Гора думал об этом около минуты, а затем предположил:

— «Это будет зависеть от размера корабля и реакции команды. Но если вы предпочитаете приблизительную оценку… я бы сказал, девять или десять мешков».

— Звучит довольно точно, — согласился Виктарион Грейджой.

— «Если это так, у нас должно быть достаточно черного пороха, чтобы уничтожить более половины Железного флота», — заметил Пакстер Редвин.

— Похоже на то, лорд Пакстер, — согласился Грегор, — однако, прежде чем мы применим черный порох в боевой обстановке, мне потребуются некоторые заверения.

— Какие заверения, милорд? — спросил Давос Сиворт.

Грегор твердо заявил:

— «Во-первых, я и только я буду определять, как распределяется черный порох, а также кому он распределяется. Крайне важно, чтобы каждый, на кого возложена обязанность по обращению с черным порохом, умел делать это должным образом и ответственно. Малейшая ошибка может привести к разрушительным последствиям для наших собственных сил. Кроме того, наличие слишком большого количества черного пороха на любом из наших кораблей может быть весьма опасным, поэтому я должен ограничить его количество, хранящееся на каждом корабле. Если после войны на каком-либо из наших кораблей текущий запас черного пороха все еще остается, все, что останется, будет передано мне и Легиону без Знамен. Наконец… знания о том, как делать черный порох, никому не должны передаваться».

Все внимательно слушали короткую проповедь Грегора и не возражали против большинства его тезисов. Последний, однако, показался многим из них довольно требовательным.

— Это очень строгое условие, лорд Грегор, — заметил Киван Ланнистер.

— Я это понимаю, — пробормотал Грегор Клиган, — но это не подлежит обсуждению. Я не допущу, чтобы черный порох был создан кем-либо, кроме меня самого.

— «Почему?»

Тайвин с сомнением пробормотал:

— «Значит, вы можете владеть исключительными правами на его производство, как и на свои строительные материалы?»

Гора медленно покачал головой и провозгласил:

— «О нет, лорд Тайвин. В отличие от бетона и цемента, я не собираюсь продавать черный порох. Это чрезвычайно летучее и небезопасное вещество. В неправильных или неумелых руках это может нанести неисчислимый ущерб. Я не буду участвовать в таком безрассудном разрушении».

Теперь он начинает противоречить сам себе. Он хоть это осознает?

— «Если черный порох настолько нестабилен, почему вы вообще заставили нас его использовать?» — с любопытством спросил Станнис Баратеон.

— Я никогда не говорил, что он нестабилен. Я говорил, что с ним нужно обращаться правильно, — возразил Грегор. — Имейте в виду, лорд Станнис, по сути, это сухой эквивалент лесного пожара. Поэтому с ним тоже нужно обращаться как с лесным пожаром. пироманты Королевской Гавани не делятся своей формулой дикого огня ни с кем, кроме своего ордена. Таким же образом я намерен столь же тщательно следить за изготовлением и распространением всего черного пороха. На время этой войны я позволю Королевской Армии использовать его. Но как только война закончится, я ожидаю, что весь оставшийся черный порох будет возвращен мне».

— «Что делать с оставшимся черным порохом?» — спросил Гарт Хайтауэр.

Я хотел бы знать это сам.

— «Он будет храниться у Рва Кейлин до следующей войны», — торжественно объявил Грегор.

Приемлемое решение. В любом случае вряд ли «следующая война» будет через много лет. В конце концов, как только станет известно, что у Магистра Ордена Роберта есть оружие столь же разрушительное, как лесной пожар, любой, у кого есть здравомыслие, как у Пятнистой морды, будет знать, что лучше снова восстать против короны.

— «Хорошо, лорд Грегор, — заявил Роберт Баратеон, — я позабочусь о том, чтобы наши войска поняли, что с черным порохом обращаются осторожно, и что никто из них не пытается оставить его себе».

— Я благодарен за это, ваша светлость, — одобрительно заявил Грегор Клиган.

— «Тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то из моих людей возьмет немного без твоего согласия», — прямо пробормотал Эддард Старк.

— Или любой из моих, — уступил Мейс Тирелл.

Тайвин Ланнистер и Хостер Талли дали одинаковую клятву, и Станнис Баратеон был последним, кто согласился.

Как только все великие лорды согласились с условиями Грегора, Роберт Баратеон повернулся лицом к толпе и объявил:

— «Теперь, когда установлено, что у нас есть преимущество над Железнорожденными, я утверждаю, что мы продолжаем реализацию моего предложения перехватитьЖелезный Флот до того, как они добраться до Сигарда и огненного острова».

На этот раз предложение Роберта не встретило ни сопротивления, ни отказа.

— «Да будет так, — пробормотал король-олень после периода молчания, — теперь мы должны решить, как эти контрмеры будут разработаны и реализованы».

— Вернемся в зал совета, ваша светлость?

предположил Эддард Старк.

Роберт кивнул на вопрос своего лучшего друга.

Все в группе вышли из двора и начали возвращаться тем же путем, которым пришли. По дороге Станнис услышал что-то похожее на низкий стон.

Оказалось, что это желудок его брата. Вскоре другие услышали стон и посмотрели в сторону короля.

Заметив взгляды, Роберт покраснел и прокомментировал:

— «Извините, я не ел с восхода солнца».

— «Никто из не придумывает, ваша светлость», — с юмором сообщил Эддард своему лучшему другу.

— Может быть, нам будет полезно перекусить, — предложил Роберт.

— Я прикажу принести в зал совета мясо и мед, ваша светлость, — предложил Тайвин Ланнистер.

— Очень хорошо, лорд Тайвин, — с радостью согласился Роберт на предложение своего тестя.

Достаточно скоро большая группа вернулась в зал совета. Как только легионеры и лидеры Королевской армии снова собрались, Тайвин послал за едой и питьем. Роберт предложил подождать, пока принесут еду, чтобы возобновить боевые планы, и никто не возражал.

Пока они ждали обеда, все в комнате проводили время, разговаривая с кем-то еще. Гарт Хайтауэр разговаривал с Мейсом Тиреллом и Пакстером Редвином, Аллард Сиворт разговаривал с Давосом Сивортом, Эддард Старк разговаривал с Робертом Баратеоном и так далее.

Станнис был почти единственным человеком, который не участвовал ни в одном из этих разговоров. Он просто стоял в стороне и наблюдал за остальными, пока они обьединялись.

Затем, в какой-то момент, к нему подошел Грегор Клиган и спросил:

— «Могу ли я переговорить с вами, лорд Станнис?»

— «Это будет зависеть от темы вашей речи», — стоически ответил Станнис Баратеон.

— Это связано с безопасностью твоей семьи, — сообщил ему Грегор.

Этим ему удалось привлечь внимание лорда-оленя. Он посмотрел Горе в глаза и сказал ему:

— «Я слушаю».

Грегор сначала проверил, чтобы убедиться, что они не летают над головой, а затем заявил:

— «Я слышал, что леди Селиса беременна».

— Вы правильно поняли, — подтвердил Станнис, — конечно, остальная часть страны тоже это слышала. Общеизвестно, что моя жена беременна.

— Да, милорд, — согласился Грегор, — но то, что я должен вам сказать вам не понравиться.

— Продолжай, — поманил его Станнис.

Грегор просветил его:

— «В начале прошлого года Легион обнаружил существование группы фанатичных сторонников Таргариенов где-то в стране. Мы активно работаем над тем, чтобы уничтожить этих предателей, но пока мы относимся к ним как к реальной угрозе короне.

— «Являются ли они подтвержденной угрозой для Роберта и его семьи?» — спросил Станнис.

— «Да, — подтвердил Грегор, — однако они представляют еще большую угрозу для вас и ваших близких».

— «Как так?» — с тревогой спросил Станнис.

— «По данным нашей разведки, как только родится ваша наследница, ее вскоре попытаются убить», — сообщил ему Грегор.

Откуда он знает, что у меня будет дочь?

Хотя это был отличный вопрос, Станнис не выразил его словами. Вместо этого он спросил:

— «Вы знаете, как они попытаются это сделать?»

— «Еще до того, как ей исполнится год, ей сделают анонимный подарок, — сообщил Грегор. — Подарком будет кукла. Лоялисты надеются, что кукла будет помещена в колыбель вашей дочери».

— Какой вред может причинить ей простая кукла? — спросил Станнис вслух.

— Она будет испорчена серой хворью, — ответил Грегор.

Станнис был ошеломлен этим.

— «Серая хворь?»

— «Да, — подтвердил Грегор, — к счастью, лоялисты не знают, что я знаю об этой их схеме. Так что этого вполне можно избежать».

— Что бы ты хотел, чтобы я сделал? — внимательно спросил Станнис.

Грегор убеждал его:

— «Каждый раз, когда ваша дочь получает куклу от неизвестного, не приближайте ее к ней. Вы должны немедленно сжечь ее».

— Я так и сделаю, — заявил Станнис.

Обычно Станнис Баратеон подвергал сомнению подлинность всего, что он слышал, даже если это было от кого-то, кого он уважал и кому доверял. Но когда на карту была поставлена безопасность его семьи, он воспринял эту новость очень серьезно.

— Вопрос, милорд, — вопросительно прокомментировал Станнис, — если вы узнали об этом заговоре год назад, почему вы рассказали мне о нем только сейчас?

— «Я ждал удобного случая, — настаивал Грегор, — я не мог рисковать, посылая ворона. Он мог заблудиться по пути к Драконьему камню или, что еще хуже, быть перехваченным сторонниками Таргариенов. В конце концов я понял, что единственный безопасный Вариант был сказать вам лично. Я пытался устроить встречу между вами и собой в течение нескольких месяцев. Нам просто повезло, что ваш брат король созвал эту встречу.

— «А что, если бы Железнорожденные не восстали?»

предположил Станнис.

— «Тогда я бы нашел другой способ встретиться с вами», — заявил Грегор.

Станнис кивнул головой, увидев логику в этом аргументе.

Теперь я, наконец, начинаю его понимать.

— В любом случае, я в долгу перед вами, лорд Грегор, — рассуждал Станнис, — знайте, что я вам глубоко признателен.

— «Вам не нужно благодарить меня, милорд, — заверил Грегор старика, — я просто исполняю свои обязанности перед троном и страной».

да, это так. Теперь я понимаю, почему Роберт поручил вам поддерживать целостность Вестероса. Очевидно, вы ничего не упускаете из виду.

Глава 23 Что нужно сделать

БУМ! БУМ!

Взрывы были громкими. Неудобно громкие для тех, кто услышал их впервые.

Лорд Джорах Мормонт наслушался их достаточно, чтобы шум не беспокоил его, как когда-то. В любом случае, его больше интересовало, что сделал источник взрыва, чем издаваемый им звук.

Небольшая горсть трех определенных минералов, смешанных вместе и хранящихся в мешочке. Одним пламенем они способны снести как дерево, так и камень. Когда он впервые услышал о черном порохе и его возможностях, Джорах усомнился в этом. Потом он стал свидетелем демонстрации, и его сомнения исчезли.

Только лидеры Королевской армии знали о существовании черного пороха до того, как король объявил, что армия будет разделена на три роты. Первый должен был отправиться в Сигард, чтобы защитить дом Маллистеров от надвигающегося нападения Железнорожденных. Второй отправится на Фэйр-Айл и таким же образом защитит дом Фарманов. Третий должен был отправиться в Пайк сразу после победы первых двух.

Джорах был назначен в первую роту. Его возглавит лорд Станнис Баратеон из Драконьего Камня. Джорах предпочел бы быть в третьей роте. Это желание подпитывалось личным стремлением к возмездию.

Джорах был достаточно взрослым, чтобы помнить дни до правления Квеллона Грейджоя. В детстве он не раз защищал Медвежий остров от рейдеров Железнорожденных. Верные вассалы Дома Мормонтов погибли, отражая захватчиков. Теперь у него будет шанс дать им бой. Но только шанс.

Он немного успокоился, зная, что первая и вторая роты должны были встретиться с третьей, как только их предварительные задачи будут выполнены.

Если боги добры, король не высадит свои отряды на берега Пайка до тех пор, пока они не соединятся с отрядами его брата.

Конечно, это будет зависеть от того, насколько быстро Железнорожденные будут отбиты в Сигарде и Фэйр-Айле. По крайней мере, у Джораха был некоторый контроль над этим. Это он знал наверняка благодаря новой тактике ведения войны, введенной Грегором Клиганом.

Король и командиры Королевской армии потратили целый день на определение того, какие части войдут в состав каждой из трех рот. На следующий день каждое армейское подразделение было проинформировано, куда оно направляется.

После того, как солдаты получили свои задания, король Роберт приказал их лидерам определить, кто из них обладает сильной рукой и острым зрением. Более четверти их сил, включая Джораха, соответствовали этому описанию. Тем не менее, каждому из них было приказано явиться в лагерь Легиона без знамен.

Во главе этого лагеря выступил лорд Грегор Клиган — Гора, Которая Скачет, Магистр Ордена Роберта, Лорд Рва Кейлин, Командующий Легионом без Знамени и муж двоюродной сестры Джораха. Как только он привлек их внимание, он заявил, что создал оружие, которое почти обеспечило бы им победу над Железнорожденными.

Джорах — и многие, многие другие — были заинтригованы этим заявлением. Затем лорд Грегор рассказал им о своем черном порохе и его разрушительных свойствах. Некоторых смутила аналогия, которую он провел с лесным пожаром, но их тревога уменьшилась, когда он заверил их, что с черным порохом гораздо легче справиться, чем с лесным огнем.

Затем Гора взял мешочек с веревкой, свисавшей из отверстия. Зажег кусок веревки и подождал, пока пламя скользнет в мешочек, лорд Грегор метнул его в мраморный блок, лежавший на пустой поляне. Раздался сильный шум и облако дыма. Когда дым рассеялся, Джорах увидел, что блок превратился в руины.

Что это за колдовство?

Вскоре он узнал, что никакого колдовства здесь нет; только наука.

Грегор Клиган сообщил, что намеревался, чтобы Королевская армия использовала больше этих мешков с черным порохом против флота Железнорожденных. Он объяснил, что выберет определенных людей, которые будут размахивать мешочками в предстоящих битвах. Кто бы ни владел мешочками, он должен был обладать превосходной меткостью и отличной рукой для метания. Вот почему он призвал всех тех в Королевской Армии, у кого были сильные руки и острый глаз.

Прежде чем кому-либо было дано разрешение на ношение черного пороха, лорд Грегор Клиган настоял на том, чтобы каждый из них прошел «процесс проверки», что бы это ни было.

Процесс проверки был разработан, чтобы проверить, насколько хорошо они справляются с черным порохом.

Для теста кандидатам выдавали маленькие мешочки, которые весили столько же, сколько мешочек с черным порохом. На самом деле эти мешочки были наполнены грязью, но из них все еще торчали импровизированные фитили. Грегор велел кандидатам потренироваться поджигать фитили и бросать мешочки в качестве определенных мишеней в широко открытое поле. Он судил и исключал соперников по целому ряду факторов.

Любой, кто уронил мешочек или не смог бросить его достаточно быстро после того, как зажег фитиль, был дисквалифицирован. Всех, кто бросал слишком далеко или слишком близко, тоже увольняли. Так было со всеми, кто не дождался, пока пламя пройдет под горлышком мешочка. Грегор объяснил, что это особенно важно. Если пламя все еще было видно, когда оно было брошено, оно, вероятно, погасло в воздухе. И даже если бы это было не так, когда сумка приземлилась на палубу корабля Железнорожденных, у кого-то из членов экипажа могло быть достаточно времени, чтобы поднять сумку с земли и бросить ее обратно в исходную точку.

После многих часов систематических проб Лорд Грегор, наконец, сузил тысячи обнадеживающих перспективных воинов до пятидесяти избранных. К его удовлетворению, лорд Джорах был среди этих пятидесяти.

Я покажу этим насильникам-железным людям, что когда они играют с медведем, они также играют с огнем.

Ряд его соотечественников высказали бы то же самое, за исключением того, что они касались животных или предметов, которые представляли их собственные дома. Независимо от того, кто это сделал, большая часть Железного Флота вскоре утонет или сгорит.

Помимо командиров Королевской армии, эти пятьдесят человек были единственными, кому Грегор раскрыл, из чего сделан черный порох. Однако все, что он сказал им, это то, что он состоит из угля, серы и селитры. Химический состав порошка он не назвал. Другими словами, соотношение угля, серы и селитры до сих пор оставалось загадкой. Это знал только сам лорд Грегор.

Гора утверждал, что привез достаточно черного пороха для одиннадцати сотен мешков. Это утверждение оказалось правдой; именно столько он поставил пятидесяти метателям. На самом деле он нашел время, чтобы смешать и приготовить каждый из них в одиночку.

Каждому из пятидесяти дали по двадцать два мешочка. Грегор подробно проинструктировал их, как правильно транспортировать сумки. Метателям посоветовали не хранить пакеты во влажных или открытых местах. Кроме того, подсумки не должны храниться в помещении с зажженной факелом или жаровней или любым другим открытым огнем. Кроме того, Грегор рекомендовал хранить каждый из мешочков в отдельном отсеке на случай контакта с огнем, чтобы свести к минимуму выброс из мешочка. В противном случае они запустят цепную реакцию, которая может серьезно повредить их окружение.

Семнадцать метателей были назначены в роту, которая должна была отплыть в Сигард, а еще семнадцать были среди тех, кто должен был отправиться на Фэйр-Айл. Остальные шестнадцать останутся в королевских резервных силах.

Грегор сказал метателям, что если какой-то из мешочков останется неиспользованным после войны, ему нужно будет вернуть все оставшиеся. Чтобы гарантировать, что это произошло, он устроил так, чтобы каждого из метателей постоянно сопровождал один из его легионеров. Таким образом, они могли постоянно контролировать, сколько мешков с черным порохом было в их коллективном инвентаре.

Гора доверяет нам отдать порошок Железнорожденному… но не доверяет нам вернуть его ему. Как странно.

Джорах мог чувствовать себя оскорбленным из-за такого явного недоверия, но он не мог винить лорда Грегора в осторожности. Повелитель медведей на самом деле был склонен полагать, что Грегор предоставил ему и другим метателям эскорт легионеров только в качестве меры предосторожности. Некоторые метатели были давними союзниками Горы. Некоторые даже сами были легионерами. Тем не менее, никто не был освобожден от наличия «сопровождающего». По крайней мере, при таком раскладе никто не задастся вопросом, предпочитает ли Грегор кого-то из метателей. Кроме того, сопровождающие не должны были просто наблюдать за метателями. Они также будут там, чтобы защищать и охранять их, на тот случай, если кто-нибудь (Железнорождённый или кто-то другой) попытается насильственно захватить какой-либо чёрный порох.

Как бы то ни было, Джорах заметил нечто странное. Статус каждого надзирателя легионеров, по-видимому, совпадал со статусом метателя, которому он или она были назначены. Большинство метателей были латниками или солдатами; их наблюдатели держали такие ряды. Было несколько рыцарей и наследников знатных лордов; их проводники были помазаны и также получили право унаследовать земли своих отцов.

Джорах был лучшим из всех пятидесяти метателей. Таким образом, ему также был назначен высший руководитель. Это оказался главный лейтенант Горы, принц Оберин Мартелл.

Джорах разговаривал с принцем на свадьбе его кузины Дейси, но их встреча длилась всего несколько минут. Этого времени едва ли хватило, чтобы познакомиться с Красным Змеем на личном уровне. Он полагал, что Оберин считал его скучным или неинтересным. Если да, то он не первый.

Судя по тому, что мог предположить Джорах, Оберин не собирался игнорировать лорда-медведя или пренебрегать им во время этой встречи. С того момента, как Гора поручил своему дорнийскому капитану следить за Джорахом, Оберин, похоже, проявил к нему живой интерес. Сначала Джорах решил, что Красный Змей просто выполняет его приказы. На самом деле, это было больше, чем это. Он быстро понял, что Оберин Мартелл искренне заинтересован в том, чтобы лучше познакомиться с лордом Медвежьего острова.

Джорах не мог понять, что могло спровоцировать новообретенное увлечение им принца. Он не сильно изменился с момента их первой встречи. Самая большая разница заключалась в том, что теперь он был вдовцом. Тем не менее, это мало что значило в общей схеме вещей. В его сознании, во всяком случае. Он слышал о… эксцентричности Оберина. Но он был уверен, что Оберин хотел, чтобы они стали ближе друг к другу, не поэтому.

Во время путешествия в Сигард Джорах узнал об истинных мотивах Оберина.

Их двоих отправили на военную галеру «Лорд Стеффон», названную в честь покойного лорда-отца короля. Корабль погрузил войска в тот же момент, что и флагман лорда Станниса Баратеона «Ярость», и продолжал плыть прямо рядом с флагманом. Два корабля находились в самом начале небольшой армады, направлявшейся к западному берегу Речных земель.

Джорах провел большую часть этого морского путешествия на мостике. Оберин тоже. Часто с ним была его дочь Нимерия. Джорах был почти уверен, что их там не было только потому, что он тоже оказался там. Они просто, как и он, предпочитали находиться на палубе. Тем не менее их постоянную близость к его положению трудно было не заметить. Как ни странно, у Джораха не было с собой даже черного пороха.

Наконец, на третью ночь их путешествия Оберин признался, почему так много времени проводил с лордом Джорахом или рядом с ним. Его пояснение было кратким, но понятным:

— «Мы с тобой скоро станем семьей».

— Как же так, мой принц? — спросил озадаченный Джорах Мормонт.

— «Моя старшая дочь выходит замуж за наследника Крепости Клиганов, — указал Оберин. — Так случилось, что ее жених — младший брат мужа вашей двоюродной сестры. Через Дом Клиганов мы с вами будем родственниками».

— Далекими, но да, — заметил Джорах, — я полагаю, мы с тобой были бы… троюродными братьями, дважды удаленными.

— «Или, во-первых, в зависимости от того, как исследовать генеалогическое древо, — возразил Красный Змей, — независимо от того, насколько дальними могут быть отношения, между моим домом и вашим будет какая-то связь».

Так или иначе, весь Вестерос в конечном итоге может быть связан. Не удивлюсь, если так и будет.

— И поэтому ты так поглощен моими делами?

Джорах предположил:

— «Ты хочешь узнать больше обо мне и моем доме, прежде чем мы станем частью твоей семьи?»

— Да, мой лорд, — подтвердил Оберин, — позвольте мне заверить вас: я не опасаюсь вас или любого другого Мормонта. Я хочу больше узнать о вас и о вашей семье из любопытства. единственный член вашей семьи, которого я могу искренне назвать своим другом, и в наши дни она настолько же Клиган, насколько и жительница Медвежьих островов».

— Вы встречались с моей тетей, леди Мейдж, не так ли?

рассказал Джорах.

— Да, я… — прямо пробормотал Оберин, — я не обижаюсь, когда говорю вам это, но я надеюсь, что она не является окончательным показателем того, на что похожи все жители Медвежьих островов.

Джорах Мормонт усмехнулся и заявил:

— «Это не так, я обещаю вам. Однако я понимаю, что вы имеете в виду. Иногда моя тетя может быть трудной женщиной. Мой отец однажды пошутил, что его сестра была истинной причиной, по которой он оставил Медведий Остров, чтобы присоединиться к Ночному Дозору. Но я знаю, что он любит ее».

— «Конечно, — признал Оберин с ухмылкой, — предполагается, что братья и сестры будут дразнить друг друга всю свою жизнь, даже когда они уже достигли совершеннолетия. Так случилось, что мы с сестрой до сих пор дружески подшучиваем друг над другом».

Это должно быть забавно

У Джораха не было ни братьев, ни сестер. Он никогда не возражал против того, чтобы вырасти единственным ребенком, но часто задавался вопросом, каково это иметь младшего (или старшего) брата или сестру.

— Я могу ценить и уважать человека, который так высоко ценит семью, — провозгласил Джорах, сложив руки на груди, — Если есть что-то особенное, что вы хотели бы узнать, вы можете спросить меня, мой принц.

Лорд Джорах и принц Оберин провели большую часть вечера, разговаривая о разных вещах. Некоторые из их тем носили частный характер; другие были более случайными или более профессиональными.

Например, оба мужчины умели читать карту. Оберин предложил приобрести ее, чтобы определить точное расстояние между Медвежьим островом и Солнечным Копьем, и Джорах решил подшутить над ним.

Они сделали интересное открытие. Дом Мормонтов располагался в самой северо-западной точке Семи Королевств, а Дом Мартеллов располагался в самой юго-восточной точке. Из-за этого они были буквально дальше друг от друга, чем любые два других дома во всем Вестеросе. Возможными исключениями были Дом Редвинов из Беседки и Дома Кроул, Магнар и Стейн на острове Скагос, которые были найдены в самой юго-западной и самой северо-восточной точках соответственно. Но были и те, кто спорил, что Скагосы не в счет, учитывая, как редко они приезжали на материк.

Несмотря на огромное расстояние между их родовыми домами, Джорах Мормонт и Оберин Мартелл очень хорошо ладили. Они провели несколько часов в приятной беседе. Несколько раз Нимерия участвовала в их обсуждении. К концу было ощущение, что они знают друг друга много лет.

Около полуночи Оберин решил немного отдохнуть. Он пожелал медвежьему лорду спокойной ночи и удалился на нижнюю палубу в свою каюту.

Джорах еще некоторое время не спал. Как и Нимерия. Если не считать дежурных часовых и корабельного штурмана, на мостике никого не было. Но часовые были заняты караулом, а штурман стоял у руля. Так что во всех остальных смыслах Джорах Мормонт и Нимерия Мартелл были одиноки.

Несколько минут они стояли у борта корабля в полной тишине. Наконец, Джорах нарушил тишину словами:

— «Прекрасная ночь, не так ли?»

— «Зависит от того, что вы называете «милым», милорд», — прямо заметила Нимерия.

— «Здесь довольно спокойно и мирно, — пояснил Джорах, — и вся эта вода… некоторым она может показаться огромной и пустой. Я нахожу это чудесным зрелищем. Есть что-то в мореплавании, что всегда поражало мое воображение».

— «Ну, твой дом находится на острове, — заметила Нимерия, — тебе не привыкать к мореходству».

— Ты теперь принцесса? — с любопытством спросил Джорах.

Нимерия взглянула на него с легкой досадой и пробормотала:

— «Пожалуйста, не называйте меня так, милорд».

Джорах был ошеломлен ее реакцией на такое обращение.

Большинство женщин приняли бы этот титул. Она отвергает это…

— Твой отец — принц, — незлобиво заметил Джорах.

— «И я его дочь, я знаю, — заявила Нимерия, — это не значит, что я должна равняться с ним по статусу. Я нахожу всю концепцию немного унизительной».

Джорах мог понять ее чувства. Он предложил:

— «Если вы настаиваете, я буду называть вас только «миледи».

— «Спасибо, мой лорд, — с благодарностью сказала Нимерия, — Теперь, чтобы ответить на ваш предыдущий вопрос… я впервые на корабле».

Джорах был несколько заинтригован.

— «Действительно?»

— Да, действительно, — подтвердила она, — видишь ли, у Дорна нет собственного флота, о котором можно было бы говорить.

— «Нет и у Севера, — добавил он, — Брэндон Горелка предал свой флот факелу после того, как его отец, Брэндон Корабел, пропал в море».

— «Понятно, — призналась Нимерия, — мой предок, Нимерия Мартелл, сожгла свой флот, чтобы гарантировать, что он никогда не будет использован против ее народа».

Джорах кивнул в знак подтверждения и спросил:

— «Как вы думаете, у кого из них была более истинная причина?»

— Ни у кого, — возразила Нимерия, — я считаю, что у обоих была правая причина.

— «Я не уверен в этом, — заявил Джорах, — действия Брэндона Старка были вызваны горем, действия Нимерии Мартелл — желанием защитить безопасность своей земли».

— «Является ли горе менее законным оправданием, чем безопасность?» — возразила Нимерия.

— «Возможно, нет… в определенных условиях, — пробормотал Джорах, — но это две совершенно разные грани. Стремление к безопасности присутствует в каждом из нас. Оно сохраняет нас даже в крайних случаях. горе может побудить нас вести себя эгоистично или иррационально. В крайних случаях… это может погубить нас».

— «Я не принимала вас за философа, милорд», — криво сказала Нимерия Мартелл с легкой ухмылкой.

— «Я не считаю себя таковым, — заявил Джорах, — я просто говорю то, во что верю лично».

— «Позвольте спросить, какие у вас были переживания горя?» — с любопытством спросила Нимерия.

С чего бы мне начать?

Джорах сообщил ей:

— «В юности я потерял друзей и вассалов из-за налетчиков из Железнорожденных. Когда я стал взрослым, я потерял больше из-за одичалых. Моя мать умерла, когда я был в самом разгаре отрочества. Мой отец ушел в Ночной Дозор еще до моего тридцатилетия… Совсем недавно… болезнь погубила мою жену».

При этом Нимерия положила мягкую руку на плечо лорда-медведя и мягко прокомментировала:

— «Да, я помню, что слышала об этом. Я не верю, что у меня была возможность выразить свои соболезнования. Поэтому, пожалуйста, знайте, что я очень сожалею о вашей утрате».

— Я ценю ваши слова, миледи, — заявил Джорах, — с тех пор, как умерла моя жена, прошло семнадцать оборотов луны. Я скучаю по ней, но мой период траура по ней прошел. Я не должен предаваться печали.

— «Я восхищаюсь твоей силой, — заявила Нимерия, — и я согласна, твоей главной заботой должен быть поиск новой невесты».

— Я искал одну, — сообщил ей Джорах. — Я переписывался с несколькими дамами из других северных домов. Увы, мои попытки оказались безуспешными.

— Никто из вас не привлекаликателен?

предположила Нимерия.

— Нет, я не такой уж особенный, — признался Джорах, — это они были бескорыстны.

Нимерия казалась ошеломленной.

— «Мне очень трудно в это поверить, милорд. Мы с отцом разговариваем с вами уже несколько часов, и мы оба пришли, чтобы насладиться вашим обществом. Как же не ваши соотечественницы игнорируют это?»

— «Они не знали меня так, как ты знаешь сейчас, — объяснил Джорах, — я полагаю, что они думают о Медвежьем острове не более чем как о огромной скале в центре Ледяного залива. По этой причине они мало думают о человеке, который служит его господином».

— Я бы подумала, что северянки менее поверхностны, — произнесла Нимерия.

— «Некоторые да, некоторые нет, — сказал Джорах, — я еще не отказался от своих поисков. Я полон решимости найти новую невесту до конца года».

— «Может быть, тебе следует рассмотреть возможность поиска за пределами Севера, — посоветовала ему Нимерия. — К югу от Перешейка есть много непредубежденных женщин. И после этого восстания… ты будешь одним из самых завидных холостяков в Вестеросе».

Джорах не мог не улыбнуться молодой дорнийке.

— Благодарю вас за доверие, миледи. Я подумаю над вашим советом.

Нимерия улыбнулась в ответ и пробормотала:

— «Пожалуйста, сделай это. Я уверена, что ты найдешь невесту, которая примет тебя таким, какой ты есть. Какой бы она ни была, я надеюсь, что она сделает тебя счастливым».

Джорах продолжал ухмыляться и слегка кивнул в ответ. Затем он пробормотал:

— «Скажите мне, миледи, все эти разговоры о женитьбе, а мы говорили только обо мне. Я хотел бы знать, что вы думаете по этому поводу».

Нимерия выглядела немного сбитой с толку.

— Почему вы спрашиваете, милорд?

— «Мне просто любопытно, — заявил Джорах, — я полагаю, что брак не был одной из ваших забот в детстве. Но не так сильно сегодня».

— «Вы правы, — подтвердила Нимерия, — после того, как король узаконил меня, я внезапно стала намного интереснее для мужчин Вестероса. На самом деле, в Близнецах сир Райман Фрей пытался предложить мне своего сына. Даже не был трезв, когда представил этот вариант».

Джорах нахмурился и сердито пробормотал:

— «Это похоже на Фреев. Благоразумие и вежливость им чужды, они мало заботятся о родстве и верности, у них нет храбрости, честности или сострадания, о которых можно было бы говорить… и они все еще удивляются, почему их ненавидит весь мир».

— Я полагаю, вы ему отказали? — предположил Джорах.

— «Нет, это сделал для меня мой отец», — с юмором рассказала Нимерия.

Джорах усмехнулся. Затем он спросил:

— «Есть ли какой-нибудь мужчина, которому вы действительно думали поклясться своей жизнью?»

— «Пока нет, — ответила Нимерия, — я еще молода, милорд. Мой отец говорит, что я все еще девушка. С другой стороны, я всегда буду для него девочкой. До сих пор я не задумывался о браке как таковом. Вполне возможно, что я никогда не выйду замуж.

— Что ж, если ты когда-нибудь это сделаешь, я надеюсь, ты найдешь мужчину, который будет относиться к тебе хорошо и справедливо, — пробормотал Джорах.

Нимерия усмехнулась и благодарно сказала:

— «Спасибо, Лорд Джорах».

Затем она поднялась и поцеловала лорда-медведя в щеку. При этом он дружелюбно улыбнулся ей в ответ. Вскоре они вдвоем легли спать.

Пару дней спустя армада появилась в поле зрения Сигарда. Лорд Джейсон Маллистер использовал маяк, чтобы подать сигнал кораблям роялистов. Он сообщил им, что готов защищать свою крепость. Он также уведомил их, что пришлет им подкрепление (если оно понадобится).

Когда флот роялистов находился в двухстах метрах от Сигарда, лорд Станнис приказал кораблям блокировать залив Железного Человека. Корабли стояли достаточно далеко друг от друга, чтобы можно было резко поворачивать влево и вправо, не опасаясь столкновения, но достаточно близко, чтобы Железнорожденные не смогли прорваться сквозь их ряды.

Затем они ждали. Это была худшая часть, ожидание. Все они знали, что Железнорожденные идут.

Они не должны спешить сюда.

Но они приближались. Об этом не могло быть и речи. Сигард был единственной линией обороны Речных земель вдоль западного побережья. Если он падет, все Речные земли окажутся во власти Железнорожденных. После того, как им не удалось сжечь флот западных земель, они сосредоточат свое внимание либо на Севере, либо на Речных землях, а Речные земли были ближе.

Не так близко, видимо. Где могут быть Железнорожденные?

Наконец, после полдня бездействия протрубил боевой рог. Тогда все сосредоточились на полном внимании.

Вдалеке силуэт одиночного судна. Потом появился другой. Потом еще два. Потом три, пять, восемь, одиннадцать, пятнадцать, двадцать… еще пятьдесят.

Когда все силы вторжения стали видны, Джорах понял, что Железнорожденные превосходят их численностью как минимум в два раза. Каждое из этих судов направлялось прямо к блокаде.

Но он не боялся. Он не позволит страху овладеть им.

Медленно, очень медленно Железные люди подходили все ближе. Они направлялись прямо на восток. Они ни на йоту не отклонились от своего курса. Вскоре Джорах увидел команду на мостиках ведущих кораблей.

— Стой, — тихо пробормотал Оберин, — держи крепче.

Он говорил с напряженной командой, а не с Джорахом или его дочерью. Джорах знал почему; принц знал, что ни он, ни Нимерия не сдадутся и не запаникуют.

На мостик перенесли небольшой столик. Джорах стоял рядом с ним. Двадцать два мешочка с черным порохом лежали на поверхности стола.

Когда Железнорожденные были в пятистах футах от него, он услышал, как лорд Станнис объявил:

— «Метатели, наизготовку!»

По всей длине блокады вызывающие повторяли его команду:

— «Метатели, наизготовку!»

При этом Нимерия принесла Джораху факел. Он взял его у нее, но еще не зажег ни один из кисетов. Железнорожденные были еще слишком далеко. Он и другие метатели оставались в режиме ожидания.

Вскоре Железнорожденные были в четырехстах футах от них. Потом триста, двести, сто…

Наконец, когда они были в пятидесяти футах, лорд Станнис закричал:

— «Мешочки!»

Джорах и остальные шестнадцать метателей подобрали по мешочку с черным порохом.

Через несколько секунд Станнис закричал:

— «Зажигайте!»

Джорах тут же поднес фитиль своего первого мешочка к пламени факела. Пропитанная маслом нить загорелась почти сразу.

Вскоре после этого Станнис проревел:

— «Дай волю!»

Потребовалось мгновение, чтобы пламя перекинулось внутрь мешочка. Как только это произошло, Джорах сосредоточился на ближайшем корабле Железного Человека, отдернул руку и швырнул в него сумку.

Мешочек приземлился на левый борт мостика корабля, на который он нацелился. При ударе мешок взорвался.

Ущерб, нанесенный им, был незначительным, но продолжительным. Одному члену экипажа оторвало ногу. Еще трое были сбиты с ног. В верхней части корпуса корабля образовалась большая дыра.

Еще шестнадцать взрывов раздались во всех рядах Железного Флота. Все они сопровождались криками мужчин и треском дров. Эти звуки оживили Джораха.

Есть еще много того, откуда это взялось.

Затем Станнис объявил:

— «Выпускайте по собственному желанию!»

Джорах подобрал второй мешочек, зажег его и швырнул в тот же корабль. Этот приземлился возле мачты, серьезно повредив дерево корабля и поджег его. Из-за этого судно не могло продолжать движение по прямой.

Третий мешок Джораха приземлился у основания главного паруса. Ему удалось поразить такелаж, который был снесен следующим взрывом. В результате огромный шест оказался под угрозой обрушения, и судно сбилось с курса.

Еще три подсумка, и корабль затонул. Джорах наблюдал, как уцелевший экипаж изо всех сил пытался покинуть корабль, пока он не затонул. Он улыбнулся с огромным удовлетворением.

Джораху и другим метателям удалось помешать продвижению Железнорожденных. Однако полностью предотвратить это им не удалось. После того, как каждый из метателей отправил в среднем по девять мешочков, несколько вражеских кораблей наконец достигли лорда Станниса.

На некоторых из этих судов уже собрались абордажные группы. Подойдя достаточно близко, они вскочили на борт кораблей королевской армии. Мечи были обнажены, и враги вступили в бой.

Вскоре воздух наполнился лязгом стали о сталь и боевым кличем сотен солдат. Взрывы черного пороха становились все реже и реже. Большинство метателей решили отказаться от научной войны в пользу традиционной тактики боя.

Какое-то время никто из Железнорождённых не поднимался на борт «Лорда Стеффона». Джорах мог продолжать использовать свои мешочки с черным порохом. Он выбрал цель, взял мешочек, поджег фитиль, бросил его в цель и повторил процесс много раз.

Через тридцать минут после начала боя Джорах заметил некий военный корабль в двадцати пяти ярдах от себя. Он ехал ужасно быстро, почти на таран. Он изучил свое окружение и обнаружил, что военный корабль идет навстречу «Ярости».

Джорах почувствовал, как его пронзила нервозность. В этот момент на «Ярость» уже взяли на абордаж три других корабля Железнорожденных. До сих пор лорду Станнису, сиру Давосу Сиворту и остальным членам экипажа удавалось избегать нападения вторгшихся отрядов. Однако все они были слишком заняты врагом, чтобы заметить военный корабль, приближающийся прямо к ним.

Джорах решил, что должен как-то вмешаться. К сожалению, его запас черного пороха был почти исчерпан. Его не хватило, чтобы потопить военный корабль или даже покалечить его. Он мог бы попытаться окликнуть лорда Станниса, но избыточная атмосфера заглушила его крики.

Вскоре Джорах пришел к выводу, что единственный способ спасти «Ярость» — это отрезать военный корабль от другого корабля. Поскольку никакие другие корабли Королевской Армии, похоже, не заметили ускоряющийся военный корабль, Джорах предположил, что заступником должен быть лорд Стеффон.

Джорах поспешно разыскал капитана «Лорда Стеффона» и указал ему на военный корабль. Он объяснил свою идею спасти «Фьюри», и, к его счастью, капитан не возражал против этого. Кроме кораблей вокруг «Ярости» и тех, что были наполовину затонувшими, в непосредственной близости не было других кораблей Железнорожденных. Так что, даже если «Лорд Стеффон» сломает свою позицию, не будет риска, что «Железнорожденные» проскользнут сквозь блокаду.

Когда лорд Стеффон начал движение, Джорах сосредоточил свое внимание на военном корабле. Когда он был достаточно близко, он смог прочитать имя, напечатанное на его боку: Железный Кулак.

Его глаза расширились, когда он увидел эти слова. Так назывался корабль Родрика Грейджоя, первенца и наследника лорда Бейлона. Джорах и все остальные в силах Станниса слышали, что Родрик возглавит атаку на Сигард. Им был дан приказ захватить его живым, если это возможно.

Когда «Железный кулак» был в десяти метрах от «Ярости», «Лорд Стеффон» качнулся перед флагманом Королевской армии. «Железный Кулак» попытался изменить курс, но успел повернуть только на пять градусов влево, прежде чем столкнулся с боевой галерой. Оба корабля неприятно трясло, но корпуса обоих выдержали силу удара.

Команде потребовалось очень мало времени, чтобы оправиться от шока. Хотя команда «Железного Кулака» была в ярости из-за того, что врезалась не в то судно, они были полны решимости максимально использовать эту ошибку. Было слышно, как Родрик Грейджой кричал:

— «Давайте утопим этих жителей зеленых земель!»

Джорах тут же обнажил свой меч Длинный Коготь. Родовой меч его семьи, сделанный из валирийской стали. Когда его вытаскивали из ножен, он издавал пронзительный свист.

Рядом вооружались и остальные члены экипажа. Почти все были вооружены мечами. Оберин Мартелл крутил в руках копье. Он двигался так быстро и так поспешно, что казалось, будто он крутит большим черным колесом вокруг своего тела.

Нимерия Мартелл держала в правой руке кнут, а в левой — длинный нож с тонким лезвием и очень высоким острием.

Вскоре подошла первая абордажная партия. Волна свирепых, разгневанных Железнорожденных поднялась на мостик «Лорда Стеффона» по правому борту.

Один из них немедленно пошел за Джорахом. Он маниакально кричал, размахивая морнингстаром в воздухе. Джорах поспешно увернулся от шипастого шара, обогнул Железного воина и полоснул его по шее. Ему удалось вскрыть плоть между горлом и лопаткой противника. Железнорождённый завопил, когда из него вытекла кровь его жизни. Он был мертв еще до того, как упал на палубу.

Менее чем в десяти футах от него другой Железнорождённый только что вступил в бой с Нимерией Мартелл. Он был вооружен боевым топором, который держал обеими руками. Он усмехнулся и сплюнул:

— «Ты будешь прекрасной соляной женой».

Нимерию, казалось, позабавила его самоуверенность. Она нахально ответила:

— «Может быть. Но не для тебя».

Она щелкнула кнутом вперед. Он обвился вокруг левого предплечья ее противника. Она дернула хлыст, заставляя его двигаться вперед. Когда он был достаточно близко, она подняла кинжал и вонзила его в верхнюю часть груди. Через несколько мгновений он тоже умер на палубе.

Оберин Мартелл оказался самым смертоносным человеком на борту «Лорда Стеффона». Двигаясь с исключительной скоростью и грациозностью, он сразился сразу с тремя Железнорожденными, и все трое были мертвы, не прошло и десяти секунд.

Несколько Железнорождённых предпочли держаться подальше от принца, решив преследовать менее опасных соперников. Многие из них думали о Джорахе и Нимерии именно так. Вскоре они обнаружили, что допустили серьезную ошибку в своих суждениях.

Джорах и Нимерия стояли спиной к спине, предлагая сделать это любому Железному воину, который посмеет приблизиться. Работая вместе, они могли уничтожить любого противника, который надеялся победить их. Звуки взмахов Длинного Когтя и щелканье кнутом Нимерии присоединились к множеству звуков, которые исходили по всей бухте среди Железных людей.

Когда первая абордажная группа с «Железного кулака» была почти уничтожена, подошла вторая. Руководил ею молодой человек. Ему было не больше двадцати, но у него была борода, закрывавшая щеки, подбородок и шею. Изображение кракена было отпечатано на передней части его нагрудника.

Джорах понял, как только увидел парня; он был Родрик Грейджой.

Родрик увидел его мгновением позже. Когда это произошло, он злобно ухмыльнулся и вытащил свой собственный меч. Затем он поднял его в воздух и дал команду своей команде атаковать.

Не успев оправиться от первой абордажной группы, экипаж беспокойно двинулся защищаться от новых агрессоров.

Джорах не обращал на них внимания. Его интересовал только их капитан.

Повелитель медведей медленно двинулся к Родрику Грейджою, обеими руками держа Длинный Коготь. Наследник Железных островов сохранил ухмылку и высоко поднял меч. Он насмехался над Джорахом:

— «Иди ко мне, медведь».

Джорах так и сделал. Оказавшись рядом с Родриком, он откинулся назад, как будто собирался ударить его по боку… затем он ударил молодого человека по ногам.

Родрик был застигнут врасплох; он ожидал, что первый удар будет нанесен сверху. Ему удалось вовремя уклониться от удара, но тотчас же последовал укол в плечо. На этот раз Родрик парировал меч Джораха своим. Затем двое мужчин сошлись в бою.

Джорах Мормонт был как минимум на десять лет и шесть дюймов старше Родрика Грейджоя. Вскоре он обнаружил, что он также дважды лучше фехтовальщика. Родрик Грейджой ни в коем случае не был любителем обращения с клинком, но его грубый, варварский стиль не имел ничего общего с дисциплинированным стратегическим подходом Джораха.

Тем не менее, Родрик был быстрее Джораха. Он также был более проворным из них. Он больше уклонялся от ударов, чем парировал. Это более чем компенсировало его слабое владение мечом.

Джорах понял, что Родрик пытается его измотать. Должно быть, он считал, что если будет держать его в напряжении, то измотает лорда Медвежьего острова. А если бы и не это, он бы все равно занимал Джораха достаточно долго, пока они не разобрались с остальной командой «Лорда Стеффона». Судя по тому, как быстро приближались абордажные группы, это вполне вероятно.

По этим причинам Джорах решил, что эта стычка должна закончиться как можно скорее.

Во время спарринга с Родриком он заметил ряд уязвимых мест в технике и позе молодого человека. Однако все эти атаки были бы фатальными, и Джорах по-прежнему был полон решимости захватить его живым.

Наконец, он заметил кое-что, что он мог бы использовать в своих интересах, не убивая лорда-кракена. Всякий раз, когда он рубил своим мечом, он держал его обеими руками. Пальцы его правой руки всегда были обращены к Джораху, когда он приближался к нему. При правильном расчете времени и правильном угле атаки Джорах мог вывести его из строя. Будет нанесен непоправимый ущерб, но приказ был только взять Родрика живым.

Живым… но не невредимым.

Джорах ждал, пока Родрик снова попытается взломать его. Когда наследник Пайка встал в эту стойку, лорд Медвежьего острова нанес ему исподтишка удар по рукам.

Родрик Грейджой завопил от боли, когда Длинный Коготь впился в кожу его правой руки. Он глубоко вонзился в егоплоть, разрезая мышцы и кости.

Меч Родрика с грохотом упал на землю. Вместе с ним упали три пальца и часть ладони его правой руки. Он упал на колени и схватился левой за то, что осталось от его правой руки, застонав в агонии.

Джорах не дал ему возможности отскочить. Он схватил Родрика за плечо, прижал Длинного Когтя к его горлу и заявил:

— «Родрик Грейджой, властью лорда Эддарда Старка из Винтерфелла и короля Роберта Баратеона я арестовываю вас за преступления восстания против короны».

Родрик все еще испытывал сильную боль из-за потери части руки, но казалось, что все сопротивление покинуло его. Он с трудом вздохнул и сердито пробормотал:

— «Я… я сдаюсь».

Вскоре экипажу «Лорда Стеффона» удалось одолеть экипаж «Железного кулака». Большинство Железнорождённых были преданы мечу, но некоторые предпочли сдаться вместе со своим капитаном.

В течение часа вся армада Родрика была потоплена, захвачена или обращена в бегство. Несколько кораблей лорда Станниса было потеряно, но это была явная победа Королевской Армии. По всей их колонне раздались возгласы аплодисментов, когда уцелевшие корабли Железнорожденных поспешно направились обратно на запад.

После битвы Джорах взял на себя ответственность за Родрика Грейджоя и других заключенных. Нимерия помогла ему связать их и сопроводить на гауптвахту. По дороге она поздравила его с «Хорошей работой по покорению наследника кракена, милорд».

Затем она улыбнулась ему. Эта ее улыбка привлекла внимание Джораха. Это было совсем не похоже на другие улыбки, которые она ему дала. Он нашел ее теплой, нежной… и немного чувственной.

Это не так уж отличается от того, как Блинда улыбалась мне.

Глава 24 Разные, но похожие результаты

В сотне миль к юго-востоку (больше к востоку-юго-востоку, чем к юго-юго-востоку) еще один бывший Песчаныя Змея улыбалась другому человеку. В данном случае это была Обара Мартелл, улыбающаяся своему избраннику, Сандору Клигану из Крепости Клигана.

Они вдвоем стояли на мостике «Леди Джейн», флагманского корабля флота жителей западных земель. Это был один из многих кораблей, спасенных предупреждением лорда Грегора Клигана.

Флагман был назван в честь покойной леди-матери лорда Тайвина Ланнистера, Джейн из дома Марбранд. Когда она была жива, ее мужа, лорда Титоса, многие знали как Смеющегося Льва. После ее смерти никто и никогда больше не мог называть его так. Это было тогда, когда над ним издевались и высмеивали даже его вассалы как Беззубого Льва.

Никто никогда не подумает и не осмелится назвать его старшего сына таким прозвищем. У лорда Тайвина были зубы, и любой, у кого есть козлиное чутье, никогда не стал бы пытаться спровоцировать его на то, чтобы он вынашивал их. В прошлый раз, когда кто-то это сделал… была написана очень зловещая и печально известная песня о том, что Тайвин сделал с ними в ответ.

Леди Джейн была частью другой блокады, установленной вдоль северо-западного побережья Фэйр-Айла. На борту находился сам лорд Тайвин Ланнистер, который командовал всем этим флотом с мостика. Известно, что он правил скорее страхом, чем дисциплиной, но его блокада была ничуть не менее грозной и непоколебимой, чем у лорда Станниса.

Сандор был там, чтобы служить оруженосцем лорда Тайвина и командиром отрядов Дома Клиганов из Крепости Клиганов. Именно по этой причине Обара сопровождала его. Хотя она еще не была членом Дома Клиганов, она скоро станет ею.

Ее присутствие на корабле привлекло множество взглядов и хмурых взглядов, которые она решительно проигнорировала.

Смотри на меня сколько хочешь. Это не заставит меня исчезнуть или изменить тот факт, что я здесь.

«Леди Джейн» была полностью укомплектована экипажем и несла полдюжины взводов солдат Королевской армии. Большинство из них были выходцами из западных земель. Это ничуть не удивило Обару.

Только в компании своих лев чувствует себя комфортно. Опять же, «удобный» может быть слишком сильным словом.

Обару не беспокоил тот факт, что она была одной из немногих на борту, не присягнувших Западным землям. В конце концов, если бы она родилась жительницей западных земель, ее бы здесь не было. Конечно, она скоро выйдет замуж за жителя Западных земель. К счастью для нее, ее суженый был более широким кругозором, чем большинство его соотечественников, и он не хотел растрачивать ее способности. Он видел ее в бою и знал, что она обладает превосходными боевыми способностями.

Кроме того, один из шести взводов состоял из латников Дома Клиганов. Обара очень хорошо познакомился с каждым из них за последний год. Она могла узнать каждого по имени, лицу, сильным и слабым сторонам. Большинство из них уже считали ее своей леди. Обару утешал тот факт, что если кто-то из других солдат на борту «Леди Джейн» попытается причинить ей беспокойство, они вмешаются. Но только если что-то выйдет из-под контроля. В конце концов, ни для кого не было секретом, что Обара могла защитить себя не хуже любого мужчины.

В любом случае, лорд Тайвин Ланнистер не позволил бы никаким спорам перерасти в ссоры на борту его корабля. Он не терпел ни глупостей, ни беспорядка со стороны подчиненных ему частей. Имея это в виду, Обаре не нужно было беспокоиться о каких-либо серьезных «разногласиях», вспыхивающих до тех пор, пока не появится Железнорожденный.

Тем не менее, быть так близко к Тайвину Ланнистеру не совсем нравилось ей. Мужчина несет ответственность за убийство ее кузенов. Ее отец, принц Оберин, рассказал ей, как сир Амори Лорх по приказу Тайвина убил принцессу Рейнис и принца Эйгона и пытался убить ее тетю Элию. Только благодаря доблестным действиям лорда Грегора Клигана ее тетка осталась жива.

Если бы принцесса Элия умерла вместе со своими детьми, между Западными землями и Дорном могла бы разразиться новая война. Ее выживание предотвратило это, но смерть ее детей сильно ухудшила отношения между этими двумя регионами.

Ее брак с Сандором станет первым из многих шагов в процессе исправления их отношений. В этом было главное политическое преимущество их союза. Как оказалось, очень многие факторы их союза имели политическое происхождение. Но нет нужды говорить, что здесь действовало нечто большее, чем политика.

Обара все еще не была уверена, любит ли она на самом деле Сандора, и она была более чем уверена, что он еще не любит ее по-настоящему. Тем не менее никто не мог отрицать, что эти двое были весьма увлечены друг другом. Они пришли, чтобы восхищаться и уважать сильные стороны друг друга, а также принимать и принимать слабости друг друга.

Кроме того, они оба были еще в том возрасте, когда один из них нередко шутил с представителями противоположного пола. Им двоим нравилось шутить, подтрунивать и осмеевать. Они даже любили поддразнивать друг друга (но только ласково).

Например, были случаи, когда Сандор называл Обару «принцессой». Он прекрасно понимал, что она терпеть не может, когда к ней обращаются таким образом, хотя теперь это был ее законный титул по всем законам Семи Королевств. В основном он называл ее так просто потому, что находил ее раздраженную реакцию на это забавной.

Хотя Обара была раздражена, она никогда не злилась на Сандора. Вместо этого она решила придумать и ему ласкательное имя. В данном случае «имя питомца» было довольно подходящим ярлыком; она начала называть его «Пес».

Так случилось, что Сандор не возражал против этого прозвища. Во всяком случае, он считал это уместным, учитывая печать его дома. Однако Обара не назвала его «Псом» только из-за трех собак, которые он носил на своем камзоле. Она также называла его так, потому что за время, прошедшее с момента их помолвки, он изо всех сил старался проводить с ней много времени. Иногда он следовал за ней, как верный щенок.

Обара знал, что он не одержим и не увлечен ею; он просто хотел узнать больше о женщине, которая станет его женой. Она могла понять и принять это желание. Она на самом деле думала, что это было мило с его стороны. Но она никогда не говорила ему об этом; по ее опыту, такие грубоватые мужчины, как Сандор Клиган, не хотели, чтобы их называли «милыми».

Обара была первой, кто назвал Сандора «Псом». Вскоре другие обитатели Крепости Клигана тоже стали называть его так. Однако, даже используя это прозвище, они все равно обращались к Сандору с уважением. Слуги обычно использовали «милорд гончая», а солдаты использовали «мастер гончая». Его родители часто чередовали имя, которое они ему дали, и имя, которое дал ему Обара. Эллин Клиган называла своего брата «Псом» так часто и так часто, что можно было подумать, что она забыла его имя при рождении.

В конце концов, почти все, кто жил или работал в замке, называли своего будущего хозяина «Псом». Обара была немного ошеломлена тем, как быстро это название стало таким популярным. Она еще даже не была частью семьи Клиганов, а уже влияла на них и их вассалов.

Однако, к ее ужасу, некоторые из них тоже последовали примеру Сандора. Время от времени кто-нибудь обращался к ней «Принцесса» или «Ваша светлость». Собственно, «Ваша милость», она не особо возражала. Но она была бы признательна, если бы никто не говорил с ней, как с королевской особой. Даже если она действительно была им тогда, она не была таковой большую часть своей жизни.

Пес и Принцесса поневоле. Какая у нас пара.

Что бы он или она ни планировали, они вместе будут сражаться в предстоящей битве против Железнорожденных. Лорд Тайвин Ланнистер, возможно, дискриминировал по признаку пола, когда дело дошло до выбора его генералов, но даже он не отказывал способным женщинам-воинам в возможности использовать свои навыки. За это Обара была благодарна.

Незадолго до отплытия лорд Тайвин созвал совещание высших командиров своей роты. Обара не присутствовала, так как ей не разрешили. Сандору было позволено, но только потому, что он был оруженосцем лорда Утеса Кастерли. Грегор и Дейси были там, потому что они были лидерами Легиона без Знамени.

После встречи Сандор подошел к своей невесте и рассказал ей о наиболее важных или заслуживающих внимания моментах разговора. По большей части это были просто боевые планы или стратегии создания и поддержания блокады. Однако было несколько… интригующих моментов.

А именно, был вопрос о том, кто будет вести Железнорожденных в этом столкновении. Младший брат лорда Бейлона, Эурон Грейджой, известный многим как Вороний глаз, должен был возглавить силы вторжения на борту своего «Молчания».

Даже во времена лорда Квеллона жители западного побережья боялись Вороньего Глаза. Его имя было гораздо более печально известным за Узким морем, так как его отец никогда официально не запрещал там набеги. Он разграбил Йи Ти, Ассаи, Иббен, Кохор, Летние острова и даже руины Старой Валирии. Из-за этого он накопил много богатства в своих путешествиях.

Лорд Тайвин Ланнистер считал, что битва будет короткой, если Эурон Грейджой будет повержен довольно рано. Он дал своим офицерам стимул быстро выполнить эту задачу. Он заявил, что любой, кому удастся захватить или убить Воронего глаза, может претендовать на его груз.

Если раньше Сандор не привлекал к себе полного внимания Обары, то он определенно привлекал его, когда говорил об этом. Она была поражена, что лорд Тайвин сделал такое щедрое предложение. Любой другой командующий Королевской армией — за исключением лорда Эддарда Старка и, возможно, лорда Грегора Клигана — присвоил бы себе богатства Вороньего Глаза.

Либо Тайвин Ланнистер не такой уж суровый и жестокий, как меня заставили поверить, либо он действительно гадит золотом.

Ни один из этих вариантов не казался очень правдоподобным. На самом деле последнее имело почти большую вероятность быть правдой, чем первое.

В любом случае, Обара надеялась, что у леди Джейн будет возможность встретиться с Безмолвием в бою. В то время как бывшая Песчаная Змея лично имела немного золота и драгоценностей, это большое богатство было бы полезно для обеспечения устойчивости ее будущего дома. Кроме того, Безмолвие перевозило вещи гораздо более ценные, чем золото и драгоценности.

Точный размер или состав инвентаря Эурона был неизвестен, но Сандор слышал, что у него было несколько лезвий из валирийской стали. Он рассказал Обаре о мастере-кузнеце в Королевской Гавани, который был обучен обращению с валирийской сталью. Если бы ему дали достаточно вещества, он мог бы расплавить металл и перековать его.

После того, как он сообщил ей об этом, Сандор сказал Обаре, что, если им удастся забрать валирийскую сталь на борту «Молчания», у крепости Клигана может быть собственный меч из валирийской стали. Вероятно, он сделал бы из него длинный меч или полуторный меч. Но это еще не все. Он нагло предложил Обаре:

— «Как насчет того, чтобы я подарил тебе копье с наконечником из валирийской стали в качестве подарка на помолвку?»

Обара на самом деле нашла это предложение весьма привлекательным. Она уже была достаточно смертоносна с копьем. Одино с острием из валирийской стали может сделать ее почти непреодолимой.

Сандор упомянул, что у Вороньего Глаза могло быть достаточно валирийской стали, чтобы выковать как минимум четыре оружия. Он чувствовал, что было бы неправильно, если бы только одна ветвь Дома Клиган приобрела такой редкий и ценный клинок. Таким образом, он хотел сделать двуручный меч для своего брата и длинный меч или полуторный меч для своей сводной сестры.

Сандор рассказал, что они с Грегором заключили сделку друг с другом. Если кому-то из них удастся подчинить себе Эурона Грейджоя, они поделятся друг с другом его запасом валирийской стали. Дейси согласилась на эту договоренность, так что Обара чувствовала, что тоже может. Она просто надеялась, что никто не опередит их до Вороньего Глаза.

Грегор Клиган и Дейси Мормонт находились на борту военного корабля «Морской лев», еще одного корабля, спасшегося от пожара в Ланниспорте. Блокада лорда Тайвина охватила всю северо-западную границу Фэйр-Айла. Однако «Морской лев» был размещен в самой правой части блокады, а «Леди Джейн» — в центре. Итак, братьев Клиганов разделяло несколько десятков кораблей. Но ни один из них не опасался за безопасность другого. Гора и Пес были сильными людьми, и всякий, кто говорил иначе, был дураком.

Как только блокада была установлена, Обара проводила большую часть своего времени, общаясь с несколькими людьми на борту «Леди Джейн», с которыми она была знакома. Поскольку все подразделения Крепости Клигана были там, она и Сандор смогли поговорить с сиром Уоллисом Пеклдоном и другими воинами.

Интересно, что сир Уоллис был одним из пятидесяти человек, которые были выбраны метателями мешков с черным порохом Грегора. Легионером, которому было поручено присматривать за ним и защищать его, был Гарт Хайтауэр, член ближайшего окружения Грегора.

Также на борту находился младший брат лорда Тайвина, сир Герион Ланнистер, который также оказался в ближайшем окружении Горы. Ходили слухи, что он проявил больше преданности лорду Грегору, чем своему брату. Там же находились двое латников Грегора, Тоббот и Раффорд.

Обара знала, что на «Леди Джейн» никого не было без разрешения лорда Тайвина. Она задавалась вопросом, почему Тайвин согласился посадить на свой флагман так много ближайших товарищей Грегора. Возможно, он хотел наблюдать за ними; посмотреть, насколько дисциплинированными они были, когда служили под другим командиром. Это была одна теория. Какими бы ни были его мотивы, у него должны были быть свои причины держать людей Горы рядом с собой.

В любом случае, Обара находила их присутствие несколько утешительным. Ее отец и сестра были в Сигарде, а полдюжины дорнийцев, сопровождавших ее в Западные земли, остались. В результате Сандор был ее ближайшим родственником на «Леди Джейн». Следующими после него были сир Герион, Гарт, сир Уоллис и другие люди Клигана. Ни один из них не был дорнийцем, но они обращались с ней как с семьей в Рву Кейлин и Крепости Клигана.

Обара заметила, что люди на «Леди Джейн» беспокойны. Это неудивительно. Большинство из них никогда раньше не сражались с Железнорожденными, а те, кто сражался, не желали делать это снова. Она лично не знала, чего ожидать. Насколько ей было известно, Дорн почти никогда не подвергался набегам. У него было так же мало общего с Железными островами, как у Долины с Простором. Она даже не была достаточно взрослой, чтобы помнить дни до Квеллона Грейджоя. Тем не менее, она могла представить, что всегда будет помнить предстоящую встречу с Железнорожденным. В конце концов, это будет ее первый настоящий вкус битвы.

Как только блокада была сформирована, Обара задалась вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем Железнорожденные действительно придут. Как оказалось… не так уж и долго.

В отличие от компании в Сигарде, компании в Фэр-Айле не пришлось ждать целых двенадцать часов. Эурон Грейджой оказался куда более энергичным, чем его дерзкий племянник. Всего через три часа после того, как корабли лорда Тайвина прибыли на Фэйр-Айл, вдалеке было замечено огромное количество вражеских кораблей.

— «Всем внимание!» — сурово закричал лорд Тайвин.

По мере того, как эта команда повторялась вдоль колонны блокады, все становились на свои заранее определенные посты. Обара стояла на мостике. Сандор тоже был там. Он как раз помогал лорду Тайвину облачиться в доспехи.

Это был долгий процесс, но Сандор делал это и раньше. Он мог надеть доспехи Тайвина Ланнистера с завязанными глазами (и действительно так и сделал). Он даже утверждал, что знает точные размеры своего сюзерена. Обара не знала, впечатлен ли он этим или встревожен.

Сандор был быстр, но эффективен. Ему потребовалось не более девяноста секунд, чтобы одеть Тайвина Ланнистера. Когда он закончил, повелитель львов был облачен с головы до пят в эмалированные пластины. Его брат Герион и латники Ланнистеров были одеты одинаково.

Что касается Сандора, то Пес носил кольчугу, а также рукавицы и наголенники из омарованной стали. Гарт Хайтауэр, Уоллис Пекледон и большая часть экипажа тоже предпочитали эту разновидность доспехов.

Обара была одета в свой типичный дорнийский кожаный доспех. Она не была такой защитной, как металлическая броня других Семи Королевств, но позволяла ей оставаться легкой и проворной. Украсив полушлем, она взяла копье и крепко сжала его обеими руками.

К тому времени, когда все были должным образом вооружены и бронированы, Железные люди были значительно ближе, чем когда Тайвин впервые приказал им занять свои позиции.

Со своего места на мостике Обара могла видеть все, что происходило на командной палубе. Она увидела сира Уоллиса Пеклдона и Гарта Хайтауэра у самого края ветки. Перед сиром Уоллисом лежал запас двадцати двух мешочков с черным порохом. Еще никто не принес ему факел.

Обара видела самую первую демонстрацию черного пороха в Кастерли-Рок. Это поразило ее тогда, и она была уверена, что поразит ее и сейчас.

Мы устроим этим Железнорождённым настоящий «жителей зелени» приём.

Лорд Тайвин не очень-то верил в черный порох. Служа безумному монарху, поклонявшемуся дикому огню, он опасался использовать то, что описывалось как его сухой эквивалент. Если бы решение было за ним, он бы отказался от пороха и вместо этого положился на группы лучников. Но сам Роберт Баратеон санкционировал и требовал применения черного пороха, и даже Тайвин не смог отказать королю.

Во всяком случае, не этотому королю.

Итак, Тайвин согласился сразиться с семнадцатью из пятидесяти метателей, отобранных Грегором Клиганом. Тем не менее, он держал в резерве большое количество лучников. Обара и все остальные едва могли возражать. Наличие плана на случай непредвиденных обстоятельств еще никому не вредило. Кроме того… Лорд Тайвин не любил людей, которые упорно с ним не соглашались.

Когда Железнорождённые были в сотне ярдов от них, лорд Тайвин приказал метателям дать зажигалки. Герион Ланнистер принес сиру Уоллису Пеклдону факел, который сир Уоллис тут же принял.

Когда Железнорождённые были менее чем в двадцати ярдах, лорд Тайвин разрешил метателям поджечь их сумки. Сир Уоллис осторожно перенес пламя своего факела на шнурок своей сумки. Даже с высоты более чем в двадцати футах Обара мог видеть, как загорается фитиль.

Вскоре после этого лорд Тайвин приказал метателям освободиться. Сир Уоллис Пеклдон швырнул сумку в ближайший корабль. В тот момент, когда он коснулся ветки корабля Железнорожденных, он взорвался в облаке дыма, нанеся существенные повреждения корпусу и команде корабля. Даже с мостика Обара чувствовал запах горелого угля и серы.

После этого лорд Тайвин приказал метателям использовать оставшиеся мешочки с черным порохом по своему усмотрению. Сир Уоллис быстро подчинился этому приказу.

В течение следующих нескольких минут со всей блокады полетели кисеты. Везде, где они приземлились, были слышны отчаянные крики и звуки трескающегося дерева.

Любой здравомыслящий противник развернул бы свои корабли после четвертой или пятой волны подсумков. Железные люди, однако, были упрямы. Кроме того, эта армада была лучше оснащена, чем та, что шла в Сигард.

В отличие от Родрика Грейджоя, Эурон Грейджой не забыл включить в свои ряды лучников. Он вынес их после шестой волны подсумков с черным порохом. Достаточно скоро небо было заполнено стрелами железных луков. Затем пришла очередь кричать роялистам. Десятки из них были поражены только в первом залпе.

Ни одна из стрел не достигла моста «Леди Джейн». Однако нижняя часть командной палубы находилась в пределах досягаемости. Время от времени сиру Уоллису Пекледону, Гарту Хайтауэру и всем остальным на этом уровне приходилось пригибаться, чтобы не попасть под удар.

Лорд Тайвин поспешно вызвал своих лучников в отместку. Вскоре между двумя сторонами полетели стрелы. Происходило так много всего, что почти никто не успевал прицелиться. Большинству приходилось прибегать к быстрому наведению, надрезу и отпусканию. Такой подход был успешным для некоторых, но неэффективным для большинства.

Даже метатели не могли долго концентрироваться на мишени. Но они никогда не запускали еще один мешок с черным порохом, если не были уверены, что не промахнутся.

Вскоре корабли Железнорожденных достигли кораблей Королевской Армии. У противника уже были наготове абордажные отряды. Вскоре луки сменились на клинки, и по всей колонне был слышен лязг стали. Несколько железных кораблей попытались прорваться, но блокада устояла.

У берегов Фэйр-Айла происходило так много событий, но Обара могла сосредоточиться только на своем ближайшем окружении.

Сир Уоллис Пеклдон двигался очень быстро. За десять минут ему удалось потопить четыре корабля Железнорожденных с помощью двадцати своих подсумков.

Вскоре у него остался последний мешок. Он должен был бы принять это во внимание; один-единственный мешочек нанесет небольшой ущерб.

Как раз в этот момент взгляд Обары привлекло некое судно. Оно было таким же большим, как «Леди Джейн», и гораздо более зловещим. У него была единственная мачта, и был поднят массивный черный парус с золотым кракеном. Его корпус был окрашен в темно-красный цвет.

Это должно быть Безмолвие.

Мгновение спустя Обара увидела название корабля, отпечатанное на его борту, и подтвердила свою теорию.

На суку корабля стояла высокая фигура. Прищурив глаза, Обара смогла определить, что у него длинные черные волосы, а на левом глазу была повязка. На нагруднике его доспехов было отпечатано изображение. Это был красный глаз с черным зрачком под черной железной короной, поддерживаемой двумя воронами.

Нет вопросов; он Вороний Глаз.

Вороний Глаз, казалось, заметил ее; он смотрел прямо на нее. Или, возможно, он смотрел на лорда Тайвина Ланнистера. В любом случае, он заметил Леди Джейн, и «Безмолвие» направлялось прямо к флагману львиного лорда.

Обара подошла к мостику и крикнула:

— «Сир Уоллис!»

В ответ мастер над оружием Крепости Клигана обернулся и посмотрел на нее снизу вверх. Как только она привлекла его внимание, она указала в сторону Безмолвия. Сир Уоллис проследил за ее пальцем и заметил Эурона Грейджоя впереди его устрашающего корабля. Обара не могла видеть лица сира Уоллиса, но была уверена, что в этот момент он ухмылялся.

Обара Мартелл наблюдала, как сир Уоллис Пекледон забрал свой последний мешочек с черным порохом. Он подождал, пока не смог увидеть белок единственного видимого глаза Эурона Грейджоя. Затем он поджег фитиль своего мешочка. Как только пламя исчезло из-под горлышка мешочка, сир Уоллис поднял глаза и поднял руку.

Обара ожидал, что он сразу бросит мешочек. Он не делал. Казалось, он застыл в своей позе.

Через мгновение сир Уоллис Пеклдон рухнул на спину. К своему ужасу, Обара понял, что из его горла торчит стрела. Сир Уоллис был сбит лучником с другого корабля.

Мешочек с черным порохом все еще горел. Он медленно выкатился из рук сира Уоллиса. Гарт Хайтауэр поспешно подошел, чтобы поднять его и избавиться от него. Ему удалось смахнуть его с земли, но прежде чем он успел выбросить мешочек за борт или куда-то еще, его содержимое соприкоснулось с пылающей нитью.

Обара отвернулась до того, как раздался взрыв. Когда он действительно пришел, она ожидала, что его будет сопровождать крик или вопль. Но она ничего подобного не слышала; даже не взвизгнул от шока.

Примерно через десять секунд Обара заставила себя оглянуться на ветку. Глава мачты была снесена ветром, а валы немного расшатались. Возле передней части палубы вспыхнул небольшой пожар. Несколько членов экипажа нырнули в укрытие, но Герион Ланнистер храбро пробрался сквозь облако дыма.

Еще до того, как рассеялся дым, Обара могла предсказать, что найдет сир Герион. И действительно, она увидела лежащего на спине сира Гарта Хайтауэра. Хотя его тело было каким-то образом целым, в нем не было никаких признаков жизни. Сир Герион энергично встряхнул его, пытаясь спровоцировать реакцию, но ничего не добился.

Точно так же «Леди Джейн» потеряла двух членов экипажа. К сожалению, это было наименьшей из забот выжившего экипажа. Безмолвие было почти на них.

Тайвин Ланнистер казался невозмутимым. Он стоически заявил:

— «Возьми свою сталь!»

При этих словах Обара подняла свое копье, а Сандор обнажил свой полуторный меч. Герион Ланнистер, Раффорд, Тоббот и все остальные тоже обнажили свое холодное оружие. Лорд Тайвин вытащил свой длинный меч, но Обара сомневался, что он собирается его использовать. Тайвин Ланнистер был превосходным фехтовальщиком, и его никогда нельзя было назвать малодушным, но в бою он считал себя наиболее полезным в стороне, руководя действиями своих подчиненных.

Не прошло и двадцати секунд, как Молчание достигло Леди Джейн. Первая абордажная группа собиралась переправиться. Его возглавит сам Эурон Грейджой.

— Ваши приказы, милорд? — спросил Сандор.

Лорд Тайвин не сводил глаз с грозной галеры Железнорожденных и ее не менее грозного капитана. Без малейших признаков эмоций он тихо пробормотал:

— «Пролей их кровь».

Сразу же Обара Мартелл, Сандор Клиган и все остальные на мостике, кроме личной охраны лорда Тайвина, направились к ветке. Вскоре после этого они встретились с вторгшимися воинами Эурона Грейджоя.

Обара слышал, что «Безмолвие» управляется немыми. По-видимому, это не был жалкий слух; ни один из людей Эурона не издал боевой клич. Впрочем, как и сам Вороний Глаз.

Один из самых первых нахлебников сразу пошел за Обарой. Он взмахнул огромной булавой у ее головы, и она вовремя уклонилась от удара. Он снова ударил ее в грудь, но она отскочила назад. Когда он поднял свое оружие для третьего удара, она вонзила свое копье вверх. Она пронзила нижнюю часть его подбородка и вошла так глубоко, что кончик высунулся из макушки. Обара вытащила копье, когда немой рухнул на землю.

Неподалеку Сандор одновременно вступал в бой еще с двумя абордажниками. Один размахивал тяжелым боевым топором; другой шипованной дубиной. Они оба нанесли Сандору несколько ударов по голове. Сандор был одним из немногих людей с обеих сторон, у кого не было защиты головы. Обара знала, что он никогда не любил шлемы, но она знала, что он вполне справится и без них.

Действительно, уклоняясь и отражая атаки двух своих противников в течение тридцати секунд, он нанес удар по горлу того, у кого была шипастая дубина. Этот немой выронил свою дубинку, и его руки легли на шею, из которой вытекала кровь. Когда он истекал кровью, его напарник полоснул грудь Сандора. Сандор пригнулся, а когда вернулся, вонзил свой меч в грудь второго противника. Этот немой упал на колени, когда его внутренности начали вытекать из живота. Он испустил последний вздох, прежде чем его голова коснулась палубы.

Обара не знала, как долго продолжалась битва. Это было похоже на часы. На самом деле это были всего лишь минуты. Обара нашла стычку весьма волнующей. К сожалению, не каждый член экипажа «Леди Джейн» справился так хорошо, как она и Сандор. Экипаж «Безмолвия» тоже имел свою долю боеспособных истребителей. Самому Эурону Грейджою удалось в одиночку сбить пятерых жителей западных земель.

В какой-то момент Герион Ланнистер вступил в единоборство с Эуроном Грейджоем. Обара смогла мельком увидеть их встречу. Оба были невероятно быстры. Настолько быстро, что Обара с трудом различала, какой клинок принадлежит Гериону, а какой Эурону. Некоторое время никто с обеих сторон не осмеливался вмешиваться, опасаясь быть убитым.

После пяти непрерывных минут напряженной борьбы на мечах их поединок подошел к концу. Это закончилось в пользу Эурона, когда его меч попал в левую руку Гериона. Лев-воин завопил от боли, когда клинок его врага пронзил его перчатку. Сталь глубоко врезалась ему в предплечье, почти до кости. Эурон чуть не оторвал ему руку.

Вороний Глаз выхватил клинок и приготовился нанести новый удар. Обара Мартелл и Сандор Клиган поспешили заступиться. Сандор перенес свой меч между Эуроном и Герионом, отразив удар в самый последний момент. Капитан «Безмолвия» разочарованно зарычал, что ему отказали в убийстве, но поспешно переключил внимание на своего нового соперника.

— Обара, отведи Гериона в безопасное место! Сандор сказал свое намерение, поддерживая зрительный контакт с Эуроном Грейджоем.

Она кивнула и помогла сиру Гериону подняться с земли. Она обняла его рукой за неповрежденное плечо и увела с места происшествия. К ее счастью, ни один из ее врагов не пытался приблизиться сюда. Но ни один из ее союзников. Она посмотрела на воина-льва и спросила его:

— «Ты в порядке, Герион?»

Он слабо повернулся, чтобы посмотреть на нее, слегка ухмыльнулся и пробормотал:

— «Д-да. С-спасибо, Обара».

Она улыбнулась в ответ и заявила:

— «В любое время».

Из-за ее спины Обара мог различить звуки удара стали о сталь. Эурон Грейджой начал новую дуэль. На этот раз с Сандором. Как только Герион был в безопасности от конфликта, Обара повернулась, чтобы стать свидетелем столкновения между ее женихом и его грозным врагом.

Пес был намного моложе Вороньего Глаза, но был выше и сильнее. Эурон оказался лучшим фехтовальщиком, но у Сандора был более разнообразный набор навыков. Обара не удивилась этому.

За последний год Обара научила его нескольким традиционным дорнийским тактикам. Очевидно, Сандор оттачивал свои навыки на этих занятиях. Несколько раз они позволяли ему одержать верх над Эуроном. Он совмещал то, чему научил его Обара, с учениями своего брата, по сути применяя одновременно два различных боевых стиля. Это делало его движения совершенно непредсказуемыми, к большому удовольствию его (и Обары) и раздражению Эурона.

На третьей минуте их потасовки Сандору удалось загнать Эурона спиной в передний угол ветки. Вороний Глаз понял, что ему больше некуда идти, но он не собирался проигрывать эту дуэль. Он злобно ударил Сандора по лицу. Сандор увернулся от удара и ловко нанес контратаку по запястьям соперника. Он коснулся только рукояти оружия Эурона, но сила удара была настолько мощной, что он потерял хватку. Его меч был выбит из его рук, и он полетел за борт. Он упал на поверхность воды с легким всплеском.

Теперь Сандор поймал Эурона Грейджоя, безоружного и беззащитного. Обара не могла не улыбнуться.

— Сдавайся, — горячо посоветовал ему Сандор, указывая острием меча на горло Эурона, — или я пошлю тебя к твоему Утонувшему Богу.

На мгновение показалось, что Вороний глаз действительно собирается сдаться. Затем его взгляд наткнулся на что-то, и он ухмыльнулся. Обара была в замешательстве… потом она увидела это.

Небольшой огонь, вырвавшийся из последней сумки сира Уоллиса Пеклдона, все еще пылал. Он не стал больше, но, учитывая, сколько вокруг него горючего щебня, он тоже не погаснет в ближайшее время. Он продолжал излучать тепло и свет возле ветки леди Джейн. Это было менее чем в пяти футах от мачты, где сейчас находились Сандор и Эурон.

Эурон Грейджой медленно поднял руки и сказал обманчиво спокойным голосом:

— «Очень хорошо, мальчик. Я сдаюсь».

Сандор постепенно опустил меч и кивнул головой. Он взял Эурона за плечо и жестом пригласил его пройти. Эурон так и сделал, но пока он шел, его взгляд скользнул по огню на вершине ветки.

Обара вскочила рядом с Герионом и закричала:

— «САНДОР, ПОСМОТРИ…»

Прежде чем она успела закончить, Эурон просунул ноги между ногами Сандора и сбил его с ног. Наследник Крепости Клигана потерял равновесие и упал на живот. Он приземлился прямо возле костра, его голова была меньше чем в футе от него.

Эурон быстро опустился на колени рядом с Сандором, схватил его за голову обеими руками и толкнул к огню. Лицо Сандора соприкоснулось с пламенем.

Звук, исходивший изо рта Сандора, был практически нечеловеческим. Это не был крик, вой или крик. Это было похоже на звук дракона, пытаемого самым ужасным образом. Конечно, огонь драконам не вредил. Чего нельзя было сказать о людях. Или гончих.

Поначалу Обара могла только с ужасом смотреть, как Эурон Грейджой прижимает голову ее суженого к огню. Ей показалось, что она чувствует запах его готовящейся плоти. Его запах не сильно отличался от аромата жареной на вертеле оленины. Эта мысль только заставила ее чувствовать себя еще более неловко.

В конце концов она вернулась к реальности, когда сир Герион Ланнистер крикнул ей:

— «Обара, сделай что-нибудь!»

При этих словах Обара Мартелл прояснила голову, снова взяла копье и бросилась на Эурона Грейджоя.

К ее неудовольствию, между ними встал еще один немой Эурона. Она пыталась обойти его, но куда бы она ни пошла, ему удавалось прыгать перед ней. Все остальные были все еще заняты, так что Обара был вынужден отбиваться от него.

В конце концов, ей не пришлось спасать Сандора. Он смог спасти себя. Даже когда его одолела невыразимая боль, он не забыл, что все еще носит сталь. Его полуторный меч выпал из рук, но кинжал все еще торчал у него за поясом.

Невероятной силой воли Сандор взялся левой рукой за рукоять кинжала и вытащил его из ножен. Его левый глаз посмотрел вверх и увидел голову Эурона прямо над своей. Он вытянул руку, издал кровожадный вопль и вскинул руку вверх.

Кинжал полностью вонзился в горло Эурона. Садистская ухмылка на его лице быстро сменилась изумленной гримасой. Он тут же отпустил голову Сандора. Пес вытащил свой кинжал и снова ударил Вороньего Глаза. На этот раз Эурон споткнулся и приземлился на бок.

Сандору хватило сил только на то, чтобы вытащить голову из огня. Как только он оказался на безопасном расстоянии от углей, его руки вяло опустились по бокам.

К тому времени Обара устранила собственного противника. Вытащив наконечник копья из грудной полости немого, она бросилась к Сандору и перевернула его. Правая сторона его лица была гораздо краснее левой.

Обара быстро сняла шлем и прижала ухо к груди Сандора. Его сердце все еще билось, но он потерял сознание. Обара отчаянно трясла его, надеясь вопреки всему, что это вернет его в сознание.

Она грубо похлопала его по рукам, взволнованно говоря:

— «Сандор? Сандор. Сандор!»

Через минуту она почувствовала руку на своем плече. Она обернулась с поднятым копьем, но владельцем руки был всего лишь Тоббот. Он в тревоге попятился и сказал ей:

— «Я не имею в виду ничего плохого, миледи. Я только хочу спросить, не нужна ли вам помощь».

Какого хрена ты думаешь?!

Обара была раздражена избыточностью этого вопроса, но сдержала себя, чтобы не выйти из себя. Она опустила копье и заявила настолько безмятежным тоном, на какой только была способна:

— «Да, да, пожалуйста. Сандор сильно ранен. Ему нужен мейстер СЕЙЧАС».

Тоббот кивнул в знак признательности и двинулся на помощь младшему брату своего лорда. Раффорд Милашка быстро пришел ему на помощь. Вместе они перенесли раненого Сандора Клигана с командной палубы в медицинский отсек.

Бой на борту «Леди Джейн» быстро подходил к концу. После смерти их капитана экипаж «Безмолвия», казалось, потерял уверенность в себе. Вскоре они были побеждены. Большинство из них были преданы мечу; остальные были закованы в кандалы.

Лорд Тайвин Ланнистер приказал группе своих людей подняться на борт «Безмолвия» и взять под свой контроль галеру. Если оставшиеся в живых члены экипажа сопротивлялись, они должны были быть казнены. Если они сдавались, они должны были быть закованы в цепи и заключены в каюты.

Тайвин дал своим абордажникам четкие инструкции, что они не должны ничего захватывать в грузовом отсеке. Он видел триумф Сандора над Эуроном Грейджоем и заявил, что содержимое Безмолвия теперь является исключительной собственностью Дома Клиганов.

Обычно Обара была бы довольна. Она и Сандор надеялись заполучить тайники «Безмолвия». Но после того, через что прошел ее жених, чтобы заслужить это сокровище, она задалась вопросом, действительно ли все это того стоило.

Менее чем через час после того, как «Молчание» было захвачено отрядами лорда Тайвина, остальная часть армады Железнорожденных распалась. Более половины их кораблей успели отступить; остальные были затоплены или захвачены кораблями блокады.

Морское сражение у побережья Фэйр-Айла было еще одной победой Королевской армии, но их потери были более чем в три раза больше, чем они были в Сигарде. Лорда Тайвина, похоже, не смущал большой список жертв. Мало того, что он ожидал большего сражения от Эурона Грейджоя, он также был довольно беспристрастен, когда дело касалось его войск.

Обара не удивилась, что лорда Тайвина не беспокоят его потери, но ее возмутило его равнодушие к тому, что случилось с его собственным оруженосцем. Тем более, что упомянутый оруженосец спас своего младшего брата от потери конечности (или чего похуже).

Всякий раз, когда Тайвин смотрел в ее сторону, Обара сохранял нейтральное выражение. Но за его спиной она сердито усмехнулась.

Если Сандор умрет, ты присоединишься к нему, Лев.

Она была очень серьезна в этом утверждении. Она прекрасно понимала, что убийство лорда Тайвина повлечет за собой ее собственную смерть и разрушит отношения Дорна с Западными землями, но Обару это не волновало. Единственная причина, по которой Сандор оказался на борту «Леди Джейн», заключалась в том, что его сеньор и Тайвин Ланнистер отправили его в бой. Но сам лорд Тайвин даже не принимал непосредственного участия в боевых действиях.

Обара не могла видеть Сандора, пока мейстеры ухаживали за ним. Они даже не давали ей отчетов о его самочувствии. Чтобы занять себя (и не бояться худшего), Обара занялась осмотром грузового отсека «Безмолвия». Она обнаружила, что богатства достаточно, чтобы процветать даже в самом бедном доме Вестероса. Золото, драгоценности и другие ценные безделушки были в изобилии.

Обара задумалась, кому раньше принадлежали эти предметы. Учитывая репутацию Эурона Грейджоя, большинство бывших владельцев, скорее всего, мертвы. Некоторые, вероятно, были еще живы. Если так, то правильным было бы вернуть им украденное. Однако эти люди были за полмира отсюда, между портом Иббен и Ассаи у Тени. Расходы на возвращение утраченного имущества могли значительно перевесить стоимость самого имущества.

Интересно, достаточно ли это оправдания, чтобы держаться за все это.

Так могло подумать большинство лордов Семи Королевств. Были некоторые, такие как Станнис Баратеон и Эддард Старк, которые могли бы назвать это ленью или эгоизмом. Тем не менее, по праву завоевания все на борту «Молчания» принадлежало Дому Клиганов.

Обеим ветвям Дома Клиганов. Такова была договоренность.

Обара провела час, обыскивая огромные груды сокровищ. Ей удалось найти большой запас кинжалов из валирийской стали. Их должно было быть множество. Их хватило бы, чтобы вооружить весь экипаж «Безмолвия».

Определенно достаточно для наконечника копья, длинного меча, полуторного меча и двуручного меча.

По крайней мере, в этом она могла найти какое-то утешение.

Когда Обара, наконец, вернулась на мостик «Безмолвия» и забралась обратно на борт «Леди Джейн», она заметила, что поблизости бросил якорь другой корабль. Она обнаружила, что это морской лев.

Между двумя кораблями был расширен трап, чтобы люди на борту обоих могли безопасно перемещаться между ними. После того, как трап был закреплен, несколько пассажиров «Морского льва» перешли на «Леди Джейн». Грегор Клиган и Дейси Мормонт первыми поднялись на борт.

Обара осторожно подошла к Горе и его жене. Увидев ее, она слегка поклонилась им, и они поклонились в ответ. Она бегло осмотрела их. Их доспехи были в некоторых местах помяты, а в других пропитаны кровью, но выглядели они невредимыми. Корпус «Морского льва» был изрешечен стрелами, но в остальном не пострадал.

— Как дела? — с любопытством спросила Обара.

— «Нам удалось потопить «Золотой шторм», ладью Аэрона Грейджоя», — весело сообщила ей Дейси.

— «Он плавал в воде полчаса, прежде чем мы его выловили, — рассказал Грегор, немного усмехнувшись, — теперь он отдыхает на бриге «Морского льва».

— Мило, — прокомментировал Обара.

После короткой паузы Дейси спросила:

— «А как насчет тебя? С твоей стороны произошло что-нибудь интересное?»

Обара сначала колебалась. Она не знала, как сообщить новость о том, что произошло. Но ее молчания было бы достаточно, чтобы понять, что что-то не так.

В конце концов она начала со слов:

— «Мы понесли некоторые потери. Главные из них — сир Уоллис Пекледон и Гарт Хайтауэр».

Грегор и Дейси, казалось, были встревожены этим. Обара могла понять почему. Сир Уоллис был главнокомандующим крепости Клигана с тех пор, как Гора был ее наследником. С тех пор, как онаприехала в Западные земли, Обара полюбила рыцаря средних лет. Дейси никогда не встречала сира Уоллиса, но она будет оплакивать его только потому, что ее муж будет оплакивать его.

С другой стороны, Гарта Хайтауэра должным образом оплакивали бы и Грегор, и Дейси. он был одним из высших офицеров Легиона без знамен. Не только это; он служил в тайном совете Грегора. В этот же совет входил отец Обары. Принц Оберин хорошо отзывался о Гарте Хайтауэре. Это само по себе о чем-то говорило; в те дни между ричменом и дорнийцем было немного настоящей дружбы.

— Однако… — продолжил Обара, надеясь придать разговору более позитивный оттенок, — есть хорошие новости. Эурон Грейджой мертв.

Дейси и Грегор, казалось, приободрились. Житель Медвежьих островов спросил:

— «Кто убил его?»

— «Эта честь была оказана Сандору», — уведомила их Обара с легко различимой гордостью в ее голосе.

Грегор и Дейси Клиган были в еще большем восторге от этой новости. Гора заявил:

— «Значит, это значит…?»

Обара кивнула и отвлекла их внимание на ближайшую галеру с черным парусом. Когда они повернулись к Безмолвию, она произнесла:

— «Этот корабль и все, что на нем, теперь принадлежит Сандору. И, соответственно, тебе и мне».

— «Что-нибудь хорошее?» — риторически спросила Дейси.

— «Немного золота и драгоценных камней здесь и там, — лукаво ответил Обара, — И прекрасный набор кинжалов из валирийской стали».

При этом два ее высоких спутника поспешно повернулись к ней.

— «Как много?» — с любопытством спросил Грегор.

— достаточно, — только и сказал Обара в ответ.

Одного этого слова было достаточно, чтобы ответить на настоящий вопрос, который занимал Гору. Он расплылся в широкой улыбке и пробормотал:

— «Я лучше поздравлю и поблагодарю Сандора, когда увижу его в следующий раз».

Обара мягко кивнул головой, стараясь не хмуриться.

Затем Дейси оглядела палубу и спросила:

— «Где Сандор?»

Обара боялась этого вопроса, но знала, что его нельзя избежать.

Они должны знать в конце концов.

— Он… ну… он… — беспокойно начала она, глядя в сторону.

По паузе в ее речи и намеренному избеганию зрительного контакта Грегор и Дейси предположили, что что-то не так.

— Обара?

Грегор поманил ее.

Наконец, Обара Мартелл вздохнула и мрачно сказала им:

— «Следуйте за мной».

Затем она отвела их под командную палубу «Леди Джейн» и провела их до самого медицинского отсека. Подойдя к ней, она легонько постучала в дверь.

К этому моменту мейстер корабля закончил лечение раненых. Он подошел к двери и открыл ее ровно настолько, чтобы выглянуть наружу.

— «Да?»

— Я здесь, чтобы увидеть Сандора Клигана, — заметил Обара Мартелл.

— Он не в состоянии принимать посетителей, миледи, — сообщил ей мейстер.

— Даже его брата? — резко возразил Грегор Клиган, попав в поле зрения мейстера.

При виде массивного Лорда Рва Кейлина мейстер передумал. Он медленно открыл дверь и отошел в сторону. Он тихо пробормотал:

— «Очень хорошо. Но, пожалуйста, не издавайте громких звуков. Он и многие другие все еще выздоравливают».

Обара, Грегор и Дейси тихо вошли в лазарет. Все кровати и некоторые места на полу были заняты. Относительно немногие тела были покрыты простынями. Остальные еще дышали и двигались.

Большинство жертв лечили от ран, нанесенных мечом или стрелой. Герион Ланнистер был среди них; он сидел в постели с левой рукой на перевязи. Он улыбнулся своим спутникам, когда они вошли; они улыбнулись в ответ.

— «Ты в порядке?» — спросил Грегор своего легионера, прослужившего дольше всех.

— Я в порядке, — заверил его Герион, — все благодаря Псу.

Грегор усмехнулся. Из всех людей, которые слышали ласковое имя Обары для ее жениха, Грегор Клиган, похоже, присоединился к нему больше всех. На самом деле, по тому, как он вел себя, можно было подумать, что он… ожидал, что Сандор получит это прозвище. Обара не могла этого объяснить, но опять же, ей было все равно.

Затем Герион немного нахмурился и указал на другой конец комнаты. Он провозгласил:

— «Сандор там».

Обара, Грегор и Дейси обернулись и увидели Сандора Клигана на кровати в углу. Он лежал на подушках и почти не шевелился. Правая половина его лица была сильно забинтована.

— О, нет… нет, нет, нет, — напряженно пробормотал Грегор, его глаза расширились от шока. Он бросился к кровати Сандора и опустился рядом с ним на колени:

— «Нет, нет, нет, нет, нет!»

Обара и Дейси быстро присоединились к Горе у кровати его брата. Дейси успокаивающе положила руку на плечо мужа. Она положила другую руку на левую руку своего хорошего брата.

Обара села прямо перед кроватью Сандора. Его непокрытый левый глаз был открыт и каждые несколько секунд моргал. Хотя он все еще был практически неподвижен, по крайней мере, теперь он проснулся.

— Этого не должно было случиться, — твердо пробормотал Грегор.

Обара счел это заявление озадачивающим, но первой заговорила Дейси. Она спросила мужа:

— «Чего не должно было случиться, любовь моя?»

Грегор ответил не сразу. Вместо этого он уставился в стену, словно тщательно обдумывая свой ответ. Через минуту он сказал жене:

— «Я обещал отцу, что буду охранять его».

Именно тогда Сандор наконец заговорил. Он сосредоточил взгляд на брате и тихо сказал:

— Это не твоя вина, Грегор. Ты был на другом корабле в другой части блокады. Ты ничего не мог сделать.

Обара почувствовала волны облегчения, охватившие ее. У ее жениха снова появился голос, и он говорил не иначе, чем прежде.

— «Как ты себя чувствуешь?» — обеспокоенно спросила Дейси.

— «Я не чувствую правой половины своего лица, — сообщил Сандор своей сводной сестре, — она как будто расплавилась».

— «Расплавилась?» — повторил Грегор, как будто само произнесение этого слова было проклятием.

— «Вороний глаз бросил его лицо в огненную яму», — сообщил Герион Ланнистер через всю комнату. Выражение лица Грегора свидетельствовало о том, что он был в ужасе.

— Но это не помешало мне воткнуть мой кинжал ему в горло, — хрипло пробормотал Сандор, — дважды.

Обара и Дейси улыбнулись при этом, но на лице Грегора сохранился испуганный вид.

— «Грег?» — спросил Сандор, заметив настороженный взгляд брата. — Что случилось?

Грегор не ответил. Не оглядываясь через плечо, он крикнул:

— «Мейстер?»

При этом мейстер появился у изножья кровати Сандора и произнес:

— «Да, милорд?»

— «Сними бинты с моего брата, — приказал ему Грегор, — я увижу его рану».

Обара, Дейси и Сандор были встревожены тем, как требовательно он звучал. Мейстер казался равнодушным, но строго сказал:

— «Я должен протестовать, сэр. Его рана все еще заживает».

— сейчас, — сказал Грегор сквозь стиснутые зубы, — вы можете завернуть их позже.

При этом мейстер вздохнул и уступил:

— «Как прикажете».

Грегор, Дейси и Обара отошли в сторону, чтобы мейстер мог встать на колени рядом с наследником Крепости Клигана. Он медленно расстегнул и развязал бинт, закрывавший лицо Сандора. Закончив, он отошел в сторону, чтобы остальные могли видеть повреждения.

Ущерб оказался даже хуже, чем думала Обара.

Правая половина лица Сандора была гротескной. Все между его бровью и губой было обуглено. Кожа почернела, как будто умерла. Его ноздри стали намного тоньше. Его веко слегка нависло над глазом. Прядь его волос была сожжена.

На мгновение Обара почувствовал желание закричать. Ей пришлось прикусить язык, чтобы сдержаться. Она посмотрела на других своих спутников. Дейси казалась такой же потрясенной, как и она. Но Грегор… Грегор был совершенно подавлен. Он продолжал шептать в отрицании:

— «Нет, нет, нет, нет, нет, нет!»

Его слов и выражения лица было достаточно, чтобы предупредить Сандора. Пес повернулся к мейстеру и напряженно рявкнул:

— «Принесите мне зеркало».

Мейстер медлил и не решался повиноваться, но все же повиновался. Он взял маленькое зеркальце со своего стола и поднес его к самому высокому пациенту. Он протянул предмет, и Сандор тут же взял его в руки.

Сандор постепенно поднес зеркало к лицу. Когда он увидел то, что видели другие, он был ошеломлен.

— О, боги… — пробормотал он, глядя на себя.

Обара хотела сказать что-нибудь, чтобы утешить его, но какие слова могли утешить человека, который почти половину лица потерял в огне?

После неприятного молчания Сандор посмотрел из зеркала на человека, который дал ему его. Он с надеждой пробормотал:

— «Мейстер… пожалуйста, скажите мне, что с этим можно сделать. Что-нибудь. Что-нибудь».

Мейстер вздохнул и заявил:

— «Я предотвратил нагноение раны и могу полностью облегчить вашу боль. Но я боюсь, что повреждение тканей вашего лица необратимо. Вы будете носить этот шрам до конца дней вашей жизни, милорд».

О, нет. Ты не можешь быть серьезным.

Несколько мгновений Сандор просто смотрел на мейстера, словно не слышал этих слов. Тогда он отреагировал. Он нахмурился и швырнул зеркало в противоположную стену. Когда он разлетелся на десятки крошечных осколков, Сандор издал яростный рев.

— «Милорд, пожалуйста, — умолял его мейстер, — остальные пациенты пытаются уснуть».

— «Да пошел ты!»

Сандор сердито выплюнул:

— «Их раны заживут! По-вашему, мои не заживут!»

— «Если бы я мог залечить вашу рану, я бы это сделал, — настаивал мейстер, — но я не могу. Никто из моего ордена не может».

— И ты хочешь сказать, что я должен просто жить с этим?!

Сандор раздраженно выпалил.

— «Да, ты должен.»

Тогда говорил не мейстер, а Обара. Сандор, мейстер и все остальные повернулись, чтобы посмотреть на бывшую Песчаную Змею. Она наклонилась ближе к намеченному и заявила:

— «Сандор, ты не должен вымещать свой гнев на мейстере. Это не его вина. И не твоя тоже. Единственный человек, которого ты можешь винить, теперь мертв. Убит твоей рукой».

— Я знаю, — тихо пробормотал Сандор. Он немного успокоился, но его голос все еще был полон напряжения:

— «Но что скажут другие люди, когда увидят это?»

— «Тебя не должно волновать, что они говорят, — возразил Обара. — Кроме того, ты получил этот шрам, защищая свою страну от враждебных захватчиков. Они будут уважать тебя за это».

— Но они все равно будут считать меня уродом, — возразил Сандор.

— Нет, не будут, — возразила Обара.

— «Как вы можете быть уверены?» — спросил ее Сандор.

— «Поскольку вы не урод, — заявил Обара, — если кто-то посмеет назвать вас таковым, я заставлю его пожалеть о своих словах».

Сандор казался ошеломленным этим.

— Ты… ты будешь?

Обара твердо кивнула головой и заявила:

— «Меня не волнует, навсегда ли у тебя шрамы. Сгорел или не сжег себя, мы с тобой все еще обручены друг с другом. У меня есть все намерения обменяться клятвами с тобой в септе. И потребуется гораздо больше, чем уродство, чтобы отговорить меня от этого».

Сандор потерял дар речи, но в хорошем смысле. Как будто она дала ему уверенность в себе, которую он потерял. Грегор и Дейси, казалось, тоже чувствовали себя намного лучше.

Обара знал, что пройдет еще много времени, прежде чем они все смогут полностью справиться с травмой Сандора, но, по крайней мере, они прошли стадию отрицания. Горе, конечно, будет, но горе пройдет.

Возможно, со временем Сандор полюбит свой шрам.

В этот момент Сандор приподнялся, обхватил щеку Обары левой рукой и нежно притянул ее ближе. Он легонько поцеловал ее в губы.

Несколько раз до войны они целовались наедине. Эти поцелуи всегда были игривыми. Этот был вызван исключительно страстью. Таким образом, Обара нашла это гораздо более приятным.

Более того, к огромному удивлению (и радости) Обары, поцелуй Сандора не сильно отличался от того, что был до его шрама. Его губы были такими же мягкими, кожа такой же гладкой, дыхание таким же приятным. Во всяком случае… его поцелуй был даже лучше. Это было особенное чувство.

Глава 25 Надежда жива

Это было незадолго до того, как новости о морских победах Королевской армии в Сигарде и Фэйр-Айле достигли материка. Лорд Станнис Баратеон и лорд Тайвин Ланнистер сообщили королю Роберту, что они успешно нейтрализовали наследника лорда Бейлона Грейджоя и убили Вороньего Глаза. Король-олень был весьма доволен действиями своего брата и отца его жены.

Теперь, когда западное побережье Речных и западных земель было в безопасности, ничто не стояло между Королевской армией и Железными островами. Таким образом, король Роберт собрал остальную часть Королевского флота и отправился прямо к островам.

Из семи островов только три представляли собой реальную проблему для осаждающих. У Харлоу, Солтклиффа, Оркмонта и Блэктайда было мало оборонительных возможностей, когда они стояли поодиночке. Однако Старый Вик, Великий Вик и Пайк были гораздо более грозными, и ни один из них не падет так легко.

Имея это в виду, король Роберт разделил свою армаду на три меньших флота. Каждый из них будет осаждать один из трех самых сильных островов. Силы лорда Станниса возьмут Старый Вик, силы лорда Тайвина возьмут Великий Вик, а силы короля возьмут Пайк.

Виктарион Грейджой был в числе последних. Он не был ни в Сигарде, ни в Фэр-Айле. По просьбе короля он остался в Западных землях, чтобы посоветовать королю, как захватить Железные острова с минимальными потерями жизней или ресурсов. Тем не менее, на заключительном этапе войны Роберт решил позволить Железному капитану присоединиться к битве.

Виктарион теперь стоял на мостике «Железной победы». Прежде чем он и его товарищи-легионеры покинули Ров Кейлин, он организовал доставку корабля к Утесу Кастерли. Тем временем он ускакал на лошади в Западные земли.

Он уже не был против путешествий по суше, как когда-то, но всегда предпочитал паруса лошадям. Он никогда не чувствовал себя более живым и умиротворенным, чем когда стоял на палубе корабля.

Пока королевский флот направлялся к Пайку, Виктарион размышлял над текущим сценарием. Он не был дома много лет. Единственным контактом, который у него был со своим народом, были дружеские отношения, которыми он делился со своими товарищами-легионерами из Железнорожденных. Виктарион всегда намеревался в конце концов вернуться.

Кто бы мог подумать, что я вернусь с сонмом жителей зеленых земель?

У Викториона были очень смешанные чувства по поводу происходящего в то время. С одной стороны, он был на стороне победителей в этой войне. С другой стороны, его семья была на проигравшей стороне. Судя по тому, как легко Железный флот пал у Сигарда и Фэйр-Айла, триумф Королевской армии был почти гарантирован.

Но какой ценой придет победа?

На глазах у своих коллег-высших офицеров Легиона без знамен и командиров Королевской армии Виктарион Грейджой поклялся в верности Роберту Баратеону. Он имел в виду эти слова, когда говорил их, и он все еще имел в виду в то время. Несмотря на это, он не мог не задаться вопросом, какие последствия его клятва будет иметь для его семьи.

Его старший племянник уже был покалечен, один из его братьев был заточен в недрах Утеса Кастерли, а еще один из его братьев был убит. Только старший брат Виктариона, племянница и два младших племянника остались на свободе и невредимы.

Будут ли они оставаться таковыми очень долго?

Неопределенная судьба остальных Грейджоев беспокоила не только Виктариона. Он также думал о том, что станет с его именем и репутацией. На материке его, вероятно, приветствовали бы как храброго героя, который добровольно бросил вызов своим предателям и защитил от них страну. Но в глазах Островов… он был бы предателем. Не только это; его будут рассматривать как позор для всего, за что ратуют Железнорожденные.

Не секрет, что Железные острова считались самым диким и непокорным из девяти регионов Вестероса. Все равно даже у них были принципы и стандарты. В путешествии Виктарион понял, что собирается нарушить очень многие из этих правил.

Он сказал себе, что может жить с этим. Это было достаточно верно; у него не было сомнений по поводу взлома нескольких кодексов для общего блага. Король и его подчиненные наверняка поймут и посочувствуют ему. Что же касается других Железнорождённых… они могут понять, но никогда не проявят сочувствия. В худшем случае, они полностью изгонят его.

Всякий раз, когда я решу покинуть Легион… Возможно, я не смогу вернуться на Острова. Ров Кейлин может быть единственным домом, который у меня остался.

Это был худший аспект всего этого.

Какими бы трудными и обескураживающими были эти посредничества, Виктарион решил выбросить их из головы. Он не мог позволить себе сомневаться. Не в такой ответственный момент. Ему нужно было сосредоточиться на своем текущем задании. Он будет беспокоиться о своем статусе на островах позже.

Когда Виктарион вышел из задумчивости, его уши что-то уловили. Между звуками скрипа дерева, разбивающихся волн и голосов, он услышал мягкое жужжание. Казалось, оно исходило из-за его спины.

Виктарион оглянулся через плечо и увидел Нута-цирюльника, стоящего в нескольких футах от него. Он стоял, прислонившись к валу порта и глядя на море. Его губы слегка дрожали; жужжание исходило из его рта. Виктарион внимательно прислушался, и в этом звуке действительно была мелодия.

— Что ты напеваешь, цирюльник? — спросил его Виктарион.

Нут повернулся к своему командиру и ответил ему:

— «Песню, милорд».

— «Какую песню?» — с любопытством пробормотал Виктарион.

— «Я слышал это с Горы», — сообщил ему Нут,

— «Он утверждал, что это старая военно-морская песня, откуда он родом.»

— «Я не знал, что в западных землях есть военно-морские песни», — прокомментировал Виктарион.

— «Я тоже, — признал Нут, — возможно, он ошибся в его происхождении».

— Есть слова? — спросил Виктарион. Он был искренне заинтересован. Хотя у Железного капитана не было особого вкуса к музыке, его всегда интересовали песни о море.

— «Полагаю, что да, — ответил Нут-цирюльник, — однако я подобрал лишь несколько из них».

— Побалуй меня, если хочешь, — сказал ему Виктарион.

Цирюльник Нут кивнул и выпрямился. Потом откашлялся и тихонько запел довольно приятным голосом:

— «Якоря качают, мальчики мои, качают якоря. Прощайте, чужие берега, мы отплываем на рассвете. Всю нашу последнюю ночь на берегу, пейте до пены… вот и все, что я могу вспомнить навскидку».

— «Очаровательно, — заметил Виктарион, потирая висок, — я должен не забыть поговорить об этом с лордом Грегором позже. Мне было бы интересно услышать всю песню».

— «О, он был бы счастлив поделиться им, милорд, — провозгласил Нут. — Он упомянул, что надеется научить этому больше людей. Особенно тех из нас, кому удобнее на воде».

— «То, что сегодня произойдет, безусловно, будет достойно песни», — заявил Виктарион.

— «Действительно, — признал Нут, — в любом случае, это определенно будет хорошим отвлечением».

— «Отвлечением?» — повторил Виктарион, сбитый с толку.

— Да… — немного настороженно подтвердил Нут. После паузы он вздохнул и пробормотал:

— «Могу ли я говорить прямо?»

— Да, но помни о том, что говоришь, — предупредил его Виктарион. Даже от своих людей он не терпел никакого пренебрежения.

— «Я верю в то, что вы делаете, — заявил Нут, — работа на Легион без знамен принесла нам гораздо больше пользы, чем набеги на Эссос. Я также восхищаюсь вами за то, что вы открыто встали на сторону короля, а не своих соотечественников».

— «Каждый мужчина здесь сделал то же самое, — рассуждал Виктарион.

— Верно, — откровенно заявил Нут, — разница в том, что ваша семья правит Железными островами. Но это может продолжаться недолго.

Виктарион был в замешательстве.

— «Что ты имеешь в виду?»

— «После Восстания король может лишить вашу семью места правителя Пайка», — заявил Нут.

Это заявление заставило Виктариона задуматься. Он не рассматривал эту концепцию. Теперь, когда он это сделал, он заметил, что на самом деле существует большая вероятность этого. Несмотря на его верность Железному Трону, вся остальная семья Виктариона восстала против Роберта Баратеона. По этой причине у короля были законные основания забрать Пайк из Дома Грейджоев и завещать его другому дому. Наверное, даже не дому с островов.

— Возможно, ты и прав, — мрачно признал Виктарион.

Нут снова прислонился к валу и произнес:

— «Если вы позволите мне спросить, что вы чувствуете при этом, милорд?»

Виктарион провел добрую минуту, размышляя над идеей отделения Дома Грейджоев от Пайка. В конце концов, он посмотрел Цирюльнику в глаза и твердо заявил:

— «Я готов принять это. Если я должен пожертвовать родовым домом моей семьи ради Вестероса, пусть будет так».

Нут только кивнул головой и тихо сказал:

— «Очень хорошо. Если ты так считаешь, то я тебя поддержу».

Я просто надеюсь, что вы не будете единственным, кто это сделает.

* * *

На следующий день после того, как флот короля Роберта Баратеона отбыл из Утеса Кастерли, его рота встретилась с ротой лорда Станниса и лорда Тайвина. Железные острова были почти в пределах видимости их места встречи.

Когда они встретились, королю потребовалось некоторое время, чтобы оценить состав каждой роты. В нескольких случаях он решил перевести определенные подразделения в другую армаду.

А именно, он перевел Клиганов и Мормонтов в свою роту. Поскольку они сыграли важную роль в битвах при Сигарде и Фэйр-Айле, он хотел, чтобы они также присутствовали при падении Пайка.

Виктарион знал, что именно Джорах Мормонт покалечил Родрика Грейджоя, а Сандор Клиган убил Эурона Грейджоя. Он не держал ответсвеность за эти действия против обоих мужчин; они просто сделали то, что нужно было сделать. Кроме того, Виктарион чувствовал, что его дерзкий племянник может преподать суровый урок смирения, а между ним и Вороньим Глазом не было любви.

Как только король Роберт закончил реорганизацию Королевской армии, он начал вторжение на Железные острова.

Наступление началось ранним утром, когда солнце едва выглядывало из-за восточного горизонта. Еще до полудня пали Старый Вик и Великий Вик. Получив в небе сигнал от лорда Станниса и лорда Тайвина, войска короля Роберта двинулись к Пайку.

Осада Пайка велась очень методично. Во-первых, конфликт на море.

Половина королевских кораблей — во главе с лордом Пакстером Редвином, лордом Мейсом Тиреллом и лордом Хостером Талли — вступила в бой с большей частью того, что осталось от Железного флота, занятого в заливе Железного человека. Только несколько избранных кораблей все еще стояли на побережье, и все они находились в Лордспорте.

Пока бушевал морской бой, другая половина королевских кораблей направилась в Лордспорт с намерением пришвартоваться там.

К удивлению Виктариона, когда они добрались до Лордспорта, жители города почти не оказали сопротивления. На самом деле, когда флагман Роберта вошел в гавань, лорд Савейн Ботли отплыл на своем «Стриже плавнике», чтобы встретить короля-оленя под знаменем мира.

Роберт был настроен скептически, но согласился встретиться с лордом Лордспорта. После того, как лорд Саван был доставлен на борт «Молота короля Роберта», он заявил, что он и его семья готовы преклонить колено.

Когда Виктарион услышал это, он был удивлен. Его удивление разделяли и многие другие. Такой ход был нехарактерен для типичного Железнорожденного.

Железные люди обычно не очень легко уступали чужой силе. Даже если они сталкивались с огромными трудностями, обычно они были слишком упрямы, чтобы смириться с поражением. Таким образом, мотивы капитуляции лорда Ботли были поставлены под сомнение.

Первоначально подозревали, что причиной была его храбрость (или ее отсутствие). Но Виктарион был уверен, что лорд Саван не сдался из-за страха. Трусы и признающие себя побеждёнными недолго жили на Островах, а Дом Ботли не был известен тем, что производил их.

Было обнаружено, что истинной причиной уступки Савана Ботли было то, что он больше не верил в дело лорда Бейлона. Случилось так, что он не очень в это верил с самого начала. Кроме того, его старший сын Харрен в настоящее время служил в Легионе без знамен. Лорд Саван не хотел рисковать причинением вреда кому-либо из членов своей семьи, особенно своему наследнику, и участие Харрена Ботли в Легионе принесло много пользы их дому.

По крайней мере, у некоторых железнорожденных есть немного здравого смысла.

После недолгих размышлений Роберт Баратеон принял капитуляцию лорда Ботли. Остальным королевским судам разрешили войти в гавань Лордспорта. Как только они были пришвартованы, экипажи спешно высадились.

Войскам короля потребовалось больше часа, чтобы перегруппироваться на суше. Было собрано более десяти тысяч юнитов со всего королевства. Их дополнили еще несколько сотен, которые лорд Ботли смог выделить для них. Как только все они были организованно собраны, они отправились в путь к Пайку.

Замок Пайк был совсем недалеко при поездке на лошадях. Увы, лошадей на всех царских людей не хватило. Сам король был верхом, как и его генералы (включая Виктариона). Всем остальным пришлось идти пешком.

Через два часа они прибыли к главным воротам Пайка. Виктарион родился там, вырос там и прожил там большую часть своей взрослой жизни. Несмотря на это, великолепие и необъятность замка все еще поражали его. Он был не одинок в этом чувстве; он действительно мог слышать, как некоторые солдаты бормотали в благоговении.

Просто подождите, пока мы не окажемся внутри…

Пайк состоял из пяти башен, построенных на группе островков. Сторожка была единственной, к которой можно было попасть прямо с суши. Если кто-то хочет войти в Великую крепость, Кровавую крепость, Кухонную крепость и Морскую башню, он должен быть хорошим альпинистом. Король не собирался посылать свои отряды взбираться на скалы Пайка, поэтому им придется войти через сторожку.

В это время сторожка была опечатана. Решетка была опущена, а шесть оборонительных башен стен полностью укомплектованы людьми. Очевидно, лорд Бейлон Грейджой не сдался бы так легко, как лорд Саван Ботли.

К счастью, войска короля были подготовлены. Королевская армия доставила на берег несколько осадных машин. Среди них были скорпионы, катапульты, тараны и другие устрашающие машины. Роберт призвал всех их развернуть. Как только машины оказались в пределах досягаемости от сторожки, их обрушили на стены.

Основная часть королевских сил могла просто стоять и наблюдать, как осадные машины разрушают ближайшую стену сторожки. Большинству из них не приходилось беспокоиться о возмездии со стороны людей в башнях. Единственными, кто это сделал, были те из них, которые управляли машинами. Большинству из них удалось нырнуть в укрытие в нужное время, но многие из них упали от стрелы, большого камня или потока кипящего масла.

Железнорождённые на стенах были полны решимости удержать их, но их было слишком мало и они были слишком медленными, чтобы остановить осадные машины короля. Через несколько минут после начала штурма им пришлось опасаться вражеских лучников, которые открыли ответный огонь по стене снизу.

