Царство Страшных [Керри Манискалко] (fb2) читать онлайн

Керри Манискалко Царство Страшных

Один

Внезапно по всей спальне принца Гнева вспыхнули свечи.

Несмотря на все усилия не усмехаться демону, мои предательские губы сами по себе поднялись вверх. Отслеживая малейшие действия с того места, где он стоял на балконе, внимание принца переместилось на мой рот и оставалось там на долю секунды дольше, чем положено.

Его горячий взгляд заставил разлиться по мне другое тепло как раз в тот момент, когда в камине вспыхнуло пламя с золотыми концами, шипя и потрескивая, словно бешеное.

Это было приятное чувство, особенно после того холода, охватившего меня чуть ранее и поселившегося в костях. Когда я увидела сестру в Зеркале Тройной Луны, что-то жизненно важное сломалось во мне.

Что-то, что я отказывалась исследовать сейчас.

Задержавшись у кровати Гнева, со сброшенной к моим ногам туникой, я знала, что огонь в его личной комнате пылал не из-за его одноименного греха. Это было желание, которое он изо всех сил пытался контролировать; страсть, которую я зажгла, когда выбрала его — точно зная, кто он такой — и все же согласилась стать его нечистой королевой. Поскольку он уже украл мою душу, я предлагала ему и свое тело.

Без игр и волшебных уз, связывающих нас вместе.

Без обращения внимания на Витторию и на то, как мое сердце сжималось каждый раз, стоило мне только подумать об обмане моего близнеца. Мои глаза защипало от не пролитых слез при одной только мысли о сестре, и я отчаянно пыталась обуздать свои эмоции. Гнев почувствует мою боль, а этого разговор явно не то, что я хочу. Это горе может подождать до завтра, когда я встречу свою близняшку на таинственных Изменчивых островах и не услышу, что же она хочет мне сказать. До тех пор я не хотела тратить ни минуты на мысли о том, почему она инсценировала свою смерть. Или как она могла причинять мне такую ужасную боль столько времени. Я уже отдала Виттории месяцы своих слез и гнева, пока пыталась отомстить за нее.

Сегодня я просто хотела Гнева. Самаэля. Короля демонов. Самого опасного из семи бессмертных принцев ада. Генерала войны и настоящего дьявола. Искушение и грех, ставшие плотью. Для кого-то настоящий кошмар, и для меня он выглядел как мечта прямо сейчас. И если проклятый демон не будет извиваться со мной меж простынями прямо сейчас, я тоже стану небольшим Адом.

— Вы собираетесь стоять там всю ночь, Ваше Величество? — Я изогнула бровь, но единственным ответом Гнева был легкий прищур его золотистых глаз. Упрямое, недоверчивое создание. Только он может спросить, почему я стою перед его кроватью почти голая, а не просто даст волю своим низменным плотским побуждениям, как я того хотела. — Если тебе нужны еще какие-то доказательства моего решения…

— Эмилия.

То, как он произнес мое имя, заставило меня готовится к разочарованию. Его тон указывал на то, что нам нужно поговорить, а разговор был самым худшим из всего, что я могла себе представить. Это привело бы к слезам, и заставило бы меня признать, насколько глубоко меня задела встреча с Витторией ранее. Я бы предпочла раствориться в притягательных поцелуях Гнева.

— Пожалуйста, нет. Я в порядке. Правда.

Демон выглядел настороженным, недоверчивым. Однажды он сказал мне, что я должна хотеть, но никогда не нуждаться, что же, сегодня вечером я чувствовала и то, и другое, и мне было все равно, сделает ли это меня слабой. Я молилась, чтобы он не отправил меня в мою комнату одну. Я не могла вынести одиночество.

В этот момент прозрачные занавески, отделяющие его спальню от балкона, затрепетали на зимнем ветру, соблазняя его присоединиться к его полуобнаженной королеве. Как будто само царство хотело, чтобы мы, наконец-то, соединились. С мягко мерцающими свечами и полуночными тканями спальня излучала тихую чувственность. Это была комната, созданная для шепота всякого рода; для тех, где слова произносятся нежно, искренне прямо в губы, и шепот одежды, медленно скользящей по коже.

Две вещи, которые я хотела испытать с этим принцем одновременно.

По его собственному признанию, Гнев верил в силу действий, а не слов. И с этим напоминанием я сделала свой ход. Он оставался неподвижным снаружи, наблюдая, как я наклоняюсь и снимаю ботинки. Я не могла сказать, уловил ли он мои эмоции по поводу Виттории и неправильно их истолковал, или же он все еще не до конца верил, что я хочу сделать следующий шаг в принятии нашего брака. Совместная ночь была одним из двух последних действий, необходимых для того, чтобы мы стали мужем и женой. Конечно, мы могли бы и не заниматься сексом и не жениться, но я хотела завершить нашу связь.

Учитывая то, как мы встретились в первый раз — я вызвала его в Палермо, а затем случайно связала его со мной на ближайшую вечность — и как мы оба поклялись ненавидеть друг друга и даже не целоваться, я поняла, если бы это было причиной его недоверия.

Несколько месяцев назад я бы тоже назвала этот вечер маловероятным. Это было еще до того, как я поняла, что в нашей истории есть что-то большее. Что я горела для него так же яростно, как пламенные розово-золотые цветы, которые я могла вызывать по своему желанию из кончиков пальцев. Еще одна вещь, которую я считала невозможной и еще одна загадка, которую мне предстоит раскрыть вместе с правдой о том, кем я была на самом деле. Но все это могло подождать. Единственное, о чем я хотела сейчас думать, это то, как я заявляю права на моего короля демонов.

Снег начал падать вокруг него, слегка присыпая его темные волосы и широкие плечи, но он, казалось, даже не заметил этого. Суровая стихия этого зимнего царства, казалось, никогда не беспокоили его, хотя, вероятно, это было потому, что он был силой природы, с которой приходилось считаться.

Я выдержала его пристальный взгляд, когда стянула узкие бриджи на бедра и после бросила их поверх туники. Дыхание Гнева почти остановилось, когда он заметил, что на мне нет белья. Кулаки сжимались по бокам, костяшки пальцев побелели от напряжения. Не совсем та реакция, на которую я рассчитывала, раздеваясь.

Нахмурив брови, я молча переиграла нашу беседу, тщательно вспоминая каждое слово. После того, как я обманом заключила с ним сделку на крови — чтобы ни один из его братьев не воспользовался мной, когда я впервые попала в подземное царство, — я спросила, считает ли он меня все еще своей…

Теперь, неподвижно стоя снаружи, не пытался последовать за мной в его очень теплую и уютную спальню, я забеспокоилась, что неправильно его поняла. Он лишь сказал, что ему не нужно время, чтобы все обдумать. Что, технически, не означало, что он считал меня своей…

— Ты передумал?

Гнев изучал мое лицо, его собственное выражение было закрыто.

— Ты добровольно выбираешь меня. Зная, кто я. На что я способен.

Это был не вопрос, но я утвердительно кивнула.

— Да.

— И это решение никак не связано с твоей сестрой?

Он внимательно наблюдал за мной, и я знала, что он пытается уловить малейшее изменение моих эмоций. Гнев не повел бы меня к себе в постель, если бы считал, что меня толкает какая-то сила, кроме моего собственного желания. Впервые с тех пор, как мы встретились, я не предлагаю ему ничего кроме правды.

— Я хотела тебя в ту ночь, на вечеринке Чревоугодия. А до этого… помнишь, когда ты снял с меня опьянение, пока мы тренировались против его греха? Я хотела, чтобы ты взял меня и тогда. Оба эти события были до того, как я увидела Витторию. — Я заствила себя выдержать его взгляд. — И сегодня вечером я поняла, что ты всегда был со мной. Возможно, твои методы не всегда были идеальными, но все, что ты делал, было для того, чтобы помочь мне. Я хочу тебя и это не имеет никакого отношения ни к кому другому.

После долгой паузы, заставившей меня напрячься в ожидание отказа, он, наконец-то, прошел с балкона в свою спальню, медленно сокращая расстояние между нами. Его внимание блуждало от моих глаз к губам, прежде чем опуститься ниже, охватывая мое тело.

В его взгляде появилась дикость, заставляющая колени сжаться, пока его взор медленно пожирал меня дюйм за дюймом, останавливаясь на этом пульсирующем месте между моих бедер. Низкое рычание раздалось в его груди, подтверждая, что он почувствовал мое возбуждение.

Я искренне надеялась, что он позволит этому зверю вырваться на свободу сегодня. Я хотела испытать на себе все злые и ненормальные вещи, что пришли в его голову только что.

Он сверкнул ухмылкой, подтверждая греховные обещания, показывая что он более, чем готов воплотить их в жизнь.

Даже с холодом, цепляющимся к нему от бури, я чувствовала что угодно, но не холод, когда он приблизился. Между его обжигающим взглядом и тем, как он молча очерчивал каждый из моих изгибов, словно размышляя о том, что он собирался сделать… этого было почти достаточно, чтобы растопить меня прямо здесь и прямо сейчас.

— Расскажи мне о каждом твоем желание, Эмилия, — он поднял мое лицо, — о каждой фантазии, которую ты хочешь воплотить в жизнь. — Его пальцы слегка погладили пульсирующую точку на моем горле, прежде, чем он приблизил свои губы к моим, поцелуй был простым прикосновением его губ, от которого у меня перехватило дыхание и вспыхнуло желание. Он отстранился и медленно провел руками по моему силуэту. — И я обещаю выполнить их всех.

Мое внимание быстро сосредоточилось на прекрасной одежде и твердом теле, скрытым под ней.

— У меня довольно много идей.

Новый взгляд, которым он меня наградил, указывал на то, что и у него есть собственные интересные фантазии.

Мы могли спорить в других вещах, но в этой мы были счастливо едины. Я притянула его для еще одного поцелую, желая сохранить этот момент навечно. Вскоре сладкий поцелуй превратился в жадный, ни один из нас больше не мог довольствоваться медленным или деликатным поведение. Мы были существами, питаемые яростью, страстью. И я хотела, чтобы наше первое слияние было таким же ярким, как и наш характер.

Если Гнев хотел дать мне все темные желания, которые у меня когда-либо были, я надеялась, что он не будет отставать. Я прикусила его нижнюю губу, и он, одобрительно зарычав, ответил тем же.

Гнев быстро принял войну на моих устах и сражался, как генерал, не беря пленных. В этом поцелуе была собственность, обладание. И я сразу же вернула это. Он был моим. Каждый дюйм его злой души, каждый твердый удар его сердца принадлежал мне.

Его руки ласкали мое тело, и медовый жар разливался по низу моего живота, распространяясь с каждым великолепным прикосновением его мозолистых пальцев. Из всех случаев, когда он был полностью одет…

Я соврала с него пиджак, затем потянула за края рубашки, прежде чем разорвать ее на части, желая поскорее увидеть и почувствовать его, кожа к коже.

Он оторвался от нашего поцелуя, его губы приподнялись от удовольствия.

— Какими бы скучными не были добродетели, терпение может оказаться полезным прямо сейчас.

— В данном случае я надеялась, что ты лучше разбираешься в грехе. Насколько я помню, ты как-то спросил, не хочу ли я посмотреть, каким греховным ты можешь быть. — Я пробежалась по нему взглядом, пряча улыбку, когда его глаза вспыхнули.

— Это действительно твой лучший результат?

— Ты бросаешь мне вызов?

Я подняла плечо, точно зная, что делаю, и наслаждаясь реакцией, которую вызываю в нем.

— А если да, что ты будешь делать?

— Ложись на кровать, миледи.

Его голос был мягким, но в команде не было ничего кроткого. Я смело шагнула назад, пока не прислонилась к кровати, садясь на нее и погружая пальцы в эбеновое покрывало, со вкусом расположенное на краю. Однажды я представляла, как мех будет ощущаться на моего голой коже.

Я собиралась это узнать.

Гнев дернул подбородком, показывая, что хочет, чтобы я лежала на кровати, а не просто прислонялась к ней. Сердце бешено колотилось в предвкушение, я приподнялась и скользнула по огромному матрасу, сдерживая стон, когда мягкий мех быстро сменился прохладными шелковыми простынями. Это было лучше, чем я представляла. Роскошь и декаданс, смешанный с чем-то диким и неукротимым.

Очень похоже на хозяина этого Дома Греха.

Гнев расстегнул брюки, его взгляд остановился на мне. Задача, в корне, увидеть, готова ли я к тому, что должно было произойти. Его штаны упали на пол, и его длина высвободилась, пугая и дразня. Я прикусила нижнюю губу, почти охваченная желанием, когда медленно осматривала его. Богиня всевышняя, он был великолепен. Мое внимание медленно перемещалось от его возбуждения к остальным частям тела. Более шести футов чистых мускулов с бронзовой кожей, которая, казалось, светилась жизненной силой, заполнили мое поле зрения. Он был образцом мужской силы, смешанной с грубой красотй.

Он шагнул вперед и мое внимание переключилось с металлической змеи, чернилами выведенной на его руке, к татуировке на его левом бедру — направленный вниз кинжал с выгравированными на его поверхность розами.

Я не могла разобрать геометрических узоров на его рукоятке, и, когда Гнев взял себя в татуированную руку и медленно сжал кулак, мой разум опустел. Демон одарил меня самодовольным взглядом, как будто точно знал, к чему приведет его насмешка.

Богиня, прокляни его. Я хотела заменить его руку своей. Еще лучше, чтобы я использовала свой…

Яростный треск расколол воздух, будто бы хлыст разъяренного бога, и спальня Гнева — вместе с демоном, которому она принадлежала — исчезла, сменившись пустотой, холодной комнате без всякого света.

Это была такая резкая перемена, что я и не сразу поняла, что это была реальность. Я быстро моргнула, пытаясь приспособиться к внезапной темноте. Тени двигались вокруг того, что, как я чувствовала, было небольшим пространством, почти корчились друг над другом.

По моим рукам пробежали мурашки, когда холод в воздухе стал жгучим.

Должно быть, это была еще одна странная иллюзия. У меня было несколько раньше, но ни одна из них не была настолько яркой. Казалось, они появлялись только когда мы с Гневом занимались чем-то романтичным, так что, вероятно, в этом была причина сейчас. Я проклинала время этого нежелательного вторжения, ненавидя того, чье прошлое увело меня из моего восхитительного настоящего.

Я хотела потереть виски, но не могла пошевелить руками. Мое внимание резко возросло когда я заметила пару кандалов, туго стянутых вокруг моих запястий. Я дернула их, но они были прикручены высоко к потолку. Цепи звенели при каждом движение, звук раздражал мои медленно уходящие нервы.

Кровь и кости. Я посмотрела вниз. В этом видение я была так же обнажена, как и в моей нынешней реальности. Славно. Я оставила мечты только для того, чтобы войти в кошмар.

Я протяжно вздохнула, мое дыхание вырывалось маленькими облачками, затем я напряглась. Как странно. В отличии от других иллюзий, я, казалось, контролирую эту. Это было не тоже самое, как погружение в чьи-то воспоминания или увидеть прошлое с чужой точки зрения. Я сузила глаза.

Если бы это не было иллюзией или воспоминанием…

— Что, черт возьми, происходит в Семи кругах? — безошибочно звук скрежета ботинка по камню заставил мой пульс учащенно биться, а сильный приступ страха пронзил меня. — Гнев?

Где-то поблизости чиркнула спичка, и шипение предшествовало запаху серы. Небольшое пламя вспыхнуло в дальнем конце комнаты, хотя тот, кто зажег свечу, волшебным образом исчез. Я снова потрясла своими цепями, дергая изо всех сил, но они не поддавались ни на дюйм. Если я не оторву себе руки, я не сбегу, пока мой похититель не освободит меня.

Предотвращая нарастающую панику, я стала вглядываться в полумрак, в надежде найти ключ к разгадке своего местонахождения или моего похитителя. Это было каменное помещение и я была прикована к, своего рода, нише.

В центре комнаты стоял алтарь, высеченный из светлого камня, из того же, что стены и пол. Земля усеяна соломой и сушеными травами. Это почти что напоминало мне монастырь на родине, где моя подруга Клаудия работала над мертвыми, но не совсем.

Мысли об этих комнатах наталкивали на воспоминания о невидимых шпионах-наемниках, преследовавших меня там когда-то. Мне казалось, что прошла целая вечность с тех, как я столкнулась с демоном Умбры, и меня пробила дрожь. Если бы я никогда не увидела одного из этих жутких демонов, то прожила счастливую, хорошую жизнь.

— Кто там, покажи себя!

Я звенела цепями. Эхо металлического лязга было единственным ответом, данным мне, хотя я могла поклясться, что слышала слабый звук чьего-то дыхания совсем рядом. Я не видела никаких облаков дыхания, но точно знала, что это не означает, что я была одна. Гнев никогда бы не сыграл бы со мной такую шутку, особенно учитывая то, что мы собирались сделать, что исключало это, как и любую другую извращенную прелюдию с демоном.

Я собрала ложную браваду.

— Даже когда я в цепях, ты боишься говорить?

— Не боюсь, — сказал из темноты низкий голос с каким-то акцентом.

У меня перехватило дыхание. Я слышала этот голос раньше, но не могла определить где именно. Это был не Анир — человек заместитель Гнева. И это не походило ни на одного из братьев принца демона. Но этот акцент был с моего острова в мире смертных. Я была почти уверена в этом.

— Если ты не боишься, то у тебя нет причин прятаться от меня.

— Я жду дальнейших распоряжений.

— От кого? — Между нами неловко потянулась тишина. Было трудно притворяться важной, будучи обнаженной, прикованной цепями и разговаривая с призрачным похитителем, но я все равно пыталась. — Кем бы ни был твой хозяин, он скоро будет здесь. Нет нужды в секретности.

— Не беспокойся обо мне.

Фраза, который каждый убийца или преступник произносил по отношению к своей жертве. Я тяжело сглотнула. Мне нужно, чтобы он продолжал говорить, так я смогу понять, кто он такой, и я обнаружила, что раздражение заставляет его говорить, даже если он не хочет. Гнев и я использовали похожую тактику по отношению друг к другу, но я могу целовать его на практиках.

— Твой хозяин приказал тебе оставаться в тени?

— Нет.

— Хм, видно.

— Что?

— Ты просто извращенец, которому нравится наблюдать за своими жертвами, зная, что они не смогут увидеть тебя в ответ. Скажи, ты трогаешь себя сейчас? Представляешь, на что похожа моя кожа, когда я глажу твою? Почему бы тебе не подойти ближе? — И позволить мне надавить коленом на твои яйца. Мужчина резко материализовался передо мной с нескрываемой агрессией на лице. Я резко выдохнула. — Доменико Нучи.

Я уставилась на молодого человека, который продавал араничи со своей семьей в Палермо. Смертельно выглядящие когти вырвали из его пальцев, а затем вернулись, напомнив мне, что он такой же человек, как и я. Я почти и забыла, что мужчина, за которым ухаживала моя близняшка, мог менять облик. Оборотень, если говорить точно. В лучшем случае темпераментные существа, и, судя по тому, что, как я помнила, сказал его отец, я только что спровоцировала перешедшего. И понятия не имела, насколько он контролировал своего волка, но вряд ли сильно.

Глаза Доменико — обычно тепло карие — засияли бледно-фиолетовым светом, когда сузились, подтверждая мои подозрения. Он был близко к переходу.

Я затаила дыхание, ожидая, когда он нанесет смертельный удар. Казалось, он вот-вот приблизится, его челюсть сжалась от сдерживания, когда гнев излучался от него, как разъяренное солнце. Волк сделал несколько глубоких вдохов, затем повел плечами, снимая оставшееся напряжение. По мановению его полу когтистой руки несколько теней вырвались из безумия и вновь сформировались вокруг меня, создавая своего роди халат.

— Где мы? — спросила я, не обращая внимания на странность моей одежды, когда она легла на кожу. И тот факт, что оборотень наложил на магию, даже не произнеся заклинания шепотом.

— Царство теней.

Я спокойно впитала информацию. В детстве Нонна Мария рассказывала нам об оборотнях и некоторых других волшебных существах. Согласно рассказам моей бабушки, волки вели сверхъестественные войны между ними и демонами в царстве духов, что, должно быть, и было царством теней.

Я всегда представляла царство духов с призраками, проходящими сквозь стены, прозрачными и незаметными, как их изображали готические романы. Это сильно отличалось от моего представления. Доменико был полностью материальным. И я определенно чувствовала вес ледяных наручников, когда они впивались мне в кожу. Я также почувствовала то, чего раньше не ощущала, — легкое гудение магии в металле. Это были не обычные кандалы; они были наделены магией, чтобы держать мои собственные силы под замком. Я послала тонкий толчок в свой источник магии и, как я и подозревала, наткнулась на барьер, который не позволял вызывать огонь.

У меня было ужасное чувство, что я знаю, кому он принадлежит и не хотела, чтобы моя магия была связана в момент нашей встречи. Я взглянула на своего похитителя. Никогда раньше не слышала, чтобы волки переносили кого-либо в царство духов, и до сих пор не поверила бы, что это возможно, особенно для недавно обращенного оборотня. Доменико должен быть невероятно силен. Будущий альфа в разработке.

— Мое физическое тело все еще в семи кругах?

Доменико пробежался по мне своим вниманием, его глаза потеряли свою часть оборотня.

— Да.

Я не была уверена, как это возможно, и взгляд оборотня указывал на то, что он не будет отвечать на другой вопрос об этом. Зная, насколько опасным он будет, если полностью превратится в волка, я оставил его в покое. В любом случае, он дал мне важную информацию, в которой я нуждалась.

Мое тело все еще находилось в спальне Гнева, и теперь демон, несомненно, будет искать способ вернуть меня обратно. Если я не могу убежать сама, мне просто нужно было выждать, пока он не придет за моей душой и не выпустит на свободу свой грех. Любой, кто был достаточно глуп, чтобы напасть на его будущую жену в его королевском доме, заслуживал того, чтобы ощутить силу его тезки. Я чуть не ухмыльнулась, представляя бойню, которую он устроит, когда вершит правосудие, но спохватилась.

— Здесь холодно.

— Не для меня.

Я хотела потереть ладони о предплечья, возвращая тепло в свое не-тело, но не могла из-за цепей. Доменико внимательно наблюдал за мной, и в его глазах появился угрожающий блеск. Одно неверное движение заставило бы его челюсти сомкнуться вокруг моего горла. Он был гораздо более непостоянным, чем в первый раз, когда я встретила его, хотя, вероятно, это было из-за перехода. Я слышала, что молодым волкам иногда требуются годы, чтобы полностью созреть. Не в силах терпеть его молчаливый взгляд, я прочистила горло.

— Когда я увидела тебя в монастыре после «убийства» Виттории, я подумала, что ты молишься за нее. Позже я узнала, что ты был там, потому что ты впервые изменился. Неужели ты и вправду не подозревал, кем ты был до этого?

Мускул на его челюсти дернулся.

— Ты знаешь, кто и что ты, Эмилия?

У меня были подозрения, но ему не нужно было об этом знать.

— Я знаю, что я твоя пленница. Я знаю, что Гнев выследит тебя и разорвет на куски, если мне причинят какой-либо вред. — Я улыбнулась порочным, злобным изгибом губ. — И нет ни единого царства, в котором ты мог бы спрятаться, прежде чем он тебя найдет. То есть, если я не доберусь до тебя первой. Он милосердный. Запомни.

— Ну-ну, сестра.

Даже при том, что я почти ожидала ее, услышав голос моей близняшки, мое сердце болезненно сжалось. Внимание переключилось на другой конец зала, сразу же приземлившись на Витторию.

Я молча смотрела, как моя сестра скользит по маленькой комнате, как призрак прошлого, одетая в длинное белое платье, которое развевалось за ней, словно пойманное призрачным ветром. В ее присутствии было что-то сказочное, но она была такой же реальной, как я и Доменико. Я внимательно осмотрела ее, ища любую травму, хотя я знала, что это она, а не оборотень.

Слезы навернулись на глаза. Трудно было поверить, что прошло всего час или два с тех пор, как я узнала, что она жива. Несмотря на ее предательство, мне хотелось заключить ее в свои объятия и никогда не отпускать.

— Виттория.

Это был едва ли шепот, но при звуке моего голоса губы моего близнеца дернулись в знакомой ухмылке. Если бы я не была прикована, я бы рухнула на колени. Увидеть ее раньше в Зеркале тройной Луны, когда мой близнец подошела ближе, с любопытством наблюдая за мной.

— Давай снимем с тебя цепи и посмотрим, каким трюкам ты научился. —   Ее лавандовые глаза блестели, напоминая мне, что она полностью изменилась. Это была не та девушка с карими глазами, как у меня. Молодая женщина, которая любила сама делать напитки и духи. Эта незнакомка была чем-то другим. Что-то такое, от чего тонкие волосы на моих руках встали дыбом. — Богиня знает, что у меня есть несколько собственных, которыми я могу поделиться. Оборотень?

Доменико двигался со сверхъестественной скоростью и схватил меня за волосы, заставив мою голову отклониться в сторону. Он приблизил свой нос к моей шее и глубоко вдохнул мой запах, вероятно, запоминая его, чтобы выследить меня, если я попытаюсь сбежать. Я содрогнулась от внезапной боли, но сумела сдержать крик.

Он зарычал, звук был далек от человеческого, когда он приблизил свой рот к моему уху.

— Попробуй сделать что-нибудь глупое, и я вырву не только твое смертное сердце, теневая ведьма.

— Ложись, щенок-. Витория цокнула. — Не играй слишком грубо. Пока что.

Прежде чем я успела переварить боль от этого заявления или подумать, насколько грубее могут быть вещи, кроме того, чтобы быть закованным в цепи, Доменико оттолкнул меня, и еще одним ленивым взмахом руки замки на моих наручниках щелкнули, освобождая меня. Мои оковы со стуком упали на землю, и звук был таким же зловещим, как лезвие палача, обрушившегося на приговоренного.

Это был тот момент, которого я боялась, и я чувствовала себя совершенно неподготовленной.

С бешено колотящимся сердцем я повернулась спиной к разъяренному оборотню и встретилась лицом к лицу со своим близнецом — нежитью в Царстве теней, закаляясь в тот момент, когда наши взгляды встретились и задержались.

Несколько месяцев Виттория позволяла мне верить, что она мертва. Убита, жестоко. Позволила мне обнаружить ее бессердечное тело, изломанное и окровавленное в этой могиле. Разрывая мой мир на части и уничтожая то, кем я была на самом базовом уровне. Обман Виттории был раной, которая никогда не заживет должным образом; это навсегда оставит эмоциональные шрамы в моей душе и в моем сердце. Даже сейчас, когда она стояла передо мной, живая и здоровая, не было никакой надежды когда-либо вернуться в прошлое. Слишком многое произошло между нами, чтобы просто забыть и двигаться дальше, и это было тем, что я больше всего на свете оплакивала.

Чтобы справиться с нарастающей болью в груди, я подумала о своем женихе. О том, как мой близнец испортил мне эту ночь. Вместо печали я сосредоточилась на ярости, гневе, который заставил меня пройти через мой личный ад. И все эмоции, кроме одной, исчезли.

Если бы я была способна чувствовать тревогу вместо чистого гнева, возможно, торжествующая улыбка моей сестры вызвала бы вспышку беспокойства. В нынешнем виде она вот-вот обнаружит, что не только она способна внушать опасения. Пришло время Виттории бояться меня.

Я погрузилась в свой источник магии, с облегчением почувствовав кажущийся бесконечным источник силы, который потрескивал под моей кожей. Если бы моя сестра захотела увидеть, на что я способна, я бы с удовольствием показала ей.

— У тебя есть пять минут, чтобы объясниться. —   Когда я говорила, мой голос был холоднее воздуха вокруг нас, холоднее даже самого злого круга Ада. Я могла поклясться, что тени остановились, прежде чем исчезнуть в никуда, прячась от великих перемен, которые они предчувствовали.

— А потом? — спросила Виттория.

Моя улыбка была прекрасным кошмаром. Впервые бровь Виттории нахмурилась, как будто она только что поняла, что в ее плане был один фатальный изъян. Монстров можно создать, но нельзя приручить.

— А потом, дорогая сестра, ты встретишь ведьму, которой заставила меня стать.

Два

— Прикуси свой язык, или я вырву его.

Доменико шагнул вперед, выпуская когти и тихо зарычал на угрозу в моем лице, но Виттория остановила его поднятием руки. Я была слишком взбешена, чтобы заметить скорость, с какой он подчинился не озвученному приказу.

— Разве ты не стала сильнее? Более… Смелой? — Спросила Виттория, приподнимая бровь. — Ты наконец покинула ту маленькую безопасную дыру, в которой пряталась, только чтобы прожить жизнь, достойную пера барда. Они поют баллады о скучных ведьмах, коротающих время на кухне, вздыхающих о таких же скучных святых, как Антонио? Я бы предположила, что шикарный роман с королем демонов — более грандиозно. Особенно в спальне. Ради великой верховной богини, Эмилия. Смерть твоей скучной жизни именно то, за что ты должна меня благодарить. Антонио, Море и Вино, я и ты всегда были предназначены для чего-то большего.

— Скучных? — Гнев пронзил меня. — Я любила свою жизнь и нашу кухню. Извини уж, что-то, что я считаю веселым или то, что люблю так отталкивает тебя. И с каких пор ты ненавидишь Море и Вино? Ты любила нашу семью и то, что мы готовили вместе. Или ты забыла нас? В стремление к… Чему бы то ни было. Как ты могла поступить так с нами, со мной?

Мой голос сорвался на последнем слове, и я дернула свою ярость, сосредоточившись. Виттория внимательно смотрела на меня.

— Я сделала то, что нужно было сделать для нас. Возможно тебе покажется, что это не так, но все было лишь для тебя и меня. Проклятье…

Она хотела укусить словами, но не могла.

— О да, проклятье. — Я оттолкнула воздух, словно назойливую муху. — Чертово проклятье, о котором никто не может рассказать. Я закончила с непостоянной магией и всеми проклятиями. Ты инсценировала свое убийство. Так чем же это помогло мне?

Она, казалось, тщательно подбирала слова для следующей фразы.

— Даже для самого летучего топливо нужна искра, чтобы зажечь пламя.

Загадочно, как всегда, когда речь о проклятие.

— Зачем тебе столько огня?

Ее взгляд стал твердым, сверкающем камнем ненависти. На секунду в ее радужках блеснул не лавандовый, а кроваво-рубиновый цвет.

— Чтобы смотреть, как пылают наши враги. Чтобы вернуть то, что принадлежит по праву силы и рождения. И разорвать последние связывающие цепи раз и навсегда.

— А наша семья? И они твои враги? Разве они заслужили знать, что ты в склепе? Гниешь со всеми нашими предками.

— Да. Хотя я сомневаюсь, что они верили, что я разлагаюсь. Я думала, что эта была маленькая ложь, которую они скормили тебе, своей избраннице. Или, лучше сказать, самой устрашающей. — Признание Виттории упало между нами, под гнетом правды, в которую она верила. — И совет от нашей дорогой семьи. Держи своих друзей близко, а врагов еще ближе.

Я смотрела на незнакомку с лицом моей сестры. В этой Виттории была серьезность, тьма даже там, где когда-то сияло солнце. Моя сестра была игривой, дружелюбной. Способной заводить друзей и танцевать часами на пролет. С качествами, которыми я восхищалась и хотела обладать. С этой ее версией трудно было сравнить.

— Что, если я не хочу, чтобы меня боялись? — Я спросила.

В улыбке Виттории блеснули зубы, острые, как бритва, угрожающие.

— Птица без крыльев все еще птица, сестра моя.

— Ты общалась с принцем Зависти? — Я вздохнула. — Клянусь, говоришь так же, как он после пару глотков вина из демонических ягод и заклинания правды.

— Зависть? — Ее взгляд погрузился в воспоминания. — Я оседлала его питомца-вампира лишь для того, чтобы посмотреть, как загорятся в его грехе зеленые глаза, когда он поймает нас. Из вампиров получаются изысканные любовники, существа ночи и все такое. Они смешивают удовольствие с болью как профи. Как только ты наиграешься со своим демоном, ты должна посетить двор вампиров и прокатиться на одном или двух. Недавно я посетила их князя и ничуть не разочарована. То, что он мог сделать со своими клыками…

Доменико зарычал, и моя близняшка бросила на него успокаивающий взгляд. Очевидно, он не знал, что его — кем бы она ему не была — забавлялась с его заклятыми врагами. Я не знала, что существует двор вампиров, но это не был приоритет в данный момент. Если это вдруг не станет проблемой, меня это не волнует.

— Я… —   Хотела выкинуть из головы мысль, что моя сестра спала с этим конкретным вампиром. Я имела несчастье однажды с ним встретиться, и Алексий меня пугал. И не в том запретном, фэнтезийном смысле. Он выглядел как тот, кто вырвет и выпьет сердце лишь ради забавы. — Почему ты сейчас здесь? Я думала, мы должны встретиться завтра на Изменчивых островах.

Виттория пожала плечом, внезапно оторвав от меня взгляд.

— Я хотела сама передать сообщение, на случай, если ты не получила череп.

Я не верила ей, но и не говорила об очевидной лжи. Моя сестра хранила еще один секрет, очевидно связанный с Царством теней и нашим разговором именно здесь. Возможно, это была проверка, сможет ли Доменико перенести меня сюда без особых проблем. Это означало, что наше время, вероятно, ограничено, и мне нужны ответы.

— Как ты подделала свое вырванное сердце.

— Это не я.

— Я видела кровь. Сквозная дыра в груди. Очевидно, что это какое-то волшебство или иллюзия, если только тебе больше не нужно сердце для жизни. Не стой здесь, продолжая лгать мне в лицо. Ты сделала достаточно такого за последние месяцы. Я заслуживаю знать правду, Виттория.

Температура резко упала, кристаллы льда поползли по стенами и слегка потрескивали, распространяясь, как разгорающееся пламя. Свеча замерцала от резкого порыва ветра, прежде чем погаснуть и оставить нас в темноте. Тонкая полоска дыма вилась в воздухе, запах серы пронзил холод; предзнаменование, посланное разъяренным богом ада.

Доминико шагнул вперед, обхватывая плечо моей близняшки рукой и притягивая к себе.

— Пора идти, он прорвал оберег тени.

Мое сердце забилось сильнее. Я точно знала, кто «он». Гнев пришел за моей душой, пробравшись через барьер духовного царства, его одноименный грех был настолько силен, что земля дрожала при его приближение. Я чувствовала его ярость материально, и в этом царстве она делала со мной что-то невообразимое. Внезапно я перестала думать о предательстве моего близнеца и о том, как же мне больно. Жар подкрался к тем местам, куда вонзал свои когти холод. Грех Гнева заставлял чувствовать себя живой, жаждущей. Это так же заставило отказаться от вежливости и стать стихийной силой, питаемой низшими инстинктами.

Губы Виттории приподнялись в полуулыбке.

— Помни, сестра. Наслаждайся колбасой сколько влезет, но не покупай свинью. Это единственное, о чем я могу предупредить.

— Почему я должна тебя слушать?

— Я твоя кровь. — Доминико почти что тащил ее через зал, взмахнул рукой и перед ним открылся сверкающий портал. Виттория замолчала, оглянувшись на меня. — Некоторые узы невозможно разорвать, Эмилия. А некоторые решения имеют последствия, такие как смерть, прими это от той, кто не по наслышке знает об этом.

От первой части предложения по моей спине побежали мурашки. Гнев как-то сказал мне похожие слова, в ту ночь, когда я узнала правду, зачем же он дал мне свою королевскую метку.

Мои пальцы легко коснулись еле заметной буквы S на моей шее, магия вызвала легкое покалывание, прошедшее по моему не-телу.

— Что это значит? — Спросила я. — Больше никаких игр, Виттория.

— Выбери его, и ты откажешься от части себя. — Сказала она, порождая ответ, требующий еще больше вопросов. — Увидимся завтра. Не опаздывай.

— Остановись! Почему мы должны встречаться на Изменчивых островах? — Спросила я. — Почему бы не сказать все, что хочешь, здесь?

— Тебе просто нужно подождать и увидишь.

Виттория послала воздушный поцелуй и шагнула в портал, следуя за оборотнем. Очевидно Доменико, будучи главой, почуял, что на его территорию шагнула большая угроза. Отступление было разумным вариантом. Или, возможно, он лишь подавил свою гордость, дабы спасти мою близняшку. Я не была уверена, что чувствовала после этой встречи; слишком много эмоций боролись друг с другом, но я была рада, что у нее появился союзник. Он нужен ей.

— Эмилия.

Мгновение спустя в комнату вошел Гнев, его тело гудело от угрозы скорейшей войны. Битвы, которую он даст нашим врагам. Он посмотрел на закрывающийся портал, его внимание, острое, как лезвие в его же руке, охватило меня и обещало огромный уровень насилия любому, кто причинит мне боль. Я взглянула вниз и поняла, что теневая мантия покинула свое место с его приходом. Я снова стояла голая, но не испуганная.

— Они причинили тебе вред?

Его голос был отрывистым, будто он сдерживал всего себя для боя. Доменико может и сбежал, но Гнев может выследить его. Холодный, непоколебимый взгляд не обещал ничего, кроме боли и страдания.

Я покачала головой, даже не думая говорить полуправду. Вред был, но не физический.

— Это была моя сестра. Она хотела убедиться, что я получила сообщение о завтрашнем дне. Где находятся Изменчивые острова?

— Вне материка. — Взгляд демона методично осмотрел каждый дюйм комнаты, прежде чем освободиться на кандалах. Всего за мгновение кинжал исчез, а он оказался передо мной, аккуратно поднимая мои запястья для более детального осмотра. Красные пятна, которые скоро превратятся в синяки, разжигали ярость Гнева до невозможного. Теперь его голос был пропитан обещанием смерти, а воздух стал таким холодным, что у меня застучали зубы. — Если кто-нибудь снова свяжет тебя цепями, я стану всеми кошмарами, которые может воображал обо мне смертный, а после и некоторые другие.

Лед покрывал стены и потолок, а температура продолжала стремительно падать. Кусок камня треснул и упал на землю. Если он не обуздает свой гнев в ближайшее время, мы будем заморожены во льдах или погребены под камнем.

— А если я попрошу связать меня?

Суровое выражение лица Гнева треснуло, как только он моргнул и посмотрел на меня. Он не ожидал этого. Хорошо. Возможно мы выберемся из этого царства раньше, чем станем ледяными скульптурами. Я высвободилась из его легчайшей хватки и обняла за талию, слушая, как от этого простого действия его сердце забилось чаще. Почти сразу мне стало тепло.

— Просто скажи «я люблю тебя»; «я рад, что с тобой все в порядке» тоже хватило бы.

Мгновение тишины, в котором я почти ощущала, как Гнев пытается связать себя со своим же поводком. Только его огромная воля сдерживала ту силу, стремящуюся напасть. Я не могла представить себе эту дисциплину и абсолютный контроль, который он имел над своим грехом, чтобы заставить свою ярость подчиниться. Воздух согрелся, хотя оставался смертельно холодным.

Он прижимал меня в себе, как бы утешая себя, что со мной все в порядке.

— Пытать и выпотрошить твоих врагов было бы актом любви.

— Никто не смеет отрицать, что ты демон действий. — Я отодвинулась ровно на столько, чтобы взглянуть в его глаза и увидеть в них веселье, вместо холодной ярости, хотя на его лице все еще осталось что-то пугающее, что не исчезает так быстро. — Отнеси меня домой, пожалуйста. Это была долгая ночь, мне нужна теплая ванна и целая бутылка вина из демонических ягод.

И независимо от того, что только что произошло, или от того, о чем предупреждала Виттория, я все еще хотела заявить права на своего Короля во плоти. Это больше, чем что-либо другое успокоила мой разум, тело и проклятую душу.

* * *

Магией Гнев вернул нас обратно в спальню, воссоединяя наши души и тела, и я моргнула, увидев заключенную в лед комнату. Потолок, стены, камин — все, кроме кровати — было заморожено, а лед был таким толстым, что отдавал голубым цветом. Я думала, что Царство Теней — худшее, но это было за гранью.

Я поднялась с того места, где лежала и вопросительно выгнула бровь. Гнев провел рукой по волосам, что привлекло мое внимание к его ранам на костяшках, не замеченных мною ранее.

— Ты подрался с волками? — спросила я, подзывая ближе. — Пожалуйста. Дай мне это увидеть. — Неохотно он сделал это, давая мне свою руку. — Почему оно не исцелилось?

— Я пробивался сквозь миры.

Его лицо было по аристократически холодным, и если бы я не узнала его за эти месяцы, я бы точно упустила признаки того, что он все еще переполнен эмоциями. Его чувственный рот был сжат в жесткую линию, точеная челюсть была напряжена. В его взгляде появилась безжалостная вспышка — непоколебимое обещание совершать чудовищные акты насилия — выдававшая насколько близко он к тому, что бы разнести Царство на куски. Дрожь пробежала по моему позвоночнику, и какая бы темнота не была, она исчезла.

— Все в порядке, — сказал он. — Легко исправить.

— Мне все равно на комнату, ты в порядке?

Принц демонов одарил меня натянутой улыбкой.

— Сейчас да.

Я никогда не видела, что бы он выходил из себя с такой большой демонстрацией силы, и удивилась серьезности его реакции. О чем он, возможно, не сможет мне сказать или, возможно, не захочет мне говорить. Я почувствовала, что нужно дать ему время, и легко улыбнулась.

— Если ты уверен.

— Да.

Он волшебным образом привел комнату в порядок и сейчас призвал воду в ванной набраться, когда в дверь постучали. Если бы я могла проклясть кого-то в этот самый момент, я бы это сделала.

— Не отвечай. — Простонала я. — Прошу тебя.

Гнев выглядел разочарованным, но внял моей просьбе. Наложив оберег, чтобы никто не мог войти в его личные покои, он поднял меня с моих ног и повел в ванную, захлопнув за нами дверь.

Я не видела эту комнату раньше, но оценила ее элегантность и красоту. Полы сланцевого цвета, стены из черного, с золотыми прожилками, мрамора, свечи, с которых капает эбонитовый воск, смесители и светильники из блестящего золота, а центре ванна на ножках, способная вместить нескольких человек.

Огромная черная люстра, сделанная из хрусталя, низко висела над ванной, завершая композицию. В комнату было темно, сокровенно и определенно расслабляюще. Только то, что нужно мне после напряженного вечера.

Принц бережно погрузил меня в ванну, а после вернулся с охлажденным бокалом демонического вина, ягоды которого блестели, словно маленькие звездочки, в свете свечей. Впервые за несколько часов я смогла спокойно выдохнуть, чувствуя умиротворение.

Гнев пододвинул стул ближе к ванне и сел, наблюдая, как я пью вино и погружаюсь в идеально подогретую воду по плечи.

— Хочешь поговорить о своей сестре?

— Не особо. — Я вздохнула. — Я до сих пор не могу понять, почему она хочет встретиться на Изменчивых островах. Здесь поговорить было бы намного проще. Если какая-то причина, почему там, как думаешь?

Гнев ответил не сразу.

— Может там есть что-то, что она хочет тебе показать.

— Ты, вероятно, прав. Но она все же могла просто сказать об этом. Я не понимаю эту плащево-кинжальную постановку. Хотя это очень похоже на Витторию. Пожалуй единственное знакомое в ней. — Я сделала еще глоток, наслаждаясь букетом вкусов, разлившемся на языке. — Как ты пробрался в Царство теней?

— Я король преисподней. Царство теней находится под моим контролем. И даже если бы это было не так, ты всерьез думаешь, что один оборотень помешает мне добраться до тебя?

— Я не уверена, что что-то может помешать тебе. Каково быть непобедимым? — Я открыто дразнилась.

Выражение лица Гнева стало задумчивым, когда он взял льняную ткань с подноса рядом с ванной и погрузил ее в воду. Он опрокинул на него стеклянную баночку с мылом и жестом велел мне повернуться.

— Подними волосы.

Я с радостью выполнила его порыв побаловать меня. Он накинул мне на плечи ткань, нежно омывая мое тело, прежде чем окунуть ее обратно в воду. Гнев, могучий демон войны, мыл меня мылом. Это казалось по истине божественным.

Для мужчины, кто в порыве ярости заморозил всю свою спальню, он определенно стал теплым и добрым. По крайней мере в том, о чем я беспокоилась. У меня были сомнения, что кто-то еще видел такую сторону демона. Из-за чего я оценила его действия в большей степени.

Мурашки бегали по аккуратным линиям, прочерченными его пальцами от моей шеи, по изгибу позвоночника и до ягодиц. Он осторожно поднимал мои руки, уделяя особое внимание пострадавшим запястьям. Воздух стал прохладнее, я догадалась, что он должен проявить максимальную сдержанность, чтобы температура вновь не упала.

Как только он закончил с тщательным осмотром моей спины и рук, его ладони двинулись по моим бокам, мимолетно скользя по нижней части моей груди, что заставило мои соски затвердеть, когда он приблизился к ним. Не думаю, что он намеренно соблазнял меня, но это не мешало моему телу реагировать на эти действия. Жар разлился по моим ногам, и это заставляло меня думать, куда он поднесет ткань в следующий раз. Я откинулась назад, предоставляя лучший доступ к одному конкретному месту…

— Существует проклятый клинок, способный убить меня.

Опустившаяся прохлада сразу отогнала приятные ощущения. Повернувшись, я села и вода выплеснулась на чистый пол.

— Что?

— Ведьма, именуемая у вас Первой, создала проклятые вещи. У нас указаны три, но точное количество неизвестно. Только одна действительно опасна для Принца Ада — Клинок Разрушений.

Как будто от этого стало лучше.

— Пожалуйста, скажи мне, что он у тебя.

Гнев удерживал мой взгляд, его сила и мощь должны были успокоить меня. Это имело обратный эффект. Принц вздохнул.

— Ни один из объектов не изъят. Они исчезли вместе с ведьмой и ее шпионами.

— Тебя могут убить.

Он слегка наклонил голову, подтверждая. Мысль о том, что кто-то потушит его пламя, наполняла меня иррациональной паникой. Все эти месяцы мы боролись друг с другом и с нашим влечением. И оно могло исчезнуть. Какая-то эгоистичная, отвратительная тварь могла забрать его у меня. Я думала, что он не победим, но этот клинок делал его слишком уязвимым на мой взгляд. Мы делали любую мелочь, кроме той, где нужно ценить наше совместное время, из-за чего такие моменты стали ничтожными. Кинжал соперничающего Дома демонов мог ранить его, не убить.

Возможно повлияло воскрешение сестры в моей жизни, но тот факт, что она была способна на все, даже на инсценировку собственного убийства, заставил меня расстроиться. Или же это было из-за того, чтó она проверяла вечером, приведя меня в то царство. Может быть они хотели увидеть, сколько времени потребуется Гневу на то, чтобы найти меня там.

Я не знала, можно ли причинить ему вред в том царстве, когда душа отделена от тела. Но я знала наверняка: своей сестре я больше доверять не могу.

Если бы Виттория заполучила этот клинок, вероятнее всего напала бы на Гнева. Она предупреждала меня не завершать брачные узы; я видела, как она утверждала, что это никогда не произойдет. Понятия не имею, кто ее враги, но знаю точно, что она пойдет на все, дабы убить их. Если бы она верила, что брак с Гневом заставит меня отказаться от нужной ей части меня, вероятно он стал бы ее врагом.

С силой, которая, казалось, застала демона врасплох, я дернула Гнева вперед, стаскивая его со стула в ванну вместе с одеждой и всем остальным. Мне нужно было почувствовать его. Живой, дышащий и твердый подо мной. Я прыгнула к нему на колени и расстегнула его мокрую рубашку, пуговицы полетели по полу и отскочили в ванну, когда я прижала руку к его сердцу, мое собственное быстро билось.

Если кто-то заберет его у меня… Моя магия вырвалась наружу, готовая испепелить это царство и все остальные, которые только существовали. Та древняя, грохочущая сила, которую я уже ощущала, расколола источник в моем начале. Чем бы не был этот монстр, он становился хищником, когда не спал. Он хотел освобождения, опустошения и разрушения. И я едва сдерживалась.

Бутоны розово-золотого пламени взорвались над нами, огненные цветы раскрылись, как и горящие стебли с шипами. Это был сад из тлеющих углей и пламени. И я не могу сказать, закрыты мои глаза, или открыты; все, что я видела — розово-золотая дымка, когда моя ярость приняла форму магии. Я судорожно вздохнула и выдохнула, полу убежденная, что последует пламя и дым. Лианы с острыми огромными шипами обвивали ванну, ползли по стенам; уже через мгновение они нас настигнут…

Сильные, могущественные руки скользнули вниз по моему телу, это ощущение заземлило меня, успокаивая водоворот внутри меня. Я тяжело вздохнула, горло пересохло когда я выдохнула и перевела взгляд на демона. Гнев ошеломленно смотрел на меня, но не переставал слегка гладить меня, как будто знал, что я не совсем ушла от чар своей ярости. Я внимательно следила за путем его рук, мое дыхание выравнивалось с каждым длинным, медленным движением.

Моя ярость закипала, затем выплеснулась, унося с собой магическую силу. Горящие цветы медленно превратились в тлеющие угли, а затем и вовсе сгорели, их пепел унес магический ветер, который, должно быть, вызвал гнев. Лозы так же отступили туда, откуда пришли. Я даже не знала, что могу делать так, но Гнев не выглядел удивленным.

Я молча смотрела, как комната приходит в первозданный вид, когда внутри меня бурлили эмоции, как море после жесточайшего шторма. Ласки Гнева постепенно замедлились, а после и вовсе прекратились, теперь его руки покоились на моей талии. Мы смотрели друг на друга, не осознавая, что я потеряла контроль.

— Я думал, что моя смерть не волнует тебя так же сильно, как когда-то. — Его тон был легким и дразнящим, но я уловила его напряжение. — Мне стоит беспокоиться?

Должна ли я? Я глянула вниз, заметив, что каким-то образом оседлала его, а мои руки зажимали его почти сорванную одежду. Я, казалось, была на грани дикости.

Может ему и стоило волноваться. Я едва могла сдерживать себя, когда попала в это темное, наполненное яростью, место. Как будто все человечество было ничем, а я была стихией, созданной для разрушений.

Хотя, при лучшем рассмотрение твердая, как камень, выпуклость, прижавшаяся к моей вершине, говорила о том, что Гневу нравится мое грубое отношение. Я ослабила мертвую хватку на его одежде.

— Хочу найти этот клинок.

Улыбка, тронувшая уголки его губ, превратилась в злобную ухмылку.

— Хотя я и признаю, что люблю играть с ножами, боюсь, это запрещено. Мы можем поиграть с моим кинжалом. Магия, заключенная в нем, не причинит мне никакого вреда.

— Не пренебрегай. Если Виттория найдет его первой…

— Ей придется встать в длинную очередь из демонов, ищущих его. Например шпионы Зависти слушают каждый шепот по всему королевству. Если оно в семи кругах, он найдет его.

— Потому что Зависть — из всех демонов — именно тот, кому бы я доверила лезвие, способное убить тебя.

Я молча сосчитала до десяти. Как быстро принцы забывают о том, как кололи и потрошили друг друга. Может пройти тысячелетие, но я не забуду, как кровь Гнева заливала мои руки, после попадания в него клинка Зависти.

— Мой брат имеет в себе много всякого, но он не убийца. — Гнев заправил влажную прядь мне за ухо. Пока он делал это заявление так уверено, я так не могла. Моя сестра уничтожила бы всю нашу семью, если это послужит для ее цели. Мне казалось, я была одержима местью, что значило — это было частью ее плана. По крайней мере сейчас. — Когда кинжал рядом, я чувствую его магический отпечаток. Я не совсем беззащитен перед ним, миледи. Большинство дважды подумают, прежде чем напасть на меня.

Если только они не уверены, что их оружие может его повалить.

— Насколько близко? — Я уловила тонкую дрожь, которую он не успел скрыть, и меня снова одолел ужас. — Ясно. Он должен быть очень близко, чтобы ты мог его почувствовать. Превосходно.

Я встала, вода струилась по мне ручьями, когда я вышла из ванной. Идея расслабиться перестала привлекать меня. Я хотела разорвать царство в клочья, но найти этот клинок. Гнев изогнул бровь, но не сказал и слова, когда я обернула полотенце вокруг себя и вошла в его спальню, по его безупречной плитке.

Моя чистая одежда была в соседней комнате, и я не раздумывая открыла дверь, соединявшие наши комнаты. Мужчина стоявший с другой стороны обронил кулак, которым собирался ударить, а его смуглая кожа побагровела.

— Кровь дьявола, Эм. — Анир поморщился. — Предупреждай, прежде чем маршировать, как… — Он махнул рукой. —   Как в этом.

Я боролась с желание закатить глаза.

— Ты когда нибудь видел голую женщину?

— Ну, да, но…

— А мужчин? Ты когда нибудь видел мужчину принимающего ванну или расхаживающего без единого стежка одежды? Учитывая, где мы живем, уверена ты видел гораздо больше.

— Я видео, но…

— Тогда будь добр, отойди в сторону и не красней, как мальчишка в маленькой одежде.

Заместитель Гнева взглянул в потолок, будто прося помощи у всевышней. Когда он снова опустил голову, то сосредоточил внимание на точке за моим плечом. Покалывание показывало на то, что Гнев подошел ко мне сзади.

— Есть какие-то проблемы? — Спросил он, набрасывая мне на плечи халат.

— Да, Ваше Величество. — Он перестал краснеть. — Дом Жадности запросил вашего присутствия.

Неприятное чувство пробежала по моему позвоночнику, как стая пауков, в тот момент, когда я затягивала пояс халата на талии.

— Что случилось?

— Круг Жадности разорван. — Анир перевел взгляд с меня на демона за моей спиной с мрачным выражением лица. — Совершено убийство.

Три

Дом Жадности не выглядел так, будто затевал что-то гнусное.

Ну, что-то более гнусное, нежели посетители игорного клуба, выстроившиеся в очередь, чтобы попасть в наполненное грехом логово беззаконья. Я стояла рядом с Гневом на первом этаже, куда мы вошли, в ожидание нашего сопровождающего, мои руки в перчатках крепко сжимали богато крашенные бронзовые перила, когда я смотрела на два этажа вниз, в приемный зал.

Во время короткой поездки в карете через Черную реку в этот Дом Греха, Гнев попросил меня не разговаривать, пока мы не войдем в личные покои Жадности. Любопытные демоны будут пристально следить за нашим соперничающим Домом и появлением их короля. Гнев сказал, что лучше дать им задуматься. Жадность не хотел распространения слухов об убийстве, которое он назвал «чрезвычайно неудачным произведением» в своем письме. Он хотел, чтобы его подданные были сосредоточены лишь на том, чтобы потворствовать своей жадности, всегда заботясь о том, чтобы увеличивать его силу.

Я воспользовалась моментом тишины, чтобы осмотреть Дом Жадности, заинтересованная тем, как грехи сформировали каждый двор демонов. Четыре величественные изогнутые лестницы сходились в центре зала, выплескивая посетителей из каждого угла, из которого они прибыли, хотя круглая комната внизу была просто местом, где члены Дома ожидали гондолы.

Вода цвета мерло змеилась в разных направлениях, знаки над каждым каналом указывали на то, какой игровой зал посетители могли выбрать для своих развлечений. С того места, где мы стояли, вода в сочетании с лестницами напоминала бьющееся сердце и его камеры. Я никогда не была в Венеции, но что-то в плоскодонных лодках и каналах напомнило мне об этом знаменитом городе. За исключением того, что все здесь находилось в пределах огромного замка. И были до крайности богаты. Игровой ад, который я посетила в Палермо, был ничем по сравнению с великолепием этого Дома Греха. В мире смертных, логово Жадности было секретным подземным заведением, которое меняло местоположение по прихоти, достойное того, чтобы считаться «адом». Там было легко представить, как невинные люди, такие как отец Доменико, были обобраны карточными акулами и полностью захвачены жадным влиянием демона.

Здесь все было совсем по-другому. Сверкающие светильники и элегантная мозаичная плитка были подобраны так же тщательно, как и нейтральные выражения лиц посетителей. Казалось, никому не грозила опасность потерять свою невинность; все это были различные виды хищников, кружащих друг вокруг друга, каждый более опасный, чем предыдущий. И женщины, и мужчины носили свои лучшие одежды, шелка и парчу, швы и вышивки — все говорило об их богатстве. И если их одежда не вызывала жадности, то сверкающие драгоценности вызывали. За половину их украшений можно было выручить столько монет, что хватило бы на год прокормить деревню.

Я была удивлена, что некоторые не просто носили драгоценные камни — они были вплавлены в кожу. Бриллианты, жемчуга и всевозможные драгоценные камни сверкали на губах, носах и бровях.

У нескольких женщин даже были драгоценные камни, со вкусом размещенные на ладонях и предплечьях вместо перчаток, в то время как некоторые более смелые демоны предпочитали носить только длинные, струящиеся юбки с разрезами, поднимающимися высоко до каждого бедра, их обнаженные груди также сверкали драгоценными камнями.

Чтобы не отставать, мужчины спустились по лестнице к рядам игроков, ожидающих свои гондолы, одетые только в драгоценности на своих хорошо одаренных членах и с ухмылками на губах. Очевидно, существовала тонкая грань между вдохновляющей жадностью, похотью и завистью. Как я узнала, это справедливо для большинства кругов демонов. Грех и порок часто пересекались, хотя способ их выражения в каждом круге был немного отличным.

Прежде чем я успела спросить Гнева об украшениях для тела, на балкон вышли два младших демона и поманили нас следовать за ними. У одного была бледно-зеленая кожа и глаза рептилии, а другой был покрыт короткой шерстью и имел жидкие эбеновые глаза оленя.

Большие рога изогнулись назад на голове второго, и я с трудом сглотнула, вспомнив, как впервые столкнулась с этими двумя особыми охранниками. Если не считать случайной встречи с Доменико Нуччи-старшим, я была одна в ту ночь, когда обнаружила Жадность в личном кабинете его передвижного игрового ада, эти демоны стояли на страже.

Они были моим знакомством с низшими демонами. Хотя, после моей встречи с жаждущим крови демоном-ведьмой Апер, они были, безусловно, самыми вежливыми.

Гнев кивнул им, затем жестом показал мне идти вперед. Мы спустились по потайной винтовой лестнице, которая привела нас в частный туннель, где у тихого причала ждала гондола. Факелы отбрасывали тени на каменные стены, достаточно темные, чтобы спрятать шпиона.

Демон-рептилия дернул подбородком в сторону гондолы.

— Эта лодка заколдована, чтобы доставить вас прямо к его высочеству. Не пытайтесь сойти, пока она не причалит.

С этим предупреждающим словом двое охранников слегка склонили головы, а затем исчезли обратно на лестнице. Легкая складка образовалась между бровями Гнева, когда он осмотрел наш транспорт. Она выглядела так же, как и другие лодки, разве что немного более позолоченная.

— Что такое? — спросила я, мое собственное внимание вернулось к тревожным теням, прежде чем вернуться к моему принцу.

Гнев еще мгновение смотрел на канал и лодку.

— Сила жадности приводит в движение лодки, а подпитываемая демонами вода усиливает — или, точнее, отражает его грех. Это система, которая помогает тратить как можно меньше энергии с его стороны, все еще используя магию.

— Значит, это будет похоже на путешествие по Коридору Греха, но только сосредоточенное на жадности?

— Да. —   Гнев выдержал мой пристальный взгляд. — Тебе нужно будет запереть все свои эмоции. Мои тренировки и уроки были тяжелыми, но это будет еще сильнее из-за демонической воды. Она почувствует твои скрытые желания и нацелится на них точно так же, как они были нацелены в Коридоре Греха.

Казалось бы, невинная лодка и запятнанный мерло водный путь внезапно показались зловещими.

— Хотела бы я знать, что это потенциальная проблема раньше. Возможно, я могла бы принять тоник.

— Я не думал, что мой брат захочет встретиться в самом сердце своего клуба. У Жадности есть здание, которое он использует для встреч за пределами самого замка. —   Он протянул руку, помогая мне забраться в гондолу, прежде чем последовать за мной. — Ты можешь бороться с этим, Эмилия. Ты достаточно сильная и усердно тренировалась. Помни, что нужно чувствовать — это легкое прикосновение магии, а затем оттолкни его.

Моя нога коснулась дна лодки в ту секунду, когда он сказал «прикосновение», и время было выбрано как нельзя более неудачно. Желание царапнуло когтями по моей коже, прежде чем я стряхнула магию. Гнев не преувеличивал; водный путь демона определенно усиливал магию этого круга. Я жадно хотела прикосновения Гнева — жаждала его всю ночь — и круг знал это.

Я быстро села на скамейку напротив Гнева, приводя в порядок свою одежду, чтобы было чем занять руки. Я выбрала платье с тюлевыми юбками цвета румян и черным бархатным лифом, на бретельках которого были вышиты маленькие золотые и розовые цветочки, аккуратно расположенные вокруг выреза в виде сердца. Оно было скромным по стандартам демонической моды, но оно было мягким и красивым, и мне нравилось, как я себя в нем чувствовала. Возможно, немного чересчур. И мой принц считал также.

Внимание Гнева переключилось на корсет, когда лодка оттолкнулась от причала и начала скользить по спокойной воде. Может быть, это была магия королевства, или наша помолвка, или чрезмерная жадность, бурлящая в одиноком канале, но эта легкая искра желания внезапно вспыхнула снова, чем дольше мой принц восхищался мной. Все, о чем я могла думать, это о том, как сильно я хотела оказаться в спальне Гнева.

Я сжала колени, попыталась сосчитать волны, которые поднимала наша гондола, но это сработало против меня. Мысли о плещущихся волнах заставили меня вспомнить об искусном языке Гнева и обо всех вещах, которые он делал со мной с его помощью. Я зажмурилась, но это только вызвало воспоминания о Гневе между моих бедер, о короле, наслаждающемся королевским пиршеством.

Кровь и кости. Мне нужна была разрядка.

— Эмилия. — В голосе Гнева звучала нотка предупреждения, но это не помогло мне успокоиться или взять мое желание под контроль. Во всяком случае, это заставило меня желать его еще больше. — Дыши.

Я медленно выдохнула, думая о причине, по которой нас пригласили сюда. Убийство. Ради любви к богине. Этого должно было быть достаточно, чтобы погасить огонь страсти, но один взгляд на напряженное лицо Гнева показал, что он тоже боролся. Фантастический. Мое отсутствие контроля передалось ему. Если бы он сейчас дал волю чувствам, у нас обоих были бы неприятности.

Я сосредоточилась на водном пути, волнах на поверхности мерло. Дальше по туннелю было меньше факелов, больше темных полос. Я почти сжала свои эмоции в кулак, когда увидела выпуклость на брюках демона. Это было все, что потребовалось мне, чтобы подчиниться греху и собственным желаниям.

Не отводя от него взгляд, я сняла перчатки, встала, слегка покачав лодку от движения, и опустилась перед ним на колени. В отличии от любой другой магии, которую я раньше вызывала, сила наполнила меня, стоило лишь чему-то темному и опасному сверкнуть в его глазах.

— Что ты делаешь?

Застенчивая улыбка сверкнула на моих губах, когда я расстегнула его брюки.

— Завоевываю, ваше величество.

Прежде, чем он смог напомнить мне, почему же это плохая идея, будто бы я сама об этом не знала, я высвободила его твердую часть тела и медленно лизнула его от кончика до основания.

— Кровь демона, — прорычал он, когда я сомкнула вокруг него рот и стала сосать немного сильнее, проверяя действие. Его руки сжались в кулаки. — Ты собираешься меня уничтожить.

Вспоминая то, что я видела в Доме Греха Чревоугодия во время Волчьего Пира, я взяла его за основание и повторила движение, используя рот и язык, чтобы работать с ними, двигаясь немного быстрее и сжимая его немного крепче с каждым толчком, восхищаясь хрипом его дыхания.

Гнев сидел неподвижно, позволяя мне задавать темп, но по тому, как его бедра напрягались, я могла сказать, что он сдерживал себя. И я не хотела участвовать в этом. Этот момент был предназначен для того, чтобы раскрыть себя. Я подняла глаза, молча приказывая ему поддаться собственной темной страсти. Чтобы показать мне, насколько грешным он может быть. Потому что я этого хотела. И он тоже.

Когда он продолжал не двигаться, я осмелела.

— Встаньте, ваше величество.

В его глазах вспыхнуло понимание. С внушительными проклятиями он подчинился моему приказу, затем погрузил пальцы в мои волосы, направляя глубже. Лодку опасно качало, но плоское дно гарантировали, что мы не перекинемся. Возможно, именно поэтому они и использовались здесь. Я сомневалась, что мы были первыми путешественниками, поддавшись жадному желанию, текшему по венам.

Я держалась за бедра Гнева, любуясь тем, что этот могучий демон терял контроль. Может, я и стою на коленях, но в этот момент я управляла их. И он определенно знал это.

Его хватка в моих волосах усилилась, собственническая и почти болезненная, но это заставило мои колени сжаться вместе от удовольствия, неуклонно растущего во мне. Не имело значения, что мы были в конкурирующем доме демонов. Что в любой момент кто-то может увидеть нас в компрометирующем положение. Имело значение только удовольствие. И, возможно, меня подпитывала жадность, или, возможно, я не возражала против мысли о том, что другие с жадностью наблюдали бы за нами из тени. В самом деле, эта возмутительная мысль отдалась медовым жаром в моем животе, заставляя осмелеть еще больше, жаждать как можно большего удовольствия. Я притянула его ближе, призывая войти глубже, чтобы не отказывать мне в моем желание, которое подпитывается жадностью, попробовать его на вкус. Я хотела, чтобы он отметил меня всеми способами, но только если я сделаю тоже самое.

— Блять. — Он не нуждался в дальнейшем поощрение.

Гнев заполнял мой рот, как будто он проходился по скользкому стыку моего тела, требуя меня с таким же пылом, с которым требую его я. То место пульсировало при мысли о том, что он сейчас здесь, доминирует, но лишь потому, что я этого захотела, в этом единственном случае.

Его осознание моего нарастающего возбуждения, должно быть, довело его до края. С последним толчком и стоном, больше животным, чем человеческим, он кончил. Он нежно погладил меня по голове, мягко массируя мою кожу как будто только осознал, насколько сильно держал меня.

Я проглотила его, затем последний раз медленно лизнула, ухмыляясь, когда он дернулся от удовольствия.

— Черт возьми, Эмилия.

— Это было… Невероятно. — Я поднялась на ноги, чувствуя себя довольной. — Не уверена, кому понравилось больше.

— Мне любопытно проверить эту теорию. — Он потянулся ко мне с греховным блеском в глазах, когда транс, в котором мы оба находились, был разрушен звуком прочищения горла.

Я напрягла свое внимание и застыла. Принц Похоти прислонился к двери, ведущей в узкий коридор, скрестив руки на груди. Я не видела ни коридора, ни принца. Не то, чтобы я действительно стремилась их искать; Гнев приковал к себе все мое жадное внимание.

— Если вы оба уже закончили, — сказал Похоть, умудряясь казаться ужасно скучающим, не смотря на то, что он видел. — Есть небольшое дело об убийстве, которым нужно заняться.

Даже полностью одетая, я чувствовала жар румянца, покрывающего мои щеки, когда нас поймали. Похоть наблюдал за своим братом, слегка покачивая головой.

— Убери свой член и идите за мной. Позже у тебя будет достаточно времени, чтобы доставить удовольствие своей невесте. Жадность послал меня посмотреть, почему вы так долго. Он теряет самообладание. И ты знаешь, как это утомительно, когда кто-то из нас чувствует другой грех.

— Оставь нас, — голос Гнева был ледяным, как и выражение его лица. — Мы скоро будем.

— Боюсь, я не могу это сделать, — парировал Похоть. — Не хотелось бы, чтобы ты снова отвлекался.

Жадное влияние ушло, но желание нет. У меня все еще осталось искушение игнорировать Похоть и Жадность в пользу завершения того, что мы с Гневом начали. Я хотела узнать, что мой принц запланировал для меня.

— Ты…

— Смотрю, как ты отсасываешь у моего брата, пока он не усомнилсч в своей Божественной вере? — Коварная улыбка изогнула уголки его губ. — Скажем так, Теневая ведьма, я был впечатлен. А это многое говорит о владение удовольствием.

— Я не об этом хотела спросить. — Я бросила на него злобный взгляд, пока Гнев помогал мне выбраться из лодки — Ты использовал свое влияние на мне?

— Не было необходимости. Вы оба жадно пошли за своим удовольствием. В этой картине были все вы — и ваше демоническое воинство. Если тебе станет легче, я окликал тебя несколько раз. Предполагаю, что ты хотела внимания, поэтому давала его. — Похоть вскинул голову. — Ты планируешь применить на мне этот маленький злобный рот, пока мой брат работает с тобой сзади?

Мое тело покраснело.

— Ты отвратителен.

— Твой румянец поет другую мелодию — Сказал Похоть. — Если тебе интересно, то это было бы в два раза лучше, чем ты себе представляешь. Хотя я подозреваю, что мой брат лишит меня яиц даже за попытку. Напомни мне позже отправить тебе подарок от Дома Похоти.

Принц наслаждений сунул руки в карман и, развернувшись, пошел по коридору, словно вышел на вечернюю прогулку.

— Поторопитесь, — бросил он через плечо. — Некоторым из нас еще предстоит предаваться нашим грехам. Убийство, к сожалению, является афродизиаком только для Дома Гнева. На деле, это никого не удивляет.

Четыре

Принц Жадности нахмурился, сидя за позолоченным столом.

— Вы опоздали.

Мы остановились прямо на пороге его личных покоев, осматривая присутствовавших. Жадность, Похоть и два демона-охранника. Гнев провел костяшками пальцев по тыльной стороне моей ладони, а затем вошел в то место, которое, похоже, являлось кабинетом Жадности, быстро заняв одно из бархатных кресел с откидной спинкой, не произнеся ни единого слова. Выражение его лица не изменилось, но я почувствовала в нем ледяной оттенок. Холодная, властная королевская особа сменила теплого возлюбленного, которым он был несколько минут назад.

Каждый дюйм Гнева показывал в нем короля, которым он и был, претендуя на свой трон. От него исходила сила, которая не была чисто магической по своей природе — это была его уверенность, его знание того, что он владеет каждым пространством, в которое он вошел, даже в Доме Греха, который не принадлежал ему. Слова Гнева из карточной игры, в которую мы когда-то играли, внезапно вспомнились мне. «Я верю в свое могущество, поэтому оно существует».

В это поверили и другие. Жадность смотрел на него, сузив глаза, но не нанося удара.

Я вошла в комнату, но остановилась, глядя на принцев и их агрессию, которая продолжала исходить от каждого. Что касается соревнований «кто дальше плюнет», то это было тонко, но эффективно. Шагни в пространство, действуя так, будто оно принадлежит тебе, и никому не кланяйся. Я должна помнить это. Жадность едва сдерживала свою ярость, которая только подпитывал грех Гнева, развязывая ему руки.

Повисла тишина, чем дольше братья смотрели друг на друга, тем больше росло напряжение. Глаза Гнева блеснули, когда Жадность сжал свой бокал. Он выглядел почти готовым бросить стекло с ликером в Гнева, но, должно быть, передумал, когда заметил опасную ухмылку демона войны.

— Ты что-то говорил? — Тон Гнева был скучающим, но в том, как он небрежно наклонился вперед, чувствовалась опасность, словно он хотел заставить своего брата думать, что собирается поделиться секретом. Обещание насилия кипело прямо под поверхностью его элегантной наружности — что-то слишком первобытное, чтобы остаться скрытым под одеждой.

Жадность, должно быть, почувствовала ту же опасность. Он медленно вдохнул, затем выдохнул.

— Мне сообщили, что вы прибыли сюда сорок минут назад. Заставлять хозяина ждать грубо, особенно учитывая обстоятельства нашей встречи.

Там, где он стоял, прислонившись к огромной каминной полке, зажатой между картинами от пола до потолка, Похоть издал низкий смешок, но не прокомментировал поведение ни одного из своих братьев. Я была удивлена, что он не назвал причину нашего опоздания.

После того, как Похоть вырвал у меня все счастье и удовольствие еще в Палермо во время танцев у костра, он, безусловно, был моим наименее любимым из братьев Гнева. Он, казалось, не замечал — и не заботился, — что оставлять кому-то пустую шелуху ради развлечения — не лучший способ завоевать доверие. Если бы Гнев не вытащил меня из того темного места, в котором я заблудилась, вероятно, я до сих пор лежала бы, свернувшись калачиком в постели.

— Тебе повезло, что мы вообще пришли. — Гнев, наконец-то, откинулся на спинку кресла, не обращая внимания на то, как Похоть фыркнул при выборе слов. Я тихонько вздохнула, не осознавая, что так долго задерживала дыхание, и покачала головой. Подростки, проклятая их участь. — Полуночное убийство в твоем окружении вряд ли является серьезной проблемой для Дома Гнева. Это могло бы подождать до утра, чтобы начать разбираться с этим.

— Я не согласен. — Жадность поставил свой стакан. — Тео? Принеси проклятый череп.

Синекожий демон с ярко-красными глазами и вампирскими клыками вышел из секретной панели, спрятанной в стене с книгами по бокам стола. В его руках было что-то знакомое: человеческий череп. В отличие от тех, что я получала, у этого были темные рубины в глазах, добавляющие ужаса.

Я тяжело сглотнула, уже опасаясь того, что сейчас произойдет. Когда череп был помещен на край стола Жадности, он волшебным образом ожил, заговорив таким голосом, что волосы на моем теле встали дыбом. Только на этот раз голос не звучал как мой близнец; это звучало как настоящий кошмар.

«Тик-так, идут часы, отсчитывая ваш страх. Если вы не уступите, вы увидите больше крови. Чтобы отплатить тебе, следующей атакой будет твоя голова, дражайший Принц Жадности».

Жадность снова сосредоточил свое внимание на Гневе.

— Чудовище, должно быть, узнало о нашем союзе. Она, без сомнения, считает, что я все это время действовал от твоего имени, и поэтому хотела преподать мне урок за обман. Это, — он дернул подбородком в сторону второго демона с жабьей головой, который быстро шагнул вперед, перекатывая повозку с саваном. — Это то, что осталось от моего дорогого третьего.

Демон-жаба сорвал пелену с тела, и зловоние ударило в меня как раз в тот момент, когда это ужасное зрелище произошло. Моя рука дернулась, чтобы закрыть рот. От демона почти ничего не осталось. Куски окровавленного мяса, жилистые сухожилия, несколько костей. Костей, которые, казалось, были обглоданы огромными зазубренными зубами. Мой желудок сжался.

— Богиня всевышняя.

Все внимание принцев переключилось на меня, но я не ответила ни на один из их взглядов. Я отказывалась отвести глаза от тела. Я должна была стать королевой. И королева, особенно родом из Дома Гнева, не уклонялась бы от ужасных аспектов правления. Она приветствовала бы их.

— Ты думаешь напали на… — Из того, что осталось, я не смогла определить пол жертвы.

— Весту. — Жадность встала над останками, его голос был тихим. Это был первый раз, когда я видела, как он ведет себя по-человечески. Из всех братьев, которых встречала, я всегда думала, что он не хочет играть роль кого-то другого, кроме принца Ада. — Она была командиром моей армии. Уникальной. Желанной многими.

— Почему она была такой ценной? — Я спросила.

Прежде чем ответить мне, Жадность жестом попросил ее убрать.

— Из-за огромного таланта в стратегии и боях.

Я не говорила этого вслух, но ее огромный боевой талант не спас ее от участи.

Незнакомый демон проскользнул в комнату, когда выносили то, что осталось от тела. Он медленно снял пару окровавленных перчаток и бросил их в мусорное ведро. Его волосы были оттенка где-то между серебром и золотом, как будто ему было лень возиться с выбором одного цвета. Я взглянула на проницательные глаза, которые теперь так внимательно изучали меня, такие бледно-голубые, что их можно было описать только как лед. Он медленно обратил свое внимание на принцев.

— Как мы и подозревали. — Его слова прозвучали тихим протяжным голосом. — Атака оборотня.

— Ты уверен? — спросил Гнев, подходя ко мне.

— Либо это, либо адская гончая, — ответил голубоглазый демон. — Ты в последнее время давал волю своим в других кругах? — Единственным ответом Гнева был выразительный взгляд. — Не думаю. Мало найдется других существ, обладающих силой и мощью, чтобы оставить такие следы на костях. Учитывая то, что мы знаем о нашей главной подозреваемой и о том, с кем она себя связывает, такой вывод имеет наибольший смысл. Особенно в сочетании с рубинами. Хотя я не могу наверняка исключить какого-либо другого зверя. Рваные раны определенно были сделаны когтями, а не лезвием.

— Отец, убей меня, — простонал Похоть. — Ты всегда должны говорить так, как будто читаешь медицинский текст?

Мой интерес переключился с моих собственных мыслей на демонов.

Принцы редко разговаривали с другими демонами в такой уничижительной манере, что означало, что этот голубоглазый был им в родстве. Был только один принц, с которым я официально не была представлена, хотя мне было любопытно после того, как я мельком увидела его в Доме Чревоугодия во время Пира Волка.

Я снова посмотрела на голубоглазого демона.

— Ты — Принц Лени, — сказала я. Он склонил голову, но не стал уточнять. — Я думал, ты будешь…

— Ленивее? — Похоть закончил за меня. — Он такой, поверь мне. Все, что он делает, это бездельничает со своими книгами. Его Дом — это одна гигантская беспорядочная библиотека. Во всем его окружении не найти ни оргии, ни греховной сцены. Я не могу сказать тебе, когда в последний раз он занимался развратом. Бьюсь об заклад, он даже не погладил свой член за десять лет. Чертовски оскорбительно для демонов повсюду.

Лень одарил брата медленной улыбкой, которая была совсем не приятной.

— В моей коллекции много текстов, описывающих авантюрные сексуальные позы. Я, наверное, знаю больше способов заставить тело дрожать от удовольствия, чем ты.

— Ты можешь знать, как это сделать, — сказал Похоть, — но на самом деле делать это — совсем другое дело. Тебе нужно отложить книгу и приложить некоторые усилия.

— Я все еще могу читать, когда чей-то рот у меня…

— Достаточно, — прервал Гнев как раз в тот момент, когда кинжал пролетел по воздуху и вонзился в плечо Похоти.

— Какого хрена, Жадность? — Похоть выдернула клинок, глядя на него, когда он шагнул вперед, а агрессия катилась от него волнами. — Хочешь подраться, брат? — Он сбросил пиджак, его глаза сверкнули, когда он грубо закатал рукава рубашки. — Пойдем.

— Похоть, отойди. — Гнев встал перед своим братом, останавливая его своим массивным телом. — Либо оставайся и приноси пользу, либо неси эту банальную чепуху в другом месте.

— Жадность бросила в меня свой кинжал Дома; это не банальная чепуха. Я здесь и делаю ему одолжение. Я мог бы предаваться разврату и пить вместо того, чтобы слушать про проклятые черепа и менее чем блестящие наблюдения Лени.

— Ты все еще стоишь здесь. Это означает, что Жадность не задела ничего жизненно важного. — Гнев повернулся к Жадности, не дав Похоти возможности ответить. — Где ты нашел тело Весты?

Прежде чем Жадность ответил, прошла пауза.

— В ее купальне. Она закончила тренировку и собиралась на нашу обеденную встречу. Когда она не пришла, я понял, что что-то не так. Веста никогда не опаздывала. — Он подошел к стакану, который оставил на столе, и залпом выпил. Быстрее, чем я могла сообразить, он швырнул стекло в стену, наблюдая, как оно разбивается. — Веста была особенной. Таких, как она, никогда не будет. Вы знаете, кто это сделал. Она даже поместила рубины в глаза черепа, чтобы отправить сообщение. За честь моего Дома я требую кровавого возмездия. Если ты не дашь мне этого, то Дом Жадности объявит тебя и ее врагами.

Гнев медленно повернулся ко мне.

— Эмилия.

Его тихий тон, и то, что Похоть и Лень вдруг сочли невидимую ворсинку на своих костюмах интересными, жесткий взгляд Жадности. По настоянию это был оборотень. Они выкладывали доказательства. Против моей сестры.

Я не была полностью уверена, что повлечет за собой их кровавое возмездие, но я не могла позволить им причинить вред Виттории без дополнительных фактов. В то же время я знала, что нам не нужно, чтобы Жадность открыто воевала с нами.

Гнев взглянул на меня, выражение его лица превратилось в холодную маску правящего принца Ада, прежде чем снова повернуться к своему брату.

— Лень, какова вероятность того, что эти раны нанес другой зверь, а не оборотень?

— Маленькая. У меня нет точных процентов, но маловероятно, что какое-то другое существо прорвалось сквозь стены или обереги, окружающие замок, незамеченным. Теперь у оборотня, который может волшебным образом пересекать миры, будет гораздо больше шансов переместиться в эти стены.

— И Зависть сказал, что у нечести не было проблем с прохождением через его обереги, — добавил Жадность. — Она добралась до его личного крыла, где устроила настоящее шоу, но Зависть подозревал, что то, что она забрала Алексея так публично, было уловкой, чтобы отвлечь его. Невозможно сказать, какую гадкую выходку она затеяла. Он искал, не было ли что-нибудь украдено, но ничего не сообщил.

— Сомневаюсь, что Зависть стал бы так откровенен, если бы обнаружил, что чего-то не хватает, — сказал Лень.

Я покачала головой — достаточно ли доказательств, чтобы подтвердить, что виновата моя сестра? Я повернулась к Жадности.

— У Виттории был с тобой союз. Зачем ей нападать на твой Дом? Каковы были условия вашего соглашения?

Жадность, похоже, не собирался отвечать на мой вопрос, но Гнев бросил на него тяжелый взгляд, заставивший его переосмыслить игнорирование своей будущей королевы. На данный момент я позволила напряжению скатиться с меня, хотя не стала бы терпеть такое неуважительное поведение во второй раз.

— Твоя сестра хотела союзника в Семи Кругах по причинам, которые я не буду раскрывать перед соперничающими дворами демонов. Часть условий включала клятву не причинять вред волкам. Что-то, что казалось справедливым, поскольку она уже заключила с ними союз и требовала от них того же взамен. Меня заинтересовала идея приручения таких зверей. Смотря что они могут предложить. Обычно мы не в ладах, так что это была интересная игра.

— Не похоже, чтобы у Виттории были причины делать тебя врагом. — Я осмотрел его. — Зачем ей отказываться от своего слова? Ты продолжаешь упоминать, какой особенной была Веста, но если ты не хочешь поделиться с нами тем, что делало ее таковой — помимо ее боевых талантов — это то, что узнала бы моя сестра?

— Я не соизволю вести себя так, будто понимаю, как работает извращенный разум Виттории. Твоя сестра, вероятно, узнала, что я шпионил для Гневом, и взяла это как месть. Я думаю, это так очевидно.

