Безумный [Онли Джеймс] (fb2) читать онлайн

— Мы скоро будем там.

Голос Каллиопы звучал беззаботно, когда она сказала:

— Лукас собирается встретиться с семьей? Уже? Ты действуешь быстрее, чем Адам.

Август вздохнул.

— Каллиопа...

Лукас улыбнулся. У Августа была манера использовать имена людей как предупреждение. Он сделал то же самое прошлой ночью, когда Лукас привязал его к кровати. Он весь вспыхнул при этой мысли. Он привязал Августа Малвейни к своей кровати, пережил, вероятно, самый эротичный и интимный момент в своей жизни... И буквально ему некому об этом рассказать.

— Тьфу, отлично. Хочешь, я сообщу твоему отцу, что ты приедешь? — спросила Каллиопа, побежденная.

— Нет. Все в порядке. Я полагаю, что если он дома, то, в конце концов, найдет дорогу к нам. На этот счет у него есть шестое чувство. И, делай, что хочешь но не говори другим. Лукасу не нужно, чтобы остальные члены семьи давили на него.

— Оу, — жеманно произнесла Каллиопа.

Август отключился закатив глаза, затем посмотрел на Лукаса.

— Ты уверен, что готов? Мой отец издевался над Ноем, когда Адам привел его домой в первый раз.

У Лукаса сдавило в груди.

— Не думаю, что будет хуже, чем те люди, которых я считал своими друзьями. Мне нужно довести всё до конца. Я слишком много времени потратил впустую, убегая в страхе с тех пор, как вышел. Кто знает, что делал Кон или сколько крови у меня на руках из-за этого.

Август нахмурился.

— Ты не виноват. Ты пытался предупредить других. Ты пытался поступить правильно, и они наказали тебя за это. Это на их совести.

Когда Август встал, Крикет позвала:

— Эм, Лукас?

Что-то в том, как дрогнул ее голос, заставило его первоначальное беспокойство подняться на ступеньку выше.

— Да?

Она колебалась, затем полезла под прилавок и достала коробку.

— Я знаю, ты сказал позвонить тебе, если я снова увижу этого человека, но… — Она замолчала, ее лицо побледнело.

Коробка не выглядела зловещей, но Крикет держала ее осторожно, как будто это была бомба. Обычная черная коробка из-под обуви с замысловатой красной лентой вокруг и маленькой белой биркой.

Она вышла из-за прилавка, покусывая нижнюю губу.

— Эм, сегодня утром я нашла её под нашей дверью. На ней было твое имя. Это не почерк Августа. У меня от нее почему-то мурашки побежали по коже, но я не уверена то ли это от того парня, то ли нет. Я хотела показать тебе, когда ты вошел, но ты выглядел таким счастливым. Но теперь, когда ты уходишь... Что мне с этим делать?

Лукаса затошнило, но Август спокойно взял у нее коробку и ободряюще улыбнулся.

— Дальше мы разберемся сами. Если ты еще получишь какие-нибудь подобные посылки, позвони нам. Не трогай их, просто позвони мне. — Август выудил из кармана визитную карточку и протянул Крикет. — Отныне Лукас будет жить со мной.

— Что? — спросил Лукас, вскидывая голову.

Август стиснул челюсти, как будто был готов драться, если потребуется.

— Ты слышал меня. Он играет с тобой. Ты же не собираешься играть в кошки-мышки с серийным убийцей.

Крикет ахнула.

— Серийным убийцей? Он сказал, что он агент ФБР. — Она нахмурилась, бормоча себе под нос: — Его значок выглядел как настоящий.

— Он серийный убийца, и значок у него настоящий, — сказал Август будничным тоном, который поверг Лукаса в шок. — Итак, можешь себе представить, насколько он опасен. Если увидишь его, позвони мне. Без разницы, в какое время дня или ночи. Понятно? Не звони в полицию. Позвони мне.

У Крикет округлились глаза, и она кивнула, явно напуганная.

Вероятно, Лукасу не следовало бы находить властность и авторитетность Августа столь же привлекательными, сколь неуклюжесть и высокопарность, но он находил. В Августе была дюжина разных людей, объединенных в одном сексуальном, умном человеке, и сердце психотерапевта Лукаса было готово к этому. Ему никогда не будет скучно с Августом.

Крикет громко сглотнула, сжимая карточку Августа мертвой хваткой.

— Меня, что, убьют или случится что-то в этом духе?

Август одарил Крикет удивительно нежной улыбкой.

— Ты не в его вкусе. И тебя есть кому искать, если ты пропадешь без вести.

На лице Крикет промелькнуло множество выражений: она испытала одновременно и облегчение, и ужас от последствий его заявления. Никто не хотел думать, что его безопасность обеспечивается за счет кого-то менее удачливого.

Лукас поднял руку, чтобы коснуться её руки, но потом передумал. Ему не нужен был случайный перенос. Он и так был встревожен.

— Все будет хорошо.

Крикет недоверчиво посмотрела на него. Лукас понял почему. Он и сам не до конца верил своим словам, так же, как и она. Но он должен продолжать говорить себе, что все будет хорошо.

Пока этого не произошло.

~

Дом Томаса Малвейни выглядел как декорация к фильму. Обширная территория с пышным ландшафтным дизайном. Гараж, достаточно большой, чтобы вместить пять квартир Лукаса. Гигантский дом, который выглядел так, словно в нем без проблем мог бы разместиться весь факультет социальных наук колледжа.

Август не постучал, просто толкнул дверь, кивнув молодой женщине в рубашке поло и брюках цвета хаки, которая водила пылесосом по персидскому ковру, ее конский хвост раскачивался при движении. По всему дому были другие уборщики, десятки человек. Сколько людей нужно на содержание дома такого размера?

Август не обращал ни на кого внимания, кивая головой любому, кто хмурился в их сторону, но в остальном тянул Лукаса через весь дом, не объясняя своего присутствия. Лукас предположил, что элементарное знание сложной планировки этого места должно служить неким свидетельством того, что Август принадлежит этому месту. Лукас не был в таком большом доме с тех пор, как работал над делом, в котором корпоративный магнат стал жертвой серийного поджигателя, и к тому времени, когда они прибыли на место происшествия, в доме отсутствовала большая часть стен.

Август провел Лукаса по узкому коридору к массивной двери с клавиатурой. Он набрал код, не беспокоясь, что Лукас смотрит через его плечо. Может быть, код менялся ежедневно или что-то в этом роде.

Они вошли в помещение, похожее на зал совещаний. Комната, которую Август показал ему в своем воображении в ту ночь, когда вломился в его квартиру и сказал, что он Бэтмен. Большой стол, экраны на двух стенах, доска убийств на третьей стене... И четверо мужчин вокруг огромного стола смотрели на него во все глаза.

Август вздохнул, ставя коробку из-под обуви на стол.

— Почему вы все здесь?

Мужчина в годах встал, одарив Лукаса дружелюбной улыбкой. Объективно говоря, Томас Малвейни был даже сексуальнее, чем на фотографиях. Лукас попытался вспомнить, читал ли он когда-нибудь, сколько ему лет, но ничего не приходило на ум. Ему могло быть от сорока до пятидесяти лет, но выглядел Томас подтянутым, хорошо одетым и шел с уверенностью человека, привыкшего к беспрекословному поведению.

— Лукас, это мой отец, — неохотно сказал Август, как будто он сделал это только потому, что этого ожидали. — С моим братом Адамом ты знаком. Рыжеволосый, который выглядит так, словно почуял что-то неладное, – мой старший брат Аттикус, а тот, кто выглядит так, словно только что сошел с пиратского корабля, – это мой брат Арчер. Это Лукас.

Томас потянулся и взял Лукаса за руку, не дожидаясь его ответа. На него мгновенно обрушился шквал образов. Гораздо более молодой Томас, плачущий над пятью гробами. Мужчина смотрит на маленького мальчика через смотровое окно. Томас дерется с гораздо более молодым мужчиной с каштановыми волосами и затравленными глазами. Томас говорит собравшимся за столом, чтобы они были добры к Лукасу, и их бесчисленные возражения. Лукас отдернул руку, дрожь пробежала по его телу.

Томас наклонил голову, его взгляд был острым.

— Что ты видел?

Лукас колебался. Это было какое-то испытание? Август сказал, что они издевались над Ноем. Неужели тоже самое происходило сейчас? Это его цена за встречу? Томас никак не мог предположить, что Лукас увидит больше о его жизни. Первые несколько кадров показались… личными, чтобы делиться ими вслух.

— Ты говоришь всем быть со мной вежливыми, потому что это может вывести Августа из себя. Адам дуется, потому что ты был груб с Ноем, когда он впервые приехал сюда. Аттикус жалуется, что кому-то по имени Кендра никогда не позволяли быть в курсе всех дел.

Они все уставились на Лукаса, затем перевели взгляды на Томаса, как будто ожидая, что он вынесет приговор Лукасу. Томас только улыбнулся и указал на ряд пустых стульев.

— Присаживайся, Лукас. Пожалуйста, — почти запоздало добавил он. Лукас продолжал стоять, воспринимая обстановку в комнате как враждебную, несмотря на внезапную перемену в поведении Томаса.

— Почему вы все здесь? — снова спросил Август.

Аттикус фыркнул.

— Потому что ты заставил Каллиопу шпионить за агентом ФБР для этого человека – бывшего агента ФБР, незнакомца – и не счел нужным рассказать остальным в классе.

Август пришел в ярость.

— И вместо этого она настучала и помогла организовать это маленькое вмешательство?

Томас вздохнул.

— Каллиопа не сказала мне ничего такого, чего бы я не услышал от мальчиков. И она знала, что не сказать мне – больший риск, чем разозлить тебя.

— Ты сказал ей не проверять биографию Лоуренса Кона? — спросил Август. Сердце Лукаса упало. Он думал, что они наконец-то к чему-то пришли.

Томас нахмурился.

— Нет. Я разрешил ей провести расследование. Я просто попросил провести еще одну собственную проверку. На твоего друга.

Да, ничем хорошим это не закончится. Он не должен был втягивать Августа. Погодите, это он втянул Августа или тот сам напросился? Лукас уже не мог вспомнить.

Гнев Августа остыл.

— Не думал, что мне нужно говорить тебе, что я обратился к Каллиопе по личному делу. И уж точно не думал, что ты проведешь проверку моего парня, не поговорив сначала со мной.

Аттикус наклонился ближе к Адаму, театрально прошептав:

— Он только что сказал «парень»?

— Угу, — подтвердил Адам, наклоняясь вперед, как будто он предвкушал драку. Арчер потянулся к стакану с янтарной жидкостью, явно скучая.

Томас был до жути спокоен.

— Ты попросил Каллиопу проверить федерального агента. Это касается нас всех.

— Так это засада? — спросил Август. — Если Каллиопа на самом деле ничего не нашла, мы пойдем. У нас есть работа. Я позабочусь о том, чтобы впредь мы сами проводили расследования.

Он схватил Лукаса за руку и потянул его к двери.

— Август, остановись. — Август замер от резкого тона отца. — Каллиопа действительно нашла информацию о твоем агенте.

Август не обернулся.

— Она может переслать ее мне в мою квартиру. Это сведет к минимуму любой ответный удар по вам.

Лукас никогда не видел Августа в такой... ярости. Он не выказывал никаких внешних признаков гнева, но Лукас чувствовал его ярость, как живое существо, наполнявшее его жаром от места их соприкосновения. Августу не нравилось, что отец не доверяет ему, и жестокие образы расправы, которые он проецировал на Лукаса, становились почти карикатурными по мере того как Август укрощал свою ярость.

Голос Томаса был твердым, но не злобным.

— Август. Сядь. Сейчас же.

Лукас прижался губами к его уху.

— Не начинай войну из-за меня. Выслушай его. Мы уже здесь.

Лукас потянул Августа обратно к двум местам в конце стола, испытав облегчение, когда Август последовал за ним без сопротивления. Как только они уселись, Лукас спросил:

— Что ты нашел обо мне? Я должен хотя бы иметь возможность объясниться, нет?

Томас едва заметно улыбнулся.

— Ну сначала я хотел узнать, не психически ли ты больной, или все-таки ты действительно ясновидящий. Я думал, что, возможно, это продуманный способ обмануть моего сына и заставить его думать, что ты уже знаешь все наши секреты. Что ты работаешь под прикрытием.

— А сейчас? — настороженно сказал Лукас.

— После изучения твоего досье в ФБР, быстрого ухудшения психического состояния и медицинских карт из больницы, я сделал парочку телефонных звонков нескольким надежным друзьям в этой профессии и пришел к выводу, что никто не проводит столько времени в психиатрической клинике, чтобы продать хорошую историю прикрытия.

— Значит, ты ему веришь? — спросил Август.

— Он лишь сказал, что считает его сумасшедшим, а не человеком под прикрытием. Это не очень-то радует, — сказал Аттикус.

Томас перевел взгляд на своего старшего сына.

— Аттикус, помолчи.

Здоровяк начал дуться. Мальчики Малвейни не любили, когда их допрашивали, и уж точно не любили, когда им отказывали. Они были похожи на кровожадных малышей, готовых защищать свои игрушки и статус папиного любимчика с помощью насилия. Криминалист в Лукасе хотел посидеть с каждым из них и посмотреть, как они себя ведут. Но они были здесь не для этого.

Томас посмотрел на Лукаса.

— Я верю, что ты можешь делать то, что говоришь, и верю, что тебя подставили. Я воздержусь от своего суждения о чем-либо еще, пока мы не услышим, что нашла Каллиопа.

Томас нажал кнопку на динамике конференц-зала.

— Каллиопа, мы все здесь.

Экран прямо перед ними засветился, но никакой информации не появилось.

— Извини, Август, — сказала она смущенно. — Ладно, вот что я узнала. Лоуренс Кон переехал сюда на постоянное место жительства примерно через две недели после того, как Лукас получил работу в университете. На самом деле он поселился здесь раньше, чем Лукас официально переехал сюда. Насколько я знаю, он живет один, работает за столом в качестве специального агента по надзору и вовремя оплачивает счета. Его компьютер чист, а банковские счета скучны. По бумагам он чист до скрипа.

— Ты нашла кого-нибудь, кто мог бы быть его партнером? — спросил Август.

— В том-то и дело, что его телефонные разговоры – единственное, что выделяется как странное. Он получает до неприличия много звонков с одноразовых телефонов. Сначала я подумала, что, возможно, этот партнер просто слишком осторожен и выбрасывает их после ограниченного использования, но потом я поняла, что номера совпадают. Он получает повторные звонки с одноразовых телефонов, но все они исходят от разных людей.

— Торговцы людьми? — поинтересовался Арчер.

Лукас покачал головой.

— Кон пытал этих женщин. Торговцы людьми не повреждают свой товар. Торговцы используют наркотики и долги, чтобы контролировать своих жертв. Они не калечат их, если только их содержание не становится обузой. Этих женщин похитили исключительно ради извращенного удовольствия. Слишком короткий промежуток времени между моментом похищения и обнаружением тел.

Август повернулся к Лукасу.

— Но ты говорил, что было найдено только три тела, при том, что пропало несколько молодых женщин. Может, у него была причина не оставлять их у себя? Может, они доставляли слишком много хлопот? Может, остальных продавали, а эти женщины были... предупреждением? Или, как ты сказал, чтобы поиздеваться над тобой?

— Возможно. Но тут что-то не то. Как-то неправильно. Я не могу это объяснить. Если бы он торговал ими, он должен был бы где-то прятать свои деньги, разве нет?

Арчер повернулся на своем месте.

— Если сделки происходят в даркнете, он может использовать криптовалюту. Это популярная валюта преступного мира.

— Значит, у нас ничего нет? По сути, он просто еще один добропорядочный гражданин, — сказал Лукас, и в его тоне сквозило отвращение.

— Только вот мы знаем, что это не так. Он издевается над тобой. Та записка была не просто предупреждением, это была подсказка, — сказал Август. — Он хочет поиграть с тобой, втянуть тебя в свою извращенную гребаную игру. Что бы ни было в этой коробке, я гарантирую, что это будет что-то, что заставит тебя пережить что-то ужасное ради еще одного кусочка головоломки. Мы знаем, что он виновен. Просто позволь мне убить этого парня. Никто не будет скучать по нему.

Лукас покачал головой, его взгляд остановился на коробке из-под обуви. Август был прав насчет коробки. Кон издевался над ним.

— Что, если он забрал больше девушек? Мы не знаем, пытают ли там других женщин.

— Лукас прав. Здесь пропадают девушки, — сказала Каллиопа, привлекая внимание всех к динамику в центре комнаты.

— Кто? — резко спросил Томас.

На экране появился курсор, и Каллиопа сказала:

— Я не могу сказать, кто, но могу сказать, где.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Томас.

На экране появилась карта.

— Видите этот радиус в шесть кварталов?

— Да, — подтвердил Томас, глядя на кварталы, которые она выделила розовым цветом.

Каллиопа быстро печатала, даже когда говорила, как будто она была многозадачной.

— Это наша версия скид-роу. (Прим.район бедняков в лос- Анджелесе) Здесь проживает наибольшее количество бездомных, наркоманов и секс-работников. Как вы можете себе представить, здесь много совпадений.

— И что дальше? — спросил Август.

— Есть определенное количество малоимущих людей, которые регулярно пропадают без вести. Странно, но статистика остается довольно неизменной. Через две недели после того, как Лоуренс Кон переехал в город, это число стало резко возрастать... резко. Люди стали исчезать из этой части города с угрожающей скоростью. — Листовки о пропавших людях начали заполнять стены, накладываясь друг на друга, пока ни один человек не стал выделяться. — Если я уберу мужчин и тех, кого нашли мертвыми, останутся только женщины и молодые девушки.

Лукаса начало подташнивать.

— Каллиопа, есть ли совпадения в профилях? Можешь ли ты сопоставить детали их жизни? Их черты, описания? Что-нибудь, что указывает на закономерность?

— Я могу попытаться. Это займет время. Народ тут имеет тенденцию жить в автономном режиме, независимо от того, хотят они этого или нет.

— А пока, может быть, нам стоит сделать все по старинке, — предложил Август.

Лукас нахмурился.

— В смысле?

— Давай просто сядем ему на хвост, – предложил Август.

Лукас покачал головой.

— Мы работаем. Мы не можем следить за ним день и ночь.

Август нахмурил брови.

— Не мы. Мы установим GPS маячок на его машину. Поставим жучок в его доме.

Адам насмешливо хмыкнул.

— Я не рекомендую вламываться в дом агента ФБР.

Томас вздохнул.

— Да, GPS-трекер. Нет, взлому и проникновению. — На недоверчивый взгляд Августа, Томас сказал: — Пока.

Август надулся.

— Ладно.

— Каллиопа, давай сделаем это приоритетным. Отложи другие дела Ноя на второй план, посмотри, сможешь ли ты сузить круг наиболее вероятных жертв, как предложил Лукас, а также попробуй найти какие-нибудь упоминания о том, что Кон владеет криптовалютой в любой форме.

Ногти снова возобновили щелканье.

— Я сделаю все возможное, но если это не Bitcoin или Ethereum, если это одна из этих менее известных валют, это будет почти невозможно.

— Сделайте все возможное, — сказал Томас. — Держите меня в курсе дел. Никто ничего не делает без моего согласия. Ясно?

Август шумно вздохнул через нос, но кивнул.

— Каллиопа, пришли мне все, что у тебя есть на Кона. Я хочу установить маячок на его машину сегодня.

— Поняла.

С этими словами она отключилась. Томас посмотрел на Лукаса.

— Тебе нужно смириться с тем, что ты, возможно, никогда не получишь нужных тебе доказательств. Если мы не сможем найти его жертв, может наступить момент, когда тебе придется выбирать между несколькими пропавшими женщинами и миром, полным потенциальных жертв.

— Я не знаю, смогу ли я это сделать, — сказал Лукас, тяжело переживая мысль о том, что придется оставить этих женщин где-то умирать.

— Тогда мы сделаем это за тебя, — сказал Арчер, выпив остатки своего напитка.

— Да, у этой операции есть время, — сказал Томас. — Если мы не сможем разобраться с этим в течение ближайшей недели или около того, мы уберем его. У нас нет выбора.

Лукас провел руками по лицу. Он понимал их логику. Они не могли вечно охотиться за этими пропавшими женщинами. Они даже не знали, кто они такие. Это было бы похоже на погоню за призраками, возможно, в буквальном смысле. Лукас просто позволит Малвейни делать то, что они делают?

И сможет ли он примириться с собой, когда все закончится?

ГЛАВА 15

Август

Август искал Лукаса после окончания его первого дневного занятия. Скучающий первокурсник, задержавшийся в аудитории сказал, что Лукас ушел в библиотеку двадцать минут назад, чтобы сделать копии рубрики для курсовой работы. Август нахмурился. Почему Лукас просто не воспользовался копировальным аппаратом для преподавателей?

Библиотека представляла собой трехэтажное готическое чудовище из красного кирпича с арочными окнами и входами. Студенты нахмурились на него, как на незваного гостя, когда он вошел. Август не обратил на них внимания, благодарный за тишину, поскольку забыл наушники на столе. Август прошел мимо конференц-залов и звукоизолированных кабинетов, а также мимо трех столов, за которыми сидели студенты.

В здании на каждом этаже стояли копировальные аппараты, на первом этаже они были видны из вестибюля, и поскольку Август не видел там Лукаса, он их миновал. На втором этаже его тоже не было. Поднявшись на третий этаж, Август направился в самую безлюдную часть библиотеки, в секцию, заполненную справочниками и техническими руководствами.

Даже если бы Август не знал, где стоят копиры, он мог бы просто следовать за раздающимися оттуда проклятиями Лукаса. Август улыбнулся и прибавил шагу. Он завернул за угол как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лукас пнул копир один раз, потом еще раз.

— Этот ксерокс, по слухам, с характером. Вот почему он стоит здесь, в безлюдной зоне.

Лукас вздрогнул от голоса Августа, но быстро оправился, голос звучал угрюмо.

— Ну конечно.

Когда Лукас в очередной раз стукнул по крышке ксерокса, Август оттащил его в сторону, увлекая глубже в ряды стеллажей.

— Что не так с ксероксом факультета?

— Он не работает. — Лукас посмотрел на аппарат рядом с ними, как будто это он сломал другой ксерокс.

— Почему ты не воспользовался тем, который стоит возле твоего кабинета?

Лукас выдохнул через нос. Август еще никогда не видел его таким взвинченным.

— Потому что каждый раз, когда твоя подруга видит меня, она пытается выпытать у меня информацию о нас двоих.

— Кто, Бьянка? — спросил Август.

Лукас пожал плечами.

— Наверное. Вы двое смотрелись мило в день нашего знакомства.

В его голосе прозвучал малейший намек на... что-то. Конечно, это не могло быть ревностью.

— Ты... Ты думаешь, что у меня что-то есть с моей коллегой? У меня? Я похож на такого человека?

Лукас был нехарактерно сердитым.

— Откуда мне знать? Мы едва знакомы.

Август внимательно изучал его.

— Что происходит? Когда мы уходили из дома моего отца, ты был в порядке. А теперь ты дуешься и колотишь офисное оборудование, как будто оно должно тебе денег.

— Я просто не могу перестать думать о том, что еще больше женщин пропали без вести. Из-за меня. Я неделями пытался притворяться, что ничего этого не происходит. Вел себя как дурак и эгоист, а теперь еще больше людей страдает и умирает из-за меня.

Август обхватил лицо Лукаса ладонями и повел его в проход, заставленный старинными книгами с пожелтевшими страницами. Он уловил запах их возраста.

— Ты сделал все, что мог. Ты попал в психиатрическую клинику, пытаясь спасти тех женщин, пытаясь убрать убийцу с улиц, — напомнил Август Лукасу.

— Нужно было соврать. Я должен был найти другой способ дать им понять, что это он. Я мог бы… — Лукас замялся, беспомощно размахивая руками.

— Что мог бы? Сфабриковать улики? Поймать его на месте преступления? Кон не работает в одиночку. Они не моргнув глазом убили бы тебя. Ты поступил правильно.

Лукас так стиснул зубы, что заходили желваки, тяжело сглотнул, а потом сказал:

— Ты бы просто перерезал ему горло и дело с концом. Нет, ты убил бы его медленно, заставил бы его страдать, а потом убил бы, и тогда другие бы женщины никогда не наткнулись на него.

Август покачал головой.

— Потому что меня запрограммировали на убийство. Я не провожу расследований, мне не нужно никому ничего доказывать. Ной, Каллиопа и Томас находят дела, они находят улики. Я получаю папку с документами и план. Потом я делаю то, что делаю. — Август окинул внимательным взглядом Лукаса, надеясь увидеть, как напряжение уходит с его лица, но, казалось, оно только усилилось. — Лукас, тебе дан дар. Ты можешь видеть лучшее и худшее в людях одним прикосновением. Ты можешь делать то, что под силу менее чем одному проценту населения. Ты просто чудо. И хотя мой отец ничего не сказал, я могу поручиться, что он уже думает о том, как использовать тебя в семье.

Слезы покатились по щекам Лукаса, его лицо стало горячим под руками Августа, прежде чем он вывернулся из его хватки.

— Ты говоришь это, чтобы мне стало легче.

Август усмехнулся.

— Я говорю это, потому что это правда. Я последний человек, к которому кто-то пришел бы, если бы хотел почувствовать себя лучше.

Лукас фыркнул, вытер лицо и откинул голову на старые книги.

— Ты единственный, кто заставляет меня чувствовать себя лучше.

Август хмуро свел брови. Это был комплимент, но он произнесен с таким страданием, что сбил его с толку.

— Это плохо?

Лукас беззлобно рассмеялся.

— Я сплю с одним серийным убийцей и играю в игры разума с другим. Мы и недели не знакомы, но когда я чувствую, что у меня в груди зияет дыра, ты – единственный человек, которому я захотел бы позвонить.

Что-то в словах Лукаса вызвало в Августе прилив яростного желания обладать им, первобытную потребность заявить права на то, что принадлежит ему. Лукас хотел позвать его, только его. Он был человеком Лукаса. Август рванулся вперед, прижавшись к его губами, и застонал, когда губы Лукаса смягчились, а затем поддались под его губами с удивленным звуком.

Август прижал его к стеллажам и зарычал, почувствовав, как член Лукаса твердеет у его бедра. Он отстранился, целуя его в подбородок, а затем прикусил мочку уха. Когда его рука потянулась к поясу Лукаса, он схватил Августа за запястье.

— Что ты делаешь? — прошептал Лукас.

Август нахмурился в замешательстве.

— Я расстегиваю твои штаны. Почему ты вдруг шепчешь? Уверяю тебя, никто не придет в эту часть библиотеки. Единственная причина, по которой кто-то приходит на третий этаж, – это чтение журналов, а они находятся на другой стороне. — Лукас настороженно посмотрел через плечо Августа, но разжал пальцы на запястье Августа.