Через двадцать минут прорвались осадные машины. Южная часть сторожки прогнулась и закачалась, а затем рухнула. Самая южная башня опустилась вместе с ним. Люди, размещенные в этой башне, закричали, когда она исчезла за соседней скалой.

Как только стена была пробита, король Роберт отдал приказ наступать.

Виктариону Грейджою удалось стать вторым человеком, взобравшимся на стены сторожки. Лорд Джорах Мормонт был первым. Его тут же встретил один из арбалетчиков, выставленных на стене. Охранник попытался выстрелить в лорда-медведя с близкого расстояния. Лорд Джорах уклонился от выстрела и вонзил клинок из валирийской стали мужчине в грудь.

Примерно в тот же момент Виктарион вступил в бой с другим стражником стены. Железнорожденный сначала был ошеломлен, увидев его, а затем усмехнулся и сердито пробормотал:

— «Предатель…»

Виктарион не оставил бы это без возражений. Он вынул свой топор и ударил им по мечу своего противника. Парируя удары в течение десяти секунд, он нанес железнорожденному смертельный удар в верхнюю часть груди. Его противник фыркнул и вяло упал на землю.

Вокруг него происходили подобные смертельные столкновения. Между своими боями с другими Железнорождёнными Виктарион записал несколько схваток своих товарищей.

Грегора Клигана было достаточно легко заметить из-за его огромного роста и невероятно тяжелой брони. В левой руке у него был щит, а в правой он держал большой меч. Немногие живые люди могли удерживать двуручный меч в одной руке. Грегор Клиган сделал это идеально. Он ходил туда-сюда, убивая любого Железнорожденного, который осмеливался приблизиться к нему.

Его жена-жена Дейси Клиган была рядом. В правой руке она держала длинный меч. Левой она размахивала Морнингстар. Если это было недостаточно странно, ее внушительные размеры делали это так. Любой, кто пытался бросить вызов медвежьей островитянке, продержался не более двадцати секунд.

Виктарион вспомнил, как впервые встретил леди Дейси. Это было задолго до того, как она вышла замуж за лорда Грегора. Но и тогда Гора никому не позволял клеветать на себя. Виктарион так и сделал, и Гора чуть не ударил его за это.

Со временем Виктарион начал восхищаться женщиной-медведем во многих отношениях. Он принял ее как солдата и как лидера. Это был первый случай, когда он увидел ее в полноценном бою. Судя по тому, что он видел, никто не мог отрицать, что она была отличным воином. Для женщины.

Нет, не только для женщины. Она отличный боец даже для мужчины.

В какой-то момент к Дейси подошел высокий мужчина с копьем. Казалось, его позабавило то, что его противником была женщина. Во время спарринга с ней он насмешливо заметил:

— «Ты хочешь сопротивляться моему копью? Очень хорошо. У меня есть более длинное. Убери свое оружие, и я покажу его тебе».

Этого не произойдет, ты, бедный проклятый дурак.

Виктарион слегка посмеялся над прямолинейностью Железного Человека. Как ни странно, ему стало немного жаль этого человека, поскольку он мог предсказать, как Дейси отреагирует на это похотливое оскорбление.

И действительно, всего через несколько секунд Дейси взяла свою «Морнингстар» и ударила мужчину исподтишка в нижнюю часть тела. Мяч с шипами попал прямо между ног мужчины. Почти сразу его руки выпустили копье со стальным наконечником и метнулись к тому, что было на его теле. Он упал на колени и издал вопль, жутко напоминающий крик банши.

Дейси ухмыльнулась и заметила:

— «в настоящее время уже не такое блиное».

Затем она взяла свой меч и вонзила его в область между лопатками мужчины. Вот так она превратила его в труп так же быстро, как и в евнуха.

Если до этого момента Виктарион не уважал Дейси в полной мере, то тогда он, несомненно, уважал ее.

Вскоре после этого внимание Виктариона привлекло что-то яркое. Он остановился, чтобы лучше рассмотреть, и сначала решил, что это линия огня. На самом деле это была линия огня. Но оно двигалось. При этом двигается очень хаотично.

Вскоре Виктарион понял, что огонь на самом деле был горящим мечом. Клинок был охвачен пламенем, но повреждение стали казалось минимальным. Он рубил противников так же легко, как и любой обычный клинок, и вселял гораздо больший страх в любого, кто сталкивался с ним.

Затем Виктарион обратил внимание на человека, держащего меч. Это был пухлый мужчина, одетый в красные мантии, как у жрецов Р'глора, Повелителя Света. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы узнать этого человека. Он действительно был красным священником. Это был Торос, последователь Владыки Света из Вольного Города Мир.

Торос прибыл в лагерь Королевской Армии за несколько дней до отплытия роты Роберта Баратеона. Он присоединился к ним как свободный боец, но попросил быть на передовой, когда король осадит Пайк. Все, что понадобилось, это единственная демонстрация его пылающего меча и его способностей, чтобы убедить Роберта удовлетворить его просьбу.

Виктарион слышал о пылающем мече Тороса, но до этого момента не верил, что это правда. Теперь, когда он это увидел… он был законно впечатлен.

Никогда бы не подумал, что огонь можно использовать в ближнем бою.

В этот момент откуда-то из-за стен послышался отчаянный крик. Виктарион повернулся к центру беспорядков и увидел на земле Джейслин Байуотер, латника из Королевских земель.

Мгновением ранее Джейслин вступил в бой сразу с тремя Железнорожденными. Двух из них он прикончил достаточно быстро, а вот третьему удалось сбить его с ног. Когда он лежал на спине, его последний соперник рубил его по правому боку. В результате рука Джаслин была отрублена у запястья, обезоружив его в обоих направлениях.

Виктарион бросился вмешиваться. Пока третий Железнорождённый готовил смертельный удар, Виктарион взмахнул топором в туловище мужчины. Ему удалось погрузить его глубоко в грудь мужчины. Железнорожденный выронил меч, сгорбился и упал. Виктарион удовлетворенно усмехнулся и вытащил свой топор.

Доставив Джейселин Байуотер в безопасное место, Виктарион снова вступил в бой. Пока он сражался, он продолжал наблюдать за действиями своих коллег в бою.

В двадцати футах от него Сандор Клиган и его избранницы Обара Мартелл сражались с парой мечников. Виктарион слышал о метке, которую его брат оставил на Псе, прежде чем тот был убит. Шрам был очень заметен даже на поле боя. Это привлекло к Сандору изрядное количество нежелательного внимания, но он не придал этому особого значения. Виктариону пришлось похвалить его за это. Обычно Железнорождённые лелеяли собственные шрамы войны, но даже Железный Капитан боялся бы быть уродливым, как Пес.

Были некоторые споры о том, достаточно ли хорош Сандор, чтобы вернуться на действительную военную службу. В конце концов лорд Тайвин Ланнистер и король сочли его подходящим. Действительно, несмотря на временную частичную слепоту на правый глаз, Сандор так же хорошо владел клинком, как и раньше. Кроме того, его шрам делал его еще более устрашающим, чем горящий меч Тороса из Мира. На этой ноте Виктарион заметил, что Сандор изо всех сил старается не приближаться к читающему жрецу.

После его последнего опыта с огнем я не могу его винить.

Дуэли Сандора и Обары закончились тем, что его полуторный меч вонзился в горло его противника, а ее копье — в ее живот.

К настоящему времени почти все охранники на стенах сторожки были устранены. Те немногие, что остались, начали отступать к Великому Замку. К несчастью для них, вход в Крепость был заколочен изнутри. Некоторые из них отчаянно колотили в двери, умоляя, чтобы их впустили. Но двери не поддавались ни на дюйм.

Вскоре солдаты Королевской армии догнали Железных людей, застрявших за пределами Великой крепости. Эти Железнорожденные были побеждены очень быстро. Как только все они были подавлены, силы короля сосредоточились на разрушении входа в Великую крепость.

Двадцать сильных мужчин внесли на стены сторожки большое тесаное бревно. Вместе они донесли его до дверей Великого Замка и использовали в качестве тарана.

Прошло довольно много времени, прежде чем бревно даже повлияло на прочный вход в Крепость. Двери были сделаны из железного дерева, украденного из волчьего леса на Севере. Это дерево не раскололось бы легко, как и дверь.

Проблемы Королевской армии не ограничивались самой дверью. Как и прежде, им приходилось бороться с угрозами сверху. Залпы стрел, скопления камней и потоки кипящего масла сыпались на них с вершины внешней стены. Для тарана не было навеса или укрытия, поэтому те, кто его держал, были крайне уязвимы.

Каждую минуту несколько из них попадали в опасность от подслушанного. Многие из них должны были быть заменены, и сами замены часто заменялись. Но они никогда не паниковали; они вздымались и наносили удары по приказу короля.

Наконец, через десять минут и около сотни замен, таран пробил вход в Великую крепость. После этого понадобился всего десяток ударов, чтобы двери отлетели в сторону. Великая крепость была взломана.

Королевская армия хлынула, как потоки наводнения. На этот раз первым вошел Дансен, один из личных телохранителей лорда Грегора Клигана и один из его слуг, прослуживших дольше всех.

Он справился не хуже, чем Лорд Джорах на стенах сторожки. Почти в тот самый момент, когда он вошел внутрь, Дансена перехватил Железнорождённый с огромным двусторонним топором. Железный Человек быстро поднял свой топор и сильно взмахнул.

Через мгновение голова Дансена запрокинулась назад. Так далеко назад, что чуть не свалился с шеи. Лишь несколько нитей хряща помешали ему быть полностью обезглавленным. Увы, в долгосрочной перспективе эти хрящевые нити ничего не изменили. Дансен рухнул замертво прямо у входа в Великую крепость.

Вскоре за него отомстили. Грегор Клиган издал яростный рев и зашагал к Железнорожденному. Прежде чем Железный человек успел даже поднять свое оружие, Грегор нанес мощный удар сверху своим двуручным мечом. Ему удалось вскрыть голову человека и большую часть его туловища. Убийца Дансена был почти разрезан пополам вертикально.

По всей комнате вспыхивали новые стычки. Вскоре бой возобновился полным ходом.

Виктарион поспешил увернуться от этого удара или парировать его. Он поспешно двигался, чтобы встретить любого врага, который надеялся победить его. Никто из них не мог.

Конечно, они не могут. Только Кракен может победить Кракена.

Тут же он резко повернул налево и столкнулся лицом к лицу с молодым человеком. У этого молодого человека на хауберке отпечатался кракен. Виктарион сразу узнал его.

Это был его племянник Марон Грейджой. Он был вооружен длинным мечом, направленным на Железного Капитана.

Марон злобно ухмыльнулся и пробормотал:

— «Итак, дядюшка, я вижу, ты отказался от своих клятв Железнорожденным».

— Я ничего подобного не делал, — сердито возразил Виктарион. — Твой отец — единственный клятвопреступник.

— «Мой отец просто исполняет свои полномочия лорда-жнеца островов, — возразил Марон с ноткой уверенности в голосе, — вы поднялись, бросив ему вызов. Это ставит вас ниже жителей зеленых земель».

— «я все еще выше Бейлона», — огрызнулся Виктарион. Он сжал топор обеими руками и сурово пробормотал:

— «Марон, все кончено. Восстание твоего отца заканчивается сегодня. Единственный выход — сдаться. Уступи, и я позабочусь о том, чтобы тебе не причинили вреда».

— «Я не прислушиваюсь к советам того, кто нанесет мне удар в спину», — горячо возразил Марон.

Он собирался поднять свой длинный меч и напасть на дядю. Прежде чем он успел, его схватили сзади. Он боролся с нападавшим, но был быстро побежден. Эта третья группа была одета в белые эмалированные доспехи и длинный белый плащ. Виктарион увидел, что это был сир Барристан Селми, лорд-командующий Королевской гвардии Роберта.

— Самое время начать, — дерзко предложил пожилой ночной, приставив острие меча к груди Марона Грейджоя сзади.

Виктарион хихикнул над умной шуткой рыцаря и посмотрел на Марона, ожидая ответа своего племянника. Через пять секунд Марон неохотно бросил свой меч и сдался. Его руки были связаны, и его увели, пока он яростно ненавидел своего дядю.

Вскоре появилось подкрепление Железнорожденных. Однако соответствующее количество солдат-роялистов вошло в Великую крепость, чтобы противостоять этой новой силе. Почти час две армии сражались за контроль над Крепостью, пополняя свои силы по мере необходимости. Немногим более чем через час у «Железнорожденных» начали заканчиваться резервные подразделения. Именно тогда их выгнали из передней комнаты. После этого их последовательно оттесняли все дальше и дальше в Крепость.

Через двадцать минут бой достиг длинного дымного зала Крепости. Это был тот самый зал, где было найдено кресло из кайросэки. Сам Бейлон Грейджой сидел в этом кресле, его рука крепко сжимала рукоять собственного меча. На его голове была импровизированная корона из плавника, символизирующая его статус самопровозглашенного короля Железных островов. Корона была посажена так глубоко, что глаза Бейлона были едва видны.

Теперь осталось едва ли два десятка солдат замка. Большинство из них двинулись, чтобы защитить своего сюзерена, на случай, если кто-то сделает шаг к нему. Остальные продолжали сражаться против отрядов роялистов и погибли.

На данный момент боевые действия прекратились. То, что произошло дальше, определило, закончилось ли оно навсегда или временно.

Король Роберт Баратеон тихо выступил вперед. Лорд Эддард Старк, сир Барристан Селми, лорд Грегор Клиган и другие его высокородные воины шли позади него и держались рядом. Его боевой молот был покрыт запекшейся кровью, а также кусочками костей и мозга. Он убил не менее полусотни солдат Железнорожденных. Он был готов убить больше, если потребуется. Тем не менее, Виктарион мог видеть, что даже король-олень надеялся избежать дополнительных потерь.

Когда Роберт был на полпути к креслу из кресло из морского камня, он остановился. Затем он решительно провозгласил:

— «Бейлон Грейджой, захватчик Вестероса и ложный король Железных островов, я, Роберт Баратеон, законный король Семи Королевств, приказываю вам сдать свою корону и положить конец этому восстанию».

Выжившие Железнорождённые посмотрели на своего господина. Он не сразу ответил на требование короля. Вместо этого он продолжал сидеть в своем кресле, бесстрастно глядя на Роберта.

Давай, Бейлон. Даже ты знаешь, когда тебя бьют.

В конце концов, Лорд-Жнец поднялся. Поднявшись на ноги, он направился к королю. Некоторые из его латников двинулись вместе с ним, чтобы служить его охраной. Одновременно с этим сир Барристан Селми и несколько других роялистов приблизились к Роберту, чтобы, в свою очередь, гарантировать его безопасность.

Бейлон Грейджой прекратил свое приближение, когда оказался почти на расстоянии вытянутой руки от короля. Его глаза наконец-то стали видны. Они были полны неприязни и злобы. Когда они упали на Виктариона, на их лице отразилось крайнее отвращение.

Виктарион не дрогнул. Он должен был четко изложить свою позицию брату. Это был единственный способ заставить его сдаться без дальнейших смертей.

После долгого напряженного молчания Бейлон Грейджой опустился на одно колено и опустил голову. Он произнес твердым, но твердым голосом:

— «Я уступаю свой трон тебе, король Роберт».

Роберт ухмыльнулся, явно довольный решением Лорда-Жнеца. Он протянул руку, схватил корону Бейлона и грубо снял ее с головы. Он отбросил его всторону, не удосужившись посмотреть, куда он приземлился. Затем он заявил в подтверждение:

— «Я принимаю вашу капитуляцию».

Это означало официальный момент, когда закончилась война, известная как Восстание Грейджоя.

Остаток дня был потрачен на обсуждение условий капитуляции Железнорожденных.

Роберт рассматривал возможность позволить Бейлону Грейджою продолжать править в обмен на новую присягу на верность и политического заложника (скорее всего, одного из его сыновей). Незадолго до осады он сообщил своим генералам об этой тактике. Большинство из них сочли это эффективным решением. Однако некоторые из самых смелых посоветовали королю быть более суровым в наказании дома Грейджоев. Главным среди них был Грегор Клиган.

Виктарион присутствовал, когда лорд Грегор давал советы королю Роберту. Гора рекомендовал сделать Бейлона Грейджоя примером. Таким образом, он обсуждал, что Лорда-Жнеца следует отправить на Стену за то, что он восстал против Железного Трона. Роберт увидел логику в словах своего Магистра Ордена и согласился, что это будет самый безопасный и практичный образ действий.

Кроме того, чтобы обеспечить лояльность Железнорожденных короне, Грегор предложил, чтобы дети Бейлона стали заложниками трона. Роберт Баратеон был вполне доволен этим предложением. Это поможет предотвратить возмездие со стороны Железнорожденных. Он сам решал, что делать с выводком Бейлона Грейджоя.

Его дочери Аше будет разрешено остаться в Пайке. Но его сыновья будут отправлены прочь. Родрика отправят в Королевскую Гавань, Марона — в Ров Кейлин, а Теона — в Винтерфелл. Они по очереди служили опекой лордов Аррена, Клигана и Старка.

Родрик и Марон добровольно присоединились к битве вместе со своим отцом, но Теон все еще был невинным мальчиком.

Обычно Роберт Баратеон не собирался полностью разделять семью, а Грегор Клиган не был из тех, кто угрожает жизни ребенка, но в данном случае им обоим пришлось сделать исключение. Тем не менее, чтобы доказать, что они не лишены сочувствия, они не стали заставлять сыновей Бейлона оставаться под опекой в течение всего года. Однажды, в заранее установленную дату каждый год, каждому сыну давался недельный отпуск, чтобы вернуться домой в Пайк. Отпуска устраивали король и соответствующий лорд, присматривавшие за каждым Грейджоем, и только одному из них разрешалось вернуться в Пайк в любой момент времени. По окончании отпуска они должны были вернуться в положение политических заложников.

Излишне говорить, что Бейлону не понравились эти термины, когда он впервые услышал их. Но он был вынужден согласиться с ними, так как его единственным выходом, кроме черного, была смерть.

Его жена Аланнис Харлоу была глубоко обезумевшей из-за потери своих сыновей. Интересно, что ее даже отдаленно не беспокоил тот факт, что ее муж должен был отправиться на север и никогда не вернуться.

Либо она уже разочаровалась в нем, либо… у них были какие-то «разногласия» с тех пор, как я был здесь в последний раз.

После того, как Бейлон принял условия капитуляции, его, его жену и детей увели. Именно тогда король Роберт Баратеон сделал заявление. Объявление, которое изменит жизнь Виктариона.

Он заявил своим подданным:

— «До моего сведения было доведено, что не все Железнорожденные прибегают к набегам просто из-за жажды завоеваний. Многие из них совершают набеги, потому что им не хватает еды. это чувство можно, по крайней мере, понять. Каждому человеку нужно есть. Если человек не ест, он голодает. Он пойдет на многое, чтобы не умереть с голоду. Обычно, когда он голоден, он выращивает или покупает культуры. Эти варианты всегда присутствуют в Семи королевствах. Увы, на Железных островах их нет. Выращивать урожай в почве очень сложно, а рынок здесь совсем скудный. Нестабильные отношения островов с материком затрудняют торговлю делая её довольно сложной. Рыболовство — отличный источник средств к существованию, но никто не может жить только рыбой. С учетом всего этого, единственный оставшийся способ, которым человек с Железных островов мог бы добывать себе хлеб насущный, — это брать его силой. Отсюда и рейдерство».

«Вы довольно наблюдательны, ваша светлость. Вы сами пришли к такому выводу?»

Мгновение спустя Виктарион Грейджой заметил самодовольное выражение лица лорда Грегора Клигана и сразу же знал ответ на свой вопрос.

Роберт продолжил:

— «Набеги были тем, что в первую очередь привело к этому восстанию. Хотя теперь у нас есть гарантии, что Железные острова больше не восстанут, я говорю, что можно сделать больше для улучшения отношений между островами и Семью Королевствами. Поэтому, я приму меры, чтобы сделать еду более доступной для железных людей».

Это заинтересовало всех присутствующих, особенно Виктариона и других Железнорожденных.

— Как вы это сделаете, ваша милость? — с любопытством спросил Эддард Старк.

— «Сделав острова плодородными, Нед, — сообщил Роберт Баратеон своему лучшему другу и всем остальным, — большая часть ландшафта бесплодна и разрушена эрозией, но при надлежащем уходе его можно сделать плодородным. здесь можно выращивать овощи и зерновые».

— Такого никогда не было, ваша милость, — заметил Джорах Мормонт.

— «Потому что никто никогда не удосужился попробовать, — заявил Роберт, — нет ничего невозможного, если к этому никогда не предпринимались попытки».

— «Очень правильное замечание, ваша светлость, — признал Грегор Клиган, — я, например, считаю, что удобрение островов — отличная идея. Если железнорожденные способны прокормить себя, они будут гораздо менее склонны искать пищу у других».

— «Но вы пренебрегаете одной вещью, — сказала Дейси Мормонт своему мужу, — слова дома Грейджоев звучат так: «Мы не сеем».

— «Тогда давно пора заменить их на «Мы НЕ сеяли», — рассуждал король Роберт.

Это вызвало долгий смех собравшихся. Даже Виктарион не смог сдержать тихий смешок.

После того, как последний из хихикающих затих, Роберт Баратеон заявил:

— «Когда я вернусь в Королевскую Гавань, я попрошу небольшой совет разработать соответствующие предложения по возделыванию сельскохозяйственных угодий на островах. Я также буду настаивать на улучшении торговых сетей между островами и остальной частью Вестероса. Это должно гарантировать, что между ними больше не возникнет споров».

Трудно будет отменить тысячелетние традиции, но опять же, ТАКОГО еще никто не пробовал. А кто знает? Просто может сработать.

По комнате раздались согласные возгласы. Затем Роберт Баратеон огляделся и заявил:

— «Мы почти закончили здесь. Но прежде чем мы вернемся в Западные земли, нужно решить еще одно последнее дело. Виктарион Грейджой, вперед».

На протяжении всей этой встречи Виктарион стоял неподвижно, как статуя, не произнося ни единого слова. Теперь все взоры были прикованы к нему.

Он бесстрашно подошел к оленю и склонил голову, говоря:

— «Я в вашем распоряжении, ваша светлость».

— «В самом деле, — согласился Роберт, — когда началась эта война, я задался вопросом, в чем на самом деле заключается ваша лояльность. С тех пор вы много раз доказывали, что служите трону в первую очередь. Такая преданность похвальна и заслуживает награды. Теперь ты получишь награду, достойное твоих поступков и поступков. Преклони колени».

Виктарион медленно опустился на одно колено, склонив голову к королю-оленю. Роберт положил руку на плечо Железного капитана и объявил:

— «Виктарион из дома Грейджоев, за вашу непоколебимую верность короне и за ваши доблестные усилия по подавлению мятежа, спровоцированного вашей собственной семьей, я дарую вам власть над Железными островами».

Это заявление ошеломило многих присутствующих в зале. Никто не был более ошеломлен, чем сам Виктарион Грейджой. Он постепенно поднял взгляд на короля оленей и сбивчиво пробормотал:

— «Ваша милость…?»

— Нет, вы не ослышались, лорд Виктарион, — дерзко заметил Роберт, — теперь кресло из кресло из морского камня ваше.

— Но мои племянники… — начал Виктарион.

— Не могу править островами как пленники, — закончил за него Роберт, — особенно в их нынешнем затруднительном положении. Чтобы устранить все вопросы наследования, я уберу их из линии наследования вашего дома. Или я мог бы поставить их в очередь. позади тебя, если ты этого желаешь».

— Я бы предпочел последнее, — признался Виктарион, — по крайней мере, пока у меня не появится собственный наследник.

— Очень хорошо, — согласился Роберт. Затем он протянул руку и велел Железному капитану:

— «встаньте, милорд».

Виктарион взял короля за руку, позволив ему поставить его на ноги. Затем Роберт повернулся лицом ко всем присутствующим. Он высоко поднял руку Виктариона и решительно произнес:

— «Я даю вам нового Лорда Железных островов, Виктариона Грейджоя!»

Это заявление было встречено почти единодушным одобрением. Все присутствующие Железнорождённые обнажили оружие и преклонили колени перед Виктарионом. Все остальные громко и энергично приветствовали его. Что касается Виктариона… он просто стоял абсолютно неподвижно, словно парализованный в недоумении.

Он всегда хотел кресло из кресло из морского камня, но никогда не думал, что оно когда-нибудь станет его. Теперь это было.

В конце концов, из этого восстания вышло что-то хорошее.

Хотя он теперь был верховным лордом Железных островов, Виктарион все еще хотел еще некоторое время оставаться в Легионе без знамен. Конечно, ему было бы чрезвычайно трудно управлять островами с материка. К счастью, лорд Грегор Клиган предложил решение. Он предложил Виктариону назначить стюарда для управления островами в его отсутствие.

Виктарион нашел эту стратегию благоприятной. Он провел большую часть часа, решая, кто будет его стюардом.

Очевидно, мне понадобится кто-то из высокородных.

Хотя он отсутствовал много лет, Виктарион все еще знал имена глав всех семей на Железных островах. Некоторые из них, такие как лорд Бейлор из дома Блэктайд, лорд Саван из дома Ботли и лорд Горольд из дома Гудбразер, давно жаждали мира между островами и Семью Королевствами. Многие из них служили со времен правления Квеллона Грейджоя и до сих пор верили в его политику так же сильно, как и Виктарион.

В конце концов, Виктарион выбрал лорда Родрика из Дома Харлоу. Известный среди соотечественников как Чтец из-за глубокой любви к книгам, Родрик Харлоу был умным, рассудительным и осторожным человеком. Он также был братом жены Бейлона Грейджоя, что делало его шурином Виктариона. Лорд Грегор Клиган также предпринял шаги, чтобы гарантировать, что сыновья лорда Родрика будут захвачены живыми и беспрепятственно возвращены в Харлоу.

Виктарион был уверен, что сможет доверить Родрику Харлоу сохранение мира и защиту целостности островов, пока его нет. Он послал ворона с этим предложением к лорду Родрику, и еще до истечения дня получил ответ. К его удовлетворению, Чтец с готовностью и грацией принял на себя эту ответственность.

Вскоре после этого Королевская армия вернулась на свои корабли и ушла с островов.

Лорд Грегор Клиган и другие легионеры отплыли обратно на «Железной победе» по личному приглашению Виктариона. Виктарион тайно встретился с Горой и щедро поблагодарил его за все, что он сделал для Железнорожденных. Грегор утверждал, что в благодарностях нет нужды; он просто действовал в интересах всех жителей Вестероса.

Как всегда.

Виктарион также обратился к лорду Грегору по поводу песни, которую цирюльник Нут подхватил у него. Он рассказал, что ему было любопытно узнать больше текстов этой песни. Грегор Клиган утверждал, что был более чем готов поделиться с ним полной песней. Он утверждал, что есть несколько куплетов, которые необходимо «подправить», что бы это ни значило. Ему потребовалось несколько минут, чтобы сделать это, и когда он закончил, он представил сокращенную песню Виктариону и всем остальным на корабле.

Песня оказалась довольно популярной среди экипажа и пассажиров. На самом деле, каждый человек на борту «Железной победы» пел полную модифицированную версию «Анкоры трепещут» на протяжении всего путешествия обратно в Западные земли.

Глава 26 Признаки приспособления

Прошло более четырех месяцев с тех пор, как флот Железнорожденных попытался сжечь корабли западных земель в Ланниспорте. Прошло три с половиной месяца с тех пор, как король Роберт Баратеон объявил войну Железным людям. Два месяца после морских сражений у Сигарда и Фэйр-Айла. Меньше месяца после осады Пайка.

Теперь восстание, известное как Восстание Грейджоя, закончилось. Результат: решающая тактическая победа Королевской армии. Бейлон Грейджой будет отправлен на Стену, трое его сыновей станут заложниками короны, а его брат Виктарион станет новым лордом Железных островов.

Это была вся информация, которая достигла материковой части Вестероса. Конкретные подробности, например, кто выжил, а кто погиб, пока не разглашаются. Некоторые видели в этом благословение, так как не могли вынести известий о том, что кто-то из их близких пал в бою. Другие, однако, хотели бы, чтобы им сказали прямо. Для них молчание было хуже, чем полное отсутствие новостей.

Увы, они не могли повлиять на то, когда поступят новости. Так что, пока это не произошло, им придется терпеть это молчание.

Эллария Сэнд давно смирилась с молчанием. Каждый раз, когда ее возлюбленному нужно было применить свои боевые навыки в другом месте, она не протестовала. Иногда он мог позволить себе взять ее с собой. Обычно он делал это всякий раз, когда от него просто требовалось урегулировать спор ненасильственным путем. Но всякий раз, когда его поручения включали прямую драку, она предпочитала оставаться. Поэтому она не присоединилась к принцу Оберину или ее падчерицам, когда они отправились в плавание с другими солдатами-роялистами.

Вместо этого она задержалась в Крепости Клигана. Там она присматривала за своими дочерьми, а также за детьми других родителей в Легионе без знамен.

Эллария была с леди Далией Клиган и ее дочерью Эллин в детской крепости, когда их посетил мейстер Великс. Он сообщил им, что только что пришло сообщение; послание от короля. Он прочитал его вслух, сообщая им о триумфе Королевской Армии над Железнорожденными. Королевская армия вернется на материк в высшей степени целая.

Кроме того, король предложил провести турнир в Ланниспорте в честь их победы. Большинство солдат-роялистов останутся лагерем на скале Кастерли или рядом с ней. Однако слугам Дома Клиганов была предоставлена исключительная привилегия вернуться домой до турнира. Лорд Грегор Клиган и другие легионеры будут сопровождать их. Они должны были прибыть в течение одного дня после прилета ворона, доставившего это сообщение в Крепость Клигана.

«Это лучшая новость, которую я слышала за весь год.»

Поделившись этой новостью со своей госпожой и Элларией, мейстер Великс отправился поделиться ею с сиром Тарренсом Клиганом, с которым он виделся гораздо чаще с тех пор, как поставил ему диагноз «паралич».

Состояние сира Тарренса по-прежнему было секретом для всех, кроме его семьи и ближайших союзников его семьи. Оберин и Эллария относились к последней категории, учитывая их близкую дружбу с Грегором Клиганом.

Судя по тому, что смогла понять Эллария, она многое сделала для того, чтобы уменьшить предубеждения леди Далии Клиган по отношению к бастардам. На самом деле, проведя так много времени с незаконой дочерью лорда Хармена Уллера, Далия думала об Элларии Сэнд как о близком друге.

Так что есть несколько приличных западных женщин. Какой приятный сюрприз.

После того, как мейстер Великс ушел на поиски её мужа, Далия подошла к центру детской. Там ее внук Рикард играл с девочками Элларии, Элией и Обеллой. Далия Клиган, которая когда-то усмехнулась бы при одной мысли о том, что ее собственные сыновья смешались с бастардами, улыбнулась, увидев, как хорошо ее внук ладил с двумя Песчаными Змеями. Это, в свою очередь, заставило Элларию улыбнуться.

В этот момент Далия осторожно подняла Рикарда и взяла его на руки. Рикард хихикнул и приветствовал теплые объятия своей бабушки. Прижав его к себе, она тихо прошептала:

— «Твой отец возвращается домой, милый».

— И его мать, — застенчиво добавила Эллария.

— «Конечно, — уступила Далия с легким смешком, — никогда не забывай ее».

Я не думаю, что кто-то забудет женщину, которая установила рекорд самого крупного младенца из когда-либо рожденных.

Рикарду Клигану шел двадцать первый месяц. По словам леди Далии, он все еще не был таким большим, как его отец в том возрасте, но все же был намного крупнее среднего. Увидев Рикарда рядом со своей старшей дочерью, Эллария сама могла в этом убедиться.

Элия Сэнд прожила примерно тридцать девять месяцев, на восемнадцать больше, чем Рикард. Тем не менее, они были примерно одного размера. Вдобавок Обелла Сэнд была всего на два месяца моложе Рикарда, но по сравнению с ним была крохотной. Она, конечно, вырастет.

Но не с такой скоростью, как у «маленького» Рикарда.

В какой-то момент Обелла встала с земли и поковыляла к своей матери. Когда она добралась до Элларии, она улыбнулась ей. Большинство ее молочных зубов выросли. Только вторичные моляры еще не появились. Итак, улыбка была полной.

Тем не менее, это красивая улыбка.

Эллария в это время сидела. Она протянула руку, взяла младшую дочь и посадила к себе на колени. Обелла была еще в том возрасте, когда она жаждала материнского внимания. Элия почти переросла эту фазу, но все еще наслаждалась вниманием матери.

Я надеюсь, что она всегда так делает.

По мнению Элларии, у нее было двое самых замечательных детей, о которых только можно было мечтать. Конечно, многие матери думали о себе так же. И все же Эллария чувствовала, что Элия и Обелла — это все, чего она могла желать.

Это не значит, что она действительно не хотела большего или, по крайней мере, возможности большего.

Прижимая свою младшую девочку к себе, Эллария задавалась вопросом, заинтересуется ли Оберин когда-нибудь третьим ребенком. У него уже было шестеро (или семь, насколько знала остальная часть страны), но он сделал то, чего не сделало большинство отцов незаконорожденых детей. Он признал каждую из них своей и приложил немало усилий, чтобы добиться полной опеки над ними у их матерей. За исключением случая с Элией и Обеллой, конечно. Из-за того, что она была его любовницей, он и Эллария делили опеку над двумя его младшими девочками. Может быть, когда-нибудь они разделят опеку над тремя. Или четырьмя. Или даже больше…

Я должна поговорить об этом с Оберином, когда он вернется ко мне.

Через пару минут после того, как к ней подошел Обелла, Эллария заметила, что Рикард Клиган встал. Ноги у него почему-то сильно тряслись. Она смотрела, как он подошел к бабушке и дернул ее за платье. Он сказал немного тревожно:

— «бабушка… бабушка…»

Далия Клиган посмотрела на внука и с любопытством спросила:

— «Да, Рик?»

Так его часто называли родители. Таким образом, леди Далия согласилась обращаться к нему таким же образом.

— Должен… должен… — запинаясь, начал Рикард.

Эллария была немного сбита с толку и обеспокоена действиями мальчика. Потом она увидела, что только одна его рука сжимала бабушкино платье. Вторую руку он держал у края брюк. Кроме того, он ерзал на месте.

Эллария сразу поняла, в чем проблема. К счастью, леди Далия тоже. Она ласково улыбнулась Рикарду, взяла его протянутую руку в свою и сказала:

— «Хорошо, пошли».

Они вдвоем подошли к уборной в соседней комнате. Далия поманила Рикарда войти первой и вошла вслед за ним. Она позаботилась о том, чтобы закрыть дверь.

Вскоре Эллария услышала звук ударяющейся жидкости о металл. Сначала он был ручейком, но постепенно превратился в струйку, а затем и вовсе исчез. За этим шумом вскоре последовал плеск воды в умывальнике.

Он не забыл вымыть руки. Отлично.

Затем Эллария услышала, как Далия сказала:

— «Стой смирно, дорогой».

Должно быть, она помогает ему застегнуть брюки.

— Да, бабушка, — подтвердил Рикард. Предположение Элларии подтвердилось через мгновение, когда он добавил:

— «Спасибо».

— Не за что, — прямо сказала Далия.

Повисла небольшая пауза. Затем дверь в уборную открылась, и снова появились Рикард и его бабушка.

Когда Рикард вернулся к игре с Элией, Эллария с любопытством спросила:

— «Как дела?»

Далия посмотрела на дорнийку, ухмыльнулась и весело заявила:

— «Я думаю, что он почти освоил ночной горшок».

— «Хорошо для него»,

прокомментировала Эллария, ухмыляясь в ответ. После этого она посмотрела на Обеллу. Расчесывая волосы дочери, она подумала вслух:

— «Насколько я помню, обычно это довольно грязное дело».

— К счастью, не в этот раз, — с иронией заметила Далия.

— «Это удача, — заявила Эллария, — я научила Элию пользоваться ночным горшком достаточно легко, и Обелла тоже быстро учится. Но я могу себе представить, что у детей мужского пола было бы… больше места для «ошибки».

Далия Клиган усмехнулась и пробормотала:

— «Вы были правы. Так было и с Сандором».

— А как же Грегор? — спросила Эллария. Опять же, она была искренне заинтересована. Хотя она и Оберин много лет дружили с Горой, они все еще очень мало знали о его детстве. По какой-то причине он, казалось, не хотел или сопротивлялся обсуждать это с кем-либо. Но его постоянный отказ разглашать что-либо о своих ранних годах только усилил решимость Красной Змеи и его любовницы узнать о нем.

Именно в этот момент Эллария поняла, что у нее есть следующий лучший источник информации о ранней жизни Грегора Клигана: тот, который в те годы в основном помогал ему.

Почему это не пришло мне в голову раньше? Я могла бы расспросить леди Далию о жизни Грегора несколько месяцев назад.

По крайней мере, она осознала это до возвращения Оберина и Грегора. Теперь, когда они вернутся, она узнает то, чего не знает один из них, и то, чего не знает другой, а она знает.

Элларии пришлось подавить желание хитро улыбнуться.

Через несколько секунд ей это удалось. Именно тогда она увидела выражение лица Далии.

Далия сложила руки на животе и сказала:

— «На самом деле… с Грегором было не так уж сложно. На самом деле, это было на удивление легко».

— Вы имеете в виду, что обучить Грегора пользоваться туалетом было простым делом?

предположила Эллаира

Далия кивнула головой и сообщила ей:

— «После первого урока он, кажется, сразу понял процесс. Ему даже не потребовалась… демонстрация».

Эллария слегка кивнула в знак согласия. Затем ей пришла в голову еще одна мысль. Она спросила пожилую женщину:

— «Сколько ему было тогда лет?»

— «Он даже не видел семнадцати лун, — рассказала Далия Клиган. — Интересно, что даже за несколько месяцев до этого он смог одеться».

— Это довольно необычно, — заметила Эллария.

— «Да, но Грегору это удавалось, — вспоминала Далия. — На самом деле, даже в младенчестве он взрослел с угрожающей скоростью. Он сказал свое первое слово, когда был ближе к своему рождению, чем к своим первым именинам. заканчивал предложения вскоре после своего первых именин. Его отняли от груди на четырнадцатом месяце. Он мог ходить, не спотыкаясь, на шестнадцатом. И он почти никогда не плакал».

Эллария присвистнула.

— «Похоже, он был идеальным малышом».

— «В то время он определенно казался таким, — объяснила Далия, — но было кое-что, что всегда меня озадачивало. Дело было не в том, что он вырос из младенчества раньше, чем в среднем младенцы. Дело в том, что он почти казался… стремящимся вырасти из этого».

— Ты имеешь в виду на подсознательном уровне?

предположила Эллария.

— «Нет, не только подсознательно, — пояснила Далия, — даже когда я не спала, у меня сложилось впечатление, что Грегор физически желает иметь возможность общаться, самостоятельно передвигаться, питаться и заботиться о себе».

Теперь Эллария была сбита с толку.

— Простите меня за дерзость, миледи, но вы, кажется, подразумеваете, что Грегор… уже осознавал мир, когда вы могли держать его одной рукой.

— «Ты не ошибаешься, Эллария, — заявила Далия, — я действительно в это верю. С того дня, как я привела Грегора в этот мир, я была убеждена, что он умнее и мудрее, чем любой младенец имеет право быть. Всякий раз, когда упоминалось его имя, он обращал внимание на того, кто это произносил».

Эллария, должно быть, выглядела очень удивленной, потому что Далия сказала ей следующее:

— «Я знаю, это звучит нелепо. Долгое время я упорно отрицала все это сама. Но теперь я могу заверить вас, что все, что я говорю, — правда. Вполне вероятно, что Грегор понял и осознал свое окружение с того момента, как сделал свой первый вздох».

Эллария подумала об этой концепции и через минуту пробормотала:

— «Это… было бы кошмарно. Я имею в виду, если бы кто-то мог не только помнить, но и полностью осознать всю полноту своей жизни… Я не хочу думать о том, какой эффект это могло бы быть. Опыт был бы невообразимым и невыносимым».

— «Мягко говоря, — согласилась Далия, — даже в этом случае позвольте мне успокоить вас, если хотите. На данный момент нет твердого доказательства того, что Грегор действительно осознавал мир в младенчестве. точно так же, как бы я ни старался, я не могу придумать никакого способа отрицать, что он был. Поэтому, пока я не приду к определенному выводу, я не могу полностью игнорировать свою теорию».

Я могу относиться к этому мышлению.

— Кто-нибудь еще знает о вашей теории? — с интересом спросила Эллария.

— «Я поделилась этим с несколькими другими, — уточнила Далия Клиган, — никто из них не нашел это очень правдоподобным».

— Что с твоим мужем?

возразила Эллария Сэнд:

— «Или мейстером?»

Далия покачала головой и сообщила:

— «Тарренс и Великс также решительно оспаривали мои утверждения. Они отвергли их как не более чем «материнскую интуицию»».

Эллария тяжело вздохнула и пробормотала:

— «Я не могу сказать, что удивлена. Мужчины часто так раздражающе невежественны».

— «Действительно, — согласилась Далия, — увы, мы живем не в мире, где наш пол имеет право голоса».

Если только этот «мир» не включает Дорн. Или Ров Кейлин. В противном случае это мрачное наблюдение неоспоримо верно.

Эллария почувствовала, что этот разговор быстро становится неудобным для леди Далии. Это определенно было для нее неприятным. Поэтому она решила сменить тему.

Она слегка улыбнулась и заявила:

— «В любом случае, я хотела бы сделать одно замечание, миледи».

— Какое наблюдение? — с любопытством спросила Далия Клиган.

— «Часто говорят, что с первым ребенком труднее всего, — заметила Эллария, глядя на Элию, а затем снова на Обеллу. — Так было со мной. Полагаю, с тобой было иначе?».

— «На самом деле это не так, — подтвердила Далия, лукаво ухмыляясь, — для меня, моего первого ребенка было намного легче вырастить. Второго было немного сложнее, а третий и последний был абсолютной рутиной».

В это время Эллин Клиган находилась в детской. Она играла в кайвасу с Джой Хилл, дочерью сира Гериона Ланнистера. Эллин собиралась расположить своих слонов так, чтобы они окружали дракона Джой. Тогда она загнала бы младшую девочку в угол.

Но прежде чем она успела сделать ход, она услышала последнее замечание матери. Она могла сказать, что ее мать немного пошутила. Несмотря на это, она повернулась к леди Далии и посмотрела на нее. Судя по ее лицу, ей было совсем не до смеха. Она произнесла очень сардоническим голосом:

— «Бывает, что я прямо здесь, мама».

Далия Клиган усмехнулась реакции дочери на ее слова. Она заявила обнадеживающим тоном:

— «Я лишь отчасти серьезна, Элли».

— «С какой стороны?» — спросила Эллин.

— «Ну, вы были немного бедой, — заявила Далия, — ваши братья могут это подтвердить».

— «Конечно, могут; они были там, — рассуждал Эллин, — тогда как меня не было рядом, пока они не стали младенцами. что они говорят мне правду. Это недостаток, с которым мне приходится мириться. Я имею в виду, что я единственная в этой семье, кто не помнит младенчество любого другого члена.

— Нет, дорогая, — возразила Эллария, указывая на Рикарда Клигана в центре комнаты.

— «Рикард не в счет, — оспаривала Эллин, — он прожил на Севере большую часть своей жизни. Он уже даже не младенец. Кроме того, у Грегора и Дейси всегда может быть еще один ребенок».

«Они, вероятно, будут. Я почти уверен, что они будут.»

— «Я знаю, что ты, должно быть, чувствуешь, дорогая, — провозгласила Далия. — Все твои дяди и тети старше меня. Я прекрасно знаю, как трудно быть самой младшей в семье».

— «Мама, меня не беспокоит то, что я самая младшая, — пробормотала Эллин, глядя в сторону, — это… ну…»

Эллария могла сказать, что Эллин была расстроена. Из-за беспокойства она спросила высокую девушку:

— «Эллин, тебя что-то беспокоит?»

— «Нет, не совсем так, Эллария», — заявила Эллин, глядя в пол. После некоторой тишины она снова подняла глаза и тихо произнесла:

— «Ну, на самом деле, да».

— «Расскажи нам, что тебя беспокоит, — умоляла Далия дочь, — пожалуйста».

После небольшого молчания Эллин медленно повернулась к леди Далии и вопросительно (и обеспокоенно) спросила:

— «Мама, я действительно тебе обуза?»

Далия выглядела совершенно ошеломленной этим.

— Я никогда не говорила, что ты что-то в этом роде.

— «Ты сказала, что я была рутиной», — напомнила ей Эллин.

— Это была просто шутка, — настаивала Далия. — Очень плохая шутка, теперь я это понимаю.

— «Я знаю, что это была шутка, — произнесла Эллин, — но сама шутка меня не беспокоит».

— «Тогда что?» — спросила Далия Клиган свою дочь.

— Можно назвать это… чувством неполноценности, — неопределенно ответила Эллин.

— «неполноценность?» — повторила ее мать, сбитая с толку.

Эллин открыла рот, чтобы снова заговорить, но на этот раз ничего не вышло. Именно здесь ее мотивация и желание продолжать этот разговор, должно быть, снизились. В конце концов, она заговорила, но все, что она сказала, было:

— «О, неважно. Пожалуйста, давайте не будем продолжать это. Я просто была слишком чувствительна ко всему этому».

Эллария никоим образом не была убеждена, что чувствительность высокой девушки была единственной причиной ее вспышки гнева. Леди Далия тоже не выглядела убежденной. Последняя уверенно сказала дочери:

— «Ты уверена, милая? Я твоя мать, ты можешь мне все рассказать».

— «Возможно, как-нибудь в другой раз, — предложила Эллин, — я не хочу вызывать конфликт. Мы уже выиграли одну войну. Нет нужды начинать новую так скоро».

Именно тогда леди Далия согласилась не форсировать события.

— Как пожелаешь, Элли.

Далия, возможно, была довольна тем, что больше не обсуждала эту тему. Однако Эллария уже сейчас могла сказать, в чем проблема Эллин. Ее так называемое «чувство неполноцености», по-видимому, проистекало из незащищенности, часто испытываемой младшим ребенком в семье.

Интересно, понимает ли леди Далия, что Эллин завидует ее братьям? О, она любит их; в этом нет сомнения. Но очень вероятно, что она тоже хочет быть ими.

В тот день Эллария узнала о детях сира Тарренса Клигана больше, чем за все время своего пребывания в Рву Кейлин. Она нашла ответы на некоторые вопросы, но также было поднято так много других вопросов. Она решила, что просто некоторое время помедитирует над тем, что узнала, прежде чем искать какие-либо объяснения.

* * *

На следующее утро, перед рассветом, Королевский флот оказался в поле зрения Ланниспорта. К рассвету все их корабли стояли в гавани. К полудню практически все солдаты высадились в доках. Остаток утра и часть дня они провели, возвращаясь в свои лагеря в полях между Утесом Кастерли и Замком Клигана.

Рано утром отряды Дома Клиганов и отряды Легиона без Знамен можно было увидеть приближающимися к Крепости Клигана вдалеке. Сир Тарренс, леди Далия и Эллин Клиган стояли перед крепостью, с нетерпением ожидая возвращения Горы и Пса. Сейчас Далия держала Рикарда на руках. Эллария Сэнд тоже была там. Она держала Обеллу на руках, а Элия стояла у ее ног, как и Джой Хилл.

Незадолго до часа дня легионеры и солдаты Клигана достигли крепости. И снова Грегор ехал во главе колонны. Вместе с ним были Дейси Мормонт, Оберин Мартелл, Виктарион Грейджой, Герион Ланнистер, Аллард Сиворт и малый Джон Амбер. Эллария заметила, что Гарта Хайтауэра не было в рядах командования легионеров.

Разве это не любопытно?

Как и раньше, Грегор первым вошел на территорию крепости и первым спешился. Его капитаны и лейтенанты последовали за ним сразу же; остальные легионеры остались верхом за стенами.

Как только Гора встал на ноги, он подошел к своим родителям, сестре и сыну. Там он снял шлем и держал его под мышкой. Он почтительно поклонился сиру Тарренсу, поцеловал леди Далию в лоб и тепло обнял Эллин. Он поздоровался с Элларией и ее дочерьми, а затем обратил внимание на Рикарда.

— Привет, дада! — взволнованно сказал маленький мальчик.

Далия Клиган осторожно передала внука старшему сыну. У Горы была очень сильная хватка, но он был деликатным со своим сыном. Поцеловав Рикарда в макушку, Грегор сказал матери:

— «Надеюсь, он вел себя наилучшим образом».

— Никаких проблем, — успокоила его Далия.

Настоящий джентльмен, как и его отец.

Именно тогда Дейси присоединилась к своему мужу и его семье. В тот момент, когда она увидела Рикарда, она расплылась в широкой улыбке, и он улыбнулся в ответ.

— «Мама!» — радостно заметил он.

Дейси потянулась к Рикарду, и Грегор осторожно передал их сына ей на руки. Она крепко обняла его, как будто это был последний раз, когда она обнимала его. Она мягко сказала ему:

— «Мама скучала по тебе, Рик».

Это проявление нежности вызвало теплые чувства в сердце Элларии. Дейси Мормонт, возможно, была более свирепой и грубой, чем большинство женщин Вестероса, но временами она могла быть очень заботливой и нежной. Эллария всегда восхищалась такой безусловной любовью.

Воссоединения не ограничивались Клиганами. Как раз в этот момент Джой Хилл подбежала к отцу, и сир Герион Ланнистер нежно обнял ее.

Через мгновение к Элларии и их двум дочерям подошел Оберин Мартелл. Он обнял Элию и Обеллу и поцеловал их мать в губы. Очень страстным, долгим поцелуем. Этого было недостаточно, чтобы передать, как сильно принц скучал по ней, но Эллария не возражала.

«Он сможет должным образом показать мне, как он жаждал меня сегодня вечером.!

У малого Джона Амбера, Алларда Сиворта и Виктариона Грейджоя не было там ближайших родственников. Поэтому они просто стояли в стороне, пока их коллеги воссоединялись со своими родственниками.

— «Итак, я слышал, что ты теперь сюзерен Железных островов», — обратился к Виктариону Тарренс Клиган.

— Вы правильно поняли, добрый сир, — подтвердил Железный капитан, — это был способ короля отплатить за мою преданность короне.

— «Я бы сказала, что вы это заслужили, милорд», — прокомментировала Эллария.

— Спасибо, моя… Эллария, — сказал Виктарион в ответ, вспомнив в последний момент, что Эллария ненавидит, когда к ней обращаются «леди».

— Твоя Эллария?

пробормотал шутливо Оберин.

— «О, оставьте его», — поманила Эллария своего возлюбленного.

Затем подошла Эллин и спросила:

— «Где Гарт Грейстил?»

Это был псевдоним, под которым обычно ходил второй сын лорда Лейтона Хайтауэра.

— «Он был убит на Фэйр-Айле, — мрачно сообщил остальным Аллард Сиворт, — но меня не было там, когда он умер».

— «Так случилось, что я был, — сообщил Герион Ланнистер, — я видел это своими глазами. Один из мешков с черным порохом лорда Грегора сделал свое дело».

— «Я думала, что сир Уоллис распоряжается черным порохом, а сир Гарт следит за ним, — вспоминала леди Далия.

— Был, миледи, — подтвердил малый Джон Амбер. — Увы, Уоллис Пеклдон был убит в бою. У него остался последний кошель, который уже был зажжен перед смертью. Сир Гарт пытался избавиться от него, но он взорвался, прежде чем он смог».

Это было еще более поразительным открытием. Сир Тарренс в изумлении сказал:

— «Сир Уоллис мертв?»

— «Стрела в горло», — ответил Герион Ланнистер.

Сир Тарренс разочарованно вздохнул. Эллария вряд ли могла его винить; Уоллис Пеклдон был мастером над оружием Крепости Клигана более двух десятилетий. Его будут оплакивать те, кто его знал, и заменить его будет нелегко.

— Вы принесли кости сира Уоллиса? — спросил Тарренс Клиган у легионеров.

— «Конечно, мы это сделали,»

ответила ему Дейси.

— «Хорошо, — с благодарностью заявил ее тесть, — их нужно отправить обратно в родовой дом его семьи. Мне также нужно написать лорду Пеклдону, выразив мои искренние соболезнования в связи со смертью его старшего племянника».

— Очень хорошо, — согласился Грегор. — Мы также отправим останки Грейстилы обратно в Старомест. Вместе с официальными извинениями за лорда Лейтона.

Вокруг повисла мрачная тишина. Это длилось около тридцати секунд. Затем Грегор объявил:

— «Но есть и хорошие новости».

— «Какие?» — спросила Эллин своего брата.

— «Корабли Железнорожденных на Fair Isle находились под командованием Эурона Грейджоя, — сообщил Грегор. — Его галера, «Безмолвие», печально известна огромным количеством сокровищ, украденных из земель за Узким морем. Лорд Тайвин предлагал владение этими сокровищами любому человеку, которому удалось успешно задержать или убить Вороньего Глаза. Теперь он мертв. Угадайте, кто сделал это?»

— «Ты?» — предположила Эллария.

— Близко, — сказал ей Грегор, ухмыляясь.

Ответ пришел почти ко всем сразу. Тарренс с нетерпением предположил:

— «Сандор убил его?»

— «Да, — подтвердил Герион, — изначально я думал, что именно он уничтожит Вороний глаз. В процессе я чуть не потерял руку. Я рисковал потерять еще больше, но Сандор спас мне жизнь. Теперь из-за него, я все еще дышу, а Эурон Грейджой — гниющий труп».

— Хорошо для Сандора, — удивленно заметила Эллария.

— Хорошо для всех нас, — поправил ее Грегор, — мы с ним заключили сделку. Если кто-то из нас достанет Воронего глаза, мы разделим богатство.

— Вполне справедливо, — заметил Тарренс Клиган. После короткой паузы он спросил:

— «Вы знаете, когда Сандор будет здесь?»

— «Скоро, очень скоро, — провозгласил Оберин Мартелл, — он привезет сокровища, взятые из Безмолвия. Естественно, товары находятся под усиленной охраной. Мои дочери помогают ему с конвоем».

— «Они должны быть здесь немедленно», — заявил Аллард Сиворт.

Тарренс и Далия улыбнулись и согласно кивнули. Их улыбки слегка померкли, когда они увидели беспокойное выражение лица Горы.

— Грегор? — обеспокоенно сказала Далия.

— Есть… еще кое-что, что ты должен знать, — с тревогой сообщил Грегор.

— «что?» — с опаской спросил Тарренс.

— «Возможно, будет лучше, если Сандор покажет вам себя», — только и сказал им в ответ их первенец.

— ««Покажет?»» — заметила Эллария.

— Или сообщим, в зависимости от того, как вы хотите, чтобы вас проинформировали, — торжественно пробормотал Грегор.

Ни один из вариантов не кажется очень благоприятным.

Десять минут спустя еще три лошади въехали в ворота Крепости Клигана. За ними следовала дюжина тяжело нагруженных повозок, окруженных не менее чем сотней легионеров и солдат Крепости Клигана.

Всадницы справа и слева были молодыми женщинами в кожаных доспехах. С копьем была Обара Мартелл; та, что с кнутом, была Нимерия Мартелл.

Средний всадник был одет в плащ с надвинутым на голову капюшоном. Его голова была наклонена так, что его лицо было совершенно невидимым для всех, кто находился на земле. Но, судя по его росту и массивному черному коню, на котором он ехал, он мог быть только Сандором Клиганом.

Пес и две бывших Песчаных Змеи остались верхом на своих лошадях, приближаясь к большой группе, которая уже собралась во дворе. Сандор остановился, когда был в пяти футах от своей семьи. Под капюшоном он улыбнулся им и заявил:

— «Отец, мать, Эллин, я пришел с подарками».

Затем он указал на повозки позади себя и продолжил:

— «Это награды, которые я заработал, победив вероломного брата Бейлона Грейджоя. Половина из них теперь наша. Другая половина принадлежит Грегору».

— Мы знаем, — провозгласил Тарренс, зачарованно оглядывая тележки с сокровищами, — он сообщил нам о вашем соглашении.

Сандор кивнул, подтверждая это заявление.

Далия Клиган не так интересовалась телегами, как ее муж. Ее гораздо больше заинтриговала нынешняя внешность ее младшего сына.

— «Сандор… почему твое лицо скрыто?» — нервно спросила Далия.

Сандор ответил не сразу. Вместо этого он посмотрел на своего брата.

— «Мы сказали им», — сказал Грегор.

— «Сколько?» — спросил Пес.

— «Просто что-то случилось, — уточнил Гора, — я чувствовал, что ты должен быть тем, кто расскажет им, что это за «что-то»».

Сандор вздохнул и признал:

— «Да, я полагаю, так будет лучше».

Именно тогда младший сын Клигана слез с лошади. Постепенно он сблизился с родителями и сестрой. Грегор остался рядом. Эллария и все остальные внимательно наблюдали за ним.

Даже на земле лицо Сандора было скрыто тенью.

— Что случилось на Фэйр-Айле? — спросил Тарренс почти требовательным тоном.

— «За мою победу над Вороньим глазом пришлось заплатить», — двусмысленно заявил Сандор.

— «чем имено?» — спросила Далия, в ее голосе звучало беспокойство.

Какое-то мгновение Сандор просто стоял, не двигая ни одним мускулом. Затем он еще раз вздохнул, ухватился обеими руками за капюшон и откинул его назад.

О, Семеро помогите ему…

* * *

Большинство молодых девушек, вероятно, взвизгнули бы при виде мужчины с деформированным лицом. Даже если этот мужчина был ее старшим братом.

Не так обстояло дело с Эллин Клиган. Когда она увидела метку Эурона Грейджоя на лице своего брата Сандора, она не закричала. Она была ошеломлена, но не кричала.

— Что он сделал с тобой? — тихо пробормотала Эллин.

— «Вороний глаз пытался сжечь мне голову, — уточнил Сандор, — в ответ я дважды вонзил свой кинжал ему в шею».

«Вот это я называю возмездием.»

Мать Эллин не разделяла ее спокойной реакции. Напротив, леди Далия Клиган, казалось, была в шоке. Сандор заметил ее дискомфорт и сказал ей:

— «Если ты хочешь кричать, мама, давай. Я не буду винить тебя, если ты это сделаешь.

Некоторым этот комментарий мог показаться насмешкой. Сандор был известен своей резкостью и временамиотсутствием такта, но он не пытался проявить неуважение или бестактность, когда делал эти два заявления.

Во всяком случае, Мать тоже не кричала. Но если бы она это сделала, то не из-за страха. Наоборот, это был бы ужас от того, что случилось с ее сыном.

Среди неприятной тишины Эллин наблюдала, как Мать подошла к Сандору. Остановившись, она медленно подняла левую руку и поднесла ее к его голове. Сандор оставался безмолвным и неподвижным, пока его мать слегка постукивала кончиками пальцев по его шраму.

Он даже не вздрагивает.

— делаю… делаю больно? — спросила она с беспокойством.

Вы, вероятно, должны были спросить, прежде чем прикоснуться к нему. Эллин, конечно, не сказала этого вслух. Она не была равнодушна к горю матери.

Тем не менее, Сандор твердо покачал головой и сказал:

— «Правая половина моего лица полностью онемела. Мейстер, лечивший меня, утверждал, что это чувство в конечном итоге вернется к ней. Но повреждение моей кожи не может быть устранено».

Мейстер Великс был в компании слуг Дома Клиганов, собравшихся во дворе. Отец подозвал его и спросил:

— «Мейстер, что вы на это скажете?»

— «Мой коллега был прав в своем диагнозе, — мрачно сообщил Великс своему господину, осматривая рану Сандора, — онемение пройдет, но, боюсь, шрам останется навсегда».

Тут Мать окончательно сломалась. Она притянула Сандора ближе и обняла его, как будто он был на смертном одре. Она громко рыдала в его нагрудник. Сандор ничего не сказал; он просто обнял мать и нежно держал ее, все время позволяя ей плакать на своем плече.

Эллин была склонна попытаться утешить мать, но предпочла пока не вмешиваться. Она подождет, пока Мать не отойдет от Сандора. Это оказалось благоразумным выбором с ее стороны.

В конце концов, Мать обрела самообладание и заставила себя отпустить Сандора. Она все еще плакала, но большая часть ее слез уже вытекла. Она вытерла глаза платком и мрачно пробормотала:

— «Мне так… так жаль, Сандор».

— «Мама, ты не виновата в этом, — попытался успокоить ее Сандор, — тебя не было рядом с Fair Isle, когда я столкнулся с Вороньим глазом. Ты не участвовала в бою и не толкала меня головой в огонь. нет причин извиняться. И вы ничего не могли сделать, чтобы предотвратить это».

— «Было кое-что, что я мог бы сделать, — рассуждал Тарренс Клиган, явно сердясь на себя, — я мог бы возглавить войска. Я мог бы остановить Эурона Грейджоя».

— В вашем состоянии, отец?

Эллин прошептала так, чтобы могли слышать только те, кто находился в непосредственной близости от них, то есть Клиганы и Мартеллы.

— Эли права, — согласился Сандор, — Вороний глаз мог убить вас, отец. Возможно, вы сражались так же доблестно, как и я, но риск для вашей безопасности был бы слишком велик. Я не так уж горю желанием сменить вас. Особенно, когда ты так близок к осуществлению своей мечты».

Отец недоуменно поднял бровь.

— «Что бы это было за желание?»

— «Лорд Тайвин почти решил довести до конца свое предложение поднять этот дом до статуса лорда», — объявил Грегор.

Это вызвало изрядное бормотание в собравшейся толпе. Отец радостно произнес:

— «он сделает?»

— «Действительно так, — подтвердил Сандор, — мы узнаем его окончательный вердикт по этому вопросу незадолго до начала турнира в Ланниспорте. Это будет примерно через месяц».

— Это замечательно, — заявил отец, шагнув вперед и похлопав брата Эллин по спине.

— Очень хорошая работа, Сандор. Ты хорошо справился.

— Я просто делаю, что могу, отец, — небрежно заметил Сандор, улыбаясь. Как ни странно, когда он улыбался, его лицо выглядело чуть менее деформированным.

Может быть, теперь он будет чаще улыбаться.

Затем Эллин заметила, что Мать, похоже, не разделяет радости отца. На самом деле она казалась несколько возмущенной его счастьем.

— «ваш сын был изуродован без надежды на выздоровление, и все, о чем вы заботитесь, это о том, чтобы вы могли скоро стать лордом?» — сердито рявкнула она.

Отец был встревожен этой вспышкой. Эллин, Сандор и Грегор тоже были ошеломлены. Все они много раз видели, как их родители ссорятся, но Мать никогда так не повышала голос на отца.

Эллин знала, что отец не потерпит такой дерзости ни от кого в Крепости Клигана, и меньше всего от его леди-жены. Но он сделал усилие, чтобы не показаться неуправляемым перед присутствующей компанией. Он пробормотал сквозь стиснутые зубы:

— «Конечно, нет. Я рад, что Сандор получил большое состояние и почти официальную гарантию владения этим домом. Но этого будет недостаточно, чтобы отвлечь меня от страданий, которые он перенес, чтобы приобрести эти преимущества. Ничто никогда не сделает меня невосприимчивым к этому».

— Своим поведением ты мог бы убедить нас в обратном, — в ярости рявкнула Мать.

— «Мама, я очень ценю твою заботу, — заявил Сандор, нежно кладя руку на руку Матери, — но я не хочу, чтобы этот шрам стал причиной какого-либо конфликта, особенно в моей собственной семье. Я уже добился справедливости и отомстил за то, что произошло. я вонзил свой нож в шею Вороньего Глаза. Возможно, это тебя утешит».

— «Я верю, что смог», — призналась Мать, значительно успокоившись, — «Но ты хочешь сказать, что уже смирился с тем, что у тебя будет этот шрам до конца твоих дней?»

При этом Сандор покачал головой и сказал:

— «Не думаю, что когда-нибудь полностью приму это. Но я научился с этим жить».

— Вот что действительно важно, — вмешался женский голос.

Эллин и другие люди на земле посмотрели в сторону голоса. Он принадлежал Обаре Мартелл, женщине, которая вскоре станет сводной сестрой Эллин.

Старшая дочь принца Оберина осталась верхом на коне, как и ее сестра Нимерия. Именно в этот момент обе дорнийки слезли со своих лошадей и присоединились к остальным на земле. Нимерия стояла рядом со своей лошадью, пока Обара шла рядом с Сандором.

Затем бывшая Песчаная Змея взяла Мать за руку и заявила:

— «Я не могу притворяться, что понимаю, что вы должны чувствовать, моя госпожа.

— «Я надеюсь, что и тебе никогда не придется это узнать, дитя», — мягко заявила Мать.

Эллин заметила, что в глазах матери все еще стояло несколько слез. Обара мягко стерла их, а затем заявила:

— «Когда я впервые увидела шрам Сандора, я была так же потрясена, как и вы сейчас».

— «как по-другому?» — спросила Эллин. Она получила свой ответ немедленно.

Обара держала одну руку сцепленной с ладонью Матери. Затем она повернулась к Сандору и деликатно положила другую руку на его ожог. После этого она осмотрела местность и объявила:

— «Я не знаю, какую форму страданий испытал Сандор, когда Эурон Грейджой дал ему это, но вы должны помнить, что это он выжил в той стычке, а не Вороний глаз. Я видела, как Сандор нанес удар и убил своего противника… пока его голова все еще была в огне. Он преодолел невыразимую боль, чтобы одержать победу над своим противником. Более слабый человек сдался бы в его ситуации. Не он. Он оказался самым сильным человеком на борту этого кораблья. Возможно, даже самым сильным человеком в той битве. Таким образом, я говорю, что этот шрам не является пятном, чтобы его жалеть или презирать. Это символ победы и надежды. Те тележки с сокровищами, которые мы привезли, новообретенные лорда Тайвина уважение к дому Клиганов, практически гарантированное восхождение этой семьи к статусу лорда… всем этим мы обязаны этому шраму».

Больше минуты после того, как закончилась речь Обары, во всем дворе повисла напряженная тишина. Эллин огляделась и увидела, что многие другие были ошеломлены. В хорошем смысле. Было ясно, что Обара Мартелл произвела на всех большое впечатление своими словами. Оберин Мартелл лишь гордо улыбнулся своей дочери.

Тишину в конце концов нарушил сир Тарренс Клиган. Он посмотрел на собравшуюся толпу и заявил:

— «Моя госпожа Обара Мартелл имеет право на это. Шрам Сандора был тем, что выиграло битву на Фэйр-Айле. За это я заявляю, что его следует похвалить за шрам».

— Да, должен, — тихо признала Мать. Ее рука все еще была в руке Обары. Другая ее рука была свободна, и она использовала ее, чтобы обнять бывшую Песчаную Змею, к большому удивлению Обары… и к удовольствию Эллин.

Мать вскоре отпустила дорнийку и с благодарностью сказала:

— «Спасибо, Обара».

— «Я сказала только то, что нужно было сказать, моя госпожа», — постановила Обара, слегка улыбаясь.

— «Тем не менее, не всякая женщина может принести такое утешение своей будущей свекрови, — возразила Мать, — я знаю, что однажды ты станешь прекрасной правящей дамой».

— «Я благодарю вас за ваше доверие», — с благодарностью заявила Обара.

Мгновение спустя Сандор встал позади Обары. Он положил руки на ее бицепсы и поцеловал в щеку. Мать, отец и Грегор улыбнулись при этом. Эллин старалась не закатывать глаза.

«Действительно? Обязательно ли быть таким открытым с ней на публике?»

Затем Сандор повернулся к Матери и заметил:

— «На этой ноте, Мать… Я хочу напомнить тебе, что турнир в Ланниспорте состоится не раньше, чем через месяц. Многое можно сделать за эту луну».

Говоря это, он держал руки на руках Обары. Он тонко указал на своего адресата кивком головы. Его семья почти сразу поняла смысл этого жеста.

«Кто-то жаждет, не так ли?»

Судя по восторженному выражению, только что появившемуся на лице Обары, Сандор был не единственным «нетерпеливым».

— «Ну, — подумал отец вслух, — мы говорили о проведении церемонии через некоторое время после того, как Восстание Грейджоя закончилось. Принц Оберин здесь, и у нас поблизости большое собрание. В наличии много еды и вина, и где-то в лагере Королевской Армии обязательно будут менестрели. Такчто… да. Я полностью с тобой согласен, Сандор».

Сандор и Обара широко ухмыльнулись и хором спросили:

— «Когда?»

Отец секунд двадцать стоял, обдумывая ответ. Затем он скрестил руки на груди, добродушно ухмыльнулся и объявил:

— «Через три недели с сегодняшнего дня вы двое будете вместе».

Сандор и Обара горячо кивнули в знак согласия. Затем он повернул ее лицом к себе и страстно поцеловал в губы. Это вызвало бурю восторгов и аплодисментов собравшихся. Даже Эллин Клиган не могла не аплодировать своему брату и его невесте.

Следующие три недели Крепость Клигана была более загружена, чем когда-либо с тех пор, как Грегор переехал в Ров Кейлин. Это само по себе о чем-то говорило; крепость стала в три раза больше, чем в те дни, и вмещала в себя в пять раз больше солдат и слуг.

Остальная часть Королевской Армии была озабочена предстоящим турниром. Но это дело не имело большого значения для Дома Клиганов. Они были полностью сосредоточены на подготовке к свадьбе Сандора и Обары. Грегор и его легионеры планировали посетить турнир, но в течение этих трех недель они не думали об этом зря. Они подождут до окончания свадьбы, чтобы беспокоиться о турнире.

Мать в основном отвечала за все приготовления. Это был, пожалуй, единственный случай, когда отец фактически передал полный контроль над крепостью своей леди-жене. После того, как Мать усердно работала над подготовкой свадьбы Грегора и Дейси у Рва Кейлин, Эллин могла понять и уважать решение отца сделать это.

Поскольку Мать была главной ответственной за свадьбу, она позаботилась о том, чтобы все было сделано, и чтобы все в замке приняли участие. Грегор занимался подготовкой безопасности. Дейси занялась размещением гостей. Эллария Сэнд разослала приглашения. Отец занял позицию в начале приемной очереди. Малый Джон Амбер был назначен главой общественного питания (как это произошло, никто не знал, но это оказалось удачным выбором). Виктарион Грейджой выбирал напитки. Аллард Сиворт организовывал подарки. Герион Ланнистер следил за средствами.

Оберин Мартелл смог предоставить плащ для своего дома. Обара и Нимерия немного подозревали, что у него просто «случайно» оказался с собой плащ. Он невинно утверждал, что верит в готовность. Его дочери и Эллин сомневались в этом, но даже так Обара была благодарна за то, что у него есть плащ.

Эллин помогала, когда и где могла. Ее мать в основном помещала ее в комитет по награждению. Как и на свадьбе Грегора и Дейси, украшения здесь были относительно скромными. Там было множество знамен с гербами Дома Нимероса Мартеллов и обеих ветвей Дома Клиганов. Кроме того, украшение ограничивалось несколькими гобеленами и различными настенными панелями.

Мать также взяла на себя обязательство сшить платье для Обары. Свадебное платье Дейси было сшито из шелка и кружев из Вольных городов. У них не было таких дорогих и экзотических материалов в Замке Клигана, но леди Далия Клиган смогла обойтись тем, что у них было.

Эллин была там, когда Обаре примеряли свадебное платье, а также когда она надевала его в первый раз. На первый взгляд, Обара выглядела так, как будто она ненавидит эту одежду. С другой стороны, прожив с бывшей Песчаной Змеей почти два года, Эллин предположила, что она вообще ненавидит платья. Когда Мать увидела выражение отвращения на лице Обары, она забеспокоилась, что сделала что-то ужасно неправильное.

Отвращение Обары поспешно исчезло, и она уверила Мать, что платье великолепно. Она напомнила ей, что испытывает отвращение ко всей официальной одежде. Однако она могла терпеть это платье. Хотя выглядеть красивой никогда не было ее главной заботой, она хотела, по крайней мере, выглядеть красиво на своей свадьбе.

Мать почувствовала заметное облегчение и ликование, когда Обара призналась, что ей нравится ее свадебное платье.

Нимерия тоже была в комнате, когда ее сестра впервые примеряла платье, и безжалостно дразнила ее за это. Обара попыталась не обращать внимания на игривые насмешки младшей сестры, но через некоторое время это ее просто раздражало. К счастью, она отомстила, когда сказала Нимерии:

— «Однажды ты можешь оказаться в таком же положении. И когда это произойдет… бойся, сестричка».

Эллин едва не расхохоталась, увидев последующее выражение лица Нимерии. Это была смесь осознания и того, что казалось явным ужасом. Эти эмоции могли быть притворными, но даже если бы это было так, Эллин не смогла устоять перед желанием хихикнуть. Вскоре после этого Обара присоединился к смеху дочери Клигана. Через некоторое время так же поступила и Нимерия. Затем между двумя сестрами снова все было хорошо. До поры до времени, конечно.

Накануне свадьбы откликнулись почти все приглашенные на свадьбу гости. Большинство из них были из Западных земель, поэтому они смогли присутствовать.

Той же ночью Крепость Клигана получила ответ от самого неожиданного приглашенного. Оно было от самого лорда Тайвина Ланнистера.

Эллин вспомнила, что где-то читала, что во всех девяти регионах Вестероса всякий раз, когда дом заключал бракосочетание, по традиции приглашался сеньор соответствующего региона этого дома. Лорд Титос Ланнистер присутствовал почти на каждой свадьбе, которая происходила в Западных землях во время его правления. Его старший сын не был таким общительным. Он редко ходил на свадьбы своих знаменосцев. Тем не менее, каждый раз, когда один из его вассалов заключал брак, лорду Утеса Кастерли в качестве акта вежливости отправляли приглашение.

Это был один из редких случаев, когда он решил принять предложение.

Когда слух об этом распространился по Крепости, большинство людей, включая отца и мать, были удивлены, но взволнованы. Однако Эллин заметила, что все остальные тоже были удивлены, но вместо того, чтобы быть в восторге, они были настроены скептически.

Грегор и Дейси попали в последнюю группу. Из того, что могла сказать Эллин, они подозревали, что у лорда Тайвина есть скрытые мотивы. Она отчетливо помнила, как подслушала краткий диалог между ними двумя.

— Как вы думаете, что он планирует, милорд? — спросила Дейси Мормонт.

— «Я не знаю, Дейси, — признал Грегор, — но я ни на секунду не верю, что он приедет только для того, чтобы испытать гостеприимство Дома Клиганов. У него должны быть свои собственные намерения присутствовать на свадьбе».

— Тогда мы должны быть осторожны, пока он здесь, — предложила она.

— «Мы должны всегда быть осторожными, — рассуждал он. — Это всего лишь одна ситуация, когда мы должны быть еще более осторожными, чем обычно».

После этого Эллин убежала. Она бы задержалась, чтобы услышать больше, но она не хотела, чтобы ее застали за подслушиванием ее брата и его жены.

Однако она обнаружила, что согласна с их мнением. Возможно, лорд Тайвин действительно что-то планировал. Что-то непредвиденное и нежелательное. Но она предпочла отодвинуть это на задний план. Завтра должно было быть радостное событие. Было бы бесполезно, если бы кто-нибудь отвлекался на то, что может сделать лорд Тайвин, когда он прибудет.

На следующее утро жители Крепости Клигана проснулись раньше обычного. Они разговлялись еще до восхода солнца. К тому времени, когда над восточным горизонтом показались первые солнечные лучи, все уже заканчивали последние приготовления к церемонии.

Гости начали прибывать очень рано. Многие из них были друзьями и знакомыми отца и матери, например, Стаффорд Ланнистер и Миранда Леффорд, Дэмион Ланнистер и Шиера Крейкхолл, Дарлесса Марбранд, Гавен Вестерлинг и Сибелла Спайсер.

Когда появились Вестерлинги, Грегор изо всех сил старался избегать любых контактов с ними. Он был хитрым в своем уклонении, но Эллин смогла уловить его отвращение. У нее был талант замечать вещи, которые большинство других игнорировало или считало неважными.

Например, она знала о глубоком презрении Грегора к Дому Вестерлингов. Она осознала эту его грань в очень молодом возрасте. Но она не пыталась обсуждать это с ним, как и он никогда не обсуждал этого ни с кем другим. Тем не менее, его глубоко укоренившаяся необъяснимая ненависть к одному из самых маленьких домов в Западных землях привлекла ее внимание. Позже в жизни она обнаружила, что он испытывал такое же отвращение к Дому Фреев, Дому Болтонов, Дому Уайтхилл и нескольким домам Железнорожденных. Это был тот самый ее брат, который повсюду проповедовал всеобщую терпимость, но втайне ненавидел немало людей в Вестеросе.

Было еще несколько случаев, когда проницательная наблюдательность Эллин служила ценным активом. Одним из таких примеров было, когда Грегор переехал на север. Еще до того, как он сообщил эту новость своей семье, Эллин предполагал, что произойдет что-то и хорошее, и плохое. Похожий сценарий произошел, когда Сандор вернулся с кучей богатств и длинным шрамом на лице. В этом случае она пришла к выводу, что что-то хорошее и плохое уже произошло. Всю свою жизнь Эллин могла определить, получат ли она хорошие или плохие новости еще до того, как ей их сообщили.

Никто не подозревал, насколько на самом деле проницательна Эллин Клиган. Это было потому, что она никогда не рассказывала об этом никому другому, и она всегда прекрасно держала это в секрете. Она никогда ни с кем не делилась своим даром, потому что чувствовала, что это делает ее особенной, и существовала вероятность того, что это может навлечь на нее неприятности. Больше всего… она была не такой общительной, как ее братья.

Несмотря на то, что Эллин Клиган была одной из самых высоких и напористых женщин своего поколения, она была более чем застенчивой. Она предпочитала компанию своей семьи и братьев компании других девочек ее возраста. Время общения с Обарой Мартелл сделало ее более склонной к общению, но она по-прежнему не старалась изо всех сил заводить друзей.

Но это не означало, что она была лишена амбиций или сочувствия.

Это был самый уникальный аспект Эллин Клиган; в ней было что-то своеобразное противоречие. Хотя она никогда не утруждала себя поиском друзей, у нее было внутреннее желание оказывать положительное влияние на окружающих. В этом (а также росте и силе) она была больше всего похожа на своих братьев.

Разница была в том, что их братья уже произвели такое впечатление.

Грегор был признанным воином во всем Вестеросе в течение последних пяти лет (а в Западных землях еще дольше), а Сандор сыграл ключевую роль в прекращении последней войны в стране. Теперь обоих мужчин любили и восхваляли люди Семи Королевств.

Между тем, Эллин знали немногие, а те, кто знал ее, думали о ней только как о младшей сестре Горы и Пса.

Эллин была довольна, если никто на самом деле не знал ее имени. Из-за своего застенчивого характера она никогда не жаждала внимания. Несмотря на это, она чувствовала себя странно неэффективной, как будто могла делать что-то примечательное или на благо других. В последнее время ее самоотверженное стремление привело ее к беспокойству, что она никогда не добьется ничего подобного. Знаменитые дела ее братьев только усилили ее неуверенность.

Это было причиной взрыва Эллин в детской тремя днями ранее. Вдобавок к знанию того, что она практически ничего не сделала по сравнению с Грегором и Сандором, мысль о том, что она на самом деле была рутинной работой для других, а не полезным человеком, заставляла ее чувствовать себя совершенно бесполезной. Теперь она знала, что мать не хотела обидеть ее, и простила ей намек на это. Несмотря на это, Эллин постоянно задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь достичь величия, как ее братья.

Подготовка к свадьбе помогла ей отвлечься от этой зависти. Последние три недели она по-прежнему была сосредоточена на том, чтобы церемония и пир были готовы всеми возможными способами. Она редко задумывалась о том, почему она так мало потеряла по сравнению со своими братьями.

К настоящему времени она решила, что ее тревоги беспочвенны, бесполезны и глупы. Если ей суждено делать добрые дела, то со временем она это сделает. Ей не нужно было желать, чтобы вызов столкнулся с ней до того, как она действительно была готова к нему.

Кроме того, сегодня перед Сандором стоит задача.

Судя по тому, что видела Эллин, брак очень подходил Грегору. Осталось посмотреть, подействует ли это на Сандора. Но из того, что она знала о его женихе, Эллин была убеждена, что они с Обарой будут прекрасной парой.

Ближе к вечеру грандиозное событие наконец состоялось.

Септа Крепости Клигана была одним из многих дополнений, сделанных в крепости за последние пять лет. Она была примерно в четверть размера Великой септы Бейелора в Королевской Гавани; она могла вместить около двухсот человек.

На церемонию там собралось много людей. Первый ряд справа состоял из семьи жениха, то есть Эллин, матери, отца, Грегора, Дейси и Рикарда. Первый ряд слева состоял из семьи невесты, то есть Нимерии, Элларии, Элии и Обеллы.

В передней части септы септон крепости — худощавый мужчина по имени Эймс — стоял в ожидании с двумя другими мужчинами. Справа от него стоял отец невесты, Оберин Мартелл, одетый в свои традиционные королевские дорнийские одежды. Слева от него стоял жених, Сандор Клиган.

На Сандоре был кожаный камзол поверх чистой туники, а также пара церемониальных сапог и пара накрахмаленных брюк. Плащ дома Клиганов из Крепости Клиганов был накинут на его плечи. Его волосы были зачесаны назад и собраны в небольшой хвост. С того места, где он стоял, обожженная половина его лица была невидима для всех, кроме принца и септона. Тем не менее, он больше не пытался скрывать свой ожог. Вместо этого он беззастенчиво продемонстрировал это.

Вскоре появилась невеста. Все взгляды были прикованы к ней, когда она грациозно шла по проходу.

Все те, кто знал Обару, включая Эллин, обычно сочли бы смешным вид вооруженного копьем бывшего ублюдка в изысканном платье. Но даже дочь Клигана вынуждена была признать, что в этом платье она просто великолепна. На плечах у нее был плащ дома ее отца: золотое копье, пронзающее красное солнце на оранжевом поле.

Вскоре Обара Мартелл достигла передней части септы. Там принц Оберин поцеловал ее в обе щеки и осторожно снял с ее плеч оранжевый плащ. После небольшой подсказки септона Эймса, Обара повернулась спиной к намеченной цели, Сандор взял свой плащ из трех собак желтого цвета и аккуратно накинул его на нее.

После этого все постепенно встало на свои места. Традиционная речь септона Эймса о единстве и любви, обвязывание желто-оранжевой пестрой лентой вокруг соединенных рук жениха и невесты, благословение септона и клятвы Сандора и Обары друг другу. Это было очень похоже на свадьбу Грегора, только не было упоминания о Древних Богах или о чем-либо, относящемся к их поклонению.

Наконец, они добрались до той части, где союз был официально санкционирован. Именно тогда Сандор положил обе руки на щеки Обары, объявил:

— «Этим поцелуем я клянусь в своей любви»

и крепко прижался своими губами к ее губам. Поцелуй должен был быть коротким, но Обара продолжала его почти целую минуту. Сандор не сопротивлялся ей (или был не в состоянии).

Судя по всему, дорнийцы действительно усовершенствовали искусство поцелуев.

Были аплодисменты и приветствия; много и того и другого. Казалось, это длилось несколько часов. По крайней мере, так было с Эллин. Но в конце концов это все-таки закончилось, и после этого пошли гуляния.

Подобно свадьбе Грегора и Дейси, пир для Сандора и Обары проходил за пределами их крепости. Поля к востоку от Крепости Клигана были более переполнены людьми, чем любая часть лагеря Королевской Армии. Помост и столы на козлах занимали площадь около 10 000 квадратных футов, и на каждые десять квадратных футов приходился не менее одного человека. Свадьба Пса, возможно, не была такой большой, как свадьба его брата, но на ней было вдвое больше гостей, чем на свадьбе Горы.

Присутствовали несколько офицеров и видных солдат Королевской армии. Отец матери Эллин, лорд Льюис Лидден, был там с ее тетями и дядями. И, как и было предсказано, явился сам Тайвин Ланнистер.

Лорда Тайвина на церемонии не было. Он подождал, пока не будут сказаны эти слова, чтобы появиться.

Его внезапное появление, казалось бы, из ниоткуда застало многих врасплох. Но отец смог должным образом приветствовать лорда-льва до того, как его дом потерял лицо.

Из уважения лорду Тайвину было предложено почетное место на помосте, от которого лорд Утеса Кастерли отказался, заявив, что оно принадлежит Сандору и его новой жене. Однако он попросил дать объявление в начале и конце застолья. Никто не посмел отказать ему в этой просьбе. Кроме того, это было разумно.

Именно здесь Эллин начала разделять мнение своего старшего брата и невестки о том, что Тайвин Ланнистер мог быть там с какой-то зловещей целью. Он был нехарактерно добр к другим гостям, многие из которых были его собственными знаменосцами. Эллин никогда не встречалась с Тайвином Ланнистером до того дня, но она знала от Сандора достаточно, чтобы понимать, что такое поведение нетипично для него.

После того, как Клиганы и Мартеллы уселись на помост, лорду Тайвину также было предоставлено место на нем. Повелитель львов потребовал вина, и после того, как его кубок был наполнен, он выпрямился и поднялся. Он поднял свой кубок и сделал свое первое объявление:

— «Как вам, несомненно, известно, существует две ветви Дома Клиганов. Северная ветвь значительно моложе, но с момента ее создания ею руководит лорд. В то время как эту ветвь по-прежнему возглавляет рыцарь-землевладелец. Не так давно Дом Клиганов из Крепости Клиганов не сделал ничего достойного репутации. Но со времени, прошедшего после восстания нашего доброго короля Роберта, его сила и влияние возросли. рост почти беспрецедентен, и можно спорить, что он заслуживает какой-то награды. Король и я обсудили этот вопрос и приняли решение».

Лорд Тайвин продолжал держать кубок в правой руке. Левой рукой он достал свиток, отмеченный печатью дома Ланнистеров. Он продолжил:

— «За все, что западно земельная ветвь Дома Клиганов добилась за последние пять лет — с особым акцентом на ее достижения в восстании Железнорожденных — я постановляю, что она заслужила право быть признанной дворянским домом. Следовательно, в тот же момент, вступая в силу немедленно, я возвышаю Дом Клиганов из Крепости Клиганов до лордского статуса».

Тайвин Ланнистер жестом приказал ближайшему слуге взять свиток и передать его отцу. Между этим моментом и моментом, когда свиток попал в руки Отца, стояла абсолютная тишина. Получив свиток, отец постепенно встал, повернулся лицом к своему сюзерену и восхищенно провозгласил:

— «Я принимаю ваше заявление, милорд».

Затем лорд Тайвин поднял два тоста. Первый был за Тарренса Клигана, лорда Крепости Клигана. Второй был связан с союзом между его наследником Сандором «Псом» Клиганом и Обарой Мартелл, будущим лордом и дамой замка. Впоследствии дважды осушались десять тысяч кубков.

Было подано первое из трех запланированных на пир блюд. Он состоял в основном из западных закусок, но также было несколько северных и дорнийских закусок. малый Джон Амбер, очевидно, провел свое исследование.

Пока заканчивалось первое блюдо, вышла труппа ряженых и устроила драматическую реконструкцию Восстания Грейджоя. Все актеры и актрисы, играющие солдат роялистской армии, были сделаны привлекательными и утонченными. С другой стороны, большинство актеров, играющих Железнорожденных, выглядели дикими и неуправляемыми. Но один из них — который, очевидно, должен был стать Виктарионом — был красивым и цивилизованным. К концу спектакля он был единственным актером, играющим Железнорожденного, который остался стоять. Все остальные лежали на земле или на коленях.

Своим выступлением артисты заслужили долгую волну аплодисментов. Даже Виктарион был заинтригован качеством и вниманием к деталям реконструкции.

Вскоре за развлечением ряженых последовало второе и основное блюдо. У этого был гораздо более разнообразный выбор блюд, чем у первого блюда. И снова малый Джон заслужил пару похвал за свою работу.

Музыка начала играть на полпути во время этого блюда. К концу блюда многие пары вышли на место, отведенное под танцпол. Среди них были Отец и Мать, Грегор и Дейси, Сандор и Обара.

Эллин была бы довольна, если бы осталась сидеть, пока танцы не закончились. Но у кого-то были другие планы.

Ближе к началу танцев Тайвин Ланнистер подошел к Эллин и попросил потанцевать. Эллин была ошеломлена, но решила услужить своему сюзерену. Поэтому она взяла его за руку и позволила ему проводить ее с помоста на землю внизу.

Неудивительно, что Эллин привлекла множество взглядов, когда она и лорд-лев были вместе на танцполе. Это внимание было нежелательным, но Эллин удалось его проигнорировать.

К ее удивлению, лорд Тайвин был довольно хорошим танцором. Ей казалось, что его движения будут такими же жесткими, как и его манеры. Но это было не так. Он был очень грациозен. Эллин было всего тринадцать, но, учитывая размер ее семьи, она была всего на шесть нескольких дюймов ниже Тайвина Ланнистера. Их относительная ровность в росте позволила им лучше действовать как партнерам.

Пока они танцевали, Эллин внимательно наблюдала за лордом Тайвином. Теперь она была более чем когда-либо уверена, что он что-то задумал. Что бы это ни было, она была полна решимости хотя бы иметь об этом представление. Чтобы это сработало, ей нужно оставаться максимально наблюдательной.

Однако лорд Тайвин не сделал ничего угрожающего или из ряда вон выходящего. Все, что он сделал, это задал ей несколько вопросов о ней самой, ее семье и ее интересах. Вопросы казались безобидными, поэтому Эллин отвечала на них как могла. Хотя она старалась быть абсолютно честной, были времена, когда ей приходилось немного искажать правду. Однако она никогда не лгала ему откровенно. Она не была такой глупой.

Эллин и лорд Тайвин продолжали свой танец, пока наконец не закончилась музыка. После этого они и остальные участники вернулись на свои места. Затем принесли третье блюдо — десерты.

Угощаясь клубничным пирогом, Эллин вспоминала свою встречу с лордом Тайвином. К этому моменту она почти могла подтвердить, что лорд Тайвин замышляет что-то зловещее. Он мог быть настоящим джентльменом, когда держал руки на ее талии, но она узнавала коварного, когда видела его.

Тем не менее, она не могла догадаться, что задумал верховный лорд Западных земель. Но она подозревала, что это будет неприятно.

Десертное блюдо было короче, чем первые два. Как только все закончилось и посуда была убрана, Тайвин снова встал и сказал отцу:

— «Свадьба и пир состоялись, и вполне успешно, милорд. Но нужно уделить внимание одному вопросу, прежде чем брак вашего сына будет признан законным в глазах богов и закона. Начнем постельные принадлежности?»

Из всех людей, которые могли позвать на церемонию постельных принадлежностей, лорд Тайвин был далек от первых догадок Эллин. Он мог быть строгим последователем процедуры, но брачная церемония казалась ему слишком грубой.

Тем не менее, отец должен был ответить на предложение лорда-льва. Он посмотрел на своего сына и свою новую невестку. Двое из них посмотрели друг на друга, а затем снова посмотрели на отца и синхронно кивнули.

При этом Отец оглядел местность и заявил:

— «Да, давай начнем постельные принадлежности!»

В ответ на это не менее сотни гостей встали со своих мест и бросились к жениху и невесте.

Мужчины быстро окружили Обару, подняли ее и отнесли обратно в крепость. По дороге с нее стали сдирать с платья. Они избегали быть слишком резкими, так как многие из них знали, что она может легко их убить.

Женщины немного задержались с Сандором. Он был немного крупнее своей новой жены, и вид его изуродованного лица вблизи некоторых обескураживал. Однако некоторые из них обнаружили, что его сильное телосложение более чем компенсировало его шрам. Как только им удалось сбить его с ног, они вместе отнесли его в крепость. Они, не теряя времени, сняли с него одежду.

После того, как Обара и Сандор отправились спать, атмосфера постепенно разрядилась. Именно тогда Тайвин Ланнистер сделал свое второе заявление. На этот раз он не поднял кубок.

Эллин не сомневалась, что именно тогда лорд Тайвин объявит о своих истинных намерениях. Но она ничего не сказала; она просто внимательно наблюдала за лордом-львом, как и все остальные».

Лорд Кастерли-Рок объявил отцу:

— «Теперь, когда ваш сын уложил свою жену в постель, будущее дома Клиганов обеспечено. Поздравляю вас с тем, как далеко вы продвинулись, лорд Тарренс».

— Примите мою благодарность, милорд, — провозгласил отец.

Тайвин слегка кивнул головой и продолжил:

— «Однако, хотя ваш дом развивался довольно хорошо, в нем отсутствует один аспект, которого нет в других благородных домах западных земель. Этот аспект является прямой связью с его Великим Домом… Каждый другой главный дом западных земель женился на доме Ланнистеров по крайней мере один раз. Ваш — нет. Чтобы укрепить ваше новое положение, эта проблема должна быть исправлена как можно скорее.

— И как же, милорд? — спросил отец.

Тайвин постепенно наклонился вперед, положил руки на стол перед собой и заявил:

— «Я предлагаю заключить брачный контракт между вашей дочерью Эллин… и моим сыном Тирионом».

Весь тот вечер Эллин обращала внимание на все и всех, а сама она никогда не была в центре внимания. Но после того последнего заявления это было уже никоим образом не так. Теперь все взгляды были прикованы к ней… и она не обращала внимания ни на что, что происходило вокруг нее.

Глава 27 Секретные договоренности

В тот же момент церемония ложа шла полным ходом. К тому времени, как гости внесли жениха и невесту в брачный чертог, они оба были одеты только в свои маленькие одежды. Оказавшись там, Сандор Клиган и Обара Мартелл были помещены внутрь.

Потратив минуту на то, чтобы закрыть и запереть дверь, Сандор обратил внимание на свою новую жену. Она уже лежала на кровати, приняв похотливую позу. Она смотрела на мужа с тем, что он назвал ее «дорнийской соблазнительностью». Она молча поманила его к себе.

Этого было достаточно, чтобы Пёс поймал свою кость.

постельные принадлежности длились около трех часов. Люди, стоящие снаружи или под камерой, могли убедиться в этом. Во всяком случае, именно столько времени можно было слышать звуки. Тем не менее, Сандору было все равно, как долго продлится постельные принадлежности. Время действительно, казалось, потеряло смысл, когда он держал Обару на руках. И когда он был внутри нее.

Было далеко за полночь, когда будущие лорд и леди Крепости Клигана наконец погрузились в глубокий сон. Это была самая спокойная ночь сна, которую Сандор когда-либо спал с тех пор, как Железнорожденные напали на Ланниспорт.

Где-то после полудня Сандор довольно резко проснулся от ощущения пульсации в паху. Когда он сонно открыл глаза, он посмотрел вниз. Когда он обнаружил источник беспокойства, он ухмыльнулся.

Обара обхватила губами его мужское достоинство. Она энергично сосала его утреннее дерево.

Какая вещь, чтобы проснуться.

Бывшая Песчаная Змея быстро поняла, что ее муж в сознании, но не уступила. Он также не просил и не велел ей остановиться. Он просто опустил голову и застонал от возбуждения. Она продолжала увеличивать свой темп сверхурочно. Чем сильнее она сосала, тем громче он стонал.

Обаре потребовалось всего пять минут, чтобы довести Сандора до кульминации. После того, как он достиг своего пика, она оторвала рот от его члена и проглотила все, что он выпустил. Сандор лишь улыбнулся и сложил руки за голову.

Обара вытерла рот и снова легла рядом с Сандором. Она была с правой стороны кровати, поэтому видела обожженную половину его лица. Некоторых это могло обеспокоить, но Сандор знал, что Обару не отталкивает его шрам.

Она, вероятно, никогда не была.

— «Как это было?» — спросила Обара.

— Лучший будильник для пробуждения, который у меня когда-либо был, — лукаво прокомментировал Сандор, проводя рукой по ее левой груди.

— Как я и надеялась, — лукаво заметила Обара, лаская сухую кожу правой щеки мужа, — ты знаешь, мы могли бы сделать это задолго до сегодняшнего дня. Если бы кто-то не настаивал на ожидании…

— «В большей степени по настоянию моей матери я воздержался, — рассуждал Сандор с кривой ухмылкой на лице, — в некоторых частях мира люди действительно уважают желания своих матерей».

— Если бы я это сделал, меня бы здесь не было, — прямо пробормотала Обара.

— Я знаю, ты мне сказала, — пробормотал Сандор.

Твой отец сказал тебе выбирать между его оружием и оружием твоей матери, и ты предпочла копье слезам.

«Это оказалось правильным решением.»

Затем Сандор взял жену за руку и легонько поцеловал ее костяшки пальцев. Затем он заявил:

— «Теперь, когда мы соединились, я больше не буду отказывать тебе… Принцесса».

Он ожидал, что Обара нахмурится, застонет, отступит или притворится, что ударила его. Так она поступала всякий раз, когда он обращался к ней по этому титулу.

Удивительно, но на этот раз она не дала явно отрицательной реакции. Несколько секунд она просто смотрела ему в глаза с нейтральным выражением лица. Затем она слегка улыбнулась и призналась:

— «Думаю, я действительно могла бы привыкнуть к тому, что меня так называют».

«Я никогда не думал, что услышу от нее это.»

— «Действительно?» — спросил Сандор, думая, что, возможно, ослышался.

Обара немного кивнула головой, а затем пояснила:

— «Но только тобой, и только когда мы одни».

— Я могу принять это, — признал Сандор. Он сделал паузу и нахально добавил:

— «Принцесса».

Она просто хихикнула.

Окно спальни было открыто. Она была обращена на юг, но, судя по тому, как проникал свет, было около десяти часов утра. Более чем на два часа позже, чем обычно просыпались Сандор и Обара.

— Наверное, нам следует встать и спуститься вниз, — предложил Сандор.

— «Как скажете, мой лорд»,

согласилась Обара. Она и ее муж вылезли из постели и начали одеваться. Хотя прошлой ночью она носила платье, Обара не чувствовал необходимости продолжать носить эту форму одежды. Надев свои обычные кожаные бриджи, она спросила Сандора:

— «Ты голоден?»

— «Отчасти», — ответил Пес, надевая куртку поверх белой туники, — «А ты?»

— Ну, я только что поела, — остроумно сказал ему Обара Клиган.

Сандор хихикнул и с юмором заявил:

— «В самом деле. Вас интересует другое «блюдо?»

— «Я, конечно, не возражала бы против второй порции того, что я только что съела», — лукаво произнесла Обара, заворачивая свой камзол на грудь. Ее потрясающие груди.

— «Вы можете съесть один позже, — заявил Сандор, застегивая брюки вокруг талии,

— я бы предпочел съесть что-нибудь, что я не сделал сам».

— Очень хорошо, — просто ответил Обара.

К этому моменту Пес и его принцесса уже были полностью одеты. Ни один из них не мылся со времени свадьбы, но кроме того, что они делали после пира, они не сделали ничего, что заслуживало бы этого. По крайней мере, таково было их убеждение.

Мы можем взять один позже. Может вместе. Если так, я мог бы дать ей это «второе блюдо».

В тот момент, когда они вышли из спальни, они столкнулись лицом к лицу с темноволосым мужчиной. Это был Зедрик Сарсфилд, человек, сменивший Эррика Руттигера на посту кастеляна Крепости Клигана.

— Привет, Зедрик, — тепло поприветствовал его Пес.

— Доброе утро, милорд, — обратился кастелян к наследнику своего господина. Он посмотрел на Обару, опустил голову и добавил:

— «Моя госпожа».

— Зедрик, — царственно сказала она в ответ.

— Я полагаю, вы хотите прервать свой пост? — предложил Зедрик.

— Вы правильно полагаете, — подтвердил Сандор, — надеюсь, мы никого не заставили ждать.

— «Как оказалось, ты этого не сделал, — сказал Зедрик. — Твои родители, братья и сестры уже позавтракали».

— Значит, главный зал пуст? — риторически спросил Обара.

— «Да, — ответил Зедрик, — и, скорее всего, так и останется до полуденного обеда. Сегодня тебе подадут утреннюю трапезу в солярии твоего отца».

Интересно…

— «Почему это может быть?» — спросил Сандор.

— «извините сир, лорд Тарренс просил, чтобы вы оба явились к его солярию, как только вы встанете, — уточнил Зедрик Сарсфилд, — у него есть вопрос, который нужно обсудить с вами».

— «Да будет так, — признал Сандор, — иди, пусть слуги приготовят нам завтрак. Мы с Обарой отправимся на солярий».

Зедрик кивнул, склонил голову и направился по коридору.

Сандор и Обара остались у двери спальни еще на минуту. Обара, должно быть, заметил недоумение на лице мужа. Она обеспокоенно пробормотала:

— «Сандор? Ты в порядке?»

Он поспешно повернулся к ней и уверенно заявил:

— «Я в порядке, Обара. Пойдем, мой отец ждет нас».

К его облегчению, жена ничего не сказала; она просто следовала за Сандором покоридорам крепости.

На самом деле Сандор был не совсем правдив, когда говорил жене, что его ничего не беспокоит. Он ни о чем не беспокоился, но его немного тревожила перспектива разговляться в солярии отца. Когда он делал это в последний раз, Грегор объявил, что покидает Крепость Клигана.

Сандор и его жена вскоре прибыли в солярий замка, ожидая найти там отца.

Он действительно был там, но не один. Мать тоже была там, а также Грегор, Эллин и Дейси. По какой-то причине сир Герион Ланнистер тоже присутствовал. Они сидели на шести из восьми стульев, расставленных вокруг стола. Все улыбнулись Сандору, и вошла Обара. Они оба улыбнулись в ответ, но почти сразу же Сандор почувствовал, что аура в комнате была не совсем счастливой. Это показалось ему любопытным.

— Садитесь, пожалуйста, — поманил отец сына и новую невестку, указывая на два пустых стула.

Сандор и Обара быстро заняли два свободных стула. Как только они устроились, Пес оглядел остальных. Их улыбки померкли, сменившись выражением опасения. Он нервно спросил:

— «Что-нибудь не так?»

— «Мы сообщим вам, как только вам принесут еду», — уверенно заявила Мать.

Ее младший сын и его жена сочли такое соглашение справедливым.

Через десять минут пара слуг принесла завтрак. Поставив его перед Песом и бывшим Песчаной Змеей, они отошли от солярия, убедившись, что дверь за ними закрыта.

Когда Сандор и Обара начали есть, Грегор наклонился вперед и спросил их:

— «Наслаждаетесь прошлой ночью?»

— Очень, — ответил ему Сандор, пережевывая большой кусок бекона.

— Во многих смыслах, — иронично заметила Обара, чистя красный апельсин.

— Да, мы слышали, — самодовольно пробормотала Дейси.

«Хорошо. Тогда мы делали это правильно.»

Вместо того, чтобы сказать это, Сандор усмехнулся. Как и Обара. Первый из них выглядел как его брат и добрая сестра, и он утверждал:

— «Мы не могли быть громче, чем вы двое».

— «Я бы сказала, что нет», — прокомментировала Эллин, когда Грегор и Дейси слегка покраснели, а Обара снова усмехнулась. После паузы дочь Клигана угрюмо пробормотала:

— «Кроме всего остального, вы двое, должно быть, получили больше удовольствия от прошлой ночи, чем остальные из нас».

Сандор нашел это заявление немного озадачивающим. Он спросил свою сестру:

— «Что ты имеешь в виду?»

— «Это то, что мы здесь должны обсудить», — сказал Отец. Он ждал, пока все в комнате замолчат и уделят ему внимание. Затем он объяснил Сандору и Обаре:

— «После того, как вас забрали в постель, лорд Тайвин сделал свое второе объявление за вечер. Как и первое, это было сосредоточено на будущем Дома Клиганов. Но в отличие от первого, оно также связано с потенциальным будущим Дома Ланнистеров».

Когда Сандор посолил и откусил сваренное вкрутую яйцо, он с интересом спросил:

— «А что он имел в виду относительно будущего нашего дома и его?»

— То, чего никто из нас не мог предвидеть, — двусмысленно сообщил Грегор.

Мать дала некоторые пояснения к этому замечанию:

— «Лорд Тайвин очень хотел указать, что наш дом теперь является единственным дворянским домом в Западных землях, который никогда не вступал в брак с домом Ланнистеров. Решив «исправить» эту проблему, как он утверждал, он предложил другой договор».

— «Между кем?» — спросил Обара, откусывая дольку апельсина и кусок хлеба с маслом.

На этот раз откликнулась Эллин. Она вздохнула и произнесла:

— «Его сыном, лордом Тирионом… и мной».

В этот момент Сандор как раз делал глоток эля. Услышав ответ сестры, он плюнул в свою кружку, пролив немного на стол. Ему удалось проглотить то, что было у него во рту, но он сильно закашлялся из-за того, что ему пришлось выпивать сразу столько жидкости.

Обара похлопала его по спине, чтобы успокоить дыхание. Как только он перестал кашлять, он окинул ее кратким оценивающим взглядом, а затем повернулся к Эллин и удивленно пробормотал:

— «Что?»

— «Лорд Тайвин, похоже, убежден, что ваша сестра и Бес будут хорошей парой», — сообщила ему Мать.

Сандор отреагировал так, потому что предложение лорда Тайвина не вызвало у него отвращение или изумление. Он сделал это просто потому, что не ожидал этого.

Очевидно, здесь тоже никто этого не делал.

— «Как вы ответили?»

Обара задала тот самый вопрос, который был на уме у ее мужа.

— «Я просил немного времени, чтобы обдумать его предложение, — сообщил Отец. — Он «великодушно» согласился оказать эту услугу. К тому времени, как начнется турнир в Ланниспорте, ему понадобится ответ».

— «всего шесть дней спустя?!»

сердито заметил Сандор:

— «Едва ли хватит времени, чтобы принять решение такого масштаба!»

— «Увы, это все время, которое у нас есть, — торжественно сообщил брату Грегор, — мы должны использовать его с умом».

— Совершенно верно, — признал отец, — к тому времени, как мы покинем эту комнату, мы уже должны были решить, согласимся ли мы на предложение лорда Тайвина.

Обара выглядела одновременно ошеломленной и слегка разгневанной этим заявлением. Она горячо пробормотала:

— «Мой лорд, вы не можете серьезно подумать о том, чтобы отдать свою дочь этому монстру».

К ее чести, она по крайней мере пыталась говорить уважительно. Тем не менее, Сандор и остальные были встревожены ее гневным замечанием. Особенно, если учесть очевидный смысл этого. Он терпеливо сказал своей жене:

— «Обара, Тирион Ланнистер — это много чего, но он определенно не монстр».

— «Я знаю, и я прошу прощения за свою вспыльчивость, — спокойно сказал Обара всем, а не только отцу или ее мужу, — но вы должны знать, что я говорил не о лорде Тирионе».

Потребовалось всего мгновение, чтобы к Сандору и всем остальным пришло осознание. Мать предупредила свою невестку:

— «Обара, ты не должна говорить такие вещи. Лорд Тайвин не из тех, кто легкомысленно относится к обидам».

— «Как бы то ни было, леди Далия, она права, — вмешался Герион Ланнистер, — мой старший брат — чудовище, а всякий, кто утверждает обратное, — дурак».

И снова всех ошарашил очень красноречивый комментарий. Сандор заметил, что Грегор, похоже, не возражал против Гериона. Дейси тоже. Конечно, они вдвоем провели большую часть последних нескольких лет с сиром Герионом на Севере. Так что либо они уже знали о его чувствах к лорду Тайвину, либо разделяли их.

возможно и то, и другое, но я больше склоняюсь ко второму.

Сандору пришлось согласиться с ними тремя. Последние несколько лет он был оруженосцем лорда Тайвина; он видел его за работой. Хотя ему самому посчастливилось избежать гнева своего сюзерена, он часто был свидетелем того, как лев-лорд осуществлял свою форму правосудия. То, что считалось справедливостью в Утесе Кастерли, часто воспринималось как жестокость в остальной части Вестероса.

«Но только потому, что лорд Тайвин чудовище, я не могу сказать того же о Тирионе. Я не думаю, что кто-то мог.»

— Так что же нам делать? — с неподдельным интересом спросил Сандор.

— «Грегор рекомендовал нам рассмотреть все возможные преимущества и недостатки принятия или отказа от этого союза, — осветила Мать, — а также все… вовлеченные личные факторы. Мы все должны внести свой вклад, чтобы внести свой вклад. Вот почему присутствует каждый член нашей семьи».

— И сир Герион, — заметила Обара, глядя на блондина.

— «Пригласить сюда сира Гериона тоже была идея Грегора, — рассказала Дейси.

Грегор кивнул в подтверждение и произнес:

— «Учитывая все обстоятельства, он единственный настоящий союзник, который у нас есть из Дома Ланнистеров».

— «Поверь мне, Грегор, — произнес Герион Ланнистер, — после всего, что ты сделал для этой страны и ее народа, и после службы с тобой, я в любой день предпочту тебя Тайвину».

«Грегора нужно уважать.» Судя по гордому выражению лица его брата, Гора действительно был тронут словами Гериона.

— Хорошо, — заметил Сандор, пока они с Обарой продолжали есть, — можно начать нашу дискуссию прямо сейчас. С чего начнем?

— «Ну, скажем, мы отказались от сговора, — предположила Мать, — очевидно, нам нужно указать причину».

— Мы могли бы просто заявить, что не считаем наш дом достойным его сына, — предложил Сандор.

«Тайвин никогда бы на это не купился, — возразил Герион, — учитывая, с какой готовностью Тарренс принял его светлость, он ожидал, что тот будет так же взволнован перспективой присоединения дома Клиганов к дому Ланнистеров».

— Более того, лорд Тайвин ненавидит ложную скромность, — заметил Грегор, — почти так же сильно, как ненавидит истинную скромность.

— «Можете ли вы утверждать, что уже запланировали помолвку для Эллин?» — предложил Обара.

— Это еще хуже, — возразил отец. — Пока мы рассматривали некоторых потенциальных женихов для нее, мы даже не связались ни с одним из них. Даже договориться о встрече с одним из них заняло бы слишком много времени, не говоря уже о переговорах о брачном контракте. Лорд Тайвин будет настаивать на том, чтобы знать, кого мы имеем в виду для Эллин, и как только он поймет, что мы вводим его в заблуждение… Я содрогаюсь при мысли о том, что он будет делать.

— Что ж, Тайвин не терпит лжецов, — заметил Герион.

— «Что, если мы скажем, что Эллин слишком молода?» — возразила Дейси.

— «Он сказал бы, что она вырастет и что брак может подождать, — возразил Грегор. — На самом деле, он может сказать, что она будет достаточно взрослой, чтобы выйти замуж, как только у нее в первый раз пойдет кровь».

— «Случилось так, что в прошлом месяце у меня была первая лунная кровь», — сообщила остальным Эллин.

Сандор был поражен, услышав это. Судя по их реакции, Грегор, Герион, Дейси и Обара тоже. Мать и отец не отреагировали, что означало, что они уже знали. Пес посмотрел на сестру и пробормотал:

— «И ты не сказала нам об этом раньше, потому что…?»

— «потому что это не твое дело», — откровенно заявила Эллин.

— Сейчас, — возразил Грегор. Да, это так. Известно, что девушки выходят замуж в возрасте до тринадцати лет.

— «Мы также не можем утверждать, что Эллин не хочет выходить замуж, — заметила Мать. — Лорд Тайвин просто сказал бы, что браки должны заключаться по долгу службы, а не по желанию».

— «Тогда я полагаю, что наша единственная доступная альтернатива — это отказаться по… очевидной причине», — раскрыл Отец.

Сандор уставился на отца так, словно тот сошел с ума. Услышав это последнее замечание, лорд Тарренс, возможно, обрел рассудок Эйриса II.

Грегор разделял его шок и недоверие.

— Вы предлагаете отказаться от брачного контракта на том основании, что жених — карлик?

— «Это было сделано раньше, — пояснила Мать, — лорд Тайвин однажды предложил Тириона второй дочери лорда Риверрана. Хостер Талли назвал это предложение оскорблением».

— «На мой взгляд, это было оскорблением, — гневно рассуждал Грегор, — но не лорду Хостеру».

Отец казался ошеломленным этим комментарием. Он недоверчиво спросил:

— «Что ты имеешь в виду, Грегор?»

— Вы встречались с Лизой Талли, отец?

несколько сердито отрезал Грегор:

— «Да, и то, что я был с ней в одной комнате, вызывало у меня дискомфорт и раздражительность. Я бы не пожелал ее руки никому, включая Тириона Ланнистера».

— «Если ты забыл, она жена десницы», — напомнила ему без нужды Мать.

— Я знаю, — равнодушно пробормотал Гора, — и глубоко уважаю лорда Аррена за его терпение и выносливость.

— «Вы могли бы сказать ему об этом, когда он приедет на турнир», — дерзко предложила Дейси.

— «У меня больше такта», — с юмором сказал Грегор своей жене.

«Мы немного отошли от темы.»

— «Возвращаясь к обсуждаемому вопросу, — посоветовал Герион Ланнистер остальным, словно прочитав мысли Сандора, — я категорически против использования того факта, что Тирион гном, чтобы отговорить Тайвина».

— Я тоже, — согласился Грегор. — Это, наверное, худшее решение, которое мы придумали до сих пор. Лорд Хостер имел честь назвать брак между Тирионом и его дочерью оскорблением, но только потому, что он — глава другого Великого. Этот дом, однако, является одним из его вассалов.

— Полагаю, вы правы, — признал отец, — лорду Тайвину не понравилось бы, если бы мы все назвали его сына уродом. Особенно вскоре после того, как возвысили нас до лордского статуса. Он назвал бы нас «неблагодарными».

— «Можно сказать, что он загнал нас в угол, — возражала Дейси, — в последние годы обе ветви Дома Клиганов получили признание по всей стране за их терпимость ко всем. Люди верят, что мы принимаем всех. не принятие Тириона только потому, что он гном… наш имидж будет серьезно подорван. Люди назовут нас лицемерами и осудят за такую поверхностность».

Аргумент Дейси впечатлил Сандора. В основном потому, что все, что она сказала, было правдой.

— Кроме того… — неуверенно начал Грегор. Он окинул взглядом солярий и продолжил:

— «В конце концов, есть ли какие-то преимущества в отказе от лорда Тайвина? Я имею в виду, даже если бы он согласился с нашим отказом, представьте, что подумают другие лорды Вестерла. нас заставят поверить, что мы считали себя слишком хорошими для дома Ланнистеров и, соответственно, для них тоже. Благородные дома могли думать так же».

— Ну, это их проблемы, — возразил Сандор. К этому времени они с Обарой уже очистили свои тарелки.

— «Это также и наше, если никто в Западных землях не захочет получить Эллин из-за этого», — возразил Грегор.

— «Могу ли я просто жениться за пределами западных земель?» — предложила Эллин, переводя взгляд с братьев на своих. — В конце концов, вы оба это сделали.

«Не отрицаю этого.»

— А с кем из других королевств ты бы себя увидела? — спросил Грегор.

Когда Эллин не смогла ответить, Гора ухмыльнулся и заявил:

— «Тогда давайте сосредоточимся на предложенном местном предполагаемом сговоре».

— Как бы мы это ни делали, отказ Тайвину, похоже, приведет к плохим результатам, — поняла Обара. — Возможно, есть способ отказать ему незаметно и мирно. Если это так, это может прийти к нам позже. на самом деле следует подумать о другом подходе».

«Это удивительно, если исходить от того, кто хотел защитить Эллин от «монстра» у Утеса Кастерли.»

Несмотря на то, что он думал, Сандор не был против этого предложения. Ни Грегор, ни Обара, ни Дейси. Отец и мать выглядели более чем скептически и неохотно. Что касается Эллин… ее было практически невозможно прочитать.

— «Хорошо, давайте обсудим возможность принять предложение лорда Тайвина, — уступила Мать, — куда это нас приведет?»

— «Ну, во-первых, ты выйдешь замуж за представителя самого богатого дома в Западных землях, — заметила Дейси, — возможно, даже самого богатого дома в стране. Это само по себе является преимуществом».

— «Пять лет назад это могло быть достаточно веской причиной, — возразил отец, — но деньги нас больше не заботят. Особенно после того, что Сандор привез с восстания железнорожденных».

«что правда. Может быть, когда-нибудь лорд Тайвин захочет одолжить у нас, а не наоборот.»

— «Тем не менее, дом Ланнистеров может предложить больше, чем богатство, — уведомила Обара остальных, в основном ее сводную сестру, — Тирион по всем законам Семи Королевств является его наследником лорда Тайвина. Представьте, какое влияние вы бы имели, если бы были Леди Скалы».

— «Звучит заманчиво, — признала Эллин, — но сопряжено с большим риском. Я имею в виду, помните, что случилось с последней Эллин Ланнистер и ее семьей?»

