Москва криминальная [Борис Борисович Солдатенко] (fb2) читать онлайн

Солдатенко Б.Б. Москва криминальная

Вместо предисловия НЕ С ПАРАДНОГО, А С ЧЕРНОГО ХОДА

За все годы существования Советской власти о Москве никогда не говорили ничего плохого. Столица нашей Родины, словно жена Цезаря, была вне подозрений. Проституция и наркомания, взяточничество и бродяжничество могли быть где угодно, но только не здесь. Но оттого, что государство закрывало на это глаза и запрещало в прессе рассказывать об этом, проблема не исчезала сама собой.

Чтобы поддержать имидж высококультурной и очень цивилизованной страны, в период Олимпиады 1980 года из столицы были вывезены все неблагонадежные. На всякий случай. И вновь об этом промолчали. Ведь, мол, не сталинские времена. Не насовсем вывозят. А только лишь на время. С проблемой не боролись, а лишь занимались ее косметическим ремонтом.

Чего мы этим добились? Еще большего недоверия к властям предержащим да роста в столице всевозможных криминальных элементов.

После 1991 года, с началом демократических преобразований, криминогенное положение дел в столице особо не претерпело изменений. На улицах так и остались проститутки, в школах и на дискотеках — наркоманы, на рынках — карманники… Правда, теперь их стали замечать и даже кое-где сообщать, что, мол, такое в Москве было. Раньше… Увы. Это продолжается и сегодня.

Писать о Москве очень нелегко, тем более о потаенных нравах и законах ее дна, пожалуй, даже двойного дна и его обитателях. И хотя мы сталкиваемся с ними и их работой буквально ежедневно, никто из нас не попытался разговориться с этими людьми, узнать, кто и что столкнуло их за борт нашей жизни.

Из телепередач, из газет и журналов мы можем узнать о криминальном мире столицы прямо от самих сыщиков. Они принимают участие в задержаниях, рассказывают о криминальных авторитетах. Но пока мало кто из журналистов пытался, если так можно сказать, попасть в уголовный мир не с парадного, а с черного хода.

Поверьте, сделать это нелегко, ибо здесь нет ни гида, ни карты. Нужно ориентироваться на местности самому и самому принимать решения, порой нестандартные.

Где-то приходилось играть роль разгульного бизнесмена, где-то бомжа, где-то незадачливого покупателя, но при этом оставаться самим собой. И быть готовым всегда черкнуть в блокноте две-три строки, чтобы потом, придя домой и сев за компьютер, вытащить все диалоги и все события из закоулков памяти.

Все имена и фамилии моих персонажей вымышленные. И хотя за ними стоят вполне конкретные люди, они не стремятся к известности. Но тем не менее я пытался найти к каждому из них свой ключик. Удалось ли мне это сделать? На этот вопрос ответит только внимательный читатель моих журналистских записок.

Р. S. За помощь в подготовке книги приношу благодарность моим коллегам:

Андрею Муханову («Дорожный патруль»), Алексею Шерихову, Дмитрию Кафанову, Илье Громову («Русский репортер»), Михаилу Ламцову («Экспресс-газета»), Елене Пембертон, Юлии Карабинцевой, а также моим друзьям-журналистам, не дожившим до выхода этой книги в свет, Андрею Куропаткину и Алексею Аборонову.

Часть первая РЫНКИ

Глава 1 ИГРОКИ

— Ребята, не проходите мимо. В нашей лотерее всегда можно выиграть приз. — Миловидная рыжеволосая девушка остановила за руку моего друга Андрея, едва мы переступили территорию стадиона «Динамо». — Это вам не будет стоить практически ничего. Сами посмотрите — ставки минимальные. А выигрыши — максимальные. У нас не обманывают…

У импровизированного игрального стола стали собираться игроки. Картонные карточки расползлись по рукам. Девушка еще раз окинула взглядом участников игры и скороговоркой объявила правила. И игра началась.

НОВИЧКАМ ВСЕГДА ВЕЗЕТ

— Каждый из нас — потенциальный лох, — улыбается Андрей, наблюдая вместе со мной за игрой. — А раз так, то каждого лоха можно «развести» до того состояния, когда он выложит тебе свои последние денежки. Да еще будет долго извиняться неизвестно за что. Причем делать это вовсе не сложно, — продолжает он. — Только успевай. Ведь способов выкачивания денег предостаточно. Это если не брать в учет набивших оскомину липовых туристических агентств и жилищных фондов. А здесь на рынке для таких лохотронщиков просто раздолье. Покупаются не только место для подобных игр, но и сотрудники милиции, «охраняющие» нас с вами от мошенников. Мне нравится их работа. Сам не раз здесь попадал впросак. Хорошо хоть, что оставался еще при каких-нибудь деньгах. И причем пожаловаться никому нельзя. У них тут свой маленький криминальный театр. С актерами и охраной.

На этих людей на рынке вы всегда обращаете внимание. Для одних их игра — возможность поразвлечься, для других — угроза для кошелька. Это и понятно, их настойчивое предложение просто нажать на кнопочку или бесплатно приобрести лотерейный билет вынуждает проходящих мимо людей моментально ускорять шаг. Знайте, это и есть те самые лохотронщики, которые представляют для вас потенциальную опасность. Именно они с помощью какой-нибудь игры вытаскивают у вас последние деньги. Чем-то они напоминают наше государство, которое постоянно пытается залезть к тебе в кошелек. Раньше подобные игры были прерогативой государства, но после августа 1991 года они стали плодиться по стране, как амебы. В крупномасштабные «лохотроны» мы играем всей страной. Иначе у нас не было бы ни печально известной «Чары», ни «Властелины», ни «Лемонса» и сотен других фирм-однодневок, которые исчезли сразу после того, как вы, поверив их рекламам, принесли свои кровные денежки.

Вот и здесь, на этом мини-полигоне для лохов, вы можете за несколько минут потерять не одну сотню рублей. Причем добровольно.

Конечно, не каждый посетитель рынка становится потенциальной жертвой. Для этого необходимо быть не только денежным, но и азартным. Но попадаются на удочку и обычные посетители. Ведь кто-то шарахнется в сторону от зазывалы, а кто-то — и нет…

Нам повезло. С Андреем мы пришли на «Динамо» не ради красивых кроссовок или же клубных пиджаков. Хотелось более детально разобраться с самим механизмом обработки лохов. Но наши наблюдения будут просто непонятны, да и рассказ самих людей, стоящих по ту сторону игорного стола, будет непонятен, если не ознакомиться со словариком лохотронщика.

Станок — место, на котором происходит розыгрыш

Падать, упасть — поставить станок (стол, ящик)

Сниматься — прекратить игру

Свара — игра

Нижний — ведущий

Верхние — остальные члены бригады, изображающие незаинтересованных игроков

Вариться — играть

Варящийся — верхний, играющий с лохом

Легкий лох — легко выкладывающий деньги

Тяжелый лох — долго думает перед каждой ставкой, сомневается

Марина — милиция

Дом — личные деньги всех членов бригады (но общие)

Воздух — деньги в игре

Впуль — передача денег варящимся верхним

Выпуль — нижний незаметно передает часть денег с банка верхнему (ломает банк)

Рыжье, рыжуха — золотые украшения

Счетчик — человек от «крыши», присутствующий при сваре

Подъем — деньги, проигранные лохом

Возврат — то, что возвращается лоху

Подбиваться — считать деньги

Прием — задержание милицией

Расход — нерабочее время

В кармане немногим более ста рублей. Хотя и считаю себя азартным игроком, но никогда в подобные лотереи не играл. Разве что с государством. И обычно проигрывал. Знал об этом, но постоянно шел вновь играть. Что поделать — азарт. Уже знаю, что проиграюсь, но достаю из кармана несколько червонцев.

— Не робей, новичкам всегда везет, — подбадривает меня один из зрителей, парень в кожаной куртке. — Может, отсюда уйдешь с полными сумками вещей. Вон, смотри, ведущий уже кому-то выигрыш отсчитал.

Напоминаю, что механизм игры довольно прост. Ведущий, он же нижний, предлагает прохожему (надо ли говорить, что он — уже потенциальная жертва) достать билет и рассудить игроков, то есть верхних. Лицо-то он незаинтересованное…

Вот и на наших глазах действительно верхний выигрывает. Получив деньги, он в знак благодарности дарит принесшему удачу лоху, то есть мне, лотерейный билет, предлагая испытать судьбу.

— Не дрейфь, новичкам везет! — объясняет мне. — Сегодня твой день! У тебя легкая рука!!!

Принимаю условия игры. Завистливо взглянув на деньги в руках игрока и чуть помедлив, соглашаюсь. И тут еще мой чертов азарт. Андрей дергает меня за рукав, мол, не связывайся. Все как в народной присказке: и хочется, и колется, и мамка не велит… Но это нужно, для чистоты эксперимента.

Вокруг станка собираются новые игроки. У ведущего в руках появляется очередной, внушительный приз.

— Поздравляю вас! Вы выиграли двести долларов! — радостно объявляет ведущий и протягивает мне, обалдевшему, «зеленые».

Отказаться нет сил. И желания. Да и опять же чистота эксперимента.

Не удерживаюсь от соблазна взять деньги в руку.

Но неожиданно женщина в зеленом плаще кричит:

— Это просто жульничество. У меня такие же цифры в билете. А вы приз хотите отдать ему!

Андрей подмигивает мне — началось. Теперь главное все запоминать. И не пропустить самого интересного.

— Так как у девушки такой же номер, — говорит нижний, — приз вам придется разыграть между собой. Вы ставите на банк сто новых или сто тысяч старых рублей. Если девушка в течение двух минут не сможет удвоить ставку, то вы становитесь обладателем приза. Ну а если ей это все-таки удается, вам следует сравнять банк и увеличить его очередной ставкой. Иначе потеряете свои деньги.

Нехотя вытаскиваю из кармана сто рублей. Все переключают свое внимание на девушку. За ней — следующий ход. Уже понимаю, что девушка — подставка. Ей будут давать деньги до тех пор, пока у меня они не закончатся.

В отличие от «Динамо», на других рынках подобные лохотронщики не стесняются брать валюту, а то и золото. Причем ставки не один-два доллара, а сотни, бывают даже игры на тысячи. Если у лохотронщиков свои люди в ближайшем обменнике. Взять тысячу-другую на час-два…

Естественно, никто из игроков, кроме меня, не предполагает, что в конечном счете будет обманут мошенниками. Верхние сделают все, чтобы они играли. Но от станка они могут уйти чуть ли не голыми.

Я уже проиграл, но теперь могу остаться на вполне законных основаниях. Ведь для них я — лох, а значит, безопасен.

Немного поразмыслив, мой сосед справа делает первую ставку. Его противник по игре, та самая дама, что забрала мои сто рэ, сетует на безработицу и отсутствие лишних денег, но извлекает из худого кошелька двести рублей.

Далее все идет по обычному сценарию: мужчина ставит, дама непременно перекрывает. Он — триста рублей, она — на сто больше; он — семьсот, она — тысячу; он — две, она — три. Причем каждый раз, когда мужчина перекрывает очередную ставку, соперница начинает громко плакать и рассказывать всем о нелегкой судьбе безработной.

Не стоит забывать, что все лохотронщики — прекрасные актеры!

А потом волшебным образом вдруг находит в пустом кошельке, или в туфлях, или в колготках, или в… трусах, или в кружевном лифчике (мест много!) очередную тысячу.

Свара идет полным ходом. Заливаясь слезами, девушка в зеленом уже в десятый раз лезет в свой волшебный кошелек. Оттуда извлекается сумма, в два раза превышающая ставку соперника. Проходит назначенное время… Жертва бессмысленно роется в барсетке. Пусто.

— Две минуты прошло, — произносит внезапно повеселевший нижний. — Поздравляю, девушка, все деньги ваши!

С этими словами он передает плотную пачку улыбающейся даме. И та с лоховскими миллионами растворяется в толпе. Облапошенный мужик только сейчас начинает прозревать. Поняв, наконец, что его наглым образом обманули и что девушка, так искусно исполнявшая роль несчастной безработной, была подставным лицом, он начинает требовать свои деньги назад. Куда там: ищи-свищи!

Еще какое-то время он растерянно переминается с ноги на ногу возле злополучного места, осмысливая произошедшее. Но несколько дюжих молодцов почти силой оттесняют его к выходу со словами: «Поиграл, до свидания! Больше, наверно, не будешь…»

Да, он не будет. Но будут другие. Помните слова из песни лисы Алисы и кота Базилио: «…Пока живут на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки…» Именно на доверчивости людей греют руки нынешние мошенники, играя с ними в Страну дураков. И будут греть еще долго.

ХОЗЯЙКА ЛОХОДРОМА

Игра окончена. Все зазывалы вновь расходятся по рынку. От количества игроков зависит их заработок.

Девушка в зеленом отходит в сторону. Когда толпа рассасывается, к ней подходит тот самый парень в кожаной куртке, который подначивал меня к игре. Она передает ему весь выигрыш, лишь кое-что оставив себе, и направляется к воротам.

Перед этой симпатичной девушкой играть не хочется, да и она отлично помнит своего противника по игре.

— Могу ли узнать, как зовут такую очаровательную властительницу лоходрома? — догоняем ее мы.

— Ну, если вы такие прозорливые, то отнекиваться незачем, — улыбается в ответ она. — Меня зовут Юля. А зачем вам это?

— Не для себя и не для милиции, — показываю ей редакционное удостоверение, — хотелось бы потомков научить, как действовать в такой ситуации.

— Ладно, — уже в кафе за чашкой кофе соглашается Юля — Расскажу, как есть.

Я включил диктофон. И записал все как есть. С ее выражениями и ее сленгом.

— Все это, как понимаете, знаю не понаслышке. Если сегодня просто помогла своим ребятам, то в своей прошлой жизни я была… бригадиром лохотронщиков…

А началось все шесть лет назад с продажи пепси-колы у метро «Третьяковская». Мы с подружкой получали в день по триста рублей. В общем-то на жизнь хватало. В одно прекрасное утро к нам подошел импозантный пятидесятилетний мужик. Представился; Давид. Хотите, говорит, получать в час столько же, сколько вы здесь и за месяц не заработаете? Только зря паритесь…

Первая мысль — сами знаете какая. К тому же и встречу он назначил в весьма интересном месте: в половине седьмого утра у метро «Динамо». Почувствовав наше замешательство, Давид вкратце объяснил, что мы должны делать…

Приходим — а там бегает куча чокнутых мужиков с бешеными глазами. Кто-то расставляет какие-то коробки, кто-то тащит стол из какой-то палатки. Суета… Наконец, к нам подошел Давид и заявил: «Вы — новенькие и будете работать за пять процентов…»

В этот день я стала верхней. Как мне объяснили, я должна поддерживать лохов в игре. А по большому счету — разводить. Ну, я и «поддержала». И в первый же раз запорола вою свару.

Поймали лоха. Сразу видно — денежный. Короче, легкий лох. Дали ему выиграть. Посмотрел он на меня и говорит: «Что-то очень странное происходит!» А я возьми да брякни: «Конечно, больше не играйте с ними. Они вас все равно обманут!»

И действительно, мужик взял свои манатки и был таков. Все уставились на меня как на недоделанную. Но это был мой дебют, поэтому особо не ругали. В тот день все получили по доле. А мы свои проценты — три тысячи шестьсот рублей и проигранные свитера. Я тут же купила себе потрясающие очки, духи, о которых мечтала с окончания школы, и поела в ресторане.

Поначалу было сложно, потом втянулась. Мы приходили на «Динамо» в шесть утра, расходились в семь вечера. Весь день на ногах. Как шутили лохотронщики, вредное у нас производство. Работа-то на воздухе, работа-то с людьми…

День начинался с того, что мы подбивали бабки: у кого-то осталась часть денег от вчерашнего боль-того подъема, кто-то обменял доллары. Это называлось «домом». Их делили, а также оставляли сто рублей на приз…

Для варящихся важно, чтобы лох не заметил всего механизма игры. Верхний, видя, что лох без колебаний делает ставки, одна крупнее другой, дает знак. Это может быть фраза: «Что-то воздуха не хватает!» (Сами понимаете, о каком «воздухе» идет речь.) Он может поправить волосы, условно почесать подбородок, нос. Все проделанное означает одно: лох попался денежный и надо готовить впуль…

И тогда мы идем к бандитам. Берем у них воздух. «Крыша» отдавала нам требуемую сумму легко и даже без процентов. Свои люди как-никак… Порой верхним не хватало и этого — свара была очень серьезная, и варящийся постоянно делал знаки. Мы обращались к соседним станкам, которые стояли без дела. Как правило, никто не отказывал и отдавал свой «дом».

Конечно, лохов мы не держали за последних придурков. Они могли начать что-то подозревать. В этом случае в игру тут же вступал другой верхний. Или же первый, который варился, начинал причитать: «Ой, у меня уже нет денег. А можно покрыть ставку золотом?..»

— А то как же, от рыжухи не откажемся! — отвечает держатель банка.

И тогда «страдалец» снимал с пальца обручальное кольцо. Этот ход действовал безотказно: поняв, что победа не за горами, лох начинал давить — класть на банк все больше и больше. Он не смотрел по сторонам. Он был занят только своей скорой «победой». А в это время верхнему со всех сторон впуливали золото. Мужикам впуливали в задний карман брюк, девушкам — в согнутую назад ладонь или в пятку туфли… Действительно, мест много. Вообще-то впуливание — самый распространенный трюк у лохотронщиков.

Бывало, что и в этих случаях деньги заканчивались. Тогда нижний ломал банк и передавал деньги своему игроку, то есть делал выпуль. Таким «волшебным» образом деньги снова были в игре, снова крутились.

Свара могла длиться и целый день. На кону бывало и больше шестидесяти тысяч. Половину мы отдавали «крыше». (Правда, когда я работала возле метро, мы отдавали уже 60 процентов. Эта точка считалась очень престижной). В общем-то «крыша» действительно оберегала нас: предупреждала о рейдах ОМОНа, выкупала из ментовок.

Плановые милицейские проверки на нашем жаргоне назывались «Марина». Представьте себе: идет по привокзальной площади человек, громко зовет: «Марина, где ты? Марина, где ты?» Это значит — идут менты и нужно срочно сворачивать лавочку.

…Через три недели бригадир другого станка пригласил нас к себе. Мы согласились, так как он предложил работать уже за десять процентов. Однако у нас там не заладилось. Бригадир «по совместительству» оказался рецидивистом. Со своей подругой они щипали покупателей на рынке…

И тогда мы с подружкой решили поставить свой станок. Заматерели. Набрали в бригаду еще троих. Это — не проблема. В те годы на вокзалах и рынках крутилось очень много желавших попробовать себя. Но уже по ту сторону стола. Был у нас и учитель школы, был и в пух и прах проигравшийся лох. Короче, собрали всех тех. кому некуда было приткнуться.

Мы сами назначали нижнего. Вообще-то это очень непросто — два часа орать на всю улицу. В нашей бригаде была демократия. Нижним становился тот, кто очень хорошо себя чувствовал, кто испытывал некий эмоциональный подъем в тот день, кто мог вести игру, кому, наконец, везло. Мне, к примеру, везло по вторникам во второй половине дня, моей подруге — по пятницам с утра.

В понедельник мы не работали — день тяжелый. Скажете — мелочь… Ан нет! Недаром на «Динамо» наш станок считался везучим. У нас был самый большой подъем. Нас ставили на самое престижное место: третий стол от входа. Тут учитывалась психология лоха: первые два стола он точно пропустит. А возле третьего остановится. Любопытство-то берет свое…

После месяца работы на станке мы превратились в настоящих профессионалов: легко зазывали людей, легко раскручивали… И так обнаглели от успеха, от шальных денег, от своих побед, что получали уже по полторы доли. У меня даже появились свои «фирменные» приемы. Какие? Не скажу, ни к чему это тиражировать. Стыдно…

Сейчас я заметила: в бригадах работают одни мужики. А зря… Не учитывается психология прохожего. У него возникает больше доверия к женщине. Именно поэтому считается, что без женщин очень трудно что-то поднять. Игроки падки на слабый пол в том смысле, что они уверены: у женщины не бывает больших денег, она в любой момент может сорваться и уйти, оставив весь банк. И заплакать… Да, мы плачем. Но плачем потому, что это тоже входит в концепцию игры.

Помню один случай: подошла к нам лохушка. На первый взгляд — вообще без денег. Варила с ней я. Нижний подал сигнал: давай ее раскручивай! Он увидел, что дама вся в золоте… Говорю ей: «У меня тоже нет денег. Может быть, поставим на кон по золотому кольцу. Парень сразу испугается, не перекроет ставку, и мы сорвем весь банк». Сказано — сделано. Однако нижний поставил массивную печатку, которая перекрыла наши кольца. Лохушка вошла в азарт, глаза горят. «А у меня, — говорит, — еще сережка есть. Давай-ка, девушка (это мне), снимай тоже цацку. Вместе играем как-никак!» Потом пошли в дело цепочки, кулоны… Лохушка оказалась настолько бестолковой, что так и не поняла, как проиграла все свое золото. Правда, серьги потом пришлось отдать. Лохушка договорилась с нашими бандитами, и мы вернули раритетные украшения.

Скажу откровенно, тогда — шесть лет назад — мне было очень интересно работать на станке. Меня окружали хорошие люди, с которыми даже просто поговорить не о делах было крайне любопытно. Я каждое утро просыпалась с той мыслью, что сегодня у меня появится много денег, что сегодня будет хороший подъем. И я опять увижу своих друзей. Мы жили одной большой семьей — и это отнюдь не пустые слова. Сейчас же лохотронщики — одни алкоголики и наркоманы. У них и подъема практически не бывает, они и лохов подло обманывают. Мы же были честны, в чем-то даже порядочны. Выигрывали в честном, если можно так сказать, поединке. Проигравшимся в пух порой давали денег на дорогу, приезжим — на обратный билет… В своей бригаде я была инициатором подобных акций. Мне всегда было жалко лохов. Я всегда ставила себя на их место. И очень переживала, порой даже слезы наворачивались на глаза.

Однако не хочу себя идеализировать. Ушла я из этого дела вовсе не из-за сострадания к обманутым. Все проще: на всех станках случился расход. Пришла зима, большого подъема не стало. Моя бригада развалилась: кто-то нашел себе другую, более спокойную работу, кто-то просто решил отдохнуть… Я, например, собралась замуж. Мне было бы очень не по себе: замужняя, степенная женщина — и вдруг варит. Хотя уйти было очень сложно: я теряла не только большие деньги, но и частичку своей души. Не знаю, как вам, а для меня дружный коллектив на работе (пусть даже и такой своеобразной) значит очень многое.

За полгода работы на станке я одела всю семью, обставила квартиру: купила дорогие пуховики, подарки, дорогие духи (за доллары), ковры, музыкальный центр, кухонный комбайн, видак, телевизор… Я могла бы купить себе машину, квартиру. Побоялась — а вдруг кто-то наведет гопников на семью.

Прошли годы. Все выигранные кольца (больше десятка!) я потеряла. Какие-то украли друзья, какие-то просто «испарились»… Замуж я выходила с лоховским обручальным кольцом. А через два года развелась. Счастья оно мне не принесло…

А тут недавно встретила свою бывшую подругу. Разговорились. «Почему такая грустная?» — спрашиваю. «Да вот, подъема нет»… Тогда я вновь вспомнила, что такое подъем. Скажу откровенно, сейчас это мне ни к чему. Единственное, что дало мое бригадирское прошлое, — я научилась безошибочно распознавать людей. Пусть каждый из нас — потенциальный лох. Однако моих знакомых развести очень сложно.

…Кстати, Юля договорилась с лохотронщиками. Нам возвратили потерянную в игре сотню. Пожалели. А может, просто решили послушаться хозяйку лоходрома. Она же жизнь знает.

Глава 2 КАРМАННЫЕ ЮВЕЛИРЫ

Вас никогда не обворовывали в метро или в автобусе? Удивительно. Еще более удивительно, если вы сумеете пройти по торговым рядам Лужников с кошельком в заднем кармане брюк. Хотя кто-то может вам эту шалость и простить. У лохов не принято вытаскивать последнее, ибо здесь, на самом большом и самом престижном рынке, работают вовсе не дилетанты, а профессионалы.

Людей этой редкой воровской профессии вы вряд ли сумеете застать на месте преступления. Щипача взять с поличным практически невозможно. В своем деле он виртуоз и в буквальном смысле человек с «золотыми пальцами» и гениальными мозгами. С дореволюционных времен карманники, которые тогда воровали вещи из сумок москвичей, прошли целую эволюцию. Карманник стал не только интеллигентнее, но и, благодаря всевозможным детективам, опытнее, а значит, и умнее в своих действиях. Но в целом все его манеры остались старыми, если так можно сказать, еще с царь-гороховского времени.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Вот и та удивительная встреча с настоящим вором-рецидивистом произошла, слава Богу, не на рынке, не в магазине и не в салоне общественного транспорта. А главное — не в ущерб моему карману. Первого в своей жизни вора-карманника, причем очень большого профессионала, чуть ли не с дореволюционным стажем и причем довольно-таки известного в своем мире как специалиста из Лужников, я увидел в колонии строгого режима. Дед-щипач, по кличке Музыкант, — ему в то время было за семьдесят, — отбывал десятую судимость по любимой статье.

Когда он зашел в комнату свиданий, я не поверил, что передо мной вор-рецидивист. Старенький, худенький. Невысокого роста, форменная роба, старческие ноги, едва несущие груз тяжелых ботинок. Голова коротко острижена, но все равно видно: волосы белые, как пух одуванчика. Я смотрел и удивлялся: неужели этот дедушка в самом деле так опасен? Потом обратил внимание на его руки: такие белые и ухоженные не у всякой женщины встретишь. Но больше всего меня поразили пальцы: неестественно длинные, плоские и почти прозрачные. Представитель администрации говорил мне, что для щипача длинные пальцы не менее важны, чем для скрипача, и что дед никогда не пользовался никакими другими «средствами производства».

— Извините, действительно ли вам в своей работе достаточно лишь одной-двух секунд, чтобы вывернуть наружу все карманы своей потенциальной жертвы? — интересуюсь я у старичка.

— Да чтобы тебя, зеленого, попотрошить, мне и двух секунд не нужно, — парирует мой собеседник. — Твой лопатник в заднем кармане брюк. Его можно вытащить одним движением руки. У нас в Луже таких, как ты, — до хрена и больше. Так ведь и загребли меня-то не по моему ремеслу, а так, за хулиганство. Попутал черт на старости лет. О моей работе в ментовке знают, но вот доказательств нет. А не пойман — не вор.

Как объяснили мне сотрудники милиции, поймать щипача — дело нешуточное, поскольку брать его надо только с поличным. На кармане. Оперативники тщательно ведут объект и в тот момент, когда он покусился на вашу собственность, по рации звучит команда: «Пакуй!» Рука вора с зажатым в ней кошельком должна быть зафиксирована в кармане потерпевшего. Если это удается, звучит высшая для сыщика похвала — «взял красиво».

Правда, карманник обычно работает в паре или в команде из трех-четырех человек. В первом случае он сбрасывает добычу коллеге и при задержании смеется: мол, нет у меня, опер, ничего! Растворившийся в толпе подельник при первой возможности, вытащив деньги, избавляется от кошелька — бросает на асфальт, под торговые столы, подкладывает в чужие сумки.

Колоннами из трех-четырех человек, как правило, женщины-цыганки разыгрывают в Лужниках целые спектакли. Они заранее присматривают богатую жертву, которую пасут иногда по всему рынку, переходя за ней из ряда в ряд, от стола к столу.

Возле очередной палатки вдруг создается очередь, суета, начинают толкаться, пихать друг друга, стараясь вовлечь в этот ажиотаж потенциальную жертву. В этой свалке и чистят сумку или карманы и тут же растворяются в толпе.

В Лужниках одновременно присутствует пять-шесть таких бригад: одни после успешного дела залегают на дно, другие отправляются на промысел.

Рыночные торговцы знают эти «коллективы» в лицо (ведь работают здесь одни и те же), но в промысел их стараются не влезать. На моих глазах один продавец, предупредивший свою покупательницу о вытащенном у нее кошельке, получил по лицу лезвием: цыганка подскочила к нему и без лишних слов нанесла удар открытой ладонью. Между ее указательным и средним пальцем было зажато лезвие. Шрам оказался глубоким — от левой брови до правой скулы, чудом не пострадал глаз.

— Карманник похож на настоящего Штирлица, — объясняет мне Музыкант. — Он должен подойти к вам очень близко, залезть в сумку или карман, но при этом вы не должны догадаться, что рядом с вами настоящий вор. А можно ли это сделать, если жертва увидит за своей спиной грязного или плохо одетого мужчину? Она будет напряжена, а значит, ничего хорошего из операции не получится. Другое дело, когда человек не привлекает ничьего внимания. Карманник должен быть аккуратно подстрижен, в чистом костюме, начищенной обуви. Еще больше очков карманник набирает, если устраивает перед лохами небольшой концерт.

СТРИПТИЗ ЗАКАЗЫВАЛИ?

В двухкомнатной квартире на Пироговке было не продохнуть от табачного дыма. Разговор продолжался уже третий час, а к единому мнению все никак прийти не могли. Милиция в Луже, чувствовалось, наступала на пятки, общак таял на глазах, а поступлений не предвиделось. Так что если не работать по специальности, то нужно было идти на что-то серьезное.

— Думайте, мужики, лучше, — дедок повернулся в кресле и еще раз оглядел своими желтоватыми глазами окружающих, — вам башка дана не только для того, чтобы неделями водку трескать за счет покупателей. Нужно что-то нестандартное, необычное. Причем такое, чтобы все эти лохи перестали думать о своих кошельках и впали в анабиоз.

— Где это ты, дед, таких верхушек нахватался, — перебил его один из подельников. — Мы тут работаем, а не в театре выступаем. Да и я вам не клоун, выступать перед всеми. Да и к тому же соображай, как можно всех их внимание привлечь к чему-то одному? Ведь это же не стриптиз…

— А у меня, кстати, есть одна девица, — оживился молоденький карманник Сеня, — огонь, а не баба. Я помню, как ее первый раз увидел, так сразу оцепенел. Думал, что у меня от такой красоты крыша потечет.

— Да у тебя мозги дурные от любой бабы, — остудил его дед, — а после того, как вышел из колонии, так вообще тебя от девок не оторвать. О деле лучше думай.

— Так я же и думаю, — продолжал Сеня. — От такой бабы вся Лужа в оцепенении будет минут двадцать-тридцать. Она сейчас с Багром живет. Вы же его знаете, толковый, свой парень. Вот они нам и помогут. Она, кстати, говорят, в театральном училась. Вот и будет спектакль. Одной премьеры нам надолго хватит…

…День выдался на славу. Стояло яркое, теплое июльское воскресенье. Несмотря на ранний час, на часах было чуть больше семи, рынок Лужники оживленно гудел растревоженным ульем. Кто-то еще только продвигался с тюками и коробками к своим местам, кто-то заканчивал развешивать и раскладывать товар в своей палатке, были и такие, кто уже подсчитывал первые деньги от ранних покупателей. Через входные ворота ломились люди. Начинался, как здесь принято говорить, час оптовика.

В общем потоке входящих и выходящих с рынка людей Сергей Бодров, по кличке Багор, был незаметен. Он был одет довольно-таки чисто, скромно, баулы не большие и не маленькие. Словом, обычный торгаш, коих на рынке сотни.

Найдя заранее арендованную палатку, Сергей начал создавать «витрину», раскладывая и развешивая товар, согласно полученным рекомендациям и инструкциям. Торговать ему предлагали импортным женским бельем. Все эти рюшечки и кружавчики требовали к себе особо пристального внимания.

Надев на поясные манекены наиболее яркие образцы, Бодров критически осмотрел свое хозяйство. Что-то подправил, что-то поменял местами и удовлетворенно хмыкнул. Теперь начиналось самое нудное — ожидание Марины, которая должна была по-явиться к самому разгару рыночного дня — к десяти часам утра.

Она не заставила себя долго ждать. Сошедшая словно со страниц какого-то известного модельного журнала ослепительная красавица, она появилась у входа на рынок. Все взгляды мужчин будто бы приклеились к этой идеальной женской фигуре. И мало кто обратил внимание на семерых разномастно одетых мужчин, зашедших вслед за ней и растворившихся в людском море.

Вы же замечали, как это бывает. Идет по коридору или улице красивая девушка. Проходит мимо курящих, скучающих мужчин, рассуждающих о перипетиях жизни, и сразу же смолкают все разговоры, шутки. Головы, как по команде, поворачиваются в сторону прошедшей девушки. Но вот она уже скрылась из поля зрения, а они все еще смотрят ей вслед. Разговор не возобновляется, мысль потеряна. Каждый переваривает увиденное, в глубине души мечтая о том, чтобы хотя бы на один день остаться с ней наедине, хотя бы на несколько часов. Мечты…

И вот такая «мечта» появляется на территории рынка «Лужники». По мере продвижения яркой платиновой блондинки по торговым рядам жизнь как бы там замирала, торговля останавливалась, торговцев-мужчин охватывал столбняк. Там было на что посмотреть: высокий рост, длинные ноги, упругая грудь, прикрытая лишь тонкой, прозрачной тканью белой блузки.

Торговцы, преимущественно их мужская часть, буквально потеряли голову. Кто-то от досады закурил, кто-то платком стирал внезапно выступивший пот со лба.

По мере того как девушка передвигалась по торговым рядам, за ней тянулся длинный шлейф из внезапно появившихся поклонников. Среди них были и покупатели, и даже торгаши, по такому случаю побросавшие свои торговые места или оставившие их на своих соседей. В этой разношерстной массе преобладали люди из южных республик, как говорят, с «горячей кровью». Они шли за блондинкой, точно профессиональные охотники, не сводя с нее глаз и не отступая ни на шаг. Марина, казалось, не обращала никакого внимания на эту стихийную демонстрацию. С самым невозмутимым и неприступным видом она выполняла свою часть разработанного дедом плана.

Девушка прошла по одному ряду, выборочно подходя к палаткам исключительно с дорогим товаром и только там, где торговцами были мужчины. Просила показать сразу несколько дорогостоящих вещей. Долго рассматривала их, примеряла, затем отходила, ничего не купив. И шла дальше. Продавец вначале долго смотрел ей вслед, затем, отвернувшись от покупателей, вновь начинал развешивать снятые с места вещи. В этот момент возле палатки появлялся какой-то неизвестный, и с витрины что-то бесследно исчезало.

Закончив обход одного ряда, Марина перешла к другому. Здесь повторилось то же самое. Страсти накалялись, и большинство мужчин, плюнув на будущую покупку, неотступно следовали за красавицей.

Наконец она вышла к ряду, где расположился со своим нижним бельем Бодров… И здесь картина была аналогичной предыдущим: нескромные взгляды, восхищенное цоканье языком, сальные намеки и… пропавшие на соседских прилавках вещи.

Багор с интересом наблюдал за платиновой блондинкой. Он любовался ее игрой. И знал, что апогей еще впереди…

Марина остановилась у его стола. Начала придирчиво осматривать ассортимент. Кавказцы с нескрываемым интересом расположились у нее за спиной в ожидании чуда. Но чуда не произошло. Закончив осмотр, девушка обратилась к Бодрову, как к обычному продавцу:

— А на меня что-нибудь есть? — Она обеими руками прижала кофточку ближе к телу, так что округлилась ее грудь. — Только что-то стоящее. Быть может, «анжелика». Белая, на косточках, с отстегивающимися лямками…

— Для вас у нас полный выбор, — стал подыгрывать своей сожительнице Бодров. — Подберем, что заказываете.

Он взял заранее отложенные модели одного размера и разложил их перед псевдопокупательницей. Марина стала их для виду придирчиво отбирать. Страсти в толпе кипели. Оттуда, с явным кавказским акцентом, раздался совет, больше напоминающий хрип повешенного:

— Ну ты помэряй, да? А то все ходишь да ходишь…

Девушка с явным пренебрежением посмотрела в сторону, откуда прозвучал совет, и, повернувшись к продавцу, еще раз посмотрела вещь и поинтересовалась ценой. Бодров назвал сумму. Без особых накруток. Но ниже, чем в магазине. Казалось, можно было брать, тем более что и продавец даже согласился «для такой красивой» сбросить еще несколько червонцев.

Но девушка не торопилась. Обратившись к Бодрову, она поинтересовалась:

— А прикинуть можно? Если подойдет, возьму даже без твоих скидок…

Продавец с готовностью согласился. Все шло как по нотам. Бодров действительно сейчас любовался своей сожительницей.

Толпу зевак буквально парализовало. Мужики сгрудились в единую монолитную стену, в которой Сергей увидел отдельные кирпичики — лица знакомых людей, его друзей-карманников.

Совершенно спокойно, будто она находилась у себя в комнате, без лишних глаз, она медленно расстегнула пуговицы блузки и бросила на прилавок легкий шелк кофточки. Толпа обалдела. Девушка не торопясь надела лифчик, придирчиво посмотрела в угодливо поднесенное кем-то зеркало и небрежно бросила Сергею:

— Беру у тебя, мужик. Упаковывать не надо. Пойду так.

Толпа замерла, во все глаза наблюдая за Мариной. Та не спеша стала одеваться, специально медленно застегивая пуговицы блузки, затем расплатилась с Бодровым и пошла к выходу.

Все, концерт окончен. Сергей оглядел толпу: лица-кирпичики исчезли. Теперь можно линять и самому. Он быстро стал складывать товар в сумки.

Толпа медленно расходилась, переваривая увиденное и обсуждая подробности, но самое интересное ждало их впереди… На их торговых местах, да и в их карманах уже побывали непрошеные гости, унеся всю наличность и кое-что из товара с прилавков…

В двухкомнатной квартире на Пироговке было не продохнуть от табачного дыма. Барыш делили согласно проделанной работе. Скоро должны были подоспеть Сергей и Марина. Кроме денег, их ждали билеты в Санкт-Петербург.

— Кстати, тогда этим спектаклем их выступления не закончились, — продолжает рассказывать мне карманник-пенсионер. — Всех ждал не только Питер, но и пол-России. Гастроли продолжались…

ЛОВЛЯ НА ЖИВЦА

— Но не только твои карманники такие виртуозы в смысле спектаклей, — объяснили мне в МУРе, — наши ребята не хуже театральных знаменитостей тебе сыграют любую роль. Но своего добьются. Не веришь? Взгляни сам.

Вот она, знаменитая бригада сыщиков, от которых не удается уйти даже самым именитым карманникам в Лужниках.

Георгий похож на многодетного отца, основная забота которого — обновы для многочисленного семейства. Коля (майор милиции, более пятнадцати лет в МУРе) — в роли бомжа со стажем, рыже-пегие, прокуренные усы, пятидневная щетина. Олег — «спортсмен», крутой костюм, кроссовки, можно принять и за братка. Влад — «герой-любовник», высокий, смазливый. хорошо сложен. Провожает взглядом каждую юбку, все стройные ножки.

На самом деле все они внимательно отслеживают «клиентов». Порою кажется, что глаза сыщика живут отдельной от него жизнью…

Щипачи всегда работают в местах наибольшего скопления народа, и рынок для них — дом родной. Торговые ряды. Как распознать здесь «кошелечника»? Профессионал подмечает на первый взгляд несущественные детали: человек стоит поодаль от толпы, подходит к продавцу, разговаривающему с покупателями, в последний момент, обычно ближе к проходу, где народу больше. Глядит вниз, стараясь ни с кем не встретиться глазами, то и дело осматривается по сторонам — «окусывается». Идет от ряда к ряду, переходит от палатки к палатке и снова идет, но уже в обратном направлении, подбирая очередную жертву.

Опытные щипачи начинают натаскивать себе смену лет с десяти. Сперва просто берут подростка на дело, при необходимости сбрасывая ему добычу. Затем приступают к профессиональному обучению, нередко посредством битья.

На «трассе» нам встретились две группы: в каждой по четыре малолетних карманника. Сыщикам их почерк знаком: втискиваются в толпу, самый крупный подросток становится спиной к потенциальной жертве, широко расставив ноги. Расположившись за этой преградой, «гном» (самый юный и шустрый вор) выуживает из кармана или сумки кошелек.

Мы не сумели их схватить — малолетки стремительно исчезли, так и не обработав намеченного «пассажира»…

Он был один — Купец. Старый московский вор, привыкший работать в одиночку. Выглядел благообразно. Почтенный, седой старик. Одет в приличный костюм. В руках папка, трость — ну прямо профессор на пенсии. На этого господина мне указал Николай, дважды бравший его на карманных кражах. Купец извлекал кошельки с помощью пинцета. Заходил в крытый павильон, осторожно открывал чужую сумку, цеплял пинцетом кошелек и опускал к себе в папочку…

На сей раз деда повел другой муровец. Николай справедливо рассудил, что старый знакомый узнает его даже в обличье бомжа. Купец почуял неладное, но паниковать не стал. Прошел вдоль ряда, и шмыг к выходу, и затерялся в толпе.

Мне, как лицу незасвеченному, было предложено амплуа живца.

Я согласился. На всякий случай вынул из портмоне документы, деньги и сунул пустой бумажник в задний карман брюк. Не наглухо, а чтобы был виден…

Подозрительные парни, лет по двадцать, заходят сзади, будто бы тоже хочется посмотреть вот эти вьетнамские джинсы. Лица знакомые, подходят ко мне уже второй раз. Точно, наши «клиенты»! Поворачиваюсь к ним спиной. На затылке чувствую дыхание. Дважды толкнули в спину. Не реагирую, по легенде я — «чайник». Сейчас начнется. Невольно ощупываю карман. Это и отпугивает воров.

Делаем еще пару прогулок вдоль рядов. Безрезультатно… Возвращаемся обратно. Курсируем из ряда в ряд. Ветрено, асфальт мокрый, настроение соответствующее. Обращаем внимание на двух мужчин, они явно ищут, где многолюднее. Потом один ненадолго застревает в толпе, другой держится чуть поодаль. Оперативники следуют за обоими. Наконец щипач выдернул кошелек из кармана зазевавшегося покупателя и протянул подельнику. Но подельник, видно новичок, — отвлекся.

Один из оперов подсказывает: «Слышь, земляк, тебе что-то передают?» Тот поспешно хватает кошелек: «Спасибо, братан!»

В этот момент их и взяли. Пригласили потерпевшего, отправились в ближайшее отделение составлять протокол…

Такие рейды у оперативников ежедневно. Есть хорошие результаты. Иначе бы эта группа не считалась одной из лучших в городе…

Вот несколько советов Николая, как уберечь свой карман.

Деньги кладите в нагрудный карман.

Не оставляйте их в заднем кармане брюк.

Дамскую сумочку лучше держать спереди.

Нереагируйте на спровоцированные скандалы.

Будьте особенно внимательны в переполненном транспорте.

Если вам «ненароком» загородили лицо газетой, насторожитесь: видимо, следом начнут чистить ваши карманы.

Глава 3 СОЛНЦЕВСКИЕ АВТО

Автомобиль до сих пор многие считают роскошью. И на то есть немало причин. Дорогой бензин, дорогие запчасти и конечно же непомерно высокие цены на наши автомобили. Но даже при этих условиях автопарк столицы ежегодно увеличивается чуть ли не в геометрической прогрессии. Выделенная только для одной Москвы серия на номерных знаках уже через два года эксплуатации окончилась, и пришлось в закромах ГИБДД искать еще одну серию.

О своем персональном четырехколесном друге мечтают все: дети и взрослые, мужчины и женщины. В своих поисках они не только до дыр зачитывают газеты бесплатных объявлений, но и ездят на автомобильные рынки, как на работу. Знают, что машину купить не просто. Здесь нужно не только везение, но и комментарии специалиста. Ведь подводных рифов в автобизнесе более чем достаточно.

СТРАДАНИЯ ЗА… СВОЙ СЧЕТ

— Это ты ищешь блат с растаможкой машин? — Голос по телефону был неопределенного возраста. — Если хочешь, то подъезжай на Солнцевский авторынок. Я буду тебя ждать у магазина «ГАЗ». Буду в коричневой куртке и синих джинсах. Зовут Володя.

По ту сторону телефонной трубки уже звучали короткие гудки, а я все еще не верил в то, что у меня получилось.

Мои друзья в Главном управлении Государственной инспекции безопасности дорожного движения МВД России, признаться честно, тоже не были уверены в том, что на подобное мое объявление кто-то откликнется. Ведь я не только просил о помощи, но и объяснял подтекстом, что легально провести растаможивание машины нельзя.

И вдруг такая удача. Но не рано ли радоваться?

Я приехал на рынок, как и договаривались, ровно в двенадцать. Прошелся вдоль торговых рядов, приценился к некоторым запасным частям. Еще раз подошел к магазину. Никого похожего.

— Ну что, счастливчик, — один из продавцов поблизости окинул меня оценивающим взглядом, — считай, что тебе повезло. Никому бы машину больше не доверил, но у тебя вид располагающий к доверию. Представляешь, я «восьмерку» для брата пригнал из Германии. Выбирал там, вылизывал. А он, скотина, уже здесь новую «семерку» купил. Вот теперь и продаю. Берешь? Отдам как старому знакомому…

— Да отстань ты, Стас, — внезапно услышал за спиной тот самый голос из телефонной трубки, — это ко мне. И никакая твоя трижды битая развалюха ему не нужна. Впаривай этот металлолом кому-то другому.

Я повернул голову. Да, это был Володя. В коричневой куртке и синих джинсах.

— Извини, кореш, что заставил тебя ждать. — Он подошел и обнял меня за плечи, как старого знакомого. — Итак, о чем базар?

— Понимаешь, мне пригнали «опель» из Германии, — начал я заученную легенду, — но вот с документами вышла неувязка. Их практически нет. А ездить на машине хочется.

— Не проблема. Помогу. — Владимир подвел меня к небольшому столику. — Главное, чтобы машина не была в угоне через Интерпол…

— Да нет, машина чистая… — попытался сказать я.

— …хотя тогда и номера можно перебить, — не слушая меня, продолжил Владимир. — Но это будет стоить дороже.

— Скажите, а через какую таможню это можно будет сделать? — вновь робко начал я.

— Чудак человек. — Он усмехнулся. — Тебе таможня нужна или же машина? Заплатив мне тысячу сто американских долларов, ты получишь через три дня не только паспорт транспортного средства, но и свидетельство о регистрации, талон о прохождении технического осмотра и номерные знаки на автомобиль.

— А какие документы я должен вам передать? — спросил я.

— Мне. кроме твоей фамилии, ничего не надо. — Володя достал записную книжку — Адрес твой мы знаем. Да, кстати, еще нужны будут номера агрегатов с твоей машины для документов.

Он все внимательно записал и. попрощавшись до четверга, ушел.

Всю дорогу домой я думал о том, каких огромных размеров должен быть этот «автомобильный спрут», если он может взять под свой контроль любую точку столицы. Ведь этому Володе предстояло дело весьма непростое: получить документы в таможне, затем связаться с моим отделением ГИБДД, оформить документы, получить номера. И за все это взять, по нынешним меркам, не очень большую сумму.

Три дня в раздумьях казались годами.

Когда в четверг я встретил Володю на старом месте возле магазина, в его руках не было долгожданных номерных знаков.

— Тут вышла небольшая заминка, — начал он, — придется еще подождать несколько дней. Кстати, из-за того, что ты живешь не в нашем районе, техпаспорт будет выписан не на тебя, а на кого-то из жмуриков, которые были прописаны здесь. А тебе будет выписана настоящая генеральная доверенность.

— Но я хочу быть владельцем машины и ради этого затеял весь сыр-бор, — не сдавался я.

— Тогда давай пятьсот долларов, — немного подумав, сказал он. — Сделаем тебе подмосковные номера. Причем выбирай, в каком городе по документам ты будешь жить — в Люберцах или же 'ушкине. Но техпаспорт будет выписан на тебя.

Денег я не дал, сославшись на то, что такую большую сумму с собой не вожу.

Итак, механизм аферы был понятен. Но для меня еще оставалось загадкой, как машина легализовывается.

Когда еще через неделю я встретил Володю, то, как я и предполагал, при нем вновь не было документов.

— Но, Володя, вместо трех дней, мы уже решаем вопрос с обычной машиной третью неделю. — Я сделал вид, что сержусь. — Тем более, что ты не объяснил, на каком основании там появятся номера.

— Да нет, все идет как и положено, — объяснил Володя, но уже без той уверенности, что была раньше. — Вы отказались дать деньги вперед, и из-за этого работа застопорилась.

— Но хоть что-то за прошедшие две недели сделано? — не сдавался я.

— Да. — Он протянул мне свидетельство о регистрации транспортного средства и ПТС.

К моему удивлению, я действительно был прописан в городе Пушкино Московской области, с указанием улицы, номера дома и квартиры. Здесь же стояла печать ГИБДД, а также был указан регистрационный номер автомобиля. Причем, как я успел обратить внимание, это была не подделка, а настоящее свидетельство.

Паспорт транспортного средства выглядел хуже. Чувствовалось, что заполнять его сложнее, да и нет всех необходимых печатей.

— Ты не беспокойся, — продолжал Володя. — Все будет тип-топ. Все техосмотры будешь проходить у меня. За сколько, я тебе скажу.

— Да я и сам буду за машиной смотреть, — пытаюсь у него выведать непонятную мне информацию.

— Чудак человек, — вновь улыбается он. — Твоей машины в природе не существует. Ее нет ни в одном компьютере. И как ты сможешь проходить техосмотр на несуществующей машине?

— Но у меня же будут, вернее, уже есть номерные знаки, — не сдавался я.

— Этих номеров тоже уже нету, — поправил меня Володя. — Они тоже призрак.

— А если же меня на пикете ГАИ проверит? — продолжал допытываться я.

— Да пойми ты, в Подмосковье такой базы данных пока нет. — Он вновь заулыбался. — А уж если что-то серьезное, то вновь обратишься ко мне. Я найду возможность вытянуть тебя из любой задницы.

Денег я вновь не дал, пообещав сразу же обменять пакет документов на пакет долларов.

Но ни через неделю, ни через две он даже не позвонил.

Нашел я Володю почти через два месяца. Как он объяснил, сотрудники его районного ГИБДД его подвели и до сих пор не подготовили ему полный пакет документов. Такой ответ меня вполне устраивал. Своеобразная «ловля на живца» показала механизм махинаций с нерастаможенными автомашинами, и я взял себе это на заметку.

ТАЧКИ С СЕКРЕТОМ

Еще через две недели я вновь появился на автомобильном рынке. На этот раз один, без провожатых. Того самого продавца «восьмерки» Стаса увидел сразу. Он тоже узнал меня и даже кивнул. От подобного шанса отказываться было нельзя.

— Понимаешь, Стас, ничего у меня с «опелем» не получилось, — начал я, — подвел меня Володя. Хотя не сам, его гаишники подставили.

— Эти козлы его уже третий раз подставляют, — в сердцах сказал Стас, — совсем зажрались. И тысяча баксов для них уже не деньги. Недаром их постоянно трясут, чтобы больше одного года в отделении не засиживались.

— Понимаешь, Стас, я хотел бы обновить свою «восьмерку», — я попытался его направить в нужное русло, — но вот не знаю, какие запчасти лучше взять.

— А зачем тебе запчасти? — удивился продавец. — У меня есть свои люди в Подмосковье. Так вот они за пятьсот баксов под заказ тебе угонят любую новую автомашину. А потом в гараже на такую тачку тебе переставят твой номерной двигатель, а что касается кузова, то еще за сто баксов ты купишь справку, что в магазине купил новый кузов. Вот тебе и новая автомашина. И никакого геморроя.

— А если в ГАИ проверят машину и обнаружат, что на кузове номер перебит? — не унимался я.

— Прекрати говорить чепуху. — засмеялся Стас. — Знаешь, сколько таких машин с моей помощью по стране катается. Не счесть. А я за это беру очень маленький процент — двести баксов. Согласись, что для такой махинации это почти ничто.

— Да за такую общую сумму я здесь на рынке конфетку куплю, — оживился я. — А ты мне предлагаешь реанимировать мою девятилетнюю тачку.

— Ты, наверное, последний раз приценивался к машине еще при коммунистах, — засмеялся Стас. — Сейчас попрошу мужиков посмотреть за товаром и пройдемся с тобой по рядам. Меня провести трудно, да и знаю я тут ясех. О машинах расскажу по-честному. Потом сам решишь.

Возле иномарок, несмотря на небольшую цену, покупателей почти не было. Почему-то популярностью пользовались только автомашины «Жигули» четвертой и пятой модели. Бежевую «пятерку» расхваливал сам продавец — мужчина лет сорока. По его словам, машина всего два месяца назад сошла с конвейера, и он ее взял для жены. Но та от такого подарка отказалась, и вот сейчас приходится продавать.

Потенциальные покупатели — пожилые родители и сын-оболтус — внимательно рассматривали машину и цокали языком. Вся такая новенькая, с антикором и с импортной магнитолой, она казалась раем для этой семьи.

— Причем вам я сброшу еще двести долларов, — объявил продавец. — За такую сумму вам машину никогда не купить. В автосалоне к моей цене придется добавлять как минимум еще пятьсот долларов. Ну что, по рукам?

— Обрати внимание на этих лохов, — тычет мне в бок локтем Стас — Этот Вовик — бандит из подмосковного Орехова-Зуева. И ни хрена тут благородства нет. Эта «пятерка» по документам была 1982 года. Он при мне ее покупал за двести долларов. Но вот видишь, чуть подшаманил, перекрасил и новые документы на нее сделал. И теперь продает ее как новую. А она развалится через тысяч пять-шесть. И с кого тогда спрашивать?

Или вон, взгляни — «девятка». — Я следую за Стасом в соседний авторяд. — Тачка девяносто седьмого года. Но он на ней уже три раза побывал в аварии. Поверь на слово, живого места там нету. А он ее выставляет по цене почти нового автомобиля.

Да что там говорить о «Жигулях», — он вновь толкает меня в бок, — ты вон взгляни на ушастый «Запорожец». Видишь, какой весь из себя сверкающий, как новый. А на самом деле он одна большая ржавчина. Он двери знаешь чем заделывал? Не поверишь — пенопластом. А потом сверху закрашивал. Так что вся эта красота до первых сильных дождей или же морозов.

Кстати, иномарку здесь тоже брать не рекомендую, — продолжает свою лекцию Стас. — Если обратил внимание, у нас здесь много сейчас стоит тачек с номером «39». Это калининградские машины. Их у нас тоже для лохов пригоняют. Ведь там сейчас две растаможки — на Россию и местная. С последней езда по территории страны запрещена. Вот такие машины гонят в Москву и выставляют на продажу, мол, покупайте так, какая разница, какие номера. И лохи попадаются на дешевизну. А потом для них начинается настоящий геморрой, потому как считается, что машина находится на территории России незаконно. Вот и приходится горе-покупателю еще платить и за растаможку. Как говорится, скупой платит дважды.

— А растаможенную купить-то здесь можно? — интересуюсь я.

— Надо знать, у кого покупать, — все больше расходится Стас. — Тут у нас есть свои умельцы пудрить мозги. До недавнего времени ходил у нас один в милицейской форме. Причем все честь по чести, и фуражка, и настоящий нагрудный жетон. Сидел он в оценке. Рядом с ним большой компьютер. Кстати, у него бесплатно можно было узнать, числится машина в угоне или нет. Да и по линии Интерпола всегда можно было проверить. Сколько с его помощью машин продали — не счесть. А тут около месяца назад сюда проверка приехала. Из российской ГАИ. Увидели они этого своего сотрудника и даже обалдели. Оказывается, нет у них на нашем рынке поста. А этот «гаишник» был одним из продавцов. Он продавцам ворованных машин за деньги выдавал свидетельства, что машина чистая. И даже ставил свою печать. Сейчас он под следствием. Если что-то сумеют доказать, то попадет он на несколько лет на казенные нары.

— Ну что, надумал за семьсот долларов переделать автомашину, — вновь спросил Стас, когда мы возвратились к его торговому месту, — или тебе недостаточно впечатлений и моих комментариев?

— Да нет, Стас, впечатлений выше крыши, — говорю я, — просто пока нет таких денег. Если соберу, ты меня не забудешь?

— Не беспокойся, такие познавательные экскурсии не забываются, — улыбнулся напоследок он. — Так что ищи деньги. А я пока сделаю им запрос. Ты говоришь, «восьмерка», белая?

Я кивнул.

— Не переживай. — Он махнул мне вслед рукой. — Для тебя сделаем все по высшему классу. Ни один гаишник не подкопается…

Глава 4 БЕСПРЕДЕЛЬНЫЙ БИЗНЕС

…Он догнал меня уже возле автобусной остановки в сторону центра и слегка толкнул в плечо:

— Это тебе «жучок» нужен? Могу достать.

Я повернулся. Передо мной стоял крепкий светловолосый парень, приблизительно мой одногодок. На рынке я видел его несколько раз, но не придал значения тому, что за мной наблюдают. Хотя, уходя с пустыми руками, знал, что меня догонят.

Уверенность была оправданная. Перед продавцами я не прятался. Объяснил одному, что журналист, работаю в отделе расследований и часто, если так можно сказать, сую нос не всегда туда, куда следует. Для большей безопасности и нужно подслушивающее устройство.

— Если будешь только обещать, то разговора не получится, — предупредил я своего нового знакомого. — Твои друзья мне сказали, что «жучков» нет в продаже на рынке. И добавили, что это незаконно и такого товара у них быть не может. А мне бы он в работе пригодился.

— Аты у них бы еще попросил продать пистолет, — захохотал незнакомец. — Они тебе без рекомендации даже вшивой телефонной трубки не продадут. Кстати, у тебя редакционное удостоверение с собой?…Ладно, специальный корреспондент, — парень после минутного изучения всех печатей и подписей возвратил мою красную книжечку, — помогу я тебе. Но, если так можно сказать, из чувства солидарности. Сам бывший офицер. Оканчивал училище в Орле.

— Это которое правительственной связи? — переспросил я. — Не думал, что оно выпускает еще и продавцов.

МАГАЗИН… ПО ТЕЛЕФОНУ

Я специально хотел раззадорить этого парня, чтобы он мне рассказал не только о «жучках», но и о жизни на территории рынка и за его пределами. Никакой открытой информации о криминальной жизни радиорынка нет. Здесь всегда все хорошо, и даже многочисленные рейды сотрудников милиции и налоговых служб остаются почти всегда безрезультатными. Почему? Ответ не сложен. Умные продавцы уже давно превратили рынок в своеобразный выставочный салон. Весь спектр «левого» товара здесь можно заказать, но вот приобрести его здесь нельзя. Если у вас будет специальная рекомендация, причем весьма серьезная, как раньше для приема в ряды КПСС, то вам доставят товар прямо к двери. Что и говорить — рынок…

Мой новый знакомый Олег оказался бывшим старшим лейтенантом, уволенным незадолго до 1991 года «за дискредитацию». О разрыве с ведомством правительственной связи не жалеет. Многие из однокурсников, которые остались в этой структуре, достигли больших звезд, но готовы ради сотни долларов горбатиться на любого, выставляя на продажу не только свое мастерство, но и мозги.

— Это здорово еще, что их американцы или японцы не купили, — смеется Олег, пока мы с ним идем к ближайшему кафе. — Ведь те разработки, что есть у нас в системе, намного опережают все эти страны. А нашим инженерам в погонах платят, как в недоразвитой стране безработному. Обидно. Поражаюсь, что они еще служат не проявляющему о них заботы правительству и президенту. Другое дело — у меня. Им хорошо. Я не заставляю бросать армию и щедро плачу, опять-таки по старой дружбе.

— А «жучки» у тебя из какой страны? — пытаюсь возвратить его к действительности. — Мне надо качественный, но по приемлемой цене. Найдешь?

— Не гони пургу, — обрывает он меня. — Стал бы я из-за какой-то туфты так рисковать. У меня все — высший сорт. Сказал же, что по государственным разработкам. Если бы можно было ставить на изделии клеймо мастера, так там бы стояло — «Правительственная связь». А наш товар и лучше и дешевле.

Мы заказываем официантке закуску и триста водки. За знакомство. Большое совместное дело начинаем. Прямо с рынка и — в светлое будущее.

Олег достает из кармана сотовый телефон и объясняет своему напарнику на том конце провода, что он нашел покупателя на «наушники» и что клиент готов взять товар даже завтра.

— Чем будешь платить: «деревянными» или «зелеными»? — тихо переспрашивает он, закрыв трубку ладонью.

— Только рублями, — отвечаю голосом не терпящим возражений. — Товар-то ты мне отечественный суешь.

— Все, добро получено, — улыбаясь говорит вновь в трубку Олег. — Товар мне нужен завтра где-то ориентировочно в двенадцать. Буду ждать в чебуречной на «Китай-городе».

Ну вот, ты слышал весь разговор. — Он прячет телефон в карман и наливает в рюмки водку из запотевшей бутылки. — Завтра пойдешь со мной и сразу же заберешь в личное пользование. Там же передашь деньги. За качество не беспокойся. Я даю гарантию на два года. А пока предлагаю тост за светлые головы, которые еще продолжают защищать наше государство, — вдруг произносит Олег и опрокидывает в рот рюмку.

Холодная водка обжигает горло и бодрит. Пока мы вилками ковыряем «Столичный» салат, у меня появляются несколько минут проанализировать ситуацию, сделать небольшой прогноз.

Во-первых, это может быть самый обыкновенный мошенник, случайно услышавший мою просьбу продать «жучок» и решивший этим воспользоваться. С этой целью он не подошел ко мне на рынке, а выждал, пока я выйду с территории, дабы не попасться на глаза настоящих продавцов. Здесь, в кафе, для того чтобы я ему окончательно поверил, он звонит по сотовому. Но разговаривал ли он с кем-то на самом деле, да и вообще подключен ли телефон, я не знаю, и приходится верить на слово.

Но продавец не требует вперед денег. И это никак не вписывается в первый вариант.

Я подхватываю вилкой остатки салата из своей тарелки и отправляю их в рот. Олег вновь что-то рассказывает о своих курсантских годах и о лейтенантской жизни. Мне это неинтересно, и поэтому я вновь остаюсь один на один со своими мыслями.

Согласно второму варианту, я ему поверил. Он действительно честный торговец. И его однокурсники делают в свободное от службы время прослушивающие устройства. Но им нельзя светиться, а он это делать может. Тем более, что он ничем не рискует. При нем этих «жучков» нет. А на встречу с изготовителем мы придем вдвоем. Если что-то сорвется, он всегда может сказать, что первый раз меня видит или же что вообще случайно пришел сюда перекусить. Продумано все до мелочей. Ведь правильно говорят: не пойман — не вор. Да к тому же само предназначение «жучка» надо доказать. А сделать это ныне не так и легко, если учесть, что на «земле» в отделениях милиции на должностях дознавателей и следователей сидят люди с любым высшим образованием, но только не с юридическим.

— Послушай, Олег, — прерываю его рассказ. — Я хотел еще посмотреть кое-что на рынке. Не откажешься помочь?

— Это смотря что тебе нужно, — философски замечает он. — Если что-то от моих конкурентов, то я тебе не попутчик.

— Да нет. — Я достаю из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. — Кое-кто из друзей, узнав, что я еду на радиорынок, попросил узнать, что это за подпольные сотовые телефоны, сколько стоят и как их можно купить. А еще один попросил узнать, сколько стоит радиостанция, настроенная на милицейскую волну.

— У тебя что, друзья — бандиты? — пьяно захохотал Олег. — На хрена им милицейская волна? Эти милиционеры сейчас вообще мышей не ловят. Это раньше такие рации были в цене. Помню, году в 93—94-м за них отваливали кругленькую сумму на Горбушке. Ну да ладно, хозяин барин.

Мы вновь возвращаемся на рынок. Охранники на входе даже не спрашивают входного билета, Олега они, видимо, знают в лицо, а я вроде как гость.

От входа сворачиваем налево и бредем по лужам вдоль палаток с видео- и аудиокассетами. К моему удивлению, на полках практически все новинки киноэкрана. Об «Армагеддоне» и «Маске Зорро» еще только начали говорить, а здесь уже лежат кассеты. Причем по цене в два раза меньшей, чем на развалах в городе.

— Ты лучше здесь видео толковое купи, — предлагает мне Олег. — Намного дешевле, а по качеству не намного хуже лицензионных.

— Но так они же лежат в лицензионных коробках, — «удивляюсь» я.

— Если я захочу, то я такую лицензионку выпущу в ближайшей типографии — просто закачаешься, — хохочет он в ответ. — Уморил ты меня, журналист.

Он подходит к одному из продавцов аудиокассет и CD-дисков и что-то шепчет ему на ухо. Продавец кивает, но потом разводит руками.

Олег возвращается ко мне.

— Попросил его сделать для тебя диск с телефонами, — объясняет он. — да у него пока их нет. Обещал привезти на следующей неделе.

— Тоже мне дефицит нашел, — на этот раз уже улыбаюсь я. — Такие телефонные справочники Москвы продаются на любом развале. Причем за копейки.

— Ну и покупай ту туфту, — обижается на меня Олег. — Я для тебя искал диск, который скопировали у одной из спецслужб. Там есть адреса и телефоны вообще всех. А в том, что продают в городе, нет и сотой части адресов.

