Адская ярость (ЛП) [Никки Лэндис] (fb2) читать онлайн

Переводчик_Sinelnikova

КОДЕКС КОРОЛЕВСКИХ БАСТАРДОВ

ЗАЩИТА: Клуб и ваши братья превыше всего остального, и их нужно защищать любой ценой. КЛУБ это СЕМЬЯ.

УВАЖЕНИЕ: Заслужите его и отдавайте. Уважайте закон клуба. Уважайте правила. Уважай своих братьев. Проявите неуважение к члену клуба, и вам придется жестоко поплатиться.

СТАРУШКИ: никогда не проявляйте неуважение к старушкам члена клуба или брата.

ПОСЕЩЕНИЕ ЦЕРКВИ ОБЯЗАТЕЛЬНО.

ЛОЯЛЬНОСТЬ: имеет приоритет над всем, включая благополучие.

ЧЕСТНОСТЬ: никогда не ЛГИ, не МОШЕННИЧАЙ и не КРАДИ у другого участника или клуба.

ТЕРРИТОРИЯ: Вы должны уважать собственность вашего брата и следовать правилам клуба и его отделений.

ДОВЕРИЕ: годы, чтобы заслужить его… секунды, чтобы потерять.

НИКОГДА НЕ УЕЗЖАЙ: братья не бросают свою семью.

Термины, используемые клубом:

Мтоклуб BMC Royal Bastards (Королевский клуб бастардов) — Основан в Тонопе, штат Невада, в 1985 году.

Жнец — демоническая сущность, разделяющая тело каждого члена Королевского клуба бастардов в ордене Тонопа. Собиратель душ во время смерти.

Devil’s Ride (поездка дьявола, адская поездка) — смертельно опасная поездка на мотоцикле в пустыню Невада и посвящение в клуб.

Слово президента клуба ЗАКОН.

Бар-клуб Перекресток, принадлежит отделению мотоклуба Королевские бастарды(ублюдки) в Тонопе, Северная Каролина.

Ol’ lady (Старушка) — женщина члена клуба, в статусе защищенной жены.

Кровавые Скорпионы — враждующий клуб.

Церковь(часовня) — место сходки Королевских бастардов(ублюдков)

Перспектива — потенциальный, будущий член клуба, если пройдет обряд посвящения.

Печеньки — клубные девушки шлюхи, добровольно выбравшие такую жизнь.

Клетка — клетками, байкеры называют автомобили.

Патч — нашивка

Участники клуба МС Королевские ублюдки

Грим “Мрачный жнец” — президент

Вице — президент — Мамонт

Сержант по вооружению — Раэль “Азраил, Ангел смерти”

Силовик / офицер — Экзорцист “Экс”

Исполнитель — Мозайка

Секретарь — Рейт(Призрак)

Казначей — Хан “Ганнибал”

Дорожный капитан — Патриот (морской пехотинец)

Хвостовой стрелок — Даниэль “Лаки”

Основатель — Папа

Участник — Боди

Участник — Диабло (уборщик)

Участник — Ксенон (техническая спецификация)

Перспектива — Жаба

Перспектива — Тень

тремя месяцами ранее…

— Перестань плакать. Это не поможет.

Слова были сказаны со спокойным безразличием, которое почему-то пугало больше, чем знание того, что ожидает каждую из нас, когда фургон достигнет места назначения. Каждая женщина была подготовлена перед тем, как покинуть лачугу, которую Алексей называл домом, здание с высокими бетонными стенами и заборами, обнесенными колючей проволокой. Конструкция предназначалась для единственной цели — держать нас всех в плену.

Никогда побег не был бы возможен, но я все равно жаждала этого. Возможно, какая-то крошечная часть внутри меня все еще хотела бороться. Маленькая искра, которая горела низко, но мерцала с вызывающей последовательностью, которая поддерживала девушку, которой я когда-то была.

До того, как я встретила Алексея Волтойя и его коллегу Шона Джонса.

Хлюпанье носом напомнило мне, что я ни черта не контролирую в своей жизни, кроме своей реакции на ужасы и травмы, которые я ежедневно переношу. Я была не одна. Бесчисленное множество девушек постигла та же участь. Некоторым было даже хуже, а некоторых, не стало вовсе.

Я потянулась к Катиной руке и сжала ее, не обращая внимания на дрожь ее пальцев, она сжала меня в ответ. Я вижу ее всего в третий раз, но у нас уже установилась связь. Для меня это странно. Я не знакомилась с девушками, которых бесконечно водили по территории Алексея. Его дядя Солоник был жестоким и безжалостным криминальным авторитетом, который посещал Братву раз в месяц, чтобы осмотреть свой “товар”. Девушек перевозили из разных мест, чтобы удовлетворить спрос. У Алексея осталось всего несколько. Я была одной из тех, кого никогда никуда не отдавали.

Было нетрудно понять, почему я была одной из любимец Алексея. Большинство девушек, которые приходили и уходили, были для него безымянными и вряд ли вызывали у него больший интерес, чем утверждение его доминирования. Я знала, что это значит, и пыталась найти способ быть занятой, когда прибывали новые партии. Он никогда не отсылал меня далеко, предпочитая держать свою маленькую наложницу достаточно близко, чтобы я была у него на побегушках. Алексей выбрал и присматривал за мной с момента нашей первой встречи.

Я никогда не предвидела, такое будущее, в котором была проклята жить. Жизнь моя состояла из бесконечного кошмара новых мужчин, которые видели во мне всего лишь игрушку, с которой можно поиграть и которую легко выбросить.

— Может быть, их будет немного, — прошептала Катя на ломаном английском, и я приклеила улыбку на лицо, намеренно преуменьшая уверенность в том, что это будет долгая ночь.

— Конечно, Кэт. Мы будем пить шампанское и танцевать до рассвета.

Дейзи фыркнула рядом со мной, закатив глаза.

— Ага, точно.

Я бросила на нее неприязненный взгляд. Дейзи и я были выжившими. Мы понимали реальность нашей ситуации, но Катя была другой. Она выросла в бедной части России и сталкивалась с трудностями, но не жестокостью, пока она не приехала в США. Жаль, что ее жизненный опыт был испорчен Алексеем, Шоном и Солоником.

Катя опустила голову на мое плечо, и я услышала ее вздох.

— Расскажи мне о Золушке.

Она любила сказки. Кате мама читала их каждый вечер, когда она была ребенком. Это было задолго до того, как Катю подростком отправили в поместье ее дяди.

— Она была бедной и ходила в лохмотьях. Никого не волновало, что она голодала или выполняла всю работу по дому в одиночку.

— Золушка была сильной, — заметила Кэт.

— Она была именно такой — согласилась я, — и она никогда не позволяла остальным сломить ее дух.

— То, что ты говоришь, важно, — подчеркнула она.

— Это так. Она знала, что трудности не могут длиться вечно.

— Это глупо, — пробормотала Дейзи.

— Тебя никто не спрашивал, — возразила я.

Катя проигнорировала нашу перепалку.

— Как ты думаешь, мы найдем выход?

— Когда-нибудь, Кэт. Мы должны верить, что у нас это получится.

Дейзи придвинулась ближе, положив голову мне на другое плечо. Она была тверда, как сталь, но бывали редкие случаи, когда она позволяла себе немного смягчиться. Точь-в-точь как в этот момент, когда солнечные лучи проникли в темный интерьер и Дейзи подняла руку, поворачивая ее взад-вперед в лучах света.

— Если Золушка смогла это сделать, мы, черт возьми, точно сможем, — прошептала она, стараясь не привлечь охрану и не позволить им подслушать.

Мне было все равно, если меня собираются избить, использовать или заставить против моей воли, не имеет значения, следую ли я всем правилам или держу рот на замке, участь всегда была одна и таже. Почему бы не стать достаточно смелой, чтобы говорить свободно?

Фургон накренился на дороге из-за выбоины, и мы чуть не опрокинулись, но я удержала нас всех в вертикальном положении. Катя застонала, и я откинула ее длинные густые волосы с лица.

— Ты чего?

— Все это движение, меня просто тошнит.

Бедняжка.

— Ты больна?

— Нет. — Ее рука опустилась к животу и сделала округлое движение, когда она обхватила нижнюю часть живота.

Вот дерьмо.

Глаза Дейзи расширились, и она выпрямилась.

— Кэт! Скажи мне, что это неправда.

— Говори тише, Дейзи, — приказала я. — Ты, эм… хочешь оставить его, Кэт?

Ее голос был таким тихим, что я почти пропустила ее ответ.

— Да.

— Это грандиозно, — выпалила Дейзи. — Если Алексей узнает, он заставит ее сделать аборт.

— Я не позволю этому случиться, — пообещала я, сжимая плечо Кэт и крепко обнимая ее. — Мы с этим разберемся.

— Как Золушка. Найти своего принца и уехать.

— Верно, — ответила я, стараясь не паниковать.

Алексей выйдет из себя, а я не понаслышке знала, каким плохим он может быть в ярости. Если Шон или Солоник вмешаются, Катю увезут в другое место, и я никогда ее больше не увижу.

Дейзи опустила голову, прошептав мне на ухо:

— Мы должны это скрыть.

Кивая, я знала, что это падет на меня. Я должна была найти способ защитить Катю, потому что я не могу смириться с мыслью, что кто-то причинит ей вред. Она уже была замкнутой и почти по детски наивной в своих эмоциях и реакциях. Травма заставила ее спрятаться в какую-то защитную оболочку. Она была здесь, она разговаривала, но все это было на поверхности.

— Я помогу тебе, — пообещала я Кэт, — клянусь.

Одну неделю назад…

Мими все еще не проснулась. Дни шли, и мое милое солнышко была безмолвной, как могила. После ее испытания с Солоником я не мог представить эмоциональные потери и травмы, которые она перенесла, помимо физических, и это был не только один инцидент. Ее страдания были на уровне, который я с трудом мог постичь.

Сегодня я часами ходил по ее больничной палате, ожидая и надеясь, что ее глаза откроются. Врачи сказали, что есть шанс, что она никогда не очнется, но я не сдавался. Я нуждался в ней, а она нуждалась во мне. Мы нашли друг друга не просто так, и я намеревался доказать это, как только она поправится.

Мне придется действовать медленно, и это неудивительно, учитывая, что она стала жертвой торговли людьми. Жестокое обращение происходило так часто, что ее психика стала хрупкой. Она думает, что не заслуживает любви или доброты, сострадания или понимания, но она ошибается.

Я ей это докажу.

Хозяева железной дороги черного рынка думают, что они могут проезжать через каждый штат и похищать девушек, причиняя им вред, использовать их и передавать по кругу, пока они не умрут.

Больше нет.

Мы собираемся закрыть их по всей территории США, по одному городу за раз. Почти каждое отделение нашего клуба готово внести свой вклад. Многим приходится иметь дело со своим собственным дерьмом, и торговля людьми стала серьезной проблемой, которая затронула наш клуб в глобальном масштабе.

Мой мобильник завибрировал у меня в кармане, и я вытащил устройство из кармана, уставившись на экран.

Если меня кто-то беспокоил, значит, это было срочно.

Пройдя через комнату, я встал, отошел от кровати и подошел к двери, не спуская глаз с Мими.

— Что у тебя там, Рейт.

— Черт. Ты когда-нибудь отвечал на телефонные звонки приветом?

— Ты знаешь лучше, чем спрашивать об этом.

Он издал мрачный смешок.

— Да, брат, я знаю тебя. Превращаясь в Раэля, ты такой чертовски капризный. — Он прочистил горло, и шутки исчезли. — У нас назревают серьезные неприятности недалеко от дома.

Черт. Было слишком хорошо, чтобы быть правдой, думая, что ликвидация Солоника и его племянника Волтойя положит конец торговцам людьми и их присутствию в Большом бассейне Невады.

— Ну, рассказывай, — рявкнул я, вздрогнув, когда понял, что повысил голос находясь так близко к Мими.

— У тебя есть право быть сварливым, ты, ублюдок. Как твое плечо?

— Забудь о моем плече. За границей бывало и похуже. Просто скажи мне то, что мне нужно знать. — В моем голосе был намек на отчаяние, и он, должно быть, заметил, но Рейт не прокомментировал это. Он был хорош в этом, зная, как много я могу вынести, и когда я был слишком близок к краю, как сейчас.

Бросив взгляд на кровать Мими, я нахмурился. Это заняло слишком много времени.

Проснись, солнышко.

Двигая плечом, я проигнорировал жжение и тяжелую боль, которые исходили из правой стороны моей груди, вместо этого сосредоточившись на Рейте.

— Ходят слухи, что русский по имени Сергей Резников хочет нашей смерти. Небольшая расплата за Солоника и Волтойя.

— И откуда ты это знаешь?

Они снова появились в Перекрестке? Потому что в первый раз это было серьезно.

Следующего раза не будет.

Мы пожнем каждую душу, которая войдет в врата. В прошлый раз мы этого не сделали, потому что Грим, Раэль и Папа были в НОЛЕ, навещали Джеймсона. Прогорклый наконец получил заслуженный конец, и никто никогда не найдет то, что от него осталось. Наверное, теперь ничего, кроме удобрений. Он был ответственен за предательство клуба, и он, черт возьми, ответил за свои преступления.

Рейт преувеличенно вздохнул.

— Нашли Стефани, семнадцатилетнюю племянницу Триш, жестоко избитую и оставленную умирать примерно с двадцатью молодыми девушками. Жертвы были убиты, для того чтобы отправить нам сообщение.

— Черт! — Выругался я, открыл дверь в комнату и вышел в коридор, расхаживая по нему, не спуская глаз с Мими и любого, кто входил. — Тень уже знает?

— Нет. Грим хочет быть тем, кто расскажет Триш и Тени.

— Черт возьми, — вскипел я, жалея, что не могу закурить. Последняя неделя была чертовски напряженной, и не казалось, что буря дерьма прекратится в ближайшее время. — Этому парню придется нелегко, не говоря уже о старушке Грима.

— Грим собирает в церкви завтра утром. Хочет сначала вернуться в Перекресток. Он ни хрена не говорит, но я знаю, что он беспокоится о них обоих.

Я все понял. Мое присутствие никто не требовал, потому что меня подстрелили, защищая старушку Раэля Найлу и ее сестру Мими. Я был благодарен, что мои братья отправили Солоника прямиком в ад и забрали его несчастную душу, но я был лишен своего собственного шанса на правосудие за то, что он сделал с моим солнцем. По крайней мере, я немного отомстил Волтойю. Этот гребаный насильник почувствовал вкус своего собственного лекарства, когда я засунул ручку метлы ему в задницу.

— Патриот, твоя голова нужна в игре. — На линии раздался голос Грима, и я не понимал, что он говорит, пока не услышал свое имя.

— Я слышу тебя, президент.

— Твое плечо заживает?

— Да.

— Хорошо. Пока оставайся в больнице. Не уверен, насколько в безопасности Трикси. Русские могут наблюдать.

Я этого боялся.

— Пошлю Тень после того, как я поговорю с ним. Парню нужно отвлечься, и я боюсь, что он сделает что-нибудь глупое, услышав о смерти Стефани.

— Я позабочусь о том, чтобы он остался со мной, президент.

— Разр скоро соберется сделать первый шаг. Скорпионы потеряли слишком много участников, чтобы не забастовать в клубе. Рейт и Экзорцист собираются проехаться мимо и что-нибудь разузнать.

— Хороший план, — согласился я, ничего не добавляя.

— Не думай, что сдержанность означает, что я не знаю, что происходит в твоей голове, Патриот. Ты не станешь изгоем. Сейчас никто не ездит в одиночку. Мы обсудим это дерьмо, как только ты вернешься в клуб. Рейт и Экс позаботятся о том, чтобы Тень нашел тебя. Дай мне знать, когда Трикси очнется.

— Наоми, не Трикси, — прорычал я, раздраженный до чертиков, — Трикси она была раньше, но это не то, кем она является сейчас.

Грим вздохнул.

— Я понял. Мы попробуем привыкнуть назвать ее Наоми.

Грим с братьями не виноваты, что они называют ее Трикси. Так она была представлена нам. Это имя Мими, девушки по вызову, которое все знали. Псевдоним, который дал ей Алексей Волтой после того, как она начала на него работать. Не то чтобы у нее был выбор. Ублюдок несколько раз чуть не забил ее до смерти, и он насиловал ее при каждом удобном случае. Ее настоящее имя было Наоми, но сестра называла ее Мими. Не так давно Наоми предоставила мне привилегию называть ее также.

Ярость кипела под моей кожей, и мой Жнец был готов прорваться, разорвав весь штат Невада, чтобы найти этих безжалостных засранцев и заставить их заплатить. Волтой и Солоник были не единственными, кто причинил вред Мими. Я найду остальных и обрушу ужас на их души.

Скоро. Я отомщу.

Даже Грим не сможет меня остановить. Я не пойду против своих братьев или своего клуба, но, если мне придется разбираться с дерьмом самостоятельно, я это сделаю, и Грим знает это.

— Напиши мне, если кто-нибудь появится в больнице без приглашения. Ты понял, о чем я?

— Я понял, Грим.

Я редко называл его по имени. Всегда президентом, потому что это был его титул, и я его чертовски уважал, но ему нужно было услышать, что я предан своим братьям и защищаю наш клуб.

— Постарайся успокоиться. Ты поправишься от долбаного огнестрельного ранения в грудь, ублюдок. Не нужно, чтобы твоя большая задница была повторно ранена.

Я не мог сдержать легкого смешка.

— Точно. Мими скоро проснется, и тогда мы вернемся.

Все, что он сделал, это хрюкнул, прежде чем я снова услышал голос Рейта.

— Сейчас возвращаюсь в Тонопу. Ганнибал скинет локацию с девушками. Собираюсь использовать один из его контактов, чтобы убедиться, что власти найдут тела, и клуб не будет замешан.

— Понял. Увидимся позже, Рейт.

— Береги себя, брат.

Вздохнув, я провел рукой по волосам, впервые заметив поблизости пост медсестры. Несколько женщин продолжали поглядывать в мою сторону, и не одна бросала оценивающий взгляд. Если бы я не был взбешен, отвлечен, раздражен и ранен, я мог бы отвести одну из них в свободную комнату и снять часть этого стресса. Мне действительно нужно, чтобы мой член отсосали.

Как бы то ни было, я не искал компании. В любом случае, в Перекрестке много клубных кроликов. Я сосредоточился на Мими, и она была моим приоритетом. С тех пор, как я встретил ее, я не был так заинтересован в преследовании хвоста. Что-то в ней привлекло моего Жнеца, и он свирепо вцепился в нее.

Моя голова поднялась, и я вернулся в комнату Мими, закрыв дверь с мягким щелчком. Не хотел пугать ее так как, не был уверен, как много она может видеть или слышать. Я где-то читал, что в коме смутно осознают, что говорят и делают вокруг них. Половина причины, по которой я не собирался трахаться с кем-либо из персонала в больнице или доставать свой член, чтобы одна из этих медсестер упала на колени и поклонялась. Была острая необходимость защитить Мими от любого вреда физически, умственно и эмоционально. За короткое время, прошедшее с момента нашей встречи, между нами возникла связь.

Я не был уверен, что я чувствовал к ней, но я знал, что у нас была связь, и мой Жнец быстро становился одержимым. Я почувствовал, как его ярость возобновляется, когда всплыло воспоминание о том, как я нашел ее, и мои кулаки сжались. Наоми чуть не умерла той ночью. Если бы я не открыл заднюю часть черного внедорожника Алексея Волтойя и не поймал ее, когда она выпала, она бы задохнулась и умерла от сочетания наркотиков в ее организме и судьбы, которая ожидала ее, когда он поехал в пустыню, чтобы помучить ее в последний раз. Ярость прокатилась по моей коже, и я посмотрел вниз на молодую женщину, которая слишком много знала о жестокости этого мира.

Она никогда больше не будет такой уязвимой.

«Когда тьма окружит меня, я буду светом.

Когда всплывут сомнения, я сохраню веру.

Когда меня охватывает ярость, я оттачиваю свои навыки.

Когда я жажду мести, пощады не будет.

Когда я окажусь в битве, я не буду бояться врага.

Когда я столкнусь со смертью, у меня не будет раскаяния.

Когда мой Жнец отправится в путь, я покорю все».

∼Патриот, ведущий "Королевских ублюдков"

Мими еще не знала этого, но я собираюсь убедиться, что эти ублюдки заплатят за то, что они сделали. Солоник и Волтой были только началом. Теперь, когда всплыл этот новый русский Сергей Резников, я серьезно отнесся к угрозе, зная, что он не единственный, кто жаждет крови.

Никто не будет преследовать мою девочку.

С того момента, как Рейт позвонил и предупредил меня о Резникове, я знал, что Мими все еще в опасности. Каждая минута, которую она оставалась в больнице, увеличивала вероятность того, что либо русские, либо Скорпионы появятся. Я должен был вытащить ее отсюда до того, как это случилось. Опустившись на стул рядом с ее кроватью, я поднял ее руку и нежно поцеловал в макушку.

— Я здесь, солнышко. Я отомщу за тебя. Клянусь тебе. Ты будешь в безопасности, несмотря ни на что. — Тяжело сглотнув, я наклонился вперед и убрал прядь длинных волос с ее лица. — Я буду охотиться за каждым из этих русских сукиных сынов, пока никого из них не останется.

Ее рука сжала мою, и ее глаза затрепетали. Клянусь, я видел, как она моргнула. Взволнованный, я чуть не выпрыгнул из штанов.

— Мими?

В течение двух секунд я был самым счастливым человеком на земле… пока машина рядом со мной не сработала с серией звуковых сигналов и сигналов тревоги, когда сердце Мими решило перестать биться.

Плоская линия.

С ревом я быстро встал, крича медсестрам, врачам и всем, кто был поблизости, чтобы они прибежали. Ее жизнь не могла закончиться. Не так.

Нет, не мое солнышко.

Кто угодно, только не это.

Я наконец-то нашел ее, заботился о ее ранах и о ее безопасности не для того, чтобы смотреть, как она, блядь, умирает.

Комната наполнилась медсестрами, когда меня потянул к двери громоздкий чувак в форме службы безопасности. На табличке с именем написано Кайл. Я уже хотел надрать ему задницу за то, что он посмел дотронуться до моей руки.

— Нужно подождать здесь. Позвольте персоналу делать свою работу.

Взбешенный, я отмахнулся от него.

— Да. Я понимаю, но я не собираюсь далеко уходить. Слишком рискованно.

Кайл имел наглость закатить на меня глаза.

— Я присмотрю за комнатой. — Он указал на ближайший коридор в сторону зоны ожидания. — Как только ее состояние стабилизируется, один из врачей придет, чтобы поговорить с вами.

Эта чушь может сработать с большинством людей, но не с Королевским ублюдком.

Я скрестил руки на груди и стоял на своем.

— Не уйду. Достань свое оружие, если думаешь, что у тебя есть все, что нужно, чтобы заставить меня, но ты должен знать, что я морской пехотинец, и я служил в нескольких турах за границей. Имел дело с множеством властолюбивых придурков, у которых хватило высокомерия пытаться мной командовать. Ни один из них не справился. Я не покину этот зал, и я буду тем, кто позаботится о том, чтобы Наоми была в безопасности.

Кайл открыл рот, чтобы возразить, когда я услышал, как одна из медсестер крикнула ему, чтобы он оставил меня в покое. Персонал понимал, что я не собираюсь создавать проблем, пока мне разрешают оставаться. В первую ночь она только раз попыталась выгнать меня и быстро поняла, что я упрямый мудак. С тех пор меня не беспокоили.

— Беги и защищай торговые автоматы или что-то в этом роде.

Тяжело вздохнув, Кайл развернулся на каблуках и потопал прочь, пока я прислонился к посту медсестры, чертовски встревоженный, наблюдая за дверью в палату Мими. Суматоха и шум снизились до приемлемой громкости, когда блондинка-медсестра высунула голову из комнаты и улыбнулась.

— Она стабильна. Я дам тебе знать, когда ты сможешь зайти снова.

Кивнув в знак благодарности, я вздохнул с облегчением, и мои плечи расслабились. Мои пальцы дернулись, и чертовски захотелось сигареты, и моя задница чуть не выбежала на улицу покурить. Если бы Рейт и Экс притащили сюда свои задницы, возможно, я мог бы отлить и перекусить. Еда в больнице была чертовски отвратительной. Мне нужен был бургер, пиво и моя собственная чертова кровать.

Странное чувство пощекотало мне затылок, и я повернул голову в поисках источника моего беспокойства. Гости с наклейками, приклеенными к рубашкам, медсестры в медицинской форме, врачи в белых халатах и несколько детей толпились поблизости. Ничто не казалось необычным, пока я не заметил тень, скрывающуюся в конце зала, стоящую рядом с искусственным деревом в дальнем правом углу. Освещение работало неправильно, что было странно, но я ничего не думал об этом, пока незнакомец, который задержался, не вышел, кивнув головой в мою сторону со зловещей, загадочной улыбкой. Что-то в нем было не так. Мой Жнец немедленно попытался вырваться на свободу, поднявшись на поверхность моей кожи, когда незнакомец развернулся на каблуках и направился к лестнице, пробираясь сквозь толпу, выходящую из ближайшего лифта.

Черт!

Взглянув в сторону комнаты Мими, я выдохнул с проклятием и побежал к парню, который был явной угрозой. Мое воображение разыгралось, и я придумал дюжину сценариев в своей голове, все они заканчиваются тем, что этого мудака отправили сюда, чтобы закончить то, что начали эти русские торговцы людьми. Не было сомнений, что она была целью. Монстры, подобные им, никогда не останавливаются. Они не сдаются. Нет. Такие люди продолжают посылать убийц, пока работа не будет выполнена.

Она никогда не будет в безопасности, пока я не устраню все угрозы до единой. Солоник. Вольтой. Резников. Не имеет значения, потому что они были пешками. Лакеи, которым было дано достаточно влияния и лидерства, чтобы думать, что они важны, но реальной силой был русский придурок, который отдавал все приказы. Это тот человек, которого мне нужно найти.

Кайл завернул за угол, и я крикнул в его сторону, не придавая значения тому, что он думает.

— Иди и охраняй Наоми!

Грудь вздымалась от напряжения, я распахнул дверь на лестничную клетку, где я только что видел, как вошел этот мудак, который одарил меня этой нелепой улыбкой. Обливаясь потом, я вытащил оружие, целясь вниз, продолжая бежать, слушая, как его шаги отдаются эхом всего этажом ниже моих собственных. Раздались выстрелы, он стрелял наугад, пули рикошетили от металлических перил. К счастью, ни одна из них не попала ни во что, кроме стен и одной лампы, когда она разбилась у меня над головой и посыпались осколки битого стекла.

Мой Жнец смеялся внутри, и я позволил ему освободиться, используя его сосредоточенность и ярость, чтобы двигаться быстрее, вырываясь наружу, в блеск летнего заката в Неваде. Я снял темные очки со своего выреза и надвинул авиаторы на глаза, блокируя слепящие лучи солнца и отвлекающий шум дорожного движения и сирен. Тяжелые удары застучали по тротуару, и я снова выстрелил.

Я собираюсь насладиться этим.

Не нужно спешить. Я загоню его в угол достаточно скоро. Мой Жнец может отследить каплю крови через весь Большой бассейн, как гребаная акула посреди океана. Учащенное дыхание незнакомца и колотящееся сердце эхом отдавались в застоявшемся воздухе. Он не был напуган, но он определенно был не в форме. Наверное, не ожидал, что я буду преследовать его так быстро.

Когда он остановился, я решительно двинулся вперед и загнал его в угол за стриптиз-баром. Только мусорные контейнеры скрывали его, когда он наклонился, хватая ртом воздух. Было только три варианта, поскольку за его спиной не было ничего, кроме рядов запертых дверей. Слева была автостоянка, ведущая к скоплению людей неподалеку. Направо, я отрезал ему путь. Прямо сейчас бы он решил попытать счастья в пустыне. Этот вариант мне нравился больше всего.

Мы одновременно подняли пистолеты, оба готовые нажать на спусковой крючок.

— Босс сказал отправить сообщение.

— О да? Что это за сообщение?

— Трикси цель.

Ему не нужно было уточнять. Я это понял.

— Бывшие военные вроде тебя должны знать, как сократить потери и отступить. Это плохо кончится для тебя или твоего клуба.

— Вы должны знать, что Королевские ублюдки плохо реагируют на угрозы.

Он ухмыльнулся, и я не почувствовал никакого страха. Вместо этого он был раздражающе самоуверен. Часы на его запястье начали пищать, как будто сработал какой-то будильник. Псих передо мной начал смеяться, когда я отвел курок назад и выстрелил. Пуля попала ему в левую ногу, и он упал, приземлившись на спину, продолжая смеяться.

Что за черт?

— Увидимся в аду! — Крикнул он, прежде чем я увидел, как он что-то раскусил зубами.

Жидкость гнилостного цвета заполнила его рот, прежде чем он проглотил. Его тело содрогнулось один раз, когда он повернулся и выстрелил в пустыню. В этом не было никакого смысла, и я подумал, что он свихнулся. У него пошла пена изо рта, он начал биться в конвульсиях, и его глаза закатились.

— Черт! — Крикнул я, бросаясь вперед. — На кого ты работаешь?

Он не ответил, но я должен был попытаться.

Пенистая слюна потекла с его губ и смешалась с кровью, когда он закашлялся, повернувшись на бок, чтобы вырвать мерзкую смесь. Он дернулся пару раз, а затем отшвырнул меня, прежде чем прерывисто вздохнуть.

Мой Жнец был взбешен, и я позволил ему выйти вперед, пожиная душу этого мудака, прежде чем у него был шанс умереть самостоятельно. Это не было большим утешением, но, по крайней мере, он будет страдать от мучений в аду от рук Люцифера. Его душа отделилась от тела, и тонкий, прозрачный дух повис в воздухе, окутанный маслянистой тьмой. В этом нет ничего удивительного.

Я сунул пистолет в один из больших карманов внутри моего выреза и призвал свое оружие по выбору, наслаждаясь тем, как коса шипела в ожидании в моей руке. Пули были слишком легкими и недостаточно изящными. Ему нужно было почувствовать боль, когда я отправлял его душу в ад.

— Встречай свою судьбу, ублюдок, — прорычал я, выкручивая руку и проводя косой, которая всегда была готова к использованию. Полученный удар врезался в его сущность, поскольку плоть убийцы была навсегда отделена от его жалкой души, и он был брошен в яму, чтобы ожидать суда.

В воздухе раздались крики ужаса и муки, и я с ревом откинул голову назад, впуская его шок и страх, пока они кормили моего Жнеца и восстанавливали его силы. Это было то, что питало моего внутреннего зверя. Единственное, что никогда не подводило, чтобы успокоить монстра внутри. Не было ничего более горько-сладкого или полностью удовлетворяющего, чем наблюдать ужас тех, кто пожинал то, что посеял, и встретил правосудие от рук Жнеца.

Когда от него осталась лишь пустая оболочка, я пнул его тело и наблюдал, как высохшие останки превратились в облако темной пыли, которое унесло ранним вечерним бризом. Только спорадическое освещение парковки было свидетельством его кончины.

— Никто не трахается с Королевскими ублюдками.

Я развернулся с мрачным смешком и обнаружил, что Рейт и Экзорцист позади меня. Экс курил и криво усмехнулся мне, затянувшись. Рейт бросил тело на землю и ткнул головой в сторону парня.

— Принес тебе подарок.

Мой Жнец пришел в восторг, сразу почувствовав темную связь с душой, которую мы только что пожали.

— Похоже, я все-таки получу ответы на некоторые вопросы.

— Конечно, так и будет, брат. Он ждал в машине примерно в полумиле от нас. Должен что-то знать.

Широко улыбаясь, я знал, что мне понравится предстоящий допрос. Просто нужно было запереть его в подвале Перекрестка.

— Перспектива находится за пределами комнаты Мими. Она в безопасности, — пообещал Рейт, глядя мне прямо в глаза.

— Хорошо, — я выдохнул с облегчением, расслабляя плечи, пока обуздывал своего Жнеца. — Я хочу, чтобы этот ублюдок отправился в Перекресток. Как только Мими проснется, я первым делом поговорю с ним.

— Да, брат. Я понял тебя.

— Мы сделаем это, — добавил Экс, стряхивая окурок сигареты на землю, прежде чем вытащить свой сотовый и начать набирать быстрое сообщение. — Сейчас я напишу Гриму.

Если бы Мими сейчас не боролась за свою жизнь, я бы никогда не смог уйти от этого мудака на земле. Подойдя к Рейту, я пнул наемного убийцу в живот ботинком, а затем выпустил дым, втягивая никотин через легкие, прежде чем вернуться к Мими.

Перспективе лучше защищать ее ценой своей жизни, иначе он пожалеет об этом.

— Он мой, — прорычал я, распахивая дверь подвала и сбегая вниз по каменным ступеням, которые вели в глубины нашей собственной версии ада. Подземелье было местом, где мы играли с нашими пленниками и выпускали зверей внутри.

Раэль стоял рядом со столом, на которым была заключена наша жертва. Толстые кожаные ремни удерживали его за запястья и лодыжки, прикрепленные к деревянным балкам, которые ограничивали все четыре угла. Внешние края были вырезаны, а канавки перемещались снаружи внутрь, опускаясь на четверть дюйма при каждом повороте по периметру. В результате стол, постоянно опускался вниз, пока не заканчивался сливом в центре, намного ниже тела несчастного ублюдка, который висел над ним.

Это было последнее изобретение Раэля, и я должен признать, что это была прекрасная вещь. Я видел кое-что странное за границей, но это было и вполовину не так хреново, как некоторые вещи, которые он изобрел или использовал. Этот конкретный стол был гениален, потому что только части корпуса опирались на дерево. Туловище и бедра обычно напрягались, пытаясь найти удобное положение, что было нелегко. Ремни все время держали конечности туго натянутыми и абсолютно прямыми. Можно было использовать любой метод пыток, а утечка обеспечивала минимальный беспорядок. Раэлю нравилось создавать хаос, но он чертовски раздражался из-за уборки.

— Он уже что-нибудь сказал? — Спросил я, глядя на парня сверху вниз.

— Нет.

— А ты?

Он повертел в руке охотничий нож с зазубренным лезвием.

— Пока нет. Жду тебя.

— Ты просто хочешь посмотреть, как он истекает кровью.

— Не могу отрицать правды, — признал он со смешком.

— Тогда давай приступим.

Раэль широко улыбнулся, когда я подошел, заметив Рейта, выходящего из тени. Я поднял ему подбородок, а затем уставился на невезучего ублюдка, достаточно тупого, чтобы работать с русскими и быть пойманным.

— Кто ты?

Тишина.

— На кого ты работаешь?

Легкий стон сорвался с его губ, но больше ничего.

— Последний шанс, — предупредил я. — Что ты знаешь об убийце, отправленном в больницу?

Все, что я получил, был пустой взгляд.

— Заставь его говорить, — прорычал я, отступая, когда Раэль приблизился.

Он прижал нож к одному из сосков нашего пленника. Последовал быстрый взмах, и лезвие прошло сквозь его плоть, как теплый нож сквозь масло. Крики вырвались из его груди в быстрой последовательности, когда Раэль размахивал отрезанным соском перед его лицом.

— Я заставлю тебя съесть другой. — Сумасшедший ублюдок.

Это, должно быть, напугало парня до чертиков, потому что он начал рыдать и вопить, что он Перспектива Скорпионов.

— Как тебя зовут, придурок?

— Шут.

Рейт хихикнул.

— Ты действительно выглядишь немного забавно, у тебя нет одного соска.

Глаза Раэля заблестели, когда он предвкушал, что снова воспользуется ножом.

— Расскажи мне, что ты знаешь, — приказал я, скривив губы в оскале. Мне уже было скучно. Это дерьмо заняло слишком много времени.

— Русский! Он тот, кто потребовал нашей помощи.

— Какой русский?

— Рези, э-э, Резников.

— Что еще?

— Они просили убедиться, что девушка в больнице получила по заслугам.

Бросившись вперед, я выпустил своего Жнеца и опустил голову, попадая прямо в лицо Шуту.

— Ты расскажешь мне каждую деталь, которую сможешь вспомнить, или я залезу тебе в грудь, вырву твое бьющееся сердце и полакомлюсь твоей плотью, пока ты еще жив.

Шут начал волноваться, и я услышал, как что-то капает внутри стола, стекая по дереву в канализацию. Воздух наполнился запахом аммиака, и я понял, что этот мудак только что обоссался.

— Ты не потерял хватку, не так ли?

Моя голова резко поднялась, и я наткнулся на темно-багровый взгляд единственного существа в этом мире, которое обладало большей властью, чем я.

Люцифер, блядь, Морнингстар.

С МЕНЯ ХВАТИТ.

Выпивка и наркотики. Бесконечные шлюхи, которые покидали мою постель. Пробуждение без памяти о том, что я сказал или сделал, потому что я преследовал следующий кайф.

Ни одна из этих вещей не изменила ситуацию и не помогла.

Мои кошмары и воспоминания все еще сохранялись.

Я продолжал пытаться найти способ успокоить разъяренного зверя внутри, и ничего не получалось. Я был потерян с тех пор, как покинул Афганистан. Пустая оболочка человека, который завербовался десятилетием ранее. Измученный чувством вины, потерей и шрамами, которые опустошили мое тело, я был не в состоянии двигаться вперед. Оказавшись в каком-то порочном подвешенном состоянии, я не видел другого выхода, кроме как покончить с собой.

Казалось логичным. И Легко.

Никогда особо не задумывался об этом, когда перекинул одну ногу через свой Харлей и завел двигатель. Я был на шоссе 95 и ехал по середине дороги пятнадцать минут спустя, ожидая, когда первая машина направится в мою сторону. Может быть, я подумал, что то, как Джекс Теллер выбрал свою судьбу и концовку, было слишком поэтичным в последнем эпизоде "Сынов анархии". Мне было насрать. Мне нужно было оставить эту боль и ярость позади, и я не видел другого решения.