— «Конечно, помним, дорогая, — заявила Мать, — на самом деле это может быть знаком, учитывая, что последняя леди Эллин Ланнистер не встретила приятного конца».

Сандор уже много раз слышал эту историю. У Титоса Ланнистера был старший брат Тион Ланнистер, женившийся на леди Эллин Рейн из Кастамере. Лорд Тион умер бездетным, оставив титул лорда Титосу. Тем не менее, его вдова, леди Эллин, предприняла смелую и глупую попытку сохранить свою власть как леди Утеса Кастерли.

И все мы знаем, чем это закончилось. Дожди Кастамере были не просто парой легких ливней.

— «Все, что у вас общего с Эллин Рейн, это ее настоящее имя, — сообщил отец дочери, положив левую руку — неустойчивую — на ее плечо, — вас не назвали в ее честь. Так что нет оснований верить что ты разделила бы ее судьбу».

— «Мы бы никогда не позволили этому случиться с тобой», — заверил сестру Грегор.

— «Я знаю, что ты не стал бы, — произнесла Эллин, положив руки на колени, — но кроме того… это кажется слишком тяжелым бременем, чтобы с ним справиться. Я не хочу быть леди из Утеса Кастерли».

— По всей вероятности, не будешь, — сообщил ей Герион.

Сандор посмотрел на блондина и недоуменно спросил:

— «Как так, сир Герион?»

Герион Ланнистер сказал семерым Клиганам:

— «Тайвин не собирается передавать Утес Тириону. Он надеется, что Джейме будет освобожден от своих клятв Королевской гвардии или что он найдет другую жену, которая подарит ему еще одного сына. Как выясняется, он согласен передать власть нашему брату Кивану, который затем передаст ее нашему племяннику Ланселю».

— «Какая возможная причина у него была бы для этого?» — спросил пораженный отец.

Именно Грегор ответил:

— «Леди Джоанна Ланнистер, мать Тириона и жена Тайвина, умерла в родах. За это его отец так и не простил ему этого. Как и его сестра, королева».

«Да, леди Джоанна умерла, родив карлика, в то время как наша мать родила троих детей, и все они были в два раза крупнее, и она выжила в полном здравии. Это просто показывает, какая родословная сильнее.»

— Итак, лорд Тарренс, леди Далия, надеюсь, вы не ожидали, что ваша дочь станет женой будущего лорда Утеса Кастерли, — прямо прокомментировал Герион.

— «Мысль была заманчивой, — призналась Мать, — но, в конце концов, может быть, будет лучше, если Эллин выйдет замуж за члена Дома Ланнистеров, помимо его наследника».

— «Я согласен, — провозгласил отец, — мы все еще относительно молодой дом, и только прошлой ночью нам был предоставлен статус лордов. дома — и меньшие дома, которые еще не вступили в брак с Домом Ланнистеров — почти наверняка возмутятся нами».

— «И последнее, что нам нужно, — это гнев других лордов Запада», — предположила Обара.

— Вот именно, — согласился Грегор, — это может поставить нас в идеальное положение.

— Что касается престижа и общего положения, я согласна, — прямо сказала Мать, — но нам еще предстоит обсудить самого лорда Тириона.

— «Обсудить его как, мама?» — спросил Грегор.

— «Подумайте об этом, Грегор, — умоляла леди Далия Клиган своего первенца, — если мы согласимся, мы заключим контракт между Эллин и мужчиной, который не выше трех четвертей ее роста. Это само по себе сбивает с толку. это не единственный недостаток Тириона. Я… я слышала, что он ужасен. Одно только его лицо вызывает ужас».

Сандор поморщился. Он наклонился вперед и рявкнул:

— «Ты давно смотрела мне в лицо, мама?»

лицо матери побледнело. Она поспешно попыталась отказаться от своего последнего заявления.

— Нет, нет, Сандор! Я не это имел в виду…

— Тогда что ты имел в виду?!

резко возразил Сандор:

— «Скажи мне».

Далия Клиган не находила слов. Она очень давно не видела Сандора таким злым. Он знал, что она не хотела его обидеть, но разочаровался в ней за столь поверхностное замечание.

В конце концов Мать опустила голову и пробормотала:

— «Извини. Я не хотела сказать, что испытываю отвращение к тебе или лорду Тириону».

— «Мама, ты не сделала ничего, что заслуживало бы прощения, — заявил Сандор. — Я не стану отрицать, что Тирион уродлив. И он тоже. Он не стыдится того, что он карлик. Наоборот, он принял это. Так же, как я принял свой шрам».

— Это довольно зрело с вашей стороны, — одобрительно возразил отец.

«Я бы назвал это оптимистичным.»

— «Меня не волнует, привлекателен ли лорд Тирион, и никого из вас это не должно волновать, — сухо пробормотала Эллин, — я просто хочу знать, что он за мужчина».

— Я мог бы многое рассказать тебе об этом, дорогая сестра, — сказал ей Сандор, ухмыляясь.

— Я тоже мог, — заявил сир Герион.

— И я тоже, — вставил Грегор.

В течение следующего часа большую часть разговора контролировали два брата Клиганов и рыцарь Ланнистеров. Большую часть этого времени они потратили на разглашение того, что знали о Тирионе Ланнистере. Грегор и Герион оба знали довольно много о ранней жизни Беса, но Сандор был тем, кто знал больше всего о его годах после детства.

Сандор и Тирион стали верными друзьями во время пребывания первого в Утесе Кастерли. Он рассказал своей семье и сиру Гериону обо всем, что они пережили вместе.

Сандор посещал Скалу часто и в основном по работе, но он и Тирион всегда находили время, чтобы пообщаться друг с другом. В представлении Пса Тирион почти не был похож на своего отца. Он был таким же умным, как и его отец, если не больше, но Тириону не нравилась безжалостность лорда Тайвина и полное пренебрежение этикочностью.

Действительно, за этим ужасным фасадом и несоответствующим телосложением скрывался сострадательный, порядочный молодой человек с непревзойденным умом, огромной хитростью и похвальным благородством. Он никогда не станет воином, как его старший брат, но не всем мужчинам суждено владеть мечом.

Сандор рассказал своей семье все о времени, проведенном с Тирионом, в том числе об одном инциденте, который произошел несколько лет назад.

За несколько месяцев до свадьбы Грегора и Дейси сиру Джейме Ланнистеру разрешили вернуться домой на несколько недель. Он провел большую часть своего отпуска с Сандором и Тирионом. Однажды вечером мы втроем ехали на перекрестке, когда столкнулись с молодой женщиной, которую преследовала группа потенциальных насильников. Все трое бросились на ее защиту. Пока Тирион дал девушке свой плащ, чтобы прикрыться, Сандору и Джейме удалось убить одного из нападавших, прежде чем остальные сбежали.

Джейме был полон решимости не допустить, чтобы преступление, совершенное так близко к Утесу Кастерли, осталось безнаказанным. Поэтому он погнался за оставшимися нападавшими. Сандор присоединился бы к ним, но Цареубийца приказал ему сопроводить Тириона и девушку в безопасное место.

В итоге они укрылись в ближайшей гостинице. Сандор в основном держался особняком, но он наблюдал за нарастающим влечением между Тирионом и девушкой, имя которой оказалось Тиша.

Той же ночью Тирион переспал с ней. Это был первый раз, когда он переспал с женщиной. Кроме того, женщина сделала это добровольно.

На следующее утро Тирион упомянул Сандору, что уже тайно замышляет жениться на Тише.

Сандор попытался отговорить его от этого. Хотя он не держал зла на Тишу, он указал, что она была простой девушкой, тогда как он был Ланнистером Скалы. Даже если бы они тайно поженились, лорд Тайвин в конце концов узнал бы об этом. И неизвестно, что он сделает с ними обоими (или с самим Сандором за то, что он позволил этому случиться).

Поначалу Тирион не решался прислушаться к словам Сандора, но вскоре они его отрезвили. Он решил, что не женится на Тише, но для ее безопасности (и его уверенности) он предоставит ей убежище в Утесе Кастерли.

Он устроил Тишу в прачечную прачкой. Она получала справедливую плату за свои услуги, и время от времени Тирион навещал ее в частном порядке. Со временем их встречи становились все более и более нечастыми. Насколько Сандор может судить, Тирион не вступал в контакт с Тишей почти год. Но она по-прежнему жила внутри Скалы, и ни Тайвин, ни Джейме не знали о его отношениях с ней.

Когда Сандор закончил пересказывать этот эпизод, отец восхищенно сказал ему:

— «Ты принял правильное решение, Сандор. Если бы ты сказал это, даже если бы лорд Тайвин не сделал своего предложения прошлой ночью».

— «Пока что лорд Тирион действительно кажется респектабельным человеком, — заметила Мать, — и если обычная женщина смогла полюбить его, вполне может быть шанс, что и Эллин тоже».

— «Возможно, — согласился Обара, — но даже с учетом всего этого есть одна деталь, которая меня беспокоит».

— «Что это может быть?»

спросил Сандор свою жену.

— «Настоящая причина, по которой лорд Тайвин хочет, чтобы этот контракт состоялся, — объяснил Обара, — я ни на мгновение не верю, что единственная цель брака состоит в том, чтобы он желал, чтобы каждый дворянский дом в Западных землях был соединен с его собственным домом. У него должен быть другой мотив».

— «Это то, во что мы тоже верим», — сказала Дейси.

— Под «мы» ты имеешь в виду…? — спросила Эллин.

— Грегор, Герион и я, — уточнила Дейси.

— «Вчера вечером мы потратили большую часть часа на обсуждение этой темы, — заявил Герион. — К концу нашего обсуждения мы пришли к тому же выводу об истинной причине, по которой Тайвин предложил сговор».

— Продолжайте, — приказал им отец.

Грегор сел в своем кресле, наклонился вперед и заявил:

— «Мы считаем, что он намеревается использовать Эллин в качестве заложницы».

Это принесло в комнату неприятную тишину.

«Почему в Седьмом пекле он не упомянул об этом раньше? Возможно, об этом стоило сказать в начале разговора.»

— «Почему?» — тихо произнес Сандор.

— «После фиаско с Эмори Лорхом мы с лордом Тайвином не ладили, — объяснил Грегор, — именно поэтому он в первую очередь выгнал меня из Западных земель. Даже сегодня он все еще видит во мне угрозу своему правлению. К счастью, теперь, когда я поклялся лорду Эддарду, он знает, что не может прикасаться ко мне. Однако вы все еще его подданные.

— «Таким образом, мы полагаем, что Тайвин убежден, что присутствие одного из вас будет держать Грегора в узде», — продолжила Дейси за своего мужа.

Сандору пришла в голову мысль:

— «Значит, поэтому он сделал меня своим оруженосцем?»

— Скорее всего, это было причиной, — признал Герион, — но даже если и так, ты должен знать, что Тайвин не терпит некомпетентности в своих рядах. оруженосец». Так что, даже если вы были там в качестве заложника, он, должно быть, оценил ваши навыки оруженосца».

«Это приносит мне некоторое утешение. Я ни на секунду не подумал, что лорд Тайвин проявляет ко мне особое отношение, делая меня своим оруженосцем. Но успокаивает то, что он не просто видел во мне голову, которую он, возможно, отделил от ее плеч.»

— «Конечно, теперь, когда Сандор женился, он больше не может служить оруженосцем Тайвина, — заявил Герион, — поэтому ему понадобится кто-то еще из этой семьи, чтобы сыграть роль заложника».

— «Другими словами, я», — поняла Эллин.

Грегор, Дейси и Герион серьезно кивнули в подтверждение.

— «В отличие от Сандора, Эллин будет привязана к утесу, как только они с Тирионом поженятся», — заметил отец.

— Но после того, как они поженятся, Эллин станет невесткой лорда Тайвина, — заметила Мать. — Конечно, даже он не сделает ничего, что могло бы повредить его собственной крови.

— «Увы, Тайвин не питает такого почтения к родству, как другие, — сообщил Герион. — Он без колебаний убьет Эллин, если какая-либо из ветвей Дома Клиганов сделает что-то, что вызовет у него сильное недовольство».

— «Что еще хуже, он знает, что мы, с другой стороны, уважаем родство, — провозгласил Грегор, — поэтому мы были бы обязаны не предпринимать никаких действий против него, чтобы не прогневать богов».

— «Зачем вам действовать против него?» — заинтересованно спросил отец.

— «Я не знаю, отец, — заявляет Грегор, — я просто рассматриваю все возможные ситуации. Тем не менее, основываясь на нашем обсуждении до сих пор, кажется, что лучший способ разрешить это затруднительное положение — это согласиться с предложением лорда Тайвина. И это может оказаться столь же плохо, как и отказ ему».

Несколько других пробормотали в знак согласия. Затем Сандор постучал кружкой по столу, чтобы привлечь всеобщее внимание. Получив это, он заявил:

— «Кажется, вы все пренебрегаете одной вещью: мнением Эллин. В конце концов, именно на нее больше всего повлияет исход этой встречи».

— «Он абсолютно прав», — согласилась Обара с мужем.

— Да, — согласился отец. Он повернулся к дочери и твердо сказал ей:

— «Эллин, несмотря на все, о чем мы говорили, окончательный выбор должен быть за вами. Какой ответ вы бы предпочли дать на предложение лорда Тайвина?»

Все остальные в комнате тоже уставились на Эллин. Она никогда не стремилась быть уверенной во внимании, но это был один из сценариев, когда она должна была быть такой.

Она сидела в полной тишине пять минут, обдумывая варианты. Очевидно, она хотела быть основательной в своих рассуждениях.

В конце концов, она встала со стула и объявила:

— «Судя по тому, что было сказано, мы пойдем на риск, независимо от того, примем мы или откажемся. По крайней мере, если мы примем, мы на время успокоим лорда Тайвина».

Сандор, Грегор и Герион кажется, согласны с тем, что лорд Тирион хороший человек. Тот факт, что он карлик, меня не беспокоит, равно как и тот факт, что его отец планирует удалить его из линии наследования их семьи. Так что, возможно, договор между ним и мной на самом деле может получиться хорошим. Тем не менее… я хотела бы встретиться с лордом Тирионом хотя бы раз, прежде чем приму решение».

— «Я могу это устроить, — сообщил ей Грегор. — Тирион должен быть на турнире. Ты можешь поговорить с ним там».

Эллин кивнула в знак подтверждения и заявила:

— «После того, как я поговорю с ним, я приму свое решение».

Все сочли это приемлемым. Ни один лорд никогда не откажет своей потенциальной невестке в просьбе встретиться с его сыном до того, как они соединятся. Даже лорд Тайвин предоставит ей такую возможность.

Вскоре после этого собрание закончилось, и все разошлись из солярия.

Когда он вышел, Сандор остался у двери. Он поманил Обару, чтобы она шла без него; он догонит через минуту.

Эллин ушла последней. Сандор остановил ее и попросил поговорить с ней наедине.

— Что тебе нужно, Сан? — с интересом спросила она у брата.

— «Я просто хотел сказать тебе, что восхищаюсь тем, что ты делаешь, Элл, — сказал ей Пес.

— «Ты делаешь то, что большинство других высокородных девушек даже не подумало бы сделать. Более того, ты добровольно подвергаешь себя опасности».

Эллин только пожала плечами и рассуждала:

— «Вы с Грегором чтите наш Дом по-своему, я чту его по-своему».

— «Что меня поражает, так это то, как бесстрашно ты относишься ко всему этому», — подумал Сандор вслух.

— «Я не боюсь рисковать своей жизнью ради блага моей семьи», — откровенно сообщила Эллин своему брату. Затем она приспособила коварную улыбку и пробормотала:

— «И даже если лорд Тайвин намеревается использовать меня в качестве заложницы, пребывание в утесе также даст нам одно или два преимущества. Заговор лорда Тайвина против него».

Сандор сначала был ошеломлен этим заявлением, но потом увидел в нем правду. Теперь была его очередь ухмыляться. Тут же, в тот самый момент, он понял, что его сестра выросла.

«Она больше не девушка. Нет; женщина стоит передо мной.»

* * *

Тысячи лагерей, сотни костров и десятки павильонов составляли огромный лагерь Королевской армии. Однако значительная часть лагеря в настоящее время опустела.

Уиллас Тирелл заметил это, спускаясь с холмов с юга. Он ехал во главе своего отряда верхом на своем коричневом скакуне.

Его младший брат Гарлан ехал рядом с ним на своем красном пони. Он покосился на стоявший вдалеке лагерь и, заметив значительное число пропавших без вести, вопросительно спросил:

— «Где все?»

— «Скорее всего, в Ланниспорте», — предположил наследник Хайгардена. «Где еще они могут быть?»

— Нет, без нас они не начнут, — твердо возразил Гарлан. После паузы его убежденность немного пошатнулась, и он посмотрел на своего старшего брата и спросил:

— «А они?»

Уилласу пришлось сдержаться, чтобы не хихикнуть.

— «Турнир уже начался, но основные события не состоятся еще несколько дней, милорды», — пробормотал сзади крепкий голос.

Уиллас оглянулся через плечо на Матиса Роуэна, лорда Золотой Рощи. Лорд Матис был последним из знаменосцев их отца, кто объединил свою роту с их ротой. Поскольку Золотая роща была единственным оплотом в Пределе, стоявшим прямо между Хайгарденом и Ланниспортом, дому Роуэн было дано специальное разрешение подождать, пока другие люди предела не прибудут в его дом, чтобы присоединиться к ним. Всем другим присутствующим лордам было приказано отправиться прямо в Хайгарден.

Вскоре после отъезда из Голденгровера Уиллас почувствовал, что жалеет, что лорд Матис не был с ними с самого начала. С ним было очень приятно находиться рядом, и он был прекрасным собеседником. Напротив, предыдущие дни были довольно скучными. Компанию ему составляли в основном Флораны и Фоссовей, и они оказались утомительными.

Если бы только бабушка Оленна могла прийти. Она определенно оживила бы эту толпу.

К счастью, лорд Матис добился этого самостоятельно.

Хайтауэры пошли вперед и путешествовали из Старого города в Ланниспорт по морю. Уиллас мог, по крайней мере, с нетерпением ждать встречи со своими тетями, дядями и дедушкой, когда он приедет туда. Это ненадолго, учитывая, насколько близким казался Утес Кастерли вдалеке.

— «Эй, Уиллас, разве сегодня не проводят церемонию посвящения в рыцари?» — заинтересованно спросил Гарлан.

— Думаю, да, — ответил Уиллас, доставая из жилета лист бумаги. В нем была копия запланированной программы турнира. Он получил его вместе с приглашением на турнир в Хайгардене. Это было лаконично, но очень конкретно. Просмотрев его, он сказал:

— «Да, это запланировано на полдень».

— «Если мы поторопимся, мы можем успеть туда вовремя, чтобы стать свидетелями этого», — нетерпеливо предложил Гарлан.

Уиллас насмехался над энтузиазмом младшего брата. Спрятав повестку дня обратно в жилет, он заметил:

— «Мы скоро доберемся, Гарлан. Торопливость конвоя нам не поможет».

— Да, я полагаю, ты прав, — согласился Гарлан, хотя и с некоторой неохотой, — ну что ж. Надеюсь, мы прибудем вовремя, чтобы увидеть последнее посвящение в рыцари.

— Я уверен, что так и будет, — уверенно заявил Уиллас.

По правде говоря, он и сам предпочел бы посмотреть всю церемонию посвящения в рыцари. Но его компания путешествовала несколько дней, и между поездками было достаточно времени, чтобы нормально поесть и отдохнуть. Он не хотел, чтобы вассалы его отца перенапрягались еще до того, как они достигнут места назначения.

Это было бы безответственно для будущего сюзерена Предела.

Мгновение спустя Лорд Мэтис появился с другой стороны Вилласа.

— На слово, милорд?

Уиллас Тирелл тут же повернулся к главе Дома Роуэнов.

— Да, лорд Матис?

— «Если вы хотите добраться до Ланниспорта раньше, у вас есть средства, чтобы это произошло, — уведомил его Лорд Золотой Рощи, — Просто дайте команду, и конвой ускорит свой шаг по вашему желанию».

Уиллас посмеялся над этим.

— «Я ценю ваш совет, но я еще не Верховный Лорд Предела, милорд».

— «Даже в этом случае нет ничего плохого в том, чтобы подтвердить свою позицию», — возразил Матис Роуэн. Взяв поводья своей лошади и вернувшись на свое место позади Вилласа, он добавил:

— «На ваш выбор, милорд».

Уиллас снова повернулся к себе и подумал о совете лорда Мэтиса. Краем глаза он заметил, что Гарлан пристально наблюдает за ним. Очевидно, его брат — пухлый, но жестокий и уравновешенный мальчик двенадцати лет — надеялся, что он последует этому предложению.

После минутного размышления Виллас оглянулся на лорда Золотой Рощи и сказал ему:

— «Передай слово по колонне. Мы перейдем от быстрой рыси к мягкому галопу».

— Как прикажете, милорд, — признался Матис Роуэн.

Когда лорд Мэтис отправился звать команду Уилласа в ряды ричменов, Уиллас по-прежнему сосредоточился на землях перед собой. Он постепенно увеличивал шаг своей лошади, пока она едва не начала бежать. Гарлан увеличил скорость своего пони, чтобы соответствовать скорости своего брата.

Были времена, когда Уиллас Тирелл был действительно поражен тем, насколько авторитетным был его голос. Одним словом, сотни — нет, тысячи — взрослых мужчин, многие из которых закалены боями и зимой, поспешили бы подчиниться приказу мальчика, только что отметившего свои тринадцатые именины. Еще больше его заинтриговало то, что люди предела реагировали на его команды даже лучше, чем на команды его лорда-отца.

Но таков был уклад мира. Он был первенцем главы Великого Дома. Таким образом, он должен был править этим домом и всеми другими домами в регионе после того, как его правитель ушел из жизни.

Некоторые будущие наследники часто задавались вопросом, будут ли они управлять своими домами так же (или даже лучше), как их отцы. Уилласа среди этой группы не было. Он ни разу не усомнился в себе или своих способностях. Он знал, что будет отличным лидером. Кто-то скажет, что он уже был.

Во всяком случае, такое общее впечатление он получил от Гарлана и лорда Мэтиса.

Через час люди предела появились в Ланниспорте. Другой лагерь (почти такой же большой, как лагерь Королевской армии) был возведен на участке земли между портом и утесом Кастерли. Этот, однако, был наполнен огромным разнообразием шумов. Еще до того, как он добрался до места, Уиллас мог слышать, как кузнецы стучат в своих горнах, торговцы объявляют о своей продукции, солдаты смеются, поднимая свои кружки, дети играют и аплодируют повсюду.

Если сейчас он гудит от волнения, интересно, что будет, когда начнутся основные события.

Уиллас остановил свою лошадь, когда он достиг края поля турнира. Вся его рота остановилась как раз тогда, когда он это сделал. Он приказал спешиться, и несколько сотен человек коллективно слезли с лошадей.

Немедленно появилось множество конюхов, чтобы присмотреть за лошадьми людей предела. Передав своего скакуна и пони Гарлана одному из них, двое сыновей Тиреллов направились вглубь каравана. Время от времени Виллас получал кивок головы и бормотание м» лорд.

Вскоре они с Гарланом подошли к рулевой рубке. По его мановению один из слуг открыл дверь, и я увидел высокую женщину с серебристыми волосами.

Уиллас улыбнулся, протянул женщине руку и вежливо сказал:

— «Мама».

Леди Алери Тирелл, ранее принадлежавшая к дому Хайтауэр, ухмыльнулась своему первенцу и взяла его за руку, позволив ему помочь ей спуститься на землю. Как только она встала на ноги, она повернулась к рулевой рубке и сладко пробормотала:

— «Пойдемте, дорогие».

Из транспортного средства быстро вышли семилетний мальчик и шестилетняя девочка. У них обоих были такие же каштановые волосы, как у их старших братьев, но в то время как у Уилласа были короткие и гладкие, а у Гарлана волосы были собраны в короткий хвост, у мальчика были распущенные, а у девочки вьющиеся.

— «Мы уже на месте?» — спросил мальчик, в его тоне читалось нетерпение.

Гарлан усмехнулся, и Уиллас сухо ответил ему:

— «Да, Лорас, мы здесь».

Нетерпение Лораса Тирелла быстро сменилось экстазом. Он едва может сдержать свое волнение.

Уиллас встал на колени перед своим младшим братом и сказал ему:

— «Теперь нам нужно, чтобы ты присмотрел за Маргери. Гарлан и я должны отдать дань уважения знаменосцам отца, а Мать должна найти Отца. Ты можешь пойти с ней или с нами, если хочешь, но внимательно следи за нашей сестрой».

Большинство братьев испугались бы рутинной работы по присмотру за младшей сестрой. Однако Лорас никогда не отказывался от задания. По крайней мере, когда это исходило от его родителей или братьев, или когда речь шла о защите или борьбе с кем-то.

Лорас отсалютовал своему брату и торжественно произнес:

— «Я не подведу тебя, Уиллас!»

Гарлан снова усмехнулся. Уиллас лишь гордо улыбнулся. «Я знаю, что ты не будешь.»

Лорас всегда несколько защищал Маргери. Как и Уиллас и Гарлан, третий сын и единственная дочь Мейса Тирелла родились с разницей всего в год. Поскольку между Гарланом и Лорасом было пять лет, Маргери полюбила Лораса больше, чем их старших братьев. Но она любила их всех одинаково. Этого никто не мог оспорить.

После того, как Уиллас снова встал, он направился к месту проведения турнира. Он быстро передвигался по лагерю со своей матерью, братьями и сестрами и охранниками. Все это время он внимательно следил за своим отцом и семьей матери.

В конце концов он первым заметил отца. Он был почти в центре территории, разговаривая с лордом Рэндиллом Тарли и лордом Пакстером Редвином.

Поначалу Уиллас был склонен и махать рукой, и съеживаться. С одной стороны, лорд Пакстер приходился племянником своей бабушке, Оленне Тирелл, а также дядей по браку с тетей Уилласа, Миной Тирелл. Так что ему всегда нравилось общество лорда Пакстера. Лорд Рендилл, с другой стороны, не так уж и сильно. Как будущий лорд-парамаунт, Уиллас знал, что он должен быть исключительно храбрым. Несмотря на это, глава дома Тарли тайно запугивал его. Многие считали лорда Рендилла справедливым человеком; так же, как лорд Станниса Баратеона. Тем не менее, он был известен как еще менее прощающий и сострадательный, чем стоический брат короля. Уиллас слышал о том, как он мучил собственного сына Сэмвелла, пытаясь сделать из него мужчину.

Тем не менее, когда он подошел к трем мужчинам, Уиллас не позволил своему лицу выразить ни малейшего признака страха. Когда он, Мать и его братья и сестры подошли к ним, он склонил голову перед лордом Мейсом Тиреллом, приветствуя его их домашними словами:

— «Становится сильным, отец».

Хранитель Юга усмехнулся и положил руку на плечо наследника. Он весело заметил:

— «Здесь нет необходимости в формальностях, мой мальчик. Это праздник, а не совещание».

Уиллас подавил желание закатить глаза. Как бы он ни любил своего отца, лорд Мейс Тирелл имел привычку игнорировать протокол и иногда забывать о своих знаках внимания. Если бы он продемонстрировал такое поведение только перед своими ближайшими родственниками и ни перед кем другим, Уиллас, вероятно, смог бы это терпеть. Увы, отец имел обыкновение вести себя так перед знаменосцами своих лордов, что раздражало и беспокоило Уилласа.

К счастью для него, лорды Редвин и Тарли не обращали внимания на поведение своего сюзерена. Они оба склонили головы перед Уилласом и Матерью и приветствовали их с обычной вежливостью.

— Как прошло ваше путешествие, миледи? — дружелюбно спросил у матери лорд Пакстер.

— «Все прошло хорошо, милорд, — ответила она, снова улыбаясь, — я ценю вашу заботу, милорд».

— От нас ожидается забота, леди Алери, — пробормотал лорд Рэндилл не неуважительно, — вы — леди Хайгардена. Таким образом, ваше благополучие и благополучиеваших детей должно быть нашей первостепенной заботой.

— «Да, лорд Рендилл, — подтвердила Мать, пытаясь сдержать улыбку, — и все же, пожалуйста, знайте, что я благодарна вам за то, что вы с готовностью откликнулись на призыв моего мужа, когда он ушел на войну».

— Я просто сделал то, что от меня требовалось, — равнодушно произнес лорд Хорн-Хилла.

«Я не думаю, что я видел, чтобы человек проявлял столько презрения к благодарности.»

Судя по всему, Мать очень хотела сменить тему. Она спросила отца и двух других лордов:

— «Лорд Старк здесь?»

Большинство людей, возможно, были склонны задаться вопросом, почему Алери Тирелл вдруг так заинтересовалась местонахождением Верховного лорда Севера. Конечно, Уиллас знал, что она задала этот вопрос только потому, что на самом деле ее больше интересовал Робб Старк, сын и наследник лорда Эддарда. В частности, ее, должно быть, заинтересовало предложение, сделанное в отношении Робба и Маргери. Глядя на сестру, Уиллас задумался. Мне тоже было бы очень интересно узнать, чем это обернется.

— «Да, я думаю, что он с королем Робертом», — сообщил Пакстер Редвин.

— Так где же король? — радостно спросил Лорас. Казалось, он был в восторге от одного только упоминания о Роберте Баратеоне.

— Он занят посвящением в рыцари нескольких сотен человек, — заявил отец.

— Значит, церемония посвящения в рыцари уже началась? — предположил Гарлан.

— Пока нет, — прямо сказал Рендилл Тарли. Он посмотрел на Мать и добавил:

— «Между прочим, кажется, я видел вашего лорда-отца среди зрителей церемонии, миледи».

— «Это так?» — пробормотала мать, в ее голосе звучала нотка счастья. Лорд Рэндилл кивнул, и она пробормотала с легким ликованием:

— «Спасибо, что сообщили мне об этом».

Лорд Хорн-Хилл ничего не ответил. Он и Лорд Арбора были отпущены Лордом Хайгардена, и тогда Отец предложил им отправиться на церемонию посвящения в рыцари. Жена и дети не возражали. Впоследствии Уиллас отправился на церемонию посвящения в рыцари вместе с Отцом, Матерью, Гарланом, Лорасом и Маргери.

Когда они приблизились к огромной сцене, Уиллас мельком увидел отца своей матери, лорда Лейтона из дома Хайтауэр. Он был в конце собрания, в окружении своих детей. На турнире его сопровождали дяди Уилласа Бейелор, Гюнтор и Хамфри, а также его тёти Малора и Линесс. Очевидно, его тёти Лейла, Дениз и Алисанна не смогли присутствовать. И его дядя Гарт, конечно.

Дедушка Лейтон смеялся над чем-то, что сказал дядя Гюнтор, когда заметил Тиреллов. Он обратил внимание своих пятерых детей на Уилласа и его семью. Все они ухмыльнулись своей сестре, ее мужу и детям.

— «Алери!»

Лорд Лейтон Хайтауэр весело позвал свою вторую дочь, когда она оказалась в пределах слышимости.

Мать широко улыбнулась, подошла к отцу и обняла его. Он крепко держал ее, как будто не видел ее больше десяти лет. На самом деле прошло всего несколько месяцев.

Долгое время Виллас подозревал, что его мать была любимой дочерью его дедушки (еще до того, как она вышла замуж за его сюзерена). По понятным причинам он никогда не спрашивал никого из них, верны ли его подозрения. Тем не менее, он был несколько убежден, что они были.

После того, как мать рассталась с лордом Лейтоном, она, отец и Уиллас обменялись любезностями с ее братьями и сестрами. Дядя Бейелор и дядя Хамфри были так же любезны, как всегда, тетя Малора и дядя Гюнтор были менее взволнованы, но все же приятны, а тетя Линесса… она просто сказала

— «Привет»

и на этом остановилась. Она не была из тех, кто становится сентиментальным, даже на встречах между членами семьи.

— Мы ничего не пропустили? — спросил Гарлан.

— «Нет, вы прибыли как раз вовремя, — сказал дядя Гюнтор, — церемония должна начаться очень скоро».

— О, успокойтесь, успокойтесь, — поманила остальных тетя Малора. — Сейчас начинается!

При этом Уиллас и другие присутствующие члены его семьи посмотрели на сцену. Действительно, король Роберт только что ступил на него. Публика замолчала вся как один, когда он вышел к краю сцены. В стороне от сцены стоял высокий мужчина с темными волосами и изображением лютоволка на камзоле.

Лорд Эддард Старк из Винтерфелла.

Уилласу стало интересно, с какой целью лорд Эддард появился на сцене. Он слышал, что на Севере мало рыцарей, так как они держатся за Древних Богов. Они предпочли преклонить колени перед древними деревьями, чем перед семью статуями.

В любом случае, Уиллас заметил, что лорд Эддард, похоже, не слишком заботится о том, чтобы быть там.

Возможно, он здесь просто по долгу службы.

Учитывая то, что Эддард Старк считался лучшим другом Роберта Баратеона на всю жизнь, это было вполне вероятно.

Уиллас быстро обнаружил истинную причину пребывания здесь лорда Эддарда. Когда король остановился в центре сцены, несколько человек из толпы поднялись на нее. Когда они вышли на сцену, глашатай назвал их имена. Грегор Клиган. Дэйси Мормонт. Оберин Мартелл. Герион Ланнистер.

Все они были известными членами Легиона без знамен, база которого располагалась на севере. Не все легионеры были северянами по происхождению, но большую часть последних лет они жили на Севере.

В любом случае Уиллас был рад видеть здесь лорда Грегора Клигана. Теперь, когда церемония закончится, он сможет заняться делом, которое было у него на уме еще до того, как он покинул Хайгарден.

Судя по тому, что мог разобрать Виллас, легионеры присутствовали там как наблюдатели за церемонией посвящения в рыцари. Когда все были на месте, король Роберт произнес короткую речь. Ничего особенного в этом не было; просто краткое изложение того, как важно сражаться с честью, честностью, верностью и правдой, и как эти качества были квинтэссенцией для того, чтобы быть рыцарем.

Когда все закончилось, на сцену вызвали несколько человек. Они стояли друг от друга в четыре ряда по пять человек. Именно тогда появился сир Барристан Селми, лорд-командующий Королевской гвардии Роберта Баратеона. Он обнажил свой меч и встал рядом с королем.

Один за другим король Роберт и сир Барристан подошли к каждому из двадцати мужчин. По очереди каждый мужчина опустился на колени и опустил голову. Когда король Роберт сказал несколько слов о том, какие дела каждый из них совершил, чтобы заслужить свое место на этой сцене, сир Барристан легонько постучал мечом по плечам и голове соответствующего человека. Затем каждому мужчине было приказано стать рыцарем Семи Королевств.

После того, как эти двадцать человек были посвящены в рыцари на глазах у собравшихся, они слезли со сцены, и их места быстро сменили еще двадцать человек.

Эта рутина продолжалась почти три часа. Двадцать человек вышли на сцену как простые люди, их дела были объявлены, и они ушли со сцены как рыцари. Интересно, что дела каждой новой группы были более похвальны, чем дела предыдущей группы.

Последняя группа состояла из людей, сыгравших ключевую роль в победе Королевской Армии над Железнорожденными. Одной из них был Джейселин Байуотер, потерявшый руку во время осады Пайка. Теперь вместо него он носил железный протез, что дало ему прозвище Железная Рука.

Он, вероятно, единственный не-Железнорождённый, когда-либо получивший прозвище со словом «железо» в нём.

Два последних человека, посвященных в рыцари, показались Уилласу самыми интригующими. Во-первых, это был высокий мужчина с каштановой бородой, на гербе которого был медведь. Это был Лорд Джорах Мормонт, и он покалечил и захватил Родрика Грейджоя в битве за Фэйр-Айл. Второй был таким же высоким мужчиной с гербом из трех гончих. Многие в зале ахнули, увидев его лицо. Но он не обратил внимания на их шок. Это был Сандор Клиган, брат лорда Грегора, и ему удалось убить Эурона Грейджоя в единоборстве на Фэйр-Айле.

Как и Эддард Старк, Сандор Клиган, казалось, не слишком заботился о том, чтобы быть там. Уилласу это показалось любопытным. Лорд Эддард, возможно, был там по долгу службы перед своим лучшим другом королем, но люди, посвященные в рыцари, были там добровольно.

Так почему же Пес не доволен своим рыцарством?

После того, как Сандору Клигану было присвоено звание «Сир», публика, наконец, разразилась бурными аплодисментами и овациями. Неудивительно, что большинство новых рыцарей были очень восприимчивы к такому признанию. Но Сандор казался глухим к этому. Он просто стоял неподвижно, как статуя, в переднем левом углу сцены с нейтральным выражением лица.

Церемония завершилась через мгновение. Король Роберт и сир Барристан вышли со сцены через заднюю сторону, где никого не было. Последние двадцать рыцарей и легионеров пошли своим путем. Точно так же люди на земле начали расходиться.

Уиллас отметил, что лорд Джорах Мормонт и Сандор Клиган ушли вместе с Грегором Клиганом, Дейси Мормонт и Оберином Мартеллом. Лорд Эддард Старк вышел на том же месте, что и они. Это может быть или не быть преднамеренным, но в любом случае, это было удобно.

— «Мама, я полагаю, ты хотела поговорить с лордом Эддардом», — сказал Уиллас своей матери.

— Так и было, — подтвердила леди Алери Тирелл.

Уиллас указал ей на волчьего лорда. В настоящее время он разговаривал с некоторыми легионерами. Уиллас предложил:

— «Теперь у вас есть возможность».

Мать улыбнулась на это и сказала:

— «Действительно».

Уиллас был бы доволен, если бы подошёл к Эддарду Старку. Увы, его отец случайно услышал этот диалог и, должно быть, решил, что он слишком хорош, чтобы подойти к нему. Поэтому, прежде чем Уиллас или Мать успели сделать хоть шаг, Отец поднял руку и позвал:

— «Лорд Эддард!»

Несмотря на шум вокруг, отец был достаточно громким, чтобы его услышал Эддард Старк. Когда волчий лорд услышал свое имя, он повернулся в этом направлении. Он увидел, как Мейс Тирелл машет ему рукой. После минутной паузы лорд Эддард извинился перед легионерами и направился к людям предела.

Он пришел не один. Несколько легионеров решили последовать за ним. К счастью Уилласа, среди них был лорд Грегор.

Эддард первым добрался до Тиреллов и Хайтауэров. Он обратился к отцу:

— «Вы хотели меня видеть, лорд Мейс?»

— «Нет, это хотела моя леди-жена», — сказал отец.

— Понятно, — только и сказал лорд Эддард в ответ. Он звучал мрачно. Он повернулся к Матери и вопросительно спросил:

— «Леди Алери?»

Она ухмыльнулась северянину и спросила:

— «У вас есть время поговорить, милорд?»

— О чем, могу я спросить? — пробормотал Эддард Старк.

— «Определенное соглашение, которое было предложено, — неопределенно сказала ему Мать, — одно, предназначенное для пользы обеих наших семей».

Взглядом она указала на Маргери, которая стояла у ее ног. Лорд Эддард довольно быстро понял, что она имела в виду.

— Я надеялся обсудить это с вами лично, — провозгласил Хранитель Севера, — может, пойдемте куда-нибудь… где поменьше людей?

— Отличная идея, — заявил отец, как будто сам додумался до нее, — пойдемте в мою палатку. Там мы можем поговорить об этом предмете подробнее.

Лорд Эддард был ошеломлен внезапным вторжением отца, но ничего не сказал.

— «Уиллас, присмотри за своими братьями и сестрами, — приказал отец своему первенцу, — у нас с твоей матерью есть дело к лорду Старку».

— Да, отец, — согласился наследник Хайгардена.

«И, пожалуйста, постарайтесь не ставить нас в неловкое положение перед лордом Эддардом.»

Уиллас отметил, что Грегор Клиган был одним из тех, кто следовал за лордом Эддардом. Вскоре после того, как Мать и Отец покинули окрестности с Лордом Винтерфелла, Уиллас попытался бы поговорить с Горой. Оказывается, ему придется подождать некоторое время.

Когда его родители уехали, Грегор перешел к дедушке. Он выразил свои самые искренние извинения и сожаления в связи с потерей дяди Гарта. Хотя от него и ждали соболезнований, они звучали искренне. Дедушка Лейтон, должно быть, тоже так думал; он принял их соответственно.

На самом деле он решил познакомить своих детей и внуков с людьми в компании Грегора.

Не все люди, сопровождавшие лорда Эддарда, были легионерами. В дополнение к Дейси Мормонт и Оберину Мартеллу прибыли новоиспеченные Джорах Мормонт и Сандор Клиган. Было также трио дорнийских женщин. Один из них был примерно того же возраста, что и принц Оберин. На самом деле она была Элларией Сэнд, его любовницей. Две другие были его дочерьми. Старшая, Обара, оказалась женой Сандора Клигана. Младшая, Нимерия, в настоящее время не замужем. Однако Уиллас заметил, что она проводит много времени рядом с Джорахом Мормонтом.

Эллария держала на руках маленького мальчика; он не мог быть старше двух лет. Это был Рикард Клиган, сын лорда Грегора и леди Дейси. Эллария наблюдала за ним на протяжении всей церемонии. Теперь, когда все закончилось, она смогла вернуть Рикарда его родителям. Таким образом, он был быстро переведен из рук Элларии в руки Дейси.

После того, как дедушка Лейтон представил своих потомков коллегам лорда Грегора, он попросил узнать больше о последней группе. Это было довольно характерно для него; ему всегда было интересно узнать больше о новых людях.

Некоторые из спутников Грегора решили потакать лорду Староместа. Поэтому они упомянули несколько лакомых кусочков информации о себе. Когда лорд Джорах объявил, что он вдовец, тётя Линесса внезапно заинтересовалась им гораздо больше. Она подошла к лорду-медведю и попросила его больше рассказать о себе.

Это может означать неприятности.

Уиллас, должно быть, был не единственным, кто так думал. Грегор Клиган усмехнулся над тетей Линесс, а Нимерия Мартелл казалась возмущенной.

На самом деле Гора незаметно подвел бывшую незаконнорожденную девчонку и что-то прошептал ей на ухо. Несколько раз один или оба из них смотрели на тетю Линессу.

Когда Лорд Грегор перестал шептать, Нимерия кивнула, ухмыльнулась и покорно пробормотала:

— «Вы можете рассчитывать на меня в этом, милорд».

Уиллас задумался, что «это» было, но решил, что лучше не узнавать.

Однако он выяснил, почему Сандор Клиган был не в восторге от своего рыцарского звания. Так случилось, что Пес присутствовал на церемонии только по настоянию короля Роберта и его брата. По правде говоря, он не очень заботился о том, чтобы быть рыцарем. Он красноречиво заявлял о своей вере в то, что настоящий воин — это тот, кто сражается самоотверженно и на благо других, а не тот, у кого перед именем стоит «Сир».

Вот это чувство я могу понять.

В конце концов, все маленькие, отдельные разговоры закончились. Вскоре тёти и дяди Уилласа пошли своей дорогой, как и Грегор Клиган и его соратники. Тем не менее, Уиллас был полон решимости поговорить с Горой до того, как день закончится.

Он повернулся к Гарлану, Лорасу и Маргери и проинструктировал их:

— «Мне нужно, чтобы вы трое остались с дедушкой Лейтоном на несколько минут. Мне нужно кое-что сделать в другом месте».

К его облегчению, его младшие братья и сестры не пытались протестовать или спорить. Доверив их дедушке Лейтону, Уиллас бросился догонять лорда Грегора Клигана.

Он нашел Гору рядом с кузнецами. Он и его леди-жена разговаривали с одним из рабочих по металлу об одном проекте, для которого они заказали его услуги. Что-то связанное с валирийской сталью, если то, что маленькому Уилласу удалось подслушать, было правдой.

Не зная, сколько времени это может занять, Уиллас решил прервать его, а не ждать. Он подошел к массивному мужчине и как можно вежливее сказал:

— «Извините, лорд Грегор».

Гора поспешно оглянулся через плечо.

— Да, лорд Уиллас?

Уиллас глубоко вздохнул и заявил:

— «Я надеялся, что вы могли бы уделить мне несколько минут своего времени. Я хочу с вами кое о чем посоветоваться».

После нескольких секунд размышлений Грегор решил оказать благосклонность Уилласу. Он повернулся к жене и сказал ей:

— «Я скоро вернусь, Дейси».

Житель Медвежьих Островов кивнул. Она все еще держала их сына на руках. Но даже с занятая делами она была способным переговорщиком.

Когда наследник Хайгардена и Горы уходил, первый услышал, как жена последнего сказала кузнецу:

— «Ну, мастер Мотт, где мы остановились?»

Пройдя около минуты, Уиллас и Грегор сумели найти тихое, уединенное место, где они могли поговорить, не будучи подслушанными.

— Что я могу сделать для вас, милорд? — спросил Грегор вопросительно.

Уиллас ответил не сразу. Он тщательно подбирал слова:

— «Честно говоря… это больше вопрос того, что я могу для вас сделать».

Лорд Грегор был заинтригован.

— «Как так?»

— Это очень просто, милорд, — провозгласил Уиллас Тирелл.

— «Я хочу вступить в Легион без знамен».

Это замечание, казалось, застало Гору врасплох. Лорд Грегор постоял минуту в молчании, а затем неуверенно произнес:

— «Обычно я всегда приветствовал бы многообещающего молодого добровольца…»

— «Но…?»

Уиллас предложил ему продолжать.

— «Но мы не принимаем много первенцев из знатных семей, — сообщил ему Грегор, — и мы никогда не получали наследника Великого Дома».

— «Похоже, тогда я создам прецедент», — остроумно заметил Уиллас.

— Да, вы бы создали, — согласился Грегор, потирая висок, — но скажите мне, по какой причине вы хотите записаться на военную службу?

— «По той же причине, что и у большинства других легионеров, — ответил наследник Хайгардена, — установить мир, порядок и стабильность в Вестеросе».

— «Вы могли бы сделать многое из этого достаточно хорошо из Хайгардена», — рассуждал Грегор.

— «Да, но мое влияние не простирается далеко за пределы Предела», — возразил Уиллас.

— Могло бы, если бы ты женился на доме за пределами своей родины, — предположил Грегор.

— Это может занять слишком много времени, — угрюмо произнес Уиллас, — я всего лишь тринадцатилетний мальчик.

— «Ну, я был мужчиной, выросшим в тринадцать лет»,

возразил Грегор.

Уиллас недоверчиво посмотрел на него. Он безмолвно подчеркивал, как сильно ему приходится вытягивать шею вверх, чтобы посмотреть Горе в глаза.

— «Хорошо, плохой пример», — признал Лорд Рва Кейлин, немного усмехнувшись.

— Милорд, я здесь предлагаю вам свои услуги по собственной воле, — указал Виллас, стараясь оставаться терпеливым, — Просто скажите мне, я зря трачу время?

Грегор еще минуту постоял в раздумьях, а затем спросил молодого человека:

— «Вы обсуждали это с вашим лордом-отцом и леди-матерью?»

«Каким-то образом я знал, что он собирается втянуть их в это.»

— «Нет, — признался Уиллас, — но не потому, что я не хотел или боялся. Скорее, это было потому, что я больше беспокоился о том, чтобы ты лишил меня этого шанса, чем они».

Грегор, казалось, понял этот момент. Похоже, Уиллас начал убеждать его, что он действительно будет полезен Легиону.

— «Хорошо, скажем на мгновение, что я допустил вас в Легион, — предположил Грегор, — Каждый легионер приносит что-то полезное и ценное на стол. Скажите мне, милорд, что делает вас особенным? Что бы вы могли предложить такого, чего не предложили бы другие?»

Уиллас был готов к подобному вопросу. Он сообщил старшему человеку:

— «Я хороший рыцарь и фехтовальщик. Я также умею дрессировать лошадей, ястребов и гончих; из них получаются прекрасные компаньоны. Рискуя показаться тщеславным, я очень хорошо разбираюсь во многих путях известного мира».

Грегор Клиган одобрительно кивнул и вслух подумал:

— «Звучит весьма привлекательно».

После долгого и обнадеживающего молчания Гора снова кивнул и заявил:

— «Хорошо, милорд. Я разрешаю вам войти в Легион без знамен».

Уиллас вскоре расплылся в широкой улыбке. Он уже собирался открыть рот, чтобы горячо поблагодарить лорда Грегора. Прежде чем он успел это сделать, Гора поспешно добавил:

— «При двух условиях».

Уиллас Тирелл закрыл рот, чтобы послушать. Как только Грегор Клиган привлек его внимание, он сказал ему:

— «Во-первых, если тебе когда-нибудь придет в голову идея сразиться с Оберином Мартеллом, я должен убедиться, что ты будешь осторожен».

Это странная оговорка.

— Могу я спросить, почему, милорд? — спросил Уиллас.

— «Просто потому, что Красный Змей, как известно, смертоносен с копьем, — заявил Грегор, — я не допущу, чтобы ни один человек под моим командованием пострадал от него или любого другого легионера. Особенно, когда первый отряд однажды станет Верховным лордом Предела».

— Я понимаю, — заявил Уиллас, — а другое условие?

— «Твои родители уже организовали для тебя какие-либо предполагаемые брачные контакты?» — спросил Грегор.

Уиллас в замешательстве поднял бровь. Но он дал честный ответ:

— «Пока нет».

— «Тогда пока я хотел бы, чтобы вы избегали подделки каких-либо брачных контрактов с участием себя, — сказал ему Грегор, — и вот почему: я считаю, что для вас есть идеальный кандидат на помолвку. Но каковы бы ни были обстоятельства, я не могу быть в состоянии заключить контракт между вами и ней прямо сейчас. Кроме того, из-за другого сложного недостатка, я не могу пока рассказать вам или кому-либо еще о ней.

Теперь Уиллас был абсолютно очарован. И более чем подозрительно относился к намерениям лорда Грегора.

Только чего он планирует добиться? И кто эта загадочная женщина?

Он не стал задавать эти вопросы; он мог сказать, что не получит ответов. Кроме того, он решил, что условия лорда Грегора были разумными.

— Я могу принять это, мой лорд.

Гора ухмыльнулся, протянул руку и прокомментировал:

— «Тогда я приветствую вас в Легионе, милорд».

Уиллас взял его руку и крепко пожал ее.

Глава 28 Неожиданность

Это было великолепное вооружение. Почти шесть футов в длину, выше, чем его владелец. Сделанное из цельного железного дерева, оно было прямее стрелы. Но главной его особенностью было лезвие. Это был самый острый и легкий наконечник копья из всех, что видели за последние годы.

«Настоящая валирийская сталь. Я никогда бы не подумала, что увижу это при своей жизни.»

Леди Далия Клиган никогда не обучалась военному делу. Когда она росла в Глубоком логове, ее оберегали вооруженные люди отца. У нее никогда не было особых причин учиться воевать; большинство женщин западных земель обычно сидели дома и не выходили из дома.

В случае необходимости она могла защитить себя руками и ногами, но у нее не было формального опыта обращения с оружием. Она даже редко держала в руках что-то более смертоносное, чем нож для стейка. Но она не могла устоять перед возможностью осмотреть этот недавно сделанный шедевр оружия.

В настоящее время Далия находилась на территории турнира со своим мужем, сыновьями, внуком, дочерью и невестками. Они находились недалеко от кузницы Тобхо Мотта, мастера-кузнеца из Королевской Гавани. В руках она сжимала последнее творение мастера Мотта: длинное, тяжелое копье с наконечником из валирийской стали.

Далия прибыла рано утром вместе с Тарренсом, Эллин и несколькими своими помощниками. Грегор, Сандор, их жены и Рикард разбили лагерь на территории турнира на ночь, и поэтому уже присутствовали при появлении лорда и леди из замка Клигана с их дочерью.

Когда восемь Клиганов нарушили свой пост, Грегор, Дейси, Сандор и Обара сообщили Далии, Тарренсу и Эллин, что у них есть нечто особенное, что они должны им показать. Они не дали никаких прямых намеков на то, что это может быть за «нечто»; они просто заявили, что это будет сюрприз.

Это удивительный сюрприз.

До того момента, как они пришли в мастерскую Тобхо Мотта, Далия не знала, что задумали ее сыновья и невестка. Когда они пришли в мастерскую, она решила, что они наняли кузнеца, чтобы он выковал новое оружие для дома Клиганов. И хотя это предположение оказалось верным, она никак не ожидала получить предмет такого качества.

— «Не хочешь ли ты покрутить его, мама?»

любезно предложила Обара.

С тех пор как она вышла замуж за Сандора, бывшая Песчаная Змея взяла за правило обращаться к Далии именно так. Леди из замка Клигана обнаружила, что ей очень нравится, когда ее так называют, особенно если учесть, что Обара разорвала все связи с собственной матерью.

Далия Клиган посмотрела на копье и задумалась над этим предложением. Затем она покачала головой, протянула копье дорнийке и произнесла:

— «Я ценю твое предложение, дорогая, но я бы предпочла отказаться. Я могу причинить кому-то непреднамеренный вред».

— «Я понимаю, мама», — признала Обара, принимая копье обратно.

— «Я попробую», — резко предложила Эллин. Далия и все остальные посмотрели на нее с легким удивлением. Она смущенно посмотрела на землю и добавила:

— «Если вы не возражаете, конечно».

Обара Мартелл улыбнулась замечаниям девушки и протянула ей копье. Когда Эллин неуверенно взяла его в руки, Обара предупредила ее:

— «Будь с ним осторожна».

«О, она знает, как с этим справиться.»

В отличие от своей матери, Эллин Клиган не была неискушенной в боевых искусствах. После ее рождения Грегор предложил, чтобы, когда она подрастет, ее научили владеть оружием. Сандор поддержал идею брата, и Тарренс в конце концов согласился.

Так, начиная с ее восьмых именин, Сандор и Уоллис Пекледон обучали Эллин, как правильно владеть кинжалом. После того как она овладела им, они перевели ее на более длинное оружие ближнего боя. Долгое время она сражалась деревянными мечами, прежде чем ей разрешили взять в руки настоящий. Она медленно училась, но из нее получился многообещающий боец.

После того, как Обара переехал в главную башню, Эллин смогла расширить диапазон своих знаний и до копья. Интересно, что она оказалась более искусной в обращении с оружием Обары, чем с оружием Горы и Пса.

«Я сомневаюсь, что она смогла бы победить Грегора, Дейси, Сандора или Обару в поединке, но она точно могла бы выстоять против обычного солдата.»

Хотя Далия поначалу была против того, чтобы ее дочь училась обращаться с оружием, она оценила и приняла эту идею. Она втайне гордилась тем, что Эллин стала таким превосходным бойцом. Это было то, чего леди Далия сама никогда не имела возможности (или желания) сделать.

Эллин крепко сжала в обеих руках новое копье своей невестки. Она отступила от других членов своей семьи и подождала, пока никто не окажется на расстоянии десяти футов от нее. После этого она начала вертеть копье в обеих руках.

Ее темп начинался медленно, но постепенно она ускоряла его. Она вращала его прямо перед собой около двадцати секунд, а затем стала махать им по сторонам своего тела. Она двигалась так быстро, что Далия с трудом могла уследить, где находятся ее руки.

Она такая быстрая. Вот это впечатляет.

— «Быстрее», — приказала ей Обара. Эллин послушно закрутила копье быстрее.

— «Покажи мне те приемы, которым я тебя научила», — предложила Обара. В ответ Эллин эффективно и мастерски продемонстрировала некоторые из различных маневров, которым она научилась у Обары.

— «Хорошо», — заметила дорнийка, кивнув в знак одобрения, — «А теперь доставьте домой!».

При этом Эллин повернулась к своей семье, взяла копье в обратный захват и сделала выпад вперед. Приземлившись на ноги, она ударила копьем в землю перед собой. Трава, грязь и земля разлетелись повсюду, когда она нанесла удар.

Если бы там было чье-то горло, она могла бы оторвать ему голову.

Немного задыхаясь, Эллин поспешно подняла копье с земли и вернула его Обаре. Бывшая Песчаная Змея принялась чистить его детали куском толстой ткани. Она тщательно вытирала лезвие, не желая порезаться о край стали.

И если Эллин так хороша… никто в здравом уме не будет стремиться перечить Обаре, когда она вооружена этим.

Как только наконечник копья был очищен, Тарренс спросил:

— «Ты придумала ему имя?»

Обара пожал плечами и пробормотала:

— «Имена обычно приберегают для мечей. Обычно никто не беспокоится о том, чтобы дать имя копью. Но, конечно, я никогда не был тем, кто соблюдает все обычаи. Так что, полагаю, я сделаю исключение».

«Я ожидала этого. Как и все остальные, видимо.» Далия спросила свою названую дочь:

— «У тебя есть на примете подходящие имена?»

Обара пару минут рассматривала свое копье, а затем заявила:

— «Поскольку оно такое легкое, проворное и грозное, я могу придумать только одно название, которое будет соответствовать его достоинствам: Быстрый удар».

— «Мне нравится», — почти сразу сказал Сандор жене. Он не был неправдив, Далия могла сказать.

— «Просто, точно и неприхотливо», — прокомментировала леди Далия, — «Оно определенно подходит к вашему оружию».

Все остальные, похоже, тоже одобрили выбор имени Обары.

Она усмехнулась и заявила:

— «Похоже, что один из четырех проектов мастера Мотта официально завершен».

— «Действительно», — согласился Тарренс, — «Когда мы можем ожидать готовности остальных?».

Ответил Грегор:

— «Как ты можешь себе представить, длинный меч, меч-бастард и большой меч требуют гораздо большего количества стали, чем наконечник копья. Поэтому их ковка займет больше времени. Мы говорили с мастером Моттом, и, по его словам, на изготовление всех трех мечей уйдет не меньше недели, но не больше двух».

— «Значит, ты не сможешь использовать их в рукопашном бою на турнире?» предположила Эллин.

— «Правильно», — подтвердил Сандор.

— «Жаль», — заметила Далия, хотя она не была по-настоящему разочарована.

— «Не совсем,» — возразил Грегор, — «мы с Сандором уже обладаем силой и размерами, превосходящими большинство других участников.»

— «Было бы слишком несправедливо, если бы у нас тоже было такое преимущество перед ними», — утверждает Сандор.

— «Кто сказал, что турнир должен быть честным?»

нахально произнесла Дейси. В данный момент она держала Рикарда на руках. Когда все захихикали над шуткой его матери, он присоединился к ним, немного хихикая.

— «Это неважно», — резко пробормотал Грегор, отмахнувшись от шутки жены, — «Было бы неразумно вступать в схватку с мечами из валирийской стали до того, как они будут испытаны».

— «Верно, — сказал Сандор, — Более того, валирийская сталь известна своей смертоносностью. Цель турнира — победить наших врагов, а не убить их».

— «Да, но никогда не знаешь, — рассуждала Эллин, — эти турниры непредсказуемы. Даже в самых безопасных условиях могут произойти несчастные случаи».

— «Не отрицаю», — согласился Грегор, — «Насколько нам известно, на этом месте может произойти несчастный случай или два».

Далия почувствовала, что ее старший сын как-то странно уверен в такой перспективе. Это заставило ее забеспокоиться. Она попросила своих сыновей:

— «Обещайте мне, что вы будете в безопасности».

— «Не стоит беспокоиться, мама, — заверил Грегор, — я не имел в виду, что мы попадем в катастрофу. Сандор слишком осторожен, чтобы быть застигнутым врасплох, а я контролирую все, что происходит на поле для поединков. И я имею в виду все. Это другие соперники должны беспокоиться о несчастных случаях».

Хотя это, скорее всего, должно было успокоить ее, Далия все равно была немного обеспокоена. Казалось, Грегор был уверен, что на турнире действительно произойдет какой-нибудь несчастный случай. Наверное, она была единственной, кто так считал; все остальные, похоже, полагали, что Гора просто привел пример одного из возможных случаев. Поэтому она решила не обращать внимания на это свое подозрение.

— «Во всяком случае, как только мечи будут готовы, мы вернемся сюда, чтобы принять их, — сказал Сандор, — Грегор и Дейси отвезут большой меч и длинный меч на север. Меч бастард, однако, останется в замке Клигана. Я намерен сделать его родовым клинком для этой ветви Дома Клиганов».

Затем он повернулся к своему отцу и предложил:

— «Если тебе угодно, отец, ты можешь первым завладеть мечом. Я готов подождать, пока ты станешь моим преемником, чтобы завладеть им».

Далия посмотрела на своего мужа и обнаружила, что он совсем не соблазнился этим предложением. Несколько лет назад он бы соблазнился. Но не сегодня.

Лорд Тарренс Клиган торжественно покачал головой и заявил:

— «Нет, Сандор. С момента своего создания меч принадлежит тебе».

Сандор и Грегор были ошеломлены отказом отца. Пес заметил:

— «Ты мой отец и мой господин. По праву меч должен принадлежать тебе на протяжении всей твоей жизни».

— «Только если я причастен к его приобретению», — возразил Тарренс, — «Это ты победил Эурона Грейджоя в одиночном бою; ты выиграл его тайник валирийской стали. Поэтому право собственности на этот меч переходит прямо к тебе».

Наступила очень короткая пауза, а затем Тарренс пояснил:

— «Кроме того… мне больше не нужен клинок. Такое превосходное оружие было бы для меня пустой тратой ресурсов».

В этот момент он поднял руки. В тот день он надел кожаные поножи. Они были достаточно толстыми и плотными, чтобы его руки оставались в основном неподвижными. Но даже с такой защитой Далия заметила дрожь в обоих запястьях мужа.

За последние несколько месяцев его паралич усугубился. До восстания Грейджоя он охватывал только левую руку. Теперь он распространился и на правую руку. Мейстер Великс советовал ему не участвовать в турнире, но Тарренс не стал отказываться от первой возможности появиться на грандиозном мероприятии в качестве лорда.

Сандор нехотя вздохнул и сочувственно пробормотал:

— «Если таково твое желание, отец».

Тарренс опустил руки и заверил своего наследника:

— «Так и есть».

Далия была на стороне Великса в вопросе о том, стоит ли Тарренсу участвовать в турнире. Увы, к совету жены он прислушался так же мало, как и к совету мейстера. Он твердо решил не участвовать в празднике. Далия была недовольна упрямством Тарренса, но протестовать не стала.

Пока его подергивания не станут более выраженными, все должно быть в порядке.

В этот момент раздался звук рожка. Все головы повернулись в направлении шума. Многие люди в округе начали пробираться к месту его возникновения.

— «Сейчас начнется поединок», — заметила Дэйси.

Эллин кивнула и задала риторический вопрос:

— «Может, пойдем туда?».

— «Лучше мы сделаем это», — откровенно сказала Далия.

Клиганы быстро направились к площадке, отведенной для состязаний по фехтованию. Когда они добрались до места, Сандор и Грегор отделились от группы. Далия и остальные отправились на трибуны.

За исключением платформы, предназначенной для королевской семьи, ни одна секция не была отведена для представителей какого-либо конкретного региона. Несмотря на это, люди предела и дорнийцы, как правило, сидели отдельно друг от друга, как и речные и западные лорды.

Даже празднуя победу в войне, трудно избавиться от старого соперничества.

Далия заметила Нимерию Мартелл и Элларию, Элию и Обеллу Сэнд в передней части восточных трибун. Они находились почти в центре этой секции. Она предложила сесть там, и Клиганы, похоже, поддержали эту идею. Дорнийские женщины были очень любезны с ними. Сама Далия сидела рядом с Элларией в первом ряду.

Кто бы мог подумать, что я так хорошо подружусь с бастардом?

Она больше не думала о фаворитке принца Оберина как о незаконнорожденной женщине, которая родила еще двух незаконнорожденных девочек. Вообще, за последние несколько лет ее мнение о бастардах в целом изменилось. Она даже была согласна, чтобы Элия Сэнд сидела у нее на коленях.

Нимерия села по другую сторону от Далии, а Обара расположилась рядом со своей сестрой. Четыре женщины и две молодые девушки заняли целую скамью в первом ряду.

Поскольку Тарренс, Эллин и Дейси были самыми высокими из их группы, они выбрали второй ряд. Тарренс занял место за своей женой, а Эллин, в свою очередь, села справа от отца. Дейси расположилась слева от него с Рикардом на коленях.

Сейчас поле для поединков было пустым. Хотя Далия не показывала этого, она с нетерпением ждала начала состязаний. Ей не терпелось увидеть, как ее сыновья будут состязаться с другими известными бойцами Вестероса.

Интересно, с кем они столкнутся первыми?

Далия знала, что Дейси и Обара рассматривали возможность вступления в списки. В итоге они решили отказаться. Во-первых, им пришлось бы спорить со многими рыцарями и лордами, которые упорно твердили, что женщинам не место на турнирах. А Дейси и Обара были настроены на борьбу только с помощью стали, а не слов. К тому же, если бы кто-то из них действительно победил, коронация королевы любви и красоты была бы ужасно неловкой для них обоих.

Если бы корона была сделана из стали, а не из цветов, они могли бы короновать короля. Но король любви и красоты был бы чрезвычайно глуп.

Кроме своих сыновей, Далия не знала, кто будет участвовать в поединке. От своих невесток она слышала, что лорд Джорах Мормонт и принц Оберин Мартелл записались в армию. Хотя она не знала ни одного из этих мужчин особенно хорошо, Далия не удивилась бы, если бы они так поступили.

Ходили слухи, что в поединке примет участие сам король Роберт. Это, конечно, было бы замечательное зрелище.

Как только трибуны заполнились, на помост поднялся герольд и объявил:

— «Всем встать для Его Светлости, Роберта Баратеона, Первого по имени, короля…».

Далия не обращала внимания на остальное. По ее мнению, время, необходимое для того, чтобы передать весь титул короля, было утомительно долгим.

«Мы знаем, что он наш король. Вы не можете оставить все как есть?»

Когда глашатай закончил, толпа встала как один. В этот момент появился Роберт Баратеон. Далия должна была признать, что он выглядел весьма царственно. Он был полностью облачен в черную и золотую кожу. От блестящих сапог до короны, украшенной оленем, он казался воплощением того, каким должен быть король.

Через несколько секунд на платформе появилась королева. В отличие от своего мужа, она была одета в платье малинового цвета, цвета Ланнистеров. Оно свободно облегало ее бедра и ноги, но плотно облегало руки и грудь. Пространство вокруг горла и под ним было оставлено неприкрытым, что делало ее грудь частично видимой.

Столь же прекрасна, сколь и бесстыдна.

Серсея Ланнистер заняла свое место рядом с Робертом Баратеоном. Вскоре к ним присоединился Десница короля. Лорд Джон Аррен занял место рядом со своей бывшей подопечной. Его леди-жена, Лиза из дома Талли, встала рядом с собственным мужем.

Джон Аррен был пожилым человеком, но, по слухам, сохранил бодрость и здоровье. Его жена, по сравнению с ним, выглядела гораздо более слабой. Далия слышала, что после смерти своего друга детства, Петира Бейлиша, леди Лиза была опустошена, почти до мании.

Она знала, что Легион без знамен был назначен для безопасного сопровождения Бейлиша в Харренхолл, а командовал конвоем сам Григор. Тем не менее, по дороге на их отряд напали горные кланы Долины, и Мизинец погиб.

Это было три года назад. Лайза Аррен еще не оправилась от потери Пересмешника. Несмотря на это, с тех пор она сильно поправилась. Ее психическое состояние все еще вызывало сомнения у некоторых, но, по крайней мере, она не позорила и не обесчестила своего мужа или короля на публике. Год назад она даже смогла подарить лорду Джону ребенка.

Далия слышала, что роды дались ей нелегко. В связи с этим Далия подумала о том, что это могло быть истинной причиной слегка растрепанного вида Лизы.

Есть женщины, которые просто не могут справиться с бременем родов.

Далия, конечно, не могла говорить за себя. Она родила троих самых крупных детей в современном Вестеросе и прекрасно восстановилась после каждого из них. В результате она пришла к убеждению, что нет оправдания ни одной матери, которая не смогла бы перенести роды так же легко, как она. Кто-то назвал бы это высокомерием, но она считала свою веру разумной и оправданной.

Глядя на Лизу Аррен и ее мужа, Далия вспоминала ранние дни своего собственного брака.

Будучи младшей дочерью Дип Дена, Далия Лидден выросла с верой в то, что она никогда не станет частью чего-то великого. Ее часто не замечали многие, включая ее собственную семью. Ей было пятнадцать, когда отец впервые обратился к ней с идеей сговора между ней и хозяином замка Клигана. В те времена замок был маленьким, мрачным, грязным и в целом неприятным на вид. Кроме того, в то время в доме Клиганов было только второе поколение, а Тарренс Клиган был старше ее более чем на десять лет. Хуже того, он был сыном возвысившегося псаря.

Сначала Далия категорически отказывалась от помолвки. Она утверждала, что является высокородной леди, и если ей и суждено выйти замуж в какую-либо семью, то только в один из других знатных домов. Ее отец, лорд Льюис, объяснил ей, что ее сестры должны были выйти замуж в знатные дома. Однако она должна была довольствоваться рыцарем из знатного рода.

Ее отец не остался равнодушным к ее переживаниям. Ни мать, ни ее братья и сестры. Тем не менее, все они убеждали ее согласиться на контракт. Их главным аргументом было то, что дом Клиганов был ближе к Утесу Кастерли, чем любая другая семья — высокородная или иная. Поэтому ее присутствие в их замке могло бы как-то помочь укрепить отношения дома Лидден с домом Ланнистер.

В конце концов, Далия согласилась… хотя и с обидой и большой неохотой. После этого ее свадьба была организована очень быстро. Церемония была до смешного простой. Казалось, она была всего на шаг или два выше свадьбы, проводимой мелкими людьми. У нее даже не было возможности познакомиться с Тарренсом заранее.

Она вышла замуж за хозяина замка Клигана примерно в день своего шестнадцатилетия. Последующий пир (если его можно было так назвать) был таким же простым, как и свадьба. Всего два блюда, и никаких развлечений или веселья. В то время это не так беспокоило Далию, как то, что, как она знала, последует за этим.

Церемония укладывания в постель была самой тревожной частью вечера. По крайней мере, Тарренс был с ней нежен. Тем не менее, он отказался рассматривать идею отложить постель. Он заявил, что станет посмешищем, если станет известно, что он не ложился с женщиной, которая стала его женой, в тот же день, когда он на ней женился.

Следующие два года были, вероятно, самыми несчастными в жизни Далии. Тарренс и его слуги прилагали все усилия, чтобы создать ей комфортные условия. Она никогда ни на что не жаловалась и не критиковала, но ее муж-лорд мог сказать, что она недовольна. Пытаясь убедить его в обратном, она стала называть его «мой любимый». Эта уловка не удалась.

Далия еще не достигла своего двадцатого именин, когда родился Грегор. Это было самое травмирующее событие в ее жизни. Роды длились несколько часов, и несколько раз она была уверена, что не переживет это испытание.

Конечно, в конце концов, она так и родила. Когда ее первенец наконец появился на свет, она смогла расслабиться.

Тарренс первым взял на рукиих мальчика. Вскоре настал черед Далии. В тот самый момент, когда она взяла Грегора на руки… это было самое большое счастье с тех пор, как она покинула Глубокое логово. В то время она даже не любила своего мужа. Но ребенок, которого они создали вместе… она сразу же почувствовала непреодолимое обожание к нему.

После рождения Грегора Далии потребовалась пара недель на восстановление. Почти две недели она была прикована к постели. Мейстер Великс был главным ответственным за ее здоровье, но Тарренс сыграл самую важную роль. Он постоянно проверял ее состояние на протяжении всего периода выздоровления. Все остальные его функции и обязанности в замке были вторичны по отношению к ее благополучию. Казалось, что он был лично обязан удовлетворять все ее потребности.

За это время Далия наконец-то поняла, насколько сильно ее муж заботится о ней. И не только это; он действительно любил ее. В этот момент она начала любить его в ответ.

К моменту рождения Сандора она стала называть Тарренса «мой любимый» не по обязанности, а из искренней привязанности.

К моменту рождения Эллин Далия уже чувствовала себя в замке Клигана как дома. Несмотря на его унылый вид и ветшающую структуру, она нашла счастье в объятиях хозяина и их детей. В сущности, ее больше не волновали ни богатство, ни власть, ни влияние. Она поняла, что семья — это самая большая и незаменимая радость в жизни, то, что имеет наибольшее значение. Поэтому ей было гораздо приятнее жить в замке, чем в родовом доме отца.

Далия была бы даже рада вырастить своих детей и состариться с Тарренсом в этом ветхом здании. Независимо от его состояния, она чувствовала бы себя в замке Клигана как дома, будучи женой владетельного рыцаря. Она была готова оставаться таковой и не более того.

«Но боги решили вознаградить мою семью за мое смирение.»

Тринадцать лет спустя положение дома Клиганов в Вестеросе значительно улучшилось. Теперь в нем было две ветви, и обе имели статус лордов. Замок Клиганов был вычищен, отремонтирован и расширен. По меркам знати это был настоящий родовой дом. Ее сыновья женились за пределами западных земель, и была вероятность, что ее дочь выйдет замуж за сына своего сеньора.

Когда Далию впервые отправили в замок Клигана, она внутренне проклинала своего отца. Теперь она благословляла его за это.

Так случилось, что на свадьбе Сандора присутствовал лорд Льюис Лидден. Во время пира Далия впервые за двадцать лет смогла воссоединиться с отцом. Он нежно обнял ее и прошептал ей:

— «Я так горжусь тобой, Дали».

Это было самое приятное. Она сделала то, к чему всегда стремилась: заслужила похвалу отца.

Конечно, все хорошее когда-нибудь заканчивается.

Она убедилась в этом в начале года, когда ее муж и мейстер Великс поделились мрачными новостями о здоровье первого.

Считалось, что паралич смертелен. Далия не знала, сколько еще протянет ее муж, но каждый день молилась богам об облегчении его состояния (если они не дадут ему выздоровления). Тех самых богов, которых она когда-то умоляла не отправлять ее в замок Клигана.

Любовь приходит самыми неожиданными и загадочными путями.

Далия задавалась вопросом, находятся ли Роберт Баратеон и Серсея Ланнистер в той же дилемме, что и она с Тарренсом. Никто не мог с полной уверенностью сказать, что король и королева действительно любят друг друга. Как бы то ни было, Далия не чувствовала между ними вражды. Браки между королями Таргариенов и их сестрами, как известно, были несчастливыми. Однако этот… он был многообещающим.

После того как Десница и его жена появились на платформе, Роберт повернулся к Серсее и протянул ей руку. Она переплела свои пальцы с его, улыбаясь при этом. Он улыбнулся в ответ, и оба шагнули вперед, подняв соединенные руки.

— «Начинаем поединок!» — громогласно объявил король.

Публика выразила свое одобрение этому заявлению восторженными возгласами. Все они остались стоять, так как по традиции не садились до тех пор, пока это не сделал король.

На платформе заранее были установлены шесть мест. Три из них были тронами, предназначенными для королевской семьи. Остальные три кресла были сложной формы, предназначенные для семьи Десницы. Два из каждой тройки были обычного размера. Между двумя тронами и двумя величественными креслами располагались трон поменьше и величественное кресло аналогичного дизайна.

Король Роберт, королева Серсея, лорд Джон и леди Лиза постепенно заняли свои места в четырех больших креслах. Когда все присутствующие замолчали и сели по очереди, на помост вывели юношу и девушку.

Девочка была дочерью лорда Аррена. Ее усадили на маленький большой стул между родителями. Как только она заняла свое место, Лиза Талли наклонилась к ней и поцеловала в лоб.

Мальчик был наследным принцем. Он был достаточно взрослым, чтобы подойти к трону и самому забраться на него. Как только он устроился, королева улыбнулась своему сыну и нежно провела рукой по его естественным черным локонам. Король снова усмехнулся. И Далия тоже.

Даже если они не любят друг друга сейчас, есть одна вещь, которую они оба уже любят. Это обнадеживающий знак.

Теперь, когда король дал свое благословение на начало состязаний, вышел первый из претендентов.

С одной стороны стоял рыцарь Королевской гвардии, угрюмый Мерин Трант. Пара молодых парней — Далия могла бы поклясться, что на самом деле это были девушки — помогали ему с оружием и лошадью.

С другой стороны стоял Грегор. Он уже облачился в доспехи. Непокрытой была только голова, но все изменилось, когда шлем ему вручил новый оруженосец, Уиллас Тирелл, наследник Хайгардена.

Грегор надел шлем и взобрался на своего массивного боевого коня. Как только он зафиксировал ноги в стременах, Уиллас передал ему копье. К тому времени сир Мерин Трант уже сидел на своем коне с копьем в руке.

Королевский гвардеец и Гора привели своих лошадей к передней части платформы. Они склонили головы перед своим королем, а он взмахнул рукой и провозгласил:

— «Начинайте свой раунд, господа».

При этом сир Мерин и Грегор поскакали к противоположным концам поля для поединка. Заняв свои позиции, они встали лицом к лицу. Оба опустили копья в направлении друг друга и стали ждать сигнала. Как только он прозвучал, они бросились в атаку.

Далия внимательно следила за тем, как расстояние между ее сыном и его противником все больше сокращалось. Она знала, что Королевская гвардия не сравнится с Горой, которая скачет, но, несмотря на это, затаила дыхание.

Вскоре двое мужчин оказались друг на друге. Далия заставила себя не отводить взгляд.

Копье Мерина Транта лишь отскочило от щита Грегора. Но копье Грегора ударило точно. Он грубо ударил другого всадника в центр груди. Удар был такой силы, что сир Мерин практически вылетел из седла.

Публика снова разразилась аплодисментами, когда Мерин Трант упал на землю и покатился по грязи. Выпустив вздох облегчения, Далия присоединила свой голос к их голосам.

Нет необходимости говорить, что она была очень горда выступлением своего сына. Но она еще не радовалась.

Ведь это только первый раунд.

Следующий поединок состоялся между Джорахом Мормонтом и Джейсоном Маллистером. Лорд Медвежьего острова с первого захода сумел сбить с седла лорда Сигарда.

Нимерия ликовала громче всех в компании Далии, когда это произошло. Среди аплодисментов Далия услышала, как она шепнула Обаре:

— «Один день он помогает ему защищать свой замок. А в другой — бьет его копьем».

Далия посмеялась над этим замечанием, отчасти потому, что оно было правдой. И Джорах, и Нимерия присутствовали при обороне Сигарда.

Следующие четыре раунда прошли между мужчинами, о которых Далия либо никогда не слышала, либо не особенно любила. Исход каждого из этих поединков был ей относительно безразличен.

После этого Сандор выступил против сира Райама Флорента, младшего брата лорда Алестера Флорента из Брайтуотер Кипа и отца леди Селисы Баратеон.

Сандор, как обычно, решил не надевать шлем. Конечно, именно поэтому половина его лица вызывала у большинства людей недоумение. Тем не менее, он считал, что если оставить шрам видимым, то это вселит страх в сердца его противников.

Возможно, его теория имела под собой основания. Когда они с противником столкнулись, Райам Флорент, казалось, на долю секунды испугался лица Пса. Этого мгновенного отвлечения было достаточно, чтобы Сандор застал его врасплох и сбил с коня.

После еще трех поединков между шестью незнакомыми сторонами Оберин Мартелл впервые появился на арене. Он провел спарринг с сиром Джоном Фоссоуэем из Новой Бочки и легко победил его.

В течение нескольких часов было проведено более тридцати матчей, и столько же мужчин было снято с соревнований.

К удивлению и восторгу многих, Роберт Баратеон принял участие в последнем раунде первой волны. Были и те, кто пытался отговорить его, но он настаивал на том, что держит ситуацию под контролем.

И в самом деле. Король немного прибавил в весе со времен своего восстания, но все равно отлично сидел в своих доспехах. Он держал свое копье и балансировал щитом теми же устойчивыми руками, что и раньше.

По иронии судьбы, его противником был Рейегар Фрей, один из многочисленных внуков лорда Уолдера. Неудивительно, что Фрей оказался далеко не ровней королю. Роберту удалось победить его гораздо легче, чем его тезку.

Среди победителей первой волны поединков были сир Барристан Селми, сир Джейме Ланнистер, Полливер и Раффорд. Еще трое личных людей Грегора вошли в списки, но они не продержались дольше первой волны.

Первые три раунда второй волны прошли между Сандором и Гальбартом Гловером из Дипвуд Мотт, Джорахом и сиром Боросом Блаунтом из Королевской гвардии и Грегором и сиром Райманом Фреем из Близнецов.

Сандор уничтожил своего противника с третьего захода; Джорах — со второго. Оба раунда закончились тем, что в грязи лежала голова рыцаря Королевской гвардии и дома Гловер.

Раунд Грегора закончился немного по-другому.

Для Далии (и других) было удивительно, что Райман Фрей выжил в первой волне. В то время он был явно полупьян, и его осанка была лишена изящества и дисциплины. Но противником его был Шитмут, и если с мечом самый нескладный из оруженосцев Грегора обращался превосходно, то с копьем он был безнадежен. В самом деле, после того как его сбили с коня, он все время бормотал:

— «Чтоб мне провалиться с копьем».

Счастье, что он не сказал чего-нибудь похуже.

Во всяком случае, Далия не сомневалась в том, кто победит в этом раунде.

Мало того, что Грегор был более сильным бойцом, но Райман Фрей был еще более растрепанным, чем раньше. Он был скорее пьян, чем полупьян, он даже не потрудился закрепить ноги в стременах и не мог держать копье прямо. Он больше походил на мямлю, изображающего всадника, чем на настоящего наездника.

— «Это должно быть неинтересно», — пробормотала Эллин в пустоту. Далия была вынуждена согласиться со своей дочерью.

Предсказание Эллин оказалось неправдой.

Райман Фрей и Григор Клиган вскоре начали свое наступление. Каким-то образом сиру Райману удалось удержать свою лошадь в галопе рядом с перилами, разделявшими его и Григора. Это было единственное, что он сделал правильно. Он даже не мог поднять копье.

Грегор держал свою лошадь на прямой линии. Он крепко держал копье в руке. Он направил его прямо в грудь сира Раймана. Щит рыцаря Фреев бесполезно свисал с левой руки, оставляя верхнюю часть тела незащищенной. Одного сильного толчка было бы достаточно, чтобы сбить его с ног.

Грегор дал ему не только это.

За долю секунды до того, как они оказались друг на друге, Грегор поднял копье чуть выше. Вместо того чтобы поразить сира Раймана в грудь, копье вонзилось ему в горло. При ударе Райман Фрей яростно дернулся. К тому времени, когда Грегор проехал мимо него, наконечник копья Грегора отломился, и он упал с лошади на спину.

Многие женщины в зале закричали в ответ. Далия изо всех сил пыталась подавить собственный крик. Ей, Дейси, Обаре и Нимерии удалось сохранить молчание, но Эллария и Эллин не сдержались.

Райман Фрей бился в конвульсиях на земле. Его глаза были широко открыты, из горла хлестала кровь, а из горла вырывался лишь тошнотворный булькающий звук.

Грегор поспешно остановил свою лошадь и слез с нее. Он бросился к Райману. Он стоял спиной к своей семье, но Далия слышала, как он сказал:

— «Сир Райман? Держитесь там. Постарайтесь не двигаться. С вами все будет в порядке».

В его голосе звучали неподдельное бешенство и тревога. Если бы Далия не знала лучше, она бы подумала, что он действительно убежден в том, что Райман Фрей будет жить. Но оказалось, что она очень хорошо знала своего сына.

Он убил достаточно людей, чтобы знать, что удар ножом в горло смертелен.

Кроме того, Грегор был не из тех, кто питает людей ложной надеждой. Если человек был обречен на смерть, Грегор не стал бы вводить его в заблуждение, заставляя верить в обратное. Далия никогда раньше не видела, как умирает человек, но она могла сказать, что Райман собирается это сделать.

К тому времени, когда на место происшествия прибыл мейстер, Райман Фрей был уже при смерти. Его тело вынесли с поля, а слуги принялись наводить порядок.

Как только это было сделано, король объявил, что в силу сложившихся обстоятельств оставшаяся часть второй волны поединка будет перенесена на следующий день. Никто из присутствующих не выразил ни слова протеста.

Когда толпа разошлась, Грегор пришел к своей семье. Он выглядел очень виноватым из-за того, что только что произошло. Его жена, отец и дорнийские женщины пытались утешить его.

Далия осталась сидеть на своем месте. Она почувствовала прикосновение к своему плечу и повернулась, чтобы увидеть Эллин. Она тихо прошептала:

— «Мама… ты видела это?»

Всегда наблюдательная. Далия знала, что это было. Она легонько кивнула головой.

Очевидно, Эллин тоже заметила, как Грегор поднял свое копье в самый последний момент перед тем, как добраться до сира Раймана. В этом не было никакой необходимости; он мог бы держать копье на уровне груди Раймана Фрея и победил бы.

Он должен был заметить отверстие над цепным жилетом рыцаря Фрея. Грегор не упускал таких деталей. Кроме того, Далия не могла забыть, о чем Грегор говорил ранее. Он довольно определенно заявил, что во время поединка может произойти несчастный случай. Либо он правильно предсказал это фиаско, либо…

Это было не случайно.

Далия поняла это, когда вспомнила, что еще говорил Грегор. Он утверждал, что контролирует все в поединке. Он подчеркнул это «все».

Хотя он и выглядел обеспокоенным благополучием Раймана, любой мог притвориться обеспокоенным. Кроме того, Далия знала, что ее сын может убить человека из любого оружия, включая копье. Он никогда не убивал никого по ошибке.

Больше всего ее беспокоило то, что он сделал жертвой внука Уолдера Фрея. Далия и сама не слишком любила Фреев. Но даже так…

Какая причина может быть у Грегора для убийства члена Дома Фреев в поединке?

* * *

Несмотря на случившееся, смерть Раймана Фрея не вызвала длительной вражды между его родом и Григором Клиганом. Сразу после того, как поле для поединков было освобождено, Гора направился к другим членам дома Фреев, присутствовавшим на турнире. Затем он предложил им сотню золотых драконов, чтобы искупить свою вину.

Любая другая семья, скорее всего, была бы возмущена тем, что ей дали деньги в качестве компенсации за потерю одного из них. Однако Фреи не были известны тем, что оплакивали кого-либо. Они с радостью приняли компенсацию Горы.

Можно подумать, что они предпочитают драконов сиру Райману.

Если бы это было так, Нимерия Мартелл не была бы поражена. Она до сих пор отчетливо помнила, как грубо обошелся с ней сир Райман во время обоих ее визитов в Близнецы. В первый раз, когда она только отправилась на север, многие из его братьев были грубы с ней просто из-за ее статуса перворожденной. Особенно грубо обошелся Райман. Его мнение значило для нее все меньше и меньше, но она не забывала об обиде.

Во второй раз большинство фреев отнеслись к ней с гораздо большим уважением. Несмотря на это, манеры Раймана все еще отсутствовали. Точнее, их почти не было.

Он был так же пьян, как и во время поединка, и пытался надавить на нее, чтобы она согласилась на брачный контракт между ней и его сыном Эдвином. Даже после того, как она ясно выразила свое презрение, он продолжал настаивать на своем.

По крайней мере, папа поставил его на место раньше, чем это пришлось сделать мне.

Нимерия никогда не была так благодарна отцу, как в тот момент, когда он вывел Раймана Фрея и отправил его в отключку. Лично она поступила бы хуже. К счастью, в конечном итоге с ним все равно случилось худшее.

Когда Грегор вонзил свое копье в горло Раймана Фрея, Нимерия была потрясена не меньше, чем все остальные на трибунах. Но сразу после этого она испытала странное чувство удовлетворения, наблюдая, как он истекает кровью на земле. Она получила достойное возмездие за то, что Райман Фрей унизил ее.

Нимерия подозревала, что смерть сира Раймана могла быть не случайной. По правде говоря, ей было все равно, так ли это. Тем не менее, после того как поле для поединков и трибуны были очищены, она отправилась к Грегору Клигану, намереваясь поговорить с ним на эту тему. К счастью, еще до того, как Гора убил рыцаря Фреев, Нимерия уже собиралась поговорить с ним по другому поводу.

— «Я буду честен с тобой, Ним, — признался ей Грегор, когда они остались одни, — я не ошибся с расстоянием между шеей и грудью сира Раймана. Моя рука не соскользнула. Мой конь не согнулся. Мое копье попало точно туда, куда я и намеревался».

«Он должен быть честным прямо сейчас. Никто другой не признался бы так легко.»

— «Я бы скорее похвалила, чем осудила то, что вы сделали, мой господин», — произнесла бывшая Песчаная Змея, — «Но мне интересно знать, почему вы это сделали?».

— «По трем причинам, — просветил ее Гора, — Во-первых, он был наследником наследника Близнецов. Если Стиврон Фрей мог помочь своему дому вернуть честь, то Райман, став его преемником, разрушил бы его работу. Устранив Раймана и назначив наследником сира Стеврона его сына Эдвина, мы избежали этой проблемы. Во-вторых, я сделал это ради тебя. Ваш отец рассказал мне о том, как грубо Райман обращался с вами. Любой мужчина, который так обращается с женщинами — особенно с высокородными леди — это насекомое, и с ним нужно поступать как с насекомым».

Разве это не рыцарский поступок с его стороны? Нимерия сложила руки и спросила

— «А третья причина?».

— «Я убил его ради Дэйси», — откровенно признался Грегор.

Нимерия подняла бровь и пробормотала в замешательстве:

— «Для Дейси? Почему? Неужели сир Райман оскорбил и ее?»

— «Нет», — сообщил ей Грегор, — «Но если бы была возможность, он бы сделал с ней что-нибудь гораздо хуже».

— «Как ты можешь быть уверен?»

пытливо спросила Нимерия.

— «Этого я не могу объяснить, — заявил Грегор, — по крайней мере, пока. Но поверьте мне: каким бы неумелым и простым ни был Райман Фрей, он был способен на ужасные вещи. Я не лелеял мысль убить его, но даже в этом случае я сделал это по необходимости. В моем понимании он был не более чем пустой тратой места».

— «И в моем тоже», — согласилась Нимерия, — «Но ты не беспокоишься о разладе с Домом Фреев?»

«Нет, — сказал ей Грегор, — я уже компенсировал Дому Фреев тайник с золотыми драконами. Учитывая, как быстро они приняли мое вознаграждение, по Райману никто не будет скучать. Вполне вероятно, что даже отец и дети Раймана не прольют по нему ни слезинки».

Как ни странно, Нимерия почувствовала жалость к Райману Фрею. Как бы она его ни презирала, для любого человека было бы ужасно умереть, и чтобы никто не скорбел о нем.

Мгновение спустя она вспомнила свои личные встречи с Райманом Фреем и решила, что он не заслуживает ее симпатий.

— «Ваша мать и сестра могут подозревать нечестную игру, милорд», — сообщила Нимерия высокому мужчине. Еще на поле для поединков она заметила, что леди Далия Клиган и Эллин Клиган как-то сомнительно отнеслись к интриге с Райманом Фреем. Поэтому молодая дорнийка сочла за лучшее сообщить об этом Грегору».

— «Они могут поговорить со мной об этом позже», — пробормотал Грегор, — «Если так, то я расскажу им кое-что, чтобы успокоить их разум».

— «Ты расскажешь им всю правду?»

спросила Нимерия.

— «Если я должен», — сказал ей Грегор, — «Я не получаю никакого удовольствия от лжи своей семье, но иногда я должен это делать, чтобы защитить их и себя».

— «Я понимаю, мой господин», — утверждала Нимерия.

— «Кто-нибудь еще подозревает?»

спросил Грегор.

— «Насколько я знаю, нет», — ответила Нимерия.

— «Отлично», — одобрительно сказал Грегор.

Но если кто-то еще подозревает, я знаю, что он найдет приемлемое решение, чтобы успокоить их. Это его путь.

Наступило молчание, а затем Грегор заметил:

— «Пока вы здесь, возможно, мы сможем обсудить и другой вопрос, касающийся старшинства».

— «Именно это я и надеялась сделать, мой господин», — сказала Нимерия.

Это другое дело было связано с младшим ребенком лорда Лейтона Хайтауэра.

Несколько дней назад состоялась церемония посвящения в рыцари. Нимерия присутствовала на ней, желая увидеть, как посвящают в рыцари мужа ее сестры. На самом деле ее присутствие там было вызвано другой причиной.

Помимо того, что она была свидетелем посвящения Сандора Клигана в рыцари, она также ходила посмотреть, как Джорах Мормонт получает свое рыцарское звание.

Опыт общения Нимерии с лордом Джорахом не ограничивался их пребыванием на борту «Лорда Стеффона». Даже после возвращения в западные земли они продолжали общаться. С тех пор она стала очень ценить общество медвежьего лорда.

Он был одним из немногих мужчин вне Легиона без знамен, кто относился к ней как к товарищу. Ей было известно, что женщины дома Мормонтов считались равными мужчинам и что в бою они сражались вместе с другими северянами.

Тем не менее, Нимерия была рада узнать, что терпимость лорда Джораха к женщинам-воинам распространялась не только на его собственную семью. Он глубоко увлекся совершенно беспристрастными военными принципами Дорна. Она была очень рада обучить его этим принципам.

Тема о том, что они оба были противоположного пола, никогда не поднималась в разговоре. Как дорнийская женщина, Нимерия привыкла разговаривать с мужчинами и женщинами одинаково. Даже когда речь заходила о половом акте, она говорила равнодушно.

Тем не менее, она должна была признать, что Джорах Мормонт был прекрасным образцом мужчины. Сильный, храбрый, относительно красивый, понимающий… эти качества были желательны в любом мужчине.

Несмотря на это, у Нимерии не было никаких навязчивых мыслей о лорде Медвежьего острова. Лорд Джорах был примерно вдвое старше ее. Ему было уже за тридцать, а Нимерии только шестнадцать. По этой причине она не верила, что он действительно считает ее женщиной. Скорее всего, он воспринимал ее так же, как и ее отец: как девочку.

Нимерию это вполне устраивало. Она видела, как дружеские отношения между мужчинами и женщинами рушились, когда вставал вопрос о сексе. Она не хотела ставить под угрозу свои отношения с Джорахом Мормонтом на этом основании. Только если не было явного шанса, что это может привести к чему-то большему.

Увы, такой возможности может и не представиться.

Поэтому Нимерия решила сохранить свою дружбу с Джорахом Мормонтом строго платонической. В течение последних нескольких недель ей удавалось сохранять это мнение. Они общались, разговаривали, обменивались интересными историями, и за все это время ни разу не заговорили о разнице полов.

На церемонии посвящения в рыцари Нимерия появилась лишь для того, чтобы поддержать повелителя медведей и поболеть за него.

Однако ее решимость подверглась испытанию сразу после церемонии. Именно тогда она впервые столкнулась с этой блудницей из Староместа.

Всем было известно, что предел и Дорн никогда мирно не сосуществовали друг с другом. Единственными двумя заметными исключениями были Ночной Дозор и Легион без знамен, причем последний оказался более успешным. Но число легионеров из предела и Дорна составляло лишь малую часть от общего населения обеих стран.

Как бы то ни было, причиной ненависти Нимерии к Линессе Хайтауэр была не ее родина.

Нимерия была относительно равнодушна к Линессе и ее семье, когда они приехали. Она не очень много знала о Доме Хайтауэров. Она знала, что их резиденция — Староместо, где располагалась Цитадель. Втайне ее сводная сестра Сарелла планировала подать заявку в Конклав и однажды стать первой в мире женщиной-мейстером.

Кроме того, ее отец и тетя Эля бывали там по крайней мере один раз.

В то время они были очень молоды; причиной их визита был поиск возможных помолвок для них обоих. Бабушка Нимерии подумывала о свадьбе своей дочери и второго сына с двумя старшими детьми лорда Лейтона, Баэлором и Малорой.

Какое-то время перспектива этих сговоров казалась вполне правдоподобной. Оберин обнаружил, что Малора действительно заслужила свое прозвище Безумная Малора, но он мог смириться с некоторым безумием.

Как раз когда контракты были практически на грани составления, Баэлор Хайтауэр имел несчастье пукнуть в присутствии тети Элии. После этого она не могла даже находиться с ним в одной комнате без смеха. Она дошла до того, что стала называть его Баэлором одышкой.

После этого перспектива брака между Домом Хайтауэр и Домом Мартелл быстро сошла на нет.

Несмотря на это, семья Нимерии и семья лорда Лейтона смогли справедливо отнестись друг к другу, когда встретились после церемонии посвящения в рыцари. Хотя все Хайтауэры держали голову высоко, большинство из них, по крайней мере, обладали рыцарским достоинством, которым славился Предел.

Нимерия Мартелл официально решила, что ей не нравится Линесса Хайтауэр, только после того, как та бросилась на лорда Джораха. Главной причиной ее гнева было то, что Линесса ждала, пока Джорах упомянет, что он не женат, чтобы подойти к нему.

Какая бы идея ее ни посещала, она не может быть хорошей.

Грегор Клиган, похоже, тоже сильно возражал против поведения Линессы Хайтауэр. Однако, в отличие от Нимерии, женщина предела, похоже, не нравилась ему с того самого момента, как он впервые увидел ее. Возможно, даже раньше.

Во время первой встречи повелителя медведей с женщиной Хайтауэра, Гора подошел к бывшей Песчаной Змее и прошептал ей на ухо.

— «Мы должны помнить о леди Линессе, — заметил он ей, — я видел ее такой и раньше: манипулирующей, жадной и эгоистичной. Она не заботится о лорде Джорахе. Она просто хочет его использовать».

Нимерия была потрясена самим понятием этого. Ей не нужно было произносить ни слова, чтобы Грегор понял, насколько ей противно.

— «Я знаю, о чем вы думаете: мы не можем допустить этого, — продолжал Грегор, — и не допустим. У меня есть для тебя задание, Нимерия. Если ты считаешь себя способной к этому».

Нимерия лишь кивнула в знак согласия, и Гора сказал ей:

— «Пока что мне нужно, чтобы ты внимательно следила за леди Линессой, когда она будет рядом с лордом Джорахом. Он сильный человек, но все же человек. Даже он может пасть жертвой интимных чар женщины. Вы должны гарантировать, что он не поддастся ее чарам».

Лорд Грегор наверняка заметил, сколько времени Нимерия проводила с Джорахом и насколько близки они стали. Однако не его осведомленность об их отношениях беспокоила ее в тот момент.

Что ее действительно беспокоило, так это то, что Грегор был прав. У Линессы Хайтауэр были средства и желание соблазнить лорда Джораха, если бы она того пожелала.

Нимерия никогда не задумывалась о том, что может ревновать к другой женщине, даже если эта женщина добивается расположения лорда Медвежьего острова. Интимное общение Линессы с лордом Джорахом стало для нее своего рода внезапным пробуждением.

Впервые в жизни она действительно почувствовала зависть к другой женщине.

В результате она искренне ответила на просьбу лорда Грегора:

— «Вы можете рассчитывать на меня, милорд».

Действительно, он может.

В течение следующих нескольких дней Нимерия продолжала проводить время с Джорахом Мормонтом, как и после битвы при Сигарде. Однако, когда он не был с ней или своими помощниками, его обычно можно было найти в компании Линессы Хайтауэр.

Когда они были вместе, Нимерия наблюдала за ними с безопасного расстояния. Она следила за всем, что они делали. По большей части они просто разговаривали. Но она видела, что иногда Линесса хихикала, а иногда Джорах улыбался ей в ответ.

Глава ее чувствовала себя немного виноватой за то, что шпионила за повелителем медведей. Но другая часть вспомнила, что в конечном счете она делала это для его блага. Это значительно уменьшало чувство вины.

В конце концов, за последние несколько дней не произошло ничего особенно примечательного. По крайней мере, ничто не указывало на то, что Линесса Хайтауэр стремится обвести лорда Джораха вокруг пальца. Несмотря на это, она пересказала Грегору Клигану все подробности их встреч. Когда она закончила, он не выглядел недовольным ее отчетом. Но его сомнения относительно Линессы Хайтауэр не исчезли.

— «Либо она просто флиртует с ним, либо она уже сделала нечто большее, а он проигнорировал ее ухаживания», — предположила Нимерия.

— «Это может быть и так, и так», — предположил Грегор, — «Она может приложить больше усилий, чтобы завлечь его, пока идет турнир».

— «После того, как он выиграет еще несколько сшибок, я уверена, что она это сделает», — предположила Нимерия.

Грегор кивнул на это. Затем он похлопал молодую дорнийку по плечу и одобрительно сказал:

— «Хорошая работа, Нимерия. Если хочешь, я могу заняться этим делом. Тебе не обязательно продолжать наблюдать за лордом Джорахом и леди Линессой».

— «Я не против продолжать в том же духе, милорд, — сурово заявила Нимерия, — я хорошо контролирую ситуацию. Кроме посещения нескольких магазинов и визитов к родственникам и друзьям, я не планировала ничего особенного на этот турнир. У меня более чем достаточно времени, чтобы сделать все это и проследить, чтобы Линесса Хайтауэр вела себя прилично. Это также позволит вам сосредоточиться на оставшейся части поединков».

Грегор был заметно горд и впечатлен логикой ее ответа. Он улыбнулся Нимерии и сказал ей:

— «Очень хорошо. Продолжай в том же духе».

— «Я сделаю это, мой господин», — поклялась она. С этими словами она и Гора вышли из своего убежища и пошли каждый своей дорогой.

Поединки продолжались еще четыре дня. Сандор, Григор, папа и Джорах продолжали оставаться в числе претендентов на победу. Нимерия болела за всех четверых вместе со своей и их семьей.

Внутренне бывшая Песчаная Змея была бы довольна, если бы любой из них победил в конкурсе. Ей было интересно, кто в каждом случае станет Королевой любви и красоты. Ей казалось, что она может предсказать, кто удостоится этой чести, если победит Гора, Пес или Красный змей.

Если победит Грегор, корону получит Дейси. Если бы победил Сандор, то коронована была бы Обара. В качестве альтернативы они могли бы короновать свою мать леди Далию, если бы их жены этого не хотели. Если бы победил папа… у него было пять вариантов выбора между его фавориткой и четырьмя нынешними дочерьми.

Втайне Нимерия предпочла бы, чтобы ее отец короновал Элларию вместо нее и ее сестер. Это стоило бы того, чтобы увидеть выражения на лицах этих душных высокородных пиздюков, когда королевой любви и красоты стала женщина низкого происхождения.

Выбор Джораха был загадкой. Нимерия понятия не имела, кого он выберет. Возможно, он выбрал бы Дейси, учитывая, что она была его ближайшей родственницей.

Независимо от того, кого он выберет, она молилась, чтобы он не отдал корону Линессе Хайтауэр.

В течение следующих трех дней Нимерия наблюдала за общением Джораха и леди Линессы. К ее радости, он по-прежнему находил время, чтобы пообщаться с молодой дорнийской женщиной. Но с каждым днем он проводил с ней все меньше времени и все больше — с женщиной-жнецом. Она старалась не предполагать худшего, но не могла игнорировать то, к чему это могло привести.

В то же время поединок продолжался. Больше смертей (инсценированных или иных) не происходило, но из списка участников удалялось все больше имен.

Баэлор Хайтауэр. Дэнвелл Фрей. Малый Джон Амбер. Матис Роуэн. Киван Ланнистер. Титос Блэквуд. Полливер. Раффорд. Вайлис Мандерли. Бонифер Хасти. Балман Бирч. Рэндилл Тарли. Хостер Талли. Мерретт Фрей. Аддам Марбранд. Гельман Таллхарт. Гунтор Хайтауэр. Герион Ланнистер. Петир Фрей. Торос Миррский. Малькольм Бранфилд. Все они проявили себя великолепно, но все они пали.

Даже Роберт Баратеон больше не входил в число оставшихся претендентов. В пятой волне он столкнулся с Грегором. Король провел очень грозную схватку. На протяжении большей части раунда казалось, что он одерживает верх над Горой. Но Владыке Рва Кейлин удалось измотать его и снять с лошади на восьмом проходе.

В шестой волне Оберин и Сандор были исключены из списков. Они были отправлены рыцарями Королевской гвардии сиром Барристаном Селми и сиром Джейме Ланнистером соответственно.

Джорах Мормонт все еще был на вершине своей игры. Он быстро победил Йона Ройса, Хостина Фрея, Уолтера Уэнта и Лайла Крейкхолла. Каждый раз, когда он одерживал победу, Нимерия громко аплодировала. На другом конце поля она слышала, как так же громко ликует Линесса Хайтауэр. Но Нимерия чувствовала, что, по крайней мере, в том, что касается поддержки, она превосходит леди предела. Линессе не хватало страсти, в то время как ее поддержка была наполнена ею.

К концу седьмой волны осталось только четыре претендента: Григор, Джорах, сир Барристан и сир Джейме. Победитель поединка будет определен на следующий день.

После того как поле было очищено, Нимерия встретилась с Джорахом и предложила:

— «Не хотите ли прогуляться, милорд?»

— «Возможно, позже, Нимерия, — ответил он, — прошу прощения, но у меня есть дела в другом месте».

— «Как скажете», — сказала она в ответ. В ее голосе звучало понимание, но внутренне она была обеспокоена.

Нимерия наблюдала за Джорахом, когда он направился прочь от этого места. Когда он отошел на тридцать футов, она пошла за ним. Она, как всегда, держала между ними такое расстояние.

Через пять минут они прибыли на участок площадки, отведенный для торговцев. Нимерия заметила Линессу Хайтауэр, стоявшую у ювелирного киоска. Похоже, она торговалась с ювелиром о цене ожерелья.

Когда Джорах появился рядом с ней, она отвернулась от киоска и улыбнулась ему. Он улыбнулся ей в ответ. Затем они стали разговаривать с ювелиром.

Нимерия не слышала, о чем они говорили, но могла многое понять по их жестам.

Очевидно, Линесса хотела приобрести ожерелье, но не желала платить за него установленную сумму. Ей не удалось убедить ювелира снизить цену. Джорах попытался договориться с ювелиром. Ювелир, казалось, оценил терпение и разумный характер Джораха, но все же отказался снизить цену. Впоследствии Жорах…

О, нет. Пожалуйста, нет.

Джорах КУПИЛ ожерелье для Линессы. Он даже застегнул застежку на ее шее. леди предела была в восторге от его подарка. Она расцеловала северянина в обе его бородатые щеки. Сначала он выглядел встревоженным, но не сопротивлялся. Он даже улыбнулся.

Нимерия просто стояла и смотрела, охваченная недоумением и яростью.

Вскоре после этого Джорах покинул окрестности. Он направился в сторону лагерей. Линесса не пошла с ним. Вместо этого она пошла в противоположном направлении, почти к Нимерии.

Обычно Нимерия избегала любых контактов с леди предела. Но в тот момент она была так зла, что не смогла сдержаться.

Когда женщина из Староместа почти настигла ее, бывшая Песчаная Змея вышла из своего укрытия и пробормотала сквозь стиснутые зубы

— «Леди Линесса».

Линесса Хайтауэр остановилась и повернула голову, услышав свое имя. Увидев, кто к ней обратился, она слегка кивнула и бесстрастно произнесла:

— «О, принцесса Нимерия».

Нимерия даже не потрудилась сообщить леди предела, что она сожалеет об этом титуле. Вместо этого она пробормотала:

— «У меня есть для вас кое-какая информация».

Кроме легкого поднятия брови, Линесса не выглядела заинтересованной. Тем не менее, она заявила:

— «Хорошо. Но будьте быстры».

Нимерия подошла ближе и угрожающе сказала:

— «Если тебе дорого твое благополучие, ты будешь держаться подальше от лорда Джораха».

Глаза Линессы на секунду расширились, а затем ее брови нахмурились, и она возмущенно пробормотала

— «Простите?».

— «Ты слышала меня, — раздраженно произнесла Нимерия, — я видела, как ты глазеешь на него. Вы можете утверждать, что любите его, но я знаю, что все, что вас волнует, это то, какую роскошь он может обеспечить. Это позорно, ужасно и возмутительно, и я не позволю этому продолжаться».

Линессе ничего не сделала, чтобы опровергнуть это обвинение. Этого было достаточно, чтобы убедить Нимерию в том, что это действительно правда. Несмотря на это, леди предела лишь ухмыльнулась и предположила:

— «И ты собираешься остановить меня?».

— «Да, я зделаю это», — твердо ответила дорнийка. В это время ее хлыст все еще был прикреплен к поясу. Он был плотно свернут, но рукоятка была доступна. После последнего слова она прикоснулась ладонью правой руки к рукоятке кнута.

Угрожающий жест не остался незамеченным Линессой Хайтауэр, но она не выглядела запуганной.

— «Не думай, что меня можно так легко напугать, маленькая девочка, — прошипела Линесса, сделав насмешливое ударение на последних двух словах.

— «Ты называешь меня «маленькой девочкой»?»

Нимерия горячо огрызнулась:

— «Ты не можешь быть старше меня более чем на два года».

— «Вы удивитесь, какая разница в два года», — язвительно ответила Линесса, — «Особенно для глаз мужчины».

Нимерия обхватила пальцами рукоять своего кнута, сделала еще один шаг вперед и провозгласила:

— «Я предупреждаю тебя, сука. Если ты сделаешь хоть что-нибудь, чтобы разрушить счастье лорда Джораха, я заставлю тебя страдать».

Линесса нахмурилась и сердито произнесла

— «Какое тебе дело?».

— «Мне не все равно, потому что он мой друг», — призналась Нимерия.

— «И вы считаете, что это дает вам право решать, кого преследовать лорду Джораху?»

враждебно возразила Линесса:

— «Возможно, я взаимодействую с ним из своих собственных интересов, но, по крайней мере, я не принуждаю его к этому. Он делает это по собственному выбору. Но ты… ты стоишь прямо на его пути».

— «Потому что я знаю, что без тебя ему будет лучше», — заявила Нимерия.

— «Даже если так, с кем бы он ни хотел быть, это только его решение, — резко возразила Линесса, — А ты пытаешься принять решение за него. Вы диктуете ему его действия. Вы утверждаете, что заботитесь о нем, но даже не позволяете ему сделать свой собственный выбор».

Нимерия потеряла дар речи. Она никогда бы не подумала, что Линесса Хайтауэр может быть такой умной. Не думала она и о том, что леди предела только что сделала. Теперь же, когда это пришло ей в голову… она терялась в словах.

Все, что она только что сказала, правда.

Линесса Хайтауэр ухмыльнулась, думая, что выиграла спор. Она продолжала идти прочь от этого места. Уходя, она оглянулась и язвительно произнесла:

— «Подумай об этом, принцесса».

По ее тону можно было подумать, что она хотела назвать молодую женщину «пиздой» или «ублюдком».

Нимерия оставалась на месте в течение нескольких минут, не двигаясь и не произнося ни слова. После этого она отправилась на поиски своей семьи и провела с ними остаток дня. Она совсем забыла о прогулке, которую планировала провести с Джорахом Мормонтом.

На следующее утро, прямо перед финальными раундами поединка, Нимерия снова встретилась с лордом Грегором Клиганом. Она рассказала ему о своей встрече с Линессой Хайтауэр. Она ожидала, что он будет расстроен или разочарован тем, что она встретилась с Линессой так, как он это сделал. Вместо этого он отнесся к ней с пониманием. Линесса заставила ее усомниться в том, что она делает, но Грегор убедил ее в том, что это правильно.

У Гора были тревожные новости, которыми он хотел поделиться и с Нимерией.

— «Вчера вечером мы с Дейси навестили Джораха в его шатре, — сообщил ей Грегор, — когда мы пришли, его там не было. Через несколько минут он появился. Он нес плащ через плечо. Его плащ дома.

Нимерия была ошеломлена, узнав это.

— «Вы уверены в этом, милорд?»

— Да, — подтвердил Грегор, — я узнал в нем тот самый плащ, который носила Дейси, когда мы с ней венчались».

— «Почему он у него была?»

спросила Нимерия.

— «Он утверждал, что плащ был поврежден во время путешествия на юг, — рассказал Грегор, — пару дней назад он нанял одну из швей на территории турнира, чтобы починить его. Вчера вечером, когда мы встретились с ним, он как раз возвращался, забрав его у нее».

— «Понятно», — призналась Нимерия. Она сложила руки и спросила:

— «Зачем он вообще принес его в западные земли?».

— «Он объяснил и это, — ответил Гора, — поскольку его жена Блинда умерла, не оставив ему наследника, он должен взять новую невесту. Еще до того, как он покинул Медвежий остров, он думал найти ее после окончания войны с Железнорожденными. По его словам, турнир облегчил его поиски».

— «Что ты имеешь в виду?»

спросила Нимерия, хотя часть ее души не желала знать больше.

— «Он упомянул, что положил глаз на одну женщину», — сказал Грегор, в его голосе чувствовалось напряжение, — «Когда я спросил, на кого, он ответил очень туманно. Все, что он сказал, это то, что я знаю, кто она, я встречал ее раньше, она, похоже, имеет к нему личный интерес, и он часто обращался к ней во время турнира».

Звучит слишком похоже на кого-то из Староместа.

— «Понятно, — откровенно пробормотала Нимерия.

Грегор мягко улыбнулся ей и оптимистично заметил:

— «Вообще-то, Линесса Хайтауэр — не единственная женщина здесь, которая соответствует этим критериям. Есть и другая».

Нимерия была искренне озадачена.

— «Кто?»

Сначала Грегор посмотрел на нее так, будто она шутит. Когда до него дошло, что это не так, он нахмурился и недоверчиво сказал:

— «Нимерия, если ты сама еще не знаешь, я даже не потружусь тебе сказать».

— «Как хотите, милорд», — согласилась Нимерия. Ей было совершенно все равно, кто эта другая женщина. Пока она была лучше, чем Линесса Хайтауэр, она была довольна.

—«Итак, как он будет подходить к женщине, на которой хочет жениться?»

— «Он сказал мне, что у него есть план, — пояснил лорд Рва Кейлин, — Если он победит сегодня в состязании по поединкам, то коронует ее своей королевой любви и красоты».

— «А если он проиграет?»

предположила Нимерия.

— «Тогда он просто сделает предложение традиционным способом», — признался Грегор, — «Он утверждал, что она должна довольствоваться одним из финалистов турнира, если не победителем».

«На его месте я бы не была слишком уверена в этом, милорд.»

— «Вот это не похоже на Линессу Хайтауэр», — лукаво прокомментировала Нимерия, — «Я представляю, что с ней либо лучшее, либо вообще ничего».

— «Согласен», — согласился Грегор, — «Учитывая это, единственный верный способ держать Линессу Хайтауэр подальше от Джораха… это если он будет побежден в финальном поединке».

— «Правда…»

признала Нимерия:

— «Не очень приятно думать об этом, но все же это правда».

На этом разговор резко оборвался. В основном потому, что ни Гора, ни бывшая Песчаная Змея не захотели больше ничего говорить на эту тему.

Пробираясь к трибунам, Нимерия размышляла о том, как пройдет поединок.

В течение всего состязания она болела за лорда Джораха. Однако он был одним из четырех мужчин, которых она хотела бы видеть победителями поединка. Другими были лорд Григор, Сандор и ее отец. В финал вышли только лорд Джорах и лорд Грегор.

До этого момента она с удовольствием наблюдала за победой любого из них. Теперь же… она испытывала смешанные чувства по отношению к повелителю медведей. Если бы он проиграл, его неприятности с Линессой Хайтауэр были бы закончены. Но, несмотря на это, Нимерия не могла заставить себя желать поражения лорду Джораху. Она все еще хотела, чтобы он победил. Так же сильно, как она хотела видеть победу Грегора.

Конечно, если Джорах победит…

Я не знаю, кто эта другая женщина, о которой упоминал лорд Григор, но я надеюсь, что это та, к которой лорд Джорах действительно благоволит. Но опять же… о, боги; что если она еще хуже, чем Линесса Хайтауэр?

Нимерия старалась не зацикливаться на этой мысли. Ей удалось вытеснить ее из головы, как только она добралась до трибун. Заняв свое обычное место на трибунах вместе с другими Мартеллами и Клиганами, она ни с кем не разговаривала, предпочитая сидеть в относительной тишине.

Первый раунд дня состоялся между Джорахом Мормонтом и Джейме Ланнистером. Это был чрезвычайно напряженный поединок, даже по стандартам этого турнира.

Лорду Джораху и сиру Джейме удалось поразить друг друга с первого удара, и оба их копья практически разлетелись на куски.

Получив новые копья, они снова бросились друг на друга. При первой атаке их копья ударили только в щиты друг друга. Во время второго удара копье Джораха сломалось о золотые доспехи Джейме.

Третий выпад дал аналогичный результат. Только на этот раз копье Джейме разбилось о щит Джораха.

Так продолжалось в течение следующих пяти поединков. Каждый раз копья одного или обоих всадников оказывались раздробленными. Очевидно, что ни один из них не собирался легко сдаваться.