— Извини, старик. — Теперь я беру его за рукав. — Не знал, что у тебя здесь все так круто схвачено.

— Так, а теперь постой пока здесь, посмотри аппаратуру, — Олег оставляет меня перед автофурами, — а я пойду узнаю по поводу сотовых телефонов.

Он быстро растворился в толпе покупателей.

Вокруг меня бурлит рыночная жизнь. Москвичи готовятся к предстоящим праздникам. Раскупаются стиральные машины, пылесосы, телевизоры, видики, магнитолы. Все как в обычном магазине. Но только под открытым небом, да и цены здесь на порядок ниже, чем в городе. И никто из этих покупателей не знает, что рынок живет и своей второй, никому не заметной жизнью. Здесь есть свои теневые менеджеры, со своей охраной.

Спустя несколько минут ко мне подходит Олег вместе с каким-то мужчиной.

— Могу предложить телефон со сканером всего за триста баксов, — даже не здороваясь, предлагает он.

— Вот это здорово. Но прежде всего хочу сказать, что при себе таких денег нет, — прерываю его. — А во-вторых, есть ли какая гарантия, что милиция меня не вычислит и не отберет телефон через несколько недель.

— Если бы таких гарантий не было, мы бы не торговались, — как ни в чем не бывало продолжает мужчина. — Через месяц мы вам можем предложить другие условия эксплуатации. Дадим вам какой-нибудь московский номер. И разговаривайте на здоровье. Платить ничего не надо. Счет придет какому-нибудь новому русскому.

ЖЕГЛОВЫ РАДИОЭФИРА

Как объяснили мне в Главном управлении внутренних дел Москвы, к сожалению, приходится констатировать, что спецтехника служит теперь и мафии.

Купленная на радиорынке техника, по мнению начальника Управления «Р» полковника милиции Владимира Виноградова, используется в последнее время все чаще и чаще представителями криминального мира для ведения разведдеятельности в отношении друг друга, а также противодействия правоохранительным органам, дезинформации их.

Особое распространение получил и так называемый промышленный шпионаж, который также невозможен без спецсредств. Во многом благодаря покупкам, в том числе и на радиорынках, добывается информация о финансовых операциях банковских и коммерческих структур для последующего вымогательства, вмешательства в деловые операции.

По мнению столичных сыщиков, действующее законодательство не позволяет вести уверенную борьбу с радиогангстерами. Милицейское руководство считает, что радиосредства в руках преступника — такой же источник повышенной опасности, которую можно приравнять к оружию, взрывчатым веществам или наркотикам. Огромную опасность таит в себе и, казалось бы, невинная на первый взгляд игра с радиопередатчиком.

Достаточно сказать, что не так давно мужчина, купив на рынке радиостанцию, решил попробовать побеседовать со своим соседом по даче, тоже радиолюбителем. В результате была парализована связь диспетчера аэропорта с заходящим на посадку самолетом. Пассажиров и экипаж спасла случайность.

Еще один случай: группа радиопиратов вышла на частоты пожарной охраны в то время, когда несколько нарядов гасили пожар в высотном доме. Нужна была более мощная лестница, но пожарные машины с диспетчером связаться не могли — более получаса эфир был занят. Из-за этого двух человек из горящего здания спасти не удалось. Они погибли. Задержанные по горячим следам сотрудниками МУРа и Управления «Р» радиопреступники объяснили, что купили такую рацию на радиорынке.

И хотя гибель людей во время пожара целиком и полностью ложится на этих пиратов, согласно действующему законодательству серьезная статья им не грозит. В худшем случае они будут наказаны за хулиганство.

…На следующий день в чебуречной на «Китай-городе» я не встретил Олега и его помощников. Почти час я прождал безрезультатно.

Не оказалось его и на рынке.

Однако ко мне подошел незнакомый паренек.

— Извините, Олег не смог приехать, — объяснил парень. — Объективные причины заставили уехать в командировку. Но ваша договоренность осталась в силе. Свой «жучок» вы сможете забрать в следующий понедельник на старом месте.

— Спасибо, — буркнул я в ответ. — Я ждать не мог. Купил в другом месте.

— Тогда для вас, как для постоянного клиента, мы подберем то, что вас заинтересует, — сказал парень. — Приезжайте, не пожалеете. Мы все делаем первосортное.

Глава 5 «КРИСТАЛЬНЫЕ» МЕЧТЫ

Возвращаясь позже, чем обычно, с работы, Нина Ивановна решила не стоять в очереди в магазине, а приобрести все необходимое, пусть несколько дороже, но все вместе, прямо возле метро. Так оказался в ее сумке и большой кусок свежего мяса, который она купила прямо возле метро «Тушинская» у частника из багажника его «Жигулей». Уже придя домой и принявшись за разделку купленного мяса, женщина с ужасом обнаружила на нем небольшой кусочек кожи с татуировкой, а внутри — две пули от пистолета Макарова…

ОПЕРАЦИЯ «САЙГАК»

В эту историю я не верил. По крайней мере, до тех пор, пока не столкнулся с сотрудниками Московского городского центра санитарно-эпидемиологического надзора. Ни подтвердить, ни опровергнуть этот рассказ они не смогли, как, впрочем, и сыщики.

— Я тоже об этом слышала, — сказала мне заведующая отделом гигиены питания Ирина Пискарева. — Тогда выдвигалось много версий, но ни криминалисты, ни ваши братья журналисты этого мяса не видели, так что ничего определенного в отношении того, человеческое оно было или нет, сказать не могу… Хотя я знаю, что у отдельных продавцов на рынках находят подозрительное мясо. Но только у тех, кто не проходит обязательный контроль. И торгует не в специальных павильонах, а где-то на окраине рынков, просто из-под полы. Без тщательного контроля и санитарной проверки. К тому же у покупателей есть возможность купить такой левый товар не только на территории рынка, но и прямо за его забором, из багажника автомашины или же из сумки продавщицы.

Но оказывается, здесь беда и другая. В период повальной демократизации нередко руководство продовольственных рынков в погоне за разнообразием и низкой ценой не всегда заключает прямые догозоры с продовольственными базами на поставку продуктов питания, а пользуется услугами отдельных частных лиц, своеобразных посредников, которые, к сожалению, не всегда могут предоставить на свои товар сертификат качества. И здесь не помогают ни распоряжения мэра, ни грозные рейды СЭС и налоговой инспекции. Левый товар продолжает поступать на рынок.

Дешевое бессертификационное мясо особенно любят покупать на рынках кавказцы, оккупировавшие сетью своих шашлычных Московскую кольцевую дорогу и даже некоторые спальные районы столицы.

Когда мне об этом рассказали в городском центре санэпидемнадзора, даже не поверил.

— А вы сами попробуйте проверить, — прозвучало мне в ответ.

И я согласился.

На Тушинский продуктовый рынок я приехал буквально к самому его открытию. Стараясь особо не мозолить глаза многочисленной охране, да и самим продавцам, я прошел вдоль всех торговых палаток и пристроился где-то на приграничной с вещевым рынком полосе. На всякий случай. Чтобы обезопасить себя от возможного конфликта, взял не только редакционное удостоверение, но и милицейскую аккредитацию. На всякий пожарный.

Мясо, взятое специально для этой «операции», было привезено из Казахстана и, до его превращения в тушку, принадлежало сайгаку. Естественно, что никаких документов на продажу этого мяса у меня не было. Для большей убедительности я положил возле сумки небольшую картонную табличку, что у меня есть в продаже очень хорошая… телятина. Причем по цене почти в два раза дешевле, чем во всех мясных лавках рынка.

Признаюсь вам честно, я даже был готов к тому, что меня будут бить. За обман.

Несколько раз мимо меня прошел местный охранник. Как я понял, занимается он контролем над продавцами.

В очередной раз проходя мимо, он остановился.

— А разрешение на торговлю у тебя имеется? — резко спросил он.

— Ну, я еще неопытный, первый раз здесь, — начал свой спектакль я. — Думал, может, кто надоумит, что делать.

— Вообще-то все надо официально, через контору, — продолжил охранник. — Но если хочешь, я тебе за две сотни разрешу торговать и так. Только на глаза никому не попадайся.

Я с готовностью махнул головой, и две сторублевые бумажки исчезли у него в кармане.

Теперь я мог торговать своим левым товаром вполне легально.

Видимо, информация о том, что у меня дешевое мясо, пошла гулять по рынку. Первыми, как я и предполагал, появились мои конкуренты из мясных лавок.

— Собирай свои манатки и п…й отсюда, — грубо заявил один из продавцов. — А то я тебя сразу же сдам милиции.

— Никуда я отсюда не двинусь, пока не продам товар, — начал наглеть я, видя наблюдающего за нами со стороны «моего» охранника. — А если тебя цена не устраивает, то покупай и продавай по своей цене.

Видимо, драться со мной в планы мясного короля не входило, и поэтому он, развернувшись, зашагал к себе в палатку.

— Если еще кто подойдет, — охранник тронул меня за плечо, — скажи, что тебе Степаныч разрешил. Они его все боятся. А я Степанычу о тебе скажу. Не бойся. Но с тебя еще сотня.

Эти дополнительные сто рублей еще больше легализовали меня. И я стал даже рекламировать свой товар.

— Парная телятина, — выкрикивал я, даже не открывая сумку. — Кто найдет на этом рынке мясо дешевле, тому покупаю бутылку коньяку.

Несколько покупателей, взглянув на вытащенные мною куски, лишь плевались и уходили.

— И не стыдно вам, молодой человек, это залежалое мясо выдавать за телятину. Причем парную, — спросил меня мужчина в костюме и с «дипломатом» в руках.

— А где ты, очкарик, еще сумеешь найти такое первосортное мясо? — войдя в роль, возмущался я. — Не нравится, уходи. А покупателей не отгоняй. Быть может, они не такие искушенные в подобных мясных деликатесах. И не такие крохоборы, как ты.

Немногословными покупателями оказались, как мне и говорили, люди с Кавказа.

— Сколько, дарагои. у тэбя этого мяса? — Один из них достал из кармана кошелек. — По такой цене мы у тэбя будем ежедневно брать по пятьдесят килограмм. Хочэшь?

— Но, мужики, у меня нет никаких сертификатов, — начал я. — Понимаете, я только лишь продавец. Хозяин этих тушек, может, с вами сумеет договориться и документы покажет.

— Зачем за такую цену документы. — Покупатель рассмеялся. — Мы все это на шашлыки пустим. А кому надо, у нас уже есть готовый сертификат. А в нашем жареном мясе никто не разберется. Да и сырое мясо мы у себя в палатках не держим. Все идет под заказ.

Итак, эксперимент состоялся. Бесконтрольное мясо действительно можно было продать на рынке. Более того, подтвердился и его дальнейший путь.

Договорившись с гостями с юга о том, что завтра мы доставляем товар и получаем деньги, я уехал.

— Ну вот, а вы сомневались. — Санитарный врач с укоризной посмотрела на меня. — Говорила же вам, что сейчас в этом беспределе трудно разобраться с торговцами. И причем не только там, на кольцевой. Но и прямо здесь, на рынке. Ведь, к примеру, и тут неясно, из чего вы съели шашлык — из свинины или же из свежего четвероногого Шарика.

Конечно же, — продолжает врач, — проверку мы по возможности проводим. Но сделать это не так легко. К каждой палатке врача не приставишь. Да и к тому же у нас в своем большинстве одни женщины, а раз так, то ее легко запугать. Если вскрываются факты, что продается мясо без сертификатов, то мы составляем акт, выписываем штраф. Что же касается мяса, то по инструкции оно должно быть уничтожено, а нам в подтверждение должен быть выслан акт, заверенный подписями свидетелей. А разобраться, какое само мясо — человеческое или нет, — должна уже милиция.

Пока Пискарева рассказывает мне о порядке уничтожения некачественного продукта, я мысленно высчитываю, за сколько можно продать некачественное мясо, обратив его в шашлыки и пирожки. Если знать, что сейчас в столице самые дешевые сто граммов шашлыка стоят в пределах пятнадцати рублей, то благодаря самой обычной арифметике можно посчитать, что суточная выручка продавцов может совершенно спокойно доходить до 8—10 тысяч рублей. На пирожках с Шариком тоже можно заработать на бойком месте весьма немало. А если сюда еще приплюсовать шурму по двадцать рублей за булочку, то санитарный штраф в несколько десятков рублей и покупка свидетелей «сжигания мяса на отдаленной свалке» вообще будут смехотворной ценой. Чистая прибыль ежедневно в 4 тысячи рублей вполне реальна.

На Петровке, 38 мне сообщили, что действительно еще несколько лет назад лабораторные исследования на принадлежность мяса проводились. Однако ныне все это в прошлом. И сегодня к экспертам поступают лишь продукты с «криминальным» прошлым. А что касается «человечинки» или «собачатинки», то, по мнению сотрудников милиции, их использование в кулинарии — больше из области фантастики. Хотя, как сказали в отделе, в нашей жизни бывает всякое… И предположили, что проверкой мяса занимается ветстанция.

На миг показалось, быть может, именно там закончится хождение по шашлычному лабиринту? Ведь именно благодаря ветслужбе в последние годы значительно снизилось количество бродячих собак и кошек. Так что кому, как не им, знать, куда деваются Шарики и Бобики, когда завершается их жизненный круг…

Но и здесь облом. Пальма первенства по отлову собак принадлежит вовсе не Московской городской ветеринарной станции. Ныне в государственном малом предприятии «Витус» (ранее городской вет-станции) из-за нехватки денег количество бригад ловцов бродячих «хвостов» только за последний год снизилось с 33 до 3. И при этом следует сказать, что этого количества бригад… хватает на то, чтобы выполнять план.

Судя по всему, бродячих собак отлавливают сами москвичи. Кстати, там же, на Тушинском рынке, правда в его вещевом павильоне, вы сможете найти много дешевых мужских зимних шапок, которые почему-то называют «волчьими», хотя они исконно «дворового» окраса. Мясо, значит, тоже не пропадает, ибо, как мы уже выяснили, оно не подконтрольно СЭС.

Уличные продавцы, и что самое опасное, даже продавцы на продовольственных рынках, уже не боятся всучить вам просроченный или же некачественный товар. Более того, чтобы продать, идут на любые уловки. У них на раз можно купить бутылку водки с обыкновенной водой, банку сгущенки с томатной пастой или же пельмени с куриными лапками внутри. И так далее. Так что мы с вами вряд ли гарантированы от того, что нам не продадут на продуктовом рынке рулет из мяса четвероногого друга.

БРАГА ЛЬЕТСЯ РЕКОЙ

— Ну что, по рюмочке? — Мой собеседник взял в руки бутылку водки «Московской», которую мы несколько часов назад купили в палатке на продуктовом рынке, и, открыв ее, налил немного в мою… пробирку. — На вид и на запах — самая обыкновенная водка, а вот что там внутри, покажет химическая экспертиза…

Начальник отдела экспертиз пищевых продуктов, почвенно-ботанических и минералогических объектов Экспертно-криминалистического центра МВД России подполковник милиции Алексей Алексеев провел меня в небольшую химическую лабораторию, расположенную по соседству с его кабинетом. Стерильная чистота, пробирки, микроскопы, компьютеры. Все как в больнице. И хотя под белыми халатами сотрудников лаборатории погоны офицеров милиции, но они тоже спасают нас с вами — от отравленной пищи и воды. Но особенно от недоброкачественного спиртного, девятый вал которого захлестнул нашу страну.

Пока лаборанты изучали содержимое моей пробирки, мы с начальником отдела у него в кабинете обсуждали «общие вопросы». Невольно обратил внимание на шесть открытых бутылок нашего и импортного спиртного, стоящих на подоконнике. Почти полные, но с какими-то бумажками, приклеенными на стекло бутылки. Это тоже образцы, так сказать, нашего «кустарного» творчества.

— Только посмотрите, какую гадость пьют наши москвичи. — Подполковник милиции берет одну из бутылок и читает: — «В бутылке вина «Гурджаани» неизвестного производства обнаружены не только вредные для здоровья человека химические элементы, но и кишечные палочки». А в бутылке водки «Русская», купленной на оптовом рынке, был налит разбавленный технический спирт. Кстати, был в нашей лаборатории и «молдавский коньяк» на… автомобильном антифризе.

Одним словом, объем работы огромнейший. И лаборатории приходится работать на износ. Только в 1997 году сотрудники милиции проверили свыше 300 торговых точек, продающих винно-водочные изделия Из торгового оборота было изъято более трех миллионов бутылок фальсифицированной водочной продукции на сумму около 6,3 миллиарда неденоминированных рублей. Выявлено более 1,5 тысячи подпольных водочных цехов, в которых было обнаружено около 7,2 миллиона бутылок спиртосодержащей смеси и более 2,8 миллиона литров спирта.

К примеру, один из последних случаев. Сотрудники милиции изъяли прибывшее на один из продовольственных рынков Сибири большое количество спиртного с этикеткой завода «Терек». Казалось бы, откуда подобная «южная» продукция в этом регионе? Лабораторные исследования показали, что водка сделана из местной, сибирской воды, а пробки завезены действительно с Северного Кавказа. Или другой пример: на московском рынке оказалась вод-ка, привезенная в столицу из одного города Мурманской области. Сотрудники регионального Управления по экономическим преступлениям МВД РФ обнаружили, что эта «Русская» поддельная. Обратились за анализом, и тут выяснилось, что изготовлено «русское кушанье» из биоактивного концентрата «Калело» — продукции одного из химических предприятий Санкт-Петербурга, предназначенной для обезжиривания склеиваемых поверхностей. Кстати, с оборотной стороны этикетки у концентрата было написано, что этот «экстрогент при попадании на слизистые оболочки необходимо смыть обильным количеством ВОДЫ…».

Но это лабораторные исследования. А как определить фальшивку неспециалисту, да еще на рынке? Это целая проблема, но все же один секрет есть.

Старожилы отдела экспертиз МВД РФ пояснили, что у подделки на приклеиваемой на бутылку этикетке практически никогда нет обратного штампа, на котором стоит число и номер линии, на которой было разлито данное вино или водка. Все остальные особые отметки самогонщики уже научились подделывать.

Из оперативной информации МВД РФ

«В городе Дзержинске Нижегородской области выявлена организованная преступная группа из одиннадцати человек, которая занималась хищением этиловой жидкости и ее реализацией в Москве и Московской области. Похищавшийся продукт был признан ядом, относящимся к веществам 1-го класса опасности для здоровья человека. Преступники изобличены в хищении более 9 тонн ядовитой жидкости».

В последнее время предпочтение отдается водке «Кристалл», дескать, здесь не обманывают, тем более что на «Кристалле» стали ставить не горизонтальную, а вертикальную маркировку, которую подделать сложнее. Но, увы, и ее стали подделывать… И без проблем, потому что любая типография ныне отпечатает по заказу все, что угодно, только бы было уплачено.

Как заверили меня в МВД РФ, фальсификация спиртных напитков, продаваемых в Москве, имела место и раньше. Но подделки изготовляли в глубоком подполье. К примеру, известное дело в Узбекистане в 1978 году, когда был обнаружен целый засекреченный цех по производству спиртного. У преступников была даже своя закаточная машина, что, согласитесь, в те годы большая редкость, Подобные случаи становились настоящим ЧП в масштабе всей страны.

После знаменитого горбачевского указа о борьбе с пьянством на экспертизу в МВД РФ потоком пошли самогоны. Причем в небывалых масштабах. Подчиненные подполковника милиции Алексея Алексеева за год произвели свыше 1400 экспертиз. Иными словами, вся страна бурлила, как брага. А перед особо предприимчивыми людьми открылись и более серьезные возможности. Заместитель начальника отдела экспертиз пищевых продуктов, почвенно-ботанических и минералогических объектов ЭКЦ МВД РФ полковник милиции ЛюдмилаКруглий вспоминает, что в те годы она была в командировке на одном из ранее известных винно-водочных заводов в Таджикистане, где выпускался советский ром «Сахарный тростник». Так вот, после закрытия завода все аппараты стояли практически без охраны, и их мог «приватизировать» любой желающий. Что с успехом и делалось, А среди «приватизаторов» было немало и жителей столицы СССР.

После 1991 года, когда экономика встала на путь цивилизованного рынка, в Москву потянулись грузовики с дешевым спиртом, а то и с различными растворителями. Именно на это время и приходится пик роста подпольных водочных заводов, которых и сейчас уже попросту не счесть.

Работа здесь поставлена на широкую ногу. При подпольном лже-«Кристалле» действует не только разливочный цех, но и пункт по приему пустой посуды. Фирменные бутылки принимаются практически за бесценок и сразу же уходят в производство. К слову, ритм работы там такой напряженный, что зачастую бутылки пускают в оборот грязными. В лаборатории МВД РФ собран уже целый музеи из предметов, оказавшихся в бутылках.

Хорошо, что мы все-таки не попробовали этой «экологически чистой» водки! Начальник отдела экспертиз подполковник милиции Алексей Алексеев прочитал мне расшифровку переданной в лабораторию «Московской».

Как я и предполагал, это не настоящая кристал-ловская водка, а грубая подделка. В ней содержится втрое больше вредных для здоровья веществ, чем допустимо. Иными словами, самая настоящая кустарщина.

— Нашу водку подделать легче, — объясняет мне офицер милиции, — да и продать ее тоже легче. Нашу водку покупают чаще, чем импортную. Хотя у самогонщиков теперь стала пользоваться популярностью и водка «Смирновская». Но ее подделать сложнее.

Впрочем, определить настоящую можно даже по внешнему виду. Во-первых, конфигурация настоящей бутылки резко отличается от тех, что в отдельных палатках продуктового рынка. Во-вторых, завинчивающаяся пробка имеет несколько степеней защиты, на ней крупно написано «Смирновъ». К тому же на фирменной бутылке делают дутое изображение царских корон, которое пока что подделать практически невозможно.

— А вашу этикетку «Московской», возможно, отпечатали в одной из московских типографий, — сделал вывод Алексей Алексеевич. — Такая информация к нам поступала. А вот «фирменную» посуду для «Смирновской» привозят из Польши. Уже в России ее перепродают коммерсантам, которые «на родине Смирнова» гонят этот «алкогольный напиток». Похожая судьба и у таких импортных водок, как «Медведь», «Закуска», «Николай II».

Впрочем, надо учесть, что и настоящая импортная водка — это в своем большинстве третьесортная продукция, которая там не в ходу из-за плохого качества. Умные немцы или американцы используют на бутылочных этикетках специальные цифры-предупреждения — штриховой код и определенные знаки, говорящие о том, какие примеси существуют в этом спиртном напитке. Например, значок «Е-342» указывает на содержание кислоты. Этот напиток противопоказан людям, страдающим желудочно-кишечными заболеваниями. Но такие тонкости перекупщика и не интересуют…

Было бы неправдой утверждать, будто вся водка проходит в лаборатории МВД РФ полную проверку. На экспертизу идут лишь те «изделия», которые являются вещественными доказательствами в каком-то уголовном деле. Кстати, где-то в начале 1993 года ЭКЦ получил информацию, что чеченская водка, поступающая в палатки на территории стран СНГ, может иметь в своем составе большое число отравляющих веществ, не исключено даже, что цианистый калий. После того как «КамАЗ», груженный такой водкой, был задержан на территории Украины, экспертиза была произведена. Но к счастью, худшее не подтвердилось…

…Кстати, знаменитый двухлитровый баллон боржоми, продающийся в палатках на оптовом рынке, тоже является самой настоящей подделкой. Он сделан из обыкновенной воды из-под крана с добавлением небольшого количества минеральных солей. Так что даже в страшную летнюю жару я не пью минеральную воду, купленную в палатке. А вы — как хотите…

Часть вторая ВОКЗАЛЫ. АЭРОПОРТЫ

Глава 1 КУПЕ ДЛЯ «СЛАДКОЙ ПАРОЧКИ»

На «плешке» возле трех вокзалов уже холодно. Огромные стрелки на Казанском вокзале показывают десять часов вечера. Пытаясь скрыться от назойливого и порывистого холодного ветра, вхожу в здание вокзала. Здесь тепло. Приходится греться здесь, практически возле входа. Два дюжих молодца в форме службы безопасности вокзала уже идут ко мне.

— Мужики, мне бы билетик купить, — пытаюсь разговорить этих «церберов».

— Мужик, иди отсюда, — сквозь зубы говорит мне один из них, видимо самый добрый. — Билетные кассы на втором этаже. Вход со стороны перрона. Понял?

Я с готовностью киваю. Это мне уже начинает нравиться.

Кожаная куртка, черная водолазка, светло-синие джинсы, черные полусапоги — вид не самый худший. Но тем не менее со мной они разговаривают как бы свысока. Или мне показалось?

ОТСТОЙНИК НА ЯРОСЛАВСКОМ

Я вновь выхожу навстречу холодному моросящему осеннему дождю и иду в сторону платформ. Несмотря на холод и дождь, жизнь на вокзале не утихает ни на минуту. Огромный поток пассажиров выбрасывается из метро и тут же рассасывается по территории двух вокзалов. Два вокзала — проблемы одни.

У входа в зал ожидания стоят несколько мужиков. Я делаю вид, что отогреваюсь в тепле, а сам тем временем собираюсь с мыслями. Опять мне быть артистом.

— Ночлег не нужен? — любезно спрашивает меня один из мужиков. Судя по всему, его привлекли мои невыспавшиеся глаза да почти новая куртка.

— Если в зале ожидания, то ночуй сам, — вяло бросаю я.

— Ну ты что, командир, все по первому классу, — вновь начинает он. — Тут недалеко. Всего одна остановка. Если слышал, есть такая станция Москва-3.

— А может, ты мне еще в Арзамасе-16 дом продашь? — пытаюсь язвить.

— Так тебе переночевать надо или дом купить? — Он явно не понял моего юмора и теперь злится. — Хочешь спать, так и скажи и не пудри мозги.

— Сколько? — пытаюсь вновь возвратить его в нормальное состояние.

— СВ — 100 рублей, купе — 60, с человека. — На его лице появляется улыбка. — Можешь и бабу привести. Если своей нет, добавляешь еще стольник — и тебе развлекаловка на всю ночь. Устраивает?

Стоящие вокруг пенсионеры, сдающие на ночь жилье, явно конкуренцию с этими «бизнесменами» проигрывают. Они берут тоже по 100 рублей. Но условия хуже — койка в трехместной комнате. Да и ехать намного дальше, на выбор — «Коломенская» или «Бабушкинская».

Еще через час я еду к своему ночлегу. На станцию Москва-3.

Готовясь к этой командировке, я вначале все узнал об этих ночлежках. Признаюсь честно — мало что хорошего. Сотрудники милиции мне в один голос говорили, что эти вагоны, стоящие в парке отстоя на станции Москва-3, не просто ночлежка. А самое настоящее криминальное дно нашей столичной жизни, навести порядок в которой не в состоянии ни милиция, ни руководство Московской железной дороги.

По мнению отдельных сотрудников милиции, сталкивающихся с этой проблемой, чиновники от железной дороги пытаются как бы не замечать этого дна. Более того, кое-кто из них способствует процветанию беспредела в отстойнике и пытается это скрыть от милиции.

Мне уже рассказали, что здесь был ликвидирован опорный пункт милиции, а начальник вагонного участка Восточного направления, куда, к слову, входит и сам парк, на предложение сотрудников уголовного розыска поставить свои посты охраны заявил, что в милиции не нуждается.

Да это и понятно, зачем железнодорожному министерству лишняя головная боль от милиции? Зачем она нужна, ведь там то труп найдут, то бандитов каких-нибудь.

— Да и вообще, у меня реально никаких прав, — рассказывал мне начальник уголовного розыска ОВД, курирующего территорию вокзала. — Захочу провести облаву, найти тех, кто скрывается в этих отстойниках от милиции, и не смогу. Для этого мне надо поставить в известность железнодорожное руководство и местную милицию. Причем я обязан это сделать не во время операции и не за пять минут до ее начала, а чуть ли не за сутки. Смешно? Мне — не очень, если учесть, что после моего предупреждения эта информация через три минуты будет доведена до последнего жулика. Недаром ведь чиновники МПС хотят иметь послушную себе охрану. И какое им дело до закона?

Видимо, именно с этой целью еще в 1993 году между этим самым вагонным участком и каким-то неизвестным Центром профилактики правонарушений был заключен договор на охрану общественного порядка. Что это за центр и почему именно ему доверили здесь все охранять, остается до сих пор загадкой. Доподлинно известно лишь то, что это негосударственная военизированная структура, кстати владеющая огнестрельным оружием.

При этом следует сказать, что зарплата охранников намного превышает зарплату сотрудников милиции. Такой охранник получает около 3 долларов США в час (это без учета НДС и спецналога). Причем они не беспокоятся по поводу инфляции — расчет ведется в рублях по курсу на день выплаты денег. За дежурство с собакой доплачивается еще полдоллара. Если все это сосчитать, то получается, что в месяц у охранника набегало около 720 «зеленых» и у собаки — 120. Почему говорю в прошедшем времени, так только из-за того, что после августовского 1998 года кризиса многие зарплаты были пересмотрены. Но пока об одном можно сказать смело, что «собачьи» деньги выше, чем зарплата у офицеров уголовного розыска. К тому же собаке предоставляют еще и ночлег и питание.

Но за что же платят охранникам?

…Меня даже никто не спросил, кто я и откуда.

— Так тебе бабу позвать? — еще раз переспросил мой плюгавый гид.

— Нет. — Я поморщился. — Хотя если будет не западло, то поищи мне что-то почище и получше. — И я протянул ему сто пятьдесят рублей.

Он быстро сунул деньги в карман и зашагал к охранникам. Три дюжих молодца поднимали с рельсов какого-то очень пьяного мужика, собака ходила вокруг и махала хвостом.

«Да, охраннички, — невольно подумал я. — Хорошо, что хотя бы ребят из угро в известность поставил».

В моем вагоне пахнет далеко не гостиницей. Запах спирта бьет в нос, но его перебивает другой запах — человеческого пота.

Дверца моего двухместного купе со скрипом отъезжает. Лампа тускло освещает две полки — одна над другой. Спальный вагон. Хорошо, что хотя бы один. Если плюгавый сумеет привести проститутку, то обо всем смогу узнать, если так можно сказать, из первых уст.

Итак, пока я с себя стягиваю рубашку, еще и еще раз вспоминаю то, что говорили об этом отстойнике сотрудники милиции. Надо вспомнить все до мелочей.

Не так давно сотрудниками угро, без всякой помощи сотрудников «охраны», в парке-отстойнике была ликвидирована преступная группировка, которая занималась грабежом вагонов-ресторанов, да и самих проводников. «Улов» у преступников был неплохой, если учесть, что в отстое стоят свыше 90 процентов составов поездов дальнего следования, прибывающих на Ярославский вокзал. До недавнего времени здесь стояли поезда Москва — Пекин, Москва — Улан-Батор и другие. Причем грабили вагоны чуть ли не среди бела дня. На глазах охранников.

Кстати, небезызвестный преступный авторитет по кличке Кореец был арестован тоже в этом отстойнике. И опять без участия охранников. Кореец и его люди, представляясь таможенниками, вымогали часть выручки у директоров вагонов-ресторанов и у проводников. Но требовали и брали только в валюте.

Был здесь задержан и известный гастролер из Сыктывкара — Пашка-Очкарик. Он тоже ставил на «счетчик» проводников и директоров вагонов-ресторанов. Но при этом всегда заявлял, что берет не только для себя. Но и для людей… с Петровки. А при входе на территорию отстойника за руку здоровался с охранником. Естественно, что ни с кем мошенник знаком не был и почти год проживал в отстойнике, в вагонах.

Да и вообще о бандитах и преступниках, находящихся в розыске и обитающих на этом криминальном дне, можно говорить много.

Идя по отстойнику к своему вагону, я уже обратил внимание на то, что здесь практически нет нормальных людей. Видимо, они уже раскусили, что из себя представляет ночлежка на Ярославском.

Да ладно, что говорить о преступниках, если нужно бояться даже проводников. В уголовном розыске есть несколько примеров того, как сами проводники «снимали» желающих переночевать в их вагонах. Напоив и полностью раздев одного из «постояльцев», они вначале ограбили его, потом убили и бросили под поезд. А одежду сожгли в вагонной печке.

А 36-летний проводник изнасиловал 18-летнюю проводницу из соседнего вагона. Бесплатно. Одно слово — отстойник… Вагонный и моральный…

— …А чайку попить можно? — В вагонной темноте почти ничего не видно. И я иду в сторону проводника почти вслепую.

— Может быть, тебе еще и марципаны в шоколаде? — громко переспрашивает меня чей-то пьяный голос из полуоткрытого купе.

— А у вас они есть? — Мне уже на него наплевать.

Дверь купе открывается, и передо мной стоит здоровенный бугай с несколькими большими наколками на груди и плечах. За его спиной в купе видна голая девица.

— Брось ты этого жлоба, — щебечет она, хватая его за плавки. — Ночь так коротка. А то потом мне скажешь, что я отработала только четыре часа, вместо восьми. Иди ко мне, цыпленок!

«Цыпленок» еще раз окидывает меня затуманенным алкоголем взглядом и цедит через зубы: «Еще раз увижу, и что-то вякнешь — попишу».

В соседнем купе — пьяные подростки играют в карты, в остальных купе, как и в том, где «цыпленок», все занимаются любовью. Средних лет азербайджанец и несовершеннолетняя девочка из Удмуртии в одном купе — дело здесь обычное. Но здесь на выбор могут предложить вам и… мальчиков. Их в эту ночь двое — оба из Люберец. Одному двенадцать, другому — четырнадцать. Оба уже давно не учатся. Сюда приходят на «работу» два раза в неделю. Обоим нравится спать с мужчинами.

Чувствую, что меня вырвет от этих откровений, и ухожу к себе в купе.

— Ну что, командир, еще не передумал? — Слышу стук в дверь и голос моего плюгавого провожатого.

— А ты что, уже все нашел, что хотел найти? — Я открываю дверь.

— Вот бери, — он вталкивает в купе женщину, — здесь канает за первый сорт. Сам попробуешь — скажешь…

ПОСЛЕДНИЙ СВИДЕТЕЛЬ

Влетев в купе, она как ни в чем не бывало уселась на кровать и жеманно протянула мне руку:

— Меня зовут Елена, а вас?

— А это будет играть какую-то роль? — интересуюсь в свою очередь я. — Зовите меня любым именем на ваше усмотрение.

— Тогда давай, Андрюша, снимай штаны, — улыбается она.

— Но, Елена, я тебя позвал вовсе не для любви. — Я достаю из кармана фонарик и, включив его, кладу на стол. Светлее.

— А что, нам нужно будет куда-то ехать? — начинает беспокоиться она. — Если поедем, то доплати еще полсотни. Это как бы моя страховка.

При свете фонаря я получаю возможность рассмотреть ее еще лучше.

Женщина неопределенного возраста, давно не принимавшая ванну. Засаленные волосы спадали на невзрачное лицо. Одета в видавший виды потертый спортивный костюм.

— Давно уже этим занимаешься? — спрашиваю ее.

— Сейчас мне двадцать два, а впервые попробовала в школе в шестнадцать, — вслух рассуждает она. — Значит, вот уже шесть лет, как трахаюсь на профессиональной основе.

— А ты что, местная?

— Нет, я из Владимирской области, — улыбается она. — Там родилась, там отца похоронила, там шко-лу окончила, там и мамка с младшими сестренками осталась. А я вот здесь деньги им зарабатываю.

— Это ты мне что. на жалость давишь? — грубо обрываю ее я.

— Значит, так, деньги ты заплатил. — Она изучающе смотрит на меня. — Со мной можешь спать до семи утра. Или будешь задавать вопросы — мне без разницы. Правда, трахаться лучше. Но ты сам выбираешь.

В окно бьется холодный моросящий дождь, а в купе тепло. Правда, простыни здесь не менялись, судя по всему, очень давно.

— Ну так вот, уехала я от матери в столицу, — продолжает Елена. — Денег нет, нет и знакомых, у кого можно было бы остановиться…

Она решила пока ночевать на вокзале. А потом найти себе работу и попроситься в общежитие. Но в первую ночь на вокзале к ней подошел незнакомый мужчина. По тому, как он держался, — местный завсегдатай.

— Негде ночевать? — спросил он. — Не бойся, тебя пристрою. Правда, без особых удобств, но зато крыша над головой.

Уже у него дома, в нескольких кварталах от вокзала, она увидела людей, которые спали прямо на полу. Переступая через спящих, они прошли к нему в комнату.

Здесь Павел, так звали парня, поставил музыку, открыл бутылку водки и достал закуску. От спиртного ее быстро разморило. Она зазевала.

— Иди умывайся и ложись спать, — приказал он.

Она зашла в ванную, сняла с себя одежду, подставила лицо под тугие холодные струи воды. Она даже не слышала, как сзади подошел Павел и, даже не поворачивая ее, взял грубо, без единого поцелуя.

— Ленка, девка ты ладная, добротная, но вот с работой тебе в столице будет трудно, — объяснил он на следующее утро ее перспективу. — Но есть специально для тебя одна работа. Не очень спокойная, но всегда при деньгах, будут рубли и на еду, и на шмотки. И всегда будешь под моей «крышей».

Дыша перегаром ей в лицо, он объяснял, что люди сюда, на вокзал, приходят довольно-таки часто. Кто ждет своего поезда в зале ожидания, кто приходит сюда покушать в ресторан, а кто и хочет поиметь девушку.

Лена, не долго думая, согласилась. Ей действительно предоставили и крышу над головой, да и довольно-таки приличное питание. Ну а ноги раздвигать — это была ее работа, ничем не лучше и не хуже, как ей казалось, работы ее матери на ткацкой фабрике. И там тебя унижают, и здесь. Только здесь деньги платят. И без задержек.

В этих отстойниках она знает каждый вагон, каждое купе. Летом ее брали даже возле вагонов.

Причем пользовались ею не только приходящие клиенты. Любят залезть к ней под юбку и сотрудники местной милиции, и конечно же охранники отстойника.

Ровно в семь часов утра в дверь нашего купе постучали и в дверном проеме показалась голова плюгавого.

— Все, мальчишки-девчонки, — сказал он. — Ваше время истекло. Если есть еще желание, то прошу еще денежку.

— Да нет, Паша, — вдруг резко поднялась с кровати Елена. — Ему не тело мое нужно было, он хотел за эти рубли в душе и сердце моем поковыряться. И я ему отказать не смогла. Дала поковыряться. Пусть узнает, кто такая Елена Ярославская…

…Утром приехав домой, я снял с себя всю одежду и бросил ее в стиральную машину. А сам почти час оттирал тело мочалкой. Мне казалось, что этот запах Ярославского вокзала въелся мне в кожу. Но ничего, повезло. Запах от вокзала выветрился, остался лишь на душе тяжкий осадок от увиденного. Хотя что тут плохого. Отстойник и есть отстойник…

Глава 2 ИСЧЕЗНОВЕНИЯ С БЕЛОРУССКОГО

В 1991 году сотрудниками Регионального управления по борьбе с организованной преступностью были зарегистрированы первые три случая похищения заложников с целью выкупа. Еще тогда все втайне надеялись, что подобные западные похищения не приживутся в России. Нестабильность в стране породила первых похитителей. С появлением класса богатых стали появляться и те, кто пытался из них выбить деньги. Вначале просто угрозами, а потом и пытками, похищениями.

Начинали рэкетиры с похищений кооператоров. Ныне, как считают в Министерстве внутренних дел России, это преступление несколько видоизменилось. Сейчас приходится констатировать, что появился новый вид краж людей — челноков прямо из поездов дальнего следования. Особо в этом плане можно отметить Белорусский и Рижский вокзалы. Похищение челноков стало не особо острой, но уже существенной проблемой. Не особо острой в первую очередь из-за того, что пропадают люди вместе с товаром, уже по прибытии в столицу. Причем некоторые пропадают бесследно.

С каждым годом количество подобных преступлений стало расти в геометрической прогрессии: в 1992 году было зарегистрировано около 10 случаев, в 1995-м — уже около 60, в 1997-м — перевалило за 200, в 1998-м — около 400 случаев захвата заложников. Опыт приходит с годами. Учатся преступники, постигают свои «университеты» и сотрудники милиции.

ОТЗЫВЧИВЫЙ ПОПУТЧИК

Еще в поезде, на подъезде к Смоленску, пассажир третьего купе фирменного поезда Берлин — Москва пятидесятилетний Иван Филиппович начал беспокоиться по поводу своего багажа.

— Да ладно, чего бояться, — успокоила его проводница, разносящая чай. — Не вы первый, не вы последний с этим поездом катаетесь. Челноков у нас много. Сами же понимаем, что это на сегодняшний день единственная возможность прокормить семью.

— Мне главное разгрузить все это и отвезти на склады, — уже спокойно проговорил пассажир. — Понимаете, все деньги туда вгрохал. И если не продам, то хоть лезь в петлю. А тут еще билет достал не на завтра, как сообщил в Тагил, а на вчера. Вот нежданным и еду в столицу. Что теперь делать, ума не приложу.

— Продадите, не беспокойтесь, — отхлебывая горячий чай с лимоном, подбодрил его сосед по купе, севший в вагон в Минске. — Москва город большой. И склад вам организуют, и доставку не только по городу к рынкам, но и в ближнее Подмосковье. Меня зовут Николай Ильич.

— А вы что, москвич? — с надеждой в голосе переспросил Иван Филиппович. — У меня, понимаете, бизнес, пусть небольшой, но свой, в Нижнем Тагиле. Занимаемся запчастями к импортным автомашинам. Вот поэтому на последние деньги и отправился в Германию. Там все не так дорого, как у нас, да и выбор богаче. Так что сейчас не только запчасти везу, но и подарки жене, детям.

— Знаете. — Сосед взял его за плечо и опустил на кровать. — Меня друзья должны встречать. Их трое. Попрошу, чтобы вам помогли. Они по телефону и машину грузовую вызовут, и склад на два-три дня снимут. А тем временем вы сумеете договориться о транспортировке запчастей к себе в Тагил. Устраивает?

— Да, — с готовностью сказал челнок. — Я даже вам заплачу.

— Конечно же, — с ухмылкой ответил Николай Ильич. — Просто так ничего в этой жизни не бывает. За все приходится платить. — На последних словах он сделал особое ударение.

Подошедший фирменный берлинский поезд встречали музыкой. Это нововведение мэра столицы было просто великолепным.

Трое мужчин поднялись в купе Ивана Филипповича и, небрежно поздоровавшись с ним, стали выносить несколько коробок его соседа.

— А про мою просьбу не забыли? — вежливо напомнил Николаю Ильичу челнок.

— Да нет, не беспокойтесь, — последовало в ответ. — Сейчас носильщики мои вещи заберут, и начнем ваши разгружать. А тем временем Сережа вам грузовик найдет.

Действительно, его вещи разгрузили довольно-таки быстро. На носильщиках доставили к стоящему на площади грузовику и погрузили в кузов.

— Куда везти? — переспросил хмурый шофер, тот самый Сережа, один из встречающих его соседа по купе. — На ваш склад или на наш?

— Николай Ильич сказал, что вы сможете мне сдать в аренду ваш склад на два-три дня, — совсем смутился хозяин запчастей. — Я за все заплачу.

Они долго плутали по ночной Москве, а затем остановились возле какого-то склада.

— Это здесь? — с надеждой переспросил Иван Филиппович. — Я вам слово даю. что здесь вещи не пробудут больше двух дней.

После того как он нагнулся посмотреть лежащие в его «дипломате» накладные, он почувствовал сильный удар в затылок, от которого, казалось, треснула голова и в глазах внезапно стало темно.

— И что теперь с этим телом делать? — переспросил водитель. — Бросить его на улице или оттащить к вагонам?

— Дурья твоя башка, — окрысился на него тот, кто представился Николаем Ильичом. — Мы по мокрому не работаем. Вломи ему еще раз, так, чтобы он ничего никогда не вспомнил. И отвези к какой-нибудь ближайшей больнице. И брось где-то в людном месте, под забором. Без документов. Пусть считают, что это сами врачи бомжа выкинули из больницы.

— Но козла из Чехии мы же никуда не везли, — вновь спросил Сережа. — бросили его прямо на Беговой. И никаких проблем.

— За чеха нам уже бабки выплатили, — улыбнулся Николай Ильич. — Весь его ширпотреб я удачно впарил на нескольких вещевых рынках. Там эти барыги взяли все влет, причем по немалой цене.

— А кому на хрен эти автозапчасти нужны, — подал голос второй участник «операции» Валентин. — Во всех этих мастерских этих запчастей и так хоть жопой жуй.

— Придурок ты, Валя, — оборвал его Николай Ильич. — И эти запчасти уйдут со свистом. Опять получим крутой навар. А делов-то всего — доехать до Минска и сесть в нужный поезд, в нужный вагон и в нужное купе. Это сделать несложно, если в друзьях две-три проводницы да билетный кассир в столице братской республики. А потом как бы нехотя предложить свою помощь. Еще ни один челнок не отказался от бесплатной помощи.

— А тебе их не жалко? — вновь переспросил Сергей.

— Так это же ты, придурок, их по голове монтировкой бьешь, — вновь начал заводиться Николай Ильич. — Не ровен час так кого-нибудь и пришьешь. Что тогда? Зачем нам мокруха?

…На следующее утро возле забора больницы спешащие на утреннее дежурство медсестры увидели раздетого, сильно избитого мужчину. Его доставили в реанимацию и сшивали буквально по частям. Позже врач скажет, что от этих тяжелых ран мужчина на всю жизнь останется немым и неподвижным.

…На днях из Нижнего Тагила в Москву приехали дочь и жена пропавшего без вести челнока Ивана Филипповича. Одна из медсестер увидела его портрет в газете с объявлением о розыске без вести пропавшего и сообщила в милицию. Ранее прекращенное уголовное дело вновь принято к рассмотрению…

ЛОВУШКА ДЛЯ ЧЕЛНОКОВ

…В комнате, в которую привели очередную жертву и где с головы сняли мешок, практически не было никакой мебели. Вадим еще раз горько пожалел о том, что вообще связался с ролью курьера. Ведь работал тихо-спокойно, но жена заявила, что денег недостаточно и что будущего ребенка она не сможет одевать в грязные тряпки, что есть у них дома.

— Хочешь иметь ребенка, — выговаривала она, сидя на кухне — то будь добр деньги зарабатывать. А то на твои крохи еле сводим концы с концами. А ты представляешь, сколько ребенку потребуется денег на питание и одежду? У всех мужья как мужья, а у меня чудо в перьях. И кому твои два высших образования сейчас нужны? Вон у Катьки муж вообще имеет восемь классов образования, так он себе несколько палаток на рынке открыл. Собирает деньги и катается с Белорусского в Германию или Чехию. Теперь стал уважаемым человеком, не то что ты. Так что решай.

И он решил. Продал свою любимую видеокамеру, коллекцию раритетных значков, золотой перстень — фамильную реликвию и, разузнав о рыночном спросе, отправился за товаром.

Купил все, что планировал. Даже где-то взял дешевле, чем ему говорили. По самым скромным подсчетам его поездка должна была не просто окупиться, но и дать хорошую прибыль в долларах. Вот тогда-то жена не скажет ни слова.

В купе он оказался один. Любезная проводница, приносящая чай, проявляла необыкновенную заботу. Расспросила о семье, о поездке. Посетовала на то, что сейчас в стране много бандитов и надо держать ухо востро и не доверять никому.

Было скучно. Но в Минске в его купе подсел интеллигентный мужчина, который представился Николаем Ильичом. Он тоже расспрашивал о семье, а когда узнал, что Вадим впервые ездил за рубеж, достал из «дипломата» бутылку и предложил выпить.

— Думаю, что эта поездка тебе запомнится на всю твою оставшуюся жизнь, — поднял тост Николай Ильич. — И если еще поедешь, то не забывай, что рэкет у нас в стране сильная организация. И что у них есть свои люди не только среди других челноков, но и среди милиционеров.

— Ну, что это вы в такой день о грустном, — вставил Вадим.

— Почему это о грустном, — улыбнулся Николай Ильич. — Рэкет — это наша жизнь…

В комнате из-за тяжелых бордовых штор, несмотря на день, было темно. И очень душно, хотя, судя по доносящимся с улицы звукам и чуть оттопыренной вверху шторе, была открыта форточка. Вадиму не под силу ни громко закричать, ни разбить чем-нибудь тяжелым окно. Он увидел в зеркале, что рот ему эти «быки» заклеили обыкновенным прозрачным скотчем, не забыв при этом засунуть небольшой кляп из его же носового платка. А единственный в комнате табурет был на весьма дальнем от него расстоянии.

Когда глаза немного привыкли к темноте, Вадим осмотрелся и попытался оценить обстановку. Небогатая мебель, фрагменты разноцветных обоев на стене да холодная батарея свидетельствовали, скорее всего, о том, что его держат в каком-то пустующем доме, присмотренном заранее для подобных мучений.

— …Это все несложно. Туда и обратно. Потом все продал и баксы в кармане посчитал, — стоит в его ушах голос жены.

— Ну что, Вадик, — в полоске света из-за открывшейся двери появляется один из похитителей в темной маске с прорезями для глаз, — тебя никто искать не собирается. У ментов сейчас много молодых понабирали. А мы уже твоей жене и твоим соратникам по базару свои требования выдвинули, если не согласятся — получат твою голову. Шутка…

Когда ближе к вечеру Вадиму чертовски надоел вид этих обшарпанных обоев в полупустой комнате, а руки стали неметь, в ответ на громкое мычание зашел еще один его похититель. Без маски и в костюме. Тот самый Николай Ильич.

— Хотели заработать по-легкому деньги — терпите. — Он пододвинул выцветшую табуретку поближе. — Я же вам говорил, что сопротивляться нам нет смысла. У нас все схвачено. Даже в тех структурах, в которые может обратиться ваша супруга…

Как Вадим и предполагал, его поиск не прекращался ни на секунду. Сотрудники РУБОПа, казалось, делали все возможное и невозможное. Уже ближе к вечеру они не только четко знали, где его содержат, но даже и в какой комнате. Правда, об этом он узнал чуть позже, а пока свою преждевременную победу праздновали его похитители.

Грохот выбиваемой двери, звон разбитого оконного стекла, негромкий, но убедительный мат да команда всем лечь на пол, которую Вадим при всей своей готовности исполнить не может, вселяют оптимизм. Люди в масках и с автоматами врываются в комнату, и Вадим видит, как они надевают наручники на его похитителей. Их обыскивают, а затем волокут к двери. А Вадим обретает долгожданную свободу.

«ИВАН МНЕ ДРУГ, НО ДЕНЕЖКИ ДОРОЖЕ…»

…Всего три месяца работал Сергей Николаев в этой коммерческой фирме, но даже и за этот короткий срок сумел увидеть, что директор Иван Елин что-то темнит с прибылью. И сколько раз Сергей заводил разговор об увеличении зарплаты, Елин все время уходил от ответа, мол, как раскрутимся, тогда и возвратимся к этой теме.

Сергей знал Ивана со школьной скамьи, жили в одном дворе, вместе даже за одноклассницей ухаживали, и он не верил, что гендиректор не в состоянии подбросить ему еще сотню-другую долларов. Не верил он и в Иванов рассказ о том, что деньги тот перечислил на закупку нового оборудования для предприятия и что зарплату поднимет чуть позже, с первой настоящей прибыли.

Этих трех шумных и физически крепких ребят Николаев увидел возле Белорусского вокзала. Впервые оказавшись в столице и прогудев все деньги в одном из казино где-то в центре, они соображали, как заработать в Москве на обратные билеты.

— Мужики, даю каждому по пятьсот. Рублями. — Сергей оглядел с макушки до пяток стоящих ребят и продолжил: — Работа непыльная. Но денежная. Надо у одного козла выбить карточный долг. А это ж, как сами понимаете, — святое. Работы на полчаса, и деньги в кармане…

— А где же этот козел? — спросил один из нанятых.

— Завтра прибывает берлинским поездом, — объяснил Николаев. — Встретите его, отвезете, куда договаривались, а потом — расплатимся.

В купе поезда они появились минута в минуту.

— Нам поручили вас встретить и отвезти в офис. — Один из похитителей достал из кармана служебное удостоверение офицера налоговой полиции. — Весь товар забираем с собой. Там все опишут, составят протокол. И отпустят вас под подписку о невыезде. До полного разбирательства.

Закрыть глаза на происходящее таксисту помогли триста рублей. Полуживое тело попытавшегося сопротивляться генерального директора Елина они вынесли из вагона и, загрузив в багажник, поехали в Капотню. Здесь, в одном из небольших строительных вагончиков, их уже ждал Николаев. На его лице была маска Деда Мороза, взятая у сына, да на правой руке кастет, взятый напрокат у одного из курян.

Бил своего директора Сергей от всей души. Как будто хотел с ним расплатиться за все те деньги, которые он якобы недополучил. Когда после третьего удара глухо хрустнул нос и красивый серый костюм залила хлынувшая из носа кровь, замгендиректора снял с руки кастет. На вопрос, что они хотят, один из похитителей закричал: «Баксы давай, скотина».

— Да нет их у меня, — просвистел полубеззубым от ударов ртом Иван, — не то что долларов, но и рублей. Все бросил в дело.

— Тогда перепиши фирму на своего зама, — буркнул «Дед Мороз», — а мы с ним договоримся.

Через несколько часов экзекуции Елин был готов подписать все, что угодно, но больше не оставаться «в гостях» у своих новых «знакомых».

Неладное первой почувствовала жена Елина — Татьяна. Уж очень довольным, а не встревоженным был вид у сослуживца ее мужа Николаева, который сообщил, что Ивана похитили и требуют, чтобы он переоформил на него, Серегу, документы на фирму. Или дал десять тысяч долларов США. Причем, как это обычно бывает, просят в милицию не звонить.

На место встречи с преступниками Татьяну, с несколькими пачками помеченных долларов, сотрудники Регионального управления по организованной преступности привезли заранее.

Ивана Елина освободили буквально через полчаса после встречи его жены с Николаевым. Сыщики проследили его путь и взяли их всех тепленькими во время дележки денег…

ЗАХВАТ ПРЕЗИДЕНТА

Колян проснулся в пять часов утра от сильной жажды. Казалось, если он сейчас не сделает нескольких глотков холодной воды, то просто умрет. Не открывая глаза, ибо казалось, что от этого сразу же взорвется голова, он медленно поднялся и, отталкивая ногой бутылки, зашагал на ощупь к кухне. «Лишь бы дойти», — пульсировала в воспаленном мозгу одна-единственная мысль.

Холодная вода облегчения не принесла, но от кошмарных снов освободила. Единственным выходом из создавшегося положения был испытанный многими годами способ — опохмел.

Николай с трудом разлепил глаза и стал рыться в карманах своей грязной, засаленной и почему-то облеванной куртки. Найдя лишь три новых рубля мелочью да две помятые сотни старыми, он с трудом разлепил глаза и осторожно посмотрел на находку.

«Блин, даже на «Жигулевское» не хватит», — с горечью резюмировал он.

— Колян, а у нас есть чем опохмелиться? — с грязного замусоренного пола поднялся неизвестно как очутившийся в квартире пятидесятилетний сосед Петька по кличке Синяк. — Трубы, мать твою, все с вечера горят, а ты говорил там у стекляшки, что сегодня устроишь нам пир. Вот ведь я и Володьку к тебе притащил.

Николай с удивлением увидел на письменном столе свернувшегося в комочек Вовку из соседнего подъезда. Как они с Петькой здесь оказались, где вчера пили — это вспомнить было невозможно.

Часам к девяти утра терпеть «сухой закон» было уже невмочь, и Петр предложил пойти к Белорусскому вокзалу в коммерческую палатку попросить пару бутылок водки. Взаймы.

— Да нет, там черный у них хозяин, — со знанием дела заявил Володька. — Этот удавится, но крошки хлеба не даст, не то что водки. Этого бы козла да в наши условия.

Решили все-таки сходить. Для храбрости Николай достал из ниши в паркетном полу припасенную бутылку водки. И сразу же без закуски и выпили.

Из дома выходили с песней. Распугивая соседей, спешащих в столь ранний час на работу.

Президента коммерческих палаток они увидели сразу. Он утром ставил своим продавцам задачу на день. Петр увидел его первым и попросил подойти.

— Мужик, мы тут твои соседи, — троица старалась не дышать на своего «кормильца», — пока, временно, до завтра, нет денег. Может, ты в качестве гуманитарной помощи дашь нам пузырь? Можно без закуси.

Получив отказ, алкаши рассердились и, схватив президента в охапку, поволокли к подъезду. Здесь, при входе, Володька ударил его по голове куском трубы, а уже в подвале «черного» привязали к стулу. Когда он пришел в себя, троица грозно потребовала написать письмо продавцам, мол, «меняем президента на три бутылки водки. Но уже с закусью. И чтоб только водяры, а не какой-нибудь бормотухи». Президент целых трех торговых палаток согласился. Письмо передали продавцам, а те потом сотрудникам РУБОПа.

Через полчаса продавцы вручили все требуемое «террористам». И стали ждать. Вскоре сотрудники милиции обнаружили похитителей в одном из подвалов, спящих мертвецким сном. Перебрали…

ЗАЛОЖНИК ИЗ СТРАНЫ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА

О Владимире во дворе никто не мог сказать плохого: добрый, исполнительный, спортивный, из нормальной полной семьи. Ни приводов в милицию, ни пьянок. Правда, в свои двадцать он еще не определился в жизни и полагал, что в наше время можно спокойно жить и получать деньги, даже не работая.

План похищения японца возник у него внезапно, когда он и друг его Сережа топтались в бистро на Белорусском вокзале. Молодой иностранец сидел напротив, потягивая из пластмассового стакана горячий кофе, и просматривал какие-то бумаги. Как решил Володя, готовился к очередным переговорам. А то, что вид у него непрезентабельный, так не это суть важно, а то, что иностранец, да, видно, богатый.

Сережа вначале пытался отказаться от этого «заманчивого» предложения своего друга. Мол, зачем нам это нужно, ведь не в Америке же живем, и заложника менять на валюту нам вряд ли в Москве позволят. Да и учится он в институте и в тюрьму садиться не собирается.

— Да какая, к черту, тюрьма, — горячо убеждал его Володя. — Я сам все сделаю. И письмо составлю, и деньги заберу. А ты только выделишь для нашей операции свою пустую родительскую квартиру да объяснишь, чего от него хотят.

Уже на улице иностранца оглушили куском трубы и погрузили в проезжавшее такси. В квартире японцу выделили место на кухне, пододвинув к нему пластиковое ведро из-под мусора для его естественных нужд.

— Ну что, узкоглазый, будут ли твои предки выплачивать нам деньги за тебя? — Володя еще раз перетряс его пустой бумажник и обнаружил там, вместо денег, лишь кусок бумажки в клеточку с адресом какого-то институтского общежития.

— На МГИМО такая общага не тянет, — со знанием дела посмотрев на адрес, заявил Сергей, — скорее всего, какой-то третьесортный институт. И на кой хрен там учиться японцу?

— Много ты чего понимаешь, — оборвал его Владимир. — Лучше объясни человеку, чего от него хотят. Да скажи, что мы не звери, бить не будем, но за гостиничное обслуживание сдерем еще баксов пятьсот.

Однако к удивлению похитителей, они в течение почти трех дней не могли объяснить испугавшемуся японцу, что от него хотят. На все разговоры о деньгах и обмене иностранец лишь отрицательно качал головой. Что-то говорил на своем языке и плакал.

— Совсем свихнулся, может, он думает, что не отдаст нам свои «зеленые», — с улыбкой проговорил Владимир. — Я письмо с его паспортом и нашими требованиями уже отнес в общагу. Ты оказался прав, это не МГИМО, а какой-то технический институт. Но ничего, там сейчас быстро зашевелятся. А эти узкоглазые в милицию не сунутся. Их в милиции не очень любят. А мы сегодня через переводчика все узнаем.

Одноклассник Сергея, обучающийся в инязе и согласившийся за сто баксов выступить переводчиком, с первого же взгляда понял, что связанный тщедушный желтокожий парень вовсе не японец. К тому же на заданный по-японски вопрос похищенный ответил на чистом китайском. Тогда переводчик тоже перешел на китайский. Услышав, что его расспрашивают на родном языке, китаец оживился: «Скажи им, что я ничего ни у кого не брал. Честный китаец. На рынке джинсами торгую. Могу и им подобрать. А еще где-то в Москве в институте учусь, чтобы официально торговать. Но у вас все жадные, плохо товар идет».

Подобные откровения стали буквально шоком для похитителей. В таком состоянии их и взяли оперативники РУОПа, практически день потратившие на поиск по заявлению китайцев их пропавшего друга…

Глава 3 ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ИЗВОЗА

…Самолет из-за границы прибывал ровно в 1.35 ночи по московскому времени. Мой друг Олег позвонил мне накануне и сообщил номер рейса. По его взволнованному голосу чувствовалось, что он связывал со мной все свои надежды.

— Очень тебя прошу, приезжай сам. Не хочу связываться с частниками, — сказал он мне напоследок и повесил трубку.

Я выехал из дома еще задолго до полуночи. Во-первых, хотелось добраться туда безо всяких хлопот, ибо началась снежная метель и машины еле-еле плелись по шоссе, ну а во-вторых, легче было скоротать время прямо в аэропорту. В местном буфете. За чашкой горячего чая с булочкой.

МИХАЛЫЧ

Мокрый снег буквально залепил лобовое стекло, и автомобильные дворники едва успевали счищать его, давая возможность смотреть вперед. С магнитофонной ленты неслась жалобная песня Алены Апиной. Если на все это не обращать внимания, то в моей жизни, как и в машине, все было довольно-таки тепло и уютно. Да и особо за устойчивость и проходимость машины я не беспокоился — заранее поставил на все колеса шипованную резину с глубоким протектором.

Дальний свет фар выхватывал из темноты снежную стену и пробивался вперед на восемь — десять метров. Не более. И вновь терялся в снегу.

Я еще раз посмотрел на часы. Без пятнадцати час. Можно ехать еще медленнее. И так буду вовремя. И если при этом еще добавить время на паспортный и таможенный контроль, потом получение багажа, то у меня еще около часа в запасе. А уж если задержат прилет самолета, то я вообще могу смело до утра топтаться в аэропорту.

Мимо меня, разрезая снежную пелену, промчались с включенными проблескивающими маячками на крышах несколько черных «мерседесов» и два джипа с охраной. Видимо, «слуги народа» опять собирались в какое-то зарубежное турне, или же их тоже ехали встречать.

Впереди из темноты появилось здание аэропорта. Еще около полукилометра, и буквально в центре небольшой площади увидел несколько въездов со шлагбаумами. Я подъехал к одному из них и,опустив стекло, поинтересовался:

— Теперь за эту парковку вы берете деньги?

— А ты извозчик или встречать? — по-евреиски, вопросом на вопрос, поинтересовался бугай в тулупе из будки контролера.

— Друга встречаю, — начал я свой рассказ, но потом одумался и решительно произнес: — А твое какое дело? Сидишь здесь и деньги сшибаешь за продажу воздуха. Или, может быть, мне пассажиров подберешь?

— Если больше грубить не будешь, то попробовать можно, — улыбнулся он. — В районе двух ночи подойдешь ко мне. Возьму с тебя по сотне с носа. Потом, если подружимся, буду брать меньше. А сейчас бери бумажку и заезжай. Расплатишься на выезде.

Я воткнул машину на освещенное немногими лампами место и, захлопнув двери, зашагал к аэровокзалу. Многочисленные извозчики, стоявшие у входа в зал прилета, еще раз внимательно окинули меня взглядом с ног до головы, как бы оценивая, что я за птица и в какой роли выступаю.

Отряхнув с непокрытой головы снег, я тихонько вошел в здание и поплелся в правое крыло зала прилета. К электронному расписанию.

Как я и думал, мои худшие предположения оправдались. Самолет Олега задерживали по метеоусловиям почти на пять часов. Табло радостно помигало мне лампочками и замерло.

Уж поистине облом и есть облом.

В местном аэрофлотовском буфете было тихо и ужасно скучно. Почти все столики были свободными, а пассажиры чуть в стороне сладко чавкали, поедая свои запасы еды.

Я взял чашку горячего чая с лимоном и два пока еще теплых пирожка. Чтобы чуть получше был виден зал прилета (в душе я надеялся на возможную перемену погоды), расположился за крайним столиком, подальше от прохода.

Горячий крепкий чай взбодрил. Пытаясь растянуть удовольствие, я пил небольшими глотками и смотрел в зал.

Через час, когда я допивал третью чашку чая, ко мне внезапно подошел один из тех «извозчиков», что встретили меня на входе. Толстенький, в спортивных костюме и шапке, в расстегнутом настежь овчинном тулупе.

— Парень, там тебя Михалыч кличет, — сказал он, даже не представившись и не объяснив, кто это такой Михалыч. — Сказал, чтобы ты приходил в зал прилета. Есть дело.

— Не знаю я никакого Михалыча, — чуть напрягшись, ответил я. — А если у него есть ко мне дело, так пусть и подходит. Я тут греюсь после метели.

— Ну, как знаешь. — Мужичок еще раз осмотрел меня. — Михалыч два раза не предлагает. Особенно таким щенкам, как ты.

