Гнилые плоды моей любви (СИ) [Аврора Добрых] (fb2) читать онлайн

Гнилые плоды моей любви

Пролог

Я мать образцово-показательного семейства. У меня идеальный муж, прекрасные дети и дом – полная чаша. Мне завидуют с тех самых пор, когда я сказала «да» на предложение выйти замуж. Завидуют и по-доброму (родственники, хорошие подруги), и самой что ни на есть чернющей завистью (все остальные). Но я никого не осуждаю. Всех этих людей можно понять, ведь они видят только одну сторону медали. Их пленила красивая картинка, тот выверенный образ, которым годами обрастала моя семья.

Моего мужа зовут Сергей. Мы поженились, когда ему было 25, а мне 19. Он был не только умен и хорош собой, но и умел грамотно все это применять. К моменту нашей свадьбы он уже открыл свой бизнес, который начал приносить доход с самых первых месяцев. По тем временам это было просто немыслимо, но Сереже всегда удавалось играючи претворять планы в жизнь. Он представлял собой идеального мужчину во всех смыслах: заботливый, понимающий, сильный, мастер на все руки, прекрасный отец, искусный любовник. За ним я чувствовала себя, как за каменной стеной.

Мы жили настолько хорошо, что у моих подруг возникали сомнения: а законно ли это – быть настолько счастливой в браке? «Нин, ну он, наверное, нашел на стороне какую-нибудь лярву и теперь вовсю кувыркается с ней, пока ты думаешь, что он на работе, - говорили они. – Ни один мужик не станет довольствоваться женой, когда он так красив и обеспечен, как твой Сережа. Нет-нет, да будет периодически шастать по бабам».

Как ни странно, но подруги ошибались. Мой муж никогда мне не изменял. Ему было плевать на других женщин.

«Может, он пьет или бьет тебя?» - возможно, спросите вы. Тоже нет. За пятнадцать лет брака Сережа ни разу не поднял на меня руку и даже не замахнулся. Кроме того, он никогда не пил, не курил и по сей день не склонен к вредным привычкам. В том числе, и к игровой зависимости. А еще он не страдает импотенцией, психическими или физиологическими отклонениями, он не гей и не извращенец (если вы вдруг об этом подумали). У него вообще нет никаких недостатков.

Что касается моих детей, то с ними тоже полный порядок. Все здоровые, красивые и умненькие. Ни с одним из них никогда не было проблем. Власа, Глеба и маленького Валентина обожают все: соседи, прохожие, воспитатели в детском саду, учителя в школе и тренеры в спортивных секциях. Жаль, что никому из этих людей ни разу не доводилось видеть, что происходит у нас дома. Но что бы ни случалось за эти годы, я всегда продолжала любить своих сыновей всеобъемлющей и чистой материнской любовью.

Что же такого происходило в моей жизни, что заставило меня пенять на судьбу?

Те, кого я любила больше жизни, превратились в монстров. Каждый день они отщипывали от меня по кусочку, разбирали на части, потрошили душу. Я все надеялась, что они остановятся, и этот ужас наконец закончится, но их аппетиты только росли. Я до последнего верила, что моя любовь сможет повернуть вспять ту червоточину, которая с каждым годом все сильнее разрасталась в самом сердце нашей семьи. Но вера в лучшее только усугубляла положение. Мне нужно было бороться, а я сдалась и тем самым окончательно развязала руки своим палачам, которые одновременно являлись для меня самыми дорогими и близкими людьми на всем белом свете. И от того становилось еще больнее.

Они планомерно и методично год за годом уничтожали меня, как личность. Постепенно лишали воли, гордости и чувства собственного достоинства. Как я это допустила, почему вовремя не остановила этот ужас - не знаю. У меня нет ответа. Это было сродни яду, крошечные дозы которого я принимала, сама того не замечая. Со временем моя суточная доза становилась все больше и больше. Она росла до тех пор, пока я окончательно не привыкла и не начала воспринимать яд, как нечто совершенно нормальное и обыденное. Такая жизнь стала для меня вариантом нормы. Я словно постоянно находилась в положении головой вниз, боясь упасть и в то же время мечтая об этом.

Вместе тем, мне по-прежнему продолжали завидовать. Каждый человек, так или иначе знакомый с нашей семьей, убежденно считал меня самой удачливой и счастливой женщиной из всех. Пятикомнатная квартира в элитном жилом комплексе, коттедж в горах с настоящим камином и великолепным видом из окна, три дорогих автомобиля, поездки за границу на фешенебельные курорты четыре раза в год, лучшая еда, одежда и медицинское обслуживание, лучшее все. Мы никогда не были миллионерами, но денег с лихвой хватало на любые наши потребности.

Но разве деньги и достаток способны превратить чудовищ в нормальных людей? Нет. Все с точностью наоборот. Деньги только усиливают пороки, распаляют, заставляют монстров чувствовать свою вседозволенность.

Настало время начать мою грустную историю, которая все прояснит.

Итак, все началось с утренней порции кофе…

Ложка

Мой муж всегда был человеком привычки и строгого распорядка. Даже, будучи студентом, он разительно отличался от сверстников последовательностью и любовью к расписанию. Эта привычка, без сомнения, помогла ему в создании бизнеса, ведь благодаря ей он всегда был сосредоточен на цели. Я это очень уважала и по-доброму завидовала, потому как сама далеко не всегда была девушкой-с-четким-планом и распорядком дня. Однако Сережа, мой муж, безусловно сыграл свою роль в моем так называемом «преображении».

С рождением первого сына Власа, мне стало понятно, что просто проводить утро в постели уже не получится. Впрочем, еще задолго до этого у меня не было особо ленивого утра. Сережа руководил бизнесом, работал семь дней в неделю. Завтрак он считал основой основ и залогом хорошего настроения. Так что я научилась готовить не толькоправильныйзавтрак, но и подавала его своевременно, строго до минут, как того хотелось мужу.

Каждое утро, когда звонил будильник, я знала, что пока запускать кофемашину, а также, что у меня есть ровно пятнадцать минут на подачу завтрака. Пока глава нашего семейства совершал утренний моцион в душе, кофемашина завершала свою работу, а яйца весело шкварчали на сковороде вместе с беконом и зеленым луком.

Сережа садился за стол и принимался за яичницу, в то время как его младший сын уже сидел в своем стульчике для кормления и ковырял манную кашу. Я наливала мужу кофе и клала в кружку ровно две ложки сахара. Он всегда пил крепкий и сладкий кофе, такое сочетание помогало ему взбодриться. Однако сахар следовало класть строго одной и той же ложкой, ведь это была именнота самая, правильная ложка, которая обеспечивалаправильнуюдозу сахара.

Наверняка кто-то скажет: «Да он же махровый тиран, этот твой Сережа!», но это было не так. Муж никогда не указывал мне, что я должна вставать ровно во столько-то, готовить на завтрак вот это и вон то, и что мне конец, если я перепутаю ложку для добавления сахара в кофе. Нет, все было не так. Сережа сразу признался, что он бывает довольно нудным в каких-то моментах и, если меня начнет это напрягать, я должна сразу же ему признаться.

- Нин, тебе не обязательно все это делать, я могу и сам, - первое время говорил он.

- Я знаю, - отвечала я. – Знаю, Сереж. Но мне не сложно готовить тебе завтрак и класть сахар той ложкой. Тем более, что ты непривередлив в еде, а кофе варит кофемашина. Я люблю тебя и не собираюсь ругаться из-за этих милых особенностей.

- Спасибо, Нин. Я правда очень это ценю. Знаю, как мой характер может утомить, так что твое терпение – это просто дар свыше. Ведь именно мне так повезло, что ты согласилась за меня выйти. Я тебя просто обожаю и сделаю все, чтобы ты и дети никогда ни в чем не нуждались.

После завтрака Сережа нежно целовал мои руки, вдыхал ароматы утра, гладил сына по голове, я стояла рядом и блаженно целовала в макушку то одного, то другого. Я не любила есть по утрам, но иногда муж хватал меня и усаживал к себе на колени, а потом пытался скормить мне кусочек того и этого. Я весело смеялась и мотала головой, а потом мы целовались, пока не звенел второй будильник, который оповещал, что вот сейчас Сереже пора собираться на работу.

Такая же идиллия царила на кухне тем самым зимним утром, с которого все и началось. На улице еще стояла ночь, и горели фонари, а у нас на кухне было как всегда тепло, уютно и ароматно пахло беконом. Сережа сидел на своем месте, рядом с ним - старший сын Влас, а неподалеку в детском стульчике болтал ножками наш второй сынишка, которого мы назвали Глебом. Я размешала сахар, добавленный в кофе той самой ложкой, затем чмокнула мужа в макушку и тоже села за стол. Сережа похвалил мой омлет, я как обычно ответила улыбкой и воздушным поцелуем. А потом муж отпил свой кофе…

- М… - глава семейства издал звук, который за все годы нашей семейной жизни еще ни разу не издавал за завтраком.

- Что такое, милый?

- Сахар, Нин. Что-то не так. Ты поменяла ложку?

- Нет, конечно. Вон же она лежит на столешнице, - я указала рукой в ту сторону, - все та же ложка.

Муж сделал еще один небольшой глоток и спросил:

- А сколько порций сахара ты положила? Может, перепутала и не доложила немного?

- Я положила две ложки. Сереж, я уже много лет это делаю, схема работает на уровне подкорки. Даже если я сойду с ума, мои руки все равно будут класть в твой кофе ровно двеправильныхложки сахара.

- Если бы ты положила точную порцию, я бы не задавал вопросов. Но в кофе явно не хватает сахара, я это чувствую.

- Хо-ро-шо! – я немного вышла из себя и повысила голос. Затем вытерла лицо Глебу и потянулась за сахарницей. – Давай положу еще. Сколько класть?

- Нет, Нин, спасибо. Я просто доем свой омлет и пойду собираться.

- Сереж, все нормально? Хочешь, я сделаю новый кофе?

- Не надо, все в порядке. Не бери в голову. – Утерев губы салфеткой, муж поднялся и поцеловал меня в макушку, как он обычно это делал. – Пора бежать, сегодня ж совещание.

- Брюки и пиджак на вешалке, - сказала я вслед.

- Спасибо, Нинок! – крикнул Сережа.

Оставшись на кухне с двумя сыновьями, я не удержалась и попробовала кофе из кружки мужа. Напиток оказался ровно таким, каким он был последние пять лет. Я не предала большого значения этому инциденту, но решила в следующий раз размешивать сахар подольше.

Спустя две недели я снова услышала «М…» за завтраком. Издав этот звук, муж отодвинул кружку с кофе в сторону.

- Сережа? - я приподняла брови.

- Я не знаю, что с тобой происходит, но мой кофе опять не такой, как обычно. И нет, не надо добавлять сахара или варить новую порцию.

- Ты белены что ли объелся?? Я не понимаю, что не так! Ложка та же – вон она лежит, сахар тоже самый обычный. Я даже мешаю подольше, чтобы он уж точно растворился.

- Я не знаю, Нин. У меня нет времени проводить расследование. Все что мне нужно – это крепкий кофе с двумя ложками сахара по утрам, а не вот это вот.

- Вот это вот??

- Нин, я ж без претензий, зачем кричишь? Все, мне нужно собираться. Кстати, омлет отличный, спасибо. - Муж вытер губы салфеткой, встал, поцеловал меня в макушку и вышел из кухни.

- Я там погладила брюки и пиджак, они на вешалке! - обескураженно крикнула я вслед.

- Спасибо, любимая!

Мои сыновья смотрели на меня, не моргая, и я вновь отпила кофе моего мужа. Вкус снова был ровно таким же, как раньше.

Тогда я опять не придала всему этому значения, еще не подозревая, что где-то высоко-высоко над моей идеальной семейной жизнью уже вовсю сгущаются тучи, грохочет гром, а смертоносная лавина собирается сойти вниз.

Рубашка

Спустя пару месяцев я окончательно выбросила из головы случай с кофе. Каждый человек может устать и начать вредничать. Даже такой невозмутимый, как Сережа. Что ж я за жена такая, думала я, если не могу позволить своему идеальному мужу изредка побыть брюзгой? Он стойко переносил дикие скачки моих гормонов, когда я вынашивала Власа и Глеба, так что теперь мой черед с хлебом и солью встречать его тараканов.

Но мне даже не пришлось быть стойкой и идти на уступки, ведь после тех инцидентов все успокоилось. Сережу снова начал устраивать тот кофе, который я варила по утрам, и в нашей семье опять воцарилась полная идиллия. Все были довольны и счастливы еще около полугода, а потом муж внезапно взялся за старое…

Однажды, вернувшись домой с работы, он зашел в кухню, где я готовила обед, а дети играли на расстеленном на полу развивающем коврике. Зашел и уставился на меня потерянным взглядом.

- Сереж, ты чего замер? - удивилась я, заметив мужа.

- Нин, вот посмотри сюда, - он вытянул вперед руку и указал на манжету рубашки. - Ну ведь ужасно мятая ткань, как будто ее вытащили из стиральной машинки и сразу надели. Я понимаю, что ты устаешь с детьми, но когда мне гладить одежду, если я сутками работаю? Мне уже перед подчиненными своими стыдно... Даже Богданов, у которого жена заливает за воротник, и тот выглядит опрятнее. Его Жанна хоть и прикладывается к бутылке, но вещи ему наглаживает так, что не придерешься.

- Не придерешься, говоришь? - прищурилась я. - Видимо, именно этим ты сейчас и занимаешься - ищешь повод придраться. Так же, как было с кофе, помнишь?

- Все ясно. Критику ты не воспринимаешь ни в каком виде. Дурная черта, Нин, но как знаешь, поучать я тебя не собираюсь. Буду сам гладить свои вещи, раз уж ты неадекватно реагируешь на элементарные просьбы.

Я почувствовала, как закипаю. Медленно, но верно. Сережа ушел переодеваться, а я швырнула кухонную лопатку и понеслась за ним. Помню, в тот момент меня уже было не остановить, настолько я распалилась.

- Я же предупреждала тебя, что эта рубашка будет как из задницы, сколько ее ни гладь! - ворвавшись в комнату, заголосила я. - Раз пошевелишься, и все пропало! Особенно зимой. Ты пока пиджак поверх надеваешь, она уже вся мятая. А после куртки и поездке в машине там вообще пробы ставить негде! Я говорила тебе, что так будет! Что ты мне ответил, помнишь? - Изображаю его тон, нарочно преувеличивая: - Ничего страшного, Нинок, ну помнется и помнется, не трагедия. Помнишь, Сережа??

Муж вздохнул и присел на край кровати. Судя по выражению его лица, я та еще мегера. Но отступать я не собиралась. Только одной мне было известно, сколько труда и времени вложено в ежедневную глажку. Постельное белье, детские вещи и одежда мужа, занавески, кухонные скатерти и полотенца… Все это я наглаживала так, что невозможно было обнаружить ни миллиметра мятой ткани.

- Нин, раньше она так не мялась. Всегда ведь видно, когда вещь гладили, а когда только пытались создать видимость глажки. В последнее время я все чаще замечаю, что большинство моих вещей поглажены тяп-ляп. Заметь, я молчал. Зная твою обидчивость, на конструктивный диалог я и не надеялся... Что, собственно, и требовалось доказать. Ты опять перекрутила ситуацию, когда по сути она не стоила и выеденного яйца. Тебе же сложно признать свою неправоту и не устраивать сцен...

Я окончательно взбесилась и гневно распахнула шкаф, где висели идеально выглаженные брюки и рубашки мужа.

- Тяп-ляп?? Покажи хотя бы одну мятую вещь. Хотя бы одну! Давай, Сереж, я жду. Ну же!!

- Нин, забудь. Я не хочу ругани. Я и так слишком устал…

Муж вздохнул и, не глядя внутрь шкафа, прошествовал мимо, прямиком в ванную. Там он благополучно заперся и сидел битый час, после чего вышел и сел ужинать с похоронным выражением лица. Тогда я впервые почувствовала себя жутко виноватой. Чертова рубашка и вправду была неприлично мятая. Да, Сережа сам виноват, что не послушал меня и все-таки решил ее купить, несмотря на крайне прихотливую ткань. А потом, судя по всему, забыл, как рьяно я отговаривала его от покупки. Но неужели это повод повышать на него голос? Человек вернулся с работы уставший, посетовал на мятые манжеты, а я, вместо того чтобы обнять его и спросить, как прошел день, набросилась на него, как взбесившаяся тигрица. Мой муж несправедливо меня обвинил, но я бы могла проявить мудрость и спустить все на тормозах, пока не представится более благоприятный случай все обсудить. Наверняка мы с Сережей просто вместе бы посмеялись и вместе выкинули рубашку в мусорное ведро.

Жаль, что я слишком поздно осознала, что моя реакция была вполне естественна, и каждый человек имеет право злиться, если его беспочвенно обвиняют. Однако, в то время я настолько преисполнилась женской «мудрости» (читай, привычки терпеть), что в каждой последующей придирке мужа начала обвинять саму себя. Это было фатальной ошибкой, ведь из-за моего смирения придирок становилось все больше.

Через неделю после ссоры из-за рубашки Сережу будто прорвало, и наружу хлынуло столько недовольства, что я едва в нем не захлебнулась.

Морепродукты

- Нин, почему омлет недосоленный?

- Нин, в доме плохой запах, ты выбросила мусор?

- Нин, у нас грязные полы. Я пару раз прошелся босиком от спальни до кухни и нахватал кучу грязи.

- Нин, а ты давно меняла постельное белье? От этого комплекта такое ощущение, что спишь на половой тряпке.

И такие мелкие придирки теперь происходили в нашем некогда мирном доме каждый день. Ни одно, так другое, ни другое, так третье. Я боролась и сопротивлялась, потому что знала: мой омлет досолен, мусор выброшен, полы вымыты, а постельное белье чистое, мягкое и благоухающее свежестью, как и всегда. Я понятия не имела, что нашло на моего мужа. Кризис среднего возраста? Сережа стареет? А, может быть, я старею?

Его придирки выбивали меня из колеи, я стала нервной и каждый раз, когда он приходил домой, внутри меня все сжималось в ожидании очередной атаки. Я активно защищалась, ведь не могла спокойно реагировать на несправедливые обвинения, а Сергей, напротив, никогда не повышал голоса. Из-за этой его невозмутимости я, после очередной подобной ссоры, неизбежно чувствовала себя истеричкой и мегерой. Мне становилось стыдно, что Сережа приходит с работы уставший, а я не могу сдержать свой характер в узде. Я мысленно жалела мужа, гладила его по волосам, когда он уже засыпал, и шептала, что он не заслужил такой склочной жены, как я.

Однажды муж, сев ужинать, вдруг спросил:

- Нин, а на что ты сегодня потратила восемь тысяч? Я чуть не обалдел, когда мне пришла эсэмэска.

Я вскинула бровь. Сережа никогда,никогдане отличался скупостью и не предъявлял мне претензий по поводу трат. Он знал, что я стараюсь экономить, даже если денег более чем хватает. Так меня учили с детства.

- Ты же сам сказал, что неплохо бы было забить новый морозильник морепродуктами. Я закупила лосося, форели, кальмаров, мидий…

Муж жестом остановил мой поток слов:

- Нин, не продолжай. Почему ты просто не можешь сказать, мол, да, Сереж, так и так, потратилась. Я бы слова не сказал. Это же был просто вопрос.

- Потратилась?? – вытаращила я глаза.

- Пожалуйста, не начинай. Мне не жалко денег.

- Ты САМ попросил меня забить морозильник, а теперь говоришь, что тебе не жалко денег?? Ты понимаешь, как это звучит? Что я такая транжира, трачу деньги налево и направо, а ты, как щедрый муж, просто тихонько вздыхаешь, глядя на СМС из банка.

- Нина, еще раз: мне-не-жалко-денег. Просто я не просил тебя закупить морепродукты, вот и все.

Я начала привставать со стула, возмущенно вращая зрачками.

- У тебя провалы в памяти?? Я сейчас же пойду и выброшу все эти чертовы морепродукты в мусоропровод.

- Прекрати, Нин, прошу. Ты пугаешь детей. Я просто хотел знать, на что уходят деньги. Я же имею на это право?

Я опустилась обратно на стул и уставилась на мужа. Может быть, он прав? Раньше он никогда не спрашивал, на что я трачу деньги, да и сейчас не сказал ничего обидного, а просто поинтересовался. В этом же нет ничего страшного. Или есть?..

Сергей молча доел ужин, тихо поблагодарил меня и ушел в спальню. Дети отправились в игровую. А мне кусок в горло не лез. Было ужасно стыдно за эту сцену, что я устроила.

- Опять ты перегнула, мать… - тихо пробормотала я.

Можно было просто объяснить, что именно я купила и почему. Мягко напомнить, что это именноегоидеей было купить дополнительную морозильную камеру, чтобы в доме всегда были ингредиенты для изысканного ужина. Сережа наверняка бы все вспомнил, если бы только я не повысила на него голос.

Хорошенько поразмыслив, я решила купить успокоительные таблетки. Может быть, если я не буду так яро реагировать на его замечания, он перестанет их делать? Но не тут-то было…

Через неделю после ссоры из-за морепродуктов Сергей вновь принялся за свое. Наш старший сын Влас мечтал об игровой приставке, но мы с мужем еще давно договорились, что не будем потакать любым капризам своих детей. Если сын так хочет приставку, пусть сперва покажет нам, родителям, что готов учиться и помогать в домашних делах. Мы не требовали от него одних пятерок и генеральных уборок по дому – лишь хотели, чтобы он ответственно подходил к школьным занятиям и научился элементарным бытовым вещам. Но Власу пришлись не по нраву эти установки. Он всего пару дней сыграл роль идеального сына (чего мы никогда от него не ждали), а затем вновь потребовал приставку. «Я два раза помыл пол в своей комнате и принес пятерку по чтению! Где приставка?? Вы обещали!»

Услышав это, мы с Сережей единогласно пришли к выводу, что ребенку следует научиться терпению, ведь во взрослой жизни никто не станет подносить ему все на блюдечке, и любую вещь придется добывать своим трудом. Каково же было мое удивление, когда всего пару недель спустя Сергей принес огромную коробку с игровой консолью последней модели!

Вечером того же дня, когда мы остались в кухне одни, я задала мужу один-единственный вопрос: «Какого черта, Сережа?»

Тот пожал плечами и как ни в чем не бывало заявил:

- Просто захотел подарить подарок своему сыну.

- И чему это его научит?

- Тому, что отец его любит и верит в его будущие успехи.

- Нет, Сереж, это научит его тому, что любые блага в жизни будут доставаться ему просто так, и для этого ничего не нужно делать. А потом он вырастет и сядет тебе на шею, потому что не будет понимать, зачем ему учиться и работать. Любящий папа ведь все и так купит, правда?

- Как я уже сказал, я верю в успехи своего сына. В отличие от тебя.

- Хорошо, - всплеснула я руками. – Хорошо, дорогой! Но, когда он перестанет учиться и будет сутками играть в приставку, не предъявляй мне претензии по поводу его успеваемости. Просто продолжай верить в его успешное будущее.

Внутри меня бушевала буря, я знала, как сложно будет оттащить ребенка от этой приставки. Мне только этого не хватало, ведь это именно меня будут вызывать в школу и обвинять во всех грехах, именно мне придется перевоспитывать сына, пока отец потакает любым его капризам. А дальше и младший сын Глеб, подражая брату, начнет устраивать мне скандалы по поводу этой злосчастной приставки.

Я оказалась права: уже на второй день Влас пришел со школы и сразу, не переодеваясь и не обедая, сел играть перед телевизором. Чуть позже к нему присоединился и младший брат, которого я привела из сада. А на выходных компанию сыновьям составил сам Сергей.

- Может быть, вы лучше погулять сходите? - стоя в дверях, спросила я. При детях я никогда не обвиняла мужа и не подрывала его авторитет, поэтому говорила спокойно.

- Я в саду вчера гулял, - ответил Глеб.

- На улице не фиг делать, - буркнул Влас.

Сергей вообще ничего не ответил и продолжил быстро жать на кнопки джойстика.

- Сереж?

- Нин, не начинай. Они будут играть, только когда я дома. А сегодня я дома. Наконец-то у меня полноценный выходной. Я же имею право провести этот день со своими детьми? Думаю, что да.

- Это наши дети.Наши.

- Не начинай, Нин. Я устал.

Мне хотелось выдернуть приставку из розетки и швырнуть ее в экран телевизора, но вместо этого я просто собралась и отправилась на прогулку в парк, захватив с собой двойную дозу успокоительного. В тот момент я все еще была убеждена, что это со мной что-то не так, и что я одна из тех кошмарных жен, которые без конца пилят своих мужей и выедают им мозг десертной ложечкой.

Сыр

С каждым днем Сергей становился все более невыносимым. Из-за этого мои нервы начали сдавать. Я ловила себя на мысли, что мне уже страшно что-то сказать или сделать - вдруг это ему не понравится? Из спокойной и счастливой женщины я постепенно превращалась в неуравновешенную истеричку. Наверняка соседи так и думали, ведь из нашей квартиры они могли слышать толькомоикрики, Сережа всегда оставался невозмутимым. Невозмутимо диктовал мне перечень вопросов касаемо моих ошибок, недочетов и провалов. Невозмутимо реагировал на мои истерики. Невозмутимо разрушал нашу семью.

Со стороны могло показаться, что я бешусь с жиру, что мне просто нечем заняться, кроме как устраивать мужу скандалы. Но я точно знала, что все это мнене кажется, и что Сергей намеренно доводит меня до исступления своими бесконечными претензиями. И если раньше он худо-бедно подбирал их таким образом, чтобы мне сложно было доказать свою правоту, то со временем начал действовать внаглую, придираясь там, где придраться было просто не к чему.

Однажды вечером я услышала знакомое сочетание звуков: лифт, шаги, лязг ключей. Еще пару месяцев назад эти звуки вызывали во мне чуть ли не детскую радость. «Вот он, мой любимый муж, вернулся! Ну наконец-то!» Но сейчас его возвращение с работы заставляло весь мой организм реагировать целым букетом психосоматических реакций. У меня начинала дико чесаться лодыжка (я уже умудрилась расчесать ее до крови), слезились глаза, будто кто-то засыпал в них песка, тянуло низ живота, как при месячных.

- Привет, Нин, - зайдя в квартиру, сказал муж. - Ты чего тут в коридоре стоишь?

- А мне уже нельзя стоять в коридоре? Может, сразу напишешь список, где мне нельзя находиться?

- Ну вот опять, началось... Я же просто спросил, почему ты тут.

- Ладно, Сереж, ты прав, - наклонившись, чтобы почесать лодыжку, покаялась я. - Извини меня.

- Какая-то ты в последнее время напряженная. Так что ты тут делала? Обычно, когда я прихожу, ты на кухне или в детской.

- Полы мыла. Глеб вырубился час назад, Влас играет в приставку, - я бросила на мужа многозначительный взгляд, - вот я и решила помыть полы. А то ты ж их знаешь... пока моешь, всю грязь разнесут по квартире. С ними что мыл, что не мыл - одно и то же.

Сережа вдел ноги в тапки, а затем начал с черепашьей скоростью идти вперед по коридору, пристально разглядывая пол. Пару раз он даже присел на корточки и провел указательным пальцем по поверхности. Во мне закипал гнев, но я терпеливо ждала, чем же закончится этот нелепый осмотр. Наконец Сережа произнес:

- Почему тапки так липнут? Думал, может, что-то сладкое разлили... Оказывается, нет, полы вымыты действительно хорошо. Но тапки все равно липнут. - В доказательство он поднял левую ногу, и когда подошва отошла от поверхности пола, раздался характерный звук. - Слышишь, Нин? Липнут.

- Ну хоть что-то тебе сегодня удалось найти, да, Сереж? Хотел на грязные полы попенять, но, как назло, они оказались чистыми. Вот так незадача! Хорошо хоть тапки липнут, а то я бы вообще осталась без ежедневной порции порицаний.

Муж округлил глаза:

- Нинок, да что с тобой не так? Я ведь просто спросил! Мне просто стало интересно, почему тапки липнут к чистому полу!

- Потому что моющее средство еще не успело до конца высохнуть. Оно самое лучшее, гипоаллергенное, полностью безопасно для детей, но ему нужно время, чтобы высохнуть. Обычно минут пять-семь. После этого к полу липнуть ничего не будет.

- Ну вот! Теперь все понятно. Неужели сложно было сразу спокойно объяснить?

- Я мою полы этим средством уже больше трех лет. И ты прекрасно знал об этой особенности.

- Ну, значит, я просто забыл. Нин, неужели я не могу что-то забыть?? Я ведь живой человек в конце концов! Господи, как я устал!

С этими словами он состроил глубоко оскорбленную мину и прошествовал в ванную. Но на сей раз я уже не купилась на этот цирк. Знала, что эти его претензии неслучайны, что он сначала намеренно меня провоцирует, а потом выставляет виноватой. А еще я знала, что все это мне уже порядком надоело.

Я слышала десятки историй, в которых женщины всю жизнь терпят мужей. Ради сохранения семьи заставляют себя смириться с их характером, вредными привычками, оправдывают рукоприкладство, игроманию, лень и тому подобное. А потом, когда становится слишком поздно что-либо менять, корят себя, что спустили свои лучшие годы в трубу. Я не собиралась терпеть подобное отношение. Мне было плевать, что скажут окружающие. Пускай считают меня зажравшейся идиоткой, разрушительницей семьи, плохой матерью, непутевой женой - зато я буду счастливой. Найду работу, детей определю в сад, и все у нас будет хорошо. Я не боялась трудностей, знала, что со всем справлюсь. А Сергей пускай ищет себе другую девочку для битья.

Тщательно взвесив все за и против, я все же решила дать мужу последний шанс. Месяц. В его распоряжении всего лишь месяц, чтобы исправить ситуацию. Если в последующие тридцать дней он продолжит трепать мне нервы, искать поводы для придирок, то я без раздумий подам на развод.

Сережа вышел из ванной и явился на кухню, чтобы я подала ему ужин. Я приготовила его любимые голубцы из смеси трех видов фарша, а также салат с печеной свеклой, рукколой и творожным сыром. Он обожал этот салат с момента нашего возвращения из Грузии, но вместо феты предпочитал творожный сыр. Поэтому я немного видоизменила оригинальный рецепт.

Я резала яблоки и груши на дольки для Власа и краем глаза поглядывала на мужа, пока тот ужинает. Следила за его реакцией. Голубцы и салат были выше всяких похвал, и если Сергей найдет недостатки, то я обведу этот день в красный кружок в своем календаре.

- Нин, - раздался за спиной голос мужа, - а что это за сыр в салате?

- Творожный. Как обычно.

- Ты точно уверена?

- Абсолютно. Могу показать упаковку.

- Будь так добра.

Я вытащила сыр из холодильника и поставила перед Сергеем.

- Ну что? Сыр все тот же? - спросила я.

- Да, это он. Но не кажется ли тебе, что с фетой было бы куда лучше?

- Возможно. - Я еле сдерживалась, чтобы не выдать своего состояния. - Но ведь ты сам просил заменить фету на творожный.

- Я не просил, Нин. Я просто говорил, что фета не очень нравится мне на вкус. Заменить на творожный предложила ты.

- Да, потому что он всегда тебе нравился.

- А еще мне нравятся вареники с вишней, но это не значит, что я готов есть их только с вишней. Понимаешь меня?

- Прекрасно понимаю, Сереж, - ответила я и так же спокойно взяла тарелку с салатом и отправила ее содержимое в мусорное ведро. - Так лучше?

Муж огорченно покачал головой.

- Ну и к чему эта демонстрация? Нина, ты не в себе. С тобой стало просто невозможно разговаривать. - Он поднялся из-за стола. - Спасибо, все очень вкусно, но у меня пропал аппетит. Доброй ночи, Нин.

- И тебе.

Я взяла смартфон, открыла электронный ежедневник и обвела тот день в красный кружок.

Фастфуд

Красные кружочки в календаре посыпались, как из рога изобилия. К середине месяца я не отметила красным цветом только четыре дня. Под конец испытательного срока Сергей уже не просто придирался – он начал откровенно чудить. Перестал есть на кухне и носил подносы с едой в гостиную, аргументируя это тем, что там ему удобнее. Но, если первые дни он хотя бы убирал за собой, то потом это стало целиком моей обязанностью. Меня это категорически не устраивало, и я закатывала скандалы, но толку они приносили мало.

Глядя на отца, старший сын тоже захотел есть в комнате, но я запрещала. В итоге у нас дома начались постоянные детские истерики. А самое неприятное, что, когда Сергей был дома, детям разрешалось есть в гостиной вместе с ним. Дальше – больше: он начал приносить домой еду из ресторанов быстрого питания, которую так обожали дети. И, конечно, ни у кого из них не стоял выбор между домашними блюдами и бургерами. В десяти случаях из десяти дети всегда выбирали второе.

Мне хотелось рвать и метать, но я делала вид, что не обращаю внимания на выходки муженька. Оставалось не так много времени - всего две недели – и я объявлю ему о разводе.

До конца срока оставалась неделя. Сергей в очередной раз принес домой бургеры, пиццу, картошку фри с кучей соусов и литры газировки. Дети сразу оживились, и все трое устроили пир на весь мир: разворошили пакеты, раскидали коробки, испачкали пол диван и ковер, а затем принялись играть в приставку. Убирать за собой никто не планировал. И тогда я не выдержала и вышла из себя. Влетела в комнату, как фурия, и заорала:

- Мигом за уборку все трое! Я вам не рабыня Изаура!

На меня едва обратили внимание – на экране телевизора шли ожесточенные бои.

На мой гневный взгляд отреагировал лишь Сережа:

- Нин, я сильно устал за эту неделю. Ты можешь не устраивать скандал хотя бы сегодня, в пятницу? Дай нам с детьми спокойно провести время вместе. Без твоих криков и истерик. Хорошо?

Я вошла в комнату и встала прямо по центру, чтобы меня было хорошо видно и слышно.

- Ты телек загораживаешь! – возмутился Влас.

- Да неужто? – съязвила я. – А теперь-ка все дружно слушаем, что я скажу. Вы прекрасно знаете, что по пятницам я делаю генеральную уборку. Одна. В пятикомнатной квартире. Сегодняшняя пятница не стала исключением. Я вычистила гостиную до блеска. Теперь у меня болит поясница и ломит во всем теле. Я на карачках ползала, чтобы не упустить ни миллиметра. Зачем? Да чтобы вы все дышали свежестью и чистотой, а не пылью. И что я вижу? За полчаса вы испортили четыре часа моего труда. Изгадили ковер, разлили колу на паркет, испачкали диван и пол жирными пальцами, разбросали крошки, намусорили…

Меня перебил муж:

- Нин, успокойся. Чтобы убрать это все, понадобится минут пять от силы. В чем проблема? Хочешь, чтобы мы с детьми убрали? Хорошо, уберем. Только подумай вот о чем: я всю неделю работал от рассвета до заката, Влас замотался в школе и на секции, Глеб со вчера не выспался, а сегодня до вечера репетировал спектакль в саду. Если ты считаешь, что устала за каких-то четыре часа уборки, а я и дети полны сил и энергии, что ж, ладно – мы сделаем за тебя твою работу.

- Влас, не глядя на сына, - проговорила я, - бери брата и идите поиграйте в твоей или его комнате. Нам с папой нужно поговорить.

- Не нужно, - скрестив руки на груди и откинувшись на спинку дивана, - буркнул сын.

- Быстро.

- Не хочу.

Это была последняя капля. По крайней мере, на тот момент мне казалось, что это самое скотское отношение, какое только можно себе вообразить. Я взорвалась, и из груди вырвался… нет, даже не крик – рычание!

- Я. Сказала. Пошли. В свою комнату! - я решительно указала на дверь. – Вон отсюда!!

Дети никогда не видели меня такой. Взвизгнув от неожиданности, оба мигом ретировались.

- Теперь ты начала орать на детей, - резюмировал Сергей. – Браво, Нина. А что дальше? Будешь их лупить?

- Что дальше – узнаешь где-то через неделю. Сейчас разговор не об этом. Скажи-ка мне, Сережа, с каких таких пор я из любимой женщины превратилась в кухарку, прачку и уборщицу? С чего это ты вдруг решил, что я буду это терпеть? – Муж поднял указательный палец вверх, намекая, что мне пора замолчать и предоставить слово ему. Но этот его жест только сильнее меня разозлил. – Сейчасяговорю! – рявкнула я. – Так вот, дорогой мой, с сегодняшнего дня уборка станет твоей обязанностью, и плевать я хотела, что ты работаешь. Надеюсь, понятно объяснила?

Я ожидала чего угодно, но только не этого: Сережа поднялся с дивана и принялся убирать мусор с пола.

- Как скажешь, Нин, - тихо произнес он. – Я так устал от твоих истерик, что готов на все, лишь бы этого не слышать.

Внезапно меня затошнило. К горлу подступил кашель, не предвещающий ничего хорошего.

- Как здорово, что наши мысли сходятся, - сказала я, пытаясь силой мысли избавиться от тошноты. В тот день в моем желудке была лишь чашка крепкого кофе и бутерброд с сыром. Больше я ничего не ела. От того и такое состояние. – Я тоже устала, милый, так что в понедельник подаю на развод. Наслаждайся!

С этими словами я развернулась и решительно направилась к выходу. Еще не хватало, чтобы меня вырвало прямо в гостиной.

Муж схватил меня за руку и развернул к себе:

- Развод?? Ты в своем уме? Зачем бросаться такими громкими фразами из-за каких-то крошек??

- Это все, что ты понял из нашего разговора? Что я развожусь с тобой из-за крошек? Серьезно? - Жар ударил мне в лицо. Тошнота становилась невыносимой. - Ты прекрасно знаешь, почему я хочу развод. Можешь перестать прикидываться, это на меня не работает.

- Я обеспечиваю семью, делаю все для тебя и детей! И вдруг моя жена говорит мне, что я недостаточно хорош, и она хочет развода. – Сергей удивленно округлил глаза. – Нин, все в порядке? Ты какая-то…

Я почувствовала слабость. Кровь, что била мне в щеки, будто отхлынула, в глазах потемнело, к горлу подступила горькая жижа, я рухнула на колени, и меня начало рвать. Руки тряслись, тело бил озноб, ноги словно одеревенели. Комната крутилась у меня перед глазами. Первая мысль: мой муж меня отравил. Не понятно, как ему это удалось, ведь я почти ничего не ела… И тогда меня осенило. «Черт, - подумала я, - черт возьми!»

- Ниночка, родная моя… - Сергей подхватил меня на руки и перенес на диван. – Я вызову скорую! Все будет хорошо, обещаю тебе!

- Нет, - мотая головой, выдавила я. - Иди в аптеку, мне нужен тест.

Аборт

Я беременна. Эта мысль шрапнелью взрывалась в моей голове. Как такое возможно?? Я регулярно пила контрацептивы и забеременеть просто не могла! За что мне все это? Почему именно женщина должна принимать самые тяжелые решения, а с мужчины всегда взятки гладки? Что мне теперь делать? Я знала, что легко смогу в одиночку поднять двоих детей, смогу работать сутками, если это понадобится, все смогу. Но трое детей, один из которых младенец?? Это все кардинально меняет. Если двоих старших вполне можно устроить в сад, то грудничка никуда не денешь. Да и не захочешь девать – сердце будет болеть за него каждую секунду. Новорожденному ребенку нужна мама, он нуждается в ее заботе и защите. Боже, что же мне делать?? Слезы градом катились по моим щекам.

- Такое случается, - сказал Сережа, прижимая меня плачущую к груди. - Значит, того хочет сама судьба. Ну что ты плачешь? Это же такое счастье!

«А тебя не смущает, что я собиралась с тобой развестись??» - зло думала я.

Я уже твердо это решила, потому что понимала: дальше будет только хуже. Ведь не бывает таких историй, где муж начал плохо относиться к жене, а потом вдруг снова стал идеальным. В реальности все происходит совсем иначе: если муж оскотинился и начал вести себя, как сволочь, то это уже необратимый процесс. Идеальным он сможет стать только для другой женщины, и то до поры до времени. Мужчины – лучшие в мире лицедеи и самые искусные лжецы, хотя весь мир почему-то считает, что в этом деле их давно переплюнули женщины. Нет. Женщины не умеют стоить из себя влюбленных и преданных, если ничего не чувствуют. Любой мужчина мгновенно поймет, когда женщина притворяется, а когда она совершенно искренна. Просто нередко, даже понимая правду, мужчина делает вид, что верит, потому что ему самому так удобнее. К примеру, возьмем богатого старика и его молодую любовницу. Разве этот старик ей верит? Отнюдь. Просто ему плевать, что она чувствует на самом деле до тех пор, пока получает от нее все что ему нужно.

- Буду делать аборт, - отстраняясь от мужа, сказала я. Я смотрела ему прямо в глаза, выдерживая его дикий взгляд.

- Нин, что ты такое говоришь?? Как у тебя язык повернулся? Это женашребенок!

- Там еще нет ребенка. Даже зародыша нет. Срок всего полторы недели. Тест показал, забыл? Достаточно выпить таблетку, и дело сделано.

Сергей вытаращил глаза, как будто я сказала что-то совершенно неприемлемое. Но я всего лишь обозначила, как планирую распорядиться собственным телом, и имела на это полное право.

Я не считала аборт каким-то страшным грехом. Решение о таких вещах должна принимать только женщина, и что бы она ни решила - это всегда будет правильно. Никто не вправе указывать, сколько детей ей иметь, потому что, родившись, эти дети будут нужны только ей одной, ведь все советчики мгновенно испарятся.

- Почему ты вообще заговорила об аборте? Неужели ты больше не хочешь детей??

- От тебя - не хочу, - продолжая смотреть ему в глаза, сказала я. Все, чего я хочу, это развода.

- Почему?? Нина, чего тебе не хватает? Я же стараюсь обеспечить тебя всем необходимым!

- Это да, - кивнула я. - А особенно щедрым в последнее время ты стал на придирки. Их у меня за месяц накопилось столько, что хоть выставку открывай.

Я села на диван, закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди. От мысли, что мне придется вынашивать беременность, терпя беcконечные унижения, меня бил озноб.

Сергей опустился передо мной на колени и обнял мои ноги.

- Нина, Ниночка, любимая моя, моя маленькая... Я очень тебя люблю, очень! Ты мое счастье, мое сокровище, моя королева.

- Я тоже тебя люблю, Сереж. Но этот факт не отменяет моего желания развестись. Я приняла решение, и мне не нужно твое согласие.

Муж поднял голову с моих колен. В глазах его блестели слезы.

- Я очень виноват перед тобой. Знаю, что вел себя, как полный идиот. Я не имел права тыкать тебя носом, ты не провинившийся котенок, ты моя жена и не заслуживала такого скотского отношения. Прости меня, Нин! Прости! Не знаю, что на меня нашло... Может, мне обратиться к психологу? Я сделаю все, что ты скажешь, только дай мне еще один шанс! Нина, я умру, если потеряю тебя, просто умру... Ты самое дорогое, что у меня есть. Я очень тебя люблю. И нашего будущего ребенка, которого ты носишь. Я готов завоевать ради тебя весь этот мир, лишь бы ты снова улыбалась.

Сказав это, мой красивый муж разрыдался, как ребенок. Я смотрела на него во все глаза. Он сказал все, что я хотела услышать. Признал, что нарочно придирался, что я такого не заслужила, и даже согласился обратиться к специалисту. Такого я не могла представить даже в самом радужном сне. Но могу ли я верить словам? Что, если это все спектакль? Сказать можно что угодно. Мужчины бывают очень сладкоголосы и красноречивы, когда им надо. Сколько женщин во все времена по сто раз наступали на одни и те же грабли, веря лживым, но таким приятным мужским речам? Мне крайне не хотелось встать в один ряд с ними и быть обманутой.

Но эти слезы... Я находилась в сомнениях. Разве слезы могут врать? Не это ли самое искреннее и естественное проявления эмоций? Сергей не Леонардо Ди Каприо, он просто не мог все это разыграть. Раньше явообще никогда не видела, чтобы он проявлял такую бурю чистых эмоций. Даже на похоронах любимого отца мой муж проронил от силы пару скупых слезинок, хотя был просто убит горем.