Наконец, на девятой сшибке копье Джораха ударило Джейме в доспехи в левой части туловища. Смещенного центра удара оказалось достаточно, чтобы дезориентировать Цареубийцу. Мгновение спустя Джейме Ланнистер потерял равновесие и упал с правой стороны своего коня.

Нимерия могла бы поклясться, что видела саму королеву, которая присоединилась к зрителям во время последующих аплодисментов.

Ее брат-близнец, ее телохранитель, заклятый защитник ее мужа… и все же она аплодирует, когда он терпит поражение. А может быть, она аплодирует именно ему.

Следующий раунд между Грегором Клиганом и Барристаном Селми был не таким долгим, но таким же напряженным.

Полдюжины пасов было сделано, прежде чем сир Барристан вонзил свое копье в плечо лорда Грегора. Гора громко застонал от боли, но остался на ногах. Увы, он не смог поднять свой щит так, чтобы он защищал всю грудь, что Барристан быстро заметил.

Еще трижды лорд-командующий королевской гвардии Роберта наносил яростные удары в левую верхнюю часть груди Грегора. С каждым разом концентрация и выносливость Гора, казалось, ослабевали все больше и больше.

Когда казалось, что Барристан Селми победил… Григор Клиган совершил поразительное возвращение. Во время следующего захода он держал щит опущенным до тех пор, пока сир Барристан не оказался почти у его ног. Затем, с ловкостью браавосского танцора на воде, Грегор вскинул щит, чтобы отвести копье Барристана, и одновременно направил свое копье в середину тела противника. Он попал легендарному рыцарю прямо в живот. У сира Барристана выбило дух. Не сумев быстро перевести дух, он отклонился в сторону и рухнул на землю.

Ликование Дейси Мормонт было таким громким, что его можно было услышать выше всех остальных, по всему полю для поединков. Нимерию это рассмешило.

Интересно, как она будет ликовать после последнего раунда. Неважно, кто победит, она будет довольна.

Однако Нимерия не знала, будет ли она сама рада.

После пятиминутного перерыва два последних претендента — лорд Джорах Мормонт и лорд Григор Клиган — начали последний раунд. Если два предыдущих раунда не были достаточно захватывающими, то этот точно стал таковым. Отчасти это объяснялось тем, что оба участника были двоюродными братьями и сестрами.

Только в поединке бытовая ссора могла стать источником развлечения.

Оба мужчины были несколько утомлены жестокими поединками с рыцарями Королевской гвардии. Тем не менее, они были полны решимости выйти победителями.

Нимерия постоянно переводила взгляд с Горы на повелителя медведей. Она не знала, кто из них будет назван победителем. Она также не могла решить, кому из них отдать большее предпочтение.

Через некоторое время более вероятный кандидат стал очевиден.

Левое плечо Грегора все еще сильно болело. Из-за того, что оно не было вылечено должным образом, он не мог поднять свой щит выше грудной клетки. Таким образом, уязвимой оставалась совсем небольшая часть его верхней части тела. Но она была не настолько мала, чтобы Джорах ее не заметил.

После одиннадцати раундов, когда копье Джораха лишь задевало верхнюю часть щита Григора, ему удалось прорвать оборону Горы.

Он метнул свое копье высоко вверх и вправо. Он ударил Грегора прямо в его уже раненное плечо.

Гора издал ужасающий крик страдания, опрокинувшись назад. Если бы он был человеком обычного роста, он бы упал на голову. Только благодаря своему огромному росту он упал на спину.

— «Грегор!»

потрясенно крикнула Дейси.

Нимерия села и закрыла рот обеими руками. По трибунам пронесся коллективный вздох. Даже смерть Раймана Фрея не была столь ужасающей.

Лорд Джорах Мормонт направил свою лошадь вокруг перил и остановился в нескольких футах от упавшего противника. Он с глубоким беспокойством посмотрел на Гору.

— «Лорд Грегор?» — нервно произнес он.

На мгновение Григор Клиган лежал совершенно неподвижно. В следующее мгновение он зашевелился и заставил себя сесть. Затем он поднял правую руку, снял с нее шлем и посмотрел на повелителя медведей.

Он только улыбнулся и остроумно заявил:

— «Я бы первым поздравил вас, милорд».

Джорах Мормонт захихикал. Нимерия, Дейси и все остальные в их компании присоединились к нему. Как и все зрители на трибунах.

Джорах опустил копье, подвел коня на пару шагов ближе и наклонился, протягивая Григору свободную правую руку. Гора ухватился за протянутую руку и позволил лорду Медвежьего острова подтянуть его к себе.

«Это было бы достаточно сложно сделать на земле. Джорах, должно быть, еще сильнее, чем я думала.»

Помогнув Грегору подняться на ноги, Джорах поскакал к помосту в дальнем конце поля. Король и королева были уже на ногах.

Нимерия заметила, что хотя Грегор мог стоять без посторонней помощи, его правая рука была прижата к левому плечу. Обара, должно быть, тоже заметила.

— «Вы в порядке, милорд?» — спросила она с сочувствием.

— «Я буду в порядке», — утверждал Грегор, — «Это просто растяжение».

какое облегчение. Но, надеюсь, это не единственное облегчение, которое можно извлечь из этого.

Все зрители переключили свое внимание на помост. Джорах стоял прямо перед королем и королевой. Роберт Баратеон окинул взглядом площадку и громогласно объявил:

— «Чемпион поединка: Джорах из дома Мормонтов, лорд Медвежьего острова!».

В этот момент раздались аплодисменты. Они были громче, чем при любом предыдущем наклоне. Нимерия нерешительно присоединилась к ним.

Серсея Ланнистер держала в руках венок из цветов. Она шагнула вперед и протянула его лорду Джораху, который благосклонно принял его.

«Вот он настал… момент, которого я ждала и боялась…»

Нимерия наблюдала за Джорахом, который рысью двигался по периметру поля для поединков. Уголком глаза она заметила Линессу Хайтауэр с отцом и братьями. Она могла поклясться, что леди предела ухмылялась ей. Нимерия изо всех сил старалась не обращать на нее внимания и сосредоточилась на Джорахе Мормонте.

Когда лорд Джорах все ближе и ближе подходил к младшей из детей лорда Лейтона, Нимерия испустила глубокий вздох. Она хотела отвести взгляд, но не смогла.

Вскоре Джорах достиг Линессы Хайтауэр… но он не остановился. Его лошадь рысью пронеслась мимо Линессы, и ее ухмылка сменилась гримасой.

Теперь настала очередь Нимерии ухмыляться. В этот самый момент она почувствовала удовлетворение от осознания того, что Джорах никогда не собирался жениться на Линессе Хайтауэр.

Ее ухмылка исчезла, когда Джорах наконец остановил свою поездку. Он остановился всего в трех футах от ее сиденья. Другими словами, он был прямо перед… ней.

По толпе прокатилась волна молчания. Но Нимерия ничего не заметила. Она едва успела заметить лорда Джораха, как он улыбнулся ей и положил венок из цветов ей на колени.

Затем он оглядел поле и сурово провозгласил:

— «Я отдаю тебе моя королева любви и красоты, принцесса Нимерия Мартелл!».

После этого аплодисменты возобновились. Во второй раз за последние несколько дней Нимерия не стала упрекать человека, назвавшего ее этим ужасным именем. Ее разум был слишком занят тем, что пытался собрать воедино только что произошедшее.

Ей удалось разглядеть лорда Грегора, стоявшего позади. У него были сложены руки (несмотря на вывих плеча), он ухмылялся и кивал.

Внезапно она вспомнила описание женщины, на которой собирался жениться лорд Джорах, данное лорду Грегору. Каждый из этих аспектов относился к ней так же, как и к Линессе Хайтауэр.

Нимерия никогда не чувствовала себя так глупо, как в этот момент.

Как я могла не заметить этого?

Она была бы не против остаться друзьями с лордом Джорахом, но она никогда не думала, что он будет тем, кто хочет большего.

Как бы то ни было… Нимерия не возражала против этой идеи. Более того, она наслаждалась ею. Ее удивление поспешно сменилось энтузиазмом.

Придя в себя, Нимерия подняла венок из цветов и аккуратно возложила его на голову. Затем она поднялась на ноги, вызвав еще более бурные аплодисменты окружающих.

Одним жестом руки она поманила лорда Джораха вперед. Когда он оказался на расстоянии вытянутой руки, она перегнулась через перила и страстно поцеловала его в губы.

Глава 29 Сговор

В эпоху Первых людей вейровое дерево было повсеместно распространено по всему Вестеросу. Затем пришли андалы и насадили свою Семерку в качестве доминирующей религии страны. В результате большинство сердечных деревьев в Семи Королевствах было выкорчевано. Крестные деревья Севера были пощажены, но почти все деревья к югу от перешейка были уничтожены.

Тем не менее, несколько крестных ходов можно было найти практически в каждом регионе Вестероса. В качестве примера можно привести сад камней в Кастерли Рок. Его дерево было скрученным и небольшим для своих размеров, но его было достаточно, чтобы служить по назначению.

Трое мужчин и молодая женщина стояли сейчас перед божественным деревом. Двое из них были северными лордами. Младший стоял спиной к дереву; второй — справа от него. У первого на одеянии был изображен волк; второй носил медведя на дублете и плащ на плечах. Третий мужчина был из Дорна, и он стоял напротив старшего из северян. Молодая женщина — скорее девушка — стояла между медвежьим лордом и дорнийцем. Последний, очевидно, был ее отцом; помимо внешнего сходства, на его одеянии и на ее плаще было изображение копья, пронзающего Солнце.

В этот момент в Каменном саду находилось еще только пять человек. Двое из них были исключительно высокими мужчинами, и они, а также две женщины рядом с ними, носили на своей одежде значки горы и трех гончих соответственно.

Пятый человек не был официально приглашен, но он все равно решил прийти. Остальные восемь человек не могли ничего сделать в знак протеста. В конце концов, они в моем доме.

Тем не менее, он не хотел их беспокоить, так как представлял, как много значит это событие для остальных. Поэтому, тихо войдя в богорощу, он взобрался на стену и сел на балюстраду, опоясывающую Каменный сад. Устроившись поудобнее, он наблюдал за церемонией со своего места.

Он наблюдал за тем, как лорд Эддард Старк проводил церемонию в типичной для северян манере. В какой-то момент принц Оберин Мартелл снял плащ своего дома с плеч своей дочери Нимерии. После этого Нимерия позволила лорду Джораху Мормонту накинуть на нее плащ своего дома.

Лорд Эддард сказал еще несколько слов, а затем лорд Джорах и принцесса Нимерия впервые поцеловались как муж и жена. В ответ принц Оберин, лорд Григор Клиган, сир Сандор Клиган и их жены Дейси из дома Мормонтов и Обара из дома Мартеллов зааплодировали.

карлик, стоящий на перилах, издал несколько негромких хлопков.

Чудесная вещь — брак.

Тирион Ланнистер когда-то сам обдумывал эту идею. Его друг Сандор Клиган отговорил его от этой затеи. Хотя поначалу Тирион был немного возмущен, сейчас он был благодарен псу за то, что он вмешался. Женитьба на простой девушке была бы огромной ошибкой.

Тирион знал, что рано или поздно его отец узнал бы об этом. Его отец всегда так или иначе узнавал о подобных вещах. Как только он узнал о Тише… все закончилось бы плохо для Тириона и еще хуже для нее.

По крайней мере, теперь она в безопасности в прачечных утеса, и по крайней мере, я узнал, каково это — лежать с женщиной.

С другой стороны, даже если бы ему удалось избежать эпизода с Тишей, похоже, ему все равно суждено было получить этот опыт. Более того, похоже, ему было суждено стать женатым человеком. Во всяком случае, таковы были планы его отца.

Видя свадебную церемонию, вспоминая свое прошлое с Тишей и предполагая свое потенциальное будущее, Тирион стал глубже задумываться над темой брака.

Некоторых людей брак вполне устраивал. Некоторые говорили, что брак — это лучшее, что когда-либо случалось с лордом Тайвином Ланнистером.

И я был худшим.

И Гора, и Пес женились за пределами своей родины, но их браки были явно счастливыми. Один взгляд на лорда Грегора и леди Дэйси или сира Сандора и принцессу Обару, и Тирион мог легко догадаться об этом.

Он предсказал, что лорда Джораха и его новую жену ждет такое же процветание. Он не знал лорда-медведя так же хорошо, как двух Клиганов. Однако брат Тириона, сир Джейме Ланнистер, уважал лорда Джораха как воина, что уже само по себе о чем-то говорило. Кроме того, Джейме рассказал ему, как произошла помолвка между лордом Медвежьего острова и бывшей Песчаной Змеей.

Всего за день до этого Джорах Мормонт выиграл поединок в Ланниспорте и короновал Нимерию Мартелл своей королевой любви и красоты. В тот же день он попросил ее руки у ее отца, и Оберин Мартелл поспешил дать свое благословение.

Свадьбу готовили наспех, и она была до безобразия скромной по меркам высокородных. К счастью, ни невеста, ни жених не были склонны к экстравагантности.

Поскольку лорд Джорах хранит верность Старым Богам, было решено, что свадьба будет проведена в их манере. Единственное божественное дерево, которое можно было найти на расстоянии более пятидесяти миль, находилось в Утесе Кастерли, поэтому Джорах обратился к лорду Тайвину Ланнистеру с просьбой использовать Каменный сад. В конце концов лорд Тайвин согласился на желание медвежьего лорда, но потребовал, чтобы на церемонии присутствовало как можно меньше людей.

Конечно, отец сказал бы, что на самом деле для свадьбы нужны только невеста, жених, отец или опекун невесты и священник.

Как бы то ни было, на этой свадьбе было разрешено присутствие четырех гостей. Дэйси Мормонт и Обара Мартелл были допущены, поскольку являлись единственными законными членами ближайших семей жениха и невесты. Поскольку лорд Грегор и сир Сандор были мужьями этих дам, им тоже разрешили присутствовать.

Свадебный наряд Нимерии был надет несколько наспех, но она все равно выглядела очень похожей на невесту. По завершении церемонии Обара Клиган сделала несколько шутливых замечаний по поводу нынешнего внешнего вида Нимерии. Казалось, она получала какое-то мстительное удовольствие от насмешек младшей сводной сестры над ее формальной одеждой. Это могло показаться жестоким, но Нимерия не отказала сестре в этой «мести». Что бы это ни значило.

Последующая трапеза была такой же скромной, как и свадьба. Лорд Тайвин не разрешил устраивать полноценный пир в пределах Скалы. В конце концов, ни семья невесты, ни семья жениха не принадлежали к числу его вассалов. Однако он разрешил лорду Эддарду, Мормонтам, Клиганам и Мартеллам устроить в Скале короткий обед из трех блюд. После того как Ланнистеры и их приближенные поели, восьмерым из них отвели часть Большого зала.

Большую часть еды они принесли с собой. Все остальное они купили у Ланнистеров. Они также оплатили услуги поваров Скалы. В любом случае, небольшого пира хватило на всех восьмерых.

Именно во время второго блюда Тирион решил подойти к ним. Он подошел к столу, отведенному для гостей, и небрежно спросил:

— «Все ли вам нравится?».

Большинство из них даже не замечали его, пока он не сделал это замечание. Он не возражал. Он привык к тому, что его не сразу замечают, ведь его было меньше, чем других мужчин.

— «Так и есть, Тирион», — с благодарностью сказал Сандор Клиган.

Когда карлик кивнул на это, Эддард Старк предложил:

— «Мы можем предложить вам тарелку, милорд?».

— «Нет, — ответил Тирион, — я уже поел. Тем не менее, знайте, что я благодарен вам за вашу просьбу, милорд. Большинство не оказали бы мне даже такой любезности».

— «Эта ошибка — их упущение, они отказывают себе в удовольствии насладиться вашим обществом», — нахально заметил Григор Клиган. Тирион и несколько других захихикали, а Гора предложил:

— «Даже если вы не будете есть, не могли бы вы посидеть с нами, милорд?».

— «Конечно», — произнес Тирион. Место справа от лорда Грегора было свободно, поэтому Тирион сел рядом с ним. Устроившись на скамье, он поинтересовался:

— «Может быть, у вас есть еще вино?»

Оберин Мартелл передал ему кувшин дорнийского красного. Когда Тирион налил себе кубок, принц спросил его:

— «Вам понравилась церемония, милорд?».

На мгновение Тирион был ошеломлен. В Каменном саду он не издал ни звука. Значит, я все-таки не остался совсем незамеченным.

Удивление Беса не отразилось на его лице. Он просто отпил вина, кивнул головой и сказал:

— «Да, это так. Коротко, уединенно и красноречиво. Напоминает мне одного моего знакомого».

Снова смех. Обара сказала:

— «Не было необходимости пробираться сюда, мой господин. Мы были бы рады вашей компании».

— «Я запомню это в следующий раз», — тупо пробормотал Тирион, — «И если тебе интересно, нет; я не намерен появляться без приглашения на финальном мероприятии».

Грегор, Дейси, Сандор, Обара и Оберин смеялись над этим. Нимерия хихикнула, но лорд Джорах и лорд Эддард выглядели равнодушными. Их раздражала эта шутка.

Тирион оглядел восьмерых присутствующих. Вспомнив их происхождение, он решил произнести тост. Он поднял свой бокал в воздух и провозгласил:

— «Я хотел бы поднять бокал за то, что было достигнуто здесь».

Несколько человек потянулись за своими кружками. Это были те, кто всегда был готов разделить тост. Остальные оставались неподвижными; они были немного озадачены.

— «Что именно было достигнуто, милорд?»

поинтересовалась Дейси Мормонт.

Тирион пояснил:

— «Десять лет назад Север, западные земли и Дорн не имели абсолютно ничего общего. А теперь один дом из каждого из этих регионов женился на другом доме из двух других. Если это не повод для тоста, то что же?».

Никто не мог оспорить эту логику. Соответственно, все, кто не поднял свои кружки, сделали это и подняли их соответственно. Это превосходно; я заставил их согласиться.

После того, как кубки были осушены и наполнены вновь, Нимерия пробормотала:

— «Я не знала, что вы так интересуетесь отношениями между Семью Королевствами, милорд».

— «О, я интересуюсь всеми текущими делами», — заявил Тирион, — «Особенно теми, которые могут изменить баланс в стране».

— «Так вот почему ты пришел на свадьбу?»

предположил Джорах.

— «Отчасти поэтому, — сказал Тирион, — я также пришел учиться. Не так уж часто вейровое дерево в Каменном саду используется по назначению. Мне было любопытно посмотреть, как проводится свадьба в стиле Старых Богов. Как я уже говорил, мне понравилось».

— «Мне тоже, — весело заявила Нимерия, — и до вчерашнего дня я и сама не думала, что когда-нибудь преклоню колени перед деревом сердца, не говоря уже о свадьбе перед ним. И все же я нахожу крестное дерево странно привлекательным. В нем есть та простота и открытость, которой так не хватает септам».

— «Так вы планируете воздать должное старым или новым богам?»

спросил Сандор.

— «Она никогда не задумывалась ни о том, ни о другом», — пошутила Обара.

Нимерия закатила глаза на замечание сестры. Она ответила на вопрос Пса:

— «Может быть, Старым Богам. Было бы интригующе следовать другой вере. Кроме этого, на Медвежьем острове нет септ».

— «Его можно построить, — возразил Джорах.

— «Я буду иметь это в виду, мой господин», — с улыбкой сказала своему мужу бывшая Песчаная Змея.

Наступила тишина, а затем Тирион посмотрел на Эддарда Старка и заметил:

— «Что касается брачных договоров между регионами, я слышал, что вы сами находитесь в процессе их составления, лорд Эддард».

— «Вас правильно информировали, — откровенно подтвердил повелитель волков, — большую часть недели я провел в беседах с лордом и леди Тирелл о возможности обручения их дочери с моим сыном. После продолжительного обсуждения мы пришли к соглашению. Когда леди Маргери достигнет совершеннолетия, она приедет на север, чтобы встретиться с моим мальчиком Роббом. До тех пор мы не будем принимать решение об окончательном сватовстве. А пока ни один из них не будет рассматривать никаких других контрактов».

— «Звучит как идеальный договор», — признался Оберин Мартелл, — «Детям всегда должна быть предоставлена возможность встретить того, кто должен стать их будущим предназначением».

Гора и Пес должны были бы согласиться, учитывая планы моего отца на их сестру.

Либо оба Клигана могли читать его мысли, либо они думали о том же. Карлик заметил, как оба они бросили взгляд в его сторону. Ни один из них не казался ему недоверчивым или подозрительным, но и сочувствия в них не было.

Я должен считать, что мне повезло, что Сандор считает меня другом. Иначе они с лордом Грегором могли бы сейчас предупредить меня о том, что не стоит связываться с их сестрой.

Говорили, что Григор Клиган был в два раза больше любого другого человека. Хотя это было по большей части преувеличением, в случае Тириона это было буквально правдой. Если бы он стоял на плечах другого карлика такого же роста, он и Гора были бы одного роста.

Хотя Тирион не привык смотреть на всех сверху, даже он не мог не заметить внушительных размеров Горы. Однако он не забывал, что Григор Клиган имел репутацию ненормально терпимого человека, и хотя он был способен причинить огромную резню, он был жесток только по отношению к тем, кто обижал его или других.

Пока я не делаю ничего плохого, я в безопасности.

Вскоре второе блюдо было убрано, и на смену ему пришло третье. Тирион решил побаловать себя еще вином и чашкой ягод со сливками.

— «Кстати, Тирион, — сказал Сандор, откусывая вишневый пирог, — я был удивлен, не увидев тебя на состязаниях по фехтованию».

карлик посмотрел на высокого человека с полуобгоревшим лицом и произнес

— «Так получилось, что я действительно видел поединок. Просто меня не было там лично».

Увидев растерянные взгляды остальных, Тирион пояснил:

— «Если вы подниметесь на самый верх Скалы, вам откроется прекрасный вид на Ланниспорт. Оттуда видна вся площадка для состязаний. С помощью дальнозоркого глаза я мог четко разглядеть поле для поединков. С этой точки обзора я наблюдал за всем состязанием. Должен сказать, зрелище было весьма впечатляющим».

Особенно концовка.

— «Оригинальный подход», — одобрительно заметил принц Оберин, — «Теперь ты знаешь, каково это — видеть с высоты птичьего полета».

— «И все же, не практичнее ли было бы занять место на трибунах?»

рассуждал Эддард Старк.

— «Да, так бы и было», — хмуро согласился Тирион, — «Увы, некоторые факторы не позволили мне появиться».

Факторы, которые невозможно изменить. Или доводы разума.

Грегор Клиган, казалось, уловил этот намек. Он предположил:

— «Не может ли один из этих факторов случайно иметь приблизительные размеры и внешность вашего брата, только без одного из его мечей?».

— «Это главный фактор», — подтвердил Тирион.

Дейси Мормонт выглядела несколько озадаченной.

— «Что вы имеете в виду?»

— «Он имеет в виду королеву Серсею», — сообщил лорд Григор своей жене.

Тирион Ланнистер кивнул и пояснил:

— «Мы с сестрой не ладим».

— «Они никогда этого не делали», — заявил Оберин Мартелл, — «я могу это подтвердить».

Тирион сделал себе пометку позже расспросить дорнийца об этом заявлении. В любом случае, это была правда. Серсея Ланнистер презирала его с самого рождения. Она винила его в смерти их матери-леди, Джоанны Ланнистер. Так же считал и их отец. Несмотря на его попытки завоевать их расположение, они так и не простили его.

К счастью, не все члены семьи Тириона относились к нему с таким презрением. Его дяди Киван и Герион всегда относились к нему справедливо, а брат Джейме был ближе к нему, чем любой другой человек, которого он встречал.

Как ни странно, в эти дни Джейме тоже казался ближе к Тириону, чем к кому-либо другому в их жизни. Это касалось и их сестры.

Когда-то Джейме и Серсея были почти неразлучны. Только Тирион знал, насколько близки они были на самом деле. Но с тех пор как Серсея вышла замуж за короля Роберта Баратеона, между старшими братом и сестрой образовалась дистанция. Насколько Тирион мог судить, Цареубийца и королева почти не разговаривали друг с другом. Он не стал бы говорить, что является фаворитом среди братьев Серсеи, но Джейме не намного опережал его.

Я не завидую Джейме. Провести последние пять лет, охраняя того, кого ты когда-то любил, но теперь обижаешься, а он обижается на тебя в ответ… это не может быть приятно.

— «Королева не будет присутствовать на бою, милорд», — уведомил Беса Джорах Мормонт, — «Возможно, вы могли бы присутствовать на нем».

— «Возможно», — предположил Тирион, пожав плечами и сделав еще один глоток вина.

— «Наша леди-сестра тоже будет там», — добавил Сандор.

При этом Тирион резко перестал жевать пирог и сидел совершенно неподвижно. Он медленно повернул голову в сторону Пса, изумленно глядя на него. ЭТО появилось из ниоткуда.

Грегор заметил выражение лица Тириона и спросил

— «Ты надеялся избежать этой темы?».

да.

— «Нет», — заявил Тирион, — «Но я не предполагал, что вопрос будет решаться именно в этот момент».

— «В какой-то момент придется решать этот вопрос», — отметила Обара.

— «Верно», — согласился Тирион, — «Но сегодняшний вечер должен быть посвящен твоей сестре и лорду Джораху».

— «Я ценю это, милорд», — благодарно ответила Нимерия, — «Но вы должны знать, что я не очень-то люблю быть в центре внимания».

— «Я тоже, как водится, не знаю», — заметил Джорах Мормонт.

— «Ну, я сам редко бываю в центре внимания, — сказал Тирион, — признаюсь, бывают моменты, когда я хотел бы им стать. Но это не один из них».

Все быстро поняли его смысл. Они оставили тему будущего местонахождения Эллин Клиган и вернулись к десерту.

Через пятнадцать минут блюда и кубки были убраны слугами. Тогда лорд Григор, лорд Джорах, лорд Эддард, Сандор, Оберин, Дейси, Обара и Нимерия приготовились покинуть Утёс Кастерли. Тирион решил сопровождать их до конюшен.

— «Жаль, что вы не смогли остаться на ночь», — прокомментировал Тирион.

— «Лорд Тайвин не оказал нам такого гостеприимства, — сообщил ему Эддард. Всегда вежливый хозяин, мой отец.

— «Кроме того, у всех нас есть дела, которые мы должны выполнить сегодня вечером», — сказал Грегор.

— «Конечно, некоторые из нас будут смешивать бизнес с удовольствием», — произнесла Обара, жестом указывая на повелителя медведей и более молодого бывшую Песчаную Змею.

Нимерия и лорд Джорах шли впереди группы. Они не заметили жеста Обары, но могли понять, что она обращалась к ним двоим.

— «По крайней мере, мы смогли обойтись без церемонии укладывания в постель», — подумал вслух Джорах.

— «Я бы не сказала «по крайней мере», милорд», — возразила Обара, — «В Дорне к постельным утехам относятся серьезнее, чем к свадьбе».

— «Тогда, возможно, нам с тобой стоит как-нибудь съездить на твою родину», — лукаво предложил Сандор своей жене, обхватив ее за талию. Обара только хихикнула над игривым предложением мужа и обняла его за плечи.

Нимерия подошла к своему мужу и чувственно сказала:

— «А пока нам следует поспешить в наш шатер, мой господин».

Ну, кому-то не терпится.

Лорд Джорах, должно быть, думал так же. Он тихо пробормотал:

— «К чему такая спешка? Ночь только началась».

Это должны быть слова Дома Нимероса Мартелла.

— «Нам потребовалось почти пять часов, чтобы подняться на скалу», — вспоминает Нимерия.

— «Мы шли в гору, — напомнил ей Грегор, — именно столько времени обычно занимает подъем. Спуск занимает примерно половину этого времени».

— «Даже если так, то к тому времени, как мы покинем Скалу, может быть уже за полночь», — заметила Нимерия, — «Не говоря уже о том, что нам понадобится больше времени, чтобы добраться до лагерей. Когда мы прибудем туда, у нас может быть всего три или четыре часа до восхода солнца».

По дорнийским меркам, едва ли достаточно времени для того, чтобы постелить постель.

— «Если вы опасаетесь, что у нас будет мало времени, мы можем отложить постельные принадлежности до завтра», — предложил Джорах.

— «Ни за что, милорд», — язвительно заявила Нимерия, — «Какой бы я была дорнийской женщиной, если бы не совершила свой брак в тот же день, когда состоялась моя свадьба?».

Джорах насмешливо отнесся к словам своей молодой жены и пробормотал:

— «Справедливый аргумент».

Вскоре все девять человек прибыли в конюшню. Конюхи почтительно склонили головы перед Тирионом, а затем помогли остальным восьми с лошадьми. Лорд Эддард Старк, принц Оберин Мартелл, лорд Григор Клиган, леди Дейси Клиган, сир Сандор Клиган, леди Обара Клиган, лорд Джорах Мормонт и леди Нимерия Мормонт быстро сели на своих лошадей. Тирион просто стоял в стороне и наблюдал, как они отправляются в путь.

Лорд Эддард, принц Оберин, леди Дейси, леди Обара, лорд Джорах и леди Нимерия спустились по длинной мощеной дорожке, которая вела до самой Львиной Пасти.

Гора и Пес не присоединились к ним сразу, а задержались на минуту. Они подвели своих лошадей к месту, где находился Тирион.

Когда они приблизились к нему, Тирион заметил, насколько массивными выглядят оба в седле, особенно лорд Грегор. Если лорд Рва Кейлин казался ему необычайно высоким на ногах, то на лошади он был практически великаном из легенды.

Если бы он был чуть выше, мне, наверное, пришлось бы одолжить ему свой дальнозоркий глаз, чтобы он меня увидел.

— «Итак, мы можем ожидать вас на рукопашной схватке, милорд?»

предположил Грегор.

Тирион задумался на минуту, пожал плечами и провозгласил:

— «Да, вы можете. Могу ли я ожидать, что вы оба тоже будете там?».

— «Конечно», — заметил Сандор, — «Мы будем там в качестве участников».

— «Но наш лорд-отец и леди-мать будут там в качестве зрителей», — поправил Грегор.

— «И Эллин тоже», — произнес Сандор.

Опять это. По крайней мере, на этот раз они ждали, пока мы останемся одни, чтобы затронуть эту тему.

— «Надеюсь, ей понравится», — откровенно прокомментировал Тирион.

— «О, она будет довольна», — утверждал Грегор, — «вы должны знать, что она с нетерпением ждет встречи с вами, Тирион».

Во второй раз за этот вечер Бес был застигнут врасплох. На этот раз он не так хорошо скрывал свое удивление. Его нельзя было винить: никто прежде не выражал желания завязать с ним знакомство. Кто-то может ложно заявить, что у него есть такой интерес, в качестве жестокой шутки за его счет, но, насколько Тирион знал, Клиганы не стали бы вводить его в заблуждение.

— «Правда?»

скептически спросил Тирион.

— «Истинно так», — подтвердил Сандор, ухмыляясь на своем покрытом шрамами лице, -

— «Как ни странно, это первый раз, когда у нее возникло такое сильное желание встретиться с кем-либо».

Это может быть как хорошо, так и плохо с моей стороны. Если леди Эллин похожа на своих братьев, то, скорее всего, хорошо.

— «В таком случае…»

неуверенно начал Тирион:

— «Скажите ей, что я тоже с нетерпением жду нашей первой встречи».

— «Она будет рада узнать это, милорд», — сообщил Грегор.

Тирион слегка улыбнулся, отсалютовал двум крупным мужчинам и официальным тоном произнес

— «До следующей встречи».

Гора и Пес пожелали Бесу доброго вечера и покинули конюшенный двор. Тирион не сводил с них глаз, пока они перегруппировывались со своими шестью спутниками. После этого они галопом поскакали по мощеной дорожке, которая извивалась до самого подножия Утеса Кастерли.

Большую часть следующих пяти дней Тирион провел в уединении. Обычно он предпочитал проводить время именно так, но обычно он читал, пил или занимался блудом. Он по-прежнему много читал и пил, но держался на безопасном расстоянии от всего, что имело юбку. Он дал себе зарок, что пока не закончится рукопашный бой, он не будет искать другую шлюху.

Поскольку он не был занят траханьем, Тирион мог сосредоточиться на других делах. В первую очередь он сосредоточился на подготовке к рукопашной схватке. Точнее, он готовился к своей первой встрече с одним из участников.

До этого вечера Тирион не задумывался о возможности обручения с Эллин Клиган. Он вполне ожидал, что ее родители откажутся, как это сделал лорд Хостер Талли. Оставалось надеяться, что у лорда Тарренса и леди Далии хватило бы такта публично назвать этот сговор оскорблением. Если нет, Тириона это не волновало. Он привык быть посмешищем в своей семье.

Тирион был ошеломлен, когда узнал, что дом Клиганов не отказался от сговора сразу; существовал шанс, что они действительно примут его. Тогда он предположил, что Грегор и Сандор могли убедить своих родителей подумать о брачном договоре. Возможно, лорд и леди Клиган стремились получить какие-то политические преимущества или боялись последствий неудовольствия своего сеньора.

Тирион никогда не задумывался о том, что Эллин Клиган сама дала согласие на сговор.

Теперь он узнал, что именно леди Эллин пожелала встретиться с ним в первую очередь. Ее собственные братья обратили на это его внимание.

В результате Тирион быстро стал гораздо более заинтересован в вероятности их помолвки. Теперь ему было искренне интересно узнать Эллин Клиган. Ему стало интересно, что она за женщина.

Большинство женщин, даже самых воспитанных, содрогнулись бы от одной только мысли о встрече с ним. Эллин Клиган была не только готова встретиться с Тирионом, но и была рада этому. Уже одно это говорит о том, что она не была ни поверхностной, ни замкнутой. Обычно Тирион рассматривал вероятность того, что она просто хотела увидеть, насколько гротескным на самом деле является Тирион; это была обычная причина для желания встретиться с ним. Но учитывая, из какой семьи она происходила, это было маловероятно.

В конце концов, Тирион решил не слишком задумываться о личности Эллин Клиган. По его опыту, если у него были небольшие ожидания, то вероятность разочарования была гораздо меньше. Кроме того… не было смысла представлять себе, какой будет женщина, пока он не узнал ее на самом деле. По его мнению, образ женщины в его воображении и ее реальный образ должны быть одним и тем же. В противном случае он выставил бы себя дураком.

Вскоре наступил день битвы. Ранним утром Тирион выехал из Утёса Кастерли. Он ехал на лошади со специальным седлом, сконструированным с учетом его особенностей. Его сопровождала пара личных телохранителей. Они не принадлежали к числу лучших солдат Ланнистеров, но были компетентны и верны, и Тириону этого было достаточно.

Тирион и его охранники добрались до места проведения турнира незадолго до полудня. С того момента, как они вошли, несколько человек приостановились и повернулись в сторону беса. Жители запада почтительно склонили головы, все остальные продолжали смотреть на него с недоумением. Тирион давно научился не обращать внимания на эти взгляды, поэтому не обращал на них внимания.

Схватка должна была состояться на большой арене, которую собрали в центре площадки. Она была в пять раз больше поля для поединков и вмещала в десять раз больше зрителей.

Тирион был в числе первых ста человек. Как члену Великого Дома, ему было отведено место в первом ряду. Его охранники сидели прямо за ним.

Вскоре людей становилось все больше и больше. По мере того как ряды постепенно заполнялись, Тирион не сводил глаз с тех, кто носил знак Клиганов из крепости Клиганов.

Когда трибуны были заполнены наполовину, Тирион заметил лорда Тарренса и леди Далию. Они прибыли со своей невесткой, Обарой Мартелл. Однако их собственной дочери нигде не было видно.

Они втроем пошли на другую сторону арены. Они оказались в одной секции с Дейси Мормонт и Нимерией Мартелл. Эллария Сэнд и две ее дочери тоже были неподалеку.

Однако до сих пор нет никаких следов Эллин Клиган.

Тирион сначала предположил, что леди Эллин поправляет прическу или делает то, что делают женщины перед появлением на публичном мероприятии. Женщины, как правило, очень стесняются своего фасада, особенно когда вокруг столько других людей. Конечно, не все женщины были такими. Но это относилось практически ко всем женщинам, которых Тирион знал лично. Даже шлюхи хотят выглядеть красивее всех.

Когда арена была заполнена ближе к полному, чем наполовину, Тирион начал подозревать, что Эллин задерживают не из-за ее волос или чего-то в этом роде. Тогда у него возникла более мрачная теория.

Может быть, Эллин в последний момент решила не приезжать? Может быть, Грегор и Сандор дезинформировали его. Возможно, они были дезинформированы. А может быть, леди Эллин действительно передумала приходить на эту встречу. Он не стал бы ее винить; она была бы не первой женщиной, избегающей его знакомства. Но даже в этом случае… он надеялся, что все сложится иначе.

Мне пока не стоит торопиться с выводами. Возможно, она просто…

— «Вы претендуете на это место, милорд?» — мягкий женский голос прервал его размышления.

Тирион стремительно повернулся налево и закончил свою мысль. Вот здесь.

Перед ним стояла девица лет тринадцати. Она была довольно высокой; ее рост был ближе к шести футам, чем к пяти. Несмотря на свой крупный рост, она явно расцветала в женском облике. У нее уже формировалась грудь. грудь подчеркивал облегающий лиф. Ее несколько широкие бедра подчеркивали тонкую талию. Она держала осанку и позу с уверенностью и грацией человека вдвое старше ее. Ее длинные темные волосы были аккуратно расчесаны и свободно свисали на плечи.

С первого взгляда Тирион искренне подумал, что перед ним взрослая женщина. Единственным признаком того, что она все еще девочка, было ее лицо. Ее губы все еще были полными, как у детей. Тем не менее, когда она приоткрывала губы, ее белые зубы образовывали прекрасную улыбку. Кроме того, хотя она смотрела на Тириона с высоты своего роста, она смотрела на него понимающими и сострадательными глазами. Это были ее самые привлекательные черты: улыбка и глаза.

Потратив мгновение на то, чтобы впитать в себя красоту перед собой, Тирион взял себя в руки и сказал самым вежливым тоном:

— «О, нет. Вовсе нет, миледи. Пожалуйста, успокойтесь».

Эллин Клиган продолжала ухмыляться и присела рядом с Тирионом Ланнистером, сказав благодарное

— «Спасибо».

Тирион пришел на схватку в дублете, плаще и брюках; все они были пунцово-красного цвета Ланнистеров. Леди Эллин тоже была одета в цвета своего дома. Она была полностью одета в желто-черные одежды. Но вместо официального платья она надела мантию для верховой езды. Под ним на ней были бриджи, а на плечи накинут плащ. Тирион подумал, что она причудливо напоминает одну из женщин-воительниц из истории Вестероса.

На спине у нее было что-то вроде посылки. Она была завернута в лист толстой коричневой шерсти, который был надежно перевязан веревкой. Он был по меньшей мере в пять раз длиннее, чем в ширину. Тириона это заинтересовало.

— «Не хотите ли вы положить это на землю, миледи?»

предложил Тирион, указывая на посылку.

— «Нет, милорд, — почтительно отказалась Эллин, — но если вам будет угодно, я бы положила его вам на колени».

Тирион был озадачен этим комментарием, но не отбросил своего рыцарства. Он заявил:

— «Я буду рад подержать для тебя твою ношу».

— «Это не бремя, и не мое, — сказала Эллин, протягивая руку назад, взяла посылку и поднесла ее к лицу, — Это подарок для вашей семьи».

Тирион приподнял бровь. Это довольно необычно. Несмотря на его скептицизм, любопытство взяло верх.

— «О? Что это может быть?»

— «То, что когда-то было потеряно для Дома Ланнистеров», — сказала Эллин, осторожно протягивая посылку. Когда Тирион взял ее в свои короткие руки, Эллин продолжила:

— «Мои братьянамеревались вернуть ее вашему отцу несколько недель назад. Но в силу обстоятельств они решили, что будет лучше, если я сама вручу ее».

Тирион слегка кивнул на это. Затем он повернулся к посылке и быстро развернул ее. Когда он увидел, что находится внутри, он был потрясен.

Это был древний меч. Его длина почти в полтора раза превышала рост Тириона. Рукоятка была достаточно большой, чтобы взрослый мужчина мог удобно держать его обеими руками. Лезвие состояло из пяти футов металла. Эфес был сделан из чистого золота, выкрашенного в красный цвет; набалдашник был выполнен в форме львиной головы.

Обычно Тирион даже не мог поднять оружие такого размера. Несмотря на это, он смог поднять это оружие без труда. И он знал почему: дело было в составе клинка. Валирийская сталь… Такая легкая, но такая острая.

И он знал, что она сделана из валирийской стали, потому что знал это оружие. Он видел лишь иллюстрации к нему в книгах о своей родословной, но перепутать его с чем-то другим было невозможно.

Тирион медленно поднял взгляд на Эллин Клиган и тихо прошептал:

— «Это… это родовой меч моей семьи».

Высокая девушка слегка кивнула головой и провозгласила:

— «Да, это действительно Яркий рык. Давно пора вернуть его в Кастерли Рок».

Тирион снова усмехнулся и посмотрел на меч. Завернув Яркий рык обратно в шерстяное покрывало, он пробормотал:

— «Я удивлен, что ты вот так просто отдаешь его моей семье. Ты могла бы продать его нам за солидную сумму. Говорят, что его стоимость настолько велика, что им можно оплатить целую армию».

— «Я знаю об этом, — заявила Эллин, — но деньги больше не волнуют мою семью. Видите ли, Яркий рык был найден среди трофеев на борту галеры Эурона Грейджоя. Поскольку лорд Тайвин наградил мой дом всем этим богатством, расстаться с одним мечом было легко. И даже если бы мы нуждались в золоте… что ж, какими бы мы были людьми, если бы заставили нашего сеньора покупать у нас его законную собственность?».

— «Это превосходная мысль», — признал Тирион, снова завязывая посылку, — «Только наемники и пираты были бы настолько смелы, чтобы продать человеку его собственный товар обратно».

— «Именно, — согласилась Эллин, — Дом Клиганов не желает связываться с такими людьми».

— «Это похвально с вашей стороны», — одобрил Тирион. Затем он положил посылку к своим ногам. Он мог бы отдать ее одному из своих телохранителей, но он не доверил бы ни одному из них родовой меч своей семьи. Он доверял им свою жизнь (в разумных пределах), но не Яростный рык.

Снова сев прямо, Тирион вспомнил, что у него тоже есть что предложить. Он полез в жилет и провозгласил:

— «К вопросу о подарках… У меня есть кое-что, что я хотел бы подарить и вам, миледи».

Теперь настала очередь Эллин быть заинтригованной. Она выжидающе посмотрела на Тириона. Мгновение спустя он достал небольшую деревянную шкатулку.

— «Это лично для тебя», — просветил ее Тирион, протягивая ей шкатулку, — «Не для твоей семьи».

— «Я уверена, что мои родители и братья будут мне благодарны», — предположила Эллин, с благодарностью принимая коробку.

— «Для меня важно, что ты думаешь об этом», — откровенно заявил Тирион.

Эллин открыла крышку коробки и издала небольшой вздох удивления. Приятный сюрприз, я могу сказать.

Внутри лежали два предмета. Один из них был золотым ожерельем. Другой — кинжал.

Ожерелье содержало два украшения: голову льва и голову львицы. Судя по тому, как они были расположены на цепочке, они должны были находиться друг напротив друга.

Лезвие кинжала было обычной кузнечной стали, но его рукоять была исключительной. На рукояти было изображено подобие массивной гончей, оскалившей клыки, а баланс был просто замечательным. Эллин взяла кинжал в руки и внимательно осмотрела его.

— «Я знаю от твоих братьев, что ты обучалась вооруженному бою, — сообщил ей Тирион, — отсюда и кинжал. Кстати, его лезвие взаимозаменяемо. Так что, если хочешь, можешь поменять его на клинок от одного из тех кинжалов из валирийской стали, которые твои братья добыли в Вороньем Глазе».

— «Вот это мысль», — пробормотала Эллин, в ее голосе слышалось восхищение. Она положила кинжал обратно в шкатулку и переключила внимание на другой предмет:

— «А ожерелье?»

Тирион простодушно ответил:

— «Ну, я знаю из другого опыта, что все женщины любят украшения».

— «Я не могу с этим спорить, милорд», — призналась Эллин, слегка улыбнувшись.

Тирион поднял ожерелье и спросил:

— «Ты не против, если я надену его тебе на шею?».

— «Пожалуйста, сделайте это», — попросила она его.

Леди Эллин повернулась спиной к Тириону, когда он поднялся на ноги. Стоя на скамье, он был выше, чем она, когда сидела. Отодвинув волосы Эллин, он надел ожерелье ей на шею и застегнул застежку сзади.

— «Хорошо, дайте мне посмотреть», — попросил он.

Когда Эллин снова предстала перед ним, он увидел на ней ожерелье, и Тирион понял, что ему очень нравится, как оно на ней смотрится. Должен признать, что оно ей очень идет.

— «Это прекрасное ожерелье, милорд», — искренне сказала ему Эллин.

— «Я рада, что ты так думаешь», — это все, что Тирион сказал в ответ.

В этот момент один из телохранителей Тириона потрепал его по плечу и прошептал:

— «Прошу прощения, милорд, но, кажется, сейчас начнется бой».

Тирион повернулся к нему лицом и увидел, что солдат был прав. Претенденты на участие в рукопашной схватке начали выходить на арену. Их должно было быть больше сотни.

Грегор Клиган и Сандор Клиган были в числе первых двадцати человек, вышедших на поле боя. Вскоре после их появления им обоим удалось заметить Тириона Ланнистера и его спутницу. Эллин осталась сидеть на месте, но энергично помахала братьям рукой. Они оба улыбнулись и помахали ей в ответ.

Другой телохранитель Тириона наклонился к Эллин и сообщил ей:

— «Я поставил десять золотых драконов на победу вашего брата-лорда, миледи».

— «Ему будет приятно это узнать», — радостно произнесла она.

Ради его блага, давайте надеяться, что лорд Грегор победит. Я сомневаюсь, что у него есть хотя бы десять драконов.

Последним на арену вышел сам Роберт Баратеон. Он был облачен в свои оленьи доспехи и выглядел как всегда царственно. Под одной рукой он держал свой шлем из оленьих рогов. В другой он держал свой боевой молот. Все зрители замолчали, когда король занял позицию в самом центре строя. Все остальные участники на мгновение склонили перед ним головы в знак уважения.

Завладев всеобщим вниманием, Роберт обратился к толпе и своим товарищам. Он объявил:

— «Помните, господа. Это, безусловно, имитация боевого сценария. Концепция включает в себя победу над противником без его убийства. Я не могу подчеркнуть это достаточно сильно. Здесь может пролиться кровь, но я не допущу откровенного кровопролития. Мы не дотракийцы; мы не празднуем победу смертью. Мы празднуем как братья по оружию и как соотечественники. Мы НЕ убиваем братьев по оружию и соотечественников. Это понятно?»

— «Да, ваша светлость», — дружно ответили остальные бойцы. Большинство из них, по крайней мере, звучали правдиво.

Роберт кивнул в знак признательности, надел свой олений шлем, взял свой боевой молот в обе руки и объявил:

— «Тогда пусть начнется рукопашный бой!»

В ответ на это по трибунам прокатилась волна одобрительных аплодисментов.

По сути, рукопашный бой был свободной битвой. Каждый мог сражаться с тем, с кем хотел, в любое время. Вначале большинство боев были дуэлями один на один. Иногда двум людям приходилось объединяться, чтобы победить того, кто был искуснее их обоих.

Однако ни один прославленный фехтовальщик никогда не решал объединиться с другим прекрасным фехтовальщиком, чтобы совместными усилиями победить более слабых противников. Это была тактика бездельника, а бездельникам не рады на турнирах.

Главное правило рукопашного боя было довольно простым: как только тебя повалили на землю или пустили кровь, ты выбывал из соревнования. Победителем становился последний оставшийся стоять на ногах не раненый.

Некоторое время Тирион сосредоточенно следил за своим братом, сиром Джейме Ланнистером. Цареубийце удалось расправиться с пятью людьми за несколько минут. Тирион испытал странное чувство гордости, видя, как великолепно действует его брат. Он гордился своей семьей. Если бы только я мог так же поступить.

Конечно, Джейме был не единственным выдающимся воином на этом поле. О братьях леди Эллин тоже можно было кое-что сказать. Они не только обладали значительным боевым мастерством, но их стиль боя также использовал изрядную часть их представления.

Сандор Клиган не носил шлема. Одного взгляда на его лицо вблизи было достаточно, чтобы напугать многих его противников и одолеть их. У Григора Клигана не было никаких уродств, но его рост был не менее устрашающим. Он был похож на восемь футов тяжелого металла с опасным, быстро движущимся стальным дополнением. Между ними двумя за первые десять минут пало около дюжины бойцов.

Конечно, в этой схватке мог быть только один победитель.

Нам придется подождать и посмотреть, что окажется более идеальным активом: отталкивание или размер?

— «Миледи, — обратился Тирион к Эллин Клиган, — между двумя вашими братьями, кто, по вашему мнению, имеет больше шансов выйти победителем?»

Леди Эллин задумалась над этим и произнесла:

— «Большинство людей без колебаний выбрали бы Грегора. Однако я знаю, что больше — не обязательно лучше. Сандор, возможно, и научился основам фехтования у нашего брата, но он знает кое-что, чего не знает даже Грегор. Его навыки столь же широки, и он столь же искусен в обращении с клинком».

— «Понятно, — сказал Тирион, — но кто, по-твоему, имеет больше шансов?»

— «Это зависит от обстановки, — возразила Эллин, — В тесном помещении я бы отдала предпочтение Сандору. На открытом поле преимущество было бы на стороне Грегора. Поскольку здесь действуют оба эти условия, мне было бы трудно принять решение. Но если бы мне пришлось выбирать… я бы поставила на Грегора».

— «Я бы тоже», — признал Тирион, — «В конце концов, он все еще Гора, а горы легко не падают».

— «Совершенно верно, милорд, — согласилась Эллин, — но как бы то ни было, мой брат говорит, что возможности воина не должны оцениваться по его росту. Он даже утверждает, что огромный рост может быть недостатком. В этом я должна с ним согласиться».

— «Почему это?»

с интересом спросил Тирион.

— «Потому что я бы знала», — мрачно сообщила ему Эллин.

Тирион был ошеломлен.

— «Что вы имеете в виду, миледи?»

— «Ну…»

неуверенно начала Эллин Клиган. После паузы она вздохнула и спросила:

— «Могу я довериться вам, милорд?».

— «Абсолютно, — заверил ее Тирион.

Эллин наклонилась так, чтобы только он мог ее слышать, и тихо пробормотала:

— «Просто посмотри на меня. Я видела всего тринадцать именин, но я уже такая же высокая, как средний мужчина в Вестеросе. Я выше моей матери-леди, и я буду расти и дальше. Если мой отец-лорд и братья — хоть какой-то признак, то в конечном итоге я могу вырасти до шести с половиной футов и более. Если не считать моей невестки Дейси, я могу стать самой высокой женщиной в Семи Королевствах».

— «Ты говоришь об этом как о пародии», — заметил Тирион.

— «Я не хочу этого, — утверждала Эллин, — но быть намного выше других иногда бывает трудно. Большинство мужчин, которых я встречала, предпочитают дружить с женщинами, которые ниже их ростом».

— «Не все мужчины такие, миледи, — заверил ее Тирион, — если бы это было так, у меня не было бы ни одного друга вашего пола. Кроме того, есть мужчины, которые действительно ценят высоких женщин».

— «Да, но это большая редкость, — возразила Эллин, — Представители моего пола нередко любят высоких мужчин. Но они не испытывают такого же чувства к высоким женщинам. На самом деле, я знаю не понаслышке, что многие девушки считают высоких женщин уродками».

Тирион был ошеломлен.

— «Что ты говоришь? Тебя высмеивали или презирали… из-за твоего роста?»

— «Не напрямую, — мрачно сообщила Эллин, — однако за моей спиной есть те, кто указывает на меня и шепчется обо мне. Я игнорирую то, что они говорят, но не могу игнорировать их полностью. Из-за этого… мне сложнее подружиться с другими девушками».

— «Ты же не хочешь сказать, что ты без подруг», — твердо настаивал Тирион.

— «О, у меня много друзей, — заявила Эллин, — но я считаю, что некоторые из них мне партнеры только потому, что их отцы — помощники моего отца. Насколько мне известно, я никому не нажила врагов. Тем не менее, есть очень немногие, кого я могла бы назвать настоящим другом».

— «Мне трудно это представить, — возразил Тирион, — За то время, что ты сидел рядом со мной, ты была только доброй, сочувствующей и принимающей. Как мог человек с такими качествами быть настолько одиноким?»

— «По собственному желанию, милорд, — пояснила Эллин, — если честно, меня никогда не интересовало общение с людьми. Я появляюсь на людях, когда от меня этого ждут, и уделяю время своим самым близким друзьям и семье. Но все же, помимо них, моя любимая компания — это я сама».

Мне слишком хорошо знакомо это чувство. К этому времени у Тириона сложилась интересная теория о женщине, стоящей перед ним. Он положил руку на плечо и спросил:

— «Миледи, вы хотите сказать, что… обижены своим ростом?»

Эллин не ответила сразу. Через десять секунд она отвела взгляд и пожала плечами. Она призналась:

— «В какой-то степени. В смысле, какой смысл быть таким высоким, если люди инстинктивно опасаются тебя?».

Никогда в жизни Тирион не рассматривал эту точку зрения.

Сколько себя помнит, Тирион Ланнистер задумывался о том, что было бы, если бы он был выше. Он часто представлял себя одного роста с Серсеей и Джейме (и тоже разделял их взгляды). По его мнению, не существует такого понятия, как слишком высокий рост. Было даже время, когда он думал, что если он станет достаточно высоким, то большинство (если не все) его проблем исчезнут.

Теперь, за пять минут, эта молодая, но юная женщина заставила его пересмотреть свое отношение к росту. Взглянув на проблему с ее точки зрения, он полностью осознал, что рост не играет никакой роли в определении общего положения человека в мире. Это всего лишь один из аспектов личности.

Оказывается, быть слишком высоким может быть так же сложно, как и слишком низким.

— «Вы приводите интересный аргумент, миледи, — заметил Тирион, — давным-давно я пришел к идеалу, что количество уважения, которое человек получает от других, пропорционально его росту. Как правило, тот, кто стоит выше, может легче добиться уважения. Однако я обнаружил, что это верно лишь в том случае, если человек обладает соответствующей уверенностью в себе».

— «Это объясняет мою ситуацию», — произнесла Эллин, — «Уверенность — это то, чего мне обычно не хватает».

— «Ты подошла ко мне без протеста, — заметил Тирион, — неуверенный в себе человек не смог бы этого сделать. Ты уверен в себе больше, чем думаешь.

— «Или, можно возразить, неглупый человек не смог бы этого сделать, — возразила Эллин, — Может быть, я и одиночка, милорд, но я всегда помню о любезностях. Когда у меня назначена встреча с кем-то, я никогда ее не пропускаю. То, что рассказали вам мои братья, — правда; я действительно хотела встретиться с вами. Но это была не единственная причина моего прихода сюда. Я пришла сюда еще и потому, что от меня этого ждали. Уверенность в себе не имеет никакого отношения к роману.

— «Напротив, — возразил Тирион, — это имеет к этому самое непосредственное отношение. На самом деле, вы гораздо увереннее, чем думаете, миледи».

Эллин казалась слегка удивленной и облегченной этим.

— «Как это?»

Тирион объяснил:

— «Хотя вы утверждаете, что вас привели сюда интерес и долг, ни одна из этих причин не может по-настоящему диктовать ваши действия. Человек может захотеть посмотреть, что находится к северу от Стены, но он может решить, что не хочет взбираться на массивное сооружение или проходить через него. То, что человек хочет что-то сделать, еще ничего не значит, пока он не сделает это на самом деле. Кроме того, долг человека не всегда определяет, как он поступит. Мой брат когда-то поклялся служить Безумному королю Эйерису; теперь он известен как «Цареубийца». Точно так же и мы с тобой должны были встретиться, но эта встреча не была организована нашими отцами. Ты могла бы избежать этого сговора. Но ты этого не сделала».

— «Действительно, нет», — честно призналась Эллин, — «Вас сюда тоже никто не заставлял приходить, милорд. Могу я спросить, что именно привело вас сюда?»

— «Несколько причин», — сказал он, — «Во-первых, есть очевидная причина; причина, по которой каждый зритель на этой арене находится здесь. Но в остальном мои мотивы те же, что и у вас. Мне не терпелось познакомиться с вами, я должен был следовать желаниям отца… и я был уверен в себе, чтобы появиться здесь. Перед всеми этими людьми. Многие из которых могут быть фальшивыми друзьями».

Эллин, должно быть, поняла, что он хотел сказать. Судя по ее лицу, сейчас она была гораздо веселее, чем в тот момент, когда тема роста впервые прозвучала в этом разговоре. Она также казалась гораздо менее застенчивой из-за того, насколько высоко поднята ее голова.

Тирион положил руку ей на плечо и признался:

— «Я и сам боролся с необычным ростом, миледи. Но я понял, что в конце концов разница в росте не стоит того, чтобы над ней ломать голову. Так что не позволяйте другим людям беспокоить вас из-за этого, и не позволяйте другим людям непреднамеренно запугивать вас из-за этого. Ты та, кто ты есть, независимо от того, насколько ты большая».

Минуту Эллин ничего не говорила в ответ. Надеюсь, я не был слишком философским для нее. Тирион так не считал. Эллин Клиган показалась ему умной молодой женщиной, несмотря на ее явно заниженную самооценку. Поэтому он хотел узнать, что она думает о его интерпретациях.

В конце концов, Эллин Клиган повернулась к Тириону, улыбнулась ему и сладко произнесла:

— «Спасибо, что сказали мне это, милорд. Ты сказал именно то, что я надеялась услышать».

Надеялась, что я скажу? Тирион Ланнистер снова был в недоумении. Как леди Эллин могла надеяться, что он что-нибудь скажет? Ожидала ли она, что будет разговаривать с ним на эту тему? Ожидала ли она, что он попытается успокоить ее, когда она заговорит о своей чувствительности к росту? Может быть, именно поэтому она решила довериться ему?

Пока эти вопросы проносились в голове Тириона, он снова посмотрел на леди Эллин. Она все еще улыбалась, но его глаза тут же переместились на нее. Его привлек взгляд, которым она смотрела на него.

Он знал этот взгляд. Он часто видел его собственное лицо. И когда бы у него ни было такое лицо, он всегда был занят размышлениями или анализом чего-то. Взгляд любознательности и знания.

Хотя ему не хватало идеального телосложения для солдата, Тирион считал, что у него идеальный мозг для интеллектуала. С тех пор как он впервые научился читать, Тирион ходил в библиотеку так же часто, как Джейме на тренировочный двор. Джейме был смертоносен с мечом, но Тирион был столь же смертоносен с умом. За свои шестнадцать лет он стал умнее, мудрее и хитрее почти всех, кто жил в Утесе Кастерли. А со временем, возможно, и больше, чем кто-либо другой в Вестеросе.

Он твердо верил в это, поскольку никогда не встречал никого с умом, который мог бы так соперничать с его умом.

До этого самого момента, возможно. Сандор упоминал, что его сестра была очень проницательной для своего возраста, но я никогда бы не подумал, что она способна на такое. Интересно, были ли у нее на самом деле эти опасения по поводу своего роста, или она их просто выдумала, чтобы узнать, успокою ли я ее.

Отчасти он был склонен верить в оба варианта. Было хорошо известно (по крайней мере, в этой части Вестерленда), что Эллин Клиган, в отличие от своих старших братьев, не отличалась общительностью. Ее неестественный рост был не менее веской причиной ее застенчивости. В любом случае, Тирион знал, что самые интровертные люди часто имеют больше всего возможностей познать мир. Часто они также развивали в себе способность замечать то, на что большинство других людей не обращали внимания.

Тириону Ланнистеру вдруг пришло в голову, что Эллин Клиган должна быть одной из таких личностей. Она определенно была более напористой, чем утверждала. Более того, она была невероятно наблюдательна, причем наблюдательна в хорошем смысле этого слова. Вся эта дискуссия о росте и его эмоциональном воздействии на нее… должно быть, это был тест. Довольно сложный тест, призванный выявить добрую натуру Тириона (если предположить, что она там была, а она была).

Возможно, она придумала этот тест после того, как села рядом со мной. Если так… она даже умнее, чем Сандор ей приписывает.

В поединке умов Тирион никогда не был застигнут врасплох. Это был первый случай, когда его застали врасплох. Можно было подумать, что он затаит злобу на человека, которому удалось его перехитрить. Как бы то ни было, он не обижался на леди Эллин за ее действия. Более того, он восхищался ею. По его опыту, остроумные женщины встречались нечасто. Теперь он нашел одну, которая, возможно, могла сравниться с ним в сообразительности, и это само по себе было благословением.

Вероятно, она намерена наблюдать за мной на протяжении всей встречи. В таком случае… я сделаю то же самое.

По мере того как происходила стычка, Тирион Ланнистер и Эллин Клиган подробно обсуждали различные другие вопросы.

Они говорили о том, какую роль играет внешность в создании первого и неизгладимого впечатления. Тирион использовал Сандора Клигана для одного из своих основных тезисов. Его и Пса объединяло то, что их лица были частично деформированы. Он обратил особое внимание на реакцию леди Эллин, когда он затронул этот факт. В конце концов, она заявила, что хотя внешность человека может повлиять на то, как его воспринимают другие, не она в основном отвечает за впечатление. Это делают их поступки. Тирион был вынужден согласиться с ней.

Они говорили о честолюбии и о том, как оно влияет на достижения человека. За пять лет Григор Клиган прошел путь от простого рыцаря западных земель до прославленного лорда Севера. Попутно он создал самую сплоченную боевую роту во всем Вестеросе и сделал страну самой безопасной за последние десятилетия. Тирион и Эллин мечтали стать частью чего-то столь же величественного и грандиозного, но им никогда не предоставлялась такая возможность. Но… такая возможность может представиться в будущем.

Они говорили о переменах и о том, что с каждым годом они неизменно приходят в страну. И снова в центре обсуждения оказался Легион без знамен. С тех пор как в Ланниспорте начался турнир, лорд Грегор и его лейтенанты прочесывали территорию в поисках новобранцев. За последние несколько недель были приняты десятки легионеров, включая Тороса Миррского, сира Джейслина Байуотера, Эддисона Толетта, сира Вендела Мандерли и сира Бонифера Хасти. Самое примечательное, что Грегор взял в оруженосцы Уилласа Тирелла, наследника Хайгардена. Лорд и леди Тирелл удивительно мало протестовали против вступления их первенца в Легион. Эллин даже слышала, что ее брат убедил лорда Рэндилла Тарли рассмотреть возможность отправить его сына Сэмвелла в Ров Кейлин, когда тот достигнет совершеннолетия. Сэмвелл, как говорят, был трусом. Это натолкнуло Тириона и Эллин на мысль. Если в Легион принимали ворон, то почему бы не принимать в него карликов или великанш? Просто одно возможное будущее, о котором стоит подумать.

С каждой новой темой, которую они обсуждали, Тирион все больше ценил и любил леди Эллин. По ее поведению и тому, как она теперь смотрела на него, можно было сделать вывод, что у нее к нему быстро возникли похожие чувства. Теперь они больше не называли друг друга «милорд» или «миледи». Теперь они общались по имени.

Последнее, о чем они говорили, была любовь и та роль, которую она играет в повседневной жизни. К тому времени, когда они дошли до этой темы, драка уже почти закончилась. Только дюжина претендентов оставалась на ногах и не была ранена. Среди них были Грегор и Сандор. Тирион и Эллин часто переключали внимание друг на друга и на происходящую перед ними битву. Все это время они говорили о различных видах любви.

Во-первых, была домашняя любовь. Эллин всегда безоговорочно любили ее родители и братья. Тириона, однако, никогда так не любили. Если брат и дяди в какой-то степени любили его, то отец и сестра никогда не испытывали к нему ничего, кроме холодного презрения. И опять же, можно было спорить о том, способны ли лорд Тайвин и королева Серсея любить кого-либо. Кроме самих себя, то есть.

Затем была платоническая любовь. Такую любовь Эллин испытывала к своим золовкам Дейси Мормонт и Обаре Мартелл, а также ко всем друзьям, которых она приобрела в детстве. У Тириона было много друзей в Утесе Кастерли, к которым он испытывал похожую форму любви.

И наконец, они пришли к романтической любви. Той любви, о которой люди обычно думают, когда слышат слово «любовь». Эллин призналась, что совершенно не разбирается в этой области, а Тирион признался ей, что это не так. Он любил только одну женщину, и не видел ее целый год. Он не удивился, когда леди Эллин сообщила, что знает о Тише. Тирион вполне ожидал, что Сандор расскажет сестре о первой и пока единственной любви Беса.

Тирион также рассказал, что он спал со многими шлюхами. К счастью, он не был настолько глуп, чтобы влюбиться в одну из них. Эллин не возражала против шлюх; ей было приятно, что он был честен с ней. Кроме того, Тирион заверил ее, что очень серьезно относится к брачным обетам. Став женатым мужчиной, он больше никогда не посмотрит на шлюху.

Конечно, от исхода этой встречи будет зависеть, стану ли я когда-нибудь женатым человеком.

К концу этой беседы в схватке осталось только два участника: король Роберт Баратеон и лорд Григор Клиган.

Со всех трибун арены зрители внимательно следили за тем, как двое мужчин сражаются, меч против молота. Все взгляды были прикованы к ним.

На самом деле, с формальной точки зрения, все, кроме четырех глаз. Тирион Ланнистер и Эллин Клиган были больше увлечены друг другом.

Именно в этот момент, когда двое сильнейших мужчин Вестероса сражались в шуточном бою, Тирион наконец обратился к вопросу, который свел его с леди Эллин. Он взял ее руки в свои, посмотрел на нее и сказал ей нежным, но твердым голосом:

— «Эллин, мы проговорили несколько часов, и за это время я успел восхититься вами и как женщиной, и как человеком. Мне уже кажется, что я знаю вас, как своего самого дорогого друга. Но дружба не является целью этой помолвки. Поэтому сейчас я должен спросить вас… окажете ли вы мне однажды честь стать моей женой? Я не буду заставлять вас соглашаться; решение полностью за вами».

Несмотря на то, как хорошо он теперь знал леди Эллин, часть его души все еще ожидала, что она откажет ему или будет очень долго ждать ответа. Но она не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она мягко улыбнулась и поцеловала Тириона в лоб. После этого она заглянула ему в глаза и заявила:

— «Сомневаюсь, что найдется мужчина, которому я бы предпочла задать этот вопрос. Я с радостью принимаю ваше предложение, Тирион».

Тирион улыбнулся. Он не мог видеть своего лица в тот момент, но был уверен, что улыбка растянулась на всю длину его щек.

В тот же миг рукопашная закончилась. Лорду Григору Клигану удалось опрокинуть короля на спину. Никто не проронил ни звука, пока король лежал на земле. После того как лорд Грегор помог ему подняться на ноги, король разразился хохотом. Он смеялся почти тридцать секунд. Затем он комично воскликнул:

— «Вот одна гора, которую этот олень не попытается покорить!».

Все на арене засмеялись и разразились бурными аплодисментами. Все, кроме Тириона Ланнистера и Эллин Клиган. Они не обращали внимания ни на это, ни на все остальное, что происходило вокруг. Вместо этого они придвинулись ближе друг к другу и крепко обнялись.

Глава 30 Переломный момент

После рукопашного боя соревнования по стрельбе из лука — это все, что осталось от главных событий турнира. На этот раз список претендентов был не таким длинным и разнообразным, как во время поединка или рукопашного боя, но все равно собралось впечатляющее количество участников.

Король Роберт Баратеон решил не участвовать в этом состязании. Он внутренне считал, что стрельба из лука предназначена для тех, кто слишком малодушен, чтобы встретить врага лицом к лицу. С другой стороны, прошло уже довольно много времени с тех пор, как он в последний раз пользовался луком. И хотя был шанс, что он все еще сможет стрелять так же метко, как в юности, он не хотел рисковать и унижать себя на публике, демонстрируя отсутствие практики. Нед, наверное, обвинил бы меня в том, что я «просто не хочу проигрывать»… И он был бы не совсем неправ.

Победителем в стрельбе из лука оказался Лотор Брюн, легионер, которого Роберт посвятил в рыцари на турнире.

В начале своей жизни сир Лотор был вольным жителем Королевских земель. Он был дальним кузеном Брюнов из Браунхоллоу, но никто из этого дома не считал его своим родственником. По этой причине он решил присоединиться к Легиону без знамен, который относился к нему куда более благожелательно, чем его собственные родственники.

Лотор Брюн проявил немалое мастерство и самоотверженность во время восстания Грейджоя. При осаде Пайка он сыграл решающую роль, в одиночку отбив волну подкреплений Железнорожденных как на верхней стене, так и в Большом зале. Это, в свою очередь, позволило королевским войскам легче продвигаться через замок. За эти подвиги король посвятил его в рыцари.

Хотя он не участвовал в стрельбе из лука, Роберт все равно присутствовал при этом. Он все еще находил это весьма захватывающим, и болел так же громко, как и все остальные на трибунах.

После того, как сир Лотор Брюн был объявлен победителем, турнир более или менее достиг своего неофициального конца.

С тех пор прошло несколько дней. Турнирная площадка была почти полностью разобрана. Большинство торговцев, купцов и продавцов ушли с меньшим количеством товаров и большим количеством золота, чем когда они прибыли. Многие лорды и рыцари вернулись в свои дома со своими людьми.

Некоторые решили остаться. Король, его войска, Лорды Парамаунт, их помощники и легионеры были среди тех, кто остался. Они тоже скоро уедут. Но сначала им предстояло принять участие в частном собрании в замке Клигана.

Собрание было санкционировано Робертом, но созвано по просьбе лорда Григора Клигана.

Роберт до сих пор отчетливо помнит свою дуэль с Горой и то, как он смеялся при ее завершении, хотя она закончилась не в его пользу. Обычно Роберт Баратеон не принимал поражения так хорошо или с таким хорошим настроением. Но он сделал исключение, когда лорд Григор Клиган одолел его в рукопашной схватке.

На самом деле король Роберт стал очень уважать Гору, и не только как воина. С тех пор как он взошел на трон, его долгом было стабилизировать ситуацию в королевстве, обеспечить свое правление и объединить Семь Королевств. Лорд Джон Аррен, великий мейстер Марвин, лорд Варис и остальные члены Малого совета немало сделали для того, чтобы помочь ему в этих начинаниях, но никто из них не сделал так много, как его магистр порядка.

Все началось в тот роковой день, когда лорд Григор рассказал Роберту о «последних словах» Лианны. Олень был не из тех, кто проливает ненужные слезы (это одно из немногих общих черт между ним и его братом Станнисом), но он едва не довел себя до этого, когда ему сказали, что предсмертным желанием Лианны было то, чтобы он стал лучшим королем, каким только мог быть.

В то время Роберт сомневался в своей способности управлять Вестеросом должным образом. Лорд Григор дал ему уверенность в том, что он сможет. С того дня Роберт приложил все усилия, чтобы стать хорошим королем.

Ему хотелось верить, что до сих пор он прекрасно справлялся со своими обязанностями. В конце его восстания Север, Долина, Речные земли, Штормовые земли и Западные земли были в ужасных отношениях с Пределом, Дорном и Коронными землями. Теперь они сражались бок о бок друг с другом как братья и сестры по оружию. Пару месяцев назад Железные острова были приняты в свои ряды, впервые в новейшей истории сделав все королевство единым целым. Как бы Роберт ни хотел поставить себе в заслугу это достижение, он не мог этого сделать. Большая часть заслуг принадлежала его подданным; больше всего — Грегору Клигану.

Поэтому, когда лорд Грегор попросил устроить частную встречу, даже не объяснив причину, Роберт Баратеон без колебаний удовлетворил его просьбу. Затем лорд Грегор представил королю список людей, которые, как он ожидал, появятся на собрании. К счастью, все они еще не уехали. Поэтому Роберт заверил его, что каждый человек из этого списка будет вызван в Главный зал замка Клигана как можно скорее.

Король потратил некоторое время, чтобы самостоятельно просмотреть список. В нем было в общей сложности тридцать человек.

Лорд Грегор поставил себя, свою жену леди Дейси и своих ближайших родственников на первое место в списке. В него входили лорд Тарренс, леди Далия, сир Сандор, его жена Обара и леди Эллин.

После этого Роберт заметил, что следующими в списке были его Десница, лучший друг, брат и свекор. Там же были Мейс Тирелл, Виктарион Грейджой и Хостер Талли. Всех лордов, кроме одного, пригласили на собрание. Поскольку принц Доран Мартелл в данный момент находился в Солнечном Копье, вместо его брата там будет Оберин Мартелл.

Далее были еще несколько легионеров, таких как малый Джон Амбер, Аллард Сиворт, Герион Ланнистер, Уиллас Тирелл и Лотор Брюн.

После гибели сира Осмунда Кеттлблека во Рве Кейлин в ближнем кругу лорда Григора Клигана больше не было представителя от Королевских земель. Во время турнира в Ланниспорте Гора выбрал сира Лотора в качестве замены сира Осмунда. Кроме того, вакансию Предела, образовавшуюся после смерти сира Гарта Хайтауэра, заполнил его племянник, Уиллас Тирелл. Лорду Уилласу было всего тринадцать лет, и пока он служил оруженосцем Грегора, но уже пользовался уважением Предела и мог говорить от его имени.

Следующие восемь человек в списке были: Давос Сиворт, Барристан Селми, Джорах Мормонт, его жена Нимерия, Эллария Сэнд, Кеван Ланнистер, Тирион Ланнистер и Джейме Ланнистер. В отличие от двадцати перечисленных до них, причина их включения не казалась столь очевидной. Луковый рыцарь, лорд-командующий моей Королевской гвардии, медвежий лорд и его дорнийская невеста, любовница Красново змея, брат Тайвина по недосмотру, Бес и Цареубийца. Неплохой ансамбль. Но что у них может быть общего с остальными? Или, в некоторых случаях, друг с другом?

Последние два человека в списке были помечены как «необязательные посетители». Это были король и его королева. Очевидно, им двоим не было приказано присутствовать. Вместо этого их пригласили прийти. По крайней мере, лорд Грегор не пытается злоупотреблять своей властью.

Тем не менее, поразмыслив над этим вопросом, Роберт решил, что они с Серсеей отправятся на собрание. Что бы ни хотел показать им магистр ордена, он решил, что это будет стоить их внимания. Лорд Грегор не стал бы тратить время короля на мелочи.

Не составило труда уговорить Серсею сопровождать его на собрание. Более того, она, казалось, с таким же нетерпением и любопытством ждала цели собрания, как и он.

С другой стороны, Серсея никогда не отказывала себе в привилегиях быть королевой. С момента их свадьбы она настаивала (или «умоляла», как он это называл) присоединиться к Роберту на заседаниях Малого совета. Поначалу он не хотел приглашать женщину за этот стол. Но со временем он смог обратить внимание не на сиськи Серсеи, а на ее ум. У нее был особый талант к политике. Она определенно разбиралась в ней лучше, чем он, во всяком случае. Теперь для нее всегда находилось место в Малом Совете. Все члены Совета, особенно король Роберт, ценили и дорожили ее мнением.

Частная встреча должна была состояться в главном зале замка Клиганов сразу после ужина. Роберт и Серсея прибыли в замок поздним вечером, сразу после того, как солнце скрылось за горизонтом. Сир Джейме и сир Барристан сопровождали их.

Когда они подошли к большому замку, Серсея отметила, что впечатлена тем, как сильно Клиганы его улучшили, но все равно считает, что Кастерли Рок был бы более подходящим местом для собрания. Ей виднее, она там выросла. Роберт был вынужден признать, что Кастерли-Рок был бы более подходящим местом для встречи, чем большинство других мест. Тем не менее, подъем занял больше времени, чем ему хотелось бы, а лорд Тайвин не был бы рад принимать кого-либо в своем родовом доме без его согласия. В конце концов Роберт заверил Серсею, что замок будет достаточным.

Король, королева и два рыцаря королевской гвардии вскоре прибыли в главный зал замка. Роберт обнаружил, что они явились последними. Все остальные уже собрались в зале.

Как только все четверо оказались в главном зале, лорд Грегор отпустил стражу, слуг и всех остальных, чье имя не входило в число тридцати, за которыми он послал. После этого он запер и закрепил двери, а стены осмотрел, чтобы убедиться, что нигде нет никаких отверстий. Он не допускал даже малейшей возможности подслушивания. Теперь мне очень интересно узнать, что он может рассказать. Это должно быть необычно. Или опасным. Или необычайно опасным. Или опасно необычным.

Оказалось, что это все вышеперечисленное.

Столы на подставках были расставлены таким образом, что образовывали круг вокруг главного зала. На помосте, расположенном прямо под помостом, была установлена скамья. Роберт, Серсея и лорд Тайвин заняли места на этой скамье. Все остальные заняли места на одном из топчанов. Они сели так, чтобы их лица были обращены внутрь зала.

Грегор Клиган стоял в самом центре круга. Хотя он был одет неформально, в дублет и брюки, он был вооружен. К его спине был пристегнут массивный меч. По крайней мере, он выглядел бы массивным в руке человека обычного роста. На фоне Горы он выглядел не длиннее обычного меча бастарда.

Кроме того, этот меч не был похож ни на тот, которым лорд Грегор сражался во время восстания Грейджоя, ни на тот, которым он пользовался на турнире. Роберт несколько раз видел этот клинок вблизи во время рукопашной, и с первого взгляда понял, что этот меч совсем другой. Он казался намного острее и смертоноснее, но в то же время намного легче.

Очень похож на Лед. Интересно, Нед тоже так думает?

Грегор Клиган подождал, пока все уделили ему свое безраздельное внимание. Затем он начал собрание. Он начал со следующего вступления:

— «Дважды за последние шестнадцать месяцев я предоставлял вам важную информацию о восстании Железнорожденных. Эта информация сыграла решающую роль в минимизации продолжительности последующей войны и ущерба, который она нанесла королевству. Конечно, поскольку мне удалось получить эту информацию до начала войны, многие из вас задавались вопросом, как она попала в мое распоряжение. Увы, единственным объяснением моих знаний было то, что у меня есть «источник». Я благодарен вам за то, что в то время вы не стали давить на меня, требуя дальнейших подробностей. Тем не менее, я решил, что пришло время рассказать вам всем правду о моем источнике».

Последнее предложение сумело заинтересовать Роберта. Судя по лицам остальных, оно заинтересовало и их. Во время Восстания Роберт мало задумывался об этом источнике лорда Грегора. Тогда для него имело значение лишь то, что он был надежным и точным. Однако на протяжении всего турнира его мысли время от времени возвращались к «источнику» и его происхождению. Это позволило нам быстро и решительно выиграть войну. Да, я бы очень хотел узнать его природу.

Грегор сложил руки вместе за спиной и начал расхаживать по круглому пространству между эстакадами. По мере того, как он шел, он устанавливал зрительный контакт с тем, кто находился прямо перед ним. Через минуту он задал риторический вопрос:

— «Вы когда-нибудь задумывались о цели нашего пребывания здесь?»

— «Ну, вы же сами нас вызвали», — резко прокомментировал сир Лотор. Это вызвало ряд насмешек.

— «Я не имею в виду конкретно здесь, — заявил Грегор, — я имею в виду «здесь» в смысле «где угодно». Знаете ли вы, зачем мы живем? Более того, что, по вашему мнению, является причиной того, что мы вообще существуем?»

— «Я не уверен, что мы понимаем вопросы», — заметил Киван Ланнистер. Послышался ропот согласия.

— «Позвольте мне пояснить, — пояснил Грегор, — Представьте себе жизнь как сказку из книги. Предположим, что Боги — рассказчики, а люди мира — всего лишь персонажи их саги о веках».

— «В конце концов, независимо от того, кто из людей обладает наибольшей властью в этом мире, боги — те, кто действительно дергает за ниточки».

— «Именно», — подтвердил Грегор Клиган, — «Теперь, как участники истории, мы — то есть персонажи — должны были бы заниматься своей повседневной жизнью, в то время как боги играли бы роль авторов, определяя наши судьбы. У каждого персонажа была бы своя уникальная роль, какой бы незначительной она ни казалась. Однако, предположим, что один конкретный персонаж каким-то образом осознал, что он живет в истории. Теперь предположим, что со временем он стал способен предсказывать, что авторы напишут дальше».

— «Как вымышленный человек может обрести такую осведомленность?»

возразил Тайвин Ланнистер.

— «Это всего лишь предположения, лорд Тайвин», — напомнил ему лорд Грегор, -

— «Посмотрите на отношения между авторами и персонажами, и вы увидите, что я провожу аналогию отношений между богами и людьми».

— «По этой логике, если бы настоящий мужчина узнал волю богов, он мог бы предвидеть предполагаемое будущее», — возразил Оберин Мартелл.

— «Правильно», — пробормотал Гора. Он обвел взглядом комнату и объявил:

— «Это мой источник».

Это совершенно потрясающее заявление. Некоторые из остальных начали перешептываться друг с другом. Несколько человек уставились на Григора Клигана так, словно он сошел с ума или говорит на языке. Большинство же остальных, казалось, были весьма заинтригованы этим откровением.

— «Что вы подразумеваете, лорд Грегор?»

поинтересовался Роберт:

— «Вы хотите сказать, что можете общаться с богами?»

— «Не обязательно общаться с ними, Ваша Светлость», — раскрыл Грегор, — «Но у меня есть возможность узнать, какие у них планы на будущее».

Он сделал небольшую паузу, нопрежде чем кто-то успел задать вопрос, Гора добавил:

— «Увы, эти средства не совсем подвластны мне».

— «И что же это за средства?»

спросил Аллард Сиворт.

— «Да, скажите нам, лорд Грегор, — обратился Уиллас Тирелл к огромному человеку, — как вы можете так проницательно обращаться к богам?»

— «Они приходят ко мне в виде видений, — утверждал Григор Клиган, — Они всегда приходят во сне. Поначалу я считал их простыми снами. Но когда я наблюдал точно такую же последовательность каждую ночь в течение недели, я быстро пересмотрел свои суждения. Кроме того, каждая последовательность слишком яркая и подробная, чтобы быть сном. Вскоре я начал связывать видения с событиями, которые происходили в реальной жизни. Тогда я начал верить, что боги показывают мне проблески будущего на нерегулярной основе».

— «Замечательно, — тихо пробормотал Тарренс Клиган. Как раз то, о чем я подумал.

— «Может быть, вы — зеленый провидец?»

предположил Эддард Старк.

— «Я понимаю, почему вы так думаете, лорд Эддард, — признался владыка Рва Кейлин, — однако, что бы ни увидел зеленый провидец, он не может предотвратить. На меня это ограничение не распространяется».

Это заявление лишь еще больше, чем прежде, покорило аудиторию «Горы».

— «Как так, Грег?»

спросил Сандор Клиган своего брата.

— «Здесь я возвращаюсь к сценарию авторов и их персонажей», — произнес Грегор Клиган, — «Давайте на мгновение предположим, что самосознающий персонаж обнаружил, что некая неизбежная часть истории приведет к печальным последствиям для него самого или тех, кто ему дорог. Как вы думаете, что бы он сделал?»

— «Он ничего не мог сделать, — рассуждал Хостер Талли, — Если авторы решили включить эту злополучную часть, то это их выбор и только их. Когда история написана, ее нельзя отменить».

— «Оригинальная история, возможно, — возразил лорд Грегор, — Но оригинальная история существует только в сознании авторов. Возможно, они хотели, чтобы все произошло иначе, чем произошло на самом деле. Эти альтернативные идеи будут жить в другом месте. Кроме того, авторы не имеют прямого контроля над созданным ими персонажем-изгоем».

— «В таком случае… персонаж был бы волен изменить историю по своему усмотрению», — предположила Эллин Клиган.

— «Это я к тому, — сказал Гора, — что в течение более чем пятнадцати лет я бесчисленное количество раз видел некоторые события будущего. Если бы я захотел, я мог бы стать зрителем и не более того. Вместо этого я решил воспользоваться этим знанием о грядущих событиях. Теперь Вестерос моих видений больше не является определенным Вестеросом будущего; это всего лишь один из возможных будущих Вестеросов».

— «Вы хотите сказать, что намеренно изменили историю?»

недоверчиво произнес Станнис Баратеон.

— «Это действительно то, что я сделал», — бесстыдно подтвердил Грегор.

Он сделал то, что многие безнадежно пытались сделать, но при этом говорит так, как будто любой человек мог бы сделать то же самое. Что это — скромность или уверенность, я не могу сказать. Возможно, и то, и другое.

Хотя Роберт был поражен и впечатлен смелостью и убежденностью Горы, не все остальные разделяли его восхищение. Кто-то был поражен, кто-то шокирован, а кто-то просто ошеломлен.

— «Грегор, осознаешь ли ты риск того, что ты сделал?»

Далия Клиган нервно пробормотала:

— «Помешать судьбе достаточно опасно. А вот вмешательство в волю богов… это, пожалуй, самый опасный поступок, на который только может осмелиться человек».

— «Я согласен с вашей леди-матерью, — согласился Джорах Мормонт, — ни Старые боги, ни Новые, ни любые другие боги не смотрят доброжелательно на вмешательство смертных. Ваши действия могут привести к тому, что вся страна рискует навлечь на себя гнев богов».

— «Я понимаю ваши опасения, — провозгласил Григор Клиган, — уверяю вас, что я не действовал поспешно. Я провел много часов, обдумывая все возможные последствия моего вмешательства. И все же в конце концов я решил, что, хотя риск велик, он стоит общих выгод. Кроме того, если боги не хотели, чтобы я стал непредсказуемым фактором, почему они вообще позволили мне иметь эти видения?»

Никто из присутствующих не мог оспорить этот тезис. Роберт вынужден был признать, что это очень практичный и разумный аргумент. Единственная причина, по которой у него могут быть такие видения, — это если ему суждено переписать историю нашей страны.

Лорд Грегор усмехнулся с легким удовлетворением, когда никто не предложил контраргумента. Он сложил руки и пробормотал:

— «Я сомневаюсь, что кто-то из вас поступил бы иначе. Особенно если бы вы видели то, что видел я».

— «Что ты видел?»

спросил Мейс Тирелл.

— «И что же вы изменили?»

потребовала королева Серсея.

Грегор ответил сразу на оба вопроса:

— «Я видел много вещей; все они в равной степени нежелательны и ужасны. Я стараюсь изменить их любым доступным мне способом, но, как и в случае с видениями, у меня нет абсолютного контроля над тем, насколько сильные изменения я могу привнести. В основном это зависит от того, где я нахожусь и в каком положении».

— «Не могли бы вы привести нам пример?»

попросила Нимерия Мормонт.

Гора кивнул и продолжил идти вдоль небольшой круглой площадки, которую он освещал:

— «В конце восстания короля Роберта, когда лорды запада выступили в Королевскую Гавань, у меня было видение каждую ночь на протяжении всего похода. Это видение было о разграблении Королевской Гавани. Взятие города должно было быть гораздо более жестоким, чем было на самом деле. Тысячи людей должны были быть преданы мечу, и я имею в виду не только солдат. Безоружные мужчины, женщины и дети были бы убиты без разбора. Более того, среди них была бы и принцесса Элия».

Это заявление заставило дорнийцев изумленно переглянуться. Принц Оберин сел и тихо пробормотал:

— «Она не была?».

Лорд Грегор торжественно кивнул и пояснил:

— «Ей было суждено умереть вместе со своими детьми. Поэтому я предпринял меры, чтобы обязанность надзора за отрядами жителей запада, захвативших город, была возложена на меня. Я знал, что Королевская Гавань никогда не падет без жертв среди мирного населения, но я был полон решимости свести их число к минимуму.»

— «Да, и ты добился этого великолепно», — одобрительно произнес Джон Аррен.

— «Благодарю вас, милорд Десница», — с благодарностью сказал Грегор. Затем он вернул свое внимание ко всем остальным присутствующим и продолжил:

— «После того, как город оказался в безопасности, я поспешил в Красный замок с намерением спасти принцессу Элию и ее детей. Мне не удалось спасти Рейнис и Эйгона, но я сумел помешать сиру Амори Лорху зарезать их мать».

— «За это Дорн всегда будет благодарен», — заявила Обара Клиган. Ее сводная сестра, отец и любовник отца пробормотали в знак согласия.

— «Это решает твою загадку, Тайвин», — лукаво сказал Киван Ланнистер своему старшему брату.

Загадка? Что, во имя богов…? Герион Ланнистер, казалось, разделял любопытство короля. Он повернулся к лорду Утёса Кастерли и спросил:

— «Что он имеет в виду?».

— «Не бери в голову», — пренебрежительно сказал владыка львов своему младшему брату. Затем он перевел взгляд на лорда Грегора и произнес:

— «вы думаете, мы поверим, что это боги сказали тебе, что Амори Лорх отправится за Элией и ее детьми?»

— «Да, я ожидаю, что вы в это поверите», — четко подтвердил Грегор Клиган, — «Я также ожидаю, что вы поверите, что из того самого видения я знаю истинную причину, по которой твой старший сын заслужил свое прозвище».

Теперь даже лорд Тайвин был в недоумении. Он откинулся в кресле и резко спросил

— «Что?»

— «Сир Джейме убил Эйериса не только для того, чтобы оказать всем нам услугу, — сказал лорд Рва Кейлин, — Конечно, это была услуга. Но даже если так, у него была другая причина вонзить свой меч в спину Безумного Короля. Гораздо более благородная и достойная восхищения причина».

— «Грегор, хватит!»

сурово вмешался Джейме Ланнистер.

Цареубийца молчал с самого начала собрания. Эта внезапная вспышка застала многих из присутствующих врасплох. Лорд Грегор, казалось, остался равнодушен к этому.

— «Неужели?» — огрызнулся Гора, — «Они должны знать».

— «знать что?»

пытливо произнес Виктарион Грейджой.

Ни Григор Клиган, ни Джейме Ланнистер не ответили сразу. Гора сделал паузу, чтобы окинуть взглядом окружающих. Затем он снова посмотрел на Цареубийцу и произнес:

— «Или ты им скажешь, или это сделаю я. Зачем защищать имя безумного, недостойного монарха, который сжигал людей заживо ради удовольствия? Что вы можете получить, продолжая скрывать правду?»

Этот аргумент, казалось, поколебал мнение сира Джейме. Через несколько секунд он вздохнул и сказал:

— «Хорошо».

Когда все взгляды обратились на него, он поднялся на ноги и провозгласил:

— «Когда войска отца взяли Королевскую Гавань, Эйерис отдал приказ сжечь город дотла. До тех пор я стоял рядом с ним, не выражая ни слова протеста. Но когда он крикнул «Сжечь их всех», я дошел до предела. Поэтому я ушел с лордом Россартом под предлогом того, что буду охранять его до гильдии алхимиков. Как только мы остались одни, я прогнал его. Затем я вернулся в тронный зал и сделал то же самое с Безумным Королем. Даже когда он умирал, его последними словами были: «Сжечь их всех… сжечь их всех… сжечь их всех…»».

В комнате воцарилась тишина. Все, кроме лорда Грегора, были ошеломлены. Роберт даже не мог подобрать слов. Он всегда знал, что Эйерис — садист, но никогда бы не подумал, что даже Безумный Король способен на такие зверства. И я позволил сиру Джейме быть презираемым теми самыми людьми, которых он нарушил клятву защищать. Я должен был сделать так, чтобы его воспевали как героя.

— «Почему ты никому об этом не сказал?»

пробормотал Тайвин Ланнистер.

— «Кто поверит слову клятвопреступника?»

горячо возразил сир Джейме.

— «Может быть, его проклятый брат?»

раздраженно возразил Тирион.

— «Или его сестра?»

Серсея сплюнула. Один из немногих моментов, когда они оба в чем-то согласны. Как иронично, что они спорят против другого брата или сестры; того, кто обычно находится в лучших отношениях с ними обоими.

— «Как семья, люди ожидали, что вы поверите мне», — возразил Джейме Ланнистер, — «Ваше слово было бы не более достоверным, чем мое».

— «Мне и самому трудно в это поверить», — пробормотал Лотор Брюн.

— «Все, что сказал сир Джейме, правда», — объявил Григор Клиган, — «я могу это подтвердить».

Это, казалось, ослабило сильное чувство неверия, которое присутствовало во всей комнате.

В этот момент сир Барристан Селми поднялся на ноги и заявил:

«Хотя я отношусь к своей клятве королевского гвардейца так же серьезно, как и любой другой человек, надевший белый плащ, я не могу отрицать, что вполне мог бы поступить так же, как сир Джейме, если бы вместо него вместе с королем Эйерисом остался я».

Затем он повернулся к сиру Джейме и протянул ему руку. Светловолосый рыцарь сначала колебался, но в конце концов взял руку старшего рыцаря и крепко пожал ее.

Это было весьма неожиданно. Последние шесть лет сир Барристан Смелый смотрел на своего молодого коллегу только с презрением. Теперь же, казалось, он смотрел на него со смесью раскаяния и уважения.

— «Я бы тоже так поступил», — признался Сандор Клиган, — «Ни одна клятва не стоит жизни полумиллиона людей».

— «Совершенно верно, — согласился Грегор, — На самом деле, когда я прибыл в Красный замок во время разграбления, я подумывал о том, чтобы отправиться в тронный зал и убить Эйериса ради Джейме. Но у меня не было возможности узнать, доберется ли сир Эймори до принцессы Элии до или после этого. Поэтому я взял паузу, чтобы обдумать свои варианты. В конце концов, я отдал предпочтение спасению принцессы. Увы, одно мгновение колебаний могло стоить жизни ее детям».

— «Не вините себя, милорд, — обратился Эддард Старк к Горе, — насколько вам известно, принцесса Рейнис и принц Эйгон могли быть убиты не сиром Эймори, а кем-то другим».

Роберт заметил, что при этих словах Нед усмехнулся над лордом Тайвином. И король, и его лучший друг знали, что лорд Утеса Кастерли послал сира Эймори за королевской семьей Таргариенов. Странно, что лорд Григор не упомянул, что сир Эймори действовал по приказу своего сеньора. С другой стороны, возможно, это и хорошо. У меня нет желания разжигать борьбу между лордом Тайвином и принцем Оберином.

— «Важно то, что моя сестра выжила», — заявил Оберин, — «Если бы ее убили, дипломатические отношения между западными землями и Дорном были бы просто катастрофическими».

— «Я верю в это», — мрачно пробормотала Дейси Клиган.

Для начала, Пес не будет делить постель со старшей дочерью принца Оберина.

Наступил короткий период молчания, а затем Роберт обратился к своему магистру порядка:

— «Итак, лорд Грегор, я полагаю, что эти ваши видения — это то, откуда вы получили сведения о восстании Железнорожденных?»

— «Вы правы, Ваша Светлость, — подтвердил Грегор Клиган, — в своем видении я видел, как флот западных земель горел в Ланниспорте. Вот почему я послал воронов, чтобы предупредить страну о вторжении с моря. Конечно, было бы подозрительно, если бы это предупреждение получили только западные лорды. Поэтому я позаботился о том, чтобы жители всех морских крепостей Вестероса приняли меры по укреплению своей обороны. Тем самым я обеспечил безопасность всего побережья, если Железнорожденные решат обойти Ланниспорт. К счастью для нас, почти все суда запдных земель были спасены».

— «Мы в долгу перед вами за это, милорд, — провозгласил Тирион Ланнистер, — но мы получили вашего ворона за шесть месяцев до нападения Железного флота. Вы сказали, что ваше видение Королевской Гавани впервые появилось не менее чем за две недели до разграбления. Как вы объясните такую огромную разницу во времени?»

— «Не знаю, — признался Гора, — я не могу повлиять на то, когда приходят видения и как часто они повторяются. К счастью, они всегда происходят в очень подходящее время».

— «Ваше видение Сигарда и Фэйр Айла было определенно удобным», — рассуждал Роберт, — «Оно позволило нам выиграть обе битвы и доказало верность лорда Виктариона трону».

— «Я не скоро это забуду», — прокомментировал Железный капитан нехарактерно теплым тоном. С тех пор как его назвали лордом- правителем Железных островов, он стал заметно дружелюбнее относиться к жителям материка. К людям, которых он раньше пренебрежительно называл «гринландцами».

— «Согласно моему видению, вы бы выиграли войну независимо от этого, ваша светлость», — сообщил Грегор королю, — «Мои действия в ответ на видение просто сделали победу более легко достижимой».

— «Тем не менее, я благодарен вам за все, что вы сделали, — заявил Роберт Баратеон искренним тоном, — Но есть еще один аспект, который я не до конца понимаю. Почему вы ждали этого момента, чтобы рассказать нам все это?».

— «Я бы и сам хотел это знать», — согласился Мейс Тирелл.

— «Как и я», — пробормотал Давос Сиворт.

Практически каждый человек в Главном зале хотел получить хоть какое-то объяснение. К счастью, лорд Грегор смог его предоставить.

— «Потому что в то время я был бы более безумен, чем ваш предшественник, ваша светлость», — признался Гора, — «До восстания Грейджоя большинство моих видений были связаны лишь с небольшими, единичными инцидентами. Разграбление Королевской Гавани, конечно, было исключением. В остальном все они были относительно незначительными. Были и такие, в которых я мало что изменил или вообще ничего не изменил. Например, я видел, как принц Раегар сошелся с леди Лианной, стычку у Башни Радости, смерть королевы Раэллы на Драконьем Камне, бегство принца Визериса и принцессы Дейенерис через Узкое море… Я был либо частично, либо полностью не в состоянии изменить исход всех этих событий».

— «Но ты много сделал в войне с Железнорожденными», — заметила Эллария Сэнд.

— «Тем не менее, если бы я рассказал вам о своих видениях до войны, это звучало бы фантастически, — заметил Грегор, — Тогда у меня не было никаких доказательств, подтверждающих мои утверждения об этих видениях. Я знал, что мне понадобятся неопровержимые доказательства, прежде чем я смогу представить вам свое объяснение. Теперь, когда я правильно предсказал попытку сожжения флота западных земель и нападения на Сигард и Фэр-Айл, мне хочется думать, что мое слово — достаточное доказательство».

— «Для меня это более чем достаточное доказательство», — постановил Роберт.

— «Этого может быть достаточно и для меня», — заметил Станнис Баратеон.

Это застало Роберта врасплох. Обычно Станниса было гораздо труднее убедить, чем его брата-короля.

Лорд Драконьего Камня наклонился вперед и пытливо спросил Грегора:

— «Милорд, когда вы предупредили меня о вероятности того, что моя дочь заразится серой коростой, это было одно из ваших видений?»

— «Так и было», — подтвердил лорд Грегор, — «Пока вы сжигаете каждую куклу, подаренную ей анонимно, она должна быть в безопасности от болезни».

— «И поэтому вы предостерегали меня от поединка с принцем Оберином?»

предположил Уиллас Тирелл.

— «Хм?» — сказал Красный змей, немного озадаченный.

— «Да, — ответил Грегор наследнику Хайгардена, — твоя лошадь упала бы тебе на ногу во время поединка. Это был бы несчастный случай, и ты остался бы в хороших отношениях с принцем, но до конца жизни ходил бы с тростью».

— «Тогда я в большом долгу перед вами, милорд», — провозгласил Мейс Тирелл с широкой улыбкой.

Оберин Мартелл забавно поднял бровь. Затем он слегка откинулся на спинку кресла и заискивающе произнес:

— «Скажи нам, Грегор, есть ли у тебя другие видения, связанные с предсказанием мира, которыми ты хотел бы поделиться с нами?»

При этом выражение лица лорда Грегора, казалось, потемнело. Затем он произнес довольно тревожным голосом:

— «Да. Так получилось, что это моя главная мотивация для этой частной встречи».

Хостер Талли наклонил голову и заявил:

— «Я думал, что ваша главная мотивация — объяснить ваш «источник»,

— «Нет, это лишь моя вторичная причина», — просветил их Владыка Рва Кейлин, — «Основная причина гораздо более примечательна и настоятельна, и она бесконечно более тревожна».

Это не очень многообещающий переход.

— «Что может быть более тревожным, чем узнать, что человек необъяснимым образом получил способность видеть все возможные испытания мира в будущем?»

утверждал Эддард Старк.

— «Узнать, что у мира может не быть будущего», — зловеще ответил Грегор Клиган.

Атмосфера в Главном зале быстро превратилась из довольно любопытной в крайне тревожную. Даже король и лорд Тайвин были заметно обеспокоены последствиями этого заявления.

— «Что ты хочешь сказать, любовь моя?»

спросила леди Дейси своего мужа.

Лорд Грегор посмотрел на свою жену и держал с ней зрительный контакт около тридцати секунд. Затем он неохотно отвел взгляд и вновь зашагал по круглому пространству между топчанами.

Следующий рассказ он начал так:

— «Большинство своих видений я вижу лишь на пару недель или месяцев вперед. Однако есть одно видение, которое я вижу по крайней мере раз в неделю на протяжении последних семи лет. Это гораздо дольше, чем у меня было любое другое видение. Тем не менее, событие, на котором оно сосредоточено, произойдет только через десять лет».

Здесь он сделал паузу на несколько секунд, а затем продолжил:

— «Как вы знаете, последняя зима в стране закончилась почти два года назад. Однако, как вы, возможно, заметили, официально лето еще не наступило. Конклав еще не отправил белых воронов. У нас аномально долгая весна, вам не кажется?».

— «Раз уж ты об этом заговорил… да», — признал малый Джон Амбер. Насколько Роберт помнил из того, что Нед рассказывал ему о Севере, Амберы из Последнего Очага жили ближе к Стене, чем любая другая семья на материке. Если они могут сказать, что сейчас еще весна, значит, здесь действительно тепло.

— «Времена года скоро сменятся, — сказал Григор Клиган, — следующее лето будет самым длинным в истории. Оно продлится целых десять лет».

Аллард Сиворт присвистнул от удивления. Прозвучало еще несколько удивленных возгласов.

— «Вы правильно меня услышали, — утверждал Грегор, — Из-за его продолжительности некоторые будут считать его Великим Летом легенды. Для многих людей эти десять лет станут лучшими в их жизни. Однако… они могут стать и последними».

В комнате воцарилась напряженная, очень неприятная тишина. Мейс Тирелл обеспокоенно спросил

— «Почему? Что будет после этого десятилетнего лета?»

Грегор обвел взглядом комнату и провозгласил:

— «Говорят, что за долгим летом следует еще более долгая зима. Когда в последний раз в этой стране была зима продолжительностью десять и более лет?»

— «Только через восемь тысячелетий», — мрачно ответил Эддард Старк, — «Когда наступила Долгая Ночь».

— «Именно так, лорд Эддард», — подтвердил Грегор. Он перестал вышагивать и риторически спросил:

— «Ты видишь, к чему я веду?»

Боюсь, я вижу. Как и все остальные, учитывая выражения ужаса, появившиеся на их лицах.

— «Грегор… было ли у тебя видение, что Долгая Ночь вернется?»

тихо прошептала леди Далия.

Гора слегка кивнул головой.

— «Обычно я рассматриваю такие видения как дары или благословения. Но это — проклятие. Мне приходилось переживать его сотни раз. И всегда все заканчивается одинаково: Вестерос оказывается погребенным под ярдами снега, и землю захватывают Иные».

В течение следующих пяти минут никто не говорил. Большинству из них понадобилось столько времени, чтобы осмыслить услышанное. Даже после этого некоторые из них не могли полностью осознать услышанное. Роберт лично не знал, что на это сказать. Его Магистр Порядка — человек непререкаемой честности и моральных устоев — только что сказал ему, что менее чем через пятнадцать лет наступит конец света. Если бы это сказал ему кто-нибудь другой, он бы списал это на бессмысленные бредни. Но после того, что он только что узнал от лорда Грегора, он не видел причин сомневаться в нем.

Роберт первым пришел в себя от навязчивого откровения лорда Грегора. Он не потерял самообладания и не запаниковал. Должен же быть выход из этого кошмара. Король сохранял полное спокойствие и задал вопрос:

— «Так… как же нам избежать этого?»

— «Этого нельзя сделать, Ваша Светлость, — угрюмо пояснил Грегор, — Большинство событий в других моих видениях можно было в какой-то степени избежать. Как бы то ни было, никакое мое или чье-либо еще вмешательство не сможет предотвратить наступление Долгой ночи».

— «И что?» Виктарион сказал сардонически:

— «Мы должны просто лечь и замерзнуть до смерти?»

— «Я этого не говорил, — невозмутимо опроверг Грегор Клиган, — Долгая ночь придет, не сомневайтесь. Но можно многое сделать, чтобы подготовить страну к ее приходу. Тем не менее, я всего лишь один человек. Я могу сделать лишь очень многое, даже если буду командовать тысячами искусных воинов. Вот почему я собрал вас всех вместе».

— «Чтобы предупредить нас?»

предположил Давос Сиворт.

— «Вместе тридцать человек в этой комнате обладают большим влиянием, чем все остальные в Семи Королевствах вместе взятые. Другие дома и мелкие народности должны знать, что нас ждет, и мы должны гарантировать их полное сотрудничество в тех мерах, которые мы предпримем для подготовки к этому. Единственный способ гарантировать это — если мы сообщим новости вместе».

— «Он прав, — заметила Эллин Клиган, — если бы один из лордов Верховного совета — или даже король — объявил о скором наступлении Долгой ночи, над ним бы смеялись и издевались. Но если бы все Верховные лорды, король и командующий Легионом без знамен сделали такое заявление, люди были бы гораздо более готовы слушать и верить».

Роберт мог понять эту логику. Сила в количестве не ограничивается грубой силой.

— «Будет нелегко убедить жителей Семи Королевств полностью объединиться», — заметил Станнис Баратеон.

— «Действительно», — согласился Хостер Талли, — «Мы попросим бывших врагов стать союзниками».

— «Их единственный выход — умереть в одиночестве», — твердо заявил Грегор, — «Какими бы ни были наши прошлые обиды, они ничтожны по сравнению с теми трудностями, которые нас ожидают».

— «Но даже если весь Вестерос будет объединен, как мы сможем обеспечить выживание его обитателей?»

спросила Эллария Сэнд.

В ответ Гора ухмыльнулся и сказал:

— «Я рад, что ты спросил об этом. У меня было достаточно времени, чтобы пересмотреть свое видение Долгой ночи. Я проанализировал ее со всех сторон, и тебе будет приятно узнать, что нам вполне по силам преодолеть ее. У меня есть план».

Он всегда так делает. Король улыбнулся, снова сложил руки и сказал самому высокому из присутствующих:

— «Очень хорошо, лорд Грегор. Расскажите нам о своем плане. Мы все слушаем».

В этом он говорил за всех присутствующих. Хотя было уже значительно позже, чем в начале встречи, Григор Клиган все еще пользовался всеобщим вниманием. Однако он предупредил их, что встреча, скорее всего, продлится еще несколько часов. Хотя никто не высказал ни слова жалобы, они надеялись, что смогут уйти до рассвета. Грегор заверил их, что сделает все возможное, чтобы встреча закончилась до полуночи, но ничего не обещал.

Это будет долгая ночь. Но, по крайней мере, мы будем использовать ее, чтобы предотвратить другой тип длинной ночи.

Первое дело было относительно небольшим по масштабу. Лорд Грегор предложил отпустить Джейме Ланнистера из Королевской гвардии. Этого не мог предвидеть никто, и меньше всего Цареубийца.

Даже запятнав свой меч кровью Эйериса Таргариена, сир Джейме не проявил желания повесить свой белый плащ. Король предложил ему помилование, но светловолосый рыцарь решительно отказался. К отчаянию лорда Тайвина, Роберт Баратеон принял его выбор.

Григор так просто не сдастся. Он, казалось, был полон решимости убедить Джейме уйти из Королевской гвардии и вернуть себе право наследника Кастерли Рок.

Увидев Цареубийцу в бою, Гора утверждал, что сир Джейме входит в десятку величайших фехтовальщиков страны. Возможно, даже в пятерку. Поэтому не имеет смысла растрачивать его навыки в рутинной роли телохранителя. Лорд Грегор также отметил, что, поскольку в королевстве царит мир, король находится в полной безопасности. Кроме того, Джейме стал непопулярен в Королевской Гавани с тех пор, как избавил ее от Безумного Короля. Учитывая все это, не было абсолютно никаких причин, по которым Джейме не мог быть с почестями уволен из Королевской гвардии.

Тирион Ланнистер и предназначенная ему Эллина Клиган не протестовали против этого предложения. На самом деле, казалось, они были только за. Лорд Тирион, казалось, наслаждался удовольствиями второго сына; ему нравилось думать, что он избавлен от тягот наследника. Его и леди Эллин мало интересовали должности лорда и леди Утеса Кастерли, и Бес утверждал, что Джейме гораздо больше подходит роль лорда-наместника западных земель. Сиру Джейме, несомненно, было бы легче добиться уважения и верности вассалов Утеса. Но даже в этом случае можно спорить о том, кто лучше правит — он или Тирион. Насколько я слышал, Бес обладает большим умом.

Несмотря на заверения и поддержку младшего брата и будущей невестки, сир Джейме Ланнистер не собирался уходить из королевской гвардии. Тогда Серсея и лорд Тайвин присоединились к попыткам отговорить его. Она заявила, что больше не нуждается в защите брата; он же утверждал, что ему необходимо, чтобы его сын-первенец был рядом. Довольно редкий случай: лорд Тайвин, Серсея и Тирион сходятся в одном мнении. Но даже тогда Джейме отказался.

Прошло более получаса, прежде чем сир Джейме наконец сдался. Именно сир Барристан Селми убедил его образумиться. Он сказал, что хотя Джейме и запятнал свой плащ убийством короля Эйериса, он очистился от этого пятна годами верной службы Роберту. В то же время он искупил свою вину тем, что действовал из лучших побуждений для населения Королевской Гавани.

Именно тогда Джейме, наконец, согласился, хотя и неохотно, уйти из Королевской гвардии. Тут же он встал и снял свой белый плащ. Он не был настолько неосмотрителен, чтобы небрежно бросить его на землю. Вместо этого он аккуратно сложил его и положил на стоящий перед ним топчан.

Заменить его будет нелегко. Но мне нужно найти другого рыцаря, чтобы занять новую вакансию. Может быть, сир Малькольм Брэнфилд. Муж его сестры — северянин. И опять же, его семья была верна Эйерису. О, хорошо; я побеспокоюсь об этом позже.

Лорд Тайвин был доволен решением своего сына. Он поблагодарил лорда Григора и сира Барристана за то, что они убедили Джейме сбросить белый плащ. Это само по себе было удивительным зрелищем. Лорд Тайвин никогда никого ни за что не благодарил.

Следующая тема обсуждения в значительной степени касалась Стены. За последнее время численность Ночного Дозора сократилась до исторического минимума, а более половины нынешних черных братьев раньше были преступниками.

По мнению лорда Грегора, такая деградация была неприемлема. Он отметил, что Стена была главной линией обороны Семи Королевств от Иных. Если она падет, то падет и вся страна. Поэтому Григор Клиган утверждал, что необходимо принять меры для укрепления Стены всеми возможными способами.

Для начала нужно больше людей. При этом он не имел в виду обитателей подземелий страны. Он рассуждал о том, что Стене потребуются хорошие люди. Ученые люди. Честные люди. Люди, прошедшие всестороннюю подготовку в военном искусстве. А главное, нужны были люди, которые присоединились бы к ней добровольно, а не те, кто просто выбрал бы ее в качестве альтернативы наказанию.

Для того чтобы побудить людей к призыву, Грегор предложил предлагать стимулы. В идеале, когда человек добровольно идет в армию, его семья получает достаточно еды и монет, чтобы продержаться в течение года. Если бы они сильно зависели от добровольца в повседневной жизни, этого времени было бы достаточно, чтобы они научились заботиться о себе сами.

Король Роберт и лорды-правители одобрили эту тактику.

— «Я подготовлю этот указ, как только мы вернемся в Королевскую Гавань».

заявил он об этом остальным в Главном зале.

Конечно, сколько бы человек ни вступило в Ночной Дозор, их число будет все меньше и меньше, если у них не будет соответствующих средств для защиты Стены. К счастью, Григор Клиган смог заверить их, что такие средства вполне доступны.

Существует известное выражение: во время войны нужно бороться с огнем огнем. Лорд Грегор утверждал, что оно применимо и здесь, но вместо этого они будут бороться со льдом огнем. Согласно его видениям, существовало только три известных материала, которые могли успешно уничтожить Иных и Белых Ходоков.

Главным из этих материалов был огонь. Единственное средство, которое могло бы окончательно рассеять колдунов, — это их сжигание. Лорд Грегор чувствовал, что не может подчеркнуть это достаточно сильно.

Два других материала представляли собой вещества, созданные из огня. Это были обсидиан и валирийская сталь. Про обсидиан говорили, что это застывший огонь, а валирийскую сталь описывали как металл, сделанный из огня.

Обсидиан также известен как драконье стекло, которое можно было найти в изобилии на Драконьем Камне. Лорд Григор попросил Станниса разрешить добычу обсидиана на островной твердыне Таргариенов и доставку его на Стену. Роберт почувствовал облегчение от того, что его брат быстро согласился с предложением Горы. Оружие из драконьего стекла могло оказаться бесценным против любых врагов, а не только против Белых Ходоков.

Валирийскую сталь было немного сложнее приобрести. Более чем немного, на самом деле. Но, как бы то ни было, ее все же можно было достать. Грегор и Сандор Клиганы получили в свое распоряжение десятки кинжалов из валирийской стали, когда захватили безмолвие у Эурона Грейджоя. Среди огромного количества сокровищ они нашли и родовой клинок Дома Ланнистеров. Меч был возвращен законному владельцу.

Именно Эллин Клиган отдала меч своему предназначенному Тириону Ланнистеру незадолго до начала схватки. Бес сразу после схватки отправился к отцу и отдал оружие ему.

Роберт присутствовал при этом событии. Он никогда не забудет выражение лица лорда Тайвина, когда его сын-карлик преподнес ему Брайтроар. Он сомневался, что кто-нибудь когда-либо видел львиного лорда таким счастливым. Он даже осмелился улыбнуться. Спустя мгновение на сцену прибыла леди Эллин, и Тайвин благодарно поцеловал ее в щеку. Он похвалил и ее, и своего сына за их действия. Он был еще больше рад, когда они сообщили ему, что согласились на обручение, которое он им предложил.

Хотя Брайтроар вернулся в Кастерли Рок, все остальные клинки из валирийской стали, найденные на борту «Безмолвия», все еще хранились у Клиганов. Лорд Григор рассказал, что они обратились к услугам некоего Тобхо Мотта, чтобы тот перековал несколько кинжалов в четыре новых клинка. Первым стало копье Обары Мартелл, которое она назвала «Стремительный удар».

Готов поспорить, моя тяга быстрее. Хе-хе.

Остальные три клинка были длинным мечом для леди Дейси, мечом бастардом для сира Сандора и двуручным мечом для лорда Грегора. Все трое принесли эти клинки на собрание; они воспользовались возможностью показать их другим участникам.

Сир Сандор назвал свой меч бастард Клык Гончей, а леди Дейси — свой длинный меч Медвежьим Клыком. У его меча на эфесе была изображена голова крупной собаки, а у ее — свирепого медведя. Оба они были так же смертоносны, как и их владельцы.

Самой большой достопримечательностью был меч лорда Грегора. Он назвал его Саммит. Он вытащил его из ножен на спине, чтобы все могли рассмотреть его поближе. По размерам он превосходил даже Лед, но его владелец мог легко держать его в одной руке. Помель рукояти напоминала горную вершину. Эфес был настолько острым, что им можно было колоть противника не хуже, чем клинком.

Грегор рассказал, что у них осталось несколько дюжин кинжалов из валирийской стали. Один из них леди Эллин забрала себе. Ее братья не собирались долго хранить остальные. Грегор посоветовал им подарить кинжалы всем высокопоставленным лордам, которые пожелают их получить. Если у Ночного Дозора будет оружие из обсидиана, то валирийская сталь будет предназначена для жителей Семи Королевств. Если бы только они делали боевые молоты из валирийской стали. Но, полагаю, кинжал тоже подойдет. При таком раскладе у каждого будет вероятный шанс отбиться от Иных.

Пока они говорили о том, что огонь и оружие на его основе — самая большая слабость Белых Ходоков, лорд Хостер Талли предложил лорду Грегору подумать о производстве большего количества черного пороха. Из одиннадцати сотен мешочков, которые Гора поставил королевской армии, к концу восстания Грейджоя оставалось неиспользованными чуть меньше двух сотен. Все они вернулись в его владения, и он по-прежнему намеревался держать их под замком, но он был готов рассмотреть возможность изготовления большего количества, при условии, что они будут использоваться только против Белых Ходоков.