Я взглянула на своего принца, не в силах скрыть удивления.

— Ты заставил его шпионить за моим близнецом?

— Я хотел увидеть любую потенциальную угрозу для тебя. —   Гнев не звучал и не выглядел сожалеющим.

— Понимаешь? — сказал Жадность. — Даже твой жених знает, что нужно внимательно следить за ней. Она мстительная, злобная негодяйка. — Жадность выглядела готовым отомстить за себя, когда он посмотрел на меня. — Она послала проклятый череп, чтобы насмехаться над нами. Она не только убила, она покалечила моего третьего до неузнаваемости. Твоя сестра должна встретиться со своим создателем за свои преступления. И если мой брат не санкционирует ее смерть, то я приду за тобой и твоей семьей, и я не остановлюсь, пока последняя капля ее испорченной крови не будет стерта с этого царства. Виттория взяла у меня, и теперь я верну услугу, чтобы сравнять счет.

Мое сердце замерло. Да, улики были изобличающими, но любой мог заставить их выглядеть так.

— Ты не можешь… — я отошла от принцев, нуждаясь в секунде, чтобы подумать. — Череп, он не был похож на моего близнеца.

— А откуда ты знаешь, как должны звучать ее заколдованные черепа? — Жадность бросила вызов. — Она тоже посылала угрозы Дому Гнева?

Я обернулась, надежда наполнила мои вены, когда я посмотрела на Гнева. Виттория ранее призналась мне, что прислала как минимум один зачарованный череп. Я не была уверена, желает ли Гнев поделиться этим секретом Дома, но он не давал мне никаких указаний держать его при себе.

— Недавно я получил зачарованные черепа, но они не были угрозой. И каждый череп всегда звучал устрашающе, как она. Этот не такой. Она также никогда раньше не присылала черепа с рубинам. —   Я встретился взглядом с Гневом. — У нас все еще есть черепа, верно? Мы их принесем сюда, и все смогут послушать.

— Это ничего не доказывает, — возразил Жадность. — Она могла легко попросить кого-то другого произнести слова в этом случае. Может быть, она сделала это, чтобы посеять зерно сомнения. Кроме того, рубины — камень, которым она широко известна.

— Тем больше причин думать, что кто-то мог ее подставить.

— Кто? — Жадность бросила вызов.

— Есть ли кто-нибудь, кто хотел бы навредить Весте? — Я выстрелила в ответ. — Кто-нибудь, кто хотел бы причинить тебе вред, напав на нее? И почему ты такуверены, что останки принадлежат твоему третьему? — спросила я Жадность, привлекая внимание каждого принца снова. — Не так много осталось того, что можно идентифицировать. Помимо того, что ты нашел останки в ее комнате, откуда ты знаешь, что это Веста, а не один из ее помощников? Или откуда ты знаешь пол, если уж на то пошло?

— Я… — Жадность прохаживался вокруг своего стола. Он посмотрел на Лень. — Вы проверили кровь?

— Да, но было несколько разных видов — демона и оборотня — что затрудняло идентификацию, хотя запах оборотня был самым сильным. Неудивительно, учитывая, что содержание их крови обычно сильнее, чем у любого другого существа. И леди Эмилия права; Я не могу определить пол.

— Это означает, что ты не можешь знать наверняка, что Веста мертва, а не просто похищена или ушла по собственной воле. — Я посмотрел прямо на Лень. — Правильно?

Лень медленно выдохнул.

— Правильно, хотя я думаю, что маловероятно.

— А как насчет крови оборотня? — спросил я Жадность. — Почему у командующего твоей армией должно появиться что-то, кроме крови демона?

Жадность нахмурился.

— Я предполагаю, что это могло быть от ее нападавшего. Еще одно доказательство того, что оборотни действовали от имени твоего близнеца.

— Ты не можете знать наверняка, кто действовал по чьей команде. Это чистое предположение. Если ты собираешься осудить мою сестру, — я снова повернулась лицом к Гневу, обращаясь прямо к нему, — я надеюсь, что ты сделаешь это, основываясь на фактах, а не просто на вероятности ее вины. Вы говорите, что рубины — это то, чем она широко известна, но тогда любой, кто знает это, может легко ее подставить. Включая Жадность.

— Ты перегибаешь палку, Теневая Ведьма. — Голос Жадности был низким рычанием.

— Если тебе нечего скрывать, то это предположение не должно тебя оскорблять, ваше высочество. В черепах, которые она мне недавно прислала, не было рубинов. Довольно странно, что у тебя они нашлись. Если бы я была на твоем месте и искал правду, мне было бы очень любопытно узнать о Весте и о том, что она делала в часы, предшествовавшие ее смерти. Кто-нибудь слышал что-нибудь необычное или видел что-нибудь странное за пределами ее комнаты?

— Нет, — коротко ответил Жадность.

— У Весты были разногласия с кем-нибудь во дворе? — Я нажимала.

Принц этого круга бросил на меня неприятный взгляд.

— Она была командиром моей армии. Безмерно талантлива и сосредоточена на своем долге. Она не была заинтересована в том, чтобы угодить кому-либо при дворе. Ее должны были бояться, а не обожать.

— При всем уважении, ваше высочество, кто-то преодолел ее личную защиту и нагнал ее. Если ей можно было так легко причинить вред, то кто сказал, что тоже самое не может случиться с тобой? — Я оглядел комнату, но никто, кроме Гнева, не встретил мой взгляд.

— Мой брат уже определил, что наиболее вероятным существом, которое сломает наши обереги и войдет в ее комнаты незамеченным, будет оборотень. — Жадность указала на Лень, который склонил голову. — Твоя ужасная сестра взяла себе в любовники одно такое существо. Она явно хочет спровоцировать внутреннюю войну. Зачем еще ей утруждать себя созданием союза, который она не собиралась уважать? Тебе нужно смириться с правдой и перестать отдавать под суд невиновных. Веста мертва. Твоя сестра виновата. Это конец. Твоя смертная сентиментальность явно омрачает твою способность видеть очевидное.

Моя сестра могла быть виновна в ужасных вещах, но она была моей кровью. Я буду бороться за нее, пока не узнаю всей правды. И это было то, что должно было быть сделано для любого обвиняемого в столь серьезном преступлении. Тот факт, что Жадность довольствовался тем, что можно было описать только как охоту на ведьм, без каких-либо реальных доказательств вины, был ужасающим. То, как его братья могли стоять здесь, развлекаясь, сводило с ума. Я почувствовала на себе внимание жениха и повернулась к нему.

Взгляд Гнева был проницательным, когда он удерживал мой. И совершенно нечитаемым.

Что-то вроде страха закрадывалось в мой живот, чем дольше он удерживал мой взгляд. Это не мой будущий муж смотрел мне прямо в глаза; это был демон, достаточно грозный, чтобы управлять ими всеми.

Жадность обошел свой стол, уперев руки по обе стороны от кинжала, который он только что достал после того, как метнул его в Похоть.

— Каково твое решение, брат? Ты объявляете войну Дому Жадности или тому чудовищу, которого ты намереваетесь назвать сестрой?

Проблеск чего-то холодного и расчетливого в выражении лица Гнева заставил меня броситься на колени и молить о пощаде, но я заставила себя поддерживать с ним зрительный контакт, сдерживая собственные эмоции. Казалось, он был на грани принятия решения, поэтому я еще раз заговорила за своего близнеца.

— Генералы и короли должны принимать трудные решения, даже если они непопулярны. Суждение, чтобы быть справедливым, должно быть основано на фактах. Не на эмоциях.

Мускул на его челюсти сжался.

Гнев не посмотрел ни на одного из своих братьев, когда сказал:

— Напав на члена Дома Жадности, причинив серьезные телесные повреждения и смерть, Виттория Николетта ди Карло открыто объявила войну Семи Кругам, и поэтому теперь считается врагом царства. Если ее увидят где-нибудь в любом кругу, каждый принц ада может действовать так, как считает нужным, чтобы обеспечить безопасность своего двора. Настоящим Дом Гнева принимает просьбу Дома Жадности о кровавом возмездии. Если будет обнаружено, что какой-либо официальный член семи Домов Греха укрывает осужденную, не уведомив меня о ее поимке, они также должны быть казнены.

Я уставился на Гнева. Я знала, что расслышала его правильно, но не могла в это поверить. Я едва могла думать из-за внезапного звона в ушах. Мой жених, демон, с которым я собиралась заключить вечный брак, только что приговорил моего близнеца к смерти. Его братья пробормотали свое одобрение, и я посмотрел на них всех, пока кипела ярость. У них не было фактов. Никаких улик, никаких доказательств вины.

— Я запишу клятву крови. — Жадность кивнула кому-то, на кого мне было плевать. — Это может занять некоторое время, так как нам нужно будет использовать язык, приемлемый для Домов Похоти, Лень, Жадности и Гнева. А пока, пожалуйста, примите гостевые комнаты, чтобы отдохнуть или насладиться одним из наших многочисленных игровых залов.

Гнев кивнул и, наконец, повернулся ко мне. На его лице не было ни печали, ни прощения. Это было похоже на долг и холодное правосудие. Это было похоже на триумф.

Ярость заставила меня почти покраснеть, когда я нырнула в Источник — дюжина роз вспыхнула пламенем по всей комнате. Похоть и Лень попятились, и на их лицах промелькнула вспышка страха. От жара бушующего пламени у них на лбу выступил пот.

Это был первый раз, когда моя магия произвела огонь, способный нанести урон. И это было уместно, потому что я хотела смотреть, как они горят.

Огонь потрескивал и трещал, ему нужно было куда пойти, чтобы уничтожить.

Я взглянула на картину, возле которой стояла Похоть, и моя магия тут же среагировала, каждый бутон розы врезался в холст, поджигая его.

Жадность выкрикнула команду, и демон шагнул вперед, схватив с буфета кувшин с водой. Ему не нужно беспокоиться. Я молча приказала пламени отступить, встречаясь с каждым из их широких взглядов, когда воздух пропитался ароматом обугленного холста. Возможно, моя сестра была права. Может быть, пора демонам бояться меня для разнообразия.

— Извините, мой характер взял верх надо мной.

Я схватилась за юбки и развернулась на каблуках, следуя за дрожащей служанкой из комнаты. Я только что вернула свою сестру, и это будет самый холодный день, который когда-либо знал Ад, прежде чем я позволю причинить какой-либо вред. Лживая, коварная негодяйка, какой бы она ни была, она была моей кровью, и я буду защищать ее каждой своей каплей, заслуживает ли она моей верности или нет.

Пять

— Я не буду просить тебя не строить свои планы, — сказал Гнев, когда мы скрылись в нашей комнате для гостей, и он наложил оберег, чтобы сохранить наш разговор в тайне. — Только будь осторожной.

— Как ты мог… Что?

Я тут же остановилась и обернулась, уставившись на него. Я с трудом могла поверить, что он говорил мне игнорировать его же королевский приказ. Он пристально посмотрел на меня, и тогда я поняла; он сам замышлял это. Я вспомнила его осторожную формулировку: если будет обнаружено, что какой-либо официальный член семи Домов Греха укрывает осужденную, не уведомив меня о ее поимке, они тоже должны быть казнены. Гнев прекрасно понимал, что, пока наш брак не завершен, я еще официально не являюсь членом какого-либо Дома Греха, и его королевский указ вообще ко мне не относится.

Мои глаза горели от непролитых слез. Хорошо это или плохо, но он был моей парой и охранял мои интересы. Вот только этот указ усложнял один аспект: он не мог сам непосредственно помогать в моем расследовании, иначе он нарушил бы свою же клятву. Вся моя ярость испарилась.

— Твои братья захотят лишить тебя головы, если узнают о твоих коварных схемах.

— Это будет не в первый раз. — Его улыбка была хищной. — И явно не в последний. Ты забываешь, что их гнев только подпитывает мою силу. Приветствую их попытки войны.

Я подошла и крепко обняла его. Его руки автоматически обвились вокруг меня, обняв сзади, и я счастливо выдохнула.

— Ты один хитрый, великолепный демон. И я рада, что ты мой. Даже если бы я просто хотела задушить тебя.

— Или сжечь меня? — Гнев казался довольным, а не обеспокоенным моей демонстрацией силы.

— Мне очень жаль, если эта потеря контроля вызовет у нас сложности.

— Не вызовет. А даже если и так, мне нравится твой гнев.

Теперь, когда я обуздал свою ярость, я сосредоточилась на том, что мы только что узнали об убийстве. Некоторые части этой истории мне не понравились, но я не могла точно определить, почему.

— Ты знаешь что-нибудь о прошлом Весты?

— Только то, что Жадность специально искал ее несколько лет, прежде чем она пришла в его Дом. Мы не часто делимся секретами, касающимися нашего ближайшего двора, так что больше я ничего не знаю.

— Зависть?

Гнев медленно выдохнул, раздумывая.

— Он может знать со своими шпионами. Но у меня есть свои, и они так и не выяснили, почему Жадность хотел, чтобы Веста командовала его армиями.

— Это странно, не так ли?

— В зависимости от скрытых талантов или магии, которыми она обладала, вполне логично, что он пожелал этого. Его грех толкает приобретать вещи, которые вызывают жадность, включая демонов.

И все же Лень упомянул, что существует несколько разных видов крови.

— Она была демоном?

— У меня нет оснований полагать иначе. —   Гнев уперся подбородком в мою голову, прежде чем поцеловать ее. — Что ты думаешь?

— Что, возможно, она была кем-то другим, а не демоном. Почему бы еще Жадности не рассказать, из-за чего она такая особенная и ее нельзя заменить? И почему было так много крови оборотня?

— Во время такой жестокой драки кровь должна была остаться как у нападавших, так и у жертвы.

— Я это понимаю. Но Веста была разорвана в клочья. Даже если бы она сильно навредила волку, она бы потеряла больше всего крови — крови демона…

— Это верное замечание. Но сила крови оборотня подавляет наши чувства. Это похоже на запах сильного вяжущего средства. Если ты чувствуете аммиак, то постарайся уловить какие-либо нотки под ним, он всегда будет доминировать.

— Кровь и кости. Все, что нужно сделать, чтобы избежать наказания за убийство, — это облить место происшествия кровью оборотня.

— Это одна из причин, по которой оборотни не хотят иметь ничего общего с демонами и вампирами. Раньше на них охотились именно по этой причине.

Моя губа скривилась от отвращения. Неудивительно, что волки презирали и вампиров, и демонов.

Отложив эту ужасную часть истории в сторону, я подумала о других жизнеспособных вариантах для данного убийства.

— Если бы мы поговорили с семьей Весты, возможно, мы могли бы узнать информацию о том, кто может причинить ей вред. С которым она могла проводить время вдали от Жадности, когда не тренировала его армию. Если бы мы знали, чем она занималась помимо своих обязанностей, у нас могла бы быть прочная нить, по которой можно было бы проследить.

— Посмотрю, что я смогу узнать, когда подпишу присягу. — Он провел рукой по моему позвоночнику медленными, любовными движениями. — Кстати об этом. Позже нам нужно будет найти предлог, чтобы ты пропустила клятву крови. Если ты подпишешь этот договор, даже мои интриги не будут иметь значения.

Я положила голову ему на грудь, размышляя.

— Ну, они, конечно же, знают, что я была в ярости на тебя, когда мы уходили. Что, если мы спустимся в один из игровых залов, и я выпью слишком много вина из черники? Я не опьянею по-настоящему, а если и опьянею, ты можешь прогнать это магией, как ты сделал, когда проверял меня на чревоугодие. Я устрою ужасную сцену, и ты можешь уговорить меня вернуться в наши комнаты и выспаться. Нам просто нужно убедительно сыграть перед одним из твоих братьев, чтобы они могли поручиться за нас.

Гнев отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Если устроить сцену, она должна быть достаточно развратной, чтобы привлечь взгляды в игровом зале Дома Греха. Это действительно должно вызвать скандал, достойный внимания, и это будет чрезвычайно трудно здесь. Если не считать разрушения части замка или высвобождения другого греха, я не уверен, что это возможно. Готова ли ты принять этот вызов?

Он говорил это мне, но у меня было ощущение, что он задавался тем же вопросом. Но, возможно, это и было ответом. Я вспомнила приемный зал Жадности, пока мы ждали своего эскорта, и в голову пришла дурная идея. Я была вполне уверен, что смогу создать настоящий ажиотаж. И легендарный нрав моего жениха поможет в этом.

Мне не нужно было устраивать скандал; мне нужно было только зажечь фитиль Гнева.

— Иди, найди Похоть или Лень в игровом зале и скажи мне, где ты. Можешь посеять в их головах семена, что мне нужно остыть от всего, и я сделаю свой грандиозный выход.

— Я не…

— Ты должен доверять мне, Самаэль. — Я прошептала его настоящее имя и он замер. Я доверяла ему, зная его правду. Пришло время вернуть должок. — Ты должен быть затронутым моим выступлением так же, как и все остальные. Если узнаешь мой план заранее, это не только испортит сюрприз, но и лишит тебя возможности солгать об этом. Теперь иди. — Я перекатилась на носочки и быстро поцеловала его, прежде чем подтолкнуть к двери. — И, пожалуйста, пригласи служанку, немедленно.

* * *

Я вошла в затемненный игровой зал, покачивая бедрами чуть больше, чем нужно, когда схватила стакан вина из демонических ягод с проходящего мимо подноса. Я сделала медленный глоток, соблазнительно изогнув накрашенные губы, и осмотрела комнату.

Карточные столы, покрытые войлоком, стояли вдоль периметра и были битком набиты лордами и дамами этого круга. Вся деревянная мебель была темной, с элегантной резьбой и достаточно плюшевой, чтобы соблазнить игроков присесть и остаться. С едой и алкоголем также совершали частые обходы, гарантируя, что демонам не нужно будет покидать свои места для расслабления.

Ковер был богато украшен, если находить время, чтобы полюбоваться им, но он также сливался с темным, чарующим ощущением игрового зала. В каждом углу мягко мерцали факелы, создавая уютную атмосферу. Жадность явно хотел, чтобы посетители забыли о мире за пределами этого Дома Греха.

Рядом с центром зала была большая сцена с несколькими демонами, медленно снимающими одежду. Перед ним поставили несколько небольших столиков, за которыми посетители могли посидеть и понаблюдать за жарким шоу. Он был в основном пуст, за исключением нескольких демонов, пьющих в одиночестве у подножия сцены.

Если бы моя первая идея не сработала, этот этап мог бы стать идеальным вторым вариантом.

Справа был длинный блестящий бар с колоннами бутылок из-под ликера и вина, готовых к употреблению. Как и подозревала, я почувствовала, как первые глотки силы Жадности подкрепили мои действия. Я желала внимания, и поэтому ко мне тянулись те, кто был счастлив услужить. Вместо того, чтобы игнорировать магию, я приветствовала ее, использовал ее как топливо для моей секретной миссии.

Гнев уверенно заходил в кабинет Жадности, поэтому я переняла его манеру поведения и вела себя так же, несмотря на то, что мое сердце бешено колотилось.

Я заметила свою цель за серьезным на вид столом, за которым бросали кости, и остановилась, чтобы оглядеть сидящих, прежде чем они заметили меня. Демоны, сидевшие вокруг него, казались особенно утонченными, и я надеялась, что это означало, что они принадлежали к высшей знати. Помимо создания сцены, мне нужно было узнать о ком-то, кто знал Весту. Было недостаточно просто исключить моего близнеца из числа подозреваемых, я хотела знать правду. Жадность, похоже, очень быстро принял решение о Виттории, что мне показалось подозрительным, даже если другие принцы этого не почуяли.

Я направилась к Похоти, наслаждаясь ощущением жемчужных нитей, качающихся на задней части моих бедер. Что касается юбок, эти вряд ли считались таковыми. Не было никакой ткани, только сотни нитей жемчуга, которые едва доходили до середины бедра. Под ним у меня ничего не было, так что каждый шаг и дополнительный взмах моих бедер гарантировали посетителям настоящее шоу. Мой топ был таким же смелым. Колье с нитками жемчуга, соединенными с ремешками и чашечками, на самом деле представляло собой не более чем половину корсета, полностью состоящего из драгоценных камней, которые почти не оставляли ничего воображению, когда я двигалась.

Нагота здесь не была скандальной, но реакция Гнева на то, что я запланировала, должна заставить заговорить демонов в этом кругу. Я поняла, что Гнев заметил меня в толпе игроков, его внимание было палящим, осязаемым. Я полностью проигнорировала его и подошла к Похоти. Температура вокруг нас похолодала на градус-два, но я все равно не удостоила своего суженого взглядом. Он должен был сыграть свою роль, а я свою. Жизнь моей сестры вполне может зависеть от того, смогу ли я избежать подписания той клятвы крови и собрать информацию, чтобы снять с нее вину.

— Удача на твоей стороне, ваше высочество? — Я наклонилась над войлочным столиком рядом с Похотью, зная, что любой, кто стоит рядом, получит четкое представление о моем заде и проблеске моей груди, когда они двигались против жемчуга. Как и ожидалось, Похоть позволила своему вниманию задержаться везде, где не следовало.

Я чувствовала малейшую часть его греха, хотя мне казалось, что он держит его в страхе. Он действительно боялся своего брата. Я полагала, что кинжал Дома, приставленный к груди, произведет сильное впечатление. Неудобство, которое мне придется преодолеть. Нам с Гневом нужен был грех Похоти, чтобы эта сцена сработала.

— Кажется, она только что повернулась ко мне. — Он сверкнул улыбкой, затем снова посмотрел на стол.

Рядом с ним демон мужского пола с исключительным количеством золота украдкой взглянул на меня. На его правой руке было что-то похожее на перстень с печаткой. Он должен был быть высшим дворянином, что делало его идеальным для этой игры.

Я застенчиво улыбнулась ему, наклоняясь к Похоти.

— Кто твой друг?

Похоть отпрянул от своих костей и проследил за моим взглядом.

— Герцог Девонский. Один из лучших советников Жадности.

Моя улыбка стала шире.

— Рад познакомиться с вами, ваша милость. Я…

— Здесь нет демона, который не знает, кто вы, леди Эмилия. — Девон ухмыльнулся. Жаль, что это на самом деле казалось искренним. — Вы когда-нибудь играли в Гордость Мертвеца?

Я наблюдала, как другой демон дунул в кости и бросил их на стол.

— Я не очень люблю играть в азартные игры.

Его внимание скользнуло по моему топу, взгляд указывал на то, что он может быть заинтригован, узнав, предпочитаю ли я вместо этого другую игру.

— Не хотите меня побаловать?

Я лучше выколю себе глаза.

— Я пока просто понаблюдаю. Возможно, если вы достаточно талантливы, ваша светлость сможет убедить меня в обратном.

Раздражение Гнева заставило воздух снова немного похолодеть.

Я втиснулась между Похотью и герцогом, намеренно задев бедром руку последнего. Я повернулся к Похоти и прошептал достаточно громко, чтобы Девон услышала.

— Ранее ты говорил что-то о подарке от Дома Похоти. — Я сделала глоток вина, затем отдала его и взял еще один полный бокал. Казалось, никто не заметил, что я не до конца закончила предыдущий. Наклонившись ближе к Похоти, я понизил голос. — Мне очень любопытно. Это как твой последний подарок, или мне действительно понравится?

— О, так намного лучше. — Похоть полностью повернулась ко мне, забыв о своей игре, когда он снял с меня мерку. Что бы он ни увидел в моем лице, должно быть, это было достаточно убедительно, чтобы он решил сыграть. — Я могу доставлять удовольствие, не трогая. Хочешь немного попробовать?

— Здесь? — Я взглянула на герцога. Он делал вид, что не слушает, но когда он наклонился вперед на своем месте, он, казалось, очень хотел услышать ответ.

Принц Похоти кивнул на сцену, где танцевали несколько раздетых демонов. Один мужчина, у которого на члене не было ничего, кроме драгоценных камней, медленно поглаживал себя, казалось, наслаждаясь жадными взглядами на него. Другой мужчина рядом с ним прошептал что-то ему на ухо, затем наклонился, чтобы взять его твердое возбуждение в рот, доставляя удовольствие другому демону на всеобщем обозрении.

Похоть внимательно наблюдал за мной.

— Ты могла бы присоединиться к ним там, ощутить силу двух грехов сразу. Те украшения, которые они носят, усиливают каждое ощущение. Представь, как эти жемчужины будут ощущаться, когда они скользят по чувствительной плоти, поражая области удовольствия внутри, о которых вы даже не мечтали.

Я вернул свое внимание к Похоти и перевел его на Герцога Девонского.

— Вообще-то я предпочел бы остаться здесь. Не дашь мне попробовать, или это отвлечет от игры?

Мощный холод гнева Гнева обрушился на меня, как буря, за секунду до того, как он добрался до меня, и, судя по тому, как несколько игроков за столом отшатнулись и бросили свою игру и стопку монет, я был не единственным, кто почувствовал это.

Теплые пальцы коснулись моего запястья.

— Эмилия.

— Нет. — Несмотря на то, что мое тело кричало иначе, я отмахнулась от него. — Я в процессе приятного разговора с людьми, которые не осудили моего близнеца. — Я обратил внимание на герцога и вежливо улыбнулся ему. — Принц Гнев, пожалуйста, поздоровайся с герцогом Девонским.

Гнев сверкнул зубами.

— Отъебись, Девон.

— Полегче. — Похоть ухмыльнулся своему брату. — Продолжайте в том же духе, и леди Эмилия испытает сразу три греха.

— Нет, если я отрежу твою чертову голову и отдам ее своим собакам. — Гневу удалось отпугнуть еще одного игрока. К счастью, герцога это не остановило. Богиня, должно быть, наблюдала за мной, потому что любимой формой греха этого двора для Девона было внимание, а наше маленькое представление искусно кормило его форму жадности.

Наконец я встретился с яростным взглядом Гнева. Богиня всевышняя, в нем было что-то великолепное, когда он выпустил свою магию из клетки. Он умело играл свою роль. Скоро он станет диким, и я не могла дождаться, когда эта чудовищная часть его наконец высвободится.

— Если вы извините меня. Я испытала достаточно некоторых грехов для одного вечера. Пожалуйста, вернись к своему столику. —   Я поймала себя на том, что не солгала, зная, что Похоть почувствует это так же легко, как и Гнев. Я столкнулся с Похотью, но намеренно посмотрел на Девон, когда сказала: — Теперь ты дашь мне попробовать? Или я должна ждать?

Похоть перевела свое внимание с того места, где позади меня все еще стоял Гнев, и наклонилась вперед.

— Похоже, если ты получишь свой подарок сейчас, — прошептал он мне на ухо, — ты можешь спровоцировать бунт.

— Риск, на который я готова пойти. — Я наткнулся на герцога и позволил ему поддержать меня одной рукой, слишком низко закинутой на спину. В тот момент, когда он коснулся меня, грех Похоти окутал меня. Однако я была готов к этому, поэтому притянула силу к себе, использовал ее как продолжение того, чего хотела, вместо того, чтобы позволить ей захлестнуть меня.

Герцог Девонский быстро опустил руку, но ощущение прикосновения не уменьшилось. Грех Похоти ощущался так же, как в первый раз, когда я испытала его — словно невидимые руки были на мне, танцуя вдоль моего тела. Только на этот раз невидимые руки были смелее, вероятно, из-за того, что они находились в Доме Греха Жадности и открыто желали внимания.

Музыка, которую я раньше не замечала, стала громче, барабанный бой стал настойчивым и первобытным. Плотским. Пришло время привести мой план в действие. Я упала на колени Девона, заработав от него удивленный фырканье, хотя герцог был только рад, что я взгромоздился там, как приз, который он ничего не сделал, чтобы выиграть, но был более чем счастлив хвастаться.

Его грудь коснулась моей спины, когда он наклонился ко мне.

— Твой компаньон не убьет меня, не так ли?

— Маловероятно, ваша милость. Не тогда, когда нас вызвали сюда для расследования убийства.

Волшебные руки, которые Похоть дарил мне, не теряли времени на соблазнение; они скользнули по передней части моего тела и двинулись вниз. С этим волшебным ощущением, охватившим меня, было очень трудно сконцентрироваться на сборе информации, но это было бы довольно легко для второй части моей схемы.

Я прислонилась к герцогу, а эти злые невидимые руки продолжили свой медленный, дразнящий путь по полосе обнаженной кожи, которая простиралась от моей груди до пупка, а затем снова погладила вверх. Магия была похожа на каплю жидкого тепла, которая катилась вверх и вниз по моей шее, между грудей, кружась вокруг их вершин, продолжая лениво гладить меня.

Я медленно скользнула вниз по бедру герцога, мое внимание было разделено между действием и реакцией, которые я чувствовал из другой точки комнаты.

— Жаль, что с ней случилось, не так ли? — Я спросила.

— Ты имеешь в виду Весту? — Дыхание Девона перехватило при следующем движении моего тела.

— Да, — прошептала я, затаив дыхание, все еще с закрытыми глазами. Богиня проклинает силу Похоти. Это было слишком хорошо. — Вы знали ее?

Еще одно прикосновение тепла, не имевшее ничего общего с подпитываемым магией желанием Похоти, заставило меня приоткрыть глаза. Гнев занял место с противоположной стороны игорного стола, его жесткий, горящий взгляд был устремлен на меня и герцога, колено которого я терлась.

Я тайно улыбнулась жениху. Присутствие Гнева, наблюдающего за мной, создавало ощущение, будто он был единственным в комнате со мной. Его внимания я желала больше всего, его жадный голод я хотела разжечь. Его ярость. Я тосковала по нему так отчаянно, так глубоко, что мне было больно. Того, что мы разделили в гондоле, было недостаточно, и жадное желание, которое я испытывала к нему, вернулось обратно, опасно смешиваясь с подарком Похоти.

— Я немного знал Весту, — сказал Девон, отвечая на вопрос, о котором я почти забыла. Если бы у меня была хоть какая-то надежда сохранить рассудок, мне нужно было перестать смотреть на Гнев, пока меня мучил грех Похоти. — В последнее время она казалась рассеянной.

— Как так?

Мягкий смешок Похоти раздался слева от меня, за ним последовала более сильная волна его магии. Демон-ублюдок собирался убить меня удовольствием или помочь спровоцировать бунт, от которого он меня предостерегал. Тихий, хриплый стон сорвался с моих губ. Богиня всевышняя, все было так хорошо. Жемчужины моей юбки попали в интересные места, когда я снова покрутила бедрами, ища еще больше этого великолепного чувства. Герцог резко выругался, когда заметил, что я делаю, но держал руки на карточном столе так, чтобы Гнев мог их видеть.

Мое внимание снова сосредоточилось на принце демонов, когда меня охватила эйфория. Я хотела быть у него на коленях, кататься на нем, пока мы оба не насытимся.

Гнев вцепился в подлокотники кресла, словно сдерживая себя. Я не была уверена, ярость или желание привлекло его внимание к моему шоу. Мне было все равно. Игра, в которую мы играли, стала еще интереснее.

— Ваша милость? — Я успел спросить между невидимыми штрихами. — Вы упомянули, что Веста выглядит рассеянной. Вы помните, как?

— Она… — Герцог поерзал на своем месте подо мной. — Она проиграла несколько игр. Это было достаточно необычно, чтобы двор заговорил. Веста никогда не теряла концентрации. Я даже слышал, что в последнее время она задавала странные вопросы о запахе крови и его тонкостях.

— У меня сложилось впечатление, что все демоны могут обнаружить информацию в крови.

— Именно поэтому некоторые проявляли к ней любопытство. Она назначала охрану для проверки любых кровных споров во время драк. Неизвестное количество крови оборотня продолжало загрязнять сцены.

Что, безусловно, привело бы в ярость любых оборотней, у которых была взята кровь, что, возможно, подтвердило бы подозрения Жадности в том, что они несут ответственность за нападение.

— Кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом Жадности?

— Его Высочество наказал любого, кто выставлял Весту в негативном свете. Все, что я слышал, было результатом придворных сплетен.

Я непреднамеренно соскользнул на колени герцога Девонского, пока он снова приспосабливался, сразу же почувствовав, что он скрывал. Его возбуждение. Я быстро отодвинулся от него, но не раньше, чем через стол раздалось низкое рычание. Гнев был близок к тому, чтобы броситься на герцога, каждый мускул в его теле казался напряженным, и его упрямая воля, вероятно, была единственным, что сдерживало его. Богиня всевышняя, это было невероятно. Благодаря пьянящему сочетанию жадности и похоти, смешанных с греховным очарованием Гнева, я хотела, чтобы он уложил меня на игровой стол, раздвинул ноги и завладел мной прямо здесь и сейчас.

Мой король тяжело сглотнул, его взгляд потемнел, и я поняла, что он почувствовал мое возбуждение. Поначалу я не была уверена, сможет ли он отличить, кто меня возбудил — это точно был не герцог. Я желала только своего любимого греха, но по количеству исходившего от него гнева я поняла, что он ошибся. Казалось, наше выступление было очень близко к тому, чтобы, наконец, вызвать драму. Пришло время собрать любую другую информацию, которую я могла, пока Гнев не потерял контроль.

— Было ли еще что-нибудь необычное в Весте перед ее смертью? — Я спросила. — Как к этому относятся члены ее семьи?

— Нет… нет семьи. — Дыхание герцога Девонского стало прерывистым, когда мои руки скользнули по передней части топа. — Веста изначально не из этого круга. Принц Жадность держал это в секрете, который должны были знать только он и Веста, но слухи ходят во дворе. По правильной цене. Веста, говорят, это не ее настоящее имя.

Интересно.

— Ты знаешь, как ее звали?

— Нет. Она никогда не говорила об этом.

— И она была одна при дворе?

Герцог провел языком по губам.

— У Весты были увлечения на протяжении многих лет, и ничто не отвлекало ее от ее долга. Некоторые считали, что Жадность хотела сделать ее своей супругой, но он всегда отрицал это, и она тоже.

— У них когда-нибудь, — я провел кончиками пальцев по внешней стороне бедер, — были отношения?

Руки Гнева согнулись. И внезапная мысль о том, что он ублажает себя, наблюдая, как я делаю то же самое, заставила меня забыть, что это должен был быть план. Все, что я хотела, это он. И жадность взяла верх. Герцог Девонский начал гладить мои руки, и я подумала, то ли Похоть прислала ему небольшое поощрение, то ли просто жадность побудила его принять участие в моем шоу.

— Веста обычно предпочитала компанию женщин. Хотя известно, что она иногда спала со случайным мужчиной, если желала его.

— Вы слышали что-нибудь еще, что было бы интересно?

— В данный момент я бы не хотел ни о чем другом думать, леди Эмилия. — Герцог перегнулся через мое плечо, его внимание было приковано к моим пальцам, пока они путешествовали под моей юбкой, и я…

Температура резко упала. Со сцены послышались испуганные крики. Я вовремя оглянулась, чтобы увидеть, что произошло. Лед пронесся по сцене, кружащиеся пары поскользнулись, но не упали. Сейчас мы были очень близки к созданию сцены, но этого все еще было недостаточно, чтобы произвести впечатление на этом кругу. Гневу нужно было потерять контроль. Примите дьявола, каким он был.

Я поднялась с колен герцога и прислонился к игровому столу спиной к Гневу, медленно перебрасывая одну ногу вверх и на другую, чопорно скрестив их и эффектно привлекая голодный взгляд Девона. Мой бокал зазвенел, а затем треснул, и вино пролилось на стол.

Герцог Девонский ничего не заметил. Его жадное внимание, наконец, было полностью захвачено. Он расстегнул корсеты на брюках и высвободился, затем погладил себя по всей длине, а остальные игроки за нашим столом повернулись к нему, предаваясь его греху. Мое внимание по-прежнему было приковано к нему, хотя я действительно была сосредоточена на огромном присутствии позади нас.

По игровому залу прокатился низкий гул, не настолько беспокоящий, чтобы остановить азартные игры или подпитываемые жадностью картины, но достаточно, чтобы напитки выплескивались на карточные столы. Я послала безмолвную молитву богине, надеясь, что Гнев скоро начнет действовать. Я уже услышала более чем достаточно от Девона.

Герцог встал и погладил себя сильнее, застонав, как будто приближался к освобождению. Лорды и дамы за нашим столом жадно наклонялись, подпитывая его желание быть замеченным.

— Леди Эмилия, — простонала Девон. — Прикоснись к своему…

— Достаточно.

Голос Гнева был едва громче шепота, но волосы на моих руках встали дыбом. Энергия пульсировала в воздухе вокруг нас, как будто вот-вот разразится буря. Это было единственное предупреждение, которое кто-либо получил. А потом это случилось; громоподобный треск разорвал воздух, заглушив барабанный бой. Герцог, стоящий передо мной, застыл, выражение замешательства быстро сменилось страхом, когда он уронил свой член и отпрыгнул назад, едва не задев кусок потолка, который рухнул перед ним. Куски штукатурки посыпались дождем, падая вокруг меня, защищая от надвигающегося хаоса.

Я обратил свое внимание — линии паутиной ползли по потолку, трещины росли, пока он не рухнул. Раскололось дерево, загремели хрустальные люстры, сцена начала прогибаться сама под себя, как будто земля поглощала ее целиком. Демоны закричали и оставил свои секс-шоу, бросившись в безопасное место. Я сидел в центре своего непроницаемого кольца, наблюдая, как игровые столы внезапно покрывались льдом, тяжелым и достаточно толстым, чтобы сломать и разбить богато украшенное дерево.

— Кровь и кости. — Наша игра удалась. Может быть, слишком хорошо.

Стол рядом рассыпался. Как и следующий. Повсюду в игровом зале мебель взрывалась в пыль или покрылваась льдом, настолько тяжелым, что все, к чему он прикасался, разбивалось на куски. Мой стол остался невредимым, единственное пятнышко спокойствия в буре гнева.

Ярость Гнева разрушала всю комнату, часть за частью. Мое дыхание вырывалось белыми облаками, температура теперь была опасно ниже нуля. Мы как будто попали в мир, полностью состоящий из льда; это было жестоко, жестоко и смертельно. Так же, как выражение лица моего принца, когда он обратил свой гневный взгляд на герцога. Я вздрогнула. И Девон тут же обмочился.

Тогда Гнев действительно был там, перекинув меня через плечо, как варвар, его большая рука прикрыла мои бедра, когда он нес меня от разрушенного зала.

Он практически вибрировал от давления сдерживания своей силы. Я не могла представить, что еще он мог сделать, что еще он мог уничтожить, если бы это был только вкус его магии.

Мое внимание остановилось на Похоти, которая посмеивалась в этом хаосе. Вспомнив нашу игру, я начал колотить Гнева по спине.

— Отпусти меня!

Принц демонов не ответил, хотя я этого и не ожидал. Гнев был сосредоточен только на его грехе, когда он быстро вывел нас из игрового зала, где все еще раздавались крики, а в зале бушевала сильная, неестественная метель. Снежинки целовали мою голую кожу, такие холодные, что казались маленькими укусами. Гнев действительно был силой природы.

Используя сверхъестественную скорость, он вернул нас в нашу комнату, прежде чем я успела это заметить.

Он осторожно поставил меня на ноги и зашагал к двери, его ярость вырвалась наружу. Я спрятал ухмылку. Наш план прекрасно сработал. Грех Гнева разрушил одну из игровых комнат Жадности, и мы получили информацию о Весте. В общем, это был бешеный успех. Хотя бедный герцог утверждал бы обратное.

— Что ж? — Я спросил. — Как ты думаешь, это была правдоподобная сцена?

Так и должно было быть — от этого зависела жизнь Виттории.

Гнев медленно отвернулся от того места, где он заколдовал комнату, чтобы скрыть наши голоса, его внимание сосредоточилось на мне. Он и в самом деле был похож на дикое животное, у которого только что оборвался поводок, и оно искало новую клетку. Мое сердцебиение участилось, и не от страха. Я хотела спровоцировать его на действие. И он определенно выглядел заряженным и готовым к этому. Его возбуждение напряглось в брюках, а то, как он смотрел на меня, как будто часами подряд выжимая удовольствие из моего тела, заставило меня снова и снова страдать от него.

— Вам понравилось представление, ваше величество? — Удерживая его взгляд, я повернулась на месте, убедившись, что жемчужные нити заскользили по моей спине. — Ты мог бы хотя бы дать бедному герцогу договорить. Дворянство за столом наслаждалось его выступлением.

— Эмилия. Это звучало не столько как предупреждение, сколько как просьба. Еще шаг, и он падет так же, как и я.

— Была ли я достаточно грешной, чтобы обмануть принца ада? — Я провела руками по своему едва приподнятому топу, позволив одной лямке упасть. — Еще лучше… была ли я достаточно испорчена, чтобы соблазнить дьявола?

Гнев проклял богов, о которых я никогда не слышала, когда подошла ближе. Он смотрел так, как будто был в шаге от удара. Я практически почувствовала, как между нами вспыхнуло напряжение, и наклонилась к нему.

Гнев сделал небольшой шаг ко мне, его взгляд остановился на моем. Охотник вышел поиграть.

— Скажи мне, что ты хочешь этого.

Мое внимание пробежало по нему, медленно и основательно. Я не забыла, что гнев действовал на него как афродизиак. Не забыла, что это заставляло меня чувствовать.

— Прямо сейчас я хочу демона, а не принца. Покажи мне, почему они называют тебя Злым. — Я схватила его за рубашку и притянула к себе, мои губы нависли над его губами. — И не смей сдерживаться.

Шесть

Гнев прижал меня к стене прежде, чем я сделала новый вдох. Его пальцы перебирали нити моего топа, его горячее дыхание было на моей шее, когда он грубо прижимался ко мне бедрами.

— Если ты передумаешь…

Я повернулась и наградила его яростным поцелуем.

— Остановись хотя бы на секунду, и я обещаю проверить твою любовь к играм с ножами, демон.

Улыбка Гнева означала неподчинение. Он нежно гладил мою грудь поверх топа, пока она не потяжелела и мне не захотелось большего.

— Этот топ. — Его пальцы обвились вокруг нити, его горячая кожа почти касалась моей. Я никогда не ненавидела предмет одежды больше. — Нужно избавиться от него.

Хватка принца на нитке усилилась, а когда он дернул за нее, жемчуг рассыпался по полу, уничтожая мою блузку. Его взгляд задерживался на моих глазах, губах, на всем теле, пока он не дошел до пола и не поднял его назад. Я любила, когда он смотрел на меня так. Будто бы я была началом и концов всех его фантазий. Он, определенно, был таковым для меня.

— Ты абсолютно разрушителен. — Он наклонил голову, целуя мою шею, опускаясь ниже, до тех пор, пока не дошел до моей груди и взял одну из них в рот, его зубы слегка царапали. Я опять уперлась в стену, мои ладони прошлись по его сильным рукам, притягивая его ближе пока он проходился языком по чувствительной вершине.

— Гнев. —   Я извивалась рядом с ним, не в силах выдержать его медленно, искусное движение языка. Мое тело было влажным и готовым. — Я хочу тебя. Так плохо, что я не могу ясно мыслить.

Он начал целовать вторую грудь, тихо посмеиваясь, когда я взяла его за волосы и притянула ближе.

— Когда я увидел тебя на коленях этого идиота, промокшую и почти кончающую, я хотел взять тебя прямо там. На глазах у всего гребанного двора.

То, как он рычал, низко и грубо, и его совсем не королевские слова зажгли мою кровь. Я снова прижалась к нему, желая ощутить его, а потом поднялась на цыпочки и прошептала:

— Я бы позволила тебе.

Губы Гнева прижались к моим, поцелуй не был нежным или сладким. Он был животным и диким. Требования и битва за господство. Сегодня мы завершим физическую часть наших брачных уз, и Гневу определенно не нужна покорная королева. Он хочет равную. Так же, как и я.

Я прервала наш поцелуй, а затем прошлась языком по его горлу, довольная, когда он произнес пару проклятий и снова прижался своими бедрами к моим, его возбуждение было словно гранит. Он поцеловал меня в шею, посасывая до тех пор, пока я не застонала.

Он отпрянул и заправил выбившуюся прядь мне за ухо, убеждаясь, что я все еще здесь.

— Я потратил некоторое время, представляя, что бы я сделал с тобой. —   Одна его ладонь прошлась по моей левой ноге, поднимая, когда достигла колена и прижимая меня еще ближе. — Воображал, как ты будешь ощущаться. Какие звуки будешь издавать. Когда я убил бы того ублюдка, раздвинул твои ноги, и оказалася бы внутри тебя. На том блядском столе.

Его дразнящие слова, жар и желание в его глазах. Это было уже слишком.

— Пожалуйста. Я хочу тебя внутри себя. Сейчас.

Я разорвала застежку его штанов, просунула руку в материю, и немного поиграла с ним.

— Эмилия.

Мое имя из его рта, поклонение в его голосе — это будоражит что-то во мне. Чувство настолько сильное, что я могла выразить его только действием. Я прикусила его нижнюю губу, и начала гладить его быстрее.

Его кожа была нежной, как шелк, но возбуждение было крепче стали.

Это великолепное, смертоносное создание было моим. Я совершу ужасные, дикиепоступки, если кто-то помешает мне заявить на него права прямо сейчас.

— Эмилия, кровь демона. —   Он пару раз толкнулся мне в руку, прежде чем избавиться от своих штанов, его рубашка пропала в следующее мгновение. Гнев развернул меня, прижав мои руки к стене. — Держи свои ноги близко и прогнись немного.

— Да, генерал. — Я выполнила его команду, мое тело было гладким и готовым.

— Умница.

Я ухмыльнулась ему через плечо, когда он взял меня за бедро, движение было собственническим, когда он сжал его.

— Пожалуй, тебе следовало бы наказать меня.

— Это просьба? — Его глаза загорелись, когда я кивнула. —   Скажи мне, когда тебе надоест, миледи.

Он раздвинул нити жемчуга, приподнимая меня за бедра. Он прижался к моему входу, мое тело стало еще более горячим и напряженным от этого возбуждающего ощущения. Он дразнил меня, скользя своей длиной вперед и медленно возвращаясь назад. Я еще больше выгнулась, тихо умоляя. Он еще раз прошелся по мне, надавливая чуть сильнее и входя только кончиком. Я резко выругалась и поддалась назад, желая ощутить его внутри, но он вернул меня на место, снова скользя по мне. И еще раз. И еще. Пока я не начала задыхаться и практически ползать по стене.

— Гнев. Пожалуйста. Возьми меня.

— Как прикажет моя королева. — Одним движением демон оказался полностью внутри меня. Он дал мне пару мгновений, чтобы мое тело привыкло к нему, мое тело приятно растягивалось. Он прижался ко мне, целуя в шею, и стал покусывать мочку уха, когда вышел, а после вошел глубже. И глубже. — Скажи мне сейчас.

— Что? — Задыхающийся, звонкий голос едва ли напоминал мой.

Гнев повторил свое медленное движение, но уже не для того, чтобы я привыкла к его размеру, а для того, чтобы постепенно истязать меня до смерти от этого удовольствия. Следующим восхитительным движением он задел комок нервов, вызывая у меня очередной стон. Он прикоснулся своими губами к моему уху.

— Что я твой любимый грех.

Притянув меня еще ближе, немного изменяя угол, он находил идеальное положение, чтобы вызвать экстаз. Это было немного грубо, немного дико и очень первобытно. Я не могла представить более идеального соединения.

— Скажи мне, что ты моя. —   Страсть Гнева пылала ярче, чем его грех, так же, как и я. Мое тело сжалось вокруг него, внутри пульсировало, и огонь бежал по моим венам. Я была его. Навсегда.

Только если он будет моим.

— Ты мой любимый во всем. — Я немного оттолкнулась от стены, прижимаясь к нему, работая бедрами в ритме его глубоких толчков… Отдавая так же хорошо, как и получала. — Ты мой.

— Блять, Эмилия. —   Гнев застонал, беря мое бедро одной рукой и прислоняя ближе к себе, пока вторая рука добиралась до передней части моего тела, его пальцы играли на мне, как на инструменте, которым он профессионально владел. Это было почти что слишком и я определенно не хотела останавливаться. — Ты будто бы рай.

— Прокляни меня богиня. Сильнее.

Гнев обязан. Он освободил себя, врезаясь в меня с силой, от который светильники затряслись. Картины, которые я даже не заметила, упали на пол.

И это случилось, прошлое смешалось с настоящим, окутывая меня.

В другом Доме Гнев прижимал меня к стене темного коридора, доставляя удовольствие моему телу, когда входил в меня.

Мы сорвали мою одежду, но он оставался в штанах. И эта мысль, что он наполовину одет, возбуждала меня еще больше. Мое внимание привлекла его рука со змеиной татуировкой, когда она работала на моем теле, ускоряя мою кульминацию, затем замедляя, пока я не сойду с ума от желания. Ему нравилось дразнить меня, вытягивая удовольствие, пока я не верну его.

Я могла слышать разговоры вне тайного коридора. В любой момент кто-то мог поймать нас. Но никто из нас не хотел уединения, но баланс на тонком лезвие ножа, испытывая легкий страх от этого, внезапно усилил возбуждение.

Когда я почти дошла до края, то заметила легкое свечение, исходящее от моей руки; тату образовалось над кольцом на моем левом пальце. Гнев входил в мое тело, грубо и быстро — Мой разум и тело находились на грани того, чтобы поддаться наслаждению, которого он требовал.

Он наклонил меня вперед.

— Держи ноги вместе. Ближе.

Его команды и прикосновения, усиленные новой позицией, заставили звать его по имени, не смотря на потребность в тишине. Я выгнулась еще сильнее и демон дошел до точки, от которой я увидела звезды. Я тяжело дышала, а мое внимание сконцентрировалось на его руке, которая держала мое бедро. Татуировка тоже появилась у него, на том же пальце Гнева. Я улыбнулась, думая о словах, которые он говорил мне ранее. Вечный обет.

Я накрыла его руку своей, переплетая наши пальцы, в тот же момент он в последний раз вошел в меня, вздрагивая и ругаясь, когда мы оба кончили.

Внезапно видение прекратилось, и я снова была в настоящем. Наверняка это длилось не долго, иначе мой принц заметил бы. Гнев вырвался наружу, а затем вошел, его прерывистое дыхание щекотало мне шею. Мы были рядом, наша кожа была горячей и влажной. Я почти кончила… но я все еще могла поклясться, что чувствовала толчки из моего видения, что только усиливало мои эмоции.

— Богиня всевышняя. Не останавливайся.

— Никогда.

Его слова прозвучали как клятва. Гнев выводил проклятые круги на моем клиторе, прямо возле места, где он входил в меня, и я бурно кончила.

В следующее мгновение он присоединился ко мне с сильным проклятием. Мои ноги дрожали, когда он нежно поцеловал мою шею.

Отдышавшись, я посмотрела на татуировки, появившиеся на наших пальцах в настоящем, и разобрала слова, которые не видела из-за яркого света. Вертикальные буквы были розово-золотыми, начинались от ногтя и шли до места, где палец соединяется с рукой.

S

E

M

P

E

R

T

V

V

S

Буквы были выведены как римские надписи. Мне потребовалось немного времени, чтобы понять, что же сказано на латыни. Навсегда твой.

Гнев накрыл мою руку своей, и я увидела розово-золотые чернила, которые так же были на его безымянном пальце.

SEMPER TVVS.

Прошло и настоящее смешалось, и я не могла точно сказать, что есть что.

— Эмилия. — Его голос был мягким, размеренным. Я не могла оторвать взгляд от татуировки. Я аккуратно достала свою руку и втянула воздух. Это не было иллюзией или воспоминанием из прошлого; такая же фраза взаправду запечатлена на моей коже здесь и сейчас.

Я подняла руку и покрутила ее.

— Это из-за брачных уз?

Гнев вышел из меня и развернул к себе лицом.

— Да. И нет. Ты вспомнила что-то?

— Я… Я не уверена. Я видела нас. В прошлом. Только что. —   Я подошла и села на кровать, мой взгляд все еще был на чернилах. — Мы были в коридоре, занимались любовью. И тогда появились эти слова.

— Ты помнишь еще что-нибудь? Вообще что-нибудь?

— У меня сложилось впечатление, что ты говорил эти слова еще до сегодняшнего вечера. — Я потерла виски, внезапно почувствовать себя плохо. — Дорогая Богиня. Это была я. Ведь правда? Не первая ведьма. Не потерянная жена Гордыни. Не какая-то реинкарнация. Я. Но… Как?

Гнев встал передо мной на колени, его руки легли на мои ноги. Его прикосновение это не просто успокоение и утешение, это поддержка. Как будто его прикосновение могло ослабить хватку проклятия на мне. Проклятье.

Сердце колотилось, я зажмурила глаза. Проклятье…

Там было что-то еще, что-то, что маячило на краю моей памяти. Не четко и вне фокуса. Как будто открываешь глаза под водой. Воспоминание хотело вылезти на свободу, вернуться ко мне. Я открыла глаза и сфокусировалась на чернилах.

— Это всегда было здесь? Скрытое магией?

— У меня есть предположение, но… — Голос Гнева оборвался, вероятно по вине проклятия.

— Кто я? — Я спросила. Комната закружилась. —   Кто я? Ты помнишь?

Гнев молчал некоторое долгое мгновение, и я подпрыгнула, когда он заговорил.

— Долгое время — нет. А если бы вспомнил, то память исказилась бы.

— А сейчас? — Мой голос был тихим, напряженным. — Ты помнишь, кто я?

Золотые глаза Гнева встретились с моими, когда он медленно кивнул. Все мое тело напряглось от ожидания.

— Ты та, кого она хотела, чтобы я ненавидел. Но у нее не вышло. —   Его хватка но моих коленях усилилась, но не стала болезненной, как будто он никогда не хотел покидать меня. Пока я не решу уйти.

— Вспомни.

Одно слово, сказанное авторитетно и властно, продолжало повторяться и повторяться в моей голове, вращаясь, как неконтролируемый волчок. В том, как он приказал мне вспомнить была какая-то… магия. Он помогал мне с помощью магии.

Гнев подпитывал меня своей силой, вероятно, через брачные узы. Я чувствовала отголосок магии Гнева в комнате, внутри себя, и я хваталась за него, желая — больше всего на свете — как я могу быть возлюбленной и врагом. Как я могла забыть это.

Мое сердце забилось в груди, такое сильное, такое мощное. Что-то спорило и боролось во мне, что-то рычащее и дикое — что-то, что хотело освобождения. Наша сила слилась, сплетаясь воедино, создавая новую магию. Сильную магию. Колодец силы слишком большой, чтобы его можно было сдержать. Это были огонь и лед, полные ярости и страсти.

Какое бы проклятие или замок не наложены на мою память, они треснули. Я вскрикнула, когда в мою голову забрались тысячи вещей, освещавших меня изнутри.

— Самаэль. — Я потянулась к нему, но он уже был рядом, держа меня.

Предлагая свою мощь. Он, вероятно, почувствовал как то, что сдерживало мои воспоминания, треснуло, и, ухватившись за него, он превратил свою силу в копье и нацелил его на это единственную дыру.

— Скажи мне, кто ты. — Его голос был переполнен магическим приказом. -Вспомни.

Мне казалось, что я погружена в воду, при этом пытаюсь дышать, думать, бороться за глотки воздуха. Я задыхалась. На меня обрушилась паника, я вдруг почувствовала, что нахожусь на грани смерти. В голове пронеслось предупреждение.

Смерть была не моей. Пока что.

Я закрыла глаза, осознавая, что мне надо отпустить это, отдаться силе, сокрушающей клетку. В эту же секунду, когда я представила, что плыву, а не тону, это безумное чувство затихло. Затонувшие воспоминания сначала всплыли, а потом вырвались на свободу.

Я открыла глаза и Гнев резко вздохнул. Такая слабая реакция, что ее можно и не заметить, если бы она исходила от кого-либо другого, кроме него, но я знала, что это начало конца. Истина, за которой я так долго гналась, больше не скрыта магией.

— Я помню. — Мой голос был хриплый, будто бы я кричала несколько часов.

Возможно, так и было. Время казалось странным. Мой принц выглядел уставшим, но полным надежд.

— Я знаю, кто я.

Теперь кинжал Гнева находился в его руке. Он встал и жестом попросил сделать то же самое. Мы подошли к зеркалу, находившимся возле купальни и Гнев кивнул на него.

— Скажи мне, что ты видишь? Кого ты видишь?

Сверкающие розово-золотые ирисы смотрели на меня. Знак моей истинной силы. Хотя часть меня не была удивлена так, как следовало бы. Возможно где-то глубоко внутри, туда, где заклятье не вонзило свои когти, я знала. Всегда были причины, почему я лучше всего связана со своим выбором греха.

Слова Селестии вернулись ко мне из той ночи в Кровавом лесу; Старуха сказала, что Гнев был моим отражением. Я подозревала, но не могла справиться с правдой, понять как.

Теперь правда смотрела на меня, ожидая.

— Я вижу ярость.

— И.

Мой огонь. Мою злость. Та древняя, ужасающая сила, которой я могла едва касаться. Все это принадлежит мне.

— Я вижу богиню, которая управляет ею.

— Я вижу равную себе. Мою королеву.

Гнев вручил мне свой клинок, его губы соблазнительно изогнулись. Он казался более легким, чуть менее весомым, будто кошмар наконец закончился. Я не была уверена, но прикусила язык. Я не могла вспомнить множество вещей, а это значит, что даже с силой Гнева, внутри меня проклятие не разрушено до конца.

Мои воспоминания только начали выползать из трещины, которую мы проделали, и у меня закрадывалось подозрение, что многие другие ужасающие вещи ждут своего открытия.

Гнев притянул меня к себе, и, спрятавшись в безопасности его рук, я надеялась, что он прав. Даже если проклятие не снято полностью, теперь все будет лучше. Он приблизил свой рот к моему уху и прошептал: «С возвращением, ваше величество».

Семь

— Мне нужно подписать клятву крови. — Гнев поцеловал меня в лоб, затем надел штаны. Это было так нормально, обыденно, после катастрофического осознания того, кем я была. После того, что мы только что сделали, не говоря уже о созданной нами сцене и возможных последствиях разрушения Гневом части замка брата. И терроризма над герцогом. Богиня всевышняя. Герцог. После того, как его страх прошел, я подумала, что ему будет стыдно за то, что он испачкался перед другими представителями знати. Последние несколько часов были похожи на дикий, многолетний лихорадочный сон. — Мы можем обсудить все детали, как только вернемся домой. С тобой все будет в порядке?

Я продолжала смотреть на свое отражение в зеркале. Я не была ведьмой. Я была богиней ярости. Если бы я только что не стала свидетельницей правды, то до сих пор в нее не поверила бы. Мои радужки медленно вернулись к теплому коричневому цвету, к которому я так долго привыкала, еще одно напоминание о том, что я еще не полностью освободилась от проклятия.

— Да.

Гнев наблюдал за мной, отмечая момент, когда я действительно посмотрела на кинжал. Это был не его клинок Дома, как я думала. Вблизи он был немного меньше, чем его. Более легкий.

У змеи также не было бледно — лиловых глаз; драгоценные камни в этом кинжале были темно — розовыми. Лианы обвивались вокруг рукояти, изящно обвивая змею, очень похожие на те лозы, которые я призвал ранее в его ванне.

— Он твой, — сказал Гнев, отвечая на мой невысказанный вопрос, пожав плечами и надевая свежую, новую рубашке. Я искала воспоминание о кинжале, но совершенно его не узнавала. Гнев оказался передо мной, поднимая мой подбородок, пока я не встретила его пристальный взгляд. — У меня никогда не было возможности отдать его тебе раньше. Но он правда твой. Я делал его сам.

Мое внимание снова переключилось на кинжал. Мне понравилось ощущение этого. Его вес. Всё было идеально для меня. Точно так же, как одежда, которую он оставил в моем шкафу, когда я впервые вошла в этот мир. Потому что Гнев знал меня. Так чертовски долго. Я не была восемнадцатилетней ведьмой; Я была нестареющим существом. Не в силах полностью осознать, что это значит, я отбросила эти мысли, сосредоточившись на оружии в моей руке. У меня был собственный кинжал Дома.

Беспокойство гложет меня.

— Теперь, когда мы завершили физическую часть наших брачных уз, будет ли применяться ко мне решение, которое ты ранее издали относительно Виттории? — Я спросила.

— Ты официально не член моего Дома, пока не принесешь клятву крови. — Он застегнул рубашку, казалось, тщательно подбирая следующие слова. — И указ дает каждому двору право поступать так, как он считает нужным. Технически это позволяет мне делать что угодно, не нарушая присяги. Мы найдем Витторию раньше, чем это сделают мои братья. Тебе не придется приносить клятву крови, если только ты этого не хочешь. На самом деле, я мог бы продумать, как мы можем организовать нашу совместную клятву.

Если бы я еще не знала, что люблю его, это решило бы его судьбу. Я снова посмотрела на свой кинжал, формируя новое воспоминание.

— Виттория — богиня смерти, не так ли?

— Да.

Истерический смех подкатил к моему горлу, но я подавила его, отказываясь плакать вместо этого. Я молилась богине смерти и ярости бессчетное количество раз после «смерти» Виттории. Она была божеством, с которым я больше всего общалась во время своих поисков мести. Теперь я знала почему.

Вот только все оказалось намного сложнее, чем я могла себе представить.

Вместо одного божества было две богини: Смерти и Ярости.

Даже сейчас, видя, как мои глаза меняют цвет от моей силы, мне было трудно принять это. Я выросла. Имела смертную семью. Прожила ничем не примечательную жизнь в Палермо до того, как моя сестра «умерла» и я случайно призвала короля ада.

А может не так случайно? Не могло быть совпадением, что Виттория оставила заклинание, необходимое для вызова Гнева, там, где я его нашла.

Мне просто нужно было знать зачем.

Думала ли она, что он был ключом к освобождению остальных моих воспоминаний? И если она в это верила, то почему она сказала мне не выходить за него замуж сейчас? Неужели только потому, что она считала, что для того, чтобы присоединиться к его Дому, мне придется отказаться от чего — то взамен? В этой истории явно было нечто большее, учитывая, что некоторые из ее действий не совсем соответствовали ее словам.

На данный момент я не могла представить, как наши жизни как богинь были скрыты. Блокировкой для источников была магия, но я никогда не слышал о таком заклинании.

Каждое воспоминание о нашей жизни казалось реальным. Если это были чары, то их наложил кто — то с огромной силой. Кто — то вроде Ла Прима Стрега.

Я думала о Нонне Марии, о секретах, которые она скрывала от нас. Истории, которые она сочиняла про Злых, Первую Ведьму и невесту дьявола.

Нонна сказала нам, что когда дело доходит до Нечестивых, все всегда не так, как кажется. Но, возможно, настоящий злодей все это время был намного ближе.

Даже мысль об этом заставила мой желудок сжаться. Предательство такого масштаба было непостижимым, хотя сейчас меня уже ничто не удивит. Люди, которых я любила безоговорочно, оказывались сомнительными, а существа, которых я была приучена ненавидеть, в конце концов оказались не такими уж ужасными. Мой мир рушился вокруг меня от самого основания. Казалось, будто гигантская пропасть разверзлась и поглотила меня целиком. Гнев протянул руку и погладил мою ладонь.

— Я не могу… Больше ничего не помню. — Я снова взглянула на Гнева. — Верну ли я все свои воспоминания? Или прошлое всегда будет туманным?

Вместо ответа Гнев вызвал из эфира одежду — бархатное платье, перчатки с пуговицами по бокам и дорожный плащ — и положил их на кровать. По краям были вышиты маленькие лозы и цветы. Розово — золотой и черный. По — видимому, смесь его цветов и моих.

Вместо этого я заставила себя сосредоточиться на том, что привело нас сюда, и на новых последствиях неудачи.

— Герцог упомянул несколько интересных вещей о Весте. Ты слышали что — нибудь из этого?

— Большую часть, — признался Гнев. — Веста изначально не отсюда. Мой брат, Жадность, якобы хотел на ней жениться. И она была рассеяна в последнее время. Крови не чувствовала, но подробно расспрашивала о ней. Во всех сценах, которые она посещала, присутствовало любопытное количество крови оборотня. Все, к сожалению, это придворные сплетни без фактов. Хотя я особенно заинтригован кровью. Довольно необычно, что командир армией не может отследить информацию, которую можно легко и эффективно почерпнуть из запаха на месте происшествия, но вдобавок ко всему, частое появление волчьей крови вызывает недоумение.

— Если она была здесь недовольна, эти расспросы могли указывать на то, что она пыталась найти способ инсценировать собственное убийство. Если бы это была я, и я не могла учуять ту же информацию, что и демон, я бы хотела знать каждую деталь, чтобы создать правдоподобную уловку. Возможно, те образцы крови оборотня, которые находили раньше, были для практики. Может быть, она видела, как много нужно, чтобы подавить чувства демона.

Моя сестра определенно доказала, что инсценировать убийство можно.

Пока я не найду неопровержимых доказательств обратного, я буду подозревать, что Веста на самом деле не мертва. Мне пришла в голову новая мысль, но это была еще одна сложная загадка, в которой нужно было время, чтобы разобраться.

— Что такое? — спросил Гнев.

— Некоторые вещи совсем просты. Виттория решила заключить союз с Жадностью. Предполагалось, что она объединит свой двор и оборотней, но странно, что его командира «убили» при таких загадочных обстоятельствах. Особенно, когда Виттория является экспертом в создании правдоподобной смерти. Если Веста действительно так талантлива, как утверждал Жадность, мне трудно поверить, что ее легко убить. Никто из тех, кто слышал о нападении, не может быть объяснен охраной, но — ради эксперемента, давай удалим оборотней из уравнения — у кого был доступ в ее личные апартаменты? Твой брат не упомянул ничего плохого за пределами ее комнаты. Без царапин и взлома. А это значит, что она должна была знать того, кого впустила. В ее истории должно быть что — то большее. Ты расспросишь своего брата и послушаешь, что он скажет?

— Конечно. Но у нас может быть больше шансов узнать подробности от твоей сестры. Жадность вряд ли станет сотрудничать с конкурирующим Домом, даже если он обратился за нашей помощью. — Гнев натянул пару кожаных перчаток, скрывая наши новые брачные татуировки. — После того, как ты оденешься, карета будет ждать снаружи. Я скоро встречусь с тобой там. Жена.

Несмотря на все хаотичное и неправильное, мои губы тронула улыбка.

— Муж.

Это было правильно. Более чем правильно. Это было похоже на возвращение домой.

Принц демонов притянул меня к себе, целуя так яростно, что я растаяла в его объятиях, а затем ушел. Наша игра в обман еще не закончилась. У него была еще одна роль. Надеюсь, Жадность будет достаточно раздражен разрушением одного из его игровых залов и не будет настаивать на моей подписи или появлении. Он хотел бы, чтобы я была как можно дальше от Гнева, чтобы я снова не разозлила его брата и не разрушила остальную часть его замка. Уверена, что герцог тоже уже был у него над душей. Дворянство не хочет быть дураками.

Что заставило меня задуматься, не может ли это быть мотивом для кого — то убить Весту. На этом этапе я не исключал никакой возможности. Поведение Жадности было определенно более странным, чем обычно, и оно продолжало ставить меня под сомнение.

Я взяла себя в руки, быстро оделась и только что вышла наружу, в мягко падающий снег, потянувшись к дверце кареты, когда появился Гнев. Должно быть смущает, что кто — то такой большой может передвигаться так бесшумно, но мой муж был хищником, который только притворялся вежливым.

Гнев помог мне сесть в карету — черно — золотую красавицу без водителя, запряженную четырьмя всадниками апокалипсиса, любимыми лошадьми — демонами Гнева — и стукнул кулаком по крыше, сигнализируя красноглазым черным зверям с металлическими зубами, чтобы они поехали.

Он откинул бархатные драпировки в сторону, глядя на проплывающий мимо пейзаж с более хмурым взглядом. Слева от нас бурлила Черная река, волны с темными шапками кипели, как котел.

Тревожное чувство пробежало по моему позвоночнику. Когда мы только прибыли, вода была намного спокойнее, и если Нонна — Мария что — то и говорила, так это как искать признаки неприятностей.

Несомненно, назревали волнения.

Я подумала, не связано ли это с клятвой крови, которую только что подписали принцы. Возможно, Семь Кругов уже готовились к гибели моей сестры. И, несмотря на обещание Гнева, что мы найдем ее первыми, возможно, опасность уже стучалась в ее дверь.

Гнев встретил мой пытливый взгляд и слегка покачал головой. Мы не уехали достаточно далеко от конкурирующего Дома, и Жадность, вероятно, разместила шпионов на краю безупречной заснеженной лужайки своего замка. Как и у любой магии, у Гнева были ограничения на использование заклинаний, чтобы сохранить приватность наших комнат. Поскольку это было движущееся транспортное средство, то это тормозило бы магию. Я понимающе кивнула и обратила внимание на окно. Я отчаянно хотела спросить, получил ли он еще какую — нибудь информацию о Весте от Жадности, но мы скоро будем дома и сможем свободно обсудить все там. Моему жгучему любопытству придется подождать.

Мы сидели в напряженном молчании, пока карета катилась по длинной дороге, ведущей через небольшой приток. Спустя, по ощущениям, час, но, вероятно, прошло только половину этого времени или даже меньше, мы, наконец, поднялись на крутой холм, который привел нас к мосту, соединяющему землю между Домом Гордости и Домом Гнева.

На вершине холма Гнев насторожился. Я хотела знать, чувствует ли он Витторию или есть какие — то другие причины для беспокойства, но он бросил на меня еще один взгляд, указывающий на то, что говорить еще небезопасно. Я ломала голову над другими известными угрозами, но не могла придумать ни одной. Он снял перчатки и вынул кинжал Дома, вдавив его кончик в ладонь с такой силой, что лезвие покрылось его кровью. И металлические, украшенные драгоценными камнями глаза светились, словно довольные и укрепленные его подношением. Его порез зажил за считанные секунды. Прекрасный бонус бессмертия. Я задавалась вопросом, если я была богиней, как я могла быть смертной. Гнев, наконец, нарушил тишину.

— Если кто — нибудь приблизится к карете и по какой — то причине что — то пойдет не так, активируй свой плащ и убегай к нашему дому. Анир будет командовать армией, пока я буду их сдерживать.

— Активировать мой плащ? Магией?

Он кивнул.

— Дай ему немного своей силы, и он будет отражать мир вокруг, по сути, делая тебя невидимой. Он не замаскирует твой запах, но даст тебе время убежать.

— Ты думаешь, я брошу тебя, если на нас нападут?

— Да. Сейчас я генерал, а ты подчиненная. Ты будешь делать, как приказано.

— Разве? — Я подняла брови. — Я не помню, чтобы клялся или давал какие — либо обеты.

Мой тон был взвешенным, но мой король не был дураком. Ответный взгляд Гнева, вероятно, заставил бы его демонических солдат бежать к уборной с поносом.

Я не была его солдатом. Я была его женой. И если этот высокомерный осел думал, что я оставлю его, какой бы враг не притаился, он жестоко ошибался.

Как было видно по моим розово — золотым ирисам, питаемыми силой, и по моей способности призывать огонь, который теперь сжигал физические объекты, я не была лишена собственной устрашающей магии. И я буду стоять рядом с ним, сражаясь до последнего вздоха, если до этого дойдет.

— Я бессмертен, Эмилия.

— А я? — Если я была богиней, и в прошлом у нас были годы вместе, значит, было что — то еще, о чем он не говорил. Что — то, до чего я докопаюсь, как только мы вернемся домой.

Взгляд Гнева сражался с моим, полный золотого огня и ледяной ярости. Это была стычка, в которой он не выиграет; мой разум был полностью готов. Никакие аргументы, которые он мог бы возразить, не отговорили бы меня остаться с ним. После еще одного долгого мгновения он, наконец, сдался.

— Если что — то случится не так, я попытаюсь перенести нас на наши земли. Держись рядом и достань свой клинок. Ударь первой и быстро. Если кто — нибудь осмелится напасть на тебя во второй половине дня возле дома, он без колебаний причинит тебе вред.

— Ты веришь, что это Ви…

Вой разорвал воздух, звук эхом прокатился по карете. Поднялся второй вой. За ними быстро последовали третий и четвертый. Вскоре воздух наполнился целым хором скорбных воплей, отскакивающих от далеких гор и мягко эхом отдающихся.

Тонкие волосы по всему телу поднялись.

Волки. Судя по их звуку, они были большими потусторонними оборотнями. Это ответило на мой вопрос о том, кто был там, но оставило вопрос для размышлений. Лошади ржали и рычали, этот звук не был похож ни на одну смертную лошадь, с которой я когда — либо сталкивалась.

На первый взгляд Гнев казался спокойным, сосредоточенным. Пока я не увидела вспышку возбуждения в его глазах. Он создан для войны, для сражений. Там, где другие закрывались бы от страха, что — то будоражило его. Он одарил меня медленной, дерзкой улыбкой.

— Оборотни в ярости.

И эта благословенная эмоция подпитывала и без того невероятный запас магической силы демона. Я ответила на его улыбку, чувствуя, как облегчение пронзает мои кости. Мы были в порядке. Гнев откинул занавески, скрывая нас от глаз.

Судя по всему, он не был заинтересован в том, чтобы увидеть своих врагов.

Раздался еще один вой, на этот раз ближе, громче и наполненный, вероятно, альфа — командой. Доменико был здесь. Я не могла понять, почему волки были в Семи Кругах, и после того, как Жадность настаивал на том, что они напали на его командира, страх глодал меня, даже с возбуждением моего мужа. Учитывая то, как Доменико вел себя с моей сестрой, как легко и быстро он выполнил ее приказ, я не могла представить, чтобы он действовал против нее.

Гнев ударил по крыше кареты сжатым кулаком, испугав меня, и наша карета резко остановилась. Это было оно. Нервная энергия бурлила во мне.

Если оборотни были здесь и Доменико тоже, я молилась, чтобы моя сестра не отставала. Если да, и если они не планировали нападение самостоятельно, то все, что нам нужно было сделать, это нейтрализовать оборотней, схватить Витторию и доставить ее в Дом Гнева. Ни один из других принцев даже не узнает, что мы нашли ее и спрятали.

Гнев дернул подбородком в сторону двери, показывая, что собирается ее открыть. Я сжала рукоять кинжала, мои ладони были влажными, а сердце колотилось. Если бы я могла найти свою сестру и поговорить с ней, возможно, мы вообще избежали бы кровопролития. Наверняка, увидев меня, она отступит. Тогда мы могли бы обсудить Весту, и я так или иначе получила бы свой ответ о ее виновности.

— Помни, держись рядом. Ударь быстро. — Принц остановился, держа руку на ручке, затем покачал головой. Он обнял меня за талию и поцеловал сильно и быстро. — Если ты сейчас умрешь, я выслежу тебя и притащу обратно.

— Звучит довольно угрожающе.

— Это чертово обещание, миледи.

— Я тоже тебя люблю. — Я обхватила его лицо. — Если ты уже закончил, давай убьем несколько оборотней.

Его взгляд потемнел.

— Кровопролитие заводит меня почти так же сильно, как и твое маленькое выступление. Я собираюсь отнести тебя в постель сразу же после боя. — Гнев сверкнул разрушительной ухмылкой. — И мы не собираемся возрождать в течение долгого, долгого времени. Надеюсь, ты упаковала жемчужную юбку.

Любая нервозность или трепет, которые я чувствовала, исчезли. Я подозревала, что речь Гнева должна была заставить меня задуматься о том, что произойдет после битвы, дать мне возможность сосредоточиться. Он был хорошим генералом; Я бы перегрызла тысячу волков, лишь бы вернуть его в постель.

Его улыбка была полна мужского высокомерия. Заслуженно, после наших потрясающих занятий любовью, так что я не могла винить его в этом. Почувствовав, что я готова, Гнев сжал кинжал и распахнул дверь. Он прорвался сквозь него резким движением. Я выскочила прямо за ним, мой клинок был наготове.

Восторг, который я только что испытала, исчез, когда я окинула взглядом открывшееся перед нами зрелище.

Волки, почти сотня, огромные и чудовищные, стояли на мосту плечом к плечу, преграждая нам путь к Дому Гнева. Но не это заставило мое сердце биться в груди. Это были десятки волков, которые плавали полукругом вокруг нас, их лапы были в десяти футах над землей. Они были духоходцами. И они ждали своего часа, чтобы наброситься, если кто — то из их собратьев упадет.

Кровь и кости. Я почти не сомневался, что Гнев в одиночку справится с огромной их частью, но их было так много. Очень много. Моя сестра собрала армию. Словно мои мысли призвали ее, Виттория появилась за шеренгой особо свирепых оборотней. Исчезла ее фирменная ухмылка, озорной огонек не плясал в ее глазах. Существо, которое смотрело на нас, было холодным, лишенным человечности. Бессмертное. Она была тем, кем я была на самом деле, и это леденило меня до глубины души.

— У нас была назначена встреча сегодня, сестра. Мне надоело ждать, поэтому я привела нескольких друзей, чтобы они сопроводили тебя на Изменчивые острова. — Внимание Виттории переключилось на Гнев. — Я предлагаю вам отпустить ее по — тихому.

Земля загрохотала, как будто ярость Гнева потрясла самое ядро царства.

— Сдайтесь Дому Гнева добровольно и мирно, и я оставлю твоих щенков в живых.

— Как великодушно с твоей стороны. — Губы Виттории изогнулись в медленной злобной улыбке. — И глупо. Кажется, ты не слышал, что я могу сделать. Позволь мне продемонстрировать.

— Виттория, — сказала я, пытаясь успокоить свой голос. — Пойдем с нами.

— Почему я должна идти?

— Потому что тебя подозревают в убийстве и за твою голову назначена награда.

— Разве?

— Да. — Я выдержал ее удивленный взгляд. — И я думаю, что в этой истории есть нечто большее. Пожалуйста. Встань и поговори со мной. Я хочу услышать твою сторону. Позволь мне помочь очистить твое имя.

— Какое мне дело, если принц Ада думает, что я убийца? Ни одному из них нельзя доверять. Они обманывают, манипулируют и гордятся этим. И я достаточно долго терпела игры по их правилам.

Моя сестра подняла правую руку вверх и согнула локоть, как будто держала мяч. Она была слишком далеко, чтобы я могла разобрать слова, которыми она произнесла шепотом, но я с растущим страхом наблюдала, как она тихо напевает. Сверкающий лавандовый свет кружился вокруг ее согнутого локтя, медленно кружил вокруг ее предплечья и запястья, прежде чем осесть на ее руке.

Гнев выругался и встал передо мной, прикрывая меня своим телом. Я огляделась, ужаснувшись, когда пальцы моей сестры удлинились. Когти появились из ее слишком длинных пальцев, черных, как ночь, и острее кинжалов. Ее рука выглядела обугленной, как будто она воткнула ее в какой — то адский огонь и выдернула магию, которая хотела, чтобы ее оставили в покое. Темные вены ползли по ее локтю, казалось, смешиваясь с ее кровью. Вихревой лавандовый свет померк.

Она подняла свою когтистую руку, гордо демонстрируя демонический придаток. Я ничего не мог сделать, кроме как смотреть, как она повернулась к оборотню.

— Доменико, любовь моя. Подойди.

Серовато — голубой волк справа от нее — размером с медведя со светящимися бледно — фиолетовыми глазами — подошел к моей близняшке, тихо поскуливая, пригнувшись перед ней.

Без предупреждения магически измененная рука Виттории пронзила грудь волка, звук хруста костей и рвущихся мышц вызывал тошноту в жуткой тишине. Я с трудом мог поверить в то, что произошло. Виттория отдернула руку, сжимая все еще бьющееся сердце, и повернулась, подняв его на всеобщее обозрение. Доменико рухнул неподвижной кучей окровавленного меха, мертвый.

— Что ты сделала. — Я прошептала. Мой желудок сжался от жестокости. Кровь. Я уже видела такие раны. На ведьмах. Гнев и я не совсем понимали, что забрало их сердца. Он догадался, что это животное, но не смог идентифицировать ни следа. Я была убеждена, что это принц ада. Я медленно покачал головой, не в силах осознать, что мой близнец способен на такой жестокий и безжалостный поступок. Она убила собственного любовника.

Она убила ведьм на нашем острове. Почему так и осталось загадкой, но теперь я знала кто это сделал. И мне стало противно. — Ты убила этих девушек.

Не Антонио и не ангел смерти. Моя сестра. Моя кровь.

И в этот момент трудно было поверить, что она не убила Весту.

Виттория посмотрела на меня оценивающим взглядом.

— Любой может убить, дорогая сестра. Хочешь увидеть истинную причину, по которой они боятся меня? Почему они хотят видеть меня в клетке?

— Пожалуйста. — Мой голос звучал умоляюще, но мне было все равно. — Пожалуйста. Не надо. Просто пойдем с нами.

— Попрошайничество для смертных.

Виттория пошевелилась, ее внимание переключилось на бездыханную тушу волка у ее ног.

Свободной рукой она согнула два пальца в движении «иди сюда», и безжизненное волчье тело Доменико поднялось в воздух. Она наклонила голову, глядя на сердце, которое все еще медленно билось в ее руке, а затем сунула его обратно ему в грудь. Когда она снова вырвала свою демоническую руку, рана тут же зажила.

Его спутанная шерсть исчезла, сменившись блестящей, не окровавленной волчьей шкурой.

Все признаки смерти исчезли. Горящие глаза Доменико открылись, и он зарычал, скаля зубы.

Не на существо, которое его убило, а на нас. Все, что я мог сделать, это смотреть, не в силах осознать, что моя сестра не только убила кого — то, но и вернула его обратно.

— Мы богини ада, Эмилия. Мы — Страшные. — Мой близнец снова посмотрела на меня. — Ни ведьмы, ни оборотни, ни даже князья Ада не могут противостоять нам, когда мы вместе. Твоя сила пробуждается. Пришло время вернуть то, что принадлежит нам. Пора возвращаться домой.

Моим домом был Дом Гнева. По выбору. Что — то темное поднялось внутри меня, защищая.

— Поэтому ты предостерегала меня от Гнева? Потому что ты хочешь, чтобы я присоединилась к тебе?

— Конечно. Ты не принадлежишь демонам. Ты принадлежишь своей крови.

— А если я откажусь пойти с тобой? — Я проверил свою хватку на кинжале. — Что тогда?

Моя сестра позволила себе несколько мгновений тишины, достаточных, чтобы почувствовать себя некомфортно.

— Мы найдем другой способ освободить твою силу из волшебной клетки.

Виттория пробежала глазами по Гневу, в ее глазах загорелось веселье, когда земля заледенела под ее ногами.

— Ты керосин. Летучий. Ядовитый. — Она вытащила кинжал из эфира. Его лезвие светилось странными магическими символами. Гнев неестественно замер. — А я — искра, которую нужно зажечь.

Мой муж не стал ждать, пока она нанесет удар.

В вихре движения и ярости он высвободил всю мощь своей силы.

И волки напали.