У меня не осталось сомнений. Я опустилась рядом с ним на колени, и мы обнялись так крепко, будто все еще боялись друг друга потерять.

В комнату заглянул испуганный Влас.

- Мам, пап, там Глеб проснулся... А почему папа плачет? Пап??

- Сынок, все хорошо, - сказала я, продолжая обнимать мужа и нежно гладя его по волосам, - папа плачет от радости. Скоро у тебя и Глеба родится братик или сестричка.

Валентин

После решения не прерывать беременность я днями напролет уговаривала себя, что еще один ребенок - это счастье, и все у нас с Сережей будет хорошо.

«Мне всего двадцать семь, - думала я, пялясь на фонарь за окном, - скоро у меня будет трое детей, муж, дом, и ничто не помешает мне заниматься своей карьерой. Я отдам среднего сына в сад, старший уже ходит в школу, с ним хлопот не будет. Мне останется только вырастить младшего и тоже отправить его в сад. А потом я начну делать то, что всегда хотела – развиваться, как специалист. Но когда именно начну - большой вопрос...»

По образованию я была лингвистом-переводчиком, свободно владела английским и испанским языками. До рождения второго ребенка переводила технические тексты и неплохо зарабатывала. Но, когда на свет появился Глеб, мне пришлось бросить работу и уделять все время детям, мужу и дому. Но вот Глеб уже подрос, и я уже вовсю планировала вернуться в профессию. Но теперь… что же будет теперь? Вряд ли я смогу выйти на работу в ближайшие три с лишним года.

Будучи двадцатилетней студенткой, я планировала к сорока годам открыть свое бюро переводов и параллельно развернуть деятельность по переводу художественных произведений. Теперь же этот грандиозный план рассыпался в прах у меня на глазах, и все потому, что противозачаточные таблетки почему-то вдруг не сработали. Мне было так паршиво, что я постоянно плакала, не в силах это контролировать. Слезы просто сами катились из глаз.

Однако, несмотря на желание оставить ребенка, я была настроена сделать аборт, если услышу от мужа хотя бы одно порицание в свой адрес. На проверку у меня было не так уж мало времени – почти четыре месяца. Конечно, не хотелось бы дотягивать до хирургического прерывания беременности, но в крайнем случае я была готова и на это. Либо Сережа меняется и становится тем, кем он был в начале отношений, либо я забираю детей и ухожу в другую жизнь без него.

Сомнения сжирали меня, сводили с ума, я не верила, что все изменится, думала, он просто притворяется, а потом вновь начнет изводить меня своими претензиями, но я ошибалась. И он вернулся! Мой муж, тот самый, которому я в свое время сказала «да», вернулся и стал таким же, как в самом начале наших отношении: внимательным, заботливым, добрым, понимающим и вообще самым лучшим. Я не понимала, как такое возможно, почему до третьей беременности Сережа вдруг стал ко всему придираться. Возможно, это было какое-то временное помутнение или кризис среднего возраста. Впрочем, неважно. Я была счастлива, что он наконец поборол это в себе и стал таким, как раньше.

В нашей семье наступил мир. Мои мужчины заботились обо мне, а я о них, и это все, что нужно было для счастья. Шли месяцы, живот рос, мое самочувствие оставляло желать лучшего, но, несмотря на это, я радовалась каждому новому дню. Сергей был тоже искренне счастлив. Он как будто помолодел, хотя и до этого не выглядел старым. Просто теперь от него будто исходил свет, которым он озарял все вокруг себя.

На четвертом месяце беременности мы все вместе рванули на Мальдивы. Маленький Глеб впервые плавал в океане, а старший Влас катался с отцом на водном мотоцикле. Я полулежала на мягком шезлонге в беседке, а белоснежный тюль, закрывающий мое уютное лежбище, мягко развевался на свежем и теплом ветру. Мне приносили смузи и кислородные коктейли, и я чувствовала себя абсолютно счастливой.

На шестом месяце мы объявили всем родным и близким о новом пополнении в семействе. Ближе к седьмому месяцу мы решили сделать гендерную вечеринку. Арендовали уютный коттедж за городом, собрали всех самых близких родственников, друзей и коллег. В основном, все они были со стороны Сергея, ведь со своими я практически не общалась. Когда оба шарика были лопнуты, все наконец узнали, что у нас будет мальчик. Еще один мужчина в семье. Муж сразу объявил, что мы назовем сына Валентином, в честь его деда, героя Великой Отечественной войны. Я была не против, хотя впоследствии заметила, что все мои дети названы в честь кого-то из семьи Сергея. Но это уже было потом, когда мои розовые очки разбились стеклами внутрь и залили кровью весь мой счастливый мирок.

Когда я уже была на седьмом месяце, Сергей повез нас всех в Грецию, на остров Корфу. Он знал, что я давно мечтала там побывать. Мы замечательно провели время, хотя на таком сроке мне было довольно сложно много гулять и исследовать окрестности, как я обычно делала, когда не была беременной.

За месяц до родов меня положили на сохранение. Сережа обеспечил мне просто королевские условия, оплатив двухкомнатные хоромы в одной из лучших частных клиник столицы. Увы, это не уберегло меня от осложнений при родах. Врачи приняли решение делать экстренно кесарево сечение. Впрочем, я даже была рада, что все так сложилось. Когда я рожала первых двух детей, то испытала просто адские муки, несмотря на все усилия докторов. Мне не хотелось проходить через все это в третий раз. Втайне я мечтала просто уснуть и проснуться уже с ребенком. Видимо, вселенная услышала мои молитвы, потому что так в итоге и вышло.

Операция прошла успешно, и уже через полчаса мне на груди положили маленький кулечек счастья. Все это время Сергей не отходил от меня ни на шаг, а, увидев сына, и вовсе расплакался. В следующие дни, пока я оставалась под присмотром врачей, он засыпал мою палату цветами и подарками, а еще бесконечно повторял, как счастлив.

Меня выписали относительно быстро. Сын оказался полностью здоровым, девять баллов по шкале Апгар. Мы с мужем были на седьмом небе. Старшие дети тоже искренне радовались братику и каждые полчаса бегали посмотреть, как он спит

Мы жили в нашем маленьком идеальном мире следующие полгода. Обустроили новую детскую, сделали шикарный ремонт. Я была очень капризна в плане выбора цвета и мебели, но Сергей, казалось, наслаждался каждым моим капризом и охотно претворял их в жизнь. Он все время улыбался и называл меня своей королевой. На тот момент я уже и забыла о том его странном поведении и была уверена, что больше такого мы не допустим. Как же сильно я ошибалась…

Чашка

Идиллия разрушилась так же мгновенно, как и началась. Мои мечты и планы расплавились и превратились в тошнотворное месиво. Розовые очки, которые я не снимала с того дня, как узнала, что беременна, не просто разбились, а буквально разлетелись на части.

Это был совершенно обычный день, и ничто не предвещало дурных событий. Проводив мужа и старшего сына, я покормила, помыла и одела младших. Все вместе мы отправились в сторону детского сада. Там я передала Глеба в надежные руки воспитательницы и повезла коляску с шестимесячным Валиком на прогулку в парк. Малыш поспал где-то около получаса, а затем снова начал орать. Орал он всегда, и это началось с самого его рождения. Мы с ним обошли с десяток врачей и сдали кучу анализов - ничего. Сын был абсолютно здоров. Я перепробовала все советы педиатров, перелопатила весь интернет, но так и не нашла способа прекратить эти крики. До его появления на свет я и не подозревала, что дети могут так орать. Влас и Глеб с самого роддома спали как убитые – мне даже приходилось проверять, дышат ли они. Плакали они тоже редко и могли часам агукать в своих кроватках, рассматривая крутящиеся над головой игрушки. Я всегда думала, что все дети такие, но с появлением Валентина от моих предубеждений не осталось ни следа. Он спал только первую неделю после выписки, дальше начался сущий кошмар.

- Валя, Валечка, - шептала я, склонившись над коляской, откуда все еще доносился ультразвук, - ну поспи еще немножечко, пожалуйста!

Сын продолжал рвать горло, прохожие недоуменно таращились на источник шума, а мне одновременно хотелось оглохнуть, завыть и уснуть летаргическим сном. За последние полгода я ни дня не спала больше пяти часов за сутки и больше двух часов подряд. Из-за хронического недосыпа у меня страдала психика: панические атаки, тахикардия, галлюцинации, постоянная тревожность, симптомы обсессивно-компульсивного расстройства. У нас не было родственников, которые могли помочь с ребенком, а няни исключались, поскольку Сережа был категорически посторонних в доме. Но, несмотря на это, я чувствовала себя счастливой. У меня был любимый муж, который души во мне не чаял, самые лучшие на свете дети, теплый и уютный дом. А усталость и проблемы с психикой - это все было временно, и мысль об этом придавала мне сил.

Сын продолжал орать. От его истошных воплей и дерганья тряслась коляска. Вздохнув, я покатила ее домой.

- Может быть, ты заснешь дома, Валь?

- Ааааааааааа, - гнул свое ребенок.

- Конечно, ты не заснешь, - кивнула я. - Я это знаю, ты это знаешь. Может, ты мстишь мне, потому что я позволила твоему отцу дать тебе такое имя? Понимаю. Мне тоже оно не нравится. Как и Влас, как и Глеб. Скажу тебе откровенно, сынок: иногда я даже не могу определиться, какое из этих имен самое дурацкое. Но тут уж ничего не поделаешь. - Я развела руками. - Имя тебе уже дано и назад его не заберешь. Но есть и хорошие новости: когда тебе стукнет восемнадцать, ты сможешь пойти в паспортный стол и сменить его на более вменяемое. Ну же, перестань плакать, осталось подождать всего лишь семнадцать с половиной лет!

Такие разговоры я вела с сыном каждый божий день. Это было единственным способом не уснуть прямо на ходу.

Добравшись до дома, я села в специальное кресло, в котором моя спина не ныла от боли, и принялась качать орущего Валю, попутно попивая холодный кофе. Периодически я проваливалась в сон, но он не длился дольше двадцати минут.

Дальше был типичный день сурка. Водитель привез Глеба из школы, а курьер - три коробки с едой. Это была свежая и здоровая еда, которая каждый день готовилась по нашим предпочтениям и стоила чудовищных денег. Затем приехал Сережа. Мы поужинали. Валя наконец устал орать и вырубился в люльке-качалке, а старшие дети разошлись по комнатам. Зевая, я начала варить нам с мужем кофе.

- Глеб сделал уроки? - спросил Сережа. - Вера Евгеньевна его не ругала?

Вера Евгеньевна была репетитором Глеба, которая после школы делала с ним домашнее задание.

- Не ругала. Уроки сделаны, - зевнула я. - Он понял, что, если не скандалить, уроки делаются за час, а со скандалом - за три. А дома ведь приставка простаивает. Совсем не дело. В общем, Глеб не смог больше выносить разлуку с консолью и решил стать идеальным учеником.

Я вела себя как ни в чем не бывало, но внутри меня разрасталась паника. Что-то было не так. Мое чутье никогда меня не подводило и этот раз не был исключением. Я это знала и ждала, что произойдет дальше. Когда пришло время класть сахар в кофе мужа, я предельно внимательно отмерила две порции той-самой-ложкой.

- Сережа, все в порядке? - спросила я, ставя две чашки на стол и усаживаясь напротив мужа. - Ты не заболел?

- Нет, с чего ты взяла? – Сережа отхлебнул кофе. Лицо его оставалось непроницаемым.

- Ты какой-то не такой.

- Я как раз такой, Нин. Тот самый. Не такой здесь только мой кофе. В нем слишком много сахара.

- Нет. - Паника внутри меня уже дала метастазы в мозг. Неужели снова начнутся эти придирки? - Я при тебе положила туда две ложки.

Сергей взял пульт от телевизора, увеличил громкость, а затем взял свою чашку и с размаху швырнул ее в стену. Я вскрикнула от неожиданности и с ужасом воззрилась на темные разводы на стене. Осколки чашки разлетелись по всей кухне.

- Ты сошел с ума?? Что ты делаешь? - Я вдруг начала рыдать. Видимо, усталость взяла свое. Мозг просто не смог справиться с очередным раздражителем и дал сбой. - Я рожаю тебе детей, не сплю ночами, а ты швыряешь чашки в стену??

Сережа смотрел на меня в упор. Глаза его были пусты. Ни раскаянья, ни жалости, ни любви - лишь безжизненное спокойствие.

- А в следующий раз чашка полетит тебе в голову.

Паника накрыла меня с головой, я начала задыхаться от слез. Если бы не отсутствие нормального сна, я бы тут же схватила первую попавшуюся вещь и разбила ее о физиономию муженька. Но в тот момент я была в плену хронической усталости и не могла мыслить ясно. Мозг просто отказывался функционировать, он молил о сне и был готов лишить меня сознания прямо за кухонным столом.

- В голову? Что... Ты кинешь чашку мне в голову? Только потому, что в кофе много сахара?

- Значит, ты признаешь, что положила мне больше двух ложек?

- Нет, - запротестовала я, - просто повторяю твои слова. Это ты так сказал!

- В таком случае хорошо бы тебе запомнить, что я сказал после. Это не пустые угрозы, Нин. Если ты еще раз решишь напоить меня слишком сладким кофе, я расшибу чашку о твою тупорылую голову. Может, хотя бы так ты усвоишь урок.

- Что...

Я не могла поверить, что все это происходит наяву. Такого просто не могло быть. Не со мной. «Неужели я схожу с ума?» Но нет, я отчетливо слышала его слова и видела осколки на полу. Мой муж действительно сказал мне эти ужасные слова.

- Я предупредил, Нина. - Сергей встал из-за стола и направился к выходу. На полпути он вдруг остановился, подошел ко мне, схватил за локоть, повел к испачканной кофейной жижей стене и силой усадил на пол прямо в лужу. - Будь добра, прибери за собой. Ненавижу беспорядок.

В тот момент, сидя на грязном полу, я почувствовала, как умирает какая-то важная часть меня. Тогда я еще не знала, что скоро разбитая чашка и угрозы покажутся мне сущими пустяками, ведь мой муж только начал. А если он что-то начинал, то всегда доводил дело до конца.

Улыбка

Утро следующего дня прошло в молчании. Я не хотела даже видеть своего мужа, не то чтобы говорить с ним. Вечером, когда он явился с работы, я продолжала молчать. Он подошел ко мне вплотную и спросил:

- Что с лицом, Нина? Кто-то умер?

Я уставилась на него немигающим взглядом, который озвучивал все мое отношение к нему лучше тысячи слов.

- Оглохла? Я спросил, что с лицом?

В это время Валя снова зашелся в крике. Я молча развернулась и ушла в детскую. Взяв сына на руки, я начала напевать ему песенку и не заметила, как Сергей оказался в комнате. Он подошел ко мне со спины, и я, вздрогнув, обернулась. Лицо мужа было так близко к моему, что я могла разглядеть его морщинки и красные капилляры в разгневанных глазах. Он взял меня за локоть и сжал его с такой силой, что боль заставила меня прогнуться в коленях и я перестала чувствовать правую руку. Я с ужасом посмотрела на сына, которого еле-еле удерживала левой рукой.

- Положи сына, - процедил сквозь зубы муж. - Я сказал, положи его.

Я аккуратно положила ребенка в кроватку, и он тут же разразился истошным криком.

- Какого черта ты делаешь? – прошипела я, превозмогая боль. – Может, еще и ударишь меня? А что, это стало бы неплохим завершением вечера.

Сергей сжал мой локоть еще сильнее, а левой ладонью сдавил мои щеки и приблизил к своему лицу. Мне казалось, он сломает мне локоть и челюсть, я издала отчаянный писк.

- Я никогда тебя не бил и не собираюсь, но будь добра улыбаться своему мужу, когда он возвращается домой с работы. Я же для тебя стараюсь, Нина, а в ответ не вижу никакой благодарности. Мне начинает надоедать твоя вечно недовольная мина. Как будто я вечно тебе за что-то должен. Пора с этим заканчивать, слышишь меня?

- Отпусти. Мою. Руку. – От боли у меня на лбу начала появляться испарина.

- Сначала я хочу увидеть улыбку на твоей физиономии, Нина. Улыбнись своему мужу. Он вернулся домой и хочет видеть жену счастливой и участливой.

- Пошел к черту.

- Не будешь слушать, что я говорю, придется оплатить пластическую операцию, которая нарисует на этом постном лице перманентную радость. Ты будешь улыбаться даже во сне, любимая. - Сергей резко отпустил меня и вышел из детской.

Я осела на пол и начала отчаянно тереть свой правый локоть. Во рту появился привкус крови – похоже, я прикусила себе щеку. В комнату заглянул Влас. Мне пришлось резко встать и склониться над кроваткой младшего сына, чтобы старший не видел, какое ошалевшее у меня лицо.

- Ма, мы с Глебом есть хотим.

- Уже иду, дорогой, - пробормотала я, пытаясь подхватить грудничка левой рукой. – Сейчас, только возьму братика, а то он уже весь бордовый от крика.

Через пять минут мы все уже сидели за столом. Сергей с довольным лицом накладывал себе в тарелку салат, дети стучали ложками о тарелки и переговаривались. Я все еще держала Валю на руках, только так он мог сохранять относительное спокойствие.

- Нина, дорогая, ты сегодня прекрасно выглядишь, а ужин вообще выше всяких похвал, - вдруг сказал муж и выжидающе на меня посмотрел.

Моя права рука ныла от боли, я еле-еле держала ложку - она вся тряслась в ослабевшей кисти. Мне хотелось послать его подальше, но с нами были дети, поэтому я растянулась в болезненной улыбке:

- Спасибо. Дорогой.

Такое поведение Сергея продолжалось каждый раз, когда ему что-то не нравилось. Особенно часто он выходил из себя, когда не видел улыбку на моем лице. Я должна была постоянно светиться от счастья, иначе он просто подходил близко-близко, выкручивал мне запястья или с силой давил на болевые точки. Но больше всего ему нравилось хватать меня за лицо и сжимать его словно в тисках. Он говорил тихо, чтобы только я могла услышать, а его голос был наполнен ненавистью и превосходством. Из-за хронического недосыпа у меня попросту не было сил сопротивляться. Я совершенно ослабла и потеряла контроль. Все мое существование превратилось в нескончаемый танец паники и безысходности.

Сергей действительно не бил меня, но на моем теле каждый день появлялись все новые синяки и гематомы. Они не заживали, ведь муж любил давить именно на больные места. Постепенно мои руки окрасились в сине-фиолетовые цвета и начали ужасно саднить. Укачивать младенца, убирать и готовить стало невыносимо. Я помнила, что хотела развестись, но все мои внутренние ресурсы были исчерпаны. Казалось, мое тело просто перешло в режим самосохранения, отвергая любые попытки на прочую активность. Единственное, на что меня еще хватало – это младший сын. Но я не помню, как умудрялась о нем заботиться. Память будто стерли ластиком.

Со временем я перестала спать, даже если засыпал Валя. Часто я просто ложилась на коврик в его комнате и лежала там с широко открытыми глазами. Мне хотелось стянуть с себя кожу, ведь такое существование претило моему характеру. Мои нервы были натянуты до предела, до треска. Однако я забивалась все дальше и дальше в нору смирения, ведь только эта нора казалась мне спасением.

В один из дней я вдруг потеряла сознание от усталости и проспала в детской целых четыре часа подряд. Проснувшись, сразу прильнула к кроватке и увидела в ней мирно спящего сына. Каким-то чудом тот оказался цел и невредим. Эти часы отдыха будто вдохнули в меня новую жизнь, и я твердо решила: с меня хватит - буду действовать.

Массаж

Едва заслышав, как в замке проворачивается ключ, я набрала в грудь воздуха и заняла выжидательную позицию в прихожей. Было ясно, как день: если я прямо сейчас не выясню, что происходит с моим мужем, то потом рискую и вовсе привыкнуть к положению вещей. Такой вариант меня категорически не устраивал. Я и так была ослаблена хроническим недосыпом и сил на активное сопротивление у меня почти не оставалось. Именно поэтому вопрос следовало решить здесь и сейчас, пока я еще хоть что-то могу.

- Где дети? - перешагнув порог квартиры, спросил Сергей.

Я скрестила руки на груди, как боевая жена в ее излюбленной стойке. Но на самом деле, этот жест был вызван лишь страхом. Все мои конечности сотрясала дрожь, и я пыталась это скрыть.

- Во-первых, привет. Во-вторых, у нас есть темы поважнее, чем местоположение детей. Но, если тебе это критически важно, то Валя уснул минут 15 назад, а старшие играют в приставку.

- Опять? Ты что, не можешь занять их делом?

- А это уже не мои проблемы, - сказала я. - Приставку купил и принес ты. Несмотря на все мои возражения. Поэтому игромания детей - твоя зона ответственности.

Муж снял ботинки и поднял на меня глаза. Мне показалось, что в них промелькнуло что-то вроде искры, маленького огонька с частицей азарта. В тот момент я не стала всерьез задумываться над этим - мало ли что мне там могло померещиться, учитывая качество моего сна? Но потом, много позже, я пойму, чем был вызван этот его взгляд.

- Я слишком устал, чтобы выслушивать твои нотации. Пойду в душ. Надеюсь, ужин уже готов.

- Нет, сначала мы поговорим, а уже потом ты сходишь в душ.

- О чем нам говорить? Я же сказал, что устал.

- Тогда можешь разговаривать сидя, - съязвила я, мысленно поражаясь, откуда у меня вдруг взялись на это силы.

- Мы можем поговорить потом.

- Потом проснется Валентин и начнет орать. Он проспит не больше часа, и ты об этом знаешь.

Жестом я пригласила муженька пройти в кухню. К моему удивлению, он не стал противиться.

Когда он уселся в одно из кресел и вопросительно на меня посмотрел, я заговорила:

- У тебя какие-то проблемы на работе, ты чем-то опечален, плохо себя чувствуешь, или произошло что-то другое, о чем я не подозреваю?

Сергей закатил глаза:

- Я не понимаю, к чему эти нудные предисловия? Виной всему твои регулярные истерики, а у меня как раз-таки все в порядке. На работе и по части здоровья в том числе. Поэтому лучше задай все эти вопросы себе. Может, это с тобой что-то не так, и именно из-за тебя в нашем доме царит ругань? А, Нина?

- То есть, ты швыряешь кружки в стену, применяешь ко мне физическое воздействие и позволяешь себе меня оскорблять, потому что СО МНОЙ что-то не так??

- Когда это я применял к тебе силу и оскорблял?

- Вчера. И позавчера. И неделю назад. Ты хватаешь меня за руки, и теперь они все в синяках. На, полюбуйся, - я закатала рукава и продемонстрировала мужу последствия его рукоприкладства. - А еще ты пару раз называл меня дурой и тупой, что в целом равнозначно по смыслу, но все же несколько отличается по степени грубости.

- Если синяки действительно из-за меня, то извини.

Извиняться за дуру и тупую Сергей, видимо, не посчитал нужным. Я тоже решила не заострять на этом внимание, ведь времени до пробуждения Валентина оставалась все меньше, а главный вопрос все еще был открыт.

- Какого черта ты так ко мне относишься? Не ты ли обещал, что, если я оставлю ребенка, то все будет по-другому? Не ты ли божился, что будешь сдувать с меня пылинки и носить на руках??

Сергей ударил кулаком по столу так, что зазвенели столовые приборы, которые я заранее разложила к ужину.

- Я сдерживался до последнего! - Его глаза сверкали злобой. - Старался, как мог, игнорировал все твои косяки. Но всему приходит предел!

- Косяки?? И чем же, интересно, я так провинилась? Пересыпала или недосыпала сахара в кофе? О, да ты само спокойствие, милый! Жена творит такие ужасные вещи, а ты терпишь! Святой человек!!

- Твоя проблема в том, что ты замечаешь только следствия, когда нужно работать с причиной. А причина - в твоей вечно унылой физиономии и нежелании что-то менять. Ты вечно вздыхаешь, жалуешься, у тебя постоянно такое лицо, как будто ты одна растишь троих детей и пашешь, как ломовая лошадь, чтобы их прокормить. Но ведь это не так! Пашу здесь я один, а ты и дети сидите, как у Христа за пазухой. Вы ни в чем не нуждаетесь, Нина! Но ты продолжаешь ходить со скорбным видом и назло провоцируешь меня на скандалы. И я знаю, почему: тебе просто скучно ни хрена не делать. Ты начинаешь беситься с жиру и пытаешься выставить меня виноватым. Сначала я спускал все на тормозах, терпел эти выходки, делал вид, что не замечаю, что в моем кофе снова слишком много сахара, но больше этого попустительства не будет. Я не позволю превращать меня в жалкого подкаблучника. Ты поняла меня??

С каждым новым словом, вылетающим из его рта, мои глаза становились все шире, а под конец тирады я вообще не могла поверить, что он реально сказал всю эту чушь. Несмотря на усталость, я никогда не ходила со скорбным видом, всегда встречала мужа с улыбкой, обнимала его и уж тем более ни на что не жаловалась. Черт возьми, последние полгода я была абсолютно счастлива! За это время я даже ни разу не повысила голос ни на Сергея, ни на детей. Улыбку с моего лица стер онсам, своим скотским отношением.

Я подсела к нему ближе и спокойно, глядя в глаза, постаралась объяснить, что это ненормально - швырять кружки в стену и оскорблять меня без причины, но он не хотел слушать и продолжал гнуть свою линию. Под конец этой бессмысленной беседы силы окончательно покинули меня, и я просто расплакалась от обиды.

- Я ведь никогда не жаловалась! Не просила тебя вставать к младшему по ночам и вообще хоть как-то помогать мне по дому. У нас больше 120 квадратов жилой площади, и обслуживаю их одна я. Каждый день мою, пылесошу, вытираю, убираю. И все это - без единой жалобы. В сутки я сплю около четырех часов, и каждый раз мой сон рваный - не успеваю я задремать, как из радионяни уже слышится рев. Я валюсь с ног от усталости, по ночам мне мерещится всякое, иногда я не могу уснуть даже в полной тишине, потому что мне постоянно кажется, что я слышу детский плач. И ты говоришь мне, что я отбилась от рук, каким-то образом тебя провоцирую, бешусь с жиру и далее по списку? Ты вообще в своем уме, Сережа?

- Твои манипуляции больше на меня не действуют, Нин. Даже не старайся. Если человек действительно невиновен, он яростно отстаивает свою точку зрения, бьется до последнего. Ты всегда так раньше делала, если я вдруг в чем-то был неправ. Мы уже давно вместе, и я изучил тебя от и до, не забывай об этом. Я прекрасно вижу, что ты признаешь свою вину, знаешь, что сама виновата во всех конфликтах. Как я это понял? В ответ на мои слова ты либо рыдаешь, либо вяло оправдываешься. Шах и мат, Нина.

Тут я уже не могла сдержаться. От этой вопиющей несправедливости я окончательно вышла из себя, у меня началась истерика.

- Я рыдаю, потому что у меня нет сил на сопротивление!! - вскричала я, роняя горячие слезы на мраморную плитку с подогревом. Они разбивались о ее поверхность с глухим треском. - Дай мне немного выспаться, и я покажу тебе, что реально о тебе думаю! Дай мне выспаться, и я сразу же подам на развод! Я не хочу так жить, я схожу с ума от твоего отношения!

- У тебя истерика, Нина, - поморщился Сергей. - Ты похожа на сумасшедшую. Я вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь.

Мои мысли путались, я уже не могла здраво рассуждать. Сердце так билось о грудную клетку, что я едва не теряла сознание.

- Найми мне помощницу, которая будет приходить хотя бы на пару часов, чтобы я могла поспать. Пожалуйста. Умоляю тебя. - Я облокотилась о столешницу, пытаясь прийти в себя. Скоро время ужина, а потом нужно укладывать старших и всю ночь бдеть за младшим. Мне были нужны эти последние крохи энергии, которые у меня остались. - Сережа, пожалуйста. Иначе я не доживу до конца года.

- Я миллион раз говорил тебе, что не потерплю посторонних в своем доме и уж тем более не позволю какой-то левой тетке прикасаться к моим детям. Это даже не обсуждается.

У меня сильно закружилась голова. Я начала хрипеть:

- Ты мог бы расставить везде камеры, чтобы следить за действиями няни. Пойди мне навстречу, очень тебя прошу.

- В моем доме не будет посторонних. Никогда. Можешь оставить свою блажь при себе. И еще: как считаешь, почему Валентин так плохо спит и постоянно капризничает? Я тебе скажу. Все потому, что его мать транслирует ему истеричное поведение и вечное недовольство. Так что начни с себя, дети здесь не при чем. В твоей усталости виновата только ты одна.

Я осела на пол и тяжело задышала. Муж брезгливо на меня взирал.

- Из тебя никудышная актриса, Нин. Изображаешь припадок, думаешь, что это поможет тебе добиться своего? Заканчивай этот цирк, не позорься.

Мир перед моими глазами закружился, а потом все стало темно.

Я очнулась в том же положении, лежа на кухонном полу. Сергей тыкал в меня носком ноги.

- Ты заигралась, милая. Поднимайся с пола - время ужинать.

Но я не могла подняться. Меня дико тошнило, стены вращались, перед глазами бешено роились мушки.

- Мне... мне нехорошо, - выдавила я.

Сергей постоял с минуту, а затем снял тапок, поставил свою голую ступню прямо мне на лицо и с силой прижал к полу. Затем он стал водить ногой влево и вправо, словно раскачивая мою голову.

- А теперь? Теперь тебе хорошо, истеричная мразь? Раз тебе так нравится этот цирк, то поиграем по твоим правилам. Только у тебя своя роль, а у меня своя.

- Что ты делаешь... зачем...

- Пытаюсь привести тебя в чувство своими ногами, которые весь день провели в кожаной обуви. Ты же сама не хотела по-хорошему. Решила устроить представление. Так вот получи. - Он продолжал трясти мою голову пропахшей потом ступней. - Что, не нравится? Тогда заканчивай и поднимайся на ноги. Ну же!

- Пап, что ты делаешь? - раздался голос Власа. - Почему мама лежит на полу? Ей плохо?

Я хотела подняться, чтобы не пугать сына, но мне было так плохо, что я даже не могла ничего сказать. Я только плакала и мычала, пока муж возил ногой по моему лицу.

- Нет, сынок, ей хорошо. Мы так играем. Мама сама попросила.

- Зачем ты трогаешь ее ногами?

- Я же говорю: она сама так захотела. Это такой массаж.

- Пап, она же плачет. По-моему, ей плохо.

- Разве папа когда-нибудь тебе врал? И разве мама стала бы лежать на полу, если бы не хотела?

- Пап, это все странно... мне ее жалко.

- Мама! - на кухне появился Глеб. - Папа, зачем ты бьешь маму?

- Я ее не бью. Мы играем в массаж, сынок.

- А я тогда тоже хочу играть.

- Тогда ставь ножку маме на щеку и сделай ей массаж, как я.

Последнее, что я помню, хохот трехлетнего Глеба и его нога, опускающаяся мне на лицо. Я снова потеряла сознание.

Фильм

Очнулась я от резкого запаха нашатырного спирта. Надо мною нависало лицо женщины в очках.

- Мамочка, очнулись? – участливо поинтересовалась она. – Не тошнит?

- Я… все нормально. Вроде бы.

- Помните, как упали в обморок?

Перед глазами сразу возникла сцена на кухне. Я все помнила, но говорить об этом врачу совершенно не хотелось.

- У меня закружилась голова, перед глазами стали летать мошки, а потом я начала падать.

- Вас нужно больше спать. По этому поводу я уже договорилась с вашим мужем. Сказала ему, что, если он не планирует в ближайшее время хоронить жену, то стоит начать ей помогать. Давайте-ка мы вас посадим… ага, хорошо, вот так вот. Сейчас не тошнит?

- Нет, только голова немного кружится.

- Это остаточное явление, не волнуйтесь. Сейчас я вас осмотрю, померим давление, а потом ляжете спать. Вам нужен отдых, так и знайте.

Женщина в очках была одета в белый халат, а рядом с ней стоял двухметровый мужчина в голубом медицинском костюме и с красным ящиком в руках.

- Валера, - обратилась она к своему напарнику, - доставай тонометр, а мы пока проверим глазки.

Повеяло сквозняком, и за моей спиной раздался голос мужа:

- Ну что там, доктор? Она в порядке?

- В порядке она будет, когда начнет нормально спать. А сейчас она просто жива, и ее жизни ничто не угрожает. Сейчас я завершу осмотр и все вам расскажу.

- Понял, не буду мешать.

Когда Сергей вышел из комнаты, меня начал колотить озноб. Я боялась своего мужа и того, что он может сделать со мной после ухода врачей.

Врач внимательно смотрела на меня из-под очков, немного сползающих на кончик ее носа, и меряла мне давление. Создавалось такое ощущение, что она читает мои мысли. Затем она вынула стетоскоп из ушей, поправила очки, расслабила тугую манжету тонометра и резюмировала:

- Давление неплохое, глаза незамутненные, в целом, ваше состояние гораздо лучше, чем я предполагала. Организм еще молодой и сильный. – Она повернулась на своего напарника и сказала: - Валер, ты пока спускайся, я скоро подойду.

Тот молча кивнул и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

- Он вас бьет? – без предисловий спросила врач.

- Нет, - тихо ответила я, втайне опасаясь, что Сергей услышит, о чем мы разговариваем.

- А это что? – указала она на синяки на моих руках. – Упали? Или ребенок ударил?

- Да, наверное… Я не помню.

Она опять просканировала меня своим рентгеновским взглядом, и очки снова стали сползать на кончик ее носа.

- Вам нечего бояться. Если муж вас колотит, я вам помогу. Обещаю.

- Он никогда меня не бил, - одними губами прошептала я. – Просто пару раз схватил за руки. Больше он так не сделает.

- С чего вдруг такая уверенность?

В моих глазах зажглось пламя:

- Потому что теперь я буду спать. У меня появятся силы. Больше никто и никогда не сделает мне больно. Я обещаю это себе самой.

В тот момент я действительно верила в свои слова. Видимо, поэтому врач задумчиво кивнула и не стала спорить.

- Хорошо, тогда давайте пройдемся по симптомам. Головными болями страдаете?

Я принялась отвечать на вопросы, а мудрая женщина напротив меня прытко строчила что-то шариковой ручкой. Закончив опрос, она неожиданно для меня рявкнула:

- Сергей, подите-ка к нам.

Дверь открылась, и из коридора показался мой муж с Валей на руках, а позади стояли старшие дети с глазами по пять копеек.

- Итак, слушаем внимательно. У вашей мамочки упадок сил. Ей нужен покой, уход и постельный режим как минимум несколько дней. Но это не значит, что по истечении этого времени она снова сможет не спать по ночам. Так что рекомендую разделить обязанности по уходу за грудничком. Сергей, будьте так добры, попросите деток выйти на пару минут.

- Влас, Глеб, - шикнул на детей муж, - бегом отсюда.

Дети ретировались, а врач продолжила:

- Если вы проигнорируете мою просьбу, и с ней что-то случится, поверьте мне, я в стороне не останусь.

- Что вы имеете в виду? – ужаснулся Сергей. – Все настолько серьезно??

- А вы попробуйте перестать спать, а после все мне расскажете. Если, конечно, однажды поутру не захотите шагнуть в окно.

- Нина, - голос мужа дрожал. – Это правда? Ты хотела…

- Оставьте жену в покое. Все, что ей сейчас нужно – это покой, тишина, сон и ваша забота.

- Я вас понял.

- Вот рецепт, - врач передала Сергею назначение. – Сбегайте в круглосуточную аптеку. Сделать это нужно сегодня. Всего доброго. – Она посмотрела на меня: - Мамочка, выздоравливайте.

Когда мы остались в спальне втроем, Сергей положил Валю на кровать, а сам подошел ко мне, слегка сжал мои плечи и поцеловал в лоб.

- Родная моя… малышка… Ну и напугала же ты меня! Давай-ка ложись, я сейчас позвоню Володе, попрошу его закупить лекарства, а сам пойду сделаю тебе смузи – или как там это называется – и приготовлю тебе поесть. Чего бы тебе хотелось? За детьми я присмотрю, не волнуйся об этом.

Не успела я ничего ответить, как дверь приоткрылась, и внутрь заглянули две любопытные детские головы.

- Пап, я хочу еще поиграть в массаж, - пропищал Глеб, после чего сразу получил подзатыльник от старшего брата.

- Поиграешь завтра в саду, - холодно бросил Сергей.

На меня этот спектакль не подействовал. Я прекрасно понимала, что ребенок ни в чем не виноват. Вся вина целиком и полностью лежала на моем так называемом муже.

Влас подошел ко мне и поцеловал в щеку, а затем дал мне пульт от телевизора.

- Мамочка, какой канал тебе включить? Или, хочешь, найду на смарт ТВ фильм про любовь?

Я чуть не прослезилась от умиления и охотно закивала:

- Да, дорогой, подыщи мне что-нибудь на свой вкус.

- Нет, мам, на свой не буду. Там же про роботов. Тебе я найду фильм про свадьбу и любовь.

- Вот и хорошо, - хлопнул в ладони Сергей. – Вы тут ищите фильм, а мы с Валентином и Глебом пойдем сварганим что-нибудь вкусное. Да ведь, сын?

- Да, пап! – весело ответил мальчик.

Влас нашел мне фильм и убежал помогать на кухне, а я, к своему удивлению, действительно стала внимать происходящему на экране. Сюжет оказался интересным и даже в какой-то степени про любовь, но через пятнадцать минут перед моими глазами предстала сцена, где главный герой изменял своей жене на заднем сидении автомобиля. С двадцатилетней грудастой девицей. Вихрь сомнений тут же закружил в моей уставшей голове.

Я смотрела в телевизор сквозь дымку домыслов и предположений, как вдруг их все разом развеяла одна-единственная мысль: «Мой муж тоже мне изменяет».

Почему я не понимала очевидное раньше? Вероятно, из-за дикой усталости.

- Но теперь все будет иначе, дорогой - тихо прошептала я.

Воспитание

На время моего восстановления Сергей взял мини-отпуск на работе - благо должность начальника это позволяла. Он был неплохим отцом: легко мог искупать детей, покормить их, одеть, заинтересовать каким-то совместным делом - будь то игра или домашние хлопоты. Я продолжала соблюдать постельный режим по предписанию врача, но при этом могла наблюдать, чем заняты муж и дети. Мне было странно сознавать, что человек, который пару дней назад ставил ногу мне на лицо, так заботлив и ласков с детьми. Казалось, тиран внутри него, как медведь, то просыпается, то снова уходит в спячку. Вот только в отличие от ситуации с медведем, с Сергеем было вообще неясно, в какой момент его внутренний деспот вдруг проснется и когда снова уснет. Это всегда происходило внезапно и без особых на то причин.

Мы почти не разговаривали. Муж приносил мне младшего сына на кормление, измерял мне давление, кормил и поил, но при этом даже не удосужился извиниться за то жуткое поведение, которое довело меня до обморока. Он вел себя так, будто ничего этого не было. Иногда мне начинало казаться, что это вообще мне привиделось и на самом деле ничего подобного не было, но Глеб периодически напоминал мне, что ноги на моем лице - жестокая реальность, а не галлюцинации.

- Мам, когда ты вылечишься и станешь обычной мамой, мы с папой снова будем с тобой играть, - однажды сказал мне Глеб.

- Это папа так говорит?

- Ну да. Ему тоже понравилось играть.

- Сынок, а можешь сказать папе, чтобы зашел ко мне, когда братик уснет? А сам иди поиграй с Власом, хорошо?

- Хорошо, мам, - кивнул ребенок и радостно убежал.

Через некоторое время ко мне зашел муж.

- Закрой, пожалуйста, дверь, - сказала я, - хочу с тобой поговорить.

Сергей сделал, как я попросила и присел рядом с кроватью на корточки.

- Как ты себя чувствуешь, Нин? - спросил он.

- Как женщина, муж которой пытался привести ее в чувство, поставив свою грязную ногу ей на лицо.

Сергей закатил глаза:

- Это же была шутка, что ты начинаешь?

- Шутка?? С каких пор нога на лице - это смешно?

- Нин, каюсь: я не понял, что тебе действительно плохо. Решил вот так глупо подшутить. Плюс потом пришли дети. Чтобы их не пугать, я сделал вид, что мы так играем. Ну что еще я мог сделать?

- Ну, к примеру, обрушить на мою голову стул. Или вылить на меня кипяток. А что? Тоже ведь неплохая шутка бы вышла.

Сергей улыбнулся, будто я сказала что-то забавное, и провел краешком ладони мне по щеке, а затем принялся гладить по волосам.

- Нин, я и правда не хотел ничего плохого. Просто так получилось. Ну не злись на меня, а.

Его прикосновения заставили кончики моих пальцев на ногах задрожать. Но то был вовсе не трепет. Во мне нарастал страх, что сейчас его внутренний дьявол проснется и снова устроит мне ад на Земле.

- Зачем ты сказал Глебу, что вы с ним снова сможете со мной «поиграть», когда я встану с кровати? Он слишком маленький, чтобы понимать весь ужас ситуации, к чему ему эти дурные установки?

- Именно поэтому я и сказал, что как-нибудь обязательно снова поиграем. Если бы я повел себя иначе, осадил его, у него в памяти обязательно закрепилась бы сцена на кухне. К чему травмировать его психику? А раз он думает, что это была просто игра, и ничего страшного не случилось, то через время это сотрется из его памяти. Разве я не прав?

- Нет. Но я не стану спорить. Мне сейчас интересно другое. Как ты объяснишь Власу, что это была просто игра? Он старше Глеба, ему уже восемь лет, и он все понимает. Теперь его психика наверняка травмирована твоими действиями.

- Не волнуйся об этом. - Сергей продолжал гладить меня по волосам. - С Власом мы уже все обсудили. Не будет у него никакой травмы.

- Что ты ему сказал? - Дрожь с кончиков пальцев уже достигла уровня живота. Половина моего тела мелко тряслась от каждого прикосновения мужа. - Мне нужно знать.

- Не нужно, - мягко ответил муж и запустил руку ко мне под одеяло. - Я по-мужски объяснил ему что к чему, и он все понял, поверь мне. Давай больше не будем об этом? У нас есть полчаса. Валентин спит, старшие играют во что-то... Что скажешь?

От ужаса мое горло свело спазмом. Он предлагает мне заняться сексом, мне не показалось?? После всего, что он сделал?? Мне была отвратительна одна мысль о близости с этим человеком.

Я резко убрала его руку со своего тела.

- Нет! - прошипела я. - Не прикасайся ко мне, понял??

- Еще скажи, что я тебе противен, - усмехнулся Сергей, но руки больше распускать не стал.

Он был красив, очень красив, но мои глаза видели лишь его уродливую сущность.

- Именно так. Противен.

Глаза моего мужа недобро сверкнули:

- Как скажешь, Нин. В таком случае предлагаю нам больше вообще не общаться друг с другом. Будем жить вместе ради детей. Как соседи. Я так понимаю, ты именно этого и хотела.

Он ушел, а я несколько минут не могла прийти в себя. Когда мы с Сережей только начали встречаться, я могла доверить ему все свои секреты. Я рассказывала ему о своих страхах, о детстве, о моей деспотичной матери. Особую часть моих историй занимали ее методы воспитания. Она никогда меня не била, предпочитая более изощренные варианты наказания. Если я ее чем-то огорчала, будь то четыре балла вместо пяти за контрольную или пятнышко грязи на колготках после улицы, мать сначала презрительно смотрела на меня, а затем просто переставала со мной разговаривать. Она могла игнорировать меня неделями, за которые я успевала сойти с ума. Когда она начала так воспитывать меня, мне было всего семь. Она была для меня всем, я не могла выносить эту молчанку и всегда шла извиняться. Очень часто даже ползала за ней на коленях, плача и умоляяпростить меня за четверку. Мать никогда не прощала меня сразу. Она выжидала еще сутки и после начинала одаривать меня короткими фразами. И только по истечении нескольких дней мы начинали разговаривать как обычно. До моей следующей провинности.

Сергей знал, что метод матери - мой самый жуткий кошмар.

- Уж лучше бы она хлестала меня ремнем, чем переставала замечать, - говорила я будущему мужу, роняя огромные слезы. - Ее молчание до сих пор мне снится. Я просыпаюсь и кричу от ужаса.

