Любовь со вкусом корицы (СИ) [Анна Морозова] (fb2) читать онлайн

Любовь со вкусом корицы

Глава 1

— Анют, лимонной цедры побольше добавь, чтобы крем получился насыщеннее.

— Хорошо, Василиса Григорьевна.

— Оль, почему коржи такие бледные? Ты снова «отошла» от рецепта? Я даже отсюда вижу, что какао слишком мало.

— Простите, Василиса Григорьевна. Больше такого не повторится.

— Очень на это надеюсь. Иначе мне придется взять более ответственного сотрудника.

Лицо Оли покрывается красными пятнами, но комментировать моё наставление она не решается. Понимает, что в этом только её вина. Я ведь уже не первый раз делаю замечание по поводу весов. Не доложил или переложил — испортил. Считай, купил.

Вернувшись на своё рабочее место, продолжаю декорировать торт. Уже практически всё готово. Осталось сделать из мастики балерину в розовой «пачке» и прилепить цветы.

Мой двухъярусный шедевр получился восхитительным: в меру нежным, с легкой кислинкой и сладким воздушным кремом внутри. Я бы сюда еще добавила клубнику, но у ребенка аллергия, так что пришлось выходить из положения, смастерив из мастики несколько ягодок для визуального удовлетворения.

— Василиса Григорьевна — спустя час в цех заглянула Олеся, работница бара. — Там заказчик приехал за тортом. Можно выносить?

— Я сама — махнув рукой, я беру круглую прозрачную коробку с эмблемой в виде цветка фиалки и направляюсь в зал.

Сегодня в кафе довольно тихо, но, несмотря на это, отдыхать нам не приходится. Сейчас отдам торт и приступлю к следующему заказу. В том месяце с продаж на вынос мы заработали больше, чем за всё существование кафе. Поэтому я решила его усовершенствовать и помимо тортов, выпекать имбирные пряники в разных тематических стилях. Вчера я весь вечер тренировалась рисовать мишку «Тедди» но конечного результата так и не добилась. Пряники — работа кропотливая, я бы даже сказала, утонченная. Порой хочется всё бросить, но люди безмерно ценят ручной труд, готовые прилично за это платить. А я, в свою очередь, готова выкладываться на полную.

Поставив на стойку коробку, смотрю на мужчину напротив. Он стоит в профиль, с кем-то разговаривая по телефону и не замечая ничего вокруг.

— Кхм, здравствуйте, — обращаюсь к нему, изобразив вежливое добродушие. Он отодвигает телефон от уха и, развернувшись, стягивает с головы капюшон. Темные волосы аккуратно уложены назад, на лице профессионально выстрижена бородка. Карие глаза.

Моя челюсть встречается с полом.

— Самарин?

— Леонтьева? — Отвечает Слава, поразившись не меньше моего. Он практически не изменился за эти годы, разве что выглядит больше не как сопливый мальчишка, а взрослый мужчина, знающий себе цену. По крайней мере, производит он именно такое впечатление. — Сколько лет, сколько зим. Не думал, что встречу тебя здесь — Слава обводит глазами помещение в стиле минимализм, возвращая взгляд к моей персоне.

— Ты что-то имеешь против этого места? — Насупившись смыкаю руки на груди.

— Ничего не имею против. — Качает головой — Выходит, что ты здесь работаешь?

— Получается, что так.

— Василиса Григорьевна, владелица «Фиалки» — Вставляет свои пять копеек Олеся, за что награждается уничтожающим взглядом.

Побледнев, она тут же уходит.

— Уууу, так ты к нас бизнес леди Леонтьева. Булочек начальник и хинкали командир?

Я не разделяю его веселья, продолжая держать маску непроницаемости.

— А ты, я смотрю, как был клоуном, так им и остался. За двенадцать лет что, совсем мозгов не прибавилось?

— А ты всё та же зануда. — Хмыкает он.

Мне плевать, что обо мне думает Самарин. Я, в принципе, уже лет как пять перестала реагировать на критику в свой адрес. Для меня это так же бессмысленно, как изучать философию, которая, в свою очередь, непригодна для жизни.

— Ты чего пришел? — Решаю перевести тему разговора.

— За тортом и пришел.

Ах да, торт.

— Мне по телефону сказали, что будет высокий солидный мужчина. Ты его по дороге потерял?

— Нехорошо разговаривать со своими клиентами в подобном тоне, госпожа Леонтьева. — Вторит с осуждением, но в глазах пляшут смешинки.

Говорю ж — клоун.

На самом деле я всегда вежлива со своими гостями, несмотря ни на что. Только Самарин не все. Он мой личный дьявол в человеческом обличие. И это еще мягко сказано. Я до сих пор с содроганием вспоминаю наш выпускной в школе. Казалось бы, прошло столько лет, а тот случай до сих пор на подкорках памяти маячит, напоминая о моём позоре.

— Так, ладно, некогда мне с тобой задушевные беседы вести. Вот торт, — указываю на коробку справа, — можешь забирать. Всё уже оплачено.

— А как же поболтать?

— Извини, но работы много.

— Что, даже чаю со мной не выпьешь?

— Я бы с удовольствием, — нагло вру. В аду я видала такое чаепитие — Но мне правда нужно работать.

— Ладно, еще увидимся.

Не дай бог.

— Ага, давай пока. — Я фальшиво улыбаюсь во все тридцать два, лишь бы поскорее избавиться от этого назойливого короеда. Правда, Слава, кажется, не особо торопится доставить торт имениннице, чем сильно выводит меня из душевного равновесия.

— Чего не уходишь?

— Прогоняешь? — щерится, постукивая пальцами по губам — Не думал я, что ты — Леонтьева, настолько злопамятная.

— Мне не за что на тебя обижаться — С деланной невозмутимостью курирую я.

— Ну, окей — С лёгкостью соглашается. Но выражение лица говорит об обратном. Слава проводит ладонью по щеке, пребывая в легкой задумчивости. А спустя, кажется, бесконечность наконец-то отмирает.

— Рад был видеть — бросает напоследок и, взяв в руки коробку, не спеша направляется к выходу.

— Не скажу того же — бормочу себе под нос, провожая глазами широкую спину, обтянутую песочной тканью.

Глава 2

— Мам, пап — я дома.

Стряхнув с подошвы налипший снег, снимаю ботинки и ставлю на полку для обуви.

Из кухни доносится запах жареного мяса, чем вызывает во рту обильное слюноотделение, а в животе-настоящий апокалипсис. Кажется, я готова сожрать мамонта.

— Ну, наконец-то — в прихожей появляется мама, озарив меня недовольным взглядом. На ней домашний комбинезон оливкового цвета, подчеркивающий стройную талию. Лицо с минимальным количеством косметики, за исключением ярко-накрашенных губ в цвет спелой вишни, а волосы собраны в аккуратный пучок. Мы не похожи. Я — кареглазая брюнетка, как мой отец, ростом под метр семьдесят. А мама — миниатюрная блондинка с голубыми, словно чистое небо, глазами и характером «Цербера» — Ты снова задержалась на работе! Сколько это будет продолжаться, Василиса?

— Заказов много — поясняю, убирая в шкаф дутый пуховик. — Знаешь же, что сейчас в разработке пряники. Нужно больше времени для их реализации.

— Давай без подробностей. Мне твои пирожки уже поперек горла.

В груди кольнула обида.

Мама никогда не разделала моих увлечений кулинарией, и я почти привыкла. Ей хотелось, чтобы единственная дочь преуспела в медицине, как когда-то она и дедушка. А в итоге все мои достижения для неё хуже горькой редьки.

— Как хочешь — пожав плечами, расправляю бирюзовый джемпер. Я уже собираюсь двинутся в сторону кухни, но мама преграждает путь, уперев руки в бока.

— Иди для начала переоденься и причешись, а-то на пугало похожа. У нас гости.

— Нормально я выгляжу. Тем более, кроме тёть Зои и папиных друзей к нам никто не ходит. А они меня всякой видели. Дай пройти.

Мама хмурится, не сдавая позиций. Теперь её руки сложены на груди, а губы сжаты в тонкую линию.

— Василиса. Ты хоть раз можешь не перечить матери, а сделать, как я прошу?

— Я всё делаю как угодно именно тебе. — Хмурюсь в ответ.

— Однако выбрала профессию кухарки. — Раздраженно выплевывает. — А могла бы стать…

— Так, всё. Хватит! Это мой дом! И здесь я могу ходить, как хочу и в чем хочу.

— На свой дом, дорогая моя, ты еще не заработала. Поэтому будь добра — следуй правилам.

Меня до глубины души поражает подобное заявление и этот надменный тон. Но продолжать выяснять отношения нет сил — как моральных, так и физических.

Проглотив тяжелый ком, молча отправляюсь в спальню.

Закрывшись изнутри, стягиваю свитер, джинсы вместе с колготками и, бросив небрежно на стул, забираюсь под одеяло.

Есть больше не хочется, да и вообще ничего не хочется. Я так устала. Боже, как же я устала. Что ни день, то скандал. Вот правда, я даже не помню, когда мы с мамой разговаривали по душам. Хуже всего, что мы в принципе с ней не разговариваем. Либо так, либо вообще никак. Она всегда всё делает по-своему. На моё мнение ей глубоко плевать. Да ей в принципе на всех плевать, кроме себя! Вон даже папа со своим адвокатским прошлым рядом с мамой превращается в послушного кота и выполняет каждую прихоть.

Надоело!

В голове уже неделю крутится мысль снять квартиру и съехать. Вопрос — смогу ли? Первый такой порыв случился в двадцать пять лет. Мама, помню, скандал закатила, что, наверное, все соседи слышали. В ход пошли: и больное сердце, и слезы, приправленные шантажом, и громкие слова, что у неё больше нет дочери. Я тогда настояла на своём и даже нашла квартиру. Но маму неожиданно увезли в больницу с сердечным приступом. Помимо лечения, врачи рекомендовали отгородить её от любых стрессов и обеспечить душевный покой. А мои попытки сепарироваться так и остались в списке несбывшихся надежд.

Сейчас же, я четко ощущаю, как вешу на волоске от нервного срыва. Мне тоже нужен покой и место, куда захочется прийти с желанием отдохнуть, а не сбежать.

Ручка двери дергается, выбрасывая из мысленного потока.

— Василиса, ты там уснула, что ли? — Канючит мать — Открой дверь!

Вздохнув, я поднимаюсь с постели. Накинув висевший на спинке кровати халат, подхожу к двери и щелкаю замком.

— Ты издеваешься?! — Шипит влетая в комнату. — Я сказала переодеться, а не раздеться! Решила меня перед Зоей опозорить?

— Да кто тебя позорит? — цокаю — Я пришла с работы, устала и хочу полежать!

— Ты меня расстраиваешь, Василиса. Не так я воспитывала свою дочь. Где твои манеры?

Там же, где и твой здравый смысл. Мама!

— Не пойму. От меня ты что хочешь?

— Для начала сбавь обороты! Ты с матерью разговариваешь, а не с подружкой.

— Слушаюсь и повинуюсь.

— И прекрати язвить! Через пять минут, чтобы была на кухне. — Вторит тоном, не терпящим возражений — И давай только без своих чудачеств.

Мама уходит с полной уверенностью, что я её не разочарую, и в сотый раз оказывается права. Да, мне хочется злится, кричать, отстаивать свои интересы. Но я всё равно делаю так, как хочется ей — надеваю домашний сарафан бежевого цвета и собираю волосы в высокий хвост. Фу. От самой себя противно. Мне тридцать лет, но в этом доме никому до этого нет дела. А я — бесхребетная дура, раз до сих пор пляшу под родительскую дудку.

Глава 3

— Василисочка, а как твоё кафе? Цветет и благоухает? — Спрашивает Зоя Васильевна, разбавляя своим голосом звенящую тишину. Мы уже как десять минут сидим за столом, а накал напряжения в воздухе практически достиг апогея.

Мать нервно постукивает пальцами по фарфоровой кружке. Я ковыряюсь в тарелке с едой, чтобы хоть как-то отвлечься от этого безумия, а тёть Зоя делает вид, словно ничего не происходит.

— Прекрасно — отвечаю, поддевая вилкой кусочек порезанного ароматного стейка, и от удовольствия закрываю глаза, наслаждаясь игрой вкусов. Мама сегодня превзошла саму себя. Мясо получилось нежным и сочным, овощи на гриле в меру жареными, с легким хрустом на зубах, и даже мой любимый салат с ананасами и сыром по-особенному изысканный. Я бы даже выразила ей своё почтение, не будь между нами сквозившего недопонимания.

— Я смотрела фотографии твоих тортов — это настоящее произведение искусств.

— Спасибо. Мне безмерно приятно. — С искренностью заявляю, глядя в серые глаза напротив. Я редко слышу в свой адрес похвалу. А получить одобрение от подруги матери — это особый вид кайфа.

Никто даже понятия не имеет, какие дебаты родительница устраивает и насколько сопротивляется моему увлечению.

На людях она та еще притворщица.

— Да Васенька — наша гордость. — Разливается соловьем мама. А я с трудом держусь от рвущегося наружу смешка.

Гордость. Как же.

— А как она готовит! Ммм. Рестораны «Мишлен» ничто, по сравнению с блюдами дочери.

— Это прекрасно — кивает Зоя Васильевна, поправляя выбившуюся из прически прядь пепельных волос. — Будущий муж оценит.

— И не только муж — поддакивает мать — Свекровь от такой невестки будет в полном восторге. Правда Зоечка?

— Несомненно, Лидочка. Василис, может, поведаешь нам, девочкам, как твоя личная жизнь развивается? Есть кто на примете?

Если честно, я впервые замечаю за Зоей Васильевной столь глубокий интерес к своей персоне. Она прекрасный собеседник, и, возможно, никакого подвоха вовсе нет. Но мне неуютно под этим пристальным взглядом, словно я не у себя дома, а в камере допросов.

Проглатываю неопределённости и сомнения и с гордостью делюсь своими мыслями:

— На данный момент всё моё время занимает кафе. Я планирую расширится и разработать диетическое меню для тех, кто не употребляет в пищу сахар. Если всё получится, со временем открою еще один филиал в центре города и запущу рекламу, чтобы как можно больше людей узнало об этом месте.

— Твоему упорству, Васенька, можно только позавидовать. Но как же мужчина? Разве ты не мечтаешь выйти замуж, родить детей?

— Я, знаете, никуда не тороплюсь, тёть Зой, — сообщаю, делая глоток брусничного морса — Семья и дети — это, конечно прекрасно, но всему своё время.

— Тебе уже тридцать лет! — Вмешивается мать, пыхтя от злости. Я стараюсь всячески её игнорировать, но, как говориться — перед смертью не надышишься. Уверена, эта тема не останется без внимания после того, как Зоя Васильевна покинет нашу квартиру. Мама взбесится, прочитает тонну нотаций о семейных ценностях, подключит отца и в конечном итоге обвинит меня в эгоизме.

«Мы хотим внуков!» «Тебе тридцать лет!» «Кто тебя замуж возьмет в твоём возрасте?!» «Ты меня разочаровываешь, Василиса».

Этот список маминых фраз можно пополнять бесконечно. Я лишь вспомнила самые ключевые.

— Лидусь, не дави на девочку — мягко произносит подруга матери, и мои губы расплываются в благодарной улыбке. Эта женщина наполнена не только красотой и изяществом. Она в любой ситуации ведет себя так, словно в её роду числились Аристократы. Взгляд, жесты, манеры, стиль разговора. В детстве я даже завидовала Эдику, что у него такая мама, и несколько раз порывалась сбежать из дома, разочаровавшись в своей.

— Да никто на неё не давит. Что ты такое говоришь, Зоенька. — Оправдывается, рассмеявшись. В каждом её слове я чувствую фальшь, потому что это неправда. Давит, да еще как. Всегда, по любому поводу, когда ей вздумается.

Бесспорно я люблю своих родителей, но жизнь в постоянном негативе даже самых спокойных сделает неврастениками. Иногда мне кажется, что мама — энергетический вампир, высасывающий из меня силы на положительные эмоции. Сколько себя помню, она всегда была такой: сложной, невозможной, душной. Из-за чрезмерной гиперопеки я всячески подвергалась насмешкам со стороны одноклассников. Потому что когда все ходили гулять или тусили на дискотеках, я послушно корпела над учебниками. Ни с кем не общалась, друзей не заводила, а праздники встречала в кругу родственников.

Любовь к кондитерскому искусству — это единственное, чего у меня было не отнять и за что я по сей день расплачиваюсь, выслушивая бесконечные нотации.

Мать никогда не успокоится и всю жизнь будет пилить за выбор, сделанный не в её пользу. Но я всё еще верю, что с годами она сможет понять, как была неправа, отторгая мечты своего ребенка.

— … Завтра?

— Что? — Вынырнув из своих мыслей, смотрю на Зою Васильевну. В голубых глазах вспыхивает осуждение, но интеллигентность не позволяет ей выразить своё негодование. Зато мама вовсю отрывается, не скупясь на эмоции. Громко фыркает, кряхтит и нашептывает себе под нос недовольства в мой адрес. Ну а я что? Я держусь.

Почесав нос, давлю из себя вымученную улыбку, сохраняя показную невозмутимость:

— Прошу прощения, немного задумалась. Вы сказали — завтра. О чем идет речь?

— Я предложила Лидочке нам всем вместе сходить в Филармонию. Как ты на это смотришь?

— Филармония? — На моём лице полнейший скептицизм.

— Василисочка, не спеши отказываться. Уверяю, ты придешь в неописуемый восторгом от симфонии звуков. Скажи мне, дорогая, тебе нравится «Вивальди»?

— Ну, как бы…неплохо. — Нахожусь, что ответить. Хотя по-честному, понятия не имею, о чем речь. Нет, я, несомненно, осведомлена о таком композиторе, но никогда его не слушала.

— Вот я обожаю «Вивальди». — Зоя Васильевна мечтательно вздыхает, приложив ладонь к груди. — Каждое произведение— сладостный мед для ушей и заряд положительных эмоций. Помню первый свой концерт. Боже, я, наверное, месяц ходила под впечатлением. Это сложно описать, нужно послушать и погрузится в атмосферу, чтобы понять, о чем идет речь. И я буду очень признательна, если ты придешь. Ну так что, разбавишь компанию пожилым дамам своим присутствием?

— Да я как-то не особый ценитель подобной музыки — смущено изрекаю в надежде, что от меня отстанут. Ну куда уж там. К разговору подключается тяжелая артиллерия в виде моей матери.

— Васюш, когда-то ведь нужно приобщаться к искусству. Почему бы не начать с малого? Давай, дочь, соглашайся. Это такая возможность провести время вместе. Когда мы последний раз с тобой где-то отдыхали?

Я молчу, пытаясь вспомнить, прокручивая все моменты из жизни и прихожу к неутешительному выводы — никогда. В детстве я всё время находилась либо в обществе бабули с дедулей, либо на работе с отцом. Мама у меня гинеколог и часто не появлялась дома. А с годами как-то само-собой выработалась привычка отдельного досуга.

Может, она права, и это наш шанс стать хоть чуточку ближе? Ну, подумаешь, Филармония! Что я пару часов не просижу ради такого-то дела?

— Так уж и быть, — Хлопнув в ладоши, широко улыбаюсь. — Схожу я на вашего «Вивальди» Чем чёрт не шутит. Вдруг и правда понравится.

Глава 4

С самого утра мой день начался с неприятностей. Впервые я опоздала на работу. Когда вышла из такси, порвала капроновые колготки. Распласталась около входа в форме звезды. Два раза испортила крем для торта, сожгла карамель и обожглась кофе. Поругалась с охранником, впервые в жизни нагрубила посетителю. А вишенкой на торте оказался поход в Филармонию. То, что мне там не понравится, я знала с самого начала. Нет, сам концерт вроде бы и ничего. Скучно, конечно, но смотрительно. А вот компания, в которой мне пришлось находиться, оставляла желать лучшего. Во-первых, в последний момент мама сообщила, что её срочно вызвали на работу. Ну, подумаешь, вызвали. Первый раз что ли? Я и не расстроилась вовсе. Но самое интересное, вместо неё приперся знаете кто? Эдик! Сын Зои Васильевны. Этот зануда в дедушкином костюме и очках на пол лица. Я вообще удивляюсь, как он со своими финансами и должностью до сих пор остается таким фриком.

Но сейчас не об этом.

В общем, встретили они меня со всеми почестями. Тёть Зоя отвесила комплиментов. Эдик зачем-то притащил горшок с геранью и вручил мне со словами:

— Этот замечательный цветок станет прекрасным дополнением к твоему платью, Василиса.

Я тогда чуть не упала. Подарок, конечно, приняла и даже спасибо сказала. Но как же глупо это смотрелось со стороны, ещё и в таком месте. Утонченная женственная Зоя Васильевна, в элегантном черном платье, рядом «дедушка» Эдик и я. Мало того, что в фиолетовых колготках (единственные, что я смогла найти за полчаса до выезда на концерт) под зелёное платье, так ещё и с кашпо в руках, будь оно не ладно. Хорошо, что матери рядом не было, она бы точно в обморок брякнулась.

Весь концерт, как вы поняли, я клевала носом. В какой-то момент мне даже показалось, что захрапела, но вроде обошлось. А после всей этой музыкальной эпопеи, когда мои ноги уже неслись в сторону выхода, чтобы скорее умчаться домой, Зоя Васильевна вдруг предложила:

— Васенька, мы с Эдичкой собираемся в ресторан. Не составишь нам компанию?

— Да я бы с удовольствием, тёть Зой, только устала очень. Весь день на ногах, сами понимаете. — Затараторила, вынимая из сумки телефон.

— А мы ненадолго. Выпьем по чашке ароматного барбарисового чая, съедим пирожное и поедем. Такой вечер прекрасный. Не отказывайся, дорогая.

Понятия не имею, как она это делает, но через двадцать минут мы уже сидели в ресторане и листами меню. Вместо чая на нашем столе оказалась бутылка дорогого французского вина, а вместо десерта — сырная тарелка. Это магия, не иначе. Потому что пить я не собиралась, даже кофе себе заказала. Но когда к столу подошел официант и разлил напиток по бокалам, сопротивляться не стала. Взяла, сделала глоток, ещё один, а потом ещё и ещё. Расслабилась. Вечер заиграл новыми красками. Сбегать уже не хотелось, и даже Филатов перестал напрягать своим фриковским видом. Разговаривала в основном только Зоя Васильевна. Эдик принял позицию наблюдателя, всячески пялясь в мою сторону, а я упорно избегала контакты с ним, периодически отвечая на вопросы его матери.

— Дорогие мои, прошу извинить меня. Срочно нужно ответить на звонок

Зоя Васильевна поднялась с мягкого кресла и направилась в сторону дамской комнаты, оставив нас наедине с Эдиком.

Сделав глоток вина, я отставила в сторону полупустой бокал и посмотрела на своего оппонента. Он нервно постукивал пальцами по столу, пребывая в глубокой задумчивости.

— Как жизнь? — Зачем-то спросила, наверное, чтобы избавится от неловкой тишины. Эдик удивлённо вскинул брови, поправил на носу съехавшие очки и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. На самом деле он парень не плохой: добрый, умный, маму любит. Но вот этот его стиль, то ли дедушкин-старперский, то ли бомж привокзальный, вызывает противоречивый эффект. Отталкивающий. У нас ведь как? Встречают по одёжке, а какой внутренний мир у человека — всем плевать. Вряд ли Эдик на каждом шагу кричит о своей финансовой составляющей. Так бы, наверное, от девок отбоя не было. И друзей хоть отбавляй. Фальшивых, правда, но лучше, чем одному двигаться. Наверное. Не знаю. У меня никогда друзей не было. Я в этом деле полный профан.

Эдик взял свой бокал и, покрутив в руке, неторопливо заговорил:

— Моя жизнь как в сказке. Всё прекрасно, словно сон.

Я люблю, но не подвластен, этот сладостный Гарсон.

Пусть сегодня ярко светит в небе звездочка одна.

Ну а завтра на рассвете я скажу тебе: Пора.

Я прожил, и не напрасно годы долгие прошли.

Пусть местами и ужасны, но зато они мои.

И однажды на рассвете я скажу тебе: Прощай.

Сяду в маленькую «зорьку» и умчусь в былую даль.

— Очень красиво, — с искренностью сказала я. — А чьи они?

— Мои. — После секундной заминки ответил Эдик. На его губах промелькнула печальная улыбка, но буквально тут же исчезла.

— Серьёзно? Вот уж не ожидала, что ты увлекаешься поэзией. Я с детства обожаю стихи, но никогда даже строчки не могла из себя выдавить. Круто! А что-нибудь ещё прочитаешь?

— Обязательно. Но как-нибудь в другой раз.

Другой раз? А он будет? Судя по тому, что Зоя Васильевна никогда не хвалилась талантом своего сына, а в этом плане она любому фору даст, это секретный секрет. А видеться с Эдиком на нейтральной территории в мои планы не входит. От слова — никогда. Ему я об этом, конечно же, говорить не стала, отделавшись скудным:

— Окей. — И, мгновенно перевела тему. — Что-то тёть Зои долго нет. Может проблемы какие возникли?

— Может, и проблемы, — пожал он плечами. — Пойду проверю.

Эдик ушел, а я, чтобы не заскучать, взяла в руки мобильный. Открыла рабочую страничку в «Инстаграм» и загрузила несколько фотографий своих сегодняшних трудов. Это имбирный пряник в стиле «чайный сервиз» состоящий из фиалкового чайника, чашки и двух маковых цветков.

Выглядит идеально.

Краски легли ровно, без лишних мазков и трещин. И цвета насыщенные. Девочки сказали, что можно прямо сейчас на продажу выставлять. И хоть у меня уже имеются три сертификата по пряничной росписи, это капля в море по сравнению с профессиональными «пряникоделами». Нужно больше опыта в этой сфере. Руку набить, скорость выработать, научится красиво накладывать краски на айсинг. В общем, работы не початый край, но думаю, месяц-два и в нашем меню заказов пополнится ассортимент.

Полюбовавшись ещё с минуту, открываю основную страничку. Три уведомления, а если быть точнее — два лайка на мои последние фотографии и одна заявка в друзья.

Хм. Любопытненько. И кого я там заинтересовала? Какой-то «Славик2000» с бешеной белкой на аватарке.

Ладно, посмотрим.

Открываю профиль, листаю ленту: машины, машины, снова машины. Типичный мужик. Так, а вот, кажется, фотка нормальная. Увеличиваю. Качество отстойное, словно на мыльницу сделано, но обзор смотрительный. Приглядываюсь. На ней трое парней, и кто из них этот самый «Славик2000» мне уже ясно. Самарин! А ему то что нужно?

— А вот и мы. — Из вспыхнувших в секунду гневных мыслей об этом придурке меня выдергивает звонкий голос Зои Васильевны. Блокирую телефон и кладу на стол. — Как ты, Василис, не заскучала без нас?

— Всё нормально. А вы чего не садитесь?

— Прости, дорогая, форс-мажор случился. Вечер такой замечательный, но мне срочно нужно уходить. Надеюсь, ты не в обиде на меня.

— Нет, конечно, нет! — Обрадовавшись, заявляю. — Тем более мне тоже домой нужно. Завтра ведь на работу.

— Ну куда же ты, милая моя, так спешишь. Вон вина ещё половина бутылки. Да и не бросишь же ты Эдичку одного.

— Мам, не заставляй Василису. Видишь же, что она не хочет.

Я смотрю на Эдика и чувствую, как лицо покрывается красными пятнами. Он понял, насколько мне не комфортно находится в его обществе. Понял. Поэтому и перечит своей матери, что ему совсем не свойственно. А мне от этого становится жутко стыдно. Ну что с того, если мы посидим ещё немного? Может, Эдик согласится почитать свои стихи, а я с удовольствием послушаю. Здесь в любом случае лучше, чем дома, в компании матери. Уверена, она уже вернулась и ждет не дождётся, как бы начать свою песню о моей никчемной жизни. В нашей семье это что-то типа традиции.

Проглотив неопределенности и сомнения, уверенно твержу:

— Почему не хочу? Я совсем не против.

Зоя Васильевна одобрительно кивает. Эдик от удивления раскрывает рот, а мне ничего не остается, как просто улыбаться. Улыбайся, Вася. Ты только что сподвигла себя на вечер в обществе Эдика. Пути назад нет.

Глава 5

— Ещё вина? — Эдик кивает на бутылку, и я подставляю свой бокал, подпирая ладонью щеку. Зоя Васильевна умчалась двадцать минут назад, а атмосфера за столом только усугубилась. Мы оба молчим, и эта тишина угнетает. Филатов еще странно себя ведет: то вздыхает, то краснеет, то очки свои без конца протирает и что-то бубнит себе под нос. Я, в свою очередь, приняла позицию отстраненного наблюдателя. Сижу, гляжу, никого не трогаю, считаю минуты до момента, когда Эдуард наконец-то разродится и соберется домой. Вино вот попиваю. Оно уже прилично помутило разум, и надо бы остановится, да что-то никак.

Я давно не позволяла себе просто отдыхать, сидеть в ресторане, ничего не делать. Жаль, что в присутствии сына маминой подруги в полной мере расслабиться невозможно. Меня напрягают его взгляды, жесты, он сам.

Надо же быть такой сердобольный дурой и согласится провести вечер с тем, кто тебя не жалует.

И так всю жизнь.

В детстве ещё куда не шло. Но сейчас…

Мне очень тоскливо без близкого человека. Вот посмотришь на девчонок с работы и от зависти задушить себя хочется. Анька недавно с подругой уезжала в выходные на горнолыжную базу. Фотографий привезла — не пересмотреть, и на каждой столько счастья, беззаботности, задора. А Машка свой день рождения в каком-то новомодном клубе отмечала, а после ещё три дня трындела о своих впечатлениях. За тридцать лет у меня никогда ничего подобного не происходило. И только сейчас я понимаю, насколько, оказывается несчастна и одинока. Кафе — это единственное, что спасает от депрессии, не дает мне сломаться, позволяет продолжать жить и радоваться мелочам. Без него я бы угасла, как спичка на ветру, потеряла себя и жила по принципу: день прошел и ладно. Но любимое дело — это одно, а окружающие тебя люди — совсем другое. Я стараюсь, тружусь, а поделится личными победами не с кем.

Вот это страшно.

А если я по жизни одиночка? Если у меня не то, что подруг не будет никогда, ещё и любимого человека, семьи, детей? По статистике, женщинам после тридцати сложнее вступать в отношения, нежели мужчинам. Без понятия, так ли это, но проверять на своём опыте совсем не хочется.

Но и что делать, я не знаю. На сайты знакомств лезть? Абсурд. Из тысячи, может, один нормальный и попадется, да не факт. Где вообще люди знакомятся? На улице, в клубах, кафе? Опыта в этом деле у меня ноль. Единственный парень, с которым я встречалась в далекие студенческие, в тайне от родителей, естественно, уже два раза женится успел и детей настрогал на целую футбольную команду. Я уже забыла, что такое мужская ласка. А в таком жизненном темпе, как у меня, вряд ли она будет.

— Ты чего не пьешь, Вась? Задумчивая такая. Всё нормально?

Перевожу взгляд на Эдика. Серьезный, глазищами своими смотрит, словно в душу пытается влезть. Но ему там не место.

Делаю глоток и ладонью стираю с губ капли от вина. Плевать, что не совсем эстетично ещё и перед мужиком. Но мне здесь не перед кем выделываться. Да и Эдика я вовсе как мужчину не воспринимаю. Не в том смысле, конечно, я про другое. Просто Эдик — это Эдик. Сын маминой подруги, знакомый, человек с которым можно посидеть, помолчать, не более. Он не раздражает, но и не чувств каких либо не вызывает. Мне на него ровно.

— Нормально всё. А ты чего не пьешь? — Спрашиваю чисто из вежливости. Надоело в тишине сидеть.

— Придерживаюсь принципа одного бокала.

— Боишься сорваться? — Не могу удержаться от сарказма. А Филатов аж напрягся весь. Струной вытянулся, в глазах не то изумление, не то ужас, на лбу испарина выступила. Нервничает? С чего вдруг? Или я в точку попала? О его жизни известно только со слов Зои Васильевны. И всегда это что-то гениальное, то, чем можно гордится или, на худой конец, завидовать. Но у каждого человека есть другая сторона медали. Любящая мать о таком вряд ли станет распространяться. А я, в свою очередь, посчитала нужным не развивать эту тему.

— Да я шучу, Филатов. Успокойся.

— Я спокоен. — Фыркает, не разделяя моего веселья. Вот это да! Он ещё и дерзить умеет? Я думала, Эдику такие эмоции не свойственны. Ладно. Надо угомонится, а то ещё чего ляпну. В таком состоянии для меня это на раз-два.

— Прости, если задела твои чувства.

— Не задела, — отмахивается, не спуская глаз с бутылки. Блин, я что, реально в точку попала? Неудобно как-то. Может у человека травма? Хотя откуда мне было знать.

— Как работа? — Решаю сменить пластинку. — Тёть Зоя говорила, ты большой начальник.

— Работа как работа. Обычная.

Ещё и скромный.

— Ну не скажи. Подняться до таких высот не каждому дано.

— Каждому, кто этого хочет.

— Нравится?

— Не жалуюсь.

Мда, вот и поговорили. Скучный он. Зануда.

Смотрю на время. Почти одиннадцать. Нужно домой двигать.

— Я бы с удовольствием ещё с тобой посидела — вру и не краснею — Но завтра вставать рано, да и тебе наверняка выспаться нужно.

Эдик ничего не говорит, даже не смотрит в мою сторону, просто кивает и жестом руки подзывает официанта. Расплачивается, хотя я предлагала счет пополам разделить, мол, пили-ели вместе, не на свидании же. Но Филатов не позволил. Вложил купюры в папку, плюсом сверху на чай оставил и первый поднялся с места. Как галантный кавалер, помог надеть мне шубу, а на выходе еще и дверь придержал. Вот оно, воспитание. В наше время большая редкость. Одевался бы получше, девушки бы сами на него вешались. Даже странно, что при такой матери и с кучей денег он выглядит как нищенка с вокзала.