Восемь

Гнев сражался с жестокой грацией, двигаясь, как живой, дышащий кошмаром, прорезая кровавую полосу через наших врагов. Он убивал без пощады и паузы. Что-то прыгнуло, он уничтожил, уже переходя к следующему убийству, прежде чем первое тело упало на землю.

Он был не просто создан для войны; он был создан для этого тяжелым трудом, оружие, которое он отточил до совершенства именно для этой цели. Мгновение, которое длилось от одного удара сердца до другого, я могла только смотреть на воина.

Он ударил; волки упали и не встали. Кровь брызнула на заснеженную землю. Металлический привкус сгущает воздух вместе с игривым запахом адреналина. За считанные секунды демон войны уже уничтожил дюжину оборотней. Еще дюжина замерзла, их тела внезапно застыли во льду в середине атаки.

Здесь в полной мере проявилась адская истина его силы.

Гнев послал импульс магии, который молнией пронесся по земле. Сигнал, без сомнения. Демонические лошади вырвались из своих экипажей и уздечек, бросившись сквозь волков, их металлические зубы скрежетали, с легкостью разрывая плоть и кости.

Я начала действовать, пробиваясь сквозь орду, пытаясь сомкнуть ряды вокруг нас. Память тела руководила моими действиями, как будто я всегда знала, как убивать с таким же холодным насилием. Как богиня ярости, я уверена, что у меня было много практики, даже если я не могла вспомнить.

Я вонзила рукоять кинжала в замороженных волков, не обращая внимания на куски тел и окровавленного мяса, раздробленные льдом. Мое тело пело силой, яростью. Но был предел — это было похоже на стену, воздвигнутую а тот момент, когда Зависть украла мою магию.

Проклятие все еще удерживало меня. Впервые мой гнев на то, что меня намеренно держали в неведении, пересилил мой страх узнать всю правду. Если мы выберемся из этой битвы, я молча поклялась, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуться к своему истинному я.

Никогда больше я не буду чувствовать себя беспомощной или загнанной в клетку.

Пошел сильный снег, и без того серое небо становилось все темнее, мрачнее. Если Гнев повелевал снегу и льду выполнять его приказы, вполне логично, что подземный мир был замерзшей тундрой. Его сила не могла сдержаться настолько, что сама земля подчинилась его воле. Я надеялась, что это напугает наших врагов. Я хотела, чтобы само царство поглотило их целиком.

Гнев двинулся вперед, достигнув края моста как раз в тот момент, когда из Царства Теней спустилось еще больше волков. Демон бросил свои силы за спину, заморозив все, что двигалось, кроме меня и его лошадей-демонов. В хаосе битвы я искала своего близнеца.

Виттория исчезла, но я чувствовала ее присутствие на периферии. Она ждала. Что бы она ни планировала, это не будет хорошо. Мне нужно было добраться до нее, убедить ее остановиться или самой вывести ее из строя. Волк прыгнул, щелкнув челюстями, и замер, рухнув на землю в футе от меня. Кровь брызнула мне на лицо. Я не стал его вытирать.

Шёпот движения за спиной привлек моё внимание. Я извернулась, сильно и быстро ударив волка, который бросился на спину Гнева. Он был близок. Слишком близок. Моя ярость бурлила глубоко внутри, угрожая выплеснуться наружу. Я держалась рядом с моим королем, моя ярость была боевым ударом, который колотился в такт моему сердцу. Волки пытались ударить демона, но либо он их уничтожил, либо я. Его лошади рычали справа от меня, кусая и брыкаясь сквозь волков.

Снова и снова казалось, что мы сражаемся часами. Кровь залила землю, мой плащ впитал ее, как подношение. Я наслаждалась этим, благодарила его. Я приветствовала большее.

Больше смерти. Больше ярости. Больше мести. Мой клинок светился розовым золотом под пятнами крови, выпивая дары, которые я ему подносил. Мы почти достигли середины моста, когда услышал звук более ужасающий, чем звуки оборотней и лошадей вместе взятые. Он рычал и лаял, как бешеная собака. На самом деле их несколько.

Шаги застучали, сотрясая землю. На краю моста из Дома Гнева остановились четыре могучих адских гончих. Я выругалась себе под нос. Гнев не шутил, когда назвал собаку, с которой я столкнулся в Коридоре Греха, щенком. Тот был размером с пони.

Эти трехголовые звери были размером со слона. Их льдисто-голубые глаза вспыхнули, и волки, оказавшиеся ближе всего к ним, подняли свои гривы, теперь их внимание было разделено между Гневом и его атакующими псами. Борьба стала еще тяжелее для волков и моего близнеца. Благодарите силы мира сего.

Не теряя ни секунды, в бой вступили снежные адские гончие. Я наблюдала достаточно долго, чтобы увидеть, как их бледный мех окрасился в красный цвет от их убийств, а затем возобновила собственную кровавую бойню. Я сосредоточилась на лезвии в своей руке, поворачиваясь и нанося удары, как будто это был какой-то хорошо поставленный танец. Битва была музыкой, а смерть моим искусным партнером. Все это время в моей душе бушевала месть.

Гнев сражался с тем же рвением, что и в начале, даже близко не утомившись. Волки не могли сказать того же. Некоторые из них, спотыкаясь, отшатнулись, их морды покрылись густой белой пеной, а грудьвздымалась от напряжения. Между адскими гончими, демоническими лошадьми и Гневом победа казалась была близко. Неизбежна. Я пригнулась, когда волк перепрыгнул через меня, затем перерезал ему горло, его кровь брызнула мне на лицо и намочила мои волосы, когда он рухнул на землю.

— ЭМИЛИЯ!

Я обернулась на звук душераздирающего крика моей сестры, не в силах остановить свой первый порыв найти ее и защитить. Это было ошибкой. Мир превратился в ад из-за одного акта семейной привязанности и человечности. Оборотень повалил меня на землю, его челюсти вцепились мне в горло. Когти рвали мой плащ, разрывая плоть на груди, и я закричала.

Затем волк ушел, его оторвали от меня и швырнули о мост с такой силой, что у него сломались шея и спина, достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь схватку адских лошадей и адских гончих. Волк сильно вздрогнул, а потом замер. Я выдохнула и подавила еще один визг. Рана на моей груди пульсировала с каждым ускоренным ударом сердца. Полная боль еще не наступила — без сомнения, из-за адреналина. Хотя я чувствовала себя странно легко.

Глаза Гнева сверкали золотым пламенем, когда он стоял надо мной, наблюдая за повреждениями, нанесенными моему телу. Температура упала до невозможности холоднее.

Его ярость достигла своего предела.

Моему близнецу, оборотням, им всем лучше отступить, пока он их не уничтожил. Он потянулся ко мне, затем опустился на колени. Кровь расцвела на его рубашке спереди. Он посмотрел вниз, нахмурив брови, как будто тоже не мог в это поверить. Из его груди торчал светящийся клинок.

— Гнев! — Я поднялась, не обращая внимания на разрывающее ощущение, когда моя рана раскололась еще больше, и я схватила его, защищая своим телом его тело.

— Все нормально. —   Моя рука затрепетала над его раной. — Я заберу это. С тобой все будет в порядке.

— Ты знаешь. —   Виттория стояла позади Гнева, без сожаления выдергивая кинжал из его спины. — Так много людей ищут Клинок Разрушения…

Я перевела взгляд с раны, которая все еще яростно кровоточила, на моего близнеца.

Гнев сказал, что заколдованный клинок может убить его, и моя сестра пронзила его сердце лезвием, которое явно нанесло урон. Гнев обычно исцелялся в одно мгновение. Он также сказал, что может чувствовать клинок, когда он приближается, но его отвлекли. Из-за меня.

Его бронзовая кожа быстро бледнела, но его ярость была непревзойденной, когда он смотрел мне в глаза.

— Твой плащ.

Я взглянула на него, показывая, что кинжал явно задел его здравый смысл. Ни в этой, ни в какой другой жизни не было ни единого шанса, что я оставлю его в таком состоянии.

— Исправить это. — Я взглянул на сестру. — Помоги ему сейчас же!

Виттория, казалось, рассмотрела мое требование. Она пожала плечами.

— Нет.

— Виттория. — Мое дыхание стало более быстрым, неритмичным. — Ты бы отказала мне в этом?

Она сделала знак волку, что это, должно быть, Доменико, и он впился зубами мне в плечо, попав в рану на груди, и дернул меня назад. Боль захлестнула мои чувства. И оборотни воспользовались этим, чтобы создать барьер между мной и моим мужем.

Я оттолкнулся от агонии и шагнул к рычащим волкам.

— Прекрати это. Виттория, просто остановись. Я сделаю все, что ты захочешь.

— Может быть, я хочу посмотреть, как он истекает кровью. Что это заставляет тебя чувствовать, Эмилия? Безумный?

Виттория пнула Гнева в спину, прямо туда, куда ударило лезвие, и он закашлялся кровью.

— Злость? — Она ударила его в висок рукоятью кинжала, достаточно сильно, чтобы убить смертного, основываясь только на громком треске. Он вздрогнул, когда кровь залила его лицо, но не съежился. Что-то определенно было не так, иначе он бы сопротивлялся. — Или ярость?

— Остановись! — Я закричал.

— Что нужно, чтобы разбудить твою магию? — Виттория схватила его за волосы и отдернула голову назад, обнажая горло, когда она прижала к нему лезвие. — Это?

Чем бы ни был этот кинжал, он нанес ему огромный урон. Если она перережет ему горло, если я потеряю его… Я взорвусь. Эта древняя сила, этот дремлющий зверь — он пробудился от мести при виде крови Гнева. Я не стала сдерживать это. Я не ухватилась за поводок контроля.

Я отпустила все это.

И ярость полностью захлестнула мои чувства. Я стала столбом пламени из розового золота. Воздух стал обжигающе горячим, хотя вокруг меня, Гнева, Виттории и Доменико вспыхнуло защитное кольцо. Все остальное, кроме гончих и лошадей Гнева… сгорело.

Волки завизжали, а те, что не успели уйти, загорелись. Сквозь мой барьер доносился смрад горелого меха, за которым последовал тошнотворно-сладкий запах обугленной плоти. Виттория смотрела с большим интересом, но ничего не сказала, поскольку моя сила бушевала еще сильнее.

Снег и лед превратились в лужи, речная вода закипела под нами, волки вдали исчезли, вернувшись в царство теней. Камни на мосту начали таять. Через несколько секунд мы упадем в дымящуюся воду, и наша плоть сварится с нашими костями.

Мне было все равно. Я бы забрала сестру с собой. Моя жажда мести была неутолимой, чувство, которое я не могла погасить. Я бы взяла их всех, а потом…

Внезапно на меня обрушился мокрый снег, ледяной укол сотен замерзших капель ненадолго вывел меня из транса. Пальцы Гнева сомкнулись на моих, сжали один раз, прежде чем его хватка ослабла. Я оставила свою силу, затем упала на колени, прижимая его к себе.

— Конечно, Клинок Разрушения найти было невозможно, — закончила Виттория, отбрасывая клинок в сторону. — Вот почему мне пришлось прибегнуть к яду вместо него. Быть богиней смерти имеет свои преимущества. Потребовалось некоторое время, чтобы приготовить правильное зелье, но я сделал что-то достаточно сильное, чтобы убить бессмертного.

Моему мозгу потребовалась секунда, чтобы осознать мои эмоции и собрать воедино то, что она говорила. Я перевела внимание на сестру.

— Ты не нашел Клинок Разрушения?

— Пока нет. — Виттория печально вздохнула. — Хотя ложь об этом сработала так же хорошо, учитывая все обстоятельства. —   Вот почему Гнев этого не почувствовал. Все это было чертовой уловкой. Моя ярость снова охватила меня, но прежде чем я успела высвободить ее, моя двойняшка подняла руку и сделала сжимающее движение ладонью. — Спи.

Мое сердце замедлилось. Меня охватила паника, когда я поняла, что теперь ничем не могу помочь Гневу или себе. Моя голова с треском ударилась о землю. Я смотрела, не мигая, на своего мужа, который, казалось, оживился и выкрикивал мое имя.

Его лицо было последним, что я увидела перед тем, как мир погрузился во тьму.

* * *

Я проснулась от звука потрескивания огня, хотя воздух пронизывал прохладной сыростью, а не теплом. Пахло перерытой землей. Как могилы. Теми самыми, на которые Нонна водила нас каждое полнолуние, чтобы мы могли собрать грязь, чтобы благословить наши амулеты и отогнать дьявола. Моего мужа.

Я моргнула, увидев потолок, покрытый корнями, и резко сел. Было темно, подземно темно, и толстые корни, пересекающие потолок, указывали на то, что где бы я ни была, надо мной было гигантское дерево. Я оглядела пустую комнату… камеру. Прутья составляли всю стену, слишком близко друг к другу, чтобы проскользнуть через них — другие стены были забиты грязью, а пол — непробиваемым камнем.

Линии болезненного огня бежали по моей груди и превращались в мучительные.

Битва. Гнев. Волки.

Все сразу вернулось обратно. Несмотря на горящую рану, я бросила соломенный матрац, на который меня положили, и схватился за прутья, надеясь, что один из них сотрясется.

Острая боль пронзила мои руки, и я быстро отпустила их. Бары были написаны по буквам; надеюсь, это было только осложнение, а не полное препятствие. Я нырнула в Источник и призвал огонь, целясь в металл; пылающие бутоны роз утонули, металл гневно запылал багрянцем, потом… ничего. Проклятые решетки поглотили магию.

Я проверил их снова и был отброшен назад от всплеска силы.

Идеально. Моя магия питала заклинание; чем больше я боролась за освобождение, тем в большую ловушку попадала. Это был неприятный маленький трюк, но эффективный. Богиня проклинает ее.

— Виттория!

— Ты помнишь ту ночь, когда ты подслушала мой разговор о Семи Звездах, Теневая Ведьма?

Я вздрогнула от звука другого голоса и сосредоточился на том, что, как мне казалось, было более темной тенью, прижатой к дальнему углу моей камеры.

— Зависть?

Принц этого греха сел вперед, ровно настолько, чтобы свет от одинокого факела в коридоре осветил его холодное красивое лицо.

— Ты не единственная, кто разочарован, детка. Я бы предпочел, чтобы мой брат тоже был здесь.

— Как ты тут оказался?

Зависть бросила на меня раздраженный взгляд.

— Твоя сестра не могла оторвать от меня свою демоническую руку. — Он рассеянно потер грудь, как раз там, где должно было быть его сердце. Его рубашка была разорвана, как будто Виттория действительно вырвала ему сердце. Он уловил выражение моего ужаса и одарил меня медленной лукавой улыбкой. — Не беспокоиться. Оно выросло обратно. Сморщенное и такое же черное. Но оно есть.

— Я не хочу этого знать.

— Бессмертие. — Он пожал плечами. — Раны заживают, сердца регенерируют. Жизнь продолжается. И по новой.

Когда это было сказано таким образом, бормотанием вкрадчивым тоном, это звучало ужасно.

— Если Виттория не хотела твоей смерти, зачем ей вырывать твое сердце и запирать тебя в камере?

— Если ты не заметила, твоя сестра одновременно садистка и психопатка. Хотя, судя по этой ужасной ране на твоей груди, это неудивительная новость. — Зависть поднялся на ноги и стряхнул пыль с брюк, затем хмуро посмотрел на свои грязные руки.

— Она также одержима мной, хотя я не могу винить ее за это. Я невыносимо красив. Мой отказ от ее ухаживаний, а также ее предложение союза сводят ее же с ума.

— Возможно, ты невыносим, но остальное еще предстоит увидеть. — Это было интересно, то, что моя сестра тоже искала Зависть, когда у нее был союз с Жадностью. Если все не было наоборот. — Ты не был ее первым или вторым выбором для союза?

— Второй. Хотя я уверен, что она хотела бы, чтобы она пришла ко мне первой. Моя казна больше, чем у Жадности.

— Сомневаюсь, ваше высочество.

На этот раз он действительно ухмыльнулся мне, демонстрируя свои мальчишеские ямочки на щеках. Я видела их только один раз, и это смягчило меня по отношению к нему.

— Похоже, твоя сестра не единственная с острыми когтями. Верь во что хочешь, детка, но помни, я не умею лгать. — Он посмотрел на следы на моей груди. Если бы я не знала его лучше, я бы подумал, что его брови нахмурились. — Ты должна позаботиться об этом. Оно уже выглядит зараженным, а гниль будет вонять в камере до чертиков.

— Верно подмечено. — Мои глаза сузились. — Почему ты продолжаешь называть меня теневой ведьмой? — Я спросила. Не было ни целителя, ни бинтов, не было смысла зацикливаться на чем-то, что я не могу исправить. Если бы рана так сильно заразилась, вонь была бы последней вещью, о которой можно было бы беспокоиться. — Я знаю, кто я. Кто мы.

— Кто ты теперь? — Он казался неубежденным, когда снова сел на пол.

Я глубоко вздохнула, сосредоточившись на последнем образе Гнева, который подпитывал мой грех. Чтобы позволить ему временно вырваться из клетки, я отпустила его.

— Комы я рассказываю?

— Твои глаза… — Зависть поднял брови, выглядя почти впечатленным. — Смертной больше нет. Кажется, безнравственность победила. Ничего удивительного. Хотя ты не лечишься, что довольно любопытно.

Я выпустила свою ярость и выдохнул. Зависть внимательно изучала мои черты, но не прокомментировал, то, что я воображала, было возвращением моих теплых коричневых радужек. Я поднял плечо, затем указал на свои глаза.

— Не совсем бессмертна.

— Возможно, у тебя нет полной силы, но в конце концов смертность подчиняется бессмертию. Это самая сильная сила из двух. Капля бессмертия сильнее ведра смертности.

Это имело смысл. Почти. За исключением того факта, что Гнев не раз очень упорно боролся за то, чтобы я не «умерла». Я скоро докопаюсь до причин.

— Не будем сбиваться с пути. Я спросил о теневых ведьмах. Скажи мне, что это на самом деле означает. Пожалуйста.

Зависть склонил голову набок, раздумывая.

— «Тень», потому что ты обладаешь лишь тенью или мороком своей истинной силы. «Ведьма», потому что с таким разбавлением твоей магии ты и есть. Кто все ведьмы — потомки богинь.

— Почему ты не мог сказать мне об этом раньше?

— Проклятие не позволяло мне этого. Похоже, меняется не только цвет твоих глаз.

Я думала о магической связи между мной и Гневом. Той самой, которая позволил ему пронзить мой разум и взломать то, что сдерживало мои воспоминания.

— Ты думаешь, что мой брак с Гневом как-то связан с этим?

Зависть смотрел на меня так, словно я вдруг стал очень интригующим.

— Вы оба приняли брак?

— Это появилось на обоих наших пальцах. — Я поднял руку, показывая новую татуировку. — После того как мы…

Улыбка мелькнула в уголках его губ.

— Вы завершили свою связь в Доме Греха Жадности. Я удивлен, что Гнев потерял контроль в соперничающем доме. Это то, что он поклялся никогда больше не делать.

Я отвела взгляд, думая о событиях, которые привели к нашему импровизированному занятию любовью.

— Часть замка Жадности рухнула; Эмоции Гнева были немного зашкаливающими.

Громкий смех Зависти снова привлек мое внимание к нему.

— Я полагаю, что мой дорогой брат и его характер как-то связаны с этим. Это, безусловно, объяснило бы, почему он заявил о тебе прямо здесь и сейчас. Хорошо сыграно, маленькая теневая ведьма.

— Я не предполагала, что это произойдет.

— Как только что-то приводится в действие, мы редко можем контролировать результат, независимо от наших первоначальных намерений.

Зависть откинулся назад, упершись локтями в колени, небрежно сцепив руки перед собой. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, обнажая на удивление крепкие мускулы. За привычной ухмылкой и видом презрения, который он носил, как доспехи, скрывался воин. Его темные волосы были взлохмачены и неуместны, но от этого он казался еще более ленивым. Более царственный.

Он не в первый раз напомнил мне, кем он был на самом деле: падшим ангелом. До того, как я это узнала, то думала, что он похож на человека с разбитым ореолом, что вполне подходило, но теперь я узнала в нем разбитое сердце.

Его изумрудный взгляд метнулся к моему, глубоко внутри них вспыхнуло предупреждение.

— Не принимайте скуку за дружбу или благотворительность.

— Я бы не назвала это дружбой или благотворительностью. —   Я немного грустно улыбнулась. — Я бы сказала доброта, но ты бы откусил мне голову.

Раздражение исходило от него.

— Я много чего имею, но доброта не одна из них. Эгоистичность? Определенно. Все, что я говорю, в конце концов идет на пользу моей истинной цели. Никогда этого не забывай.

— Знаешь, — сказала Виттория, выходя в коридор за пределами нашего подземелья, — что действительно жалко, так это то, что я думаю, что ты действительно в это веришь.

Девять

Моя сестра стояла снаружи камеры, выглядя холодной и безжалостной в своем морозно-голубом платье. Ее человечность исчезла, но я изо всех сил пыталась поверить, что от нее хоть что-то осталось. Даже если она был похоронена глубоко, глубоко в ее жалкой бессмертной душе. Ее взгляд метнулся ко мне.

— От тебя пахнет надеждой. Тебе это не идет, сестра.

— Где Гнев?

Она осмотрела меня с головы до ног, совсем не замечаю мою травму, кроме беглого взгляда на нее, когда внимание остановилось на моем предплечье. На змее, полумесяце и цветах, которые теперь постоянно отмечали мою кожу ниже локтя. Та же самая татуировка была и у Гнева.

Ее губы скривились от отвращения.

— Тебе не кажется странным, что он может чувствовать твое местонахождение через эти отвратительные одинаковые татуировки, а ты нет? — Она цокнула, когда я сжала губы, отказываясь отвечать. — Хотела бы я знать, почему магия действует только в одном направлении.

Я больше не была уверена, что это правда, но я не сказала бы, что что-то изменилось, когда мы завершили физический аспект нашей связи.

— Ну, я хотел бы знать, почему ты так раздражаешься, но сегодня никто из нас не получит того, что хочет. — Зависть двигался сверхъестественно быстро и теперь стоял рядом со мной. Его рот скривился в жестокой ухмылке, когда Виттория зарычала на него, оскалив зубы. — Перейдем к сути твоего визита, чтобы мы могли спокойно продолжать планировать твою смерть.

— Моя сестра никогда не причинит мне вреда.

— О, это забавно. — Зависть откинул голову назад и рассмеялся. — Позволь мне проверить, правильно ли я понял: ты покалечили ее любовь, ранила ее своими отросшими комнатными собачками, посадила ее в клетку и поверила, что она не замышляет найти путь к нему и уничтожить тебя, если ты встанешь у нее на пути?

— Она бы не сделала так. — Виттория ощетинилась. Хотя взгляд, который она бросила на меня, казался менее уверенным. — Мы одна кровь.

— А он ее судьба. Так же, как и она его. «Как наверху, так и внизу». Они — баланс. Светлый и темная. Один упал сверху, а другая была создан в подземном мире внизу. — Спина Зависти выпрямилась, и все его веселье исчезло. Что-то внутри меня встало на место. Его слова казались правильными — как ключ в замке. — Разве ты не слышала ни одного из слов, которое я сказал, когда ты вторглась в мой Дом и трахнула моего секунданта? Ты не можешь победить любовь. Это сила более мощная, более ужасающая, чем любая магия, которой ты обладаешь, или страх, который ты вызываешь. Даже сейчас.

Я замерла. Его слова вызвали воспоминание, которое казалось важным.

Нонна говорила, что любовь — самая могущественная магия, что она всегда будет вести меня туда, куда мне нужно. Я была убеждена, что она имеет в виду любовь к моей семье, но, зная, что я сделала бы сейчас, я не была так уверена. Тем более, что она сказала это сразу после того, как узнала, что я была отмечена принцем ада.

— Судьба — неверная сука. Как и любовь. — Виттория закипала. — При правильной подсказке ее голова может повернуться куда надо. Как и у Гордости.

— У него действительно повернута голова? — возразил Зависть. — Я бы не был так уверен.

— Я не позволю моей сестре быть связанной такими глупыми ограничениями, как судьба или любовь.

Зависть перевел взгляд на меня.

— Я бы хотел посмотреть, как ты попытаешься остановить ее.

Мне надоело, что обо мне говорят так, как будто меня здесь нет. И я не была бессильной, даже если бы меня взяли против моей воли. Я бы использовала эту встречу в свою пользу. Прежде чем моя сестра успела возразить, я тихо произнесла заклинание правды. Я все еще была ведьмой, но теперь моя магия была ближе к божественной. Заклинание вырвалось и схватило мою близняшку, крепко сжимая ее. Когда я говорила, мой голос был пронизан чистым доминированием. С приливом силы я звучала более демонически, чем любой из принцев.

— Где Гнев?

Глаза Виттории чуть не вылезли из орбит, когда она пыталась сопротивляться магической команде. Я усилила заклинание, холодно наблюдая, как кровь струится из ее носа, капая на ее красивое платье.

Ее зубы стиснулись; пот выступил на лбу. Все происходило быстро, но я бы раздробила ей череп и сломала ее разум, чтобы получить то, что хотела.

Зависть усмехнулась рядом со мной, вероятно, почувствовав мою растущую ярость. Ее внимание метнулось к нему, сверкая взглядом.

— Мой храм.

— КУДА?

Ноздри Виттории раздулись. Она была сильной, но меня подпитывала злоба.

— Изменчивые острова.

— Ты убила командира Жадности?

— Нет.

— Ты наняла кого-нибудь, чтобы убить ее?

Виттория снова оскалила зубы, но сумела сдержать ответ при себе.

Магия уже отступала, так что я не была уверена, солгала она об убийстве командира Жадности или нет, но это дало мне надежду, что это так.

— Спасибо сестра. Это было не слишком больно, не так ли?

Она отшатнулась от решетки моей камеры с убийственным выражением лица, когда вытерла кровь из носа.

— Ты пожалеешь об этом.

Я позаботилась о том, чтобы повторить ее холодный взгляд, мой голос был полон злобы.

— Как будто ты скоро не пожалеешь о том, что заперла меня здесь, удерживая от Гнева.

— Я предупреждал тебя. — Зависть практически подпрыгивал на кончиках пальцев. — Ты зажгла спичку; надеюсь, ты имела в виду именно это, когда сказала, что наслаждаешься ожогами.

Я проигнорировала их споры и уставилась на своего близнеца.

— Ты прислала заколдованный череп к Жадности?

— Любой, у кого есть правильное заклинание, может зачаровать череп. Даже принц ада.

Это не было прямым ответом, но это заставило меня снова задуматься, не стоит ли за черепом Жадность. До сих пор я не нашла ничего, что доказывало бы, что он не отправлял его себе.

— Да, — протянул Зависть, — Даже непритязательные принцы демонов могут проделывать салонные трюки. Прямо как богини.

— Кто-нибудь из твоих волков подвергся нападению демонов или пропал без вести? — Я спросила. — Помимо переворота, который ты только что провернул со мной и Гневом.

— Если демон причинит вред волку, находящемуся под моей опекой, этот демон больше не будет дышать.

— Даже если бы этот демон был высокопоставленным чиновником двора, к которому ты присоединилась?

— Особенно тогда. — Внимание Виттории переключилось на Зависть. — Если ты продолжишь ухмыляться надо мной, я вырву тебе сердце во второй раз, демон.

— Виттория, — строго сказал я. — Кто-нибудь из твоих волков был убит или украден за последнюю неделю или около того?

— Зачем тебе это знать? — она спросила. Я стиснула зубы. Это была знакомая тактика, которую Гнев использовал, когда уклонялся от вопроса.

— Я узнала, что кровь оборотня может подавить чувства демона. Ее было довольно много вокруг останков командира Жадности. Ты помнишь Весту, не так ли? Я уверена, что вы должны были встретиться, когда заключили союз с Домом Жадности.

— Я не обращал особого внимания на болонку Жадности.

— Ты кажешься лживой, — заметил Зависть. — Она тоже отказалась от твоих ухаживаний?

Я хотел настаивать на этом, но моя сестра явно не стала бы говорить перед демоном.

— Почему я здесь, Виттория?

Она оторвала свое внимание от Зависти и посмотрела на меня.

— Я хочу, чтобы ты приняла всю свою силу. Пришло время избавиться от твоей смертности, наказать наших врагов и вернуть себе наш Дом.

— Как же я могу принять…

Я оборвала то, что собирался сказать. Воспоминание грохотало вокруг, пытаясь выскользнуть на свободу.

Наш Дом… Я обратил внимание на Зависть, который казался очень заинтересованным в моей внутренней борьбе. В его Доме Греха я сказала семь адов, а он поправил меня на восемь. Я сосредоточилась на вине, написанной правдой, и отпустила ее, не желая упускать возможность собрать информацию, за которой я тогда охотилась. Я ненадолго закрыла глаза, позволив воспоминанию материализоваться.

— Дом Мести. — Я обратила внимание на своего близнеца, когда это название всплыло в памяти. Восьмой дом. — Я больше ничего не могу вспомнить.

— Это история для другого раза, — уклончиво сказала Виттория.

Зависть усмехнулся.

— Пожалуйста, не стесняйся делиться секретами вашего Дома. Я, конечно, интересовался этим. Мои братья тоже.

— Ты никогда не был там? — спросила я Зависть, нахмурив брови. — Или же Гнев?

— Нет. И ни один из моих шпионов или каких-либо других шпионов принца Ада также не смогли войти в этот круг.

— Разве это не здесь? — спросила я, снова глядя на своего близнеца. Вспышка гор пришла мне в голову. Заснеженный и предательский. Изолированные. — Вот что ты имела в виду, говоря о том, чтобы вернуть то, что принадлежит нам по рождению, — сказал я. Виттория кивнула, но не стала вдаваться в подробности. Чему я была благодарна. Я не могла вспомнить ничего конкретного о нашем Доме, и мне нужно было поглощать одно судьбоносное событие за раз.

Я также была совершенно уверена, что именно поэтому она не хотела, чтобы я присоединялась к Дому Гнева. Она хотела, чтобы я правила нашим Домом Греха. И мне, вероятно, придется отказаться от этого ради нашего соперничающего двора.

— Ты упомянула что-то о избавлении от моей смертности. Как я должен это сделать?

— Все, что нужно, это позволить мне удалить твое смертное сердце, которое они дали.

Время как будто резко остановилось.

— Что?

Виттория приблизилась к камере.

— Я прослежу, чтобы это было быстро и почти безболезненно. — Она кивнула мне на грудь, на следы когтей, которые все еще горели. — Они заживут мгновенно. Нет инфекции. Никаких шрамов.

Я прижала руку к груди, отступая назад. Она серьезно.

Мой близнец хотела забрать мое сердце.

— Я не… что ты имеешь в виду, говоря, что кто-то дал мне смертное сердце?

— Я имею в виду, что ты была скована доступом к своей истине. Тебе дали что-то смертное в надежде, что человечество вклинится кровью в ткань твоей души. Они хотели тебя приручить. Как думаешь, кто мог бы сделать такое? — Виттория снова прислонилась к решетке, магия шипела на ее коже. Она будто не замечала никакой боли. Или позаботилась, чтоб ничего не было.

— Тебе известно. Ты подозревала. И все же все еще не хочешь принять то, что они сделали с нами. Что она сделала. Они забрали нашу силу, потому что настолько боялись нас. Боялись возмездия, которое мы пожинаем.

— Нет. — Я покачала головой, отрицание чувствовалось неловким. Потому что я знала, что лгу самой себе. Я знала, что моя сестра говорит правду. И все же я не могла — не хотела — позволить себе признать это. Вслух или даже про себя.

— Нонна не стала бы. Она не могла этого сделать. Зачем ей?

— Это заклинание-замок. Предназначен для привязки. С помощью самой темной магии. Человеческой жертвы.

— Нонна ненавидит темную магию. Почти столько же, сколько Нечестивых. — Я взглянул на Зависть, который был необычно тихим. Грустным. Вот что мелькнуло в его глаза, прежде чем он отвернулся. Он верил, что это правда. Желчь обожгла мне горло; я была близок к повторной ярость. Она никогда бы не убила человека и не забрала бы сердце.

— Ты могла бы принести ей бинты и припасы.

— Ты прав. Я могла бы. — Виттория подняла голову. — Но я не буду.

Мое украденное смертное сердце разбилось. Зная, что это исходит от человека… часть меня хотела, чтобы мой близнец немедленно оторвала его от меня.

— Нет. — Зависть внезапно оказался передо мной, качая головой. — Даже не думай. Ты не готова. Поверь мне.

— Почему?

Он выглядел так, будто не хотел отвечать, вероятно, потому, что не привык так свободно делиться информацией, но уступил.

— Есть небольшой шанс, что ты не переживешь трансформацию.

— Ты только что сказал, что бессмертие всегда побеждает.

— Я говорю много вещей, которые считаю правдой. Это не делает это фактом.

— И все же я стою здесь, — вмешалась Виттория, — полностью восстановившаяся.

— Ты правишь смертью, — рявкнул он. — Конечно, ты бы выжила.

Я выдержала взгляд Зависти. Полгода назад, если бы кто-нибудь сказал мне, что я поверю на слово принцу ада, а не моему близнецу, я бы сочла их сумасшедшими. Я подумала об убеждении Гнева в отношении своего брата — что он не был убийцей. Если мой муж доверял ему, то и я тоже.

Кроме того, я не была уверена, что он имел в виду, когда говорил, что я «не готова», но точно знала, что не готова принять такое решение. Заклинание или нет, но мне нравилось мое сердце там, где оно было.

— Если мое сердце — единственное, что стоит на твоем пути, — спросил я Витторию, — Почему бы просто не взять его?

— Она не может, — сказал Зависть. — Та должна согласиться отдать его.

— А иначе? — спросила я, вглядываясь в лицо моего близнеца. — Каковы последствия?

Виттория выдохнула.

— Ты умрешь. Как они всегда и планировали. Мы никогда не должны были помнить, кто мы есть. В ту ночь, когда мы сняли наши амулеты? Это сделало трещину в нашем проклятии. Вот почему она предостерегла нас от их соединения. Они не собирались предупреждать дьявола. Они собирались начать цепную реакцию, которая освободит нас, еще одно их пророчества. Никто не хочет освобождать богинь мести, особенно когда они причинили им зло.

— Как ты узнала об этом?

— Книга заклинаний прошептала мне свои секреты. Вскоре после того, как я сняла свой амулет и отдала его тебе, моя скрытая способность раскрылась, и со временем она становилась сильнее, шепот становился все громче и настойчивее, чтобы я действовала. Однажды шепот привел меня к первой книге заклинаний. Вот как я узнала, как снять блокировку.

Это было правдой. Я читала запись в ее дневнике, в которой упоминались шепоты и желание Виттории понять это. Я отодвинулась от решетки камеры и снова рухнула на матрас, от которого взрывом взметнулись пылинки.

Нонна знала это все время. Она не только знала, но и была той, кто приковала нас к нашим смертным формам. Зная, что в конце концов мы умрем — пойманы в ловушку как смертные — если мы добровольно не решим сломать замок заклинаний.

Наше незнание атакующих заклинаний теперь имело смысл. Все так и было. И я ненавидела это. Я хотела продолжать бороться с этим, но все совпало.

— Но мы были детьми. Мы выросли. Как это возможно?

— Помнишь, как мы путешествовали в ту хижину в лесу? Ту, где живет подругой Нонны? — вдруг спросила Виттория. Я кивнула, мое беспокойство росло. — Как мы туда попали? Как мы добрались до дома? Почему было так холодно и засыпало снегом? Это очень похоже на то, что здесь, не так ли?

Недавно я задавалась тем же вопросом. Задавалась вопросом об истинной цели этого визита и о том, как я не могла вспомнить мелкие детали, такие как путешествие туда и возвращение домой. Все, что я помнила, это кашемировые перчатки, кипящий котел…

Я почувствовала, как подступают первые слезы, и стиснула челюсти. Наши воспоминания, вся наша жизнь, ничто не было настоящим. Все это было магией, ложью и предательством. И все же это все еще казалось реальным.

— А как же наши родители? — Я спросила. — Они знали?

Что-то похожее на жалость появилось в глазах Виттории.

— Я вернусь позже, чтобы посмотреть, что ты решишь. Я не рекомендую думать слишком долго. Гнев не будет бороться с ядом вечно. Он невероятно силен, но не против магического яда, созданного Смертью — Она снова посмотрела на мою рану. — И это нужно исцелить, иначе твой выбор будет сделан за тебя.

— Как?

— Если ты умрешь естественной смертью, я просто верну тебя. Без твоего смертного сердца.

* * *

Я лежала на матрасе всего несколько минут, глядя в никуда и пытаясь собрать воедино все, что узнала, когда надо мной появился Зависть. Его взгляд был впечатляющим. Немного надменным, немного раздраженным и жестокий, которого я еще не видела.

— Ты помнишь Семь Звезд? — он спросил.

— Ты спрашивал меня об этом раньше.

— А ты не соизволила ответить.

— На случай, если ты не заметил, — сказала я язвительным тоном, — нас прервали. Нам даже не разрешалось использовать кости или темные заклинания.

— Потому что мы, вероятно, узнали бы правду гораздо быстрее, — прошептал тихий голос где-то в глубине моего разума. Виттория не сказала больше ни слова, вместо этого дав мне возможность смириться с тем, как много наша бабушка скрывала от нас.

— Ты собираешься лежать и дуться весь вечер? Или сосредоточиться на поставленной задаче? — Его голос был резким от раздражения. Как я смею немедленно не прислушаться к его королевским требованиям.

Помимо убийства, в котором я не была уверен, что это действительно убийство, было кровавое возмездие на Витторию, отравление Гнева и все, что я только что узнал о своей семье, с чем пришлось столкнуться за короткий промежуток времени. Мой мир рушился быстрее, чем игровой зал Жадности, и Зависти следовало бы отползти обратно в свой угол и оставить меня на несколько минут, чтобы подумать. Мне нужно было составить достижимый список целей, и в данный момент я изо всех сил пыталась связать воедино мысли.

— Позволь мне освежить твою память, — сказал он. — Ты отправилась на поиски Семи Сестер. Ты нашла их и Зеркало Тройной Луны, которое я искал. Ты не помнишь, где?

— Почему это… — Я села, поморщившись от вновь вспыхнувшей боли. Моя кожа начала гореть, как будто лихорадка настигала меня. Я посмотрела на корни на потолке, собирая воедино то, к чему клонила Зависть. И мой желудок опустился. — В Коридоре Греха было дерево. Мне пришлось поить его кровью, чтобы открыть потайную дверь.

— Ты знаешь, почему я послал тебя за зеркалом? — Зависть давил, его тон принимает некоторую срочность. Я покачал головой. — Потому что ключ, чтобы разблокировать магию на дереве, требует крови бога ада. Крови богини. Никто другой не может открыть эту дверь. И я имею в виду никого, каким бы могущественным он ни был.

— Кровь и кости. — У меня болела голова. — Если Гневу даже удалось каким-то образом вырваться на свободу, он не сможет найти меня. Коридор Греха блокирует нашу связь.

И даже если он нашел дерево, он не может получить к нему доступ.

— У дерева есть корни, но оно часто перемещается, что делает почти невозможным его отслеживание любым демоном. А это значит, что нам нужно разработать план побега. — Он с отвращением посмотрел на мою рану. — И нам нужно сделать это быстро, прежде чем ты вообще будешь мне полезен.

— Твоя забота о моем благополучии поистине трогательна. — Я вздохнула, когда Зависть кивнул в знак согласия, явно упуская из виду сарказм в моем тоне. — Я не могу расплавить решетки. Сомневаюсь, что смогу прожечь нам выход. Я могу сказать своей сестре, что соглашусь отдать ей свое смертное сердце, но если она доберется до моего сердца до того, как мы сможем ее подчинить, думаю, моего согласия будет достаточно, чтобы она начала действовать. Что ты предлагаешь?

Зависть прохаживался по маленькой камере, проводя рукой по волосам. Он шевельнул челюстью, как будто ему пришла в голову идея, но он молча спорил сам с собой. Наконец он остановился и повернулся ко мне. Выражение его лица было холодным. В его глазах две ямы бездонной ненависти.

— Твоя сестра хочет меня.

Я моргнула, когда его смысл дошел до меня.

— Ты собираешься на это? Предложить секс с тобой?

— Мы на грани войны, Эмилия. Я трахну ее до потери сознания, если придется. Я воспользуюсь своим грехом и сделаю так, чтобы она позавидовала любому другому любовнику, которого я возьму после нее.

Это может выиграть время, чтобы выскользнуть из камеры.

— А ты? — спросила я, ненавидя даже мысль о том, чтобы согласиться с тем, что явно заставит его быть на грани того же, что и испытание на себе грех моего мужа. — Если я ускользну, ты все равно будешь в ловушке. С ней. Неизвестно, действительно ли она убила командира Жадности. И мне не хотелось бы видеть, что она сделает с тобой, если ты предашь ее.

— Твоя забота о моем благополучии поистине трогательна, — процитировал он мне в ответ, чем заслужил оскорбительный жест рукой. — Я подойду, чтобы быть рядом с дверью камеры. Затем я подтолкну ее к матрацу, буду настолько груб, насколько она хочет, и захлопну дверь, прежде чем она сообразит, что мы делаем. Если нам повезет, мне не придется прикасаться к ней больше, чем подталкнуть к кровати.

— Мне это не нравится. Там… — Низкий, хриплый кашель напугал нас обоих. Я кинула на принца обвинительный взгляд, и он пожал плечами. — Как ты не упомянул, что здесь был еще один человек?

— Регенерация сердца — непростая задача. Я проснулся незадолго до тебя.

Зависть подошел к решетке, вглядываясь в полумрак.

— Кто здесь?

Еще один кашель. Это не звучало нормальным.

— Привет? — спросила я, подойдя к Зависти. — Гнев?

— Эмилия?

Мое сердце болезненно сжалось. Это был не мой муж. Я не могла сказать, чувствовала ли я облегчение или больше волновался за его благополучие. Но тем не менее я узнала этот голос.

— Антонио? — Он снова закашлялся, звук стал ближе. Как будто он был в камере рядом с нашей. — Ты тоже в тюрьме?

Его тихий смех перешел в мучительный кашель.

— Она пообещала, что я снова увижу свою маму. Если я сделаю все, что она скажет. Она хотела, чтобы я притворился, что убил тех девушек. Если я сыграю свою роль, она поклялась, что вернет мою мать. Так же, как она поступила с волком. Ангел смерти. Я так и думал. Кто еще, кроме ангела, мог вернуть мертвых? Я подумал, может быть, она вернет и ведьм. Я не знал… я не знал, что она хотела отомстить их семьям.

Я закрыла глаза. Его действия имели смысл. Он не был прежним после смерти матери. Резко влился в святое братство, отдалился. Горе было не просто тенью, которая преследовала людей; это был худший компаньон. Это была эмоция, которая могла либо побудить кого-то увянуть от печали и слез, либо превратить его в монстра. Жажда мести, как крови. Справедливости. Возмездия. Как будто пролитая кровь вернет этого человека. Я знала. Это была та самая искра, которая зажгла мой нынешний путь.

Со стороны Виттории было жестоко внушать ему такую несбыточную надежду. Бесчеловечная. Я ухватилась за веру в то, что какая-то благородная сторона ее все еще осталась. Что-то искупительное. Связь между нами, которую невозможно разорвать. Если нет, то, возможно, Жадность был прав. Может, ее и не надо спасать.

— Она обманула всех нас, Антонио. Даже меня.

Зависть сверкнул взглядом, говорящим, что он не был обманут, и я жестом попросила его держать свой беспокойный рот на замке. Он поднял руки, притворно сдаваясь, и вернулся в свой угол, чтобы спрятаться и не говорить. Богиня, дай мне сил, чтобы иметь дело с высокомерными, самовлюбленными принцами демонов.

— Ты хочешь вернуться домой прямо сейчас? — спросила я, когда мой старый друг больше ничего не сказал. — Еще не поздно, ты же знаешь.

— Дом. — Он сказал это слово, как будто проверяя его и обнаружив, что вкус слишком горький для него. — Это все очередной обман, не так ли? — Прежде чем я успел придумать ответ, чтобы утешить его, он сказал: — Доменико никогда не покидает ее. Даже когда она спускается сюда, он стоит в конце коридора, охраняя. И он не один. Трудно разобрать, но обычно есть несколько других. Привезли сюда новых. Она не подходит к камере, но я вижу, как она смотрит. Она кажется более дикой, чем другие. Как дикая собака, которая не выносит клетки. Доменико кажется взволнованным, когда она рядом. Что постоянно в последнее время.

— Откуда ты знаешь, что она новенькая?

— Я слышал, как они шептались в ту ночь, когда она приехала. Что-то о том, что она не может путешествовать между мирами. Доменико и еще один волк должны были вернуть ее.

Я взглянул на Зависть. Выражение его лица было напряженным. Даже если наш план запереть Витторию в этой камере сработает, нам придется бороться с волками. Что не было бы слишком тревожным, если бы не моя гнойная рана и отсутствие оружия. Я также не была уверена, на что способна сила Зависти, но мне было интересно, не повлияло ли на его способности нахождение в месте, запертом магией богини.

Судя по его мрачной реакции, это было нехорошо. И если появится новая волчица, которая заставит других нервничать из-за своей неспособности путешествовать в Царство Теней, я не хочу встречаться с ней лицом к лицу. Я напряглась, чтобы снова заглянуть за решетку.

— Ты не знаешь, новый волк все еще здесь?

Ужасный звук — хруст костей, сопровождаемый хлюпаньем — нарушил тишину. В поле зрения появилась Виттория, держа в руках разорванное сердце. Ужас превратил мою кровь в лед.

Она не могла…

— Там. Теперь нам не нужно слушать, как он болтает, и он снова может видеть свою мать. Это то, чего он хотел. — Я упала, и меня вырвало. Моя сестра медленно опустилась на колени, встретив мой взгляд, сердце Антонио все еще билось в ее руке. — Ты хотела сначала трахнуть его? Я могу вернуть его. Я забыла, что у тебя была эта дурацкая влюбленность. Он будет как новенький, если я сделаю это сейчас. Уверена, что это не помешает его играм, хотя он и смертный, так что, вероятно, он не такой впечатляющий. Хотя, учитывая, как сильно он любил поболтать, возможно, его рот мог быть достаточно приятным.

— Что с тобой не так? — Я плакала.

— Я делаю именно то, для чего была создан, Эмилия. Когда ты сделаешь то же самое?

Сражаясь с волками, я дала себе обет сделать все, что в моих силах, чтобы раскрыть всю свою силу, но должен был быть какой-то другой способ добиться этого. Когда я вернусь в Дом Гнева, я буду искать решение во всех проклятых гримуарах.

Виттория цокнула и встала, вызвала из эфира стеклянную банку, запихнула внутрь сердце и закрутила крышку, чтобы не повредить ее. Она исчез в струйке дыма. Исчезла с остальной частью ее болезненной коллекции. Это заставило меня вспомнить сон, который у меня когда-то был — ночь, когда меня переохладили, и Гнев вылечил меня. Я видела изображения сердец в банках.

Теперь я знала, откуда они взялись. Воспоминания о другом времени и месте. Возможно, ее храм. Или там, где она хранила свою коллекцию. Возможно, в нашем Доме Греха была ужасная комната, в которой хранились ее трофеи.

— Я властвую над смертью, — продолжала она. — Ты та, кто не понимает, кто ты и какова твоя цель, Ярость. Думала ли ты, что Дом Мести не был порочным?

— Ты сказала ему, что вернешь его мать.

— Наш маленький друг неправильно понял, — сказала Виттория. — Я сказала ему, что он снова увидит свою мать. Потом мы с Доменико показали ему мой маленький фокус с сердцем. Антонио додумал остальное. Я не виновата, что он не попросил разъяснений. Я сдержала свое обещание. Представляю, как сейчас его душа воссоединяется с его матерью. Если ты не хочешь трахаться с ним, в чем твоя проблема? Он был всего лишь орудием смерти. У него определенно не было проблем с тем, чтобы перешагнуть через вас, когда это было ему нужно. Ты знаешь, как легко было заставить его согласиться с моим планом? Даже зная, что он причинит тебе боль в процессе?

Я уставилась на свою близняшку, на незнакомку, которой она стала. Видя ее такой холодной и бесстрастной, так легко способной на убийство — может быть, она действительно убила Весту. Я могла видеть эту версию сестры, стоящей сложа руки, пока ее волки разрывали демона на части, оставляя повсюду запах своей крови. Возможно, тот новый волк, о котором упоминал Антонио, оказал честь. Антонио… Меня снова вырвало, я не могла смотреть на его кровь, покрывающую рукумоей сестры.

— Верни его, — умоляла я, стирая тошноту с губ, когда вставала. — Клянусь своей кровью, если ты этого не сделаешь, я никогда не помогу тебе вернуть наш Дом.

В глазах Виттории сверкнуло что-то похожее на победу.

— Его сердце принадлежит тебе?

Я сделала паузу. Я не хотела отказываться от своего смертного сердца, но я не могла позволить своему старому другу умереть. Виттория загнала меня в угол, и она это знала. Я сделала глубокий вдох.

— Я…

Зависть, который до сих пор молчала, заговорил.

— Знаешь, мне любопытно. Каково это, знать, что твоя мать любит Эмилию? У меня нет матери, но я думаю, что это неприятное чувство. То, которое вдохновило мой одноименный грех.

Я почувствовала легкую пульсацию греха Зависти, настолько тонкую, что моя сестра могла и не заметить, что он вообще использовал магию. Ее глаза сузились.

— Чтобы это было правдой, наша мать должна проявить интерес к нашему существованию. Она создала нас, а затем перешла к следующей мимолетной фантазии. Ты видишь ее здесь? — Виттория даже не удосужилась сделать вид, что огляделась. Хотя ее использование термина «создать» заставило меня съежиться. Видимо, мы не рождены. Это была еще одна странность, к которой мне пришлось привыкнуть, хотя моя сестра совсем не выглядела обеспокоенной. — Старухи здесь нет, потому что у нее есть дела поважнее, души, которые нужно мучить, и все, чем она занимается.

Улыбка Зависть была кошачьей — большая хищная кошка, которая вот-вот набросится.

— Мои шпионы шептали интересные истории. Те, которые Эмилия может подтвердить.

Еще одно мягкое мерцание его греха. Я осталась на месте, не двигаясь, не желая разрушать чары. Хотя внутренне я кричала, чтобы он поторопился. Антонио нужно было вернуть свое сердце.

— Хотела бы знать, где ваша мать была в последние годы?

Зависть продолжил язвительным тоном:

— Что она делала?

А потом я увидела это. Легкое движение тени на стене.

Кто-то стоял вне поля зрения. Я напряглась, надеясь, что Зависть почувствовал что-то, чего не заметили мои притупленные смертные чувства, и именно поэтому он начал отвлекать моего близнеца. Виттория не отнимала внимание от принца, что заставило меня задуматься, знала ли она уже о том, кто медленно приближается, и не беспокоилась ли она. Или если бы она наложила чары, спрятавшись от нее. Я молилась, чтобы последнее было правдой.

— Мне все равно, — наконец сказала Виттория. — Она не пыталась сломить наши заклинания. Не удосужилась прийти к нам на помощь. Она создала нас для наблюдения за преступным миром, а потом ушла. Она прекрасно умеет исчезать, путешествуя в любое царство или вселенную, которые поразят ее воображение. Может пройти тысяча лет, прежде чем мы снова увидим ее.

— Дом Гнева — своеобразный выбор места жительства для того, кто не интересуется своими дочерьми. Ну, — исправился Зависть, — по крайней мере, одной из них.

Он посмотрел на меня.

— Я полагаю, что ее титул был Покровительницей проклятий и ядов.

— Селестия. — Мой голос прозвучал потрясенным шепотом. Я не отвечала Зависти. Я разговаривала с женщиной с серебристо-лиловыми волосами, подошедшей сзади моего близнеца.

Ее темные глаза встретились с моими, прежде чем опуститься на следы когтей на моей груди.

Что-то вроде гнева вспыхнуло в ее древнем взгляде, что-то, в чем я узнала в себе.

От одного моргания к другому она призывала корни над нами, отрывала их от потолка и обвивала ими Витторию, сковывая ее руки, ноги и тело. Моя сестра дернулась, совершенно застигнутая врасплох, а затем замерла, когда Старуха встала перед ней.

Улыбка Селестии пугала монстров. Здесь стояла не просто богиня подземного мира, а его создательница.

— Привет, дочка.

Десять

— Мама. — Шок Виттории рассеялся почти сразу же, как и появился. Она боролась со связывающими ее корнями, выкрикивая угрозы и проклятия. Селестия смотрела, равнодушно. Моя сестра была могущественной богиней, но матрона была Старухой. Титаном. Похоже, поняв это, Виттория замерла, тяжело дыша, ее взгляд стал еще жестче. — Ты показала свою точку зрения. Отпусти меня.

Прутья моей камеры вспыхнули лавандовым сиянием, а затем провалились под землю. Я осторожно перешагнула барьер и почувствовал облегчение, когда вышла из камеры без боли и трудностей.

Я бросилась к камере рядом со своей, крепко схватившись за прутья. Изломанное тело Антонио валялось на полу, лужа рубиново-красной крови отражалась в свете факела. Моя близняшка, лежащая на алтаре, такая же лужа крови, окружавшая ее, промелькнула перед моим мысленным взором. В отличие от моей сестры, Антонио не был бессмертным. Он больше не встанет. Он сгниет, и его кости в конце концов превратятся в пыль. И превратились бы навсегда. Неважно, что он сделал со мной, он не заслужил этого.

— Помогите ему, — я повернулась к Старухе, — пожалуйста. Верни ему его сердце.

Внимание Селестии переключилось на тело. В ее выражении не было ничего, что указывало бы на ее мысли. Она оглянулась на меня.

— Он ушел, дитя. Вернуть его сейчас… это неестественно. Он не был бы естественным.

Я в отчаянии перевела взгляд с Старухи на своего близнеца.

— Виттория вернула оборотень обратно. И Антонио не умер естественной смертью. Должен быть какой-то способ исправить это.

Селестия вытащила банку с его сердцем из эфира и показала мне. Я хотела отвернуться, но заставил свой взгляд не дрогнуть. Селестия постучала по стеклу.

— Оно больше не бьется. Ничего не поделаешь. Он сейчас вне нашей досягаемости. Ты должна отпустить его, Дочь Луны.

— Я не могу.

Слезы, которые я сдерживала, вырвались на свободу и потекли по моим щекам.

Это было слишком. Все это. Гнев пропал без вести и был отравлен; он мог страдать в данный момент, и я чувствовала себя бессильной. Моя влюбленность детства жестоко убита, прежде чем я смогла найти истинное заверение и прощение. И моя близняшка, за которой я буквально отправилась в ад, чтобы отомстить, потому что я так сильно любила ее и отчаянно пыталась спасти, была источником всех душевных страданий.

Меня пронзил рыдание. Чем больше я пыталась вернуть слезы обратно, тем больше я ломалась. Это была не просто бессмысленная смерть Антонио. Это было всё. Весь мой мир рушился. Моя семья. Моя жизнь. Все было не так, как казалось.

Даже моего понимания собственной жизни, того, кем я была как личность, как богиня. Вес всего этого сокрушил меня.

Я опустилась на колени и подчинилась волнам горя, тянущим меня под воду. Я не знала, как быть дальше. Как подняться. Я не знала, хочу ли я вставать. Я устала от стольких битв, как эмоционально, так и физически. Может быть, миру было бы лучше без богинь с их жестокой, нечеловеческой силой и злыми играми.

Все, кого я любила, все, кто имел несчастье встретиться со мной, страдали.

Блестящие сапоги Зависти появились в поле зрения, когда он подошел ко мне. Я почти что ожидала, что он сделает колкое замечание, чтобы спровоцировать меня на что-то другое, кроме сокрушительной печали, тяготящей меня. Или, возможно, что назовет меня жалким существом, которым я была.

Вместо этого он протянул руку. Слезы текли по моему лицу, когда я смотрела на него, мои рыдания почти душили меня.

— Вставай, — сказал он мягко. — Они всегда боялись, что ты сделаешь это.

Его слова, те самые, что он сказал мне несколько недель назад, когда я посещал его Дом Греха, привлекли мое внимание. Он не смотрел на меня так, как будто я была жалкой. Он выглядел как человек, глубоко понимающий, каково было потерять все. Быть вынужденным встать, когда ты хотел упасть. Самостоятельно встать и бросить вызов руке судьбы, которая принесла столько боли, раз за разом шлепая вас по земле. Выбрать жить и процветание, несмотря на плохое. И самое главное, осмелиться мечтать о лучших днях, пока твой нынешний мир был сущим кошмаром.

— Вставай, Эмилия, — повторил он, держа руку как спасательный круг. — Напомни им всем.

Мои слезы замедлились, когда мои пальцы сжали его. Он дернул мягко, но твердо, помогая мне встать на ноги. Я сделала глубокий, прерывистый вдох и крепче сжала губы, последние слезы высохли.

— Спасибо.

Он сжал мою руку один раз, прежде чем отпустить.

— Конечно, мне это выгодно. Не будь слишком благодарна. Я все еще не очень тебя люблю.

Я знала, что это не полная правда, но не задавалась вопросом, как ему удалось частично солгать. Вместо этого я посмотрела на Селестию и Витторию. Моя семья по крови. Мой близнец все еще боролся со своими волшебными корневыми цепями, а выражение лица моей матери было невозможно прочесть. Будет время поговорить, посмотреть, что можно сделать с моей смертностью и воспоминаниями, но прямо сейчас мне нужно было добраться до Гнева.

Я обратился к матери.

— Волки?

— Они заперты в царстве теней на следующий час, — сказала она. — Иди. И не забудь, ты должна мне мою книгу заклинаний. Я скоро приду за ней. Приготовься.

— Конечно. — Я выдержала взгляд Старухи и один раз кивнул. Как и любой бог, я думаю, что она переменчива. Ее настроение меняется с ее следующей прихотью. Мне не нужно было искать еще одного врага, и я была благодарна, что не забыла положить ее книгу в сумку в ту ночь, когда обнаружила, что Виттория жива.

Зависть двинулся по земляному коридору, не удосужившись посмотреть, следую ли я за ним. Как и было обещано, когда мы появились в комнате, где я впервые нашла Зеркало Тройной Луны, никаких оборотней не было.

Зависть оглядел пространство, его внимание было приковано ко всему, как будто он мысленно откладывал информацию для последующего использования.

— Не очень похоже на богиню, но я полагаю, что это определенное деревенское очарование. Если не обращать внимания на камень и грязь.

Улыбнувшись его комментарию, я покачала головой и направилась к пьедесталу в центре комнаты. В прошлый раз, когда я был здесь, там было Тройное Зеркало Луны. Теперь мой кинжал блестел там, где он завис, острие направлено вниз, в его центр. Я обхватила его пальцами, чувствуя, как волна решимости наполняет меня. И, возможно, надежда. Я найду своего короля, а потом найду способ сломать замок заклинаний. Каким-то образом за это время я также выясню правду об убийстве или исчезновении Весты и оправдаю мою сестру от правонарушений. Или увижу, как она расплачивается за свои преступления.

Я выдохнула. Это будет нелегко, но я найду способ выполнить все это. Во-первых, мне нужно было найти свою пару. Моего мужа.

Я столкнулась с Завистью, вспомнив, что моя сестра сказала о местонахождении Гнева.

Если ей можно было верить. Я все еще не была полностью богиней, поэтому не могла быть уверена, но до сих пор у меня не было проблем с распознаванием лжи. В отличие от принцев демонов.

— Ты знаешь, где находится храм Виттории? — Я спросил. Он кивнул, сосредоточив внимание на кинжале. — Тогда вперед.

Мы стояли у врат Ада, прямо в начале Коридора Греха, глядя на яростную магию, которая потрескивала над костями. Гнев наложил заклинание, чтобы запереть врата, когда мы впервые прибыли в Семь Кругов, и магия обвилась вокруг него, как демонические лозы.

Эта магия казалась немного не той в цвете и в том, как она ощущалась, но я не могла полностью доверять своим воспоминаниям. Проклятие по-прежнему активно действовало, хотя теперь, когда я позволила магии Гнева проникнуть в мою душу, оно уже не было таким мощным.

Зимняя буря, которая, казалось, всегда присутствовала в той или иной степени, была полна злости. Где бы он ни был, мой муж был в ярости. Однако его характер и то, как он повлиял на мир, вселило в меня надежду. Гнев должен быть невредим, чтобы вызвать такую бурную погоду.

Я сморгнула снежинки с ресниц и вздрогнула, когда Зависть приложил руку к воротам, как это сделал Гнев. Он говорил на незнакомом языке, и магия зеленого цвета осветила его руку и погрузилась в ворота. Он держал руку там, ожидая, когда раздастся щелчок.

И ничего не произошло.

Зависть резко выругался и попробовал снова. С теми же результатами. Он отвернулся от ворот, запустив руки в волосы, на ходу бормоча себе что-то под нос. Он выдернул кинжал Дома из-под своего охотничьего зеленого пиджака и уколол палец. Как и у Гнева, его рана мгновенно зажила, но ему удалось размазать кровью ворота. Они не открылись.

Любая надежда, которую я чувствовала, медленно уступала место страху и неуверенности. Хотя я был почти уверен, что с ним все в порядке, мне нужно было добраться до Гнева.

— Откроет ли их моя кровь?

Зависть перестал ходить по кругу, сузив глаза.

— Ты можешь попробовать, но я подозреваю, что магия, связывающая врата, была размещена здесь, чтобы предотвратить возвращение твоего вида так же, как и моего.

Он не сказал «твой вид» с какой-либо ядовитостью, и все же я вздрогнула. Для кого-то за пределами этого царства я была сродни демону. К этому нужно было время, чтобы привыкнуть. Я подошла ближе к рогам лося, которые служили ручками.

— Гнев запер их. Зачем ему связывать меня или любого другого принца от выхода?

— Магия не демоническая, — Зависть вздохнул, его дыхание затуманилось перед ним. — Звездные ведьмы снова вернулись к своим старым трюкам.

Звездные ведьмы, такие как Нонна. Она сказала мне, что они были стражами между мирами. Они действовали как надзиратели в тюрьме проклятия.

Я предположила, что так они называли «Семь кругов». Она также утверждала, что я была одной из стражей, но теперь я знала, что это ложь.

Вообразить, что моя бабушка приедет сюда, чтобы запереть меня, было еще одним ударом кинжала по сердцу. Она обещала найти меня после того, как сказала мне бежать и прятаться от принцев Ада; она поклялась, что мы воссоединимся. Я не сказала ей, что решила отправиться в Семи Кругах, и часть меня хотела верить, что если бы она знала, то не заперла бы меня здесь.

— Я все равно попробую, — сказала я, все еще надеясь, хотя и сомневаясь.

Я прижал лезвие к кончику пальца, поморщившись, когда выступила капля крови, и размазал по рогу, как это сделала Зависть. Я представила, как ворота со скрипом открываются. Или даже взрываются. Я надеялась, что если я буду достаточно сильно верить, желаемый результат проявится. Ничего не произошло.

Я изучала магию, и мне в голову пришла тревожная мысль. Гнев оказался в ловушке за пределами этого царства. Это означало, что, либо моя сестра перенесла его на Изменчивые острова до того, как Звездные Ведьмы сделали свое проклятие, либо они каким-то образом работали параллельно друг другу.

Если это так, то Нонна должна знать, что я была здесь.

Огонь вспыхнул в воздухе вокруг нас, лианы поползли вверх по воротам, сокрушая, обжигая и дергая, как будто я могла испепелить любой барьер, который они пытались воздвигнуть между мной и моим мужем. Взрыв за взрывом обрушивался на ворота, моя ярость росла с каждой неудачной попыткой.

Зависть выругалась и отступила назад, пламя поднималось все выше и выше, словно проклиная небеса. Какое бы заклинание ни использовали ведьмы, оно даже не сломалось. Я отпускаю свою магию, мои плечи поникли в поражении. Моя бабушка действительно заперла меня в аду.

— Нонна не может быть злодейкой.

— Ну, вот что любопытно в перспективе, — сказал Зависть. — В ее версии этой истории ты злая. Предсказанная тьма, от которого она должна защитить мир смертных.

— Но я бы никогда никому не причинил вреда. Независимо от пророчества.

Даже когда я сказала это, то знала, что это ложь. Если кто-то обидит Гнева или кого-то еще, кого я люблю, я без колебаний причиню им боль в ответ. Нанести ответный удар жестоко и злобно.

Зависть сжал губы, вероятно, уже зная, что я только что осознала, и оставил свой комментарий при себе.

Было так много слоев, которые нужно было разрушить. Проклятье. Пророчество. Я едва помнила, что оно вообще было, хотя подробности всегда туманныи. Кое-что, как мне сказали, было результатом проклятия, как оно искажалось с каждым пересказом истории.

Моя подруга Клаудия была той, кто сказал мне, что смутные воспоминания были результатом проклятия, что это то, что мешало всем нам помнить.

До этого я даже не знал, что существует проклятие или пророчество, только кровный долг перед дьяволом. По крайней мере, так утверждала Нонна. Моя бабушка наконец рассказала мне о пророчестве в ту ночь, когда мы попрощались. Она не сообщила много подробностей, только намекнула, что мы с Витторией каким-то образом просигнализировали об окончании дьявольского проклятия.

— Как ты сказал в ту ночь, когда я тебя встретил, — сказал я, грустно улыбаясь Зависть. — Это запутанная сеть.

— А мы только начали обрезать нити.

Мы оба помолчали.

— Если бы ты собирался здесь кого-то убить и не хотел, чтобы кто-нибудь узнал подробности, использовал бы кровь оборотня, чтобы замести следы?

Если Зависть и удивился моей смене темы, он этого не показал.

— Если бы я хотел спровоцировать войну, возможно. Чувства волков превосходны. В конце концов они выследили правду и нанесли сильный и быстрый удар. Это одна из причин, по которой демоны перестали похищать волков много лет назад. Использование волчьей крови не стоило той цены, которую они в конечном итоге заплатили.

— Думаешь, Виттория убила командира Жадности?

— Я думаю, что это на самом деле не имеет значения, в какой то степени. Будь то она, ведьмы или оборотни. Была ли Веста похищена или инсценирована ее смерть, — сказал Зависть, — Виттория является катализатором. Она могла бы извиниться, сказать правду. Объявили перемирие, что угодно. Вместо этого она собрала армию волков. Она пыталась заманить Жадность в союз, зная, что это настроит его против нас, чтобы использовать его для игры, которую она запланировала. Она играла со мной, вломилась в мой дом, переспала с моим вторым. Она пошла ко двору вампиров, посеяла там раздор. Она издевалась над Гордыней.

— Она сделала все это?

— Виттория явно любит хаос. — Зависть в последний раз оглядела ворота. — Я знаю о секретном портале, к которому у ведьм нет доступа, и который приведет нас на Изменчивые острова. — Он взглянул на мой кинжал. — Держи это наготове. Думаю, нам это понадобится.

Прежде чем я успел спросить, где это или зачем мне оружие, он схватил меня за руку, и мы переместились к секретному порталу. Когда дым от нашего демонического путешествия рассеялся, я поняла, зачем мне нужно это оружие. Несколько демонов Умбры стояли плечом к плечу, не настолько невидимые, поскольку преградили нам путь. Позади них был массивный жемчужно-золотой замок. Украшенный до излишеств, и все же это не Дом Греха Жадности или Чревоугодия. Он принадлежал Гордыне.

Я бросила на Зависть недоверчивый взгляд.

— Дай угадаю, у тебя нет приглашения.

Гнев сказал мне, что появление принца в другом кругу демонов без приглашения было актом агрессии. Зависть невозмутимо приподнял его плечо.

— Я не то чтобы схватил перо и чернильницу, когда твоя сестра устроила мне засаду. Гордыня будет разумным. Туннель к порталу находится на восточной окраине его круга, прямо перед началом Пылающих Гробниц. Сомневаюсь, что это вызовет проблемы.

Я искоса посмотрела на обычно бестелесных демонов. Это не было похоже на приветственную встречу. Демоны Умбры оттянули свои полусгнившие губы, их острые зубы и темные десны щелкнули, как будто они уже представляли, как наша кровь смачивает их языки.

— Принц Гордыни не увидит тебя, — прошипел ближайший к нам демон Умбра.

— Лучше повернуть назад. Прячься в своем замке, пока твой принц не спасет тебя, маленькая принцесса.

Было что-то особенно бесящее в том, как насмешливый, жалкий, корыстный шпион выплевывает слова «маленькая принцесса», от которых у меня закипает кровь.

Низкий смешок Зависть привлек их внимание.

— Похоже на моего брата, шпионы бездельничали. Тебе действительно не стоило бросать ту спичку. — Он взглянул на меня, кивая. Пришло время дать волю моей кипящей ярости. — Теперь ты почувствуешь, как она горит.

Демоны Умбры атаковали быстро, но моя магия была быстрее. Пылающие розы и цветы взорвались между нами, приземлившись на обычно невидимых демонов. Прежде чем они успели активировать ту силу, которая превратила их в бестелесных, мои покрытые шипами лозы вырвались из земли.

От одной мысли лианы поползли вверх по их ногам, привязав их к земле, и я засунула их им в глотки, не давая никому произнести какое-либо заклинание или позвать на помощь. Огромные шипы вонзились им в горло, захлебываясь собственной кровью.

Я высвободила свою огненную магию и позволил лозам делать тяжелую работу по увечьям и убийствам. Раньше мне нравилось носить цветы в волосах, а теперь мне нравилось смотреть, как они превращаются в красивое оружие и уничтожают моих врагов.

Один демон подкрался ко мне сзади, но Зависть предупредительно закричала. Я повернулась как раз в тот момент, когда его лезвие по дуге опустилось вниз, разрезав мое и без того изодранное платье. Я танцевала назад только с небольшой царапиной. Затем я набросился на демона, приставив кинжал к его горлу. Он плюнул мне в лицо и рассмеялся.

— Твой принц, должно быть, не был заинтересован в том, чтобы научить тебя драться. — Он провел своим маслянистым взглядом по моему телу. — Я полагаю, у него есть другие идеи для вас. Жаль, что его скоро заменят. Однако раньше это никогда не было проблемой, не так ли?

Я поднял демона на ноги, слегка встряхнув его силой, о которой я даже не подозревал.

— Что ты знаешь о Гневе?

— Только то, что твой возлюбленный скоро умрет. И ты будешь не чем иным, как божественной шлюхой, которой ты и являешься. Поэтическая справедливость, если спросишь меня.

Прежде чем я подумала о том, что делаю, я провела лезвием от уха до уха по его горлу. Достаточно сильно, чтобы оторвать голову от тела. Я хладнокровно посмотрел на мертвого демона, не обращая внимания на то, что только что сделал. Это поразило меня, то, чем я медленно становилась. Чем больше проклятие ослабляло меня, тем больше я вспоминала, что значит быть богиней. Чтобы не чувствовать угрызений совести. Подпитываться жаждой мести и открыто приветствовать пороки моего Дома.

Я наклонился и поднял голову.

Зависть присвистнул и засунул руки в карманы, покачиваясь на каблуках.

— Напомни мне не обзывать тебя неприятными именами. По крайней мере, не надев доспехи и не наложив защитное заклинание или двенадцать в первую очередь.

— Это было не из-за тогго, что было сказано обо мне. — Я улыбнулась, хотя улыбка была с оттенком печали, а не счастья или гордости за то, что я сделала. Увидев вопросительный взгляд принца, я добавила: —Его ошибка заключалась в том, что он сказал, что Гнев умрет. Представляя мир без него… Я не могла бы этого вынести.

Зависть внимательно изучал меня с непроницаемым выражением лица.

— Если Гнев никогда не сможет отдать тебе свое сердце, будешь ли ты сражаться за него?

Я осмотрела тела вокруг нас. Некоторые еще дергаются от того места, где они подавились лианами. Если бы я только смогла сделать это во время битвы с оборотнями, возможно, моего мужа вообще не зарезали бы и не отравили.

— Я могу только надеяться, что однажды тебе не придется задавать мне такой вопрос, — сказала я. — Что мои действия будут говорить громче, чем мои слова.

Я подумал о Гневе с этим последним утверждением, точно понимая, почему он предпочитал действия словам. Они имели большую ценность. Больше смысла, чем слова, которые могут быть просто красивой ложью.

С призом в руке я повернулся лицом к замку и направился к дверям. Пришло время нанести визит принцу этого круга. Так или иначе, Гордыня позволил бы мне использовать этот портал, чтобы я могла добраться до своего мужа.

Зависть шагала рядом со мной, ловя взгляды, которые я делала вид, что не замечаю.

Даже если он собирался спросить, почему я взяла на память о нашей кровавой битве, то отказался.

И это заставило смертную часть меня задуматься, действительно ли я напугал принца Ада.

Одиннадцать

После долгих споров — в основном из-за моей не слишком достойной для двора одежды — и частично благодаря небольшой демонстрации моей огненной магии, мы были представлены ко двору Гордыни. Его тронный зал был свидетельством его греха. В первый раз, когда меня задержали в его доме после блужданий по полям дремоты, я увидела только одну комнату. Она была богато украшен, позолочена, как нечто, что Король-Солнце обожал бы. Возможно, Людовик XIV был вдохновлен этим принцем.

Пол был из белого мрамора с тонкими золотыми прожилками. Потолки собора с нарисованными на них красочными фресками также были позолочены в местах примыкания стены к потолку. Огромные хрустальные люстры висели через равные промежутки по всей длине комнаты, излучая теплое солнечное сияние.

Декоративная лепнина использовалась в качестве отделки как пола, так и верхней стены.

Вдоль стен слева и справа висели арочные зеркала, создавая зеркальный путь к принцу. Конечно, такому гордому человеку, как он, потребуется так много возможностей, чтобы взглянуть на свое великолепное «я».

В конце очень длинного зеркального зала Гордыня восседал на своем троне в темно-синем с золотом парчовом жилете, узких угольно-черных брюках и блестящих темно-коричневых сапогах. В каждом дюйме он выглядел как принц, одетый по самой высокой моде. С моей изношенной одеждой и пятнами крови, а также отсутствием посещения купальни, я знала, что выгляжу дико и неуместно. Мне было все равно. В данный момент я думала только об одном: о портале.

Мы с Завистью прошли сквозь расступившуюся толпу ухмыляющихся придворных, одетых безукоризненно, как и каждый демонический двор, который я посетил. У каждого из этих демонов были почти идеальные черты лица, что заставило меня задаться вопросом, было ли их жуткое совершенство результатом магических улучшений, а не результатом природы. Это также заставило меня подумать о шраме на губах их принца; как он, вероятно, имел возможность скрыть это, но предпочел этого не делать. Что заставило меня задаться вопросом, как он получил это еще раз.

— Некоторые из нас гордятся своей внешностью, — сказал принц этого круга, почти отвечая моим мыслям. Я превратила свои черты в непроницаемую маску. Гордыня посмотрел на меня свысока, его губы скривились либо от крови, либо, что более вероятно, от рваного материала моего платья. — Не все, очевидно. Хотя я полагаю, как неофициальный член двора Гнева, ты не в счет.

— Я тоже рада снова тебя видеть. Спасибо за теплый прием. — Я бросила отрубленную голову на пол, наслаждаясь неодобрительным шипением придворных, когда она покатилась к основанию его трона и с грохотом остановилась. — А некоторые из нас тратят свое время не только на то, чтобы сидеть в причудливых креслах, притворяясь пьяными и красивыми.

— Я не просто выгляжу красиво. Я превосходен, — высокомерно сказал он. Я боролась с желанием закатить глаза от его тщеславия. — Чему я обязан честью этого неожиданного визита?

— Мне нужен доступ к порталу на окраине твоей земли.

— Для чего?

— Чтобы вернуть моего мужа в его Дом Греха.

Гордыня взглянула на мою руку; если он заметил татуировку SEMPER TVVS на моем пальце или узнал, что это такое, то не подал виду.

— Возможно, ему лучше оставаться на месте.

Моя ярость начала расти, стирая все остальные эмоции. Как дипломатия и вежливость. Зависть откашлялся, но я не вняла его предупреждению. Я устала, рана от когтя ужасно горела, и я была в двух шагах от того, чтобы плакать, или кричать, или какое-то безумное сочетание того и другого.

— Если ты не позволишь мне пройти, я вернусь. И когда я вернусь, у меня будет мощь армии Дома Гнева. Никто не удержит меня от него. Не ты. Не моя сестра. Ни какое другое проклятое существо в этом царстве или в каком-либо другом. Если я вернусь, я высвобожу свою силу. Я сожгу все, что тебе дорого. Я могу обещать, что это не угроза. — Я провел лезвием по ладони, позволив крови закапать его прекрасные полы. Он смотрел, слегка приподняв брови. — Это клятва.

— Давать кровную клятву в этом мире серьезно.

— Я хорошо осведомлена.

— Я не думаю, что ты…

Голова Гордыни метнулась к двери тронного зала, и секунду спустя я услышал это. Звук надвигающейся бури. Шаги эхом отдавались, словно гром.

Температура резко упала. Туфли на каблуках стучали по мраморному полу, когда несколько придворных поспешили к выходу, их шаги отдавались эхом от звука мокрого снега, внезапно ударившего в окна.

Я взглянул на арочное окно позади Гордыни, отметив, что небо стало чернильно-черным. Ветер выл, более угрожающий, чем любой оборотень. Сами стены содрогнулись от очередного порыва ветра снаружи. Зеркало треснуло от внезапного обледенения.

Мое сердцебиение участилось, и я медленно повернулась, надежда зажглась глубоко внутри. В отличие от остальной части этого двора, это не был страх, яростно колотящийся в моей груди. К возвышению подбежал придворный, золотая корона лежала на смятой бархатной подушке. Он надел его на Гордыню, затем попятился, чуть не споткнувшись о ноги, когда двери с грохотом распахнулись, ударившись о стену.

Дым и снег ворвались в комнату. А потом появился Гнев.

Вошел в комнату с выражением убийства на красивом лице. Его внимание переключилось на меня, смягчившись на кратчайший момент, прежде чем он заметил следы когтей на моей груди, выглядящие все так же плохо, если не хуже, чем в последний раз, когда он видел их. Он снова перевел свой холодный взгляд на своих братьев, и еще один ледяной порыв пронесся по комнате. Мне хотелось броситься к нему, притянуть к себе и поцеловать до потери сознания. Я решила оставаться такой же хладнокровной, как и он. Хотя внутри боролась с желанием убедиться, что он такой же невредимый, как кажется.

— Объяснись. — Голос Гнева обещал насилие. — Прямо сейчас.

Объяснение того, как мой принц оказался здесь, было именно тем, чего я хотела, но наш разговор должен был быть отложиться до тех пор, пока мы не будем наедине. То, что осталось от двора Гордыни, сбежало из комнаты, не удосужившись остаться и стать свидетелем того, что обещало стать настоящим шоу. Принц этого круга смотрел, как последний бросился прочь, оставив меня и трех демонов принцев, и нашу частную битву. Гордыня бросил на брата надменный взгляд.

— Ты же не думал, что я просто поприветствую королеву, не проверив ее верность, не так ли? — сказал Гордыня, не обращая внимания на волну ярости, исходящей от Гнева. — Твое суждение не всегда было объективным, когда дело касалось ее. На этот раз мы все имеем право знать истинные мотивы.

На этот раз? Проверка моей верности? Я все еще не знала, что произошло до моего заточения, но чем больше я собирала, тем больше и узнавала Витторию, и то, что я замышляла против Гордости и Гнева в прошлом.

— Это был тест? — спросил я, переводя взгляд с Гордости на Зависть. — Все это?

— Не совсем все. Я сказал тебе, что выбираю себя превыше всего остального. И это пошло мне на пользу. — Зависть пожал плечами. — Это была его идея. Вот только все пошло не так, как мы планировали. Тем не менее, тест был необходим, учитывая то, что произошло… раньше.

— Как утешительно. — Я сжала губы, разъяренная тем, что проклятие не позволяет узнать подробности, и что мои воспоминания все еще блокируются. — Каким был ваш первоначальный «тест»? Вы были с Витторией? Она тебя вообще похитила, или это тоже выдумка?

Зависть не стал смотреть на Гордость или Гнев, а вместо этого встретил мой обиженный взгляд.

— Как только ваша повозка покинула Жадность, мы снова собирались послать демонов Умбры за Гневом. Наш план состоял в том, чтобы посмотреть, как далеко ты зайдешь, чтобы спасти его. Ты можешь сказать, что любишь его сейчас, но исторически твои мотивы не были такими… благородными. В прошлый раз демоны Умбры сработали неплохо. Я уходил отсюда, чтобы собраться с силами, но тут появилась твоя сестра и вырвала мне сердце. Я оказался в этой клетке, и вот мы здесь. Воссоединились.

Я взглянул на Гордыню.

— И ты не удосужился ему помочь?

— Зависть, удаленный из моего круга, меня вполне устраивал. К тому же времени на действия было мало. Она схватила его и тут же приказала волку забрать его в царство теней.

— Виттория могла причинить ему вред.

Взгляд Гордыни потемнел.

— У твоей сестры впечатляющий послужной список причинения вреда другим.

Гнев медленно поднялся по ступеням, ведущим к позолоченному трону своего брата. Раньше я не замечала, но стул был сделан в виде льва. Ноги и когти огромного зверя были подлокотниками кресла, а голова и грива — спинкой. Пасть льва была открыта, как будто он рычал.

Мой принц возвышался над Гордыней который все еще умудрялся лениво сидеть.

— Плевать я хотел на твой тест. Виттория навела на нашу землю волков; ты должен был остановить ее.

— Не то чтобы я просил ее об этом, и в конечном итоге это удовлетворило мои потребность.

Голос Гордыни стал жестким.

— Точно так же, как Зависть знал, что она отправилась ко двору вампиров на юге, делала черт знает что, и не удосужился рассказать об этом никому, кроме Жадности. Ты знаешь, какими колючими они стали. Ходят слухи, что они что-то замышляют. И наш дорогой брат ничего из этого не говорил, не так ли? — бросил он на Зависть. — Так почему же меня разгребают по углям за то, что я служил моим интересам?

Зависть улыбнулся.

— Ты ревнуешь, что Виттория пошла к принцу-вампиру вместо того, чтобы увидеться с тобой?

— Стоп, — сказал Гнев. — Нашу землю разорили волки. Виттория разжигает раздор с вампирами, которые никому из нас не нужны. Она вырвала сердце Зависти, потенциально убила командира Жадности или помогла ей сбежать, отравила меня и похитила мою жену. И этот ваш маленький тест показался вам оправданным? Все это время мы пытаемся раскрыть убийство, чтобы избежать внутренней войны? — Гнев выглядел готовым сбросить своего брата с трона. Я была удивлена, когда он этого не сделал. — Ты поставил на кон не только безопасность моей жены, но и мир на нашей земле.