— Мы не можем этого сделать, — сказал нерешительно Лукас.

Август провел носом по его уху.

— Ты знаешь, что хочешь мой рот, — пробормотал он. — Только представь. Я на коленях, твой член на моем языке, мои губы посасывают тебя, работают над тобой, пока ты не кончишь мне в горло.

— Господи, Август...

Член Августа запульсировал от мольбы в тоне Лукаса.

— Ты сказал, что тебе нравится, когда я стою перед тобой на коленях. Мне это тоже нравится. Позволь мне сделать тебе приятное. Позволь ощутить твой вкус.

На этот раз, когда Август расстегнул брюки Лукаса, тот не протестовал, но его дыхание участилось, а руки сжались в кулаки. Август опустился на колени, практически мурлыча от удовольствия, когда Лукас провел пальцами по его волосам, глядя на него сверху вниз, с приоткрытыми губами и расширенными зрачками.

— Черт, мне и правда нравится, когда ты стоишь передо мной на коленях, — вымолвил Лукас, облизав нижнюю губу.

Август задрал полы рубашки Лукаса и поцеловал его живот, после чего стянул брюки и нижнее белье Лукаса. Август провел языком по его члену. Лукас издал низкий стон, ударившись головой о полку.

Август улыбнулся, дразня головку члена, а затем втянул его в рот, играя языком с его щелью, пока не почувствовал горьковатый привкус его предэякулята.

Август одобрительно хмыкнул, затем взял его в горло. Хриплый крик Лукаса эхом отозвался в тишине библиотеки. Август не остановился, просто закрыл рукой рот Лукаса. Август всасывал его длинными, сильными рывками, работая целенаправленно. Лукас сходил с ума под его ладонью, а его приглушенные стоны и хныканье сводили Августа с ума.

Он мог бы заниматься этим весь день, будь они где-нибудь в другом месте. Август жаждал тяжести члена Лукаса на своем языке, вкуса и запаха его кожи. Он мог бы вечно наслаждаться Лукасом. Но он не мог тянуть с этим. Не было времени. Через пятнадцать минут у него был урок, да и у Лукаса, надо полагать, были другие дела. Когда Лукас начал трахать его в рот, Август расслабил горло, позволяя Лукасу добиваться своего освобождения.

Чем ближе Лукас подходил, тем шумнее становился. Какая-то извращенная часть Августа хотела убрать руку, хотела, чтобы весь мир услышал, как им хорошо вместе, как хорошо ему удается удовлетворять Лукаса. Август хотел, чтобы весь мир знал, что Лукас его, что они принадлежат друг другу.

Лукас резко дернул бедрами, а его руки сильно вцепились в волосы Августа, когда он издал последний протяжный стон, а затем залил его рот. Август проглотил все и даже больше, стараясь насладиться каждой каплей.

Когда Август убрал руку с лица Лукаса, тот привалился к стеллажу, тяжело дыша. Август аккуратно заправил одежду Лукаса обратно, его собственная эрекция была болезненно заметна в облегающих брюках.

Лукас поднял Августа на ноги и попытался расстегнуть его брюки, явно решив об этом позаботиться. Август отбил его руку.

— Нет. Ты вернешь услугу сегодня вечером. Я буду в порядке. Сейчас все для тебя.

— Спасибо. — Лукас обнял Августа за шею и глубоко поцеловал его, а затем прижался щекой к плечу Августа.

Августа окутало тепло. Он обхватил Лукаса в ответ и удивился, когда тот не вырвался из объятий. Лукас просто прижался к нему. Август поймал себя на мысли, что ему нравится, когда Лукас его обнимает. От него пахло мылом и пряным одеколоном, а тепло тела проникало сквозь одежду Августа, вызывая чувство удовлетворения. Внезапно в его голове пронеслись мысли о том, что они могли бы сделать вместе позже, в уединении его квартиры, но Август отмахнулся от них.

Ему сейчас не нужно еще больше возбуждаться.

— Ты в порядке? — спросил Август, когда Лукас, по-видимому, решил остаться в объятиях Августа на весь день.

— Мне просто нужно, чтобы ты подольше пообнимал меня. Обычно я не могу никого обнимать, потому что мои щиты спадают, и тогда я сразу узнаю все их отвратительные мысли.

Август потерся щекой о волосы Лукаса.

— Но не со мной?

Лукас покачал головой, уткнувшись в плечо Августа.

— Нет, не с тобой. Ты просто беспокоишься о том, чтобы я не опоздал на следующий урок, и думаешь, как тебе это нравится, и о некоторых удивительно грязных штучках, которые ты хочешь сделать со мной сегодня вечером. На что я, кстати, полностью согласен.

— Ты можешь считать все это, просто обнимая меня? — спросил Август.

— Да. Твои мысли очень ясны для меня. И становятся яснее с каждым нашим прикосновением, если быть честным.

— Это плохо? — спросил Август.

— Только в том плане, что я не хочу, чтобы это вдруг исчезло, — признался Лукас.

Август сжал его крепче.

— Это исчезнет, только если ты убежишь.

— Я здесь, — тихо сказал Лукас.

На языке Августа вертелось желание заставить Лукаса пообещать, но он не хотел столкнуться с последствиями, если Лукас откажется.

— Мне нужно идти в класс. Не хочешь пройтись со мной? Я могу показать тебе работающий ксерокс.

Лукас отошел и нерешительно кивнул.

— Да, мне нужно это распечатать к следующему занятию.

Август протянул руку, и Лукас с облегчением ее взял. Какая-то часть его души думала, что Лукас откажется, что он не захочет, чтобы другие видели, что они вместе. По-настоящему вместе. Они и были вместе. Даже если Лукас еще не знал об этом. Черт, он тоже мог это прочитать?

— Да, — сказал Лукас, забавляясь

— Мне жаль.

Лукас фыркнул.

— Нет, не жаль.

Август улыбнулся.

— Ладно, мне не жаль, но было бы, если бы я мог чувствовать.

Лукас закатил глаза, но в его глазах появилась легкость, которой не было несколько минут назад, и это было все, что заботило Августа.

~

После того, как они уехали с работы, Лукас вел себя необычайно тихо. Он постоянно оглядывался на коробку из-под обуви на заднем сиденье, словно она была диким зверем, который может напасть на Лукаса, если он повернется к ней спиной надолго. Август предположил, что после их встречи в библиотеке занятия Лукаса прошли нормально, но он не хотел нарушать тишину, если это не так. Он просто не был уверен в правильности ответа в этой ситуации.

В книгах об отношениях говорилось, что принято спрашивать о том, как прошел день любимого человека, но, учитывая, как начался их день, казалось абсурдным задавать такой обыденный вопрос. Тем не менее, Август не хотел, чтобы Лукас подумал, что он не пытается делать все то, что делают настоящие бойфренды. Когда Август посмотрел на Лукаса, то захотел почувствовать то же беспокойство и сочувствие, что и нормальный человек, а не просто неутолимое любопытство, чтобы узнать, о чем он думает или что чувствует.

Томас сказал бы, что люди – не лабораторные крысы, над которыми можно ставить эксперименты. Но Август совсем не думал так о Лукасе. Не совсем. Но он не знал, как дать Лукасу то, что ему нужно, как говорилось в книгах об отношениях, если он не протестирует Лукаса, чтобы понять, что для него лучше всего подходит. Томас посоветовал бы ему просто поговорить с ним.

Ему удалось удержать язык за зубами, пока они медленно ехали вдоль машин, припаркованных у чистого, закрытого жилого комплекса. Когда Август сказал, что собирается установить GPS-трекер на машину Кона, Лукас настоял, чтобы пойти с ним. Август был не против компании, но его беспокоило, что может произойти случайная встреча, которая поставит под угрозу элемент неожиданности. Тем не менее, Август не мог ему отказать. Ему просто нравилось находиться в присутствии Лукаса.

Август подъехал к телефонной будке у комплекса и пролистал каталог, начиная с буквы А. Пришлось сделать две попытки, прежде чем кто-то взял трубку и без вопросов открыл им ворота.

— Откуда ты знаешь, что это сработало бы? — спросил Лукас.

Август вошел первым.

— Я не знал. Если бы пару раз не сработало, я бы просто попросил Каллиопу взломать ворота. Но люди, как известно, беззаботно относятся к впусканию людей в свои общины. Они считают, что люди пришли сюда не просто так, а потом оправдываются, что их двери не заперты.

Лукас кивнул, но снова замолчал. Они медленно пробирались вдоль жилого лабиринта в поисках дома Кона. Лукас кивнул на двухэтажный дом слева.

— Вон там. Это там.

Август осмотрел парковку. Места не были закреплены.

— Осталось найти его машину.

Лукас продолжал смотреть в окно.

— А что, если его нет дома?

— Тогда подождем.

— Что, если он там кого-то мучает? — снова сказал Лукас, волнуясь.

— Тогда мы ничего не сможем с этим поделать. — вздохнул Август.

Наступило угрюмое молчание. Август поставил одолженную машину на парковочное место и выключил фары. Его «мерседес» стоил более ста тысяч. Хотя это был довольно престижный комплекс, его машина выделялась бы на фоне других, а им нужно как можно меньше привлекать к себе внимание. Они взяли одну из машин его отца – пикап «форд».

Им следовало поискать машину Кона пешком. Найти черный «Линкольн Навигатор» в море «тайот» и «хонд» не должно быть слишком сложно. Правда, возникает вопрос, почему Кон ездил на машине, которая неизбежно выделялась, живя в таком непримечательном жилом комплексе.

Обернувшись он увидел, что Лукас смотрит из окна в темноту, и затем спросил:

— Можно к тебе прикоснуться?

Лукас удивленно взглянул на него. Август поморщился от резкости своего вопроса.

— Можешь не спрашивать, — сказал Лукас. — Я же сказал тебе, что не боюсь твоих мыслей.

Август не хотел ему говорить, что может наступить момент, когда Лукас будет не только бояться его мыслей, но и испытывать отвращение, возможно, даже ужас. Но это был разговор для другого раза. Он скользнул рукой по бедру Лукаса и сжал его.

— Ты в порядке?

— Нет. Но буду. Надеюсь. Просто трудно не чувствовать себя ответственным за тех пропавших женщин.

Август покачал головой.

— Ты должен прекратить...

Лукас прервал его, указывая пальцем:

— Август... — Август проследил за его пальцем и увидел черный «Линкольн Навигатор», выезжающий из-за угла и едущий к выходу. — Он уезжает.

Август выждал добрых тридцать секунд, после чего включил фары и выехал со своего парковочного места.

— Хорошо. Посмотрим, куда он отправился.

Август старался держаться на расстоянии, пока они проделывали обратный путь из комплекса. Он свернул на главную дорогу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кон поворачивает направо на светофоре. Август прибавил скорость, чтобы не потерять Кона, но при этом не забывал держать дистанцию в несколько машин, чтобы не предупредить Кона о своем хвосте.

Когда они выехали на шоссе, ведущее на север, Лукас растерянно посмотрел на Августа. У Августа не было ответов, поэтому он сосредоточился на дороге. Он мог потерять Кона на любом выезде, если не будет осторожен. Лукас сжал кулаки на коленях и с напряженным лицом смотрел в лобовое стекло.

Они ехали добрых полчаса, прежде чем Кон свернул на съезд в глуши, где как назло находилась большая открытая стоянка для грузовиков, предлагавшая душ, развлечения и круглосуточную закусочную. Август последовал за ним, но когда Кон припарковался возле закусочной, он объехал вокруг нее и вернулся обратно. К тому времени, как они припарковались, Кон уже сидел в дальней кабинке.

Август припарковал свой пикап на стоянке лицом к окну и погасил фары. Кон сидел один в будке. Август понял, почему Лукас удивился, что мужчина с ним заигрывал. Он был высоким и мускулистым, каштановые волосы подстрижены по-военному. На вид выглядел... неприступным. Он потягивал кофе примерно пятнадцать минут, прежде чем подъехала другая машина. Начищенная черно-серебристая «мазда RX-7» с урчанием въехала на парковку и припарковалась рядом с «Линкольн Навигатор» Кона. Кто-то вложил в эту машину кучу денег.

— И кто это у нас за мистер Форсаж? — спросил Лукас.

Мужчина был высоким и широкоплечим, с татуировками на мышцах, в белой майке и потрепанных джинсах. Он уверенно прошел к кабинке, где сидел Кон, сел напротив него и подозвал коренастую сереброволосую официантку, которая бросила на него недовольный взгляд.

— Думаешь, это он? — спросил Лукас шепотом, как будто мужчина мог его услышать. — Его напарник?

Август рассеянно отметил, что у Лукаса имеется склонность к шепоту, когда он нервничает.

— Это ты мне скажи.

— Он не подходит под типичный профиль. Посмотри на него, он уверен в себе, держится властно, не кажется, что он в чем-то уступает Кону. — Лукас покачал головой. — Может, я все неправильно понял. Что-то не сходится.

Август молча продолжал наблюдать за ними. После того как машина рядом с незнакомцем уехала, Август поставил свой пикап на его место. Окна были тонированы. У такого человека, как он, обязательно должна быть сигнализация в машине. У Августа появилась идея. Он вышел из машины и подошел к окну автомобиля, используя телефон, чтобы сфотографировать VIN-номер под лобовым стеклом.

Вернувшись в пикап, он нажал кнопку на своем телефоне. Звонок раздался в кабине, и Лукас нахмурился.

Каллиопа ответила на втором звонке.

— Лап? — ответила она с полным ртом.

Август решил, чтовежливость можно опустить.

— Есть ли способ обойти сигнализацию машины, скажем, в ближайшие пять-десять минут?

— У тебя есть VIN-номер? — спросила она.

— Я только что отправил фото.

— Подожди, пожалуйста.

Они слушали, как она набирает текст, целую минуту.

— Автомобиль принадлежит Василию Кудашеву. Возраст шестьдесят лет. Русский бизнесмен.

Август нахмурился и перевел взгляд на мужчину в кабинке. Он точно не похож на шестидесятилетнего русского. Август предположил, что этот человек мог украсть машину, потому что навряд ли шестидесятилетний мужчина будет участвовать в уличных гонках, а эта машина определенно предназначалась для гонок.

— У него есть сын?

Еще набор текста.

— Нет. У него есть дочь и внук. Дочери тридцать восемь, внуку пятнадцать.

Август покачал головой, пытаясь собрать все воедино.

— Мне нужно попасть в эту машину. Скажи мне, что ты можешь отключить сигнализацию.

— Хм, похоже, на этой машине установлена невзламываемая сигнализация за пять тысяч долларов. — Август раздраженно выдохнул, но Каллиопа потом добавила: — К счастью, эта система полагается на приложение. Легко взламываемое приложение. Дайте мне десять минут, и ты сможешь полностью контролировать его машину. Черт, да ты сможешь уехать на ней, если захочешь.

С этими словами она отключилась. Они сидели, наблюдая, как двое мужчин о чем-то оживленно беседуют, Кон стучит пальцем по столу, а мужчина напротив него макает картошку фри в молочный коктейль, словно у них свидание.

Август получил сообщение с текстом:

Машина в твоем распоряжении.

— Присматривай за ними. Дай мне знать, если наш друг начнет уходить.

Лукас только кивнул, не отрывая взгляда от двух фигур. Август не стал терять времени. Он забрался в машину со стороны водителя, осматриваясь в поисках чего-нибудь, что могло бы дать хоть какую-то подсказку о том, кто этот новый игрок. Его регистрация тоже оказалась оформлена на этого Василия, но страховка оформлена на компанию под названием D&G Ltd. Август сразу понял, что перед ним подставная компания. Он пролистал руководство пользователя, надеясь, что что-то может потеряться, но никаких бумаг не было. Он уже собирался закрыть бардачок, когда заметил зажатый в нем листок бумаги. Это был счет-фактура из магазина автозапчастей. Имя покупателя – Девон Николс.

Лукас опустил стекло.

— Закругляйся. Она только что принесла чек.

Август сделал все возможное, чтобы вернуть все на место, закрыв дверь и прокравшись к своему грузовику, как раз в тот момент, когда Девон Николс открыл дверь закусочной, и когда Николс отключил сигнализацию. Или, по крайней мере, думал, что отключил. Он даже не взглянул в их сторону. Просто запрыгнул в свою машину и рванул со шлифовкой с парковки оставляя следы шин на асфальте.

Кон рассчитывался по чеку, болтая с официанткой, которая с таким отвращением смотрела на Девона Николса. Лукас потянулся к GPS-локатору так быстро, что Август даже не успел понять, что он задумал. Лукас выпрыгнул из машины и пригнувшись, помчался по пустой парковке к машине Кона.

Словно в фильме ужасов, Август наблюдал, как Кон идет к входной двери. Август посмотрел на Лукаса, который закреплял маячок высоко в колесном колодце, чтобы его не заметили. Черт. Август вышел из машины, прокручивая в голове миллион возможных сценариев. Если Кон увидит его, им конец.

Август поспешил к Кону, разворачивая его к себе.

— О, прости, дружище. Ты случайно не знаешь, есть ли там таксофон? Мой телефон сдох, а мне нужно срочно позвонить.

Кон растерянно моргнул.

— Что? Нет. Не знаю.

Из-за плеча Кона он наблюдал, как Лукас бесшумно закрывает дверь машины.

— Ну что ж. Извини. Приятного вечера.

Августу ничего не оставалось, как войти в кафе и ждать. К счастью, Кон, казалось, сразу потерял к нему интерес и покинул стоянку так же быстро, как и его друг.

Вернувшись в машину, Август повернулся к Лукасу.

— Ты сумасшедший. Ты мог погибнуть.

Лукас бросил на него злобный взгляд.

— Он не стал бы убивать меня посреди парковки закусочной. Ему слишком весело оставлять мне подарки. Я просто хочу знать, куда он поедет с этого момента.

Август вздохнул, завел руку за шею Лукаса и притянул его, чтобы их губы слиплись. Лукас не сопротивлялся, но выглядел смущенным, когда Август отпустил его.

— Зачем это было нужно?

Август пожал плечами.

— Думаю, за то, что ты – это ты. Теперь мы можем поехать домой?

Лукас кивнул, на его лице проступила усталость.

— Да, пожалуйста.

ГЛАВА 16

Лукас

Когда Август сказал «домой», Лукас почему-то не ожидал, что это будет дом Августа, хотя он и сказал об этом утром. Неужели это было только утром? Странно, что дни тянулись все быстрее и дольше, но какая-то его часть по-прежнему чувствовала, что он мчится к неизвестной финишной черте, которая наводила на Лукаса ужас.

Жилой комплекс Августа отличался роскошью. Здание было высоким и блестящим, с огромными окнами от пола до потолка и вестибюлем, не уступающим по размерам любому отелю. Когда они остановились у входа, Август оставил ключ в зажигании, обошел машину и открыл перед Лукасом дверь, а затем кивнул парковщику. Они прошли мимо настоящего швейцара в форме. Лукас даже не знал, что в зданиях до сих пор есть швейцары.

Август взял его за руку, совершенно не обращая внимания на шокированные выражения на лицах персонала. Неужели Август никогда никого не приводил с собой домой? Мысль об этом вызвала у него чувство самодовольного удовлетворения. В лифте Август стоял позади Лукаса, обхватив руками его талию, положив подбородок на плечо Лукаса, пока они поднимались все выше и выше.

Лукас всматривался в их отражение в зеркальных дверях. Они были такими разными во всех отношениях. Темное и светлое. Безразличие и сочувствие. Слишком много и совсем мало. И все же Лукас жаждал прикосновений Августа, его одержимости, безопасности, когда знал, что кто-то на его стороне. Делало ли это его плохим человеком, если он так охотно принял то, что предлагал Август?

Когда Август ввел код на клавиатуре рядом со своей дверью, Лукас понятия не имел, чего ожидать, когда она откроется. Он представлял, что обстановка Августа будет минималистичной, аккуратной, много белого пространства, возможно, стопки книг. Такие парни, как Август, обычно были строги в своем распорядке и в своем декоре. Они часто кодировали вещи по цвету, вплоть до нижнего белья.

То, что увидел Лукас, нельзя назвать минимализмом. Вся квартира Августа была черной. Стены, мебель, шкафы. Даже ковер на деревянном полу. Но присутствовали и странные намеки на тепло. Камин из темного дерева с растениями, стелющимися через край. Светильники из дерева, увитые черными шнурами, свисали над огромным обеденным столом и строгими белыми столешницами на черной кухне.

Черная краска, необработанное дерево и растения каким-то образом придали пещерному пространству более гармоничный вид. Лукас как-то забыл, что Август не показывает всему миру свое истинное лицо. А это была самая что ни на есть темная сторона Августа. Та, которая не думает, что на книжных полках рядом со старыми книгами стоят хрустальные черепа с чем-то похожим на останки.

— У тебя очень мрачная академическая эстетика, мистер Малвейни, — поддразнил Лукас.

Лукас старался все охватить взглядом. Хотя цветовая палитра была очень однотонной, здесь было несколько произведений искусства, богато украшенные золотые зеркала и странная коллекция безделушек. Но больше всего внимание Лукаса привлекла коллекция мечей, ножей и другого оружия, расположенная над камином как художественная инсталляция.

От удивления у Лукаса округлились глаза.

— Это настоящее оружие?

— Тебе не нравится? — спросил Август, нахмурившись. — Ной и Адам подумали, что тебе это покажется перебором. Мы можем все изменить по твоему вкусу, если хочешь. Черный цвет просто уменьшает шум.

— Шум? — повторил Лукас, начиная бегать взглядом по пространству.

— Резкий свет, звук, слишком много цвета – от всего этого у меня шумит в голове. Сложно сосредоточиться. Отсутствие цвета меня успокаивает.

Верно. Августу не нравилось, когда его чрезмерно стимулировали. Теперь понятно, почему он выбрал верхний этаж.

— Мне нравится. Это очень... похоже на тебя.

— Мне нравится быть окруженным моими любимыми вещами. Отец называет их моими сокровищами. Вещи, которые нашел за эти годы и которые сразу же мне приглянулись. Вещи, с которыми я ни за что не хотел расставаться.

— Как со мной? — сказал Лукас, почти сразу пожалев о сказанном.

То, как Август взглянул на него, окинув собственническим взглядом, заставило Лукаса мгновенно застыть.

— Да. Точно так же, как с тобой.

— Ты собираешься поставить меня на одну из своих полок?

Август покачал головой.

— Нет, я предпочитаю, чтобы ты лежал в моей постели.

Лукас подошел ближе.

— Я уверен, что за мной остался должок.

— Как бы я ни хотел обналичить этот долг, думаю, нам стоит разобраться с коробкой из-под обуви.

Лукас тяжело сглотнул и посмотрел на коробку.

— Я знаю, что мне нужно с этим разобраться. Знаю. Просто это причиняет боль. Я знаю, что звучу как слабак, но боль не только физическая. Она... психическая. Я чувствую не только их физическую боль, но и их эмоциональную боль, их истощение, их ужас, любое сожаление, которое они когда-либо испытывали в этот момент.

Август поцеловал Лукаса в лоб. Этот жест был настолько спонтанным, что у Лукаса защемило сердце.

— По поводу этого, у меня есть идея. Но ты должен мне довериться.

— Я доверяю тебе, — сказал Лукас, удивленный тем, что сказал правду. А может, и не удивленный. Лукасу было ясно, что он никогда не станет объектом вспыльчивости или гнева Августа, но это не означало, что ему можно доверять. Но Лукас доверял ему. Свою жизнь. И свое сердце. И, похоже, ещё и разум.

— Пойдем в спальню. — Август взял коробку со стола и повел Лукаса в другую роскошную комнату.

В этой комнате тоже было темно, стены окрашены в темно-зеленый цвет, как экзотическое растение в тропическом лесу. Постельное белье было абсолютно белым, а покрывало – из черного бархата с узорами. Как и в другой комнате, здесь присутствовали древесные акценты, которые разбавлялись повсюду лишь растительностью. Он не ожидал, что у Августа есть растения или что-то, требующее ухода.

— Ты сам ухаживаешь за цветами?

Август кивнул.

— Они отлично насыщают воздух кислородом и очищают его. А что?

Лукас посмотрел на пышущую зелень.

— Растения требуют определенного ухода.

Август усмехнулся.

— Поддерживать жизнь растений – это формула. Пока я помню все необходимые шаги, я могу дать им то, что им нужно. А с такой эйдетической памятью, как у меня, я всегда знаю, что им нужно.

Лукас закусил нижнюю губу на мгновение, прежде чем спросить:

— Так вот что ты делаешь со мной? Применяешь формулы, которые нашел в своих книгах об отношениях?

Август поставил коробку из-под обуви в центр кровати.

— Нет никакой простой формулы для тебя. Мне постоянно приходится проверять теории и смотреть, на что ты лучше всего реагируешь.

Лукас изучал Августа, ему стало дурно от его прямолинейного объяснения.

— Значит, я вроде научного проекта?

Август сел на край кровати и притянул Лукаса между своих раздвинутых бедер.

— Все, что касается тебя, – волнует меня. Это моя работа – сделать тебя счастливым. Я не могу сделать это сам. Я не могу любить. Не могу чувствовать вину, сочувствие или раскаяние, ничего из того, что могло бы помочь мне понять, что тебе нужно. Все, что у меня есть, – это исследования и контекстные подсказки, которые я не очень хорошо умею интерпретировать. Но я могу дать тебе то, что тебе нужно. Я сделаю все, что потребуется. Но я не могу сделать это без помощи. Проверка моих теорий – это все, что я знаю.

Сердце Лукаса екнуло при объяснении Августа. Он провел пальцами по волосам Августа.

— Ты удивительно мил для человека, который «не может сделать меня счастливым сам».

Август обхватил его за талию и обнял, как раньше в библиотеке.

Спустя несколько минут Лукас отстранился.

— Ну и что ты придумал? — Лукас вскинул брови, когда Август встал и начал раздеваться. — Разве мы не хотели сначала разобраться с коробкой?

Август ухмыльнулся.

— Так и есть. Я просто подумал, что ты захочешь устроиться поудобнее для следующей части.

Когда Август оказался в нижнем белье, то выжидающе посмотрел на Лукаса. Тот вздохнул и разделся, заполз на кровать, осторожно, чтобы не задеть коробку из-под обуви, устроился между ног Августа, прижавшись спиной к его груди.

— И что дальше?

— Ты можешь получать от меня ощущения, верно? Используй меня как буфер. Как я делаю со своей музыкой и остальным миром. Я буду твоими психо-наушниками.

Лукас рассмеялся над нелепостью этого заявления.

— Психо-наушниками?

Идея была глупой. Да и вряд ли могла сработать. За исключением того, что это уже произошло в офисе Августа, когда он показал ему свое замерзшее озеро.