Минут через тридцать захожу домой.

Тишина.

Наверное, спят уже.

Поставив горшок с геранью на тумбу, раздеваюсь и на цыпочках плетусь в свою комнату. Меня слегка шатает, а перед глазами всё расплывается. Кажется, последний бокал был лишним.

— Васенька, ты уже вернулась? — Из спальни выходит отец. В своих любимых трениках, футболке и с планшетом в руках. Ни дня не может без работы, даже дома. Мама раньше злилась, а с годами плюнула, смирилась, в общем.

Прикладываю палец к губам. На что он понимающе кивает.

— Мама спит?

— Поспишь тут — Ворчливо выплывает следом. Запахивает хлопковый халат и поправляет волосы — Ну как сходила?

— Нормально — отвечаю, стараясь лишний раз не дышать. Она терпеть не может алкоголь. Отца на коротком поводке держит. Про себя вообще молчу. Мы в том году тайком его рябиновку пили, а потом лаврушкой заедали. Так мать, как узнала, неделю не разговаривала. Пришлось пообещать, что если и будем выпивать, то только по особым поводам. Сейчас не тот случай, а ругаться на ночь глядя в мои планы не входит.

— Что за ответ такой — нормально. Расскажи поподробнее. Пойдем на кухню, чайку попьем.

— Может, завтра? — Смотрю с надеждой, но меня будто не слышат.

— Я сегодня твой любимый медовик испекла. Пальчики оближешь.

Вздохнув, всё же иду следом за матерью. Отец тоже с нами.

Мама суетится, накрывает на стол и садится напротив. Выжидающе смотрит. А я не знаю, куда себя деть. От меня несет, как от токсичной бочки. Но мама отчего-то решает не комментировать этот перформанс. Она вообще со вчерашнего вечера какая-то странная. Слишком спокойная, что ли. Когда живешь всю жизнь с тираном в юбке, такие резкие перемены, знаете ли, пугают. — Ну, рассказывай. Как концерт? Что делали? Где были?

Ну я и рассказываю, опуская излишние подробности. Не объясняюсь, что едва не уснула и как не хотела идти в ресторан с Филатовыми. Зато про герань упомянула, так мама аж охнула и довольно заулыбалась.

— Ну, посмотри, какой Эдичка молодец. Цветочки подарил. Настоящий мужчина.

— Разве это цветы? — Усмехается папа, откладывая планшет. Снимает очки в тонкой оправе и пальцами давит на глаза. — Хорошо, хоть не гвоздики.

— Гриш, ну прекрати! Мальчик старался, выбирал, а ты… Совсем зачерствел со своей работой.

— Лидусь. Если бы я по молодости тебе такое подарил, ты бы мне этот горшок на голову надела.

— Не говори ерунды. Раньше, сам знаешь, с цветами дефицит был. А герань — очень красивое растение, неприхотливое. Смотришь — и глаз радуется.

— Пусть и ерунда, но и сейчас не восьмидесятые. На три розочки мог бы и раскошелится.

— Любое внимание приятно. И вообще, твои розы через два дня в мусорном ведре валялись бы. А так — память. Радовался бы лучше, что на нашу дочь такой парень внимание обратил. Вот скажи мне, когда за ней в последний раз мужчина ухаживал? Так и помрет старой девой со своими плюшками.

Кажется, вечерние посиделки плавно перетекают в грядущий скандал. Я стараюсь слиться со стеной и помалкивать. Папа тоже затихает, решая не спорить. Знает ведь мать, как танк, своё слово до победного отстаивать будет. Даже если не права.

— Васюш, ты мне скажи, как тебе Эдуард?

— В каком это смысле? — Не совсем понимаю, о чем идет речь.

— Нравится? Он мальчик чудесный: обеспеченный, умный, созревший для семьи.

Ммм. Вот, оказывается, куда дорожка-то ведет. А я всё думаю, что это за неземные восхищения в адрес сына подруги. В женихи, значит, записать решила.

— Не нравится. — Обрубаю на корню, всем видом показывая, что эту тему развивать я не собираюсь.

Мама даже бровью не повела.

— Ну, ты так сразу-то не кипятись. Присмотреться нужно. Пообщаться как следует.

— Да не собираюсь я с ним общаться. Мы всего лишь один раз сходили в Филармонию. Даже не на свидание. Какое присмотреться? Не нравится мне Эдик. И не понравится никогда. Не мой он человек. Точка.

Устав от этого абсурда, отодвигаю кружку с нетронутым чаем и поднимаюсь из-за стола.

— Спасибо за чай. Но я, пожалуй, пойду.

— Мы ещё не договорили! — Недовольно зыркает мама. Была бы возможность — пламя ярости в меня пульнула. Но сегодня я бунтую. Алкоголь взял своё. Разворачиваюсь и иду в комнату.

Это уже ни в какие рамки не вписывается. Всю жизнь меня контролировала, теперь еще и мужиков подсовывает. Присмотреться, пообщаться. Ага, щас, уже бегу, волосы назад.

Раздевшись, заваливаюсь в кровать. Сна не в одном глазу после такого-то разговора. Беру в руки мобильный и захожу в «Инстаграм». В «direct» сообщение. Открываю.

От «Славика2000»

И что ему нужно?

«Как дела?»

Ни привет, ни здравствуй. Вот у кого с воспитанием проблемы. Даже отвечать не собираюсь. Провожу пальцем вбок, возвращаясь на основную ленту. Листаю вниз. Просматриваю несколько видео, несущие развлекательный контент. Умиляюсь от славных котиков и неуклюжих панд в группе о животных и замечаю новое уведомление о сообщении.

Вот же плющ неугомонный!

«Почему не отвечаешь?

Достал!

«Потому что не хочу. Ещё есть вопросы?».

«Ты серьезно, Вась? Столько лет прошло, а ты всё забыть не можешь?».

«Ты о чем?»

«Сама знаешь о чем. Мы взрослые люди. Было и было. Кто старое помянет, того триста лет несчастья будут преследовать».

«Много чести, Самарин, на тебя нервы тратить. Не в обиде я. Давно забыла. Тебе от меня что нужно? Зачем пишешь? Столько лет не общались. Мог бы и дальше придерживаться этой чудесной традиции».

«А почему я не могу узнать, как у моей одноклассницы дела? Это вроде не противоречит законам. Или я чего-то не знаю?».

«Это противоречит моим личным законам. Такой ответ тебя устроит?».

«А если я скажу нет. Ответишь на мой вопрос?»

«А если отвечу — отвалишь?».

«Смотря как ответишь. Ну так что?»

«Давай уже скорее, я спать хочу!»

«Пойдешь со мной в субботу на концерт «Басты»?»

Он серьезно? Нет, прям вот без шуток? Это же один из моих любимых исполнителей. Я три раза пыталась попасть на его концерт.

Блииин.

Может, плюнуть на всё и пойти? Общаться там необязательно, а после можно сразу же уехать.

Или нет.

Я не знаю…

«Можешь сразу не отвечать. Я утром напишу».

«НИКУДА Я С ТОБОЙ НЕ ПОЙДУ! А ТЕПЕРЬ ПОЖАЛУЙСТА ОТВАЛИ, КАК И ОБЕЩАЛ».

Отправляю и блокирую телефон. Сердце колотится, словно чумное. Я дура, да? Такой шанс профукала. Могла исполнить заветную мечту и оторваться как следует. Хотя почему профукала? Завтра же куплю билет и пойду. Одна! Без всяких придурков Самариных. Вивальди послушала, просветилась. Теперь можно и для души.

С этой мыслью и засыпаю.

Глава 6

— Как билетов нет? Совсем?

— Девушка. Всё раскупили ещё месяц назад. — Гнусавым, механическим тоном ответила женщина — Нет билетов.

— До свидания.

Сбрасываю звонок и сажусь на стул. Головой упираюсь о тумбу, нервно постукивая ногой об пол. Вот и всё, приплыли. Сходила на концерт, отдохнула…Лохушка! Надо было на предложение Самарина соглашаться и не выпендриваться. А сейчас всё, поезд ушел. Кто-то будет наслаждаться музыкой, а кто — то, то бишь я — от зависти давится.

— Василиса Григорьевна, у вас всё хорошо?

Вскидываю голову и смотрю на Аню. — Всё нормально. — Поднимаю большой палец вверх, натужно улыбаясь. Я не привыкла делится своими проблемами с другими, в особенности — со своими подчиненными. Иногда жуть как хочется вылить всю скопившуюся на душе гадость и поплакаться на чужом плече. Прям как сейчас. Но я молчу. Это не профессионально. Но причина совсем в другом. Во мне причина. Никто не понимает, что за маской беззаботной «бизнес леди» с улыбкой на лице и ярким блеском глаз скрывается разломленная личность. Для них я закрытая книга, хоть каждый и уверен, что знает всю мою подноготную. Помню момент, когда я была новичком в кондитерском деле. Только открылась и ещё не знала всех подводных камней. Всего шугалась, спала через раз, иногда даже здороваться забывала со знакомыми на улице, потому что в голове: одни торты, сводки, поставщики, сомнения. Соседка наша, тетя Зина, так меня пропесочила после моего игнора, что даже к матери не потрудилась заглянуть. Типа, смотри, Лидка, какая у тебя дочь невоспитанная, зазналась, с простыми людьми теперь не общается. А я в принципе никого на тот момент не замечала, вся в себе была. Проблем выше крыши, со всех сторон давят, особенно мать. Мол, никудышная, ничего у тебя не получиться, лучше бы нормальную профессию освоила. Все эти унижения от родного мне человека я принимала с улыбкой на губах. Я всегда всем улыбаюсь, даже когда внутри рыдать хочется от безысходности. Ну кроме Самарина естественно. С ним у меня свои счеты и он, как никто заслужил подобное отношение. Пусть хоть пятьдесят лет пройдет, никогда не прощу ему той выходки на выпускном. Идиот!

— Я же вижу, что ненормально. — Не унимается Бейц, поправляя сережку в брови. — Вы всё утро сама не своя ходите, а сейчас вообще поникли. Может, вам помощь какая нужна? Вы говорите, не стесняйтесь.

— Вряд ли ты сможешь мне чем-то помочь — со вздохом изъясняю.

— Ну всё же.

Упорства этой девушке не занимать. Удивительное создание. Она со всех сторон пышет своей непосредственностью и открытостью, хоть на первый взгляд об этом сложно подумать. Когда Аня только пришла устраиваться в моё кафе, я посмотрела на неё со всем скепсисом, на какой только могла быть способна. Волосы фиолетовые, пирсинг, татуировки. Думала, очередная молодая девочка с ветром в голове и без капли ответственности. Но не зря же говорят — первое впечатление обманчиво. Так и получилось. Я не хотела её брать, но нужны были «лишние руки» и пришлось рискнуть. И вот уже полгода Аня показывает себя как лучший работник. А её необычная внешность уже и не кажется такой необычной. Уверена, родители гордятся такой дочерью. Уж я бы, несомненно, гордилась.

— Мне нужен билет на концерт Басты. — Вылетает из меня отчаянное. Я не планировала говорить, как-то само собой вырвалось.

— И всего-то? — Усмехается она. — Да это проще простого.

— Разве?Билетов нет. Я звонила, узнавала.

— Вы просто не знаете мест, где их можно достать. — Подмигивает и достает телефон из заднего кармана джинсов. Снимает блокировку, активно клацая по клавиатуре, а минуты через две, довольная сует мне под нос свой мобильный. — Всё. Готово.

— Что это? — Пораженная гляжу то на экран, то на Аню, растерявшись на мгновение.

— Как что — ваш билет.

— Но. Сказали же…

— Это резервные билеты. Всё чисто, без криминала — добавляет поспешно. — Вам стоит только оплатить и распечатать билет.

— Ох, спасибо, Нют — Растрогавшись заявляю. В некотором смысле Вакуленко(Баста) моя молодость. Под его песни я провела все школьные и студенческие годы. Слушала, когда на душе скребли кошки и гулко билось сердце от тихого счастья и первой любви. Это такое значимое для меня событие. И важное в каком-то смысле. Прийти и послушать вживую исполнителя, что был с тобой долгие годы, погрузится в то время, поностальгировать. — Даже не знаю, как теперь тебя отблагодарить.

— А можно мне с вами?

Я снова смотрю на Аню недоверчиво, можно сказать, подозрительно даже. А в голове одна единственная мысль: зачем?

Разве такой яркой девушке будет интересно с тридцатилетней теткой, к тому же начальницей?

— А тебе не будет со мной скучно? Я думала, на такие мероприятия интереснее ходить с друзьями.

— Вы считаете себя неинтересной компанией? Мне нечего ей ответить, и я просто жму плечами. Ну а что говорить? Что у меня никогда не было друзей, и я понятия не имею, какая я в обществе? Родственники и Эдик с Самариным не в счет. Вот и приходится отмалчиваться.

— Мне кажется, Василиса Григорьевна, вы себя недооцениваете. Я бы очень хотела стать похожей на вас.

— Правда?

— Конечно! — В её глазах столько энтузиазма, что мои губы расплываются в улыбке. — Вы такая красивая, уверенная в себе, целеустремленная. Да все девчонки вам завидуют!

— Прямо-таки завидуют — усмехаюсь.

— Да, точно вам говорю. Маринка как-то даже брякнула, что странно, что у такой девушки до сих пор нет семьи. Ой — она прикладывает ладонь к губам, распахнув широко синие глаза. — Блин. Простите, я не хотела. Вы только Куприяновой не говорите, она меня с костями сожрет.

— Не скажу. Меня ничуть не задело, правда. Просто иногда так бывает.

— Ну да…Наверное. Родители познакомились, когда маме двадцать семь было, а папе тридцать два. Наверное, им стоило встретится именно в тот момент, когда они так друг в друге нуждались. Боюсь представить, что было бы, если бы это произошло значительно раньше. Может, и не было бы у меня теперь братика и счастливой семьи. Так что вы не расстраивайтесь, Василиса Григорьева. Я уверена, ваше счастье где-то близко. Скоро ведь Новый год. Время чудес.

— Конечно, ты права. — Ответила я, просто чтобы было. Не всерьез. Я давно перестала верить в чудеса, а особенно в своё личное счастье. Но обсуждать это с Аней не собиралась.

— Ну так что. Вы не против, если я присоединюсь к вам? Очень уж хочется сходить, а одной как-то стрёмно. Тонька подруга, свинтила с родителями на Сейшелы, на солнце греться, а с парнем я поругалась. — Вздохнула Аня.

— Нет, я не против. Ладно — Я поднялась со стула и поправила фартук — Пойдем работать. А с парнем не переживай, помиритесь.

— Угу

**********

— Ну а Мишка всю неделю провалялся с температурой. Представляете, мы приехали на море, а он в отеле проторчал. — Хихикает Аня, кусая сочный бургер.

Сегодня суббота, долгожданный концерт, перед которым мы решили подкрепится. Зашли в кафе напротив Дворца спорта и заказали по бургеру, картошке фри и молочному коктейлю. Нютка с энтузиазмом делилась моментами из своей жизни, а я с удовольствием слушала. С ней интересно, даже не смотря на разницу в возрасте в семь лет. Она начитанная, образованная, многогранная личность. А ещё взбалмошная, что естественно для её возраста. Болтушка такая, но мне нравится.

— Часто ссоритесь с братом? — Спрашиваю, подпирая подбородок сложенными в замок пальцами.

— Ну так бывает. Ему пятнадцать, самый пик гормонов. Переходный возраст, все дела. Иногда он меня бесит. Папа с ним носится, как с писаной торбой, а тот только раздражается. На машине ездить до сих пор не хочет его учить, хотя все в посёлке гоняют. Мы за город живем в частом секторе. Но папа на уговоры не ведется, потому что по его словам, все — не он. Даже я до сих пор без машины, хоть и права имеются.

— Может, папа просто за вас переживает?.

— Для нашей семьи это больная тема. — Со вздохом резюмирует Аня. — Мне-то легче, я сама не особо горю желанием ездить, а вот для Михи настоящая трагедия. Он же мальчик.

— Вырастит и поедет. Какие его годы. Ты лучше ешь давай, а то опоздаем.

Пока Аня расправляется со своим бургером, я смотрю в окно, увешенное мигающими гирляндами. За ним стоит украшенное дерево и так же ярко мерцает. Новый год всё ближе, а настроения предпраздничного совсем нет. Напротив, какая-то апатия настигла, и хочется одного — закрыться в квартире, закутаться теплым пледом и пить горячий шоколад с ванильным мороженым. Желательно в одиночестве. Мысли о переезде я временно похоронила, но чем чаще мама наседает с разговорами о семье, детях и Эдике, тем быстрее мне хочется воплотить мечты в реальность. Это же какое облегчение — заиметь собственное жилье, пусть и съемное, где я смогу спокойно существовать без желания скорого побега. Я ведь на работе провожу больше времени, чем в собственном доме. И не потому, что много дел, а потому, что меня там никто не ждет. А если и ждет, лишь для того, чтобы прочитать тонну нотаций и в итоге выдать: Я в тебе разочарована, Василиса. Не так я воспитывала родную дочь. Мне кажется, я понимаю тех мужчин, что бегут из дома от Пилы-жены, или женщин, что хотят избавить себя от всегда недовольного мужа. Это реально невыносимо — находится в подобной атмосфере. А кто продолжает это терпеть, либо сильно любят, либо мазохисты. Я не мазохистка, но и родителей своих люблю. Просто устала и хочу свободы.

Через десять минут мы выходим на улицу. В воздухе парят снежинки, падая на лицо. Морозный ветер звонко завывает. На дороге, как всегда, пробки. Машины паровозиком плетутся друг за другом, люди спешно куда-то бегут.

Суета.

Обогнув пешеходный переход, мы неторопливо идем к дверям здания. На улице толпится народ, желая поскорее войти. Кто-то смеётся, кто-то фотографируется или пьёт алкогольные напитки. Пристроившись в самом конце очереди, терпеливо ждем. Непроизвольно всматриваюсь в толпу, выглядывая Самарина. Он где-то здесь. Может, уже вошел внутрь, а может, ещё не приехал. Но по телу бежит холодок от одной только мысли о нашей возможной встречи. Процент очень маленький, здесь столько людей, потеряться можно, но я всё равно переживаю. Не хочу его видеть, особенно после нашей последней переписки. Я вела себя и правда как маленький ребенок, но поделать ничего не могу. С ним вся моя выдержка и здравый смысл теряются на уровне застрявшей обиды прошлых лет. Возможно, глупой. Мы были детьми, хоть практически уже совершеннолетними, но детьми. И этот факт должен играть отягчающую роль. Должен, как говорится, да не обязан. И вообще, какого хрена я о нём думаю? Пусть идет прочь из моих мыслей, ему там не место!

— Вы такая задумчивая, Василиса Григорьевна. — Резюмирует Аня, пряча нос в ворот пуховика. — Называй меня просто — Василиса. Мы ведь не на работе. И давай уже на «ты».

— Давайте. Ой, то есть давай. Ну так что, всё с вами…с тобой хорошо? — Хорошо. Просто замерзла немного. Жду, когда очередь подойдет.

— Да, дубак на улице нереальный. Я, кажется, себе все ляжки отморозила. Ой, мобильный звонит. Извините.

Пока Аня разговаривает по телефону, я снова оглядываюсь, высматривая песочную парку. Успокаиваюсь, когда не нахожу подходящего под габариты Самарина мужчину, и молча жду, пока Бейц договорит.

— Мама. — Извиняющимся тоном отвечает Аня, убирая мобильный в карман розового пуховика. — Волнуется.

Молча киваю выпуская изо-рта облачко пара.

Кажется, через бесконечность мы наконец-то проходим в зал. Наши места в зоне танцпола, и приходится хорошенько поработать локтями, чтобы протиснуться поближе к сцене.

— Давай сделаем селфи — сообщает Аня, настраивая камеру на нас. Несколько раз щёлкает и тут же грузит в Инстаграм самую удачную из десяти фотографий.

— Скинешь мне потом — прошу я.

— Конечно! О, начинается.

Полтора часа пролетают как один миг. Я никогда не чувствовала себя настолько счастливой и свободной. Отдыхала душой на полную катушку. Танцевала, прыгала, кричала любимые песни, снимала на телефон. Я получила такой заряд энергии, который не получала, кажется, за всю жизнь. И не на секунду не пожалела, что со мной была Аня. Она такая зажигалочка, что глядя на неё, начинаешь чувствовать себя не просто молодой, а будто в подростка превращаешься. Даже немного стыдно за своё поведение. Но было так здорово, что по-другому я просто не могла себя вести. Или я была бы не я.

— Как вам концерт? — Спрашивает Нюта, когда мы выходим из зала. — Скажите, круто, да?

— Очень, — искренне сообщаю, подходя к большому зеркалу в фойе. Натягиваю на голову вязаную белую шапку, пряча волосы под пуховик.

— Капец я балда! Надо было заранее такси вызвать. Сейчас домой, наверное, не уедем.

— Почему ты так считаешь? Машин, думаю, на всех хватит.

— Это только так кажется. Летом я ходила на концерт одной популярной группы, и мы с девчонками два часа мариновались в ожидании. А сейчас ещё и зима, пробки.

— Не волнуйся, — успокаиваю её я, подкрашивая губы бесцветным блеском. — Что-нибудь придумаем.

— Ладно, на крайний случай отцу позвоню, — отмахивается она, застегивая замок на пуховике.

Практически сразу же нас попросили покинуть помещение, и весь мой пышущий уверенностью энтузиазм моментально сдулся. Такси, как и причитала Аня, ехать к нам не спешил, а минусовая температура дала о себе знать буквально через десять минут. Щеки жгло от мороза, и даже шарф не спасал положение. Пальцы ног покалывало.

— Может, в кафе пойдем? — Проскулила Аня, пританцовывая.

— Ещё десять минуточек подождем. Вдруг назначат. — Постукивая зубами, ответила я.

Мимо нас проходили двое парней, громко обсуждая прошедший концерт. И в этот момент я поскользнулась на ровном месте, и, чтобы не навернуться схватила одного, что был ближе ко мне, за рукав черного пуховика. Машинально, неосознанно. Инстинкт самосохранения сработал. Он остановился, зыркнул по мне недовольным взглядом и ядовито зашипел:

— Ты чего, коза, совсем офонарела? Чуть куртку мне не порвала.

Я даже сказать ничего не успела. Изначально в ступоре замешкалась от такой грубости, что все слова из головы вылетели. А когда было очнулась, к нашей компании кто — то присоединился. Точнее, не кто-то. Конкретный человек. Самарин. Возвысился над тем, кто меня козой назвал, и спокойно произнес:

— Нехорошо с девушками так себя вести. Извинится не хочешь?

— С чего-бы. — Фыркнул тот, сплюнув прямо на крыльцо. Ну и мерзость. И откуда такие только берутся? — Она мне куртку чуть не разорвала, а я ещё и извиняйся? Ты там, Вась, ничего не попутал?

— Так со своими дружками базарить будешь. — Рыкнул в ответ Самарин.

— Пошли отсюда. — Толкнул своего невоспитанного приятеля второй. — Извините. — А это уже мне или нам обоим. По крайней мере, смотрел он исключительно на Славу. — Мой друг немного выпил, не ведает, что говорит. Ваша тёл… девушка, то есть мертвой хваткой в Леху вцепилась, вот он и вспылил от неожиданности.

— Да че ты с ним разговариваешь. — Не унимался этот самый Леха. Кажется, ему только за радость на конфликт нарваться. Пьяному, как говорится, море по колено. Сам Самарину в пупок дышит и что-то пыжится. Даже смешно.

— Заткнись — зашипел второй, что повыше, но худой, как щепка и трезвый, как стеклышко. — Проблем захотел? Мало я тебя, что ли, из мусарни вытаскивал?

Мне уже надоела эта бесполезная стычка. Ещё и присутствие Самарина бесило. Вот чего он влез? В рыцаря поиграть захотелось? И откуда только взялся. Мы сколько стояли, я его не видела, а тут как черт из табакерки.

— Слав, да оставь ты их — Сказала я, но он будто не слышал. Видимо на принцип пошел. Или зачем ему это всё нужно? Не из-за меня же. Уверена, будь на моём месте другая, он поступил бы точно так же.

— Я сказал тебе извинится. Ты оглох? — Продолжал наседать Самарин.

— Я сам разберусь, когда и перед кем мне извиняться. Иди, куда шёл, по-хорошему. Пока я добрый.

Слава напрягся. Глаза злющие, руки сжаты в кулаки. Я тут же подлетела к бывшему однокласснику и вцепилась в его локоть через ткань парки. Не хватало ещё, чтобы драка образовалась.

— Слав, Слава. Пожалуйста, успокойся.

Мне кажется, я впервые за много лет так ласково к нему обращалась. Он, судя по всему, тоже это заметил, потому что сразу же посмотрел в мою сторону. Наши взгляды встретились. Его глаза блестели от бликов фонаря, а складка, что залегла между бровей, мгновенно расправилась. Вздохнув свежесть воздуха, я тихо прошептала:

— Пошли. Нечего с ними связываться.

Он снова посмотрел на колоритную компанию и, недовольно фыркнув, все же подчинился. Тогда я уже выдохнула от облегчения. Когда мы подошли к стоящей неподалеку Ани, она с интересом рассматривала моего «спасителя».

— Ты чего до них полез? Больше всех надо? — Вспылила, когда парни исчезли из виду. — И вообще, как ты здесь оказался?

— Для начала — привет — будничным тоном ответил Самарин. Он выглядел расслабленным, и даже не скажешь, что несколько минут назад от него веяло опасными флюидами.

— Ага, и тебе не хворать. — Съязвила я. — Так что ты здесь забыл?

— Ну, вообще-то, если ты не забыла, я ходил на концерт. Ты, я смотрю, тоже прекрасно отдохнула. — В открытую насмехался надо мной. Я бы, может, снова что-нибудь выдала в подобном духе, да замерзла очень. Очень-очень. Язык вообще онемел. Сколько вообще градусов? Сорок? Пятьдесят? По ощущениям все минус двести. Сроду таких холодов в наших краях не ведалось.

— Всё, я звоню папе. — Наш разговор прервала Аня, вынимая из кармана пуховика телефон. — Ещё чуть-чуть и меня можно как ледяную фигуру на площади выставлять.

Спорить я не стала. Хотелось уже быстрее, хоть какого-то тепла.

— Может, не нужно отца напрягать? — Вмешался Самарин. — Я на машине. Могу подвезти.

— Вот ещё! — Возразила я. — Без тебя обойдемся, мать Тереза. — И тут же вздрогнула от горячего дыхания на своей щеке.

— Не переживай, Леонтьева — тихо усмехнулся Слава, так, чтобы слышно было мне одной — Приставать не буду, если сама не захочешь.

Вот же павлин напыщенный! Совсем мозги от холода отшибло?

Я вся на хорохорилась и зло пробурчала:

— Мечтай, Самарин. И прибереги свои фантазии для другой дурочки. В твоей помощи я не нуждаюсь. Иди ка ты уже… Домой!

— Ты может и не нуждаешься. — Уже громче проговорил он, выпрямляясь. Щеке снова стало холодно. — А твоя подруга явно не против. Как тебя зовут?

— Аня.

— А я Слава. Очень приятно, Аня. Ну так что, воспользуешься моими услугами личного водителя?

— Да папа же приедет. — Неуверенно промямлила она.

— Да ты не бойся. Я нормальный

— Я бы с этим поспорила. — Пробурчала себе под нос. Но Самарин моё «фи» оставил без комментариев, снова обращаясь к Анюте:

— Василиса — моя одноклассница. Мы сто лет знакомы. Правда, Васёк?

— Век бы тебя не знала.

— Кажется, вы не особо ладите — выдала свой вердикт Аня.

— Ты её плохо знаешь. Это от счастья она такая колючая. Ну что, поехали? Обещаю, довезу быстро и без происшествий. Если хочешь, можешь родителям номер моей машины скинуть, я не против.

— Ну, не знаю. Как то не удобно. А вы… ты, Василис, поедешь?

— Ты езжай, Ань, я такси дождусь. Не переживай, Слава нормальный парень. — Последние слова дались мне с огромным трудом, но нужно было как-то Аню успокоить. Самарин хоть и придурок редкостный, но как человек в принципе адекватный. За него в этом плане я ручаюсь. Но и девочку одну бы никогда не посадила в чужую машину, даже к Славе. Просто я знаю, без меня Аня не поедет. Она слишком хорошо воспитана, а я пусть и держусь из последних сил, упорству мне не занимать. Лучше замерзнуть и умереть, чем с этим ехать.

— Ну как же я вас тут одну оставлю. Нет, если вы остаётесь, тогда я тоже! — Упрямо заявила Аня.

— Слышал? Мы не поедем. Иди, Самарин, в твоих услугах не нуждаемся.

— Ну, как хотите. — пожал плечами Слава. — Пока. — И медленно побрел вниз по лестнице.

Аня разочарованно вздохнула, но от комментариев отказалась. Я и сама понимала, что не время из себя сильную и независимую строить. Только было уже поздно. Слава уехал. Я проследила, как он садился в белую «Тойоту» и умчался, разбрызгав после себя груду снега.

Глава 7

Сегодня у родителей годовщина свадьбы. Тридцать пять лет как они вместе. И по этому поводу празднование намечается в ресторане, куда я в общем то уже опаздываю из-за вечных пробок на дороге. Декабрь — месяц снежный, морозный, но в какой-то степени и прекрасный. Я не люблю зиму, но как ни крути, это волшебное время года. А ещё через три недели Новый год. Я не жду этот праздник и отмечать не планирую, но у мамы на этот счет свои мысли. Она хочет поехать в «Красную Поляну» с отцом покататься на лыжах и зачем-то зовет меня с собой. Вроде бы логично, но не для нашей семьи. Мы никогда никуда не выезжали вместе, уже очень давно и сейчас для меня это дико — отдыхать с родителями. Спорить с мамой я не стала, взяла таймаут на раздумья. Но для себя уже решила, что никуда не поеду. У меня много заказов и поиск квартиры. Не запланированный отдых в эти планы не вписывается. Возможно я поступаю эгоистично. Провести время с семьёй должно вдохновлять, но я как представлю, что меня ждет, аж в дрожь бросает. Без конца ворчливая мама-надзирательница. Папа, который без своей работы зачахнет уже на следующий день, из — за чего мать будет злиться пуще прежнего. И я — понурая и жалкая от подобной атмосферы. Не-не пусть вдвоем катят на свою «Поляну». А я здесь побуду — в одиночестве и покое.

Оглядевшись по сторонам, пересекаю пешеходный переход. Ресторан, в котором мы будем отмечать годовщину, называется «Роялти». Я была там один раз на дне рождении Зои Васильевны и ничуть не удивилась, когда мама выбрала именно это место. Она же всё время хочет «перепрыгнуть» свою подругу. И я уже представляю, какого масштаба будет праздник.

Войдя внутрь, отмечаю про себя, что здесь изменился дизайн. Стало светлее, просторнее и пафоснее. Мне понравилось это место за простоту и душевность. Но так тоже ничего. Приятно.

Сдав вещи в гардероб, Администратор Аксинья провела меня к столику. Я очень изумилась, когда увидела, что это стол на двоих. И на одном из стульев расположился Эдик. В классической голубой рубашке, в ромбик, пиджаке и предполагаю, что в брюках. Волосы, как обычно, зачесаны назад, на глазах ужасные очки.

Что он здесь делает? И где, черт возьми, родители?

— Привет, — поздоровался Эдуард, приподнявшись с места. Вот говорила же, что в брюках. Филатов своим привычкам не изменяет. Мне кажется, он даже спит в костюме.

— Что ты здесь делаешь? — Спросила я, вертя без конца головой. Может, родители задержались или я столом ошиблась? Надо бы маме позвонить.

— Тоже, что и ты — пришел в ресторан. На ужин. Ты же сама пригласила.

Я чуть на месте не упала, Благо за спинку стула схватиться успела.

— Я? Тебя? Ты ничего не перепутал?

На секунду мне показалось, что Филатов помрачнел, но потом его лицо озарила улыбка. Что — что, а улыбаться он умел. И деньги зарабатывать. Единственные плюсы в этом мужчине, на которые мне абсолютно плевать. А вот на весь происходящий абсурд — очень даже нет. У меня, кажется, глаз задергался, но держалась я уверенно. Или думала, что держусь. Не важно. В душе, конечно, вопила, как ненормальная. Если раньше я думала, что это просто мои домыслы по поводу Эдика, то сейчас всё предельно ясно. Мама всерьёз взялась налаживать мою личную жизнь. Роза Сябитова, блин, на минималках! И как ей вообще в голову пришла такая идея? А как же праздник? Годовщина? Я что, должна отмечать родительский день в компании Филатова? Она совсем с ума сошла?

— Извини, Эдик, я на минуточку. Носик хочу припудрить.

— Конечно. Я подожду

Лучше бы ты на Луну улетел! — Ворчливо затрубил внутренний голос.

Вбежав в туалет, набрала номер мамы. После пяти гудков она, наконец, соизволила взять трубку.

— И что это такое? — Взревела я. — Ты издеваешься? Какое свидание! Какой Эдик? Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Сбавь тон, Василиса — мамино спокойствие только больше выводило меня из себя, и я закричала громче:

— Ничего я не собираюсь сбавлять! Почему я прихожу в ресторан отмечать вашу годовщину свадьбы, а там этот сидит? Ещё и говорит, что это я его пригласила!

— Во-первых, не этот, а Эдуард. Будь добра, выражайся по-человечески. А во-вторых, мы с Гришечкой подумали и решили отпраздновать годовщину вдвоем. Имеем право.