— И я бы сделал это снова. Теперь мы точно знаем, что Эмилия не замышляет против нас ничего. Или против тебя. Цель оправдывает средства, нравится тебе это или нет. Скажи мне, — продолжал Гордыня, вставая на ноги, — в твоем уме не было ни капли сомнения. Не одной. — Челюсти Гнева сжались, но он не стал отрицать обвинение. — Теперь ты уверен.

Муж взглянул на меня, и я выпрямила спину. Я сомневалась в нем. Месяцами. Я не могла винить его за какие-либо сомнения, которые он мог питать ко мне в ответ. Сейчас важно было построить наше новое будущее. Вместе.

Фундамент был, и, немного поработав, мы смогли бы это сделать. Чем дольше Гнев удерживал мой взгляд, тем больше закрадывалась неуверенность. Все будет в порядке, не так ли? Конечно, это было временное препятствие, которое мы преодолеем. Это должно было быть таковым. Неприступное выражение лица моего мужа смягчилось.

Но голос Гордыни прервал момент.

— Кроме того, я отказываюсь верить, что мы все позволим одной жалкой богине посеять среди нас раздор. Пусть попробует с волками и вампирами. Если Жадность раздражает, что мой тест мог случайно отвлечь вас на одну ночь от его скучного расследования, ему просто нужно преодолеть это. Все знают, что Веста была там несчастна. Он просто злится, что потерял что-то ценное. Ты же знаешь, как он сердится, когда у него что-то идет не так.

Несмотря на мой гнев на то, что меня обманули эти принцы Ада, я увидела в этом возможность потенциально получить ценную информацию.

— Откуда ты знаешь, что Веста была несчастна? — Я спросила. — У тебя много шпионов при других дворах?

Выражение лица Гордыни стало таким же злым, как и блеск в его глазах.

— Разговоры на подушках, дорогая. Люди рассказывают мне всякие интересные вещи после того, как я краду их удовольствие.

— Кто тебе о ней рассказал? — Нажимала я.

— Она сама.

Я замолчала. Это был довольно неожиданный ответ. Принцы не могли лгать, так что он должен был говорить правду.

— Когда?

Гордость подняла плечо.

— Может, неделю назад? Я не могу вспомнить.

Зависть сжала переносицу.

— Ты трахнул командира Жадности. Ты такой дурак?

— К твоему сведению, она разыскала меня, — отрезал Гордыня. — Она не могла оторвать от меня глаз, и я отплатил ей тем же, чтобы не повредить ее эго.

— А потом ее убили, — сказал я жестким тоном. — Как ты думаешь, Жадность причинил бы ей вред, если бы поверил, что она дала тебе информацию о его же Доме?

— Конечно нет. — Гордость не звучал так уверенно.

Гнев внимательно изучал своего брата.

— Как вы оказались вместе в одном месте?

— Она пришла сюда. На одно из моих собраний. — Гордость посмотрела на нас. — Что? Я получил официальный запрос от Дома Жадности на ее присутствие. Разве он не сказал тебе?

Мы с Гневом переглянулись. Жадность вообще ничего не упомянула об отправке своего командира к конкурирующему двору демонов.

— Ты сказал, что она искала тебя, — начала я, мысленно кружась. — О чем она хотела поговорить?

Гордыня пожал плечами.

— Приземленные вещи. Шар. Вино. Портал. Моя спальня.

— Каков был ее интерес к порталу? — спросила я, чувствуя, что мы близки к разгадке.

— Такой же, как у всех, — отрезал он. — Она хотела знать, в безопасности ли он и идет ли он только к Изменчивым островам. Как будто я оставлю что-то подобное без присмотра.

— Было ли что-нибудь, что она сказала, вообще что-нибудь, что могло бы быть странным или неуместным?

— После этого мы мало разговаривали. — Гордость сурово посмотрела на меня. — Если ты закончила меня допрашивать, мне бы очень хотелось бутылку вина. Сегодняшний вечер стал довольно темным.

Моя грудь внезапно снова заболела, напоминая мне о моей травме. Я хотела еще допросить идиота-принца, но мне нужно было залечить рану. И Гордыня, похоже, нуждался в передышке — его гнев рос, а подталкивать принца к чувству очередного греха никогда не бывдет хорошо.

Гнев спустился ко мне по ступенькам, ничего не упустив.

— Пойдем домой, миледи.

Не глядя ни на Зависть, ни на Гордость, я приняла руку Гнева и держала ее, пока он зачаровывал нас. С этой новой информацией мне становилось все труднее убедить себя, что Веста действительно мертва. Неужели она предала Жадность и связалась с моей сестрой и волками?

Я не могла быть уверен сейчас, но я обязательно узнаю. Если бы я задавала достаточно вопросов, я бы в конце концов получила бы ответы на эту растущую загадку. И если бы я нажила несколько врагов, это была бы небольшая цена.

Двенадцать

Гнев не перенес нас ни в его спальню, ни в мою. Он так же не перенес нас в ванную, чтобы мы отмыли грязь и кровь. Когда мы появились из дыма демонической магии, мы стояли на сверкающем берегу Лагуны Полумесяца.

Пар поднимался от льдисто-голубой поверхности, приглашая окунуться в эти обманчиво мирные воды. Ничего «сотворенного» не может оказаться в волшебной воде, иначе ты будешь убит. Множество костей, торчащих из мелководья, будто бы части разбитых кораблей, доказывали, что это вовсе не сказка. Несмотря на большое возбуждение, в лагуне было что-то умиротворенное.

Принц развернул меня к себе лицом, а затем потянулся к передней части моей накидки, откинув ее, чтобы лучше рассмотреть мою рану.

Я зашипела сквозь зубы, когда материал, прилипший к моей ране, был убран нежным действием Гнева, захватывая кусочки кожи, заставляя порез снова открыться. Он сочился и кровоточил.

Гнев вздрогнул, будто бы это была его боль, а не моя.

— Она заражено.

— Где ты был? — Спросила я, не желая медлить ни секунды, чтобы узнать. Я провела по нему руками, убеждаясь, что он жив и здоров. Не то, чтобы я видела какие-то признаки ранений, особенно с его способностью быстрого восстановления. —   Как ты выбрался? А как же яд?

Гнев выглядел так, будто заточение и поножовщина, через которые он прошел, наименьшее, о чем сейчас можно было бы беспокоится, но это было важно для меня.

Он вздохнул и достал из кармана маленький пузырек, показывая его мне. Жидкость мерцала, как утреннее небо на моем острове, кристаллически-чистым голубым.

— Селестия невероятно талантлива в создании тоников и настоек. —   Он вернул склянку на место. —   Я всегда ношу что-то, на всякий случай. Я принял его, как только смог, затем покинул храм твоей сестры, когда ее волки приняли человеческий облик. Ворота были закрыты и мне пришлось потратить время, чтобы пройти через портал Гордыни.

— Ты не мог использовать трансвенио?

Гнев покачал головой.

— Магия не может использоваться там, поэтому я шел пешком.

Я подумала о проверке Зависти и Гордыни и о словах, сказанных демоном Умброй, прежде чем я убила его. Я нажила себе несколько врагов здесь.

— Что я сделала тебе… Раньше?

— Ничего. — Лицо Гнева было идеально пустым. — Не переживай из-за дури Зависти и Гордыни. Они не должны были проверять тебя или твою преданность.

— Если я предала тебя, это еще нормально.

Он уставился на следы когтей, как будто они оскорбляли лично его, избегая этой темы. Что заставляет меня думать, что его братьям было за что меня проверять.

— Я должен был вырвать этому волку позвоночник и засунуть его ему в рот. Заставить его жалеть за каждую каплю твоей боли.

Он определенно не страдал недостатком воображения. Чтобы смягчить ярость, которая поднималась в нем, я кивнула на воду.

— Я думала, она запрещена для меня, учитывая, что произошло в прошлый раз.

В прошлый раз я думала, что мое сердце вот-вот остановится; боль была такой острой, такой ужасной, он отвел меня к Матроне Проклятий и Ядов, моей матери, о которой я не знала. Она сделала тоник, и мне стало легче. Насколько я знала, она все это время держала Витторию под землей, и я была бы не в восторге от такой же реакции без ее присутствия.

Гнев привлек меня ближе к себе, чтобы осмотреть рану, его взгляд был ледяным и жестоким.

— Это была не ты; это мои крылья. Магия, связывавшая их, отреагировала на магию, блокирующую твои воспоминания. В сочетании получилось слишком много магии, и вода восприняла это как угрозу.

Он внимательно изучал мое лицо.

— Я расспросил Селестию об этом. Она не думает, что вода может ранить тебя снова. Она так же сказала, что ее тоник все еще действует. Если бы я не был уверен, я бы не рискнул.

История вернулась ко мне. Одна, которую Селестия рассказала в ту ночь. О воде, принадлежащей богине, что пытается вернуть то, что ейпринадлежит. Гнев сказал, что это бред и ей стоит прекратить распространять ложь. Я перевела взгляд с воды на него, пытаясь восстановить историю. Что-то не дает завершить историю… что-то…

— Раздевайся. —   Гнев отступил и взглянул на мою грудь. Он стянул рубашку и развязал штаны. Его коварные губы поднялись в ухмылке, будто бы он точно знал, куда мои мысли уходят с этим единственным словом. — Давай окунемся в воде и залечим эти отвратительные раны.

— Я бессмертна, разве нет?

— Не полностью. По крайней мере пока. — Он переплел наши руки и повел меня к воде, которая, как я помнила, была теплой, словно в ванне. — Присоединяйся ко мне, миледи. Пожалуйста.

Я вспомнила, как он сказал, что вода обнажает истину.

Сейчас я хочу правды так же сильно, как исцеления. Я шагнула на сверкающий темный песок, позволяя льдисто-голубой воде плескаться о мои пальцы. Лагуна была волшебной, очаровательной. Она звала меня.

Гнева отступил, углубляясь, чтобы дать мне немного места. Я нагнала его и взяла за руку, наслаждаясь, как вода и пузырики шипят на моей коже.

Мы шли вглубь, пока моя грудь полностью не оказалась под водой, и волшебная вода не начала исцелять мою рану. Это было невероятно. И немного странно от того, что вода очищала мою рану, потом соединяла мою кожу. Даже рана, которую я сделала, давая клятву в доме Гордыни, исчезла. Моментальный дискомфорт сменился приятным покалыванием.

Гнев смотрел, как работает волшебная вода, и на обычно холодном лице было беспокойство. Он выглядел готовым сорваться и атаковать при любом проявлении неприятностей.

— Лучше?

Я посмотрела вниз, радуясь, что рана зажила. Тонкие серебряные линии остались, но шрамы не пугали меня. Не так, как секреты, которые Гнев все еще хранил.

— Намного.

Мой муж поднял руку и провел пальцем по моей плоти, убеждаясь, что все хорошо и действительно зажило. Я взглянула за его плечо, любуясь фазами луны, нарисованными на камне, пока он продолжал свой тщательный осмотр. Я представила, как он часами сидит с краской и рисует их, что было маловероятно. Хотя он постоянно удивляет меня. Возможно, так и было.

— Есть ли причина, по которой ты продолжаешь спасать мою жизнь, когда она в этом не нуждается? — Я снова посмотрела на него, ожидая. — Я думаю есть что-то, что заботит тебя.

Гнев обошел вокруг меня, от его движений волны плескались о берег. Я не была уверена, проклятие не дает ему говорить или он сам тщательно выбирает, чем со мной делиться.

— Насколько я знаю, если твое сердце остановится, пока ты не полностью восстановлена, это убьет тебя. Пока я не буду уверен, предпочитаю не рисковать.

— Зависть сказал, что капля бессмертия побеждает смертность.

Я умолчала о том, что Зависть был против вырывания моего сердца, даже несмотря на свои слова.

— А ты так хочешь отдать свое сердце? — Он спросил.

Я обвила его шею руками, нуждаясь в физическом контакте. Его руки автоматически обняли меня за талию, прижимая меня ближе, я ощущала нежность и комфорт. Мы обошли весь ад, и я хотела насладиться прибыванием здесь, вместе. В защите. Он наклонил лицо и его губы коснулись моих, поцелуй голодный и наполнен чистыми, сильными эмоциями.

Когда мы оторвались друг от друга, тяжело дыша, наши губы распухли. Я ухмыльнулась.

— Для тебя? Я бы отдала свое сердце.

Он посмотрел на меня, его эмоции было тяжело прочитать. И я подумала, что он все еще не может отдать мне свое сердце, несмотря на то, что мы уже женаты, пока наши демоны из прошлого все еще не уничтожены. Может быть, поэтому он ничего не упомянул о том, чтобы мы завершаили церемонию, которая скрепит наш брак навсегда.

Конечно, у нас не было много времени обсудить это прежде, чем на нас напали волки и мы были разлучены, но все же. Пока я не успела побеспокоиться об этом, губы Гнева опять нашли мои, будто его жизнь зависела от этого.

Его язык требовал проникновения, и я открыла губы, приветствуя его вкус. Поцелуи Гнева были чистым опьянением. Каждое искусное движение или поддразнивание его языка заставляло мое тело желать больших вещей, которые он может сделать своим греховным языком.

Жар разливался внизу живота, пробуждая желание.

Все, на чем я могла сосредоточиться, это его руки, лениво двигающиеся от моей талии к ребрам, его большие пальцы касались низа моей груди. Он погладил меня одним из них, его губы перешли на мое горло, от этих ощущений маленький бугорок затвердел, и мелкая дрожь удовольствия пронзила меня.

Чуть грубые руки скользили вверх и вниз по моему позвоночнику, его ласки были легкими, нежными, сводили с ума в лучшем случае. Он касался меня, будто бы я драгоценна, как будто каждое объятие было моментом, которым стоит дорожить, баловать себя и наслаждаться. Так и было. Для него, он знал, каково это иметь такой конец, чтобы потерять меня. Я должна быть благодарна, что не могу вспомнить это.

Я коснулась его так же лениво, исследуя каждую часть тела воина, как будто это неизведанная территория, предназначенная только мне. Никогда не позволю кому бы то ни было разлучить нас снова. И я боролась бы всем, что у меня есть, чтобы вспомнить его и то, что мы разделили.

Он оторвался от поцелуя, а его взгляд потемнел, когда он глянул вниз, смотря как я касаюсь его боков и сильной спины, мои любознательные руки искали способ, чтобы вызвать у него экстаз. Они нырнули под воду, скользя по его члену, чтобы поиграть с подтянутыми бедрами, прежде чем я обхватила его толстую длину и начала гладить.

Гнев стал дышать тяжелее, когда я сжала руку, его рот раскрылся в стоне.

Я усилила хватку, когда его член с поддавался мне, толкаясь в ладонь. Когда я медленно вернула руки на его грудь, он притянул меня еще ближе и начал целовать и покусывать мою шею с ненасытным голодом.

— Я хочу быть внутри тебя. —   Его руки скользнули вниз, обхватывая мои ягодицы и сжимая их. Я растворилась в ощущениях шипящей воды и его горячих прикосновений. Его твердость была между нами, заставляя мою плоть пульсировать еще больше. — Я скучал за тобой.

— Я тоже скучала. — Я погрузила руки в его волосы, когда Гнев опустил губы на мою грудь, облизывая и посасывая в ритме, из-за которого я выгибалась к нему, пытаясь ощутить его между своих бедер. — Я собиралась уничтожить царство, чтобы найти тебя. —   Призналась я. Гнев внезапно нырнул под воду, затем обнял меня за талию и встал, удерживая на своих плечах. — Самаэль!

Я схватилась за его голову от быстрого движения, заслужив глубокий смешок от принца. Удерживая меня своей крепкой хваткой, он подошел к стене, рядом с которой была группа сталактитов. Я уперлась спиной в стену, все еще держа за Гнева.

— Держись за них. —   Его голос был низким, хриплым. Желание прокатилось по мне.

Когда мои бедра оказались вокруг его плеч, а его рот опасно приблизился к моей вершине, я сделала, как он приказал. Я только удержалась на сталактитах, когда Гнев обвил руками мои бедра и раздвинул их чуть шире. У меня перехватило дыхание от этого вида, и вспышка смертной скромности заставила меня сжать ноги.

Гнев лукаво ухмыльнулся, а затем лизнул меня длинным, мягким движением. Это было так нежно, так интимно, что мне пришлось закусить губу, чтобы не застонать от его поклонения мне. Я забыла обо всем смущении; Гнев заставлял меня чувствовать себя максимально комфортно.

Наше соединение было взрывным; первый раз, когда он пробовал меня, был пропитан страстью. Это… это настоящий религиозный опыт.

Гнев посвящал себя моему удовольствию, а я полностью отдавалась ему. Я запрокинула голову назад, тяжело дыша, пока он продолжал свою медленную, мучительную дегустацию. Он не торопился, не делал грубых движений. Он занимался со мной любовью своим теплым, влажным языком, позволяя этому сказать все, что он не мог или не хотел, погружаясь глубже в меня.

Когда я была на грани того, чтобы кончить, он осыпал мои бедра влажными поцелуями, и это было лучшей пыткой, пока я ждала, когда он вернется к ноющему месту с распухшим сгустком нервов, пока я не стану звать его настоящим именем.

— Прикоснись к себе, миледи. —   Его голос был эротическим мурлыканьем, а его просьба…

Не отводя от него взгляд, я провела рукой по своей плоти, дразня его, прежде чем просунуть палец внутрь. Рот Гнева снова оказался на мне, облизывая мой клитор и мои пальцы, пока я продолжала и через секунды снова выкрикивала его имя.

Я повторяла это как молитву, шепотом, и он продолжал свое верное поклонение до тех пор, пока кульминация не прокатилась по мне, заставляя ноги трястись, а грудь тяжело вздыматься.

И жаждать большего. Богиня прокляни. Я никогда не насыщусь им.

Гнев целовал мое тело, поднимаясь вверх, пока медленно опускал меня на пол, наша мокрая кожа скользила друг по другу в собственной эйфории. Гнев провел пальцем по своим губам, затем поднял мою руку, будто собирался оставить нежный поцелуй. Его взгляд стал расплавленым, когда он поднес мои пальцы ко рту и облизал их. Я выругалась, и он сверкнул улыбкой, полной мужского самодовольства. Охотник покорил жертву, а я даже и не сопротивлялась.

— Сейчас ты начнешь шептать разные грязные проклятия, миледи. — Он двигался, пока не зажал мое тело между собой и гладким камнем позади меня. Невероятно, но мое желание демона росло. — В этот раз, Эмилия, я буду медленнее.

Гнев легко поцеловал меня, а затем провел губами по моей челюсти в еще одном ласковом шепоте. Он прижал головку члена к моему входу и двигал им по мне, пока я не заскулила.

— О, богиня всевышняя.

Мой соблазнительный принц провел своей рукой по моему боку, поднимая мою ногу вверх. Другой рукой он продолжал свою изумительную пытку, сводя нас обоих с ума. То, что начиналось как попытка приблизить меня к сладком краю, теперь имело такой же эффект и на нем. Гнев вошел в меня одним великолепным движением. Он отстранился, смотря мне в глаза, когда вышел и мягко скользнул внутрь. Каждое движение наших тел было медленным, томным.

Демон был прав; я начала проклинать, грязные слова побуждали его продолжить. Его рука легла на мою челюсть, когда он накрыл мои губы и углубил наш поцелуй. Мои пальцы впились в его плечи, когда я сжала его внутри себя.

Гнев приблизил свои проклятые губы к моему уху.

— Ты близко?

— Да.

— Спасибо, блять.

Его рука скользнула между нашими телами, прислоняясь к моему клитору, он ускорил свои толчки, чуть сильнее давя на место, от которого по моему телу прошла дрожь.

Я снова кончила, его имя слетело с моего языка. Он вышел и стал входить намного быстрее, мое имя было на его губах. Не успела я спуститься с предыдущей вершины, Гнев поднял меня на ту же высоту удовольствия. Вскоре мы оба задыхались, наши губы и дыхание смешивались.

— Ты моя.

Его голос был глубокий, грубый.

— Только если ты мой. Навсегда. —   Гнев приподнял мою ногу чуть выше, когда я схватилась за его плечи, и у меня вырвался новый стон. Мои ответы заставили его работать усерднее. Он входил снова и снова, пока удовольствие нарастало, и я не начала думать, что сгораю. Мое тело пульсировало, и я не могла справляться с накатившим удовольствием.

— Самаэль!

Он довел меня до моего оргазма, затем прошел через свой, выкрикивая мое имя в пещеру. У нас не хватало дыхания, сердца колотились, когда он поцеловал меня и опустил ногу. Немного покалывало; я была так увлечена, что не заметила, как она затекла.

Мой муж потер ноющую мышцу, глядя мне в глаза.

— Ты здесь, со мной?

Тепло воды, ощущение Гнева рядом со мной убаюкивали. Но я ни разу не перенеслась в другое время или место.

— Да.

В глазах демона вспыхнуло облегчение, и я забеспокоилась, всегда ли он был напряжен, когда мы целовались или были вместе физически.

— Пойдем спать, миледи.

Вместо того, чтобы подплыть к берегу, Гнев поднял меня на руки, игриво шлепнув в процессе. Было так хорошо просто смеяться, не чувствуя тяжесть мира. Здесь, с моим принцем, не нужно было думать ни о предательстве, ни об убийстве. Страхе и темноте. Внизу, в магической лагуне Дома Гнева была только любовь.

Я вырвалась из его рук и нырнула под воду, оказавшись рядом с ним и заработав смешок, после чего открыла ответный огонь.

После чего мы упали на сверкающий темный песок, и я села на своего мужа, который совершенно не был против, когда я направила его член в себя.

Когда мы вдоволь насмеялись и занялись любовью на берегу, Гнев перенес нас в его апартаменты. На подушке была свернута бледно-лиловая накидка, и когда я натянула ее через голову и провела по ней руками, то заметила крошечные золотые звезды вверху. Она была мягкой, женственной, и я полюбила ее.

Гнев одарил меня оценивающим взглядом. Ткань достигала середины бедра, обнажая мою бронзовую кожу. Если бы я не была истощена, у меня бы возникло искушение взять его еще раз. Он похлопал по кровати и развратный огонек блеснул в его глазах.

— Оставь энергию до утра, она понадобится тебе.

С обещанием проснуться и заняться дикой, страстной любовью, я залезла на массивную кровать. Гнев прижал меня к своему телу и через пару секунд его дыхание стало глубоким и ровным. Я расслабилась рядом с ним и закрыла глаза. Мир. Я не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя настолько спокойно. В мире было слишком много хаоса, но здесь, в этой спальне, я поняла истинное значение этого слова.

Возможно, именно это чувство безопасности погубило меня.

В следующую секунду, я волшебным образом исчезла из спальни Гнева. И начался следующий кошмар.

Тринадцать

— С возвращением, принцесса. — Доменико оскалил зубы в том, что никто не принял бы за улыбку. Беглый осмотр моего окружения подтвердил опасения. Я снова оказалась в Царстве Теней, прикованная цепями. Это была такая же маленькая каменная палата, та же ниша с наручниками.

На этот раз, по крайней мере, я была в кофте, и теневая мантия мне не понадобилась. Это была единственная положительная вещь. Они нанесли удар, пока Гнев спал, и, вероятно, пройдет несколько часов, прежде чем он проснется и обнаружит, что моя душа исчезла.

Учитывая его ужасную реакцию раньше, им лучше надеяться, что он продолжал спать. Я не стала проверять цепи. Уже почувствовала то же прикосновение магии, блокирующее мои силы. Я взглянула на своего похитителя, ненавидя самодовольное выражение его лица.

— Полагаю, это означает, что моя сестра хочет поговорить.

— Может быть, я просто хотел посмотреть, сохранилась ли на тебе моя метка. Оборотень обвел меня взглядом, задержавшись у меня на груди. Это не носило сексуального характера, но мне это не нравилось. — Знаешь ли ты, что рана от альфы иногда может вызывать чувство, похожее на то, что испытывают животные, когда у них начинается течка? Особенно, если этот альфа придал своему укусу немного магии и намерения.

— Я не была ранена тобой, это было от когтей.

— И кто вонзил свои зубы в эту рану? Не твой демон, — сказал он, его тон насмешливый. — Есть какие-нибудь животные инстинкты в последнее время? Возможно, ты хотела встать на четвереньки.

— Нет. А ты отвратителен.

Он рассмеялся, и волосы у меня на руках встали дыбом.

— Не волнуйся. На самом деле я не давал альфа-метку. И у меня нет никакого желания прикасаться к чему-либо, испорченному демоническим членом.

Я воздержалась от указания на то, что мой близнец тоже спала с демонами.

И вампирами. И с теми, кто еще воспламенял ее желания, как это было здесь совершенно принято.

— Где Виттория?

— Она приводит гостя. Ты бы узнала раньше, пока нас не прервала твоя мать. — Он небрежно прислонился к стене в нише, слишком близко, как по мне. — Этот вечер обещает быть веселым. Может быть, если ты будешь очень милой, я развяжу тебя.

— Как Виттория сбежала от нашей матери?

Улыбка Доменико снова оголила зубы.

— Ты же не думал, что Старуха продержит ее долго, не так ли? У нее были другие дела, и как только ты благополучно удалилась, она ушла.

От дальнейшего разговора меня отвлек звук приближающихся шагов. Две пары. Одна — мерная, неторопливая; другая звучала так, как будто его тащили. Трепет прокатился по моему позвоночнику. Кто бы ни приходил, он делал это против своей воли.

Виттория вошла в комнату и толкнула своего «гостя» вперед.

Пожилая женщина наткнулась на свет свечи, и страх превратился в стрелу, которая попала мне прямо в сердце.

— Нонна! — Я боролась со своими цепями. Моя бабушка, которая на самом деле не была моей, была в синяках и сильно избита. Ее нижняя губа распухла, как будто ее ударили кулаком или твердым предметом. Засохшая кровь запеклась на виске. Что бы она ни сделала, вид ее боли заставил что — то проснуться во мне. — Отпусти ее, Виттория.

Моя сестра швырнула ее на пол, затем взглянула на меня.

— Вот. Я отпустила ее. Счастлива сейчас?

Я обратила свое внимание на Нонну, и она, наконец, посмотрела на меня в ответ.

Печаль и… тревога… исказили ее черты. Она окинула взглядом мою ночную одежду, татуировку SEMPER TVVS на пальце и другую татуировку на предплечье, цепи, и все же съёжилась.

Как будто я была монстром в комнате, и моя сестра не била ее или избила, и затащила в царство теней.

Я сглотнула подступивший к горлу ком.

— Нонна. Все нормально. Это я.

Виттория отстраненно наблюдала за моей реакцией. Затем она пнула нашу бабушку в бок, заставив ее свернуться калачиком, задыхаясь.

Я кричала о пощаде, но, казалось, никто этого не замечал. Губы Нонны зашевелились, и я поняла, что она шепчет не заклинание, а молится. Ее слова захлестнули меня; она умоляла верховную богиню наверху о защите. От нас. Что — то перекрутилось в моем центре, болезненно и неприятно.

— Ты раньше не хотел мне верить, — Витория обвиняюще вытянула руку, — так что вот тебе доказательство. Она не спешит к нам на помощь. И она не молится за тебя, хоть ты и в цепях. Она делает это для себя. Тигры не меняют свои шкуры, и она не маленькая домашняя кошка, которой притворяется. Ты пытались покинуть это царство недавно? Столкнулась с трудностями, дорогая сестра? Я полагаю, что ты это сделала, потому что я нашела ее, проклинающую ворота.

Я судорожно выдохнула. Нонна перестала молиться и снова встретилась со мной взглядом. На этот раз искра осветила ее темные глаза неповиновением. Виттория была права.

Моя бабушка не сожалела и не соизволила извиниться перед врагом. И это именно то, что она думала о нас. О мне.

То, что осталось от моего украденного сердца, разбилось.

— Почему? — спросила я тихим, хриплым голосом. — Было ли что — нибудь из нашего детства настоящим?

На мгновение выражение лица Нонны смягчилось. Появилась бабушка, которую я знала, добрая, но жестокая. Защищающая и любящая. Вот женщина, которая утешила меня, когда мой близнец «умер». Это была скала в моем мире, постоянная сила, удерживающая меня во время самого страшного шторма, через который я прошла. Или я так думала. Это была одна из тех, кто предал меня.

И все же я не могла найти в своей душе ненавидеть ее. Даже сейчас. Это означало, что их блокировка заклинаний сработала. Возможно, я все еще была богиней под проклятием, но теперь я чувствовала себя смертной.

— Прости, бамбина. — Голос Нонны дрожал. — Мы сделали то, что нужно было сделать.

Слезы, которые мне удалось сдержать, хлынули потоком. Они текли по моему лицу, соль покрывала мои губы. Это было правдой. Каждая злая, темная вещь, на которую претендовала Виттория.

Я судорожно вздохнул, отчаянно пытаясь взять себя в руки.

Мне нужно было понять, как та, кто любил меня как собственную внучку, могла предать меня. Мне нужно было услышать, как она признается, что убивала других ради их сердец. Богиня всевышняя.

Я не могла начать обрабатывать эту часть.

— Ты использовал самую темную магию, чтобы связать нас. Как ты могла прибегнуть к человеческим жертвоприношениям?

Моя бабушка, которая теперь казалась мне безжалостным чужаком, на мгновение задумалась.

— Военное время изобилует жертвами. Люди понимают это так же, как ведьмы. — Нонна сказала это без эмоций, словно перечисляла ингредиенты для заклинания или рецепта. — Две жизни за весь клан… так решили старейшины.

Мой желудок скрутило узлом. Я чувствовала себя опустошенной. Не было ни угрызений совести, ни печали, только холодное оправдание зла.

— Кого ковен убил ради наших сердец?

Вошла Виттория, ее лиловые глаза сияли мрачным ликованием.

— Она прыгает от конца сказки, хотя, по правде говоря, ты должны слушать ее с самого начала. — Она посмотрела на Нонну. — Настройте сцену должным образом. Или твоя польза мне этим вечером исчерпала себя. Расскажите ей о Софии. Твоей подруге.

— София Санторини? — спросила я, уже опасаясь того, что мне предстоит узнать. — Что ты с ней сделал?

Нонна заставила себя сесть, ее дыхание стало затрудненным. Интересно, Виттория ушибла или сломала одно из ребер? Моя сестра дернула ее и толкнула в стул, который материализовался из ниоткуда. За считанные секунды Виттория приковала и ее.

Несмотря на все, что сделала Нонна, я попыталась вырваться, чтобы помочь ей, но от собственных пут было не избавиться.

— Давай, скажи ей, — потребовала Виттория, наклоняясь, чтобы прошептать ей на ухо. — Или я заставлю тебя.

— Я поймала ее на гадании в храме Смерти. Поэтому я позаботилась о том, чтобы информация, которую она узнала, никогда не покидала эту комнату. Были определенные… истины, которые доверяли только мне и еще одному члену совета. Нам сказали хранить тайну любой ценой.

— Значит, ты заперла ее разум почти на два десятилетия? — спросил я с явным недоверием в тоне.

— Если бы она не пошла против совета, если бы она не раскопала нашу тайну, она никогда бы не подверглась такому наказанию.

Она говорила так, как будто открытие правды оправдывало ее действия и действия Совета. Ужас был лишь частью эмоций, которые я сейчас испытывала.

Нонна выпрямилась, упрямо вздернув подбородок, и выдержала мой взгляд.

Ее глаза делали вид, что она говорит мне, потому что хочет, а не потому, что мой близнец принуждает ее. Трудно было представить слезы на глазах Нонны в ту ночь, когда я обнаружила тело Виттории. Там, где когда — то была любовь, теперь пылала ненависть, яркая и всепоглощающая. Я не могла поверить, что она была способна проклясть свою подругу, а затем всю нашу жизнь использовать ее как поучительную историю.

— А теперь расскажи ей о ее принце, — сказала Виттория. — Ничего не упускай.

— В начале Принц Гнева был проклят забыть все, кроме своей ненависти, — сказала Нонна отрывистым голосом. Не от гнева, а от боли. Ее дыхание сбивалось с каждым вдохом и выдохом. — Первая Ведьма сказала ему, что все, что он любит, будет у него отнято. В то время его ничего не волновало, кроме его крыльев. Это было до того, как он встретил тебя. — Нонна снова прерывисто вздохнула. — Он проклял ее в ответ, пообещав взять взамен что — то, что она любит, если она не вернет ему крылья. Итак, Ла Прима Стрега заключила сделку с дьяволом. Точных сроков никто не знает. Она наложила заклинание, используя свою кровь, принесла жертву богине и была слишком уверена в своих силах. Она забыла, с кем имела дело. Она позволила этому впитаться и успокоиться. Это была запутанная паутина со множеством нитей, спутывающихся и переплетающихся вместе, пока они не завязались так, что казалось невозможным разрезать их. Два проклятия сошлись, и наши жизни оказались между ними.

— Наше проклятие… частично из — за Первой Ведьмы?

Нонна кивнула.

— Вы знаете первую часть истории — у Гордыни когда — то была жена, дочь Первой Ведьмы. Ла Прима хотела вернуть свою дочь, свободную от принца демонов, поэтому она придумала план, чтобы натравить Гнев и Гордость друг против друга. Она заключила сделку с Домом Мести.

— За определенную цену, естественно, — вставила Виттория, ее тон был холодным.

Воспоминание поднималось на поверхность. Я все еще не могла вспомнить, кто такая Первая Ведьма, но у меня было четкое представление о том, чего она хотела.

— Мы притворялись одним человеком. — Виттория кивнула, поощряя меня двигаться вперед. Бороться, чтобы вернуть воспоминания, которые принадлежали мне. Магия связывала меня, она боролась. Я нащупала нить силы, которая принадлежала Гневу, и сильно потянула ее, позволив ей еще немного снять проклятие. Она упрямилась, сопротивлялась, но власть мужа была слишком сильна. Еще одна трещина открылась, освобождая память. — Меня отправили к Гневу; моя задача состояла в том, чтобы соблазнить его.

Что — то вроде облегчения отразилось на чертах моего близнеца.

— И меня отправили к Гордыне с той же целью, — подтвердила Виттория.

— На Празднике Волка Гнев должен был зайти ко мне и Гордыне, думая, что это ты. Первая Ведьма хотела, чтобы разразилась война. Она хотела, чтобы ее дочь увидела, что Гордыня не был серьезен по отношению к ней, никогда не был таковым, если он публично дрался со своим братом из — за кого — то другого.

— Она хотела разбить сердце дочери. — Я плохо себя чувствовала. Это была жестокая игра. Схема, которая уничтожила так много жизней. Все потому, что Первая Ведьма не хотела отдавать свою дочь демону. И я сыграла в этом свою роль. Я никогда не ненавидела себя больше. — А Гнев? Что случилось?

— Он отдал тебе свое сердце. Он понял план, но ему было все равно. В ту ночь, когда ты должна была уйти и позволить мне закончить нашу миссию на Пире, судя по тому, что удалось собрать моим шпионам, ты прокрались обратно к нему. Ты отвел его в сторону на вечеринке, утащил на свидание. Когда я пыталась соблазнить Гордыню, ты была с ним, где он признавалась в любви.

У Гнева была… Богиня всевышняя. По моему телу пробежал озноб. Гнев, грозный полководец войны, сделал себя уязвимым. Наверное, впервые за его долгое существование. И тут весь ад разразился. Я судорожно выдохнула. Все эти годы он был проклят ненавидеть меня. И все же он боролся с этим. Пытался зацепиться за хорошее. Неудивительно, что он не решался отдать мне свое сердце сейчас. Единственный раз, когда он погрузился полностью, он был наказан.

— Прежде чем он сказал мне, что любит меня, я во всем призналась в ту ночь, — сказала я, вдруг вспомнив полуночный сад. Ночные цветы, полумесяц. Я вспомнила, как подумала, что он улыбается нам сверху вниз. Теперь мне интересно, было ли это издевательством. — Как — то во время нашей игры мои ощущения изменились. Я не смогла выполнять план. Я любила его. Так что я утащила его, прежде чем он смог увидеть тебя и Гордыню.

— Я не уверена, что тогда произошло между вами двумя, — продолжила Виттория. — Мои шпионы не были достаточно близко. Все, что я знаю, это то, что в следующий момент или чуть позже, ты пропала. Была кровь. Какие — то вырванные волосы. Но больше ничего. Гнев пришел в ярость. Он ворвался в замок и чуть не уничтожил своих братьев, убежденный, что за нападением стоит один из них. В то время никто не знал, что тебя уничтожило. Виноваты были демоны Умбры, нанятые кем — то. Зависть был главным подозреваемым, хотя я точно знаю, что он покинул вечеринку задолго до того, как началась кровавая баня. Затем Гнев сосредоточился на Жадности и, наконец, на Гордыне.

Виттория закрыла глаза, словно вновь переживая воспоминания о той ночи. Меня там не было, но было легко представить себе взрыв Гнева. Хаос, страх. Грубая, неконтролируемая сила его греха, стремящегося уничтожить, когда он безуспешно искал меня.

Моя сестра посмотрела на меня, и, может быть, это было воспоминание о той ночи, или какая — то смертная часть ее, наконец, ускользнула, но она сделала знак Доменико, который, как я забыла, все еще стоял, прислонившись к стене, и он волшебным образом снял мои ограничения. Они упали на пол грудой металла. Только силой воли я не последовала за ними на землю.

— Пока кровавая баня между принцами продолжала бушевать, я отправилась на твои поиски. Гнев открыл всем, что мы близнецы, так что наша схема закончилась, и даже если бы это было не так, я бы не бросила тебя, — сказала Виттория, ее голос смягчился. — Мне не потребовалось много времени, чтобы найти тебя, но я опоздала. Как только ведьмы заполучили тебя, они действовали быстро. Родившиеся ведьмы — близнецы? Их тут же принесли в жертву. Заставляли их сердца биться с помощью магии.

— Что? — По моему позвоночнику пробежали мурашки. Сошлось еще одно осознание. Я взглянул на Нонну, которая наконец выглядела сожалеющей. — Пророчество о ведьмах — близнецах было не о нас.

Виттория покачала головой.

— Этого никогда не было о нас. Пророчество о ведьмах — близнецах просто говорит, что они будут принесены в жертву — мы не те ведьмы. Да, ведьмы — близнецы — младенцы — родились в ту ночь, и Звездные ведьмы принесли их в жертву и забрали их сердца. Они вложили эти сердца внутрь нас и создали наши заклинания. Мы прониклись их смертностью.

— Нонна вырастила их, вырастила нас, — сказала я, все еще шатаясь. Я испуганно посмотрела на бабушку. — Ты была в наших самых ранних воспоминаниях. Ты научила нас благословлять наши амулеты. Ты научила нас готовить. — Я потерла руки о руки. Холод пробрал до костей. Наша бабушка жестоко убила двух невинных ведьм. Ведьм, которых она растила. Это было непостижимо. Глядя на нее сейчас, я не могла справиться с бурлящей во мне смесью эмоций. Она была высшей силой добра в моей жизни. Ненавидела все, что связано с темными искусствами. И все это время она была абсолютным злом. — Как ты могла? Как ты могла так поступить с этими девушками?

Кулаки Нонны сжались в бока.

— Долг. Мы все знали, что придет день, когда мы будем вынуждены пожертвовать собой. Они отдали свои жизни, и мы в тот день отдали свои сердца. Наша судьба — наблюдать за тюрьмой проклятия. Чтобы Злые и Устрашающие не выбрались наружу. Как только проклятие вступило в силу, вы стали большой угрозой для нашего мира. Ты богиня мести. Мы не хотели рисковать твоей яростью, как только ты узнала бы, что ведьма забрала у вас что — то столь ценное. Первая ведьма не хотела — и не смогла — разрушить ее проклятие, и мы действовали соответственно.

— Все, чтобы связать нас? Из — за ненависти и страха? — Я видела правду этого в глазах Нонны, но я видела и другое. Что — то более сложное.

Как будто Нонна начала сомневаться в своем долге. Возможно, она полюбила нас, своих врагов. И, может быть, поэтому она заполнила наши головы ложью о Злых. С указанием нам, кого бояться. Одно из предупреждений, которые она сказала нам, повторилось в моей голове.

Что бы вы ни делали, вы никогда не должны разговаривать с Нечестивыми. Если увидишь их, спрячься. Как только вы привлекли внимание принца демонов, он не остановится ни перед чем, чтобы завладеть вами. Это полночные существа, рожденные тьмой и лунным светом.

И они стремятся только уничтожить.…

Зная, что я сделала сейчас, я поняла истинное предупреждение. Они прятали меня от Гнева. Они знали, что он не остановится ни перед чем, чтобы заявить права на меня, чтобы разрушить то, что сделали ведьмы. Он выжидал; он искал. И даже несмотря на свою ненависть, он никогда не позволял огню любви угаснуть.

История и предупреждение не были ложью. Они просто не были моей правдой. Эти предупреждения принадлежали только ведьмам. Они сделали все, что было в их силах, чтобы разлучить нас. Чтобы разорвать нашу связь. И они потерпели неудачу. Я больше не выдержала умоляющего взгляда бабушки. Я посмотрела на сестру. Сейчас она могла быть монстром, но она не притворялась кем — то другим.

— Я до сих пор не понимаю одного… как должна была работать эта схема обмана Гнева и Гордости? Я знаю, что Зависть говорил, что ни один шпион не проник в наш круг. Но разве демоны не знали о нас, даже если они никогда не были в нашем Доме?

Виттория произнесла заклинание, затем начертила карту в пространстве между нами. Он светился нежно — лавандовым светом, паря передо мной. Мой близнец указал на почти знакомый континент.

— Подземный мир во многом похож на землю смертных в Италии. Верхняя область, соответствующая Пьемонте, — это место, где бродят меньшие демоны и ледяные драконы. — Она шевельнула рукой, и другая область, примерно на месте Тосканы, засветилась. — В этом регионе обитают принцы ада. — Она пронеслась магией вдоль южной границы, примерно в том же месте, что и регион Кампания. — А вот здесь находится Дом Мести. Здесь есть коварная горная цепь, которая служит почти непроходимой преградой для наших владений — даже для бессмертных. В горах есть своего рода завеса, которая стирает воспоминания. За исключением нас, нашей матери и всех, кого мы решим одарить истинным знанием. — Мой близнец указал на другой раздел. — Двор вампиров находится у самой оконечности, где Калабрия для людей. А остров Сицилия почти идентичен местонахождению Изменяющихся островов.

Карта растворилась в тени. По крайней мере, теперь я поняла, почему принцы, которые, казалось, знали обо всем на свете, были в неведении относительно нас.

— Я не понимаю, почему мы держали себя в секрете. За что, все века? Есть ли причина, по которой мы не встречались с принцами?

Выражение лица Виттории изменилось. Это была не совсем ненависть, но в ее чертах была холодность, которая появлялась каждый раз, когда я упоминала о принцах Ада.

— Демонам — особенно принцам Ада — нельзя доверять. И находиться под ними. У нас было достаточно, чтобы занять южный регион, и у нас не было причин ввязываться в их места.

— Мы были здесь вскоре после того, как был создан подземный мир, — внезапно вспомнил я.

— А принцы пришли столетия спустя, когда они были изгнаны из своего царства.

Я чувствовала, что в этой конкретной части нашей истории есть нечто большее, но пока оставила это в покое. Прежде всего мне нужно было понять наше нынешнее затруднительное положение — проклятие и то, как оно возникло, — если у меня была хоть какая — то надежда разрушить его.

Мой близнец была в довольно хорошем настроении, свободно предлагая информацию без каких — либо магических ограничений. Возможно, у меня не было других возможностей собрать столько информации, поэтому я воспользовалась ею.

— Если меня оторвали от Гнева, как ты получила проклятие?

— Как уже сказала, я пришла за тобой. — Взгляд моей сестры стал темнее, чем тени, пробравшиеся в комнату. Она бросила проклятие в нашу бабушку, и та потеряла сознание. — Я выследила тебя, и Звёздные Ведьмы были готовы. Они устроили ловушку. Ты лежал на алтаре, из твоей груди капала кровь.

Она позволила этому удару попасть мне прямо в живот. Точно так же я нашела ее тело в монастыре на Сицилии. Теперь я знала, что ее поза была задумана. Это не было сообщением для меня, это было предупреждение Нонне и ведьмам.

Вспомнить богиню смерти.

— Я бросилась к тебе, не заметив круга соли и трав, — продолжала она. — Не заботясь о свечах, заклинаниях или тайных символах, светящихся на всех стенах. Как только я пересекла круг, их магия заперла меня. Она обогнала мою силу, фактически сделав меня смертной на короткие мгновения. Это было все, необходимое им для выполнения ритуала. Они приковали меня цепью и дали мне мое собственное заколдованное сердце.

Мы смотрели друг на друга в течение нескольких напряженных ударов. Несмотря на ее предательство, несмотря на месяцы гнева и мучений, которые я испытывала, мне нужен был мой близнец. Сейчас. Мне нужна была наша связь. Но Виттория не была смертной. Она не держала меня на руках. Не было ни слов утешения, ни общих слез. В ее глазах светилось только одно обещание. Месть. Клятва исправить ужасное зло.

— Именно тогда они заставили нас носить Рог Аида, еще больше блокируя наши воспоминания, — предположила я. — И думаю, что мы также спрятались от любых следящих заклинаний нашей матери.

— Именно так. Блокировка заклинаний и амулеты не позволили Старушке найти нас. Чего — то ведьмы тоже боялись. Вот почему они приложили дополнительные усилия, чтобы спрятать нас. Наличие Старухи, одной из трех первоначальных богинь, в качестве врага представляло бы еще большую угрозу для их мира.

Я выдохнул. Мы с Гневом не были уверены, правда ли это насчет амулетов, но это была теория, которую мы обсуждали. Мы носили эти амулеты не для того, чтобы спрятаться от дьявола, а чтобы спрятаться от самих себя.

— И когда мы сняли их той ночью… наша магия изо всех сил пыталась подняться.

— Вот видишь. — Виттория подошла к рухнувшей на стуле нашей бабушке без сознания. — Эти ведьмы не заслуживают твоего сочувствия. Они заслуживают смерти. Вот почему я пришла и начала забирать их дочерей. Пусть они почувствуют, каково это — потерять все. — Виттория развернулась на каблуках и встретилась со мной взглядом. — Никто не крадет Смерть или Ярость и не живет, чтобы рассказать историю. Они хотели избежать войны? Ну, это именно то, что они получат. Я не остановлюсь, пока каждая ответственная семья не заплатит. Принцы Ада ничем не лучше и давно должны были бы заплатить за свои грехи. Ты должна быть рядом со мной, чтобы отомстить по праву. Это единственный способ возродить Дом Мести.

— Ты собираетесь начать войну между сверхъестественными существами.

— Начать? — спросила Виттория, оглядываясь по сторонам. — Война уже началась. Это началось в тот момент, когда они прокляли нас и держали в заточении почти двадцать лет в этом царстве. Это началось, когда та ведьма прокляла демона, которого ты теперь называешь мужем, и втянула нас в их проблемы. Все они забыли, кто мы. На что мы способны. Некоторые сражения не ведутся с оружием в полях, сестра. Некоторые из них гораздо более эффективны, когда со временем делаются тонкие движения. В конечном счете меня не волнует, сражаются ли другие сверхъестественные существа; Меня интересует только месть за нас. — Она посмотрела на женщину, которая была нашей бабушкой, выражение ее лица стало невероятно холодным. — Гнев никогда не отдаст тебе свое сердце. Он не может. Проклятие с него не снято. Он всегда будет держать часть себя надежно запертой. Как только ты это поймешь, возвращайся ко мне. Нам предстоит многое сделать вместе. Как всегда.

— Мне нужно, чтобы ты сказала мне одну вещь. Ты убили командира Жадности или помогла ей сбежать? Гордыня сказал, что она спрашивала о его портале.

— Гордыня докозал, что по — прежнему заботится только о себе. Как всегда. И многого ты еще не понимаешь — и не поймешь — пока ты не снимешь блокировку заклинаний. — Виттория проигнорировала мои вопросы и кивнула Доменико. Оборотень шагнул вперед и открыл сверкающий портал. Было ясно, что моя сестра не собиралась говорить о волшебных черепах или любом потенциальном убийстве демона или побеге. И мне нужно было вернуться к Гневу, прежде чем он сделает что — нибудь безрассудное. Я посмотрела на Нонну, и в меня закралась щепотка беспокойства.

— Что ты собираешься с ней делать?

— Отправлю ее обратно в ковен с сообщением. — Я не была уверен, были ли ее синяки сигналом. Часть меня хотела вымолить ее жизнь. Чтобы проявить милосердие. Чтобы доказать всем, что я не была монстром, которым они меня боялись. Но, может быть, я и была. Прежде чем я вошла в портал, моя сестра сказала:

— Если мне снова придется искать тебя, ты пожалеешь об этом. Я жду твоей помощи в ближайшее время.

Я остановилась на магическом пороге и холодно посмотрел на своего близнеца.

— Не угрожайте мне. И больше никогда не бери меня сюда против моей воли. Если я захочу найти тебя, я это сделаю. Я терпела это из — за того, что могла кое — что узнать. У тебя здесь много врагов; тебе не нужен еще один.

Четырнадцать

Стальная, убийственная ярость вспыхнула в глазах Гнева, когда я подскочила на кровати, а моя душа вернулась в тело. Выражение его лица обещало боль и мучения.

Переносить меня в царство Теней во второй раз — это черта, которую Виттории и Доменико не следовало переходить. И сейчас демон выглядел готовым забрать должное. Как и двор вампиров на севере, Гнев ждал крови. Богиня, оборотень, демон, казалось не имело значения, кто познает тяжесть его греха, если за это платят его враги.

— Я в порядке. —   Сказала я, свернувшись калачиком лицом к нему. —   Только измотана.

Гнев укрыл меня одеялом, положив свою тяжелую руку на мою талию. Его молчание заполнило комнату, громче и яснее, чем любые слова. Зная, что я делаю сейчас, что я делала с ним в прошлом, делала для нас, когда мы полюбили друг друга, я могу только представлять, насколько плохо он себя чувствует. Виттория колышет раны прошлого, и Гнев готов дать отпор, вернув немного боли ей.

— Я здесь. —   Я обняла его за руку, мышцы были невероятно напряжены. Он был готов к удару. Я выводила его золотую змею, пытаясь отвлечь его. Комната оставалась не покрытой льдом, что было хорошим знаком. — Я в порядке. Правда. Я так же предупредила сестру, что за еще одно подобное действие будут последствия.

Он помолчал еще один долгий момент, делая размеренные вдохи. Комната немного охладилась, пока он не взял себя в руки.

Он нежно провел по моей руке, немного согревая, а так же убеждаясь, что я здесь, цела и здорова.

— Твоя кожа посинела, Эмилия. Если бы ты не подала признаки возвращения, я бы нашел тебя и уничтожил каждого встречного. Я бы забрал тебя оттуда и стер бы все царство с лица земли.

— Ох. —   Я достала руку из-под одеяла, поежившись.

Не удивительно, что он в ярости. Я выглядела мертвой Я была бы разгневана, если бы проснулась и увидела, что он выглядит как труп. Учитывая обстоятельства, его реакция была лояльной. Если кто-то навредит ему, я нападу первой.

— Твоя сестра играет в очень опасную игру. —   У Гнева был злобный тон.

— Я знаю. —   Я рисовала маленькие круги на его руке. —   Она мыслит не ясно. Месть и возмездие — ее боги, и она определенно чтит их.

— Что было настолько важным, что она не могла поделиться этим после того, как ты найдешь ее?

— Я думаю, она чувствует, что мое проклятие рушится, и мои воспоминания возвращаются ко мне. Она пытается помочь с памятью и я…

Гнев вернул мое внимание к себе.

— И ты что?

— Виттория хочет восстановить наш Дом. Она говорит, что хочет начать войну между ведьмами, демонами и другими сверх существами, но я не очень верю в это. Она ненавидит ведьм и определенно недолюбливает демонов, но ее внимание полностью нацелено на восстановление нашего Дома.

Тишина повисла между нами.

— Это то, чего ты хочешь? — Спросил Гнев. Его тон был тщательно нейтральным. — Восстановить свой Дом?

— Пока я не узнаю всю историю и не верну все воспоминания, я отказываюсь принимать это решение. —   Я закусила губу. — Это может вызвать проблемы у нас? Моя сестратак считает.

— Нет. Я никогда не запрещу делать то, что ты хочешь. И пока Виттория считается с твоим мнением и уважает твой выбор, меня не волнует, в какие игры она играет и каким богам молится. За ее голову уже назначена цена. Жадность хочет ее смерти. Как и Зависть и Гордыня. Похоть и Чревоугодие будут колебаться, если дело дойдет до войны. А Лень не пойдет против большинства. Я единственный, кто стоит на пути ее полного уничтожения. И если она еще раз заберет тебя без твоей воли, я убью ее. Я буду избивать ее. Медленно. И с наслаждением. Ее смерть будет такой жестокой, такой неприятной, что послужит напоминанием всем, кто посмеет касаться моей жены. Когда я закончу, псам ничего не останется.

Дрожь прошла по моему телу. Я ошиблась. Реакция Гнева не была лояльной или доброй. Он пытался держать себя. Я подумала о том, что узнала сегодня, как Гнев отреагировал на начало проклятия. Как он почти убил своих братьев из-за поисков меня. Все, что он нашел — кровь и клочок волос. Конечно он подумал, что его братья что-то замышляют. Проклятие было последним, о чем он думал.

Я не могла не задаться вопросом, а были ли между принцами раздоры до этого. Несмотря на то, что они пытаются навредить и убить друг друга, все равно чувствуется что-то семейное между ними. Какая-то преданность.

Возможно, когда-нибудь это будет таковым.

Я прижалась к моему принцу, положив голову ему на грудь. Его сердце стучало словно барабан, мое шло в том же ритме.

Если Гнев будет уверен, что моя сестра навредила мне, он не пощадит ее. Я даже не сомневалась, что с ее бессмертной божественностью, он добьется успеха.

Какие бы ни были ужасные дела у Виттории, я все еще пыталась найти хорошую часть нее. Какую-то часть тепла и доброты, оставшуюся с момента, пока мы были смертными. Мне хотелось верить, что цели Виттории по снятию моего заклинания и наделению меня всей силой были исключительно потому, что она желала лучшего для меня, но я беспокоилась, что это больше связано с ее текущим планом.

Если она хочет могущественного союзника и не хочет сотрудничать с Принцами, возможно, она хочет открыть мою магию для своей выгоды. И если Гнев прав — если есть вероятность, что я не переживу удаление смертного сердца — я понимаю, почему такая настойчивость Виттории делает ее угрозой. Ведь кто-то уже забирал меня от него без моей воли.

Я все еще пыталась вернуться к себе прошлой. Если поменять нас ролями, я бы уничтожила любого, кто будет мешать нашему счастью. Я бы убивала без капли сомнений. Так же, как и с демоном Умбры. Но это мой близнец, и с ней все не так просто, как черное и белое.

— Я могу чувствовать твои эмоции, — сказал он тихо, — но я не могу читать твои мысли.

— Я думаю о сестре. Виттория… —   Я вздохнула и посмотрела на него. —   Она больше не человек. Я могу лишь надеяться, что сохраню свою мораль, но я не уверена, что это возможно. Особенно сейчас. Наш Дом принадлежит Мести. Это подпитывает нас обеих. Перед тем, как я узнала, кто мы, мои мысли после «смерти» Виттории были просты: отомстить. В глубине души я знаю, что моя сестра обижена и что это единственный способ выразить это.

Гнев пристально смотрел на меня, между его бровей образовалась складка.

— У каждого есть право выбора. Твоя сестра использует свою принадлежность, как способ оправдаться. Она могла поменять свой путь, создав новый. Она не хотела. В этом и проблема. Она монстр по выбору, не по рождению. —   Он искривил свои губы в ухмылке, обещающей мучения. — Как и все мы. Но она не единственная, кто может отказаться от морали.

Я удерживала его взгляд пару мгновений. В его глазах не было ничего, кроме чистой решимости и ледяного обещания. Если он решит так поступить, то перевернет весь преступный мир для достижения цели. Виттория очень близка к роли его цели номер один… Ничего, что я скажу или сделаю, не поменяет его решение. Я знаю это, потому что и мой путь такой. И никто не остановит меня. Мы правда идеальная пара в Аду.

— Несмотря на ее методы, я кое-что поняла. —   Я перевернулась на бок и уставилась в потолок. — Я не верю, что Веста мертва. Это единственный вопрос, на который она отказывается отвечать — она уходит от ответа, вообще-то. Если она совершила убийство, я не понимаю, почему она не кинет это в лицо Жадности. Она ненавидит демонов, Принцев Ада в особенности. Если она правда хочет начать войну, почему бы не объявить о чем-то безнравственном, как убийство генерала, например? Особенно, если Веста такая особенная, как говорит Жадность. Виттория, не стесняясь, хвастается другими своими победами. Почему молчит сейчас?

Гнев вздохнул.

— Я задаюсь вопросом, зачем Весте нужен был Гордыня. Он что-то скрывает, но я не верю, что это как-то связано с ее возможным исчезновением.

— А во что ты веришь? — я снова повернулась на бок, смотря на него.

— Я думаю, он искал информацию и верил, что использует Весту.

Его рот приподнялся в улыбке.

— Если он понял, что был переигран, я думаю его гордость получила удар. Что было болезненно и неожиданно. Он думал, что был охотником, а сам попал в другой капкан. Он был слишком чувствителен к таким вещам с тех пор, как твоя сестра растоптала его тщательно созданный образ.

— Он заботится о ней?

— О твоей сестре? — Внимание Гнева полностью было на мне, после моего кивка. — Я не уверен. Но он, безусловно, прикладывает огромные усилия, чтобы увидеть ее побежденной. Хотя это может быть просто потому, что он ненавидит себя за то, что позволил своей гордости помешать сказать жене правду.

— Которая была?

— Насколько я знаю, Гордыня и Виттория никогда не заходили дальше поцелуев. Он выстраивал свой образ развратного принца, который, впоследствии, заставил его так себя и вести.

— Ты уверен, что он никогда не спал с Витторией?

Гнев тщательно обдумывал ответ на мой вопрос.

— Я не думаю, что кто-то, кроме Виттории и Гордыни, знают правду. Он особо не делится деталями той ночи.

И если Виттория испытывает чувства к нему и они оказались безответными, это, безусловно, могло добавить масла в ее нынешнюю «уничтожить ведьм и демонов» миссию. Я обдумала другую теорию.

— Как ты думаешь, Жадность отправил череп сам себе?

— Это возможно. Если он хочет уничтожить твою сестру, это бы помогло ему сделать неопровержимые доказательства ее виновности.

Это было именно то, о чем я думала.

— Без доступа к землям Жадности, мы не можем доказать это, да? — Мой принц покачал головой. Я обдумала еще пару вещей. — Герцог Девонский упомянул, что семья Весты не отсюда…

— Ты помнишь о крови?

Я кивнула.

— Мы, очевидно, не знаем обстоятельств, которые привели Весту сюда, но мы знаем, что она интересовалась порталом Гордыни и запахом крови. Если ее семья была откуда-то за пределами владений Жадности, даже за пределами Семи Кругов, возможно, она воспользовалась порталом, чтобы вернуться домой. Со смесью крови, которую мы нашли, возможно, она даже протащила сюда какого-то другого демона, чтобы помочь ей?

И если это правда, то, возможно, она была вовсе не жертвой, а настоящим убийцей. Если она была так несчастна при дворе Жадности, как утверждал герцог, возможно, она убила кого-то, кто стоял у нее на пути, оставив изуродованное тело, прежде чем совершить великий побег?

— Это то, что безусловно нужно проверить и либо доказать, либо опровергнуть.

Гнев поцеловал меня в лоб, затем встал с кровати и надел выглаженные брюки. Что-то на улице привлекло его внимание, и он тихо выругался, выходя на балкон.

Какая-либо сонливость пропала. Я поднялась и накинула халат, прежде чем присоединиться к нему, остановившись как вкопанная. По небу были разбросаны сверкающие алые звезды, красные, как залитое кровью поле.

Пока мы стояли и молча наблюдали за ними, они медленно принимали форму.

Анатомическое сердце, пронзенное по центру кинжалом с черепом на конце рукояти. Кровь капала с кончика лезвия, или, по крайней мере, так казалось, когда малиновые звезды мигали и стекали по теперь пульсирующему символу. Тук-тук. Тук-тук. Оно билось, пульсовые волны медленно поднимали волосы вдоль моих рук, когда они путешествовали по царству.

Это было небесное сердце. И это явно не было естественным созвездием.

— Что это? — спросила я, мой голос был тихим.

— Бессмертное сердце. —   Выражение лица Гнева стало мрачным. Звезды продолжали пульсировать в небе, а красный цвет казался дырой во вселенной. Мое собственное сердце ускорилось. —   Символ двора Вампиров.

Гнев перевел взгляд на внутренний двор внизу, изучая залитую лунным светом территорию. Я проследила путь, по которому путешествовало его внимание, ища любые признаки движения. Падал свежий снежный покров, малиновые звезды отражались от него, как капли крови на земле. Красные брызги создавали впечатление, что битва уже бушевала и солдаты пали.

Я потер руки. Ночь была тихой, но никоим образом не мирной. Казалось, тени наблюдают, ждут. Беда была рядом.

— Эммисар скоро прибудет.

Судя по тону голоса Гнева и тому, как он продолжал осматривать территорию замка, это не будет желанным визитом.

* * *

За недели, которые я провела в Доме Гнева, я видела много интересных помещений — библиотека, гостевая комната, оружейная, сад, Отмель Полумесяца, столовая, круглая башня, где Селестия готовит противоядия и тоники, моя и Гнева спальни, множество других формальных и не формальных комнат, террас, и балконов — но я никогда не была в тронном зале Гнева. Это был этюд свирепой готической элегантности.

Часть меня хотела упасть на колени, исповедовать свои греха, будто бы святая, или, еще лучше, поддаться моему любимому греху на виду и у всего двора. Но публике придется подождать, потому что эта комната, похожая на собор со сводчатыми потолками, была пуста, за исключением меня и Гнева.

— Это потрясающе. — Сказала я, голос был отражен эхом. Мы стояли около двойных резных дверей, смотря на место, в котором дьявол управлял своим королевством. Оно подходило Гневу. Оно было утонченным, но и содержащим в себе немного греха. Я ждала прилива воспоминаний, но этого не происходило.

Черный мраморный пол с золотыми прожилками, парящие сводчатые потолки с соответствующими колоннами из темно-серого камня и массивные люстры с драгоценными камнями черного дерева, блестящими в свете свечей. Приглушенные тона в цветочных узорах были представлены в витражах. Которые располагались по крайней мере в двадцати футах от земли по обеим сторонам комнаты, позволяя свету просачиваться внутрь и разгонять тьму. Факелы, вставленные в змеиные подсвечники, были равномерно расставлены по нижним стенам, огонь потрескивал, словно напоминая вошедшим сюда, что они в преисподней.

Каким бы кощунством это не было, оно напоминало мне церковь. Исключая дом мести, демон войны был единственным существом, которому молились.

Сверкающее золотое оружие украшало стены, как в тренировочной комнате Гнева. Щиты, доспехи, мечи и кинжалы. Луки, стрелы и изогнутые клинки, которые заставляли меня дрожать от их злобы. В самом конце комнаты самое широкое арочное окно гордо возвышалось над троном. Занимающий почти всю стену витраж с безошибочно узнаваемой парой распростертых черных крыльев. Я тяжело сглотнул, поняв, что они должны символизировать крылья, украденные у Гнева. Должно быть, это мучительно, когда их увековечивают в таком виде.

Я вернула свое внимание к первому уровню. Под витражом с черными крыльями горел камин. Я никогда не видел такого большого — как и окно, оно занимало почти всю стену. Всю комнату тянулась темно-бордовая дорожка, заканчивавшаяся у основания помоста из черного дерева. Непрозрачный драгоценный камень выглядел как застывший дым, неприступный, но красивый. Он был похож, если не на тот самый камень, который я видела, когда мы впервые вошли в это царство.

На помосте стояли два одинаковых трона. Для короля преисподней, я представляла его трон большим и величественным. Змеи шампанского цвета из бронзы обвивали черную кожу, напоминая татуировку Гнева на его правой руке. Мое сердце пропустило удар, кода я увидела розы с шипами, обвивающие змей.

Гнев искоса взглянул на меня, а на его лице появился намек на улыбку, несмотря на обстоятельства, заставившие нас прийти сюда так поздно ночью.

— Ты удивлена.

— Ты правда хочешь сделать меня своей королевой. Не только твоей супругой.

Он полностью повернулся ко мне, и я была поражена силой его взгляда. Великолепие его магии и его царское поведение. С его рубиновой короной, сверкающими золотыми глазами, и его черным костюмом, искусно сделанным под его фигуру, делали его темным королем многих грез и фантазий. Дьявол ухмыльнулся, будто тоже это знал.

— Ты моя пара во всем. Все, что принадлежит мне — принадлежит и тебе. Никогда не забывай об этом.

Его интонация, с которой он это сказал, и то, как он потянулся к моим рукам и сжал их, говорило намного больше. Я прижалась к нему.

— Я…

Двойные двери позади нас открылись. Несколько демонов зашли внутрь, держа большие урны с черными каллами и глубоким бордовым ранункулюсом. Мягкие, похожие на шифон лепестки были одними из моих любимых. Служанки бросились к возвышению и искусно расставили урны, позволив трубчатым цветам калл и бордовым ранункулюсам каскадом спуститься по ступеням.

Привезли еще несколько растений, правда, маленькие красные ягоды одного я сразу не смогла определить.

— Олеандр — интересный выбор, особенно если ты отправляешь послание, — сказала я, затем кивнула на растение, которое еще не определила. — Но что это такое? Я предполагаю, что они также ядовиты или смертельны в каком-то смысле.

— Арбус прикоторий. — Тон Гнева была с намеком на веселье. — Розарий. Вампиры ненавидят его. Не просто из-за их благих имен, они правда могут убить. Некоторые смертные догадались об этом, поэтому ты часто могла видеть их вышитыми бисером на четках. Хотя ювелир должен быть предельно осторожен — один укол ягоды может привести к смерти.

— Я думала вампиров можно убить только колов в сердце.

— Кол в сердце убьет любого, за исключением нынешней компании. —   Гнев бросил на меня злобный взгляд, прекрасно зная, что я вспомнила — кинжал в сердце не причинит ему никакого вреда. — Чеснок неприятный, святая вода не делает ничего такого, но эти ягоды? — Он взял одну из урны у мимо проходящей служанки и зажал между большим и указательным пальцами. — Это одно из самых страшных секретов вампиров.

— Ваше Величество!

Я обернулась на знакомый голос, радуясь, что вижу свою подругу Фауну, входящую в тронный зал, блистательно выглядящую в медном платье с драгоценностями, расшитыми по корсажу. Мне показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как я видела ее в последний раз, хотя прошло всего пару дней.

Фауна была моей первой подругой при дворе Гнева, и пока другие распускали сплетни на мой счет, она делала все, чтобы я чувствовала себя хорошо. Я не знаю, как бы я прожила первые недели без ее дружбы.

— Леди Эмилия. — Он поклонилась мне и сделала глубокий реверанс Гневу. — Я забрала ожерелье.

Она подмигнула мне, когда отдавала Гневу расписанную ювелирную коробку. Он заглянул внутрь и после закрыл шкатулку.

— Ты взяла что-то себе?

— Да, ваше величество. — Фауна откинула свои черные кудрявые волосы назад, показывая колье, с прикрепленными маленькими ягодами розария. Этот цвет прекрасно выглядел на ее смуглой коже. — Я предлагала Аниру, но он отказался. —   Ее карие глаза блеснули. — Но он взял галстук с вшитыми ягодами. Он одевается сейчас и скоро прибудет.

Гнев кивнул на это.

— Проверь, что он выглядит, как придворный.

— Конечно.

Фауна снова поклонилась, затем покинула комнату, ее юбки шелестели по мрамору, словно волны по берегу.

Я кивнула на коробку.

— Я могу посмотреть?

Гнев открыл шкатулку и достал оттуда колье.

— О. — У меня перехватило дыхание от красоты. Таковы его цель. Это не просто украшение. Это оружие. Нити розария чередовались с рубинами. Они были темно-красного цвета, точно как кровь. Это предназначено для соблазна. Для привлечения внимания. Так же это было предупреждением. Эмиссар вампиров может смотреть, но не трогать. Конечно же, если ему дорога жизнь.

— Тонкость не твоя сильная сторона.

— Тонкость удел трусов, миледи.

Гнев сделал движение, чтобы я повернулась, и быстро закрепил украшение на моей шее. Я вновь повернулась к нему, реками проводя по этой изысканной детали. Демон-принц прошел путь моих руки своим взглядом, смотря так, будто бы видел впервые и испивал меня глазами. Похоть отразилась на его лице. Такой простой и интересный, я соблазнялась увидеть, какие проблемы мы получим сидя на троне.

— Тебе нравится?

Я спрашивала, точно зная, что ему больше, чем нравится. Я почти увидела, как он рассчитывал, успеем ли мы воплотить мою последнюю фантазию в жизнь, когда он посмотрел на меня еще раз.

Мое платье из розового золота облегало мои изгибы, цвет был таким бледным и мягким, что кто-то мог забыть ужасную магию, шипящую под моей кожей. Он мог соблазниться бледно-розовые обугленные розы, покрывающие верх моего корсажа, или он мог принять шипы, проходящие по моим бедрам и скрывающиеся в пышных юбках, лишь за украшение. Мое платье было моей магией в пригодной для носки форме. Я очень любил это.

Гнев выглядел так, будто он готов стянуть мое платье и показывать свою высокую оценку разными животными способами. Мысли о том, как он задрал мои юбки, чтобы погрузиться глубоко внутрь, заставили мои щеки покраснеть. Не стыдно, но хочется. Мне нужен был вентилятор. Или ледяная ванна.

— Это платье должно быть одним из проклятых объектов, которые ты еще не нашел.

Его рот поднялся в усмешке.

— Конечно же оно меня очаровало. Хотя я думаю, что это только ты, миледи.

Я взглянула на свое платье, борясь с ухмылкой. Я обожала, когда Гнев флиртовал со мной. Это было приятным отвлечением, немного света, чтобы сбалансировать темноту.

Наше внимание привлек резкий стук. Любой намек на чувственность или беззаботность исчез с лица Гнева. На его месте была жесткая, неумолимая маска сильнейшего принца Ада. Это был демон, чья сила была настолько подавляющей, что изменила все царство.

— Войдите.

Вошел пожилой демон и уважительно низко поклонился. На нем был костюм, который напомнил мне дворецких из моих любимых любовных романов.

— Отряд эмиссара только что покинул конюшню, ваше величество.

— Позови Анира и остальных. Они должны быть здесь сейчас. — Гнев взял мою руку в свою, так формально и вежливо. — Пойдем, миледи. Давай встретим наших гостей.

— Какими бы неприятными она не были.

— Именно. —   Улыбка Гнева была волчьей.

Я положила руку на сгиб его локтя, и мы медленно направились к тронам. Какой бы защищенной я не чувствовала себя в нашем Доме Греха, нервы заставляли мой пульс ускорится. Неудачная вещь, учитывая, кого мы собирались развлекать.

Гнев помог мне подняться по лестнице, затем поднес губы к моему уху, его теплое дыхание вызвало восхитительную дрожь, пробежавшую по моему позвоночнику.

— Дыши. Или эмиссар застанет меня, делающего все, что в моих силах, чтобы твое сердце билось так же часто по более приятным причинам.

Чтобы подкрепить свои слова, он поцеловал место пульса на моей шее, его язык слегка скользнул по нему, пока зубы царапали мою кожу. Его руки… эти проклятые, невероятные руки, прошлись по моей груди, талии и остановились на бедрах, игриво сжимая, с обещанием сделать именно то, о чем он говорил.

Я резко села на свой трон, заработав насмешливый взгляд Гнева. Я была полностью отвлечена, когда боролась с искушением заставить его преклонить колени передо мной, его голова между моих бедер, когда вампир вошел бы в наши владения, а демон вошел бы в меня.

Глаза Гнева загорелись — он почувствовал мое возбуждение и, вероятно, чувствовал эмоции, сопровождающие его. Богиня прокляни его, перед ним невозможно устоять; сейчас не время думать о свиданиях. Или о подчинение желанию.

Я покачала головой.

— Успокойся. Эмиссар вот-вот придет.

— Я не имею ни малейшего понятия, о чем ты, миледи. — Взгляд, который он бросил на меня, был смесью чистого мужского самодовольства и притворной невинности. — Я просто восхищаюсь своей свирепой женой.

Он сел на свой трон и снова надел эту ледяную маску. Я бы не хотела оказаться на месте наших гостей. Он обещал бесконечную жестокость. В комнату вошли Анир и Фауна, а за ними несколько других демонов, которых я не узнал, все в своих нарядах.

Большинство демонов — как мужчин, так и женщин — держались уверенно, но что-то в манере передвижения этих придворных навело меня на мысль, что они не просто лорды и дамы Дома Гнева. Готова поспорить на что угодно, что это были солдаты.

Я бросила на мужа косой взгляд. Он был готов к бою. Я не была уверена, было ли это просто предосторожностью или наступательным ходом. У нас не было много времени на подготовку, и он вышел из спальни, чтобы встретиться с Аниром и его лучшими солдатами, прежде чем я закончила одеваться. Я понятия не имела, в чем заключался его план, но я была уверена, что он у него есть.

Гнев поймал мой взгляд и сверкнул быстрой коварной ухмылкой.

— Всегда держи стрелу наведенной и готовой к выстрелу, если ты приглашаешь врага.

— Думаю, я могу обойтись огнем. —   Я призвала огненные цветы и позволила им гореть. Жар от огня быстро превратился в изнуряющий.

Несколько солдат напряглись, но остались неподвижными. Невольно я вспомнила, что сказала Фауна, когда впервые встретила ее, — о том, как некоторые солдаты смеялись, когда один высокопоставленный офицер хотел вынуть мое все еще бьющееся сердце и отдать его им. Моя ярость медленно сжигала другие эмоции, когда я обратил внимание на демонов в комнате. Подчиниться моему гневу не было сознательным выбором, но я и не сопротивлялась ему намеренно. Присутствовал ли сейчас кто-нибудь из тех демонов, которые хотели причинить мне вред?

Одна мысль, и я могла бы уничтожить их всех. Отправить их кричать, как их плоть отделялась от их костей. Я мог бы отомстить им всем и…

Мягкий женский смех разрушил чары моих мыслей. Я выпустила свою магию и моргнула, глядя на наших гостей. Я не слышал их объявления и изо всех сил пытался отдышаться, чтобы не быть очевидным.

— Блэйд. —   Гнев, казалось, не был впечатлен, когда обратился к эмиссару, выиграв у меня драгоценные секунды, чтобы прийти в себя. Мне хотелось наклониться и поцеловать его, но я сосредоточила свое внимание на двух приближающихся к нам фигурах, приняв выражение холодной скуки, которое я видела у Зависти.

Блэйд, поразительный вампир с точеными чертами лица и взлохмаченными каштановыми волосами, быстро окинул меня взглядом, задержавшись на ожерелье со смертельными ягодами, прежде чем переключить внимание на Гнева, выражение его лица было невозможно прочесть. Его глаза были темно-малинового цвета, граничащего с черным, в обрамлении густой бахромы ресниц. Он выглядел как бедствие. Но больше в дерзком бунтарском стиле, а не в скрытой опасности, которой обладал Гнев, когда он решил стать чьей-то проблемой.

Я едва удостоила Блейда второго взгляда, когда увидела его спутницу, женщину, которая смеялась. Она была похожа на королеву воинов, хотя я не видела, чтобы к ней было привязано какое-либо оружие. Это означало, что она была оружием более смертоносным, чем любой стальной клинок, который она могла носить.

Темные волосы ниспадали ей на спину, черное платье больше походило на кожаные доспехи, чем на одежду высокой моды, популярную при дворах демонов. Однако именно ее глаза заставили мою кожу покрыться мурашками. Я видела их раньше. В кошмаре. Они были усыпаны звездами и бездонны. Древние и наполненные ненавистью. И они были направлены на меня, когда она приблизилась к возвышению с вампиром.

Гнев наклонился вперед, и его голос понизился до рычания.

— Сурси.

Женщина еще не отвела от меня внимания, ее рот дернулся в том, что казалось темным весельем. Я поймал себя на том, что хочу стереть выражение ее лица.

— Разве это не интригующе? — Ее тон указывал на то, что она имела в виду что угодно, только не интригу. Она сделала еще один шаг к нам, ее взгляд сузился. — Ты знаешь кто я?

Она не была вампиром. И она не была демоном. В ней так же не было ничего смертного, и все же я не считала ее богиней. У меня были ужасные подозрения, и то, как напряженно сидел Гнев, как будто он собирался спрыгнуть со своего трона и задушить ее, подтвердило мои опасения.

— Ты — первая ведьма, — сказала я. — Ла Прима Стерга.

Пятнадцать

Первая Ведьма, Сурси, смотрела на меня так, как хищники рассматривают потенциальную угрозу или добычу.

Инстинкт взял верх, и я оскалилась, моя злобная улыбка указывала на то, что я, возможно, не полностью восстановила свою былую славу, но я и не была добычей. Я смотрела на ведьму сверху вниз, моя ярость росла, чем дольше я удерживала ее ненавистный взгляд.

Она забрала у меня Гнев. Она использовала меня и Витторию в своей извращенной игре. И я заставлю ее заплатить кровью и слезами за свои грехи. Не сейчас, но однажды мое лицо станет тем, что будет сниться ей в кошмарах.

Ее внимание переключилось на Гнев, выражение лица стало насмешливым.

— Шесть лет и шесть месяцев быстро пролетели, не правда ли, ваше величество? Время здесь может идти по — другому, но оно все равно движется. Сколько дней было, еще раз? Кажется, я забыла.

Взгляд Гнева на короткое мгновение метнулся к моему, прежде чем снова повернуться к нашему врагу, но этого было достаточно, чтобы еще раз позабавить ведьму. Ее смех снова наполнил тихую комнату. Только на этот раз это звучало так, как будто она знала секрет.

Который разделяла с моим мужем.

И я взорвалась.

— Поклонись. — Мой голос был холодным. Властным. Я почувствовала, как внимание Гнева переместилось на меня, почувствовала, как вся комната посмотрела в мою сторону, но не оторвала взгляда от ведьмы. Должно быть, она почувствовала, как горит огонь в моей душе. Сурси изогнула бровь, но медленно опустилась на колени, кожа ее платья заскрипела в тишине.

Я сосредоточила свое внимание на вампире, который почти незаметно отпрянул.

Я почти не сомневалась, что мои глаза теперь стали цвета розового золота и горели от едва сдерживаемой силы. Если раньше ему было все равно, кем или чем я была, то точно не сейчас.

— Не заставляй меня повторяться. Поклонись, или сгоришь. — Я призвала огненную розу и послал ее парить над Блэйдом.

Он стиснул зубы, но опустился на колени, склонив голову в сторону Гнева.

— Ваше Величество.

Я смотрела на их распростертые тела, не выпуская их из позиции вынужденного молчания. Гнев не произнес ни слова, почувствовав мои эмоции и дав мне время, необходимое для восстановления контроля. А может быть, он просто был доволен и хотел посмотреть, что я буду делать дальше; узнаем, как еще наши грехи соединятся в нечестивом браке. Он сказал, что хочет равную. Гнев мог повелевать льдом, но я была огнем. И Первая Ведьма действительно не должна была разжигать мою ярость. Если бы от имени вампиров говорил только Блэйд, я сомневаюсь, что отреагировала бы так.

Именно присутствие Сурси, ее непристойное поведение, намек на то, что у нее есть тайна, известная моему мужу, наряду с ее насмешкой над Гневом сводили меня с ума от злости. За то, что та причиняла ему боль, я хотела сделать ей в десять раз больнее. Это было иррационально. Абсолютно. Всепоглощающая потребность в чистой мести. Я вдруг слишком хорошо поняла свою сестру. Я хотела, чтобы наши враги страдали. За каждый год, каждый месяц, день, час и секунду боли, которую они причиняли моим близким, я хотела отплатить тем же, пока они не стали молить о пощаде или смерти. И тогда я откажу им и в этом.

Какой бы извращенной она ни была, это — сила любви. Она могла принести тепло и свет, а также могла превратить один огонек в бушующий ад, уничтожающий тех, кто ему угрожал. Любовь может быть худшим грехом из всех, с обеими сторонами.

Или, возможно, это просто был путь Дома Мести.

Факелы вокруг зала вспыхнули выше, пламя дико мерцало на призрачном ветру. Я окинула взглядом почти пустой двор, состоящий из солдат в нарядах, среди них Анир и Фауна. В глазах каждого вспыхнуло уважение, а не страх. Возможно, сначала я немного напугала их, но они ожидали, что принцесса Дома Гнева внушит некоторый страх, как и их принц. Что теперь я использую эту силу против наших врагов…

Моя голова вздернулась в их направлении, признавая их. Мое внимание вернулось к незваным гостям, все еще ползшим у наших ног.

Эта древняя ужасная сила в моем сердце зашевелилась. Первая Ведьма напряглась.

Ее проклятие заперло его, и магия, удерживающая его, стала слабее. Так или иначе, мой замок заклинаний сломается. И тогда этот монстр будет свободен. Сурси это почувствовала. Ей пришлось это почувствовать.

Именно эта мысль, это обещание однажды выпустить моего зверя на волю, успокоило меня. Тем не менее, мне потребовалась вся сдержанность, которую я могла собрать, чтобы не высвободить свою магию сейчас и не смотреть, как они горят.

В воздухе вились струйки дыма, и едкий запах горящей кожи доносился до того места, где мы сидели. Первая Ведьма вздрогнула, но не двинулась с места, чтобы потушить тлеющий уголь в юбке. Гнев провел пальцем по моей ладони, его ласка стала прохладным бальзамом для моей ярости. Я выдохнула медленно, тихо. И вернула свою магию к ее источнику. Я подождала еще одно мгновение, чтобы убедиться, что нашла свое успокоение. Одно неверное движение, и я стала бы монстром, которым боялась быть.

— Поднимайтесь. — Мое выражение лица теперь было так же тщательно скрыто, как и мои эмоции.

Гнев откинулся на троне, жестоко изогнув губы. Здесь сидел веселый дьявол, наслаждавшийся своей столь же грешной королевой. Он холодно смотрел на вампира, не обращая внимания на ведьму, как будто она вообще не стояла рядом.

— Почему ты здесь?

— Чтобы обсудить потенциальный союз между нами.

— Странное время для твоего принца. Он веками не беспокоился о северных регионах.

— Не так уж и странно. После недавнего визита богини смерти и ее уникального компаньона-демона-оборотня это заставило моего принца задуматься о возможности иметь таких необычных союзников. — К его же чести, Блэйд выдержал пристальный взгляд моего мужа.