После этого они перешли к следующему вопросу о старшинстве. На этот раз Григор упомянул, что в Семи Королевствах может не хватить людей, чтобы противостоять огромной армии нежити Ночного Короля. Он заявил, что им придется наращивать собственные силы. Поначалу Роберт решил, что лорд Григор предлагает им обратиться к одной из свободных компаний Эссоса, например, к Золотой компании или Вторым сыновьям. Я всегда хотел лично увидеть одну из этих армий мечников.

Хотя Грегор признал, что это не такая уж глупая идея, он заявил, что ищет подкрепления поближе к дому. Ни король, ни кто-либо другой сначала не поняли его смысла. Тогда он сказал:

— «Разве жители Вестероса ограничиваются гражданами Семи Королевств?».

Эддард Старк и Джорах Мормонт первыми поняли, на что он намекает, и поспешили сообщить об этом остальным. Они заявили, что лорд Григор советовал им заключить союз с одичалыми, живущими к северу от Стены. Гора не стал отрицать это обвинение; он полностью признал его истинность.

Эта часть разговора заняла более часа. Почти все присутствующие были против этой концепции. Насколько можно судить по учебникам истории, одичалые и жители Семи Королевств никогда не были в мире. При любой возможности они вторгались на территорию друг друга. И хотя одичалые редко проникали дальше Перешейка, северяне были не единственными, кто их ненавидел. Остальные жители Семи Королевств сильно их презирали. Даже Железнорожденные не питали к ним особой любви.

Лорд Грегор заявил, что понимает, почему они не хотят даже рассматривать возможность союза с одичалыми. Тем не менее, он утверждал, что это безопаснее, чем оставаться с ними противниками. За каждого погибшего к северу от Стены у Иных будет еще один труп, из которого они смогут сделать вихта. Кроме того, Гора сообщил всем, что одичалые однажды все равно попытаются прийти к югу от Стены. Это было частью его видения. Осенью, перед Долгой ночью, Манс Рейдер соберет армию из ста тысяч своих людей и пошлет их на Черный замок всех разом. Грегор отчаянно надеялся избежать этого.

Я не могу его винить. У нас и так полно неживых врагов. Нам не нужны живые, чтобы усугубить ситуацию.

Лорд Грегор утверждал, что видел, как живут одичалые. Обычно племена не сосуществовали друг с другом мирно. Но, опять же, долгое время Семь Королевств тоже не уживались друг с другом. Поскольку Мансу Рейдеру каким-то образом удалось установить мир — пусть даже предварительный — между своими людьми, не было причин думать, что Семь Королевств и Вольный народ не смогут прийти к какому-то компромиссу друг с другом.

Гора указал, что главная причина неприязни одичалых к Семи Королевствам в том, что они смотрели свысока на «коленопреклоненных». Именно поэтому они называли себя Свободным народом; над ними никто не властвовал. Несмотря на это, Грегор утверждал, что одичалых можно убедить поддерживать мир, не склоняя колена.

Грегор был готов взять на себя полную ответственность за всех одичалых, которых привезут к югу от Стены. Он будет следить за тем, чтобы они не досаждали жителям Семи Королевств и наоборот. Возможно, со временем они даже смогут сосуществовать друг с другом. Хотя Грегор не мог утверждать, что они откликнутся на призыв к оружию, он был абсолютно уверен, что, когда придет время, они с большим желанием присоединятся к борьбе против Иных.

Лорд Грегор был весьма убедителен. К концу часа он убедил большинство из двадцати девяти человек в Главном зале в том, что идея коалиции с одичалыми заслуживает внимания. Король и лорд Эддард разрешили Горе начать переговоры с одичалыми. Но они не разрешали им селиться к югу от Стены, пока он не сможет гарантировать их сотрудничество.

Григор Клиган заверил их, что в ближайшие пару лет он будет иметь дело непосредственно с Мансом Рейдером. Сначала ему придется его найти, а это непростая задача. Если его поймают к югу от Стены, его, скорее всего, обезглавят как дезертира.

Роберт почувствовал облегчение, когда им удалось договориться по вопросу об одичалых. Он сомневался, что все остальное, обсуждаемое на этом собрании, будет более сложным или спорным.

Затем лорд Григор сделал свое следующее предложение. Это предложение предполагало заключение мира с кем-то еще более неожиданным и непредсказуемым, чем Вольный Народ: Таргариенами.

Неудивительно, что это предложение было очень непопулярно практически у всех присутствующих. Особенно короля. Он никогда не забывал, что Рейегар сделал с его любимой Лианной, что Эйерис сделал с Рикардом и Брандоном Старками. Прошло шесть лет, а он все так же ненавидел Таргариенов, как и прежде. Он никогда больше не позволит им ступить на землю нашей страны.

Во всяком случае, так он говорил себе. Он верил в это в начале своего правления. Но теперь его убежденность начала ослабевать.

Он оплакивал Лианну Старк, когда узнал о ее смерти. Он мог бы утопить свою печаль в вине. Но она не этого хотела. Она хотела, чтобы он жил дальше, и он жил. Роберт обрел счастье в браке с Серсеей Ланнистер. Она была заботливой женой; она родила ему сильного сына. Она была всем, на что он мог надеяться, и даже больше. Временами он проводил целые месяцы, даже не вспоминая о Лианне Старк.

Оставался еще вопрос о самом троне. Роберт никогда не просил о нем. Он никогда не хотел его. Его вполне устроило бы оставаться лордом Штормграда и верховным лордом Штормовых земель. На самом деле, его устроило бы даже меньшее. Если бы он мог, он отдал бы Станнису лордство Штормового Предела и отправился бы за Узкое море, чтобы присоединиться к одной из вольных компаний.

Временами он все еще подумывал о том, чтобы сделать это, когда его сын будет достаточно взрослым, чтобы стать его преемником. Но он знал, что это было бы крайне безответственно с его стороны. Кроме того, он и так прекрасно справлялся с управлением Семью Королевствами. Это была незавидная работа, но кто-то должен был ее выполнять. В него верили и мелкие люди, и высокородные. Пока они верили в него, он не мог и не собирался уходить в отставку. Если только не появится кто-то более квалифицированный и более достойный короны.

В связи с этим возникает вопрос: позволит ли Роберт драконам вернуться в Вестерос и вернуть себе Семь Королевств? Он никогда не позволит им вернуть трон, но при благоприятных обстоятельствах… он может принять их обратно.

Роберт был не тем человеком, который, глядя на изуродованные тела принцессы Рейнис и принца Эйгона, называл их «драконьими отродьями». Тот человек без разбора ненавидел всех Таргариенов. Но тот, кто сейчас сидел на Железном троне, был совсем другим Робертом. Он никогда бы не санкционировал убийство невинных детей, даже если их родители были кем-то иным.

Роберт пришел к этому идеалу еще до того, как лорд Грегор предложил вернуть Таргариенов в Вестерос. Гора смог привести ряд законных причин, почему стоит рассмотреть этот вариант действий.

Во-первых, он рассуждал о том, что если станет известно, что Роберт и Таргариены сотрудничают, то сторонники Таргариенов будут симпатизировать и ему. Это значительно снизит вероятность нового восстания. Кроме того, именно Таргариены в первую очередь объединили Семь королевств. Несмотря на то, что Эйгон Завоеватель сделал это силой, Грегор утверждал, что среди Таргариенов есть люди,способные к новаторскому мышлению. Согласно его видениям, Визерис, скорее всего, был таким же безумцем, как и его отец, но Дейенерис можно было образумить.

Лорд Тайвин отметил, что даже если им каким-то образом удастся заключить мир с Тагариенами, некоторые сторонники Таргариенов все равно могут попытаться посадить на трон Визериса или Дейенерис. В ответ на это лорд Григор попросил повелителя львов рассказать ему, кто бы мог последовать за правителем, которого поставили у власти против его или ее воли. Такой правитель был бы лишь фигурой вождя и ничем больше. Такие типы никогда не задерживались надолго, как и люди, которые манипулировали им, заставляя выполнять их волю. У него есть отличная мысль.

В конце концов, Роберт согласился рассмотреть возможность возвращения принца Визериса и принцессы Дейенерис в Вестерос. Много лет назад он послал наемных убийц, чтобы покончить с ними. Когда он вернется в Королевскую Гавань, он отдаст этим преследователям новые приказы. Вместо того чтобы убивать Таргариенов, им будет приказано либо захватить их живыми, либо подойти к ним мирно. Лорд Григор счел это приемлемым.

Лорд Григор также упомянул, что когда наступит Долгая ночь, у Таргариенов, вероятно, будет еще одно преимущество, которым не обладает никто в Известном мире. Однако он не уточнил, что это будет за преимущество. Роберт и некоторые другие присутствующие хотели бы знать, но Гора утверждал, что у Таргариенов нет такого преимущества в настоящее время, и есть небольшая вероятность, что они не получат его даже тогда, когда должны будут. По этим причинам (помимо прочих) он не хотел питать ложные надежды ни короля, ни кого-либо еще, пока не смог подтвердить, что его вмешательство не повлияло на преимущество Таргариенов. Каким бы ни было это «преимущество», оно должно быть совершенно невероятным. Если оно действительно может помочь нам одержать верх в борьбе с Иными…

Незадолго до полуночи собрание, наконец, закончилось. Григор поблагодарил всех за уделенное время и попросил запомнить все, что обсуждалось. От их действий с этого дня будет зависеть, насколько Вестерос будет готов к наступлению следующей зимы. Пусть придут Иные. Я покажу Королю Ночи, что в Вестеросе есть место только для одного короля.

По окончании собрания лорд Грегор попросил своего брата и короля задержаться на минуту. Все остальные покинули Главный зал. Сир Барристан и королева Серсея стояли за дверью и ждали Роберта. Теперь, когда он был освобожден от своих обетов, сир Джейме не должен был оставаться за дверью. Вместо этого он покинул замок вместе с отцом, дядей и братом.

Когда Роберт остался наедине с двумя братьями Клиганами, он спросил старшего из них:

— «Что тебе нужно, милорд?»

— «Я просто хотел бы предостеречь вас, ваша светлость, — сказал Гор, — есть кое-что, что вы должны знать об этих моих видениях. Что-то очень тревожное. Я подумал, что лучше не делиться этим ни с кем, кроме вас двоих».

— «Король, я могу понять, — заметил Сандор Клиган, — но почему ты хочешь, чтобы я знал? Это не может быть потому, что я твой брат или сестра. Если бы это было так, ты бы тоже заставил Эллин остаться позади».

— «Потому что это касается непосредственно вас», — сказал Грегор. После паузы он посмотрел между Робертом и братом и продолжил:

— «Из моих видений мне удалось навязать множество положительных изменений во всем Вестеросе. Но, несмотря на то, сколько изменений я произвел, я считаю, что есть вещи, которые невозможно полностью предотвратить. Некоторые вещи предопределены для того, чтобы произойти».

Это заинтересовало Роберта, а также Сандора. Последний спросил

— «Как это понимать?»

Грегор с опаской рассказал:

— «У меня было одно видение, когда я был в возрасте одиннадцати лет. В нем твое лицо было обожжено. Ужасно обожжено, до такой степени, что половина его была повреждена до неузнаваемости».

Пес в шоке уставился на своего брата. Медленно, очень медленно, он протянул руку к правой стороне головы. Он приложил пальцы к обожженной щеке и на мгновение замер.

— «Я смог предотвратить инцидент, который должен был привести к появлению у вас этого шрама, — сказал Грегор, — но, к нашему несчастью, похоже, что вы должны были получить его в любом случае. И если это так… неизвестно, что еще судьба откажет нам в возможности изменить».

Другая обстановка, те же результаты. Это тревожное понятие.

— «Были ли какие-либо инциденты подобного характера?»

— «Пока нет, — успокоил его Грегор, — но мы должны быть в полной боевой готовности. Судьба может нанести ответный удар в любой момент. Она уже расправилась с моим братом. Неизвестно, против кого еще она может обернуться».

Роберт кивнул головой:

— «Я благодарен вам за то, что вы рассказали мне об этом, милорд».

— «Не беспокойтесь, Ваша Светлость, — провозгласил Гора, — я просто не хотел давать вам слишком много надежд на мою способность влиять на перемены благодаря моим видениям. Я могу изменить многое, но не все».

— «Полагаю, это к лучшему», — пробормотал Роберт Баратеон, — «Ни один человек не должен иметь столько власти».

— «Именно поэтому я решил поделиться ею», — сказал Грегор Клиган, — «Будет справедливо, если ты узнаешь весь объем моих возможностей».

— «Тогда вы превосходно справились с ролью магистра порядка», — с улыбкой рассуждал король олень.

Грегор Клиган тоже улыбнулся. Сандор Клиган — нет.

Пес стоял неподвижно с открытым ртом, прижав пальцы к почерневшей щеке. Казалось, он находился в каком-то трансе.

— «Сир Сандор?» — обеспокоенно спросил король. При этом Гора обратил внимание на своего брата.

Он положил руку ему на плечо и спросил

— «Что случилось?»

Младший сын Клигана постепенно убрал руку от лица и посмотрел на брата. Он тихо прошептал:

— «В той, другой жизни, как я получил ожог? Это был несчастный случай?»

Грегор не сразу ответил. Затем он посмотрел на стену и пробормотал:

— «Нет, это не так. Но это сделал не Вороний Глаз».

— «Я так и предполагал, — заметил Сандор, — Если тебе было одиннадцать, то мне всего шесть. Полагаю, это сделал кто-то другой?»

— «Верно», — подтвердил Грегор.

— «Ну, и кто же это был?»

поинтересовался Сандор:

— «Кто же тогда меня сжег?»

Я бы и сам хотел это знать.

Король Роберт и Пес обратились к Горе за ответом. Сначала он колебался. Затем он уставился на стену. Наконец, он испустил глубокий вздох, повернулся лицом к своему королю и брату и сказал:

— «Я сделал это».

Сказать, что Роберт и сир Сандор были ошеломлены, было бы преуменьшением. Они просто потеряли дар речи.

— «Что?»

тихо пробормотал Сандор Клиган.

Грегору приходилось смотреть вниз, чтобы установить зрительный контакт с кем-либо. Но сейчас он смотрел вниз, на свои ноги. Он мрачно произнес:

— «Есть одна общая черта у всех моих видений. Во всех них я был совсем другим человеком. Семь Преисподних, я был чудовищем. У меня не было ни принципов, ни этики, ни вообще какой-либо морали. Я был бы ответственен за смерть бесчисленных невинных людей, включая отца, мать и Эллин».

— «Зачем богам показывать тебе это?»

спросил Роберт, озадаченный.

— «Я не знаю, — утверждал Грегор, — возможно, это было предупреждение. Возможно, они говорили мне, что если я стану человеком из этих видений, то причиню страдания в огромных масштабах. Но я обещаю тебе: я скорее умру, чем стану этим человеком».

Роберт задумался на минуту, а затем заявил:

— «Я верю вам, лорд Грегор».

Григор Клиган усмехнулся и наклонил голову.

— «Спасибо, что продолжаете так доверять мне, Ваша Светлость».

— «После всего, что вы сделали, я был бы дураком, если бы не сделал этого», — рассуждал Роберт Баратеон.

Гора был явно рад это услышать.

Пес молчал. Похоже, он не разделял убежденности короля.

При этом Грегор посмотрел брату в глаза и заметил:

— «Сандор, в тот день, когда я должен был сжечь твое лицо, я этого не сделал. Я бросил вызов воле богов, чтобы стать братом, которого ты заслуживаешь. Я сказал тебе, что буду рядом с тобой. Я говорил это тогда и говорю сейчас. Но сейчас мне нужно знать, будешь ли ты рядом со мной?»

Сандор Клиган на мгновение нахмурился, а затем с насмешкой сказал:

— «Тебе вообще нужно спрашивать? Конечно, спрошу. Даже если в другой жизни ты был полной дрянью, в этой жизни ты самый лучший брат, на которого только можно надеяться, Грегор».

Уж точно лучше, чем те, что у меня есть. Но опять же… возможно, вина лежит на мне, а не на Станнисе или Ренли.

Гора улыбнулся и дружески похлопал Пса по спине. В ответ Сандор тоже усмехнулся и легонько похлопал Грегора по руке.

То, как братья Клиганы взаимодействовали друг с другом, произвело на Роберта большое впечатление. Он сокрушался о том, насколько плохими были его отношения с собственными братьями. Возможно, я смогу наладить отношения со Станнисом и найти время для Ренли.

— «Возможно, боги и хотели, чтобы вы были смертельными врагами, — возразил Роберт, — но вы ими не стали, несмотря на все их попытки. Так что за это я говорю: пошли они в жопу».

— «Да; пошли они, ваша милость», — согласился Грегор Клиган.

— «Очень сильно их трахает», — добавил Сандор.

Все трое мужчин долго смеялись над этим. Всегда приятно, когда мужчины не боятся ругаться в присутствии своего короля.

Глава 31 Последовательные приготовления

На следующий день король и предводители королевской армии встали рано, чтобы прервать пост и с первыми лучами солнца разбить свои шатры. Первыми ушли лорды штормовых земель. Вскоре за ними последовали лорды предела и Речных земель. западные лорды не торопились, поскольку им предстояло преодолеть меньшее расстояние. Последними уходили северяне, и солнце еще не успело наполовину зайти за восточный горизонт, когда они исчезли из виду Кастерли Рок. Все присутствующие, принадлежавшие к Легиону без знамен, отправились с ними.

Тепло попрощавшись с семьей, лорд Григор Клиган и легионеры отправились в долгий поход на север. По пути им пришлось снова обратиться к Владыке Переправы с просьбой воспользоваться его мостом.

Как и предсказывал Грегор, большинство членов Дома Фреев (включая самого покойного лорда) не питали никакой злобы к Дому Клиганов за смерть сира Раймана. Это был несчастный случай (или так заставил их поверить Грегор), а «искупление» Горы сотней золотых драконов, похоже, понравилось лорду Уолдеру больше, чем его старшему внуку.

Как и в первый раз, когда они пришли на юг, легионеры и северяне выдержали «гостеприимство» лорда Уолдера еще одну ночь. Ранним утром они возобновили свой путь. На этот раз их сопровождали несколько жителей Близнецов. Эту группу возглавлял сир Стеврон Фрей, а среди ее членов были его внук Эдвин и сводные братья Дэнвелл, Джаммос и Первин. Они отправились к Грегору и сообщили ему о своем желании присоединиться к его войскам.

Несмотря на то, что это был самый большой дом в королевстве, до сих пор ни один Фрей не вступил в Легион без знамен. Глава Грегора все еще хотела, чтобы вся семья погибла в несчастье, но он был не в том состоянии, чтобы лишать себя потенциальных союзников. К тому же, если бы он отказал им, лорд Уолдер наверняка воспринял бы это как оскорбление. Кроме того, Грегор считал, что некоторые из Фреев должны быть благородными, несмотря на ужасные злодеяния, совершенные ими в другой жизни.

Между моментом, когда лорд Эддард Старк, лорд Григор Клиган и их компании покинули Ланниспорт, и моментом, когда они вернулись в Ров Кейлин, прошел полный оборот луны. Прибыв туда, северяне продолжили путь, но легионеры перегруппировались со своими коллегами.

Бринден Талли хорошо управлял резервными силами Легиона в отсутствие Горы. К счастью, ущерб, нанесенный небольшим восстанием железнорожденных легионеров, был минимальным. На самом деле, большинство железнорожденных, размещенных у рва, остались верны Легиону. Лишь около четверти из них взбунтовались, и большинство из них были преданы мечу. Остальные были заперты в подземельях, ожидая приговора лорда Грегора.

После того как порядок был восстановлен, сир Бринден предложил, чтобы оставшиеся три четверти Железнорожденных легионеров были заключены в свои покои. Это было сделано для всеобщей безопасности (включая их собственную). Почти все Железнорожденные добровольно согласились с этой идеей, и в течение последующих месяцев они не выходили из своих покоев. Когда весть о капитуляции лорда Бейлона достигла рва, Черная рыба снова позволил им свободно передвигаться по рву.

Как только войска лорда Грегора расположились у Рва Кейлин, он снова собрал свой тайный совет в покоях для совещаний. Он дал Лотору Брюну и Уилласу Тиреллу несколько минут, чтобы познакомиться с Бринденом Талли и Лином Корбрэем, и наоборот. После этого они приступили к обсуждению дел.

Григор рассказал сиру Бриндену и сиру Лину о собрании в главном зале замка Клигана, а также обо всем, что там было подробно рассказано. Естественно, речной лорд и житель Долины были потрясены и озадачены, как и все остальные, когда им сообщили об ужасающем кризисе, который разразится в Вестеросе чуть более чем через десять лет. Но они не боялись. Это были два самых бесстрашных человека из всех, кого знал Грегор. Они были уверены, что переживут Долгую ночь, тем более что Грегор и король уже принимали меры для ее преодоления.

Когда собрание закончилось, Грегор удалился в свой солярий на вершине башни Владыки. Дейси играла с Рикардом в их покоях, так что у Горы было немного свободного времени. Он сидел за своим столом и делал пометки на большом листе пергамента. На левой стороне он написал список вещей, которые вызвали наибольший переполох в Известном мире во время действия оригинальной франшизы. На правой стороне он написал список вещей, которые он сделал, чтобы избежать или изменить каждую из них в этой вселенной.

Неудивительно, что многие из его пунктов касались Войны Пяти Королей.

В основном, речь шла о законности детей королевы Серсеи. Этот вопрос был решен. Первенец короля Роберта, наследный принц Джаспер Баратеон, был черноволосым и голубоглазым. Пока дети Серсеи будут обладать такими чертами, Грегор мог быть уверен, что в их рождение вложено семя Роберта. Теперь, когда Джейме уехал из Королевской Гавани и отдалился от сестры, в этом можно было не сомневаться.

Поэтому ни Станнис, ни Ренли не будут претендовать на трон, а если бы они все же сделали это, Эддард определенно не поддержал бы ни одного из них. Следовательно, Роббу нет нужды созывать своих знаменосцев или провозглашать его своим королем.

Линия лорда Джона Аррена теперь тоже была в безопасности. Григор гарантировал это, когда организовал смерть Петира Бейлиша. Мизинец не только не заставит Лайзу Аррен отравить своего мужа, но она так же сможет обеспечить ему новых наследников.

В своей первой жизни, когда он был всего лишь поклонником сериала, Грегор задавался вопросом, не был ли Милый Робин на самом деле внебрачным сыном Мизинца. В конце концов, лорд Джон предпринял семь попыток зачать ребенка от леди Лизы, и единственным, кого она смогла произвести на свет, был слабоумный полукровка? Очень необычно для двух сильнейших линий Семи Королевств, тем более что Робин мало походил на них.

Более того, Грегор считал, что Петир Бейлиш мог быть непосредственно ответственен за выкидыши и мертворождения Лизы в оригинальном сериале. Правда, он не совсем понимал, как Бейлиш мог это провернуть. Он был в Долине во время ее ранних потерь, а она была в Королевской Гавани со своим мужем. Конечно, это не означало, что он не мог общаться с ней через ворона или всадника. Возможно, он писал ей, и его письма предписывали ей прервать жизнь нерожденных детей лорда Джона, в идеале — споткнувшись и упав на живот или тайно приняв лунный чай. В конце концов, какой бы неуравновешенной ни была Лиза в книгах и сериале, не было другого разумного объяснения, почему она не способна иметь более одного ребенка. Тот факт, что она вообще смогла родить одного ребенка, доказывал, что она не бесплодна.

Теперь, когда Лиза успешно родила дочь, Григор убедился в правильности своей теории о влиянии на нее Мизинца. Кроме того, Григор был уверен, что дочь Лизы действительно принадлежит лорду Джону; он видел ее на турнире в Ланниспорте. У леди Алиссы Аррен было лицо матери, но волосы и телосложение — отца.

Если Лиза смогла произвести на свет одного ребенка в этой новой временной шкале, она, несомненно, сможет родить и второго.

Поскольку у Роберта теперь был собственный истинно рожденный наследник, Война Пяти Королей в лучшем случае стала бы Войной Двух Королей. Но Григор разрешил эту дилемму во время восстания Грейджоя, когда убедил короля отправить Бейлона Грейджоя на Стену.

На этой ноте Грегор задался вопросом, окажется ли Бейлон в Иствитче у моря. Если да, то это было бы и поэтично, и забавно иронично, поскольку Иствотч находился под командованием Коттера Пайка. Грегор не мог не усмехнуться при мысли о том, что бывший лорд- правитель Железных островов служит под началом бастарда с Островов.

В любом случае, у Бейлона не было возможности снова восстать против короны. Кроме того, его брат Эурон был убит, его брат Эйрон находился в плену в Утесе Кастерли, а его сыновья были взяты в качестве подопечных трона. Кроме Виктариона, единственным членом дома Грейджоев, имевшим полную свободу действий на земле, была его дочь Аша, и Григор не беспокоился, что она станет проблемой. Маловероятно, что все Железные люди добровольно пойдут в бой за женщиной.

По-настоящему важным было то, что лордство Пайка было даровано Виктариону Грейджою, а Железный Капитан поддерживал концепцию объединенного Вестероса. Григор мог рассчитывать на него в деле поддержания мира между Железными островами и материком. Он не стал бы так опрометчиво объявлять себя королем островов или чего-либо еще.

Конечно, вся война действительно произошла в результате смерти Роберта Баратеона. Ему суждено было погибнуть на охоте на кабана, но Грегору даже удалось предотвратить эту катастрофу.

В молодости Роберт Баратеон был человеком снисходительным. Он любил есть, пить и много блудить. Когда он был молодым лордом без непосредственной ответственности, такое поведение считалось приемлемым. Как король, он должен был проявлять сдержанность. Увы, в оригинальной вселенной он даже не знал значения этого слова.

В то время как в этом случае он, очевидно, изменился. Услышав фальшивую речь о предсмертном желании Лианны, король изменился. Очень сильно и в лучшую сторону. Если он уже был силен телом, то со временем он стал силен умом и волей.

Он пил редко. Редко напивался, а если и напивался, то только поздно вечером, когда уже ложился спать. Возможно, с тех пор как он занял трон, он набрал от 3 кило до шести, но он компенсировал это тем, что продолжал активно заниматься на тренировочном дворе. Так что, хотя он и стал немного толще, ленивым он отнюдь не был. Грегор сам подтвердил это во время турнира в Ланниспорте.

Вопрос о его многочисленных бастардах также был решен. По сообщениям лорда Вариса, король иногда флиртовал со служанками и прислугой Красного замка. Время от времени он даже слегка лапал их. Как бы то ни было, единственной женщиной, с которой он делил постель, была его жена. Несмотря на свою коварную натуру, он остался верен Серсее Ланнистер.

Насколько знал Грегор, единственным бастардом Роберта на данный момент была Майя Стоун, и она была зачата, когда ее отца воспитывал лорд Джон Аррен. Она никогда не ступала в Королевскую Гавань. Она никогда не была за пределами Долины. Пока она оставалась в Эйри, Серсея была довольна.

Роберт также очень бережно относился к королевской казне. Он не устраивал турниры при каждом удобном случае. Он также не тратил деньги на эгоистичные или бесцельные занятия. Он был очень внимателен к тому, как расходуются финансы короны. На самом деле, со времен Эйериса его богатство только росло.

Больше всего Роберт искренне заботился о жителях Вестероса. Он был гораздо более достоин их любви и обожания, чем его предшественник. Даже Григор начинал верить, что олень — это то, что лучше для страны, а не Таргариены.

Но Грегор никогда не делал поспешных выводов. В обеих своих жизнях он оценивал сценарий со всех возможных сторон, прежде чем вынести вердикт. В данном случае он пришел к выводу, что Баратеоны и Таргариены в равной степени подходят для управления Семью Королевствами. Тем не менее, только один дом мог стать правящей семьей страны, но он не мог официально решить, какой именно, по крайней мере, еще десять лет.

Это лишь некоторые из многочисленных записей, которые сделал Грегор. Закончив свой список, он тщательно его изучил и сделал приятное открытие. Оказалось, что он успешно избежал всех событий, которые в первую очередь привели к Войне Пяти Королей.

Это было хорошо. Очень хорошо, на самом деле. С надвигающейся угрозой Долгой ночи вестеросцы не могли позволить себе тратить время на междоусобные войны. Война Пяти Королей в конце концов была разрешена, но результат был совершенно нежелательным. На самом деле, когда закончилась последняя книга, Грегор искренне считал, что в Семи Королевствах не осталось ничего, что стоило бы спасать от Иных.

Болтоны контролируют Север, Фреи — Речные земли, беспринципный убийца — Долину, Штормовые земли лишены сеньора, Короной правит женщина Эйерис, Железными островами — одноглазый Эйерис, Западные земли все еще относительно нетронуты, в Долине хозяйничают эгоистичные, жаждущие власти эгоисты, в Дорне — предательские ублюдки… Григор предпочел бы, чтобы весь Вестерос был уничтожен, чем чтобы им правили такие непорядочные люди.

Единственное, что мешало ему поверить в это, — это маленькая надежда на то, что Старки и Таргариены восстанут и исправят положение в стране. В сериале они, по крайней мере, начали это делать. Но он не знал, что произошло после того, как Джона провозгласили королем Севера, а Дейенерис наконец отправилась в плавание по Узкому морю.

Несмотря на то, что Вестерос наконец-то объединился в этой вселенной, Григор знал, что он все еще далек от безопасности. Долгая ночь будет гораздо опаснее, чем может надеяться любой герой.

Грегор жалел, что не смог прожить достаточно долго в своей предыдущей жизни, чтобы узнать, чем закончилась серия. Он был уверен, что Цитадель как-то замешана в этом деле, иначе вся история Сэмвела была бессмысленной. Поэтому он подумал о том, чтобы связаться с Конклавом и решить этот вопрос напрямую. Он надеялся, что они захотят с ним сотрудничать.

Если нет, то так тому и быть, решил Грегор. Он и все остальные жители королевства встретят суровость Долгой ночи другими способами.

На обратной стороне того же листа пергамента Грегор составил список затруднительных ситуаций, которые могут возникнуть до или во время Долгой ночи, а также список возможных решений, чтобы уменьшить или решить их. И снова он был чрезвычайно дотошен. Не желая ничего упустить из виду, он проанализировал всю последовательность событий, приведших к Долгой ночи, и обдумал все возможные способы вмешательства.

Закончив список, Грегор запомнил его. Затем он поднял его, подошел к очагу и положил на горящие поленья. Он смотрел, как пергамент загорается по краям. Вскоре пламя охватило его, и вскоре от него осталась лишь небольшая кучка пепла.

Негоже, чтобы кто-то еще нашел этот пергамент и узнал о Вестеросе, который мог бы быть. Тем более что это был Вестерос, который мог бы быть.

Через пару недель наконец-то прилетел белый ворон, возвестив о конце весны и начале лета. Именно тогда Григор приступил к реализации своих планов по подготовке Вестероса к Долгой ночи.

Он начал с того, что написал письмо лорду-командующему Ночного Дозора, который приходился дядей его жене. В письме он затронул две темы.

Первым было обещание, что вскоре Дозор может ожидать множество новобранцев, многие из которых будут добровольцами. Хотелось бы надеяться, что среди них окажутся и достойные мечники. Несомненно, это было бы встречено с большой благодарностью; практически всем было известно, что на Стене отчаянно не хватает личного состава.

Вторая связана с определенным аспектом клятвы черных братьев, в частности, с тем, что они поклялись защищать и охранять королевства людей, и то, что Вольный народ — или одичалые, как их называли, — оказался королевством людей. Они просто жили не по ту сторону Стены. Грегор использовал это в качестве аргумента в пользу того, что необходимо заключить союз между жителями Семи Королевств и теми, кто живет к северу от них.

Он не рассказал много подробностей о союзе и о том, как он будет создан. По правде говоря, Грегор и сам не был до конца уверен в том, как он будет создан, и может ли он вообще быть создан. Об этом он, разумеется, не упомянул. Как оказалось, весь объем того, что Грегор хотел сообщить лорду Джеору, не уместился на одном листе бумаги. По сути, он сказал лишь, что лорд Эддард и король Роберт дали ему полномочия начать переговоры с Мансом Рейдером. Он также пожелал лично встретиться с лордом Джеором, чтобы обсудить этот вопрос более подробно. И наконец, он просил их попытаться захватить одичалого живым, и чтобы их встреча состоялась только после того, как они это сделают. Как только письмо было составлено, он отправил его с вороном.

Грегор с самого начала знал, что будет трудно — практически невозможно — убедить Ночной Дозор заключить мир со Свободным народом. Но он все равно должен был попытаться. Иначе это означало бы новую войну. Эта война была еще менее желанной, чем Война Пяти Королей, поскольку каждый погибший в ней становился еще одним солдатом армии Ночного Короля.

Не прошло и недели, как из Черного замка прилетел ворон. Он принес ответ лорда Джеора.

Как и предполагал Грегор, лорд-командующий весьма скептически отнесся к идее создания союза со Свободным народом. К счастью, он не был полностью против. Он думал так же, как Грегор: зачем иметь в качестве врага того, кто может стать союзником?

Старый Медведь согласился встретиться с Грегором лицом к лицу, предварительно взяв в плен одичалого. В своем письме он сообщил, что планировал отправить отряд рейнджеров к северу от Стены, чтобы разобраться с небольшим отрядом одичалых налетчиков. Первоначально их задачей было истребление налетчиков. Однако по приказу лорда Григора они должны были захватить хотя бы одного из одичалых живым. Как только рейнджеры вернутся, их лорд-командующий снова напишет Грегору.

Прошло две недели, и вот Грегор получил еще одного ворона со Стены. Лорд-командующий сообщил ему, что рейнджерам удалось взять живыми пятерых из восьми налетчиков. Сейчас все они содержались в ледяных камерах Черного замка. Они не могли удерживать одичалых бесконечно, а долг лорда Джеора перед Дозором не позволял отправиться на юг. Поэтому Старый Медведь велел Горе как можно скорее отправляться на север.

Грегор так и поступил. Сразу же после прочтения послания он собрал группу легионеров на конюшне. Через час они выехали через северные ворота верхом на лошадях. Естественно, среди них была и жена Грегора. Он также взял с собой сына, решив, что лорд Джеор захочет познакомиться со своим внучатым племянником.

Проскакав несколько дней, компания достигла Стены. Это был первый раз, когда Грегор увидел ее вживую. Словами невозможно описать то благоговение, которое он испытал, когда его взгляд упал на огромное сооружение. Неважно, что это было даже не самое высокое сооружение в Известном мире, оно все равно должно было быть самым захватывающим. Грегор был настолько впечатлен, что почти не обратил внимания на сильный холод, который появился, когда он приблизился к Стене.

Когда легионеры оказались в пределах видимости Черного замка, они подали сигнал о своем прибытии, и ворота открылись перед ними. Они быстро вошли во внутренний двор крепости. Там их встретил лорд-стюард Боуэн Марш.

Пока конюхи помогали легионерам распрягать лошадей, Грегор услышал неподалеку звон стали. Оглядевшись, он увидел, что на тренировочном дворе сир Аллисер Торн занимается с несколькими новобранцами. Сир Аллисер вскоре заметил, что Грегор смотрит на него. К его чести, он не усмехнулся. Но и не улыбнулся. Все же равнодушный взгляд был лучше того, что большинство получало от горького рыцаря.

Сир Аллисер, несомненно, знал, что Григор Клиган был в составе войск западных земель, захвативших Королевскую Гавань в конце восстания Роберта. Однако он также должен был знать, что именно Грегор позаботился о том, чтобы потери среди мирного населения при разграблении были минимальными. Скорее всего, именно поэтому он не бросил в его сторону враждебного взгляда.

После того как их лошадей поставили в стойло, Григор Клиган попросил встречи с лордом Джеором Мормонтом. Сир Джареми Райккер быстро провел его в башню лорда-командующего. Дэйси и Рикард сопровождали их. Все остальные остались во дворе.

Когда они прибыли в покои лорда-командующего, то застали его беседующим с мейстером Эйемоном и первым егерем Бендженом Старком. Увидев Гору, лорд Джеор собрался отпустить своих черных братьев, но Грегор велел ему не делать этого. Он заявил, что предпочитает, чтобы они присутствовали при его встрече с лордом-командующим.

Когда в покоях не осталось никого, кроме Старого Медведя, Первого рейнджера и древнего Таргариена, лорд Грегор и леди Дейси сели за стол вместе с ними. Именно тогда Дейси показала дяде своего сына. Как и предсказывал Грегор, лорд Джеор был в восторге от встречи с Рикардом Клиганом. Он похвалил свою племянницу за то, что она произвела на свет такого крепкого наследника.

Старый Медведь приближался к своему шестидесятому дню именин, так что он был старше обоих родителей Грегора. Однако, в отличие от лорда Тарренса и леди Далии, лорд Джеор не был дедушкой. Но он не терял надежды, что скоро станет им. Недавно сын написал ему, что снова женился, и на этот раз на дорнийской принцессе (которая, очевидно, ненавидела, когда к ней так обращались). Поскольку они присутствовали на свадебной церемонии Джораха и Нимерии, Грегор и Дейси могли подтвердить эту информацию.

Лорд Джеор ожидал, что его сын возьмет в невесты другую северянку, но он не сомневался, что новой леди Медвежьего острова станет дорнийка. Его предшественник, лорд-командующий Коргил, был дорнийцем, и они неплохо ладили.

Насколько знал Григор, Джорах и Нимерия пока не пытались завести детей. Но не было сомнений, что рано или поздно они это сделают. Лорд Джеор, похоже, разделял его убеждение.

После того, как лорд Джеор был должным образом представлен своему внучатому племяннику, Эйемон попросил дать ему возможность подержать Рикарда. Поначалу Дейси немного колебалась, учитывая, что пожилой мужчина был слеп. Но муж заверил ее, что бывший Таргариен знает, что делает. Тогда она уступила.

Юный Клиган казался странно спокойным в объятиях Эйемона. Дейси и Бенджен помогали древнему мейстеру правильно держать Рикарда. В какой-то момент их взгляды встретились, но они сразу же отвели глаза.

Грегор вспомнил, что Дейси как-то упоминала, что ее мать рассматривала возможность заключения брачного контракта между ней и Бендженом до того, как он вступил в Дозор. У леди Мейдж никогда не было возможности обратиться к лорду Рикарду Старку с этим вопросом. Тем не менее, вполне возможно, что Бенджен знал о такой перспективе, как и Дейси.

Возможно, именно поэтому он вступил в Дозор. Или одна из причин, во всяком случае. Не исключено, что не единственная. Грегор не думал о Бенджене как о человеке, который решает свои проблемы, убегая от них. Учитывая его таинственное местонахождение на протяжении большей части оригинального сериала, он определенно был тем, кто бежал навстречу своим проблемам.

Пока Эйемон умилялся маленькому Рикарду, Грегор и Дейси вернулись к лорду Джеору и Бенджену. Они принялись объяснять, почему оказались на Стене. Логично, что разговор вел Грегор, и он включил в него почти все, что обсуждалось в Главном зале замка Клигана. Он даже рассказал им правду о вероятной гибели страны.

Вернувшись в западные земли, Григор убедил короля Роберта и верховных лордов обнародовать новости о Долгой ночи когда-нибудь в будущем. Они не хотели провоцировать панику, сразу же оповещая своих вассалов и мелкое население. Сначала они хотели дать народу возможность насладиться периодом спокойствия и роскоши. В идеале этот период должен был длиться первые пять лет Великого лета. Затем они проинформировали бы население. Это дало бы им еще пять лет, чтобы полностью осознать и признать, что Иные возвращаются в мир.

Хотя мелкопоместные жители и большинство мелких лордов и рыцарей не знали о приближении Долгой ночи, они все же могли по-своему подготовиться к ней. Их сеньоры приказали им укрепить свои дома и запастись дополнительным количеством урожая при каждом сборе. Это обеспечит им лучшую защиту и достаточное снабжение в течение всей следующей зимы.

Несмотря на временное «соглашение о неразглашении», которое Грегор заключил между другими тридцатью одним человеком, которым он рассказал о Долгой ночи, он решил быть откровенным с тремя мужчинами в покоях лорда-командующего.

Все трое отреагировали так, как и предсказывал Грегор.

Как северяне, лорд Джеор и Бенджен почти с готовностью поверили в утверждения Григора о Белых Ходоках. Конечно, северяне также вели самую сильную вражду с Вольным народом, но Джеор Мормонт не любил сетовать на старые обиды, а Бенджен Старк хорошо понимал приоритеты мира.

Эйемон Таргариен ответил не сразу. Ему нужно было несколько минут, чтобы обдумать все услышанное. Посидев некоторое время в неподвижном молчании, он слегка провел хрупкими пальцами по темной копне волос на голове Рикарда Клигана, а затем произнес короткую речь о видениях и пророчествах.

В нем он упомянул о пророчестве, с которым советовался его правнучатый племянник принц Рейегар Таргариен. О Трехглавом драконе и конце жизни. Именно это пророчество привело к гибели дома Таргариенов. Хотя многие называли Рейегара глупцом, раз он так верит в миф, Эйемон допускал возможность, что Серебряный принц на самом деле мудрее, чем кто-либо мог предположить.

Он закончил свое выступление, заявив, что благодаря доказательствам, предоставленным видениями лорда Грегора, он теперь неоспоримо уверен, что Долгая ночь действительно наступит снова. Он также согласился, что предотвратить ее невозможно, но можно многое сделать, чтобы подготовиться к ней. В том числе и объединиться со Свободным народом.

Грегор был доволен, что завоевал доверие и дружбу лорда-командующего Джеора, мейстера Эйемона и Бенджена. Они пользовались большим авторитетом в Дозоре, и их очень уважали братья в черном. В этом отношении они окажутся бесценными союзниками Грегора.

Как только разговор закончился, Грегор попросил показать ему пленных одичалых. Пока Дейси оставалась с мейстером Эйемоном и Рикардом в покоях лорда-командующего, Бенджен и лорд Джеор проводили Грегора во двор. Там Гора и Старый Медведь ждали, пока Бенджен собирал своих егерей и отправлялся в ледяные камеры.

Всех пятерых одичалых быстро вывели. Их руки и ноги были связаны, но они яростно сопротивлялись. Самому старшему из них было не больше двадцати трех лет. Трое были мужчинами, двое — женщинами. Один из мужчин и одна из женщин могли быть родными братом и сестрой, судя по их сходству в телосложении и внешности.

Грегор наблюдал, как пятерых пленников привели к нему. Они сразу же обратили внимание на его рост, и это, казалось, испугало их. Но они не испугались. Грегор и не ожидал от них такого, учитывая землю, из которой они пришли.

Один из них сделал замечание типа:

— «Значит, по эту сторону Стены есть великаны».

Его спутники захихикали, но их заставили замолчать сдерживающие их стражники.

Затем Джеор Мормонт обратился к лорду Грегору и спросил, что он хочет от пленников.

К огромному удивлению всех присутствующих (особенно самих одичалых), Грегор объявил, что желает их освободить.

Этот приказ смутил всех присутствующих, и это возмутило Аллисера Торна. Рыцарь Краунлендера заявил, что два их брата погибли, возвращая этих Свободных людей, и заявил, что оставить пленников в живых — это уже оскорбление памяти их товарищей. Отпустить их было возмутительно.

Грегор спокойно заверил Торна и остальных присутствующих, что он не был бесцеремонным или поспешным. Он рассуждал о том, что эти пять одичалых послужат более важной цели, чем месть. Поскольку лорду-командующему Мормонту было известно о цели Грегора — привести Вольный народ к югу от стены, он проследил за тем, чтобы приказ Горы был выполнен. Пятеро пленников были немедленно освобождены.

Когда туннель к Стене был открыт, Григор подошел к пяти одичалым и сказал, что у него есть для них послание. Обычно они не выполняли приказы «коленопреклоненных», но поскольку он вернул им свободу, они решили его выслушать.

Он велел им вернуться к своему «королю за стеной» и сказать ему, что Моат Кейлин нуждается в барде. Точнее, тот, кто «способен» исполнить любую мелодию. Он посоветовал им поторопиться, так как без музыки ночь будет «долгой», а «других», кто мог бы занять его ум, почти нет. Он велел им использовать именно эти слова.

Неясность послания озадачила их, но они согласились передать его. Запомнив его, они повернулись к Стене и бросились в туннель у ее основания. Как только они прошли, ворота захлопнулись за ними.

На данный момент Григор уже ничего не мог сделать, чтобы наладить отношения между Ночным Дозором и Вольным народом. Все, что он мог сделать, — это ждать, пока те пятеро одичалых найдут Манса Рейдера, и надеяться, что Манс поймет скрытый смысл этого послания.

В тот же день Грегор и остальные легионеры отбыли из Черного замка. Перед отъездом Грегор попросил дозорных верить в то, что он сделал. Их лорд-командующий и первый рейнджер так и сделали; не было причин, по которым они не могли бы этого сделать.

Конечно, союз с Вольным народом был лишь первым из приготовлений Грегора против Долгой ночи. Когда он и его коллеги вернулись в Ров Кейлин, он переключил свое внимание на некоторые другие.

Он думал о перемирии и возможном договоре с Таргариенами. В настоящее время это дело было в основном не в его власти. Как бы то ни было, план по вызволению Визериса и Дейенерис был уже в действии. Небольшая флотилия кораблей под общим командованием лорда Монфорда Велариона и сира Давоса Сиворта отправилась через Узкое море, чтобы найти двух оставшихся в живых детей Безумного короля.

Король Роберт отдал четкий приказ не убивать Таргариенов и не причинять им вреда. Вместо этого они будут взяты под охрану. Это наверняка обеспечит оленьему королю определенную поддержку со стороны верных Таргариенов. Кроме того, оставался вопрос о «преимуществе» Таргариенов, которое на данный момент было неизвестно всем, кроме Григора.

Пока Визерис и Дейенерис не найдутся, Григор не будет участвовать в этом деле. Вместо этого он сосредоточится на проблемах, более близких к дому.

Был один конкретный вопрос, который был очень близок к дому. Это был вопрос о доме Болтонов. Поскольку события, приведшие к падению Дома Старков, были предотвращены, у лорда Русе не было возможности предать своего сеньора. Поэтому вполне вероятно, что он останется верен лорду Эддарду, несмотря на его постоянное стремление к господству на Севере. Григор решил присматривать за Русе Болтоном, но он не станет действовать против лорда-пиявки, пока не получит конкретных доказательств того, что дом Болтонов замышляет против Старков.

Тем не менее, Грегор не собирался оказывать такую же любезность незаконнорожденному сыну Русе. Судьба Рамси была предрешена уже давно.

Гора был готов дать практически любому человеку в сериале шанс на искупление. До сих пор Амори Лорх, Пицель и Петир Бейлиш были его единственными тремя исключениями. Но он планировал сделать четвертое исключение для Рамси Сноу. Он твердо решил не позволить этому бесчеловечному монстру терзать королевство. То же самое касалось и его краснолицего слуги Рика.

В книгах Русе приводил довод, что, возможно, именно Рик развратил Рамси, а не наоборот. Хотя это и звучало более правдоподобно, Грегор не собирался рисковать и выяснять на собственном опыте, так ли это. Он собирался убить и хозяина, и слугу.

Но не сразу. Он должен был дождаться идеального случая и найти подходящих людей для этой работы. Он не мог использовать никого из своих легионеров, даже тех, кто входил в его совет. Рэмси был еще ребенком, в конце концов, а официально Легион без знамен не причинял вреда детям.

Возможно, Свободный народ был бы полезен в этом отношении.

В любом случае, Грегор не торопился с убийством Рамси. Ему просто нужно было убедиться, что дело сделано до того, как Домерик Болтон совершит ошибку, разыскивая своего сводного брата.

Говоря о семейных спорах, Грегор много размышлял о затруднительном положении, связанном с будущим самого большого дома в стране.

Стеврон и другие Фреи, записавшиеся в Легион, довольно часто демонстрировали свою полезность. Какое бы задание они ни получали, они выполняли его добросовестно и представляли свой дом с честью, честностью и доблестью. Была вероятность, что они были просто избранными, но даже этого было достаточно, чтобы удовлетворить Грегора и других легионнеров.

Вскоре в ряды Легиона вступило еще больше Фреев. Несколько человек добровольно вступили в Ночной Дозор. Сир Тео Фрей даже занял вакантное место в Королевской гвардии Роберта после увольнения Джейме Ланнистера.

Грегор был поражен тем, как много хорошего могли сделать Фреи. Ему казалось, что он сильно недооценил их. По крайней мере, большинство из них. Но в отношении одного он был уверен, что все это время был прав.

Дом Фреев, возможно, и находился на пути к восстановлению своей чести, но его патриарху давно пора было уйти в отставку. Однако при всех своих многочисленных недостатках лорд Уолдер был единственным человеком, который поддерживал порядок в своем доме. Как только он испустит последний вздох, его потомки, скорее всего, будут сражаться и убивать друг друга за лордство Близнецов.

Если когда-то такая перспектива и обрадовала бы Грегора, то теперь он твердо решил ее предотвратить. Все, что ему нужно было сделать, это обеспечить сиру Стеврону достаточную поддержку, чтобы отвадить любых претендентов и поддержать его восхождение на пост лорда Переправы.

Как офицер Легиона без знамен, Стеврон уже имел достаточно поддержки. Насамом деле, Грегор сомневался, что ему понадобится еще какая-то поддержка. Поскольку Легион подчинялся непосредственно Горе, который подчинялся непосредственно королю, сир Стеврон, по сути, пользовался поддержкой самого Роберта. Грегор сомневался, что кто-то из Фреев окажется настолько смелым, чтобы ослушаться воли короля.

Теперь, когда у Стеврона была вся необходимая поддержка, Грегор задумался о том, как он может помочь ему заменить своего отца-лорда. Он подумал о том, что Уолдеру уже исполнилось восемь лет. Никто не стал бы оспаривать внезапную смерть старика, но Грегор дал Эддарду Старку слово, что лорд Уолдер не будет убит. Кроме того, он знал, что Уолдер не будет настолько добр, чтобы в ближайшее время умереть самому.

Поэтому Грегор решил найти ненасильственный и тонкий способ отстранить лорда Уолдера от власти и поставить на его место Стеврона. Очевидно, что старый проныра не уйдет добровольно. Но и принудить его к этому было невозможно.

Сын мог стать преемником отца при жизни последнего только в том случае, если отец вступал в Ночной Дозор (как это сделал лорд Джеор) или если отец становился недееспособным.

Уолдер был слишком стар и слишком горд, чтобы принять черную одежду, но… было много способов, с помощью которых восьмидесятилетний мужчина мог быть признан непригодным для руководства своим домом. Грегор решил немного поразмыслить над этими способами. В любом случае, он не примет решения, пока не будет уверен в его успехе и безопасности.

Через несколько месяцев после того, как Грегор побывал на Стене, во рву Кейлин появился бард. Никто не мог точно сказать, кто этот бард и откуда он взялся. Он просто появился и предложил Грегору свои услуги.

Только Гора понял, что эти «услуги» не были его талантом владения арфой.

Грегор пригласил менестреля к себе в солярий под предлогом обсуждения с ним контракта.

Как только дверь в солярий была заперта, а территория признана безопасной, бард прекратил свое выступление. Именно тогда Григор Клиган и Манс Рейдер встретились лицом к лицу.

Конечно, Грегор сразу же разгадал маскировку Короля-за-Стеной. Но, опять же, фарс никогда не был рассчитан на то, чтобы одурачить Гору.

Манс признался, что отнесся к вызову Григора с большим скептицизмом. Насколько он знал, это могла быть просто ловушка, призванная заманить его на юг и заставить предстать перед судом короля Роберта. Никто не мог упрекнуть его в развитии этой теории.

Когда Григор спросил Манса, что в конечном итоге побудило его дать шанс на встречу, бывший дозорный заявил, что поскольку Григор пощадил пятерых его людей, он чувствует себя отчасти обязанным ему. Он также процитировал слова дома Клиганов из Рва Кейлин: Всех приветствуем. Он поспорил, что даже Вольный народ считается «всеми». Но больше всего его занимало содержание послания, которое передал ему Грегор. Упоминания Горы о Долгой ночи и Иных убедили Манса, что Григор не вводит его в заблуждение и не обманывает.

В любом случае, Грегор был доволен, что Король-за-Стеной решил выслушать его. Это ознаменовало завершение первого из многих шагов в долгом процессе привлечения Свободного народа на юг. Второй шаг обсуждался на этой встрече.

И снова Грегор подробно рассказал о своих «видениях» и о том, как одно из них предупредило его о Долгой ночи. Манс, казалось, поверил в эту историю почти без сомнений. Это было неудивительно, ведь он сам предсказал наступление Долгой ночи на основе уроков, почерпнутых из вечных сказок и мифов.

Манс не стал отрицать обвинения Григора в том, что он замышляет привести весь Вольный народ к югу от Стены. Если он не вернется с этой встречи, утверждал он, они все равно пойдут в поход без него. Только они будут менее организованы и более отчаянны. И терять им придется гораздо меньше.

Вскоре после этого Григор признался, что желал войны не больше, чем Манс. Как бы то ни было, он надеялся дать Вольному народу безопасность и защиту, которые были обеспечены всем вестеросцам, жившим к югу от Стены. Решение, к которому он стремился, предполагало наименьшее кровопролитие.

Именно тогда Григор заявил, что хочет установить дипломатические отношения со Свободным народом. В этом начинании его поддержали лорд Эддард Старк, лорд-командующий Джеор Мормонт и король Роберт Баратеон. Эти три человека разрешили Григору привезти одичалых на юг, но только при условии, что он сможет обеспечить их сосуществование с жителями Семи Королевств.

Грегор недвусмысленно разъяснил, что ожидает Свободный народ после переселения на юг. Во-первых, они не должны будут преклонять колени перед Робертом или любым другим человеком. Они не должны будут участвовать в конфликтах или спорах. Для тех, кто желал жить отдельно от общества, были выделены определенные участки земли. В идеале они могли бы жить в сотне миль от Дара. Тем, кто готов был жить рядом с «коленопреклоненными», предоставлялось достаточно жилья.

Независимо от того, куда они отправлялись, одичалые должны были соблюдать те же нормы, что и жители Семи Королевств. Они не могли воровать, насиловать или убивать. При желании они могли поступить на службу к лорду или рыцарю в обмен на золото, еду и кров. Грегор не стал бы протестовать, если бы они решили вступить в Легион. Он вообще приветствовал бы всех, кто приходил к нему.

Манс долго размышлял над предложением Грегора. Его впечатлило, что Гора предусмотрел практически все детали. Очевидно, он заботился о благополучии Свободного народа не меньше, чем сам Манс. Он также прекрасно понимал, к каким последствиям может привести оставление их к северу от Стены.

В конце концов, Король-за-Стеной решил принять предложение Григора Клигана.

Этот момент означал начало третьего этапа.

Поскольку к северу от Стены жило так много людей, и из-за восьмитысячелетнего соперничества между Вольным народом и Семью Королевствами Манс не стал бы сразу отправлять всех на юг. Грегор согласился с ним, что было бы разумнее и практичнее сначала отправить на юг небольшую группу избранных. Когда жители Семи Королевств привыкнут к их присутствию, можно будет отправлять более крупные и разнообразные группы одичалых.

В конце встречи Манс сказал Грегору, что отправится на север и соберет вождей кланов Вольного народа. Он расскажет им об договоренности с Горой. Можно было не сомневаться, что некоторые из них усомнятся в его правдоподобности. Некоторые усомнятся в мотивах Манса, что он вообще вел переговоры с «коленопреклоненным». Он был уверен, что большинство из них не будут обращать внимания на средства и сосредоточатся на цели.

После того, как он завоевал их, он выбирал, кто из них первым отправится на юг. Он будет составлять эту группу осторожно, осмотрительно и внимательно.

Манс приведет эту группу в замок Крастера ровно через четыре месяца. Он умолял Грегора отправиться в замок в тот же день, поскольку, независимо от того, кого он выберет, Вольный Народ захочет встретиться с человеком, который, рискуя собственной жизнью, торговался за их.

Пока ему не нужно было заходить в дом Крастера, Грегор был доволен тем, что местом их встречи стал замок. Кроме того, он хотел бы иметь возможность встретиться с переселенцами из одичалых и непосредственно оценить их сильные и слабые стороны.

После того как Манс покинул Ров Кейлин, Григор написал в Винтерфелл, Королевскую Гавань и Черный замок, сообщая лорду Эддарду, королю Роберту и лорду-командующему Джеору, что он успешно провел переговоры с Мансом Рейдером, которые можно было бы назвать договором. Он рассказал им о плане постепенного вывода одичалых на юг и попросил разрешения продолжить реализацию этого плана.

Все три человека быстро написали ответ, подтвердив, что Гора может приступить к этому начинанию. Однако они по-прежнему не хотели разрешать Мансу Рейдеру поселиться в Семи Королевствах. В настоящее время его по-прежнему считают дезертиром и мятежником в Дозоре. Тем не менее, они разрешили продолжить переговоры с Мансом, поскольку они были направлены на общее благо.

В начале 290 года от завоевания эйегона Грегор, Дейси, малый Джон Амбер и группа легионеров — большинство из них были северянами — ехали к северу от стены. Дозор выделил отряд из полудюжины рейнджеров, которые должны были сопровождать их до самого замка Крастера.

Хотя в Вестеросе был самый разгар лета, в этой части страны было почти так же холодно, как северной зимой. Грегор был облачен в два ларца из толстой кожи и шерсти двойной вязки, но холод все равно ощущался.

Однако главная забота Грегора была не о себе. Она касалась того, кто ехал рядом с ним.

На протяжении всей поездки в Крастерс взгляд Грегора постоянно перемещался на Дейси. За пару месяцев до этого она снова забеременела. Живот еще не был заметен, но все равно был.

Грегор знал, что Дейси была способным бойцом даже во время беременности. Тем не менее, его нельзя было избавить от забот, свойственных заботливому мужу и будущему отцу. Тем не менее, он неохотно согласился на ее просьбу сопровождать его к северу от стены.

Им потребовалась почти неделя, чтобы добраться до замка Крастера. Манс и его соотечественники уже собрались там, когда они прибыли. Точнее, они находились на окраине замка, поскольку Крастер оказался очень любезным хозяином. Грегор ожидал этого.

С другой стороны, Крастер объявил свои владения нейтральной территорией. Он объявил, что если на ней начнутся бои, то никому — будь то Ночной Дозор, легионер или свободный народ — здесь больше не будут рады.

Дозорные и одичалые обменялись гневными взглядами и оскорблениями, но оружие не доставали. У легионеров не было конфликта ни с одной из сторон, поэтому им удалось сохранить мир.

Именно тогда Григор встретил одичалых, которых Манс выбрал в качестве первых переселенцев в Семь Королевств. К его удивлению и радости, одним из них оказался Тормунд Великан.

Грегор потратил некоторое время на то, чтобы коротко, но тщательно опросить каждого из Свободных Людей. Некоторые сначала отказывались отвечать на его вопросы, но когда он заявил, что от уровня их сотрудничества зависит сама их жизнь, они стали гораздо сговорчивее.

В конце концов, Гора решил, что каждый одичалый из этой группы был готов к интеграции в Семь Королевств. На самом деле, они, вероятно, были самыми идеальными кандидатами на роль представителей всего Свободного народа. Это был очень обнадеживающий знак.

Грегор решил сразу же отправить эту группу на юг. Прежде чем они отправились обратно на Стену, он сказал Мансу, чтобы тот еще раз навестил Ров Кейлин через два месяца. К тому времени Гора должен был определить, смогут ли другие обитатели рва терпеть Вольный народ настолько, чтобы жить с ними.

Если бы это не сработало, они бы не отказались от плана иммиграции. Они просто попробуют поселить первую группу одичалых в более отдаленном месте и подождут некоторое время.

Если все получится… то еще через четыре месяца Манс должен был собрать вторую группу одичалых в замке Крастера, и Грегор снова встретится с ними там.

Грегор заранее уведомил жителей Рва Кейлин о своем договоре со Свободным народом. Естественно, многие из них усомнились в этом, но после всего, что сделал для них их повелитель, подавляющее большинство было готово дать его предложению шанс.

Поначалу поселение одичалых в Рве Кейлин оказалось довольно сложной задачей. В первые пару недель произошло несколько драк и разногласий. Никто не был убит, но несколько человек получили серьезные ранения. К счастью, мейстеру Кеннику удалось вылечить их всех до того, как началось заражение.

Высшие офицеры Легиона решили показать пример своим товарищам. Они часто устраивали спарринги с Вольными людьми на тренировочном дворе и делили с ними мясо и медовуху в Большом зале. Грегор даже учредил место для Вольного народа в своем личном совете, куда был назначен Тормунд.

Через два месяца после первой встречи у Крастера Манс вернулся в Ров Кейлин в качестве барда. Грегор сообщил ему, что пока все прошло успешно, и велел со всей поспешностью собрать вторую группу Свободных людей.

Еще через два месяца Манс так и поступил. Грегор снова поскакал на север, к Крастеру, и осмотрел новых избранников Короля-за-Стеной на предмет иммиграции. Эта группа была немного больше и шире, но Гор одобрил каждого из них. Всех их быстро повели на юг.

Этот процесс продолжался в течение следующих пяти лет. Каждые четыре месяца население к северу от Стены уменьшалось на определенную величину, а к югу от нее — увеличивалось. Состав каждой группы одичалых различался по размеру, характеру и общему статусу, но всех их объединяло одно — стремление к выживанию. Пока они не убивали других безжалостно в этом стремлении, Грегору этого было достаточно.

Не желая перенаселять Ров Кейлин, Грегор обратился к северным лордам с просьбой найти места для поселения Вольного народа. Большинство из них не хотели уступать одичалым даже акр земли, но некоторые, более снисходительные и добродушные, согласились выделить несколько участков.

К концу пятого года Великого лета лагеря одичалых можно было найти на значительной части Севера. Некоторые из этих лагерей даже принимали пожизненных жителей Семи Королевств.

Более половины Вольного народа все еще проживало по ту сторону Стены, но с той скоростью, с которой они вливались в Семь Королевств, большинство из них — если не все — окажутся на правильной стороне к началу следующей зимы.

Поскольку Север был самым большим из Семи Королевств, никто не беспокоился, что там не хватит места ни для одичалых, ни для северян. Учитывая, каким пустым и безлюдным казался Север до этого, недостаток земли не был проблемой.

Однако некоторые опасались, что еды не хватит на всех. Оказалось, что они ошибались. Свободный народ выживал на протяжении веков только за счет охоты. У них были способы выращивать урожай даже в самых суровых погодных условиях. Используя метод, похожий на стеклянные сады Винтерфелла, они сумели посеять свои собственные культуры. С помощью Легиона без знамен Вольный народ даже сумел открыть свой собственный рынок и наладить торговые отношения с другими регионами Вестероса.

Многие люди подозревали, что Свободный народ просто представляет для них опасность или является пустой тратой места и пищи.

Свободные люди действительно представляли опасность, но только для тех, кто им перечил. И они отнюдь не были пустой тратой пространства и пищи.

Грегор обнаружил, что они могут быть весьма полезны. Полезными в том смысле, в каком не могли быть (или не могли позволить себе быть) легионеры.

Например, они смогли помочь Грегору решить вопрос с Рамси Сноу.

Два года назад Грегор вызвал к себе дюжину самых кровожадных одичалых, заявив, что у него есть для них задание. Они с радостью согласились выполнить его, лишь бы убить.

Когда они собрались все вместе, Грегор сказал им, что их цель — убить молодого безродного мальчика. Это застало их врасплох. Не потому, что у них были какие-то сомнения по поводу убийства ребенка, а потому, что это было нехарактерно для Горы.

Затем он рассказал им, кем был Рамси и кем он вырастет. Даже Тентены были потрясены тем, как Грегор описал его. Они согласились на эту работу без колебаний.

Их цель была проста: они должны были незаметно убить Рамси. После его смерти они должны были найти способ свалить вину на его пахнущего духами слугу, Рика. Несколько человек из этих двенадцати были экспертами в манипуляциях и обмане, так что эта второстепенная задача была для них выполнима.

Дюжина одичалых убийц отбыла в направлении Дредфорта и прилегающих к нему деревень в более ранние часы. Через три дня они вернулись в Ров Кейлин. Несколько из них были забрызганы кровью, но большая ее часть принадлежала не им.

Они ничего не сказали Грегору; лидер команды лишь слегка кивнул ему, и это было все подтверждение, в котором нуждался Гора.

В конце той же недели Грегор услышал, как два легионера сплетничают возле оружейной. Один рассказывал другому, что где-то слышал, как лорд Русе Болтон впал в ярость из-за смерти мальчика на его землях. Предполагаемый виновник преступления — человек, от которого воняло так, будто он никогда в жизни не мылся, — был буквально разорван на куски по приказу Болтона. Грегор мог только улыбнуться, услышав эту новость.

Еще один случай, когда Вольный народ продемонстрировал свою полезность, произошел на четвертом году Великого лета. На этот раз они помогли Грегору в деле, связанном с линией наследования Близнецов.

Когда они впервые переселились к югу от Стены, одичалые принесли с собой несколько трав и других ингредиентов, которые были ключом к искусству алхимии. Человек, обученный этому искусству, мог использовать эти ингредиенты для изготовления лекарств, ядов, успокоительных, возбуждающих и любых других зелий.

С помощью пары опытных алхимиков Грегор смог создать напиток, который действовал аналогично определенному наркотику, который он когда-то использовал как агент ЦРУ в своей первой жизни. Этот препарат вызывал инсульт у того, кто его принимал. Инсульт не был смертельным, но жертва на неопределенное время впадала в кататонию.

После того как напиток был доведен до совершенства, Грегор разыскал сира Стеврона Фрея и рассказал ему о его действии. Скоро приближался восемьдесят пятый день именин лорда Уолдера Фрея. Гора подал сиру Стеврону идею присутствовать на празднике его отца и незаметно подсунуть ему напиток.

Сир Стеврон был ошеломлен таким предложением, но лишь на мгновение. После этого он быстро согласился.

За две недели до того, как Уолдеру Фрею исполнилось восемьдесят пять лет, сир Стеврон отправился на Переправу с отрядом отцовских помощников и своих товарищей-легионеров.

В день восемьдесят пятых именин лорда Уолдера в Рве Кейлин не произошло ничего особенно интересного или примечательного.

На следующий день что-то произошло.

Во второй половине дня прилетел ворон. Он принес послание, на котором был начертан символ Близнецов. В послании сообщалось, что лорд дома Фреев впал в состояние, которое можно описать только как кому, вызванную шоком. Не было никаких указаний на то, что послужило причиной приступа, и Уолдер Фрей не подавал признаков выздоровления. Поэтому его сын и наследник, сир Стеврон, занял пост главы их дома.

Через несколько дней из Королевской Гавани пришло еще одно письмо. Это была декларация, подтверждающая отстранение кататонического Уолдера Фрея от власти и последующее назначение Стиврона Фрея новым лордом Переправы.

Как и надеялся Грегор, никакой вражды за власть над Близнецами не возникло. Сир Стеврон Фрей по-прежнему пользовался полной поддержкой Легиона без знамен, и многие его сводные братья и родственники уже предпочитали иметь его своим предводителем, а не кого-либо другого, включая себя.

Вскоре после этого Стеврон отправил Грегору еще одно сообщение, в котором говорилось, что он, скорее всего, не вернется в Ров Кейлин, поскольку Близнецы остро нуждаются в надлежащей организации. Грегор ответил, что все понимает, и пожелал лорду Стеврону удачи в наведении порядка в своем доме.

Грегора не беспокоило, что Стеврон Фрей не сможет установить стабильность в своем доме. Он был только рад, что лорд Уолдер больше не контролирует ситуацию. Этот старый проныра уже достаточно заразил мир своим семенем. Теперь будет больше места для других детей.

Это было весьма удачно, поскольку многие пары в последнее время были заняты. Это касалось и дома Мормонтов, и обеих ветвей дома Клиганов. Грегор следил за всеми детьми, родившимися в Великое Лето, особенно за теми из них, которые принадлежали к семьям, с которыми он был близок.

Первым представителем поколения после восстания Грейджоя была Арья Старк. Она родилась вскоре после того, как Бейлон уступил свою корону Роберту.

Через несколько месяцев леди Селиса Баратеон родила своему мужу-лорду дочь, которую назвали Ширин.

В середине 290 года после завоевания Эйегона леди Дейси родила второго ребенка. Это был еще один сын, которого они с мужем назвали Аливер в честь деда Грегора по отцовской линии.

В том же году Кейтилин Старк родила своему мужу еще одного сына по имени Брандон, а королева Серсея родила черноволосую дочь по имени Джоанна.

Кроме того, Обара Мартелл и Нимерия Мартелл забеременели, к радости их отца и мужей (и, кстати, Григора).

Обара родила в первом месяце 291 года от завоевания Эйегона у них с Сандором родилась дочь по имени Тайта.

Через два месяца Нимерия родила. Она подарила лорду Джораху сына по имени Эдвил.

В начале 292 года от завоевания Эйегона Лиза Талли родила своего второго ребенка и первого сына. Она назвала ребенка Робином, и, по общему мнению, он был здоровым мальчиком. Идеальный наследник для лорда Джона.

В конце 292 года от завоевания Эйегона лорд Грегор и леди Дейси обзавелись третьим ребенком и первой девочкой. Они дали своей дочери имя Валлори, и она быстро стала радостью Рва Кейлин.

Принц Оберин Мартелл не сидел сложа руки. Эллария Сэнд подарила своему мужу еще двух дочерей: Дореа в 291 и Лореса в 293 году от завоевания Эйегона.

Обе эти девушки были тетями с момента рождения. Вскоре после этого они снова стали тетями.

В конце 293 года от завоевания Эйегона Нимерия родила Джораху дочь по имени Джейна.

В начале 294 года от завоевания Эйегона Обара подарила Сандору сына по имени Морс.

Во второй половине 294 года нашей эры королева Серсея родила девочек-близнецов — Мирцеллу и Кассану.

Казалось, что с каждым годом семья Грегора — как его кровные родственники, так и Легион без знамен — становилась все больше.

Увы, в какой-то момент она стала немного меньше.

В течение первого года после восстания Грейджоя Виктарион Грейджой искал идеальную жену. Несмотря на предложение Григора жениться на женщине из другого региона Вестероса, Виктарион рассудил, что Острова еще не готовы к такой форме дипломатии. Он устроил бы свадьбу своего наследника за пределами владений своей семьи, но сам взял бы в невесты Железную женщину.

К началу следующего года Виктарион ухаживал за Гизеллой Гудбразер, второй из двенадцати дочерей лорда Горольда Гудбразера. Менее чем через год после этого утонувший священник увидел их свадьбу у гавани во рву Кейлин.

Вскоре после того, как у Грегора и Дейси родилась дочь Вэллори, Гизелла ожидала пополнения в семье. Именно тогда ее супруг-лорд обратился к Грегору по личному делу.

Как бы Виктарион ни любил Ров Кейлин и людей, которые его занимали, он хотел, чтобы его дети родились в Пайке. Кроме того, он считал, что достаточно долго отсутствовал на Железных островах. Ему пора было занять свое место лорда-правителя островов, а сделать это с материка он не мог.

Грегор полностью понимал обязанность Виктариона вернуться в Пайк. Он пожелал ему удачи в исполнении обязанностей сеньора Железнорожденных и выразил надежду, что Гизелла родит ему множество сильных сыновей и дочерей. Железный капитан был очень тронут этими словами, и он дал обет, что если его первым ребенком будет мальчик, то он назовет его в честь Горы.

После ухода Виктариона у Железных островов не было представителя в совете Грегора. Но вакансия была занята довольно быстро. Как ни странно, ее занял Марон Грейджой.

Хотя Марон пришел в ров в качестве заложника, он довольно хорошо приспособился к своему плену. Никто не обращался с ним несправедливо или недоброжелательно. Ему было позволено все, кроме возможности в одиночку выходить за пределы рва. Виктарион не пожалел времени, чтобы обучить племянника морали и принципам Легиона без знамен. Поначалу Марон был крайне недоволен дядей и этими уроками, но со временем твердо усвоил и оценил их.

Грегор мог видеть, как изменился Марон за это время. Именно такие изменения произошли с Виктарионом, когда он только вступил в Легион.

К тому времени, когда Виктарион стал женатым человеком, Григор обратился к королю Роберту с просьбой освободить Марона от роли заложника. Рассмотрев основания для этой просьбы Горы, Роберт Баратеон согласился вернуть Марону свободу. Вскоре после этого Марон был принят в Легион без знамен.

Марон был там, когда Виктарион Грейджой покинул ров. Он наблюдал, как его дядя вместе с тетей плыл по Рубежу на борту «Железной Победы». Они помахали ему, и он помахал в ответ.

Хотя Марон уже мог вернуться домой, он по собственной воле решил остаться в Моат Кейлин. Именно тогда Грегор обратился к нему с предложением присоединиться к его тайному совету. Марон согласился почти сразу.

В середине 293 года от завоевания Эйегона Грегор получил ворона из Пайка. Ему сообщили, что леди Гизелла Грейджой подарила своему мужу-лорду сына, и, верный своему слову, Виктарион назвал своего наследника Грегором.

В мире появилось так много новых жизней. Большинство из них никогда бы не существовало в оригинальной вселенной. Осознав это, Грегор почувствовал причудливое чувство самоудовлетворения.

В середине 294 года от завоевания Эйегона наступила половина Великого лета. Пройдет совсем немного времени, и король и верховные лорды сделают наступление Долгой ночи общеизвестным. Они определили конкретную дату, когда они выступят; это будет первый день седьмого месяца того года.

Большую часть недели, предшествовавшей этой дате, Грегор провел в своем солярии. Он пытался придумать, как свести к минимуму последствия обнародования информации о Долгой ночи. Беспорядки, конечно, будут. Его работа заключалась в том, чтобы не допустить анархии и хаоса. Люди должны были знать; они не могли не знать о Долгой ночи. Но некоторые из них не захотят слушать или вообще откажутся слушать. Задача Грегора состояла в том, чтобы как можно больше людей признали и поняли правду, и сделать это как можно скорее. Чем скорее они столкнутся с реальностью, тем лучше будет для них.

Пока он пребывал в задумчивости, к Грегору пришел Полливер. Высокий человек с черной бородой протянул свернутый лист бумаги и сказал своему хозяину:

— «Послание для вас, сир».

Взяв пергамент у своего соратника, Грегор спросил

— «Откуда?»

— «Ну, ворона не было, сир, — сказал Полливер, — всадник подъехал к Козуэю. Он подбросил его».

— «Всадник с юга?»

пробормотал Грегор, немного озадаченный.

Ближайшим домом к югу от Рва Кейлин был дом Рид. После этого ближайший дом находился в Речных землях, а это более двух недель пути на лошади.

Грегор стряхнул с себя недоумение, открыл пергамент и прочитал его.

Затем он прочитал его еще раз, так как подумал, что в первый раз прочитал его неправильно.

Нет. Каждое слово было таким же, как и во второй раз.

Не поднимая глаз от пергамента, Грегор объявил:

— «Полливер… у нас сейчас будет гость. Причем довольно неожиданный гость».

— «Сир?»

произнес Полливер, подняв бровь.

— «Я не могу сейчас объяснить», — заявил Грегор, — «Просто… держите меня в курсе, если какие-нибудь краноногие появятся в пределах видимости от ворот».

— «Как скажете», — пообещал Полливер. Затем он повернулся и вышел из солярия, снова оставив Гору в одиночестве.

Грегор смотрел, как Полливер уходит, а затем закрыл свою дверь и прислонился к смежной стене. При этом он опустил взгляд на пергамент в своей руке и глубоко вздохнул.

В настоящее время у него и так было много проблем, о которых нужно было беспокоиться. У него была привилегия решать большинство из этих проблем самостоятельно. Он не просил об этой новой проблеме. Тем не менее, казалось, что он застрял с ней.

На Севере существовала поговорка: Если отнять детеныша волка у матери, волчица всегда будет пытаться вернуть свое дитя, даже рискуя собственным благополучием.

Согласно посланию, Грегор скоро узнает, насколько верна эта поговорка.

Глава 32 Надвигающаяся борьба

Прошел очередной оборот луны.

Однажды ранним утром небольшая группа из тринадцати человек подошла к Рву Кейлин с юга. Отряд состоял из дюжины мужчин и одной женщины. Сам лорд Грегор Клиган встретил их у ворот, как и ожидал.

Эти люди, очевидно, были кранногменами. Они были относительно невысокого роста, особенно по сравнению с обычными северянами. Они носили плащи с капюшонами, которые накидывали на плечи, как саваны, а вместо мечей носили трезубцы и сети.

Женщина была выше любого из двенадцати своих спутников-мужчин. Грегор знал почему: она не была жительницей Краннога.

Она также была одета в плащ. Капюшон был надвинут так, что скрывал ее лицо в тени. Пока они находились снаружи, ни она, ни двенадцать мужчин не снимали капюшонов.

Грегор поприветствовал их у рва и проводил до своего солярия.

Как только они оказались там, тринадцать новоприбывших откинули капюшоны и открыли свои лица.

Внимание Горы сразу же переключилось на женщину.

Она изменилась.

Во-первых, она была выше ростом и фигуристее. Но эти изменения были естественными. Некоторые другие — нет.

Ее волосы были выкрашены в светлый цвет. Ее некогда серые глаза теперь были цвета лесного ореха. Ее щеки были усеяны веснушками. Ее лицо каким-то образом было вылеплено так, что казалось меньше.

Только самые дорогие друзья и близкие родственники узнали бы ее вблизи. Все остальные не имели ни малейшего представления о том, что она — волк в овечьей шкуре.

Но она все еще была волчицей. Кареглазой, сероглазой, бледнокожей, длиннолицей волчицей. Однажды она снова станет такой.

Все эти изменения цвета лица были обратимы; ни одно из них не было постоянным. Однако на данный момент они должны были остаться. Это был единственный способ сохранить ее безопасность. И единственный способ сохранить того, кого она любила больше всего на свете, в безопасности и одновременно рядом.

Нынешняя ситуация стала результатом гениального мышления Ашары Дэйн.

Видя, как отчаянно Лианна Старк тоскует по своему сыну, леди Ашара разработала тщательно продуманный план, чтобы свести ее и Джона вместе. Этот план не предполагал раскрытия миру того, что Лианна жива, или истинной личности Джона.

Строго говоря, замысел был прост. Лианна должна была отправиться в Ров Кейлин под видом простолюдинки, ищущей работу. Затем Эддард Старк отправлял своего «незаконнорожденного» племянника в ров Кейлин на воспитание в дом Клиганов.

Задача Грегора заключалась в том, чтобы Джон служил его оруженосцем, а Лианна служила служанкой. Точнее, она должна была стать личной служанкой Джона.

Изменить внешность Лианны и дать ей новую личность было проще простого. Сложнее было убедить лорда Эддарда сотрудничать с ними. Это было не только сложно, но и довольно трудоемко.

Поскольку у Грейвотерского дозора не было лежбища, единственным средством связи с Домом Ридов были всадники. Лорд Хоуленд доставил план леди Ашары в Винтерфелл всего через несколько недель после его разработки. Послание было составлено в виде кода, основанного на загадках, на случай, если его каким-то образом перехватит другая сторона.

Поначалу лорд Эддард отказывался даже рассматривать этот план, опасаясь того, что может случиться с его сестрой или ее сыном, если их обнаружат. Хотя он очень быстро отправил ответ, всаднику потребовалось еще несколько недель, чтобы вернуться в Грейуотерский дозор.

Вот почему потребовалось семь лет, чтобы привести план Ашары в исполнение. Большую часть этого времени лорд Эддард и принцесса Лианна обменивались фрагментами письменного спора. Он был полон решимости не принимать этот чрезвычайно рискованный план; она была столь же решительно настроена убедить его принять его.

В итоге Лианна выиграла спор, когда умоляла брата выслушать ее как родителя. Она указала, что если Эддарда каким-то образом разлучат с Роббом, Сансой, Арьей или Браном, он сделает все возможное, чтобы воссоединиться с ними, даже рискуя собой. Когда Нед не смог ничего отрицать, он, наконец, сдался.

К счастью, сам Джон Сноу не стал протестовать, когда впервые узнал об этом предложении. На самом деле он был в восторге от мысли, что ему предстоит отправиться в Ров Кейлин и встретиться со знаменитым лордом Грегором Клиганом. Подвиги Григора были хорошо известны в Винтерфелле, особенно среди детей, высокородных и прочих. Так случилось, что Робб и Арья Старк, очевидно, немного завидовали тому, что их кузен будет первым из них, кто встретится с Горой.

Григор Клиган был проинформирован об этом только после того, как Эддард уступил просьбе сестры. Именно в тот день прибыл тот самый всадник с роковым письмом.

Пережив свой первоначальный шок от приезда Лианны в Ров Кейлин, Григор быстро согласился на уловку Ашары Дейн. Он почти жалел, что не подумал об этом первым. Он чувствовал, что мог бы; он должен был признать, что это было очень тщательно и умно придумано.

Он был доволен тем, что Джон Сноу стал его оруженосцем. Уиллас Тирелл был его оруженосцем со времен турнира в Ланниспорте, но, хотя он прекрасно справлялся со своими обязанностями, в том году он отметил восемнадцатый день тезоименитства. Он был уже слишком стар, чтобы продолжать работать оруженосцем. Как будущий лорд Великого дома, он должен был поддерживать образ достоинства и респектабельности в зрелом возрасте.

Наследник Хайгардена продолжит работать в тайном совете Григора, но Джон Сноу заменит его в качестве оруженосца Горы.

Между тем, соглашение между Лианной и Джоном было прописано очень подробно: она будет его служанкой и не более того. Чтобы защитить его, она не должна была говорить ему, кто она и как связана с ним. Даже если он поклянется, что больше никому не расскажет, она не могла рисковать тем, что кто-то узнает правду. Конечно, Варис уже знал правду и продолжал хранить ее в тайне, но Паук был не единственным человеком в Вестеросе, у которого были шпионы.

Несмотря на эти условия, Лианна не собиралась вечно скрывать правду от Джона. Все, что имело значение, — это то, что она была рядом с ним; это все, чего она хотела. К тому же, при таком раскладе он, по крайней мере, будет с ней знаком, и ему будет гораздо легче понять правду, когда она, наконец, откроется ему.

Джон Сноу прибыл в Ров Кейлин в тот же день. Его сопровождали несколько человек из числа вооруженных людей его дяди. Грегор встретил его у северных ворот и проводил в комнату.

Комната Джона находилась в центре башни лорда. Спальня Грегора и Дейси располагалась пятью этажами выше. Вэллори все еще находилась в детской на этаж ниже комнаты родителей, а Рикард и Аливер делили комнату на следующем, самом верхнем этаже.

Башня лорда обычно предназначалась для дома Клиганов и их самых знатных приближенных. Несмотря на то, что Джон Сноу был назван бастардом, его все равно признали сыном Старка. Благодаря этому, а также тому, что он был новым оруженосцем Григора, ему выделили отдельную комнату в башне лорда.

Лианна была в комнате Джона, когда он и лорд Грегор пришли туда. Когда она наконец увидела своего сына после одиннадцати лет разлуки, она была потрясена. Он так вырос. Он был так похож на нее (во всяком случае, до того, как она изменила свою внешность).

Она почувствовала непреодолимое желание броситься вперед и обнять своего сына. Ради его и своего блага она этого не сделала. Она просто поприветствовала его улыбкой, легким наклоном головы и практичным бормотанием

— «милорд».

Он поблагодарил ее за то, что она сделала его желанным гостем, и отправился устраиваться.

Грегор решил оставить их наедине на некоторое время. Он решил, что вполне может позволить им сблизиться, даже если они смогут делать это только как хозяин и слуга.

Он вышел из этой спальни с чувством глубокого облегчения. До сих пор план леди Ашары осуществлялся безупречно и без каких-либо неожиданных осложнений. До тех пор, пока Лианна сможет продолжать этот фарс в качестве служанки, Грегору не придется беспокоиться о том, что она или Джон могут подвергнуться серьезной опасности.

Через пару месяцев после того, как вторая жена и третий ребенок Рейегара Таргариена прибыли в Ров Кейлин, у Грегора были очередные именины. В тот год ему исполнилось девять и двадцать лет. двадцать девять. В своей первой жизни он так и не дожил до этого возраста.

Грегори Уэлчу было двадцать восемь лет и семь месяцев, когда подозреваемый террорист выстрелил ему в спину. Шесть из этих лет он верно служил Центральному разведывательному управлению, и за эти шесть лет он совершил много великих дел.

Грегор Клиган все еще гордился тем, что ему удалось сделать в качестве федерального агента Соединенных Штатов. Как бы то ни было, он гораздо больше гордился тем, чего добился как вестеросец.

Грегори Уэлч, может быть, и выполнял фантастическую работу по защите своей страны, но его профессия оставляла ему очень мало времени на личную жизнь. Из-за этого он так и не познал радости создания собственной семьи. Он никогда не был женат. У него никогда не было детей. На момент смерти он даже был холост.

Грегор Клиган смог исполнить свой долг перед Семью Королевствами и одновременно создать семью. Он был женат уже восемь лет и являлся отцом троих детей. Дейси, Рикард, Аливер и Вэллори значили для него больше, чем что-либо другое в обоих мирах. Они были для него главным источником ежедневного вдохновения; они побуждали его продолжать работать над тем, чтобы Вестерос стал лучшим местом для всех.

Что касается улучшения Вестероса, то Грегор обдумывал различные способы использования своих знаний, полученных в первой жизни, на благо Семи Королевств. Он уже улучшил архитектурный аспект, внедрив цемент и бетон, и вложил порох в военное дело.

Во время Великого лета он размышлял, как еще можно обогатить культуру Вестероса. И тут его осенило: почему бы не сделать это с помощью речи?

Агентов ЦРУ часто поощряли изучать второй язык. Грегори Уэлч мог говорить на трех. Помимо английского, он свободно владел испанским и итальянским. Оба языка он выучил в колледже. Они оказались особенно полезными при выполнении заданий, связанных с расследованием деятельности наркокартелей и мафии.

Очевидно, что в этом мире никто не говорил ни по-испански, ни по-итальянски. Поэтому у Грегора не было возможности использовать ни один из них. Тем не менее, он все еще помнил, как читать, писать и говорить на обоих языках без ошибок.

Это давало ему неоспоримое преимущество. Он мог использовать оба языка в качестве секретного кода. Все, что ему нужно было сделать, это выбрать наиболее надежных союзников и обучить их одному или обоим диалектам. Тогда он сможет общаться с ними без риска быть подслушанным.

После долгих размышлений над этим вопросом Грегор решил, что будет преподавать испанский язык офицерам Легиона без знамен, а итальянский — членам своей семьи и ближайшим союзникам.

Неудивительно, что все, кому стало известно об одном или обоих этих языках, были ошеломлены. У них сложилось впечатление, что Грегор создал эти языки самостоятельно. К счастью, ему удалось убедить их в обратном. Он заявил, что обнаружил на борту судна Эурона Грейджоя набор свитков, которые были похищены у двух давно исчезнувших цивилизаций за пределами Эссоса. В свитках содержался обширный каталог языков этих королевств, а также исчерпывающее руководство по переводу обоих языков на Общий язык.

Чтобы должным образом «сохранить» языки, он заявил, что взял эти свитки под единоличное хранение и будет чтить память древних цивилизаций, возрождая их языки и используя их в качестве секретных кодов. Его приближенные и подчиненные горячо поддержали эту идею.

С самого начала Великого лета Грегор обучал сотни людей испанскому языку и десятки — итальянскому. Через пять лет большинство из них могли говорить на них довольно хорошо. Ни один из них не овладел языком полностью, но они подавали большие надежды. Таким образом, была определенная надежда, что некоторые из них смогут овладеть испанским, итальянским или обоими языками.

Пока он обучал свою семью, друзей и союзников, Григор Клиган раздумывал над тем, чтобы выучить еще один язык. Это было бы весьма полезно, если бы ему когда-нибудь понадобилось переплыть Узкое море. Перебрав варианты, он пришел к выводу, что высокий валирийский язык кажется ему наиболее подходящим.

Таким образом, Грегор поставил перед собой цель выучить старый диалект Таргариенов. Эта цель оказалась трудной, но все же выполнимой. Его успехи в изучении высокого валирийского языка были постепенными; понимать его было гораздо труднее, чем итальянский или испанский. К счастью, мейстер Кенник и несколько более культурных легионеров могли направлять и помогать ему.

Несмотря на все это время, посвященное языковым навыкам, Грегор не тратил весь свой день на развитие новых форм общения с другими людьми. На самом деле, это занимало лишь незначительную часть его обычного дня. В остальное время он тренировался на мечах, общался со своими лейтенантами, проводил тайные встречи для обсуждения судьбы Вестероса и тому подобных тем.

Одной из таких тем были основные взаимоотношения во всех девяти регионах Вестероса, особенно те, которые касались его семьи.

Спустя еще несколько месяцев после того, как Грегор отпраздновал свой двадцать девятый день именин, он получил ворона из Кастерли-Рок. Он принес известие о некой свадьбе. Эта свадьба была знаменательна тем, что делала Григора родственником Великого Дома западных земель.

В начале той недели Тирион Ланнистер и Эллин Клиган соединились в септе Утёса Кастерли. Их помолвка длилась целых пять лет, поскольку они решили подождать, пока Эллин исполнится восемь и десять лет.

В обычных условиях Тайвин Ланнистер приказал бы им соединиться как можно скорее. Однако в силу определенных обстоятельств он позволил им подождать полдесятка лет.

С тех пор как Эллин вернула Брайтроар Дому Ланнистеров, а Грегор убедил Джейме вновь занять место наследника Утеса Кастерли, лорд Тайвин стал гораздо более внимательным и снисходительным к Клиганам. Грегор по-прежнему был уверен, что Повелитель львов использует Эллин в качестве политического заложника, но теперь он хотя бы относился к ней с некоторой долей доброты. Каким бы суровым, неумолимым и безнравственным ни был Тайвин, он не становился жестоким без провокации. Пока Эллин вела себя хорошо — а Грегор не сомневался, что так оно и будет, — ей ничего не угрожало.

Грегор хотел бы присутствовать на свадьбе сестры, но его обязанности на Севере мешали ему. Однако Сандору удалось присутствовать. Собственно, именно он и отправил письмо. Он подробно рассказал брату о том, что произошло.

смена плаща была интересным зрелищем. К этому времени рост Эллин превышал шесть футов, в товремя как Тирион был чуть ближе к четырем, чем к пяти. Чтобы он смог накинуть на ее плечи свой плащ дома, ей пришлось встать на колени в расслабленной позе. К счастью, она сделала это охотно и с радостью, к облегчению Тириона. Она избавила его от большого смущения, за что он был ей благодарен.

Пиршество состояло из семи блюд, и время от времени менестрель исполнял несколько песен. Неудивительно, что «Дожди Кастамере» звучали постоянно. Только Тайвин Ланнистер мог исполнить такую песню на свадебном пиру.

По настоянию Тириона они пропустили церемонию укладывания в постель. Грегор был рад этому. Ему не нравилась мысль о том, что кучка незнакомых мужчин публично раздевает его сестру, а затем лапает и ласкает ее, пока они несут ее в постель к мужу.

По словам Сандора, Эллин была достаточно высокой и сильной, чтобы поднять почти любого мужчину. Учитывая это, Тирион не представлял для нее никакой сложности.

Хотя церемонию укладывания в постель отменили, само укладывание в постель не отменили. Сандор мог в этом убедиться: они с Обарой имели несчастье занять гостевую спальню, расположенную прямо рядом с постельной комнатой. Он слышал все — все, что происходило в соседней комнате. Даже они с Обарой никогда не были настолько громкими. Хуже того, Обара, казалось, был поглощена подслушиванием.

Сандор был рад, что они не взяли с собой в Скалу Тайту и Морса. Однако Пес так и не смог заснуть в эту ночь. Очевидно, Тирион и Эллин тоже.

Когда он встретил Тириона и Эллин за завтраком на следующее утро, они казались влюбленными друг в друга. Очевидно, она с нетерпением ждала предыдущей ночи и наслаждалась ею так же, как и Тирион. Наверное, этому способствовало то, что Эллин провела большую часть последних пяти лет в разъездах между замком Клигана и Утёсом Кастерли. Это позволило ей и Тириону стать гораздо ближе друг к другу.

В любом случае, Грегор был рад узнать, что его сестра теперь счастлива в браке. Он знал, что Тирион сделает все, что в его силах, чтобы уберечь ее от всех и каждого, кто может причинить ей зло, включая его отца-лорда.

Увы, радостный период после свадьбы Эллин длился не так долго, как надеялся Грегор. Не прошло и двух недель, как в Ров Кейлин прилетел другой ворон. Слова этого ворона были такими же темными, как и его крылья.

В течение последних пяти лет паралич лорда Тарренса Клигана постоянно усугублялся. Он охватил его ноги и руки и продолжал распространяться по всему телу. В начале того же года паралич охватил его голову.

Буквально на днях он перенес то, что Грегор назвал бы кровоизлиянием в мозг в своей первой жизни. В этой вселенной это называлось просто кровоизлиянием в мозг.

Как бы ее ни называли, именно она окончательно убила лорда Тарренса Клигана.

Даже прочитав письмо четыре раза, Грегор не мог в это поверить. Его отец был мертв.

По лорду Тарренсу была отслужена короткая панихида. Это было частное мероприятие; на нем присутствовали только Клиганы из крепости Клигана. Тирион пришел в знак уважения к своей жене и покойному тестю. Леди Далия была весьма признательна за этот акт добросердечия.

Грегор был единственным членом своей семьи, который не смог присутствовать на церемонии. Мать и братья не осуждали его за отсутствие, но он все равно чувствовал себя виноватым за то, что не смог помочь отцу упокоиться.

После похорон Сандор подтвердил клятву верности дома Клиганов лорду Тайвину и королю Роберту. Он больше не был наследником замка Клиганов; теперь он был его лордом.

Как и его семья на юге, Грегор глубоко скорбел по своему отцу. Однако он не мог позволить себе слишком долго оплакивать его смерть. Или, по крайней мере, он не мог сделать так, чтобы она занимала все его мысли. Предстояло еще многое сделать, чтобы подготовить Вестерос к Долгой ночи. Это по-прежнему было главной обязанностью Горы.

К этому моменту к югу от Стены было вывезено около десяти тысяч одичалых. Каждые четыре месяца в Семь Королевств прибывало все большее их число.

Одичалые больше не ограничивались Севером. Используя свои связи в Вестеросе, Григор сумел устроить так, что многие из них перебрались в другие части Семи Королевств.

Некоторые из более агрессивных одичалых поселились в некоторых районах Долины. Они неплохо уживались с горными кланами этого региона.

Некоторые из более мирных одичалых поселились в некоторых частях Речных земель. В основном они жили вдоль Трезубца. Под командованием лорда Стеврона дом Фреев был очень любезен с вольным народом.

Некоторые из наиболее плодовитых диких существ поселились в некоторых районах Предела. Они поделились своими методами земледелия и охоты со многими местными жителями, что позволило им стать еще более продуктивными, чем раньше.

Это потребовало много времени, терпения, принуждения, инициативы, дебатов и терпимости, но в конце концов Грегору удалось установить некую форму прочного мира между Вольным народом и жителями Семи Королевств.

Время от времени все еще случались отдельные инциденты между одичалыми и одним лордом. Грегор брал на себя посредничество в этих спорах. Обычно ему удавалось предложить решение, которое устраивало большинство вовлеченных сторон. Конечно, он никогда не мог угодить всем, но важно было то, что конфликт всегда улаживался без какого-либо длительного ущерба.

В землях к северу от Стены все еще оставалось более девяноста тысяч одичалых. Из них Манс Рейдер имел власть над тридцатью-сорока тысячами. К счастью, он постоянно работал над тем, чтобы завоевать еще большее их число. С каждой новой партией, успешно отправленной на юг, все большее число Вольного народа склонялось к тому, чтобы присоединиться к делу Манса.

Грегор оставил бы бремя доставки одичалых в Семь Королевств на Манса. Задача Горы в этом отношении заключалась бы только в том, чтобы заботиться о Вольном народе и следить за ним, когда он окажется там.

Отношения между Вольным народом и жителями Семи Королевств постепенно улучшались. Ко второй половине 294 года от вторжения Эйегона они стали более или менее стабильными.

Именно тогда Грегор решил, что идеальным вариантом будет рассказать общественности об истинной причине прихода Вольного народа в их владения. Он отправил послание каждому из королей и каждому из лордов-правителей с предложением сообщить новость, и каждый из них ответил согласием.

В конце 294 года от вторжения Эйегона по всему королевству разнеслась весть о наступлении Долгой ночи.

Грегор не мог предсказать, как отреагирует каждый человек в Вестеросе, но он мог представить, как они воспримут эту новость. Как оказалось, реальная реакция среднестатистического человека не сильно отличалась от ожидаемой. Был шок. Было неверие. Был ужас. Был страх. Был скептицизм. Больше всего было фанатизма.

Многие отказывались верить в то, что Иные действительно собираются вернуться в мир.

Было несколько человек, которые подозревали, что это объявление — всего лишь уловка, придуманная Горой и Великими семьями, чтобы обеспечить лояльность мелких народностей. Тогда одичалые заявили, что верят в достоверность этого объявления. У Свободного народа не было причин вводить их в заблуждение на этот счет, поэтому теория о том, что объявление было обманом, умерла очень быстро.

Как только его достоверность была признана всеми, началась общенациональная паника. Многие хотели укрепиться в своих домах или переехать куда-нибудь на юг. Некоторые даже подумывали о том, чтобы переплыть Узкое море. В какой-то момент люди были в таком бешенстве, что чуть не ополчились друг на друга.

К счастью, под руководством лорда Григора Клигана, короля Роберта Баратеона и других восьми лордов-правителей страна была спасена от бурной волны хаоса. Как ни странно, Вольный народ оказался весьма полезен в этом процессе. Они смогли заверить и мелкопоместных, и рыцарей, и знатных лордов, что у всех них есть отличные шансы пережить Долгую ночь. Их предыдущий опыт к северу от Стены вполне подтверждал эти утверждения.

Именно эта уверенность в первую очередь позволила Грегору, королю и Великим Лордам восстановить мир и порядок во всем королевстве. В свою очередь, отношения между Вольным народом и Семью королевствами резко изменились к лучшему.

Действительно, теперь, когда между двумя цивилизациями установился прочный мир, все могли сосредоточиться на принятии дополнительных мер по подготовке к Долгой ночи.

Последние пять лет лорд Станнис Баратеон заботился о добыче драконьего стекла на Драконьем Камне. Несколько ящиков с этим составом были доставлены на Стену, чтобы выковать из него кинжалы, мечи, наконечники стрел и копий.

Лорд Станнис уже предоставил Ночному Дозору достаточно драконьего стекла, чтобы вооружить всех и каждого из черных братьев.

Это само по себе о чем-то говорило, ведь Дозор был в пять раз больше, чем во время восстания Грейджоя. Его численность выросла с шестисот человек до примерно трех тысяч.

Король последовал рекомендации Грегора о предоставлении определенных льгот, чтобы убедить больше людей записаться в Дозор. В результате мужчины со всей страны добровольно шли в Дозор ради своих близких. Благодаря уговорам Григора Клигана, Джеора Мормонта и Манса Рейдера, многие одичалые тоже были убеждены вступить в Дозор. В их ряды влилась даже горстка жителей Эссоса.

С новыми черными братьями Дозор смог вновь открыть несколько своих заброшенных крепостей. Черный замок, Восточный дозор у моря и Башня теней больше не были единственными занятыми замками на Стене. Теперь Вествотч у моста, Грейгард, Айсмарк, Дип-Лейк, Грингард, Лонг-Карроу, Оукеншилд и Сейбл-Холл тоже были хорошо укомплектованы и защищались.

Факелы, Римегейт, Стоунуор, Вудсвотч-бай-Пул, Стенд Стражей, Холм Инея, Квинсгейт и Ночной форт все еще были закрыты, но была надежда, что они будут вновь открыты к 300 году от вторжения Эйегона. Судя по прогнозам Дозора, это вполне может произойти.

Снабжение Стены оружием и людьми было лишь одной из задач.

Между Вестеросом и Эссосом были заключены торговые соглашения. В случае, если следующей зимой в Семи Королевствах закончится продовольствие, они должны будут обеспечить доставку провизии из-за Узкого моря. Нельзя было допустить, чтобы они пережили натиск Белых Ходоков и погибли от голода.

Кроме того, связи между девятью регионами Вестероса продолжали укрепляться, в основном за счет браков. Казалось, что каждый второй месяц рыцарь, мелкий лорд или знатный лорд из земли вступал в брак с высокородной дамой из другой части страны.

В частности, был один договор, который удивил даже Грегора.

После долгих раздумий Тайвин Ланнистер решил устроить сговор между Джейме и высокородной леди из-за пределов западных земель. Уже одно это могло удивить многих. Но что действительно ошеломило Грегора, так это то, кого лорд Тайвин выбрал в качестве преемницы. Он выбрал Линессу Хайтауэр.

Поскольку все дочери нынешних Великих Лордов были слишком молоды для Джейме, Тайвину пришлось выбрать женщину из знатного дома. Грегор мог понять, почему он выбрал женщину из Предела, и почему он выбрал именно этот дом, но почему Линесса?

С другой стороны, из шести дочерей лорда Лейтона Хайтауэра единственной, кто еще не был женат, была Малора, но она, скорее всего, была слишком стара для Джейме. К тому же, она все еще носила прозвище Безумная Малора, а учитывая, что Джейме сделал с последней, кого другие называли «Безумным»… одна мысль об этом приводила в замешательство.

Во всяком случае, Джейме Ланнистер и Линесса Хайтауэр сыграли свадьбу в начале 295 года от вторжения Эйегона. Их свадьба была гораздо пышнее, чем свадьба Тириона и Эллин, но на этот раз жених и невеста были заметно меньше увлечены друг другом. Действительно, между Цареубийцей и девушкой из Староместа было мало любви. Он женился только по настоянию своего отца-лорда, а ее больше интересовали выгоды, которые она могла получить от этого союза.

К счастью, Джейме не был таким эксплуататором или тем, кого легко принудить, каким был бы лорд Джорах Мормонт. Он хорошо одевал, укрывал и обеспечивал свою жену, но не старался угодить ей. Он побуждал ее считать свои благословения и дорожить каждым из них.

Как бы там ни было, этот брак не мог быть хуже того, что Джейме трахает свою сестру.

Кроме того, Грегор почти не сомневался, что дом Ланнистеров не постигнет та же участь, что и дом Мормонтов в оригинальной вселенной. Он был рад узнать, что Джейме оказался более напористым, чем человек, который должен был стать мужем Линессы в оригинале. Конечно, лорд Джорах отнюдь не был покладистым, но он безнадежно заблуждался в своих неудачных попытках умиротворить Линессу.

Ему очень повезло, что он полюбил Нимерию Мартелл именно в этой вселенной. Дорнийская женщина была не такой требовательной, как женщина из предела, и ей было гораздо легче угодить. По сути, все, что она когда-либо просила у своего мужа-лорда, это чтобы он позволял ей во всем сражаться рядом с ним. Видя ее в бою и зная, на что она способна, лорд Джорах выполнил эту простую просьбу.

Хотя честь дома Мормонтов была пощажена, все еще оставались некоторые ссоры из оригинальной вселенной, которые требовали посредничества Грегора.

Самый большой пример этих споров произошел в 296 году от вторжения Эйегона, когда Дом Уайтхилл из Хайпойнта пригрозил войной Дому Форрестер из Айронрата. Поводом для этого послужило то, что Ашер Форрестер лег в постель с Гвин Уайтхилл и завладел ее девственностью. Несмотря на то, что она легла в постель Ашера добровольно, ее отец лорд Ладд поспешил назвать это изнасилованием.

Форрестеры присягнули Дипвуд Мотту, а Уайтхиллы — Дредфорту. Однако ни Гальбарт Гловер, ни Русе Болтон не желали вмешиваться в это дело. Даже сам лорд Эддард Старк не стал вмешиваться. Все они просто позволяли двум домам разрешить конфликт между собой.

Однако лорд Грегор Клиган был готов вмешаться. Он, Дейси и целый взвод легионеров отправились в Волчий лес, как только узнали об угрозе лорда Уайтхилла объявить войну.

Они прибыли в Айронрат как раз вовремя. Лорд Ладд был там; он вел «переговоры» с Форрестерами. Он поставил лорду Грегору Форрестеру ультиматум: либо изгнать Ашера из Вестероса, либо он соберет свои войска и пойдет на Айронрат.

К счастью, Грегор Клиган вмешался до того, как лорд Форрестер должен был принять решение. Тогда он взял переговоры в свои руки, и с тех пор переговоры шли гораздо более гладко.

Лорд Грегор Форрестер и его родственники были любезными хозяевами, как и ожидал Грегор.

Тем временем лорд Ладд Уайтхилл был таким же напыщенным, раздражающим, неприятным, упрямым и невыносимо грубым, каким он был в видеоигре.

Конечно, Грегор не был ограничен набором вариантов диалога, как в игре. Это было очень удачно, поскольку он считал большинство вариантов жалким подобострастием, особенно по сравнению с тем, что он предпочел бы сказать на месте Форрестеров.

По правде говоря, Грегор изначально не очень-то интересовался видеоиграми. В своей первой жизни он был немного случайным геймером. В основном он играл в игры Bethesda, Valve, Ubisoft и Electronic Arts. Он также играл в несколько игр Telltale. Ему очень понравились их игры Walking Dead и Wolf Among Us. Но он презирал их игру Game of Thrones.

Один из рецензентов назвал его «влажной мечтой мазохиста». Хотя Грегор считал, что это точное описание, он предпочитал называть ее «мучительной, не приносящей удовлетворения кучей трах-мусора».

Но это было лишь его мнение. По слухам, второй сезон игры находился в разработке. Увы, он не прожил достаточно долго, чтобы увидеть его выход. Тем не менее, он был уверен, что хуже первой игры быть не может, особенно если учесть, что в конце 6-го сезона сериала Дом Уайтхилл лишился защиты Дома Болтон. Они были практически обречены на поражение.

Кроме того, Грегор вынужден был признать, что при всех своих многочисленных недостатках в первом сезоне игры были и искупительные моменты. Главным образом, это заколоть Бритта до смерти и сбросить его со Стены, избить и ослепить Гриффа Уайтхилла, воткнуть длинный меч в рот Харис и обезглавить Ладда Уайтхилла.

Сидя за столом заседаний напротив Лудда, Грегор с удовольствием обезглавил бы его по-настоящему. У него были средства, возможность и привилегия сделать это. Он мог сделать это так же стоически и без эмоций, как эта дрянь Рамси убил Итана Форрестера.

Все, что ему нужно было сделать, это подойти к Лудду, достать Саммит, взмахнуть им в воздухе, а затем его уродливая дыня головы покатилась бы по земле. Позже, когда Нед Старк захочет узнать, что произошло, Гора сможет просто заявить, что лорд Уайтхилл представлял прямую угрозу безопасности Вестероса, и он просто устранил эту угрозу соответствующим образом.

Тем не менее, Грегор все же решил не наживать лишних врагов. Кроме того, поскольку Гвин Уайтхилл была разумным человеком, Грегор был уверен, что один из ее братьев тоже должен быть в какой-то степени разумным. Очевидно, что Грифф таковым не являлся. Карл был уже давно мертв, а Эбберт учился на мейстера. Оставалось надеяться, что Торрхен окажется более порядочным, чем его отец и младший брат.

Когда Лудд закончил разглагольствовать о том, как Ашер «обесчестил» его дочь, лорд Грегор Форрестер получил шанс защитить своего сына. Гора внимательно выслушал обоих мужчин, но лорд Айронрата был, очевидно, более рассудительным из них.

Чтобы избежать путаницы, только лорда Айронрата звали «Грегор». Владыку Рва Кейлин называли просто «Гора», когда оба находились в одной комнате.

Лорд Форрестер сообщил, что Ашер готов жениться на Гвин, чтобы снять все вопросы о чести. Ашер был там и подтвердил слова своего отца: он не возражал против свадьбы с Гвин. Сама Гвин тоже присутствовала, и она не протестовала против предложения лорда Грегора Форрестера. Казалось, она даже была за него.

Очевидно, лорд Уайтхилл считал, что его семья слишком хороша, чтобы так ассоциироваться с членом Дома Форрестеров. Его устроило бы только то, что Ашера депортировали из Семи Королевств или на его клинке была бы кровь Форрестеров.

Гора не позволил бы ему ни того, ни другого.

Как королевский магистр порядка, власть Горы превосходила власть любого из лордов. Поэтому он постановил, что никто не может быть изгнан и никто не может объявить войну другому дому без его согласия. Однако он был неравнодушен к предложению лорда Форрестера женить Ашера на Гвин.

Сами Ашер и Гвин были в восторге от такой перспективы, а лорд Форрестер был рад рассмотреть любой вариант действий, не предполагающий кровопролития.

Ладд был единственным, кто не одобрял это предложение. Он был непреклонен в том, что если Ашера не отошлют, он выступит против дома Форрестеров.

Теперь настал черед Гора поставить Лудду ультиматум: он мог либо принять его предложение о женитьбе Гвин на Ашере, либо продолжать объявлять войну. Но если он выберет последнее, Гора сообщит ему, что Легион без знамен вступит в бой на стороне Форрестеров.

Гора испытывал какое-то злобное удовлетворение, наблюдая, как самодовольная ухмылка на лице Ладда Уайтхилла поспешно сменяется гримасой ужаса. Лорд Грегор Форрестер выглядел таким же ошеломленным, как и Ладд, но когда он понял, что Гора на его стороне, на его лице появилась ухмылка. Что касается Ашера, то он лишь ухмыльнулся. Гвин выглядела почти такой же нервной, как и ее отец.

В конце концов Ладд Уайтхилл нехотя согласился на условия лорда Григора Клигана, к радости Ашера и Гвин и облегчению лорда Форрестера. Однако он отказался принимать какое-либо участие в финансировании свадьбы. Гору это вполне устроило. Поскольку предложение было его, он предложил оплатить свадьбу из своего кармана. Это было вполне выполнимо, поскольку казна Рва Кейлин была практически переполнена золотом.

Три недели спустя Ашер Форрестер и Гвин Уайтхилл поженились перед сердечным деревом Айронрата. Церемонию вел Гальбарт Гловер, хозяин Дипвуд Мотт. Ладд решил не присутствовать, поэтому вместо отца Гвин выдавать замуж пришел Торрхен Уайтхилл. Казалось, он ничуть не возражал против того, чтобы его сестра вышла замуж за Форрестера.

Это был знак того, что Гора не слишком оптимистично оценивал третьего сына Ладда Уайтхилла.

Гора и высшие офицеры Легиона без знамен были приглашены на свадьбу, и Гора с радостью принял приглашение.

Когда Ашер и Гвин произносили свои клятвы перед деревом сердца, никто из присутствующих не мог усомниться в том, что они имели в виду каждое свое слово. Они были влюблены друг в друга.

Во время пира лорд Грегор Форрестер поднял два разных тоста. Первый был за этот грандиозный шаг, предпринятый для восстановления старого соперничества между Домом Форрестер и Домом Уайтхилл. Действительно, Грегор Клиган считал, что они были обычными Ромео и Джульеттой. Оставалось надеяться, что у них не будет такого же финала, как у Ромео и Джульетты (хотя это было в этом мире, где люди буквально постоянно падали замертво).

Второй тост был произнесен за лорда Грегора Клигана и Легион без знамен. Гора был удивлен, что его так выделили, но ничего не сказал, когда лорд Айронрата сделал это заявление. Лорд Грегор Форрестер объявил, что он и его друзья в большом долгу перед Горой, поскольку без него союз между Ашером и Гвин никогда бы не состоялся.

Гора смиренно принял эту честь, и он не отрицал истинности утверждения лорда Грегора.

Сразу же после пира Ашер и Гвин удалились в спальню. Хотя на Севере не было церемоний, связанных с постельными утехами, при одном взгляде на похотливые взгляды, которыми обменивались жених и невеста, можно было не сомневаться, что их брак будет заключен этой же ночью.

Грегор Клиган и его легионеры вернулись в Ров Кейлин поздним вечером. По дороге Грегор размышлял о том, сколько времени пройдет, прежде чем Ашер и Гвин станут родителями. Он полагал, что пройдет не так много времени, прежде чем у них появится первый ребенок. В конце концов, казалось, что в эти дни почти у всех рождаются дети. А в некоторых случаях и больше.

Например, леди Кейтилин Старк подарила своему мужу-лорду третьего сына в начале 295 года от вторжения Эйегона. Его назвали Рикон, вариант Рикарда, в честь покойного отца лорда Эддарда.

В том же году Лиза Аррен родила своего третьего ребенка, дочь по имени Донелла.

В последний месяц 295 года от вторжения Эйегона Нимерия Мормонт подарила лорду Джораху еще одну дочь по имени Элис.

В первом месяце 296 года от вторжения Эйегона Дэйси родила четвертого ребенка от Грегора. Это был мальчик, которого они назвали Ларис.

Позже в том же году Обара Клиган подарила Сандору второго сына по имени Дермот, а Нимерия родила им с Джорахом третью девочку, которую они назвали Бессой.

Королева Серсея Баратеон родила своего последнего ребенка, сына, которого они с Робертом назвали Томменом, в 297 году от вторжения Эйегона. Как и его старшие брат и сестра, он обладал черными волосами и голубыми глазами.

Во второй половине Великого лета дом Ланнистеров был занят, как и любая другая семья.

Каждый год после свадьбы с Джейме Линесса Ланнистер рожала по одному ребенку. Все трое были девочками, которых они с Джейме назвали Мериан, Эрин и Селина.

Грегор мог себе представить, что Тайвин Ланнистер был по меньшей мере немного взбешен тем, что у его первенца после трех попыток все еще не было наследника мужского пола. Джейме, вероятно, было все равно, какого пола будут его дети, а Линессе, скорее всего, было безразлично, так или иначе.

В начале 298 года от вторжения Эйегона Тирион и Эллин были благословлены своим первым ребенком. У них родился здоровый мальчик, которого назвали Дункан. Как и все дети Клиганов, при рождении он был крупнее обычного. К счастью, Эллин было гораздо легче родить своего сына, чем Дейси или Обаре своих собственных детей. Поначалу Тирион был просто счастлив, что его сын не родился карликом. После того, как пришло облегчение, он был счастлив просто иметь собственного ребенка.

Грегор был в восторге и от сестры, и от Тириона. Это были два самых лучших человека, которых он знал; они заслуживали счастья друг с другом и со своим новорожденным сыном.

В начале 299 года от вторжения Эйегона Дейси родила пятого и последнего ребенка для Грегора. У них родился еще один мальчик, и они решили назвать его Торрхеном в честь Короля, который преклонил колени.

Незадолго до того, как Торрхен Клиган появился на свет, Грегор получил известие из-за Узкого моря.

Войска лорда Монфорда Велариона и сира Давоса Сиворта наконец-то настигли Визериса и Дейенерис Таргариен. Они перехватили двух младших детей Безумного Короля в Пентосе. Они остановились в поместье Иллирио Мопатиса.

Магистр Иллирио располагал средствами, позволяющими удерживать детей Таргариенов внутри, а вестеросских солдат — снаружи в течение неопределенного времени. К счастью, лорд Варис заранее проинформировал его о намерениях королевской армии. Когда магистр убедился, что принцу и принцессе не причинят вреда, он позволил лорду Монфорду, сиру Давосу и части их войск войти в его дом.

Всю следующую неделю они объясняли свое присутствие в Эссосе. Они сообщили, что, хотя им было приказано найти Таргариенов, они не собираются заставлять их куда-либо ехать с ними. По сути, Визерис и Дейенерис могут продолжать путешествовать, как и раньше. Но была пара условий. Во-первых, они пока не могли прибыть в Вестерос, а во-вторых, с ними должен был быть большой, хорошо вооруженный эскорт вестеросцев, куда бы они ни отправились. Король Роберт был непреклонен в обоих этих условиях.

В конце недели лорд Монфорд и сир Давос прислали подробный отчет о своей первой встрече с детьми Таргариенов. В общем, с Визерисом Таргариеном было чрезвычайно трудно работать, но Дейенерис Таргариен была более чем готова их выслушать. Принц явно был сыном Безумного короля; принцесса не так уж явно была дочерью Безумного короля. В любом случае, Королевский флот успешно установил контакт с детьми Таргариенов.