- Это очень жестоко... Нин, твоя мать не имела права так с тобой поступать. Не обижайся, но я не хочу ни знакомиться с ней, ни как-то взаимодействовать. Ты можешь общаться с ней, если хочешь, но для меня она теперь пустое место.

Я лежала на кровати, и этот диалог проносился у меня перед глазами. Он знал, он помнил, что для меня нет ничего хуже игнорирования, и все равно решил поступить со мной именно так. Взял за основы методы моей матери, которая по его же словам, не имела права так со мной поступать.

Я свернулась клубком и горько зарыдала.

Молчание

Через несколько дней постельного режима мне стало значительно лучше физически, но несравнимо хуже в моральном плане. Как и обещал, Сергей прекратил со мной общаться. Он мог что-то сказать, только если речь шла о самом младшем сыне. Муж подходил ко мне и нехотя адресовал суть вопроса. Я решала проблему, будь то покормить или убаюкать, и он тут же уносил Валю обратно.

Чтобы пореже ко мне обращаться, Сергей самостоятельно менял младенцу памперсы, ходил с ним на прогулки, купал и даже готовил поесть. Старшие сыновья безоговорочно слушались отца и помогали ему во всех домашних делах, чего никогда не происходило в случае со мной, как бы я ни просила.

Я едва могла выносить молчание мужа, но первой на контакт все же не шла. Во-первых, у меня все еще не было достаточно сил на выяснение всех «зачем и почему» и, во-вторых, я боялась услышать ответ. С каждым часом во мне росла уверенность, что причина разлада в нашей некогда крепкой и дружной семье носит женское имя. Какая-нибудь Катя или Наташа. Мне казалось, что при каждом взгляде на меня муж представляет на моем месте ее. Думает о том, как бы было здорово, если бы она, а не я, была матерью его детей, спала с ним на одной кровати, носила его фамилию.

Чем дольше я лежала в постели и набиралась сил, тем тревожнее становились мои мысли по поводу будущего. Поэтому я решила, что пора бы уже встать и заняться делом. Сергей забил холодильник разнообразной едой, но ее нужно было довести до состояния пищи, пригодной для детей. Я принялась готовить, решив начать с чего-нибудь легкого. К примеру, с фруктового салата с йогуртом и гренок на гриле. Пока я резала фрукты, муж вышел из детской с грудничком на руках. Окинул меня равнодушным взглядом и вернулся в комнату. Вскоре оттуда стала доноситься музыка наподобие белого шума – попытка уложить младшего спать. Вероятно, эта попытка оказалась успешной, потому что через пятнадцать минут Сергей вышел и быстрым шагом направился в ванную, где принял душ, а после начал куда-то собираться.

В кухню вошел заспанный Влас.

- Мама? – удивился он. - Может, тебе лучше лечь?

- Не волнуйся, дорогой, мне уже намного лучше.

- Голова не кружится?

- Не-а. Хочешь помочь мне порезать салат? Смотри, тут у нас бананы, киви, персики…

- Нет, ма. Я тогда пойду еще посплю. Или в приставку поиграю.

- Погоди, - понизила я голос, - а ты не в курсе, куда собирается папа?

- Он сказал, на работу. – Зевая, Влас ушел с кухни.

Было раннее субботнее утро. О какой работе может идти речь? Когда Сергей покинул квартиру, я сразу заняла пост возле окна. Мне нужно было посмотреть, на какой машине он будет выезжать с подземной парковки. Через пару минут я увидела наш внедорожник. Муж крайне редко ездил на работу на этом автомобиле, предпочитая седан. По его собственным словам, внедорожник предназначался для поездок за город. Я направилась в гардеробную, чтобы посмотреть, в какой одежде мой ненаглядный поехал «на работу». Среди его вещей недоставало серого классического костюма-тройки.

«Интересно… - подумалось мне. – Неужто и вправду поехал на работу? А не там ли та Катя или Наташа, из-за которой наша семья теперь находится на грани развода?..»

Я знала, была абсолютно уверена, что все эти дни он только и мечтал о том, чтобы я наконец поднялась с постели, и он мог поскорее сбежать из дома к своей новой пассии.

Когда завтрак был готов, и вокруг запахло гренками, дети тут же явились на запах.

- Глеб, сынок, посмотри, пожалуйста, как там Валя в детской, - попросила я. – Радионяня молчит, но мало ли что там. А я пока накрою на стол и заварю нам всем чаю.

- Я уже сел, мам. Не хочу никуда идти.

- Влас, сходишь, посмотришь? У меня руки все в сыре.

- Вот папа не заставлял нас с самого утра что-то делать, - пробубнил старший сын и нехотя поплелся в детскую.

- Ага, с папой было классно и весело, - закивал Глеб, не поднимая глаз с экрана телефона.

Я вспомнила, как лежала в спальне, а из кухни в это время доносился смех. А еще там велись оживленные разговоры. Детям было весело с отцом, и с моей стороны казалось крайне неправильным испытывать чувство ревности, но именно его я и испытывала. Я не знала, чем конкретно они занимались на кухне – вряд ли бы дети променяли приставку на кулинарный мастер-класс – но все же Сергей сумел их заинтересовать. А я не могу. Любую мою просьбу дети воспринимали в штыки. И, если во время моего недомогания Влас всячески демонстрировал заботу, то сейчас, увидев, что я пришла в норму, он переменился на глазах.

- Он спит, - услышала я. Влас вернулся в кухню и уселся вместе с братом.

Несмотря на то, что ели мы в молчании, мне было хорошо и спокойно. Даже когда проснулся Валя и начал орать белугой, это не нарушило моего внутреннего умиротворения. Я поймала себя на мысли, что меня вполне устраивает семья без него. Дети угомонились и перестали огрызаться и бурчать – Глеб даже подошел ко мне и обнял, просто так, без повода. А старший сын сам решил приготовить мне кофе с миндальным сиропом, как я люблю. Все было прекрасно, но только до наступления вечера.

Я сидела в гостиной и смотрела, как Влас играет в приставку, Глеб собирает конструктор, а младший сын в кои-то веки агукает в своем кресле-качалке, пытаясь дотянуться до игрушек. Но тревога внутри меня все возрастала.Он, мой муж,скоро придет, а это значит, что все снова может выйти из-под контроля.

Сергей вернулся в свое обычное время - в полвосьмого.

- Я ничего не готовила, - сразу же сказала я, когда он зашел поздороваться с детьми.

- Я уже поел, - не глядя на меня, ответил муж. – Дети, я в душ. Вернусь – сыграем. Все готовы?

- Да!! – хором заорали старшие.

Когда он вернулся в гостиную, в воздухе заискрило всеобщее напряженное молчание. В мою сторону устремились нетерпеливые взгляды детских глаз, а Сергей демонстративно сел на диван и скрестил руки. Моему присутствию были явно не рады. Все ждали, когда я уйду. И я ушла. Глотая слезы обиды, закрылась с младшим сыном в спальне, чтобы не мешать отцу и детям веселиться. Прижимая младенца к груди, я успокаивала себя тем, что в этой семье все еще остался человек, которому я по-прежнему нужна.

Дети

Через несколько дней у меня снова начали проявляться последствия недосыпа. Когда я еще лежала в постели, восстанавливаясь после упадка сил, мне казалось, что я легко отосплюсь на год вперед. Наивная! После моего временного недомогания ничего особо не изменилось: Валя все так же плохо спал и не давал спать мне. Кроме того, он продолжил с новыми силами доводить меня бесконечным ревом. Все бы ничего, но мое физическое состояние значительно усугублялось моральным. Тяжелее всего было переносить молчание Сережи. Я готова была лезть на стены от постоянного нервного напряжения. Меня преследовали бесконечные флешбеки из детства, и это было ужасно. Я могла пару часов кряду рыдать вместе с младшим сыном, пока никого нет дома. Только это помогало мне немного успокоиться и существовать дальше.

Помимо психологического насилия со стороны мужа, я начала получать порцию и от детей. Старшие сыновья окончательно перестали меня слушаться. Мне приходилось повышать тон и несколько раз повторять свои просьбы, прежде чем они их услышат и воспримут, как призыв к действию. Зато любой шорох со стороны Сергея дети улавливали почти мгновенно и радостно спешили ему угодить. Я искренне не понимала, что такого могло случиться за неделю, чтобы мои дети успели настолько измениться. Неужели муж настроил их против меня? Но как? Что такого он мог им сказать?

В один из дней, сверх меры накрученная дурными мыслями, я еле дождалась, пока водитель привезет Власа из школы. Покормив его и расспросив, как прошел день, я осторожно перешла к главному вопросу:

- Сынок, а что говорил обо мне папа, когда я болела? Рассказывал ли он, что именно со мной приключилось и почему?

- Ну, что у тебя упадок сил и что тебе надо отдохнуть.

- И больше ничего?

- Ничего, - пожал плечами Влас.

- Может, он говорил что-то другое? К примеру, ругался на меня?

- Мам, хватит. Папа никогда на тебя не ругается, это ты постоянно на всех орешь и злишься. А когда люди злые, они могут заболеть и потом плохо себя чувствуют. Вот папа никогда не болеет, хоть и работает. Потому что он добрый и не хочет становиться злым, как ты! Поэтому посиди и подумай тут над своим поведением, пока папа не вернулся. А когда он приедет с работы, лучше спроси, как у него дела, и что он хочет поесть. Ты ведь его жена и должна о нем заботиться! Вот когда у меня будет жена, я запрещу ей кричать и постоянно ругаться. Она будет готовить, мыть полы и потом довольная встречать меня с работы, потому что я ведь работал весь день, а она сидела дома, отдыхала.

С этими словами сын слез со стула и вышел из кухни, а я еще минут десять пребывала в полной прострации. Мой муж, отец моих детей, настроил их против меня! И еще не известно, что он наговорил среднему сыну! Я собиралась это выяснить. Собрала Валю, кое-как оделась сама и отправилась на полчаса в парк, пока не придет время забирать Глеба из садика.

Гуляя по парку под крики младшего сына, я готовилась к разговору со средним. Если Сергей успел настроить против меня и его, то у меня куда больше шансов вернуть его в стан своих союзников, ведь ему всего лишь три с половиной года. Нет, я не собиралась говорить гадости про мужа, даже одна мысль об этом была мне отвратительна - мне просто хотелось видеть в глазах моих детей прежнюю любовь, только и всего.

Забрав Глеба из сада, я намеренно решила идти домой через парк, чтобы путь занял больше времени. Немного поболтав с сыном о том о сем, я осторожно спросила:

- Глеб, а папа ругался на меня, когда я болела? Говорил вам с Власом что-нибудь?

- Не-а.

- Что, вообще ничего не говорил?

- Сказал, что ты заболела и тебе пока нельзя играть. Но ты ведь уже гуляешь, значит, выздоровела? Будем сегодня играть?

- Ты о той «игре» с ногой?

- Ага.

- Глеб, а чем тебе так понравилась эта игра?

- Не знаю... ты просто смешно мычала. Папа говорил, что ты притворялась коровой.

- И он сказал тебе, что, когда я поправлюсь, мы снова начнем играть?

- Да, но Влас говорит, что папа соврал. Он так специально сказал, что мы будем играть, а на самом деле - нет.

- А что еще говорил тебе братик? - осторожно спросила я, почуяв, что иду в верном направлении.

- Про тебя или про папу?

- Про нас обоих.

- Про тебя говорил, что ты достала ругать папу, а про папу говорил, что папа устает на работе, а ты его зачем-то ругаешь. И еще, что папа нам все покупает, а ты - ничего.

- Как же это так, сынок? - вмиг опешила я. - Разве мама не покупает вам игрушки, сладости, книжки, красивую одежду? А продукты домой? Их ведь тоже приношу я.

- Влас говорит, что деньги нам всем дает только папа, потому что он один работает на работе. А ты сидишь дома и ждешь, когда он снова принесет деньги. Если бы он не старался давать тебе больше денег, мы бы все были очень голодные и даже без игрушек.

Я не хотела демонстрировать свои чувства при ребенке, но на моих глазах против моей воли выступили слезы.

- Глеб, если я пойду на работу, кто же будет о вас заботиться, готовить кушать, стирать и убирать? Я не работаю только потому, что вы у меня еще маленькие!

- Влас говорит, что ты просто ленивая и аглыя.

- Наглая?? - переспросила я.

- Да, наглыя.

- Ты тоже думаешь, что я ленивая и наглая?

- Нет, - увидев мои слезы, испуганно проговорил сын, - ты, может быть, только чуть-чуть ленивая, но не аглыя.

Валя вдруг залился криком в своей коляске, и мне пришлось сконцентрироваться на нем. Однако остаток пути меня не оставляли дурные мысли. Настраивая детей против меня, Сергей перешел все границы. Это было уже слишком. Когда он вернется домой, разговора ему не избежать.

Муж пришел с работы, но даже не заглянул на кухню. Видно,сновабыл не голоден. Я решила, что не стану даже предлагать. Захочет - придет и поест. Но он так и не заявился. Я слышала, как он включает душ, потом, помывшись, заходит к детям, а после - идет в спальню. Все это время Валя, которого я пыталась укачать на кухне, истошно орал. Наконец ребенок уснул (читай задремал) и я, уложив его в кроватку, повела старших детей умываться. Затем почитала Глебу сказку, поцеловала их с Власом и направилась в спальню на разговор с мужем.

Я зашла, закрыла за собой дверь и с порога поинтересовалась, считает ли он себя хорошим отцом после того, как наговорил про меня детям гадости. Сергей воззрился на меня равнодушным взглядом и снова уставился в телефон. Затем я сказала, что вполне в состоянии обеспечить своих детей и без его помощи - для этого мне нужно всего лишь устроиться на работу. Валю оставим с няней, для старших детей наймем отдельную помощницу. На это муж вообще никак не отреагировал. Тогда я не выдержала, подошла к кровати вплотную и заявила:

- Думаешь, я не понимаю, в чем дело? Нашел себе любовницу и теперь считаешь, что можешь обращаться со мной, как тебе вздумается? Какого черта ты продолжаешь молчать??

Последняя фраза вырвалась криком. Сергей поднял на меня глаза и сказал:

- Ты больна, Нина. Советую обратиться к неврологу и психиатру.

- Ты мне изменяешь, настраиваешь против меня детей, ставишь мне ноги на лицо, а я должна обратиться к психиатру?? Ты вообще в своем уме?

- Не забудь рассказать врачу о своих бредовых идеях. Возможно, он выпишет тебе подходящий препарат, который безопасен при грудном вскармливании.

Тут в спальню ворвались дети.

- Пап, - сказал Влас, - вы что, снова ругаетесь?

- Нет, сынок, маме просто стало плохо.

- А что с ней?

- Пока не знаю. Но что-то с головой.

Они говорили обо мне так, будто меня не было в комнате. В тот момент какая-то маленькая часть меня умерла, и я осознала, что дальше будет только хуже.

Слежка

Сергей продолжал молчать. Я надеялась, что он все же начнет какие-то попытки к разговору, но время шло, и между нами разверзалась огромная пропасть. Приходя с работы, он часто брал телефон и уединялся с ним в туалете или в ванной, чего раньше за ним замечено не было. Если же телефон лежал на тумбочке возле кровати или столе, то муж теперь клал его только экраном вниз. Более того – он поставил на него пароль, хотя всегда был против тайн в семье. Раньше мы полностью доверяли друг другу, ничего не скрывали и даже искренне сочувствовали парам с запароленными гаджетами. Какие они, должно быть, несчастные, раз им приходится прятаться друг от друга – думали мы.

Как-то раз Сергей вышел из гостиной в туалет, а я, услышав его быстрые шаги, решила, что раз он так несется, значит, вполне возможно, телефон на этот раз с собой не взял. Я тихонько проскользнула в комнату и огляделась. Действительно: телефон лежал на диване экраном вниз. Схватив его, я попыталась подобрать пароль, но все четыре попытки оказались тщетны. Сергей не был настолько глуп, чтобы в качестве пароля выбрать дату нашей свадьбы или дни рождения детей. Когда из коридора донеслись звуки слива унитаза, я положила телефон на то же место и вернулась на кухню. Помешивая зажарку на сковородке, я вдруг подумала, что завтра смогу попробовать проследить за мужем. Сперва мысль показалась мне абсурдной, но в конце концов любопытство оказалось сильнее гордости.

Следующим утром я, как обычно, покормила, собрала и проводила всех домочадцев. У меня было около получаса форы, потому что Сергей перед работой решил отвезти Власа в школу, а Глеба в детский сад. Неспешно усадив Валю в машину и надежно зафиксировав его в кресле, я потихоньку поехала в сторону фирмы мужа. Там припарковалась на противоположной стороне улицы и приготовилась ждать. К счастью, сын уснул и позволил мне неотрывно следить за парковкой, куда с минуты на минуту должен был подъехать Сергей. Отхлебнув немного кофе из термокружки и откусив кусочек булочки, я приготовилась ждать.

Бурная фантазия подкидывала мне все новые и новые сценарии развития событий. Вот муж выходит из машины, затем идет к пассажирскому сидению и открывает дверь. Оттуда выходит какая-то разодетая фифа, они берутся за руки и идут в офис. Или же они подъезжают к месту работы на разных автомобилях, но потом все равно идут в офис, нежно взявшись за руки и что-то шепча друг другу на ушко. Я понятия не имела, какова будет моя реакция, если реально увижу нечто подобное, но твердо решила, что скандал закатывать не стану. Пусть катится к своей любовнице, а я уж как-нибудь справлюсь.

Но все опасения оказались напрасны: Сергей приехал один и в офис зашел тоже один. Конечно, это еще ничего не доказывало, но мне все равно немного полегчало. Правда, к вечеру, когда муж вернулся домой, страхи возобновились по новой. Он снова заявил, что не голоден, после чего заперся с телефоном в ванной. Было очевидно, что любовница есть, и мой благоверный не на шутку ей увлечен.

«Конечно, - с горечью думала я, - сейчас он богат, красив, умен. Женщины готовы ложиться перед ним штабелями и им плевать на то, что у него есть семья и трое детей, один из которых еще даже не научился ходить».

Всем этим дамам не приходилось нервничать, когда его бизнес только зарождался. Они никогда не узнают, что такое бессонные ночи, когда вы оба сидите на кухне и трясетесь перед завтрашним днем, ведь утром будет решаться судьба кредитных миллионов. И либо бизнес пойдет в гору, либо мужу придется объявлять себя банкротом. Во втором случае наша семья оказывалась в крайне тяжелом положении. Мы даже не были уверены, хватит ли нам денег, чтобы купить продукты на ужин. Я поддерживала Сережу во всех его успехах и неудачах, верила в него и была готова идти с ним до конца. Как говорил он сам, только благодаря мне он не закрыл свой бизнес. Три раза он был на грани того, чтобы все бросить, перепродать фирму и найти себе наемную работу, где будет хоть какая-то стабильность, но я отговаривала его от такого радикального шага. Знала, что вместе мы все преодолеем. Денно и нощно я обсуждала с ним стратегии развития бизнеса, давала советы, бегала по разным инстанциям, утешала его и делала еще кучу всего, чтобы он не чувствовал себя одиноким наедине со своими проблемами. И теперь, когда он на пике своей карьеры, к нему толпами повалили ушлые девицы, которые понятия не имеют, каково это - поднимать бизнес с нуля.

Мне нужно было задать мучивший меня вопрос напрямую. Сказать, что я знаю о появлении другой женщины. Попросить развода или развестись самой. Я морально готовила себя к разговору, пару раз даже открывала рот, чтобы начать, но так и не решилась. Просто не смогла. И не потому, что боялась разрушить нашу и без того уже не крепкую семью, а потому, что не считала время подходящим. Мне хотелось, чтобы все те миллионы фраз, крутившиеся в моей голове, однажды просто бесконтрольно вылились наружу, а там будь что будет. Этот вариант казался более правильным и менее травмирующим, но я понятия не имела, к чему это все приведет.

Торт

Я была своя не своя и чувствовала, что в буквальном смысле начинаю сходить с ума. Иногда мне казалось, что я - уже не я. На все происходящее я будто смотрела со стороны, как зритель. Видимо, так мое сознание пыталось защитить меня от реальности. Жаль, что укрыться от нее получалось далеко не всегда.

Сергей продолжал молчать и пропадать на работе семь дней в неделю, хотя необходимости в этом не было. Дела у его фирмы шли прекрасно, а штат был полон - так зачем ему работать без выходных? Вывод был один - его новая пассия. В те редкие мгновения, когда муж был дома, он не выпускал из рук телефон. Когда я пыталась подсмотреть, что происходит на экране, Сергей раздраженно кривился, цыкал, но продолжал молчать. Периодами я срывалась и обвиняла его в измене, желая таким образом заставить сказать правду, но получала максимум очередную уничижительную фразочку, после чего он снова замолкал.

- Покажись психотерапевту, у тебя развивается паранойя, - говорил он, даже не глядя на меня.

- Я выясню, кто она. Рано или поздно все вскроется, и тогда посмотрим, у кого паранойя.

Сергей в ответ лишь усмехался, а я не верила, что все это происходит со мной.

Такими темпами, через месяц-два я вполне могла загреметь в больницу с нервным срывом, но тут вдруг на помощь пришел младший сын. В один день, быстро и резко, Валя начал нормально засыпать и потом спал часа три подряд днем и целых шесть часов ночью. Поначалу я продолжала дергаться от каждого шороха, не веря, что сын действительно спит. Вставала по двадцать раз, чтобы убедиться, что он дышит и с ним все хорошо. А потом постепенно успокоилась и стала спать до тех пор, пока Валя сам меня не разбудит. Мне хватило недели человеческого сна, чтобы прийти в себя, собраться с мыслями и вернуть былую твердость характера. Теперь я сама начала игнорировать Сергея. Не задавала ему вопросов, не предлагала поесть, не просила скинуть денег на продукты: в общем, полностью вычеркнула его из поля зрения.

Старшие дети тоже почувствовали изменения - я перестала с ними сюсюкаться. Кривят лица при виде еды? Вон из-за стола, и никаких перекусов до следующего приема пищи. Пропускают мимо ушей мои просьбы не играть в приставку больше полутора часов подряд? Отключаю консоль от питания прямо во время игры и уношу с собой на кухню. Не хотите убирать за собой комнату после того, как все там разнесли? Собираю все, что не на своих местах, в огромный мусорный мешок и выношу на помойку. Жестко? Я так не думаю. На тот момент старшие сыновья были уже достаточно взрослые, чтобы нести ответственность за свои поступки. Я не обязана убирать за ними после каждой игры. Не хотят приводить игровую в порядок - значит, не будут играть. Я не обязана слезно умолять, чтобы они поели. Не хотят - не надо. Я не обязана уговаривать их соблюдать элементарные правила, предлагая за это взятку в виде сладостей или новой игрушки. Не слушают, что я говорю - тогда я не слушаю их и забираю чертову приставку под их возмущенный плач.

Через пару дней дети, почуяв, что прежняя мама вернулась, и с ней не забалуешь, начали вести себя вполне приемлемо. Я тоже не осталась в долгу и смягчилась по отношению к ним в каких-то моментах. А еще я активно готовилась к разводу. Старалась копить деньги, узнавала информацию, прощупывала почву насчет работы. Моя квалификация лингвиста-переводчика вполне позволяла устроиться в достойное место. Да, денег будет не в пример меньше, чем те суммы, которые зарабатывал Сергей, но я никогда не тяготела к роскоши. Перебьюсь. Зато буду знать, что не променяла себя на деньги подонка, который ни во что меня не ставит.

Изменения в моем поведении не прошли мимо мужа. Приходя домой, он видел, что я стала намного жестче, видел мое равнодушие. Какое-то время он еще поломался, но потом первый подошел, чтобы поговорить. В тот момент мне даже показалось, что я вижу в его глазах прежнюю любовь.

- Нин, я признаю, что перегнул палку. Давай мириться? А то это все уже как-то подзатянулось.

Я вскинула бровь:

- Обычно перед тем, как помириться, люди извиняются друг перед другом.

- Тебе нужны мои извинения? Хорошо, извини. Так лучше?

- Нет, не лучше, - равнодушно изрекла я.

- Что это значит, Нин? - в тоне мужа уже явно проскальзывало раздражение.

- Это значит, что мне не сдались твои подачки. Я не собака, которая подберет любой кусок, который ей бросит хозяин. Так понятнее?

Сергей уставился на меня немигающим взглядом. Я снова заметила тот огонек азарта, который он уже демонстрировал до рождения Валентина. Однако мне по-прежнему было не ясно, что этот огонек означает и к чему приведет.

- То есть мириться ты не собираешься?

- Бинго! - щелкнула я пальцами и, насвистывая веселую мелодию, принялась загружать посуду в посудомойку.

Сергей издал недовольный звук, который нельзя описать словами, можно только понять, и удалился. Прошло еще несколько дней, и он снова явился с разговором. На этот раз принес красивый букет, новые сережки с бриллиантами и необходимые ингредиенты для моего любимого торта. Он извинился за все свои поступки, признал, что вел себя, как животное, и потом еще долго целовал мои руки. Когда я смягчилась, он попросил меня покинуть кухню и принялся печь торт. Я была в полном шоке - мой муж никогда ничего не пек. Более того, готовить не любил категорически. Я послушно отправилась в комнату и улеглась с книгой на диван.

- Нин, - крикнул из кухни Сергей, - если Валек проснется, неси его ко мне. А сама отдохни.

- Хорошо! - изумленно крикнула я в ответ.

Чтение все никак не шло, несмотря на то, что автор довольно интересно погружал читателя в мир детективного жанра. Я лежала, всматривалась в текст, но потом строчки просто поплыли у меня перед глазами. Я думала о том, что все равно не собираюсь прощать мужа. Он вынул из меня всю душу, прополоскал, помыл ею полы и всучил мне обратно. За время его издевательств надо мной я обнаружила сотню седых волос. И это в мои 32! Кроме того, любовница Сергея, даже если он уже с ней порвал, все равно существует и будет существовать. Измену невозможно обратить вспять. И прощать такое - означает наступить себе на горло. Ну уж нет, на это я не пойду.

Как оказалось позже, я была абсолютно права в своем решении, ведь идеальное поведение мужа стало лишь временным затишьем перед великой бурей.

Сон

На какое-то время в нашу семью вновь вернулись тишина, гармония и взаимопонимание. Муж вел себя как ни в чем не бывало, как будто и не было всех тех ссор, унижений, того ужаса, который он заставил меня пройти. Сергей не делал никаких замечаний, не придирался, убрал пароль с телефона и чуть ли не каждый день говорил, как сильно меня любит. Нет, я не простила его и по-прежнему готовилась к разводу, но, признаюсь, эта тихая гавань немного меня расслабила. Было приятно вновь окунуться в безмятежность после стольких месяцев дикого стресса.

По выходным мы всем семейством подолгу гуляли в парке. Эти прогулки нравились каждому из нас и потому было решено сделать их семейной традицией. Даже со стороны наше шествие выглядело идеально, прямо как из рекламы майонеза: красивый подтянутый Сергей катил коляску с Валей, я, вся такая воздушная, улыбчивая и нарядная, вела за руку Глеба, а Влас ехал на самокате впереди нас. Помимо прогулок к парке мы часто выбирались на разные развлекательные мероприятия. Муж спонтанно покупал билеты то в дельфинарий на шоу-программу, то в веревочный парк, то на спектакль, то еще куда-нибудь. А еще мы посещали музеи. Хотя это и было немного скучновато для двух младших детей, но зато Влас был в восторге от планетариев и музеев космонавтики.

Не обходилось и без шопинга. Мы полностью обновили семейный гардероб, накупили обновок на пять лет вперед. Особенно много вещей досталось Валентину, который рос не по дням, а по часам, и Власу, который стремительно вытягивался и уже был почти с меня ростом, хотя еще даже не вступил в подростковый период. Он всегда любил баскетбол, поэтому мы с Сергеем решили записать его в баскетбольную секцию. Средний сын Глеб выбрал для себя каратэ, ему нравился особый дух восточных единоборств, их уникальная философия. Однажды он так и сказал нам с мужем: «Мне нравится философия каратэ. Это не только физическая сторона вопроса, но и сила духа». Разумеется, он просто повторял слова тренера, но было забавно слышать такую серьезность от совсем еще маленького ребенка. Мое сердце радовалось при виде сына в крохотном кимоно, и мне становилось больно от мысли, что я вот так резко возьму и разрушу семью. Нет, нужно дождаться, когда все снова станет плохо. В таком случае я хотя бы не буду терзаться чувством вины за то, что лишила детей их надежной крепости, где есть мама и папа. «А что, если плохо не станет?» - думала я. Шли дни, и со временем в мою голову стали закрадываться мысли, что, возможно, я погорячилась с разводом. Возможно, все прошлые ужасы были лишь временным кризисом в нашей семье.

По ночам я спала как убитая, потому что Валя спал так же. Он мирно сопел в своей кроватке до самого утра, что было для меня сродни чуду. Но через некоторое время меня стали будить ночные похождения мужа. Тот мог проснуться среди ночи и пойти на кухню. Мой сон был хоть и крепкий, но материнская чуткость никуда не делась. Уловив посторонние звуки, мозг тут же сигнализировал организму: что-то не так, нужно срочно встать и проверить, в чем дело. В первый раз проснувшись от внутреннего сигнала, я проследовала в кухню. Сергей сидел за столом и пил кефир. Телефона при нем не было, он остался на тумбочке возле кровати.

- Ты чего встал? Плохо себя чувствуешь?

- Да нет, Нинок, ничего такого. Просто бессонница. Видимо, старею. Ты иди ложись, я немного посижу и тоже приду.

После этого случая муж начал просыпаться среди ночи на регулярной основе. Постоянно. Я пыталась расспросить побольше, но он просто разводил руками и виновато на меня смотрел. Мол, Нин, ну что я сделаю, если просыпаюсь и потом не могу уснуть? Я хотела отправить его к врачу, чтобы тот выписал таблетки, но Сергей отказывался. Говорил, что должен сам справиться с этим, иначе у него появится зависимость от препаратов, и потом он вообще не сможет уснуть без их помощи.

- Может, тебе включать телевизор в такие моменты? – предложила я. - Проснулся – сразу включай что-нибудь. А то эти ночные хождения по мукам только лишний раз тебя нервируют.

- Да, хорошая идея. Шататься по квартире мне уже и самому надоело. Засыпанию это точно не способствует.

- Только звук делай потише, хорошо?

- Нин, ну, само собой. Сам не сплю, так еще не хватало не давать спать тебе.

После этого разговора Сергей каждую ночь сначала начинал возиться и кряхтеть, искать пульт, а потом уже включал телевизор. Поначалу мне это почти не мешало – я просыпалась и тут же снова погружалась в сон. Но муж повадился включать какие-то дурацкие музыкальные передачи вроде дискотеки 90-х. Знакомые звуки вызывали ностальгию и заставляли видеть странные сны, а заезженные мелодии раздражали слуховые рецепторы и вырывали из этих странных снов. Я просыпалась просила сделать тише. Сергей извинялся и убавлял громкость, хотя она и так всегда была небольшой. Я не могла ни в чем его обвинить, ведь он просто следовал моему совету, но что-то мне подсказывало, что все это делалось намеренно.

Не успела я опомниться, как мои ночи снова превратились в бессонные. Утром я просыпалась вся разбитая и нервная. Одно и то же каждую ночь: засыпаю, мне тепло и спокойно, потом вижу какой-то дурацкий сон, просыпаюсь, слышу завывания популярного артиста из 90-х, прошу сделать потише, Сергей извиняется, сбавляет громкость чуть ли не до минимума, я снова засыпаю, а через полчаса в мозг опять ударяет очередная заунывная мелодия из прошлого.

Однажды, в очередной раз проснувшись под «Дым сигарет с ментолом», я просто встала и отправившись спать в детскую к Вале. Муж поплелся следом и начал приставать с расспросами.

- Нин, там звук стоял всего на три деления… Почему ты ушла?

- Потому, что я хочу спать по ночам. Меня уже доканали эти депрессивные песни из прошлого. Я не могу спать подэто.

- Но ты же сама сказала включать телевизор…

- Да. Именно поэтому я просто ушла сюда. Я не злюсь на тебя, Сереж, просто мне тоже нужно спать.

- Нет, так не пойдет. – Сергей покачал головой и обнял меня за плечи. – Нин, черт с ним с этим телеком. Я больше не буду его включать. Пойдем в нашу спальню, пожалуйста.

Я поддалась на уговоры, и уже следующей ночью муж снова принялся делать ночные вылазки на кухню. Но если раньше он сидел там тихо, то теперь меня будили резкие звуки, доносящиеся оттуда. Звуки не были громкими, но тем не менее заставляли меня испуганно вскакивать. Ложка, упавшая на плитку, скрежет чего-то металлического, удар дверцы, кашель, шуршание тонкой оберточной бумаги… Я слышала все, каждое мельчайшее дуновение ветерка, и постоянно просыпалась. На нервной почве начала чесаться, а мои волосы сыпались со скоростью звука. Каждый раз, засыпая, я знала, что стоит мне погрузиться в сон, как из него меня тут же выдернет очередной резкий звук из кухни.

Апогеем всего этого безумия стало неожиданное возвращение любовницы в телефон моего мужа. Сначала она возникла в его мессенджере, напомнив о себе, а затем завладела всеми его мыслями. И моими тоже.

Фотография

Однажды Сергей вернулся домой и не успел даже зайти в гардеробную переодеться, потому что Глеб повел его за руку в игровую.

- Папа, пошли, я кое-что тебе покажу.

- И что же там такое интересное?

- Потерпи, пап, сейчас все сам увидишь.

Я знала, что сын хотел похвастаться своей поделкой для детского сада, и что Сергей – очень хороший отец. Поделка была так себе, но он обязательно похвалит ребенка и уделит ему достаточно времени, чтобы тот чувствовал себя нужным и важным. Это означало, что в игровой муж пробудет как минимум 15 минут.

Недолго думая, я залезла рукой в его пальто и обнаружила то, что искала – его смартфон. Это был единственный шанс узнать, обманывает меня интуиция, или же ночная бессонница Сергея действительно вызвана терзаниями по поводу любовницы. Мне повезло - телефон все еще не был запаролен. Я принялась судорожно открывать свернутые вкладки одну за другой: какие-то графики, финансовые приложения, схемы, деловые письма, счета-фактуры и прочие вещи, которые были далеки от моих ожиданий. В мессенджерах, звонках, СМС и фотогалерее тоже не было ничего подозрительного. Но затем мне снова повезло: я случайно кликнула на папку с документами по работе и нашлаее. Роскошная рыжеволосая бестия. На вид лет 25, не больше. Она определенно работала на Сергея, потому как на ее кофточке с V-образным вырезом красовался фирменный бейджик. Время уже поджимало, так что дрожащей рукой я убрала телефон обратно в карман.

У меня не было доказательств, что эта рыжая девушка спит с моим мужем, но, с другой стороны, зачем ему прятать ее фотографию в папку с документами? Она всегда был очень щепетилен в таких вопросах, и если фото все же оказалось не на своем месте, то это точно не случайность.

Не знаю, как Сергею удалось понять, что я рылась в его телефоне, но он определенно сразу об этом узнал, и уже на следующее утро я получила новую порцию придирок. Дальше все только усугублялось. Бессонные ночи плавно стабильно перетекали в ругань и склоки. Я расчесывала себе руки в кровь, смотрела на себя в зеркало и с ужасом замечала все новые и новые седые пряди.

Валя, как и все маленькие дети, чувствовал мое состояние, и тоже стал беспокойным, а у меня не хватало сил его успокаивать. Моя голова была, как котел, в котором варились злость и усталость, жажда мести и отчаяние. Меня трясло от любого звука, шороха или слова, а еще я жаждала застать своего мужа вместе с этой рыжеволосой бестией и выкрикнуть ему в лицо слова о разводе. Не знаю, почему я тогда просто не поехала и не подала заявление. Сейчас, глядя на свое прошлое со стороны, думаю, что в тот период я просто была на предельной стадии недосыпа и нервозности. Это не давало мне мыслить здраво.

***

Мое состояние ухудшалось не по дням, а по часам. Казалось, Сергей намеренно не дает мне спать по ночам, но я понимала, что это бред. Зачем ему так делать, что это дает? Кроме того, нарушая мой сон, он и делал плохо и себе тоже, ведь с утра ему на работу. Нет, так поступать он бы не стал. Или стал бы? Я видела, в каком изнеможденном состоянии он каждый раз выходит из дома, понимала, что ему самому тяжело, но все равно не могла унять свою паранойю.

Ко мне снова вернулись панические атаки. Я могла по несколько раз на дню биться в припадке, сидя в углу с глазами, полными ужаса и слушая, как сердечная мышца отбивает стэп о грудную клетку. Хорошо хоть, начались каникулы, и старшие дети отправились в лагерь на Средиземное море. Им было там весело: постоянные полезные активности, игры, спорт, ребята из разных стран, изучение английского по какой-то супер-методике (через месяц и Влас, и Глеб уже могли свободно взаимодействовать с другими детьми), купание, морские прогулки, солнце, вкусная еда и всестороннее развитие. Подопечных лагеря не заставляли делать что-то силой - каждый мог найти занятие себе по душе. К примеру, Влас охотно участвовал во всех театральных постановках, а Глеб учился рисовать и занимался акробатикой для самых маленьких. Я была за них спокойна. Хорошо, что они здоровы, счастливы и не видят, в каком состоянии находится их мать.

А я тем временем находилась уже на грани. Было страшно даже думать о том, что произойдет, если я окончательно сломаюсь. Причиню вред младшему ребенку? Брошусь под колеса автомобиля? Всажу нож мужу в живот? Мой несчастный мозг уже не мог сдерживать рвущееся наружу безумие. Сон был необходим моему организму, как воздух. Но я уже не могла уснуть. Закрывая глаза, я слышала крики ужаса, детский плач, в красках видела, как Сергей проводит время со своей рыжеволосой коллегой. Вокруг меня сжимались стены, взрывались предметы мебели, ко мне тянулись сотни окровавленных рук с отрубленными пальцами. Я боялась спать, боялась даже думать об этом. И однажды, когда струна натянулась до предела, я окончательно сломалась. Все было кончено. Я уже не понимала, что и зачем делаю, мне хотелось только одного - чтобы это все наконец прекратилось.

***

Я стояла перед стеклянными дверьми офиса Сергея. Добротное трехэтажное здание, современная отделка, платиновые буквы названия компании. Красиво, очень красиво. Был знойный летний день, кругом сновали люди, откуда-то пахло выпечкой, слышался шум колес и двигателей.

В отражении стеклянных дверей я увидела себя. Огромные впадины под глазами, торчащие в разные стороны волосы, какие-то кошмарные треники с пятном от детского питания на левом колене. Я выглядела, как алкоголичка или сумасшедшая. Как я здесь оказалась? Ах, вон же, слева припаркована моя машина. А сын? Где маленький Валя? Опустив глаза вниз, я увидела ребенка, болтающегося в слинге на моей груди. Он был в порядке, но недовольно кряхтел - вот-вот начнется истерика.

Зачем я приехала к мужу на работу да еще и в таком виде? Нужно срочно возвращаться домой, пока меня никто не увидел. Солнце пекло нещадно. Блики отражались в автомобилях, стоящих на парковке. Вот седан Сергея, а вот красненькая машинка рядом... Припаркована на самом классном месте. Интересно, чья она? Я уже знала ответ. Той рыжей твари, которая рушит мою семью.

Игра

Солнце слепило глаза, по спине текли капли пота. Я продолжала стоять у входа в офис. Редкие прохожие с подозрением косились на меня. Видно, думали: «Бедный малыш… И почему всяким маргиналам бог дает детей?»

Вале надоело находиться на жаре, хоть на нем и была солнцезащитная панамка. Он издал высокий вопль, и что-то внутри меня дало команду «старт». Я ворвалась в офис через стеклянные двери и за стойкой ресепшен увидела ЕЕ. Крашеные рыжие патлы, нагловатая ухмылочка, спортивная фигура, большие сиськи (скорее всего, сделанные). О да, по сравнению со мной в моем истощенном состоянии, она была прямо ходячий секс. Кого еще мой муж мог потрахивать, если не ее? Помимо рыжей суки из молодых сотрудниц оставалась только мужиковатая Ольга, похожая на Гренадера. Уж точно не к ней у меня сейчас должны быть особые претензии.

- Доброе утро, - подала голос тварь за стойкой. - Чем могу вам помочь?

Только в тот момент я осознала, что Валя так и продолжал визжать в своем слинге. Но почему-то его вопли будто проходили мимо меня. Я слышала их отдаленно, как если бы ребенок орал на другом этаже.

- Чем ты можешь мне помочь, сука?? Чем?? А все, мне уже ничем не поможешь! Смотри, радуйся, до чего ты меня довела! Видишь, в каком я состоянии? Это все ты! Нравится раздвигать ноги перед женатыми мужчинами? У него, между прочим, трое детей. Трое, слышишь, сука?!

Рыжая округлила глаза, испуганно глядя в сторону выхода.

- Девушка, я не понимаю...

Я встала у дверцы, ведущей за стойку, тем самым перекрыв ей пути к отступлению.

- Нет-нет, ты никуда не уйдешь. Я уже здесь, мразь. Твое возмездие.

- Помогите! - заорала рыжая, но ее крик тоже слышался приглушенно.

Я ворвалась за стойку и схватила ее за патлы с острым желанием садануть башкой о добротное деревянное покрытие, но у меня не хватило на это сил. Мое тело словно одеревенело, сравнявшись по плотности с деревянным покрытием ресепшен.

- Господи, - раздался за спиной возглас, - что вы делаете??

И тут все звуки хлынули в сторону моих барабанных перепонок: рев ребенка, визги крашеной суки, крики сотрудников.

- Нина, отпустите ее, пожалуйста, это моя дочь Наташа!

Я узнала голос правой руки Сергея Светланы Филипповны. Ей было лет пятьдесят, и я всегда считала ее хорошей женщиной. Всегда, но не сейчас.

- Ваша Наташа, - зло сказала я, - трахается с моим мужем! Она хочет увести его из семьи, лишить детей отца! А вы на все это смотрите и ничего не делаете! Никто из вас! - Я обвела рукой всех остальных сотрудников, которые высыпали из своих кабинетов и теперь смотрели на меня широко открытыми глазами. - Что, нравится водить меня за нос? Не получится!

- Ниночка, да что вы такое говорите? - Светлана Филипповна уже вела меня в свой кабинет. И как ей это удалось? Я же только что держала ее дочурку за волосы... - Наташа замужем, у нее двое деток. После работы мы с ней всегда вместе возвращаемся домой. И на работу тоже. Она хорошая, добрая девушка. Поверьте мне, мы же с вами давно знакомы... Вот, выпейте водички.

Я взяла стаканчик с водой и сделалажадный глоток.

- А с кем тогда спит мой муж? Я точно знаю,онаотсюда.

- Нина, да ни с кем! Один он спит. Приходит, раздаст нам всем задания и идет к себе отдыхать. Один! Потом ближе к трем часам дня встает, обедает, поработает и снова спит. Говорит, дома часто к деткам ночью встает и не высыпается. - Она бросила взгляд на орущего Валю. - Совсем вас сыночек измучил. Хотите, я с ним посижу, а вы пойдете к Сергею Власовичу? У него там диван, постельное... выспитесь хоть.

- Что... - только и смогла промямлить я. Мой мозг кипел в вязкой карамели, я вообще ничего не понимала. Может, яужесплю? - Он не встает по ночам к детям... я...

- Нина? Нина, какого черта?..

- Сергей Власович, вам бы поберечь жену, она совсем измотана...

Картинка резко перескочила, и я увидела, что Сергей ведет меня к выходу из офиса. Через любопытные взгляды сотрудников.

- Прошу извинить меня за поведение моей жены, - сказал им муж скорбным голосом. - Она... ей в последнее время не здоровится. Уже не знаю, что с этим делать. Видимо, придется прибегнуть к стационарному лечению. Меня сегодня уже не будет, так что продолжайте работу без меня. Уверен, вы справитесь. По всем вопросам обращайтесь к Светлане Филипповне.