Фары приближающегося автомобиля осветили дорогу, и я приветствовал освобождение и свободу, которые принесет конец. Я поднял голову и увидел, как водитель грузовика с полуприцепом ударил по тормозам. Кабина скользнула вперед под весом груза, который он нес, и я знал, что столкновения не избежать.

Улыбка тронула уголки моих губ, и я откинул голову назад, ослабив хватку, принимая свободу. Мотоцикл вильнул подо мной, и я потерял управление, позволив произойти неизбежной аварии. Мои глаза закрылись, и я приветствовал темноту.

Все это скоро закончится.

За исключением того, что это было не так.

Я проснулся примерно в полумиле от шоссе 95 в пустыне, прислонившись к самому колючему кактусу, который я когда-либо имел неудовольствие найти. Перекати-поле прокатилось у моих ног и перевернулось на ветру Невады, когда я прищурился в приближающемся свете рассвета.

— Ты, конечно, глупый сукин сын, — заметил глубокий голос, когда я поднялся на ноги, глядя в лицо человеку, которого я никогда не встречал. Черты его лица были вырезаны из проданного гладкого мрамора цвета слоновой кости. Ониксовые глаза, обрамленные алым, светились юмором, и идеальный изгиб его верхней губы в улыбке доказывал его веселье.

— У меня есть работа для тебя.

Моргнув, я открыл рот, чтобы заговорить, когда он исчез. Больше я его не видел, пока не встретил Грима и не решил присоединиться к "Королевским ублюдкам". Я мог с уверенностью сказать, что он намеревался держать меня в подвешенном состоянии до той ночи. Когда я подписал его контракт и принял Жнеца, я решил, что мне не о чем беспокоиться. Но прошлое было жестоким, и та ночь на шоссе 95 была не последним разом, когда я уезжал и планировал покончить со всем этим.

Дьявол не оценил тот факт, что я не хотел жить.

Грим нашел меня в последний раз, и я знал, что Люцифер никогда не допустит моей смерти. Весь клуб был взбешен тем, что я попытался разорвать контракт, который я подписал. Я обещал, что они никогда больше не найдут меня истекающим кровью на обочине шоссе, особенно после того, как та же участь уже постигла Кейса, предыдущего президента.

Я застрял в этой жизни и версии ада, которую я был вынужден терпеть. Конечно, мне дали использовать моего Жнеца, но это все равно не изменило того факта, что у Люцифера были все хорошие карты в игре в покер, где победитель забирал все.

style='spacing 9px;' src="/i/83/652283/img_13">

Моргнув, я понял, что смотрю в лицо ублюдку, с которого все началось. Тот, кто представил контракт, перед которым я не мог устоять. Тот самый самодовольный ублюдок, который никогда не давал мне забыть, что я у него в долгу и никогда не буду свободным. Люцифер подмигнул.

— Ты всегда немного отличался от остальных. Не нужно было ждать Дьявольской поездки, чтобы знать, что ты станешь одним из моих Жнецов.

По какой-то причине дьяволу нравилось трахаться со мной. Понятия не имел, почему. Насколько я знал, он никогда не посещал никого, кроме президента. У Грима были свои причины держать эту информацию при себе, но я поймал этого скользкого ублюдка Люцифера, появляющегося время от времени.

Может быть, я был не единственным, кто его заметил. Черт, он, наверное, получал удовольствие, трахаясь с каждым членом клуба. Меня бы это ничуть не удивило. Он знал каждый секрет, скрытое желание и сожаление, которые были у всех нас. Ему также нравилось держать всех нас у себя над головой, если у тебя были какие-то мысли о расторжении его контракта.

Я должен был знать. Я спрашивал его не раз.

С тех пор этот ублюдок надрывал мне яйца из-за этого. Он знал, как сильно я ненавидел, когда он появлялся вот так, насмехаясь надо мной и получал удовольствие от общения, как будто это доставляло ему какое-то особое болезненное удовольствие.

— Сделка есть сделка, Патриот.

Я знал это. Как только я открыл рот, чтобы послать его нахуй, он исчез.

— Ублюдок.

По крайней мере, эта сделка включала особый пункт. У меня был свой уникальный дар. Мой Жнец чувствовал страхи, и ужас, который вырвался на свободу, когда я пожинал душу, кормил его этим, как отборным стейком в самом модном ресторане. Я бы, наверное, потерялся сейчас без моих тайных охотничьих развлечений.

Правда была в том, что я был наркоманом, который продолжал менять один порок на другой, отчаянно пытаясь избежать трезвости и болезненной правды, которая ждала в моей испорченной реальности. Я, наверное, никогда не перестану убегать от своих кошмаров и вины. Но у меня был один друг, который никогда не забывал напоминать мне, что мы всего лишь продукт прожитой нами жизни и опыта, который сформировал то, кем мы были.

Бишоп.

— Мими!

Крик радости и удивления моей сестры был сильным ударом под дых. Даже после всего, что я рассказала ей о своей жизни за последние несколько лет, нам еще предстояло пройти долгий путь, чтобы восстановить наши напряженные отношения. Три недели назад я призналась в худшем из своих переживаний с Алексеем, плакала, пока не заснула от умственного и эмоционального истощения.

Найла была потрясена, услышав о масштабах изнасилования, торговли людьми и жестокости, которым я подверглась. Она не могла понять такую жизнь или ужас того, как тебя используют, и ты осознаешь, что каждый отдельный момент, когда ты еще жив, был потому, что кто-то другой позволял это.

Какая-то маленькая часть меня хотела, чтобы я все еще была в коме. Я не хотела лежать на больничной койке, когда солнечный свет льется через мои окна, и все улыбаются, взволнованные тем, что идут по своей повседневной жизни и наслаждаются каждым вздохом, который покидает их легкие.

Что бы она подумала, если бы я сказала ей, что никогда не хотела просыпаться? Что оставаться в скрытых комнатах своего разума было намного проще и менее травмирующим, чем просыпаться и сталкиваться с реальностью моих неудач, ошибок и глупых решений.

Найла была идеальной сестрой. Медсестра. Блондинка-бомба. Хорошая девочка. Я была наркоманкой, распутницей, дикой тусовщицей, которая получила именно то, что заслужила.

Мы не могли быть более разными.

Найла откинулась назад после того, как обняла меня, когда дверь открылась. Патриот вошел и закрыл ее с громким щелчком, неторопливо продвигаясь вперед с грацией, к которой я начинала привыкать каждый раз, когда он входил в комнату. Он, не колеблясь, подошел к краю кровати и наклонил голову, поцеловав меня в лоб, наклоняясь в талии, чтобы дотянуться до меня со своего огромного роста. Его сдержанное лицо скрывало все, что он чувствовал, кроме облегчения в его глазах.

— Ты проснулась. — Нетрудно было сказать, что он был доволен. — Рад видеть, что ты пришла в себя, отлично выглядишь.

— Отлично выглядишь?

— Ну, конечно.

Он фыркнул.

— По-моему, ты очень хорошо выглядишь, солнышко.

Солнышко.

Прозвище, которое он дал мне, когда мы впервые встретились. Все еще не понимала его рассуждений, даже после того, как он несколько раз объяснял, почему. Может быть, мне было трудно представить, что кто-то думает, что я что-то, кроме пустой, грязной тьмы. Пустота небытия, оставшаяся после того, как сама суть того, кем я была, была вырвана.

В самый тяжелый момент своей жизни я встретила своего спасителя. Я просто не знала этого в то время.

Земля была холодной и грубой, царапала кожу моего тела и обнажала меня для пристального внимания каждой пары глаз, которые смотрели в мою сторону. По телу пробежал озноб, и я задрожала, не совсем понимая, где я и как сюда попала.

Мой вялый разум медленно осознавал, что происходит. Все, что я заметила, были глаза мужчины, который держал меня на руках, прижимая мое слабое тело к своей груди, когда он поднимал меня, убедившись, что я в безопасности в его сильных объятиях. Это было бы волнительно, если бы я была достаточно последовательной, чтобы соединить две рациональные мысли в своей голове. Глаза незнакомца выдавали эмоции, которые я не могла позволить себе принимать во внимание — сострадание, озабоченность, замешательство и даже ярость. Какая странная комбинация, борющаяся за лидирующую позицию в глазах, в которые я могла бы погрузиться и никогда не захотеть уходить.

Цвет его глаз застал меня врасплох больше всего. Потрясающий темно-синий, как самые глубокие океанские глубины, обрамленные темными ресницами, которым позавидовала бы любая девушка. Такие поразительные зеркала его мыслей и души. Они просвечивали сквозь синеву, и я никогда не могла прочесть кого-либо так открыто, как этого незнакомца, который смотрел на меня с такой же интенсивностью. Связь была мгновенной, и я вздохнула, разрывая эту самую невидимую связь, чтобы положить голову ему на плечо.

— Делай что хочешь, — хрипло прошептала я, — у меня ничего не осталось.

Когда мои глаза закрылись, кто-то слегка сжал меня, и я с распростертыми объятиями приняла это ничто обратно. Время не имело значения, когда я снова проснулась, я понятия не имела, сколько часов или дней прошло, и я заметила незнакомца и его гипнотические глаза. Мы оба молчали, оценивая друг друга, определяя нашу реакцию. Моя рука пульсировала, мучительно горячая под грязной повязкой, а боль, исходившая от ожогов, была настолько сильной, что слезы наполнили мои глаза, и мне пришлось сморгнуть их.

Не проявляй слабости, Мими.

Должно быть, он прочитал нерешительность на моем лице, потому что поднял руки.

— Эй! Все в порядке, — спокойно ответил он.

Ничего не было знакомого. Я отдыхала в комнате, заполненной мебелью из темного красного дерева, включая массивную кровать, где я свернулась калачиком посередине, рядом с изголовьем. Я заметила ванную слева и гардеробную прямо напротив. Дверь была справа. Я всегда была уверена, что знаю, где находится выход, как только меня приводили куда-то в новое место. Моя жизнь зависела от изучения деталей, которые большинство людей сочли бы незначительными.

— Привет, солнышко. Не волнуйся. Ты в безопасности. Я обещаю.

Я не успела хорошенько рассмотреть его, прежде чем отключиться снова. Было поздно и темно. Мой загроможденный, отравленный мозг был затуманен. Брошенная и оставленная умирать, я бы никогда не выжила без его вмешательства.

Байкер был настолько высок, что его голова почти касалась потолка, а плотное, тяжелое телосложение доказывало, что он часто тренировался. На голове бандана с изображением американского флага, густые темные волосы, выглядывающие из-под макушки. У его правого глаза был неровный шрам в дополнение к татуировкам, расползающимся по его шее, которые заканчивались прямо под линией подбородка. Черная футболка натянулась на напряженных мышцах, когда его руки согнулись и обнажили больше черных чернил, доходящих до запястий.

Я была ростом пять футов пять дюймов с тонкой костью. Патриот был таким же высоким, как калифорнийское красное дерево, когда он возвышался надо мной, в два раза шире в груди и скульптурными округлыми плечами. Его лицо было красивым в том классическом стиле старого голливудского сердцееда, от которого моя мать пускала слюни при виде таких актеров, как Рок Хадсон или Марлон Брандо — точеные углы, тень на подбородке и дерзкая, уверенная улыбка. Не говоря уже о сексуальной развязности, которая могла буквально растопить трусики.

Его загорелая кожа была покрыта поцелуями от летнего солнца Невады. Кожаный жилет натягивался на его широкую грудь, оставляя под ней много бронзовых, выпуклых мышц, но самой впечатляющей частью были руки толщиной с мои бедра, когда он склонился надо мной, глядя в мои глаза своими гипнотическими голубыми глазами.

У меня была слабость к такому виду оружия.

Некоторым девушкам нравилась задница парня или его пресс. Я не возражала ни против чего из этого, но пара сексуальных рук меня доконала. Я могла бы потеряться в таком человеке, как он. Счастливая, окруженная силой и непоколебимой сталью, я бы никогда не хотела покидать его объятия.

Жаль, что для этого было уже слишком поздно.

— Ты устала Мими?

Голос моей сестры вернул меня в настоящее.

— Немного. — Я не была уставшей, только что очнувшись от чертовой комы, но мне не хотелось разговаривать. Слова были бессмысленны. Поморщившись, я бросила взгляд на окно и солнечный день, который угрожал вызвать еще больше воспоминаний.

— Я закрою жалюзи, — объявил Патриот, подходя и полностью закрывая их.

Я слегка улыбнулась в знак благодарности за его наблюдательность и откинулась на подушки, расслабляясь впервые с тех пор, как час назад открыла глаза.

— Я останусь столько, сколько ты захочешь, — объявила Найла, откидываясь на спинку стула и подавляя зевок.

— Ты только что с работы?

Она пожала плечами, но я уловила правду в ее усталом выражении, которое она пыталась скрыть. Глядя на Патриота, я сузила глаза.

— Отправь Раэлю сообщение и скажи ему, чтобы он забрал сестру. Ей нужно поспать.

— Я могу сделать это прямо здесь, — утверждала она.

— Нет, ты не можешь. В больницах отстойно спать. Ты это знаешь. Иди домой к своему мужчине. Со мной все будет в порядке.

— Да, она будет в порядке. Со мной здесь Тень. Мы не оставим ее, Найла.

Моя сестра бросила на Патриота раздраженный взгляд, когда раздался стук в дверь. Раэль заглянул, и мне пришлось задуматься, как он добрался сюда так быстро, но потом я вспомнила, что он должен знать ее расписание и во сколько заканчивается ее смена. Его причудливое лицо все еще немного шокировало меня. Кто каждый день ходит с макияжем в стиле фильмов ужасов на лице, как будто сейчас Хэллоуин? Несмотря на это, мне нравился этот грубый байкер и его извращенное чувство юмора. Казалось, он искренне заботился о моей сестре. Его темные глаза загорались всякий раз, когда она была рядом.

— Наоми, рад видеть, что ты встала и больше не выглядишь как труп.

Я парировала ему и отшила его:

— Не могу сказать то же самое о тебе, человек-дьявол.

Он усмехнулся и направился прямо к моей сестре, притянул ее в свои объятия и запечатлел поцелуй на губах Найлы.

— Выглядишь немного усталой, моя чертовка. Ты слишком много работаешь.

Она хлопнула его по руке, но улыбнулась.

— Не то, чтобы ты дал мне поспать.

Злая усмешка появилась на его жутких чертах.

— В конце концов, я это сделаю.

Патриот ухмыльнулся:

— Я только что проснулся. Не заставляйте меня блевать.

Найла хихикнула, когда Раэль схватил ее за задницу обеими руками и сжал.

— Пойдем. — Она снова зевнула, ее глаза выдавали гораздо больше усталости, чем ей хотелось. — Я едва держусь на ногах.

— Как я и говорила, — пробормотала я, качая головой, когда они направились к двери. — Проваливайте уже отсюда.

— Я напишу тебе позже, Мими.

Отмахнувшись от нее, я заставила себя улыбнуться и кивнуть.

— Конечно, сестренка.

Как только они ушли, я заметила, что Патриот уставился на меня, скрестив руки на груди, выпуклые мышцы напряглись, когда он нахмурился. Что-то заставило его вздрогнуть.

— Что?

— Тебе нужно перестать притворяться.

— Притворяться в чем? — Спросила я, опустив взгляд на свое одеяло.

— Эта все шарада. Не куплюсь на это, солнышко. Ты не должна быть такой со мной.

Конечно, он получил пулю за меня, и я видела случайные жесткие движения, которые доказывали, что рана еще не закончила заживать, и я действительно должна поблагодарить его за спасение своей жизни, но, похоже, время было неподходящим.

— Я знаю.

— Тогда не надо.

Вздохнув, я откинула голову назад.

— Ты забываешь, что я вижу тебя насквозь, Мими.

Он видел. Я бы не стала спорить с этим.

Патриот видел меня насквозь с того момента, как моя наркоманская задница оказалась полуголой у него на коленях. Мысль о том, что тебя так открыто разоблачают, была ужасающей и успокаивающей одновременно.

— Кто ты?

— Меня зовут Патриот. На мой растерянный взгляд он выдавил легкую улыбку. — Я морской пехотинец. Был медиком. Дело не столько в названии, сколько в опыте и мастерстве. Прошло уже несколько лет. — Он пожал плечами. — Решил, что я лучший, кто может позаботиться о тебе.

— Где я?

— В Перекрестке, это наше поселение. — Он взял кожаный жилет с ближайшего стула и показал мне эмблему на спине. — Я королевский ублюдок. Мы ведущие.

— Мотоциклы?

— Правильно, солнышко. — Он сел на кровать и указал на мою руку. — Не возражаешь, если я взгляну? Слышал, у тебя сильный ожог.

Все мое тело напряглось от напоминания. Я отстранилась от байкера и плотнее завернулась в одно из одеял вокруг своего тела.

— Где Алексей?

— Кто?

Внезапно испугавшись и запаниковав, я подумала о том, чтобы выбежать за дверь.

— Русский, который причинил мне боль.

Губы Патриота приподнялись в усмешке.

— Так вот как его зовут.

Я с трудом сглотнула и кивнула, боясь вдаваться в подробности о его личности.

— На этот раз он собирается убить меня навсегда.

— Ни за что. — Патриот указал на дверь. — Я отведу тебя в подвал, если ты хочешь увидеть его связанным, но это будет некрасиво. Мой президент и Раэль надирают ему задницу. Он пожалеет, что встретил тебя.

— Раэль? Он здесь? — Это был байкер, который спас мне жизнь. У меня так и не было возможности поблагодарить его.

— Да. Он надеется, что ты мне доверишься.

Наши глаза встретились, и на несколько секунд я подумала, что не смогу. Доверие было чем-то заслуженным, и немногие люди в моей жизни доказали, что это стоило усилий. Однако моя рука болела, и мне действительно нужно было промыть рану. Повязка была сильно испачкана. Вытащив руку, я натянула одеяло до подбородка, когда он придвинулся ближе.

— Так нормально? Я должен иметь возможность прикоснуться к тебе и посмотреть на рану. Я постараюсь не доставлять тебе неудобств и не вторгаться в твое пространство.

Он подождал моего ответа, прежде чем двигаться. Такой простой акт запроса разрешения был больше, чем я могла вынести. Прошло слишком много времени с тех пор, как кого-то заботило, чего я хочу. Слезы наполнили мои глаза и скатились по щекам, когда я кивнула.

— О, солнце. Мне жаль, что с тобой жестоко обращались. — В его голосе звучали нотки искренности, которые я не могла игнорировать. — Я не хочу причинять тебе боль еще больше, поэтому скажи мне, если что-то из того, что я делаю, заставляет тебя чувствовать себя некомфортно или беспокоит тебя, хорошо?

Тяжело сглотнув, мне потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи.

— Патриот?

— Да?

— Спасибо, — тихо ответила я, шмыгая носом. — Никто не был так добр ко мне в течение долгого времени.

— Не думай об этом.

Патриот снял повязку, и его челюсть со щелчком сомкнулась, вена пульсировала низко на щеке, пока он работал, чтобы очистить рану и ухаживать за поврежденной кожей. Каждое простое прикосновение причиняло адскую боль. Я продолжала морщиться, дергаясь всякий раз, когда он случайно касался пальцем открытой области. Слезы продолжали литься, и я не могла их сдержать, особенно когда увидела степень повреждения моей кожи.

— Я уже никогда не буду прежней, — прошептала я, всхлипывая сквозь слезы. — Он позаботился об этом. Мне придется смотреть на эту рану всю оставшуюся жизнь и помнить, что Алексей сделал со мной.

Патриот наложил новую повязку сверху и закрепил ее скотчем, прежде чем бросить свои принадлежности на ближайший стол. Он встал и продезинфицировал руки, вернувшись с теплой мочалкой. С большой осторожностью он вытер слезы и полосы грязи с моего лица.

— Послушай меня, солнышко.

Я подняла подбородок, заглядывая в его темные глаза.

— Этот русский ублюдок пытался лишить тебя жизни. У него ничего не получилось. Ты боролась. Ты победила, — подчеркнул он, — потому что этот сукин сын умрет ужасной и мучительной смертью, но ты будешь каждое утро просыпаться со шрамами, чтобы доказать, что ты невероятно сильная и храбрая. Да, ты никогда не будешь прежней. И что? У каждого крутого парня есть несколько шрамов. Они признак характера.

Патриот поднял рубашку и повернулся, показывая спину.

— Ты видишь это?

— Да, — прошептала я. Его спина была ничем иным, как одним гигантским шрамом, плоть была рябой, сморщенной и розовой в некоторых местах, в то время как бледно-белая в других. Некоторые части были намного краснее. Одна часть чем-то напоминала полосы искалеченной плоти вместо мышц.

— Мне жаль. Это случилось за границей?

— Принял удар, когда заблокировал дверной проем, в то время как четверо моих братьев-морпехов выбегали из хижины, в которой мы находились. — Его голос был низким, полным боли. — Они все равно были убиты. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я больше ничего не мог сделать, чтобы спасти их.

— Я понимаю, о чем ты говоришь. — Подойдя ближе, я подняла руку и провела кончиком пальца по его коже. — Так нормально?

Патриот кивнул.

Моя ладонь медленно коснулась его шрамов, и я тяжело сглотнула. Его мышцы слегка напряглись от моего прикосновения.

— Ты все еще силен. Держу пари, ты такой же сильный, каким был до того, как это случилось.

— Нет, — ответил он, поворачиваясь обратно. — Я стал сильнее. Ты тоже станешь такой.

— Патриот?

— Да, солнышко?

— Тебе следует заняться терапией или что-то в этом роде. Ты слишком мудр, чтобы целый день ездить на мотоцикле.

Задуманная шутка попала в цель, и он широко улыбнулся.

— Я приму это во внимание.

Патриот встал и подошел к своему комоду, где он вытащил запертый кейс и вставил ключ из набора, который он держал прикрепленным к поясу. Я услышала шуршание пузырьков с таблетками.

— Возьми, несколько сильных обезболивающих и антибиотик. Тебе понадобятся они оба. — Он был похож на аптеку для одного человека.

— Ладно. — Я приняла таблетки с бутылкой воды, которая стояла на тумбочке в пределах досягаемости.

— Ты что-то знаешь?

Я легла на кровать, завернувшись в одеяло так плотно, как только смогла.

— Нет.

— Ты хорошо идешь на поправку.

— Откуда ты знаешь?

Он внимательно наблюдал за мной, опускаясь в толстое кожаное кресло, которое он придвинул ближе к кровати.

— Было больно, когда я чистил твою руку, верно?

Я кивнула.

— Что ты чувствовала сразу после того, как это произошло?

— Было не так больно, как я думала. Больше всего болела не рука. — Я посмотрела вниз, выдавая фокус своих мыслей. Остаточная или реальная боль, имело ли это значение? Меня все еще заставляли против моей воли. — Я полагаю, ты прав. Боль означает, что нервы восстанавливаются.

— Да. — Он тяжело сглотнул. — Ты исцеляешься, — он сделал паузу, и его глаза опустились ниже на секунду, прежде чем снова подняться, — а ниже?

Черт. Это было очень странно обсуждать с ним. Я пыталась относиться к этому с клинической точки зрения.

— Я… я точно не знаю. Я так думаю. — Мой подбородок немного задрожал, когда я сдержала слезы. — У меня не было возможности как следует принять душ и проверить, так как я сбежала из больницы. Как только я поем и отдохну, я решу это препятствие. Не сейчас.

— Я не должен был спрашивать. — Он казался смущенным. — Просто скажи мне заткнуться нахуй, если я слишком много говорю. Это недостаток личности. — Он заставил себя улыбнуться, но никто из нас не озвучил это.

— Я так и сделаю, — пообещала я. — Мои эмоции проявились не из-за многочисленных нарушений, с которыми я столкнулся за последние пару лет. Это была глупая уязвимость, которую я чувствовала. Что со мной случилось? Я чувствовал себя совершенно не в своей тарелке, как будто кто-то изменил каждый аспект того, кем я была, и я не знала, смогу ли я когда-нибудь восстановить те части, которые составляли Наоми Питерс.

Смогу ли я когда-нибудь снова стать цельной?

Патриот видел меня тогда, и видел сейчас.

Он не осуждал меня, не думал обо мне хуже и даже не пытался исправить меня. Просто сфокусировал эти ярко-синие глаза на моем лице, как будто он мог прочитать мои печали и сожаления, боль и стыд, как открытую книгу, вытатуированную на моем лице бесконечными чернильно-черными линиями. Его прочтение не скрыло никакой части меня. Я была полностью разоблачена и обнажена до нитки перед ним, и только кто-то с таким же прошлым мог понять, что это означает.

Я не была в неведении о его ранах, таких же незаживающих и гноящихся, как мои собственные. Мы оба жили с последствиями сожаления и изнуряющей боли личной потери. Худший вид потери — невинность души. У нас обоих были вырваны части самым ужасным образом. От такого опыта не было возврата. Некоторые травмы так и не заживают.

Я наконец встретила его измученный взгляд, зная, что затронула его так же глубоко, как он затронул меня. Мы не разговаривали, но в этом не было необходимости. Он поднял руку и постучал по своему сердцу над футболкой один раз.

Дрожащим пальцем я сделала то же самое.

Удерживая его взгляд, я тяжело сглотнула.

— Я знаю. Я тоже тебя вижу.

Патриот был хорошим человеком, даже если он был плохишом байкером. Возможно, в другой жизни я была соблазнена или взволнована прекрасным образцом мужского пола, слишком близким к моему личному пространству, но это была не моя реальность. Мое зрение немного затуманилось, а затем прояснилось, когда я прочитала нашивки на его жилете.

Ведущий "Королевских ублюдков". Дорожный капитан.

— Борись с этим, — прошептал он, зная, что самые глубокие, незащищенные части, которые я прятала внутри, взывали о помощи, о которой я никогда не осмелилась бы попросить или надеяться в этом мире. Эти части хотели погрузить меня в отчаяние и депрессию. Было так трудно устоять.

Патриот был бойцом. Морской пехотинец. Он не понимал концепцию капитуляции. Я закрыла глаза и столкнулась с холодной, суровой правдой. Я была не более чем выброшенным куском мусора. Именно так меня назвал Алексей. Использованная шлюха.

Он был прав.

Как снова найти себя? Как начать выздоравливать и пройти этот долгий, отчаянный путь выздоровления?

Когда ты теряешься во тьме, какая надежда остается?

— Блэкджек! — Зарычал я, сев в постели, когда это слово слетело с моих губ с навязчивым отчаянием, которое доказывало, что я никогда не оставлю свое прошлое позади.

Весь в поту, я не мог удержаться от дрожи, когда провел рукой по голове и вниз по лицу, мои пальцы задели темную щетину на подбородке.

— Черт, — выдохнул я, надеясь, что учащенные удары моего сердца остановят их бешеный ритм. У меня сдавило грудь, и мне пришлось сделать пару глубоких вдохов, прежде чем я почувствовал, что давление ослабло.

Мягкая рука скользнула по матрасу и ненадолго задержалась на моей руке. Нежное прикосновение мгновенно успокоило и стало знакомым, позволив мне отвлечься от моих хронических кошмаров. Они были реже с тех пор, как я встретил Наоми, но не исчезли полностью.

Слишком много, чтобы надеяться, подумал я, стиснув зубы.

— Ты здесь, в настоящем, — прошептала Мими, — со мной.

Мои легкие сделали еще один неровный вдох, отчаянно пытаясь забыть воспоминания, которые затопили ночь и контролировали беспокойные часы от заката до восхода солнца. Я не хотел быть рабом их порочного воскрешения каждый раз, когда закрывал глаза. В последнее время они всплывали с удвоенной силой. Вероятно, это как-то связано с ночами, которые я проводил в одиночестве, когда Мими была в коме.

Протянув руку, я легонько накрыл ее другую руку своей.

— Ты мой якорь, — признался я. — Мой маяк в шторме. Крошечный лучик света, который сияет в темноте и показывает мне, куда идти, он счастлив вернуть меня с неумолимого края и уберечь от опасной аварии.

— Маяк? Так вот почему я твое солнышко?

— Да, — честно ответил я. — Я больше не прикован цепями в бездне тьмы. — Я не добавил, что моя тьма всегда будет оставаться в тени и что мой Жнец наслаждается охотой, пожиная души, чтобы утолить свой ненасытный голод.

— Я тоже. Ты забрал меня из холодной неизвестности, — согласилась она. — Я в безопасности. В тепле. Больше не одинока.

— Безвозмездно, — добавил я, и мой голос дрогнул. Это было то, что имело значение больше всего. Она должна понять, что такое свобода, чтобы не быть замкнутой в своем разуме и не быть рабом ужасов прошлого. Мими все еще справлялась с последствиями, но она больше не была жертвой.

— Да.

Я надеялся, что она почувствует свободу, и когда она этого не сказала, я знал, что помогу ей найти свой путь со временем. Мы оба замерли, едва видя друг друга, когда восходящее солнце окрашивало небо в темно-синие тона.

— Что значит блэкджек?

В ее тонком голосе звучало только любопытство, но я все равно напрягся от напоминания.

— Ты не обязан отвечать. Я пойму.

Я знал, что она все понимает. Проблема была не в этом. Рассказывать о том, что случилось с моим взводом за границей, было не только больно, но и выворачивало наизнанку. Не думаю, что смогу рассказать об этом даже человеку, которому сочувствую больше всего.

— Пока нет, — выдавил я.

— Когда-нибудь потом. Когда будешь готов.

— Обязательно, — пообещал я, и я имел в виду именно это.

Она уже знала о моей спине и физической травме, которую я пережил, но почему-то делиться умственными и эмоциональными шрамами было намного сложнее. Вместо этого я должен был заботиться о ней. Это была ее первая ночь в Перекрестке в моей комнате после выписки из больницы. Она была спокойной, но я был тем, кто облажался посреди ночи. Мими держала свою руку на моей и сжала ее, прежде чем убрать пальцы. Я мгновенно соскучился по ее прикосновениям, но никогда бы не помешал ей делать то, что она хотела.

Было тихо так долго, что я был уверен, что она снова заснула, пока она не повернулась на бок, лицом ко мне с невинной нежностью ангела. Тонкие черты лица, обрамленные длинными волосами, заставляли ее казаться намного моложе. Я хотел провести пальцами по мягкому контуру ее щеки, но это было невозможно. Выразительные глаза блуждали по моему лицу, когда я повернулся в ее сторону, но держался на расстоянии.

— Что у тебя на уме, солнышко?

— Мы не говорили об этом, — начала она, и мне захотелось застонать, поскольку ни одно предложение обычно не заканчивалось хорошо этими словами, — но мне следует оставаться в твоей комнате?

Где еще она могла бы остаться?

— Почему ты спрашиваешь? Ты бы предпочла быть в другой комнате?

Черт. Пожалуйста, скажи нет.

Она покачала головой.

— Нет, но, — она сделала паузу и прикусила нижнюю губу зубами. — Я не хочу отрывать тебя от, эм… компании, — подчеркнула она.

Вот дерьмо. Я не знал, что на это ответить.

— Ты знаешь, — поспешно продолжила она, — неловко приводить девушку в комнату, если я здесь. Я видела других парней, которые делили свои комнаты с клубными девушками.

Это было чертовски восхитительно.

Уголок моего рта дернулся в ответ.

— Если мне понадобится такая компания, я дам тебе знать.

Она заметно сглотнула, а затем кивнула.

— Хорошо. Это хорошо.

Сев, Мими соскользнула с кровати и направилась в ванную, как будто ее ноги горели. Как только дверь закрылась, я откинулся назад и усмехнулся.

— Маленькая штучка была непредсказуемой и удивляла почти каждый чертов день. Она была крепче, чем сама думала, и настолько свирепой, что мой Жнец нашел ее неотразимой.

Соскользнув с кровати, я направился к своему шкафу за сменой одежды, одеваясь, когда услышал, как работает душ. Хорошо, что я держал дополнительный дезодорант в своем комоде. Воспользуюсь одной из главных ванных комнат, чтобы почистить зубы, поэтому я не напугаю ее, врываясь. Как только моя бандана была на месте, и я натянул повязку, я постучал в дверь.

— Собираюсь пойти перекусить. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь?

Ее приглушенный голос был низким, но я слышал, как она сказала, что не голодна. Нахмурившись, я не собирался позволять ей пропускать приемы пищи. Конечно, она могла делать все, что хотела, но Мими не могла позволить себе продолжать терять вес. Ей нужно было набрать несколько фунтов после комы. Это не повлияло на то, какой чертовски милой она была, но я не хотел, чтобы она заболела.

Когда я вышел из своей комнаты и вошел в холл, я заметил Тень, прислонившуюся к стене, с опущенной головой и руками в карманах. Парень был на грани депрессии, и все мы могли это видеть. Я знал, что он плохо воспринял смерть Стефани. Он был влюблен в кузину Триш и казался замкнутым, услышав новости. Возможно, это было больше, чем влюбленность.

— Перспектива, — я почти закричал, застав его врасплох. — Есть работа для тебя.

Он вскинул голову.

— Конечно. Что я могу для вас сделать, мистер Диксон?

Фыркая с юмором, я должен был скрыть тот факт, что Грим сказал Перспективам называть нас нашими настоящими фамилиями. Это была шутка, которая прижилась. Они не делали этого за пределами Перекрестка, но все получили от этого удовольствие. Издевательства над этими детьми были изюминкой дня клуба. Мы все вложили свою справедливую долю дерьмовых обязанностей, когда вели разведку. Казалось уместным только передать традицию.

— Тебе нужно держаться поближе к Наоми. Не называй ее, блядь, как-нибудь иначе. Не Трикси и не Мими. Сделай все, что она захочет, и, если она покинет эту комнату, ты будешь ее сопровождать. Понял?

— Да, сэр.

— Я приготовлю ей завтрак, и я хочу, чтобы ты постучал и отдал ей поднос, когда я вернусь.

Он кивнул, становясь выше.

— Хорошо. Не заставляй меня сожалеть об этом.

— Не буду.

Не думал, что буду, но я держал это знание при себе. Когда я вошел, кухня была полна народу. Было уже 09.00, и мне нужно было выпить чашечку кофе, прежде чем я разберусь с остальной частью этого дня, включая посещение церкви. Грим хотел встретиться в полдень. Большинство моих братьев вставали поздно, но Найла была медсестрой, и она вставала раньше всех, кроме девушек из клуба, которые всегда готовили все блюда.

Я поймал Раэля, когда он наливал чашку кофе, а затем схватил кружку, наполнил другую, прежде чем передать ее.

— Спасибо. — Я сделал глоток и был рад горячей жидкости, обжигающей мое горло.

— Есть кое-что, о чем я хочу поговорить, — начал он.

Я бросил на него взгляд, допивая кофе.

— Не будь мудаком. Я обещал Найле.

Ну и дерьмо.

— Позвольте мне сначала взять тарелку для Мими.

Снуки взбивала яйца и перекладывала их в миску, пока Бекка жарила бекон и переворачивала котлеты с колбасой. Лиэнн намазывала маслом горку тостов и укладывала их рядом с яйцами. Это оставило Харли продолжать готовить кофе и кипятить воду для чая, так как несколько девушек выпили его и поставили апельсиновый сок и свежие фрукты, которые кто-то порезал.

Тарелки, столовое серебро, салфетки и стаканы сошли с конвейера напротив гранитной столешницы. Не похоже, чтобы многие люди уже прошли через это, а это означало, что еды будет много, и все это было горячим. Для тех, кто хотел поесть в своих комнатах вместо шведского стола, были доступны контейнеры с приправами, такими как соль, перец, желе и дополнительное сливочное масло.

Столовая была отдельной комнатой, но сразу за кухней. Один путь вел в общую комнату и бар. Другой в столовую, как мне нравилось это называть. Напоминало мне о днях, когда я был молодым морским пехотинцем. Ряды столов со скамейками и довольно много столов со стульями. Комната была чертовски огромной. Я кивнул в сторону Снуки. Она была главной девушкой клуба, и большинство парней относились к ней с уважением.

— Понадобится поднос для Мими.

— Конечно, милый. — Она вытащила тарелку и сначала зачерпнула яичницу. — Она все еще любит сыр чеддер в яйцах и котлетах с колбасой? Я добавлю яблочное масло, которое она любит, к пшеничному тосту. Обычно она съедает фрукты, так что я дам ей еще и их.

Я подмигнул ей.

— Спасибо, что приютила мою девочку.

— С удовольствием.

Я заметил, как пара девушек переглянулись, когда я сказал, что Мими моя девочка. Ну и что? Я мог называть ее как угодно, и поскольку она была под моей защитой, мне нужно было дать понять, что она была в моей комнате не просто так. Конечно, я не сказал старушка и они это тоже уловили.

— Добавь немного апельсинового сока, сливок и сахара в ее чай.

— Я поняла. — Как только все было готово, она накрыла поднос и подняла его. — Хочешь, я отнесу это?

— Нет, я справлюсь.

В мою сторону было брошено еще больше взглядов. Снуки передала поднос, когда Раэль покачал головой. Я проигнорировал его тупицу и направился обратно по коридору. Тень немедленно взял поднос, как только я подошел достаточно близко.

— Скажи ей, что я напишу позже. Есть кое-какие клубные дела.

— Да, сэр.

Развернувшись на каблуках, я вернулся на кухню и приготовил себе тарелку, встретившись взглядом с Раэлем.

— Дай мне пять чертовых минут, чтобы набить желудок едой.

Он одарил меня одной из своих мрачных усмешек, откинувшись назад потягивая кофе. Его тарелка была уже пуста.

— Не нужно крутить трусики. Просто хочу знать, что происходит между тобой и Трикси.

— Не смей, блядь, так ее называть, — прорычал я, запихивая яйца и тосты в свой пищевод.

Раэль отрывисто рассмеялась.

— Прекрасно. Что происходит между тобой и Наоми?

— А что? — Спросил я, делая паузу, чтобы отхлебнуть немного кофе.

— Найла заботится о своей сестре. Ты же знаешь это. Не перестают болтать о том, что Наоми в твоей комнате, и спрашивать, что это значит. Черт возьми, если я знаю. Я тебе не чертова нянька. Отбивай свое мясо, как хочешь, или иди трахни одну из девушек клуба, но убедись, что делаешь это подальше от Наоми.