— Ах, вы с Гришечкой решили! А у меня спросить вы не потрудились? Чего хочу я? Ты почему лезешь в мою жизнь и сватаешь мне это чучело лупоглазое?

— Василиса, прекрати! Ты с матерью разговариваешь!

— Эта мать забыла, что её дочке тридцать лет, и никак не может от неё отцепиться и дать свободы! — Прошипела я сквозь зубы. — Я не собираюсь с ним здесь сидеть. И он мне не нравится!

— Нравится — не нравится. Вот именно, что тебе уже тридцать, Василиса, а мужика всё нет. Думаешь, ты кому-то такая нужна будешь? В твоём возрасте другие уже детей рожают, и не одного, а ты всё со своими пончиками носишься. Кто тебе потом стакан воды подаст — пирожок с картошкой? Или коты, которыми ты обзаведешься от одиночества? Да я же для тебя стараюсь, будущее твоё устраиваю. Эдуард — отличный парень. Просто присмотрись к нему. И не руби всё на корню. Это тебе мой женский совет.

— Я не нуждаюсь в твоих советах!

— Если ты не забыла, у твоих родителей сегодня, между прочим праздник, — вздохнула тяжело в трубку, — не расстраивай их.

Мама первая отключает звонок, а я ещё несколько минут смотрю на свой мобильный, сжимая его с такой силой, что костяшки пальцев белеют. Разговор выжил из меня все соки. Сердце барабанит и больно сжимается в груди, в глазах нечеловеческий гнев. Я устала, опустошена и раздавлена… Как она так может? КАК? Счастья мне желаешь? Ну да, ну да. О себе любимой она думает. Свинью подкинула и радуется. Эдичка то, Эдичка сё. Она этого Эдичку вообще видела? В каком месте он хороший? То, что деньги лопатой гребет? Или то, что матери своей в рот смотрит? И не во внешности дело. При желании можно и из лягушки принца сделать. Суть в другом. Он скучный до невозможности и нудный. О чем нам разговаривать? О криптовалютах или о поэзии? Я, конечно, люблю стихи, но не до такой степени!

Может сбежать? Ну а что. Как вариант. Свинтить по-тихому и поминай как звали. Эдик может и не заметит моей пропажи. Ему-то не привыкать к таким поворотам судьбы. Мама как то случайно растрепалась, что Эдик ходил на свидание с девушкой, а та, наевшись от пуза, внезапно исчезла. Сообщение прислала позже, что беда случилась и ей срочно нужно было домой. Но даже дураку ясно, что побег был спланирован с самого начала. Я понятия не имею, чем там всё закончилось, но думаю, с этой девушкой Филатов больше не виделся. А вот наши встречи неизбежны в любом случае. И если я сейчас уйду, он всё равно меня найдет.

Вот же мама! даже слов нет. А папа? Предатель! Никаких ему больше пирожных втихую от мамы. Пусть свой сельдерей жует. Очищается. Будет знать, как против любимой и единственной дочери идти в угоду своей жене-злодейке! Может, тогда мозги на место встанут вместе со здравым смыслом.

Дверь туалетной кабинки хлопнула, и я резко обернулась. Девушка в розовом костюме и шляпке а-ля «Меган Маркл» подошла к одной из раковин и повернув кран споласкивала руки. При этом странно на меня поглядывала. Словно я — вселенское зло.

— Чего уставилась? — Не выдержав, рявкнула я. Настроение было ни к черту. Девушка что — то пробормотала себе под нос, но всё-таки отвернулась. Я подождала, когда она высушит руки с помощью электрополотенца и выйдет. И только после этого дала волю слезам.

Господи, ну почему в моей жизни всё так? Как же я устала! Везде она! Чтобы ни произошло, мать лезет и лезет, словно назойливый червяк. Эдика подсунуть решила. Сдался мне этот чудик.

Может, всё-таки уйти? Плюнуть на свою правильность и пусть мама сама расхлебывает ту кашу, которую заварила. Надоело уже всем улыбаться и делать, как ей угодно. Но и Эдика жалко. Он ведь не причем.

Что же делать?

Я посмотрела на своё отражение в зеркале. Нос распух, глаза красные. Ну, хоть тушь не потекла. Прям как знала вчера специально водостойкую купила. Ладно. Надо успокоится и идти, а то Эдик подумает, что меня в унитазе смыло.

Замаскировав пудрой следы от слез и подкрасив губы помадой, я вышла в зал. Подойдя к столу, молча села и взяла меню.

— Всё хорошо? — Поинтересовался Филатов. — Тебя долго не было. Я волноваться начал.

— Наверное, решил, что сбежала? — Изо рта вырвался смешок. От такого стресса ни одно блюдо не вызывало аппетит, и я захлопнула меню, отложив его на край стола. Посмотрела на Эдика. На его щеках полыхал румянец, а в глазах отчаяние. И мне стало стыдно за свою выходку. Не нужно было говорить про побег. Но я такая злая, что совсем себя не контролирую.

— Извини, если обидела — вздохнула я и поспешно добавила — как дела?

— Нормально всё, — сухо ответил Эдик, поправив галстук. Но я видела, что нормального ничего нет. Он злится на меня и если бы не хорошие манеры, возможно, высказал бы всё, что думает. Но он этого не делал, как и я не смогла придумать, как сбежать от услужливо подброшенного мне парня.

Так бы и сидели в полной тишине, если бы к нашему столу не подошел официант.

— Что-нибудь выбрали? — Поинтересовался светловолосый парень, сверкнув вежливой улыбкой.

— Ты определилась, Василис? — Спросил Эдик.

— Я буду кофе.

— Нам два американо и один малиновый чизкейк для дамы.

Официант записал заказ и ушел. А я с удивлением взглянула на Эдика.

— Откуда ты знаешь, что я люблю американо и чизкейк? — Озадаченно спросила я.

— Я просто очень наблюдательный — пожал плечами Филатов. — Как-то заходил пару раз в твоё кафе, видел тебя за столиком.

— Когда заходил? Я тебя не видела.

— Тебе все дни перечислять? — Усмехнулся, но заприметив моё хмурое лицо, вмиг сделался серьёзным. — Последний раз неделю назад. Ты с кем-то по телефону разговаривала, и я не стал мешать.

Обалдеть. Я, если честно, не думала, что Эдик бывал в «Фиалке» ещё и запомнил, что я пью и ем. Зачем он туда ходил? Я точно знаю, что его офис находится на другом конце города. Этот факт очень обескураживал, даже немного пугал. Поэтому я спросила:

— Ты из-за меня, что ли?

— А если из-за тебя. Ты против?

— Против! — Выкрикнула но, вспомнив, где мы находимся, сбавила громкость. — То есть, я хотела сказать… в общем… эм.

— Я тебе неприятен, Василиса? — Оскорбился парень, И я что-то совсем растерялась.

Боже, как же это сложно — отшивать парней. Единственный парень, во всех смыслах, которого я когда-то любила всем сердцем и душой, сам меня кинул. Поступил, как последняя скотина, отделавшись обычным смс в стиле «детка это была ошибка. Нам надо расстаться» А потом, как важный гусь, рассекал в компании Юзеевой «Мисс Универ» Козёл! Сколько слез я пролила, сколько намучилась. И вспоминая свою первую трагичную любовь, мне хотелось как можно тактичнее разорвать эту хлипкую связь с Эдиком. Чтобы раз — и всё! Без каких-либо: подумай, давай попробуем. Обрубить, так сказать, на корню.

— Нет, конечно нет. — Залепетала я. — Ты хороший. Очень. Просто понимаешь…

Просто понимаешь, Эдик, ты скучный до невозможности и странный впридачу. А ещё одеваешься ужасно.

Я ведь не могла такого сказать в глаза парню, у которого, возможно, последняя надежда была на нормальные отношения.

— … Я бы с тобой и в ресторан, и в кино, да куда угодно, но не могу. — Вздохнула театрально перебирая в голове все возможные варианты продолжения своего вранья.

— Зачем тогда позвала?

— Да, это мама. Я бы ни за что.

— Тогда почему? У тебя кто-то есть, да? Парень?

— Нет… Хотя… да… Да, Эдичка, у меня есть парень, и он, знаешь, о-го-го какой. Я его люблю. Очень люблю! И мы даже о свадьбе подумываем. Вот!

— Понятно — печально улыбнулся Эдик, поправляя галстук. — Так я и думал. Ну не может у такой замечательной девушки не быть мужчины. Просто мама говорила…

— Если честно, никто об этом не знает — доверительно заявила я — Даже родители не в курсе. Наши отношения — сплошная тайна. Была. Ты ведь не обижаешься?

— Ну что ты. Как я могу. Ты ведь не виновата, что отдала сердце другому.

— Ага, не виновата. Если хочешь, мы можем общаться как приятели.

— Прости, Вась. Ты слишком сильно мне нравишься, и видеть тебя в компании другого мужчины мне было бы неприятно.

Поняв, что на этом наше «свидание» подошло к концу, я поднялась из-за стола.

— Я пойду, Эдик. Мне домой нужно, Да и парень ревновать будет, если увидит, как я здесь с тобой…ну, ты понял.

— Конечно. — Кивнул он, даже не посмотрев в мою сторону. На душе гадко заскребли кошки, но я быстро одёрнула себя. Незачем жалеть. Это самое правильное решение. И вроде как не обидела, и Эдика отвадила. У наших отношений в любом случае нет будущего, как бы матери не хотелось обратного.

На выходе из ресторана меня догнал Филатов.

— Прости, я совсем забыл. Вот — Он протянул мне букет белых роз. Очень красивых и ароматных. И как я их раньше не заметила? Даже странно.

— Да как-то неудобно. Парень же… — Не спешила принимать цветы.

— Бери, бери. Не выбрасывать же их. А парню своему скажи, что друг семьи подарил. Если любит, то поймет.

Я всё же взяла букет и, уткнувшись носом, вдохнула прелестный запах. Но стоило поднять голову, чтобы поблагодарить, Эдика уже не было.

Придя домой, аккуратно положила цветы на тумбу, дабы не повредить ни один лепесток. Очень уж красивые были. А когда прошла на кухню для поиска вазы, за столом сидели родители. Мама хмурая, словно туча перед дождем, а папа, как всегда спокойный, но какой-то растерянный. И хоть я на них ещё обижалась, разговор о личных границах решила перенести на другое, более подходящее время.

— Вы чего? — Спросила я, доставая вазу с полки. — Какие-то кислые. Вы вроде как отмечать собирались. Что-то случилось?

— Случилось — Хмыкнула мама. — Ничего не хочешь нам рассказать?

Я только плечами пожала. Что рассказывать-то? Я целыми днями в кафе провожу. Вряд ли маме интересно будет слушать. Или ей подробности нужны нашего «свидания» с Филатовым? Тогда уж я точно не выдержу и выговорю родителям всё А потом, скорее всего, уйду из дома. Не сегодня, конечно. В самые ближайшие дни.

— А ты подумай. Подумай-подумай!

— Ну, говори уже. — Устало вздохнула, наполняя тару водой. — К чему эти загадки?

— Ладно, могу и я. Скажи мне, Василис, почему информацию о том, что у тебя появился жених, я узнаю от Зоеньки? А как же Эдичка?

Блин, вот же вляпалась…

Глава 8

Меня словно парализовало. На лбу выступила испарина, тело обдало жаром, и сердце застучало сильнее обычного. Мама не отстанет. Она будет пытать меня, пока я не выведаю ей все подробности. Но хуже всего было то, что я понятия не имела, что говорить. Конечно, мне следовало учесть крепкую связь Эдички с его матерью, но я не думала, что слухи распространяться настолько быстро.

— Василиса, ты долго будешь в раковине копошится? — Спросила мама недовольным тоном. Нутром чую, вечерок ожидается веселенький. Ладно, в любом случае разговор неизбежен. Выключив кран, я поставила вазу на тумбу, в которую загрузила букет. Развернулась, оперевшись спиной о край кухонного шкафа. Мамины глаза полыхали яростью, отчего внутренности скрутило канатным узлом, и я скрестила на груди руки, инстинктивно обороняясь от противника.

— Может, завтра обсудим? — С надеждой в голосе пролепетала я и с отчаянием посмотрела на папу. Но он только плечами пожал, мол, сами разбирайтесь, я в это дело лезть не буду.

— Нет дорогая моя, мы обсудим это немедленно! — Проскрипела мать. Когда она злилась, её голос принимал фальцетные нотки. Вот прям как сейчас.

Я сглотнула вязкой слюны, ощутив себя пятнадцатилетней девочкой. Даже коленки задрожали. Виду, конечно же, не подала, упорно изображая уверенность и непроницаемость.

— Ну, давай обсудим — будничным тоном ответила я. — Что ты хочешь знать?

А сама думаю: Господи, пожалуйста, не спрашивай у меня ничего…Иди в комнату: проворчись, отоспись, но не спрашивай…

Эх, как бы ни так.

— Василиса. Ты что, издеваешься? Как что? Всё! И желательно с подробностями.

— Желательно, но не обязательно?

— Прекрати язвить! Откуда у тебя парень появился? Ты же всё время в своей булочной пропадаешь?

— Разве для этого обязательно куда то идти? — Ухмыльнулась я в попытках оттянуть время и придумать красивую историю любви со своими воображаемым парнем. Но эта женщина не дает мне сосредоточится. Она словно бульдозер, так и норовит размазать меня в лепешку.

— Кто он? — Не унималась мама, продолжая просверливать дыру на моём лице. Выглядит устрашающе, аж морозцем по спине обдало.

— Парень как парень — пожала плечами. — Обычный.

— Как зовут?

Если бы я знала — со вздохом отозвался внутренний голос.

В этот момент из прихожей донесся звук моего мобильного. Я,естественно, уцепившись за свою спасительную ниточку, ринулась к нему, на ходу выкрикивая:

— Скоро буду.

Господи, кто бы это ни был — Спасибо! Я уже заранее тебя люблю!

Выпотрошив карман пуховика, вытащила телефон. На экране светился неизвестный номер.

— Алло, кто это? — Спросила настороженно. Не люблю брать трубки с незнакомых номеров и чаще всего так и поступаю. Но на радостях было уже плевать, кто это. Главное, он спас меня от назойливой матери, хоть и неосознанно.

— Привет, Леоно Васильено. — Насмешливо пробасил мужской голос, который я мгновенно узнала.

Так, беру свои слова обратно. Никакого спасибо и люблю. Всё отменяется!

— Ты?! — Прошипела я сквозь зубы — Откуда у тебя мой номер?

— Твои подчиненные — очень любезные люди — продолжая веселиться, ответил он. — Особенно — Аня.

— Что тебе нужно, Самарин?

— Пошли в кино.

Ей Богу. Этого ещё не хватало!

— Ты головой ударился? — Пробурчала я.

— Почему? Со мной всё нормально.

— Разве? А мне кажется — нет.

— Тебе кажется, Васёк.

Господи, ну за что мне эта ноша? В школе от этого осла жизни не было! Спустя двенадцать лет он решил добить меня?

— Сначала смс, теперь звонки. Ты случайно не серийный маньяк? Чего привязался?

В динамике раздался грудной смех. Придурок!

— Обожаю тебя, Васёк.

— Да прекрати ты уже так меня называть! — Брезгливо поморщилась я, уперев ладонь в бок. Хотелось метать молнии из глаз и рычать, как собака «Баскервилей» Я всем сердцем ненавижу Самарина, а сейчас было особое желание: растерзать.

— Это не я. Это родители тебя так назвали.

— Меня зовут Василиса!

— Ох, как официально. Тогда уж Василиса Григорьевна.

— Ну ты и клоун! Не пойду я с тобой ни в какое кино!

— А в кафе? — Спросил Слава, не прекращая дурачится. Чему только радуется? Театрал недоделанный! — Я закажу твой любимый чизкейк с малиной.

— Мне что, пятнадцать?

— К счастью, нет. — Хохотнул он в трубку. — Было бы тебе пятнадцать, меня бы посадили.

— Очень жаль. Всё, Самарин — пока! Ни в кино, ни в кафе, ни в какое другое место я с тобой не пойду!

— А на каток?

— На каток? — Эхом отозвалась я.

— Да, например, сегодня?

Удивительно, но я никогда не была на катке, и это предложение звучало более чем заманчиво. В какую-то секунду показалось, что я непременно соглашусь. Словно, наваждение окутало. Может потому, что в нескольких метрах меня ожидала терминаторша в лице матери, от которой непременно хотелось сбежать. Плевать с кем, даже Самарин подошел бы на роль сопровождающего…Всего на секунду. А дальше… чары развеялись звонким голосом родительницы из кухни:

— Василиса, Ты долго будешь трещать по телефону? Разговор ещё не окончен.

Я вздрогнула, очнувшись от дурных мыслей.

— Заеду за тобой через час — Расслабленным голосом произнес Слава.

Он моё молчание принял за согласие, что ли? Вот же самоуверенный идиот! Думает, поманил пальчиком, и я вприпрыжку поскачу? Как бы ни так! Даже если на земле из всех людей останется один Самарин, в жизни к нему не подойду!

— Я же сказала — нет! Всё, пока! И удали мой номер!

Нажимаю отбой и, глубоко вздохнув, иду на кухню. Самарин все соки из меня выжил. Вампирюга! В последнее время его стало слишком много. Тошнотворно много! Даже странно, что за все двенадцать лет мы ни разу не пересекались…

— Ну наконец то! — Пробурчала мама и взмахнув руками в воздухе, с громким хлопком ударила по бёдрам. — Дождались! С кем говорила? С парнем своим небось?

— С парнем. — С вызовом ответила я. — И что?

— А ничего! Долго ты ещё резину тянуть будешь? Мы с отцом ждем подробностей.

Ждут они! Столько лет было пофиг, а тут прям не могут «умирают»

— Его зовут Слава. Ему тридцать лет. Всё довольны? — Выпалила я на автомате.

— А где он работает? — Не унималась мать.

— Зарабатывает не хуже твоего Эдички — Хмыкнула я и пока мама играла в гляделки с отцом, быстро ретировалась к себе в спальню. Закрывшись изнутри, скинула одежду и легла в кровать.

В моей жизни отродясь не происходило столько событий, как за этот вечер…Свидание с Эдиком, его признание, звонки Самарина и его навязчивые предложения. Моё враньё, которое в скором времени выйдет мне боком…

Но об этом я ещё не знаю. И со спокойной душой ложусь спать, не обращая внимания на громкие возгласы родителей из кухни.

Глава 9

Всё началось с того, что на следующий день в кафе неожиданно нагрянули родители. И если папе я не удивилась, он частенько забегал отведывать свои любимые клубничные пирожные, но увидев мать, я напряглась. Просто так эта женщина бы не пришла.

— Здравствуй, доченька — проворковал папа, проводя ладонью по каштановым волосам с седой проседью. Мама же стояла в своей обычной манере «Снежной королевы» и с брезгливым видом осматривала моё детище.

— Привет, а вы чего здесь? — Спросила я, выходя из-за стойки бара. Поцеловала папу в колючую щеку с ментоловым запахом бальзама после бриться. С мамой же отделалась легким кивком. Я давно привыкла к тому, что наши отношения далеки от идеала, но ради приличия она могла хотя бы улыбнуться. Но куда уж. В её глазах только презрение и недовольство. Мол, «и вот на это ты променяла карьеру врача? Я в тебе разочарована, Василиса».

Я вообще сплошное разочарование, словно неудавшийся эксперимент в её жизни. Брак.

— Решили проведать любимую дочку, — без доли искренности ответил папа, дотронувшись до кончика носа. Когда он врал, то всегда чесал нос или шею. Видимо, разговор будет не из приятных. И даже догадываюсь о чем.

— Ну, проходите. Вон там столик у окна. А я сейчас возьму меню и к вам присоединюсь.

Пока родители вешали одежду на вешалку и располагались за столом, я пыталась собраться с духом. Дышала через нос, выдыхала через рот. И с опаской поглядывала в их сторону. Сегодня утром мне пришлось встать на час раньше, чтобы не пересечься с матерью, и быстро уйти, отказавшись от завтрака. Я думала, разговор состоится вечером, а за это время мне удастся более-менее состряпать «историю любви». Но мама, как обычно бывает, оказалась проворнее. Притащилась сюда, даже отца с собой приволокла. А это уже серьезно.

Вновь посмотрев в сторону родителей, наткнулась на недовольный взгляд мамы и, взяв со стойки кожаную папку, направилась к столу.

Перед смертью, как говорится, не надышишься…

Присев рядом с папой, напротив матери, положила меню.

— Выбирайте, что хотите. Я угощаю.

— Какая честь. — Фыркнула мама, придвигая к себе меню. — Посмотрим, чем ты травишь людей.

— Не травлю, а кормлю — поправила я — Есть вкусные эклеры и низкокалорийный чизкейк. А ещё тирамису. Я знаю, ты такое любишь.

— Я буду только кофе. — Захлопнув папку, заявила мать. — Твоя стряпня не внушает доверия.

— Да пожалуйста — буркнула я, едва сдерживаясь от маячившего на горизонте скандала. Не хочу, чтобы мои сотрудники стали свидетелями подобных сцен, а потом шушукались за моей спиной. Потерплю. — А ты, папа, выбрал?

— Я буду клубничный десерт с кремом. — С важным видом заявил он. — Никогда не пробовал.

Подозвав официантку Ксюшу, я продиктовала заказ, а для себя попросила американо. Когда Ксюша ушла, за столом заискрилось от напряжения. Папа упорно создавал вид невидимки, отвернувшись к окну, за которым хороводом летали снежинки. А мама, откинувшись на сидение мягкого диванчика, сложила на груди руки и пыталась прожечь во мне дыру.

— Ну? — Не выдержала я. — Говори уже! Знаю, не просто так пришли.

— Не просто, — холодно бросила мама выпрямлять. Уперев локти в стол, продолжила. — Гришечка пробил твоего Славу по своим связям и кое-что выяснил.

— Чегоо? В смысле пробил? Папа-это правда?

— А? Что? — Он развернулся, захлопав ресницами, словно сошедший с небес ангел. Ну прям актер-актёрище!

— То! Ты как Славу моего нашел? Я же фамилию его не называла. И вообще…

И только сейчас меня осеняет. Телефон! Я точно помню, как убирала его под подушку перед сном, а на утро он лежал на тумбе. Я тогда решила, что спросонья забыла, как переложила гаджет. Но, кажется, у кого-то длинный нос и пакостливые руки!

И я тоже хороша. Надо было дверь закрывать, когда в туалет ходила!

— Мама, это ты? — Воскликнула я. — Ты рылась в моем телефоне, да?

— Не рылась, а позаимствовала на время. Ты же, как партизан молчишь. нам нужно было убедиться, что твой этот Слава не наркоман и не убийца.

— Убедилась? И как?

Меня уже трясло от злости. У этой женщины ни стыда, ни совести! И я идиотка! На хрена сказала, что его Слава зовут? Я ведь просто на автомате, не подумав, ляпнула. А они теперь всю подноготную Самарина перерыли. Надеюсь,у него с биографией всё чисто.

— Его, правда, зовут Слава. Но почему же ты не сказала нам, что он сын Аллы и твой одноклассник?

Замечательно! просто восхитительно! Мама со школы его семейкой восхищалась. Мне точно не жить!

— Что ты ещё узнала? — Прошипела я сквозь зубы. В этот момент нам принесли заказ и на несколько секунд пришлось умолкнуть. Но как только Ксюша ретировалась, я продолжила — Так что узнала-то?

— Доченька — в разговор влез папа. Лучше бы молчал! Ни слышать, ни видеть его не хочу. Предатель! — Я только пробил его по части закона. Мы бы никогда не стали копаться в прошлом твоего будущего мужа. За кого ты нас принимаешь? — Оскорбился он.

— За людей с аморальным поведением! Вы настолько мне не доверяете, что решили пойти таким грязным путем?

— Нет, Гриша, ты слышал? — Возмутилась мать. — Она, главное, молчит, а мы ещё и виноваты? Это не тебе, а нам обижаться нужно.

— Я бы сказала. Вечером собиралась. Но тебе, я смотрю, мама, везде нужно совать свой нос! Я знаю, что это твоя идея! Папа до такого бы не додумался!

— Успокойся, цветочек. Мама просто волновалась.

— Папа. Прекращай её выгораживать!

— Ты меня расстраиваешь, Василиса — покачала головой мама.

— Ага, я привыкла — рыкнула я, потянувшись за кружкой с кофе — Сплошное разочарование.

— И раз мы всё выяснили — продолжила она — приглашай Славика в субботу на ужин.

Я едва кофе не выплюнула, настолько её слова повергли меня в шок. С трудом проглотив напиток, я начала громко кашлять.

— Ну что ты, дорогая — папа услужливо постучал меня по спине — аккуратней.

— Угу — промычала я, стирая брызнувшие слезы из глаз. Вот же кашу-то заварила! Ещё и Самарина приплела! Может сказать, что мы расстались? Тогда она снова своего Эдичку начнет мне сватать. Господи, когда меня уже оставят в покое?

— Он не может — придя в себя ответила я — У него эм… работы много.

— А где он работает? — Спросила с интересом мама.

Где-где. Я-то откуда знаю. Лучше бы они и биографию его посмотрели, так бы и придумывать ничего не пришлось. Где такой, как Самарин, мог работать? В цирке? Версия идеальная, но не для нашего городка. Так, Вася, думай! Может, в офисе каком-нибудь? Да не, Самарин слишком ветреный для такой работёнки.

— Долго ты ещё молчать будешь?

— У него хорошая работа, мама. И вечером я обязательно вам всё расскажу, но только вечером. Мне это, работать, в общем, нужно. Клиенты ждут.

— К чему такая спешка, доченька? — С удивлением спросил отец — Посиди с нами ещё немного.

— Не могу, пап — дела — клюнув отца в щеку, я быстро умчалась в цех, подальше от родительских глаз. А когда зашла в свой кабинет, принялась листать список контактов. Я точно помню, где-то должен был быть его номер.

О, нашла!

Пока шли гудки, чуть ногти себе все не сгрызла. Он в канализационный люк провалился?

— Привет, Лёш — Елейным голоском проговорила я, когда на том конце провода услышала раздраженное: Алло — Как дела?

— Чего тебе, Леонтьева? — В своей засранской манере ответил Соколов.

— Не хочешь встретиться?

— Что, все-таки решилась? — Мгновенно смягчился он. — Долго же ты мариновалась, Васька.

— Губу закатай. Я по делу. Ну так что?

— Бессердечная женщина! — Вздохнул парень — Ладно, говори адрес.

Глава 10

С Лешей мы познакомились три года назад на юбилее папы. Я сразу поняла, что этот парень далеко не простак. И дело не в его должности или деньгах, которых у него воз и маленькая тележка. Соколов выглядел как заветная мечта, до которой невозможно дотянуться. Идеальные черты лица, пепельные волосы, голубые глаза, рост под два метра, ещё и тело спортивное. Не мужчина, а шоколадная конфета. Но все мы знаем, что у таких конфет не всегда вкусная начинка. Хоть и красив, а козлячье нутро, увы, не скроешь. У него на каждый день по новой девушке, как трусов «неделька» Но в плане человеческих качеств он очень даже приятный человек. Образованный, умный, а главное, адекватный. Мы, конечно, далеко не друзья, но общаемся вполне сносно, хоть и редко. Когда он в кафе ко мне забежит или к отцу побеседовать. Сейчас вот я на встречу его вызволила.

Мы договорились встретиться в пиццерии на центральной площади, куда Соколов приезжает на двадцать минут позже.

— Привет — улыбается Леша, усаживаясь на красный кожаный диван. — На дорогах черт ногу сломит. Пришлось в объездную ехать.

— Я заметила. — Бурчу я. — На меня уже официанты косо смотреть начали. Вынуждена была заказать пиццу, чтобы отвезти подозрения.

— Надеюсь, ту, где много мяса? Жрать хочу, аж желудок сводит.

— Ту, где много сыра — ухмыляюсь я, с интересом разглядывая белый свитер Соколова с бегущими оленями. Кажется, точно такой же я видела у отца. — Какая интересная у тебя кофточка. Случайно не мамин подарок?

— Ну да, Лидия Сергеевна на прошлый Новый год подарила — Соколов опустил глаза на свой свитер, смахнул пару пылинок и посмотрел на меня озадаченным взглядом. — А что мне не идет?

— Идет — с улыбкой успокоила парня. — Подлецу всё к лицу.

— Приму за комплимент — озорно подмигнул и пальцами провел по колючей щеке. И нет, я не слукавила. Леше и правда шел этот, на первый взгляд нелепый свитер. Вот есть такие люди, на которых даже мешок из под картошки надень, они всё равно будут выглядеть привлекательно. Соколов из этой оперы. Красавчик, что уж.

Минут через пять к нам подходит официант с ароматной горячей пиццей, на которую Леша набрасывается, словно оголодавший волкодав. Его даже не смущает отсутствие мяса. Уплетает так, что за ушами трещит.

Решаю пока не торопиться с разговорами и дать Соколову как следует набить желудок. Мне это даже на руку. Может, вопросов меньше задавать будет.

— Ну так что там у тебя за разговор? — Интересуется Леша.

— Ты поешь сначала. Потом поговорим.

— Одно другому не мешает — важно заявляет он и тянется за салфеткой. Выкладывай, что у тебя там за проблема?

— Очень деликатная — решаю сразу ввести в курс дела — Ты же в «ФСБ» работаешь.

— Ну — кивает, запихивая в рот кусок пиццы. — И фто?

— Мне нужно, чтобы ты пробил одного человечка. Но только так, чтобы папа об этом ни в коем случае не узнал.

— Да ты бунтарь Леонтьева — посмеивается Леша, подзывая рукой официанта. — Можно, пожалуйста одну большую колу и апельсиновый фреш.

Как только девушка записывает заказ и уходит, я продолжаю:

— Мне нужно, чтобы ты выяснил всю подноготную Самарина Вячеслава Игоревича. Где учился после школы, работал, женился, разводился, есть ли дети. В общем, всё-всё, насколько это возможно.

— Ты меня пугаешь, Вась. У тебя какие-то проблемы?

У меня одна большая проблема, в которую я сама себя и втянула! И понятия не имею, что собираюсь делать дальше. Мама чуть ли не боготворит семейку Самариных, а от Славы она в таком восторге, что Эдик и рядом не стоял. Мне просто нужно оттянуть время до момента, пока я не съеду из дома. И без связей Соколова в этой ситуации мне никак не обойтись.

— Нет у меня проблем. Просто нужно пробить этого парня. Для личных целей. Ну так что, поможешь?

— Даже не знаю — Лёша оттопыривает нижнюю губу, делая вид, что задумывается. — А что мне за это будет?

Вот же паршивец! Цену себе набивает!

— Торт тебе испеку с оленями. Как ты любишь.

— Торт? Серьезно? Мне не десять лет, Васёк. Я взрослый мальчик, и желания у меня тоже взрослые. Если ты понимаешь, о чем я? — Поигрывая бровями, говорит Соколов.

Вот, пожалуйста, ещё один клоун. Но этот хотя бы не раздражает.

— Что ты хочешь за свою работу? Денег?

— Материальные блага меня не интересуют — отмахивается он и, откинувшись на спину дивана, складывает на груди руки. — Я хочу свидание.

— Чего? Совсем обалдел? — Ошарашено смотрю на Соколова, едва слюной не брызжу — не пойду я с тобой ни на какое свидание!

— Тогда на меня можешь не расчитывать.

— Вот же… вот же ты..

— Гениальный? Красивый? Сексуальный?

— Шантажист вонючий!

— А. Да, это я могу. — С довольным видом оголяет передние зубы и, чуть прищурившись, не сводит с меня голубых лукавых глаз.

Чего только добивается? Ну, схожу я с ним на свидание, продолжения всё равно не будет. Соколов для меня — красивая картинка с обложки журнала, не более. Я не заинтересована в нём, как в мужчине. Совсем.

— Зачем тебе это? — Устало интересуюсь, устремляя внимание на окно, за которым хлопьями кружит снег и суетливо куда-то бегут люди. Среди всей этой вакханалии замечаю знакомую парку песочного цвета. Самарин! Вспомнишь заразу— появится сразу. Так, а что это за девочка рядом с ним? Ей лет пять, не больше. Розовый комбинезон, розовая шапка с бубоном, того же оттенка рукавички. Ну прям истинная принцесса. Может дочь? Или племянница? Блин, вдруг Самарин вообще женат? Тогда зачем бы он мне написывал. Нет, срочно нужно поторапливать Соколова.

— Я согласна! — Слишком резко говорю я и, проводив удаляющуюся спину Самарина, возвращаю взгляд к Леше. — Только сначала информация, потом всё остальное.

— А какие гарантии, что ты меня не опрокинешь? Знаю я вас таких. Хвостом покрутите и в кусты.

— Моё честно слово. Вот и все твои гарантии. Я же дочь Адвоката, забыл?

— Вот именно. — Вздыхает Соколов и рукой тянется к стакану с колой — Но так уж и быть, я сегодня добрый. Скинешь сообщение с «ФИО» и год рождения того паренька. Постараюсь к вечеру управится.

— Я знала, что на тебя можно положиться. Только отцу ни слова!

— Я могила — уверенно кивает Слава и, закрыв рот на воображаемый замок, выкидывает ключик через плечо.

Как и обещал, ближе к вечеру Соколов скидывает всю информации, которую смог нарыть на Самарина. Ничего особенно выяснить не удалось. В криминале, как и говорил папа, не задействован. Чист, как младенцем. Но вот по части личных проблем кое что есть. Это как раз то, что мне и нужно.

В голове моментально срабатывает план, и долго не мешкаясь, я открываю «Инстаграм» и набираю сообщение Славе.

«Привет. Не хочешь встретиться?»