Любопытство во взглядах сменилось сочувствием.Что-здесь-происходит?Неужели они не понимают, что все это цирк, который мой муж устроил специально для них? Страшная догадка возникла у меня в голове, но потом перед глазами потемнело...

Я очнулась дома, в нашей постели. Было тихо. Не знаю, сколько я проспала, но ко мне моментально вернулся рассудок. Вспомнились испуганные глаза-блюдца девочки с ресепшен. Кажется, ее имя Наташа... Она явно не понимала, в чем ее обвиняют. Было очевидно, что она знать не знает, кто спит с моим мужем, и почему я решила, что это она. Боже, что же я наделала?

Я встала и двинулась в сторону кухни. Сергей варил кофе.

- Где дети? - спросила я.

- Валя у моей сестры, а старшие в лагере.

«Ах да, точно, в лагере...» Я резко вспомнила все: не только тот скандал, что закатила в офисе мужа, а вообще все. Паззл сложился в единую жутковатую картинку.

- Сядь, Нина, - сказал Сергей. - Нам нужно поговорить.

- Никаких разговоров больше не будет. Мы разводимся. Это мое окончательное решение.

- Нет, Нина, ты не поняла. Разговор нам предстоит долгий и длинный. Нужно, чтобы ты все хорошо усвоила.

Я села и с любопытством на него посмотрела:

- Чтобы я хорошо все усвоила? Правда? Думаешь, я хочу тебя слушать и что-то там усваивать? Нет, уже нет. Завтра же я подам заявление на развод и ничто не изменит этого решения. Надеюсь, тыхорошовсе усвоил.

Сергей сел напротив и отхлебнул немного кофе. Мне он ничего даже не предложил.

- И что же ты скажешь? Как аргументируешь свое решение развестись?

- А я должна это как-то аргументировать? - удивилась я. - Иначе что? Судья откажется нас разводить? Ты это серьезно?

- Я говорю о детях. Любой суд оставит их со мной, Нина. Мне даже не придется платить деньги.

Кровь хлынула к моему лицу:

- Я не отдам тебе детей, они не будут жить с папашей-психопатом! Только через мой труп! Если будет надо, на суде я скажу что угодно. Что ты издевался надо мной, морально истязал, что ты бухаешь, веришь в инопланетян и трахаешь всех своих сотрудниц.

- Но я не верю в инопланетян, не пью алкоголь и никогда тебе не изменял, - пожал плечами Сергей. - Твое слово против кучи свидетелей: тебя сегодня видел весь мой штат. Плюс камеры, Нина, не забывай. Твое сегодняшнее невменяемое поведение запечатлено на них от и до. Как думаешь, кому охотнее поверит суд: безумной неработающей мамаше или адекватному отцу, добропорядочному семьянину, которого никто никогда не видел пьяным или агрессивным? Нина, дорогая, ты можешь подавать заявление хоть сегодня, я даже могу сам тебя отвезти. Но детей ты больше не увидишь. Это я тебе гарантирую.

- Ты все это подстроил, верно? - Меня обволокло липким страхом, я затряслась от страшной правды. - Я до последнего думала, что это не так. Как ты мог?? За что?? - Сергей в ответ лишь усмехнулся, чем только все подтвердил. - Начиная с этой рыжей Наташи на экране твоего телефона и заканчивая моим срывом - это все ты спланировал заранее... Боже... Ты же форменный психопат! Какого черта ты молчишь??

- Сварю еще кофе. Ты будешь?

Муж поднялся из-за стола и, поглядывая на меня, начал неспешно насыпать зерна в кофемолку. Я готова была поклясться, что ему доставляет удовольствие все происходящее. Ему хотелось, чтобы я поочередно перечислила все шаги, которые он предпринял, чтобы навечно привязать меня к себе.

- Ты не спал ночами только ради того, чтобы не давать спать мне, а потом преспокойно отсыпался у себя в кабинете... Ты хоть понимаешь, какое это безумие? В том состоянии, до которого ты меня довел, я могла попасть под машину, навредить нашему сыну... Или тебе и на это плевать??

- Если бы ты навредила сыну, я бы убил тебя, - спокойно произнес Сергей, полностью игнорируя суть моего вопроса. - Хорошо, что тебе хватило ума о нем позаботиться.

- А вот эта линия с изменой, а, Сереж? Тебе не кажется, что это вообще ставит под сомнение твою психическую вменяемость? Ты заставил меня верить в то, что у тебя есть другая! Это просто немыслимо! Тебе нужно лечиться, больной ты ублюдок... - Я внезапно расхохоталась от той картины, которая передо мной вырисовывалась. - А что, если бы я не приехала в офис? Как бы ты тогда поступил?

- Не знаю. Но ты же пришла. Ты сама предсказуемость, дорогая.

- Зачем ты все это делаешь? Почему не отпустишь меня?

- Потому что детям нужна мать, а мне - семья. Это правильно, так и должно быть. Муж, жена, дети, уютный чистый дом. Я всегда этого хотел.

- Ты чуть не довел меня до сумасшествия!! - вскричала я. - О каком уютном доме ты говоришь??

- Представь, что все это игра. Иногда, пусть и правильную, но пресную семейную жизнь, стоит немного приправлять. Придавать ей красок. Я зарабатываю на все необходимое и даже больше, не пью, не играю в азартные игры, не ставлю ставки, не поднимаю на тебя руку, не пропадаю в гараже с друзьями и не хожу налево. Я практически идеален, Нина, яБог. И порой мне просто становится скучно. Ты должна быть благодарна за то, что я предпочел именно тебя. А благодарный человек обязательно будет подыгрывать, если ведущий вдруг решает начинать игру.

Я ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что все это происходит наяву. Мой муж обезумел, а я даже не знала, что со всем этим делать.

- Я не буду подыгрывать сумасшедшему. Единственное, что я хочу - это забрать своих детей и уйти.

Сергей внезапно подлетел ко мне и больно схватил за подбородок.

- Если ты перешагнешь порог этой квартиры, то больше никогда не увидишь детей. Усвой это, сука. А теперь заткнись и сиди молча. Я устал от твоей пустой болтовни.

Я отшвырнула его руку от своего лица:

- Пошел ты к черту! Не прикасайся ко мне своими погаными лапами!

- Вижу, ты еще недостаточно хорошо запомнила, что означает команда заткнуться. Хорошо, тогда сейчас я тебя обучу.

Он схватил меня за волосы, намотал на кулак и буквально по полу потащил в спальню. В тот день во мне что-то надломилось. Но не так, как раньше, а окончательно. Та моя истинная часть сильной и принципиальной женщины перестала существовать. И на смену ей пришла совсем другая Нина: слабая, безвольная и абсолютно пустая внутри.

Яма

Пять лет… после того разговора на кухне прошло долгих пять лет. Они казались мне вечностью, бездонной дырой в которую я падала все глубже и глубже. Подобно Алисе летела туда вслед за белым кроликом. Но в итоге падение привело меня вовсе не в Страну чудес.

Что произошло за эти пять лет, спросите вы? Я убила в себе все живое, все чувства, которые позволяли мне дышать и видеть мир. Замкнулась, стала приведением в нашей шикарной квартире. Я жила там и в то же время меня там не было. Невидящим взглядом я наблюдала за тем, что происходит вокруг: смена времен года, рассветы и закаты, взросление детей, мои отношения с мужем… Исчезли краски, чувства и эмоции. Хотя нет, эмоции все же остались – сплошная пелена скорби и унижения. А еще был страх. Он превратился в пепел, который постоянно сыпался мне на голову, словно укрывая плотным одеялом, чтобы сквозь него не смог пройти даже лучик солнца.

За эти пять лет мои дети так выросли, что в какой-то момент я перестала их узнавать. Старшему уже стукнуло шестнадцать, он стал намного выше меня, делал успехи в баскетболе и очень походил на молодого Сергея. Глеб тоже невероятно вытянулся. Он продолжал ходить на каратэ и теперь регулярно участвовал в соревнованиях. Валя стал любознательным пятилетним мальчуганом, очень живым, активным и смышленым. Во всем старался подражать старшим братьям и, конечно, отцу.

За эти пять лет Сергей успел открыть несколько филиалов своей фирмы и разбогатеть еще больше. В нашей пятикомнатной квартире был сделан роскошный ремонт с использованием эко-материалов, и теперь она превратилась в настоящий скандинавский рай. Жаль только, что я совсем этого не замечала. Я разучилась видеть прекрасное. Мой муж общался с важными людьми, жал руку губернатору области и ходил на закрытые званые вечера.

А я… я смотрела на все это из своей ямы, засыпанной пеплом. Все эти успехи и достижения были эхом в моих ушах, а моя семья лишь изредка заглядывала ко мне в яму, чтобы отдать приказ или отправить туда очередной плевок.

Я задыхалась, но не боролась. Даже не пыталась. И знала, зачем пошла на это – чтобы иметь возможность жить с моими детьми. Я хотела видеть, как они растут, быть для них тем самым проводником в жизнь, кто защищает и направляет на верный путь. Но мое желание обернулось против меня, и теперь этомнебыла нужна защита. Защита от тех, кого я любила больше жизни. Я не сразу поняла, что происходит. А когда все же пришлось признать очевидное, все равно до последнего не хотела в это верить. Надеялась, что это просто такой возраст, и скоро все наладится. Но нет, конечно, нет.

Старший сын перестал воспринимать меня, как человека, и вообще не считался с моим мнением. Если я пыталась что-то ему запретить (это были вялые запреты, сказанные почти шепотом), он тут же звонил отцу, который всегда все позволял. Муж, в свою очередь, рекомендовал закрыть рот и продолжать заниматься домашними делами, иначе вечером «будет плохо».

Глеб недалеко ушел от брата. В силу возраста он все еще не вступал со мной в открытую конфронтацию и все делал исподтишка, но это било по мне даже сильнее, чем ссоры с Власом. Глеб очень жестоко шутил, пугал, передразнивал из-за угла, портил вещи, разливал воду из ведра. А еще мог испортить готовящуюся еду, насыпав туда пуд соли, пока я развешиваю белье или мою полы. И доказать, что это сделал он, было невозможно.

Валя был все еще привязан ко мне, но уже тоже постепенно отдалялся. Ему хотелось снискать расположение братьев, хотелось похвалы отца. Он делал все, чтобы им понравиться, и с каждым разом это удавалось все лучше и лучше.

А во главе всех стоял Сергей. Его слово всегда было главным, решающим. С ним никто не смел спорить. Дети смотрели на него, как на Бога. С восхищением, обожанием и полным признанием его авторитета. Всех троих со страшной силой тянуло на темную сторону, а я ничего не могла с этим сделать. Потому что мой муж не позволял мне даже поднять голову.

Мне было почти тридцать пять, но чувствовала я себя на все пятьдесят, а выглядела, казалось, еще хуже. Я начала бояться зеркал и старалась даже краем глаза не смотреть на свое отражение. Мне уже и так было известно, что я там увижу: седые секущиеся волосы, вялое, сгорбленное туловище, вены, выступающие на жилистых руках и ногах, сухую безжизненную кожу, обгрызенные ногти и нервные тики, которые я не контролировала, и пустой взгляд. Я была, словно кусок льда в пустыне, я таяла.

Мужу не нравилось, что при всей моей худобе мое тело такое рыхлое и бесформенное. Он заставлял меня заниматься и даже купил для этого домашние тренажеры. И я занималась, крутила педали на велотренажере и шагала на степпере до потери пульса. Пару раз пришлось вызывать себе скорую – медики в один голос твердили, что мое состояние похоже на проявления вегетососудистой дистонии. Они запрещали мне кардионагрузки на тренажерах и рекомендовали более щадящие занятия, например, плавание в бассейне. Но я не могла заниматься вне дома, потому что Сергей был категорически против. Он сказал, что я должна всегда находиться дома и выезжать разве что за продуктами или по делам детей. Тренажеры он увез на дачу со словами: «Чтобы ты совсем не откинула копыта», но при этом велел мне сесть на диету и отказаться от сладкого, которое было моим единственным утешением.

Я забыла, каково это быть собой. Если мне нужна была одежда, Сергей сам покупал ее мне. Все, о чем я должна была заботиться, это чистота в доме, наличие еды и уход за детьми. У меня не осталось подруг, никого, с кем бы я могла поговорить по душам. Пару раз я пыталась завести беседу с соседками, которые, как и я, выходили погулять с детьми на площадку, но они отвечали мне неохотно и старались уйти под разными предлогами.

Со временем у меня начался гастрит, а потом и проблемы с кишечником. Я похудела так сильно, что однажды упала прямо в обморок прямо на детской площадке, чем сильно напугала Валю. Сергей тогда сказал, что я самая безалаберная мать, но все же позволил мне снова начать есть сладости.

А еще мне диагностировали бесплодие, чему я была несказанно рада. Узнав об этом, муж назвал меня «бесполезным куском мяса», но попытки зачать прекращать не собирался. По его словам, он всегда добивается, чего хочет, и сама природа благоволит его желаниям.

«Выполняй свои функции, и тогда я тоже буду идти навстречу в каких-то моментах. Быть хорошей женой – это вовсе несложно, Нина».

И я старалась, делала все, как он говорит. Даже в постели стала безропотной куклой, готовой на все. Я превратилась в хрестоматийную жену из пособия дореволюционных годов. Все ради того, чтобы быть матерью для своих детей. Но этих жертв Сергей не оценил. Емувсе равно было мало.

Рыба

Я накрывала на стол, Влас и Глеб играли в приставку в гостиной, Валя крутился возле меня и капризничал, а Сергей пил кофе, читал что-то в телефоне и краем глаза поглядывал на меня. Этот его взгляд не сулил ничего хорошего. Я нутром чувствовала, что сегодня случится что-то нехорошее. Впрочем, ничего особенного я по этому поводу уже не испытывала. Ни испуга, ни злости, ни сожаления - ничего.

Когда стол был накрыт, я позвала старших сыновей ужинать. Все расселись по местам, и я принялась накладывать каждому еду. Наконец все бодро заработали вилками и ложками, и я смогла наполнить и свою тарелку тоже. Влас начал рассказывать отцу, что его снова выдвинули от школы на олимпиаду по химии, Глеб хвастался своей медалью, полученную накануне за победу в турнире по каратэ, а Валя сбегал в свою комнату и притащил рисунок, который нарисовал в детском саду специально для Сергея. Со мной никто не разговаривал и ни о чем не спрашивал. Как будто меня вообще не существовало. Было ли мне обидно? Нисколько. Я уже привыкла. На меня обращали внимание, только когда нужно было что-то помыть, подать, принести, приготовить - в общем, как-то обслужить. Больше всего внимания мне пока уделял только пятилетний Валя, но я понимала, что скоро и он помашет мне на прощанье маленькой ладошкой. Не знаю, что именно говорил детям Сергей, но ему мастерски удавалось лишить меня всяческого уважения и авторитета в этом доме.

- Глеб, ты почему не ешь? - спросил муж.

- Я не хочу рыбу, она противная.

- Ты же сам попросил положить, - решила высказаться я, прекрасно зная, что все остальные тоже помнят о любви Глеба к форели.

Но на меня даже никто не взглянул.

- Чем же она противная? - сдвинул брови Сергей.

- Не знаю. Противная и все. Какая-то мокрая.

Сергей потянулся вилкой в тарелку сына и отделил себе кусок форели.

- Да, - прожевав, закивал он, - действительно, мокрая. Как будто сырая.

- Она не может быть сырая, - спокойно возразила я. - Я готовлю ее уже много лет. В моей тарелке та же самая рыба, с того же противня. И она полностью готова.

- Свое не пахнет, - небрежно бросил куда-то в сторону Сергей и вновь обратился к сыну: - Не ешь, а то еще отравишься. Положи себе что-нибудь другое. Остальная еда меньше похожа на отраву.

- А куда мне девать рыбу? Она мешается на тарелке.

Муж пожал плечами:

- Пусть мать уберет.

- Перестаньте говорить обо мне так, как будто меня здесь нет, - попросила я. - Глеб, если ты не хочешь рыбу, давай я уберу ее обратно на противень.

Сын перевел на меня взгляд и показательно наклонил тарелку. Кусок форели медленно сполз с нее и упал на пол.

- И вонючий соус туда же, - радостно произнес Глеб и вилкой вывалил весь соус на рыбу. – Во! Теперь я смогу поесть салат.

Сергей никак не отреагировал на это выходку. Он молча пододвинул салатник поближе к сыну и продолжил есть. Влас издал короткий смешок, а маленький Валя сказал: «Фу-у, вонючая рыба!».

- А теперь бери тряпку и мой за собой пол, - велела я Глебу.

- Он вообще-то ест, - зыркул на меня Сергей. - Не видишь что ли?

- Да, я вообще-то ем, - наглым тоном повторил сын.

- Я тоже ем, - вяло отозвалась я. - Не заметили?

- Глеб, не вздумай вставать, сиди на месте, - скомандовал Сергей. - Не ты готовил эту вонючую сырую рыбу, не тебе и убирать. Нина, будь добра, вытри пол, - он одарил меня недобрым взглядом. - Так воняет, что у нас у всех портится аппетит.

- Да-да, рыба вонючая, - загалдели дети, - воняет до космоса, убери ее с пола!

Думаете, я возмутилась? Отнюдь. Я молча пошла в ванную, открыла шкафчик, достала тряпки и моющее средство, а затеи вернулась в кухню и принялась за уборку. Мне было дико жалко выбрасывать рыбу, ведь она была вкусная, с корочкой и соусом, который прилагался отдельно. Я бы с удовольствием съела ее сама, но нет, теперь она отправится в мусорное ведро, а после ужина - в мусоропровод, который имелся у нас в подъезде.

- Кто хочет спагетти? - спросил Сергей.

Дети ответили одобрительными возгласами. Это был такой намек мне. Я послушно поднялась с колен, помыла руки и взяла с плиты кастрюлю со спагетти. Положила каждому в тарелку и затем снова села на колени мыть пол.

В какой-то момент мне в голову прилетела макаронина. Решив, что это Валя снова случайно выронил с вилки, я молча сняла макаронину с волос и бросила ее рядом с одной из тряпок. Но следом у меня на волосах оказалась внушительная порция спагетти. Часть упала на пол, другая на плечи. Я подняла голову и увидела, как Глеб уже заносит вилку, чтобы бросить на меня следующую порцию. Увидев, что я смотрю на него, он захихикал и сделал вид, что ест, но сзади его тут же подстраховал Влас - кинул в меня еще макарон.

- Что вы делаете??

В ответ дети засмеялись.

- Так, - раздался голос Сергея, - тихо! Во время ужина мы ведем себя спокойно. Посмеетесь, как поедите.

- Хорошо, пап.

Я поднялась на ноги, держа спагетти в руке.

- Сережа, а ты ничего больше не хочешь им сказать? Тебе главное, чтобы они не смеялись, а в остальном все нормально?

Муж поднял на меня удивленный взгляд:

- Дети случайно уронили макароны, в чем здесь проблема?

- Случайно?? Да тут грамм двести, не меньше!

- Ты постоянно к ним придираешься. Самой не надоело?

- По-твоему, я должна была просто молча все убрать, как будто все так и должно быть?

- Да, Нина. Как сделала бы любая нормальная мать. Но, увы, ты далека до этого понятия.

- Я не служанка! Я твоя жена, а для них, - чуть не плача, я указала на детей, - мать! Чем я заслужила такое потребительское отношение??

- Другого отношения ты не заслужила тоже, так что закрой свой рот и вытирай пол.

- Я не служанка, - едва слышно повторила я.

- Правильно, - кивнул Сергей, - ты хуже. Служанка бы никогда не подала детям сырую рыбу. Но пол тебе вымыть вполне под силу, так что вперед. У тебя десять минут, потом мы с детьми будем пить чай.

Я знала, что, если ослушаюсь, ночью меня ждет особый кошмар, к которому в последнее время пристрастился Сергей. Унижение было наилучшим выбором из двух зол, поэтому я снова села на колени и, глотая слезы, продолжила мыть пол.

Игрушки

В один из дней мы с Валей решили отправиться на детскую площадку. Натянув свою привычную одежду (треники и толстовка), я достала маленький прогулочный портфельчик и принялась складывать туда все необходимое, а именно бутылочку воды, леденцы и кое-какие фрукты. В это время сын надевал подготовленную мною одежду. Когда сборы были завершены, он неожиданно заявил:

- Хочу взять с собой все игрушки.

Я изумленно указала на прозрачный мешок огромных размеров:

- Зачем так много? Мы его даже не поднимем, придется тащить.

- Ну и что, потащим. Хочу показать всем во дворе, что у меня больше всего игрушек.

- Нет, - сказала я, поняв, что ребенок не шутит, - мы не понесем это все на улицу. Игрушки были куплены для игр в доме. Если хочешь что-то с собой взять, то пускай это будет мяч или машинка.

- Хочу-взять-все-игрушки! – заорал Валя и, не добившись эффекта, упал на пол и принялся реветь на всю квартиру.

Я никак на это не отреагировала - привыкла. В последнее время сын закатывал мне истерики по любому поводу, это уже стало традицией. Однажды я пригрозила, что надаю ему по попе. Это было сказано, скорее, от отчаянья - я никогда не била детей и не собиралась начинать. Это услышал Сергей и устроил мне такой разбор полетов, что теперь я опасалась даже повышать на сына голос, просто ждала, пока он сам успокоится. Вот и в этот раз я просто уселась на небольшой диванчик в прихожей и молча уставилась на Валентина. Тот был весь красный от усилий и уже явно устал орать, но все равно не унимался. Он бегал по коридору, швырял игрушки, пинал мебель и голосил, как будто его режут. Но всему рано или поздно приходит конец. Не прошло и двадцати минут, как он пришел в себя. Это случилось так же резко, как до этого началась его истерика.

- Тогда я возьму машинку, - сказал сын и, надувшись, встал у двери.

Я взяла прогулочный портфельчик и открыла входную дверь:

- Вот и замечательно. Тогда идем.

Не успели мы вызвать лифт, как на лестничной клетке оказалась соседка. Она как-то странно покосилась на меня и даже не ответила на приветствие. Возможно, слышала крики Вали и решила, что я бью его смертным боем, кто ее знает. Мне было все равно, что она там думает. Я лишь отметила про себя, что если бы сама услышала детский рев из соседней квартиры, то при встрече не стала бы коситься на его маму с презрением, а, наоборот, улыбнулась бы ей с сочувствием. Но она смотрела на меня почти злобно, будто я мать-ехидна и регулярно истязаю собственного сына.

Все вместе мы спустились на первый этаж. Я слегка придерживала Валю за капюшон куртки, чтобы подстраховать его, если вдруг споткнется, и тут он неожиданно заорал.

- Больно! Мама, пожалуйста, хватит меня бить!

Он делал это неумело, как самый худший в мире актер, ведь ему было всего лишь пять лет, но по неведомым мне причинам соседка приняла этот спектакль за чистую монету.

- Нина, не хочу лезть не в свое дело, - возмущенно заявила она, - но детей бить нельзя. Это не метод воспитания, а насилие и подавление воли с помощью страха.

Валентин прижимал к себе машинку одной рукой, а другой держался за щеку. На его лице была гримаса боли, в которую бы поверил разве что человек с очень плохим зрением.

- Мама постоянно меня бьет, пока никто не видит! – выдал он наигранным тоном. – По голове, по рукам и иногда даже в живот.

Я закатила глаза, а соседка ласково поинтересовалась у сына:

- И за что же она бьет такого славного мальчишку?

- Да за все! Просто постоянно бьет, даже когда я слушаюсь и ничего не делаю.

- Вы что, серьезно, в это верите? – спросила я.

- Я верю своим глазам, - процедила соседка. – А они показывают мне напуганного, забитого ребенка. Знаете, Нина, я, конечно, не стану привлекать опеку, ведь у вас вполне приличная семья, но советую вам походить на курсы управления гневом. Если я увижу синяки на ваших детях, то замалчивать происходящее уже не стану.

С этими словами она умчалась на подземную парковку, на которую вполне могла доехать на лифте.

Валентин тут же убрал гримасу с лица. Я присела перед ним на корточки и устало сказала:

- Ну и чего ты этим добивался?

- Ты больно схватила меня за шею.

- Я взяла тебя за капюшон и еле-еле придерживала.

- Нет, ты схватила больно!

- И поэтому ты сказал, что я бью тебя в живот?

- Я так не говорил.

- Только что сказал это нашей соседке.

- Нет, не говорил. Пошли гулять, - топнул он ногой, - мне уже жарко тут стоять.

Выйдя на улицу, я поняла, что ситуацию следует обсудить вечером с мужем, ведь это вовсе не норма, что ребенок намеренно выставляет нашу семью в дурном свете.

Сергей вернулся с работы, мы все вместе поужинали, а потом он сел смотреть телевизор в гостиной, предварительно попросив принести ему кофе. Я принесла кофе ему и себе и села рядом на диван. Раз ужин прошел без происшествий, значит, время для разговора как раз подходящее. Муж явно был в хорошем настроении.

- Сереж, Валя нарочно закатывает скандалы при людях. Сегодня он заявил соседке, что я постоянно его бью. В том числе и в живот. Можешь представить, как она на меня смотрела? Даже намекнула, что заявит в опеку.

- Она поверила в эти бредни? Это же просто ребенок. Они все иногда сочиняют ерунду. Может, в планшете что увидел, может, в саду.

- Да, но она решила, что все это правда. Либо же ей очень захотелось в это поверить. Мне кажется, она меня недолюбливает.

Сергей поставил кружку на стол и властно крикнул:

- Валентин! Живо дуй сюда.

Сын вбежал в комнату с плюшевым крокодилом в руках.

- Что, пап?

- Мама рассказала, как ты ведешь себя при соседях. Думаешь, это смешно? Твое вранье может привести к серьезным последствиям. Хочешь, чтобы нас лишили родительских прав, а тебя отправили в детдом?

Я положила ладонь мужу на руку:

- Сереж, не надо так говорить, он же напугается…

- Не хочу, - испуганно сказал Валя. - Я больше никому не скажу, что мама меня бьет, честно!

- Конечно. Ведь врать нехорошо.

- А я и не врал…

- И когда же мама тебя била?

- Сегодня била. За то, что я захотел взять машинку на улицу.

- Что?! – вырвалось у меня. – Зачем ты выдумываешь??

- Сынок, иди поиграй в свою комнату, - ласково сказал Сергей, потрепав ребенка по макушке. – Мама больше никогда тебя не ударит, обещаю. Сейчас мы с ней серьезно поговорим.

Сын покорно удалился, волоча крокодила по полу.

- Сережа, ну ты-то куда? - начала было оправдываться я. – Ты же знаешь, я не бью детей. Он сегодня закатил мне истерику, хотел взять на улицу весь мешок с игрушками… Но я даже не прикрикнула на него, я…

В одну секунду рука мужа оказалась на моем лице, а пальцы с силой стиснули мои щеки. Его голос был тихий, вкрадчивый, он почти шептал, но этот шепот звучал словно смертный приговор.

- Заткни свой рот, сука. Я не стану ничего тебе объяснять. Весь разговор состоится сегодня ночью, когда дети будут спать. А сейчас вали на кухню и готовь его любимый молочный коктейль. Ребенок не должен запоминать этот день, как тот, в который родная мать подняла на него руку из-за какой-то игрушки. Давай, пошла.

Я сглотнула кровь от прикушенного языка, но ни произнесла ни звука. Знала, что это попросту опасно. На глазах появились слезы. Быстро утерев их тыльной стороной ладонь, я помчалась на кухню делать молочный коктейль.

Компьютер

Я терпела и сносила все не только ради детей. Порой мне казалось, что и сносить-то нечего, что ничего такого не происходит. «Может, зря я так переживаю? – думала я. - Может, это вообще у всех так, а если не так, то гораздо хуже?» Я слышала десятки историй о мужьях, которые бьют жен смертным боем, пьют, изменяют и воруют деньги, отложенные на образование детей. Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Кто знает, возможно, моя жизнь прекрасна, а я просто этого не замечаю?

Словно в подтверждение моих размышлений в подземной парковке нашего дома произошла одна показательная сцена. Я спустилась на лифте вниз и направилась к своей машине - нужно было съездить за продуктами и кое-какими мелочами для дома. Вот уже несколько лет я делала все это сама, не прибегая к услугам курьеров. Эти поездки стали для меня глотком свежего воздуха. Я могла неспешно прогуливаться между высокими стеллажами, переходя из одного отдела гипермаркета в другой, и размышлять обо всем на свете. На меня никто не обращал внимания, не указывал, что делать, не унижал и не оскорблял. Только в эти моменты я чувствовала себя в абсолютной безопасности и принадлежала сама себе.

Вернемся к парковке. Я шла к машине, слушая тихие звуки своих шагов, как вдруг это спокойствие нарушил женский крик. Затем он стал тише, а после превратился в едва различимые визги и всхлипы.

- Заткнись, я тебе сказал! - раздался мужской голос. - Завали свой рот!

- Я не пойду с тобой домой, ты снова заберешь у меня телефон, не дашь даже позвонить родител...

Снова шлепок и всхлипы.

- Кто тебя спрашивает, тупая идиотка?? Мы идем домой. И только попробуй заори - приложу башкой о ближайший капот.

Я растерянно вглядывалась в ту сторону и вскоре увидела мужчину и совсем молоденькую девушку с ним. Ее волосы были растрепаны, тушь потекла, а из носа шла кровь, которую она вытирала ладонью. Завидев меня, мужчина улыбнулся и кивнул в знак приветствия. Я так растерялась, что кивнула в ответ.

- У вас кровь, - обратилась я к девушке, проклиная себя за идиотскую формулировку.

- Я в курсе, спасибо, - огрызнулась она.

- Че ты хамишь людям? - Мужчина сжал ей локоть, заставив ее запищать. - Извините ее, - сказал он мне, - у нее просто неудачный день. Поцапалась с подругой.

Я так и продолжала стоять на месте, пока оба не уехали на лифте.

Позже, плавно катя тележку по гладкому напольному покрытию гипермаркета, я много рассуждала о том, какая же я все-таки счастливая, ведь мне не приходится терпеть от мужа побои. Да, он унижал меня, принуждал делать ужасные вещи в постели, но ведь не бил же. Я, выросшая под надзором тираничной матери, искренне считала, что нет ничего хуже игнорирования и побоев. Мать же активно применяла оба метода. Они казались ей наиболее эффективными при воспитании ребенка. Она могла сначала отлупить меня проводом от телевизора, а после, в качестве закрепления результата, резко перестать со мной разговаривать. Сергей не делал ни того, ни другого. В последний раз он играл со мной в молчанку еще до рождения Вали, но с тех пор так больше не делал и уж точно никогда меня не бил.

Я возвращалась домой с покупками и вся преисполненная чувством оптимизма, еще не подозревая, что побои от мужа – далеко не самое страшное, что может произойти с женщиной.

Прошло около недели. Однажды мне позвонила классная руководительница старшего сына Власа и попросила приехать в школу. Я сорвалась с места и уже через двадцать минут была в ее кабинете. На мне была дорогущая соболиная шуба стоимостью больше миллиона, и учительница с удивлением перевела взгляд с шубы на мое лицо и обратно. Вероятно, ее поразил разительный контраст между моим измученным видом и дороговизной одежды.

«Что же вы не приведете себя в порядок, Нина? - читалось в ее взгляде. - С деньгами у вас в семье явно полный порядок, а выглядите, как женщина трудной судьбы, умирающая от какой-то страшной болезни».

Но сказала учительница, конечно, совершенно другое:

- В последнее время у Власа снизилась успеваемость. Причем, по всем предметам. Он начал хамить педагогам, задирать одноклассников. Ничего критичного, но я обязана была вам сообщить. Может, такова его реакция на какие-то семейные трудности?

- Нет, - я сглотнула тяжелый комок, - у нас в семье все в порядке. Но я обязательно с ним поговорю. Возможно, поймаю его на перемене. - Я посмотрела на часы. - Как раз всего пятнадцать минут осталось.

- Нина Валерьевна, он сегодня ушел со второго урока... Собственно, по этой причине я вам и позвонила. Повода для волнения нет - раньше он школу не прогуливал, сегодня первый эпизод. Но лучше, как говорится, перебдеть и вовремя пресечь девиантное поведение, так сказать, на его зачаточной стадии.

Когда я вернулась домой, Влас уже играл в своей комнате в компьютерную игру. Видимо, там что-то не ладилось, потому что сын даже не заметил, как я вошла в комнату. На нем были большие наушники с микрофоном, в который он зло кого-то отчитывал, не скупясь на маты.

- Сынок, - позвала я, но он не откликнулся.

Пришлось подойти ближе и помахать рукой перед его лицом, перекошенным от гнева.

Влас раздраженно повесил наушники на шею:

- Что??

- Сынок, надо поговорить. Я только что из школы и...

- Ты не видишь, что я играю?? Обязательно прямо сейчас до меня докапываться?

- Поставь игру на паузу, - мягко предложила я. - Я не собираюсь тебя ругать. Просто хочу понять, что с тобой происходит, почему ты ушел с уроков. Много времени не отниму, обещаю.

Я одобрительно улыбнулась, но сына только сильнее перекосило от гнева.

- Я ушел, потому что у нас сегодня в шесть часов турнир по доте. Сейчас мы с командой тренируемся. А из-за того, что приперлась ты, я стою в лесу, пока остальные гангают мид. Свали, а?

Я уже привыкла к подобному неуважительному тону, но списывала все на подростковый возраст и потому сдерживалась, чтобы не ответить тем же.

- Поставь на паузу, - повторила я, - через десять минут я уйду.

Внезапно Влас вскочил с кресла и швырнул наушники на пол.

- Ты совсем тупая?? - заорал он. - Какая, на хрен, пауза?? Это онлайн, твою мать, ОНЛАЙН!! Свалила из моей комнаты! Ты уже задолбала ко мне лезть! Повешу на дверь замок и хрен ты еще ко мне войдешь!

- Ты уже переходишь все границы, - опешила я. - Я тебе что, подружка по игре, что ты позволяешь себе так со мной разговаривать?

Лицо Власа пошло багровыми пятнами, на шее вздулась артерия, а глаза смотрели с ненавистью. Мой сын меня ненавидел и даже не скрывал этого.

- Да свали уже отсюда, тварь!!! Я сейчас позвоню папе, и тогда тебе мало не покажется - на коленях будешь перед ним ползать, извиняться!

Такое я уже стерпеть не могла. Обошла компьютерный стол с другой стороны, где были розетки, и выключила кнопку сетевого фильтра. Экран монитора мгновенно погас, а сын заорал так, что у меня волосы встали дыбом.

- Аааааааааа, сука!!! - Влас присел на корточки и схватился за голову. - ААААААААА! Тварь, мразота, тупая, вонючая шлюха! Шлюха!! ШЛЮХА!!! Чтоб ты сдохла!

На карачках он подполз к розеткам и включил сетевой фильтр, сел за стол, надел наушники, нажал кнопку питания компьютера и принялся нервно дергать ногой в ожидании, пока все загрузится.

- Похоже, ты плохо меня понял, - сказала я и еще раз отрубила питание. - На сегодня игры закончены.

Влас слетел со стула, схватил меня за горло и швырнул в стену. От боли и дикого шока я начала хватать ртом воздух. Нет-нет-нет, это все не по-настоящему, это происходит не со мной! Но, увы, происходящее было более чем реально. Сын взял меня за волосы и, матерясь, потащил к двери.

- Сейчас ты свалишь, - шипел он, - и больше не зайдешь. Иначе я тебя убью, поняла меня?!

Я отпиралась и не позволяла ему выставить себя за дверь. Знала, что нельзя просто уйти и оставить все как есть. Мне стоило принять меры, позвонить Сергею, привести взбешенного Власа в норму в конце концов! Надо было что-то со всем этим делать.

- Не идешь, сука?? Не идешь? - взревел сын.

- Я. Никуда. Не пойду, - продолжая отпираться, проговорила я. - Я твоя мать и ты обязан...

Резкая боль не дала мне закончить. Влас со спины ударил меня кулаком в лицо и попал в нос. Хлынула теплая кровь. Пользуясь моей дезориентацией, мой ребенок открыл дверь и выкинул меня из комнаты. Через мгновение за закрытой дверью раздался его голос, который на этот раз звучал куда спокойнее:

- Пацаны, я щас зайду. Тупая мать два раза вырубила мне комп.

Все мое тело сотрясала дрожь. Еще никогда в жизни мне не было так плохо. Я осела на колени и горько зарыдала.

Унитаз

Когда Сергей вернулся с работы, я рассказала ему все. Муж ничего не ответил, лишь хмуро взглянул на меня и направился в комнату к сыну. Пошли долгих полчаса, прежде чем Сергей вернулся ко мне на кухню.

- Влас не будет ужинать, - сказал он. Лицо его было почти довольным. - Зови младших, я уже голодный.

Было очевидно, что все расспросы можно оставить на потом. Сначала мне надо накормить детей и отправить их по комнатам. До этого момента Сергей все равно не скажет ни слова.

Наконец с ужином было покончено. Я быстро убрала со стола, закинула тарелки в посудомойку и села напротив мужа, который пил холодный квас и читал новости в мобильном телефоне.

- Может, расскажешь, как прошел разговор с сыном?

- Нин, выйди в прихожую и посмотри на свой нос, - не отрываясь от экрана, проговорил Сергей.

- Зачем? Я прекрасно знаю, что сейчас нос выглядит почти как обычно. Он продолжает болеть, но видимых следов побоев не видно. И что с этого? Намекаешь, что я все придумала?

- Нет, не придумала. Преувеличила. Сильно. Влас тебя и пальцем не тронул, и ты об этом знаешь. Ударь он тебя кулаком в нос, от тебя бы живого места не осталось.

У меня не было никакого желания доказывать свою правоту. Я даже не удивилась, что мои слова опять перевернули с ног на голову. Пусть будет так. Мне плевать.

- Хорошо, Сереж. Значит, он меня не трогал. А что делать с классной руководительницей, которая сообщила о снижении успеваемости и прогулах? Если она тоже преувеличивает, я не стану спорить. Мне ведь и правда могло почудиться, что меня вызывали в школу.

- Не утрируй, - усмехнулся Сергей. – Этот вопрос мы с ним уже обсудили. Больше он прогуливать не станет. И орать на тебя тоже. Я во всем разобрался, так что можешь угомониться.

Тут в кухню зашел Влас. Его лицо выражало крайнюю степень раскаянья, но в глубине глаз плескалось торжество.

- Мам… прости, что накричал сегодня. Просто это был очень важный турнир. Мы выиграли и в следующем месяце поедем в Питер на финал. Это, конечно, не супер-крупный чемп, он для любителей, но призовые довольно серьезные. Если выиграем, смогу купить тебе новый пылесос. Или что ты больше хочешь…

- Ты ужинать будешь? – машинально спросила я. Мне нечего было ответить. Мой сын ударил меня в лицо, а после соврал, что этого не делал. Я совершенно ничего не чувствовала и не хотела с ним разговаривать. – Есть запеканка и салат.

- Не, мам, я не буду есть. Мне еще домашнюю работу доделать нужно, у нас завтра контрольная. Я должен получить пятерку и сделаю это.

Сергей одобрительно кивнул сыну, и тот, прихватив бутылку колы, удалился обратно в комнату.

- Вот видишь, - сказал муж. – Тебе лишь бы устроить драму, а пацан уже деньги начал зарабатывать. Сегодня он выиграл три тысячи. В Питере, возможно, выиграет гораздо больше. И учится он хорошо. Что с лицом, Нин? Тебе под нос как будто дохлую жабу подсунули. Улыбнись, а.

- Я не могу улыбаться, когда мой сын называет меня сукой и шлюхой, бьет по лицу и вышвыривает из комнаты.

Сергей ударил кружкой по столу:

- Пошла вон отсюда. Успокоишься – придешь.

- Как скажешь.

Я удалялась в сторону санузла, слушая приглушенные причитания:

- Идиотская сука! После свадьбы и рождения детей у этих тварей как будто происходит сдвиг по фазе… Тупые бабы…

Я зашла в ванную комнату и затаилась. Сердце билось так часто, что казалось сейчас разорвётся. Сергей был на грани, я уже слишком хорошо его изучила. Мой послушный уход только больше его разозлил… Я открыла воду и умыла лицо. Парадокс заключался в том, что вернись я сейчас в кухню, он рассвирепеет еще сильнее. Нужно оставаться в отдалении и занять себя делом. Может, хотя бы так муж остынет и даст мне завершить этот день более-менее спокойно.

Сначала я тщательно помыла ванну, а затем полы. После отправилась в туалет, который тоже не помешало бы помыть. С головой уйдя куда-то вглубь своих переживаний, я даже не заметила, как Сергей оказался у меня за спиной. Его прикосновение заставило меня вздрогнуть.

- Тихо, Нина, - прошипел он и поставил меня на колени перед унитазом. – Только попробуй пикнуть. – Сильная рука стянула мои волосы в жгут и отправила мое лицо прямо в воду, которая вся была в синих разводах от очень едкого чистящего средства. – Во-о-т так.

Я услышала, как сработал слив, и тут же мне в лицо ударила струя воды. Горький химический раствор мгновенно проник мне в нос, горло и глаза, которые я хоть и успела закрыть, но особого толку это не дало. Мое тело отчаянно пыталось вырваться, но муж держал крепко. Его колено упиралось мне в спину, сдавливая грудную клетку, которая в конвульсиях билась о бортик унитаза.

Когда вода сошла, хватка ослабла, и я снова услышала голос Сергея:

- Мой сын тебя не трогал, иначе у тебя под глазами сейчас были бы огромные синяки, сука. Оговаривать пацана я тебе не позволю. И манипулировать мной – тоже. Впредь ты несколько раз подумаешь, прежде чем плести интриги в моем доме. Здесь ты будешь делать все так, как этого хочу я, поняла меня?

На прощание он еще раз окунул меня в воду и после удалился.

Я плакала бесшумно и отчаянно. Вцеплялась себе в волосы и проклинала свою покорность. Я ненавидела себя, свою жизнь и желала себе смерти.

«Ты навсегда опустила руки. Такие безвольные существа не должны жить. Выживает сильнейший, а ты самая слабая и никчемная из людей».

У меня вновь пошла кровь из носа, а глаза жгло от чистящего средства. Я была полным ничтожеством, запертым в золотой клетке посреди горящей свалки.

Наутро мое лицо опухло и все покрылось волдырями.

- Лучше не ходи сегодня на улицу, - сказал Сергей. – У тебя жуткая аллергия. Выпей антигистаминное и сиди дома вместе с Валентином. Нечего пугать воспитателей в саду. Еще решат, что ты заразна.

Я посмотрела на свое отражение в стекле кухонного шкафа. Нос занимал добрую половину лица, глаза превратились в красные гнойные щелочки, щеки, лоб и шея горели огнем, а губы потрескались до кровавых порезов и теперь кровоточили при малейшем движении. Волосы седыми патлами выбивались из наскоро сделанного пучка.

- Да. Хорошо, - тихо ответила я, продолжая помешивать кофе мужа его «особенной» ложкой.

Юбилей

Четыре дня. Целых четыре дня отражение в зеркале пугало меня сильнее обычного. Но хуже всего былослышать насмешки от детей.

- Мама такая некрасивая, - протянул Валя утром после того, как мое лицо окунули в унитаз с моющим средством. - Хорошо, что не надо идти с ней в сад.

- Она не некрасивая, - усмехнулся Влас, - ей можно работать в комнате ужасов без грима.

- Не обижайте маму! - возмущенно воскликнул Глеб. - Может, она стала такой уродиной, чтобы мы все начали ее бояться и слушаться.

- Давайте тихо, а, - шутливо качая головой, сказал Сергей, как будто слова детей его позабавили.

Я стояла у плиты к ним спиной и переворачивала пышные оладьи на сковородке. Мне было так больно, горько и обидно, что глаза снова и снова наполнялись слезами. Попадая на воспаленную кожу, они вызывали жуткие ощущения: как будто кто-то резал мне лицо канцелярским ножом и посыпал сверху мелкой солью.

- Пап, а если она навсегда такой останется? - хихикнул Глеб. - Будем искать новую маму?

- Ну, если ничего не изменится, то, наверное, придется, - подыграл Сергей. - Мама ведь должна быть красивая, а не похожая на жабу.