— Хорошо, но если там будет отрубленная нога или рука, все попытки отменяются.

Август поднял коробку, проверяя ее вес, и слегка потряс.

— Не похоже, что в ней отрезанные части тела, — сказал Август с авторитетом, который Лукас не осмелился поставить под сомнение.

— Ладно, — сказал он наконец. — Как мы это сделаем?

Август обнял Лукаса, провел ладонями по его груди и животу.

— Ты нашел озеро успокаивающим?

Лукас откинул голову на плечо Августа.

— Да.

— Тогда просто закрой глаза и сосредоточься на мне.

Он закрыл веки, инстинктивно вздрогнув от ледяного ветра психики Августа. Лукас задумался, все ли могут по желанию создавать такой уровень белого шума или гениальность Августа давала ему почти сверхъестественное преимущество перед остальным миром. А может быть, дело в его психопатии. В любом случае Лукас с легкостью погрузился в его мысли.

Как и прежде, Август стоял позади него на берегу замерзшего озера и обнимал его, как в реальной жизни. Все было так реально, что Лукасу казалось, будто он может протянуть руку и почувствовать, как с ветвей бесплодных деревьев стекают капли воды, образуя сосульки. Ветер свистел, но Лукас не чувствовал холода, лишь безмятежность.

Он не знал, сколько они простояли так, но когда Август поставил коробку из-под обуви между его раздвинутыми ногами, она внезапно присоединилась к ним в этом снежном пейзаже. В животе у него заныло, когда его руки нависли над коробкой.

Август прижался к уху Лукаса.

— Я рядом. Просто помни, что я не вижу того, что видишь ты, так что тебе придется говорить.

Лукас кивнул, боясь говорить. Он откинул крышку коробки и не смог скрыть своего удивления, когда увидел одну туфлю. Он понимал, что с Коном никогда ничего не бывает просто так, но ожидал чего-то более ужасного.

Туфелька была на высокой платформе из прозрачного акрила, как будто Золушка стала стриптизершей. На цепочке, свисавшей сзади, висел брелок в виде бабочки. Лукас тяжело сглотнул, нависая рукой над туфлей, желая взять ее в руки.

— Ты справишься. Сосредоточься на том, что не вписывается в картину. Помнишь? На этот раз ты готов. Для тебя это не ново. Ты делал это уже тысячу раз.

Август прав. В этом не было ничего нового. В прошлый раз Кон застал его врасплох. На этот раз он был готов. Лукас поднял туфлю, втянув воздух, когда перед ним возникло первое изображение.

— Женщина. Она склонилась к окну старого пикапа. От нее пахнет никотином и несвежим пивом. На ней дешевый розовый парик, как для костюма на Хэллоуин. И синее хлопковое платье. Туфли на каблуках. Теперь она в машине. Сиденье-скамейка. По старой магнитоле играет классический рок. Он прикуривает ей сигарету. Она смеется. Она совсем его не боится. — Лукас застонал, когда его пронзило электричество. — Боль. Чернота. Видимо, он вырубил ее.

Следующие изображения были похожи на стробоскоп, то вспыхивая, то пропадая из фокуса. Он застонал, когда на него накатила волна тошноты.

— Я рядом, — подтвердил Август.

Лукас прислонился к нему спиной, вынырнув из своих воспоминаний, чтобы посмотреть на спокойное озеро Августа.

Спустя мгновение Лукас снова подключился, только на этот раз он был ею.

— Что-то металлическое давит на мою спину. Как будто решетка впивается в кожу. Руки закинуты за голову, плечи болят. Пахнет потом, кровью и мочой. И страхом. У страха есть запах? Я вижу его. Он прямо там. На голове у него... мешок, с прорезями для глаз и рта.

— Он издевается над ними? Делает это, чтобы усилить их страх? — спросил Август.

— Это смешно, но выглядит ужасающе. Когда он уводит девушку, она не возвращается. Я знаю, что она не вернётся. Обычно он одет небрежно, но сейчас без рубашки и в кожаных штанах, как какой-то средневековый палач.

Август провел рукой по волосам Лукаса.

— Может, устраивает шоу?

— Мне страшно. И чертовски хочется пить. Я хочу воды. Я прошу, но он меня игнорирует. — Лукас хныкал. — Он не пытается затянуть это для моего удовольствия, он двигается, занят, как будто выполняет какой-то ритуал или рутину.

— Что он делает?

— Он наклоняется... возможно, поправляет что-то в углу комнаты. Он даже не обращает на меня внимания, просто занят чем-то. Я не могу видеть, что он делает. А на стене у него висят... инструменты. Самодельные. Грубые. Ужасающие. Он еще не использовал их на мне, но я знаю, что я следующая. Я знаю, что это конец для меня. — Он не смог остановить вырвавшийся всхлип. — Моя мама. Она не узнает, что со мной случилось. Она решит, что я бросила ее, чтобы она сама о себе позаботилась. Она будет волноваться, когда я не вернусь домой.

— Ш-ш-ш, — успокаивал Август.

— Он щелкает выключателем, и вся комната заливается красным. Мне так страшно, он опустился передо мной на колени...

— Что он делает? — спрашивает Август.

— Он... Господи. Он снимает ее туфлю. Он делает это для меня. Для меня. Он хотел, чтобы я увидел все это.

Лукас с рычанием сбросил туфлю с кровати, отбросил коробку с обувью и вырвался из рук Августа, чтобы пройтись перед кроватью Августа.

— Как же меня достала эта херня! Почему он просто не придет за мной? Зачем Кон это делает? Ты должен просто убить его, блядь. Нет, к черту. Я хочу убить его сам. Я убью его, Август. Я хочу видеть, как он корчится в гребаной агонии! Я хочу видеть, как он истекает кровью. Я хочу, чтобы ему было больно. Мне нужно, чтобы ему было чертовски больно.

Август внезапно оказался рядом, держа Лукаса за лицо.

— Мы сделаем это. Сделаем. Я клянусь тебе. Я могу показать тебе миллион способов заставить его кричать.

Его слова не должны были звучать сексуально. В том, что Лукас увидел, не было ничего сексуального, но он был на взводе от адреналина и ярости. И Август был рядом.

— Трахни меня, — прошептал Лукас. — Я знаю, что обещал позаботиться о тебе, но мне нужно, чтобы ты это прекратил. Я чувствую, что схожу с ума.

— Трахнуть тебя не так уж и трудно, — пообещал Август, прежде чем прижаться губами к его и отстраниться, чтобы сказать: — У меня нет ничего для тебя, чтобы сдерживать меня...

Лукас покачал головой.

— Нет. С этим покончено. Тебе это не нужно. Ты не так страшен, как тебе кажется.

Август шумно втянул воздух через нос, притянул Лукаса к себе, а затем впился зубами в его шею.

— Да, черт побери, я и правда такой.

— Тогда покажи мне, — передразнил Лукас.

Лукас молился, чтобы Август не отказался, он жаждал жестокости, которую Август готов был ему придать. Он хотел быть наказанным. Он хотел заглушить видения, все еще роившиеся в его голове. Он хотел, чтобы Август заполнил его и прижал к себе. Нет, он нуждался в нем, нуждался в том, чтобы он вытравил из него гнев, ярость и нервную энергию, пока он не сошел с ума.

Август запустил руку в волосы Лукаса, а другую в его трусы, обхватив быстро твердеющий член.

— Последний шанс.

Лукас подался бедрами вперед, впиваясь в кулак Августа.

— Я не передумаю.

Август убрал руку, и Лукас оплакивал потерю. Затем Август положил руку между лопаток Лукаса и наклонил его, пока Лукас не был вынужден упереться руками в плед.

Черт.

Август навис над ним, покусывая его ухо.

— Ты чертовски хорошо выглядишь вот так. Склоненный, уязвимый. Что ты там говорил? Полностью в моей власти?

Лукас задрожал, но не от страха. Август сжимал его яйца, массировал их между пальцами, скользил ими, чтобы грубо подразнить дырочку Лукаса.

Потом Август исчез, оставив его полностью обнаженным. Лукас наблюдал за Августом краем глаза, когда тот подошел к столику и что-то взял, а затем вернулся и опустился на колени позади него.

Лукас резко вдохнул, когда Август впился зубами в его ягодицу. Август удовлетворенно хмыкнул, а затем провел языком по следам. Боль и наслаждение от этого были ошеломляющими, его член пульсировал, а предэякулят непристойно сочился на чистый черный плед Августа.

Не успел Лукас прийти в себя, как Август раздвинул его бедра и с лазерной точностью облизал его дырочку, заставив Лукаса протяжно застонать, отталкиваясь от проворного языка Августа.

— О, блядь.

Август обхватил Лукаса за талию, притянул ближе, провел языком по его входу, облизывая и посасывая, словно не мог насытиться.

— Еще, — умолял Лукас хриплым голосом. — Трахни меня.

Поначалу Лукас был не уверен, услышал ли его Август, но когда он отстранился, его рот заменили два скользких пальца, которые одним сильным толчком вошли в него. Лукас не смог сдержать грубый звук, сорвавшийся с его губ.

— Хватит быть чертовски нежным. Я готов. Я хочу твой член, а не твои пальцы.

Август встал изящным движением, его пальцы не покидали тела Лукаса. Обхватил горло Лукаса и потянул его вверх, как раз в тот момент, когда он освободил пальцы. Лукас не успел сказать ни слова, как Август одним сильным толчком вогнал в него свой член, выбив воздух из легких и заставив его приподняться.

— Что ты сказал? — прорычал Август ему в горло.

Лукас не мог говорить, когда Август сжимал его горло, трахая его в жестком ритме, который лишал Лукаса возможности думать. Как раз в этом Лукас и нуждался. Август не причинял ему боль, он... владел им. Он был в нем и вокруг него. Август контролировал удовольствие и воздух, которым он дышал.

Неожиданно Августа передернуло.

— Черт.

Внезапная перемена в тоне Августа почему-то напугала Лукаса.

— Что случилось?

— Я забыл презерватив.

Лукас расслабился.

— Я отрицательный.

— Я тоже, — признался Август. — Но я остановлюсь.

Лукас выдержал паузу ровно столько, сколько потребовалось, чтобы обдумать слова Августа.

— Нет. Не останавливайся. — Затем, более решительно. — Продолжай. Серьезно, трахни меня.

Перемена в Августе произошла мгновенно. Он освободился от Лукаса лишь настолько, чтобы толкнуть его на матрас и последовать за ним вниз, раздвигая ноги Лукаса своими, чтобы снова войти в него, прижав к кровати, не переставая входить в Лукаса.

— Блядь, как бы я хотел, чтобы ты почувствовал, какой ты охренительно горячий и тугой внутри. Ты такой чертовски совершенный, — пробормотал Август, его голос дрожал от напряжения.

Август уперся рукой между лопаток Лукаса, вышел почти до конца и снова вошел, головка его члена задевала простату Лукаса при каждом движении. Лукас не мог говорить, не мог думать, не мог остановить беспомощные крики, срывающиеся с его губ. Каждый толчок воспламенял его душу, заставлял член пульсировать, зажатый между животом и одеялом.

Август снова навалился на Лукаса всем весом.

— Все хорошо. Как всегда. Если ты хочешь знать, что я чувствую, о чем думаю. Сделай это. Если хочешь, можешь проникнуть в мои мысли.

Лукас не колебался, просто отпустил свой и без того слабый контроль, и с его губ сорвался резкий стон, когда глубокие волны дурмана засосали его, пока он не стал просто чистым наслаждением. Он никогда не смог бы объяснить эту покалывающую позвоночник, сворачивающую, словно щупальца, эйфорию, которая раскалилась добела по всем нервным окончаниям. Его трахали и, каким-то образом, он трахал одновременно. Втроем между двумя людьми.

Лукас чувствовал первобытное, почти дикое чувство собственничества, которое испытывал Август, когда входил в него, так же, как и удовольствие Августа в погоне за разрядкой. Освобождения, которое заставило бы его кончить в тело Лукаса. Он чувствовал, как сильно эта мысль возбуждает Августа, а значит, возбуждает и его. Интимность этого опыта заставила грудь Лукаса сжаться, а член заболеть, переполняя каждую его частичку.

Август был близок, так близок. Лукас чувствовал, как внутри него все туже и туже сворачивается спираль, слышал это в резких вдохах Августа и ощущал в пиках наслаждения, прорывавшихся сквозь него, в том, как он крепче прижимался к нему и зарывался лицом в шею Лукаса.

Бедра Августа сбились с ритма, и тут он тяжело кончил, оба они издали резкий крик, когда Август вонзил зубы в плоть плеча Лукаса.

Август на мгновение вздрогнул, прежде чем выскользнуть из его тела и перевернуть его на спину, явно намереваясь позаботиться о нем, не зная, что уже позаботился. Его брови удивленно вскинулись, когда он увидел обмякший член Лукаса.

— Ты...

Лукас кончил нетронутым, каким-то образом приняв удовольствие Августа за свое собственное.

— Да, кто бы мог подумать, что такое вообще возможно.

Август крепко поцеловал его, лизнув рот.

— Это так чертовски горячо.

Лукас засмеялся, внезапно почувствовав усталость.

— Я рад, что ты так думаешь.

— Не засыпай. Ты еще не поел, — укорил Август.

Веки Лукаса были полуопущены, слова невнятные, мозг вялый.

— Я поем завтра...

Что бы Август ни сказал, Лукас ничего не понял, так как его уже затягивало в глубокий сон.

ГЛАВА 17

Август

Август встал как обычно рано. Он позанимался на беговой дорожке, потом принял душ и улыбнулся, увидев, что Лукас не изменил положение. Он все еще лежал на спине, обнаженный, закинув руки за голову, глубоко спал и храпел. После вчерашнего ему явно требовался отдых.

Высушившись, Август осторожно устроился над ним, целуя Лукаса в губы. Лукас даже не открыл глаза, только раздвинул ноги, позволяя Августу устроиться между ними, обхватив руками шею Августа. Он позволил Лукасу почувствовать, насколько он тверд. Он застонал, ощутив, как твердый член Августа упирается в его собственный.

— Доброе утро, — прошептал Лукас на ухо Августу. — Ты хорошо пахнешь.

— Ты тоже, — заверил Август, прижимаясь лицом к шее Лукаса, чтобы намеренно прижаться к нему.

— Я в этом сильно сомневаюсь, — возразил Лукас, шире раздвигая ноги, как бы давая ему понять, что он согласен с тем, что они делают.

— Ты хорошо спал? — спросил Август, продолжая медленно двигать бедрами.

— Да, не помню, когда я в последний раз так крепко спал. — Лукас поднял ноги, обхватывая бедра Августа.

Вот значит каково это – иметь своего человека, теперь Август мог понять, почему Адам так оберегал Ноя. Август не мог насытиться Лукасом. Он был теплым, сексуальным и – несмотря на его заявления – невероятно пах. Один его запах сводил его с ума.

— Мне нравится, когда ты в моей постели, — вымолвил Август, ненавидя, что не может лучше сформулировать, насколько это преуменьшение.

— Мне тоже нравится быть в твоей постели, — сказал Лукас, затаив дыхание, когда приподнялся, чтобы встретить движение Августа. Он прижался к Лукасу, на этот раз сильнее, просто чтобы услышать его низкий стон. — Мм, черт. Сделай это еще раз.

Август усмехнулся, нежно потянул за мочку уха Лукаса и повторил движение.

— Нравится?

— Вот так, — задыхался Лукас, его слова были почти мольбой.

Август захватил его рот в поцелуе, который затянулся, обхватив за плечи Лукаса, чтобы удержать его, пока они лениво двигались друг против друга.

— У тебя есть занятия с утра? — спросил Август, прижимаясь к его губам.

— Одно сегодня днем. А у тебя? — спросил Лукас.

— У меня одно утром и еще одно после обеда, но это будет вести мой помощник. Давай просто останемся в постели на все утро.

— Мы не можем. Правда? — с надеждой спросил Лукас, затаив дыхание.

— О, мы определенно можем.

После этого больше не было никаких разговоров. Медленно двигаясь, пока не набрали темп быстрее, пыхтя сильнее, работая друг против друга, кончая один за другим.

Но даже тогда они не пытались двигаться. Август на Лукасе, сперма неприятно высыхала на их коже. Ему определенно нужен еще один душ, но он собирался подольше понежиться в послевкусии, а потом уговорить Лукаса присоединиться к нему.

— Хочешь заказать завтрак на дом?

— Неа, — сказал Лукас. — Давай просто заглянем к Крикет по дороге на занятия позже. Я не хочу переезжать.

Телефон Августа начал пищать и вибрировать на тумбочке. Он застонал, взял его и, не глядя, ответил.

— Да?

На мгновение он замешкался.

— Ты в порядке? — спросила Каллиопа. — Похоже, ты запыхался. Я застала тебя на беговой дорожке?

Август чувствовал, как Лукас трясется от смеха под ним.

— Ага. Только что закончил. Как дела?

— Кон прибыл на работу, так что он не убивает беспомощных женщин. Но тот парень, которого ты просил проверить вчера, Девон Николс, я нашла информацию, которую ты просил.

— Продолжай, — сказал Август, отстраняясь от Лукаса, когда тот осторожно прижал руку к его груди.

Каллиопа издала негромкий звук, а затем сказала:

— Итак, этот парень – полная противоположность чистому. Он сидел и выходил из тюрьмы с двенадцати лет. Начинал с мелких преступлений, краж в магазинах, угонов машин, потом перешел на более серьезные дела, такие как нападение, домашнее насилие и поджоги. Похоже, он состоит в какой-то банде уличных гонщиков. Ответвление «Арийского братства». А мы все знаем, какие они замечательные ребята. Но он и его маленькая банда головорезов – местные, занимаются всем, от торговли наркотиками до перевозки оружия. И они очень откровенны в этом, если судить по их аккаунтам в социальных сетях.

— Итак, почему нацистский бандит ездит на машине чистенького русского бизнесмена, и почему он встречается с Коном посреди ночи? — спросил Лукас достаточно громко, чтобы Каллиопа услышала.

— О, — сказала Каллиопа, как бы собирая все воедино. Ее тон повысился в присутствии Лукаса. — Доброе утро, Лукас.

— Доброе утро, — сказал Лукас, на его губах появилась небольшая улыбка, когда Август закатил глаза. Каллиопа тоже так обращалась с Ноем. Как будто они сразу же стали новым дополнением к их маленькой фракции «людей с чувствами».

— Что касается твоего вопроса, я думаю, что мистер Русский не так чист, как он хочет казаться миру. Эти парни обычно любят держатся в тени, — сказала Каллиопа. — Хотя обычно они хорошо платят, и у Девона Николса много денег на счетах, несмотря на то, что он годами не платил налоги.

— Это опасная игра, — сказал Август.

— Не, федеральный срок – это загородный клуб для таких типов. В тюрьме им так же комфортно, как и на свободе. Но какое это имеет отношение к тому, что Кон – серийный убийца? — спросил Лукас.

— Я не знаю... пока. — Каллиопа продолжала печатать, пока говорила. — Но у Николса есть куча аккаунтов марионеток.

— Аккаунтов марионеток? — повторил Август.

— Десятки и десятки фальшивых интернет-идентификаторов. Некоторые из них завели меня довольно далеко в кроличью нору даркнета. Я просматриваю их все в поисках любого промаха. Эти придурки в конце концов становятся ленивыми. Надеюсь, я найду что-то, что свяжет их.

Август посмотрел на внезапное беспокойство на лице Лукаса, сжал его бедро и сказал:

— Дай мне знать, когда найдешь.

Как только они разъединились, Август повернулся к Лукасу, уронив голову ему на грудь.

— Клянусь, иногда она как будто говорит на другом языке.

Лукас запустил руку в волосы Августа, царапая ногтями его голову так, что тот зажмурился, как кошка. Ему никогда не нравились прикосновения, но он не мог насытиться руками Лукаса.

— Почему бы тебе просто не прочитать книгу по кодированию и не стать мастером взлома за один день? — спросил Лукас. — Тогда ты будешь говорить на ее языке.

Август улыбнулся.

— В моей голове итак не хватает места. К тому же, я до сих пор не разобрался со всем этим языком любви. Это сбивает с толку. И это говорит человек, который научился говорить по-русски за неделю.

Сердцебиение Лукаса ускорилось под ухом Августа.

— Тебе не нужно напрягаться по поводу моего языка любви, каким бы он ни был. Ты, кажется, свободно говоришь на моем.

Август решительно покачал головой.

— А вот и нет. В этом-то и проблема. Я не такой, как Адам или Аттикус. Мой аутизм не позволяет мне улавливать контекстные подсказки, как это делают они. Вот почему люди считают меня... странным. Мне нужна книга, руководство, справочник. Я не хочу облажаться.

— Ты не облажаешься, — заверил его Лукас. — Я... я никогда в жизни не чувствовал себя так комфортно, как рядом с тобой. Ты знаешь, каково это – жить в постоянном страхе прикоснуться к людям? Это изнуряет. С тобой мне не нужно бояться. Здесь нет глубоких, темных секретов.

Август поцеловал Лукаса в грудь.

— Я просто хочу сделать тебя счастливым.

— Почему? — спросил Лукас.

Август нахмурился от резкого вопроса.

— Что?

— Почему ты так беспокоишься о том, чтобы все испортить? Психопаты не могут любить, не могут образовывать любовные связи. Разве ты не забудешь меня в конце концов или не станешь равнодушным?

Август ненавидел странный приступ страха, который пронесся в нем при этой мысли. В словах не было злого умысла, скорее академическое любопытство с оттенком тревоги.

Тем не менее, мысль о потере Лукаса была чем-то, что Август не мог оценить.

— Я бы никогда не забыл тебя. И уж точно не стал бы равнодушным. Я провел с тобой всего несколько дней, и при мысли о том, что мы не будем видеться каждый день... Мне становится трудно дышать. — Август тяжело сглотнул, крепче сжав Лукаса. — Ты не можешь уйти.

Лукас тяжело вздохнул, а затем поцеловал Августа в макушку.

— Я не уйду.

— Никогда, — напрямик сказал Август.

Еще один поцелуй приземлился на его голову.

— Я здесь.

Между ними надолго воцарилось молчание, после чего Лукас спросил:

— Ты действительно выучил русский язык за неделю?

— Я научился говорить на нем за неделю. На освоение письменной и разговорной речи у меня ушел почти месяц.

Наступила еще более долгая пауза, и Лукас спросил

— Почему русский?

Август пожал плечами.

— Когда мне было девять лет, я стал одержим Толстым. Я хотел читать его произведения на родном языке.

— Ты хотел читать Толстого в девять лет? — сказал Лукас с удивлением в голосе.

— Я уже читал Толстого. Я хотел прочитать его снова, на русском.

Лукас фыркнул.

— Подожди? Разве Толстой не писал на английском?

Август улыбнулся и посмотрел на Лукаса. Было так приятно разговаривать с кем-то, кто заботится о таких вещах.

— Да. Толстой был полиглотом, как и я. Помимо русского, он говорил на английском, французском и немецком. Он мог читать на дюжине других языков. Я просто зациклился на этой мысли, что должен прочитать его книги на русском. Иногда я зацикливаюсь и не могу отпустить эти мысли, пока не сделаю это. Так что... русский.

— Поэтому у тебя учёная степень по русской литературе?

Август улыбнулся.

— Нет. Я получил степень по русской литературе, потому что мой отец сказал, что мне нужно выглядеть более разносторонним. Чтобы выглядеть так, будто у меня есть интересы за пределами естественных наук.

На этот раз Лукас хмыкнул.

— Значит, ты решил, что будешь просто специализироваться на русской литературе. Ты не мог взять, например, курсы по кино или что-то в этом роде?

Август пожал плечами, положив руку Лукаса обратно себе на голову, надеясь, что тот поймет послание.

— Я говорил по-русски. Выбор сделать было легко.

Его веки дрогнули, когда Лукас снова начал перебирать пальцами его волосы.

— Тебя на самом деле приняли в MENSA[6], когда тебе было шесть лет?

Август замялся, прежде чем ответить:

— Нет.

Пальцы Лукаса замерли.

— Нет?

Август вздохнул.

— Нет. Мне было четыре. Мой отец сказал людям, что мне было шесть.

Лукас замедлил пальцы.

— Почему? Разве в четыре года это не было бы более впечатляющим?

— Это длинная, запутанная история, большую часть которой не мне рассказывать.

Лукас снова вернулся к перебиранию волос на голове Августа.

— У меня есть время. Расскажешь мне, что сможешь?

Август колебался лишь мгновение.

— Мой отец во многом похож на меня. Он был из... нестабильной семьи. Только, когда они узнали, что он одарен, они привлекли репетиторов для его домашнего обучения, заперли отца от друзей и братьев, чтобы он не отвлекался от учебы, использовали его, чтобы произвести впечатление на своих богатых друзей. Он учился в колледже в Шотландии, когда они умерли. Ему было четырнадцать лет.

Лукас прижался ближе.

— Какое отношение это имеет к твоему возрасту?

— Томас получил докторскую степень еще подростком. Он был одержим психологией, как и ты. Когда он встретил женщину, проводившую революционные исследования социопатов, он захотел проверить ее теории, хотел знать, есть ли способ... исправить таких людей, как я. Но знал, что для этого ему придется полностью контролировать наше окружение, как это делала она, и ни один наблюдательный совет не даст добро на такое исследование. И он не хотел, чтобы мы чувствовали, что растем как настоящие научные проекты. Он хотел, чтобы мы чувствовали... поддержку, чтобы у нас была привязанность, которой он никогда не получал.

— Разумно, — сказал Лукас, хотя его тон был нерешительным, как будто это не совсем понятно.

— Как ты понимаешь, ни одно агентство по усыновлению не собиралось отдавать кучу поврежденных детей человеку, который сам был едва ли больше, чем ребенок. Поэтому он пошел на это более теневыми путями. Его деньги позволили отцу получить доступ к людям, которые были заинтересованы в его исследованиях и которым также не нравился надзор со стороны комитета. Дети постоянно исчезают из системы. Отец помог нам снова появиться без вопросов.

— Итак, сколько тебе лет на самом деле?

Август пожал плечами.

— Тридцать, я думаю. Может быть, тридцать один. Я никогда не знал свой настоящий день рождения.

— Ты помнишь что-нибудь о своей семье?

Август кивнул.

— Проклятие эйдетической памяти. Я помню все. Моя мама была... очень больна. У нее была шизофрения. Она считала меня каким-то сверхъестественным существом, потому что я был слишком развит для своего возраста.

— Она не принимала лекарств?

Август провел пальцем по животу Лукаса.

— Думаю, да. Она и в самом деле боялась меня. Это было очевидно. Она чувствовала себя плохо из-за этого. Она не хотела причинить мне боль. Она просто боялась меня. Она давала мне книги и еду, лампу для чтения, но кроме этого, она старалась забыть о моем существовании. Иногда я слышал ее рыдания за своей дверью.

— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? Это даже звучит ужасно.

Август улыбнулся,услышав страдание в голосе Лукаса.

— С точки зрения психиатра, я уверен, что если бы Томас не вмешался, я был бы по другую сторону одного из твоих расследований. Но я никогда не грустил и не боялся. Я испытывал недосып, усталость от чтения одного и того же снова и снова. Устал быть грязным. Но тишина на самом деле была приятной по сравнению со всеми видами и звуками, с которыми я имею дело сегодня.

— И все же...

— К тому времени, когда она бросила меня в ту комнату, я уже умел говорить и читать. Мне едва исполнилось два года. Я представляю, что для такой больной женщины, как она, это было ужасно. Она сделала все, что могла.

— Как ты так легко поверил, что я ясновидящий? Зная, насколько тревожной была твоя мать? Ты хоть раз думал, что я просто сумасшедший?

Август покачал головой.

— Невозможно подделать ужас на твоем лице, когда ты дотронулся до меня. Кроме того, я изучаю науки, которые еще десять лет назад люди твердо называли научной фантастикой. Я не могу выполнять свою работу, не зная, что если я не понимаю этого, это не значит, что это не реально. По правде говоря, я гораздо охотнее поверил бы в то, что твой удивительный процент раскрытия преступлений был сверхъестественным, чем в реальное профилирование, которое, по сути, является лишь обоснованным предположением.

Август хмыкнул, когда Лукас отпихнул его и одним плавным движением навалился на него сверху.

— Обоснованное предположение? Обоснованное предположение? — спросил Лукас, щипая Августа, пока тот пытался поймать его удивительно быстрые руки. — Ты хоть представляешь, сколько я учился, чтобы научиться делать эти «обоснованные предположения»?

Август рассмеялся, наконец-то схватив запястья Лукаса и удерживая их в захвате, пока тот смотрел на него сверху.

— Я сказал «обоснованные». Вы, ребята, используете модель прогнозирования. Это просто комбинация статистики и знания человеческой психики, которая позволяет вам угадать, какого подозреваемого ищет полиция.

Лукас насмешливо хмыкнул.

— Наши профили верны, в среднем, в шестидесяти шести процентах случаев. Против цифр не попрешь.

Август скорчил гримасу.

— Верно, но они привели к аресту только в двух целых семи десятых процента случаев, так что...

— Это потому, что мы можем вмешиваться, только если нас пригласят, — сказал Лукас, надувшись.

Август никогда не слышал, чтобы Лукас говорил надуто. Он находил его слегка угрюмое выражение лица восхитительным. Ему захотелось поцеловать его надутые губы.

— Если ты будешь работать с нами, тебя всегда будут приглашать.

— Работать с вами? — повторил Лукас.

— Да, с моей семьей. Я был серьезен, когда сказал, что мой отец, вероятно, уже думает, как использовать твой дар, чтобы помочь нам.

Не успел Лукас ответить, как у Августа снова зазвонил телефон. Опять Каллиопа. Август нахмурился отвечая.

— Что случилось?

Каллиопа издала звук, похожий на звук раненого животного.

— Я кое-что нашла. О, боже. Я нашла много... чего-то.

— Что ты нашла, Каллиопа? — спросил Лукас, все еще сидя на Августе.

— Итак, помните аккаунты марионеток? Так вот, я просматривала каждый из них, сканировала письма на предмет того, что может представлять интерес, и нашла ссылку. Так вот, я перешла по ссылке и... — Она издала еще одно обеспокоенное хныканье. — Мне кажется, я знаю, что происходит, и это намного, намного хуже, чем серийный убийца.

— Как, черт возьми, такое вообще возможно? — спросил Лукас.

— Не могли бы вы просто добраться до дома твоего отца? Нам понадобятся все. Или, по крайней мере, все, кто есть в городе. Все очень плохо. Плохо. Плохо. Прям чертовски плохо. Мне срочно нужно отбелить глазные яблоки.

— Ты не можешь просто сказать нам? — спросил Август резким голосом.

— Слушай, я не знаю, почему ты такой раздраженный. Это мне только что пришлось пробираться по пояс глубоко в даркнет. Я объясню это только один раз. Итак, отправляйся в дом отца, а потом я расскажу тебе, что нашла. Если тебе это не понравится, очень жаль.

С этими словами она отключилась. Они сидели и смотрели друг на друга в замешательстве целую минуту, прежде чем Лукас сказал:

— Я полагаю, мы едем в дом твоего отца?

— Думаю, да.

— Мне нужна одежда, — сказал Лукас, поняв, что не взял с собой никакой одежды.

— Мне нужен кофе, — возразил Август.

Лукас слез с него.

— Заедем ко мне, а потом зайдем к Крикет?

— Договорились. Но сначала примем душ.

ГЛАВА 18

Лукас

Лукас поднимался по лестнице к себе домой на автопилоте. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что нашла Каллиопа, и что помогло каким-то образом сложить воедино кусочки головоломки. В нем вспыхнуло некоторое негодование от того, что Каллиопе понадобилось меньше дня, чтобы найти ответ на вопрос, который он искал несколько месяцев. Август постоянно напоминал ему, что у Лукаса нет поддержки и ограниченные ресурсы, но все равно было неприятно. Этих женщин можно было спасти.

Август шел по пятам, когда Лукас добрался до своей двери. Он уже собирался вставить ключ в замок, когда дверь распахнулась на дюйм или два, как будто кто-то ушел, не закрыв ее до конца. Лукас нахмурился и посмотрел через плечо на Августа, который тут же встал перед ним, как щит, и распахнул дверь.

Лукас обвел взглядом комнату, ища что-нибудь необычное. Казалось, все на своих местах. Может, он просто забыл закрыть дверь? Нет. Потому что кто-то отключил его сигнализацию. Как они это сделали? Позвонив в охранную компанию и назвав номер жетона, Лукас понял.

— Есть ли что-нибудь не на своем месте? Что-то, чего здесь не было, когда ты уходил?

Лукас покачал головой.

— Не думаю.

— Не трогай ничего.

— Я уверен, что он не оставил бы отпечатков, — пробормотал Лукас.

— Кон мог оставить отпечаток на чем угодно в квартире. Просто не трогай ничего, не подготовившись мысленно.

Черт. Лукас даже не подумал об этом.

— Он совершенно не беспокоится о том, что я его остановлю. Для него это просто игра. Он издевается надо мной.

— Он психопат. Хороший, если ему удалось обмануть психологическую экспертизу ФБР. Ты тут ни при чем. И, обещаю, когда мы его возьмем, ты можешь быть тем, кто его убьет, быстро или медленно, как тебе нравится.

Зная Августа, это, вероятно, был довольно большой романтический жест. Отчасти Лукас считал, что он ни за что не сможет мучить другого человека, но другая его часть пришла в восторг от мысли услышать крики Кона. То, что он сделал с этими женщинами? Они заслужили свою месть.

Август быстро осмотрел квартиру, пока Лукас стоял и представлял себе, как эти женщины разрывают Кона на части. Когда Август вернулся, он ненадолго притянул Лукаса к себе, а затем поцеловал в висок.

— Иди одевайся. Не теряй бдительности. Собери сумку. Ты сюда не вернешься.

Никогда? Перспектива показалась Лукасу не такой пугающей, как он себе представлял. Он оделся на автопилоте, выбрав джинсы и туфли, футболку и кардиган на молнии. Приятно быть профессором колледжа – планка в одежде была довольно низкой. На прошлой неделе один из его студентов пришел на занятие в пижаме в стиле «Рик и Морти» и выцветшей футболке Van Halen. Всем было наплевать, и это просто замечательно, учитывая нынешнее душевное состояние Лукаса.

Переодевшись, он бросил кучу одежды в сумку для ночевки и встретил Августа в гостиной.

— Я перепрограммировал твою сигнализацию новым кодом. Кон умрет раньше, чем он его разгадает. Кроме того, он сделал то, что намеревался. Дал тебе понять, что может добраться до тебя в любой момент.

Лукас сглотнул комок в горле, чувствуя, что может задохнуться от нахлынувшей на него ярости. Август взял его за руку и вывел из квартиры, плотно закрыв за собой дверь.

Внизу Крикет сидела за стойкой и смотрела в телефон, ее рыжие волосы были собраны в два странных пучка. Она подняла голову, когда прозвенел колокольчик над дверью, и оживилась, увидев их.

— Привет, ребята. Как обычно?

Август добавил к заказу еще несколько порций кофе, предположительно для своей семьи. Лукас почувствовал легкий трепет при мысли о встрече с еще большим количеством членов его семьи. Пока она работала, Лукас рассматривал выпечку за стеклом.

— Наслаждайся, пока можешь, — с тоской сказала Крикет.

— Что? — спросил Лукас.

— Кафе закрывается. Мы не можем конкурировать со «Старбаксом» на соседней улице. Так что... в конце месяца я останусь без работы.

Лукас нахмурился, но Август кивнул.

— Можешь положить пирожных в коробку? Мы возьмем их с собой. И еще, позвони мне, и я попробую найти тебе новую работу. С моей семьей наверняка найдется кто-то, кто захочет взять тебя на работу.

У Крикет округлились глаза.

— Правда? Спасибо.

Август кивнул, не обращая внимания, но сердце Лукаса сделало странный кувырок в груди. Каким образом этот человек оказался самым милым из всех, кого он когда-либо встречал, даже не попытавшись? Неужели он так далеко зашел, что все, что делал Август, казалось ему идеальным?

Он повернулся, чтобы выглянуть в окно, и его взгляд зацепился за лаймово-зеленую Тайоту, припаркованную чуть дальше по улице.

— Август. — Август повернул голову, услышав тревогу в тоне Лукаса. — Смотри.

Август проследил за взглядом Лукаса.

— Крикет. Как давно эта машина там припаркована?

Крикет остановилась, как бы обдумывая его вопрос.

— Я не уверена, но на этой неделе на улице было припарковано множество навороченных машин. Думаю, может быть, будет какое-то автомобильное шоу или что-то в этом роде.

Лукас повернулся к ней.

— Кто-нибудь из водителей заходил сюда?

Крикет замерла.

— Я-я не уверена. Сюда уже почти никто не заходит.

Лукас продолжал давить.

— Кто-нибудь, кто похож на скинхеда? Кто-нибудь с сомнительными татуировками?

Она покачала головой.

— Определенно нет. Я бы заметила. Они тоже убийцы? Я думала, вы, ребята, профессора колледжа? Вы, типа, секретные агенты по совместительству или что-то в этом роде? Я в опасности?

Лукас хотел заверить ее, что это не так, но он понятия не имел, что, черт возьми, сказать.

— Им нужна не ты. Им нужен я. Если они придут сюда и спросят обо мне, скажи им все, что они хотят знать.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она в замешательстве.

— Возможно, до этого не дойдет. Скорее всего, они продолжат шпионить за мной на расстоянии. Но если они захотят узнать, где я остановился, скажи им, что я остановился у своего парня. Если нужно, назови имя Августа. Скажи, что больше ничего не знаешь. Напиши нам, когда они уедут. Постарайся держаться так, чтобы люди могли видеть тебя с улицы.

Светлая кожа Крикет стала белой.

— Может, мне лучше сказать, что я заболела и пойти домой?

— Да, можно и так сделать, —  согласился Август. — Так будет безопаснее.

Она посмотрела на свой телефон на стойке.

— Да, я позвоню владельцу.

— Хочешь, чтобы мы остались с тобой? — спросил Лукас.

Крикет покачала головой, устремив взгляд на машину внизу по улице.

— Нет. Все в порядке. Я закрою дверь, если водитель попытается зайти.

Август поднял подстаканники, наполненные кофе, и Лукас схватил коробку с кондитерскими изделиями.

— Есть шанс, что он попытается проследить за нами, когда мы уедем.

Крикет тяжело вздохнул.

— Без обид, но я чертовски на это надеюсь.

~

Когда они вошли в тайное логово Малвейни, Лукас остановился. Он не знал, чего ожидал, но присутствовали все те же люди, собравшиеся за столом, кроме двоих. Как всегда, – сварливый брат Августа, Аттикус, и его брат-алкоголик, Арчер. Адам тоже был там, сидел с Ноем с одной стороны и двумя одинаковыми на вид мужчинами с другой. Стоял только Томас.

Август поставил пирожные на стол и расставил между ними кофе. Лукас с удивлением наблюдал, как они набросились на угощения, словно акулы на кормежку, расталкивая друг друга локтями, чтобы выхватить из коробки то, что им хотелось. Все, кроме Аттикуса, который задрал нос от сахара, взял черный кофе и удалился как можно дальше от этого побоища.

— Эй, я хотел это, придурок, — сказал один из близнецов, когда Адам выхватил пончик из его пальцев и запихнул угощение в рот целиком.

— Тебе нельзя, а то разжиреешь, — проворчал Адам, уплетая пирожное.

Ной закатил глаза на остальных, бросил извиняющийся взгляд на Лукаса, а затем взял с угла коробки сырный даниш и разломил его на кусочки, чтобы съесть.

Арчер снял крышку со своего кофе и вылил янтарную жидкость из стакана в чашку. В будущем этого человека ждали «двенадцать ступеней».

Когда они, наконец, уселись в кресла, чтобы поесть, Лукас спросил:

— Может, начнем? Я бы очень хотел узнать, что нашла Каллиопа.

— Что-то он какой-то властный, — сказал другой близнец. — Не ожидал такого.

Август посмотрел на двух мужчин.

— Лукас, грубиян – это Ави, а другой – Аса. Остальных ты знаешь. Каллиопа готова?

Лукас перевел тяжелый взгляд с одного на другого, прежде чем полностью отстранить их и повернуться к Томасу.

— Она сказала, что нашла?

Ной покачал головой.

— Пока нет. Мы сами только что приехали.

— Каллиопа, ты здесь? — спросил Томас.

— Я здесь. — В ее голосе все еще звучали жесткие нотки. — Хотела бы я не быть, но я здесь. Те, у кого имеется совесть, возможно, захотят пропустить угощение. Это мрачно.

Ной с тоской посмотрел на свое пирожное, но потом отодвинул его. Лукасу все равно не хотелось есть. Никого из остальных, казалось, не обеспокоило предупреждение Каллиопы.

— Что ты нашла? — спросил Томас, когда Август и Лукас наконец заняли свои места.

— Красную комнату, — поспешно ответила Каллиопа.

— Что? — спросил Лукас, с облегчением увидев, что никто больше не знает, о чем она говорит.

На экране перед ними появилось изображение. У Лукаса ушла минута на то, чтобы понять, на что он смотрит. Она была почти комически ужасающей, как постер к какому-нибудь фильму в стиле слэшер. На средневековой дыбе висела женщина с искаженным в агонии лицом, а мужчина в кожаных штанах и с мешком на голове держал в руках изогнутый клинок. Вся картинка была закрашена красным цветом, и над ней мигали слова «пять дней».

— Это красная комната, — сказала Каллиопа, как будто это как-то все объясняло.

— Мы видим, Каллиопа, — сказал Адам, получив от Ноя удар локтем по ребрам. — Что? — прошептал он.

— Что такое красная комната, Каллиопа? — терпеливо спросил Лукас.

Она снова издала хныканье, словно с трудом выговаривая слова.

— Красная комната – это платное пыточное порно в даркнете.

Лукас потрясенно вздрогнул.

— Что?

Каллиопа сделала глубокий вдох и выдохнула, медленно произнося следующие слова.

— Красная комната – это место, где люди платят, чтобы посмотреть и поучаствовать в изнасиловании, пытках, увечьях и убийствах невольных участников, — пояснила она, ее голос дрожал. — Как вы можете себе представить, эти комнаты открыты только определенное время, и они невероятно прибыльные. Обычно их снимают за границей, потому что там их труднее выследить. Но я думаю, что они снимаются здесь.

— Ты говоришь, что этих женщин похищают, чтобы люди могли заплатить за... пытки? — сказал Лукас, внезапно поблагодарив себя за то, что прислушался к предупреждению Каллиопы.

Он представлял, что это будет плохо, даже ужасно. Лукас видел трупы, был свидетелем пыток, которым подвергались эти женщины, но знать, что это происходит не только по принуждению одного ублюдка-садиста, но и... в качестве развлечения? Ради прибыли? Зрение Лукаса поплыло, голова закружилась. Он не мог дышать. Девушки... все эти девушки мертвы? Сколько людей наблюдали? Участвовали? Совершали злодеяния, не выходя из своих гребаных домов?

Лукас слышал, как Август говорит с ним, но он был слишком занят, упражняясь в технике вдоха- выдоха. Он сейчас потеряет сознание. Ему нужны лекарства. Внезапно на его лицо легли руки, удерживая его голову, но это был не Август. Это был Ной.

— Лукас. Сосредоточься на моем голосе. Я думаю, у тебя приступ паники.

— Мои таблетки. У меня в кармане мои таблетки, — справился Лукас, его рот внезапно превратился в пустыню.

Ной потянулся к карману джинсов Лукаса, но Август отбил его руку.

— Я сам.

Лукас увидел, как Ной поднял руки, как бы показывая, что он не трогает Лукаса, прежде чем его зрение снова поплыло. На этот раз от пота, заливавшего глаза.

Его сердце бешено стучало, и какая-то его часть боялась, что у него случится настоящий сердечный приступ. Потом он переживет унижение, но сейчас Лукасу нужно было сосредоточиться на том, чтобы взять себя в руки. Это никому не поможет. Он проглотил таблетки, которые Август зажал между губами.

Ной снова стоял перед ним.

— Все хорошо. Просто дыши со мной. Считай до пяти и медленно вздохни. Задержи дыхание на пять секунд. И выдыхай в течение пяти. Снова. Ты справишься.

Казалось, что атака длилась вечность, но она длилась, наверное, меньше десяти минут или около того. Лукас покраснел, когда заметил, что все смотрят на него.

— Извините, — пробормотал он. — В последнее время я мало спал.

Ной ободряюще кивнул. Томас сочувственно ему улыбнулся. Август смертельной хваткой вцепился в его руку. Остальные просто внимательно наблюдали за ним.

Арчер указал на Ноя с булочкой в руке.

— Все в порядке, малыша стошнило, когда он в первый раз присутствовал на собрании.

Ной поднял вверх средний палец.

— Ну уж прости, что от торговли детьми меня тошнит. Две недели назад ты выпил целый ящик дешевого красного вина, разгромил нашу ванную, наблевал повсюду, а потом вырубился в ней. Домработница чуть не вызвала полицию, потому что подумала, что наткнулась на место преступления.

Арчер закатил глаза.

— Она драматизировала. Слишком остро отреагировала.

— Это напоминало сцену в прихожей из «Сияния», — добавил Аттикус.

Ави хмыкнул.

— Да, я видел фотографии на TMZ. Это было чертовски жутко.

— У нас тут мероприятие, или мы можем убить несколько человек? — спросил Арчер.

Лукас покачал головой, вытирая лицо руками.

— Что нам делать?

— Естественно, убьем его, — сказал Август.

Аса взял ручку и постучал ею по подбородку.

— Но кто финансирует всё это? Если Кон просто палач, то они найдут другого, если мы его убьем, нет?

Томас кивнул.

— Аса прав. Кто финансирует операцию, Каллиопа?

— Если бы мне пришлось ставить на кого-то, то это был бы чистенький русский, — сказал Август.

— Русский? Это какое-то кодовое имя? — спросил Аттикус.

Август вкратце рассказал им о том, что произошло на стоянке грузовиков и что Каллиопа нашла о Девоне Николсе.

— Итак, мы думаем, что русский связан с группой уличных скинхедов, которые пытают и убивают женщин за деньги? — сказал Ной.

— Похоже на то, — согласилась Каллиопа. — Мне нужно еще покопаться, но я предполагаю, что все так и есть.

— Скажите мне, что мы уберем их всех, — сказал Ной.

— Нет никаких «мы», — напомнил Адам. — Ты на скамейке запасных. Я не могу сосредоточиться, когда ты там.

— Я пойду, — сказал Лукас, бросив на Августа тяжелый взгляд. — Даже не пытайся посадить меня на скамейку. Я прошел подготовку в Квантико. Я могу справиться с Коном. Ты обещал.

— Сначала мы возьмем Кона, — сказал Томас. — Выпытайте из него всю информацию, какую сможете. Найдите тех девушек. Эта комната откроется через пять дней. Мы должны быть уверены, что у них не будет времени на поиски новой жертвы.

— Если он подтвердит, что в деле замешана уличная банда, мы войдем и уберем их тоже. Но мы сделаем это шаг за шагом.

Они все кивнули.

Томас посмотрел на каждого из них, взгляд острый, тон граничил с угрозой.

— Все должно быть чисто. Мы собираемся похитить федерального агента. Никаких ошибок. А пока, найдите все об этих бандитах. Где они околачиваются. Сколько их. Необходимо действовать стратегически. В последний раз, когда мы уничтожили большую группу людей, расследование затянулось. Никаких повторений прошлых событий.

Лукас моргнул, услышав намек. Как часто они устраняли несколько целей за раз? Неужели они на самом деле говорили о ликвидации целой банды нацистов?

Когда они вернулись в машину, Лукас наконец спросил:

— Вы, парни, не волнуетесь, что вас поймают?

Август нахмурился.

— Волнуемся? На самом деле мы ни о чем не беспокоимся. Мы неспособны. Было бы неудобно попасться. Особенно для меня. В тюрьмах шумно, грязно, слишком яркий свет. Больше всех пострадает мой отец, а я этого не допущу.

— Что ты имеешь в виду?

Август ненадолго оторвал взгляд от дороги.

— У него есть репутация, которую нужно поддерживать. Он гордится нашей фамилией, нашим наследием. В другом мире он бы гордился и теневой частью нашей жизни. Но мы живем не в таком мире. Каллиопа делает хорошую работу по созданию алиби, подделывая посты в социальных сетях. Но правда в том, что именно абсурдность того, что такой человек, как мой отец, использует собственных детей, чтобы отомстить незнакомцам, обеспечивает нам безопасность. Это слишком невозможно представить.

Да, верно. Лукас бы тоже не поверил, если бы не увидел.

— Ты действительно думаешь, что это сработает? Что у нас есть шанс похитить Кона и заставить его сказать нам, где эти пропавшие девушки?

Когда Август снова посмотрел на Лукаса, того пробрал озноб. Было неприятно видеть Августа без маски.

— Он заговорит. Они всегда говорят. Но ты должен знать, что иногда это может быть долгим и очень кровавым занятием. Я понимаю, если ты не хочешь подвергать себя этому. Я не против сделать это за тебя.

Думая о том, что Август будет тем, кто заставит Кона кричать, Лукас почувствовал себя обманутым, что должно было волновать его больше.

— Я не хочу, чтобы ты делал это за меня. Я хочу, чтобы ты показал мне, как это сделать.

На этот раз Август выглядел испуганным.

— Ты хочешь, чтобы я научил тебя пытать людей?

Лукас хотел. Правда.

— Да, пожалуйста.

ГЛАВА 19

Август

— Главное в пытках – выяснить, что пугает лично его. — Лукас сидел на черном диване Августа в поношенных серых спортивных штанах и выцветшей футболке Квантико, с небольшой улыбкой на лице, наблюдая, как Август расхаживает по комнате, словно он находился перед лекционным залом, а не в своей гостиной. — У кого-то это культурные особенности, у кого-то психологические, у кого-то физиологические. Мы прошли долгий путь со времен «кровавого орла» и «колыбели Иуды», которые оказались на удивление неэффективными методами, когда дело касалось извлечения информации. Теперь мы узнали, что иногда для этого достаточно полной сенсорной депривации. Для других – сенсорная перегрузка. Для некоторых – унижение. Поэтому важно знать свою жертву.

Лукас поднял руку, пока Август не остановился и не посмотрел на него. Он был таким грубияном сегодня.

— Да?

Улыбка Лукаса расширилась до полной ухмылки.

— Я ценю твое краткое введение в курс «101 Пытки», но я криминолог. Я понимаю психологическую составляющую пыток. Я просто хочу, чтобы ты показал мне, как применять эти пытки.

— Применять пытки? — повторил Август.

Лукас засмеялся.

— Я прошел курс, профессор. Мне просто нужна лаборатория. Покажите мне, как заставить кого-то страдать.

Август усмехнулся не только над аналогией, но и над тем, как Лукас использовал слово «профессор», которое ударило прямо к его члену. Они определенно изучат это позже.

Он подошел босиком к оружию, искусно расставленному на стене, и выбрал небольшой кинжал. Он был древний, ручной работы, дорогой и достаточно острый, чтобы содрать кожу с человека с предельной точностью, чтобы не повредить ткани под ней.

Август пересек комнату со своим трофеем, устроившись на коленях Лукаса.

— Но в том-то и дело, — объяснил он, осторожно проводя плоской стороной лезвия по идеальной челюсти Лукаса. — Пытка для одного человека – это извращение для другого. Возьмем, к примеру, меня. — Август покрутил лезвие в руке. — Ты не можешь пытать меня ножом, потому что мне нравится боль. — Август провел лезвием по предплечью, шипя, когда острие рассекло неглубокую однодюймовую рану, из которой мгновенно выступили бисеринки крови. — Это выброс эндорфинов.

Лукас поднял глаза на Лукаса, изучая его лицо.

— Когда меня ударили ножом, я не почувствовал никаких эндорфинов, только жгучую боль от разрушения легкого.

— Есть разница между контролируемым порезом и намерением убить, — напомнил Август. — Но мой кинк – это не кинк каждого. Это больше похоже на выяснение того, что работает для твоей цели.

Лукас покачал головой.

— Меня не волнует, как причинить ему боль... Я хочу знать, как отключить свои эмоции. Я знаю, что у тебя нет такой проблемы, но как сделать так, чтобы моя человечность не прокрадывалась и не заставляла меня жалеть этого куска дерьма, когда я причиняю ему боль?

Август провел большим пальцем по полной нижней губе Лукаса.

— Я не знаю, как сказать кому-то, как отключить чувства, потому что я никогда этого не делаю. Когда я делаю кому-то больно, меня волнуют только две вещи: моя миссия и кайф, который я получаю от их боли.

— Значит, я ничего не могу сделать? — спросил Лукас.

— Я бы так не сказал, — ответил Август. — Главное – не отключать свои чувства, главное – сосредоточиться на своих интересах. Будь эгоистом. Заботься только о том, чего ты хочешь. Отпусти свой страх. Будь немного гедонистом. Сделай те сокровенные, темные вещи, о которых ты думаешь, но никогда не осмелишься сказать вслух. Сделай и не извиняйся за это.

У Августа расширились зрачки, когда Лукас взял его руку и лизнул рану, собирая капли языком.

— Вот так?