Я бросил на него сердитый взгляд.

— Ты думаешь, я глупый? Я должен надрать тебе задницу за то, что ты говоришь мне это дерьмо, ублюдок.

Раэль пожал плечами.

— Я должен сделать свою старушку счастливой, брат.

— Чушь собачья. Ты просто любопытный мудак.

Его громкий смех эхом разнесся по комнате.

— Черт возьми, если это неправда.

Рейт и Экс присоединились к нам за нашим столом.

— О чем вы, ублюдки, сплетничаете так рано? — Спросил Рейт, накладывая яйца и колбасу на ломтик тоста и складывая его пополам, прежде чем откусить огромный кусок.

Экс не ел.

— Я уже получил то, что хотел этим утром. — широко улыбнулся, наклоняясь к Раэлю. — Мое дыхание пахнет, как киска Бекки?

Раэль толкнул его, чуть не поперхнувшись кофе.

— Отвали с этим дерьмом.

— Что? Твоя старушка сводит бедра вместе?

Раэль замахнулся, когда Экзорцист пригнулся, посмеиваясь, чуть не пропустив прямой удар в челюсть.

— Найла меня более чем устраивает. Отвали.

Покачав головой, я доел завтрак и отодвинул тарелку в сторону. Я делал еще один глоток кофе, когда Экс набросилась на меня следующим.

— Что ты делаешь с Трикси?

— Ее имя Наоми, — поправил я с рычанием, произнося каждое слово отдельно. — Ублюдкам нужно начать помнить это.

Экс поднял руки.

— Обычно здесь только у Раэля месячные.

На этот раз удар Раэля не промахнулся, ударив его в челюсть, когда голова Экзорциста откинулась назад от силы удара. Он воспринял это спокойно, проверяя свою челюсть, открывая и закрывая рот. —Думаю, я должен принять это за то, что я дал тебе на прошлой неделе.

— Чертовски верно. — Согласился Раэль.

— Я не обсуждаю Мими. Если в будущем будет что-то, о чем стоит знать, я расскажу тебе.

Всем трем моим братьям удалось сдержать смех, но я все еще мог видеть их глупые ухмылки.

— Пошли вы все, — огрызнулся я, отодвигаясь от стола.

Они все еще шутили по поводу этого дерьма, когда я уехал на короткую прогулку. Нужно было немного покурить и иметь ясную голову. Все эти разговоры о Мими начинали действовать мне на нервы. Почему все всегда хотели влезть в мое дерьмо?

Жаба открыл мне ворота, когда я выезжал, уже в лучшем настроении, как только мои колени оказались на ветру.

— Иду, — объявила я, закончив расчесывать волосы, направляясь к двери в комнату Патриота. Кто-то дважды постучал, но в первый раз я оказалась недостаточно быстра.

— Привет, — ответила я, как только она открылась, уставившись на одного из молодых парней, который, как я знала, был Перспективой. Патриот объяснил, что они были в основном как ученик со спонсором. Они носили нашивку и узнавали о кодексе клуба, поведении и т. д., но пока не были настоящими членами.

— Привет, Наоми. мистер Диксон сказал, что я должен принести тебе завтрак. — Он немного приподнял поднос, а затем кивнул головой в сторону двери.

— Конечно, э-э, — начала я, отходя в сторону. — Напомни, как тебя зовут?

— Тень. — Он слегка улыбнулся, но это не коснулось его глаз. — Где поставить поднос?

— Стол вон там, — указала я, показывая ему единственное свободное место, не загроможденное в комнате.

Патриот не был неряшливым, но у него, безусловно, было много вещей в комнате. Здесь было два больших комода, и на обоих лежали его личные вещи. Мне выделили два ящика в одном, чтобы я могла складывать все, что мне заблагорассудится, а также большую часть его шкафа. Никто не мог сказать, что он не был щедрым. Я делила ванную комнату, и у меня уже были свои вещи, разложенные на столе, и пара ящиков там тоже.

Стол и стулья всегда содержались в чистоте. Патриот обычно вешал свой жилет на спинку одного из них вечером перед сном. Он был человеком, который строго следил за временем. Я была здесь всего около месяца, но я уже видела, что он придерживался военного времени и распорядка, которыйникогда не менялся, если у него не было чего-то, что нужно было сделать для клуба.

Когда Тень поставил поднос, мой телефон зазвонил, и я провела пальцем по экрану, уловив имя Найлы.

— Я проснулась и жива, — пошутила я.

— Иисус. Это даже не прозвучало странно.

— Не благодари.

— Так странно, когда мы разговариваем.

Я фыркнула, удивленная ее тоном. В этом мире было так много вещей более причудливых.

— Наверно. Как работа?

— Двух сотрудников отозвали. Сегодня утром у меня в два раза больше пациентов, и я ужасно хочу рогалик со сливочным сыром. Мне также нужно больше кофе.

— Я действительно не могу тебе здесь ничем помочь. Я даже не вожу машину.

— Ну, ты могла бы позволить мне помочь тебе с этим.

— Может быть. — Мне не было так уж интересно учиться. Честно говоря, я не видела в этом ничего особенного. Если мне что-то было нужно, Перспективы или Патриот доставляли это для меня.

— Предложение остается в силе. Возможно, когда-нибудь ты передумаешь.

Вряд ли.

— Ты написала человеку-дьяволу? Он, вероятно, даст тебе все, что ты захочешь.

— У меня нет времени на быстрый секс в одной из комнат отдыха.

Смеясь, я была уверена, что она не шутила.

— Тогда почему ты позвонила?

— Я просто хотела услышать твой голос. — Наступила пауза, и мне показалось, что я услышала, как она всхлипнула. — Я немного испугалась, когда ты не приходила в себя. Я не хочу проходить через это снова.

Это был момент, когда я должна была заверить ее, что со мной все в порядке. Задача не из легких. Кто знал, что ждет нас в будущем? Не только это, но я не была уверена, что была в достаточной безопасности с ведущим "Королевских ублюдков" в Перекрестке. Здесь ли русские? Возможно ли, что они могли забыть обо мне и о том, что Патриот и остальные члены клуба сделали с Алексеем и его дядей Солоником?

Наверное, у меня на спине все еще была нарисована мишень.

— Эй, по крайней мере, в этом было меньше драмы, верно? — Пытаясь отшутиться, я сохраняла свой легкий тон.

— Не говори так. Я люблю тебя, Мими. Я всегда хочу, чтобы ты была рядом.

По крайней мере, она действительно хотела. Мои родители давным-давно разорвали отношения.

— Я знаю. Я тоже люблю тебя, сестренка. Пора идти. Мой завтрак стынет.

— Увидимся вечером!

После того, как она повесила трубку, я плюхнулась на один из стульев, отодвинув поднос. Особого аппетита не было. Редко читала. В основном у меня были остаточные толчки, головные боли и покалывание от пристрастия к наркотикам, от которых мое тело все еще восстанавливалось. Иногда я потела без причины. Моя температура колебалась, и в одну минуту я замерзала, а в следующую была чертовски горячая.

Отстойное время.

Одно радовало, когда я вышла из комы, я больше не страдала так сильно от последствий ломки. Я также немного поправилась в нескольких областях. Моя рука не горела так сильно, но все еще болела. Внизу я, казалось, возвращался к нормальной жизни, но я все еще не хотела видеть шрамы, оставшиеся после всех злоупотреблений и травм.

Вздохнув, мои локти приземлились на стол, а голова упала на руки. Я должна чувствовать себя менее нервной и более приспособленной с тех пор, как меня сюда привезли. Я этого не делала. Патриот немного помог, и когда он был рядом, я расслаблялась, насколько могла, но, когда он уходил, я чувствовала, что вот-вот прорвусь сквозь свою кожу, и паранойя продолжала пытаться вырвать любое счастье, за которое я пыталась ухватиться.

Вспомнив свой утренний разговор, я застонала. Я действительно спрашивала его, хочет ли он женского общества? Казалось, его позабавил мой вопрос, но он был непреклонен в том, что я остаюсь в его комнате. Вся ситуация была не в моей лиге. Я не привыкла к парню, желающему меня в своей постели для чего-либо, кроме секса, и я, конечно, никогда не встречала парня, который искренне заботился бы о моих чувствах или потребностях.

Я сдерживала его? Что, если он хочет пойти трахнуть одну из клубных девушек? Или что, если ему нужно перепихнуться, а уединения не было? Такой парень, как он, большую часть времени был мужественным и возбужденным. Он был привлекательным, умным, и то, как он выглядел в джинсах и коже, черт возьми, я была бы дурой, если бы не заметила.

Но куда это меня приведет? Я больше не знаю своего собственного тела. Я понятия не имею, как понять, чего я хочу больше, чем доставить удовольствие парню и заставить его кончить. Я была приучена к мужскому удовольствию. Все мое существование состояло из выживания от одной минуты до следующей. Оставаться в тени. Стараться не злить Алексея или Шона. Раздвигать ноги всякий раз, когда мне говорят, без колебаний.

Я не знала, как прожить свою жизнь за себя.

За всю свою жизнь я никогда не сталкивалась ни с чем более ужасающим, чем начинать все сначала и выяснять все это. Хуже было только то, как моя сестра смотрела на меня, когда думала, что я не замечаю. Как будто я была сломлена и могла снова развалиться в любой момент. Она была не единственной, кто так думал. Я ловила взгляды в свою сторону. Взгляды, полные сочувствия. Осуждения.

— Хотела бы я не быть такой запутанной, — прошептала я вслух, забыв, что комната не была пуста, когда я подняла голову.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Мягко произнесенные слова Тенью звучали так же мучительно, как и мои собственные.

— Я чувствую, что тону, — призналась я, едва осознавая, что слезы наполнили мои глаза и тихо потекли по щекам.

— Я тоже. — Его темные глаза были полны эмоций, которые я узнала: сожаление, боль, вина и ярость.

Ярость, которую я понимала больше всего.

— Мне больно, но я зол, — кипел он, слегка наклоняясь вперед, когда я потянулась через стол к его рукам. — Я так взбешен. Я не могу это отпустить.

— Я не знаю, как перестать страдать. — Сжимая его пальцы, я была удивлена, когда он сжал их в ответ. — Я тоже не знаю, как это отпустить.

— Может быть, — он запнулся, — может быть, мы сможем помочь друг другу.

— Да, мне бы этого хотелось.

— Мне тоже.

Музыка отдавалась в моей груди, когда я вошла в общую комнату, зигзагами прокладывая себе путь через толпу. Воздух был пропитан запахом кожи, травы и алкоголя. Бекка разливала напитки за барной стойкой с другой девушкой, которую я никогда раньше не встречала, с черно-синими волосами. Может быть, она была кем-то новым с момента моего приезда. На самом деле мне было все равно, но так как я хотела чего-нибудь выпить, я направилась туда.

Бекка одарила меня ослепительной улыбкой.

— Чем отравить, Наоми?

Наоми не Трикси. Моя сестра сказала всем использовать мое настоящее имя?

— Диетическая кола с гренадином.

— Ах, девушке нравится вишневый вкус, — объявила она, подмигнув. — Сейчас сделаю.

Как только она передала мой напиток, я улыбнулась и сделала глоток, поблагодарив ее, прежде чем найти свою сестру, которая сидела на коленях у Раэля. Он был погружен в беседу с Боди, Лаки и Гримом. С каждым байкером была его старушка.

Боди обнимал Сашу за плечи, пока она жевала попкорн из миски, потирая живот. Синди делила миску, и обе женщины добавляли в нее остатки молока, чтобы утолить жажду. На самом деле не могу их винить. Мне тоже нравились карамельки в шоколаде и попкорн. Найла сказала мне пару недель назад, что они обе беременны, и у них был одинаковый срок родов осенью.

Триш, старушка президента, тоже была беременна, но на ранних стадиях. Все в клубе знали, что она была больна большую часть дня, и она казалась бледной, дремала на плече Грима, пока он прижимал ее к своей груди. Вся сцена напомнила мне, что Перекресток был не просто местом встречи для участников "Королевских ублюдков" MК Тонопа. Это был их дом. Байкеры и их женщины были семьей.

Тоска сильно ударила меня в грудь, и я поняла, что мне здесь не место. Я жила здесь, но это не был мой дом. Не совсем. Просто место, где я могу отдохнуть ночью. Патриот заботился обо мне, но как долго это будет продолжаться? Пока я ему не надоем или не наскучу?

Все остальные вписываются сюда. Я нет.

Развернувшись на каблуках, я бросилась в зал и расслабилась, только оставшись одна. Я увидела Тень, выскользнувшую из боковой двери, и был соблазн последовать за ним, но у меня не было шанса.

— Мими? Ты в порядке? — Патриот, должно быть, искал меня.

Я действительно ненавидела, когда мне задавали этот вопрос. Это становилось раздражающе.

— В порядке, — ответила я, нацепив на лицо одну из тех фальшивых улыбок, которые я давным-давно усовершенствовала для Алексея.

Он нахмурился, расставив ноги в стороны, и окинул меня взглядом. Казалось, что он собирался сказать больше, но затем выражение его лица смягчилось.

— Я полагаю, что там слишком много всего, да?

— Да. Думаю, я пойду почитаю книгу или что-нибудь еще.

Он последовал за мной в свою комнату и закрыл дверь, прислонившись к дереву.

— Тебе не обязательно оставаться. Со мной все будет в порядке.

— Я знаю это. Просто, — он сделал паузу и провел рукой по лицу, — я немного обеспокоен, солнышко. Твои глаза говорят мне, что тебе больно, и мне это не нравится.

Я не хотела, чтобы меня допрашивали прямо сейчас.

— Ты слишком придаешь этому значение.

— Я так не думаю.

— Не дави на меня прямо сейчас.

Он ухмыльнулся.

— Я не думаю, что смог бы, даже если бы захотел, чего я не делаю. Что-то тебя взволновало.

Почему он блядь должен быть таким наблюдательным?

— Просто оставь это.

— Не могу, милая.

— Прекрасно. Я расстроена.

— Почти уверен, что я понял это.

— Ты не понимаешь, — почти сердито выплюнула я. Никто не понимает. Может быть, Тень, но это было не важно в данный момент.

— Тогда попробуй объяснить это мне, — спокойно ответил Патриот.

— Я потерялась, ясно?

— Как потерялась? — Он отошел от двери и медленно направился в мою сторону, с каждым шагом сокращая расстояние, между нами.

— Я мечусь во тьме. Там только пустота, ненависть и все плохое дерьмо, которое со мной случилось. Я не думаю, что когда-нибудь найду выход оттуда, — призналась я, мое горло перехватило от эмоций и правды.

— Закрой глаза, — мягко приказал он.

Я открыла рот, чтобы возразить, смахивая слезы, которые задержались на моих раскрасневшихся щеках, капая даже тогда, когда я этого не осознавала.

— Просто закрой глаза.

Я подчинилась, шмыгая носом, когда сопли угрожали потечь по моему лицу и упасть на рубашку спереди.

— Протяни руку.

— Патриот.

— Просто сделай это, мисс Дефиант.

Он дразнил меня. Поколебавшись, я подняла руку так медленно, что она едва двигалась, пока мои пальцы не зависли в воздухе, пустые, одинокие и без какой-либо помощи. Прошло несколько ударов сердца, как раз в тот момент, когда я собиралась разрыдаться от боли в груди и страха, что он бросит меня, пальцы Патриота сомкнулись на моих собственных. Их тепло столкнулось, когда наши ладони соприкоснулись в прохладном воздухе, и он слегка сжал. В течение нескольких секунд мы дышали совершенно синхронно. Две пары легких функционировали, чтобы давать и поддерживать жизнь. Легко. Без усилий.

— Ты не заблудишься, Мими, и тебе не придется в одиночку искать выход из тьмы.

Я этого не понимала. Не совсем.

— Что, если я открою глаза и монстры вернутся?

— Чувствуешь меня? Не только мои руки, но и мое присутствие?

— Да, — ответила я, с трудом сглотнув. Даже с закрытыми глазами я всегда была в курсе, когда Патриот был рядом. Что-то в его честной и открытой личности было связано с моим потерянным и меланхоличным сердцем.

— Пока ты можешь чувствовать меня, они не вернутся.

— Даже если я открою глаза, а тебя там не будет? — Я была слишком напугана, чтобы проверить его слова. Мои ресницы затрепетали, но я не осмеливалась открыть глаза.

Он легонько положил другую ладонь мне на сердце.

— Ты чувствуешь меня здесь? — Спросил он, его прикосновение было таким легким и деликатным, что я почти забыла, что он крутой байкер и почти вдвое больше меня.

— Да.

— Пока в твоих легких есть дыхание, солнышко, у них нет шансов забрать тебя снова. Пока наши сердца продолжают биться, знай, я никогда не уйду достаточно далеко, чтобы оставить тебя уязвимой. Я всегда рядом. — Его голос немного дрогнул, и я почти открыла глаза, чтобы уловить уязвимость, которую я могла услышать в глубоком тембре. — Я всегда здесь.

Последовало молчание, и никто из нас не нарушил связь, которая, казалось, росла и укреплялась между двумя запятнанными сердцами. Мы дышали в тандеме, грудь поднималась и опускалась одновременно. Время потеряло всякий смысл. Секунды, минуты, часы. Я не знала, как долго мы стояли в его комнате, звуки клуба затихали, как белый шум, на заднем плане. Я знала только точный момент, когда он приподнял мой подбородок, и мои глаза медленно открылись, поймав ярость его взгляда за мгновение до того, как он поцеловал кончик моего носа.

— С тобой все будет в порядке, солнышко. Поверь мне.

Верить? Однажды он уже спрашивал, но это было чуждой концепцией после всех оскорблений и травм, бесконечного кошмара изнасилований и мучений. И все же, здесь был Патриот. Морской пехотинец с темным и болезненным прошлым. Человек со своими собственными ужасами и сожалениями. Его шрамов было так же много, как и моих собственных. Он носил их как мантию, гордо выставляя на всеобщее обозрение. Я цеплялся и скреблась, чтобы сохранить свои, в ужасе от того, что мир узнает, как низко я пала.

— Я не знаю как, — прошептала я. Грубость этой правды была очевидна в хриплом моем голосе.

— Я научу тебя, — пробормотал он, темно-синий цвет его глаз почти завораживал.

— Обещаешь? — Было опасно надеяться и чертовски страшно совершить этот прыжок, но я поверила ему.

— Я никогда не беру назад свое слово, красотка.

Красотка. Никто в моей жизни никогда меня так не называл. Была ли я уродливой? Нет. Но была ли я красивой? Я так не думала.

Тем не менее, слова Патриота запали мне в сердце и вызвали забавный трепет. Красивой. Я хотела бы быть такой для кого-то особенного. Только один раз. Даже если я не была уверена, стоит ли прилагать усилия. Казалось, он знал это скрытое желание, потому что его следующие слова окружили меня теплом, которого я не чувствовала с детства.

— Ты того стоишь, красотка. Никогда не сомневайтесь в этом.

Грим стукнул молотком по столу и откинулся на спинку, закуривая. Как только он пару раз вдохнул, он приступил к делу.

— Нам предстоит пройти через много дерьма. Трикси, то есть Наоми, первая. Патриот, введи нас всех в курс дела.

Взглянув на часы, я попытался не раздражаться из-за того, что было почти 13.00, а церковь должна была начаться в 12:30. Раэль, блядь, никогда не приходил вовремя, и мне хотелось врезать ему по горлу за то, что заставил меня ждать. Ничто так не бесило меня, как сидеть здесь с готовым кофе, в то время как несколько участников появлялись, когда им этого хотелось. Мамонт, по крайней мере, тоже бросал на них неприязненные взгляды. Вице-президент видел мое разочарование.

Сержант должен быть вовремя, черт возьми.

Бросив свирепый взгляд в сторону Раэля, я откинулся назад и уставился на своих братьев за столом, наблюдая за их серьезными выражениями.

Проблема торговли людьми была главной проблемой, и в сочетании с пропажей девочек в Неваде и обнаружением Мими, запутавшейся на заднем сиденье автомобиля Алексея, мы все были на взводе. Ничему из этого не помог тот факт, что Кровавые Скорпионы и русские разработали совместный план. Мы были почти уверены, что девушек заманивали в клуб Скорпионов обещаниями выпивки и диких вечеринок, и именно так русские переправляли так много людей через Великий бассейн.

Пришло время поговорить с Мими и выяснить, что ей известно, но я не хотел бередить свежие раны и в конечном итоге травмировать ее снова, как раз когда она начала делать успехи.

— На Наоми было совершено покушение, когда она была в больнице. Я выследил этого ублюдка и забрал его жалкую душу.

Кулаки стучали по столу, пока мои братья демонстрировали свою поддержку.

— У него не было шанса что-либо выяснить, прежде чем он попытался покончить с собой, но ожидающий его идиот оказался Перспективой Скорпионов. Это тот, кого я допрашивал внизу с Раэлем и Эксом.

Несколько моих братьев кивнули.

Экзорцист хрустнул костяшками пальцев, прежде чем выстрелить косяком, глубоко затянулся и ненадолго задержал его, прежде чем повернуть голову в мою сторону.

— Мы вытянули из него все, что могли, прежде чем его отправили на встречу с Люцифером. Узнали кое-какую интересную информацию. Похоже, что Резников — главный герой. Предпочитает лично проверять свои поставки и пробовать товар, чтобы убедиться, что все идет гладко. Девушек продают через Аляску, о чем мы уже знаем благодаря Рейну и нашим братьям.

— Самым важным является тот факт, что мы знаем, кто заправляет дерьмом для Резникова. У него есть американский партнер по бизнесу. Один из самых доверенных людей Алексея Волтойя. Его зовут Шон Джонс. Ублюдок заботится о снабжении и отправках, пока не прибудет Резников. Наша информация до этого момента была немного шаткой, но я верю этому парню. Он не лжет.

— Он говорил правду, — согласилась Раэль, — Мой Жнец почувствовал бы, если бы это было не так.

— И это означает, что мы знаем, что остальное тоже правда, — отметил Экзорцист. — Разр контролирует дерьмо снаружи через своего вице-президента. Известного под псевдонимом Гремучий. Перспектива сказал, что мы узнаем его по татуировке гремучей змеи, покрывающей его правый бок от плеча с хвостом до виска, где клыки находятся на его щеке.

— Это адское описание, — пробормотал Грим. — Никогда не слышал об этом Гремучем. Откуда взялся этот парень? Должно быть он новичок у Скорпионов. Ублюдок появился из ниоткуда. Я хочу знать о нем все, Ксенон.

— Понял, президент.

— Настоящее имя, семейные связи, какое пиво он пьет, с кем любит трахаться. Чем скорее, тем лучше.

— Я начну копать прямо сейчас.

Ксенон открыл свой ноутбук и начал щелкать, не обращая внимания на остальных из нас.

— Что еще мы узнали о Разре? — Спросил Грим, выглядя крайне взволнованным. — У меня достаточно дерьма, с которым нужно разобраться прямо сейчас, и мне не нужно больше стресса. Триш чертовски больна все чертово время, и доктор сказал, чтобы она как можно больше отдыхала. Я не могу бегать по всему проклятому штату Невада, чтобы найти этих ублюдков и разбираться с этим беспорядком.

— У Разра все еще есть по крайней мере год, прежде чем они рассмотрят вопрос об условно-досрочном освобождении. Гремучий еще долго будет у руля. Мы должны быть на встречи, когда Резников появится в Тонопе. Если верить Перспективе, это должно произойти через три недели.

— А что насчет этого Шона Джонса?

— Перспектива мало что слышал о нем, но сказал, что встречался с ним однажды. Большой лысый парень, которого трудно не заметить. Малыш сказал, что Джонс напомнил рестлера. Он указал на Мамонта и сказал, что Джонс может быть его близнецом.

— Я не лысый, — пожаловался Мамонт, проводя рукой по голове.

Мои губы дрогнули, но я ничего не сказал. Вице-президент сильно похудел и специально коротко стригся. Грим выдохнул, а затем наклонился вперед, хлопнув рукой по столу.

— Если Резников приедет через три недели, мы можем поспорить, что Джонс уже здесь. Он бы не хотел, чтобы у него остались незаконченные дела. Все красиво и аккуратно для своего босса.

Черт. Тяжело сглотнув, мне пришлось бороться с желанием позволить своему Жнецу взять верх и выследить этого мудака.

— Мими цель.

В комнате воцарилась тишина, когда Рейт хлопнул рукой по моему плечу.

— Она под нашей защитой. Пока она остается в Перекрестке, она в безопасности.

Вскочив на ноги, я зарычал в его сторону.

— Кто-нибудь еще забыл, что на нас здесь напали? Гребаный Солоник вторгся на нашу территорию, и я схватил пулю, пытаясь защитить Найлу и Наоми! — Грудь вздымалась, никто не осмеливался спорить с этим.

Грим встретился со мной взглядом и выдержал его.

— Мы разберемся с этим дерьмом, Патриот. Клянусь. Моя старушка в такой же опасности. Она потеряла свою двоюродную сестру из-за гребаной железной дороги черного рынка. Мы не позволим этому соскользнуть. Они встретятся со Жнецами, и возмездие постигнет их.

Кулаки начали колотить по столу, пока шум не перерос из низкого гула в громкий рев. Я опустился на свое место, борясь за каждый вдох, который проходил через мои легкие. Дерьмо вот-вот должно было начаться, и нам нужно было, чтобы все были готовы к тому времени, когда Резников прибудет в Неваду. Грим наблюдал за мной и вздернул подбородок, оказывая мне полную поддержку. Если бы до этого дошло, я бы сам расправился с Джонсом и Резниковым. Это было слишком важно. Им нельзя было позволить жить.

Больше ничего не нужно было говорить.

— Ксенон, хочу, чтобы ты занялся Джонсом вместе с Резниковым, железной дорогой черного рынка и этим Гремучим. Слишком много неизвестных, и мне это не нравится.

Ксенон поднял подбородок, постукивая по клавиатуре.

— Как продвигаются ремонтные работы? — Грим обратил свое внимание на Ганнибала и Мамонта.

— Ограждение было усилено новой сталью и колючей проволокой. Механизм является новейшей технологией, так же, как и все оборудование для наблюдения и система сигнализации. У нас есть лучшее предварительное предупреждение на случай нападения и шанс доставить наших женщин в безопасное место, пока не началось дерьмо.

— Я могу за это поручиться, — добавил Ксенон, все еще щелкая по клавиатуре.

Грим кивнул, пронзая Мамонта тяжелым взглядом.

— А как насчет интерьера?

— Перекресток находится в стадии строительства, начиная с завтрашнего дня. Все наши припасы были доставлены сегодня днем. Постарайтесь не сломать себе шеи, пока мы укрепляем стены и заменяем стекло. Новое зеркало за барной стойкой пуленепробиваемое, на его поверхности выгравирована эмблема "Королевских ублюдков". Это чертовски красиво.

Несколько братьев засмеялись, когда Грим одарил его ухмылкой.

— Отличная работа, вице-президент, не проеби это.

— Он мог бы, — прорычал глубокий голос, протискиваясь через двери часовни.

Папа пересек комнату и толкнул своего племянника в плечо, сбив его со стула, когда большая задница Мамонта чуть не упала на деревянный пол. Громкий смешок слетел с его губ, когда он пододвинул стул и сел.

— Твоя старая задница становится медлительной. Мы начали эту встречу полчаса назад.

— Я чертовски модно опаздываю, — возразил папа.

По комнате разразился смех, и Грим покачал головой.

— Лучше, чтобы никто больше не опаздывал, или я заставлю вас поработать с Перспективами. Церковь распущена, вы, ублюдки оставайтесь на чеку.

— Какого хрена ты делаешь?

Не прошло и часа после посещения церкви, как я столкнулся с Раэлем, сидевшей на табурете посреди общей комнаты. Он был не один. Рейт сверкнул мне улыбкой золотых зубов, прежде чем взять бритву в руку и провести ею по голове Раэля. Странным был не тот факт, что Рейт брил голову другому брату, а чертова полоска клейкой ленты, идущая по центру лба Раэля вверх по склону его толстого купола, а затем вниз по задней части шеи почти до плеч.

— Я хочу ирокез, — ответил он, защищаясь. Моргая, я мог только хихикать.

— Что? — Раэль рявкнул, защищаясь. — Я никогда не смогу сделать это правильно самостоятельно.

— А клейкая лента?

Губы Рейта дрогнули.

— Он хочет, чтобы линии были идеальными.

Клейкая лента? Лучший вариант?

— Найла собирается надрать тебе задницу, — насмехался я.

— Ей это понравится. Кроме того, я буду слишком занят, давая ей то, чего она жаждет, и ей будет все равно. — Он схватился за свой член, чтобы доказать свою правоту.

— Если ты еще раз прикоснешься к своему члену, пока я буду брить тебе голову, я, блядь, перережу тебе глотку, — пригрозил Рейт.

К этому моменту я едва мог удержаться от смеха. Раэль поджал губы, но быстро опустил руку на колено.

— Сварливый ублюдок.

Рейт провел лезвием по его черепу и не потрудился ответить.

— Если это правда, — начал я, поглаживая легкую щетину на подбородке, — тогда почему ты делаешь это, когда Найлы здесь нет?

Рейт ухмыльнулся, как будто он уже спрашивал то же самое, черт возьми.

— Я хочу сделать ей сюрприз, — выпалил Раэль, защищаясь.

— Чушь собачья. — Я называл вещи своими именами, в то время как Рейт громко хохотал, что-то бормоча себе под нос. — Киска.

Раэль вскочил на ноги, отталкивая Рейта назад.

— Пошли вы оба.

— Ой, да ладно, не передергивай трусики. — Это было слишком весело. Я не мог удержаться, чтобы не поиздеваться над ним. Раэль сделал тоже самое.

Рейт поднял обе руки в воздух, ухмыляясь, держа бритву и покачивая ею.

— Разве ты не хочешь выглядеть красиво?

Это было все, с чем Раэль мог справиться. Он отмахнулся от нас обоих, прежде чем проследовал по коридору к своей комнате, бормоча непристойности себе под нос. Половина его головы была выбрита наголо, как задница новорожденного ребенка, в то время как другая была покрыта кремом для бритья. Выглядело чертовски забавно с клейкой лентой, идущей по центру.

— Полагаю, это означает, что ты сорвался с крючка, — объявил я Рейту, когда перестал смеяться.

— Спасибо, черт возьми. Я не мог больше выносить его. — Он бросил бритву на ближайший стол, когда Снуки вошла в комнату. — Привет, милая, — позвал он, направляясь к ней.

Покачав головой, я вышел на улицу, вытаскивая сигареты из пореза. Как только раковая палочка оказалась у меня во рту, я глубоко затянулася, прислонившись к краю стола для пикника.

С тех пор, как Грим узнал, что у него будет ребенок, он продолжал тратить деньги на всякую хрень за пределами клуба. У нас была крытая площадка для пикника, новые грили и гребаная игровая площадка, которую должны были доставить к пятнице. Вчера в рамках подготовки было установлено что-то вроде упругого покрытия. Это было не совсем смешно. Сын Боди и Саши Мэви должен был родиться в сентябре. Лучшая подруга Саши Джина часто приводила своих детей Рэва и Оливию. У Синди должна была родиться девочка от Лаки. Клуб рос, и у нас было больше старушек, чем кто-либо мог вспомнить в отделении Тонопа за долгое время.

Я не мог представить, что у меня будет ребенок и я приведу его в этот испорченный мир. Я видел кое-что плохое за границей, и это было не самое худшее. Мой Жнец забирал души настолько темные и злые, что я был уверен, что становиться отцом небезопасно. Кроме того, я бы хладнокровно убил ублюдка, если бы он что-то сделал с моим ребенком, и закопал кости в пустыне Невада, где их никто никогда не найдет.

Мой Жнец уже слишком опекал Мими. Не было хорошей идеей добавлять кого-либо еще в микс. Жизнь, которую я вел, не была подходящим местом для детей или семьи. Не осуждал своих братьев, но это дерьмо не для меня.

Ни за что.

Когда я проснулась, чья-то рука обвилась вокруг моей талии, и я ненадолго потеряла ориентацию, оставаясь совершенно неподвижной. Было слышно ровное дыхание мужчины, который крепко спал рядом со мной. Теплое дыхание продолжало щекотать мне затылок, и я медленно отодвинулась, позволив его руке соскользнуть на матрас. Мои ноги беззвучно опустились на пол, когда я повернулась и посмотрела на Патриота, выражение его лица расслабилось так, как я никогда не видела при свете дня.

Было странно находиться так близко к мужчине и не удовлетворять его потребности. Часть меня, вероятно, всегда боролась бы с этим, мое тело было готово выбежать из комнаты так далеко и быстро, как я бы смогла. Дрожа, я обхватила себя руками за талию и попыталась замедлить бешеные удары своего сердца. Здесь не было никакой опасности, но иногда мне все еще было так трудно помнить, что я существую не только для мужского удовольствия.

Последние несколько лет моя жизнь мало чего стоила. Я хотела снова обрести смысл и место, которому я бы принадлежала. Было отчаянное желание быть любимой и принятой, которое, вероятно, было связано с тем фактом, что я была опущена до самого низкого уровня выживания, и теперь, когда я больше не боролась за каждый вдох или каждый божий день прокладывая себе путь, мне нужно было чувствовать безопасность и любить так яростно, что я думаю, моя грудь разорвется от эмоций.

Никто никогда не должен быть вынужден терпеть то, что я терпела. Возможно, именно поэтому вся эта ситуация была такой трагичной. У меня были лучшие шансы на успех, и я все равно все испортила.

Мое детство было хорошим. Гордые родители, милая сестра, достойное воспитание. Но наркотики все изменили. Зависимости было все равно, кто ты, откуда ты или какая у тебя жизнь. Просто погрузили свои жадные маленькие коготки под мою кожу и зарылись глубоко. Было почти невозможно вытащить их. Поверьте мне, я пыталась много раз. Не то чтобы я была в неведении о разрушениях в моей жизни или о том, как это повлияло на мою семью. Я потеряла счет годам и нарушенным обещаниям, сожалениям и лжи. Я так глубоко провалилась в бездну, что никогда не буду свободна.

Алексей знал это. Он воспользовался этим, подтолкнул наркотики и выпивку, вечеринки и секс, пока я не протрезвела достаточно надолго, чтобы разгадать его планы. Я была пойман в его ловушку. Вскоре меня обходили стороной и заталкивали в любую открытую спальню, заставляя терпеть унизительные действия, пока они не стали нормой, и я больше не боролась с ними. Я перестала удивляться или ужасаться. Не более чем исполнительница, зарабатывающая деньги с золотом между своих шелковистых бедер. Он использовал меня. Оскорблял меня. Ломал меня, пока от меня ничего не осталось.

Найла пыталась достучаться до меня, но я намеренно держала ее на расстоянии. Они бы забрали и ее тоже. Я не могла этого допустить. Моя душа была продана, чтобы спасти свою сестру и других девушек от той же участи. Не то чтобы это имело значение. Торговля людьми только усугублялась.

Никто не понимал этой потери контроля или причин, по которым наркотики стали моим спасителем, предотвратив полную потерю моего рассудка. Я отделила реальность от вымысла единственным доступным мне способом. Зависимость была моим единственным спасением. Даже сейчас у меня все еще были проблемы с выводом веществ. Я жаждала сигареты и рюмку крепкого алкоголя, но я не сдамся. Не сейчас. Я зашла слишком далеко и слишком многим пожертвовала.

Наоми Питерс никогда больше не будет зависимой, нездоровой, травмированной девушкой. Я сделаю все, чтобы уберечь себя. Что угодно, чтобы предотвратить падение. Теперь я выжившая. Меня спас байкер в патриотической бандане посреди ночи, когда я была в самом подавленном состоянии. Это должно было что-то да значить.

— Патриот заставил меня захотеть поверить во что-то большее, в то, что я не была просто потеряна в прошлом и сломлена безвозвратно. Он сказал мне об этом не так давно. .

Вся моя реальность изменилась. Я была беспомощна, чтобы контролировать хоть один аспект этого. Напуганная и преследуемая, я раскачивалась взад-вперед на полу душа, присев на кафель, пока мои слезы смешивались с бурлящей водой. Я дрожала, мой разум пытался осознать тот факт, что моя реальность больше не состоит из страха, запугивания и унижения почти каждую минуту дня. Рыдание вырвалось из моего горла, и я не могла сдержаться, когда мои плечи затряслись от силы моих криков.

— Солнышко?

Обеспокоенный голос Патриота был слышен по другую сторону двери. Не в силах ответить, я осталась там, где была, сломленная и потерянная.

Он открыл противоположную дверь и выключил воду, быстро закрыв ее снова. Несколько секунд спустя он открыл дальнюю сторону, держа в руках огромное полотенце. Протянув руку, он осторожно поднял меня и обернул мое тело полотенцем, убедившись, что каждый дюйм был прикрыт от груди до икр. Взяв другое, он укутал мои волосы с нежностью, о существовании которой я и не подозревала.

Взгляд Патриота ни разу не опустился вниз. Он не задержался на моем теле и непристойно не оценивали мои активы. Он не насмехался, не хватал меня и не засовывал руку мне между ног. Только твердый, защищающий взгляд, который остался, когда он подхватил меня на руки и направился обратно в свою комнату. Он опустился в кожаное кресло с откидной спинкой рядом со своей кроватью и прижал мое тело к себе, когда я уютно устроилась в его объятиях.

Мы так долго не двигались и не произносили ни слова, что мне стало интересно, о чем он думает. Подняв голову, я посмотрела в эти темно-синие глаза, которые казались такими же затравленными, как и мои собственные.

— Почему?

— Это просто, солнышко. — Он поднял руку и почти коснулся моего лица, но вместо этого опустил ее. — Тебе нужна защита и покой. Тебе нужно знать, что ты не одинока. Конечно, твоя сестра здесь ради тебя, и это важно, но, черт возьми, Наоми, — он сделал паузу, когда мои глаза расширились при упоминании моего настоящего имени. — Тебе нужно знать, что не все мужчины монстры. Некоторым из нас можно доверять. Не все мы придурки, которые хотят что-то у тебя украсть.