Мои глаза сузились. Помимо ее заявлений о желании вызвать беспокойство и потенциально начать войну между сверхъестественными существами, Виттория что-то замышляла.

Возможно, компаньон, о котором упоминал Блэйд, был просто Доменико, каким — то образом отбросившим свой след, но в моей голове возникла другая версия, и я случайно последовала ей.

— Демона-оборотня звали Веста?

— Нет. Марселла. — Внимание Блэйда не покидало Гнева, когда он ответил. — Она родом с Изменчивых островов.

— Ты уверен, что она была не отсюда? — Я спросила.

— Она больше ничего не говорила. И нас больше всего интересовала богиня.

Подозрение окутало меня, но у Блэйда явно не было другой информации о спутнице моей сестры. По крайней мере, он ничем не хотел делиться на случай, если мы откажемся от союза.

Учитывая кровь, оставшуюся на месте убийства, Веста могла быть генетически уникальной. Возможно, именно поэтому Жадность возжелал ее. И это был первый аспект, о котором я подумала, когда была найдена кровь демона и оборотня. Эта информация заставила меня задаться вопросом, был ли интерес Весты к порталу на земле Гордыни как-то связан с потенциальной невозможностью для нее отправиться в Царство теней. Если моя теория верна и она генетически уникальна, возможно, ее демоническая сторона делает это нереальным. Очень похоже на нового волка, о котором говорил Антонио.

Пока Блэйд и Гнев молча сражались, я более внимательно изучал вампира.

Сильные брови обрамляли его пронзительные малиновые глаза, его ресницы были достаточно густыми, чтобы вызвать зависть у любого. Его волосы были слишком длинными, чтобы их можно было полностью приручить, и выглядело так, будто он небрежно расчесал их перед прибытием сюда. Полные губы изогнулись в полуухмылке, как будто он только что вспомнил особенно забавную шутку, которой не удосужился поделиться.

Возможно, веселье было связано с хитрым блеском в его глазах, намекавшим на то, что множество жертв попались на это мошенническое обаяние.

Его черный пиджак сидел на его стройной фигуре, а белая льняная рубашка и такой же галстук были неожиданностью. Учитывая его аппетит к крови, я могла предположить, что он решит носить все черное. Темные брюки обтягивали мускулистые ноги и модно были заправлены в только что начищенные сапоги для верховой езды. В нем было что — то такое, что говорило о том, что он может посвятить себя тому, чтобы быть либо вашим самым верным защитником, либо вашим злейшим врагом по его же желанию.

Даже стоя там с выпрямленным позвоночником под тяжестью пристального взгляда Гнева, он производил впечатление, что его пиджак вот — вот будет сброшена. Его воротник и галстук, казалось, раздражали не потому, что они были неудобными или некрасивыми, а потому, что вампир, похоже, не хотел притворяться. Он выглядел готовым сбросить всю вежливость и принять ту жестокость, которая была под утонченностью. Или, может быть, он просто хотел пить после своих путешествий. Если он был эмиссаром, мне было интересно, на что похожи менее дипломатичные вампиры.

Гнев не двигался, но нельзя было не заметить угрозу, которую он представлял, позволяя молчанию неловко растягиваться. Мой муж, в отличие от моего впечатления о Блэйде, не действовал по мимолетному желанию. Он отличался холодным расчетом и жестокой эффективностью. Как только он решил сделать ход, другие могли либо отступить, либо умереть. Если они разозлятся в процессе, тем ему лучше. Их эмоции питали его грех.

Мой принц, наконец, позволил своему вниманию ненадолго переместиться на ведьму, прежде чем он ответил на предыдущее заявление вампира.

— Ты думал, что привезти ее — лучший путь к миру?

— Я…

Принц демонов поднял руку. Судя по тому, как Блэйд оборвал свой ответ, можно было подумать, что Гнев поднял кинжал.

— Или она была просто второстепенным отвлечением?

Блэйд колебался меньше секунды, но этого было достаточно, чтобы заметить, что Гнев застал его врасплох.

— Мы думали…

— Ты думал прийти сюда, в мой Дом, под ложным предлогом мира, чтобы получить то, зачем ты ходил все это время. — Гнев поднял голову. — Ты действительно такой тупой? Или в отчаянии? Ты знаешь кто я. На что я способен. Так что, возможно, это высокомерие и глупость. — Мой муж встал, его неудовольствие заставило воздух замерзнуть. Лед покрыл лестницу на возвышении. — И ты осмелился стоять здесь, лгать мне в лицо, и верить, что тебе это сойдет с рук.

Сурси шагнула вперед, потянувшись за чем — то, что она спрятала в рукаве. Оружие, без сомнения. Она закипела, выдергивая лезвие.

— Твоя жена…

Гнев едва взглянул в ее сторону, когда заморозил на месте, как он сделал с оборотнями, которые напали на нас.

Одно дело видеть замерзшего волка, и совсем другое — видеть человека, заключенного в толстую глыбу льда. Ее застали во время крика, выражение ее лица было искажено болью или яростью. Нам не повезло, что она не умерла — она была бессмертной, если верить рассказам Нонны, — но, по крайней мере, на какое-то время она будет прирученной, застывшей во льдах.

Я ничуть не жалел Сурси. Ей не следовало делать попытки угрожать мне. Особенно после того, как именно она прокляла Гнева и забрала нас друг от друга.

Как будто он думал о том же, вспоминая ту ночь, когда я была украдена проклятием, температура снова резко упала, комната приобрела голубой оттенок, как будто сами стены промерзли до костей. Все факелы и огромные камины теперь имели смысл, воздух был таким холодным, таким жестоким, что смерть пряталась, как собака, чующая объедки возле мясной лавки. Костры дали небольшую передышку от неумолимой атмосферы.

Гнев хорошо и изящно сделан из его собственного греха.

И вампир понял это. Он поднял руки вверх, сдаваясь.

— Я не хочу войны.

— Учитывая, что мои элитные воины только что уничтожили нескольких вампиров, разбивших лагерь на окраинах моего круга, и нескольких на территории замка, я думаю иначе.

Я сохраняла нейтральное выражение лица, не желая показывать свое удивление.

Логически я поняла, что у Гнева не было времени поделиться тем, что он узнал, но мне хотелось, чтобы он упомянул что-нибудь до их прибытия.

Не сдерживаемый льдом, который теперь покрывал пол, Гнев медленно спускался по ступеням, высший хищник вышел на охоту.

— Есть ли что-нибудь, в чем ты хотел бы признаться? Сейчас самое время.

В бесстрастных глазах Блэйда мелькнул расчет.

— Я привел защиту. Все знают, что путешествовать по королевству опасно. Низшие демоны, заблудшие души.

Принц Гнева теперь стоял на расстоянии вытянутой руки от вампира.

Напряжение наполнило тронный зал, и я боролась с желанием встать рядом с мужем. Это была его битва, его игра.

Демоны-солдаты, казалось, чувствовали такое же принуждение — возможно, это был грех, с которым они все были связаны. Им нужно дать волю своему гневу и избить любого, кто достаточно нагл, чтобы солгать их королю. Учитывая то, как Гнев наклонил голову, я предположила, что именно это и сделал Блэйд.

Глупый. Это был поступок, о котором он, несомненно, пожалеет. Хотя мне его почти не жаль.

— Тебя сопровождало одно из самых злобных существ на земле. Сколько вампиров тебе действительно нужно, чтобы защитить себя? — Его взгляд метнулся к застывшей ведьме. — Анир?

Заместитель Гнева позволил медленной, противной улыбке расплыться по его лицу в ответ на призыв короля. Демон кивнул, указывая на то, что пришло время раскрыть то, что они ранее обсуждали. Как бывший солдат, Анир, вероятно, ждал этого момента, надеясь, что так оно и будет.

Мужчина поклонился и вышел из комнаты, шлепая подошвами своих прекрасных ботинок по мрамору. Мой муж снова обратил внимание на вампира.

— Последний шанс, Блэйд. Скажи мне истинную цель своего визита, и ты уйдешь невредимым. Соври, и ты будешь страдать за это.

Неповиновение упало на вампира, как королевская мантия.

— Я говорил вам. Я здесь, чтобы заключить с вами союз ради моего принца. В отличие от богини смерти, мы не хотим разрывать это царство на части.

— Очень хорошо.

Тон Гнева был обманчиво спокойным и четким. Не более угрожающе, чем несколько снежинок, лениво падающих с неба в безоблачный день. Я поняла, что это значит, и содрогнулась. Это не было умиротворяющее спокойствие, указывающее на покой или безмятежность; это было заряженное спокойствие, от которого волосы на моих руках вставали дыбом. Хладнокровие Гнева должно было вызвать у его противника ложное чувство безопасности по мере приближения истинной угрозы.

Теперь мы были в эпицентре бури, балансируя на краю того, что обещало стать худшим из того, что грядет. И вампир понятия не имел, что он вызвал лавину, которая вскоре похоронит его.

Через несколько мгновений двойные двери распахнулись, и Анир вошел, держа впереди заключенного в цепях. Охранники окружили молодую блондинку с мечами наготове.

Мои черты оставались бесстрастными, пока они приближались к возвышению, но я наблюдала за Блэйдом краем глаза. Он вздрогнул, как только увидел девушку. Гнев тоже затаил действие; он позволил едва заметной улыбке скривить губы.

— Заключенная, ваше величество. — Анир отошел в сторону и позволил прикованной женщине приблизиться. Прежде чем она улыбнулась достаточно широко, чтобы показать клыки, ее красные глаза выдали ее за вампира. Несмотря на грубое тканевое платье, которое она носила, надменный наклон ее подбородка указывал на высокопоставленного члена их двора. Она проигнорировала Блэйда и перевела свой прищуренный взгляд на меня. Что-то похожее на тревогу отразилось на ее лице, прежде чем она снова приняла это ленивое выражение.

Гнев не стал утруждать себя представлениями или любезностями.

— Это была одним из вампиров, которых мои силы нашли на территории Дома Гнева. Ты уверен, что тебе нечего мне сейчас рассказать, Блэйд? — Вампир стиснув зубы, медленно покачал головой. Гнев посмотрел на пленника смертоносным огнем в глазах. — Наденьте.

Анир поднял странное ожерелье. Каплевидный рубин размером с яйцо малиновки свисал с золотой цепочки, которая, казалось, была соткана из какого — то органического материала. Не комфортное чувство заставило меня откинуться на спинку трона, не желая приближаться к какой-либо магии, испускаемой чарами.

— Нет. — Женщина была либо бесстрашной, либо глупой. Или, возможно, она знала, что дома ее ждет худшая участь, если она предаст своего принца.

Блейд оставался стойким, когда охранники схватили ее, заставив встать на колени. Анир накинул ожерелье ей на голову и быстро отступил. Появилась мерцающая, почти прозрачная пелена, окутывающая все ее тело. Она растаяла на ее коже, и я с ужасом наблюдала, как ее волосы из золотисто-пшеничных стали темно-каштановыми. Ее бледная кожа стала бронзовой, а черты лица медленно приобрели знакомую сердцевидную форму. Я встала, качая головой.

— Как это возможно?

Вампирша посмотрела на меня, ее глаза вспыхнули от тепло-карих до розово-золотых. Лицо, смотревшее на меня, было моим собственным. Идеальная копия.

По моему телу побежали мурашки. Это было как смотреться в зеркало. Не фамильярно или утешительно, как с близнецом, а навязчиво, иностранно, что заставляло меня чувствовать себя уязвимой. Каждая деталь из моей новейшей брачной татуировки SEMPER TVVS, которую Гнев разделял со мной, также была на вампире.

Я прижала руку к груди, и она повторила движение. Это было жутко, когда кто-то имитировал твои действия менее чем через секунду после того, как ты пошевелился. Мой взгляд остановился на очаровании, и я внезапно поняла, что это за органический материал: мои волосы.

Каким-то образом она получила замок и применила темную магию. Это было то, о чем Нонна Мария всегда предупреждала нас и почему она настояла, чтобы мы сожгли наши ногти и обрезки волос. Я думала, что она слишком осторожна и суеверна. И все же она была права. Враг использовал их против меня. Если Нонна нас боялась, то зачем нас защищать?

У меня не было времени разбирать какие-либо теории. Гнев взглянул на меня с непроницаемым выражением лица.

— Спроси ее, в чем заключалась миссия.

Поняв, что он насамом деле имел в виду, я склонила голову. Я шептала на латыни, чтобы выбить из нее правду. У нее было как раз достаточно времени, чтобы бросить обеспокоенный взгляд на Блэйда, все еще с моим лицом, прежде чем заклинание сработало и схватил ее.

— Зачем вас сюда послали?

В отличие от моего близнеца, ее воля была не такой сильной; она легко сломалась.

— Чтобы соблазнить короля.

Ярость подпитывала мою магию, и я вонзил копье в ее разум, требуя больше правды.

— Для чего?

Слеза скатилась по ее щеке. Моей щеке.

— Чтобы отвлечь его.

— От чего? — Мой голос был низким, кошмарным от силы. — Расскажите мне подробности вашей миссии.

Она тяжело сглотнула, слова горели в ее горле, чтобы освободиться.

— Чтобы отвлечь его, пока Сурси выводит тебя из строя и доставляет во двор вампиров.

— ЧТО? — Меня трясло от ярости. Они осмелились прийти сюда, чтобы снова разлучить нас.

— Я не знаю! Мне сказали только развлекать короля, пока вы не будете в безопасности.

Движением настолько быстрым, что ни один смертный не мог и надеяться достичь, Гнев внезапно оказался позади вампира, который носил мое лицо. Выражение его лица было самым холодным из всех, что я когда — либо видела.

Здесь была справедливость в чистом виде. Она не была приятной или милосердной. Доброй или злой. Она была проста, жестка. Как природа. Гнев схватил ее за голову и изогнул, тошнотворный хлопок означал, что она не доживет до еще одной иллюзии. Гнев еще не закончился. Вместо того, чтобы позволить ее телу упасть на пол, он изогнулся сильнее, голыми руками оторвав ее голову от плеч.

Я тяжело сглотнула, когда мое лицо медленно растворилось в ее собственном. Крови не было, учитывая, что она уже была мертва. Нет крови. Но внезапный конец… Конец ее настоящей смерти… заставил меня содрогнуться. Блэйд холодно смотрел на эту сцену, хотя я заметила, что одна рука согнулась у его бока.

Гнев сказал, что у него есть возможность покинуть этот круг невредимым. И хотя вампир будет освобожден, он определенно не уйдет без потерь. Это просто не было в той форме, в которой он ожидал. Дурак, что пытался обмануть дьявола.

Мой муж передал отрубленную голову Блэйду.

— Отнеси это своему принцу. Если он снова попытается украсть мою жену, используя салонные уловки или любые другие средства, моя королева и я устраним всех вампиров до последнего из этого царства.

Блэйд взял голову, его челюсти сжались крепко.

— Это была его невеста.

— Тогда ему следовало позаботиться о том, чтобы защитить ее от своих врагов.

Гнев перешагнул через тело, приблизившись к эмиссару вампиров. Это был тонкий маневр, который также блокировал меня от любых попыток возмездия.

— Вместо этого он послал ее сюда, чтобы трахнуть меня, пока ты использовал ведьму, чтобы похитить мою жену. Ты действительно думал, что эта иллюзия сработает? Что мной так легко манипулировать некачественной магией? Что я хоть на секунду приму ее за свою жену? — Демон наклонился. — Ты немного ощутил, на что способна моя королева. Если я не убью тебя первым, это сделает она. А теперь убирайся из моего круга. И не возвращайся, если не собираешься начать войну.

Шестнадцать

— Я не хочу думать, что Виттория связалась с вампирами. — Сказала я, когда Гнев тихо вошел на кухню. Рассвет приближался, но я не хотела спать. — Или что она воспользовалась их информацией, чтобы создать новую проблему.

Я приступила к нарезке трав, пока он подошел к холодильнику. Аромат петрушки и укропа витали в воздухе, запах был свежим и желанным, после нескольких ужасных часов.

Моя сестра и Нонна Мария в Царстве Теней. Вампиры.

Это была еще одна бессонно тяжелая ночь, и как бы не устало мое тело, сон казался чем-то нереальным. Слишком много действий и забот в моей голове. Каждый раз, когда я начинаю думать, что знаю, откуда начать распутывать клубок, появляется новая нить. Предстояло узнать на счет убийства или сфабрикованного убийства Весты, снять оставшуюся часть моего проклятия, и провести церемонию брака, чтобы скрепить наши клятвы.

Церемонию, о которой Гнев не упоминал или не настаивал, даже после того, как вампиры попытались разлучить нас. Если мы завершим связь, я надеюсь, следующие попытки похищения не будут возможными. Это то, о чем Гнев, несомненно, думал, и все еще ничего не сделал. Я хотела верить, что это из-за того, что нам надо раскрыть убийство Весты, без моего официального присоединения к Дому Гнева, но закрадывались сомнения.

Я подумала о словах сестры, что Гнев не может отдать мне свое сердце. Если проклятие забирает все, что он любят, и я все еще здесь…

Я тяжело вздохнула, нарезая травы с большей силой, чем нужно. Я расставляла приоритеты в своих планах, и расстраиваться из-за Гнева нужно было в последнюю очередь.

В первую же очередь, мне нужно думать о доказательствах того, что Веста жива. Тогда я могла бы придумать способ спасти ее от кровавого возмездия, и снять свою блокировку магии.

— Ты в порядке? — спросил демон, изогнув бровь и наблюдая, как я с силой вонзаю нож в разделочную доску. — Это из-за первой ведьмы?

Я неопределенно повела плечом. После выведения Блейда из замка, Гнев отвел Сурси в подземелье, где она должна замерзнуть, а я улизнула на кухню. Мне нужно сделать что-то. Что-то знакомое и успокаивающее, что-то, что напомнит, что я не просто божество с заблокированной магией, чей близнец потенциально убивает членов соперничающих домов или освобождает их, и чья семья может быть настоящими злодеями из очень сложной, ужасающей сказки, чей муж никогда не сможет полюбить меня, и список врагов и неприятностей рос с каждым днем.

Мне ненавистна мысль, что что-то может быть хуже.

— Как ты думаешь, что принц хотел сделать со мной?

— Выпьешь?^[1]

Я перевела внимание на него. Первое, что я подумала — принц вампиров хотел выпить со мной. Гнев поднял бутылку вина из демонических ягод, улыбаясь. Я кивнула, и он протянул мне бокал, прежде чем взять бутылку бледно-лилового ликера, который он предпочитает и щедро налить себе.

Он сделал глоток, затем прислонился к тумбе, с тихим восхищением наблюдая, как я ополаскиваю бобы каннеллини, и был заинтригован, когда я стала растирать их в миске, пока они не стали готовыми к намазыванию. Я не знала, что готовлю, но имела представление о вкусе, который хотела получить.

Надеюсь, что оно будет вкусным.

— Отвечая на твой вопрос, — сказал он, — я думаю, что ты нужна из-за своей силы и беспокойств при дворе. Знать вампиров могут порабощать кого угодно. Все, что нужно сделать принцу, это дать тебе немного своей крови, и ты будешь делать все, чтобы угодить ему, желая получить еще глоток.

Я измельчила еще два зубчика чеснока, добавила цедру лимона, прежде чем разрезать на четверти и положить к бобам.

— Они могли стать союзниками с Витторией. Твой брат говорил, что она искала их. Она уже полностью восстановлена. А я все еще Теневая Ведьма. Они знали, что это разозлит тебя, так что это достаточно большой, отчаянный риск. Я не вижу ценности в том, что они пытались сделать, учитывая, что рядом был кто-то, готовый встать на их сторону.

— Твоя сестра управляет смертью. Они нежить. Однажды она может решить, что устала играть в хорошенькую с ними и их больше не будет. Украсть тебя было лучшим вариантом. Несмотря на риск, если бы у них получилось, это бы решило большую часть их проблем. Еще ты не обладаешь своей полной силой, что позволяло принцу легче тобой манипулировать. План был вполне неплох. Но они не учли одну вещь.

— Какую?

— Ты не можешь быть скопирована.

Я наградила его саркастичным взглядом.

— У меня есть близнец.

— Не имеет значения, — Гнев повел плечами. — Я всегда знал тебя. И всегда буду. Твоя душа зовет мою. Это чувство возвращения домой. Покоя. Никакая магия не подделает это.

На секунду я забыла, как дышать.

Мы смотрели друг на друга, и в следующий момент губы Гнева изогнулись в ухмылке, обещающей проблемы.

— К тому же, никто не может смотреть на меня с такой яростью и желанием, как ты.

— Ммм. —   Я улыбнулась и потрясла головой. —   Правда всплывает, как я вижу.

Когда Гнев так говорил, было трудно поверить, что он не любит меня.

— Как я все еще здесь? — спросила я, снова опуская нож. — Твое проклятие…

Он сделал еще один глоток, затем обнял меня, разворачивая и прижимая к себе.

— Если ты не против, я бы не хотел говорить об этом сегодня. — Принц прижался к моему виску в нежном поцелуе. —   Я обещаю мы обсудим. Скоро. Но только не сегодня.

Я изучала его черты. Напряженная челюсть и яростный огонь в глазах.

Демон выглядел так, словно ему нужна передышка, после всех кошмарных часов и наш разговор может подождать.

— Хорошо. — Я натянуто улыбнулась и вернулась к еде. Он отошел на другую сторону острова^[2], давая мне место для дальнейшей работы.

— Что ты думаешь о словах Блейда, про необычную спутницу Виттории?

— Про Марселлу?

— Ммм-хм. — Я зачерпнула лимонную цедру и посыпала ею фасоль, быстро добавив травы. Сбрызнула оливковым маслом, двумя столовыми ложками теплой воды, затем добавила соль и свежемолотый перец. У поваров Гнева лежали хлопья перца в кладовке, поэтому я так же добавила его. Я перемешивала все, пока оно не превратилось в однородную массу, затем посыпала оставшейся зеленью, хлопьями перца, и немного оливкового масла. — Я не могу не задаться вопросом, приняла ли Веста новую личность или вернула себе свое настоящее имя. Если она тот демон-оборотень, о котором он говорил.

— Ты помнишь о крови?

— Это может давать ответ, почему Веста не перенеслась в Царство Теней. Если она демон и оборотень, то она не может перемещаться самостоятельно, как другие. Правильно?

— Скорее всего. Я могу перемещаться, потому что король. Остальные демоны не могут. Если Веста наполовину демон, я думаю это ограничивает ее возможности на путешествия. — Сказал Гнев. — Кто был с твоей сестрой в Царстве Теней?

— Только Доменико.

— Альфа. — Гнев достал тосты из духовки и положил их на тарелку. Без инструкций, он намазал соус на хлеб и подал мне, прежде, чем приготовить себе. Он откусил кусочек и закрыл глаза. — Это очень вкусно.

Я попробовала свой тост и порадовалась. Это был эксперимент, и он вышел именно таким, каким я хотела его видеть. Он был сливочным и ароматным, и был очень питательным после адского вечера. Я обрадовалась простоте, с которой ингредиенты дополняли друг друга.

Я сделала еще один укус, отпуская проблемы в своих мыслях.

— Он хорош как дополнение, но я хотела бы попробовать его с запеченной курицей, салатом из овощей, и, возможно, добавить туда красный перец. Или перец-черри. Сделать настоящую еду.

— Ммм.

Гнев сделал глоток своего напитка, затем доел тост и сделал себе еще один, между нами была комфортная тишина. С каждым кусочком он, казалось, расслаблялся все больше, теряя часть напряжения, которое он носил с тех пор, как я проснулась от Царства Теней и прибыли вампиры.

— Я думаю твоя теория насчет Весты правдива. — Сказал он. — В чем я еще не совсем разобрался, так это в том, понимает ли Жадность это. Я склоняюсь к тому, что он попался на уловку и именно поэтому мог прислать себе череп. Или, что более вероятно, попросил одного из ближайших охранников предоставить показания, чтобы осудить твоего близнеца. Так он не стал бы лгать о черепе.

— Итак, нам нужно найти Весту или заставить мою сестру сказать, какую роль она играет в ее исчезновении.

— Если твоя сестра действительно помогала ей сбежать, она должна сказать мне прямо. Я могу почувствовать, лжет ли она, и дать доказательство Жадности.

Что снимет кровное возмездие, которое она получила, и спасет моего близнеца от любого из других принцев. Было нелегко заставить мою сестру говорить, но я должна была попытаться.

Когда мы доели наши порции, мы стояли, наслаждаясь напитками. Гнев закрутил его, глядя в свой стакан, погруженный в свои мысли.

— Готовка — что-то новое.

Его слова стали сюрпризом. Я почти поперхнулась своим вином.

— Что?

— Перед блокировкой заклинаний, ты не интересовалась готовкой, — сказал он, перенося свое внимание на меня. — Ты выглядишь расслабленной, когда готовишь, умиротворенной. Твоя смертная семья сделала много плохого, но я хочу убить их чуть меньше, когда я вижу, что ты смотришь на чеснок, будто это самая невероятная вещь в мире.

— После тебя, конечно же.

— Само собой разумеется. —   Каким-то образом Гневу удалось медленно приблизиться к тому месту, где я стояла. Мое сердце колотилось с каждым размеренным шагом, который он делал, его внимание с неконтролируемым желанием опускалось на мои губы. — Как я смотрю на тебя, миледи?

Голод, сырой и неукротимый, вспыхнул на его лице. У меня не было сомнений, что я была его главным блюдом на сегодня. Я отложила вино. Мое дыхание участилось в заряженном предвкушении, когда он подошел ближе; его хитрые глаза, не упускающие реакции, которую я имела на его близость, мерцали.

— Ты определенно не выглядишь так, будто ненавидишь меня.

— Ненависть — последнее, что я чувствую, по отношению к тебе.

Я хотела, чтобы он признался в любви. Он будто бы хотел сказать это. Я уверена, что он был на грани того, чтобы сказать эти самые драгоценные слова, когда принц прижал меня к столешнице, его рот обрушился на мой.

Одна его рука погрузилась в мои волосы, задирая мою голову, чтобы его язык разомкнул мои губы, и мои губы поддались, разрешая ему пробовать этот вкус. Его другая рука обвила мою талию, притягивая к его твердому телу. Каждое движение его языка посылало невероятное удовольствие, заставляло выгибаться в его руках, желая большего.

Гнев овладел моим ртом с уверенностью человека, который точно знал, как основательно и правильно соблазнить любимого. Как целовать с такой страстью, с такой силой, чтобы и перехватывать дыхание, и отдавать его. Я поклялась, что он мог сказать, как сильно стучало мое сердце и тряслись колени, и что я никогда не хотела, чтобы это чувство заканчивалось, потому что он целовал меня крепче, требуя, чтобы мое тело уступило наслаждению, которое он предлагал, отдавая полностью и безвозвратно, в то время как он возносил меня на небеса.

— Я собираюсь съесть тебя на этой столешнице, миледи.

Гнев оставлял влажные поцелуи на моем теле, медленно опуская корсет платья, оголяя верхнюю часть моей груди. Его теплый язык прошелся там, дразня ноющее тело, когда его рука обхватила мою вторую грудь. Он проходился над материалом и сжал, пока каждое прикосновение его языка заставляло жар моего тела опускаться все ниже.

Я вернула его рот на свой, желая ощущать его. Он прижался ко мне бедрами, а затем коварный принц проглотил мой стон, вернув свой шелковистый язык обратно в мой рот. Одна рука легла на подол моей юбки, его пальцы сжались в материале, когда он медленно потянул подол вверх.

— Ты невероятно красивая, Эмилия.

Гнев немного отстранился, позволяя нашим губам соприкасаться, наше дыхание смешивалось в едва ощутимом поцелуе, прежде чем он снова захватил мой рот. Этот поцелуй был пробой, захватом. Заставлял меня желать его больше.

Его руки, наконец-то, нашли ноющее место между моих ног, но прежде, чем он собрался положить моим страданиям конец, кто-то постучал в дверь.

Гнев оторвался от моих губ и прижался к моему лбу своим, проклиная кого-то.

— Я собираюсь уничтожить весь свой двор. Если какая-то блядь прервет нас еще раз. Я надеюсь, ты захочешь править королевством из ничего.

— Возможно, они уйдут. — Я выдохнула, смотря на штаны Гнева.

Богиня всевышняя, я хотела его внутри сейчас же.

Он ухмыльнулся и приподнял мой подбородок, проводя большим пальцем по моей нижней губе, пока она не приоткрылась.

— Может быть. — Он снова поцеловал меня, долго и неотрывно. Раздался еще один резкий стук, разлучивший нас. Гнев отступил назад и посмотрел в потолок, и я подумала, а не дразнил ли он насчёт убийства всего своего двора. — Я избавлюсь от них.

В следующее мгновение демон пересек кухню и распахнул дверь.

Похоть зашел внутрь, ухмыляясь, когда он увидел мою помятую внешность, а затем внушительную выпуклость у Гнева.

— Правда? Кухня? — Он хлопнул своего брата по спине — Ты можешь попасть в мой Дом Греха, похотливый демон.

Гнев издал глубокий, рокочущий звук раздражения, который я нашла дико милым.

— Почему ты здесь без приглашения и почему я не должен ударить тебя кинжалом? — Прорычал он.

— Ты ебанулся? — Похоть взял грушу с подставки и подкинул ее в воздухе, прежде, чем протереть о пиджак. Он откусил немного фрукта. — Ты пригласил нас в Яму на рассвете. Все в сборе, и первый бой готов начаться. Они ждут тебя.

— Яма? — Спросила я, смотря между ними. — Это ринг?

— Легендарный и эксклюзивный. Лучший ринг в Семи кругах. Этот придурок не позволит тебе пойти и посмотреть. — Похоть еще раз откусил грушу, его угольные глаза встретились с моим пытливым взглядом. — Твой муж предоставляет своему двору возможность раскрыть свой грех по собственному желанию. В то же время давая смертным душам шанс на искупление. Какой бы скучной ни была эта часть.

— И сколько идут бои?

Похоть кивнул.

— От рассвета до заката.

Мысль о том, чтобы пойти куда-нибудь после этой долгой ночи, которую мы провели, заставила мои колени подкоситься. Гнев ничего не упустил. Через мгновение он снова оказался рядом со мной, коснувшись своими губами моих.

— Я вернусь, как только смогу. Отдохни.

Похоть фыркнул и доел свою грушу.

— Судя по этому взгляду, он тебе понадобится.

* * *

Сон все еще ускользал от меня после ухода Гнева и Похоти, поэтому я решила провести небольшое исследование. Пока я снова не увижу свою сестру, мало что могу сделать, чтобы узнать еще об исчезновении Весты, поэтому я занялась следующим самым важным пунктом в моем списке целей. Сломать мой замок заклинаний.

Благодаря язвительному замечанию Доменико о том, что у моей матери есть более важные дела, я знала, что ее там не будет, но все равно пошла в башню Селестии. Если у кого-то и были тексты или заметки о заклинаниях, так это у Матроны Проклятий и Ядов.

Должен быть способ снять заклятие, не жертвуя своим сердцем. Я отказывалась верить в то, что Виттория вырвет его, и это мой единственный выход. Если бы я могла разрушить заклинание самостоятельно, одной проблемой было бы меньше. На одну проблему меньше, но другие будут продолжать попытки разлучить меня и Гнева.

— Привет? Селестия? — Я легонько постучала костяшками пальцев по деревянной двери, подождав несколько мгновений, прежде чем взяться за ручку. Он легко повернулся, и дверь распахнулась, открывая пустую темную комнату. Тусклый свет просачивался из окон, расположенных высоко в башне, приглушенный пасмурным небом и последней зимней бурей.

Я вошла и нашла несколько свечей и фонарей, чтобы зажечь. Поставила их на стол, заваленный пучками трав и корзинами с сушеными растениями, затем оглядела круглую комнату.

Выглядело так, как и было в последний раз, когда я была здесь. На каминной полке стоял череп с выгравированными тайными символами, различные стеклянные сосуды, наполненные предметами, которые постукивали о стенки, статуэтки, травы, специи, сушеные лепестки, жидкости самых разных цветов, котлы и дымящиеся пузырьки неизвестного происхождения. Но куча гримуаров и книг — вот что я принялась собирать. Когда у меня была приличная стопка, я вытащила одну из деревянных табуреток и села.

У моей матери, как ни странно было думать о Селестии таким образом, были подробные заметки о различных средствах. Я пролистала один гримуар, в котором были наброски растений и количество, необходимое для приготовления идеального тоника. Яды и снадобья для любви, от сердечной боли, от расстройства желудка и боли в голове, для проклятия врага бородавками, оспой или плотоядной сыпью.

Я сделала паузу, чтобы прочитать одно — заклинание на забывчивость.

Богиня всевышняя. На секунду я забеспокоилась, что это заклинание наложила на нас Нонна, но мы собрали могильную землю только для того, чтобы благословить наши амулеты. Мы никогда не чистили камень и не спали с ним под подушками. Хотя я помню, как однажды поддразнивал по этому поводу свою подругу Клаудию, когда она призналась, что делала что-то подобное после того, как ее любовь отвергла ее.

Это было одно из самых простых заклинаний. Я перелистывала страницу за страницей заметок, в которых постепенно использовалась более сильная магия. У Селестии было лекарство от любой болезни или порчи.

То, что она создала, было поистине поразительно. Я была поражена, когда поняла, что мы с Витторией обе что-то унаследовали от нее, когда стали «смертными» — моя сестра любила возиться с духами и коктейлями, а я любил творить на кухне. Отбросив это тревожное осознание в сторону, я вытащила еще один дневник и пролистала.

Не было никаких заметок о замках заклинаний. Никаких волшебных эликсиров, чтобы вылечить то, что беспокоило меня. Это было то, на что я надеялась, но и не ожидала.

Если бы блокировки заклинаний было так просто снять, они не были бы очень эффективными. Кроме того, Гнев знал, что у меня есть блокировка заклинаний, и он, вероятно, заставил бы Селестию работать над лекарством, если бы она уже не пробовала это. Что бы Виттория ни говорила о том, что наша мать занята другими капризами, я не думаю, что она будет сидеть сложа руки и позволит ведьмам потенциально убить ее дочерей, не пытаясь спасти нас. Я как раз просматривала очередной гримуар, когда наткнулась на любопытную настойку с ужасным названием. Кровоточащее сердце.

Я провела пальцем по иллюстрированному флакону с бледно-лиловой жидкостью, которую целительница нарисовала на полях, и мой пульс участился при виде знакомой настойки. У Гнева был целый графин, наполненный похожей жидкостью. Я даже попробовала его, когда в первый раз проникла в его личную библиотеку.

Конечно, это не мог быть тот же самый тоник, и все же я затаила дыхание. Мне казалось, что я читаю секрет, который он, конечно же, хотел бы сохранить, но я должна был знать, пил ли он это и почему. Мое внимание привлекло описание — в отличие от заклинания памяти, это был просто список ингредиентов и их действие. Я читала про себя.

Чтобы предотвратить укоренение пагубных последствий любви или других сильных эмоций.

Я перечитала написанную от руки записку, ясно изображающую ее единственную цель. Я должна была ошибиться.

Кровоточащие растения были ядовиты для смертных, но Гнев не был таковым. Я прочитала список ингредиентов, и мой желудок скрутило в узел. Лепестки кровоточащего сердца. Ванильный боб. Капля лавандового масла. Бренди. Апельсиновые корки, высушенные пурпурным пламенем дракона и поставленные на дистилляцию при полной луне. Почти все вкусы, которые я идентифицировала в этом лавандовом ликере. Тот самый напиток, который Гнев налил себе сегодня вечером. Ночь, наполненная высокими эмоциями.

— Богиня всевышняя.

Вот как проклятие не атаковало его. Гнев волшебным образом притуплял свои эмоции, не желая снова влюбляться и разрушать наш мир.

Меня охватила странная смесь понимания и ужаса. Я вспомнила ту ночь, когда впервые увидела, как он пил его, — мы только что вернулись от матроны после купания в Отмелях Полумесяца.

Он ходил взад и вперед и проявлял слишком много эмоций. Это то, на что я указала, когда попросила его сесть и перестать нервировать меня. Затем он опрокинул одну рюмку и предложил мне немного, от чего я отказался. И вскоре после этого он снова обрел эту холодную работоспособность.

Сегодня вечером он был сильно взвинчен, разъярен и, вероятно, близок к краю после того, как я вывернула правду о миссии вампиров. И он расслабился вскоре после того, как выпил. Я приняла это за выпивку, питающую его, теперь я знала, что это был не алкоголь или закуска, а тонизирующее средство. По крайней мере частично.

— Что ты наделал? — прошептал я в пустую комнату.

Мои плечи опустились вперед, пока я продолжала смотреть на ингредиенты.

Если бы Гнев не нашел способ крепко запереть свои чувства, меня бы снова забрали. Я знала, что, по логике вещей, он сделал это для нас, и все же мое сердце сжалось от осознания того, что мой муж не может позволить себе любить меня. Он даже зашел так далеко, что магически связал себя.

— Леди Эмилия? — Ворвалась Фауна, ее алая ночная рубашка напомнила мне вырванное сердце, но остановилась, увидев выражение моего лица. — Что случилось?

Я еще раз взглянул на заклинание, позволив своей ярости сменить печаль. Я не расстроилась из-за Гнева; Я была в ярости от наших обстоятельств. На людей, которые были так окутаны ненавистью, что гасили огонь нашей любви. Я посмотрела на Фауну, сжав руки в кулаки.

— Я хочу покончить с этим проклятием раз и навсегда. Я хочу сломать блокировку заклинаний.

И я хочу полностью претендовать на своего короля.

Лицо моей подруги расплылось в милой, свирепой ухмылке.

— Тогда приступим к работе.

Семнадцать

— Мы должны начать с одного проклятия за раз. — Я сунула несколько журналов туда, где рядом со мной села Фауна. Я недолго объясняла ей, что обнаружила, и мрачная решимость отразилась на ее лице. — Технически блокировка заклинаний не является проклятием, но я хотела бы также посмотреть, что мы можем найти об этом. Варианты, как его сломать. Если его вообще можно сломать, кроме удаления сердца. Любые другие последствия.

— Хорошо, — сказала Фауна, просматривая увесистый гримуар. — А как насчет проклятия его величества?

— Тоже в приоритете. Что мы знаем об этом?

— Сурси оставила его после того, как принесла кровавую жертву богине.

Это привлекло мое внимание.

— Ты знаешь, какую?

Моя подруга покачала головой.

— Его величество пытался это выяснить, но только помнит, как она произнесла заклинание с пролитой кровью.

Темная магия требовала жертв. Кровь. Кости. Все то, от чего нас предупреждала Нонна Мария. И все же что — то в этом было не совсем понятно…

— Зачем богине требовать жертвоприношения крови?

Фауна моргнула, словно ошеломленная.

— Потому что ведьмы всегда так делают.

И урок, который я помнила до сих пор, заключался в том, что ведьмам нельзя доверять.

— Не могла бы ты проверить эту теорию? — спросила я, вынашивая план.

В ее глазах мелькнуло возбуждение.

— Это требует крови? — Я кивнула, и ее улыбка стала шире, когда она достала тонкий кинжал, спрятанный под юбкой. Иногда я забывала, что ее грех связан с гневом, и это кровопролитие заставило ее душу петь. — Кому я делаю подношение?

— Богиня ярости.

Благослови ее готовность помочь, Фауна не колебалась, она уколола палец и выдавила несколько капель крови на свечу, жертва дымилась в мерцающем пламени.

— Я приказываю богине ярости явиться.

Мы сидели молча, оба напряглись, ожидая, что я почувствую хоть какой-нибудь признак того, что магия рядом. Любой магический рывок или рывок, чтобы услышать чей-то зов. Брови Фауны нахмурились, когда она посмотрела на меня.

— Что-нибудь?

Я на секунду закрыла глаза и попыталась что-то проявить.

— Нет.

Она добавила еще одну каплю крови и повторила свою молитву. Я вновь закрыла глаза, сосредоточившись еще на минуту. Потом две. Все еще не было внутреннего побуждения идти к ней, выполнять ее приказы. Я чувствовала себя так, как обычно. Как я и подозревала. Я подумала о моей матери — Старухе, которую призвало какое-то существо или существа, пролившие кровь, и приказали ей перейти на свою сторону. Это было смешно. Кровь использовалась для вызова демона, но только в сочетании с несколькими другими предметами. Большинство из них были специфичны для каждого принца демонов вместе с конкретным заклинанием.

— Может быть, это потому, что ты не полностью восстановилась. — Фауна звучала неуверенно.

— Или, может быть, жертва была недостаточно велика. — Я покачал головой. — Прежде чем ты начнешь жертвовать чем-то большим, я хотела бы проверить это на своей сестре. Она полностью восстановилась и должна прислушаться к зову, если магия кровавого жертвоприношения действительно работает на богиню.

Брови Фауны поднялись почти до линии волос.

— Если его величество узнает…

— Я возьму на себя полную ответственность. Пожалуйста, — добавила я, когда она колебалась, — попробуй.

— Надеюсь, мы обе не доживем до того, чтобы пожалеть об этом. — Она глубоко вдохнула и вонзила лезвие в кончик другого пальца. — Я молю богиню смерти, чтобы она пришла.

Напряжение закралось в комнату, отчего воздух внезапно стал холоднее. Тени, отбрасываемые свечами и фонарями, как будто даже мерцали грознее. Смерть могла скрываться, но это могло быть просто желанием моего воображения. Мы обе ждали, затаив дыхание, чтобы что-то произошло. Прошел напряженный момент, за ним другой. Виттории не было. И к счастью никакой Гнев не прервал наше испытание по призыву богини.

Я выдохнула.

— Я попробую с моей кровью.

Своим собственным кинжалом я уколола палец. Вместо того, чтобы позволить капле упасть в пламя, я встала и провела рукой по черепу.

— Я повелеваю богине смерти явиться.

Часть меня верила, что снаружи порывы ветра усилились, что стихии каким — то монументальным образом отреагировали на магическую просьбу, но в глубине души я знала, что ничего не изменилось. Даже с моей кровью полубогини этого было недостаточно, чтобы призвать полноценное божество. Это означало, что ведьмы либо знали об этом и намеренно вводили в заблуждение своих врагов, либо сами были введены в заблуждение.

— Мне нужно добраться до царства теней. — Я повернулась к Фауне, которая все еще сидела на краю табурета. — Я собираюсь спросить сестру, что она знает о заклинаниях, накладываемых кровью.

А потом я найду способ наложить на нее еще одно заклинание правды и посмотреть, какие еще секреты она хранит. В основном, если бы она знала, куда делся некий командир.

ЯМА

— Не думал, что Лень способен так упорно сражаться. — Гордыня боком подошел к боксерскому рингу, становясь рядом с Гневом, держа в руках стакан «Темного Ада» — самого крепкого виски в кругу Гнева. Гордыня должен был драться последним, и, судя по запаху спирта в его дыхании, он рассчитывал, что смертный не доживет до его раунда. Или, возможно, ему было все равно. С тех пор, как объявилась Богиня Смерти, Гордыня был на пределе. Гнев думал, что это из-за воспоминаний, которые она воскресила, те, которые, насколько он знал, Гордыня хотел бы похоронить.

— У него ужасный левых хук. — Сказал Гнев.

Похоть фыркнул с того места, где он перегибался через канаты, все еще без рубашки и блестящий от пота, после своей битвы.

— Он читал об этом. И теперь он проверяет свои теории. Скучно.

— У него все получается лучше, чем у тебя. — Гнев говорил это, намеренно разжигая раздражение своего брата, чтобы подпитывать свою силу. — Возможно, тебе было бы полезно читать, вместо того, чтобы трахаться. Узнал бы что-нибудь полезное.

— Если это будет иллюстрированная книга о сексе, я буду читать ее всю ночь. — Похоть показал неприличный жест, когда следующий нижний удар Лени задел смертного. — Притворись, что он твой член и ударь сильнее!

Лень бросил на своих братьев мрачный взгляд, затем увернулся от сильного удара в лицо.

— Сколько ударов по голове ты получил? — Гордыня издал недовольный звук, качая головой. — Может быть, тебе стоит взять книгу. По слухам, твое воображение скучно и не вдохновляет, как и твои навыки в спальне.

— Ты хочешь поговорить о слухах? Я слышал много интересных историй, связанных с тобой, дорогой брат. И поверь, они совершенно не лестные. — Похоть и Гордыня продолжали подстрекать друг друга, в то время, как Гнев снова обратил внимание на поединок, уставившись на смертного, покрытого синяками и кровью, когда тот наносил очередной удар. Его волосы были светлыми, когда он выходил на ринг, теперь же они казались темно-рыжими в определенных местах, где его череп был расколот.

— Удар! Нижний! — Похоть выругался, когда Лень получил удар в лицо, а затем, наконец-то, нанес свой.

Выбор смертных всегда был в том, чтобы сражаться за свои души, даже зная, что победа почти невозможна. Тем не менее, неделю за неделей, они приходят в Яму, боксерский ринг, спрятанный в пещере на окраинах Дома Гнева, их кулаки всегда сжаты, а ярость ощутима, когда они сражаются с демонами за еще один шанс искупить свои грехи. Это была даже не ярость, а надежда, которая заставляла их каждый раз отползать назад. Сегодня вечером смертный попросил сражение с каждым из братьев.

Если бы он смог победить четырех принцев, то хотел бы не просто свою душу, но и возвращение на Изменчивые острова. Он боролся — и побеждал — с Чревоугодием и Похотью. Теперь он был близок к победе над Ленью. Следующим будет Гнев, за ним, если необходимо, пойдут Зависть, Жадность и Гордыня.

Не во власти Гнева было отправить того человека в царство смертных, но он мог даровать ему что-то, очень похожее на желаемое. И, если не считать заточения, острова этим и являлись.

Гнев послал сообщение в каждый дом Греха, и все ответили утвердительно, без особых требований. Его братья не говорили об этом в слух, но он точно знал, что им нравится время от времени выплескивать часть сдерживаемой ярости. Тот факт, что они могли прийти на его печально известный бойцовский ринг и понаблюдать за бойцами, был еще одной привилегией.

По привычке Гнев оглядел глумящуюся толпу. Зависть стоял рядом с Жадностью и Чревоугодием по ту сторону ринга, склонив голову, пока они обдумывали план, над которым предстоит поработать. Гнев встретил взглядом Анира и кивнул, зная, что его помощник будет небрежно наблюдать за его братьями.

— Где Теневая ведьма? — спросил Гордыня подозрительно легким тоном. — Я думал, она будет здесь, делая вид, что не хочет оседлать твой член.

— Нет. — Гнев даже не пытался заглушить грохот силы, прокатившийся по пещере, расшатывая камни. Демоны с криками отскочили в сторону, едва избежав неожиданного воздушного удара. — Моя жена дома, читает.

— Разве? — Ухмылка Гордыни стала острой. — Я мог бы поклясться, что что-то выглядит точь-в-точь как она. Хотя, я полагаю, нас и раньше дурачили.

Гнев пропустил удар мимо ушей и проследил за взглядом брата, пока тот не остановился на Эмилии. Сейчас она стояла рядом с Чревоугодием, наблюдая за поединком, широко раскрыв любопытные глаза. Фауна стояла рядом с ней и немного смутилась, когда к ним подошел Анир. Гнев медленно выдохнул, это слабая попытка обуздать эмоции.

— Это часть какого-то нового плана, который ты придумал?

Похоть ухмыльнулся ему через плечо.

— Мы ее не приглашали, но видя, как ты теряешь этот многовековой контроль над своей силой, я нахожу несколько забавных идей для будущих планов.

— Она должна смотреть, как ты дерешься, — сказал Гордыня, игнорируя Похоть. — И ты должен не сдерживаться. Использовать все, даже свою силу.

— Магия запрещена в Яме. — Гнев посмотрел на брата. — Ты знаешь правила.

— Не всем правилам нужно неуклонно следовать. — Гордыня покачал головой, в его глазах вспыхнул редки признак гнева. — Сражайся за нас или обречешь нас. Твой выбор. Но не думай, что мы будем сидеть сложа руки, смотря, как ты снова совершаешь ту же ошибку, не действуя самостоятельно.

Ярость, ледяная и всепоглощающая, заставила температуру резко упасть при этой угрозе.

— Если ты снова будешь действовать самостоятельно, осмелишься выкинуть еще один подобный трюк — как тогда вы с Завистью рискнули проверить верность Эмилии ко мне — я напомню, почему я король.

— Мы с тобой оба облажались. — Выражение лица Гордыни было таким же холодным, как и воздух. — Возможно, я не часто это признаю, но я знаю, какую роль сыграл во всем этом. А ты уже признался в своей?

В мгновение ока Гнев прижал брата к стене на дальней стороне зала, его сила заморозила стену пещеры, где они были наполовину в тени, вдали от разгневанной толпы зрителей.

— Я заключил сделку, чтобы помочь всем нам после того, как ты влюбился в Люсию, и ее мать прокляла меня за мое невмешательство. Независимо от того, какого плана придерживался Дом Мести, ты и только ты виноват в страданиях своей жены. Возможно, тебе следовало провести больше времени в ее постели, изучая ее сердце и разум, вместо того, чтобы тешить свой грех. Возможно, она была бы жива и сегодня, если бы ты ценил ее хотя бы на половину так же, как и свой грех и королевскую внешность.

— Это нечестно. — Гордыня вырвался из рук брата. — Все было сложнее, чем это и ты, блять, это знаешь.

Гнев позволил брату грациозно опуститься на ноги.

— Твоя проблема в том, что ты не можешь понять, чего действительно хочешь. Ты ненавидишь Витторию за то, как много всякого ты чувствую из-за нее. — Челюсть Гордыни плотно сжалась, но он не отрицал этого. — Чего я не понимаю, так это действительно ли ты скучаешь по Люсии или это твоя уязвимая гордость подпитывает желание выяснить, что с ней случилось. Если бы она была жива, ты веришь, что она была бы заинтересована в возвращении в твой дом, к тебе?

Гордыня вздрогнул, как будто его ударили, но вопрос нужно было задать. На протяжении многих лет он был одержим идеей раскрыть тайну исчезновения своей жены, но никогда не говорил о вероятности того, что Люсия сама ушла от него.

С ринга позади них раздались крики, но Гнев не отвлекался от брата. Гордыня провел рукой по волосам, проверяя, нет ли каких изъянов.

— Честно? Теперь я не знаю ответ на этот вопрос.

— Тогда, возможно, тебе следует прекратить переться вперед, пока ты этого еще не сделал. Пришло время серьезно подумать, ушла ли она от тебя по собственной воле. Ты знаешь, мы не нашли никаких доказательств, указывавших на травму, проникновение или нечестную игру.

Смешок Гордыни был таким же мрачным, как и выражение его лица.

— Ты не знал, что случилось с Эмилией, но все равно продолжал поиски. Твой совет попахивает лицемерием.

— Я не советую тебе отказаться от поисков; я предлагаю долго и упорно думать о том, что же будет потом. Я был готов отступить и не вмешиваться. Пока ты не будешь уверен, что способен сделать то же самое, не позволив твоей гордости вступить в игру, действуй с осторожностью.

Внимание Гнева вернулось на переполненный подземный ринг. И к богине, чей взгляд столкнулся с его через мгновение. Годы спустя, и даже с наложенным заклинанием, он все еще чувствовал приятную дрожь, проходящую через него всякий раз, когда их взгляды встречались и удерживались.

Он хлопнул своего брата по плечу и повел Гордыню обратно к арене.

— Если ты не ненавидишь Витторию так сильно, как тебе хотелось бы, чтобы мы все думали, тогда назначь ей встречу. Объяви перемирие. И если слухи верны, и ты всегда выбираешь свою жену, тогда сделай все возможное, чтобы выяснить, что с ней случилось.

— Я не знаю, возможен ли любой из этих вариантов. Ты же знаешь, от Люсии не осталось и следа.

Гнев действительно знал это. Он так же знал, как сильно расстроен Гордыня, оказавшись здесь взаперти, когда он ничего не хочет, кроме как разорвать каждое царство на части и найти какой-то ключ, ведущий к его жене. Привязка Гордыни к Семи Кругам была особенно неприятной частью проклятия. Одна вещь, которой, без сомнений, гордилась Первая Ведьма, когда проклинала их всех.

— Быстрее рискни, или в конце концов ты упустишь свой шанс.

Гнев направился к боксерскому рингу, точнее, к своей жене. Будущее Гордыни было в его собственных руках. Как только проклятие будет снято, он сможет выбрать, бороться ли за разгадку тайны Люсии или нет. Гнев знал, что будет бороться за Эмилию до победного конца, потому что он делал так всегда и будет делать так. Он подошел к ней и заправил прядь волос ей за ухо, наклонившись ближе.

— Я думал, ты хотела отдохнуть.

Эмилия смотрела мимо него, нахмурив брови.

— Все в порядке, правда? Я думала, что ты собираешься отправить Гордыню в его круг.

Губы Гнева дернулись вверх. Выражение его лица намекало, что он не стал бы вежливо просить своего брата уйти. Он бы вонзил кинжал Дома в Гордыню. И Гнев обнаружил, что это не был страх или даже ужас, который она испытывала при таком обстоятельстве раньше.

Разрушительная, любящая войну богиня.

Он наклонился вперед и захватил ее рот, поцелуй был быстрым, жестким и собственническим. Эмилия таяла в его объятиях, ее руки расправились с его рубашкой, когда его язык завладел ее.

Что-то первобытное расцвело глубоко внутри него, и приходилось сдерживаться, чтобы не поддаться ее внезапному возбуждению. Гнев оторвался от их поцелуя, не обращая внимание на волчий свист, раздающийся сзади них. Вероятным виновником стал Похоть, но Гнев не отвлекался от своей жены. Губы Эмилии были приятно припухшими, а щеки раскраснелись. Он обожал ее.

Прикрыв веки, она наблюдала, как он медленно расстегивает пуговицы рубашки, затем резко покачала головой.

— Кровь и кости. — Эмилия огляделась. Большинство демонов были сосредоточены исключительно на битве, которая должна была вот-вот закончиться. — Что ты делаешь?

Судя по ее учащенному сердцебиению, она только притворялась шокированной.

— Ты имеешь ввиду это? — Он разорвал часть своей рубашки пополам, обмотав материей каждую руку, его рот все еще кривился, когда она смотрела на него и тихо выругалась. Гнев услышал, как тело ударилось о мат позади него, и, не глядя, понял, что Лень наконец-то проиграл. Факт, который подтвердился звуком обратного отсчета. Его жена, казалось, ничего не замечала или ей было абсолютно все равно. — Постарайся не сильно возбудиться, пока я буду драться.

— Высокомерный, демонический осел.

Он усмехнулся, выходя на ринг, отметив, что пульс смертного внезапно участился от страха. Гнев смотрел на него без каких-либо эмоций. Была причина, из-за которой этот человек потерял душу. И Принц Гнева был только рад заставить его сражаться изо всех сил, чтобы вернуться ее. Гнев пожал плечами, затем ухмыльнулся, улыбка была настолько греховной, насколько это вообще возможно.

— Удачи.

* * *

На поиски гримуаров ушло больше времени, чем мне хотелось бы…

И Фауна даже уговорила меня сделать перерыв, чтобы посетить Яму, дабы посмотреть один из боев — но в конце концов мынаткнулись на заклинание для вызова оборотня. Мы собрали все ингредиенты, затем Фауна спокойно наблюдала, как я настроилась и начала призыв.

Внутри соляного круга я посыпала аконитом северную, южную, восточную и западную точки, прежде чем прошептать заклинание. В отличие от того случая, когда я призвала Гнев, результаты этого круга были почти мгновенными.

Доменико появился в рычащем потоке магии, который чуть не отбросил меня назад. Он развернулся, его глаза сверкали, когда он осмотрел зал башни. Соляной круг. Мою подругу — демона, которая дразнила его пальцем. А потом он повернулся ко мне. Его когти вылезли.

— Ты пожалеешь об этом, Теневая Ведьма.

— Если бы я получала монету каждый раз, когда слышу это, у Жадности были бы причины для тревоги.

— У него и так достаточно причин бояться меня.

Мой холодный взгляд блуждал по оборотню, точно так же, как он смотрел на меня прошлой ночью. Трудно было поверить, что с тех пор, как я видела его в последний раз, прошло всего несколько часов. Его рубашка отсутствовала, а брюки были наполовину развязаны. Тонкие волосы ниспадали ему в штаны между скульптурными мышцами живота. Несколько шрамов, похожих на следы когтей, портили безупречную оливковую кожу. Его темные волосы были взлохмачены то ли от сна, то ли от какого — то другого занятия перед сном, которым он был занят. Мысль о том, чтобы испортить его свидание, доставляла мне слишком много мелкого удовольствия.

— Я хочу поговорить с Витторией.

Доменико открыл рот — вероятно, собираясь возразить, — но тут же захлопнул его. Он не хотел говорить «да», но не мог отказаться. Виттория ясно заявила, что хочет, чтобы я зашела к ней.

— Отлично. — Его внимание переключилось на Фауну. — Она остается здесь.

Меня это вполне устраивало. Мы с Фауной уже решили, что она будет охранять мое тело, пока мой дух будет путешествовать в Царство Теней. Я подняла плечо и опустила его, как будто обдумала его просьбу.

— Очень хорошо. Ты готов?

— У меня нет особого выбора, не так ли? — рявкнул он, а затем жестом пригласил меня подойти поближе. Я сделала неуверенный шаг вперед, затем остановилась, снова рассматривая его. Доменико бросил на меня злобный взгляд. — Мне нужно соединить наши тела. — На мое выражение ужаса он прорычал:

— Мои когти подойдут. Встань передо мной.

Вопреки своему внутреннему предупреждению не позволять орудиям смерти оборотня приближаться к моему телу, я сделала, как он просил. Доменико поворачивал меня так, что моя спина была прижата к его груди. Он сцепил свои руки под моими, вонзив когти в каждое плечо. Мои зубы сжались от боли, но я не позволила оборотню почувствовать, как я вздрогнула.

— Миледи. Подожди. — Фауна сделала шаг к нам, и на ее лице появилось беспокойство, когда когти оборотня вонзились еще глубже. Раньше меня только призывали в Царство Теней, я никогда не была инициатором, поэтому я не знала, чего ожидать в плане магической платы.

И все же что-то было не совсем понятно.

Я стиснула зубы, когда его когти удлинились, почти вонзаясь в кость.

— Почему наши тела должны быть привязаны, чтобы войти в царство теней?

Доменико поднес рот к моему уху:

— Кто сказал что-нибудь о Царстве теней?

В сверкающем вихре силы появился портал. Прежде чем я успел повернуться к Фауне, Доменико поднял меня и прыгнул. Магия высасывала и притягивала меня — казалось, мы попали в самое сердце урагана, и единственное, что привязывало меня к моему телу, — это когти оборотня. Почти так же быстро, как все началось, мы вышли из портала и вошли в хорошо знакомую мне комнату. Любая дезориентация, которую я почувствовала от портала, исчезла почти мгновенно.

Доменико отпустил меня и отошел, наблюдая, как мое внимание мечется по комнате. Стены и пол из известняка. В маленьком шкафчике, стоявшем в углу, были кухонные принадлежности, две разделочные доски, ножи, миски. Я была в монастыре. В той самой комнате, где мы с Антонио в последний раз готовили брускетту. Прямо перед тем, как мой мир перевернулся. Волна печали накрыла меня, когда я подумала о своем старом друге и о том, как жестоко он был убит.

— Кровь и кости. — Я прижала руку к плечу и резко взглянул на оборотня. — Почему мы здесь?

— Ты хотел поговорить со своей сестрой. Вот где она.

— Почти все принцы ада ищут ее, и она пришла в самое очевидное место.

— Во-первых, в данный момент демоны не могут покинуть Семь Кругов. Во-вторых, ваш смертный дом, вероятно, последнее место, где они ожидали бы найти ее, учитывая твою реакцию.

Мое сердце билось слишком быстро. Виттория вернулась домой. В мир смертных. Часть меня хотела протиснуться мимо оборотня и бежать к двери.

Вместо этого я осталась стоять.

Мне хотелось поспешить к себе домой, чтобы Нонна приготовила подслащенную рикотту и пригладила мои волосы назад, одновременно говоря, что все будет в порядке.

Что последние несколько месяцев были лишь кошмаром, странным лихорадочным сном, навеянным ее суеверными рассказами. И, может быть, слишком много вина. Это вполне может быть иллюзией. Может быть, я все еще была в нашей траттории, и предупреждения Нонны о том, что море взбудоражено дьяволом, были правдой. Может быть, все это было выдумкой, результатом воображения, хорошо развитого чтением книг. Может быть, мы с Клаудией напились до ступора и сочинили эту невероятную историю о том, что дьявол проклят.

Нервный смех подкатил к горлу. Как ни странно, будучи частью всего, история имела смысл. Особенно, когда я сталкиваюсь с моей нынешней реальностью.

Я могла бы пойти домой прямо сейчас. В глубине души я знала, что Нонна проклянет меня, если я попрошу ее. Я вообразила, что она будет слишком охотно подыгрывать моей фантазии об отрицании — снова заставить меня ненавидеть и бояться семерых принцев ада.

Она украла бы мои воспоминания, и я бы жила нормальной смертной жизнью, умирая в почтенном возрасте в окружении внуков и морщинистого мужа.

Возможно, время от времени мне снился красивый дьявол с манящими золотыми глазами, думая, что он просто персонаж любовного романа, который я когда-то читал. Каким бы заманчивым ни было забыть о своей душевной боли и предательстве, потеря Гнева снова была ценой, которую я не хотела платить.

— Как тебе удалось привести нас сюда? Мы не пользовались воротами. — Я встретила жесткий взгляд Доменико, пока сам со всем разбирался. Тогда я поняла.

— Волшебство ведьм только запирало тех, кто внутри, они не мешали вам вывести кого — либо другими способами.

И Зависть не мог перенести нас в это царство, пока мы не отправились в Дом Гордости, потому что, насколько я помнила, это можно было сделать только в дни до и после полнолуния.

— Оборотни не имеют дела с ведьмами, — сказал Доменико. — Они на один шаг выше демонов. И нам не нужно проходить через врата, чтобы получить доступ к другим мирам, как это делают другие.

Но богиня, даже из Ада, явно была невосприимчива к этой враждебности. Я вспомнила, как волки поклонялись высшим силам, возможно, они уважали силу магии. А может, по — своему, волк заботился о моем близнеце, хотя чувства, похоже, не были ответными. Мой близнец была довольно равнодушена к своему последнему любовнику, что заставило меня задуматься, любит ли она кого — то еще — способна ли она вообще на такое чувство…

И использовала она волка по-разному.

— Порталы работают на принцев?

— Нет. Мой… волк позаботился о том, чтобы пока ни один демон не мог воспользоваться порталом.

Я изучала его. Доменико явно собирался сказать что — то помимо «волк». Это навело меня на мысль о загадочной Марселле Блэйд, о которой упоминала.

— Недавно до меня дошел слух от вампира. — Фраза, которую мое смертное «я» никогда бы не подумало произнести. — Он упомянул о встрече с Витторией, полудемоном-полуоборотнем.

Доменико фыркнул.

— Вампиры — лжецы. Нельзя верить ни одному слову, выходящему из их клыкастых ртов. Ни один оборотень никогда не опустится так низко, чтобы переспать с демоном. По крайней мере, если он хочет сохранить хоть какое-то респектабельное положение в стае.

— Притворись, будто это возможно. Сможет ли оборотень с демонической кровью отправиться в царство теней?

— Я же говорил тебе, — сквозь стиснутые зубы процедил Доменико, — вампиры лгут.

Гнев ничего не говорил о лжи Блэйда. И он, конечно, сделал бы это, поскольку это доказывало бы правильность нашей теории о том, что Веста жива.

Доменико что-то скрывает, и никакие приставания не заставят его заговорить. От моего внимания также не ускользнуло то, что он очень быстро указал на «это» как на виновного в том, что он переспал с демоном. Я могла бы использовать заклинание правды, но мне нужно было оставаться в его благосклонности, чтобы он забрал меня домой.

— Где Виттория?

Доменико направился к двери.

— Сейчас я провожу вас к ней.

Мы не разговаривали, пока шли по тихому монастырю. Мумии выстроились по обе стороны от нас, их безмолвные безжизненные глаза были обращены в нашу сторону, наблюдая, но не видя на самом деле нашего прохода. Над нами на стропилах хлопала крыльями птица — все было так похоже на то, когда я была здесь в последний раз, что заставило меня проглотить нарастающий дискомфорт. Я задавалась вопросом, где святое братство, если они затаились в засаде. И они были не единственными врагами, о которых нужно было беспокоиться.

Я все еще чувствовала то же самое ощущение потустороннего присутствия, как будто демоны Умбры скрывались в тенях, наблюдая за каждым моим движением, чтобы сообщить о том, какой принц ада нанял их услуги. Только на этот раз мне хотелось, чтобы они пошли за своим хозяином.

Если бы призрачные демоны действительно были там, то, возможно, Зависть знал бы, где я, и оставил бы битву в Яме и появился бы, как он часто делал. На этот раз его вмешательство не будет нежелательным, знак того, что в моем мире все действительно изменилось. Хотя все это не имело значения, так как все порталы и ворота были заперты, и принцы не могли уйти, даже если бы попытались.

— Ты…

— Тихо. Нам не нужно вмешательство Братства. — Доменико толкнул заднюю дверь, ее петли громко заскрипели, когда он высунул голову и прислушался. Когда мы покинули «Семь кругов», было уже далеко за полдень, а здесь был уже вечер.

Мы шагнули в благоухающую ночь, и я вдохнула знакомый воздух с запахом цветов апельсина и плюмерии. Звезды мерцали над головой, как будто они знали секрет и были взволнованы перспективой его открытия. Вместо того, чтобы чувствовать, что я, наконец, вернулась домой, тепло теперь казалось почти неестественным, удушающим и угнетающим. Это заставило меня жаждать снега и льда, и демона, который командовал этим.

Когда мы пересекли тихий двор, я посмотрела на улицу, ведущую к Морю и Вину. Было темно, но вокруг шли люди. Наша траттория все еще была бы открыта, принимая последних гостей на вечер.

Нонна и моя мама были на кухне, напевая что — то, готовя еду. Дядя Нино и мой отец сидели в столовой, болтали с гостями, наливали лимончелло и смеялись. Я могла бы пойти туда сейчас. Присоединяйся к ним.

Несмотря на множество ужасных недостатков, которые были обнаружены, это была хорошая жизнь. Что бы ни говорила Виттория, я знала, что она тоже была счастлива.

Мы были окружены любовью и светом. У нас была семья, которая заботилась о нас, и друзья. Мы были друг у друга.

Что касается проклятий, то наше не было ненавистным. В отличие от Гнева, у которого, как известно, было «вырвано» сердце, а затем он был вынужден чувствовать ненависть вместо любви, мы забыли все о своем прошлом. Все наши схемы. Наша жажда мести. Нам дали новый набор воспоминаний, которые, возможно, были наполнены страхом перед дьяволом и его злыми братьями, но не все так плохо.

Доменико бросил взгляд в мою сторону.

— Тебе не нужно сейчас молчать. Мы достаточно далеко.

— Много нужно разобрать.

Впервые с тех пор, как мы встретились в Царстве Теней, оборотень, казалось, понял и сочувствовал. Что, я полагаю, он и делал. Его мир не так давно изменился так же безвозвратно. Он приспособился, хотя все еще казался враждебным по этому поводу. Возможно, это была альфа — магия, которая все еще причиняла ему вред, пока он не повзрослел. Или, может быть, ему не нравилось быть оборотнем.

— В конце концов, ты научишься сосредотачиваться на настоящем и отпускать прошлое. — Он повел нас по переулку, который я хорошо знал. — Вновь переживать то, что могло быть, но никогда не будет, бессмысленно. Это только удержит тебя от того, что ты есть. Одна из самых трудных вещей, которую может сделать каждый, — это жить здесь и сейчас. Не беспокойтесь о будущем, не перефразируйте прошлое. Присутствуйте, в этом секрет изменения вашего будущего. Чтобы найти истинное счастье.

Я обдумал это.

— Ты доволен?

— Иногда. — Доменико поднял плечо. — Это лучше, чем когда я впервые узнал… все.

— Как твой отец? Он казался обеспокоенным, но гордым, когда я в последний раз говорила с ним.

Оборотень на мгновение напрягся, а затем продолжил идти, его широкие шаги поглощали мощеную дорожку. Как будто он хотел убежать от вопроса.

— Он мертв.

Мои собственные шаги запнулись. Я не хотела давить на явно свежую рану, но мне нужно было знать.

— Моя сестра…

— Конечно нет. — Доменико развернулся на каблуках, его глаза вспыхнули бледно — фиолетовым. Он тут же огляделся, убедившись, что никто из людей не видел, а затем явно напрягся, чтобы обуздать свои эмоции. — Твоя сестра не имеет к этому никакого отношения.

— А как насчет демонов?

— Что насчет них? — спросил Доменико.

— Это связано с Жадностью?

При упоминании имени Жадности волк выпустил когти.

— Это был стайный бизнес. Оставь это.

Я подняла руки в жесте мира, и оборотень продолжил свой путь вперед через район, граничащий с нашим. Невольно Доменико дал мне два ответа, которые я искала. Если бы Виттория действительно была одержима созданием большего разрыва между волками и демонами, убийство члена стаи было бы отличной возможностью. И у альфы была большая эмоциональная реакция на имя Жадности.

Мое внимание переключилось с вопросов о моем близнеце и волке на дорогу, по которой мы только что свернули. Я остановилась, не в силах поднять одну ногу и снова поставить ее перед другой. В конце улицы стоял дом нашей семьи.

Лозы вились вокруг шпалеры, бледный камень блестел в лунном свете. Это было прекрасно. Нетронуто. Так продолжалось, как будто ничего не изменилось. Во рту у меня внезапно пересохло. Из всех мест, куда могла пойти Виттория, это высечено глубоко.

— Моя сестра в нашем доме.

Доменико покачал головой.

— Присмотрись.

— Я не… — Угол нашего дома замерцал, слегка приподнявшись в краях. Словно невидимая страница была помещена поверх всей конструкции и оторвалась от легкого ветерка. Мой пульс участился, и я отступила назад, качая головой. — Нет. Нет нет. Не это тоже. Пожалуйста.

Виттория внезапно оказалась передо мной, ее волосы развевались от того самого волшебного ветра, который теперь разносил куски нашего дома.

— Требуй правду, Эмилия.

— Я не могу…

— Да. Ты можешь и будешь, — сказала Виттория. — Посмотри на правду.

Мои глаза горели, когда из — под век покатились слезы. Это был последний удар, и я не позволила себе пролиться ни одной слезинки. Достаточно. Что — то внутри меня оборвалось. Я устала от печали и опустошения. Я преодолела всю эту бесконечную ложь и манипуляции, дни и ночи, проведенные в слезах. Моя близняшка была прав. Я заслужила знать правду, увидеть ее раз и навсегда.

Мой позвоночник выпрямился, когда я снова обратила внимание на наш непритязательный дом. Я призвала источник своей магии и направил его прямо на мерцающую часть.

— Покажи мне правду.

Мой голос звучал так же мощно, как когда я произносила заклинание правды. Магия вырвалась наружу и вонзались во внешние стены, словно когти, разрывая иллюзию на куски. Я бесстрастно наблюдал, как снесли фасад, обнажив каменный храм.

Наш дом был гламурным. И я никогда не знала, никогда не чувствовал магию, которая была использована. Потому что Нонна держала нас в неведении. На этот раз правда не разбила мне сердце; это привело меня в ярость. От этого обмана не было возврата. Была проведена демаркационная линия — Эмилия до того, как весь ее мир разрушился, и богиня ярости после того, как все было раскрыто.

— Что — то еще? — спросила я, не отрывая взгляда от нашего так называемого дома. — Что еще было тщательно продуманной иллюзией? Гребанной ложью.

— Я оставлю вас двоих. — Доменико тихо вошел в храм, не удостоив ни меня, ни Витторию повторным взглядом. Я приготовилась к последнему предательству, которое, как я чувствовала, грядет.

— Это не настоящая Сицилия. — Виттория выдохнула. Мое внимание, наконец, покинуло дом, который не был нашим домом, и остановилось на моем близнеце. На этот раз она казалась огорченной. — Добро пожаловать на Изменяющиеся острова.

Восемнадцать

Я вздрогнула, как будто получила физический удар.

Я думала, что почувствовала сильнейший укол предательства, когда узнала, что моя бабушка использовала темную магию для убийства невинных ведьм, чтобы связать нас. Это была агония. Безжалостная, мучительная, эмоциональная агония. Виттория ничего не сказала, поскольку первоначальный шок медленно начал проходить.

— Изменчивые острова. — Вот почему она сказала мне встретиться с ней здесь, той ночью в царстве духов. Я посмотрела вниз по улице, и у меня скрутило живот. Все это было ложью. Каждая его последующая часть. Вплоть до того самого мира, который, как мне казалось, я знала. Неудивительно, что Гнев не захотел рассказать больше, когда я спросила об островах. Это было то, что я должна была обнаружить самостоятельно. Я была благодарена, что теперь сюда не могут путешествовать принцы. Мне нужно было время и пространство, чтобы смириться с тем, как много от меня скрывали, без демонов вокруг.

Однажды я спросила Гнева, куда отправляются души смертных, и он смутно упомянул об острове у западного берега Семи Кругов. Учитывая урок картографии, который моя сестра показала мне, когда я видела ее в последний раз, это место определенно соответствовало этому описанию.

— Это место, куда отправляются смертные души. — Я не спрашивала, но Виттория кивнула.

— Тюрьма проклятых.

— Да. — Голос моей сестры был тихим, мягким. Как будто она почувствовала, что моя сила ищет кого-нибудь, за кого можно зацепиться. Чтобы наказать. Или, может быть, там было что-то человеческое, какая-то часть ее все-таки осталась. Часть, которая понимала, насколько глубока эта конкретная рана. — Некоторые сочли бы это худшим из кругов. Остров меняет время и место. Становится реальностью, какой ты ее выберешь. Или реальность, которую выбирает кто-то другой. На какое-то время.

— А смертные здесь знают? Что это…

— Нет, — тихо сказала Виттория. — Большинство смертных совершенно не осознают, что на самом деле это не тот город или страна, за которые они принимают. Только избранные сверхъестественные существа знают правду. И некоторые души, которые сбежали в царство демонов и борются за шанс вернуться сюда.

— Я понимаю. —   Ад. Вот на что это было похоже. Не Семь Кругов, где правили демоны. Не элегантный замок дьявола. Или в любом из Домов Греха, где порок и разврат царили превыше всего. Здесь. В том месте, которое я когда-то называла домом. Этот остров был местом, где действительно существовал ад. — Мы никогда не были частью мира смертных.

— Нет, не были. — Внимание моей близняшки опустилось на землю, как будто она не могла смотреть на меня. — Звездные Ведьмы никогда бы не допустили такого риска. Они послали нас сюда, в это время и место, где ведьмы должны были оставаться в укрытии. Мы могли бы сейчас перейти в другую реальность, если хочешь. Это помогает. Чтобы увидеть, как раскрывается правда.

— Нет. — Мой тон был резче, чем я намеревалась. — Я не могу… Я просто… не готова.

Видение другой реальности, другого времени или измерения оборвало бы последнюю нить здравомыслия, за которую я цеплялась. Виттория слегка улыбнулась.

— Хорошо.

— Ведьмы каким-то образом были предупреждены о нашем присутствии здесь? — Я спросила.

Моя сестра покачала головой. По крайней мере, это было хорошо.

— Они могут призвать нас через кровавое жертвоприношение?

— Мы не похожи на демонов или других сверхъестественных существ. Никто не может призвать богинь.

Мой разум переключился на следующий вопрос.

— Как часто меняется остров?

— Из того, что я знаю, это несколько измерений подземного мира, наложенных друг на друга. Это трудно объяснить, но одновременно происходит бесконечное множество реальностей. Хотя это не всегда идеальная система. Временами будут возникать небольшие несоответствия, заметные только тем, кто является уроженцем того времени или места, которые являются текущей реальностью. Многие просто не обратят внимания на любые странности, которые они могут заметить; им гораздо труднее переварить правду, и поэтому они избегают этого. Магия и наука усердно работают, гарантируя, что ни одна из временных линий полностью не сливается воедино.

Вот почему Гневу потребовалось так много времени, чтобы найти нас. Ему пришлось искать пространство, которое могло быть в любое время и в любом месте. То, что ему вообще удалось нас найти, было невероятным подвигом…

— Ты. — Мой взгляд метнулся к моему близнецу. — Ты вызвал демона, который предупредил Гнева о том, где мы были. — Я вспомнила записку, которую нашла на столе Гнева. — Жадность. Ты вызвала Жадность под видом заключения союза. Тогда ты оставил мне эти заклинания призыва, чтобы я их нашла, на всякий случай. — Надежда расцвела в моей груди. Моя сестра не могла быть такой уж плохой. — Почему?

Виттория схватила мою руку и нежно сжала ее, прежде чем отпустить.

— Потому что одна из нас заслуживает окончания сборника рассказов.

Я обняла свою близняшку и крепко прижала ее к себе.

— Это звучит не очень-то мстительно с твоей стороны, скорее по-домашнему.

Виттория удержала меня, ее внезапный смех был окрашен грустью.

— Если ты кому-нибудь расскажешь, я убью твоего первенца. Кроме того, я бы вряд ли сказала, что привязывание Дома Жадности к моему делу было альтруистичным.

Мои губы изогнулись вверх, прекрасно зная, что богиня смерти никогда бы не убила моего первенца. Я хотела остановить время и просто остаться в этом моменте со своим близнецом. Но желаний в этом месте не существовало, только боль и разбитое сердце. Я прижала Витторию немного крепче, затем, наконец, отпустила. На краткий миг ее глаза вернулись к тому теплому кариму цвету.

— Ты на самом деле не убивал командира Жадности, не так ли?

Она тяжело вздохнула.

— Нет, но я бы с удовольствием. Не потому, что она мне не нравится, а просто чтобы еще немного покрутить кинжал Жадности.

— Возможно, тебе следует оставить это мнение при себе в следующий раз, когда ты увидишь Жадность или любого другого принца. —   Я выдохнула. Несмотря на то, что я узнала, что сама основа моего мира была ложью, с моих плеч свалился тяжелый груз. В глубине души я знала, что моя близняшка не может быть ледяной королевой, за которую она себя выдавала. Она была слишком теплой, слишком полной жизни, чтобы потерять все это, когда снова станла бессмертной. — Весту не зарезали. Она была… съедена.

Брови Виттории приподнялись, она выглядела наполовину впечатленной, наполовину ошеломленной.

— Ужасный путь.

— У меня есть основания полагать, что она не мертва. И я думаю, ты прекрасно осведомлена об этом. Я также полагаю, что ты знаете, кто действительно умер в той комнате. — Я наблюдала за своим близнецом, выражение лица которой стало непроницаемым. — Ты должна рассказать мне всю историю. Почему Веста хотела уйти. Кто занял ее место. Где она сейчас находится. Жадность требовал кровавого возмездия. И Гнев даровал это. Если ты в ближайшее время не признаешься в своей невиновности перед ним и не представишь ему доказательства, другие принцы в конечном итоге выследят тебя.

— Жизнь была бы довольно скучной, если бы никто никогда не угрожал уничтожить конкурирующий дом. — Моя сестра ухмыльнулась, избегая давать ответы об исчезновении Весты и о том, чье тело было найдено. Она действительно дала мне кое-какую информацию, которой на данный момент должно быть достаточно. — Я рада, что вызвал такие сильные эмоции у Жадности. Он, должно быть, очень и очень расстроен тем, что я сделала такое после заключения союза. — Она игриво толкнула меня локтем в бок. Мы обе знали, что она ненавидела этого принца по причинам, которыми до сих пор не поделилась. — Возможно, это настоящая любовь.

— А как насчет Гордыни? Для тебя это оставалось всего лишь игрой или ты привязалась?

Спина Виттории выпрямилась, и черты ее лица омрачились.

— Этот демон должен считать своей защитой от проклятием то, что я не нанесла ему визит.

Краем глаза я изучала свою сестру. Когда-то я так же сильно хотела ударить Гнева ножом, и теперь я не могла перестать думать о его неприятном рте и обо всех порочно восхитительных вещах, которые он мог с ним делать. Виттория искоса посмотрела в мою сторону.

— Не надо. Я вижу, о чем ты думаешь, и клянусь, я буду замедлять твое сердцебиение, пока ты не потеряешь сознание.

— Знаешь, — я взяла Витторию под руку и начала спускаться по мощеной дороге, которая была не более чем иллюзией, — Кто-то однажды сказал мне, что ненависть растет из страсти. Возможно, тебе следует посетить Гордыню и разобраться со своими проблемами.

— Я бы предпочла искупаться в свином дерьме.

— Ммм-хмм. Кстати, о свиньях, если ты хочешь, чтобы я нашела конец своей сказки, почему ты продолжаешь предостерегать меня от Гнева?

Виттория уставилась куда-то вдаль, хотя у меня сложилось впечатление, что на самом деле она смотрела внутрь себя.

— Если ты станешь частью его Дома, ты не сможешь управлять нашим. Так много всего изменилось, и я не хочу терять еще одну знакомую вещь. Как бы то ни было, я хотела, чтобы ты узнала всю правду, прежде чем полностью свяжешь себя с ним, чтобы ты могла сделать правильный выбор, со всеми фактами, между любовью и твоим домом.

Там была сестра со смертной душой.

— Перемены ужасны, но нас боятся. Или ты продолжаешь на этом настаивать.

Виттория фыркнула.

— Ты хочешь сказать, что у меня должно быть хоть немного достоинства?

— Ты сказала это, дорогая сестра. Не я. —   Я улыбнулась, когда она закатила глаза. — Ты знаешь, Гнев сказал, что не будет никаких проблем, если я захочу восстановить наш Дом.

Голова Виттории резко повернулась в мою сторону.

— Скажет ли он это сейчас?

Я кивнула.

— Если ты прекратишь свою кампанию по разжиганию беспорядков и созданию внутреннего конфликта, это может быть чем-то, что меня заинтересует. Но я не помогу тебе, если ты продолжишь натравливать всех друг на друга. Это больше не та жизнь, которой я хочу.

Мы дошли до конца того, что когда-то было нашей улицей; тишина была приятной, но мои мысли снова переключились на более насущные вопросы.

Те, которые необходимо было решить, прежде чем мы покинем эту фантазию и вернемся к Семи кругам. Моя сестра была в розыске в этом царстве, и нам нужно было обеспечить ее безопасность. Мы остановились на следующей улице, и я поднял лицо к небесам. Воздух был благоуханным, соленый морской бриз приятным. И все же озноб пробежал по моему телу.

Я отпустила руку Виттории и повернулась к ней лицом.