К концу года лорд Монфорд, сир Давос и большинство их кораблей вернулись в Семь Королевств. Они оставили после себя компанию из ста человек — воинов со всего Вестероса — для защиты, охраны и надзора за действиями Визериса и Дейенерис в любое время. Естественно, Визерис протестовал, но у него не было иного выбора, кроме как подчиниться приказу Роберта. Дейенерис же, напротив, приветствовала вестеросских солдат. С ее точки зрения, они смогут защитить ее от всего, включая ее брата.

И снова Григор был доволен. Пока что все его меры и задачи по подготовке Вестероса к темному часу шли очень хорошо. Почти все шло по плану. При таких темпах Вестерос очень скоро будет полностью готов к любым угрозам гармоничному равновесию. Ему удалось достичь этой цели в середине 299 года от вторжения Эйегона.

Это было очень удачно, так как приближалась зима.

Глава 33 Начало конца

Было холодно. Точнее, очень холодно. Он благодарил богов за перчатки, иначе его руки онемели бы еще задолго до этого.

Обычно холод не беспокоил его. Три года на Стене приучили его к нему.

Но было что-то в ЭТОМ холоде, что тревожило его. Он леденил не только тело. Казалось, он нарушал и его душевное спокойствие.

Я не жду с нетерпением следующей зимы. Но, опять же, кто ждет?

Каким бы тревожным и холодным ни было его окружение, Уолен утешался тем, что он был не один.

Он находился в компании полудюжины других людей. Как и они, все они были на крепких лошадях.

Включая его, только пятеро из этих семи были одеты в черное.

Гаред ехал во главе отряда. Он был самым старшим из них и находился на Стене уже сорок лет, дольше, чем остальные четверо дозорных вместе взятые. Видно было, что служба отняла у него много сил. От холода он потерял оба уха, три пальца на ногах и мизинец на левой руке. Но на самом деле важно было то, что он остался в живых после более чем ста рейдов.

За ним стоял сир Веймар Ройс, «лидер» компании. Он был черным братом немногим более нескольких месяцев. Несмотря на это, он настаивал на том, чтобы принять командование отрядом, благодаря своему рыцарскому статусу и высокородному происхождению. По какой-то причине лорд-командующий Мормонт решил удовлетворить просьбу молодого долинца.

Следующими были одичалые. Только один из них, Кожаный, был в черном. Он был одним из первых свободных людей, решивших записаться в Дозор. Френия ехала рядом с ним. Хотя женщинам запрещалось брать черное, она и некоторые другие копьеносицы все же могли быть по-своему полезны.

Следующим был Уилл. Он был уроженцем Речных земель и отличным следопытом. Он считался лаконичным и обычно держался особняком, но когда говорил, никогда не тратил слов попусту.

Следом подошел сир Майлз Мэнвуди. Он крепко обхватил руками верхнюю часть тела. Климат, похоже, нравился ему меньше всего. Учитывая его родину, это было неудивительно. Как дорнийцу удавалось выдерживать такие температуры, было немного загадкой. Он должен считать, что ему повезло, что он здесь только временно.

Сир Уолен Фрей расположился в самом хвосте. Его задачей было оставаться начеку и внимательно следить за обстановкой. Нелегкая задача, учитывая, где они находились. Тем не менее, он не проронил ни слова жалобы. Он просто держал глаза и уши открытыми для малейших отклонений.

Прошло десять часов с тех пор, как они покинули Черный замок. Или, может быть, девять. Здесь было трудно следить за временем. Я знаю только, что прошло больше восеми.

Солнце только что появилось на востоке, когда они отправились в путь. Теперь оно едва виднелось над западным горизонтом. Стена все еще находилась в пределах их видимости, но лишь едва-едва.

Они останавливались один раз на обед и два раза, чтобы напоить лошадей. За все это время они почти не общались. Кроме редких птичьих криков или треска ветвей деревьев, не было практически никакого шума.

Выросший в самом перенаселенном замке Семи Королевств, Уэйлен, как правило, всегда радовался тишине и покою. Однако такая тишина к северу от Стены была довольно необычной. Речник пытался наслаждаться ею, но обнаружил, что она беспокоит его не меньше, чем холод, если не больше.

Сир Майлз наконец нарушил молчание вопросом:

— «Нам еще далеко ехать?»

Кожаный оглядел их и сказал:

— «Еще один день. Больше нет».

Сир Ваймар заглянул ему через плечо и насмешливо спросил:

— «Вы торопитесь?»

— «Нет, — раздраженно пробормотал дорнийский офицер, — я просто хочу убедиться, что мы прибудем вовремя».

— «Они будут там, сир Майлз», — настаивала Френия, — «Поверь мне, у них нет места лучше».

— «Есть», — мрачно пробормотал Майлз. Он говорил так тихо, что его могли слышать только Уолен и Уилл.

— «Ты скоро вернешься в ров Кейлин, сер», — сказал Уилл дорнийцу, пытаясь успокоить его.

Да, и с полутысячей одичалых в компании вместо нас.

Майлз попытался ухмыльнуться в сторону Уилла и кивнул ему в знак понимания.

Группа снова продолжила путь в относительной тишине. Вскоре Гаред жестом приказал всем остановиться. Как только они остановились, он объявил:

— «Мы должны разбить здесь лагерь».

— «Я решу, когда мы разобьем лагерь, Гаред», — надменно заявил Веймар Ройс, — «У нас еще осталось некоторое количество дневного света. Пока он есть, мы должны им воспользоваться».

— «Как далеко, по-твоему, мы можем улететь за три минуты?» — язвительно пробормотал Кожаный.

— «Каждая минута движения сегодня — это на минуту меньше того, что нам придется преодолевать завтра», — рассуждал Ваймар.

— «Я бы согласился», — согласился Уилл.

— «Я понимаю, почему это так», — размышлял вслух сир Майлз, — «Но можно также утверждать, что каждая минута, которую мы двигаемся сегодня, просто на минуту меньше, чтобы отдохнуть сегодня».

— «Кроме того, кто сказал, что завтра нам придется преодолевать меньшее расстояние?» возразила Френия:

— «Ты ожидаешь, что мы вернемся к Стене к следующему закату?»

— «Если мы успеем, то да», — сказал Уэймар Ройс.

— «Не переоценивайте ни нас, ни себя, милорд, — предостерег Гаред человека из Долины, — мы уже более чем в пятидесяти милях к северу от Черного замка, и нам предстоит пройти еще по меньшей мере двадцать, прежде чем мы достигнем цели».

— «Кроме того, мы вернемся назад с гораздо большей толпой», — наконец заговорил сир Уолен, — «И в отличие от присутствующих, не у всех из них будут лошади».

— «Он прав», — сказал Кожаный, глядя на младшего рыцаря, — «И, как вы сами сказали, мы не спешим возвращаться».

Веймар Ройс был немного возмущен тем, что большая часть партии протестует против его командования. Тем не менее, Уэйлен мог сказать, что он, как и все остальные, более чем немного устал. Мужчины обычно более сговорчивы, когда устают. А может быть, они менее упрямы. Полагаю, это зависит от человека.

В конце концов, сир Веймар глубоко вздохнул и сказал:

— «Очень хорошо. В любом случае, Гора и Старый Медведь дали нам пять дней. Мы можем выделить несколько дополнительных минут передышки».

Это решение было воспринято гораздо более благосклонно, чем предыдущее.

Они разбили лагерь на небольшой поляне. С трех сторон она была окружена железными деревьями. Это было не слишком удобное укрытие, но оно защищало от ветра и обеспечивало достаточную защиту от лесных тварей.

Когда лагерь был собран, Уилл и Френия отправились на охоту, Кожаный ухаживал за лошадьми, а Гаред и сир Майлз развели костер.

Уэйлен стоял на страже в открытом конце поляны. Как и во время поездки на север, он держал глаза открытыми в поисках чего-нибудь необычного.

Ваймар стоял неподалеку, изучая карту земель к северу от Стены. Карта была старой и местами слегка поврежденной, но на ней достаточно точно была изображена самая северная часть Вестероса.

Просматривая карту, он сделал несколько заметок о продвижении группы. Уолен услышал, как он слабо пробормотал про себя:

— «Это все еще может отбросить нас назад. Завтра придется идти быстрее».

— «Мы успеем вернуться на Стену вовремя, сир Веймар, — уверенно сказал ему Уолен.

Человек из Долины посмотрел на человека из Поречья. Он нахмурился и раздраженно произнес:

— «Вовремя» — не моя цель, сир Уолен. Мы можем добиться большего, чем «вовремя». Я намерен сделать лучше».

— «Как скажете», — тупо прокомментировал Уолен. Он подождал, пока тот отвернется, чтобы закатить глаза. И подумать только, я пришел на Стену, чтобы избежать таких, как он.

На самом деле, это была не единственная причина, по которой он принял черное. Он сделал это и по более бескорыстной причине.

Сир Уолен Фрей знал, что сир Уэймар Ройс поступил на службу в дозор потому, что хотел самостоятельно заработать себе имя, так как, по его мнению, он происходил из дома, где было слишком много наследников.

Если можно назвать двух старших братьев слишком большим количеством наследников. Веймар Ройс был третьим сыном лорда Бронзового Йона Ройса из Рунстоуна. Его старшие братья Андар и Робар пока не были женаты и не имели собственных наследников.

Строго говоря, сир Веймар был четвертым в линии престолонаследия своего дома. Будь он менее тактичным человеком, Уолен Фрей укорил бы человека из Долины за то, что тот благодарен ему за то, что он третий сын.

Уолен Фрей имел несчастье быть четырнадцатым сыном. Хуже того, его старшие братья десятки раз коллективно сделали его дядей, а несколько племянников произвели его в дедушки. Так что шансы Уолена получить титул лорда Близнецов всегда были практически равны нулю.

Более того, если Уэймар Ройс был так решительно настроен сделать себе имя, Уолен не мог не задаться вопросом, почему он не вступил вместо этого в Легион без знамен. В отличие от Дозора, Легион был временной службой. По крайней мере, у него была бы возможность поискать другое место, если бы служба в Легионе его не устраивала. Тогда как на Стене ему пришлось бы продолжать службу, независимо от того, соглашались с ним черные или нет.

Так случилось, что сир Майлз Мэнвуди был четвертым в линии престолонаследия своей семьи. Его старший брат Дагос был нынешним лордом Кингсгрейва, а у лорда Дагоса было два сына, племянники Майлза — Морс и Дикон. Как бы то ни было, сир Майлз не был вынужден полностью покинуть свой дом. Он намеревался когда-нибудь вернуться в Кингсгрейв и увидеть, как его племянники подарят ему внучатых племянников. Возможно, он также подарит им кузенов.

И тут сиру Валену пришло в голову: возможно, Ваймар действительно рассматривал возможность участия в Легионе, но в итоге выбрал Ночной Дозор. Уолен Фрей сам принял такое решение; нетрудно предположить, что его приняли и другие.

Уилл и Френия вернулись через несколько минут с несколькими белками и кроликами. Уолен предпочел бы оленя, но он был рад и тому, что у него есть мясо. Здесь, наверху, никто не мог позволить себе быть привередливым.

Когда костер был разведен, Уилл и Френия отдали белок и кроликов Гареду. Он снял с них шкуру, насадил на вертел и зажарил на огне. Вскоре воздух наполнился запахом готовящегося мяса.

Примерно через десять минут все поужинали. Они расположились вокруг костра, чтобы согреть себя и еду. Сир Уолен сел между сиром Майлзом и Френией.

Кожаный и Уилл принесли из Черного замка дополнительную провизию. Они передали миску с зеленью и несколько ломтиков хлеба.

Уэйлен угостился кроличьей ножкой, горстью салата и парой ломтиков ржаного хлеба.

Нога была прожарена снаружи и кровавая внутри. Не помешала бы и щепотка специй. Жар был гораздо приятнее, чем вкус. Салат-латук был прохладным и хрустящим, но немного подвял. Хлеб был испечен в то утро, и его завернули как следует, но из-за климата он стал немного хрупким. Его было трудно жевать.

Полагаю, это все же лучше, чем то, что подавали в «Близнецах».

На еду у сира Уолена ушло в общей сложности пять минут. Вытирая пальцы от крошек и жира, он посмотрел на человека слева от себя. Сир Майлз Мэнвуди сидел ближе к огню, чем кто-либо другой. Несмотря на то, что он был одет в три слоя теплой одежды, окружающая обстановка ему совсем не нравилась.

— «С вами все в порядке, сир Майлз?» озабоченно спросил Уолен.

Сначала дорнийский мужчина ничего не сказал. Он даже не посмотрел в сторону речного человека. Затем он пробормотал скрестив руки:

— «Это последний раз, когда я вызываюсь сопровождать вас».

Сир Ваймар насмехался над этим и насмешливо бормотал:

— «Где твое чувство приключений?»

— «Я здесь не ради приключений, — огрызнулся сир Майлз, — я здесь ради блага королевства».

— «Как и все мы», — пробормотал Уилл.

— «Однако вы не хотите продолжать делать это добро», — заметил Лезерс рыцарю Кингсгрейва.

— «Я все еще могу делать что-то на благо королевства на юге», — рассуждал Майлз Мэнвуди.

В отличие от некоторых людей здесь.

Сир Майлз находился там по той же причине, что и все остальные: он был добровольцем. Однако его роль добровольца не была пожизненной, поскольку сир Майлз не давал клятвы Ночного Дозора. Он был здесь лишь представителем Легиона без знамен.

Сир Майлз Манвуди был членом свиты Оберина Мартелла, когда принц прибыл на север, чтобы вступить в Легион. Сир Майлз вступил в их ряды вместе с красным змеем. Они были легионерами в течение последних тринадцати лет.

Лорд Григор Клиган заключил соглашение с Ночным Дозором и Вольным народом. Трижды в год он организовывал переселение большого количества одичалых к югу от Стены. Одичалых отбирал Манс Рейдер, и они проходили проверку лорда-командующего Мормонта в Черном замке. После того, как они пройдут проверку, они поселятся где-нибудь в Семи Королевствах.

Такова была цель нынешнего похода сира Уолена за Стену. Ему и его шестерым спутникам было поручено перехватить новую группу одичалых переселенцев и провести их обратно в Черный замок. В общей сложности это было тридцатое по счету опасное поручение.

На самый первый случай лорд Грегор прибыл сам с большой группой легионеров и дозорных.

Во всех последующих случаях лорд Грегор был занят делами остального королевства. Поскольку он не смог приехать и встретить одичалых до того, как их перебросили на юг, вместо себя он отправил по крайней мере еще одного легионера.

Изначально количество легионеров и дозорных было довольно большим, а количество одичалых было довольно маленьким. Теперь все было наоборот. В наши дни количество одичалых за один поход как минимум в пять раз превышало количество дозорных и легионеров вместе взятых.

Сир Уолен Фрей знал, что это произошло не потому, что Легиону или Дозору не хватало людей. Так уж случилось, что обе организации насчитывали более пяти тысяч членов каждая. Они могли бы выделить еще несколько человек для отправки за Стену.

Истинная причина сокращения их численности заключалась в том, что в последние годы регионы к северу от Стены стали значительно безопаснее для передвижения. Число набегов Вольного народа значительно сократилось, и единственными, кто пытался пройти через Стену, были те из них, кто был пропущен через ее ворота.

В первые дни некоторые из наиболее жестоких одичалых пытались помешать своим соплеменникам покинуть их земли. Объединенными силами Легиона, Дозора и мигрирующих Свободных людей угроза, исходящая от этих агрессоров, была быстро устранена. В настоящее время наиболее враждебные одичалые, как правило, держались на расстоянии от легионеров, дозорных и одичалых с юга.

Таким образом, пять черных братьев, один ветеран-легионер и исправившаяся копьеносица были сочтены достаточными для этого задания.

Это было четвертое путешествие сира Майлза Мэнвуди за Стену. Судя по его заявлениям, оно также станет для него последним.

Сир Уолен находил это странным. Хотя он знал, что дорнийское солнце может обжечь кожу даже зимой, сир Майлз Мэнвуди довольно быстро приспособился к жизни на Севере. Более того, судя по тому, как он рассказывал о своем предыдущем опыте к северу от Стены, он смог довольно легко перенести и преодолеть трудности негостеприимной погоды в тех трех случаях.

Возможно, он тоже заметил этот новый вид холода.

Это было лучшее объяснение, которое мог придумать сир Уолен Фрей. В конце концов, оно имело самый логичный смысл. Великое лето скоро закончится, а во время смены времен года даже в стране вечной зимы наблюдается сильное понижение температуры.

— «Когда мы вернемся, вы вольны делать все, что захотите», — возразил сир Веймар Ройс, — «А пока мне нужно, чтобы вы сосредоточились на задании».

— «Я всегда сосредоточен», — заявил сир Майлз Мэнвуди, потирая руки над костром, — «Так получилось, что я могу сосредоточиться на двух целяходновременно».

— «Для меня важно, чтобы ты мог сосредоточиться на единственной», — мрачно пробормотал сир Веймар.

— «Я могу, сир», — скрестив руки, повторил сир Майлз.

В этот момент Френия поднялась с земли, обошла сира Уолена и опустилась на колени рядом с сиром Майлзом. Она хитро ухмыльнулась и произнесла:

— «Знаете, огонь — не единственное средство согреться, сир. Есть… другие способы».

К югу от Стены, если бы любая женщина, кроме трактирной шлюхи, вела себя так прямолинейно, она бы шокировала всех окружающих. Южные леди обычно предпочитали быть утонченными. Тогда как здесь… тонкость была отброшена в пользу прямоты.

Сир Майлз был немного удивлен тем, насколько откровенно Френия сделала ему предложение, но он быстро состроил озорную ухмылку и ответил:

— «Что ж, я буду рад, если вы поделитесь со мной этим «другим способом»».

Уолену пришлось подавить желание рассмеяться над его откровенностью. Только дорнийцы…

Сир Уолен Фрей наблюдал за Френией и сиром Майлзом Мэнвуди, когда они отступили в более уединенную часть поляны. Когда они оказались там, он быстро отвел взгляд. У него не было желания продолжать наблюдать за ними.

— «Я и не заметил, чтобы между ними что-то было», — пробормотал Гаред.

— «Ну, чтобы трахнуть кого-то, необязательно испытывать к нему влечение», — возразил Уэймар Ройс.

— «Это правда», — прокомментировал Кожаный, — «Некоторые из моих людей трахаются так же часто и непринужденно, как едят или писают».

— «Тогда, возможно, мой отец был одичалым», — пошутил сир Уолен.

Гаред, Веймар Ройс и Кожаный хорошо посмеялись над этим. Уилл молчал, как он обычно делал.

— «Возможно, она захочет пообщаться с одним из нас позже», — предположил Гаред. Судя по его голосу, он не очень надеялся на то, что у него есть шансы стать «одним из нас». Это заявление прозвучало скорее как пустое замечание, чем как реальное предложение.

— «Я считаю, что наши клятвы усложнили бы дело», — сказал Уолен Фрей.

— «Половина Дозора с тобой не согласится», — лукаво произнес Уэймар Ройс.

— «Действительно», — согласился Кожаный, — «Если у тебя есть эти черные одежды, это не значит, что ты должен держать в них свой член».

— «Да, но прежде чем надеть черное, я дал другую клятву в септе», — сказал сир Уолен, — «Я женатый человек».

— «Я тоже», — сардонически сказал Уэймар Ройс, — «Мы все такие. Мы женаты на своем долге».

— «С госпожой за нашу честь», — добавил Гаред, повторяя философию Бенджена Старка.

— «Ты знаешь, что я имею в виду, — раздраженно пробормотал Уолен Фрей, — моя жена может быть в Речных землях за сотни миль к югу. Но пока она жива, я не буду спать ни с какой другой женщиной».

Сир Ваймар насмешливо и нахально произнес:

— «Посмотрите-ка, Фрей, который серьезно относится к своим клятвам».

— «Есть такое дело, мальчишка», — заметил Уолен Фрей, сделав злобное ударение на последнем слове.

Веймар Ройс нахмурился от такого замечания и бросил вызов старшему рыцарю:

— «Не хотите повторить?»

— «Ладно, хватит!» — резко вмешался Уилл.

После внезапной вспышки тихого рейнджера по поляне быстро пронеслась волна тишины. Слышны были только легкие стоны, издаваемые Френией и сиром Майлзом Мэнвуди из их укромного уголка.

— «Я уверен, что Френия трахнула бы любого из нас, если бы только она захотела», — откровенно заявил Уилл, — «Если кто-то из вас хочет пойти с ней после сира Майлза, то попросите ее. Но, как вы сказали, сир Веймар, мы должны сосредоточиться на наших поисках. И я останусь сосредоточенным. Я возьму на себя первый дозор».

Затем он подобрал свой меч, прикрепил его к поясу и зашагал к выходу с поляны. Остальные четыре черных брата не сводили с него глаз, пока он удалялся.

Перед тем как остановиться, сир Веймар Ройс пожал плечами и пробормотал в знак признательности:

— «Конечно, Уилл».

Он так же нервничает, как и все мы. Неудивительно.

После короткой паузы Веймар Ройс посмотрел на остальных и произнес:

— «Нам надо поскорее успокоиться. Я проверю лошадей, прежде чем отправлюсь спать».

Скорее всего, это был просто предлог, чтобы скрыться от остальных.

Сир Уолен не сомневался, что сир Ваймар каким-то образом попытается заставить его заплатить за то, что он назвал его «мальчиком». Впрочем, он не особенно беспокоился. Он не видел причин бояться рыцаря вдвое моложе себя, даже если этот рыцарь был родом из высшего общества.

К этому моменту Гаред, Кожаный и сир Уолен Фрей были единственными, кто собрался у костра. Гаред сосредоточился на том, чтобы согреть руки и ноги (или то, что от них осталось).

Через пару минут Кожаный поднялся на ноги, подошел к сидящему Уолену и сел рядом с ним.

Устроившись поудобнее на новом месте, он посмотрел на рыцаря Фрея и риторически спросил:

— «Вы скучаете по своей жене, сир Уолен?»

— «Очень», — честно ответил Уолен.

Положив раскрытые ладони на угли костра, Кожаный попросил более молодого человека:

— «Расскажи мне о ней».

Уолен Фрей повернулся к одичалому и пытливо спросил:

— «Какой у тебя может быть интерес к этому?»

— «Мне нравится знать людей, с которыми я работаю», — пояснил Кожевенник, — «Я считаю, что нельзя по-настоящему узнать человека, пока не узнаешь его семью».

Сир Уолен слегка усмехнулся и заявил:

— «Чтобы рассказать вам о моей семье, потребуется гораздо больше времени, чем ночь».

— «Так я слышал», — сказал Кожаный с ухмылкой, — «Но вашей жены будет достаточно».

Это гораздо более разумная просьба.

— «Очень хорошо», — согласился Уолен. Он сделал небольшую паузу, чтобы подбросить в огонь еще одно полено, а затем начал:

— «Ее зовут Сильва. Она родилась в Серпентине. Она дочь сира Халмона Пэге, хозяина дома. Так случилось, что мой старший полноправный брат Джаммос женат на ее старшей сестре Саллеи. Но моя свадьба была первой. Мы поженились в Близнецах в конце 286 года от завоевания Эйегона».

— «Встречались ли вы с ней до этого дня?» — поинтересовался Кожаный

— «Однажды, — вспоминал Уолен, — когда она и ее сестра посетили Близнецов по просьбе моего отца. Мы не обменялись ни единым словом. Она даже не обратила на меня внимания».

— «Я полагаю, она компенсировала это в вашу брачную ночь?» — задиристо пробормотал одичалый.

— «О, это так», — шутливо подтвердил Речник, — «В течение всей церемонии укладывания в постель я чувствовал себя так, словно я — властелин переправы».

— «Есть дети?»

поинтересовался Кожаный.

— «Конечно, — укорил Уолен, как будто это был самый глупый вопрос, который он когда-либо слышал, — я происхожу из самой плодовитой семьи в стране. Почти у всех моих старших братьев есть хотя бы один ребенок. Исключение составляют лишь мои сводные братья Люсон и Дэнвелл. Один из них — септон в Королевской Гавани; у другого есть жена, пережившая множество выкидышей и мертворождений. Но кроме них, почти каждый взрослый сын моего отца имеет собственное потомство».

— «Сколько их у тебя?»

спросил Кожаный.

— «Двое», — пояснил Уолен, — «Мой сын Хостер видел двенадцать именин, а моя дочь Мерианна — одиннадцать».

— «Где они сейчас?» — спросил Кожаный.

— «В Серпентайне с их матерью», — ответил ему Уолен, — «Перед тем как отправиться на север, я попросил Сильву вернуться в дом ее предков. Мне показалось, что там ей и детям будет безопаснее, чем в Близнецах».

— «Потому что там было так тесно?»

предположил Кожаный.

— «Хотя я верю в святость брачных обетов, некоторые из моих братьев не столь верны. На самом деле, еще до того, как были составлены наши брачные узы, Джаммос сказал, что надеется получить Сильву вместо Саллеи».

— «Тогда я понимаю ваши опасения», — признался Кожаный.

Двое мужчин сидели в тишине около тридцати секунд, а затем одичалый черный брат обратился к рыцарю Фрею:

— «Если вы не возражаете против моего вопроса… почему вы их оставили?»

Уолен нахмурился на это заявление, но не позволил ему спровоцировать гневный ответ. Кожаный просто неудачно выбрал слова. Он мог представить, о чем хотел спросить старец.

Уолен Фрей переключил свое внимание обратно на огонь и искренне ответил:

— «Чтобы защитить их».

— «От чего?»

с любопытством спросил Кожаный.

— «Две вещи, — сказал ему сир Уолен, — Во-первых, от нищеты. Большой дом требует большой казны, а учитывая, насколько большим мой отец сделал дом Фреев, существовала вероятность, что наша казна в конце концов иссякнет. Льготы, которые король Роберт предлагал семье любого мужчины, добровольно вступившего в Дозор, были весьма привлекательны. Потраченные с осторожностью деньги, которые получили моя жена и дети, достаточны, чтобы прокормить их троих в течение многих лет».

— «Неужели сир Халмон не захотел поддержать их в Серпентайне?» возразил Кожаный.

— «Нет, он принял их с радостью, — пояснил Уолен Фрей, — но я не собирался навязывать ему внуков, не дав ничего взамен. Ни один человек не пытается полностью отказаться от своих обязанностей у ног своего свекра».

— «Ни один человек с толикой самоуважения, вы имеете в виду», — возразил Лезерс. Когда младший кивнул головой, одичалый поинтересовался:

— «А второе, от чего ты хочешь их защитить?»

Сир Уолен Фрей постепенно повернулся к одичалому и мягко сказал ему:

— «То самое, от чего бежит твой народ».

Одно это предложение говорило о многом само по себе. Кожаный казался довольным, во всяком случае. Он не попросил никаких разъяснений. Слава богам, меньше всего нам нужно говорить об этом страшном событии.

— «Тогда я уважаю вашу причину взять черное», — заявил Кожаный, — «У меня у самого есть ряд подобных причин для этого. У меня есть целый список».

— «Список?»

сказал Уолен, заинтригованный.

— «Это список имен моих сыновей и внуков», — уточнил Кожаный.

В этом есть смысл.

— «Я здесь для всех них», — заявил Кожаный, — «Так же, как вы здесь для своей жены и детей».

Что ж, значит, у нас больше общего, чем я смел думать.

Странно, но эта мысль заставила сира Уолена почувствовать себя немного спокойнее.

— «Они поселились рядом со Стеной?»

спросил Уолен.

— «Да, они в лагере у вершины Дара, недалеко от Кротового городка», — сообщил ему Кожаный.

— «Вы поддерживаете с ними контакт?»

с интересом спросил Уолен.

— «Ни они, ни я не умеем писать, поэтому письма — не вариант. Поэтому они время от времени приезжают на Стену, чтобы навестить меня. Они никогда не остаются надолго, но я дорожу этими визитами».

— «Еще бы, — заявил сир Уолен, — я бы хотел, чтобы меня посетила моя собственная семья. Увы, Север слишком негостеприимен для них».

— «Из-за холода?»

предположил Кожаный.

— «В основном», — подтвердил Уолен.

— «Скоро вся остальная страна станет такой же негостеприимной», — заметил старший мужчина.

— «Я это понимаю», — утверждал Уолен.

Два черных брата сидели в тишине несколько минут. Затем Уолен повернулся, чтобы посмотреть на Кожаного, и заметил на его лице тревожное выражение. Он спросил:

— «Что с тобой?»

Кожаный продолжал смотреть на огонь, но услышал вопрос рыцаря. Он торжественно ответил:

— «Я был одним из первых Свободных людей, заключивших союз с Мансом. Я был одним из первых из моего народа, кто перебрался на юг от Стены, и я был первым из них, кто стал одеваться в черное. Почему-то я не могу отбросить мысль о том, что я тоже могу быть одним из первых, кто погибнет».

Уолен мог понять эту тревожную мысль. Несколько раз за последние три года он тоже задавался этим вопросом. Тем не менее, он надеялся, что в тот вечер этот вопрос не будет затронут.

— «Если мы не будем осторожны, любой из нас может стать первым», — рассуждал Уолен.

— «Тогда нам просто придется быть осторожнее», — прокомментировал Гаред со стороны. Я почти забыл, что он здесь.

— «Действительно», — только и сказал в ответ Кожаный.

К этому времени Френия и сир Майлз Мэнвуди закончили согревать друг друга. Переодевшись в верхнюю одежду, они, спотыкаясь, вернулись к костру. Похоже, сир Майлз сумел преодолеть свое отвращение к этому климату. Действительно, дорнийцу холод казался гораздо менее неприятным, чем раньше. По правде говоря, сир Уолен тоже.

Вскоре на поляну вернулся Уэймар Ройс. Он заявил, что уже близок час, когда им пора ложиться спать.

Сир Уолен нес третью ночную вахту после Уилла и сира Майлза. Дорнийец разбудил его незадолго до полуночи и почти сразу после этого уснул.

Обходя поляну, сир Уолен мысленно возвращался к разговору, который состоялся у него с Кожаным. В частности, он подумал о трех людях, которые были упомянуты в том разговоре.

В ночь, когда он покинул Речные земли, сир Уолен провел страстный вечер со своей женой. Верный своему слову, с тех пор он не прикоснулся к другой женщине. И все же он очень любил и тосковал по ней.

Его сын Хостер был назван в честь своего сеньора, Хостера Талли из Риверрана. В настоящее время Хостер Фрей служил оруженосцем у своего дяди, сира Деймона Пэйджа. В начале того же года сир Деймон написал сиру Уолену, чтобы рассказать о достижениях своего сына. Уолен был рад узнать, что его сын показывает великолепные результаты.

Его дочь Мерианна была дорога ему как никто другой в жизни. Она была еще маленькой девочкой, но отец знал, что скоро она станет женщиной. Он надеялся, что ее мать и дед сумеют устроить для нее хороший брак. Однажды он подумывал обратиться к лорду Хостеру Талли с предложением о том, чтобы Мерианна сочеталась браком с его наследником. Сир Уолен не верил, что лорд Риверрана согласится на это предложение, но решил, что спросить никогда не помешает.

Затем сиру Эдмуру пришлось жениться на дочери Бейлона Грейджоя, леди Аше Грейджой. Поначалу этот союз шокировал речных лордов. Тем не менее, этот союз не был заключен без должных на то оснований. Очевидно, его целью было разрешение вековой вражды между Речными землями и Железными островами.

Пока что казалось, что она вполне достигла этой цели. Леди Аша была капитаном своего собственного судна, «Черного ветра». После свадьбы сир Эдмур не заставлял свою жену отказаться от командования. Напротив, он поощрял ее держаться за него, что она и сделала. По призыву своего дяди, лорда Виктариона, Аша использовала «Черный ветер» для улучшения торговых соглашений с речными лордами и повышения безопасности на побережье.

Недавно Уолен где-то услышал, что сир Эдмур и леди Аша ждут первенца. Независимо от того, будет ли их первенец мужчиной или женщиной, этот ребенок станет первым, рожденным от добровольного союза Речника и Железной женщины за более чем триста лет.

Уолен должен был признать, что этот брак был гораздо выгоднее для Речных земель и остального Вестероса, чем брак между Риверраном и Близнецами. Кроме того, сир Эдмур был примерно на двадцать лет старше Мерианны Фрей. Родной отец сира Уолена был даже старше его матери Алиссы Блэквуд, но он не хотел, чтобы его дочь постигла такая участь.

Пока его жена и дети были в безопасности и счастливы, сир Уолен Фрей был доволен. Глава его души постоянно сожалела о том, что он оставил их. Но еще большая его часть знала, что на Стене он сможет сделать гораздо больше для их безопасности, чем за Стеной. Жизнь, проведенная в Дозоре, стоила того, чтобы знать, что его близкие будут защищены.

Возможно, когда-нибудь после окончания Долгой ночи он сможет отправиться в Серпентайн и навестить их, хотя бы ненадолго.

Если я проживу так долго…

Когда эта мысль пришла ему в голову, взгляд сира Уолена Фрея упал на кинжал на его поясе. Он был сделан из обсидиана, добываемого на Драконьем Камне. Лорд-командующий Мормонт распорядился, чтобы каждый человек, отправляющийся на север от Стены, имел при себе такое оружие.

С тех пор как он прибыл на Стену, сир Уолен постоянно носил при себе клинок из драконьего стекла. До сих пор у него не было повода воспользоваться им. Но он знал, что рано или поздно ему придется это сделать.

Если верить лорду Грегору Клигану — а я не вижу причин, почему бы ему не верить, — Великое лето длится последний год. Но это все еще лето, и оно продлится еще несколько месяцев. Полагаю, мы должны быть благодарны за это. Потому что как только лето закончится…

Он инстинктивно положил руку на рукоять своего обсидианового кинжала. Он не вытащил клинок, но крепко обхватил его пальцами. Каким-то образом прикосновение к этому оружию принесло ему облегчение.

До следующей весны я всегда буду держать эту вещь под рукой.

В час ночи он разбудил Френию, чтобы она заступила на вахту, а сам быстренько улегся в свою постель. Он крепко спал всю оставшуюся ночь.

Было еще темно, когда сир Веймар Ройс заставил всех проснуться. Рассвет наступил только после того, как они завершили свой завтрак. Сир Уолен увидел вдали восход солнца, когда группа наконец снова отправилась в путь.

Их путь пролегал мимо замка Крастера. Кровосмесительного старика и его жен-дочерей нигде не было видно. Это было необычно: обычно кто-то из девушек всегда находился во дворе, ухаживая за животными или обрабатывая посевы.

Возможно, они просто ждут, пока мы и другие одичалые покинем это место. Насколько я слышал, Крастер не очень любит толпу.

Поздним вечером семеро спутников приблизились к месту назначения на расстояние мили. Сир Веймар снова приказал им остановиться.

— «Уилл, кожаный, Френия, приступайте», — приказал человек из Долины, — «Гаред, сир Майлз, сир Уолен и я останемся здесь до вашего возвращения».

Следопыт и два члена Свободного народа быстро слезли со своих лошадей и продолжили путь пешком. Хотя Френия и Кожаный держались рядом друг с другом, Уилл держался на расстоянии около десяти футов от копьеносицы и одичалого в черном. Это было сделано для того, чтобы они могли преодолеть большее расстояние и обеспечить хотя бы одному из них возможность отступить в случае засады или другой подобной помехи.

Главной причиной, по которой Френия и Кожаный пришли сюда, были дипломатические соображения. Некоторые из предыдущих групп мигрирующих одичалых неохотно или скептически относились к сотрудничеству с Ночным Дозором или Легионом без знамен. Чтобы развеять их сомнения, лорд-командующий Мормонт решил включить в каждую группу сопровождения по крайней мере одного одичалого с черным братом и одну копьеносицу. Он полагал, что их присутствие в отряде сопровождения побудит новоприбывших подчиниться. До сих пор эта уловка срабатывала безотказно.

Поскольку одичалые должны были собраться менее чем в миле отсюда, Уолен Фрей ожидал, что остальные вернутся в течение часа.

На обратный путь у них ушло почти два часа. К тому времени солнце уже почти село. Когда наконец пришли остальные, они прибежали.

Уолен заметил две фигуры, бегущие к ним. Когда они подошли достаточно близко, он увидел, что это Френия и Уилл. К тому времени, как они перегруппировались со своими спутниками, оба запыхались и задыхались.

Сир Уолен смотрел на них с тревогой и беспокойством. Гаред и сир Майлз казались такими же обеспокоенными.

Как обычно, сир Веймар Ройс был равнодушен. Он просто проехал рысью вперед и спросил

— «Вы нашли одичалых?»

Восстановив дыхание, Уилл ответил:

— «Мы нашли их в порядке. Но кто-то другой нашел их первым».

— «Что вы имеете в виду?»

поинтересовался сир Майлз.

Френия медленно оглядела четырех конных мужчин и тихо сказала:

— «Они мертвы. Они все мертвы».

Уолен почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Уэймар Ройс выглядел слегка озадаченным, но сохранял спокойствие.

— «Все пятьсот?»

— «Не могу сказать», — откровенно пробормотал Уилл, — «Мы видели достаточно деталей, чтобы собрать около пятидесяти».

— 'Части?'

Гаред повторил мысль сира Уолена:

— «Части?»

Уилл неугомонно продолжал:

— «Руки и ноги вырваны из своих суставов. Головы оторваны от шеи. Тела растерзаны, как фарш. Это одни из наименее ужасных вещей, которые мы видели».

— «Что случилось с теми людьми…» нервно пробормотала Френия, — «Даже Тхеннс так бы не поступил».

Как бы ни был обеспокоен и озадачен Уолен в тот момент, ему удалось найти свой голос достаточно долго, чтобы спросить:

— «Где Кожевенник?»

— «Он остался с телами», — пояснил Уилл. Он повернулся к сиру Ваймару и добавил:

— «Он предполагал, что вы захотите увидеть их, сир».

— «Он правильно предположил», — с ухмылкой заявил Веймар Ройс. Он оглядел остальных пятерых и объявил:

— «Давайте продолжим».

— «Нам следует повернуть назад», — поспешно посоветовал Гаред.

— «И вернуться на Стену с пустыми руками?»

возразил сир Ваймар.

— «Это лучше, чем вообще не возвращаться», — возразила Френия.

— «Но вы сказали, что видели только пятьдесят тел», — заметил Уолен Фрей, — «Возможно, некоторые из остальных четырехсот пятидесяти одичалых все еще находятся в этом районе».

— «Если так, то мы должны искать их», — предложил Майлз Мэнвуди, — «Что бы ни убило тех пятьдесят, оно может убить и их».

— «Это также может убить нас», — резко ответил Гаред.

— «Только если мы позволим», — нахально возразил Веймар Ройс. Он бросил взгляд на Уилла и Френию и требовательно произнес:

— «Вернитесь на своих скакунов. Мы увидим эти искореженные останки. Затем мы поищем других одичалых».

Уилл и Френия безропотно подчинились указанию. Как только они оказались на лошадях, группа направилась на север. Сир Уолен взял поводья лошади Кожаного и повел ее рядом со своей.

Через десять минут они достигли намеченного места встречи.

Кожаного нигде не было видно. Не было и одичалых. Насколько сир Уолен мог видеть, там больше никого не было, ни живого, ни мертвого.

— «Твои мертвецы, похоже, зашевелились», — насмешливо произнес Уэймар Ройс.

— «Я знаю, что мы видели», — настаивал Уилл, — «Я никогда не видел ничего подобного».

— «Мог ли кто-то переместить их?»

предположил сир Майлз.

— «Не может быть, — возразила Френия, — посмотри вокруг, здесь нет крови. Когда мы только пришли, здесь было столько красного, что и метель не смогла бы все это скрыть».

— «Если кто-то и перевез их, то он проделал замечательную работу по уборке», — язвительно заметил Уолен Фрей.

— «Возможно, это не то место, — предположил Уэймар Ройс.

— «Нет, я узнаю эти деревья, Сер», — твердо заявил Уилл, — «Это то самое место, где мы их нашли».

— «Тогда почему Кожаного нет здесь?»

спросил сир Веймар.

Никто не смог сразу дать подходящий ответ на этот вопрос.

После тридцати секунд молчания Гаред провозгласил:

— «Я повторяю еще раз: мы должны вернуться на Стену».

— «Тебя пугают мертвые?»

язвительно прорычал Веймар Ройс. Не дожидаясь ответа, он заявил:

— «Пока мы не найдем Кожаного или одичалых, мы никуда не пойдем».

Как этот мальчишка-идиот вообще стал рыцарем?

Несмотря на эту антагонистическую мысль, Уолену Фрею было не менее любопытно, чем сиру Ваймару, узнать, что стало с одичалыми. Кроме того, он не собирался оставлять Кожаного за спиной, хотя бы не разыскав его.

Сир Уолен и остальные слезли с лошадей и расселись по местам.

Уилл взобрался на дерево, чтобы иметь лучшую точку обзора. Сир Ваймар достал свою карту, а Гаред обошел окрестности по периметру.

Френия присела на корточки в центре площадки и смотрела на землю. Время от времени она проводила рукой по снегу и тыкала в него копьем. Затем она потерла подбородок и сказала

— «Хммм…»

— «Вас что-то заинтересовало?» предположил Уолен Фрей, слегка заинтригованный.

— «Земля кажется… какой-то другой, — сказала ему Френия, — Когда мы приехали сюда, она была грубой и плоской. Теперь она мягче и более неровная».

— «Странно», — прокомментировал сир Уолен, потирая висок, — «Интересно, что могло это вызвать».

— «Твоя догадка не хуже моей, сер», — признала Френия.

— «Меня больше интересует местонахождение одичалых», — прокомментировал сир Майлз Мэнвуди с расстояния в несколько футов, — «Что, по-вашему, с ними случилось?»

— «Я не знаю», — сказала Френия, — «Но кто бы их ни забрал, он не мог быть далеко отсюда».

— «Кто бы их ни взял, он также не пожалел времени, чтобы замести следы», — заметил Уолен, — «Кроме тех, что мы сделали, нигде нет ни единого следа».

— «Тогда с кем мы имеем дело?»

поинтересовался Майлз.

Или чем?

— «Скоро мы это узнаем», — провозгласил Уэймар Ройс, не отрываясь от своей карты, — «И я обещаю вам: мы найдем и других одичалых».

— «Я очень на это надеюсь», — вслух подумал Майлз Мэнвуди, — «Мне бы не хотелось разочаровать лорда Грегора, вернувшись в Ров Кейлин ни с кем».

Он твердо намерен довести эту миссию до конца. Он так же предан Легиону, как и все мы — Дозору.

Прошло десять минут, и ничего примечательного не произошло. Затем они услышали, как Уолен окликнул сверху:

— «Я вижу, что кто-то приближается с северо-востока!»

При этом пять человек на земле повернулись в том направлении. Конечно, они увидели фигуру, движущуюся к ним. Фигура двигалась постепенно, прихрамывая, но ни разу не остановилась и не дрогнула. Сначала они могли различить только силуэт фигуры. Когда она приблизилась, они поняли, что ее голова покрыта капюшоном. Они также заметили, что его одежда была черной, а в правой руке он держал меч.

— «Это Коженый!»

заявил Майлз Мэнвуди. Так оно и есть.

— «Похоже, он ранен», — заметила Френия.

— «Гаред, проведи расследование», — приказал Ваймар самому старшему из их компании.

Ветеран-рейнджер осторожно двинулся вперед. Когда до него оставалось десять футов, он остановился и пробормотал:

— «Коженый? Что случилось? Куда вы пошли? Где одичалые? Ты здоров?»

Черный брат одичалый не остановился и не ответил ни на один из вопросов Гареда. Он просто продолжал шаркать вперед, не произнося ни звука.

Гаред обернулся к остальным и прокомментировал:

— «Похоже, он потерял язык».

— «Должно быть, что-то не так», — заметила Френия.

— «Совершенно верно, — согласился сир Майлз.

Ваймар посмотрел на Уилла и спросил

— «Ты видишь кого-нибудь или что-нибудь еще?»

— «Нет, Сер», — ответил Уилл, — «Насколько я вижу, мы одни».

В этот момент Кожаный перестал идти. В этот момент он стоял всего в трех футах от Гареда. Он также находился почти прямо за ним.

В этот момент Уэйлен Фрей понял, что все это время голова Кожаного была наклонена вперед. Таким образом, его голова была полностью скрыта от остальных.

Очень медленно он поднял голову. Казалось, ему потребовалась целая минута, чтобы сдвинуть ее всего на дюйм.

В конце концов, он встал прямо. Тогда его лицо стало видно остальным.

Первое, что заметил Уолен Фрей, были глаза Кожаного. Прошлой ночью он мог бы поклясться, что глаза Кожаного были темно-зеленого оттенка.

Сейчас они были очень яркого голубого цвета. Даже с расстояния в двадцать футов они казались впалыми и пустыми.

Словно по рефлексу, сир Уолен Фрей сделал шаг назад.

Мгновение спустя Кожаный протянул левую руку и схватил Гареда за волосы. Ветеран-рейнджер хрюкнул, когда его схватили. Прежде чем он успел сделать хоть какую-то попытку сопротивляться или сопротивляться, Кожаный поднял правую руку и взмахнул мечом в воздухе перед собой.

Сразу же после этого тело Гареда рухнуло на землю. Несколько секунд его голова оставалась в руке Кожаного, а затем Кожаный швырнул ее вперед. Она немного покатилась и остановилась возле ног сира Веймара Ройса.

— «Что, во имя богов?!»

потрясенно вскричал Ваймар, отшатнувшись в отвращении и ужасе. Он уставился на одичалого в черном и яростно потребовал:

— «Кожаный, объяснись!»

— «Это не Кожаный», — мягко призналась Френия, взяв копье в обе руки.

— «Она права», — прошептал Уолен. Он потянулся за своим обсидиановым кинжалом и быстро достал его:

— «Это один из… них».

При этом сир Веймар Ройс усмехнулся и взмахнул мечом. Он тоже был сделан из драконьего стекла. Он взял его в обе руки и шагнул вперед. Держа клинок наперевес, он дразнил фигуру, которая когда-то была Кожаным, словами:

— «Тогда иди ко мне».

Существо поспешило ответить на его вызов. Оно выступило вперед и медленно подняло свой меч, с которого все еще капала кровь Гареда. С каждым шагом он становился все ближе, а сир Веймар поднимал свое оружие все выше в воздух. Насколько Вален мог видеть, существо было совершенно уязвимо и не делало никаких попыток защититься.

Не успел сир Ваймар нанести первый удар, как сквозь снег пробилась рука. Она появилась всего в нескольких дюймах от того места, где стоял сир Ваймар. Ее появление было настолько неожиданным и тревожным, что все подпрыгнули от удивления.

Рука протянулась и схватила сира Ваймара за лодыжку. Он попытался освободиться, но рука крепко схватила его. Сир Уолен бросился вперед, чтобы помочь. Он выхватил свой кинжал из драконьего стекла и вонзил его в тыльную сторону руки.

Эффект был почти мгновенным. При соприкосновении с обсидианом рука отпустила сира Веймара, и через несколько секунд она разбилась вдребезги.

Сир Уолен мог бы гордиться собой, но тут он обнаружил, что кинжал причинил больше вреда, чем предполагал. Кончик лезвия пронзил правую ногу сира Веймара.

Человек из Долины вскрикнул от боли и сердито пробормотал

— «Ты проклятый дурак!»

О, блядь, ты должно быть шутишь.

Тем временем страшилище, ранее известное как Кожаный, уже почти настигло его. К счастью, сир Майлз Мэнвуди успел перехватить его прежде, чем он достиг сира Веймара. Он грубо повалил его на землю, а пока тот приходил в себя, достал свой собственный кинжал из драконьего стекла и вонзил его в шею.

Кожаный воин издал пронзительный вопль и забился в конвульсиях на земле. Секунды спустя он разлетелся на куски, как и рука.

Уолен Фрей и Френия поспешили помочь Уэймару Ройсу подняться на ноги.

— «Приказы, сер?»

спросила Френия, обхватив его правой рукой за плечи.

— «Мы немедленно покинем этот район», — объявил Уэймар Ройс.

На этот раз с ним не стал спорить даже Майлз Манвуди. Хотя сир Майлз, возможно, и был полон решимости отыскать остальных одичалых, дорнийский мужчина не был готов идти на такие трудности ради их обнаружения. По мнению сира Уолена, если кто-то из пятисот потенциальных переселенцев и выжил после этого натиска, они уже давно покинули эти места.

— «Уилл, слезай оттуда!»

крикнул сир Ваймар.

— «Мы уходим!»

— «Да, сер», — ответил Уилл. Следопыт торопливо спустился с дерева. Он был очень ловким и изящным в своих движениях. Уолену показалось, что он выглядит более уравновешенным, чем любой из них. Возможно, потому, что он был избавлен от ужаса увидеть Кожаного вблизи.

Как только Уилл спустился на землю, в их обществе стало больше народу. Эта компания была столь же неожиданной и гораздо более нежеланной.

Тридцать вихтов поднялись из-под снега в два раза быстрее. Одновременно с ними из-за деревьев и больших камней появилось еще больше. Прежде чем Уолен и остальные успели осознать происходящее, они оказались практически окружены.

— «К оружию!»

крикнул Веймар Ройс.

Сразу же пять оставшихся спутников достали все свое оружие из драконьего стекла. У сира Майлза Манвуди было два кинжала, у сира Уолена Фрея — меч и кинжал, у Френии — копье, у сира Веймара — меч, а у Уилла — только кинжал.

— «Уничтожить их», — пробормотал Ваймар сквозь стиснутые зубы.

В следующую минуту началась бурная деятельность.

Уолен Фрей бросился к ближайшему вихту Не дожидаясь, пока она разлетится на куски, он повернулся к следующему вихту и ударил его кинжалом по горлу. Через несколько секунд оба превратились в прах.

Ему удалось мельком увидеть, как действовали его коллеги во время сражения. Сир Майлз Мэнвуди неплохо владел двумя кинжалами. Он маневрировал с ловкостью кошки и точностью мейстера. Френия успешно уклонялась и избегала каждого удара, который наносился в ее сторону. Она использовала копье только тогда, когда могла позволить себе стоять на месте дольше доли секунды. Из-за ранения сир Веймар Ройс не мог перенести вес на правую ногу, поэтому был вынужден стоять на одном месте. Тем не менее, он быстро расправлялся с любым существом, которое приближалось к нему.

Уиллу не хватало одного преимущества, которым обладали сир Уолен и остальные трое: он не находился от них на расстоянии плевка. Остальные помогли бы ему, но между ними и ним было слишком много вихтов. Следопыт отчаянно пытался отбиться от растущего потока нападавших, но его быстро одолели. Уолен мог лишь беспомощно наблюдать, как вихты охватывают его со всех сторон и наносят множество ударов. Его крик был почти так же ужасен, как предсмертный хрип Кожаного.

Вскоре после того, как они потеряли Уилла, сир Уолен понял, что орда вихтов не становится меньше. Он сбился со счета, сколько их было убито, но, должно быть, больше тридцати. Но даже несмотря на это, их число, казалось, увеличивалось с каждой секундой. Они уже не прорастали из-под земли, а появлялись с боков, словно из ниоткуда.

Мы ведем проигрышную борьбу.

— «Если мы останемся здесь еще надолго, нас просто захватят!»

заявил Уолен.

— «Он прав!»

Сир Майлз присоединился, спаррингуя с тремя вихтами одновременно:

— «Мы должны отступить!»

Сир Ваймар был занят поединком с особенно крупным вихтом. Когда его враг был побежден, он кивнул и провозгласил:

— «Наша единственная надежда — добраться до лошадей! Сосредоточьтесь на расчистке пути к ним!»

Затем он, Френия и сир Уолен объединили свои усилия, чтобы прорваться через линию вихтов на юге. Сир Майлз прикрывал их с севера. Продвижение было постепенным, но с каждой секундой они приближались к лошадям.

Хорошо, что мы заранее привязали их к деревьям. Иначе они бы уже давно исчезли.

Действительно, в то время как вихты не обращали внимания на лошадей, звери отчаянно пытались вырваться на свободу и уйти как можно дальше от места происшествия.

За несколько мгновений до этого сир Майлз Мэнвуди столкнулся с тремя вихтами. Один из них был вооружен копьем, другой — топором, а третий — косой. Ему удалось завалить владельца косы и владельца топора сразу, но копьеносцу удалось нанести удар первым.

Сир Майлз закричал, когда копье вонзилось ему в грудь. Он со злостью вонзил один из своих обсидиановых кинжалов в глаз копьеносца, и тот распался.

Сир Майлз выронил второй кинжал и вытащил копье из живота. Он застонал и рухнул на колени.

Не успел сир Уолен попытаться помочь дорнийцу, как толпа набросилась на него. За три секунды Майлз Мэнвуди получил не менее дюжины ножевых ранений, в том числе в грудную клетку, правую руку, левую ногу и горло.

К тому времени, как сир Майлз спустился на землю, Френия и сир Веймар Ройс подошли к лошадям. Френия первой села на свою. Когда сир Веймар взобрался на своего, он оглянулся на Уолена Фрея и крикнул

— «Вперед!»

Сир Уолен пробился сквозь толпу и помчался к двум своим оставшимся в живых спутникам. Более дюжины вихтов следовали за ним.

— «Просто идите!»

Уолен Фрей позвал двух других:

— «Я догоню вас!»

Уэймар Ройс быстро последовал этому предложению. Он повернул свою лошадь на юг и погнал ее в том направлении. Френия, однако, оказалась более целеустремленной из них двоих. Она взяла поводья своей лошади и заставила ее встать между сиром Уоленом и массой вихтов. Она продолжала отбиваться от них верхом. Этот смелый поступок дал рыцарю Фрею достаточно времени, чтобы вскочить на своего коня.

Как раз в тот момент, когда сир Уолен закрепил ноги в стременах, лошадь Френии заскулила и встала на задние ноги. Копейщица вылетела из седла и упала на спину.

— «Френия!» — обеспокоенно крикнул сир Уолен.

Быстро подумав, он направил свою лошадь к одичалой женщине и наклонился, вытянув руку. Френия протянула свою руку, когда он приблизился. Ей удалось схватить его за руку, но прежде чем он успел подтянуть ее к себе, к ней подбежал другой огромный вихт, размахивая булавой.

Через долю секунды лицо Уолена Фрея было залито кровью Френии. Рыцарь с булавой почти размозжил ей голову.

Мгновение спустя сир Уолен ощутил три очень сильные эмоции, которые были прямым результатом наблюдения за смертью Френии. Первая — шок от того, насколько внезапной она была. Вторая — горе от того, что это произошло. Третья — ярость от того, насколько жестокой она была.

Уолен Фрей повернулся к вихту с булавой и отсек ему голову своим мечом из драконьего стекла. Как и все остальные поверженные вихты, он закричал и разлетелся на куски.

Сир Уолен не был этим удовлетворен. Он только что видел, как убили пятерых его соратников. Он заставит этих извергов заплатить за то, что они сделали.

С кинжалом в одной руке, мечом в другой, не думая о собственной безопасности, сир Уолен бросился навстречу толпе вихтов. Он горячо кричал:

— «Идите и возьмите меня, ублюдки!»

Почти сразу же его настиг первый вихт. Он вонзил свой кинжал ему в лоб. Мгновение спустя к его лошади подошел другой вихт. В ответ он вогнал свой меч в пространство под его шеей.

Следующие несколько минут Уолен продолжал в том же духе. Он убивал каждого вихта, который оказывался в пределах его досягаемости.

Вскоре он был ранен в бедро. Ему удалось убить ранившего его вихта, но вскоре после этого он был ранен в ногу. За каждые пять уничтоженных им вихтов он получал ранение от другого.

Большинство из этих ранений были незначительными. Затем одному удалось вонзить нож в центр груди. Тогда сир Уолен выдохся. Он выронил оружие и упал с коня на землю.

Когда толпа вихтов сомкнулась вокруг него, Уолен изо всех сил старался сохранить сознание. Пока враги нежити вгрызались в него, Уэйлен думал не о боли или безнадежности своего нынешнего положения, а о своей семье.

Сильва… Хостер… Мерианна… простите меня.

Он думал, что в конце концов они зарежут его до смерти, но они этого не сделали. Они просто резали его до тех пор, пока он не стал слишком слаб, чтобы сопротивляться. После этого они успокоились и отошли от него.

Через несколько секунд появилась фигура в серой одежде. Он был мертв, без сомнения. Но, в отличие от вихтов, его кости все еще были покрыты плотью.

Иные…

Сир Уолен не сомневался в этом. Существо перед ним должно было быть Иным.

Иной опустился на колени рядом с рыцарем и пристально посмотрел ему в глаза. Уолен Фрей попытался отвести взгляд, но его взгляд был прикован к этому злобному существу, стоящему перед ним.

Через некоторое время Иной медленно протянул руку и приложил ладонь ко лбу сира Уолена. Он держал ее там до тех пор, пока Фрей не испустил дух.

Уолен Фрей почувствовал, что все его тело полностью онемело. Он не чувствовал ни рук, ни ног, ни головы, ни даже своих многочисленных ран. Через некоторое время он почувствовал только холод.

Глава 34 Лед и пламя

До того, как он поступил на службу в Ночной Дозор, сир Уэймар Ройс и его отец лорд Йон были приняты в Винтерфелле лордом Эддардом Старком. Они были гостями Старков в течение одного оборота луны. Этого времени было более чем достаточно, чтобы обитатели дома смогли поближе познакомиться с людьми из Долины.

Веймар Ройс был таким же блестящим, прямолинейным и искусным, как и его отец. Однако ему заметно недоставало галантности и скромности, которыми славился Бронзовый Йон Ройс. В отличие от лорда Рунного камня, сир Веймар не проявлял обычной вежливости по отношению к тем, кого считал ниже себя. Его нахальная ухмылка и претенциозная манера поведения постоянно создавали атмосферу высокомерия и самодовольства.

Джон Сноу сомневался, что когда-нибудь снова увидит сира Веймара после того, как тот отправился на север к Стене. Но он увидел. И как он изменился.

Человек, которого привели Десмонд и Алин, был тенью себя прежнего. В его облике не было и следа надменности или чванства. В его глазах был безумный взгляд. Его походка была неровной, осанка — небрежной, внешний вид — растрепанным, одежда — поношенной и засаленной.

Санса считала его красивым. Если бы она увидела его сейчас, интересно, что бы она сказала.

Больше всего, когда он только приехал на Север, Уэймар Ройс утверждал, что ничего не боится.

С первого взгляда Джон понял, что он напуган. Он не только боялся, но и не пытался скрыть свой страх.

Десмонд и Алин привели сира Веймара к железному пню и остановились там. Несмотря на то, что руки Веймара были крепко связаны за спиной, они продолжали держать его за руки, чтобы он не пытался бежать. По другую сторону пня стоял лорд Эддард Старк, или дядя Нед, как привык называть его Джон.

Веймар Ройс и дядя Нед встретились взглядами, и несколько секунд ни один из них не говорил. Затем молодой человек из Долины сказал мягко и неуверенно:

— «Я знаю, зачем мы здесь, лорд Эддард. Мне жаль, что до этого дошло».

— «Мне тоже жаль, мой мальчик», — пробормотал Эддард Старк искренне извиняющимся тоном, — «Но ты знаешь, что должно произойти сейчас».

— «Я знаю, — откровенно сказал Уэймар Ройс, — и я готов. Но прежде чем я умру, я должен тебе кое-что сказать».

— «Что бы это могло быть?» — поинтересовался лорд Эддард.

Сир Ваймар ответил не сразу. Несколько секунд он безучастно смотрел в землю. Затем он попытался заговорить. Джон видел, как двигался его рот, но не мог расслышать слов, которые из него вылетали. Очевидно, дядя Нед тоже не мог расслышать.

— «Говорите, будьте добры», — попросил лорд Винтерфелла.

Уэймар Ройс, казалось, потерял дар речи. Несмотря на все его старания, ему удавался лишь невнятный шепот. Лорду Эддарду пришлось поднести ухо ко рту молодого рыцаря, чтобы разобрать, что он говорит.

Джон наблюдал за этим обменом с расстояния в несколько футов. Он молча стоял вместе со своими двоюродными братьями и друзьями. Или, по крайней мере, он был молчалив.

— «Похоже, он в страхе», — понял Рик.

— «Вы бы тоже были на грани смерти», — утверждал Робб.

— «Не думаю, что его беспокоит именно смерть», — заметил Сэм, всегда наблюдательный.

Через несколько минут Эддард Старк отодвинул свою голову от головы Уэймара Ройса. Джон заметил, что он выглядит немного взволнованным.

— «Вы уверены во всем этом?» — спросил дядя Нед.

Сир Ваймар кротко кивнул головой. Джон слабо слышал, как он сказал:

— «Я видел их. Скоро и вы все их увидите. Вы должны подготовиться, милорд. Еще не поздно для вас и ваших».

Теперь настала очередь лорда Эддарда кивнуть головой.

— «У вас есть что еще сказать?»

— «Нет, — заявил Веймар Ройс, — только то, что я должен был умереть вместе со своими спутниками. Вместо этого я бежал как трус».

— «Возможно, да», — рассуждал ЭддардСтарк, — «Но даже в этом случае ты, возможно, искупил свои действия и придал смысл их смерти только что».

Ваймар мог только пожать плечами. Это было скептическое пожатие, как будто он не знал, согласен он с этим утверждением или нет.

Мгновение спустя он позвал дядю Неда:

— «Продолжайте, милорд. Хотя часть меня все еще желает не умирать вообще, эта участь гораздо предпочтительнее той, что постигла моих спутников».

— «Как пожелаете», — сказал лорд Эддард в знак признательности.

Веймар Ройс встал на колени и положил голову на пень. Хотя он не проявлял признаков сопротивления, Десмонд и Алин держали руки прижатыми к его спине на случай, если сир Веймар решит, что действительно хочет жить.

Он снял перчатки и отдал их Джори Касселю, капитану внутренней стражи. Теон достал большой меч Лед. Звон валирийской стали был слышен по всей площади, когда клинок был извлечен из ножен.

Когда Эддард Старк положил острие, Уэймар Ройс повернул голову и тихо произнес:

— «Я прошу вас о простой услуге, милорд. Когда вы отправите мои кости обратно в Рунный камень, пожалуйста, не говорите моему лорду-отцу, что я умер дезертиром».

— «Твой отец не услышит от меня ни слова о твоем позоре», — заверил Эддард Старк молодого рыцаря.

Это значит, что лорд Ройс может узнать об этом от кого-то другого.

Эта мысль, похоже, не пришла в голову сиру Ваймару, так как он выглядел странно довольным, получив такое заверение.

Бран был на стороне Джона. Когда Эддард Старк приговорил Веймара Ройса к смерти во имя короля Роберта, бастард Винтерфелла прошептал своему кузену:

— «Не смотри в сторону. Твой отец узнает, если ты это сделаешь».

Конечно, младший мальчик не пытался отвести взгляд от дяди Неда и сира Уэймара. Сэмвеллу захотелось отвести взгляд. Год назад он бы так и сделал. Но каким-то образом он заставил себя не делать этого.

Как только лорд Эддард закончил выносить приговор, он привел его в исполнение. Одним стремительным движением он поднял Лед высоко в воздух и опустил его вниз. Одним движением голова Веймара Ройса была отсечена от тела. Из обрубка его шеи несколько секунд хлестала кровь, но постепенно ее количество уменьшилось до ровной струйки. Голова немного покатилась по земле и остановилась возле ног Теона. Что вы думаете? Сэма даже не стошнило.

Сняв ножны с Льда и вернув их Мартину Касселю, отцу Джори и оружейнику Винтерфелла, Теон взял голову Ваймара за волосы и заглянул в его все еще открытые глаза. Затем он ухмыльнулся и пробормотал:

— «Так он мне кажется более сговорчивым».

Джаспер нахмурился.

— «Неужели ты не уважаешь мертвых?»

— «Конечно», — нахально пробормотал Теон, опуская голову, — «Такое же уважение они оказывали другим, когда жили».

— «Задница», — пробормотал Джон себе под нос.

Потребовалась минута, чтобы завернуть тело сира Веймара в полотно. Погрузив его на спину лошади, компания отправилась в путь.

— «Сир Ваймар погиб храбро», — провозгласил Робб в начале поездки.

Смело? Джон ответил:

— «Нет, это была не храбрость. Вы могли видеть это в его глазах. Он не принял свою судьбу просто потому, что не боялся умереть. Он принял ее, потому что боялся жить».

— «» Боялся жить?» — Теон пробормотал, похоже, забавляясь: — «Кто слышал о такой вещи?»

— «Такое возможно», — рассуждает Рик.

— «Действительно», — согласился Сэм.

Робб не обратил внимания на эти замечания.

— «Отец?»

Джон услышал, как Бран окликнул лорда Эддарда. Лорд Винтерфелла ехал во главе отряда. Бран ехал чуть поодаль с Касселами. Дядя Нед подогнал свою лошадь на несколько шагов назад, чтобы она ехала рысью рядом с пони своего второго сына.

Пока Эддард Старк беседовал с Браном, Джон Сноу стоял во главе компании со старшими мальчиками. Включая его, их было шестеро.

Теон Грейджой был самым старшим и в некотором роде чудаком. Он встретил свои двадцатые именины и был единственным из группы, кто спал с женщиной. Но скоро все может измениться.

Теон прибыл в Винтерфелл в возрасте десяти лет в качестве заложника. Он был одним из многих детей, которым пришлось расплачиваться за преступления своих отцов. После восстания Грейджоя Теона держали на материке, чтобы гарантировать хорошее поведение Железнорожденных. Жаль, что это условие «хорошего поведения» не распространялось и на Теона.

За десять лет, прошедших с тех пор, многое изменилось. С этого момента Теон больше не был пленником. Тем не менее, он оставался жителем Винтерфелла. Там его воспитывали по просьбе дяди Теона, лорда Виктариона Грейджоя, лорда-правителя Железных островов.

Следующим по возрасту в группе был Сэмвелл Тарли. Сэм был старшим сыном и наследником Рэндилла Тарли из Рога Рога. Конечно, еще шли споры о том, останется ли он наследником лорда Рэндилла. Если и был человек, который не был сыном своего отца…

В отличие от своего сурового и безжалостного отца, Сэмвелл Тарли был робким, пухлым и трусливым человеком. Лорд Рэндилл много раз пытался — часто с помощью чрезмерных или запредельных средств — закалить своего сына. Несмотря на все его усилия, все они терпели крах.

В конце концов терпение лорда Рэндилла лопнуло. Он подумывал отправить Сэмвелла на Стену, чтобы его наследником стал второй сын, Дикон. К счастью, на турнире в Ланниспорте к нему обратился лорд Григор Клиган. После некоторого обсуждения лорд Рендилл согласился отправить сына в Ров Кейлин, когда тот подрастет. Однако прежде чем Сэмвелл отправился на север, отец жестко сказал ему, что Легион без знамен будет его последним шансом. Если он подведет лорда Грегора, Стена станет для него единственным оставшимся местом.

До сих пор Легион хорошо работал для Сэмвелла Тарли. Хотя он был плохим фехтовальщиком и воином, никто не мог отрицать его ум. Он был бесценным источником информации для мужчин вдвое или втрое старше его. Последние четыре года он был личным нотариусом лорда Грегора Клигана.

Последние пять лет Джон был личным оруженосцем лорда Грегора, поэтому они с Сэмвеллом часто виделись. Джон считал Сэма своим лучшим другом. Под его руководством и терпеливым руководством лорда Грегора Сэм преодолел свое нежелание владеть мечом. Хотя его навыки все еще оставляли желать лучшего, он мог, по крайней мере, защитить себя, когда того требовала ситуация. Он также похудел по меньшей мере на 13 с половиной килограммов. Он все еще был толще, чем большинство мальчиков его возраста, но, по крайней мере, жир теперь уравновешивался мускулами.

На боевом коне рядом с Джоном сидел Рикард Клиган, наследник Рва Кейлин. Они любили называть его «Рик». В свои двенадцать лет Рикард был самым младшим из шестерых. Тем не менее, он был самым крупным и самым сильным из них. Очевидно, это было прямым следствием того, что его родители были самым высоким мужчиной и самой высокой женщиной во всех Семи Королевствах. Не считая великанов, конечно. Так случилось, что Рикард был единственным среди них, кто родился на Севере.

Хотя его отец был командиром Легиона без знамен, а мать — одним из их капитанов, Рикард не был признанным легионером. Он был еще слишком молод, чтобы стать оруженосцем. Тем не менее, лорд Грегор не только обучал его управлению замком, но и учил руководить армией. Когда-нибудь, по его замыслу, Рикард должен был стать его преемником на посту командира легиона. Несмотря на свою молодость, Рикард был очень перспективным правителем. Тем не менее он надеялся, что ему не придется унаследовать обязанности командования Рвом Кейлин и Легионом еще много лет. На его месте я бы испытывал гордость. В конце концов, ему предстоит унаследовать гораздо больше, чем любому из нас. Не считая Его Светлости, конечно.

Джаспер Баратеон, наследный принц Вестероса, был следующим по возрасту. Два года назад король решил обучить своего сына военному и дипломатическому искусству. Он мог бы сделать это с помощью лекций и ссылок на прошлое, но через историю можно узнать лишь очень многое. Король Роберт пожелал, чтобы Джаспер познал эти вопросы на собственном опыте.

Конечно, королевская армия не была мобилизована со времен восстания Грейджоя. Однако Легион без знамен действовал каждый день в году, а лорд Григор Клиган был, пожалуй, лучшим полководцем в стране.

Как и Рик, Джаспер не был достаточно взрослым, чтобы стать полноценным легионером. Однако у него был соблазн записаться в организацию, когда ему исполнится шестнадцать лет. В настоящее время он служил оруженосцем у своего дяди Ренли, который вступил в Легион несколькими годами ранее. Аллард Сиворт был занят делами за Узким морем, поэтому Ренли заменил Алларда в качестве представителя Штормовых земель в тайном совете лорда Григора. Останется ли Ренли в совете, будет зависеть от готовности Алларда полностью отказаться от этой должности после возвращения из Эссоса.

И наконец, был Робб Старк, кузен Джона и наследник Винтерфелла и Севера. Робб был всего на несколько месяцев старше Джона, но он мог многое получить, когда его отец-лорд скончается. Внешне он был похож на свою мать, леди Кейтилин, но во всем остальном — на лорда Эддарда. Он был будущим Севера. Он — будущее… а кто я?

Джон стал результатом свободного союза Брандона Старка и Ашары Дейн. Поскольку они не были женаты ни во время его зачатия, ни во время его рождения, он получил неудачный ярлык «Сноу» — имя бастардов Севера.

Бывали времена, когда Джон жалел, что родился на свет. В конце концов, Брандон Старк был старшим братом лорда Эддарда. Если бы Брандон женился на леди Ашаре до своей смерти, Джон стал бы законным лордом Винтерфелла, когда родился.

Несмотря на то, что иногда Джон испытывал чувство зависти, обычно он был вполне доволен своим статусом низкорожденного. Поскольку он не мог получить ни титулов, ни земель, у него была свобода поступать со своей жизнью так, как ему заблагорассудится. Кроме того, его дядя Нед и тетя Кэт всегда поступали с ним правильно. Они любили его и растили как собственного ребенка. Он считал своих кузенов скорее братьями и сестрами, как и они его.

Хотя он был бастардом, у него было много знакомых законорожденых как в Винтерфелле, так и в Рве Кейлин. Он и пятеро молодых людей вокруг него составляли очень тесный круг друзей.

В этом круге Джона Сноу беспокоило только одно. Каждый из них чем-то отличился. Теон был лучшим лучником. Сэмвелл был лучшим чтецом. Робб был лучшим уланом. Джаспер был лучшим наездником. Рикард был лучшим вождем.

Джон был более чем хорош во всех этих пяти областях, но он никогда не был лучшим ни в чем. Кроме как быть бастардом. И, возможно, меча, если бы не Рик.

Он был полон решимости выделиться таким же образом. Когда-нибудь он действительно выделится. Даже он еще не знал, как именно. И даже если бы он знал… скорее всего, он бы не поверил в это.

К этому времени лорд Эддард закончил разговор с Браном. Проехав некоторое время в молчании, Робб оглянулся через плечо и спросил:

— «Отец, что сказал тебе сир Веймар?»

Дядя Нед медленно повернул голову в сторону своего первенца. Затем он жестко произнес:

— «Ты слышал, что он сказал».

— «Не все», — возразил Джон Сноу, — «Он сказал кое-что, что слышал только ты».

— «Если бы я сказал вам, что это просто бред сумасшедшего?» — предположил Эддард.

— «При всем уважении, мы не поверим вам, милорд», — заявил Самвел, — «Если бы это был просто бред, вы бы не выглядели таким изумленным, когда отошли от сира Веймара».

Джон улыбнулся. Я всегда могу рассчитывать на то, что Сэм меня поддержит.

— «Сэм прав», — согласился Джаспер. Затем он насмешливо и шутливо пробормотал: — «Я мог бы приказать вам рассказать нам, милорд».

Но он этого не сделает. Он не стал бы так грубо злоупотреблять своей властью.

Дядя Нед должен был это знать. Несмотря на это, на его обычно мрачном лице появилась редкая ухмылка. Через несколько секунд она угасла, и он испустил медленный вздох. Похоже, мы убедили его поделиться своими словами. Когда их лошади продолжили путь, лорд Эддард оглядел Джона и других мальчиков и произнес:

— «Как некоторые из вас, возможно, знают, сейчас почти то время, когда многие одичалые переселяются в Семь Королевств».

— «Да, помнится, мой лорд-отец упоминал об этом незадолго до того, как я покинул Ров Кейлин», — подтвердил Рикард Клиган.

Эддард Старк кивнул на это и продолжил:

— «Незадолго до того, как покинуть Стену, сир Веймар отправился на север от нее. Он возглавлял группу сопровождения, которая должна была доставить одичалых на юг».

— «В смысле?» — заметил Самвел, — «У них не получилось?»

— «Нет, — сказал Эддард, — его отряд попал в засаду. Сир Ваймар был единственным выжившим».

Джон и другие мальчики были встревожены, узнав об этом. Рикард Клиган посмотрел на лорда Винтерфелла и озабоченно сказал:

— «Один из легионеров был в той партии, милорд. Сир Майлз Мэнвуди».

Эддард Старк слегка покачал головой и сказал:

— «Он сражался доблестно. Увы, он не выжил. Судя по описанию сира Веймара, он и остальные члены их группы были убиты».

Рикард выглядел встревоженным. Джон мог понять почему: сир Майлз Мэнвуди прослужил в Рве Кейлин дольше их обоих. Он был великим человеком.

— «Кем, милорд?» — поинтересовался Джаспер.

На мгновение дядя Нед заколебался. Он неуверенно продолжил:

— «Предполагалось, что не одичалые должны были переселиться на Север, но они переселились. И никто из других Свободных людей тоже».

— «Тогда кто это был?» — с любопытством спросил Робб.

И снова Эддард не ответил сразу. Однако его молчание говорило о многом.

— «Милорд, — тревожно произнес Самвел, — это были… Иные?»

Джон и его друзья все вместе посмотрели на Хранителя Севера, с нетерпением ожидая ответа на этот вопрос. В конце концов, Эддард Старк окинул взглядом юношей и внятно пробормотал:

— «Так и было».

Цвет исчез с лица Сэма. Глаза Джаспера и Рикарда расширились от шока. Теон пытался выглядеть самоуверенным, но Джон мог сказать, что он так же поражен, как и все они. Робб лишь недовольно скривился.

— «Иные… сейчас здесь?» — риторически спросил Теон.

Похоже, что так.

— «Но сейчас все еще лето», — заметил Джаспер.

— «Зима близко», — напомнил Робб принцу.

Лорд Эддард кивнул в знак одобрения и повторил:

— «Зима близко».

В группе царила атмосфера беспокойства. Это не было результатом того, что они узнали о скором наступлении Долгой ночи. По правде говоря, они уже давно знали, что наступление Долгой ночи неизбежно. Как оказалось, весь Вестерос знал об этом последние пять лет. Но никто не ожидал, что Иные вернутся летом.

Но они уже здесь. А как скоро будут остальные?

— «Нужно немедленно сообщить моему отцу», — твердо заявил Джаспер.

— «Возможно, сначала нам следует сообщить об этом моему отцу», — предложил Рикард.

Джаспер, казалось, был озадачен этой идеей.

— «Человек, обладающий наибольшей властью, всегда должен получать тяжелые новости первым. У твоего отца нет Семи Королевств, которыми он должен управлять».

— «Вы забыли, что мой отец делает для этой страны?» — огрызнулся Рикард, немного раздражаясь, — «Если бы не он, мы бы никогда не были готовы к встрече с Иными».

— «Не стоит спорить, ребята, — сказал Эддард массивным мальчику и принцу, чтобы заверить их, — когда вернетесь в Винтерфелл, я напишу и лорду Григору, и королю. Таким образом, они оба будут извещены об этом деле одновременно».

Но ведь ворон первым достигнет Рва Кейлин, не так ли?

Джон не стал озвучивать эту мысль. Он не хотел снова провоцировать разногласия между Риком и Джаспером. К счастью, оба друга оказались довольны предложением лорда Старка, и они оставили эту тему.

Это очень хорошо. С приближением Долгой ночи у нас скоро будет достаточно конфликтов, чтобы беспокоиться о них, не создавая их между собой.

Джори Кассел ехал немного впереди, чтобы разведать дорогу. Когда Джон повернулся к нему, он заметил, что Джори остановился возле моста. Его лошадь скулила и грозилась сбросить его с седла. С большим трудом Джори удалось ее успокоить.

— «Неприятности, Джори?» — спросил дядя Нед у капитана своей гвардии, когда к нему подошли остальные члены группы.

— «Не могу сказать, милорд», — ответил Джори и посмотрел на лорда Эддарда. Он жестом указал на пространство перед ними и поманил их: — «Посмотрите на это».

На тропе лежало тело оленя. По крайней мере, его часть. Вся нижняя часть тела отсутствовала. Остались только голова, передние ноги и верхняя половина туловища, которые были зверски изуродованы. Дядя Нед решил провести расследование.

— «Горный лев?» — предположил Теон.

— «В этих лесах нет горных львов», — заявил Эддард.

— «Где же остальное?» — вслух задался вопросом Робб.

— «Похоже, его утащили», — предположил Мартин Кассель, указывая на кровавый след, размазанный по земле. Он вел в лес.

— «Что бы ни забрало его, оно может вернуться за остальным», — обеспокоенно пробормотал Самвел, — «Может быть, нам стоит двигаться дальше».

— «Мы могли бы», — возразил Джаспер, — «Или… мы могли бы посмотреть поближе».

В конце концов, они выбрали последний вариант действий. Эддард, Кассель и мальчики разошлись и пошли по кровавому следу в лес.

Тропа закончилась у небольшого ручья. Там они нашли нижнюю половину оленя. Они также нашли существо, которое утащило его.

Массивный волк лежал у ручья. Он грыз остатки одной из ног.

При виде огромного волка Рикард и Теон быстро выхватили свои мечи. Джон, Робб и Джаспер положили руки на рукояти своих мечей, но пока не доставали их. Сэмвелл немного отступил. Что касается Брана… младший мальчик пытливо смотрел на зверя.

Вскоре волк заметил их. Кроме угрожающего рычания и враждебного взгляда, он не сделал ни одного движения в их сторону. Он был слишком поглощен пиршеством.

— «Это чудовище!» — воскликнул Теон.

— «Нет», — возразил Робб, — «Это лютоволк».

— «К югу от Стены лютоволки не водятся», — пробормотал Джори.

— «Несколько лет назад к югу от Стены не было ни великанов, ни варгов, — признался Рикард Клиган, — а теперь вдоль Белого Ножа живут такие, как Маг Могучий и Варамир Сиксскин».

Следующее, что мы узнаем, это то, что в этих лесах появятся горные львы.

— «Но мы контролируем приток существ из земель за Стеной, — возразил Джаспер Баратеон, — я сомневаюсь, что кто-то позволил бы переправиться лютоволку».

— «Он мог проскочить», — предположил Мартин Кассель.

— «Она», — поправил Сэмвелл Тарли.

— «Хм?» — озадаченно произнес оружейный мастер.

— «Это самка», — объявил Сэм, указывая на волка.

Джон и несколько других последовали за его пальцем, и их взгляды упали на нижнюю часть тела волка. Конечно, нижняя часть живота зверя заметно выпирала. Она беременна.

— «По эту сторону Стены есть не только один лютоволк, — заметил Самвел, — скоро их будет несколько».

— «А может, и нет», — возразил Джори. Он вытащил меч и начал приближаться к лютоволку.

— «Подождите!» — вмешался Бран, встав перед капитаном стражи своего отца. Джори сделал паузу, чтобы мальчик повернулся к лорду Эддарду и сказал: — «Отец, мы должны убить ее?»

— «Так будет лучше, Бран», — провозгласил дядя Нед, — «Мы не можем допустить, чтобы в наших владениях свободно разгуливал лютоволк».

— «Тогда мы могли бы забрать ее с собой», — предложил Бран.

Теон и Джаспер посмеялись над абсурдностью этого заявления. Сэмвелл, казалось, был очень против. Робб поднял бровь, как будто это показалось ему интригующим. Джон счел это заслуживающим внимания.

— «Вы видели, что она сделала с оленем, — вспоминал Сэмвелл, — она так же легко сделает это и с мужчиной».

— «Мы могли бы найти варга, чтобы приручить ее», — предложил Рикард.

— «Если варг не готов посвятить этому делу всю оставшуюся жизнь, я бы не слишком верил в эту идею», — пробормотал Теон.

— «Не говоря уже об этом, что мы будем делать, когда она родит?» — спросил Джаспер.

— «Детенышей можно одомашнить», — предложил Робб.

А вот это уже мысль.

— «Никто никогда не тренировал лютоволков», — прокомментировал Мартин Кассель.

— «Наверное, потому, что никто никогда не пытался», — возразил Джон Сноу. Он повернулся к своему дяде и сказал ему: — «Милорд, символ вашего дома — лютоволк. Может быть, нам суждено найти этого зверя?»

— «Это действительно возможно, — согласился Сэмвелл, — у Талли много форели, Тиреллы выращивают самые лучшие розы, у Арренов есть кречеты, Ланнистеры держали львов в клетках, Баратеоны ловят много оленей, Мартеллы держат своих гадюк, а у Таргариенов есть свои драконы. Почему у Старков не может быть своих лютоволков?»

— «Раз уж ты об этом заговорил, я все еще жду, когда мой дядя купит нам домашнего кракена», — подтрунивает Теон.

Джон закатил глаза и пробормотал

— «Manten la boca cerrada, tonto.» (Держи рот закрытым, дурак.)

Сэмвелл и Джаспер с насмешкой отнеслись к этому замечанию. Хотя Теон не мог понять, что было сказано, он мог сказать, что в его адрес прозвучала какая-то колкость. Он посмотрел на Джона и пробормотал:

— «Я не принимаю оскорблений от бастарда».

Джон ухмыльнулся и ответил: «No, ma tuo padre prende ordini da uno.» (Нет, но твой отец выполняет приказы одного).

Рикард смеялся над этим. Теон сердито поморщился, но не потерял самообладания. Он просто отвернулся. Похоже, я выиграл этот раунд.

Во время восстания Грейджоя лорд Грегор Клиган нашел записи о двух давно исчезнувших цивилизациях среди добычи, добытой в Безмолвии Эурона Грейджоя. Он предпринял шаги, чтобы возродить языки этих цивилизаций. Для этого он использовал их в качестве кодов. Каждый член Легиона без знамен учил испанский, а каждый из друзей и союзников Горы — итальянский.

Сэмвелл был нотариусом Грегора, а Джаспер — оруженосцем Ренли Баратеона. Как таковые, оба они знали испанский язык. Как старший сын и наследник лорда Грегора, Рикард знал итальянский.

Джону выпала особая честь знать оба диалекта, поскольку он был и оруженосцем Грегора, и его подопечным.

Несколько раз он учил Робба немногому на каждом из языков, но никогда не больше, чем основам. Теон, однако, не знал ни слова ни на одном из этих языков. Джон с радостью воспользовался этим.

— «При правильном воспитании детенышей лютоволков можно приучить к порядку», — утверждал Самвел.

— «Я сам буду обучать и кормить их», — поклялся Бран своему отцу.

— «И я тоже», — пообещал Робб.

Лорд Эддард на минуту задумался. Затем он сложил руки и заявил:

— «Если вы сможете привести ко мне мать, не причинив вреда ни ей, ни себе, я соглашусь забрать ее в Винтерфелл».

Очевидно, дядя Нед ожидал, что они сразу же сдадутся. Но мальчики оказались более решительными, чем он им приписывал.

Когда Джори и Мартин начали приближаться к волчице, она яростно оскалила клыки.

Странно, но когда Джон и его двоюродные братья подошли к ней, она даже не пискнула. Когда они оказались на расстоянии десяти футов от нее, она переключила внимание со своей симпатии на них. Она смотрела на них не с подозрением, а с недоумением.

Бран первым подошел к ней. Он медленно протянул руку и погладил ее за ушами. Ее морда была покрыта клочьями меха и свежей кровью, но когда она открыла рот, то не стала пытаться откусить руку Брана. Вместо этого она игриво лизнула его в лицо, заставив юношу рассмеяться.

— «Невероятно, — пробормотал Джаспер в изумлении.

Через пять минут все они снова были на своих лошадях и снова ехали по дороге в Винтерфелл. Волчица шла рядом с лошадьми Робба и Брана. Джон то и дело бросал на нее взгляд.

В какой-то момент Джон Сноу благодарно сказал своему дяде:

— «Спасибо, милорд».

Эддард улыбнулся своему племяннику и сказал:

— «Считай это моим подарком тебе».

— «Раз уж сегодня такой день, полагаю, это будет уместно», — коварно пробормотал Джон.

Хотя Джон и пятеро его друзей были близки, обычно они не находились в одном месте одновременно. Большую часть времени Робб и Теон находились в Винтерфелле, а Рикард и Сэмвелл — в Рве Кейлин. Джон и принц Джаспер были единственными, кто часто чередовал эти две крепости.

Тем не менее, по особым случаям они собирались вшестером. Сегодня был один из таких случаев. Это был день именин Джона.

Большинству бастардов не полагалось праздновать именины. У Джона не было такого несчастья. Впрочем, он и не считал это несчастьем. Все, кто его знал, могли сказать, что он не любил пышности и церемоний. Каждый год он предпочитал праздновать день своего именин тихо, в кругу семьи и самых дорогих друзей. Однако в этом году тетя Кейтилин настояла на том, чтобы устроить для него праздник. Поскольку это были его шестнадцатые именины, Джон уступил желанию тети.

Другие парни шутили, что раз Джон сегодня вырос, то, возможно, он станет мужчиной в более «физическом» смысле этого слова.

Теон и Робб были удивлены, когда Джон признался им, что еще ни разу не спал с женщиной. Они заявили, что всегда предполагали, что он мог переспать с Мирной.

Одна мысль об этом приводила Джона в ужас. Мирна была достаточно взрослой, чтобы быть его матерью. Так получилось, что она и вела себя как его мать.

С тех пор как Джон приехал в Ров Кейлин, Мирна была его служанкой. Его собственной служанкой; она служила ему, и никому другому. Все время, пока он жил в рву, она ждала его днем и ночью, удовлетворяя все его нужды. Она была, пожалуй, самым близким человеком в его жизни.

По какой-то причине Мирна никогда не сопровождала его в Винтерфелл. Джону никогда не приходило в голову спросить почему. Он просто решил, что это потому, что она была помощницей лорда Григора Клигана.

Мирна была одним из трех человек вне его семьи, которым Джон мог доверять во всем. Сэмвелл был другим. Третьим был сир Марвин.

Сир Марвин служил у дяди Неда с тех пор, как закончилось восстание Роберта. Джон знал о нем не так уж много, только то, что он был родом из Предела. Поскольку Сэм был уроженцем Побережья, Джон спросил его, не может ли он сказать, откуда родом старый рыцарь. Сэмвеллу удалось выяснить лишь то, что Марвин был выходцем из Староместа. Возможно, он даже был дальним родственником лорда Лейтона Хайтауэра.

С тех пор как сир Марвин прибыл на север, его главной обязанностью было быть телохранителем Джона. Последние пятнадцать лет старый рыцарь преданно следовал за Джоном и защищал его. Всякий раз, когда Джон отправлялся в Ров Кейлин, сир Марвин шел с ним, хотя и присягнул мечом Винтерфеллу. На самом деле, он везде ходил с Джоном. Он даже присутствовал на казни сира Веймара Ройса. Но он дал Джону немного пространства, чтобы тот мог общаться со своими друзьями.

Несмотря на возраст, опыт Марвина не поблек со временем. Это Джон знал точно: он видел его в бою воочию. В Семи Королевствах было три или четыре человека, способных сравниться с ним в мастерстве владения клинком. Только присутствие рядом старого рыцаря позволяло ему чувствовать себя в безопасности.

Бывали моменты, когда Джону казалось, что услуги сира Марвина пропадают для него даром. В конце концов, зачем кому-то поручать такому замечательному фехтовальщику такую рутинную работу, как присмотр за бастардом?

С другой стороны, Джон полагал, что ему не стоит сомневаться в своей удаче. Главное, что у меня есть люди, которым я небезразличен. У некоторых ублюдков даже нет никого.

Когда они вернулись в Винтерфелл, лорд Эддард пошел искать мейстера Лювина, чтобы тот мог написать королю Роберту и лорду Григору. Джори отправился с ним. Робб, Бран и Мартин Кассель отвели беременную волчицу в псарню. Джаспер помог Гарвину и Халлену запрячь лошадей. Рикард помог Алину и Десмонду перенести тело Уэймара Ройса.

Джон, Сэм и Теон были предоставлены сами себе.

Джону не терпелось вернуться, но не из-за празднования своего дня рождения. В любом случае, это произойдет только через несколько часов.

— «Ну, у меня есть дела», — объявил он никому конкретно.

— «О, так вот как ее теперь зовут?» — язвительно произнес Теон.

Джон посмотрел на Железнорожденного и пробормотал

— «Vete a la mierda». (Отвали).

Сэмвелл захихикал, а Теон усмехнулся. Джон лишь улыбнулся и пошел прочь от этой сцены. Уходя, он крикнул через плечо:

— «О, и пока вы здесь… vai a inferni.» (Идите в преисподние)

Через несколько минут Джон подошел к разрушенной башне. Сир Марвин сопровождал его, но он попросил старого рыцаря остаться у основания фундамента. Как только Марвин согласился, Джон подошел ко входу в здание, открыл его и поднялся по древней лестнице.

Джон знал, что разрушенная башня — идеальное место для встреч. Особенно для тех, кто хочет, чтобы его оставили в покое. И, боги знают, я хочу, чтобы меня оставили в покое. С ней.

Когда он добрался до верхней комнаты, оказалось, что она пустынна. Затем он услышал ее голос.

— «Ты опоздал».

Он заметил ее, лежащую на импровизированной кровати из мехов в углу. Он усмехнулся и напомнил:

— «Ты сказала, что подождешь меня».

— «Так и есть», — согласилась она. Она поманила его к себе и, когда он подошел к ней, спросила с ожиданием: — «Ну что?»

Джон пожал плечами и сказал:

— «Ну… Теон и Робб считают, что мы должны продолжать».

— «У них есть здравый смысл», — подумала она, — «Скажи мне, что ты думаешь?»

Джон стоял в задумчивости около минуты. Наконец, он ухмыльнулся:

— «Ты права. в этом есть смысл.

При этом он опустился рядом с ней на кучу мехов. Затем он взял ее на руки и притянул к себе в страстном поцелуе. По ее прикосновениям он понял, что она вполне довольна его выбором.

Когда они расстались, она сказала ему:

— «Давно пора. Там, откуда я родом, мальчики младше тебя совершали такие поступки».

Джон усмехнулся и прижал ее к себе. Он провел рукой по ее струящимся рыжим волосам. Он сказал ей:

— «Что ж, я не буду больше томить тебя тоской. Тем не менее, я знаю, что в большинстве случаев хорошие вещи приходят к тем, кто ждет».

Она насмехалась, снова поцеловала его и заявила:

— «Ты ничего не знаешь, Джон Сноу».

* * *

Дейенерис Таргариен, насколько она могла вспомнить, большую часть своей жизни провела в бегах.

Когда она только появилась из утробы матери, они с Визерисом были вынуждены бежать из родной страны. Вся их семья была истреблена Узурпатором. Они вдвоем были единственными выжившими.

С момента прибытия в Эссос они бегали из одного Вольного города в другой. Браавос. Норвос. Лис. Мир. Они пытались найти убежище в каждом месте, где побывали, но каждый раз, когда они пытались осесть, наемным убийцам Узурпатора удавалось их выследить.

Как только это случалось, им приходилось собирать вещи и бежать. Иногда у них даже не хватало времени, чтобы собрать вещи. Поэтому им часто приходилось оставлять ценные вещи, которые можно было продать за немного золота. Поэтому каждый раз, когда они убегали, они оказывались немного беднее, чем раньше.

Они убегали от продажных мечей. Они бежали от охотников за головами. Они бежали от работорговцев. Они бежали от всех видов воров и головорезов.

Бывали моменты, когда Дэйни жалела, что не может убежать от Визериса. Но он был ее единственным настоящим союзником в мире. Кроме того, даже если бы она попыталась убежать от него, он все равно нашел бы ее. А раз так… мысль не терпела размышлений. Никогда не буди дракона. Никогда не будите дракона.

Пару лет назад они прибыли в Пентос. Там они попросили убежища у магистра Иллирио Мопатиса. В отличие от большинства их предыдущих «хозяев», сыровар не брал с них денег за жилье. Он предоставил им еду, кров и одежду из своего кармана. К счастью для Таргариенов, карман у него был очень большой. Почти такой же большой, как его настоящие карманы. Так что, если он не решит их выгнать (что было неприятно, но всегда возможно), Иллирио сможет держать Дени и ее брата в качестве своих гостей неограниченное время.

На какое-то время показалось, что они наконец-то нашли убежище от своих забот.

Однажды утром Дэйни проснулась и обнаружила армию у ворот Иллирио. Это были тысячи солдат. Цвета, типы и узоры их знамен, доспехов и оружия были разными, но ни один из них не был похож на жителей Эссоса. Действительно, все они были родом из тех же земель, что и она с Визерисом.

Магистр Иллирио впустил армию добровольно. Сначала она предположила, что он сделал это потому, что его домашняя стража безнадежно уступала в численности, или потому, что он боялся, что они разрушат его усадьбу.

Позже она узнала, что магистр Иллирио действительно ожидал вестеросцев. Но он не обманул ни ее, ни ее брата. Насколько смогла понять Дэйни, он был ни на чьей стороне и одновременно на стороне всех.

К облегчению Дейенерис, Узурпатор отменил плату за головы Таргариенов. Он все еще искал их, но уже по другой причине.

Когда Дени узнала эту причину, она поняла, что вещи, от которых она бежала, были мелочью по сравнению с настоящей величайшей угрозой для Известного мира.

Когда Дэйни росла, ее знания об истории Вестероса были в лучшем случае скудными. Большую часть того, что она знала о нем, она слышала от своего брата. Визерис считал интересным только то, что относится ко времени Эйгоновой высадки — то есть к последним тремстам годам, — хотя ему было не менее восьми тысяч лет. До этого страна была страной беззаконных дикарей, которые убивали, насиловали и воровали друг у друга, как им заблагорассудится. Так утверждал Визерис.

Дэйни иногда сомневалась в правдивости того, что рассказывал ей брат, но недавно она задумалась о том, делал ли он в своей жизни хоть одно абсолютно правдивое заявление.

Когда вестеросские войска прибыли в поместье Иллирио, Дейенерис, Визерис и магистр сели за стол со своими командирами. Одним из них был сир Давос Сиворт, бывший контрабандист, которого посвятил в рыцари лорд Станнис Баратеон. Дейенерис было известно, что Станнис был братом Узурпатора и что он был нынешним лордом Драконьего Камня, который был родовым домом Таргариенов. Визерис гневно заявил, что Луковый рыцарь оскорбляет их самим своим присутствием.

Другим командиром был Монфорд Веларион, лорд Дрифтмарка. Дэйни знала, что Веларионы — дальние родственники Таргариенов, и они были их верными вассалами до самого конца Восстания. После этого они — как и все остальные дома Семи Королевств — склонили колено перед Робертом.

К счастью, Визерис не питал зла к лорду Монфорду за то, что тот склонился перед узурпатором. В конце концов, он действовал в лучших интересах своего дома. Визерис, должно быть, думал, что лорд Монфорд, сир Давос и все их люди собирались свернуть свои плащи и поддержать Таргариенов.

Дени не смела надеяться на многое. Поэтому она была менее разочарована, чем ее брат, когда узнала, почему вестеросские войска пришли за ними.

Лорд Монфорд и сир Давос показали, что они были там не для того, чтобы помочь Таргариенам вернуть Железный трон. Они также не готовились вернуть их в Вестерос. Пока нет, утверждали они. Почему еще нет?

Они узнали, что Узурпатор не желал их смерти. Вместо этого ему посоветовали искать союза с Таргариенами. И Визерис, и его сестра сочли это странным.

Что мы можем предложить ему? Мы буквально ничего не можем дать больше, чем одежду с наших спин.

Они узнали, что этот союз изначально был предложением некоего Григора Клигана. Это имя неоднократно всплывало в разговоре.

Визерис однажды рассказал ей о Григоре Клигане. Он был известен как Гора, которая ездит верхом. Он был огромным чудовищем в человеческой коже, убивавшим женщин и детей ради собственного развлечения. Именно он убил их племянника и племянницу Рейнис и Эйгона, а также жену их брата — Элию Мартелл.

По словам лорда Монфорда и сира Давоса, это было отнюдь не так. Вернее, это была скорее полуправда. Григор Клиган был огромным человеком, но по своей природе он был доброжелателен. На самом деле он спас принцессу Элию, а Рейенис и Эйгона зарубил другой рыцарь по имени Амори Лорх. Более того, за это злодеяние Гора убил Лорха на месте.

К концу этого разговора у Дэни сложилось совершенно иное мнение о Григоре Клигане, чем то, которое вложил в ее голову брат. Изначально он был вассалом лорда Тайвина Ланнистера из Кастерли Рок, который устроил разграбление Королевской Гавани. Теперь он был вассалом лорда Эддарда Старка из Винтерфелла. Старк стал повелителем Горы в Рве Кейлин, древней крепости, отделявшей Север от остальных Семи Королевств.

Гора также имел место в Малом совете Узурпатора. Специально для него был создан новый титул. Он был магистром порядка Роберта. Занимая эту должность, он должен был поддерживать стабильность и дипломатические связи во всем королевстве. До сих пор он с честью справлялся с этой задачей.

Однако он сделал это не в одиночку. Полтора десятка лет назад он создал организацию, известную как Легион без знамен. Дэйни слышала разговоры о Легионе на протяжении всей своей жизни. Однако ее знания ограничивались сплетнями, которые они с братом собирали на рынках и в тавернах (а также в случайных борделях).

Давос Сиворт и Монфорд Веларион смогли дать гораздо более подробное описание Легиона без знамен. Они изобразили его как самую разнообразную, самую кооперативную и самую престижную организацию, которую когда-либо видел современный человек. Она достигла такого уровня единства и братства, о котором торговые компании Эссоса могли только мечтать. На самом деле, многие уроженцы Эссоса переплывали Узкое море, чтобы вступить в ряды Легиона.

Сир Давос рассказал, что его второй сын, Аллард, был одним из высших офицеров Легиона. Аллард был среди солдат, сопровождавших его отца и лорда Монфорда в Пентос. Когда Дейенерис и Визерис попросили (в его случае больше потребовали) больше узнать о Легионе без знамен, Алларда вызвали к столу.

О Легионе и его командире он мог сказать только хорошее. По его мнению, в живых было очень мало людей столь же благородных, как лорд Григор Клиган. Этот человек установил порядок и мир во всех девяти областях Вестероса. Ему даже удалось заключить договор между Вольным народом и жителями Семи Королевств. Благодаря его великим деяниям Вестерос процветал так, как никогда не процветал при правлении Таргариенов.

Визерис был недоволен этим наблюдением. Дэйни, напротив, была заинтригована. Даже без воздействия слов брата она была уверена, что без правителя Таргариена Вестерос будет страдать, приходить в упадок и в конце концов рухнет. В этом отношении, как оказалось, она ошибалась не меньше, чем ее брат. Судя по всему, Роберт Баратеон был справедливым правителем, которого поддерживал мудрый совет. Однако я не смею говорить этого о Визерисе.

Несмотря на все эти положительные изменения, которые Григор Клиган произвел в Вестеросе, оставался один важный вопрос, который еще не был решен. Интересно, что эта проблема еще не поразила землю. Тем не менее, о ней стало известно публично четыре года назад.

Аллард Сиворт утверждал, что именно из-за этого вопроса он, его отец, лорд Монфорд, и отряды вестеросцев разыскивали Визериса и его сестру.

Именно тогда они обратились к откровению лорда Грегора о Долгой ночи.

Сначала Визерис пренебрежительно посмеялся над идеей о том, что Иные скоро вернутся в этот мир. У Дэйни тоже был соблазн посмеяться. Но чем больше она слушала Алларда, тем менее склонна была насмехаться над его словами. По прошествии времени даже Визерис начал верить в достоверность показаний Алларда.

Весь Вестерос уже принял истину, что Долгая ночь наступит в ближайшие несколько лет. Теперь Визерис и Дейенерис разделяли их убежденность. И все же эта мысль не давала покоя.

«Я скучаю по тем дням, когда нашей главной заботой было найти безопасность от Узурпатора.»

Дэйни и ее брат все еще были в недоумении, чего хотел от них Григор Клиган. Аллард Сиворт признался, что даже он и другие лучшие легионеры не знали этого. Аллард был одним из немногих привилегированных, кто знал, что, по словам лорда Григора, у Таргариенов есть некое «преимущество», которым не обладает никто в Известном мире. По какой-то причине Гора в настоящее время скрывал подробности этого «преимущества» от всех остальных. Он утверждал, что Таргариены не знают об этом преимуществе и даже пока не обладают им.

«Я бы удивилась, если бы у нас было преимущество перед кем-то.»

Тем не менее, Дэйни почувствовала некоторое утешение. Даже если окажется, что этого преимущества на самом деле не существует, оно спасло ее и ее брата от убийства во сне. За это она была благодарна Григору Клигану.

После завершения объяснений Алларда, сир Давос и лорд Монфорд спросили Таргариенов, готовы ли они сотрудничать с королем Робертом. К счастью для всех присутствующих, у Визериса наступил один из редких моментов рационального мышления, и он согласился сотрудничать с вестеросскими посланниками.

Дени была уверена, что он тайно замышляет свержение Роберта Баратеона. Но, естественно, она никому об этом не говорила.

Вскоре после заключения этого соглашения сир Давос, лорд Монфорд и большинство вестеросских войск покинули Пентос и отплыли обратно через Узкое море. Дени очень хотела отправиться с ними, но пока что ее место на востоке.

Сто солдат остались в Пентосе, чтобы охранять Визериса и Дейенерис (и, несомненно, присматривать за ними). У них было достаточно денег, чтобы заплатить Иллирио Мопатису за ночлег, и они привезли с собой провизию. Поскольку они, по сути, сами себя обеспечивали, магистр охотно согласился принять вестеросцев.

С тех пор прошел почти целый год. Они с Визерисом все еще не приблизились к тому, чтобы узнать, что Роберт Баратеон планирует с ними сделать, не приблизились к возвращению домой и не приблизились к тому, чтобы узнать, в чем заключается их предполагаемое «преимущество».

Визерис и Дейенерис не были ограничены поместьем Иллирио. Пока их сопровождала сотня вестеросских воинов, они могли идти куда им заблагорассудится. И все же они решили остаться с магистром, поскольку по эту сторону Узкого моря у них больше не было настоящих друзей.

Дейенерис была довольна тем, что стояла в стороне и ждала, пока их преимущество не даст о себе знать. Как бы то ни было, Визерис был полон решимости иметь что-то, что можно показать за их пребывание в Эссосе, прежде чем они вернутся в Семь Королевств. Дени знала, что он замышляет собрать собственную армию.

Он надеялся собрать эту армию тихо и незаметно. Конечно, поскольку солдаты Роберта держали их под пристальным вниманием, его возможности были весьма ограничены. Каждый раз, когда он пытался связаться с группой солдат, которые, возможно, сражались за него, его попытки пресекались их охраной.

Стражники были готовы помочь Визерису в этом начинании, поскольку рассуждали о том, что Вестеросу понадобитсякаждый воин, которого он сможет найти в грядущих трудностях. Визерис не хотел принимать от них такую помощь, но даже он не был таким дураком, чтобы отказаться от такого предложения.

Визерис мог рассчитывать, что никто из вестеросцев не отдаст ему свои мечи. Менее половины из сотни сражались на стороне Таргариенов во время Восстания, и большинство из них теперь были верны оленям. Вряд ли они повернут свои плащи во второй раз.

Пока Визерис был занят поисками своих войск, Дейни коротала время, узнавая больше об их родине. Некоторые из солдат были довольно сговорчивы и в этом отношении.

Из сотни солдат, оставшихся с Дэйни и ее братом, двадцать были членами Легиона без знамен. Хотя большинство их охранников хотя бы пытались быть рыцарственными, Дэйни обнаружила, что предпочитает компанию легионеров.

Поздним утром в середине 299 года от завоевания Эйегона Дэйни стояла на балконе своей спальни. Она смотрела на запад, в сторону своей родины. Она делала это по крайней мере раз в день. Особое внимание она уделяла Узкому морю. Ей нравилось представлять, как она плывет по этому бескрайнему водному пространству, пока снова не окажется на суше.

В отличие от своего жаждущего власти брата, Дэйни не желала короны. Ее бы устроил небольшой замок и горстка слуг. Возможно, после нашего возвращения Узурпатор подарит нам Драконий Камень. Она сомневалась, что король Роберт сделает это добровольно, но, возможно, Григор Клиган сумеет убедить его позволить Таргариенам их родовой дом. Если Гора смог убедить его разрешить одичалым приходить к югу от Стены, ему будет довольно просто говорить от нашего имени.

Дейенерис вывели из задумчивости голоса. Они доносились со двора под ее окном. Она высунулась, посмотрела вниз и увидела шестерых вестеросцев, беседующих друг с другом на земле внизу. Она потратила время на то, чтобы выучить имена и лица каждого из своих стражников. Через несколько секунд она узнала этих шестерых: сир Бонифер Хасти, сир Малькольм Бранфилд, Эддисон Толлетт, Алисанна Мормонт, сир Первин Фрей и Чизвик.

легионеры, каждый.

Дейенерис решила обратиться к ним. Она быстро покинула свою опочивальню и спустилась во двор. Она шла торопливо, но элегантно, как привыкла.

Малкольм Брэнфилд первым заметил ее. Он вежливо улыбнулся, слегка кивнул и сказал в знак признательности:

— «Доброе утро вам, миледи».

— «Доброе утро, сир Малькольм», — с улыбкой ответила Дэйни.

Один за другим остальные пять легионеров повернулись к девушке из рода Таргариенов и пожелали ей доброго утра, на что она ответила радушием.

Все шестеро столпились вокруг каменной скамьи. Первин Фрей и Эддисон Толлетт сидели на земле у основания скамьи, сир Бонифер Хасти и Чисвик сидели на ее поверхности, Алисанна Мормонт стояла, упираясь одной ногой в скамью, а сир Малькольм Бранфилд прислонился к спинке скамьи.

Когда Дэйни подошла к ним, Алисанна убрала ногу, а сир Бонифер и Чизвик отошли в сторону, чтобы освободить ей место. Дэйни с радостью заняла место в центре скамьи.

— «Надеюсь, я ничего не прервала», — скромно заявила она.

— «Вовсе нет, — заверил ее сир Первин, — мы просто болтали».

— «Болтать?» — произнесла Дэйни, не знакомая с этим выражением.

— «Термин, придуманный нашим командиром», — просветил ее сир Бонифер, — «Он означает непринужденный разговор на различные темы».

— «О, хорошо, — сказал Дэйни. Я должна добавить это в список достижений Горы». Она решила затронуть эту тему. — «Строительные материалы, оружие, языки, песни, союзы… а теперь еще и речь. Есть ли что-нибудь, в чем лорд Григор не попробовал свои силы?»

— «Что-то такое должно быть», — утверждал Первин Фрей, — «Но я не могу осмелиться предположить, что именно».

— «Может быть, потому что он уже внес свой вклад во все области, в которые стоит вносить вклад», — предположил Чизвик.

— «Во всяком случае, лорд Грегор практически произвел революцию в современном мире, каким мы его знаем, — пробормотал Эддисон Толлетт, — Он сделал больше, чем любой из нас мог надеяться сделать. Или, по крайней мере, что мог бы сделать я».

Дэйни усмехнулась. Эддисон Толлетт был прозван коллегами печальный Эдд. Это было прямым следствием его очень мрачного и пессимистичного чувства юмора. Хотя он, похоже, обладал очень низкой самооценкой, Дэйни ценила его замечания. Как бы то ни было, они часто заставляли ее ухмыляться.

— «За последний год я очень много слышала о Григоре Клигане, — размышляла вслух Дейенерис, — Я знаю о нем как о лорде, как о генерале, как об изобретателе и как о дипломате. Но я еще не знаю его как человека. Скажи мне, каков он как мужчина?»

— «Для начала, он — великан среди людей, — пояснил Долорес Эдд, — остальные по сравнению с ним — просто карлики».

— «Так он действительно такой высокий, как я слышала?» — предположила Дэйни.

— «О, да», — пробормотал Первин Фрей с улыбкой, — «Миледи, он так же высок, как магистр Иллирио широк».

Дэни и остальные разразились смехом над этим замечанием. Через несколько секунд Малкольм шутливо заметил:

— «Я не уверен, что он такой высокий, Первин».

Раздалось еще больше смешков. Все-таки он должен быть высоким. Любой, у кого были глаза, мог ясно видеть, насколько тучен магистр Иллирио Мопатис. Если бы он перестал есть, Вестеросу, возможно, хватило бы еды, чтобы пережить следующую зиму.

Затем она вспомнила, какой будет следующая зима. Она быстро выкинула эту мысль из головы и решила вернуться к первоначальной теме разговора. Она обвела взглядом легионеров и любопытно спросила:

— «Насколько хорошо вы знаете Гору? Лично, я имею в виду».

— «Прежде всего, он предан своему делу, — убежден Бонифер Хасти.

— «Чему именно?» — спросила Дэйни.

— «Выносливости и процветанию Вестероса», — уточнил сир Малькольм.

— «Насколько я знаю, это было его целью на всю жизнь», — заявил Чизвик. Он знал; он был приверженцем Горы дольше, чем большинство других. Дени знала, что Чизвик был оруженосцем Григора Клигана еще до создания Легиона без знамен.

— «И он уже многого добился на пути к своей цели», — утверждал печальный Эдд.

— «Под его руководством королевство процветает как никогда прежде», — призналась Алисанна Мормонт. — «Простите меня за эти слова, миледи, но я считаю, что Гора сделал для Вестероса больше, чем любой из королей Таргариенов».

— «Я слышала», — откровенно произнесла Дэйни. Визерис пришел бы в ярость от такого заявления. Дейенерис была немного более непредвзятой и объективной, чем ее брат.

— По крайней мере, Гора отлично справился с уборкой беспорядка, который устроил мой отец». — И тут ей пришла в голову еще одна мысль. Она высказала ее легионерам: — «Если Гора так полезен для королевства и так любим его жителями, может быть, когда-нибудь он сам станет править Семью Королевствами?»

— «Боги, нет», — опроверг сир Малькольм, — «Лорд Грегор может иметь любовь мелкого люда и многих рыцарей и лордов, но любовь не равна поддержке».

— «Кроме того, лорд Григор ясно дал понять, что у него нет желания самому сесть на Железный трон», — сообщил Первин Фрей, — «Он довольствуется ролью благородного лорда Севера».

— «И все же его уже превозносят как героя из легенды», — заметила Дэйни, — «А он даже не умер».

— «Есть герои, которым не нужно умирать, чтобы мир прославил их имена», — утверждала Алисанна.

— «Сомневаюсь, что кто-то будет хвалить меня даже после того, как меня не станет», — мрачно пробормотал Эдд.

— «Я похвалю тебя, Эдд», — любезно заверила Дэйни человека из долины.

Эддисон Толлетт жеманно улыбнулся и заметил:

— «Я благодарю вас за это, миледи».

Она улыбнулась в ответ и легонько похлопала его по спине. Усевшись поудобнее, она сказала:

— «Поскольку Григор Клиган — лорд, я полагаю, у него должны быть наследники. Так ли это?»

— «Да, — подтвердила Алисанна Мормонт, — так получилось, что у него их пятеро. Его старшему сыну Рикарду двенадцать лет. Второму сыну Аливеру — девять. Его дочери Вэллори семь лет. Его третьему сыну Ларису три года. Его четвертый сын Торрхен родился всего несколько оборотов луны назад».

Дейенерис была впечатлена тем, что Алисанна все это знала.

— «Ты нашла время, чтобы выучить все их имена и возраст?»

Медведица хихикнула и сказала:

— «Я была бы не очень хорошей тетей, если бы не сделала этого».

Это заинтересовало Дэйни.

— ««Тетей?»»

— «Его дочь — моя племянница, а его сыновья — мои племянники», — сообщила Алисанна, — «Моя старшая сестра Дейси — леди-жена лорда Грегора».

Дейенерис удивленно подняла бровь. Каждый день человек действительно узнает что-то новое.

— «Удивительно, что вы этого не знали, миледи», — прокомментировал Первин Фрей.

— «Я знала, что Гора был женат на какой-то северянке», — заявила Дени, — «Но мне никогда не говорили, как ее зовут и из какого она дома».

— «Теперь ты знаешь и то, и другое», — прямо заметил Эдд.

Дейни легонько кивнула головой. Она обвела взглядом остальных и спросила:

— «У кого-нибудь из вас есть дети?»

— «У меня есть сын и дочь, — с гордостью заявила Алисанна, — Они находятся на Медвежьем острове вместе с остальными членами моей семьи. Моя мать и младшие сестры заботятся о них в мое отсутствие».

— «А ваш муж?» — с любопытством спросила Дэйни.

Медведица ухмыльнулась и лукаво пробормотала:

— «Когда это я говорила о муже?»

— «Значит, ваши дети — безродные?» — предположила Дейенерис.

— «О, нет», — ответила Алисанна. Она оскалилась в очень злой ухмылке и произнесла: — «На Медвежьем острове есть обычай. Когда незамужние женщины хотят иметь детей, они идут охотиться на медведей. Но не для того, чтобы их убивать».

Дэни быстро поняла, на что намекает женщина-легионер. Она пробормотала в недоумении:

— «Ты… спарилась с медведем?»

— «Скорее всего, медведи», — нахально заявила Алисанна, — «я не могу с уверенностью сказать, что один и тот же мужчина стал отцом и моего сына, и моей дочери».

— «И… все женщины Мормонтов делают это?» — спросила Дэни.

— «Не все, — утверждала Алисанна, — но моя мать была. Мой отец был медведем. Как и отец Дейси. И у Лиры. И Джорелль. И даже Лианна. Пять дочерей родила моя мать леди Мейдж, и все наши отцы скрываются в каких-то пещерах».

С минуту Дэйни безучастно смотрела на медведицу. Она не могла понять, была ли Алисанна правдива, или это был тщательно продуманный обман. Она спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

— «Она серьезно?»

— «Я считаю, что лучше не задавать этот вопрос, миледи», — посоветовал ей печальный Эдд Толлетт.

Да. Теперь, когда я думаю об этом, я бы предпочла не знать.

— «ну, что ж; я могу придумать множество союзов похуже, чем женщина и медведь», — заметил Малкольм Брэнфилд.

Я тоже могу. А именно между братом и сестрой, если судить по моей семье.

— «Итак, Алисанна — мать, — признала Дени, оглядывая мужчин, — А что насчет остальных? Есть ли здесь отцы?»

— «У меня может быть бастард или два где-нибудь в Семи Королевствах», — предположил Чисвик, — «И, возможно, один в Пентосе, если мы пробудем здесь достаточно долго».

— «У большинства моих старших сводных братьев есть дети, — просветил Первин Фрей, — и даже у одного из моих младших полноправных братьев, Бенфри. А у меня пока нет. Возможно, это не изменится. Если вы спросите меня, миледи, в мире достаточно Фреев».

— «Хороших мало», — тоскливо произнес Эдд. Он быстро повернулся к Первину и добавил: — «Если ты не против».