У Августа дернулся член при виде крови, размазанной по рту Лукаса. Да, этот урок быстро пошел наперекосяк. Лукас посмотрел на эрекцию Августа, которая теперь была очевидна между ними.

Август ободряюще улыбнулся ему.

— Ну, это было неожиданно.

Лукас притянул его к себе, чтобы поцеловать со вкусом соли и меди.

— У меня тоже есть свои заморочки, знаешь ли. Я не всегда был полным психом. Когда-то давно я был обычным парнем и обладал такими же извращенными идиосинкразиями, как и у всех остальных.

— Расскажи, — поддразнил Август, погружая свой язык в рот Лукаса.

— Разве мы не должны сосредоточиться на пытках? — спросил Лукас, даже когда с энтузиазмом отвечал на поцелуи Августа.

Август запустил руки под рубашку Лукаса, играя с его сосками, пока тот со стоном не выгнул бедра вверх.

— Август… — простонал он.

Август дразнил и дергал за тугие пики.

— Настоящая пытка – это скорее тренировка на рабочем месте. Мы будем использовать Кона как твой учебный проект. А пока, я думаю, нам стоит поработать над изучением этой твоей стороны. Твоей эгоистичной стороны.

— Откуда ты знаешь, что у меня есть эгоистичная сторона? — спросил Лукас, проводя большим пальцем по члену Августа.

Август снова захватил губы Лукаса, говоря между глубокими, одурманивающими поцелуями.

— У каждого есть эгоистичная сторона, темная сторона. Какая-то часть себя, которую они не осмеливаются исследовать, потому что боятся, что мир может подумать о них. Ты ведь знаешь это. Не так ли? Это твоя работа. Изучать самые темные стороны людей.

— Но что, если мне это понравится? — спросил Лукас, проводя языком по губам Августа. — Что, если мне слишком понравится эта глубокая, темная часть меня?

Август взял руку Лукаса и просунул ее в свои брюки.

— Тогда с кем, как не со мной, исследовать её? Я не буду судить тебя. Твои пристрастия могут не совпадать с моими, но ничто из того, что ты скажешь, не сможет меня по-настоящему шокировать.

Лукас вздохнул, прижавшись к губам Августа, работая рукой с его членом, большим пальцем дразня головку так, что глаза Августа закатились.

— Тебе на самом деле нравится игра с ножом? — спросил Лукас. — Тебе нравится, когда кто-то режет тебя?

Август кивнул. Незачем было лгать Лукасу. Он уже знал самые темные секреты Августа. Он подался бедрами вперед, медленно погружаясь в сжатый кулак Лукаса.

— Можно мне попробовать? — спросил Лукас, задыхаясь.

Август изогнул бровь.

— Порезать меня?

Лукас высунул язык и провел им по нижней губе, в его глазах появился жесткий блеск, который Августу захотелось изучить подробнее.

— Да.

Август кивнул.

— Пойдем в постель.

В спальне Август положил нож на приставной столик и стал раздеваться, а Лукас прислонился к стене и наблюдал. Август видел, что он тоже твердый, передняя часть его серых брюк была влажной в одном месте. Когда он разделся, Лукас подошел к нему и повернул его к кровати, проведя губами по его плечу.

— На кровать.

Август вздрогнул от резкого приказа Лукаса. Он сделал, как тот просил, лег поперек пледа на живот, положив руки сверху, не слишком заботясь о том, чтобы испачкать белые простыни. В конце концов, для этого и существовал отбеливатель.

Лукас встал на колени между ног Августа, сжал его икры, а затем погладил его задницу. Затем Лукас устроился на Августе, сидя на его заднице и наклонившись, провел языком вдоль его позвоночника.

— Откуда ты знаешь, что тебе нравится, когда тебя режут? Ты уже позволял другим людям резать себя?

Августу нравился вес Лукаса на нем, нравилась иллюзия беспомощности.

— Очень давно и никогда ни с кем, кроме... профессионала.

Август наблюдал, как Лукас потянулся и взялся за рукоять ножа с приставного столика, а затем провел пальцами по незапятнанной плоти его спины.

— А что, если я порежу тебя слишком глубоко?

— Тогда мне придется накладывать швы. Если не хочешь меня убить, то не режь глубоко, чтобы не задеть крупные артерии и конечно же спинной мозг. Мне бы хотелось быть в состоянии ходить, когда все будет сказано и сделано. — Он почувствовал, что Лукас колеблется. — Предполагалось, что ты будешь предаваться своим самым темным фантазиям, а не моим. Если ты не хочешь этого делать, мы можем найти...

Первый порез был неглубоким, прямо по мышце лопатки. Член Августа запульсировал от внезапного прилива химических веществ в мозг. Он охнул, потом застонал, когда Лукас провел по ране языком.

— Ну как, нормально?

Август прочистил горло.

— Более чем нормально. Перестань беспокоиться обо мне и просто делай то, что хочешь.

Лукас втянул воздух.

— Это большая сила.

— В том-то и дело. Когда ты пытаешь кого-то, ты полностью контролируешь его разум и тело.

— Мне нравится идея полного контроля над твоим телом.

Лукас колебался еще минуту, затем сделал еще несколько неглубоких прорезей. Безвредные, не больше, чем порезы бумаги, но их хватило, чтобы Август прижался бедрами к матрасу, ища трения, а капельки крови покатились по склону его спины.

— Ты вырезаешь свои инициалы на моей коже?

Лукас провел кончиками пальцев по порезам, затем стал выводить буквы на чистом холсте кожи, написав М-О-Й кровью Августа. Черт, это было горячо. Лукас схватил Августа за горло, откинув его голову назад, чтобы ввести окровавленные пальцы ему в рот, и наклонился, шепча ему на ухо:

— А если бы я сделал это? Если бы я вырезал на тебе свое имя? Что тогда?

Август сосал пальцы, почти кайфуя от этой стороны Лукаса, понимая, что он готов быть с ним каким угодно – больным и извращенным. Он оттолкнулся от твердого члена Лукаса, который теперь плотно прижимался к расщелине его задницы, между ними был только тонкий слой ткани.

— Тогда тебе лучше трахнуть меня потом.

Лукас издал почти звериный звук, но тут же схватил смазку, которую они оставили на кровати, и приподнял бедра Августа. Он ввел в него два скользких пальца, и Август нетерпеливо задвигал бедрами, ничуть не заботясь о том, насколько нуждающимся он выглядит.

Лукас сильнее впился в него пальцами.

— Скажи мне, что ты готов, потому что я хочу почувствовать тебя.

— Я готов, — заверил Август. — Сделай это.

Лукас высвободил пальцы, рубашка разлетелась, когда он стягивал с себя брюки. Август сел, не желая больше ждать, схватил член Лукаса и прижал его к своему входу, а затем одним плавным движением погрузил в себя до самого основания.

Больше они не говорили. Оба двигались вместе, запахи крови, пота и секса смешивались так, что Август нашел их опьяняющими. Он не мог насытиться твердым членом Лукаса. Он подавался бедрами назад при каждом толчке.

Лукас нашел сосок Августа, другой рукой обхватил его твердый, ноющий член. Август откинул голову на плечо Лукаса. Он никогда не испытывал ничего подобного. Все это было горячим, жестким и липким, кровь и предэякулят смешивались, когда Лукас грубо дрочил Августу. В этом не было ничего сексуального, но он никогда в жизни не был таким твердым.

Лукас прикоснулся языком к оставленным им ранам, и Август понадеялся, что он вырезал свое имя на его теле так же, как Лукас запечатлелся в его психике. Он уже был так близок к кульминации. Лукас вбивался в него с упоением, его рука работала над ним жестко и быстро, его дыхание доносилось до уха Августа. Потом Лукас кончил, по его телу пробежали сладострастные всплески, а по коже поползли мурашки.

— Вот черт, — прорычал Лукас, когда освобождение Августа хлынуло в его сжатый кулак. Он надавил ладонью между лопаток Августа, прижимая его грудью к матрасу, вцепился руками в плоть его бедер, чтобы с силой войти в него. Затем Лукас накрыл собой Августа, с криком уткнувшись в его кожу, когда исторгался в него. Лукас, казалось, не спешил освободиться от тела Августа, и они просто лежали так, соединенные, пока обмякший член Лукаса не выскользнул сам собой.

— Это было... — сказал Лукас, затем прервался.

— Грязно? — предложил Август, смеясь.

Лукас провел носом по шее Августа.

— Я хотел сказать «горячо». Но нам нужно прибраться. И, наверное, сменить постельное белье. Выглядит как место преступления. И пахнет так же.

Спустя какое-то время Август смог заставить себя сдвинуться с места. Они приняли душ, оба не торопясь, наслаждаясь обжигающей водой. Лукас с особой нежностью промывал порезы Августа. У него бывали раны и похуже, чем порезы от крошечного кинжала, но ему нравилось, что Лукас заботится о нем, как в ту ночь. Это было непривычное ощущение, когда кто-то ведет себя так, будто ему нужно заботиться о нем. Как будто он был достоин заботы и внимания.

Обсушившись, Лукас намазал каждый порез антибиотической мазью и тщательно их перевязал. Только когда они снова оказались в постели, он позволил Августу обнять его, заставив принять позу маленькой ложки, чтобы он мог прижаться носом к его влажным волосам.

Лукас сказал:

— Если я не смогу сделать этого... если я начну терзаться совестью... мне нужно, чтобы ты сделал то, что я не могу. Я, наверное, буду ненавидеть себя за это, но мне все равно нужно, чтобы ты это сделал. Эти девушки заслуживают правосудия.

Август прижался поцелуем к плечу Лукаса.

— Ты справишься. Но если нет – по любой причине – у тебя есть я. Я всегда с тобой.

— Что, если он откажется говорить? Пытки имеют печально известный низкий процент успеха.

— Мы получим нужную нам информацию с ним или без него. Он не сможет рассказать нам ничего такого, чего бы Каллиопа в конце концов не нашла. Но он заслужил свое время на конце моего ножа или любого другого инструмента, который я решу использовать. Это то, что я делаю. Это то, для чего я был создан. Он заслуживает всего, что его ожидает.

— Я очень хочу быть тем, кто это сделает.

— Тогда ты сделаешь.

Голос Лукаса дрожал. Август не знал, была ли это ярость или страх... или и то, и другое.

— То, что он сделал... они все сделали. Я хочу, чтобы они заплатили. Даже те, кто просто наблюдал. Все, кто наживался на страданиях девушек, все они заслуживают самых средневековых пыток, какие только можно себе представить.

— Тебе нужно поспать, — мягко напомнил ему Август.

— Они чертовы монстры, — прошептал Лукас, почти про себя.

— Да, но у тебя есть я, а я – монстр, которого боятся другие монстры.

ГЛАВА 20

Лукас

Утром Лукас был спокоен. Он не мог перестать смотреть на маленькие бинты, закрывающие раны Августа, пока делал перевязку. Это сделал он. Лукас взял нож и вырезал часть себя на коже Августа. Останутся шрамы? Будут ли они постоянно напоминать об их совместной ночи?

Он должен чувствовать вину за это, верно? Август сказал, что ему это понравилось, и он был первым, но в глубине души он не мог не задаваться вопросом, что это делает его не лучше Кона. Ему нравилась боль Августа, его покорность; это пробудило в Лукасе какой-то странный животный инстинкт, о котором Лукас даже не подозревал. Хуже того, ему не терпелось сделать это снова.

Кровать просела, когда Август сел рядом с ним.

— Хватит.

Лукас бросил на него испуганный взгляд.

— Что?

— Хватит прокручивать в голове прошлую ночь, сомневаться в том, что мы сделали, и препарировать, кто ты как личность. Я буквально вижу, как ты пытаешься собраться с силами, чтобы устроить хороший разбор. То, что мы делали прошлой ночью, было на сто процентов по обоюдному согласию. Это не делает тебя плохим человеком, если тебе это понравилось. Между нашими сексуальными играми и тем, как Кон издевается над женщинами ради развлечения, большая разница с футбольное поле. Ты знаешь это.

Так ли это?

— Ты в порядке? — спросил Лукас, меняя тему разговора, изучая бинты на плече Августа.

Август нахмурился.

— А с чего бы нет? О, ты имеешь в виду царапины на моей спине? Ты мог бы нанести больше вреда своими ногтями. Что меня тоже устраивает, если тебе интересно. Но я не просто в порядке. На самом деле я немного возбуждаюсь каждый раз, когда один из них болит. Если бы я мог вести занятия без рубашки, чтобы все видели, что ты со мной сделал, я бы так и сделал. Мне нравится носить твои следы. И если бы ты был честен, ты бы признал, что тебе это тоже нравится.

Лукас прильнул к Августу в поцелуе, который затянулся, а затем прижался лбом к лбу Августа.

— Я просто ненавижу ждать. Я понимаю, что нужен план нападения, чтобы уничтожить какую-нибудь злобную банду скинхедов, но ждать, чтобы убрать Кона с улицы, это... удручает. Я просто хочу, чтобы все закончилось. Я хочу знать, что эти женщины в безопасности, а если нет, то хотя бы знать, что не будет других жертв.

Август снова поцеловал его.

— Я знаю. Просто потерпи еще немного. Я обещаю тебе, что все почти закончилось.

— И что потом?

Лукас не собирался задавать этот вопрос вслух. Но это один из вопросов, которые уже несколько дней крутились у него в голове. Вопрос, который заставлял его чувствовать себя еще более виноватым за то, что он беспокоится о своей личной жизни, когда люди умирают.

— И что потом... что? — спросил Август.

Лукас начал вставать.

— Ничего.

Август снова притянул Лукаса к себе.

— Нет, ни ничего. Что значит… и что потом?

— Что насчет нас? Что будет, когда все закончится? — пробурчал Лукас.

Август махнул рукой.

— Мы съедемся, поженимся, будем жить такой жизнью, о которой большинство людей может только мечтать. — Лицо Августа изменилось, его выражение омрачилось. — Если только ты этого не хочешь. — Лукас застыл на месте, но Август продолжал говорить. — То мне нужно, чтобы ты отложил этот разговор до того, пока мы решим вопрос с Коном,потому что я не могу идти на дело, думая, что никогда больше тебя не увижу.

Лукас знал, что Август скажет что-то подобное. В глубине души он знал, что Август говорил серьезно, когда сказал, что никогда его не отпустит. Никогда. И ему это было нужно. Самой темной и глубокой его половинке – той, которая, по словам Августа, есть у всех – Лукасу нужно было знать, что Август никогда не перестанет бороться за него. Ему нужно было услышать эти слова. Не один раз. Возможно, каждый день. Его темной части хотелось видеть отчаяние в глазах Августа при мысли о том, что он может его потерять, и, возможно, это делало Лукаса садистом, но это было все равно, что надавить на синяк. Ему нужно было знать, что у Августа все болит так же сильно, как и у него.

Лукас тяжело сглотнул.

— Ты ведь понимаешь, насколько это безумно? В глазах окружающих мы выглядим безумцами.

Август пожал плечами.

— Ну и что с того? Для посторонних ты сумасшедший. Я тоже. Кого волнует, что думают люди?

— Да, ты прав. Наверное, я просто устал от того, что на меня глазеют, понимаешь? Я всегда чувствую себя как фрик из шоу, — признался Лукас.

За исключением короткого времени работы в ФБР – еще до того, как все узнали его секрет, – Лукас всегда был аутсайдером, изгоем, как его мать. Даже дед не хотел его видеть. Но как бы ему ни нравилось греться под навязчивым вниманием Августа, это вызывало чувство, что на него все время светит прожектор.

— Когда ты станешь Малвейни, лучше не станет. Я как смогу буду ограждать тебя, но люди будут копаться в твоем прошлом. Они узнают о твоем увольнении из ФБР. Возможно, даже узнают о твоей психометрии. Людям будет любопытно узнать о тебе, потому что моя семья находится в центре внимания общественности.

— Как вы это делаете? Как вы, парни, делаете то, что делаете, чтобы об этом узнал весь мир? — спросил Лукас. Конечно, наверняка нашелся бы кто-то посторонний, кто задал бы правильные вопросы.

— Мы не просто убийцы... мы иллюзионисты. Каллиопа создает фальшивые посты в социальных сетях, ставит геотеги и все такое. Она фотошопит картинки, если нужно, проявляет креативность. И, в крайнем случае, у нас есть несколько очень влиятельных людей, решительно настроенных, чтобы эксперимент отца удался. Могущественные союзники создают очень сильное алиби.

Лукас нерешительно кивнул.

— Мне нужно время... чтобы разобраться... чтобы обдумать… — На мятущийся взгляд Августа, Лукас потрепал его по щеке. — Не о нас. Между нами все в порядке, но я не собираюсь сомневаться в своей интуиции, не сейчас. Я знаю, что это сработает. Сумасшедшие мы или нет, но то, кем мы являемся, работает на нас. Но все остальное, публичность... твоя семья... мне просто нужно время, чтобы все обдумать.

Август поник.

— Да, я всё понимаю. Во сколько у тебя первый урок?

— В десять тридцать. А у тебя? — спросил Лукас, наклоняясь, чтобы провести поцелуем по щетинистой челюсти Августа.

— До часа дня нет, но в одиннадцать у меня встреча преподавателей с моими аспирантами.

— Хорошо, у тебя есть время покормить меня, — сказал Лукас, захватив рот Августа в неспешном поцелуе.

— Если продолжишь так целовать меня, у нас не останется времени ни на что, кроме как накормить тебя моим членом.

Лукас удивлённым взглядом посмотрел на Августа. Они оба разразились смехом.

— Мне нужен кофе и самый большой шоколадный кекс.

Август встал, потянув Лукаса за собой.

— Ты просто хочешь проведать Крикет, да?

Лукас улыбнулся.

— Часть меня надеется, что ее там нет. Похоже, она твердо решила не возвращаться. Но я хотел бы убедиться, что возле моей квартиры не припаркованы машины. Меня беспокоит, что они не последовали за мной к тебе.

— Если бы я предположил, что они уже знают, что ты живешь у меня, и кто-то уже здесь, наблюдает за нами.

У Лукаса по коже побежали мурашки. Август попытался стереть их.

— Расслабься. У нас есть преимущество. Они не знают, что мы знаем о них. Они все еще думают, что ты считаешь Кона серийным убийцей с напарником, а не частью большого заговора. К тому времени, когда они поймут, что мы знаем, это уже будет не важно.

— Я знаю, что ты прав. Просто хочу убедиться, что мир в безопасности от этих бессердечных гадёнышей.

Август ободряюще поцеловал Лукаса в макушку, затем они закончили одеваться. Выходя за дверь, Лукас заметил на лице Августа забавное выражение.

— Что?

Август широко улыбнулся.

— Довольно забавно, что все эти так называемые скинхеды ездят на иностранных машинах, не находишь?

Лукас усмехнулся.

— Большая часть их снаряжения, вероятно, сделана в Китае, так что...

Август закрыл за ними дверь.

— Пойдем завтракать.

~

Лукас с облегчением обнаружил, что возле кофейни не было припарковано ни одной навороченной спортивной машины. И испытал еще большее облегчение, когда понял, что все парковочные места заняты. Было бы забавно, если бы плохие парни не смогли найти парковку для своих сталкерских машин. Но это также означало, что Лукасу и Августу тоже негде было припарковаться.

Со стороны все в крошечном кафе казалось спокойным. Свет горел, вывеска на окне перевернута на «открыто». Лукас не мог заглянуть внутрь из-за тонировки стекол, но почувствовал, как понемногу узел в животе ослабевает.

— Почему бы тебе просто не обогнуть квартал пару раз, а я пойду позавтракаю?

— Думаю, мне стоит пойти с тобой, — нахмурился Август.

— Я только возьму нашу еду, проверю Крикет, а потом мы отправимся в путь. Они не станут нападать на меня средь бела дня в открытом кафе.

Август настороженно смотрел на него целую минуту, затем притормозил на улице, чтобы высадить Лукаса. Лукас перегнулся через консоль и поцеловал Августа в щеку.

— Я сейчас вернусь.

Лукас перебежал улицу трусцой, избегая немногочисленных машин на дороге, благо их расписание позволяло им не стоять в утренних пробках. Было странно в одну минуту беспокоиться об уничтожении нацистов, а в следующую – о движении транспорта, но это была еще одна странная вещь в жизни Лукаса. Если бы ему пришлось составлять список, то на данный момент странное значительно превосходило обычное.

Когда он открыл дверь, колокольчик зазвенел, как обычно, но не раздалось никаких приветственных криков. Зона отдыха пустовала, но в этом не было ничего необычного. Лукас прошел вперед, прислушиваясь к любым признакам жизни с подсобки. Было жутко тихо.

— Эй? — позвал Лукас. — Крикет?

Лукас крадучись приблизился к стойке, вскинув бровь, когда увидел ее телефон, заряжающийся рядом с промышленной кофеваркой.

— Крикет?

Когда она не ответила, он пересел за прилавок, больше не заботясь об этикете. Телефон Крикет был полностью заряжен. Видимо, он пролежал там какое-то время. Ее сумочка была спрятана в маленьком шкафчике под коробками с кондитерскими изделиями, вместе с ее бледно-голубым свитером.

Поднявшись, Лукас увидел нечто такое, от чего кровь застыла в жилах. Тонкий золотой обруч, покрытый кровью. Шок пронзил его. Кольцо в носу Крикет. Черт. Он не стал раздумывать, а просто шлепнул по нему рукой, резко вдохнув, когда на него нахлынули видения.

Крикет сидела на своем обычном месте за прилавком, слушая музыку, и тут вошел мужчина в рваных джинсах и желтой футболке с надписью «Не провоцируй меня» черными печатными буквами над свернувшейся змеей. Она вытащила наушники из ушей и настороженно посмотрела на мужчину, когда он подошел к прилавку.

— Чем могу помочь?

— Знаешь, парням не нравится, когда девушки добавляют в волосы безумные цвета или делают странный макияж, верно? В царстве животных похожие на тебя существа – яркая раскраска это предупреждение, они как бы говорят держаться другим подальше. Говорят им, что они ядовиты.

Крикет ухмыльнулась.

— И все же, ты здесь.

— Я просто хочу сказать, что мужчинам нужны скромные женщины.

— С чего ты взял, что я ищу мужчину? — возразила Крикет.

Она так и не услышала ответа мужчины. Стреляющая боль пронзила тело Крикет, а затем она упала, мужчина по другую сторону прилавка пришел на помощь другому мужчине с электрошокером. Кон. Он выдернул кольцо из носа Крикет, бросив его на прилавок.

— Затащи ее в фургон. Встретимся во дворе.

Лукас отдернул руку, сердце бешено стучало. Они забрали Крикет. Лукас вытащил телефон из кармана. Он уже собирался набрать имя, когда знакомый голос сказал:

— Привет, незнакомец. Соскучился по мне?

Тяжелый страх навалился на Лукаса, как свинцовый груз. Он медленно повернулся, не удивившись ни тому, что на него наставлен пистолет, ни тому, что оружие держит Кон.

— Где она?

— Твоя маленькая розововолосая подружка? Или это был голубой? Или зеленый? — спросил Кон, смеясь. — Она в безопасности. Пока что. У клиентов довольно специфический тип, но, думаю, на этот раз они сделают исключение. Им нравится смотреть, как я ломаю крутых.

Лукас шумно втянул воздух через нос.

— Я убью тебя на хрен.

Кон выглядел совершенно не обеспокоенным.

— Я надеялся, что мы с тобой сможем... воссоединиться. Тебе понравились мои подарки?

Лукас знал, что в какой-то момент он снова окажется так близко к Кону, но он никогда не думал, что это будет неожиданно. Не с тех пор, как он встретил Августа. Он заставил Лукаса почувствовать себя в слишком большой безопасности.

— Я нашел их неоригинальными, — насмехался Лукас.

Кон удивленно рассмеялся.

— Приятно видеть, что ты все еще можешь сохранять чувство юмора. В будущем я постараюсь получше.

Лукас перевел взгляд на телефон и обратно. Нажал ли он кнопку «Отправить»? Август на улице?

— Сколько еще мы будем играть в эту игру? Чего ты этим добиваешься? Неужели ты думал, что я не узнаю о твоих маленьких друзьях-нацистах и их красных комнатах?

Кон изогнул бровь.

— Я хотел, чтобы ты знал. Я дал тебе все подсказки. Я просто не был уверен, что ты способен собрать все воедино сам, без поддержки ФБР.

Странная легкость охватила его. Кон понятия не имел, кто стоит за Лукасом. У него была армия психопатов по имени Малвейни. Лукас больше не жертва. Лукас постучал себе по виску.

— У меня есть то, чего нет у ФБР.

Губы Кона скривились в подобии улыбки.

— Впрочем, это не так уж и важно, правда? Никто никогда тебе не поверит. Но у тебя еще есть время, чтобы просто уйти. Мне было весело, но это становится утомительным. Тем не менее, я не хочу тебя убивать. Ты такое чудо. Чудо природы.

— А как же те женщины? Их жизнь стоила того, чтобы ее прожить.

Кон закатил глаза.

— Они были наркоманками. Шлюхами. Нелюди. Бремя общества. Никто по ним не скучал. Большинство людей даже не заметили, что я вычеркнул их из стада.

— Значит, они все мертвы? — спросил Лукас, и на него навалилась грусть, которую он никогда раньше не испытывал.

— Все, кроме твоей разноцветной маленькой подружки. Наши клиенты становятся разборчивыми. Они устали от сломанных. Они хотят наблюдать, как я разделываю тех, кто похож на них, кто похож на девушку, которая отвергла их на выпускном, на ту, которая думала, что она слишком хороша для ботаника, слишком крута для неудачника, который играл в «Подземелья и драконы». Они хотят отомстить, и я тот, кто позволяет им воплотить свои фантазии.

Лукас заставил себя дышать. Кон хотел, чтобы он вышел из себя, хотел, чтобы он сделал какую-нибудь глупость. Поэтому Лукас просто молчал, надеясь, что выражение его лица передаст всю степень ненависти, которую он испытывал к нему.

— Если ты уйдешь сейчас, никто не узнает о твоем прошлом. Мне бы не хотелось, чтобы твой зануда-профессор узнал, какой ты псих. Знает ли он о твоем маленьком срыве? О твоем пребывании в психушке? Держу пари, его богатенькая семейка быстро пресечет ваш роман, если узнает, кто ты на самом деле. И тогда ты снова останешься совсем один. Совершенно беспомощным. Мне нравится, когда ты беспомощен. Тебе это идет.

В этот момент Август вышел из-за угла, зайдя с черного хода, как и Кон. Он прижал жезл к шее Кона, и все его тело комично дернулось, прежде чем он упал, пистолет выскользнул из его пальцев при падении. Лукас подобрал упавшее оружие и встал на колени над все еще дергающимся телом Кона, заметив пятно на его промежности. Он обмочился.