— Если ты укрываешь Весту, или Марселлу, или как там она себя называет, тебе нужно сказать Гневу. Он почувствует правду об этом, и с тебя снимут все обвинения. Пожалуйста. Я тоже не могу потерять тебя. Не после всего этого. — Я указал на мир вокруг нас. — Пожалуйста, Виттория. Просто скажи мне, что она жива и здорова, и у тебя есть чертовски веская причина нажить могущественного врага.

Виттория сжала губы и отвела взгляд. Если я была прав и Веста была жива — а я полностью верила, что это правда, — моя сестра не собиралась ни в чем мне признаваться. Я должна была верить, что у нее была причина, что-то более сильное, чем месть, что двигало ею.

— Кто на самом деле злодей в этой грязной истории? — спросила я вместо этого. — Мы? Демоны? Ведьмы?

Виттория тщательно обдумала ответ.

— В зависимости от того, на чьей ты стороне, я полагаю, это могли бы быть все мы. Хотя больше всего я нахожу недостатков в ведьмах и демонах. Их неприязнь друг к другу длится вечно, и им никогда не следовало втягивать нас в свои проблемы.

Я глубоко вздохнула.

— Неудивительно, что это был непростой путь к разгадке тайны. Мы с тобой плели интриги против Гордости и Гнева. Гордость был небрежен с сердцем своей женыы. Что привело в ярость Первую Ведьму. Сурси проклинала Гнева, когда он не захотел забрать ее дочь от Гордыни, Гнев ответил тем же, и Звездные Ведьмы выполнили свой долг держать Страшных и Злых взаперти, даже если это означало пожертвовать своей собственной свободой.

— И так далее, — закончила Виттория. — Я не думаю, что имеет значение, кто первый злодей или был им — мы все совершали ужасные вещи.

— Но кто-то действительно помог Весте сбежать от суда Жадности. И кто-то действительно мертв.

Виттория еще мгновение смотрела вдаль.

— Мне сказали, что вампиры пришли, чтобы украсть тебя. Возможно, возникает новая угроза, которая проскальзывает в то время, как хаос вырывается на свободу.

— Ты была тем, кто разжег этот пожар.

— Я не думала, что они придут за тобой. Я думала, они нацелились на Дом Жадности.

— Почему? Что такого в жадности, что заставляет тебя делать такие ужасные вещи?

— Я не совершала ужасных поступков, — возразила она. — Я сделала с ним только то, что он делал с другими. Может быть, у вампиров есть свои собственные цели в войне, и я случайно дала им надежду на победу.

Разочарование нарастало в моей груди. Если бы моя сестра просто доверила мне правду, все это можно было бы исправить.

— Хотя я не сомневаюсь, что вампиры хотели бы начать внутреннюю войну, чтобы отвлечься от своих собственных планов, я не думаю, что они ответственны.

— Ммм. — Взгляд Виттории снова принял тот далекий вид. — Тогда, возможно, это ведьмы. Они, вероятно, слышали о моем союзе с Жадностью и нацелились на его дом, чтобы начать раздор. Я уверена, они надеются, что демоны уберут нас с игрового поля раз и навсегда.

— Виттория, — предупредилв я. — Остановись. Я знаю, что это не ведьмы, демоны или волки. Просто скажи мне правду. Зачем хранить так много секретов?

— Возможно, тебе просто придется довериться мне.

— После всего, что ты сделал? Вся эта ложь, полуправда и игры?

Гнев отразился на лице моего близнеца.

— Я пыталась обойти проклятие, освободить твою магию, восстановить связи с этим миром и сделал все, что могла. Если это воспринимается как ложь и манипуляция, мне искренне жаль, Эмилия. Но у меня есть свои причины. И тебе просто нужно будет уважать это или продолжай сражаться со мной. Если бы ведьмы не сделали того, что они сделали с нами, то ничего из этого не произошло. И если ты веришь, что они будут сидеть сложа руки и позволят нам восстановить нашу полную власть, не пытаясь связать ее снова, ты сумасшедшая. — Виттория повернулась ко мне, выражение ее лица было расчетливым. — У нас есть один способ убедиться, что они не добьются успеха.

Я прижала руку к груди, мое сердце колотилось быстрее, чем дольше моя сестра выдерживала мой взгляд.

— Неужели нет другого способа сломать замок заклинаний?

— Не то, чтобы я обнаружила. Поверь мне, я посмотрела, прежде чем мне вырвать свой.

— Кто вырвал твое сердце? — Я спросила. — Доменико?

— Многие существа в подземном мире были только рады, что их сочли подходящими для этой задачи. Оставь пока все как есть. — Взгляд Виттории заледенел, прежде чем снова смягчиться. — Впрочем, тебе не придется беспокоиться об этом. Я буду с тобой. — Я зашагала прочь, а моя сестра просто наблюдала без комментариев, как я ходила взад и вперед, мои мысли и сердце бешено колотились. Ведьмы связали нас. И все же я не могла перестать думать о реакции Зависти на то, что Виттория впервые захотела снять с меня блокировку заклинаний. Он был так против.

И Гнев на самом деле вообще мало говорил об этом. Я знала, что он был не уверен, но моя сестра выжила. Она вернулась к своему полному облику богини. Что заставило меня еще раз задуматься, была ли еще одна причина, по которой Гнев больше ничего не сказал. Я подумала о нападении гадюки — как после того, как змееподобный демон укусил меня, Гнев использовал магию, которая впитала яд в его собственное тело.

Я также вспомнила что-то приторно-сладкое, что он заставил меня выпить…

— Богиня всевышняя. Он дал мне нектар.

Амброзия. Пища богов.

Я перестала расхаживать и уставилась в никуда. Он также дал мне выпить чего-нибудь сладкого, когда у меня был легкий случай гипотермии. Еще нектара.

Больше топлива, исцеляющего богиню. Гнев не мог беспокоиться о моей смерти. Так что же еще могло побудить его проявлять такую осторожность? Я возобновила расхаживание, позволяя своему разуму перебирать различные теории и сценарии, пока одна не отделилась от остальных.

Зависть был напуганым в тот день в нашей камере. Как и Похоть, и Лень, и даже Жадность, когда я вышла из себя и поджгла эту картину. И Гнев…

Может, он и не боялся меня, но все принцы Ада называли нас Страшными. Мой муж боялся не за мою жизнь, он боялся за свое королевство. Он боялся полностью освободить меня. Гнев не останавливал меня слишком активно, но он, конечно же, тоже не помогал. Этот выбор был моим, и только моим.

Я развернулась и встретилась с терпеливым взглядом моей сестры.

— Я готова, — сказала я, имея в виду именно это.

В течение этих последних нескольких недель Гнев показывал мне, как контролировать свои эмоции. Чтобы видеть сквозь мою ярость. Это был урок, который он преподал мне в ту ночь, когда заставил меня ударить его ножом, в ту ночь, когда он сказал, что нужно чувствовать другие грехи и бороться с ними. Да, научиться закалять себя в борьбе с гордыней, жадностью и похотью было важно. Но все это время Гнев знал, каким Домом Греха я управлял, знал, насколько сильно может вырасти мое желание мести.

Пока я не ударила его ножом той ночью, я бы продолжала идти по пути, на котором жаждала крови. И он был прав — я не хотела признавать это тогда, но я ненавидела причинять ему боль. Ненавидела эту потерю контроля, это всепоглощающее чувство, что мной движет только моя ярость. Я управляла этой эмоцией, и я бы не позволила ей управлять мной.

В тронном зале с эмиссаром вампиров и Сурси, моя ярость тоже почти взяла верх тогда. Но этого не произошло. Я не могла полагаться на Гнева или кого-либо еще, кто снова вытащит меня из этого темного места. Это должно было исходить от меня.

Удерживая себя от того, чтобы высвободить всю свою мощь, я гарантировала бы только одно: я потерплю неудачу, если не попытаюсь.

Страх удерживал бы меня. Но вера в себя освободила бы меня.

— Смогла бы ты… Если я… — Я сделала глубокий вдох. — Я не хочу терять контроль.

— Хорошо. —   Виттория кивнула. — Я буду здесь. Тебе нечего бояться. Сначала это дезориентирует, но это похоже на большой глоток свежего воздуха после погружения в море.

Я выдохнула и кивнула.

— Хорошо. Теперь я готова разрушить замок.

Виттория повела нас обратно к дому нашего детства. Откинутый полог иллюзии снова был надежно закреплен, придавая зданию такой же вид, каким оно было всю мою жизнь. Мы поднялись по лестнице и вошли через парадную дверь, и то, что когда-то было небольшим жилым помещением, теперь имело соборные потолки и декадентскую мебель. Они пахли медом и полевыми цветами.

На дальней стене в первой комнате были полки с книгами; в другом углу была стена из банок с сердечками. Я отвела взгляд и направилась к алтарю, стоящему в стороне. Гигантские чаши с огнем потрескивали по обе стороны от него, пламя было красивым, сверкающе-черным.

Виттория щелкнула пальцами, и внезапно появился оборотень, держащий лавандовое одеяние. Молодой женщине на вид было лет двадцать пять, и в оттенке ее глаз и овале лица было что-то знакомое. Она быстро отвела взгляд и отодвинулась назад. Мой близнец жестом пригласил меня подняться на помост.

— Надень это. Затем ляг на алтарь, расслабив руки по бокам и вытянув ноги прямо.

Расслабление было не тем, чего я думала, что смогу достичь, но я осторожно взяла предмет, который оказался развевающимся платьем, быстро разделась и надела его.

У него было две большие полосы, которые завязывались на каждом плече и продолжались спереди. Серебряная веревка стягивала его на талии, а две прорези доходили до середины бедра. Глубокий V-образный вырез спереди открывал доступ к моему заколдованному сердцу и заставлял мое смертное сердце бешено биться. Я отказывалась думать о том, что скоро оно вообще перестанет биться. Вспышка спокойствия пронеслась по мне, почти как будто подхваченная волшебным ветром. Все было хорошо. Я взглянула на оборотня, который принес одежду, и подумала, не изменила ли она каким-то образом мое настроение. Это была редкая и желанная магия. Принцы Ада могли влиять на грехи, но влиять на радость — это совсем другое.

Отбросив эту странность, я расправила плечи и забралась на алтарь, лежа так, как велела мой близнец. Виттория встала надо мной, затем осмотрела комнату, где одинокий оборотень ждал, стоя на страже, как я поняла.

— Нас нельзя беспокоить. — Моя сестра взглянула на меня, ее лавандовые глаза сияли, когда она призвала свою силу. — Это быстро закончится.

Прежде чем я успела поддаться нарастающей панике, пальцы Виттории удлинились, и ее когти вонзились мне в грудь. На мгновение я с трудом могла поверить, что она это сделала.

Тогда я открыла рот, чтобы закричать, но ничего не вышло. Моя грудь горела. Неистово. Ощущение было такое, как будто полдюжины ножей подожгли в огне, а затем вонзили в мое тело. Эта боль была такой острой, такой всепоглощающей, что я больше ничего не чувствовала. Захват моего разума, моих воспоминаний, весь замок заклинаний треснул, как яйцо, и все нахлынуло обратно.

Моя жизнь.

Мой дом.

Моя сила.

Мысленным взором я видела себя и Гнева, занимающихся любовью, тренирующихся и сражающихся умом и волей. Еще одно воспоминание: мой близнец интригует со мной в нашем тронном зале.

Я видела, как Сурси пришла к нам со своим планом, ее жажда мести подпитывала мой грех. Потом я была в саду и увидел выражение лица Рофа прямо перед тем, как все было разорвано.

Крик, который я не молаг издать раньше, пронзил меня сейчас, эхом отдаваясь в храме. Это были гнев и мучение, обретшие форму. Я услышала, как оборотни разбегаются из того места, где они прятались. И я кричала, пока воспоминания не замедлились.

Темнота нахлынула так же быстро, как и боль, а потом я вообще ничего не чувствовала и ни о чем не думала.

* * *

Как только боль отступила и темнота рассеялась, я лежала неподвижно, как статуя, прислушиваясь. Через несколько комнат я услышала шелест юбки, мягкую поступь тапочек. Приглушенные голоса. Ближе послышался резкий вдох, как будто кто-то внезапно проснулся.

Я держала глаза закрытыми, пока приспосабливался к своему новому диапазону слуха. Мои более острые чувства. Одна вещь сразу бросалась в глаза. Мой пульс не колотился. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

Отсутствие сердцебиения не было таким дезориентирующим, как я думала.

Хотя, возможно, это было потому, что я больше не испытывала прежнего страха. Я приоткрыла глаз, с удивлением увидев полосы красного и золотого, проникающие через окна и под дверь. Наступил рассвет. Должно быть, я отсутствовала дольше, чем думала.

Я села и почти бросился через всю комнату, мое полностью бессмертное тело наполнилось невероятной силой. Я уже знала, что со мной в комнате никого нет, но я огляделась вокруг новыми глазами. Виттория была права; мне казалось, что я погрузилась под воду, и моя голова наконец-то показалась на поверхности. Цвета были ярче, насыщеннее. Я могла видеть отдельные нити на своем платье. Пылинки блестели в лучах солнечного света на противоположном конце храма.

Я чувствовала себя полной энергии, оживленной. Я одним прыжком запрыгнул на алтарь, затем взмыл в воздух, грациозно приземлившись на другой стороне зала. Странное, знакомое чувство возникло в моем центре. Вместо моего сердца было ровное биение моей силы. Это было похоже на возвращение домой после слишком долгого отсутствия.

— Фиат Люкс.

Розы и полевые цветы вспыхнули пламенем по всей комнате. Огонь взревел от ярости, разжигая мою собственную ярость и разжигая ее. Эта сила, это было то, что делало меня одной из тех, кого боялись. Этому не было конца, только мое желание держать его взаперти держало в клетке. Я подумала о Нонне Марии. Я вспомнила ее ложь. Боль. И цветы горели невероятно ярче. Моя голова склонилась набок, когда знакомый звук привлек мое внимание.

Я узнала шаги своей сестры еще до того, как повернулась к ней.

— Не хочешь ли ты немного отомстить, прежде чем я уйду?

Ее губы медленно поползли вверх.

— Хорошо, что ты вернулся, Ярость.

Девятнадцать

Вернувшись в Дом Гнева, я почувствовала множество вещей одновременно. Слуги суетятся на нижних этажах, солдаты-демоны проводят учения в каком-то комплексе, который мне еще предстоит посетить. Несколько разгневанных представителей знати спорят — их гнев вспыхивает, как маленькие угольки, на моей периферии.

Что привлекло почти все мое внимание, так это мой муж. Его энергия была подобна бушующему аду, окруженному ледяными башнями. Это было невероятно. Как и его мерцание, которое я видела, его магия была многоцветным черным с золотыми вкраплениями.

Сверкающий и опасный. Как и он.

Гнев все еще был в Яме — я чувствовала пульсацию его свирепой силы на расстоянии и узнала бы ее где угодно. Меня слегка тянуло к нему, но с нашим воссоединением пришлось подождать. Хотя, если я могла чувствовать его магию, я почти не сомневалась, что он также мог чувствовать мою. У меня не осталось бы много времени, прежде чем он пришел бы искать свою недавно восстановленную королеву.

Затем мое внимание привлекла башня Старухи, где, как я знала, Фауна все еще работала, и я сразу же направилась туда. В Аду время течет по-другому, поэтому я не былауверена, как долго меня не было, но это не могло быть так долго, иначе Гнев начал бы меня искать. Изо всех сил стараясь не напугать свою подругу, я осторожно постучала — по крайней мере, мне так показалось — и дверь с грохотом распахнулась.

— Фауна?

Моя подруга вздрогнула от шума и повернулась лицом к двери.

— Эмилия! Слава дьяволу, что ты здесь, я нашла… — Фауна встала так резко, что ее табурет опрокинулся. Она вгляделась в мое лицо — вероятно, в поисках какого — нибудь знакомого утешения, которое могла найти, — и проглотила то, что собиралась сказать. — Твои глаза…

— Я знаю. — Они больше не были теплыми коричневыми. Они были розово-золотыми от моей магии.

Ее внимание переключилось на мою грудь. Она не выглядела как-то иначе. Не было ни шрама, ни следа того, что удалила моя сестра. Вообще никаких доказательств того, что у меня была блокировка заклинаний. Хотя, учитывая демонические чувства Фауны, она, вероятно, больше не слышала, как бьется мое смертное сердце.

Что-то похожее на печаль появилось в ее чертах, хотя я могла поклясться, что почувствовала ужас. К нему было прикреплено ощущение колючести, которое отвлекало меня. Если Гнев именно так воспринимал эмоции, то это было неудобно, и к этому нужно было привыкнуть. Я уже забыла, на что это было похоже. Мне нужно было бы переучить себя сосредотачиваться на ощущении чувств только тогда, когда это меня устраивало, иначе я бы сошла с ума.

— Они заставили тебя это сделать? — тихо спросила она.

Моя бровь изогнулась. Возвращение моей истинной формы вряд ли было проклятием. И все же голос моей подруги звучал так, словно она разговаривала с мертвецом. Я попыталась улыбнуться, что заставило ее с трудом сглотнуть. Я вздохнула.

— Нет. Никто меня ни к чему не принуждал. За исключением, может быть, ведьм, когда они заставляли меня быть пешкой в их играх.

Я бесшумно вошла в комнату, и ощущение, исходившее от Фауны, усилилось. Страх. Вот что сейчас чувствовала подруга в моем присутствии.

Мои пальцы пробежались по открытым гримуарам. Бумага на ощупь стала грубее, запах чернил сильнее.

— Ты знал, что они заперли меня в настоящем аду? Изменчивые острова. Остроумное название для волшебного острова, который может менять время и место. Казалось единственно правильным, чтобы это было именно то место, где я вернусь к своему истинному «я».

Прошла минута молчания. За ним последовала другая. Фауна снова окинула меня пристальным взглядом. Я почувствовала запах дыма на своей одежде, в волосах. Она тоже. В ее голосе прозвучало подозрение.

— Ты напала на них?

Мои губы изогнулись.

— Я могла бы нанести им визит.

— Его величество будет…

— Действия против моих предателей были оправданы. Что ты нашла?

— Я… — Фауна проследила за моим взглядом туда, где он остановился на гримуаре, который она читала. Часть ее прежнего возбуждения медленно вернулась, когда она указала на страницу. — Я думаю, что нашла способ снять проклятие.

— То, что наложено на Гнева?

— Да, но это еще не все. —   Ее улыбка не совсем коснулась глаз, но это было лучше, чем раньше. Страх тоже немного утих, хотя все еще оставался неприятным. — Клинок Разрушения — это нечто большее, чем просто заколдованный предмет — он может каким-то образом разрушить проклятия и заклятия. Я не совсем уверена, как это работает, но я нашла кое-что еще, что могло бы объяснить больше.

Она схватила другое сообщение и подтолкнула его ко мне. Замысловатая карта Дома Гнева, на которой были изображены туннели, храмы и пещеры, скрытые внизу, как подземные города и поселки.

— На этих землях есть место, называемое Колодцем памяти, — продолжила Фауна. — И я верю, что это ключ к тому, чтобы узнать больше о Клинке разрушений. — Она указала на раздел карты с надписью «САДЫ». -Ты должна заплатить богине десятину, чтобы войти в чертог Колодца Памяти. Это неприятно — колодец, должно быть, считает тебя достойным, и воспоминания, которые он показывает, часто являются кошмарами, которые другие оставили. Или другие вещи, которые они хотели забыть.

— И это все?

— Это не так просто, как кажется. — Фауна прикусила губу. — Колодец может обмануть тебя, заставив думать, что ты действительно находишься в том воспоминании, которое он показывает. Говорят, что некоторые застревают там навечно, заново переживая худшие моменты воспоминаний, которые им даже не принадлежат.

Это было не то, из-за чего я беспокоилась, но я знала, что заколдованная Эмилия будет. Фауна теперь на удивление хорошо скрывала свой страх внешне, но я все еще чувствовала, как он кипит под поверхностью. Мое отсутствие страха не то чтобы напугало ее, но заставило почувствовать себя неловко. Мы не могли позволить себе отвлекаться, когда так много было поставлено на карту — мне нужно было успокоить ее беспокойство, чтобы она могла сосредоточиться.

— Как можно это избежать? — Я спросила.

Глаза Фауны сузились, но она, должно быть, решила не спрашивать, действительно ли я беспокоюсь, или успокаиваю ее. Она взглянула на книгу, лежащую перед ней.

— Согласно этому тексту, если сосредоточишься на своем вопросе и не потеряешь его из виду, ты сможешь перебирать воспоминания, пока не найдешь свой ответ. Воспоминания в основном пронизаны прозрачным кварцем, гематитом, аметистом или лазуритом. Ты держишь по одному кристаллу за раз, размышляя над своим вопросом; предположительно, это привлечет правильное воспоминание или наоборот.

Я кивнула, думая о вопросе, ответ на который мне был нужен больше всего.

— Ты уверен, что этот колодец узнает местонахождение Клинка Разрушения, если я попрошу его показать мне, где он находится?

— Теоретически, так и должно быть. Кто-то должен знать, где он находится, или, по крайней мере, знать о ком-то, кто вступал с ним в контакт. Даже если об этом прямо не говорится, это может появиться в очищенной памяти. Возможно, это не приведет к нему напрямую, но может дать нам отправную точку. — Фауна выдохнула. — Но я лично не знаю никого, кто когда-либо успешно пользовался колодцем.

Это привлекло мое внимание.

— Даже принцы Ада?

— Они не могут. Никто не знает почему. Его величество, конечно, пытался, когда проклятие вступило в силу. Он даже позволил Зависти использовать его. Обе попытки провалились. Они не могли получить доступ ни к каким воспоминаниям. Ни от смертных, ни от демонов, ни от каких-либо сверхъестественных существ.

Как любопытно.

— Колодец был здесь до того, как принцы демонов начали свое правление, верно?

— Да. — Фауна кивнула. — Статуя богини новая, но записи указывают на то, что сам колодец был построен задолго до образования Домов Греха. Но…

— Это не предшествовало мне.

— Нет, леди Эмилия. Кроме Старухи и Семерых Сестер, не так много существ было здесь до тебя и твоего близнеца.

Если бы мой замок все еще был на месте, меня бы беспокоила мысль о моем долгом существовании. Вместо этого я отбросила свою недавно освобожденную память назад, проложив туннель в огромную пещеру, которая, казалось, простиралась целую вечность. Воспоминание о временах, предшествовавших появлению принцев Ада, оставило у меня впечатление скуки.

Разврат. Еще до того, как дьявол занял свой трон, мы с Витторией приветствовали души.

И им не понравилась наша приветственная вечеринка.

Мы были безжалостными, злыми существами. И мы наслаждались этим.

У меня сложилось четкое впечатление, что именно поэтому наша мать с самого начала вмешивалась в воспоминания, почему она также создала завесу между горами, отделяющую Дом Мести от остальных Семи Кругов.

Селестия не хотела, чтобы кто-нибудь вспоминал время до того, как правили демоны.

Когда правили существа похуже.

Сила Гнева внезапно изменилась, втягивая меня в настоящее; она исчезла с того места, где он был, и снова появилась ближе. Более могущественная. Это обжигало, как солнечный жар. Он был зол. Так жестоко.

Великий Всевышний, его гнев заставил мою ярость петь, как боевой гимн. Его внимание потянулось ко мне, и я знала, что он чувствует мою силу и следует за ней к ее источнику. Снаружи башни по коридору прогрохотали шаги.

Фауна быстро попрощалась и выскочила за дверь. Ее эмоции дико накалялись. Наш король был в отвратительном настроении.

И у меня было хорошее представление о том, почему.

Я прислонилась к столу, ожидая того, что обещало стать настоящим проявлением эмоций. Его приход не разочаровал. Гнев сорвал дверь с петель и отбросил ее в сторону, как будто она ничего не весила. Золотые глаза вспыхнули его грехом, когда остановились на моих. Если и была быстрая вспышка облегчения, то она немедленно сменилась жесткостью ярости.

— Дверь не сделала ничего, чтобы заслужить это, — сказала я.

— Ты могла умереть.

Я сделала вид, что внимательно оглядываю себя.

— Зависть был прав. Бессмертие победило.

— Это был риск.

— Оправданный. — Я улыбнулась. На этот раз это не вызвало страха. Пристальный взгляда Гнева не отрывался от моего лица, его ярость все еще ярко пылала между нами. — Я знаю, почему ты не хотел, чтобы замок был сломан.

Он скрестил руки на груди и приподнял бровь. Соблазнительный, высокомерный демон.

— Я в состоянии контролировать свою ярость. Вашим подданным нечего бояться.

— Да? — Гнев покачал головой. — Запах дыма, оставшийся на твоей одежде, не имеет никакого отношения к мести? Почему-то я не могу представить вас с сестрой, сидящими у костра и обсуждающими прошлые времена, как две цивилизованные богини.

— Маленький акт мести был вполне заслужен, и ты это знаешь. — Я одарила его жестким взглядом, моя сила поднялась, чтобы противостоять его силе, прежде чем я крепко сжала ее. — Ведьмы должны считать, что им повезло, что я забрала только их ресторан, а не их жизни. Они могут отстроить его. И они дважды подумают, прежде чем снова перейти мне дорогу.

— Ты права. — Гнев вздохнул. — Они подумают, прежде чем напрямую напасть на тебя. Но это не помешает им ответить собственным огнем. — Он выдержал мой взгляд, его собственный стал таким же ледяным, как и его тон. — Жадность был отозван из Ямы в его дом. Его шпионы заметили ведьм, собирающихся в горах за его кругом. Они собираются напасть. Тогда они обвинят тебя.

И это было причиной гнева моего мужа.

Жадность потребовал бы возмездия как от меня, так и от Виттории, и мой принц был бы вынужден сделать выбор, который закончился бы кровопролитием.

Не было бы никакого наигранного Гнева, и я могла бы играть, чтобы избежать этого; все больше и больше Жадность становился проблемой. У меня почти не было сомнений в том, что он был ответственен за то, что зачарованный череп навел подозрение на моего близнеца. Знал ли он или подозревал, что Веста жива, казалось, не имело значения.

Он хотел отомстить. И он использовал бы это как идеальный предлог, чтобы потребовать хоть чего-то.

Мои руки сжались в кулаки по бокам.

— Отправьте послание в Дом Жадности с просьбой о немедленном визите. Мы нападем на ведьм до того, как они нанесут удар. И на этот раз я не буду милосердна. Пусть ведьмы и твой брат увидят, на что я способна.

Я развернулась на каблуках и направилась в свой номер, мое лавандовое платье развевалось вокруг меня, как грозовое облако. Пришло время одеваться для войны.

Двадцать

Мокрый снег барабанил ледяными когтями по каменному парапету Дома Жадности. Мы молча стояли на узкой тропинке, устремив взгляды на линию деревьев вдалеке, не обращая внимания на холодную воду, заливающую наши боевые костюмы. Охранник заметил вспышку света на северо-западе. Невозможно было понять, было ли это сделано для того, чтобы отвлечь внимание, или это был несчастный случай. Я сомневалась, что ведьмы были бы настолько беспечны, учитывая, насколько расчетливыми они были, но случались и более странные вещи, когда эмоции накалялись. Что заставило меня задуматься…

Я осмотрела тихую территорию, магия была заряжена и готова. Даже несмотря на сильный мокрый снег, ни птицы, ни животные не шелохнулись в лесу. Казалось, весь круг затаил дыхание в ожидании. Я еще не чувствовала никакого страха. Лужайка Жадности простиралась на сотни метров во всех направлениях — умный способ убрать любое укрытие для недружелюбных или нежелательных посетителей. Как ведьмы.

Моя рука согнулась в локте. Думая о ведьмах, невозможно было не задуматься о Нонне. Если бы она сейчас была здесь с ведьмами, я бы без колебаний встала на защиту демонов. Даже если это означало, что я должна был сразиться с ней. Я молилась, чтобы до этого не дошло, но уже невозможно было сказать, на что способна моя «бабушка».

Рука Гнева коснулась моей, его тепло контрастировало с зимней бурей. Порывы ветра проносились вдоль стены замка, низко рыча. Темные тучи собрались над Домом Гнева вскоре после того, как наш план был составлен. Нынешняя погода, без сомнения, была результатом напряженного настроения моего мужа. Его первая просьба о том, чтобы нас приняли в этот круг, не была удовлетворена должным образом. После инцидента с игорным залом принц Жадности не горел желанием снова видеть меня в своей резиденции. Герцог Девонский также выводил кампанию против меня, советуя своему принцу больше не допускать мстительную ведьму в их Дом Греха. Ему не сообщили, что эта мстительная ведьма на самом деле была богиней подземного мира, и ему следовало бы помнить о том, что он сказал.

Второе, суровое послание заставило Жадность неохотно впустить меня в свой королевский дом, особенно с обещанием помощи. И угроза со стороны недавно восстановленной жены Гнева.

Тонкие волоски внезапно встали дыбом у меня на затылке, что не имело никакого отношения к ледяному ветру. Демоны, вооруженные луками, натянули тетивы своих стрел, ощущение их страха покалывало мою кожу, как иглы.

Гнев не пошевелился, но я почувствовала, что его внимание переключилось на лужайку под нами.

Он чувствовал то же, что и я.

Жадность подал знак охраннику, который выглянул через край. Я шагнула вперед, это покалывающее чувство становилось все сильнее. И я понял, что это был не страх охранников, который я чувствовала. Это были наши враги. Ведьмы уже были здесь. Мои глаза сузились, глядя на кажущуюся пустой лужайку, затем я заметила следы на покрытой льдом траве. Сломанные лезвия были растоптаны.

— Подождите! — я вскрикнула.

Охранник не внял моему предупреждению. Он перегнулся через выступ, заметив то, что я успела заметить на секунду позже. Прежде чем кто-либо успел что-либо предпринять, из его глаз хлынула кровь, и он опрокинулся, рухнув в снег. Крики раздавались по всей линии, охранники выпускали стрелы во врага, которого они не могли видеть и, следовательно, не могли поразить. Если они продолжат в том же духе, ведьмы добьются успеха.

И это было не то, чему я бы позволила случиться.

— Пусть они отойдут, — крикнул я Жадности. — Ведьмы используют магию.

— Они всего лишь жалкие смертные. И мы используем оружие.

Жадность подал знак следующей шеренге охранников.

Невежественный дурак. Он приведет их к смерти.

Несмотря на ужасную зимнюю бурю, моя магия осветила небо, стремительно падая, как яростные, мстительные звезды, падающие на землю. Розово-золотые огненные шары били с такой скоростью, что оставляли кратеры в земле. Крики разрывают тишину, звук такой, словно животных ведут на бойню.

Я призвала больше магии, больше огня, бесстрастно наблюдая, как изливаю ярость.

Какое бы заклинание ведьмы ни использовали, чтобы стать невидимыми, оно сломалось. Именно так, как я себе и представляла. С магией можно было бороться только с помощью магии, а их магия была ничем иным, как простым разбавлением того, чем была моя. Пришло время напомнить им об этом.

— Фиат люкс.

Ведьмы в капюшонах загорелись, их плоть горела и плавилась на костях — тошнотворно-сладкий запах поднимался высоко. Они отбивались с впечатляющей собственной силой. Они посылали магические стрелы, проносящиеся по воздуху, поражая демонов с достаточной силой, чтобы свалить их. Я могла бы покончить с этим сейчас, покончить с ними сейчас, но заставил себя бороться честно. Я хотела, чтобы Гнев точно знал, что мне можно доверять, даже когда эмоции были на пределе.

Волшебная стрела пронзила мою руку, привлекая мое внимание к ведьме, которая ее выпустила. Нонна откинула капюшон, выражение ее лица было суровым.

Ее взгляд показал, что я решила стать ее врагом в тот момент, когда снял блокировку заклинания.

Я уставилась на нее на мгновение, позволяя себе полностью переварить то, что она выстрелила. Я могла бы убить ее прямо сейчас. Свершить правосудие и отомсти за то, что она сделала со мной и моей сестрой. И все же…

— Беги, — одними губами сказала я ей.

Это было единственное предупреждение, которое я сделала. И это было больше, чем она заслуживала.

Я больше не смотрела в ее сторону, не была уверен, слушала ли она. В конце концов, она сделала свой выбор точно так же, как я сделала свой.

Демоны слева и справа упали, и я не знала, были ли они мертвы или тяжело ранены. Я продолжала использовать свою магию на передовой, делая все возможное, чтобы оттеснить ведьм обратно в леса, отпугнуть их от Дома Жадности. Скоро они сдадутся; их магия не была безграничной. Нам нужно было только удержать их от нанесения какого-либо серьезного ущерба, пока они истощали свои источники. Задача, которая не должна быть слишком сложной.

Я почувствовала ледяную магию Гнева, а затем услышала шипение боли. Я резко переключила свое внимание на него, увидев магическую стрелу, которая чисто пронзила его плечо.

— С тобой все в порядке? — крикнула я, перекрикивая внезапный рев мокрого снега и ветра.

Он стиснул зубы и выдернул стрелу.

— Они покрыли их отравой дракона.

Другой пролетел по воздуху, целясь прямо ему в горло, и я сорвал его с неба, зажав в кулаке. Еще две стрелы с горящим веществом полетели в сторону Гнева.

Нонна, должно быть, сказала ведьмам целиться в него, чтобы либо отвлечь, либо наказать меня за то, что я выбрала его. Ярость, раскаленная добела и всепоглощающая, рикошетом прошла сквозь меня. Мой муж стал мишенью, и на этом все притворство вежливости для меня закончилось. К черту наш план.

— Достаточно. — Мой голос был едва громче шепота, но он донесся до стражников и ведьм. Это было похоже на порывистый ветер урагана, и ведьмы, должно быть, почувствовали приближающуюся опасность. Они перестали пускать свои магические стрелы, схватили друг друга за руки и начали петь. Как будто их магия могла когда-либо надеяться превзойти мою, особенно теперь, когда я была по-настоящему сильна. Я вдохнула и втянула силу, пульсирующую в моем центре, полностью подключаясь к Источнику.

Этот колодец был нескончаемым. Бесконечный. С моим замком на месте моя сила касалась только поверхности того, на что я была способна. И гнев ведьм, их ярость из-за возрождения Дома Мести, нападения на Море и Вино, и страх, который я теперь чувствовала, исходящий от них волнами, подпитывали меня. Я стала каждой извращенной историей, которую они рассказывали. Я приняла свое истинное «я». Теперь я была Яростью во плоти, и они не забудут, что значит нанести удар богине.

В их шабаше будут рассказываться истории об этой битве. Предупреждения шептались приглушенными голосами, когда они одним глазом поглядывали на небо, ища предзнаменование того, что они разжигали мой грех, даже осмелившись говорить об этом дне вообще. Гнев будет жить, но никто из них не выживет.

Я повелевала большей силой, большим огнем, большей яростью, когда обращал свою магию на ведьм. Их было две дюжины. Кроме Нонны, я сразу никого не узнала, хотя по-настоящему и не смотрела. Не имело бы значения, знал ли я их лично или нет. Они пришли бы сражаться, убивать, и я бы ответил тем же.

На этот раз я никому не позволю встать между мной и Гневом.

Они причинили ему боль, и хотя он исцелился, с меня было достаточно.

Я собрала всю ярость, которой командовала, каждую каплю ярости из-за лжи, манипуляций и предательства. Годы, проведенные вдали от моей магии, высвобожденной в аду, полностью контролируемом мной. Одно за другим тела рушились, обугленный пепел уносило порывистым ветром. Я изливала огонь, как мстительная богиня, еще долго после того, как пала последняя ведьма, довольный тем, что наблюдал, как горит весь круг.

Теплые пальцы обвились вокруг моих, увлекая меня сюда и сейчас.

Первое, что я заметила, была жуткая тишина. Огонь больше не потрескивал.

Зимняя буря тоже утихла. Я едва слышала дыхание демонов рядом со мной.

Я посмотрела на Гнева, выражение его лица было напряженным, но гордым.

— Они мертвы, миледи. Все они.

По моему телу снова пробежали мурашки. Я оторвала взгляд от своего мужа и огляделась вокруг. Все охранники смотрели на меня с откровенным страхом, написанным на их лицах.

Ну, не все охранники. Множество демонов полностью опустили свои взгляды, вообще отказываясь смотреть мне в глаза. Я посмотрела на ряд стражников и солдат, пока мое внимание не остановилось на их принце. Жадность не испугалась, но я почувствовал легкую тревогу, когда он наклонил голову. Его рука все еще лежала на рукояти меча.

— Дом Жадности благодарит Дом Гнева за его помощь.

Помощь. Я закончила битву до того, как могла начаться настоящая война. Я посмотрела на невредимых охранников — кроме первого охранника, который заглянул за выступ, никто не погиб. Моя ярость не отступила достаточно, и между иглами страха, пронзающими меня, и раздражением от мужского высокомерия я развязала еще немного ада.

— Почему Жадность дома постоянно становится мишенью? Я нахожу странным, что и ведьмы, и оборотни решили напасть на твой круг. Независимо от того, какую игру моя сестра продолжает разыгрывать, они приходят к тебе. Не Дом Гнева, не Зависти и не Гордыни. Твой. Что ты сделал, чтобы нажить так много врагов?

Жадность повел плечом.

— Возможно, они охотятся за моим богатством. Монеты только из одного игрового зала могли бы помочь финансировать войну. — Он мягко улыбнулся. — Пожалуйста, пройдите в ваши гостевые апартаменты. Я был бы небрежен, если бы не устроил праздничный бал в честь вас обоих.

С этими словами Жадность и его стражники направились обратно в замок. Я подумала о том, чтобы бросить несколько огненных бутонов им в пятки, идея наблюдать, как они запрыгивают в замок, немного забавляла, но воздержалась. Гнев все еще наблюдал за мной, как будто я могла потерять контроль и сжечь королевство дотла.

— Я говорил тебе, — тихо сказал я, — тебе нечего меня бояться.

— Я знаю. — Взгляд Гнева переместился на территорию. — Но знаешь ли ты?

Я перевесилась через парапет, уставившись вниз на тлеющую лужайку, тела наших врагов теперь были не более чем горсткой пепла.

Это должно беспокоить меня, обладающую достаточной силой, чтобы уничтожить две дюжины ведьм, не вспотев. Нонна может быть там, внизу, среди мертвых. И все же я ничего не почувствовала. Кроме, возможно, удовлетворения от того, что я защитила того, кого люблю. Что заставило меня понять, почему мой муж был осторожен с освобождением богини мести во мне.

Я снова обратил свое внимание на Гнева.

— Я бы хотел избавиться от запаха дыма, прежде чем мы оденемся для сегодняшнего вечера.

* * *

Неудивительно, что бальный зал Жадности был бронзовым декадансом. Как всегда в его игровых залах, все казалось богатым, роскошным, лучшим, что можно было купить за его монету.

Цвета богатства, изобилие хороших металлов, шелк и бархат, и огромное количество произведений искусства, представленных в великолепных рамах. Это была комната, показывающая принца жадности во всей красе.

Гнев и я медленно шли вокруг бальной зоны. Он не много сказал с тех пор, как мы искупались и переоделись в более формальную одежду, его эмоции невозможно было прочесть.

Но я не была дурой. Я поняла, что показав себя во всей красе, позволяя ярости разгуляться, навлекла проблем. Но он знал о нашей стратегии больше; он придумал ее еще до того, как мы покинули Дом Гнева. В отличие от своего брата и армии Жадности, Гнев не был застигнут врасплох этим вечером.

Он знал, что если кому-то из нас будет угрожать опасность, я высвобожу всю свою силу без сожалений. Я поклялась, что никто не отнимет нас друг у друга.

И я сделала это.

Тем не менее, я не могла не задаться вопросом, сожалел ли он о какой-либо части нашего подхода. Ведь генерал предпочитал сражаться более буквально, в рукопашной; моя готовность отбросить эту вежливость и уничтожить могла бы его обеспокоить.

Гнев не использовал магию в сражении, когда на нас напали волки, но он использовал ее как дополнение к кинжалу. Беспокойство все еще оставалось во мне.

Было невозможно сказать, пробуждалась ли моя смертная совесть или это были всплески страха от ближайших лордов и дам.

— Леди Эмилия. — официант подошел с бокалами игристого вина, бледно-золотого, розового и лилового цветов на выбор. Золотые хлопья плавали во всех бокалах, как другая форма жадности. Я выбрала розовое вино и осторожно сделала глоток. Гнев выбрал лилового цвета, и мы продолжили нашу молчаливую прогулку по бальному залу.

Много мурашек пробежались по моей руке, когда группа леди и лордов прошли мимо нас. Более смелые склоняли головы, бормоча «Принц Гнев. Леди Эмилия» прежде, чем они находили повод уйти.

Что-то неприятное вклинилось мне под ребра.

Я не ожидала их благодарности, но отведенные взгляды и всплески страха были сюрпризом. Определенно нежеланным. Трудно было понять, был ли их страх направлен исключительно на меня или же они опасались Гнева. В последний раз, когда он был здесь, он разрушил игровой зал своим легендарным гневом. Возможно, мы оба были объектами страха.

Хотя моему мужу не составило труда привлечь на свою сторону других мужчин. Несколько лордов вежливо болтали о битве, которой не было, и потягивали свои напитки, давая себе повод спешить прочь, как только Гнев напомнил им, как моя огненная магия спасла их.

Гнев нежно сжал мою руку.

— Хочешь потанцевать, миледи.

— Да.

Мой муж повел нас на танцпол; это была блестящая бронза, которая отражала наши тела нечетким, искаженным образом. Это соответствовало тому, что я чувствовала внутренне: искажение и неясность. Я не привыкла смешивать смертные эмоции со своими бессмертными чувствами. Мне казалось, что две половинки меня пытаются соединиться, но одна половина была маслом, а другая водой. Как бы я ни старалась смешать их вместе, они оставались отдельными, почти воюющими друг с другом.

Гнев держал меня неприлично близко, когда музыканты заиграли вальс, его рука скользнула по моей спине достаточно низко, чтобы медовое тепло разлилось по моим венам. Если он пытался отвлечь меня от иголок беспокойства, пересекающих комнату, то это почти сработало.

Пока я не обратила свое внимание на герцога Девонского и не почувствовал жар его злости. Он быстро повернулся к мужчине, с которым танцевал, и сказал что-то, что заставило демона усмехнуться. За мой счет, скорее всего.

Хотя я не позволила этому задеть меня. Я бы тоже расстроилась, если бы попала в греховную бурю Гнева с высунутым членом и в конце концов обмочилась.

Пары, которые, казалось, не знали никого, кроме друг друга, напряглись, когда мы проходили мимо. На этот раз я услышал шепот. Они говорили о восстании Устрашающих. Как богиню смерти разыскивали за убийство и как Ярость пришла расплатиться с долгами своей сестры. Они боялись не моего разгневанного мужа, а меня.

Я положила голову на плечо Гнева и проигнорировала шепот.

Они могли говорить и сплетничать сколько угодно; никто из них не знал меня или то, что я чувствовала. Как я хотела помочь им всем, найдя Клинок Разрушения и разрушив проклятие. Даже тогда я думала, что ничего из того, что я делаю, никогда не будет достаточно хорошим для некоторых. Они всегда находили бы причину ненавидеть или бояться меня, если бы выбрали этот путь. Шепот стал резче, жестче.

Я высоко держала голову, пока мы продолжали танцевать по комнате. Вскоре переполненный зал почти опустел, а покалывание, указывающее на страх, превратилось в легкое ощущение. Я стиснула зубы и сохранила нейтральное выражение лица. Возможно, дело было в том, что я почти двадцать лет была смертной и жила как человек, но я больше не хотела внушать такой страх.

Сила — это одно, я бы не стала извиняться за способность защищать себя и тех, кого люблю, но это? Это было совсем не то, что я хотела. Нахлынула память о моей прошлой жизни. Несмотря на огненную магию, которую я призвала, внутри мне было холодно, одной, без моего близнеца.

Я забыла, какова была изоляция, когда меня боялись. Ничего другого я не знала, мне не с чем было сравнивать. Теперь я познала тепло дружбы. Радость смеха и утешение в… принятии.

Гнева уважали за его силу, а не наказывали за нее. Демоны и даже его братья дважды подумают, прежде чем перейти ему дорогу, но все же смотрели на меня так, будто я была палачом, готовым испепелить их за любое кажущееся неуважение.

Было несправедливо быть наказанной за то же самое, за что почитали моего мужа. Хотя, возможно, с их точки зрения, я была чем-то, что внушало настоящий страх. Дом Мести не просто управлялся одним грехом, как другие Дома. Он мог прийти за всеми, и этого боялись демоны.

— … она обманом заставила его жениться.

Пара бросила на меня злобный взгляд, и я напряглась. Это было совсем не то, что произошло.

— Игнорируй их. — Голос Гнева звучал у меня в ушах гладко, как шелк. — Ты меня ни в чем не обманывала. И ты была великолепна сегодня. Остановила битву, прежде чем она могла начать войну. Твоя магия принесла мир. Это был необходимый и стратегический шаг. Никогда не сомневайся в этом.

— Похоже, этот двор не разделяет консенсуса, — тихо сказала я. — Я думала, ты тоже можешь сомневаться в нашей тактике.

— Я доверяю тебя, миледи. И сегодня я доверял твоему суждению. — Он пронес нас по танцполу, его прикосновение заземлило меня. — Ведьмы не вели бы честную битву. Они бы использовали больше магии и хитрости. В данном случае я поддерживаю наш выбор сражаться так, как мы это делали. Сегодня ты использовала свою магию как оружие. Оно не использовало тебя, Эмилия. Это была настоящая победа, и я горжусь тем, чего ты добилась. Ни один из этих придворных не встанет и не станет сражаться за свой двор.

— Я действовала в основном для собственной выгоды, — призналась я. — Не хотела, чтобы Жадность требовал еще одного кровавого возмездия. И когда они нацелились на тебя, я хотела убить их всех.

Гнев поднес свои губы к моему уху, и я почувствовала, как он улыбается. — Еще привлекательнее, миледи.

— Лжец. — Я сжала его руку в своей, когда мы шли по танцполу, благодарная. Я знала, что он сказал правду, но в бальном зале, полном напуганных демонов, я чувствовала себя иначе.

Уничтожение врага поджогом не казалось героизмом. Это было черство. Или это то, что я чувствовала бы до того, как блокировку заклинаний сняли.

Теперь все было запутанно, неправильно. Я была богиней, которая не должна была так глубоко чувствовать, которая должна была действовать без суждений, но я знала, что один факт верен: то, что у меня была сила сделать это, не означало, что я должна это делать.

Какой приоритет это установило бы для подданных королевства? Мы все попали в бесконечный цикл неправильных поступков. Сурси использует нас. Мы с Витторией обманываем Гнева и Гордыню. Ведьмы связывают нас. Мы наносим им ответный удар. Они атакуют Дом Жадности. Эти волнения между всеми нами могли бы продолжаться вечность, если бы мы не положили им конец. Кто-то должен был встать и сказать достаточно. Это не всегда было правильно. В противном случае может появиться следующее могущественное существо и сделать все, что сочтет нужным с любым менее сильным.

— Поцелуй за твои мысли? — спросил Гнев. Улыбнувшись неожиданной просьбе, я подняла лицо, позволив нашим губам коснуться друг друга.

— Итак, скажи мне.

— Я не чувствую себя так, как раньше. — Мое признание прозвучало шепотом, так что меня мог услышать только принц демонов. — Я счастлива, что вернула себе всю свою силу, мои воспоминания. Но… внушать такой страх, это не то, чего я желаю. Я не хочу войти в комнату и заставить всех замолчать. Стать бдительными. Я не хочу чувствовать, что этот уровень страха направляется в мою сторону. Я забыла, как одинока была до встречи с тобой. Как мне становилось холодно, когда я приносила с собой страх и хаос вместо тепла и любви.

Гнев на мгновение замолчал.

— Чего тебе хотелось бы?

Я думала о пророчестве, и хотя оно могло быть не только о нас, я остро почувствовала один его аспект. Как вверху, так внизу. Баланс. Теперь, когда я была достаточно уверена, что Веста жива и прячется по собственной воле, у меня появилась новая цель, на которой нужно полностью сосредоточиться.

— Я хочу исправить эту ошибку. Я не просто хочу снять проклятие, я хочу дать всем нам реальный шанс мирно сосуществовать.

— Мир может быть невозможен.

— Я знаю. Но я хочу хоть что-то сделать правильно. Слишком много гнева и обиды. Я хочу проснуться и не беспокоиться о том, кто может напасть сегодня. Из зависти, гнева или жадности я хочу сосредоточиться на хорошем. Я хочу окружить себя любовью. А это никогда не будет возможно, если мы все будем прокляты-. Я глубоко вдохнула и выдохнула. —   Я хочу пойти к Колодцу Памяти. И я хочу разорвать этот бесконечный цикл сегодня вечером.

Гнев наклонился вперед и целомудренно поцеловал меня в губы.

— Держитесь крепче, миледи.

Не попрощавшись ни со своим братом, ни с кем-либо из придворных Жадности, Гнев заколдовал нас посреди танцпола, заработав несколько проклятий, которые мы оба проигнорировали.

Двадцать один

— Ты должна заплатить богине десятину, чтобы войти внутрь Колодца Памяти. — Я повторила предыдущее наставление Фауны, когда изучала статую богини и змея в садах Гнева.

На ее лице не было вырезано никаких черт, но в волосах у нее были цветы, очень похожие на те, что я носила раньше. Ее изогнутые лезвия выглядели достаточно острыми, чтобы пустить кровь, поэтому я встала на край фонтана и прижала кончик пальца к одному из них. Единственная капля крови успела выступить до того, как рана зажила, не оставляя никаких признаков того, что она была только что. Теперь было странно вспоминать, что этой способности к немедленному исцелению не было всего два вечера назад. Замок хорошо и по-настоящему изменило меня. Но я бы не стала сейчас зацикливаться на этом.

Я осмотрела статую в поисках любого намека на изменение по сравнению с кровавым жертвоприношением.

Ничего не произошло. Было бы слишком удобно, если бы статуя волшебным образом ожила и показала, что изогнутый кинжал в ее кулаке был недостающим Клинком Разрушения. Но это, конечно, было бы неплохо. Гнев предупредил меня перед тем, как я ушла, что статуя, насколько ему известно, не скрывает легендарный клинок. Часть меня верила, что моя кровь богини откроет какое-то заклинание на статуе, о котором даже демоны не знали.

Увы, это было не так.

Я провела рукой по неподвижной воде отражающегося фонтана, наблюдая, как в него упала одинокая капля крови. Теоретически, капля крови должна была рассеяться, как только она присоединилась к остальной воде, но здесь действовала магия.

Единственная капля крови расширялась и росла. Он вращался вокруг бассейна, закручиваясь все плотнее по мере того, как прокладывал себе путь к центру.

Внутри спирали образовалась лестница рубинового цвета, исчезающая в зияющей тьме, которая опускалась ниже уровня земли. Произошло именно так, как объяснил Гнев. Он не мог пойти со мной — это было то, что мне нужно было сделать самостоятельно, — но это не помешало ему рассказать все, что он знал, как генерал, готовящий солдата к битве.

Я подобрала юбки одной рукой и ступила на малиновую лестницу. Я без страха следовала за ними, путешествуя под землю. Вода из отражающего пруда не коснулась меня; она расходилась с каждым шагом, который я делала все глубже в землю. Как только полностью погрузилась в воду, оставив позади прохладную зимнюю ночь, я остановилась на несколько минут, и продолжила, чем дальше я спускалась, тем свежее становился воздух. Температура меня уже не беспокоила, как раньше. Это было неудобно, но я не испытывала ни стука зубов, ни мурашек по коже.

Света не было, только бесконечная тьма, которая, казалось, становилась все гуще, всепроникающе с каждым пройденным мной метром. Но с моим бессмертным телом и чувствами я могла видеть почти так же ясно, как если бы это был солнечный день у берега. После нескольких минут быстрого движения лестница резко закончилась. Я встала на каменистую почву и оглядел маленькую пещеру.

Столб неестественного голубоватого света освещал колодец, сделанный из чего-то похожего на кирпичи из розового кварца, который располагался чуть в стороне от центра основания лестницы. Колодец Памяти. Я подошла ближе, отметив, что на некоторых драгоценных камнях по краю были вырезаны тайные символы и латынь. Я провела пальцем по углублениям, чувствуя, как сила, заключенная в водохранилеще, гудит на моей коже.

Я заглянула в волшебный колодец; вода была кристально чистой, демонстрируя то, что должно было быть тысячами кристаллов по всему его дну. Каждый драгоценный камень олицетворял воспоминание или кошмар. Что-то настолько ужасное, что тот, кто отпустил это воспоминание, не пережил бы его снова.

Я задавалась вопросом, приходил ли Гнев, чтобы найти воспоминание или потерять его. Это было не важно. Единственное, что сейчас имело значение, — это узнать как можно больше об этом клинке, который, согласно исследованиям Фауны, мог положить конец проклятию моего мужа. Я не могла упускать это из виду, иначе у меня не было бы надежды на успех.

Я перелез через невысокую стену и погрузился в воду, не обращая внимания на легкое покалывание холода, которое просачивалось сквозь мою одежду.

— Где Клинок Разрушения?

Я закрыла глаза и прислонила голову к колодцу, позволяя своему разуму сосредоточиться исключительно на ответе, который искала. Мои пальцы скользнули по нескольким кристаллам, прежде чем я остановилась на одном, который казался немного теплее. Фауна не упоминала ни о чем подобном, но, возможно, это был положительный признак того, что я привлекла правильное воспоминание. Был только один способ выяснить это. Мои пальцы сомкнулись вокруг кристалла, и я втянула воспоминание в себя, принимая его так, как если бы оно было моим.

Страх вцепился в молодого волка, вырывая крики из его и без того разорванного горла. Это был всего лишь щенок, но он почувствовал темную магию человека. Демона.

Его жестокий разрез рта сжался в тонкую линию, когда его взгляд цвета монет вернулся к ней. Она услышала, как он вошел в их дом, услышала приглушенные слова, которые он произнес с ее папой, и немедленно изменилась.

То, что, как сказал ей папа, не должно было быть возможным. И ошибка, о которой она немедленно пожалела, как только демон схватил ее за шею и поднял.

— Это твой первенец? Воин-гибрид?

Его тон намекал на недоверие. Щенок зарычал, обнажив свои маленькие клыки.

Глаза папы расширились.

— Да, ваше высочество. Само ее имя означает "посвященная Марсу", богу войны, как ты…

— Мне нет дела до смертных богов. Ей дадут настоящее демоническое имя, как только мы вернемся в мой двор.

Щенок в панике извивался в руках незнакомца. Она не знала, что такое двор, и не хотела выяснять. У папы перехватило горло; волчонок безмолвно умолял его забрать ее обратно, вырвать из рук этого незнакомца. Ее мать, женщина, которая по какой-то причине никогда ее не любила, уже легла спать. Если папа не спасет ее, никто этого не сделает.

— Ваше высочество, — папа расправил плечи, и в маленьком щенке вспыхнула надежда, — возможно, есть что-то еще, что я могу дать вам, чтобы погасить свой долг. Она всего лишь щенок. Тощий и ничем не примечательный. Позвольте мне вместо этого собрать достаточно монет. Или, возможно… возможно, мне удастся найти Клинок Разрушения.

— Ты еще не нашел клинок и, скорее всего, никогда не найдешь. — Незнакомец снова поднес щенка к своему лицу, внимательно осматривая ее. — Она изменилась, примерно на двадцать лет раньше, согласно вашей собственной истории. Мне это кажется довольно примечательным. А как насчет ее демонических способностей? Каким видом магии она обладает с этой стороны?

— Я… Я не уверен, ваше высочество.

Демон прищурил глаза.

— Солги мне еще раз, и я удалю этот надоедливый язык.

— Пожалуйста… — Голос папы был едва слышен, как шепот, прерывистая мольба, произнесенная сломленным человеком. Несмотря на то, что ее предупреждали не делать этого, волчонок использовала немного своей магии, чтобы успокоить его. — Пожалуйста, ваше высочество. Попроси меня о чем-нибудь еще. Пожалуйста, не забирайте мою дочь.

— Как чувствует себя твоя жена, поднимая побочный результат от демона, с которым ты переспал?

— Она вырастет и полюбит этого ребенка. Моя дочь не должна расплачиваться за мои грехи. Пожалуйста. Пожалуйста, заключите еще одну сделку.

Рот демона сжался в недовольную линию, когда ее младший брат закричал из своей кроватки.

— Твой сын тоже перешел пораньше?

Папа взглянул на колыбель, с трудом сглотнув.

— Нет, ваше высочество. Он не проявляет никаких признаков раннего перехода.

— Тогда наше дело на этом заканчивается. Отдай свою дочь и отойди.

Незнакомец дернул подбородком, и из тени выступил мужчина с оленьей шерстью и влажными карими глазами. Щенок заскулил, когда монстр — демон протянул руку и взял ее. Ее хныканье перешло в визг, когда он запихнул ее в мешок и затянул его потуже. Сквозь свои оглушительные вопли она услышала, как незнакомец сказал:

— Ты был достаточно глуп, чтобы торговаться с Домом Жадности. Я предлагаю тебе подумать о последствиях в следующий раз, когда рискнешь чем-то настолько ценным.

Слезы текли по моему лицу, и я стиснула зубы, сдерживая скорбные завывания, которые я все еще слышала, когда молодую волчицу забрали из ее семьи. Я чувствовала печаль, отчаяние, ужас, которые она испытала, но я ничего не могла сделать, чтобы помочь этому щенку. Я отчаянно искала в памяти подсказку, которая привела бы меня к ней, чтобы найти ее, как только я выполню свою задачуздесь.

Отец казался почти знакомым, но его черты были скрыты как темнотой комнаты, так и слезами волчонка. Я была почти уверен, что его акцент был из моей версии Изменяющихся Островов, но ничто не указывало на то, как давно это воспоминание было стерто. Это могли быть месяцы или десятилетия. Возможно, даже сто лет. И все же я чувствовала себя беспомощной. И я еще больше возненавидела Жадность.

Как он мог забрать чьего-то ребенка, независимо от того, что они поставили…

— Ребенок-гибрид. — Результат спаривания волка с демоном. Точно такой же, как я подозревала, была Веста. Если она все еще жива — а я в это верила, — то это воспоминание доказывало, что придворные слухи, которыми поделился герцог, были верны — Веста, должно быть, была несчастлива.

Если она вспоминала какое-то время со своей настоящей семьей, будучи оторванной от них… это было бы адом — жить со своим похитителем. Служить ему командиром. Я молилась, чтобы она сбежала от него, чтобы моя сестра каким-то образом помогла ей.

Я хотела вырваться из этого колодца и нанести визит Дому Жадности, чтобы отомстить за волчонка, но мне пришлось сосредоточиться исключительно на своем вопросе.

Подвиг более трудный, чем я себе представляла, учитывая ярость, бурлящую в моих венах.

— Где Клинок Разрушения?

Я отбросила камень памяти волчонка в сторону и обхватила пальцами другой, сразу же погружаясь в новое воспоминание…

Сурси услышала, как король приближается к своему тронному залу, его шаги были громкими, словно гром. Он был в отвратительном настроении, и чем ближе он подходил к ней, тем становилось темнее. Хорошо. Пришло время ему обратить внимание на ее просьбу, отнестись к ней серьезно.

Все, что ему нужно было сделать, это потребовать, чтобы Гордыня отдала ее дочь, запретил им жениться. Несомненно, у него была сила остановить такой нечестивый союз.

Если бы он хотел, чтобы Сурси навсегда покинул это царство, такое соглашение устроило бы их обоих. Все, что ей нужно было сделать, это разжечь его ненависть, пока она не сравняется с ее собственной. Она подумывала о том, чтобы принести свой пресловутый заколдованный клинок, если он откажется, но он был нужен ей живым. На сегодня.

Дьявол распахнул двойные двери, и Сурси почувствовал жар его великолепных крыльев, выставленных напоказ. Она не подняла глаз, отказываясь доставить ему удовольствие разглядывать его крылья, как это делали многие другие. Она видела их раньше, когда он изгнал вампиров в южный двор, обходя горы, принадлежавшие богиням, как будто они были прокляты. Его крылья были белым пламенем с серебряными наконечниками, смертоноснымм, прекрасными. И его самое ценное оружие, по словам ее шпионов. Не было ничего, что заботило бы его больше.

Военный генерал, несомненно, сделал бы очень многое, чтобы сохранить такой приз.

Отказываясь смотреть в его сторону, она погладила обнаженную кожу вдоль внешней стороны бедер. Она знала, что он не возбудится; ее поступок был направлен не столько на то, чтобы соблазнить, сколько на то, чтобы привести в ярость.

— Убирайся-. Его голос был резким, брутальным. Это сильно раздражало ее, хотя это было то, чего она хотела.

Внимание Сурси переключилось на него.

— Разговор с тобой не сработал. Ни логика, ни рассуждения. Теперь у меня есть для тебя довольно заманчивое предложение. — Поверх тонкого материала платья она медленно провела пальцем по вершинам своих грудей. Демон даже не взглянул вниз, но его тезка грех действительно охладил комнату. — Сними свои штаны.

Он скрестил руки на груди, выражение его лица было неприступным. Вспышка ярости вспыхнула в его золотых глазах.

— Убирайся, — повторил он. — Уходи, пока я тебя не вынудил.

— Попробуй. Одним нечеловечески грациозным движением она приняла вертикальное положение, ее длинное серебряное платье сверкнуло, как меч, рассекающий небеса. Пришло время начать их настоящую битву. Он был приятно раздражен, и она знала одну вещь — вспыльчивость может взять верх над кем угодно, включая демона, который правил гневом.

— Прикоснись ко мне, и я уничтожу все, что тебе дорого. Ваше величество.

Тон Сурси стал насмешливым, чтобы еще больше уязвить его.

Затем он рассмеялся, звук был таким же угрожающим, как кинжал, приставленный к ее горлу.

— Похоже, ты ошибаешься, — почти прорычал он, — нет ничего, что было бы мне дорого. Я хочу, чтобы ты убралась из этого царства до наступления темноты. Если ты к тому времени не уйдешь, я выпущу своих адских псов на волю. Когда они закончат, все, что останется, будет брошено в Огненное озеро.

Она была рядом с принцами Ада достаточно долго, чтобы знать, что он ждал, чтобы учуять ее страх. Когда он ничего не почувствует, у него возникнут подозрения, и ей нужно будет сохранить преимущество. Она дернулась вперед и перерезала себе горло клинком одним жестоким движением. Кровь залила ее мерцающее платье, разбрызгалась по гладкому мраморному полу, запачкала его манжеты. Она знала, что это будет последним оскорблением.

Невозмутимая своим новым порочным ожерельем, она отошла от него, ее улыбка была более порочной, чем у худшего из братьев дьявола. Она бы знала.

За исключением Гордыни, она пыталась соблазнить их всех, но безуспешно. Для группы коварных, эгоистичных демонов они, безусловно, защищали друг друга, когда дело касалось сердечных дел. Рана сама собой затянулась под его холодным, пристальным взглядом.

— Ты уверен в этом? Нет ничего, к чему бы ты стремился? — Когда он не ответил, ее раздражение усилилось. Она устала от того, что ей отказывали в такой простой просьбе. Они доверяли ведьмам не больше, чем ведьмы доверяли демонам. Изгнание ее дочери было бы лучше для всех. Не было никакой возможности, что он захочет, чтобы ведьма управляла одним из его драгоценных Домов. — Может быть, слухи, в конце концов, правдивы. В твоей бронированной груди нет сердца. —   Она обошла его, ее юбки оставили кровавый след на некогда чистом полу. — Возможно, нам следует вскрыть тебя, взглянуть.

Она позволила своему вниманию задержаться на необычных серебристо-белых крыльях пламени у него за спиной, ее ухмылка стала дикой. Она дала ему ровно столько времени, чтобы на лбу появилась морщинка. Затем она нанесла удар. Одним быстрым щелчком ее пальцев его могучее оружие приобрело цвет пепла, а затем исчезло.

Сурси с удовлетворением наблюдал, как его охватила паника. Редкое проявление эмоций от демона, известного своим ярким темпераментом. Он неоднократно пытался — и терпел неудачу — призвать крылья.

— Вот трюк, такой же мерзкий, как сам дьявол. — Ее голос был одновременно молодым и старым, когда она произносила свое заклинание. Он выразительно выругался. — С этого дня и впредь проклятие будет распространяться по этой земле. Ты забудешь все, кроме своей ненависти. Любовь, доброта, все хорошее в твоем мире прекратится. Однажды это изменится. Когда ты познаешь истинное счастье, я клянусь взять все, что ты тоже любишь.

Сурси наблюдала, как он безуспешно пытался призвать свои крылья, надеясь, что он захочет их достаточно отчаянно, чтобы сделать так, как она просила, особенно с проклятием на нем сейчас. Все, чего она хотела, — это освободить свою дочь от распутного пьяницы. Чтобы обеспечить ей истинное счастье. И уберечь ее от этого жалкого царства. Сурси слишком долго стояла в стороне и смотрела, как тускнеет свет в душе ее дочери. Гордыня заботился только о себе, был неспособен посвятить себя одному любовнику. Что-то, что было бы прекрасно, если бы у ее дочери был такой же темперамент.

Сурси прищелкнула языком, разочарованная тем, что король не выпустил своего внутреннего монстра, чтобы дать отпор, и начала поворачиваться. Вместо того чтобы преследовать ее, он заговорил голосом, которым пользуются убийцы, прежде чем ночью перерезать кому-нибудь горло.

— Ты ошибаешься.

Сурси сделала паузу, бросив взгляд через плечо. Не многие осмеливались говорить о ее неправоте. Особенно после того, как отказался оказать ей услугу. Она была могущественным союзником и еще худшим врагом.

— О?

— Дьявол может быть противным, но он не показывает фокусов. — Его улыбка была медленной, насмешливой. — Он торгуется. — Сурси пристально наблюдала за ним, чувствуя, как ее магия пробуждается от тихой угрозы, которую он представлял. Воздух между ними был заряжен ненавистью. Он убил бы ее, не задумываясь, если бы у нее не было чего-то, чего он отчаянно хотел. — Хочешь заключить сделку?

Изначально она хотела заключить сделку. Однако, увидев его сейчас без крыльев, она наполнилась мрачным чувством ликования. Она ненавидела Гордость. Ненавидел князей Ада. И небольшая месть принесла ей больше удовлетворения, чем она себе представляла. И все же с ее стороны было бы упущением не выслушать его. Счастье ее дочери — вот что действительно имело значение. Она окинула его вниманием.

— Притворись, что я рассматриваю идею сделки, одну маленькую возможность для тебя снять проклятие и вернуть свои крылья. Каковы твои условия? — спросила Сурси.

— Шесть лет, шесть месяцев и шесть дней. — Голос короля демонов был низким, опасным. Он не колебался со своим ответом, что указывало на то, что он все обдумал, прежде чем предложить. Не то чтобы она ожидала чего-то меньшего от стратега боев. Прежде чем она смогла согласиться или спросить дальше, он добавил:

— Время будет измеряться в Семи Кругах. Ни в каком другом адском измерении.

В течение этого периода нога твоя не ступит ни в мой, ни в чей-либо из моих братьев Дома Греха, если тебя не пригласят. Если ты это сделаешь, то рискуешь навлечь на себя собственное проклятие. Которое я не раскрою, пока не станет слишком поздно.

Сурси задумчиво посмотрел на дьявола. Сделка была достаточно простой, но она заметила темный блеск в его глазах. Знал, на какую обманчивость это намекало. Гнев не был дураком. И она тоже. Соглашаясь на это, они шли на большой риск, но потенциально могли получить еще большее вознаграждение, было слишком заманчиво, чтобы отказаться.

— Я хочу гарантии, что никто, связанный с тобой или твоими братьями, не попытается покуситься на мою жизнь или каким-либо образом причинить мне вред. И если ты не сможешь снять проклятие в течение этого времени, оно никогда не будет отменено. Никакая магия, никакой обман, никакая сделка не будут иметь значения. На всю вечность у тебя никогда не будет того, что ты любишь больше всего.

— Когда я нарушу это, и когда я решу, что больше не хочу, чтобы ты оскверняла это царство, ты будешь изгнана из Семи Кругов. И ты должна стереть память об этом разговоре.

Сурси рассмотрел все варианты. Не так уж важно, победит ли он, главное, чтобы она получила то, к чему стремилась все это время. Шесть лет, шесть месяцев и шесть дней должны были дать ей достаточно времени, чтобы довести свой план до конца. Хотя в других местах это могло бы быть ближе к двадцати годам. Независимо от того, сколько времени ей нужно было вытерпеть, если она никогда больше не будет иметь дело с принцами Ада, это была небольшая цена за вечность.

Ей не нужно было вспоминать этот разговор полностью, ей нужно было только вспомнить свою цель — защитить свою дочь. Зародилась идея.

До нее доходили слухи, что Старуха использовала магию, чтобы формировать воспоминания любого, кто пытался пересечь определенный горный хребет на юге. Но ее вмешательство было направлено только на один конкретный, загадочный Дом Греха, который стоял отдельно от всех остальных. Им правили не демоны, а нечто гораздо худшее. И это было единственное условие, которое король демонов забыл включить в свою сделку.

Возможно, пришло время нанести визит Дому Мести.

— Что насчет Изменяющихся островов? — она спросила. — Технически они являются своим собственным измерением.

Король, казалось, обдумал это. До нее доходили слухи, что ему не нравились острова, но она хотела подтверждения.

— Если ты хочешь быть изгнанной туда, в настоящий ад, будь моей гостьей.

— Знаешь, — она постаралась, чтобы ее тон звучал скучающе, — некоторые считают, что шесть-шесть-шесть — это знак монстра. Если я сотру это воспоминание, как я могу быть уверен, что ты не нарушишь своего слова?

— Ты прекрасно знаешь, что это символизирует равновесие. Естественный порядок. Не притворяйся невежественным, Сурси. Я чую твою ложь, и от нее воняет дерьмом. — Он позвал слугу, затем вытащил из внутреннего кармана куртки прозрачный гладкий кусок кварца. Сурси изо всех сил старалась не выглядеть удивленной. Дьявол пришел, готовый к битве. Мгновение спустя тот же самый слуга появился снова с контрактом и двумя кровавыми иглами. Беспокойство пробежало пальцем по ее позвоночнику, когда король протянул ей камень.

— Очисти память, и мы подпишем клятву.

Воспоминание внезапно оборвалось, и меня отбросило назад, в «здесь и сейчас».

Моя одежда промокла насквозь, вода была ледяной. И все же я была охвачен внутренним огнем, от которого воздух задрожал от внезапной жары. Я взглянула на свою руку, на измельченный кристалл в ней. Воспоминание не остановило, я раздавила его в кулаке.

Шесть лет, шесть месяцев и шесть дней. Гнев никогда не упоминал о часах, отсчитывающих наше время, чтобы снять проклятие. Но он хотел, чтобы я принесла ему клятву на крови в течение шести месяцев. А потом Анир также упомянул, что у него осталось шесть месяцев, чтобы полностью восстановить свою силу. Затем, конечно, последовал ехидный комментарий Сурси о том, что время в тронном зале течет быстро.

Я выругалась, используя все известные мне нецензурные слова и фразы. Учитывая ликование Сурси, у нас, вероятно, оставалось не так уж много времени.

Я хотела броситься в замок и узнать, сколько нам осталось, но с этим пришлось подождать. Я все еще не нашла то, что искал.

И сейчас, более чем когда-либо, мне нужно было выяснить, где находится Клинок Разрушения, чтобы я могла снять проклятие, пока не стало слишком поздно.

— Где Клинок Разрушения? — Я сосредоточилась на своем вопросе, подпитала его своей яростью и магией, и снова опустила руку под воду. Я схватила пригоршню кристаллов, и каждый, который пытался засосать меня в кошмар, был раздавлен в ничто. У меня не было ни времени, ни терпения разбираться с чьим-либо страхом. Я была страхом. И я способна стать кошмаром. Колодец памяти завибрировал, как будто он задрожала от всплеска моих необузданных эмоций. — Покажи мне, кто в последний раз видел Клинок Разрушения.

Сейчас же.

Мои пальцы сомкнулись на шероховатом кристалле, из которого потекла кровь. Шипение боли сорвалось с моих губ прямо перед тем, как меня затянуло в следующее воспоминание.

Когда сцена встала на свои места, я проглотила свое удивление. Казалось, секреты, которые люди в моей жизни хранили, не были полностью раскрыты.

До сих пор.

Двадцать два

— Демоны не способны на любовь. Я говорила тебе это бесчисленное количество раз.

Надменный тон ее матери раздражал Люсию. Она годами строила козни, чтобы положить конец отношениям дочери, и не скрывала того факта, что была взволнована недавними событиями. Люсии хотелось свернуться калачиком на боку и заплакать, но она не хотела доказывать, что ее мать права.

Мама говорила, что принц Гордыни был худшим из семи принцев Ада. Что он снова и снова впадал в безумное увлечение, всегда оставляя за собой разбитые сердца. И все будет так же, когда его внимание, наконец, отвлечется от нее, бессмертной ведьмы, с которой ему не следовало общаться. И не просто какая-нибудь ведьма, как часто напоминала ей мать, а старшая дочь Первой Ведьмы, всемогущей, богини солнца, спустившейся Сурси.

В течение многих лет ее мать упрекала ее в том, что Люсии следовало быть более осторожной, чтобы подавать лучший пример. Чтобы не прослыть дурой перед другими ведьмами, которые обращались к ней за инструкциями о том, как вести себя среди обитателей Семи Кругов. Ухаживание — и, что еще хуже, женитьба — за демоном было ужасным примером, особенно с таким печально известным, как Гордыня.

Люсия не была настолько наивна, чтобы думать, что Гордыня изменится, и она не хотела, чтобы он сделал это ради нее, но ничто не подготовило ее к боли, когда он попадает под чужие чары. Его действия не были совершены по злому умыслу; Люсия верила в это каждой частичкой своего разбитого сердца. Она видела его доброту, знала, что его привязанность к ней не была притворной. Ее мать считала ее дурой, но она слышала слухи задолго до того, как согласилась на его ухаживания. Знала, что сегодня он может быть увлечен, но завтрашний день был неизвестен. Он нуждался во внимании и обожании, как цветы нуждаются в солнечном свете и дожде, чтобы распуститься. Она находила его капризы ужасно возбуждающими, никогда не впадающими в предсказуемость или рутину. Будучи стражем между мирами, у нее было много рутины, и она ненавидела ее монотонность.

Когда они впервые встретились, очаровательный принц был очарован ее именем. Люсия была образована от lux, латинского слова, обозначающего свет. Гордость, Люцифер, был Утренней Звездой. Несущий свет. Он назвал это несчастливой судьбой, утверждая, что они были с двух противоположных сторон, которые должны были ненавидеть друг друга, но вместо этого не смогли отрицать свою предопределенную любовь. Люсия не верила в судьбу, но ей скорее нравилось подшучивать над ним. Его нос сморщивался самым очаровательным образом, когда она добродушно раздражала его. Со своей стороны, Гордыня, казалось, обожал ее за это.

Сначала все это казалось дико романтичным. Привлечь внимание кого-то вроде него. Кого-то, с кем ей никогда не следовало разговаривать, не говоря уже о том, чтобы влюбляться. Гордыня был прав в одном. Их любовь была запретно.

И, как все запретное, это имело большую привлекательность. Чувство опасности нависало над ними всякий раз, когда они тайком отправлялись на одну из своих тайных встреч.

В любой момент они могут быть обнаружены, что может вызвать скандал как для ведьм, так и для демонов.

Как Звездная ведьма, первая в своем роде, Люсия должна была охранять королевство, следить за поведением принцев-демонов. Ее единственной обязанностью было убедиться, что они оставались в Семи Кругах, играя в свои греховные игры со своими нечестивыми дворами и оставив смертных в покое. Потом она встретила его. Подобно утренней звезде, которой он был, Гордыня вспыхнул в ее жизни, воспламенив ее страсти и пробудив ее от обыденного, наполненного обязанностями существования, которое меркло по сравнению с этим.

Даже когда он попросил ее руки, она знала, что не всегда будет так, как тогда. Он горел слишком ярко, слишком мощно, чтобы его пламя можно было как-либо сдержать. По правде говоря, она бы никогда не захотела, чтобы он изменился. Но она пришла к пониманию, что так оно и будет. И в этом была проблема. Ее недовольство началось с малого, как это часто бывает с большинством неприятностей, с крошечного семени, которое со временем переросло в нечто большее. Она хотела чего-то, чего Гордыня никогда не мог дать или даже попытаться. По крайней мере, не с ней. И это было корнем ее сердечной боли.

Гордыня всегда оставался верен себе; это Люсия не была честна ни с собой, ни с ним в своих желаниях. Он уличил ее во лжи, умолял сказать ему правду, но она отказалась.

На самом деле, они поссорились в ту самую ночь. Гордыня снова и снова просил ее довериться ему, рассказать, почему она расстроена. Он поклялся сделать все, чтобы сделать ее счастливой. Он пообещал пропустить праздник, остаться рядом с ней, разобраться со всем, что ее беспокоило. Но Люсия верила, что счастье не может прийти от другого, сначала его нужно найти внутри.

Она знала, что Гордыня сделает для нее все, что угодно; он никогда бы не заговорил с другой ни в какой романтической манере. И в конце концов, он был бы так же несчастен, как она сейчас.

Независимо от того, сколько любви было между ними, Люсия поняла, что некоторым людям просто не суждено быть вместе.

Слезы жгли ей глаза, но она не давала им пролиться. Ее мать пристально наблюдала за ней, неодобрение было написано на ее бессмертном лице.

— Его первая и единственная любовь — это он сам. Такова природа его греха. Уход был к лучшему, Люсия. Со временем ты не только поверишь в это, но и почувствуешь, что это правда.

— Конечно, это правда.

Мать говорила так, как будто Люсия не была той, кто решил уйти. Это причиняло боль, превосходящую все, что она испытывала раньше, но она сделала это. В то время как Гордыня открыто ухаживал за Николеттой из Дома Мести на сегодняшнем празднике, Люсия притворилась головной болью и осталась в Доме Гордости. Как только ее муж, наконец, уступил ее требованиям и ушел, она схватила сундук, который упаковала ранее, и помчалась к порталу на их землях.

Мать жила на Изменчивых Островах, поэтому, прежде чем она смогла убедить себя, что это плохая идея, Люсия представила дом своей матери — очаровательный коттедж с соломенной крышей, который стоял высоко на утесах в ирландской версии острова — и шагнула в портал.

Теперь, когда она чопорно сидела за маленьким обеденным столом, потягивая травяной чай, она наполовину сожалела о своем предназначении. Часть ее задавалась вопросом, не затуманила ли ее собственная гордость ее суждения.

Возможно, ей следовало набраться смелости и рассказать мужу обо всех своих страхах и беспокойствах. Это сомнение было недолгим, напомнила она себе, когда она собралась с духом, чтобы спросить, зачем она сюда пришла. Мать, надеюсь, дала бы ей все, что угодно, лишь бы она не вернулась в Семь Кругов.

— Я хочу забыть. — Люсия выдержала пристальный взгляд матери. — Я знаю, что у тебя есть заклинание от Старухи. Я хочу этого. И я хочу, чтобы меня оставили в покое, пока я не буду готова вернуться. Если я когда-нибудь буду.

Ее мать, к ее чести, даже глазом не моргнула.

— Куда ты хочешь пойти?

Люсия вздохнула, радуясь, что не будет драки или спора.

Она много думала о том, где бы ей хотелось быть, где ее сердце могло бы исцелиться и она могла бы жить той жизнью, о которой мечтала.

— Сицилия.

Выражение лица матери стало расчетливым. Люсия знала, что это означало, что она тайно строила козни, и ей было все равно. Пока Люсия получала то, что хотела, ее мать могла играть в любую игру, какую пожелает. Мать встала и достала маленькую сумку из потайной панели в стене. Она положила его перед Люсией и постучала по застежке, которая скрепляла его вместе.

— Тут содержится все, что тебе нужно, чтобы забыть. Не только твою сердечная боль, но и все, что ты хочешь оставить позади.

— И у тебя просто случайно это завалялось где-то поблизости?

— Я была готова к этому дню с тех пор, как ты впервые увидела этого демона, и он вонзил свои когти в твое драгоценное сердце.

Зная, что разговор ни к чему не приведет, Люсия расстегнула кожаный ремешок и открыла сумку, рассматривая странный ассортимент предметов. Необработанный, редкий кусок голубого кварца из Южного полушария.

Свернутый пергамент — с заклинанием для забвения. И кинжал. Его Люсия узнала сразу.

Это был легендарный предмет, заколдованный ее матерью, который мог убить любое существо, даже принца Ада. Ходили слухи, что кинжал также снимает проклятия, но Люсия знала о нем секрет, которого не знал никто, кроме ее матери. Секрет, который либо активирует клинок, либо уничтожит его навсегда, если сделать это неправильно.

— Клинок разрушения? Для чего он мне понадобится?

— Глупо, дитя. — Ее мать цокнула языком. — Защита. Неужели ты думаешь, что его гордость позволит ему сидеть сложа руки, пока его жена выставляет его дураком? Ты не думаешь, что он будет мстить?

— Он никогда не причинил бы мне вреда и не пожелал бы мне зла. — Люсия в ужасе уставилась на свою мать — Ты действительно так думаешь о нем, даже после всех этих лет?

— Возможно, он и не причинит тебе вреда, Люсия, но я сомневаюсь, что он позволит своей жене исчезнуть, не разыскав ее. Ты оставила письмо с объяснением?

Он знает, что ты не вернешься?

Глаза Люсии затрепетали и закрылись, когда стыд залил ее щеки. Она пыталась.

Она сидела за своим письменным столом с чернильницей наготове, пером в руке и не могла подобрать нужных слов. Любые слова. Это было трусостью. Даже жестокостью. Но вместо того, чтобы сказать что-то не то или изложить все свои желания, тревоги и страхи, чтобы он в конечном счете отверг ее, она просто ушла.

— Однажды он найдет тебя. — Тон матери был таким же стальным, как и выражение ее лица. — Он запомнил все, чего не запомнишь ты. И я обещаю, что он не остановится ни перед чем, чтобы вернуть тебя. Его гордость позаботится об этом. Только ты окажешься в невыгодном положении, забыв о нем. Как ты думаешь, он будет преданным мужем после этого? Ты опозорила его, открыто ранила его легендарное эго перед всем его двором. На глазах у всего королевства. И ты даже не вспомнишь.

Люсия покачала головой. Она знала, чего не говорила ее мать — она не одобряла то, что Люсия принимала тоник, чтобы забыться. Это не было разумной тактикой ведения боя, и мать считала, что ведьмы и демоны постоянно находятся в состоянии войны. Но боль в груди Люсии, острое, всепоглощающее горе, было слишком велико, чтобы преодолеть его; она не смогла бы избавиться от Гордыни, если бы вспомнила его. — Я возьму кинжал. Просто проследи, чтобы я больше никогда не влюбилась в другого принца Ада.