— Патриот, — прошептала я, всхлипывая, когда слезы снова угрожали потечь. — Как твое настоящее имя?

— Дейл Леонард Диксон. — Он ухмыльнулся. — Когда я был ребенком, я до чертиков ненавидел это имя.

Я протянула руку, и он взял ее, когда я слегка пожала.

— Я Наоми Лайла Питерс, но моя семья называет меня Мими. Ты тоже можешь, если хочешь.

— Мими, — согласился он. — Только если я по-прежнему буду называть тебя солнышком.

— Конечно. — Прикусив губу, я не могла устоять перед любопытством. — Почему? Вряд ли я из тех, кто относиться к светящимся.

— Ты такая любопытная, — поддразнил он, задевая кончиком пальца кончик моего носа. — Твои глаза подобны ясному летнему небу, а твоя улыбка, та немногая, которую я видел, это сияющий луч солнца. Достаточно яркая, чтобы сиять в самые темные ночи. Так что, да, я думаю, это подходит.

Я не смогла удержаться от легкой улыбки в ответ, и он широко улыбнулся, прижимая меня ближе, когда я положила голову ему на плечо.

— Знаешь, что еще?

— Нет, — честно ответила я.

— Ты сдерживаешь моих собственных монстров, — мягко ответил он. — Я не испытывал этого раньше, ни с кем другим. Твое присутствие прогнало мои кошмары. Ты как волшебство.

Легкий смешок вырвался из моего горла, и это было так шокирующе, что я слегка напряглась. Когда я в последний раз смеялась?

— Ты спал рядом со мной всего одну ночь.

— Технически две, — возразил он, — но я думаю, что это остается правдой.

— Ты был морским пехотинцем, верно?

— Однажды морской пехотинец, всегда Морской пехотинец. — Его рука поднялась, и он погладил меня по щеке одним пальцем, а затем остановился, быстро опустив руку, когда понял, что делает. — Да, чтобы ответить на твой вопрос.

— Это означает, что ты обучен защищать и служить. Я понимаю, как ты чувствуешь себя обязанным прямо сейчас…

— Это не обязательство, солнышко. — Он прервал меня, приподняв мой подбородок. — Это инстинкт. И мне не нужно было держать тебя здесь, но я хотел, — продолжил он, — потому что что-то в тебе взывает ко мне.

— Что ты имеешь в виду?

— Что-то здесь, — он указал на свою грудь и голову, — притягивает к тебе, и я не могу это игнорировать.

— Ты действительно сложный и непредсказуемый, — решила я вслух. — Со мной никто никогда не разговаривал так, как ты.

Он пожал плечами.

— Я не играю в игры и не трачу время впустую. Просто я такой.

— Может быть, тебе просто нравятся головоломки.

Он слегка рассмеялся.

— Может быть. В детстве я был ужасно хорош в них.

Заглянув ему в глаза, я с трудом сглотнула.

— Если со мной что-то случится, присмотри за Найлой. Она не такая сильная, как я.

Он вздрогнул, как будто я дала ему пощечину.

— Не говори таких вещей.

— Пообещай мне. — Я коснулась его щеки суперлегкой лаской. Это не было сексуально. Я бы сказала, что это было скорее исследование. Я так давно не чувствовала нежности, что часть меня жаждала взаимодействия. В то же время я была в ужасе.

Патриот поймал меня за руку, когда я собиралась отстраниться.

— Все в порядке. Прикоснись ко мне.

Поколебавшись, я медленно провела ладонью по легкой щетине на его щеке. Наши взгляды оставались прикованными все это время. Патриот вдохнул и выдохнул, движение соединило нас грудь в грудь. Мне стало любопытно, я подняла другую руку и обхватила его другую щеку, обеими руками касаясь его лица.

— Ты такой теплый. — Я не понимала, почему это было мое единственное замечание.

Секс всегда был простой сделкой, два тела слились на короткие мгновения. Иногда он удовлетворял потребность. В других случаях это было только односторонне.

Когда наша кожа соприкоснулась, мой опыт с патриотом был намного больше, чем простое прикосновение, намного глубже, чем мимолетная близость. Он закрыл глаза и вздохнул, снова открывая их с легкой улыбкой.

— Ты чувствуешь это?

— Да, думаю да.

— Тогда ты знаешь, что я имею в виду.

Я знала.

— Дейл, — прошептала я, когда его хватка усилилась. — Я боюсь всего, но страшнее всего, смогу ли я когда-нибудь снова быть с мужчиной.

— Тебе не нужно беспокоиться, — прошептал он, поворачивая голову и запечатлевая поцелуй на моей правой ладони. — Если бы ты не была способна, ты бы никогда не смогла делать то, что ты делаешь прямо сейчас.

Удивленная, я знала, что он был прав.

— Со мной все будет в порядке. — Мои слова срывались, но я не плакала. Вместо этого я опустила руки и обняла его за шею. — Спасибо тебе, Патриот. Все это вселило в меня столько надежды.

— Вот почему я это сделал, солнышко. Надежда — самая сильная эмоция во всем мире.

Моя рука начала чесаться, и я посмотрела вниз, заметив шрамы на своей коже. На моем теле были выгравированы доказательства моего ужасного прошлого. Эти шрамы никогда полностью не исчезнут. Мне всегда придется терпеть их присутствие вместе с тем, как моя челюсть все еще щелкала в странные моменты, а пальцы на моей левой руке больше не были совсем прямыми. Порезы покрывали мой живот, грудь и руки на разных стадиях заживления. Меня затянули в Адскую яму, но я также была вытащена из нее.

Я всегда буду благодарна МК Королевские бастарды за то, что они выследили Алексея той ночью. Они спасли мне жизнь и дали мне еще один шанс. Я не была уверена, как отплачу за оказанную мне доброту, но я найду способ. Может быть, я действительно могу начать все сначала. Я хотела попробовать. Было трудно сделать этот первый шаг, особенно учитывая все мосты, которые я сожгла в своем прошлом. Потеря друзей, работы и моего собственного самоуважения была ничем по сравнению с тем фактом, что мои собственные родители разорвали все связи, но Найла никогда не переставала любить меня, даже несмотря на всю мою разбитость. Она давала мне силы продолжать идти.

Патриот и моя сестра верили в меня. Я не была уверена, что верю в себя, но я бы не узнала, если бы не приложила усилий. По правде говоря, выходить на связь было чертовски страшно. Что, если я потерплю неудачу? Что, если я их подведу? Слезы наполнили мои глаза, и я поспешно смахнула их, подняв голову, чтобы увидеть Патриота, стоящего передо мной, его напряженный взгляд выдавал его беспокойство.

— В чем дело,Мими?

Я могла скрыть правду, но какой в этом был смысл?

— Я едва держусь на плаву, — призналась я, — и я не знаю, что делать.

— Просто держи голову над водой, — шепотом посоветовал Патриот, придвигаясь ближе.

— А если я почувствую, что тону?

— Тогда помни, солнышко, — умолял он, кончиком пальца лаская мои скулы, когда его рука поднялась, — Я где-то там. Твоя личная палочка-выручалочка. Просто попроси меня подсказать тебе путь.

Мой голос дрогнул, когда я ответила, слезы грозили снова потечь.

— Я не слишком хороша в общении.

— Все в порядке. Это может быть трудно после всего, что с тобой было, но я знаю, как достучаться до тебя даже в прилив.

Настроение улучшилось, но я не была так уверена.

— Иногда волны затягивают тебя на дно.

— Тогда я кину тебе спасательный круг.

Та надежда, о которой он однажды упомянул, витала на краю моего сердца и отчаянно хотела погрузиться в нее.

— Позволь мне быть твоим спасательным кругом, Мими.

— Я не знаю.

Патриот сократил дистанцию между нами и широко раскрыл объятия, ожидая, смогу ли я сделать следующий шаг самостоятельно.

Мои легкие сделали тяжелый вдох, и, прежде чем я успела хорошенько подумать об этом, я бросилась вперед, прямо в его объятия.

— Не так уж и сложно. Легко, как дышать, солнышко. Только шаг за шагом.

Возможно, он был прав.

— Что ты нашел, Ксенон?

— Не много, — пожаловался он. — Публичных записей немного, кроме нескольких арестов и ДТП. Долг. Обычное дерьмо, но я не смог найти никакой связи с братвой или Скорпионами. Большинству найденных мной данных много лет, как будто кто-то стер их информацию из Интернета. Это сделано намеренно. У таких парней, как Джонс и Гремучий, долгая и грязная история. Если я не могу ее найти, значит, она была удалена.

— Блядь! — Закричал я, пнув один из стульев, громкий звук раздался в комнате, когда он крутанулся и врезался в стену.

Грим смерил меня взглядом.

— Поговори со мной, Патриот.

— Мне это не нравится. Слишком много способов, по которым все это дерьмо может пойти не так.

— Да, но мы уже установили это дерьмо.

— Я хочу выследить этого ублюдка. Джонс уже близко. Я это чувствую.

— Пока никакой конфронтации. Мы уже обсуждали причины этого.

— Да, я слышу тебя, но мне это чертовски не нравится.

Грим рассмеялся, сжимая мое плечо одним тяжелым кулаком.

— Ты никогда не учился терпению в Корпусе? Думал, единственное, чему они учат, это не торопиться и ждать.

Его шутка не помогла.

— Я вишу на волоске.

Грим потряс меня.

— Недавно охотился?

Он знал о моих поездках в Вегас, и ему было все равно, пока я не делал глупостей и меня не поймали.

— Нет.

— Ты разговаривал с Бишопом?

— Нет. Не чувствовал необходимости, — признался я.

— Чувствуешь потребность сейчас, ты, упрямый ублюдок?

— Да, может быть.

Ксенон прервал нас.

— Я нашел несколько фотографий Гремучего и Джонса. Все еще ищу Резникова. Я разошлю их по всем телефонам. Убедитесь, что у всех нас есть представление о том, на кого мы обращаем внимание. Никогда не знаешь, когда появится один из этих засранцев.

Я открыл рот, чтобы спросить его, все ли время он смотрит и записывает каналы, но Ксенон поднял руку.

— Да, брат. У меня есть глаза и уши там, где они нам нужны.

— Хорошо. — Я провел руками по лицу и решил, что мне нужно выпить чего-нибудь покрепче.

— Выпей виски или что там еще тебе, блядь, нужно, Патриот, — посоветовал Грим, — но потом позвони Бишопу. Найди свой баланс.

— Ладно, — пообещал я, оставляя его позади, чтобы направиться к бару.

— Привет, — ответил Бишоп в своей идеально отточенной манере говорить, отвечая на мой звонок после второго гудка. — Я сделаю предположение, сэр, что ваш зверь недоволен.

Меня никогда не переставало удивлять, что интуиция Джордана Бишопа всегда была чертовски точной. Он ничего не упускал и точно знал, зачем я звоню, еще до того, как у меня был шанс произнести нужные слова.

Я давно запоздал с регистрацией, и поскольку мои ночные кошмары участились, а возбуждение достигло небывало высокого уровня, я решил, что с таким же успехом могу встретиться с Бишопом и получить совет. Он понял, что все дерьмо, которое я видел и пережил за границей, сформировало человека, которым я стал. Я потратил чертовски много времени, пытаясь убежать от своего прошлого, и боролся с тем фактом, что я все еще был на войне. Теперь это был просто другой враг.

С прошлым было чертовски трудно смириться, и, если кто-то и мог понять мою позицию, я знал, что он понимал. Говорить об этом ничуть не легче, тем более что Джордан Бишоп был холоден и бесстрастен. У него не было чувств, и он не боролся с ними. Парень был смертоносным, отстраненным и убийцей по натуре. Корпус морской пехоты кормил только своего зверя и предоставлял все необходимое для оттачивания своих навыков.

Бишоп был капитаном и разведчиком, смертельно опасным. В его инстинктах было что-то первобытное. В сочетании с его блестящим умом, он был самым безжалостным человеком, которого я когда-либо встречал. У нас была связь. Понимание того, что у каждого из нас внутри были монстры, требовало нашего полного сотрудничества. Сражаясь с ними, мы боролись только против нашей истинной природы. Была причина, по которой я добился такого успеха в качестве морского пехотинца. То же самое можно сказать и о Джордане Бишопе. Корпус дал нам свободу стать теми ублюдками, которыми мы уже были, а "Королевские ублюдки" дали нам защиту, в которой мы нуждались, чтобы процветать.

Когда я демобилизовался, я был артиллерийским сержантом. Десять лет служил своей стране, и единственное, о чем я сожалею, было связано со всеми братьями, которых я потерял за границей во время операции "Несокрушимая свобода". Глобальная война с терроризмом была причиной, по которой я присоединился после терактов 9-11. Мой патриотизм и верность были частью того, кем я был, и моя потребность сокрушить врага пульсировала в моих венах с каждым моим вздохом.

Замечание Бишопа было верным.

Мой зверь не был доволен.

— Нет, не полностью.

Его подход был быстрым, преднамеренным и не оставлял сомнений в том, что он раскусил мою чушь.

— Тебе нужно накормить зверя, Патриот.

— Да, — признался я, зная, что это не совсем правда. Я все еще пытался контролировать его другими способами, такими как алкоголь, травка или секс. С тех пор, как я встретил Наоми, все изменилось, и теперь беспокойство вернулось.

— Какую посредственную замену ты используешь? Мы оба знаем, что это не сработает.

Черт. Я недостаточно кормил своего зверя. Он был прав. Мне нужно было сделать шаг назад и привести свою голову в порядок.

— Да, я тебя понял.

— Ты всегда будешь морским пехотинцем. Тебе всегда нужно будет кормить этого зверя. Твоему Жнецу нужно питаться. Если ты будешь давать ему неправильное питание, ты потерпишь неудачу в своем желании сохранить контроль.

Я перевел дыхание, переваривая его мудрые слова.

— В последнее время я мало охотился.

— Это источник твоей проблемы.

— Это так, — согласился я. — Спасибо, Бишоп.

— Патриот.

Когда он закончил разговор, раздался щелчок. Я не ожидал ничего другого. Это был не его путь. Это было прекрасно. Мне не нужно было, чтобы кто-то держал меня за руку.

Решением было поддержание баланса. Мне нужно было найти способ кормить своего зверя достаточно часто, чтобы он был доволен. Раньше я был доволен охотой, на которую ходил в Вегасе. В городе греха было много добычи. Не было недостатка в насильниках, убийцах, торговцах людьми, педофилах и мудаках. Но я все еще был на взводе. Либо мне нужно было чаще охотиться, либо мне нужно было выяснить, что склоняет чашу весов не в ту сторону.

Раздался стук в дверь, и я уронила книгу, которую читала, на тумбочку рядом с кроватью, спустив ноги на пол. Тень приходил каждый день поздним утром и проводил вторую половину дня, делился обедом, а затем уходил, как только Патриот возвращался. Я улыбнулась, когда подумала о нем. Он был тихим и терпеливым, никогда не навязывал разговор или что-то еще. На самом деле, обычно мне приходилось быть тем, кто провоцировал это, но он не был недружелюбным. Это больше связано с тем фактом, что его горе тяжело нависло над его головой, и бремя, которое он взвалил на себя из-за смерти Стефани, придавило его.

Я открыла дверь, слегка улыбнувшись ему.

— Привет.

— Доброе утро, Наоми. Он поднял поднос. — Сегодня для нас обоих произошло нечто особенное.

Заинтригованная, я наклонилась вперед, чтобы посмотреть, смогу ли я уловить, чем он делится, но он отвернулся в сторону.

— Нет. Это сюрприз. Специально подготовлен Снуки. Она сказала, что оторвет мне задницу, если ты не сядешь и не закроешь глаза, когда я открою поднос.

Снуки была необычной. Мне нравилась ее дикая сторона. Она никого и ничего не боялась, особенно себя. Уверенная в себе и сексуальная, она заставляла большинство холостых братьев есть у нее из рук. Вдобавок ко всему, она была замечательным поваром. Из того, что я узнала от Тени, она научила клубных девушек множеству полезных навыков на кухне и вне ее.

Я последовала за ним в комнату, которую делила с Патриотом, и оставила дверь приоткрытой, когда садилась за стол. Тень смотрел на меня сверху вниз, пока я крепко не закрыла глаза. Первое, что я уловила, был отчетливый аромат корицы и сахара, а затем терпкий цитрусовый. Мои глаза распахнулись, и я завизжала от восторга.

Свежевыжатый апельсиновый сок стоял рядом с кофе со льдом с шоколадным мокко, но это было не самое приятное. Домашняя булочка с корицей, покрытая сливочной глазурью, лежала на лужице клейкой корицы и теплого теста. В хрустальной вазе были нарезаны свежие фрукты, в состав которых входили клубника, дыня, красный виноград и медвяная роса. Колбаски, яичница-болтунья и хрустящие ломтики бекона были на отдельной тарелке.

— Вау, — прошептала я, — Это все мое самое любимое.

— Это практически вся существующая еда для завтрака, — пошутил он.

— Вот почему мне она нравится, — подразнила я в ответ.

Он ухмыльнулся и потянулся за одной из дополнительных тарелок под булочкой с корицей. Каждый из нас наложил себе еды и начал есть, издавая звуки одобрения и восторга во время пережевывания.

Он ни капельки не смутился сел и застонал от первого кусочка рулета, причмокивая губами.

— Черт. Это потрясающе.

— Так и есть, — согласилась я, смакуя каждый кусочек на вилке, пока не исчезла каждая крошка. Я даже провела пальцем по тарелке, чтобы поймать последнюю каплю глазури.

— Снуки будет счастлива, когда я скажу ей, как тебе это понравилось. Может, тебя все-таки откормят.

Закатив глаза, я показала ему средний палец.

— Неважно. Патриот подговорил вас двоих к этому?

Тень пожал плечами, но он не смог скрыть вину в своих глазах.

— Я знаю, что он беспокоится обо мне, но я ем. Ему нужно расслабиться.

Тень издал смешок.

— Ты встречалась с Королевскими ублюдками? Эти парни никогда не расслабляются.

У меня вырвался смешок, и я вздрогнула, все еще удивляясь, когда я улыбалась или смеялась так много. Случалось не часто, но Тень, похоже, мог мне в этом помочь.

— Все в порядке, ты же знаешь это.

— О чем ты?

— Немного веселья.

Пораженная его словами, я сморгнула внезапные слезы.

— Может быть, просто непривычно.

Он прочистил горло.

— Я должен последовать собственному совету, да?

— Я думаю, у нас обоих есть причины, из-за которых трудно улыбаться.

— Да.

Тень собрал посуду, а затем взял поднос.

— Я вернусь. Собираюсь бросить это и выпить кофе. Хочешь что-нибудь еще?

Я покачала головой.

Как только он снова сел за стол, я пропустила колоду карт, которые мы часто использовали, и взяла жестянку, в которой было по пятнадцать цветных костяшек домино. Как только все фигуры оказались на столе, мы перевернули их, а затем перетасовали, пока они не перемешались достаточно.

— Достань свои двенадцать.

Он начал подбрасывать костяшки домино в своем направлении, а затем сложил их по бокам, пристально глядя и сосредоточившись.

Я уже начала свой поезд. Двойной бланк был в центре, и я начала выстраивать свой путь, начиная с первого бланка, используя шесть костяшек домино, пока не застряла и не смогла продолжить. Я отодвинула стопку с рисунками в сторону, поскольку мы ими еще не пользовались. Что касается остальных моих игроков, я выстроила их в ряд лицом в мою сторону, чтобы их было легко разглядеть во время моей очереди.

— Как, черт возьми, у тебя их уже так много? — Спросил он, выстраивая три костяшки домино для своего поезда. — Клянусь, ты самый удачливый человек, которого я знаю, когда дело доходит до игр.

— Значит, это неправда, — возразила я.

— Мне так кажется. Может быть, это потому, что мы оба трезвые.

Я покачала головой, и у меня вырвался еще один смешок.

— Ты сумасшедший.

На его губах блуждала злая усмешка.

— Кто-то вроде того, кем нужно быть, чтобы вступить в этот клуб.

— Они не кажутся такими уж плохими.

— Ты не враг, — мягко заметил он, — и ты защищена. Большая разница.

Я не могла бы с этим поспорить.

Два часа спустя мы закончили с поездами и несколькими карточными играми. Убрав все это, я откинулась на спинку стула и потянулась.

— Я бы не отказался выпить чего-нибудь холодного.

Тень вскочил.

— Что я могу тебе предложить?

— Эй, тебе не обязательно быть моим сусликом, каким ты являешься для клуба. Ты не моя потенциальная кандидатура.

— Но я отвечаю перед членами клуба, помнишь? Это моя работа, и я счастлив делать это ради тебя.

Он был слишком милым.

— Ну, я бы хотела чай со льдом без сахара. Лимонный, если он есть в наличии.

— Сейчас все будет.

Я встала, когда он ушел, и прошлась по комнате, немного разминаясь, так как я долго сидела. Когда он не вернулся через двадцать минут, я подумала, что его, должно быть, попросили что-то сделать для одного из других членов клуба. В конце концов, я не могла ожидать, что Тень будет околачиваться поблизости и занимать меня каждый день. У него были обязанности, и я была уверена, что у него будут неприятности, если он будет отсутствовать слишком долго.

Покинув святилище комнаты Патриота, я рискнула выйти в коридор. Для большинства людей это не имело бы большого значения, но я не уходила с ночи вечеринки и чувствовала себя не в своей тарелке. Пытаясь прислушаться к Патриоту и его совету, я рискнула спуститься в холл и даже кивнула головой в знак приветствия паре байкеров на своем пути.

Все начинало выглядеть оптимистично, пока я не добралась до двери кухни и не обнаружила Харли, убирающую остатки последнего ужина. Она разговаривала с новой девушкой, которая обслуживала бар в ночь вечеринки. Та, с черными волосами и голубыми бликами. До сих пор не знала ее имени.

— Она пробыла здесь недолго.

— Почему она не выходит из своей комнаты? — Спросила новая девушка, взяв тарелку и вытирая ее, прежде чем поставить в шкаф.

— Я думаю, это потому, что она прошла через много дерьма, — медленно ответила Харли.

— Расскажи?

— Я предпочитаю не говорить.

— Ну же, — умоляла девушка.

— Почему ты так много хочешь знать? Ты должна быть осторожна. Ты новенькая, Невия. Не упусти свой шанс и не сделай что-нибудь глупое.

Невия пожала плечами.

— Мне просто любопытно узнать о клубе и людях здесь. Я узнала почти всех.

Они были так заняты разговором, что не заметили моего присутствия.

— Быть клубной девушкой отличается от того, чтобы быть старушкой. Раздвинув ноги для участников, ты не получишь бесплатный пропуск, — предупредила она.

— Черт возьми, — рассмеялась Невия. — Ты не сдерживаешься.

— Это не та жизнь, которой я живу, и это мой выбор. В прошлом я достаточно натерпелась от собственного дерьма. Мне нравится моя жизнь здесь, и я не собираюсь ее проебывать.

— Я понимаю это, — согласилась Невия, — но я все еще хочу знать, что с этой девушкой. Она никогда ни с кем не разговаривает и всегда прячется. Когда она выходит, у нее всегда опущена голова. Однажды, когда я встретила ее в баре, все, что она сделала, это бросила на меня неприязненный взгляд.

— Я думаю, ты недооцениваешь ее.

— Почему она такая странная? Она даже не хочет есть с нами.

— Невия.

— Происходит что-то странное. Такое ощущение, что в клубе о ней вообще не говорят. Никто из парней не сказал ни слова. Звучит как неприятность.

Харли вздохнула и бросила губку, которую держала в руке.

— Если у тебя есть какие-либо другие вопросы, задавай их Снуки. Тебе уже говорили об этом.

Было нетрудно понять, что они обсуждали меня.

Я стала толстокожей после всего, через что мне пришлось пройти, но слышать то, что сказала Невия, все еще больно. Вот почему я избегала всех и оставалась в комнате Патриота. Людям нравилось сплетничать, и они быстро судили других. Они были эгоистичны и жестоки. Я знала это слишком хорошо.

Поскольку мне все еще хотелось пить, я подошла к холодильнику и открыла его, потянувшись за кувшином. Обе девушки молчали, когда я взяла стакан, наполнила его льдом, а затем чаем.

— Привет, Наоми. Этим утром Снуки приготовила свежий холодный чай. Она сказала, что тебе это может понравиться.

— Привет, Харли. Да, это мой любимый. Снуки лучшая.

— Так и есть. Я нарезала несколько лимонов. Они в белом контейнере на верхней полке.

— Спасибо.

Как только я получила свои лимоны, я высоко подняла голову и кивнула Харли, прежде чем выйти из кухни. Выходя, я услышала комментарий Невии.

— Черт. Она слышала меня.

— Ага. Подожди, пока Снуки не узнает.

Вздохнув, я решила, что неплохо бы вернуться в комнату Патриота. Может быть, позже я могла бы попробовать присоединиться к нему за ужином с остальными членами клуба. Он оставался со мной каждую ночь, и это казалось несправедливым, особенно после того, что я подслушала сегодня.

Тень ждал меня, расхаживая по дому и практически проделав дыру в ковре. Казалось, он испытал облегчение, когда наши взгляды встретились, пока не увидел стакан в моей руке.

— Черт. Я отвлекся. Извини.

Пожав плечами, я не беспокоилась об этом.

— Все в порядке.

Его голова склонилась вправо, когда он обдумывал мой ответ.

— Не могу сказать, что я эксперт или что-то в этом роде, но ты не кажешься в порядке.

— Когда-нибудь слышал то, что не должен был слышать?

Он фыркнул, смех вырвался из его груди.

— Все проклятое время. — Он указал на свой патч. — Перспектива означает, что я живу, чтобы служить, и я ни хрена не знаю, но, конечно, много чего слышу, притворяясь, что не знаю.

— Да, в этом есть смысл.

— Что ты подслушала?

С трудом сглотнув, я испугалась, что расплачусь, и это вывело меня из себя. В последнее время я стала такой эмоциональной. Раньше такого не было. С тех пор, как Патриот нашел меня, я изо всех сил пыталась справиться со своими чувствами и выразить себя. Я была шокирована, сбита с толку и сомневалась в себе.

— Некоторые девушки из клуба разговаривали, — наконец призналась я.

— О тебе?

Кивнув, я пожала плечами.

— Это не имеет большого значения.

Он нахмурился.

— Это если они тебя не расстроят.

Я открыла рот, чтобы возразить, когда вошел Патриот. Он сверкнул улыбкой, и я моргнула, отбрасывая разговор с Тенью в сторону.

— Как прошел день, солнышко?

— Здорово. У меня был лучший завтрак в жизни, благодаря Снуки, и Тень позволил мне победить его в «поездах».

Тень бросил на меня взгляд, но не стал возражать.

— Звучит забавно. Мне нужно быстро принять душ. Сейчас выйду, и мы сможем посмотреть фильм, если хочешь.

— Конечно.

Тень подождал, пока Патриот зайдет в ванную и потечет вода.

— Тебе следует поговорить с ним.

— О чем? Сегодня?

— Все, что я могу сказать, что он заботится о тебе. Патриот никогда не бывает так откровенен ни с одной из клубных девушек. Он относится к тебе как к старушке. Это много значит.

Я знала, что это так.

— Это так же просто, как поговорить со мной.

Качая головой, я не согласилась.

— Нет, не совсем.

— Почему это?

— Потому что ты не заставляешь мое сердце учащенно биться.

Тень вздрогнул, положив руку на грудь.

— Дерьмо.

— Что?

— Это именно то, что сказала мне Стефани, когда я впервые взял ее покататься на своем Харлее.

— Тогда ты знаешь, что для меня значит Патриот и почему это так тяжело.

Он опустил подбородок.

— Я знаю. Все еще думаю, что тебе следует поговорить с ним.

— Я постараюсь, — пообещала я.

— Хорошо. — Он подошел вперед и обнял меня, когда я напряглась. — Тебе нужно позволить людям снова прикасаться к тебе, Наоми. Впустить их, это нормально.

Мое сердце дрогнуло от правдивости его слов.

— Некоторые из нас действительно переживают за тебя. Ты можешь это сделать.

Тронутая, я медленно подняла руки и обняла его в ответ.

— Слышать это от тебя после потери Стефани, это значит больше, чем я могу выразить словами.

— Вот почему мы друзья.

Он откинулся назад и подмигнул, прежде чем выйти через дверь, улыбаясь так, как будто я сделала ему подарок, а не наоборот.

— Спасибо за поддержку, Тень, — прошептала я. — Я не забуду этого.

Прогресс был положительным. Реконструкция здания клуба и всего комплекса шла полным ходом. Игровая площадка была почти закончена, и я знал, что Перспективы закончат последние детали к выходным. Братья пытались помочь в течение последних нескольких дней, и тяжелая работа того стоила. Даже я должен был признать, что это была детская мечта.

Внутри Перекрестка все еще царил беспорядок, но, по крайней мере, у беспорядка была причина. Девушки из клуба и старушки работали вместе, чтобы держать хаос управляемым. Стены были укреплены, и покраска продолжалась. Мамонту, похоже, нравилась эта работа, и он был не только бригадиром, но и чертовски мотивированным. Если бы его огромная волосатая задница могла стоять весь день и делать дерьмо, у остальных из нас не было бы оправдания. За последние пару недель я участвовал в нескольких разведывательных миссиях, держа свою задницу подальше от неприятностей, как просил Грим. У меня не было много информации, чтобы показать это, и это дерьмо расстраивало. Однажды утром, когда я потягивал кофе, Грим позвал меня в свой кабинет и жестом велел мне закрыть дверь, чтобы никто не подслушал наш разговор.

— Есть что-нибудь, о чем стоит рассказать? — Спросил он, откидываясь назад, и его ботинки уперлись в деревянную поверхность его стола.

— Нет, и в этом проблема. Почему я до сих пор не видел этого парня Джонса? На улицах ни слова ни от кого из наших контактов. Скорпионы тоже залегли на дно. Это заставляет меня нервничать, — признался я. — С моим Жнецом становится все труднее справляться.

Блядь. Я был нетерпеливым ублюдком.

— Это потому, что ты ненавидишь ждать, — ответил он со смешком, зная меня достаточно хорошо, чтобы видеть меня насквозь и причину моего волнения. — Сиди смирно. Вероятно, мы многого не увидим, пока не придет время. Мы приближаемся. Осталось недолго, так что успокой свои сиськи.

— Мне это не нравится, — пожаловался я, тяжело дыша. — Все может случиться или пойти не так. Мы во многом полагаемся на то, что узнали от Перспективы Скорпионов.

— И ты думаешь, что это может быть ловушка, или они могут подставить нас. Я уже думал об этом. Добавь пару замечаний в другие главы. Говорил с Веномом, Капоне, Демоном и Гулом. Даже позвонил Джеймсону. К нам прибывает подкрепление. Каждый из силовиков должен быть здесь к выходным.

— Черт. Мы должны приветствовать их должным образом.

— Я уже поговорил со Снуки. Девушки из клуба работают над этим. За всем этим присматривают старушки. Это будет незабываемая вечеринка. Можно будет также выпустить немного пара, прежде чем дерьмо попадет в вентилятор.

Он был прав. Наш план был чертовски опасен, и как только мы столкнемся с Джонсом и Резниковым, никто из наших Жнецов не сдержится.

— А безопасность? — Спросил Раэль, просовывая голову в дверь. — Нам ее нужно никаких сюрпризов.

— Мы собираемся добавить дополнительную защиту от братьев Денали. Они у нас в долгу после всего этого дерьма с Кислотой. Пообещали парней, чтобы присматривать за воротами и помогать охранять периметр.

Раэль закрыл за собой дверь, когда он вошел.

— Ты, блядь, серьезно? Эти идиоты?

— Думайте об этом как о помощи. Нет, они не королевские ублюдки, но они дополнительная рабочая сила. Кроме того, мы все знаем, что за нами наблюдают. Это неудивительно. Надеюсь, что присутствие их здесь сделает Перекресток немного безопаснее. Они отклоняются от нашей нормы, и это намеренно. Заставляя наших врагов гадать. Кроме того, я не могу сейчас ничем рисковать из-за Триш и ее беременности. Мне нужно, чтобы это место было крепко заперто. У Ксенона повсюду глаза, и он следит за Винсом и Антонио.

— И что, ты думаешь, им можно доверять? — Это было сомнительно.

— Я их тестирую. — Грим пожал плечами. — На всякий случай, вокруг будет много ублюдков, чтобы убедиться, что они не облажаются.

Раэль мрачно смотрел вниз, явно недовольный.

— Они не испортили ни одного счета или отгрузки с того беспорядка, но это не значит, что они чисты.

— Я не вижу причин раскачивать лодку всем остальным дерьмом, которое у нас происходит. Салазар доволен поставками, и мы получаем приличный доход. Картель Герерро не дышит нам в затылок, и Джеймсон в НОЛЕ говорит, что с его стороны тоже все в порядке. Пока с Резниковым не разберутся, все остальное подождет.

Справедливо.

— Понятно, президент.

— Все ремонтные работы и усовершенствования должны быть на месте и завершены к выходным. Мы будем готовы ко всему.

Раэль засунул руки в карманы и согласился.

— Я понимаю твою точку зрения. Не могу спорить, когда я тоже хочу, чтобы моя Найла была в безопасности, но я все еще не доверяю братьям Денали.

— Ты никому не доверяешь, потому что это твоя работа как генерального директора этого клуба. Сохраняй бдительность, но, блядь, не теряй самообладания, Раэль.

— Да, президент, я тебя услышал.

— Я напомню о том факте, что скоро в церкви нам может понадобиться еще один потенциальный клиент. Есть один парень, который заплатил свои взносы, и я бы хотел увидеть, как он наденет полную нашивку по истечении года.

Раэль выдавил улыбку, кивнув в сторону Грима.

— Он хороший парень. Принимает свои удары и продолжает идти. Никогда не жалуется и всегда готов помочь брату. О большем и мечтать не мог.

— Он стал Перспективой сразу после прошлогоднего Дня благодарения, — вспоминал Грим, — Верно, Раэль?

— Да. Осталось всего несколько месяцев.

— Мы вынесем это на голосование, когда он будет готов.

Поднимаясь на ноги, я заметил, что уже поздний час. Мими наверно удивлена, где я пропадаю весь день. Я видел ее только один раз сегодня и скучал по ней, как бы слащаво это ни звучало.

— Собираюсь уходить. Нужно разыскать Мими.

Раэль причмокивал губами, когда я подошел к двери, и я остановился, показывая на него пальцем. Как будто он был чем-то лучше. Парень был чертовски страшен и все еще умудрялся выглядеть придурком, когда дело касалось его женщины.

На полпути по коридору я остановился, когда движение застало меня врасплох. Тень буквально выступил прямо из тени, как будто он проплыл прямо сквозь чертову стену. Это было чертовски жутко. Его никогда, казалось не беспокоил этот факт, как будто он предпочитал оставаться в неведении и наслаждался этим.

Из него должен получиться адский Жнец.

— Тень, — позвал я, проходя мимо, направляясь в свою комнату.

Мои шаги ускорились, и я не мог дождаться, когда увижу улыбку Мими, и спрошу, как у нее прошел день. Казалось, ей нравилось, когда я проявлял интерес к тому, что она делала. Не хотел, чтобы она думала, что я был слишком занят, чтобы интересоваться.

Когда я зашел внутрь, ее там не было. Удивленный, я проверил ванную, чтобы убедиться, а затем развернулся, направляясь обратно по коридору. После всего того времени, которое она провела в моей комнате, я был шокирован, обнаружив ее восседающей на барном стуле. Потягивая напиток, она болтала с Беккой в баре. Тень стоял рядом с ней и, наклонив голову, что-то шептал ей на ухо.

Она откинула голову назад и рассмеялась, звук вырвался из центра ее груди, как будто эмоции копились месяцами и годами, кипели от нетерпения, просто ожидая выхода. Это была музыка, прекрасная, освобождающая душу, убийственно чистый релиз, и я знал, что мне нужно слышать это драгоценное, совершенное звучание всю оставшуюся жизнь. На самом деле, я собирался сделать своей миссией заставлять ее смеяться как можно чаще.

Я не знал, какие слова сказала ей Тень или что заставило свет вернуться в ее глаза. Все, что я знал, это внезапный всплеск ревности, который всплыл на поверхность, ударив по моему телу с такой силой, что я физически вздрогнул. Мои руки сжались в кулаки, когда я сопротивлялся желанию рычать. Он заставил ее впервые рассмеяться.

Чертов засранец.

Кипя, мой гнев вспыхнул, и я был готов наставить Тень на путь истинный. Два тела окружили меня слева и справа, когда мои губы скривились в оскале. Призрак и изгоняющий дьявола. Каждый из моих братьев положил руку мне на плечо, и если бы они этого не сделали, я, вероятно, бросился бы вперед и надрал задницу этому парню за то, что он украл что-то у Мими, что должно было принадлежать мне.

— Остановись, — тихо приказал Экзорцист.

— Послушай, ты тупица, — добавил Рейт достаточно тихо, чтобы никто другой не мог услышать перепалку. — Она блядь счастлива. Ты хочешь отнять это у нее?

Мои плечи опустились, а кулаки медленно разжались. Он был прав. Она не только казалась счастливой и хорошо проводящей время, но и улыбалась. Настоящая улыбка, которая, блядь, осветила всю гребаную комнату сама по себе.

— Блядь, — выдохнул я. — Она действительно выглядит счастливой. — Это было трудно признать, и я не знал почему. Я хотел, чтобы ей нравилось в Перекрестке. Здание клуба тоже было ее домом. Я хотел, чтобы она почувствовала, что это то место, к которому она могла бы принадлежать в будущем. Место, которое защищало ее от бед и где я был ее крепостью. Экс сжал и опустил руку.

— Она не твоя, брат. На спине у нее нет нашивки о собственности.

Я сразу же снова разозлился и напрягся.

— Пока нет.

Рейт тихо присвистнул.

— Я, блядь, так и знал.

Экзорцист усмехнулся и покачал головой.

— Вытащи голову из своей задницы, Патриот. Есть множество братьев или Перспектив, которые были бы не прочь познакомиться с ней поближе.