- Мама - жаба! - подхватил Валя. - Жаба-жабейка!

- Если твоя мама - жаба, то ты - жабенок, - расхохотался Глеб.

- Я не жабенок!!

- Ну а кто? У мамы-жабы сын - жабенок.

- Нет!! Папа, скажи ему!

Сергей засмеялся:

- Тихо вы, сорванцы. Сейчас мама-жаба будет подавать оладушки. А едим мы молча.

Поставив в центр стола большую тарелку с оладьями, я понеслась в ванную, включила сильный напор воды и дала волю слезам.

- Эй, - постучал Сергей, - утопиться там решила?

- Что тебе нужно? - срывающимся голосом отозвалась я.

- Чтобы ты налила нам чаю и сделала горячие бутерброды. Наревешься, когда мы уйдем.

В такие моменты я изо всех сил пыталась пробудить к жизни прежнюю волевую Нину, которая бы живо поставила всех на место, но эта Нина, похоже, была мертва.

Все четыре дня, что мое лицо было обезображено, Валя оставался со мной дома. Когда, я что-то готовила, он время от времени забегал на кухню и звал меня: «Ма-а-ам!». И каждый раз, когда я оборачивалась на зов, он сначала делал вид, что сильно напуган, а затем кричал: «Ааааааааа!» и быстро убегал к себе в комнату. Он был еще слишком мал, чтобы суметь сильно меня обидеть, но моя душа все равно страдала.

Через четыре дня воспаление почти спало, высыпания стали тусклее, и мое лицо приобрело более-менее приемлемый вид. Было раннее воскресное утро. Обрадовавшись, что отражение в зеркале уже не вызывает отвращения, я отправилась на кухню попить кофе. Пока все спали, утренний свежезаваренный кофе приносил мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Тишина, спокойствие и я - наедине с собой.

Но утреннюю идиллию нарушило осознание, что что-то не так. Сначала я даже толком не поняла, что меня настораживает, но потом мозг окончательно проснулся и выдал шокирующую информацию: я вижу хуже, чем обычно. И не просто хуже, а гораздо,гораздохуже. В ужасе я побежала в ванную умываться, но это ничего не изменило. Тогда я смочила ватные диски в холодной воде, положила на веки и, слегка запрокинув голову, какое-то время постояла так в надежде, что зрение вновь станет прежним. Но и это не возымело действия. За то утро, пока еще никто не проснулся, я успела закапать глаза каплями, промыть их крепким чаем и отваром, который наскоро приготовила по рецепту, найденному в интернете, но все оказалось тщетно.

Когда проснулся муж, я сразу сообщила ему:

- Сережа, кажется, я потеряла зрение. Не полностью, но теперь я вижу твое лицо расплывчато. По ощущениям, мои минус полтора превратились в минус четыре. Думаю, это из-за того, что в тот раз средство для унитаза попало в глаза и обожгло роговицу.

- Если бы тебе обожгло роговицу, твое зрение упало бы сразу. Прошла неделя, Нина.

- Четыре дня.

- И что? Хочешь сказать, это все меняет?

- Я хочу сказать, что у меня зрение минус четыре или еще ниже. Мне надо к врачу.

- К какому, интересно?

- Очевидно, к офтальмологу.

- А я думаю, к психиатру. Офтальмолог не вылечит то, что происходит с твоей головой.

- Хорошо, как скажешь. Если я окончательно ослепну, сдашь меня в дурдом.

Я не стала умолять его дать мне денег на врача. Решила, что в понедельник просто схожу в поликлинику.

После завтрака Сергей с детьми начали куда-то активно собираться и вскоре уехали, не сказав, куда и зачем. Привыкшая к тому, что со мной не считаются, я занялась домашними делами: стиркой, глажкой, готовкой, уборкой. Уборку я поставила в конец списка, чтобы не пришлось убирать несколько раз, как это обычно бывает.

Мое зрение оставалось на том же уровне, но меня это почему-то не пугало. Тогда мне уже было почти плевать, что со мной происходит.

Пока я носилась по квартире, пытаясь уследить за котлетами на сковородке и сладким пирогом в духовке, на мой мобильный приходили какие-то эсэмэски. И каждый раз, когда я хотела посмотреть, что там такое, меня отвлекал то писк стиральной машины, то готовка, то еще что-нибудь.

Вечером я наконец принялась за уборку: помыла кухню, прошлась по всем пяти комнатам с вертикальным пылесосом (робот-пылесос не справлялся со всем мусором), привела в порядок санузел и затем перешла в коридор. Там следовало хорошенько помыть полы - об этом я помнила со вчера, когда еще могла видеть разводы и грязь. Сейчас, из-за упавшего зрения, пол казался мне идеально чистым, но муж точно углядит пятна, поэтому убрать все же стоило.

Я мыла пол, сидя на коленях, как Золушка. Но не потому, что не было швабры, а потому, что с высоты своего роста мне было крайне трудно оценить результат.

Я снова услышала звук СМС, и мне в голову вдруг ударила довольно печальная мысль: сегодня у меня юбилей - 35 лет. Впервые в жизни я забыла о своем дне рождения. Может быть, дети и муж не забыли и готовят мне сюрприз? С надеждой я покосилась на входную дверь и тут услышала звуки открывающихся дверей лифта, хохот и топот.

Мне пришлось бросить мытье полов и мчаться на кухню, чтобы покормить всех ужином. Домочадцы так и не сказали, где были, и даже не обсуждали ничего за столом.

«Похоже, что действительно приготовили мне сюрприз», - подумала я, и от этих мыслей на душе сразу стало тепло.

Однако, поев, дети разошлись по комнатам, а муж отправился в душ. Все еще не теряя надежды на праздник, я сначала загрузила посуду в посудомойку, протерла стол, а после вернулась в прихожую домывать пол.

Сергей вышел из душа и направился в мою сторону.

- Нин, свари мне кофе, - на ходу бросил он и уже было направился в сторону кухни, как вдруг резко остановился и сдал назад. - Это ты так моешь пол?

- А что не так?

- Ну, везде грязные разводы. По-твоему, это качественная уборка, Нин? По этому полу будут ходить твои дети, подхватят заразу. Или тебе и на детей плевать?

- Сереж, я не вижу разводов. Я вообще мало что вижу.

- Придумала байку про потерянное зрение, чтобы оправдать свою лень и хреновую уборку? Не выйдет. Мне же не пять лет.

Я не выдержала и тихо заплакала, закрыв лицо ладонями.

- Сегодня мне исполнилось 35 лет, - сквозь слезы сказала я, - за весь день я выпила только кофе и доела кусок оладушка за Валей. Все остальное время заняла готовка, уборка, стирка и глажка. Я действительно очень плохо вижу и мне тяжело разглядеть разводы на полу. Неужели все, что я заслужила в этот день - это одни упреки?

- Ну извини, Нина, что стараюсь быть хорошим отцом и мужем и поэтому весь день провел с детьми, чтобы дать тебе передышку.

- Мне не нужна передышка. В свой день рождения я не получила даже сухого «поздравляю». Я даже не прошу подарков, Сереж. Всего лишь доброго слова вместо бесконечных упреков.

Я не видела глаз мужа, но была уверена, что в тот момент они недобро засверкали.

- Не просишь подарков?? Да ты в них купаешься, сука. Последний айфон, современная бытовая техника, дорогая тачка в полной комплектации, две шубы стоимостью по два ляма каждая! И тебе все мало?

Я сорвалась на полу-крик:

- А ты хотя бы раз спросил, нужно ли мне все это?? Мне достаточно самого обычного телефона и обычной машины, а шубы я вообще терпеть не могу. Мне хочется носить простой пуховик, а не шкуры убитых соболей. Ты сам покупаешь мне вещи, даже не позволяешь выбрать, а потом еще и попрекаешь своей щедростью?!

Сергей присел на корточки рядом со мной и прошипел:

- Говори тише, иначе я искупаю тебя в этом ведре, поняла?

- Поняла, Сереж, плавала - знаю, - собственная ирония вызвала у меня нервный смешок.

- Да другая баба ноги бы мне целовала за такое отношение. За всю эту роскошь, - муж обвел рукой окружающее пространство. - Но мама, видимо, не научила тебя благодарности.

Сергей занес руку, я машинально вжала голову в плечи, но затем он вдруг передумал. Поднялся на ноги и сказал:

- Я пошел спать. Обойдусь без кофе. Помой тут все, чтобы мои дети не жили в грязи. Я даже помогу тебе немного... - С этими словами он с силой пнул ведро. Оно перевернулось, и коричневая от грязи вода разлилась по полу, забрызгав стены. - Приятной уборки, женушка.

Ближе к ночи, осоловев от усталости, я присела на стул на кухне. В душе было пусто. Я взяла в руки свой мобильный - все сообщения были от компаний, клиентом которых я являлась.

«Дорогая Нина Александровна! - написал мне сотовый оператор. - От всей души поздравляем вас с Днем рождения и желаем всего самого доброго, радостного и светлого! Пусть невзгоды обходят вас стороной, а близкие люди дарят свою любовь и теплоту!»

Я положила голову на стол и долго сидела так, глядя, как за окном танцуют ночные огни.

Зрение

Время шло. Я даже не заметила, как со дня моего рождения прошло целых два месяца. Казалось бы, я еще молодая женщина, у меня вся жизнь впереди, но отражение в зеркало говорило об обратном. В свои тридцать пять я была ходячим мертвецом с тусклым взглядом, опущенными уголками губ и морщинами по всему лицу, шее, рукам… я умирала гораздо быстрее, чем было положено природой. Иногда я заходила на свои старые странички в соцсетях, и там на меня смотрела красивая, миловидная девушка с игривыми искорками в глазах. Без каких-либо фильтров моя кожа прямо-таки светилась свежестью и здоровьем, а ведь с того времени прошло всего пять лет. Затем я переводила взгляд в зеркало и в расплывшемся облике (мое зрение так полностью и не восстановилось) виднелось некое подобие женщины со впалыми щеками, черными кругами под глазами и скорбным выражением лица.

Мне было почти все равно, как я выгляжу, но на людях в таком виде я старалась не показываться. Наш элитный жилой комплекс, где жили исключительно ухоженные женщины, такого бы не стерпел. Поэтому, если нужно было выйти из дома, я старалась улучшить состояние своего лица макияжем. Подобные манипуляции делали ситуацию ненамного лучше, но я уже давно привыкла довольствоваться малым.

В тот день я встала пораньше, чтобы успеть накраситься перед тем, как все остальные домочадцы проснутся. Я не могла дождаться момента, когда отведу младшего сына в сад. Валя болел почти две недели и потому сидел дома. Нахождение с ним один на один высосало остатки моей энергии. Он был как злобный энергетический вампир, который не интересовался обычными играми детей, его привлекали разного рода издевательства над игрушками и надо мною. Когда он снова начнет ходить в садик, я хоть немного приду в чувство.

Накладывая макияж, я заметила, что тремор рук становится все сильнее, поэтому от идеи нарисовать стрелки пришлось отказаться сразу. Тональная основа и пудра сделали свое дело, помада придала жизни губам, но глаза было ничем не исправить, поэтому я просто спрятала их за огромными очками от Dior.

Валентин охотно отправился в сад и даже не стал пререкаться, чему я была несказанно рада. Впрочем, радость была недолгой. За две недели взаперти я ужасно отвыкла от мира вокруг. Оказывается, он живой и постоянно меняется, цветет, дышит… Мне вдруг тоже ужасно захотелось жить, дышать, быть частью этого мира. Но, оказалось, мне даже страшно вести машину. Перед глазами стояла расплывшаяся картинка. Дорога, другие автомобили, деревья, прохожие – все объекты были нечеткими, со смазанными краями и контурами. Теперь, с таким плохим зрением, я не могла даже наслаждаться тем, что всегда так любила - наблюдением. Мне вспомнилось, как раньше я могла часами сидеть на лавочке и смотреть на людей или продолжительное время просто бродить по городу, наблюдая за жизнью вокруг. Мне нравилось наблюдать за сменой времен годы, смотреть, как животные и растения радуются солнцу или прячутся от дождя и снега, нравилось кормить уток и голубей в парке… мне нравилось жить.

Теперь же я ненавидела не только свою жизнь, но и чужую. Было больно видеть, как другие наслаждаются процессом, в то время как я просто отсчитывала часы до наступления темноты.

На светофоре я обернулась посмотреть на сына. Тот сидел в своем креслице, уставившись в планшет. Не заметив, как светофор загорелся зеленым, я услышала назойливый звук клаксона позади едущей машины.

- Мам! - сын оторвался от планшета. - Там зеленый! Ты что, совсем ку-ку?

- Вижу, Валь. Просто немного отвлеклась.

В зеркале заднего вида я заметила недобрую улыбку на лице у ребенка:

- Папа будет ругаться, если узнает.

Через пару минут на перекрестке произошел новый инцидент: я начала движение и не заметила, что светофор горит красным. Оглушительный писк тормозов и многочисленные гудки заставили меня подскочить на месте. Я чертыхнулась и попыталась вырулить, но начавшаяся паника не позволила мне быстро сориентироваться. Ладони вспотели, сердце застучало в груди, в ушах стоял белый шум. Подобно слепому котенку, я крутила головой влево-вправо, пытаясь понять, куда ехать.

- Права купила, а ездить не купила?? – заорал кто-то из ближайшей машины.

- На тачку насосала, сосундра, - раздался голос пожилого прохожего. – Когда ж вы ПДД выучите, дуры…

- Ма-а-а-м!! – завизжал Валентин. – Езжай уже!! На нас все орут!

- Заткнись, а! – рявкнула я, сама не ожидая от себя такого напора.

Видимо, Валя тоже не ожидал, что я способна повысить голос и потому принялся истошно орать. Практически так же, как орал, будучи грудничком. Он размахивал планшетом и бился в истерике, как будто его режут.

Сильный и резкий удар в затылок заставил меня оцепенеть. Оказалось, сын швырнул мне в затылок тяжеленный планшет. Кое-как вырулив на дорогу и оставив позади разъяренных водителей, я припарковалась в первом доступном для этого месте. Мне просто нужно было отдышаться и прийти в себя.

- Мы опоздаем, опоздаем, ОПОЗДАЕМ!! – верещал Валя. – Меня не пустят в группу, заставят сидеть в раздевалке!

- Никто не заставит тебя там сидеть, - процедила я.

Валентин не замолкал, он перешел на фальцет:

- Аааааааааа, аааа, ААААА!!!

Мне стало дурно. Я вышла из машины и захлопнула дверь. Ветер ударил мне в лицо, лучи солнца ласково коснулись моих холодных рук. Я вздохнула полной грудью и окунулась в звуки города, в ароматы выпечки, готовящейся еды, чьих-то духов, деревьев… Все это смешивалось с выхлопными газами и пахло любимым городом. Из машины все еще доносились крики Валентина. Правда, теперь они были глухие, ведь все двери и окна были закрыты. Если бы в тот момент я просто пошла вперед, то была бы абсолютно счастлива.

«А что, если я просто оставлю его здесь и уйду?..» - подумалось мне. Эти мысли пугали.

Я посмотрела на оживленную улицу. Ее очертания хоть и виделись мне расплывчато, но все равно манили к себе магнитом. Сердце сжалось от тоски.

- Нет, я не могу уйти, - прошептала я и открыла машину.

Мне в уши сразу ударил рев ребенка. Я села за руль и завела мотор.

Валентин не переставал орать:

- Я все расскажу папе! Он тебе устроит!! - Из его носа свисали сопли, а по лицу катились злые слезы. Руками и ногами он тянулся вперед и наносил удары по моему креслу.

Крик звенел у меня в ушах. Я поняла, что хочу тишины. Когда движение прервалось светофором, я развернулась назад и процедила:

- Заткнись, иначе я высажу тебя прямо здесь.

Это возымело действие. Валя моментально умолк и уставился на меня испуганным взглядом. До сада мы ехали в тишине.

Отдав присмиревшего сына воспитателям, я наконец решилась съездить в поликлинику. Было уже давно пора это сделать, но меня одолевал страх перед диагнозом врача. Что, если я постепенно слепну? Однако мне хотелось получить обратно свое четкое зрение, ведь это все, что было в моей жизни. Взяв себя в руки, я повела машину по знакомому маршруту.

Приняли меня на удивление быстро. На расспросы врача, что случилось, я ответила, что чистящее средство случайно попало мне в глаза. Мне прописали капли и два вида таблеток. Выйдя из поликлиники, я сразу же приобрела все лекарства, и направилась в ближайший сквер. Там я закапала глаза, выпила таблетки и принялась ждать эффекта. По словам врача, улучшения должны были наступить сразу же. Он не обманул: даже сквозь солнцезащитные очки я заметила, как зрение стало четче. Пусть и ненамного, но все же эффект был ощутим. Это придало мне оптимизма, и я, забыв о течении времени, просидела на скамейке несколько часов.

Когда я вернулась домой, Влас и Глеб уже ждали меня в прихожей.

- Ну и где ты была? - спросил Влас, скрестив руки на груди. В одной из них он держал банку с энергетиком. – Пакетов с продуктами нет, ничего не купила… обед тоже не готов. В наших с Глебом комнатах не убраны кровати. - Он открыл банку и сделал глоток. – Чего молчишь? Нечего сказать? – Еще один глоток энергетика. И еще один. – Я с тобой говорю, але!

- Я была у доктора. Сейчас приготовлю еды, потерпите немного, - снимая верхнюю одежду, сказала я.

- Да уже не надо, спасибо,мамуля, - процедил сын. - Мы уже сами разобрались. Позвонили папе, и он заказал нам еды. Так что не утруждайся.

- Ага, - поддакнул Глеб. – У нас две пиццы и роллы. Целый пир!

Я сглотнула ком, застрявший в горле. Если Сергею пришлось заказывать детям еду, значит, так просто мне это с рук не сойдет. Возможно, на сегодняшнем пиру я буду шутом.

Свинка

Вечером вся наша «дружная» семья собралась на кухне. Сергей заказал еще одну доставку, и вскоре стол уже ломился от суши и роллов, пиццы и бургеров, картошки фри и прочих прелестей фастфуда. Домашнюю еду есть никто не захотел, поэтому мне пришлось убрать все в холодильник.

Я не любила ни пиццу, ни бургеры, ни уж тем более картошку фри, поэтому выбрала себе меньшее из зол - вок-лапшу из коробочки.

- Нравится вам, троглодиты? - поинтересовался Сергей, с любовью глядя, как дети уминают еду.

- Угу, - с набитыми ртами радостно отозвались те.

Муж перевел взгляд в мою сторону, и его глаза сразу лишились всей нежности.

- А ты чего физиономию кривишь? Не нравится еда из ресторана, или просто в кайф быть вечно недовольной?

- Я не недовольная, - сказала я, - тебе показалось.

- Ей просто не нравится, что мы не хотим есть ее вонючие котлеты, - заявил Валя, макая картофельный ломтик в соус.

- Да, в последнее время твоя стряпня оставляет желать лучшего, Нин. Дети правы. Слышала бы ты, как они обрадовались, когда я сказал, что сегодня будем есть еду из ресторана!

- Они дети, Сережа. Все дети любят фастфуд и никогда не сделают выбор в пользу домашней еды.

- Полная чушь. На основании каких данных ты сделала такой дурацкий вывод? У тебя выборка всего из трех детей, Нина. И, если все три сына не хотят есть то, что приготовила ты, значит, есть повод призадуматься.

- Я готовлю каждый день не потому, что все выбрасываю, а потому, что вы очень быстро съедаете все подчистую. И ты тоже. Получается, вы через силу давитесь моей едой?

- Получается, так. Раньше ты готовила лучше. Намного лучше.

- Можешь не есть. Заставлять не буду.

- Я-то, конечно могу, а что делать им? - муж кивнул на детей. - У них же нет выбора.

Я знала, что готовлю вкусно, и каждый домочадец любит мою еду. Это было не самомнение, а голые факты: каждый из детей постоянно просил добавки, пока другие не видят, а глава семейства всегда подъедал из холодильника по ночам. Очевидно, заведя разговор о якобы дурном качестве моей готовки, Сергей просто в очередной раз желал надо мной поиздеваться. В последние пять лет это было его любимым занятием. Я не знала, куда исчез тот мужчина, за которого я когда-то выходила замуж. Не знала, зачем он это делает. Я понимала только одно: что бы ни происходило, мой долг - показывать детям любовь и доброе отношение. Демонстрировать им, что может бытьпо-другому. Я верила, что однажды они это оценят и вырастут хорошими людьми, несмотря на то, что родной отец на протяжении многих лет занимался травлей их матери.

- Если они не захотят есть то, что готовлю я, можешь заказывать им бургеры хоть каждый день. - Я пожала плечами. - Заставлять их есть мои «вонючие котлеты» я не буду.

- То есть вместо того, чтобы исправиться, начать готовить лучше, ты намеренно склоняешь наших детей к вредному питанию??

Я была непроницаема:

- Нет, я буду продолжать готовить. Но уговаривать их есть больше не стану. Как бы я ни старалась, моя еда все равно всегда будет плохой, ведь так, Сереж?

- Пойдем-ка поговорим, - сказал муж, вставая из-за стола. Затем он обратился к детям: - А вы сидите, ешьте. Мы с мамой скоро придем.

Сергей завел меня в спальню и запер дверь изнутри.

- Ты знаешь, что делать, - холодно сказал он.

- Почему сейчас? - ужаснулась я. - Дети ведь еще не спят.

- Они на кухне. Пока они едят, у нас есть минут десять. Приступай. Не испытывай мое терпение.

- Я только что поела, я не смогу...

- Сможешь. Стоит только захотеть. Захоти, Нина.

Он взял меня за волосы и опустил на колени. Глотая слезы, я зажмурила глаза.

Десять минут. Нужно потерпеть всего десять минут. Я смогу. Главное - чтобы меня не стошнило, иначе ночью меня ждут куда более страшные вещи. Хотя, казалось бы, куда уж страшнее? Каких-то пару лет назад я и подумать не могла, что стану соглашаться на такое. И, тем не менее, я соглашалась.

Когда мы вернулись на кухню, я дрожала всем телом. Вид еды вызывал рвотные позывы. Я отодвинула коробочку с лапшой от себя подальше, чтобы только не видеть ее содержимое. Дети переглядывались друг с другом и хихикали. Либо они что-то уже сделали, либо только собираются. И это что-то определенно направлено на меня. Я напрягла все органы чувств и наконец поняла: я сижу на чем-то мокром. Вскочив с места, обнаружила, что кресло перепачкано каким-то жирным соусом вперемежку с соевым.

Я посмотрела на детей:

- Зачем вы это сделали??

- Мы ничего не делали, - довольные смешки.

- Вы что, испачкали кресло? - спросил Сергей.

- Нет, пап, это случайно вышло. Мы просто испугались, что мама начнет орать, и поэтому сразу не сказали...

Вранье. Это понимали и я, и Сергей, но он почему-то сделал вид, что поверил детям. После случившегося в спальне у меня не было сил даже на самые вялые протесты, поэтому я покорно отправилась за губками и моющим средством для мягкой мебели. Нужно было отмыть пятно как можно скорее. Пока обивка кресла окончательно не испортилась.

- Почему у тебя грязные штаны? - спросил Сергей, когда я вернулась на кухню.

- Потому что я сидела на этом стуле.

- Это понятно, но почему ты не переоделась??

- Мне надо почистить кресло, иначе пятно потом не выведешь.

- Потому что мама - поросячья свинья, - сказал Валя, вызвав смех братьев. Видимо, обрадованный положительной реакцией он швырнул в меня куском пиццы. - На, свинка, покушай!

Сергей на удивление оказался этим недоволен. Он привстал с места и рявнул:

- Ты что делаешь?? Совсем страх потерял??

Валя опустил глаза в пол и промямлил:

- Пап, ну ей же нравится ходить в грязном... Пускай тогда ест с пола. Ты сам говорил, что свиньи за столом не едят...

Сергей на мгновение задумался и уже совсем другим тоном произнес:

- Валь, а ты прав! Извини, что накричал. Я сам учил вас чистоте, а теперь наша мама подает нам всем такой плохой пример. - Он театрально покачал головой. Глаза его блестели, губы растягивались в улыбке. Он определенно готовился к чему-то очень приятному. Разумеется, для него одного. - Дети, кто мне скажет, что мы делаем со свинками?

- Моем! - хором заорали дети.

- Верно. - Муж перевел на меня полный предвкушения взор. - А что мы делаем со свинками, перед тем, как помыть?

- Раздеваем их!

- И снова в точку. Так чего же мы ждем? А ну-ка все живо раздели маму-свинку!

Дети, как стая диких собак, накинулись на меня со всех сторон и принялись срывать с меня одежду. Я кричала, как ненормальная, пыталась защититься, убежать, но Влас был на полторы головы выше меня и гораздо-гораздо сильнее. Он крепко меня держал и внимательно разглядывал, пока Глеб и Валя стягивали с меня домашние штаны и рвали на мне футболку. В это время Сергей сидел на месте и с удовольствием за этим наблюдал.

Я до последнего думала, что это какая-то шутка, что сейчас он велит детям остановиться, но он сохранял молчание. Был самым благодарным зрителем для маленьких монстров.

- Пап, а трусы и лифчик тоже снимать? - спросил Глеб?

- Ну а кто же моется в одежде? Конечно, снимать.

- Нет, прекратите, - рыдая, кричала я, - Сережа, останови это все! Прошу тебя, хватит!

Влас повалил меня на пол, чтобы братьям было проще снимать с меня нижнее белье.

- Блин, лифчик не расстегивается! - пожаловался Глеб.

- Возьми ножницы, да порежь его, - велел Влас.

Сергей одобрительно кивнул.

- Заодно возьми скотч и заклей маме-свинке рот, чтобы она так не кричала. Сынок, ты слышал меня?

- Да, пап!

Пока дети и Сергей волоком тащили меня в ванную, я выла нечеловеческим голосом. Мой рот был заклеен, поэтому я срывала связки, чтобы «докричаться» до мужа, воззвать к его разуму. Мне казалось, что сейчас мое сердце просто остановится, не выдержит происходящего, что сейчас я просто умру. Более того, я молила небеса о смерти. В тот момент мне меньше всего хотелось жить дальше.

Когда на меня полилась вода, я услышала голос Сергея.

- Все молодцы. Теперь идите играть в приставку, а свинку предоставьте мне. Уж я ее сейчас так отмою, что будет самая чистая и душистая.

Дети ушли, а что было дальше, я просто не помню. Мое сознание покинуло меня, чтобы защитить от всего этого кошмара.

Принцесса

Помню, как проснулась на следующий день без единого воспоминания о том, что произошло накануне. Я просто открыла глаза и увидела белоснежный потолок нашей с Сергеем спальни. В квартире было непривычно тихо. Первая мысль, что пришла мне в голову: «Я умерла и все наконец закончится?» Но все не могло сложиться так удачно.

Проморгавшись, я приподнялась на локтях и оглядела комнату: ничего не изменилось, все вещи лежали на своих местах. Воспоминания о вчерашнем дне еще не вернулись ко мне, но ощущение ужаса и страха уже потихоньку пульсировало где-то в районе живота.

«Почему в доме так тихо? Какой сегодня день недели? Среда… пятница… Нет, пятница была вчера, значит, сегодня суббота».

По субботам все всегда были дома. Сергей и дети должны как обычно ходить по квартире, хлопать дверьми, ронять какие-то вещи и громко разговаривать, но… никто не шумел. Я прислушалась. Может быть, они на кухне или в гостиной? Нет, так тихо они бы там не усидели.

Я поднялась с кровати. Тело ломило, голова кружилась. Вместо ночнушки на мне почему-то была старая футболка Сергея. Я подошла к окну и вместо двора нашего ЖК неожиданно увидела весь вчерашний день. Все-все-все, начиная с самого раннего утра и заканчивая поздним вечером, когда оказалась в ванной наедине с Сергеем. Мои ладони непроизвольно потянулись к шее – я вспомнила, как муж держал меня за горло и окунал с головой в воду.

«Приди в себя, Нина, - при этом тихо приговаривал он, - мы с детьми пошутили. Это просто шутка. Почему ты вечно устраиваешь из всего трагедию?? Видела бы ты свою физиономию… Как будто похоронила кого-то. Давай-ка еще раз нырнем. Может, это приведет тебя в чувство. Я же не могу лечь спать со скорбной мумией, которую ты из себя разыгрываешь».

Он топил меня и это определенно доставляло ему удовольствие. Я видела его улыбку сквозь воду. На моей шее не осталось следов от его поганых лап, но ощущения никуда не исчезли. Я по-прежнему чувствовала, как он меня держит, как нашептывает всякое под шум воды. Отойдя от окна, я увидела записку, приклеенную к зеркалу.

Нин, я вчера немного перегнул с этими шутками. Надеюсь, ты уже не злишься. Мы с детьми приготовили тебе завтрак. Оставили его на столе, так что проснешься – поешь. А еще, помимо завтрака, тебя ждет небольшой сюрприз. Уверен, тебе понравится!

Сюрприз.

Это слово заставило все мое существо сжаться от страха. Вместо приятного предвкушения, которое обычно чувствуют женщины, услышав о сюрпризе, я почувствовала угрозу. Мне грозила некая опасная подлость, которая наверняка уничтожит остатки моих нервных клеток. Сюрприз от Сергея не сулил ничего хорошего - это было ясно как день.

Я начала в панике озираться по сторонам, чтобы поскорее найти «сюрприз». Металась, словно затравленный зверь с капканом на лапе. Но сюрприз очевидно ждал меня за пределами спальни. Мысль о том, чтобы покинуть комнату, вызвала во мне такую сильную панику, что я около получаса не решалась даже взглянуть на дверь. Я знала, что за ней будет что-то ужасное, и не хотела с этим сталкиваться.

Наконец, присев на корточки, я осторожно нажала на ручку, приоткрыла створку и выглянула наружу. Пустой коридор, открытая дверь в гостиную и абсолютная тишина. Я выпрямилась и, превозмогая страх, переступила порог. Сделала несколько шагов, осмотрелась, затем медленно двинулась в сторону кухни. На меня ничего не обрушилось, не вылилось, на полу не было металлических кнопок и битого стекла. Казалось, зря я нагнала на себя страху.

В кухне царила идеальная чистота. Видимо, Сергей заставил детей убрать мусор от фастфуда, помыть посуду и полы. Я выдохнула. Может быть, чистая кухня - это и есть сюрприз? На столе стояло несколько тарелок, прикрытых крышками. Воздух пал яичницей и свежими огурцами. В голове вмиг прояснилось – мне ничего не грозит. Ощущение подвоха отошло на второй план, кованные мышцы расслабились, и я с облегчением прислонилась к стене.

И тут, периферическим зрением, в отражении огромного зеркала в прихожей, я заметила какое-то шевеление со стороны гостиной.

Там кто-то был.

- Эй, - тихо позвала я. – Влас, Глеб? Это не смешно. Выходите оттуда.

И тут я услышала цокот когтей. Из гостиной, сквозь отражение зеркала, на меня смотрела плоская серая морда с маленькими черными глазками - собака.

Существо, которого я боялась больше всего в жизни. Этот страх был неосознанным, он шел откуда-то из глубин памяти. Нет, страх – неправильное слово. Скорее, неприятие на молекулярном уровне. Я страдала кинофобией сколько себя помнила, всю свою жизнь. И, конечно, Сергей прекрасно об этом знал.

В далеком детстве, когда я еще даже не умела говорить, на меня налетела собака соседа. Позже, из рассказов взрослых, я узнала, что животное просто среагировало на палку, которую я подняла с земли. Оно решило, что я хочу поиграть и бросилось в мою сторону. От испуга я не удержала равновесие и рухнула в песок еще до того, как собака оказалась напротив меня. Увидев ее, я стала кричать и плакать, а она в ответ зарычала. Я кинула в нее палкой, после чего она вцепилась мне в руку. Никаких серьезных увечий собака не нанесла – лишь слегка прикусила – но с тех пор при виделюбойлающей особи я просто цепенела от ужаса. Я боялась даже тех собак, которые размерами уступали кошкам, а лай пугал меня, даже если доносился из динамиков телевизора.

Чудовище, которое продолжало наблюдать за мной через зеркало, что-то держало в пасти. Слюни с треском капали на пол. Воображение вмиг нарисовало картину, что в этой ужасающей пасти мое собственное сердце. Собака вырвала его из моей груди и теперь сдавливает своими желваками, как прессом.

А потом она вдруг понеслась в сторону кухни.

Я закричала так громко, как никогда в жизни. Связки моментально обдало жаром, горло начало саднить. Каким-то чудом мне удалось найти силы на рывок и захлопнуть дверь до того, как псина ворвется в кухню. Но кричать после этого я не перестала. Когда голос окончательно сел, я сползла вниз по стене и затряслась мелкой дрожью. Не помню, сколько времени я провела вот так, сидя на полу, зато в памяти постоянно всплывает момент, как кухонная дверь начала открываться. Я вскочила на ноги, запрыгнула на ближайшее кресло, сорвала картину со стены и прикрылась ей в надежде, что это сможет меня защитить.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Сергей, держа собаку за ошейник. Увидев меня, та принялась лаять. В кухню зашли дети и начали наперебой что-то говорить. Это все было для меня как белый шум – я слышала лишь собачий лай.

- Соседи жалуются на твои крики, - как ни в чем не было заявил Сергей. – У нас отличная шумоизоляция, но ты каким-то образом умудрилась разбудить чужих детей. Теперь все думают, что у тебя какой-то диагноз. Может, научишься вести себя нормально, а, Нин? Мы с детьми приготовили тебе такой сюрприз, а ты все недовольна. – Он покачал головой.

- Это собака, - едва слышно отозвалась я. – Собака.

- Правильно, Нина. Парни, вы слышали? – обратился муж к детям. – Ваша мать догадалась, что это собака.

Сыновья стали хохотать, как ненормальные, из-за чего монстр на поводке принялся лаять еще сильнее. Сергей отпустил поводок и направился ко мне. Схватил меня за предплечье, рывком стянул с кресла и произнес:

- Все, давай, приводи себя в порядок и вставай к плите. Мы уже проголодались.

Несмотря на то, что он удерживал меня под локоть, я не могла твердо стоять на ногах. Собака находилась на расстоянии менее метра и, казалось, все мои конечности атрофировались от ужаса.

Я услышала свой осипший голос, который как будто бы принадлежал не мне:

- Зачем?.. Зачем собаку? Ты же знал, ты все знал…

- Знал, о чем? Нина, нам давно пора завести домашнего питомца. Прекрати устраивать истерики, ты ведешь себя неадекватно. И да, кстати: собаку зовут Принцесса. Мы взяли ее из питомника. Уже не щенок, так что не будет гадить по углам. Но учти: с ней нужно гулять минимум два раза в день. Сама понимаешь, я работаю, дети в школе и саду, так что выгул будет на тебе. А теперь поднимайся на ноги – я же сказал, что мы все хотим есть.

Забота

Выходные прошли как в тумане. У меня поднялась температура, началась лихорадка, и я практически не выходила из комнаты. Стоило мне закрыть глаза и попытаться уснуть, чтобы хотя бы на время убежать из этого кошмара, как ужасы начинали преследовать меня во снах. Мне снилась свора собак. Они медленно приближались ко мне, рычали, а затем разражались неистовым лаем. Я видела их массивные челюсти, кровоточащие десна и визжала от страха, а мимо проходили наши соседи, качали головами и приговаривали: «Ненормальная истеричка... У нее дети, счастье, муж какой хороший, а она постоянно орет!»

Я просыпалась в надежде, что реальность окажется не такой безрадостной, но понимала, что она еще хуже снов. Собака по-прежнему была в доме, ее никто не собирался возвращать туда, откуда ее взяли. Всем было плевать на мои панические атаки при виде нее, плевать, что я даже не могу сходить в туалет, пока ее не запрут в другой комнате. Мою семью даже забавляло все происходящее. Они смеялись надо мной и моим страхом, называли меня сумасшедшей и постоянно запугивали. Запугиваниями в основном занимались дети. Они приоткрывали дверь в спальню, где я лежала, забившись в комок в дальнем углу кровати, и начинали рычать. Затем раздавался оглушительный хохот. Поняв, что их дурачества не делают мне ощутимо хуже, дети перешли на новый уровень - тащили собаку к двери и давали ей какие-то команды, услышав которые та начинала злобно лаять.

«Мам, а мам, выгляни в коридор. Принцесса сильно по тебе соскучилась. Слышишь, как лает? Тебя зовет». И снова этот злобный хохот.

В воскресенье вечером Сергей силой повел меня на кухню.

- Да не ори ты, я запер ее в гостиной. Тебе нужно поесть, Нин. Я приготовил стейки на гриле и салат. Дети сделали фруктовый смузи. Все как ты любишь.

- Зачем мне есть?

- Чтобы завтра ты не упала в голодный обморок. Еще этого не хватало. Ты валяешься в спальне всего вторые сутки, а дом уже в непотребном состоянии. Кругом грязь, пыль, какие-то ошметки на полу... Да ладно, Нин, я же пошутил. Дело не в этом, просто мы все хотим, чтобы ты пришла в себя.

На самом деле, Сергей не шутил. Его действительно крайне не устраивала грязь в доме, он был патологическим блюстителем чистоты и с ума сходил, когда видел, что где-то что-то не идеально чисто. При этом, в его понимании, пятикомнатную квартиру на 250 квадратных метров должна содержать в порядке только я одна. Никаких клининговых служб, помощниц по дому, нянь и кухарок - никаких посторонних в доме! Мой муж панически боялся, что в квартире окажется кто-то чужой, и даже курьерам и водителям детей никогда не позволял переступать порог. Да что там водителям… он даже своих родственников не подпускал к нашему жилищу. А если те и бывали в гостях, то речь шла исключительно о загородном доме, который Сергей приобрел специально для этих целей.

Мы достигли кухни. Муж усадил меня за стол, где уже ждали дети. Три пары глаз уставились на меня в предвкушении веселья.

- Пап, - не отрывая от меня взгляда, сказал Влас, - а может, позовем к нам собаку? Чего она сидит там одна? Собака должна ужинать с нами.

- Влас, хорош, - осадил его Сергей. - Дай матери оклематься. Мы же не хотим, чтобы она попала в больницу?

- Я не оклемаюсь, пока здесь эта чертова собака, - процедила я.

- Придется, мам, - усмехнулся Влас.

- Да, Нин, - кивнул муж, поставив на стол большую деревянную миску с салатом, - придется прийти в себя. Завтра понедельник. Твои домашние дела никто не отменял. Да и Принцессу нужно будет выгуливать. Ты ведь не хочешь, чтобы она загадила всю квартиру, правда?

- Ты знал, как сильно я боюсь собак! - закричала я, и слезы брызнули у меня из глаз. - Знал и все равно притащил ее в наш дом! За что ты так меня ненавидишь, за что??

- Опять разнылась... - сказал Валя. Это были не его слова - он услышал их от одного из старших братьев. - Истеричка!

Сергей поставил передо мной тарелку со стейком и сказал:

- Я не ненавижу тебя, Нин. Ты моя жена, как я могу тебя ненавидеть?

Его тон заставил детей захихикать.

- Ты притащил в дом собаку. Как это тогда называется?

- Забота, Нина.Забота.Мы с детьми решили, что пора бы тебе начать избавляться от своих страхов. Перестать быть их заложницей. Это ведь ненормально, что ты боишься собак. Собака - друг человека. Завтра начнешь убеждаться в этом на собственном примере.

Дети прыснули от смеха.

- Завтра я не выйду из комнаты, пока вы не вернетесь домой, - сказала я.

- А кто же отведет Валю в сад?

- Ты.

- По понедельникам я веду совещание, и ты об этом знаешь. Я не успею отвезти его в сад.

- Значит, он туда не пойдет.

- Пойду! - заверещал Валентин. - Пойду, пойду, пойду!! Завтра в саду бассейн!

- Слышишь, Нина? Ребенок хочет поплавать в бассейне.

- Я не поведу его в сад, - повторила я.

Вероятно, в моем голосе муж расслышал нечто такое, что заставило его угомонить кричащего сына и согласиться отвезти его завтра самому.

Мы начали ужинать, но кусок не лез мне в горло - за стеной время от времени подвывала собака, которой явно не нравилось сидеть взаперти.

- Ешь, Нина, - велел Сергей. - Набирайся сил.

- Мне не нужны силы, чтобы лежать на кровати.

- А ты и не будешь лежать. Повторюсь: завтра у тебя много дел. Готовка, уборка, стирка, выгул собаки.

- Я не выйду из комнаты.

- А собака? С ней нужно гулять, кормить ее.

- Мне плевать. Пока она живет здесь, я буду сидеть в спальне.

- У тебя нет выхода, Нина. Собака будет жить здесь. Мы в ответе за тех, кого приручили.

- Не я ее приручала, не мне за нее отвечать. Если ты хочешь, чтобы я готовила и убирала, верни собаку в то место, откуда ее взял.

- Нет.

- Нет! - хором заорали дети.

От их визгов, строгого взгляда мужа и поскуливания собаки за стеной у меня в голове что-то перемкнуло. Перед глазами заплясали темные пятна, лоб покрылся испариной, сердце бешено забилось о грудную клетку, а из горла вырвался нечеловеческий вопль. Я упала на пол. Что было потом - помню нечетко. Когда ко мне снова вернулась ясность ума, и муж усадил меня обратно на стул, еда была практически не тронута. Значит, мой припадок длился не больше пяти минут.

- Успокоилась? - спросил муж. - А теперь ешь. Твои истерики уже ни на кого не действуют.

- Или я, или она, - заявила я мертвым голосом.

- Или ты, или собака? - Сергей усмехнулся. Ты ставишь мне ультиматум, Нина?

- Называй, как хочешь.

- Парни, мама спрашивает, кого мы выберем: ее или Принцессу? Что скажете?

- Принцессу! - снова хором крикнули дети.

- Вот и я так думаю, - хохотнул муж. - Слышала, Нин? Манипуляция не удалась.

Я оглядела свою семью безжизненным взглядом:

- То есть, для вас всех собака важнее?

- Конечно, - сказал Глеб.

- Конечно, - подтвердил Влас. - Ты просто чокнутая тетка, а собака - это собака. Она не может быть чокнутой.

- Ну-ну, парни, хватит, - осадил Сергей. - Конечно, мама нам важнее, но это не значит, что мы должны бросить собаку. Теперь она член нашей семьи, и это ее родной дом. Я прав?

- Да, пап, - вяло согласились дети. - Но скажи маме, что Принцесса теперьвсегдабудет жить с нами.

- Да она и так уже это поняла. - Сергей посмотрел на меня, как вассал на рабыню. - А если тебя что-то не устраивает, можешь идти на все четыре стороны. В этом доме тебя никто не держит. Но если решишь уйти, то только в гордом одиночестве. - Он выдал уничижительную, полную триумфа улыбку. - Ты знаешь правила, дорогая.

Чудовища

Я помню, как лежала и смотрела в потолок, а в голове крутились слова детей: «Принцессу! Ты просто чокнутая тетка!». Они, не думая, поставили собаку выше собственной матери. А потом слова мужа: «Манипуляция не удалась. Ты знаешь правила, дорогая». И так всю ночь без сна, без мыслей о чем-то другом, безо всякой надежды. Утро наступило неожиданно – на телефоне Сергея сработал будильник и выдернул меня из оцепенения.

- Нин, иди готовь завтрак, я Власа отправлю погулять с собакой, - раздался сонный голос мужа. – Давай, не разлеживайся, сегодня мне нужно выехать пораньше.

- Я не пойду на кухню, пока собака в коридоре, - еле слышно отозвалась я.

- Хорош, а. Пошли, я сам проведу тебя в кухню. Вставай.

Яподнялась, накинула халат, муж открыл дверь, и к нему, виляя хвостом, тут же подбежал серо-белый монстр.

- Принцесса! Доброе утро, девочка! - муж ласково плющил морду псины ладонью. - Эй, Влас, - крикнул он, двигаясь вместе со мной и Принцессой в сторону комнаты старшего сына, - давай поднимайся, иди гулять с собакой, пока мать готовит завтрак. – Он открыл дверь и включил в комнате свет. – Живо, сын! Принцесса, буди его.