— «Я не возражаю, — утверждал Первин, насмехаясь, — потому что ты прав, Эдд. На каждых трех или четырех Фреев, рождающихся в мире, приходится, возможно, один хороший».

«Как в той старой поговорке о том, что боги бросают монету при рождении каждого Таргариена.»

— «С выводком моего отца шансы еще хуже, — горячо продолжил Первин, — лорд Уолдер почти все свое время уделял созданию детей и почти не был отцом. Из-за этого в нашем доме всегда царили раздоры и борьба. К счастью, моему отцу хватило порядочности умереть пару лет назад. До этого он находился в коме. С тех пор мой сводный брат Стеврон стал лордом Переправы, и он управляет Близнецами гораздо лучше, чем покойный лорд Фрей».

Дейенерис была ошеломлена. Судя по выражению их лиц, остальные легионеры тоже были ошеломлены. Она никогда не видела, чтобы мужчина с таким презрением отзывался о своем собственном отце. Конечно, она редко слышала, чтобы кто-то говорил что-то хорошее о короле Эйерисе II, но Визерис никогда не отзывался плохо об их отце.

Вскоре Первин заметил удивленные взгляды остальных, особенно Дейни. Он сказал ей:

— «Я причинил вам неудобства. Я прошу прощения, миледи».

— «Не стоит извиняться, сер, — успокоила она его, — не всегда приятно высказывать свои мысли, но иногда это необходимо делать».

— «Верно», — согласился Эддисон Толлетт. Он прислонился спиной к продавленной ножке скамьи и заявил: — «Полагаю, теперь моя очередь».

— «Давай, Эдд», — позвала его Дейни.

— «Очень хорошо, — согласился человек из Долины, — никаких сыновей. Никаких дочерей. Никаких бастардов. Ни жен. Никаких потенциальных женихов. Моя личная жизнь не может быть более жалкой, если я надену черное».

Чизвик, сир Первин и Алисанна слегка захихикали. Дени сочувственно похлопала Эдда по спине. Может быть, семья — это то, что наконец-то сделает его счастливым. Это, безусловно, принесло бы счастье в мою жизнь.

— «Вы следующий, сир Малькольм», — попросила Дэйни.

Малькольм Бранфилд кивнул и признался:

— «Как и сир Первин, я несколько раз становился дядей. У моей сестры Элиссы шестеро детей. В то время как я никогда не женился и не собираюсь. Род Бранфилдов умрет вместе со мной».

— «И тебя это не беспокоит?» — риторически спросила Дейни.

— «Нет, — провозгласил сир Малькольм, — мой дом присягнул Короне, поэтому он сражался за вашего отца во время Восстания. Мой отец, братья и сестры погибли за свою преданность Безумному Королю. Элисса осталась жива, потому что за несколько лет до этого вышла замуж на Севере. Меня тоже пощадили только потому, что я преклонил колено, пока не стало слишком поздно».

— «Ты и твоя семья были верными вассалами моей семьи, и за эту верность вы были вознаграждены смертью и разрушением. Я знаю, каково это — потерять почти всех близких».

Малькольм благодарно улыбнулся, положил свою руку на ее и сказал:

— «Вы не сделали ничего, что требовало бы моего прощения, миледи. Вина за мою семью лежит на них, поскольку это было их решение следовать за королем Эйерисом до самого конца. И хотя вы можете чувствовать мою боль, я не могу утверждать, что чувствую вашу. Ваша еще хуже, я уверен. Я никогда не был изгнан из Вестероса, и моя сестра никогда не вымещала на мне свой гнев».

— «Думаю, нет», — только и сказала в ответ Дейенерис, вспомнив, как Визерис несколько раз в прошлом относился к ней менее чем по-братски. Такие раны никогда полностью не заживают.

Она повернулась к мужчине, сидящему рядом с ней, и сказала:

— «Остаетесь вы, сир Бонифер».

Рыцарь средних лет из Штормовых земель кивнул и пробормотал

— «Действительно, миледи».

Дейенерис уловила в его голосе легкую неохоту. Она сказала ему:

— «Если эта тема тебя так тревожит, ты не обязан ее обсуждать».

— «Это не тревожит меня, обещаю вам», — провозгласил сир Бонифер, — «Однако это может тревожить вас».

— «Почему?» — с интересом спросила Дейни.

— «Потому что это касается члена вашей семьи», — сообщил ей Бонифер Хасти.

Дейни была в равной степени озадачена и очарована этим откровением:

— «Продолжай, пожалуйста».

— «Как пожелаете», — согласился сир Бонифер. После паузы он сказал: — «Я никогда не женился и не имел детей. Но не потому, что не смог найти идеальную женщину. Так случилось, что я нашел. Я любил ее, а она любила меня. Хотя ее статус был намного выше моего, я подумывал о том, чтобы заключить помолвку между ней и мной. Увы, я не смог жениться на ней».

— «Почему?» — спросила Дейни.

— «Потому что она вышла замуж за короля», — уведомил ее Бонифер Хасти.

Глаза Дэйни расширились в тревоге.

— «Так ты имеешь в виду…?»

Рыцарь средних лет снова кивнул и подтвердил:

— «Эта женщина была твоей матерью, королевой Раэллой».

Дейенерис была ошеломлена. Тем не менее, она жаждала услышать больше.

Сир Бонифер потакал ей

— Ваш прадед Эйгон V попытался нарушить традицию Таргариенов жениться между братом и сестрой, взяв в невесты Бету Блэквуд из Рейвентри. Он хотел, чтобы его сын, ваш дед Джейхейрис II, сделал то же самое, женившись на Селии Талли из Речных земель. К несчастью, Джейхейрис и его сестра Шаера были влюблены друг в друга. Вопреки желанию отца они поженились. Я надеялся, что цикл закончится на их свадьбе, но этого не произошло. Когда король Джейхейрис объявил о помолвке своего сына Эйериса и его дочери Раэллы, мы с твоей матерью были глубоко встревожены. Но ее отец все еще был королем, и мы ничего не могли сделать, чтобы опротестовать его указ. Поэтому мы договорились больше не встречаться».

И снова Бонифер Хасти сделал паузу на несколько секунд. Затем он продолжил:

— «С тех пор я даже не смотрел на другую женщину. После свадьбы твоих матери и отца я решил посвятить свою жизнь Семерым. Я создал свою собственную компанию, известную как «Святая сотня»».

— «Да, я знаю о Святой Сотне», — произнесла Дейенерис, — «Они сражаются во имя Отца, Матери, старицы, Воина, Кузнеца, Девы и Чужака».

— «Именно так, — подтвердил сир Бонифер, — мы были независимой компанией в течение многих лет. После восстания Грейджоя я понял, что лорд Грегор Клиган сражается за еще более великое дело. Поэтому я решил дополнить его силы своими. В течение последнего десятилетия святая Сотня также была легионерами».

— «И королевству от этого только лучше, я уверена», — рассуждает Дейни.

Бонифер мягко улыбнулся на это.

— «Ваша царственная мать много значила для меня, миледи. Хотя я никогда не держал ее так, как мужчина держит женщину, я испытывал к ней сильные чувства. Я вижу ее в вас. Вы больше ее дочь, чем дочь Эйериса. Только за это я даю вам слово: пока я жив, вам не причинят вреда».

Дейенерис была тронута. Она наклонилась, легонько поцеловала жителя Штормовых земель в щеку и благодарно сказала ему:

— «Спасибо, сер».

«Я вижу это в его глазах. Он говорит искренне.» Именно такие детали дали Дени надежду.

В окрестностях наступила тишина. Дейни обнаружила, что ее взгляд снова устремлен на восточный горизонт. Солнце уже было почти над головой. Как и большинство людей, она наслаждалась солнечным светом. Однако она находила в нем своеобразное удовольствие. Тепло согревало ее изнутри и снаружи, и, сколько бы она ни находилась под его воздействием, оно никогда не обжигало ее кожу.

На краткий миг она задумалась, что бы она делала без солнечного света. Затем ей пришло в голову… в недалеком будущем каждый житель Вестероса столкнется с подобной проблемой.

Почему-то мои мысли постоянно возвращаются к тому страшному событию. Это либо реализм… либо паранойя. Она надеялась, что это не последнее. Паранойя была следствием безумия.

Сир Первин первым заметил озабоченное хмурое выражение на ее лице. Он поинтересовался:

— «Вы здоровы, миледи?»

Хотя Дэни продолжала смотреть вдаль, она смогла кивнуть головой в ответ и спросить:

— «Сколько времени пройдет до следующей зимы?»

— «Согласно данным Цитадели и лорда Грегора, это будет наш последний летний год», — сообщил Малкольм Брэнфилд.

— «Тогда у нас будет осень около двух лет», — заявила Алисанна.

— «Может быть, три, если нам повезет», — предложил Чизвик.

— «Значит, у нас есть не более четырех лет до наступления Долгой Ночи?» — предположила Дейни.

— «Это точная оценка», — утверждает Бонифер Хасти.

— «Будем ли мы готовы?» — с любопытством спросила Дейенерис.

Сначала никто не отвечал. В конце концов, сир Малькольм вздохнул и заметил:

— «Придется быть».

— «Не теряйте веры, — напутствовал остальных Бонифер Хасти, — Вестерос однажды пережил Долгую ночь. Сейчас он сильнее, чем когда-либо в истории».

— «Но и Король Ночи тоже», — заметил Чизвик.

Первин Фрей положил подбородок на руку и уставился в ту же сторону, что и Дейни. Он пробормотал:

— «Полагаю, нам повезло, что мы оказались по эту сторону Узкого моря».

— «Пока ещё можно», — согласился Долорес Эдд, — «но в конце концов это не будет иметь значения».

— «Это правда, — согласилась Алисанна, — Когда Иные захватят весь Вестерос, они обратят свой взор на Эссос. Потом на Залив работорговцев. Затем Ультос, Соториос и весь остальной Известный мир».

Медведица права. Лиги и многие лиги воды не остановят нежить.

— «Хотелось бы, чтобы мы могли как-то подготовиться к этому», — пробормотала Дейни себе под нос.

— «Лорд Грегор по-прежнему верит, что вы и ваш брат сыграете ключевую роль в Долгой ночи», — напомнил ей Малькольм Бранфилд.

— «Я не забыла, сир Малькольм, — прокомментировала Дейенерис, — Хотелось бы мне только знать, чего требует от меня эта роль. Каким бы ни было это «преимущество», которым, по словам лорда Грегора, обладаем я и мой брат, оно должно быть необычным».

— «Со временем это даст о себе знать, миледи», — успокоила ее Алисанна Мормонт.

Дейни кивнула на это. «Я только надеюсь, что «со временем» не будет слишком долгим.»

В этот момент в дом вошел Аллард Сиворт. Его взгляд метался по двору, словно он кого-то искал. Заметив Дейенерис, он бросился к месту, где сидела она и еще шесть легионеров.

Он остановился перед ней, наклонил голову и сказал:

— «Миледи, я должен попросить вас проследовать со мной к воротам».

— «Могу я спросить, почему?» — пытливо спросила драконица.

— «Там только что появилась женщина», — сообщил ей Аллард, — «Она утверждает, что пришла повидаться с вами и вашим братом».

«Женщина?» Визерис «знал» довольно много женщин в их путешествиях по Вольным городам, но Дейенерис не была хорошо знакома ни с одной из них.

— «Как она выглядит?» — спросил сир Первин.

— «У нее длинные волосы, — раскрыл Аллард, — в некоторых местах они светлые, а в других — темные. Она также одета с головы до пят в красный наряд».

— «Жрица Р'глора?» — предположил Малькольм Брэнфилд.

— «Это моя догадка», — подтвердил Аллард Сиврот, — «Она пробормотала что-то о Владыке Света, когда я с ней разговаривал».

— «Значит, она красная жрица», — заявил Бонифер Хасти.

— «Какое у нее может быть дело к Визерису и ко мне?» — озадаченно сказала Дэйни.

— «Я сам спросил ее об этом», — ответил Аллард, — «Она отказалась дать ответ».

— «Я предлагаю прогнать ее», — предложил Чизвик.

— «Я согласен», — провозгласил Эдд Толлетт, — «Нельзя доверять красным священникам; они сожгут тебя, как только окажут помощь».

— «Я увижу ее», — твердо решила Дейенерис. Возможно, это и есть преимущество.

Блондинка поднялась со скамьи и встала рядом со вторым сыном Давоса Сиворта. Аллард жестом пригласил шестерых своих коллег присоединиться к ним. Благодаря своему статусу в Легионе без знамен Аллард получил в командование легионеров, оставшихся в Пентосе. У остальных восьмидесяти вестеросских солдат были свои офицеры.

Когда они ввосьмером направились к воротам, Дэйни подошла к Алларду Сиворту и спросила его:

— «Эта женщина рассказала тебе что-нибудь еще? Откуда она? Кто она? Почему она в Пентосе?»

«Она сказала свое имя», — просветил ее Аллард, — «Она называет себя «Мелисандра»».

Глава 35 Таргариены

Лягушка сидела на бревне, неподвижная и молчаливая. По большей части. Время от времени она разевала пасть и открывала рот, издавая громкое «рибит». Кроме этого, в этой части болота больше нигде не было слышно ни звука.

Она медленно двинулась к бревну. Одной рукой она бесшумно ступала по мутной зеленой воде. Другая рука крепко сжимала трезубец. Она не сводила взгляда со своей добычи. Насколько она могла видеть, лягушка была уверена, что она одна и в безопасности. Но ненадолго.

Она подплывала все ближе и ближе, пока не оказалась менее чем в метре от зеленой амфибии. Оно смотрело в другую сторону, поэтому еще не заметило ее. Она не собиралась давать ей такой шанс. Как только она оказалась около лягушки, она резко вынырнула из воды и выставила вперед свой трезубец.

Лягушка в испуге спрыгнула с бревна, но ее попытка спастись не имела никакого значения. Она легко поймала ее в воздухе и вонзила в нее острие трезубца. Лягушка еще мгновение сопротивлялась, а потом совсем перестала двигаться.

Она удовлетворенно улыбнулась своему последнему убийству. Я становлюсь довольно искусной в этом деле.

— Отличный улов, ваша светлость, — раздался голос сзади.

Принцесса Рейнис Таргариен повернулась и посмотрела на Миру Рид, свою подругу и дочь лорда Хоуленда. С ней были двое солдат ее отца. Все трое были вооружены и одеты одинаково.

Рейнис сняла лягушку с наконечника своего оружия и поднесла ее к озерным жителям. Меера взяла безжизненное земноводное, осмотрела его, улыбнулась и опустила в большой мешок, который носила на плече. Внутри мешка была большая коллекция свежевыловленных лягушек, змей и ящеричных львов.

— На сегодня этого должно быть более чем достаточно, — заявила Мира, — Что скажете, если мы вернемся в Сероводный дозор?

— Отличная идея, — согласилась Рейнис. Мы бы не хотели рисковать, возвращаясь после отплытия замка.

Обратный путь в Грейвотер был коварным. И опять же, можно утверждать, что весь перешеек был коварным. По крайней мере, для того, кто не был знаком с местностью и опасностями, подстерегающими неосторожных.

К счастью, Рэйнис провела большую часть своей жизни на перешейке. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы приспособиться к ландшафту, поскольку в процессе воспитания она усвоила обычаи местных жителей. К этому времени она была способна переносить многие трудности этого края не хуже, чем озерные жители. Ни одно болото не поглотит меня в ближайшее время.

Когда она и ее спутники пробирались через болота, Рейнис осмотрела себя. Она была одета в тонкое шерстяное охотничье одеяние, которое совершенно промокло. Она была босиком, поскольку обувь только мешала плавать. Пальцы рук и ног были немного сморщены, а сама она покрыта небольшим количеством мха и водорослей. Пиявок на этот раз, к счастью, не было. Ее кожа и волосы были окрашены в слабый зеленый оттенок от пребывания в болотах. Только зубы не были зелеными, так как она не открывала рот под водой.

Сейчас она точно не выглядела принцессой. Не то чтобы она жаловалась. Она сомневалась, что принцессы могут позволить себе столько развлечений или острых ощущений. Кроме того, часто ей втайне нравилось пачкаться. Это заставляло ее чувствовать себя изворотливой. Нет ничего плохого в небольшом грязном веселье.

Вскоре они прибыли в дозор Грейвотер. Они вернулись как раз вовремя. Замок вот-вот должен был снова начать движение. Это был один из аспектов, который делал его уникальным: он постоянно менял свое местоположение.

Как только она, Мира и двое мужчин из Дома Рид ступили на остров, составляющий территорию Грейвотера, к Рейнис сразу же подошел высокий мужчина в белоснежных эмалированных доспехах. Даже в свои последние годы сир Освелл Уэнт был так же бдителен и надежен, как и прежде.

— Как прошла охота, ваша светлость? — поинтересовался рыцарь из Речных земель.

— Мы собрали прекрасный набор, сер, — сообщила Рейнис своему защитнику, жестом указывая на мешок на руке Мееры, — сегодня мы хорошо поедим.

Освелл Уэнт улыбнулся и заметил:

— Действительно.

Сир Освелл поначалу был против того, чтобы Рейнис училась добывать пищу в стиле озерных людей. В основном это объяснялось тем, что он, учитывая его возраст, был несколько не приспособлен к путешествиям по болотам. Он не хотел, чтобы принцесса отправлялась куда-либо без него. Потребовалось немало доводов и уговоров со стороны Рейнис, лорда Хоуленда Рида и сира Марка Райсвелла, чтобы убедить пожилого рыцаря в том, что девушка Таргариен будет в безопасности.

Как оказалось, Рейнис не было нужды учиться охоте: в Грейвотере и так было много отличных охотников. Идея изначально принадлежала Рейнис. Она рассуждала о том, что это будет в ее интересах. Если когда-нибудь ей придется самой добывать себе пропитание, она не хотела бы оказаться не сведущей в охотничьем искусстве. Поскольку в естественном состоянии перешеек давал достаточное убежище, ее больше всего интересовало, как найти пищу в этой среде. К тому же, любой мог охотиться на равнинах, в долинах и лесах. Для того чтобы научиться охотиться на болоте, нужен был действительно терпеливый и целеустремленный человек.

Это был вызов, который Рейнис приняла с готовностью. По натуре она была настойчивым человеком, и — на данный момент — у нее было все время мира.

— Понравилось плавание? — сардонически поинтересовался другой голос.

Рейнис посмотрела в свою сторону и увидела единственного дорнийца, находившегося в Грейвотерском дозоре. Это была самая близкая подруга ее матери и предполагаемая мать ее младшего сводного брата. Даже в свои тридцать с небольшим леди Ашара Дэйн была воплощением красоты. Резкий контраст со мной в этот момент.

— Очень может быть, — сообщила Рейнис старшей женщине, лукаво усмехаясь, — вам стоит как-нибудь попробовать, миледи. Болотная вода творит чудеса с вашей кожей.

— Как и ванна, — сухо пробормотала леди Ашара. Она подошла ближе к принцессе и добавила: — Кстати говоря…»

При этом она взяла Рейнис за руку и стала вести ее к причалу. Сир Освелл Уэнт, всегда верный телохранитель, следовал за ними вплотную.

Рейнис знала, куда ведет ее леди Ашара. Каждый раз, когда она возвращалась с одной из своих вылазок на болота, Ашара настаивала, чтобы она сразу же после этого умылась. Рэйнис не протестовала, но закатывала глаза. Она и ее одержимость чистотой. Точнее, это была в основном чистота Рейнис.

— Может быть, в один из этих дней мы могли бы отказаться от ванны? — нахально предложила Рейнис.

Ашара Дэйн была невесела.

— Ваша Светлость, вы можете остаться зеленой, если не будете должным образом заботиться о своем теле.

— Это действительно так? — Рейнис пробормотала с легким интересом: — Тогда, возможно, я подумаю об этом. Это немного облегчит маскировку.

Ашара Дэйн вздохнула и провозгласила:

— Твоя мать впала бы в ярость, если бы увидела тебя сейчас.

— Какая? — шутливо возразила Рейенис Таргариен.

По правде говоря, она не думала, что кто-то из ее матерей был бы так недоволен ее внешним видом. Свою коварную натуру она унаследовала от родной матери Элии Мартелл, а ее мачеха Лианна Старк никогда особо не заботилась о традиционных привычках высокородных дам. Благодаря дорнийской широте первой и волчьей крови второй, Рейнис не верила, что они обидятся на нее за то, что она не может регулярно оставаться безупречной. Возможно, они даже скажут, что я все еще презентабельна.

Ашара немного посмеялась, а затем сказала серьезным тоном:

— Рей, мы можем быть скрыты от внешнего мира, но ты все еще принцесса. Как таковая, ты должна придерживаться определенных стандартов.

— Хорошо, миледи, — согласилась девушка Таргариен, немного нехотя.

Им потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до опочивальни Рейнис. Когда она вошла туда, то обнаружила двух служанок, стоящих с ведрами воды, от которой шел пар. Должно быть, они ждали ее по приказу леди Ашары. Я бы приняла эту ванну, независимо от того, подчинилась бы я или нет.

Сир Освелл стоял на страже у двери, которую Ашара закрыла и заперла. Окно в комнату было закрыто, так что теперь у женщин было полное уединение.

Одна из служанок принялась раздевать Рейнис, снимая с нее грязную, промокшую одежду. В то же время другая служанка налила в ванну горячей воды и добавила в нее обычные соль и мыло.

Рэйнис задрожала, когда ее влажная кожа подставилась влажному воздуху комнаты. Хотя климат на перешейке в целом отличался от климата остального Севера, временами здесь все же ощущалась прохлада. Когда она полностью разделась, служанки помогли ей забраться в ванну. Она почувствовала облегчение, когда горячая вода охватила все ее тело. Вода не доходила до кипения всего на несколько градусов. Но Рэйнис не возражала. Ей нравилось купаться в воде, какой бы горячей она ни была.

Ей не пришлось долго наслаждаться этим ощущением, так как ее служанки сразу же принялись за работу. Каждая из них взяла щетку и принялась энергично оттирать ее. Они были очень старательны, им удалось вымыть все ее части, включая те, которые она обычно скрывала от других.

Труднее всего было мыть ее волосы. Они намокли после купания в болотах, а последующее пребывание над водой позволило им немного подсохнуть, что сделало их немного ломкими. Кроме того, в них запутались сок деревьев, отбросы и несколько мертвых насекомых. К счастью, ее служанки были опытны в уходе за такими волосами. После тщательного расчесывания в течение десяти минут струящиеся локоны Рейнис стали такими же гладкими, мягкими и прямыми, как и прежде.

Вода в ванне была мутной и непрозрачной, когда Рейнис вылезла из нее. К счастью, она послужила своей цели: теперь она была безупречно чистой. Зеленый оттенок исчез с ее волос и кожи, и она практически сияла. Служанки оставили ее на несколько минут, пока она вытиралась свежими полотенцами. После этого они быстро вытерли ее. Они даже не могли позволить мне сделать это самостоятельно.

Как только Рейнис обсохла, служанки нарядили ее в платье из шелка и кружев. Подобные наряды не часто можно было встретить в Неке. Леди Ашара распорядилась, чтобы некоторые дорнийские ткани были вывезены в Ров Кейлин и доставлены в Сероводный Дозор. Она считала, что принцессе будет удобнее в одежде с родины ее матери. Леди Ашара, несомненно, была такой.

Рейнис не часто надевала эти формальные платья. А если и надевала, то, как правило, по случаю особого события. Или того, что считалось особым событием в обычно неспешном Дозоре Серой Воды. Поскольку Ашара выбирала для нее повседневный наряд, Рейнис всегда могла сказать, когда произойдет одно из таких событий.

Пока одна из ее служанок застегивала лиф, а другая завязывала сзади завязки, Рейнис посмотрела на лучшую подругу своей матери и спросила

— По какому случаю?

— Во время вашей вылазки на болото мы приняли всадника, — сообщила ей Ашара, — послание, которое он доставил, видел только лорд Хаулэнд. Пока мы говорим, он просматривает его в своем Солярии. Но как только он закончит, он захочет обсудить его с остальными.

— Хорошо, — признала Рейнис, надевая пару мягких туфель, — Пойдем в зал?

Старшая дорнийка кивнула в знак подтверждения. Рэйнис вышла за ней из опочивальни в коридор, где к ним присоединился сир Освелл. Принцесса, ее опекун и ее заклятый щит прошли в гостиную на следующем этаже.

Сир Марк Рисвелл, Итан Гловер, Тео Вулл и леди Жианна Рид уже были там. Мира и ее младший брат Жойен тоже были там. Они сидели с матерью на скамье, обложенной подушками.

— Сегодня вы выглядите очень красиво, ваша светлость, — любезно сказал Итан Гловер Рейнис через несколько секунд после того, как она вошла. Только сегодня, да?

Прошло семь лет с тех пор, как она расцвела как женщина, и за это время ей сделали бесчисленное количество комплиментов по поводу ее удивительной красоты. Сначала она краснела сильнее редиса, когда получала такие похвалы, но теперь она научилась принимать их с благодарностью.

— Спасибо, Итан, — благодарно сказала Рейнис, ухмыляясь, — Но мне кажется, полчаса назад ты бы так не сказал.

— Я бы сказала, что нет, — подколола леди Ашара.

Итан Гловер и Марк Райсвелл посмеялись над этим замечанием.

Рейнис подошла к стулу рядом со скамьей, на которой сидели леди Джианна и ее дети. Она заметила Балериона, лежащего у основания этого стула. Она усмехнулась и подняла его.

Было время, когда он шипел или показывал когти, когда кто-то прикасался к нему подобным образом. Тогда он был гораздо моложе. Теперь он был пожилым и немощным. Он был почти так же стар, как сама Рейнис. Удивительно, что он прожил так долго. Но как бы то ни было, она по-прежнему обожала его, как и в детстве.

Когда принцесса села с Балерионом на коленях, леди Сероводного Дозора заявила:

— Мира рассказала мне о том, как прошла сегодняшняя охота. Она говорит, что ты почти в совершенстве овладела трезубцем и техникой скрытности.

— Она слишком добра, — скромно заявила Рейнис, почесывая Балериона за ушами, — Тем не менее, я признаю, что она ни в коем случае не ошибается. Я наконец-то добилась того, что трезубец стал продолжением моей руки, а сегодня утром я вела себя так тихо, что были моменты, когда даже я не знала, что нахожусь рядом.

— Значит, вы узнали все, что можно узнать о трезубце и скрытности, ваша светлость, — заметила Мира, — Возможно, нам стоит перейти к другой теме в ближайшее время.

— Хорошая идея, — согласилась Рейнис. — Но что выбрать? Я уже освоила сеть, кинжал, лазание по деревьям, разведение костров, плавание с открытыми глазами и большинство видов охоты. — И тут ее осенило: — А может, ты будешь учить меня ядам?

— Яды? — с легким удивлением произнесла Мира.

Рейнис кивнула и произнесла:

— Я знаю, что озерные люди хорошо известны тем, что покрывают наконечники своих стрел смертоносными составами. Эти составы могут быть гораздо эффективнее стали в прямом бою. Как ты, возможно, уже знаешь, в семье моей матери знают толк в ядах. Как вы думаете, почему моего дядю называют «Красным змеем»?

«Если вам действительно интересно узнать о различных ядовитых веществах перешейка, я буду рада оказать вам услугу, ваша светлость. Тем не менее, я должна предупредить вас: у нас очень большой выбор этих веществ».

— Я бы удивилась, если бы ты этого не сделала, — прямо заявила Рейенис Таргариен, слегка погладив живот Балериона, — Я не из тех, кто отступает от начинаний только потому, что они изнурительны и требуют много времени. На самом деле, я нахожу эти качества привлекательными в вызове. Я с радостью принимаю твое предложение.

Мира улыбнулась старшей девушке и сказала ей:

— Очень хорошо. Я сама могу научить тебя большинству ядов перешейка. Однако есть несколько исключительно смертоносных составов, которые даже мне еще предстоит освоить. Если ты хочешь узнать о них, нам нужно поговорить с моим отцом.

— Сначала мы разберемся с основами, — предложила Рейнис, — Когда мы перейдем к более высоким уровням, мы можем спросить лорда Хауленда, не захочет ли он нас учить.

— Для меня это будет честью, — раздался голос от входа в комнату.

Рейнис подняла глаза и увидела лорда Хауленда Рида, стоящего в дверях. В руке он держал сложенный лист пергамента. Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Затем он мрачно пробормотал:

— Увы, с этим придется подождать. Сейчас у нас есть дела поважнее.

— Как же так, любовь моя? — спросила леди Жианна своего мужа.

Лорд Хауленд поднял кусок пергамента в воздух и сказал:

— Я провел последний час, изучая это письмо. На самом деле оно очень короткое, но новости, которые в нем содержатся, очень тревожные.

— Как это понимать, милорд? — с интересом спросила Рейнис.

Хауленд Рид подошел к принцессе, протянул письмо и сказал ей:

— Посмотрите сами, ваша светлость.

Рейнис обняла Балериона одной рукой. Она неуверенно взяла письмо в свободную руку, развернула его и просмотрела. Письмо было написано рукой лорда Григора Клигана. Поскольку лорд Григор был одним из двух человек, регулярно писавших в Сероводный Дозор, — вторым был лорд Эддард Старк, — Рейнис было довольно легко узнать его почерк. Рейнис всегда была рада получить письмо от Горы.

Однако это послание содержало шокирующие и мрачные новости. По мере чтения она чувствовала, как расширяются ее глаза, а атмосфера становится все холоднее. Ее беспокойство не осталось незамеченным другими присутствующими.

— В чем дело, принцесса? — поинтересовался Жойен Рид.

Рейнис ответила ему не сразу. Она подождала, пока закончит читать письмо, а затем медленно подняла глаза и сообщила:

— Иные были замечены к северу от Стены.

Леди Жианна и леди Ашара в тревоге вскрикнули. Итан Гловер, Марк Рисвелл и Освелл Уэнт встревожились. Мира и Жойен выглядели немного встревоженными, но не показывали своего беспокойства. Тео Вулл был единственным, кто отреагировал относительно равнодушно.

— Значит, началось, — произнес Тео Вулл. «Рассчитывайте на то, что он первым примет правду, прежде чем кто-либо другой».

— Так и есть, — согласился лорд Хауленд. Он вышел в центр зала и объявил:

— Великое лето почти закончилось. Как любят говорить Старки, зима близко. Теперь, когда белые ходоки совершили свое великое вторжение, мы не можем позволить себе быть застигнутыми врасплох.

— Пока мы остаемся на перешейке, мы обеспечены провизией, жильем и вооружением, — отметил Освелл Уэнт.

— Верно, сир Освелл, — сказал Хауленд Рид, — но наши приготовления к Долгой ночи не могут ограничиваться повседневными нуждами. Многое еще нужно сделать до того, как белые вороны будут высланы из Цитадели.

— Например? — спросила Ашара Дэйн.

— Мы с Мирой должны скоро отправиться в Винтерфелл, — предложил Жойен, — Разве это не так, отец?

Лорд Хауленд кивнул и сказал:

— Многое на перешейке еще предстоит охранять, поэтому я не могу позволить себе покинуть Грейуотер прямо сейчас. Ты и твоя сестра поедете вместо меня.

— Как прикажете, милорд, — заверила Меера своего отца-лорда.

Рэйнис заметила, что Мира говорит просто из чувства долга. Однако Жойен, похоже, имел какой-то скрытый мотив. Должно быть, ему не терпится навестить Старков.

— Могут ли остальные что-нибудь сделать, милорд? — предложил Марк Рисвелл.

— С точки зрения всего мира, все остальные должны быть мертвы, — заметил Хауленд Рид.

— Небольшая неудача, милорд, — лукаво пробормотал Освелл Вент, — Мы можем просто стать кем-то другим.

Леди Жианна выглядела озадаченной.

— Прошу прощения, сир?

Рейнис поняла, на что намекает ее заклятый щит. Это натолкнуло ее на собственную идею.

— Сир Освелл может что-то знать. Лианна Старк раньше скрывалась здесь. Теперь она живет как служанка Мирна у моего младшего брата. Лианна была гораздо более известна на Севере, чем любой из нас. Если она смогла успешно замаскироваться, чтобы раствориться в этом регионе, то и остальные могли бы сделать это без труда.

— Возможно, — согласился Итан Гловер, — Но куда бы мы пошли?

— Ров Кейлин,конечно же, — объявила Рейнис, — единственное место, где ни один человек в этой стране не чувствует себя не в своей тарелке.

Судя по выражению их лиц, остальные начали понимать привлекательность этого предложения. Некоторые из них, во всяком случае.

— И кто же из нас отправится туда, ваша светлость? — спросил Тео Вулл.

Рейнис улыбнулась и ответила:

— Почему же, все мы.

— Все? — повторила Ашара Дэйн, немного удивленная.

— Да, — подтвердила Рейнис, — Ты, я, сир Марк, сир Освелл, Этан и Тео.

— Разумно ли это, Ваша Светлость? — нервно произнесла леди Ашара.

Рейнис продолжала ухмыляться. Затем она поднялась на ноги, осторожно усадила Балериона на стул и провозгласила:

— Я думала, вы одобрите это, леди Ашара. Ведь именно благодаря вам мой второй брат воссоединился со своей матерью. У меня еще меньше шансов быть узнанной, ведь мне было всего три года, когда я в последний раз появлялась на публике. В мире мало людей, которые узнали бы меня с первого взгляда. Еще меньше, если бы я была замаскирована.

Она сделала небольшую паузу, чтобы леди Ашара могла обдумать этот аргумент. Затем она добавила:

— Кроме того, я считаю, что мы шестеро уже достаточно долго находились вдали от мира. Настало время вернуться в великую игру.

— В этом вопросе я должен согласиться с принцессой, — заявил Марк Рисвелл.

— Я тоже, — рассуждал Тео Вулл.

Этан Гловер и Освелл Уэнт тоже выразили свое согласие. Леди Ашара поначалу выглядела несколько обеспокоенной тем, что даже заклятый щит Рейнис поддержал этот рискованный план. Но, несмотря на это, даже старшая дорнийка не могла отрицать ничего из сказанного принцессой.

— Очень хорошо, — в конце концов заметила Ашара, — куда бы мы ни отправились, главное, чтобы мы оставались вместе. И как бы мне ни нравилось это пребывание на перешейке, смена обстановки была бы желанной.

— Я не виню вас за то, что вы так думаете, миледи, — откровенно пробормотал Хауленд Рид, — Жизнь на болоте не для всех.

— Ну, я полюбила его, милорд, — нахально сказала Рейнис.

— Я заметил, Ваша Светлость, — прокомментировал Хауленд Рид, слегка улыбнувшись.

— Но… — Ашара Дэйн добавила, повернувшись к подопечной Серых Вод: — Я беспокоюсь за твою безопасность, Рэй. Если тебя обнаружат, тебя могут убить. Или еще хуже.

— Пару лет назад, возможно, так и было, — возразила Рейнис, — сейчас я не так уверена. Учитывая, что Узурпатор отдал приказ захватить моих тетю и дядю живыми и невредимыми, я не думаю, что он так быстро отдал бы приказ о моей смерти. В любом случае, он все еще верит, что я мертва. Пока мое прикрытие не нарушено, я не буду в непосредственной опасности.

Не больше, чем все остальные жители страны.

Ашара задумалась на минуту. Затем она вздохнула и провозгласила: — Если ты действительно хочешь уйти, я не буду протестовать. Я поклялась не только защищать, но и повиноваться тебе. Решение за тобой.

— Тогда я хочу идти, — объявила Рейнис, — Мы ничего не добьемся, оставаясь здесь. В то время как мы можем добиться многого, если уйдем отсюда.

— да будет так, — заявила Ашара.

Рейенис Таргариен улыбнулась старшей женщине.

Как бы ей ни нравилось пребывание на перешейке, она с нетерпением ждала поездки в Ров Кейлин. Это будет прекрасное время, чтобы проверить все, что я узнала о маскировке. Кроме того, во рву было два человека, с которыми ей особенно хотелось познакомиться.

Первым был Уиллас Тирелл. Наследник Хайгардена был членом Легиона без знамен на протяжении всего Великого лета. Первую половину он был оруженосцем Лода Григора Клигана. Теперь он служил представителем Долины в тайном совете Горы. По общему мнению, он был хорошим человеком.

Это было важно для Рейнис, поскольку лорд Грегор предложил заключить помолвку между ней и лордом Уилласом.

Лорд Уиллас был осведомлен о помолвке лишь отчасти; он знал лишь, что у Горы есть для него потенциальная пара. Он еще не знал, кто эта женщина, но по просьбе лорда Грегора Уиллас согласился не рассматривать никаких других кандидатур, пока не узнает, кто она.

Из того, что Рейнис слышала об Уилле Тирелле, следовало, что когда-нибудь он станет прекрасным лордом и отличным мужем. Тем не менее, она хотела встретиться с ним до того, как он станет ее мужем.

Другим человеком, с которым Рейнис хотела встретиться, был нынешний оруженосец лорда Грегора, предполагаемый бастард покойного Брандона Старка и леди Ашары. Рейнис была одной из немногих в стране, кто знал правду о происхождении Джона Сноу. Он не был бастардом и не был Старком по отцовской линии. Вместо этого его мать была волчицей, а отец — драконом. Тем самым драконом, который породил Рейнис.

Даже больше, чем Уиллас Тирелл, Рейнис Таргариен очень ждала воссоединения со своим сводным братом.

Пришло время вновь объединить драконов.

* * *

Он разрезал справа. Затем резанул влево. Затем он нанес удар сверху.

Его противник отразил все три удара, прежде чем один из них попал в цель.

— Очень хорошо, — заметил сир Гарлан Тирелл. Он вернулся на прежнее место и поманил его: — Еще раз.

Он отступил на шаг и внимательно осмотрел своего противника. Ну же, у него должно быть какое-то слабое место. Мгновение спустя ему показалось, что он заметил его. Правое плечо Гарлана было не защищено. Он сосредоточился на этом участке тела жителя предела, поднял меч, бросился вперед…

…и попал прямо в ловушку. Гарлан ловко увернулся от удара, парировал его своим длинным мечом и ударил противника под колено.

Он застонал и споткнулся на несколько футов. Но он быстро пришел в себя и сделал движение, чтобы нанести ответный удар. На этот раз он почти застал Гарлана врасплох. Ему доставило удовольствие увидеть мгновенное выражение изумления на лице жителя простора.

Они скрещивали клинки почти целую минуту, прежде чем Гарлану удалось нанести несмертельный удар в бок дорнийца. Удар был отнюдь не настолько сильным, чтобы он не смог продолжать бой, но по правилу «первый, кто поразил плоть, выигрывает раунд». Поэтому он признал свое поражение.

— Ты становишься лучше, Эдгар, — одобрительно заметил Гарлан. Он убрал меч в ножны и вытянул руку.

Эдгар Санд принял руку жителя предела и крепко пожал ее. Он знал, что сир Гарлан искренне хвалит его мастерство. Он был не из тех, кто насмехается над людьми, тонко или прямо.

— Может, повторим позже? — предложил Эдгар, убирая свой меч в ножны.

— Я не вижу причин для отказа, — заявил сир Гарлан.

— Возможно, я могу, — раздался знойный голос со стороны двора. Обладательницей голоса была принцесса Арианна Мартелл, кузина Эдгара, наследница Санспира… и, вполне возможно, предназначенная сиру Гарлану.

Арианна наблюдала за спаррингом, сидя на стуле вдоль стены двора. Вместе с ней сидели ее братья Квентин и Тристейн и их кузен Тайен Сэнд. Ихтос тоже был там, но он стоял. Никогда не забывайте об Ихтосе. Он всегда рядом.

Эдгар не мог не заметить похотливого взгляда, которым Арианна смотрела на Гарлана. Одного этого было достаточно, чтобы сказать ему, какая «причина», по ее мнению, могла быть у них с предельцем, чтобы не проводить еще одну дуэль этой ночью. Очевидно, что причина должна была повлиять на доступность сира Гарлана, а не Эдгара.

— Может быть, потом, — задиристо пробормотал Эдгар, бросив коварную ухмылку на сира Гарлана, который яростно покраснел.

Идея выдать замуж будущую принцессу Солнечного копья за второго сына Хайгардена изначально принадлежала лорду Григору Клигану. Через некоторое время после восстания Грейджоя он передал эту рекомендацию лорду Мейсу Тиреллу и принцу Дорану Мартеллу.

Двадцать лет назад этот договор был бы отброшен сразу же, как только был предложен. Но в современном Вестеросе возможно многое, чего не было в прошлом. После некоторого раздумья лорды-правители Простора и Дорна согласились рассмотреть это предложение. В результате Гарлан Тирелл приехал в Солнечное копье несколькими месяцами ранее.

С самого прибытия в Дорн сир Гарлан старался узнать Арианну получше. Она, в свою очередь, старалась узнать его, только ее знакомство происходило на более «телесном» уровне. Несмотря на явный дискомфорт, Гарлан не игнорировал ухаживания Арианны. Он мог по-своему очаровать ее, но не был большим любителем флирта. Можно подумать, что юбки представляют для него большую угрозу, чем мечи.

Хотя Эдгар мог сказать, что Арианну привлекает сын Хайгардена, он также знал, что она не так уж жаждет трахаться с Гарланом, как кажется. Если бы это было так, они бы уже давно спали в одной постели. В настоящий момент она лишь испытывала просторца, чтобы немного развлечься с ним и проверить, насколько сильна его решимость. До сих пор Гарлан не поддавался ей, а это означало, что его не так-то просто соблазнить. Это должно было радовать Арианну. Для нее те, кто сопротивляется, всегда самые привлекательные.

Гарлан также провел много времени с Эдгаром. Оба были грозными воинами. Конечно, еще предстоит выяснить, кто из них более грозный. Между ними возникло своего рода дружеское соревнование. За последние несколько недель они многому научили друг друга в боевых стилях своих родных стран. Сегодня днем Гарлан обучал Эдгара продвинутой тактике противостояния, которая зародилась в Просторе. Эту тактику было трудно выучить и еще труднее освоить, но Эдгар был решительным и настойчивым человеком. Арианна не единственная, кому нравится вызов. Вскоре Эдгару придет черед нанести сиру Гарлану удар под зад.

Эдгар выигрывал эти поединки почти так же часто, как и Гарлан. Ричман был на несколько лет старше, и он был более опытен в реальных боях. Это были два основных преимущества, которые он имел перед Эдгаром. Это, а также его рождение.

— Мы обсудим это позже, — откровенно заявил Гарлан Тирелл, готовый сменить тему, — Я, тем временем, проголодался.

— Вот, вот, — согласился Квентин Мартелл.

— Обед уже должен быть готов, — провозгласила Тиена, поднимаясь со стула, — Давайте пройдем в столовую.

Никто не возражал против этого.

Эдгар Сэнд и Гарлан Тирелл улучили момент, чтобы вытереть брови. Они изрядно потрудились на тренировочном дворе.

житель простора заметно потел гораздо больше, чем Эдгар. Это не удивительно. Единственные люди, которые чувствовали себя спокойно в дорнийском климате, были сами дорнийцы. Иностранцам обычно требовались годы, чтобы привыкнуть к знойной жаре.

Эдгар не родился в Дорне, но прожил там большую часть своей жизни. По его мнению, он довольно хорошо приспособился к климату. Для меня никогда не бывает слишком жарко. На самом деле, он потеет только тогда, когда напрягается, как, например, в этом случае во время спарринга с Гарланом Тиреллом. Сколько он себя помнил, он ни разу не вспотел от жары. Даже его кузены, которые родились и выросли в Дорне и прожили там всю свою жизнь, не могли этого утверждать.

Как только Эдгар и сир Гарлан вытерли пот, они перегруппировались с Песчаной Змеей и детьми дяди Дорана. Вшестером они поспешно направились в обеденный зал. Ихтос пошел с ними.

Арианна и Гарлан шли впереди группы. Эдгар заметил, что они держались за руки. Это его заинтересовало. Влюбленные не держатся за руки. Но «возлюбленные» держатся. Потенциальные, во всяком случае. Этот термин он использовал нечасто, особенно когда речь шла о его собственной семье.

Несмотря на то, как она дразнила его, было очевидно, что Арианна уважает сира Гарлана. Он, очевидно, тоже уважал ее. Эдгар слышал о том, что Простор считается сердцем рыцарства, и Гарлан прекрасно демонстрировал это качество. Наверное, поэтому его и прозвали «Галантным».

Через несколько минут они добрались до столовой. Дядя Доран и тетя Элия уже были там. Как обычно, Арео Хотах, капитан гвардии норвоси Дома Нимерос Мартелл, стоял на своем посту позади дяди Дорана.

В последние несколько лет принц Доран Мартелл заболел изнурительной подагрой. Из-за этого он почти не мог самостоятельно стоять и ходить, и в результате был прикован к переносному креслу. Но даже в сидячем положении он говорил с силой в голосе и по-прежнему вызывал восхищение и страх.

В столовой был только один человек. Это был Калеотт, мейстер, служивший в доме принца Дорана. Это было причудливо. Обычно мейстер ел в полдень в своем кабинете под лежбищем. Исключение делалось лишь в тех случаях, когда он хотел поделиться важными новостями. Это могло означать либо добрую волю, либо неприятности. Он был склонен верить в последнее, учитывая беспокойное выражение лица мейстера Калеотта.

Арианна отпустила руку сира Гарлана, чтобы подойти к отцу и поцеловать его в щеку. Квентин и Тристан не поцеловались, но тепло улыбнулись своему отцу. Эдгар, Тайен, сир Гарлан и Ихтос склонили головы перед Дораном Мартеллом в знак уважения.

Как глава семьи, принц Доран сидел в центре помоста. Тетя Элия сидела слева от него, а Арианна — справа. Гарлан сел по другую сторону от нее, а Квентин и Тристейн заняли два соседних места. Ихтос стоял у стены рядом с Арео.

Эдгар Сэнд сидел на своем обычном месте рядом с тетей Элией. Несмотря на то, что он был низкого происхождения, тетя и дядя настояли на том, чтобы он занял высокое место на помосте. Это было необычно, даже по дорнийским обычаям.

Эдгар был пятым ребенком и единственным мужчиной из девяти бастардов Оберина Мартелла. Из восьми его сестер Тиена была единственной, кто в это время находился в Дорне. Ее мать была септой. По ее одежде можно было подумать, что она тоже проходит обучение, чтобы стать септой. Обычно она носила длинные, свободные одежды, закрывавшие все ее тело. Эдгар не был настолько глуп, чтобы считать это скромностью. По мнению Тиены, длинная одежда означала больше мест, где можно спрятать огромное количество кинжалов. Арео Хотах, должно быть, тоже это заметил. Когда Тиена надевала наряд, обнажавший ее руки и ноги, капитан стражи становилась более спокойной и непринужденной. Большинство мужчин были бы довольны тем, что есть, а не тем, чего нет.

Обара и Нимерия были узаконены королем Робертом. Первая была замужем за лордом Сандором Клиганом и являлась матерью троих детей, вторая — за лордом Джорахом Мормонтом и матерью четверых детей. В течение последнего десятилетия они были леди в замке Клигана и на Медвежьем острове соответственно.

Сейчас Сареллы не было, но Эдгар мог предположить, где она находится. Она часто говорила о своем желании отправиться в Старомест и проникнуть в Цитадель, чтобы стать первой в Вестеросе женщиной-мейстером. Эдгар готов был поспорить на свой меч, что она именно так и поступила.

У Элии, Обеллы, Дореи и Лорезы была одна и та же мать — Эллария Сэнд, родная дочь лорда Хармена Уллера. Принц Оберин был одним из капитанов Легиона без знамен и представителем Дорна в тайном совете лорда Григора. По этим причинам его обычно можно было встретить в Рве Кейлин в эти дни. Вместе с ним там жила его супруга и их четыре девочки. Элия была почти достаточно взрослой, чтобы стать легионером.

Эдгар несколько раз подумывал о том, чтобы отправиться на север и вступить в Легион, но семья отговаривала его. Тетя Элия особенно не одобряла эту идею. Впрочем, Эдгар должен был этого ожидать. По какой-то причине его местонахождение и благополучие всегда были для нее одной из самых главных забот.

Тетя Элия принимала самое активное участие в воспитании и образовании Эдгара. Она была ему как мать, которой у него никогда не было. Эдгар никогда не понимал, почему тетя так сильно интересуется его жизнью. Если бы он мог предположить, то, вероятно, потому, что он напоминал ей ее покойного сына, принца Эйгона Таргариена. Это было вполне правдоподобное объяснение. Возможно, единственное правдоподобное.

В конце концов, тетя Элия каждый день оплакивала свою покойную дочь Рейнис. Хотя она тоже скорбела по Эйгону, при мысли о нем она не казалась такой несчастной. У Эдгара сложилось впечатление, что она скучала по нему так, как родитель скучает по разлученному с ним ребенку, а не по умершему.

Эдгар пришел к выводу, что либо Элия Мартелл любит свою дочь больше, чем сына (что весьма маловероятно), либо она нашла какое-то утешение в заботе об Эдгаре. Возможно, он был для нее чем-то вроде запасного сына. Это вызывало в нем чувство причудливой гордости за себя. Даже если я никогда не женюсь, по крайней мере, мне удалось сделать счастливой одну женщину.

Как только все расселись, слуги вынесли полуденную трапезу. Первые несколько минут все ели молча. Затем Эдгар посмотрел налево. Рядом с ним сидела Тиена. По другую сторону от Песчаной Змеи сидел мейстер Калеотт.

— Итак, что нового в мире сегодня, мейстер? — любознательно спросил он.

Калеотт повернулся к Эдгару и посмотрел на него, приподняв бровь. Казалось, он был озадачен.

— Боюсь, я не совсем понимаю вопрос, мастер Эдгар.

— Я предположил, что у вас есть какая-то информация, которую вы хотите нам представить, — уточнил Эдгар, — Всякий раз, когда вы присоединяетесь к нам за обедом, обычно это является причиной.

— Ты довольно проницателен, раз заметил это, — похвалила Элия своего племянника, похлопав его по спине. Он улыбнулся этой похвале.

— Совершенно верно, — заметил Калеотт. Он вытер рот салфеткой и произнес: — Как оказалось, вы не ошиблись в своем предположении, молодой господин. Действительно, есть некоторые дела, которые необходимо решить.

— Он уже рассмотрел эти вопросы со мной, Эдгар, — сказал дядя Доран, — Мы с ним договорились, что в интересах тебя и всех остальных людей в этой комнате, тебе сразу же все расскажут.

— Ну, конечно, продолжай, отец, — Арианна позвала принца Дорана, — Мы слушаем.

Она говорила за всех присутствующих. Эдгар и все остальные в столовой продолжали есть, но каждый из них уделял мейстеру свое внимание.

— Поздним утром я получил двух воронов, — сообщил им Калеотт, — Один был из Староместа, другой — из Королевской Гавани. Сначала я обсужу ворона из Конклава.

— Что-нибудь случилось в Цитадели? — предположила Тиена.

— Нет, — провозгласил Калеотт, — но мои коллеги становятся все более беспокойными. Они заметили некоторое снижение температуры по всей стране, и дни постепенно становятся короче. Они считают, что пройдет не так много времени, прежде чем осень настигнет Семь Королевств.

— Тогда мы должны наслаждаться последними месяцами лета, — язвительно предложил Квентин.

— Да, мы должны, — согласился Тристан, выглядя немного встревоженным, — Это может быть последнее лето, которое некоторые из нас когда-либо увидят.

— Не думай так, Трис, — мягко посоветовала Арианна своему брату, — Размышления никогда никого не доводили до добра.

Нет, но часто это оказывалось полезным мотиватором для инстинкта выживания.

— Что насчет другого письма, мейстер? — поинтересовался Гарлан Тирелл: — Какие слова прислал король Роберт?

Калеотт подождал несколько секунд, прежде чем ответить:

— На севере произошел инцидент.

— Что за инцидент? — спросил Эдгар.

— Чуть больше двух недель назад в земли к северу от Стены был отправлен отряд Дозорных, — начал Доран за мейстера, — Их целью было привести с собой на юг компанию из пятисот одичалых.

— До сих пор ни один из этих одичалых не ступил на землю Семи Королевств, и, скорее всего, никогда не ступит, — продолжал Калеотт, — Только один из Дозорных смог вернуться, и он вскоре умер. Но не раньше, чем рассказал миру о том, что случилось с его спутниками и их подопечными.

— На них напали? — предположил Квентин.

— Да, — подтвердил Доран Мартелл. Он обвел взглядом помост в полной тишине, а затем тихо добавил: — Иными.

Одиннадцать лет назад, если бы кто-то сделал подобное заявление в Дорне, его, скорее всего, подняли бы на смех или высмеяли. В те времена дорнийцы даже не признавали присутствия Иных в древней истории. Сейчас же каждый дорниец и дорнийка не только признавали существование Иных, но и полностью осознавали истину, что Долгая Ночь вернется в Вестерос. Поэтому все в столовой отреагировали соответствующим образом.

Арианна закрыла рот рукой, Тиена вздрогнула, Квентин побледнел, Тристан выглядел смертельно напуганным, Гарлан заволновался, а тетя Элия страдальчески нахмурилась. Эдгар просто посмотрел на свою тарелку и отодвинул ее. Внезапно я не так уж и голоден.

У Арианны были похожие мысли. Она пробормотала немного резким тоном:

— Это не могло подождать, пока мы поедим?

— Это было единственное время дня, когда я знал, что все вы будете в одном месте, — просветил дочь дядя Доран, чтобы оправдать обстановку. Исключая ужин. Но это привело бы к тому же результату, что и этот, только собралось бы гораздо больше людей, чем нынешняя компания.

— Вы могли бы вызвать нас, мой принц, — заметил Гарлан Тирелл.

— Да, но некоторые из вас склонны игнорировать мои призывы, — пробормотал дядя Доран, переводя взгляд с Арианны на Тиену. Наследница Дорна и лже-септа ничего не сделала, чтобы опровергнуть это молчаливое обвинение, в основном потому, что оно было правдой.

— Кроме этого, я сомневаюсь, что когда-нибудь наступит действительно подходящий момент для объявления о возможном конце света, — призналась тетя Элия.

= Это хороший аргумент, тетя Элия, — согласился Квентин. Да, это так. Но мы должны были услышать об этом в какой-то момент. В конце концов, я полагаю, что лучше раньше, чем позже.

— Итак… что нам делать? — спросила Тиена Сэнд.

— Именно этим мы и занимались, — признался Доран, — запасали ресурсы, укрепляли солдат, наращивали арсеналы и налаживали связи с остальным Вестеросом. Если Иные вторгнутся, Дорн падет последним, но он падет точно так же, как и все остальные. Я не намерен видеть, как все мои труды уничтожаются существами, которые мертвы уже много веков.

— Я тоже, отец, — утверждала Арианна, положив нежную руку на плечо дяди Дорана. Он медленно повернулся к своей старшей дочери. Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся, на что она весело ответила. Ее прежнее разочарование почти рассеялось. Атмосфера в комнате в целом, казалось, тоже разрядилась. По крайней мере, пока. Когда придет осознание, возможно, некоторым из нас будет не так легко сохранять спокойствие.

Затем Доран Мартелл повернулся налево и произнес:

— Эдгар, после окончания трапезы прошу тебя пройти в мой солар. Я должен поговорить с тобой наедине.

— Как прикажете, мой принц, — поклонившись, признал Эдгар Сэнд.

Несмотря на потерю аппетита, Эдгару удалось проглотить еще несколько кусков пищи. После этого он попросил отпустить его, и дядя Доран с готовностью удовлетворил его просьбу. Эдгар быстро покинул столовую. Когда он вышел, к нему присоединился Ихтос.

Хотя Ихтос был нанят в качестве охранника для всего дома Мартеллов, он, как правило, предпочитал Эдгара всем остальным. Мечник в шлеме никогда не находился более чем в 18–27 метрах от него, и он всегда выхватывал меч или грозился выхватить его при малейшей возможности причинить вред благополучию Эдгара. Он подумал, не приложила ли к этому руку тетя Элия. Может быть, она попросила Ихтоса присматривать за племянником особенно тщательно? А может, я не просто ее любимчик? Не менее вероятно, что у Ихтоса не было личной заинтересованности в Эдгаре Сэнде; возможно, ему просто случалось чаще других в Солнечном копье защищать мальчика, родившегося на свет.

Вскоре Эдгар Сэнд и Ихтос прибыли в солар принца Дорана. Как только они вошли внутрь, Ихтос начал ходить вдоль стен, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть их. Эдгар стоял в центре комнаты, с любопытством наблюдая за стражником.

— Что ты делаешь, Ихтос?

Мечник в шлеме ничего не ответил. Он просто продолжал вышагивать по периметру комнаты и внимательно изучать стены. Эдгар привык ожидать от Ихтоса не более чем молчания. Обычно он разговаривал только с дядей Дораном, тетей Элией, мейстером Калеоттом и — в редких случаях — с Арео Хотахом. Но даже с ними он никогда не тратил слов.

Примерно через пятнадцать минут к ним пришли гости. Дядю Дорана вкатила в солар тетя Элия. За ними вошел Арео Хотах вместе с мейстером Калеоттом. «Этого я не ожидал.»

— Под «частным» вы подразумевали…? — резко сказал Эдгар Сэнд.

— Я никогда не говорил, что буду говорить с тобой наедине, — сообщил Доран своему племяннику, — да и не собирался. Я просто планировал, что мы сможем поговорить без угрозы подслушивания.

— В стенах нет дыр, мой принц, — провозгласил Ихтос, — Нас не подслушают.

— Вы уверены? — спросил Доран.

— Абсолютно, — заверил его Ихтос, в его голосе чувствовалась уверенность.

— Очень хорошо, — одобрительно пробормотал принц Доран, — Встаньте у входа.

Ихтос кивнул и подошел к двери, которую закрыл и запер. Он также положил полотно у основания двери и встал спиной к замочной скважине. Окна в соларе были плотно закрыты, и даже дымоход в камине был зарешечен. Это кажется немного экстремальным для частной аудиенции.

Как только комната была полностью безопасной, Эдгар повернулся к принцу Дорану со сложенными руками и спросил

— О чем это, дядя?

— Мы должны сообщить вам нечто очень важное, — сказал принц Солнечного Копья.

И я собрался. Эдгар держал руки сложенными и заметил: — Я уделяю вам свое внимание.

Наступил короткий промежуток тишины в соларе, а затем дядя Доран открыл дискуссию риторическим вопросом: — Вы знакомы с разграблением Королевской Гавани?

— Да, — прямо сказал ему Эдгар.

— Что ты знаешь об этом? — с интересом спросил Доран.

Эдгар Санд сообщил ему следующее:

— Это ознаменовало конец правления Эйериса Таргариена, когда сир Джейме Ланнистер нанес удар в спину Безумному Королю. Как я слышал, великий мейстер Пицель помог вторгшимся в город войскам западных земель войти в город, но он погиб случайной смертью во время разграбления. Город также был взят с удивительно малыми потерями среди мирного населения, что произошло в основном благодаря руководству лорда Григора Клигана. И, конечно же, тетя Элия потеряла в тот день своих детей. Если бы не лорд Григор, она бы и сама лишилась жизни.

Дядя Доран сидел молча, пока Эдгар рассказывал о положении дел в Мешке. Он держал руки сложенными вместе и внимательно наблюдал за мальчиком. Когда Эдгар закончил, принц Дорна произнес

— Ты прав во всем, — сказал дядя Доран. Кроме одного.

Эдгар был озадачен. Я хорошо знаю свою историю. Разве что уроки мейстера Калеотта были неполноценными.

— Какую именно, мой принц?

На этот раз ответила тетя Эля. Она шагнула вперед рядом с братом и просияла:

— Я действительно потеряла своих детей. Но я не теряла их в тот день. И я не потеряла их так, как все считают.

— Как это? — с интересом спросил Эдгар Сэнд.

— Вопреки распространенному мнению, лорд Григор Клиган не опоздал спасти моих малышек, — сообщила ему Элия, — он прибыл как раз вовремя, чтобы помешать сиру Амори Лорху убить их. Прямо у меня на глазах он обезоружил и убил сира Амори, как свинью, которой тот и был. После этого лорд Григор приказал своим воинам вывести меня и моих детей из Красного замка в безопасное место.

Теперь Эдгар был в полном недоумении. Он рассказывал: — Их тела потом были представлены королю Роберту.

— Это были не они, — сказал мейстер Калеотт, — Это были двое детей мелкого люда, убитых во время разграбления.

Приманки? Весь этот разговор был одним сюрпризом за другим. Эдгар предположил, что

— лорд Григор сознательно обманул короля?

— Да, — подтвердила тетя Элия, — Он сделал это с огромным риском для себя, только чтобы спасти мою дочь и моего сына.

Эдгар был ошеломлен. Я знал, что Гора дерзок и смел, но даже по его меркам такой поступок впечатляет. Другая мысль внезапно пришла в голову Песчаному Змею.

— Если он спас их, то где они?

— Мы к этому идем, — призналась тетя Элия. После паузы она продолжила: — Как вы знаете, после разграбления Королевской Гавани Роберт Баратеон поручил лорду Григору отвезти меня на родину. Мы вернулись в Дорн морским путем. Перед самым отплытием нашего судна Гора сумел тайно пронести на борт Рейнис и Эйгона.

Эдгар сузил глаза и заинтригованно заметил:

— Значит, они вернулись с тобой.

— Конечно, — подтвердила Элия, почему-то выглядя немного обиженной, — В то время им некуда было идти. Я бы никогда не бросила своих детей. Я прошу прощения, если у вас сложилось такое впечатление.

— Я не это имел в виду, — успокоил Эдгар свою тетю, — Я имел в виду… ты все еще не ответила на мой предыдущий вопрос. Где принцесса Рейнис и принц Эйгон?

Никто не дал ему ответа сразу. Принц Доран и принцесса Элия посмотрели друг на друга и поддерживали зрительный контакт в течение напряженной минуты. Наконец, они отвернулись друг от друга и вернулись к Эдгару Сэнду.

Затем дядя Доран поднял правую руку и протянул ее сестре. Она взяла его руку в свою и потянула его вверх. Ему с трудом удалось даже встать на ноги, но с большим трудом он сумел встать и оказаться перед племянником на равных.

Тетя Элия держала руку брата, чтобы он не упал и не споткнулся. Как только он устоял на ногах, принц Доран провозгласил:

— То, что мы собираемся вам рассказать, — это то, что мы хотели, чтобы вы знали уже давно. Я молюсь, чтобы после этого вы поняли, почему мы держали это в секрете.

— Продолжайте, умоляю вас, — почти умолял Эдгар. Должно быть, это очень важно, если он решил встать, чтобы рассказать мне об этом.

Доран Мартелл ответил ему:

— После того как король Роберт захватил Королевскую Гавань, влияние Таргариенов практически исчезло из Семи Королевств. Несмотря на это, в мире уже существовало множество сторонников Таргариенов. Многие из них были уроженцами Дорна, учитывая брак Элии с Рейегаром Таргариеном. По этой и другим причинам мы старались держать Рейенис и Эйгона подальше от опасности.

Элия продолжила:

— После того, как Роберт Баратеон холодно отреагировал на «смерть» моих детей, мы решили, что мир должен продолжать верить в то, что Рейенис и Эйегон мертвы. Только так мы могли гарантировать их выживание. Поэтому мы устроили так, чтобы они исчезли.

— «Исчезнуть?» — повторил Эдгар Сэнд. Ему не понравилось, как это прозвучало.

— За неимением лучшего термина, молодой мастер, — уточнил Калеотт, — мы просто дали им возможность начать новую жизнь. В качестве дополнительной меры предосторожности дети принцессы Элии были отделены друг от друга.

— Рейенис была отправлена на север, — пояснил Доран, прежде чем Эдгар успел задать еще один вопрос, — глава одного из затворнических северных домов предложил взять ее на воспитание в замок своей семьи. Там она и находилась последние шестнадцать лет. С тех пор мы ничего не слышали ни о ней, ни о ее защитниках, но, судя по всему, она в безопасности и счастлива.

Эдгар слегка кивнул головой в знак того, что все понял. После этого он спросил

— А Эйегон?

По правде говоря, у него уже сложилась собственная теория о том, что стало с младшим ребенком Элии Мартелл. Но он не слишком верил в эту теорию. Она была слишком необычной, чтобы быть правдой. Ни за что в Семи Преисподних она не может быть правдой. Ни за что. Тем не менее, часть его самого не была в этом уверена.

— Ситуация с Эйегоном была… совсем другой, — уведомил его Калеотт, — принцесса Элия настояла на том, чтобы он оставался рядом с ней. Поэтому вместо нового дома ему дали новое имя. Вместе с новой личностью.

— Вместо моего сына его выдали за моего племянника, — с тревогой сообщила принцесса Элия.

— Ее незаконнорожденный племянник, — поспешно добавил Доран.

Эдгар все это время держал руки сложенными. Но сейчас они безвольно опустились по бокам. Его челюсть тоже отвисла. Он не мог ни моргнуть, ни вздохнуть, ни пошевелиться. Потрясение, которое он испытал в тот момент, было настолько сильным, что он потерял контроль над всеми добровольными движениями. Чудом ему удалось избежать обморока.

Нет… это… это невозможно. Разве не так?

В конце концов, он обрел голос. Он заикался:

— Вы… вы хотите сказать мне…

— Среди Песчаных Змеек нет мужчин, — уведомил его Доран Мартелл, — Ты не Эдгар Сэнд, единственный сын Оберина Мартелла. Ты Эйегон Таргариен, Шестой по имени, законный король Вестероса.

В тот момент Эйегону было все равно, является ли он верховным диктатором всего известного мира. Он и так был слишком потрясен знанием своего истинного имени. Всю свою жизнь он гадал, кто он такой, откуда взялся, кто его породил.

Теперь он наконец-то узнал, и он совсем не был готов к правде. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько ошеломленным. Даже известие о приближении Долгой ночи не поразило его до такой степени. Мне кажется, что я теряю рассудок. Наверное, так выглядит безумие. Может быть, именно так Эйерис сошел с ума? Как… мой дед сошел с ума?

Эйгон Таргариен старался не думать об этом. Он переключил свое внимание на людей перед ним.

Он постепенно повернулся к Элии Мартелл… к своей матери. Теперь все имело полный смысл. Он не был заменой ее сыну. Он всегда был ее сыном.

По ее глазам он видел, что она испытывает множество смешанных эмоций, возможно, даже больше, чем испытывал сам Эйгон. В первую очередь он видел две эмоции: радость и опасение. Радость от того, что Эйегон наконец-то узнал правду о своем наследии… и опасение, как он отреагирует, особенно на нее.

С одной стороны, Эйегону хотелось кричать и проклинать. В течение шестнадцати лет его постоянно вводили в заблуждение и обманывали. Все, что, как ему казалось, он знал, было обманом. Вся его жизнь была обманом. Осознание этого заставило его усомниться в том, что он вообще может доверять чему-либо или кому-либо.

С другой стороны, он был жив. Если бы не вся эта ложь, он мог бы умереть еще до того, как у него появились первые воспоминания о мире. Более того, его семья сделала все это, потому что любила его. Он никогда ни в чем не нуждался, рос в приятной обстановке и получил прекрасный дом, и все это благодаря Мартеллам.

Эйегону потребовалось более пяти минут, чтобы разобраться в своих чувствах. По прошествии этих пяти минут он все еще пребывал в глубоком замешательстве, но, по крайней мере, он знал, что ему делать дальше.

Он подошел к матери и тепло обнял ее. Словно по рефлексу, принцесса Элия Мартелл отпустила руку брата и крепко обхватила сына. Она начала плакать от счастья. Эйегон почувствовал, что тоже, наверное, плачет.

Арео Хотах и мейстер Калеотт успели схватить принца Дорана за руки, прежде чем он потерял равновесие. Принц Дорна слегка насмехался над внезапностью произошедшего. Эйегон услышал насмешку, но не придал ей значения. Он был слишком увлечен моментом.

Эйгон не знал, сколько времени они с матерью простояли в объятиях. Сколько бы времени ни прошло, оно все равно было слишком коротким. Слишком мало, чтобы наверстать упущенное за последние шестнадцать лет.

В конце концов они расстались, хотя оба очень этого не хотели. Как только это произошло, принц Доран заметил:

— Я знаю, у вас наверняка есть вопросы.

— Больше, чем я могу сосчитать, — уступил Эйегон Таргариен, — Главный из них такой: почему вы рассказываете мне все это сейчас?

Никто не ответил ему сразу же. Тогда принцесса Элия — нет, мать — начала объяснять:

— Сначала, когда ты был еще младенцем, мы решили не сообщать тебе об этом, пока не произойдет одно из двух событий. Первым было возвращение твоего дяди Визериса и тети Дейенерис из-за Узкого моря. Второе — смерть Роберта Баратеона.

— Пока что не произошло ни того, ни другого, — заметил Эйегон.

— Мы знаем, — провозгласил дядя Доран, — Видишь ли, дорогой племянник, после восстания Грейджоя мы добавили третье событие к нашему краткому списку ограничений.

Эйегону понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что это за «третье событие».

— Появление Иных?

— Правильно, ваша светлость, — подтвердил мейстер Калеотт. Мне показалось странным, что ко мне обращаются именно так. Полагаю, отныне я буду часто слышать подобное. Во всяком случае, наедине. — Как вам известно, лорд Григор Клиган убедил короля Роберта заключить мир с вашим дядей и вашей тетей. Согласно письмам, которые мы получили от принца Оберина, лорд Григор считает, что Таргариены помогут Вестеросу пережить Долгую Ночь.

— В каком качестве? — поинтересовался Эйгон.

— Пока что лорд Григор не прояснил этот вопрос, — признался Доран Мартелл, — Он даже намекнул, что сами Таргариены, скорее всего, не знают, какую роль им предстоит сыграть. Тем не менее, он возлагает на них большие надежды, и нам этого достаточно. Для нас слово Горы — закон.

Если говорить о человеке, который обычно подвергает сомнению все, что ему говорят, то это говорит о многом.

— Я все еще в недоумении, — заявил Эйегон, — Как знание того, кто я есть на самом деле, связано с возвращением Иных?

— Это связано с тем простым фактом, что вы Таргариен, — сообщил ему мейстер Калеотт, — На основании того, что мы узнали от лорда Григора Клигана, вам и другим членам семьи вашего отца суждено спасти Семь Королевств от вечной зимы.

— Да, но в одиночку или вместе? — Эйгон сказал любопытно: — Это важная деталь.

— Скорее всего, вы будете вместе, — предположил Доран Мартелл, — Мы давно это поняли.

— По этой причине мы с тобой должны ехать на север, — резко заявила мама.

Эйегон недоуменно посмотрел на нее.

— Мы?

— Не сейчас, но скоро, — уточнила она с небольшой усмешкой, — Прежде чем мы куда-то отправимся, нужно будет сделать соответствующие приготовления. Мы займемся этим позже. Тебе нужно знать только одно: к концу года ты и твои братья и сестры воссоединитесь.

Эйегон мог бы улыбнуться. Но одно конкретное слово в этом последнем заявлении остановило его.

— Ты сказала «братья и сестры»? Я думал, что Рейнис — мой единственный брат и сестра.

— С моей стороны семьи это так, — просветила мать, — Но есть некоторые вещи о твоем отце, которые не являются общеизвестными.

И снова Эйегон был в замешательстве.

— Мой мальчик, пусть между нами больше не будет секретов, — сурово объявил Доран Мартелл. Он повернулся к человеку у двери и позвал его: — Сир Артур, выйдите вперед.

Он только что назвал Ихтоса «сир Артур»? На мгновение он решил, что ослышался. Затем он убедился, что это не так. Стражник, которого звали Ихтос, подошел к остальным и остановился перед Эйгоном. Затем он медленно поднял руки и снял шлем. Впервые Эйгон увидел его лицо.

Он узнал это лицо из книг. Его владельцем был сир Артур Дэйн, Меч Утра, самый смертоносный из королевских гвардейцев Эйериса II Таргариена.

Узнав об этом, Эйгон не был ошеломлен, поражен или восхищен. Вместо этого… он почувствовал странное желание рассмеяться. Весь этот день — один сплошной сюрприз за другим.

Глава 36 Новый игрок

Красная женщина была любопытной личностью. Это Аллард понял сразу. Она была любопытна в обоих смыслах этого слова. Она стремилась узнать как можно больше и вызывала восхищение почти у каждого, с кем сталкивалась. Кроме того, в ней было что-то такое, что притягивало интерес.

Загадка — вот кто она.

Тем не менее, с момента знакомства с ней Аллард стал необъяснимо тревожиться рядом с Мелисандрой. Он был не одинок в этом отношении. Судя по тому, как мои коллеги реагируют на ее присутствие, я далеко не единственный человек, которого она тревожит.

Когда Мелисандра впервые прибыла в поместье, Аллард всерьез задумался о том, чтобы прогнать ее. Поскольку она утверждала, что находится там ради Таргариенов, он решил оставить выбор за Визерисом и Дейенерис. Он не сказал ни слова протеста, когда они согласились встретиться со жрицей.

Конечно, даже если бы Аллард не посоветовался с ними, не ему было диктовать, кого пускать или не пускать в поместье. Эта прерогатива принадлежала магистру Иллирио, и тот открыл ворота для Красной женщины без малейших колебаний.

И все же Аллард Сиворт не доверял жрице. Было мало людей, которым он доверял, но еще меньше тех, кому он в глубине души не доверял. Мелисандра была одним из таких людей. Аллард считал сомнительным, что она проделала весь путь из Асшая только для того, чтобы поступить на службу к свергнутым принцу и принцессе. Никто бы так не поступил. Только если они не рассчитывают получить что-то взамен.

Аллард был убежден, что у Мелисандры есть скрытый мотив для поиска Таргариенов. Что бы это ни было, он был полон решимости раскрыть его.

После того как Красную женщину приняли в поместье, Аллард Сиворт решил поручить двум своим товарищам из Семи Королевств сопровождать ее повсюду. Точнее, он назначил несколько пар, чтобы они следовали за ней в разное время дня. По сути, они будут следить за ней посменно, сменяя друг друга каждые несколько часов. Такой порядок свел бы к минимуму вероятность того, что Мелисандра слишком близко подойдет к кому-либо из его коллег. По крайней мере, один из членов каждой из этих пар был сослуживцем Легионера.

Аллард сказал Мелисандре, что его товарищи будут с ней, чтобы обеспечить ее безопасность. Мелисандра сначала вежливо отказалась от сопровождения, но Аллард настоял на своем.

Хотя Мелисандра выглядела благодарной за этот жест, вряд ли она действительно была таковой. На самом деле Аллард не удивился бы, если бы она видела насквозь фарс этой мамзели, пытавшейся «сопровождать» ее. Однако, как ни странно, она не сказала ни слова против.

Прошло две недели с тех пор, как Мелисандра пришла в усадьбу. За это время не произошло ничего особенно примечательного. В конце каждого дня Аллард беседовал с каждым из вестеросских солдат, которые были с Мелисандрой ранее.

Их отчеты всегда были довольно краткими, но никогда не были очень информативными. Красная женщина ела три раза в день, гуляла по двору, время от времени пользовалась туалетом и иногда читала книги в библиотеке. Как и все мы.

Однако была у Мелисандры одна вещь, которая не соответствовала обыденному поведению. Четыре раза в день или даже больше она садилась в кресло перед камином в кабинете особняка и смотрела на пламя. Всякий раз, когда она это делала, она впадала в некий транс, который длился не менее двадцати минут, но никогда не дольше часа. Как только она впадала в этот транс, вывести ее из него было очень трудно.

Алларду Сиворту и другим вестеросцам было известно, что последователи Р'гллора верят, что могут получить мудрость или знание будущего, глядя в пламя. Несколько сопровождающих Мелисандры спрашивали ее о том, что она видела, и ее ответы всегда были очень туманными и неописательными.

Лично Аллард сильно сомневался в правдоподобности использования костров в качестве источника информации. Он считал, что костры должны использоваться только для поддержания тепла иосвещения темных комнат, а информацию следует собирать обычными способами, такими как исследования или шпионы. Должно быть, она получает от пламени что-то такое, чего не получают остальные.

Мелисандра не все последние две недели провела в одиночестве. Большую часть этого времени она находилась с Визерисом и Дейенерис. Несмотря на попытки Красной женщины поговорить с ними наедине, Аллард позаботился о том, чтобы всегда, когда они были вместе, присутствовали трое или больше вестеросцев.

Поначалу беседы Таргариенов с Красной женщиной по большей части сводились к подробному воспоминанию событий их жизни. Мелисандра рассказала о том, как она стала слугой Владыки Света, а Визерис и Дейенерис поведали о своей борьбе за выживание, длившейся всю жизнь. Визерис иногда был склонен к драматизму, но Дейенерис никогда ничего не приукрашивала.

По словам его коллег, Визерис явно скучал и не проявлял интереса к этим беседам. Казалось, он был гораздо больше заинтересован в том, чтобы узнать Красную женщину более «телесными» способами. Я готов поспорить, что он не один такой в тайном совете. Дейенерис, однако, всегда стремилась узнать больше о мире. Она была заинтересована в знакомстве со жрицей не меньше, чем наоборот.

Иногда Мелисандра беседовала с вестеросскими солдатами. Очевидно, ей тоже было интересно узнать их происхождение. По приказу Алларда они ей благоволили. К концу второй недели она хотя бы раз пообщалась со всеми ста из них. В том числе и с самим Аллардом. Ему нечем было похвастаться — только тем, что он второй сын правой руки лорда Станниса Баратеона и высший офицер Легиона без знамен. Тем не менее, это, похоже, заинтриговало Красную женщину.

Кроме того, что она выросла в Асшае и в юном возрасте была продана в храм Владыки Света, в Мелисандре не было ничего особенно примечательного. Но Аллард лучше знал, что нельзя судить о ком-то с первого взгляда. Если я чему-то и научился у отца, так это тому, что глупо оценивать другого человека только по внешности.

Алларду Сиворту было приказано держать Семь Королевств в курсе дел Таргариенов. Он посылал лорду Григору Клигану депеши, когда происходили важные события, касающиеся Визериса и Дейенерис. Он еще не сообщил своему командиру о прибытии Мелисандры. Он решил подождать, пока она не спровоцирует какой-нибудь прорыв. За первые четырнадцать дней ее пребывания в Пентосе ничего подобного не произошло.

Утром пятнадцатого дня Аллард был в своей комнате. Он сидел за своим столом и просматривал список запасов вестеросских солдат, когда кто-то постучал в дверь.

— «Войдите!» — воскликнул Аллард. Когда он поднял взгляд от своих бумаг, дверь открылась, и в нее вошел сир Бонифер Хасти. Аллард усмехнулся и пробормотал — «Здравствуйте, сир Бонифер».

— «Доброе утро, Аллард», — поприветствовал его рыцарь средних лет. Аллард заметил, что он выглядит немного беспокойным.

— «Что-нибудь случилось?» — спросил более молодой мужчина.

— «В данный момент Красная женщина находится с детьми королевы», — сообщил ему Бонифер Хасти. Вряд ли это что-то новое.

Аллард только кивнул и спросил

— «Кто наблюдает за ними в это время?»

— «Руперт Бракс, Герольд Дэйн и Хью Бизбери», — сообщил сир Бонифер.

Трое охранников, и ни одного легионера. Это было странно. Независимо от времени суток, один из членов Легиона без знамен всегда был с Мелисандрой.

— «А из Легиона?»

— «Я был дежурным легионером», — признался старший житель шторомых земель.

Аллард Сиворт откинулся в кресле и заметил:

— «Полагаю, у вас есть веская причина не быть сейчас со жрицей».

— «Да», — подтвердил сир Бонифер Хасти, — «Она просила о встрече с вами».

Аллард был удивлен.

— «Со мной? Почему я?»

— «Она не стала разглашать эту информацию, — признался Бонифер, — Она просто попросила меня найти вас и привести к ней. Судя по ее тону, это было срочно».

— «Хорошо», — согласился Аллард Сиворт. Он поднялся со стула, взял с полки свой меч, пристегнул его к поясу и приказал старшему мужчине: — «Отведи меня к Красной женщине».

Через пять минут они достигли опочивальни Мелисандры. Жрица была там, а также Визерис Таргариен, Дейенерис Таргариен, Руперт Бракс, Герольд Дэйн и Хью Бизбери.

Насколько Алларду было известно, это был первый раз, когда Красная Женщина пригласила кого-то в свою комнату. Аллард согласился предоставить ей возможность уединиться в собственных покоях. Ее охранники всегда оставались у входа; их никогда не пускали за порог. На ночь, перед тем как лечь спать, она плотно запирала дверь. Аллард удивился, почему она так насторожена. Никто не посмел бы причинить ей вред; она была гостьей усадьбы, а причинить вред гостю — значит нарушить все законы богов и людей. Может быть, она хранит какую-то тайну? Если так… возможно, именно поэтому она вызвала меня.

Предсказуемо, Мелисандра стояла перед мангалом, с тоской глядя в его пламя. Руперт, Герольд и Хью прислонились к части стены. Визерис и Дейенерис сидели за столом в стороне от комнаты.

Когда второй сын сира Давоса Сиворта шагнул внутрь, Мелисандра посмотрела в сторону входа в комнату. Она дружелюбно улыбнулась и сказала:

— «Доброго утра вам, мастер Аллард».

«Миледи, — ответил Аллард Сиворт, почтительно склонив голову. Вместе с ним в комнату вошел Бонифер Хасти. Аллард бросил взгляд на своего коллегу, а затем снова повернулся к жрице Р'гллора.

— «Сир Бонифер утверждает, что вы желали меня видеть».

— «Да», — подтвердила Мелисандра, делая шаг ближе к офицеру-легионеру. После паузы она объявила: — «Пришло время объяснить цель моего прихода».

Поначалу Аллард был ошеломлен прямотой этого заявления. До этого момента все, что говорила или делала Красная женщина, было двусмысленным по своей природе. Как бы то ни было, когда смысл этого заявления дошел до него, Аллард не был недоволен. Пришло время рассмотреть этот вопрос.

— «Как скажете, миледи», — пробормотал Аллард, слегка кивнув.

Он ожидал, что жрица сразу же начнет свои объяснения. Но когда Аллард жестом попросил ее говорить, она не открыла рта. Вместо этого она сложила руки вместе и слегка покачала головой.

— «Вы не поняли», — заявила Мелисандра. Она жестом указала на двух людей, сидящих за столом, и добавила: — «Я лишь хочу объяснить им свою цель».

Теперь Аллард был в недоумении. Судя по выражению их лиц, Бонифер, Хью, Герольд и Руперт тоже были в недоумении.

Видя их замешательство, Мелисандра внесла некоторую ясность: — «Я имею в виду, что предпочла бы поговорить с принцем Визерисом и принцессой Дейенерис наедине. Увы, стало ясно, что вы не позволите нам поговорить наедине. Поэтому, чтобы успокоить всех нас, я бы попросила, чтобы во время моего рассказа присутствовало как можно меньше сторон».

— «Как мало, миледи?» — поинтересовался Аллард.

— «Я, Таргариены и еще один», — произнесла Мелисандра. Она посмотрела Алларду в глаза и сказала ему: — «Я бы хотела, чтобы этим одним был ты».

Аллард был больше очарован, чем озадачен этим заявлением.

— «Могу я спросить, почему?»

— «Из всех вестеросцев, находящихся в этом доме, вы обладаете наибольшим авторитетом и влиянием», — утверждала жрица, — «Возможно, вы происходите из небольшого, недавно основанного дома, который был создан бывшим преступником. Несмотря на это, вы сделали себе имя в Легионе без знамен. Хотя среди сотни вестеросских солдат, живущих в этом особняке, всего двадцать легионеров, нетрудно заметить, что даже восемьдесят нелегионеров уважают тебя и твое положение».

Она необычайно проницательна.

Аллард не мог отрицать ничего из того, что только что сказала Красная женщина. Он был недоволен тем, что она назвала его отца преступником, но, по крайней мере, она использовала термин «бывший преступник». Кроме того, сир Давос Сиворт гордился своим опытом контрабандиста.

Мелисандра была права и в том, как другие вестеросцы относились к Алларду Сиворту. Хотя он должен был быть лидером только легионеров из сотни, остальные несколько месяцев назад решили назначить его своим неофициальным лидером.

Это говорило о том, насколько они верили в него. Некоторые из вестеросцев уже были закаленными ветеранами еще до восстания Роберта. В те дни величайшие достижения Алларда сводились к помощи отцу в перевозке контрабанды по Семи Королевствам. Тем не менее, он много сделал для восстановления Семи Королевств после Восстания.

Аллард принял на себя роль временного командира сотни вестеросцев в Пентосе и до сих пор прекрасно справлялся с этой обязанностью. Тем не менее, эта должность не была для него желанной. Он никогда не стремился к власти. В основном потому, что, повзрослев, он так и не дождался большой власти, даже после того, как его отец стал рыцарем. Эта точка зрения была известна как «перспектива второго сына». Дейл — тот, кто возглавит Дом Сиворт после смерти отца. Он подходит для этой задачи гораздо лучше, чем я.

Он никогда не высказывал этих сомнений, поскольку лидеру не пристало открыто сомневаться в собственной компетентности перед подчиненными. Эти люди верят в меня. Ради их блага я тоже должен верить.

Несмотря на звание лидера, Аллард всегда был внимателен к чувствам остальных девяноста девяти солдат. Он оглядел комнату и спросил:

— «Есть ли у кого-нибудь возражения против просьбы леди Мелисандры?»

Джерольд Дэйн, Хью Бизбери, Руперт Бракс и Бонифер Хасти коллективно покачали головами. Один или двое из них тихо пробормотали

— «Нет».

Аллард снова кивнул, сложил руки и приказал своим коллегам:

— «Ждите в коридоре. Следите, чтобы никто не мешал и не отвлекал нас».

Остальные четверо мужчин быстро вышли из опочивальни. На выходе Хью слегка поклонился, Руперт кивнул головой, Герольд отдал честь, а сир Бонифер пробормотал

— «Берегите себя, милорд».

Я не лорд. И не рыцарь. Я просто человек, которого просила Красная Женщина.

Это различие само по себе оказалось гораздо более значимым, чем Аллард Сиворт придавал ему значение.

Как только остальные солдаты вышли из комнаты, Аллард по приказу Мелисандры закрыл дверь и запер ее на засов. Она также велела ему прикрепить к основанию двери полотно, чтобы даже малейший звук не мог проникнуть через щель. Я никогда бы не подумал, что она настолько скрытна». Аллард не считал совпадением, что в этой спальне не было окон. Должно быть, она позаботилась и об этом.

Когда спальня была признана безопасной, Мелисандра подвела Алларда к столу и пригласила его:

— «Садись, будь добр».

Аллард сел рядом с Дейенерис. Он доброжелательно улыбнулся ей, и она ответила ему тем же. Визерис сидел по другую сторону от Дэни, и Аллард избегал встречаться с ним глазами. Даже не глядя, он мог представить, что на лице старшего Таргариена постоянно присутствует хмурый взгляд.

Мелисандра заняла оставшееся кресло между ним и Визерисом. Дав ей минуту, чтобы устроиться поудобнее, Аллард снова сложил руки и сказал:

— «Вы можете начинать в свое удовольствие, миледи».

Мелисандра начала с вопроса. Вопросом, обращенным к Таргариенам:

— «Известно ли вам, мои принц и принцесса, что ваша семья была последователями Р'гллора во времена Валирии?»

— «Конечно, да», — прямо ответил Визерис. Точно. И «конечно», ты достойный джентльмен по отношению к своей сестре.

— «Я помню, что где-то узнала об этом, миледи», — заявила Дейенерис. По крайней мере, ее слова звучат правдоподобно.

— «Тогда бы ты знал, что твоя семья процветала в те дни, когда поклонялась Владыке Света», — провозгласила Мелисандра.

— «И все же красные жрецы не смогли спасти Валирию от гибели», — жестко заметил Визерис.

— «Судьба» была стихийным бедствием, — возразил Аллард Сиворт, — «Никто ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это».

— «Не так, мастер Сиворт, — провозгласила Мелисандра, — мои братья и сестры по вере видели Судьбу до того, как она наступила. Они предупреждали жителей Валирии, что она приближается. Немногие благоразумные решили послушаться и бежали. Все остальные обитатели Валирии по глупости проигнорировали предупреждение Владыки Света. Их смерть была результатом их собственного невежества».

— «Как вы можете быть уверены в этом, миледи?» — поинтересовался Аллард.

— «Потому что люди Валирии, которые верили в Р'гллора, жили, — утверждала Красная Женщина, — Накануне Судьбы все красные жрецы в Валирии исчезли в одночасье. Они, а также те, кто их выслушал, были единственными, кто дожил до крушения целой цивилизации».

— «Это весьма прискорбно», — мягко произнесла Дейенерис, — «Но почему ты говоришь нам это?»

— «Потому что крайне важно, чтобы вы прислушались к моему совету, — заявила Мелисандра, — Вы не должны игнорировать его или отбрасывать в сторону. Это может означать конец всему, если вы так поступите».

Это успешно привлекло мое внимание. Очевидно, оно также привлекло внимание Дейенерис, и даже Визерис теперь казался искренне заинтересованным.

— «Продолжай, — подбодрил ее Визерис.

Мелисандра сложила руки под длинными рукавами своей мантии и сказала:

— «Вам говорили, что когда наступит Долгая ночь, Таргариены будут иметь уникальное преимущество перед Белыми Ходоками».

— «Все верно», — подтвердил Аллард Сиворт.

— «Полагаю, ты веришь в свое преимущество?» — язвительно предположил Визерис. Будем надеяться, что нет. Большинство красных жрецов умеют только предсказывать события, а у нас уже есть предсказатель в лице лорда Грегора. Сейчас нам нужна сила или власть.

Мелисандра твердо ответила: — «Я не даю преимущества, но я направлю тебя на верный путь, чтобы получить это преимущество».

— «Как ты будещь направлять нас?» — спросила Дейенерис.

— «Владыка Света знает и видит все», — произнесла жрица, — «Именно через него я буду делать это».

Я так и предполагала. Аллард сел на свое место и пробормотал:

— «Скажите мне, миледи. Это Владыка Света направил вас в Пентос в первую очередь?»

— «Да, — сказала Мелисандра, — в обычное время Р'гллор открывает только события ближайшего будущего. Но вскоре после того, как весть о наступлении Долгой Ночи достигла Эссоса, он начал показывать нам проблески событий, которые не произойдут в течение нескольких лет».

— «Тогда ты, должно быть, уже многое знаешь о Долгой ночи», — предположила Дейенерис.

Это зависит от того, что вы считаете «изобилием», — заметила Мелисандра.

— «Ну, для начала… вы можете сказать нам, когда появятся Иные?» — предположил Аллард Сиворт.

Мелисандра медленно повернула голову к жителю тормовых земель и тихо сказала:

— «Они уже сделали это».

Аллард физически ощущал, как расширяются его глаза. Он также услышал, как Дейенерис вздохнула, а Визерис вздрогнул в своем кресле. Лейтенант легионеров постепенно наклонился ближе к Красной женщине и потрясенно пробормотал

— «Что?»

— «За несколько дней до моего приезда в Пентос Р'гллор дал мне еще одно видение, — рассказала Мелисандра, — В нем я увидела семь фигур, окруженных растущей толпой. Куда бы ни шла толпа, она распространяла волну ужаса и опустошения. Шесть из этих семи фигур были уничтожены в результате разрушения, а седьмая прожила достаточно долго, чтобы погибнуть мирно.»

— «Это должно что-то значить?» — раздраженно пробормотал Визерис.

Алларду уже удалось определить значение этого видения. Он заметил:

— «Ночной Дозор отправил группу разведчиков на север от Стены, и вернулся один-единственный черный брат. Вскоре после этого он дезертировал со своего поста и был впоследствии казнен, но не раньше, чем оповестил жителей Семи Королевств о том, от чего он бежал. В любом случае, его судьба была гораздо милосерднее той, что постигла его спутников».

Красная женщина казалась слегка впечатленной.

— «Из вас получился отличный переводчик, мастер Сиворт».

— «Спасибо, я полагаю», — откровенно заявил Аллард, — «Честно говоря, я надеялся, что ошибаюсь».

— «Скоро у тебя будет доказательство, что это не так», — заявила Мелисандра.

— «Как это?» — поинтересовался Аллард, заинтригованный.

— «Прошло уже более двух недель с тех пор, как Иные устроили засаду на тот злополучный отряд», — просияла жрица, — «К этому времени весть об их прибытии уже наверняка разнеслась по всему Вестеросу. Пройдет совсем немного времени, и ты и твои товарищи получат эту мрачную весть».

Аллард не мог с этим поспорить. Если Иные действительно вернулись в мир, он знал, что лорд Грегор уведомит его об этом как можно скорее. Если с момента этого эпизода прошло две с половиной недели… Я должен ожидать письма со дня на день.

Аллард Сиворт не ждал этого послания. Это был последний спокойный момент в его жизни до окончания Долгой ночи. Он глубоко вздохнул, потер виски руками и пробормотал

— «Да помогут нам боги».

— «Есть только один истинный бог, Аллард, — сказала Мелисандра голосом, не терпящим возражений.

Тем не менее, Аллард нахмурил брови и пробормотал:

— «Для тебя — возможно. Для меня их семь».

— «Я бы посоветовала тебе отвернуться от этих языческих богов, — предложила Мелисандра. А если бы я был менее тактичным человеком, я бы посоветовал тебе подумать о последствиях того, что ты называешь их язычниками.

— «Насколько я помню, вы здесь, чтобы давать им советы, — с горечью пробормотал Аллард Сиворт, глядя на Визериса и Дейенерис, — а не я. Я уважаю то, что вы следуете за Владыкой Света. Пожалуйста, уважайте то, что я следую за Семерыми».

— «Я не могу поступить так по совести», — непримиримо заявила жрица.

Аллард поборол желание нахмуриться.

— «Такой образ мыслей не принесет вам много друзей или союзников, миледи».

— «Меня не волнует приобретение друзей или союзников», — стоически заявила Мелисандра, — «меня больше волнует излечение невежд от их ошибочных убеждений».

— «Такое экстремистское поведение не одобряется там, где я живу», — признался Аллард, — «В Семи Королевствах мы не заставляем других следовать какой-либо религии против их воли».

— «И все же вы заставляете их следовать за тем, кто сядет на Железный трон», — заметила Мелисандра.

— «Это совсем другой вопрос», — рассуждал Аллард.

— «Так ли это?» — Мелисандра возразила: — «Люди верны тому, кто известен как их король, не потому, что они сами так решили, а потому, что альтернатива — смерть или изгнание. Я не вижу причин, почему религия не может быть навязана им таким же образом».

Аллард нахмурился и пробормотал нетерпеливым тоном:

— «Миледи, эти разговоры о религии ни к чему не приводят. Я бы хотел сосредоточиться на нашей первоначальной теме обсуждения».

— «Уверяю вас, это очень связано с этой темой», — заметила Мелисандра.

Аллард насмехался и спрашивал:

— «Как?»

— «В другой жизни ты был бы слугой Р'гллора», — прямо заявила Мелисандра.

Аллард несколько секунд тупо смотрел на нее. Затем он горячо прошипел:

— «О чем ты говоришь о Семь Преисподних?»

— «Владыка Света не просто рассказывает нам о возможном будущем, — утверждала Мелисандра, — Он также открывает то, что могло бы быть. Во время моего пребывания здесь мне стало любопытно узнать о тебе, и я умоляла Владыку рассказать мне о тебе больше. Я была заинтригована, узнав, что при других обстоятельствах ты и твои братья обменяли бы свою Семерку на Р'гллора».

— «И я полагаю, что именно вы должны были убедить нас обратиться в другую веру?» — риторически спросил Аллард.

— «Действительно, — утверждала Красная женщина, — сначала ты бы не хотел этого делать, но вскоре сдался бы. Твой отец, однако, только утверждал, что принимает Владыку Света. Он никогда бы не изменил своей вере по доброй воле».

Это меня не удивляет. Отец вырос в городе, где было принято поклоняться Семерым. Я помню, он молился им всякий раз, когда занимался контрабандой.

Аллард снова сложил руки и пробормотал:

— «Мне кажется маловероятным, что Владыка Света посчитает меня и мою семью достаточно важными, чтобы дать тебе целое видение о нас».

— «Как я уже говорила, Р'гллор видит и знает все», — повторила Мелисандра.

— «Миледи, при всем уважении, вы можете утверждать, что видели что угодно в одном из ваших пожаров», — возразил Аллард, — «Пока вы не сможете предоставить какие-то доказательства в свою поддержку, нет никаких конкретных причин, почему мы должны придавать вашим словам такое большое значение».

— «Тебе нужны доказательства?» — резко произнесла Красная женщина. Когда Аллард кивнул головой, она провозгласила: — «Тогда я дам тебе доказательства».

На этом Аллард позволил себе довольную ухмылку, которая исчезла, когда жрица сказала ему:

— «Это подводит меня к вопросу о том, зачем я вызвала вас в эту комнату. Вы находитесь за этим столом не только потому, что вам потребовался один из вашей сотни в качестве свидетеля на моей встрече с Таргариенами. Есть другая причина — более важная и более исключительная — почему я пригласила вас сюда, мастер Аллард».

— «Что это за причина?» — поинтересовался Аллард Сиворт.

— «В отличие от ваших девяноста девяти соотечественников, вы общаетесь с самым опасным человеком на свете», — сообщила Мелисандра, — «Вы также служите непосредственно под его началом».

Аллард поднял бровь и предположил:

— «Вы имеете в виду лорда Грегора Клигана?»

— «Да», — подтвердила Красная Женщина, — «Этот человек, возможно, является самой большой угрозой для современного мира».

В ответ Аллард ощетинился и сжал кулаки. Он сердито огрызнулся:

— «Как ты смеешь?»

Мелисандра невозмутимо заявила:

— «Я бы посоветовала вам не терять самообладания, мастер Аллард».

— «Тогда я бы посоветовал тебе быть осторожным в том, как ты говоришь о Горе», — пробормотал Аллард сквозь стиснутые зубы. — «Лорд Григор Клиган объединил страну, которая всегда была расколота со времен Первых Людей. Что ты сделала такого, что могло бы сравниться с этим?»

— «Величие человека определяется не только его поступками, — прямо заявила Мелисандра, — Григор Клиган установил стабильность в Семи Королевствах, я этого не отрицаю. Но эта стабильность не продлится долго. Тот, кто ее создал, станет и причиной ее разрушения».

Обычно Аллард мог сохранять спокойствие и уравновешенность почти в любой ситуации. Но он не потерпит, чтобы кто-то клеветал на имя Горы, как это только что сделала Красная Женщина. Его правая рука сомкнулась на рукояти меча, и он с любопытством пробормотал:

— «Объясни, что ты имеешь в виду. Если ты ценишь свой язык, я бы посоветовал тебе выбирать слова очень тщательно».

Мелисандра не казалась нисколько запуганной. Во всяком случае, не на первый взгляд. Тем не менее, она подняла руку и заявила:

— «Не поднимай руки, и я скажу тебе».

Аллард убрал руку с меча и положил его обратно на поверхность стола. Уголком глаза он заметил, как Дейенерис медленно и напряженно выдохнула. Должно быть, последние двадцать секунд она задерживала дыхание. Возможно, я напугал ее. Если так, то мне следует извиниться перед ней позже.

— «Продолжайте», — заявил Аллард более спокойным тоном.

Мелисандра провозгласила:

— «Я не собираюсь осуждать Гору. В другой жизни он мог быть ужасным человеком. Но не в этой. В этом мире он хороший человек. Я знаю, потому что только хороший человек мог совершить то, что совершил он».

Аллард усмехнулся и кивнул головой. Так получилось, что я помог ему совершить некоторые из этих подвигов.

— «Но…» — Мелисандра поспешно продолжила: — «Бывают времена, когда доброта может привести к катастрофе. Есть такая вещь, как человек, который слишком добр».

— «Это правда, — согласился Аллард, — король Бейлор Таргариен был одним из таких людей. Он ежедневно постился, чтобы его народ мог больше есть. В итоге он уморил себя голодом до смерти».

— «Его убила слепая преданность Семерым», — утверждала Мелисандра. Откуда я знал, что она это скажет? Затем Красная женщина заметила: — «В случае с Грегором Клиганом его слабость — желание защитить невинных».

Алларда это скорее озадачило, чем поразило. Он спросил:

— «Каким образом желание защищать невиновных является недостатком?»

— «Обычно это не так, — сказала Мелисандра, — но когда человек заблуждается, что может спасти всех невинных, он рискует поставить мир под угрозу».

— «Когда это лорд Грегор так поступал?» — требовательно пробормотал Аллард.

Мелисандра ответила ему:

— «Шестнадцать лет назад, когда он обеспечил выживание детей Рейегара Таргариена».

В палате воцарилась тишина. Это было леденящее, нервирующее, затянувшееся молчание. Аллард почти полностью лишился дара речи. Визерис и Дейенерис, судя по их лицам, тоже. Все трое смотрели с открытыми ртами в шоке. Мелисандра просто сидела в своем кресле со сложенными руками, выглядя как всегда стоически и собранно.

Через минуту полного бездействия Аллард резко вскочил на ноги. Он вытащил меч из ножен и угрожающе прошептал

— «Ты лживая ведьма…»

— «Может быть, я и ведьма, — возразила Мелисандра, — но я не лгала».

— «Это так, — опроверг Аллард, направив меч на Красную женщину, — дети принца Рейегара погибли в конце восстания Роберта. Лорд Григор был там, когда они погибли».

— «Да, так он сказал всему миру», — признала Мелисандра, — «Но ты не должен верить всему, что тебе говорят».

— «Урок, который должен усвоить каждый, кто когда-либо слушал тебя», — резко ответил Аллард, шагнув вперед на два шага. Посмотрим, насколько она наглая, когда у нее меньше языка.

— «Подождите!» — вмешался Визерис, поспешно поднимаясь на ноги. Аллард повернулся к старшему Таргариену, который сурово заявил: — «Я хочу услышать, что она скажет».

— «Я бы тоже хотела знать больше, — размышляла вслух Дейенерис, — Может быть, она говорит правду, Аллард. Если это так, то лишение ее языка не изменит историю».

— «Действительно, нет, миледи, — согласился Аллард Сиворт. — Но ради всех присутствующих, ей лучше не обманывать нас». Он постепенно убрал меч в ножны, вернулся на свое место и посмотрел на Мелисандру. Втайне он начал сомневаться, что, возможно, она все-таки не кормит их ложью.

Когда Визерис снова сел, разговор продолжился. Он спросил жрицу властным голосом:

— «Откуда ты знаешь, что дети нашего брата живы?»

— «Р'глор дал мне видение о них», — сказала Мелисандра, — «Так случилось, что это видение было тем самым, которое привело меня к тебе и твоей сестре».

— «Пожалуйста, расскажите нам, что вы видели, миледи», — попросила Дейенерис жрицу. Она попросила гораздо вежливее, чем попросила бы я. И уж точно более вежливо, чем это сделал бы ее брат.

Мелисандра пояснила:

— «Видение пришло ко мне больше года назад. Оно началось с того, что шесть драконов летели вместе в открытом поле. Через некоторое время на них напали все остальные животные в мире, и во время нападения они были отделены друг от друга. Два из драконов перелетели через бескрайние водные просторы, еще один отправился на вершину мира, а последние три искали убежища в землях, прилегающих к полю. После того как остальные животные разошлись, над землей прошла волна тьмы. Она поглотила все на своем пути. Прежде чем она смогла поглотить всех, драконы воссоединились, и, работая вместе, они победили тьму и изгнали ее из мира».

Аллард присвистнул от удивления. Визерис и Дейенерис выглядели отчасти пораженными, а отчасти восхищенными. Если бы только это «преимущество» стало известно.

Визерис усмехнулся и заметил:

— «Очевидно, что мы с Дени — те двое, которые пересекли океан».

— «Очевидно, — весело согласился Аллард. Значит, он не совсем безумен.

— «Именно по этой причине я пришла к тебе», — провозгласила Мелисандра, — «Ты был самым близким из драконов, и, согласно моему видению, ты каким-то образом вырастешь в силе больше всех».

— «Удивительно», — прокомментировала Дейенерис, широко улыбаясь. Странным образом, видя ее такой счастливой, Аллард почувствовал себя немного веселым. После минутной паузы младшая Таргариен посмотрела на Красную женщину и спросила: — «А что с остальными четырьмя драконами?»

— «Кажется, я могу знать, кто тот, кто находится на вершине мира», — размышлял вслух Аллард.

— «Кто?» — нетерпеливо спросила Дейенерис.

— «Твой двоюродный дед, Эйемон Таргариен, — ответил Аллард, — старший брат твоего предка Эйгона Невероятного».

Визерис выглядел в равной степени изумленным и скептичным.

— «Откуда ты это знаешь?»

— «Он сообщил мне и другим членам тайного совета, что мейстер Черного замка был принцем Таргариенов до того, как вступил в Ночной Дозор. Он просил нас никому не говорить об этом, но я полагаю, что нынешнюю компанию можно исключить».

— «В любом случае, вы правы, — заявила Мелисандра, — мейстер Эйемон, бывший представитель дома Таргариенов, — последний из своего поколения. Он пробыл на Стене дольше, чем большинство мужчин. Но в душе он все еще дракон».

Дейенерис кивнула головой, соглашаясь с этим чувством. Аллард тоже с этим согласился. Затем Дени с интересом спросила: — «А что с последними тремя драконами? Удалось ли им укрыться?»

— «После долгого парения в небесах они нашли убежище на горе. Очень высокой горе».

Мне не нужно быть мастером-переводчиком, чтобы знать значение этого символа.

— «Кем должны быть эти трое?» — спросил Визерис.

— «Дети Рейегара, конечно же, — провозгласила Мелисандра. Трое? Она ошиблась в счете?

— «Прошу прощения, миледи, — заявила Дейенерис, явно придя к аналогичной мысли, — у Рейегара было только двое детей. Рейнис и Эйегон».

— «Не так», — твердо заявила Мелисандра, — «Был и третий».

— «Как такое может быть?» Аллард Сиворт задавался вопросом: — «Элия Мартелл была неспособна родить еще одного ребенка после Эйегона».

— «Да, но семя ее мужа было еще плодородным», — призналась Мелисандра. Когда три дракона достигли горы, два из них приземлились рядом с гадюкой. Третий, который был самым молодым, приземлился рядом с волком».

Аллард закрыл рот рукой и тихо прошептал

— «Лианна Старк…»

Мелисандра одобрительно кивнула и сказала — «Опять верно».

Визерис фыркнул.

— «Значит, шлюха Старков прожила достаточно долго, чтобы подарить нашему брату бастарда».

— «Неужели вы не уважаете мертвых?» — с отвращением заявил Аллард.

— «Лианна Старк может быть не мертва», — честно возразила Мелисандра, — «И ее ребенок тоже может быть не бастардом».

Какого хрена? Алларда начинало одолевать смятение.

— «Миледи, это объяснение начинает вызывать больше вопросов, чем ответов».

— «Боюсь, что ваши новые вопросы останутся без ответа еще некоторое время, мастер Сиворт, — сказала ему Мелисандра, — Владыка Света пока не счел нужным рассказать мне больше о третьем ребенке Рейегара. Но есть один, кто может просветить тебя».

— Только «может»? — заметил Аллард.

— «Гора, что скачет, помог исчезнуть Рейенис и Эйгону, — заметила Мелисандра, — не будет неразумным предположить, что он сделал то же самое для их сводного брата. Я не могу с уверенностью утверждать, что он сделал что-то подобное. У вас есть средства, чтобы определить, сделал он это или нет».

Аллард нахмурился и спросил

— «Вы просите меня противостоять моему командиру в этом вопросе?»

— «Не обязательно сталкиваться с ним, — пояснила Мелисандра, — Когда вы в следующий раз будете переписываться с лордом Грегором, затроньте эту тему. Возможно, он не захочет говорить об этом, но вы сможете убедить его быть откровенным и правдивым».

— «Это большая авантюра, миледи», — прокомментировал Аллард Сиворт, — «Тем не менее… я попытаюсь. Я не могу обещать успеха, но я все равно буду стремиться к нему».

— «Очень хорошо», — заявила Мелисандра. Она казалась весьма довольной этой уверенностью.

В комнате надолго воцарилась тишина. Затем Аллард посмотрел на Красную женщину и сказал ей:

— «Ранее вы долго говорили о том, что Гора будет ответственен за крах своих собственных достижений, а именно стабильности Вестероса. Что вы имели в виду?»

— «Рано или поздно оставшиеся драконы могут попытаться вернуть то, что у них отняли, — предположила Мелисандра, — Несомненно, такая возможность пришла в голову Григору Клигану. Тем не менее, он не позволил причинить вред детям Рейегара, когда они были младенцами. Теперь они выросли. Если они решат, что хотят Железный трон, милосердие лорда Григора может обернуться серьезной ошибкой».

— «Я могу понять ваши доводы, — заявил Аллард Сиворт, — но ваши опасения не совсем обоснованы, миледи. Возможно, Вестерос и был в плачевном состоянии, когда Таргариены были свергнуты шестнадцать лет назад, но я сомневаюсь, что в Семи Королевствах найдется достаточно людей, которые поддержат Таргариенов, если они попытаются вернуться к власти».

— «В конце концов, зачем мы им нужны, если Роберт Баратеон сделал для них гораздо больше, чем наш отец?»

— «Они бы не стали», — провозгласил Визерис, сложив руки. Затем он ухмыльнулся, откинулся в кресле и заявил:

— «Однако предположим, что когда мы вернемся в Вестерос, мы вернемся не одни».

— «Вы вернетесь не один», — утверждал Аллард, — «По всей вероятности, мои коллеги и я будем теми, кто примет вас обратно».

— «Да, но, возможно, ты вернешь не только меня и мою сестру», — предположил Визерис.

Аллард был заинтригован этим замечанием. К чему он клонит?

— «Кто, по-вашему, мог бы вернуться с нами?»

— «Армия моего собственного изготовления», — самодовольно заявил Визерис.

Алларду пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Он позволил себе небольшую ухмылку и нахально пробормотал:

— «И откуда, по-вашему, может взяться эта армия?»

— «Мы с магистром Иллирио находимся в процессе поиска», — заявил Визерис, — «Я не скажу ничего сверх этого. Вас это не касается».

— Это зависит от истинной цели этой «армии», — возразил Аллард, подозрительно глядя на Визериса.

Визерис усмехнулся, заметив обвиняющий взгляд жителя Штормовых земель. Он откинулся еще дальше в кресле и язвительно сказал:

— «Ты, наверное, думаешь, что я планирую собрать силы для вторжения. Не будьте столь наивны. Когда наступит Долгая ночь, Узурпатору понадобится вся помощь, которую он сможет получить. Если я смогу предоставить несколько своих отрядов, он должен быть благодарен».

Я ни на секунду не думаю, что вы собираете армию из бескорыстных побуждений. Визерис Таргариен был слишком честолюбив, чтобы отказаться от того, что должно было принадлежать ему. Если бы ему дали шанс, он захватил бы Железный трон и одновременно уничтожил бы дом Баратеонов. Аллард не дал бы ему возможности сделать ни то, ни другое.

Как бы то ни было, он был не против того, чтобы Таргариены собрали свои собственные силы. Под правильным контролем и руководством иностранные силы Таргариенов можно было бы заставить сотрудничать с силами Семи Королевств.

Интересно, кто у него на примете? Возможно, компания бойцов или две. Или три. Но опять же, где он найдет золото? В данный момент его это не особенно волновало. Кого бы ни завоевал Визерис, они не отправятся в Вестерос без согласия Легиона или короны.

Аллард снова сложил руки и объявил:

— «Хорошо, я не буду спрашивать, кого вы намерены привлечь к своему делу. Пока что. Но не заблуждайтесь; вы не должны держать меня в неведении до бесконечности. Пока я не узнаю, с кем вы будете в союзе, я не дам разрешения на проход через Узкое море никому, кроме людей в этом здании».

Визерис выглядел весьма недовольным, но он кивнул головой и нехотя пробормотал

— «Ладно. Да будет так».

Аллард улыбнулся, радуясь, что может избежать еще одного бессмысленного спора. Пожалуй, это самое разумное, что он когда-либо делал. Бывали времена, когда Алларду было трудно поверить, что Визерис и Дейенерис действительно родственники. Он был легко раздражительным, крайне нетерпеливым и очень непрощающим. Она же, напротив, была умна, осторожна, хитра и мила почти до безобразия. С уверенностью можно сказать, что они оказались на противоположных сторонах знаменитой монеты богов Таргариенов.

Спальня снова погрузилась в тишину. После двадцати секунд этого молчания Аллард Сиворт повернулся к Мелисандре и спросил ее:

— «У вас есть еще что рассказать нам, миледи?».

— «Сейчас нет, — заявила жрица, — но Р'гллор будет продолжать давать мне видения будущего. Я бы попросила вас троих быть доступными в любое время суток».

— «Как скажете», — неуверенно согласился Аллард. Визерис и Дейенерис кивнули головами в знак согласия.

Мелисандра завершила встречу таким предложением:

— «Прежде всего, вы должны помнить: ночь темна и полна ужасов».

Если вы верите в это сейчас, подождите, пока наступит Долгая Ночь.

Еще не было и полудня, когда Аллард Сиворт и Таргариены покинули покои Красной женщины. Тем не менее, к наступлению ночи он так и не смог завершить практически ничего. Весь оставшийся день он мог думать только о том, что было сказано во время их разговора. Это должно быть самое большое пробуждение в моей жизни.

Ему было трудно решить, какой момент этой встречи был самым шокирующим и тревожным. Их было так много.

Узнал, что при других обстоятельствах он и его братья оставили бы Семерых. Узнал, что дети Рейегара Таргариена все еще живы, и что у него их трое. Узнал, что лорд Григор Клиган, возможно, приложил руку к их выживанию. Узнал, что действия лорда Григора могут привести к гибели Семи Королевств. Узнал, что Гора хранит темные секреты даже от своих ближайших союзников.

В конце концов, именно знание того, что Красная женщина так много знала о мире, беспокоило Алларда больше всего. Она не только знала о скрытых истинах прошлого, о том, куда ведет настоящее и что ждет будущее, но и знала, каким был мир в другой жизни.

Насколько знал Аллард Сиворт, красные жрецы не привыкли видеть другие миры. На самом деле в Известном мире был только один человек, обладавший такой способностью. Это был тот самый человек, за которым Аллард преданно следовал более тринадцати лет. Человек, чье предчувствие Долгой ночи позволило жителям Вестероса подготовиться к ней.

Когда он установил эту связь, Аллард разработал очень пугающую теорию.

Что если Красная женщина знала даже больше, чем говорила? Что, если Владыка Света давал ей не только проблески будущего? Что, если она действительно получала тщательно продуманные предупреждения о грядущих трудностях мира?

Могло ли быть так, что боги дали леди Мелисандре тот же самый дар, который они дали лорду Григору Клигану?

Глава 37 Распространение

— «Мы прибыли, миледи», — объявил Эррик или Аррик — она так и не смогла определить, кто из них кто — с другой стороны двери.

— «Очень хорошо, верно, — пробормотала Оленна Тирелл. И ни минуты не медля. Здесь становилось душно.

Она повернулась к остальным пассажирам кареты. Это были ее прекрасная внучка Маргери и две доверенные служанки Маргери. Они тоже были красивы. Конечно, не так красивы, как Маргери. Но они все равно способны вскружить голову многим парням. Все они были юными служанками, а она прожила дольше, чем все трое вместе взятые. Дадут боги, они все проживут еще дольше.

Оленна посмотрела на девушку, сидящую напротив нее, и сказала:

— «Не хотите ли вы вести, леди Мира? Будет лучше, если первой выйдет уроженка этих земель».

Мира Форрестер мило улыбнулась и заявила:

— «Это будет честью для меня, миледи».

Оленна не могла не улыбнуться в ответ. Мира всегда была такой вежливой. Из всех камеристок своей внучки Оленна предпочитала ее Сере Дурвелл. Хотя семья Серы была дальними родственниками Тиреллов, она тоже была довольно сдержанной и лаконичной. Вероятно, это было прямым следствием ее «секрета».

Тем не менее, Сера была столь же компетентна и способна, как и девушка с севера. Если бы только она была такой же выносливой.

С тех пор как они вошли в «перешеек», Сера безостановочно кашляла. Казалось, она заболела. Перед тем, как они поднялись на насыпь, Сера самоотверженно предложила ехать отдельно от остальных, чтобы не беспокоить их, но Маргери настояла на том, чтобы она ехала с ними.

Мира Форрестер поднялась со своего места как раз в тот момент, когда Правый открыл дверь. Он протянул руку, и она приняла ее, позволив ему помочь ей выйти из кареты.

Через мгновение появился Левый, и они с братом помогли Королеве шипов подняться и выйти из этой птичьей клетки на колесах, как она любила ее называть.