— Отвали, — одними губами бросил я в ответ, на самом деле не разозленный, но достаточно раздраженный, чтобы сдержать свой гнев.

Впервые я понял, что Мими может испытывать чувства к кому-то другому. Возможно, ей уже понравился Тень, и она заинтересовалась им. К черту это. Я разыгрывал свои карты аккуратно и медленно, давая ей все время, которое ей было нужно для исцеления. Чтобы преодолеть ее душевные и физические шрамы, потребуется время. Я понимал это, но, возможно, я был не совсем ясен, когда сказал ей, что хочу, чтобы она осталась в моей комнате. Я не хотел другую женщину. Ни одна клубная девушка не была и вполовину такой безупречной. Никто другой не был таким красивым, вдумчивым или умным, как моя Мими. Она была жесткой, и она была сильной.

Она была моей.

Очевидно, мне нужно было сделать свой ход, пока я не упустил свой шанс, и мое милое маленькое солнышко не подарило свои лучезарные улыбки другому парню.

— Как пообщалась прошлой ночью? — Спросил Тень, сортируя карты в своей руке.

— Лучше, чем я представляла. Было приятно снова смеяться и получать удовольствие от этого. — Перетасовав карты в руке, я положила их рубашкой вверх на стол и посмотрела на своего друга. — Все еще немного странно, но я завожу друзей, и в этом весь смысл.

— Конечно, — согласился он, положив свои карты на стол, прежде чем откинуться на спинку стула. — Сегодня не чувствую карт.

— Я тоже, — честно призналась я. — Я чувствую себя взаперти, как в клетке. Я ненавижу это чувство.

— В этом я полностью с тобой согласен.

— Хотелось бы, чтобы у нас здесь было чем заняться. Если ты не пьешь, не куришь и не хочешь играть в видеоигры, то больше ничего не остается.

Смех вырвался из его груди.

— Черт. Я неделями пытался заставить тебя поиграть в Call of Duty.

— И это все еще нет, — добавила я со смехом.

— Видишь? Ты веселишься.

Ухмыльнувшись, я покачала головой.

— Это просто подло.

Он поднял руки и скрестил их за головой.

— Мы могли бы немного погулять.

Я бросила на него взгляд.

— Кто произносит это слово в твоем возрасте?

— Что? Я интеллектуал. — Тень указал на свою голову. — Там, наверху, много ума.

— Ага, — подразнила я.

— Серьезно, Наоми. Все заняты последним ремонтом и уборкой. Я вышел из этого из-за того, что мне приходится нянчиться с твоей задницей.

— Ты придурок! — Закричала я, наклонившись вперед, и ударила его по руке. — За это я должна заставить тебя убрать мою ванную.

Смеясь, он поднял руки.

— До тех пор, пока ты не испражняешься на милю длиной, как Мамонт.

Черт. Я не хотел этого знать.

— Фу. Ты отвратителен.

— Давай убираться отсюда. Я возьму клетку. Никто тебя не увидит.

— Я не собираюсь садиться в клетку! — Взвизгнула я, вскакивая.

Тень начал смеяться так сильно, что фыркнул, а затем чуть не свалился со своего места.

— Это то, что байкеры называют транспортным средством.

— О, — выдохнула я, готовая ударить его снова. — Ты знал, что я подумаю, что это настоящая клетка.

Он пожал плечами в ответ на обвинение.

— Может быть.

— Тогда забери меня отсюда к чертовой матери. Я не хочу видеть эти стены в течение нескольких часов.

— Давай выкатываться.

Выкатываться? Должно быть, это байкерская фишка. Следуя за Тенью, я прошла через Перекресток и несколько пластиковых барьеров, обходя ведра и припасы. Повсюду было столько всего, что ускользнуть незамеченным было нетрудно. Мы взяли один из внедорожников, принадлежавших автомастерской. Логотип был нанесен по бокам и на задние двери. Тонированные стекла не позволили никому заметить, что я была внутри, когда мы приблизились к главным воротам, и Жаба пропустил нас. Я вздохнула с облегчением, как только мы оказались на свободе, и повернулась к своему другу.

— Куда бы ты хотел пойти?

— Ты покинула Перекресток и спрашиваешь меня? — Он бросил на меня быстрый взгляд. — Ты такая странная.

— Не имеет значения. После всего, через что я прошла, свобода есть свобода.

— Ха. Думаю, я это понимаю.

— Серьезно, куда бы ты пошел, если бы меня не было с тобой?

Его хватка на руле усилилась.

— Не знаю.

— Врунишка, — издевалась я, но потом поняла. — Могила Стефани. Верно?

Он не ответил, вместо этого сосредоточившись на дороге.

— Ты ведь еще не был там, не так ли?

Тяжело сглотнув, он покачал головой.

— Тогда мы пойдем вместе. Прямо сейчас.

— Наоми.

— Тебе нужно это сделать.

Он не стал возражать.

— Давай. Я буду рядом с тобой так же, как ты был рядом со мной. Обещаю.

— Черт, — прошептал он. — Хорошо.

Поездка была недолгой.

Я не обращала внимания на дороги или какие ориентиры отмечали пустыню вокруг нас. Я была слишком сосредоточена на Тени и обеспокоена тем, что он стал замкнутым и угрюмым. Я не осуждала его, поскольку не могла представить, что кто-то, о ком я заботилась, был вырван из моей жизни таким жестоким образом. Ему было больно, и я не знала, что сказать, чтобы унять эту боль.

Мы припарковались и тащились по раскаленному песку пустыни, пока не прибыли к месту назначения. Тень почти ничего не сказал, когда мы подходили к могиле Стефани. Его подбородок опустился, и мне показалось, что я увидела слезы в его глазах, прежде чем они скрылись из виду. Его плечи поникли, и я попыталась отвести взгляд, но затем я заметила, как его руки сжались в кулаки по бокам, и ярость внутри начала нарастать.

— Я знаю, это нелегко, — начала я.

— Легко? — он усмехнулся: — Она, блядь, мертва, Наоми. Исчезла. Никогда не вернется. Нет, это нелегко. — Он поднял голову, резко вдохнув. — Они забрали ее у меня! Это никогда не будет хорошо. Я, — он запнулся, не в силах продолжать…несколько мгновений тишины, — я чувствую, что тоже медленно умираю. — Он ударил себя кулаком в грудь, подчеркивая печаль, которая сочилась из его души. — Каждый вдох причиняет боль. Каждая минута, проведенная без нее, выводит меня из себя. Я не хочу быть здесь. Я не хочу притворяться, что все в порядке.

— Тень, — прошептала я, мое сердце разрывалось из-за него.

— Я не хочу сидеть на заднице и ничего не делать, в то время как мужчины, которые забрали ее у меня, процветают и продолжают зарабатывать деньги на таких девушках, как моя Стефани.

— Я понимаю. — Лучше, чем я могла бы описать.

— Нет! Ты этого не понимаешь! — Возмутился он. — Я хочу найти их и пытать их. Я хочу медленно заставлять их страдать в течение нескольких дней, пока они не будут молить о своей смерти. Я хочу заставить их истекать кровью и услышать их крики.

Тяжело сглотнув, я кивнула.

— Ты хочешь мести.

— Да, — прорычал он.

— Она была твоей девушкой.

— Стефани была больше, чем моей девушкой. Она знала меня. Она увидела меня, Наоми. — Его грудь вздымалась, и он издал сдавленный крик боли. — Она завершала меня. Все о ней. Когда никто другой не верил в меня, она верила. Когда никто другой не видел моей ценности, это видела она. Стеф была моей. Она. Была. Моим. Всем.

Он не выдержал, упал на колени, схватившись за грудь, когда я опустилась рядом с ним, прижимая его тело к себе, пока он плакал от такой внутренней печали, что слезы наполнили мои глаза и полились рекой. Рыдая, он обрушился с яростью на весь мир и, наконец, позволил горю, которое он носил, начать проявляться. Я плакала вместе с ним, мое собственное сердце было полно тоски и страдания за моего друга, пока Тень пытался осознать потерю своей самой большой любви.

У меня не было слов утешения.

Не было ничего, что я могла бы дать, но я надеялась, что когда-нибудь он оправится от боли потери Стефани.

— Как давно она ушла? — Спросил Грим, черты его лицаисказились от раздражения. — Где Тень?

Не было никаких признаков присутствия кого-либо из них в моей комнате или в Перекрестке, и Тень не отвечал на свой гребаный телефон.

— Я не знаю, — признался я, готовый выследить Тень и выполнить свое обещание надрать ему задницу. Следовало отвести его в сторонку прошлой ночью и поговорить тогда, предупредив, чтобы он был осторожен с моей девушкой. — Может быть, Мими просто хотела прокатиться и выбраться из клуба.

— Она когда-нибудь говорила, что хотела это сделать?

— Нет, — прорычал я, расхаживая с разочарованием.

— Христос. Куда, черт возьми, они подевались?

Он начал кому-то печатать сообщение. Вероятно, просил Ксенона выяснить, где находится Тень. Можно отследить каждого из Перспектив и участника. Недавно это спасло Гриму жизнь, когда сводный брат Триш пытался убить их обоих. Мы нашли его за считанные минуты. Открыв рот, чтобы ответить, я захлопнул его, когда зазвонил мой телефон и я опустил взгляд, не узнав номер. Странное чувство пробежало по моей коже, и я ответил, переведя звонок на громкую связь.

— Кто ты, блядь, такой? — Спросил я, интересно, у кого есть мой номер.

На линии послышался глубокий, зловещий смешок.

— Дейл Диксон. Прости меня, Патриот, — усмехнулся он. — Как поживает твоя маленькая подружка Трикси?

Все мое тело полностью застыло.

Грим приложил палец к губам и тихо закрыл дверь своего кабинета.

— Не думаю, что знаю твое имя, — наконец ответил я, едва сдерживая внезапный прилив ярости, который всплыл с моим Жнецом.

У него ли мое солнышко?

— О, ты меня знаешь. Уверен, ты много чего раскопал, чтобы узнать все, что сможешь.

Он не был русским, так что оставался только американский друг Волтойя. Шон Джонс.

— Думал, ты умный.

Оскорбление вывело меня из себя, но не так сильно, как мысль о том, что Мими была его пленницей.

— Ты уже трахал ее? — Спросил он. — Побывал во всех дырах, которые у нее есть, трахал ее до крови? Она отличный кусок задницы.

Рев вырвался из моей груди, когда рука Грима опустилась на мое плечо и крепко сжала.

— Буду просто держать ее прикованной к своей кровати и держать ее киску и задницу готовыми для меня каждую минуту дня. Она будет сопротивляться и с нее будет капать моя сперма.

Он хотел, чтобы я потерял контроль, но я бы этого не сделал. Моргая, я сосредоточился на его словах и насмешках. Зачем говорить мне такие вещи, если у него Мими? Он бы мучил и трахал ее, не говоря об этом.

— Ты лжешь, Джонс. Гребаный никчемный кусок дерьма.

Это сделало свое дело. Он начал перечислять угрозы, но я потерял интерес и нажал на отбой. Грим отпустил мое плечо и покачал головой.

— Это выведет его из себя. Возможно, это делает его беспечным, но не могу сказать, что сожалею, что ты бросил трубку. Такой парень жаждет власти. Он будет искать возможность противостоять тебе, и это именно то, что нам нужно. Просто нужно залечь на дно до встречи с Резниковым.

Я все еще был взвинчен.

— Это не меняет того факта, что Мими в опасности, и куда бы она ни пошла, она по-прежнему мишень. Я должен найти ее.

У Грима запищал телефон, и он опустил глаза.

— Ксенон нашел их. Они на обратном пути сюда. Должно быть примерно в пяти минутах езды.

Подбежав к двери, я распахнул ее и понесся по коридору, выбегая на улицу под яркое послеполуденное солнце. Мое сердце бешено колотилось, когда я осматривал горизонт за главными воротами и ждал любого признака их прибытия.

Издалека приближался один из автомобилей автомастерской, и мои кулаки сжались, когда я представил все способы, которыми я заставлю Тень страдать за то, что он подверг Мими риску. Он собирался пожалеть о том, что забрал ее из лагеря без разрешения. Охуевшая Перспектива.

Жаба и Рейт открыли ворота, когда Тень въехал и припарковался. Я был у передней пассажирской двери, рывком открыв ее, как только они остановились. Мими оказалась в моих объятиях, и я прижал ее к себе так крепко, что чуть не раздавил ее своей грудью.

— Ты в безопасности, — объявил я, откидываясь назад, чтобы нежно обхватить ее лицо руками. — Ты в порядке? Ничего не случилось?

Она бросила на меня забавный взгляд.

— Я в порядке. Мы просто покатались. Мне нужно было немного свежего воздуха. — Ее щеки порозовели, как будто она слишком долго находилась на солнце.

— Давай отведем тебя в дом, подальше от жары. — Я схватил ее за руку и повел внутрь, направляясь прямо к бару. Как только она села на один из барных стульев, я протянул ей бутылку холодной воды. — Выпей, детка. Пустыня, это не шутка.

Она взяла бутылку и сделала небольшой глоток, пока я крутился вокруг, ища Тень. Моя губа приподнялась в оскале, когда я увидел его, стоящего перед Гримом. Президент уже отчитал его, но я протопал вперед и прижал его к ближайшей стене, вторгаясь прямо в его личное пространство.

— Какого хрена ты творишь?

Он тяжело сглотнул, но вздернул подбородок.

— Забочусь о Мими, как ты и просил. Ей нужно было ненадолго выйти на улицу, и я был ее сопровождающим, как ты мне и сказал. — В его голосе был намек на сарказм, и это разозлило меня.

— Я никогда не говорил тебе выводить ее из лагеря.

— Мне также никогда не говорили не делать этого.

Раэль издал смешок, оттаскивая меня от Тени с помощью Мамонта.

— Парень облажался, в этом нет сомнений. Он сожалеет, верно?

Увидев суровое выражение лица Раэля, Тень опустил голову.

— Я приношу извинения, мистер Диксон. Я не знал, что увезти ее с Перекрестка было неправильно.

Черт. Он был прав. Тяжело вздохнув, я повернулся к Мими, когда она поджала губы. Тень ни хрена не знал, потому что он был Перспективой, а клубные дела были общеизвестны только среди исправленных участников. У него должно было быть немного здравого смысла, чтобы спросить, прежде чем делать.

Впрочем, это была не только его вина. Я должен был высказаться ясно и отдать четкие приказы, поскольку знал, что за пределами комплекса небезопасно. Парень был умен и использовал созданную мной лазейку, чтобы делать то, что он хотел. Единственное, что меня сдерживало, это тот факт, что Мими хотела уйти, а он не отпустил ее одну. Мое тело расслабилось, когда я обуздал своего Жнеца и свой характер. Было нелегко, но мне удалось кивнуть в его сторону.

— Если ты еще когда-нибудь сделаешь что-то подобное, я не буду отвечать за то, что сделаю.

— В офис. Сейчас. — Приказал Грим.

Тень расправил плечи и последовал за Гримом по коридору, скрывшись из виду. Раэль поднял мне подбородок, и я знал, что он прикроет мою спину. Мое внимание сосредоточилось на Мими, когда она встала. Теперь, когда она была в безопасности, я разозлился, что она ушла и не отправила мне сообщение или не попыталась позвонить. Общение было важно. Мне нужно было знать, что она будет честна со мной. Вздыхая, я о многом просил, когда не всегда мог ответить взаимностью. Дела клуба оставались только между участниками, и это означало, что я не всегда мог посвящать ее в опасности или угрозы в адрес клуба.

Мое волнение усилилось вместе с гневом, когда я подумал о том, что Шон Джонс мог похитить ее в любой момент. Должно быть, она увидела правду на моем лице, потому что встала и направилась к нашей комнате. Я закрыл дверь, как только мы оказались внутри, и повернулся, чертовски надеясь, что смогу держать себя в руках и не облажаться.

— Давай поговорим о риске, Мими.

Мой голос был мягким, слишком спокойным, и по тому, как мои руки сжались по бокам, было очевидно, что я был взбешен больше, чем она когда-либо видела. Не хотел ее пугать, но в то же время я не хотел спускать это дерьмо на тормозах. Делая решительный шаг к ней, мое тело вздрогнуло, когда Мими попятилась, пока не врезалась в стену спальни рядом с моим комодом. Одна дрожащая рука поднялась, чтобы убрать волосы с ее лица, когда я шагнул вперед и заключил ее в клетку, руки с громким шлепком уперлись по обе стороны от ее головы.

— Ты вышла одна и подставила себя под удар наших врагов. — Мой голос понизился до рычания, а зубы сильно сжались в челюсти. Я едва был в состоянии произнести следующие слова. — У тебя есть причина для такой безрассудной глупости? — Она должна была знать, что русские и Железная дорога черного рынка хотели ее смерти. Алексей Волтой чуть не убил ее. Не имело значения, что она не знала об убийце в больнице. Она знала русских и их жестокость не понаслышке.

Подбородок Мими вздернулся вверх. Такой дух, даже после всего, через что она прошла. Боец.

Черт возьми, мне это в ней нравилось.

— Русские придут, если захотят. Я не могу их остановить. Находясь взаперти здесь, я все еще иногда чувствую себя заключенной. Свобода важна для меня, и я не собираюсь вечно прятаться. — В ее глазах сверкнул вызов, но в ее голосе был намек на страх и сомнение. — Они не заберут у меня все, Дейл. Я им не позволю.

Дейл. Мое настоящее имя. Ее искренность успокоила моего Жнеца, но ему не понравился тот факт, что она чувствовала себя пленницей в нашем доме. Мое сердце все еще бешено колотилось от паники, которую я почувствовал, когда подумал, что она пропала. Было трудно сосредоточиться, но я справился. Все, чего я хотел, это заключить ее в свои объятия и держать взаперти вечно.

Мои зубы сверкнули с шипением, когда я ответил, надеясь, что она увидит, как много она для меня значит.

— Нет, мы им не позволим, — заявил я, осмеливаясь с ней не согласиться.

— Мы, — прошептала она, когда ее затравленные глаза встретились с моими и остановились. Воспоминания о прошлом пытались сломить ее.

Мой лоб прижался к ее, когда я сделал несколько прерывистых вдохов.

— Мы.

— Ты мой якорь, — прошептала она, — и мой спасательный круг.

— Всегда, — выдавил я, зная, что пройду по горящим углям, подставлюсь под очередную пулю или что еще потребуется, чтобы обеспечить ей выживание. Я сделал это однажды и сделаю это снова.

— Мне страшно, но я не позволю им победить.

— Не бойся. У меня есть план. Они еще долго не смогут дышать, — поклялся я, отстраняясь достаточно, чтобы посмотреть в ее красивые голубые глаза. — Я твой защитник, солнышко. Если это будет последнее, что я сделаю, я позабочусь о том, чтобы ты была свободна.

— Ты что-то не договариваешь?

— Они послали убийцу в больницу. — Она ахнула. — Не волнуйся. Он мертв.

Ее глаза расширились.

— Дерьмо.

— Я не жалею об этом. Этот кусок дерьма продавал девушек.

Она кивнула и прикусила нижнюю губу зубами.

— Почему ты делаешь все это для меня? — Мими покачала головой. — Я не знаю, стою ли я всех этих усилий.

— Никогда не говори так, — предупредил я. — Ты стоишь всего. Мне невыносимо знать, что люди, которые причинили тебе боль и издевались над тобой, живы. Я позабочусь об этом. Твое хрупкое, прекрасное, залатанное сердце больше не может вмещать тьму, и вымещать солнечный свет. Так что теперь моя работа отомстить от твоего имени. Моя почерневшая душа, которая станет еще более запятнанной. Не твоя. Я собираюсь впитать в себя весь этот гнев, ненависть и боль и выпустить их на волю, пока каждый, кто когда-либо причинил вред хоть одному волоску на твоей хорошенькой головке, не будет гореть в аду всю гребаную вечность.

Ее руки скользнули вокруг моей талии, когда она прижалась щекой к моему сердцу.

— Этот кошмар никогда не закончится.

— Я клянусь тебе, Мими, — поклялся я, обнимая ее стройное тело, — скоро все это закончится.

— У тебя были неприятности? — Спросила я, с тревогой вглядываясь в лицо Тени.

Он взял в руки кусочек сэндвича и прожевал, пожимая плечами. Как только он проглотил, он ответил с ухмылкой.

— Не так много. Могло быть намного хуже.

Он не стал вдаваться в подробности, и это меня разозлило. Правила клуба должны были соблюдаться, и лояльность заслуживала восхищения, но Тень ни хрена не знал о русских и о том, как они были связаны со мной. Мы никогда не говорили об этом, так как воспоминания были болезненными. Он действительно не знал об этой связи, иначе он бы никогда не позволил мне уйти, особенно после того, что случилось со Стефани.

— Ты собираешься признаться в правде или заставишь меня сидеть здесь в неведении?

— Легче сказать, чем сделать.

— Что такое? Правда?

— Да, — ответила я, уставившись в свою тарелку. Я едва ли съела три кусочка сэндвича с ветчиной, швейцарской запеканкой и картофельного салата с красной кожурой. Взяв свой стакан чая со льдом, я выпила половину содержимого, готовясь к предстоящему разговору.

— Нам нужно пойти куда-нибудь еще, чтобы поговорить об этом? — Он положил свой сэндвич на тарелку и откинулся назад, скрестив руки на груди. — Я твой друг, Наоми, но меня не надо уберегать от боли.

Боже, он был таким понимающим. Я действительно оценила его сострадательный характер. У Тени было больше общего с Патриотом, чем кто-либо из них хотел признать.

— Я испытываю большое чувство вины, — начала я, оглядываясь вокруг и замечая почти пустую столовую. Почти все уже пообедали и были заняты в другом месте.

— Я кое-что знаю о чувстве вины, — невозмутимо заявил он.

Сузив глаза, я посмотрела на него.

— Прекрасно. Я затыкаюсь.

— Я оставила друзей, о которых заботилась, оставила Катю.

Склонив голову набок, он обдумывал, что я имела в виду.

— Оставила? Что это значит, Наоми?

— Я знаю о русских и торговле девушками в Неваде больше, чем кто-либо другой.

Руки Тени разжались, он тяжело сглотнул и покачал головой.

— Не говори мне, что они причинили тебе боль тоже. — Гнев на мгновение промелькнул на его молодом и красивом лице. — Черт возьми, Наоми.

— Я знаю, через что прошла Стефани… потому что я испытала почти то же самое.

Разорвавшаяся бомба была сброшена, и Тень вскочил на ноги, панический взгляд в его темных глазах быстро превратился в необузданную ярость. Он обошел стол и поднял меня, его стройная, спортивная фигура дрожала от бремени правды.

— Мне так жаль, — прошептал он, заключая меня в свои братские объятия.

Я думала о нем именно так. Младший брат, которого у меня никогда не было. Мы сблизились, и я заботилась об этом ребенке и его будущем.

— Ты не можешь сойти от этого с ума. Мне нужно сказать еще кое-что, и ты должен выслушать. Это важно.

Тень вздохнул и отпустил меня, откидываясь на спинку стула, когда я снова заняла свое место напротив него.

— Хорошо. — Он был немного раздражительным, но он справлялся с этим.

— Патриот спас меня в ту ночь, когда Алексей Волтой планировал мое убийство. — Тень издал сдавленный звук ярости, но я проигнорировала его. — Я была в машине Алексея, когда члены клуба набросились на него и убили его людей. Его привезли сюда, в Перекресток, для допроса. Именно тогда Патриот нашел меня. Меня накачали наркотиками и связали, я выпала с багажника прямо в его объятия. С тех пор он заботится обо мне.

— Так твоя рука получила ожог?

— Вроде того. Алексей заставил меня, э-э, м-встретиться, — я запнулась, — с группой парней. Это те, кто обожгли меня после, — прошептала я, не смея взглянуть ему в лицо.

— После чего? — Спросил он с беспокойством. — Ты хочешь сказать, что тебя изнасиловали?

Все, что я сделала, это кивнула в ответ.

— Черт возьми, — выругался он, — Ублюдки! Я убью их.

— Раэль это уже сделал.

Тень тихо присвистнул.

— Черт. Это еще одна причина, по которой я люблю этого парня.

— Мне жаль, что Стефани похитили, — прошептала я. — Хотела бы я быть там, чтобы помочь ей.

Он слегка напрягся, но затем расслабился, напрягая мышцы челюсти, когда выпрямился.

— Ни в чем из этого нет твоей вины, — ответил он убежденно.

— Я дала обещание своей подруге Кате, что я попытаюсь защитить ее, но я нарушила это обещание. — Слезы наполнили мои глаза. — Она была беременна. Никто не знал. С тех пор прошло почти пять месяцев. Я понятия не имею, как у нее дела и что с ней происходит сейчас.

— Это тоже не твоя вина.

— Я знаю, но это все равно тяжело.

Тень потянулся через стол и положил свою руку на мою, когда я подняла голову.

— Мы достанем этих засранцев. Я не знаю, когда и как, но мы это сделаем.

— Патриот работает над этим.

Локти Тени соскользнули со стола, когда он откинулся назад, отпуская мою руку.

— Неудивительно, что он взбесился, когда я забрал тебя с Перекрестка. Эти русские ублюдки все еще охотятся за тобой, не так ли?

— Да. Это знают только члены клуба. Ты ничего не можешь сказать, даже Раэлю.

— Ну и дерьмо.

— Именно.

— Я никогда не выпущу тебя из виду. Патриот прав. Твоя жизнь в опасности, и мы позаботимся о твоей безопасности. Что бы ни нужно было сделать, я это сделаю.

— О нет, — возразила я, поднимаясь на ноги, — только не ты тоже.

— Да. Тебе придется смириться с тем, что я такая же чрезмерно заботливая задница, как и он.

— Кто такая чрезмерно заботливая задница? — Зарычал Патриот, свирепо глядя в сторону Тени.

До сих пор ни один из нас не заметил, что он был там.

Тень вскочил на ноги.

— Я прошу прощения за свою глупость, мистер Диксон. Безопасность Наоми является приоритетом, и я обещаю оставаться рядом с ней до тех пор, пока я буду нужен.

Патриот кивнул в знак согласия.

— Хорошо. Она не покидает Перекресток, и я хочу, чтобы на мой мобильный регулярно приходили обновления. Нужно всегда знать, где она находится.

— Принято.

— Простите? — Съязвила я, уперев руки в бедра, когда встала. — Я прямо здесь с вами. Я думаю, что заслуживаю участвовать в этой дискуссии.

Тень поднял руки и попятился, направляясь к двери. Он не остановился, пока не скрылся из виду.

— Ты не можешь запрещать мне что-то, — сердито выплюнула я. — Это моя жизнь. Ты не можете диктовать каждый отдельный аспект. Это несправедливо.

— Мими, — ответил он с разочарованием.

— Нет. Ты просто хочешь держать меня подальше от всего и принимать за меня все решения.

— Это неправда.

— Неужели? Ты продолжаешь указывать Снуки, что давать мне на ужин. Мы редко присоединяемся к остальным членам клуба по вечерам, потому что остаемся в твоей комнате на всю ночь. Ты даешь инструкции Тени и приказываешь ему оставаться со мной, лишая меня возможности делать свой собственный выбор в течение дня или быть одной. Девушки из клуба держатся на расстоянии, потому что они не знают, что я для тебя значу.

— Солнышко, это немного чересчур драматично.

— Нет, — возразила я, — у меня нет права голоса. Ты взял это на себя и ожидаешь, что я не буду расстраиваться из-за этого.

— Мими, — строго ответил он, — я бы никогда так с тобой не поступил.

— Но ты так поступаешь, — указала я, все больше волнуясь.

Мои эмоции вышли из-под контроля, и я была близка к тому, чтобы сорваться.

— Я думаю, тебе следует успокоиться, детка. Мы можем поговорить об этом…

— Я ненавижу тебя, — прошептала я, прерывая его, мои губы дрожали, как плотина, сдерживающая приливную волну слез, трещали по швам и содрогались от усилий. Не потребуется много усилий, чтобы прорваться через непрочный барьер, который я соорудила с момента моего прибытия в Перекрестке.

Страх. Одиночество. Боль. Все это помогло разрушить ту стену, за которую я цеплялась камень за камнем. Но больше всего… Я была в ужасе от надежды, которая светилась в бездонной синеве его глаз, уступая той боли, которая мерцала внутри. Он был опустошен тем, что я сказала такое, и я не была уверена, имела ли я это в виду или нет.

Несмотря на это, от вспышки жара у него потемнело в глазах.

— Почему? — Спросил Патриот, наклонив голову, чтобы нетерпеливо сорвать следующие слова с моих приоткрытых губ, нисколько не смущенный моей резкой и неожиданной тирадой.

Все, что я знала, это то, что он заставил меня разобраться со всем дерьмом, которое я хотела игнорировать, и он вызвал ужасающие эмоции. После всего, через что я прошла, влюбиться было даже более неожиданно и пугающе, чем умереть.

— Потому что ты заставляешь меня чувствовать, — призналась я, тяжело дыша.

— Что чувствовать? — Этот хрипловатый глубокий тон его голоса был почти таким же захватывающим, как то, как его пальцы скользнули по моей шее и мягко вверх, лаская линию моего подбородка, удерживая мой взгляд без каких-либо усилий вообще.

Он заставил меня захотеть признаться в своих секретах. Признаюсь, мое сердце тосковало по нему и хотело большего.

— Все.

— Я готов кинуть к твоим ногам весь гребаный мир.

— Дейл.

— Я бы… Я бы держал тебя здесь, в своих объятиях, вечно, если бы это было возможно.

Хотя это было невероятно романтично, это только напомнило мне, что я все еще чувствую себя пленницей и милым маленьким питомцем, которого он хотел держать взаперти в безопасности.

— Нет. — Шмыгнув носом, я покачала головой, отталкивая его. — Я не маленькая птичка. Ты не можешь вечно держать меня в позолоченной клетке, Патриот. Я человек. Я живая, — закричала я, ударив себя кулаком в грудь. — Я, блядь, живая. Я дышу и истекаю кровью. Ты что, не понимаешь? — Мой голос был таким громким, что я знала, что каждый в Перекрестке может слышать наш спор, и мне было все равно. — Я не могу так жить. Я не домашнее животное или твой проект. — Он побледнел от моих слов. — Я хочу большего. Я хочу летать! Я хочу воспарить! — Толкнув его в грудь, мне удалось отбросить большого байкера на шаг назад, когда у него отвисла челюсть. — Я хочу быть свободной!

Патриот моргнул, поднимая руки в знак капитуляции.

— Я не держу тебя в клетке, Мими. Все, что я когда-либо делал, — тихо ответил он, — это пытался помочь тебе.

Я была подавлена, моя голова поникла, и я знала, что моя вспышка, должно быть, задела его до глубины души.

— Мне жаль, Дейл. Я знаю.

— Не нужно извиняться. Он подался вперед и приподнял мой подбородок. — Я не рассматриваю тебя как жертву, Мими. Я вижу в тебе человека, который выжил.

— Ты видишь слишком много, — объявила я сквозь внезапные слезы. — Я как Сибил. Дюжина разных личностей.

Он выдавил улыбку.

— Я вижу тебя всю, красотка, и я никуда не уйду. Я не сдамся. Я обещаю.

Он наполнил меня надеждой, его вера в меня никогда не колебалась. Даже когда я испытывала искушение позволить всему плохому дерьму, которое произошло, захлестнуть меня, и мои эмоциональные потрясения были больше, чем я могла вынести. Патриот точно знал, как реагировать. Он забрал всю эту боль, гнев и сомнения прочь, спасая меня от худшего из этого. Даже если это означает спасение меня от самой себя.

Он наклонил голову и запечатлел легкий поцелуй на кончике моего носа.

— Я твой спасательный круг, помнишь?

Вздохнув, я ответила с юмором, зная, что если я этого не сделаю, то только разрыдаюсь.

— Больше похож на боксерскую грушу.

— Я твоя опора, солнышко. Меня довольно сложно нокаутировать.

— Давай. Мы собираемся прокатиться.

— Ч-что? — Спросила она, запинаясь в словах. — Ты шутишь?

— Нет.

Я чертовски уверен, что не шутил.

У нас было меньше трех дней до того, как с Джонсом и Резниковым начнется дерьмо. Они пока не предпримут никаких действий, поскольку это может поставить под угрозу их отправку. Это был мой последний шанс вывести ее в свет и устроить свидание, хотя бы днем.

Джонс несколько раз писал мне на телефон, но я проигнорировал его попытку вывести меня. Мудак получит по заслугам, и мой Жнец не может дождаться, когда он начнет умолять. Прямо перед тем, как я пожну его никчемную душу, я хочу убедиться, что он знает, что это все ради Мими.

Моя рука скользнула в ее руку, и я вывел ее на улицу, где в длинном ряду стояли все наши байки, выкрашенные в металлический цвет, хромированные, которые сияли на солнце Невады, как новенький пенни. Чертовски красивое зрелище. Полуденное солнце заставляло каждый из них сверкать. Никогда не видел ничего настолько чертовски совершенного. Перспективы проделали прекрасную работу по поддержанию их в достаточной чистоте, с них можно было есть.

Я потянул Мими к своему байку, и она сверкнула улыбкой, взглянув на танк.

— Вау. Ты буквально источаешь патриотизм, ты знаешь это?

Мой танк был раскрашен в красный, белый и синий цвета и безупречно блестел. Она была права. Эти звезды и полосы определяли, кем я был, и я гордился этим фактом.

Сжав один раз, я отпустил ее руку, когда потянулся за шлемом.

— Да. Мне нравится, когда мой флаг на всем. Знак сопричастности и гордости для меня, — признался я. — Тебе придется надевать шлем всякий раз, когда ты катаешься. Никаких компромиссов по этому поводу. То же самое касается того, чтобы прикрыть кожу и надеть ботинки на эти изящные ножки.

Она кивнула, в голубых глазах ее плясало возбуждение.

— Ага.

Потребовалось всего несколько секунд, чтобы надеть шлем на ее длинные волосы и затянуть ремешок под подбородком.

— Выглядишь как крутая байкерша, солнышко.

— Да! Тогда скорее посади меня на этот мотоцикл! — Взвизгнула она, и один из Перспектив захихикал.

— Ну и куда ты направился? — Я услышал знакомый голос, окликнувший нас.

Раэль прислонился к стене здания, кивнув головой в сторону меня и Мими.

— Никто не выходит один.

Я отшил его.

— Перестань ныть и следуй за мной.

Смешок слетел с губ Раэля.

— Рейт приближается. Я буду не далеко от вас.

— Старайся не отставать!

— Не проблема, брат. Ты будешь в моей пыли, когда я оглянусь через плечо.

Патриот оседлал свой танк, перекидывая ногу, его мышцы вздувались при каждом движении. Мощные, покрытые татуировками руки были покрыты чернилами от рукавов его футболки до самых запястий. Черные кожаные перчатки сжимали руль там, где находились его руки, беря под контроль массивного зверя, с которым он управлялся с легкостью. Он был сексуальным и уверенным в себе и настоящим байкером-плохишом.

Не могу сказать, что мне это не нравилось.

— Запрыгивай за мной, детка.

Это была не первая моя поездка на мотоцикле, но волнение все равно присутствовало. Мне удалось перекинуть ногу и устроиться позади него, обвив руками его талию. Близость была иной, чем когда он обнимал меня или мы лежали рядом друг с другом на кровати в его комнате. Даже спя бок о бок, мы не были полностью поглощены друг другом. Мои щеки загорелись, когда я подумала о том, что мое ядро было прямо напротив его задницы.

Не пялься на то, как эти узкие джинсы подчеркивают его мускулистые бедра, Мими. Блядь. Стукните меня.

— Всегда держись. Никогда не отпускай ни по какой причине и двигайся со мной, а не против меня. Поняла?

— Конечно.

Мотоцикл с ревом ожил, у меня перехватило дыхание, и я крепче вцепилась в него. Стальной зверь у меня между ног мощно заурчал, и впервые с момента моего изнасилования я почувствовала интимную ласку возбуждения. Ерзая на сиденье, я пыталась не выдать тот факт, что мой клитор гудел, возбуждая меня. От вибраций у меня слегка застучали зубы, и энергия разлилась по поверхности кожи, призывая меня потерять контроль и позволить соблазнительному шепоту возбуждения раздуть пламя сексуальной потребности.

У меня вырвался задыхающийся визг, и я показала Патриоту поднятый большой палец.

— Знал, что тебе это понравится, — объявил он с дерзкой улыбкой.

Мы начали двигаться, мотоцикл медленно покатился назад, а ботинки Патриота заскользили по земле, удерживая нас в вертикальном положении и даже не опрокидывая влево или вправо. Слегка повернувшись, мы оказались лицом к главным воротам.

— Ты готова?

— О да! — Кричала я, заставляя его смеяться.

Мы подъехали к главным воротам и прошли через них, я крепче обняла его, предвкушение росло по мере того, как мы перебирались на другую сторону и выходили в пустыню. Прошло несколько ударов сердца, прежде чем Патриот нажал на спуск и весь потенциал его Харлея был раскрыт.

Моя голова откинулась назад, когда мы умчались, и громкий вздох сорвался с моих губ. Мои пальцы крепче сжали его торс, когда мы выехали на шоссе 95 и взлетели, как пуля, выпущенная из пистолета.

Возбуждение затопило каждую клеточку моего тела, и я чуть не подпрыгнула на сиденье.

Это было потрясающе!

— Раскинь руки, солнышко. — Патриот перекрикивал ветер.

— Зачем? — Крикнула я в ответ.

— Я хочу, чтобы ты летала!

Эндорфины пронеслись через меня, когда я отпустила и сильно сжала байк бедрами. Это шло вразрез со всем, что я знала о безопасности, но в то же время я не могла не чувствовать себя отступником. Моя голова откинулась назад, и я медленно ослабила хватку на талии Патриота, широко раскрыв руки, когда ветер прошелся по моей коже, развевая мою одежду на ветру.

— Я делаю это!

— Да, черт возьми, детка!

Я летала! Все остальное, весь мир и все его проблемы, рассыпались в прах позади нас, а затем на меня снизошел покой, какого я никогда не знала.

Свобода.