Я сделал вид, что не услышал последних слов этого «пана спортсмена», и еще раз отхлебнул горячего чая.

Своего нового знакомого, того самого, из будки при въезде, я увидел через несколько минут. Видимо, он искал меня и поэтому шел четко к буфету.

— Нехорошо моего человека на хер посылать, — начал он, едва подошел. — Я же тебя, как человека, просил прийти ко мне. А ты выпендриваешься, ждешь, чтобы Михалыч к тебе ходил.

— Имени своего ты мне не назвал, откуда мне знать, что это ты меня разыскиваешь, — равнодушно глядя на него, ответил я. — Хотя даже если бы и сказал, я бы не пошел. Ведь про извоз тебя спросил просто так. Язык почесать. Сам я по другому делу. И трясти свою задницу по колдобинам на чужого дядю не собираюсь.

— Ну, ты не гоношись, — прервал меня Михалыч. — Если тебе не очень уж в лом, то отвези моего друга в Черемушки. Я тебе оплачу и бензин и время…

— Но у меня друг прилетает, — резко ответил я. — Ему обещал.

— До прилета твоего друга как минимум еще четыре часа, — как ни в чем не бывало продолжил Михалыч. — А тут смотаться туда и обратно около двух с половиной. Помоги.

— Но у вас же целая орава извозчиков, — продолжал отказываться я. — Им что, нельзя это поручить?

— Не люблю быть обязанным. Особенно подчиненным, — резко прервал меня собеседник. — Сам бы его отвез, но с работы не могу отлучиться. Помоги.

— Ладно. — Я наконец согласился. — Деньги на бензин возьму. И только. Но вот мое время компенсируешь рассказом о своих извозчиках. Честно, без прикрас. Мне это интересно как журналисту.

— По рукам, — через несколько минут раздумий произнес Михалыч. — Но только с условием, что ни настоящих имен, ни кличек ты не назовешь, как, впрочем, и реальное название аэропорта.

— По рукам, — живо согласился я.

…Ровно через два часа я вновь был в аэропорту. Михалыч ждал в зале вылета у входа в депутатский зал. Уже судя по этому можно было понять, что он здесь человек далеко не последний.

— Спасибо тебе, старик. — Михалыч похлопал себя по карману пиджака, где лежал мобильный телефон. — Друг уже позвонил. Доволен, что доставил его быстро и по дороге не задавал лишних вопросов.

Он достал несколько сторублевок и положил передо мной на стол. На бензин.

— Так ты расскажешь, как обещал? Или не привык держать слово? — Я спрятал деньги в карман и вопросительно посмотрел на Михалыча.

ЛЕВЫЕ РЕЙСЫ

Михалычем его стали называть всего несколько лет назад. А раньше его, вчерашнего солдата, проходившего службу в качестве шофера в знаменитой дивизии Дзержинского МВД СССР, все знали только по имени — Алексей.

После окончания службы он сразу по комсомольской путевке попал на московский автокомбинат. Ему выделили койку в общежитии, дали в эксплуатацию старенькую «Волгу».

Работа была непыльной: утром встретить патрона — Сергея Степановича, начальника одного из управлений главка, а вечером отвезти его домой.

Благодаря суперновинке, телефону в машине, Алексей мог, в отличие от других шоферов, по многу часов не стоять в центре города, а катить по своим делам. В случае чего начальник находил его по телефону и говорил, во сколько нужно быть у здания главка.

Все складывалось как нельзя лучше. Буквально через полгода после начала трудовой деятельности он познакомился с очаровательной девушкой Олей из парфюмерного отдела универмага возле главка. Впервые увидев эту высокую стройную блондинку, Алексей буквально лишился дара речи и, вместо заказанного шефом мужского одеколона «0-Жен», купил дамскую «Красную Москву». Он даже не помнил, как его ругал Сергей Степанович, как грозился выгнать с работы. Это все было ему неинтересно. Главное — он встретил ЕЕ, ту самую, о которой мечтал.

Теперь он уже не мотался по городу в свободное время, а сидел в машине возле магазина, пытаясь через огромное витринное стекло рассмотреть любимый силуэт. На большее решиться — позвать ее в кино или кафе — он не мог. Не хватало ни смелости, ни денег.

В один из дней он рассказал о своей возлюбленной другому шоферу, возившему заместителя министра. И естественно, о проблемах вокруг этого.

Паренек, чуть постарше его, посоветовал воспользоваться старым и добрым способом — стать своеобразным такси. Это было сделать несложно, ибо в машине был радиотелефон и в любой момент можно было возвратиться к зданию.

Уже на следующий день прямо в самом центре столицы на Манежной площади возле гостиницы «Москва» он забрал двух иностранцев. Вез не очень далеко — в Кунцево. Но расплатились они с ним щедро, причем предложили даже доллары.

— Да нет, мне ваши иностранные «рубли» не нужны, — объяснил им буквально на пальцах Алексей. — А вот от наших советских не откажусь. Если еще понадоблюсь, вот мой телефон. — И он записал на бумажке иностранца свой автомобильный телефон.

В тот же день он, чувствуя, что теперь материально независим, пригласил Ольгу в ресторан, в самый лучший и дорогой — «Славянский базар».

Машину с «блатными» министерскими номерами он поставил в переулке поблизости. А сам прошел к дверям ресторана под руку со своей пассией. Заранее заказанные места были великолепны — недалеко от сцены и маленького фонтанчика.

Ольга, впервые, как, впрочем, и сам Алексей, пришедшая в ресторан «высшей наценочной категории», была буквально шокирована уровнем обслуживания и качеством приготовления блюд. Она посмотрела на ухажера и поняла, что этот молодой парень готов ради нее ко всему и что, быть может, именно он и есть мужчина ее мечты.

Алексей тоже взглянул на нее, затем на посетителей ресторана и тоже понял, что роскошная жизнь его очень привлекает. И если у него будут деньги и он сможет бывать в таких ресторанах практически ежедневно, то он может купить любую девушку. И не улыбаться натянутой улыбкой перед этой Олей.

Из ресторана он ушел один, рассчитавшись с официантом и даже не предложив Ольге проводить ее домой. Вахтеру в гараже он протянул бутылку водки, и тот не поставил в книге отметку, что машина опоздала.

Такая работа Алексея вдохновляла на новые подвиги. Особенно ему нравились дни, когда шеф уезжал в какие-то длительные командировки. Тогда Алексей имел возможность забирать людей прямо из аэропорта. Навар получался гораздо больше, а бензин оплачивало родное министерство.

Когда во время одного из левых рейсов его остановили на пикете ГАИ и потребовали путегой лист, он положил в него двадцать пять рублей. Но и эти большие по тем временам деньги не помогли. Вместе с инспекторами на пикете дежурили люди из народного контроля. И для Алексея наступили черные дни.

Уже с комсомольским взысканием он ушел из автокомбината и нанялся в таксопарк. Здесь левые деньги можно было делать более официально, но делать это было труднее. Однако практически каждый день он приезжал, держа в кармане в среднем по сто рублей.

Возможно, именно тогда он и вспомнил о своей мечте детства — взять под свой контроль всех шо-феров. дежурящих у аэропорта. Но вскоре времена изменились, коммунистическое сегодня ушло во вчерашний день. Наступало его Утро.

Свою карьеру в аэропорту он начал с того, что создал небольшую команду, которая занималась сбором денег за парковку машин возле здания аэропорта. Потом он стал добиваться того, чтобы здесь была создана платная парковка. А после того, как это решение было принято и приступили к ее строительству, Алексей сумел договориться с местными гаишниками, чтобы все оставшиеся свободными подъезды к основному зданию украшали запрещающие знаки. Особенно остановки и стоянки. От этой операции выигрывали все. Аэропорт получал деньги от автовладельцев в виде платежей за въездной билет, сотрудники ГАИ — в виде штрафа за неправильную парковку под запрещающим знаком.

Алексеи уже так вошел в роль, что даже стал начальником этой автостоянки. Тогда его впервые и назвали Михалычем, пропустив имя. Видимо, для солидности.

Приезжающих частников он наметанным глазом сразу делил на конкурентов и лохов. Почему конкурентов? Да потому что с созданием автостоянки Алексей Михайлович решил не останавливаться на достигнутом. Более того, из своих ребят он собрал целую команду на личных автомашинах, которая стала заниматься частным извозом прибывающих в столицу пассажиров. Своим был для этого открыт зеленый свет. А с чужими частниками или же назойливыми таксистами разговор был иной. После первого предупреждения автолюбителя или таксиста насильно выставляли с близлежащей территории. При повторном приезде таких любителей частного извоза им обычно пробивали три, а то и все четыре колеса. Ну, уж если и это не помогало, то тогда могли и машину спихнуть в кювет. Дороги-то у нас какие…

«ЧЕРНАЯ ДЫРА»

Люди, прибывающие в Москву, почему-то всегда считают, что здесь не так, как везде. И что солнце здесь светит намного ярче, и что в магазинах всего больше, и что москвичи более культурные и честные. И они, наверное, во всем правы, за исключением, пожалуй, солнца. Но вот культурными и честными назвать извозчиков, встречающих вас в аэропорту, нельзя.

Сорокалетнего Левона А. столица приняла приветливо. Удачно разгрузившись, он вышел из вокзала и стал высматривать такси.

Как назло — ни одного. Левон прошел вдоль всего небольшого автоперрона и с грустью посмотрел на стоящие чередой «Волги» и «Жигули» частников. Этот ищущий взгляд был мгновенно встречен несколькими извозчиками.

— Тебя куда отвезти? — поинтересовался у него один в кожаной куртке, которого из «местных» никто не знал. Он сегодня утром появился впервые на своей «шестерке» и уже успел перебить нескольких потенциальных клиентов.

— Дарагой, если можешь, нужно на Курский, — ответил Левон. — У мэнэ уже есть билет на поезд до Сочи. Еле-еле успеваю.

— Сколько дашь? — поинтересовался парень в коже.

— Много не дам, — ответил гость столицы, — но вот четыре сотни тебе выделю.

Они ударили по рукам, и «Жигули» с заляпанными грязью номерами выскочили на подмосковное шоссе, ведущее к кольцевой автодороге.

— Представляешь, — Михалыч погасил очередной окурок в цветочной вазе, — когда на следующий день в нескольких километрах от порта в лесу нашли «расчлененку» и по документам вычислили, что это тот самый Левон, сыщики пришли ко мне. Ведь знают, что я пасу весь местный извоз.

— Ну и нашли вы этого героя?

— А как же! Чтобы обелить свое честное имя, мы провели свое расследование. Облазили все рынки, куда барахло Левона этот мудак мог выбросить. Да и выставил я своих ребят на всех вокзалах и в аэропортах.

— А милиция?

— Та, которая нас бережет? Она взяла этого кретина уже от нас, — улыбается Михалыч. — Живым. Но не совсем здоровым. Если так можно сказать, уже не мужчину. Да и вообще, пока мы все здесь не взяли под свой контроль, — продолжает мой собеседник, — здесь было очень даже неспокойно. Отморозки могли смело обчистить ту или иную машину, остановить машину на дороге из аэропорта или же вообще косить под нашу фирму. Так вот с такими мы рассчитывались своими методами, порой не очень гуманными, но действенными: нескольким отморозкам сломали челюсти, некоторым сожгли машины, ну а кое-кого сдали своей местной милиции. Для выполнения плана ГУВД…

А вот еще один случай из милицейских сводок, так называемый висяк.

Двадцать пятого августа водитель такси Валентина К., взявшая в аренду «Волгу», выехала на работу. Но ни в этот день, ни через неделю, ни через месяц Валентина Николаевна дома не появилась. Обращения ее мужа Александра К. в милицию успеха не принесли. Безрезультатным оказался и самостоятельный розыск…

— Как ни горько это говорить, но с подобными случаями нам приходится сталкиваться довольно-таки часто, — говорит начальник отдела Главного управления уголовного розыска МВД России полковник милиции Василий Федощенко. — Статистика такого рода преступлений весьма печальная. На сегодняшний день только на дорогах нашей страны пропало без вести свыше 500 человек. Из тех, что мы разыскали, более девяноста процентов стали жертвами преступников. Их, к сожалению, уже нет в живых.

Действительно, ознакомившись с данными об исчезнувших водителях, нельзя не заметить, что в последние годы их число значительно возросло. Обычно люди пропадают вне города: поехал за грибами, на дачу, в… аэропорт. Если, к примеру, в 1996 году в розыск было объявлено 508 водителей с их личным автотранспортом, то через год к ним добавилось еще 1009 человек. Речь идет вовсе не о владельцах шикарных иномарок. В цене у преступников и отечественные грузовики и легковушки, не брезгуют они и подержанными машинами.

Методы работы преступников? Они достаточно стандартны вне зависимости от географии.

— Наиболее классический на сегодня прием, — продолжает полковник Федощенко, — просьба подвезти. На ночной или вечерней дороге лучше не останавливаться, как бы ни хотелось подзаработать: вы просто-напросто рискуете стать жертвой преступников. Случайный пассажир в вашей машине вполне может оказаться вашим потенциальным убийцей. Но одно дело — на дороге, другое дело — в аэропорту. Здесь вы оба не знаете, чем может закончиться эта поездка.

Сотрудникам отдела Главного управления уголовного розыска хорошо памятен относительно недавний случай: преступная группа использовала в аэропорту в качестве приманки для водителей престижных иномарок эффектную девушку. Заранее оговаривалась модель автомашины. Затем наводчица выходила на дежурство у зала прилета. Приметив требуемое, голосовала. Ну а потом действовала по знакомой схеме: просила водителя довезти ее до «дома», где его уже поджидали. Водителя убивали, а машина, естественно, перепродавалась через десятые руки…

К сведению оптимистов, продолжающих, как в старые добрые времена, полагаться на монтировку или в лучшем случае газовый баллончик: время одиночек на дорогах давно прошло. Сегодня здесь действуют группы, причем весьма солидно подготовленные. Для них не редкость, например, обрядить одного из участников в форму сотрудника милиции, вооружить его жезлом сотрудника ГАИ. Засады подобного рода, так же как и ловля на «неисправный» автомобиль с просьбой помочь брату-автолюбителю, как правило, устраиваются подальше от города, преимущественно на лесном участке. Владельца машины зачастую просто-напросто убивают. Спрятав труп, перегоняют автомобиль в назначенное место или же на подключенную к делу базу. Через считанные дни машина обретает покупателя: ведь цена на нее значительно ниже, чем в магазине. Как говорится, без торговых накруток. И ищи-свищи…

Ведь у сотрудников уголовного розыска нет ничего: ни места преступления, ни жертвы, ни даже каких-либо вещественных доказательств. Поэтому высокопрофессиональному розыскнику надо быть и следователем, и психологом, а порой даже и… ясновидящим. Нет, я не оговорился, ибо именно так и называют начальника отделения Главного управления уголовного розыска МВД РФ майора милиции Андрея Яроцкого многие москвичи, столкнувшиеся с пропажей родственников.

— Нет, до знаменитой Ванги мне далеко, — улыбается Андрей Николаевич, выкладывая передо мной на рабочий стол пухлые папки уголовных дел на исчезнувших автовладельцев, — но ваши сведения о нашем отделе правдивы. И дело здесь не в моей проницательности или же каких-то нечеловеческих возможностях. Просто мы профессионалы, и самая обыкновенная, к примеру, топографическая карта становится в руках розыскника своеобразным компасом в поиске человека.

Как поясняет майор милиции Андрей Яроцкий, неразрешимой эта проблема кажется только поначалу. Но ведь человек живет не в вакууме’ Поэтому на первом этапе работы сотрудник уголовного розыска действительно превращается в психолога: встречается с близкими и знакомыми пропавшего, беседует с ними. Порой уже этот этап приносит конкретный результат: пропавший обнаруживается в больнице после автокатастрофы, в бессознательном состоянии и без документов. Намного труднее опознать человека, погибшего в автокатастрофе. Особенно если машина сгорела. Но здесь на помощь розыскникам приходят профессионалы из Экспертно-криминалистского центра МВД РФ. Они могут даже по остаткам черепа воссоздать лицо человека и тем самым обнаружить еще одного пропавшего без вести.

Очень часто автовладельцы в погоне за длинным рублем отправляются к аэропортам, не зная, что все участки здесь строго поделены между местной подмосковной братвой и их старшими московскими коллегами. Любой новичок сразу же становится объектом повышенного внимания. За ним устанавливают слежку. И если он взял к себе в машину «чужого» клиента, то расплата не заставляет себя долго ждать. И тут два варианта — у него либо заберут автомобиль и всю наличность, либо могут даже и расправиться физически. Это зависит от состоятельности клиента и наглости самого водителя.

Машины обычно перегоняются в небольшие автомастерские, желательно частные, расположенные где-то в гаражах, где у них полностью меняют номерные агрегаты, машину перекрашивают, покупают липовые документы и затем выставляют ее на авторынках подальше от столицы. Самых непослушных водителей-частников могут даже и убить. Тела вывозят подальше от «места работы» и топят в водоемах или же закапывают. Найти такой труп практически нереально. И его откапывают исключительно лишь во время следствия, уже после того, как убийца оказался в СИЗО.

— Думаю, пугать гостей столицы тебе резона нет, — улыбается Михалыч. — У нас здесь теперь царит закон и порядок. Все, если так можно сказать, поставлено на рыночные рельсы. Каждый извозчик уверен в том, что ему достанется богатый клиент. А я с этого имею свой процент, причем немалый.

…Олега я встретил. Увидев меня, он сразу же обошел стороной частников на входе.

— Знаешь, старик, мне тут такого порассказали о местных извозчиках — закачаешься, — начал было он.

— Не люблю страшилки на ночь, — улыбнулся ему в ответ. — Пойдем лучше откапывать из-под снега нашу машину…

Часть третья ПРОСТИТУТКИ

Глава 1 «НОЧНЫЕ БАБОЧКИ»

Никогда в жизни не считал себя пуританином, но и никогда не пользовался услугами проститутки. На мой взгляд, уважающий себя и знающий себе цену мужчина никогда не будет покупать любовь и тем более пользоваться услугами девочек с улицы. Но, увы, кривая проституции уверенно ползет вверх. Всех этих «бабочек» можно увидеть невооруженным глазом в любое время дня. Причем не только в столице. Все мало-мальски значимые газеты публикуют на своих страницах заманчивые объявления о досуге для мужчин, независимо от их материального положения. Помню даже, во время моей поездки во Владимир в провинциальной гостинице «Заря» мне по внутреннему телефону предложили всего за несколько десятков рублей все неземные блага. Что делать? Узаконивать публичные дома и отводить их под строгий медицинский контроль или же продолжать бороться? Ответить на этот вопрос однозначно нельзя. Не так давно прочитал, что отец известного кинорежиссера Параджанова, меценат и антиквар, содержал в Тбилиси публичный дом с красивым названием «Семейный уголок». Посещали эти увеселительные заведения Ги де Мопассан и Винсент Ван Гог, говорят, захаживали туда и Алексей Толстой, и даже любимец москвичей Гиляровский. Но существует мнение, что такая легализация проституции разрушит моральные устои нашего общества. А есть ли они, эти устои?

ПРИТОН НА «АКАДЕМИЧЕСКОЙ»

— Ну что, мурзилка, готов к подвигам? — Я сразу узнаю в телефонной трубке голос моего друга детства Кирилла, ныне офицера Регионального управления по организованной преступности МВД РФ. На этот раз чувствуется, что произошло что-то важное. — Я уже со всеми договорился и могу взять тебя пособирать «клубничку». Если не передумал, то жду тебя на «Октябрьской», возле того киоска, где последний раз пили пиво. Смотри не опаздывай. Удалось уговорить ребят, чтобы взяли тебя, блин, как зрителя. — Он смеется.

— Да ты что, старик, я очень этими экзотическими ягодами интересуюсь, — шуткой парирую я, отлично понимая, что в моем распоряжении есть не более получаса. За это время обязан преодолеть пол-Москвы и успеть к тому моменту, когда его оперативная машина отправится в ночь.

— Будешь хорошо себя вести, — как ни в чем не бывало продолжает Кирилл, едва я запыхавшийся появляюсь у киоска, — наши коллеги даже, возможно, разрешат тебе поговорить с привлекательными путанами.

— Да какие эти лярвы привлекательные, — подает голос с передних сидений неизвестный мне офицер из профилактического отдела УВД Центрального административного округа столицы. — На них даже без слез и не взглянешь, не то чтобы свои кровные платить.

Наши «Жигули» мчатся по Ленинскому проспекту, но внезапно возле железного Гагарина сворачиваем на Профсоюзную. В свете прожекторов, которые освещают красочный магазин «1000 мелочей», вижу своих сопровождающих.

Оба офицера не старше тридцати лет. Но, судя по всему, в этом деле уже не новички, да и участие в разных передрягах принимали не раз. Это можно понять хотя бы по тому, с каким уважением они разговаривают с Кириллом. Уже на Профсоюзной во время остановки возле светофора они представляются: тот, который поплотнее и постарше, — Саша, худощавый и молодой — Сергей. Капитан и лейтенант.

Самое худшее, что может быть для журналиста, чувствовать себя пассажиром во время таких операций. Ни тебе вопрос задать, ни проконсультироваться — пассажир и есть пассажир. Но видимо, мое недовольное лицо привлекло внимание. Поняли без слов.

— Ты же хотел все увидеть сам. — В зеркале заднего вида изучающие меня глаза капитана. — К нам поступила информация о притоне на «Академической». Все полномочия у нас есть. Теперь вот только туда добраться. И разобраться на месте.

…Оказывается, для того чтобы получить информацию о притоне, сотрудникам милиции вовсе не надо, как в западных кинобоевиках, внедрять в преступную среду своего сотрудника. В Москве все гораздо проще — купи газету, а еще лучше рекламный еженедельник, и ты практически со стопроцентной уверенностью можешь сразу определить, где какой притон. При этом обнаглевшие в последние несколько лет хозяева «живого товара» даже не удосуживаются использовать для связного телефона какую-то «старушку-одуванчика», как это советовали еще давно братья Вайнеры. Более того, отдельные бизнесмены решили эту проблему еще проще: в столице в свет вышла своеобразная книга-путеводитель для иностранных туристов с фотографиями и данными московских проституток. Правда, вместо домашнего адреса там пока еще указывалось последнее место их «работы».

Я еще не успеваю переварить всю свалившуюся на меня информацию, как наш «жигуленок» тормозит возле старенькой пятиэтажной «хрущобы». Несмотря на мелкий моросящий дождик, на лавочке возле подъезда сидят два алкаша лет пятидесяти. Оторвавшись от своего «ужина», они провожают нас долгим взглядом. Когда я последним вхожу в подъезд, слышу их разговор.

— К Нинке поперлись, трахаться, — объясняет своему очень пьяному другу старший из них. — Каждый день мужики к ней шляются. Бабки классные зарабатывает.

— Да дочерью она торгует, — уверяет его второй. — Сам видел, как она заставляла Машку минет делать какому-то мужику прямо на лестничной площадке…

Что там еще творится в квартире, уже понять несложно. За сотрудниками милиции поднимаюсь на третий этаж. Слева вторая дверь. Замок выбит уже давно, это видно по тому, что дверь ныне закрывается только на щеколду. Сейчас дверь открыта, и на лестничной клетке стоят два каких-то пьяных мужика неопределенного возраста — ни двадцать, ни сорок. Они пьют «Карелию» прямо из горлышка, делясь впечатлениями о проведенных часах с матерью и дочерью.

Наш опрятный внешний вид вызывает у них возмущение.

— Это наши бабы, — один из них с бутылкой в руке подходит к капитану, — если б… сейчас не уберетесь, то попишу как щенков. Мне таких, как вы, козлов на пику сажать не впервой. Пшли отсюда на х…

Он еще не успевает договорить, как капитан четким ударом сразу же отправляет алкаша в нокдаун и уже лежащего, вместе с обалдевшим собутыльником, приковывает наручниками к железным перилам лестницы.

В кармане лейтенанта оживает рация. Через десять минут здесь будет подкрепление. В автобус пойдут все: и хозяева притона, и их гости. В ближайшем отделении разберемся, кто есть кто.

В небольшой двухкомнатной квартире накурено. Дым стелется по коридору. Одна из комнат, видимо спальня, закрыта. Здесь, в коридоре, слышен лишь сдавленный стон и скрип кровати. Ясно, что именно там ведется прием всех желающих. В небольшом коридорчике возле ванной комнаты, прямо на полу, спит один из желающих получить «клубничку».

Несильный удар плечом, и мы в комнате. Она небольшая. Не более десяти метров. Из мебели — небольшой телевизор «Рекорд», видимо еще советских времен, весь потрескавшийся ранее полированный трехстворчатый шкаф, с вырванными с корнем дверцами да диван с посеревшим от грязи бельем.

Грузный мужчина, около сорока лет, тяжело сопит на молоденькой девочке на этом лежаке. Услышав шум открывающейся двери, он поворачивает голову и смотрит сейчас на нас с явным безразличием в пьяных стеклянных глазах. Осознание происходящего приходит, когда оперативники поднимают его с кровати и бросают на пол. Он грязно ругается и пытается встать.

— Тебе что, кобелю, взрослых баб мало? — Лейтенант бросает ему в лицо штаны и рубашку. — Придется тебе, мудаку, объяснить, что тебе лучше было бы родиться импотентом.

В дальнем углу кровати, натянув до подбородка одеяло, сидит девушка. Пухленькое лицо, короткие русые волосы, зеленые глаза. В этих глазах стоит страх. Не исчезает он и тогда, когда мои друзья показывают служебные удостоверения.

— А что теперь нам с мамой будет? — От девушки сильно несет спиртным, и, вполне возможно, только наш приход помог ей протрезветь. — Мы не виноваты. Просто хочется кушать и платить за квартиру…

На кухне более оживленно. Седая, неопрятная, толстая женщина, которую все зовут Нинкой, пьет за столом с какими-то мужчинами. На вид хозяйке не меньше шестидесяти. Но я уже знаю, что ей всего 39. И шестнадцатилетняя дочь Маша, та самая, из комнаты, не единственная, да и не старшая.

Как уже нам рассказали, вторая дочь — двадцатичетырехлетняя Марина — с матерью не общается уже давно. Да и о каких семейных взаимоотношениях может идти речь, если Нина Ивановна пыталась заставить Марину, тоже несовершеннолетнюю, спать с ее сожителями. Говорила, что только так заработают на кусок хлеба. После второй такой ночи девочка сбежала из дома. Скиталась по подвалам, попала в приемник-распределитель, но, узнав, что ее собираются возвратить домой, вновь сбежала. Жила в Подмосковье, работала на ферме. А как только исполнилось восемнадцать, сразу же выскочила замуж и мать из памяти вычеркнула. Раз и навсегда.

В пятиметровой кухне практически нет никакой мебели. Ржавая жестяная мойка, кишащая тараканами, газовая плита да небольшой деревянный стол. Из алкоголя — две бутылки «Столичной», четыре «Монастырской избы», бутылок пять пива. С закуской напряженнее — банка болгарского овощного салата, засохший кусок колбасного сыра да граммов сто вареной колбасы.

Наше появление вовсе не смущает теплую компанию. Естественно, что у покупающего услугу нет при себе никаких документов.

— Да не трахаться я сюда зашел, — объясняет офицерам один из гостей, — трубы горят со вчерашнего дня. Вот и захотелось немного этот пожар загасить. А Нинка баба что надо. Всегда и водка и закуска.

— В отделении все эти сказки расскажешь, — прерывает его речь лейтенант. — А сейчас руки за спину и на лестничную клетку. Там тебе наши «экскурсоводы» из ОМОНа предложат автобусную поездку по ночной столице. Если перед законом чист, то поедешь после вытрезвителя дальше. Понял?

Наше дальнейшее знакомство с любителями «клубнички» продолжилось чуть позже в камере временного задержания. Пока здесь на каждого составлялся рапорт, я получил возможность выяснить чуть больше про этих мужчин. Как и предполагали сотрудники милиции, практически все они, казалось бы, из нормальных семей.

К примеру, тот самый, из спальни, Николай Н. Он имеет высшее образование, окончил физмат, работает в фирме, жена и двое детей.

Как объяснил, за «любовью» пришел сюда после пьянки на работе. Уже возле метро кто-то из мужиков в небольшой кафешке на улице за рюмкой водки посоветовал испытать двойное удовольствие: за бутылку водки, немного закуски и сто «деревянных» попробовать в постели и мать и дочь. А чтобы не ограбили, он взял с собой своего друга Сергея, своего заместителя, но тот от обильной дозы спиртного как-то сразу сник и уснул в коридоре. Так что Николаю пришлось «отрабатывать», как говорится, за себя и за друга. А что девочке всего шестнадцать, он и не разглядел в темноте. А уж в постели было не до этого.

Еще двое в кухне — парни местные, с их двора. По двадцать два года. После службы в армии уже успели получить по два года условно за кражу. У них доступ к телу мамы и дочери почти ежедневный. «И бесплатный, — хохотал один из них беззубым ртом, — у нас на них бессрочный проездной».

Еще одни любители «клубнички» — те мужики на лестничной площадке — обычные бомжи. Андрей после отбытия наказания в колонии остался в столице. Живет на вокзалах, в подвалах, на чердаках. Кстати, именно на чердаке на Ленинском проспекте он и встретил своего «коллегу» Бориса. Вместе стали промышлять воровством на вокзалах. Все свободное время проводили в поисках дешевого секса. Несколько месяцев назад им улыбнулась удача — в очереди за водкой, у киоска, они познакомились с Ниной. Та не только разрешила распить бутылку у себя дома, но и даже предложила сыграть в карты. Причем призом для выигравшего должна была стать она.

А ближе к утру за сто рублей предложила дочь. С тех пор бомжи здесь частые гости. И они стараются отваживать от квартиры всех чужих. Или же предлагают приходящим делиться алкоголем. Своеобразный алкогольный рэкет.

Проведенный в этот же вечер медицинский осмотр «женихов на час» показал, что у бомжей выявлены признаки венерических заболеваний.

— Грязи в нашей жизни очень много, — соглашается со мной начальник отдела Управления профилактической службы ГУВД полковник милиции Сергей Маслов, — и эта, если так можно сказать, нравственная грязь проникает все глубже в наше общество. Сейчас наружу вылезли все те болячки, о которых мы упорно молчали все семьдесят лет, заявляя во всеуслышание, что «секса в СССР нет», как нет и «ночных бабочек». А они-то были! Недаром эту профессию называют древнейшей…

Информация для любопытных. Проституция (в переводе с латинского означает — выставляться публично) берет свое начало в 111—11 веке до нашей эры. В дореволюционной России насчитывалось более тысячи публичных домов. В 1989 году были проведены обследования поднадзорной проституции (наряду с зарегистрированными проститутками столько же работало вне контроля полиции нравов). Из 17 тысяч изученных жриц любви 83 процента составляли выходцы из бедных семей, 18,5 процента не имели вообще родителей или родственников, 30,2 процента — вдовы, 29,3 — девицы и 4,4 — замужние.

В этом перечне намеренно пропущены некоторые показатели, чтобы обратить внимание на то, что женщину тех лет вынуждала заниматься таким ремеслом бедность. Конечно же есть бедность и у нас, сегодняшних. Но «бедность» современных путан, особенно высокого класса, понятие весьма относительное. Нынешним «бабочкам» не хватает денег не на хлеб, а на жизнь, скажем, американки или француженки вполне среднего пошиба и запросов. Вот и тянутся к ней безуспешно наши жрицы любви.

НАТАША КОСМОНАВТКА ИЗ ВИДНОГО

— Сейчас таких притонов, как на «Академической», не счесть, — объясняет мне Кирилл, — причем там работают далеко не профессионалки, а так, любительницы. По большому счету, эту блатхату так никто бы и не тронул, если бы местные жители не подняли шум о том, что там теперь местным жителям не проити спокойно. Мол, и деньги забирают, и в морду могут дать. Так что там на время навели порядок. Да и мать с дочерью теперь смогут от болезней полечиться. Принудительно.

На часах около одиннадцати вечера. Самое время прокатиться по гостиницам.

Об этом мне сказал капитан. Для него работа с проститутками — занятие неприятное. И делает он это только потому, что так надо, такова служба.

— Ну что, журналист, может быть, начнем с одной из гостиниц? — предлагает офицер.

Я молча киваю. В этой гостинице я никогда не был.

Проституток, стоящих на небольшой площади возле здания гостиницы, вы не найдете. Здесь работают только сутенеры. Ребята невзрачные, но очень зоркие. Они знают в лицо не только всех сотрудников полиции нравов — от руководителя до последнего шофера, но и ребят из Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Ведь для большинства из сутенеров и проституток торговля наркотиками — дополнительный заработок. Правда, практически никто из них эту гадость не употребляет.

…Вместе с оперуполномоченным, курирующим эту гостиницу лейтенантом милиции, идем по этажам. На лифте спускаемся в холл. Уют и товары в киоске как в западном фильме. Наш служитель закона вполне вписывается в этот интерьер — элегантный, но не броский костюм, сорочка, галстук, модная стрижка. Трудно даже предположить, что он из милиции. В холле кивком показывает на одну из девочек с сигаретой в тонких пальцах. Я и так уже на нее обратил внимание — ни дать ни взять фотомодель. Длинные ноги в обтягивающих кожаных брюках, черная кофточка с золотым изображением Нефертити на груди, темно-рыжие волосы, аккуратно зачесанные назад в косу. При виде нашего «гида» она растягивает губы в улыбке и посылает ему шутливый воздушный поцелуй.

— Наша давняя знакомая — Наташка. Из подмосковного Видного, — объясняет лейтенант. — У нее среди клиентов даже есть своя кличка — Космонавтка. Ее привела в этот бизнес старшая сестра. Та уже уехала за рубеж. А эта еще ищет своего зарубежного принца. А пока — наш постоянный контингент.

Хорошо то, что спокойная, — продолжает офицер, — знает, так сказать, правила игры. А вот от случайных путан или гастролирующих можно чего угодно ожидать. То напьется до поросячьего визга и давай всех посылать на х…, то конкурентку свою по ремеслу в туалете изобьет. Была тут и такая путана из Тюмени, которая на нескольких жильцов навела гастролеров из Азербайджана. А одна договорилась с местными хануриками, так те за две бутылки водки с ее конкурентки сняли все золото и другие драгоценности. Естественно, в обоих этих случаях все были арестованы и ныне под следствием.

Как мне уже объяснили, встретить здесь проститутку можно не часто. В своем большинстве все они сидят где-то неподалеку в кафе и барах. У каждой мобильный телефон или, на худой конец, пейджер. Диспетчером выступает сутенер, уютно расположившийся здесь в баре или ресторане гостиницы или же в машине на стоянке возле здания. С ним обговариваются все условия. Он же и получает деньги.

Многих сутенеров полиция нравов знает в лицо. Так что мне не надо сейчас бродить по ресторанам в его поисках. Мне уже показали одного из хозяев путанок — сорокалетнего Вахтанга. Он, уютно расположившись на водительском кресле белого «мерседеса», делает вид, что слушает музыку. Из чуть приоткрытого окна доносится песня «Битлз». Проходя мимо, и не подумаешь, что здесь мозговой центр, да и расчетно-кассовый аппарат торговли «живым товаром».

Уроженец Грузии, он впервые появился в столице России в 1990 году. Открыл здесь свое небольшое дело — торговал турецким ширпотребом. Естественно, что сам не стоял у прилавка. Для этого дела набрал лимитчиц из Липецкой и Воронежской области. Снял для них квартиру, платил зарплату. Себя тоже не обижал. На заработанные деньги в кооперативе купил трехкомнатную квартиру в одном из новых спальных районов столицы, первый «мерседес».

Великую революцию 1991 года он уже встретил «коренным москвичом» и полноправным россиянином, хотя до сих пор не может четко выговаривать некоторые русские слова. Через три года его бизнес тихо умер. Но продавщицы остались. Вот тут-то и пришла идея заняться их продажей. Немало пришлось потрудиться Вахтангу для того, чтобы стать в гостинице своим человеком.

— Знаешь, дорогой, нам реклама пока не нужна, — улыбается мне сутенер, разглядывая редакционное удостоверение, — у меня и так товар такой ходовой, что никогда долго не засиживается в ближайшем отсюда кафе. Да и залеживаться в номерах больше оплаченного времени я девочкам тоже не даю.

Для более плодотворной работы сутенер сделал немало. Им сняты четыре квартиры в двух ближайших к гостинице домах — две для жилья проституткам, а две — для работы. В дополнение ко всему забронированы за Вахтангом, правда через подставных лиц, и два гостиничных номера, чтобы богатому покупателю не пришлось далеко идти. Но эта услуга намного дороже.

Одной из его девочек — Наташе — всего девятнадцать, но работает она здесь уже почти два года. Срок по нынешним меркам немалый. В своем большинстве подобные ей жрицы работают не более шести-семи месяцев. За это время, хорошо заработав, либо выходят замуж за иностранцев и уезжают, либо подаются в другой город, беря на содержание мужа-соотечественника.

С Вахтангом ее познакомила старшая сестра Светлана. Она была, как говорится, в его первом наборе. Чтобы не вспугнуть Наташу новым ремеслом, сестра сама ее одела, нашла первых клиентов. Именно тогда впервые семнадцатилетняя девочка поняла, что за торговлю своим телом можно получать деньги, к тому же довольно приличные. А не заниматься этим за просто так в мужском туалете с одноклассниками.

С первых заработков она никому ничего не платила. Как объяснила Светлана Вахтангу, девочка должна войти во вкус.

Но уже на второй неделе работы Наташу лично опробовал сам сутенер. Он взял ее грубо, прямо в гостиничном номере. Повалил на пол и, закрыв рот рукой, грубо изнасиловал. Она поначалу пыталась вырваться и даже укусить, но потом сдалась на милость победителя. С тех пор вчерашняя школьница уже знала, кто ее хозяин и что она лишь инструмент для зарабатывания денег. В качестве компенсации в тот вечер он вручил ей три стодолларовые бумажки.

Вместе сестры сумели проработать не больше двух месяцев. Светлана вышла замуж за итальянца и живет где-то в пригороде Милана.

Другим ее подругам повезло гораздо меньше.

Двадцатилетнюю Жанну сотрудники милиции обнаружили неподалеку от северного входа на ВВЦ с проломленной головой. Было видно, что ее долго насиловали, а потом убили. Оказалось, что один из ее клиентов предложил заняться продажей наркотиков. Встреча с одним из покупателей и была назначена возле территории выставки.

Другая — Татьяна — выскочила замуж за иностранца из Египта. Но уже по приезде в это древнее государство ее новоиспеченный муж продал девушку своему другу. Всего за тысячу долларов. Последний хозяин, отобрав паспорт, определил свою покупку в местный подпольный бордель в Хургаде. И здесь ее продавали всем желающим почти за бесценок — двадцать долларов за ночь. Причем работать приходилось практически круглосуточно. При этом не только платить своему новому хозяину, но и отстегивать назойливым полицейским.

О ее трудном настоящем Вахтангу удалось узнать буквально несколько месяцев назад. Ему рассказал о его бывшей «ночной бабочке» один из немцев, не так давно побывавший на Красном море и оказавшийся в объятиях Татьяны.

Информация для любопытных. До сегодняшнего дня «ночная бабочка» в крутой гостинице могла заработать около 400 долларов за «сеанс». Однако в период кризиса эта цифра значительно снизилась и достигла отметки всего 100 долларов США. Но количество желающих стать «ночными бабочками» не уменьшается, а, наоборот, растет. Ведь эти доллары для россиянок — деньги немалые, даже если перевести в рубли по минимальному курсу. Но ни одна из жриц не скажет вам, что этими деньгами она обязана делиться со множеством людей— начиная от швейцаров и администраторов гостиниц до таксистов и иногда милиционеров. А кроме этого, чтобы заработать такие деньги, ей надо постоянно поддерживать себя в хорошей форме. Поэтому ей нужны и самые лучшие духи, кремы, дорогое белье, и конечно же «спецодежда бизнеса» — натуральная норковая шуба, без которой на успех даже не стоит рассчитывать.

По официальным данным, в Москве на учете состоит свыше 700 проституток. Но это лишь поверхностная часть порока, масштабы «промысла» намного шире. Пока же в орбиту вокруг столичных гостиниц и мест отдыха вовлекаются все новые и новые «кадры».

В «мерседесе» Вахтанга вдруг раздается звонок мобильного телефона. Он нажимает кнопку, и я слышу в динамиках женский голос.

— Вахи, тут менть! приехали. Что-то пасут. А я тут клиента сняла. Наш. но, наверное, черномырдинец. От него за версту несет нефтедолларами. Не знаю, как в такой ситуации поступить. Я его к тебе отправила.

От здания гостиницы к автомобилю Вахтанга направляется какой-то молодой мужчина в красном клубном пиджаке. Он идет не торопясь, придерживая в левой руке барсетку с документами. Подойдя к «мерседесу», открывает дверь и, даже не поздоровавшись, мельком взглянув на нас, говорит:

— Мокрые трусики я беру сегодня на всю ночь. Если понравится, то завтра приведешь ее ко мне опять. Заплачу щедро, даже в условиях кризиса.

— Это смотря сколько бабок в твоем кармане, — говорит, не поворачиваясь к клиенту, Вахтанг. — У меня девочки элитные. Два раза в месяц пасутся у гинеколога. Да и одеваются — сам видел. А таким зеленым, как ты, меня на понт взять не удастся.

Парень расстегивает свой большой кошелек и вытаскивает пачку стодолларовых банкнотов. Отсчитав десять штук, он протягивает их сутенеру.

— Если мне что-то в ней не понравится, то заменишь в течение десяти минут, понял? — Парень берет барсетку и выходит из машины.

Вахтанг еще раз пересчитывает «зеленые» и что-то помечает в своей небольшой записной книжке.

— Это так, на всякий случай, чтобы не забыть, где у нас кто работает, — объясняет он мне.

Сотовый в его руке оживает.

— Ната, это твой клиент на всю ночь. — говорит в трубку. — Обеспечь его по полной программе. Выполняй все, о чем попросит. Пусть крутит тебя как глобус. Не устроишь этот денежный мешок, я тебя сдам извращенцам. Поняла? Если ты ему понравишься в деле, он тебя возьмет и на следующую ночь.

Нехитрый подсчет показывает, что за эту ночь путана заработает не более двухсот долларов. Чуть больше получит сам сутенер. Остальное уйдет на оплату гостиничного номера, местным работникам милиции, дежурной по этажу, швейцару и т. д. А что делать — кризис.

Информация для любопытных. Всего же по оперативным данным количество проституток в Москве перевалило за 6000. Более 80 процентов женщин в возрасте от 18 до 30 лет. Более 40 процентов работает на предприятиях или же в акционерных обществах, 35 процентов — безработные, остальные — учащиеся школ и ПТУ. Каждая пятая из «бабочек» имеет малолетнего ребенка. «Рабочие места» в своем большинстве снимаются в сдающихся квартирах, по 14 процентов — в частных гостиницах и гостиницах Интуриста, 13,6 процента — в общежитиях. И это при учете того, что практически без внимания у нас остается проституция вокзальная, дорожная, подростковая…

Как выясняется в беседе с сотрудником милиции, курирующим гостиницу, правоохранительные органы ведут борьбу больше не с проститутками, а с их криминальным окружением. А что касается самих девиц, то подобраться к ним не так-то и просто. Любой проживающий в гостинице может получить для своей гостьи пропуск до 23 часов. Либо — а это очень распространено — путана сама снимает номер в гостинице (цена одноместного номера около 100 долларов США), а затем знакомится с клиентом в валютном баре, который работает с 22 до 4 часов утра, заплатив за вход около 20 долларов США.

НАС МНОГО НА КАЖДОМ КИЛОМЕТРЕ

…Ближе к часу ночи Москва вновь оживает. Особенно многолюдно становится в центре.

Роскошный «Сааб-9000», взятый напрокат у одного из одноклассников, везет меня с Кириллом по ночной Москве. В это время суток автомобиль единственное средство передвижения. Он для нас все — наша визитная карточка и возможность съема нужной девочки.

Особенно многолюдно на Старом и Новом Арбате, на Кутузовском проспекте, на Ленинградском и Каширском шоссе. И естественно, на старых и пользующихся популярностью местах: на Тверской улице и Котельнической набережной, в Охотном Ряду и на Манежной площади.

У входа в «Карусель» на Тверской оживленно. Среди десятков припаркованных иномарок туда-сюда снуют девочки в мини и кожаных курточках. Сегодня им не повезло — клиенты уже заняты. А коротать всю ночь за бокалом вина никто не хочет. Сейчас в Россию пришло все с Запада. А там ведь недаром говорят, что время — это деньги. А бедной оставаться не хочется. Ведь не для этого она вырвалась из провинции.

Останавливаемся. К машине со всех сторон тянутся сутенерши.

— Ребята, вам как — на всю ночь или по разику, прямо в машине?

— А вы, мамаши, что можете предложить? — вдруг оживляется Кирилл. — В зависимости от качества товара поговорим и о цене и времени. Ведь сами понимаете, что трахаться с крокодилами всю ночь не будем. Тем более за свои кровно наворованные деньги.

Кирилл так уже вошел в роль столичного мафиози, что даже я начинаю ему верить. Он специально решил ехать со мной, чтобы показать всю изнанку этой ночной жизни. Ведь эта закулисная жизнь проституток всегда остается в тени.

Сутенерша делает жест рукой, и все девушки выстраиваются перед машиной. Уличные фонари довольно-таки хорошо освещают их. Но это моего друга явно не устраивает.

— Давай, «мамка», выстраивай их для строевого смотра перед капотом, — вдруг командует Кирилл. — А то в этой лужковской темноте ничего хорошего не выберешь. А нам всякое барахло не подойдет. У меня в тачке сидит мужик после зоны, — он кивает в мою сторону и продолжает: — Если выберем, то возьмем двух на два дня. Поживут пока у нас.

Несмотря на мелкий моросящий дождик, девочки выстраиваются перед машиной, и Кирилл включает дальний свет фар. Как мы и предполагали, им всем не больше семнадцати — восемнадцати лет. Все одеты как детдомовцы — в одно и то же — мини, водолазка, куртка, туфли на каблучке.

На этот раз мы вылезаем из машины вместе. Я тоже вошел в роль и предлагаю сутенерше показать товар — двух выбранных нами девочек.

— Хочешь ее посмотреть, — объясняет мне «мамка», — сядь в машину и лапай. Но не больше. Заплатишь деньги — делай, что хочешь.

Кирилл делает вид, что лезет в карман за кошельком. Потом на полупти передумывает.

— За таких мокрощелок платить такие бабки, — тяжело вздыхает он. — Давай их за полцены. И причем только на ночь. Зато берем сразу четверых.

— Да идите вы, — заводится сутенерша. — Не могу же я девок почти бесплатно отдавать.

— У тебя товар средненький, — подводим итог базару. И, громко хлопнув дверьми, уезжаем.

На этот раз ставим машину на тротуар возле «Академкниги» на Пушкинской. И дальше идем пешком. Возле «Макдональдса» пусто. Но вот в скверике напротив магазина «Армения» оживленно. На лавочках, как на витрине, девицы. Но эти уже заняты и целуются с ребятами прямо в скверике.

Спускаемся в переход. Вот здесь и светло, и выбор лучше, чем на поверхности. Красавицы загородили проход так, что нельзя пройти и не коснуться их груди плечом.

Здесь все как в магазине. Двое парней в компании с подвыпившей девушкой подбирают себе еще одну, по очереди тыкая во всех стоящих.

— Вы что, блин, военные, что ли? — вдруг оживает одна из путан. — Достали своим осмотром. Вы трахаться собрались или же нас в армию призывать? Если баба нужна на ночь, то от ста до ста пятидесяти баксов. Если же таких бабок нет, то устраивайте групповуху.

— Ав рублях по курсу можно? — переспрашивает один из парней.

— Да, блин, хоть в тугриках, но в эквиваленте ста долларам.

Парень отсчитывает рубли, вручает их сутенерше, и, забрав пухленькую блондинку, компания уходит.

Теперь наша очередь торговаться. Путаны выстроились вдоль всего перехода, и мы имеем возможность большого выбора. Блондинки и брюнетки, высокие и низкие, худенькие и пухленькие, восемнадцати и двадцати пяти лет. Но нет ни одной симпатичной, внешне похожей на Наташу из гостиницы. Да это и понятно — здесь уже идет второй и третий сорт.

— Давайте сто пятьдесят «зеленых» и забирайте двоих, — улыбается нам белокурая «мамка», тоже на вид не старше двадцати пяти лет.

— А если я выберу тебя саму? — не удерживаюсь от вопроса.

— Какие проблемы, — хохочет она. — Хочешь, всего за полтинник. Но с условием — только после смены. Сейчас не могу, надо телок пристроить.

Договариваемся о встрече с сутенершеи на этом месте около пяти утра.

Промозглый осенний ветер бросает холодные капельки моросящего дождя прямо в лобовое стекло автомобиля. Дворники нехотя смахивают их со стекла. Машина медленно ползет вниз по Тверской.

На обычном месте тусовки разнокалиберных «бабочек» в Газетном переулке, неподалеку от бывшего здания Министерства внутренних дел России, нет ни девочек, ни машин. Ближе к «Макдональдсу» сиротливо стоит желтая «девятка». Сутенерша внимательно изучает проезжающие машины. Увидев наш «сааб», «Жигули» моргают фарами. Останавливаемся. Из машины не выходим. Да это и не нужно. Спустя мгновение на заднее сиденье автомобиля плюхается полноватая хозяйка «живого товара».

— Ребята, могу предложить развлечься, — щебечет она.

— А товар-то где? — вновь вступает в игру Кирилл. — Тоже в переходе прячешь?

— Почему в переходе. — Сутенерша достает из обычного полиэтиленового пакета толстую пачку фотографий. — Выбирайте себе любую. У нас все как на Западе. Зачем же мне здесь девчонок под дождем держать, да и ОМОН нынче как с цепи сорвался.

В пачке черно-белых фотографий не меньше тридцати любительских снимков. Все девочки голые. Выбор тоже богатый, если учитывать, что это происходит на улице.

— Хотелось бы гармонии души и тела, — объясняю я продавщице, — а здесь только тело. Расскажи хотя бы вот об этой. — И я показываю пальцем на снимок молоденькой брюнетки, лежащей на диване.

— Первый раз с такими привередливыми встречаюсь, — бубнит себе под нос сутенерша, — но сейчас рынок, а значит, желание покупателя — закон. А друг уже выбор сделал?

— А мы одну на двоих берем, — тяжело вздыхает за рулем Кирилл. — И дешевле, и поспать еще можно.

Выбранная мной девочка, по словам хозяйки, приехала в столицу из города Вязники, что в Нижегородской области. Поступила в геологический. Жила в общаге. Но денег катастрофически не хватало. Ну а дальше все было как и у большинства путанок — несчастная любовь, разочарования в жизни, нравственные искания. В результате поисков обнаружила доллары. А для того чтобы ничего не произошло, нашла «крышу» в виде сутенерши. Теперь не бедствует. И даже готовится летом выйти замуж за курсанта Московского общевойскового командного училища…

Уезжаем вновь без покупки. Противно.

Оставляем машину возле гостиницы «Москва». К Театральному проезду идем пешком. Навстречу летит ураган из кожаных курток, мини-юбок и туфель на высоком каблуке. Прижимаемся к стене, иначе сметут. Здесь же видим и причину его возникновения — автобус с ОМОНом.

Но знакомого автобуса подполковника милиции Кийко не видно. Стоят лишь две патрульные машины муниципалов. Чуть поодаль — две «девушки за тридцать». Сразу видно, что сами не продаются — сутенерши.

— Вам девочек? — любезно спрашивает одна из них, в дождевике. — На сеанс или на всю ночь?

— А почем твой товар? — интересуемся мы.

— Смотря что выберете, — продолжает улыбаться продавщица, — есть и за рубли, есть и за валюту. Самую дешевенькую отдам на двоих за тысячу рублей. Дорогая стоит двести пятьдесят баксов с носа.

Муниципалы стоят в десяти метрах от нас и, кажется, даже не шевелят усом. Вполне понятно, что эти уже купленные, или, как их здесь называют, прикормленные.

Здесь тоже ничего выбрать не можем. По словам «мамки», у нее первосортный товар. Но здесь нет ни фотографий, ни самих путан в наличии. Все по квартирам. Если найдем общий язык, сразу едем.

— Нет, кота в мешке брать не будем, — громко объявляет Кирилл, и мы идем дальше.

…Своих девочек находим только на Котельнической набережной. Напротив высотки они стоят прямо на набережной, подбегая к любой притормаживающей машине.

Время три часа ночи, и перспектива дальнейшей езды по столице явно не радует. Выбираем одну за сто долларов: блондинка среднего роста, с короткой стрижкой, зелеными глазами. Чувствуется, что в этом бизнесе она еще новичок. Видимо, поэтому внезапно подлетевшая «мамка» требует с нас только долларами.

— Других шалав можете брать и за рубли, — объясняет она. — Я даже чуть сброшу в цене.

…В небольшой кухне однокомнатной квартиры Кирилла накурено. На столе бутылка водки и закуска.

Двадцатидвухлетняя Наташа от выпивки поначалу отказывается, ссылаясь на то, что на работе.

— Да успокойся ты, — обрывает ее Кирилл, — никто тебя здесь трогать не собирается. Журналисты мы, хотим поговорить. Так что садись поближе к столу.

За беседой не замечаем, как за окном уже рассвело. Нам с Кириллом — на работу, Наташе — опять в ее притон.

— Тебе это все не противно, нет желания бросить? — спрашиваю ее уже на пороге.

— Пока очень деньги нужны, — отвечает она. — А потом обязательно брошу. Хочу замуж выйти, детей родить. Чтобы все как у людей.

— Кстати, — она поворачивается ко мне уже на самом пороге, — вот мой номер телефона. Если будет желание, звоните. Обслужу бесплатно. Понравились вы мне, мужики.

Глава 2 ПОРНОЗВЕЗДА ИЗ 5-ГО «Б»

Об этих людях я узнал буквально недавно. На очередной встрече с друзьями школьных лет кто-то сказал, что занимается сейчас очень выгодным бизнесом. Естественно, подробностей счастливец не сообщил, я же в силу своей профессии был навязчив. До конца вечера единственное, что смог из него выудить, была фраза о том, что бизнес у него и его друзей сугубо криминальный.

Еще через неделю мне позвонили домой и поинтересовались, готов ли я к разговору Мужской голос был мне незнаком, и я поинтересовался, откуда он взял мой номер телефона. «Могу вам еще сказать номер вашей автомашины и полное название вашего вуза, который вы окончили, — продолжил тот же голос, — так что теперь мы можем поговорить».

Мы встретились в небольшом кафе возле санатория «Архангельское». На вид Михаилу около сорока. Черные брови, залысины, брюшко. Действительно, обо мне они уже знали достаточно. Причем не только от моего знакомого.

Как объяснил мне мой новый собеседник, этот бизнес самый прибыльный, естественно после нефти и алмазов. Да и работают в этом бизнесе не люди с улицы.

Сам Михаил в свое время окончил пожарное училище, в конце восьмидесятых уволился из МВД, долгое время скитался без работы. Потом его нашли бывшие однокурсники и предложили работу. Он обеспечивал отход киллера после выполнения задания. Потом ему предложили самому стать киллером, как бывшему армейскому снайперу. Михаил отказался.

Потом встретил своего одноклассника, тот возвратился из Голландии, стажировался в качестве режиссера. Вместе в баре придумали свой новый бизнес — съемки порнофильмов. Николай брал на себя производство фильмов, Михаил организовывал «крышу» и занимался безопасностью.

Уже после первого года съемок стало ясно, что бизнес весьма выгоден. И не только руководителям этого криминального бизнеса, но и самим актерам. Михаил купил себе трехкомнатную квартиру на Красной Пресне, в очередной раз женился и зарабатывает около 100 000 долларов в год. Правда, чтобы не мозолить глаза милиции и налоговым органам, он оформил квартиру как наследство от бабушки жены, да и на работу ездит исключительно на «Жигулях».

Рассказывая о своем бизнесе, собеседник не преминул сказать мне, что этот бизнес стоит не одной человеческой жизни, и если им, в случае чего, будет светить неприятность, они за такие деньги могут пойти и на крайние меры…

ПЕРВЫЕ СЦЕНАРИИ, ПЕРВЫЕ РОЛИ

— …Нет, Володя, я пока занят. Сейчас ко мне на дополнительные занятия должны прийти мои симпатичные двоечницы. — Учитель истории выключил свой сотовый телефон и, взяв со стола кусочек мела, крупно написал на доске: «Дополнительное занятие 14».

Спустя мгновение на пороге класса появились две белокурые девочки в мини и таких же коротких белых школьных передничках. С красивыми рюкзачками за спиной.

— Мы, как обычно, не опоздали? — Одна из девочек демонстративно подтянула чулок. — Очень стараемся на ваших занятиях, поэтому и успеваемость значительно улучшилась.

— А чем сегодня будем заниматься? — увидев улыбку на лице педагога, вклинилась в разговор вторая ученица. — Вы говорили, что расскажете нам о древней Индии.

— Таким красоткам, как вы, мне есть что рассказать и показать. — Историк достал из «дипломата» небольшую иллюстрированную книгу. — Это индийский трактат о любви. Посмотрите, это интересно.

Пока девочки взахлеб читали книгу, учитель подошел сзади и погладил их по головам. Потом повернул к себе одну из школьниц и стал ее раздевать…

— Ну, как вам наш сюжетец? — Директор видеостудии Сергей Николаев^[1] выключил монитор и, откинувшись на спинку кресла, закурил. — Соглашаюсь, что это не шедевр, и я, как режиссер, тоже не Никита Михалков. Но во-первых, это был мой первый фильм. А во-вторых, мне пришлось искать актеров прямо на улице, рискуя всем, чем только можно. И здоровьем, и своей свободой, ибо мои действия подпадали под статью. Не стоит забывать, что это был 1992 год.

Как рассказывает Сергей, ему пришлось искать проституток. Но только тех, кто молодо выглядел. Ему повезло — трех двадцатилетних девочек он сумел завербовать прямо у «Метрополя». На них положили глаз лишь ребята из Казани, остановившиеся в гостинице на несколько дней. Но платить они не обещали. И тут появился Николаев, предложил им сниматься в первом русском порнофильме. Причем обещал не только полный медицинский контроль, но и одежду, и даже деньги — 50–70 долларов за каждый съемочный день. При этом режиссер не требовал паспорт и предлагал в качестве ночлега свою квартиру.

Деньги у Сергея были. По его личным каналам из ФРГ пришел аванс, который полностью покрывал все расходы на предсъемочную подготовку и саму съемку. Остаток денег был его чистой прибылью. Так что Николаев понял, что работать под заказ гораздо выгоднее.

— Сюжет того фильма родился не сам собой, — улыбается режиссер, — автором его идеи выступила «Комсомольская правда», рассказавшая о женщине-учительнице, совращавшей своих учеников. Этот материал прочитали в Гамбурге, и вот пришел из Германии заказ. Просили найти похожий сценарий и снять фильм. Дали на это один месяц. Ну и гонорар в кругленькую сумму.

Как я снимаю, они уже знали, — продолжает Сергей, — сразу же после института я почти год работал помощником режиссера на телевидении. Там же познакомился со своим коллегой Гансом из ФРГ. Я в начале девяностых встретил его в Москве, рассказал ему, что ныне безработный. Ну и получил визу в Германию. А там уже узнал, что у Ганса своя порностудия, и он предложил мне попробовать себя в качестве оператора. Поначалу ничего не удавалось, и меня отправили в актеры. А потом, когда я уже привык к стрекотанию камер и к раздеванию перед видеокамерами, меня вновь перевели к оператору. И я стал снимать.

За год моей работы в качестве помощника оператора я принял участие в съемках трех порнофильмов. Вошел к курс дела. Мне очень понравилось.

А когда мне предложили возглавить такую видеостудию на территории России, считал, что мне очень доверяют. Именно Ганс дал мне деньги на обустройство, закупку видеотехники и компьютеров. Отдельной статьей шли деньги на покупку актеров.

Как пояснил Сергей, в Германии съемки несовершеннолетних в порнофильмах запрещены законом. Более того, с руководителей видеокомпании требуют не только их «честное слово», но и ксерокопии паспортов всех актеров, принимавших участие в съемках. Если не хватит хотя бы одного паспорта, все руководство видеостудии пойдет под суд. Но извращенцы были, есть и будут. Так что к Гансу постоянно обращаются за подобными порнофильмами с участием детей. Предлагают тысячи марок. И отказаться от такого лакомого куска он не в состоянии.

Доставить в Германию из России порнофильм несложно. А в Германии к фильмам из России меньше придирок — их дети, пусть сами и разбираются. Так что заказов на запрещенное видео из Голландии и Германии — хоть отбавляй.

— Чтобы выполнить эту задачу, необходимо было набрать себе команду. Позвонил своему бывшему однокласснику, ныне уже отставному майору одной из спецслужб Валентину, предложил ему работу. Он не отказался, более того, взял на себя самый нелегкий участок работы — подбор актеров. Еще од-ного оператора, компьютерщика и завхоза пришлось искать по объявлениям. Ребята изъявляли желание участвовать в групповухах, искали себе девочек для развлечений. Со сдвинутыми на сексе ребятами проще договориться, а проблем с девочками у меня в перспективе быть не должно.

За работу Валентин взялся рьяно. С актерами проблем не было, не хватало актрис. Пришлось искать их на улицах, дискотеках, вокзалах, в притонах и гостиницах. Проститутки первым делом спрашивали о цене, и, дабы дать задел, мы не жадничали, порой выплачивая за день съемок до 400 долларов. Так что уже через неделю о Валентине знали все «дешевки» района.

Николаеву оставалось самому написать сценарий, пригласить на мужские роли своих друзей, а также двух новых русских, которым он сказал, что для их личной видеотеки сделает порнофильм. И девочки будут лучшие. Взял с них по-божески — по 3000 долларов за фильм и участие в нем. Он не врал — в их видеотеках появились эти фильмы. Но это была лишь копия. Оригинал тиражировали в Германии…

На эти спонсорские деньги Сергей Николаев сумел договориться с гинекологом и урологом одного из подмосковных военных госпиталей, чтобы они взяли на медицинский контроль всех актеров и актрис. Военные врачи, не видевшие зарплаты по полгода, схватились за это предложение. Прием порнозвезд организовывали прямо у себя в рабочих кабинетах госпиталя.

Для съемок на месяц группа сняла трехэтажный коттедж в Серебряном бору, с каменной сауной и небольшим бассейном. К Москве-реке специально не спускались, чтобы кто-то из загорающих не узнал наших проституток. А для съемок сцен на природе выезжали на взятом напрокат микроавтобусе по Рижскому шоссе в сторону Истры.

После первых порнофильмов поступил заказ на видеосъемки с малолетними детьми. Естественно, что законом это запрещено, поэтому Николаев по возможности стал мухлевать, используя вместо детей двадцатилетних проституток. Но буквально уже на втором фильме почти все они отказались от участия в съемках, объяснив, что школьниц изображать больше не хотят. А из Германии торопили.

Поэтому Валентину поставили задачу найти актрис 12–14 лет. И он их нашел. Съемки были завершены вовремя. Теперь ассистент режиссера по работе с актерами ездит на собственном 600-м «мерседесе». И не без гордости рассказывает о своей работе, о тех актрисах, что он разыскал. Валентин не считает, что их совратил, он считает, что облагодетельствовал.

«ПОДАЙТЕ, ХРИСТА РАДИ!»

Эту девочку Валентин увидел среди нескольких ее ровесниц в переходе возле станции метро «Парк культуры». Одетая в выцветший, длинный, до пят таджикский халат и стоптанные красные туфли, она, придерживая одной рукой висящего у нее на шее младшего брата, просила денег. Черные в разлет брови, тугая черная коса до пояса, худенькая — она явно была не старше двенадцати лет. Ее по-детски наивные глаза с интересом рассматривали взрослых.

— Дядя, подайте, Христа ради. Очень кушать хочется. Ми беженцы. — Девочка протянула руку. — Подайте, сколько сможете.

Валентин вытащил из бумажника мятый пятисотрублевый банкнот и помахал им в воздухе.

— Хочешь получить, надо будет отработать… Но не бойся. Я кинорежиссер. Буду из тебя делать звезду экрана.

Незнакомый русский мужчина явно не хотел просто так отдавать Гуле эти деньги. Детский ум понимал, здесь в Москве они чужие и просто так деньги на мороженое и на пепси-колу она не получит. За половину этой суммы девочке придется торчать здесь до самого вечера. И то если не отберут местные пацаны. А если появится без денег, отчим обязательно ее вечером изобьет. А вместе с ней мать и сестер.

Оставив своего младшего брата на попечение сестрам, Гуля вышла вслед за Валентином на улицу. Всю дорогу в машине она молчала и лишь рассматривала переданную ей бумажку в 500 рублей.

Когда их «Жигули» выскочили за кольцевую дорогу, Гуля поняла, что ничего хорошего с ней уже не будет. От старшей сестры она слышала, что в Москве много бандитов, которые издеваются над женщинами и даже могут убить.