Лукас наклонился, чтобы убедиться, что Кон его слышит.

— Ты выглядишь таким беспомощным. Тебе это идет. — Мужчина издал слабый стон, но Лукас встал. — Чем, черт возьми, ты его ударил?

— Тычком для скота.

— У него Крикет.

— Я знаю. Слышал. Похоже, план изменился. Пора импровизировать.

Август передал Лукасу ключи.

— Иди и подгони машину в переулок. Открой багажник. Ты увидишь клавиатуру. Код - 1-8-4-2. Внутри ты найдешь застежки-молнии. Принеси их мне.

— Что мы будем с ним делать?

— Именно то, что мы планировали сделать с ним завтра. Пытать его для получения информации.

Кон издал протяжный стон, попытавшись сесть, но безуспешно.

Август ударил его по лицу.

— Эй, ты меня слышишь? Успокойся, или я засуну палку так далеко в твою задницу, что когда нажму на кнопку, твои органы запекутся.

Часть Лукаса хотела, чтобы Август сделал это, чтобы все закончилось здесь и сейчас. Но у них все еще оставалась Крикет. У этих маньяков была Крикет. Он двигался на автопилоте, точно следуя инструкциям Августа. Как только запястья Кона были закреплены за спиной, Август усадил его, взяв за волосы. Лукас испытал небольшой восторг, когда мужчина закричал от боли.

— Ты не знаешь, как сильно ты сейчас облажался. Если от меня не будет вестей в ближайшие пять часов, они начнут шоу без меня. Отпусти меня, и я скажу тебе, где забрать кусочки твоей маленькой подружки, когда мы с ней закончим. Черт, если вы найдете для меня замену, возможно, я даже оставлю ее целой.

— Август... — сказал Лукас, даже не уверенный в том, что он хотел сказать.

Лицо Августа стало пустым. Словно щелкнул выключатель, и вся человечность Августа исчезла в мгновение ока. Пустота в его глазах, полное отсутствие эмоций на его лице заставили даже Кона задуматься, когда Август посмотрел ему в лицо.

— Ты думаешь, мне нужно пять часов, чтобы сломать тебя? — спросил он.

Лукас не смог сдержать улыбку. Впервые с тех пор, как Кон вошел в его жизнь, мужчина выглядел по-настоящему испуганным. Как будто он заглянул в глаза Августа и увидел страшную судьбу, которая его ожидала.

— Я посажу его в машину. Позвони Ною и моему отцу, сообщи им, что случилось.

Лукас метнул взгляд на Кона.

— Разве нам стоит использовать имена в его присутствии?

— Он все равно не проживет достаточно долго. — Август ударил Кона по лицу. — Но насколько сильной будет боль... это зависит от него.

Лукас взял телефон и начал звонить.

ГЛАВА 21

Август

— Сколько раз я говорил «без ошибок»? — спросил Томас через динамик машины Августа, затем вздохнул. — Такое ощущение, что вы, мальчики, воспринимаете это как личный вызов. Специально, чтобы насолить мне. Разве я не дал вам все?

Август закатил глаза.

— Ты очень драматизируешь, папа. Арчер снова напился?

— Нет. Я просто устал за последние полгода убирать за вами, мальчики. Вы все становитесь неряшливыми. Отвлекаетесь. В прошлом году ты бы никогда не допустил таких ошибок.

— Аттикус постоянно совершает ошибки, но ты все равно считаешь его своим любимчиком, — напомнил Август, не понимая причины внезапно испортившегося настроения отца. — Тебе звонил Айден? Ты всегда ворчишь, когда звонит Айден.

— Я говорил тебе, что никто ничего не делает без моего согласия. И тем не менее, мы имеем дело с тобой, едущим по автостраде с федеральным агентом, связанным на заднем сиденье средь бела дня.

Лукас смотрел на Августа широко раскрытыми глазами, явно встревоженный раздражением Томаса. Август знал, что это способ его отца решать проблемы, которые шли не так, как он хотел.

— Он наставил на Лукаса пистолет. Что я должен был сделать? Позволить ему застрелить его?

— Слишком поздно думать о том, что следовало бы сделать. Но что тебе следовало сделать, так это позвонить мне, прежде чем ты ворвался туда и набросился на федерального агента.

Август вздохнул.

— Как ты и сказал, уже слишком поздно для «следовало бы». Мы на старой джинсовой фабрике. Мне, вероятно, понадобится помощь с уборкой, как только я получу необходимую информацию.

Лукас то и дело оглядывался через плечо туда, где в глубине лежал Кон.

Они припарковались между двумя цементными зданиями. Старый завод хорошо подходил для уединения. Заброшенное помещение площадью шестьдесят тысяч квадратных футов окружало множество меньших, таких же пустых зданий. Единственные люди, с которыми им пришлось столкнуться, были случайные бродяги, и те убегали при первых признаках неприятностей.

Томас пробормотал что-то себе под нос, а затем сказал:

— Напишите мне, когда все будет сделано, и я пришлю подкрепление.

Как только они затащили Кона внутрь, Август накинул цепь на металлическую балку и закрепил ее на прочных стальных наручниках, после чего Лукас помог ему подцепить Кона, пока пальцы его ног едва касались земли. Август разрезал его одежду, отпихивая ткань в сторону. Кон обильно потел, от него воняло мочой и страхом. Он был в сознании, но притворялся, что это не так. Август позволил ему еще немного сохранить иллюзию.

Лукас отошел в сторонку, прислонился к стене, сложив руки на груди. Он не был уверен, что сможет справиться с тем, что сейчас произойдет, но зная, что жизнь Крикет висит на волоске, он, скорее всего, не поддастся неизбежному психическому срыву из-за Кона. Август открыл спортивную сумку, которую он прятал под панелью в своем «мерседесе». Достал свои ножи и улыбнулся, когда Кон с насмешкой сказал, что они уступают гротескным инструментам, которые он сделал сам.

Ему не нужно отрезать части тела Кона, чтобы сломить его, но он сделает это, если придется. Он только начинал. Август взял набор маленьких наушников и засунул их глубоко в уши Кона. Как только колонки подключились, он включил свой плейлист дэт-метала и увеличил громкость до максимума, наблюдая, как лицо Кона искажается, когда музыка атакует его уши.

— Да пошел ты, — выплюнул Кон, пытаясь устоять на ногах, стараясь снять нагрузку с плечевых суставов. — Думаешь, какая-то громкая музыка меня сломает? — кричал он. — Гребаный дилетант.

Август выхватил нож, проходя через комнату. Лукас ахнул, когда он схватил сосок мужчины, оттянул его и отрезал, а затем бросил на пол, когда Кон закричал. Август вздрогнул от шума.

Лукас достал что-то из кармана и подошел к Августу. Аir pods Августа.

— Я увидел их на центральной консоли и подумал, что они тебе пригодятся. Я знаю, что крики раздражают тебя.

Август притянул Лукаса к себе для глубокого поцелуя, проглотив его удивленный возглас. Кон в отвращении хрюкнул.

— Это просто наушники, — сказал Лукас.

Август покачал головой.

— Это не просто наушники. Я не знаю, что такое любовь, но я думаю, оно похоже на то чувство, которое я испытываю сейчас.

Лицо Лукаса смягчилось, его улыбка засияла.

— Это самое приятное, что мне когда-либо говорили после того, как отрезали сосок другого мужчины. — Август засмеялся. — Ты собираешься продолжать отрезать части тела, пока он не заговорит?

— Нет. Это было просто ради забавы. Я оставлю его минут на тридцать в наушниках, а потом мы действительно начнем.

— Итак, чем мы займемся в это время? — спросил Лукас, скользя руками вниз, чтобы погладить задницу Августа.

— Мистер Блэквелл, вы предлагаете нам подурачиться, пока в пяти футах от нас человек ожидает пытки? — поддразнил Август, уже прижимая Лукаса спиной к большому металлическому цилиндру.

— Ну, ты однажды сказал мне, что можешь заставить меня кончить минут за тридцать или меньше, — напомнил ему Лукас.

Послышалось шарканье ботинок по бетонному полу, затем раздался голос:

— Придержите члены в штанах, извращенцы.

Лукас отпихнул Августа от себя, словно они были детьми, которых застали целующимися в чулане уборщика. Аса и Ави появились из глубины здания. Лукас нахмурился, когда увидел, что Ави размахивает двухлитровой бутылкой газировки.

Август закатил глаза.

— Что вы двое здесь делаете? Я сказал папе, что мне нужна помощь с уборкой. Мы еще даже не начали.

Ави окинул Лукаса таким взглядом, что Августу захотелось выколоть себе глаза, особенно когда он задержался на его промежности.

— Странно, но папа подумал, что тебе может понадобиться подкрепление на случай, если у мисс Клео не хватит сил на кровь и кишки.

Лукас показал Ави средний палец. Ави послал ему поцелуй. Август бросил на Асу взгляд, который дал ему понять, что лучше бы ему проконтролировать их брата. Как обычно, это проигнорировали.

Аса подошел к болтающемуся Кону и подтолкнул его, наблюдая, как тот раскачивается.

— Это он?

Август кивнул.

— Он не очень-то похож, — размышлял Аса.

Кон плюнул на него. Аса спокойно вытер плевок с щеки тыльной стороной ладони, а затем схватил Кона за яйца и дернул с такой силой, чтобы все яички попытались забраться обратно в тело. Кон открыл рот в беззвучном крике, а затем его тут же вырвало.

— Отвратительно, — пробормотал Ави.

— А для чего нужна двухлитровая бутылка? — спросил Лукас.

Ави посмотрел на бутылку в своих руках.

— А, это? Я думал, мы сможем проверить теорию о бутылках с газировкой.

— Теория бутылки содовой? — с опаской повторил Лукас.

— Мм, увидишь.

— Ну, я собирался дать ему еще несколько минут с дэт-металлом, но какого черта? Можно и начать. Он выглядит хуже некуда, — пробормотал Август.

— Ты сказал, что он мой, — напомнил Лукас, глядя то на одного, то на другого близнеца.

Аса рассмеялся.

— Ладно, дружок-экстрасенс- психопат. Хочешь поиграть? Можешь поиграть. — Он выдернул наушники из ушей Кона. — Ты собираешься сказать нам, где девушка?

— Пошел. Ты, — прохрипел Кон.

Аса хмыкнул.

— Я надеялся, что ты это скажешь. — Он посмотрел на Лукаса, покачивая пальцем. — Ты когда-нибудь подвергал кого-нибудь водной пытке?

Лукас одарил Асу взглядом, которого заслуживал его абсурдный вопрос.

— Нет. У меня никогда не было возможности.

— Ну, сейчас у тебя есть шанс. Только мы будем использовать содовую.

Лукас снова нахмурился.

— Я не понимаю.

Аса протянул ему бутылку.

— Не волнуйся. Я расскажу тебе, как это делается. Сними крышку.

Кон усмехнулся, опухшие глаза смотрели в сторону Лукаса. Он сделал, как велел Аса. Аса бросил взгляд в сторону Августа, чтобы убедиться, что он не против того, к чему все идет.

— Когда будешь готов, закрой большим пальцем горлышко бутылки и потряси ее. Нам нужно создать хорошее и высокое давление.

— И что потом? — спросил Лукас, положив большой палец сверху, но не взбалтывая газировку.

— Потом все зависит от тебя. Если ты чувствуешь себя особенно остряком, можешь прижать горлышко бутылки к его заднице и сделать ему клизму, которую он никогда не забудет. Но это может разорвать его кишечник, и он истечет кровью, не дав нам информации. Так что, как только ты хорошенько взболтаешь содовую, ты поднесешь эту штуку к его носу и пустишь в ход.

Август был уверен, что Лукас откажется, но медленная улыбка, скользнувшая по его лицу, заставила Августа гордиться им.

— Придерживай его голову.

— Еху! — закричал Аса, схватив Кона за волосы и поддерживая его раскачивающееся тело своим. — Это будет потрясающе. Давай.

Лукас тряс двухлитровую бутылку до тех пор, пока в ней не осталось ничего, кроме пены, и прижал бутылку к носу Кона.

— Последний шанс.

— Да пошел ты, ничтож... — Лукас снял палец с горлышка, посылая пушку газированной воды под давлением в носовые каналы Кона и в его горло. Глаза мужчины выпучились, газировка хлынула изо рта, даже когда он издавал булькающие звуки, а его тело билось в конвульсиях.

Когда бутылка опустела, Лукас отбросил ее в сторону, но допросить Кона не удалось. Он все еще хрипел, его тело пыталось насильно изгнать газировку из легких.

— Это было именно так, как я и ожидал, — сказал Аса, глядя на беспорядок под Коном. — Что нам теперь делать? Я принес ножницы для живой изгороди. Мы можем поиграть с маленьким поросенком и с его толстыми пальцами-сосисками?

— Что скажешь, Кон? Все, что от тебя требуется, это сказать нам, где находится Крикет. Тогда ты, по крайней мере, встретишь дьявола со всеми своими пальцами на ногах.

— Они разрежут эту суку на кусочки и разбросают их вдоль шоссе, чтобы ты подобрал их как мусор, — прохрипел Кон.

Август не успел отреагировать, Лукас повернулся и схватил со стола нож – тот, которым он никогда не пользовался – неуклюжий на вид тесак для мяса, похожий на тот, который его брат однажды вогнал в череп педофила. Прежде чем кто-либо из них успел догадаться о его планах, он опустился на колени и замахнулся, отрубив махом четыре пальца Кона за раз.

Крики Кона эхом разнеслись по пустоте здания, отчего у Августа зазвенело в ушах. После всего у него несколько дней будет мигрень.

— Отлично, — сказал Ави, с восторгом в голосе. — Теперь займись остальными.

— Нет. С меня хватит с ним возиться, — огрызнулся Лукас. — Скажи мне, где она, или следующим, что я возьму, будут твои гребаные яйца, а затем твой член.

— Тогда он точно истечет кровью, — сказала Аса, заработав укоризненный взгляд от Лукаса. — Что? Я просто сказал.

— Мы можем прижечь рану? — предложил Ави.

— Если он не заговорит, мне плевать, если он истечет кровью. Я хочу, чтобы он истек кровью. Пусть, сука, сдохнет, как свинья, которой он и является.

— Вот, держи этот. Он разрежет его с гораздо большей точностью, — сказал Август, передавая маленький разделочный нож, затем обратился к Кону: — Ну так, что ты выбрал? — Когда Кон не ответил, Лукас прижал лезвие к его яйцам, пока его лицо не исказилось, и он не начал издавать звериные звуки между оскаленными зубами.

— Он задал тебе гребаный вопрос, — огрызнулся Лукас. Когда прошло еще тридцать секунд, он насмешливо произнес. — Ладно, пусть будет по-твоему.

Лукас оттянул яички Кона, вероятно, для того, чтобы легче было отрезать.

— Подожди! — закричал Кон. — Блядь. Подожди. Твою мать... просто, сука, подожди.

— Где она? — снова спросил Лукас.

Кон обмяк всем телом. Он смирился с тем, что ему не уйти.

— На углу Брэмфорда и 2-й улицы есть свалка. Сзади контейнер для перевозки. Если она еще цела, ты найдешь ее там.

— Это было не так уж сложно, правда? — сказал Аса, поглаживая покрасневшее лицо Кона.

— Кто вы, на хрен, такие? — пробормотал Кон. — Я думал, ты долбаный профессор колледжа.

— Так и есть, — скучающе сказал Август. Он указал на Ави. — А он модельер. — Потом на Асу. — А он архитектор.

— Но вместе мы боремся с преступностью, — сказал Аса насмешливо-веселым тоном.

Ави усмехнулся, когда Кон нахмурился.

— Миллениалы.(Поколение Y) Мы все подрабатываем.

Аса хмыкнул, но Лукас продолжал стоять, уставившись на нож в руке.

— Ты зарезал этих женщин, — сказал он почти про себя. — Ты насиловал и пытал их, искалечил их тела, делал невыразимые вещи. Ради денег. Ради развлечения. Потому что это тебя заводило.

Кон покачал головой.

— Эй, я делал только то, что хотели зрители. Это на них ты должен злиться. Они заплатили за игру. Я всего лишь инструмент. Мне плевать на этих сучек.

— Неправда. Тебе очень нравилось то, что ты делал, — сказал Лукас. — Я чувствовал. Видел, как ты возбуждался, чувствовал, как ты наслаждался их болью, их мучениями. Ты хотел, чтобы они были не просто напуганы, а сломлены, безнадежны. Некоторые из них были чертовыми детьми. Я знаю, что тебе это нравилось. Ты позаботился о том, чтобы я знал. Помнишь?

Хитрая улыбка расплылась по лицу Кона.

— Да. Да, я, блядь, помню.

Лукас взметнул рукой вверх, и тут Кон издал придушенный хрип, когда кровь хлынула у него между ног. Лукас скривил губы от отвращения, уронив на пол то, что осталось от мужского достоинства Кона. Мужчина был уже белым как мел, его жизнь стремительно угасала, но он все еще был в сознании, когда Лукас сказал:

— Мне тоже понравилось, урод.

Август оттащил Лукаса. Он был весь в крови, и вид у него был дикий. Август осторожно забрал нож из его рук и передал его Асе.

— Вы вдвоем можете разобраться с этим, пока я приведу его в порядок?

— Душевые в старых раздевалках работают. Я бросил туда сумку из твоего багажника.

Август кивнул, уже подталкивая его к задней части здания. Когда они добрались туда, он включил воду, раздевая почти кататонического Лукаса и подставляя его под обжигающие струи. Он не пытался помыться, просто стоял и смотрел под ноги, возможно, наблюдая, как кровь Кона кружит по стоку.

Август позвонил Каллиопе и передал информацию, полученную от Кона.

— Нужно проследить за той красной комнатой. Я почти уверен, что Кон нес чушь, но на всякий случай проверь, не истекли ли часы.

Последовала серия быстрого набора текста.

— Они все еще ведут обратный отсчет, но Кон не лгал, они сдвинули сроки. Они планируют открыть комнату сегодня вечером. У нас есть три часа.

— Можешь получить спутниковые снимки двора? Я думаю, именно там тусуется банда нацистов Кона. Я представляю, что в вечер шоу они все в сборе. Можешь попросить кого-нибудь провести разведку, чтобы мы могли войти и очистить дом?

— Я займусь этим.

Август одобрительно хмыкнул.

— Дай мне знать, как быстро мы сможем войти туда и вытащить ее.

— Подожди. Как Лукас?

Август вздохнул.

— Честно говоря, я не знаю.

ГЛАВА 22

Лукас

Лукас двигался на автопилоте. Его образование психолога указывало, что он отключался от реальности, в которой он кастрировал серийного убийцу на складе, но в основном он просто... анализировал, как мало его волнует то, что он сделал с Коном. Его должно волновать, что он отрезал кусок плоти другого человека, независимо от того, насколько этот человек заслужил.

Но правда в том… что его это не волновало.

Лукас не наслаждался болью мужчины, как он себе представлял, но и не испытывал отвращения. Это было лишь средство достижения цели. У Кона имелась нужная им информация, и он твердо решил ее получить. Он хотел вернуть свою подругу. Если с ней что-то случится по его вине, то не знал, как сможет это пережить.

Они вернулись в дом Томаса, в их Бэтпещеру. На большом экране транслировалось спутниковое изображение одной из самых больших свалок, которые Лукас когда-либо видел. Он изо всех сил старался сосредоточиться на Крикет, но его мысли уносились в сторону, пока комната и все, кто в ней, не стали казаться далекими. Август сидел рядом с ним и каждые несколько минут бросал обеспокоенные взгляды в его сторону, словно оценивая, насколько Лукас близок к краю. Он хотел сказать ему, что все в порядке, что беспокоиться не о чем… Но если это правда, то почему тогда у Лукаса на душе так муторно?

Экран ожил, и голос Каллиопы наполнил комнату.

— Я полагаю, все в сборе?

Лукас огляделся. Все были здесь, кроме последнего брата, того, который жил на другом конце страны. Айден? Он всегда подозрительно отсутствовал. Здесь была какая-то история, но Лукас не думал, что когда-нибудь узнает ее.

— Монк сейчас следит за магазином, — заметила Каллиопа. Вокруг здания в передней части комплекса появился толстый красный круг. — Он говорит, что видно семь человек, у всех пистолеты на боку и довольно большие ножи, пристегнутые к ногам. Он знает все это, потому что две большие двери отсека открыты.

Адам застонал.

— Это все усложняет.

— Кто такой Монк? — Лукас не спрашивал никого в частности.

Август сжал руку Лукаса.

— Он тот, кому мы звоним, когда нам нужно установить наружное наблюдение. Он бывший спецназовец и не задает много вопросов.

— Сколько еще людей знают о вас? — спросил Лукас.

Август покачал головой.

— Он не знает, кто финансирует его работу. Он работает исключительно с Каллиопой и получает деньги наличными. Ему все равно, кому и зачем нужна информация.

— О, — это весь энтузиазм, который Лукас мог проявить по поводу разумного шага «Корпоративного Убийства».

— А мы точно знаем, что их всего семь? — спросил Ави.

— Нет, — ответила Каллиопа. — Они периодически встают и уходят в заднюю комнату, но те же люди, которые выходят, – это те же люди, которые входят. Но мы не можем предположить, что сзади нет никого, кто не был бы так же вооружен.

— Значит, они могут держать Крикет в задней части здания, — сказал Август.

Лукаса мутило, когда он дал волю воображению, представляя, что эти люди могут делать с ней при каждом посещении.

— Нам нужно идти.

— У нас все идет наперекосяк, когда мы торопимся с заданиями, — сказал Ной, садясь на стул рядом с ним. — Я знаю, что ты беспокоишься за нее, но они не собираются издеваться над ней вне камеры. Эти больные ублюдки платят большие деньги за то, чтобы смотреть. Пока часы отсчитывают время, она в порядке.

Тревога закралась в Лукаса.

— Да, но у нас осталось девяносто минут.

— Тогда хватит мешать, чтобы мы могли придумать план, — предложил Адам, закатывая глаза.

Лукас откинулся назад, кивнув.

— Извините, продолжайте.

Еще один красный круг появился над прямоугольной формой.

— Это один из двух грузовых контейнеров на участке. Возможно, он может быть мобильной камерой пыток Кона. Но, к сожалению, есть еще вот этот. Любой из них может быть тем, что мы ищем. Она может быть в любом из них, или ни в одном. Невозможно узнать, пока не проведем наземную операцию.

— Боковой вход в здание? — спросил Томас.

Начали появляться стрелки.

— Здесь есть дверь, которая, как я думаю, является офисом, и есть две открытые двери отсека, которые, по словам Монка, работают. Затем есть дверь, которая ведет прямо на свалку. Сам двор огорожен десятифутовым забором с колючей проволокой. Там также могут быть собаки.

— Боже, как я ненавижу собак, — пробормотал Аттикус.

Лицо Ноя исказилось от отвращения.

— Что за чудовище ненавидит собак?

— Тот, кого боксер укусил за задницу во время задания, и ему пришлось накладывать швы и принимать два курса антибиотиков, — пробормотал Арчер, делая глоток чего-то прозрачного – скорее всего, с содержанием алкоголя.

— Надеюсь, ты имеешь в виду породу собаки, — сказал Ной.

— Можно подумать, Аттикус когда-нибудь опустится до того, чтобы переспать с простым боксером. Он бережет себя для наследницы, — со смехом сказал Аса.

— Хватит! — прикрикнул Томас. — Имейте в виду, что на территории могут быть сторожевые собаки.

— Вы же не собираетесь причинить вред собакам? — спросил Ной. — Верно? — повторил он в ответ на их молчание. Он повернулся и посмотрел на своего жениха. — Адам Малвейни, если ты ранишь собаку, не вздумай возвращаться домой.

Лукас хотел рассмеяться, видя, как у Адама отвисла челюсть.

— Я... мы даже не знаем, есть ли там собаки!

— Не могу поверить, что ты хоть на минутку задумался о том, чтобы причинить вред собаке, — задумчиво сказал Ной.

Адам посмотрел на остальных, недоумевая.

— Как я умудрился попасть в беду за то, что ранил собак, которых не видел? Что сейчас произошло?

— А если собаки есть? — спросил Ной.

— Если есть, мы позаботимся, чтобы они не пострадали, — послушно пробормотал Адам.

— Ни единого волоска на их пушистых головках, — решительно повторил Ной.

Арчер хмыкнул.

— Ну и подхалим же ты.

Адам отмахнулся от него.

— Ты просто злишься, что каждую ночь сворачиваешься калачиком с бутылкой виски.

— Господи Боже. Может, продолжим? — спросил Аттикус, ущипнув себя за переносицу.

— У нас все еще нет пути входа, — напомнил им Ави. — Каков наш лучший вариант?

— Мы можем перелезть через колючую проволоку и ударить их со спины, — предложил Аса.

— Нет, — сказал Август. — Мы войдем через фронт. — Он встал и подошел к экрану. — Аса и Ави стоят здесь и здесь, по обе стороны от дверей входа. Запускаем вспышки и блокируем двери, пока они слепые. Остальные войдут во время перестрелки. Лукас и Аттикус зайдут сзади, зачистят комнаты, а затем двор. Затем мы находим Крикет и поджигаем все на выходе. После этого пусть Каллиопа передаст копам улики, уличающие русского.

Хороший план. Сложный, учитывая логистику, но стало ясно, что Август и остальные уже проводили крупномасштабную резню. Единственным, кто выглядел хоть немного обеспокоенным, это Ной. Лукас не сомневался, что он все еще беспокоится о собаках, которые могут быть или не быть на свалке.

— Почему я с ним? — спросил Аттикус.

— Потому что ты не умеешь убивать, — напомнил ему Адам.

Аттикус возмутился.

— Ты все никак не можешь забыть о тесаке для мяса?

— Дело не только в тесаке, брат. Ты просто... невезучий, — сказал Аса.

Ави кивнул.

— Это правда. Ты похож на лепрекона-переростка, но удача тебе не сопутствует. Неудачи просто следуют за тобой. Прими это.

— Да пошли вы все, — сказал Аттикус, надувшись.

Лукас посмотрел на Аттикуса.

— Я обученный агент ФБР. Не то, чтобы я не знал, что такое извлечение.

Арчер хмыкнул.

— Ты – яйцеголовый, детка. Смирись уже.

— Да. А когда в последний раз ты проходил квалификацию на стрельбище? — спросил Аттикус.

— А ты? — ответил Ной, протягивая Лукасу кулак для кулачного удара, который Лукас нехотя вернул. Он оценил, что Ной прикрывает его. Аттикус не ошибся. Лукас не сдавал экзамен на владение оружием, потому что по роду деятельности ему редко приходилось носить его с собой. После академии прошло много времени. Но он не сомневался, что сможет сделать то, что нужно.