Собака вбежала к Власу и запрыгнула к нему на кровать, а Сергей взял меня под локоть и повел в кухню. Там он поставил меня к плите, раздал указания и отправился умываться. Через несколько минут ко мне вбежали младшие дети, а за ними – псина. Я заорала как бешеная, чтобы они вывели ее и закрыли дверь. Наконец, в кухне воцарилось относительное спокойствие, и я смогла приступить к приготовлению завтрака.

Я слышала, как Влас собирается на улицу, как его братья ругаются за право первыми пойти в туалет, как Сергей роняет лейку душа - все это ужасно раздражало. Голова гудела, перед глазами плясали серебристые звездочки, завтрак никак не получался. Да я и не хотела его готовить. Мне хотелось просто лечь и уснуть. Однако же выбора у меня не было, поэтому я терпеливо дождалась, когда Влас уведет собаку на прогулку и понеслась собирать остальных детей в сад и школу. Сделать это нужно было как можно быстрее, пока не вернулась псина.

Влас привел ее минут через десять. За это время я кое-как собрала его братьев, а после накрыла на стол. Мы сели завтракать за закрытыми дверьми, чтобы я не портила всем настроение своей истерикой. Собачьи миски с едой Сергей выставил в коридор, но псине все равно не нравилось завтракать в одиночестве. Немного поев, она начала скулить и подвывать под дверью.

Несколько минут Сергей сидел со стиснутыми челюстями – его явно раздражал скулеж. Затем, стукнув по столу кулаком, он поднялся из-за стола и распахнул дверь. Принцесса стремглав залетела в кухню.

Я в панике вскочила с места и подбежала к окну. Там вжалась в подоконник и принялась поскуливать. Прямо так, как до этого делала псина.

- Нин, заткнись, а! Сядь за стол и ешь вместе со всеми. Я хочу нормально пожрать перед работой, а не сидеть и слушать этот скулеж. Сядь, я сказал!

На ватных ногах я доковыляла до места и села в кресло. Собака уже была под столом и выпрашивала у детей еду. Меня хватило буквально на пару секунд. Я встала и по стенке двинулась прочь – сначала в коридор, затем в спальню. Минут через тридцать хлопнула входная дверь, и все стихло. Значит, я снова осталась один на один с собакой. С серо-белым злобным существом.

Я сидела у двери и уговаривала себя выйти, а потом мне и вовсе захотелось в туалет. Причем, нестерпимо. Оно и неудивительно, потому как страх и паника всегда так действуют на организм. Но я все равно не могла открыть дверь. Было слышно, как собака ходит по квартире, клацая когтями по полу.

Клац-клац-клац. Клац-клац.

Иногда она рычала и хрипела, видимо играя со своей любимой игрушкой. Мне было так жутко от этого, что я бы куда охотнее напрудила лужу прямо на ковер в спальне, чем пошла в туалет.

В общем, я сидела взаперти, пока старший сын не вернулся из школы. Хорошо, что на лоджии нашлось небольшое ведро, которое спасло меня от позора. Влас заглянул ко мне – я сделала вид, что заболела. Тогда, пожав плечами, он сказал, что доест остатки завтрака со сковородки, а потом пойдет гулять с собакой. Ему не терпелось показать ее своим друзьям.

Когда дом опустел, я на полусогнутых ногах выползла из комнаты и принялась за домашние дела. Затем собралась и вышла на улицу – пришло время забирать Валю из сада. В тот день была хорошая погода, и я решила прогуляться до сада пешком. Это должно было помочь мне немного прийти в себя.

Я уже почти вышла со двора, когда услышала громкий голос Власа.

- Мам! Мам, стой! Кое-кто по тебе соскучился!

Обернувшись, я увидела, что ко мне со всех ног несется собака. Ужас снова сковал меня, но усилием воли я стиснула зубы и не издала ни звука. Двор был полон людей, мои соседи вышли на прогулку с детьми и питомцами. Я просто не могла позволить себе закричать.

Увы, моих сил и воли хватило лишь до того момента, пока собака находилась в пути. Через пару секунд, когда она уже почти приблизилась ко мне, я заорала что есть мочи. Теперь весь двор смотрел только в одну сторону - на меня.

Не помню, как и в какой момент, но я вдруг обнаружила себя сидящей на капоте чьей-то машины. Вероятно, собака среагировала на мои крики, потому что она остервенело лаяла, бегая из стороны в сторону и кружа вокруг капота. Все переговаривались друг с другом и показывали на меня пальцем, кто-то снимал все на видео, дети заливались смехом. В их числе был и Влас.

Я бессильно всматривалась в лица людей, пытаясь найти поддержку хотя бы в одном из них, но никто из них не подошел и не помог мне.

- Мам, - услышала я детский голос, - а чего тетя боится? Принцесса же добрая собака.

- Не знаю, Софочка. Может быть, тетя просто устала или заболела.

- Или просто бухая, - захохотал не знакомый мне подросток.

Я знала, что соседи еще очень долго будут вспоминать этот день, перемывая косточки «чокнутой бабе, которая не бог весть как оказалась жительницей элитного ЖК». Я все знала, но не могла слезть с капота. Тело просто отказывалось слушаться.

Неожиданно я увидела протянутую ко мне руку. На ней сильно выделялись каналы вен, она была морщинистой и со множеством старческих пятен.

- Слезай, милая, я тебе помогу, - сказал мне дедушка, которого я раньше никогда не видела. - Ты не бойся. Собака, она хоть и зверь, но ей не чуждо сострадание. Гляди, как она за тебя переживает. Она бы протянула тебе лапу, да у нее никак не выходит. Не гляди на нее со страхом, она тебе не враг. Бояться стоит тех, кто все видит и понимает, но помогать не торопится – хочет всласть насладиться горем другого. Вот это настоящие чудовища. А собака – она друг, она не обидит.

- Во баба упилась, щас всю тачку поцарапает.

- Странно, что сигналка не срабатывает… Надо бы позвать хозяина, чтоб он снял ее с капота. Кто-нибудь знает хозяина машины??

- Да она на наркоте. Очередная солевая мамаша.

- Она не наркоманка. Из приличной семьи. Вон ее сын стоит. Бедный парень… это ведь такой позор – увидеть родную мать не в себе…

- Так давайте вызовем неотложку, а то она начнет по всем машинам скакать!

- Ты их не слушай, - тихо сказал дедушка. - Давай руку.

Я доверилась ему и позволила себе помочь. Сама не помню, как именно все происходило дальше, и как я оказалась в квартире. Помню только, что заперлась в спальне, сжалась в комок, обняла колени руками и сидела так, качаясь взад и вперед. Но то уже был не страх и не паника. Во мне раскрывалось какое-то совершенно новое чувство, которое на удивление дарило ощущение свободы.

Из забытья меня выдернул телефонный звонок. Это был Сергей. Я взяла трубку и услышала смех. Мой муж тихо смеялся и периодами даже хрюкал, как боров из басни.

- Ну ты даешь, Нина! Совсем умом тронулась что ли? Ха-ха-ха-ха-а! - он закашлялся. - Влас прислал мне видео, я сначала подумал, что это монтаж. Нин, над тобой потешался весь двор. Ситуация страшная, но видео реально смешное. Влас еще наложил комичную музыку – обхохочешься! Если уже пришла в себя - посмотри. Я сейчас скину.

Я промычала в трубку нечто невразумительное.

- Ладно, раз сегодня твой звездный час, я сам заберу Валю из сада. Ты пока умойся и приведи себя в порядок. Скоро мы все вернемся голодные. Ужин должен быть готов.

Я тихонько поплелась на кухню и, кажется, выпила там пару литров воды. Из головы никак не шли слова дедушки: «Вот это настоящие чудовища».

Шалость

Следующим утром я проснулась не от звука будильника, а от какого-то внутреннего сигнала, кричащего, что я, кажется, опоздала. Я резко распахнула глаза и нащупала рукой мобильный. Он был выключен, хотя я точно помнила, что оставляла его на ночь на зарядке.

Сергея рядом не было. Да и вообще в доме стояла тишина, значит, все уже уехали кто на работу, кто в школу, а кто в детский сад. Но почему мой телефон выключен??

Едва дождавшись, пока на экране появится приветствие, я взглянула на появившиеся вскоре часы и с ужасом увидела, что уже почти девять утра. Пришлось звонить мужу, ведь только одному ему ведомо, зачем ему понадобилось отключать мой телефон.

- Дорогая, если ты еще не забыла, вчера над тобой потешался весь дом. Я просто решил дать тебе отдохнуть подольше, чтобы ты немного оправилась после своего очередного позора и была готова к великим свершениям. Так на моем месте поступил бы любой хороший муж.

- К каким свершениям? - безэмоционально поинтересовалась я, уже и так зная ответ.

- Ну как: выгул собаки, мытье лап после прогулки, кормежка. Кстати, не забудь налить Принцессе полную миску свежей воды, она любит попить. Потом у тебя готовка, куча стирки, уборка. Дома жуткий срач, Нин. Собака - это ведь не игрушка, от нее много мусора.

- Сереж, я одного не пойму: ты это сейчас все на полном серьезе или снова решил поиздеваться?

- Нина, - посуровел муж, - после тяжелого рабочего дня я рассчитываю наконец вернуться в чистую квартиру, где меня ждут и любят. Где пахнет домашней едой, где жена игриво мне подмигивает, а собака ласково виляет мне хвостом. Если сегодня я снова увижу твою вечно недовольную мину, ночью пощады не жди, отыграюсь сполна. А то в последнее время я слишком много тебя щадил.

- А ты не слишком много на себя берешь?? Я не твоя собственность.

- Моя. Мы оба знаем, что, в случае чего, дети останутся со мной, и ты их больше не увидишь. Поэтому придется играть по моим правилам, Нина. Я уже устал повторять одно и то же, пора бы тебе наконец усвоить: условия здесь диктую я. Твое дело – им следовать. И тогда всем будет хорошо. Не только мне, но и тебе самой. Я все сказал, Нин. Поднимайся с кровати и вперед. У тебя очень много дел.

Я молча отключила вызов, уткнулась лицом в подушку и почти беззвучно зарыдала. Он не шутил. Если сегодня к его возращению квартира не будет сиять чистотой, запахи еды вызывать аппетит, а собака довольно вилять хвостом, меня ждет очередной ночной кошмар - только не во сне, а наяву.

Просидев в спальне около двадцати минут, я так и не решилась выйти. Из коридора доносилось тихое поскуливание - собака была там, ждала моего появления. Страх перед животным оказался сильнее страха перед мужем. Я вновь легла в кровать и попыталась уснуть, но природа все настойчивее звала меня в санузел. Не прошло и часа, как в туалет захотелось просто нестерпимо. Как назло, на балконе не оказалось ни ведерка, ни любой другой подходящей емкости. В комнате тоже. Вероятно, Сергей специально все убрал. В углу комнаты стояла большая кадка с деревцем, которое я старательно выращивала вот уже много лет. С моей стороны было бы верхом подлости воспользоваться этой кадкой в качестве горшка. Деревце ничем ни разу меня не обидело, так за что же мне поступать с ним так гадко?

Когда терпеть уже не стало мочи, я выглянула из комнаты и рванула к туалету. Собака с лаем понеслась ко мне, но я успела захлопнуть дверь у нее перед носом. Еще минут тридцать, не меньше, я уговаривала себя выйти из санузла.

В общем, путем неимоверных усилий я таки вышла, прошла мимо собаки, накинула халат, который висел в ванной, а затем направилась в конец коридора, на кухню. Я шла, едва переставляя ноги от ужаса, дрожала всем телом, прижималась к стене. Казалось, если у меня получится как следует в нее вжаться, животное перестанет меня замечать. Но не тут-то было. При моем приближении псина начала неистово поскуливать и быстро-быстро вилять хвостом, а я от страха чуть не отдала богу душу. Не помню, как добралась до кухни и как захлопнула дверь, помню только, что рухнула в кресло и долго не могла прийти в себя. Тело ходило ходуном, руки дрожали так, что из стакана расплескалась вода, босые ноги отбивали нервную чечетку. Когда я худо-бедно вернулась в адекватное состояние, то нашла в шкафчике собачий корм. В одну миску насыпала его, в другую налила свежей фильтрованной воды и выставила все это за дверь. Собаки рядом не было. Я выглянула в коридор и увидела ее на лежанке. Она играла с какой-то странной штуковиной, похожей на грязную махровую тряпку. Вероятно, когда-то это было игрушкой, но узнать, какой именно, сейчас не представлялось возможным. «Игрушка» не имела конкретной формы: просто какие-то лохмотья разной длины, ширины и плотности. Она была невнятного грязно-коричневого, почти черного цвета и, в целом, вызывала отвращение одним своим видом. Но собака, судя по всему, пребывала в полнейшем восторге: облизывала эти лохмотья, терлась о них мордой и даже зажимала между лапами и смотрела так, словно перед ней какое-то сокровище.

- Эй, чудище, - шепнула я, - тут для тебя еда и вода.

Мне вдруг стало смешно от всей этой ситуации, но это было, скорее, нервное. Собаку я по-прежнему боялась до жути.

Услышав меня, животное навострило уши, посмотрело в мою сторону и рвануло к мискам. Я едва успела захлопнуть дверь. Вероятно, кто-то все же погулял с собакой с утра, потому что, поев, она не начала проситься на улицу, а просто улеглась спать на лежанку в обнимку с игрушкой. Едва дыша, я проходила мимо нее, чтобы загрузить стирку, переодеться, убрать здесь и там. И каждый раз, когда она ворочалась во сне, я готова была упасть в обморок. Во мне жил плотный, уже давно утрамбовавшийся страх, который не уходил, даже когда я начала понимать, что собака настроена мирно и не собирается на меня нападать.

Каким-то чудом, к вечеру я сделала практически все домашние дела, кроме влажной уборки в коридоре. Это я решила оставить на потом, когда кто-нибудь поведет собаку на прогулку. К моему удивлению, Глеб без моей просьбы забрал Валю из садика, а Влас погулял с собакой. Дети вели себя просто идеально, и я уже было подумала, что им совестно за вчерашнее, и они таким образом хотят передо мной извиниться.

Пока я мыла овощи на салат, Влас зашел ко мне на кухню, взял за руку и повел в коридор.

- Мам, не бойся, просто пошли. Она тебя не тронет. Я буду с тобой.

- Что происходит? - начала паниковать я. - Зачем ты ведешь меня к ней? Я не хочу!

- Мам, мамочка, ну пожалуйста! - Сын погладил мою ладонь второй рукой. - Если отец поймет, что сегодня с собакой гуляла не ты, он сильно разозлился. А я не хочу, чтобы вы ругались. Давай я докажу тебе, что бояться нечего. Просто поверь.

Сын был таким искренним в тот момент, что я действительно поверила и заставила себя переступить порог кухни. Там уже ждали Глеб и Валя. Все трое сыновей принялись показывать мне, как правильно застегивать шлейку, демонстрировали дружелюбие собаки и ее спокойный нрав.

- Мам, она не тронет, - уверяли они, - гляди, какая добрая.

Затем они уговорили меня попробовать сводить ее погулять.

- Хотя бы пять минуточек! А папе мы скажем, что ты гуляла с ней час и уже почти не боишься.

Мне было страшно, панически страшно. Я даже чувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, а глаза режет от слез. Но забота моих детей была важнее. Они так боялись, что Сергей снова будет мной недоволен, что решили все вместе меня поддержать. Я растаяла и дала себе слово, что выведу собаку на улицу чего бы это ни стоило.

Когда я обулась, дети передали мне шлейку в дрожащие руки.

- Мам, а сумку ты разве не возьмешь? - спросил Валя и расхохотался. Братья строго шикнули на него.

- А зачем она мне, если я ненадолго?

Я переместила взгляд на сумку, висящую на крючке и заметила, что из нее торчит та самая игрушка. Проследив за моим взглядом, дети начали оглушительно хохотать. Решив, что это безобидная шалость, я покачала головой и потянулась, чтобы вытащить эту мерзость из сумки.

- Принцесса, - крикнул Влас, когда моя рука коснулась тряпицы, - игрушка!

Увидев,чтоу меня в руке, собака резко взвизгнула. От неожиданности я отпустила поводок и закричала. Мне показалось, что животное сейчас на меня набросится. Страх снова взял надо мной верх. Я запрыгнула на маленький диванчик для переобувания, который стоял в прихожей, и, продолжая кричать, принялась умолять детей увести собаку. Все это время игрушка была у меня в руке, о чем я совсем забыла. Сама того не сознавая, я трясла ей в разные стороны, словно дразня.

В какой-то момент, собака зарычала, а затем резко подпрыгнула вверх, за игрушкой. Вместо того, чтобы выпустить тряпицу, я наоборот повела рукой в сторону. Мощные челюсти сомкнулись на моем запястье, а потом вся прихожая окрасилась кровью. Я помню, как упала на пол, помню кусок кожи, свисающий с моей руки, помню оглушительный вой собаки. Но ярче всего в памяти отпечатались глаза моих детей. В них не было ни сожаления, ни страха, ничего доброго и светлого. Одно лишь холодное удовлетворение.

Умница

Я ревела как не в себя. Раненая рука дергалась, собака выла волком, забившись в дальний угол коридора, все вокруг меня было окрашено кровью, а я не имела ни малейшего понятия, что со всем этим делать. Дети, увидев последствия своей шалости, сильно перепугались. Но явно не за меня и мое самочувствие. Я подозревала, что больше всего они боятся гнева отца. Тот, кстати, не заставил себя ждать. Мы услышали, как ключ проворачивается в двери, и застыли в ожидании.

Не успел Сергей перешагнуть порог, как пятилетний Валентин заголосил:

- Папа, пап, Принцесса укусила маму за руку!

- Пап, я пытаюсь вызвать скорую, но вызов постоянно скидывается! - воскликнул Влас с наигранным волнением на лице.

Сергей посмотрел вниз, на меня. Помню, что в состоянии шока я пыталась прилепить свисающий лоскут кожи обратно. У меня не было сил даже рассказать, что произошло. И тут Валя с ревом повис на ноге у отца и во всем признался:

- Папочка, Влас положил игрушку в мамину сумку! Помнишь, ты нам говорил, что Принцесса нас не тронет, но нам нельзя отбирать у нее эту игрушку? Ну и вот Влас сделал, как будто мама ее отобрала, и поэтому Принцесса рассердилась и укусила маму за руку! У-у-у!

Сын говорил сбивчиво, но был так напуган, что выдавал одну лишь правду. В таком состоянии он бы не смог ничего сочинить от себя. И, конечно, Сергей сразу это понял. Как понял и то, что младшие дети действовали по указке старшего брата.

- Заткнись, дебил, - сквозь зубы процедил Влас. Теперь в его глазах теперь читался искренний испуг. Он взглянул на отца снизу-вверх, как провинившийся щенок. – Пап, он гонит…

Не успел он договорить, как Сергей взвел кисть и тыльной стороной ладони отвесил ему пощечину. От удара Влас повалился на пол и, держась за ушибленную щеку, принялся плакать.

- Наш разговор еще не окончен. - сказал муж. – Чтоб к нашему с матерью приходу здесь все было вылизано и сверкало чистотой. Замечу хоть одно пятнышко, отправлю в кадетское училище. Ты все понял?

Влас быстро кивнул:

- Да, пап.

Затем Сергей перевел взгляд на младших сыновей:

- Марш по комнатам. Два раза повторять не буду.

Глеб утащил плачущего Валю в игровую, а Влас покорно поплелся за шваброй и моющими средствами. Я поражалась тому, насколько разительна разница между авторитетом Сергея и моим. Моего попросту не было. Дети ни во что меня не ставили, а отца были готовы слушаться с первой команды.

Сергей взял чистое полотенце из шкафа, аккуратно положил мне на рану и поднял с колен.

- Пойдем, Нин, не бойся. Сейчас съездим в больницу, и все будет хорошо.

В частной клинике врач осмотрел мою рану и, качая головой, начал ее обрабатывать.

- Рану придется зашивать, – сказал он. - Не переживайте, будет не больно. Сделаем под местной анестезией. Аллергии на лидокаин нет? - Я помотала головой. - Собака привитая?

- Да, конечно, - ответил за меня Сергей. – Привита, стерилизована, полностью здорова.

- Рекомендую все равно отвезти собаку в ветклинику, чтобы ее поставили на учет. Пронаблюдаете в течение двух недель – если симптомы бешенства не проявятся, то все хорошо. А вот вам, - врач обратился ко мне, - мы все равно обязаны сделать укол от бешенства. Далее необходимо будет ставить по уколу на третий, седьмой и четырнадцатый день после укуса. Если к тому времени ветеринар подтвердит, что ваша собака здорова, уколы можно будет прекратить. Так, а теперь будем зашивать…

Пока врач колол мне анестезию и накладывал швы, Сергей держал меня за здоровую руку и приговаривал, как он переживает, какая я у него смелая и какая умница. Я пропускала этот бред мимо ушей.

Мне наложили девять швов. Ситуация с рукой оказалась не такой ужасной, какой я ее себе вообразила. Крови было действительно много – острые клыки повредили вену, - но по итоге рана вышла совсем небольшой, максимум три на три сантиметра.

В машине, на пути домой, я отключилась. Потом опять проснулась, когда Сергей сказал, что мы приехали. Прихожая выглядела просто идеально: казалось, что все аж скрипит от чистоты. Собаки и детей не было видно. Лишь тихие звуки, доносившиеся из комнат, сигнализировали о том, что все четверо мирно сидят по местам.

Сергей помог мне переодеться в домашнюю одежду халат, после чего я без сил рухнула в кровать.

- Завтра я усыплю чертову псину, - пообещал он.

Мне вдруг стало жалко собаку, даже жальче чем себя. Я приподнялась на локтях и, морщась от боли в руке, сказала:

- Не смей! Это не ее вина, что ее игрушку запихнули мне в сумку.

- Я не понял, ты сейчас защищаешь собаку?

- Да. Потому что она тут не при чем. Она не собиралась меня кусать, просто хотела отнять игрушку. Я повела рукой и… В общем, оставь животное в покое, эта несчастная собака испугалась сильнее, чем я. Слышал, как выла?

- Как скажешь, Нин. Если ты против усыпления, то оставим ее у нас дома.

- А нельзя вернуть ее обратно в приют?

- Нельзя. Выбирай: либо усыпляем, либо она остается с нами.

- Тогда второе, - вяло отозвалась я.

- Хорошо. Ты отдыхай, а я принесу тебе попить.

Видимо, я отключилась сразу, как Сергей вышел из комнаты. А наутро, когда я проснулась, оказалось, что меня снова оставили с собакой один на один. И это после всего случившегося.

Муж оставил мне записку, которую по обыкновению прикрепил к зеркалу: «Уехали с детьми на дачу, приедем в воскресенье вечером. Надеюсь, ты хорошо без нас отдохнешь. P.s. и не забудь выгулять собаку».

- Подонок, - беспомощно взвыла я, глядя в потолок, - как же я тебя ненавижу…

Тепло

Я была разочарована и чувствовала такое отчаянье, что вышла из спальни, совершенно забыв о своем страхе. Пройдя в кухню, настроила кофемашину и достала себе печенье. Мне срочно нужно было сладкое, чтобы хотя бы немного прийти в себя. Когда кофе был готов, я наполнила кружку, вывалила всю пачку с печеньем в тарелку и уселась у окна. Почему-то мое сознание на время вытеснило из памяти факт существования собаки. А ведь она по-прежнему была где-то в доме.

Глядя из окна на детскую площадке во дворе, я сразу вспомнила, что мой муженек присылал мне видео, на котором я устроила сцену на капоте чужой машины. Мне вдруг стало интересно, кто был тот старичок, который протянул мне руку и помог слезть с капота. Я взяла телефон, нашла то видео и принялась внимательно смотреть. Оказалось, Влас начал съемку сразу после того, как крикнул мне вслед и отпустил собаку с поводка.

Вот как оборачиваюсь и вижу животное, мчащееся в мою сторону. Сначала я замираю в страхе, а затем неловко забираюсь на капот и начинаю истерически кричать. Сижу, машу Власу, чтобы тот отозвал собаку, но тот хихикает в динамик, увеличивает приближение и снимает мое испуганное лицо крупным планом. Собака с лаем бегает вокруг машины, я кричу и рыдаю одновременно, народ начинает глазеть. Влас переводит камеру смартфона на детскую площадку и снимает выражения лиц соседей. Кто-то качает головой, кто-то просто наблюдает, а кто-то активно обсуждает разыгравшуюся сцену и даже смеется. Вот женщина с маленькой дочерью, а вон подросток на лавочке, который тычет в мою сторону пальцем и отпускает колкие шуточки. Значит, совсем скоро должен появиться старичок. Тем временем собака потеряла интерес и перестала кружить вокруг капота. Она отошла на пару метров и мирно села у разноцветного заборчика возле площадки. Я продолжаю плакать и даже нашептываю что-то себе под нос. Выгляжу, как форменная сумасшедшая, не меньше. Гляжу по сторонам, замираю, тянусь рукой в сторону дома, а затем резко слезаю с капота и мчу обратно к нашему подъезду.

- А где же дедушка? – сказала я вслух.

Пришлось еще раз пересмотреть видео. Оказалось, что никакого дедушки не было и в помине. Я просто протягивала руку в воздух. Видимо, мне настолько нужна была помощь, что больное сознание подкинуло мне образ добродушного старичка из сказки. Я раз за разом пересматривала тот фрагмент, совсем забыв о времени. А когда решила обновить чашку уже с холодным кофе, до моих ушей донесся тихий шуршащий звук и клацанье по полу.

Я увиделаее.

Принцесса сидела в кухонном проеме и наблюдала за мной. Ее взгляд был умным и серьезным, но в нем не было злого умысла. Мое сердце замерло также, как рука с чашкой, поднятая над столом. Я так и осталась сидеть на кухонном диване, забыв про кофе. Мне было страшно сохранять с ней зрительный контакт, поэтому я отвела взгляд. Периферическим зрением я видела, как собака кротко переступает с лапы на лапу. Будто хочет подойти ближе, но никак не решается.

«Может быть, она сожалеет о том, что укусила меня…»

В памяти всплыли слова Сергея. Я совсем забыла, что, когда тот вез меня в больницу, он рассказал историю любимой собачьей игрушки. Дескать, Принцесса никогда бы не бросилась на меня, если бы дети не подложили мне в сумку ее игрушку. Когда она поступила в приют, то была крайне истощенная и замерзшая. Оказалось, что все ее щенки умерли от холода. Ее нашли лежащей в грязной картонной коробке рядом с мертвыми щенками, которых она тщетно пыталась обогреть. Волонтеры не могли приблизиться к коробке, потому что собака сразу начинала скалиться. По понятным причинам животное не доверяло людям. Вероятно, узнав о скорых родах, предыдущие хозяева просто вывезли ее в лесополосу за несколько десятков километров от города и бросили умирать. Найдя истощенную собаку возле железной дороги, волонтеры пытались приманить ее едой, но все попытки оказались тщетны. Только когда один из сотрудников приюта показал ей плюшевого песика, собака выбралась из коробки, судя по всему приняв игрушку за своего щенка. С тех пор Принцесса не выпускала ее из поля зрения и оберегала, как свое дитя. Если игрушку отнимали даже на время, собака начинала скулить, отказываться от еды и воды и впадала во что-то вроде апатии.

Когда я вспомнила все это, мне стало так горько, что я нашла в себе силы и посмотрела собаке в глаза. Она облизнулась и подмигнула мне одним глазом. Я опустила руку с печеньем вниз. Животное, пригнувшись к полу, медленно и осторожно двинулась ко мне. Вскоре моих пальцев коснулся шершавый и теплый язык. Было не очень приятно, ведь я не привыкла к животным, но зато страх, что таился в моем сердце, вдруг исчез без следа. Я встала из-за стола и отправилась к шкафу с собачьей едой и разными полезными вкусняшками.

Сначала я кидала лакомства на пол, но потом осмелела и стала кормить собаку прямо с ладони. Теперь теплый и мокрый язык не вызывал у меня отвращения, а, наоборот, заставлял улыбаться.

- Бедняжка. Ты думала, что я взяла твоего щенка? Боялась, что я могу причинить ему вред? - Я показала собаке перевязанную руку. – Не бойся, милая, я бы никогда такого не сделала. Теперь ты тоже это понимаешь, да?

Принцесса посмотрела на меня и ткнула носом в повязку, а потом развернулась и ушла в комнату. Не прошло и минуты, как она вернулась ко мне, неся в зубах игрушку. Я интуитивно присела на корточки. Принцесса подошла вплотную и положила морду мне на колени, вместе со своим «щеночком». Я дернулась от испуга. Все произошло само собой – видимо, по привычке. Собака сразу же отошла и села в углу, а игрушка так и осталась на моих коленях.

Теперь эта старая, зализанная и залюбленная куча тряпья, которая вобрала в себя все тепло собачьей любви, уже не казалась мне мерзкой. Это было самое трогательное, что я видела за последние годы. На глазах выступили слезы.

- Мне жаль, что ты потеряла своих щеночков. Мне правда очень жаль, милая. Иди сюда, иди, я больше не буду тебя бояться, обещаю.

Сигареты

Поладив с собакой, я окончательно убедилась, что мой муж является откровенным психопатом и садистом. Он так хотел, чтобы я перестала бояться собаку, плел что-то об избавлении от фобий, о своей якобы заботе, но все это оказалось полной чушью. Когда Сергей понял, что я не только перестала бояться Принцессу, но и привязалась к ней, он впал в бешенство. Нет, он не бил меня и не повышал голос - не его методы. Он просто дождался ночи и больше пяти часов всячески издевался надо мной в постели, а после отправил меня готовить завтрак.

Когда все ушли, я легла на кровать и просто смотрела в потолок, пока слезы ручьями стекали на белые простыни. Принцесса заглянула в комнату и тихонько заскулила. Это длилось доли секунды - она просто хотела, чтобы я заметила ее присутствие.

- Заходи, девочка, - сказала я. - Можно.

Собака подошла к кровати и аккуратно уткнулась носом мне в руку, которая все еще ныла после укуса.

- Я не злюсь на тебя, ты не виновата. Это все они.ОНИ.

Снова тихое поскуливание. Я постучала ладонью по кровати, разрешая собаке прилечь со мной. Принцесса осторожно запрыгнула и легла, положив голову мне под бок. Казалось, она хочет меня обнять, пожалеть, утешить. За долгие годы это было первое существо, которое искренне разделяло мою боль и не требовало ничего взамен.

Так мы и лежали бок-о-бок, пока не уснули. А, проснувшись, я покормила ее и повела на прогулку. Соседи, которые встречались нам на пути, бросали на меня недвусмысленные взгляды.

«О, это же та, чокнутая, идет, - звучало в них. - И как только ее муж все это терпит... Неужели только ради детей? Разве это разумно - держать в доме психически-нездоровую женщину, когда речь идет о семье и детях? Она же может им как-то навредить! Ох, и бедный же мужик этот Сергей, не повезло, так не повезло. Такой видный, при деньгах... мог бы найти себе нормальную жену...»

Мне было плевать, что обо мне думают. Я и так уже знала, что моему мужу филигранно удалось выставить меня невменяемой психичкой перед всем окружением. Это могло гарантировать, что в случае развода дети останутся с ним, а мне не позволят даже видеться с ними. Но было ли это сделано из любви к сыновьям? Я так не считала. Скорее, таким образом Сергей планировал навсегда держать меня в роли служанки, рабыни и девочки для битья. Он прекрасно понимал, что, если бы не дети, я бы уже давно от него сбежала.

И сколько еще мне предстоит так жить? До совершеннолетия младшего сына? Выдержу ли я это все, учитывая, что Сергей каждый раз придумывает все новые и новые способы морально меня уничтожить? Он не остановится, будет только распаляться все сильнее, хотеть большего.

От осознания всего ужаса своего положения я присела на корточки прямо посреди улицы и завыла себе в колени. Принцесса тут же подбежала ко мне, чтобы утешить.

- Спасибо тебе, дорогая, спасибо, моя хорошая, - я ласково потрепала ее за ухо и погладила по голове. - А теперь пойдем. Чтобы все это выдержать, хозяйке нужно купить сигарет.

Домой мы вернулись часа через полтора. За это время я успела выкурить полпачки. Старая дурная привычка вновь вернулась ко мне. Это был единственный способ не сойти с ума, хотя я прекрасно осознавала, как сильно курение вредит здоровью, и как плохо мне будет, если Сергей обо всем узнает.

Он ненавидел эту мою привычку. Ради него я бросила курить в тот самый день, когда мы начали официально встречаться. Мои легкие уже давно отвыкли от никотина, табака и смолы, но, черт возьми, сейчас вся эта зараза была нужна мне, как воздух. В свое время ради Сергея я отказалась не только от курения, но и от близких мне людей. От родни, подруг, коллег, знакомых - у меня не осталось никого, с кем бы я могла просто поговорить. Теперь я понимала, что долгие годы он планомерно избавлялся ото всех, кто бы мог протянуть мне руку помощи в сложный момент. Сергей делал это специально, чтобы оставить меня совсем одну. Чтобы единственным близким человеком, который в состоянии обо мне позаботиться, был он сам. И ему это удалось. Я осталась одна, совсем одна. Теперь моими верными друзьями были только собака по имени Принцесса и сигареты с ментолом. Без них мне не сдюжить, это было очевидно.

Чтобы муж не прознал о моей тайне с сигаретами, я сразу кидала в стирку вещи, в которых курила, а верхнюю одежду вывешивала на балкон. Кроме того, я никогда не курила ни в квартире, ни в подъезде, ни во дворе. Мы с Принцессой уходили как можно дальше от дома. Только там я могла курить и не озираться по сторонам, как пугливый подросток. Только там я могла хоть немного расслабиться.

Сами пачки я всегда прятала в кладовой комнате, где у нас хранилась всякая химия, швабры, ведра, тряпки и прочие хозяйственные принадлежности. За годы совместной жизни Сергей заходил туда от силы несколько раз, и то по моей просьбе. Можно было не опасаться, что он что-то обнаружит.

А вот с алкоголем было тяжелее. Практически одновременно с курением в мою жизнь вернулось и спиртное. Когда все были дома, курить порой хотелось нещадно, но делать я этого не могла. Как не могла и постоянно уходить выгуливать собаку. Это бы вызвало подозрения. А вот выпивать можно было в любое время, и никто бы ничего не заметил, ведь алкоголь находился у нас в доме в свободном доступе, и его никто не пил. В основном, я использовала его в готовке, так что початая бутылка могла спокойно стоять в холодильнике - Сергей бы ни слова не сказал.

Так вот, я начала пить. Сначала по чуть-чуть, буквально грамм по 30. Алкоголь расслаблял меня, снимал напряжение как морально, так и физически. В какой-то степени он даже помогал мне относиться ко всему философски. Он действовал на меня, как панацея. Проблема была лишь в том, как скрыть запах изо рта и свое состояние. С каждым разом я немного увеличивала дозировку и начинала выпивать все больше и больше, тем самым ходя по лезвию ножа. Я знала, что рано или поздно Сергей все поймет и заставит меня пожалеть. Знала, но уже не могла остановиться.

Меня успокаивала лишь мысль о том, что он не пронюхает обо всем прямо сейчас. У меня еще оставалось какое-то время. И я хотела провести его в относительном спокойствии. А уж потом – будь что будет.

Шантаж

Я уже давным-давно разонравилась самой себе, а теперь у меня еще и появились привычки, которые были мне противны. Я осознавала, что еще несколько лет – и я превращусь в алкоголичку, и тогда Сергей сам разведется со мной.

Иногда это звучало, как неплохая идея. Окончательно разрушить себя и свою жизнь, и тогда все будет кончено. Но дети… Порою глядя на спящего Валю, я чувствовала, как сердце рвется в клочья от мысли, что мне придется его оставить. Я видела, как он во мне нуждается, ведь он еще совсем маленький.

Я была в капкане, истекала кровью и сама же еще сильнее сжимала эти тиски. Но где-то глубоко внутри все равно теплилось желание вырваться, вздохнуть полной грудью, и неважно куда я пойду, главное – дышать. Я бы занялась своим здоровьем, бросила курить и пить, нашла себе работу… Но я не знала, что мне делать без детей, ведь они – моя неотъемлемая часть и… моя тюрьма. Гнилые плоды моей любви.

***

Мне нравились прогулки с Принцессой, они успокаивали и давали мне возможность углубиться в свои крошечные мечты о жизни без Сергея и всех тех унижений, которые я испытывала ежедневно.

Я уходила далеко от дома, почти к кромке небольшого леска, садилась на поваленное дерево и закуривала сигарету. Слушала шум листьев, смотрела, как резвится Принцесса, пробовала на вкус запретную свободу.

Почти вплотную к лесу стоял новый высотный дом, куда уже успели заселиться жильцы. Все вокруг менялось, стремилось к лучшему, развивалось… Я надеялась, что тоже развиваюсь, просто это происходит настолько медленно, что почти незаметно глазу.

Однажды мы с Принцессой вернулись домой после прогулки, и я, покормив ее, помчалась стирать одежду и чистить зубы. Еще не хватало, чтобы дети учуяли запах сигарет. Через полчаса из школы вернулись Глеб с Власом. Они вошли в кухню и сели за стол.

- Голодные? - спросила я. – Сейчас разогрею обед.

- Нет, - сухо ответил Влас, сложа руки на столе, точно в такой же манере, как это делал Сергей, когда в очередной раз был чем-то недоволен.

- Нам с Власом сейчас не до еды, - отозвался Глеб. – У нас есть проблемы посерьезнее. И у тебя тоже.

Я насторожилась, но задавать вопросов не стала. Все равно сами скажут.

- Куришь, значит? - спросил Влас, глядя на меня холодными глазами.

- Что?? – Внутри меня разрасталась липкая субстанция из страха, паники и раздражения. - Не говори глупостей, ты же знаешь, чтонет.

- Глеб, покажи ей видео. Пусть полюбуется.

Средний сын послушно продемонстрировал мне экран телефона. Я сидела на поваленном дереве и со смаком вдыхала в легкие дым, пока собака весело бегала по сугробам. Очевидно видео снималось из окон той самой новостройки, что стояла возле леса.

Краска прилила к моим щекам:

- Вы что, шпионили за мной?! Я ваша мать, а не школьная подружка. И какого черта вы оба были не на уроках??

- Нас отпустили с двух последних уроков, - пояснил Глеб. - Какого-то семиклассника увезли на неотложке. Говорят, у него что-то заразное. Он недавно летал с родаками в Африку на сафари, поэтому школу закрыли на обработку. Почитай общий школьный чат, нам сказали, что туда все напишут.

- Да не ты оправдывайся перед ней, - поморщился Влас. – В этом доме живет мой одноклассник. Мы пошли к нему и с балкона увидели тебя. Ха-ха! Не ожидала такого поворота, да?

- Я курю редко и только для того, чтобы успокоить нервы, - вздохнула я. – Не нужно перенимать эту привычку. Она дурная и очень плохая, уж поверьте мне.

- Да мы и не собирались ничего перенимать, - пожал плечами старший сын. – А раз эта привычка такая плохая, то мы, наверное, расскажем о ней папе, чтобы он тебя отучил. Правда же, Глеб?

- Конечно! - подхватил Глеб. – У папы свои методы, он отучит от курения за один день. А, может, даже за час.

Оба брата рассмеялись, как гиены из мультика.

- Я и сама больше не буду курить. Только оставьте отца в покое! Он и так уставший после работы!

- Ну да, конечно, мы должны молчать, просто потому, что ты так сказала. Отец ненавидит курящих и должен узнать, что ты ему врешь. Его собственная жена! Как нехорошо…

- Я никому не вру, - рявкнула я. – Не сказать о чем-то – не означает соврать.

- Ну это ты папе объяснишь, - хохотнул Глеб. – Может, он тебе и поверит, но я что-то сомневаюсь.

- Глеб, ну не надо так сразу пугать нашу родную мать, - не без иронии осадил брата Влас. – Она и так вся на нервах, видишь, даже курить начала. Нужно с ней помягче. Вот у меня, к примеру, есть идея получше. Что, если мама даст нам по пять тысяч рублей? И нам хорошо, и папа ничего не узнает, и ей спокойно. Офигенно я придумал, да?

- Ну-у, - с той же иронией проговорил Глеб, - может, ты и прав. Думаю, пять косарей могут убедить меня молчать.

У меня пропал дар речи. Мои дети шантажировали меня и не испытывали по этому поводу никаких угрызений совести. А самое ужасное в этой ситуации то, что я задумалась. Всерьез задумалась над их гадким предложением. Если Сергей узнает, что я курила… я даже боялась подумать, что он может сделать. Терпеть его издевательства или просто откупиться? Второй вариант не казался таким уж невероятным.

У меня была нужная сумма, но Сергей перевел ее, чтобы я купила продукты и еду собаке. Я не могла просто взять и отдать эти деньги малолетним шантажистам, ведь муж обязательно спросит, на что я их потратила.

- У меня сейчас нет столько денег, - наконец сказала я. - Дайте мне немного времени. Что-нибудь придумаю. Но знайте: ваш поступок вас не красит. Это подло, гадко и бесчеловечно.

- Подло и гадко курить тайком от мужа, мам, - ответил мне Влас. – Так что придумывай быстрее. Отец вернется часов в восемь вечера.

Оба сына снова расхохотались.

- Я пойду забирать Валю из сада и зайду в банк, - выпалила я и вылетела из кухни.

Мне хотелось крушить и ломать все вокруг, разбить об стену всю посуду и где-то в глубине души даже выпороть детей. Особенно старшего. Шантажировать собственную мать, зная, как отец измывается над ней, это верх цинизма. Видимо, и Власу, и Глебу было абсолютно на меня плевать. Надежда оставалась лишь на Валентина, ведь он еще не успел настолько от меня отдалиться.

Ближе к вечеру я засобиралась в сад. На лестнице витал легкий шлейф табака с привкусом чего-то сладкого. Видимо, кто-то курил на общем балконе. Мне тоже жутко хотелось закурить, но я не могла сделать это прямо на лестнице, а лифт все не ехал. Вдруг до моих ушей долетели обрывки фраз. Голоса были женские. Значит, на общем балконе курили две мои соседки.

- Мы иногда с ним болтаем утром, когда спускаемся на парковку. Бедный, он столько с ней натерпелся… Она же совсем поехавшая…

- Так, может тебе к нему клинья подбить? Разведется, жену на алименты посадит, и будете с ним жить в шоколаде. Зачем он ее терпит столько лет?

- Спроси что полегче, а. Он вообще кремень, не ведется на намеки. Видимо, любовь зла, не хочет свою полоумную Нину менять на нормальную женщину. Может, ему нравятся чокнутые? Она ж вон на машину забралась и орала на свою собственную собаку – весь двор офигел. А потом я смотрю: гуляет с этой же самой псиной как ни в чем не бывало, улыбается. Капец.

- Да уж, капец, - одними губами пробормотала я.

Наконец лифт прибыл на мой этаж, и я сразу же выкинула из головы эти пересуды. Шантаж собственных детей казался проблемой куда более серьезной, чем пустая болтовня двух соседок.

Преступление

Я шла забирать сына из садика и чувствовала, как у меня подкашиваются колени. Если Сергей узнает, что я курю, он перемолотит меня и выплюнет, не оставит в моей душе ни лучика света.

Влас и Глеб наверняка не остановятся на десяти тысячах, но я все равно сняла для них деньги. Так, по крайней мере, у меня будет хоть какое-то время, чтобы найти выход. В голове даже возник план, как объяснить Сергею, зачем мне понадобились десять тысяч. Скажу ему, что заказала в интернете набор тех отвратительных приспособлений, которые он так давно хотел использовать в спальне. Нет, не для занятий любовью - это было сложно назвать даже сексом...Насилие, садизм, извращение, ужасная грязь - что угодно, только не любовь и секс. В течение ближайшей недели я сэкономлю на чем-нибудь и выкрою эти деньги, чтобы заказать предметы для насилия над своим телом, так что муж не должен ничего заметить.