Страх чуть прошел, когда машина притормозила у ворот с красными звездами. Валентин зашел на контрольно-пропускной пункт и о чем-то разговаривал по телефону. Гуля видела, как ее с интересом рассматривает стоящий на КПП солдат. Одного такого русского солдата она полюбила у себя на родине.

Ох и бой был в тот день в их ауле. В дом попал снаряд. Хорошо, что никого не было дома. Все спаслись. А отчим сказал, что едем в Россию. Мол, там хоть не стреляют. Выбрали город Тамбов. Почему именно его? Так сказал отчим, а мужчинам не положено перечить. Но денег хватило только до Москвы. Ночевали на вокзалах, а днем побирались.

И вот сейчас она опять видит солдат. Они хорошие, их можно не бояться. А раз незнакомый мужчина их друг, то, значит, он ничего плохого не сделает.

Валентин появился в дверях КПП и поманил Гулю пальцем. Они прошли возле улыбающегося солдата и направились по территории госпиталя мимо стройки к высокому зданию.

Рядом с Валентином она казалась его дочерью или дальней родственницей, приехавшей увидеть тяжело раненного в Таджикистане брата или дядю. В коридорах медицинского корпуса было немноголюдно. Они поднялись на третий этаж и подошли к двери с табличкой «Гинеколог».

Незнакомая женщина попросила Гулю раздеться. Впервые в своей жизни девочка раздевалась перед незнакомыми людьми. Но это были врачи, а значит, тоже ничего плохого сделать не могли. У Гули взяли анализы и попросили посидеть в коридоре.

Девочка сидела на диване вся красная от стыда. Деньги, казалось, жгли руку. Это был позор. Но Валентин был доволен происходящим и протянул ей еще одну пятисотрублевую купюру. Гуля взяла ее механически.

Потом в коридоре появилась врач и, взглянув на девочку, произнесла:

— Она совершенно здорова. И девственница.

— Это тот недостаток, который легко устранить. — Валентин был явно обрадован этим сообщением и повел Гулю к себе обратно в машину.

В тот же день он купил будущей актрисе новое платье, туфельки, чулки, как у взрослых, и даже две огромные сумки с продуктами и бутылку коньяку для отчима. Вечером Валентин отвез ее к дому, где беженцы снимали за крохи квартиру, и не забыл напомнить, что завтра она с отцом должна быть у «Парка культуры» ровно в два часа дня.

На следующий день девочку он увидел сразу. Она была все в том же халате, все покупки остались в сумке, которую она держала в руке. Под правым глазом у нее растекся огромный синяк — свидетельство того, что она обо всем рассказала отчиму.

Валентин, лишь кивком поздоровавшийся с Гулей, прошел мимо и взял за плечи ее отчима-бородача в тюбетейке, пригласил к себе в машину. Оставшись один на один, он быстро убрал со своего лица улыбку:

— Если ты еще раз, черножопый, ударишь этого ребенка, то я тебя превращу в один огромный синяк. А потом прикончу где-то в канаве. — Валентин сильно ткнул бородача локтем в нос, и усы залила кровь. — Тебе, мудаку, деньги предлагаю. Тебе их все равно кормить нечем. А я за Гулю две тысячи долларов даю. И ты о ней забываешь. — Валентин достал из кармана куртки пачку долларов. — Откажешься, заберу ее так. Задарма.

Бородач вытер кровь и посмотрел в окно.

— Давай пять тысяч и забирай всех четырех дочерей, — вдруг заявил он. — Младшей восемь, старшей шестнадцать. Еще ни разу с мужчинами не были. Хороший товар.

Когда на следующий день огромная пачка «зеленых» перешла в руки отчима, все четыре сестры сели в автомобиль «Жигули», чтобы никогда больше не увидеть свою мать и брата.

Буквально в этот же день по подложным документам две старшие сестры — четырнадцати и шестнадцати лет — были вывезены из Москвы. В липовых документах было сказано, что эти две шестнадцатилетние девочки выезжают в Германию со своим отцом в туристическую поездку… Валентин сумел договориться об их продаже. Навар получился около 10 000 долларов чистыми.

А право первой ночи с Гулей и ее малолетней сестрой досталось двум новым русским, которые вы-ложили за порнофильм о растлении малолетней девственницы по 6000 долларов.

Уже под утро Валентин обнаружил Гулю в ванной с перерезанными венами. Девочка не выдержала такого унижения и решила покончить жизнь самоубийством. Сразу же вызванный по телефону «свой» врач остановил кровь и вернул девочку к жизни. В качестве компенсации Гуле подарили полутораметровую мягкую игрушку — медведя.

И уже через две недели Гуля стала пробоваться в порнофильме. Съемочные дни были раз в два-три месяца. А все остальное время Гуля была примерной ученицей 5-го «Б» обычной московской школы, фиктивная дочка каких-то родителей-алкашей, содержащая на деньги от фильмов сама себя…

РАДИ ЛЮБВИ К ИСКУССТВУ

Когда Наташа впервые увидела на телеэкране финалисток конкурса «Мисс Москва», чуть не расплакалась — почему кто-то, а не она.

— Рановато тебе на такие конкурсы, о школе думать надо, — наставляла ее на путь истинный мать, выключая телевизор. — Сама знаешь, как трудно попасть на телевидение. А девочки, там выступающие, чьи-то дочки или внучки. И куда тебе до них. Твой-то отец — пьянь, и, если бы не я, он и этот черно-белый «Рубин» пропил бы.

На следующий день в школе только и было разговоров, что об этом конкурсе. Девочки считали, что смотрелись бы на экране лучше, да вот не приходят к ним в школу отбирать звезд. А ведь у них в восьмом классе есть на кого посмотреть — Лена, Татьяна, Ольга, Наташа…

Во время перемены Наташа специально остановилась у зеркала. На нее в упор смотрела стройная высокая голубоглазая блондинка. Темно-синий джинсовый костюм подчеркивал ее красивую фигуру.

— Таким красивым, как я, только на главные роли в кино можно соглашаться, — совсем не скромно решила восьмиклассница и зашагала на очередное занятие. По биологии.

В воскресенье на дискотеке во Дворце молодежи она услышала от подруг, что где-то здесь ходит какой-то киношник, присматривается к девушкам. И заговаривает только с теми, кто ему понравился.

— У меня уже взял телефон, — шепотом сказала на ухо Наташе ее близкая подруга Оля, — сказал, что с моей фигурой можно стать второй Мадонной.

— А мне его покажешь? — только и успела спросить опешившая Наташа.

Валентин появился возле группы танцующих девочек уже ближе к окончанию дискотеки. По выражению лица Ольги она поняла, что это он. И от предложения «киношника» отвезти ее домой Наташа не отказалась.

По дороге болтали о музыке, и Валентин включил свою японскую магнитолу на полную мощность. Бла-годаря хорошей акустике казалось, что Державин поет свою песню, разбивая девичье сердце, прямо здесь в машине.

— Могу предложить вам, такой красавице, главную роль в своем фильме. — Режиссер явно знал, чем можно «купить» маленькую красавицу, и, придавая торжественность своему сообщению, перешел на «вы». — При этом у вас есть возможность и заработать денег. Хватит и на новое платье, и на туфли, и даже на поездку за рубеж. За съемочный день мы платим от 100 долларов.

Когда девочка уже согласилась с этим предложением и Валентин увидел, как она с интересом его слушает, он поправился:

— Но тебе следует подумать, ты можешь отказаться. Я должен тебе сказать, что фильм у нас не простой, а эротический. Некрасивых девушек у нас нет, а главную роль я хочу доверить только тебе — от тебя глаз не оторвать. Но ты подумай. Все-таки эротика…

— Да согласна я, — не задумываясь, промурлыкала Наташа, — я с Сережкой из параллельного класса уже целовалась. А эротику у Ленки смотрели по видику. Там действительно все так красиво. — И, на секунду закрыв глаза, мечтательно произнесла: — Я буду так отлично выглядеть…

Через два дня Валентин забрал Наташу прямо от школы. Вновь была музыка и дальняя дорога. Девочка оделась так, как попросил «режиссер», — в короткую юбку, белую кофту и туфли на высоком каблуке.

Беря все это напрокат у Ленки, Наташа соврала, что они с Сережкой из параллельного идут в гости.

Короткая юбка оголяла колени, и Наташа закрыла их своим школьным рюкзаком.

Они побывали в военном госпитале, Наташа побеседовала с гинекологом, и ей сказали, что она здорова.

Обрадованный Валентин накормил ее в «Макдональдсе», купил несколько порций мороженого в хрустящем зафельном стаканчике — детской мечте всех поколений — и отвез в магазин, где Наташа купила себе все, что ей понравилось: две пары туфель, юбку, комбинезон, джинсы, красивое «взрослое» женское белье и даже чулки. «У матери таких никогда не было, — думала Наташа, — пусть теперь позавидует». Но возле самого подъезда Валентин предупредил, чтобы никому ничего не рассказывала.

Матери дома не оказалось, и Наташа быстро все перемерила. В короткой юбке и туфлях она была круче самой Ирины Салтыковой…

На следующий день вместе с Валентином и букетом роз для «главной героини» восьмиклассница оказалась на одной из подмосковных дач. Здесь действительно все было каку взрослых: камин, холодильник с шампанским, шкура огромного белого медведя на полу, джакузи. А вокруг суетились костюмер, гример, осветители, звукорежиссер, оператор с видеокамерой. Наташе предложили переодеться, набросив на голое девичье тельце мужскую рубашку.

Наташа посмотрела на видеомонитор: она была восхитительна. И очень сексуальна.

— Так, теперь будем снимать сцену соблазнения. — Какой-то неизвестный мужчина, стоящий рядом с ее «режиссером», подтолкнул Наташу к столу. — Ты должна сыграть страстно влюбленную в своего участкового школьницу, которую забрали за курение в детскую комнату милиции. Готовы? Мотор…

И только теперь Наташа увидела, что в комнатке, где по сценарию сидит участковый, возле стола стоит государственный трехцветный флаг, а на стене висит портрет Ельцина. Наташа продолжала все еще наивно хлопать глазами, когда дверь открылась и в комнате появился высокий здоровый мужик в форме капитана милиции.

— Ну что, шлюха, долго еще курить в спортивном зале собираешься? — грозно прорычал «участковый», снимая штаны, но оставаясь в фуражке. — Я тебе сейчас покажу, как нарушать дисциплину…

Наташин крик разорвал тишину съемочной площадки. Вся ее рубашка, стол были запачканы кровью. Девочка отбивалась, как могла, просила о помощи. А оператор лишь причмокивал и приговаривал:

— Таких кадров даже у немецких порнушников никогда не было и не будет.

В тот день Наташу отвезли домой на автомашине. За эти «кинопробы» ей вручили конверт с 500 долларами и поинтересовались, станет ли она сниматься дальше. При этом намекнули, что на съемках присутствовал один из известных голландских режиссеров, и она ему понравилась.

Уже через три дня Наташа вновь оказалась на съемочной площадке.

— У нас есть для тебя ответственная роль хозяйки детского агентства мод. Гонорар хороший, что делать на съемочной площадке, знаешь, так что зови подруг…

— Она у нас уже снялась в шести фильмах, — улыбается Валентин, — трудится не покладая рук и не сжимая ног…

ОБЪЯВЛЕНА В ФЕДЕРАЛЬНЫЙ РОЗЫСК

Впервые ее посадили на иглу в двенадцать лет. Светлана лишь помнит, что со старшеклассниками сбежала с занятий из школы и они забрались куда-то в сухой подвал какого-то сталинского дома на Соколе. Там была уже оборудована целая комната. Ребята достали какой-то белый порошок, старинную газовую горелку и штук пять-шесть одноразовых шприцев.

Кололи прямо здесь, протерев для дезинфекции руку «Монастырской избой».

Ожидаемого кайфа сразу не наступило. Поэтому кто-то предложил еще «закатить пару колес». Для верности.

Потом ее, уже ничего не помнящую, насиловали три старшеклассника. Она же слышала лишь неземную музыку и ничего не понимала. Когда она очну-лась, ребята предложили Свете жить с ними. В качестве компенсации обещали наркотик.

Через неделю после этого мать обнаружила на руке дочери несколько дырок от уколов. На вопрос, что это. дочь лишь отмахнулась — в школе делали прививки. Еще через несколько дней мать нашла в ее школьном рюкзаке несколько шприцев. Света ничего объяснять не стала, взяла рюкзак, выкинула учебники и, побросав в него какие-то личные вещи, ушла из дома. И пропала.

Ни через месяц, ни через три девочку не обнаружили. Пропавшую объявили в федеральный розыск. Но вновь безрезультатно.

Валентин обнаружил Светлану возле вагонов-отстойников у Ярославского вокзала. С мешками под глазами, опухшими венами, в длинной, до пят грязной юбке, некогда синего цвета, она выглядела на все тридцать лет. Видимо, поэтому ее не задержали — она не походила ни на одну из тех фотографий, которые были переданы в милицейские ориентировки. Там на фотографиях была улыбающаяся двенадцатилетняя девочка с косичками и в школьной форме. Она подошла к Валентину и предложила развлечься.

— Я не против, поехали, — ответил Валентин и повел ее в сторону своих «Жигулей», стоящих на стоянке на вокзале. — Но вначале я вновь сделаю из тебя красавицу.

Три дня она отсыпалась, привязанная веревками к кровати. Начавшуюся наркотическую ломку побеждали только лишь с помощью мощных веревок. На четвертый день на лице стал проступать давно забытый румянец.

Уже через неделю Валентин понял, что правильно поступил, забрав эту девочку. Она была великолепна и по-детски наивна.

Все взятые анализы в госпитале показали, что девочка относительно здорова. Венерических болезней нет, СПИД тоже не обнаружен. Что касается тяги к наркотикам, то. по мнению нарколога, полностью излечиться от них она может, но требуется длительное лечение.

— Из-за наркотиков она будет у нас на коротком поводке, — резюмировал «спаситель», — и поэтому будет самой лучшей актрисой. Ведь у нее есть стимул.

На съемочной площадке она занервничала, и Валентин разрешил ей уколоться. Спустя несколько минут она была уже готова к «употреблению». Причем, в отличие от других актрис, она могла выходить в кадр с двумя, а то и с тремя партнерами. Этот допинг позволял Светлане получать полное удовлетворение.

Через три месяца съемок, когда школьница уже возвратилась в былую форму, на улице ее остановил милицейский наряд. Объявленная в розыск как пропавшая без вести, она была обнаружена на Тверской улице. После составления всех необходимых протоколов Светлану отвезли домой.

Родители были рады, что дочь живая. Закрыли даже глаза на то, что употребляет наркотики. Но Светлана уже привыкла к съемкам, сексу, наркотикам. Да и учиться уже не хотелось. Своей подруге она рассказала о том, что теперь снимается в кино, причем ей очень нравится, и она получает за это деньги.

Через три недели Светлана вновь исчезла из дома. Она пришла на студию и просилась опять на съемки — ей были нужны деньги на наркотики. И вновь стала изучать сценарии.

Она умерла от передозировки наркотиков, не дожив одного месяца до своего четырнадцатилетия. Кто-то продал ей некачественный героин. А самостоятельно полностью очистить она его не смогла. Сотрудники милиции обнаружили ее маленькое сухенькое тело под утро на лавочке возле Чистых прудов. Рядом валялся шприц.

На освободившееся место актрисы Валентин привел очередную девушку. Узнав, что Светлана умерла, он лишь развел руками и сказал: «Каждому — свое!»

КТО КУПИТ АКТРИСУ?

Восьмилетнюю Аню родители из школы так и не дождались. Тщетными оказались и их попытки разыскать дочь у одноклассниц, подруг из соседних дворов. Обратиться в милицию родителей заставил рассказ ее соседки по парте Марины, которая видела, как девочка садилась в чью-то машину.

Начавшиеся поиски ни в тот день, ни на следующий результатов не принесли. Отрабатывались десятки версий. Обзванивались больницы, морги, отделения милиции. Все безрезультатно.

Версия о краже ребенка с целью выкупа отпала сама собой. Николай Петрович и его жена Татьяна работали на заводе и, вполне понятно, денег заплатить не могли.

Вдруг кто-то из школьников вспомнил, что видел ту белую «девятку», в которой уехала Аня, у ворот школы не раз. Удалось узнать сыщикам и то, что в этой машине приезжал «дядя с киностудии» — с усами и в черных очках. Предлагал школьницам попробовать себя в главной роли в съемках детского сатирического киноальманаха «Ералаш». Показывал детям даже какой-то сценарий. Причем приходил для бесед на занятия не один, а с завучем Людмилой Петровной.

Допрос классного руководителя и Людмилы Петровны ситуацию не прояснил. Завуч, оставшаяся в школе за директора, запомнила, что этому предшествовал звонок из роно. Звонивший мужчина, представившийся новым инструктором, сообщил, что к ним в школу выехал ассистент режиссера детской программы и ему необходимо оказать помощь.

Уже в райотделе милиции был составлен графический портрет неизвестного киношника: невысокий, коренастый, лет около тридцати пяти.

Приехавший мужчина выглядел вполне респектабельно и даже показал завучу свое служебное удостоверение на имя Петросяна Евгения Львовича, ассистента режиссера «Ералаша».

Как и предполагали сотрудники уголовного розыска, никакого Петросяна на киностудии не было. Не дал никаких комментариев к портрету преступника и Информационный центр МВД РФ.

Фоторобот предполагаемого преступника был передан во все отделения милиции. Но безрезультатно. Сыщики не смогли найти ни девочку, ни ее похитителя. Уголовное дело перешло в разряд так называемых висяков.

— Тогда, в 1992 году, — рассказывает Валентин, — фотографией этой девочки были заполнены все газеты. Для нашей страны это был случай из ряда вон выходящий. Мыначинали свое производство порнофильмов и поэтому очень боялись, что тотальная проверка школьников может вывести и на нас. И хотя наш источник в милиции уверял, что мы чистые, боялись каждого звонка.

Но буквально через месяц после похищения на порностудии зазвонил телефон. Неизвестный предлагал купить у него для нашего фильма актрису. Причем был готов отдать восьмилетнюю девочку очень дешево — за 5000 долларов.

Выехавший для переговоров Валентин сразу же узнал девочку. Ее уже переодели. На ней был дорогой немецкий брючный костюм, вместо длинной косы, была сделана короткая прическа. Но это была та самая Аня. Правда, уже наркоманка. Месяц заточения не прошел даром. Ее посадили на иглу.

Под благовидным предлогом, что сейчас нет такой суммы, Валентин отказался от такой покупки. И больше эту девочку и ее похитителей не видел.

Правда, не так давно на одной из немецких порнокассет Валентин увидел школьницу, похожую на ту Аню. Она свободно изъяснялась на немецком и показывала высший класс в своей видеоработе. В титрах к фильму она проходила уже как Анита Шульц.

…Очередной съемочный день уже окончился, и мимо меня и Валентина из павильона стали выходить актеры. Одна из школьниц, красивая и темноволосая, подошла к Валентину, обняла его и тихонько прошептала: «Валик, так мы поедем на пляж? Очень искупаться хочется. Так на съемках эти потные кобели надоели».

— Да. любовь моя, уже едем. — Он отдал ей ключи от «мерседеса» и попросил подождать в машине.

Когда девушка вышла из дома, Валентин улыбнулся и сказал:

— Моя Гуля, та самая, из Таджикистана, теперь ей шестнадцать. Через год женюсь.

— Не ревнуешь? — не удержался я.

— А чего ревновать, если это ее работа. Она уже профессионал, и ты не представляешь, что она уже в свои годы выделывает в постели. Да и к тому же я тоже не святой. У меня есть и жена, и ребенок. И даже числюсь психологом в фирме. Но это в той жизни. А здесь есть только я и Гуля. Кстати, нашего директора Николаева тоже в реальной жизни знают лишь как продавца автозапчастей. А порно — это скорее наше хобби, чем основная профессия. Но если все это легализуют, мы станем самыми крутыми в стране. Ведь и опыт работы, и наш видеоматериал ничем не уступают мировым стандартам.

Комментарий прокурора:

— Признаюсь честно, прочитанный материал поверг меня в состояние шока. Не хотел бы оказаться на месте прокурора, в чьем районе находится эта видеостудия. Так что свою фамилию не ставлю, во избежание недоразумений. Надеюсь, что правоохранительные органы сумеют раскрыть этот криминальный бизнес и его организаторы понесут заслуженное наказание.

Буквально каждый шаг этих производителей порнопродукции подпадает под уголовную статью.

К примеру, согласно Уголовному кодексу Российской Федерации изнасилование несовершеннолетних детей в возрасте до 14 лет преследуется по части 3 статьи 131 и наказывается лишением свободы на срок от 8 до 15 лет.

Насильственные действия сексуального характера с несовершеннолетними детьми, в зависимости от последствий, наказываются по пункту «В» части 3 статьи 132 лишением свободы на срок от 8 до 15 лет.

Принуждение детей к действиям сексуального характера путем шантажа или же путем материальной зависимости согласно статье 133 наказывается штрафом или исправительными работами на срок до 1 года.

Половые сношения или иные действия с детьми до 16 лет наказываются согласно статье 134 лишением свободы на срок до 4 лет.

Развратные действия, без применения насилия, с несовершеннолетними детьми до 14 лет согласно статье 735 наказываются лишением свободы на срок до Злет. (В старом Уголовном кодексе эта статья предусматривала 5 лет лишения свободы.)

Вовлечение несовершеннолетних в совершение преступления, когда руководитель видеостудии предлагает актрисе приводить на съемки одноклассниц, согласно части 3 статьи 150 наказывается лишением свободы на срок от 5 до 8 лет.

Вовлечение несовершеннолетних в проституцию, а также использование для этой цели одурманивающих веществ и спиртных напитков наказывается согласно статье 151 лишением свободы на срок от 4 до 6 лет.

Торговля несовершеннолетними, продажа их за рубеж, а также иные действия, повлекшие неосторожную смерть ребенка, согласно пункту «д» части 2 и 3 статьи 152 наказываются лишением свободы на срок от 5 до 15 лет.

Глава 3 ИСПОВЕДЬ ГРЕШНИЦЫ

С этими женщинами я встречался в разное время и в разных местах. Они, как говорится, представляют ныне разные слои общества. Для одних из них эта работа — жизнь, для других — хобби, для третьих — единственная возможность прокормить семью. Они вряд ли входят в общее число зарегистрированных в столице представительниц древнейшей профессии, ибо нет такой специальности — проститутка. Но вот необходимость в таких девушках была, есть и будет.

Разговорить проститутку можно. Но только если вы оплатите полностью ее рабочее время. Мне повезло больше, я услышал не просто рассказ об их нелегкой работе, а целую исповедь.

ЕСЛИ БЫ ПОДРУГА НЕ ОПОЗДАЛА…

Ее я узнал сразу, хотя после окончания школы прошло больше пятнадцати лет. Аня, Анютка, моя соседка по парте, она, казалось, совсем не изменилась за эти годы. Все те же длинные черные волосы, красивая, женственная фигура, большие зеленые томные глаза.

Пока шло выступление на сцене, я наблюдал за ней лишь издалека. Но когда заиграла музыка и все, разбившись на парочки, пошли к сцене, я получил возможность подойти поближе.

Мне казалось, что я знаю о ней практически все. Помню, как она в белом передничке и с двумя огромными бантами фотографировалась вместе со мной и нашей первой учительницей. Учителя пророчили ей большое будущее в науке. Но Аня решила посвятить свою жизнь семье. Уже обучаясь в военном училище, я узнал, что она довольно-таки удачно, как мне казалось, выскочила замуж. Ее избранник был на десять лет старше. У него было все, о чем могла мечтать любая невеста: и машина, и квартира, да и с деньгами тоже, казалось, было все в порядке.

Уже на третьей по счету встрече выпускников нашего легендарного 10-го «В» стало известно, что Аня родила дочь и очень счастлива. В тот вечер она появилась всего на несколько минут. Рождение дочери никак не повлияло на ее фигуру, и она выглядела, как всегда, прекрасно и томно. Именно такой я ее и запомнил на всю жизнь.

С годами встречи с одноклассниками становились все реже и реже, а последние несколько лет служба не позволяла оказаться в нужный день на крыльце родной школы. И вот она, нечаянная встреча в небольшом ресторанчике в пригороде Москвы.

— Я тоже сразу узнала, ты практически не изменился, — открыто льстила мне Аня, — и очень надеялась, что ко мне подойдешь.

Мягкая и спокойная музыка кружила нас в танце, и мне порой казалось, что я вновь тот старшеклассник, который на выпускном балу, набравшись наглости, пригласил на вальс самую красивую девушку школы.

Я рассказал о себе, о жизни, об одноклассниках. Вспомнились школьные годы, улыбчивая классная руководительница Зоя Васильевна, которая все пыталась меня пересадить за другую парту из-за моей невнимательности, прогулки, вместо химии, по парку, поцелуи в подъезде. За эти пятнадцать лет, что мы не видели друг друга, в нашей жизни было все — хорошее и не очень. Мне было удивительно, что всегда жизнелюбивая Аня была на этот раз довольно скованной и не хотела ничего рассказывать о своей прошлой жизни. Сидящий рядом с ней молодой парень с огромной золотой печаткой на руке мало чем походил на ее тогдашнего мужа.

Мы ушли из ресторана вместе. Ее поклонник так и остался сидеть за столом, наивно предполагая, что она вот-вот вернется.

…Оставив машину возле «Военторга» на Щукинской, мы долго бродили с Анной по расположенному рядом парку, и она рассказывала о своей нелегкой жизни.

Окончив школу, действительно без особого труда поступила в университет, встретила доброго и заботливого мужчину, который стал ее опорой. Вскоре родилась их дочь, которую назвали в честь бабушки — Татьяной. Жили в небольшой двухкомнатной квартире в районе метро «Домодедовская». Приличной мебелью не обзавелись, но Аня заботливо и уютно расставила все по своим местам. Муж зарабатывал деньги, она растила дочь. Все было как у всех. Даже удавалось накопить деньги и каждый год втроем отправляться к морю на отдых. Ане нравилось ловить на себе восхищенные мужские взгляды. Несколько раз даже было, что с ней пытались познакомиться, но всегда Аня оставалась верна только своему мужу.

Тот день — 7 июля 1995 года — она запомнит на всю жизнь. Дернул же ее черт согласиться на ветре-чу со своей университетской подругой на станции метро «Маяковская». Та обещала привезти ей показать новый недорогой и весьма стильный костюм, что привезла из-за границы. Крутая денежная работа подруги не позволяла ей спокойно кататься по городу, вот и решили в обеденный перерыв встретиться в метро.

Аня еще раз взглянула на часы — пятнадцать минут третьего, а Наташи все нет. Что делать? Аня села на лавочку и стала рассматривать снующих туда-сюда людей. Предстоящая покупка не давала успокоиться, она внимательно смотрела на женщин, кто во что одет, у кого какая обувь.

— Девушка, давно уже за вами наблюдаю, вы просто очаровательны. — К Ане подошла незнакомая женщина, лет пятидесяти, в дорогом платье. — Поверьте, услышать комплимент от женщины стоит дороже, чем от мужчины. А я толк в женщинах знаю. Меня зовут Галина Яковлевна. В молодости работала в известном ателье мод.

— Да нет, что вы, — мгновенно смутилась Аня, — все говорят, что довольно обыкновенная внешность. А что касается макияжа, то я действительно за собой слежу. Да и мужу нравится, когда я красива.

Потом был ни к чему не обязывающий разговор, который ведут, как обычно, разве что попутчики, на время оказавшиеся вместе и знающие, что больше никогда друг друга не увидят.

Когда Аня взглянула на часы и увидела, что подруга опаздывает уже на час, то поняла, что она не придет, и резко поднялась с лавочки. Но, прощаясь, внезапно услышала:

— А как вы, Анечка, смотрите на то, чтобы получить не очень пыльную, но весьма прибыльную работу?

Начитавшись подобных объявлений в массе столичных газет, Анна резко бросила ей в ответ:

— Вы хотите мне предложить работу по обслуживанию мужского населения? — Ей очень не хотелось в этом людном месте даже говорить это, как ей казалось, грубое слово — проституция.

— Да, действительно, это известный бизнес, — ничуть не смутилась женщина. — Но я хочу вам сказать, что наши клиенты не простые богатые люди. Это руководители алмазных, нефтяных и газовых корпораций, есть первые лица ряда министерств, несколько губернаторов, кое-кто даже из Кремля. Сами понимаете, все они люди очень занятые и в Москве бывают крайне редко и поэтому хотят совместить плодотворную работу с хорошим отдыхом.

— А вам что, для этих целей профессионалок мало? — искренне удивилась Анна. — Вон отойдите два шага от метро, ими все кишит.

— Вы правы, — спокойно ответила Галина Яковлевна. — Их даже больше, чем вы предполагаете. Но поймите, во-первых, все они люди семейные, у всех есть дети и внуки, и им не хочется иметь дело с уличными шлюхами. Во-вторых, многие, как я вам уже сказала, люди известные, и им не нужна лишняя популярность. Ну а в-третьих, о здоровье тоже надо думать, они ведь не хотят домой привезти какую-то заразу.

Она взяла Анну под руку и повела вдоль станции. Туда-сюда сновал народ, а сутенерша продолжала:

— Вы не единственная такая, у нас много девочек вашего возраста, тоже красивых. У них у всех тоже и дети и мужья. И никто из них особо не перетруждается, но при этом зарабатывают один-два раза в месяц по сто — двести долларов. Разве это проституция? Считайте, что просто самая обыкновенная работа или просто хобби. Мужу о моем предложении говорить не стоит, а вы сможете тратить деньги на свое усмотрение.

— Ну, ладно, я буду получать деньги, а вам какой с этого навар? — перебила ее Аня.

— Милочка, буду с вами до конца откровенной, — улыбнулась женщина. — Всех этих богатых лгбдей я знаю уже давно, причем лично. Все они имеют дело только со мной и доверяют только мне. Я вас знакомлю, а там — как сложится. Из того, что вам дадут, — пятьдесят процентов мне. И хочу вам сказать, что у меня среди знакомых очень немало богатых мужчин разного возраста. Так что могу полностью занять все ваши выходные.

Галина Яковлевна черкнула на листке блокнота номер телефона и, прощаясь, сказала:

— Надеюсь, до скорой встречи.

Возвращаясь к себе на «Домодедовскую», Аня все вертела в руках листок из блокнота.

«Я ни в чем не виновата. Согласия не дала, а телефон этой женщины — наверное, не больше чем розыгрыш», — успокаивала она себя.

Но тут о себе заявило ее второе «я», которое, как выяснилось, спало в ней все эти годы. Именно оно напомнило, что та красивая шуба из универмага никогда не сможет попасть в ее гардероб из-за катастрофической нехватки денег. А мужу, с его нерегулярными выплатами зарплаты в их акционерном обществе, вообще приходилось, можно так сказать, работать только на еду. А ведь молодость проходит, и хочется еще почувствовать себя настоящей женщиной, а не кухаркой при бедном муже.

Через неделю мучений она поняла, что желание заработать победило здравый смысл.

— Думаю попробовать, — объявила Аня свое решение, — но если не получится, точнее, если через себя не смогу переступить, то уйду.

— Девушка, вы приняли правильное решение, — Галина Яковлевна как будто знала, что этот звонок раздастся, — в пятницу жду вас у себя дома. Поговорим более детально. Кстати, если у вас есть похожие на вас подружки, которым тоже не помешают лишние деньги, то можете приехать вместе.

«ДИРЕКТОР»

Теперь, когда это судьбоносное решение было принято, Аня вдруг подумала, почему эта сутенерша Галина Яковлевна, имеющая дорогих знакомых, до сих пор не может сделать себе зубы? Ведь еще в первые минуты общения Аня обратила внимание на гнилые зубы и отвратительный запах изо рта. Действительно странно, ведь самое главное для женщины оружие — ослепительная улыбка.

Уже на следующий день в 11 часов утра в своем новом дорогом костюме с лучшим макияжем на лице она уже подъезжала к дому Галины Яковлевны. Муж, оставшийся в этот день с дочерью, был уверен, что супруга отправилась к своей школьной подруге на девичник.

— Кстати, нас уже ждут, — сказала пожилая су-тенерша, едва все тонкости предстоящего проекта были рассмотрены. — Сегодня работать не придется, посмотрите что и как.

На станции метро «Маяковская» они поднялись вверх. Их действительно уже ждали. Возле театра Сатиры стояла «Волга» с тонированными стеклами. Аня сразу обратила внимание на крутые автомобильные номера. В машине на заднем сиденье расположился пожилой импозантный мужчина лет шестидесяти. Он был одет в дорогой костюм, и от него пахло дорогим парфюмом. Про себя Аня сразу же прозвала его «директором».

— А это, Анечка, мой друг — Вячеслав Олегович, — представила хозяина автомашины Галина Яковлевна. — Он у нас очень большой специалист по алмазам, да и сам бесценен.

— Ну а раз так, — улыбнулся в ответ «директор», — то алмазу необходима красивая оправа. И я рад, что сегодня я встретил самую красивую девушку с краси-вым русским именем. Думаю, что мы с вами подружимся.

По дороге они болтали о разных мелочах. Он больше задавал вопросы, Аня чисто механически на них отвечала.

«Волга» остановилась в переулке возле знаменитых бань. Вячеслав Олегович чуть тронул Аню за руку и тихо сказал ей в ухо:

— Давайте вместе покупаемся в бассейне. Здесь мне очень нравится отдыхать. И люди хорошие, и стол богатый. Да и эту летнюю духоту перенесем легче.

Аня вышла из машины и зашла под руку с «директором» в здание. Поднялись по зеркальной лестнице на второй этаж. Здесь в «кабинете» уже был накрыт стол: шампанское и вина, черная и красная икра, мягкие булочки, кусочки масла, дорогие шоколадные конфеты и ее любимая белая рыба. В огромной вазе в центре стола красовались аппетитные персики и живописные гроздья винограда.

От нескольких бокалов шампанского у Ани закружилась голова. Вмиг стало как-то легко и весело.

«Действительно, как все просто. — невольно подумала она. — Вот ведь где она, эта райская жизнь. А здесь гнешься целый день и не можешь позволить себе даже дорогих колготок».

— Предлагаю снять всю верхнюю одежду, — скомандовал Вячеслав Олегович, — и приготовиться к заплыву в бассейне.

— Я пас, — улыбнулась Аня, — меня не предупредили, так что купальник с собой не взяла.

— А вас никто чужой не увидит, — на слове «чужой» «директор» сделал ударение, — можете купаться даже в белье.

Белье она выбирала сегодня особенно тщательно. Хотя и знала, что его никто не увидит. Черные бюстгальтер и трусики очень хорошо смотрелись на ее белоснежном теле. От этого вида даже цокнул языком сам пенсионер.

Действительно, даже рождение ребенка не испортило ее фигуру, и Ане завидовали почти все подруги.

Уже по дороге к бассейну Вячеслав Олегович попросил разрешения дотронуться до ее плеча. Ане нравилось сводить мужчин с ума, и она быстро согласилась. Он проглотил слюну и медленно, как будто опасаясь разрушить этот мираж, стал пальцами вести по ее плечу.

«Влюбился», — сразу же поняла Аня, в свои тридцать она уже могла без особых проблем распознать, нужна ли она мужчине на время или же на всю жизнь.

Его рука соскользнула с плеча, провела по бедру, а сам «директор» припал к груди, пытаясь найти ртом закрытый сосок.

Аня внутренне напряглась, весь хмель мгновенно улетучился. Теперь придется потерпеть, решила она.

Обалдевшего от привалившего счастья пенсионера она отпаивала вновь шампанским.

Синяя теплая вода бассейна была абсолютно чиста и даже не пахла хлоркой. В зеркальном отображении на потолке она увидела себя и чуть с проплешиной седую голову своего «дельфина». По краям бассейна стояли настоящие небольшие пальмы, и Аня чувствовала себя как в раю.

Сюда же к бассейну подошли и еще какие-то незнакомые Ане люди тоже с молодыми девушками. «Директор» поздоровался с каждым из них и еще раз с любовью в глазах посмотрел на резвящуюся в воде нимфу.

Она подошла к сидевшим за столом в своем мокром черном белье.

— Предлагаю выпить за чудесную московскую Афродиту, — поднял тост «директор» и, не дожидаясь, когда все поднимут бокалы, выпил содержимое рюмки до дна.

Все мужчины за столом, казалось, в этот момент забыли о своих спутницах и восхищались грацией Ани. Она помнила этот взгляд — так на нее смотрел около пятнадцати лет назад ее нынешний муж. Тогда она не сумела себя перебороть — они расписались. Сейчас она уже знала, что это не взгляд чувств, а взгляд страсти.

Анна быстро окинула взглядом всех девушек за столом и улыбнулась. Действительно, подобной ей среди них не было. Да и не могло быть.

Уже в кабинете, куда ее за руку тайно отвел Вячеслав Олегович, он признался ей в любви.

— Я уже давно мечтал встретить такую женщину и носить ее на руках, — шептал он, целуя ее руки, — у тебя будет все, чего ты только пожелаешь.

Женским чутьем она поняла, что «директор» не врет и он готов бросить к ее ногам все, что она прикажет. Действительно, он может стать хорошим любовником, решила Аня и жестом разрешила ему лечь рядом на кушетку.

И сама закрыла глаза.

Честно говоря, Аня не пришла в восторг от близости с Вячеславом Олеговичем. Возраст, да и полнота не смогли ее возбудить, и удовлетворения она не получила. Иными словами, она просто перетерпела его близость. Но отчетливо поняла, что теперь еще сильнее привязала его к себе.

«Волга» все еще ждала у подъезда. «Директор» ухаживал за Аней красиво, без наигранности. Уже в машине он предложил ей заехать в магазин.

— Знаешь, у нас там в Сибири сильные морозы, — объяснил Вячеслав Олегович, — так что хочу для дочки здесь шубу купить. Поможешь мне? Она ведь немного на тебя похожа.

— Похожих на меня нет и быть не может, — вдруг резко ответила Аня. — Я у папы с мамой одна. А дочке можете искать подарки с вашим шофером.

— Ну, извини, чепуху сказал, — «директор» как-то внезапно сник, — но ты, надеюсь, мне поможешь?

В магазине меховых изделий в Столешниковом переулке практически никого не было. От такого обилия шуб разбегались глаза.

— Примерь, пожалуйста, вот эту, — Вячеслав Олегович протянул ей длинную песцовую шубу, — брюнеткам белый цвет к лицу.

Аня посмотрела в зеркало и в буквальном смысле обалдела. Царица, да и только. Куда там до нее всем этим победительницам конкурсов красоты.

Она все еще любовалась собой в шубе возле зеркала, когда к ней подошел Вячеслав Олегович и шепнул на ухо ей только два слова: «Она твоя».

Купленная шуба осталась висеть в гардеробе подруги Насти.

НА КРЮЧКЕ У АРТУРА

В тот вечер она возвратилась домой за полночь. На вопрос мужа, почему так поздно, она ответила, что за разговорами не обратила внимания на время.

— К тому же Настя привезла несколько красивых дубленок и шуб на продажу, — решила Аня подготовить своего мужа, — так что в следующую субботу мы с ней поедем на вещевой рынок присматриваться к ценам. А то и так каждый день сижу дома. Без праздников и выходных.

Уже около полуночи, заперевшись в ванной комнате и заглушая разговор шумом воды, Аня рассказала по телефону подруге все подробности ее сегодняшнего похождения.

— А меня в следующий раз возьмешь? — поинтересовалась подруга. — Я тоже такую шубу хочу.

— Для этого тебе нужно встретить влюбленного клиента, — уже со знанием дела резюмировала Аня.

Дальше большинство выходных проходили для Ани и ее подруги Насти как в сказке. Дорогие рестораны, сауны, загородные правительственные дачи, шашлыки, катание на лошадях. Мужу она сказала, что устроилась продавать вещи к подруге. И теперь неплохо зарабатывает.

Но постепенно Вячеслав Олегович стал Ане надоедать. Ее стало раздражать в этом пожилом человеке практически все: как ест, как сидит, как говорит, даже как с ней разговаривает по телефону. Другое дело — тридцатилетний красавец Артур, высокий, худощавый, всегда при деньгах. Он уже несколько раз делал намеки Ане, а она все отнекивалась, мол, в другой раз.

Но вот когда «директор» в очередной раз убыл к себе в Сибирь, она сдалась. Пообедав вместе в дорогом ресторане, они, взяв такси, приехали к нему домой.

Уже потом, счастливая и немного уставшая, она сидела в ванне, как вдруг услышала… свой голос. В приоткрытую дверь ванной комнаты неслись и слова Вячеслава Олеговича.

«Господи, неужели он все узнал и приехал сюда?» — вмиг пронеслось у нее в голове. После такой вольготной безбедной жизни уже не хотелось обратно в кухню, готовить обеды для мужа.

Накинув на плечи халатик, она выскочила в коридор и вновь отчетливо услышала свой голос.

В комнате, на экране огромного телевизора шла видеозапись ее недавней встречи с «директором». Со стороны это выглядело просто похабно.

— Ну, как тебе мой шедевр видеотворчества? — поднялся из кресла Артур. — У меня такие пленочки не только с твоим, но и всех других бонз.

— Какая же ты скотина, Артур, — возмутилась Аня и тут же получила удар в лицо.

— Меня так никто никогда не называл, — его глаза горели бешеным огнем, — и ты, сучка, вообще должна заткнуться. Это я снимал не для твоего мужа. Деньги с твоей помощью буду зарабатывать.

…С того дня она стала уже работать не только на Галину Яковлевну, но и на Артура. Встречалась и спала с теми, с кем он приказывал. Тайно устанавливала видеокамеру, диктофон. А потом через подставных лиц этим бизнесменам видео продавалось. С этого бизнеса Анна имела около двадцати процентов.

Если поначалу все шло довольно-таки гладко и нефтяные и газовые магнаты исправно платили деньги, то потом поиском неизвестных видеооператоров занялись их службы безопасности. Вот здесь-то и всплыли имена Артура и Анны.

Почти через три недели Анна из криминальной телепрограммы «Дорожный патруль» узнала, что в ограбленной квартире Артура найден его обезображенный труп. На его теле обнаружили около сорока ножевых ран, и он умирал очень медленно и мучительно. Сыщики предполагали, что это обычное ограбление и по трагической случайности хозяин квартиры оказался дома. Но только Анна знала истинную причину его гибели. А еще точнее, убийства.

Не обошла беда и ее стороной. Но видимо, крутые дяди ее пожалели и решили уничтожить не физически, а морально. Через несколько дней все видеокиоски Москвы и близлежащих к столице областей были заполнены порнокассетами с ней в главной роли. Причем неизвестные ребята, привезшие кассеты, отдавали их распространителям… бесплатно. Как, впрочем, и Аниному мужу…

Свои вещи она нашла на лестничной площадке возле квартиры. Она оказалась на улице. Состоявшийся вскоре бракоразводный процесс оставил ребенка мужу. Так из-за любви к деньгам она в одно мгновение потеряла все: любовь, уважение, ребенка.

…Парк закончился, и мы вновь вышли к моей машине.

— А сейчас чем думаешь заниматься? — поинтересовался я.

— Пока нашла себе спонсора, того самого, что видел в ресторане, — сухо ответила она. — А там как повезет. Хотя, признаюсь тебе честно, жить не хочется.

Невдалеке моргнул фарами припаркованный «мерседес».

— Это Олег за мной приехал, — грустно улыбнулась она. — Быть может, еще в этой жизни увидимся. Хотя, — она остановилась на полдороге, о чем-то задумалась, потом махнула рукой и крикнула: — Ну да ладно, тебе я желаю счастья…

На очередной встрече выпускников я Аню не увидел. Кто-то сказал, что она умерла от передозировки наркотиков. Думаю, что она просто выполнила то, о чем мне побоялась сказать.

Глава 4 ОХОТНИЦЫ ЗА ЛЖЕЦАМИ

В арке возле станции метро «Кузнецкий мост» вы сможете увидеть небольшой листочек бумаги, прикрепленный к самодельной доске объявлений на стене. Он резко отличается от всех остальных не только качеством бумаги, но и исполнением.

На небольшом зеленом аккуратном листочке каллиграфическим женским почерком написано: «Женское детективное агентство оказывает помощь в разоблачении неверных супругов, по возможности возвращает в семью потерянную заботу и уют». И на маленьких резаных листочках — телефоны.

ДИВА-ДЕТЕКТИВ

В тот же день мы решили позвонить туда. Наш звонок вызвал у руководства агентства минутное замешательство. Их удивление было понятно — журналисты звонили к ним впервые. Узнав, что мы интересуемся тонкостями работы агентства, секретарь заявила, что директора пока нет на месте, а она сама не вправе разрешить интервью.

Еще несколько дней ушли на уговоры, и наконец Дарья Михайловна согласилась на встречу. Но не в офисе, а в скверике на «Китай-городе».

Нам представлялось, что женщина-детектив обязательно должна быть некрасивой, в массивных очках, закрывающих вечно не накрашенные глаза, в длинной, до пят юбке и с репортерской сумкой на плече. Для того чтобы более оживить беседу и расположить к себе «сухаря», купили букет роз и прибыли на место нашего предстоящего свидания за полчаса.

Без пятнадцати три на пустынной аллее сквера появилась женщина. В очках и в длинной юбке. Но почему-то с хозяйственной сумкой в руке. Не она.

Очаровательная девушка появилась у входа в скверик без опоздания. На нее нельзя было не обратить внимания. Длинные рыжие волосы, ниспадающие густым водопадом до самой талии, короткий цветной сарафан, босоножки. Она появилась словно видение, и казалось, исчезнет в любую минуту.

— Вы из газеты? — Дива подошла к нам. Видя, что я беспомощно хлопаю глазами, добавила: — Меня зовут Дарья Михайловна. Я — директор агентства.

Мы сидели в небольшом открытом летнем кафе на берегу Москвы-реки, и она рассказывала о себе, о работе, о заказчицах и их мужьях.

Нам оставалось лишь включить диктофон, открыть блокнот и пододвинуть к себе поближе горячий кофе.

ПОЧЕМУ Я СТАЛА ДЕТЕКТИВОМ?

После окончания юридического факультета университета по специальности работать не захотела, был маленький ребенок.

Несколько лет назад, когда сын подрос, со своей подругой Екатериной решила открыть частное сыскное бюро. Почему взялась за это неблагодарное дело? Наверное, в первую очередь из-за того, что для меня это была очень близкая проблема. У меня самой был опыт неудачного брака. Преданный и любимый, как мне тогда казалось, муж, выяснилось, обманывал меня почти год с другой женщиной. Узнав об этом, я выставила его за дверь — без объяснений и комментариев.

Моя подруга Екатерина свою семью сохранила, но для этого ей пришлось терпеть унижения в течение нескольких месяцев.

В результате таких, как многим может показаться, банальных ситуаций у нас и появилось желание создать подобное сыскное агентство. Но сразу оговорюсь, мы не хотели мстить подлым мужикам, задача была другой: помочь женщинам достойно выйти из неприятного положения, если, оговорюсь, у них было на то желание. Ведь многие согласятся со мной, что, если муж или жена резко меняют к вам отношение, это сразу чувствуешь. Обычное внимание заменяется холодным равнодушием или нудными разговорами о сумасшедшей усталости. Правда, некоторые люди пытаются мириться с этим, продолжая совместную жизнь. Думаю, что жизнью это уже и не назовешь. Я же предпочитала лучше остаться одной, чем так существовать. Надеясь встретить в будущем своего любимого и единственного.

Так что первый опыт нашей сыскной работы мы приобрели, выводя наших мужей на чистую воду. Естественно, что на работу к себе брали только женщин. Делали это с умыслом, ибо считаем, что женщине легче запудрить мужчине мозги (в симпатичной девушке мало кто может распознать настоящего сыщика).

Естественно, что поначалу к нам практически никто не обращался. Первой я помогла своей бывшей однокласснице, которой изменял муж. Вывести его на чистую воду оказалось делом несложным.

Буквально через неделю к нам уже записались желающие воспользоваться нашими услугами. Обращались женщины, ибо считали, что намного проще довериться другой женщине, пусть даже сыщику, в надежде найти понимание и помощь. В дополнение ко всему наши расценки были довольно низкими по современным меркам. Это позволяло обращаться к нам клиентам с разным достатком — и богатым, и среднестатистическим. Да и в случае неудачи, а это не исключалось, заявитель терял лишь часть денег.

Сейчас, когда мы уже работаем почти два года, нас признали и мужчины. Мы помогаем и им. Предательство — не половой признак и, слава Богу, присуще не всем.

Вот лишь несколько историй из нашей практики.

С виду она — родимая, а что внутри?

Богатый выбор — большие проблемы

Даст ли осмотр нужный улов?

Соблазн участия в конкурсах красоты порой приводит юных девушек в ловушку сутенеров

Нищетой таджикских беженцев зачастую пользуются дельцы от порнобизнеса

Облава на проституток

Кадры из порнофильма подпольной киностудии

Неверных мужей можно выловить не только на суше

Это стало привычным

Нищий после трудового дня

Жертва нового бизнеса мафии

Вдогонку за милостыней

Натюрморт с костылем, или Безнадега

Бомж со стажем

Обитатель ночлежки

«Не бомж я… адреса не помню…»

Такая работа

Чистка. Задержанный?

Полковник с Ваганьковского

Сирота

Ребенок напрокат

Наркопритон

В этих гробах — бомжи

В крематории тоже не все чисто.

Проверка паспортного режима в гостинице

На ипподроме кипят не только конные страсти…

Автор награжден орденом «За военные заслуги», медалью «За отличие в охране общественного порядка», является лауреатом премии МВД и Конфедерации журналистских союзов «За мужество и профессионализм». Он участвует в задержании нарушителя общественного порядка во время одного из рейдов правоохранительных органов

Автор с инвалидом афганской войны

Встреча автора с преступником в СИЗО

ПОСЛЕДНЯЯ ТРЕНИРОВКА

Однажды в агентство пришла молодая женщина тридцати лет. Она, волнуясь, комкая в ладони носовой платок, рассказала о том, что заставило ее обратиться к нам. Эта женщина — Ирина — пыталась объяснить сложившуюся в семье ситуацию. Дело в том, что вот уже почти год ее муж, в прошлом хороший спортсмен, был без работы и семью содержала она сама. Слава Богу, что ей удалось устроиться в неплохое место. Денег хватало. Муж сидел дома. Его, судя по всему, устраивало подобное положение вещей. Он присматривал за ребенком, а по утрам, с согласия жены, уезжал на тренировки, чтобы не потерять спортивную форму, как заявлял он дома.

Все бы так и шло дальше, если в один из дней, выйдя из ванной, она не услышала разговора по телефону ее мужа с кем-то. Она интуитивно поняла, что он говорил с женщиной. Когда Ира подошла к мужу, то он, смутившись, сразу же бросил трубку. На вопрос, кто звонил, ответил, что товарищ по команде, и ему предстоит завтра, вне расписания, явиться на тренировку. Она бросила взгляд на календарь. Завтра была суббота.

Ирина стала подозрительно относиться к его тренировкам, тем более что странные телефонные звонки продолжались периодически раздаваться у них в квартире. А когда она подходила к телефону, на том конце провода наступало гробовое молчание и раздавались гудки отбоя.

Для того чтобы во всем разобраться, она пришла в агентство.

Мы выслушали рассказ Ирины и, получив ответы на интересующие вопросы, решили приступить к слежке за ее мужем-спортсменом. В данной ситуации задачу нам облегчало то, что у мужа нашей клиентки не было автомашины и он пользовался городским транспортом. В метро, согласитесь, гораздо проще следить за человеком, не привлекая ничьего внимания.

Уже через несколько дней у нас был составлен поминутный график пребывания спортсмена в городе. Без особого труда нам удалось достать абонемент в тот же бассейн, куда он ходил заниматься, и побывать там во время тренировки. Уже через два дня наблюдения стало ясно, что бассейн и тренажерный зал — не больше чем прикрытие. Отметившись, наш клиент быстро уходил из спортивного комплекса и возле метро встречался с женщиной. Иногда в свободные два-три часа они ходили в кинотеатры, сидели в барах, где расплачивался всегда безработный спортсмен. И каждый раз после этих посиделок они вместе отправлялись на квартиру на Варшавском шоссе.

Нам удалось не только узнать явочную квартиру и ее хозяина, но даже записать несколько разговоров влюбленной парочки в баре, сделать фотографии.

Представившись новым комендантом дома, моя Екатерина (в недалеком прошлом старший лейтенант милиции) сумела войти в доверие к хозяину «явки». Узнала, что квартира принадлежит Ивану Л., другу по команде нашего спортсмена, которую он два раза в неделю предоставляет друзьям. Видимо, у него было такое понимание мужской дружбы: он помогал приятелю общаться с любовницей у себя дома, а сам тем временем пытался приударить за женой спортсмена — Ириной.

Все это ясно свидетельствовало о том, что интимные отношения на стороне существовали у спортсмена уже давно.

Наша клиентка была в шоке. В то время, пока Ирина трудилась в поте лица, зарабатывая деньги, содержала семью, одевала своего любимого мужа, он бессовестно принимал ее заботу и одновременно развлекался с другой. Выяснилось также, что герой-любовник брал деньги из дома, чтобы купить букет цветов своей даме, сводить ее куда-нибудь или сделать маленький презент. Кроме того, удалось нам собрать информацию и на его любовницу. Она тоже была замужем. К сожалению, ее муж был в возрасте и не имел фигуры спортсмена…

После получения досье на горе-любовников клиентка приняла решение бросить мужа. Она не смогла простить ему цинизма.

Кстати, совершенно случайно на днях я ее вновь встретила. Она шла под руку с интересным мужчиной, весело о чем-то с ним разговаривая. Увидев меня, Ира улыбнулась и, подойдя, представила меня своему спутнику: «Моя подруга Даша. Она меня спасла от позора. Теперь я ее должница».

Мне пришлось все это свести на шутку. Я уже знала, что Ира вновь вышла замуж. Очень удачно. Теперь ее содержит муж.

БОРЬБА ЗА ПОТЕРЯННЫЕ МИЛЛИОНЫ

Часто нашими клиентами становятся жены новых русских. Причем многими из них, как мне кажется, движет не любовь к мужу, а страх потерять свое благополучие. Ведь человек привыкает к хорошему очень быстро. И жены боятся лишиться обеспеченной жизни.

В тот день в нашем офисе передо мной сидела шикарно одетая дама. В ушах серьги стоимостью в трехкомнатную квартиру где-то возле Красной площади, на пальцах — несколько «мерседесов» и еще в придачу дача где-то на Рублевском шоссе.

Сначала это меня отвлекло. Я тоже женщина и тоже всегда мечтала о таких бриллиантах. Но мне не хватило бы всех зарплат до самой смерти, чтобы купить такое богатство, и, горько вздохнув, я стала внимательно слушать клиентку, вникая во все подробности ее рассказа.

Хозяйка бриллиантовых сокровищ пообещала мне гонорар на два года вперед, если мы сумеем выполнить ее поручение быстро и аккуратно.

Но ей тоже пришлось рассказать о себе все начистоту. Оказалось, что три года назад она, обычная лимитчица из Владимирской области, сумела удачно выйти замуж. На одной из вечеринок она — в то время секретарь-референт крупной компании — сумела закадрить, а через месяц и женить на себе молодого гендиректора, друга ее начальника. Вполне понятно, что, мгновенно став миллионершей, она бросила работу и купила себе все, о чем могла только мечтатъ в своем небольшом районном городке с двумя улицами и пятью ресторанами.

Несмотря на все уговоры мужа, ребенка заводить пока не собиралась: не хотела портить фигуру (за которую ее полюбил муж), да и не было сил отказаться от развлечений, которые для нее устраивали поклонники.

Теперь, по мнению нашей клиентки, у него кто-то появился. Аккуратно поправляя гору бриллиантов в ушах, она рассказывала, что ныне муж стал меньше ей уделять внимания. Участились его поездки в командировки за границу, в которые он раньше всегда ее брал с собой.

В то же время она обратила внимание, что ее лучшая подруга, которая раньше всегда жаловалась на катастрофическую нехватку денег, вдруг зачастила за границу. Стала реже разговаривать с ней по телефону, практически не приходить к ней домой. Все это очень беспокоило нашу клиентку.

— Сами понимаете, если он со мной разведется, — объясняла женщина, — а у меня нет ребенка, то ни на какую материальную помощь мне рассчитывать не придется. А обычная жизнь меня уже пугает.

Ревнивая супруга хотела, чтобы мы выяснили, с кем теперь встречается ее муж, с кем ездит в деловые поездки и есть ли какая-то связь между ним и ее лучшей подругой.

Она оплатила два билета на самолет до США, куда вскоре улетал в командировку ее супруг.

Через две недели мы встретились в Шереметьеве-2, где наша клиентка провожала в командировку мужа. Мы их уже ждали. Попрощавшись, она ушла, а мы вместе с ее мужем пошли на посадку.

Уже в самолете мы обратили внимание на молодую блондинку, сидящую возле бизнесмена. Во время полета они весело болтали, выпивали. Складывалось впечатление, что они знают друг друга уже давно.

Чтобы еще раз удостовериться в правильности наших суждений, я подошла к ним и попросила девушку поменяться местами, объясняя это тем, что в следующем за ней ряду сидит больная бабушка..

— Да вы что, девушка, — напустилась на меня блондинка, — это мой жених, и мы с ним так давно не виделись. Меняйтесь с кем-то другим.

Мне было все понятно, и я записала это себе в блокнот. Когда самолет приземлился в Нью-Йорке, сладкая парочка направилась в отель, где и остановилась в одном номере. Ни о каких переговорах, встречах во время нахождения в США наш объект даже не помышлял. Они практически днем не выходили из номера, а вечерами спешили в рестораны. Свои деньги он тратил исключительно на подарки своей попутчице. В суммах он не скупился.

Нам также удалось сфотографировать их в дверях отеля во время покупки вещей для нее.

При этом мы сами оставались незамеченными, ибо использовали в работе известные новинки шпионской техники. Японский фотоаппарат, подаренный знакомым сотрудником ФСБ, умещался в ладони, и им можно было вести съемку даже с дальнего расстояния. Миниатюрный диктофон с чувствительным микрофоном позволял осуществлять запись разговоров даже с десяти — пятнадцати метров.

После возвращения в Москву парочка рассталась, и каждый добирался домой на своей машине. Наблюдение за ними мы не снимали еще месяц после возвращения. Этого требовала наша клиентка.

Ознакомив клиентку с полученной нами информацией, мы узнали, что блондинка действительно расторопная подруга супруги. Более того, нам удалось выяснить, что это не просто обычная служебная интрижка, а довольно-таки серьезные отношения, которые вели нашу клиентку к разводу.

Как она сумела выкрутиться из этого положения, мы не знаем, но свою работу мывыполнили на «отлично» и сумели вовремя предупредить о том, что ее может ожидать в недалеком будущем. Мораль нас не интересовала.

СЛУЖЕБНЫЙ РОМАН

Ну а теперь, чтобы не было очень приторно, расскажу еще одну историю о том, как к нам обратился мужчина. Звали его Сергей. Довольно-таки внешне интересный. Лет около тридцати. На таких мужчин женщины всегда обращают внимание — высокий, кареглазый, с пепельными волосами, атлетической фигурой.

Признаюсь честно, мы были удивлены, что ему потребовалась наша помощь.

Он рассказал, что женат вот уже почти четыре года, почти столько же лет его сыну. С супругой познакомился во время учебы в институте, влюбился и буквально несколько лет ходил за ней по пятам, пока она не сдалась. Свадьбу сыграли по-студенчески скромно, но весело.

А еще через год, окончив аспирантуру, он пошел работать в НИИ. Жену боготворил, заваливая ее по поводу и без повода цветами и маленькими подарками. Окружающие восторгались — вот это семья, вот это любовь.

Но нельзя жить без проблем. Из-за плохого финансирования их разработок в институте деньги стали платить нерегулярно. В семье Сергея начались проблемы. Не то чтобы денег не было совсем, просто из-за нерегулярной выплаты он предлагал жене ограничиться в покупках, брать в первую очередь самые необходимые вещи — детские товары, продукты… И жена молча с ним соглашалась.

Однако когда ребенку исполнилось три года, Лена заявила, что хочет идти на работу, объясняя это катастрофической нехваткой денег в семье. И по рекомендации своей лучшей подруги она устроилась в фирму.

Вначале ей предложили оклад стажера, но и он почти в два раза превышал зарплату мужа. А через четыре месяца она вообще стала получать астрономическую, как казалось Сергею, зарплату. Лена стала все чаще покупать себе дорогие платья, объясняя мужу, что теперь она может это себе позволить. Заметно стал угасать и ее интерес к семье. Все чаще она стала отдавать своего сына маме в деревню, постоянно задерживалась на работе, говорила о каких-то презентациях, которые тоже все чаще устраивала их фирма.

Лену стало раздражать, как ему казалось, назойливое внимание Сергея: его маленькие букетики цветов, холодные полуночные ужины, когда он ее ждал после очередного банкета.

Все это не могло не тревожить Сергея, и мысленно он уже несколько раз прижимал ее к стене в прихожей, требуя ответа на вопрос, есть ли у нее кто-то. Но в жизни он оставался таким же спокойным и улыбчивым. Да и следить за ней считал ниже своего достоинства.

Обратиться к нам его заставили намеки на неприличное поведение его жены со стороны родственников и сослуживцев. Он просил, чтобы мы расставили все точки над «і» и помогли понять, как жить дальше.

Началась наша работа. Меняя друг друга, мы отслеживали каждый ее шаг. Уже через несколько дней стало ясно, что Лена стала любовницей своего директора. Это он давал ей деньги, дарил дорогие подарки. И женщина после долгой борьбы сдалась. Ей уже порядком поднадоела бедная жизнь, а здесь было все — деньги, внимание и, как ей казалось, любовь. Порочный круг затягивал. Все свои возрастающие потребности в тряпках она удовлетворяла деньгами своего любовника.

И на стол обманутого мужа легли магнитофонные записи разговора двух любовников в баре, фотографии их в машине, магазине, ресторане…

Мужское самолюбие Сергея было уязвлено, но он продолжал держаться спокойно.

Этот мужчина был мне интересен, и я не удержалась попросить его позвонить мне позже, как у него сложатся взаимоотношения с женой.

Через неделю он позвонил. Счастливый. Рассказал, что поставил жену перед выбором — либо он и семья, либо — развод. Дал время жене подумать. Елена выбрала семью. Сейчас она уволилась из фирмы и занимается воспитанием сына. Зато сам Сергей понял сьою ошибку. Он бросил НИИ и ушел в бизнес.

…Мимо нашего летнего кафе по Москве-реке прошел речной трамвайчик. На борту гремела музыка, влюбленные пары на борту обнимались и весело махали нам руками.

— Наши потенциальные клиенты, — нерадостно сказала Дарья.

Когда мы прощались, неожиданно в ее дамской сумочке зазвонил мобильный телефон. Извинившись перед нами, она стала разговаривать, делая при этом какие-то пометки в своем блокноте.

— Опять жена нового русского, — объяснила Даша, закрыв трубку рукой, — требует, чтобы мы возвратили в семью ее мужа. Он руководит одним из московских банков и вот уже больше месяца встречается с женщиной из его же банка. Жена ее знает, ибо у самой любовник — начальник охраны мужа. Короче, крепкая новая русская семья… И пока такие жены есть, наш бизнес не умрет.

Часть четвертая НИЩИЕ И БОМЖИ

Глава 1 ГЕРОИ ДНА

Когда в мэрии столицы мне впервые рассказали о том, что теперь человеку, лишившемуся жилья и ставшему бомжом, можно не ютиться по подворотням, а жить в нормальных цивильных условиях, я, признаюсь, даже не поверил. Согласитесь сами, в нашем обществе государство не протягивает руку помощи даже человеку, всю жизнь отдавшему работе. А тут вдруг все льготы и блага — для вчерашнего тунеядца или уголовника-рецидивиста? Но мне объяснили, что такая практика действительно существует в Москве. «Теперь у нас все во благо народа», — улыбнулась мне сотрудница мэрии. Позже во время сбора материала я еще не раз буду вспоминать эту улыбку. А тогда все это выглядело как сказка — бомжам предоставляют не только некоторые льготы по пенсии и трудоустройству, но и предлагают жилье в своеобразных муниципальных гостиницах, где им выдают одежду и даже кормят за государственный счет.

— Но вот незадача, — объяснял мне чуть позже за бутылкой водки один из моих старых знакомых, сорокалетний бомж Андрей, «работающий» в переходе на Тверской, — все эти льготы и жилье остаются только на бумаге. На самом деле в этих ночлежках живут вовсе не бомжи. Там своя мафия, и попасть с улицы туда не так-то просто. Если не веришь — попробуй. А потом приходи, я тебе найду нескольких ребят, уже поживших в этом «Хилтоне».