«Ого. Даже так? Ну, привет, Васёк. С чего такие перемены? Ещё недавно ты просила удалить свой номер. А сейчас встретимся хочешь. Тебе на голову упал кирпич и случилась кратковременная потеря памяти?

Лучше бы у меня амнезия случилась, причем полная, и я забыла бы тебя, как страшный сон! А ещё не чесала бы языком всё, что не попадя.

«Ты же вроде и сам был не против. Передумал?

«Нет. Просто пытаюсь найти подвох.»

Не ищи. Его нет. Так что, увидимся?

«Когда ты хочешь?»

«Сейчас!»

«Ммм. Такая настойчивость заводит.»

«Шуточки свои прибереги для кого-нибудь другого. Придурок!»

Стираю. Печатаю:

«Давай в девять. В ресторане «Облака»

«Прости Васёк, сегодня никак. Из дома выйти не получается.».

Ага. Даже догадываюсь почему.

«Я могу к тебе приехать. Если ты не против. Поговорить нужно. Срочно!».

«А что, разговор до завтра не терпит?»

«Это и в твоих интересах, Самарин!»

«Заинтриговала. Волочаевская, 127, второй подъезд, 26 квартира.»

«Скоро буду.»

Глава 11

Через сорок минут я уже стою около подъезда старенькой пятиэтажки. Пока достаю телефон, чтобы посмотреть номер квартиры, дверь с жутких скрипом распахивается, и перед носом возникает Самарин. В черной футболке, трениках и с влажными волосами. Видимо, только после душа.

— Ты что здесь делаешь? — С изумлением смотрю на парня.

— Живу, вообще-то — он ежится от порыва декабрьского ветра и юркает в подъезд. Я — за ним — Домофон сломался. В окно тебя высматривал.

Ничего больше не говоря друг другу, мы поднимаемся на второй этаж и заходим в квартиру.

— Только тихо — поясняет Слава, скидывая тапочки.

Поставив меховые ботинки на коврик, снимаю пуховик и так и застываю с курткой в руках, вертя головой в поисках шкафа или вешалки. Но ни того, ни другого не нахожу.

— А куда можно куртку повесить?

— Давай сюда — Самарин забирает из моих рук пуховик, шапку с шарфиком и уходит, на ходу курируя. — Проходи. Справа по коридору кухня.

Неспешным шагом бреду по облезлому паркету, подмечая повсюду разбросанные игрушки. На кухне, как и в прихожей, старенький ремонт, но при этом каждый уголочек блестит от чистоты. На столе красивая ажурная скатерть, на полках без дверей аккуратно расставлены баночки с разными специями и крупами. Ну прям Хозяйка Медной горы.

Пока мою руки, на кухню входит Самарин.

— Полотенце нужно? — Спрашивает он.

— Нет — закрываю кран, стряхиваю капли воды в раковину и подхожу к столу. Присаживаюсь на деревянный стул со спинкой, ожидая, пока Слава разольет по кружкам чай. — С сахаром? — Без.

Самарин ставит передо мной чашку. Сам садиться напротив.

— И что у тебя за срочный разговор? — Закинув ногу на ногу, интересуется бывший одноклассник. — Если честно, я был удивлен, прочитав твоё сообщение.

Знал бы он, как я сама от себя в шоке… Но что поделать. Порой приходится выбирать, что важнее: личная неприязнь или спокойное будущее. Я свой выбор сделала, пусть и не совсем осознанно, но лучше так, чем оставаться под колпаком матери. Тем более это временный диссонанс всего на несколько месяцев. Уж как-нибудь перетерплю.

— Так получилось — едва слышно сообщаю я, делая глоток обжигающего напитка.

— Можешь не шептаться. Я дверь закрыл.

— А, хорошо. — киваю, постукивая пальцами по столу. — В общем, это не совсем обычный разговор.

— Вась, ты приехала ко мне, чтобы сидеть и булки мять? Говори уже, как есть. Не боись, кусаться не стану.

— Еще бы я тебя боялась — фыркаю, а у самой голос дрожит и ноги трясутся. Нет, дело вовсе не в Славе. Меня он не пугает, а вот его реакция на мою просьбу— очень даже. Да и как такое сказать человеку, которого ты ненавидела практически двенадцать сознательных лет? Я даже подумать не могла, что сама приду к Самарину на поклон. Если только в страшных снах…

— Нет, мы, конечно, можем посидеть, помолчать — издевается этот бугай. — Я в принципе, никуда не тороплюсь.

— Прекрати ёрничать — скалюсь я, скрещивая под грудью руки — Для начала послушай, а потом уже шуточки свои шути.

— Ладно-ладно — выставляет перед собой ладони — Я весь во внимании.

Кажется, у меня сейчас инфаркт миокарда случится и приступ тахикардии. Так, Василиса, возьми себя в руки! Отступать уже некуда!

— В общем, это…ну… — пытаюсь сформулировать мысль, но под гнетом карих глаз получается только мямлить — Как бы..

— Как бы что? — Посмеивается Слава, и это дает некий толчок. Я выпрямляюсь. В глазах боевой настрой и не единого сомнения.

Сейчас посмотрим, как ты запоёшь.

— Женись на мне, Самарин. — Уверенно чеканю каждое слово, наблюдая за реакцией Славы. Его глаза вмиг округляются, и вся былая спесь веселья улетучивается, как по дуновению ветра. Он смотрит на меня, словно на психбольную, а потом начинает кашлять. Да так громко, что аж уши закладывает.

Пока Самарин пытается придти в себя, я опускаю взгляд и усердно рассматриваю свой маникюр, который не делала бог знает сколько времени, боясь даже дыхнуть в его сторону. Зря я, конечно, с места в карьер прыгнула. Надо было для начала пояснить всю суть своего плана. А сейчас он точно подумает, что у меня с головой не лады.

— Надеюсь, ты пошутила? — Откашлявшись хриплым голосом спрашивает Он.

— Вот делать мне больше нечего — ворчу я, продолжая избегать наших взглядов.

— Ты что там бормочешь себе под нос? Говори нормально.

— Уши надо чистить. — Огрызаюсь. Хотя, по-хорошему, я должна сидеть и помалкивать. Но куда уж там. Когда дело касается Славы, сдержаться не получается.

— Тебе на голову кирпич упал? — Изумленным голосом интересуется бывший одноклассник.

Еще один. Чего они с этим кирпичом прицепились?

— Да нормально всё со мной! — Злюсь и всё-таки смотрю на Самарина, в глазах которого полнейший скептицизм. Не верит мне? Я бы тоже не поверила, но что поделать — это жизнь. Здесь либо ты, либо тебя. Другого не дано.

— Какой женится? — ухмыляется Слава, зарываясь пальцами в густых волосах — С дуба рухнула?

— Ты ведь сам меня и в кино и на концерт приглашал. Я думала у тебя ко мне всё серьезно — похлопав ресницами, выдаю я. Ну а что? Не всё же ему юморить. Пусть немного понервничает.

— Васёк. Это не одно и то же!

— Разве? А мне казалось, у тебя чувства. Эх, Самарин-Самарин, кобелина же ты неотёсанная.

— Леонтьева, я тебя боюсь — насторожено шепчет Слава. — С тобой точно всё хорошо? Температуры нет? А у психиатра давно наблюдалась?

— Ой, да иди ты — обиженно поджимаю губы — нормально всё со мной. Пошутить уже нельзя?

— Какие-то плоские у тебя шутки.

— Обычные. Но про жениться я серьезно — и быстро добавляю, пока меня не приписали ещё и к шизофреникам — не по-настоящему.

— Как это не по-настоящему? Ни черта не понимаю! Объясни по-человечески!

— В общем, моя мать хочет сосватать меня за сына своей подруги.

— И? Какие проблемы? Скажи, что не хочешь. Ты вроде взрослая девочка, сама можешь решать.

— Ты просто мать мою не знаешь. Она до сих пор простить не может, что я не пошла учится на врача, а стала кондитером. Ещё и кафе своё открыла. А сейчас ей загорелось замуж меня выдать, мол, в тридцать лет негоже ходить в девках. Ты Самарин — лучший кандидат на роль временного мужа. Мать на твою семью едва не молится. И если у нас дойдет до женитьбы, она успокоится и отстанет.

— Какой-то бред. — хмурится Слава. — Тебе не кажется, что жениться в угоду матери — это глупо? Повторюсь, ты достаточно взрослая, чтобы решать с кем строить свою жизнь.

— Ты так считаешь. Я так считаю. Даже мой отец, но не она. Пойми, Слав, маму я свою люблю. И если на почве стресса у неё случиться инфаркт, никогда себя за это не прощу. Ну, подумаешь, поженимся. Делов-то.

— Пфф, конечно. Вообще фигня. Какой-то штамп в паспорте.

— Через годик разведемся и поминай как звали. А за это время я что- нибудь придумаю.

— Что? Нового мужика найдешь и так до старости, лишь бы любимую мамочку не огорчать? Извини, конечно, но я на эту ерунду подписываться не собираюсь.

Вот, а сейчас мы переходим к самому главному моему козырю.

— Маша. — Ехидно улыбаюсь я, будто только что сорвала куш на миллион долларов.

— Что, Маша? — Не, совсем понимая, о чем речь, спрашивает Самарин.

— Дочь так твою зовут. А ещё Казанцева Вероника Алексеевна — твоя бывшая жена.

— Я знаю, как зовут мою дочь и жену — Без тени дружелюбности язвит Слава.

— Ну, раз знаешь, значит, и понимаешь, к чему я клоню.

— Если честно, не особо.

— Не переживай, сейчас всё поясню. Твоя жена, с которой ты развелся год назад, оставила тебя с ребенком и уехала жить в Америку. А неделю назад вернулась и подала в суд, чтобы забрать дочь обратно. Казанцева, в отличии от тебя имеет не плохие связи, а плюс она ещё и мать. Думаешь, кому ребенка отдадут? Поразмысли мозгами.

— Ты что, всю мою жизнь изучила? — Смотрит на меня в полнейшем шоке.

— Ага — тоном победителя сообщаю я. Даже о всех твоих штрафах знаю и о задолженностях по коммуналке. Кстати, скоро проценты накапают, пора бы оплатить. — Ты что, всю мою жизнь изучила? — Смотрит на меня в полнейшем шоке.

Самарин замолкает, пребывая в легкой задумчивости. Видимо переваривает услышанное, хмурится, что-то бурчит себе под нос, а потом как ударит ладонью по столу. Что я от неожиданности чуть со стула не сиганула.

— Этой идиотке на дочь вообще плевать. — цедит сквозь зубы Слава, и я вся превращаюсь в уши. — Ей бабки нужны. Перед разводом я успел на Машкин счет кое-какую сумму перечислить. Вот бывшая и засуетилась, когда узнала. До восемнадцати лет хоть и долго, но денюжки там не маленькие, и ради такого можно и потерпеть. А Машку она изначально не хотела, это я настоял. И качал её я, и по ночам вставал, пока Ника по клубам с подругами отдыхала. У неё одни гулянки на уме, Ну как такой матери можно ребенка доверить?

Слава смотрит на меня таким потерянным, обреченным взглядом, что у меня ком в горле образовался. Я всегда считала Самарина ветреным, любителем красивой жизни, мажором. Но даже подумать не могла, что у него такая драма.

— Я не знаю. — Пожимаю плечами. — Но суд, скорее всего, будет на её стороне.

— Это и ослу понятно. Ты видела, в каких условиях я живу? У меня Машку без разбирательств отберут. При разводе Ника даже квартиру отжать умудрилась, которая на меня оформлена. Да я и не сопротивлялся особо. На тот момент вообще на всё побоку было. Дочка тогда в больницу с инфекцией загремела. Я спал-то от силы пару часов в сутки. Какая уж тут квартира.

— А может, она изменилась, осознала ошибки? — Предполагаю я, отчего Слава невесело усмехается.

— Такие, Васёк, не меняются. Я много лет знаю Веронику и все её грандиозные планы — делает руками кавычки — у меня как на ладони. Деньги — вот и вся её любовь. Она циничная до невозможности и желание отобрать у меня дочь — это не внезапно вспыхнувшее материнское чувство. Поверь.

И я верю. Не знаю почему. Просто верю и всё. Без маски весельчака и клоуна Слава кажется совсем другим человеком. И меня это трогает. Хочется не просто пожалеть, хочется искренне помочь, не смотря на все свои личные обиды.

— Ты же помнишь, что мой отец — Адвокат? — Спрашиваю я, решая перейти к основной части своего гениального плана.

— Ну.

— Лучший в городе! — Гордо добавляю.

— Ну.

— Ну? Не врубаешься?

— Пока не очень.

— Вот ты бревно, Самарин. Я же тебе говорю, папа Адвокат. А у тебя проблемы с женой.

— Бывшей женой — поправляет Самарин. — Дальше что?

— Что-что. Если мы с тобой поженимся, он поможет любимому зятю избавится от цепких лап твоей крольчихи.

— Да не моя она!

— Да какая разница!

— Есть разница!

— О боже. — Я ударяю ладонью по лбу, обречено вздыхая. — Ладно. Не твоя. Бывшая жена. Доволен?

— Вполне.

— Ну и вот мы поженимся. Значит, шансы, что дочь останется с тобой, увеличиваются. Семья полная, любящая. Дочке с тобой хорошо. Папа по своим связям что-нибудь нароет на твою Казанцеву. Плюсом будет её уезд. Снимем квартиру, поживем там какое-то время вместе, для отвода глаз. Ну и Маша ко мне привыкнет. Я, знаешь, как детей люблю. Ух! Мы с ней быстро общий язык найдем. Плюс у меня своё кафе, ты работаешь. Доходы для содержания дочери позволяют. Как все стихнет, разведемся. Ну, как тебе моё предложение?

— Хорошо стелешь — со смешком выдает Самарин. — Прям так складно. Я даже заслушался.

— Что не так-то? — Удивленно смотрю на него. — Вроде всё по делу.

— С одной стороны, да, но с другой….как-то слишком всё красочно у тебя. Поженимся, поживем, суд выиграем. А если Маша к тебе привыкнет? Или, наоборот, не примет? Она хоть и со мной живет, но мать свою любит и ждет. Что тогда?

Об этом я как-то не подумала. Да и с детьми мне никогда не доводилось общаться. Это я Самарину ляпнула, что общий язык найдем и бла, бла, но на самом деле даже понятия не имею, как и что делать. Травмировать психику ребенка я тоже не хочу. А другой стороны… если не я, так другая будет. Какая разница?

— Ты же в любом случае всю жизнь паранджу носить не собираешься — нахожусь что ответить — Если суд выиграешь, рано или поздно у тебя появится любимая женщина. А где ты, там и Маша. Знакомить придется, контакт налаживать.

— Но ты-то не моя любимая женщина — резонно подмечает Самарин.

— А Маше в принципе не обязательно знать, кто я для тебя. Просто подруга.

— Не забывай, всё, что дети видят и слышат, то и говорят. С Никой она в любом случае увидится и пообщается, и тогда твой гениальный план коту под хвост. Нет, Васька, это не вариант. Но предложение и правда заманчивое. Я, можно сказать, поражен твоей смекалке.

— Ну так соглашайся — с мольбой смотрю на Самарина едва глаза как у кота из мультика про зеленого троля не делаю. — Нам обоим это выгодно. Поверь, раз ты говоришь, что твоей жене не нужна дочь и весь этот цирк только из-за денег, то почему бы не попробовать восстановить справедливость? Сколько до суда осталось?

— Через две недели будет первое слушание. Потом должно быть ещё одно, после праздников. И если никаких проблем не возникнет, то станет известно, с кем останется Маша.

Две недели. Что можно сделать за две недели? Если поторопится, возможно, и успеем..

— Давай сделаем так. Я даю тебе день на размышления. Если согласен — напиши и будем думать, в каком направлении двигаться.

— Вась, ну я же сказал, что идея плохая.

— День! Самарин! Один день! Нет — тогда сделаем вид, что этого разговора не было.

Глава 12

Весь следующий день я чувствовала себя, будто на долбанным электрическим стуле. Мама с утра насела с вопросами о наших отношениях со Славой, от которых я умело увиливала, ссылаясь на отсутствие времени. На работе бардак и хаос. Всем срочно нужны заказы, да побыстрее. А вишенкой на торте стал Соколов. Не знаю, что он себе надумал, но мой телефон уже два раза разряжался от его бесконечного потока сообщений в мессенджере: «Как дела? Когда увидимся? Куда пойдем — в кино, кафе, ресторан, может в клуб зарулим?» В общем, после двадцатого смс я услужливо отправила парня в черный список на некоторый период времени. Понятия не имею какая муха его укусила, мы никогда особо не общались, и то, что я пообещала одно свидание вообще ничего не значит. Егор это прекрасно понимает, потому что далеко не наивный мальчик. Отношения не для него, а я не в том возрасте, чтобы размениваться на мимолетное времяпровождение. Мне неинтересно. Я хочу любви, семьи, детей, я хочу нормальной жизни, а не пустых разговор и ночи удовольствия. И Соколов судя по всему именно этого и добивается. Кино и мороженое в его планы явно не входит. Как и в мои не входит вся эта сборная солянка. Но на свидание идти придется. Я всё-таки слово дала.

После закрытия, девчонки разъехались по домам, а я решила немного передохнуть за чашечкой американо. Включила ноутбук и открыла страницу в ВК. Пальцы сами ввели в поисковике Вячеслава Самарина. Понятия не имею, что хочу там увидеть. Его фотографии? Найти его бывшую жену? Или просто увидеть последнее посещение? Итог один— Славу я нашла сразу. Открываю, пролистывая ленту с личной информацией. Ничего особенного. Тридцать лет, не женат, самое главное в жизни: семья и дети. Друзей 10 человек, а из фотографий одни машины. М-да, скудненько. Закрываю ноутбук, и откинувшись на спинку кресла кручусь из стороны в сторону глядя на белый потолок. Мысли прыгают подобно пружине, возвращая меня во вчерашний вечер. Странно было видеть Самарина в таком состоянии. Таким потерянным и обреченным. Но страннее было видеть его квартиру. Ведь семья Славы считается в нашем городе одной из самых обеспеченных. Отец какая-то шишка в управлении, у матери сеть салонов красоты. Так почему же родители не помогли своему сыну? Или Самарин сам отказался от помощи?

Думки развеивает звук приходящего сообщения. Потянувшись, беру со стола мобильный и снимаю блокировку. Номер неизвестный, но цифры знакомые.

«Привет, это Слава Самарин. Ты дома?»

Несколько секунд подумываю что ответить, а потом быстро стучу по клавиатуре.

«Привет, я ещё на работе, а что такое?»

«Буду через десять минут. Надо поговорить. Мне как, зайти или ты сама выйдешь?»

Так, а это уже интересно. Всё-таки решился? Просто так бы он не стал приезжать.

«Выйду»

Нажимаю кнопку отправить и направляюсь в кондитерский цех. В контейнеры накладываю несколько пирожных, проверяю работу холодильников, и только потом иду одеваться. Когда выхожу на улицу, машина Самарина уже стоит на обочине, а сам хозяин смотрит на меня через приоткрытое окно.

Вдохнув морозного воздуха, медленно спускаюсь по ступенькам, чтобы ненароком не распластаться, и обогнув машину забираюсь внутрь.

— Торопишься? — Спрашивает Слава, выруливая на дорогу.

— Если честно, хотелось бы домой — отзываюсь я, снимая с головы шапку и ладонью приглаживаю волосы.

— Значит поговорим по дороге.

Поставив на колени сумку, ловлю себя на мысли, что неотрываю глаз от парня, подмечая некоторые изменения в его внешности. Например то, что волосы на голове стали короче, а лицо гладко выбрито. И от него приятно пахнет. Не знаю, что это за парфюм, но запах по всему салону витает. Что-то терпкое, с нотками кедра и лимона. Слава всегда отличался недурным вкусом. А ещё обаянием и харизмой. Девчонки в школе за ним толпами бегали, мечтая обратить внимание такого красавчика на себя. А учителя млели и улыбались, когда Самарин осыпал женщин непреклонного возраста тонной комплиментов. Почему в связи с последними событиями, у меня такое ощущение, что рядом со мной абсолютно другой человек. Вроде и шутит, и бесит меня также, но что-то не то. Слава… он будто закрыт от всего мир. Или мне просто так кажется?

— Ты чего затихла? — спрашивает Самарин тормознув на светофоре. Смотрит на меня заинтересованно, постукивая пальцами по рулю.

— Ничего — отвечаю, удерживая его прямой взгляд. — Просто думаю.

— О чем?

— Да так, о разном. С кем дочка?

Слава трогается и я отворачиваюсь, наблюдая в окно, как мимо проносятся машины и кружит хороводом снег.

— С соседкой. Она часто Машку из садика забирает, я ведь на работе постоянно.

— А твои родители?

— А что с ними?

— Они не помогают вам? Прости если задаю неудобные вопросы. — поспешно объясняюсь — это не моё дело.

— Всё нормально. У родителей своя жизнь, у меня своя. Они не обязаны помогать нам с Машей.

Понятно, значит разногласия в семье всё-таки присутствуют. Может это как-то связано с его разводом или наоборот — женитьбой? Впрочем, какая мне разница.

— А о чем ты поговорить хотел? — Решаю сменить тему разговора на более важную.

— О твоём предложении.

— И? — Затаиваюсь в ожидании сжимая пальцами шапку. — Ты согласен?

— Согласен — со вздохом отвечает Слава, и пока я не растеклась лужицей от облегчения, возвращает меня с небес на землю — Но только при одном условии.

— Это ещё при каком? — Напрягаюсь я. Мне не нравится ни его тон, ни он сам. Какие могут быть условия? Это что, мне одной нужно?

— До суда, ты целиком и полностью моя.

— Чего? В смысле твоя? — Опешив от такой наглости, восклицаю я. — Ты, Самарин берега- то не путай! Тебе наш договор даже нужнее, чем мне. Какие ещё твоя-моя?!

— Леонтьева, что ты там себе навыдумывала? Я вообще-то имел ввиду, что в период наших отношений, пусть и фиктивных, ты должна быть верна только мне одному. Никаких свиданий, никаких мужиков и прочей хрени. Если вместе, значит вместе. Рисковать мне нельзя. Поэтому, если тебя всё устраивает, хоть завтра идем в загс подавать заявление.

Чувствую, как мои щеки покрываются красными пятнами, а по спине скатываются капельки пота. Я ведь решила, что Слава собирается предложить мне отношения с некими привилегиями. Почему-то это первое, что пришло в голову. А сейчас жутко неудобно за свою распущенную фантазию. Но с другой стороны, что я могла ещё подумать? Он сам сказал — ты моя. Нужно как-то более точно формулировать свои мысли, чтобы не вгонять человека в неловкое положение.

— Чего молчишь? Передумала уже? — Усмехается Самарин. — Или расстроилась, что твои мысли с моими не совпали?

— Отвали — буркаю я, складывая на груди руки.

— Э, дорогая, негоже так со своим будущим мужем разговаривать — продолжает надсмехаться этот идиот. И вот с этим человеком я собираюсь связать себя узами брака? Какое безответственное решение!

— Взять бы, стукнуть тебя чем-нибудь тяжелым, да дочь жалко.

— А меня не жалко? Разве тебе нужен муж овощ?

— Ты моим мужем станешь только на бумаге, так что не обольщайся.

— Кто знает, Васёк, кто знает. А вдруг влюбишься.

— Я? В тебя? Господи, ну ничего не поменялось, каким был самоуверенным индюком, таким и остался. Угомонись, Самарин! Я лучше ботинки свои сожру, чем влюблюсь в такого как ты!

— Никогда не говори никогда, Леоно. Сегодня не любишь, а завтра с ума по мне будешь сходить, желая, чтобы я тебя приласкал.

— Мечтай! — фыркаю, ощущая резкий толчок, после которого машина останавливается.

За нашей словесной перепалкой, я даже не заметила, как Слава въехал ко мне во двор. Вот что значит вовлеченность в беседу. По ощущениям, мы ехали пять минут, а по факту — двадцать.

— Спасибо, что подвез — выдавливаю из себя попытку вежливости, натягивая на голову шапку. Взяв сумку, дергаю ручку двери, но Слава вдруг заявляет:

— Куда собралась, мы еще не договорили.

Оборачиваюсь, так и оставив приоткрытой дверь, впуская холодный воздух гулять по салону.

— Домой вообще то — поясняю я, выгнув брови. — Все, что касается нашего договора, обсудим завтра, после того, как подадим заявление.

— Ох, Васька, какая нетерпеливая. Не успели повстречаться, ты меня уже под венец тащишь.

— В таких делах нельзя медлить. Счет идет на минуты, тебе ли не знать. Ладно, Самарин, не скажу, что была рада видеть, но спасибо, что приехал. Пока.

Выбравшись на улицу, переступаю через глыбу льда, а потом вспоминаю, что забыла отдать пирожные, которые взяла для Славиной дочки. Тем же маршрутом возвращаюсь назад, благо машина ещё не успела уехать и распахиваю дверцу.

— Что, уже соскучилась? — улыбается мой будущий фиктивный муж.

— Вот — вытаскиваю из сумки контейнер и кладу на сидение.

— Что это?

— Пирожные для Маши — и больше ничего не говоря, захлопываю дверь и бегу в сторону подъезда

— Спасибо, Леоно — кричит вслед Самарин.

— Оденься завтра прилично — кричу ему в ответ, прикладывая ключ-кнопку к домофону — и паспорт не забудь.

— Ооо, у меня как раз на этот случай есть отличные леопардовые штаны.

— Только попробуй — зыркаю в сторону машины тыча пальцем в воздух — Не вздумай меня позорить!

— До скорого, жёнушка — Самарин посылает мне воздушный поцелуй и дав по газам уезжает.

Господи, на что я подписываюсь?!

Глава 13

— Ну что, Васёк, поздравляю с новым статусом. Целоваться будем?

— Иди в задницу, Самарин! — Фыркнула на него, выходя из здания Загса. Ещё утром я даже понятия не имела, что, приехав подавать заявление, сменю фамилию и обрету печать в паспорте. Что день, о котором я когда — то мечтала, станет для меня не таким уж и счастливым. Никакого белого платья, громких речей и музыки, любимого человека рядом.

— Мы только поженились, а ты уже недовольная. — Театрально вздохнул, обнимая меня за плечи. — Что с тобой, Васёк? Тебе не понравилось?

— Угомонись и помолчи хоть немного. Голова болит.

Я сама не знаю, почему так реагирую. Когда Слава сказал, что добыл справку о моей липовой беременности и нас обязаны расписать сразу, в душе закрался нечеловеческий протест. Я оказалась не готова выходить замуж так быстро, пусть и для благих целей. Зато Самарин весь светится, аж тошно. Чему только радуется? Хотя, он по жизни идиот, ничего удивительного.

— Какая ты злая, жёнушка.

— Во-первых я тебе не жёнушка! — Я дёрнулась в сторону и ткнула пальцем в его живот — А во-вторых меня бесит твоё хорошее настроение.

— Во-первых — ухмыльнулся он — как раз-таки жёнушка, в паспорт загляни. А во — вторых, прекрати желчью плеваться. Это не моя была идея с фиктивным браком. И никто не тащил тебя силком в Загс. Сама хотела, сама пошла, сама подпись поставила. Я просто сделал так, чтобы всё прошло быстро и без напряга.

— Вот именно, сделал ты, а разгребать мне придется. Ты хоть представляешь, как родители отреагируют? Да они с меня три шкуры снимут и на фарш пустят!

— Господи, Васёк, кто про что, а ты всё о том же. Тебе тридцать лет, откуда столько страха перед мамочкой с папочкой? Никто тебя на фарш не пустит, успокойся. Если надо, я весь удар приму на себя. — Важно заявил, постучав ладонью по груди. — Муж я тебе или кто?

— Вот именно что или. Ладно, Самарин, не распыляйся. На меня твои речи не действуют, но для матери с отцом отыграешь, как в лучших традициях Голливуда.

— Пфф! Голливуд по сравнению со мной — жалкая пародия.

— Пошли уже, звезда кинематографа! Нам ещё в цветочный заехать нужно. — Я поправила ворот пуховика, и первая устремилась вниз по лестнице.

— Букет для любимой тещеньке покупать? — Спросил Слава, поравнявшись со мной.

— Для любимой жёнушки. Не тупи, Самарин, мы только из Загса вышли. Нужно же как-то соответствовать.

— Тогда и за кольцами заедем. — Резонно подметил он. — А то, что я за муж такой, раз не смог для своей любимой колечка купить.

Я взглянула на голубое небо с сизыми облаками, вдохнула свежести морозного воздуха и перевала взгляд на парня. Слава смотрел на меня, растянув губы в широкой улыбке. Он часто улыбался, и это, наверное, единственное, что мне в нём нравилось. И глаза. Вроде бы карие, но на солнце казались золотистыми. А ещё у него красивая форма бровей: аккуратная, без чрезмерной волосатости, как у многих мужчин. И пальцы. Да, пальцы у Самарина что надо. Длинные, смуглые, аристократические. Такие ещё называют — пальцы пианиста. Но, насколько мне известно, кроме как на резинке от трусов он ни на чем играть не умеет.

— Да, ты прав. О кольцах я как-то позабыла.

— Вот видишь, как тебе со мной повезло.

— Ага… не то слово… — Я сделала шаг вниз, и почувствовав, как начинаю терять равновесие, вцепилась в куртку Славы. — Ой.

— Держись лучше за меня, Леоно. Не хватало тебе еше в травмпункт угодить.

Перспектива ходить со сломанной рукой или, того хуже, ногой, когда впереди маячат праздники, совсем не тот подарок Деда Морозова, который хочется получить. Поэтому спорить я не стала. Взяла Самарина под локоть и под звуки завывающего ветра мы отправилась в сторону парковки.

Чтобы купить кольца, цветы (Слава настоял на букете и для любимой тещеньке) и торта для папы, у нас ушло практически два часа. Самарин оказался через чур педантичной натурой, и нам пришлось обойти не один ювелирный, чтобы купить кольца, которые ему понравятся. Я бы первые попавшиеся взяла, какая разница, свадьба всё равно липа, но он… в какой-то момент мне стало жалко девушку-консультанта. «Это слишком просто, здесь пробы не видно, эти тонкие, как проволка, эти наоборот, слишком толстого плетения. А вот это кольцо не подходит тебе, Васёк» Честное слово, я чуть не взвыла. Но, слава Богам, нашлось то, что Самарин оценил. Парные кольца из белого золота. На мужском выведены узоры листьев, а женское-тоненькое, открытое в виде веточки с россыпью листьев. Они и правду были очень красивые и необычные. А ещё безумно дорогие. Я даже предложила Славе оплатить половину, но он категорически пошел в отказ, посчитав моё предложение оскорблением. В чем здесь оскорбление, я не поняла, но решила промолчать, не давив на мужское эго. Раз человеку деньги девать некуда, пусть шикует. Мне то что.

— Ты всё запомнил? — Я посмотрела на Славу, когда машина остановилась около моего дома.

— Васёк, ты мне всю дорогу плешь проедала. Думаешь, такое возможно забыть? — Усмехнулся он, отстегивая ремень безопасности.

— Мне неизвестны возможности твоей памяти, так что давай ещё раз.

— Ты мёртвого достанешь. — Вздохнул Слава, и откинувшись на сидение принялся загибать пальцы: —твою маму зовут Лидия Сергеевна, отца — Григорий Владимирович. Мы встретились четыре месяца назад, когда я пришел в твое кафе за тортом. Стали переписываться, потом решили прогуляться и завертелось.

— Не завертелось, а почувствовали, как между нами пробежала искра. Ты первый признался в любви.

— А почему я первый? Может, это ты в меня втрескалась.

— Потому что ты мужчина, Самарин. И наша история должна быть полна романтики.

— Господи, почему я вообще на это согласился? — Пробормотал Самарин, устало вздохнув.

— Потому что тебе нужно выиграть суд. И часики тикают — сказала я, постучав по запястью — а теперь продолжай.

— На первое свидание я пригласил тебя в театр на спектакль щелкунчик. Кстати, а почему именно на него?

— Это мамин любимый.

— А есть хоть что-нибудь что не мамино, а твоё любимое? У меня такое ощущение, что в наших отношениях присутствует третий лишний.

— Нет никаких нас, Самарин. И не забывай, для чего весь этот концерт. Мы должны уважить в первую очередь маму, потому что от её реакции зависит и твоё будущее, и будущее Маши.

— Мне, если честно, страшно представить, что там за женщина, что вы все её боитесь.

— Не отвлекайся.

— Мы только поженились, а ты уже командуешь. Церберша в юбке.

— Самарин! — Рыкнула я.

— Ладно, ладно, — он поднял ладони в примирительном жесте. — Неудачная шутка.

— Кстати о шутках. Не вздумай болтать лишнего, мама этого терпеть не может.

— Я в принципе могу в машине остаться, если тебя устроит.

— Нет, не устроит. Чтобы был милым, вежливым, обходительным и просто хорошим парнем. А теперь на выход.

Глава 14

— Ты точно ничего не забыл? — Шепнула я Славе, открывая входную дверь.

— Точно, — Раздраженно ответил он и первым юркнул внутрь, ударив меня по лицу букетом белых лилий.

— Ауч, можно поаккуратней!

— Ну, извините! — Театрально вздохнул, кладя цветы на тумбу — Я же не виноват, что ты весь проход мне закрыла. Не протолкнутся.

— Хочешь сказать, что я толстая?

— О, господи, пожалуйста, давай только без этих закидонов. Моя психика итак на волоске от нервного срыва.

— Таблеточки попей!

— Сам разберусь!

— Василиса? — Из кухни послышался звонкий голос матери, от которого по спине побежали мурашки.

— Да, мам, — отозвалась я.

— Обедать будешь?

— Я, кхм… я не одна.

Тишина. Скрип двери, шаги по паркету.

— Она идет! — В панике посмотрела на Славу. — Улыбайся! И цветы возьми.