Я наконец почувствовала, как эта неуловимая эмоция пронзает каждый дюйм моего тела, пока мое сердце не забилось сильнее, и я не хотела, чтобы это переживание заканчивалось. Только когда я больше не могла выносить ни минуты без того, чтобы не сообщить Патриоту, как много это для меня значит, я выпрямилась. Мои руки обвились вокруг него, и моя голова опустилась к его спине, когда я сжала так сильно, что он начал замедляться, снижая скорость байка, пока мы не остановились на обочине шоссе.

Патриот опустил подножку, а затем спрыгнул, развернувшись, и прижался ко мне. Шлем был отстегнут и поднят над моей головой, когда он заметил слезы, которые блестели в моих глазах.

— Солнышко?

— Я наконец почувствовала это, — выдохнула я, дрожа от облегчения и благодарности.

— Что почувствовала, детка?

— Свободу, — прошептала я, приподнимаясь на цыпочки и запечатлевая легкий поцелуй на его губах.

— Черт, — прорычал он с легким стоном. — Сделай это снова.

— Что? Это? — Моя голова поднялась, и я прижалась губами к его рту, удивленная, когда он поднял меня и развернул нас, углубляя поцелуй.

Когда мы остановились, он учащенно дышал, его глаза гипнотизировали, как океанские волны в самой глубокой части моря.

— Я целую вечность ждал, чтобы поцеловать тебя.

— Понравилось? — Подразнила я, покусывая его губу.

— Да. Черт возьми, ты делаешь меня таким счастливым.

Его признание вызвало румянец на моем лице.

— Правда? Даже когда я веду себя как сука?

— Ты никогда не была сукой, мое солнышко. Иногда прошлому нравится затмевать твое сияние, но я всегда буду здесь, чтобы помочь тебе заискриться снова.

Я не заслуживала его. Вовсе нет. Девушка, которая стояла перед ним, была сбита с толку, подверглась насилию, эмоциональному беспорядку. Она боролась с многочисленными годами изнасилований и содомии, пыток и пристрастия к наркотикам. Она боролась, чтобы найти путь назад, но в некоторые дни она больше терпела неудачу, чем преуспевала.

Была ли я подходящей парой для него? Или даже достаточно хороша для него и всего, что он заслуживал? Я не была уверена.

— Я вижу, как эти колесики вертятся в твоей хорошенькой головке. Если бы я не хотел тебя, Наоми Лайла Питерс, я бы не был здесь прямо сейчас, разделяя один из лучших моментов нашей совместной жизни.

— Один из лучших? — Спросила я, позволив надежде еще больше затеплиться в моем сердце.

— Да. Впереди еще много интересного. Поверь мне, детка.

Доверие. Он никогда не показывал мне ничего, что намекало бы на то, что он не стоит затраченных усилий.

— Многие люди меня подводили, — призналась я, позволив всплыть чему-то из прошлого и не отвергать те мерзости, которые я пережила. Каждый раз, когда я не гнала эти воспоминания прочь, я чувствовала себя немного более незащищенной, но и более сильной.

Нет ничего более пугающего, чем открыть свой темный чулан ужасов и включить свет, чтобы другие могли увидеть, что скрывается внутри.

— Я знаю, — прошептал он, запечатлевая сладкий поцелуй на моих губах, — но это не я. Я морской пехотинец. Мы держим свое слово и не убегаем, когда становится тяжело. Я прямо здесь, и я хочу быть здесь.

— Вот что так удивительно. — Покачав головой, я уткнулась лицом в его шею. — Ты все, о чем я могла только мечтать, и я в ужасе, что случится что-то плохое.

Он опустил меня на землю и обхватил ладонями одну из моих щек.

— Я понимаю, это будет тяжело для тебя. Когда станет слишком тяжело, протяни руку, поговори со мной. Может быть, проблема в том, что ты держишь все это глубоко внутри, а потом оно борется, пока не вырвется наружу. Никому не весело, когда это происходит. Я делал это много раз, прежде чем понять.

— Серьезно?

— Когда я впервые встретил Грима, я был зол и сломлен, и я ненавидел весь гребаный мир, — признался он со смешком, — но он видел меня насквозь и понял, что мне пришлось пройти через много дерьма, прежде чем я собирался стать в порядке.

— Это потрясающе.

— Что я хочу сказать, солнышко, так это то, что я вижу тебя и принимаю, будет много трудных дней, прежде чем мы со всем этим разберемся. Меня ждет самое долгое путешествие.

Мои губы слегка приподнялись в намеке на улыбку, и он, должно быть, был доволен, потому что меня снова потянуло вверх, я закружилась, когда мои руки разжались, широко раскрываясь, и я почувствовала, как тот же трепет пробежал по моему телу. Только на этот раз я была в объятиях Патриота, когда это случилось.

— Черт возьми, Мими. Ты такая красивая.

Может быть, он просто увидел мой потенциал, а не сломленную девушку, которую держал в объятиях, но это не имело значения. Не было ничего более совершенного, чем этот момент.

Когда мои ноги коснулись земли, я подняла голову и встретила тепло в его взгляде. Мое сердце странно екнуло, и я могу поклясться, что это было подтверждением того, что Патриот был тем мужчиной, который нужен мне в моей жизни. Ему можно было доверять, и что еще лучше, его можно было любить.

— Я верю, что могу сделать все, когда ты рядом.

— Это потому, что я чертовски потрясающий, — подразнил он.

Хотите верьте, хотите нет, я согласилась с этим.

— Твои губы отвлекают, солнышко.

— Правда? — Спросила я, лежа на боку лицом к Патриоту на кровати.

Раэль и Рейт догнали нас на шоссе 95 после того, как мы поцеловались, но Патриот быстро вспомнил об опасности и настоял, чтобы мы вернулись в Перекресток. В тот момент, когда мы смогли остаться одни, он повел меня по коридору в свою комнату, закрыв дверь с тихим щелчком. Сбросив ботинки и жилет, он плюхнулся на кровать и похлопал по матрасу, поводя бровями вверх и вниз.

— Это попытка соблазнения? — Спросила я, медленно скользя рукой по матрасу, чтобы дотянуться до пальцев, медленно тянущихся в моем направлении. Наши ладони встретились, и он переплел наши пальцы, нежно сжимая.

— Это работает? Я просто надеялся на еще один поцелуй твоих сладких, мягких губ, но я приму все, что смогу получить.

Хихикая, я придвинулась немного ближе.

— Нет. Я абсолютно невосприимчива к твоим чарам.

— Ой. Это удар ниже пояса по самолюбию парня.

Фыркая, я не могла не подразнить его.

— Возвращает тебя с небес на землю.

Он широко улыбался и не отрицал того факта, что он был дерзким, и мы оба это знали. У меня было ощущение, что он смягчил свою дерзость для меня, и это было мило.

— Ты выглядишь так, будто вот-вот готова меня о чем-то спросить.

— Так и есть.

Он застонал, переворачиваясь, когда моя рука была отпущена, и плюхнулся на спину.

— Женщины и их бесконечные вопросы.

Я шлепнула его по груди, и он быстро наклонился в сторону, подхватывая меня, когда устраивал мое тело поверх своего. Мои глаза расширились, когда я поняла, что лежу наполовину на нем.

— Ты можешь отодвинуться в любое время. Если тебя что-то смущает, все, что тебе нужно сделать, это сказать мне. У нас даже может быть стоп-слово, если хочешь, но я хочу обнять тебя, детка. Я давно этого хотел.

— Думаю, сейчас я в порядке.

— Но?

— Использовать стоп-слово, хорошая идея.

Он устроился поудобнее, сев и прислонившись спиной к изголовью кровати. Я осталась у него на коленях, прижавшись к его груди. Рука Патриота свободно обнимала меня, когда он играл с длинной прядью моих волос.

— Какое стоп-слово?

Мне потребовалось несколько минут, но я, наконец, придумала.

— Флаг.

— Флаг? — Громкий, хриплый смех сотряс его грудь. — Хорошо. Значит флаг.

— Могу я спросить тебя кое о чем еще?

— Всегда.

Мой рот открылся, но прежде, чем я успела спросить, раздался стук в дверь, и ворвался Раэль, таща за собой мою сестру.

— Ну блядь, — выругался Патриот, свирепо глядя на Раэля.

Найла ослепительно улыбнулась мне, а затем бросилась вперед, практически стащив меня с коленей Патриота.

— Я знала это! — Крикнула она. — Вот почему ты всегда прячешься здесь.

— Иисус. Отвали от моего брата, Найла, — предостерегал Раэль, — у него полно дел с Наоми.

Патриот усмехнулся и сумел высвободиться из-под нас двоих, когда соскользнул с кровати.

— Я не против разобраться с Мими.

— Черт. Ты не знаешь на что подписываешься, если Наоми хоть чем-то похожа на свою сестру… в доказательство этого есть следы когтей на мне.

Найла показала на свою задницу и сказала ему поцеловать ее. Раэль широко улыбнулся и подмигнул.

— Вы двое отвратительные, — засмеялась я, качая головой. — Человек-дьявол, нам нужно выпить.

Моя сестра повернулась и потрясла своими сиськами, покачивая тяжелыми шарами в его направлении.

— Пожалуйста, Раэль. Мне нужно чем-нибудь согреться, прежде чем ты это сделаешь.

Он облизал губы, а затем привел себя в порядок, задержав руку на своей промежности.

— Черт возьми, чертовка. Обломщица. Я не могу всю ночь разгуливать с чудовищной эрекцией.

— Если ты доживешь до полуночи, у меня будет для тебя кое-что особенное.

Раэль воспрянул духом.

— Я испачкаюсь?

— Очень, — хрипло ответила она.

Он задрожал и практически побежал к двери. Когда он уходил, хлопнула дверь, и Патриот начал смеяться.

— Ты водишь его за член.

— Это единственный способ влияния на него, и так случилось, что он мой любимый.

Мы обе начали хихикать, когда Патриот поднял руки.

— Не могу сказать, что это плохо.

— Ни один мужчина не смог бы, — согласилась Найла.

Он прочистил горло, а затем сделал шаг к двери.

— Собираюсь пропустить несколько глотков. Хочешь чего-нибудь, солнышко?

— Нет, но спасибо.

Он опустил подбородок и затем направился к выходу, оставив меня наедине с Найлой.

— Почему тебя никогда нет рядом? — Спросила я, подразнивая ее. — Клянусь, вся твоя жизнь, это работа.

— Расскажи мне об этом, — ответила она, откидываясь на матрас и слегка подпрыгивая. — Раэль и работа. Это все, что я сейчас делаю.

Как будто это трудно для нее.

— Тебе же это нравится. Не отрицай этого.

Она перевернулась, подперев подбородок руками.

— Это старые новости. Чтонасчет тебя и Патриота?

— Мы добились прогресса, — медленно ответила я. — Он поцеловал меня сегодня.

— Что? Да! — Она села, скрестила ноги и потянулась к моей руке. — Это то, чего ты хочешь, верно? — Ее беспокойство было милым. Найла с самого начала понимала, насколько трудным был этот переход и каким большим шагом было для меня подумать о каких-либо романтических отношениях.

— Он мне нравится. Мы не торопимся.

— В этом нет ничего плохого.

— Нет. Он самый терпеливый человек, которого я когда-либо встречала.

— У Раэля совсем нет терпения, но мне абсолютно нравится, какой он страстный и непредсказуемый. Для меня это идеально.

— Потому что ты очень жесткая, — подразнила я.

— Знаешь Патриот подходит тебе. Он твердый, надежный и защитник по натуре.

— Да, он такой.

Найла улыбнулась, а затем сменила тему, что я оценила. Я не была уверена, куда заведут мои отношения с Патриотом, и не хотела строить догадки.

— Там происходит адская вечеринка. Сиськи и задницы повсюду, но парни настороже и пьют не так много, как обычно.

— Ты думаешь, они готовятся к чему-то большому?

— Определенно. Раэль очень взволнован и умолял меня взять выходной. Он сказал, что это клубные дела, но я думаю, что это связано с тобой и этими гребаными русскими.

— Ты права.

— Черт, — прошептала она. — Тогда мы будем держаться вместе. С таким же успехом можно залечь на дно. Мы можем посмотреть несколько фильмов и съесть кучу нездоровой пищи.

— Звучит заманчиво.

Строить планы с сестрой было отличной идеей. Я скучала по ней, и нам нужно было наверстать упущенное за многие годы.

— Есть кое-что, что ты должна знать, Найла.

— О-о-о.

— За мной отправили убийцу в больницу.

— Что!? Тебе причинили боль?

— Нет. Патриот позаботился о нем.

— Блядь.

— Русские и железная дорога черного рынка никогда не остановятся. Они будут продолжать охотиться за мной, пока я не умру. Я слишком много знаю, Найла. Я угроза и обуза.

Она покачала головой, а затем притянула меня в крепкие объятия.

— Королевские ублюдки разберутся в этом. Они позаботятся о твоей безопасности.

— Я надеюсь на это.

Реальность заключалась в том, что каждый член этого клуба был в опасности, потому что они приняли меня. Я не была глупа. Резников закончит работу и убьет меня в следующий раз. Этот русский кусок дерьма очень опасен. Он был главным над Алексеем и Солоником. Когда они умерли, на него легло бремя восполнения потери.

Он, должно быть, очень разозлился.

Алексей Волтой был племянником Владимира Солоника, одного из самых влиятельных людей в стране. Железная дорога черного рынка нанимала мужчин по всей территории США, подбирала девушек и переправляла их в Канаду и на Аляску. Сотни женщин, украденных из их жизни и проданных в качестве секс-рабынь по всему миру. Россия была всего лишь трамплином. У них был бизнес в каждой отдельной стране. Никто не мог остановить Резникова и других криминальных авторитетов Братвы. Они были слишком могущественны.

Все, о чем я могла думать, это о своей подруге Кате, которая все еще была их собственностью, и она была беременна. Они угрожали забрать ее ребенка? Прервать ее беременность? Избили ее за то, что она забеременела и потеряли прибыль?

Я понятия не имела что с ней, и это было нехорошо.

Мои мысли были прерваны, когда послышался шум за дверью, и она распахнулась, ударившись о стену. Патриот казался очень расстроенным вместе с Раэлем, появившимся рядом с ним.

— Мими, там кто-то у главных ворот спрашивает о тебе.

Удивленная, я понятия не имела, кто мог знать, что я здесь.

— Я не понимаю.

— Молодая женщина. Она грязная и худая, с короткими светлыми волосами. Сказала, что ее зовут Дейзи.

Дейзи! Черт!

Вскочив, я, не сказав больше ни слова, выбежала из комнаты в коридор, расталкивая людей, собравшихся в общей комнате. На улице уже было темно, когда я выбежала за дверь на территорию комплекса, направляясь прямо к главным воротам. Дейзи прислонилась к одному из толстых стальных столбов ограждения, единственному, что удерживало ее в вертикальном положении. Ее глаза были налиты кровью, и она споткнулась, когда увидела, что я приближаюсь. Я сразу поняла, что она была накачана чем-то сильным, вероятно, рогипнолом. Она была грязной и казалась худее, чем в последний раз, когда я ее видела. Мое сердце сжалось, когда я заметила, что она держится за бок, кровь пропитала ее рубашку и просачивалась сквозь пальцы, капая на жаждущий песок под ногами.

Патриот забыл одну важную деталь, когда упомянул, что моя подруга здесь.

Дейзи была ранена.

— Кто эта девушка? — Спросил я, надеясь, что у Найлы была какая-то идея.

— Понятия не имею, — ответила она, наблюдая за своей сестрой, когда Мими потребовала, чтобы Жаба открыл ворота.

Перспектива взглянул в мою сторону, и я кивнул, не спуская глаз с Дейзи. Казалось, что Мими знала эту девушку, но это не означало, что клуб мог ей доверять. Я уже сильно рисковал своей шеей, как и Раэль ради этих сестер. Мы никому не позволили бы издеваться над ними, но и подвергать королевских ублюдков риску тоже.

Как только ворота открылись достаточно широко, Мими бросилась хватать свою подругу, но я остановил ее, подняв руки.

— Ей нужен доктор, детка. Позволь мне сначала осмотреть ее, хорошо?

Мими была вне себя от беспокойства, но она кивнула, следуя вплотную за мной, когда я подошел к Дейзи.

— Привет, Дейзи, это твое имя, верно? — Спросил я, проводя быструю инвентаризацию ее травм.

Синяки на разных стадиях заживления отмечали ее стройное тело, которые варьировались от темно-фиолетовых до блеклых желтых и коричневых тонов. На ее левом колене была глубокая рана, которая кровоточила так же сильно, как и рана в животе. Старые шрамы портили ее кожу и доказывали, что ее жизнь не была легкой в течение многих лет. Насколько я мог судить, ее долго пытали.

— Трикси.

Ее слова были невнятными, когда она говорила, сделав шаг вперед, ее колени подогнулись, и я поймал ее, прежде чем у нее был шанс удариться о землю.

— Черт, — выругался я.

Ее глаза закатились, я позвал Рейта и Экзорциста.

— Нужно убрать стол в общей комнате, чтобы я мог осмотреть рану у нее на животе. Похоже на огнестрельное ранение, но я не могу быть уверен, что в ней застряла пуля, пока не смогу сначала привести ее в стабильное состояние.

Рейт и Экс много раз помогали мне, когда мне приходилось зашивать раны или извлекать пули из наших братьев. Они знали достаточно основ, чтобы я мог рассчитывать на них в сборе необходимых мне припасов.

Мими последовала за мной обратно внутрь, музыка в клубе внезапно смолкла и сигаретный дым начал рассеиваться, когда Рейт провел пальцем по одному из столов. Стаканы, бутылки с выпивкой и пепельницы разлетелись по полу. Я осторожно положил Дейзи на поверхность. Она потеряла сознание, и, вероятно, это было милосердно. Если мне придется вытаскивать пулю, это будет чертовски больно.

— С ней все будет в порядке? — Спросила Мими, когда я взглянул в ее сторону и съежился от слез, струящихся по ее лицу.

— Я думаю, да, — честно ответил я, — но ей понадобится большой уход. Сначала я должен осмотреть рану.

Мое солнышко прикусила нижнюю губу и кивнула.

— Было бы действительно полезно, если бы ты могла взять миску с горячей водой, с мылом и попытаться немного привести ее в порядок. Она грязная, и это питательная среда для инфекции.

Мими провела ладонью по щекам и слегка улыбнулась мне.

— Спасибо, что позволяешь мне помочь.

— Конечно.

Следующие полтора часа пролетели незаметно, пока я промывал и дезинфицировал рану Дейзи и извлек пулю. Какой-то мудак действительно проделал с ней все это, но внутренние органы не пострадали. Не знаю, как такое возможно, но у этой девушки, должно быть, где-то есть ангел-хранитель.

Как только все это было сделано, я зашил ее, а затем вымыл руки, взглянув на свою пациентку. Девушка все еще была без сознания, и я знал, что лекарства в ее организме не помогут ее выздоровлению. Ей нужна капельница, но я не хотел делать этого здесь, в общей комнате. Сначала ей нужна была кровать и комната, где она могла бы отдохнуть, чтобы ее никто не беспокоил.

Подняв голову, я впервые заметил тупую боль в нижней части позвоночника. Мои плечи расправились, когда я встал в полный рост и оглядел комнату. Рейт и Экс сидели за столиком в нескольких футах, бросая четвертаки в пустые чашки, и всякий раз, когда кто-то из них промахивался, им приходилось делать глоток. Снуки развалилась на одном из кожаных диванов рядом с Мими, и я улыбнулся, когда увидел, что мое солнышко заснуло и ее голова покоится на плече Снуки.

Раэль наблюдал за Найлой, спящей напротив Мими, но он кивнул головой в мою сторону и встал, направляясь ко мне с насмешливой ухмылкой.

— Нет такого дерьма, которого ты не смог бы сделать, брат. Чертово чудо то, как ты можешь исцелять других.

— Просто знания и опыт, — возразил я, но комплимент, исходящий от Раэля, много значил.

— Куда ты хочешь поместить своего пациента? — Спросил он, глядя на нее сверху вниз и хмурясь. — Я знаю, это отстой, потому что очевидно, что она была жертвой торговли людьми или сутенером, но я ей не доверяю. У этой цыпочки могут быть свои планы, и это может навредить моей Найле или Наоми.

— Согласен. — Устав, я потер затылок. — Мне нужно немного поспать. Я забираю Мими в кровать.

— Да, я тебя понял. Я могу отвести Дейзи в комнату для гостей.

— Спасибо. — Подойдя к дивану, я присел на корточки и взял на руки свою девочку, наслаждаясь тем, как она мгновенно прижалась ко мне, чтобы согреться.

— Я останусь с Дейзи, — предложила Снуки, — Я обещала Наоми.

— Она это оценит.

— Я знаю. Она особенная, Патриот. Постарайся держать ее поближе.

— Уже планирую это, — объявил я, крепче обнимая Мими.

Мими не проснулась, когда я укладывал ее в нашу кровать. Я ненавидел отрываться от нее, но Дейзи нужна была капельница. На то, чтобы начать действовать, не потребовалось много времени, а затем я прописал ей обезболивающее, а также физиологический раствор, чтобы поддерживать ее гидратацию.

Пять минут спустя я был без сознания, одной рукой обнимая женщину, в которую я сильно влюбился, и ничто не казалось более правильным.

Кровать была пуста, я зевнул и потянулся, моргая глазами, пока они привыкали к утреннему свету, струящемуся через единственное окно в моей комнате. Жалюзи были закрыты, но это не мешало безжалостному свету солнца.

Такое чувство, что мой рот полон опилок, и я соскользнул с кровати, шатаясь, направляясь в ванную, чтобы отлить и принять горячий душ. Я схватил свою долю, ключи и сигареты из комода по пути к двери в поисках Мими всего двадцать минут спустя.

В столовой было пусто, если не считать занозы в моей заднице, которая не переставала раздражать меня при каждом удобном случае. Раэль ел чау-чау, а я вытащил телефон из кармана и недовольно зашипел, когда заметил время. 09.50. Как, черт возьми, я мог так долго спать? Последний раз, когда я спал так долго, было после учебного лагеря. Мои внутренние часы никогда не позволяли такому случаться. Должно быть, было очень расслабляюще держать Мими в объятиях большую часть ночи.

— Черт возьми, Патриот, уже почти десять.

Я отмахнулся от него, схватив кусочек бекона с его тарелки.

— Мудак, — пожаловался он, когда я вошел на кухню.

Черт. Я пропустил завтрак. Девушки из клуба почти закончили уборку. Бекка и Харли заканчивали мыть посуду, когда Снуки села на один из стульев и набросала что-то похожее на список покупок.

Она ухмыльнулась, когда увидела мое кислое выражение лица.

— Мими оставила тебе тарелку. Она в микроволновке. — Она вскочила, схватила кружку, налила кофе и передала ее мне в руку. — Эта девушка, настоящая леди.

— Она, конечно, такая, — согласился я, выпятив грудь. — Собираюсь убедиться, что это произойдет в ближайшее время.

— Рада это слышать. — Объявила Снуки, поворачиваясь, чтобы поболтать с другими девушками. Бекка, Харли и Лиэнн улыбались, пока я разогревал свою тарелку.

Мими не осознавала, как глубоко на меня подействовали ее слова, когда она сказала, что девушки из клуба не знали, какие у нас отношения. Это больше не было проблемой. Я хотел, чтобы ее уважали и к ней правильно относились. Я знал, что Снуки позаботится об этом теперь, когда я сказал, что Мими будет моей старушкой.

Она одарила меня улыбкой и подмигнула, когда я усмехнулся, зная, что она спросила нарочно при остальных. Нет права на ошибку. Я ясно дал понять, кому принадлежит Мими и что она значит для меня.

Снуки была гением.

Раэль ждал меня, когда я сел есть, на этот раз захлопнув свою ловушку, пока я не закончу. Я залпом выпил половину своего кофе, прежде чем он, наконец, заговорил.

— Дейзи проснулась. Найла отменила работу и пошла к ней с Мими. Она была слишком расстроена, чтобы оставить свою сестру после того, как нашлась еще одна жертва торговли людьми.

— Это подтверждено? — Спросил я, слегка раздраженный.

— Нет, но я уверен, что именно так Наоми и Дейзи познакомились.

— Это логичный вывод, — хрипло согласился я.

— Найла сказала, что Мими плакала все утро. Просто предупреждаю тебя.

— Это неудивительно, если то, что мы подозреваем, правда, то там ее подруга.

— Именно то, что я сказал Найле.

— Ты видел Тень этим утром?

Он моргнул от смены темы.

— Да. Преследует Мими попятам, как потерявшийся щенок в поисках угощения.

— Это не смешно, ублюдок.

Раэль хихикнул, вставая.

— Проехали. Ненавижу, когда я, блядь, не понимаю, что происходит. Это приводит меня в дерьмовое настроение.

Мои губы скривились от юмора, когда я встал и допил свой кофе, направляясь по коридору в комнату для гостей. Тень сидел снаружи, и он поднял подбородок, когда мы приблизились.

— Только три девушки внутри. Больше никого.

— Кто-нибудь еще заходил? — Спросил Раэль, скрестив руки на груди. Он казался немного взволнованным и на взводе, но, черт возьми, он всегда был таким. Парень был сильно взвинчен.

— Только та новая клубная девушка.

— Невия?

— Да, но я ее не впустил.

Это было странно. Зачем Невии захотелось зайти в комнату?

— Будь начеку.

— Всегда.

Я вошел первым, когда Раэль держался позади, вбирая все в себя. Девушки не заметили нашего прибытия. Дейзи лежала, обложенная подушками, и разговаривала с Мими, всхлипывая, а Мими держала ее за руку.

— Он, блядь, знает, Трикси, — говорила она, — Он знает, где ты, и он взбешен.

Мими пожала плечами.

— Я его не боюсь.

— Это глупо. Ты должна бояться. Ты забыла, что произошло в ту ночь, когда Катя сказала нам, что беременна?

— Нет, — вздохнула Мими.

— Он планирует похитить тебя и заставить страдать, прежде чем продать тому, кто больше заплатит. Я слышала, как Шон по телефону угрожал. Он говорил Михаилу Резникову, что ты принесешь крупную выплату и компенсируешь потерю, которую он понес.

Мои губы скривились в усмешке. Ни за что, блядь.

Джонс и близко не подойдет к Мими.

— Он всегда был таким. Всегда одни разговоры и угрозы.

Дейзи покачала головой.

— Нет, все плохо. Они работают с этими байкерами-скорпионами, и дерьмо готовится разразиться. Я подслушала, как Шон говорил что-то о подставе.

Раэль двинулся вперед с подтверждением угрозы.

— Расскажи нам, что ты знаешь.

Дейзи вздрогнула, повернувшись к Раэлю с широко раскрытыми глазами.

— Ты дьявол!

Он фыркнул, качая головой.

— Нет, но я чертовски уверен, что работаю на него.

Посмеиваясь, я не мог не найти юмора в этом утверждении истины. Должен был признать, что его причудливый грим все время пугал людей, и это было комично. У ублюдка было извращенное чувство юмора.

— Не собираюсь спрашивать дважды, Дейзи. Расскажи нам все, что ты знаешь.

Она с трудом сглотнула и сжала руку Мими.

— Они знают о МК Королевские ублюдки и планируют убрать вас.

— Каким образом? — Спросил я, мой голос был едва ли больше, чем рычание.

— Я не вникала во все детали. Мне жаль, — всхлипнула она, и слеза скатилась по ее щеке. — Я знаю, что у них есть какой-то склад для порнографии, который они планируют использовать. Я была там несколько раз. Большую часть поездки я обычно с завязанными глазами, но в последний раз, когда я была там, я видела вывеску снаружи.

— Что на ней было?

— ВидКомм Индастриз.

— Что-нибудь еще? — Спросил Раэль, принимая угрожающую позу.

— Нет. Я клянусь.

Он кивнул головой в мою сторону.

— Нам нужно поговорить с Гримом.

Мой взгляд переместился на Мими.

— Я скоро вернусь.

— Иди, займись делами. Я никуда не денусь.

Несмотря на ситуацию, я не мог не усмехнуться этим словам.

— Скоро увидимся, солнышко.

— У Скорпионов и русских есть партнерство с VidComm Industries, — объявил я, оглядывая стол. Грим начал заседание церкви пять минут назад, когда мы все сели, чтобы решить наш следующий шаг. — Дейзи подтвердила, что она была на их складе несколько раз, и это их основной порносайт.

— Она, неохотно говорила нам, что Скорпионы и русские работают вместе, и они планируют каким-то образом подставить нас, — добавил Раэль. — Я предполагаю, что это как-то связано с тем складом и ожидаемой отправкой. Я просто не могу понять, какое это имеет значение, если не мы поставляем девушек.

Ганнибал щелкнул металлической зажигалкой в своей руке, открывая и закрывая ее, и нахмурился.

— Должна быть другая причина.

— Я тоже так думаю, — согласился я. — Нам нужно собраться с мыслями и выяснить, какие рычаги воздействия, по мнению Джонса и Резникова, у них есть против нас.

— Насколько мне известно, ничего подобного, — сказал Грим, нахмурившись и откинувшись на спинку стула. — Эти русские любят играть в игры. Мы знаем это дерьмо от Волтоя и Солоника.

— Верно, — ответил Рейт, глядя в мою сторону. — Ты уже поговорил с Наоми?

— О чем? — Спросил я, сразу заняв оборонительную позицию.

— Дерьмо, которое творилось, пока она была пленницей. Она должна знать кое-что из дерьма изнутри, брат. Теперь, когда Дейзи здесь, вести этот разговор станет проще.

Экзорцист пожал плечами.

— Он прав. Клуб в опасности, и Перекресток под угрозой. Мы не можем рисковать.

Грубоватый голос Мамонта пополнил гребаную галерею арахиса.

— Клуб превыше всего, Патриот. Не говорю, что это не отстой, но нам нужно знать все, что там происходило. Все наши задницы на кону.

Они были правы. Я знал это, но мне все равно это не нравилось.

— Я знаю. — Проведя рукой по лицу, я встал на ноги. — Чем скорее, тем лучше. Я дам знать, когда что-нибудь узнаю.

Мое сердце странно екнуло, когда я подумал об этом разговоре с Мими и о том, как ей может быть больно копаться в своем прошлом. Все эти изнасилования, избиения, мучения. Было чертовски жестоко просить ее противостоять всему этому, но у меня не было выбора. Клуб был на первом месте, и другие жизни, за которые мы несли ответственность, включая старушек и клубных девушек.

Я вышел из часовни и направился прямо в комнату для гостей, где жила Дейзи. Тень без единого слова открыл дверь, когда я приблизился, приподняв подбородок, и вошел внутрь. Он внезапно стал моим первым выбором для защиты Мими, и было немного странно признавать, что я больше не злюсь на него.

— Катя скучает по тебе, Трикси. У нее не все хорошо.

— Я знаю, что у Кати были проблемы, когда она сказала, что беременна. Что они сделали?

Дейзи всхлипнула, уткнув подбородок в грудь.

— Шон избил ее, когда узнал. Он облажался с ней, Трикс. Когда у нее не случилось выкидыша, он сказал, что она останется беременной, и они продадут ее ребенка, как только он родится.

Мими побледнела, задыхаясь, и покачала головой.

— Нет! Ублюдочный сукин сын!

Дейзи сильно плакала, ее плечи тряслись, когда она сжимала кулаки.

— Я ненавижу его! Он самый мерзкий человек, которого я когда-либо встречала.

— Нет, — не согласилась Мими, — Резников хуже.

Дейзи протянула руку, когда Мими приняла ее объятия, и две женщины заплакали вместе, ища то немногое утешение, которое они могли в такой ужасной ситуации.

— Солнышко? — Тихо позвал я, мое сердце разрывалось за обеих женщин. — Мы можем поговорить?

Может, я и крутой байкер, но я не был настолько чертовски холодным.

Мими немедленно откинулась назад и поднялась на ноги, отпуская Дейзи и проводя своими маленькими ручками по щекам.

— Я вернусь позже, Дейзи. Отдохни немного.

Дейзи кивнула, откидываясь на кровать, ее глаза дрожали, а темные круги под ними доказывали, что она была измотана. Мими потянулась к моей руке, и я взял ее, переплетая наши пальцы, когда мы вошли в холл, направляясь к нашей комнате. Это было наше. Все, что у меня было, тоже принадлежало ей. Я не был настолько чертовски самонадеян, чтобы не признать, что Мими была моей женщиной, и она может иметь все, что хочет. Я поделюсь всем этим.

Когда мы вошли, она села на кровать, и я опустился рядом с ней, все еще держа ее за руку, чтобы оказать как можно большую поддержку.

— Я полагаю, ты хочешь узнать о Шоне Джонсе и Резникове.

Кивнув, я промолчал, давая ей столько времени, сколько ей было нужно, чтобы собраться с мыслями.

— Шон Джонс придурок-садист. Ему нравится насиловать девушек и заставлять их гадать, кто из них следующая. Солонику нравилось душить девушек, когда он трахал их. Алексею нравилось побеждать их. Шон извращенец. Ему нравится брать их в задницу, когда их насилуют, и он предпочитает быть первым, кто насилует каждую входящую девушку.

Моя челюсть щелкнула от гнева, и я сдержал своего Жнеца, понимая, что это была единственная вещь, которую я еще не открыл Мими. Заключительная часть о том, кем я был до того, как она смогла принять меня за мужчину, который станет ее защитником и мстителем. Она будет шокирована, когда узнает. Мое тело вибрировало от ярости, но я держал себя в узде, слегка сжимая ее руку, пока она продолжала говорить.

— Михаил Резников находится на совершенно другом уровне зла. Чтобы представить это в перспективе, он продал свою собственную племянницу в рабство. Катя — его семья. Дочь его сестры. Он настолько безжалостен, насколько это возможно. Он стоял там, когда Катю доставили самолетом в США, она думала, что она здесь из-за модельного контракта. Он наблюдал, как ее повалили на землю, а Шон Джонс насиловал ее больше часа.

Голос Мими прервался, она тяжело сглотнула, и моя грудь вздымалась, ненавидя этого ублюдка каждой частичкой своего тела.

— Что он с тобой сделал? — Спросил я мягко, ненавидя этот вопрос и в то же время нуждаясь знать.

— Чего он не сделал? Ты знаешь, что Алексей сделал со мной? Меня держали прикованной к его кровати постоянно, если я не сосала член или меня не использовали. Шону нравилось делиться мной с ним. Они насиловали меня одновременно, — она сделала паузу, стиснув зубы, — слишком больно.

— Прости, — выпалил я, притягивая ее к себе на колени и обнимая так крепко, как только могу.

— Потом я истекала кровью, а им было все равно Дейл. Резников смеялся, стоя у двери и дроча, пока я кричала и умоляла их остановиться. Любая реакция только усугубляла ситуацию. Я научилась молчать, и обычно это заканчивалось быстрее.

— Они знают о ведущем Королевских ублюдков?

— Нет, насколько мне известно, нет. Это, должно быть, изменилось после того, как ты спас меня. — Она шмыгнула носом, обнимая мое лицо, когда наши глаза встретились. — Я так и не сказала тебе спасибо. Я не знаю, что бы произошло, но я не могу избавиться от чувства, что ты сделал больше, чем спас мою жизнь. Ты дал мне новый старт и место для исцеления. Ты был моим другом и моей надеждой, моим якорем и моим спасательным кругом. Без тебя я бы не была снова цельной.

Ее слова зажгли огонь внутри меня, и я захотел уложить ее спиной на кровать и заняться с ней любовью, поклоняться ее телу и доказать ей, что секс может быть потрясающим. Мои губы встретились с ее в нежнейшем из поцелуев, прижимаясь с таким напором и страстью, что она не сомневалась в моих чувствах, но не настолько, чтобы удивить ее. Когда мы отстранились, я нежно провел большим пальцем по ее щеке.

— Для меня очень много значит, что ты вот так раскрылась, Мими.

— Мы оба знаем, что это должно было случиться.

— Да, и я должен ответить взаимностью.

Ее руки обвились вокруг моей шеи, я держал ее у себя на коленях, прижимая ее непозволительно близко.

— Блэкджек — название моей миссии. Разведка предоставила местонахождение известных террористов в крошечном городке на окраине Афганистана. Моя команда состояла из лучших морских пехотинцев, с которыми мне выпала честь служить. Ребята, которых я знал годами. С некоторыми из них я познакомился в учебном лагере.

— Вы были близки, — вздохнула она с пониманием.

— Да. Мы высадились посреди ночи во всем нашем снаряжении, двигаясь аккуратно, по мере того как мы медленно очищали каждый район, чтобы убедиться, что мы не спугнем террористов. Мы добрались до дома, в котором, как мы подозревали, они прятались.

Она прикусила губу, чувствуя, что у остальной части истории не будет счастливого конца, и она была права.

— Мы ворвались, и вот тогда началось безумие. Моя команда разделилась, когда мы попали под огонь и отбивались, приближаясь к двум лидерам, которых мы должны были захватить, если возможно, и убить, если это было необходимо. Последняя комната, в которую я зашел, должна была быть пустой. Мы очистили ее, но каким-то образом еще больше их солдат двинулось за нами.

— О нет, — прошептала она.

— Раздался взрыв с двух сторон комнаты. Я наблюдал, как мой лучший друг разлетелся на части у меня на глазах. — При воспоминании об этом мои собственные глаза захлопнулись. — Я все еще вижу дым и обломки, чувствую запах пороха и металлический привкус крови. Иногда кажется, что я никогда не уходил. Крики моих братьев и тяжелая стрельба смешиваются в моей голове. Я помню мучительную боль в спине, и я знал, что меня ударили. Все, о чем я продолжал думать, это то, что я надеялся, что мы разделаемся со всеми этими ублюдками и что я умру вместе со своими товарищами-морпехами.

— Дейл, — воскликнула Мими, когда я снова открыл глаза, уставившись в лужицы небесно-голубой жидкости, в которых плавали ее слезы. — Мне так жаль.

— Я был потерян с момента этого развертывания. Никогда не мог найти опору или перестать видеть эти чертовы кошмары. Все изменилось, когда мы встретились. Ты тоже спасла меня, солнышко.