На том и разошлись. Он отправился на свою ежедневную работу — стоять с протянутой рукой в переходе на Тверской, а я — становиться бомжом…

ТЕАТР ОДНОГО АКТЕРА

Попробовать себя в качестве бомжа оказалось делом довольно-таки несложным. Образ человека, лишившегося всего в жизни — друзей и крыши над головой, — мог дать мне возможность еще раз посмотреть на дно столичной жизни, проверить мои предположения о том, кто и почему попадает в ту человеческую касту, которую все с отвращением называют — бомж. Свою помощь оказали и сотрудники милиции, на время выписав мне липовую справку о том, что я лишился своей жилплощади в столице.

Весь свой отпуск тщательно отращивал бороду и усы. Эффект превзошел все ожидания — трехнедельная щетина хорошо изменила мое лицо. Сделать красными глаза и мешки под ними было вообще пустяком — хорошая компания со спиртным, но без особых разносолов, и до утра. С рассветом в зеркале ванной увидел совершенно незнакомого мне человека. Понял — свершилось! Теперь мне оставалось только приодеться похуже и выйти в город. При этом еще решил для «солидности» чуть приволакивать правую ногу.

Из гаража принес свою рабочую спецовку, в которой обычно чинил машину: некогда синие джинсы сплошь в заплатках, розовая замасленная рубашка, светло-серый, рваный в нескольких местах свитер и даже зеленая подростковая ветровка с символом Олимпиады-80 на кармане. Стоптанные некогда зимние полусапожки с лопнувшей подошвой починил подручными средствами: обернул подошву несколькими полиэтиленовыми пакетами, а затем крепко перевязал сапог изолентой. Получилось не очень красиво, но на первый взгляд крепко.

На выходе из подъезда нос к носу столкнулся с нашим местным алкашом, по прозвищу Бидон. Он, все и про всех знающий во дворе, даже не поздоровался, презрительно взглянув на меня мельком. По его реакции я понял, что даже он не узнал, а стало быть, цели я своей добился.

В подошедший автобус вместе со мной люди не поднимались, предпочитая другой вход. Незанятым осталось и место рядом, хотя автобус и был переполнен. Появившийся невесть откуда билетный контролер лет пятидесяти долго с нескрываемым ин-тересом рассматривал мой прокомпостированный проездной документ, так, видимо, и не поняв, зачем я его купил. Но уже дав мне оценку.

— Не стыдно в таком виде ездить? — вдруг сказал он, еще раз окинув меня взглядом с ног до головы. — Молодой ведь, а уже тунеядец. Шел бы лучше в дворники — и деньги и крыша над головой.

— А твое какое дело, — вяло парировал я, уютно расположившись на мягком сиденье, — еще кто-то из великих сказал, что от работы даже лошади дохнут. А твои вонючие триста рэ я зарабатываю на Арбате за день. А пожить можно и на вокзале.

В дальнейших дебатах относительно моего будущего я уже участия не принимаю. Выхожу на ближайшей остановке и спускаюсь в метро.

На выходе к площади Белорусского вокзала сразу же вижу топчущихся трех бомжей — двух мужчин и женщину. Все неопределенного возраста — ни двадцать, ни шестьдесят, одеты не лучше, чем я. По тому, как милиционеры патрульной группы не обращают на них никакого внимания, обитают эти аборигены здесь давно. А значит, и знакомиться с ними нет резона.

Стараясь быть незамеченным, проскакиваю к кондитерской палатке и слежу за тем. как три «конкурента» уходят в сторону вокзала. Еще раз осматриваюсь — никого подозрительного. Я уже вошел в роль и. как истинный бомж, сразу же обращаю внимание на пустую пивную бутылку, которую оставил возле троллейбусной остановки какой-то парень.

За тарой не успеваю. Появившаяся откуда-то старушка вырывает бутылку у меня прямо из-под носа и громко кричит на всю площадь, что, мол, эти бомжи совсем обнаглели и чуть не украли у нее… три рубля. Вот так послушаешь и действительно задумываешься, может, правда, у бабули последнее отнимаю.

Откуда-то внезапно появляются еще старушки, и я отступаю. Но не сдаюсь. Буквально в двадцати метрах — пункт обмена валюты. А туда простые инженеры не ходят. Может, повезет?

Молодой бугай в замшевой куртке с сотовым телефоном презрительно смотрит на меня и проходит мимо. Ему я сочувствия не внушил. Пожилая женщина с небольшим рюкзаком за спиной в обменник не заходит, но зато вытаскивает из кармана несколько смятых бумажек и сует мне их в ладонь. Повезло.

Интересно, сколько? Я все еще сжимаю их в руке, не рискуя посмотреть, и пока только предполагаю: ну, не меньше пятерки, иначе бы мелочь сыпанула.

Так и не взглянув, я сбрасываю банкноты в карман и опять прошу о помощи.

— Пшел отсюда на х…

Чувствую, что кто-то толкает меня в спину. Поворачиваюсь. Оправдываются самые худшие предположения — это мои конкуренты. Рядом с ними та самая бутылочница — бабушка-одуванчик. Уже успела сообщить о незваном госте на их территории.

Правда, теперь они уже не одни. За их спинами несколько молодых ребят, лет двадцати. Причем явно не бомжи, под запрещающим остановку знаком стоит их красная «пятерка». Бомжи расступаются, и эти ребята вплотную подходят ко мне. Один из них, с родимым пятном на правой щеке, видимо, главный. Он отводит меня в сторону и объясняет, что здесь все поделено на секторы. И я влез на его участок. Хочу работать — буду платить ему двести рублей в день, иначе мне несдобровать. В случае моего отказа я обязан отдать все имеющиеся в моих карманах деньги и бежать отсюда.

Начинать драку нельзя, да и это не входит в мои планы. Невольно жалею, что не поставил в известность своих друзей из ГУВД. Но и сдаваться без боя не намерен.

— Да у вас здесь в Москве и десятку заработать проблема, — пытаюсь заговорить их. — За целый час стояния сунули лишь один рубль. Не заберете же последнее?

Они надевают перчатки, видимо чтобы не испачкаться об меня, и волокут к ближайшему туалету. Он метрах в десяти, за углом. Милиционеры патрульной группы с явным безразличием наблюдают за этой картиной. Они вступятся, если только что-то произойдет на улице. А то, что не у них на глазах, их не касается.

В туалете эта молодежь пытается вывернуть мне карманы. Оказываю сопротивление. Бью близстоящего в лицо. Они явно не ожидали такого. Всегда бомжи тихо отдавали всю наличность. А тут мордобой. Понимаю, что, пока они своими бычьими мозгами не поняли, что произошло, преимущество на моей стороне. Бью второго в живот. Он охает и получает еще один удар в челюсть.

Временная свобода. Этим надо воспользоваться. Вытаскиваю из кулака одного из рэкетиров свою помятую бумажку и улыбаюсь — белорусские «зайчики». Теперь у меня есть еще несколько секунд сбежать отсюда. А в метро они меня не догонят.

Мужики в туалете с интересом смотрят за происходящим. Такое впечатление, что они попали в театр, и мы тут перед ними ставим какую-то детективную пьесу, да еще задарма.

Стоящие на углу бомжи буквально обладели. Я спокойно вышел и зашагал к метро. А их «крыши» пока нет. Вижу, что один из них бежит к милиционерам, и сам прибавляю ход.

Для того чтобы сэкономить время, дежурной по метрополитену показываю служебное удостоверение. Прохожу не останавливаясь. А она так и остается сидеть с открытым ртом… Видимо, у нее так и не получилось сравнить фотографию в военной форме в удостоверении с тем, что видела сейчас.

К вокзалам решаю больше не подаваться, там своя мафия. Пробую сделать свой бизнес в центре, у метро «Парк культуры». Здесь многолюдно. Уж если люди готовы выкинуть на аттракцион около пятидесяти рублей, то какую-нибудь мелочь мне сунут обязательно.

Так и получается. Особенно сердобольными оказываются женщины с маленькими детьми и, к моему удивлению, студенты с девушками. Видимо, последние хотели показать всю широту своей души. Всего за несколько часов работы в моем кармане уже было около пятидесяти рублей. Согласитесь, довольно-таки неплохо получить ни с того ни с сего кругленькую сумму.

Но здесь нашлась другая напасть — вышедший с Комсомольского проспекта милицейский патруль забрал в «кутузку». Проверили справку. И определили не в КПЗ (камеру предварительного заключения), а в дом ночного пребывания для лиц без определенного места жительства.

Согласно моей «справке» и придуманной мною же «легенде» отправили по месту моего последнего проживания. С согласия мэрии.

Уже в «УАЗе» понял, что вот оно, настоящее счастье для бомжа: там обещали не только отмыть, откормить, но и дать кровать, а также выдать новую одежду. Приехали, когда уже стемнело. Большую железнуюдверь открыл сержант милиции. Зарегистрировали и, когда милицейский наряд уехал, меня… выставили из ночлежки. Дежурный сержант милиции в дверях лишь сказал вслед: «Если повезет, то зиму перекантуешься, нет — похоронит государство. А гостиница не для таких безродных, как ты. У нас мест нет».

Мне ничего другого не оставалось, как отправиться на Тверскую. Искать своего бомжа Андрея. Он в очередной раз оказался прав…

В «ХИЛТОНЕ» СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ

Легально попасть в Дом ночного пребывания для людей без определенного места жительства я мог, предъявив редакционное удостоверение, но узнать о его жизни мне бы не удалось.

Начну с того, что открыто для прессы. Специфика работы таких домов в том, что они принимают своих посетителей лишь на ночь. Их время пребывания в этом доме строго регламентировано: с 20.00 до 8.00 следующего дня. Пока такие официальные ночлежки действуют в Юго-Западном, Западном, Северо-Западном, Восточном и Юго-Восточном округах. Количество мест в них, в зависимости от помещений, от 20 до 400. В подобных домах срок проживания ограничивается одним месяцем. И ни днем больше. Но это остается только лишь на бумаге. В жизни все намного легче и сложнее.

Кстати, между собой работники милиции и префектур эти дома называют специализированными центрами социальной поддержки.

Но так ли это на самом деле?

Ответить на этот вопрос мне помогли друзья моего знакомого бомжа Андрея. Это были совершенно разные люди, из разных ночлежек. Эти бомжи не стали себя называть и не позировали перед фотообъективом. Понимали, что это небезопасно, да и людей, побывавших в подобных ночлежках, знают даже по именам. Так что найти рассказчика будет не так сложно. А тогда с ними никто не будет церемо-ниться. Ни мэрия, ни милиция, ни сами «гостиничные мафиози».

Как мне казалось, честно и откровенно о жизни в стенах ночлежки и за ее пределами рассказывали только те, кто уже оказался на улице. Так уж получилось, что по велению судьбы они стали всего лишь попутчиками тех людей, которые по всем официальным документам проходят как бомжи, но на самом деле живут второй жизнью.

Николаю Михайлову всего двадцать пять. Но за его спиной уже две судимости. За умышленное причинение вреда здоровью и за хулиганство. Потомственный москвич, он возвратился к себе домой, но столица гостеприимно его не приняла. Оказалось, что жена его давно выписала, а квартиру продала. Куда теперь ему податься?

Несколько месяцев жил на вокзалах, питался тем, что оставалось на столах в вокзальном буфете, или же объедками вместе с собаками на заднем дворе ресторана. С наступлением весны отправился в ближние подмосковные деревни. Там искал дачные участки столичных жителей. Через разбитое стекло влезал в дома. Питался тем, что мог найти, оставался там ночевать.

Один раз он залез в хороший дачный трехэтажный дом. Как позже оказалось, нового русского. Здесь была не только еда, но и хорошая мебель, даже камин. Отогрелся, нашел себе еду. А когда рассудок чуть замутила найденная бутылка водки, то решил и попариться в бане во дворе. Николай не помнит, как открылась в бане дверь, как на пороге появились четверо здоровых ребят. После первых ударов он потерял сознание, из сломанного носа потекла кровь. Его голого отнесли по снегу к ближайшему оврагу и кинули в сугроб.

Так бы и замерз Николай в этом мартовском снегу, если бы его не нашли деревенские. Отогрели, накормили. Предлагали остаться в деревне, обещали замолвить слово перед участковым, помочь в строительстве дома. Но потомственный москвич от этого заманчивого предложения отказался. Мол, надо домой возвращаться.

Вновь вокзалы, попрошайничество, алкоголь.

Его, можно сказать, спасли сотрудники милиции. После отделения милиции его направили в такую гостиницу. В июне там много пустующих коек. Не зима, а значит, и переночевать можно даже на улице.

Николай надеялся увидеть там таких же убитых жизнью, как он сам. Но уже в первый вечер он с удивлением увидел чеченца — высокого худощавого парня, чуть постарше его. живущего в соседнем номере. По крайней мере, встретить здесь такого «бомжа» было удивительно. Особенно, когда Николай увидел, как утром чеченец садился в свои «Жигули» с московскими номерами.

— А этот бугаи из соседней камеры чего здесь делает? — спросил он вечером у своего соседа, уже прожившего в ночлежке больше двух месяцев.

— Меньше будешь знать, крепче будешь спать, — сказал как отрезал тот. А потом шепотом добавил: — Еще раз задашь такой глупый вопрос, окажешься на улице. Причем тебе повезет, если останешься живым.

Больше вопросов Николай не задавал, но вот за чеченцем наблюдал. Между собой в ночлежке его называли Беслан, но задавать какие-то другие вопросы боялись. Тот действительно внешне не выглядел бомжом. Ни дать ни взять бизнесмен средней руки. Мельком услышал Николай и о том, что сюда он приехал из Чечни для закупки оружия.

Так это или нет, узнать было нельзя, но что здесь что-то не так, было видно даже невооруженным глазом. Беслан спокойно мог подниматься в кабинет администратора и директора. Да и в тетради учета, которую мельком увидел Николай в комнатке милиционера, этот чеченец проходил как… Казаков Степан Кузьмич, 1969 года рождения, уроженец города Химки Московской области, холостой, бомж.

А однажды пьяный Беслан появился на пороге его комнаты и громко скомандовал Николаю:

— Так, урка бестолковый, бери два стольника и беги в магазин. Скупай все, что только местным жителям захочется. Устраиваю пир горой. У меня все удалось. Домой еду — к жене и детям. И вас за хлеб-соль и крышу над головой хочу поблагодарить. Директор свое уже получил и теперь разрешил отдохнуть вам.

В своей ладони Николай увидел два стодолларовых банкнота. В обменнике неподалеку от магазина у бомжа даже не потребовали паспорт, а сразу же выдали рублевую наличность.

Огромные сумки он еле донес до гостиницы. Дежурного милиционера на месте не оказалось, и поэтому даже не пришлось что-то объяснять.

Уже под утро, когда вся ночлежка после десятичасового «гудения» расползалась по своим номерам, Николай обратил внимание на невысокого молодого паренька с культей вместо правой руки. Раньше его Николай не видел.

— А ты кто такой? — грубо начал он.

— Степан Казаков, — робко ответил инвалид. — Мне сказали, что я здесь вроде как живу уже около двух месяцев. И даже денег дали. Вот до сегодняшнего дня как раз хватило. А сегодня к вам привезли. И даже место достали.

И новичок зашагал к кровати, на которой до сегодняшнего дня спал Беслан…

— Ну как тебе рассказик о жизни в ночлежке? — улыбается мой знакомый бомж Андрей. — Понимаешь теперь, что там на самом деле происходит. А то, что говорят, мол, все это во благо народа, — чистый бред. Хотя, знаешь, еще у Гиляровского говорилось, что в ночлежке не может быть без криминала. Если не веришь судимому, то познакомлю тебя с Профессором. Он оказался на улице по иронии судьбы. И тоже перекантовался несколько месяцев в ночлежках.

Кличка Профессор действительно ему идет. Сухощавый, высокий, с бородкой клинышком, в огромных очках в роговой оправе, он действительно больше похож на преподавателя вуза. В свои пятьдесят лет Сергей Никифорович имеет не только два высших образования, но и почти двадцатилетний стаж работы в одном из престижных вузов.

В начале 1990 года он познакомился с одной из своих студенток. Влюбился. Наверное, впервые в своей жизни. Ради любви готов был бросить и жену, и двух уже ззрослых детей. Но первичная партийная организация приняла суровое решение — либо он остается в семье, либо лишается партбилета и места работы. Настоящее чувство оказалось сильнее всех партийных ужасов. С кафедры, где ему пророчили большое будущее, ушел с высоко поднятой головой.

Женился. Выписался из своей старой квартиры, переехал к молодой жене. Прописываться не торопился, считал это делом второстепенным. Так безработным и бесквартирным и встретил нашу российскую демократическую революцию 1991 года.

Сергей Никифорович возвратился в вуз, посчитал, что о партийном взыскании можно не беспокоиться, ведь главное — работа. Но к своему удивлению увидел в списке новых «демократических» руководителей вуза все тех же членов партийного бюро. Правда, к тому времени все их партийные билеты уже были уничтожены, как, впрочем, и их принципы.

— К сожалению, профессор, ваше место уже занято более перспективными учеными, — объяснила ему причину отказа бывшая инструктор райкома партии, ныне трудящаяся на кафедре. — сами понимаете, новое время, новые требования, и старых замшелых коммунистических догм нам больше не надо. Так что советую вам найти другую работу.

Понял, что ничего в нашем государстве не произошло. Одних коммунистов сменили на их посту другие, но при этом объявили себя демократами. И осталось все как было.

Почти несколько лет перебивался случайными заработками: работал и в коммерческой фирме, и разгружал вагоны, и даже торговал на рынке. А когда его любимая жена сообщила, что ждет наследника, профессор был на седьмом небе от счастья. Вроде бы нашел и хорошую работу, сделал в квартире ремонт, купил супруге подарок на выписку из роддома — золотые серьги с бриллиантами.

Ему позвонили и сказали, что все идет хорошо и что буквально завтра он может стать счастливым отцом. В ту ночь Сергей Никифорович не смог сомкнуть глаз. Почему-то щемило сердце, и он даже несколько раз пил валидол. А около шести часов утра ему вдруг показалось, что произошло что-то страшное.

Профессор выглянул в окно: машина стояла возле дома на стоянке в целости и сохранности, во дворе было тихо. Но его не покидала тревога.

Он с трудом дождался семи часов утра и дрожащими пальцами набрал номер телефона роддома.

— Леонова Наталья Юрьевна? — переспросили на том конце провода. Спустя мгновение медсестра сообщила: — Вас врач вызывает. Приезжайте немедленно.

Профессор гнал свою машину, не разбирая света светофора и не обращая внимания на дорожную разметку и знаки. Его вперед гнала тревога. Что-то случилось с женой.

Выражение лица врача не вызывало сомнения — случилось страшное. Оказалось, что во время родов у его супруги отказало сердце. Ребенка, мальчика, спасти также не удалось.

В тот день он понял, что нет больше смысла жить дальше. Он потерял все…

Через несколько дней после похорон в двери своей квартиры он увидел чужой замок.

Открывший дверь брат его умершей жены сказал, что он теперь эту квартиру забрал себе, а Сергей Никифорович может убираться куда хочет.

— Но у меня там мои личные вещи, мы ведь с Наташей прожили несколько лет, — попытался он объяснить ситуацию.

— У вас нет никаких прав на эту жилплощадь, — сказал как отрезал новый хозяин жилища. — Уходите, а то милицию вызову…

Первое время Профессор жил у друзей, снимал комнату в пригороде. Но деньги быстро исчезли, а работы все не было. А где более-менее платили, то требовали обязательно прописку.

Он начал ночевать на чердаках подъездов старых сталинских домов — там было теплее, да и жителей меньше. А однажды решил повеситься. Соорудил веревку и на чердаке решил свести счеты с жизнью. Но ржавая труба не выдержала. Профессор упал на деревянный пол. И громко разрыдался. Даже смерть от него отказалась…

Потом ему повезло. Патрульная группа доставила его в отделение, а оттуда — в настоящую гостиницу для бомжей. Среди настоящих нищих, живущих рядом с ним, он видел и нескольких ребят, явно никогда не испытывавших горя.

— А это кто такие? — как-то осмелился он спросить у одного из старожилов. — Современные дети Поволжья?

— Хочешь здесь пожить, засунешь свой острый язык в задницу, — посоветовали ему в ответ.

В тот же вечер в душевой кто-то выключил свет и жестоко избил Профессора. Теряя сознание, он услышал слова, сказанные кем-то с гнилыми зубами: «Еще что-то вякнешь, уснешь и не проснешься».

После того избиения Профессору пришлось отлеживаться почти три дня. И больше вопросов он не задавал. Но вот найти своих обидчиков решил.

Ясно, что никто из «детей Поволжья» на это не был способен. Избил его кто-то из своих, так называемых шестерок.

Вскоре Сергей Никифорович уже на сто процентов мог сказать, что били его два здоровых бугая Хряк и Муха из комнаты, где жили ранее судимые. Их он сумел вычислить по двум признакам. Во-первых, этот специфический запах гниющего рта вводил в состояние шока всю комнату, а во-вторых, после того избиения их комната «гудела» по полной программе. Даже с улицы девочек привели. Видимо, кто-то щедро заплатил за то, чтобы закрыть рот Профессору.

Но тем не менее', превратившись на некоторое время в Шерлока Холмса, Профессор сумел выяснить, что «дети Поволжья» самые обыкновенные трусливые коммерсанты, которые скрываются в этой ночлежке от своих кредиторов. По обычному паспорту их легко могли вычислить в любой гостинице или же по регистрации в снимаемой квартире. Здесь же по липовым документам можно было безбедно жить столько, сколько надо. Для начала необходимо было переждать, хотя бы то время, пока прекратится розыск удачливых махинаторов. Они не только щедро одаривали рублями и валютой директора ночлежки, но и содержали своеобразную небольшую «полицию» из числа осужденных, которые могли закрыть рот любому любопытному.

— И таких бизнесменов в любой ночлежке вы можете встретить не одного и не двух, — объясняет мне Профессор, прихлебывая из бутылки, — и при этом вам всегда охранник-милиционер, стоящий словно цербер на воротах, откажет в поселении. Для обычного человека без жилья там всегда нет мест. Но вот если вы вор или коммерсант, то кровать, причем с чистым бельем, и даже еда для вас всегда найдутся. Подумать страшно, мафия действует даже в ночлежке для бомжей. Кстати, если вы заплатите, то в гостинице сможете даже полежать в настоящей джакузи. Уж комфорт там действительно на высоте.

…Поздно вечером ко входу в ночлежку подъехал автомобиль «сааб». Персональный автомобиль какого-то из крутых бизнесменов. Попрощавшись у дороги и попросив завтра не опаздывать, пассажир взял «дипломат» и, даже не застегивая свою роскошную дубленку, свернул во двор. Спустя мгновение я услышал знакомый звук входного звонка в ночлежке и голос милиционера: «Милости просим, Сергей Павлович!» А еще через минуту с улицы было видно, как включился свет еще в одном номере государственной гостиницы для лиц без определенного места жительства. Видимо, кто-то вновь снял номер для решения своих проблем.

Глава 2 ПОСЛЕДНЯЯ ПОСАДКА — НА ВАГАНЬКОВСКОМ

…Одно из самых старинных московских кладбищ — Ваганьковское — имеет свою историю и считается одним из самых престижных в столице. Здесь хоронят великих артистов и музыкантов, художников и спортсменов, воров в законе и крестных отцов столичной мафии.

Чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на их роскошные могилы, сюда стекается народ не только с территории России или стран СНГ, но даже из так называемого дальнего зарубежья. И тут стоит добавить, что в последнее десятилетие Ваганьковское кладбище престижно и элитарно не только для мертвых. но и для… живых — обитающих здесь бомжей.

Территория кладбища строго поделена ими на «сферы влияния», и никто не имеет права переходить на чужую территорию. Кстати, «заблудившихся» бомжей, подобно «детям лейтенанта Шмидта», сразу же выбрасывают с территории за ограду. При этом могут и жестоко избить.

«Местные» ведут себя достаточно хорошо. Они стоят на паперти возле церкви Воскресения, кладут цемент на реставрируемых могилах и убирают мусор. Иными словами, все как везде.

ЛЕГЕНДА ПОЛКОВНИКА

Но, придя на Ваганьковское, вы никогда не увидите стоящего с протянутой рукой одного из аборигенов кладбища по кличке Полковник. Он не признает попрошайничества, сторонится людей и берет деньги только лишь за конкретно им проделанный труд.

Вот уже почти год, как он обосновался на кладбище. Грязная майка, выцветшая, некогда синяя рубашка, в нескольких местах разорванное пальто, рваные и зашитые через край зимние ботинки — все это практически ни разу не менялось и не стиралось около полугода. Об этом свидетельствует в первую очередь специфический бомжовый запах, который не отгоняет даже набежавший ветерок.

О том, что он бывший офицер Вооруженных Сил Советского Союза, разжалованный из подполковников в рядовые и осужденный якобы за измену Родине, пятидесятисемилетний Валерий Мухин рассказывает без тени смущения. Да, мол, сидел, но в этом крамолы не вижу. А что касается обвинения, то там, наверху, наверное, виднее.

Мы бредем с ним по пустынным дорожкам кладбища. За забором весело звенит трамвай. Осенняя листва не только шумит под ногами, но и плотно укутала многочисленные могилы. Далеко позади уже захоронения Сергея Есенина, Олега Даля, Андрея Миронова, братьев Квантришвили, а мы все ходим по кладбищу и молчим.

Понять молчание Валерия Афанасьевича не сложно. Не каждый решится рассказать о себе журналисту. В своей стране мы привыкли к героям газетных полос и телевидения — личностям только положительным, и вдруг — бомж. Да еще опустившийся в прошлом боевой летчик.

Наконец чувствую, что он «созрел». Повернувшись и бросив в урну очередной окурок сигареты, Мухин решительным голосом сообщает:

— Мы можем поговорить на моем участке. Заодно посмотрите, как я здесь устроился. Может быть, действительно сможете помочь, обелить имя настоящего советского офицера.

Небольшое довоенное захоронение в глубине кладбища. Лавочка, стол, могильный холмик. Невдалеке — чей-то фамильный склеп. Его Полковник использует как спальню.

— А чего мне мертвых бояться, — улыбается он. — Бояться надо живых. Вон мне как жизнь исковеркали.

Он рассказывает неторопливо, как бы про себя взвешивая, что можно говорить, а о чем следовало бы промолчать. Да и есть ли смысл вспоминать?

Рассказанная им биография в принципе-то незамысловата и типична для многих его одногодков. Родился в 1941 году. Отец. Афанасий Андреевич, ставший инвалидом в финскую войну, работал на местной фабрике, старший брат Анатолий был почти на девятнадцать лет старше Валерия и заканчивал военное училище летчиков.

Ни отца, ни брата он не помнит. Ему еще и года не было, когда отец и старшин брат погибли на фронте. Потом уже в школе, в поисковом отряде, он узнает, что они погибли почти в один месяц, и не где-то, а рядом со столицей. Как было написано в пришедшей матери похоронке: «Смертью храбрых в боях с немецко-фашистскими захватчиками».

О тех фронтовых годах, выпавших на его детство, он старается не вспоминать. Мол, трудно было, и все.

Голос теплеет, когда разговор заходит о его заветной мечте с детских лет — профессии военного летчика. На эту тему он говорит без умолку, улыбаясь и ища в подкладке пальто завалившийся когда-то сигаретный «бычок».

Прогуливая школьные занятия, мастерил из дерева и фанеры макеты самолетов. Просто бредил небом. А Юрий Гагарин, взлетевший в космос, стал для него кумиром на всю жизнь.

И вот в 1964 году его мечта осуществляется — он становится курсантом военного училища летчиков. А еще через четыре года на его плечах сияют золотом лейтенантские погоны, и вместе с десятками своих однокурсников он начинает свою летную биографию, меняя гарнизоны: Псков и Вильнюс, Бобруйск и Иркутск, Томск и Красноярск, Мариинск и Белогорск. За эти годы он сумел пройти многие командные должности и тот злополучный 1987 год встречал уже подполковником, командиром эскадрильи.

— В тот серый осенний день самолет, где я был командиром, взял курс с аэродрома Северодвинска в сторону Баренцева моря. — Полковник на минуту замолкает и, жадно затянувшись остатком сигареты, продолжает: — Осуществляя полет вдоль территориальных вод, мы были в буквальном смысле шокированы тем, что у нас внезапно, без видимых причин, произошло самовозгорание правого двигателя. До сих пор понять не могу, почему вдруг «зачихал» и левый двигатель. Естественно, что самолет стал терять скорость.

Позднее я понял свою ошибку. — Валерий Афанасьевич тяжело вздыхает. — Но тогда я медлил с докладом на землю о случившемся, так как считал, что сам с экипажем смогу справиться с неполадками. Однако, когда положение стало просто критическим, приказал экипажу оставить падающий самолет. Сам же выпрыгнул слишком поздно. Самолет ударился о воду, разрушился и'затонул, унеся с собой под воду оружие, боеприпасы и секретное спецоборудование.

Он отбрасывает в сторону очередной окурок и просит отхлебнуть из принесенной мною бутылки водки.

— Так вот, мы со штурманом майором Ваней Чер-номызым получили тяжелые переломы от удара о воду, но нас вовремя спасли, иначе бы мы уже кормили рыб, — он грустно улыбается, — хотя, может быть, погибнуть было бы лучше, чем вот так жить. Ну, да ладно, нас подобрала американская подводная лодка и доставила на свою базу, — продолжает он, уставившись в одну точку и глядя далеко за меня. — Буквально через три дня прямо из госпиталя советский военный атташе вывез нас в Союз. Но радовались мы рано. Уже в Выборге меня с Черномызым передали сотрудникам Комитета государственной безопасности СССР и обвинили в попытке измены Родине. Как нам заявили с Ваней уже в Москве, честных советских офицеров американцы не вылавливают за чертой наших территориальных вод.

В итоге получил восемь лет лагерей, — встает с лавочки Полковник и проходит к ограде захоронения. — Но мне повезло, я отбывал наказание не вместе с уголовниками, а в специальной военной зоне, где содержались только лишь бывшие военнослужащие. Там, в глубине Кировской области, я просидел чуть больше половины срока, но потом оказался замешан во внутрилагерную историю с поножовщиной. Был невиновен, но там не разбирались, а накинули еще четыре года. Так что трубить бы мне еще несколько лет в тюрьме, но дай Бог нашим депутатам и президенту здоровья, приняли они решение об амнистии…

На глазах Валерия Мухина выступают слезы, и он в очередной раз припадает ртом к горлышку бутылки «Столичной», которую я специально принес для этой встречи.

Бывший летчик встает, проходит несколько раз по аллее, как будто успокаивая свои нервы, и вновь садится на небольшую аккуратную лавочку возле старинного склепа. В нашей беседе, как считает Полковник — Мухин, помогают и «родные стены». Этим его специфичным термином называется небольшой кирпичный родовой склеп, который превратился с первыми холодами для бомжа в своеобразную гостиницу. Летом же он любит спать «на природе», иными словами — прямо на чьей-то могиле, укрызшись своим драным пальто.

— Так вот, — продолжает свой рассказ Валерий Афанасьевич, — прибыл по амнистии в Москву, долго сидел в зале ожидания на Ярославском вокзале и еще и еще раз читал свой «волчий билет», так называемую справку об освобождении. Что делать, куда податься? Жена и дочь ушли еще задолго до того ЧП в море. Они сейчас живут в Загорске, но нужен ли я им? Человек, который в одно мгновение потерял все?

В тот вечер и несколько дней потом, — продолжает Полковник, — заливал свое горе спиртом вместе с невесть откуда взявшимися «друзьями». Потом, когда уже под утро открыл глаза, никого не было. «Ушли» вещи, деньги и даже справка из мест заключения. И вот уже полгода, как на Ваганьковском, — завершает разговор бывший летчик. — А до этого скитался по подвалам и чердакам, работал на «плешке» у трех вокзалов грузчиком и. как это ни стыдно говорить боевому офицеру, даже приворовывал.

Хотя Мухин и говорит, что, мол, остался на кладбище по «идейным» соображениям, что, мол, раз Бог смилостивился и оставил его в живых, то он намерен ему служить, думаю, что бомж все же лукавит. Для него главное — бесплатное питание, которое он здесь всегда может найти. Но поскольку за просто так никто не кормит, то он с бригадой себе подобных бомжей устанавливает ограды, бетонирует памятники, убирает церковь и даже ухаживает за могилами.

— Большой души человек наш Валерий Афанасьевич, — говорит вышедшая из церкви женщина, назвавшаяся матушкой Марией. — Даром что полковник. Обидели его люди, и он обратился к Богу. Знаете, кроме всех своих обязательных работ, он самостоятельно ухаживает за многими могилами военных летчиков. А по выходным любит ездить в Тушино или же на Ходынку и подолгу смотреть на самолеты…

ПРАВДА КАК СТРАШНЫЙ СОН

Признаюсь честно, слушая его рассказ, я был практически полностью уверен в искренности слов Валерия Мухина. И про мечту, и про несправедливое решение военного суда, увидевшего в геройском поступке советского офицера факт измены Родине.

Чтобы помочь бывшему офицеру, решил узнать более точные детали случившегося. Оказалось, не все так гладко и просто было в его судьбе.

Полковник сообщил, что в 1968 году окончил Рязанское высшее военное училище летчиков, которое, как мне документально сообщили в кадровом органе Министерства обороны России, никогда не существовало.

Дальше — больше. Типы самолетов, на которых якобы летал наш «ас», были разбросаны в огромном диапазоне — от спортивных самолетов и вертолетов до сверхзвукового истребителя. Не могло не удивить и то, что в свой последний полет, опять же по словам Валерия Афанасьевича, он отправился вместе со своим экипажем из шести человек на самолете «Миг-27» (кстати, одноместном истребителе).

Теперь немного о географии. Потерпевший катастрофу в Баренцевом море самолет, оказывается, не долетел до… Швеции всего двести миль. Но ведь еще в школе учат, что Баренцево море не омывает это государство.

К тому же с медицинской точки зрения его рассказ тоже далек от истины. По его словам, в шведском госпитале, вместо… «костного мозга» сломанного у Полковника позвоночника, ему поставили специальный железный штырь, который, как сооб-щил Мухин, уже зарос так, что не видно и шва от операции…

Да и вообще Полковник даже не смог точно ответить на зопрос, где же он служил в последний год: в Северодвинске Архангельской области или же в городе Белогорске Амурской области, о чем он мне сообщил чуть позже.

Уже в редакции, связавшись с компетентными органами, я попытался расставить все точки над «і». Во-первых, выяснилось, что в числе офицерского корпуса СССР подполковник Валерий Мухин никогда не состоял. Но после долгих поисков в некоторых документах мы нашли, что «легендарный летчик» Валерий Мухин все же существует. Правда, он не офицер, а сержант сверхсрочной службы, но из летной части. И действительно он сидел, и причем в Кировской области, но вот только не в «спецзоне для военных», а в обычном исправительно-трудовом учреждении МВД, и вовсе не за измену Родине, а за пьяный дебош в ресторане с поножовщиной.

Кстати, и освободили его не по амнистии, а по истечении срока заключения И где он пропадал эти два года, никому не известно.

Конечно же Полковник легендарная личность. Он, с детских лет бредивший небом, но так и не осуществивший в жизни свою мечту, придумал для себя другую жизнь. Она, обкатанная миллионы раз в кругу своих сокамерников, стала для него настоящей, а нынешняя — страшным сном. Он по возможности не отстает от происходящего в стране, читает газеты, регулярно слушает радио. Читает, слушает, смотрит, анализирует…

Об армии сейчас говорят довольно-таки нелестно. Порой даже доходит до того, что офицер старается не говорить о своей принадлежности к Вооруженным Силам. Полковник — Мухин не стесняется, а гордится тем, что он «офицер». И здесь ему совсем не важно, настоящий он или нет. Он гордится своим придуманным званием и носит во внутреннем кармане своего пальто офицерскую кокарду Военно-Воздушных Сил. И верит в свою красивую сказку о легендарном летчике.

Нередкий он гость и у могил выдающихся военачальников, артистов в годовщины их рождения, смерти. Но в отличие от своих коллег, стоящих с протянутой рукой, Полковник никогда милостыню не просил. И всех окружающих заставлял поверить в то, что себе на кусок хлеба он заработает. А к могилам он подходит исключительно для того,чтобы пообщаться с родственниками этих великих людей прошлого. Увидеть их, послушать, а быть может, даже и заговорить.

Помню, когда мы прощались на Ваганьковском с Валерием Афанасьевичем, где-то высоко в небе, оставляя за собой белую полосу, прошел самолет. Полковник долго провожал эту удаляющуюся точку истребителя, и в его глазах стояли слезы. Он искренне верит в то, что все в его жизни будет хорошо и он сможет еще подняться в небо на настоящем самолете. Пусть не как летчик, пусть хотя бы как пассажир.

В конце ноября с наступлением сильных морозов Валерий Мухин с Ваганьковского исчез. Где он сейчас обитает, никто из бомжей сказать не может. Предполагают, что где-то замерз. Его склеп уже занят другими. Но на кладбище о Полковнике помнят.

Хочется верить, что он не умер, а пошел начинать жизнь с чистого листа. И поэтому, если вы услышите о бомже, которого все зовут Полковник, не осуждайте его — он никому никакого вреда не причинил.

Глава 3 СТАРЛЕЙ ЧИЖОВ

Мы встретились совершенно случайно. Фронтовые друзья, не видевшиеся больше пяти лет. Встретились нечаянно и не за рюмкой водки. Да и не на передовой и не в тылу.

В полдень, в центре столицы, на Сущевском валу он подкатился на своей инвалидной коляске к моей машине и постучал в окно. Как большинство нищих. Но это был он — Руслан, тот самый старший лейтенант Чижов, офицер-десантник, с которым мне удалось познакомиться еще во время войны в Приднестровье.

С тех пор он особо не изменился. Та же небольшая бородка, короткая «офицерская» стрижка, правда, седины прибавилось на его голове, да не было в его глазах больше той озорной искорки, которая придавала его сослуживцам уверенности в те военные дни.

На плечах камуфлированной формы — звездочки старшего лейтенанта. На груди — орден Красной Звезды. Все это не муляж — награда получена почти десять лет назад в нелюбимом Афганистане.

В МОСКВУ — С НАДЕЖДОЙ

Мне рассказывали, что тогда, под Кандагаром, он, рискуя собственной жизнью, вместе со своим разведвзводом принял неравный бой с душманами, дав возможность основным силам подготовиться к обороне. А когда боеприпасы разведчиков уже были на исходе и «духи» взяли их в кольцо, Руслан принял решение вызвать огонь «вертушек» на себя.

Пока вертолеты «работали» всей своей огневой мощью по «зеленке», где засели душманы, лейтенант Чижов сумел вывести подчиненных из-под огня. Причем в том бою они не бросили ни одного своего — ни убитых, ни раненых. Выносили на себе к ближайшему аулу, куда мог сесть вертолет. Тяжело раненного радиста рядового Серегина Руслан вынес буквально на руках. И тащил его до самой «вертушки», моля лишь о том, чтобы его солдата довезли живым до госпиталя. Прикрывали вертолет, как могли. Но уже возле вертолета его тоже достал афганский снайпер. Правая сторона куртки промокла от крови, пуля прошла навылет, к счастью, не задев жизненно важные органы. Чижов не воспользовался возможностью улететь. Перебинтовавшись, остался в строю. И вновь в бой. Он победил. Душманы отступили, а разведчики вышли из окружения.

Потерял много крови. Почти месяц провалялся в местном военном госпитале. Там уже узнал и о том, что награжден орденом Красной Звезды, там же командир полка вручил отважному офицеру и погоны старшего лейтенанта. Досрочно.

Ему пророчили большое будущее, но он решил, что пока не достоин академий и вышестоящих должностей, и вновь и вновь шел в бой вместе со своими солдатами.

Из Афгана выходил вместе с генералом Громовым. Возвращался обратно к себе на Родину. Мечтал попасть поближе к дому. Отец и мать жили в Молдавии, в гостеприимных и теплых Бендерах. Оттуда до Тирасполя, куда его планировали переводить в 14-ю армию, было подать рукой. Но командование Одесского военного округа приняло другое решение — служить на территории Украины.

Мог ли ослушаться? Конечно же нет, ибо он присягал на верность Родине, ради нее воевал, был ранен. В новой для себя части он начал все заново. Он сделал свой взвод лучшим, получил должность командира роты. И вновь — бессонные ночи, наряды, дежурства, полигоны.

Мечтал и думал о лучшем. Но август 1991 года перечеркнул все планы. Министр обороны Украины переподчинил все воинские части, расположенные на территории Украины, себе, и заставил всех принять украинскую военную присягу.

— Офицер присягает Родине один раз, — заявил, услышав этот приказ, на офицерском собрании Руслан. — Негоже одну страну и одних офицеров разводить по разные стороны баррикад.

Его поддержали. Но командир части занес его в черный список. Иными словами, Руслан сам себе подписал приговор. Уже на следующий день «москалю» было предложено убираться с «неньки Украины», и он был уволен.

Конечно же офицер мог продолжить службу в Вооруженных Силах России или Молдавии. Но не видел перспектив такой службы. Какая разница, по какую сторону баррикад встанешь? Решил ехать домой.

И здесь вновь оказался в самом эпицентре войны. Амбиции удельных князьков, получивших невиданную свободу после развала СССР, не могли ограничиться только рамками своих угодий. Хотелось большего. Кое-кто из молдавских реакционеров предложил объединиться с Румынией, запретить разговаривать на территории Молдавии на русском языке.

Узкая полоска земли возле Днестра стала последним оплотом гвардейцев Приднестровья, не дала планам молдавских реакционеров воплотиться в жизнь. Взяв в руки оружие, они встали на защиту своего Отечества. Весь мир называл их сепаратистами, а они считали, что защищают свой дом, свою семью.

В самом начале конфликта от рук наемных убийц из Молдавии погибли родители Руслана. Они утром ехали на рейсовом автобусе из Бендер в Тирасполь. Возле виноградников автобус с безоружными пассажирами попал в засаду. Автобус расстреливали с трех точек — из двух бронетранспортеров без опознавательных знаков и с крыши близлежащего гаража. Не щадили никого — ни стариков, ни детей.

В то утро Руслан родителей так и не дождался. Оставшись в один день сиротой, он и предположить не мог, что здесь, в гостеприимном Приднестровье, будут бои и будет литься кровь.

И вновь он взял автомат. Воевал за Приднестровье в составе гвардии. Сражался в Бендерах, Дубоссарах. Там же мне удалось познакомиться с отважным гвардейцем. Именно тогда Руслан с укоризной говорил мне, что российские газеты освещают все события, происходящие в Приднестровье, весьма однобоко, не показывая садизм и жестокость молдавских полицейских. Именно благодаря ему я даже сумел увидеть и поговорить с одним из таких наемных убийц, бывшим старшим лейтенантом советской милиции, продавшимся за деньги молдавским спецслужбам.

Опытный разведчик, афганец, кавалер ордена Красной Звезды, Руслан сразу же стал авторитетным командиром. Ему и здесь, в Приднестровье, пророчили большое будущее. Но он не изменил себе. Сражался не за награды, а за свой дом.

Там, в Дубоссарах, на плотине его достал молдавский снайпер. Пуля разворотила коленную чашечку правой ноги. Руслан уже знал, что так снайпер решил «собрать урожай» — будет убивать всех, кто попытается вынести раненого из-под обстрела, а потом последним застрелит и его самого. Предупредив об этом ребят, попытался выбраться сам. Ужасно болела изувеченная нога, да и снайпер не давал поднять голову. Но тем не менее он добрался до укрытия. Чужие человеческие жизни он спас, но вот ногу не уберег. Врачи поставили неутешительный диагноз — нужна ампутация. Иначе смерть. Так в двадцать пять он стал инвалидом.

Еще раз поклонившись своим боевым друзьям, похороненным у памятника на центральной площади Тирасполя, и положив несколько цветков на их могилу, он отправился в Москву. Ехал в никуда. Без знакомых и друзей. Но с надеждой в сердце восстановиться в армии. Да и в столице он надеялся встретить свою старшую сестру, которой после смерти родителей отправил лишь телеграмму, к сожалению безответную.

— В армии вас восстановить не можем, — четко ответили ему в Москве в Управлении кадров военного ведомства. — Тем более, что вы стали инвалидом уже на гражданке. Да и по документам являетесь гражданином Молдавии. Так что в Кишиневе вам должны помочь и с протезом и с лечением. У нас же уже другое государство…

В новостройке в Митине он свою сестру не нашел. На звонок дверь открыл какой-то неизвестный мужчина.

— Нет, Наташа здесь не проживает, — ответил жилец. — И даже не знаю, кто она такая. Квартиру купил у каких-то алкашей еще три года назад. Они пропили здесь всю мебель и даже ванну. Вроде была среди них какая-то женщина, но, по-моему, ее как-то звали по-другому. Так что, видимо, не ваша сестра.

Дальнейшие поиски ни к чему не привели. Деньги стали заканчиваться, а жизнь в столице дешевой не назовешь. Возможно, так бы и пропал Руслан в этом многомиллионном городе, если бы не случайность.

В районе Хорошевского шоссе на переходе его сбили «Жигули». Он помнит лишь скрип тормозов, душераздирающие крики и миловидное женское лицо за рулем. Потом он потерял сознание. Отрывками помнит, как его везли в больницу, как доставили в реанимацию и серьезного, но молодого доктора, склонившегося над ним. И конечно же симпатичную медицинскую сестру, которая у него узнавала, откуда он и есть ли у него в столице родственники.

Потом, когда стало чуть получше, к нему в палату пришел милиционер. Разбирались по поводу дорожно-транспортного происшествия.

— Да я сам был виноват, — облизнув пересохшие от напряжения губы, промолвил Руслан. — Не дождался зеленого, решил перебежать на желтый. Но не получилось, из-за этого чертова протеза.

— Ну и черт с тобой, — выругался инспектор, — не хочешь влезать в эту историю, выгораживаешь нарушительницу, это твое дело. Подпиши вот здесь.

Связываться с милицией действительно не хотелось, да и сам он был немного виноват, не успел перейти на зеленый.

На следующий день санитарка передала ему небольшую посылочку. В ней были два пакета сока, колбасная нарезка, банка красной икры и конверт. Внутри была лишь записка в несколько слов, мол, спасибо, что не потащили в суд и что спасли от милиции. Здесь же лежали и пять стодолларовых бумажек. И все это без обратного адреса.

Медицинская сестра, принявшая его в отделение и интересовавшаяся родственниками, как-то вечером пришла к нему в палату.

— Руслан, знаю, что тебя никто не ждет, — начала она. — Знаю, что в этих каменных джунглях столицы ты сумеешь один прожить не больше двух-трех недель. Хочешь, я тебе помогу? У меня есть знакомые, которые сумеют тебе найти работу. Пусть не очень престижную, но зато приносящую доход.

Уже на следующий день его забрали из больницы два каких-то парня. Забирали втихаря, передав в пакете чужие вещи.

— Не переживай, Танюха твои вещи заберет, — улыбнулся один из парней, сидевший за рулем красной «ауди». — А пока отправим тебя на реабилитацию на дачу под Лобню.

Действительно, ребята не соврали. Небольшой двухэтажный дом был создан для отдыха. Ребята, представившись каким-то афганским фондом, обещали ему в перспективе работу. Мол, с инвалидностью жизнь не заканчивается. Ему дали хороший обед, разрешили пользоваться видиком, смотреть сколько угодно телевизор. Потом купили импортный протез.

И он расчувствовался. За стаканом водки рассказал, как воевал, как его ранили. Был благодарен этим ребятам, что не оставили его на улице. Как-никак братья-афганцы. За их доброту был готов и в огонь и в воду.

Но мозгами Руслан понимал, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Если с ним так обращаются, то, быть может, от него чего-то хотят. Чего? Да что взять с инвалида…

Действительно, через неделю на даче появился моложавый, хорошо одетый мужчина. Он бесцеремонно поднялся в комнату Руслана с бокалом какого-то темного вина и сел в кресло.

РУСЛАНА ЗАВЕРБОВАЛИ

— Значит, так, афганец, — начал незнакомец, — нам от тебя надо совсем немного. Но от этого зависит, станешь ли ты «коренным» москвичом или же мы тебя выкинем на улицу. Как тебе наш выбор? Сразу не отказывайся, пошевели своими зелеными мозгами. Ведь тебя, старлей, больше никто не собирается искать. Можно даже сказать, что тебя уже нет.

— И что мне нужно сделать? — Обалдевший Руслан привстал на кровати. — Если хотите меня взять на испуг, то знайте, что я, как и вы, ни в Афгане, ни здесь ни перед кем не преклонялся.

— А ты ведь и действительно наивный. — Незнакомец улыбнулся и вновь пригубил из бокала. — Думаешь, что здесь афганское скопище? Ошибаешься. Твои инвалиды сами себя стреляют и взрывают. Мы же не благотворительная организация. У нас будешь пахать как папа Карло. А пока докажешь нам на практике, чему учился в Афгане, потом и разговор продолжим.

На улице он увидел, что незнакомца окружают несколько вооруженных ребят. Руслану вручили снайперскую винтовку иностранного производства и предложили поразить небольшую мишень, расположенную где-то на расстоянии около ста метров. В прицел он увидел небольшой листок бумаги с ксерокопированной фотографией какого-то мужчины. Как когда-то на войне, он аккуратно прицелился ему в нарисованный лоб и плавно нажал на спусковой крючок. Раздался глухой выстрел. Дырявый листок сорвало с забора, и он, тихо кружась, опустился в небольшую лужицу.

— Ну и как, убедились, что я в вашу башку не промахнусь? — Руслан опустил винтовку. — Но сразу же предупреждаю, что стрелять больше не собираюсь. Отвоевался. Это для вас стрельба в новинку, а я видел, что такое смерть. Так что прощайте.

— Не переживай, старлей. — Неизвестный обнял его за плечи. — Это тебя проверяли, если так можно сказать, на «вшивость». У нас другая работа, и с мокрушниками нам не по пути. Но если хочешь уходить, то тебя никто не держит. Живи, как хочешь. Но вот только ты, падаль, нам должен возвратить всего десять кусков «капустой». За то, что мы тебя лечили, развлекали, костылюшки разные покупали. На все и про все даю тебе одну неделю, — бросил вслед уходящему Руслану неизвестный. — Не уложишься, не увидишь больше ни своего паспорта, ни своей родненькой сестрички Наташки. В память о тебе посадим ее на иглу. Ей это только в кайф будет. Была алкоголичка, станет еще и наркоманкой.

Руслан не хотел верить, что его загнали в угол Оказывается, его сестренка здесь, жива. И только от его решения зависит ее жизнь. Наташка, единственная родная душа на этой земле. Ради нее, ради ее лечения, он был готов заработать любые деньги. Любыми способами.

Он не подал виду, что внутренне согласился. Но до конца не верил в слова своего вербовщика.

Еще не доходя до комнаты, он услышал голос сестры. Она плакала и молила его, Руслана, о помощи. С трудом переставляя внезапно ставший тяжелым протез, он вошел в комнату. Возле видеомагнитофона стоял один из охранников. А на экране было лицо его Наташки. Она почти не изменилась. Родные черты.

Рядом с ней по ту сторону экрана стоял неизвестный. Он улыбался и предлагал Наташе еще раз слезно попросить Руслана поработать на него.

Это было выше его сил. Он попросил охранника выключить телевизор и сказать хозяину, что согласен.

— Ты же ведь умный мальчик, — продолжил как ни в чем не бывало хозяин, появившись через час с небольшим в его комнате. — Хочу тебе предложить вот какую работу. Будешь у меня курировать инвалидов в районе Савеловского, а также на Сущевке и на Дмитровском. Работа непыльная. Для того чтобы сам понял что и почем, тебя в течение месяца будут оставлять на Сущевском валу. Будешь работать на костылях, без протеза. Кстати, твой камуфляж тебе привезут. Не забудь повесить на лацкан твой орден. А с сестрой увидишься уже завтра. Можешь забрать ее к себе в комнату, которую я для тебя уже снял.

Все сделали действительно очень оперативно. Уже на следующий день, около шести утра, его подняли, одели в камуфляж Российской Армии. Один из приехавших вытащил из кармана его боевой орден и протянул на ладони.

Руслан был готов вновь оказаться там, в Афганистане, один на один с десятком вооруженных моджахедов, но только не здесь, в центре столицы. Ему казалось, что все тыкают в него пальцем, хихикают и говорят о том, что он самый обыкновенный мошенник, который украл военную форму и конечно же чужой орден. Но и возвращаться без денег он тоже не мог. Эти неизвестные забрали его паспорт и тем самым сделали его как бы своим рабом. Да и сестра у них под надзором.

— Парень, подойди сюда, — из роскошного «мерседеса» высунулся молодой парень, — я сам был солдатом в Афгане. Видел тоже и смерть и награды. Знаю, что просто так «Звездочку» не дают. Так что вот, бери. — И он протянул двадцатидолларовый банкнот.

К вечеру в его кармане уже было около ста пятидесяти долларов и около двухсот тысяч рублей старыми.

— Ну что, старлей, тяжела ли для тебя оказалась эта высота? — улыбнулся новый хозяин. — Будешь себя хорошо вести, не только денег заработаешь, но и человеком станешь. Ногу у другого оттяпают и тебе пришьют. У нас в стране за бабки все удавятся.

— И ты тоже? — не удержался Руслан.

— А я что, не человек? — раздалось в ответ.

С того дня его стали вывозить на работу регулярно. Ежедневные доходы были не такими большими, как в первый раз, но жить позволяли. Даже с учетом того, что он ежедневно отстегивал своему шефу около двухсот тысяч рублей.

Уже через две недели «за отличие в работе» хозяин подарил ему инвалидную коляску. Теперь стало зарабатывать гораздо легче, не нужно было на одной ноге словно аист стоять на перекрестке по двенадцать часов. Теперь можно было кататься, выпрашивая милостыню.

Как раз именно на третьей неделе работы мы с ним и увиделись.

Руслан не узнал меня. За эти годы я очень изменился. Да и не ожидал он в многомиллионной столице встретить знакомого.

Уже вечером, после того как он рассчитался со своими хозяевами за рабочий день, мы заглянули с ним в небольшое открытое кафе возле Савеловского вокзала.

В своей инвалидной коляске он сидел за столом, опрокидывал рюмку за рюмкой, ковыряя кривой вилкой в салате «оливье», и рассказывал о своей жизни. Меня не стеснялся, говорил обо всем откровенно и, кажется, от этого ненавидел себя еще больше.

— Ты представляешь, я, боевой офицер, должен просить милостыню, как последняя собака. — Он с силой ударил по столу, так, что тарелка не выдержала и упала на пол. — Должен служить этим бестолочам только для того, чтобы прокормить себя. Ведь кто я? Вчерашний фронтовик, классный офицер. А сейчас лишь жалкий инвалид, пустое место. Мне тут не так давно сказали, что, мол, ты не отчаивайся, все-таки герой Приднестровья. Смешно. Да обо мне там уже давно забыли. Звонил друзьям, так мне сказали, что в моей квартире живет уже кто-то другой.

На этот громкий монолог из основного зала выскочила официантка и с укоризной посмотрела на нас.

— Вы не переживайте, мы сейчас все уберем, — попытался отвертеться я. — С другом давно не виделись. Сплошные эмоции. Вчерашний орденоносец волею судьбы оказался не у дел.

— А не стыдно этому офицеру каждый день торчать с протянутой рукой возле перекрестка, — вскипела официантка, — а потом, вот здесь сидя, жаловаться на свою неустроенную жизнь?! Мол, не понимают его. Что, без водки поставить все на место слабо?

— Заткнись, сучка, — грубо прервал ее Руслан, — ты вообще ни хрена в своей жизни не видела, кроме чаевых. Чем ты лучше меня? Если я стою на паперти по необходимости, то ты сделала попрошайничество своей профессией. Так что вот, подавись…

Он бросил на стол сторублевую бумажку и на коляске отъехал к выходу.

Мы расстались на ступеньках его подъезда.

— Скомканная у нас встреча получилась, — как бы оправдываясь, сказал он. — Но земля круглая. Еще увидимся. Ну, ни пуха ни пера, капитан.

Видимо, в его памяти я тоже остался тем молодым капитаном, которым приехал в полыхающее Приднестровье.

…Следующий раз мы встретились с ним спустя почти год. Рано утром, в районе проспекта Мира. Он сидел за рулем небольшого импортного микроавтобуса. Увидев меня на остановке, он притормозил и движением руки пригласил в кабину.

Микроавтобус был полон… инвалидами. Причем все они, как один, были одеты в камуфлированную военную форму, и кое у кого, как раньше у Руслана, на кармане висели медали или орденские планки. Сам же водитель на этот раз был без формы, в обыкновенном костюме. На вид бизнесмен средней руки.

Увидев на моем лице недоумение, он махнул рукой, мол, позже поговорим. На каждом перекрестке он высаживал двоих инвалидов, и они, поправив форму, выходили на «работу».

— Теперь я у них что-то вроде бригадира, — грустно улыбнулся Руслан, — собрали их не без моей помощи, по заказу приобрели для них камуфляж, у нумизматов взяли штампованные медали. Это помогает разжалобить. Теперь вот под моим контролем не только север, но и часть северо-востока столицы.

Оказалось, что, втянувшись в работу, Руслан уже другой для себя жизни не видит. Да и нужна ли она ему? На «инвалидные» пожертвования он сумел, как и говорил хозяин, построить себе кооперативную квартиру, выдал сестру замуж, сам женился, купил машину и ныне не бедствует.

— И из кого же ты набираешь себе «гвардию»? — не удержался я.

— Начнем с того, что лично я никого не набираю, — поправил он меня. — Мне передают уже всех готовых. Но я знаю, что кто сам приходит, кого приводят, как в свое время меня. Но есть и такие, которых просто-напросто крадут из больниц.

Больше полугода они у нас не задерживаются, — продолжил Руслан. — Многие «сгорают на производстве». Кто спивается, кто умирает от болезней, а кто и сбегает. И моя задача вновь из новичков созда-вать бригады лжеафганцев и расставлять их по перекресткам Москвы. В мою же обязанность входит и отгонять от наших мест всех чужих. А также собирать дань с моих инвалидов и передавать деньги хозяину.

Когда мы прощались, он поймал меня за рукав куртки.

— Знаешь, мне очень стыдно за то, чем занимаюсь, — в сердцах сказал он. — Как, впрочем, стыдно и за государство, которое меня к этому вынудило. Здесь мне предоставили крышу над головой, дали денег. А государство не дало ни хрена. Так что, пожалуйста, если будешь писать, меня не называй. Пусть мои сослуживцы считают, что у меня все хорошо.

Через несколько месяцев после этого разговора он собрал вещи, взял беременную жену и перебрался в Приднестровье. Уже после его отъезда в редакционной почте я обнаружил адресованное мне письмо.

Старший лейтенант запаса Руслан Чижов писал, что, помня о нашем разговоре, он решил порвать с прошлым, в первую очередь из-за того, чтобы его родившийся сын не знал, что его отец попрошайка. И возвратиться в Тирасполь и еще раз попробовать начать жизнь заново. Накоплений хватит на покупку квартиры, а потом он сумеет заработать. Да там никто и не знает о его «послевоенной» жизни.

…Буквально на днях на Сущевском валу я вновь увидел инвалида в камуфлированной форме. На костылях он передвигался от одной автомашины к другой, рассовывая по карманам мятые рубли. Чуть невдалеке его ждал знакомый мне микроавтобус. За рулем сидел незнакомый мне мужчина в костюме. В салоне уже сидело несколько инвалидов в камуфляже.

Старший лейтенант Чижов со своим бизнесом покончил, но вот его дело продолжает жить…

Глава 4 ПОСЛЕ АМНИСТИИ

Под амнистию 1998 года попало около тридцати пяти тысяч человек. Это, в первую очередь, женщины, осужденные за преступления по неосторожности или отбывшие треть срока, беременные и имеющие несовершеннолетних детей. Мужчины старше шестидесяти и женщины старше пятидесяти пяти лет. Инвалиды 1-й и 2-й групп. Лица, принимавшие участие в Великой Отечественной войне, воины-интернационалисты, участники ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, а также имеющие государственные награды. Освобождению подлежат и несовершеннолетние, осужденные на срок до трех лет и ранее не отбывавшие наказание.

Но из числа перечисленных категорий зону оставили не все. Не подлежали освобождению осужденные за тяжкие преступления, отбывавшие наказание за умышленное преступление и совершившие его вновь, признанные особо опасными рецидивистами, а также ранее освобожденные по амнистии, но вновь совершившие преступление

СЕДОЙ

…Седого забирали в отделение милиции уже четвеотый раз. Милиционеры патрульной группы, с которыми я заступил на ночное дежурство, сразу же разглядели своего давнего подопечного в толпе бомжей, обживших за зиму сырой подвал сталинского жилого дома в нескольких кварталах от «плешки» у трех вокзалов. Понимая, что и на этот раз он вряд ли сможет оправдаться, Седой насупился и, бросив «бычок», медленно зашагал к стоящему неподалеку милицейскому «воронку».

Ближе я познакомился с семидесятилетним Валентином Ивановичем Седовым в кузове милицейского «УАЗа». Давно не бритое лицо, порванная в нескольких местах выцветшая ветровка с едва читаемой на спине надписью «Перестройка», разнопа-рые стоптанные ботинки, желтые от курева усы. Он сидит напротив на скамеечке и пристально рассматривает меня большими желтыми глазами, мол, как оказался в автозаке прилично одетый и не «черный» человек?..

От Седого пахнет не так, как от обычных бомжей. Где-то мне встречался этот запах, но где? Спустя несколько минут вытаскиваю из закоулков памяти, где это могло быть. «Это запах тюрьмы, — вспомнилась мне реплика контролера СИЗО, — он въедается в кожу и не отмывается месяцами».

— Ты чего, машками торгуешь? — Седой улыбается, и я вновь вижу его большие редкие желтые зубы. — Я тоже по молодости бабами торговал, правда, это была не моя профессия, а скорее всего, как сейчас говорят, мое хобби. Потом и наркотиками чуть приторговывал.

Узнав, что я не сутенер и не продавец наркотиков, Седой, кажется, теряет ко мне всякий интерес, однако предложенная мною сигарета помогает завязать беседу. Оторвав взгляд от обшарпанного пола нашей временной камеры на колесах, взглянув за окно, где мелькают картинки ночной жизни Москвы, он вспоминает свою тоже быстро промелькнувшую жизнь.

Родился в двадцать седьмом, в тридцать седьмом лишился отца, в начале войны в Молодечно от тифа умерла мать. Со знакомыми родителей добрался до Смоленска и остался там у бабушки. Когда к городу подошли немцы, четырнадцатилетний Валентин сбежал на фронт, стал сыном полка в пехоте, но повоевать вволю не успел. Через год вновь оказался на гражданке. Лавры фронтовика не грели и не кормили, он связался с ребятами постарше. С ними в первый раз и пошел на дело. Через окно первого этажа влезли в квартиру и вынесли два габардиновых костюма, женское платье и хромовые сапоги. Улов позволил прожить пару недель. Но уже на следующей «операции» его взяли. Прозвище Седой он получил в зоне не только за фамилию, но и за появившуюся на фронте седину.

После освобождения за ум так и не взялся. Почти полвека провел на казенных нарах. В 1995 году карманная кража вновь доставила его в места лишения свободы. В последний раз, как решил он. И ему улыбнулась фортуна: не досидев двух лет, в начале марта 1998-го оказался на свободе по амнистии…

Седому нравится, когда его слушают. Почти беззубым ртом он рассказывает мне, как прошлый раз после отсидки возвратился домой. Жена даже на порог не пустила. Куда деваться? Паспорта нет, и получить его огромнейшая проблема, разрешить которую не менее трудно, чем вернуть свою бывшую жилплощадь, с которой его выписали сразу же после приговора.

У вчерашнего заключенного, помотавшегося по подвалам и чердакам, чаще остается лишь один выбор — совершить преступление. Не арестуют — хорошо, арестуют — хоть обеспечена крыша над головой и трехразовое питание…

Невольно вспоминаю недавний разговор с заместителем начальника НИИ МВД РФ полковником милиции Владимиром Селиверстовым. По его словам, несколько лет назад Центром общественного мнения был проведен опрос населения о целесообразности массовой амнистии. Для руководства Министерства внутренних дел результаты ее оказались шокирующими — против высказались более восьмидесяти пяти процентов опрашиваемых. В большинстве своем это были люди старшего возраста, помнящие события «холодного лета 1953 года», когда на свободе оказались свыше полутора миллионов уголовников и последовал всплеск преступности.

«Воронок» притормаживает во дворе отделения милиции, и старшина ведет нас с Седым через небольшой дворик к обшарпанному двухэтажному зданию. Махнув рукой дежурному капитану за стеклянным окошечком, наш конвойный препровождает нас обоих по узкому коридору к камере для временно задержанных, или, как ее называют в народе, в «обезьянник».

В огромной комнате с решетчатой дверью сидят человек пять. Плохое освещение не позволяет сразу определить ни пол их, ни возраст. Сажусь на засаленную лавочку возле входа и наблюдаю, как Седой, пройдясь в глубь «отстойника», здоровается с кем-то из аборигенов. Постепенно глаза привыкают к полумраку, и я вижу, что с нами сидят и две женщины. С одной из них и секретничает мой новый знакомый, затем жестом приглашает меня сесть рядом.