— Успокойся, — шикнул Самарин. Он, в отличие от меня, был собранным и сдержанным. Эмоций — ноль, словно по лицу кирпичом проехались. Я же была готова метаться из стороны в стороны, как бешеный волчок, не зная, куда приткнуться, и кричать, как тот бобер на утёсе. Но по итогу будто к полу приросла. Встала в проходе, букет с тортом к груди прижала и наблюдала, как Слава буквально за пару секунд скинул куртку, повесил её на крючок, затем быстро стянул ботинки, поправил пальцами волосы на голове и, взяв с тумбы цветы, затаился в ожидании своей любимой тёщеньке.

— И кто же этоттаинственный гость? — Мама выплыла из-за угла подобно лебедю и тут же застыла, не ожидавшая увидеть перед собой Самарина. На ней было надето домашнее синее платье с подсолнухами, поверх которого повязан фартук, а на голове такого же оттенка косынка. Она не привыкла встречать гостей в таком виде, и было заметно, как ей жутко неудобно.

— Здравствуйте, Лидия Сергеевна — отозвался Самарин, первым нарушив угнетающую тишину.

— Ох, Славочка! — Мама приложила ладони к груди. — Здравствуй, дорогой.

Когда, интересно, он для неё дорогим успел стать?

— Это вам — Слава подошел к родительнице и вручил ей букет — Эти цветы прекрасно олицетворяют вашу красоту

Как стелет-то!

— Ой, спасибо — мама улыбнулась, махнув ладонью — Скажешь тоже.

— Я серьезно, Лидия Сергеевна. Вы прекрасно выглядите. Не знал бы, что вы мама моей Васьк… Василисы, подумал бы, что сестра

Я закатила глаза, тихонько вздохнув. Вот же Дон Жуан-пикапер. Хотя, сказать по-честному, молодец. Мама вся расцвела. На щеках румянец появился, в глазах блеск. Может, я зря боялась? Сейчас Самарин ещё пару комплиментиков матери отвесит, и новость про нашу свадьбу как по маслу зайдет.

— Славочка! — Мама рассмеялась — совсем женщину засмущал.

— А вы не смущайтесь, Лидия Сергеевна. Тем более, когда вам правду говорят.

— Приму к сведению. — Кокетливо проворковала. — Василиса.

— А? — Я выглянула из-за спины Самарина.

— Вы со Славочкой на кухню проходите, а я пока в порядок себя приведу. И цветы в вазу поставь.

Я забрала из маминых рук букет, и мы со Славой отправилась на кухню.

— Ты, конечно, Васёк и фантазерка — шепнул Самарин мне в спину.

— В смысле? Ты о чем?

— Нарассказывала мне, что твоя мать — дьявол воплоти. Я даже в какой-то момент сам её бояться стал. А тут даже и близко ничего подобного. Милейшая женщина.

— Это она при посторонних милейшая женщина — я ухмыльнулась, открыла шкаф, чтобы взять вазу, и подошла к раковине. Набрав половину, поставила букет в прозрачную ёмкость и отнесла на подоконник. — Погоди, сейчас узнают о нашей свадьбе и понесется.

Развернувшись, посмотрела на Самарина. Он сидел с краю у стола и внимательно оглядывался.

— Миленько — вынес свой вердикт. — А свою комнату покажешь?

— Перебьешься — фыркнула беззлобно и оперевшись спиной о подоконник, сложила руки под грудью — Ты сейчас лучше думай, как новость о нашей женитьбе родителям преподнести, а не свои тайные фантазии реализовывать.

— Одно другому не мешает. Когда мне ещё представится возможность увидеть тайное пристанище Леоно Василено? — Отшутился Самарин — Но, а если серьезно — Он облокотился локтем о стол и подпер ладонью щеку. Закинул ногу на ногу и принялся неспешно покачивать из стороны в сторону. — Не вижу причин для волнения. Твоя мать — адекватная женщина, отец — уверен, тоже. Ты, главное, лишнего ничего не болтай, а лучше вообще сиди и молчи.

— Я тебе рыба, что ли? Молчать? — Оскорбилась я.

— Рыбы не молчат, просто мы их не понимаем. — философски подметил Самарин.

— Свалился же мне на голову! — Буркнула себе под нос — горе умник.

— Кто ещё кому свалился — усмехнулся Слава — Втянула меня в этот бедлам, и сама же возмущаешься.

— Я не возмущаюсь, а переживаю. — я вздохнула и посмотрела в дверной проём. Из недр комнаты доносились шаги и скрип дверей шкафа. Я перевела взгляд на Самарина. Погрузившись в свои размышления, он глядел в пустоту, перебирая пальцами поверхность стола. Я до сих пор не могла поверить, что Слава — мой муж. Пусть и фиктивный, но кроме нас об этом немаловажном факте никто не будет знать. И никто не должен узнать ни при каких обстоятельствах! На кону судьба одной маленькой девочки и одной очень большой, но несчастной.

Пока мы ехали с Самариным знакомится с родителями, я успела посмотреть три квартиры для будущего проживания. И ни одна не подошла. То детский сад слишком далеко находится, то район неблагополучный или этаж находится высоко, а в доме лифта нет. Для одной себя я бы даже заморачиваться не стала, но ребенок…оказывается, дети — это сложно даже на таком, казалось бы, простом этапе. Мы, правда, ещё не разговаривали со Славой по поводу жилья, но и смысла тянуть я не вижу. Нужно как можно скорее закрепится на месте, обустроиться и помелькать на глазах соседей в статусе счастливой семьи. Я знаю, что через чур дотошные адвокаты будут допрашивать не только соседей, но даже работников детского сада, пытаясь зацепится за любую крупицу, чтобы потом выстрелить на суде. Суд…это слово вызывает во мне тревогу. Как рассказать папе о проблемах Самарина? Славе-то я расписала во всех красках, заверив его, что всё пройдет гладко и легко. Но на деле…если папа откажется или не сможет по ряду обстоятельств, это будет провалом. Моим личным. Нельзя обещать людям то, в чем ты не уверен на сто процентов. А когда пообещал, будь добр, выполни. Расшибись в лепешку, но сделай. И другого выбора у меня нет.

— Ну что, молодежь — мама вошла на кухню, и я не смогла сдержать улыбку. Она выглядела шикарно, без лишней вычурности. Свободное платье бамбукового цвета, уложенные волосы в аккуратный пучок и как всегда, минимум косметики, за исключением губ, накрашенных в цвет спелой вишни. Мне нравится. Красотка.

— Выглядишь превосходно — сказала я.

— Отрадно слышать от дочери подобные комплименты — ответила мама своим обычным сухим тоном и обратилась к Самарину — Славочка, может чаю?

— Буду рад — кивнул он, поднявшись со стула — мы как раз с Василисой купили торт. А где Григорий Владимирович?

— Гришечка приедет с минуты на минуту. Василиса, ну что ты истуканом встала. Чайник хоть поставь.

— Я за тортом — Слава прошмыгнул мимо матери, а я принялась набирать в чайник воду.

— Ты меня не могла предупредить заранее, что приедешь в гости со Славой? — Прошипела мать на ухо. Вот и расселились чары, и превратилась карета в тыкву.

— Так получилось — ответила я без лишних подробностей. Оттеснила плечом маму, и подойдя к тумбе, поставила чайник на подставку.

— Я, как пугало огородное, чуть со стыда не сгорела, — продолжила наседать родительница, но так тихо, чтобы слышно было только мне одной. Уже представляю, что будет, когда Самарин уедет домой. Надеюсь, я переживу этот день достойно!

— Нормально ты выглядела, как обычная женщина. Не усложняй.

Мама возмущенно охнула и уже было собиралась что-то сказать, наверное, что-то не очень хорошее, как на кухню вернулся Самарин. Он поставил торт на стол и перевел взгляд на нас с мамой.

— Присаживайся, Слава — пролепетала мать, — сейчас будем пить чай.

Я развернулась, достала из шкафа четыре кружки и поставила на тумбу рядом с чайником. Пока мама суетливо хлопотала перед Самариным, предлагая ему разнообразные блюда собственного приготовления, я разлила по кружкам чай и отнесла на стол. Принесла с комнаты стул и уже собралась сесть, как из прихожей донесся голос отца:

— Я дома.

— О, Гришечка пришёл. Василиса, ты пока торт режь, я отца встречу. Мама выпорхнула за дверь, и я облегченно выдохнула.

— Ты слишком напряженная — сказал Самарин, развязывая ленту на упаковке торта. — Расслабься, Васёк, всё пройдет в ажуре. Я чувствую.

— У меня сейчас сердце от страха из груди выпрыгнет — дрожащим голосом прошептала я. — А если они не поймут, не примут наше решение?

— Куда они денутся. И если даже не примут, это их проблемы, не твои. Взрослым девочкам не нужно разрешение родителей. Запомни: ты сама вправе распоряжаться своей жизнью.

— Спасибо, психолог, — улыбнулась я. — Твой позитивный настрой заряжает.

— Всегда к вашим услугам, госпожа Самарина — ухмыльнулся Слава.

— Василиса? — Я дернула головой на голос матери и наткнулась на две пары глаз. Мама стояла чуть впереди, папа поодаль от неё. У обоих широко распахнутые глаза и вытянутые лица. — Это что?

Опустив глаза ниже, я заметила в её руках свой букет из сине-белых роз. Сердце громыхнуло в груди. Только дурак не поймет, что он свадебный, а родители не дураки. И в эту секунду я поняла одно— момент истины настал..

Глава 15

Я смотрю на бледную мать, на отца, что, сверкнув карими глазами, пытается прожечь дыру во лбу Славы, и чувствую, как по телу ползет волна холода. Как пальцы на руках немеют и живот скручивает в три узла. Мне страшно, и этот страх отбрасывает меня на семнадцать лет назад, когда точно так же я чувствовала себя, получив тройку по математике. Тогда меня наказали на целый месяц, лишив единственной отдушины — музыки. Это было то малое, что позволяло мне чувствовать себя живой и счастливой. До сих пор помню гладкость клавиши и нотную тетрадь. Наставление преподавателя и его разочарованный вздох, когда я сказала, что больше не приду. После чего сказка закончилась и жизнь остановилась. Учеба, библиотеки, репетиторы и никакой музыки. Мама счастлива, мечтает вырастить будущего врача, папа услужливо ей в этом поддакивает, а я…я превратилась в ходячего мертвеца с одним единственным желанием — исчезнуть. И сейчас, глядя на родителей, мне ни капельки их не жалко. Возможно, я поступила глупо, выйдя замуж без любви, лишь бы сбежать из дома. Возможно, за тридцать лет мне стоило вырастить шкуру и научится давать отпор, чтобы сейчас не сидеть и не трястись, как бродячий кот в холодную знойную зиму. Но по-другому я не умею.

— Это цветы — Отвечает Слава, поднимаясь с места. Он подходит к родителям и протягивает ладонь отцу — Здравствуйте Григорий Владимирович. Рад знакомству

— Пока не могу сказать того же. — Нахмурился он, вяло ответив на рукопожатие — Что всё это значит?

— Славочка — шепчет мать, выйдя из минутного коматоза — Нам ведь не показалось? Это свадебный букет?

— Не показалось.

— Он для Василисы? Вы решили поженится?

— Лидия Сергеевна — с теплотой в голосе обратился к ней Слава — Я люблю вашу дочь. И сегодня мы с Василисой узаконили наши отношения. Только не перебивайте — поспешно добавил — мы не планировали делать из этого тайну, но так получилось.

— Васька, ты что, беременна? — Спросил меня отец, нахмурившись.

— Ну, конечно же, нет! — Звонко заявляю я — На мне что, можно женится только по этой причине? — Хмурюсь в ответ.

— Я просто пытаюсь найти логику в ваших действиях — отозвался папа, почесав затылок. — Ну решили вы поженится — молодцы. Тайну из этого зачем делать? Ты у нас, Васька, единственная дочь, и нам хотелось в этот момент быть рядом.

— Григорий Владимирович — вступил в диалог Самарин — Я понимаю ваше негодование, но прошу понять нас тоже. Угождать всем и каждому, увы, не получится. Это наш день, и только нам решать, как его проводить. Вы можете быть не согласны, можете обижаться или злиться, но разве есть в этом смысл? Сегодня у вашей дочери счастливый день. Она обрела семью. Поддержите её, не тратя нервы на пустые разборки.

Я слушала Славу, ощущая в душе трепетное тепло и благодарность. Пусть все его слова- пустой треп, только чтобы сгладить ситуацию, мне всё равно было приятно. Я бы хотела, чтобы мой будущий муж точно так же отстаивал права за нашу семью. И хоть сейчас этим человеком является Вячеслав Самарин, мне ни капельки не жаль. Наоборот, я даже рада, что именно он им стал, а не какой — нибудь амёбный Эдичка или того хуже Соколов по прозвищу «неделька». Может я преувеличиваю заслуги Славы, но это то, что я чувствую на данный момент. Гордость за «своего» мужчину.

— Гриш — толкнула в бок мама притихшего отца — ничего сказать не хочешь?

— А что тут скажешь — развел он руки в стороны — добро пожаловать в семью, Вячеслав. Но запомни, — предостерегающе поднял указательный палец вверх — у меня в сейфе пылится ружьё. Так что не вздумай обижать Ваську, иначе я отстрелю тебе яй…

— Гриша! — Ахнула мама.

— Папа! — Воскликнула я.

— Ну что? Просто предупредил.

— Григорий Владимирович — усмехнулся Слава. — я сам себя пристрелю, если только посмею о таком подумать. Да и как можно обидеть моего цветочка. Она же прелесть. Вы достойно воспитали свою дочь.

— С этим не поспоришь — с гордостью заявил отец — И по такому случаю нужно выпить. Давай, мать, доставай мою наливочку. Васькину свадьбу отмечать будем!

Глава 16

— Спасибо тебе — обращаюсь к Славе, когда мы выходим из подъезда. На улице порядком стемнело. В свете фонарей блестят снежинки. Я поднимаю голову и с улыбкой наблюдаю за этим кружащим хороводом.

— За что? — Спрашивает Самарин. Фиксирую взгляд на парне, продолжая улыбаться. Это день в своей биографии я могу назвать одним из лучших. Такого душевного семейного вечера на моей памяти не было никогда. Мама не смотрела косо, не пыталась уколоть или упрекнуть в чем-либо. Лишь изредка я ловила на себе её задумчивые взгляды, после которых следовала грустная улыбка. Мне тоже было грустно. То ли от того, что свадьба липа и все адресованные нам поздравления не имеют никакого значения, то ли от вранья.

Но в какой- то момент мне стало настолько спокойно, что я позволила себе расслабится и на время отбросить мысли о нашей фальшивой женитьбе. Я позволила себе поверить в случившееся, отдавшись моменту. Смеяться от папиных нелепых тостов, от маминых ворчаний, когда он в очередной раз наполнял рюмки, и Славиных шуточек. И почувствовать себя нужной. Столько приятных слов от родителей я не слышала никогда. Этим вечером мы не обсуждали наше со Славой будущее, не поднимали вопросы жилья или детей. Мы просто отдыхали, как нормальная семья. А Самарин. Он отыгрывал так натурально, что, если бы не знала всей правды, поверила бы в его безграничную ко мне любовь. В общем, наша скромная свадьба окупилась эмоциями, которыми я зарядилась. Это временный эффект. Уверена, завтра всё станет как прежде. Но это завтра, а сегодня мне просто хорошо.

— За поддержку. За то, что взял ситуацию в свои руки и не позволил родителям растерзать меня. И вообще — за, всё. Честно, не ожидала.

— Я ведь обещал, что вечер пройдет как надо. — Подмигнул мне, покачиваясь из стороны в сторону. — Теперь, осталось подготовить родителей к встрече с Машкой. Скоро суд. Медлить нежелательно.

— Я помню, Слав. Давай сначала я с ней познакомлюсь, а потом уже и родителей оповестим. Может, завтра? Я испеку вишневый пирог. Она любит вишню?

— Лучше персиковый.

— Персиковый так персиковый. — Пожала плечами я. — Ты главное, как-то подготовь Машу, про меня упомяни. Не знаю, что обычно в таких случаях говорят?

— Я разберусь — улыбнулся Самарин и вытащил из кармана куртки мобильный.

— Такси приехало? — Спросила я, пританцовывая на месте. От холода уже стучали зубы и пощипывали пальцы ног, но уходить почему-то не хотелось. Я понятия не имею, откуда во мне горит острое желание стоять здесь и мерзнуть, когда я спокойно могла вернуться в квартиру. Не хочу искать логику своих действий. Будем считать, что во мне взыграло воспитание.

— Будет через пять минут. — Слава отправил телефон обратно в карман песочной парки. — Надеюсь, у вас приличный район и за ночь ничего не случится с моей малышкой?

— Лично прослежу — шутливо приложила ребро ладони к затылку, отдавая честь. Слава рассмеялся, а моя улыбка стала шире. Если ещё утром я чувствовала скованность в общении с ним, то после встречи с родителями она чудесным образом испарилась. Может, всё дело в папиной наливки, которая помогла расслабиться. Но, кажется, мне, так будет всегда. Или я просто хочу этого. Не знаю. За последние несколько дней Слава открылся для меня с другой, неизведанной, нежели стороны. И эта сторона нравится мне куда больше прежней. Я вижу взрослого мужчину, интересного в общении, веселого, но не легкомысленного. Точно нет. И если бы не знала его всю жизнь, посчитала бы, что он мне симпатичен. Самой смешно от подобных мыслей. Всё-таки наливка умеет затмевать разум.

— Поверить не могу, что снова ступил на эту тропу. — Усмехнулся Слава — после развода я чуть ли не кровью поклялся держаться подальше от здания Загса. А теперь я снова муж — он повертел рукой, где на безымянном пальце поблескивало обручальное кольцо.

— Это временный эффект — пользуясь случаем, напомнила я — Как всё уляжется — разведемся. Так что сильно не переживай. Ты в любом случае свободный человек.

— Я в любом случае женат — категорично ответил Слава. — Пока ты моя законная супруга, я априори не могу быть свободным. Это и тебя касается. Помнишь наш уговор? Никаких свиданий и мужиков.

— Гляжу, уже в роль вживаешься? — Хмыкнула я, поёжившись от холода, и поспешно добавила — Что там с машиной?

— Уже приехала — Слава кивнул в сторону, где стояла синяя Мазда. — До завтра, Васёк. Хорошо посидели. — Помахал мне на прощание.

— Пока — я развернулась и побежала в подъезд. А на моих губах всё так же играла довольная улыбка.

Глава 17

— Маша, ты игрушки убрала? — Крикнул я из спальни, расправляя по кровати плед.

— Почти — последовал незамедлительный ответ дочери. — Сейчас мультик только досмотрю.

Вздохнув, я направился в детскую комнату. Остановился в дверном проёме, осматривая пространство на предмет нечистоплотности. На розовом диване лежало скомканное одеяло, а рядом несколько кукол. Пол усыпан разными пони и конструктором. Стол — карандашами. Я перевел взгляд на дочь. Она сидела на ворсовом ковре, расчесывая одну из своих пластмассовых подружек, не отрывая взгляда от какого-то девчачьего мультфильма. Я снова вздохнул и подошел к дочке. Опустился перед ней на колени, глядя в маленькое личико.

— Маш — позвал её, но ответом послужила тишина. Дочь продолжала заинтересованно смотреть в экран. Тогда я повысил тон. — Маша!

— Что? — Спросила, не удостоив меня вниманием.

— Пожалуйста, уберись в своей комнате.

— Я же сказала: досмотрю мультик и уберусь.

— Ты мне это уже двадцать минут говоришь. Не заставляй меня ругаться! — заявил грозно.

Я редко, когда позволяю себе разговаривать с Машкой на повышенных тонах и никогда её не наказываю.

Возможно, это моя ошибка.

В последнее время дочь ведет себя крайне неприемлемо. Часто игнорирует мои просьбы, пытается манипулировать истериками и отказывается от еды, не считая сладостей. В детском саду воспитатели жалуются на её поведение, а мне порой даже ответить им нечего. Потому что я понятия не имею, в чём причины таких резких перемен. Месяц назад Машка было сущим ангелочком. Что творится сейчас в её маленькой головушке, остаётся только догадываться. Психологи в интернете утверждают одно и тоже: переходный возраст, прощупывание границ, перенесенный стресс. Советами служит незамедлительное обращение к специалисту. И я, как отец, должен был сделать это раньше. Ещё в тот момент, когда Ника умотала в свою Америку. Но не сделал. Мне самому на тот момент было хреново. Жена бросила, оставила одного с ребенком, без денег и жилья. С работы поперли, с родителями перепугался, а друзьям в один миг стало неинтересно общение с отцом одиночкой в компании ребенка. В один миг я стал реально одиноким. И дочь, увы, не спасала положение. Она всего лишь держала меня на плаву, не дав погрязнуть в своих переживаниях. Я суетился, работал как проклятый, лишь бы прокормить дочь и себя заодно. Чтобы вылезти из той задницы, в которую меня загнал разрыв с Никой. Были моменты, когда опускались руки. Хотелось надраться вусмерть и на время забыться. Но даже этого я не мог себе позволить, потому что в розовой кроватке сопела маленькая кнопка, которой было в миллион раз хуже, чем мне. Ведь её не просто предали, от неё отказалась собственная мать. Обобрала до нитки, бросив, грубо говоря, на произвол судьбы. Ника с самого начала понимала все последствия своих поступков. Она первый и единственный человек, кто знал о моих отношениях с родителями. Что в случае нашего развода им будет плевать на своего сына и уж тем более внучку. А я ни за что не переступлю границы. Я не приполз к ним на коленях, когда в кармане лежала последняя тысяча, на которую мы с Машкой существовали две недели. Не приполз, когда нас выгоняли из квартиры за неуплату и пришлось найти жильё попроще. Даже в те дни, когда от безысходности хотелось рыдать, как мальчишка, я не смог переступить через свою гордость и попросить помощи. Мне пришлось изворачиваться, давить в себе желание сдаться и идти вперед. Было трудно, паршиво, стыдно за свою никчемность. Но я справился. Миллионером не стал, зато смог выйти на более-менее стабильный доход. И сейчас моя самая главная цель — суд. Ника настроена серьезно, но и я не собираюсь сдаваться. Если бы не знал, как она относится к Машке и что дочь для неё — способ поднять бабла, возможно, мы смогли бы договорится. Детям априори нужна мать. И я не долбанный идиот, чтобы не понимать очевидных вещей. Но Ника плевать хотела на Машку. Она не раз говорила, как жалеет, что родила её. Как мечтает отмотать время назад и сделать аборт. Как её бесит бесконечный ворох подгузников, а от крика уже тошнит. Я тогда всё списал на стресс после родов. Закрывал глаза на её шатания с подругами по барам, считая, что таким образом Ника пытается восполнить запас энергии и сил. И скоро всё у нас будет хорошо. Я ждал этого дня. Как долбанный фетешист просыпался с мыслями о нашей семье, мечтая увидеть прежнюю Нику. Ту, которую полюбил ещё, будучи студентом. Но вскоре понял, что все эти годы жил в иллюзии. Девочка с задорным смехом и зелеными глазами никогда не менялась. Просто я был ослеплен своей любовью настолько, что не видел истинное нутро своей женщины. Или не хотел этого видеть. Уже не важно. Сейчас мне всё равно на неё и на её жизнь в целом. Я умею отпускать людей. Но Ника перешла черту, позарившись на самое дорогое — дочку. Она не остановится, пока не добьётся своего. И мне придется грызть зубами стену, чтобы этого не случилось.

— Ещё пять минуточек, — плаксивым голосом отозвалась Машка.

— Ладно — сдался я. — Только пять минут. Иначе заберу телевизор!

— Хорошо — фыркнула дочь, надув щёчки. Я потрепал её по белесой макушке и, поднявшись на ноги, вышел из комнаты. Через час должна приехать Васька. Моя жена. Смех, да и только. Когда она пришла ко мне со своим «гениальным» планом, я ночь не спал, переваривая этот бред. Дошло до того, что я стал злится не сколько на Леоно, как на себя. Так как понимал, если откажусь, могу потерять дочь. Но, слава Богу, мне хватило мозгов вовремя принять правильное решение. Даже если суд вынесет вердикт не в мою пользу, я буду знать, что сделал всё возможное. Да и чего уж Васька хорошая. Милая, добрая, ворчливая, правда и колючая. Но с ней комфортно. Уверен, Машутке она понравится.

****

Леоно приехала как раз в тот момент, когда я доставал из духовки картофельную запеканку. Это одно из немногих блюд, которые получаются у меня лучше всего. Не думаю, что смогу удивить Васька своими кулинарными шедеврами. Но главное- не отправлю.

Наверное…

— Маш, я сейчас быстро спущусь, встречу нашу гостью и вернусь. — Поясняю дочери, обувая тапки.

— Василиса уже приехала? — Из-за угла показалось любопытное личико дочери. Машка обожает гостей. К нам приходит только соседка Галина Алексеевна, поэтому приезд Леоно для дочери-настоящее событие.

— Да. Игрушки все убрала?

— Убрала — вздохнула устало.

— Умничка. Всё, Машулик, я пулей.

Закрыв на ключ дверь, быстро спускаюсь вниз по лестнице и выхожу на крыльцо. Ёжусь от холода, ожидая, пока Вася перебежит через дорогу в своей белоснежной, до ряби в глазах, полушубке. Немного подвисаю на её идеально ровных ногах, обтянутых джинсовой тканью, и чувствую, как губы расходятся в глупой, но отчего-то счастливой улыбке.

— Привет, Леоно Василено — машу рукой, привлекая к себе внимание. Васька поднимается по ступенькам и смотрит на меня в упор. Останавливается напротив, хмурясь.

— Ты чего? — Спрашиваю я, продолжая улыбаться, как идиот.

— Ноги натерла — бурчит она и буквально впихивает мне в руки пластмассовую упаковку, обвязанную розовой лентой.

— Входи скорее! — Я отступаю в сторону, пропуская девушку вперед.

— Я ног не чувствую — доносится жалостливый писк моей жены.

— Зачем тогда надела, если они неудобные? — усмехаюсь. Закрываю за нами дверь и смотрю в кричащие от боли глаза — Идти можешь?

— Вроде.

— Если хочешь, могу на руках понести.

— Я сама! — Васька разворачивается, начиная карабкаться по ступенькам, словно покалеченная мартышка.

Вот же упрямица! Еле ползет, но всё равно от помощи отказывается. Что уж, век самодостаточных женщин, мать его.

Кое как мы добираемся до нужного этажа. Провернув ключ в замочной скважине, распахиваю перед Василисой дверь, и она вваливается в квартиру, поспешно стягивая с себя меховые ботинки. Приваливается спиной к стене и удовлетворенно выдыхает, прикрыв от блаженства глаза.

— Может, тебе пластырь нужен? — Интересуюсь. — Или мазь какая-нибудь?

— Всё хорошо, Слав. Я в норме.

— Как хочешь. Голодная?

— Да. Слона готова съесть. На работе вообще времени не было.

— Тогда снимай шубу и пошли на кухню. Тебя уже Машка заждалась.

— Угу — Васька кивает и принимается растягивать замок. Забираю из женских рук шубу и по пути на кухню закидываю её в свою комнату.

— Вот — Васька ставит пакет на стул. — Это для Маши гостинцы. Я ей куклу купила и раскраски. А ещё пластилин и картину по номерам.

— Не нужно было так тратится, Васёк — говорю улыбаясь. — Но всё равно спасибо. Маша будет рада.

— А где она сама?

— Сейчас позову.

Я ставлю на стол упаковку с выпечкой и иду к Машке в комнату. Приоткрыв дверь, заглядываю внутрь. Дочка сидит за столом, усердно чертя что-то карандашом на белом альбомном листе.

— Машуль.

— Мммм.

— Пойдем с Василисой знакомится.

— Ещё минуточку. Мне нужно закончить рисунок.

— Ладно, юная художница. Только не задерживайся.

— Сейчас она выйдет. — Поясняю Ваське, возвращаясь на кухню. — Ты картофельную запеканку любишь?

— Люблю — кивает Леоно.

— Тогда садись. Что встала, как не родная?

Василиса послушно плюхается на стул прижав к себе пакет с Машины подарками. Она непривычно молчаливая и спокойная. Но я готов предположить, такая резкая перемена в её поведении связана с предстоящей встречей с дочкой.

Убрав в холодильник Васькину стряпню, достаю из духовки противень, ставлю на плиту и беру три тарелки. Пока раскладываю блюдо, на кухню вбегает Машка. Такая же притихшая, как наша гостья. С Галиной Алексеевной она словно заведенный моторчик. Трещит без умолку, не остановишь. А здесь прям сама серьезность. Уверен, это ненадолго. Машка в принципе не может молчать дольше минуты. Это её личный рекорд.

— Привет, Маша — обращается к ней Василиса.

— Привет — шепотом отвечает ей дочка, вскарабкиваясь на стул.

Решаю пока не вмешиваться, заняв позицию наблюдателя. Молча расставляю по столу тарелки, украдкой посматривая то на Ваську, то на Машуню.

— Я вот тебе подарки купила. — Трясет пакетом Леоно и протягивает перед собой — На, держи.

Машка подскакивает со стула, словно с катапульты, и встает напротив Васи в ожидании. Как только пакет оказывается в её руках, падает на пол и принимается вынимать подарки.

— Офигеть! Это же Кэндилишес! Я давно о такой мечтала! — Дочка обнимает свою новую подружку. — Спасибо Василиса! Это лучший подарок на свете!

— Я знала, что тебе понравится — задорно посмеивается Васёк. — Мне сказали, она самая крутая кукла.

— Она самая лучшая! И у неё самые красивые волосы! Я тоже такие хочу! Пап. — Дочка смотрит на меня щенячьими глазками — Хочу розовые волосы. Можно?

— Нет! Тебе ещё рано!

— Как всегда — разочарованно вздыхает — Мне никогда ничего нельзя!

— Машуль, ты в прошлый раз попросила Лабрадора, но нам не разрешают заводить в квартире собак.

— А черепашку? — Смотрит на меня с надеждой. — Такую маленькую, красивенькую?

— Ты сначала поешь, а потом поговорим.

Дочка нехотя встает на ноги и садится на стул. Куклу пристраивает у себя на коленях и принимается за еду, вяло ковыряя вилкой запеканку.

Черепашку… Господи, у меня скоро будет нервный тик! Неделю назад она попросила у меня собаку, месяц назад — желтого питона, сегодня — розовые волосы и черепашку. Что будет через год? Она потребует дракона? Я спокойно реагирую на все её хотелки, но черепаха…кто за ней будет ухаживать? Машка ещё совсем ребенок, а я на работе с утра до вечера.

Но с другой стороны, они вроде бы не прихотливые. Нужно в интернете почитать. Может и купим. Это всё-таки лучше лабрадора, а уж тем более всяких ползучих гадов. Хватит и одной змеи на мою голову.

— Васёк, ты чего сидишь, не ешь? — Спрашиваю у Васьки. Она внимательно следит за Машкой, словно ей и правда интересен этот процесс, и не сразу отзывается.

— Я…эм… да, сейчас. — Она берет осторожно вилку, нанизывает на неё кусочек запеканки и кладет в рот медленно жуя. А я, затаив дыхание, жду её реакции. Мне почему-то важно, чтобы она оценила мою стряпню. Ведь я потратил на приготовление какой-то паршивой запеканки целый час, и всё только ради Васьки. Машке нет особой разницы, что есть: запеканку или суп из брокколи. Она не прихотлива к еде, хоть в последнее время особо не жалует ничего из перечисленного. И я не понимаю, зачем так напрягаюсь для своей фиктивной жены? Зачем пытаюсь угодить женщине, которая пришла в этот дом потому что надо, а не потому, что ей этого хочется?

Я дебил? Возможно. Но, надеюсь, этот диагноз лечится.

— Вкусно? — Спрашиваю нетерпеливо.

— Да, папуля, очень вкусно — отвечает дочь.

— А тебе, Вась? Понравилось?

Кажется, я превращаюсь в бабу. Вот точно так же раньше вела себя Ника, когда мы только начали жить совместно. Она сидела передо мной и ждала с таким же трепетом в глазах, как у меня в эту самую секунду.

Я уже сам себя начинаю бояться.

— Очень! — Слышу восторженный голос жены и тихо выдыхаю.

Значит, ничего не напортачил.

— А ты почему не ешь? — Интересуется Васька. И только я хочу ответить, что в нашей квартире всего два стула и мне нужно подождать, пока дочь закончит трапезу, в разговор вмешивается Машка.

— Я всё. — Дочка отодвигает от себя тарелку и спрыгивает со стула. — Спасибо папочка.

— Пожалуйста — улыбаюсь. — Забирай игрушки и беги в комнату.

— А ты со мной поиграешь, Василиса? — Спрашивает дочь, скидывая в пакет свои подарки.

— Обязательно поиграю. Только немного позже. Нам с твоим папой поговорить нужно.

— Буду ждать! — Взмахнув хвостиком, дочь уносится, и я сажусь на её место. Придвинув к себе уже холодную запеканку, начинаю есть.

— Приятного

— Фпасибо. — Киваю с набитым ртом, заглатывая пищу в таком быстром темпе, словно не ел трое суток.

— Ты хоть жуй — хихикает Васька.

— Ага. — Снова киваю, усердно работая вилкой.

— Тебе сложно одному? — Вдруг меняет тему, но я сразу улавливаю суть вопроса.

— По-разному — жму плечами и кладу вилку в пустую тарелку. Поднявшись, собираю со стола посуду, направляясь к раковине.

— Мне кажется, для мужчины это своего рода травма. Вот жил он себе припеваючи, горя не знали, а потом бац и — один с маленьким ребенком.

— Чай будешь?

— Да, можно. Я там пирог персиковый испекла.