Взгляд матери стал жестким, как выкованная в аду сталь в руке Люсии.

— Когда я покончу с демонами, я позабочусь о том, чтобы ни одна ведьма никогда не попалась на их ложь. И они возненавидят нас в ответ, так страстно, что не снизойдут до того, чтобы снова влюбиться в ведьму. В этом я клянусь кровью своей жизни, дочь. — Она прошептала заклинание вызова, и через несколько мгновений появилась другая ведьма. Люсия смутно узнала ее из одного из самых могущественных ковенов. — Мария, у меня есть для тебя задание. Ты живешь в версии Палермо, созданной на Изменчивых островах, верно?

Пока мать строила заговор с Марией, Люсия прочитала заклинание. На самом деле это была не более чем смесь травяного чая. Это было легко сделать.

Даже когда она забывала, зачем это готовила, она могла собрать ингредиенты воедино. Когда она отложила заклинание в сторону и взяла шероховатый кристалл, перед ней появилась дымящаяся кружка. Она подняла взгляд, встретившись с добрыми глазами другой ведьмы.

— Выпей. Это поможет облегчить боль, бамбина.

Люсия знала, что это была первая порция волшебного чая. Знала, что как только она поднесет фарфор к губам, между ней и Гордыней действительно все будет кончено. Ее мать ничего не сказала, но Люсия почувствовала, как ее внимание переключилось на нее, почти с вызовом. Люсия взяла чашку, помедлив, прежде чем сделать тот судьбоносный первый глоток, который стал бы для нее сигналом как к концу, так и к новому началу.

— Я хочу новое имя. Новую семью. Я хочу забыть все, кроме того, что я ведьма. — Люсия, наконец, обратила свое внимание на свою мать. — И я не желаю видеть тебя, пока не попрошу.

На лице ее матери промелькнуло что-то похожее на обиду, появилось и исчезло в одно мгновение.

— Очень хорошо. Мария будет следить за ситуацией издалека и познакомит тебя с семьей в темном ковене.

Другая ведьма кивнула.

— О тебе будут хорошо заботиться.

— Хорошо. — Люсия кивнула в ответ — быстрым движением подбородка, затем одним обжигающим глотком выпила чай. Это заняло несколько мгновений, но тяжелое давление на ее грудь ослабло. Ее мышцы расслабились. Печаль и отчаяние рассеялись. Если минуту назад ее что-то и беспокоило, Люсия не могла вспомнить, что именно. Возможно, это был дурной сон. Она моргнула, глядя на кристалл в своей руке и кинжал на столе перед ней, нахмурив брови. — Для чего это нужно?

Мария грустно улыбнулась ей.

— Ты никогда никому не должна показывать этот кинжал. Никогда не говори об этом. Это можно использовать только против Нечестивых.

— Нечестивые? — Сердце Люсии бешено заколотилось. Если бы она не знала ничего лучше, то подумала бы, что кто-то манипулирует ее эмоциями. Но такого рода власть должна была быть запрещена. — Кто они такие?

Незнакомая ведьма со странными звездными глазами медленно обошла маленький деревянный столик. От нее исходила сила, и Люсия подавила дрожь.

— Нечестивые — это кровожадные существа, известные как принцы Ада. Они стремятся уничтожить тебя. Чтобы уничтожить всех ведьм.

— Если ты увидишь кого-нибудь, — добавила Мария, — ты должна спрятаться. И если они придут за тобой…

Люсия взглянула вниз на смертоносный на вид клинок.

— Я должен защитить себя. — Она глубоко вдохнула, чувствуя, как правда оседает внутри нее. Нечестивые.

Ее смертельные враги. Она молилась богине, чтобы никогда с ним не столкнуться, но была благодарна за кинжал на всякий случай. Люсия взяла в руки редкий голубой кристалл.

— Это камень памяти?

Ведьма со звездными глазами кивнула.

— Для твоей безопасности, ты должна очистить свои воспоминания об этой ночи сейчас. Я дам тебе снотворное, и когда ты проснешься, Мария отвезет тебя домой.

— Я в опасности? — спросила Люсия ведьму, ненавидя нотки страха в ее голосе.

— Больше нет.

Когда Люсия взяла магический кристалл и начала передавать ему свои воспоминания о ночи, камень забрал что-то, чего она не могла вспомнить, хотела ли она потерять или нет. Она снова сдвинула брови, когда камень нагрелся, забирая все больше и больше ее мыслей из последних нескольких часов.

— Кто… как меня зовут?

Звездные глаза, похоже, не сочли ее отсутствие памяти в этой области сюрпризом, что указывало на то, что она хотела, чтобы это исчезло. По крайней мере, так думала ведьма без имени.

— Тебя зовут Клаудия. Ты из Палермо. Ты могущественная ведьма, склонная к темной магии, и тебе даровано зрение. Ты талантливо владеешь клинком и не брезгуешь мертвецами. И твоя семья ждет твоего приезда.

Клаудия. Она кивнула; имя, казалось, подходило. Хотя остальная часть истории звучала не так правдиво. Клаудия заметила, что ведьма не сказала, что ее семья ждет ее возвращения. Только ее приход. Клаудия не помнила, как принимала снотворное, но ее веки внезапно стали слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми. Она успела задать еще один вопрос, прежде чем ее сморил сон.

— Кто ты такая?

— Могущественный союзник для некоторых. Кошмар для других.

Погружаясь в беспокойный сон, Клаудия молилась о том, чтобы никогда больше не видеть ведьму со странными глазами.

Двадцать три

Вернувшись в Колодец памяти, я уставилась на шероховатый кристалл в своей ладони.

Впервые с тех пор, как я снова стала бессмертной, я могла поклясться, что почувствовала призрачное биение человеческого сердца, которым я больше не обладала. Я не могла в это поверить. Я нашла то, что искала, но забрать клинок будет нелегко. Клаудия, моя самая дорогая подруга, была дочерью Первой Ведьмы. Люсия.

Пропавшая жена Гордыни, которую даже Гнев считал мертвой. И Клаудия ничего из этого не помнила.

В отличие от меня, она предпочла забыть своего принца. Решение, которое разрывало ее на части, но она нашла в себе силы сделать это. Потому что она чувствовала, что так будет лучше для нее. Кровь и кости. Я не хотела быть монстром, который заставил ее вспомнить о своей сердечной боли, и у меня не было желания приводить кого-либо из принцев демонов к моей подруге после того, как она успешно исчезла. Это было чудо, что никто из них не столкнулся с ней, пока они были на нашей версии Изменчивых островов.

Клаудия явно не хотела, чтобы ее нашли, особенно ее муж, и она двинулась дальше. Она была счастлива, довольна новой жизнью, которую выбрала для себя.

Но мой выбор был ограничен. У Клаудии был Клинок Разрушения, единственное оружие, способное снять проклятие, и в ее сознании был спрятан секрет о том, как заставить кинжал работать, не разрушая его. Я тщательно прокрутила в уме эту часть ее воспоминаний, отчаянно нуждаясь в каком-либо другом способе, чтобы получить информацию и оставить мою подругу в покое, который она обрела.

Ходили слухи, что кинжал также снимает проклятия, но Люсия знала о нем секрет, которого не знал никто, кроме ее матери. Секрет, который либо активирует клинок, либо уничтожит его навсегда, если сделать это неправильно.

Я почти не сомневалась, что моя подруга отдаст кинжал, если я попрошу об этом, но для того, чтобы я могла использовать его должным образом, Клаудии нужно было вернуть ее память. Я не была уверен, существует ли предел тому, сколько раз можно очистить память. Если она сейчас вернет воспоминание о той ночи, то, возможно, никогда больше от него не избавится. В нашем царстве для нее это было почти два десятилетия забвения, движений дальше. И я не видела другого пути, которым можно было бы воспользоваться, чтобы не причинять ей боль. Это была ужасная цена, которую можно было просить у кого-то другого, и я бы сделала все, чтобы оплатить ее сам.

— Богиня всевышняя. Там должно быть…

Люсия знала об этом секрет, которого не знал никто другой, кроме ее матери.

— Да будут благословенны нечестивые.

Мои губы изогнулись. Дьявол действительно был в деталях, как любили говорить люди.

Гнев, король даже самых мельчайших деталей, был бы доволен, что его репутация опередила его. Был еще один человек, который знал секрет клинка. Тот, страдания которого я была бы не прочь устроить, чтобы получить информацию.

Во всяком случае, мне не терпелось отомстить за моего мужа и мою подругу.

Я осторожно положила камень памяти в корсет и направилась в подземелье. Пришло время оттаять Сурси и посмотреть, что интересного она может сказать о Клинке Разрушения.

Кровью и болью, или по собственной воле, она сказала бы мне то, что я хотела знать.

* * *

Горящие полевые цветы парили над застывшей статуей, которой была Сурси, тепло моей магии согревало холодную комнату. Я сидела на табурете, который принес охранник, и бесстрастно наблюдала, как лед тает и капает на каменный пол.

Размораживание ее было утомительным процессом, который занял больше времени, чем я ожидала, но это должно было быть сделано корректно, иначе она могла ожить — неправильно, по словам моего мужа.

Обычно меня бы не волновали любые негативные последствия, от которых она пострадает, но мне нужно было, чтобы она рассказала мне, как активировать клинок, и я бы не стала рисковать упустить эту возможность из-за мелкой мести. Моя сестра закатила бы глаза, если бы увидела меня сейчас, но я надеялась, что именно так наш Дом Греха будет решать подобные вопросы после восстановления.

Гнев вошел в маленькую подземную камеру и сжал губы при виде Сурси. Его ненависть к ведьме была ощутима. Если бы она не была бессмертной и если бы он не хотел вернуть свои крылья, он бы давно убил ее. Температура упала на несколько градусов, что не пошло бы на пользу процессу оттаивания.

— Как только она достаточно оттает, чтобы говорить, есть ли определенное количество времени, к которому я должна стремиться, чтобы завершить допрос? — спросила я, успешно отвлекая внимание Гнева от темного места, куда он спускался. Температура вернулась к нормальному холоду, который пронизывал воздух так глубоко под землей.

— Потрать столько времени, сколько нужно. Как только ты закончишь допрашивать ее, пошли за мной. Ее нельзя оставлять одну, пока она снова не замерзнет.

Я быстро улыбнулась своему мужу. Когда я сказала, что мне нужно, он, не колеблясь, осуществил это. Даже когда я просила его не присутствовать и не задавать вопросов. Теперь, когда я также могла ощущать эмоции, я с уверенностью знала, что он не испытал ни минуты сомнения или нерешительности.

— Спасибо, что доверяешь мне.

— Постарайся не калечить ее слишком сильно. — Он поцеловал меня в лоб и направился к двери.

Анир резко остановился за пределами подземелья и кивнул мне, прежде чем последовать за Гневом из комнаты, их головы склонились в приглушенном разговоре.

Другие Дома Греха все еще были в состоянии повышенной готовности после неудачной попытки напасть на Дом Жадности. Из-за постоянной поступающей корреспонденции, прерываний эмиссаров и дебатов в военной комнате я еще не спрашивала Гнева о том, сколько времени осталось, чтобы снять проклятие. Не то чтобы я провела с ним больше двух минут с момента моего возвращения из Колодца памяти. Я примчалась сюда сразу же после моей просьбы.

На случай, если что-то пойдет не так с моим допросом Сурси, я не хотела обнадеживать его и рассказывать ему о том, что я узнала. Но нам нужно будет поговорить. Скоро.

То есть, если упрямая ведьма оттает в этом столетии. Мои пальцы забарабанили по предплечьям. Вода медленно стекала с толстой прослойки льда, окружающей Сурси. Кап. Кап. Кап.

Я добавила еще один горящий цветок к пылающему букету над ней, затем снова обратила свое внимание на лицо Сурси, потратив время, чтобы по-настоящему рассмотреть ее. Сходство между ней и Клаудией не было ошеломляющим, но оно было налицо, как только ты знаешь, что искать его. У них была одинаковая форма лица и дуги бровей. Темные волосы Сурси были волнистыми, а у Клаудии чуть больше вились, но они были того же роскошного каштанового оттенка.

Когда мои собственные воспоминания снова остались нетронутыми, я поняла, что никогда не встречала Клаудию, когда она все еще была Люсией, а я — Яростью. Увидеть это откровение в Колодце памяти было шоком.

Я мысленно вернулась к тому времени, когда на меня не наложили заклятие, чтобы вспомнить все, что могла. С самого начала нашего плана мы с Витторией никогда не появлялись на одной и той же вечеринке, играя нашу роль «Николетта».

Она с Гордыней посещала любые встречи или вечеринки, и я делала то же самое с Гневом. Сурси настаивала, чтобы нас не поймали, пока не придет время, так как она хотела убедиться, что у обоих принцев было время по-настоящему влюбиться.

На всех вечеринках и мероприятиях я не могла вспомнить Клаудию ни на одном мероприятии, которое я посещала. И все же я глубже погрузилась в свои воспоминания. Вспомнила, что мы с Витторией по очереди управляли нашим Домом Греха раз в две недели, чтобы позволить Гордости и Гневу задавать вопросы о местонахождении нашей объединенной персоны — Николетты — когда нас не было с ними. Конечно, мы частично сказали им правду. Мы возвращались в Дом Мести, Дом, о котором они мало что знали, благодаря магии нашей матери и нашей секретности.

Я вспомнила, как мы позаботились о каждой детали, как и просила Сурси — мы даже рассчитали время наших визитов в дома, чтобы убедить принцев, что у «Николетты» было достаточно времени, чтобы навестить другого принца в тот момент, когда она не была с одним, вбивая клин между братьями, как выяснилось они ухаживали за одной и той же женщиной.

Единственным событием, на котором присутствовали мы с Витторией, была роковая ночь, когда Первая Ведьма попросила нас сделать решающий шаг — ночь Пира Волка. В тот вечер, в ту единственную ночь, когда собрались все семь принцев, ее план мести был прост: Виттория должна была заманить Гнева, чтобы он «поймал» ее на акте соблазнения Гордыни. Когда он вошел бы в комнату, мы ожидали, что он даст волю своей ярости и сразится со своим братом. Гордыни потеряет свою жену и, возможно, свой двор, если Гнев высвободит мощь своего Дома. Таким образом, обеспечив окончательную месть Гордыни за Первую Ведьму.

Хотя за все это время я ни разу не сталкивалась с Клаудией, Виттория должна была знать, кто она на самом деле. В конце концов, моя сестра была той, кого послали соблазнить Гордыню. И все же мой близнец никогда не упоминала об этом, никогда не выдавала секрета нашей подруги. Я не была уверена, было ли это добротой со стороны Виттории или она не хотела предупреждать принцев по своим собственным причинам. Если я была права насчет того, что у моей сестры есть чувства к Гордыни, она бы не хотела, чтобы кто-то узнал секрет Клаудии. Может быть, даже сама Клаудия.

Но когда я обдумала свою теорию о Весте — о том, что моя сестра помогла ей сбежать от суда, который сделал ее такой несчастной, — я не могла представить, что моя близняшка была такой эгоистичной или ужасной, как ей хотелось бы, чтобы королевство верило. Она, конечно, совершила свою долю темных дел, таких как убийство дочерей ведьм, которые заколдовали нас, но пока это была единственная настоящая месть, к которой она стремилась.

Она также убила Антонио, но теперь я подозревала, что он был близок к раскрытию информации о Весте. Это не оправдывало того, что она сделала, но это указывало на то, что она не совершала чудовищных поступков без расчета, поскольку она была слишком счастлива позволить мне и принцам демонов поверить в это.

Кусок льда треснул и соскользнул с лица Сурси, привлекая мое внимание к настоящему. Первая Ведьма теперь полностью оттаяла от бровей до подбородка. Она медленно моргала, пока ее ресницы не очистились от льда, и устремила на меня впечатляющий взгляд.

— Ярость. — Она выплюнула в меня мое настоящее имя. — Ты всегда была той, кто больше всего походил на…

Рот Сурси захлопнулся со слышимым щелчком. Я улыбнулся.

— Больше всего похожа на Люсию?

— Я понятия не имею, кого ты имеешь в виду. Я собирался сказать «Гнева», но не хотел портить свое и без того скверное настроение, произнося его проклятое имя.

Вместо того, чтобы обвинить ее в очевидной лжи, я встала и обошла глыбу льда, в которой находилась остальная часть ее замороженного тела.

— Ты знал, что мы с Клаудией были лучшими друзьями, пока я была заколдована? Виттория тоже. Я могла бы пойти к ней прямо сейчас, и она приняла бы меня в своем доме. Она бы даже не задумалась дважды, если бы появилась Виттория, восставшая из мертвых.

Взгляд Сурси сверкнул гневом, но она держала свой беспокойный рот на замке.

— Я хочу Клинок Разрушения. И я сделаю все, чтобы получить это. Даже наврежу дорогой подруге, рассказав ей очень интригующую историю. Если только ты не решишь помочь мне и своейдочери.

Выражение лица Сурси не изменилось, но я почувствовала, как заработал ее расчетливый ум.

— Помогать тебе не в моих интересах.

— Ты достигла своей конечной цели и получила то, что хотела. Гордыня и Лючия разделены. Твоя месть Гневу сейчас заканчивается. Он достаточно долго расплачивался за твое проклятие. И я тоже. И это никогда не было частью нашей сделки.

— Проклятие Гнева было очень ясным. Как только он познает истинное счастье и любовь, они исчезнут и заменятся ненавистью. Ты никогда не должна была впускать его в свое сердце. Это твоя проблема.

— Ты уверена в этом? — Я вызвала большой цветок апельсина и держал горящий цветок на ладони. Я склонила голову набок, любуясь волшебным розово-золотым пламенем. — Я не уверена, что это разумно — разжигать мою ярость. Прояви хоть немного уважения к своим богам.

Я дунул цветком в лицо Первой Ведьме и опалил ей брови. Она закричала, когда пламя зависло над ее кожей, достаточно близко, чтобы почувствовать ожог, но не расплавить ее плоть. Еще. Это была демонстрация моего контроля над магией, точности, с которой я могла владеть магическим пламенем.

— У меня нет ни времени, ни терпения продлевать эту встречу. Если ты не скажешь мне то, что я хочу знать, я подожгу всю твою голову. Ты будешь кричать и задыхаться от запаха собственной горящей плоти до тех пор, пока твои голосовые связки не перестанут работать. Потом я навещу Клаудию и передам ей это. — Я вытащила камень памяти из своего корсета и подняла его. Угроза пыток не заставила краску сойти с лица ведьмы, но вид камня памяти заставил. — Как мне активировать клинок, чтобы снять проклятие?

Мускул на челюсти Сурси дрогнул. Она все еще не хотела, чтобы проклятие было снято, даже после того, как она получила то, что желала: свою дочь, свободную от Гордыни. Вот как сильно она ненавидела Гнева за то, что он не дал ей этого. Это было раздражительно. Истерика, устроенная избалованным высокородным бессмертным. Я покачала головой.

— Месть. Это уродливое занятие, которое включает в себя множество грехов. Осторожнее, — прошептала я, наклоняясь ближе, — или твоя гордость погубит тебя, Сурси. Немного иронично, учитывая все обстоятельства. Что ты поддашься греху, который ненавидишь больше всего на свете, просто чтобы наказать Гнева за то, что он сказал «нет» твоим прихотям. Для уважая выбор своего брата и его жены. Ты вмешивалась и плела интриги.

Ты выбрала ненависть, когда всё, что следовало сделать, — это безоговорочно любить своего ребенка. Позволить ей сделать свой собственный выбор. Стать ее родным человеком.

Сурси тяжело выдохнула, ее лицо исказилось от ярости.

— Кровь моей дочери — и только ее кровь — активирует клинок. Но она должна добровольно отдать его тебе. Как и любая магия, нельзя заставлять, отнимать или получать обманным путем. — Что-то внутри меня, что все еще казалось человеческим, сжалось в моей груди. Сурси не упустила минутной перемены, ее губы растянулись в усмешке. — Независимо от моего вмешательства, Люсия не заслуживает того, чтобы ее возвращали в этот мир греха. Я надеюсь, ты сможешь смириться со своим выбором разрушить счастье, за которое она так упорно боролась.

* * *

Гнев привел меня к своей комнате в тишине, чувствуя, что мне нужно время. Он остановился у своей двери и развернулся ко мне.

— У нас не было времени обсудить это, и сейчас не самое подходящее время, но все же я хотел бы делить комнату. Это может быть любая из наших спален, или мы можем убрать стену и сделать один этаж, для наших личных целей. Можем сделать маленькую кухню, если ты хочешь.

Впервые за день мои мысли перестали крутиться в голове. Я уставилась на моего мужа, который никогда не переставал удивлять меня. Его бесконечные акты любви. Я перекатилась на носочки, притягивая его лицо ближе.

— Давай сделаем кухню и уберем стену. Идея с личным этажом, который будет нашим местом, отдельным от всего двора, звучит просто превосходно. И я с тобой полностью не согласна. Это идеальное время, что обсудить это.

— Считай, что это уже сделано, миледи. — Гнев нежно поцеловал меня, а потом открыл дверь. Я проскользнула внутрь и уселась в одно из больших кресел, рядом с большим камином. Мгновенный восторг прошел, сменившись серьезностью того, что нужно было делать дальше. Гнев посмотрел на меня, его брови нахмурились. — Ты нашла вопросы, которые искала?

— В большинстве. — Огонь игрался в камине, напоминая мне взволнованное виляние хвостом. Я вернула свое внимание к мужу. — Соглашение, которое ты заключил с Сурси длится шесть лет, шесть месяцев, шесть дней. — Гнев уселся на кресло напротив меня, оценивающее смотря на меня. Перед тем, как он начал задавать вопросы и отвечать на мои, я спросила. — Сколько времени осталось?

Он взглянул на камин, пламя отражалось на его лице мягким светом.

— День.

— День. — Я не думала, что у нас осталось много времени, но день — это смешно. Благодаря замечательному акту самообладания я сдержала свою ярость, сохранив ясную голову. — Если мы не разрушим проклятие до вечера, то не разрушим никогда.

— Колодец Памяти работал с тобой. — Тон Гнева не указывал на то, что он чувствовал по этому поводу. Выражение его лица было еще труднее прочесть. Он встал и налил жидкость из графина, который держал на буфете возле каминной полки. Он повернулся ко мне и поднял лавандовую жидкость. — Это гарантирует, что я больше не потеряю тебя. Проклятие или нет, мы справимся на этот раз.

Он отхлебнул настойку, которая мешала ему чувствовать любовь, а ярость, которую я испытала на наши обстоятельства и на Первую Ведьму, вырвалась наружу.

— Мы не будем продолжать так. Я хочу твое сердце, Самаэль. Я хочу твою любовь без заклинаний и тоников, блокирующих эмоции. Иметь только половину от тебя тоже проклятие. Мы оба заслужили большего. Заслужили настоящего счастья. Счастья без цепей, ограничений или привязанных к нему ниточек. Не важно, что было в прошлом, мы не заслужили вечное наказание. Ты наказан за то, что позволил своему брату и его жене самим решать свой путь. Поэтому ты должен потерять любовь? Для чего? Для мести лживой ведьмы? Я не соглашусь с этим. Не могу. Ты должен отдать свое сердце женщине, которую выберешь, в то время и в том месте, где ты это захочешь.

— Это может никогда не случиться. — Тон Гнева не был грубым или взвинченным. В его глазах плескалась грусть. — Поэтому решай сейчас, пока мы не завершили связь, если это — то, что есть у нас сейчас — будет достаточно хорошим для тебя. Если я люблю тебя на половину, если я не могу отдать тебе свое сердце, ты должна знать, что сможешь жить с этим. Если же нет…

Гнев отпустит меня; он оставит меня свободной, если это будет ломать меня.

— Вот почему ты не говорил о завершении наших брачных уз.

Он кивнул и провел рукой по волосам.

— Я надеялся снять проклятие прежде, чем состоится этот разговор.

Тишина повисла между нами.

Огонь потрескивал, сила нашего общего гнева подпитывала его. Я не была рассержена на Гнева. Я поняла, почему он разработал другую стратегию на случай, если проклятие останется в силе. Это показывало его любовь, даже когда он не мог ее выразить. Но я была жадной. Я хотела его полностью. Всего. Хорошие части и плохие, и каждую часть и момент между нами.

То, что он любит меня наполовину, было несчастной судьбой для нас обоих.

Я встала и уселась к нему на колени, моя голова легла у его сердца.

— В Колодце Памяти… Я нашла способ снять проклятие. — Гнев замер надо мной. — Мне нужно будет уйти, и мне нужно, чтобы ты остался здесь.

Он водил рукой вверх и вниз по моей спине.

— Ты не выглядишь счастливой.

Я чувствовала, что он хочет спросить больше, но понимал, что я рассказала все, что могла. Я прижалась еще ближе, получая ласку, которую он предлагал, и погружаясь в нее, как в самые сладкие объятия.

— Мне нужно будет причинить боль человеку, которого я люблю. Тому, кто не заслужил ни капли боли.

Гнев поцеловал меня в лоб.

— Мне жаль.

Он не говорил мне найти другой путь, потому что его не было. Он не предлагал стать на мое место, потому что знал, я должна сделать это самостоятельно. Не было и слов утешения, потому что нужно сделать что-то ненавистное, но освободить нас.

Гнев аккуратно поднял мое лицо, его взгляд достаточно проницателен, чтобы пробираться в душу, но только, если я позволю. Когда он прикоснулся своими губами к моим, то освободил все то, о чем бессмысленно говорить, и без слов убрал все наши тревоги и печали.

Перед тем, как я поняла, что происходит, Гнев использовал свою сверхъестественную скорость и силу, чтобы перенести нас на плюшевый ковер. Он лежал подо мной, держа над своим лицом, на его губах была дьявольская ухмылка, из-за чего мои пальцы на ногах подгибались. Может я и была сверху, глядя в его греховные глаза, но он владел всем сейчас.

— Что ты делаешь? — Спросила я. — У нас нет времени…

— Мир может рухнуть раньше, чем мы надеемся. И у меня есть свои фантазии для воплощения, миледи. Если ты хочешь нас побаловать?

Я понимала, что ему нужны прикосновения. Ощутить что-то другое, нежели страх или наши грехи, когда мы идем к финишной прямой, но не знаем, где она. Он также нужен мне. Он может и не говорить, что любит меня, но он может показать. Я кивнула.

— Я рада угодить.

— Спасибо, блять. — Он придвинул меня так, что мои колени были по обе стороны от его головы, его большие пальцы лениво вырисовывали круги на моих бедрах. Гнев отодвинул мою юбку и раздвинул кружевное белье, медленно водя пальцем по ожидающей там влажности.

— Это новый урок подчинения или завоевания? — Каким-то образом сказала я, когда его палец вошел внутрь, а затем нежно согнулся. Я выругалась, когда он повторил двумя пальцами, растягивая меня. Он вытащил пальцы, затем прижал меня ближе, слегка поглаживая.

— Ты скажи мне, миледи.

— Я… Прокляни меня богиня.

Гнев снял с меня белье, затем прижался своим ртом, полизывая и посасывая. Я нагнулась вперед, хватаясь за стул, когда каждое прикосновение его языка угрожало уничтожить меня. Он качнул мои бедра вперед, затем назад, не отрывая своего рта от меня.

Удерживая мой взгляд, он повторил это действие, и я поняла, что он без слов говорил. И кто я такая, чтобы лишать его и себя удовольствия?

Я качнулась вперед, и демон наградил меня рычанием, вибрирующим в самой чувствительной области. Моя проклятая юбка упала на него, закрывая от моего взгляда.

Я медленно отпустила стул и сняла платье, зарабатывая насмешливый взгляд от мужа. Я оперлась о его локоть одной рукой, и вторую руку погрузила ему в волосы, потягивая, пока он не оказался под правильным углом. Без этих гребанных юбок я могу разглядеть его намного лучше.

Неподдельный голод отражался на нем.

— Потяни сильнее, миледи.

— Богохульник.

— Мой темный ангел. — Гнев сильнее обнял меня и пировал, пока я задавала темп. Его язык проникал, заставляя мое тело сжиматься вокруг, пока я не начала сходить с ума от этих ощущений. Я потянула его волосы еще сильнее и качалась на нем, а моя голова была откинута назад. Палец Гнева стал входить вместе с языком и задавал темп, от которого я видела звезды. Я кончила с безрассудной энергией, выкрикивая его истинное имя, пока меня пронизывал шок от этого удовольствия. Прежде чем я полностью отошла, снова сломалась, шепча его имя как мольбу и проклятие. Только когда мои ноги стали дрожать от его движений, демон целомудренно поцеловал меня в бедро. Легкая ласка снова зажгла мою кровь.

Этого было совершенно недостаточно. Но время было нашим врагом сейчас, и я уже потеряла достаточно. Мой муж видел нерешительность на моем лице, и я видела тоску на его. Нам нужно это. Даже если у меня будет меньше времени на поиски клинка, я заставлю его работать. Я опустилась ниже по его телу и направила его длину в себя.

Гнев переплел наши пальцы, и вместе мы упали с этого великолепного обрыва, точно зная, за что мы будем бороться.

Любовь.

Двадцать четыре

Доменико зарычал, когда я вызвала его.

— Я похож на твой личный экипаж?

— Нет. Но ты будешь выглядеть как новый меховой коврик, если не перестанешь жаловаться, — сладко сказала я.

— Ты не такая веселая, как твоя сестра.

— Возможно, не для тебя. Но я так же смертоносена, и в отличие от Виттории, если я убью тебя, ты не вернешься. Я не могу проделать этот демонический трюк с рукой. — Я пригрозила ему пальцами. — Давай двигаться.

Оборотень издал звук отвращения, подозрительно похожий на сдавленный смех, затем вонзил когти в мои руки и шагнул в сверкающий портал. Ворота все еще были заперты снаружи, но путешествовать на перевертыше было действительно лучше всего. Гнев не мог переместиться, и даже если бы он мог, я не хотела, чтобы он знал, куда я направляюсь. Он мог бы заподозрить, что сейчас я направляюсь к своей версии Изменяющихся островов, но я не хотела ничего подтверждать.

Если Гордыня узнает, что Люсия жива, я почти не сомневался, что он придет за ней. Просмотр воспоминаний Люсии показал только одну сторону их истории, но, как и в большинстве, я подозревала, что там было гораздо больше. Если бы Гордыня заботился о ней хотя бы наполовину так, как Гнев заботился обо мне, тогда он разнес бы королевство на части, чтобы убедиться, что она в безопасности.

И если Гнев был прав, если Гордыня никогда по-настоящему не влюблялся ни в кого, кроме своей жены — и все это было ужасным недоразумением, основанным на их общей гордости, — я могла только представить, как сильно он боролся, чтобы вернуть ее.

Когда я впервые столкнулся с Гордыней перед Праздником Волка, он выращивал сонный корень и патрулировал свои земли с армией, о которой никто из его братьев не знал. Я беспокоилась, что он замышлял заговор против Гнева, но теперь я задавалась вопросом, тренировал ли он своих охранников для других целей. Возможно, он готовился бороться за свою пропавшую жену с тех пор, как она только исчезла.

Нонна правильно поняла одну вещь о принцах демонов: они не останавливались ни перед чем, чтобы получить то, чего желали, особенно когда дело касалось их сердец. А если те, кого они любили больше всего на свете, потенциально были в опасности?

Тогда они устроили бы ад, чтобы спасти их.

Ворча себе под нос о богинях, Доменико вошел в переулок рядом с домом нашего детства, замаскированным храмом, и оглядел тихую улицу. Он поднял голову и вдохнул, принюхиваясь к воздуху в поисках любого смертного или сверхъестественного существа.

— Чисто.

Мои собственные чувства подсказывали мне это, но я быал рад получить подтверждение. Его способность чувствовать запахи была сильнее моей.

— Оставайся здесь. Я вернусь, как только смогу. Нам нужно войти и выйти как можно раньше.

Доменико скрестил руки на груди и уставился на меня сверху вниз. Я знала, что он был высоким, но, казалось, он вырос за последние несколько дней.

Он был шире, его мускулы более рельефными. Должно быть, это еще одна черта оборотня.

— Если твоя сестра спросит, я не собираюсь ей лгать.

— Вот почему ты не знаешь, куда я направляюсь. — Я похлопала его по груди, и он поморщился. — Убедись, что за нами не последовали демоны. Или ведьмы.

— Мне это не нравится.

— Я знаю. Спасибо тебе за то, что ты все равно это делаешь.

На его лице было написано неудовольствие, но он не стал спорить. Как оборотень, его эмоции были легко читаемы. Он не скрывал своих чувств, как это делали демоны. Волки были слишком близки к природе для придворных игр.

После того, через что мы прошли, я поняла, какую привлекательность могла бы увидеть в них моя сестра. В отличие от вампиров, ведьм и принцев демонов, было почти освежающе точно знать, где ты находишься с оборотнем. Сейчас было не время спрашивать, но мне нужно было увидеть, каков будет его ответ.

— Ты встретил Весту, командира Жадности.

— Это твоя точка зрения, богиня?

— До меня дошли слухи, что она, возможно, была наполовину оборотнем. Если бы это было правдой и она решила сбежать, ты бы боролся за нее, если бы это было то, чего она хотела? Даже если бы Жадность узнала, что она жива.

Его глаза светились бледно-фиолетовым, что указывало на то, что он был близок к превращению. И он тоже был в ярости.

— Я бы разорвал глотку любому, кто угрожал моей семье. И я не забочусь о демонах настолько, чтобы помогать им каким-либо образом, особенно если один из них решил уйти.

— Все ли члены стаи считаются семьей?

Доменико поднял лицо и глубоко вздохнул.

— Иди. У нас скоро будет компания.

Я колебался всего один вдох. Формировалась новая теория, но я не могла упустить свой шанс снять проклятие, чтобы проследить за этой нитью. Скоро перестанут тикать часы, и я разгадаю эту тайну раз и навсегда.

Я поспешила вниз по переулку и бросилась в ночь, держась в тени и прислушиваясь к любым признакам преследования. Было уже достаточно поздно, и в большинстве домов, мимо которых я проходила, свет не горел. Никто не ходил по улицам, за исключением одного или двух отставших, которые были по уши в выпивке. Клаудия была бы в постели, но она проснулась бы, когда я постучала в дверь. Или бросила камешек в ее окно.

Я как раз сворачивала за угол и размышляла, что бы я сделала, если бы ее тетя Каролина не спала, когда увидела, как она выскользнула из дома в темном капюшоне. Каролина направилась прямо к женщине, задержавшейся на противоположном конце улицы, в таком же темном одеянии. После их поражения в Доме Жадности их использование плащей меня не удивило.

Я остановилась как вкопанный и прижалась ближе к зданию.

Каролина сделала паузу, и другая женщина огляделась, непреднамеренно давая лунному свету возможность раскрыть ее черты. Нонна Мария.

Я не удивилась, увидев, как она резвится с темной ведьмой. Нонна была ведьмой, которую Сурси вызвала в том воспоминании, которое очистила Клаудия. Та, кто сопровождала Клаудию сюда и дала ей новую семью. Моя бабушка все это время тесно сотрудничала с Первой Ведьмой, и одно это должно было заставить меня возненавидеть ее.

Я была… не испытала облегчения, но довольна, увидев, что она выбралась из кровавой бойни, которая произошла в Доме Жадности. Она причинила зло многим, но я не хотела, чтобы она умирала. Несмотря ни на что, она все еще чувствовала себя моей бабушкой и я поверила, что любовь, которую она питала к нам, стала настоящей. Нонна была нежна с нами, заботилась о нас и была рядом в наши самые тяжелые дни.

Я напряглась, чтобы услышать ее голос, но две ведьмы, должно быть, наложили заклинание или установили защиту, чтобы сдерживать их шепот. Как бы сильно я ни старалась их услышать, до меня не доносилось ни звука. У меня не было возможности что-либо почувствовать по поводу причастности Нонны к Сурси, пока я была в ловушке этого воспоминания, но это был бы еще один сокрушительный удар, если бы я осталась смертной.

Нонне никогда не нравилось, что Виттория, Клаудия и я были такими близкими подругами.

Она винила в этом тот факт, что семья Клаудии практиковала темные искусства, но теперь я знала правду. Они намеренно пытались держать нас порознь из-за того, кем мы все были на самом деле.

Это, по крайней мере, я поняла. Держать Дом Мести подальше от Клаудии после того, как мы помогли воплотить коварный план Сурси в жизнь, было бы проявлением доброты по отношению к ней.

Какими наивными мы все были, выкроив время после работы, чтобы выпить вина на пляже и поделиться своими надеждами и мечтами. Мы все вместе плакали столько же раз, сколько смеялись. Мы поделились нашими разбитыми сердцами и тайными желаниями. Мы трое были сестрами не только по крови, но и по выбору. Никто из нас не знал, что изначально нас связывало нечто гораздо более зловещее.

Нонна в последний раз огляделась вокруг, прежде чем они с Каролиной вместе поспешили прочь. Часть меня хотела последовать за ними, посмотреть, куда они идут, что они могут замышлять, но нельзя было терять времени. Я задержалась в тени еще на несколько минут, просто чтобы быть уверенной, что они не вернутся и не попытаются сделать что-нибудь гнусное. Используя свои обостренные чувства, я внимательно прислушалась и не услышала, чтобы кто-то шел рядом. Куда бы ни направлялись ведьмы, они действительно ушли.

Я быстро встала на крыльцо и ударила кулаком в дверь. Я стучала достаточно громко, чтобы разбудить Клаудию, но недостаточно громко, чтобы кто-нибудь из соседей услышал или испугался этого. Мгновение спустя наверху вспыхнула свеча. Я снова украдкой взглянула вниз по улице. Я не чувствовала никаких демонов Умбры и слышала только приглушенные звуки дыхания смертных по соседству, когда они спали.

Прошло еще мгновение, а затем засов сдвинулся с места, и дверь со скрипом отворилась. Моя подруга стояла там, разинув рот, когда рассматривала меня.

— Эмилия! Звезды над головой, твой взгляд… у тебя глаза другого цвета? — Она покачала головой и отступила в сторону. — Входи. Твоя бабушка сказала, что ты пропала. С тобой все в порядке? Где ты была? Я так волновалась. Я думала, что то, что убивало тех ведьм, добралось и до тебя, и они просто не хотели мне говорить.

Я вошла в ее дом, и только она закрыла дверь, как мы обе заключили друг друга в крепкие объятия. После всего, что произошло, после всего, чему я научилась, и того, как сильно я изменилась, я почувствовала облегчение, что все еще был один человек, который искренне заботился обо мне.

Даже если все было не совсем так, как казалось, наша связь была реальной. Возможно, единственная реальная вещь во всем царстве, состоящем из фантазий. И даже это могло бы продлиться недолго, если бы она хотела вернуть свою память.

— Я хотела бы рассказать тебе все, — сказала я, вкладывая смысл в каждое слово. — Но я не могу оставаться долго. И ты никому не можешь сказать, что видела меня.

— Что, черт возьми, происходит, Эмилия? Ковен вновь распался, но они не разрешают никому, кроме совета, посещать собрания. Я пробовала гадать, но это как будто они наложили блок на мою магию. Я даже не была способна видеть сны.

Я почти забыла, что Клаудия была благословлена богиней зрения и предчувствий; у нее были видения, которые мы не всегда могли расшифровать.

Блокирование ее магии было судьбой, которую я слишком хорошо знала, и я ненавидела, что они подрезали ее волшебные крылья. Я задавалась вопросом, что еще они могли у нее отнять, какие силы могли дремать внутри нее, которые она не могла вспомнить. Ее мать всегда плела интриги и замышляла заговоры, и казалось, что она все еще играет в какую-то игру.

— И знаешь, что самое необычное? — спросила она, и я покачала головой. — Они смогли освободить разум старой Софии Санторини от ее проклятия. Моя тетя сейчас направлялась к ней домой, чтобы посмотреть, что она помнит, если вообще что-нибудь помнит.

Я нежно сжала ее, затем отступил назад. По крайней мере, теперь я знала, что задумали Каролина и Нонна.

— Не верь всему, что говорят ведьмы. Они не обязательно плохие, но у них есть план.

— Ведьмы? — Брови Клаудии сошлись на переносице. — Ты говоришь так, как будто ты не один из нас.

Я глубоко вдохнула и подняла руку, призывая горящий цветок, и наблюдала, как выражение лица моей подруги сменилось с замешательства на удивление. Она потянулась за цветком и отдернула руку от ожога, изучая мое лицо.

— Богиня всевышняя. Ты не можешь быть. — Ее голос упал до шепота. — Как?

— Это очень длинная, запутанная история.

Она уставилась на меня, затем на горящий цветок еще одно безмолвное мгновение.

Благоговейный трепет отразился на ее лице, и она выглядела готовой взорваться от всех своих вопросов.

— Учитывая твою магию огня и тот факт, что ты богиня, я полагаю, что да. — Она повернулась и жестом пригласила меня присоединиться к ней. — Давай присядем.

Я изо всех сил старалась не торопить ее, стараясь не зацикливаться на тикающих часах в моей голове, и последовала за ней в крошечную кухню. Она открыла шкафчик и принялась наливать нам напитки из своей личной коллекции. Я заметила, что травы сушатся для ее тоника, чтобы забывать, и с трудом сглотнула. Она поставила мой напиток передо мной, затем подняла брови.

— Скажи мне. Мне нужно знать, что происходит.

— Короткая версия такова: ведьмы наложили на меня и Витторию заклинание блокировки, содержащее нашу магию и бессмертие, по сути, делая нас смертными ведьмами. То проклятие, о котором ты упоминала? То, что с дьяволом? Это затронуло несколько других существ. Включая меня и Витторию.

Клаудия прижалась бедром к столешнице и опрокинула свой напиток.

— Мои лучшие подруги — богини. Это очень трудно переварить. Я чувствую, что должна поклониться или помолиться. — На ее лице отразился ужас. — Должна ли я установить алтарь? Звезды над головой, Эм. Это странно.

Несмотря на все мрачные вещи в моей жизни, я смеялась. Искренний, счастливый звук.

В ее вопросах не было сарказма, только беспокойство.

— Пожалуйста, никогда не молись и не кланяйся. Особенно для Виттории. Ты же знаешь, какой невыносимой она может быть.

В ее глазах блестели слезы.

— Виттория жива?

Надежда, промелькнувшая на ее лице, вызвала стеснение в моей груди. Я кивнул.

— Да. Ее смерть стала началом разрушения замка заклинаний. Она поняла, что произошло, услышав секреты, которые нашептала ей книга заклинаний. Она организовала свое собственное «убийство», чтобы освободиться и спланировать нашу месть. —   Я не хотела огорчать свою подругу, поэтому быстро двинулся дальше. — Есть кинжал, называемый Клинком Разрушения. Это единственное оружие, способное уничтожить проклятия.

— Эмилия, нет. — Клаудия резко втянула воздух. — Заколдованные предметы продаются по высокой цене.

— Я знаю. —   Я внимательно наблюдала за ней. — Пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты активировала его для меня. И скажи мне, что мне нужно сделать, чтобы использовать это, чтобы снять проклятие. Время на исходе. У меня осталось меньше суток.

Моя подруга покачала головой.

— Я… не могу. Я бы сделал для тебя все, что угодно, ты это знаешь, но, пожалуйста, не проси меня об этом.

— Разве ты не помнишь, как?

Она грустно улыбнулась мне.

— Это то, что моя тетя привила мне с тех пор, как я впервые переехала жить к ней. Я просто не думаю, что ты понимаете, какой будет цена. Для тебя.

Я выдохнула.

— Я готов заплатить все, что угодно. Просто скажи, что мне нужно сделать.

Нерешительность боролась с тем, что, как я чувствовала, было ее желанием помочь мне.

— Клинок ожидает равной отдачи, — наконец сказала она. — Если ты захочешь снять проклятие, оно захочет использовать для этого твою силу. Всю ее. — Клаудия наклонилась и подняла травертиновую плитку на полу, извлекая завернутый в ткань кинжал.

— Тот, кто проклят, должен использовать это. Добровольно.

Ужас прокатился по мне.

— Что ты имеешь в виду?

— Проклятому нужно подпитывать клинок твоей магией, пока он не соберет все до последней капли.

Я уставилась на кинжал в ее руке. Он выглядел как обычный клинок; сталь блестела в свете свечей, а рукоять была сделана из тусклой кожи оникса. Для чего-то столь мощного вид был довольно непримечательный. Казалось, он не способен ни на что столь дьявольское, как убийство принца Ада или снятие проклятия. Вот почему — помимо того, что он был спрятан под полом моей подруги — он, вероятно, оставался незамеченным в течение десятилетий.

— Цена — магия за магию, — повторил я. Клаудия кивнула. — Когда ты сказал «накорми лезвие», ты имела в виду, что меня должны зарезать?

— Да.

— И только тот, кто проклят, может нанести удар?

— Да. Снятие проклятия — сложный процесс. — Клаудия глубоко вздохнула. — Моя кровь активирует его, но тогда остальное зависит от точного следования правилам. Тот, кто жертвует, должен сделать это добровольно. Тогда тот, кто наносит удар, тоже должен быть готов это сделать.

Гнев должен был бы добровольно нанести удар, и я сомневалась, что моего мужа будет легко убедить в этом. Затем была одна вещь, на которой я пока не сосредотачивалась. Та часть, где мне нужно было отдать всю свою силу. Навсегда. Я только что получила его обратно и впервые за целую вечность почувствовала себя цельной. Теперь боги насмехались надо мной, заставляя меня снова отказаться от этого. По моей собственной воле. Без колебаний или сожаления.

Это был еще один способ, которым Первая Ведьма хотела отнять у меня, и я ненавидела это.

— Есть еще одна загвоздка, — сказала Клаудия. В этот момент я была не способена удивляться. Этот заколдованный предмет был отвратительным инструментом, созданным мстительной ведьмой, конечно, к нему прилагалась еще одна неприятная ниточка.

Сурси не действовал легко или уступчиво. Я мысленно подготовилась.

— Как только я активирую его своей кровью, у вас будет только один час, чтобы завершить остальную часть обмена энергией. Клинок дает только одну возможность снять любое проклятие.

— Откуда ему знать?

— После того, как я напою его своей кровью, ты сделаешь то же самое. Тогда начинается твой час.

Это означало, что у меня был один час, чтобы вернуться в Семь Кругов, решить, действительно ли я готова отказаться от своей силы, убедить моего мужа заколоть меня и снять проклятие, прежде чем эта возможность была навсегда потеряна для нас. Если не…

Кровь и кости. Нет, я отказываюсь брать Клаудию с собой.

— Я могла бы пойти с тобой, — сказала она, прочитав мои мысли и беспокойство, которое, вероятно, было написано на моем лице. — Где бы ты ни была. Я могла бы пойти и убедиться, что у тебя есть целый час.

В серьезном выражении лица Клаудии не было обмана. Никаких скрытых мотивов. Она была просто хорошим другом. Порядочным человеком. Кто-то, кто был готов помочь близкому в беде.

И я бы никогда не поместила ее в такое место, где она могла бы раскрыть свою истинную личность самой себе или тем, кто ее искал. Возможно, я и устраивала заговор против нее раньше, но это была одна ошибка, которую я никогда больше не повторю. Если отказ от моей силы мог помочь устранить даже малейшую боль, которую я причинила, работая с Первой Ведьмой, то на самом деле выбора вообще не оставалось.

Я бы исправила эти ошибки и заплатила за них цену.

Я достала камень памяти из своего корсета и положила его на стол перед собой. Внимание Клаудии переключилось на это, ее лицо побледнело.

— Этот камень памяти содержит причину, по которой я никогда не попрошу тебя пойти со мной. Он принадлежит тебе. Это то, что ты решил вычеркнуть, забыть навечно. Я оставляю это здесь, если тебе когда-нибудь понадобятся ответы. — Я хотела бы предложить ей больше, но придется обойтись и этим. Я сняла с пояса маленький кожаный мешочек и надежно спрятал камень внутрь, чтобы Клаудия могла решить, что она хочет сделать, не прикасаясь к нему. — Кто-то, кому я очень доверяю, сказал мне, что, как только ты узнаешь правду, ты никогда не сможете вернуться в прежнее время. Выбирай с умом. Для тебя нет никакой срочности, никакого осуждения.

— Ты сожалеешь об этом? — спросила Клаудия тихим, немного печальным голосом.

— Открывать правду?

Я думала о душевной боли. Обмане. Множество предательств.

— Жизнь была бы проще, если бы я не знала. Даже знакомой. Но нет, я бы не вернулась, будь у меня выбор. Однако это решение можешь принять только ты. Если ты сейчас счастлива, доволена, это все, что имеет значение.

Сосредоточив свое внимание на камне памяти, она прошептала:

— Иногда я вижу сны. О жизни, которую, как мне кажется, я могла бы прожить. Мужчина, которого я могла бы полюбить. Но это всегда заканчивается кошмаром. С ним, вырывающим мое сердце. В других случаях это я вырываю его из своей собственной груди. Или иногда даже его. — Когда она, наконец, подняла глаза, на ее лице была благодарность, если не облегчение. — Спасибо тебе за камень, за выбор. Ты готова активировать клинок?

Я не была, но я должна была быть готовой. Я кивнула.

— Спасибо тебе, Клаудия. За то, что всегда был самым верным другом, который у меня когда-либо был.

Ее усмешка была полна озорства.

— Я уверен, что в будущем у нас будет много неприятностей. Теперь дай мне свою ладонь, богиня. Самый важный час твоего существования вот-вот начнется.

Двадцать пять

Гнев уставился на легендарный клинок. Он был рад, что я вернулась из Изменчивых Островов ровно до тех пор, пока я не рассказала о вещах, необходимых для снятия проклятия. Сейчас он выглядел так, словно я притащила гадюку в его личную библиотеку и посадила ее ему на колени. Он воткнул кинжал в стол с такой силой, что он завибрировал.

— Нет.

— Это мой выбор лишиться магии! Я не могу придумать лучшей причины для этого!

Демон скрестил руки, его лицо было намного мрачнее, чем штормовое море.

— Я уважаю это, но мой выбор не резать мою жену.

Мы стояли друг напротив друга, ни один из нас не отступал. В любое другое время, в любые другие обстоятельства, я бы не спорила. Он имел полное праве решать это самостоятельно. Но это было не только о нем, конечно же. Не только о нас. И нам нужно действовать, сейчас.

— У нас нет ни времени, ни других вариантов. Буквально. У нас есть всего лишь час, иначе и эта возможность будет утеряна. Пожалуйста. Не спорь со мной. Это наилучший шанс снять проклятие, и ты знаешь это.

— А если ведьмы лгали, что тогда? Ты правда веришь Сурси?

Он встал из-за своего стола, обходя клинок, даже не приближаясь к нему. Это будет единственный клинок, не используемый генералом войны. И тем, в котором он нуждается больше всего. Сурси хорошо сыграла в свою партию.

— Они показывали, что играют и лгут постоянно. Где наши гарантии, что если я проткну тебя им и заберу магию, ты не умрешь? Как мы можем быть уверены, что это не обычная уловка, чтобы забрать твою магию себе. У нас недостаточной информации, и я не собираюсь рисковать тобой или твоей магией, отдавая врагу, особенно когда замешана Сурси.

Я поджала губы. Не могу сказать, кто дал мне информацию или помог мне.

— Я доверяю своему источнику. А ты должен доверять мне.

— Доверие тебе это не проблема. — Гнев пошел к выходу, его были руки прижаты к бокам. — Твой источник может быть уверен в этом, но нет доказательств, что его информация не подставная. Ему могли соврать. Если бы я знал, кто сказал тебе об это, я бы мог изучить и найти больше.

Я уже подумала, что память Клаудии могла быть подделана, но решила молчать дальше. Я взглянула на часы возле каминной полки. Не была уверена, сколько времени займет процесс удаления моей магии, и не хотела продолжать споры. Я люблю своего мужа, но никогда бы не предала свою подругу во второй раз. У Клаудии было право выбора, хочет ли она снова связываться с принцами Ада..

Я также не ставлю Гнева в такое положение, чтобы скрывать этот секрет от своего брата. Если Гордыня обнаружит, что Гнев знает, что его жена жива и где ее можно найти, это будет нелегко забыть или простить. По веской причине.

Я взяла его за руку, умоляя.

— Клинок может убить меня, но он может сделать то, о чем говорил ты, твои братья, Сурси, и мой источник: разрушить проклятие. Когда мы впервые встретились, ты сказал, что ‘Однажды я назову тебя своей смертью’. Ты должен был знать, что это возможно. И это не должно останавливать тебя сейчас. Не тормози все, демон. Не когда мы больше всего нуждаемся в твоем грехе.

Взгляд Гнева был чистым золотым огнем, когда он столкнулся с моим.

— Остановись.

— Нет. — Я почувствовала, как кипит и растет его грех, и я подошла к нему, беря его лицо в руки. — Когда ты заставил вонзить кинжал тебе в грудь, я ненавидела это. Ненавидела, что ты вынудил меня сделать что-то ужасное. Но это было необходимо. Я не хочу нести только месть и хаос в мир. Я хочу сделать что-то хорошее. Это правильно, и я знаю, что ты печешься о правдивой справедливости, истинной справедливости. Даже если это что-то тяжелое и личное. И здесь, когда ты сможешь полностью любить меня, то сможешь сказать мне. — Я перекатилась на носочки и прошептала ему на ухо. — Тогда ты сможешь взять меня здесь. На твоем столе. И покажешь мне.

Челюсти Гнева были сжаты так сильно, что было удивительно, как он не сломал ни одного зуба. Он отстранился и уставился на меня со странной смесью эмоций, играющих на его лице, как будто одновременно запоминая мои черты и также отчаянно ища выход из этой ситуации. Но могущественный демон войны знал, что я права.

— У тебя есть корничелло? — Я спросила. — И Виттории?

Температура упала.

— Ты думаешь, мои крылья соблазнят меня?

Голос Гнева был тихим и опасным когда он обошел комнату.

— Что подвергну тебя риску, чтобы вернуть их?

— Нет. Но я хочу быть уверена, что проклятие спадет, тогда у нас будет доказательство. Если твои крылья вернутся, это будет физическим подтверждением. — Мое дыхание вырывалось маленькими белыми облачками, когда воздух становился холоднее. Мороз заставлял люстру покрываться слоем льда. — Мы справимся с этим, Самаэль.

Новая мысль пришла мне в голову. Мой муж хотел равную, и потеря магии могла стать тем, что пошатнет его.

— У тебя все будет в порядке, если я лишусь магии?

Он бросил недоверчивый взгляд в мою сторону.

— У тебя не было доступа ко всей силе двадцать лет, если считать время по Изменчивым Островам, и ты могла делать простые заклинания, как Теневая ведьма. Если не считать мою ярость на то, что они сделали это с тобой, а ты не могла узнать правду, для меня это не имело ни малейшего значения.

— Но это другое. У меня больше никогда не будет такой магии. Это что-то, что важно для тебя? Для твоего двора? Я уверена, что будут такие, как лорд Македен, осуждающие и сплетничающие. Называющие тебя слабым. Разве выбор твоего сердца не принесет разрушение твоему Дому?

Его злость вспыхнула, когда он подошел ко мне.

— Мне абсолютно похуй на мой двор, миледи. Магия не делает тебя сильной. Твое мужество. Твое сердце. Твои мысли. Сама твоя душа дает тебе силу, с которой нужно считаться. Меня заботит только твоя сохранность. Я буду с тобой без магии. Без божественных титулов. Или забот о чем либо, кроме твоего счастья. Если мы восстановим мою полную силу, у меня хватит магии на двоих. Доверься этому.

Если только он сможет поделиться ею. Я взяла его за руки, успокаивающе поглаживая по влажной коже.

— Мы теряем много времени. Мне стать у стола или лучше сесть?

Он помотал головой.

— Я пошлю за Старухой. Должен быть другой выход.

— Мы не знаем, где она. — Я нежно сжала его руку. — И если будем ждать слишком долго, мы не сможем попробовать вновь. Пожалуйста. Не закрывай свое сердце от меня, не из-за страха.

Я выпустила его руку и подошла к столу, доставая Клинок Разрушений из места, куда он вонзил его и протянула рукоятой вперед.

— Возьми его.

Мороз покрывал дерево, замораживая журналы о других Домах демонов. Я игнорировала это. Температура не была теплой, но Гнев, наконец-то, подошел ко мне и взял лезвие. Было слишком рано, чтобы расслабляться, но первый и самый тяжелый шаг был сделан.

— Найди амулеты и надень их. Начнем, когда ты будешь готов.

Молча Гнев вынул из потайного отделения у камина мешочек и высыпал содержимое себе на ладонь. Серебро и золото блестели в свете костра. Наши амулеты.

Я ничего не чувствовала, когда смотрела на них. Никакого чувства ностальгии. Никаких теплых воспоминаний о том, как каждое полнолуние мы с Витторией благословляли их, пока Нонна вела нас. Я видела их такими, какими они были: предметами, которые годами причиняли моему мужу боль и мучения. Объекты, которые вносили путаницу в мои воспоминания и воспоминания Виттории, заставляя нас оставаться в неведении. Пришло время им вернуться туда, где они были. Гнев надел их на голову, сомкнув челюсти, и вернулся туда, где я ожидала его.

Он остановился напротив, с кинжалом в руке и со взглядом, направленным вниз. Его чувства были холоднее воздуха вокруг нас. Мой муж снова надел маску, превращающую его в короля, в котором нуждается его двор. Он стал парой, в которой нуждаюсь я.

Мы буквально прошли через ад и обратно, и это изменило наш мир. Я сдерживала свои эмоции, отказываясь выказывать ни секунды сомнений. Если бы он почувствовал какое-то беспокойство, он бы проклял нас навеки.

Наконец внимание Гнева поднялось на мою одежду. Это было простое платье из розового золота с вышитыми на нем лавандовыми, бледно-голубыми и зелеными цветами.

Вернувшись от Клаудии, я быстро переоделась. Я не хотела никаких следов того, где я оставалась, и не особо задумывалась о том, что брала из шкафа.

Теперь я поняла свою ошибку, надев бледно-розовое вместо черного.

Мой муж видел, как я истекаю кровью, когда крутил кинжал. Так же, как я видела, как его белая рубашка стала красной, когда ударила его ножом. Это была не та услуга, которую я хотела бы вернуть.

Ловкими движениями я расшнуровала перед платья, слегка раздвинув верхнюю часть — ровно настолько, чтобы обнажить голую кожу над сердцем. Я выдержала его взгляд, вливая в него всю любовь и эмоции, которые испытывала к нему. Я представила, каково было целовать его, как невероятно было заниматься с ним любовью и чувствовать, как он соединился со мной, как если бы мы были одним целым.

Ненависть, страх и месть разлучили нас. И любовь исцелит нас.

Нонна-Мария однажды велела мне следовать своему сердцу, и хотя раньше она лгала, а у меня больше не было смертного сердца, теперь я почувствовала, что это правда. Любовь была самой могущественной магией. Неважно, сколько поворотов и ударов я встретила на своем пути, я наконец нашла свой дом. И никто, никакое проклятие, никакая сила в этом царстве или в следующем не забрали бы его у меня снова.

— Я люблю тебя.

Гнев не ответил такими же словами, но его лицо смягчилось. Он прижал свои губы к моим, его поцелуй был страстным и полным тоски. Он чувствовал те эмоции, которые я внушала ему, зная, что хочу сделать это всеми фибрами своей проклятой души. Я целовала его так же страстно, свободно. Его язык проникнул внутрь, когда мои губы приоткрылись, и я почувствовала холодное жало метала на моей груди. Гнев отпустил мои губы, продолжая отвлекать от боли, когда Клинок Разрушения вошел глубже.

— Инсипио. — Гнев произнес заклинание активации напротив моих губ, когда я закричала, проглатывая звук, когда мой муж снова поцеловал меня с отчаянным пылом. Словно соединение наших губ и языков могло привязать меня к нему.

Словно могло помешать мне исчезнуть в царстве Смерти.

Как только Гневактивировал заклинание, моя магия вспыхнула, чувствуя, что контроль берет на себя новый хозяин. Клинок Разрушения. Моя сила не хотела участвовать в этом; она не хотел подчиняться новому хозяину. Бушующий ад вырывался из меня, и он сопротивлялся притяжению лезвия, но я отдавала свою силу добровольно, без принуждения. И она не могла преодолеть приказ.

Я закричала, когда мое тело загорелось, а лезвие нагрелось. Металл обжигал меня изнутри, и я никогда не знала такой сильной пытки, как в тот момент.

Рот Гнева скользнул по моей челюсти к виску, его руки обвились вокруг меня, как будто он мог оторвать боль.

— Тсс. — Он оставил поцелуй на моем виске. — Все хорошо, скоро закончится.

Я пыталась сосредоточиться на его легких поцелуях, пыталась удержать немного света, который он дарил. Но это было бесполезно. Боль поднималась и обрушивалась вниз, увлекая меня за собой. Это было хуже, чем когда Виттория вырывала мое смертное сердце. Не было ни конца, ни ощущения времени, пока лезвие продолжало забирать из меня мою магию.

Между нами вспыхнуло пламя из розового золота, лезвие жадно поглотило его, прежде чем оно успело коснуться Гнева. Я зажмурила глаза, стиснув зубы, когда жара стала невыносимой. Пот выступил у меня на лбу, стекал по груди, шипя на лезвии.

Слезы текли по моему лицу, увлажняя пальцы Гнева, которые все еще крепко сжимали рукоять Клинка Разрушений. Мой инстинкт выжить, сохранить свою силу заставил меня дать отпор. Потребовалось усилие, о котором я даже не подозревала, чтобы сомкнуть руки по бокам и избавиться от магии. Мучительная передача продолжалась несколько долгих минут, которые показались часами.

Дыра в моем теле росла, и там, где когда-то била сила, она постепенно заменялась ничем. Мое тело слабело с каждой унцией магии, покидавшей меня, инстинкт борьбы покидал мое напряженное тело.

Мои крики стихли, колени тряслись, и внезапно кинжал вырвался на свободу. Он с грохотом упал на пол, когда Гнев подхватил меня и прижал к своей груди. Его сердце бешено колотилось, ритм заставлял мою собственную кровь бешено бежать.

Я не умерла, но мне казалось, что погибла не такая уж маленькая часть меня. Рыдание вырвалось наружу, и я не могла понять, было ли это облегчением от того, что мы сделали, или горем от того, что я потеряла. Возможно, это было и то, и другое. Мои глаза зажмурились, как будто это не давало слезам продолжать капать.

Гнев держал меня крепче, раскачивая меня в течение нескольких долгих минут, пока подавляющее чувство потери немного не отступило. Я не хотела, чтобы он пожалел о нашем выборе, и изо всех сил пыталась взять себя в руки.

Жара продолжала окружать нас, и мне наконец удалось открыть глаз. Прекрасные пылающие крылья пламени вытянулись из-за спины Гнева. Серебряные и свирепые. Еще одна слеза скатилась по моей щеке. На этот раз не из-за печали или горя, а из-за близкого созерцания божественной славы. Виттория и я были богинями из подземного мира, но Гнев был истинным божеством, и я была побежден силой любви, которая излучалась вокруг него.

Это чувство великой потери, это горе отказа от моей магии не исчезло, но я позволила этому чувству благоговения очистить мою печаль. Чтобы напомнить мне обо всем, что я приобрела. Все, что мы получили. Проклятие действительно было разрушено.

Эта часть нашего кошмара закончилась.

Как вверху, так внизу. Вместе мы достигли баланса. Мы выиграли. И все еще…

— Они невероятны. — прошептала я, моргая, когда крылья стали удивительно большими. Я никогда не видела ничего более ошеломляющего и смертоносного за всю свою жизнь. Даже когда мы были знакомы раньше, Гнев никогда не показывал мне свои крылья. Они — оружие, которое он прятал. — Ты невероятен.

Гнев прижал меня крепче, теперь его подбородок лег на мою голову. Напряжение еще не покинуло его тело — во всяком случае, он сжался еще сильнее, чем раньше.

Он также не произнес ни слова с тех пор, как мы сняли проклятие.

Капелька пота скатилась с линии роста волос на шею, и я вздрогнула.

Гнев слегка дернулся, зарывшись лицом в мои волосы, и я понял, что это был не пот, а слезы. Я набралась достаточно энергии, чтобы обнять его и обнять, пока он плачет.

— У нас все в порядке, — прохрипел я. — Все нормально. Все закончилось.

Его могучие крылья хлопали, и в пламени перьев была тысяча крошечных золотых пятнышек. Мое внимание переместилось с золотых точек на серебряные кончики. Цвета каждого из наших амулетов были аспектами его крыльев. Я всегда задавалась этим вопросом. Когда-то я думала, что это означает, что один корничелло был благословлен богиней солнца, а другой — богиней луны. Как же я ошибалась.

Гнев сделал один вдох, затем медленно выдохнул. Он прижался губами к моему лбу и поставил меня на ноги. Я не могла перестать смотреть на огненные крылья. Они напоминали мне о моей магии, но в них не было ощущения фамильярности. Это была его магия насквозь, и все же меня тянуло к ним, как мотылька к огню. Я хотела потрогать перо, но отдернула руку и робко посмотрел на Гнева.

— Я забыла, что огонь, скорее всего, сожжет меня сейчас.

Печаль снова обрушилась на меня, когда я непреднамеренно искал свою магию. А трещина в моем центре еще больше раскололась из-за пустоты, которая была там; это было место, где когда-то находился Источник, ожидая, когда я прикоснусь к нему. Теперь ничего не было. Мне казалось, что я потеряла конечность — мое тело все еще тянулось к ней, растерянное, когда вообще ничего не находило. Я моргала, пока не могла сдержать слезы. Несмотря на потерю, я была счастлива, что разрушила проклятие. Я хотела искупления за свою роль богини ярости. Но даже несмотря на хорошее, я все еще оплакивала свою утрату. Остро это прочувствовала. Я никогда больше не узнаю, каково это — владеть огненной силой.

— Дотронься до них. — Гнев внимательно наблюдал за мной, чувствуя мое настроение. — Я умею управлять своими крыльями. И даже если бы я не мог, ты моя жена. Они не сожгут тебя; тебе просто будет тепло.

Неуверенно я протянула руку, сжимая пальцы сквозь волшебные перья пламени. Гнев был прав — она не сгорела. Это было похоже на то, как если бы вы положили руку на теплый участок солнечного света, излучавшегося от лучей. Или когда пальцы касаются летнего моря.

По крайней мере, это было похоже на мою магию. Утешительный, но способ к массовому разрушению. Несмотря на то, что сила не была моей, казалось, что какая-то маленькая часть меня осталась в ней.

— Крылья, изображенные в твоем тронном зале, — черное дерево, — сказала я. — Не ожидала увидеть это.

— Мы заменили витражи на те, что я видел в последний раз.

Я подумала о сцене, которую видела из камня памяти Сурси, о том, как крылья стали цвета пепла, когда она высосала его магию. Я была рада, что мы выиграли. Что мы победили кого-то, столь движимого ненавистью, силой нашей любви.

Мои губы дернулись вверх, когда я погладила другое перо, и пламя дразняще затрепетало на моей коже. Я провела другим пальцем по внешнему краю его крыла, и то же самое ощущение прокатилось по моей спине. Мое внимание переключилось на мужа, и я сразу же заметила его коварное выражение лица.

— Что это было? — спросила я, когда тепло скользнуло по моему позвоночнику, словно перышко, слегка ласкающее меня. Моя кожа приятно покалывала еще несколько секунд там, где коснулось волшебное перо.

— Возможно, я забыл упомянуть о способности, которую потерял, когда у меня отняли магию огня.

Еще одно перышко медового тепла извивалось вдоль моей шеи, скользя через мою ключицу, прежде чем спуститься, чтобы нежно погладить рану, нанесенную Клином Разрушения.

Перо медленно расползалось, очерчивая круги на моей груди. Любая затянувшаяся пустота или горе рассеялись, когда мерцание тепла прокатилось по тугому бутону, заставляя новое тепло развернуться внизу моего живота.

— Дьявол прокляни. — Мои пальцы впились в плечи Гнева, когда эта порочная капля удовольствия переместилась к моим бедрам, а затем обвилась вокруг внутренней стороны бедер.

— Я бы не хотел, миледи. С меня хватит проклятий. — Смех Гнева был глубоким и чувственным, когда это перо затрепетало о мое бедро, и я тихо выругался. — Похоть не единственный, кто может проявлять чужое желание. Только это не твое.

Он прикусил мочку моего уха, прежде чем поцеловать жало.

— Это мое.

То, что началось как нежное, похожее на перышко чувство, превратилось в палец из тепла. Гнев ухмыльнулся, ведя нас к полке с книгами, медленно прижимая мои руки над головой. Его славные крылья широко раскрылись, укрывая нас нашим личным огненным покрывалом раскаленной добела страсти.

Он наклонился, пока его губы не коснулись моего уха.

— Хочешь посмотреть, какие грешные вещи я могу с ними сделать, миледи?

Двадцать шесть

Жар пульсировал между моими бедрами. Магия Гнева была мягкой, как бархат, когда она нежно поглаживала меня, ожидая ответа. Удар кинжалом в грудь быстро выветрился из моей головы, отчасти благодаря быстрому исцелению моего бессмертия и изысканным ласкам моего принца. Вместо того, чтобы зацикливаться на потере моей магии, я сосредоточилась на муже и лукавом блеске в его глазах, соблазнительном уединении, которое обеспечивал занавес из крыльев, и на всем том, что мы могли бы сделать прямо здесь.

Мое внимание переключилось на его полные губы, в то время как я живо представляла себе интересные места, в которых мы могли бы заняться любовью, позы. Потеря моей магии причинила глубокую боль, но внезапно мысль о том, как мы с Гневом соединяемся высоко над нашим царством, среди луны и звезд, немного смягчила боль.

Если бы я искала достаточно усердно, я бы все равно нашла волшебство в повседневных вещах.

И заниматься любовью с королем демонов среди звезд было далеко не обычным делом.

Проклятие было снято, и не было пределов тому, чего мы могли достичь вместе. Я посмотрела на кандалы, свисающие с потолка в нише, и новые, коварные мысли нахлынули на меня.

— Я не могу точно сказать, о чем ты думаешь, но я чувствую, что ты сейчас ощущаешь. — Он поцеловал меня в шею, и мои глаза закрылись. Гнев точно знал, к чему прикоснуться, чтобы свести меня с ума от желания. — Если ты хочешь меня, скажи эти слова, моя госпожа. — Он провел пальцем по обнаженной плоти вдоль моего корсета, его ласка сама по себе была соблазнительной. — Моя королева. — Он наклонил голову, и там, где только что касались его ловкие пальцы, теперь он использовал свой язык. — Моя любовь.

Его рот сомкнулся на моей груди, и у меня перехватило дыхание от его слов и от того, как он прикоснулся к моей плоти, посасывая и дразня поверх одежды.

— Я хочу тебя, Самаэль.

Я только закончила шептать свое согласие, когда горячая магия Гнева высвободила себя. Это мягкое, декадентское, похожее на перышко поглаживание двигалось по моему лону, дразня мою плоть, пока я не погналась за нарастающим внутри меня ощущением. Еще одно теплое перышко лизнуло мою грудь, заменив рот Гнева, когда мой муж неторопливо поцеловал меня.

С моими руками, все еще зажатыми над головой, и языком Гнева у меня во рту, его магия ласкала меня везде одновременно. Удовольствие пронзило меня, электризуя каждый нерв, когда демон усилил свою магию, передавая больше своей силы этим призрачным пальцам экстаза.

Гнев называл себя Его Королевским Высочеством Неоспоримого Желания, и я думала, что уже пробовала этот уровень соблазнения раньше. Но это ничто, абсолютно ничто по сравнению с этим.

Не магия Похоти или Жадности. Греховная вечеринка Чревоугодия и наблюдение за парами, потерявшимися в муках чистого восторга, — ничто из этого не шло ни в какое сравнение с силой Гнева… Его любовью.

Дело было не просто в магии, которую он использовал, чтобы усилить мое удовольствие, и не в огромной силе, которой он обладал. Это было внимание и забота, которые он использовал, бесконечное желание угодить мне, удовлетворить человека, которого он любил всеми мыслимыми способами, которые усилили этот опыт. Желание Гнева показать свою любовь ко мне намного перевешивало любые низменные желания моего тела. Он тоже этого хотел, но больше всего на свете он стремился к моему сердцу. Моему разуму и моей душе.

Так же, как я хотела его.

Магия Гнева скользнула внутрь меня, ощущение было восхитительной смесью горячих поцелуев и глубоких толчков, которые наполняли и растягивали меня, идеально синхронизированных с каждым движением его языка по моему. Все это время этот волшебный жар покрывал мои груди, пока они не отяжелели от желания. Гнев поцеловал меня сильнее, прижимаясь своими бедрами к моим, его эрекция попала во все нужные места. Я извивалась рядом с ним, ища освобождения.

— Гнев.

Мне не нужно было вдаваться в подробности. Быстрым движением мой муж обнял меня и прошел с нами короткое расстояние до его стола. Одним крылом он очистил поверхность от журналов и баночек с чернилами, прежде чем уложить меня на него. Мгновение спустя его брюки были сняты, и он возвышался надо мной, выглядя как жестоко красивый бог. Принц демонов не сорвал с меня платье, как намекало выражение его лица; он задрал его вверх по моему телу, двигаясь надо мной.

Он впитывал каждый дюйм моей кожи, как будто это было все, что ему было нужно в жизни.

Вспышка чего-то нечитаемого промелькнула на его лице, но он подавил все сомнения или беспокойство, которые испытывал.

Когда он прижал головку своей эрекции к мне и медленно вошел внутрь, он приблизил свой рот к моему и прошептал:

— Я люблю тебя.

Слезы защипали мне глаза. Я крепко обняла его, запечатлевая этот момент в памяти. Несмотря на то, что он показал мне, что любит меня, услышав это… Это делало плохие моменты, которые мы пережили, каким-то образом более терпимыми. В последний раз, когда он произнес эти судьбоносные слова, я сразу же их забыла.

— Я люблю тебя. — Я обхватила его лицо ладонями и целомудренно поцеловала, наслаждаясь блаженством момента, когда мы полностью слились. Гнев отстранился, его пристальный взгляд встретился с моим. Какое-то мгновение он не двигался. Его кулаки были уперты в стол по обе стороны от меня, его тело было таким же напряженным.

Он готовился к тому, что проклятие снова отомстит. Чтобы вырвать меня, только на этот раз это будет длиться целую вечность.

Проклятье дьявола, Сурси. Будь я проклята, если позволю ей испортить этот момент. Я не отказалась от своей магии, чтобы увидеть затравленный взгляд в его глазах, проблеск неуверенности, когда он наконец признался в своих чувствах и не притупил свои эмоции тоником. И я бы не позволила никаким сомнениям всплывать на поверхность каждый раз, когда он произносил эти три заветных слова.

Я качнула бедрами вверх, возвращая его в настоящее и втягивая его глубже в себя. Мы были здесь. Вместе. И ничто этого не изменит.

Если только мы не решили убить друг друга, он был моим. И я была его. На вечность.

— Пожалуйста, скажи это еще раз. — Я провела руками вверх и вниз по его рукам, успокаивая, умоляя. Его крылья раскинулись в стороны, как оружие, от жара воздух вокруг нас замерцал. Гнев, король демонов, ничего не боявшийся — кроме как потерять меня — колебался. — Я все еще здесь. У нас все в порядке.

Он проследил за моими чертами своим пристальным взглядом.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Демон. — Я протянула руку и погладила теплое перо, удивляясь внезапно охватившему меня покалыванию во всем теле. Я перестала играть с его крыльями и притянула его к себе для долгого поцелуя. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы ответить, его рот жадно накрыл мой. Слава богине, его мысли наконец-то были заняты более приятными вещами. — Теперь, когда это решено, покажи мне все свои новые трюки. Я хочу, чтобы ты взял меня на каждой поверхности и на каждой чертовой стене в этой комнате.

Последние остатки стресса покинули его и быстро сменились плутоватым блеском в глазах.

— Давай пока попробуем половину поверхностей, любовь моя. Даже с твоим бессмертным телом, я сомневаюсь, что ты сможешь справиться со всей мощью моей… силы.

Самоуверенный принц Ада. Я сползла вверх, заработав удивленное проклятие от демона, за которым последовал стон удовольствия, когда я повторила движение.

— Испытай меня, демон.

— Помни, я предупреждал тебя, жена.

Крылья демона засветились ярким серебром, когда он обнес их вокруг нас. Волшебное тепло вернулось и потекло вниз по моему телу, как подогретый мед, скользя вокруг того места, где мы с Гневом уже были соединены. Жар пульсировал там в течение минуты, возбуждая мое тело, пока оно не загудело от желания.

Затем мой муж начал вести со мной самую лучшую войну — он медленно выходил и входил из меня, магическое тепло покалывало так сильно, что я кончила еще до того, как он по-настоящему начал.

— Блять, — выругалась я. И еще несколько раз. Единственные слова или связная мысль, на которые я была способна.

Низкий смешок Гнева в сочетании с его продолжающимися глубокими толчками заставил меня вскочить со стола, моя спина высоко выгнулась, когда мое тело взрывалось от ощущения снова и снова.

— Не торопись, любовь моя, — сказал он. — Мы еще даже не встали из-за стола.

— Я ненавижу тебя, — выкрикнула я, и этот звук доказал, что я чувствовала совершенно противоположное, поскольку он быстро перешел в стон удовольствия. — Я ненавижу тебя самым темным образом.

— Ты говорил мне это раньше. — Гнев расстегнул мой корсаж и уткнулся носом в мое сердце, прежде чем обратить свое внимание на мои вздымающиеся груди. — Давай посмотрим, как сильно ты меня теперь ненавидишь.

Мой муж высвободил себя и свою магию, и вскоре ему даже не понадобились крылья, чтобы поднять нас обоих на небывалую высоту. Мы слились воедино, бормоча слова, которые были украдены у нас, снова и снова, пока не взлетели выше и не упали через край раз, другой, затем еще полдюжины раз.

Двадцать семь

Гнев выжал каждую каплю влаги из льняной ткани, она стекала мыльной водой и пузырьками по передней части моего тела. Я прислонилась к его груди и закрыла глаза, наслаждаясь первым полным расслаблением, которое мы когда-либо испытывали.

После того, как мы закончили заниматься любовью всего на двух поверхностях в его личной библиотеке, к большому удовольствию демона, он волшебным образом перенес нас в свою ванную комнату, чтобы освежиться. Его крылья были спрятаны, но я клянусь, что все еще чувствовала призрачное тепло, витающее вокруг нас.

Устроившись между его мощными ногами, моя голова покоилась на изгибе его плеча, пока он неторопливо натягивал ткань на мое тело, я освободилась от оставшегося напряжения, которое носила в себе последние несколько месяцев. Оставались еще вопросы, с которыми нужно было разобраться — что делать с Первой Ведьмой, а также очистить имя моей сестры. Доказывая, что Веста была жива и здорова и ушла по собственной воле и что мой близнец не имела никакого отношения к ее — убийству.

И какие бы неприятности Звездные ведьмы все еще могли замышлять. Я надеялась, что моей демонстрации магии будет достаточно, чтобы удержать их на Изменчивых островах на некоторое время. А что касается вампиров, то после жестокого выступления Гнева я верила, что они останутся в своем регионе и переосмыслят любое понятие войны.

Но сейчас, когда проклятие наконец-то снято, у нас было время просто вздохнуть, насладиться обществом друг друга, чтобы никто не вмешивался и никакие часы не отсчитывали время, проведенное вместе. Мне бы ничего так не хотелось, как отложить работу с этими заключительными частями на месяц.

Сон одолевал меня, и я поддалась соблазнительному притяжению снов. Это был долгий, изнурительный путь. Я прошла от устранения угрозы ведьм, когда они вторглись в круг Жадности, до посещения праздничного бала в Колодце памяти; оттуда я угрожала Сурси, посетила Клаудию, чтобы забрать кинжал, и сняла проклятие.

Отдых никогда не был так хорош.

— Мы должны разослать приглашения в течение часа. — Глубокий голос Гнева заставил меня проснуться. — Для коронации. Мы хотим короновать тебя до наступления темноты, если это возможно. Теперь, когда проклятие снято, а твоя магия исчезла, для кого-то самое подходящее время напасть.

И вот так безмятежность исчезла. Я извивалась в его объятиях.

— Напомни мне, чтобы я не совершала ошибку, думая, что ванна с тобой когда-нибудь будет мирной. Сначала речь о Клинке разрушения, теперь это. — Я улыбнулась и покачала головой. — Тебе повезло, что я люблю тебя, иначе я бы хотела подержать твою голову под водой несколько секунд.

Он поцеловал кончик моего носа.

— По крайней мере, ты не сказала «несколько минут». Это свидетельствует о прогрессе, миледи.

— Возможно, мне просто слишком нравятся определенные части вас, чтобы отказаться от них навсегда.

Он плеснул в меня водой.

— Я позабочусь о том, чтобы эти части ежедневно удовлетворяли твои потребности, чтобы я не оказался не на том конце твоего клинка.

— Умный демон. — Я любовно погладила его по щеке. Серьезность сменила легкомыслие. — Как ты думаешь, кто нападет? Ведьмы?

— Сурси в плену, но я сомневаюсь, что ее местонахождение осталось в секрете. Ковен мог что-то планировать, когда они собирались заново. Они уже устроили атаку на Дом Жадности. Не опасаясь твоей магии, они могли бы нанести следующий удар здесь.

— Чтобы освободить Сурси.

Гнев кивнул с мрачным выражением на лице.

— Если они рассчитали это идеально и каким-то образом сумели проскользнуть мимо моей защиты, они могли бы освободить ее, пока мы будем на коронации.

— Это было бы идеальным отвлечением. Хорошая возможность. Но действительно ли они попытались бы что-то сделать снова так скоро после того, как потеряли стольких?

— Я бы подумал, что они были бы достаточно умны, чтобы оставить все в покое, особенно после того, как мы нанесли такой сильный удар по своим силам, но никогда нельзя быть слишком уверенным.

Я изучала своего мужа.

— Даже если это маловероятно, ты все равно планируешь, что нападение произойдет.

— Если представится заманчивая возможность, большинство из них не откажутся от нее. Даже если они верят, что это ловушка. Всегда есть шанс, что это не так. Или что у них все еще более высокая вероятность успеха.

— Что было бы правдой. Поскольку мы оба будем заняты.

— Не просто заняты. Коронация состоится в Коридоре Греха, перед каждым из моих братьев. — Мой желудок скрутило не от страха, а от беспокойства. — Они могли бы напасть на каждый Дом Греха, пока все принцы заняты.

— Или они могли бы сосредоточиться на Коридоре Греха.