Она подняла руки и показала мне свои запястья.

— Видишь эти шрамы? Однажды ночью я попыталась покончить с собой после того, как Шон и Алексей использовали меня почти пять часов. Мне было так больно, что я едва могла дышать, и я просто хотела, чтобы все это закончилось.

Мои пальцы прошлись по шрамам, и я поднял каждое запястье, запечатлев поцелуй на них.

— Нам хорошо вместе, Мими. Я и ты, мы понимаем друг друга.

— И доверяем, Патриот. Это то, чего у меня никогда не было до сих пор. С тобой я чувствую себя в безопасности и желанной. Ты все для меня.

Ее лоб прижался к моему, и мы вздохнули вместе, позволив печали и болям прошлого немного отойти подальше.

— У нас все получится, солнышко.

— Когда ты так говоришь, я тебе действительно верю.

Я поцеловал ее еще раз, откинувшись назад, чтобы посмотреть на женщину, которую, я уверен, что люблю. Было неподходящее время произносить эти три слова, которые меняют жизнь, но я скажу ей скоро. Прямо сейчас я хотел подержать ее немного дольше и не дать приблизиться монстрам, которые хотели разлучить нас.

Весь день насмарку. Я ни хрена не мог сосредоточиться, даже когда рассказывал клубу о своем разговоре с Мими. Все мое внимание было сосредоточено на женщине, которую я хотел затащить в свою постель и убрать последние барьеры, между нами.

Мой член был твердым весь день, и мне приходилось приспосабливаться, притворяясь, что я не замечаю понимающих взглядов, которые Рейт и Раэль бросали в мою сторону. Гребаные мудаки. Они знали о моей борьбе и находили чертовски забавным, что я страдал.

Мими определенно знала, как соблазнить мою сдержанность. Я нашел ее после церкви в общей комнате, сидящей на одном из барных стульев в желтом платье, которое было слишком коротким и заканчивалось на середине бедра. Ее длинные загорелые ноги заканчивались парой коричневых сапог в стиле вестерн. Выглядели достаточно гладкими и шелковистыми, чтобы мои руки могли погладить их. Кожа была на виду по всему ее телу, и мой взгляд жадно скользнул по ее обнаженным плечам и тому, как ее сиськи были прижаты к передней части платья и смелому вырезу. Ее волосы были собраны в хвост, и все, о чем я мог думать, это о том, что она выглядела как невинная соблазнительница, которую я хотел развратить за несколько часов в своей постели.

Мой язык провел по моему рту, когда я представил, насколько хороша она будет на вкус, когда я погружусь в ее киску и впервые почувствую эту сладость. Я должен был чувствовать вину за вожделение к девушке, которая прошла через столько, сколько она прошла, но все эмоции в моем мозгу были поглощены желанием и потребностью. Черт возьми, она была прекрасна. И к ней вернулась уверенность в себе, когда она послала мне кокетливую улыбку. Моя рука поднялась и легла на сердце, и она покраснела.

Она была такой чертовски храброй, сидя здесь перед всеми и демонстрируя все свои шрамы на своем теле, обнажаясь перед членами этого клуба и всеми остальными. Я не рассматривал их как нечто, портящее ее кожу. Я видел мужество и решимость, которые завели ее так далеко, и с гордостью мог сказать, что эта богиня была моей.

Она была чертовски приспособленной к выживанию и крутой. Моя старушка.

Мими соскользнула со стула и неторопливо направилась в мою сторону, покачивая бедрами в соблазнительном движении, которое украло каждую клеточку моего мозга. Учащенно дыша, я стоял там как идиот и ждал, когда она подойдет, почти зарычав, когда она подняла руку и провела кончиками пальцев по моей груди.

— Привет, Дейл.

Она не использовала мой роуд-ник специально. Маленькая хитрая соблазнительница.

— Я чувствую себя немного одинокой. У тебя есть лекарство от этого?

О, черт возьми, да.

— К-Конечно, солнышко.

Раэль хихикнул где-то рядом, и я поднял палец, показывая на него. Кого волновало, что я заикаюсь? Моя великолепная девушка нуждается во мне, и это все, что имеет значение. Не уверен, как я добрался до нашей комнаты, потому что я моргнул, и мы стояли внутри, закрытые изнутри, когда она поднялась на цыпочки.

— Не мог бы ты кое-что сделать для меня?

Блядь, да что угодно.

— У меня давно не было парня между ног, и я бы хотела, чтобы он был там. — Она покраснела, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.

— Ты хочешь, чтобы я набросился на тебя, детка?

Вот дерьмо. На этом я закончил.

— Да.

— Ложись на кровать, — тихо приказал я, заставляя свои руки не тянуться и не швырять ее туда.

Я никогда так сильно не хотел попробовать женщину на вкус, как сейчас. Одна только мысль о том, чтобы ползать между ее бедер, наполняла мою голову порочными мыслями, но это было доверие, которое она мне оказывала, контроль, который действительно говорил больше, чем любые слова, которые могли бы сорваться с ее сочных губ.

— Ты хочешь снять платье или оставить его?

— Э-э, снимай, — решила она, снимая одежду через голову и бросая ее на ближайшую подушку.

Онемев, я жадно пожирал глазами ее мягкие изгибы и плоский живот, представляя все способы, которыми мой язык будет пожирать ее плоть, а зубы покусывать эту сладкую, нежную кожу. Мой Жнец продолжал пробиваться на поверхность, и мне приходилось упорно бороться, чтобы сохранить контроль. Он хотел овладеть ею и жестко трахнуть, но это было не сегодня. В будущем, о, черт возьми, да.

Скинув ботинки, я оставил их рядом с кроватью, повесив порез на спинку стула, а затем сорвал с себя футболку. Я не стал раздеваться дальше, потому что не знал, к чему это приведет, и не хотел, чтобы она чувствовала давление. Мими лежала спиной на простынях, раздвинув ноги, когда я заполз на кровать и устроился между ними.

— Могу я снять твои стринги?

Черт. Этот красный материал привлек мое внимание, как флаг перед быком. Бюстгальтер тоже в тон. Чертовски сексуальна.

Она кивнула, прикусив нижнюю губу.

Со всей возможной осторожностью я поднял руки и осторожно потянул материал вниз, когда она приподняла попку и натянула шелковое белье на ноги. Мое внимание сосредоточилось на ее голой киске, и у меня потекли слюнки, мне нужно было узнать ее запах и вкус, чтобы запечатлеть это в памяти.

Чувствуя ее беспокойство, я решил сохранить общение, между нами, легким, непринужденным, даже если я уловил краткую вспышку страха в ее красивых глазах. Она одарила меня непристойной ухмылкой, я подмигнул своему солнышку прямо перед тем, как высунуть свой язык, проведя им по ее сердцевине.

— О!

Ее глубокий, горловой крик удовольствия пробудил зверя во мне, и мой рот изогнулся в улыбке напротив мягких розовых губ ее киски, в тот же момент ее бедра приподнялись на пару дюймов от непроизвольной потребности. Мой член пульсировал на матрасе, и я боролся с желанием снять джинсы. Тяжелый вздох вырвался из моих легких, когда мои бедра размеренно покачивались на простынях, желая, чтобы я вместо этого раскачивался в ней.

Жаждущий оказаться внутри нее и в то же время разрывающийся от желания продолжать трахать языком ее сладкую маленькую щелку, я прихлебывал и поглощал ее сущность, как будто это была моя последняя трапеза. Поглаживая ее нежные складочки, я слегка усмехнулся, когда ее маленькие ручки схватили мою голову, потянув за волосы. Мой язык обвел эту тугую, сексуальную дырочку, пока она тяжело дышала, выкрикивая мое имя.

Ничто никогда не звучало так увлекательно.

Она хлопнула ладонями по матрасу, а затем села, откинувшись на локти, наблюдая за мной, когда ее бедра раздвинулись шире, нетерпение отразилось на женственных и нежных очертаниях ее лица. Ее глаза загорелись похотью и одобрением, и я не сводил с нее взгляда.

Она издала гортанный стон, когда я скользнул одним пальцем внутрь нее, мягко двигаясь внутрь и наружу, в то же время я щелкал языком по ее клитору. Затем два пальца скользнули в эту влажную, тугую киску, и я наблюдал за ее реакцией, когда она мягко начала двигаться в тандеме, получая удовольствие от сочетания моих пальцев и языка.

Это был самый эротичный и чувственный момент, который я когда-либо разделял с какой-либо женщиной. Стон сорвался с моих губ, когда она прошептала мое имя, как будто она кончала тысячу раз.

— Дейл.

Мне нужно было больше. Мои пальцы разжались, и я пососал каждый, зная, что буду делать это так часто, как только смогу. Схватив ее за задницу и погрузив пальцы в эту сочную плоть, я удержал ее на месте.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — приказал я, мой голос был чуть громче рычания.

— Заставь меня кончить, — умоляла она, — пожалуйста.

— Пожалуйста, кто?

— Дейл, мой крутой и красивый байкер, — простонала она, выгибая спину, выставляя напоказ свою тонкую шею.

Да, черт возьми.

Зверь во мне хотел вонзить зубы в эту нежную кожу и прикусить, заявляя на нее права каким-нибудь диким и примитивным способом. Чертовски варварски, но чертовски сексуально. Снова погрузив свой язык в нее, я использовал те же два пальца, чтобы довести ее до предела, заметив, когда она сжалась, и поток липкой жидкости покрыл мои губы. Мими издала вопль экстаза, когда ее тело дернулось, а бедра приподнялись, отчаянно желая продлить свое освобождение как можно дольше. Я и не думал останавливаться, продлевая это для нее, пока она не откинулась на простыни и ее глаза не расширились.

— ОГО.

Это полезно для самолюбия парня.

Я приподнялся и поцеловал ее в лоб, когда увидел, что ее глаза закрылись. Как чертовски очаровательно. Я бы хотел разбудить ее, положив голову ей между бедер. Ей бы понравилось.

— Когда-нибудь, солнышко, — прошептал я вслух, думая, что она спит, — я дам тебе больше, и ты будешь любить каждое мгновение. Как только ты будешь готова, я подарю тебе весь гребаный мир. Я клянусь тебе в этом.

Откинувшись на спинку, я подвинулся к краю кровати и поднял рубашку, готовый натянуть ее обратно и дать ей отдохнуть.

— Патриот.

Пораженный, я понял, что она проснулась и услышала меня.

— Да, детка?

— Не уходи.

— Солнышко, я не могу остаться. Я хочу быть с тобой, и я не хочу, чтобы ты чувствовала, что мы торопимся.

Что-то между мной и Патриотом изменилось, и связь, которую мы чувствовали друг к другу, была глубокой, как душа. Беспокойство, которое я раньше испытывала, было забыто. Я смотрела в темно-синий цвет и была дома: безопасность, сила, привязанность и ничто не могло испортить этот момент.

Когда он прошептал мне эти слова, я поняла, что не могу позволить ему выйти за эту дверь. Я хотела его, и мне нужно было это сделать, потому что я устала жить в страхе или сожалении. Впервые с тех пор, как меня спасли, я жаждала близости, которую мы разделили бы, и почти умоляла, чтобы его губы ласкали мои и принадлежали этому большому байкеру, которого я обожала всем сердцем.

Мягкость его взгляда вызвала слезы у меня на глазах.

— Я прошу тебя заняться со мной любовью, — уточнила я, наблюдая, как его глаза потемнели. — Я не хочу больше ждать.

Его реакция взволновала меня. Чувствовать такое желание сейчас и контролировать то, чего хотело мое тело, было мощно. Я поняла, что мне не обязательно соответствовать тому, что диктует общество. Мне не нужно было изгибаться и лепить себя по какому-то шаблону, которому, по мнению всех остальных, я должна была соответствовать. В этом мире была лишь горстка людей, о которых я искренне заботилась. Это были семья и друзья, которым хватило смелости поддержать меня, когда весь мой мир рухнул. В частности, один мужчина, который рискнул своим разбитым сердцем ради глупой девчонки, которая чуть не разрушила свою жизнь.

Человек, которого я любила, мудрый, он был в каждым моем вздохе, и в каждым ударе моего сердца. Дейл Леонард Диксон. И если бы я больше ничего не делала до конца своих дней, я бы точно показала ему, как много он для меня значит и как его принятие, терпение и привязанность позволили мне исцелиться от худшего вида насилия.

Я села и сняла лифчик в то же время, когда Патриот встал и расстегнул джинсы, раздеваясь так быстро, что это было почти смешно. Мужчина стоял обнаженный и гордый, его татуированная грудь впервые привлекла мое внимание. Два орла, держащие американский флаг, растянулись на его груди и парили над рядом надгробий, которые были вытатуированы поперек его живота. Мне не нужно было спрашивать имена, которые были выгравированы на его коже. Это были морские пехотинцы, которых он потерял за океаном. Своих лучших друзей и братьев он любил и служил с ними до конца.

Мой взгляд опустился ниже, и я задержала дыхание, впечатленная монстром, выступающим у него между ног.

— Не волнуйся, детка. Я не буду торопиться.

— Я знаю. — Подняв руку, я ждала, когда он сделает ход.

Его мышцы напряглись, когда он присоединился ко мне на кровати, снова двигаясь между моих бедер. Егогубы опустились к моей икре и медленно продвигались вверх, скользя по моей сердцевине и уделяя внимание обеим моим грудям, дразня мои соски и посасывая, пока они не превратились в заостренные точки.

— У тебя отличные сиськи, солнышко. Они идеальны.

Хихиканье вырвалось у нас обоих, пока он не начал массировать каждую из них, перекатывая кончики между пальцами и слегка подергивая. Мое тело тряхнуло, и жужжание в моей сердцевине началось снова, когда желание охватило каждый дюйм. Непроизвольный стон сорвался с моих губ, он поднял голову, и его губы завладели моими, стремясь перейти на следующий уровень. Его язык проник в мой рот, и это было странно на вкус, но не неприятно, когда он углубил поцелуй, сексуальное рычание вырвалось из его груди.

Его тело затмевало мое собственное, когда он прижал меня к простыням. Это было легкое движение, ощущение, что тебя заперли в клетке. В панике мои глаза резко открылись, и я испугалась, толкнув его в грудь.

— Черт, — выругался он, отступая и откатываясь в сторону. — Черт. Прости меня. Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя в ловушке.

С трудом сглотнув, я разочаровалась в себе. Это было не то, чего я хотела, чтобы произошло.

— Может быть, мы можем попробовать что-нибудь еще.

— Например?

— Как насчет того, чтобы ты меня связала?

— Что?

— Да, — ответил он с усмешкой. — Ты та, у кого все под контролем. Привяжи меня к гребаной кровати, и тогда я не смогу пошевелиться без твоего согласия.

Срань господня. Это звучит безумно и идеально.

— Ты уверен?

— Я уверен. Я хочу дать тебе то, чего больше ни у кого никогда не было, солнышко.

— Что?

— Выбор.

Слезы наполнили мои глаза, и я сморгнула их, зная, что, если бы я не влюбилась в него раньше, я бы влюбилась просто от этого предложения.

— Ладно. Давай сделаем это.

— Мими, — хрипло прошептал я, касаясь губами ее ушка, — я хочу тебя, но, если ты не готова, детка, ты должна дать мне знать.

Она оседлала мою талию после того, как привязала оба моих запястья к спинке кровати и закрепила их парой моих галстуков. Прошла целая вечность с тех пор, как у меня была причина наряжаться и носить это шелковистое дерьмо, и я не мог придумать лучшей причины использовать их сейчас.

— Я в порядке, — заверила она меня, запечатлев поцелуй на моей щеке. — Я бы хотела кое-что попробовать.

Возбуждение вспыхнуло в моем теле с таким жаром, что могло бы сжечь дотла весь Перекресток.

— Дерзай.

— Ты не хочешь знать что?

— Нет. Я доверяю тебе.

Доверие. Это было так легко дано и так легко отнято. За те несколько месяцев, что я знал Мими, я много думал о доверии. Насколько я знал, ни один мужчина никогда не оказывался так достоин ее доверия, как я.

— Наоми, — простонал я, — детка, пожалуйста. Я собираюсь разрядиться.

Ее легкий смех был заразительным, и я ухмыльнулся, натягивая ремни, когда желание прижать ее к себе было отвергнуто.

Мой член с хлопком покинул ее рот, и я дернул бедрами, пару раз дернувшись от потребности быть внутри своей девочки. Она поднялась и оседлала мою талию. Мне нравилось, что она улыбалась и была счастлива. Ее сиськи врезались мне в грудь, и у меня чуть не перехватило дыхание. Мягкость ее губ встретилась с моими, и поцелуй естественно углубился. Я открылся и сдался ей, когда ее язык искал входа. Поцелуй усилился, как и мой голод.

Я был так чертовски возбужден.

Связать меня было лучшим выбором. Я хотел доминировать над ней, взять на себя ответственность и контролировать ее, и жестоко вонзаться в ее тело.

Это было бы слишком.

Мими прервала поцелуй и начала поглаживать мой член с точностью и нажимом, которые, черт возьми, чуть не убили меня. Я так сильно хотел эту женщину, что это была самая восхитительная, чувственная пытка, которую я когда-либо знал. Мои бедра приподнялись, и я застонал.

— Черт возьми, Мими.

Вся кровь в моей голове отхлынула, и все, что я мог чувствовать, была связь между ее телом и моим. У нас еще даже не было секса. Она отпустила меня, а затем скользнула по моему члену своей сердцевиной, потираясь о него, когда мое тело отреагировало, и я приподнялся с матраса, соединившись с ней настолько, что почувствовал влажность ее возбуждения.

— Ты нужна мне, детка. Я вот-вот потеряю самообладание.

Она громко рассмеялась, а затем потянулась к моему члену, подставляя меня к своему гладкому входу. Постепенно она начала опускаться. Дюйм за дюймом я заполнял ее, скользя в тепле и мягкости ее киски. Должно быть, я потерял сознание, потому что понятия не имел, как я не начал дико толкаться, потому что она была той, кто заговорил первой.

— Ты такой большой. Я чувствую себя сытой в лучшем смысле этого слова.

Черт.

— Ты умеешь лучше всех разговаривать с подушками, детка.

Она прикусила нижнюю губу.

— Я собираюсь начать двигаться, хорошо?

— Пожалуйста, — простонал я, почти разваливаясь на части.

Бедра Мими начали вращаться, когда она оседлала меня, двигаясь вниз, она нашла ритм, который ей нравился. Ее киска становилась все более гладкой, поскольку естественная смазка в ее теле увеличивалась по мере того, как она расслаблялась. Ее сиськи подпрыгивали, и это была самая сладкая пытка — не протягивать руку, чтобы поиграть с ее сосками. Я не мог дотянуться языком, но попытался, сумев лизнуть ее достаточно, чтобы она извивалась.

— Мне тоже нужно двигаться, — предупредил я.

— Сделай это.

Зверь внутри меня вырвался на волю, и я начал сильно качаться, приподнимаясь с матраса настолько, насколько был способен, скользя в ее киску снова и снова. Одна из завязок развязалась, и я потянулся к ее бедру, ругаясь, когда она схватила меня за руку, и мы оба застонали.

— О, Боже, я так близко, — объявила она, увеличивая скорость, с которой двигала своими талантливыми бедрами.

— Потрогай себя, — приказал я, наблюдая за тем, как она откинулась назад и как мой член входил в нее, утверждая, что Мими моя с каждым ударом. — Я хочу посмотреть, как ты играешь со своим клитором.

Ее рука опустилась вниз, и она задела этот чувствительный комочек нервов, раскачиваясь быстрее по мере усиления удовольствия.

— Дейл! — закричала она, и я был рад, что ее тело содрогнулось, хлынула жидкость, как доказательство того, что ее оргазм залил нас обоих, потому что я был готов взорваться.

Я кончил одновременно, наполнив ее своей спермой, и это дало мне торжествующее удовлетворение пещерного человека, узнав, что я заклеймил ее как свою, отдав часть себя, которой я никогда не осмеливался поделиться с другими. Моя игра всегда была отрывной. До сих пор.

Идея детей внезапно показалась не такой уж плохой, когда я посмотрел в ее глаза, грудь вздымалась, и я нашел любовь, которую я чувствовал в отражении. Она приручила меня и даже не знала об этом. Я принадлежал ей настолько, что готов сделать ее своей женой.

Я не сомневался, что из нее получится идеальная старушка.

Я обнял ее свободной рукой за талию и прижал к себе, запечатлев поцелуй на ее макушке.

— Должен тебе кое-что сказать, солнышко.

Ее голова поднялась, и улыбка, украсившая ее губы, соответствовала прозвищу, которое я дал ей в день нашей встречи.

— Я тоже.

— О? Хочешь начать первой?

Она покраснела.

— Нет.

— Сначала нужно развязать мне другую руку.

Она засмеялась и потянулась вверх, развязывая шелк, когда он с шелестом упал на простыни. Как только я был полностью свободен, я приблизил ее к себе и посмотрел прямо в потрясающие голубые глаза, которые я так обожал.

— Я люблю тебя, Наоми. Ты вошла в мою жизнь и сделала ее достойной того, чтобы жить снова. Я, блядь, не могу представить ее без тебя сейчас.

— Дейл, — прошептала она, — я тоже безумно люблю тебя.

— Я хочу, чтобы ты стала моей старушкой. — Я надеялся, что, черт возьми, она поняла, что это значит, потому что, это приглашение в мою жизнь, которую я люблю как Жнец и брат Королевских ублюдков.

— Хорошо. Я не уверена, что мне нужно делать, но я разберусь с этим.

— Черт возьми, да, ты разберешься. Ты рождена для этой жизни, детка.

Она опустила голову и положила ее мне на сердце, когда я заключил ее в свои объятия.

— Я бы никогда не поверила, что заслуживаю такого будущего. Ты показал мне, что надежда существует, и впустить ее нормально.

Я не знал, что я сделал в этом мире, чтобы заслужить ее нежность и свет, но я чертовски рад, что нашел ее в тот день.

— Я знаю, солнышко. Это блядь так потрясающе.

— Церковь, — объявил Грим, прислонившись к двери, которая вела в часовню. Я последовал за ним, руководствуясь мышечной памятью больше, чем чем-либо еще. Моя голова витала в проклятых облаках, и это был первый раз, когда я был так счастлив с тех пор, как присоединился к Корпусу.

— Черт, — прошептал я, опускаясь на стул, не обращая никакого внимания на своих братьев за столом.

— Почему ты выглядишь таким чертовски напуганным? — Спросила Раэль, слегка ударив меня по руке. — Ты достаточно близко, чтобы сидеть у меня на коленях, а я так не раскачиваюсь, брат.

По комнате было слышно несколько смешков, когда я моргнул, отодвигаясь в центр своего кресла. Моя задница чуть не приземлилась на пол.

Глупая усмешка тронула мои губы.

— Я блядь действительно напуган.

— И? — Спросил Грим, скрестив руки на груди, удивляясь, почему я выгляжу таким чертовски жизнерадостным для парня, который только что признался, что боится.

— Впервые я чего-то испугался с тех пор, как отправился в путешествие дьявола.

В комнате воцарилась тишина.

— Я люблю Мими.

— Новый флэш, — пошутил Рейт. — Мы все это знали уже в течение нескольких недель.

Я покачал головой.

— Нет, чувак. Я чертовски люблю ее. Навсегда влюблен в нее. Хочу сделать ее своей старушкой.

На лицах всех моих братьев появились улыбки.

— Тогда это официально, — объявил Грим. — Дай ей нашивку на собственность.

— Да, черт возьми. Собираюсь сделать так, чтобы это произошло в эти выходные.

Смех заполнил комнату, когда я потер затылок, улыбаясь достаточно широко, чтобы выглядеть идиотом.

— Она делает меня счастливым. Меня больше не преследуют мои демоны, и это серьезное дерьмо.

— Да, это так, — согласился Рейт. — Рад за тебя, брат.

Я стучал кулаками по столу и улыбался, зная, что смогу посмотреть в лицо будущему, неопределенности и угрозам, с которыми сталкивается клуб, и всему остальному, что встретится на моем пути, пока Мими рядом со мной.

Двери в часовню распахнулись, и вошла компания, которую мы ожидали. Силовики из братских отделений выкрикнули приветствие, и это была перегрузка кожи. Последовали шлепки по спине и удары кулаками, когда Энджел, Презрение, Дрейк и Факел заполнили комнату. Последними вошли Гуль с Уайли, и это был громкий шум, поскольку мы все шутили, что старейший ублюдок должен был войти последним.

— Где Папа? Черт возьми, я нигде не могу появиться без того, чтобы в меня не бросили кучу дерьма.

Грим закурил и затянулся, кивнув головой в сторону Гуля.

— Иди сюда, упырь. Скучал по твоей большой заднице, доставляющей неприятности.

Гуль усмехнулся, пробираясь через комнату, когда я остановился перед Ангелом. Парень был почти такого же роста, как я, и у него была развязность, которую большинство женщин находили привлекательной. Девушки из клуба обычно приходили в восторг, когда он останавливался в Перекрестке. У него был особый дар, и я надеялся, что, черт возьми, нам никогда не понадобится его использовать.

— Привет, Ангел, — поприветствовал я, хлопнув его по плечу, когда мы пожали друг другу руки. — Рад, что ты смог прийти.

— Счастлив, что могу помочь.

— Всегда рад тебя видеть, брат.

Он кивнул головой в сторону Раэля, который одарил его ухмылкой.

— Что, черт возьми, ты сделал со своей головой?

Я хихикнул, когда понял, что он говорит о кривом ирокезе, который носил Раэль с того утра, когда Рейт попытался побрить ему голову. Он никогда с ним ничего не делал, кроме как пытался соответствовать другой стороне, и это было не совсем правильно. Никто из нас ничего не говорил и решил, что он может ходить как хочет, и ему все равно, что это пиздец.

Факел не мог перестать смеяться, покачав головой и сильно хлопнув Раэля по спине.

— Я думаю, тебе идет.

— Отвали, Факел.

Мне нравился Факел. Он был отчасти тихим, но ему нравилось взрывать дерьмо, и старая поговорка о том, что тихие это те, на кого можно смотреть и бояться, была правдой. Ему нравилось быть поджигателем, и за этим было прекрасно наблюдать.

Презрение совершил свой обход, и мы крепко пожали друг другу руки. Этот брат всегда был напряженным. Парень был мрачен и едва выдавливал улыбку. Никогда не знал, придет этот ублюдок или уйдет, но я бы не хотел, чтобы кто-то еще прикрывал мою спину. Он втянул меня, чтобы я отвесил ему пощечину, и я ответил ему тем же, смеясь, когда поймал его косой взгляд.

— Готов надрать русским задницы, Патриот.

— Вот почему ты здесь, — ответил я, чувствуя себя более подготовленным с дополнительными мышцами.

Дошло приветствие и до Дрейка, он был братом, который был близок к краю. Он любил причинять боль. Парень получал удовольствие от пыток и любил пускать своим врагам кровь. Дрейк был чертовски болен, и он был идеален, если бы наш план сработал и у нас был шанс преподать этим русским урок.

— Нервничаешь, Патриот. Ненавижу это гребаное чувство. Просто хочу вытащить свои ножи и порезать нескольких ублюдков.

Громкий смех вырвался из моей груди, и я покачал головой.

— Скучал по тебе, брат. Никогда не бывает скучно, когда ты рядом.

— Чертовски верно.

Часовня была переполнена, но нам удалось найти каждому стул, поскольку Грим занял свое место во главе стола.

— Вы все знаете, почему вы здесь. У нас назревает дерьмовая буря. МК Скорпионы издеваются над нами, и это не новость, но они работают с русскими и бандой торговцев людьми, которые крадут девушек на нашей территории.

— К черту это, — выплюнул Ангел.

— Еще долго это не будет проблемой, — добавил Дрейк.

— Это немного личное для меня, — признался я, встретившись взглядом с каждым из своих братьев. — Моя старушка была жертвой. Они три года торговали Наоми, прежде чем я нашел ее. Спас ей жизнь, когда мы расправились с Волтойем и Солоником, но это еще не конец.

— Волтой и Солоник? — Спросил Гуль. — Разве это не те же мудаки, которые работали с Прогорклым?

— Они самые, — возмутился Раэль, — Солоник заказал убийство моей сестры Уиллоу. Не сожалейте ни о долбаной секунде его смерти, ни о Прогорклом. У них был американский деловой партнер, о котором мы только что узнали. Парня зовут Шон Джонс. Предполагается, что он большой гавайский чувак с лысой головой.

Несколько моих братьев что-то пробормотали себе под нос с выражением отвращения на лицах.

— А еще есть новый вице-президент, поскольку задница Разра застряла в тюрьме, — объявил Грим, — гребаный парень по имени Гремучий.

— Гремучий? — Спросил Дрейк. — Что за хрень?

— Мы опросили Перспектив и узнали, что Гремучий берет на себя управление Разра. У него огромная татуировка в виде гремучей змеи, идущая от щеки к груди. — Рейт во время речи попыхивал одной из своих дорогих кубинских сигар. — Не смог найти о нем ни хрена. Он неуловим, как чертов призрак

— Господи, — выпалил Экзорцист. — Это дерьмо чертовски раздражает.

— У нас есть план, — напомнил всем Грим. — Перспектива сказал, что между Джонсом и Резниковым запланирована встреча. Русский — главный парень. Мы хотим их всех, но особенно его. Он приезжает, чтобы осмотреть свой продукт и принять несколько решений относительно девушек. Вот тогда мы и сделаем свой ход.

— И когда это произойдет? — Спросил Презрение, хрустнув костяшками пальцев.

— Завтра вечером.

— Как ты себя чувствуешь, Дейзи?

— Лучше. — Она поморщилась, когда попыталась сесть, и я заметила, что движения все еще были болезненными. Патриот дал ей несколько сильных обезболивающих, но для заживления огнестрельного ранения в живот требовалось много времени.

— Уже готова принять душ?

— Да. Снуки обещала помочь мне позже.

— Она хороший друг, — заметила я. — Она действительно мне нравится.

— Мне тоже. Кажется, она понимает, через что я прошла, и это заставляет меня чувствовать себя менее осужденной.

— Я понимаю. Я тоже переняла от нее эту атмосферу.

Раздался стук в дверь, и Тень заглянул внутрь.

— Наоми, могу я поговорить с тобой минутку?

— Конечно. — Я обняла Дейзи, а затем направилась в холл. — Что случилось? Ты выглядишь взволнованным.

Он подпрыгивал на носках, и в его взгляде было что-то близкое к безумию.

— Я узнал имя русского, который убил Стефани, — прорычал он, расхаживая взад-вперед передо мной. — Его фамилия Резников. Тот же ублюдок, который причинил тебе боль. Почему я не собрал это воедино до сих пор?

— Тень, мне не нравится, к чему ведет этот разговор.

— Прибыли все силовики из других глав. Я не хотел подслушивать, о чем они говорят, но это было трудно не услышать. Эти парни чертовски шумные. Я слышал, что они планируют сделать.

Я не хотела знать. Между мной и Патриотом все было хорошо. На этот раз я хотела немного успокоиться и не беспокоиться о русских и угрозе моей жизни.

— Не говори мне.

Он сузил глаза, усмехаясь.

— Это твоя жизнь, Наоми. Эти засранцы хотят твоей смерти. Ты сама так сказала.

Я в отчаянии всплеснула руками.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала, Тень? Преследовала их с пистолетом и надеялась, что моя цель не ошибка?

— Нет, — ядовито ответил он, — я просто говорю, что не собираюсь сидеть в стороне из-за этого. Я не смог защитить Стефани, но я могу защитить тебя.

Черт. До сих пор я не понимала, что он имел в виду.

— Ни за что. Я благодарна тебе за все и люблю тебя, но ты не пойдешь туда и не позволишь себя убить.

Он выглядел оскорбленным.

— Я езжу на байке с двенадцати лет, а впервые выстрелил из пистолета, когда мне было восемь. Я не идиот.

Я крепко обняла его.

— Ты же знаешь, что я забочусь о тебе как о члене семьи, верно? Я не могу тебя потерять. Пообещай мне, что ты не уйдешь.

Он обнял меня в ответ, отстранился, чтобы погладить меня по макушке с кривой усмешкой.

— Я знаю это. Я слишком крутой, чтобы дамы могли устоять.

Он был довольно очарователен.

— Ты такой заносчивый.

— Нет, просто уверенный.

— Не ходи туда, пожалуйста. — Мольбы не помогут. Он не собирается слушать.

— Ни хрена не могу обещать, Наоми. Я должен делать то, что мне нужно, и так оно и есть.

Он оставил меня стоять в панике, и умчался, а я ничего не могла сказать, чтобы переубедить его. Рядом тоже никого не было. Патриот все еще был в церкви. Грим и все остальные участники также были внутри. У меня не было никого рядом, кому я могла бы сказать, что задумал Тень, и помешать ему уйти.

— Черт! — Крикнула я, разворачиваясь, чтобы направиться в комнату Раэля и Найлы. Моя сестра знает, что делать, а если нет, тогда я найду Снуки и спрошу ее.

— Привет, Наоми, — окликнула Невия, остановив меня прежде, чем я зашла к своей сестре.

Она появилась из ниоткуда. Немного жутковато.

— Э-э, привет.

Мне не нравилась эта девушка. Она была нервной и, казалось, готова была выпрыгнуть из собственной кожи.

— Мы можем поговорить?

Прямо сейчас?

— Это может подождать? Мне нужно поговорить с Найлой.

— Нет. Прости, дорогая, — выпалила она, прежде чем я почувствовала острый укол в затылке.

Шокированная, я сразу поняла, что она мне вколола. Тот же препарат, который использовал Алексей, чтобы делать меня послушной. Все запреты исчезают, и вы слепо следуете тому, чего кто-то хотел, не имея возможности возражать или сопротивляться.

Как же быстро… я снова потеряла способность выбирать.

Опустошенная, я уставилась на грустную улыбку, которой щеголяла Невия, когда она вела меня по коридору и наружу, крадучись вокруг здания к своей машине. Багажник был открыт, и она жестом пригласила меня залезть внутрь, помогая мне, пока я сопротивлялась желанию расплакаться.

Я зашла так далеко, добилась такого замечательного прогресса, и этого было недостаточно. Я была на пути обратно в мир, который заставит меня страдать, прежде чем моя жизнь закончится в боли и унижении.

Я, Наоми Лайла Питерс, была жертвой. Снова.

Машина ожила, когда Невия завела двигатель, и мы подъехали к главным воротам. Мне хотелось кричать, пинаться и вопить, бороться и сообщить кому-нибудь, что я заперта в багажнике.

Ничего из этого не было возможно.

Когда ворота закрылись за нами, и мы выехали на шоссе, я знала, что приближаются мои последние минуты на этой земле, и я всем сердцем надеялась, что Патриот не сделает какой-нибудь глупости, когда узнает о моей смерти.

— Подожди, пока не познакомишься с моим солнышком, — похвастался я, хлопнув Ангела по плечу. — Она самое милое создание, которое ты когда-либо видел.

— Держу пари это так, — засмеялся он. — Она должна быть сильной, чтобы мириться с твоей жалкой задницей.

И он не ошибался. Покачав головой, я вышел из часовни и направился к бару.

— Что будешь пить, Ангел? Бекка посадит тебя, пока я поищу свою старушку.

Бекка уже разливала пиво, и Харли помогала ей. Мне показалось немного странным, что Невии там не было, поскольку это одна из причин, по которой ее пригласили.

— Не торопись, — ответил Ангел, кивнув головой в сторону Бекки. — Дай мне свой лучший виски, милая.

Насвистывая, я был чертовски счастлив, что наконец-то заседание закончилось и я могу найти свою девушку. Я скучал по ней и ненавидел разлуку, даже если это было всего на несколько часов. Я бы признался в этом только потому, что Раэль никогда бы не позволил мне дослушать это до конца, но Мими была зависимостью и одержимостью, к которой я был рад стремиться.

Я отказался от некоторых других своих вредных привычек несколько месяцев назад. Было время, когда я едва ли был трезв, но я видел ошибки своих поступков, особенно после того, как понял, что они только усиливали мое плохое настроение и ночные кошмары. Иногда я курил травку, но держал алкоголь на минимуме. Это было нелегко в той среде, в которой я жил, но я нашел выход с помощью Грима и Рейта. С каждой минутой, пока Мими оставалась в моей жизни, находить баланс становилось все труднее. Мой Жнец был доволен тем, что поделился своей потребностью питаться душами и их страхом. Сделка, которую мы обоюдно сочли приемлемой.

Мими не было в нашей комнате, когда я зашел туда в первый раз, и это было неудивительно, она проводила много времени с Дейзи. Найла часто была с ними, и это заставляло меня улыбаться, видя, как сильно выросла Мими. Она снова заводила друзей. Снуки была полна решимости стать одной из ее самых близких подруг. Не я придумывал всю эту канитель с едой. Она делала это сама. Умная цыпочка.

Вернувшись в холл, я закрыл дверь и запер ее, направляясь дальше в комнату для гостей. Когда я постучал, никто не ответил. Это было странно, но, возможно, Дейзи спала, а Мими уже вернулась в общую комнату. Мой Жнец чувствовал себя немного нервным и обеспокоенным, но я этому не поддавался. Не было причин для беспокойства. Перекресток был плотно перекрыт.

Ангел, должно быть, заметил мое волнение, когда я вернулся, потому что он допил остатки в своем стакане и соскользнул со стула.

— Что стряслось?

— Я не могу найти Мими.

Он выгнул бровь, изучая меня, прежде чем заговорить.

— Я думаю, тебе лучше остыть.

Ну, ни хрена себе. Я работаю над этим, но я ценю, что он пытается помочь.

Бекка разговаривала с Харли, и две девушки рассмеялись над шуткой, которую я не расслышал, когда бросился вперед, хлопая руками по барной стойке.

— Кто-нибудь из вас видел Мими?

Обе девушки покачали головами.

— А как насчет Невии? Разве она не работает здесь по ночам?

Бекка пожала плечами.

— Иногда она не появляется. Я думаю, она встречается с одним из братьев на стороне и держит это в секрете.