— Здорово. Пироги Машка уважает. — Я включил чайник и, развернувшись, облокотился спиной о тумбу. — А по поводу травмы. Знаешь, когда я только начал осознавать, что Ника нас бросила, думал с ума сойду. Не сколько от того, что теперь я отец одиночка, сколько от мысли, как нам теперь жить. Мне нужно было работать. Машка ещё не посещала детский сад, и это давило морально.

— И как ты справился?

— Галина Алексеевна, наша соседка, очень помогла. Да и до сих пор помогает. Она часто забирает Машку из садика, пока я на работе или, когда мне нужно куда-то поехать по делам. Святая женщина.

— А родители? Как я понимаю, ты с ними не в очень хороших отношениях?

Мне не хотелось поднимать эту тему, но Васька хотя бы в общих чертах должна быть в курсе всего, что происходит в моей жизни и жизни моей дочки. До момента, пока не пройдут все слушания в суде. Мы как никак женаты и будет глупо попасться на любой мелочи.

— Я с ними ни в каких отношениях — ответил я, глубоко вздохнув. В мыслях промелькнула последняя встреча с родителями, от которой хотелось скривится, как от прокисшего молока. Это произошло накануне развода. Мама с отцом не приняли Нику за её прошлое. За неблагополучие и бедных родственников. За то, что она в своё время подрабатывала танцовщицей в клубе, чтобы не загнуться от голода. Но всегда проще осудить человека, чем понять. Я смог это сделать, но они… Они даже Машку из-за своей неприязни к моей жене не возлюбили. Словно это не их родная внучка, а подкидыш какой-то. Но я смирился. Принял их позицию и старался не рефлексировать. Пока батя не стал нести пургу про то, чтобы написать отказ от Машки. Мол, я порчу себе жизнь, когда достоин лучшего. И раз уж дочь не нужна собственной матери, мне бы тоже не помешало задуматься, для чего мне такая ноша? В тот момент меня поразила не папина реакция. Он всегда был слишком жестоким человеком. Но мама… Как женщина может такое приветствовать? Ведь должна быть хоть капля благоразумия и сострадания. Даже я, будучи мужиком, понимаю, что это не нормально! Не нормально агитировать за отказ от собственной дочери. Не нормально говорить, что им не нужна внучка от проститутки. Хотя Ника никогда не занималась эскорт услугами. И называть ребенка выродком тоже не нормально! После всех слов, брошенных в сторону Маши, я навсегда вычеркнул этих людей из своей жизни. Сдыхать буду, но их помощь не приму!

— Мама считает твоих родителей святыми — невесело усмехается Вася.

— У меня для неё плохие новости.

— Расскажешь, что произошло? Или это тайна?

И я рассказал. Во всех подробностях поведал о наших взаимоотношениях, словно сидел в кабинете у психолога. Я столько лет держал всё в себе, что казалось, моя исповедь залечивает раны. А душа обретает покой.

Василиса не перебивала, лишь изредка задавала вопросы и молча продолжала слушать. В её глазах проскальзывала боль, сочувствие, уныние. Она не старалась меня словесно утешить после того, как я замолчал. Вместо этого Василиса встала, подошла ко мне и крепко прижалась к моей груди, обнимая руками.

Глава 18

Я был немного обескуражен от Васькиной реакции. Она всегда старалась держаться от меня подальше. Редко, когда улыбалась. В основном смотрела задумчиво или пренебрежительно. Но сейчас я чувствовал совсем иное: тепло и поддержку. Сочувствие и сострадание, в котором отнюдь не нуждался, но оно придавало сил. Долго не думая, я обнял Василису, ощутив, какая она хрупкая и тоненькая в моих руках. От неё приятно пахло лавандой. Этот запах знаком мне из детства. Сразу вспомнился бабушкин домик в деревне, лавандовое поле, по которому мы гуляли, а рядом с нами бежал довольный пес по кличке «Север». Хорошее было время, доброе, беззаботное. И Ваське удалось переместить меня туда, где я был по-настоящему счастливым девятилетним мальчишкой.

— Ты чего, Васек? — Усмехнулся я, когда услышал тихое сопение.

— Ничего. — Прошептала почти беззвучно и, шмыгнув носом, попыталась выбраться из захвата мои рук. На что я лишь сильнее прижал девичье тело к себе.

— Ты что делаешь, Самарин? — Буркнула Васька, напрягшись.

— Давай ещё постоим вот так немного. — Я улыбнулся. — От тебя приятно пахнет. Мне нравится.

— Так, всё! Хватит уже этих телячьих нежностей! — Васька дернулась, и я с чувством неудовлетворенности расцепил руки, позволяя девушке отпрянуть от меня. Василиса пригладила пальцами волосы, поправила белый свитер и поспешно села на своё место. Она намеренно прятала от меня взгляд, но скрыть легкий румянец на щеках ей не удалось. Я видел стеснение и робость. Видел волнение, которое разжигало во мне желание прикоснуться к ней снова. Заграбастать в свои объятия, позабыв на время о переживаниях и о том, что эта девушка не для меня. У нас с ней не может быть ничего, кроме печати в паспорте и фальшивых отношений для окружающих. Такая, как Василиса, никогда не станет встречаться с таким, как я. А мне, в принципе, этого добра и не нужно. Я достаточно хапнул дерьма в браке с Никой. И всё, что на данный момент важно — это Машка. Если я проиграю суд, Ника отвезет дочь в Америку, и мы не увидимся хрен знает сколько времени. Я знаю, Маша скучает по Веронике. Каждый вечер она спрашивает, когда приедет мама или хотя бы позвонит. А у меня такая злость проскальзывает и обида за дочь, что порой хочется просто взять и сказать: мама тебя бросила. Не жди. Но я стараюсь держать себя в руках, придумывая всякие небылицы, что мама занята, она работает и скоро позвонит, приедет, привезет ей подарки из Америки. А дочь всё ждет, веря и надеясь. Только что будет, когда Ника на самом деле приедет? Или когда я гипотетически проиграю суд? Она ведь заберет от меня Машку. Увезет на другой континент, а я со своими возможностями смогу навещать её раз в полгода, а то и в год. Станет ли дочь счастливее от этого? А Вероника? Сможет ли моя бывшая жена, которой всегда было плевать на своего ребенка, хорошей матерью? Заботливой? Или спихнёт все обязанности на посторонних людей, продолжая устраивать своё будущее? Эти мысли убивают меня и пугают. Как тогда быть? Бороться до последнего или отпустить в надежде, что с Никой Машке будет лучше? Я всё-таки мужик. Я не дам столько тепла, сколько ребенок может получить от собственной матери, пусть и такой ветреной, как Казанцева.

— Слав — Позвала меня Васька, заставляя вынырнуть из собственных мыслей. Я встрепенулся и посмотрел в лицо своей жены. — Я, наверное, домой поеду.

От её слов я ощутил внутренний протест. Мне не хотелось, чтобы Васька уезжала. С её приходом в нашем доме стало уютнее, что ли. Пусть и была она совсем не долго.

— Но мы ведь ещё не обсудили дальнейшие наши действия! — Возразил я. — Что делать с квартирой? Как быть с твоими родителями? Да и ты обещала поиграть с Машкой.

— Я помню, Слав — Вася вздохнула. — Мы может всё обсудить по телефону. А с Машкой я поиграю в другой раз. Например, завтра. Можем, кстати, сходить все вместе погулять в парк или в кафе, мороженое поесть. Ты до скольких завтра работаешь?

— Вась. Что происходит? — Нахмурился я, пытаясь уловить в карих глазах подсказку. Она больше не прятала от меня взгляд, но смотрела холодно, отстраненно и потеряно. Смотрела так, словно ей некомфортно находится со мной на одной территории. — Ты из-за меня, да? Я что-то сделал не так?

— Нет, конечно же, нет! Просто дел много. Я вспомнила, что мне на работу срочно нужно. Заказы и всё такое. Сам понимаешь, клиенты ждут.

— Вот зачем ты врешь? — Осуждающе покачал я головой. — Нет у тебя никакой работы. Ты утром писала, что доделываешь заказ, а с остальным справятся твои помощницы. Что случилось? Я тебя обидел? Хочешь, извинюсь? Мне не сложно. Василиса, прости меня за то, не знаю, что. И не уходи. Довольна?

Василиса надула щеки, угрюмо свела брови к переносице и недовольно проворчала:

— Ну что за цирк! Знаешь, есть такое слово: форс-мажор. Не слышал?

— Слышал — усмехнулся я, скрестив на груди руки. — К тебе сейчас это какое отношение имеет?

— Самое что ни на есть прямое! Мне нужно поехать на работу!

— Зачем?

— Я тебе не попугай, по двести раз объяснять! — Нахохлилась Васька, подскакивая на ноги. — Хватит уже этот бесполезный допрос устраивать! Сказала же — на работу! Всё, мне пора.

Поняв, что она собирается уходить, я в два шага пересек пространство между нами и, схватив Ваську у основания локтя, развернул к себе. Зафиксировав пальцами её плечи, посмотрел в бездонные коричневые глаза с золотистой крапинкой и серьезно сказал:

— Пока мы не поговорим, ты останешься здесь!

— Ты мне приказываешь? — Невесело хмыкнула Леоно — Решил в мужа поиграть?

— Мне не нравятся твои перепады настроения. Я терпеть не могу женские загоны, а когда они без оснований, это раздражает. Мы взрослые люди, Вась. И если тебя что-то беспокоит, ты спокойно можешь об этом говорить.

— Ладно — вздохнула Леоно после нескольких секунд затишья — давай обсудим наши дальнейшие планы.

— Только планы? — Я пристально посмотрел на неё, выгнув брови. — А твои закидоны мы обсудим? Или я сам должен додумывать с чего ты такая буйная стала?

— Ой, не сочиняй! — Цокнула языком, закатив к потолку глаза — Где ты буйную увидел?

— Ладно, может и не буйную. Но то, что у тебя настроение как у беременной скачет по давать раз в минуту, я успел заметить.

— Тебя это напрягает? — Закусив нижнюю губу, спросила Василиса.

— Немного. — Честно ответил я. — Может, всё же расскажешь, в чем причина?

Василиса опустила глаза в пол, тяжело вздохнула, но отвечать не торопилась. Пока моя жена о чем-то размышляла, я просто смотрел на её плечи, шею с маленькой родинкой, на темно-каштановые волосы, разметенные по плечам, и ощущал внутренне умиротворение от нашей близости. Желание прижаться к ней раздирало. Это плохой знак. Хреновый, я бы сказал. Но от понимания лютого звездеца легче не становится. Васька хоть и хороша собой, но все эти романтические бредни ни к чему. И мне не стоит забываться, для чего вся эта каша заварена.

— Может, ты меня уже отпустишь? — Тонким голоском пролепетала Васька.

— Значит, не расскажешь?

— Слав. — Василиса вздернула острый подбородок вверх, полоснув по мне уставшим взглядом. — Я не собираюсь ничего с тобой обсуждать. Мы не друзья и даже не приятели. Мы всего лишь люди, которых связывает договоренность и цель, к которой нужно прийти. Точка.

— Как скажешь — я убрал ладони с женских плеч и отошел в сторону, позволяя Васе вернуться на своё место. Она села за стол, и я сделал тоже самое. Леоно права. Нам стоит придерживаться договора. Время на исходе, а у нас, как говорится, ещё «конь не валялся». — С чего начнем? — Спросил я, сцепив пальцы в замок.

— Я вчера думала над тем, где мы будем жить. Прикинула несколько вариантов. — Василиса достала телефон из кармана джинсов, сняла блокировку и после нескольких маневров повернула экран в мою сторону: —Вот. Смотри. Эта квартира находится в нескольких остановок от центра. Рядом детский сад, магазины, торговые центры, бесплатная парковка и поликлиника детская. В общем, все условия для комфортного проживания.

— А какой этаж?Лифт есть? Что по интернету? — Глядя в экран, поинтересовался я. С виду квартира и правда выглядела уютной. Три комнаты. Раздельный санузел. Да и ремонт современный.

— Этаж второй. Лифт тоже присутствует. По поводу интернета я, если честно, не уточняла. Но если нужно, спрошу.

— Спроси. А по цене что?

Васька назвала стоимость, и я удовлетворенно кивнул:

— Подходит.

— Есть ещё несколько вариантов. Можем посмотреть.

— Не стоит. Меня эта вполне устраивает.

— А если в квартире не будет интернета? — Спросила Василиса, кладя мобильный на край стола.

— Значит, сами проведем. В чем проблема? Меня больше волнует, что с родителями делать? Скоро суд, Вась, а Григорий Владимирович даже понятия не имеет о моей ситуации.

— Я сегодня же поговорю с отцом. В двух словах попробую ему объяснить, что к чему.

— Может, лучше мне с ним поговорить? Что я за мужик такой, раз свои проблемы на жену перекладываю. Твоей отец не поймет.

— Слав, успокойся. Будет проще, если это сделаю я. Маме пока говорить не стоит, дабы её тонкую душевную организацию не травмировать. Потом уже, как поуляжется, расскажем.

Такой подход мне не нравился, но спорить я не стал, посчитав нужным доверится Леоно. Рисковать мне нельзя. И раз уж Василиса утверждает, что так будет проще, значит, я просто обязан прислушаться.

— Вот теперь мне точно пора. — Вася убрала пряди волос за уши и, отодвинув стул, поднялась на ноги. — Но для начала зайду к Маше, если ты не против?

— Я не против. — Улыбнулся, подперев ладонью щеку. Когда Вася вышла, я продолжал улыбаться, думая о том, какая красивая у меня жена.

Глава 19

— Папуль, привет.

Я вошла в гостиную и села на диван рядом с отцом. Он переключал каналы на телевизоре, но, увидев меня, отложил пульт в сторону. Снял очки в тонкой оправе и надавил пальцами на глаза. После чего широко улыбнулся.

— Здравствуй, дочка. Как прошел твой день? Много довольных клиентов ушло?

— Всё хорошо, пап. Ты как? Как на работе?

— Нервотрепка, одним словом. Сама понимаешь: разводы — дело не из легких. А когда это ещё под соусом обоюдной ненависти между супругами, так сплошной фильм ужасов.

— Понятно. — Хохотнула я, но мой смех скорее олицетворял внутреннюю нервозность и страх перед предстоящей беседой, чем папины рассказы о работе. Как ему поведать про проблемы Самарина? А про Машу? Вдруг он откажет? Получается, я дала пустую надежду этой семье, тем самым выставив себя пустословкой. А мне бы не хотелось, чтобы Слава плохо обо мне думал.

— Ты чего притихла, цветочек? Что-то случилось? — Забеспокоился отец, дотронувшись рукой до моего плеча.

— Нет. То есть да. В общем, проблема есть, но не у меня.

— А у кого?

— У Славы — Проскрипела я едва слышно. Посмотрела на свои жёлтые носки с миньонами и перевела взгляд на родителя. — Папуль. Нужна твоя помощь. Срочно.

— И какая же? Давай, Васёк, говори, раз начала. Что за проблемы у твоего мужа?

— Даже не знаю, с чего начать…Такое дело… — Я набрала в легкие воздуха и, не дав себе ни секунды на раздумья, быстро протараторила. — У Славы есть дочка Маша. И жена бывшая подала в суд, чтобы забрать её себе.

— Час от часу не легче — отец поправил ворот футболки. — Почему я только сейчас узнаю, что у твоего благоверного есть ребенок? А мать? Мать ты тоже не проинформировала?

— Нет, конечно! И ты не говори!

— Как я Лидочке о таком и не скажу? — Запротестовал отец. — Василиса ты вообще как себе это представляешь?

— Папа! Пообещай, что не скажешь!

— Сначала объясни, какая от меня требуется помощь, а потом посмотрим. — Смилостивился отец.

Я в двух словах обрисовала ситуацию, стараясь не упустить ни одного важного момента. Папа слушал молча, периодически хмурился, но не перебивал.

— И теперь, если ты не возьмешься за это дело, у Славы отберут дочь — на выдохе закончила я рассказ.

— М-да — папа почесал подбородок, постучав указательным пальцем по губам — Де-ла. И ты предлагаешь мне встать на защиту Вячеслава?

— Именно! Как я поняла, этой Веронике от Маши только деньги нужны. Да и какая нормальная мать уедет, бросив своего ребенка?

— Ну, во-первых, она не бросала, а оставила проживать с отцом.

— Суть от этого не меняется. Представь, если бы мама так поступила?

— Она слишком сильно тебя любит, чтобы уехать куда-то дальше этого города.

— А я тебе о чем говорю?

— Цветочек. Люди все разные. И обстоятельна тоже.

— Ты пытаешься оправдать её поступки? — Воскликнула я, сведя к переносице брови. — Слава не стал бы меня обманывать! Я верю ему! Каждому слову верю!

— Ладно-ладно не кипятись, — с улыбкой успокоил меня папа. — Работа у меня такая. Нужно во всём разобраться. И раз уж такое дело, от помощи я не отказываюсь. Но Лидочке нужно рассказать.

— Спасибо, папочка! — Я поддалась вперед и крепко обняла отца. — Ты лучший! А маме я обязательно всё расскажу. Чуть позже.

— Василиса!

— За это я тебе твоих любимых пирожных принесу. С малиной.

— Ладно, — рассмеялся отец. — Уговорила, егоза. Максимум два дня.

— Хорошо. — проворчала я. — Манипулятор.

Глава 20

— Привет, Васёк! — С улыбкой встречает меня Слава, когда я забираюсь в его машину.

— Привет, — отвечаю ему, стягивая с рук варежки. Ставлю на колени сумочку и отворачиваюсь к окну. Машина трогается, выезжая на дорогу, и я стараюсь затихнуть, чтобы лишний раз не контактировать с Самариным. Вчера мне показалось, что между нами что-то происходит. Что-то большее, чем просто компанейские отношения. Честно? Я испугалась. Себя, своих эмоций от близости Славы, громко бьющегося сердца в груди и его запаха, что обострил все чувства разом. Было чуждо, непривычно, волнительно. Пугающе! Я всю жизнь мечтала найти человека, который заставит меня потерять от любви голову. Чтобы как в книжке. Ты увидела его и поняла: это он! Но им не должен оказаться Самарин… Только не Слава. Конечно, он привлекательный мужчина. И возможно, в те самые секунды я позволила себе почувствовать себя женщиной рядом с ним. Не партнершей, не фиктивной женой на бумаге, а именно женщиной, которой тоже нужно внимание и тепло. Мужское сильное плечо и чувства. К такому выводу я пришла, выйдя из его квартиры. Потому что другого объяснения на эту ситуацию у меня нет.

— Как дела? — Интересуется Слава, нарушив безмолвную тишину.

— Нормально.

Я всё так же гляжу в окно, на мелькающие мимо дома и улицы, не желая сталкиваться с ним взглядом. Если бы не Машка, которой я пообещала сегодня совместный поход в кинотеатр, в жизни бы не села в эту машину. Хотя бы до момента, пока не успокою свои всклокоченные гормоны.

— У меня тоже всё хорошо. Спасибо, что спросила — издевательским тоном пробормотал Самарин.

— Я рада. — Тихо отзываюсь я.

— Ага. Фантастика просто.

Мне кажется, или он злится? Я бы могла спросить Славу об этом, и он бы ответил. Но пока не разберусь, что происходит в моей голове, будет лучше держаться на расстоянии.

Одно я знаю точно — мне не всё равно на Славу. В человеческом плане — точно. Я переживаю и за него, и за Машу, как переживала бы за отца или мать. Только вот упрямое сердце всё стучит и стучит от вибраций мужского голоса. А живот сводит спазмами от понимания, что мы сидим на расстоянии меньше метра.

— Машка вчера о тебе говорила, — более мягко сообщает Слава. — Ты ей понравилась.

— Она хорошая. И милая. — Улыбаюсь, вспоминая наше вчерашнее времяпровождение. Машка рассказывала о своих любимых игрушках, называя каждую по именам. Показала мне свою шкатулку с бусами. А на прощание нарисовала мой портрет, который я бережно убрала в папку, чтобы временами смотреть и любоваться. Не думала, что дети бывают такими очаровательными. Всех, кого я знаю, не вызывали у меня столько эмоций, сколько эта девочка за каких-то тридцать минут.

— А я? Я для тебя тоже хороший и милый?

— К чему эти вопросы? — Спрашиваю напрягшись. На руках образуются мурашки и волоски встают дыбом. Зачем он это делает? Зачем провоцирует? Разве не видно, что я не в настроении общаться?

— Да так. Просто интересно: до сих меня ненавидишь или «Снежная королева» растаяла?

— Я никогда тебя не ненавидела. — Позорно вру, перебирая пальцами лямку от сумки. — Нам вообще ещё долго ехать?

— Приехали уже. — Слава заворачивает в проулок, паркуясь перед железными воротами. — Подождешь в машине или со мной пойдешь?

— В машине. — Шепчу делая вид, как мне интересен пейзаж за окном, где кроме кучки снега и одиного стоящей машины и нет ничего. Пресно и скучно, как моя жизнь.

— Вась. Посмотри на меня. — Просит ОН. И мне ничего не останется, как повернуть голову, столкнувшись с серьезным взглядом карих глаз. Кто бы знал, каких сил мне стоит держать взгляд пустым и холодным. Я словно маску робота на себя нацепила. Эмоций ноль. Зато в душе настоящий вселенский переворот. Крутит, мутит, тошнит.

— Ты сегодня какая-то неразговорчивая. Всё хорошо?

Ничего хорошего! Всё очень-очень плохо! Ну вот зачем он так смотрит? Пронзительно и цепко? Зачем пытается строить из себя мужика, которому есть дело до моих проблем? Это подкупает, чёрт возьми!

— Все хорошо, — киваю, продолжая держаться отстраненно. Слава выгибает густую бровь, и я понимаю — он мне не верит. Ни единому слову. Приходится улыбнуться, чтобы усмирить его бдительность — Правда. Всё нормально. Просто не выспалась.

— И почему мне кажется, что ты от меня что-то скрываешь? — Усмехается прищурившись.

— Не мои проблемы, — фыркаю раздраженно. — Всё! Иди за Машей! У нас скоро сеанс начнется.

Слава кивает, но не торопится уходить, продолжая удерживать мой взгляд своим. И за те несколько секунд, что мы смотрит друг на друга, я едва не получаю приступ тахикардии.

Глава 21

— Машуль, как тебе мультфильм? Понравился? — Спрашиваю у Маши, когда мы выходим из кинозала, пропустив вперед несколько человек. На этаже практически безлюдно: кто-то сидит за столиком и ждет начала сеанса, кто-то в очереди стоит за едой и напитками. А кто-то просто тусуется на диване из-за наличия бесплатного вай фая. Я люблю вариться в подобной атмосфере, но не чаще, чем раз в месяц. Дальше становится «душно». От людей, суеты, громких звуков. И хочется скорее уединится с самим собой. Или просто выйти на улицу, глотнуть кислорода.

— Понравился, — кивает она, ныряя рукой в стаканчик с попкорном, а другой крепко держишься за Славину ладонь. Украдкой мажу взглядом по серьёзно-задумчивому лицу Самарина. Он словно отгородился ото всех. И, кажется мне, пытается избежать любого контакта между нами: будь то физический или визуальный. Не знаю, что могло произойти за то короткое время, пока Слава забирал Машу из детского сада. Вот только вернувшись, это был уже совсем другой человек. Колючий, неразговорчивый, местами раздражённый. И пусть скверных слов в свой адрес я не услышала, но прочувствовать его настроение особых усилий прикладывать не пришлось.

— Пап, я есть хочу. Пошли в кафе?

— Дома поешь! — Резко отвечает ей Слава, сворачивая в сторону лифта.

— Ну, паааап! — Хнычет Маша — Я очень хочу!

— Мария, не заставляй меня ругаться! Я же сказал — дома!

Такая манера общения из его уст выглядит дико. Мне думалось, Самарин в принципе неспособен на грубости и крики в сторону кого-либо. Тем более своей дочери. Но вмешиваться не спешу, решая, что это не моё дело. Войдя в лифт, мы доезжаем до нулевого этажа с выходом на парковку. Пока Слава усаживает дочь в детское кресло закрепляя ту ремнями, я оббегаю машину и, открыв дверь, сажусь рядом с ней.

— Садись впереди. — Говорит мне Самарин, но я его игнорирую.

— Василиса! Ты оглохла?

— Я буду сидеть здесь! — Отвечаю непреклонно, созерцая, как за окном блондинка в юбке мини и капроновых колготках галантно усаживается в черный Мерседес, а рядом вьюном крутится статный мужчина в сером пальто. Он захлопывает за ней дверь и с улыбкой Чеширского кота скачет едва не вприпрыжку к водительскому месту, словно только что сорвал куш.

— Сядь, пожалуйста, вперёд. — Повторяет уже более спокойным, но всё так же жёстким тоном.

— Папуль, пусть Василиса посидит со мной, — вступается Машка, — я хочу показать ей свои рисунки, которые нарисовала в садике.

— Мария. Не встревай, когда взрослые общаются! — Рявкает в очередной раз, и я не выдерживаю. Повернувшись в пол оборота, гляжу в холодные, будто лед, глаза и сквозь зубы шиплю:

— Прекрати кричать на ребенка.

— А ты не указывай мне, как общаться с собственной дочерью! Роди своего и там применяй свои методы воспитания.

— Папа, Василиса-не ругайтесь. — Запищала Маша.

— Я же сказал тебе не вмешиваться!

Так всё. Меня это достало!

Нащупав ручку, я выбралась из машины. Обошла её и, отпихнув Самарина, принялась расстёгивать ремни на Машином кресле.

— Ты что творишь? — Вскипел он, дернув меня за руку. Я как пробка из-под шампанского, едва не полетела в неизвестность, если бы Самарин, не подключив вторую, руку помог мне удержать равновесие. Отступив в сторону, подальше от него, заглянула в машину, где Маша, как ни в чем не бывало, играла со своей куклой.

— Машуль, — обратилась я к ней, нацепив на лицо пластмассовую улыбку, — посиди спокойно пять минут. Хорошо? Мы сейчас с твоим папой кое-что обсудим.

Хорошо, — кивнула она, переведя растерянный взгляд на игрушку. Прикрыв дверцу, я выпрямилась, поправила съехавшую на лоб шапку и со злости ткнула стоящего рядом парня в грудь.

— Ты совсем с катушек слетел? Орешь на всех, указываешь! С головой всё нормально?

— А у тебя? — Рявкнул в ответ — Какого хрена ты делаешь?

— Я хотела забрать Машу и поехать на такси!

— Что ты собиралась? — Слава нахмурился, а его глаза превратились в черный сгусток. — Машу забрать? Ты ей кто? Мать? Или сестра? Какого черта ты лезешь?

— Да потому что ты не в себе, Самарин! — Завопила на всю парковку, наплевав на проходящих мимо горожан. — Для начала таблетку адекватности сожри, а после уже садись за руль. Псих ненормальный!

— Я псих? — Усмехнулся зло — Тогда ты — истеричка!

— Да плевать! Но в таком состоянии я не позволю тебе везти Машу. Либо успокаиваешься, либо мы уезжаем на такси!

— Повторюсь, Леонтьева. Роди своего и делай, что хочешь, а в мою семью не лезь!

— В твою семью значит? А я кто? Кто я для тебя Самарин? Неугодный элемент? Букашка бесполезная? Пусть мы и женаты не по-настоящему это не отменяет наших договоренностей. На данный момент мы — семья. Хочешь ты того или нет!

Я ждала чего угодно: гнева, оскорблений, но никак не смеха. Пусть и неискреннего, зато показательного. Согласна. Я сморозила глупость. Никакая мы не семья. Даже с учетом всего случившегося. Но слов назад не вернуть. Да и бешеный Самарин выклевал все нервы. Хотелось его как-то образумить, но, кажется мне, я сделала только хуже, выставив себя посмешищем в мужских глазах.

— Дааа, Васёк. — Усмехнулся Слава, растирая ладонями лицо. — Семья. А что! Мне нравится ход твоих мыслей! Может, тогда и супружеский долг будешь отрабатывать? — Хлесткими словами осадил меня этот идиот. Он вновь стал собой, коим был минуту назад. Рассерженным и хмурым.

— А тебя только супружеский долг интересует? — Обманчиво спокойным тоном спросила я. Внутри кипела и бурлила лава, обволакивая каждый сантиметр моей души.

— Это ведь одна из составляющих семейной жизни — Его губ коснулась кривоватая улыбка.

— Мечтай!

Слава ничего не ответил, взлохматил волосы на голове и сделал шаг в мою сторону.

— Не подходи! — выкрикнула нервно.

— Боиштся меня? — спросил предельно серьезно, остановившись.

— Не хочу заразиться бешенством! — Фыркнула брезгливо. — Ты вообще себя видел со стороны? Что с тобой происходит?

Слава спрятал руки в карманы парки и втянул носом морозный воздух. На улице начало темнеть, но в свете фонарей всё так же угадывался дикий взгляд его глаз. Нечеловеческий, я бы даже сказала. Это пугало. Но больше всего страшила неизвестность. Потому что без причины невозможно довести человека до такого состояния. Тем более Самарина. С одной стороны, я хотела развернуться и уйти, не желая с ним общаться. Но та часть меня, что узнала Славу ближе, рвалась к нему. Не просто рвалась. Она бежала вприпрыжку в надежде услышать вразумительный ответ.

— У меня сейчас нет желания разговаривать с тобой. — Уставшим голосом заявил Самарин. — Просто сядь в эту чертову машину и поехали. Я отвезу тебя домой.

— Значит, не скажешь?

— Нет.

— Не доверяешь мне?

— Да причем тут это! — Взбесился он. — Есть вещи, которые не хочется обсуждать с посторонними людьми!

Вот, значит, кто я для него… Посторонний человек. Чужачка. Так, левая девица. Бывшая одноклассница и фиктивная жена. Меня словно по щекам отхлестали и вернули с небес на землю. Но это даже к лучшему. Это хорошо. Буду знать, как строить иллюзии на чужой счет.

— Спасибо, Слав. — С горькой усмешкой прошептала я, ощутив, как в груди царапнула обида — За твою честность. Спасибо.

— Я не то хотел сказать. — Он сделал осторожный шаг вперед, но, напоровшись на мой напряженный взгляд, замер. — Прости, Вась. Я дебил. Ты не посторонний для меня человек. Просто…

— Конечно. Ты для меня тоже. Мы ведь женаты.

— Я не про это.

— А я про это. Ладно, Слав. Иди в машину. Маша устала и хочет есть. Не трать своё время на посторонних для тебя людей.

Крутанувшись, я побрела в сторону Торгового Центра, откуда смогу вызвать такси и уехать домой. Уехать и, возможно, поплакать, потому что очень хочется.

— Василис! Подожди! — Крикнул мне в след, но его просьба осталась без ответа.

Глава 22

Поездка до дома показалась бесконечной. Как и слезы, что лились из моих глаз. Кроме жалости они не вызывали ничего. И злости. Два самых отвратительных состояния души.

Я оплакивала свои зарождающиеся чувства, что так внезапно перевернули внутренний мир. И не могла поверить, как в такой, казалось бы, короткий период нашего общения смогла втрескаться в своего мужа. Это немыслимо, абсурдно, опрометчиво. И это то, от чего ни один из нас не застрахован. Влюбленность прекрасна по своей натуре, но она должна быть взаимна. Тогда тебе не придется вынимать осколки из разбитого сердца. Самарин не скупился на слова, показав, кто я для него в этой жизни:

Посторонний человек.

Это тоже самое, что сказать — ты мне безразлична. Ты — никто! Маленький эпизод в моей биографии, перевернув страницу которой будет чистый лист.

Ну как же так? Почему из всех окружающих меня представителей противоположного пола я влюбилась именно в Самарина? Почему не Эдик или сердцеед Соколовский? В чем такая особенность этого мужчины? Загадка, которая, судя по всему, так и останется неразрешенной.

Открыв своим ключом дверь, я вошла в квартиру и облегчено выдохнула. Давно мне не было так радостно в отсутствие родителей. Хоть мама и перестала докучать вопросами о моём будущем, не хотелось навлекать подозрений и портить репутацию засранцу Самарину. У нас впереди много планов. Один из которых: совместное проживание. И если раньше я мечтала упорхнуть из родительского гнезда, сейчас же буквально магнитом тянет остаться. Конечно, всё дело в Славе. Точнее, в моих чувствах к нему. Как я буду справляться с этой проблемой? Видеть его каждый день, сидеть за одним столом, пользоваться одни и теми же приборами? И делать вид, что мне безразлично, куда он уходит, с кем общается, успел ли пообедать на работе. А я должна. Должна сохранять холодный ум, потому что отношения с Самариным даже гипотетически обречены на провал. Мы разные. И этим всё объясняется.

Переодевшись в домашние вещи, я навела горячий чай с чабрецом и, забравшись на подоконник с ногами наблюдала вечерний город. Мысли, подобно иголкам впивались в мой мозг, не позволяя как следует расслабиться. Я всё время думала и думала, переваривая наш не самый приятный разговор. В чем причина такого поведения? Он ведь не шизофреник, по щелчку пальца превратится из доброго и веселого в неадекватного идиота. Здесь кроется что-то личное. Нутром чувствую.

Услышав звук своего мобильного из недр прихожей, я спрыгнула с подоконника, поставила полупустую кружку на стол и медленно побрела на ритмичные звуки музыки. В такое время могли позвонить только родители. Но каким же было моё удивление, когда на экране высветился номер Славы.

Зачем он звонит? Что-то случилось? Может не брать? Конечно же, не брать! Пусть подумает о своём поведении!

Поздно.

Палец уже нажал на зеленую трубку, а мозг помахал ручкой «адьёс».

Предатель!

— Алло, — настороженным, с легкой дрожью голосом произнесла я, поднеся к уху мобильный.

— Ты дома? — Спросил он без лишних предисловий.

— Да. Что тебе нужно?

— Хотел поговорить.