— Отлично. Я пойду с Лукасом. Аттикус с остальными, — сказал Август. — Я все равно не смогу сосредоточиться, когда тебя не будет рядом.

Сердце Лукаса заколотилось, и он не мог избавиться от ощущения, что краснеет.

— У нас есть план. Все знают, что они делают? — спросил Томас, в очередной раз прервав болтовню.

— А это вообще имеет значение, пап? — спросил Аса. — Все равно в последнюю минуту все пойдет прахом.

— И то верно, — согласился Ави. — Цель остается прежней. Забрать девушку, убить плохих парней, уничтожить улики. Не попасться. И дальше в том же духе.

— Не погибнуть, — угрюмо сказал Томас. — Свободны.

~

Безлунная ночь была на их стороне, как и почти безлюдное место. Днем в этом районе кипела работа десятков предприятий, производящих все – от штормовых ставней до неоновых вывесок. Но как только заходило солнце, большинство людей расходилось по домам, погружая район во тьму.

Здание было старым. Куски бетона выкрошились, а некогда оранжевая отделка приобрела цвет ржавчины. На парковке зияли огромные выбоины и трещины, но это не мешало мужчинам припарковать свои дорогие машины перед открытыми дверями, пока они разговаривали и выпивали со своими друзьями.

Для случайного наблюдателя они были просто кучкой пьяных дураков, смеющихся и веселящихся слишком громко. Но за дверями, на одной из боковых стен, рядом с американским флагом висел нацистский флаг. Мужчины носили на коже руны, украденные у норвежских викингов и ставшие символом ненависти. Даже с другой стороны улицы можно было услышать их непринужденное ругательство.

Лукас проверил часы. До начала их маленького шоу оставалось сорок пять минут. Он поднял бинокль, ища тепловые сигнатуры Аса и Ави, и издал разочарованный звук, когда ничегоне увидел.

— Чего мы ждем?

— Люди занимают позиции. Я знаю, что ты хочешь вытащить Крикет оттуда, но у нас только одна попытка.

— Я знаю, — пробормотал Лукас, снова поднося бинокль к глазам, как раз вовремя, чтобы увидеть близнецов, приближающихся с двух сторон. Они были одеты с ног до головы в черное и носили балаклавы, скрывавшие их лица. В одной руке они держали пистолеты с глушителями, а в другой – баллончик, похожий на крем для бритья.

Ави поднял два пальца, давая понять, что им можно переходить улицу. Они встретили Аттикуса, Арчера и Адама на углу, припав на одно колено.

— Помните, когда подадут сигнал, идите сразу к задней комнате. Найдите Крикет и выбирайтесь. Если столкнетесь с незнакомым человеком, стреляйте на поражение.

— А если мы столкнемся с Куджо? — проворчал Аттикус.

— Бегите, — предложил Август.

Аттикус посмотрел на Августа.

— Отличный совет.

— Готов? — спросил Август. Они все кивнули. Август нажал кнопку связи. — Готовы? — прошептал он близнецам.

Они кивнули как один.

— Вперед.

После этого все произошло сразу. Они вкатили баллоны в группу людей, и, как и ожидалось, им потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что это нападение. К тому времени близнецы уже закрывали и блокировали двери тяжелыми черными устройствами.

Адам выбил дверь офиса как раз в тот момент, когда в комнату вошел мужчина, зажмурив глаза. Адам убил его выстрелом в голову, после чего они разделились на две группы: Адам, Аттикус и Арчер двинулись в гараж, а близнецы, Август и Лукас – вперед, причем Август шел впереди.

Лукас держал пистолет поднятым, но палец на спусковом крючке не держал – какая-то его часть втайне опасалась, что он случайно застрелит Августа в этой схватке. Хотя их оружие было бесшумным, ответная стрельба раздавалась оглушительно.

В коридоре из задней комнаты выбежал человек, бегущий сломя голову к Августу. Лукас нажал на курок, попав мужчине в плечо. Руки Августа двигались так быстро, что Лукас даже не видел порезов, которые он нанес, только кровь, вытекающую из губ мужчины. Они прошли мимо него, продвигаясь вглубь здания, выбивая двери и очищая их как можно быстрее.

У последней двери они оказались на свалке. По обе стороны стояли машины, сложенные как металлические башни, создавая головокружительный лабиринт из искореженного металла. Август достал пистолет, но держал нож в недоминирующей руке, осматривая пространство в поисках отставших.

Когда они свернули за очередной поворот, Лукас не сомневался, что никогда не сможет найти дорогу назад, но это уже не важно, потому что они нашли то, что искали. Грузовой контейнер.

Август показал Лукасу два пальца на глаза, затем в противоположном направлении, явно говоря ему, чтобы он был начеку, пока он отпирал металлический замок и распахивал дверь, подняв оружие. Первым на Лукаса обрушился запах. Даже не глядя, он знал, что в контейнере находится труп. Он ничего не мог с собой поделать. Он должен был проверить. Он должен был узнать, не опоздали ли они. Август запрыгнул в вагончик, повернул девушку так, чтобы ее лицо было видно в едва заметном сиянии фонаря, установленного на бетонном столбе в центре металлического поля.

У Лукаса свело живот, когда он понял, что это не Крикет, но его облегчение было недолгим. Девушка все равно мертва, та, кто не должна была пережить такой ужас. Она пролежала тут какое-то время. Наступило окоченение, затем оно прошло, ее тело начало поддаваться газам, которые выделяются после смерти. Август закрыл молочно-белые глаза рукой в перчатке.

Эти люди настолько обнаглели, что буквально оставляли тела там, где они лежали, пока не были готовы избавиться от них. Чертовы мудаки. Он видел сотни дел, беседовал с сотнями серийных убийц, но все это всегда было так абстрактно. До Кона, до этого случая, ничего из этого не проникало в него. Уровень ядовитой ненависти, проходящей через него, казался смертельно опасным. Черт.

Взгляд Лукаса метнулся к Августу.

— Ее здесь нет. Где она?

Глаза Лукаса расширились, когда Август поднял руку и выстрелил. Он обернулся и увидел, как мужчина упал.

— Я думаю, она там, откуда только что пришел парень, — рассуждал Август.

Август вышел из контейнера, жестом приказав Лукасу следовать за ним. Они свернули в другой узкий проход, выложенный толченым металлом, петляя влево-вправо, Лукас проверял их шестерку, пока они медленно продвигались в единственно возможном направлении.

Раздался пронзительный вопль:

— Отвали от меня, тупой ублюдок!

Послышалось ворчание и стон.

— Ай, вернись, сумасшедшая дрянь!

Август и Лукас бросились к девушке, столкнувшись с перепуганной Крикет, чьи руки были связаны так туго, что запястья казались фиолетовыми. Когда Август поймал ее, она смотрела туда-сюда на них двоих дикими глазами. Лукас быстро вспомнил, что она не видит их лиц.

— Это мы. Это мы. Все хорошо.

Из-за угла, хрипя и прихрамывая, вышел высокий лысый мужчина. Крикет ахнула и прижалась к Лукасу, поняв, что он меньшее из двух зол. Август воткнул нож в сонную артерию мужчины и повернул, прежде чем вытащить его. Мужчина закашлялся, разбрызгивая кровь, и упал.

Лукас повернул Крикет к себе лицом.

— Еще появятся такие, как он? — Крикет покачала головой, выглядя ошеломленной. — Тогда давай убираться отсюда.

— Подождите! Нет, — закричала Крикет, отталкивая от себя Лукаса и устремляясь туда, откуда пришла.

Лукас бросил растерянный взгляд на Августа, который пожал плечами и побежал за ней. Они нашли ее, безуспешно пытающуюся отпереть второй замок грузового контейнера.

— Помогите мне, — крикнула она.

Лукас бросился вперед, предоставив Августу наблюдать за происходящим. Внутри сгрудились три девушки, все они были грязные, полураздетые и очень истощенные.

— Они живы, — пробормотал он себе под нос. Лукас посмотрел на Августа. — Что нам делать?

— Освободи их, — сказал Август, кивнув на ключи, висящие на крючке. Руки Лукаса дрожали, но он сумел освободить их и помог им выбраться из грузового контейнера.

Август разрезал молнии Крикет, потирая ее запястья.

— Ты знаешь, кто мы такие, да?

Она посмотрела туда-сюда между ними двумя, а затем кивнула.

— Никто больше не должен знать. Остальные мертвы. Здание вот-вот взлетит на воздух. Когда я скажу, ты должна взять девочек и бежать. Поняла?

Она снова кивнула, пристально глядя на них обоих.

Август достал из кармана телефон. Один из нескольких одноразовых телефонов, которые, похоже, были у Малвейни под рукой.

— Спрячься в безопасном от огня месте, а потом позвони 9-1-1. Скажи им, что не знаешь, что произошло, но группа мужчин с русским акцентом напала на людей внутри, пока тебя перевозили, и что тебе удалось освободить остальных и сбежать.

Крикет просто смотрела на него, пока Август не тряхнул ее легонько.

— Ты поняла?

— Да, — ответила она, слегка кивнув. — Я поняла.

Он передал нож Крикет.

— Пойдем.

Август оставил девочек в офисе, пока они не будут готовы начать пожар. Они нашли Аттикуса сидящим на перевернутом ведре и гладящим след от укуса на ноге.

— Что, блядь, с тобой случилось? — спросил Лукас.

— Я, черт подери, ненавижу собак, — прорычал он.

Они собрали тела и сложили их в гараже, залив горючим. Адам присел в углу.

— Что он делает? — спросил Лукас у Асы.

Прежде чем Аса успел ответить, Адам встал, чтобы показать свою находку.

— Ребята, познакомьтесь с Молнией. — Собака с мордой, на которой было больше морщин, чем шерсти, фыркнула, а затем пустила слюни.

— Это их сторожевая собака? — размышлял Лукас, наблюдая, как шавка тяжело пыхтит и лижет руку Адама.

— Я возьму его с собой домой, к Ною, — взволнованно сказал Адам.

— Эта тварь не поедет в Вольво, — поклялся Аттикус, указывая на бульдога.

Адам закатил глаза.

— Да пофиг. Я поеду обратно с близнецами. Они все время ездят домой с собаками.

— Все в порядке? — спросил Август.

— Да, осталось только поджечь, — сказал Арчер, доставая спички и зажигалку.

Август кивнул, вернулся в кабинет, чтобы поговорить с Крикет и девочками.

— Идите. Сейчас же. Найдите безопасное место от огня. Через десять минут вызовите полицию. Понятно?

Она кивнула, указывая на девушек, которые проскочили мимо Августа и Лукаса, как будто они были плохими парнями. Вполне логично опасаться мужчин в масках, подумал Лукас. Особенно после того, через что им пришлось пройти.

Крикет выходила последней, но в последний момент обернулась, глядя на Августа.

— Ты ведь все еще собираешься помочь мне найти работу?

Улыбка расплылась по лицу Августа.

— Определенно.

— Хорошо, будь осторожен.

И она ушла. Они зажгли спичку, когда выходили за дверь, Адам нес своего новообретенного друга. Они уже почти дошли до машины, когда раздался взрыв, потрясший землю сбивая их всех с ног.

Август встал, помогая Лукасу подняться на ноги.

— Да, нам нужно идти. Немедленно.

Лукас перевел дыхание, только когда они вернулись в дом Томаса.

ГЛАВА 23

Август

Август нашел Лукаса в его детской спальне, рассматривающего вещи, словно в музее. Он был молчалив с тех пор, как они вернулись домой. После того как они рассказали Томасу о задании, Лукас просто отбился от стада вместе с Ноем, который, казалось, был на седьмом небе от счастья по поводу уродливого четвероногого подарка Адама. Ной, наверное, показал Лукасу, какая спальня принадлежит Августу.

— Можешь потрогать, если хочешь. Если хочешь погрузиться в кроличью нору недолгой любви семилетнего Августа к фехтованию или моего увлечения космосом.

Лукас покачал головой.

— Ни одна из этих вещей не является тобой.

Август обхватил Лукаса за талию и почувствовал облегчение, когда Лукас расслабился, прижавшись к нему.

— Как это?

— Ты держишь при себе все, что тебе дорого. Твои сокровища. Все ценные предметы вывешены на стенах твоей квартиры или спрятаны в коробках где-то в твоем доме. Ты не любишь, когда желанные вещи убирают с глаз долой.

— Все еще продолжаешь работать над профилированием, да?

Лукас беззлобно рассмеялся.

— Всё закончилось?

— Близнецы позаботились о теле Кона. Пожар на свалке потушен, но у них уйдут месяцы на то, чтобы собрать воедино то, что произошло с тем, что осталось. Сейчас ходят слухи, что это метамфетаминовая лаборатория.

— Есть новости о Крикет? — спросил Лукас.

— Ее уже выписали из больницы. Остальные женщины сильно истощены и получили незначительные травмы, но ни одна из них не дожила до главного события. Их держат под наблюдением и вводят жидкости. Аттикус все еще хромает, как будто он сражался с большой белой акулой, а не с бульдогом с апноэ во сне.

Лукас фыркнул, но всякий намек на юмор быстро исчез.

Августу стало не по себе. Он не знал, как вести себя с Лукасом, когда тот был в таком странном настроении.

— Ты в порядке, Лукас? — спросил Август.

Лукас обернулся, выражение лица было болезненным.

— Уф. Мне не нравится, когда ты произносишь мое имя.

— Что? — спросил Август, ошарашенный.

— Когда ты произносишь мое имя, мне кажется, что ты меня наказываешь или типа того. Как будто... ну не знаю. Как-то странно. Тебе нужно придумать для меня какое-нибудь ласковое прозвище. Только не детка. Для меня это всегда звучит приторно.

Август хмыкнул.

— Адам так называет Ноя, когда они занимаются сексом, так что да. Нет, спасибо.

— Ваша семья тревожно близка для кучки психопатов, — размышлял Лукас.

Август достал свой телефон и положил подбородок на плечо Лукаса, набирая текст перед ним.

— Ты только что набрал в Гугле ласковые слова? — спросил Лукас.

Август насмешливо хмыкнул.

— Зачем ты задаешь вопросы, на которые уже знаешь ответ? Что у нас есть в списке... Детка? Милый? Любимый? Солнышко? Голубчик? Лапочка? Сладкий?

Лукас сморщил нос.

— Фу. Нет. Слишком приторно.

Август улыбнулся.

— А разве ласковые слова по своей природе не должны быть приторными?

Лукас скорчил гримасу.

— Наверное. Но мы не совсем сиропные люди. Мы ученые. Профессора, — напомнил Лукас, как будто этот факт ускользнул от Августа.

Август провел носом по щеке Лукаса.

— О, я знаю. Мне очень нравится, когда ты называешь меня профессором. Просто чтобы ты знал.

Лукас прижался задом к теперь уже полутвердому члену.

— Приятно знать, профессор.

Август зарылся лицом в его шею.

— Не дразнись, а то я трахну тебя у двери моей детской комнаты.

— Не угрожай мне хорошим времяпрепровождением, — откликнулся Лукас.

Август довольствовался тем, что целовал шею Лукаса, затем его ушко. Лукас потянулся сзади и обхватил руками бедра Августа, притягивая его ближе.

— Нет. Ты не отвлечешь меня, пока мы не решим текущую проблему. Что насчет умнички?

— На русском? — спросил Лукас.

— Мхм.

— Что это означает?

Август усмехнулся.

— Технически это означает «умный», но часто это описывается как то, что учитель гордится своим учеником. Как будто я говорю: «Это мой мальчик».

Лукас хмыкнул, повернувшись, чтобы обвить руками его шею.

— Ты хочешь, чтобы я был твоим умным мальчиком? Я думаю, что у вас может быть настоящий кинк между учеником и учителем, профессор Малвейни.

— Ты все еще пытаешься запудрить мне мозги, мистер Блэквелл?

— Сейчас меня интересует не твоя голова на плечах, — пробормотал Лукас ему в губы.

— Как бы мне ни хотелось изучить это дальше, ты так и не ответил на мой вопрос. Ты в порядке?

Лукас пожал плечами, отстранившись настолько, чтобы посмотреть Августу в лицо.

— Нет. Я устал, голоден и хочу стоять под горячим душем три дня.

— И это все? Ты просто устал и нуждаешься в еде и ванне?

— Через несколько часов, когда онемение пройдет, есть очень большая вероятность, что у меня будет нервный срыв. Но сейчас я просто не чувствую... ничего. Нет, не ничего. Я чувствую облегчение. Облегчение от того, что Кон мертв, и его команда тоже, но часть меня беспокоится, что русский просто найдет новых лакеев.

Август поцеловал его в нос.

— У русского времени в обрез. Арчер уже в пути, чтобы позаботиться о нем.

— Хорошо, — сказал Лукас, похоже, что все стало не лучше и не хуже, чем раньше.

— Хочешь пойти домой? — спросил Август.

— В чей дом? — спросил Лукас.

Август нахмурился.

— В наш дом. Как ты и сказал, я люблю хранить свои самые сокровенные вещи рядом с собой.

Лукас удивленно вздохнул, но быстро пришел в себя.

— Тебе не приходило в голову, что мы знакомы всего неделю? Неделю, Август. Семь дней.

— Да уж. Мне тоже не нравится, когда ты называешь мое имя. Звучит так, будто у меня проблемы.

— Видишь? — спросил Лукас.

— Мы отвлекаемся. Какое отношение имеет время к тому, что ты чувствуешь ко мне?

— Я не должен любить тебя после семи дней, — сказал Лукас.

— Не должен или не можешь? — спросил Август, затаив дыхание, когда Лукас, казалось, затруднялся с ответом.

— Не должен. Я не должен любить тебя, но думаю, что люблю. Я знаю, что люблю. Я люблю тебя, но не должен, — сказал Лукас, испытывая страдание.

Август покачал головой.

— Ты так зациклен на времени. Мне понадобилось семь секунд, чтобы понять, что ты... для меня. Если для тебя так важно время, я подожду. Даже если это займет у тебя семь недель, семь месяцев или семь лет, но не позволяй времени быть единственной причиной, удерживающей нас от того, чего мы оба хотим. Мы не должны ни перед кем оправдываться.

Он видел, как сопротивление Лукаса рушится.

— Ты же знаешь, что мельница слухов на работе и так работает сверхурочно.

— Тогда давай дадим им пищу для разговоров, — возразил Август. — Переезжай ко мне. Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой и каждую ночь засыпать с тобой.

Лукас ухмыльнулся.

— Ты говоришь это сейчас. Но ты еще не знаешь, что я смотрю «Звездный путь» в нижнем белье и с крошками «Читос» на пальцах.

Медленная улыбка расползлась по лицу Августа.

— Ты нарисовал яркую картину, умничка. Но я готов рискнуть.

Лукас прижался к губам Августа долгим целомудренным поцелуем.

— Тогда отвези меня домой. Я хочу принять душ. О, и тот чизкейк, который ты купил. Он действительно был одним из лучших, что я когда-либо пробовал. Мы можем съесть этот чизкейк по дороге домой? Пожалуйста?

— Нам, наверное, лучше поужинать.

— Нет. Я требую душ, секс и чизкейк, порядок которых будет определен, когда мы вернемся домой.

— Скажи это еще раз.

— Душ. Секс. Чизкейк? — спросил Лукас.

— Нет, домой, — подсказал Август.

Лукас мягко улыбнулся.

— Ты самый сентиментальный психопат в мире. А теперь отвези меня домой.

ЭПИЛОГ

Август

Август сидел в своем офисном кресле, в его ушах звучала музыка Вивальди. Он отменил обед с Лукасом ради встречи с новым студентом кафедры. Обычно он не стал бы этого делать, но Бьянка попросила об одолжении, поскольку это был, очевидно, ее студент.

В дверь неуверенно постучали. Август снял наушники.

— Войдите.

Август удивленно приподнял брови, когда Лукас просунул голову и сказал:

— Профессор Малвейни? — как будто он понятия не имел, кто такой Август. У Лукаса был какой-то диссоциативный эпизод? И когда он начал носить очки? Не то чтобы Август возражал против толстой черной оправы. Они были чертовски сексуальны на нем.

Август нахмурился, но решил подыграть.

— Да?

Лукас окинул Августа взглядом, от которого у него встал член.

— Привет, я Люк. Бьянка послала меня поговорить с вами?

Август взглянул на свой календарь и понял, что имя студента, на самом деле, сокращенно называется Люк Б. Появился намек на улыбку, прежде чем он сменил выражение лица на непринужденную незаинтересованность.

— Что я могу для вас сделать, Люк?

Лукас проскользнул внутрь, закрыл дверь и прислонился к ней, его пальцы скользнули за спину, чтобы повернуть замок. Одет он был, конечно, не как он сам. Лукас любил темные джинсы и кардиганы для работы. Люк, похоже, предпочитал хорошо поношенные джинсы и облегающую футболку того же оттенка зеленого, что и его глаза.

Лукас запустил пальцы в свои светлые волосы и прикусил нижнюю губу, когда занял место напротив Августа.

— Не знаю, рассказывала ли вам Бьянка что-нибудь обо мне, но я в небольшом... затруднительном положении.

На лице Августа появилась медленная ухмылка.

— Рассказывайте.

Лукас сдвинул очки на переносицу.

— Понимаете, в отделе регистрации произошла путаница, и я должен был посещать ваш курс, но меня так и не включили. Если у меня не будет этого зачета, я не смогу закончить колледж.

Август сделал страдальческое выражение лица.

— Я сочувствую вам. Но боюсь, что занятия уже идут полным ходом, а на мои занятия уже есть лист ожидания.

Лукас опустился перед Августом на колени, целеустремленно расставив ноги.

— В том-то и дело... профессор. На самом деле я не хочу ходить на занятия. Я просто думал – надеялся, правда, – что, может быть, вы скажете, что я ходил на занятия, а в обмен я смогу сделать что-нибудь для вас.

Август переместился на своем месте, бедра подались вперед.

— Что именно у вас есть такого, что мне может понадобиться, мистер?..

— Блэквелл, — предложил Лукас, глядя на него поверх темных оправ, и провел ладонями по бедрам Августа, прежде чем проследить пальцами выпуклость за его молнией. — Конечно, вы можете придумать, чем меня занять?

Август вздохнул, проведя большим пальцем по полной нижней губе Лукаса.

— Если вы хотите получить полную оценку за такие занятия, как мои, я ожидаю от вас совершенства. Мне нужно, чтобы вы меня удивили. Как вы думаете, вы сможете меня удивить, мистер Блэквелл?

— Я бы с удовольствием попробовал, профессор. — Проворные пальцы Лукаса быстро справились с ремнем и брюками Августа, освободив его пульсирующую эрекцию. Его глаза расширились от насмешливой невинности, когда он подрачивал его. — О, у вас такой большой, профессор.

Август фыркнул, но это быстро перешло в стон, когда Лукас накрыл его своим ртом, проглотив его до основания, а затем почти полностью затянул обратно.

— Господи.

Лукас начал покачивать головой, делая Августу самый небрежный и самый восторженный минет в его жизни. Август понятия не имел, что происходит, но он должен был сказать, что Лукас полностью отдался своей роли, и он это одобрил. Его глаза закатились, когда Лукас принял его до задней стенки горла, пока мышцы не сжались вокруг него.

Лукас отстранился, облизывая член Августа с одной стороны и с другой, прежде чем провести по нему языком, его очки запотели.

— Мм, вы так хороши на вкус. Я хорошо справился?

Август наклонился и снял очки, а затем обхватил рукой горло Лукаса.

— Очень хорошо, но я сказал, что вы должны меня удивить.

Улыбка, расплывшаяся по лицу Лукаса, вызвала тревогу.

— Я так и думал, что вы это скажете, профессор. — Он встал и повернулся лицом к столу Августа, сбрасывая джинсы и поднимая рубашку. — Вы можете помочь?

Август едва сдерживался, чтобы не укусить Лукаса за бок, но зацепил большими пальцами за пояс черных трусов Лукаса, стянув их до середины бедра. Лукас подался вперед, выгнув спинку и толкаясь бедрами в лицо Августа.

В этот момент Август увидел горячую розовую пробку между его ягодиц. Она была в нем, когда они утром пошли пить кофе? Неужели он читал лекции все утро, зная, что позже ему придется нагнуться для Августа? Он не мог остановить себя от желания сжать сочный зад Лукаса, раздвинуть его, чтобы посмотреть, провести пальцем по его ободку.

— Вы удивлены, профессор? — спросил Лукас, оглядываясь через плечо, на его лице расплылась ухмылка.

Август не ответил, лишь протолкнул пробку глубже, его член потек, когда Лукас протяжно и низко застонал.

— Наклонись для меня. Вот так. До конца.

Лукас издал дрожащий вздох, но сделал, как его просили. Он взялся за кольцо у основания пробки и экспериментально потянул ее, почти с таким же удовольствием наблюдая за реакцией Лукаса, как и от мысли зарыться в него. После малейшего сопротивления пробка выскользнула, но Август не стал ее вынимать. Он положил руку на поясницу Лукаса и стал вводить и выводить пробку, наблюдая, как тот пытается трахать себя на ней.

— Август...

Август хлопнул рукой по его заднице, заслужив шокированный, затуманенный взгляд Лукаса. Если он хотел поиграть, они поиграют.

— Как ты меня назвал?

— Простите, профессор, — пролепетал Лукас, голос уже не дразнящий, а грубый. Он облизал нижнюю губу.

Август хотел рассмотреть отпечаток руки, расцветший на безупречной коже Лукаса. Так он и сделал, проведя губами по горячей плоти, а затем встал, бросив пробку на пол. Он вошел в Лукаса одним легким движением до упора.

Времени заглушить его крик не было, да по правде говоря, Август и не хотел этого. Он притянул его к себе, обхватив рукой его грудь, и не выходил из него, просто вращал бедрами, проникая глубоко, как нравилось Лукасу.

— Прикоснись к себе, — прошептал Август ему на ухо. — Я хочу почувствовать, как ты кончаешь.

— Трахнешь меня жестче? — спросил Лукас, обхватывая рукой его член.

— Господи.

Август обхватил его бедра и дал ему то, чего он хотел, толкаясь в него, молясь, что сможет продержаться достаточно долго, чтобы Лукас нашел свое освобождение. Но замедлиться было невозможно. Эйфорическое чувство, охватившее Августа, заставляло его гнаться за собственным удовольствием, желая, чтобы Лукас кончил вместе с ним, но не в силах остановиться. Он был так чертовски близок.

— Давай, умничка. Я едва держусь.

— Можно?

Августу не нужно уточнять, о чем он спрашивает. Можно ли ему сбросить щиты, прокатиться на оргазме Августа?

— Да, черт возьми. Можешь не спрашивать.

Лукас не спрашивал, но Августу пришлось зажать ему рот рукой, потому что, оказавшись у него в голове, Лукас потерял всякий разум. Он стонал, ругался, всхлипывал, пока Август использовал его. Когда он наконец перешел грань, Лукас тоже кончил, его тело спазмировало вокруг члена Августа, затягивая оргазм, пока его рассудок полностью не отключился.