Я вела Валю домой и, держа его маленькую теплую ладошку, думала: а что, если мне удастся забрать его и развестись? Суд может оставить Сергею старших сыновей, но совсем малыш должен жить с мамой. Есть ли у меня шанс сохранить хотя бы младшего сына, спасти его от тех сомнительных ценностей, что прививает ему отец? Ведь Валя еще совсем маленький, у меня должно получиться вырастить из него доброго, порядочного мужчину, который уважает женщин, не пытается самоутвердиться за счет своей жены, не унижает ее и не загоняет в мыло, словно ломовую клячу.

У Вали еще есть возможность стать достойным мужем, отцом и просто хорошим человеком. Возможно, с Власом и Глебом тоже еще не все потеряно, но, во-первых, Сергей никогда не позволит мне их забрать, а, во-вторых, они сами не захотят жить со мной. Иногда мне казалось, что они ненавидят меня и даже презирают, хотя, чем я это заслужила, не ответили бы, наверное, и они сами.

- Валечка, сынок, - я нежно сжала ладошку ребенка, - а скажи, ты бы хотел жить с мамой отдельно?

- Не-а. Зачем жить отдельно, если мы живем все вместе с папой?

- Ну, допустим, если маме нужно будет переехать в другое место, ты бы поехал со мной?

- Не знаю. А куда?

- Я пока не знаю. Просто представь, что мы с тобой уезжаем от папы и Власа с Глебом в другую квартиру. Но при этом ты бы часто с ними виделся. Согласился бы жить со мной?

- А зачем?

- Потому что я очень тебя люблю, - мои глаза стало резать от слез. - Ты у меня еще совсем маленький, тебе нужна мама. Обещаю, я сделаю все, чтобы ты был счастлив.

- А игрушки там будут?

- Конечно, дорогой.

- Тогда я согласен, - важно кивнул Валя.

- Правда?? - я не верила своим ушам. Присела рядом с сыном и крепко его обняла. - Ты мой хороший, мой родной! Тогда у нас все обязательно получится. Я сделаю для этого все возможное.

- Мам, а папа же тоже с нами будет жить? - спросил сын.

- Нет, Валечка, только ты и мама, только мы с тобой. Ты согласишься?

Валя скривил лицо и произнес:

- Если папа с нами не поедет, то я тоже не поеду.

- Я не стану запрещать вам с папой видеться. Ты сможешь приезжать к нему и братьям в гости. Почему ты не хочешь жить со мной, скажи?

- Потому что я люблю папу, а не тебя. Тебя я тоже люблю, но совсем чуть-чуть. Лучше, чтобытыуехала, а не он. Без него я буду плакать, а без тебя смогу даже смеяться и играть.

Его слова прожгли дыру в моей груди. Все было, как в тумане. Я привела сына домой, переоделась, отдала Власу с Глебом по пять тысяч рублей и начала готовить салат на ужин, но туман никуда не исчезал. Более-менее в себя я пришла, когда Сергей вернулся домой, и мы все вместе сели ужинать.

Дети начали наперебой рассказывать отцу, что произошло с ними за день, а про меня на время забыли. Тем лучше. Я сидела, гладила собаку, которая лежала возле меня, и думала о своем плачевном положении. В тот день я не пила ни грамма, и потому все тело было напряжено, будто его покрыли цементом. Хорошо хоть, все без претензий ели приготовленную мной еду. Вероятно, так заговорились, что забыли в очередной раз за что-то меня упрекнуть.

После ужина я поставила на стол форму с изумительным лимонным кексом и пошла заваривать чай. Когда каждый получил по чашке чая, половины пирога уже как не бывало.

- В честь чего у нас, интересно, такой праздник? - поинтересовался Сергей. Произнес он это далеко не с доброй иронией. Как будто искал любой повод, чтобы испортить мне настроение. - Лимонный пирог бывает у нас от силы три раза в год.

- Лимонный - да. Но все остальное я пеку почти каждый день.

- Я спросил, в честь чего сегодня мой любимый лимонный пирог?

Я пожала плечами:

- Просто вспомнила, что давно его не пекла.

Влас с Глебом почти одновременно издали ехидные смешки.

- Что? - обратился к ним отец. - Я чего-то не знаю?

- Щас, пап, - сказал Глеб и помчался к себе в комнату.

Я вся похолодела внутри. Только не это, Господи. Умоляю, только нето, о чем я подумала.

Глеб прибежал обратно, уселся за стол и бросил взгляд на старшего брата:

- Пускай Влас скажет.

- Говори, сын, - нахмурился Сергей.

- Она, - Влас кивнул на меня, - покуривает, пока никто не видит. Мы с Глебом ее спалили, а она, вместо того чтобы выбросить пачку, предложила нам деньги за молчание. Глеб, покажи доказательства.

Средний сын разжал ладонь, и на стол упали две пятитысячные купюры. Перед моими глазами все поплыло.

- Сереж, я не предлагала им деньги... Они сказали, что если я не дам им по пять тысяч, то...

- Пап, да она брешет! - наперебой заорали дети. - На фига нам эти пять косарей, если у нас есть кредитки?

- Ты выпустил для них кредитные карты? - ужаснулась я.

- Ты не в том положении, чтобы задавать мне вопросы, - ответил муж. Его глаза остекленели. - Ты не только куришь втайне ото всех, но и даешь детям деньги за молчание. Уже совсем опустилась на дно. - Он снова обратился к сыновьям: - И давно она курит?

- Мы не знаем, пап. Но вот твои деньги, мы бы никогда их не взяли.

- Спасибо, парни. Я знаю, что вы у меня честные и порядочные. Знаю, что в этом доме могу положиться только на вас двоих.

- А я, пап? - возмутился Валентин.

- Ты у меня еще слишком маленький, чтобы раскрывать мамину ложь. Это не твоя вина. Просто нужно немного подрасти.

- Нет! Я уже и так взрослый! Мне почти шесть! - затараторил Валя. - И сегодня я тоже раскрыл мамино преступление: она мне призналась, что скоро уедет и заберет меня с собой, а тебя и Власа с Глебом оставит здесь. Но я ей сразу сказал, что никуда с ней не поеду и останусь с тобой, пап. Сразу сказал! Видел бы ты, как она ревела! Как Лида Воронина из моей группы. Я тогда тоже честный, раз все вспомнил и рассказал?

Сергей ласково потрепал ребенка по макушке:

- Да, сынок. Ты у меня самый честный, и на тебя тоже можно положиться.

Валя гордо выпятил грудь и принялся доедать свою порцию пирога.

А я просто сидела и смотрела в одну точку. Мне было нечего сказать, я устала оправдываться. Лучше пускай муж убьет меня сегодняшней ночью, чем я продолжу влачить подобное существование. Лучше смерть.

- Кому еще пирога? - как ни в чем не бывало спросил Сергей.

Глеб заметно сник:

- Пап, а ты разве не собираешься ее ругать?

- Она не маленькая девочка, чтобы я ее ругал. Ешьте пирог и марш по комнатам.

- Пап, но ведь она курила, а потом дала нам денег, - разочарованно сказал Влас.

- И еще хотела уехать! - выкрикнул Валя.

- Я неясно выразился? Доедайте и вперед.

«Неужели он не собирается устраивать мне экзекуцию?» - удивленно подумала я.

Однако облегчения эти мысли не приносили. Я даже примерно не понимала, что творится в голове у мужа, а неизвестность страшила еще сильнее прямой угрозы.

Похоже, он что-то задумал, иэто что-тобудет гораздо ужаснее всего того, что мне уже довелось пережить.

Урок

Я ждала.

Было ясно, что расплата за курение и взятку детям ожидает меня ночью, когда мальчишки будут спать.

Ожидание как всегда было невыносимым. Я бы охотно ускорила время, чтобы все случилось сразу, но Сергей не любил торопить события. Предпочитал сначала сполна насладиться моим томлением.

Я не собиралась доставлять ему такое удовольствие и вела себя как ни в чем не бывало: мыла посуду, убирала со стола после ужина, а потом готовила вещи, которые домочадцы наденут завтра утром и варила кофе по просьбе мужа. На лице которого, кстати, тоже была непроницаемая маска равнодушия. Он почти не обращал на меня внимания. Казалось, что он уже и думать забыл об инциденте и не собирается меня наказывать. Но мы оба знали, что это не так.

Несмотря на внешнее спокойствие, я остервенело металась в трюме своего сознания, готовясь к скорой расправе. В один момент я даже была готова броситься на колени и закричать: «Ну давай же, покажи мне, что ты там еще придумал! Сделай это!». Но кричала я внутрь себя, а Сергей видел лишь то, как размеренно я варю ему кофе.

Получив свой напиток, он отправился в гостиную смотреть телевизор. Потом попросил меня принести печенья. Дети, увидев, что отец ест вне кухни, потребовали свою порцию. Сергей это позволял и спокойно перещелкивал каналы телевизора. Я заглядывала ему в лицо, но он только моргал, глядя на меня. Готова была поклясться, что он уже придумал, как именно будет меня наказывать. Но когда?.. Не факт, что все случится сегодня. Это легко может произойти и завтра, и послезавтра, и через месяц. Я даже начала почесывать себе руку от нервного напряжения. Муж это видел и наслаждался моментом.

Как назло, время на часах будто остановилось. Мне хотелось поскорее уложить детей спать, но было еще слишком рано. Влас - тот вообще никогда не ложился раньше часа ночи. Чтобы как-то себя успокоить, я начала перемывать полы во всей квартире, затем пошла гулять с собакой, а ближе к полуночи решила что-нибудь приготовить. Плевать, что именно, лишь бы руки были заняты делом, лишь бы не видеть, как предательски они дрожат.

Сначала уснули Валентин и Глеб, а к половине первого свет выключился и в комнате Власа. В часу ночи все наконец затихло, и я слышала лишь свое беспорядочное сердцебиение.

В кухню заглянул Сергей. Выглядел он, как человек без камня за душой. Как рассудительный и любящий отец семейства. От этого становилось еще страшнее.

- Нина, разбери кровать, я приму душ и тоже лягу, - спокойно сказал он.

На секунду у меня отлегло от сердца, и я даже обрадовалась. Возможно, он просто устал на работе и ему действительно хочется спать. А завтра утром запал уже пропадет, и он и вовсе передумает меня наказывать.

Я пошла разбирать кровать и услышала шум воды в ванной. Десять минут спокойствия, пока Сергей принимает душ.

Десять минут.

Я села на кровать и глубоко вдохнула. Вдох-выдох, вдох-выдох.

Вот бы еще немного тишины, вот бы эту тишину навсегда! Чтобы не бояться собственной тени, скрипа двери и предстоящей ночи. Чтобы просто лечь и уснуть.

Вода в ванной остановилась.

Я оглянулась на дверь, и мои глаза встретились с глазами мужа. Холодные, как заиндевевший асфальт, они пронзали своим презрением и превосходством. Я опустила плечи и ссутулилась. Он вошел в комнату, закрыл дверь на замок и медленно направился ко мне. Я сидела, как жертва, которая не может двинуться, потому что видит, как из песка на нее поднимается змея.

- Все хорошо, Нина? - Он провел ладонью по моим волосам, от чего я сжалась еще сильнее. – Так что ты решила насчет сигарет? Собираешься бросать или продолжишь в том же духе?

- Разумеется, я брошу. Уже бросила.

Слезы так и рвались наружу, и я всхлипнула.

- Знаешь, почему ты плачешь? Тебе стыдно, очень стыдно.

- Конечно, мне стыдно! Я не хочу подавать такой пример детям… я…

- О, нет-нет, - покачал головой Сергей. – Тебе стыдно не из-за дурного примера, а из-за своего вранья. Ты же врешь своему мужу в глаза, хотя на венчании мы поклялись говорить друг другу правду и ничего не утаивать. Тебе стыдно перед Богом, Нина.

Я не понимала, о чем идет речь, но уже давно смирилась с тем, что мой муж - психопат, и потому не решилась спорить. Вместо этого я сказала:

- Сереж… прости. Я правда очень сильно виновата.

- Знаю, Нина, знаю. Я вижу, что ты раскаиваешься. Но ведь, с другой стороны, раскаянье – вовсе не залог того, что больше ты никогда не закуришь, верно? Тебе нужна более осязаемая мотивация, без нее мы никогда не избавимся от тайн в нашей семье. А тайны разрушают брак. Ты тоже это понимаешь.

- К чему ты клонишь? – не выдержала я. – Хочешь меня наказать? Так давай, сделай это! К чему эти бессмысленные прелюдии? Накажи меня прямо сейчас и покончим с этим!

- Я не собирался тебя наказывать. Ты же знаешь, что я против наказаний. Они ничему не учат, а только запугивают. С тобой нужно действовать иначе. Мы оба понимаем, что страхом тебя не удержать, что это не тот ключ, который запрет нужные дверцы. Тебе нужен урок, Нина. Который пойдет на пользу всем нам. И я уверен, что ты хорошо его усвоишь и больше не совершишь глупостей.

Сюрприз

Сергей обошел кровать и оказался у меня за спиной.

Страх.

До сих пор помню, как мне было страшно. Я знала, что на этот раз своими стандартными «прелюдиями» мой муж не ограничится. Он собирался нарушить последние границы, которые я обороняла из последних сил. Хотел окончательно сломить меня, превратить в безвольную вещь.

Я вскочила с места, ведь не могла сидеть спокойно, не видя врага. Да, он стал моим врагом, все мое существо восставало против его присутствия в моей жизни. И тем не менее, я боялась его так сильно, что начала униженно оправдываться, лишь бы он меня не тронул.

- Сереж... - Я сглотнула горький ком, застрявший в горле. - Сереж, это было в последний раз. После того, как Влас и Глеб сказали, что видели меня с сигаретой, я перестала курить. Клянусь тебе. Больше никаких сигарет.

Разумеется, я лгала. Бросить курить означало потерять всякий смысл. Напитывая мою кровь ядом, сигареты как ни странно одновременно помогали сконцентрироваться на чем-то одном и спокойно об этом поразмыслить. Хаос в моей голове на три минуты становился упорядоченным хранилищем мыслей, где все лежало по полочкам. Эти три минуты были нужны мне, чтобы выжить. Иного способа я просто не видела. Сигареты оказались самым простым и очевидным средством, чтобы сохранить остатки жизнелюбия. Я по-прежнему прятала их в нашей «хозяйственной» комнате и не собиралась от них избавляться.

- Продолжаешь врать? - враг приподнял бровь.

«Боже, как я могла раньше считать это лицо красивым? Мой муж настолько уродлив в своей жестокости, что его не спасло бы даже самое прекрасное лицо на свете».

- Я не вру, Сережа.

- Угадай, что у меня за спиной? Я даже дам тебе подсказку: там сюрприз. Ну же, Нина, не будь такой скучной. Угадывай поактивнее. - Окинув взглядом, мою окаменевшую от ужаса фигуру, он вздохнул и добавил: - Хорошо, давай так: если ты угадаешь, что там за сюрприз, мы спокойно ляжем спать и все.

- Там... конфеты? - робко предположила я.

Сергей оглушительно расхохотался:

- Конфеты? Какие конфеты, Нина?

- Тогда, может, там шампанское?

- Я не давал тебе трех попыток, но так уж и быть: угадывай в третий раз. Не хочу лишать тебя шанса.

- Там точно сюрприз?

- Да. Сюрприз - это ведь в первую очередь что-то неожиданное, верно? Обещаю, ты будешь крайне удивлена.

- Сюрприз - это в первую очередь, что-то приятное.

- Не без этого, Нин. Очень приятное, ты должна оценить.

Я знала,чтоу него в руках, но до последнего надеялась, что ошибаюсь. Поэтому решила озвучить очередную ерунду:

- Там какое-нибудь ювелирное украшение?

Сергей растянул губы в отвратительной улыбке:

- Не угадала. - Он медленно отвел руку от спины и помахал у меня перед лицом пачкой сигарет. Конечно, это были мои сигареты. Он их нашел.Нашел.Теперь мне конец. - Думаешь, я такой идиот, что просто поверю тебе на слово, а, Нина? Я знал, что ты начнешь врать мне в лицо. Я брошу курить, Сережа, клянусь тебе, - изобразил он мой тон, - больше никаких сигарет, Сережа, можешь мне верить. Нет-нет-нет. Со мной такие номера не пройдут. Я еще за ужином понял, где ты их прячешь. Это слишком очевидно, а ты слишком наивна и глупа, чтобы что-то от меня утаить. Ты потеряла хватку, Нина. Пора это признать. Если в первые годы нашей семейной жизни ты была достойным соперником - я бы даже сказал, равным, - то сейчас от тебя осталась лишь невнятная тень.

- Соперником? У меня несколько иные представления о семье. Семья не строится на поле боя или на ринге. Я никогда не соперничала с тобой.

- Еще как соперничала. Раньше в тебе была эта дерзость. Сейчас от нее остался лишь жалкий пшик. Ты - как шуба, которую проела моль. Вроде бы ценная вещь, да надевать уже как-то не хочется. У испорченных шуб один удел, Нина. Их либо кладут на пол на даче и топчутся по ним, как по ковру, либо же выбрасывают на помойку. Откровенно говоря, я ни разу не встречал, чтобы у кого-то на даче шуба выполняла роль ковра. Мне кажется, это некое проявление отчаянья - давать испорченной вещи вторую жизнь вместо того, чтобы просто отправить ее на свалку.

- Ну так сделай это, - отчаянно прошептала я, - разведись со мной!

- Хоть завтра. Только дети останутся со мной.

- Хорошо, - неожиданно для себя самой сказала я, - пускай живут здесь, они уже привыкли, это их дом. А я буду видеться с ними каждый день и приглашать к себе с ночевкой.

- Нет, Нина, так не выйдет. Как я уже говорил: если ты решишь покинуть этот дом, назад дороги уже не будет. Ты не увидишь детей. Я не пущу тебя даже по порог, как бы ты ни умоляла. - Сергей приблизился ко мне вплотную и притянул к себе за подбородок. - Знаешь, в чем твоя проблема? В твоей голове напрочь отсутствует мудрость. Ты вечно ноешь, строишь из себя несчастную, сетуешь на судьбу, в то время, как другие бабы вовсю вертят своими мужьями. Они знают, чего хочет их мужик, и умело манипулируют этим. Скажи мне, в чем сложность надеть развратное белье, подойти ко мне и игриво сказать: «Милый, я очень хочу новые сережки с бриллиантами. А чего хочешь ты? Может, я смогу чем-то помочь?». Раз уж больше не можешь показать свои коготки, просто стань мудрее, и мир вокруг тебя заиграет новыми красками. Давай, попробуй проявить немного женской мудрости прямо сейчас.

Я смотрела на некогда близкого мне человека стеклянными глазами. Мне настолько все опротивело, что уже не осталось сил это больше терпеть. Я знала, чего он хочет, знала,чтосейчас случится, но тогда пускай и он знает, что я потакаю ему от отчаянья, и во мне не осталось ни крупицы удовольствия. Я ненавидела своего мужа самой лютой ненавистью, на которую только была способна и терпела его из последних сил, лишь бы только оставаться матерью своим детям.

- Ну же, Нина, - тихо произнес Сергей. - Откроешь ротик сама, или мне сделать это силой?

Его глаза безумно сверкали в свете ночника. Если он прямо сейчас не получит от меня желаемое, все остальные проблемы покажутся мне манной небесной. Я опустилась на колени, послушно открыла рот, зажмурила глаза и стала молиться, чтобы это поскорее закончилось, а меня не вырвало на ковер. Если мой желудок не выдержит, Сергей не оставит меня в покое до самого утра.

- Открой глаза, - сквозь зубы процедил Сергей. - Тебе не 16 лет, чтобы ты жмурилась, когда делаешь минет. Кроме того, не забывай: я твой законный муж. Смотри на меня, я сказал!

Я открыла полные слез глаза и снизу-вверх посмотрела на человека, называющего себя моим мужем. Он расслабился, и в горло мне тут же полилась теплая, тошнотворная жидкость. Если бы мне было позволено не смотреть на свое собственное унижение, то, возможно, я бы еще смогла сдержать рвотные позывы. Но, когда ты самолично наблюдаешь, как тебе мочатся в рот, это становится невозможно терпеть. Я закашлялась, а потом меня вырвало прямо муженьку на халат. Хотя в спальне царил полумрак, было заметно, как побагровело его лицо.

- Хорошо. Хочешь по-плохому? Все для тебя, дорогая.

Сергей присел на корточки, с силой надавил мне на челюсть и щеки, заставив распахнуть рот, а затем достал пачку сигарет из кармана халата и принялся заталкивать их мне в горло. Я хрипела, царапала ногтями ковер и рыдала в три ручья, но мужу было плевать.

- Что, нравится, Нина? Сигареты ты всегда готова запихнуть себе в рот, чего не скажешь о члене собственного мужа. Ну так наслаждайся, фригидная паскуда, наслаждайся!

Когда я, устав сопротивляться, притихла и вяло повисла в его руках, Сергей вдруг опомнился и со словами: «Еще не хватало, чтобы ты тут сдохла...» засунул мне два пальца в рот, надавил на язык и заставил выйти содержимое желудка и сигареты, застрявшие в глотке. Я пребывала в таком шоке, что почти не двигалась и даже не плакала. Помню лишь свои тихие мольбы: «Отпусти, отпусти, прошу, хватит...» Однако Сергей не думал останавливаться. Когда он понял, что интоксикация мне не грозит, то поднял на ноги и швырнул спиной на кровать, на лету разрывая на мне одежду.

- Не хочешь своего мужа, да, Нина? Я перестал тебя возбуждать? Ничего страшного, не бери в голову - ты меня тоже. Но это тоже не катастрофа, Нин, ведь есть множество других вещей, которые меня заводят. И ты вполне сгодишься для того, чтобы претворить мои фантазии в жизнь.

Порядочность

Сергей метнулся к шкафу и достал оттуда коробочку, обитую бархатом. Я знала, что внутри лежит кинжал в узорчатых серебряных ножнах - подарок делового партнера. Ножны имели узорчатую ребристую поверхность и для сексуальных утех годились в последнюю очередь. Однако муженька это не остановило. Он грубо запихнул его в меня по самую рукоять, и я почувствовала такую чудовищную боль, что мои нечеловеческие крики наверняка бы подняли на уши весь дом. Но Сергей заранее все предусмотрел и заблаговременно закрыл мне рот ладонью. От попыток издать хотя бы звук, у меня сильно защипало в глазах - я была уверена, что белки все сплошь окрасились алым от разрыва сосудов.

- Раздвинь ляжки пошире и стони, - пыхтя, велел Сергей, - или я трахну тебя клинком. Истечешь кровью - зато сколько удовольствия!

Не помню, сколько по времени продолжались эти пытки - может, час, а, может, 30 секунд. Помню только, что каждое мгновение приносило мне жуткие муки.

В какой-то момент он остановился и, склонившись надо мной, прошептал:

- Закричишь - клянусь, я сразу же закрою тебя в частной психушке.

После этого он убрал руку от моего лица, направился к комоду и начал рыться на полках.

- Это тебе пора в психушку, - отсутствующим тоном сказала я. - Это ты болен и нуждаешься в помощи, а не я.

- Ниночка, дорогая, - нараспев проговорил Сергей, - даже если бы я действительно был болен, твоя репутация законченной сумасшедшей все равно сработала бы против тебя. Мне достаточно вызвать бригаду, показать, в каком состоянии спальня и твоя промежность, со слезами на глазах поведать душещипательную историю о том, как ты сначала пожирала сигареты, а затем начала мастурбировать рукояткой кинжала, и все - ты уже лежишь в палате, прикованная к койке. А потом я дам денег главврачу и попрошу держать тебя там вечность, без дополнительной проверки твоего диагноза. Ты сгниешь среди белых стен, под завязку накачанная транквилизаторами, а твои дети будут стыдиться твоего имени. У меня хватит денег, чтобы устроить тебе такую жизнь.

- Сейчас моя жизнь не лучше, - вяло отозвалась я. - Скажи мне одно: неужели ты сам не замечаешь, что с тобой что-то не так?

Сергей продолжал что-то искать в комоде.

- Со мной все в порядке, - сказал он. - Я просто пытаюсь хоть как-то разбавить наш пресный секс, раскачать такую же пресную, полумертвую тебя.

- Еще до рождения Глеба я предлагала нам попробовать секс-игрушки и помню, что ты тогда ответил. Дословно твои слова звучали так: «Для самого лучшего секса мне достаточно тебя одной».

Наконец Сергей нашел, что хотел. Он закрепил на моей голове ремень с шариком посередине, который следовало погрузить в рот. Затянув ремень потуже, муж убедился, что я не могу издать никаких звуков, кроме мычания, а затем принялся связывать мои конечности друг с другом с помощью специальной веревки. Я даже не пыталась сопротивляться. Во время манипуляций с шариком на ремне и веревкой, Сергей разговаривал со мной спокойным, будничным тоном. Это было похоже на исповедь психопата.

- Я прекрасно помню, что тогда сказал. Чистую правду. Мне хватало тебя одной не только в сексе, но и в других аспектах нашей совместной жизни. Ты была настоящим стихийным бедствием, неудержимой, как лед и пламя. Весь мир вертелся только ради тебя одной. Потому чтотытак хотела. Я восхищался каждым твоим движением, словом, вздохом. Ты была самим совершенством. Сильная, уверенная, упорная, со своим мнением. Но после рождения Глеба ты вдруг поплыла куда-то не туда. Размякла, как хлебный мякиш. Знаешь, каково это - жить с такой версией тебя? Невыносимо скучно. Никакой интриги. Ноль развития. Я каждый божий день захлебывался в этом болоте. Кто-то должен был попытаться привести тебя в чувство, понимаешь? Разумеется, я, как мужчина, взял всю ответственность на себя. Первое время мои методы, пусть и немного, но все же раскачивали этот безнадежный штиль, в котором застряла наша семья, но, когда на свет появился Валентин, ты в один момент деградировала до семидесятилетней старухи. Правда в том, Нина, что сейчас ты не вызываешь ничего, кроме жалости и презрения. Ты жалкое подобие той женщины, которую я любил. Теперь твоя задача - быть качественной домохозяйкой и девочкой для битья. И я не виноват в том, что теперь могу получить оргазм только нестандартными способами. В этом только твоя вина и ничья больше. А моя беда лишь в том, что патологическаяпорядочностьне позволяет мне отправить старую шубу на помойку и найти себе новую, во сто крат лучше. Мой удел - это ты, с этим ничего не поделаешь. Я выбрал тебя спутницей жизни, значит, дойду до конца. - В этот момент Сергей помахал у меня перед носом резиновым изделием гигантских, нечеловеческих размеров. - Но это вовсе не значит, что я до конца своих дней буду лишать себя удовольствия. Тебе, Нина, уже, наверное, не терпится узнать, чем мы займемся прямо сейчас. Я бы сейчас мог подробно обрисовать весь наш план, но ведь само действие звучит громче тысячи слов, верно?

Сергей улыбнулся, а я почувствовала резкую, нестерпимую боль сзади и тут же потеряла сознание.

Периодами я открывала глаза и снова уходила в небытие. Раньше я была убеждена, что в жизни нет ничего страшнее душевной боли, но в ту ночь все мое существо превратилось в один большой, пульсирующий болевой центр. Ту ночь я запомнила, как самую унизительную и болезненную в истории меня, как личности. В ту ночь я решила умереть.

Дождавшись, когда Сергей, насытившись экзекуцией надо мной, погрузится в сон, я накинула шубу прямо на окровавленную ночнушку, взяла из домашней коллекции бутылку элитной водки, достала из заначки вторую пачку сигарет, которую хранила в пакетике, на дне банки с манной крупой, и вышла из квартиры.

Шаг

Я не помню, как вышла из квартиры и начала подниматься по лестнице, но зато прекрасно помню, как каждый шаг отдавался болью. Низ живота простреливал с каждым движением, я чувствовала, как по ногам стекает кровь. Казалось, кто-то сначала вспорол мне брюхо, выволок наружу все внутренние органы, а затем грубо запихнул их обратно.

Оставляя на ступенях кровавые следы, я наконец достигла пункта назначения – общего балкона на последнем, тридцатом этаже. В лицо мне ударил холодный ветер, но почему-то было так жарко, что я даже не стала застегивать шубу. Откупорив бутылку, я отпила из горла. Оперлась руками о бортик балкона и посмотрела на горизонт. Ночь еще была хозяйкой и до рассвета оставалась как минимум пара часов.

До моего последнего рассвета.

Я все еще раздумывала, стоит ли мне его дожидаться или же лучше сделать все под покровом ночи. Я специально выбрала балкон, который выходил на улицу. Проснувшись, дети не смогут увидеть из окна свою мать, лежащую на снегу, а значит, это зрелище не будет сниться им потом в кошмарах. Я хотела оградить их от всего этого. Уж лучше пусть меня обнаружат случайные прохожие.

Я сделала еще несколько глотков и поймала себя на мысли, что не чувствую горечи алкоголя. Мне вдруг стало страшно, что я не пьянею. А опьянеть было просто необходимо, иначе последний шаг мне не одолеть. Я слегка перегнулась через балконные перила и с облегчением поняла, что уже изрядно захмелела. Голова кружилась, как на аттракционе, к горлу подступали легкие намеки на тошноту. Но нужно еще больше. Чтобы забыться и шаг дался легко, будто я просто переступаю порог. Чтобы мой полет был легким, словно я птица. Чтобы не чувствовать боли в конце. Хотя в тот момент боль меня уже не страшила.

Ветер был сильным, вился в моих волосах, сдувал слезы, которые сами собой катились из глаз. Я закурила. Горло пронзила боль – видимо, там остались повреждения после того, как Сергей пытался скормить мне пачку сигарет. Я закашлялась, слезы полились еще интенсивнее, живот скрутил спазм, а кровь вновь побежала по ногам несколькими струйками. Внизу, на улице, росли деревья. Они расплывались перед глазами, но четко выделялось одно высокое дерево прямо под балконом. Я снова отпила из горла - водка была ледяная. Мне подумалось, что, когда я буду лететь вниз, это дерево протянет ко мне свои ветви, поймает, обнимет и заберет далеко-далеко. От этих мыслей хохот непроизвольно вырвался из моего садящего горла.

«Скорее всего, я просто напорюсь на эти ветви. Они проткнут меня насквозь, и спасатели будут долго материться, пытаясь снять мою грешную тушу с дерева».

Отсмеявшись хриплым невеселым смехом, я подняла бутылку и сделала большой глоток. Через время мне снова стало смешно. Наверное, просто началась истерика. Я смеялась до тех пор, пока боль внизу живота не заставила меня упасть на колени и согнуться в рыданиях. Рыдая, я представляла себе, как люди поутру увидят на ветвях дереванечто, завернутое в шубу. А, может быть, меня вообще не сразу заметят, и я буду висеть какое-то время, исклеванная воронами.

Кровь прекратилась. Я присела на корточки, погладила свой живот в попытках унять тупую боль, а затем принялась оттирать кровь своей же ночнушкой. Так я просидела минут десять, может, больше. Потом спохватилась, вскочила на ноги и посмотрела на горизонт. Все еще темно. Я решила, что рассвет не встречу точно. Боялась, что яркое зарево даст надежду на жизнь, а я не хотела такой жизни. Я жила лишь потому, что в сердце у меня теплилась любовь. Которая в итоге и погубила.

Мне всегда казалось, что любовь не может навредить. Ох как я ошибалась! Любовь коварна, безжалостна и необоснованно жестока. Она путает, заводит не туда, толкает на жертвенность и медленно убивает. И вот, сейчас, эта любовь толкает меня на долгий полет в бесконечность.

Я задрала голову вверх и закричала что есть мочи.

Мысли, мысли, мысли… Их было слишком много, учитывая,чтоименно я собиралась сделать. Перед таким шагом голова должна быть пуста, поэтому я налегла на алкоголь. Пила огромными глотками, чтобы поскорее прикончить эту бутылку и сделать шаг.

Пузыри взлетали вверх в прозрачной бутылке, жидкости становилось все меньше. Глаза и глотку жгло от спирта. Я давилась, но продолжала пить. Когда бутылка резко опустела, вместо облегчения на меня нашла злость.

- Сука! - крикнула я и швырнула бутылку об стену, что отозвалось очередной пронзающей болью в животе.

Мне было по-прежнему страшно, но -либо сейчас, либо никогда.

Я перегнулась через балкон, наклоняясь все ниже и ниже. Попробовала перекинуть ногу через перила, но боль не позволяла мне поднять ее так высоко.

Неважно, нужно попытаться еще раз.

Кровь снова теплой струйкой покатилась вниз по щиколотке, нога дрожала от боли, но мне все же удалось перекинуть ее на другую сторону. Теперь я была наполовину свободна от этой жизни. Осталось совсем немного.

Ветер ударил с новой силой, все вокруг закружилось, ночное небо будто рухнуло мне на голову и накрыло меня сине-серым куполом. Продолжая обеими руками держаться за карниз, я наклонилась спиной в бесконечность.

«Вот и все!» - подумала я, разжимая замерзшие пальцы.

А потом упала…

Фейерверк

Полет длился пару мгновений.

Я открыла глаза и поняла, что распласталась на полу балкона. Видимо, количество выпитого настолько нарушило мою координацию, что я перестала контролировать свое тело. Смех вырвался из моего горла, и я хохотала до тех пор, пока меня не начало тошнить.

Судороги скрутили живот, а кислая жижа начала стремительно подниматься по пищеводу. Мне казалось, что я вся вывернулась наизнанку. Согнувшись в три погибели, я освобождала свой желудок прямо на эту ненавистную шубу стоимостью в пару миллионов.

Если я была готова умереть, чтобы сбежать от своего мужа, то почему бы мне просто не сбежать? Умирать вовсе не обязательно. Я лишусь детей при любом раскладе. Но если при этом останусь жива, то дети, по крайней мере, будут знать, что их мать не испустила последний дух на улице перед домом. Зная об этом, им будет не так тяжко переживать наш с Сергеем развод.

Мне не обязательно умирать. Я могу просто уйти. Просто уйти!

Эта мысль одновременно удивила и обрадовала. Она была настолько чистой и ясной, что озарила тьму вокруг меня в прямом и переносном смысле. Небо начало светлеть.

Я вдохнула полной грудью и, опираясь на стену, начала подниматься на ноги. Затем открыла дверь и вышла с балкона. Пошла вниз, ступая по своим же кровавым следам, которые оставила ранее.

Я спустилась к квартире, едва слышно открыла дверь. Все было словно не мое.

«Это не моя квартира».

Все спали. Я спокойно и сосредоточенно начала сборы. Сначала насыпала Принцессе корма и налила воды, затем быстро приняла душ и почистила зубы. Оделась в гардеробной: футболка, сверху свитер, джинсы, носки, кроссовки. А уже в прихожей надела пуховик. Теплый легкий и удобный, не то что чертова шуба из ни в чем неповинного соболя.

Все делалось четко, без нервов и каких-либо эмоций. Сантименты мне сейчас ни к чему.

Собравшись, снова открыла входную дверь и, едва ступив за порог, услышала тихий вздох. Позади меня стояла Принцесса, держа игрушку в зубах. Она понимала, что я ухожу навсегда. У меня запершило в горле, глаза резало от накативших слез. Но повернуть обратно я уже не могла.

- Я вернусь за тобой, обещаю.

Я шагнула вперед, и теперь меня больше не существовало для этой семьи. Дверь захлопнулась, и передо мной открывался новый мир.

Выйдя в морозную ночь, я сразу преисполнилась решимости. В руках у меня была небольшая спортивная сумка с документами и вещами первой необходимости, на плече висела обычная дамская сумочка, куда я положила телефон, зарядное устройство, сигареты и расческу для волос. Чуть позже я обнаружу там кошелек с парой тысяч рублей и кое-какую мелочь. Изначально брать деньги Сергея я вообще не планировала, но впопыхах просто забыла вынуть из сумки кошелек. Что ж, пусть так и будет, деньги мне явно не помешают.

На часах было в районе пяти утра, когда я наконец дошла до круглосуточного ломбарда. За обручальное и второе кольцо, которое я носила на указательном пальце мне не дали и восьмой части их реальной стоимости, но даже при таком раскладе я сумела выручить неплохие деньги. Их, по моим прикидкам, должно было хватить на пару месяцев проживания в тепле и сытости. В том же ломбарде я за тысячу рублей приобрела теплые варежки и шарф. Кто знает, возможно, придется работать на улице.

- Вообще мы такие комплекты меньше чем за три тысячи не продаем, - сказала мне женщина за стойкой, - но в такую рань приличные люди кольца в ломбард не сдают. Только алкаши да наркоманы. А ты ни то, ни другое. Значит, от козла своего бежишь. Знаю, плавала. Поэтому на тебе еще шапку. Бесплатно отдам. Морозы стоят лютые, а тебе еще наверняка по собеседованиям бегать. Вижу, руки не наманикюренные, значит, домохозяйничала. Ну ничего, милая, ты нос-то не вешай, все у тебя наладится. У меня получилось, и у тебя получится.

- Спасибо, - только и смогла ответить я. - Вы меня очень выручили. А не подскажете случайно, где тут недалеко есть хостел?

***

Примерно в 8 утра я благополучно заняла свою верхнюю койку в четырехместной комнате с туалетом и душем. Стоило это все недорого, поэтому я была очень довольна и решила, что буду жить в этом хостеле до своей первой зарплаты. А потом уже можно задуматься и о съемной квартире. С этими мыслями я легла спать. Впервые за много лет я практически сразу провалилась в крепкий и очень сладкий сон.

Наутро я первым делом сходила в салон сотовой связи и сменила сим-карту. Наверняка Сергей при желании смог бы найти способ вычислить мое местоположение, оставь я старый номер. Да и на работу будет устроиться проблематично, ведь мне будут звонить потенциальные работодатели, а откуда мне знать, что все эти незнакомые номера не связаны с моим мужем?

Бывшим.

Бывшим мужем.

Как только я немного встану на ноги, то сразу же подам на развод. Захочет лишить меня права видеться с детьми? Пусть. Мне было плевать. Уж лучше пускай мои дети живут вовсе без матери, чем видят, как она медленно угасает и превращается в свою собственную тень.

Сменив номер телефона, я отправилась в салон красоты, где меня подстригли, покрасили и сделали шикарный маникюр. Делала я это без удовольствия, но с моим прежним внешним видом путь к трудоустройству был мне заказан. После этого я вернулась в хостел и расположилась в общей комнате отдыха, где занялась поисками работы. Да, моя квалификация после многолетнего декрета наверняка оставляла желать лучшего, но я и не претендовала на высокую зарплату. По крайней мере, на первых порах.

Откликнувшись сразу на 17 вакансий, я взяла курс на магазин одежды, который мне посоветовала одна из постоялиц хостела. Сама она была вполне неплохо одета, поэтому я с радостью направилась по указанному адресу. Там я накупила кое-какой одежды на первое время и довольная вернулась обратно. А через несколько часов мне позвонил первый потенциальный работодатель.

Через два дня я уже была трудоустроена в неплохую фирму, занимающуюся переводами. Зарплату мне предлагали небольшую, но на аренду скромной студии этого бы вполне хватило. Честно говоря, я вообще была уверена, что мне предложат тысяч на двадцать меньше, так что после трудоустройства внутри меня взрывался целый серотониновый фейерверк.

Без Сергея моя жизнь была похожа на сказку, и все получалось легко и как-то само собой. Я чувствовала себя, как человек, который должен был умереть и уже потерял всякую надежду, но потом ему вдруг позвонили из клиники и сообщили, что диагноз был поставлен ошибочно, и никакого смертельно заболевания на самом деле нет. Моя душа пела, мне было так хорошо, что напрочь пропала тяга к никотину и алкоголю - я в один момент оставила в прошлом все дурные привычки.

Отработав первые две недели, я поняла, что могу все и даже больше. Моя непосредственная начальница, словно прочитав эти мысли, предложила мне перейти на позицию выше.

- Нина Александровна, - сказала она как-то под конец рабочего дня, - ваши Эвалюации - полный восторг! Пока вы не решили сбежать от нас в более хлебное место, готова предложить вам должность старшего специалиста. Работы существенно прибавится, ответственности тоже. Задачи станут сложнее, но и оклад поднимется на сорок процентов. Минус всего один - скорее всего, завтра вас возненавидит полколлектива, но с этим, я думаю, вы уж как-нибудь справитесь. Ведь справитесь же?

- Без проблем, - заверила я с улыбкой. - Скорее всего, даже не замечу, что ко мне стали хуже относиться. Такие вещи для меня теперь пустой звук.

Около недели проработав на новой позиции и поняв, что нагрузка мне по силам, я сняла однокомнатную квартиру в пяти минутах ходьбы от офиса и наконец ощутила себя полностью свободной и независимой. За детей я волновалась только первые дни после побега. Дальше этот плотный ком бесконечной тревоги будто по мановению волшебной палочки растворился внутри меня, превратившись в сплошную безмятежность. Я знала, что дети в порядке - Сергей никогда не причинит им вреда и обеспечит всем необходимым. Единственное существо, за которое ныло мое сердце, была Принцесса. Она снилась мне ночами, ее образ возникал передо мной на улице в виде собак той же породы, я слышала ее тихое скуление, чувствовала ее боль и тоску. Я не могла оставить ее там, с ними.

В ближайший выходной день я решительно направилась в свой старый дом.

Возвращение

Когда я только начала проворачивать в замке ключ, из квартиры послышались голоса вперемежку с лаем.

- Папа! Это, наверное,онапришла! Пап!! - это определенно был Влас.

- Мама, мамуля, это ты? - а это Валя.

Потом по ту сторону двери началась такая вакханалия, что я уже не могла отличить человеческие голоса друг от друга и слышала только лай на их фоне. Не успела я войти внутрь, как мое тело пошатнулось от собачьего наскока. Принцесса скулила, лаяла и выла от радости, облизывая мои руки и прижимаясь к моим ногам со всей своей верной и преданной любовью. Дети стояли в прихожей. Валя с Глебом ревели, со всхлипами и заиканиями спрашивая, где я была. Старший сын Влас смотрел на меня волком, но тоже едва сдерживал слезы. Я обняла двоих младших и подошла к старшему. Он позволил себя обнять, но не распахнул объятья в ответ.

- Ты нас всех оставила, - сказал он, глотая злые слезы, - бросила и ушла не понятно куда. Ты нас предала.

- Мамочка вернулась, вернулась! - верещали его братья.

Сергея нигде не было видно.

- Она не мамочка, - процедил Влас, - она предательница. Теперь мы будем называть ее предательницей и никогда не простим.

- А кто сказал, что мне нужно прощение? - удивилась я.

Влас на секунду опешил, но тут же посуровел еще больше:

- Не будешь извиняться? Ну, тебе же хуже. Папа не пустит тебя обратно.

- Что-то не припомню, чтобы я об этом просила. – Мой голос звучал слишком холодно, учитывая, что я говорила со своим пускай уже довольно взрослым, но все же ребенком. Но мне откровенно надоело, что все с чего-то решили, что мне нужно разрешение Сергея на любое мое действие. С меня довольно. – Что за хлев вы здесь развели?

Я огляделась вокруг и поежилась от бардака, воцарившегося в квартире. Это был ужас. Кругом грязь, пятна, разводы, мусор, раскиданные вещи, а из пакетов, стоящих у зеркала, шел резкий неприятный запах. Впрочем, плохо пахло во всем помещении. Неприглядную картину дополнял робот-пылесос, который застрял между пакетами и двумя коробками от пиццы и теперь тщетно пытался выбраться.

Дети выглядели почти как беспризорники. У Вали было чумазое лицо, которое стало еще чумазей после того, как он вытер рукой у себя под носом и размазал слезы по щекам. Глеб стоял в рваных и грязных носках, а его одежда откровенно воняла. Один Влас выглядел более-менее опрятно, не считая того, что у него тоже были грязные носки.

Собака выглядела не то чтобы прямо тощей, но ее вид определенно оставлял желать лучшего: шерсть заметно потускнела, глаза стали мутные, а ребра болезненно торчали с боков.

- Вы что, не водили ее гулять? -поинтересовалась я, с ужасом разглядывая пеленки, которые валялись на полу по углам. Поначалу я приняла их за грязные скомканные тряпки. - Отвечайте мне!

Младшие дети начали наперебой что-то тараторить, но я не сводила глаз с Власа. Он был старшим и уже вполне мог позаботиться не только о себе и братьях, но и о собаке.

- Мы заказали ей пеленки, теперь она ходит на них, - ответил он. - Какая ей разница, где ссать? Это ж просто собака.