— Серьезно? — Изо рта вырвался язвительный смешок. — Мне кажется, на парковке я услышала достаточно.

— Прости, Вась. Я не хотел тебя обидеть.

— Разве? Думаю, именно этого ты и добивался.

— Вовсе нет! — Запротестовал Слава. — Всё сказанное не больше, чем эмоции. Я был зол и не мог себя контролировать.

— Зол на кого? На свою маленькую дочь, что так мечтала провести время с отцом? Или дело во мне?

На этот вопрос ответа не последовало. Тогда я продолжила.

— Мне-то плевать. Но Маша. Разве она заслужила такого отношения? Маленькая девочка, которая видит своего папу ранним утром и поздним вечером, а мать и вовсе не наблюдает в своей жизни. Заслужила? Или ты считаешь это нормальным?

— Нет, я так не считаю. — Запыхтел он.

— Тогда в чем проблема, Слава? Почему в одно мгновение ты превратился в исчадие Ада?

— Мне написала Ника.

— Что ей нужно? — Спросила я. Но подсознание уже кричало, что ничего хорошего ждать не стоит.

— Деньги, Вась. Ей нужны деньги. И много.

— Ничего не понимаю. Вы ведь в разводе. Разве ты ей что-то должен?

— По закону нет. И по совести. Но Ника прямо сказала, что если я не хочу лишиться дочери, придется не хило отвалить бабла.

— А суд?

— Суд — дело десятое. Даже с силами Григория Владимировича, процент оставить Машку со мной минимальный.

— Но ты сам сказал, что у Маши на счету в банке лежит крупная сумма денег. Для какой цели тогда весь этот цирк?

— Откуда я знаю, Вась? Я был уверен, что всё дело именно в них, поэтому Ника и засуетилась.

— Думаешь, её изначальный план строился именно на тебе? Ну, то есть на шантаже?

— Возможно. Ника о своих планах мне не докладывает.

— Сколько она просит?

— Два миллиона рублей.

— Сколько? — Воскликнула я. — Два ляма? Она вообще в курсе, что у тебя нет таких денег?

— Ника не дура, если ты об этом. — Усмехнулся Самарин. — Но ей плевать. Если через три дня я не найду два миллиона, моя бывшая приложит все усилия, чтобы забрать Машу.

— Нет, Слав. Нельзя вестись на угрозы этой змеи. Я уверяю тебя, суд мы выиграем. Папа поможет. Да он знаешь какой? Он сумел выиграть дело бывшей жены Влада Копранкова. Слышал о таком?

— Бизнесмена?

— Да. Копранков со своими связями и финансами проиграл суд. Дочка осталась с матерью.

— Вот именно, Вась. С матерью. В девяносто процентов из ста как раз такой исход.

— Не путай корову с овцой. В таких ситуациях всё обоюдно. Да и мало мужчин желают взять на себя такую серьёзную ответственность. Многие вообще бросают своих детей и исчезают бесследно. А у тебя другая ситуация. Твоей жене не нужна дочь, ей нужны деньги. Пойми, Слав. Нет гарантии, что через год, два, пять Вероника не объявится снова и не потребует ещё.

— Она готова написать отказ, если я их ей предоставлю. Но не позже, чем через три дня. Такие условия.

— И ты хочешь согласится?

— Я уже согласился.

— Что ты сделал? Согласился? Да ты с ума сошел!

— Ради дочери я готов!

— А если она врет? Если это такая ловушка? Мало ли что у этой чокнутой в голове!

— Передача денег будет производиться через нотариуса. Там же Вероника и напишет отказ. Всё случится по закону. Нике — деньги, мне — гарантия. Пойми, Вась, я не могу рисковать. Если есть хоть какая-то возможность обезопасится, будет глупо не попробовать.

— А деньги? Где ты собираешься их искать? Это не сто тысяч и не пятьсот. Два миллиона!

— Да где угодно! Пойду в банк, попробую взять кредит. У друзей займу. На крайний случай к родителям на поклон отправлюсь. Буду в ногах ползать, но деньги должны быть у меня!

— А если не найдешь, что тогда?

— Значит, пойду в суд.

— Мне кажется, это провальная затея. Уж прости.

— Я обязан попробовать!

— Тебе виднее. — Пожала, плечами я, не желая продолжать этот бесполезный спор. Мои внутренние барьеры для Славы, одним словом, ничего не значат. Он уже принял решение.

— Если бы у тебя был ребенок, ты бы меня поняла.

— Возможно.

— Так и есть. Надеюсь, ты на меня не в обиде? Ну, за моё поведение?

— Извинений в свой адрес как таковых слышно не было. Поэтому да, я в обиде.

— Как это не было? — Театрально оскорбился Слава. — Я ведь сказал — прости.

— Одного, прости, мало, — кокетливо засмеялась я. — С тебя цветы.

— Принял, понял, осознал.

— Да я же шучу! Конечно, я тебя простила. Всё понимаю. У меня, наверное, тоже бы нервы сдали.

— Спасибо тебе.

— За что? — Растерялась я.

— За то, что ты есть. — Тихо прошептал в ответ.

Глава 23

Утро началось со звонка Славы. Он попросил посидеть с Машей, пока будет решать финансовые вопросы. И не смотря на значимость моего присутствия на работе, отказать было невозможно. Выпив кофе в успокаивающей тишине, я отправилась в гости к Самариным. По пути купила ароматной пиццы и коробку мороженого, которое любит Маша. В первую нашу встречу она рассказала, что папа всегда покупает клубничное мороженое, если ей грустно. Сейчас было грустно мне, и я хотела разделить свои переживания с маленькой девочкой. Всю ночь меня не покидали мысли о грязных людских поступках. И насколько мы в этом мире перестали ценить мелочи жизни. Как правильно писал Омар Хаям: «В одно окно смотрели двое. Один увидел дождь и грязь. Другой — листвы зелёной вязь, весну и небо голубое. В одно окно смотрели двое.».

Мы отражаем свой внутренний мир. Если в душе у тебя черная дыра, вряд ли ты заметишь, какое прекрасное утро после дождя. Как свежо и приятно дышать. Ты увидишь лужу, ощутишь сырость и серостью. Приезжая на работу, ты не улыбнешься своим коллегами, а лишь изобразишь радость при виде их. Потому что на самом деле они тебя раздражают. Весёлым смехом, улыбками, сплетнями, банальным существованием. И когда из тебя сочиться дерьмо, ты будешь притягивать его регулярно. А уж если в твоей жизни приходится подбрасывать это дерьмо другим, по итогу ты сам таким и становишься. Вот такая у меня философия на поступки Вероники. Своими проделками она показывает этому миру, какой она человек. Оставила ребенка с отцом, обобрав их до нитки. Ни разу за столько времени не позвонила своей дочери, грозилась судом. А по итогу запрашивает деньги в обмен на отказ от Машки, прекрасно понимая, что у Самарина их нет. И по сути, она отбирает хлеб у самого близкого человечка, которому подарила жизнь. И на которого ей абсолютно плевать. Ну как такое возможно? Я, не познавшая прелести материнства, осознаю, как это бесчеловечно. А она девять месяцев вынашивала, рожала и так безжалостно продаёт за стопку бумажек. Никогда не пойму таких людей. Но что самое интересное, я даже злиться на Веронику не могу. По одной простой причине она— несчастна. И кроме жалости не вызывает ничего. Деньги — это пыль. С их помощью можно упростить жизнь, но невозможно стать по истине счастливым. Сколько мировых людей в истории, очень богатых людей, кончали трагично? Миллионы. Если заглянуть в биографию некоторых из них, можно увидеть: одиночество, страдания, безнадежность. Пусть Слава не богат, но его душа чиста, а сердце наполнено любовью. Чего не скажешь о Веронике. Пройдет год, два, десять, и до неё дойдет, сколько всего она потеряла ради минутного удовольствия. Правда, уже будет слишком поздно.

Со Славой мы встретились на подъезде. В кратком пересказе он разложил план своих действий. Куда пойдет, с кем поговорит. Не забыл и меня проинструктировать, категорически запретив кормить Машу конфетами, потакать любому капризу и вестись на провокации. Я, конечно же, покивала головой для виду, но решила, что буду отталкиваться от ситуации. Мне впервой оставаться с ребенком один на один, и честно — безумно, страшно, что не справлюсь, не вывезу, не дай Бог, сорвусь. Поэтому лучше выстроить тандем дружбы, нежели выглядеть в глазах ребенка ворчливой, недовольной, тридцатилетней занудной. Для этого у неё есть отец.

*****

Я: «Как дела?»

Слава: «Пока без изменений. Что делаете?

Я: «Играем»

Слава: «Надеюсь вы не разнесли дом?

— Василиса. Лови! — Маша кидает мяч, который пролетает мимо меня и с характерным звуком приземляется на подоконник, прямиком в горшок с фикусом.

Вот же черт!

Бросив телефон, я подскакиваю на ноги и бегу осмотреть место повреждения. В целом всё хорошо, не считая помятых листочков.

— Я не хотела — пищит Маша.

— Ничего страшного, — сконфужено улыбаюсь я, пытаясь как можно лучше замаскировать следы нашего беспредела. Надеюсь, Самарин со своим фетишистским перфекционизмом ничего не заметит. — просто поиграем во что-нибудь менее опасное.

— Папа, наверное, будет ругаться — вздыхает она.

— Не будет. Давай это останется нашим маленьких секретом — я прикладываю палец к губам, и Маша тихонько хихикает, кивая в ответ.

Услышав оповещение о новом сообщении, я обхожу Машку, глажу её по золотоволосой макушке и поднимаю с пола мобильный.

Слава: «Почему молчишь? Что-то случилось, да?

Вот же паникер.

Я: «Всё нормально. Отвлеклась. Ты когда приедешь?

Слава: «Думаю часа через два, если ничего не изменится. Вы пообедали? В холодильнике суп стоит. Вчера только приготовил.

Ага, видела я этот суп, больше напоминающий пережеванные пельмени. От таких кулинарных шедевров у людей несварение желудка происходит. Хорошо, что пицца была, и мы не остались голодными.

Я: «Пообедали»

Слава: «Если что — пиши. Я всегда на связи.».

Я: «Хорошо мамочка.»

— Чем займемся? — Спрашивает Маша, когда я переключаю на неё своё внимание, убрав мобильный в карман джинсов. — Может мультики посмотрим? Или порисуем?

— У меня есть другая идея. Как ты смотришь на то, чтобы приготовить вместе ужин? Сделаем для твоего папы сюрприз.

— Сюрприз? — Зеленые глаза загораются озорным блеском — Я согласна! А что мы будем готовить?

— А что твой папа любит больше всего на свете?

— Мясо — с уверенностью заверяет она — И пельмени. А ещё лапшу.

— Ладно, разберемся. Пойдем. — Махнула я рукой, последовав на кухню.

Продуктов в холодильнике было немного. Но я как та бабка из сказки: по сусекам поскребла, по амбару помела и насобирала горстку ингредиентов для нашего будущего блюда. А спустя уже час на плите томился ароматный плов. Он получился не таким божественным, как у папиного друга из Узбекистана, но вложенная частичка души и желание порадовать Самарина дало неплохие результаты. После ужина мы с Машей решили посмотреть мультфильм про красного кота. Я настолько погрузилась в мир анимации, что не сразу услышала стук в дверь.

— Это папа, наверное. — Отозвалась девочка, не отрывая глаз от экрана.

— Наверное, — кивнула я, поднимаясь с места, — пойду посмотрю.

Разгладив по пути волосы на голове, я с уверенной мыслью, что по ту сторону находится Слава, распахнула дверь. И в эту же секунду обомлела. Это оказалась девушка. Платиновые волосы, красная шуба, черные кожаные штаны, обтягивающие длинные эффектные ноги. Красивая и дерзка — вот что промелькнуло в голове.

— Это значит, с тобой спит мой муж? — Оскалилась незнакомка.

— Какой муж? — Не сразу сообразила я.

— Мало того, что серая мышь, ещё и тупая. Да, стареет Самарин. Раньше его вкусы были намного лучше.

— Вероника? — Я изумлено смотрю на неё, едва не раскрыв рот. Вот эта блондинка с ногами от ушей и есть бывшая жена Славы? Неожиданный поворот, однако. В моём представлении она выглядела немного иначе. Красивой, конечно. Других в арсенале у Самарина не водилось. Но не такой блистательной. Словно звезда с обложки журнала сошла и, прогуливаясь, случайно попала в атмосферу неблагоприятной обстановки.

— Можно просто Ника. Дай пройти. — Она толкает меня, в буквальном смысле вдавливая в стену и, переступает порог квартиры.

— Эй, я не разрешала тебе заходить в дом!

— Мне твоё разрешение ни в одно место не уперлось — дерзит блондинка, расстегивая замок на шубе.

— Я сейчас Славе позвоню. — Хмурюсь я в надежде, что Ника одумается и свалит до того, пока её не увидит Маша. День, два, и она исчезнет из жизни ребенка навсегда. Незачем травмировать детскую психику.

— Смешная ты — ухмыляется Вероника.

— А ты наглая! Кто давал тебе право приходить в чужой дом без разрешения?

— Кто тебе сказал, что я пришла без разрешения?

— Слава бы никогда не впустил тебя сам. Он для этого слишком адекватный.

— Уверена? — Девушка разворачивается, вперяясь в меня издевательским взглядом.

— Уверена! — Я прищуриваюсь, удерживая визуальный контакт.

— Ну и дура. — Выплевывает мне в лицо с демонической улыбкой на кроваво-алых губах. — Видимо не такие у вас и хорошие отношения с Самариным, раз он не посвящает тебя в свои планы.

— Я знаю достаточно. И в этих его планах нет места тебе. Так что, будь добра, уходи по-хорошему!

— А что здесь происходит? — Раздается за спиной удивленный голос Славы. Послав Веронике победную улыбку, я разворачиваюсь, ожидая увидеть разнос, перья и триумфальный позор Вероники. Но ничего подобного не происходит. Он абсолютно спокоен и совсем не ошеломлен, как я себе нафантазировала.

— Славочка! — Заливается соловьём его бывшая. — А мы тут с твоей подругой общаемся. Очень милая девушка.

— Вот же корова! — Бурчу себе под нос.

— Что ты сказала? — Спросил Слава, ставя на пол пакеты.

— Самарин, что происходит? Почему вот эта — тычу в сторону Ники — стоит здесь? А ты даже не удивился?

— Пошли, поговорим, — он кивает в сторону подъезда, и я молча обуваю ботинки выходя за дверь. Слышу за спиной тяжелые шаги и не могу отделаться от давящей изнутри угнетённости. Спустившись на один лестничный пролёт ниже, я складываю руки на груди и затаиваюсь в ожидании, прожигая глазами пол.

— В общем, тут такое дело — Слава упирается спиной в стену, нервно подрагивая ногой. Я не могу видеть, куда направлен его взгляд, но по ощущениям — на меня. Каждая частичка кожи горит и плавится. А от волнения трудно дышать.

— Говори уже — не выдерживаю я затянувшийся паузы.

— Вероника какое-то время поживет в нашей с Машкой квартире.

— Что она сделает? — Мой подбородок дергается вверх, а в глазах полыхает негодование. — Ты с ума сошел? В смысле, поживет?

— У Вероники сейчас трудности.

— И? Ты ей кто? мать Тереза? А как же Маша? Ваш договор и деньги?

— Планы немного изменились — вздыхает он — Вероника хочет наладить отношения с дочерью.

— Это она тебе сказала?

— Да. Мы сегодня встретились и поговорили. Представляешь? Первый раз нормально поговорили. По-человечески.

— И ты ей поверил? Да эта курица тебя обманывает! Как ты не понимаешь?

— Вась, каким бы Вероника не была человеком, она в первую очередь мать моей дочери. Ты считаешь, было бы лучше бросить её на улице? Или запретить общаться с Машей, когда она сама этого пожелала? Да, я счастлив буду, если всё разрешится благополучно, и дочь сможет познать материнскую любовь.

— Это абсурд — шепчу я — Она снова вас кинет.

— Абсолютно каждый достоит второго шанса. Ника не исключение.

— Принеси мои вещи — прошу я, отворачиваясь.

— Жаль, что ты не смогла меня понять — с грустью в голосе произносит Слава, проходя мимо меня. Вернувшись через несколько минут, он выручает мне вещи, и я молча одеваюсь. Он прав, мне никогда не понять, но после вот такого и пытаться не хочется. Разве возможно быть настолько умным и глупым одновременно. Его философия вышибла то хорошее и теплое, что было между нами.

— Извинись за меня перед Машей. — бросаю напоследок и, больше ничего не сказав, устремляюсь вниз по лестнице. На языке привкус разочарования, в голове абсурд, в сердце злость. Идиот!

— Вася, подожди! — Кричит Самарин, и я слышу, как звонко стучат его ботинки, соприкасаясь с поверхностью ступенек. Останавливаться не спешу, пытаясь ускориться, но Слава за каких-то несколько секунд оказывается рядом. Он хватает меня за локоть и дергает на себя, впечатывая в твердую грудь. Фиксирует пальцами мои плечи, не позволяя сдвинуться ни на миллиметр. А я хочу этого больше всего на свете. Запах парфюма и волнующая близость— совсем не то, что в данный момент уместно.

— Отпусти — прошу я осипшим голосом.

— Почему ты такая сложная? — Вздыхает Слава.

— Потому что ты — наивный дурак — выкидываю свой аргумент. — А теперь отпусти. Мне нужно домой.

— А если я не хочу тебя отпускать? — Шепчет он, отчего в животе взрываются тонны маленьких петард. Осторожно поднимаю голову, встречаясь с темнотой карих глаз. Спускаюсь немного ниже, лаская каждую черточку на его лице, и останавливаюсь на губах. Таких манящих, но в тоже время запретных. Замечаю, как дергается кадык на мужской шее, и моё сердце пропускает удар за ударом, ускоряя ритм. А дальше…дальше происходит всё настолько стремительно, что кажется, будто я умираю и возрождаюсь в одну секунду. Потому что целовать желанного для тебя человека это— высшая степень удовольствия. Это магия чувств.

Глава 24

Моё сердце забилось быстрее от осознания происходящего. Слава целовал с такой страстью, что невозможно не поддаться его напору. Он умело ласкал мой язык своим и крепко сжимал в своих объятиях. Внизу живота приятно тянуло и полыхало. Я уже забыла, что это — чувствовать мужчину, желать его, возбуждаться от одного лишь прикосновения, от обычного поцелуя. Но когда Слава выдохнул в мои губы и потянулся за новой порцией, в голове произошел щелчок. Я вспомнила Веронику, его опрометчивый поступок, который казался дурным, и магия рассеялась. Я резко оборвала нашу связь, отвернувшись, и губы Славы мазнули по моей щеке.

— В чем дело? — Спросил он, рвано дыша.

— Я не могу. — Прошептала я, сглотнув тяжелый ком, застрявший камнем в горле.

— Что не можешь? — Удивился Слава.

— Это неправильно, — продолжала я говорить загадками. Мой словарный запас в одночасье обеднел. Я не могла связать свои мысли в одну логическую цепочку. Мозг отказывался думать, сердце — контролировать ситуацию. Тяга к Самарину усиливалась. Я до сих пор ощущала сладость его губ, что доводила меня до мурашек и легкого обморока.

— Ты считаешь, то, что между нами, это неправильно? — Холодным тоном сказал Слава. Я промолчала, так и не сумев подобрать нужных фраз. Тогда мужчина продолжил, всё ещё удерживая меня в своих объятиях. В них было очень тепло и уютно, и в такой же степени дискомфортно.

— Разве тебе не понравилось? Разве я сделал что- то не так? Это всего лишь поцелуй, Василиса. Всего лишь гребаный поцелуй. Откуда столько пессимизма звучит из твоих уст?

Мне не понравилось, каким тоном Самарин всё это вещает. Злым, раздраженным, с нотками претензии. Я попыталась высвободиться, но он лишь сильнее прижал меня к себе.

— Отпусти — попросила я в надежде быть услышанной. Слава проигнорировал мою просьбу и с горькой усмешкой произнес:

— Если я это сделаю, ты уйдешь. А мне, черт возьми, как не хочется.

— Прекрати — надломленным голосом прошептала я, когда Самарин втянул носом аромат моих волос.

— Не могу. От тебя охрененно пахнет. Что это? Карамель?

— Ваниль с шоколадом.

— Ты действуешь на меня словно магнит. Хочется ещё и ещё.

— Самарин, угомонись! — Не выдержав, я оттолкнула парня со всей силы, наконец-то получив свободу, которую желала. Сделала осторожный шаг назад и взглянула в почерневшие глаза напротив. В них бурлило столько всего, что невозможно было определить: злиться он или находится в эйфории. Я же вся тряслась, словно осенний листок на ветру. Ноги практически не держали, и я уперлась спиной в перила лестницы.

— Давай поговорим нормально! — Воскликнула я, нахмурившись, — без лишних эмоций. Сейчас это совсем не к месту.

— Мне казалось, разговор окончен. — Перенял мою мимику, сдвинув густые брови в кучу.

— Тебе показалось! — Вздернув подбородок, заявила я. — Если ты пытался успокоить меня вот таким способом — не стоило и начинать.

— Если бы мне не хотелось к тебе прикасаться, я бы этого не сделал.

— Тогда зачем? — Задала логичный, как мне казалось, вопрос. Но Слава почему-то улыбнулся. Без нежности или доброты, с толикой насмешки. Будто я только что сморозила несусветную чушь.

— Ты правда не понимаешь?

— Я правда не понимаю. Для начала бы не помешало разобраться с бывшей женой, прежде чем лезть ко мне.

— Одно другому не мешает. — Произнес с такой легкостью, что стало дурно.

— Тебя вообще ничего не смущает? — Возмутилась я.

— Вась ты через чур замороченная. Отпусти ситуацию, живи в моменте. Мне плевать на Нику. Она давно в прошлом, но в данный период ей какое-то время придется делить с мной и Машей одну территорию. Всего лишь несколько дней. А после Вероника исчезнет.

Какой ты наивный! — Пронеслось в моей голове.

— Ты только хуже делаешь! — Продолжала стоять на своем. — Ника явно имеет какой-то план. Без причины в этой жизни ничего не происходит.

— Тебе просто она не нравится. Или может ты ревнуешь?

Ревную? Да, черт возьми, я ревную! Его бывшая эффектная грудастая красота. Как тут спокойно реагировать на эту ситуацию? Но есть и другая, не менее терзающая меня проблема. Для чего Вероника решила поиграть в заботливую мамочку, раскаявшуюся во всех своих грехах? Вчера она хотела два миллиона, а сегодня вспомнила о дочери. Здесь явно что-то не чисто. Почему только Слава не замечает очевидного? Он ведь не глуп. Или я переоценила егодостоинства?

— У нас нет с тобой ничего, чтобы я могла тебя ревновать. — Произнесла твердым тоном, с вызовом взглянув на Славу. Пусть и думала совсем иначе, хотелось щелкнуть по самодовольству этого слепого кретина.

— Наверное ты права, — после легкой заминки ответил он. — Ничего нет. Просто на минуту мне показалось…В общем, неважно. Забудь.

— Вот и чудно. — Пролепетала я, давясь горечью. — Ничего нет.

— Угу.

Воздух между нами наэлектризовался и повисла удушающая тишина. Мы продолжали неотрывно смотреть друг на друга, каждый думая о своём и не желая делится этой информацией. Не знаю, что внутри у Самарина, но у меня словно бутоны цветов завяли. Стало грустно, тяжко, обидно. Зачем я вообще начала ему говорить то, чего на самом деле нет? Мои чувства и здравый смысл, который скорее глупый, чем здравый, находились по разные стороны. Или это всего лишь злость? На Самарина, Веронику, себя в том числе? А может желание уколоть близкого мне человека? Я не знаю. Я запуталась! Трудно совершать те или иные действия, не имея опыта. Свои первые отношения я даже в пример привести не могу. Это было давно, тогда, когда бушевали гормоны и мир выглядел в розовом цвете. Но я давно выросла, и если мне нужны отношения, то осознанные, без мысли, что завтра меня пошлют и сделают больно. Пока я не вижу в Славе этого человека. Очень бы хотела, но не получается. Его безрассудные мысли насчет бывшей жены, его поступки, действия. Они не сопоставляются с моими жизненными установками. Я хочу настоящего. Не пустого и мимолетного. А чтобы один раз и на всю жизнь. Вот так. Пусть глупо, наивно. Мне всё равно. Тяга, страсть, желание, безумие, клокочущее сердце и бабочки в животе — это не показатель счастливых отношений или отношений в принципе. Я в такие игры не играю.

— Мне пора. — Поправив ворот пуховика, я в последний раз взглянула в притягивающие своей магией глаза и устремилась вниз по лестнице.

На этот раз Слава не остановил меня.

Глава 25

— Василис, отнеси на стол, — говорит мама, вручая мне тарелки с салатами. Без особого энтузиазма выполняю её просьбу и возвращаюсь обратно на кухню, чтобы взять другие блюда. Сегодня Новый год. Этот праздник давно перестал для меня быть волшебным и долгожданным, а в связи с последними событиями он не вызывает даже толику радости. С момента приезда Вероники Слава оборвал со мной любые связи. Он ни разу не позвонил и не написал. А когда я решила позвонить первой, сбросил вызов. Это произошло спустя день после ссоры. Той ночью я проплакала до самого утра, а после проспала без сил десять часов. Родители видели, что что-то происходит, но старались не задавать лишних вопросов, после того, как я объявила, что встречать праздник будем без Славы. За это я очень им благодарна. Моё эмоциональное состояние настолько нестабильно, что даже собственные сотрудники шарахаются от меня, как от чумной. И как с этим быть, я пока не знаю.

— А зачем нам столько еды? — Удивляюсь я, глядя на разнообразие блюд и закусок. — К нам придут гости?

— Лишними не будут, — отвечает мама, раскладывая приборы на стол. — Ты бы лучше приоделась. Или Новый год собралась встречать в этом? — Указывает на мою полосатую пижаму, состоящую из кофты и штанов.

— Мне всё равно — жму плечами, беря с тарелки ломтик огурца, за что получаю шлепок по руке. — Ай!

— Прекрати таскать куски! Скоро сядем за стол и поешь по-человечески. А сейчас иди и оденься. Выглядишь, как потрёпанная жизнью сорокалетняя разведенка с десятью кошками.

— Умеешь же ты ярлыков навешать. — Цокаю языком и бреду в свою комнату. Облачившись в легкое платье цвета карамель, собираю волосы в высокий хвост и возвращаюсь в гостиную. Бездумно листаю каналы на телевизоре в ожидании папы и не сразу слышу звонок в дверь.

— Василиса, открой! — Кричит из кухни мама. — Отец, наверное, пришел.

Отложив пульт, поднимаюсь с дивана и волочусь в прихожую. Отодвинув шпингалет, распахиваю дверь в ожидании увидеть папу с бутылкой шампанского, за которым мама его отправила тридцать минут назад. Но какого было моё удивление, когда передо мной возник Соколов собственной персоной. Тот самый, который помог мне раздобыть личное дело Славы, а я за это обещала свидание, впоследствии проигнорировав все его звонки и сообщения. Тот самый, что сейчас стоял в идеально начищенных черных туфлях, черных брюках и сером пальто. С растрепанными волосами и улыбкой на пол-лица.

— Привет! — Отзывается Лёша, нахально рассматривая всю меня — впустишь?

— Привет, — я отхожу в сторону приглашая парня войти в квартиру. — Какими судьбами?

— Ну, во-первых, с наступающим. На вот, — он протягивает мне пакет с высвечивающейся верхушкой ананаса, — маленький презент.

— И тебя с наступающим — я беру в руки пакет. — Только не говори, что пришел с нами Новый год отмечать.

— Ты разве против? — Леша стаскивает с ног туфли, и выпрямившись, начинает расстёгивать пальто.

— Новый год — семейный праздник. Тебе разве не с кем отметить?

Соколов вешает пальто на крючок и ладонями начинает расправлять белый свитер. Тот самый, с оленями, который ему подарила моя мама.

— Что? — Парень поднимает вопросительно брови вверх, заметив мою глумливую физиономию. — Тебе же нравилось.

— Ты очень смешной, — не выдержав, я начинаю хохотать. — Брюки и свитер с оленями. Ты серьезно?

— Нормально я выгляжу, — бурчит Лёша, но в его глазах пляшут смешинки, а уголки губ ползут вверх. И вот мы уже смеемся вместе, как два идиота.

— Что происходит? — В прихожей появляется мама, и мы мгновенно замолкаем. — О, Лёшенька, здравствуй.

— Здравствуйте, Лидия Сергеевна. С наступающим.

— И тебя так же. Василис, проводи гостя в гостиную, а я пока отцу позвоню. Куда — то нашего блудливого занесло. — Она взмахивает руками и поспешно уходит, проигнорировав мой недовольный взгляд. Честно? Вот ни капельки не удивлена! Лишними, значит, не будут? Ну, мама!

— Не думала, что тебе будет интересно встречать Новый год в нашей компании — говорю, когда мы садимся на диван и я возвращаюсь к своему делу, от которого меня отвлек дверной звонок — переключаю каналы.

— Почему?

— Не знаю. Ты похож на человека, которому нужно тусить, отдыхать, веселится с толпой друзей и девчонок. А в нашем доме ты вряд ли выполнишь хоть один из пунктов. Мама после курантов практически сразу уходит спать. Отец к часу ночи едва может стоять на ногах, и поговорить с ним о чем-либо будет нереально. Ну, если только ты не любишь политику.

— А ты? — Лёша придвинулся ко мне всем телом и хрипловатым голосом шепнул на ушко — Думаю нам будет чем заняться.

— Сгинь. — Фыркнула я. — Твои шуточки здесь неуместны.

— Какая дикая кошечка — усмехнулся Соколов, опрокидывая голову на основание дивана — Ты мне, кстати, свидание обещала.

— Я передумала.

— Вот так и знал. Поимела — и в кусты. Бессердечная женщина!

— Тебе и без меня есть с кем сходить. Невелика потеря. — Остановив выбор на музыкальном канале, я откидываюсь на спинку дивана, глядя в белый натяжной потолок. — Мне интересно, почему ты до сих пор не нашел себе девушку? Вроде красивый, умный, обеспеченный. Боишься ответственности?

— Значит, я красивый?

— В этом весь ты — вздыхаю я, — чуть что— с темы соскакиваешь. Ты вообще можешь быть серьезным?

— Я всегда серьезный, куколка. Даже сейчас. — Он наклоняется и целует меня в щеку, а его запах парфюма моментально въедается в нос. Повернувшись, гляжу на улыбающегося Лешу и не сразу возвращаю своему голосу звук. Хмурюсь.

— Не нужно так делать.

— Почему? Мне захотелось тебя поцеловать, я это сделал. И заметь, даже не пошутил.

— Просто не нужно.

— А может, ты меня привлекаешь как девушка. Разве я не могу заявить о своих намерениях?

— Мы с тобой видимся раз в десятилетия. О каких ты сейчас намерениях говоришь?

— Сомневаешься во мне? — Усмехается Лёша. — Сыграем в правду или действие?

— Детский сад, — фыркаю я, продолжая бурлить взглядом потолок.

— Да, давай! — Соколов аккуратно тычет мне локтем в бок, а когда я перевожу на него взгляд, озорно улыбается, проигрывая бровями. Ей богу, как мальчишка! — Или боишься, что придется выполнять какое-нибудь постыдное желание? Например, пробежать голой по всем этажам или позвонить в дверь и предложить эскорт услуги. Ха! Я бы посмотрел на это зрелище.

— А я бы посмотрела, как ты таблетку адекватности пьёшь. — Хмыкаю я, поднимая уголки губ вверх.

— Не переживай, я парочкой закидался перед тем, как к вам наведаться.

— Шут гороховый.

— Ну так что? Сыграем?

— Нет!

— А на свидание со мной пойдешь? Ты обещала.

— Нет!

— Ты другие слова знаешь, кроме нет?

— Нет!

— Мда, — вздыхает Соколов, — вот и поговорили. Скучная ты женщина, Васек. Ни пошутить с тобой, ни поговорить.

— Я к тебе в собеседницы не набивалась.

— Злюка.

— Так, — мама заходит в гостиную, — Гришечка будет с минуты на минуту. Я пойду в порядок себя приведу. Лешенька, открывай пока вино.

— Есть! — Лёша приложил к виску ребро ладони, отдавая честь. — Будет сделано, Лидия Сергеевна!

***

Оказывается, позвать Лешу была папина идея. И что могу сказать, всё не так плохо, как мне изначально думалось. Соколов расшевелил нашу унылую компашку своими шуточками и забавными историями. Местами я хохотала в голос. А в некоторых моментах сидела с раскрытым ртом. Мне удалось отпустить свои переживания и на время заглушить в себе тоску. Когда прозвучали куранты, мама, не изменяя своей традиции, написала на листочке желание и сожгла его, закинув в бокал с шампанским. Неожиданно инициативу подхватил Соколов, а затем и я. Папа решил остаться в стороне, над нами посмеиваясь. У меня не было определенного желания, но в тот момент в голову пришла только одна мысль: хочу быть счастливой и любимой. Надеюсь, оно сбудется.

Глава 26

Седьмое января встретило меня мрачным утром, снежной погодой и на удивление, хорошим настроением. Я больше не лью слез по Самарину. Последние капли я выплакала два дня назад, когда не выдержала и позвонила ему снова. На звонок он не ответил, но зато прислал сообщение, в котором попросил больше его не беспокоить. Вот так и закончилась моя сказочка, так и не успев толком начаться. Не хочу больше обжигаться. Чувства убивают веру в людей, веру в хорошее и светлое. Они уничтожают, оставляя после себя гнилые ошмётки в памяти. И несмотря на то, что между мной и Славой не возникло тесного контакта, я искренне влюбилась в этого мужчину и надеялась на продолжение истории. Но это всё в прошлом. После праздников подам на развод и навсегда вычеркну этого человека из жизни! А пока я планирую сходить на обещанное свидание с Соколовым. Это отличный способ отвлечься от насущных проблем, и как минимум провести время в приятной компании.