В этом был смысл, но моя интуиция на это не купилась. Как и мой Жнец. С рычанием я развернулся, зовя Снуки.

— Патриот, в чем дело, милый?

— Я не могу найти Мими, и Невия тоже пропала. Она не работает в баре.

Снуки побледнела.

— Она сказала мне, что плохо себя чувствует. Я дала ей выходной.

Во всю силу своих легких я крикнул, чтобы в комнате стало тихо.

— Кто-нибудь видел Наоми или Невию?

Жаба выступил вперед и прочистил горло.

— Невия уехала около часа назад.

Разъяренный, я бросился к нему и попал ему в лицо.

— Перспектива, ты позволил девушке из клуба покинуть Перекресток без разрешения члена клуба?

Он покачал головой.

— Нет. Я вышел отлить, и когда я вернулся, один из этих придурков сказал, что выпустил ее за ворота. Не знал, что это вызовет такой переполох. Мне жаль, мистер Диксон.

Чертовы братья Денали и их дополнительная помощь.

Мой взгляд остановился на Гриме, и он зарычал, направляясь к входной двери на парковку. Ни одного из парней, которых послали Винс и Антонио, не было там.

— Черт! — Грим взревел, вытаскивая пистолет.

— Нас наебали.

Ведьмак был без сознания, когда мы бросились вперед, все были в состоянии повышенной готовности. Его ударили по затылку, и у него была огромная шишка. Это была спланированная попытка. Было ясно, что братья Денали больше не на нашей стороне, и это была плохая новость.

Что это означает для наших поставок наркотиков, которые мы перевозили для Салазара? Работали ли они сейчас на русских и Скорпионов? Блядь!

У меня не было времени обдумать это, поскольку я понял, что предали не только клуб. Сдавленный крик ярости сорвался с моих губ, когда я понял, что Наоми была целью и ее похитили. Не нужно быть гением, чтобы собрать это воедино.

Братья были прямо возле меня, когда я вбежал обратно внутрь и спустился в комнату Дейзи. Дверь распахнулась, и я ворвался, но было слишком поздно. Безжизненные глаза Дейзи уставились в потолок. На ее губах играла легкая улыбка, как будто она была счастлива уйти и наконец обрести покой. Годы жестокого обращения привели ее к единственному концу, который освободил ее. Это было душераздирающе. После всех усилий, которые я приложил, чтобы спасти ее, она была убита кем-то, кому клуб доверял.

Эта сука Невия собирается пожелать своей смерти, прежде чем я с ней закончу. Кипя, я не думал, что смогу справиться с этим, пока последний кусочек этой катастрофической головоломки не встал на место.

Мой телефон начал вибрировать в кармане, и я выдернул его, уставившись на экран, когда увидела номер Шона Джонса. Он хотел пообщаться в видеочате. Ублюдок.

Проведя пальцем по экрану, я поднял его и прорычал:

— Джонс.

Даже когда мое сердце говорило мне, что она у него, мой разум пытался спорить. Я не хотел, чтобы это было правдой.

— У меня для тебя маленький сюрприз, Патриот. Там есть ссылка, которую я отправил для тебя. Если ты нажмешь на нее, то увидишь, что в ближайшие пару часов состоится онлайн-аукцион.

Я хотел дотянуться до телефона и вырвать ему позвоночник, пока он говорил, но мне нужна была каждая информация, которую он дал мне прямо сейчас, чтобы спасти жизнь Мими.

— Ссылка?

— О, это для того, чтобы посмотреть эксклюзивное онлайн-мероприятие.

Я собираюсь убить этого сукина сына.

— Хочешь знать, с какой девушкой будут трахаться десять парней? — Он захохотал от радости.

Камера на его телефоне обшарила комнату и остановилась на Мими. Моя старушка была раздета до лифчика и стрингов.

Это было не самое худшее. Ее запястья и лодыжки были привязаны к кровати, когда она лежала там, даже не сопротивляясь тому, что намеревался сделать этот мудак. Стеклянный, отсутствующий взгляд в ее глазах доказывал, что он накачал ее наркотиками, и она ни черта не сможет сделать. Ее губы шевелились, и я уловил одно слово, произнесенное с апатией, но оно значило больше, чем все остальное, что она могла бы сказать.

— Флаг.

Она повторяла это снова и снова, невнятно, ее голова склонилась набок.

Моя малышка выкрикивала стоп-слово.

Мне надо успеть найти ее, иначе этот тупой извращенец использует ее, и это станет точкой невозврата для моего солнышка.

— Она слишком сильно накачана снотворным, тупая сука. Я не хочу, чтобы она была без сознания.

Я была прислонена к стене в заброшенной комнате, моя задница покоилась на твердом бетонном полу. Я смутно узнала голоса Шона и Невии, когда они спорили.

— Я сделала именно так, как ты просил, малыш, — промурлыкала она, опускаясь на колени. — Ты напряжен. Хочешь, я сделаю тебе минет?

Он тяжело вздохнул, а затем кивнул, стоя там, когда она расстегнула его штаны и дернула их вниз, освобождая его член, и он застонал. Не было никакой привязанности или нежности в том, как она начала сосать его член, или в том, как он схватил ее за голову, используя обе руки, чтобы трахнуть ее рот, когда она давилась, а слезы текли по ее щекам, смешиваясь с тушью.

Он заставил ее оставаться неподвижной, когда использовал ее, почти насильственно двигая бедрами. Холодное бесстрастие то, как он смотрел на нее сверху вниз, как будто она была никчемной шлюхой, и она заслужила это наказание, заставило мою кожу покрыться мурашками. Я хотела закрыть глаза и игнорировать его стоны удовольствия, когда он кончал, выстреливая свой заряд ей в горло, прежде чем он оттолкнул ее, как кусок мусора.

— Приведи себя в порядок. Я ненавижу, когда ты выглядишь грязно.

Невия поднялась на ноги, немного пошатываясь на каблуках, и направилась в ближайшую ванную. Шон неторопливо подошел ко мне и присел на корточки, взяв меня за подбородок, когда приподнимал его, направляя мои глаза так, чтобы я могла его ясно видеть.

— Если бы я сейчас не кончил, я бы трахнул тебя для эфира, прежде чем твое видео выйдет в эфир.

Реакции не последовало, потому что я была не в состоянии, но внутренне мне хотелось выцарапать ему глаза.

— Ты будешь игрушкой в центре предстоящей групповухи. Никаких правил. Ничего запретного. Победитель аукциона решает все, что с тобой делать. — Он засмеялся, но в этом не было юмора. — Просто подумай. Какой-то псих платит за то, чтобы смотреть, как с тобой жестоко обращаются во всех дырах десять самых здоровенных парней, которых я смог найти. Чудовищные члены. Когда они возьмут тебя в задницу, это будет больно.

Пошел ты, Шон Джонс!

— Мы должны тебя подготовить.

Он поднял меня, подошел к кровати и бросил посередине. Я заметила камеру, которая была настроена на запись, и все воспоминания о подобных моментах в прошлом всплыли на поверхность, громкий стон сорвался с моих губ.

Шон сделал паузу и, наклонившись, чмокнул меня в одну из щек.

— Не думай ни о чем и не вздумай брыкаться. Я буду вводить столько наркотиков, сколько мне нужно, чтобы держать тебя в повиновении. Лично я взволнован. Хочешь знать почему?

Когда я не ответила, он рассмеялся, пожав плечами.

— О, верно. Ты же не можешь говорить.

Мудак.

— Последний сюрприз заключается в том, что я приду после остальных и трахну тебя сквозь всю оставшуюся кровь, сперму и жидкости. Лучшая часть? Я позабочусь о том, чтобы действие этих наркотиков закончилось, и ты могла кричать. Желчь попыталась подняться к моему горлу, и я проглотила ее, зная, что это были не пустые угрозы. Шон Джонс сделает все, что он сказал, и, возможно, даже больше.

— Давай разденем тебя, а потом позвоним Патриоту. Не могу дождаться, чтобы показать ему видео. Этому королевскому ублюдку никогда не успеть вовремя.

В этот момент я задумалась, откуда Шон Джонс так много знал обо мне, Патриоте и Королевских ублюдках, а затем это щелкнуло. Невия. Она была "кротом" в клубе. Грязная крыса, которая скармливала информацию Шону и Резникову.

Это блядь ее вина, и, если у меня будет шанс заставить ее заплатить, я сделаю это.

— Нам нужно поторопиться — объявил я, бросив взгляд на видео, где Мими была на виду у всех, бегунок сбоку от аукциона поднимался все выше и быстрее по мере того, как часы отсчитывали время.

Обычно я везде ездил на мотоцикле, но Грим предложил мне ехать в клетке, потому что мы не знали, сколько девушек держалось под стражей или готовилось к транспортировке, и в каком состоянии они были. Мими была накачана наркотой и не могла держаться за меня, поэтому мой Харлей не имел смысла.

Каждая секунда, что я не был на том складе, выводила моего Жнеца из себя. Я не мог его сдержать и не хотел пытаться. Ангел, Гуль, Презрение, Дрейк и Факел все видели наших Жнецов раньше и поняли, что мы сделали. Некоторых из братьев клуба это напугало до чертиков, а другим это нравилось.

В любом случае, это не изменило фактов.

Глава "Королевские ублюдки" в Тонопе собирала души для дьявола, и нам было насрать, чьи души были забраны, пока Люцифер Морнингстар выполнял свою часть сделки.

Единственное, что удерживало меня от того, чтобы бросить всех остальных и отправиться в одиночку, был тот факт, что мы знали, где держат Мими. Дейзи рассказала нам о складе и VidComm Industries. Это была самая важная информация, которую мы получили. Если бы я мог выследить ее таким образом, я бы так и сделал, но мой Жнец так не работал. Нам нужно было иметь специфический нюх, как у гончей, или сначала почувствовать ужас нашей жертвы. Акулам нужна была только капля крови. Мне нужен был только намек на страх. Ничего из этого не существовало прямо сейчас, и это было чертовски неприятно.

Сомнение затуманило мои мысли, и я ударил по приборной панели, крича Рейту, чтобы он ехал быстрее. Он настоял на том, чтобы сесть за руль, поскольку я был не в том настроении, и он был прав.

— Успокойся, блядь. Мы почти на месте.

— Почему этот склад должен быть посреди гребаной пустыни?

— Потому что это все незаконное дерьмо, тупица.

Отмахнувшись от него, я не почувствовал себя лучше. У нас оставалось всего десять минут.

— Что, если они начнут раньше?

— Они не будут. Жадные ублюдки захотят столько денег, сколько смогут достать.

Его логика имела смысл, и я закурил еще одну сигарету, десятую с тех пор, как мы покинули Перекресток.

— Черт возьми, Патриот. Я даже сигары не курю так много.

— Не еби мне мозг прямо сейчас, Рейт.

— Эй, я предложил прокатиться с тобой, прежде чем Раэль смог сесть в машину. Как ты думаешь, что бы ты чувствовал прямо сейчас, если бы эта долгая поездка в задницу была с ним?

— Я бы убил его до того, как мы добрались сюда.

Рейт издал громкий смешок, удерживая ногу нажатой на педаль газа. Мы, вероятно, разнесли всю ходовую часть этого фургона, но мне было все равно. Магазин сможет исправить это позже. Подняв телефон, я наблюдал за Мими, тяжело сглатывая.

— Я иду, солнышко. Подожди еще несколько минут.

Шины завизжали, когда мы заскользили по песку и покатили к складу. Я видел здание вдалеке и поднял свою бандану, закрывая лицо, Рейт сделал то же самое. Мы не знали, какие камеры они использовали снаружи, но мы не хотели рисковать.

Как только фургон остановился, мы выскочили и вытащили оружие, целясь в окна и двери склада, поскольку все мои братья сделали то же самое. Я слышал все мотоциклы и второй фургон, на котором ехал Раэль, их занесло при остановке. Внезапная тишина после всех этих двигателей была оглушительной.

Бетонный фасад здания в нескольких местах осыпался, нагретый песок был усеян сорняками, кактусами и битым стеклом. Даже змеи и ящерицы держались на расстоянии от этого дома ужасов. Когда мы продвигались к зданию, вокруг нас вспыхнула стрельба, а Ангел, Презрение, Дрейк, Факел, Уайли и Гуль остались позади нас. В наших формах Жнецов мы были непобедимы, но не другие силовики. Ангел был прямо за мной, когда мы с Рейтом вошли с юга, за нами последовали Грим, Мамонт и Дрейк, которые пошли на запад. Раэль, Презрение и Экзорцист отправились на восток. Гуль, Уайли и Диабло подошли с севера и вошли в другую дверь в то же время, когда мы ворвались внутрь.

В хаосе я потерял видеозапись и не мог быть уверен, был прерван аукцион или нет.

— Найдите Наоми! — Кричал я, не заботясь о том, слышит ли кто-нибудь, что я здесь.

Братья разделились, когда мы начали обыскивать комнаты на первом этаже, усмиряя найденных нами участников Скорпионов связывая их.

Никаких признаков присутствия русских, Джонса или Мими.

Я поднялся на второй этаж по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, чертовски надеясь, что найду ее быстро, пока что-то не пошло не так и она не пострадала. До этого момента я беспокоился, но, когда началась заварушка и морской пехотинец сосредоточился на своей миссии, мой мозг отключился, перейдя в смертельный режим. Я был крут, спокоен и готов, блядь, сделать все, что было необходимо.

Пуля попала в стену прямо рядом с моей головой, и я зарычал, бросаясь вперед, пока не врезался в парня, прячущегося за рядом металлических шкафов для документов. Все помещение выглядело старым из-за заляпанного ковра, древних компьютеров и пыльных офисных стульев.

Я услышал крик, а затем суматоху. Я оттолкнул парня в сторону и услышал, как Рейт выстрелил из пистолета, и кто-то закричал от боли. На этом этаже было несколько комнат, выходящих налево и направо, и я сначала выбрал левую, интуиция подсказывала мне, что Мими была близко. Подняв ботинок, я вышиб дверь и обнаружил ублюдка Джонса на кровати. Его рука была обернута вокруг ее шеи, а пистолет приставлен к виску.

— Только двинься, и я убью ее без колебаний.

Мое сердце бешено колотилось, когда мой Жнец сардонически рассмеялся. Это было слишком просто. Действительно ли Джонс думает, что переживет это?

— Я дам тебе один шанс опустить это оружие. Ты все равно не выживешь, но я подарю тебе более быструю смерть, чем ты заслуживаешь.

— Отвали, Патриот.

Тогда ладно. Не могу сказать, что я его не предупреждал.

Мой Жнец рванул вперед так быстро, что Джонс не заметил этого движения. Я вырвал пистолет из его руки, и его тело повисло в воздухе, болтаясь, пока его ноги царапали землю носками ботинок.

— Ты умрешь, Шон Джонс, и я буду наслаждаться твоими страданиями.

Гортанный тон принадлежал только Жнецу, и когда Джонс понял, что я не совсем человек, он заскулил, как маленькая сучка.

— Мне жаль! Пожалуйста, пожалуйста, не убивай меня!

Жалкий кусок дерьма.

— Пощады не будет.

Сердце парня билось так быстро, что я подумал, что у него будет сердечный приступ, и я широко улыбнулся, позволяя ему увидеть Жнеца, когда приближалась его смерть.

— Патриот! — Закричал Рейт.

Его панический голос привлек мое внимание, и я бросил Джонса, Раэль бросился вперед и защелкнул застежки-молнии на его запястьях и лодыжках. Связанного, его подняли и понесли вниз по лестнице, ожидать дальнейшего наказания в Перекрестке.

Мой Жнец отступил, когда я бросилась кМими, притянув ее в свои объятия, пока я лихорадочно искал пульс. Я был так напуган, что не мог сказать, был ли у нее он или нет. Вероятно, в ее организме было слишком много наркотиков, и я не знал, что делать. Мы были в нескольких часах езды от ближайшей больницы или медицинского учреждения. Все мои тренировки ни хрена не значили, когда у меня не было под рукой подходящего оборудования.

— Ангел! — Кричал я, мой голос охрип от мысли, что я мог так трагически потерять Мими после всего, через что мы прошли. — Спаси ее!

— Если она ушла, — он тяжело сглотнул, — я не смогу.

Вздымающаяся грудь, отчаяние заставили меня умолять.

— Пожалуйста, ты должен попробовать.

Он кивнул, придвинулся ближе, положил руки на ее тело и закрыл глаза. Я не знал, что он делал, и был слишком отвлечен, чтобы заметить. Все, что я знал, это то, что у Ангела был особый дар, точно такой же, как у нас с нашими Жнецами. Мы забирали души и приговаривали их к смерти. Он спасал души, возвращая их с края пропасти.

Я не был из тех, кто молится, и если бы я молился, то только Люциферу. Дьявол обладал огромной властью, и я понял, откуда взялась моя собственная.

Секунды тянулись. Ничего не произошло.

— Ангел!

Он не ответил.

Мое сердце разбилось, и я не хотел верить, что она ушла.

— Нет, — выдохнул я. — Блядь. Пожалуйста, вернись ко мне, солнышко.

— О черт! — Выругался Рейт, когда Ангел рухнул, потеряв сознание рядом со мной на кровати.

Какого хрена?

— Дейл, — прошептал тихий, нежный голос, и я посмотрел вниз, уловив тот самый момент, когда Мими открыла глаза.

Мое сердце, казалось, готово было вырваться из груди, когда я прижался своим лбом к ее лбу, прижимая ее ближе, и прерывистый вдох покинул мои легкие.

— Ты вернулась ко мне.

— Я не думаю, что я уходила.

— Хорошо. Никогда больше так меня не пугай.

— Ты серьезно? — Подразнила она. — Тебя ничто не пугает.

Ее глаза закрылись, и я наблюдал за ее грудью, за ее равномерным подъемом и опадением, и я знал, что она будет жить.

— Пойдем домой, — объявил я, вставая и неся Мими к выходу. — Мы должны восстановить справедливость.

— Я хочу сделать еще одну вещь, прежде чем мы уйдем.

Грим уже знал, о чем я собираюсь спросить, когда я повернулся к Факелу.

— Все твое дерьмо при тебе, верно?

Его глаза загорелись, и он потер руки.

— Конечно!

Факел, знал свое дело. У него была особая смесь топлива и окислителя, которую он назвал Big Bang. Да, без всяких гребаных шуток. Бутылки со смесью были оставлены в каждом углу склада, который мы только что разрушили, и на каждой из них был установлен таймер. Я с нетерпением ждал последствий этого.

Факел вытащил свой телефон и затем показал мне установленное приложение, его ледяные голубые глаза блестели от предвкушения.

— Грим?

— Дерзай, Факел.

— Сожги это гребаное место, брат! — Крикнул я, взволнованный тем, что на этом складе больше никогда не будут удерживать ни одну женщину.

Несколько взрывов осветили гребаную ночь, когда мы стояли и смотрели, как пламя пожирает здание, обрушивая его, поскольку огонь превратил все следы железной дороги Черного рынка в ничто, кроме пепла.

Можно было услышать крики и свист от братьев, которые остались на моей стороне с Гримом. Несколько человек возвращались со вторым фургоном и с Раэлем. Я смотрел, как склад сгорел дотла, и видел ухмылки на всех их лицах. Они наслаждались огнем, но не это волновало их больше всего.

Это было ожидание грядущего кровопролития.

Шон Джонс собирался встретиться со Жнецом.

"Адская ярость" принадлежала не только к ордену Тонопы. Королевские ублюдки в каждой главе танцевали с дьяволом. Клуб был всем, а братство, возглавляемое черепом и короной, было самыми безжалостными ублюдками из всех.

— Нет никаких признаков присутствия Резникова, — сообщил мне Ксенон, стоя у подножия лестницы. — Я хотел, чтобы ты знал, что я все еще в поиске. Мы найдем его.

— Я ценю это, Ксенон.

— Я слежу за Винсом, Антонио и всей гребаной семьей Денали. Они ушли в подполье.

Грим бросил сигарету и втоптал ее в землю.

— Это будет иметь серьезные последствия для Салазара. Продолжайте искать этих засранцев и дайте мне знать, когда найдете их.

Ксенон опустил голову, а затем поплелся наверх с решительным выражением в глазах. Он найдет то, что нам нужно. Это лишь вопрос времени.

Грим понизил голос, наблюдая, как Мамонт ударил Джонса в живот. Мы собрались в подвале два часа назад и все еще ходили по кругу, позволяя каждому присутствующему здесь брату ударить по нему, прежде чем я заберу его гребаную душу.

— Ты видел или слышал что-нибудь от Тени?

Я покачал головой.

— Нет. А ты Раэль?

Он пожал плечами.

— Нет. Парень заставляет меня волноваться.

Тень доказал, что может справиться с дерьмом лучше, чем любой из Перспектив, которые у нас были за долгое время. Он был умен и смертоносен еще до того, как отправился в путешествие дьявола. Я совсем за него не беспокоился.

— Он одумается. Он проходит через много дерьма, президент. Я знаю это бремя.

Грим понимал.

— Я понимаю.

— Ангел все еще спит?

— Да. Я вытащил из него все, когда он помог Наоми.

— Я должен ему свою благодарность.

— Как она?

— Отдыхает. Найла с ней.

— Я приказал Жабе не отрывать свою задницу с того порога.

Смех сорвался с моих губ.

— Он послушает.

Следующей была очередь Гуля и Уайли расправляться с Джонсом. Они у него вырвали ногти один за другим, а затем и несколько зубов. Два брата, казалось, подыгрывали друг другу и наслаждались криками муки, которые Джонс не мог сдерживать.

Презрение приготовился вместе с Дрейком. Оба держали в руках клинки, и я чуть не съежился. Это будет больно. Я не мог дождаться, когда почувствую страх Джонса.

Садистские улыбки удовольствия пересекли оба лица, когда Джонс был изрезан, и помечен для смерти. Его вопли агонии были музыкой для моих ушей. Дрейк провел кончиком обоих лезвий вверх и по скулам Джонса, улыбнувшись, когда увидел, что остались тонкие струйки крови, которые начали медленно стекать вниз. На каждой щеке была вырезана буква R для обозначения насильника.

Презрение вмешался, когда Дрейк отложил лезвия в сторону и откинул голову Джонса назад за корни его волос.

— ТССС. Тихо. Поначалу чертовски больно, но ты привыкнешь к боли. — Нож сверкал в слабом освещении, пока не вонзился в бедро нашего пленника, глубоко вонзаясь в плотное мясо, и Презрение повернул лезвие. Он издал гортанный стон удовольствия, когда Дрейк поправил свой член другой рукой и сверкнул озорной улыбкой.

Больные ублюдки.

Джонс продолжал вопить, нож оставался на месте.

Грим молчал так долго, что я почти забыл, что он все еще стоит рядом со мной. Его не смущала резня.

— Я сказал Наоми, но я говорю и тебе тоже, каждой из тех девушек, которых мы нашли на складе, мы предоставили выбор. Они могут идти, куда хотят. Раэль отвез пару в больницу. Мамонт бросил половину из них в полицейском участке, и это дерьмо будет во всех новостях. — Мрачный смешок слетел с его губ. — Надеюсь, это разозлит Резникова.

— Так и будет.

— Гремучий по-прежнему является загадкой. Никто не видел ни его, ни Резникова. В их плане должно быть нечто большее, чем мы понимаем.

— Я думаю, ты прав.

— Как Мими восприняла новость о Дейзи?

— Печально. Это разбило ей сердце. Среди девушек, которых мы спасли нет Кати. Она все еще где-то там, и Мими беспокоится.

— Нет никакого способа найти ее, если только у Ксенона нет какого-то волшебного трюка, о котором я не знаю.

— Нам просто нужно подождать и посмотреть.

Последний из моих братьев получил свой удар, а затем все отступили, оставив меня с моей добычей. Мой Жнец зашипел в предвкушении, когда я приблизился, крадучись вперед, хрустя костяшками пальцев.

— Ты ничто. Никчемный байкерский мусор. — Его слова были невнятными, и я был удивлен, что он все еще мог говорить. Каждая часть его тела была в синяках, кровоточила и опухала. В любом случае, ничто из того, что он сказал, не имеет значения. Я не потрудился ответить.

Закрыв глаза, я позволил силе своего Жнеца проявиться, почувствовав два самых больших страха Джонса. Первый, пауки. Второй, огонь.

Я подумал, что как же смешно, что парень, который насиловал женщин и торговал ими по всему миру, боится таких незначительных вещей.

Пауки были самыми простыми, поэтому я использовал их первыми. Слишком большие "черные вдовы" должны сделать свое дело. Я представил, как каждая из их волосатых, тонких лап будет щекотать и покрывать его кожу, скользя по его плоти, прежде чем они укусят, впрыснув ему яд.

Результаты оказались лучше, чем я надеялся. Джонсу оставили достаточно цепи, чтобы он мог слегка двигаться, но не дотягивался до каких-либо мест на своем теле. Он мог двигать руками и ногами примерно на четыре дюйма, но это было все. Все его тело извивалось, когда он пытался ударить по своей плоти. Охваченный паникой, он был похож на сумасшедшего клоуна, танцующего для принца ада.

Я добавил следующий слой и почувствовал запах дыма и пепла, почувствовал жар и шипение, когда горела его плоть. Каждый дюйм его кожи начал медленно нагреваться, на лбу выступили капельки пота, которые смешались с кровью на лице. Пламя вспыхнуло в моем сознании, и я запрокинул голову назад, рыча во всю мощь своих легких, когда крики ужаса и боли Джонса достигли своего пика.

Мой Жнец питался этим страхом, вбирая в себя всю муку и страдание вместе с ним, как будто он ел самый сладкий и восхитительный кусочек, когда-либо приготовленный. Он был на грани баловства, и я чувствовал себя почти пьяным от его переизбытка. Это было то, для чего я был создан, ради чего я жил, в чем я нуждался. Бишоп был прав. Ничто другое так не удовлетворяет, как кормление зверя тем, чего он жаждал.

Когда я встретился взглядом с Джонсом, я видел ужас внутри, когда он понял, что умрет. Он захныкал, а затем взмолился о пощаде. Не было никого, кто мог бы дать ему это. Он никогда ничего не давал в жизни, когда это было в его силах, и я бы ничего не предложил ему сейчас.

— Передай Люциферу привет от меня, — проревел я, сжимая кулаки, когда выпустил своего Жнеца на поверхность, и он взмахнул косой, разрезая барьер, который соединял плоть и дух. Почерневшая душа Джонса была разорвана на части, когда я рубил, не оставив ничего, кроме кусочков, которые будут сожраны в аду. Еда, достойная короля демонов.

Земля разверзлась, и его засосало, выдернуло под поверхность, которая была видна всего несколько секунд. Не говоря ни слова, я повернулся и помчался вверх по лестнице, спеша воссоединиться с Мими. Ее улыбка просияла, когда я вошел в комнату, солнечный свет, который уравновесил мой свет и осветил весь мой гребаный мир.

Она была всем.

Мои губы завладели ее губами в тот момент, когда я был достаточно близко, захлопнулись, когда я поднял ее, и мы упали на кровать. Наша одежда была поспешно отброшена в сторону, и только когда я скользнул внутрь нее, я почувствовал себя полностью свободным. Обнимая ее лицо, я провел большим пальцем по ее нежной коже.

— Я люблю тебя, Мими.

— Я тоже.

Наши пальцы переплелись, и я растворился в ней, в этом моменте и в осознании того, что нашел причину летать так же, как она, и это определенно должно было стать моим самым долгим полетом.

— Ты готова? — Спросил я, ухмыляясь, когда увидел облегающую футболку Мими, которая натянулась на ее груди достаточно туго, чтобы у меня снова встал, а мы только что прошли три раунда в постели.

— Ага.

— Не беспокоишься? Не жалеешь? — Спрашивал я, чтобы убедиться, что моя девочка будет в порядке с тем, что должно произойти.

— Я в порядке. — Она подмигнула, а затем выпятила грудь. — Помнишь, когда ты сказал, что тебе нравится, когда твой флаг украшает все, что у тебя есть?

— Да, детка.

— Ну, я просто напоминаю тебе, что я в этом участвую.

Черт возьми. Я смотрел на совершенство.

— Черт. Теперь я хочу полакомиться твоей киской и снова попробовать твой оргазм.

— Такой ненасытный, — подразнила она, потянувшись к моей руке. — Выкатываемся.

Должно быть, кто-то научил ее этому, и это было восхитительно.

— Прежде чем мы уйдем, — начал я, — мне нужно тебе кое-что показать.

Она махнула рукой в знак отказа.

— Если это из-за того сумасшедшего демона внутри тебя, то не волнуйся.

И тут я охуел.

— Я уже видела его на складе, и он подмигнул мне.

Что. За. Нахуй.

Она хихикнула, увидев мой удивленный взгляд.

— Да. Я увидела его прямо перед тем, как отключился. Он выглядит порочно, но сексуально.

Гул отозвался глубоко в моей груди, когда низкое рычание сорвалось с моих губ.

— Видишь? Он тоже меня любит.

Я слышал и видел практически все, но это превзошло все мои ожидания.

— О, и он любит иногда всплывать и здороваться, когда ты спишь.

Мои глаза расширились.

— Ты издеваешься надо мной?

— Полностью, — засмеялась она, сжимая мою руку. — Но я действительно думаю, что он крутой.

Гордость распирала мою грудь.

— Ты моя смертоносная поездка, солнышко.

— Хорошо. Посади меня на этот байк. Я хочу снова почувствовать свободу.

Смешок слетел с моих губ, и мы очутились на шоссе 95, съезжая с съезда к месту назначения час спустя. Мими встала и сняла шлем, когда мы остановились, передавая его.

— Я сейчас вернусь.

— Не торопись, солнышко.

Вдалеке Снуки стояла рядом с девушкой, которая была по плечи зарыта в горячий песок. Ее лицо было белым от остатков соленых слез. Я видел, как моя девочка обняла Снуки, прежде чем она присела и ударила Невию по лицу. Голова предательницы откинулась назад, и Мими снова ударила ее, прежде чем забрать нож, который передала Снуки.

Я не мог видеть, что она делала, но я мог слышать крики Невии.

Мой телефон ожил, и я взглянул на экран, нахмурившись, когда с неизвестного номера пришло сообщение с изображением гремучей змеи.

Ублюдок.

Пришло еще одно сообщение с другого неизвестного номера, на этот раз напечатанное. «Ты пока не боишься меня, но будешь».

Резников.

Игра продолжалась, и противник только что сделал свой следующий ход. Мне нужно было вернуться в Перекресток. Я поднял голову и увидел Мими, идущую в мою сторону с торжествующей улыбкой на лице.

— Не много успокоилась, детка? Каково это?

— Лучше, чем я представляла.

Смеясь, я поцеловал ее пухлые губы и приложил подбородок над ее головой. Мой взгляд наткнулся на Мамонта, Экзорциста и Раэля, которые наблюдали за Снуки. Она еще не закончила с Невией, и я надеялся, что эта сучка пожалеет, что наебала нас.

Когда я припарковал свой байк и мы вернулись домой, я был удивлен, увидев Найлу, стоящую в дверях Перекрестка. Она держала маленький сверток и укачивала его на руках, тихо воркуя. Мое замешательство усилилось, когда Мими бросилась к ней, а затем ахнула, уставившись вниз на ангельское личико, которое я заметил, как только оказался достаточно близко. Темно-синие глаза моргнули, глядя на меня, в то время как крошечный ротик сморщился, а затем улыбнулся.

Моя рука прижалась к сердцу, и я чуть не споткнулся.

Ребенок.

Найла передала сверток, и глаза Мими наполнились слезами.

— Он твой, — тихо объявила она, — родился около тридцати дней назад.

— Что? — Выдохнула мое солнышко. — Как?

— Леди сказала, что ребенка зовут Ева Резникова.

— Ева?

— Ее имя означает жизнь.

— Боже мой. Катя. Это ее дочь.

Найла кивнула, проводя рукой по лицу и смахивая слезы.

— Она не пережила родов, Мими, но она оставила завещание и подписала его, прося передать опеку над ее ребенком Наоми Питерс.

Плечи Мими затряслись, когда она начала плакать, крепко прижимая к себе маленькую девочку целуя его в лоб.

— Клянусь, ты будешь любима. Каждый божий день я буду говорить тебе, какая ты замечательная, а когда ты станешь достаточно взрослой, я расскажу тебе о твоей храброй матери.

— Ты будешь не единственной, солнышко. У меня только что родилась дочь.

Мими взглянула на свою сестру, когда я обнял свою семью, никогда не чувствуя себя более счастливым, чем в этот момент.

— Почему социальный работник не остался?

— Она сказала, что ей не нужно было этого сделать, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Это странно.

— Кем бы она ни была, я до сих пор не знаю, как она узнала, что ты здесь.

У меня по спине побежали мурашки, когда мой Жнец почувствовал опасность. Что бы ни готовило будущее, я защищу свою семью и братство.

Резников, Гремучий и ведущий Скорпионов пожалеют, что столкнулись с нами. Наши Жнецы будут готовы собирать урожай.

Да начнется кровавая баня.

Тень

Сухой воздух пустыни стал прохладнее после того, как над Великой котловиной опустилась ночь. Робкая луна выглянула из-за слоев тонких серых облаков. Над головой сияли звезды, и я поймал последние лучи сливового цвета, когда они опускались за горизонт.

Это было любимое время Стефани и именно тогда, я приходил на ее могилу.

Сумерки.

То самое небо, где я смотрел, как она танцует под летним дождем, и когда я без сомнения знал, что люблю ее, поменял бы свою жизнь на ее, и ничто не помешало бы мне сделать это. Ночь, когда возможность будущего казалась такой многообещающей, и простое прикосновение ее пальцев к моим собственным расцвело надеждой в моем сердце. У нас был наш первый поцелуй под похожими звездами, и когда ее голова покоилась на моем плече, я никогда не чувствовал себя более завершенным.

В тот вечер мы разделили рожок мороженого, и я слизнул сливочную капельку с уголка ее сладкого рта. Я молча отдал ей свою душу, отдав свое сердце, потому что ни одна другая девушка никогда не значила для меня так много, как моя хорошенькая участница конкурса красоты.

Глядя на ее могилу, я выдохнул, кивнув головой один раз, прежде чем развернуться на каблуках и направиться обратно к своему байку. Двигатель заурчал, когда я выехал с кладбища и покатил по дороге, думая только об одном пункте назначения.

Я сосредоточился на чем-то одном. Я не обращал внимания ни на достопримечательности, ни на тихие дороги, ни на прохладный ветерок, когда он шептал по моей коже, умоляя меня развернуться и выбрать другой путь.

Это было невозможно.

Когда была убита Стефани, мой выбор был сделан.

Единственное, что осталось, это ярость. Она заглушала боль. Скорбь. Чувство вины.

Пламя моей зажигалки затрепетало на беззаботном ветру, когда я закурил, вдыхая никотин в легкие, а мои губы растянулись в мимолетной улыбке.

Оправдание. Месть. Око за око.

Ни одно из этих слов не шло ни в какое сравнение.

Сегодня я не был правосудием или местью.

Я был смертью. И пощады не будет.

Рейт

Сидя за столом, мой взгляд блуждал по лицам моих братьев. Мужчины, которые стали моей семьей. Нам нужно было разобраться с дерьмом, и клубу предстояли трудные времена, но я не сомневался, что мы с этим разберемся.

Мы всегда так делали.

Заседание в церкви закончилось, и мы поднялись на ноги, выпив несколько бутылок виски, прежде чем покинуть часовню. Мой разум был занят кучей дерьма, которое мне не нужно было затуманить, и я подошел к своему президенту, приподняв свой подбородок.

— Ты выглядишь так, словно на твоих плечах лежит тяжесть мира, Рейт.

Если бы он только знал.

Рука Грима легла мне на плечо, как он делал сотни раз до сегодняшнего вечера. Как будто все было нормально, за исключением того, что ничто в моей жизни не было чертовски нормальным. Не было с того дня, как я согласился на поездку дьявола. Дерьмо было настолько хреновым, насколько это возможно, и не собиралось меняться в ближайшее время.

Не имело значения, когда я наблюдал за шокированным выражением лица своего президента, когда пальцы Грима погрузились в мое тело, как будто я был сделан из воздуха, его ноги споткнулись, и он почти врезался лицом в ближайшую стену. Выражение паники на лице Экса, было подобно ножу, вонзившемуся в мое сердце, когда он вскочил на ноги в тот самый момент, когда Мамонт предотвратил удар Грима о стену своим мясистым кулаком. Его рука взметнулась, и Грим отскочил от груди нашего вице-президента, на мгновение сбитый с толку.

В комнате воцарился хаос. Никто не знал, что сказать или сделать. Они не понимали моего состояния или причин, стоящих за ним. Это был мой хорошо спрятанный секрет.

Я не рассказал остальным о своей маленькой проблеме. Даже Гриму. Мой лучший друг был чертовски напуган, потому что Экзорцист точно знал, насколько ужасной была ситуация, не говоря ни слова. Все, что я мог сделать, это вздрогнуть, как маленькая сучка, каким бы жалким не казался. Я знал, что все они видели. Я достаточно часто видел это в зеркале в своей ванной в Перекрестке.

Бледный отблеск Королевского брата-бастарда, на которого они все рассчитывали.

Это было чертовски иронично.

Сколько времени пройдет, прежде чем я исчезну совсем?

Мой ник должен был быть шуткой.

Рейт (Призрак).

Да, но потому, что я знал, как заставить людей исчезнуть. Диабло был не единственным специалистом в этой области. Мне нравилось красть души глубокой ночью. Я кайфовал от ужаса и трепета убийства, стремления к справедливости наблюдая за тем, как несчастная душа человека покидает его погрязшее в грехах тело. Осознание того, что я оставлял мужчин слабыми и падающими на колени, окаменевшими от ужаса, когда они кричали, выводило меня из себя, как какого-то больного урода.

Я был бесстрашен, когда стоял перед Люцифером в момент своей смерти, обещая возмездие без малейшего сожаления о том, каким человеком я стану. Это было мое призвание, моя судьба, а также мое проклятие.

Потому что, нравится мне это или нет… Я был всего лишь чертовым призраком…

Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks

Переводчик_Sinelnikova