ТАТЬЯНА

— Знакомься, это Татьяна, тоже мотала срок на зоне. Тоже по амнистии вышла. Дочурка у нее маленькая, лет пяти, сейчас у бабушки в Тамбове. Meсяц всего в Москве, а я с ней здесь уже пятый раз встречаюсь.

На вид Татьяне не больше двадцати пяти. Невысокого роста, стройная, в длинном зеленом плаще, похоже с чужого плеча, на ногах полусапожки на каблучках. Макияж. Если бы не глубокий шрам на левой щеке, ее можно было бы назвать красавицей. Трудно поверить, что еще месяц назад она была в следственном изоляторе.

— Да, действительно сидела… — словно читая мои мысли, говорит Татьяна, — и действительно только месяц, как на свободе. По амнистии, из-за малолетнего ребенка. Но как я появлюсь у матери со справкой об освобождении и двадцатью рублями. Ей и так досталось. По собственной дури я родила в пятнадцать лет. Расписали в качестве исключения. И дальше началось… Через год мужа в пивнои убили. Отдала матери ребенка, решила все в жизни испытать. Водка, рестораны, мужики и даже наркотики. Влюбилась в парня, а он оказался вором Короче говоря, пошла с ним на дело. Обчистили квартиру какого-то лоха, а там сработала сигнализация, и нас повязали…

Так что «поработаю» еще месяц-другой в столице и с деньгами поеду к себе на хату в Тамбов. Как говорится, встану на путь исправления. Если, конечно, опять не влюблюсь в вора, — улыбается Татьяна.

«Работа» у нее самая древняя — она проститутка. Со справкой об амнистии на Тверскую не сунешься, да и сутенеры предпочитают работницу с паспортом. После бесплодных попыток отвоевать себе место на одной из престижных улиц Татьяна осела на «плешке». Здесь, встретив знакомого из Тамбова, и развернула свой недорогой бизнес. Среди дешевых путан она самая молодая и крутая. Выручает до семисот рублей в день — зато от клиентов отбоя нет. Всегда сыта и пьяна, поскольку перед «употреблением» ее угощают в ближайшей кафешке, а уже затем ведут к ближайшему вагону-отстойнику. В этой новой жизни Татьяну устраивает все, кроме сотрудников милиции, которые периодически забирают ее в кутузку.

— Но я им все равно не отдамся, — с ухмылкой говорит она. — Перебьются.

Седой тоже улыбается беззубым ртом. Для него, завсегдатая «плешки», рассказ Татьяны не требует комментариев. Все происходит на его глазах. И ее работа, и работа милиции. Понятно ему и то, что после очередного предупреждения о недопустимости подобного промысла ее вновь выпустят и, вместо того чтобы уехать к себе домой, ближе к полуночи она вновь заступит на свою вахту у Ярославского вокзала.

Дверь камеры открывается, и дежурный капитан уводит Татьяну. Напоследок она мило мне улыбается и приглашает к себе… Бесплатно.

— С амнистированными у нас сплошная головная боль, — делится со мной дежурный по отделению капитан милиции Олег Черкасов. — Ни документов, ни денег. Воруют. По-человечески их понять можно, но ведь мы поставлены на стражу закона. Каждому билет до дома не купишь. Да и не многие стремятся отсюда уехать. Кое-кому уже грозит новый срок. — Капитан показывает на дверь камеры рядом с «обезьянником»: — Избил хозяина коммерческой палатки. Хотя, быть может, и за дело. Сейчас со свидетелями разбираемся.

НИКОЛАЙ

От ворвавшегося в камеру яркого света Николай закрывается рукой и садится на нары. Чуть больше тридцати, крепкий, короткие темные волосы с сединой. Одет в потертые джинсы, свитер и зимнюю камуфляжную куртку.

— Что надо, капитан? — Николай внимательно рассматривает меня, стоящего за спиной милиционера. — Я же все рассказал. И в содеянном не раскаиваюсь. Я этого козла все равно додавлю… А этот с тобой, с телевидения? Давай расскажу, как за справедливость пострадать можно.

Николай Друзюк из Твери. Чуть больше месяца назад был амнистирован. Государство вспомнило его былые заслуги и медаль «За отвагу», полученную в Афганистане.

Судьба Николая мало чем отличается от судеб сверстников, родившихся в середине шестидесятых. Десять классов, служба в так называемом Туркестанском военном округе, потом работа на заводе. В начале девяностых обзавелся собственной коммерческой палаткой, начал процветать. Но нахлынувшие в Тверь сомнительно богатые «беженцы» вскоре взяли под жесткий контроль все коммерческие точки и обложили данью. Давшему им отпор Николаю и его другу Сергею сожгли палатки. Товара сгорело на несколько десятков миллионов рублей. Купленные пожарные засвидетельствовали, что возгорание произошло из-за неисправной электропроводки. Чтобы расплатиться с долгами, продал квартиру, машину, с женой и маленьким сыном жил в родительской коммуналке. А вот отомстить поджигателю не смог, хотя знал, кто заказал пожар.

Долго мыкался без работы, наконец, взяли в охранную фирму. Зажил безбедно. Да тут пьяная драка в рюмочной. Николай не помнит, как сломал челюсть одному из назойливых «черных» посетителей, как дрался с подъехавшими милиционерами…

Освободился с твердым намерением стать законопослушным. Но по иронии судьбы вчера на Ленинградском вокзале встретил заказчика пожара…

Возле одной из коммерческих палаток молодой парень бил старика бомжа, собиравшего пустые бутылки, а хозяин ее лишь улыбался, наблюдая за экзекуцией. Николай решил проучить парня, но тут узнал смеющегося хозяина… Бил его сильно до тех пор, покуда не подоспел милицейский патруль. На этот раз милиции не сопротивлялся, да и трезвый был. Свидетели показывают, что Николай невиновен, мол, вступился за старика. Но справка об освобождении и заявление потерпевшего сделали свое дело — оказался в камере.

Забегая вперед, скажу, что, основываясь на показаниях свидетелей, начальник отделения принял решение отпустить Николая. На следующий день он уехал в родную Тверь, и, будем надеяться, все у него сложится хорошо.

…Под утро Седого отпустили тоже. По еще не проснувшейся Москве мы отправились к Белорусскому вокзалу. В эту ночь Валентин Иванович Седов, по его словам, решил еще раз изменить свою жизнь. Я взял ему билет до Смоленска, проводил до вагона. Стараясь скрыть внезапно подступившие слезы, он попрощался, пообещав вернуть деньги с первой получки.

…Вчера я получил почтовый перевод из Смоленска. На обратной стороне бланка корявым почерком было написано: «Устроился столяром. Большое спасибо».

Глава 5 ТАБОР УХОДИТ… ОТ ПОГОНИ

Читатель, воспитанный на великой русской литературе, и поныне склонен воспринимать цыган как «великий кочевой народ», свободный и щедрый. В памяти то и дело всплывают строчки из Пушкина, Горького… Но отчего-то этот романтический и красивый образ имеет мало общего с реальностью. Наверное, как и любой образ.

О цыганской преступности говорили всегда. Она была головной болью сыщиков всех государств Европы испокон веков.

ЦЫГАНСКИЕ КРАЖИ

— Дорогая, хочешь, погадаю? Все тебе расскажу — и что уже было и что тебе еще предстоит пережить. — Молодая цыганка остановилась возле немолодой женщины, сидящей в «Жигулях» на стоянке у Павелецкого вокзала. — Все вижу, что было. Вижу, что болела ты сильно, что до сих пор от хвори той не оправилась. Причина в том, что сглазили тебя, — не обращая никакого внимания на удивление пассажирки машины, продолжала цыганка, — но я тебе помочь могу.

— Да, действительно, не так давно был инфаркт. — Женщина смотрела на гадалку с интересом. — Мне, кстати, моя подруга тоже сказала о том, что могли сглазить. И вы в состоянии помочь?

— Это несложно, — улыбнулась та, — и причем за все это возьму у тебя всего пятнадцать рублей.

Цыганка попросила женщину выйти из машины и показать правую ладонь руки.

— Да, трудно тебе будет, — с придыханием проговорила цыганка. — Видишь, какая у тебя слабенькая и короткая линия жизни. Сглазили тебя. Булавку с проклятиями тебе в пальто воткнули. Но не беспокойся, сейчас все найдем, все попытаемся сделать, как лучше.

К удивлению пожилой женщины, откуда-то со спины цыганка действительно вытащила небольшую булавку. И, взяв ее грязным большим и указательным пальцем, бросила в снег.

— Теперь давай, родная, сложи в этот платок все свои деньги и драгоценности, — продолжала бубнить цыганка, выкладывая на капоте автомобиля свой цветной носовой платок, — очистим эти деньги и бесовские камни от всевозможных заклятий. Вновь почувствуешь себя молодой и красивой. Драгоценности твои не трону. Но свои пятнадцать рублей заберу.

Когда в носовом платке уже лежали старинные бриллиантовые сережки, красивое обручальное кольцо и несколько тысяч рублей наличными, цыганка легко взяла платок в руку, закрутила его в узелок и подбросила в руке. Женщине на миг показалось, что платок исчез из ее поля зрения. Но вдруг он опять появился и вновь лег на капот автомобиля.

— Смотри, минут десять платок не открывай, — на прощанье сказала цыганка, складывая в карман свои пятнадцать рублей, — а то мои чары не подействуют. А значит, горе будет не только у тебя, но и у меня…

Когда через двадцать минут у машины появился муж, женщина с волнением взяла в руки носовой платок и трясущимися от волнения руками развязала его.

Внутри красивого цветастого цыганского платка были лишь несколько листков резаной газетной бумаги да три железные гаики. Самой обманщицы след давно уже простыл…

Всегда считалось, что цыгане используют воровство как главный способ своих заработков. Оперативные работники Московского уголовного розыска не один год разбирались с подобными «гастролерами», собирая и систематизируя материал.

В силу специфики работы мы не имеем права назвать фамилии этих сыщиков. Ведь не памперсами торгуют эти люди.

Хотя, как у нас принято говорить, у преступников нет национальности, однако приходится говорить о цыганских преступлениях и их национальном почерке.

Одна из цыганок обзванивает квартиры под любым благовидным предлогом. Сейчас пользуются следующими уловками; «ищем знакомых», «продаем фрукты», «мы из собеса»… Ее задача проста: во время разговора выяснить, нет ли в квартире еще кого, и в конечном итоге войти вовнутрь. В это время на площадке ниже или выше этажом находятся остальные. Цыганке под благовидным предлогом удается проникнуть в квартиру. И когда хозяин квартиры, допустим, выходит на кухню за водой, цыганка садится в проходе, вытягивает ногу (тем самым блокирует выход из кухни) и начинает ее «перебинтовывать». Обычно для этих целей используется кашне. Кстати, наличие такого шарфика у задержанной иногда позволяет установить ее роль в совершенном преступлении. Порой используется и другой прием: одна из соучастниц, находясь в дверях кухни и загораживая проход, начинает демонстрировать пуховый платок или шаль, закрывая тем самым дверной проем. При этом по-цыгански громко дается сигнал стоящим за дверью: мол, все готово. В квартиру тут же проникает «черни» — организатор преступной группы, профессиональная воровка. Законы цыганской кражи таковы, что потерпевший не должен видеть «черни», непосредственную исполнительницу кражи. Его удерживают на кухне до тех пор, пока «черни» не закончит своей работы. По-дельницу страхует другая цыганка. Обычно она где-то рядом — на лестнице. Именно оттуда и подается знак «группе прикрытия» — уходим.

Однако раскрываемость подобных преступлений, по сути, осталась прежней, то есть низкой. Условно говоря, из двадцати краж, совершенных цыганками, лишь в четырех случаях подозреваемые были задержаны и только в двух арестованы. Безусловно, такая статистика не отражает проблему в истинном виде. Многие потерпевшие в силу их преклонного возраста не сразу понимали, что стали жертвами чудовищного обмана. И позднее в ОВД не обращались.

Кстати, не редкость, когда и в самих отделениях милиции, узнавая, что человек стал жертвой цыганской мафии, даже не заводили уголовные дела.

По оперативным источникам выявлено семнадцать организаторов цыганских воровских преступных групп. Все они «работают» в Москве, но вот жить предпочитают подальше от столичных стражей порядка в Подмосковье. Это, в частности, Павловский Посад, Орехово-Зуево, Покров. Ежедневно на работу в Москву выезжает около десятка устойчивых групп. За сутки этими «бригадами» может быть совершено до тридцати процентов от общего количества квартирных краж, зарегистрированных в столице. Как правило, у цыган три имени: по паспорту, свое — цыганское — и кличка, с которой они живут всю жизнь, В распоряжении нашего отдела МУРа есть картотеки (алфавитная и по кличкам), которые насчитывают около тысячи единиц; видеотека с записями практически всех существующих преступных групп; коллекция дактокарт.

Оговорюсь сразу: воруют цыгане профессионально. Их группы устойчивы, каждый знает свою роль, свой «маневр».

ЕСТЬ ЦЫГАНЕ — И ЦЫГАНЕ

Необходимо различать этнические цыганские народности, иметь представление о традиционных преступных промыслах в их среде. На территории бывшего СССР выявлено одиннадцать цыганских народностей, которые, в свою очередь, делятся на ряд локальных групп. Расскажу только о тех народностях и локальных группах, которые в последнее время замечены в столице.

1. Московские цыгане. Потомственные артисты, они в основном проживают в Москве, Преступными промыслами этой группы цыган являются сбыт похищенного (золота) и наркобизнес, а также преступления в сфере приватизации.

2. Ловари. На этой группе следует остановиться особенно в связи с тем, что для женщин этой народности одним из потомственных (преимущественных)преступных промыслов является совершение краж из квартир.

В Московском регионе цыгане этой группы проживают в Павловском Посаде, в Орехове-Зуеве, в Покрове. Помимо краж, занимаются «ломкой» денег в коммерческих киосках, на рынках, вокзалах. Одеваются в городскую одежду, по моде, но обувь носят на низком каблуке или без каблука. Несложно отличить воровскую группу от группы «ломщиц». Если для Боровской группы пять человек — это минимальное число фигурантов, то для группы «ломщиц» это может быть и два человека.

Барона (избранного на сходе, наиболее деятельного, уважаемого цыгана, призванного решать конфликтные вопросы и в среде цыган, и с властями) у ловари нет. Их последний барон умер в 1984 году. В этой связи бесполезно для возвращения украденного потерпевшему направлять одну из задержанных цыганок за бароном, а потом вести переговоры с лицами, именующими себя баронами. Как правило, это либо родственники задержанных, либо лица, материально заинтересованные в исходе дела.

3. Колдерари. Наиболее крупная и распространенная народность цыган. Локально проживают в городе Малоярославец, Киржач и в поселке Усад Владимирской области. Имеют баронов, тщательно придерживаются национальных традиций, легко отличимы по «классической» цыганской одежде. Занимаются мошенничеством под предлогом гадания, «работают» большими группами, главным образом вблизи вокзалов и рынков.

4. Серви. Представители этой народности в Москве малочисленны. Из преступных промыслов следует особо отметить карманные кражи. Кроме того, некоторые занимаются наркобизнесом.

5. Унгри (венгерские цыгане). Ныне эта группа цыган систематически наведывается в Москву. По сравнению с другими группами их преступный промысел носит наиболее организованный характер. Дети и подростки этой народности занимаются грабежами в местах, где иностранец — частый гость. Частично унгри занимаются попрошайничеством в людных местах. В Москве и окрестностях проживают большими группами в таборах (за городом) и в брошенных домах.

6. Влахи (цыгане юга России). В столице представители этой группы замечены в совершении мошенничеств под предлогом продажи изготовленных под золото ювелирных изделий. Таков преступный промысел большинства семей. С целью маскировки преступной деятельности они поручают сбыт фальшивых драгоценностей знакомым бомжам.

Остальные цыганские народности, как-то: люли (цыгане из Узбекистана), латвийские цыгане, литовско-белорусские цыгане — для сыщиков из территориальных подразделений милиции оперативного интереса не представляют.

КАК ИХ РАСКРЫВАЮТ

Цыгане большие мастера маскироваться Они всегда скрывают свою принадлежность к этнической группе, в разговоре называют себя чеченцами, армянами или беженцами из азиатских государств. Ситуация осложняется еще и тем, что в большинстве случаев их жертвы пожилые люди. А многие из них страдают старческими расстройствами памяти. Поэтому действия сыщика должны быть направлены на удержание и фиксирование событий в памяти потерпевшего. Находясь в состоянии стресса, старики, как правило, обращают свое внимание на второстепенные обстоятельства, которые не способствуют розыску преступниц, их изобличению. Необходимо инициативно направлять их рассказ в нужном направлении. Скажем, потерпевший не запомнил лица цыганки (что, впрочем, и неудивительно). Но быть может, он сможет описать ее сережки. Порой даже этот малозначительный факт помогает следствию. Сережки у цыганки сродни оберегу. Они, так сказать, эксклюзивны. И потому по определению являются штучной работой.

Целесообразно привлечь к разговору с потерпевшим родственников (дочь, сына, к примеру). Все цыгане намеренно создают условия, способствующие срыву опознания: переодеваются, распускают волосы на лицо, кричат, отвлекая внимание. Бывали случаи, когда, испугавшись крика и проклятий, потерпевший «не узнавал» воровку В этой связи сыщики должны психологически подготовить человека. Он должен делать упор на признаки внешности, а не на приметы носимой одежды, что имеют второстепенное значение.

Естественно, важнейшим оперативно-следственным мероприятием по данному виду преступлений считается осмотр места происшествия. Особый упор следует делать на обнаружение отпечатков пальцев на посуде, из которой пили цыгане. Благодаря этому можно получить косвенные доказательства на соучастниц, которые прикрывали воровку. Более того, реальна перспектива получить прямые улики именно в отношении этих лиц. Ведь потерпевший сможет только их опознать или описать. Столь же тщательно следует производить осмотр жилых комнат. Желательно, чтобы и сам потерпевший участвовал в этом. Но только в том случае, если он способен внятно объяснить, где хранилось похищенное. Заметьте, в основном все «черни» совершают преступления, как говорится, голыми руками. Лишь некоторые пользуются для этого капроновыми чулками (колготками), иногда обрабатывают руки парфюмерным лаком жесткой фиксации.

Задерживать цыганские бригады лучше в момент, когда вся группа будет в сборе. В противном случае «черни» может передать похищенное подельнице, а та скроется, лишив сотрудников милиции перспективы изъятия вещественных доказательств. Поэтому стоит предварительно скрытно понаблюдать группу, чтобы уточнить ее численный состав. Всем задержанным рекомендуется надеть наручники, застегнув их за спиной. При задержании цыганки имеют обыкновение кричать, сетовать на незаконность задержания, взывать к окружающим. Все это отвлекает сотрудников милиции и помогает цыганкам избавиться от украденных вещей. В машине также следует пресекать всякие разговоры между ними, следить за поведением. Порой цыганки пользуются беспечностью сотрудников милиции и прячут часть похищенного. А значит, доставив цыганок в дежурную часть, необходимо тщательно осмотреть салон машины.

И лишь только после личного обыска задержанных можно снять с них наручники. Иначе, отлучившись в туалет, задержанная сможет избавиться от вещественных доказательств.

Помимо родственных отношений, цыгане связаны между собой нормами обычного воровского «права». Так, цыганка, выдавшая соучастниц, и особенно «черни», навсегда лишается возможности участия в кражах. Ее родственников ждет та же участь, а на ее семью в случае ареста подельниц падет бремя содержания их семьи. Если «заложила» «черни», то она лишается всех своих прав. Поскольку преступный промысел является основным средством к существованию, добиться правдивых показании от цыганок можно только в исключительном случае. Поэтому сыщикам следует добывать и фиксировать доказательства прямого характера.

Особая статья — формирование свидетельской базы. Желательно в качестве свидетелей привлечь лиц, проживающих по соседству с ограбленной квартирой. Сотрудниками соответствующего отдела Московского уголовного розыска установлено, что важнейшее значение имеют показания тех работников милиции, которые осуществляли предварительное наблюдение и задержание группы. Такие доказательства дают возможность в двадцати случаях из ста добиться привлечения преступниц к уголовной ответственности.

Успешная работа по пресечению преступной деятельности цыган и агентурно-оперативная работа в их среде возможна только при наличии централизованного массива данных. Попытки создания специальных картотек отдельными подразделениями похвальны, но в борьбе с лицами, совершающими кражи, — малоэффективны. Поэтому работа с лицами цыганской народности выделена в самостоятельную линию. Ею и занимается специальный отдел МУРа.

ПОЯВИЛИСЬ ЦЫГАНЕ, КОТОРЫЕ УБИВАЮТ

Местом преступлений четырех братьев (старшему 28 лет, младшему — 14) стал длинный мост из Чертанова в Бирюлево. Рядом — платформа «Покровское». Серию абсолютно немотивированных убийств раскрыли сотрудники милиции из ОВД «Чертаново-Южное» и их коллеги из города Видное.

Семь трупов. Таков «послужной список» этой цыганской группировки. Могло быть и больше. Так, в процессе расследования выяснилось, что бандитами было совершено еще одно разбойное нападение. Тогда потерпевшему повезло. Сильный парень, каратист, он смог увернуться от орудия всех убийств — перочинного ножа. Его даже не сумели покалечить: в драке он использовал маленького цыганенка в качестве щита. Потому и выжил.

…Технология убийств была чудовищно проста. Всей четверкой встречали припозднившихся граждан. Грабили, а потом забивали до смерти. Видавшие виды сыщики отводили глаза от обезображенных тел. У судмедэкспертов от всего этого вставали дыбом волосы: тела раздетые, десятки ножевых ран, многочисленные черепно-мозговые травмы… Один и тот же почерк. Там же, на месте преступлений, цыгане переодевались в вещи покойных. Свои прожженные от костра куртки и брюки оставляли неподалеку.

В дальнейшем это и стало зацепкой для сотрудников милиции.

Рассказывает сыщик Петр Куштин:

— До того обнаглели, что уже стали одеваться возле трупов! Перед уходом цыгане клали на тела рессоры — наверное, таков их «национальный обычай»… Хотя какие они цыгане?! Звери, и весь разговор…

Для расследования преступлений был создан оперативный штаб. К работе подключились лучшие сыщики округа, транспортной милиции. Как водится, пока сидели в ночных засадах на Покровке, пока искали убийц, попутно раскрыли кражу с местного склада, изобличили сбытчика фальшивых золотых колец… Убийцы же как в воду канули.

А тут в Бутове пошла серия похожих преступлений. Тамошние сыщики решили проверить цыган, что обосновались табором возле станции «Битца». Кстати, табор был необычный. Цыгане пришли в Москву с Западной Украины, уйдя из общей семьи. Барона, естественно, не было. Жили в землянках и шалашах. Как водится, гадали и попрошайничали по округе.

Всем личным составом зидновского ОВД окружили это место. Выпустили всех женщин. И начали с родственниками убитых проверку вещей, что были навалены кучей в шалашах. В итоге нашли проходящие по делу кожаные куртки, джинсы, другую одежду. При дальнейшей отработке всех цыган оперативники сузили круг подозреваемых до четырех.

…Немного попререкавшись, братья сознались по трем последним видновским убийствам. А позже, при личной встрече с оперативниками из «Чертанова-Южного», и в четырех предыдущих.

В тюрьме с братьями начали беседовать. Без психологического давления, сыграв на родственных чувствах: «Зачем мальца за собой тянете?», сыщики добились чистосердечного признания. Правда, для начала взяли на испуг, «на пушку»: сейчас приведем служебную собаку, она-то и опознает, чьи штаны на вас. Мы ее несколько дней не кормили. Ну оторвет что-то.

Ни один не пришел из табора, чтобы выкупить или вызволить своих соплеменников. Может быть, поняли всю тяжесть содеянного ими?

По мнению сыщиков, в новейшей российской истории они стали первыми цыганами, убивавшими людей.

…Кстати, ту цыганку возле Павелецкого вокзала благодаря оперативной работе сотрудников местной милиции удалось задержать и изъять у нее похищенное. Не думайте, что это легенда. Действительно, мошенница оказалась в КПЗ. Да и как могло быть по-другому, если пострадавшая была женой генерала милиции…

Часть пятая ШКИДОВЦЫ

Глава 1 КЛИЕНТЫ ЦВИНП

Центр временной изоляции для несовершеннолетних правонарушителей (ЦВИНП) чем-то напоминает войсковую часть: та же дисциплина, безволосые «новобранцы», мужчины-воспитатели и даже хождение строем. Но при беглом взгляде на забор с колючей проволокой, тянущейся по всему периметру Центра, и решетчатые окна понимаешь разницу. ЦВИНП — закрытое милицейское учреждение. Здесь есть все — и школа и тюрьма. Детские площадки и спортивные городки соседствуют с высокими заборами и рядами колючей проволоки. Все это — та самая «республика ШКИД»…

За шесть месяцев 1998 года всего доставлено подростков — 2641.

Из них в возрасте от 3 до 7 лет — 133.

От 8 до 13 лет — 1127, от 14 до 15 — 722, от 16 до 17 — 539. Из этого числа 711 девочек. Подкинуто — 4, заблудившихся — 14, оставшихся без попечения родителей — 138. Для направления в специальные средние учреждения (спецшколы, спец-ПТУ) — 49.

МАЛОЛЕТКИ С АНГЕЛЬСКИМИ ЛИЦАМИ

— Дяденька, подайте, Христа ради! Батя у меня неделю назад помер, мать — в тюрьме. А мы с сестренкой уже давно забыли, какой он на вкус, мягкий хлеб. — Светловолосый паренек лет десяти буквально бросился под колеса моей машины — Вам эти десять рублей в жизни не помогут, а мне прожить с сестрой можно.

— И сколько вот так в день можешь насобирать? — спрашиваю, протягивая червонец. — Ведь, наверное, еще и налоги должен платить старшим ребятам.

— Да нет, сейчас с налогами стало легче. Во время последней облавы многих крутых забрали в милицию, а оттуда переправили в «Республику ШКИД». Даст Бог, мы туда не попадем.

— А что это за республика? — не унимаюсь я.

— Если слышали — Центр временной изоляции для несовершеннолетних, — живо ответил мальчуган, пряча в карман очередную десятку. — Это иной раз хуже взрослой тюрьмы…

Обычно новое пополнение ЦВИНП получает из отделений милиции. Доставляют сюда, как правило, любителей кочевой жизни из ближнего зарубежья и других регионов России, не имеющих документов и средств к существованию. В их компании — юные правонарушители и дети, оставшиеся без надзора взрослых или родителей. Коренные москвичи, решившие отдохнуть от надоевших предков и насладиться прелестями ночной столицы, здесь не задерживаются. Таких свободолюбивых чад быстренько своим ходом отправляют по месту жительства.

Прежде чем стать полноправными «хозяевами» Центра, ребята проходят через дежурную часть, где устанавливают их личность. И тут же сотрудники ЦВИНПа начинают проводить активную работу по проверке этих данных. Посылаются в различные уголки страны запросы с просьбой подтвердить их. Подростки очень часто называют себя другими именами и дают липовые адреса. Такая шутка забавляет ребят: обманули дяденек и тетенек.

Затем детей ожидает санобработка. Если есть необходимость, изымается старый «прикид» и взамен выдается новый. Не какая-нибудь там обветшалая роба, а вполне нормального вида одежда: кроссовки, джинсы, свитера, спортивные костюмы. Медчасть выявляет больных инфекционными и венерическими заболеваниями и отправляет их на лечение в горбольницы (за шесть месяцев 1998 года было установлено 2 случая вирусного гепатита, 142 — чесотки, 13 — гонореи, 134 — сифилиса, ВИЧ-инфицированных — 4; в 1997 году — 7 ВИЧ-инфицированных). d сутки в ЦВИНП поступает около 17 человек.

И лишь после этих процедур сортируют по отделениям. В первом находятся дети из Средней Азии и с Кавказа. Сейчас в основном здесь обитают таджики, приехавшие в Москву за «большой деньгой». Их труд оценивается в копейки — детская рабсила самая дешевая.

— Я родом из Душанбе, — говорит шестнадцатилетний Шафкат. — Дома стреляют, денег нет, а тут работал вместе с дядей на овощной базе. Меня там кормили, и получал восемьдесят рублей в месяц. Ночевал в Подмосковье у земляков. Милиция взяла — прописки нет.

Во втором отделении живут дети от 7 до 14 лет. В третьем — мальчишки из России от 14 до 18 лет и «москвичи». «Москвичами» в ЦВИНПе называют тех, кто убывает в спецшколы или спецПТУ (специализированные закрытые заведения для детей, совершивших общественно-опасное деяние до возраста, с которого наступает уголовная ответственность).

— «Москвичей» мы имеем право держать до пятнадцати суток, — поясняет заместитель начальника Центра по воспитательной работе Мария Бурова. — Чтобы оформить на ребят путевки, нужно какое-то время. Вот они у нас и коротают эти две недели.

Внешний вид некоторых подростков может ввести в заблуждение: невинные ангельские глаза никак не вяжутся с их «подвигами». Не так давно из ЦВИНПа увезли в спецшколу двух детишек. Тринадцатилетний мальчик, будучи в гостях у родственников, стащил 2000 рублей. Купил пивка и пришел к одиннадцатилетнему приятелю. Бабушку и отца задобрили несколькими бутылками водки. Выпили, сходили погулять. Кончилось все это тем, что ребята сначала слегка поколотили бабушку, которая уснула на пороге и мешала им пройти, а потом полили ее кипятком и горячим растительным маслом. Старушка в больнице умерла.

В четвертом отделении содержатся дети дошкольного возраста, брошенные либо подкинутые «любящими» мамашами.

Последнее, пятое, отдано девочкам. Многие Лолиты приехали в столицу из Молдавии и Украины, чтобы заработать себе на жизнь проституцией.

— Сложнее всего найти общий язык, как ни странно, именно с девочками, — с грустью говорит Бурова. — Они очень рано познают жизнь, и это сказывается на психике. Были случаи, когда девочки рожали в тринадцать лет. А сколько их на Тверской — это все наши потенциальные «клиенты».

За шесть месяцев 1998 года было доставлено 522 ребенка, занимающихся попрошайничеством, 83 — проституцией, 7 — наркоманов, 45 — токсикоманов.

Подростки в ЦВИНПе пребывают до тридцати дней. За это время сотрудники Центра должны эвакуировать детей, то есть отправить их по различным местам назначения: вернуть родителям, направить в соцпри-ют или детдом.

НАРУШИТЕЛЯМ КАРЦЕР НЕ ГРОЗИТ

В Центре к каждому отделению прикреплены воспитатель и два сотрудника милиции. День в ЦВИНПе начинается с подъема. Затем ребята приводят себя в порядок, наводят марафет в помещении и идут на завтрак, причем у каждого отделения существует свой график. После этого проводятся различные мероприятия. Например, лекции, политинформации или занятия по правовым вопросам. На прогулку отделения выходят на отведенные территории. Контакт между ними исключен. Малыши, девочки гуляют по три часа, остальные — два.

Во второй половине дня, если нет каникул, учителя преподают уроки по школьной программе. Есть швейные мастерские, где девочки учатся шить. Для мальчиков предусмотрен трудовой класс. С радиозаводом заключен договор, и ребята собирают розетки.

В просторном спортивном зале воспитанники ЦВИНПа зимой занимаются физкультурой. «Не каждая школа имеет такой зал», — не без гордости заметил сотрудник Саша. Рядом находятся тренажеры. В свободное время подростки с удовольствием общаются с «железом». Кроме этого, работает фотолаборатория.

Вечером в клубе демонстрируют фильмы. В основном отечественные 70—80-х годов. В оставшиеся два часа до отбоя ребята читают книги или смотрят телепередачи. В десять вечера жизнь в Центре затихает.

Дисциплине здесь уделяется особое внимание. Отделения друг от друга изолированы. Стальные двери их «кубриков» (спальное помещение, холл с телевизором, учебные классы) постоянно закрываются обычным тюремным ключом. Каждую ночь с ребятами всегда остается дежурный офицер, кроме того, круглые сутки за ними наблюдает служба режима. Любая попытка как-то нарушить установленный порядок тут же пресекается. На случай, если подросток ведет себя вызывающе, подстрекает остальных не подчиняться требованиям Центра, существует дисциплинарная комната. Особо непослушные дети по распоряжению начальника ЦВИНПа могут там находиться до трех суток. На протяжении этого срока с «плохишами» проводят работу старшие воспитатели отделений.

— В последнее время мы к этой мере не прибегаем. Ограничиваемся лишь беседой. Этого вполне достаточно. Самое главное, чтобы ребенок чувствовал к себе доброе отношение, и он будет платить тем же, — говорит замполит ЦВИНПа.

И все же, несмотря на повышенную бдительность, побеги случаются, но, правда, не по вине сотрудников. Дело в том, что подростки, получая свободу, убегают из больниц, куда их направляют для лечения (за шесть месяцев этого года из лечебных заведений убежало 18 человек, из них 17 — из КВД). Нет возможностей у Центра приставить к каждому больному по конвоиру. Ребята этим пользуются, но вольготная жизнь их недолгая. Через некоторое время многие вновь оказываются в «родных» стенах.

В 1996 году повторно было доставлено 916 человек, в 1997 году — 976, в 1998 году — 145.

«ДЯДЕНЬКА, ОТВЕЗИ МЕНЯ ДОМОЙ»

Десятилетний Сашка за обе щеки уплетал ужин. Пюре с мясом и помидорами шли на ура. Йогурт на десерт тоже не заставил себя долго ждать. Этот щупленький, маленький мальчик попал в Центр недели две назад. Мать с отцом развелись, поделив шестерых детей. Сашка остался жить с папой в Коврове. Соскучился по мамке и решил навестить ее в Питере. Добравшись до Москвы, познакомился с четырнадцатилетним Лешей, тот, в свою очередь, свел его с компанией ребят. В поисках хлеба насущного занимались воровством. Промышляли по рынкам и вокзалам, вскрывали машины. Вскоре «друзья» бросили Сашку, и он остался один в незнакомом большом городе. Милиция нашла его спящим на улице.

Семнадцатилетний Джамулдин в игре с ребятами не участвовал. Футбол он не любит, лучше понаблюдать со стороны, так интереснее. Джамулдин сам из Таджикистана, живет с родителями в селе. Мать больная, требуются деньги на операцию. А где их взять? В городе работу не сыщешь. Вот он и решил махнуть в Москву к землякам. Они в беде не оставят, всегда помогут. На Черкизовском рынке устроился грузчиком, в день получал 20–40 рублей. Из-за отсутствия документов оказался в «обезьяннике» Казанского вокзала, а оттуда его переправили в ЦВИНП. Сейчас Джамулдина готовят к отправке домой, но этому юноша не очень рад. «Я все равно опять приеду в Москву, деньги нужны», — бросил он мне на прощанье.

Ване одиннадцать лет. Робким его никак не назовешь, общается охотно. Учится в Юхнове, что в Калужской области, в школе-интернате. Там живет с бабушкой и сестрой. Мама снимает квартиру на Чистых прудах и работает, по его словам, директором какой-то фирмы. Дома Ваня был за старшего: и готовил, и убирал, и стирал. Всем этим житейским премудростям научила бабушка. С пятнадцатью рублями поехал в Москву к маме. Добраться до нее ему было не суждено, на Киевском вокзале его «повязали». «Меня там били и продержали почти сутки, — сквозь слезы вспоминает мальчик и вдруг неожиданно произносит: — Дядя, отвези меня домой, я к маме хочу».

— Ванечка, не волнуйся, ты уже в списке отправки, скоро будешь дома, — успокаивает сыщик Тамара Мешкова. И потом уже мне: — Ваня попадает к нам второй раз. Подросток очень сложный, агрессивный, состоит на учете у психиатра. Обладает бурной фантазией, например, он рассказал мне, как убил несколько человек. Сестре мы его сообщили, но вряд ли будет толк. В прошлый раз за ним так никто и не приехал.

Старший лейтенант милиции Мешкова занимается выявлением правонарушений, совершаемых подростками. Она показала одного десятилетнего мальчика. Имени его точно никто не знает. Ведет себя замкнуто, все больше молчит. Привезли ребенка в инвалидной коляске. Подросток, поджав под себя ноги, под «крышей» двух женщин просил милостыню. Одну из них задержали. Ею оказалась некая тетя Валя из Кишинева. Ведется следствие, личность мальчика устанавливается.

БРОДЯЧИЙ ПЕС — ЭТО Я?

В кинозале показывали бессмертную комедию Л. Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию». Судя по реакции ребят, похождения Шурика и Жоржа Милославского доставляли им море удовольствия. Не раз зал взрывался дружным смехом. Кроме фильмов, здесь проходят лекции, прослушивание классических произведении, встречи с известными людьми.

Кино закончилось, и дети, разбившись на пары, строем пошли в свои комнаты, на ходу обсуждая все перипетии фильма. Один из подростков, молниеносно окинув меня взглядом, окрестил почему-то новым киномехаником, хотя я в руках держал не коробки с лентами, а блокнот и ручку.

— Не хотите посмотреть рисунки детей? — предложила Мария Бурова.

Раз в неделю в отделениях подводят итоги конкурса детских рисунков. Лучшие работы воспитанников вывешиваются на стенды Центра. На стандартных листках изображены космические ракеты, взмывающие в небо, разнообразные цветы, деревья, животные. Особенно поразила собака-дворняга. Она смотрела на меня добрыми и грустными глазами, выглядела жалко и беспомощно. Одна из сотрудниц ЦВИНПа, глядя на этот рисунок, даже расплакалась: уж больно напомнил он ей брошенных несчастных детей.

В Центре есть православный домовый храм Святой Мученицы Елизаветы. Два раза в месяц там проходит служба. Миниатюрные колокола, позолоченный иконостас с рядами иконок, алтарь с мощами из Свято-Данилова монастыря и горящие церковные свечи украшают внутреннее убранство комнаты. Священник отец Аркадий рассказывает детям о Боге, религии, добре и зле. Батюшку ребята любят и только его посвящают в свои самые сокровенные тайны.

К бабушке Наташе подростки тоже не остаются равнодушными. Наталья Федоровна является членом Союза московского собаководства. Она часто в Центре проводит выставку собак. Дети приходят в восторг от ее четвероногих друзей. Маленьких радостей в жизни этих ребят бывает не так много.

— Наша основная задача заключается в профилактике безнадзорности: привести ребенка в поря-док и выяснить, кто он, — считает заместитель начальника Центра Нина Дробышева. — Нам активно в этом помогает правительство Москвы, не знаю, что бы мы без него делали. Наше министерство нас не финансирует уже два года. А эвакуировать детей в другие регионы по закону должен ЦВИНП за свой счет. Не остаются в стороне и спонсоры. Например, общественное движение «Православная Россия» подарило несколько музыкальных центров и иконки, фонд «Столица» устроил на День милиции праздничный фейерверк.

Покидал я Центр с двойственным чувством. С одной стороны, беспризорные дети, число которых с каждым годом увеличивается, с другой — уверенность в том, что хотя бы здесь они получат заботу, внимание и нормальные человеческие условия.

Возле проходной на ступеньках сидела не совсем трезвая женщина. Она ждала своего ребенка — дождется ли?..

Глава 2 ТИМУР И ЕГО КОМАНДА

Они появились в подвале соседнего сталинского дома с началом холодов. Шестеро подростков не старше двенадцати лет. Жильцам особо не надоедали, если не считать нескольких небольших пропаж картофеля из мешков с лестничных площадок да внезапного исчезновения почти всех ковриков на лестничных площадках.

Тогда вряд ли кто мог предположить, что это их рук дело. Мальчишки никому не мешали, появляясь во дворе поздним вечером и уходя с рассветом. Кое-кто из старушек, сидящих целыми днями на лавочках во дворе, видели, что они всегда возвращаются в подвал первого подъезда. Поначалу они решили, что мальчишки просто после школы строят там какую-то комнату отдыха или же спортзал. Не причиняя никому никаких неудобств, ребята спокойно хозяйничали в подвале.

Несколько раз я и сам видел поздно вечером свет в подвале. Со слов старушек, считал, что там работает детская спортивная «качалка» и поэтому нет особого повода для беспокойства.

ТАЙНА РАСКРЫЛАСЬ

Но однажды вечером к моей машине подбежал один из этих подростков.

— Дядя, там с Лешкой плохо. — Худощавый светловолосый паренек, ростом около полутора метров, был сильно взволнован. — Помогите. Мы сидели, разговаривали. И вдруг он бряк на спину, и изо рта пена. Не знаем, что и делать. Может, его в больницу. Помогите, а то «скорая» не возьмет.

Мы спустились в подвал. Тяжелая железная дверь с трудом поддалась и со скрипом впустила нас вовнутрь. Обалдевшие от нашего внезапного появления ребята были молчаливы.

Тот самый Лешка лежал на покрытых ковриками ящиках без сознания.

В нос ударил резкий и сильный запах клея, и стала понятна и возможная причина произошедшего.

В нарушение всех правил дорожного движения в машину набились все вместе. На руках лежал Алексей. До ближайшей клинической больницы было не более десяти минут на машине.

— Как тебя зовут? — спросил у сидящего рядом со мной на переднем сиденье паренька.

— Зовите Тимуром, — нехотя ответил он. — Меня так все зовут. А по-настоящему я Сергей. Раньше жил в самом центре, на Кутузовском. А сейчас — где придется. Вот со своей командой и мыкаюсь по чужим подвалам.

— Так, а теперь правду. Что произошло? Что мне сказать врачу? — Я пытался разговаривать с этим парнем как со взрослым.

— Да все было как обычно, — хмыкнул Тимур. — Купили немного выпивки. Потом Пашка Мелкий принес несколько тюбиков «Момента». Лешка нюхал вторым. Все было как обычно. И вдруг он упал. Изо рта пошла пена. Ну, мы испугались, а Пашка побежал искать взрослых. Ну и встретил вас.

В приемном отделении больницы нас встретили без энтузиазма.

— У него что? — осведомилась немолодая медсестра. — Эпилепсия или же передозировка?

— Я вам не врач на глазок определять, — попытался прервать ее выступление. — Позовите врача, пусть посмотрит. Нужно паренька спасать.

— А вы нас здесь не учите. — Медсестра была непоколебима. — Ходят тут всякие. Вначале детям наркотики продадут, а потом свою задницу от наказания спасают. А врач скоро освободится. И не таких с того света возвращали.

Появившемуся врачу я был рад. Он освободил меня от общения с этой некультурной медсестрой, да и мог оказать первую помощь.

— Вы отец или старший брат? — Врач пристально смотрел на меня. — Когда он отравился и чем?

— Эти ребята живут в подвале, — попытался объяснить ситуацию. — Они попросили оказать помощь. Судя по тому, что я видел, они пили вино или водку, ну а потом либо нюхали «Момент», либо догонялись чем-то более серьезным.

— Ладно. — Врач уже писал что-то на листочке бумаги. — Парня — в реанимацию, а я запишу ваши данные. Сами знаете, вдруг что произойдет.

Переписав все мои данные, он удалился. А мы вместе с Тимуром и еще четырьмя членами его команды остались сидеть в приемном покое, ожидая ответ на тревожащий нас вопрос: выживет или нет?

От нечего делать разговорились. Оказалось, что все ребята из разных мест и здесь встретились слу-чайно. Почему? На этот вопрос никто из них сейчас и не ответит. Наверное, были какие-то общие интересы. Да и по возрасту было удобно — ни старших, ни младших. Да и общий язык нашли сразу.

СЕРГЕЙ: «Я НЕ ХОТЕЛ БЫТЬ В «СТАЕ»

Своего отца он не знает. Мать тоже особым вниманием его не баловала. С того момента, как помнит себя, его воспитывала бабушка Наташа.

Там, на Кутузовском проспекте, в большом доме сталинской постройки, у них во дворе была своя «мафия». Всем руководил паренек лет на шесть старше Сергея по кличке Волк. Он ничем особо не отличался от других ребят — не выше остальных, не сильнее, но пользовался безграничным авторитетом. Почему? В первую очередь за то, что его родной брат сидел в тюрьме, а отец, как говорил сам «дворовый авторитет», находился в камере смертников. Так это или нет, никто не знал, и приходилось верить на слово.

Почему именно Волк, никто из ребят тоже не знал. Быть может, из-за фамилии, а быть может, из-за его неуживчивого характера. Как бы там ни было, а звали его все по кличке. Да и «стая» была под стать своему вожаку. Неугодных или провинившихся били всей толпой. Как трусы, а не мужчины. Могли ударить и в спину. Это не считалось чем-то плохим.

Естественно, что, оказавшись во дворе, Сергей еще во втором классе был представлен Волку. Школьника осмотрели со всех сторон, и «авторитет» вынес свой вердикт — платить дань ежемесячно в размере десяти рублей.

— Но у меня нет таких денег, — попытался объяснить окружившим его через месяц ребятам Сергей. — Бабушкину пенсию не выплатили, а больше денег взять неоткуда.

— А я у тебя, придурка, не спрашиваю, — сухо ответил Волк и влепил Сергею затрещину. — Не можешь взять у родичей, так воруй. А если не отдашь дань, то я тебе еще шею намылю.

И действительно, когда еще через месяц Сергей не отдал «авторитету» свой червонец, его избили, а Волк собственноручно разорвал его рубашку — подарок бабушки ко дню рождения.

Естественно, что бабушке с «налогах» он дома даже не заикнулся. Считал, что уже взрослый и негоже жаловаться женщине на свои трудности.

Тогда, осенью 1993 года, ему и его нескольким друзьям повезло. Во время расстрела Белого дома им удалось вскрыть несколько машин, стоявших по ту сторону здания, на площадке возле Горбатого моста, и полностью их очистить. Страшно не было, если не считать нескольких пуль, пролетевших в трех-четырех метрах от мальчишек и вздыбивших асфальт. Но тогда на такую «мелочь» они внимания не обращали. Взрослым было не до детских шалостей. А ребята помнили: дома ждали очередные сборщики «налогов».

То, что удалось украсть из машин, могло обеспечить безбедную жизнь в крайнем случае еще месяца на три-четыре.

Воровали они, конечно, не одни. Кроме своей местной, краснопресненской шпаны, сюда подтянулись подростки со своими компаниями с Белорусского, Кутузовского и конечно же с Арбата. Не остался в стороне и Волк. Сюда была им направлена и «стая». Но «волчатам» повезло меньше. Они решили пробраться в само горящее здание и вынести оттуда аппаратуру или что-то ценное. Однако не все получилось, как они планировали.

Сотрудников милиции, прибывших арестовывать защитников Белого дома, заинтересовали не только депутаты, но и несколько сопляков, пытающихся вынести два компьютера из здания. «Мародеры» были арестованы, но потом их выпустили под честное слово из местной детской комнаты милиции.

Когда милиция вылавливала «волчат», Сергей и несколько его друзей уже были далеко от парка Павлика Морозова и Горбатого моста. Узнав во дворе, чем окончился поход для Волка, Сергей никому не рассказал об украденном автомобильном барахле. Но дома в укромном месте просторного бабушкиного чулана он сложил в пакет все, что принес: три импортные автомагнитолы, колонки, четыре набора гаечных ключей, два автомобильных чехла, четыре автоаптечки, три комплекта резиновых ковриков, два запасных колеса и набор аудиокассет. Спустя месяц они принялись за их реализацию. Продавали украденное не спеша возле магазина «Минск». Прямо на автомобильной стоянке.

Большинство водителей даже не интересовались, откуда у школьников такие вещи. Брали у них товар не торгуясь, благо ребята просили почти в три раза ниже рыночных цен. И уже через неделю в чулане оставались только четыре десятка аудиокассет. А в кармане — около полумиллиона старых рублей.

Воровство было не честным, но весьма прибыльным бизнесом. Потихоньку он и еще несколько ребят со двора стали кататься на многолюдные рынки и тренироваться в воровстве. Не всегда улов получался богатым, но тренировки давали реальную возможность пробовать свои силы. Но это было не основным занятием. Основные заработки составляли милостыни, которые выклянчивали ребята у сердобольных покупателей. Кто давал тысячу рублей, кто десять. Но не брезговали мальчишки и мелочью — 100 и 200 рублями. Ближе к окончанию рабочего дня они могли смело набрать себе около пятидесяти тысяч рублей. Разделив поровну деньги, они отправлялись по домам. Не забыв при этом показать родителям свой дневник с оценками, выставленными… Сергеем.

А когда в прошлом году умерла бабушка, Сережа остался предоставлен сам себе. Ни мать, ни потерявшийся отец на похороны так и не пришли. На гроб и на захоронение собирали деньги со всех жильцов. Руководил денежными сборами сам Сережа, ходивший вместе с еще несколькими ребятами по всем квартирам с огромной картонной коробкой из-под обуви, куда бросали деньги. А в свободное время он вместе с ребятами устроился помогать в магазин. Они двигали какие-то коробки, разгружали продукты, помогали тележки развозить по залу. Делали это хорошо и быстро. Сергей денег вперед не просил, знал, что его не обманут. Возможно, именно за эту хорошую работу и прозвали его маленькую школьную бригаду совсем по-гайдаровски — Тимур и его команда.

Еще не успели на девятый день после похорон помянуть бабушку, как пришло решение о его отправке в детский дом. Сергей не согласился и из отделения милиции сбежал. Ютился в подъездах, жил на дачах в Подмосковье. На Киевском вокзале встретил еще нескольких таких же, как он. ребят. Состав команды изменился, но название осталось прежним.

— Да у меня самая обыкновенная биография, — улыбается Тимур. — Вон лучше у Пашки спросите. Этому есть что рассказать.

МУЖИЧОК С НОГОТОК

Пашкина биография для его двенадцати лет действительно впечатляющая. О родителях вообще ничего не помнит. Воспитывался во Львове в доме ребенка. Позже — в детдоме. Там впервые закурил, попробовал наркотики. Кстати, его первая татуировка — парусник на плече — тоже оттуда.

Но на родине было голодно, и старшие ребята говорили, что если ехать на поезде, то можно оказаться за границей — в России. Рассказывали даже, что раньше эта заграница и Украина были вместе. Но потом что-то произошло, и на русском языке, на котором раньше разговаривали все воспитательницы, теперь говорить было уже нельзя. Заставляли говорить по-украински. Пашке это было делать несложно, ибо и один и второй язык он слышал с самых пеленок. А вот его любимая воспитательница Елена Валерьевна по-украински заговорить так и не смогла. И говорили, что она уехала как раз туда, в какую-то Россию.

Пришедшие на ее место новые воспитатели по-русски совсем не говорили и почему-то называли ту самую Россию непонятным Пашкиному уху словом «оккупанты». Он догадывался, что это какое-то грубое слово и, быть может, даже из тех слов, что писали старшеклассники в туалете детдома.

Выступая в роли шестерки у старшеклассников на продаже наркотиков возле близлежащей школы, он сумел заработать себе на билет до Москвы. И субботним вечером, собрав в небольшую сумку свой небогатый скарб, он сбежал на вокзал.

Детдомовский опыт не прошел зря. Возле вагона Пашка подошел к женщине с ребенком и жалобно заголосил:

— Тетенька, я сам из Москвы. Был здесь во Львове у бабушки. Но она заболела и решила отправить меня обратно. Но вот прийти проводить не смогла. Трудно ей Не посмотрите ли за мной до столицы?

Разве такому послушному ребенку можно было отказать?

К удивлению Пашки, Москва была ничем не лучше его родного Львова. Разве что его сильно поразила Москва-река, протекающая прямо возле Киевского вокзала, да еще и то, что его деньги в здешнем магазине не взяли. Старая продавщица из палатки сказала, что «у нас и своих фантиков хватает».

Почему его родные гривны она назвала «фантиками», Пашка понял чуть позже, когда ему в протянутую руку положили первый в его жизни русский рубль, на который он смог купить себе еду. Ночевал в подъездах невдалеке от вокзала. А кое-кто из сердобольных жителей даже давал ему что-то покушать.

Когда жить стало невмоготу, он решил поискать таких же, как он сам, беспризорников. К счастью, встретил Серегу и стал «тимуоовцем».

О городе детства старается больше не вспоминать. Говорит, что здесь, в столице, лучше. Люди здесь добрее, да и не надо разговаривать на двух языках.

Но самое главное, что его держит в Москве, это мечта со временем разбогатеть и обязательно найти свою первую воспитательницу Елену Валерьевну.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ПОПРОШАЙКА

Именно так между собой ребята называют еще одного члена своей команды — рыжего Мишку.

Стоит ли говорить, что он тоже из неполноценной семьи — отца нет, мать спилась. Его сдали в детский дом, едва он стал самостоятельно ходить. Как это было, сам Мишка не помнит. В его памяти осталось только то, как его вызвала к себе воспитательница и передала какой-то чужой женщине. Мишка сопротивлялся и плакал, а женщина его сильно ударила.

Потом было весело. Он оказался в компании с еще десятью своими ровесниками — мальчишками и девчонками. Все вместе они жили в одной комнате с этой женщиной. Питались раз в день какой-то кашей с куском хлеба. Да стакан воды. Так как стаканов было всего два, то пили по очереди.

Сразу после завтрака почти все дети уходили с этой женщиной на улицу, а Мишка и еще две девочки оставались в комнате.

— Рано вам еще работать, — как-то сказала, обращаясь к ним, «хозяйка», — должны ко мне привыкнуть и мамой называть, а не тетей.

— Но ты же не мама, — заявил тогда Мишка и получил увесистую оплеуху.

— Щенок, если я тебя, ублюдка, кормлю, то, значит, я и есть твоя мама. И ты мне за эту пайку будешь всю жизнь туфли целовать.

Из всего сказанного тогда Мишка не понял ни слова, но детский ум сделал вывод, что больше спорить с этой тетей нельзя, иначе будут бить. И больше не спорил.

А через месяц его, как и всех детей, женщина, которую пришлось называть мамой, взяла на «работу».

Вся работа заключалась в том, чтобы ходить с этой тетей по вагонам метро с картонной табличкой на груди и собирать в шапку деньги от стоящих там дядь и теть.

К удивлению Михаила, практически никто не отказывал, и он всегда приносил со своего «рейда» по вагонам много разноцветных бумажек. Причем у кого из детей таких бумажек было больше, тому мама покупала мороженое. Настоящее, в шоколаде.

Стоит ли говорить, что Мишка старался изо всех сил. Через год он уже так вошел в роль, что тех пассажиров метро, кто отказывался ему давать милостыню, он мог и лягнуть ногой. Правда, делал это, когда вагон стоял на остановке, чтобы успеть скрыться от возможного преследования.

Там же в метро встретил и паренька чуть старше себя. Он был без ноги, передвигался на костылях. И тоже просил милостыню.

— А ногу где забыл? — ехидничал Михаил. — Или променял ее на «Сникерс»?

— Придурок ты, рыжий, — резко оборвал его безногий. — Без ноги чаще подают. Мне это один мужик подсказал. Я тоже вначале не поверил. Но у него, оказывается, есть целая операционная, где отпиливают ноги и руки. Сделали все по уровню, и причем не очень дорого. Теперь вот и деньги смогу получать приличные, да и в армию, когда вырасту, не пойду. Инвалиды в военкоматы не ходят.

Мишка тоже решил стать инвалидом. И даже попросил у безногого адрес того мужика, у которого есть эта пила. Но тот, жлоб, адрес ему наврал. И напрасно Мишка почти полчаса звонил в незнакомую ему дверь, там этого «врача» не оказалось.

Поэтому чновь пришлось собирать деньги по вагонам попрошайничеством.

Как-то Мишка спросил у мамы, почему никто из них не ходит в школу, или у них в районе нет школ?

— А на хрена тебе эта школа? — Мама после успешного дня пришла явно навеселе. — Знаний там тебе никаких не дадут, а если будешь хорошо работать, то сможешь себе купить любой аттестат и даже диплом. А много будешь зарабатывать, вообще можешь стать профессором.

— Так профессора же очень старые и в очках, — со знанием дела сказал Мишка,только что видевший по телевизору черно-белый фильм о профессорах.

— Блин, ну достал ты меня, Мишка, — захохотала она. — Ты же раньше денег на профессорский диплом и не наберешь.

И ребенок стал откладывать себе деньги. Когда тысячу, когда две. В его детском мозгу засела эта мысль, что все можно купить. Мишка даже считал, что за деньги он будет знать алфавит и сможет читать.

Но однажды мама домой не пришла. Они ждали ее три дня. Но она не появилась. Тогда дети сами пошли на «работу». Но вечером им некому было отдавать деньги.

А через неделю те, кто был постарше, сами ушли из дома. Мишка решил остаться здесь. Его не только пугал сам этот большой город, но он не представлял себе жизни вне этих, пусть даже неродных, стен.

Но через две недели, когда в доме и в холодильнике не осталось ничего из продовольствия, Мишка, пересчитав деньги, тоже ушел «в люди».

Теперь он ходил по вагонам метро, собирая деньги не для мамы, а для себя. И оказалось, что денег хватало. Даже с избытком. На лишние деньги он купил себе первую книгу — «Азбуку». И в одиннадцать лет впервые сел за ее изучение.

Во время одного из своих метрорейдов он и встретил Тимура. Разговорились. Предложение вступить в его команду принял сразу и даже тут же отдал все имеющиеся у него деньги.

«ТИМУРОВЦЫ»

— Ладно, могу вас обрадовать, ничего страшного, — в приемном отделении вновь появился доктор. — У него сильное отравление организма. Но это не смертельно. Мы его полностью прочистили. Сейчас лежит под капельницей. Послезавтра будет на ногах.

— Спасибо, доктор. — Тимур поднялся на ноги. — Сколько мы вам должны за то, чтобы вы не говорили ни о чем милиции?

От этого вопроса я просто обалдел Такое впечатление, что это спрашивал не двенадцатилетний ребенок, а умудренный опытом мафиози.

— Да ты что, парень? — Врач тоже непонимающими глазами смотрел то на него, то на меня. — Я врач, и моя работа спасать всех. И делаю я это не за деньги. Учти это на будущее.

— Извините, если обидел. — Мальчишка подошел и протянул врачу руку. — Просто часто приходится сталкиваться со взрослыми, которые изо всего пытаются вытащить выгоду. Привыкли.

Из больницы выезжали уже поздним вечером. Впервые за сегодняшний вечер начали смеяться. Мне казалось, что я знаю их уже давным-давно. Перед самым расставанием я спросил, где же они сейчас работают, «тимуровцы».

— Да кто где, — ответил за всех Тимур. — Кто на бензоколонке машины заправляет, кто в магазине подрабатывает, кто устроился на автомойку, кто газетами торгует, а кто продолжает собирать милостыню в метро. Никто не изменил своей старой специальности. Кстати, — продолжил он, — мы вас всегда будем рады видеть у себя в подвале. Приходите, не стесняйтесь. Мы хорошее помним. Ну а Лешка выйдет, мы вас на пир пригласим. Придете?

— Приду, — соврал я. И потом горько об этом пожалел.

…Месяц назад я не увидел света в окне подвала первого подъезда.

— А ребята где? Что-то случилось? — спросил у дворничихи.

— Милиция их забрала, — с горечью проговорила женщина. — Был участковый и еще какие-то милиционеры. Увезли их поздно вечером, на автобусе. Говорят, что их определили в какой-то подмосковный детдом. Говорят, что там будет лучше. Но не знаю. Уж больно ребята свободолюбивые. Наверное, сбегут.

На следующий день после разговора я решил разыскать Тимура и его команду. Но потом передумал. О чем я спрошу в милиции? Ведь я даже их фамилий не знаю.

Но я верю, что у них все еще будет хорошо. И если вы совершенно случайно увидите в своем подвале несколько маленьких ребят, не пугайтесь. Быть может, Тимур и его команда начинают свою жизнь с чистого листа…

Часть шестая НАРКОМАНЫ

Глава 1 «НОНА» ЖЕЛАЕТ ПОЗНАКОМИТЬСЯ

— Ты представляешь, старик, мой сын уже из шестого класса возвращается с запахом сигарет. — Мой сослуживец Сергей со злости скомкал пачку сигарет, лежащую перед ним на столе, и швырнул ее в урну. — Неделю назад надавал ему по шее. Вроде понял, что курить нельзя. А вчера опять домой с запахом. Причем не просто обычными сигаретами, а с какой-то гадостью. Не дай-то Бог попробует наркотики. Тогда-то без врача не обойтись.

ПОЙМАНЫ С ПОЛИЧНЫМ

Я попытался переубедить приятеля:

— Ну что ты сразу о худшем. Сам-то в первый раз сигареты попробовал приблизительно в его возрасте. И ничего, вырос, вон каким здоровым стал. Да и не стоит драматизировать. Или жена тоже такого мнения?

— Да она, как и я, — Сергей поднялся и подошел к окну, — в этом деле ничего не петрит. Тоже считает, что это у него возрастное. Что все пройдет. Из-за этого даже с ней вчера разругались. Заявила, что я не могу воспитать сына. Что он всего плохого от меня набрался, что если бы я больше денег зарабатывал, то он учился бы не вместе с будущими уголовниками, а в колледже.

— Да ладно тебе. — Зная Серегину жену Жанну, я понял, что скандал действительно был нешуточный. — Если тебя это так волнует, то давай отправимся на дежурство к школе. Посмотрим, поговорим с ребятами. Жанну-то они в лицо хорошо знают, а тебя, может быть, всего один раз и видели на родительском собрании. Так что никто ничего не узнает. А я вообще в вашем районе редкий гость. Узнаем и о том, — продолжил я, — на самом деле они увлекаются в школе наркотиками или же это все тебе кажется. А там уже решим, ставить в известность милицию или же решить все собственными силами.

— По рукам, — мигом согласился Сергей. — Давай завтра в одиннадцать на автобусной остановке возле школы.

…На своей машине я подъехал к школьным воротам за полчаса до назначенного времени. Заглушив двигатель, так и остался сидеть за рулем.

Деревья, сбросившие свою желтую листву, уже не скрывали уютный небольшой школьный двор. Мне было отлично видно заднее крыльцо, у которого ютились старшеклассники, выбежавшие на улицу, несмотря на осеннюю прохладу, покурить во время перемены. Они что-то шумно обсуждали и о чем-то спорили.

— Ну что, ничего не увидел необычного. — Дверь машины открылась, и на переднее сиденье бухнулся Серега. — Жанне сказал, что мы с тобой пошли в рейд. Будем дежурить возле школы и искать продавцов наркотиков…

— Трепло же ты, — только и смог промолвить. — Еще бы и сыну рассказал о нашем с тобой плане. А то в школе еще живого Джеймса Бонда не видели.

— И Жанна то же самое сказала, — заулыбался Сергей. — Представляешь, не поверила в сказанное мной. Но уже плюс — выделила почти пятьдесят рублей на наши с тобой нужды. Так что я уже купил себе бутылку пива, а тебе — пепси, так как ты за рулем.

Пока Сережа пересказывал мне вчерашний разговор с женой и сыном, я внимательно смотрел на курящих старшеклассников. К ним подошли два парня. Один хорошо накачанный, другой — самый обыкновенный, с серо-землистым лицом. По возрасту и внешнему виду — уже далеко не десятиклассники. Они и еще двое курящих подошли к забору. Что-то обговорили. Школьники достали из кармана деньги и протянули парням. Качок, даже не считая деньги, опустил их в карман и, что-то им сказав, направился к машине.

Эту «семерку» я даже и не заметил. Она стояла возле соседнего жилого дома еще до моего приезда. Значит, и этот паренек здесь был еще раньше меня. Но почему не подошел к ребятам? Чего ждал? Водитель тоже сидел в машине. Качок подошел, открыл дверь и сел на переднее сиденье. Они о чем-то говорили, потом пассажир вышел из машины и пошел вновь к ребятам.

Я посмотрел в зеркало заднего вида: «Жигули», набирая скорость, уходили из дворов к шоссе.

— Серега, ты наблюдай за этими у забора, — крикнул я, буквально выталкивая своего попутчика с бутылкой пива из машины, — а я прослежу, куда этот гонщик поехал.

В том. что я не самый лучший преследователь, я убедился сразу. И хотя он особо не гнал машину, удержаться у него на хвосте было не совсем просто. Хорошо, что он не представлял, что за ним установлена слежка.

Держать машину на достаточном расстоянии от преследуемого и не упускать его из виду на столичных улицах — дело довольно-таки нелегкое. На всякий пожарный я записал себе в блокнот его номера. Если вдруг он сумеет от меня оторваться.

С Садового кольца он свернул на Таганскую площадь, а затем, нарушая правила дорожного движения, выехал на встречную полосу и погнал по Нижегородской улице в сторону МКАД. Уже на Рязанском проспекте он проскочил на красный сигнал светофора, а я остался на перекрестке.

Судя по подмосковным номерам, эта машина могла быть из Люберец или Жуковского. Выяснить, кто хозяин, казалось, не представляло особого труда, тем более что знакомые ребята из Госавтоинспекции не раз помогали мне в редакционной работе.

Особо не расстраиваясь, я развернул машину и погнал свою старенькую «восьмерку» к школе.

За тот час, что я отсутствовал, картина в корне не изменилась. Те же два старшеклассника сидели на спортивном бревне и курили. Все как и было, если не считать, что компания увеличилась еще на одного человека. Это был мой Серега. Он щедро угощал старшеклассников своими импортными сигаретами и смеялся, потягивая пиво из бутылки.