Он рухнул обратно в кресло, увлекая за собой Лукаса. Они оба сидели, вспотевшие и запыхавшиеся, оба выглядели так, словно пробежали марафон в летнюю жару.

— Ну вот, настольный планировщик испорчен, — поддразнил Август.

— Я куплю тебе другой.

— Что... — Август попытался снова. — Зачем это было нужно?

На лице Лукаса появилось выражение, которое, как Август не сомневался, он отрабатывал еще до приезда.

— Ты не помнишь?

— Что не помню? — спросил Август, приподняв бровь, чтобы Лукас понял, что он его раскусил.

Лукас усмехнулся.

— Сегодня наша семинедельная годовщина.

— Что наша?

— Ты сказал, что тебе все равно, сколько пройдет времени: семь недель, семь месяцев или семь лет. Мы прожили семь недель. С годовщиной.

Август фыркнул.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты все это не рассказал Бьянке? Она будет просто невыносима, если подумает, что помогла мне переспать.

— Я не рассказывал ей всех подробностей. Только то, что я хотел сделать тебе сюрприз на обед и что это трудно сделать, когда мы обедаем каждый день. Теперь, когда она находится напротив твоего кабинета, а не моего, она с большей охотой согласилась. Возможно, она хотела подслушать.

Теперь, когда они наконец-то распределили кабинеты по отделам, Бьянка стала его новым компаньоном. Когда жалюзи были открыты, она могла смотреть прямо в его кабинет. Август теперь держал жалюзи закрытыми.

Лукас махнул рукой.

— Ты ее знаешь. Ей нравится быть в курсе всех событий. Кроме того, она думает, что если мы будем друзьями, то она узнает все горячие сплетни о нас первой.

— О нас ходят горячие сплетни? — спросил Август.

Лукас насмешливо хмыкнул.

— А ты разве не знал? О нас ходит очень грязная история. Даже студенты знают.

Август поднял бровь.

— И какая же?

— Что я, сумасшедший, распутный, но супер сексуальный душевнобольной, соблазнил тебя, милого, забывчивого, но тоже супер сексуального миллиардера, переехать ко мне всего через семь дней. И с тех пор я постоянно ублажаю тебя своими извращенными сексуальными играми, а все твои богатства потихоньку перевожу на оффшорный банковский счет, чтобы оставить тебя ради чистильщика бассейна.

Август усмехнулся.

— Ого. И все это, и выпускные экзамены. Да ты весьма многозадачен, Умничка.

— А то я сам не знаю, верно? — сказал Лукас.

— У нас нет чистильщика бассейна, — заметил Август.

Лукас пожал плечами.

— У нас нет бассейна. Глупо нанимать парнишку для бассейна. — Казалось, он передумал. — Хотя было бы интересно посмотреть, как он ходит в этих маленьких плавках. Нет?

Август сильно ущипнул его.

— Ты не будешь смотреть ни на кого в плавках.

— Кроме тебя? — с надеждой спросил Лукас.

— Я не ношу плавки.

— Пожалуйста? — спросил Лукас.

— Может быть, на нашу семилетнюю годовщину, — поддразнил Август.

Лукас посерьезнел.

— Как ты думаешь, через семь лет ты все еще будешь меня желать?

— Не задавай глупых вопросов. Я буду желать тебя всегда. Вопрос в том, будешь ли ты по-прежнему хотеть меня через семь лет?

Лукас тихонько засмеялся.

— Психопат и экстрасенс. Мы действительно не подходим никому, кроме друг друга. Мы застряли вместе.

Август поцеловал его в лоб.

— Как раз то, что мне нужно.

— Мне тоже, — сказал Лукас, прежде чем добавить: — Но я серьезно. Мы буквально застряли вместе. Пойдем домой, чтобы мы могли привести себя в порядок.

— У меня после обеда занятия. У тебя тоже, — напомнил ему Август.

— Нет, нету. Я попросил Крикет попросить твоего помощника взять твои дневные занятия. Я переложил свои обязанности на помощника Роберта. Мы свободны до конца дня.

Август нанял Крикет секретарем после того, как его старая помощница ушла на пенсию. В основном она отвечала на телефонные звонки и выполняла поручения, но она быстро училась, была работоспособной и могла бесплатно посещать занятия в университете. Кроме того, она не возражала против выполнения любых поручений, не связанных со школой и семьей. Такие, которые Август никогда бы не доверил своему последнему помощнику. Оказалось, что привлечение знающих людей на самом деле сработало очень хорошо.

— Если кто-нибудь когда-нибудь посветит в кабинет фонариком, нас обоих уволят, — поддразнил Лукас, приводя себя в порядок в раковине и бросая влажную тряпку Августу, чтобы тот сделал то же самое.

Август привел себя в порядок и сказал:

— Если они когда-нибудь посветят фонариком в мою машину, мы, скорее всего, сядем в тюрьму, так что это предпочтительнее.

— Нет, ты отправишься в тюрьму. А я сбегу с пареньком из бассейна и твоими миллионами, — поддразнил Лукас. — О, не забудь про пробку, профессор.

Август достал игрушку и поспешно засунул ее в карман. Они уже почти дошли до двери, когда Лукас остановил его.

— Я люблю тебя.

— Я знаю, — сказал Август.

У Лукаса открылся рот.

— Ты только что изобразил Хан Соло?

— Ты бы предпочел спасибо? — спросил Август.

— Ты еще пожалеешь об этом, когда мы с Орландо, мальчиком из бассейна, вместе сбежим.

Август прижал Лукаса к двери, обхватив рукой его горло.

— Я знаю, что ты дразнишь меня.

Август и не подозревал о существовании такой стороны Лукаса. Той стороны, которая дразнила, подкалывала и толкала Августа. Той стороны, которой нужно немного грубой силы, чтобы почувствовать, что Август говорил серьезно, что они вместе навсегда. Это как-то успокаивало израненную психику Лукаса. Он не стал совсем другим человеком, но без угрозы смерти, нависшей над ним, он... как-то стал спокойнее. Свободнее.

— Любой мужчина, который прикоснется к тебе, познакомится с дровосеком моего отца. Это ясно?

— Кристально, — пробормотал Лукас, и подавшись лизнул рот Августа. — А теперь скажи мне, что ты меня любишь.

Август не колебался.

— Я люблю тебя.

Кто мог сказать, что такое любовь для них? Возможно, любовь для них – это драки, секс и повторный просмотр передач, которые им не нравились, только потому, что нравились другому человеку. Может быть, любовь заключалась в том, что Лукас позволял ему съесть последний кусочек чизкейка или когда он всегда следил за тем, чтобы Лукас принимал лекарства и посещал психотерапевта. Никто не мог диктовать, на что похожа их любовь. Поэтому, когда Лукас нуждался в словах, Август без колебаний давал их.

Улыбка озарила лицо Лукаса.

— Так-то лучше. Теперь скажи мне, что мы купим чизкейк.

— Мы купим чизкейк, — покорно сказал Август, открывая дверь кабинета и позволяя Лукасу выйти.

Лукас помахал Крикет, которая сидела за своим столом с наушниками в ушах. Она помахала в ответ.

— А теперь скажи мне, что ты купишь плавки.

Август закатил глаза.

— Я не буду покупать плавки.

— Ты должен обязательно купить себе плавки, — отозвалась Бьянка, когда они проходили мимо двери ее нового кабинета.

— Видишь! — воскликнул Лукас. — Пожалуйста?

— Нет!

— Но это наша годовщина.

Август закатил глаза.

— Давай мы пойдем домой, ты опустишь свои щиты, и я спроецирую себя в плавках прямо в твой разум. Ты даже сможешь выбрать цвет.

Лукас притворился, что надулся.

— Ну и ладно.

Август просунул свою руку в руку Лукаса. Это было лучше, чем ладно. Просто идеально. Лукас был идеален. Идеален для него. Лукас был его человеком. А он принадлежал Лукасу. Ничто другое не имело значения, кроме этого.

БОНУСНЫЙ ЭПИЛОГ

Лукас

Лукас сидел на своем столе в центре лекционного зала, а на проекторе отображалась фотография серийного убийцы Эда Кемпера.

— Как вы думаете, почему серийный убийца, подобный Кемперу, захотел помочь полиции найти таких убийц, как он?

— Эго? — раздался голос.

— Вновь пережить свои преступления? — предположил другой.

— Возможно, и то, и другое, — согласился Лукас. — Кемпер был исключительно умен. У него был высокий IQ, он хорошо говорил и был удивительно самосознательным для преступника...

Лукас прервался, когда дверь в конце аудитории со скрипом открылась, как будто они попали в фильм ужасов, затем захлопнулась, и Крикет быстро подошла к нему, наклонившись вплотную, чтобы прошептать:

— Извини, но Август сказал, что я должна отдать тебе это сейчас.

Лукаса пронзила дрожь страха, но он кивнул, заглянув в пакет, когда она поспешно ушла. Внутри лежал конверт с надписью «Умничке», написанной почерком Августа. Он осторожно извлек его, затем открыл конверт и обнаружил открытку с пузатым сердечком с замочком. Почему Август хотел, чтобы он увидел это именно сейчас?

Когда он открыл ее, видение Августа ударило его так сильно, что выбило воздух из легких: Лукас прижимается к стеллажам, Август стоит на коленях, руки Лукаса вцепились в его волосы, а Август заглушает его стоны. Лукас захлопнул открытку и с усилием оторвался от своего видения, пока не опозорился перед классом, который пристально наблюдал за ним.

Когда он осмотрел открытку, внутри она оказалась пустой, но на обратной стороне было написано: «НАЙДИ МЕНЯ».

— Это от профессора Малвейни? — прошептала одна из его первокурсниц – Дарья.

— Любовная записка? — спросила ее маленькая подруга брюнетка, Мария, формируя руками сердечко.

Отношения Августа и Лукаса даже спустя месяцы все еще были предметом обсуждения в колледже, дикие слухи о том, что Лукас – жадный до денег душевнобольной, который ищет, где бы прихватить денег, утихли, оставив после себя кучу сотрудников и студентов, которые были странно заинтересованы в их отношениях. Это было мило, если не сказать жутковато.

Кричек, грузный футболист, расположившийся в третьем ряду, крикнул:

— Не-а. Посмотри на его лицо. Профессор М хочет полдника. Немного любви в обеденное время. — Он подтолкнул своего друга. — Тихие всегда странные.

Лукас рассмеялся, положил открытку обратно в конверт и отодвинул его в сторону.

— Вы же не оставите своего мужчину в подвешенном состоянии? — спросила Дарья.

Так ли это? Август ждал его на третьем этаже библиотеки? Хотел ли он воссоздать ту встречу? Лукас сдвинулся с места, радуясь, что его рубашка на пуговицах расстегнута и скрывает его быстро растущую эрекцию.

— На самом деле он не приглашал на свидание, — сказал Лукас. Не совсем. — Хотя это не ваше дело. — Он взглянул на часы. — Кроме того, у нас еще двадцать минут пары, а после него у меня еще одно занятие.

Его помощник, долговязый аспирант с ироничным именем Эд, махнул рукой.

— Я справлюсь, профессор Б.

Лукас с тоской посмотрел на карточку.

— Вы уверены?

Эд кивнул.

— Да, конечно. Без проблем.

Лукас спрыгнул со стола, схватил свою рабочую сумку и конверт.

— Спасибо.

Лукас покраснел, когда его студенты засвистели и закричали, как будто он шел потрахаться. Хотя, по его мнению, это было так же вероятно, как и все остальное, что Август мог запланировать. Быть с человеком, чей мозг работал так же, как и его, было интересно. Август иногда был до боли буквальным, а иногда просто ошеломляющим. Лукас видел, как он распалялся от перевозбуждения и погружался в тишину, когда работал над теорией, которая никак не давала ему покоя.

Лукас не возражал против тишины и даже против срывов. Он тоже не был весельчаком. Несмотря на лекарства и терапию, его посттравматическое стрессовое расстройство не покидало его. Бывали ночи, когда он просыпался с криком, и дни, когда он никак не мог выйти из депрессии. Помощь Томасу в делах оказалась на удивление терапевтической. Возможность встретиться с объектом и узнать о его виновности или невиновности значительно упрощала процесс. Правда, Каллиопа из-за этого становилась раздражительной, потому что от нее не требовалось так много работать.

Лукас добрался до места в библиотеке и увидел, что оно пустое. Он огляделся вокруг, когда увидел Маленькую черную коробку с красным бантиком. Он улыбнулся, открыл коробку и обнаружил брелок от Мерседеса Августа. Внутри коробки было послание: ИСПОЛЬЗУЙ МЕНЯ. Лукас закрыл глаза, отчетливо увидев, как Август заходит в то место, где раньше было их кафе. Теперь там был цветочный магазин. Август разговаривал с девушкой за прилавком.

Это была охота. Охота на психа. Его охватило волнение. Он добрался до цветочного магазина на автопилоте, припарковавшись на другой стороне улицы. Зайдя внутрь, он нашел девушку, которую видел разговаривающей с Августом.

— Эм, это прозвучит странно, но кто-нибудь оставил здесь что-нибудь для меня?

— Вы Лукас? — спросила она с надеждой в голосе. Он кивнул. — Это оставили для вас.

Он нахмурился в замешательстве, когда она протянула ему крошечный контейнер, в котором лежали наушники Августа. Когда он обхватил его рукой, его охватила волна тепла. Они стояли в старой квартире Лукаса. Август рассказывает ему, почему он не носит наушники рядом с ним.

«Я хочу запомнить все, что ты мне скажешь»

Они вместе ложатся в постель, вместе встают, вместе обнимаются после этого.

— Это тоже для вас.

Лукас моргнул глазами, выныривая из очередного воспоминания, и увидел, что девушка держит в руках потрясающий букет цветов в буйстве красок. Лукас улыбнулся.

— О, спасибо.

Он должен был пойти в старую квартиру? Она располагалась этажом выше. Он поднялся по лестнице по две ступени за раз, с облегчением обнаружив, что то, что он искал, приклеено к двери. Записка с надписью ПРИСОЕДИНЯЙСЯ КО МНЕ.

Стоило Лукасу закрыть глаза, как его голову заполнили образы Августа. Он был дома, на столе стоял чизкейк из «Ринальди». Лукас не удержался и фыркнул. Только Август мог решить устроить охоту, чтобы заставить Лукаса уйти с работы, пойти домой, заняться сексом и съесть чизкейк. Но, черт побери, Лукас не собирался отказываться, потому что для него это звучало как идеальная гребаная среда.

Он взял свои цветы и запрыгнул в машину, нарушая в спешке скоростной режим. Он не знал, почему обычная ночь между ними показалась ему еще более захватывающей, чем обычно, но он был странно взволнован и по-прежнему сильно возбужден.

На входной двери висела липкая записка, и содержащиеся в ней картинки привели его к кухонному столу, где стоял бокал шампанского. Лукас поднял его, сделал неуверенный глоток и поднял записку с надписью ВЫПЕЙ МЕНЯ.

Записка привела его в спальню. Лукас взял с собой шампанское, ища любой намек на Августа, но в квартире было тихо. Он усмехнулся, глядя на лепестки роз, которыми на пледе было написано ЛЮБИ МЕНЯ. Когда он поднял один из лепестков и потер его между пальцами, он ахнул. На нем запечатлелся Август, стоящий на одном колене, с открытой маленькой коробкой.

Он повернулся, и удивленный всхлип вырвался наружу, когда он понял, что Август действительно там, на колене, с коробочкой для кольца в руке. Он выгляделчертовски сексуально в сшитом на заказ синем пуговичном костюме. Неужели это происходит на самом деле?

Словно прочитав его мысли, Август протянул ему последнюю записку. ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ ЗАМУЖ.

Лукас не мог говорить, он просто кивнул, протягивая руку. Неужели все это реально? Август с облегчением перевел дух, достал из коробки плоское кольцо с бриллиантами и надел его на палец Лукаса.

Лукас бросился в объятия Августа.

— Как ты до этого додумался?

— Ной и Крикет помогли, — признался Август. — Ты же меня знаешь. Я плохо разбираюсь в романтике.

Лукас покачал головой.

— Это неправда. На самом деле, у тебя это получается просто потрясающе. Но почему в среду в обед?

Август нахмурился.

— Разве не сегодня наша годовщина?

— Что?

— Наша семимесячная годовщина, — уточнил Август. — Мы праздновали семь недель. Я подумал, что мы должны отпраздновать семь месяцев.

— Я отметил семь недель извращенной ролевой игрой между профессором и студентом.

Август провел губами по губам Лукаса, проникая языком в рот.

— Я всегда готов к ролевым играм. — Он обхватил зад Лукаса, притягивая его ближе, и благодарно хмыкнул, когда понял, что Лукас тверд. — Похоже, ты тоже не прочь поиграть.

— А что, по-твоему, должно было произойти, когда ты посылал мне изображения того, как мы занимаемся сексом в библиотеке? — спросил Лукас, уже протягивая руку между ними, расстегивая свою рубашку и снимая ее, прежде чем потянуться за рубашкой Августа. — Поторопись. Я хочу, чтобы ты стоял на коленях.

Они срывали одежду друг с друга между поцелуями, Лукас чуть не спотыкался от спешки, но потом Август опустился ниже, проводя губами по животу Лукаса, по впадине его бедра, сначала по одному, потом по другому. Еще одно различие между ними. Август любил не спешить, любил дразнить, пробуя и смакуя каждую частичку Лукаса, прежде чем дать ему то, что он хотел. Лукас же всегда был рад просто зарыться в Августа, почувствовать плотное тепло его тела, окружающее его.

Он застонал, когда Август проигнорировал его раскрасневшийся и подтекающий член, чтобы поласкать его длину и пососать яйца.

— Хватит дразнить.

Лукас зашипел, когда Август сомкнул губы вокруг головки, а языком стал дразнить щель. Черт, как же хорошо он выглядел стоя на коленях перед Лукасом. Каким бы хищником ни был Август, ему нравилось подчиняться, нравилось выполнять приказы Лукаса, нравилось, когда Лукас отмечал его. Его имя навсегда запечатлелось на коже Августа, прямо на его плече, чтобы Лукас видел, пока трахает его.

Лукас был уже слишком близко, пальцы ног подгибались, когда Август начал работать над ним долгими, засасывающими ударами, от которых по коже пробегали мурашки удовольствия.

— О, черт! — Лукас запустил пальцы в волосы Августа, удерживая его на месте, чтобы он мог сам входить и выходить из его рта. — Боже, твой рот...

Мда, без вариантов. Лукас долго не протянет. Он вырвался.

— На кровать. На спину.

Август сделал, как приказал Лукас, схватил смазку и бросил ее на кровать. Он подхватил Августа под колени, раздвинул его ноги, чтобы поцеловать бедро, яйца, раздвинул его, смазывая вход, наслаждаясь резким звуком, который издавал Август.

Лукас смазал пальцы, накрыл ртом член Августа, просунул два пальца в него и стал вводить и выводить их, пока сосал.

— Я в порядке. Я готов.

Лукас почувствовал облегчение, услышав это. Он подхватил Августа под колени и вошел в него одним твердым рывком, от которого они оба застонали, прижавшись друг к другу губами. Обычно Лукас начинал медленно, наращивая темп, затягивая его, но в тот момент, когда тело Августа обхватило его, стало ясно, что секс не будет долгим и затяжным.

Он поймал взгляд Августа, когда тот начал двигаться, и в груди у него сжалось от нахлынувших эмоций. Именно за этого человека он собирался выйти замуж. За безумного, красивого, сексуального, странного человека. Мужчину, которого он любил так сильно, что никогда не мог выразить это словами. Сама мысль была настолько ошеломляющей, что он поймал рот Августа в поцелуе, прежде чем он сделал что-то глупое, например, расплакался бы во время секса.

Август обхватил руками задницу Лукаса, подстегивая его, давая понять, что он согласен с заданным им жестоким темпом. Лукас опустил щиты, отдавшись наслаждению Августа, и не смог сдержать стон, сорвавшийся с его губ.

— Черт, ты так хорош. Так горяч. Я люблю тебя. Люблю это. Люблю нас.

Потом стало не до разговоров, Лукас гнался за нарастающим в нем удовольствием, прижимаясь лбом ко лбу Августа, их тела двигались вместе, чувства Августа омывали его так же сильно, как физические ощущения, пульсирующие в нем. Это было слишком. Лукас вошел в него еще раз, застонал, тяжело кончая и заполняя Августа, а затем сел между его ног, обхватил подтекающий член Августа и стал грубо работать с ним, одновременно двигая своей сверхчувствительной эрекцией в глубине Августа, зная, что ему нравится, когда Лукас находится в нем, когда он кончает.

Август еще минуту погружался в сжатый кулак Лукаса, а затем кончил, заливая спермой руку Лукаса, его тело спазмировалось вокруг Лукаса, заставляя его дрожать.

Лукас бесцеремонно рухнул на него сверху.

— Это было прекрасно.

— Да, очень хорошо, — согласился Август, все еще тяжело дыша.

— Знаешь, что сделает это еще лучше? — спросил Лукас, целуя потную, волосатую грудь Августа.

— Что?

Лукас скатился с него.

— Чизкейк, который ты мне обещал.

Август фыркнул, но встал, зашел в ванную, а затем пошел на кухню. Он вернулся с целым чизкейком и двумя вилками, поставив его между ними. Лукас перевернулся на бок, откусил вилкой кусочек и подал его Августу, который сделал то же самое.

— Итак, Ной и Крикет помогли в твоей маленькой охоте на экстрасенса? Значит, вся семья знает о предложении? — спросил Лукас, откусывая еще кусочек.

Август кивнул.

— Да, даже Айден. Они были взволнованы. Ну, Каллиопа, Ной и мой отец были взволнованы. Остальные отнеслись к объявлению неоднозначно.

— Ну, ничего удивительного. Когда ты хочешь сыграть свадьбу? Ты хочешь к примеру устроить большую, пышную свадьбу?

— Учитывая, кто мой отец, я думаю, что, вероятно, есть какой-то этикет, люди, которых нужно пригласить. Если бы это зависело от меня, я бы сказал, давай прямо сейчас пойдем в здание суда и сделаем это.

Пульс Лукаса участился при этой мысли.

— Мы могли бы, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал непринужденно, когда Лукас подцеплял вилкой еще один кусок чизкейка. — Никто не узнает.

Август откусил еще один кусочек.

— Правда?

— Ну, то есть, если ты бы захотел.

— Ты хочешь? — спросил Август.

Лукас прикусил нижнюю губу на минуту, а затем кивнул.

— Да, хочу. А ты?

— Да. Я тоже.

Лукас разразился смехом.

— Мы съехались через семь дней, занимались сексом в твоем кабинете через семь недель, поженились через семь месяцев. Что мы будем делать через семь лет?

— Заведем ребенка? — спросил Август, как раз когда Лукас откусил еще кусочек чизкейка.

Лукас поперхнулся кусоком.

— Ребенка? Ты хочешь растить ребенка в семье, полной убийц-психопатов?

— Ты можешь представить себе более защищенного ребенка?

Лукас задумался. Он не боялся, что братья Августа причинят вред ребенку. Но могли ли они оградить их от ужасов, с которыми они имели дело за кулисами? Полицейские делали это. Агенты ФБР. Август был прав. Никто не мог бы защитить ребенка лучше, чем Малвейни.

Лукас всегда хотел иметь детей, но отложил эту идею на полку задолго до встречи с Августом по миллиону причин, не последней из которых была необходимость обременять ребенка даром, в наличие которого никто не верил. Но для их ребенка это не стало бы проблемой. Никто в семье не сомневался в даре Лукаса и не сомневался в даре любого ребенка. Томас был бы замечательным дедушкой, а Август – несмотря на отсутствие эмоциональных связей – внимательным отцом. Он более чем способен позаботиться о нуждах Лукаса.

— Я сломал тебя? — спросил Август. — Если ты этого не хочешь, я понимаю. Я более чем доволен тем, что мы такие, какие есть. По правде говоря, не могу представить себя счастливее.

— Я... обдумываю, — справился Лукас, прежде чем спросить: — Нам придется ждать семь лет?

Август улыбнулся.

— Нет. Конечно, нет. Но, возможно, нам стоит сначала сыграть свадьбу.

Лукас уронил вилку и набросился на Августа.

— Ладно, сначала свадьба. Потом чизкейк. Потом, возможно, ребенок.

— В нашем плане есть небольшая загвоздка. Нам понадобится матка, чтобы приютить нашего ребенка.

— Хм, мы могли бы попросить Крикет, — поддразнил Лукас. — Мы ведь спасли ей жизнь. Навряд ли она откажет нам в использовании своей матки в течение десяти месяцев, как думаешь?

— Мы могли бы усыновить ребенка.

Лукас кивнул.

— Верно. Но мне нравится идея иметь ребенка с твоим интеллектом.

— А мне нравится идея ребенка с твоими экстрасенсорными способностями, — возразил Август.

Они могли бы заниматься этим часами. Он прижался поцелуем к губам Августа.

— Пойдемте, профессор Малвейни, нас ждет свадьба.

— Да, давай... Погоди, это что получается у нас, еще один профессор Малвейни?

Лукас рассмеялся, скатываясь с кровати. Он не представлял своей жизни без Августа.

— Давай поговорим об этом в машине. — Он потянул Августа к себе. — Я люблю тебя.

— Я...

— Если ты сейчас скажешь, «я знаю», свадьба отменяется, — предупредил Лукас.

Август усмехнулся и поцеловал Лукаса в лоб.

— Я тоже тебя люблю.

КОНЕЦ

[1] это стиль и формат написания академических документов, таких как статьи в научных журналах и книги. Обычно используется для цитирования источников в области поведенческих и социальных наук.

[2] наука, которая изучает внутреннюю структуру пульсирующих звёзд путём исследования частотных спектров их пульсаций.

[3] Нейродиверсия — это термин, который описывает неврологические различия. Нейродиверы обладают навыками, например, люди с аутизмом обладают очень креативным мышлением с исключительной концентрацией, логикой, воображением и визуальным мышлением. Они также могут быть системными, очень усидчивыми и обращать внимание на крайне мелкие детали. Кроме того, такие люди видят абсолютно уникальные варианты и возможности в решении проблем.

[4] Транслирует материалы федерального правительства США, а также другие программы по связям с общественностью

[5] японское метательное оружие скрытого ношения. Представляет собою небольшие клинки, изготовленные по типу повседневных вещей: звёздочек, игл, гвоздей, ножей, монет.

[6] крупнейшее и старейшее общество людей с высоким коэффициентом интеллекта, некоммерческая организация, открытая для всех, кто сдал стандартизованные тесты на IQ лучше, чем 98 % населения.