- Понятно, - сказала я. У меня не было ни малейшего желания воспитывать шестнадцатилетнего подростка. На это у него есть отец.

«Кстати, где он?» - мелькнуло в голове, но Влас сбил меня с мысли:

- Бросила своих детей и мужа, потом притащилась домой, и при этом больше всего тебя сейчас волнует какая-то псина? Хороша мамаша. Просто мать года. Вау! Знаешь, до чего ты довела папу? Он чуть с ума не сошел. Мы вызывали ему скорую!

Откуда-то издалека послышался знакомый голос:

- Тихо, Влас. Не повышай на маму голос. - Сергей вышел из спальни и вскоре показался в коридоре. - Где ты была, Нина?

Бывший муж двинулся в мою сторону, шаркая тапками по полу. Его лицо осунулось, глаза впали, он весь зарос щетиной, а его волосы были сальные и грязные. Я никогда не видела его таким.

- Вы тут хотя бы ели? - спросила я, полностью проигнорировав вопрос Сергея.

- Мы ели, мам, - сказал маленький Валя, - курьеры каждый день нам привозили еду. Было здорово! Папа заказывал пиццу, картошку с соусом, мороженое и куриные ножки!

- Ну вот и славно. Главное, чтобы вам нравилось. А Принцессу кормили?

- Ага, мы ей сначала насыпали корм в миску, а потом она сама стала есть еду прямо из мешка, - развеселился Валя. - Ела, сколько хотела. А потом ее еда закончилась, и мы стали давать ей нашу. Даже мороженое!

Сергей встал рядом с Власом. Теперь они оба сканировали меня взглядом.

- Ты что, был не в состоянии позаботиться о собаке?? - обратилась я к главе семейства. - И во что ты превратил квартиру? Тебе почти сорок!

- Заткнись! – вдруг заорал на меня Влас. Его глаза сверкали злобой. - Ты должна была убирать, готовить и ухаживать за всеми нами! Папа ничего не должен. Этотынас бросила и теперь обвиняешь во всемего??

Сергей положил руку на его плечо.

- Влас, тихо. Главное, что мама вернулась. Скоро все придет в норму, вот увидишь.

- Ты пустишь ее обратно?? Эту предательницу?

- Да! - хором закричали младшие.

Потом Валя стал дергать Сергея за руку:

- Пап, ты же пустишь маму домой? Она будет снова убирать, стирать, готовить еду, слушаться тебя. Только пусти ее.

- Видишь? Дети в стрессе, Нина. Устроив эту демонстрацию, ты в первую очередь не подумала о них. Твой побег из дома уже отпечатался в их памяти, и еще не известно, каковы будут последствия.

- Пап, да не объясняй ты ей ничего, - поморщился Влас. - Почему она до сих пор стоит в коридоре? Если мы решили, что пустим ее обратно, то она должна доказать, что пришла не зря. Пусть уберет здесь все. Хотя бы для начала. А потом посмотрим.

Я взирала на все это одновременно с ужасом и недоверием. Неужели меньше месяца назад я жила в этом аду и терпела унижения? И ради чего? Дети без меня не пропадут. У них шикарная квартира, возможность не только заказать продукты, но и нанять специально-обученный персонал, который приведет жилище в порядок, приготовит поесть, постирает одежду и даже поможет с уроками. А вот останься я здесь, дети бы точно пропали. Кто вырастет из мальчиков, если отец потворствует издевательствам над их родной матерью? Садисты, бытовые инвалиды и психопаты, по которым плачет то ли тюрьма, то ли психбольница. Уйдя от мужа, я тем самым спасла своих детей.

А еще в тот момент, стоя в загаженной прихожей среди людей, которые продолжали видеть во мне лишь обслугу, я четко понимала, что мое решение уйти было самым удачным за всю мою жизнь.

Жертвы

- Что скажешь, Нина? Влас прав. Не хочешь слушать меня, так хотя бы послушай сына. - Муж нервно покусывал щеки с внутренней стороны. В последний раз он делал так лет двенадцать назад, когда его компания не совсем гладко прошла какую-то проверку, и ей грозили огромные штрафы. - Мы все тебя ждем. Заходи в дом. Можешь ничего не убирать. - Влас хотел было возразить, но Сергей шикнул на него, заставив замолчать. - Уборка подождет. Ее можно сделать и завтра.

Я низко поклонилась бывшему мужу:

- Спасибо, что позволил повременить с уборкой. А то я уж не знала, за что хвататься в первую очередь: за швабру или пылесос.

- Твой сарказм здесь неуместен. Все, что ты сейчас видишь перед собой - результат толькотвоихнеобдуманных решений. Твоих, а не наших, Нин. Мы с детьми -жертвы. Своим побегом ты чуть не разрушила семью.

Я не собиралась комментировать этот бред и просто хмыкнула, одарив муженька соответствующим взглядом.

Принцесса тихонько заскулила, лежа на грязном полу перед моими ногами. Я присела на корточки и принялась обнимать и целовать ее. Чувства брезгливости не возникало совсем, эта собака была мне как родная. Единственное существо в этой квартире, которое ни в чем меня не обвиняло, а просто от всего сердца радовалось тому, что я снова здесь, снова рядом. И я точно так же радовалась ей в ответ.

- Прости, девочка, что оставила тебя тут, - начала приговаривать я, - прости меня. Знаю, я очень плохо поступила и ужасно перед тобой виновата, но обещаю, что исправлюсь. Мы будем с тобой гулять, ходить на специальную площадку, будем вместе засыпать и просыпаться. Я никогда больше тебя не оставлю.

- Мам, ты совсем сбрендила? - раздался над моей головой голос Глеба. - Тебе сейчас будет не до собаки. Посмотри, какой беспорядок кругом. И в холодильнике нет нормальной еды! Мы с папой уже не можем есть бургеры и пиццу, нам это надоело. А еда из ресторанов какая-то невкусная. Мы хотим завтракать кашей, на обед есть суп, а на ужин - салат, пюре и котлеты. В ресторанах это все не так готовят. Пап, Влас, ну скажите ей.

- А мне нравится есть бургеры, - пискнул Валя. - Суп мне надоел, а бургеры и мороженое никогда не надоедают!

- Вы тут сами прекрасно разберетесь, - проговорила я, поднимаясь на ноги. - Папа наймет домработницу или сразу несколько. И они будут варить вам суп и кашу, заказывать бургеры и мороженое, а еще стирать, убирать и все такое прочее. А мы с Принцессой уходим.

Младшие дети начали реветь, Влас резко развернулся и направился в свою комнату, после чего громко хлопнул дверью, а Сергей недобро прищурился. Только собака радостно повиливала хвостом и в нетерпении тыкалась носом в свой ошейник, который валялся возле придверного коврика.

- Это такая шутка, Нин?

- Нет, это такой очевидный факт. Я ухожу и подаю на развод, а дети остаются с тобой. Все как ты хотел.

- Решила напугать меня или что? Мы оба прекрасно знаем, что ты не оставишь детей. Пытаешься разыграть здесь спектакль? Хорошо, я сделаю вид, что очень испуган. А теперь, будь добра, заходи в квартиру. Нам есть о чем поговорить.

- Нам не о чем разговаривать. Я уже сказала, что будет дальше. Мы с собакой уходим, вы с детьми остаетесь.

- Это кто, интересно, так решил?

Мои губы растянулись в довольной улыбке:

- Этоятак решила. Удивительно, правда?

- Решила? Решила, Нина?? Бросить детей - это, по-твоему, можно назвать решением?

Я присела на корточки перед плачущими детьми:

- Глеб, Валя, послушайте меня внимательно. Я вас не бросаю и никогда не брошу. В любой момент вы сможете мне позвонить или приехать в гости, а, если захотите, оставайтесь у меня насовсем.

- Нет, Нина, - покачал головой Сергей, - если ты сейчас уйдешь, детей больше не увидишь. Клянусь.

Мальчишки стали реветь еще громче. Из комнаты выглянул обеспокоенный Влас.

- Как скажешь, - кивнула я бывшему мужу. - Значит, судиться.

- У тебя нет шансов против меня. Весь дом считает тебя законченной психопаткой. Думаешь, сможешь на что-то повлиять? Смешно.

Я снова обратилась к детям:

- Хочу, чтобы вы знали: мама вас не бросила. Я ухожу от вашего отца, а не от вас, и двери моего дома всегда будут для вас открыты. - Я бросила взгляд на Власа, который по-прежнему торчал в дверях своей комнаты. - Для всех троих. Вывсемои дети, и это никогда не изменится.

- А у тебя большой дом? - спросил Валя.

- Нет, но места нам хватит. Главное ведь не величина дома, а атмосфера, которая в нем царит. У нас будет очень дружный и уютный дом, где все друг друга любят и поддерживают, где у каждого свои обязанности, где каждый в любой момент готов помочь другому, где нет криков и ссор, а есть только мир и счастье.

Сергей скривился:

- Мама хочет сказать, что собирается привезти вас в однокомнатную халупу с тараканами и плесенью, где не будет ни приставки, ни нормального телевизора, ни-че-го. Говори откровенно, Нин. Ты не сможешь купить им приличные телефоны, оплачивать школу, детский сад и спортивные секции. Летом не потянешь свозить их даже на Черное море, не говоря уже о приличной загранице, к которой они уже привыкли. Ну что, дети, кто хотел бы жить с мамой? Никто? Слышишь эту тишину, Нин?Ты никому не нужна.

- Это уже давно для меня не новость, - ухмыльнулась я.

- А чему ты тогда радуешься?

- Тому, что мне теперь все равно. Ладно, мне пора. Что-то я у вас загостилась. Надеюсь, у тебя хватит ума привести дом и быт в порядок.

Сергей рванул ко мне и заключил меня в объятья:

- Нин, ну хватит. Пожалуйста. Ты же хотела меня проучить? Поверь, тебе это удалось. Предлагаю перемирие. Теперь все будет по-другому, даю тебе слово.

Я брезгливо отшатнулась и вскинула бровь:

- У меняужевсе по-другому, если ты не заметил.

- Заметил. Думаешь, я не вижу, как ты изменилась за эти три недели? Твой побег пошел на пользу всем нам. Я кое-что для себя понял, ты - обрела уверенность, дети - научились самостоятельности. Давай я сейчас закажу твои любимые мидии, и мы все это отметим?

- Сначала ты угрожаешь мне, запугиваешь, настраиваешь против меня детей, а теперь вдруг собрался что-то отмечать? Хватит, Сереж. Я уже все решила, и мое мнение не изменит ни один из твоих гадких приемов. Мы разведемся, это уже неизбежно.

Сергей снова сменил стратегию:

- И кто же, мне интересно, будет тебя содержать? Обеспечивать тебя всем, к чему ты привыкла?

- О, мне лестно, что ты так беспокоишься. Но не переживай, я вполне в состоянии обеспечить себя сама.

Выражение лица моего бывшего супруга не сулило ничего хорошего.

- Марш по комнатам, - рявкнул он в сторону детей. - Два раза повторять не стану. - Когда все трое мальчишек скрылись из вида, он вновь сконцентрировался на мне и прошипел: - Нашла себе дурачка мне на замену, а, Нин? Того, кому плевать, что на тебе тройной приплод от другого мужика и ты замужем? Где ж ты его откопала? Или обзавелась им задолго до своего побега? Отвечай мне, падаль.

- Таким тоном будешь разговаривать со своей новой женой, - отрезала я. Затем прицепила поводок на ошейник собаки и сказала ей: - Пойдем, дорогая.

Но Сергей вырвал поводок у меня из рук:

- Собака останется здесь. Уйти из этого дома ты сможешь только в одиночестве. Все остальное здесь принадлежитмне.

Свобода

- Знаешь, что? – усмехнулась я прямо в лицо своему главному страху. – А не пойти ли тебе на хрен, Сережа? Собаку я забираю. Принцесса, иди сюда! - скомандовала я, и она тут же рванула ко мне.

Но человек, называющий меня своим мужем, держал ее крепко. Поняв, что происходит, умная девочка развернулась в его сторону и предупреждающе зарычала.

- Это тына менярычишь? - изумился Сергей. - А ну-ка заткнись и марш на место! Тупая озверевшая псина, вздумала меня пугать? Своего хозяина?? Да я тебя, тварь, завтра отвезу в лес, привяжу к дереву и оставлю на морозе. Ишь ты борзая сука!

- Фас! - скомандовала я, хотя Принцесса не знала такой команды. Она даже никогда не садилась после слова «сидеть», чего уж там говорить о нападении на хозяина. Но девочка поняла,чтоя имею в виду и прыгнула на руку ублюдка, держащего поводок. - Ай, молодец! Моя ты хорошая, умная дочечка, - захлопала я в ладоши.

Почувствовав мощные челюсти на своем запястье, Сергей сразу же бросил поводок на пол. Собака в ответ разжала клыки, не успев нанести ему увечий. Я в очередной раз удивилась, какими умными могут быть животные. Намного умнее многих людей. Будь на месте Принцессы человек, он бы не оставил от руки Сергея живого места. Возможно, собаке и хотелось его прикусить, но она сдержалась, ведь он выполнил ее требование – отпустил поводок. Далеко не все люди могут вот так запросто сдержать свой гнев. У некоторых из нет внутреннего слова «стоп».

Принцесса подбежала ко мне и встала рядом. И тут произошло то, чего я никак не ожидала - Сергей упал на колени и принялся рыдать.

- Не уходи, умоляю тебя, я готов извиниться за все обиды, готов избавить тебя от домашней работы и готовки - буду убирать и готовить сам! Только не уходи, Нина, Ниночка... У нас же семья, дети, мы родные люди. Давай все обсудим, я готов пойти на любые уступки, лишь бы ты была рядом! Нина!!

Он начал ползти в мою сторону, а я вместе с собакой - пятиться назад, к входной двери. Хорошо, что дети сидели по комнатам. Еще не хватало, чтобы они стали свидетелями этой нелепой сцены.

- Прощай, Сережа, увидимся в суде, - сказала я и вышла на лестничную клетку.

Бывший муж вскочил на ноги и настиг меня у лифта:

- Нина, нет, прошу тебя!! Останься со мной! Я без тебя не смогу!

- Придется смочь. Теперь у тебя просто нет выбора - на тебе трое детей и все заботы о них. Наймешь себе кухарку и уборщицу, а для прочих дел съездишь в публичный дом. Все получится. – Едва сдерживая смех, я похлопала его по плечу.

Сергей перешел на высокие тона и заорал почти как певец Витас:

- Какая, к черту, кухарка и уборщица?! Ты знаешь, что я не терплю присутствие посторонних в доме, ты об этом знаешь, Нина! Как ты можешь со мной так поступать??

- Не ори, - поморщилась я. - Я наоборот помогаю тебе, делаю сказочное одолжение. Пора уже начать бороться со своими страхами, да, Сережа? Научиться давать им отпор. - Я сжала ладонь в кулак и потрясла им в воздухе. Было любопытно, вспомнил ли он, как говорил мне примерно то же самое о собаке, которую я на тот момент боялась до одури. - Прямо сейчас, после моего ухода, позвони в клининговую службу, загляни страху в лицо. Пришло время избавляться от фобий, Сереж.

Он опал на пол и стал рыдать мне в колени, уцепившись руками за подол пуховика. Собака лаяла, не зная, что делать, и я ее прекрасно понимала, потому как сама впала в ступор. За этой сценой нас застала та самая соседка, которая мечтала оказаться на моем месте и стать женой Сергея. Вероятно, услышав шум, она как обычно решила сунуть нос не в свои дела.

- Сергей Власович, что случилось?? Почему вы стоите на коленях?? - заголосила она. - Вызвать скорую, полицию? - На меня она совершенно не обращала внимания, как будто муженек был на площадке один. - Сергей Власович, да что такое стряслось?? Не молчите, я же не просто так пришла, а помочь! И обязательно помогу, только скажите, как и чем!

- Нина, моя Нина! - завыл Сергей, который, казалось, окончательно обезумел. - Моя Нина уходит! Бросает дом, семью, детей! Бросает нас всех!

- Вот как вам не стыдно, Нина? - обратилась ко мне соседка. - Сколько Сергей Власович терпел ваши причуды, истерики, скандалы, ваше странное поведение? А вы, вместо того, чтобы подарить ему заботу и покой, закатываете новую сцену?? Прекратите уже изводить человека! Вы ведь в первую очередь мать, хранительница очага! Ваш муж и так уже стоит на коленях, что ему еще надо сделать, чтобы вы пришли в себя? Как можно быть такой черствой и склочной женщиной, объясните мне?? Если не можете стать нормальной, так дайте мужу развод!

Мое, казалось бы, безграничное терпение лопнуло. Я знала Сергея, как облупленного, и понимала, что эти его рыдания - не что иное, как очередная манипуляция, просто куда более изощренная, чем все предыдущие. Он ожидает, что, увидев его в таком состоянии, я не выдержу и в очередной раз уступлю. Затем, где-то неделю, а может, даже целых две, в нашей семье будет царить мир и покой, полная утопия. А после - меня будет ждать такое, что не приснится даже в самом страшном кошмаре. Ну уж нет, пускай это так и останется в нездоровых фантазиях муженька. Хорошо, что теперь уже почти бывшего.

Что же касается соседки, то ее уже давно было пора поставить на место. Лучезарно улыбаясь, я от всей души, громко и со вкусом, послала ее на три буквы. Принцесса, словно вторя мне, издала предупредительный рык, заставив соседку отпрыгнуть назад.

- Кто ты такая, чтобы я тебе что-то объясняла? – после этого насмешливо добавила я. - Правильно, никто. Я даже имени твоего не запомнила за столько лет соседства. Алевтина, Ангелина, Снежана? А хотя плевать. А если ты настолько прикипела к моему мужу, то забирай его себе - скоро нас с ним разведут, и сможете зажить вдвоем дружно и счастливо. Мне он и даром не сдался. Удачи.

Пока соседка издавала какие-то невнятные булькающие звуки, явно шокированная тем, что впервые за всю историю нашего с ней соседства я наконец куда-то ее послала, Сергей продолжал рыдать, вцепившись в мой пуховик и орошая его горючими слезами. Картина - комичнее не придумаешь. Хорошо одно: дети ни за что не ослушаются отца и будут сидеть в своих комнатах до тех пор, пока он не позволит им выйти, а шумоизоляция в нашей квартире отгородит их от звуков, доносящихся с лестничной клетки.

Я резко дернула подол пуховика на себя, заставив Сергея меня отпустить, а сама взяла Принцессу покрепче и повела ее к лестнице, чтобы не дожидаться лифта. Мне уже было все равно, на чьей стороне окажется суд. Впереди маячила свобода, самый лучший и преданный друг шел рядом, весело виляя хвостом, а солнце ярко освещало нам путь. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни.*** Дорогие читатели! На этом моменте должен был наступить конец книги. Продолжения не планировалось. Но поскольку многие из вас просили рассказать о жизни героев после всего случившегося, то эпилогу однозначно - быть. Однако он будет опубликован с небольшой задержкой, примерно через неделю. Я уже связалась с героиней, которая стала прототипом для Нины, и она дала согласие на написание эпилога. После того, как она поделится всеми необходимыми деталями, мне потребуется некоторое время, чтобы оформить ее рассказ в художественный текст, который в конечном итоге и будет представлен на ваш суд. Ориентировочно эпилог выйдет к следующему воскресенью и будет довольно объемным - парой страниц дело не ограничится. Надеюсь, он вам понравится :) Увидимся на следующей неделе!

Эпилог

«Я мать образцово-показательного семейства. У меня идеальный муж, прекрасные дети и дом – полная чаша. Мне завидуют с тех самых пор, когда я сказала «да» на предложение выйти замуж. Я счастлива!

С этими мыслями я проснулась, и обняла подушку, лежащую рядом. В комнату кто-то вошел и легонько коснулся моей ноги, выглядывающей из-под одеяла.

- Нин, давай вставай. Мне через сорок минут на работу.

Вскакиваю с кровати с очумелыми глазами. Сердце бешено колотится в груди. Неужели опять?? Нет, пожалуйста, только не это!

Передо мной стоит Сергей и завязывает галстук. Зачем я сюда вернулась, о чем думала??

- Как через сорок минут? – спрашиваю я, все еще не веря в реальность происходящего. – Я что, проспала? Сереж, прости…

- Потом извинишься, Нин. Время идет. Приготовь всем завтрак. И хорошо бы поднять детей – они все еще спят.

«Завтрак, завтрак… - Думаю в панике, на ходу накидывая халат. - Что же приготовить… Так. Яичница с беконом и поджаренный сыр на тостах для Глеба. Фруктовое пюре и бутерброды с джемом для Вали. Сосиски в булке а-ля хот-дог для Власа. И каждое блюдо приготовить на две персоны, потому что Сергей любит все вышеперечисленное…»

Мчусь на кухню, там распахиваю холодильник, судорожно достаю яйца, бекон, сыр, сосиски, джем, ягоды и фрукты. Ставлю три сковороды на плиту, запускаю кофемашину. У нас индукционная плита, значит, через минуту масло уже начнет шкварчать. Бегу в детскую, бужу детей. Несусь обратно к плите. Пробегая в коридоре, смотрю на себя в зеркало. Нижняя губа припухла, волосы всклокоченные, наполовину седые, под глазами серые круги. Это все еще я. Прежняя я.

Пока готовлю завтрак, пытаюсь вспомнить, что было прошлой ночью и не могу. В голове только какие-то бессвязные отрывки, липкие прикосновения, тяжелое дыхание, чувство отвращения и боли. Пытаюсь отогнать от себя дурные мысли, нужно сконцентрироваться на еде, иначе мне несдобровать.

Управляюсь примерно за пятнадцать минут. Зову семью завтракать. Пока все едят, бегу в гардеробную, чтобы подготовить одежду для детей. Перед глазами все плывет. Кажется, я раз семь забывала достать спортивный костюм Глеба и положить в пакет. У него сегодня физкультура. Наконец достаю костюм, кладу в пакет. Все вещи готовы.

Кое-как ковыляю обратно в кухню. Тело словно ватное. Дети еще полусонные, но все же сидят едят. Сергей отпивает кофе, запихивает в рот бекон, жует. Снова отпивает кофе. Вроде бы все в порядке, но тут я слышу этот звук из прошлого. Сигнал об опасности.

- М… - Сергей поморщился и перевел взгляд на меня. - Сахар, Нин. Его не хватает. Ты поменяла ложку?

- Нет, Сереж, ты что… Я знаю правила. Сахар клала правильной ложкой.

Муж сделал еще глоток:

- Значит, ты положила одну ложку, а не две. Другого объяснения я не вижу.

- Я положиладвеложки. Клянусь тебе, – оправдываюсь я. На глаза наворачиваются слезы.

- Если бы ты положила точную порцию, я бы не задавал вопросов. Но в кофе явно не хватает сахара, я это чувствую. Признай вину, Нина. Это же не так сложно. Зачем вечно юлить? Меня это раздражает.

Мне кажется, что я тону. Ничего не понимаю, что не так с кофе… Почему кофе, почему опять кофе??

- Сереж, я бы никогда не посмела положить меньше или больше двух ложек. Я же знаю, как надо. Знаю!

- Теперь я опоздаю из-за тебя на работу. Довольна, сука?

- Почему ты опоздаешь? До выхода еще есть время…

- Потому что мне нужно тебя наказать.

Муж встает из-за стола, я, наоборот, опускаюсь на стул. Дети куда-то исчезли.

Сергей расстегивает ширинку, надавливает мне на плечи и говорит:

- Давай, Нин, быстренько, у меня нет времени.

Я слышу смешки детей за дверью и в щелочку вижу, как Влас включает камеру на смартфоне. Он снова снимает видео.

Когда все заканчивается, Сергей удовлетворенно кивает и говорит:

- Сходи умойся. Надеюсь, сегодня на ужин будет фаршированная курочка. Ведь так, дорогая?

- Да, я приготовлю курочку, - отвечаю покорно, пока к горлу подступают слезы.

Муж садится на корточки и гладит мой огромный живот:

- До вечера, Мирослав, сынок. Папа немного поработает и вернется домой.

Вся семья стоит на пороге, готовая к выходу. Прощаюсь, иду к окну. В комнату залетает Влас и, довольно щурясь, говорит:

- Крутой видос вышел. Я его в школе всем покажу. Во будет угар!

В моей голове туман, все кружится. Я смотрю на свой живот и не понимаю, как снова умудрилась забеременеть. Врачи же еще давно сказали, что больше матерью мне не стать. Так как??

Все плывет перед глазами, внутри меня разрастается паника. Опадаю на пол и молю: «Пожалуйста, хватит, хватит, я так больше не могу, я просто не выдержу, пожалуйста…»

- Нина, все хорошо, - раздается мягкий женский голос моего психотерапевта. – Это просто паническая атака. Прошлое уже позади и больше никогда не вернется. А с вашими ночными кошмарами мы еще поработаем. Скоро уйдут и они. Вот, возьмите салфетки.

Я посещала эту замечательную женщину уже в шестой раз. Примерно через месяц после ухода из семьи меня стали преследовать кошмары прошлого. Они все еще жили в моей голове. Мне снились ужасные сны, а в темноте мерещился образ Сергея. Я боялась засыпать, боялась даже закрыть глаза. Стал ухудшаться аппетит, снова начали выпадать волосы, а тело бесконечно чесалось. Больше так продолжаться не могло. Мне нужно было сохранять ясность ума, концентрацию, нужно было есть и спать. Мой недосып мог серьезно сказаться на работе. Доводить до такого было нельзя, поэтому я записалась к специалисту. Без помощи квалифицированного врача я бы просто не справилась.

Татьяна Валерьевна была психотерапевтом с огромным стажем и безупречными рекомендациями. Ужасно дорого, но цена полностью себя оправдывала. С ней мы разбирали сном за сном, не упуская ни малейшей детали. Она возвращала меня в прошлое, заставляя выплакать литры слез, но зато после каждого сеанса я сбрасывала с себя все тяготы, словно каменную глыбу. Постепенно становилось легче, и я это чувствовала.

У меня появилась пара новых знакомых, с которыми мы ходили в театры, музеи и парки. Но даже в театре, когда приглушали свет и начинался спектакль, мне постоянно казалось, что, если я поверну голову, из темноты на меня будет смотреть Сергей. Однажды у меня даже случилось что-то вроде истерического припадка, и пришлось спешно уйти, чтобы никто ничего не заметил. Все потому, что какой-то мужчина со спины выглядел точь-в-точь как мой бывший муж.

И только благодаря сеансам с психотерапевтом такие прецеденты перестали выжимать из меня все силы. Теперь я знала, что скоро все это пройдет. Да, я тратила почти всю зарплату на аренду квартиры, еду для себя и Принцессы, уходовые процедуры и психотерапевта. В конце месяца я всегда была на нуле, но эти траты приносили мне истинное счастье. Я видела, как прошлая Нина потихоньку восстает из пепла.

Во снах и рано утром я все еще была слабой и боялась собственной тени, но, едва переступив порог офиса, мгновенно перевоплощалась в уверенную и сильную женщину с деловой хваткой. Начальство не переставало удивляться моей стрессоустойчивости и готовности работать при любых условиях. Когда весь офис пребывал в мыле и панике от стремительно приближающихся дедлайнов, я была единственным сотрудником, который оставался спокойным и уверенно двигался к цели. Я всегда все успевала и потом шла помогать другим, хотя за это не предполагалось дополнительной оплаты.

Со временем руководство фирмы все же отметило мои заслуги, и я получила совершенно неожиданное предложение и пару-тройку недель на раздумья. А пока я думала, как поступить, в моей жизни параллельно происходило еще множество вещей.

Почему-то самым удивительным для меня стал не стремительный карьерный рост, а мое внешнее преображение. Признаюсь честно: первое время мне претила одна мысль о посещении салонов красоты. Я сходила на маникюр и стрижку с окрашиванием, чтобы перестать выглядеть как смерть, а работодатели не пугались при виде меня на собеседованиях. Но когда меня уже приняли в бюро переводов, я и не думала продолжать эту тенденцию с уходовыми процедурами. Мне казалось, что чистая опрятная одежда и общая ухоженность - это более чем достаточно. Однако моя непосредственная начальница думала иначе.

Как-то раз она подошла ко мне и прямо спросила:

- Нина Александровна, когда вы в последний раз делали маникюр? Вижу, что покрытие уже слезает, а сверху отросло уже миллиметра три. Так быть не должно. Пожалуйста, не забывайте, что вы у нас общаетесь с организациями и прочими ви-ай-пи клиентами, поэтому отросший маникюр - это просто недопустимо. Мы очень ценим вас, как специалиста, но внешний вид - тоже немаловажный элемент рабочего процесса.

- Хорошо, будет сделано, - немного растерявшись, но ничуть не обидевшись, ответила я. - Сегодня же запишусь к мастеру.

- Нина Александровна, и все остальное тоже следует довести до ума. Хотелось бы, чтобы вы были на высоте каждый рабочий день. У вас легко это получится, - благородная порода, так сказать.

Поначалу необходимость регулярных посещений салонов откровенно раздражала, но я быстро привыкла и даже начала радоваться своим новым ноготочкам, бровям или прическе. Более того, я перестала избегать зеркал. Теперь мне нравилось на себя смотреть. Я никогда не была красавицей в классическом смысле этого слова, но выглядеть стала действительно неплохо.

Однажды один из моих клиентов, учредитель медклиники, глядя мне в глаза, произнес: «Нина, вы не только лучший переводчик на моей памяти, но и очень красивая женщина. Извините, если сказал лишнего, просто не мог это не озвучить».

Увидев в его глазах неприкрытое желание, я так ошалела, что потом долго не могла уснуть. За последние пять с половиной лет жизни с Сергеем я уже и забыла, что такой быть женщиной. Забыла об ухаживаниях, флирте, комплиментах, о нормальном здоровом сексе, когда сгораешь от желания и получаешь удовольствие. А ведь мне еще не исполнилось и сорока.

Когда этот же клиент впоследствии пригласил меня вместе выпить кофе, неожиданно для себя я ответила согласием. Он был не женат, с небольшой лысиной и почти одного со мной роста, но зато воспитан, вежлив и в очень хорошей физической форме. Почему нет, подумала я и радостно пошла с ним на свидание. А после мы поехали к нему и переспали. Это был мой самый обалденный секс за всю жизнь.

Вячеслав, так его звали, даже попытался завязать со мной серьезные отношения. Это тоже вызвало бурю моего удивления. Я была уверена, что ему нужен просто секс и ничего больше, но он вдруг углядел во мне спутницу жизни. Мне даже захотелось сказать ему да, но я быстро отмела эту идею.

К черту это все.Никаких-больше-мужей.

Я уже побывала в роли жены и мне не понравилось. Теперь буду ходить на свидания, веселиться, заниматься сексом, получать комплименты, внимание и, возможно, даже подарки, но больше мне от мужчин ничего не надо. Я теперь одинокая волчица - и точка.

На протяжении пары месяцев Сергей донимал меня звонками. Мой новый номер он узнал от детей, которым я звонила первое время, чтобы поддерживать хоть какое-то общения. Однако после того, как пару раз мне в ухо сыпались упреки и бесконечное «ты должна», я перестала звонить. Дети были до предела накручены отцом, говорили, что во всем виновата именно я, поэтому пытаться их переубедить - дохлый номер. Я дала им понять, что они могут звонить мне в любое время дня и ночи, но в итоге звонки поступали лишь от Сергея.

Наше с ним общение всегда проходило по одной и той же схеме: сначала он виноватым тоном спрашивал, как я живу, все ли хорошо, не нужны ли мне деньги, а затем, поняв, что я уже никак не от него не завишу, начинал злиться, манипулировать и угрожать. Но, несмотря на все свои угрозы, судебный процесс он тормозил и не спешил разводиться. Все это преподносилось как попытка меня вразумить. Похоже, Сергей действительно думал, что рано или поздно я все равно вернусь к нему. А чтобы ускорить процесс моего «просветления» запрещал детям как-то со мной контактировать. Ему казалось, что это сработает (ведь всегда работало), но теперь я была уже не той безвольной Ниной, которую он знал в последние годы. Теперь я была, словно стальное изваяние, которое едва ли получится запугать, не говоря уже о том, чтобы попытаться его сломать. Полезешь - переломаешь зубы, а я останусь целехонькой.

Несмотря на запреты, Власу однажды все-таки удалось собрать младших братьев и приехать ко мне на встречу в парке. Глеба и Валю он взял с собой, скорее, из шкурных соображений - чтобы я растаяла и помчалась обратно в свой капкан. Но я уже давно не таяла при виде детей. Они не центр Вселенной и не смысл жизни. Это просто дети, такие же люди, как все, поэтому не стоит возводить их в лик святых. Им не угрожает опасность, они сыты, здоровы и живут в большой уютной квартире. У них есть все, чтобы вырасти без меня под боком. Так что больше я не собиралась трястись над ними как раньше.

Влас велел братьям молчать, а сам заговорил. Он не спросил, как у меня дела, все ли у меня в порядке, ему было на это плевать. Ничего не поменялось.

- Мам, у нас мало времени. Отец думает, что мы дома и может в любой момент позвонить на домашний.

- Я внимательно тебя слушаю, сынок.

- В общем, он совсем уже поехал. После того, как ты забрала Принцессу и уехала с концами, он решил, что теперь я буду домохозяйкой. Ему бесполезно предлагать нанять домработницу, он даже тетку на порог не пускает. Это же ненормально и очень странно – бояться пускать посторонних в квартиру… Но он почему-то не видит в этом ничего такого! Короче, всетвоиобязанности стали моими, потому что я, типа, старший. После школы я должен убирать, гладить, стирать и готовить ужин. А этих двоих, - Влас указал на братьев, - мне надо учить, писать за тебя в школьные чаты, ходить в сад, кормить их, следить, чтобы они были чистые, делать какие-то вонючие поделки и все-все-все, что раньше делала ты! - В глазах сына блеснули слезы, но он быстро вытер их кулаком. - Да вертел я все это! Я не женщина, чтобы быть нянькой для малолеток! Надо мной уже все друзья ржут. Я хочу, чтобы все стало как раньше, я устал!

- Мам, Влас ужасно готовит, - пожаловался Валя. - Все горелое, горькое, бе-е-е...

- Или плавает в масле, - кивнул Глеб. - Вчера он жарил картошку, так там было литра три масла. Жрать невозможно. Меня чуть не стошнило. И самого повара тоже.

- Готовь сам, дебил, - зло бросил Влас. - Посмотрим, как у тебя это получится.

Глеб выдал ухмылку, которая точь-в-точь повторяла мимику Сергея:

- А я не должен готовить. Папа сказал, что теперь этотвоязадача. Так что учись, братец.

- Завали рот. Иначе это сделаю я. Оба заткнулись. Сейчас будем говорить мы с мамой. - Влас посмотрел на меня: - Видишь, что происходит?

- Вижу, - ответила я.

- И?? Когда ты вернешься??

Я вскинула бровь:

- А кто сказал, что я собираюсь вернуться?

- Мам, ты под чем-то, я не пойму??

- Отнюдь. Абсолютно трезва. Просто не понимаю, с чего ты вдруг взял, что я планирую вернуться. Этого не будет. Мы с твоим отцом разводимся, ты забыл?

- То есть, получается, тебе плевать, что он меня тиранит? Что сделал меня слугой и нянькой? Что теперь я не могу ни играть в комп, ни общаться с друзьями? По-твоему, это нормально??

- Через полтора года тебе исполнился восемнадцать. Ты сможешь переехать и делать только то, что хочется тебе.

- Но это будет через полтора года! - возмутился Влас. – Целая вечность! А если я сейчас откажусь выполнять его указания, он закроет мою кредитку и вообще не даст ни копейки. Ты его знаешь.

- Знаю. Поэтому придется немного потерпеть. Заодно научишься вести хозяйство. Понимаю, что сейчас это все тебе не нравится, но, поверь, такие умения очень пригодятся во взрослой жизни.

- На хрена мне эти умения?? Все это должна делать баба! Я женюсь и мне не придется ничего готовить и убирать. А если не женюсь, найму прислугу. Все просто, мам. Я не такой, как отец, я не против чужих в доме, если они делают, что я хочу.

- Чтобы нанять прислугу, нужно очень неплохо зарабатывать. А для этого придется много работать. По крайней мере, первые лет 5. Большинство людей много работают всю свою жизнь, но все равно не могут позволить себе нанять помощников по дому. Поэтому спустись с небес на землю и не ной. Тебя не бьют палками, не морят голодом, ты прекрасно живешь. А все домашние обязанности можно приноровиться делать быстро. Тогда появится и свободное время.

- Ты с ума сошла?? Что ты вообще несешь? Свалила на меня свою работу, а я должен отдуваться?? Вставай и пошли домой. Ты наша мать, и это твоя обязанность - за нами ухаживать! А я задолбался быть в роли бабы, поняла??

Я обняла Валю и Глеба, которые сидели в телефонах, и поднялась со скамейки.

- Разговор окончен, - сказала я. - Сейчас вызову вам такси до дома.

- В смысле окончен?! - Влас выбил у меня из рук телефон. Хорошо хоть, не разбил. - Ты едешь с нами!

Я подняла телефон и произнесла:

- Советую тебе пересмотреть свое отношение к женщинам и ко мне в частности. Иначе по жизни придется очень туго. Что касается твоих жалоб, то мне абсолютно плевать, от чего ты там устал и что тебе не нравится. Да и всем вокруг тоже плевать, поверь. Поэтому убавь свое самомнение. А если тебя что-то не устраивает, разговаривай по этому поводу со своим отцом, а не со мной. Прятаться в шестнадцать лет за мамину юбку - такое себе решение. Ах, и да, - я подняла указательный палец вверх, - теперь все наше общение будет проходить по моим правилам, или можешь забыть мой номер. Это означает, что сначала ты извинишься за свои слова, оскорбления и повышенный тон, а потом уже я решу, хочу ли с тобой говорить. Это понятно?

Лицо и шея Власа пошли красными пятнами:

- Извиняться?? Перед тобой? Да кто ты такая??

Я тут же отвела от него взгляд, давая понять, что это конец. А вот младшим сыновьям сказала:

- Вы по-прежнему можете звонить мне и приходить в любое время. Адрес я вам пришлю. Но хочу, чтобы вы понимали: в первую очередь, я ваша мать, а значит, ко мне стоит проявлять уважение. Я не стану терпеть хамство. В моем доме действуют мои правила. Вам следует хорошо это усвоить. Если готовы на такие условия, то мои двери всегда для вас открыты. Если не готовы – никакого общения не будет.

Валя промолчал, а вот Глеб недовольно поджал губы и демонстративно уткнулся в телефон.

Я поняла, что окончательно потеряла надежду. Дети принадлежат стае Сергея, а меня всегда будут считать обслугой. Возможно, когда каждый из них подрастет, что-то изменится, но до этого еще далеко. А я уже слишком устала, чтобы продолжать биться за их любовь.

Подхватив свою сумочку, я легкой походкой отправилась прочь. Внутри росло приятное ощущение, что я наконец сделала все правильно.

После разговора с детьми мне уже не было смысла держаться за этот город, поэтому я решила принять предложение руководства и уехать в Арабские Эмираты с партнерами компании. Работать предстояло очень много. С нуля организовывать бизнес в другой стране - непростая задача. В мои обязанности должны были входить переводы документации и технических текстов, а также разработка единой методики переводов для тех специалистов, которые будут работать на наших партнеров с момента открытия компании в Дубае.

Признаюсь, я не была уверена в своих силах, но зато точно знала, что смогу доучиться на месте и закрыть все прорехи в знаниях. Зарплату на время трехлетнего контракта предлагали просто царскую, и мотивации трудиться было хоть отбавляй. Тем более, что Принцесса обязательно полетит со мной. Собаки ее породы не допускались к перевозке, однако мои работодатели нашли лазейку и пообещали сделать для нее специальные документы, подтверждающие, что она является служебной собакой. О таком я не могла и мечтать, и теперь была готова горы свернуть. Если понадобится, буду работать хоть сутками. И я справлюсь, обязательно справлюсь с любыми профессиональными трудностями.

За неделю до моего отъезда снова позвонил Сергей. Мне не хотелось с ним разговаривать, но все же его стоило поставить в известность о моих планах.

- Сообщаю, что мой юрист готовит пакет документов, - сказал он. - Когда он закончит, у тебя не останется никаких шансов отмыть репутацию перед детьми и обществом. Это я тебе гарантирую. Перед судом ты предстанешь крайне аморальной особой с такой внушительной подноготной, что тебе, скорее всего, не дадут даже высказаться.

- Хорошо, - спокойно сказала я. - Если ты считаешь нужным поступить именно так - вперед.

- Нина, - Сергей вздохнул, - вот опять ты пытаешься выставить меня злом во плоти. Ты просто не оставила мне иного выбора, кроме как действовать такими методами. Но, повторяюсь, я всегда открыт для переговоров. У тебя еще есть шансы вернуться.

Я усмехнулась в трубку:

- Я должна принять твои условия, и ты называешь это переговорами? Забавно. Засунь себе в зад свои шансы, мне они не нужны.

- Тогда можешь считать, что детей ты потеряла, строптивая стерва, - прорычал он. - Я устал вдалбливать в твою пустую голову очевидные вещи.

- Я потеряла их уже давно.

- Повторюсь в последний раз: у тебя еще есть время одуматься. До начала первого слушанья почти месяц. Я даю тебе это время.

Я окончательно развеселилась:

- А кто тебе сказал, что я собираюсь явиться в суд? Забирай детей, они твои. Готовь документы, советуйся с юристами, приплачивай судье, в целом, делай, что хочешь. Через месяц меня уже не будет в городе, я улетаю в другую страну. Подальше от тебя и твоих занудных звонков.

- Улетаешь? Что-то слабо верится. А даже если так, то, в первую очередь, ты улетаешь не от меня, а от своих детей. Мать-кукушка - слышала такое, Нина?

- Вот как раз посетуешь об этом судье. Что, дескать, сам инициировал всю эту грязь с лишением материнских прав, а затем еще назвал бывшую жену некудышной матерью. Может, тебе даже посочувствуют. А коли нет, так приплатишь сверху и тогда уж точно сочувствием тебя не обделят.

Сергей закашлялся в трубку, а потом севшим голосом спросил:

- Ты правда улетаешь? Не делай этого, Нин, прошу. Я не смогу без тебя. Я уже весь поседел. Мне даже дышать трудно. Возвращаясь домой с работы, я каждый раз надеюсь, что увижу там тебя. А когда понимаю, что тебя нет, начинаю сходить с ума. Я плачу по ночам на кухне, это слышат дети. Они тоже страдают. Подумай о них, Нин.

- Уже подумала. Лучшее, что я могу для них сделать – это уехать. Когда-нибудь я вернусь, и тогда, возможно, они пересмотрят свое отношение ко мне. А если нет, то приму и это. Меня уже не пугает ни один расклад. Поэтому свои манипуляции тоже можешь запихать себе в зад.

Сергей закашлялся, а затем спросил:

- Куда ты собралась?

- В Эмираты, - лениво болтая ногой, ответила я и оборвала связь.

***

Меня разбудил голос стюардессы. Бодрым голосом она сообщила, что через сорок минут самолет приземлится в аэропорту Дубая. Я открыла шторку иллюминатора, и яркое зарево тут же окрасило половину моего лица. Внизу серебрились воды залива и виднелись цепочки искусственных островов. Я довольно прищурилась, глядя на утреннее арабское солнце и открыла печенье с предсказанием, которое отложила еще с прошлого вечера.

«Впереди только самое лучшее» - гласило оно.

И это была правда.

Конец

Оглавление

Пролог

Ложка

Рубашка

Морепродукты

Сыр

Фастфуд

Аборт

Валентин

Чашка

Улыбка

Массаж

Фильм

Воспитание

Молчание

Дети

Слежка

Торт

Сон

Фотография

Игра

Яма

Рыба

Игрушки

Компьютер

Унитаз

Юбилей

Зрение

Свинка

Принцесса

Забота

Чудовища

Шалость

Умница

Тепло

Сигареты

Шантаж

Преступление

Урок

Сюрприз

Порядочность

Шаг

Фейерверк

Возвращение

Жертвы

Свобода

Эпилог