Я оставил машину возле забора и пошел к нему на помощь.

— Вот, кстати, и мой кореш Боб, — представил он меня, — а это завтрашние выпускники — Артем и Володя. Они в этой школе самые крутые. Их все уважают и все слушают. Даже кое-кто из учителей.

Артем оказался невысоким, но физически крепким подростком, с юношеским пушком вместо усов. Володя был высоким и худощавым, с серо-зеленым цветом лица. И хотя физической силой он не отличался, но, видимо, держал в страхе всех школьников своими связями с криминальным миром. Об этом красноречиво говорила небольшая наколка «НОНА» на тыльной стороне ладони между большим и указательным пальцем.

— Рано тебе девушками увлекаться, — улыбнулся я, — но ты молодец. Твоя Нона это, наверное, оценит.

— Не твое это дело, мужик, — огрызнулся Володя. — Кому нужно, тот внимание обратит.

Для людей, не знающих уголовный мир и виды уголовных татуировок, это имя вряд ли что-то объяснит. Но для человека, прошедшего следственный изолятор или тюремные нары, слово «НОНА» не только расскажет о человеке с этой татуировкой, но и объяснит его нужды.

К счастью, ни Сережа, ни ребята не догадывались, что я знаю, как расшифровать это.

Артем рассказал какой-то анекдот, и мы засмеялись.

— Володя, а ты где сидел? — неожиданно спросил я парня.

— Год назад в Бутырке, — как ни в чем не бывало парировал наш новый знакомый. — Нам пытались пришить статью. Будто мы обобрали одного козла на набережной. Но ни хрена не доказали. Да и вещдоков не нашли. Потом отпустили.

— А татуировку там сделали? Помочь хотели? — спокойно продолжаю.

— Да, когда первая ломка началась. — Володя заулыбался. — Я смотрю, ты, кореш, в этих делах ученый. Тоже сидел? Или в ментовке университеты проходил?

— Ну, не стоит из себя строить крутого, — в моем голосе начинают звучать металлические нотки, лучше скажите, где берете здесь наркоту. И по какой цене ее толкаете малолеткам.

— А ты, козел, больше ничего узнать не хочешь' — смеется мне в лицо парень.

Чтобы они почувствовали всю серьезность нашего разговора, я достаю из кармана два комплекта наручников (подарок на день рождения от ребят из угро). Одни защелкиваю на запястьях Владимира. Другие — на запястьях Артема.

Все четверо идем к машине.

— Ну что, будем говорить или в милиции дадите показания? — еще раз повторяю я.

— Говорил тебе, что это мусора, — зло шипит Владимир, а потом поворачивается ко мне: — Давайте как обычно: по сто баксов — и вы нас отпускаете.

— Да мы что тебе, щенок, твои продажные муниципалы? — начинает заводиться Сергей. — У тебя денег не хватит нас купить.

Прямо в машине обыскиваем Володю. Ничего нет. Но зато из кармана куртки Артема извлекаем небольшой конверт, свернутый трубочкой. Содержимое — темно-зеленый порошок — высыпаем на листок бумаги. Для непосвященного человека — обыкновенная сушеная трава, для специалиста — марихуана. Этот порошок я видел несколько раз в криминалистической лаборатории МВД.

До конца еще не пришедшие в себя от такого «ареста» и «обыска» наркоторговцы теряются и начинают сбивчиво рассказывать об этом порошке.

И ПРОЦЕСС ПОШЕЛ

Оказывается, ни Володя, ни Артем в этой школе не учатся. Точнее сказать, они вообще нигде не учатся. Давно уже ушли из дома. Живут где придется. Вначале зарабатывали деньги тем, что попрошайничали, воровали, мыли машины. Но потом встретили Руслана. Этому парню больше двадцати пяти лет.

Его первым узнал Володя — вместе сидели в Бутырке. Руслан тоже узнал этого малолетнего подельника.

Тогда в «Макдональдсе» они наелись от пуза. За счет своего нового знакомого. А потом, на «десерт», получили по дозе наркотика.

— Могу вам предложить хлебную работу, — заговорщически проговорил тогда Руслан. — Предлагаю, можно сказать, по блату. Возьметесь — будете жить безбедно. Оденетесь, обуетесь, людьми станете.

— Но у нас воровать не получается, — робко проговорил Артем.

— Придурки, — улыбнулся новый «хозяин». — Кто же вас заставит воровать? Будете у меня заниматься очень интеллектуальным трудом. Вот эту «дурь», что сейчас пробовали, будете продавать возле школ. Сейчас у большинства родители — богатые Буратино. И своих золотых для бестолковых чад не жалеют.

— Выбирайте школы побогаче, — инструктировал их накануне первого выхода в город на «работу» Руслан. — Там попытайтесь найти людей, которые будут «дурь» у вас брать постоянно. Если так можно сказать, создавайте свою дилерскую сеть. — Он заржал во весь голос…

Наркотики и в самом деле хорошо расходились возле элитных школ в центре города. Здесь особо не торговались по цене и брали не по одной-две порции.

Сложность тут была в другом. «Дорогих» детей тщательно охраняла какая-то школьная служба. Но мальчишки умудрялись выходить из школы и возле забора проводить операции по купле-продаже. И день ото дня поставки в эти школы росли. Порой Владимиру даже казалось, что здесь «дурью» увлекаются почти все поголовно: и школьники и учителя.

Появились первые деньги. И немалые. Сам Володя потихоньку стал с наркотиками завязывать. Было нелегко, но он помнил слова Руслана: «Продавец не может быть потребителем наркотика».

Рынок продажи наркотиков расширялся. Теперь Володя и Артем «пасли» не только три школы в районе центра, но и один институт неподалеку от Новослободской. Именно здесь, в небольшом скверике, или же через дорогу в пивбаре они продавали студентам наркотики.

Но потом, когда в центр стало ездить лень, они нашли школу у себя в районе. Успели сюда сходить всего три раза — встретились с нами.

— Нет, здесь у нас бизнес не пошел, — оправдывался перед нами Артем. — За эту неделю сумели продать всего две порции. Да и то за полцены. Это у нас, можно так сказать, была своеобразная рекламная кампания.

— А где вы встречаетесь с Русланом? — вновь поинтересовался я.

— Каждый второй вторник мы с ним встречаемся в полдень в небольшой шашлычной во дворах на Ордынке, — тихо проговорил Артем. — Там же он забирает у нас деньги и там же передает новый пакет с товаром.

Арестовывать их у нас полномочий не было, а вот наша цель припугнуть торговцев была достигнута.

Освобожденные от наручников, они даже не попросили обратно пакет и, тихо выскочив из машины, бросились бежать во дворы.

— Наверное, наврали, — горько сказал Сергей, глядя им вслед. — И про место свидания, и про время.

— Наверное, — согласился я.

Уже на следующий день Сережа встретил меня на работе довольный.

— Ну, не знаю, какие из нас с тобой агенты 007, — улыбнулся он. — Но шухеру мы с тобой в школе наделали. Мой оболтус пришел с занятий и говорит, что старшеклассники рассказывают, как здесь вчера милицейский спецназ ловил в школьном дворе наркоторговцев. Старшеклассники говорили, что была перестрелка, и даже показывали невесть откуда взявшиеся гильзы. А директор по классам ходила и узнавала подробности. Вот какими легендами мы с тобой обросли.

Но в следующий вторник я приехал в эту шашлычную. Чтобы машина особо не бросалась в глаза, я ее оставил в подворотне ближайшего дома, а сам занял место за столиком в дальнем углу зала. Отсюда хорошо была видна и входная дверь, и весь зал.

Ребята появились без чего-то двенадцать. Они были заняты обсуждением своих проблем. И даже не обратили внимания на зал. Они заказали по двести граммов шашлыка и по кружке пива. Буквально через десять минут в дверях показался паренек из той самой «семерки». Он был более внимателен. Еще при входе окинул взглядом зал и минуту-другую потоптался на пороге. Потом подошел к ребятам, взял их сумку, что-то шепнул Володе и вышел на улицу.

Когда я выскочил вслед за ним из шашлычной, «семерка» уже отъехала метров сорок. Но я узнал ее. Та самая, которая высаживала торговцев у школы.

Володя и Артем сидели и о чем-то спорили над остывающими шашлыками.

Увидев меня, они как по команде привстали и поздоровались.

— Что случилось? — поинтересовался я.

— Руслан сказал, что пока в наших услугах не нуждается, — промычал Володя. — Деньги забрал, сказал, что, когда понадобимся, он найдет.

— Вы что, ему рассказали о нашем разговоре? — не сдавался я.

— Хозяину врать нельзя, — со знанием дела проговорил Артем. — И про наручники, и про элитные школы рассказали. Единственное, что не сказали, это что вы знаете про шашлычную. Иначе боялись, что он с нами не рассчитается…

— Ничего, найдем мы вашего Руслана, — заговорщически подмигнул я, вспомнив о блокноте с номером его автомашины.

Вскоре мне позвонил друг из ГАИ и еще раз уточнил номер автомашины.

— У вас что, эта «семерка» по компьютеру не проходит? — спросил его.

— Если ты не ошибся, — ухмыльнулся он по ту сторону телефонного провода, — то это не «Жигули» седьмой модели, а обыкновенный «Запорожец» с «ушами», который принадлежит одному очень ветеранистому пенсионеру. Но из-за технической неисправности вот уже четыре года гниет у подъезда. Ее уже почти всю разобрали. Так что ты ошибаешься. Машины с такими номерами у бандитов быть не может.

Круг замкнулся. Наркоторговцы свернули свой бизнес в одной школе. Но ликвидировали ли мы проблему? Конечно же нет. Да мы и не ставили перед собой такой задачи. Если милиция не может спасти наших детей, то это приходится делать нам самим доступными нам средствами.

Глава 2 НАРКОКУРЬЕРЫ

Надежду в буквальном смысле завербовали прямо возле магазина поношенных товаров, или, как его еще назвали на английский лад, «секонд-хэнда». Сжимая в руке несколько десятирублевок, Надя пыталась найти хотя бы какие-то сносные вещи четырехлетней дочери. Не за горами зима, а у девочки нет ни теплых колготок, ни мало-мальски теплого пальто. Копаясь в этой куче брошенных вещей, она даже не заметила, как стоящий возле продавщицы молодой человек внимательно ее изучает. Он был одет довольно богато, и сразу было видно, что сюда он пришел вовсе не для того, чтобы ковыряться в барахле.

ПОЕЗДКА В РИМИНИ

Надежда разгребла очередную кучу тряпья и вдруг увидела внизу рукав шубы. Она мгновенно откопала и достала ее всю целиком. Кое-где побитая молью цигейковая шубка все еще неплохо смотрелась, и дочка Машенька могла бы носить ее еще минимум два-три года. Буквально здесь же женщина увидела и свою мечту последних лет — детский зимний комбинезон.

Весы на столе у продавщицы показали около килограмма веса комбинезона. Ценник на стене сообщал, что один килограмм сегодня стоит сорок рублей. Надя еще раз пересчитала свою наличность — шестьдесят пять рублей. Естественно, что ни о какой шубе она уже мечтать не могла. Да и взять было просто неоткуда. Мать — пенсионерка, и далеко — на Украине. Бывший муж пропил все в доме. И сейчас по подозрению в грабеже сидит в каком-то столичном следственном изоляторе. Ее личного заработка нянечки в детском саду, куда ходит Маша, хватало по нынешним ценам, в случае жесткой экономии, только на семь — десять дней.

Цена, объявленная продавцом за шубу, — сто двадцать рублей, — показалась Наде астрономической. Но просто так сдаваться женщина не желала.

— А можно мне ее приобрести в рассрочку? — Надежда подошла к продавщице, такой же молодой женщине, как и она сама. — У меня зарплата будет через десять дней. Все до копейки возвращу. И вам еще лично коробку конфет куплю.

— Нет! — резко прервала ее хозяйка прилавка. — У нас не благотворительная организация. И так продаем барахло по левой цене. Вы же нигде за такую бросовую цену не купите детскую шубу.

— Но сегодня у меня нет такой суммы, — буквально взмолилась Надя. — А через десять дней этой шубы уже не будет.

— А меня это колышет? — уже не глядя на нее, завершила разговор продавец.

Расплакавшуюся Надежду уже на выходе кто-то тронул за плечо. Обернулась. Перед ней стоял тот самый молодой человек. В руках у него был огромный сверток.

— Вы, наверное, забыли. — Он был очень заботлив. — Та самая шуба, что вы выбрали. Я ее купил для вас. Для меня это не большие деньги, а для вашего ребенка гарантия от простуды на всю зиму.

Надежда чисто механически взяла в руки огромный сверток, и по ее щекам побежали ручьи слез. Она была благодарна незнакомому парню, который вот так, без каких-либо грязных предложений, сделал ее ребенку дорогой подарок.

— Спасибо. — Она буквально давилась слезами счастья. — Если вы оставите мне свой адрес, то я обязательно через десять дней вам возвращу деньги.

— Конечно, конечно, — с готовностью ответил ее новый знакомый. — Меня зовут Артур. Мой номер телефона легко запомнить. — Он продиктовал ей действительно несложный семизначный московский номер. — Но для того чтобы действительно познакомиться, я приглашаю вас с ребенком завтра к полудню в зоопарк. Так что в двенадцать у водопада при входе. Договорились?

Надежда лишь согласно кивнула.

Следующий день действительно был прекрасным — алые розы для нее и шоколадный заяц для ребенка. Втроем они буквально до самого вечера бродили по зоопарку, кормили лебедей, строили рожи обезьянам, но вот сфотографироваться на память с Надеждой Артур отказался. А чтобы не обидеть очаровательную спутницу, сказал с нарочи-той серьезностью, мол, фотография всегда к расставанию. Но Надю и Машеньку с маленькой обезьянкой на память сфотографировали.

Потом было кафе-мороженое, шампанское и шашлыки на берегу Москвы-реки. Надя вновь почувствовала себя восемнадцатилетней, когда впервые побывала с ребятами в таком же кафе и когда ей жизнь казалась счастливой и без каких-либо проблем. Она смотрела влюбленными глазами на Артура, и ей порой казалось, что он тоже в нее влюблен.

Через два месяца ее возлюбленный предложил ей отправиться с дочерью на отдых.

— Ты, конечно, можешь выбрать любой курорт, — любезно сообщил «жених», — но я считаю, что тебе и дочке будет полезен морской воздух и солнечные ванны. Я предлагаю тебе отправиться в очаровательную Италию, на всемирно известный курорт Римини.

Путевки искали по всему городу, но подходящих Артур никак найти не мог. Его не устраивали то отели, то питание, то тип самолета.

— Мне один друг предложил две «горящие» путевки, — вдруг неожиданно заявил он Надежде. — Представляешь, в Римини, да еще и по довольно-таки низкой цене. Но к сожалению, всего две путевки. Так что полетите вдвоем с Машенькой. Тебе отдых необходим.

До вылета оставалось всего три дня, и Надежда загнанно металась по квартире. Как всегда бывает в такие минуты, чего-то не хватало.

— Наденька, придется внести определенные коррективы, — вдруг за день до отъезда сказал Артур, — ты нашего друга обязана выручить. Необходимо отвезти в Италию сумку. Там, в Римини, тебя встретят. Его однокурсник по институту не только заберет эту пресловутую сумку, но и устроит тебя в лучшем отеле. Да, за эти временные неприятности он нам дает в качестве свадебного подарка дополнительные деньги на отдых — 4000 долларов.

Артур достал из пакета аккуратно сложенную черную дорожную кожаную сумку с множеством молний. Затем вынул из кармана две пачки долларов и положил на ее красный клетчатый чемодан.

— Еще две тысячи тебе отдадут в Римини, — улыбнулся он. — Отдыхай и ни в чем себе и Машеньке не отказывай. Считай, что это наше с тобой свадебное путешествие. А я буквально через два дня прилечу. Встретимся в отеле. Очень тебя люблю. — И он нежно поцеловал ее в щеку.

На черном «БМВ» с подмосковными номерами Артур проводил ее до самого аэропорта Домодедово и даже помог донести чемоданы до зала отлета.

— Запомни, — еще раз повторил он, — в багаж сумку не сдавай. Неси как ручную кладь. В Римини тебя встретят. Этот же человек поможет тебе с размещением в отеле.

Через мгновение Артур растворился в толпе пассажиров. Когда Надя подошла к двери зала досмотра и паспортного контроля, Машенька закапризничала.

— Мама, — заплакал ребенок, — я пепси хочу. И пирожок.

Пришлось попросить какого-то мужчину, стоящего за ней в очереди, посмотреть за чемоданом, пока Надежда сходит в небольшую кафешку на улице.

Пока Машенька аппетитно жевала булочку и запивала ее ледяной пепси-колой, Надя смотрела, как редеет очередь пассажиров их рейса.

— Жуй быстрее, а то опоздаем. — Она поднялась с чемодана, на котором сидела, и стала торопить дочь.

Уже на таможенном контроле инспектор сразу же обратил внимание на ручную кладь. На мониторе была отлично видна пустота в несколько сантиметров под дном черной кожаной сумки.

— Это ваша сумка? — с интересом спросил таможенник. Стоящая перед ним молодая женщина с маленьким ребенком явно не походила на контрабандиста.

— Не то чтобы моя, но моего мужа, спокойно ответила Надя, — ее ждут в Римини. Тот человек меня встретит и разместит в отеле…

— Боюсь, что ваша поездка к морю не состоится, — вдруг прервал их диалог подошедший капитан милиции. — Меня зовут Игорь. Я из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Прошу вас пройти в комнату для более детального осмотра ваших вещей.

В небольшой комнатке не было ничего необычного — два письменных стола, шкаф. Все как в обычном офисе, если не считать аптечных весов, сирот-либо стоящих в углу, да нескольких скальпелей, лежащих там в коробочке.

Когда сумка перекочевала на стол офицера милиции, в присутствии понятых ее кожаное дно было аккуратно вспорото, и Надежда увидела, как из двойного дна сумки таможенник, словно Кио, вытаскивает пять увесистых продолговатых пакетиков с каким-то белым порошком.

Уши Надежды вдруг заложило, и перед глазами поплыли круги. Стоящий у нее за спиной один из понятых успел в последний момент подхватить потерявшую сознание женщину. Она уже не слышала, как капитан Игорь, взяв несколько крупиц порошка на язык, громко сказал: «Героин».

Надя пришла в себя от нестерпимого запаха нашатыря и от детского крика. Не открыв еще глаза, она поняла, что плачет Машенька. Она была все в той же комнате. Распоротая сумка, порошок на весах, сотрудники таможни и милиции — она вспомнила все. В эти минуты хотелось провалиться, умереть, но не видеть этого позора. На ее кушетке в ногах сидел милиционер. Она еще раз сильно зажмурилась, надеясь на то, что все это сон, но ни милиционеры, ни комната не исчезали.

— Девочка, не плачь, с мамой ничего не произошло. — Капитан пытался успокоить рыдавшую Машеньку. — Сейчас тебя дядя отвезет в детский садик, а мама потом приедет за тобой.

Через несколько минут возле здания аэропорта остановилась машина из детского приемника-распределителя для несовершеннолетних ГУВД столицы.

— Маша, я обязательно тебя оттуда заберу, — разрыдалась Надежда. — Если что-то случится, то за тобой приедет бабушка, — она на секунду задумалась, — или дядя Артур.

— Это тот самый, который предложил вам отвезти сумку? — поинтересовался офицер милиции.

— Мой Артур не мог так подвести меня, — сказала как отрезала Надежда. — Вот он приедет, узнаете, что невиновна.

Пока шло составление протокола, Надежда не чувствовала, что совершила преступление. Ей казалось, что произошло недоразумение и что сейчас будет достаточно позвонить Артуру — и он все расставит на свои места.

— Если вас не удовлетворяют мои объяснения, — резко поднялась со стула Надежда, — то позвоните моему супругу. — И она продиктовала давно знакомый номер его домашнего телефона, который он сообщил еще при первой встрече.

К удивлению женщины, на том конце провода к трубке подошел совсем незнакомый мужчина.

— Будьте добры, Артура, — попросила Надежда.

— Тут такого нет, — ответил незнакомый голос. — И не было. Я живу в этом гостиничном номере вот уже три недели и никакого Артура не видел.

Надежда закрыла лицо руками и громко разрыдалась…

ВЕРБОВЩИК

Родившийся в бедной семье на окраине Сумгаита маленький Артур Гусейнов с самого детства мечтал о больших деньгах. Оставшись на попечении матери, они со старшей сестрой только и думали о том, как, став большими, смогут купить в магазине все, что им захочется.

Их соседи по улице строили себе большие и роскошные дома, с садами и даже бассейнами, а семья Гусейновых так и продолжала ютиться в маленьком, покосившемся домике. Перебиваясь с хлеба на воду.

В школе за неопрятный внешний вид его сразу же прозвали Замарашкой. Артур не расплакался, он озлобился на всех: на мать, которая из-за отсутствия денег не смогла купить ему красивый синий школьный костюм; на учителей, которые, когда он получал очередную двойку, говорили: «Да что от него еще можно ожидать, от голодранца?»; на одноклассников, которые все время пытались его унизить.

С горем пополам окончив восемь классов, он ушел в профтехучилище. Получил специальность слесаря. Но те копейки, что он зарабатывал на заводе, не могли обеспечить ему той жизни, о которой он мечтал.

Совершенно случайно во время поездки в Баку встретил своего единственного друга Мехмана. Рассказал о своей мечте. И друг предложил помощь. Более того, за то, чтобы взглянуть на столицу Латвии и передать при этом спичечный коробок, Арту-ру предлагали действительно бешеные деньги — тысячу рублей плюс бесплатное проживание в отеле и билеты на самолет.

Он даже ни разу не раскрыл тот самый спичечный коробок. 3 аэропорту его действительно встретили и передали деньги. На внутренних рейсах СССР такого контроля, как сейчас, не было.

Спустя месяц Мехман предложил с двумя сумками слетать опять-таки за счет «фирмы» во Владивосток. На этот раз цена его участия уже поднялась почти в два раза.

Возвратившись из очередной командировки, Артур купил себе дорогой импортный костюм, нанял рабочих обустроить дом.

Уже через месяц он знал, что его новая специальность — наркокурьер. Работа опасная, но очень денежная.

— Чего ты мандражируешь, — успокаивал его в шашлычной Мехман. — Нет у нас в стране такой статьи, чтобы посадить за наркотики. Нет их в СССР, как, впрочем, и секса… — И он пьяно расхохотался.

Этот бизнес и вправду приносил немалые деньги. И если Артур поначалу не спал ночами, прислушиваясь к стуку калитки, то потом пообвык и стал смотреть на милицию свысока.

Потом был 1991 год. Артур боялся, что его бизнес закончится. Но он процветал. Во время армяно-азербайджанской войны его товар пользовался повышенным спросом не только у военных, но и у гражданских. Дозы уходили направо и налево. Казалось, власти нет и теперь можно делать все, что душе угодно.

Мехмана арестовали ранним весенним утром 1995 года на Бакинском вокзале, буквально на глазах у обалдевшего Гусейнова. Сотрудники спецслужб вытащили у него из карманов несколько пакетиков с порошком. И небо для наркодельца закрыла на долгие годы решетка.

Прямо с вокзала, не заезжая домой, Артур отправился в подпольный цех.

— Мехмана арестовали, — сообщил он подельникам, — работу в Азербайджане прикрываем. Я уезжаю в Москву. Буду оттуда звонить сам. За деньгами будете приезжать в Россию. Наркотики будем переправлять проверенным способом — по железной дороге. Меня никто из вас не видел.

Действительно, на квартире Гусейнова его уже ждала засада. Правдами и неправдами Артур выбрался из Азербайджана и вскоре уже снимал квартиру в одном из подмосковных городов. Жил по подложным документам. В новом паспорте, причем почти настоящем, купленном в паспортном столе всего за триста долларов, он был уже без усов и бороды. И значился гражданином России. Настоящим было только его имя. Боялся, что могут перепутать и он не отзовется на чужое имя.

В Подмосковье вновь надо было начинать буквально с нуля. Пришлось обойти все местные школы, выявить наркоманов, предложить им свою помощь. Пусть тоненькой струйкой, но деньги потекли. Бизнес продолжал жить, более того, продолжал кормить подельников в далеком Азербайджане.

Вскоре Артуру стало ясно, что основные поставщики наркотиков находятся не под их контролем. Героиновый Клондайк был в Таджикистане. И он приказал двум своим друзьям ехать туда на заработки.

Денег от доходного бизнеса хватило на то, чтобы нанять для Мехмана адвокатов и возвратить его дело на доследование.

— Мы теперь живем при капитализме, хотя у нас президентом бывший член Политбюро, — любил повторять Артур, — а раз так, то любого судью и милиционера можно купить. Ведь деньги не пахнут.

И действительно, вскоре Мехман «за недоказанностью» был выпущен на свободу. Наркодоллары сделали свое дело. Но теперь он уже был не главным, а лишь правой рукой Гусейнова.

Рейсы из Душанбе приносили прибыль. Денежный ручеек превращался в море. И здесь бы Артуру остановиться, усмирить свой пыл, но он мечтал о несметных богатствах, наивно полагая, что очень богатые люди в тюрьме не сидят.

В свои двадцать восемь лет он не только очень хорошо устроился в столице: купил трехкомнатную квартиру, женился, создал свою фирму, — но даже втайне думал стать депутатом. Одно из именитых рекламных агентств обещало ему всестороннюю поддержку.

Но неудачи последовали одна за другой. Вначале в аэропорту Домодедово задержали одного из его «соратников». Несчастный был буквально нашпигован порошком в небольших пакетиках, сделанных из пальцев обычных медицинских резиновых перчаток. Сотрудники милиции обнаружили уже его мертвого в салоне самолета. Как показало вскрытие, один из пакетиков открылся прямо в желудке.

Спустя два месяца в том же Домодедове вновь сотрудниками милиции был арестован при попытке провоза наркотиков еще один из команды Артура — Али.

Его сумели вычислить по довольно-таки высокой платформе, которую он прикрепил к своим ботинкам. При личном досмотре у Али изъяли около шестисот граммов героина.

А тут как раз очередной заказ из Италии на 1500 граммов. Товар только по самым скромным подсчетам потянул на 200 000 долларов. Естественно, что самому рисковать было нельзя.

Вот тогда-то знакомая продавщица Катя и предложила выбрать будущего курьера из числа их потенциальных покупателей. Почти неделю он приходил в магазин поношенных товаров, как на работу. Но контингент был не тот. И когда он хотел совсем плюнуть на эту идею, то увидел Надежду.

Молодая, стройная, бедная — это было как раз то, что он искал. По его условному сигналу Катя и открыла ту дополнительную комнату, куда они заранее и спрятали принесенные Артуром детские вещи. На эту уловку Надя клюнула.

Для того чтобы не разочаровывать девушку, Артур дал ей возможность запомнить номер телефона его гостиничного номера, который он снял на время. Не забы» при этом напомнить, что это его домашний. Потом были романтические встречи и, наконец, та самая поездка в Римини. Встретить девушку там в аэропорту должен был сам Мехман. А взамен вручить обыкновенную долларовую «куклу»…

Артур даже не заметил, как возле его автомашины остановились белые «Жигули», а выезд перегородила красная «Нива». Спустя мгновение он уже был в наручниках, и все три машины, выскочив с территории аэропорта, остановились возле поста ГАИ. Со стороны казалось, что идет обычная проверка документов. В присутствии понятых из тайника в заднем сиденье на свет Божий был извлечен увесистый полиэтиленовый пакет с белым порошком…

ЗАДЕРЖАНИЕ

— Ну что. поговорили? — Начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков ЛОВД при аэропорте Домодедово капитан милиции Игорь А. вытаскивает из сейфа несколько бумажек для справки. — Таких крупных рыбешек, как этот Артур, у нас в сетях немало. Ведь только за прошедшие полгода нами задержано уже семнадцать наркокурьеров. Почти все везли героин и гашиш. Сейчас это самый ходовой товар. Выгода прямая. Вот, к примеру, у Надежды мы изъяли из двойного дна сумки один килограмм пятьсот граммов героина. Много это или мало? На сегодняшний день на черном рынке один грамм героина, а это шесть доз для наркомана, стоит около двухсот долларов. Значит, женщина везла наркотиков на сумму около трехсот тысяч долларов.

— Килограмм, наверное, не самая большая партия, которую вы сумели задержать? — не удерживаюсь от вопроса.

— Да, случалось обнаруживать и больше, — объясняет офицер милиции, — причем зачастую на рейсах из Таджикистана. Еще со времен СССР внутренние рейсы никогда подобным образом не досматривались, и наркотики потоком шли к нам в страну из Средней Азии.

Игорь со своими офицерами работает в тесном контакте с отделом по незаконному обороту наркотиков и самой домодедовской таможней. На счету их совместной деятельности около ста килограммов изъятых наркотических веществ.

— Задержание гражданина Гусейнова и его сожительницы, — продолжает Игорь, — вовсе не случайность, а комплекс специальных мероприятий. Мы располагали информацией, что через наш аэропорт некая преступная группировка пытается вывезти крупную партию наркотиков. Путем оперативно-розыскных мероприятий было установлено, что руководит этой группировкой гражданин Азербайджана. За ним была установлена слежка. И перед самой посадкой наш «клиент» вдруг сдает билет и пытается на машине возвратиться в Москву. Поначалу даже решили, что ничего у него не получилось и он решил не вступать с нами в борьбу. А потом в толпе улетающих увидели его сожительницу. Стало ясно, что он начал игру. Тогда и поступила команда на его задержание.

При задержании преступников здесь не пользуются оружием, да и сами наркокурьеры не оказывают сопротивления работникам милиции. Кое-кто из задержанных в первые минуты ареста еще возмущается, грозит жаловаться в высшие инстанции. Но когда из его личных вещей вытаскивают наркотики, весь пыл проходит. Ведь каждый из наркокурьеров, соглашаясь на эту работу, не раз смотрел части 3 и 4 статьи 208 Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающей до 15 лет лишения свободы за хранение и транспортировку наркотиков в особо крупных размерах. К сведению: особо крупный размер — от 0,005 граммов.

Большинство наркокурьеров с подобным грузом прибывают в Москву из Таджикистана. Они приезжают в столицу России только лишь для того, чтобы получить вторую часть денег. Основными перевозчиками становятся люди бедные, для которых тысяча долларов обеспечит их семью на долгое время. Кто встретит их в Москве, курьеры не знают. Одно время у женщин, привозящих наркотики, была отличительная черта: белая косынка на голове. По ней эмиссары преступного мира в Москве могли легко вычислить курьера.

Не один раз сотрудникам милиции в Домодедове предлагали взятки. Мол, чего там, капитан, тебе ведь предлагают не сто, а пять — десять тысяч долларов. Тебе ведь за всю твою жизнь такой суммы на службе не получить. Но в отделе Игоря все офицеры знают, что такое честь и закон. Так что они боролись и будут бороться с наркокурьерами и наркодельцами.

…По рации сообщили, что приземлился очередной рейс из Душанбе.

— Пойдем посмотрим на гостей Москвы, — улыбается Игорь. — Быть может, увидим еще каких-либо любителей легкой жизни.

Глава 3 ШАГ С КРЫШИ

— Хорошо, что застал тебя дома. — Голос моего хорошего друга из Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков я узнал почти сразу. — Если хочешь взглянуть на настоящий наркопритон, то я буду проезжать возле твоего дома приблизительно через десять минут. Увижу тебя — остановлюсь. Нет — не обессудь. — И он повесил трубку.

Два раза так не везет. Поэтому в начале первого ночи, через пять минут после этого звонка, я уже стоял внизу под фонарем, возле хлебной лавки, чтобы майор милиции Александр Казаков смог меня увидеть издалека.

Буквально через несколько минут рядом притормозила серебристая «ауди», и с заднего сиденья мне навстречу вышел мой друг.

НАРКОПРИТОН

— Ввожу тебя в курс дела, — начал он, едва я расположился на сиденье. — Наркопригон действует уже около двух месяцев. Раньше брать его смысла не имело: мы никак не могли определить, откуда в столицу поступает наркота. Сейчас уже вычислили — из Ташкента. И по имеющейся у нас информации — сейчас там находится курьер с партией отравы.

Кроме нас с Сашей, в машине сидели еще трое парней. Как я понял без слов, опера из их же управления.

В районе Казанского вокзала мы стали плутать по каким-то переулкам и вскоре притормозили перед высоким, но старым, видно еще сталинской застройки, домом. Саша вытащил из кармана блокнот и прочитал: «Восьмой этаж. Квартира тридцать четыре. Хозяина зовут Юра. Кличка — Кайф».

Пока мы ехали на машине, я получил скудную информацию: сейчас в квартире должно быть около шести человек; все наркоманы, но должен среди них быть и курьер. Если они не задержат сегодня курьера, грош цена выезду.

— Ну что, готов к подвигам? — улыбнулся Саша. — Смотри, мы тебя брали не как журналиста, а как офицера. А значит, если что, то вступай в бой без моих инструкций.

Он мог бы это и не говорить. Сколько раз с ним куда-то собираюсь на операцию, вечно он лезет со своим инструктажем.

Мы запираем машину и поднимаемся на лифте на восьмой этаж. Тишина. За обитой дерматином дверью тридцать четвертой квартиры вовсю гремит музыка. Такое впечатление, что здесь «гудят» по случаю какого-то праздника.

Саша давит на кнопку дверного звонка. Тихая соловьиная трель теряется в грохоте музыки. Минуты через три он убирает руку с кнопки и вопросительно смотрит на нас.

— А может быть, там действительно люди отдыхают? — Я все еще не осознал, что участвую в настоящем задержании.

— Ломаем дверь, — коротко командует Александр, и мы, чуть разогнавшись, вышибаем дверь.

Густой смог висит даже в коридоре. Саша уже по запаху определил вид наркотика и о чем-то шепнул своему напарнику. Сегодня им и вправду повезло.

Стараясь не терять времени, вваливаемся в комнату. Увиденное надолго врезается в память.

Двадцатиметровая комната наполовину пуста. Здесь только два кресла, диван да письменный стол. Вместо люстры лампочка, ввернутая в патрон, замурованный в стене. Она еле-еле светит, тускло освещая собравшихся.

Такое впечатление, что нас никто не увидел. Парень с девушкой продолжают заниматься любовью прямо на диване, девушка все время лезет к' нему, рычит и царапается.

В кресле рядом сидит, опустив голову, молодой узбек. Рубашка на его левой руке закатана почти до самого плеча и перетянута резиновым жгутом чуть выше локтя. Внизу на полу лежит пустой шприц. Видимо, этот свой кайф уже поймал, ибо тупо смотрит на нас безразличными глазами и глупо улыбается.

На столе остатки какого-то белого порошка, аптечные весы.

Хозяин квартиры Юрий ползает на коленях по ванной комнате. Его отпускает наркотик.

Видимо, с ним будут разговаривать первым.

Через неплотно прикрытую занавеску вижу, как на балконе прохаживается туда-сюда голая девица. Я еще не успеваю что-то сказать Александру, как девушка внезапно залезает на перила.

— Она бросится с балкона! — кричу я операм и сам дергаю за балконную оучку.

Успеваю вовремя. Еще несколько секунд — и она бы уже сделала свой шаг в пространство. Ее пустые глаза, кажется, меня не видят. Я набрасываю на нее лежащий здесь же халат и впихиваю в комнату. Валкой закрываю на засов и становлюсь возле него. На всякий случай.

— Хвалю! — Саша улыбается и показывает мне большой палец руки. — Если так и дальше будешь себя вести, то лет через пять возьму тебя к себе младшим опером. С испытательным сроком.

Мне уже не до смеха. Операция началась.

Итак, вроде все понятно. Узбек — поставщик, эта шушера — наркоманы, Юра — продавец. Но вот куда он сунул наркотик, пока непонятно.

Саша достает из кармана постановление об обыске и просит своих подчиненных позвать понятых.

Дождаться понятых действительно пооблема. Никто из соседей не соглашается, находя сотни причин для отказа. Именно здесь становится отлично видно, что нашей милиции не доверяют ни на грош.

Минут через двадцать один из оперов приводит двух понятых: ветерана лет семидесяти и полную женщину около пятидесяти лет.

Юра уже почти пришел в себя и все еще никак не может понять, кто мы такие и на каком основании простукиваем стены его квартиры. Тем более при соседях.

— Может быть, ты сам нам выдашь привезенный тебе наркотик? — Саша пытается сэкономить время. — И мы тебе напишем добровольную выдачу. Суд это учтет. Договорились?

— Да пошел ты. — Юра, видимо, еще не до конца понял, с кем разговаривает. — Ничего у меня нет.

— Знаешь, Кайф, — Саша улыбнулся, — я на тебя, как на продавца, и ломаной копейки бы не поставил. Ты просто забыл давнее золотое правило, что продавец сам не употребляет. Хотя вы здесь все это забыли. В том числе и курьер.

Небольшая квартира, кажется, обследована от и до. Никаких следов наркотика. Если не считать пыли от него на столе.

— Что-то необычное увидели? — вдруг спрашивает у молодого сыщика Саша. — То, что поначалу вас удивило?

— Вроде нет. — Лейтенант опускает глаза, но потом, чуть подумав, добавляет: — Если не считать, что на кухне у него к стене прислонен задний автомобильный мост от «Волги», а на нем висит бирка с ташкентского рейса.

— А почему это привлекло твое внимание? — вновь спрашивает Саша.

— Я вспомнил, что в нашем оперативном альбоме хозяин квартиры сфотографирован рядом со своим «Запорожцем». А раз так, то зачем мост от «Волги»?

— Бери Сережу, и тащите этот мост сюда, — командует Саша. — Сейчас мы его разберем.

С виду он действительно самый обычный, и, только если внимательно присмотреться, можно заметить несколько лишних болтов и гаек.

Личной автомашины у Саши нет, но есть отличный нюх на наркотики, и он сам, без моей помощи легко вычисляет лишние болты.

Волговский мост вскрываем в присутствии свидетелей. Увиденное заставляет ужаснуться: он полностью забит маковой соломкой. Только по самым скромным подсчетам, там на сотни тысяч долларов.

Потихоньку начинают в себя приходить и другие посетители притона.

Девушка, которая хотела при мне сигануть с балкона, теперь смотрит на всех осмысленными глазами. В них, в самой глубине, страх. Она не помнит, что было еще несколько часов назад. И то, о чем рассказывают ей опера, еще больше повергает ее в шок.

Прибывшая по вызову Саши группа наркологов помогает прийти в себя наркоманам и заодно устанавливает тип наркотика.

— Вот ведь, оказывается, как к нам в столицу поступает наркотик, — делаю я нерадостное резюме уже в коридоре.

— Если быть уж совсем откровенным, — перебивает меня Саша, — то мы надеялись здесь найти только наркоманов да пару граммов порошка. Юра давно наши нервы трепал. Но никто не мог ожидать такой удачи. Уж поистине пальцем попали в небо.

МИМОЛЕТНЫЙ ВИЗИТ

Вместе со спецназовцами милиции приближаемся к объекту — к одной из московских гостиниц. Оперативники в штатском уже здесь. С местной охраной договорились, что они не будут обитателей гостиницы ставить в известность. Но доверять охранникам на сто процентов тоже нельзя, поэтому на всякий случай возле охранника остается милиционер. Так спокойнее.

А пока автобус врывается через открытый КПП на огромную территорию гостиницы. Первыми мы увидели чумазую детвору на углу одного из корпусов. Завидев людей с рациями и в милицейской спецназовской форме, человек тридцать ребят бросаются врассыпную. На бегу некоторые из них достают… радиотелефоны. И давай набирать номера…

— Весь эффект неожиданности насмарку. — Подполковник милиции вытаскивает из пачки сигарету. — Вот видите, этим соплякам еще нет и десяти, а они уже вооружены радиотелефонами. Почти все неграмотные, по-русски разговаривать не умеют. Но вот деньги считать — это ради Бога.

Пока сотрудники милиции блокируют огромную территорию, видим, как несколько иностранных рабочих разгружают большую фуру возле соседнего корпуса. Увидев милицию, разбегаются, побросав все добро.

— Не переживайте. — Подполковник видит удивление на моем лице. — Они хорошо знают, что милиция ничего не возьмет. А других к этой фуре и на пушечный выстрел не подпустят. Своя мафия…

Четвертый корпус некогда элитной гостиницы превратился в огромное коммерческое заведение. Везде одинаковая картина: номера четырнадцати этажей забиты коробками с дешевым барахлом или продуктами, в основном с просроченным сроком годности. Здесь этим товаром и торгуют.

За прилавками — полный интернационал: рядом стоят таджики и афганцы, азербайджанцы и индийцы, украинцы и китайцы…

Чтобы не вспугнуть торговцев наркотиками, пускаем по гостинице слух, что проверяют паспортно-визовый режигл. Это снимает напряжение.

Идем по номерам.

За сильно обшарпанной дверью шум. Стучим. Дверь открывает немолодая китаянка. В нос бьет запах давно не мытого человеческого тела. В номере в беспорядке разбросаны вещи. По продуктам на столе ползают тараканы.

— Наркотик — нет, оружие — нет, конрабанда — нет, документ — ест, — на ломаном русском произносит женщина.

Оказывается, в небольшой двенадцатиметровой комнатушке она проживает с мужем, четырьмя детьми и братом. Все челноки. Тесновато. Спят по очереди. Вообще-то получается около двух метров на человека. Но есть условия и похуже.

Как объяснили мне сотрудники гостиницы, есть среди обитателей и вшивые, и сифилитики, и даже ВИЧ-инфицированные. Почти все обитатели гостиницы — либо продавцы, либо поставщики наркотиков. Возможно, именно поэтому они, совершенно не напрягаясь, платят немалые деньги за эти номера. И уезжать не собираются. Если их конечно же не депортируют.

Поймать наркоторговцев во время этого рейда оказалось нелегко. Пришлось только мельком коснуться гостиничных порядков, но я сделал для себя неутешительный вывод. Это заморское царство было рассадником уголовной нечисти, и без коренной чистки этого дна атмосферу здесь не оздоровить.

Часть седьмая ДОМУШНИКИ

Глава 1 ТЕМНЫЕ ДЕЛА НА ЯСНОМ ПРОЕЗДЕ

К трем часам ночи стало совсем тихо. В окнах соседних пятиэтажек любители ночной жизни уже выключили свет, а пьяная компания с первого этажа стоящего углом дома с песнями отправилась на Полярную улицу — ловить залетное такси.

Скрип двери подъезда, выпускающей на улицу двух молодых женщин с большими сумками в руках, казалось, был слышен издалека. Где-то вдали тускло светил фонарь, освещая блестящие лужи, чуть прикрытые первым тонким льдом, и теперь уже пустую улицу, носящую красивое и броское название — Ясный проезд.

Женщины еще раз огляделись. Никого. Лишь одна большая полная луна ярко освещала дорогу.

ЗАСТАЛИ ВРАСПЛОХ

— Все, ни души, можно идти. — Одна из женщин поправила на себе норковую шубу и подняла две огромные и, наверное, очень тяжелые сумки. — Слава Богу, что хоть идти не так далеко. Артур с Ольгой все предусмотрели…

— Не все, Марина. Приходится это барахло на себе тащить, — огрызнулась попутчица. — Могли бы ведь и свой «жигуленок» предоставить. На бензине бы не разорились. А то, блин, таскаемся, как тяжеловозы.

— С каких это пор, Наташка, ты стала такая разговорчивая? Наверное, уже забыла, кем была до встречи с Артуром? — Марина Николаева поставила сумки на снег и облегченно вздохнула. — Если бы не они, так бы клиентов и обслуживала в каком-нибудь борделе.

— Можно подумать, ты пришла к Артуру из института благородных девиц, — не удержалась Наташа. — Обе не без греха. И нечего тут прикидываться такой правильной. Сама знала, на что идешь…

Чуть поругиваясь между собой, женщины, обвешанные сумками, брели по ночной улице…

Именно такими, в роскошных шубах и со спортивными сумками в руках, их увидели спустя несколько минут сотрудники группы немедленного реагирования отдела внутренних дел муниципального района «Южное Медведково».

— Ну что, девушки, может, подвезти? — Лейтенант милиции открыл дверь «УАЗа» и вышел на улицу. — Ноша-то непосильная, а настоящих джентльменов поблизости нет. Может, подойдем мы? Заодно у нас в отделении и отогреетесь, посмотрите, что у вас в сумках.

— Да нет, товарищ лейтенант, мы уже дошли, — пытаясь не выдать волнения, проговорила Марина. — Муж уже, наверное, беспокоится, что мы так поздно возвращаемся. Но что поделать, поезд из Бреста пришел сегодня поздно. А частник до дома не повез. Говорит, что темно у нас на улице. Вот и премся на своих двоих.

— Какой нехороший частник. — Лейтенант принял игру. — Но вам повезло. Есть еще в нашем районе настоящие мужчины. Так что присаживайтесь к нам в «обезьянник». С вещами…

Запаниковавших девушек вместе с вещами доставили в отдел и попросили рассказать о том, что находится в их сумках.

Как и предполагали сотрудники уголовного розыска, ответить на этот каверзный вопрос девушкам было не под силу. А когда из сумок стали вытаскивать всевозможные мужские меховые шапки, одеколоны, брюки, кофточки, калькуляторы, магнитофоны и даже… шторы, то стало ясно, что все в сумках ворованное.

— Вы зря считаете нас воровками, — вдруг заявила описывающим вещи сыщикам Марина. — Откуда мы можем знать, что в сумках нашей подруги. Она ведь только попросила донести.

— А у подруги есть фамилия и домашний адрес? — спросил один из оперативников.

— А как же, — ухмыльнулась Марина. — Можете у нее самой спросить. Зовут Ольга С., живет здесь рядом… Она и попросила их донести. Сама не справится — беременная…

Еще спустя несколько минут группа быстрого реагирования во главе с начальником криминальной милиции ОВД «Южное Медведково» капитаном милиции Владимиром Есиповым уже подъезжала к дому по улице Дежнева — адресу Ольги С.

Чтобы никого не спугнуть в квартире, ехали без «маячков» и сирены, а машины оставили в соседнем дворе. Так же тихо подошли к подъезду. Рассредоточились. Одна группа перекрыла все возможные выходы из дома, другая во главе с Есиповым поднялась в квартиру.

Несмотря на позднюю ночь, хозяйка, казалось, даже не ложилась и, сидя у окна, смотрела на пустую улицу. Вошедшие в квартиру сыщики поняли, что она ждала не их. Встреча с сыщиками в планы Ольги не входила, поэтому и ворованные вещи, которые ей приносили на квартиру ранее, она не успела убрать.

Даже беглый ночной осмотр квартиры хозяйки краденого дал впечатляющие результаты. В маленькой комнате был обнаружен целый склад видео- и аудиоаппаратуры. Техника была практически новой, а на отдельные телевизоры и магнитолы даже были документы.

В полном смысле обалдевшая от внезапных и непрошеных ночных гостей Ольга сидела в своей небольшой кухоньке и тихонько всхлипывала. От страха и обиды. Страха за то, что именно у нее обнаружили все эти ворованные вещи, и обиды на Артура, который обещал с деньгами появиться еще к часу ночи, но до сих пор еще где-то гуляет.

Женскую логику невозможно понять. Ее в такой ситуации беспокоила не своя судьба, а злость на своего сожителя, который пропал. Ольге было неизвестно, что ее любимый в эти минуты был не с деньгами в объятиях другой женщины, а в камере временно задержанных в линейном отделении внутренних дел на одном из столичных вокзалов.

Еще в полночь он вместе с еще тремя мужчинами и женщиной-продавцом был задержан специальным подразделением Московского уголовного розыска за попытку продажи золотых и серебряных изделий на платформе и в помещении вокзала.

Уже на первом допросе рано утром Артур и его подельники сознались в серии квартирных краж и даже сообщили сыщикам место, где спрятаны ворованные вещи, — на Ясном проезде, на их небольшой «конспиративной» квартире.

Выехавшие по этому адресу оперативные группы обнаружили своеобразный склад видеотехники и одежды.

«ПАСЛИ» СПАЛЬНЫЕ РАЙОНЫ

В последние несколько лет о таком древнем виде преступлений, как кражи вещей из квартир, вновь заговорили в полный голос. Для нескольких районов столицы, например Бибирева и Медведкова, это стало чуть ли не бедствием. Квартиры обворовывались в разное время суток, вне зависимости от того, есть в них сигнализация или нет. Сыщики и их коллеги из вневедомственной охраны сбились с ног, но преступникам удавалось уходить от милиции. А в последние несколько месяцев набегам домушников подверглись четыре квартиры на первых этажах. Для успешного проведения своего преступного замысла они прибегали к специальным кусачкам (используемым службой спасения при сильных автокатастрофах), которыми легко вскрывали стальные решетки на окнах. Из квартиры выносилось все более-менее ценное и затем вывозилось в неизвестном направлении. Сыщикам стало известно от единичных свидетелей, что преступники для удобства пользовались портативными любительскими радиостанциями. Не так давно купленным канатом с «кошкой», дабы спускаться в квартиры с крыш, преступники воспользоваться не успели. Одна из этих преступных групп была арестована.

— Вскоре нам стало ясно, — рассказывает мне старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Андрей Прокошин, — что мы сумели задержать членов той самой преступной группировки, которая держала в страхе весь район Медведково. На сегодняшний день задержанные сознались в совершении двадцати трех краж, но пока доказаны лишь одиннадцать эпизодов их «боевого прошлого». Это только кражи из квартир, совершенные на территории нашего района. А следствие не исключает и других фактов их причастности к воровству из квартир москвичей в других спальных районах города.

Отлично понимая, что молчание может пойти только во вред, трижды судимый Максим С., бомж, 1972 года рождения, стал оказывать следствию ощутимую помощь. Именно им были названы большинство из адресов былых краж. Он же составил список украденных вещей, указал даты воровства. От него же сыщики узнали, что квартира на Ясном проезде — не просто склад, а своеобразный магазин ворованных товаров. Владелец квартиры, сдавая свои апартаменты жуликам, отлично знал, откуда в его квартире появляются эти вещи. Знал и молчал. И в последнее время очень часто выступал в роли посредника при их продаже.

По имеющимся в уголовном розыске данным, только за один месяц из этого «мини-маркета» были проданы случайным покупателям пять цветных телевизоров, две видеокамеры, три видеомагнитофона, два компьютера, несколько музыкальных центров… Чтобы быстрее сбыть товар, преступники продавали аппаратуру по цене в три-четыре раза дешевле магазинной. И от покупателей не было отбоя, хотя многие из них отлично понимали, откуда все это добро без документов и гарантии.

Главарь местных домушников дважды судимый Артур Г. команду себе подбирал проверенную — с Максимом С. и Львом П. они познакомились еще в заключении. Все вместе проходили по одной и той же уголовной статье. И вновь встретились в Москве, совершенно случайно. Возле пивной палатки.

В конце августа криминальное трио отправилось на свою первую операцию. Выбор места преступления был не случаен. На протяжении недели они «пасли» эту двухкомнатную квартиру на первом этаже. Приходили сюда и рано утром, и поздним вечером — ни света, ни звука.

А потом, переодевшись телефонным мастером, Максим появился у них в подъезде. Но обходил не все квартиры, а только соседей предполагаемой жертвы. Якобы проверяя телефон, мимоходом интересовался, а где сейчас соседи. Ему подтвердили, профессор с женой уехал за границу и обещал вернуться к концу месяца. Но на днях позвонил и сказал, что задерживается еще недели на две.

В тот день, приняв по сто граммов для храбрости, преступники с темнотой появились в палисаднике дома. Где-то поблизости шумела жизнь — возле подъезда сидели старушки, дети ковырялись в песочнице, мужики забивали «козла» за деревянным столиком возле беседки, а здесь в палисаднике было тихо. Лев П. взял с земли камень и бросил его в окно. Для проверки. Звук разбитого стекла не привлек внимания ни соседей, ни гуляющих во дворе. А может, просто не хотели видеть, что происходит у других.

— В тот день их улов оказался небогатым, — рассказывает начальник криминальной милиции ОВД «Южное Медведково» капитан милиции Владимир Есипов, листая страницы уголовного дела. — Поэтому Артур и решил повторить набег на такую же квартиру в соседнем доме. На этот раз им улыбнулась удача: вынесли два импортных телевизора, золотые украшения, видеокамеру, кое-что из одежды…

Еще спустя неделю приняли решение «почистить» квартиру на соседней улице. Зная, что на окнах укреплены стальные решетки, Артур приобрел по блату у одного из тыловиков службы спасения специальные большие кусачки.

Но вновь добыча оказалась не очень уж ценной. Из дорогих вещей — лишь телевизор и видик. Со злости Лев стал собирать в сумки все, что попадалось на глаза, не гнушался ни одеколоном, ни шторами, ни диванными накидками…

Милиция сбивалась с ног, а преступники исчезали с мест преступлений. Более того, они упивались своей безнаказанностью, наблюдая из открытого окна, как от здания ОВД «Южное Медведково», расположенного практически через дорогу, выезжают на разборку очередной кражи офицеры милиции.

Сейчас уже можно сказать, что справедливость восторжествовала. Всем задержанным предъявлено обвинение в совершении квартирных краж группой лиц по предварительному сговору, причем неоднократно. и с причинением значительного материального ущерба. По этой статье срок заключения им грозит от 2 до 6 лет в колонии.

Глава 2 «МЫ ОТ ЮРИЯ МИХАЙЛОВИЧА»

Небольшой пятиэтажный домик в центре Кунцева, казалось, ничем особым не отличался от десятков подобных ему, если бы не одно «но». Сразу же после войны этот дом был заселен фронтовиками. Причем не просто обыкновенными, а начальствующим составом. Впоследствии многие из них стали видными военачальниками. Некоторые, выйдя на пенсию, из дома уехали, оставив свои квартиры детям и внукам. Но кое-кто из фронтовиков остался. Так что местные жители продолжали между собой дом так и называть — «генеральским».

ЖЕРТВУ ВЫБИРАЛИ С ТОЛКОМ

…Вчерашние студенты из весьма благополучных семей, Алексей и Вячеслав, даже поначалу и не задумывались о кражах. Но на этот шаг, как считают они теперь, их толкнула и глупость и необходимость. Имея огромную задолженность по отдельным предметам и не имея возможности рассчитаться с «хвостами», они решили перейти на платное отделение. Но для этого нужны были деньги. И немалые. Возможно, поэтому они и решились на ограбление квартир. Но хотели сделать это без особого шума и не вызвать никаких подозрений. Возможно, тогда и появилось у них решение стать культурными домушниками.

Начали бывшие студенты с того, что в период предвыборной кампании в Московскую городскую думу под видом одной из инициативных групп, собирающей подписи в поддержку одного из кандидатов в депутаты, они обошли весь «генеральский» дом. Квартира за квартирой. Открывавшие двери молодые люди были им не интересны. Особое внимание было обращено квартирам, где молодежи не было, а жили одинокие пенсионеры. Таких нашли четыре квартиры.

За небольшое денежное вознаграждение молодая сотрудница РЭУ не только дала мошенникам паспортные данные на хозяев этих квартир, но и рассказала о других одиноких ветеранах из соседних домов.

— У этих поборников застоя, — любил повторять за бутылкой пива вечером Алексей, — всегда есть несколько миллионов на черный день. И наша с тобой задача эти деньги забрать себе. Причем они должны предложить их сами, а мы еще поотказы-ваться.

— Что-то я тебя, Леха, не понимаю, — недоумевал Слава. — То говоришь, что их надо забрать, то теперь говоришь, что они сами должны их предложить.

— Понимаешь, есть у меня один план. — Алексей отхлебнул из бутылки. — Они люди старой формации, и мозги у них действуют только в одну сторону. На этом мы и сыграем.

Аферу они продумали многоступенчатую.

На площади возле Белорусского вокзала они познакомились с двумя молодыми цыганками. Всего за несколько сотен они договорились, что девушки посетят несколько квартир в «генеральском» доме и поведут себя так, как им скажут.

Уже на следующее утро темно-синяя «ауди», принадлежавшая Алексею, остановилась возле подъезда дома. Из него вылезли две прилично одетые женщины с множеством золотых колец на руках и в дорогих шубах. Позвонив в квартиры, они представлялись сотрудницами пенсионного отдела мэрии.

Расположившись с хозяевами за чашкой чая на кухне, одна из «сотрудниц пенсионного отдела» обещала скорое повышение пенсии, другая — осматривала квартиру, предлагая при этом помощь в проведении ремонта.

— Вот пенсию поднимут, тогда и ремонтом займемся, — сетовали старики.

Уже в машине в обмен на детальное расположение вещей в отмеченных квартирах Алексей передал цыганкам деньги. И отвез их до ближайшего метро.

— Если еще пригодитесь, обязательно позовем, — сказал он на прощанье.

После тщательного ознакомления с планами квартир мошенники остановились на квартире, в которой проживали семидесятивосьмилетний Николай Петрович С. и его жена. Экс-студенты выяснили, что Николай Петрович — генерал-майор в отставке, бывший в свое время руководителем атташата в одной из южных стран. Дочь давно вышла замуж и живет с детьми и мужем на Дальнем Востоке. Младший сын, офицер, погиб в Афганистане.

Поздно вечером Алексей и Вячеслав появились у квартиры ветерана и позвонили в старенькую деревянную дверь. На вопрос «Кто там?» стали кричать, что им нужен «кореш Виктор», который им должен денег на бутылку портвейна.

Николай Петрович попытался через дверь объяснить ребятам, что никакого Виктора здесь нет и никогда он здесь не жил. Но вполне понятно, эти слова результата не возымели.

В квартиру «пьяниц» не впустили. Но студенты такой задачи перед собой и не ставили. Им нужно было только лишь напугать пенсионеров. Около пяти минут они колотили в дверь, били ногами по дверному косяку, да так, что посыпалась штукатурка. При этом они продолжали требовать, чтобы вышел Виктор. Еще через минуту, отлично понимая, что спектакль затягивать нельзя, поскольку могут вызвать милицию, они ретировались.

На выходе из подъезда Алексей положил в газетный ящик генерала объявление о возможности установки в квартире металлической двери, причем всего за 800 рублей.

После посещения их квартиры незваными гостями Николай Петрович устроил дома семейный совет. Решали, как жить дальше. Вот здесь супруга и подсказала мысль об установке железной двери. Мол, и от всякой швали спасет, да и спокойнее спать будем. На том и порешили.

ОДНАКО ПРОСЧИТАЛИСЬ

Взяв на следующее утро из почтового ящика газеты, генерал увидел и небольшое ксерокопированное объявление. Принес домой. Вместе с женой прочитали и решили, что это — судьба. Надо ставить. Позвонить планировали на следующей неделе.

Но звонок в квартиру прозвучал уже на следующий день. На пороге стояли два парня в спецовках и с инструментами.

— Вы, наверное, читали наше объявление? — Алексей с интересом взглянул на генерала и, увидев, что тот кивнул, продолжил: — Юрий Михайлович попросил нас наиболее заботливо относиться к ветеранам. Будем ставить двери. Но к сожалению, временно набор заказов прекращен. Можем записать только на следующий месяц.

Как и предполагали студенты, пенсионеры стали уговаривать «мастеров» сделать им дверь побыстрее, причем оплатить обещали не в фирме, а, как говорится, из рук в руки… И «мастера» согласились…

Уже на следующий день Алексей и Вячеслав пришли снимать размеры дверной коробки. А еще через несколько дней принесли и установили… новую дверь. Врезали сейфовый замок. От чаевых отказались. Выдали все пять ключей.

Напоследок напомнили:

— Для вас сделали подешевле. Вроде как для рекламы. Оплатите потом в офисе. Может, еще кто-то из соседей заказ сделает. А мы зайдем дней через пять.

И ушли. Унося в кармане еще один, шестой ключ…

К следующему их приходу желающих установить у себя дома стальное чудо набралось человек десять.

На этот раз Алексей и Вячеслав заявили, что деньги возьмут с хозяев не после установки двери, а сразу после того, как снимут размеры и составят эскиз.

Через несколько дней закипела работа. Разматывалась рулетка, потрескивали старые дверные косяки. Расчет, как и договаривались, проводился на месте.

Перед уходом объявили:

— Двери будем устанавливать послезавтра. Просьба всем быть дома. А нашему уважаемому Николаю Петровичу с супругой необходимо завтра к 16.00 быть у нас в офисе. Взять бланки для договоров, ну и оплатить поставленную дверь. Адрес запомнить несложно: Тверская, 13, вход со стороны улицы Станкевича, кабинет 582. Если же мы вдруг опоздаем, то позвоните по местному телефону или же подождите. Мы спустимся.

К удивлению отставного генерала и его супруги Нины Сергеевны, на следующий день в здание мэрии их так и не впустили. Сотрудник охраны пояснил, что никаких строительных фирм в здании мэрии нет, как и кабинета 582.

Но пенсионеры не могли поверить в то, что их обманули. Быть может, перепутали номер комнаты. Они же ведь деньги принесли. Прождали перед закрытыми дверьми мэрии до позднего вечера. Никто не забирал у них денег.

Расстроенные, возвратились домой. Открыли свою бронированную дверь и увидели, что квартира полупустая. Грабители вынесли все более-менее ценное: статуэтки, картины, старинные бабушкины иконы, золото, серебро и даже сберегательную книжку на предъявителя, на которой лежало двенадцать миллионов рублей, как говорится, «на похороны».

Сотрудники милиции прибыли на квартиру вместе со «скорой помощью» — у Нины Сергеевны случился сердечный приступ.

Николай Петрович рассказывал сыщикам о женщинах из пенсионного отдела, о заботливых мастерах, установивших им стальную дверь.

— Вот ведь незадача, — сокрушался старик, — я ведь даже за работу с ними расплатиться не успел. Ну да ладно, они завтра появятся.

Но, увы, ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю мошенники не появились. Продав перекупщикам краденое, Алексей и Вячеслав отправились в путешествие по стране.

Но они не знали, что номер темно-синей «ауди» запомнил первоклассник из соседской квартиры. Играя в песочнице во дворе, он обратил внимание, как двое дядей в спецовках садились в машину. И от нечего делать запомнил номера.

На основании свидетельских показаний был составлен и фоторобот преступников. Однако их личности установить пока не удавалось. Фамилию владельца машины определили без труда. Потом вычислили и его напарника.

Задержать грабителей удалось только лишь через полгода в небольшом уральском городке, где они к тому времени организовали фирму типа «пирамида».

— Как вас представить? — спросила сыщиков секретарша.

— Скажите, что мы просто от Юрия Михайловича, — горько пошутил один из столичных оперативников. — Специалисты по дверям с решетками…

Часть восьмая КРИМИНАЛЬНЫЕ АВТОРИТЕТЫ

Глава 1 РЕКРУТЫ В АД

…От подмосковного Орехова-Зуева до той небольшой дачи примерно полчаса езды на автомобиле. Мой новый попутчик Андрей, с пистолетом Макарова под мышкой, получив «добро» от своих московских коллег, везет меня на белой «шестерке» к одному из лидеров преступной группировки. Он толстый и усатый, в кожаной военной куртке и внешне напоминает мультипликационного мафиози из «Капитана Врунгеля». Его уже проинструктировали, как себя вести, ибо вижу у него на приборном щитке автомобиля скрученную в трубочку «Красную звезду» с моей фотографией. Видимо, поэтому мой попутчик старается больше молчать и лишь коротко отвечает на звонки по мобильному телефону. Машина мчится по вечернему шоссе, и фары выхватывают из кромешной темноты голые после зимней спячки деревья и редкие встречные автомашины. Видно, что Андрей едет на этой машине впервые, поскольку даже не знает, как воспользоваться импортной магнитолой, установленной в гнезде на приборном щитке. Но старается не подавать виду, что растерялся, и сам. вместо магнитолы, что-то насвистывает себе под нос.

ИЗ ОФИЦЕРОВ — В БРИГАДИРЫ

— Еще долго трястись по этим ухабам? — пытаюсь разговорить шофера и хоть как-то узнать о предстоящей встрече. — Устал за сегодняшний день кататься на чужих машинах. А быть может, даже и ворованных.

— Как приедем — скажу, — грубо прерывает меня Андрей. — А что касается машин, то все чистые. Никто не будет рисковать из-за этого металлолома свободой. И хватит болтать. Я тебе не справочное бюро.

Еще несколько километров, и мы сворачиваем с основной дороги. Разбрызгивая огромные лужи, устремляемся по проселочной дороге через небольшое поле к ближайшему лесу. Еще через пять минут впереди показались огоньки какого-то поселка. Фары освещают огромный кирпичный забор двухэтажной дачи и двух серых мрачных рыцарей у ворот. Их гипсовые силуэты как бы предостерегают любого встречного, что любопытным туда путь заказан.

Пока ворота не открылись, я осматриваю это архитектурное творение. Красивое здание, как говорили раньше, из стекла и бетона, больше напоминает деловой офис или цэковскую гостиницу, чем дачу. На втором этаже вовсю горит свет, по всему видно, что нас ждут.