И если бы им удалось освободить Сурси, им не нужно было бы беспокоиться о количестве, которое они потеряют. Они, несомненно, жаждали мести, и потенциально могли бы уничтожить каждого принца демонов и по крайней мере одну богиню, если бы рискнули.

Мне это не нравилось, даже с учетом объединенной мощи семи принцев Ада, это казалось слишком большим риском.

— Почему бы не провести церемонию здесь? — Я спросила.

— Коронация принца или принцессы-консорта^[3] происходила бы в Доме Греха, которым они правили бы. Но чтобы быть коронованной королевой, церемония должна проходить в коридоре. Это показывает, что ты будешь справедливо править каждым Домом Греха, если какой-либо принц попросит помощи. Этого не происходит; мои братья более чем способны следить за своими кругами, но закон остается в силе.

Во взгляде Гнева был легкий огонек возбуждения, напомнивший мне о нашей битве с оборотнями. Мой муж был восхитительным язычником. Он не нервничал из-за потенциального нападения; он ожидал его. Перехитрить своих врагов было вызовом, возможностью разработать стратегию и использовать свой грех. И если я что-нибудь знала о своем муже, у него уже был план.

— Если они поверят, что Первая Ведьма здесь, они нанесут удар. Итак, ты собираешься перенести Сурси. — Я задумчиво посмотрела на него. — Вместо того, чтобы изгнать ее, как ты хотел, ты собираетесь отправить ее в Дом Гордыни, не так ли?

В его глазах сверкнуло восхищение.

— Мой брат был бы только рад выполнить мою просьбу. Сурси никогда не соглашалась с тем, куда ее изгонят. Только то, что она будет. После того, что она сделала, чтобы испортить его брак и украсть его жену, он ждал такой возможности.

Воспоминание о Клаудии, когда она еще была Люсией, промелькнуло у меня в голове.

Я переместилась на другую сторону ванны, чтобы встретиться лицом к демону.

— Твой брат все еще любит ее?

— Люсию? — спросил Гнев. Я кивнул. Он положил мою ногу к себе на колени и начал растирать мои ступни, размышляя. — Только он может ответить на этот вопрос. Я знаю, что он никогда не переставал искать ее. Он верит, что она где-то жива. Что, возможно, ее мать тоже наложила на нее заклинание блокировки. Его внимание опустилось на мою грудь, где было мое смертное сердце. — Теперь, когда ты с Витторией восстановлены, он более чем полон решимости найти Люсию и проверить, верна ли его теория.

— Но любил ли он ее когда-нибудь, или это его гордость и эго заставляли желать ее? Я полагаю, что она была бы настоящим завоеванием в качестве дочери Первой Ведьмы. Единственная ведьма, которая должна была вести других на охрану королевства и держать принцев Ада в узде.

Гнев откинулся назад, выражение его лица было задумчивым.

— Мой брат был и до сих пор широко известен своими интригами. Главным образом потому, что это образ, который он хочет проецировать. Он ни разу не сделал предложения ни одной из своих любовниц. И он никогда ни с кем не проводил больше одной ночи после Люсии.

— Ты уверен, что он никогда не спал с Витторией? — спросила я, думая о нашем предыдущем разговоре.

Рот Гнева приподнялся с одной стороны.

— Твоя сестра — единственное существо, которое во многом соответствует ему, и именно поэтому ее предательство так глубоко задело его. Но я все еще не верю, что они когда-либо завершали эти отношения. К тому времени он уже пытался решить проблемы в своем браке, но Люсия ушла. Лично? Я думаю, она любила его так же сильно, как он любил ее, но они, возможно, были слишком непохожи, чтобы это продолжалось долго. Если бы все было по-другому, если бы он сначала встретил Витторию. — Он приподнял плечо и опустил его. — Я знаю, что все это не имеет значения, пока он не узнает, что случилось с Люсией. Независимо от того, что кто-то может подумать, Гордыня верный.

— Если бы Люсия попросила его прекратить флиртовать, как ты думаешь, он бы это сделал?

Гнев обдумывал это с минуту.

— В то время, я полагаю, он уже остановился. А если бы он этого не сделал, то делал бы все, о чем она его попросила. При его дворе интрижки не считаются скандальными и на них не смотрят свысока, как в царстве смертных. Если бы это было тем, что делало ее несчастной, он, вероятно, даже не рассматривал бы такие действия. Не из-за бессердечности, а по незнанию.

Я внимательно оглядела своего принца.

— Это то, как ты относишься к тому, чтобы заводить любовниц?

Он одарил меня медленной, дьявольской усмешкой.

— Нет, миледи. Я вполне доволен своей женой.

— Хороший ответ, муж. — Я вспомнила свою подругу, как она была встревожена своим решением уйти, не написав записки. — Ты веришь, что Люсия была убита?

— Я так и не нашел ее следов, когда искал. И когда начались новые убийства, я подумал, что, возможно, один из врагов Гордыни нашел ее. — Он повел плечом. — После того, как я снова нашел тебя, я верю, что она, возможно, жива и здорова. Гордыня искал ведьм с самыми сильными родословными, соответствующими ее, тех, у кого больше всего магии богини, но он не нашел ни одного прямого потомка. У него есть комната, посвященная гримуарам и истории ведьм. Он надеялся, что если найдет правильную родословную, то будет работать в обратном направлении, пока не найдет Люсию.

Гнев продолжал массировать мои ноги, а мой разум блуждал по клубку лжи, обманов и схем, в которые были вовлечены все, как вместе, так и по отдельности. Неудивительно, что это было так трудно разгадать. Когда Виттория сказала, что дьявол ищет невесту, это было правдой. Точно так же, как разрушение проклятия, извращенным образом, предполагало, что дьявол женится в течение определенного периода времени. В этом царстве у Гнева было всего шесть лет, шесть месяцев и шесть дней, прежде чем все было потеряно, в то время как на Изменчивых островах прошло почти двадцать лет.

Наша связь и моя последующая жертва из-за этого действительно сняли проклятие.

Однако убийства ведьм, к сожалению, помешали Гордыне найти Люсию — он искал женщин, происходящих от Звездных ведьм, в надежде найти свою бывшую жену.

Без его ведома Виттория тоже искала Звездных ведьм, но ради собственной выгоды — она охотилась на них, потому что их матриархат давным-давно наложили на нас заклятие.

И Гнев расследовал каждое из этих убийств, чтобы выяснить, кто убивал кого-либо, кто потенциально был связан с Люсией. Я вспомнила ночь, когда вызвала Гордыню — в отличие от того, когда вызвала Гнев, Гордость не смог появиться.

Рука Гнева скользнула к моей икре, и он нежно сжал ее.

— О чем ты сейчас думаешь?

— Я, наконец, понимаю, почему ты пытались остановить убийства, — призналась я. — Проклятие забрало твои крылья, но оно заперло Гордость в Семи Кругах, верно?

— Да. Когда оно вступило в силу, это отняло что-то у каждого принца. Гордыня потерял способность путешествовать за пределы нашего царства, что помешало его попытке найти Люсию.

Зная сейчас, что я сделала той ночью, когда ушла жена Гордыни, это должно было быть ужасно. Спеша домой после того, как Гнев чуть не уничтожил своих братьев, только для того, чтобы обнаружить, что его жена исчезла без следа. Затем оказаться запертым в Семи Кругах без какой-либо возможности найти ее… это была еще одна форма ада. Особенно, если он действительно не делал того, во что верила Люсия. Это было трагично для них обоих.

— А другие твои братья? Что они потеряли?

Гнев покачал головой.

— Они никогда не говорили со мной об этом.

— Это странно, нет?

— Не совсем. Признать потерю чего-либо, даже небольшого количества власти, означало бы признаться в уязвимости. Они не стали бы рисковать своими дворами. Я знал, что потерял Гордыня, только потому, что он понял, что я чувствовал, когда потерял тебя. Он отложил свой грех в сторону в надежде, что если я найду тебя, Люсия не будет далеко позади.

Теперь, когда проклятие больше не было проблемой, я хотела бы все исправить, но некоторые решения были не моими. Клаудия приняла свое решение еще до того, как проклятие было активировано. И в то время как мы с Витторией играли в ужасную игру, на которую был заключен контракт с Домом Мести, моя подруга поняла, что она не была счастлива до нашего плана. Трещины появились в ее отношениях задолго до того, как ее мать разлучила их. Иногда любовь к кому-то проявлялась в том, что он отпускал тебя, а не прижимал к себе еще крепче. Хотя я не могла не задаться вопросом, каким мог бы быть конец их истории, если бы они просто поговорили.

— С тобой все в порядке? — Гнев потянул меня через ванну и посадил к себе на колени. — Это из-за потери твоей магии?

— Немного. — Я потерла его плечи, отметив, что, в отличие от меня, он больше не был напряжен. — Я также хочу помочь твоим братьям. Мне неприятно, что беспорядок убран лишь частично. Многое еще предстоит сделать.

Гнев провел костяшками пальцев по моей челюсти.

— Ты помогла им.

— Я знаю, что снятие проклятия помогло в какой-то степени, но остальное зависит от них, не так ли?

— Отступить, чтобы кто-то мог пройти остаток своего пути в одиночку, часто бывает самой трудной частью, особенно когда тебе не все равно. — Гнев наклонился вперед, прижимая нежный поцелуй к моему сердцу. Когда он снова посмотрел на меня, выражение его лица было задумчивым. — Ты хочешь стать королевой?

Его вопрос застал меня врасплох. Я обдумала это.

— Я хочу стоять рядом с тобой. И хотя есть некоторые непривлекательные аспекты правления, принятия на себя бремени, становления единой силой, это то, чего я действительно хочу. — Я грустно улыбнулся. — Возможно, я больше не владею магией Ярости, но я все еще управляю ею. Я счастлива присоединиться к твоему дому. Это кажется правильным.

Гнев мгновение ничего не говорил; он просто изучал меня таким пристальным взглядом, который указывал на то, что он видел гораздо больше, чем я хотела бы поделиться.

Мое внимание переключилось на эти бледные чернила на его ключице, Acta non verba.

Возможно, он не поверит, что я хотела быть королевой, но, возможно, я могла бы доказать ему обратное. Мои губы изогнулись.

— Нужно ли нам отправлять приглашения прямо сейчас, или у нас есть еще немного времени?

Взгляд Гнева стал расплавленным, когда он почувствовал мой истинный вопрос. Он затвердел подо мной, коварный демон.

— Что ты имели в виду, миледи?

— Как будто ты еще не знаешь. — Я направила его в себя, смеясь, когда он тихо выругался, и скакала на нем, пока мы оба не поклялись старыми богами и новыми.

Двадцать восемь

— С этого момента я возьму управление на себя. — На мгновение маска гордой, распущенной королевской особы сползла с Гордыни, обнажив расчетливого демона, скрытого под придворным очарованием. Исчезло большинство следов его греха; магия и эго были сброшены так же легко, как снимают зимнее пальто. Демон, который был с нами в этой комнате, заработал шрам, рассекающий его губу, и он, казалось, гордился этим.

Анир отошел в сторону, как его просили, но не покинул своего поста рядом с Сурси.

Гнев не отдавал приказа, а преданность Анира своему королю и двору была непревзойденной. Я стояла рядом со своим мужем, наблюдая, как Гордыня медленно входит в холодную камеру, где содержалась Первая Ведьма.

Перед своим прибытием Гнев сказал мне, что это будет первый раз, когда принц Гордыни встретился со своей тещей после исчезновения жены.

Теперь настроение в подземном подземелье было напряженным — как будто рядом с открытым контейнером с керосином зажгли спичку, ад смерти, готовый вспыхнуть в любой момент.

Единственная просьба Гордыни — никто не говорит о том, что произойдет в этом зале сегодня вечером. Его внимание, наконец, остановилось на Сурси и осталось там, холодное и бездонное.

Если бы она все еще не была заморожена, он мог бы выпустить монстра, которого я чувствовала, рыщущего под его кожей, царапающегося, чтобы выбраться наружу. У него не было слушателей, за исключением нас и горстки его ближайших охранников. Никаких придворных, перед которыми можно было бы покрасоваться.

Никаких лордов или леди, которые могли бы стать свидетелями того, как он предается другому греху. Именно поэтому он потребовал тишины от всех присутствующих здесь. Гордыня собиралась уступить его гневу, его ярости.

Гордыня закатал рукава рубашки до локтей и склонил голову набок, выражение его лица становилось грозным, диким, чем дольше он смотрел на застывшую ведьму. Его рука согнулась, готовая нанести удар, если Сурси подаст хоть какие-то признаки жизни. Его челюсть напряглась, когда он переключил свое внимание на охранников, все еще окружавших ведьму. Они смотрели прямо перед собой, но их руки крепче сжали оружие.

— Интересно, ты позвал меня сюда. — сказал Гордыня, раздраженный, когда он повернулся к Гневу. — Ты позволишь мне взять пленника или я должен поцеловать тебя в задницу и умолять?

Гнев долго смотрел брату в глаза, затем склонил голову.

— Не забывай о своей конечной цели. Сурси сделает все возможное, чтобы заставить тебя действовать, если ты ее разморозишь.

— Есть еще какие-нибудь мудрые слова, дорогой брат?

— Твоя гордость уже по-королевски трахала тебя раньше. Имейте это в виду, в какую бы игру ты ни играл в следующий раз. Выясни, что действительно важно, и спланируй свою атаку соответствующим образом.

Гнев дернул подбородком, отпуская и своего брата, и стражников, ожидавших в тени.

Демоны, одетые в цвета Дома Гордости, вошли в камеру с острыми ледорубами в руках. Они пришли подготовленными, чтобы унести замороженную статую, которая была нашим самым большим врагом. Хорошо. То, что она ушла из нашего дома и оказалась под чьей-то опекой, было облегчением. Если я никогда больше ее не увижу, это будет слишком хорошо. Если повезет, они продержат ее замороженной целую вечность.

Гнев протянул мне руку, прежде чем повернуться лицом к своему брату.

— У тебя есть два часа до начала коронации. Я не советую опаздывать.

* * *

Я стояла перед массивным зеркалом в пол в своей недавно оборудованной гардеробной, поворачиваясь, чтобы лучше полюбоваться коронационным платьем, созданным королевской портнихой. Это была не просто одежда, а настоящий шедевр.

Вместо красок и кистей портниха использовала ткань, тонкие золотые цепочки, граненые бусины из оникса и сверкающие бриллианты. Он был таким же тяжелым, как доспехи, но в нем была утонченность, на которую кожа и кольчуга не могли и надеяться.

Мои пальцы пробежались по детальной работе. В дизайне были представлены фрагменты каждого Дома греха, а также ода моей любви к цветам. Это был идеальный брак демонов и меня, свидетельствующий о моем беспристрастном правлении всеми семью дворами.

Восемью, если все пойдет по плану. Я взглянула на часы на маленьком приставном столике, затем на арочное окно. Сумерки были нормальным состоянием этого царства, но небо потемнело. Ночь полностью наступила.

Фауна ворвалась в комнату, слезы заблестели в ее глазах, когда она увидела меня. Она резко остановилась и прижала руку ко рту.

— Ты выглядишь как богиня, которой являешься, леди Эмилия.

Я перестал волноваться и притянул ее к себе, чтобы обнять.

— Спасибо, что пришла.

— Конечно, миледи. — Фауна еще раз сжала меня, прежде чем отступить назад и промокнуть уголки глаз. — Что тебе было нужно?

Я подошла к маленькому столику, усыпанному драгоценностями — все, что мне оставалось на выбор на сегодняшний вечер, — и вытащила запечатанное письмо, которое я там спрятала.

— Ты передашь это моей сестре?

Внимание Фауны переключилось на восковую печать. Направленный вниз кинжал с горящими цветами. Символ мести Дома. Похожая татуировка была на ноге моего мужа — его способ никогда не забывать о восьмом Доме греха, который перевернул его мир не одним способом.

Вместо того, чтобы выглядеть испуганной, как я беспокоилась, губы Фауны приподнялись с одной стороны. Было легко забыть, что она была частью этого Дома не просто так. Война, сражения и вдохновляющий гнев ни в малейшей степени не вызывали у нее беспокойства. Она преуспевала в этом.

— Принцев Зависти, Жадности и Гордости сегодня вечером ждет настоящий сюрприз.

Я издала нервный смешок.

— Гнева тоже.

Ухмылка Фауны стала шире.

— Вы двое действительно хорошо подходите друг другу. Его величеству повезло, что он снова нашел тебя. И что ты была готова мириться с ним вечно.

— Фауна! Ты только что издевался над своим королем? — Я изобразил шок. — Если бы ты мне уже не нравился, это скрепило бы нашу дружбу. — Дружбу, которую, как я поняла, я эффектно проваливала. — Как продвигаются дела с Аниром?

Она вдруг обнаружила, что часы завораживают.

— Мне действительно пора идти, если я хочу доставить это приглашение и прибыть на коронацию вовремя. Его величество ясно дал понять, что мы не должны опаздывать.

Меня грызло любопытство, но я не стала настаивать на этом. Когда у нас обеих было больше времени, я сяду и как следует поговорю с ней, чтобы наверстать упущенное. Я ненавидела то, что все было так хаотично и что у нас было не так много времени, чтобы просто наслаждаться обществом друг друга. Моя подруга выглядела так, словно ей нужно было поболтать и разобраться в эмоциях, играющих на ее лице. Я поклялась, что это будет одно из моих первых личных поручений в качестве новой королевы — уделить ей время.

— Благодарю вас, леди Фауна. Скоро увидимся в Коридоре греха.

Фауна сделала небольшой реверанс и поспешила из комнаты, снова оставив меня в одиночестве. Я вернулась к столу, полному драгоценных камней и безделушек, и мое внимание привлекло кольцо. Розово-золотые виноградные лозы с шипами составляли ленту и обвивались вокруг большого лавандового камня.

— Я заказал его.

Я напряглась от неожиданного звука голоса моего мужа, обернувшись, чтобы увидеть, как он входит в комнату. У меня перехватило дыхание, когда я впитывала его.

На его голове красовалась простая бледно-золотая корона. Он был одет в черное с золотым акцентом, как и цвета его двора, но на одном из лацканов у него также были вышиты розово-золотые цветы. Это создавало дополнение к королевскому кушаку — в комплекте с булавкой в виде змеи.

Его брюки были искусно подогнаны по фигуре, и если бы нам не надо было уходить, я бы хотела показать ему, как сильно я ценю то, как красиво он выглядит в своем наряде.

На его лице расплылась ухмылка.

— Позже, любовь моя. Я обещаю, ничто не помешает мне восхищаться каждой деталью твоего платья. И все, что под ним.

Я одарила его застенчивой улыбкой.

— Под этим ничего нет, мой король.

— Эмилия. — Он закрыл глаза, как будто пытаясь прогнать этот образ и побороть желание взять меня прямо здесь.

— Пойдем. — Я взяла его под руку. — Какой-то злобный демон объявил, что никто не должен опаздывать.

— Я должен убить этого идиота.

— Пожалуйста, не надо. Он мне очень нравится. — Я поцеловала его в щеку.

Нам с Гневом каким-то образом удалось удержаться от изнасилования друг друга достаточно долго, чтобы добраться до главного входа, где нас ждал сюрприз. Я отпустила руку мужа и, схватив юбки, бросилась к прекрасной лавандовой кобыле.

— Танзи! Милая крошка.

Я потрепала гриву своей лошади, любуясь цветами, которые кто-то воткнул в нее. Танзи любила, когда ее баловали, и ковырялась в земле, пока я ворковал над ней. Я взглянула на своего мужа, у которого был откровенно веселый вид.

— Чревоугодие был уверена, что ты запомнишь ее, даже с замком заклинаний. Ты раньше ездила верхом…

— Я пробиралась на его территорию и каталась на ней, пока он не натравливал на нас маленьких ледяных драконов. — Я рассмеялась при этом воспоминании. — Я забыла, как сильно я любила раздражать его.

— Он скучал потебе. — Гнев присвистнул, затем повернулся ко мне. — Его не волновало, на что был заключен контракт с твоим домом. Чревоугодие всегда возлагало вину на Сурси, и это справедливо.

— Мы могли бы отказать ей в сделке.

— Нет, ты не могла этого сделать. — Гнев покачал головой. — Ты — богиня мести. Точно так же, как я — принц гнева.

Прежде чем мы успели возразить по этому поводу, земля затряслась. Снова. Шаги.

Массивные, оглушительные шаги прогрохотали совсем рядом. Я напряглась, моя рука дернулась к лезвию, которое я спрятала под своей мантией. Из сугроба справа от нас вынырнула одна из адских гончих Гнева. Трехголовый пес неторопливо подошел к своему хозяину, виляя хвостом, когда Гнев почесал его за ушами.

Я перевел взгляд с моей лошади на его собаку и покачал головой. Конечно, мой муж явился бы на мою коронацию верхом на гигантской адской гончей. Я могла представить выражение ревности на лице Зависти и должна была подавить еще один смешок.

— Ты готова, моя королева?

Анир и Фауна вышли из замка, оба безупречно одетые. Фауна едва заметно кивнула мне, давая понять, что приглашение — и просьба — были доставлены. Я выдохнула. Если повезет, моя сестра сделает именно так, как я просила.

После того, как Гордыня забрал Сурси и у меня появилось немного времени наедине с собой, я много думала о своем последнем разговоре с Доменико. И моей сестрой. Я была почти полностью уверена, что наконец-то соберу все кусочки о тайне Весты воедино.

Сегодня вечером я бы поделилась своим открытием перед каждым принцем демонов. Даже если ведьмы не нападут, наверняка все равно будет какое-то волнение, помимо коронации.

Я посмотрела на своего мужа, позволяя его присутствию успокоить меня.

— Я готова.

Я приняла помощь Гнева взобраться на лошадь — платье было красивым, но не позволяло мне задирать ноги. Деталь, о которой я бы поговорила с портнихой для будущей одежды.

Два черных адских коня рысью подбежали к Аниру и Фауне, и как только они устроились, а Гнев забрался на свою собаку, мы медленно направились к Коридору Греха. Когда мы достигли его основания и начали подниматься по крутому склону, я почувствовала не столь уж тонкое подталкивание каждого греха.

Переход через гору, а затем вверх по заснеженному перевалу прошел на удивление быстро, хотя с каждым шагом лошадей и гончей меня охватывал трепет. Многое зависело от того, появится ли моя сестра.

Я нервничала, желая убедиться, что моя теория верна. И если бы это было так, то как бы Жадность отреагировал на то, что я раскрыла роль, которую он сыграл.

Гнев несколько раз бросил в мою сторону обеспокоенный взгляд, но, надеюсь, поверил, что мои нервы были вызваны исключительно тем, что меня короновали перед его братьями.

У него было достаточно забот о возможных нападениях ведьм, и я не хотела отвлекать его от его собственной миссии.

Хотелось бы надеяться, что все пойдет по плану.

Наша процессия достигла вершины склона, и я сразу узнала дерево богини, хотя оно сменило местоположение, как и утверждала Зависть. Я почувствовала, что Семь Сестер задержались поблизости. Селестия также еще не пришла забрать свою книгу заклинаний, и я молча молилась, чтобы она не выбрала этот момент, чтобы захотеть ее вернуть. Ситуация была бы достаточно напряженной, если бы моя сестра появилась и последовала моим инструкциям.

— Миледи? — Гнев подтолкнул свою собаку поближе к Танзи, которая прикончила адского зверя.

— Я готова.

Гнев задумчиво посмотрел на меня, но не стал настаивать. Его подозрение мелькнуло во мне, и я бросила на него взгляд, который, как я надеялась, успокоил его. Шесть принцев уже были на месте, стоически ожидая нашего прибытия. Гнев помог мне слезть, и в тот момент, когда мои ноги коснулись земли, принцы выстроились в ряд, по трое с каждой стороны, образуя проход, по которому мы могли пройти.

Кто-то соорудил небольшое возвышение, достаточно большое, чтобы мы с Гневом могли стоять на нем. За ним, вдалеке, виднелись врата ада, возвышающиеся, как два столпа страха. Мое внимание блуждало по заснеженной земле. Кроме нашей встречи, не было никаких свежих следов. Никаких признаков того, что ведьмы или кто-то еще может скрываться. Я воспринял это как один из положительных признаков.

Я также не видела свою…

Оглушительный треск разорвал воздух, за которым последовало рычание. Я развернулась, облегчение пронзило меня. Моя близняшка вышла из портала, выглядя как настоящая королева. Виттория бросила раздраженный взгляд на оборотня, входящего в царство рядом с ней.

— Доменико, следи за своими манерами. Если ты испортишь вечер моей сестре, моя рука найдет путь к твоей груди.

Гнев искоса взглянул в мою сторону, но ничего не сказал. Гордость и Жадность, однако, взорвались одновременно.

— Что она здесь делает?!

Я выдохнула. Я еще даже не была коронована королевой, а мне уже пришлось подавлять междуусобицы.

— Она богиня смерти, сестра твоей будущей королевы. И единственная правительницы недавно восстановленного Дома Мести.

— Она убийца, — выплюнул Жадность.

— Титул, который мы все разделяем, — бросила я ему в ответ.

Пристальный взгляд Гордыни прошелся по моему близнецу. Ненависть вспыхнула в этих странных глазах, но я могла бы поклясться, что увидел в них и что-то еще. Что-то, подозрительно похожее на боль. Он поднял руки вверх и отступил назад.

— Просто держи ее подальше от меня.

Жадность вытащил свой домашний кинжал, лезвие было направлено в сторону моей сестры.

— Спасибо тебе за этот подарок, брат. Как уже было решено, я имею право получить свое кровавое возмездие.

— Жадность, — предупредил Гнев. — Не двигайся.

Я протолкалась сквозь толпу принцев и посмотрела на Доменико.

— Где твоя сестра?

Тут и так было тихо, но я могла поклясться, что все звуки прекратились. Даже ветер.

Челюсть Доменико сжалась.

— Я хочу клятву от твоего принца, что она уйдет отсюда, если захочет.

Я наклонила голову и посмотрел на Гнева.

— Ты удовлетворишь его просьбу?

Мой муж изучал мое лицо, прежде чем переключить свое внимание на оборотня.

Гнев оказывал мне огромное доверие. Действие, которое не осталось бы незамеченным другими принцами.

— Твою сестру не заберет ни один Дом греха против ее воли.

Виттория потянулась к руке Доменико, и он позволил ей держаться.

Гордыня не пропустил этого действа. И Жадность тоже. Он шагнул вперед и направил свой домашний кинжал на Гнева.

— Ты даровал мне кровавое возмездие. Я вполне имею право нападать.

— Тебе было даровано кровавое возмездие за убийство твоего командира, — сказала я холодным голосом. — Убийство, которого никогда не было. Следовательно, тебе ничего не должны. Убери свой кинжал. Сейчас же.

Внимание Жадности металось между мной и Гневом.

— Веста мертва. Вы видели ее останки.

— Веста — это часть стаи, — сказала я. — Ты заключил сделку с ее семьей, потому что жаждал союза с волками. Ты хотел ее волшебство. Ее силу. Твоя жадность помешала увидеть, насколько она была несчастна. Как сильно она жаждала воссоединиться со своей семьей.

Я вспомнила молодую волчицу из Колодца памяти, ужас от того, что ее детенышем оторвали от семьи. Вой, страх — это был настоящий кошмар. Затем был способ, которым волчонок послал вспышку успокаивающей энергии своему папе, что заставило меня подумать о незнакомом оборотне на Изменчивых островах, о том, кто принес мою одежду до того, как Виттория сняла с меня заклинание блокировки. У этого волка тоже были измененные эмоции. Успокаивал меня, когда я больше всего боялась.

— Расскажи мне все, что ты узнала. — Гнев ободряюще кивнул, и я пустился в грязную историю, выкладывая все зацепки для Жадности и его братьев.

Потребовалось некоторое время, чтобы собрать все воедино, но человек, чье лицо я не могла разглядеть в Колодце памяти, показался мне знакомым, и после того, как я поразмыслила над воспоминанием, я узнала его голос — отец Доменико. Маленький мальчик в кроватке был Доменико, сводным братом Весты.

После этого все приобрело больше смысла, чем когда-либо имело — убийство Весты.

Первоначально разыскивая на Сицилии убийцу моей сестры, я нашла Доменико старшего в игорном притоне Жадности, пьяного и азартного. Казалось, это было целую вечность назад, но я легко могла вспомнить боль в его глазах. Его азартные игры, казалось, были скорее наказанием, чем удовольствием.

Его печаль не могла быть просто вызвана тем, что его сын впервые изменился. Но если смена Доменико старшего вызвала воспоминания о его первенце Марселле, то его пристрастие к выпивке и азартным играм заставило чувствовать. Доменико старший наказывал себя за щенка, которого он проиграл в азартные игры. Он так и не простил себя и отправился в игорный притон Жадности, вероятно, в надежде увидеть ее. Или, может быть, украсть ее обратно. Но Жадность заставлял ее быть его командиром, держал ее подальше от Изменчивых островов и ее стаи.

Пока не приехала моя сестра, желая заключить союз с ним и волками.

Я бы поспорила на что угодно, что тело, найденное Жадностью в его доме, на котором была кровь, похожая на кровь Весты, принадлежало Доменико старшему. Он был мертв из — за дел стаи, как и утверждал Доменико, — освобождая свою дочь.

Должно быть, на них напали при попытке к бегству, и жертвоприношение было действием, на которое пошел бы любой родитель ради своего ребенка.

— Я не знаю, что еще произошло между Жадностью и стаей Доменико, — сказала я, — но я подозреваю, что в этой истории есть гораздо больше. Но каким-то образом, когда Веста и Доменико были на тех первых встречах для альянса, которого добивалась Виттория, они узнали друг друга.

Гнев встал рядом со мной, его внимание было сосредоточено на оборотне.

— Это правда, альфа?

— Так и есть. — Доменико выглядел готовым перегрызть каждому глотку. — И это наше дело.

Я посмотрела на свою сестру.

— Пожалуйста. Скажи Марселле, что она может показаться.

Внимание Виттории переключилось на Доменико, и она сдержанно кивнула ему.

Он появлялся и исчезал, появляясь снова с другим волком. Веста.

Марселла. Она была высокой и гибкой, но в ее глазах был убийственный взгляд, которого не хватало в ту ночь, когда я сняла блокировку заклинаний. Здесь была угроза ее безопасности, и она выглядела готовой к битве, если до этого дойдет.

Стоя рядом с Доменико, было невозможно отрицать, что они родственники.

Внимание Марселлы метнулось по небольшому собранию, прежде чем остановиться на Жадности.

— Однажды ты заплатишь за то, что сделал с моей семьей.

Принц Жадности впился взглядом в своего командира.

— Я дал тебе дом. Титул. Позиция власти. Ты не имел права выставлять меня дураком.

— Ты похитил меня. Не запутывайте дело, оправдывая все, что было после. — Она посмотрела на Витторию. — При всем уважении, я хотел бы уйти, миледи.

Виттория склонила голову набок, подняв руку, когда Жадность шагнула вперед.

— Я бы не стала этого делать, ваше высочество. Марселла сделала свой выбор. Ты будешь уважать это.

Я подошел аи встал рядом со своим близнецом и Марселлой.

— Поскольку убийства не было, я прошу, чтобы кровавое возмездие против Виттории было признано недействительным.

— Очень хорошо. — Гнев с отвращением посмотрел на своего брата. — В свете этой информации Виттория Николетта больше не является врагом Семи кругов. Никакого кровавого возмездия не происходит. И если кто — нибудь, — его внимание было сосредоточено только на Жадности, — кто-нибудь решит напасть или на нее, или на волков, или на Марселлу, если произойдет какой-либо акт мести, я лично разберусь с ними. А теперь, если вся эта чушь закончилась, я бы хотел короновать свою королеву.

Рука Жадности сжала кинжал, который он не убрал, а опустил. Последовал напряженный удар, который заставил меня затаить дыхание.

Наконец, он сунул свой клинок обратно в ножны.

— Очень хорошо.

Я тихо вздохнула, радуясь, что нам не придется ссориться. Хотя темный отблеск ярости, горящий в глазах Жадности, заставил меня задуматься, действительно ли все закончилось.

Или если он просто стоял в стороне на данный момент, уже обдумывая свой следующий ход.

Виттория одарила Жадность насмешливой улыбкой, прежде чем бочком подойти к Зависти.

Оба принца тихо кипели, но не устраивали сцен. Слава Всевышнему, мы могли бы пережить эту коронацию без какого-либо кровопролития.

Марселла быстро поблагодарила нас, затем они с Доменико отправились в Царство Теней, подтвердив правильность моей теории о том, что она не может отправиться туда одна.

Мгновение спустя Доменико вернулся и встал рядом с моим близнецом.

Когда это, наконец, было решено, мы с Гневом подошли к помосту и посмотрели друг на друга.

Мой муж снял корону со своей головы и поднял ее, показывая небольшой толпе, собравшейся позади нас.

— Как символ нашего общего правления, я предлагаю свою корону моей королеве.

С демонстрацией силы, от которой мне захотелось расцеловать его до бесчувствия, Гнев сломал корону пополам, используя только голые руки. Богиня всевышняя, он был соблазнителен.

Его рот изогнулся на долю секунды, прежде чем он протянул мне сломанную корону, ободряюще кивнув, когда мои пальцы сомкнулись на осколках золота.

— С этими двумя половинками мы объединяем наши силы. Объединяя наши сердца, души и силу для улучшения нашего королевства. Гнев надел свою половину короны на голову. — Эмилия, богиня ярости, повелительница Дома Мести, преклони колени, любовь моя.

Не отрывая от него взгляда, я медленно опустилась на колени, не потрудившись скрыть улыбку, когда вспомнила, когда в последний раз была в таком положении. Сила, которую я почувствовал тогда, контроль.

Гнев, должно быть, вспомнил то же самое, холодная королевская маска соскользнула.

Он сосредоточил свое внимание на мне, позволив Коридору Греха усилить его желание. Я заметила небольшую выпуклость на его брюках за секунду до того, как кто-то по-волчьи присвистнул в толпе.

Я повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Зависть пинает Похоть в голень. Я снова обратила свое внимание на моего короля, мою любовь, мое спасение. Равный мне. Чтобы услышать, как он называет меня своей любовью, открыто разделить наши сердца и души, я бы снова и снова проходила через ад.

Взгляд Гнева горел желанием и гордостью.

— Надень свою половину короны на голову и восстань — перед всеми присутствующими свидетелями — как Королева Семи Кругов, принцесса Дома Гнева и богиня подземного мира и Царства Теней.

Я надела корону на голову и встал. Гнев посмотрел на толпу.

— Братья, Виттория, пришло время для благословения от каждого двора нашего королевства.

Все вытащили свои домашние кинжалы и укололи пальцы, пролив по капле крови на заснеженную землю. Моя сестра пошла последней, ее внимание было сосредоточено только на мне, когда она позволила своей крови подняться и упасть.

Кровь, которую нас всегда предостерегали от пролития.

Ее губы беззвучно шевельнулись, и я сделал напряженный вдох. Я выпустила его, как только прочитал, что она говорила.

— Я люблю тебя.

Я одними губами произнесла это в ответ, и тут земля под нами загрохотала. Магические нити в цветах каждого Дома демонов вместе с лавандой моей сестры обвились вокруг меня и Гнева, наматываясь все туже и туже, когда нити обвились вокруг наших тел, кружа наши головы.

Во вспышке сверкающей силы каждая из наших сломанных коронок стала целой.

Я протянула руку, проводя пальцами по прохладному металлу. Моя корона сидела идеально. Крики раздались от членов нашей семьи, сигнализируя об окончании коронации. Я едва мог в это поверить. Я была настоящей королевой.

— Ваше величество. —   Гнев поднес мою руку к своим губам и запечатлел поцелуй на костяшках моих пальцев.

Чревоугодие шагнул вперед и похлопал своего брата по плечу, затем поцеловал меня в обе щеки.

— Добро пожаловать в семью, королева Эмилия. Я надеюсь, ты готов к пиршеству, чтобы покончить с ними всеми.

Молодая женщина-демон с бледными морозно-голубыми волосами закатила глаза, проходя через принцев. Это был репортер, которого я впервые увидела на Пире волка. Я не замечала ее раньше, возможно, она появилась во время убийства, которое не было раскрыто. Она бросила на Чревоугодия приторный взгляд.

— Принц Чревоугодия прав в одном — его пир заставит гостей пожалеть, что он не прикончил их всех.

Добродушная улыбка Обжоры исчезла.

— Моя дорогая, если бы мои вечеринки могли убивать, я бы лично доставил твое приглашение.

— Это было так же умно, как твоя идея смешать вино с сонным корнем, быстро вырубив всех гостей. По крайней мере, в тот раз они уснули не от скуки. — Она одарила его ослепительной улыбкой, прежде чем присесть в реверансе. — Как только ваши величества устроятся в ваших покоях, я бы с удовольствием побеседовал с вами обоими. Демоны каждого двора интересуются проклятием и тем, нужно ли им беспокоиться о его возвращении. Они также хотели бы знать, действительно ли любовь способна преодолеть все.

— Поверь мне, демоны не просто спрашивают о возвращении проклятия. Они живут в страхе, что какой-нибудь превосходный репортер со склонностью к снобизму испортит им хорошее времяпрепровождение. — Чревоугодие прогнал ее прочь, тут же заработав свирепый взгляд. Его улыбка была искренней, когда он снова повернулся к нам. — Празднование коронации проводится в Доме Похоти. Мы решили объединить наши усилия.

Гнев покачал головой и добродушно вздохнул.

— Мы увидимся с тобой там. — Обжора потер руки, и хитрое выражение лица стало на свое место. — Ты знаешь? Эта гадюка подала мне отличную идею — думаю, я предложу ей бокал вина с добавлением сонного корня и вышвырну ее и помощника вон. Тогда мы посмотрим, кто думает, что я не один. По крайней мере, нам не придется беспокоиться о том, что ваша коронационная вечеринка попадет в колонки светской хроники.

— Трогательно видеть заботу о нашей частной жизни, — невозмутимо произнес Гнев.

— Да, ну, — Чревоугодие стряхнул невидимую ворсинку со своего лацкана, — если бы она застукала вас двоих, как Похоть, я сомневаюсь, что она была бы такой же сдержанной.

— Похоть! — Я искала этого жалкого демона, но он уже покинул Коридор Греха. И здесь я ошибочно полагала, что он никому не рассказал об инциденте с лодкой в Доме Жадности. Или, возможно, кухни Дома Гнева

.

Сплетничающие принцы-демоны. Чревоугодие усмехнулся, и я закатила глаза.

— Давай, смейся. Вы все делали и видели кое-что похуже. Я уверена, что сегодня вечером увижу кое-что похуже.

— Только если нам всем очень повезет. — Подмигнув, Чревоугодие развернулся и сложил ладони рупором у рта, перекрикивая тихое бормотание разговоров. — Позвольте мне привлечь всеобщее внимание — мы встречаемся в Доме Похоти в течение часа!

— Подожди, — сказал Гнев, его низкий голос разнесся по небольшому собранию. — Есть еще одно дело, которым нужно заняться. — Я вопросительно посмотрела на него. — Не хотели бы вы принести клятву крови и официально стать соправителем Дома Гнева?

Я взглянула на свою сестру, которая слегка улыбнулась мне и кивнула. Виттория прекрасно справилась бы с управлением нашим домом самостоятельно. Волнение нахлынуло на меня, когда я снова повернулась к своему мужу, доставая кинжал, который прятала под платьем.

— Да. Я готова стать принцессой Дома Гнева. Официально.

Двадцать девять

— У этого божественный вкус. — Я сомкнула губы на тупом конце и втянул в рот столько, сколько смогла. Я пыталась сохранить хоть какое-то подобие достоинства, но, черт меня дери, это было так хорошо. Я отступила назад, все еще держа свой приз в руке, и восхитился своей работой. — Я хочу облизать каждый дюйм тебя.

— Я тоже. — пробормотал Гнев с порога.

Я уронила ложку начинки для канноли, которую взбивала, и расхохоталась, когда заметила, к чему было приковано его внимание. Грешник определенно говорил о своем любимом десерте, а не о своей жене. Мой веселый смех вызвал широкую улыбку у моего мужа, когда он полностью вошел в кухню. У нас оставалось чуть меньше часа до того, как нам нужно было быть у Похоти, и, согласно словам Гнева и Зависти, для чести было модно приходить немного позже.

Мы решили вернуться домой, и пока Гнев ухаживал за адскими псами, я пошла на кухню, чтобы приготовить угощение в честь нашей победы. Мы решили проблему «убийство Весты», очистили имя моей сестры и сняли проклятие. Я не могла быть счастливее.

— Чревоугодие послал за нами пятерых демонов. Если мы в ближайшее время не появимся на вечеринке, он пригрозил прийти сюда. Со всеми. И он поклялся, что лично сопроводит опоздавших.

Выражение лица Гнева намекало на то, что он с радостью предпочел бы сразиться с ордой оборотней, вместо того чтобы устроить вечеринку и пригласить всех своих развратных братьев в наш Дом греха. Я протянула ему миску с подслащенной рикоттой.

— У тебя есть время, чтобы хотя бы немного попробовать.

— Ты прав. Я сделаю это. — Он отставил миску в сторону и притянул меня для поцелуя. Я растаяла рядом с ним, полностью отдаваясь сладким объятиям. Гораздо быстрее, чем любой из нас предпочел бы, он отстранился, его взгляд потемнел от плотской потребности, которая соответствовала моей собственной. — Как бы мне ни было больно не уложить тебя и не вылизать каждый дюйм твоего тела прямо сейчас, мы должны уйти.

Его голос был глубоким, бархатистым. Это намекало на всевозможные фантазии и желания.

Те, которые я бы с радостью приветствовала как реальность. Я с тоской посмотрела на столешницу, вспоминая последний раз, когда нас прервали, затем высвободилась из его объятий, увеличивая расстояние между нами.

— Конечно, было бы неприемлемо, чтобы король и королева греха и порока сильно опаздывали.

Гнев проследил за мной через кухню, его внимание не покидало моего, когда он медленно посадил меня на стол и потянулся вниз, обхватив пальцами подол моего платья и быстро потянув его вверх. Он раздвинул мои ноги, чтобы встать между ними.

— Я сказал, что мы должны уйти, миледи. Я никогда не говорил, что мы собираемся это сделать.

Ловкие пальцы Гнева обнаружили, что я не солгала о своем нижнем белье, и его внимание сосредоточилось на том тайном месте, которое жаждало его. Он поглаживал гладкость моего возбуждения, пока я не застонала от растущего желания.

— По крайней мере, пока.

Мой король опустился передо мной на колени, его взгляд был темным и злым, когда он выполнил свое обещание вылизать каждый дюйм меня.

* * *

Принц Похоти мог властвовать над всеми формами наслаждения, но внешняя часть его Дома греха была посвящена тому, чем он был наиболее знаменит: возбуждению. Наша карета только что остановилась за пределами кольцевой аллеи, когда стало ясно, какой принц правит этим двором.

Мраморные статуи пар, занятых страстными встречами, выстроились вдоль парадной лестницы, ведущей к массивным деревянным дверям. Мое внимание переключилось на фриз с изображением оргии, размещенный над входом, с надписью «ENTER»^[4], вырезанной на нем.

Я слегка улыбнулась двойному смыслу. Утонченность была формой искусства, которой Похоть отказывалось учиться.

Гнев и я были введены внутрь и немедленно объявлены двору. Мы вошли в большой бальный зал, где все лорды и леди низко поклонились — один из первых и последних случаев, когда соперничающий двор демонов делал это, когда присутствовал их собственный правящий принц.

— Встаньте, — сказал Гнев. — Сегодня вечером мы чествуем Ее Величество королеву Эмилию.

Спасибо моему брату, принцу Похоти, за любезный прием.

Струнный квартет заиграл мелодию, и гуляки вернулись к своему веселью.

Бальный зал был непохож на грубое проявление похоти снаружи; эта комната была со вкусом подобранной чувственностью на всех уровнях. От глубокого сливового оттенка парчовых обоев до бархатных и шелковых тканей, призванных доставлять тактильное удовольствие, было легко определить каждый аспект влияния его греха.

По углам были сложены набитые подушки, приглашая лордов и леди этого круга откинуться на спинку кресла. Предаваться простым удовольствиям, таким как еда, вино и беседа.

Конечно, это не было бы Домом греха и разврата, если бы не происходили более буквальные проявления похоти. Пары объединялись в пары как в частном порядке, так и публично, отдаваясь физическому удовольствию. С потолка свисали качели, и более предприимчивые демоны катались друг на друге над танцорами, кружащимися по выложенному известняком и мрамором полу внизу.

Я не посещала этот круг до блокировки заклинаниями, так что все это было в новинку.

В отличие от баловства, демонстрируемого у Чревоугодия, бальный зал Похоти и все демоны его двора излучали ту же чувственность, что и в этом зале.

От произведений искусства, которые выбрала Похоть, до одежды и соблазнительных взглядов, трепета ресниц и… охоты. Члены этого двора трепетали от танца соблазнения почти так же сильно, как и от самого удовольствия.

Дамы носили прозрачные платья, которые создавали намек на наготу. Одежда лордов была сделана из того же материала — вся она была создана для того, чтобы внушать похоть, желание.

Мы прошли через комнату вежливо болтающих демонов, наслаждаясь всем великолепием вечеринки. Одна секция была занавешена, и я заглянула сквозь нее. Здесь был более смелый раздел. Лорды и леди не носили ничего, кроме маски, пока они танцевали.

Мужская пара обняла друг друга, потерявшись во взглядах друг друга. Вокруг внешней части этой закрытой камеры на полу были разложены матрасы.

Пары переместились с танцпола на кровати, продолжая свои соблазны.

— Если вам нужна маска, ваше величество, это легко устроить. — Похоть ухмыльнулась, когда я откинула занавеску. — Пароль также необходим для указания согласия. Кому-нибудь из вас это понравилось бы?

Гнев сделал глоток напитка, который он прихватил ранее, и небрежно сказал:

— Я хотел бы быть дома со своей королевой вместо того, чтобы терпеть твои ничтожные уколы.

— О, я понимаю. — Голос Похоти стал насмешливым. — Ты злишься, потому что хотел бы быть дома и колоть свою жену.

— Возможно, твоя идея о том, что кому-то понравилось «колоться», и есть причина, по которой ты не связан, брат.

Я заметил Зависть в толпе, и он поднял бокал в моем направлении.

Иногда помощь приходила в самых неожиданных местах, но мне было все равно.

— Если вы оба извините меня.

Я поспешил прочь, оставив братьев спорить, и стащил бокал вина из демонических ягод. Я чокнулась своим с бокалом Зависти.

— Спасибо тебе за то, что спас меня от той драки.

— Я подумал, что у них была очередная подростковая ссора, связанная с их членами.

— Ты не ошибаешься.

На это он ухмыльнулся.

— Я редко бываю таким.

— Тоже скромный.

— Я принц. Члены королевской семьи не беспокоятся о такой банальной вещи, как скромность.

Я усмехнулась, и этот звук вызвал еще одну усмешку на губах принца. Было трудно поверить — после всего, через что мы прошли, — что мы могли стоять здесь, добровольно, улыбаясь вместе.

— Осторожно, ты не хочешь показывать слишком много эмоций, иначе кто-то может подумать, что тебе действительно нравится твоя королева.

— Я бы не стал лезть из кожи вон, чтобы ударить тебя ножом, — сказал он.

— Так что это прогресс. — Теперь настала моя очередь улыбаться. — И я бы не стал лезть из кожи вон, чтобы испепелить тебя.

— Очевидно, ты больше не можешь владеть магией огня, но я ценю твои чувства. — Его брови приподнялись. — Мы… друзья?

Зависть выглядел и звучал ошеломленно, но почему-то я чувствовала, что мой ответ имеет значение. Больше, чем он показывал. Я с отвращением посмотрела на него, совсем не чувствуя отвращения.

— Похоже на то.

— Как трагично.

— Действительно. Меня это несколько отталкивает. — солгала я. Хмурый взгляд Зависти не совсем соответствовал новому блеску в его глазах. Это не было счастьем — через какие бы темные вещи он ни прошел, он не исцелился от этого, — но это выглядело подозрительно близко к удовлетворенности. Это было там и исчезло, и я, возможно, прочитала это неправильно, но ради него я надеялась, что ошибаюсь. Каждый из братьев Гнева, моя сестра и все наши друзья заслуживали того, чтобы найти свое собственное счастье, каким бы оно им ни казалось.

В толпе воцарилась тишина, когда двери распахнулись.

— Виттория, богиня смерти, принцесса Дома Мести.

Раздался голос дворцового диктора, и на один короткий такт музыка смолкла.

Виттория вошла в бальный зал с видом страшной богини, которой она и была. Ее черное платье было прозрачным повсюду, за исключением тщательно уложенных драгоценных камней и аппликаций.

Все взгляды обратились к ней и задержались на ней. Она выглядела сногсшибательно — с ее темными волосами, спадающими на спину мягкими локонами, с ярко-красными губами и уверенностью женщины, которая владеет собой и плевать хотела на то, что кто-то думает.

Мои губы скривились. Дом Мести, безусловно, столкнулся бы с некоторыми трудностями при восстановлении, но если кто-то и мог справиться с невзгодами и процветать, так это моя сестра.

— Ваше величество. — Зависть склонился над моей рукой и прижался губами к костяшкам пальцев, прежде чем выпрямиться. — Я полагаю, что будет полезно заручиться благосклонностью королевы Семи кругов.

Я внимательно осмотрела его.

— Это звучит зловеще.

— О, смотри. У тебя есть еще один гость, о котором нужно позаботиться. — Зависть толкнул Гордость перед ним и сверкнул ямочками на щеках. — Приятного вам празднования, леди Эмилия.

Зависть допил свое вино и выбежал из бального зала, едва не столкнувшись с Витторией. Прайд скрестил руки на груди, наблюдая, как моя сестра принимает танец от довольно лихого демона. Выражение лица Гордыни было тщательно непроницаемым, но он попросил еще один бокал игристого вина, задолго до того, как допил тот, который держал в данный момент.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказал он, все еще не сводя глаз с моего близнеца. —   Николетта, — его зубы стиснулись, когда он поправил себя — Виттория любит создавать проблемы.

— Похоже, тебе нравится хороший вызов. Достаточно, чтобы быть не в состоянии отказаться от этого.

Гордость отвлек свое внимание от моей сестры и сосредоточилась на мне.

— У нас с твоей сестрой много общего. Или, по крайней мере, с той, за которого она выдавала себя, разделяя мои интересы. Я не знаю, кто она на самом деле, да это и не имеет больше значения. Николетта никогда не была настоящей. Моя жена была. И я все испортил. По-королевски, как любезно заметил ранее мой брат. Я должен был усерднее стараться понять ее. Мы оба знали, что наши пути различны. Это была наша обязанность — попытаться преодолеть пропасть между нашим воспитанием и культурами.

Я тщательно подбирал свои следующие слова.

— Как ты думаешь, помимо любви друг к другу, вы с Люсией были хорошей парой?

Пристальный взгляд Гордыни скользнул поверх моего плеча. Я знала, даже не глядя, что он снова наблюдает за Витторией. То ли из ненависти, то ли из чего-то еще, я не осмелилась спросить.

Он покачал головой и допил остатки вина.

— Простите меня, ваше величество. Этот вечер посвящен тебе, и я каким-то образом взял и снова сделал его своим. Если вы меня извините. Я не очень хорошая компания. — Как и Зависть, Гордыня склонилась над моей рукой и поцеловала ее. — Хорошо относись к моему брату.

Он выпрямился и поклонился, затем подошел к столу, уставленному вином. Очевидно, этим вечером он не стал бы симулировать опьянение.

Меня охватила грусть, но я ничего не могла поделать. Виттории, Гордыни и Люсии нужно было разобраться в своих чувствах. И быть честны с ними. Если Люсия вообще захочет снова вмешаться.

Лень медленно приблизился, выглядя таким же красивым, как и его братья, хотя, казалось, он был готов свернуться калачиком в углу и почитать книгу, которую, я была почти уверена, он тайком положил в карман куртки. Похоть дразнил бы его бесконечно, если бы он это увидел.

— Принц Лени, — тепло поприветствовала я его. — Спасибо, что пришел.

Медленная улыбка тронула его губы.

— Никто не игнорирует требование Гнева. Но я рад, что проявил свою поддержку. Независимо от прошлого, я знаю, что из тебя получится честная королева. Никто из моих братьев не может этого сказать, но мы все ценим жертву, которую ты принесла, сняв проклятие.

Напоминание о моей потере магии на этот раз задело лишь слегка.

— Спасибо. Правда. — Я сжала его руки в своих. — Какие у тебя планы теперь, когда проклятие снято?

Он оглядел переполненный зал, остановившись на том месте, где Чревоугодие и обозреватель стояли в футе друг от друга, не разговаривая.

— Мой план состоит в том, чтобы ничего не планировать. Брать по одному дню за раз. Это Семь кругов, и здесь все быстро меняется. Мне нравится наблюдать за тем, что происходит после того, как пазл собран по кусочкам. Что происходит после этой последней главы? Это та часть истории, которая меня всегда больше всего интригует. Кто восстанет следующим, герой или злодей? Конечно, есть еще много историй, которые еще предстоит рассказать. — Он поклонился и поцеловал мне руку. — Ваше величество.

Как только он ушел на этой любопытной, но зловещей ноте, меня представили нескольким высокопоставленным демонам из Дома Похоти. В перерывах между встречами с лордами и леди, герцогами и герцогинями мне удалось увидеть Фауну. Она повернулась к Аниру, и я бы дорого заплатила, чтобы узнать, что она сказала такого, что заставило его брови подняться до линии роста волос.

Анир быстро отставил свое вино в сторону и повел ее в отгороженную шторами комнату. Рада за тебя, подруга. Я ухмыльнулась. Смертный был достаточно внимателен к деталям, чтобы быть заместителем Гнева, хорошо обучен битвам и военному делу, но ему не хватало тонкого искусства соблазнения. Дураки, их много. Я гордилась тем, что Фауна взяла на себя ответственность, добиваясь того, чего она хотела. Я надеялась, что сегодняшний вечер станет началом чего-то замечательного для них обоих.

Что-то, чего я не чувствовала, казалось, целую вечность, наполнило меня теплом.

Счастье. Нонна и Звездные Ведьмы, возможно, все еще каким-то образом замышляют против нас заговор, который, скорее всего, никогда не изменится, и вампиры однажды могут восстать. Но на данный момент Сурси исчезла из моей жизни. Моей сестре вернули ее Дом греха, мы с Гневом наконец-то были вместе, и мои воспоминания снова принадлежали мне. Отказ от моей магии стоил всего того хорошего, что из этого вышло.

Мой греховно-добродушный муж подошел ко мне и приблизил губы к моему уху.

— Не хотела бы ты пойти куда-нибудь в более уединенное место, любовь моя?

У меня в голове промелькнуло воспоминание о том, как мы в последний раз были на вечеринке. Мы улизнули в пустую комнату, чтобы заняться любовью. На этот раз я не просто вспоминал фрагменты. Я в ярких подробностях помнила, как прошла та ночь.

Глаза Гнева блеснули, когда я взяла его за руку и сверкнула собственной коварной улыбкой.

— Я точно знаю это место, мой король.

Тридцать

Дом Мести был готическим замком, расположенным между высокими, покрытыми снегом горами на юге, что скрывало его от семи дворов демонов на севере.

Как моя сестра показала мне на этой магической карте, его удаленное местоположение и магическая завеса помогли сохранить его загадкой для принцев демонов и их подданных. Только приглашение, которое мы с Витторией никогда не распространяли, могло предоставить принцам проход в царство, управляемое богинями мести. Царство, где, по слухам, обитали Дева, Мать и Старуха.

Теперь, когда мои воспоминания остались нетронутыми, я вспомнила, что это было одинокое существование. То, который мы заполнили, наслаждаясь нашим титулом «Страшных».

На следующее утро после коронационной вечеринки я стояла на террасе замка Дома Мести, выходящей на восточные сады, ледяной ветер трепал мои распущенные волосы, когда я смотрела на знакомый пейзаж. Это было моим домом на протяжении веков. Средоточие моей власти. Это было место, где великие богини смерти и ярости играли в свои игры мести.

И теперь я не только вернулась как богиня без магии, но и была соправителем конкурирующего Дома Греха. Возможно, я потеряла свою магию, но я определенно обрела сердце, душу. Вещи, которые теперь имели большее значение, чем холодная, безличная месть. Когда-то давным-давно это было похоже на правосудие. И, может быть, в нашем мире, полном греха и порока, так оно и было. Теперь, пожив среди смертных, я увидела, как ошибалась. В жизни было нечто большее, чем месть и возмездие. Если бы мы преследовали всех, кто когда-либо причинял нам боль или обижал нас, мы бы никогда не ценили хорошее в нашей жизни.

Зная, что я сделала сейчас, испытав, каково это — сосредоточиться на хорошем в жизни, почувствовать подлинный покой, я бы никогда не вернулась к тому, кем я была раньше. Моя жизнь может быть долгой, но я все равно хотела насладиться каждой частичкой яркости, которая попадалась мне на пути.

— Ты тихая, — сказала Виттория, присоединяясь ко мне. — Без тебя здесь тихо.

Я посмотрела вниз на волков, дерущихся на заснеженной лужайке.

Доменико тренировал новообращенных оборотней, и, подобно проклятым демонам, он оставил свою рубашку, несмотря на жестокую температуру.

— Похоже, ты достаточно хорошо приспособишься.

Виттория с намеренно бесстрастным выражением лица наблюдала за тем, как альфа отрабатывает серию ударов ногами.

— Они не могут остаться. Стая должна быть на Изменчивых островах с остальными членами своих семей. Им нужно убедиться, что Звездные ведьмы поддерживают равновесие и охраняют только тюрьму. Пришло время им оставить это царство в покое.

— Ты могла бы пойти с ними.

— Я упорно боролась за то, чтобы мы вернулись сюда, в наш законный дом. — Виттория оглядела меня. — Дом Мести — это то, чему я принадлежу. Где я останусь. — Легкая улыбка мелькнула на ее лице. — Плюс, мне нужно быть рядом на случай, если я понадоблюсь моей сестре. Твой король может не одобрить более грязные части правления. Вот почему я буду у тебя.

Она пошевелила пальцами, и я покачал головой.

— Богиня, помоги демонам.

— И ведьмам. Виттория снова посмотрела вниз, на волков. — Спасибо за то, что нашла доказательства, которые мне были нужны, чтобы очистить свое имя. И за то, что верила в меня, даже когда я не облегчала тебе задачу.

— Это произошло бы гораздо раньше, если бы ты просто сказал мне правду.

— Это был не мой секрет, которым я могла бы поделиться. Плюс, сначала я не была уверен, что Веста — Марселла — была частью стаи, но я знала, что Доменико что-то скрывает. Во время той первой встречи, когда я убедила его сопровождать меня, чтобы заключить союз с Жадностью, он напрягся в тот момент, когда они оказались в комнате вместе. В ту ночь нас было только четверо, и он отреагировал не на меня и не на Жадность. Я подозревала, что Доменико вынашивал план и осуществил его, основываясь на времени убийства Весты и прибытия Марселлы в стаю, но я не хотела привлекать к нему внимание.

— Ты ее не узнала?

— Поначалу она излучала убедительное очарование. Это, в сочетании с ее способностью изменять эмоции окружающих, на некоторое время удержало меня от расспросов о ней. Как только я выяснила правду, и она перестала скрывать свою личность, я не имела права заставлять ее возвращаться. Кроме того, я бы не стала предавать Доменико. Даже если это означало скрывать от тебя правду.

Для богини, которая должна была стремиться только к мести, моя сестра взяла вину на себя, когда она легко могла отдать Доменико Жадности.

— Он тебе нравится, оборотень?

— На самом деле не имеет значения, если это так. — Она повела плечом. — Он проживет дольше, чем большинство, но он не бессмертен. Однажды, через много лун, он поймет, что он меняется, а я нет. Доменико нужно быть с кем-то, кто состарится вместе с ним. И мне нужно быть с кем-то, кого я могу раздражать вечно. То есть, если я выберу партнера, а не просто буду наслаждаться жизнью на своих собственных условиях.

— Этот особенный кто-то властвует над грехом зависти или гордыни?

Виттория фыркнула.

— Зависть хотелабы, чтобы он мог удерживать мое внимание вечно. Мне могло бы быть любопытно узнать о слухах, которые я слышала о его сексуальных талантах, но это было бы мимолетной фантазией. — Ее глаза заблестели, когда я зажмурилась, не желая думать о талантах Зависти. — Я слышал его…

— Пожалуйста, я не хочу слышать никаких слухов о Зависти. Я уже слышал о портрете, нарисованном над его кроватью, о том, где показано, насколько он хорошо одарен. Будь проклят дьявол. — Виттория откинула голову назад и рассмеялась. Это был первый раз, когда она говорила как прежняя, смертная, и это дало мне надежду на будущее.

— Я думала, он пошутил насчет этой картины. Мне следовало принять его предложение воспользоваться его спальней.

Я заметила, что она ничего не сказала о гордости, но я не стал указывать на это.

Это была рана, которая явно не затянулась. Даже если он не желал ее никаким романтическим образом, я подозревала, что Виттория чувствовала себя иначе. Всплыло кое-что еще, что меня интересовало.

— Когда к тебе вернулась твоя магия богини, ты узнал Люсию?

Почти незаметно моя сестра напряглась.

— Ты сказал ей?

— Нет. Тем не менее, я вернула ей камень памяти. Она должна сама решать свое будущее.

Между нами воцарилась тишина, нарушаемая только слабым эхом тренировки, проходящей внизу. Вместо лязга металлических мечей донесся звук когтей, царапающих камень и плоть. Когда моя сестра по-прежнему ничего не сказала, я продолжила.

— Если ты действительно привязалась к Гордыне, и если Люсия действительно не хочет быть с ним, ты должна сесть и сказать ему правду. Без игр и лжи.

— Я не хочу быть его женой.

— Никто не говорил, что ты ей станешь, — сказала я. — Чего ты хочешь? Теперь, когда ты вернул наш дом.

Моя сестра обдумала это на мгновение в тишине, ее внимание не отрывалось от альфа-тренировки внизу.

— Я хочу сосредоточиться на восстановлении нашего дома. Я хочу уладить наш двор и вернуть доверие наших подданных. И я не хочу больше отвечать нина какие вопросы об этом несчастном принце. Думая о гордости, мне хочется вырывать сердца и топтать его. — Мы оба ухмыльнулись ее вспышке, но я не стала настаивать на этом. — А как насчет тебя, дорогая сестра? Что, во имя всего доброго и зловещего, заставило тебя отказаться от своей магии?

— Либо так, либо проклятие останется нетронутым навсегда.

— Нет, — сказала Виттория с редким приступом гнева в голосе, — Убийство Сурси было жизнеспособным вариантом. Тот, о котором должен был упомянуть твой принц.

— Она бессмертна.

— А я богиня смерти. Даже твой могущественный муж поддался смертельному яду. Пока мама не помешала со своим тоником.

Губы Виттории искривились в жестокой ухмылке.

— В любом случае, наша мать — Старая карга. Ты действительно веришь, что она не смогла бы помочь нам в убийстве ни одной ведьмы, даже той, что наделена бессмертием?

— Ее племянница, — напомнила я сестре. — Селестия не убила бы семью.

— Ты забываешь, что у нашей матери самой есть проблемы с гордостью. Она никогда бы не позволила кому-то уничтожить ее любимые творения. Мы, это царство, мы все живем в мире, который она создала. Это больше, чем просто ты и я. — лавандовые глаза Виттории вспыхнули. — И ты отказался от своей силы ради него.

Я была удивлена, что она так себя чувствовала, но это было далеко от истины. Я дала себе несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, заставить ее понять, почему мой выбор придал мне сил.

Я снова переключил свое внимание на волков. Теперь они были полностью переодеты и выполняли свои упражнения.

— Я решила покончить с проклятием, которое держало бы меня в клетке целую вечность. Я отказалась от своей силы ради свободы, чтобы исправить зло, которое я помогла создать, намеренно или нет. Я не отказывалась от своей магии ради одного демона. Хотя следование зову сердца было правильным путем, по крайней мере для меня. Когда я рассматривала пути, открытые для меня, я могла жить без магии, но я не могла представить, что откажусь от всего остального, что я любила, чтобы удержать ее. Я выбрала путь, который предложил мне ту жизнь, которой я хочу жить.

Моя сестра покачала головой, но не стала продолжать спор. Для нее было нормально чувствовать себя по-другому, выбирать другой путь. Я не должна была соглашаться со всеми ее решениями, и она тоже не должна была соглашаться с каждым из моих. Это не означало, что мы по-прежнему не любили и не уважали друг друга. Мы были близнецами, но мы были нашими собственными богинями.

— Я предпочла счастье страху, — наконец сказал я. — И я бы выбрала это снова без каких-либо сожалений.

Виттория глубоко вздохнула, холодный воздух создал перед ней маленькие облачка.

— Тогда я действительно рада за тебя, Эмилия. — Она обратила на меня озорные глаза. — И если тебе что-нибудь понадобится, вообще что угодно, у тебя всегда буду я.

Тридцать один

Огненные крылья Гнева ярко горели на фоне сумеречного неба. Мы стояли лицом друг к другу в садах Дома Гнева возле статуи, которая — как я подозревала и, наконец, это подтвердил — представлял страшную богиню, о которой Гнев никогда не позволял себе забывать. Наши левые руки были сложены вместе, ладонь к ладони, наши одинаковые татуировки SEMPER TVVS выстроились в ряд, как будто напоминая нам, что мы отдали наши сердца друг другу навсегда.

Король демонов был одет в черный костюм, хотя к лацкану он прикрепил цветок апельсина — дань уважения цветам, которые я снова вплела в свои распущенные волосы.

Мое жемчужного цвета платье было без рукавов, из красивого шелка, отделанного тончайшим кружевом, но морозный холод никогда не касался моей кожи. Прекрасная привилегия иметь мужа с такими необычными крыльями. Казалось, что камин путешествовал с нами даже во время шторма.

К счастью, снегопад прекратился во время нашей церемонии соединения, хотя над головой собрались темные тучи — предупреждение о том, что затишье продлится недолго.

Анир и Фауна выступили вперед как наши свидетели перед старыми богами, каждый держал по одному концу виноградной лозы с шипами. Это была скорее бечевка, чем негибкая виноградная лоза, когда они медленно проплели ее через наши руки, затем вокруг запястий, связывая нас вместе, как буквально, так и символически.

Как только узлы были проверены и затянуты, наши друзья двинулись обратно.

Глаза Фауны затуманились, и Анир яростно заморгала. Из-за этих двух сентиментальных дураков у меня самой на глаза навернулись слезы.

Гнев ждал, чтобы заговорить, пока мой взгляд не встретился с его.

— Когда я впервые увидел тебя снова, то возненавидел.

Я расхохоталась и покачала головой.

— Всегда романтичный, дорогой муж. Точно так же, как герои моих любимых любовных романов, точно знаешь, как завоевать объект своей привязанности.

— Теперь ты знаешь, почему он демон действия, а не слов, Эм, — крикнул Анир.

Губы демона дрогнули.

— Я ненавидел тебя, потому что в тот момент я вспомнил. Как и сказала ведьма, я так и сделал. Впервые за много лет мои воспоминания о тебе нахлынули на меня. Вместо признания или облегчения я почувствовал твой страх, затем твою ярость, и я понял, что проклятие не было снято. Что там была лишь небольшая трещина. Я ненавидел тебя, потому что ты стала одним из тех самых существ, которые разлучили нас. Ты переняла их обычаи. Ты презирала меня; я чувствовал это каждый раз, когда ты была рядом. Я поклялась оставить тебя наедине с твоим собственным выбором, стоять в стороне, пока ты выбираешь свой собственный путь, даже если это означало, что ты выберешь быть Звездной Ведьмой.

По лицу моего мужа пробежала тень.

— Когда я встретил того человеческого мальчика в монастыре, Антонио, я был готова покинуть тебя навсегда. Но потом ты произнесла мое настоящее имя, и я задумался. Возможно, ты действительно помнила, где-то глубоко внутри. Возможно, было что-то, чего проклятие не повредило. — Выражение его лица снова изменилось, как будто это признание дорого ему обошлось. — Я сказал тебе никогда больше не называть меня Самаэлем, не потому, что ты произнесла мое имя, а потому, что я не хотел, чтобы твоя семья ведьм использовала его против нас. Если бы они знали, что мы снова нашли друг друга, несмотря ни на что, мне было бы неприятно думать, что они могли бы сделать, чтобы разлучить нас.

— Я задавалась вопросом об этом.

— Проклятие удерживало меня от некоторых слов, как ты знаешь. Что в конечном счете дало нам возможность узнать друг друга заново. В чем-то мы оба были разными. Я не был уверен, что мы все еще будем подходить друг другу так, как раньше. Но мало-помалу ты проскользнула внутрь.

Я улыбнулась на это.

— Однажды, когда я оказалась в твоем разуме после нападения гадюк, я почувствовала твой страх. У меня было впечатление, что я была как заноза, зарывшаяся тебе под кожу.

— Это действительно было так. — Глубокий смешок Гнева был неожиданным и теплым. — Я хотел отомстить Сурси, и больше всего на свете я хотел вернуть свои крылья. — Его великолепные крылья захлопали, подчеркивая эту мысль. — Где-то на этом пути я начал хотеть чего-то еще больше. Тебя. Я не просто хотел твое тело. Я хотел твое сердце. Твой разум. Мне нужна была пара. Жена. Кто-то, с кем можно пройти через ад, и кто-то, кто также мог бы показать мне рай. Кто-то, кто не побоялся бросить мне вызов, кто поставил меня в тупик. Я хотел найти равную себе. Ярость.

Мое внимание переключилось на огненные крылья, которые, казалось, выросли в пламени и жаре, когда он произнес мое истинное имя.

— Я все еще Ярость, просто с чуть меньшим пылом.

Тайная улыбка тронула его губы.

— Когда связь будет полностью принята обеими сторонами, мы будем делиться всем в жизни. Я принимаю нашу связь. Я отдаю тебе свое сердце, свою душу, свою силу.

Виноградная лоза на руке Гнева погрузилась в его кожу, магия вспыхнула, как звезда, проносящаяся через вселенную. Все, что мне нужно было сделать, это произнести те же самые слова, и тогда мы были бы связаны навечно. На этот раз это был бы выбор, сделанный каждым из нас. Никакой магии не было задействовано.

— Я влюблялась в тебя медленно, хотя всегда находил тебя удручающе привлекательным.

Анир и Фауна оба захихикали от моего признания.

— Кое-что, я уверена, ты почувствовал. Когда я пришла сюда и открыла для себя Коридор Греха и тонкую магию этого мира, во мне вспыхнул проблеск возбуждения. Я не была готова признаться в этом самому себе, не говоря уже о тебе, но я была благодарен за шанс, наконец, действовать в соответствии с чувствами, которые я отчаянно пыталась игнорировать. — Я глубоко вдохнула. — Возможно, это было трусостью, но мне нужно было время, чтобы во всем разобраться. Ты никогда не торопил меня. Или пытался заставить меня действовать силой. Я была влюблена в тебя, и я узнала, что это было что-то особенное после того, как я ударила тебя ножом.

— Всегда романтичная, любовь моя, — невозмутимо произнес Гнев, используя мои предыдущие слова.

— Это был первый раз, когда мы установили границы. И это было важно для меня. Я хотела посмотреть, как ты отреагируешь, если когда-нибудь повторишь это действие. Ты этого не сделал. Даже когда у тебя было больше информации, даже когда ты мог видеть потенциальные изгибы дороги, которые я не могла, ты ни разу больше не переступил черту. Ты уважал эту границу, уважал установленное правило между нами, и я знала, что у меня будет настоящий партнер, если я выберу отношения с тобой. Не несовершенный, а тот, кто будет владеть своим дерьмом и не пытаться восполнить это, но с этого момента перевести настройку прямо в действие. Чтобы показать мне, что я могу доверять тебе в продвижении вперед.

— Вам обоим нужно поработать над своими признаниями в любви, — беззлобно сказал Анир. Фауна толкнула его локтем в бок, и он быстро закрыл рот.

— Я люблю тебя, Самаэль. Хорошие части, плохие и все части между ними. Каждый грязный кусочек… — Гнев приподнял бровь при упоминании «грязного», и я закатила глаза. — Я выбираю тебя сегодня, завтра и каждый последующий день. Я принимаю нашу связь. Я отдаю тебе свое сердце, свою душу, свою силу.

Лозы на моей руке вспыхнули так же ярко, как и во время Гнева, и поселились под моей кожей. Теперь у нас обоих была еще одна татуировка — виноградные лозы с шипами, которые навсегда показали бы, что мы связаны друг с другом, больше, чем просто муж и жена. Мы были связаны душа в душу. Потому что мы сами выбрали быть такими.

Гнев притянул меня ближе и крепко поцеловал, затем улыбнулся мне в губы.

— Ты помнишь, когда я сказал, что мы будем делиться всем?

— Я знаю. — Мои глаза сузились, когда его ухмылка стала шире. — Над каким планом сейчас работаешь?

Он прошептал что-то на древнем языке, на котором я не могла говорить, но знала, что это ангельский. Закончив свою речь, он наклонился и прошептал:

— Как вверху, так и внизу. Теперь мы действительно сбалансированы во всех отношениях. Мой лед к твоему огню.

— Но я больше не…

Крылья Гнева ярко вспыхнули, огонь горел достаточно жарко, чтобы воздух вокруг нас задрожал от жара. Золотые и серебряные искорки на его крыльях пульсировали, и я молча наблюдала, как они вспыхивали и гасли, как звезды. Это было красиво и…

В мгновение ока огонь и цвет покинули его крылья. Это выглядело так, как будто кто-то перевернул бутылку с чернилами, и эбонитовая жидкость медленно стекала по перьям, заменяя огонь темнотой. Когда огонь угас, я заметила кое-что еще, что-то странно знакомое, что началось с небольшого трепета в моем центре. То самое место, где когда-то обитала моя магия.

— Что… — Я схватилась за живот, когда трепет усилился.

Еще одна вспышка силы, полоса молнии, пересекающая грозовое небо, и огонь крыльев Гнева был полностью потушен. Мои колени подогнулись, когда сила хлынула в меня, наполнила меня. Мой муж крепко держал меня, пока последняя частица его силы не вселилась в меня.

Слезы, о которых я и не подозревала, капали на его лацкан. В моем центре, где жил Источник, я почувствовала магию. Я отстранилась, уставившись на его крылья.

Там, где они когда-то были белым и серебряным пламенем, теперь они были сверкающе-черными. Они мерцали его цветами.

— Что ты наделал? — спросила я, мой голос был почти шепотом.

Гнев поцеловал меня в макушку.

— Что мое, то и твое, любовь моя. Я же говорил тебе, что у меня достаточно магии для нас обоих. — И он отдал половину ее мне.

Слезы полились сильнее, и он поцеловал каждую из них, чтобы смахнуть.

— Призови свою силу, Ярость.

Я вытерла слезы и попробовала этот новый, бурлящий источник магии.

— Фиат люкс.

Горящие цветы взметнулись в небо над нами, больше и мощнее, чем когда-либо. Я ожидала, что магия будет серебряной, золотой и белой. Но это все еще было мое розово-золотое.

Возможно, магия исходила от моего мужа, но на самом деле она была моей.

— Спасибо, — прошептала я. Гнев заключил меня в свои объятия, глядя на цветы, горящие в небе. Они были как наши личные звезды. — Спасибо, что отдал свои крылья ради меня.

Крылья Гнева взметнулись в обе стороны, хлопая достаточно сильно, чтобы поднять снег.

— Я ни от чего не отказывался. У меня есть мои крылья. У меня есть моя жена. И у меня есть несколько очень интересных идей по поводу дизайна нашей новой спальни. Но сначала я хотел бы их протестировать.

— Мы примем это как сигнал к отбытию, — сказал Анир. — Поздравляю вас обоих.

Он поцеловал каждую из моих щек и похлопал своего короля по спине, прежде чем Гнев обхватил его рукой и обнял как следует. Фауна присела в реверансе, но вместо этого я притянул ее к себе и тоже крепко обнял. Она яростно удерживала меня.

— Мы должны скоро поговорить, миледи.

— Ты свободна завтра? — Я спросила. Фауна кивнула. — Тогда давай встретимся. Я хочу знать все, что произошло на коронационном балу.

Глаза Фауны блеснули.

— Я приготовлю чай и торт с бренди.

Как только наши друзья покинули сад, я снова столкнулась с Гневом. Он был коварным, коварным демоном. И я не могла себе представить, что буду любить его больше.

— Предполагает ли дизайн спальни способы использования этих крыльев?

В его взгляде появился лукавый блеск.

— Не совсем. Но мы можем добавить это к нашему списку требований.

— Какие еще пункты есть в нашем списке?

Он протянул руку.

— Как насчет того, чтобы я показал, миледи?

В тот момент, когда я вложила свою руку в его, Гнев волшебным образом перенес нас в свою частную библиотеку. Я оглядела пустую комнату. В камине приятно потрескивал огонь; свечи на люстре были почти все задуты, что придавало комнате мягкость и чувственность. Сначала я не была уверен, почему он выбрал эту комнату, затем мое внимание привлекла ниша, где висела пара наручников. Тепло разлилось внизу моего живота, когда предвкушение закружилось во мне. Он не мог иметь в виду…

Гнев встал у меня за спиной, слегка проведя ладонями вниз по моим рукам, затем медленно потянул их обратно вверх. Каждый удар казался волшебным, и мое тело жаждало большего.

— Ты помнишь, как ты спросил, не хочу ли я связать тебя?

Будь я проклята Богиней, я помнила.

— Да. Ты собирался заморозить нас обоих до смерти. Я должна был найти какой-нибудь способ отвлечь тебя.

Он прижался поцелуем к задней части моей шеи, от этого ощущения у меня заныли вершины грудей, нуждающиеся в его прикосновении.

— Мое внимание привлекла не твоя просьба, а возбуждение, которое я почувствовал. — Его руки медленно спустили мой лиф вниз. — Очень похоже на то, что я чувствую сейчас.

Его большой палец погладил маленький бугорок моей груди. Я потянулась назад, запустила руку в его волосы, когда он наклонился вперед, чтобы поцеловать мою шею, плечо. Я выгнулась навстречу ему, чувствуя, как доказательство его собственного возбуждения упирается в мой зад. Коварный демон.

— Будь осторожна в своих желаниях, жена. Твой муж может быть достаточно развращен, чтобы сделать это.

Я повернулась в кольце его рук и облизнула губы, привлекая его взгляд охотника именно туда, куда я хотела.

— Я должна на это надеяться. Я бы не хотела, чтобы между нами все стало скучным или предсказуемым.

Гнев мрачно усмехнулся, выражение его лица обещало помучить меня наилучшим образом за этот дерзкий комментарий.

— Этот рот… — Его внимание упало на мои губы, как будто у него действительно были какие-то очень порочные идеи на этот счет. — Обеспечит, чтобы все оставалось интересным. На очень долгое время.

Он наложил защиту на свою личную библиотеку, затем снова обратил свой свирепый, голодный взгляд на меня. Никто не услышал бы моих криков удовольствия. Или его стоны. Потому что я поклялась себе, что заставлю его кричать достаточно громко, чтобы добраться до каждого Дома Греха.

Мое бессмертное сердце перешло от бешеного стука к галопу в груди, когда он загнал меня в нишу. Тепло, которое начало мягко распространяться, как лесной пожар, по моему телу. Его губы изогнулись в намеке на сардоническую улыбку.

— Ты извращенка, темный ангел. Я даже не прикоснулся к тебе, а ты возбуждена больше, чем когда-либо.

Я переключила свое внимание на натянутый материал его брюк.

— Похоже, это наша общая проблема, муж.

— Нам действительно повезло. — Гнев мгновение любовался мной, его внимание скользнуло по моему лицу, прежде чем опуститься, чтобы полюбоваться моей обнаженной грудью. Он наклонил голову и втянул бутон в рот, щелкая языком, пока я не извивалась рядом с ним. — Я собираюсь дать тебе все, что ты пожелаешь.

— Опасное заявление. Я хочу часами подчиняться каждому коварному, развратному поступку, которого я жажду от своего мужа.

— Насколько опасным ты хочешь бы, чтобы я был? — Он провел пальцем между моих грудей, следуя линии вниз по моей середине. Проклятый богиней демон, он остановился прямо под моим пупком.

— Делайте все, что в ваших силах, ваше величество. Я готова ко всем извращенным, темным вещам, которые ты можешь придумать.

Легким движением его запястья мое платье исчезло. Следующей последовала одежда Гнева. Его грубая мужская чувственность послала обжигающую волну тепла, когда он снова оглядел меня; на этот раз в его взгляде была стратегия. Как будто он принял этот конкретный вызов лично.

— Одну вещь я могу тебе пообещать. — Гнев шагнул вперед и защелкнул наручники на одном из моих запястий. Он наклонился, чтобы прошептать мне на ухо, от его дыхания по моему телу побежали приятные мурашки, когда он медленно взял мое другое запястье в руку. — Я могу быть очень, очень злым, любовь моя.

В этом я почти не сомневалась.

Я позволила своему взгляду скользнуть по бледной татуировке, написанной вдоль его ключицы. Действие без слов. Это было прекрасным напоминанием о том, что сейчас самое время для действий, а не для слов. Я загремела цепями, наслаждаясь тем, как его взгляд зацепился за мое тело прямо перед тем, как он поднял мою ногу.

Улыбка тронула уголки моих губ.

— Давно пора тебе показать мне, демон.

Эбонитовые крылья Гнева взметнулись в обе стороны. Он выглядел как воплощение греха, и когда его магия окутала меня, я поблагодарила богиню, что он был моим.

Перевод был сделан телеграм-каналом Into the sky

Примечания

1

Тут была игра слов. На английском «выпить» и «выпьешь» в данном контексте будет одинаково, но на русский очень сложно перевести. Поэтому следующая фраза немного непонятная.

(обратно)

2

Остров — несколько кухонных тумб, соединенных в круг/овал отдельно от стены.

(обратно)

3

Принцесса-консорт — это официальный титул или неофициальное обозначение, которое обычно присваивается жене суверенного принца. Титул может быть использован для жены короля, если не используется более обычное обозначение супруга королевы.

(обратно)

4

Enter — вход.

(обратно)

Оглавление

Один

Два

Три

Четыре

Пять

Шесть

Семь

Восемь

Девять

Десять

Одиннадцать

Двенадцать

Тринадцать

Четырнадцать

Пятнадцать

Шестнадцать

Семнадцать

Восемнадцать

Девятнадцать

Двадцать

Двадцать один

Двадцать два

Двадцать три

Двадцать четыре

Двадцать пять

Двадцать шесть

Двадцать семь

Двадцать восемь

Двадцать девять

Тридцать

Тридцать один

*** Примечания ***