Истинное поэтическое творчество есть приоткрытая дверь в горницу души.
Совершеннейший лик поэзии есть лирика, – песнопевчество сердца и ясновиденье души.
Тот, для кого поэзия есть полноценное переживание живой жизни, горение мгновений, и сгорание их сполна, дает нам всю свежесть апрельских стеблей, пробивших черную глыбу земли, все зыбкие тайны драгоценных камней, взволнованно выявляет клады дремотного сознания, дает заглянуть в Запредельное, добрасывает выкованное им в подземных кузницах звено до той алмазной цепи, которая соединяет наши жизни с Вселенной, и светлая тень которой явственно проступает иногда в детской улыбке и радуге паутинок, в виноватом взгляде человека, делающего нам добро, и в безвинном взгляде преступника, в малом цветочке, растущем среди снегов, в росинках слез и в дрожании Сириуса.
Кому же и знать все тайны, как не тому, кто зажег свое сердце и глядит на лучи лампады, в те часы, когда другие снят.
Песнопевчество сердца ведет к ясновидению души, внутрезоркость души сбрасывает с сердца все прахи, сопровождающие достижение. Поющее сердце есть свирель первородного сына Земли, у которого в зрачках еще дрожит диск Луны и золотой обруч Солнца. Внутрезоркое око души есть звезда ведущая. Взнесенная вихрями чувства душа есть весть, и есть вестник Оттуда.
Когда древний герой положил свою руку на огонь и смотрел неотступно перед собой, он видел то, чего не видели неиспытавшие этого страшного прикосновения. Так же и тот, чья жизнь есть творчество, и чье творчество есть сполна переживаемая жизнь, чье творчество есть предельная степень выражаемого чувства, – лирика, знамение которой в мире Природы есть живой огонь Земли, пламя вулкана, и живой огонь Неба, разрезающая молния.
Сколько бы ни было различий в поэтических состояниях самобытного песнопевца, и как бы ни выражались они в разных воплощениях, над текучею музыкой его состояний реет Гений объединения, связующая сила гармонии. Так на ночном Небе одна есть дорога птиц – Млечный путь, правящий всеми звездами.
Приоткрывши дверь, мы входим в одну горницу. Приоткрывши другую, мы входим в другую. Из горницы в горницу идет пересвет. Через весь терем. От самоцвета к самоцвету. От стиха к стиху. От звена до звена. От одной тайновести к другой. Звенья светов – очам. Волны нения – каждому слуху. От одной внутрезоркой души и до любой подходящей души. В свете благословляющего Солнца – наивысшее слово – Любовь.
Наклонись над колодцем, – увидишь ты там:
Словно грязная яма чернеется,
Пахнет гнилью, и плесень растет по краям,
И прозрачной струи не виднеется.
Но внизу, в глубине, среди гнили и тьмы,
Там, где пропасть чернеется мглистая,
Как в суровых объятьях угрюмой тюрьмы,
Робко бьется струя серебристая.
Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,
Чуть трепещут очертанья сосен, елей, и берез;
Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск Луны приемлет,
И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грез.
Слыша тихий стон метели, шепчут сосны, шепчут ели,
В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,
Ни о чем не вспоминая, ничего не проклиная,
Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать.
Чьи-то вздохи, чье-то пенье, чье-то скорбное моленье,
И тоска, и упоенье, – точно искрится звезда,
Точно светлый дождь струится, – и деревьям что-то мнится,
То, что людям не приснится, никому и никогда,
Это мчатся духи ночи, это искрятся их очи,
В час глубокий полуночи мчатся духи через лес.
Что их мучит, что тревожит? Что, как червь, их тайно гложет?
Отчего их рой не может петь отрадный гимн Небес?
Все сильней звучит их пенье, все слышнее в нем томленье,
Неустанного стремленья неизменная печаль, –
Точно их томит тревога, жажда веры, жажда Бога,
Точно мук у них так много, точно им чего-то жаль.
А Луна все льет сиянье, и без муки, без страданья,
Чуть трепещут очертанья вещих сказочных стволов;
Все они так сладко дремлют, безучастно стонам внемлют,
И с спокойствием приемлют чары ясных светлых снов.
Последние комментарии
1 час 42 минут назад
3 часов 32 минут назад
9 часов 17 минут назад
9 часов 23 минут назад
9 часов 26 минут назад
9 часов 27 минут назад