Охранник, появившийся возле ворот и встречающий нас, всем своим видом показывает, что готов, как и огромный пес у его ног, защитить хозяина даже ценой своей жизни. Но о том, что свою жизнь он ценит дорого, напоминает небольшой автомат, видимо израильского производства, висящий у него на плече.

Мощные прожектора освещают не только площадку перед центральным входом, но и прилегающую территорию. Сделано все без особого выпендрежа, но со вкусом. Небольшие тепловые датчики, мигающие красными лампочками на верхушках столбиков забора, видимо, все держат под контролем.

Наша машина останавливается возле дома, и Андрей провожает меня по винтовой лестнице на второй этаж. Как я и предполагал, дом, скорее всего, снят на время у кого-то из новых русских. Об этом в первую очередь, кроме всей электронной охраны, напоминает обилие на стенах гостиной фотографий отдыха какой-то молодой пары на фоне пальм, а также схемы генеалогического древа дальних предков, видимо, хозяев этого дома.

Встречающий меня в гостиной мужчина ничем особым не выделяется. Высокий, худощавый, с маленькой окладистой бородкой. Одет без особого шика: джинсы, синяя джинсовая рубашка, бледно-синий пуловер. На ногах красивые дорогие туфли. Как я понял, это у него вместо тапочек. На вид ему чуть больше сорока, ладная фигура и хорошая выправка выдают в нем бывшего офицера.

— Мне нравятся ваши публикации, — неожиданно начинает разговор мой новый знакомый. — Ведь «Красная звезда» — газета моей молодости, да и всегда приятно прочитать о своих однокашниках. Они уж все, наверное, в полковничьих погонах щеголяют.

Он подходит к столу и открывает большую черную папку со скоросшивателем. На стандартных листах наклеены газетные вырезки. Успеваю обратить внимание на несколько десятков своих творений.

— Говорю, что знаком с вами, не ради красного словца, — улыбается хозяин дачи. — А теперь и вы можете познакомиться. Так как вы моложе меня всего на несколько лет, то можете меня звать просто Николай.

Крепкое рукопожатие. На первый взгляд, обыкновенный мужик, как говорят в милиции, без особых примет. Да и вряд ли с первого взгляда напоминает руководителя преступной группировки.

Уютно расположившийся в мягком кожаном кресле с бокалом вина в руке Николай больше напоминает преуспевающего бизнесмена. Чувствуется, что популярности этот человек не ищет и, вполне понятно, не ищет скорой встречи с сотрудниками милиции. Но ему встреча со специальным корреспондентом нужна. Его интересуют настроения в армии, то, что думают в войсках о нынешнем положении офицерского корпуса. Какие настроения у военнослужащих, прошедших Чечню и Таджикистан.

Разговора со мной он не боится. Для конспирации есть все — поручители из Москвы, усиленная охрана.

Николай, отхлебнув из бокала вина, жестом предлагает и мне присесть к небольшому столику с фруктами, соком и вином. Пока один из его «адъютантов» демонстрирует набор вин, хозяин расспрашивает об армии, о работе в редакции и конечно же о ситуации вокруг Чечни.

Как я понял чуть позже, все эти вопросы не из праздного любопытства: в недалеком прошлом он сам окончил высшее пограничное училище КГБ СССР в Москве, но вот в армии не остался. Уже в звании лейтенанта написал рапорт на увольнение. Пришлось расстаться с комсомолом и оказаться на гражданке чуть ли не с «волчьим билетом». Отец из дома в буквальном смысле выгнал, мол, не нужен мне такой сын. Мать втихаря сунула в руку пять сторублевок — на первое время.

Из их небольшого города пришлось уехать. Перебрался в Москву. Работал на предприятии ночным сторожем. В горбачевский период ушел в бизнес, держал свои несколько палаток на Таганской площади. Позже, уже при Ельцине, прогорев с видеокассетами и водкой, ушел в охрану.

Бывшего офицера взяли буквально с распростертыми руками. Еще бы: и исполнительный, и с оружием умеет обращаться.

Начал с того, что его поставили охранять одну из многочисленных частных дискотек. Работал исправно, не вызывая нареканий у руководства. Но понял, что хозяева танцплощадки платят каким-то неизвестным ребятам, чуть старше его. А когда один раз они попытались не заплатить, ночного сторожа сильно избили, а помещение дискотеки сожгли. Тогда в огне погибло оборудование на десятки тысяч долларов США. Возможно, именно тогда Николай и решил бросить все и начать свой бизнес. Сколотить свою мини-бригаду.

Возвратился в родной город. Уже там узнал, что отец умер. Горе помирило Николая с матерью. Возвратился под родную крышу. Чуть позже, на встрече выпускников, встретил своего закадычного друга Сергея. Тот, несмотря на молодой возраст, уже имел две судимости. Через него вышел еще на нескольких друзей. Так было положено начало созданию преступной группы.

Сначала решили зарекомендовать себя в районе. Для этой цели первым делом обложили данью несколько десятков коммерческих палаток. Продавцы всерьез своих новых покровителей не приняли. Более того, сразу же сообщили своим «крышам» о новых нахлебниках. На разборку Николай со своей командой приехал уже вооруженный. Когда все аргументы были у обеих сторон исчерпаны, в ход пошли автоматы.

На следующий день свой человек Николая в местной милиции сообщил о результате разборок — двое убитых и шесть раненых. За определенную сумму даже удалось замять уголовное дело. А всю остальную работу завершила людская молва.

Сейчас о своей команде Николай знает достаточно, но, в отличие от своего первого набора бойцов, с каждым лично не знаком, да и они не знают своего руководителя. Закурив сигарету и пройдясь по комнате, он подходит к окну и, глядя в ночь, рассказывает, что у него нынче работают не только такие отморозки, как тот парень с овчаркой у ворот. Есть ему и чем гордиться: у него два бывших лейтенанта и трое бывших десантников, которые воевали в Афганистане. У всех правительственные награды. А у одного из «крылатой пехоты» даже два ордена Красной Звезды.

Об этом своем «золотом запасе» он говорит с восхищением. Но мне порой кажется, что он восхищается не людьми, а своим превосходством над ними. Более подробно об этих ребятах «хозяин» ничего сказать не может, для этого у него есть специальные командиры, или, как их здесь называют, «комбаты». Именно они подбирают себе людей — вчерашних спортсменов, военнослужащих. Сами их обучают, ставят задачи, сами же передают им деньги. Одним словом, свой отдельный маленький криминальный отряд…

КРЕДО

— У нас четкая иерархия, — говорит Николай, чувствуя мою заинтересованность, — и мы не позволяем себе никакой самодеятельности. Наша жесткая дисциплина во многом похожа на армейскую. Так что живущих «сам по себе» у нас просто нет. Хотя встречаются еще ребятишки, которые по собственной дури играют в мафию. Таких отморозков мы практически сами сдаем милиции. И нам хорошо, и опера довольны, ибо теперь у них есть возможность на своем совещании в УВД, подводя итоги очередной операции «Ураган», доложить, что задержали очередную организованную преступную группировку. Смех, да и только… Но было бы неправдой сказать, что там в милиции конченые идиоты сидят, — видя улыбку на моих губах, продолжает хозяин. — Конечно же они выходят и на наш след. Но не очень часто, как им бы того хотелось. А так как им надо отрабатывать свою зарплату, то мы подкармливаем милицию уже ненужными нам людьми. И им крестик в работе, и нам — освобождение от балласта. Ведь в своем большинстве арестованные ими люди уже отработанный нами материал, спившиеся или севшие на иглу бойцы. Толку от них в работе чуть, а риск огромнейший…

Ты должен понять, что в первую очередь я решил встретиться вовсе не из-за любви к прессе и не из-за известности. — В голосе Николая появляются металлические нотки. — Меня интересуют те настроения, что есть сейчас в армии, у тех ребят, что воевали в Чечне. А тебе, журналисту, который бывает в командировках в воинских частях, это понятно, как никому другому. Я ведь отлично понимаю, что после того, как закончилась эта многолетняя бойня, они возвратились домой озлобленные, униженные, оскорбленные. Почувствовали вкус крови, научились стрелять, убивать. Несмотря на свои двадцать, многие из них не по годам повзрослели: на их глазах убивали друзей, они тоже стреляли по живым людям…

Так как государство чеченцам ничего предложить не сможет, — продолжает мой новый знакомый, — им предложу свои услуги я. И каждый из этих ребят благодаря мне будет владельцем и собственной квартиры, и автомашины. К тому же возвратившиеся из Чечни на дух не могут терпеть своего бывшего врага, а вместе с ними и всех черных. А значит, в поездках на разборки с последними они будут просто незаменимы…

Это косвенно подтверждают и данные, полученные мною в Управлении информации и общественных связей Министерства внутренних дел России. Согласно официальным документам, ежегодный прирост преступлений, совершаемых организованными преступными группировками, доходит до тридцати процентов. Причем все они совершаются исключительно с использованием огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Следует также отметить, что почти половина от этих преступлений приходится на Москву, Санкт-Петербург, Московскую, Свердловскую, Иркутскую, Самарскую области, а также на Красноярский и Приморский края. Заметен рост преступности и среди несовершеннолетних, которых взрослые преступники используют ис-ключительно на побегушках. К сожалению, отдельных данных о преступниках из числа бывших афганцев и чеченцев в МВД России пока нет. Хотя высокие милицейские чины в открытую заявляют, что практически за всеми заказными убийствами стоят настоящие профессионалы. Иными словами, люди, прошедшие специальную подготовку, вчерашние афганцы, спецназовцы…

Около года назад мне удалось стать свидетелем похорон в подмосковной Электростали одного из руководителей местной организованной преступной группировки, погибшего во время очередной бандитской разборки. Его хоронили в одном из самых элитных мест местного кладбища, причем с не меньшей помпезностью, чем бывшего члена Политбюро ЦК КПСС. Похоронный «мерседес» в окружении свиты дорогих и престижных иномарок. Море цветов, сотни людей, среди которых были и друзья, и, естественно, местные зеваки, пришедшие взглянуть на «президентские» похороны. Дорогой импортный гроб за несколько тысяч долларов США; молодая вдова, увешанная бриллиантами, в норковой шубе, рыдала вовсе не по-театральному — навзрыд. Ее слезы были вполне искренними: с гибелью мужа она потеряла последний источник своего безбедного существования. Вполне понятно, что похоронную церемонию снимали скрытой камерой сотрудники уголовного розыска, но вряд ли эта пленка сможет быть полезной сыщикам. Почти всех пришедших на похороны они знают уже давно, но арестовать их не могут. Настоящие криминальные лидерыстараются нигде не светиться, более того, кое-кто из них довольно известен в этом городе и ни разу не был замечен в сомнительных связях. А что касается прихода на кладбище, то это само по себе не преступление.

— Об Афгане написано много, — вступает в разговор один из охранников дачи, бывший десантник Валера. — Но никто не сказал о том, как нас хреново встретили в Союзе. Кое-кто из этих зажравшихся гражданских козлов даже говорил, что мы там, мол, убивали мирных людей. А где он видел этих мирных? Я. сопровождая колонны в Кандагар, ни разу не стрелял в афганцев, но вот этот «мирный» «дух» меня гранатой достал. Когда очнулся, увидел горящий остов нашего «Урала» да почувствовал боль в спине и вновь потерял сознание. Получил два осколка в спину да лишился пальца на руке.

Приехал к себе домой после госпиталя с медалью, — с ухмылкой продолжает Валера, показывая отсутствующий палец на левой руке, — ни девушки, ни денег, ни даже предприятия, с которого уходил на службу, — горбачевские спекулянты его уже к рукам прибрали. Так что поехал колесить по стране, жрать хотелось, и я воровал, бродяжничал. Менты задерживали, но, увидев мою орденскую книжку, отпускали. А тут на счастье хозяин. И деньги появились, и крыша над головой. Сразу бабам стал нужен. Женился. И ныне не бедствую.

…К слову, Николай в завершение разговора предложил и мне попробовать себя в качестве «бойца невидимого фронта». Жизнь обещал — полную чашу: оклад четыре тысячи долларов США, новый автомобиль и даже квартиру в ближнем Подмосковье. Но жизнь не очень продолжительную. «Наша работа доставляет порой смертельную усталость», — пошутил, провожая меня до машины, провинциальный мафиози.

От этого заманчивого предложения я отказался. Но вот смогут ли от него отказаться те, кто очутился за порогом армейской жизни, и те, кто возвратился в никуда после войны в Чечне, — вопрос»

Глава 2 «РОБИН ГУД» ИЗ ПОДМОСКОВЬЯ

Об этом российском гангстере с большими деньгами и весьма темным прошлым я узнал случайно. Как всегда и бывает, обещали познакомить. Через десятые руки. Все мои попытки самому встретиться с ним успеха не принесли.

Когда почти опустил руки, обратил внимание, что мою машину ведут. Причем делалось это, можно сказать, внаглую, не маскируясь, и слепой бы заметил. Тогда я решил, что мой любопытный нос залез туда, куда не нужно. Прекратил поиски и продолжил работу.

СЕРГЕЙ ПАЛЫЧ

Спустя некоторое время в редакционном кабинете зазвонил телефон. Неизвестный мужской голос, еще раз переспросив, с кем он разговаривает, поинтересовался, зачем я его ищу.

— Хочешь увидеть настоящего российского гангстера? — захохотал он. — А не боишься, что тебя разочарую? У меня нет никакой супервнешности, да и нет у нас в стране аналога иностранных «семей». Ответить на пару-тройку вопросов могу. Но без диктофона. — И неизвестный повесил трубку…

На следующий день мы встретились с ним за городом. В одиннадцать часов вечера. На сто пятьдесят втором участке Химкинского кладбища.

Как ни странно, охранника на воротах не было видно. Вместо него, из стоящих возле забора «Жигулей» навстречу мне вышел высокий молодой парень с косичкой. Как успел обратить внимание, автомобиль без номерного знака. Видимо, мне не доверяют. Не спросив ни слова, парень открыл ворота, и я въехал внутрь.

Кто хотя бы один раз был вечером на кладбище, может понять тот ужас, который охватывает в темноте человека, окруженного могильными плитами. Фары осветили окна стоящей недалеко от ворот кладбищенской конторы, и я поехал вниз по дороге к оврагу. Свежевырытые могилы вдоль дороги еще раз напомнили о том, что в нашей жизни все бренно. А я еще раз вспомнил мудрое древнее изречение: «Бойся не мертвых, бойся — живых».

Тишина. Ни лучика света, ни звука. Шум мотора, кажется, слышен отовсюду. Еще двести метров, и я вижу слева зеленый забор. Мне уже объяснили, что это пустырь под будущие захоронения. А пока там мусорка. Перед ней я должен свернуть с асфальтированной дорожки на гравийную и ехать до воинского захоронения.

Свет фар вырывает из кромешной тьмы обелиски по обеим сторонам дороги, указатели с номерами участков.

На этом участке я побывал еще утром. Хотелось посмотреть, как туда добираться, да и для себя выяснить, почему выбрано именно это место. Меня тут ничего не насторожило. Самый обыкновенный хромой сторож на воротах, который с меня потребовал десятку за право въезда. Да и все вокруг — как везде. Кстати, то воинское захоронение датировано еще 1970 годом, Шесть солдатских могил. Старушка, присматривающая за могилами, рассказала, что это был воинский караул, сопровождавший какой-то ценный груз по железной дороге. Никто точно не знает, что там произошло, но весь караул погиб. Говорят, вначале расстреляли бодрствующую смену, а потом уже и всех спящих. Здесь они все вместе и захоронены. Найдены ли были преступники или нет, мне никто не сказал.

Еще двадцать — тридцать метров — и черный гранит воинского захоронения. Возле цепей, которые заменяют ограждение, стоит молодой парень в кожаной куртке и спортивной шапочке. Он поворачивается ко мне и закрывает лицо от яркого света фар машины.

— Мы уж совсем заждались, — негромко говорит он. — Думали, что не приедете. Ведь не всякий отважится сюда отправиться. Но командир любит обязательных.

Он что-то говорит по рации, и я слышу, как где-то неподалеку в лесу заводится машина. Еще мгновение, и я попадаю в дальний свет фар подъезжающего автомобиля. По фарам можно предположить, что это «БМВ».

Из машины никто не выходит, свет не выключает. Ко мне приближается встречавший меня парень и предлагает надеть мне на глаза повязку.

— Да я и так в этой темноте ни хрена не вижу, — пытаюсь хоть как-то обезопасить себя.

— Нам наплевать, что ты там видишь, а что нет, — обрывает меня этот охранник, — командир так приказал.

Спорить нет смысла, и я подчиняюсь. Он завязывает глаза и тщательно трясет мои карманы. Видимо, ищут диктофон или же руоповский микрофон. К счастью, у меня нет ни того, ни другого.

Меня сажают на переднее пассажирское кресло. Тишину нарушает знакомый мне по телефонному разговору голос.

— Я рад, что вы приехали. Хотя сам этой встречей не горел. Никогда за популярностью и славой не гонялся. Ну да ладно. Называйте меня Сергей Палыч.

Глухо хлопнула дверь моей «восьмерки», стало быть, ее тоже уже полностью осмотрели, и теперь можно разговаривать.

…Биография моего нового знакомого оказалась на редкость военной. Был суворовцем, в середине семидесятых окончил знаменитую «кузницу генеральских кадров» — Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР. Служил в пехоте, позже в ВДВ. За большими звездами не рвался, отлично понимая, что армия с ее пенсией прокормить не сможет. Так что в последние два года перед увольнением из армии «по дискредитации» был инструктором в спецназе Кстати, перед самым увольнением, по его словам, избил до полусмерти одного спекулянта и деньги забрал. Его вычислили и арестовали. Но дознаватель из части не захотел выносить сор из избы, и старлея потихоньку уволили.

Оказавшись на гражданке, Сергей Палыч обосновался в Подмосковье. В военкомате предложили на выбор — в охрану или преподавателем НВП в школу. Естественно, что вчерашнего военспеца не устраивало ни то, ни другое. Не было в этих работах ни денег, ни значимости. А хотелось многого. Возможно, именно тогда он впервые пожалел, что столько лет отдал служению Отечеству: Родина отблагодарила его мизерной пенсией да малооплачиваемой работой.

Поэтому он и открыл у себя в городке небольшую детскую юношескую спортивную школу. Но набирал ребят не для занятий гимнастикой или же баскетболом. Его группа стала элитной в городке — они занимались восточными единоборствами. Но так как это в застой не поощрялось, то сделал все подпольно, фактически числясь тренером детской спортивной школы по гимнастике.

Предпочтение отдавал ребятам из так называемых трудных семей. Мол, смогу из этих ребят сделать дисциплинированных и исполнительных. Ему верили и даже на заседаниях местного РОНО его ставили в пример: вот как надо с подрастающим поколением работать, а не отказываться от них, как все.

Особо из всех мальчишек выделялся накачанный Вадим. В семье о нем забыли. Отец отбывал свой третий срок вдали от Москвы, а мать, связавшись с каким-то строителем, каждый день пропивала что-то из домашнего скарба.

— Возьми меня к себе, — обратился он к тренеру. — Я тебя никогда не подведу. Стану твоим самым верным. Как собака. Мне нужно знать все эти приемы. Жизнь ведь какая.

Вадим же привел в группу и своих друзей. Вместо того чтобы бить друг другу морды во дворе и заливать горе портвейном «777», они стали все вместе изучать приемы. Правда, практиковались они на ребятах из соседних дворов. Но особые праздники были по субботам, когда в местном доме культуры были танцы. Вот тогда Вадим с ребятами мог безбоязненно крушить челюсти всем, кто не приглянулся.

Уже через три года тренировок Сергей Палыч стал натаскивать их на проведение специальных операций сам. Начали тренировки с самых обыкновенных алкашей и бомжей.

ДЕЯНИЯ ВОСПИТАННИКОВ

Сорокалетнего Валентина, местного «синяка», Вадим, по приказу тренера, привел к полуразрушенному сараю в пригороде, якобы для оказания помощи в столярном деле. По легенде, которую придумал сам великовозрастный детина, бомж должен был за бутылку помочь пилить дрова. Но вместо этого Валентин увидел около десятка накачанных парней. Ни бревен, ни пилы, ни столярного стола в сарае не было.

— Ребята, вы что, меня бить будете? — В голосе местного алкоголика стоял страх. — У меня ничего нет. Ни денег, ни чего-то из вещей. Если хотите, я могу на вас поработать. Только не бейте.

Первым в живот ударил мужика сам Вадим. Удар был такой силы, что у того изо рта вывалился зуб, а пробитая насквозь губа вмиг залила кровью грязноватый серый свитер. От второго удара в пах алкаш лишь глухо замычал и завалился на спину с широко открытыми глазами.

— Так, а теперь, после того как он оклемается, будете дальше его бить по очереди. — Голос появившегося в дверях сарая тренера вмиг всех возвратил в реальность.

Несколько ведер холодной воды из ближайшего колодца, и Валентин вновь открыл глаза.

Его били несколько часов подряд. Останавливаясь только для того, чтобы вновь облить его водой.

Когда очередь дошла до последнего, на лице алкаша, да и на всем теле, практически не было ни одного живого места Это был действительно огромный кроваво-синий кусок мяса.

— Ну а теперь, — тоенер втолкнул в сарай еще одного мужика, с виду — бомжа, — полученные вами навыки стоит закрепить еще на практике. Приступайте!

Грязного и вонючего бомжа били с еще большим остервенением. Вид крови внушал, как хищникам, стремление еще быстрее разделаться со своей жертвой.

Все повторилось вновь. Когда и этот бесквартирный превратился в еще один кусок мяса, тренер приказал Вадиму дать в руки каждому кусок трубы, для того чтобы ударить по голове алкаша Валентина. Ребята били четко, как играли в гольф. Уже после второго удара бомж замолк, и из его рта и ушей потекла кровь.

— А теперь снимите перчатки и вложите трубу в руки бомжа, — коротко приказал Сергей Палыч. И, обращаясь к приходящему в сознание бомжу, сказал: — Надеюсь, что ты здесь ничего не видел. А не то сдадим тебя в милицию. Ведь на тебе человеческая жизнь…

В тот вечер они гуляли в местном ресторане. На вопрос одного из преподавателей спортшколы, по какому случаю гулянка, тренер не без гордости ответил: «Сегодня у моего Вадима день рождения. Совершеннолетие. Стал настоящим мужчиной».

Он понял, что впереди будет немало грязных дел, и стал искать себе в спецподразделение нескольких уголовников, которые и должны были стать в будущих операциях своеобразным «пушечным мясом».

Какой вид «бизнеса» будет им ближе, решали несколько месяцев. Ответ подсказал случай. В телепрограмме «Человек и закон» показывали человека, ограбившего банк. Вооружившись пистолетом, он положил на пол всех посетителей и потребовал денег. К удивлению Сергея Палыча и Вадима, банковские служащие безропотно, словно бараны, сложили в его сумку деньги. Но вот выйти из здания банка грабитель не смог. В ходе переговоров он предпочел сдаться сотрудникам милиции.

— А если и нам попробовать, правда уже без этого цирка, — вдруг предложил Вадим. — У меня один знакомый в банке работает в соседнем городе. Говорит, что они деньги возят в обычной легковушке. Мол, броневики только по Москве ездят.

К своей первой операции они готовились несколько месяцев. Но подвела случайность — у машины, на которой должны были скрыться после ограбления инкассаторов, неожиданно пробило колесо. Операцию пришлось отложить.

Но через неделю нападение все же состоялось. На дело все вместе выехали на трех машинах около четырех часов утра. Вадим с одним из своих боевиков заранее угнали грузовик с территории одного из кооперативов. Заранее в руках Сергея Палыча был и план передвижения инкассаторской машины по городу. Для нападения был выбран один из перекрестков на окраине городка. Около семи часов утра наперерез инкассаторской машине выскочил грузовик. Вадим легко протаранил легковушку, в которой перевозились 600 миллионов рублей и 20 тысяч долларов США, разрезав ее, словно консервную банку. Звон разбитого стекла, искореженное железо автомобилей, крики пострадавших пассажиров легковушки о помощи — все вмиг всколыхнуло утреннюю тишину. А еще через мгновение разбитую инкассаторскую «Волгу» окружили около десяти боевиков Сергея Палыча. Забрав деньги и оставив без помощи истекающих кровью безоружных охранников, гангстеры скрылись…

— Ни в тот день, ни через неделю, ни даже через месяц, — ухмыляется Сергей Палыч, — нас никто даже не искал. Коммерсанты боялись, а у милиции и своих проблем хватает…

Однако после нескольких шумных боевых операций с убитыми и ранеными я понял, что ходить с пистолетом на инкассаторов и неумно, и опасно, — продолжает мой новый знакомый тренер, закуривая сигарету.

Дым быстро заполняет салон машины, водитель немного опускает стекло, и в машину проникает свежий лесной воздух. — А ребятам продолжала нравиться эта интересная игра в разбойников и Робин Гуда. Но я понял, что необходима уже другая тактика, иначе нас всех быстро переловят. Назрела необходимость, как говорится, действовать изнутри. Шальные деньги у нас есть, и поэтому несколько моих соколиков уже внедрились и работают в службах безопасности банков, ежедневно и точно докладывая мне о бродящих по банкам и фирмам суммах и о возможных путях их изъятия. Кстати, такая практика «трудоустройства» своих людей для меня более спокойная, и, главное, обходится во много раз дешевле…

Продумал этот вопрос Сергей Палыч вовремя. Как оказалось, тогда никакого отбора в школу по подготовке инкассаторов не проводилось. Скажу больше, кое-кто из бывших уголовников мог смело стать перевозчиком денег или же охранником коммерческого банка либо крупной фирмы.

— Тебе еще расскажу, как один из моих птенцов, Копченый, стал даже начальником службы охраны одного из подмосковных коммерческих банков, — устраивается поудобнее в кресле мой новый знакомый. — Когда он после окончания спецшколы пришел в банк, мы тщательно оберегали его от всяких напастей. А когда стало известно, что его начальник ушел на повышение в столицу, а его место остается вакантным и руководство банка ищет замену, мы решили действовать.

Действовали подчиненные Сергея Палыча дерзко и просто. За небольшие, деньги они сумели купить одного из кассиров, который рассказал им, когда и какую сумму будут забирать из их филиала инкассаторы. Не забыл он рассказать и о маршруте, по которому деньги будут везти в банк. Иными словами, все было готово. Когда Копченый вместе с другими инкассаторами прибыл в один из филиалов коммерческого банка, на него было организовано «покушение с целью ограбления». В остальном все было как в заправском кинобоевике — стрельба, дымовые шашки, мордобой. При этом даже был по-настоящему ранен и сам Копченый. Но он «преследовал» нападавших до «потери сознания». А потом, уже после больницы, куда попал с пулевым ранением в плечо, «отчаянный» инкассатор попытался провести собственное расследование произошедшего инцидента. И нашел виновного. Сумел доказать, естественно не без помощи Сергея Палыча, что ускользнувшим грабителям помогал один из кассиров. Вполне понятно, что трудолюбивого Копченого заметили и руководители банка. И он получил долгожданное назначение.

В Главном управлении уголовного розыска МВД РФ, увы, подтвердили, что нередко преступления совершаются… самими же представителями служб безопасности банков. Главная причина здесь в том, что будущие работники охраны порой не проходят никакой тщательной проверки. Но если положить руку на сердце, то и сделать это не так и просто. Дело в том, что подобными данными могут располагать лишь правоохранительные органы, но к ним коммерческие структуры стараются не обращаться, полагаясь только лишь на свои силы. К чему это приводит, мы уже знаем.

— Трудно, Сергей Палыч, поверить в этот ваш рассказ. — впервые за время долгого молчания подаю голос, — не могу согласиться с тем, что вот так, запросто, коммерческие банки берут к себе в охранники людей, которые их потом и продают. Да и нелегко вообще стать охранником.

— Сейчас действительно стало труднее, — соглашается мой собеседник, — хотя могу тебя уверить, что в охранники тебя возьмут и даже не проверят через милицию. Это им невыгодно. И дорого.

На днях я сталкивался с той же проблемой, — продолжает «тренер». — Мои ребята около недели нанимались в частные охранники. Документы выпускников охранных школ хотя и производили на руководителей охранных фирм вполне благоприятное впечатление, но сразу же взять на высокооплачиваемую работу никто не обещал. В двух именитых фирмах им посоветовали обратиться за ответом не раньше чем через два месяца, чтобы у них была реальная возможность проверить по своим каналам их благонадежность и связи с криминальным миром. Но в мои планы подобный испытательный срок не входил, и я за несколько сотен долларов вполне удачно пристроил их в банки. Для имевших криминальное прошлое пришлось искать другую работу. Поиски работы привели в небольшую частную охранную фирму на окраине Москвы. Узнав, что ребята профессиональные охранники, да еще с лицензией на ношение оружия, долларовый оклад и оружие им пообещали сразу. Причем гендиректор дал команду принять их на работу в качестве телохранителей уже с понедельника… Даже не удосужился узнать, есть ли у них судимость.

Перефразируя великого Станиславского, следует сказать, что настоящий бизнесмен начинается со своего… телохранителя. Это, как говорится, примета времени… Так что мои орлы и инкассаторы и телохранители, — поясняет Сергей Палыч, — и вообще мне теперь нет необходимости быть обычным грабителем с большой дороги. Теперь меня интересует не просто пачка долларов или же банковская упаковка рублей. У меня другие интересы и другие аппетиты. Мне нужна информация о топливно-энергетическом комплексе, алмазо-золото-бриллиантовой и банковской деятельности, интересует и внешнеэкономическая деятельность, связанная с оборотом стратегически важных материалов, алкогольной и табачной продукции, а также автомобилей и оружия. Теперь это мой бизнес.

Кстати, что касается инкассаторов, — как бы завершая разговор, проговорил Сергей Палыч, — то это уже в прошлом. Иначе не стал бы вам об этом рассказывать. Еще есть вопросы?

— Почему местом для нашего разговора вы выбрали дальнее от Москвы кладбище, да еще возле могилы погибших солдат? — не удержался я.

— Так и думал, что вы здесь побываете заранее и посмотрите на надгробия, — вновь улыбается своей прозорливости собеседник. — Это не мои друзья и не родственники. Но почти ровесники. А назначил здесь только из-за того, что здесь можно говорить об инкассаторах. Эти ребята, можно сказать, тоже были ими. Но вот со своими грабителями не договорились. И смысл? Вот уже почти три десятилетия в земле. А я о своих забочусь. И они мне платят верностью.

…Около часа ночи меня довезли до станции метро «Речной вокзал», и Сергей Палыч попросил по возможности опубликовать его рассказ. Быть может, кто-то из «рекрутов в ад» соблазнится этими посулами. Уже когда машина с «тренером» исчезла в ночи, с моих глаз сняли повязку и пересадили в мою «восьмерку», в которой за нами ехал один из боевиков. Он тоже ушел не попрощавшись.

Глава 3 НЕУТОМИМЫЙ МОШЕННИК

Начавшийся в конце 1992 года в России бум с покупкой орденов и медалей бывшего Советского Союза вряд ли стал чем-то необычным для иностранных коллекционеров. Если в первые месяцы за несколько тысяч долларов США покупались любые советские государственные военные и трудовые награды, то буквально через полгода заокеанские соседи такие покупки стали делать выборочно. Хорошо платили в иностранной валюте лишь за Звезды Героя Советского Союза и ордена Ленина и Октябрьской Революции. Ну а особая цена была уготована лишь орденам и медалям с кителей выдающихся советских военачальников.

К сожалению, у нас в обществе еще есть люди, для которых нет ничего святого. Москвичи и жители страны не раз видели сюжеты, когда грабители забирали у ветеранов их кровью заслуженные награды. Но это был явный разбой, и мало кто мог подумать, что ограбить почтенного фронтовика можно и без ножа и удавки, а просто улыбаясь и ведя задушевную беседу.

НАГРАДЫ ДЕДА УШЛИ ЗА КОРДОН

…Второго июня 1994 года в квартиру Галины Фроловой позвонил неизвестный и, представившись генеральным директором Музея военной истории Кармановым Александром Юрьевичем, предложил ей передать на хранение в музей награды и личные вещи ее умершего отца, генерала армии Александра Лучинского, хранящиеся после смерти в семье.

Уютно расположившись за чашкой кофе, он рассказал женщине, что музей — некоммерческая организация и главной задачей его, как генерального директора, является пополнение экспонатов музея накануне 50-летия Победы советского народа в Be ликой Отечественной войне.

— Наш музей открыт для всех желающих взглянуть на летопись советской военной истории, — сообщил словоохотливый Карманов.

Он еще больше расположил к себе пожилую женщину, заявив, что без этих экспонатов выставка будет далеко не полной. А чтобы не возникало подозрений, показал ей документы на передачу Музею военной истории родственниками личных вещей выдающихся советских военачальников, таких, как генерал армии Иван Шавров, адмирал флота Советского Союза Сергей Горшков, генерал армии Николай Ляшенко, маршал авиации Иван Кожедуб, маршал авиации Александр Колдунов…

Растрогавшаяся Фролова поблагодарила заботливого музейного работника, который помнит о героях войны. В «дипломат» Карманову перешли многочисленные поздравительные адреса Лучинскому, фронтовые и послевоенные фотографии, некоторые личные вещи генерала и конечно же главная семейная реликвия — парадный китель с государственными наградами отца. Успокоив заплаканную от счастья женщину, Александр Юрьевич достал из «дипломата» заранее подготовленный лист бумаги и… все государственные награды и памятные сувениры военачальника принял по акту, заверив его подписью и печатью. А незадолго до своего ухода гендиректор музея еще по одной ведомости передал Фроловой «на восстановление памятника Лучинскому» десять миллионов рублей, которые она позже положила на свой счет в «Промстройбанк». А расписку за получение денег взял с собой. «Эта расписка мне еще очень пригодится», — сказал он на прощанье.

Вместе с множеством сувениров в руки Карманова перешел китель генерала армии Лучинского с прикрепленными к нему государственными наградами.

О том, что орденов и медалей генерала армии Лучинского нет в несуществующем музее, Галина Фролова узнала лишь в середине сентября того же года. Ей сообщила об этом дочь, которая ныне проживает в США. Внучка Лучинского рассказала матери, что с ней связался один из наших соотечественников из Сан-Диего по имени Михаил, который сообщил о покупке им коллекции орденов ее деда. Узнав о том, что она еще в начале лета была сдана в музей, Михаил сказал, что держит ее в своих руках, а значит, из музея была произведена кража. Чтобы удостовериться в истинности слов, женщина встретилась с Михаилом в районе Карлсбада, где он и продемонстрировал ей альбом с фотографиями о посещении Лучинским Бреста, многочисленные альбомы и грамоты ее деда и даже… грамоту Президиума Верховного Совета СССР о награждении Лучинского Маршальской звездой. Но при этом отказался назвать лицо, продавшее ему коллекцию.

Поиск «легендарного» Музея военной истории в Москве результатов не дал. Однако самого Карманова найти удалось. Да он особо и не прятался. Жил по своему старому адресу, под своей фамилией.

И ничего не боялся. В милиции, куда в начале октября 1994 года обратилась за помощью Галина Фролова, ей сообщили, что Александра Юрьевича Карманова они знают уже давно. Но не как генерального директора новоиспеченного музея, а как 52-летнего «черного коллекционера», уголовника-рецидивиста по кличке Удод, специализирующегося на мошенничестве и торговле валютой. В зоне он уже отмотал три срока общей протяженностью 17 лет: за кражу госимущества; за кражу, грабеж и мошенничество; за изнасилование и скупку краденого. Верхом его образования была должность пиротехника в Парке культуры имени Горького.

Во время обыска в большой и небедной квартире Карманова на проспекте Мира были обнаружены всего несколько орденов и медалей СССР, причем не принадлежавшие Лучинскому. Однако бдительными сыщиками был обнаружен ксерокс грамоты о награждении Маршальской звездой. Немного запаниковавший Карманов на первом же допросе показал, что продал китель с госнаградами Лучинского на вернисаже в Измайлове за 10 000 долларов США ранее ему неизвестному американцу по имени Дэвид. Но позже отказался от этих показаний, сообщив, что оговорил себя из-за того, что сотрудники милиции применяли к нему меры физического воздействия.

У следствия была лишь единственная ниточка, которая вела к другому коллекционеру и давнему приятелю Карманова — Пораю Марату Викторовичу, 1928 года рождения. Прибывшие к нему домой с обыском сотрудники правоохранительных органов обнаружили и изъяли у него: 14 орденов Великой Отечественной войны, несколько орденов Красного Знамени, орден «Материнская слава» второй степени, орден «Знак Почета», 23 медали «За боевые заслуги» и даже 2 подарочных револьвера. Но к сожалению, и эта проверка номеров орденов и медалей результата не дала. Ни один из них не числился за приобретенными Удодом наградами. Хотя Порай сообщил, что Карманов предложил ему купить 4 ордена Боевого Красного Знамени и орден Красной Звезды. Причем последний он предлагал ему вместе с орденской книжкой на имя выдающегося советского военачальника генерала Покрышкина. И все пять боевых орденов Удод оценил в три тысячи долларов США. Но Порай их не купил, считая, что это… высокая цена.

И ДРУГИЕ ОБМАНУТЫЕ ПОТОМКИ

Когда, казалось, следствие совсем зашло в тупик, сыщикам улыбнулось счастье. При повторном обыске в квартире Карманова была обнаружена его записная книжка, а также ксерокопированный список генеральных инспекторов Министерства обороны СССР с домашними адресами и телефонами, на котором рукой Удода стояли многочисленные пометки, указывающие на то, жив этот человек или же умер в таком-то году.

Согласно списку сотрудники уголовного розыска пошли навещать родных и близких советского генералитета. Оказалось, что еще в мае 1993 года вышедший не так давно из тюрьмы Александр Карманов решил заняться очень выгодным бизнесом — продажей государственных наград канувшего в Лету СССР, отлично понимая, что в недалеком будущем все они станут раритетом. Внимательно ознакомившись с рынком наград на Арбате и в Измайлове, Удод понял, что рядовые госнаграды никакой ценности из себя уже не представляют.

Есть спрос лишь только на награды легендарных людей — выдающихся полководцев и видных государственных деятелей Советского Союза. Добыть такие награды можно было лишь одним путем — полуофициальным.

Так, в мае 1993 года Александр Карманов знакомится с директором Народного историко-краеведческого музея Дзержинского района города Москвы Геннадием Волковым и предлагает ему заключить договор о ведении совместной деятельности и при этом оборудовать в музее комнату военной истории, где он будет выставлять госнаграды, оружие, а также военную атрибутику легендарных военачальников Советского Союза. Заключив такой договор и арендовав помещение, Удод попросил у директора музея фирменные бланки, заверенные печатями, на которых он писал просьбы к родственникам военачальников передать в музей на хранение личные вещи военачальников.

Первым в его списке был Кожедуб. Психологически тонко чувствуя горе женщины, потерявшей не так давно мужа, он с документами музея появился у нее в начале лета. Введя Веронику Николаевну Кожедуб в заблуждение относительно производимой сделки, он приобрел, якобы для музея, личные вещи, поздравительные открытки, пистолет-пулемет «ППШ», парадный мундир ее мужа. При этом не забыв по специальной ведомости передать ей на «памятник мужу» одну тысячу долларов США.

Причем мошенник объявил вдоье, что в музее будет огромная экспозиция, рассказывающая о советских военачальниках. Но для этого ему нужны… адреса их вдов и детей. Так в руках Карманова появилась ксерокопия списка генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

У Ольги Петровны, вдовы генерала армии Лашен-ко, Удод приобрел орден Богдана Хмельницкого второй степени и орден Суворова второй степени. Не позабыв опять же передать по ведомости на «восстановление памятника мужу» один миллион рублей.

Любовь Кузьминична Шаврова, вдова генерала армии Шаврова, категорически отказалась от продажи наград мужа. Но для музея отдельные сувениры, поздравительные адреса и даже парадный китель мужа она передала, приняв по ведомости от Карманова 300 тысяч рублей на «восстановление памятника». Много позже, уже во время следствия, вдова узнает, что все боевые награды мужа были обнаружены дома во время обыска у этого лжедиректора.

На вопрос, как они оказались у него, Удод ответил четко: «Купил. Но у кого, не помню».

Сын генерал-лейтенанта инженерных войск Бориса Благославова Юрий Борисович Благославов узнал о существовании Карманова через объявление в московской газете. Музей хотел купить боевые ордена. И Юрий Борисович сам позвонил Карманову. Что перед ним самый обыкновенный мошенник, он понял сразу. Скорее всего, сын фронтовика понял также и то, что Карманов собирает госнаграды вовсе не для музея, а для продажи. Поэтому за 2 миллиона рублей три боевых ордена отца перекочевали в карман Удода.

Но жажда наживы была сильнее. И воспитанный сын Благославова «продает» Карманову еще один адрес, где можно купить ордена, — сына адмирала П. Судьбина. Да, именно продает, намереваясь за сделку получить свои посреднические 100 тысяч рублей. Однако младший Судьбин от предложения продать боевую награду отца — орден Нахимова — отказывается. Тогда-то Благославов, зная определенные проблемы в семье Судьбина-младшего, начинает его чуть ли не шантажировать. В результате чего орден за 200 тысяч рублей уходит Карманову, а Благославов за свои старания получает 100 тысяч рублей комиссионных.

Коллекция мошенника начинает расти, но денег на покупку очередных орденов и медалей хронически не хватает. Поэтому в клубе «Нумизмат», который расположился в московском кинотеатре «Горизонт».

Карманов предложил к продаже только что приобретенные ордена. Узнав о том, что боевой орден отца уже выставлен на продажу, Судьбин передает орденскую книжку отца на хранение своему другу, надеясь хоть как-то помешать сделке.

Вооружившись списком генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, Александр Карманов продолжает свой «крестовый поход» за их наградами. Фамилия за фамилией — Тимошенко и Василевский, Буденный и Жуков… Однако большинство родственников продать награды или же передать их в музей отказывались, предлагая взамен какие-то личные вещи и фотографии военачальников. Но Удод не сдавался. Заранее подготовив сфальсифицированные письма с просьбой передать личные вещи для музея, он посещает родственников адмирала флота Советского Союза Сергея Горшкова, маршала Советского Союза Ивана Конева, маршала Советского Союза Кирилла Москаленко, маршала авиации Александра Колдунова, маршала Советского Союза Родиона Малиновского, генерала армии Павла Курочкина, не забывая при этом семьи и бывших руководителей советского государства Никиты Сергеевича Хрущева и Леонида Ильича Брежнева.

К слову, Юрий Леонидович Брежнев после долгих уговоров передал Карманову для Музея военной истории трое подарочных часов, три вазы и девять удостоверений Л.И. Брежнева как депутата Верховного Совета СССР. Одни из этих брежневских часов Удод носил у себя в кармане вплоть до самого аре-ста и даже, говорят, хотел сделать гравировку: «Дорогому Карманову от дорогого Леонида Ильича!»

Однако полный тезка своего деда Никита Сергеевич Хрущев просьбу директора Музея военной истории передать ему на хранение личные вещи и награды зоспринял прямо в штыки. Понял, что здесь не все чисто. И еще больше удостоверился в том, когда Удод стал предлагать деньги.

Так что на следующий день он связался по телефону с милицией.

После ареста Карманова началось длительное следствие. Вдовы руководителей зоенного министерства времен СССР просто рыдали, узнав, жертвами какой махинации стали. На стол следователю легли письма из музея, заверенные печатями и подписями, акты приемки Кармановым на хранение боевых наград и личных вещей. Казалось, что рука правосудия крепко держит мошенника за горло.

Но не все так было легко. Когда следователь попытался ему сообщить о том, что он незаконным путем завладел личным имуществом граждан, Удод достал те самые расписки о получении денег якобы «на восстановление памятников их мужьям». Но этих строк там не было, а лишь стояла дата, сумма и роспись. Причем дата, соответствующая заверенному им акту о приемке ценностей.

Для читателей я попытаюсь объяснить сей небольшой юридический казус. Не будь этих расписок, Карманов — вор и мошенник. А если же вдова получила за это деньги, то он лишь законопослушный покупатель, который пошел на поводу у… предавшей память мужа вдовы. И неподсуден.

Как же так могло получиться, что человек, имеющий за своими плечами две судимости, не только сумел обвести вокруг пальца десятки людей, но и, возможно, заработал на этом. Говорю «возможно» потому, что ни у следователей, ни в уголовном деле нет ни одного доказательства продажи им государственных наград СССР за рубеж. Что же касается орденов и медалей генерала армии Лучинского, которые оказались в США, то, по словам самого же Карманова, в августе 1994 года, пока он отдыхал с женой на море, из его квартиры была совершена кража. Пропали видеомагнитофон, немного денег и китель генерала Лучинского с прикрепленными на него орденами и медалями. И хотя сам факт кражи не был подтвержден сотрудниками милиции, Удод настаивает на своем. И по отношению к нему тоже действует презумпция невиновности.

Неспроста родные и близкие военачальников сразу поверили Карманову. В нынешнем нашем государстве беспамятства и забвения им вдруг встретился человек, который не только довольно-таки хорошо разбирался в истории, но и предлагал возродить память об их родственнике, вернуть ее из небытия. Дать возможность молодым и старым еще раз взглянуть на тех людей, кто добывал нам победу в грозные годы войны. Психологический расчет Карманова был стопроцентным — вдовы с потерей кормильца и с нищенской пенсией оказались на пороге краха. А тут такая возможность — и в музей передать документы и награды, и заодно получить немного денег на реставрацию обветшавшего от времени памятника мужу. Да и себе на смерть отложить.

ОДНА ВЕРА — В ДЕНЬГИ

Горько и обидно. И вдвойне горько и обидно родным и близким почивших героев и орденоносцев. При жизни — ордена и хвала, после смерти — полное забвение. Так что кто из них, воспитанных в духе моральной чистоты, мог заподозрить в неглупом сорокалетием мужчине, назвавшемся директором Музея военной истории, мошенника.

Александр Карманов — вор. И свой срок он получил. Пусть небольшой — всего три с половиной года. Но зло было наказано. Он не только манипулировал с боевыми орденами, которые каждый из генералов и адмиралов получал собственной кровью, но и, не побоюсь этого слова, уничтожил веру у их потомков во что-то светлое, что теплилось в их душах, когда они впервые встретили этого «музейного работника». Так что Карманов не просто вор, он — убийца. Убийца памяти, надежды, веры. И то, что после начала следствия многие из этих пожилых женщин оказались с сердечными приступами в госпиталях, — тоже на его совести. И тут нельзя не процитировать его близкого знакомого, тоже продавца наград Марата Порая: «Карманов бездуховный, наглый, циничный коммер-сайт, у которого нет ничего святого, кроме веры в деньги». Ведь недаром Карманов во время предпоследней отсидки тщательно знакомился с исторической литературой. Но не времен Петра Первого или же Юрия Долгорукого, а периода Великой Отечественной и 60—80-х годов. Он искал ту нишу, которую смог бы занять. И, видя безалаберность нашего государства, он ее нашел. После оглашения приговора все вещи, обнаруженные в квартире Карманова, конфискованы и возвращены владельцам.

Кое-что из наградного огнестрельного и холодного оружия заняло почетное место в Музее Министерства внутренних дел РФ. Возвращены семьям и найденные в квартире Удода ордена и медали. Но к сожалению, не все. Остальные, скорее всего, уже потеряны не только для семей, но и для России.

Но все же коллекция Лучинского существует, и у МВД РФ есть фамилия ее владельца в США. Можно ли ее возвратить родственникам в России? Этот вопрос напоследок я задал судье Краснопресненского районного суда столицы Елене Филипповой, которая вела дело Карманова.

— К сожалению, — объяснила Елена Борисовна, — согласно букве закона все награды генерала Лучинского были проданы мошеннику его дочерью. Никаких документов о том, что эти награды пересекали границу Российской Федерации, не существует. Значит, и доказательств того, что Карманов продал награды в США, нет. А раз так, то американский коллекционер, согласно опять же букве закона, приобретший награды, видимо, через десятые руки, является законопослушным покупателем. И теперь они — его собственность. Что же касается семьи Лучинс-кого, то они могут возвратить их на Родину только лишь единственным путем — вновь купли-продажи.

…Кстати, перед Днем Победы (и это очень кощунственно по отношению к ветеранам) Александр Карманов согласно амнистии вышел на свободу. Причем с твердым намерением продолжить свое денежное дело. В конце мая 1998 года он даже побывал в суде и попросил вернуть ему копию устава его музея, но получил отказ.

Тогда он занялся укреплением своего собственного юридического статуса. Внес изменения в устав музея, теперь разрешающий проводить директору коммерческие сделки, в том числе и валютные. Правда, он тоже зарегистрирован с нарушениями. Карманов, наверное не без помощи денег, получил свидетельство Московской регистрационной палаты № 066288 от 27 июля 1997 года за подписью представителя палаты Е. Лебедева. Причем сделано это без разрешения Министерства культуры открыть музей. Удалось Карманову найти и помещение — библиотеку № 118, где ныне у него разместилась экспозиция.

Как объяснили мне сотрудники 9-го отдела МУРа, пока за недоказанностью своей новой деятельности Карманов на свободе Однако под пристальным наблюдением сыщиков. И они грозятся, что если у них будет хотя бы малейший шанс, то муровцы его обязательно посадят на казенное обеспечение.

Казалось бы, в этом деле можно поставить точку. Но, увы, 16 июня 1997 года вдове Маршала Советского Союза Николая Огаркова Раисе Георгиевне принесли письмо с просьбой передать личные вещи и награды мужа для экспозиции в… Музей военной истории. Внизу письма стояла подпись Карманова. Увы, «крестовый поход» за наградами продолжается…

Глава 4 МОГИЛА НА ЗАКАЗ

Мне позвонили в воскресенье около семи часов утра.

— Сегодня ночью умер Паша, — сообщила мне телефонная трубка голосом моего школьного друга Ильи. — Послезавтра похороны. Тебя тоже решили включить в состав похоронной комиссии. Как-никак столько лет знакомы.

Я повесил трубку и откинулся вновь на подушку. Звонок был для меня полной неожиданностью. Паша сразу же после окончания десятого класса удачно поступил в какой-то столичный институт, а после его окончания трудился где-то на фирме. Потом во время очередной встречи одноклассников мне по секрету сказали, что Паша стал настоящим бандитом и уже давно забыл словосочетание «задержка зарплаты». Ему платили много и вовремя.

ТОРГОВЛЯ СМЕРТЬЮ

Его «коллега по работе» Володя подъехал к моему дому на шестисотом «мерседесе» и несколько раз мелодично прогудел под окнами. Автомобиль с обшарпанным внутренним убранством, видимо, использовался исключительно в служебных целях.

Водитель, высокий, крепко сбитый немолодой мужик с бычьей шеей, даже не поздоровавшись, кивнул мне на свободное место возле водителя.

— А где будут похороны? — робко поинтересовался я у неразговорчивого водителя.

— Где договоримся, — коротко ответил Володя, и «мерс» тронулся с места.

Оказалось, что похоронить еще большая проблема, чем получить квартиру в центре Москвы с видом на Красную площадь. Для этого необходимо иметь массу бумаг, подтверждающих его земной путь и гласящих, что до самой смерти покойник проживал в Москве.

— А тело-то дома? — где-то после получасового молчания вновь спросил я. — Надо у вдовы взять документы. Без них с нами даже никто разговаривать не захочет.

— Тело будем выкупать у судмедэкспертов, — внезапно сообщил водитель. — А что касается документов, — он улыбнулся и открыл «дипломат»,показывая пачки с долларами США, — то этот язык понимают все. Тем более в наше неспокойное время.

Не знаю, с кем и на какую сумму договаривался мой сопровождающий в морге, но им был получен документ, подтверждающий, что «смерть наступила в результате разрыва сердечной мышцы», а вовсе не от трех пулевых ранений в голову.

— Ну так вы же преступников этим покрываете! — вновь не удержался я, прочитав это заключение.

— Зачем кричишь? Его убийц мы уже разыскали. Завтра они тоже здесь будут лежать в морозильнике, — улыбнулся Володя. — А Паше уже ничем помочь нельзя. Мы же не варвары его тело здесь несколько месяцев держать, пока сыщики не сумеют ответить на все заинтересовавшие их вопросы.

— И какова цена всем этим документам? — вновь попытался задать вопрос я.

— Деньги, — коротко ответил он. — Правда, в долларовом эквиваленте.

Выбрать место захоронения оказалось делом вовсе не легким. Нам предлагали на выбор несколько московских кладбищ, в том числе элитные. Востря-ковское и Троекуровское. Считается, что на Востря-ковском хоронят только в родственные могилы. Но нас могут принять… в качестве исключения.

Для этого надо договариваться не здесь, а в похоронном бюро.

Едем на Юго-Западную. В холле подходим к пожилой женщине в черном.

— Бабуль, нам друга надо похоронить…

— А свидетельство есть? Он в каком морге? — переспрашивает она.

Вместо ответа, протягиваем сто долларов. Они снимают оставшиеся вопросы.

— У ребят пока нет свидетельства. Но завтра уже будет. Труп по документам чистый. А ребята щедрые, — говорит она полушепотом высокому мужчине в черном костюме-тройке.

— Чем могу помочь? — Это он уже интересуется у нас. На лице этого сорокалетнего агента дежурная скорбь. — Когда собираетесь его хоронить?

Вновь объясняем ситуацию. Просим похоронить на Востряковском.

— Ребята, вы знаете, что кладбище закрыто? — Он искусственно делает удивленное лицо. — Это будет стоить очень недешево. Ладно, пошли на улицу…

В кабине нашей машины он объясняет: три тысячи «зелеными» только за место. Но место толковое — на двоих. А что касается всех остальных причиндалов, то гроб и все остальное лучше выбирать самим.

— Значит, завтра, приблизительно в это время вон там, возле остановки. — Агент меняет скорбное выражение лица на улыбку. — Поедем в магазин, выберете гроб и венки, потом на вашей тачке доедем до Бостряковского. Там я поговорю, решим вашу проблему положительно. Но только о нашем разговоре никому. Сразу ко мне. По рукам?

О том, что на закрытых кладбищах торгуют брошенными могилами и даже погостами с чужим прахом, мне рассказывали еще задолго до этой поездки. Правда, в качестве примера приводили вовсе не Востряковское кладбище. Другое. Именно там была в моде торговля старыми могилами. Ведь память вещь не материальная и не физическая, а вот участок земли вещь реальная и даже связанная с ощутимой выгодой.

Наверное, именно так и рассуждала шестидесятишестилетняя мастер по ритуалу, или, проще говоря, заведующая Введенским кладбищем столицы. Ее новый бизнес был весьма прост — деньги она брала за продажу… старых захоронений. Иными словами, любому, изъявившему желание захоронить своих близких на здешнем погосте, но не имеющему на это законных оснований, достаточно было за определенное количество «американских рублей» перерегистрировать старое бесхозное захоронение на свою фамилию. Причем под молоток могла пойти, в зависимости от суммы денег, любая могила, будь то многовековое захоронение или же семейный склеп. Сотрудниками отдела по экономическим преступлениям 5-го РУВД Центрального округа и УЭП ГУВД Москвы сотрудница Введенского кладбища с поличным была арестована при получении взятки в размере 4 тысяч долларов США. Лефортовской прокуратурой возбуждено уголовное дело. И все же больно, что в канун Дня Победы с молотка должно было пойти захоронение, где покоится офицер, участник Великой Отечественной войны, во время которой он потерял всю свою семью. Каким же надо быть бессердечным и черствым душой работником кладбища, чтобы не обратить внимания на слова на памятнике об отважном солдате Победы и продать этот кусок земли с прахом героя новому ее владель-цу, сын которого также погиб весной, но не в бою за Родину, а в бандитской разборке в одном из подмосковных ресторанов.

По словам начальника пресс-службы Управления по экономическим преступлениям (УЭП) ГУВД Москвы капитана милиции Александра Кочубея, еще в конце 1997 года говорить о массовом внедрении этой формы бизнеса в сферу ритуального обслуживания в Москве было рано. Но через год это явление на столичных кладбищах приняло уже массовый характер.

Чтобы не допустить подобного «могильного бума», Управлением по экономическим преступлениям ГУВД Москвы совместно с сотрудниками соответствующих контрольных органов проводятся масштабные общегородские мероприятия по проверке организаций, занимающихся не только учетом захоронений, но и тех, кто занимается похоронным обслуживанием населения.

Итак, нам предлагают приходить завтра. А если ничего не получится?

— Поехали еще прокатимся по кладбищам, — толкает меня в плечо водитель. — Может, где-то сговоримся и сегодня.

ТАМ, ГДЕ БРАТКОВ ХОРОНЯТ

На Троекуровском кладбище попадаем как раз в обеденный перерыв. В конторе за стеклянной дверью сидит только дежурная. Она разговаривает по телефону с подругой. Обсуждают вчерашнюю вечеринку, платья, мужчин… На вошедших она не обращает никакого внимания. Ее пост — за стеклянной дверью, в своеобразном магазине по продаже ритуальных принадлежностей. Володя остается здесь выбирать гроб и венки, а я отправляюсь по территории посмотреть, есть ли тут возможность захоронения.

Вхожу через центральные ворота. По правую сторону, сразу же за кладбищенскими подсобками, места захоронений. Здесь могилы известных в стране людей. Достаточно сказать, что здесь похоронены Рыбников и Карацупа, Холодов и Рохлин… Но поистине огромные венки с цветами, выложенными в цвета российского флага, на могиле у погибшего прошлой зимой директора гостиничного комплекса «Россия».

— Здесь простых не хоронят, — объясняет мне мужчина с фотоаппаратом, пришедший сфотографировать могилу Рохлина. — Здесь хоронят чуть ли не по личному разрешению Ельцина…

— Отец, — спрашиваю этого мужика, — а обычных, не очень блатных, где можно похоронить?

— Это вы-то обычные, — ухмыляется он, — видел, как из «мерседеса» вылезали с шофером…

Я улыбаюсь. Мне льстит, что здесь меня хоть кто-то принял за криминального лидера.

— Так знаешь такие места?

— Ваших братков хоронят вон там. — Он показывает рукой в сторону леса. — Чуть левее пятого участка.

Я вновь выхожу на асфальтированную дорожку и иду в ту сторону, что мне указал фотограф.

Несмотря на нераннее время, на кладбище практически никого.

Возле кустов с лопатой в руках стоит «негр» — это так называют на кладбище могилокопателей. Он выбрасывает на землю комья глины, а затем, уставший, садится на краешек могилы.

— В перекур можно и закурить. — Я подхожу к этому парню и достаю пачку сигарет. — Кому копаешь?

Я специально ношу с собой эти сигареты, хотя сам на дух не терплю табачного дыма. Но сигареты помогают разговорить человека, расположить к себе. И на этот раз все срабатывает.

— Мужика тут одного из солнцевских завалили. — Он берет сигарету и с удовольствием затягивается. — Сегодня в три приедут закапывать. Так что пока пашу как папа Карло. Эти ребята не любят шутить.

— А крутые какие гробы предпочитают? — интересуюсь я.

— Это зависит от самой крутизны, — сплевывает на землю «негр». — Мне доводилось видеть ящики и за две. и за десять штук «зеленых». А сейчас даже стали покупать гробы с дополнительным оборудованием.

— Это как? — не понял я.

— Ну, помнишь, певица такая была — Снежина. — Он глубоко затянулся. — Так вот ей подарили красивый и дорогой гроб. Со встроенным внутри магнитофоном. Так потом почти три дня из-под земли неслось: «Позови меня с собой…» Пока батарейки не сели. Говорят, блин, так было страшно… Вот и эти братки подобное погибшим покупают. Не знаю, что они там записывают на магнитофон, но гробы супердорогие. И цена на них не изменилась даже после кризиса.

Могилокопатель с грустью смотрит на часы и с еще большей энергией принимается за рытье могилы. На часах — без двух минут два.

Володя, так и не дождавшийся руководства, уже ждет меня возле машины. Он нервно затягивается, наверное, ничего хорошего у него из разговора с директором кладбища не получилось.

— Вновь отправили к агентам. — Он грязно ругается, и мы садимся в машину.

Машина выскакивает на Московскую кольцевую дорогу, и мы спешим по ней в сторону севера, на Химкинское кладбище. Здесь будет легче договориться с захоронением. Несмотря на ворчливый характер директора и на его заявления о том, что здесь тоже уже не хоронят, количество могил прибывает. Мы с Володей это видим хотя бы уже по тому, как они одна за другой тянутся чуть ли не вдоль главной дороги кладбища.

— Наши «гвардейцы», — невесело говорит Володя, — смотри, вся ребятня не старше двадцати восьми лет. Пушечное мясо.

— Но ведь не на войне, — поправляю я.

— А ты что думаешь, у нас мирная жизнь…

Володя рассказывает, что Пашка отвечал у них за контроль над несколькими коммерческими банками. В его обязанности входило не только знать, сколько там денег и какой процент придет братве, но и сбор информации о самих банкирах.

Видимо, кому-то из банкиров это не понравилось. Пашку застрелили поздно вечером в субботу. Прямо на пороге банка. Три пули в голову ему выпустил один из охранников по заказу вице-президента этого банка. Чуть позже этого охранника нашли с проломленным черепом на автобусной остановке на окраине города. Били наверняка, чтобы не сумел что-то рассказать.

Но информация все же просочилась. И ничего не ведающий вице-президент, видимо, уже был на мушке…

…Хоронили Павла на третьи сутки после смерти. Черный траурный «мерседес», заваленный венками и живыми цветами, медленно вполз за ворота кладбища. Следом на территорию кладбища вошли толпы провожавших его в последний путь. Из всей толпы резко выделялась вдова. Одетая в дорогой черный брючный костюм, с обилием бриллиантов в ушах и на пальцах, она, не обращая внимания ни на что, рыдала в полный голос. Ее плач был искренним. Сегодня она потеряла все. Нет, не Пашку, который ее, можно сказать, купил. Она потеряла главное в своей жизни — стабильность, безбедную жизнь. И никто не мог ее утешить.

— Вон, видишь, чуть в стороне за вдовой стоит высокий худощавый мужичок с усиками. — Внезапно появившийся у меня за спиной Володя показал взглядом на склонившихся у гроба. — Тот самый вице-президент. Еще не знает о своей судьбе. Мечтает стать президентом банка. Наивный. Не знает, что через три дня будет покоиться вон под тем желтым шатром, в трех могилах от Пашки. Мы ему уже место заказали…

Примечания

1

Фамилии в материале изменены.

(обратно)

Оглавление

Солдатенко Б.Б. Москва криминальная

Вместо предисловия НЕ С ПАРАДНОГО, А С ЧЕРНОГО ХОДА

Часть первая РЫНКИ

  Глава 1 ИГРОКИ

  Глава 2 КАРМАННЫЕ ЮВЕЛИРЫ

  Глава 3 СОЛНЦЕВСКИЕ АВТО

  Глава 4 БЕСПРЕДЕЛЬНЫЙ БИЗНЕС

  Глава 5 «КРИСТАЛЬНЫЕ» МЕЧТЫ

Часть вторая ВОКЗАЛЫ. АЭРОПОРТЫ

  Глава 1 КУПЕ ДЛЯ «СЛАДКОЙ ПАРОЧКИ»

  Глава 2 ИСЧЕЗНОВЕНИЯ С БЕЛОРУССКОГО

  Глава 3 ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО ИЗВОЗА

Часть третья ПРОСТИТУТКИ

  Глава 1 «НОЧНЫЕ БАБОЧКИ»

  Глава 2 ПОРНОЗВЕЗДА ИЗ 5-ГО «Б»

  Глава 3 ИСПОВЕДЬ ГРЕШНИЦЫ

  Глава 4 ОХОТНИЦЫ ЗА ЛЖЕЦАМИ

Часть четвертая НИЩИЕ И БОМЖИ

  Глава 1 ГЕРОИ ДНА

  Глава 2 ПОСЛЕДНЯЯ ПОСАДКА — НА ВАГАНЬКОВСКОМ

  Глава 3 СТАРЛЕЙ ЧИЖОВ

  Глава 4 ПОСЛЕ АМНИСТИИ

  Глава 5 ТАБОР УХОДИТ… ОТ ПОГОНИ

Часть пятая ШКИДОВЦЫ

  Глава 1 КЛИЕНТЫ ЦВИНП

  Глава 2 ТИМУР И ЕГО КОМАНДА

Часть шестая НАРКОМАНЫ

  Глава 1 «НОНА» ЖЕЛАЕТ ПОЗНАКОМИТЬСЯ

  Глава 2 НАРКОКУРЬЕРЫ

  Глава 3 ШАГ С КРЫШИ

Часть седьмая ДОМУШНИКИ

  Глава 1 ТЕМНЫЕ ДЕЛА НА ЯСНОМ ПРОЕЗДЕ

  Глава 2 «МЫ ОТ ЮРИЯ МИХАЙЛОВИЧА»

Часть восьмая КРИМИНАЛЬНЫЕ АВТОРИТЕТЫ

  Глава 1 РЕКРУТЫ В АД

  Глава 2 «РОБИН ГУД» ИЗ ПОДМОСКОВЬЯ

  Глава 3 НЕУТОМИМЫЙ МОШЕННИК

  Глава 4 МОГИЛА НА ЗАКАЗ

*** Примечания ***