Как только она оказалась на земле, Оленна слегка вздрогнула. Резкое изменение температуры было настолько ощутимым, что даже поразило. Когда мы только вошли в перешеек, здесь не было так холодно.

— «Не принести ли мне вашу шаль, миледи?» — предложил Левый.

Глупец, мне понадобится больше, чем шаль. Оленна не стала озвучивать эту мысль, а просто кивнула головой.

Пока Левый пошел искать свою шаль, Правый помогал Маргери и Сере спуститься из кареты. Когда они оказались на одном уровне с Оленной и Мирой, Сера споткнулась. Мира быстрым движением подхватила подругу, прежде чем та успела упасть.

— «Спасибо», — слабо сказала Сера своей подруге, а затем закашлялась, уткнувшись в ее руку.

— «В любое время», — заверила ее владычица Айронрата.

Как и Оленна, Сера и Маргери, казалось, почувствовали изменение температуры. Они обе задрожали, как только коснулись земли. Мира, однако, не выглядела ничуть обеспокоенной. Это было удивительно, учитывая, что и одета она была по-разному. Оленна носила стягивающее платье, оставлявшее открытыми только лицо и руки, а Сера и Маргери были одеты в теплые шерстяные плащи из овчины. Мира отказалась от такого одеяния в пользу своего обычного платья с голыми рукавами. Несмотря на это, она не выглядела озябшей и даже не заметила холода.

Когда Сера перестала кашлять, она прижалась к ней, чтобы согреться, и пробормотала:

— «Холодно».

— «Вы привыкнете к этому, уверяю вас», — уверенно заявила Мира, — «Все вы привыкнете».

— «Не заблуждайся на мой счет, дорогая», — произнесла Оленна Тирелл, — «Но я не рассчитываю пробыть здесь достаточно долго, чтобы мне понадобилось привыкать к климату».

— «Я вряд ли могу винить вас за то, что вы так думаете, миледи, — резко возразила Мира Форрестер, — Север не для всех. Только выносливые и целеустремленные люди могут там ужиться».

— «Так получилось, что я и то, и другое, — заявила Маргери с ухмылкой, — чтобы отговорить меня от моего долга, потребуется нечто большее, чем легкий озноб».

— «Я никогда не сомневалась в этом, миледи, — искренне сказала Мира Форрестер. И я тоже. Настоящий цветок так просто неподдается обморожению.

Левый вернулся через минуту. Он принес не только шаль своей хозяйки. Он также привел с собой попутчиков.

Вскоре после того, как компания людей простора вошла в Речные земли, они столкнулись с другой компанией. Эта была из Западных земель, а именно из Утеса Кастерли. Во главе ее стояли лорд Тирион Ланнистер и леди Эллин Ланнистер.

По настоянию Оленны в тот вечер они ужинали втроем. За столом лорд Тирион и его жена рассказали, что едут навестить ее брата на Севере. Компания леди Оленны тоже направлялась на Север, но по другим причинам. Поскольку они ехали в одном направлении, Оленна предложила им путешествовать вместе. Новые лица всегда могут внести оживление в долгое и скучное путешествие.

На следующее утро они объединили свои группы. Львы находились среди роз с того момента, как они достигли Трезубца. По дороге Оленна Тирелл обнаружила, что Тирион и Эллин Ланнистеры — весьма приятная пара попутчиков. Да и вообще довольно приятная пара.

— «Сегодня немного жарковато», — прямо сказал карлик, запрягая свою лошадь рядом с женщинами Тирелла. На кобыле было специальное седло, разработанное с учетом размеров ее хозяина.

Леди Оленна и ее внучка проделали весь путь из Хайгардена в карете. Большинство высокородных леди предпочитали именно такой способ передвижения. Эллин Ланнистер была исключением. В настоящее время она ехала рядом с мужем верхом на большом коричневом боевом коне.

— «Правда?» — Леди Эллин шутливо заявила, оглядывая их окружение: — «Я не заметила, любовь моя».

— «Я тоже», — заявила Мира Форрестер, хотя она шутила лишь отчасти. Только ее кожа сейчас была свободна от гусиных колючек.

Хотя формально они находились на Севере уже несколько дней, Мира заранее предупредила всех, что перешеек не похож на остальную часть ее родины. Это был в целом умеренный ландшафт. Конечно, климат, когда они поднимались по проходу, был в какой-то степени благоприятным. Но после расчистки болот более теплая одежда стала обязательной для тех из них, кто родился за пределами Севера. А это были все, кроме любимой фрейлины Маргери. Похоже, леди Мира более нага, чем все остальные.

В настоящее время леди Оленна и остальные собрались во дворе рва Кейлин. Конюхи помогали всадникам с их лошадьми. Пара из них подошла к лорду Тириону и леди Эллин. Один протянул руку леди Эллин, но она мягко отказалась и сама спустилась с лошади.

Поднявшись на ноги, Эллин Ланнистер непринужденно подошла к лошади своего мужа. Лорд Тирион как раз слезал со своего скакуна, когда его жена подкралась к нему сзади, взяла его за руки и подняла из седла.

На мгновение Тирион выглядел несколько ошеломленным этим резким действием. Затем он расслабился и весело рассмеялся. Эллин засмеялась вместе с ним, игриво подбросив его в воздух, крепко обняла и осторожно опустила на землю.

Оленна наблюдала за общением двух жителей Западной земли. Она не совсем понимала, что к этому можно отнести. С одной стороны, они вели себя как дети. Они с Лютором никогда не были такими хитрыми. С другой стороны… они были очень ласковы друг с другом. Они с Лютором никогда не были так нежны на публике. С другой стороны, Лютор был слишком глуп, чтобы проявлять такие чувства наедине. По крайней мере, он не был слишком большим болваном, чтобы иметь детей. Но, опять же, он подарил мне сына-дурачка и двух дочерей-дурочек.

По правде говоря, Оленна Тирелл очень любила своего мужа и детей, но всегда относилась к ним критически. Она критиковала всех, но никогда не доходила до резкости и жестокости.

Пока конюхи уводили коня лорда Тириона и боевого коня леди Эллин, к супругам подошла молодая женщина. Оленна узнала в ней одну из служанок Эллин Ланнистер. Однако она не потрудилась узнать ее имя.

Как бы то ни было, Оленна знала имя маленького мальчика, которого служанка держала на руках. Это был Дункан Ланнистер, единственный ребенок лорда Тириона и леди Эллин. И, возможно, будущий лорд Утеса Кастерли. При условии, что у Цареубийцы по-прежнему будут только девочки.

Когда она подошла к своей госпоже, служанка осторожно переложила юного Дункана из ее рук в руки матери. Леди Эллин улыбнулась своему сыну, который хихикнул и улыбнулся в ответ.

— «Он не доставил вам никаких хлопот, я полагаю?» — риторически спросил лорд Тирион у служанки.

— «Никаких проблем, милорд», — радостно подтвердила служанка, — «Он проспал почти всю дорогу».

— «Спасибо, Грета», — благодарно сказала Эллин своей служанке, — «Можешь идти».

Служанка — видимо, Грета — почтительно поклонилась и отправилась выполнять другие свои обязанности.

Тирион Ланнистер посмотрел на своего сына на руках у жены и спросил

— «Как ты думаешь, ему достаточно тепло?»

— «Так и должно быть, — возразила Эллин Ланнистер, глядя на Дункана, — я попросила Грету одеть его в два слоя толстой одежды сегодня утром. Но если ты беспокоишься, что этого может быть недостаточно, я прижму его к груди».

Тирион ухмыльнулся и одобрительно кивнул головой, задиристо сказав:

— «Это всегда согревает меня. По крайней мере, ночью».

Щеки Эллин на мгновение покраснели, но сразу после этого она насмешливо отнеслась к замечанию мужа. Мира Форрестер и Маргери тоже немного посмеялись.

Королева шипов усмехнулась, но не потому, что ее позабавил этот намек. Она усмехнулась, потому что ей было странно приятно видеть, как лорд Тирион и леди Эллин относятся друг к другу. Они были такими спокойными, такими энергичными и такими любящими.

Ее дед был хозяином его питомника. Более того, она достаточно высока, чтобы сравняться с ним в росте на полтора метра. И все же они обрели счастье друг с другом.

Леди Оленна восприняла это как знак. Если лев из Утёса Кастерли мог счастливо сочетаться браком с гончей из замка Клигана, то почти любая пара в Вестеросе могла привести к таким же прекрасным результатам. В том числе и соединение волка и розы. Так случилось, что именно поэтому Оленна и Маргери оказались там в первую очередь.

Оленна Тирелл была выведена из мгновенного раздумья, когда Маргери положила мягкую руку ей на плечо. Она быстро повернулась лицом к своей внучке, которая смотрела в другую сторону, и взволнованно сказала ей:

— «Бабушка, они здесь!».

Леди Оленна посмотрела в ту же сторону, что и Маргери, и сразу же увидела, кто «они». Поблизости только что появилась небольшая компания людей. Среди этой компании были двое молодых людей с такими же волосами, как у Маргери. Боже, как они выросли.

Королева Шипов улыбалась своим внукам, пока они и их помощники приближались. Вскоре расстояние между двумя группами сократилось до нуля.

Лорас направился прямо к Маргери. Он тепло обнял сестру и поцеловал ее в щеку. Уиллас же сначала поприветствовал их бабушку. Он наклонил к ней голову, она наклонила свою в ответ, а затем он заключил ее в крепкие объятия.

— «Похоже, что букет роз простора снова целый», — шутливо заметила Мира Форрестер. Оленна позволила себе насмешку. У этой девушки больше ума, чем я ей приписываю.

— «Не совсем целый, миледи», — возразил Лорас, не без злобы: — «Наш брат Гарлан сейчас в Дорне».

Это заявление заставило Оленну задуматься о нынешнем местонахождении детей ее сына. Один из них находился в стране, состоящей из миль и миль песка. Трое других находились в стране, где круглый год лежит снег. Ни то, ни другое не является благоприятными условиями для роста и расцвета цветка.

Но «Растущие сильными» не были словами Хауса Тирелла без причины. Мои внуки — не анютины глазки. Они розы, а наши розы могут пустить корни и расцвести где угодно.

— «С ним внизу и тремя нами здесь, отец и мать, должно быть, чувствуют себя довольно одиноко», — предположил Уиллас.

— «С ним внизу и тремя нами здесь, отец и мать, должно быть, чувствуют себя довольно одиноко», — предположил Уиллас.

— «Из-за того, что произошло к северу от Стены в прошлом месяце?» — предположил Лорас.

— «Именно так, — подтвердила Маргери, — ворон, принесший весть об этом фиаско, достиг Хайгардена за несколько дней до того, как мы должны были отправиться в путь. Прочитав послание, отец попытался убедить нас отменить наш отъезд. Или, по крайней мере, отложить его».

— «Естественно, мы не собирались останавливать наши планы только потому, что у вашего лорда-отца сдали нервы», — непреклонно заявила Оленна Тирелл, — «Как только я убедила его прислушаться к голосу разума, он согласился отпустить нас в путь».

— «При условии, что мы возьмем с собой вдвое больше охранников и слуг, чем планировали изначально», — добавила Маргери.

Уиллас, казалось, был раздосадован этим замечанием, а Лорасу оно показалось забавным.

— «Конечно, отец не верит, что несколько дополнительных солдат что-то изменят, если Король Ночи решит послать свои войска на юг», — сардонически произнес Рыцарь Цветов.

— «Не больше, чем если бы мы отложили поездку, — рассуждал Уиллас, — Если уж на то пошло, откладывать путешествие на север было бы контрпродуктивно. Угроза Долгой Ночи становится все сильнее с каждой секундой. Чем быстрее человек доберется до севера, тем дольше он будет там в безопасности».

— «Именно поэтому мы решили идти на север», — провозгласил Тирион Ланнистер с расстояния в несколько футов, — «Зная, что ожидает Семь Королевств в ближайшем будущем, гораздо разумнее прийти в этот регион сейчас, а не позже».

— «Ну, если вы не возражаете против моего вопроса, зачем вы здесь, милорд?» — поинтересовался Уиллас.

Пока Тиреллы проводили свое краткое воссоединение, у леди Эллин было свое. Двое из тех, кто сопровождал Уилласа и Лораса, были самым высоким мужчиной и самой высокой женщиной, которых Оленна когда-либо видела. Это могли быть только Григор Клиган и его жена Дейси из дома Мормонтов.

Леди Эллин передала Дункана лорду Тириону, так что обе ее руки были свободны. Затем она двинулась обнимать своих старших брата и невестку. Лорд Грегор и леди Дейси заключили ее в объятия, которые можно было расценить как медвежьи. С настоящим медведем.

Когда Оленна Тирелл впервые встретила Эллин Ланнистер, она была поражена ее огромными размерами. Однако даже леди Эллин казалась миниатюрной рядом со старшим из ее братьев и его женой. Стоя рядом с ними, леди Оленна отметила, что леди Дейси выше Эллин по крайней мере на четыре дюйма, а лорд Грегор был выше своей сестры на целый фут.

Оленна не могла не задаться вопросом, какого роста будут их дети. Во всех трех поколениях их дома и раньше все Клиганы были крупнокостными.

Много лет назад великаны переселились к югу от Стены. Вскоре они могут встретить больше своих сородичей, родившихся по эту сторону.

Обменявшись любезностями с Эллин Ланнистер, Грегор и Дейси Клиган отдали дань уважения и ее мужу. Им пришлось опуститься на колени, чтобы хоть немного сравняться с ним. К счастью, лорд Тирион не казался таким уж застенчивым из-за своего роста.

Лорд Тирион не любил объятий. Конечно, если речь не идет о его жене. Поэтому он просто пожал руки Гору и жительице Медвежьего острова. При этом он умудрился крепко обнять Дункана левой рукой.

— «А кто этот симпатичный плут?» — остроумно пробормотал лорд Григор, жестом указывая на маленького мальчика.

Очевидно, этот вопрос был риторическим. Лорд Грегор не требовал ответа. Тем не менее, лорд Тирион прямо ответил:

— «Просто кое-что, что приготовила ваша дорогая сестра. С моей помощью, то есть».

— «Ну, вы оба проделали потрясающую работу», — подхватила леди Дейси, подтрунивая над мужчинами.

— «Нам нравится так думать», — откровенно заявила леди Эллин.

Насколько знала Оленна Тирелл, лорд Григор Клиган впервые видел своего младшего племянника. Согласно тому, что Ланнистеры рассказали ей во время своего путешествия на север, Гора не появлялся в Западных землях с года до того, как Эллин забеременела. И даже тогда он не смог навестить ее в Кастерли-Рок. Однако ему удалось увидеться с ней через некоторое время после ее свадьбы. Это достойный человек, который идет на такое, чтобы найти время для своей семьи.

Когда лорд Грегор и леди Дейси закончили знакомиться со своим племянником, они оба поднялись во весь рост. Гора наконец-то обратил свое внимание на людей, которые начали свой поход в простор. Он и его леди-жена кивнули головами в знак вежливого признания.

— «Миледи, — провозгласил Григор Клиган, обводя взглядом Оленну, Маргери, Миру и Серу, — от имени Легиона без знамен и лорда Эддарда Старка из Винтерфелла я официально приветствую вас в Рве Кейлин и на Севере».

— «В случае леди Форрестер мы приветствуем ваше возвращение», — лукаво добавила Дейси Клиган.

Мира Форрестер посмеялась над шуткой пожилой женщины и прокомментировала:

— «Я благодарю вас за это».

— «Как и все мы», — Маргери говорила твердым и властным тоном. Она много практиковалась в использовании своего «женского голоса» по пути на север. Здесь он ей может понадобиться, а может и нет.

— «Действительно, — согласилась Оленна Тирелл, оглядывая окрестности, — я слышала, что Ров Кейлин — это руины. Если это так, то это самые замечательные руины, которые я когда-либо видела».

— «Не хочешь ли ты посмотреть еще, бабушка?» — предложил Уиллас.

— «Возможно», — ответила Королева шипов своему внуку, — «Если только это не отнимет у нас слишком много времени».

Лорас был в замешательстве. Она поняла это по выражению его лица. Мейс часто носил такое выражение лица.

— «Вы торопитесь, бабушка?»

— «Нет, но у меня есть поручение, — сообщила Оленна Тирелл, — я сказала Маргери, что отвезу ее к суженому как можно скорее. Винтерфелл — наш конечный пункт назначения, а не Ров Кейлин. Задержка здесь или где-либо еще обернется для нас большой неудачей».

— «Не так, миледи», — объявил новый голос.

Оленна не могла понять, кому оно принадлежит и откуда взялось. Она нахмурила брови и сурово спросила:

— «Кто это сказал?»

Из небольшой толпы, сопровождавшей лорда Григора во двор, вышел пухлый молодой человек. Похоже, он сильно нервничал, когда к нему напрямую обращалась Королева шипов. В этом не было ничего нового. Оленна Тирелл обладала талантом заставлять дрожать всех мужчин. Как бы то ни было, этот человек выглядел так, словно робость была для него врожденной.

— «Как тебя зовут, мальчик?» — спросила Оленна.

— «Т-тарли, если вам будет угодно», — с легкой запинкой ответил парень.

Она сразу узнала имя. Еще один житель простора.

— «Вы, должно быть, родственник лорда Рэндилла».

— «Да, миледи, — подтвердил пухлый мужчина, выпрямившись и заговорив уже более уверенно, — я Сэмвелл Тарли из Горного Холма, личный нотариус лорда Грегора и писарь Легиона без знамен».

— «Тогда тебе придется потрудиться, молодой Сэмвелл», — язвительно заметила Оленна.

— «Как скажете», — заявил Сэмвелл Тарли.

После короткой паузы Оленна любопытно спросила:

— «Что ты имел в виду минуту назад? Почему пребывание здесь в течение какого-либо времени не помешает нашему продвижению к наследнику Винтерфелла?»

— «Потому что Робба Старка сейчас нет в Винтерфелле», — сообщил ей Сэмвелл, — «Он здесь».

Это застало Оленну врасплох. Маргери, должно быть, тоже удивилась, так как шагнула вперед и вопросительно спросила

— «Он?»

— «Он прибыл два дня назад, — сообщил лорд Григор Клиган, — Мы были так же поражены его приездом, как и вы. Обычно он предупреждает нас заранее. Но, несмотря на это, у него были причины приехать без предупреждения».

— «Какие это могут быть причины?» — спросила Оленна.

— «За день до поступления он принял решение, которое можно назвать решением последней минуты», — вспоминал Гор, — «По сути, это решение касалось того, как он произведет на вас первое впечатление».

— «Как это?» — спросила Маргери.

Ответила леди Дейси:

— «Он утверждал, что поскольку его предназначение — проделать весь путь на Север, чтобы призвать его, он считает себя обязанным сам проводить ее через свои земли до дома».

Оленна и Маргери были поражены этим откровением. Хотя и были поражены в хорошем смысле. Я еще даже не познакомилась с мальчиком, а он уже начинает мне нравиться.

— «Это очень по-рыцарски с его стороны», — провозгласила Маргери.

— «Если ты так говоришь, значит, так и есть», — вмешался Тирион Ланнистер, — «В конце концов, вы, жители Простора, знаете все о рыцарстве».

Это замечание вызвало несколько смешков со стороны присутствующих.

— «Итак, где лорд Робб?» — поинтересовалась Маргери.

— «Сейчас он занят одним делом, — сказал Григор Клиган, — но вы скоро его увидите, миледи. Это я вам обещаю».

— «Очень хорошо, милорд», — с вежливой ухмылкой ответила Маргери.

В этот момент Сера разразилась еще одним громким приступом кашля. Казалось, она вот-вот упадет. К счастью, Мира поймала ее раньше.

— «С ней все в порядке?» — обеспокоенно спросил Лорас.

— «Да, я… я в порядке», — утверждала Сера. Не очень убедительно.

— «Простите ее», — умоляла Мира всех присутствующих, — «я думаю, она подхватила лихорадку».

— «Похоже на то», — пробормотал Григор Клиган в знак согласия. Он повернулся к своему нотариусу и приказал ему: — «Самвел, проводи леди Серу в кабинет мейстера Кенника. Ее лихорадка может усилиться или распространиться, если ее не лечить».

— «Все будет сделано, милорд», — заверил Гора наследника Хорн-Хилла. Он подошел к кашляющей служанке и забрал ее у Миры Форрестер. Сера, казалось, с трудом стояла на ногах, поэтому он осторожно взял ее за плечи. После этого он мягко сказал ей: — «Сюда, миледи».

— «Спасибо, сер», — благодарно сказала Сера Дурвелл, с улыбкой глядя на него. Он покраснел и торжественно вывел ее из помещения.

Оленна и остальные молча смотрели, как они уходят. Когда они ушли, Маргери повернулась к самому высокому человеку и нетерпеливо пробормотала:

— «Итак, лорд Григор, мне кажется, вы упоминали о возможности устроить нам экскурсию по рву».

— «Да», — подтвердил Григор Клиган, — «Вы все еще заинтересованы в проведении экскурсии?»

— «Во что бы то ни стало, продолжайте, — сказала ему Оленна Тирелл, накидывая на плечи шаль, — лишь бы это закончилось нашей встречей с наследником Винтерфелла».

— «Я постараюсь угодить», — провозгласил лорд Григор, одарив Королеву шипов легкой улыбкой, которую она, как ни странно, была вынуждена вернуть. — «К тому времени он должен закончить свою работу».

Оленна поверила ему. Я знаю человека, который держит свое слово, когда вижу его. В наше время такие люди — большая редкость.

В течение следующих нескольких часов Григор Клиган провел для Оленны Тирелл, Маргери Тирелл, Тириона Ланнистера, Эллин Ланнистер и Миры Форрестер очень подробную экскурсию по Рву Кейлин. Их сопровождали Дейси Клиган, Уиллас Тирелл, Лорас Тирелл и все остальные, кто пришел ко двору с Горой.

Ров Кейлин был уникален тем, что у него не было отдельного главного здания. Вместо этого он состоял из ряда башен, расположенных внутри и вдоль стен.

Когда ров только был построен, в нем было двадцать башен. Со временем все они, кроме трех, разрушились. К счастью, за время, прошедшее с тех пор, как он стал владыкой рва, Григор Клиган успел отстроить все семнадцать разрушенных башен. Он также отремонтировал и укрепил три уцелевшие.

Они начали экскурсию с башни Гейтхаус. Одна из трех первоначальных, она служила основным жильем лорда Грегора в первые годы его владений над рвом. Теперь она использовалась как караульное помещение и база для дозорных. Это объяснялось тем, что из окон на южной стене открывался фантастический вид на насыпь и прилегающие к ней болота.

Следующей шла оружейная башня. Здесь хранилась основная часть оружия и доспехов рва. Термин «арсенал» вряд ли подходит для этого. Это был великолепный ассортимент инструментов и оборудования со всего известного мира, а не только Вестероса.

Далее была Мучная башня. Несмотря на свое нелепое название, она была одной из самых главных. Здесь хранились все запасы провизии. Команды профессиональных поваров и пекарей работали круглосуточно, чтобы прокормить огромное население рва. Блюда, которые они готовили, поражали своим разнообразием и вкусом. Пока они были там, Григор передал Оленне и остальным немного хлеба, соли и вина, чтобы убедиться, что они защищены по праву гостя.

В северо-восточном углу находилась Башня поклонения, одна из самых интригующих особенностей рва. Сюда люди приходили, чтобы отдать дань уважения своим богам. К северу от башни находилось дерево богов. На первом этаже находилась септа, а на более высоких уровнях было отведено место для других религий, включая Р'гллора, Владыку Света. Башня была построена прямо у гавани рва, так что даже Железнорожденные и другие последователи Утонувшего Бога могли исповедовать свою религию должным образом.

По иронии судьбы, Башня пьяницы была следующей. Это была еще одна из первых трех, и в наши дни она оправдывала свое название. Она была превращена в таверну, где свободные от службы легионеры и мелкие люди могли скоротать свободное время за бокалом вина, кружкой пива или чаркой эля. Тороса Мирского можно было часто встретить снующим туда-сюда между этой башней и соседней.

После этого они попали в Банкетную башню. Как следовало из названия, здесь лорд Грегор пировал со своей семьей, солдатами и домочадцами. Точнее говоря, она предназначалась для пиршества всех тех, у кого было время сесть за стол. В башне был устроен проход, соединяющий ее с Мучной башней, что облегчало обслуживание.

За ней следовала Башня знаний. Это было любимое место Сэмвелла Тарли, так как здесь находилась библиотека. Здесь же собирались шпионы и сборщики разведданных Григора, чтобы сообщать о различных кризисах, возникавших в Вестеросе. Здесь же находился кабинет мейстера Кенника и лежбище. Однако самым интересным аспектом этой башни было то, что в ней находился секретный проход, который вел за стены Рва Кейлин. По сути, это был запасной выход, которым можно было воспользоваться только в том случае, если бы обитатели рва были вынуждены бежать. Я вижу, вы подготовились ко всем возможным ситуациям.

Дальше они направились в башню капитанов. Здесь жили Уиллас, Оберин Мартелл, Бринден Талли, Лин Корбрей и другие высшие офицеры Легиона без знамен — вместе со своими семьями и самыми доверенными помощниками. Красный змей, Черная Рыба и еще несколько видных легионеров были там, когда Оленна посетила его. Она нашла время, чтобы обменяться с ними любезностями.

Башня Собрания была самой маленькой и второй по близости к центру (после Башни Лорда). Лорд Григор также проводил в ней меньше всего времени. Он рассказал, что именно здесь он и его лейтенанты обычно собирались для обсуждения первоочередных вопросов (которые также являлись секретными вопросами). Естественно, он не раскрыл и не детализировал ни одного из этих «вопросов».

Башня лорда была очень примечательной. Она была самой высокой и единственной, с вершины которой был виден весь ров. В ней жили лорд Грегор, леди Дейси, их дети и домочадцы. Оленна была рада, что они не стали подниматься на эту башню. Подниматься по длинным лестницам ей не нравилось. Лорд Тирион, похоже, думал о себе то же самое.

Плавильная башня была очень интересной. Здесь проводились все горные работы во рву, а также в течение дня лорд Грегор изготавливал несколько собственных творений — в основном цемент и бетон. Здесь же под замком хранились его личные запасы черного пороха. Оленна не могла не восхититься его новаторством.

Башня Наслаждений шла следом. Григор и Дейси неохотно подходили к ней, и Оленна могла понять почему. Как следовало из названия, башня была просто шикарным борделем. Это была последняя башня, которую построили, и она была создана только для того, чтобы «развлекать» неженатых легионеров или посетителей рва. Гора и Медвежья Островитянка вообще-то все меньше и меньше думали о шлюхах. Тем не менее, бордель приносил Дому Клиганов довольно большой доход.

Затем они отправились в Целительную башню. Эта башня была похожа на оранжерею или ботанический сад. В половине комнат выращивались десятки лекарственных трав. В другой половине комнат находились алхимические лаборатории, где травы смешивались и тестировались для определения их специфического действия. Благодаря этому лекарственные возможности Легиона значительно расширились.

Башня лорда была самой высокой, но пехотная башня была на втором месте. Она также была самой длинной и широкой. Здесь жили рядовые солдаты Легиона. Здесь проживало около четырех тысяч мужчин, женщин и членов их семей. Несмотря на огромное количество, условия проживания были не слишком перенаселенными.

Детская башня была последней из трех первоначальных. Хотя у детей Клиганов была своя детская под спальней родителей в башне лорда, эта башня была, по сути, одной гигантской детской для всех остальных детей во рву. Именно здесь дежурные легионеры оставляли своих детей на время работы. Они оставляли их в руках множества высококвалифицированных воспитателей. Второй сын лорда Грегора и леди Дейси, Аливер, находился в передней части здания. Он присматривал за своими младшими братьями и сестрами Вэллори, Ларисом и Торрхеном.

Башня художника была в равной степени экзотической и успокаивающей. Именно сюда отправлялись некоторые из наиболее экспрессивных легионеров, чтобы в свободное время оттачивать свою любовь к искусству. Некоторые занимались спектаклями. Некоторые рисовали. Некоторые лепили. Некоторые пели. В общем, все здание было центром открытий и талантов.

Башня порицания была названа правильно. Это была самая мрачная и малолюдная из башен. Сюда приводили преступников, диссидентов, предателей и даже непокорных легионеров, чтобы подвергнуть их наказанию. Хотя здесь нигде не было видно орудий жестоких пыток, было много плетей, цепей и других неприятных приспособлений. На этом, к счастью, они не задержались.

Башня Интерната была еще одним зданием, предназначенным для проживания определенных людей. Однако она предназначалась для временного проживания. Людям, которые просто посещали ров или проезжали через регион, предоставлялись комнаты. Верхние этажи были отведены для высокородных гостей. Так, Оленна, Маргери, Мира, Тирион, Эллин и Дункан получили там комнаты на время своего пребывания.

Приходская башня поначалу показалась не очень интересной, но оказалось, что она любопытно сложна. На землях, расположенных к северу от рва Кейлин, находились три небольшие деревни. Все они были построены во время правления лорда Грегора, и все три продолжали расти вдоль рва. Поскольку все три деревни располагались по периметру бетонной стены рва, у них было достаточно места для развития. Эта башня была посвящена оптимизации оставшегося пространства и обеспечению справедливого использования его всеми тремя деревнями.

Последней башней, которую они посетили, была башня новичков. Именно сюда отправляли новобранцев Легиона, когда они только прибыли в ров. Там их подвергали серии испытаний, призванных проверить их умственные, физические и интеллектуальные способности. Это был изнурительный и утомительный процесс, но он эффективно определял, где каждый легионер будет наиболее полезен в организации.

В конце концов, даже Королева Шипов не могла отрицать, что ров Кейлин был чрезвычайно впечатляющим укреплением. Даже Хайгарден не был столь искусно скоординирован, как этот ров. Лорд Грегор определенно знает, как максимально использовать свои земли.

Несмотря на то, насколько полезной и познавательной была эта экскурсия, Оленна Тирелл не забыла обещание, данное ей Горой в самом начале пути. К счастью, не забыл и он. После того как они прошли башню послушников, лорд Григор объявил:

— «А теперь пойдем искать молодого волка».

— «Молодой волк?» — с легким недоумением заметила Маргери.

— «Так он называет Робба Старка», — сообщила Дейси молодой женщине. Что ж, учитывая сигил Дома Старков, это было бы уместно. По крайней мере, звучит уважительно. Некоторым не так повезло иметь такое свирепое прозвище. Насколько я помню, есть те, кто любит называть Мейса «Жирным цветком».

Через несколько минут после того, как они покинули башню послушников, Сэмвелл Тарли наконец-то присоединился к компании.

— «Леди Сера будет в порядке, — уведомил он их, — мейстер Кенник говорит, что у нее действительно жар. Сейчас ей просто нужно отдохнуть».

— «Хорошо», — признала Маргери, вздохнув с облегчением, — «Спасибо, что позаботились о ее нуждах».

— «Это было не в тягость, миледи», — заверил ее Сэмвелл.

Затем Григор Клиган подошел к своему нотариусу и спросил его:

— «Сэм, ты не видел Робба?».

Пухлый мальчик из Хорн-Хилла на мгновение задумался, а затем заявил:

— «Да, кажется, я заметил его у тренировочного двора по дороге сюда».

— «Рядом с тренировочным двором или в нем?» — поинтересовалась Дейси Клиган.

— «Трудно сказать, миледи, — признался Самвел, — полагаю, есть только один способ это выяснить».

— «Вполне», — согласился Гора. Он оглядел всех, кто находился поблизости, и объявил: — «Если ни у кого нет возражений, мы отправляемся на тренировочный двор».

Неудивительно, что возражений не последовало. Особенно со стороны Маргери Тирелл или ее бабушки. Поэтому компания быстро направилась на тренировочный двор у рва.

Когда они пришли туда, то увидели, что его используют. В центре ринга находились два молодых человека — взрослые мальчики. Они вели ожесточенный поединок.

Оба дуэлянта были одеты в кольчуги поверх дублетов из выделанной кожи, бриджи с железными шипами, шерстяные перчатки, сапоги с шипами и пластинчатые каски, полностью закрывающие голову. Каждый был вооружен мечом бастардом.

Еще до прибытия Оленны и ее компании они были не одни. За поединком наблюдали несколько человек, стоявших в разных местах по периметру ринга. Двое из зрителей были одеты в точно такие же доспехи, как и бойцы. Один из них сидел на скамейке со сложенными руками. Другой, отличавшийся высоким ростом, стоял рядом с рыцарем средних лет, щеки которого были покрыты белыми усами.

Поблизости находились еще трое мужчин. Один из них был одет в хауберк, шаровары и попону на поясе. Он был старше двух других мужчин вместе взятых. Второй мужчина был облачен в белые доспехи королевской гвардии. Третий был одет довольно элегантно, у него были короткие волосы и аккуратно подстриженная борода с характерной черной окраской Баратеонов. Оленна опознала его почти сразу.

Там были две женщины. Одна была немного старше Маргери. У нее были огненно-рыжие волосы и телосложение, возможно, более естественное для мужчины. Оленна не могла сказать, была ли она высокородной или низкородной. Возможно, ни то, ни другое.

Другая женщина, похоже, была горничной. Что она там делала, Оленна предположить не могла. Затем она заметила, что служанка сидит возле трех куч, похоже, меха. Половина ее внимания была направлена на поединок, другая половина — на кучи меха. Может, она здесь для того, чтобы никто во дворе не отморозил себе задницу?

Один из дуэлянтов был немного выше другого. Оба они были вооружены мечом бастардом. Более высокий из них держал его в обеих руках. Тот, что пониже, использовал только одну руку. Если атаки более высокого основывались на силе, то тактика более низкого основывалась на ловкости и скорости.

У каждого из них есть свои дары и свои недостатки. Интересно, кто из них одержит победу?

Примерно через три минуты Оленна узнала об этом. Низкорослый мальчик сумел повалить высокого на спину. Прежде чем он успел отскочить или попытаться контратаковать с земли, его противник встал над ним с мечом, направленным прямо ему в шею.

Все в округе в напряженной тишине наблюдали за происходящим и ждали, что что-то произойдет.

В конце концов, мальчик на земле испустил разочарованный вздох, поднял одну руку вверх и хмуро заявил:

— «Я уступаю».

Рыжеволосая девушка, служанка и пожилой рыцарь развеселились, а королевский гвардеец и молодой человек с черной бородой слегка нахмурились.

Победитель поединка убрал меч от своей жертвы и протянул вместо него свободную руку. Проигравший нехотя принял этот жест и позволил своему победителю подтянуть его к себе.

Затем беловолосый рыцарь вышел на ринг и подошел к дуэлянтам. Когда он оказался достаточно близко, чтобы они могли коснуться его кончиками своих мечей, он сложил руки и спросил обоих:

— «Вы скажете, что это был честный поединок?»

— «Более чем справедливо, сир Родрик», — провозгласил тот, что пониже ростом.

— «По справедливости», — возразил тот, что повыше.

Судя по тому, как бывший мальчик обратился к рыцарю, Оленна решила, что это, должно быть, сир Родрик Кассель, мастер над оружием из Рва Кейлин. Лорас упоминал сира Родрика в одном из своих писем. Он утверждал, что северянин был грозным воином… для человека его возраста. Дорогой Лорас, столь же тщеславный, сколь и искусный в бою.

Сир Родрик повернулся к высокому дуэлянту и спросил:

— «Можете ли вы сказать мне, что вы сделали не так, ваша светлость?»

Ваша милость? Оленне было известно, что наследный принц Джаспер Баратеон воспитывается в Рве Кейлин. Но когда она вошла в тренировочный двор, то ни на секунду не заподозрила, что он был одним из дуэлянтов. Это объяснило бы присутствие рыцаря Королевской гвардии и лорда Ренли.

— «Да», — ответил более высокий дуэлянт. Он поднял левую руку, ухватился за шлем и снял его. При этом он открыл лицо черноволосого и голубоглазого парня лет четырнадцати. Он с презрением посмотрел на свой головной убор и пробормотал: — «Я согласился носить этот проклятый шлем».

— «Шлем — это вся суть этого упражнения», — напомнил ему Родрик Кассель.

— «Ну, это не очень практично, сир Родрик», — возразил принц Джаспер, обернувшись к северному рыцарю, — «Единственное отверстие — это тонкая щель. Разве шлем с настоящими прорезями для глаз не был бы более практичным?»

— «Глазные отверстия достаточно велики, чтобы в них пролетела стрела», — заявил с боковой линии самый высокий мальчик в доспехах.

— «Как бы то ни было, щель недостаточна для нормального зрения», — утверждал Джаспер, — «Настолько, что она сильно ухудшает поле моего зрения».

— «Это ухудшает и мое зрение», — раскрыл его пока еще неразоблаченный оппонент, — «Главное — найти способ компенсировать потерю зрения».

— «В обмен на что?» — Джаспер Баратеон возразил, снова подняв свой шлем: — «Какое возможное преимущество будет стоить того, чтобы сражаться в почти полной слепоте?»

— «Уверенность в том, что вы не потеряете голову», — произнес Родрик Кассель, — «В пылу сражения мужчины будут целиться в любую часть тела своих врагов, до которой они могут дотянуться. Большинство из них стремятся попасть в верхнюю часть тела, особенно в голову. Если вас, мой принц, когда-нибудь окружат превосходящие силы, вам понадобится вся защита, на которую вы способны. Такой шлем отразит удар любого оружия, будь то меч, топор, булава, наконечник копья или даже стрелы».

Принц Джаспер с минуту стоял в тишине, размышляя над обоснованностью этих слов. После этого он заявил:

— «Хотя я ценю уверенность в сохранении головы, предположим, что мой противник поймет, насколько непробиваем мой шлем. По логике вещей, когда он поймет, что моя голова не является уязвимой целью, он просто переключит свое внимание на другую часть меня. Если я не смогу ясно видеть его, как я узнаю, откуда он нападет?»

— «Как только вы научитесь видеть так же ясно со шлемом, как и без него, мы перейдем к защите с ним», — ответил Родрик Кассель.

— «Тогда мы, возможно, задержимся надолго», — прямо заметил Джаспер.

Сир Родрик Кассель нахмурился и пробормотал:

— «Никто не заставляет вас изучать эти техники, ваша светлость. Насколько я помню, вы сами попросили меня обучать вас вместе с другими ребятами. Если упражнения покажутся вам неразумными, вы имеете полное право отказаться».

Джаспер выглядел возмущенным, как будто сир Родрик только что назвал его евнухом. Однако он не потерял самообладания. Он лишь ухмыльнулся и пробормотал:

— «Олени так просто не сдаются, мой добрый сир. Если я чему-то и научился у своего королевского отца, так это тому, что никто никогда ничего не добьется, если не попытается. Можете не сомневаться, я буду стараться до тех пор, пока не добьюсь успеха».

Это, похоже, понравилось сиру Родрику. Он усмехнулся черноволосому мальчику и сказал:

— «Не сомневаюсь, что так и будет, ваша светлость».

— «В любом случае, сир Родрик не преуменьшает важность защиты головы», — возразил самый крупный мальчик в доспехах, — «Мой дядя Сандор не надел шлем в битве при Фэр-Айл. Посмотрите, что с ним случилось».

— «Отличная мысль», — согласился мальчик, победивший принца Джаспера. Оленна еще не знала, кто он, но полагала, что разгадала личность самого крупного мальчика.

Ее предположение оказалось верным мгновение спустя, когда Родрик Кассель посмотрел на мальчика и предложил:

— «Не хочешь ли ты стать следующим, мастер Рикард?»

— «В обычном случае я буду рад оказать вам услугу, сир Родрик», — заметил Рикард Клиган. Затем он снял шлем, обнажив свое молодое, но крепкое лицо. Ему было не больше двенадцати именин, но по росту он был уже взрослым мужчиной. Сняв шлем, Рикард посмотрел в сторону входа во двор и заметил: — «Однако, похоже, у нас гости».

Он первым приветствовал прибытие лорда Грегора, леди Оленны и их спутников. Остальные на тренировочном дворе поспешили сделать то же самое.

— «Да, это так», — согласился Джаспер Баратеон. Держа шлем под одной рукой, а меч — в другой, он направился через большую толпу, собравшуюся в устье двора. Его сопровождали дядя Ренли, рыцарь Королевской гвардии, и Рикард Клиган.

Когда он подошел, Оленна увидела, что Рикард был пятым по росту человеком после своего отца, матери и тети. Правый и Левый, возможно, были немного выше, но они не сопровождали Оленну во время ее экскурсии по рву. Поскольку их не было с ней в это время, она не могла сравнить их рост с ростом Рикарда.

Оленна Тирелл, Маргери, Мира, Тирион, Эллин и все, кто проделал с ними путь на север, склонили головы в знак уважения, когда к ним подошел наследный принц.

— «Здесь в этом нет необходимости», — скромно сказал им Джаспер Баратеон, — «В учебном дворе мы все равны по статусу».

Единственное место в королевстве, где можно стукнуть принца по заднице, и все будут шутить по этому поводу.

Джаспер улучил момент, чтобы представить рыцаря Королевской гвардии. Он сказал новоприбывшим:

— «Это мой заклятый щит, сир Арис Дубовое Сердце».

Мне показалось, что он похож на жителя простора. Оленна Тирелл выступила вперед и спросила:

— «Вы сын Арвин Дубовое Сердце из Старого Дуба, не так ли?»

— «Да, один из ее сыновей», — подтвердил рыцарь в белом.

Оленна слегка улыбнулась и заявила:

— «Леди Арвин — моя близкая подруга».

— «Я знаю, леди Оленна», — произнес сир Арис, возвращая улыбку, — «Моя леди-мать часто с нежностью говорит о вас».

А в остальное время она, вероятно, рассказывает секреты, которыми я делилась с ней, когда мы были девочками. Вы это хотели сказать? Оленна не думала, что Арвин Дубовое Сердце действительно расскажет кому-то эти секреты. Эти двое дружили с тех пор, как были младше Маргери.

Несмотря на то, что Джаспер отмахнулся от обычных королевских приветствий, Маргери вспомнила о вежливости. Она поспешно сделала реверанс и сказала черноволосому мальчику:

— «Для меня честь познакомиться с вами, мой принц».

— «Взаимно, леди Маргери», — сердечно провозгласил принц Джаспер.

Оленна и ее внучка были ошеломлены. Она даже не успела представиться.

— «Как вы…?» — начала Маргери.

— «Позвольте прервать вас, миледи, — вежливо вмешался Джаспер Баратеон, — но стоит только взглянуть на Уилласа и сира Лораса, а потом на вас, и нетрудно понять, что вы их сестра. Насколько я знаю, у них есть только одна».

Маргери усмехнулась на это.

— «Вы весьма наблюдательны, Ваша Светлость».

— «Когда речь идет о женщинах, он всегда такой, — нахально заявил победитель дуэли, — Если бы только он был таким наблюдательным во дворе. Тогда он мог бы выигрывать немного чаще».

Рикард Клиган, Ренли Баратеон и некоторые приближенные лорда Григора смеялись над этим. Джаспер лишь закатил глаза и пробормотал:

— «Когда-нибудь я помогу тебе подняться с земли».

— «Я поверю в это, когда это произойдет на самом деле», — мрачно произнес торжествующий дуэлянт. Тут он наконец-то снял шлем. При этом он обнажил массу темно-каштановых волос, которые были затянуты в сетку. Он снял сетку и тряхнул головой, чтобы волосы вернулись к своей нормальной длине. На вид ему было шетнадцать именных дней.

Маргери наклонилась к Королеве шипов и прошептала:

— «Это может быть он, бабушка?»

У него традиционный окрас Старков. Но я помню, мне говорили, что все сыновья лорда Эддарда во внешности похожи на свою мать. Но, опять же, нельзя верить всему, что слышишь.

— «Давайте выясним все напрямую», — предложила Оленна. Маргери уступчиво кивнула.

Королева шипов и ее внучка оторвались от остальной компании и пошли к центру тренировочного двора. Когда они приблизились к мальчику с темно-каштановыми волосами, он склонил голову и поприветствовал их словами:

— «Добрый день, миледи».

— «Доброго дня вам, милорд, — поприветствовала его Маргери.

Он сделал паузу, скорчил гримасу и пробормотал:

— «Простите меня, но я не лорд».

— «Еще нет», — прокомментировала Оленна, заметив его реакцию.

— «Скорее всего, никогда», — мрачно опроверг парень.

В этот момент рыжеволосая девушка подкралась к нему сзади и положила руки на его бицепсы. Он оглянулся и улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ и заметила:

— «Ну, ты только что победил принца в состязании на ловкость. Это может быть знаком удачи в твою пользу».

— «Или это может означать, что я лучший фехтовальщик, чем Джаспер», — возразил он.

— «Не забывай: выживает сильнейший», — сказала она ему, — «Только те, кто лучше всего приспособлен к тому, чтобы выносить этот мир, станут его хозяевами».

— «Это была одна дуэль, Игритт, — заметил он, — одна дуэль не определяет мое место в мире. Кроме того, я сказал тебе, что выиграю дуэль. В любом случае, ты знала, что я выиграю, как и я знал, что выиграю».

Рыжеволосая девушка хихикнула, поцеловала мальчика в щеку и укорила:

— «Ты ничего не знаешь, Джон Сноу».

А, так это все-таки не наследник Винтерфелла. Напротив, Оленна поняла, что они с Маргери разговаривали не ссыном Эддарда Старка. Они говорили с его племянником. Фактически, с его племянником-бастардом.

К его чести, он немного более вежлив, чем обычный ублюдок.

В то время как лицо Оленны не выдавало никаких эмоций, лицо Маргери говорило о том, что она немного встревожена.

Джон Сноу быстро заметил это. Он спросил с беспокойством:

— «Вам нездоровится, миледи?»

— «О, нет, сер, — поспешно заявила Маргери, — вовсе нет. Когда я впервые увидела вас, я… я приняла вас за кого-то другого».

Ей не нужно было уточнять, кто этот «кто-то другой». Очевидно, ублюдочный мальчишка и так знал, кто это, так как он насмешливо произнес:

— «Не думайте об этом, миледи. Вы не первая, кто принимает меня за моего кузена».

Не стоит удивляться, что он знал, что мы ищем Робба Старка. Брачный контракт между его кузеном и моей внучкой практически общеизвестен в этих краях.

— «Все равно он слишком красив», — раздался самоуверенный голос со стороны двора.

Оленна повернулась в направлении этого голоса. Четвертый бронированный мальчик только что поднялся со своей скамьи. Он направлялся к Королеве шипов, Маргери Тирелл, Джону Сноу и его рыжеволосой пламенной Игритт.

Когда он был менее чем в трех футах от всех них, он остановился, слегка наклонил голову и объявил Маргери:

— «Полагаю, я тот, кого вы хотели видеть, миледи».

При этом он снял шлем. Под шлемом оказалась голова с короткими русыми волосами и бледным лицом, повидавшим шестнадцать именин. Около десяти секунд он сохранял мрачное, стоическое выражение лица. Затем он расплылся в благодушной улыбке и серьезным тоном объявил:

— «Робб Старк, сын и наследник лорда Эддарда из Винтерфелла, к вашим услугам».

В ответ Маргери сделала два шага вперед, улыбнулась наследнику Севера и объявила:

— «Маргери из дома Тиреллов, единственная дочь лорда Мейса из Хайгардена. Я рада познакомиться с вами, милорд».

«Очень признателен, миледи», — искренне ответил Робб Старк. Он подошел к Маргери и целомудренно поцеловал каждую ее щеку. Сначала она покраснела, но потом хихикнула от приятного удивления. Робб сказал ей и ее бабушке:

— «Надеюсь, вам понравится ваше пребывание на Севере. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваше пребывание было как можно более комфортным».

— «Спасибо, мой мальчик», — с благодарностью произнесла Оленна Тирелл. Маргери лишь продолжала улыбаться.

Если по этой улыбке можно судить, то пребывание Маргери может оказаться исключительно долгим. Начало уже положено.

— «Вы уже обошли ров?» — спросил Джон Сноу.

— «Да, лорд Григор провел для нас исчерпывающую экскурсию», — сообщила Маргери.

= «Что ж, я хочу извиниться за то, что не представился вам до этого момента», — искренне сказал Робб Старк, — «Если бы я знал, что вы прибудете сегодня, я бы сам пришел поприветствовать вас».

— «Вам не нужно объясняться, милорд, — утверждала Маргери, — лорд Григор сказал нам, что вы заняты делом».

— «Ну и задачка», — саркастически прокомментировала Оленна, оглядывая тренировочный двор.

— «О, это не то, что он имел в виду», — сказал Робб Старк, — «Я выполнял задание, но оно подразумевало нечто большее, чем звон стали».

— «Что-то более обыденное, чем игра на мечах», — утверждал Джон Сноу, — «Но еще более полезное».

— «Что?» — с интересом спросила Маргери.

Ни один из мальчиков не ответил сразу. Сначала они посмотрели друг на друга, а затем Робб спросил:

— «Ты действительно хотела бы знать?»

— «Безусловно», — заявила Маргери.

Робб и Джон одновременно подняли подбородки вверх и резко свистнули.

Краем глаза Оленна Тирелл заметила служанку, сидящую у трех куч меха. Внезапно кучи меха начали… двигаться.

Вскоре Оленна обнаружила, что кучи меха — это не просто кучи. Это были живые волки.

Два небольших волка подошли к Роббу Старку и Джону Сноу. Волк Робба был в основном серым, тогда как волк Джона — белым, как свежевыпавший снег. Самая крупная волчица поднялась на ноги, но осталась возле служанки.

— «Позвольте представить вам Серого Ветра», — объявил Робб, жестом указывая на волка рядом с собой.

— «А это Призрак», — произнес Джон.

Оленна и Маргери наблюдали, как Игритт потянулась и почесала Призрака за ушами. Несмотря на свой грозный вид, он зарычал, как щенок, на это дружеское действие.

Маргери, похоже, пришла в голову идея. Она сделала неуверенный шаг к Серому Ветру и протянула руку. Волк зарычал и оскалил клыки, заставив ее замешкаться. Робб опустился на колени рядом со своим волком и сурово пробормотал:

— «Будь с ней поласковее, понял?»

После этого Серый Ветер, казалось, успокоился. Он позволил Маргери подойти к нему и положить на него руки. Она опустилась перед ним на колени и погладила его по морде и шее. В ответ он игриво лизнул ее руку, вызвав у нее хихиканье.

Это просто поразительно. Замечательно или нет, но это был определенный знак того, что волк и роза могут сосуществовать в счастье.

— Они довольно крупные для своего возраста, — заметила Оленна.

— «Потому что они не обычные волки», — провозгласил Джон Сноу, — «Они лютоволки».

— «Чем бы они ни были, они потрясающие», — прокомментировала Маргери, продолжая гладить Серого Ветра, — «Где ты их нашел?»

— «В заднице их матери», — резко ответила Игритт.

Маргери прикусила губу, чтобы подавить желание рассмеяться. Оленна только покачала головой и спросила:

— «И где вы нашли их мать?»

— «В лесу за Винтерфеллом, — рассказал Джон Сноу, — она была сильно беременна, когда мы впервые встретили ее. Она родила помет меньше чем через день после того, как мы привезли ее домой».

— «Так сколько у тебя сейчас волков?» — спросила Оленна.

— «Семь», — сообщил ей Робб, — «Джон, мои братья, сестры и я взяли по одному детенышу».

— «А что с матерью?» — Маргери поинтересовалась: — «Кто взял на себя ответственность за нее?»

— «Я сделала это, миледи».

В последний момент горничная встала и вышла на ринг тренировочного двора. Третий волк сопровождал ее, и, как оказалось, это была мать-лютоволчица. Тогда-то Оленна и увидела, насколько велика на самом деле третья волчица. Она была чуть меньше лошади. Тем не менее, она казалась удивительно хорошо обученной и цивилизованной.

— «И кто же вы, моя дорогая?» — с любопытством спросила Оленна.

Джон Сноу подошел к девушке и объявил:

— «Это Мирна, моя личная служанка».

Мирна кивнула и положила руку на спину матерой лютоволчицы. Она показала: «А это прелестное создание — Лиарра».

Примечания:

Примечание: Некоторые из вас, вероятно, задаются вопросом, что Тирион и Эллин вообще делают на Севере. Скоро я объясню это подробно. Они там не просто потому, что гостили у родственников; я не настолько ленив, чтобы просто включить их в сюжет, не придумав для этого практической причины. Их присутствие на Севере в этот момент будет иметь решающее значение для основной сюжетной линии.

Также некоторые люди жаловались на заметное отсутствие Григора в последних четырех главах. Уверяю вас, что в следующих обновлениях он и Ров Кейлин будут появляться гораздо чаще, чем в последних четырех главах. Кроме того, пройдет еще несколько глав, прежде чем дети Рейегара воссоединятся у рва. Так что не ждите от Григора признаний тайному совету в ближайшем будущем.

Глава 38 Разветвление

Банкетная башня была достаточно большой, чтобы в ней могли пировать все обитатели рва Кейлин. Слуги и мелкие люди, жившие во рву, ели на первых трех этажах. Простым солдатам и их семьям были отведены следующие четыре этажа. Сержантам Легиона без знамен и их семьям отводились следующие два этажа. Лорд Грегор Клиган, его семья, домочадцы, лейтенанты и все почетные гости рва всегда пировали в Большом зале на верхнем этаже.

За все время своего пребывания на Севере Джаспер Баратеон почти каждый раз обедал в Большом зале. Во время обычной трапезы он сидел на помосте вместе с лордом Григором, леди Дейси, их детьми, Сайласом Викари, Эрриком Руттигером, Родриком Касселем и мейстером Кенником. Джон Сноу, Сэмвелл Тарли, Бет Кассель, Бринден Талли, Уиллас Тирелл, Оберин Мартелл, Эллария Сэнд, Песчаные Змейки, Марон Грейджой, Лин Корбрей, Лотор Брюн, его дядя Ренли Баратеон, его великий дядя Герион Ланнистер, его троюродная сестра Джой Хилл, Смолджон Умбер, Тормунд Великаний и дети Тормунда (если бы они явились) сидели за большим круглым столом под помостом.

Сир Арис Дубовое Сердце всегда присутствовал на каждой трапезе. Но он никогда не сидел за столом или на помосте. Вместе с чередой стражников Клигана он всегда стоял у стены. Точнее, он стоял у стены прямо за креслом Джаспера. Пока принц сидел, белый рыцарь не двигался с места. Джаспер никогда не видел, как он ест, но он знал, что сир Арис, должно быть, обедает на нижнем этаже Банкетной башни, когда он не на службе.

Аллард Сиворт, как правило, тоже был там. Но Аллард сейчас был занят за Узким морем, надзирая за детьми Безумного короля вместе с девяносто девятью своими соотечественниками. Пока он не вернется, дядя Ренли будет выступать от имени Штормовых земель в тайном совете лорда Григора. Если бы только он относился к делам Легиона так же серьезно, как Аллард. Во многих вопросах Аллард был гораздо лучшим представителем, хотя Ренли был адекватной заменой.

На помосте и за столом стояло около десятка дополнительных стульев, которые обычно пустовали. Они предназначались для высокородных посетителей рва.

Семь из этих стульев в данный момент были заняты. Робб Старк и Маргери Тирелл сидели рядом друг с другом во главе стола. Оленна Тирелл сидела рядом со своим старшим внуком Уилласом. По настоянию леди Маргери ее подручные Мира Форрестер и Сера Дурвелл были усажены рядом с ней. Наконец, дядя Джаспера Тирион Ланнистер и его тетя Эллина Ланнистер получили два места с правой стороны помоста.

Леди Маргери Тирелл, ее бабушка и ее фрейлины были приглашены на ужин к Клиганам.

Как будущему лорду Винтерфелла и начальнику Севера, Роббу предложили занять место на помосте. Он вежливо отказался, заявив, что предпочел бы сидеть рядом с женщиной, которая, вполне вероятно, станет будущей леди Винтерфелла.

Как наследный принц Вестероса, Джаспер был обязан — скорее, вынужден — сидеть на помосте. Наследнику Железного трона было бы неприлично сидеть ниже знатного лорда, пусть даже в доме этого лорда. И даже если этот лорд преданно служил своему сеньору последние шестнадцать лет.

Поэтому Джасперу всегда отводилось место на помосте. Тем не менее, он предпочел бы сидеть за столом. Почти все его самые близкие друзья сидели за столом. Единственным, кто делил часть помоста, был Рикард Клиган, а Рикард всегда находился на другом конце помоста.

Джаспер знал, что мог бы просто попросить посадить его поближе к Рикарду, а еще лучше, чтобы Джон и Самвел сидели рядом с ним на помосте. Но он не хотел показаться недовольным размещением лорда Григора. Он также не хотел заставлять Гору оказывать особые услуги. Поэтому он предпочел промолчать и не проронил ни слова жалобы по поводу рассадки.

По правде говоря, рассадка была не так уж плоха. Хотя Джаспер не мог вести приватные беседы со своими друзьями, по крайней мере, он мог вести с ними дружеские разговоры, сидя в другом конце зала. Часто эти разговоры заканчивались тем, что в них включались и другие люди в Большом зале.

В тот вечер у них состоялся один такой разговор.

Во время основного блюда Уиллас Тирелл поднял взгляд со своего места на столе и повернулся к правому концу помоста, где сидел Тирион Ланнистер. Он воскликнул:

— «Итак, милорд, насчет того напитка…»

Светловолосый карлик сосредоточил свое внимание на наследнике Хайгардена. Приподняв бровь, он спросил

— «Что пьете?»

— «Когда вы приехали сегодня, я спросил вас, почему вы и леди Эллин находитесь на Севере», — вспоминает Уиллас, — «Вы сказали, что расскажете мне об этом за чашкой вина».

Затем он поднял свой кубок из арборского золотого, подержал его в воздухе и прокомментировал:

— «Так получилось, что у меня теперь есть кубок. Как и у вас, собственно говоря».

А когда нет? Несмотря на свой рост, Тирион Ланнистер имел довольно сильную жажду выпить. Она была почти так же велика, как и его жажда знаний. Это весьма выгодно для него. В отличие от большинства любителей выпить, он знает, когда нужно остановиться. Сколько бы алкоголя он ни употреблял, дядя Тирион никогда не становился полностью опьяневшим. Насколько я знаю, во всяком случае.

— «Если позволите спросить, почему вам так интересно узнать о причине нашего пребывания на Севере?» — спросила тетя Эллин.

— «Я просто любопытства ради», — ответил Уиллас Тирелл. Он обвел взглядом стол и пробормотал: — «Никто никогда не приходит сюда без причины, даже если эта причина — что-то такое элементарное, как желание увидеть Легион без знамен во всей его красе».

Как ни странно, очень многие люди приехали в ров Кейлин именно по этой причине и ни по какой другой.

— «Не хочу проявить неуважение, но не это привело нас сюда», — прямо заявил Тирион Ланнистер.

Эллин Ланнистер кивнула в знак согласия и заметила:

— «Кроме того, поскольку слухи о возвращении Иных распространились по Семи Королевствам, я сомневаюсь, что кто-то решит отправиться так далеко на север, чтобы просто посмотреть на достопримечательности».

— «Именно так, миледи, — объявил Сэмвелл Тарли, сидя за столом внизу, — с тех пор как Ночной Дозор предупредил нас о засаде воинов в лесу с призраками, многие жители рва решили переселиться на юг. Еще до того, как мы получили это предупреждение, многие из них отправились на юг, готовясь к следующей зиме. Каждый день еще несколько человек уезжают или подумывают об отъезде».

— «Так близко к концу лета их нельзя винить», — признался Оберин Мартелл.

— «Как бы то ни было, большинство легионеров намерены остаться здесь и дождаться следующей зимы», — отметил Бринден Талли.

— «Это удача», — заметила Оленна Тирелл, — «После Ночного Дозора вы — вторая линия обороны Вестероса против Белых Ходоков».

— «То, что вы говорите, правда, миледи, — воспринял Дейси Мормонт, — но мы ежедневно молимся, чтобы Иные не одолели Дозор. Ночной Король и его армия не встретят другого грозного противника, пока не достигнут рва Кейлин, а Легион в состоянии защитить только перешеек и все, что к югу от него.»

— «Она совершенно права», — согласился дядя Тирион, — «Если Стена падет, падет и Север».

— «Однако возможность этого не отбила у вас желания посетить его, дядя», — заметил Джаспер Баратеон.

При этих словах большинство присутствующих повернуло головы в сторону принца. Некоторые из них были поглощены ужином и даже не прислушивались к диалогу. Почему только я один привлекаю внимание целой комнаты, когда он говорит? На самом деле, он уже знал, почему. Дело было не в том, что Джасперу всегда есть что сказать интересного. А потому, что однажды его слово будет считаться законом.

Джаспер привык, что люди бросают все и уделяют ему все свое внимание, когда он открывает рот. Тем не менее, ему это не нравилось. Некоторые вещи не должны быть услышаны всеми.

— «Нет, дорогой племянник, не было», — подтвердил Тирион, глядя на Джаспера с помоста.

— «Значит, вас не беспокоит, что Стена рухнет?» — предположил Джаспер, слегка наклонившись вперед.

— «Если только над этой землей не пройдет внезапная волна жары, у меня нет таких опасений», — заявил дядя Тирион, — «Чтобы расплавить это сооружение, потребуется пламенное дыхание тысячи драконов».

— «Дыхание Тормунда может сделать то же самое», — подхватил малый Джон Умбер.

Несколько человек в комнате тут же разразились смехом, в том числе и сам Тормунд Гигантсбейн. Сквозь громкий смех одичалый нахально произнес:

— «Должен тебе сказать, что я чищу зубы по крайней мере раз в сутки, малый Джон. Это чаще, чем когда ты приводишь женщину в свою постель».

Наследник Последнего Очага нахмурился, но его гримаса исчезла почти так же быстро, как начался следующий раунд смеха. Он захихикал вместе с остальными.

Хотя оба мужчины подшучивали друг над другом, Джаспер знал, что все это было в шутку. На самом деле, с тех пор как Тормунд Великаний был принят в Семь Королевств, между ним и малым Джоном Амбером завязалась маловероятная дружба.

Поскольку Последний Очаг находился ближе к Стене, чем любая другая крепость Вестероса, он исторически был одной из самых частых целей для набегов одичалых. Из-за этого Амберы питали к Вольному народу большую ненависть, чем большинство других домов.

Тем не менее, малый Джон Амбер и Тормунд Гигантсбейн стали уважать и ценить общество друг друга. Джаспер видел, как они вместе пьют, вместе сражаются и вместе молятся. Когда они отправлялись на задание, каждый из них требовал от другого, чтобы тот первым преуспел в своем деле. Они превратили свои цели в дружеское соревнование, продолжая при этом выполнять свои обязанности.

Интересно, что оба они добивались одной и той же женщины — Бриенны из Дома Тарт, единственного ребенка и наследницы лорда Селвина из Эвенфолл-Холла.

Леди Бриенна приехала в Ров Кейлин около двух лет назад, примерно в то же время, что и Джаспер. Она поступила на службу в Легион без знамен вместе с его дядей Ренли. Интересно, что Бриенну Тарт часто можно было встретить в том же месте, что и Ренли Баратеона. Джаспер задавался вопросом, почему так происходит. Это не могло быть связано с ее влечением к нему. Она никогда не делала ничего похожего на романтический жест в его сторону. И уж точно это не могло быть связано с его влечением к ней. По тому, как Ренли общался с Лорасом Тиреллом с тех пор, как Рыцарь Цветов вступил в Легион, Джаспер мог сказать, что его дядю интересовали не женщины.

Бриенна Тарт была загадкой не только в одном смысле. Она была одной из самых высоких женщин, которых Джаспер когда-либо видел. Она не была абсолютно высокой; эта честь принадлежала леди Дейси Мормонт, рост которой составлял чуть больше 210 сантиметров.

Возможно, леди Бриенна — самая высокая женщина не с Севера. Джаспер не мог утверждать это с полной уверенностью. Как и Бриенна, его тетя Эллин была гораздо ближе к 210 сантиметрам, чем к 180. С первого взгляда они оба были примерно одного роста. Нужно, чтобы они стояли спина к спине, чтобы судить о том, кто из них выше.

Хотя Бриенна была схожа по телосложению с Дейси Мормонт и Эллин Клиган, ее облик значительно отличался от их облика. Леди Дейси и леди Эллин были бесспорно красивыми женщинами, но никто не мог сказать того же о леди Бриенне. Она была невзрачной, скучной и лишенной женских изгибов. Некоторые из менее тактичных обитателей рва насмешливо называли ее «Бриенна-красавица».

Несмотря на свою непривлекательную внешность, Бриенна Тарт была искусным воином. Она отомстила всем, кто ее презирал, грубо победив их на тренировочном дворе. Она также победила сира Лораса Тирелла, Лотора Брюна, Марона Грейджоя и многих других знаменитых фехтовальщиков.

Однажды ей даже удалось победить в поединке один на один с Дейси Мормонт. Правда, всего за две недели до этого леди Дейси родила пятого ребенка.

Именно ее боевые качества в первую очередь привлекли к Бриенне Тарт малого Джона Амбера и Тормунда Гигантсбейна. Между ними завязалось дружеское соперничество в том, кто из них первым сможет ее очаровать. Они пытались очаровать ее различными способами, такими как лесть, флирт, болтовня и даже дуэли.

До сих пор Бриенна не отвечала на его ласки и даже не признавала их. Как бы то ни было, оба были искренне заинтересованы в том, чтобы завоевать ее расположение. малому Джону, как наследнику своего дома, нужна была жена крепкая, выносливая и достаточно сильная, чтобы подарить ему несколько собственных наследников. У Тормунда уже было четверо сыновей и одна дочь, но брак между ним и Бриенной мог бы значительно улучшить отношения между Вольным народом и Штормовыми землями.

Будем надеяться, что если леди Бриенна выберет одного из них, второй примет ее решение. В последний раз, когда двое мужчин дрались из-за женщины, мой отец оказался на Железном троне.

— «Если Стена когда-нибудь падет, надеюсь, это произойдет не раньше, чем мы вернемся», — остроумно прошептала Эллин Клиган.

Это замечание заинтересовало Джаспера, а также всех присутствующих.

— «Что вы хотите этим сказать, миледи?» — поинтересовался Оберин Мартелл.

— «Наконец-то я даю ответ на вопрос Уилласа», — сообщила леди Эллин, откинувшись в кресле, — «Главная причина, по которой мы с Тирионом находимся на Севере… это почтение к его величайшей достопримечательности».

Несколько человек в Большом зале, казалось, были ошеломлены этим откровением. Джаспер не был одним из них. Почему-то я не удивлен. Я мог бы догадаться, что именно поэтому они здесь. Из всех членов семьи его матери его дядя Тирион был самым авантюрным. Хотя Эллин Клиган не была такой общительной, как ее муж, она была такой же энергичной и живой. И такая же умная и хитрая.

— «Ты планируешь увидеть Стену, Элли?» — риторически спросил лорд Григор Клиган свою сестру.

— «Мы собираемся посмотреть на Стену, Грег», — поправила брата леди Эллин, улыбнувшись ему, — «Мы с большим нетерпением ждем этого, могу добавить».

— «Действительно, миледи», — прокомментировал сир Родрик Кассель, — «Возможно, сейчас не лучшее время для посещения Стены».

— «Сейчас самое время посетить ее, добрый сир», — возразил Тирион, — «Поскольку угроза Долгой Ночи нависла так близко, у нас никогда не будет лучшей возможности увидеть Стену, чем сейчас».

Справедливый аргумент, я полагаю. Джаспер сложил руки и предположил:

— «Так вот какова цель твоего приезда на Север, дядя? Чтобы взглянуть на Стену, пока она доступна?»

— «Это не единственная наша цель», — произнесла Эллин, — «У нас есть и другие дела, которыми мы должны заняться как до, так и после посещения Стены».

— «Что за дела?» поинтересовалась Дейси Мормонт.

— «Семья сейчас, дела потом», — ответил Тирион, — «Мы сделаем и то, и другое здесь, в Рве Кейлин».

Цель семьи очевидна. Тетя Эллин приехала навестить своего брата и его семью. Но деловая цель…

— «Что вы имеете в виду под делом?» — поинтересовался Герион Ланнистер.

Тирион улыбнулся и сказал:

— «Скоро ты будешь не единственным Ланнистером в Легионе без знамен, дядя».

Это замечание заинтриговало Джаспера. Оно также заинтриговало Гору. Лорд Грегор предположил:

— «Вы хотите поступить на службу?»

— «О, да, — подтвердил Тирион с ухмылкой, — И снова, когда угроза Долгой Ночи не за горами, миру понадобятся остроумные и умные люди. Мы с твоей сестрой легко подходим под это определение. Мы будем гораздо полезнее здесь, в Рве Кейлин, чем в Утесе Кастерли».

— «Это правда», — возразил Грегор, возвращая ухмылку, — «По правде говоря, я уже давно надеялся, что ты придешь сюда, чтобы поступить на службу».

— «Вообще-то, мы с Эллин впервые задумались о вступлении в Легион давным-давно», — сообщил ему Тирион, — «Единственное, что нас останавливало, это мой отец».

Не могу сказать, что я удивлен. Джасперу было хорошо известно, что его дед, лорд Тайвин Ланнистер, презирал его дядю Тириона так же, как и его мать. Оба они винили его в смерти бабушки Джаспера, леди Джоанны Ланнистер. Я никогда не видел, чтобы дедушка улыбался. Естественно, ему было наплевать на счастье других людей, и в первую очередь дяди Тириона.

— «Не пойми меня неправильно, дядя, — откровенно заметил Джаспер, — но я бы подумал, что дедушка Тайвин был бы рад, если бы ты покинул Скалу».

— «О, он был, Джаспер», — мрачно пробормотал Тирион, — «Но по какой-то причине он не захотел отпустить меня с моей собственной семьей».

Судя по его тону, он прекрасно знает, что такое «любая причина».

— «Он прав, — сказала Эллин, — было довольно трудно убедить лорда Тайвина разрешить мне покинуть Скалу. Еще труднее было убедить его разрешить нам взять с собой Дункана».

Герион Ланнистер закатил глаза и пробормотал:

— «Он все еще пребывает в заблуждении, что ты заложница Скалы?»

— «Очевидно, да, — восприняла Эллин, — но он наконец-то понял, что временами гончая так же непредсказуема и трудноуправляема, как и лев. Кроме того, я не собиралась покидать Скалу без сына».

— «Я тоже, — согласился Тирион, — Дункан, возможно, был в большей безопасности на юге, но, по крайней мере, мы были бы уверены в его безопасности, взяв его с собой. Хотя моему отцу важнее наследие, чем семья, это не значит, что остальные должны быть такими же».

Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли дядя Тирион — сын своего отца.

Рикард Клиган слегка усмехнулся и искренне заявил:

— «Как бы там ни было, когда бы вы с тетей Эллин ни вернулись со Стены, вам обоим здесь будут очень рады, дядя Тирион».

Было причудливо слышать, как Рикард называет Тириона «дядей». Отчасти потому, что это было совершенно уместно с его стороны. На этой ноте обращение к леди Эллин «тетя» было для него еще более уместным, чем для Джаспера.

В конце концов, отец Рикарда был братом Эллин Клиган, а мать Джаспера — сестрой Тириона Ланнистера. Это означало, что наследник Железного трона и наследник Рва Кейлин были единоутробными кузенами. Еще более странным был тот факт, что лорд Григор Клиган и король Роберт Баратеон были дважды родными братьями.

Более того, оба они были дядями Дункана Ланнистера, который, вполне возможно, в будущем станет лордом Утеса Кастерли и Хранителем Запада.

Еще поколение или два, и все проклятое население Вестероса может оказаться в каком-то родстве друг с другом.

Тирион и Эллин, казалось, были довольны заявлением Рикарда. Карлик сказал племяннику своей жены откровенным тоном:

— «Я не сомневаюсь в этом, мой мальчик».

Рикард слегка кивнул головой и вернулся к еде.

Мгновение спустя леди Мира Форрестер вежливо позвала:

— «Если вам случится проезжать через Волчий лес по пути к Стене, пожалуйста, передайте привет моей семье, милорд».

— «Мы планируем придерживаться королевской дороги большую часть нашего путешествия, поэтому я не могу гарантировать, что мы окажемся вблизи волчьего леса», — размышлял вслух Тирион, — «Конечно, я не против отклониться от заранее намеченных планов. Это то, что я умею делать».

— «Кроме того, дом Форрестеров был надежным источником железного дерева для короны и Западных земель», — призналась леди Эллин, — «Не помешает сказать им лично, что мы ценим их услуги».

Дядя Тирион кивнул в знак согласия. Он обернулся к служанке леди Маргери и сказал ей:

— «Я не буду давать никаких обещаний, леди Мира. Тем не менее, если у нас будет время, мы позовем вашего лорда-отца в Железный Град».

Мира Форрестер мило улыбнулась и сказала:

— «За это я благодарю вас, милорд. Я не видела ни его, ни других членов моей семьи уже больше года. Кроме редких писем, у меня почти не было с ними переписки. Для меня было бы очень важно, если бы кто-то лично сказал им, что я думаю о них. И что у меня все хорошо».

Я могу с вами поспорить. Если бы она не боялась так сильно холода, мама, наверное, давно бы навестила меня.

Мира Форрестер сидела слева от Маргери Тирелл. Робб сидел справа от Маргери. Он повернулся, чтобы посмотреть мимо своей собеседницы и сфокусировал взгляд на ее служанке. Он любопытно спросил:

— «Скажи мне, Мира, когда ты в последний раз получала письмо от своей семьи?»

Северянка несколько секунд сидела, задумавшись, а потом ответила:

— «Примерно за две недели до нашего отъезда из Хайгардена».

Это было, должно быть, шесть недель назад.

Робб ухмыльнулся и прокомментировал:

— «Тогда, похоже, вас нужно ввести в курс некоторых текущих событий».

Мира выглядела озадаченной.

— «Как же так, милорд?»

— «Ровно три недели назад Винтерфелл получил ворона из Железного Града, — сообщил ей Робб, — Как вы, вероятно, уже знаете, ваш отец-лорд организовал помолвку между вашим братом Родриком и леди Элейной из дома Гленмор. Он послал моему отцу этого ворона, чтобы попросить его согласия на проведение свадьбы в ближайшем будущем».

Мира наклонилась чуть ближе и поинтересовалась:

— «Как ответил лорд Эддард?»

Робб снова улыбнулся и сказал:

— «Он дал лорду Грегору свое благословение, а также поздравил его. Дата еще не назначена, но я могу с уверенностью сказать, что в ближайшие два оборота луны Родрик и Элейна сыграют свадьбу в богороще Железного Града.»

Мира пришла в восторг от этой новости. Похоже, она была в полном восторге.

— «Спасибо, что рассказали мне об этом, милорд».

— «С удовольствием, миледи», — утверждал наследник Винтерфелла.

Как и все остальные в Большом зале, Маргери Тирелл провела последнюю минуту, сидя в тишине и наблюдая за диалогом между своим суженым и ее фрейлиной. Когда они закончили разговор, Маргери повернулась к последней и спросила:

— «Как ты думаешь, Мира, ты будешь присутствовать на свадьбе своего брата?»

— «Только по вашему разрешению, миледи», — почти непроизвольно ответила Мира Форрестер, — «Мой долг перед вами превыше всего».

Маргери и ее бабушка были довольны ответом северянки. Юная роза Хайгардена улучила момент, чтобы вытереть рот, а затем пробормотала:

— «Я была бы рада дать вам разрешение. Более того, я могла бы сопровождать вас».

Мира была немного удивлена этим предложением.

— «Могу я спросить, почему?»

— «Моя семья связана с домом Гленмор, — напомнила ей Маргери, — лорд и леди Гленмор почти наверняка будут присутствовать на свадьбе своей дочери, так что для меня это будет прекрасная возможность засвидетельствовать им свое почтение. Кроме того, мне любопытно посмотреть, как проходит северная свадьба. Я бы хотела стать свидетелем одной из них до того, как состоится моя собственная».

— «Я бы тоже», — заметила Сера Дурвелл. Сэмвелл рассказал Джасперу, что у другой фрейлины леди Маргери был жар, когда она приехала ко рву. Она выглядит довольно хорошо для той, кто был болен всего несколько часов назад. Она впервые открыла рот, чтобы заговорить. Она спросила без обиняков: — «Насколько велика разница между тем, как играют свадьбы на Севере и в остальном Вестеросе?»

— «Разница лишь в смене обстановки, — вмешался Джон Сноу, — в то время как последователи Новых Богов предпочитают проводить свои свадьбы в помещении, последователи Старых Богов с гордостью проводят их под открытым небом. В этом, миледи, и заключается квинтэссенция различий».

— «И на скольких свадьбах ты побывал, Сноу?» — Робб Старк задиристо спросил своего кузена.

— «Столько же, сколько и ты, Старк», — ответил Джон Сноу. Джаспер был достаточно близко, чтобы услышать, как Джон добавил под дых: — «И определенно больше постельных принадлежностей».

Джаспер насмехается. Игритт говорит, что он ничего не знает. А что знает она?

— «Похоже, леди Мира, вам не придется передавать привет вашей семье», — заметила тетя Эллин.

— «Думаю, нет, леди Эллин, — согласилась Мира Форрестер, — по милости леди Маргери я смогу сделать это сама».

Маргери Тирелл слегка покраснела от похвалы своей служанки. Робба, казалось, слегка позабавила ее реакция. Он наклонился к ней и сказал:

— «Если вы решите поехать на свадьбу Родрика Форрестера, миледи, я могу присоединиться к вам».

— «Я буду рада, милорд», — провозгласила Маргери, — «Это не доставит вам неудобств?»

— «Что ж, мой друг Дэрин Хорнвуд соединится с Алис Карстарк из Кархолда примерно через четыре недели, — размышлял вслух Робб, — я подумывал о том, чтобы поехать в Хорнвуд и стать свидетелем церемонии. Дата их свадьбы может совпасть с датой свадьбы Родрика и Элайны, но это маловероятно. В остальном у меня нет ничего выдающегося на ближайшие несколько месяцев».

— «Хорошо», — согласилась Маргери, снова улыбаясь наследнику Винтерфелла.

Когда Робб усмехнулся в ответ, Оберин Мартелл начал хихикать. Его мягкий смех вызвал несколько странных взглядов, на которые он не обратил внимания. После минуты смеха Красный Змей откинулся в кресле и сложил руки. Он весело произнес:

— «Разве это не замечательно? В наши дни все женятся».

Похоже, что так оно и есть. По крайней мере, на Севере.

— «О, не все, мой принц», — возразила Оленна Тирелл. Она постепенно повернулась лицом к молодому человеку, сидящему рядом с ней, и прошептала:

— «Я еще не видела, чтобы ты накинул наш плащ дома на плечи леди, Уиллас».

Уиллас краснеет так же, как и его сестра, Джаспер заметил реакцию просторца на замечание бабушки. Принцу было интересно, по какой причине старший мужчина покраснел. Скорее всего, либо ему не нравилось быть в центре внимания, либо он не хотел говорить на эту конкретную тему.

После того как розоватый оттенок исчез со щек Уилласа Тирелла, он небрежно взглянул на дальнюю стену. Он пробормотал прямо:

— «Я… работаю над этой целью, бабушка».

— «Так ли это?» спросила леди Оленна, выглядя неубежденной: — «И каких успехов вы достигли в этом?»

— «По правде говоря… очень мало», — признался наследник Хайгардена, — «Но я не искал его не из-за бескорыстия или лени».

— «Тогда почему ты не смотрел?» — почти требовала Королева Шипов.

«Потому что…» неуверенно начал Уиллас. Прежде чем произнести еще одно слово, он мельком взглянул на лорда Григора Клигана. Джаспер заметил, что Гора слегка кивнул жителю простора. Что бы это могло значить?

Он получил свой ответ мгновение спустя, когда Уиллас Тирелл вздохнул и сказал:

— «Лорд Григор считает, что нашел для меня самую идеальную женщину. Он попросил, чтобы я не рассматривал никаких других кандидатур, пока не встречусь с ней, и я согласился».

Леди Оленна была явно заинтригована. Она спросила:

— «Кто может быть этой «идеальной невестой»?»

Уиллас колебался, прежде чем прямо ответить:

— «Я… не знаю».

На это его бабушка нахмурилась.

— «Прошу прощения?»

— «Это сложный вопрос, леди Оленна, — вклинился Григор Клиган за своего товарища, — женщина, которую я имею в виду для вашего внука, очень ему подойдет, но я еще не добился ее руки для него. А пока я этого не сделал, будет лучше, если эта встреча останется анонимной. Потому что в случае моей неудачи исход может быть катастрофическим. Но только в том случае, если бы об этом было объявлено заранее».

В этих словах есть логика. Решительный отказ от брачного контракта с наследником Великого Дома может быть воспринят как оскорбление, если только личность отказавшегося не была общеизвестна.

Леди Оленна, похоже, думала о том же, так как немного успокоилась. Хотя она и видела смысл в доводах Горы, но все же относилась к этому вопросу с некоторым скептицизмом. Она спросила своего старшего внука:

— «Как давно вы с лордом Григором впервые обсудили этот брак?»

— «В день нашего знакомства», — искренне сказал ей Уиллас.

Оленна была поражена, а также немного шокирована.

— «Вы доверили человеку, с которым только что познакомились, будущее вашего дома?»

— «Нет, я доверился человеку с более надежной репутацией, чем у большинства», — твердо возразил Уиллас, — «Даже десять лет спустя я доверяю суждениям лорда Григора так же сильно, как и раньше. Я бы также напомнил тебе, бабушка, что именно он первым предложил контракт Робба и Маргери».

Судя по всему, этот вариант окажется весьма удачным.

— «Я не стану ему в этом отказывать, — возразила Королева шипов, — но все же я не люблю, когда меня держат в неведении относительно всего, что напрямую касается Дома Тиреллов. Я бы очень хотела узнать эту «таинственную женщину»».

— «Если вас это утешит, леди Оленна, я намерен познакомить Уилласа с ней до конца лета, — признался Григор Клиган, — я просто жду наиболее подходящего момента. Если вы готовы остаться на Севере до тех пор, я могу устроить так, чтобы вы тоже встретились с ней».

Оленна Тирелл задумалась на минуту, а затем кивнула и заявила:

— «Это приемлемо».

— «Очень хорошо», — прокомментировал лорд Грегор, радуясь, что успокоил Королеву шиповника, — «могу вас заверить, что вы ее одобрите».

— «Надеюсь, что так и будет, милорд», — пробормотала Оленна Тирелл. Через несколько секунд она добавила: — «Ради вас».

Джаспер был ошеломлен этими тремя последними словами. В том, как они были произнесены, чувствовался зловещий оттенок. Если бы он не знал лучше, то предположил бы, что леди Оленна пытается быть грозной.

Похоже, он был единственным в Большом зале, кому пришла в голову эта мысль, поскольку никто больше не застыл от шока и не стал ошарашенно смотреть на Оленну Тирелл. Даже Гора был совершенно безучастен. Понимает ли он, на что только что намекнула леди Оленна?

На самом деле Джаспер не был до конца уверен, что имела в виду Оленна Тирелл, говоря эти три слова. Если ее намерение было враждебным, он не хотел оставлять это без ответа. Но если она имела в виду лишь безобидное замечание, он тоже не хотел публично обвинять ее.

К счастью, у него были средства, чтобы тактично и тонко подойти к этому вопросу.

Принц Джаспер Баратеон медленно поднялся на ноги, посмотрел на наследника Хайгардена и спросил его:

— «Willas,?su abuela amenazo a lord Gregor?». (Уиллас, твоя бабушка только что угрожала лорду Григору?)

Он снова оказался в центре внимания. На этот раз он не обращал внимания на все взгляды, обращенные на него. В данный момент его интересовали только те глаза, которые принадлежали Уилласу Тиреллу.

Вначале просторец, казалось, был удивлен этим вопросом. Затем он ухмыльнулся, слегка покачал головой и провозгласил:

— «О нет. Ella simplemente queria que el supiera que estaria de acuerdo con su arreglo, pero ella estara bastante disgustada si no cumple.» (О, нет. Она просто хотела, чтобы он знал, что она согласится на его предложение, но будет очень недовольна, если он не выполнит его).

Джаспер поднял бровь и спросил:

— «Esta seguro de eso?» (Ты уверен в этом?)

Уиллас кивнул головой и пробормотал:

— «Mi abuela solo amenaza a sus enemigos, y creeme; Ella no considera que lord Gregor era su enemigo.» (Моя бабушка только угрожает своим врагам, и поверьте мне; она не считает лорда Грегора своим врагом).

При этом Джаспер резко почувствовал, что его скептицизм уменьшился. На смену ему быстро пришло чувство неловкости. Возможно, мне следовало сначала подумать об этом.

Хотя только члены Легиона без знамен могли говорить и понимать по-испански, почти половина людей в этой комнате были легионерами. Поэтому половина из них слышала циничное и преждевременное предположение Джаспера. На глазах у всех этих людей он привлек нежелательное внимание к себе и леди Оленне.

Сэмвелл Тарли, должно быть, заметил его дискомфорт. Тогда он бросил взгляд на помост и уверенно сказал своему другу:

— «Успокойся, Джаспер. No eres el primer hombre en interpretar erroneamente el significado de Lady Olenna.» (Расслабься, Джаспер. Ты не первый человек, который неправильно истолковал значение леди Оленны.)

Уиллас Тирелл пробормотал в знак согласия:

— «Eso realmente tiende a suceder muy a menudo.» (Это действительно случается довольно часто.)

Джон Сноу сказал с сарказмом:

— «Por que no me sorprende?» (Почему это не удивляет меня?).

Затем Джаспер Баратеон обернулся к Уилласу Тиреллу и сказал ему:

— «En cualquier caso, pido disculpas por este malentendido. Es solo… bueno, perdoname por decirlo, Willas, pero su abuela es una mujer muy espinosa.» (В любом случае, я прошу прощения за это недоразумение. Просто… ну, прости, что я так говорю, Уиллас, но твоя бабушка очень колючая женщина).

Наследник Хайгардена слегка усмехнулся и шутливо произнес:

— «Ahora ya sabes por que la llaman «La Reina de las Espinas». (Теперь ты знаешь, почему ее называют «Королевой шипов»).

Джаспер, Уиллас, Джон, Самвел и несколько легионеров разразились коротким смехом в ответ на это остроумное высказывание. Когда смех утих, Джаспер быстро сел обратно в кресло.

И тут он увидел, что Оленна Тирелл смотрит прямо на него.

— «Вас что-то позабавило, Ваша Светлость?» — пытливо спросила она.

— «Наверное, да, миледи», — утверждал Джаспер Баратеон, — «Но этот смех был не за ваш счет, уверяю вас».

— «Я никогда не предполагала, что это так», — опровергла леди Оленна. Джаспер заметил, что она смотрит на него пытливыми глазами, как будто внимательно изучает его. Как будто она только сейчас поняла, что я здесь.

— «Все ли в порядке, леди Оленна?» — озабоченно спросил Джаспер.

— «Все в порядке, мой принц», — настаивала Королева шипов, откинувшись в кресле, — «Но раз уж мы заговорили о союзах, мне интересно знать, кто будет следующей королевой Вестероса?»

Джаспер оказался более чем в недоумении. Эта тема возникла из ниоткуда. Несмотря на внезапность вопроса, он лишь пожал плечами и ответил:

— «Если бы я знал, я бы сказал вам, миледи. Увы, у меня нет ни малейшего представления. Честно говоря, я не очень-то задумывался над этим вопросом».

— «В вашем возрасте этого следовало ожидать, — пробормотала Оленна Тирелл, — Вы молоды. Но никто не остается молодым надолго. Рано или поздно мы все должны сделать выбор. Я бы посоветовала вам выбирать с умом».

— «Вам не стоит беспокоиться об этом, миледи», — заявил Джаспер, — «Когда бы я ни начал искать невесту, я не буду выбирать поспешно или необдуманно».

— «Я имею в виду не только вашу будущую королеву, — уточнила леди Оленна, — я хочу посоветовать вам быть внимательным ко всем своим решениям. Способность принимать правильные решения — идеальная черта любого лидера. В вашей ситуации это жизненно важно. Со временем каждое ваше решение — а я имею в виду каждое решение — повлияет на Семь Королевств. Будут ли эти решения к лучшему или к худшему — зависит только от вас».

Впоследствии по комнате прокатилась волна тишины. Джасперу потребовалось мгновение, чтобы впитать эти слова. Сначала он воспринял их как совет мудреца и не более того.

Затем они погрузились в себя. Именно тогда он осознал всю их глубину.

Мысль была не из приятных. Ни в малейшей степени.

В это время тарелка Джаспера была только наполовину пуста, но он обнаружил, что у него совершенно неожиданно пропал аппетит.

Он смутно осознавал, что все взгляды снова устремлены на него. Он не обратил на них внимания. Вместо этого он снова медленно поднялся на ноги. Он положил руки на поверхность стола, как бы поддерживая себя.

— «Ваша Светлость?» — сказал его двоюродный дядя Герион Ланнистер. Он звучал обеспокоенно.

Джаспер резко поднял голову, пробормотал

— «Извините, если позволите»

и стремительно вышел из Большого зала. Сир Арис Дубовое Сердце быстро последовал за ним. Все остальные остались позади, вероятно, недоуменно переглядываясь.

Вскоре Джаспер оказался снаружи на балконе Банкетной башни. Он почувствовал внезапный необъяснимый позыв к рвоте. Он бросился к стропилу и прислонил к нему голову. Ничего не вышло, но желаниеизвергнуть свой ужин еще какое-то время оставалось. Как только оно исчезло, Джаспер быстро добрался до лестницы и вышел из здания. Сир Арис шел следом, не говоря ни слова, но выглядя весьма озадаченным.

Наследник Железного трона провел большую часть следующих нескольких дней, размышляя над словами Оленны Тирелл. В них можно было найти мудрость и истину, но Джаспер также обнаружил в них изрядную долю опасений.

Наследному принцу Джасперу Баратеону было суждено править Семью Королевствами. Он ни на секунду не предполагал, что быть королем будет просто. Тем не менее, он также никогда не признавал, насколько сложным это будет. Опыт общения с леди Оленной стал для него своего рода грубым пробуждением. Она заставила его полностью осознать, насколько сложным будет управление целой страной. На данный момент он считал себя безнадежно неподготовленным к восхождению на трон. Я не могу взять на себя такую ответственность.

Джаспер пытался продолжать заниматься своими обычными повседневными делами. Он ел три раза в день, посещал уроки со своими друзьями в кабинете мейстера Кенника, упражнялся с оружием на тренировочном дворе и молился в септе в Башне Поклонения. Однако, что бы он ни делал, он не мог выбросить из головы слова Оленны Тирелл. Он стал проводить большую часть своего свободного времени в одиночестве в своих покоях, размышляя над ними.

В результате этой новообретенной привязанности он старался избегать леди Оленну Тирелл при любой возможности. Он по-прежнему не питал никакой неприязни к Королеве шипов; он просто не хотел больше получать ее «озарения». Кроме того, он не хотел больше иметь с ней неловких встреч.

К счастью для Джаспера, леди Оленна пробыла во рву всего неделю. После этого она отбыла на Север вместе с Роббом и Маргери. Наследнику Винтерфелла не терпелось представить свою избранницу родителям, а ей не меньше хотелось познакомиться с лордом Эддардом и леди Кейтилин. Джаспер был среди небольшой толпы людей, провожавших их праздник. Он очень тепло попрощался с Роббом и Маргери, но прощание с леди Оленной было кратким.

Чуть позже в тот же день уехали дядя Тирион и тетя Эллин. Джаспер тоже проводил их и их компанию. Он пожелал им счастливого пути на Стену. Было несколько странно, что ему приходится приседать, чтобы обнять дядю, и вставать на носочки, чтобы поцеловать тетю в щеку. Тем не менее, они оценили эти жесты. У него даже была возможность обнять Дункана.

Джаспер заметил, что у его кузена светлые волосы и облик Ланнистеров, но телосложение и крепость Клиганов. В нем идеально сочетаются оба его родителя. Интересно, унаследовал ли он также их интеллект? Если да, то он станет одним из самых привлекательных холостяков в Вестеросе.

— «Обязательно держите его в тепле, — предупредил принц своих тетю и дядю, возвращая Дункана первому, — и вам тоже лучше держаться в тепле. С этого момента и до тех пор, пока вы не достигнете Стены, будет становиться только холоднее».

— «Мы будем иметь это в виду», — язвительно заметил дядя Тирион.

В этот момент тетя Эллин игриво щекотала подбородок Дункана, заставляя его хихикать. Она радостно улыбнулась сыну, а затем повернулась к племяннику и сказала ему:

— «Ты тоже держись в тепле. К тому времени, когда мы вернемся, здесь может быть так же холодно, как на Стене».

— «Я уверен, что мы справимся», — утверждал Джаспер. В каком-то смысле это маленькое проявление привязанности между его тетей и ее сыном вызвало у Джаспера внутреннее тепло. Он очень высоко ценил семью; это был, пожалуй, самый важный аспект повседневной жизни. По его мнению, материнство очень подходило Эллин Клиган. Даже больше, чем его собственной матери.

— «Что ж, удачи вам, — поприветствовал Джаспер Баратеон своих тетю и дядю.

— «И тебе того же», — сказали они оба в унисон. Вскоре после этого они отправились на север.

Лорд Грегор Клиган присутствовал, когда его сестра и ее муж покидали ров. Джаспер шел через двор рва, когда его перехватил Гора.

— «Вам сейчас нездоровится, ваша светлость?» — спросил лорд Григор.

— «Нет, у меня ничего не запланировано на этот день, милорд», — ответил принц.

— «Тогда я прошу вас сопровождать меня в мой соляр», — заявил Гора.

Обычно, когда кто-нибудь приглашал его куда-нибудь, Джаспер заранее спрашивал о цели встречи. Однако он знал, что Григор Клиган никогда не станет тратить его время или устраивать с ним аудиенцию без причины. Поэтому он просто кивнул и уступчиво сказал:

— «Хорошо».

Лорд Григор Клиган, принц Джаспер Баратеон и сир Арис Дубовое Сердце отправились в башню лорда. Они поднялись на третий этаж, где находилась солнечная комната лорда Григора. Поскольку лорд Грегор пожелал уединиться, Джаспер приказал сиру Арису стоять на страже у входа в комнату. Белый рыцарь покорно повиновался приказу своего принца.

Войдя в солар, Гора предложил Джасперу занять место перед своим столом, которое принц любезно принял.

Рядом с письменным столом стоял небольшой столик. На нем стояли кувшин с водой, кувшин с вином и чаша с фруктами.

— «Не желаете ли подкрепиться?» — предложил лорд Григор, подходя к столу.

— «Персик, пожалуйста», — попросил его Джаспер. Они были его любимыми фруктами.

Григор Клиган взял персик из чаши с фруктами и бросил его в сторону Джаспера. Принц почти без труда поймал его одной рукой.

— «Спасибо.»

Гора кивнул головой, налил себе бокал вина и занял кресло по другую сторону стола. Устроившись поудобнее, он повернулся лицом к Джасперу Баратеону. Он выглядит встревоженным. Интересно, почему?

— «Зачем вы хотели видеть меня, милорд?» — поинтересовался наследный принц.

— «Я беспокоюсь за тебя», — сказал массивный мужчина, — «Как и твои друзья, как и высшие офицеры Легиона».

— «Почему это?» — озадаченно спросил Джаспер.

— «Последние несколько дней вы были довольно замкнуты, — заметил Григор, — После ужина с леди Оленной вы почти все свободное время проводили в своих покоях».

— «У меня?» — удивленно пробормотал Джаспер. Я знаю, что недавно я провел часть своего свободного времени в уединении. Мог ли я действительно провести почти все это время в одиночестве?

— «Да, ты это сделал», — подтвердил Грегор Клиган, — «За последнюю неделю септон Норвин видел тебя больше, чем я».

— «Разве это плохо, когда человек жаждет уединения?» — возразил Джаспер.

— «Нет, но с вашей стороны необычно желать так много», — возразил лорд Григор. Он отпил вина, а затем заметил: — «Вас что-то беспокоит, ваша светлость? Вы знаете, что можете быть со мной откровенны».

Конечно, я могу. Если бы кто-то другой спросил о его мыслях, Джаспер бы отказался. Он не хотел говорить открыто на тему, которая сейчас занимала его мысли. Однако лорду Григору Клигану можно было доверить даже самые сокровенные секреты.

В конце концов, Джаспер медленно выдохнул и пробормотал:

— «Хорошо, я буду откровенен с вами, милорд».

Гора кивнул в знак признательности и сел обратно в свое кресло.

Джаспер на минуту задумался о том, как лучше начать разговор. Затем он посмотрел на лорда Григора и начал:

— «У вас когда-нибудь было ощущение, что вы не принадлежите себе, милорд?»

Он ожидал, что Гора автоматически ответит ему, что никогда не испытывал подобного чувства. В конце концов, Григор Клиган был одним из самых восхитительных и харизматичных мужчин в Семи Королевствах.

Ответ, который дал лорд Грегор, удивил принца. Он нахмурился и на мгновение уставился на поверхность своего стола, а затем снова повернулся к Джасперу и сказал ему:

— «Чаще, чем ты можешь себе представить».

Джаспер был весьма озадачен. Он бы попросил прояснить ситуацию, но Гора привел его в Солар, чтобы поговорить о горестях принца, а не о своих собственных. Я всегда могу спросить его о том, что он имел в виду, позже. А сейчас давайте не будем отходить далеко от нашей первоначальной темы.

Джаспер Баратеон сел в свое кресло и пробормотал:

— «Что ж, именно такое чувство я испытал во время того ужина».

Лорд Григор поднял бровь.

— «Вы чувствовали, что вам не место в Большом зале?»

— «Нет», — сказал Джаспер, надкусывая персик. Он прожевал несколько раз и проглотил. — «Я чувствовал, что мне не место на помосте».

— «Почему?» — спросил Григор Клиган.

Джаспер ответил не сразу. После недолгого молчания он сообщил огромному мужчине:

— «Слова леди Оленны обращены ко мне. И хотя она хотела сказать что-то хорошее, впечатление, которое они на меня произвели, не было положительным».

— «Она унизила вас?» — предположил лорд Грегор.

— «Нет, вовсе нет», — заявил Джаспер, — «Но все эти разговоры о важности принятия решений и о том, как неправильный выбор может привести к катастрофе… они заставили меня понять, насколько сложным и опасным на самом деле будет быть королем».

Григор сочувственно улыбнулся и мягко сказал ему:

— «Я понимаю ваше беспокойство, ваша светлость. Однако именно это и пыталась сказать вам леди Оленна. Она сказала фундаментальную истину. Эту истину нелегко принять, но она бесценна. И лучше, если вы узнаете ее сейчас, а не тогда, когда унаследуете трон от своего отца».

— «В том-то и дело, милорд, — сказал Джаспер Баратеон, откусывая еще один кусочек персика, — Уже долгое время я спрашиваю себя, действительно ли я хочу трон, и должен ли я вообще его получить. Теперь я склоняюсь к мысли, что, возможно, я даже не достоин его».

Судя по выражению его лица, лорд Григор был ошеломлен.

— «Неужели слова леди Оленны действительно так обескуражили вас?»

— «Нет, они просто подтолкнули меня к оценке моей собственной способности править», — произнес Джаспер, — «Именно этим я и занимался в своих покоях последние несколько дней».

— «И вы уже пришли к какому-то выводу?» — с интересом спросил Григор Клиган.

— «Да», — ответил Джаспер, в его голосе слышались нотки мрачности, — «На данный момент я могу с полной уверенностью сказать, что я буду паршивым королем».

Гора был поражен этим откровением. Он нахмурился и спросил:

— «С каких пор у вас такая низкая самооценка, ваша светлость?»

— «Моя самооценка — это не вопрос, милорд», — утверждал Джаспер, — «Вопрос в реальности».

— «Реальность?» — Григор ответил: — «Джаспер, спросите любого человека в этой крепости, какого он мнения о вас, и я могу с уверенностью сказать, что никто из них не сделает такого же вывода, как тот, который вы только что сделали».

— «Значит, они не знают меня так хорошо, как думают», — воспринял Джаспер, — «И, при всем уважении, вы тоже».

Это замечание не понравилось лорду Григору. Тем не менее, он не стал перечить. Он сделал еще один глоток вина и пробормотал:

— «Если я и знаю один аспект вашей личности, так это то, что вас нелегко поколебать. Вы не из тех, кем можно манипулировать или вводить в заблуждение идеалами и взглядами других. Вы всегда были убеждены в своих собственных идеалах и взглядах. Так откуда это, Джаспер? Почему у вас вдруг появились такие сомнения?»

— «Внезапно?» — Джаспер повторил, как будто его обидели: — Милорд, у меня всегда были эти сомнения. Вы просто первый человек, с которым я когда-либо говорил о них.

— «Мне не следовало этого делать», — пробормотал Григор Клиган. В его голосе слышалось раздражение. — Вам давно следовало обратиться за советом по этим проблемам, еще до того, как вы приехали в Ров Кейлин».

— «И к кому же я должен был пойти?» — Джаспер язвительно ответил: — «Кто бы согласился выслушать мои придирки?»

— «Лорд Джон Аррен, например, — рассуждает лорд Григор, — он такой же советник, как и ваш отец. Вы могли бы также обратиться к Великому Мейстеру Марвину или лорду Варису. Ваш дядя Станнис тоже мог бы выслушать вас. Больше всего ты мог бы спросить короля и королеву. Они твои родители; это их обязанность — давать тебе наставления».

— «Мои отец и мать были слишком заняты управлением, чтобы беспокоиться о моих мелких проблемах», — утверждал Джаспер.

Ни один хороший родитель никогда не считает печали своего ребенка «мелочными», — возразил лорд Григор. Его глаза на мгновение расширились, а затем он потер подбородок и спросил:

— «Вы хотя бы попытались спросить их?»

Джаспер снова заколебался. Он откусил еще один кусочек персика, чтобы отложить ответ. Проглотив, он признался:

— «Нет… я не делал этого».

— «В этом кроется твоя проблема, — просветил Григор Клиган, — Если ты так боишься, тебе не следует прятать свою неуверенность в себе. Вы должны говорить о ней. Только так ты сможешь противостоять ей и в конце концов преодолеть ее».

Джаспер не мог отрицать, что лорд Грегор привел очень хороший аргумент. Он абсолютно прав. Мне нужно с кем-то поговорить. Может быть, разговор наконец-то излечит меня от моих тревог.

Принц твердо посмотрел в глаза массивному мужчине и спросил его:

— «Не желаете ли вы выслушать меня, милорд?»

— «Ты знаешь, я бы так и сделал», — только и сказал в ответ Гора.

Джаспер Баратеон никогда не уважал Григора Клигана так, как в этот самый момент.

Он продолжил рассказывать лорду Рва Кейлин о своих сомнениях относительно будущего лидера Семи Королевств. Большинство его сомнений было связано с его способностью справиться с давлением должности. Его главным аргументом было то, что настоящий лидер никогда не сомневается в себе и своей способности руководить, однако он сомневался в своих силах почти каждый день.

Почти все опасения Джаспера не были проблемами, которые кто-то другой мог бы решить или помочь ему решить. Их мог решить только он сам, и только самостоятельно. Тем не менее, лорду Григору удалось утихомирить многие из его опасений, дав дельный совет. Этот совет избавил его от изрядной доли стресса и неуверенности в себе. Он не дал решения всех его дилемм, но дал ему общее представление о том, где и как он может начать их решать.

К концу этого разговора Джаспер чувствовал себя гораздо увереннее в себе, чем в момент прихода в Солар. У него все еще были смешанные чувства по поводу концепции короля, но он подозревал, что они не исчезнут в ближайшее время. Во всяком случае, он был гораздо менее против этого.

Однако была одна тема, которую Джаспер все еще хотел затронуть. По разным причинам он никогда не упоминал об этой теме кому-либо другому, поскольку она была очень деликатной. Однако он считал, что может довериться лорду Григору. Он был не только мудрым, сочувствующим и надежным, но и, возможно, единственным человеком, который мог с ним поспорить в этом вопросе.

К этому времени Джаспер уже доел свой персик. Он вытер пальцы от сока и стал возиться с косточкой. При этом он пробормотал любопытно:

— «Лорд Григор, вы верите в суеверия?»

— «Определенные суеверия — да», — сказал Григор Клиган. Вполне подходящий ответ от человека, который может видеть будущее и якобы изменять ход истории.

— «Может быть, среди них есть пророчества?» — поинтересовался Джаспер.

— «Полагаю, — возразил лорд Грегор, — не секрет, что я много раз вступал в схватку с судьбой и выходил из нее победителем. Тем не менее, я не могу торжествовать над судьбой каждый раз. Некоторые события предопределены судьбой».

Главным из них была Долгая ночь. Джаспер потер подбородок и признался:

— «У меня есть философия, которой я хотел бы поделиться. Видите ли, эти мои предчувствия кажутся скорее инстинктивными. Может ли это быть знаком, милорд?»

— «Признак чего?» — спросил Гора.

— «Знак того, что Баратеонам не суждено удержать Королевскую Гавань», — пояснил Джаспер.

Лорд Григор выглядел озадаченным.

— «Это дико фантастическая гипотеза, Ваша Светлость».

— «Я знаю, что это так, — признал Джаспер Баратеон, — Но вспомните ряд событий, которые привели моего отца к завоеванию Железного трона. Он убил Рейегара Таргариена на Трезубце. Эта победа не сделала его лучшим правителем, а лишь лучшим воином. Силы, верные моему отцу, могли захватить Королевскую Гавань от его имени, но командовали этими силами вы и мой дед. Наконец, он использовал тот факт, что его бабушка была Таргариен, чтобы заявить свои права на корону. Хотя его притязания, возможно, и были законными, наша семья была не единственной высокородной семьей, с которой драконы были в родстве».

Когда он говорил об этом, Джаспер внимательно следил за лицом лорда Григора, отмечая любые изменения в его выражении. Судя по тому, что он видел, лорд Григор начинал убеждаться в справедливости его слов.

Лорд Григор оперся на его руку и произнес:

— «Вы приводите интересный аргумент, Ваша Светлость. Пока мы рассуждаем, позвольте мне представить вам гипотетический сценарий. Если бы Баратеоны не владели Железным троном, кто, по вашему мнению, лучше всего подходил бы для управления Семью Королевствами? Другими словами, кого бы вы предпочли видеть на их месте?»

Я не задумывался над этим вопросом. Но я полагаю, что это заслуживает некоторого размышления.

Джаспер с минуту сидел в тишине, обдумывая несколько вариантов. Какая семья могла бы произвести на свет самых идеальных правителей для всего Вестероса? Вскоре он выделил наиболее привлекательные для себя перспективы и озвучил их.

— «Раз уж мы затронули тему суеверий, Джон рассказал тебе полную историю о том, как мы нашли Лиарру?»

— «Только то, что ты подобрал ее в лесу», — прокомментировал Григор Клиган.

— «Когда мы нашли ее, она только что убила оленя. Она успела полностью съесть его половину, прежде чем мы отвезли ее обратно в Винтерфелл. Возможно, это был еще один знак».

— «Ты думаешь, это означало, что Старки свергнут Баратеонов?» — предположил Григор, в его тоне слышалось недоверие.

— «Нет, лорд Эддард слишком благороден для такого поступка, — рассуждал Джаспер, — В любом случае, он сыграл такую же роль в Восстании, как и мой отец. Старки — самая древняя семья в Вестеросе. Кроме того, они справедливы, выносливы, благородны, яростно независимы и практически не подвержены коррупции».

— «По этим же причинам Старки не смогут занять Железный трон. Хотя эти качества позволили им великолепно править Севером на протяжении тысячелетий, Север всегда был аномалией в Семи Королевствах. Даже с учетом разнообразия Ночного Дозора и Легиона без знамен управление Севером слишком отличается от управления регионами к югу от перешейка. Я допускаю, что на троне может оказаться Старк, но прежде чем это произойдет, необходимо будет внести большие коррективы».

Джаспер вынужден был признать, что лорд Грегор Клиган представил прекрасный контраргумент. Джаспер на мгновение почесал висок, а затем предложил:

— «А что, если бы вы были королем?»

В этот момент лорд Григор был на грани того, чтобы сделать еще один глоток вина. Он только прикоснулся к губам, когда Джаспер задал этот вопрос. Не успел он отпить, как веки его расширились, а на лице появилось удивление. Если бы я подождал еще секунду, чтобы спросить, он мог бы забрызгать красным весь мой дублет.

Гора поспешно поставил свой кубок обратно на стол. Затем он слегка хихикнул. После этого он сложил руки и заявил:

— «Я признаю, что идея стать королем по-своему привлекательна. Увы, я был бы совершенно непригоден для этой роли».

— «Выгляните на улицу и повторите это еще раз, милорд, — возразил Джаспер. Неужели он думает, что я шучу? Нет; я совершенно серьезен.

Григор Клиган пожал плечами и заявил:

— «То, чего я добился в Рве Кейлин с Легионом, замечательно; я не стану этого отрицать. Но управление замком и управление армией — это не то же самое, что управление королевством».

— «Я знаю о различиях, милорд, — сказал Джаспер, — я хотел бы напомнить вам, что мой отец когда-то был лордом Шторм-Энда, и он вел людей во время Восстания. Он довольно хорошо приспособился к жизни короля. Нет причин, по которым вы не смогли бы сделать то же самое».

— «У нас есть некоторые различия в обстоятельствах, — заметил Грегор, — Ваш отец был рожден, чтобы стать лордом Парамаунтом. Я же родился сыном рыцаря-землевладельца. Есть те, кто скажет, что я уже поднялся в мире выше, чем имел на это право».

— «Но народ любит вас», — провозгласил Джаспер Баратеон, — «И я знаю, что вы любите их».

— «Чтобы завоевать корону, нужно гораздо больше, чем любовь, — упрямо пробормотал лорд Григор, — Джаспер, мы могли бы сидеть здесь целый день и спорить о том, насколько я подхожу для управления Семью Королевствами. Все, что мы сделаем, это потеряем много драгоценного времени. Поэтому позволь мне сэкономить это время, сказав следующее: Я не намерен быть королем в этой жизни. Даже если бы твой отец предложил мне это по собственной воле, я бы не согласился».

Джаспер был возмущен заявлением лорда Григора. Он знал, что Гора — человек настойчивый, но сейчас он был прямо-таки непреклонен. А я-то думал, что мне не нравится сидеть на Железном троне.

— «Я понимаю, милорд, — терпеливо заметил Джаспер, — прошу прощения, если сказал что-то, что вас встревожило».

— «Нет, ваша светлость, — заверил его лорд Грегор. Он одним глотком осушил содержимое своего кубка. Он вытер рот, сдержал отрыжку и поставил кубок на место. После этого его рот сложился в широкую ухмылку, и он шутливо сказал: — «Все аргументы в сторону, я сомневаюсь, что Железный трон достаточно велик, чтобы вместить человека с моим… обхватом».

Почти сразу же Джаспер начал хихикать. Прошло два года с тех пор, как он в последний раз видел Железный трон, но он видел его достаточно раз, чтобы знать его точные размеры. Хотя отец и лорд Джон могли сидеть на нем просто прекрасно, и они были немного выше среднего человека. Но лорд Григор гораздо выше, чем просто «немного».

Джаспер попытался представить себе Гору, сидящую на Железном троне, и образ в его голове был не из приятных. Может быть, если он задержит дыхание и не будет ерзать или вообще двигаться. В противном случае вряд ли это можно сделать.

— «Скорее всего, нет», — с лукавой улыбкой ответил Джаспер.

В тот же миг раздался стук во вход в солар. Принц и Гора одновременно повернулись в его сторону. Последний позвал:

— «Войдите».

Дверь распахнулась, открыв мейстера Кенника, который поспешно шагнул внутрь. Он подошел к столу и поклонился Джасперу и лорду Грегору. Джаспер заметил в его правой руке кусок пергамента. Мейстер протянул пергамент лорду и объявил:

— «Вам послание, милорд. Оно помечено как «Приоритет один».

Джаспер был в Моат Кейлин достаточно долго, чтобы знать, что «Приоритет один» означает «только для глаз Горы». Информация не бывает более секретной, чем эта.

Джаспер заметил, что пергамент был запечатан пятном черного воска. На воске было изображение лодки с луком на парусе. Печать дома Сиворт. Это заинтриговало его.

— «Зачем сиру Давосу писать вам, милорд?»

— «Это не так, ваша светлость, — сказал мейстер Кенник, — ворон прилетел не с юга. Он прилетел с востока».

— «Восток?» — заинтересованно пробормотал Грегор. Мейстер Кенник только кивнул.

К востоку отсюда находится только то, что лежит за Узким морем. Джаспер знал, что это значит. Наконец-то мы получаем какие-то новости от Алларда.

Лорд Грегор взял пергамент, пробормотал слова благодарности и сказал:

— «Подождите снаружи, мейстер. Возможно, мне понадобится отправить последующее письмо».

Мейстер Кенник снова поклонился и, шаркая, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

— «Вы хотите, чтобы я тоже ушел, лорд Григор?» — спросил Джаспер.

— «Нет, это займет всего минуту или две, Ваша Светлость», — утверждал Гора.

— «Очень хорошо», — признался Джаспер.

После того как лорд Григор вернулся на свое место, он сломал печать на пергаменте, разгладил его и начал читать содержание.

От всех этих разговоров у меня пересохло в горле.

Джаспер поднялся с кресла и подошел к столику рядом с письменным столом. Он наполнил еще один кубок ледяной водой, пока тот не наполнился на три четверти. Он долил в него немного вина. Затем он вернулся на свое место.

Пока принц наслаждался своим напитком, он наблюдал за Грегором Клиганом, читая его послание.

Гора потратил пять минут на чтение этой бумаги, и еще пять перечитывал ее дважды. За это время его лицо изменилось. Когда он начал читать, выражение его лица было нейтральным. По истечении этих десяти минут он стал выглядеть озабоченным.

Джаспер, напротив, был спокоен и невозмутим. Боже, как изменились наши позиции.

Он бы посмеялся над иронией, если бы не тот факт, что лорд Григор обычно не проявлял признаков паники.

— «Могильные вести, милорд?» — пытливо спросил Джаспер.

После напряженной паузы лорд Грегор постепенно поднял глаза от пергамента и пробормотал

— «Крайняя могила».

Он быстро поднялся со стула и направился к зажженному мангалу у двери. Он поднес пергамент к огню, пока не загорелся его уголок. Когда пламя охватило большую часть бумаги, Грегор подошел к горшку и положил в него горящую записку.

Джаспер поставил свой кубок, встал и осторожно пошел через комнату к старцу. Он спросил:

— «В чем дело, милорд?»

Григор Клиган не сразу ответил ему. Он просто смотрел на пергамент, который от пламени почернел и свернулся.

Когда от него осталась лишь небольшая кучка пепла, Грегор тихо прошептал:

— «Джаспер, незадолго до того, как мейстер принес то письмо, мы с тобой рассуждали о том, что будет с Вестеросом, если Железный трон займет не твой дом».

— «Верно», — подтвердил Джаспер, не понимая, к чему все идет, — «Почему вы об этом упомянули?»

«Поскольку я получил очень тревожные новости от Алларда Сиворта, — сообщил ему лорд Грегор Клиган, — исходя из его рассказа, существует очень большая вероятность того, что нам вскоре придется вернуться к этому сценарию. Хуже того, мы можем быть вынуждены сделать нечто большее, чем просто предположения».

Оглавление

Глава 1 Обновление

Глава 2 Неизбежное

Глава 3 Измененный курс

Глава 4 Акт

Глава 5 Вмешательства

Глава 6 Бухгалтерский учет

Глава 7 Сила речи

Глава 8 Игры начинаются

Глава 9 Обещание и прогноз

Глава 10 Расширение

Глава 11 Приоритеты

Глава 12 Очистить сообщение

Глава 13 События

Глава 14 Семейная дипломатия

Глава 15 Присоединение

Глава 16 Планирование наперед

Глава 17 Жизнь продолжается

Глава 18 Найти тепло в холоде

Глава 19 Смешанные чувства

Глава 20 Изменения и контроль

Глава 21 Неожиданность

Глава 22 Элемент неожиданности

Глава 23 Что нужно сделать

Глава 24 Разные, но похожие результаты

Глава 25 Надежда жива

Глава 26 Признаки приспособления

Глава 27 Секретные договоренности

Глава 28 Неожиданность

Глава 29 Сговор

Глава 30 Переломный момент

Глава 31 Последовательные приготовления

Глава 32 Надвигающаяся борьба

Глава 33 Начало конца

Глава 34 Лед и пламя

Глава 35 Таргариены

Глава 36 Новый игрок

Глава 37 Распространение

Глава 38 Разветвление