— Ты куда? — Интересуется мама входя в прихожую. На ней спортивные лосины и топик, в которых она уже сорок минут занимается йогой. Практики духовные и прочая муть. Не моё в общем. Но посмотреть на такое зрелище было забавно.

— Гулять — отвечаю я, наматывая на шею белый шарф толстой вязки.

— С кем? Не уж-то со Славочкой помирились? А т…

— Мы с твоим Славочкой и не ругались — обрываю её болтовню, ощущая как зубы начинают скрипеть от раздражения. Славочка. Как мило!

— Но в чём тогда причина?

— Ни в чём — твердо заявляю беря в руки шапку. Родители не знают, что у нас произошло, и я не особо рвусь выведывать всю информацию. У матери больное сердце, а отец в порыве эмоций может помчаться устраивать разборки. Ну и потом, для всех наш брак реальность. И только мы знаем, что это фикция. Рассказать всю правду на данный момент я не готова. И не уверена, что когда-нибудь решусь.

— Ладно, я пошла.

— Ты одна что ли собралась?

— Нет, с Лёшей Соколовым.

— А. Ооо. Ну привет ему.

— Угу. Пока

Выбежав на крыльцо, я сразу подмечаю оранжевый «БМВ». Среди серой массы, машина Леши выглядела колоритно и привлекала всеобщее внимание, чему я совсем не удивилась. В этом весь Соколов, любитель притягивать взгляды к своей нескромной персоне. Забравшись в салон, я аккуратно прикрыла дверь, боясь ненароком что-нибудь повредить и посмотрела на Лешу. Он активно что- то печатал в своём телефоне, а его лице выглядело сосредоточенным и хмурым.

— Привет — произнесла я расстегивая пуховик до основания груди. Сняв с головы шапку кладу поверх сумки и вновь переключаю взор на Соколова — Что-то случилось?

— Привет — Леша продолжил активно клацать по клавиатуре не поднимая головы — Нет.

Он блокирует мобильный и ставит его на подставку прикрепленную с помощью присосок к панели. Выражение лица из серьезного мгновенно сменяется озорным, губы расплываются в лукавой улыбке, а глаза с диким превосходством глядят в мои.

— Ты так смотришь, словно выиграл десять миллионов в лотерею.

— Мой приз бесценен — поигрывает бровями Соколов, на что я громко фыркаю.

— Начинаееется.

— Что? — Хохотнул Лёша. — Разве вам, девочкам, не нравятся подобные формулировки?

— Я не знаю как там у тебя с девочками, но со мной подобный фокус не пройдет.

— Уверена?

— На все 200–Вздернув подбородок заявляю я. Лёша только ухмыльнулся, но спорить не стал. Завел автомобиль, включил негромко радио и медленно начал выезжать с парковочного места. Всю дорогу до набережной, где мы и решили провести наше свидание, я смотрела в окно слушая бесконечный трёп Соколова. В какой-то момент мне даже стало легко находится в его обществе и я окончательно расслабилась.

****

— Давай, Васька, я в тебя верю! — Кричит Соколов стоя в нескольких метрах от меня, и размахивая руками, как черлидирша на ледовой арене.

— Да заткнись ты! — Пыхчу я, держась за железный бордюр. За последние тридцать минут он стал мне как родной. Руки в буквальном смысле вросли в эту железку, а ноги…Когда я пытаюсь сделать хоть шаг, они разъезжаются в разные стороны. Моё представление о катании на коньках не оправдало ожиданий. Я до ужаса боюсь, и в таком же ужасе нахожусь от мысли, что уйду даже не попробовав. Где найти эту грань? Как перебороть страх падения или столкновения с другими людьми?

— Если ты не отцепишься от этой штуки, — Усмехается Соколов подъезжая ко мне — так и уйдешь ни с чем.

— Я не могу.

— Давай свою руку.

— Нет — верчу головой сильнее сжимая бордюр.

— Не знал, что ты настолько трусливая. — В голос гогочет он

— Теперь знаешь.

— Не дрейфь, мартышка, я буду тебя держать. Если что, мы всегда можем уйти.

Затравленным взглядом смотрю на протянутую руку Лёши и с опаской вкладываю в его ладонь свою.

— А теперь попробуй продвигать ногами по льду.

Делаю как он просит и тут же начинаю терять равновесие. Лёша дергает меня на себя, придерживая за спину, и не позволяя упасть, а я, как дикая вцепляюсь в его куртку обеими руками. Со стороны, возможно, мы смотримся как влюбленная парочка, глядя на которую, можно подумать, что сейчас последует поцелуй. Да и место подходящее. Романтичное. Эх, даже жаль расстраивать людей. Шучу. Мне пофиг. Я нахожусь на грани обморока.

— Ты меня сейчас разденешь — оскалился Соколов, сверкая идеально ровными зубами. Вздохнув, я ослабляю хватку, но руки не убираю. — Главное, штаны не трогай.

— Уж лучше пусть все на твою задницу посмотрят, чем я разобьюсь в лепешку. — в панике резюмирую я.

— У тебя странное представление о данном виде спорта. Прекрати бояться, и просто доверься мне.

— В последнее время я перестала доверять кому-либо в принципе.

— Ну я же не все. — Лёша отпружинивает пальцем по моему носу и широко улыбается. — Просто доверься. Хорошо?

— Хорошо — киваю, выпуская из рук скомканную ткань. Просто доверится. Легко сказать. Фух. Ладно. Попробовать, ещё не значит сделать. Я ведь взрослая девочка.

Когда Лёша берет меня за руку, мои ноги превращаются в два бетонных блока. Сердце с каждой секундой стучит всё сильнее, и по ощущениям вот-вот выпрыгнет наружу.

— Готова?

— Нет — Шепчу, с опаской поглядывая на мимо проезжающую девочку лет пяти.

— Главное, слушай всё, что я тебе сейчас скажу. Для начала выпрями спину, затем разведи руки в стороны или за спину. Лезвия коньков должны находиться параллельно друг к другу, но не разводи ноги слишком широко, иначе сядешь на шпагат. Далее, слегка сгибай колени и отталкивайся вперед, перенося центр тяжести с одной ноги на другую. Поняла?

— Вроде да.

— Ну и отлично. Я тебя сейчас отпущу, а ты попытайся не бояться.

— Легко сказать.

— Давай Васёк! Если уж обезьяну можно читать научить, значит и из тебя толк выйдет.

— Ну, спасибо! — Проворчала я выпуская Лёшину ладонь — Умеешь же ты подбодрить.

— Обращайся. Всегда к вашим услугам.

Метнув недовольный взгляд в сторону Леши и делаю как он велел: выпрямляю спину, сгибаю колени и аккуратно отталкиваюсь вперед.

— Ооо, получается — с гордостью подмечаю я.

— Про руки не забывай — инструктирует он, медленно следуя за мной — и ногами двигай, словно елочку рисуешь. Сначала правой, затем сразу левой и чередуй.

Делаю ещё одну попытку. Выходит лучше. Я двигаюсь в черепашьем темпе, но внутри такой фейерверк эмоций, что не передать словами. Хочется улыбаться как идиот и смеяться от восторга. Искренне заявляю, это один из самых счастливых дней в моей жизни!

— Спасибо тебе — говорю, я когда мы выходим с набережной и медленно бредем к машине. Полтора часа пролетело как один миг. Мне даже уходить не хотелось, но Соколов настоял, сказав, что для первого раза достаточно. Из него получился отличный учитель и телохранитель. За всё время я упала только два раза. Первый, когда попыталась затормозить. А второй, когда поверила в себя и решила обогнать Лешу, по итогу влетев в ворота, где подростки играли в хоккей. Пусть и было стыдно за свою неуклюжесть, но мы ещё минут десять с Соколовым не могли перестать смеяться. И почему я раньше не ходила на каток? Отлично место для проведения досуга и способ перезагрузки. Например, в моей голове ни разу не проскользнула мысль о Самарине. Это прогресс.

— Было бы за что — усмехается парень доставая из кармана куртки пачку сигарет.

— Я думала ты не куришь — удивленно смотрю на него.

— Я и не курю. Бросил полгода назад.

— А зачем тогда покупаешь?

— Привычка. — Пожимает плечами поддевая зубами фильтр. — Мне обязательно раз в день нужно подержать сигарету во рту. Это как психологический прием. Мозг подает сигнал, и тем самым я успокаиваюсь. Вроде и не курил, но имитация произошла, пусть и на половину.

— Забавно.

— А у тебя есть привычки, от которых ты не можешь избавится?

— Нет. Я не курю, выпиваю в самых редких случаях и по особым поводам, и никогда не пробовала запрещенные вещества.

— Это может быть не связано с алкоголем и прочими зависимостями. — Говорит он пряча сигарету обратно в карман.

— Есть одна проблема, с которой никак не могу справится. Но к привычке это не имеет никакого отношения. Я всегда забываю про мамин день рождение именно в момент его наступления. За день до праздника активно готовлюсь, иногда даже придумываю интересное поздравление. Но стоит ему наступить, как мой мозг напрочь стирает этот момент из памяти. И хоть убей, чтобы я не делала, всё равно забываю.

— А я никогда не поздравляю отца. Но это не привычка, и не проблема с памятью. Я делаю это намеренно.

— Зачем?

— Когда мне было десять, папа избил меня как раз в свой день рождение, за то, что я стащил со стола ломтик колбасы предназначенный для гостей. Лупил с такой силой, что две недели я лежал в кровати и не мог даже до туалета дойти.

— Какой ужас! — Ахаю я, шокированная услышанным.

— Да. Но тогда я ещё не знал, что подобное будет происходить постоянно. Не так помыл посуду — получай ремня. Тройка по русскому — вот тебе, головой об стену.

— А мама? Она не заступалась за тебя?

— Пыталась по началу. — Усмехается невесело Лёша останавливаясь напротив “БМВ“—Но со временем перестала. В общем неважно. Садись в машину.

Я послушно забираюсь в салон и до самого дома пребываю в легкой растерянности от рассказа Лёши. Никогда бы не подумала, что такой как Соколов подвергался в детстве домашнему насилию. А главное, с какой легкостью он сумел это рассказать. Наверное, каждый второй ребенок в детстве испытывал что-то подобное. Я не исключение. Вот только меня, в отличии от Леши добивали морально.

— Спасибо тебе ещё раз за этот вечер — говорю я, когда машина останавливается напротив моего подъезда. — Надеюсь в следующий раз я уже буду стоять увереннее и смогу ездить быстрее тебя.

— А будет следующий раз? — Леша присвистывает — Стоило один раз тебя на каток свозить, и ты уже продолжение требуешь. А может тогда ко мне поедем? Схему я понял.

— Прибереги свои пикаперские подкаты для кого-нибудь другого. — Посмеиваюсь, выходя на улицу — Пока.

— До встречи, куколка. Буду ждать. — Лёша посылает мне воздушный поцелуй и уезжает, оставляя после себя выхлопной дым. Перебежав дорогу, я поднимаюсь по лестнице, прикладываю ключ-таблетку к домофону и уже собираюсь войти в подъезд, как в кармане вибрирует мобильный. Пропустив выходящую на улицу женщину с лабрадорам, смотрю на экран. Номер неизвестный. Странно. Может кто-то из заказчиков?

— Алло

— Василиса? — Слышу на том конце провода женский голос.

— Да. А с кем я разговариваю?

— Это Алла Борисовна, мама Славы.

Глава 27

Полторы недели назад. Слава.

— Уснула. — Сообщает Ника, присаживаясь за кухонный стол. Киваю, не поднимая головы, размешивая в кружке сахар. Меня напрягает присутствие бывшей. Её запах, голос, даже смех. Всё в ней раздражает и отталкивает. Вероятно, я поспешил, впустив её на свою территорию. Но выгнать на улицу мать своего ребенка не позволяет воспитание. И это раздражает вдвойне.

— Так и будешь молчать? — Усмехается Вероника. — За весь вечер и парой слов не обмолвился.

— Нам с тобой не о чем разговаривать. — Вторю ей, со звоном кладя ложку на стол. Делаю глоток обжигающего напитка и только после этого позволяю себе посмотреть в голубые глаза своей когда-то любимой жены.

— Смотрю, время зря не теряла за этот год. Ринопластику сделала?

— А что, мне не идет? — с улыбкой отвечает Ника, откидывая за спину волосы. Они у неё длинные, со стальным отливом. Неестественные, как и всё остальное, что я успел рассмотреть.

— Честно? Похожа на дешевую куклу. — Выплевываю брезгливо.

— Сочту за комплимент, — подмигивает мне, барабаня длинными ногтями по гладкой поверхности стола — Может хочешь спросить, как я жила всё это время?

— А ты не хочешь спросить, как жили мы? — Поджимаю губы, ощущая, как внутри закипает от злости. — Как дочь твоя жила, пока ты шлялась по своей Америке, устраивая личную жизнь?

— Она жила со своим отцом, и я не думаю, что ей было плохо. Вполне себе счастливый ребенок, как мне удалось заметить.

— Потому что я из кожи вон лез, чтобы Маша не чувствовала себя обделенной: ни вниманием, ни игрушками или конфетами.

— Ну и молодец, — хмыкает Вероника — От меня ты что хочешь? Медаль за звание отец года? Так это твои прямые обязанности— дать своему ребенку всё и даже больше. В этом нет ничего особенного.

— Жаль, что о своих обязанностях ты забыла.

— Не забыла, но и не акцентировала на этом внимание. Почему я не имею права быть счастливой, Слав? Я люблю Машу, но свободу я люблю больше.

Каждое её слово — это убийство моего терпения. Я никогда не питал особых иллюзий по части Ники, но любовь заставляла меня закрывать глаза на многие вещи. Сейчас уже давно всё в прошлом, только сущность бывшей жены до сих пор вызывает у меня шок.

— Разве можно быть настолько эгоистичной — Хмурюсь я, сжимая пальцы в кулак — Тебе совсем плевать на Машу? Что, даже ни разу не хотелось узнать, как она? Услышать её голос, смех? Увидеть её? Совсем-совсем? Мне правда интересно, что творится в твоей пластмассовой черепушке.

— Не опускайся до оскорблений, — произносит стальным тоном. — Ты не имеешь права меня отчитывать! Когда я умоляла тебя сделать аборт, когда говорила, что не готова рожать ребенка, ты даже слушать меня не хотел. Тебе было всё равно, о чем я думаю и чего хочу на самом деле. Разве это, по-твоему не эгоизм?

— Нет, это не эгоизм, а логичное развитие отношений. Свадьба, дети, семья.

— Для тебя, но не для меня! Не все в жизни мечтают о грязных памперсах, пелёнках, распашонках и вечных: мама, дай. Я другого хотела, но тебе же было плевать на мои собственные желания. Так что не смей меня ни в чем обвинять. Это был твой выбор — оставить ребенка, а я сделала свой. Уехала туда, куда мечтала. Живу так, как хочу. Но это не значит, что я не люблю Машу. Очень люблю. Она прекрасный ребенок. Просто в приоритете у меня немного другие ценности. И не стоит их принижать. Каждый получил то, о чем мечтал. Ты — ребенка, я — свободу. Всё честно.

— Тогда какого хрена ты устроила весь этот цирк с судом? — Рычу на неё, борясь с желанием вскочить на ноги и разнести всё к чертям. Мне хочется вытрясти всю дурь с этой идиотки. Но я держусь. Ради дочери, которая спит в соседней комнате, и ради своих принципов не обижать слабый пол. А я не уверен, что смогу остановиться, если хоть на дюйм приближусь к Веронике. Желание придушить её растет в геометрической прогрессии.

— Не поверишь, — улыбается бывшая. — Захотелось почувствовать себя полноценной матерью.

— Полноценной матерью, которая решила продать ребенка за два ляма? Хороша мать!

— Как видишь, это быстро прошло. Тем более, мы договорились утрясти всё мирно. И я больше не требую с тебя денег.

— О, да, это многое меняет. — произношу с насмешкой. — Зачем ты вообще приехала?

— Изъявила желание повидать Машу. Мы же с тобой разговаривали, забыл?

— Нет, не забыл. Но так и не смог до конца понять, к чему вся эта бравада.

— Ладно, — вздыхает Вероника. — Так уж и быть. Скажу тебе по секрету. Скоро я выхожу замуж. Мой жених не знает о существовании Маши, а если узнает, будет не в восторге от этой новости. Так вот, я приехала попрощаться. Возможно, когда-нибудь нам удастся увидеться с Машей, но это произойдет ещё очень нескоро. В ближайшие несколько лет я не приеду в Россию, а ты вряд ли выберешься за пределы этого зажопинска. Уж прости, но это правда.

— Замуж, значит, — задумчиво тяну я, проигнорировав последние её слова в свой адрес. Меня давно перестало волновать мнение этой стервы. Всё в этой жизни Ника мерила кошельком. Чем он больше, тем ярче краски. А такой как я, для неё — испорченный полуфабрикат. Когда мы только познакомились, я мог задницы подтирать зелёными купюрами, не боясь, что они закончатся. Ездил на «Мерсе», жил в лучшем районе города, питался исключительно в ресторанах и не отказывал себе ни в чем, включая ежедневные попойки с друзьями в самых дорогих клубах города. Я был мажором, спускающим деньги родителей в унитаз и не заботясь о будущем. Я был свободным, весёлым, не обремененным жизненными трудностями. А Вероника была красивым приложением к моей персоне. Друзья обтекали слюной при виде моей девушки, и мне льстило. Это же такой кайф — видеть восхищения и зависть в глазах окружающих. Вот только родители не одобрили мой выбор и быстро спустили с небес на землю, поставив условия: либо деньги, либо девушка. Я выбрал Нику. Через месяц мы поженились, и всё шло хорошо до момента, пока мы не узнали, что ждем ребенка. Карточный домик потихоньку рушился, претензии, как и запросы, росли, а прежних возможностей удовлетворить все хотелки своей бывшей я не мог себе позволить. С каждым днем Ника из любящей девушки превращалась в вечно недовольную пилу. Но я старался. Как мог, крутился, чтобы она и наша ещё не родившаяся дочь ни в чем не нуждались. Мне удалось найти хорошую работу, и это позволило нам уверенно встать на ноги. Но Нике становилось всё мало. Желание купаться в деньгах перевесило чувства, которых, возможно, она никогда и не испытывала. Сейчас это всё уже не важно. Я умею отпускать прошлое и умею быть благодарным. А Веронике я благодарен. За теплые воспоминания, за эмоции, за дочь. Ника не плохой человек, но жить с ней всегда будет непросто, каким бы богатым и успешным ни был бы её мужчина.

— Да, замуж. Тебя что-то смущает в моих словах? — Выгибает тонкие брови. — Ты говори, не стесняйся.

— Хватит уже, — я понимаюсь из-за стола. — На сегодня достаточно. Завтра проведешь весь день с дочерью, а вечером уедешь. Не хочу, чтобы Маша к тебе привыкла.

Развернувшись, размашистым шагом иду в прихожую. Мне нужно провериться и переварить весь наш разговор. Я, дурак, поверил, что бывшая одумалась, решив наладить контакт с дочерью. А она приехала попрощаться. Даже думать не хочу, что после этого станет с Машей. Дочь весь вечер ходила невообразимо счастливая. Много болтала, смеялась, веселилась. Она искренне верила, что мама больше не уедет, а Вероника нагло ей в этом соврала. В прочем, ничего другого от неё ожидать не следовало.

— Ты куда? — Вслед за мной в прихожую вбегает бывшая.

— Прогуляюсь недолго. — Натянув кроссовки, беру с вешалки ключи, куртку и выхожу в подъезд.

Около часа я катаюсь по затихшему городу на прилично повышенной скорости. Сердце колошматит под ребрами, перед глазами черные блики. Снова. Она снова обвела меня вокруг пальца своим враньем. Если бы я хоть на миг прислушался к словам Василисы, сейчас бы не думал, как мне быть с Машей. После развода дочка два месяца практически каждый чертов день ревела и просила привести маму. И я не хочу, чтобы это повторилось вновь. Она не заслуживает столько боли.

Включив поворотник, сворачиваю направо и мчусь по прямой дороге в сторону дома. Объезжаю огромную яму, до которой полтора года нет никому дела, и не сразу замечаю, как на повороте, словно из неоткуда, мне на встречу вылетает легковой автомобиль. Свет фар слепит, звук клаксона оглушает. Прокручиваю руль до основания, чтобы избежать столкновения, но машина начинает скользить по дороге подобно спирали. Пытаюсь выровнять движение, только ни хрена не выходит. Жму на тормоз, но уже слишком поздно. Я потерял контроль над ситуацией. Впереди огромный столб цвета мокрый асфальт, и он становится точкой невозврата. Я чувствую резкий удар, от которого режет в затылке, привкус метала во рту и жжение в области живота, после чего моё тело обмякает и наступает спасительная беспросветная темнота.

Глава 28

Если бы меня спросили месяц назад, в чем заключается счастье, я бы без раздумий ответила: в свободе. Мне искренне верилось в свою убежденность. И это правда. Свобода в самом деле ценна, но, как оказалось, не является истинным счастьем. Сегодня я в этом убедилась окончательно, когда вошла в палату к Славе. Он лежал на кушетке. Его лицо выглядело осунувшимся и бледным. Под глазами синяки, на носу зашитая рана, после которой, скорее всего, останется шрам, а на правой щеке длинная царапина. Я ужаснулась масштабам увиденного, но быстро взяла себя в руки и даже попыталась улыбнуться.

— Привет — сказала я, и голова Славы повернулась на мой голос. Он смотрел пристально и потерянно, чему я не придала особого значения. В коридоре Алла Борисовна провела краткий инструктаж, и мне известно о его проблемах с памятью. Например, Слава запамятовал о нашей с ним свадьбе. Если бы Алла Борисовна не заглянула в его паспорт, я бы до сих не имела понятия, что с ним произошло.

— Привет, — без особого энтузиазма ответил Слава.

— Как ты? — Спросила я, опустившись на стул рядом с кушеткой, а пакет, что держала в своих руках, поставила на тумбу. — Там сок и фрукты. — Поспешила объяснится.

— Спасибо.

— Ну, так как ты себя чувствуешь? Выглядишь вполне свежим.

В моих словах присутствовала ложь. Свежим его можно было назвать с огромной натяжкой. Но я подумала, что таким образом это взбодрит Славу. И меня, в том числе. Видеть его беспомощным — отнюдь не самое приятное лицезрение. Но одна лишь мысль, что Слава жив, позволяла успокоиться. А всё остальное — ерунда.

— Как так получилось, что мы оказались женаты — нахмурился Слава, проигнорировав мой вопрос. Честное слова, я растерялась. Он сказал это таким недовольным тоном, будто нет ничего ужаснее этой проблемы. А для него это проблема. Так и есть. В груди неприятно кольнуло, но я поспешила себя одернуть, мысленно успокаивая, что это временный диссонанс. Подумаешь, забыл. Не такое уж великое событие — свадьба. Наверняка есть ещё моменты, которые не отложились в его памяти.

— Нуу — я вздохнула. С чего же начать? — Нуу

— Нуу? — поторопил меня Слава — Может скажешь хоть что-нибудь? Я пытаюсь восстановить хронологию событий, потому что родители черта с два отказались мне помогать.

— Ты настолько ничего не помнишь? — Ахнула я. Получается, он запамятовал о своих отношениях с родителями. Тогда бы не стал просить их о помощи. Какой кошмар!

— Настолько, это насколько?

— Что последнее ты помнишь? — потребовала я охрипшим от ужаса голосом.

Слава задумался, но спустя несколько минут ответил: —Сложно сказать. В моей голове происходят небольшие вспышки. Рождение дочери, свадьба с Вероникой, моей женой. — Он сделал акцент на последнем слове, отчего я вновь почувствовала неприятный укол то ли ревности, то ли разочарования. Для него чужды мысли, что теперь я его жена. Но это нормально, поспешила оправдать Славу, он ведь не помнит. А когда память восстановится, то всё будет как прежде. Возможно, даже лучше прежнего.

— А ещё момент аварии. Но всё это сумбурно, и связать всё в одну картинку не получается. Я помню многое, но тебя почему-то нет нигде, кроме того, что мы вместе учились в школе. Не понимаю — Слава покачал головой, рассуждая вслух. — Мы ведь так любили друг друга. Почему я женился на другой.

— Не волнуйся, — сглотнув ком, заверила его я. — Брак ненастоящий.

— Правда? — Он посмотрел на меня озадаченно — а зачем?

— Только это секрет. Никто, кроме нас, об этом не знает.

— А что с Вероникой? Почему мы развелись? Ты наверняка осведомлена.

— Это ваши с ней дела. Я в них не лезла.

— Жаль — разочарованно вздохнул Слава. — Она приходила сегодня с Машей, моей дочерью, но тоже не захотела мне ничего рассказывать.

Может, стыдно стало? Промелькнуло в моей голове.

— Расскажет ещё, не переживай. Когда тебя выписывают?

— Завтра. Врачи говорят, что мне скорее нужно вливаться в комфортную для меня среду, чтобы память начала восстанавливаться.

— Я могу навешать тебя? — Спросила я, закусив губу. Если он откажет, мне придется это принять. По крайней мере, до того, пока я не придумаю, как быть дальше. Или пока Слава сам всё не вспомнит. Некоторым требуется месяц, кому-то неделю, а кто-то и через год до конца не вылечивается. От подобных предположений скрутило живот. Целый год. Это слишком невыносимо!

— Врачи рекомендуют восстанавливать хронологию событий. — Пояснил Слава. — Поэтому да, твоё присутствие было бы кстати.

— А сам ты этого не хочешь? — Вырвалось из меня прежде чем я поняла, как жалко это звучит. Ему всё равно! Он же ни черта не помнит!

— Хочу — кивнул Слава, но как-то заторможенно, словно сам не мог определиться, так ли это на самом деле. — Просто странно видеть тебя. То есть, я хотел сказать, непривычно. Ты всё ещё не рассказала, почему мы женаты, и мне сложно принимать этот факт.

— Успеешь ещё послушать — я улыбнулась, поднимаясь со стула — Позвони, как захочешь повидаться, и я сразу приеду.

— Уже уходишь?

— Да, дел очень много. Ну ладно, пока. Выздоравливай.

— Пока.

Оказавшись в коридоре, я прислонилась спиной к холодной стене и тяжело вздохнула. В глазах застыли слезы. Больно видеть его в таком состоянии. Но ещё больнее понимать, что всё, что нас связывало, стерлось из его памяти, подобно ластику. Почему? Почему именно я? Лучше бы он забыл свою Веронику, которую возносит до небес!

— Ну как, поговорили? — услышала голос Аллы Борисовны. Отпрянув от стены, я посмотрела в опечаленные глаза женщины и тихонько произнесла:

— Поговорили. — Кивнула в подтверждении своих слов. — Вы оказались правы. Он не вспомнил меня.

— Не переживай — женщина ободряюще улыбнулась — Скоро всё наладиться, нужно лишь время.

— Знаю. Слава сказал, что завтра он отправится домой. Вы будете его навещать?

— По-другому и быть не может. У нас в последние годы не складывались отношения, и я надеюсь, что сейчас всё будет иначе.

— Слава рассказывал — не сдержалась я от укола шпильки в её сторону. — Вам несказанно повезло, что он потерял память, иначе такой момент никогда бы не настал. Я про ваше общение, если вы не поняли.

Не знаю, какая муха меня укусила. Но, глядя на эту с виду миловидную женщину с глазами цвета горький шоколад, копной густых каштановых волос и ростом ниже среднего, мне захотелось поставить её на место. Возможно, накричать, но я никогда не позволю себе такую вольность. Да и момент неподходящий. Каким бы человеком Алла Борисовна не была, это не изменяет того, что она в первую очередь мать. Мать, чей сын лежит в палате с раскрошившейся на куски памятью. Не стоит подобраться своим обидам. Я выше всего этого.

— Осуждаешь меня? — С грустью в голосе отозвалась женщина.

— Нет.

— Осуждаешь.

— Это не моё дело. — покачав головой, заверила её я. — Сейчас главное, чтобы Слава пошел на поправку, а все остальное неважно.

— Ты права, Василиса. Ты абсолютно права. Может, расскажешь, как вы поженились со Славой? — женщина неожиданно сменила тему для разговора. — напротив больницы есть неплохое кафе.

— Простите, Алла Борисовна, но мне нужно спешить на работу.

— Понятно — вздохнула она и, как мне показалось, расстроилась.

— Да и нечего рассказывать. Все получилось очень быстро. Мы даже сами не ожидали.

— Любовь сама по себе не имеет определенных сроков. Можно всю жизнь прожить с человеком в неминуемой близости и даже не подозревать о своих чувствах. Прям как у вас со Славой. Вы ведь столько лет вместе бок о бок находились, но только сейчас поняли, как дорожите друг другом.

— А толку — фыркнула я — Слава этого совсем не помнит. В его жизни на данный момент есть одна женщина — Вероника.

— Дай ему время. — Алла Борисовна дотронулась до моего плеча, ободряюще сжимая — Не та любимая, что в памяти оставила свой след, а та, что сохранилась в сердце. Если он тебя любит, ему ничего не стоит это почувствовать.

— Спасибо — прошептала я одними губами, переваривая сказанные ею слова. Сколько же мудрости таится в этой женщине. Даже удивительно, что, имея высокий ум, она так поступила со своим сыном и внучкой.

Распрощавшись с Аллой Борисовной, я поспешила покинуть больницу и весь оставшийся день провела на работе.

На следующее утро первым делом я проверила телефон, в надежде увидеть сообщение от Славы. Но там, конечно же, ничего подобного не обнаружилось. Как и спустя два дня. Он не написал даже через неделю. А когда я уже отчаялась ждать, на телефон поступил звонок. Номер неизвестный, но я была уверена, что это он. И не ошиблась.

Глава 29

Меня охватил внутренний восторг, когда я услышала голос Славы. Мне столько всего хотелось спросить: как его дела? Есть ли положительные прогнозы с памятью? Но почему-то молчала. Я просто не знала, как с ним общаться. Словно человек вдруг стал чужим. Незнакомым. Пусть и самым любимым. Это сложно объяснить даже самой себе. Просто я чувствую от Славы отдаленность. Даже голос напитан холодными нотками. С таким сложно мирится. Но хуже всего то, что он сам не спешит налаживать со мной контакт. И от этого становится по-настоящему больно. Наш разговор продлился меньше минуты. Мы договорились встретиться в кафе недалеко от его дома, и спустя сорок минут я уже сидела за одним из столиков и ждала появление Славы. Он пришел практически сразу же после меня. Свежий, цветущий, будто и не было никакой аварии, а мне просто приснилось. Хотя на лице остались несколько отметин, напоминающих тот роковой вечер. Но всё это мелочи по сравнению с реальными масштабами проблемы.

— Ещё раз привет, — по-деловому отозвался Слава, кладя на край стола телефон.

— Привет. Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хорошо. Не будем ходить вокруг да около. Я позвал тебя для обсуждения нашего предстоящего развода.

— Раз…Что ты сказал? — Я посмотрела в карие глаза напротив, в которых читалась решительность и стужа. Под ребрами стало невыносимо давить, словно на грудь положили бетонные блоки, а на щеках выступили красные пятна. Вот так сразу? Ни как дела, ни что нового? Развод. Пять букв, которые изжогой засели в горле.

— Я хочу развестись, — безапелляционным тоном повторил Слава. — Ты сама говорила, что брак ненастоящий.

— Говорила, — кивнула я, заламывая под столом пальцы рук. — Но с чего такая спешка? Может, для начала решить проблемы с памятью, а потом уже обсудим?

— Не вижу смысла тянуть. Тем более я уже всё решил.

— Но… — я вздохнула — Но…Ты ведь не просто так решил? Есть причина, да?

— Возможно — он пожал плечами, явно не желая делиться подробностями. Но, наткнувшись на мой взгляд, полный ожидания, всё же сказал — Мы с Вероникой снова вместе.

— Ясно — усмехнулась я. Горло сдавило спазмом и сказать что- то вразумительное не получалось. Я словно иду по битому стеклу босыми ногами. Но даже эта боль не сравнится с душевными ранами, которые только что мне нанёс Самарин. Он убил меня. Испепелил. Уничтожил. Распотрошил внутренности, разломал на куски моё сердце. Я верила. Верила, что у нас могло что-то получится. Ждала как преданный пес хороших вестей. А получила ножом в спину. Но даже сейчас я не могу его ни в чем винить. Память обо мне не вернулась и все что остается — принять поражение. Да, Вероника, ты победила! Радуйся! Наслаждайся! Надеюсь, хотя бы сейчас ты не упустишь свой шанс!

— Всё хорошо? — Поинтересовался Слава.

— Да — охрипшим голосом ответила я. Смотреть в его глаза невыносимо, но я продолжала это делать, упиваясь последними минутами нашей встречи. После развода между нами не останется иных точек соприкосновения. А мне так хотелось запомнить любимые черты. Родинку на правой щеке и шрам на носу. А ещё глаза. Такие родные и в тоже времябольше мне незнакомые. Это не тот Слава, которого я когда-то знала. Нет, внешность идентична, но в остальном абсолютно посторонний мужчина. Как же горько осознавать поражение. Мучительно, тягостно, тошнотворно. Лучше бы я всё забыла. Сейчас бы не пришлось мучиться, умирая от болезненных спазмов в своей душе.

— Я рад, что мы друг друга поняли и всё решили мирным путём. Надеюсь, у тебя нет ко мне никаких обид?

— Какие обиды — вымученно улыбнулась я — Ты правильно поступил, помирившись с Вероникой. У вас семья. Машка. Она заслуживает счастья. И ты… ты тоже заслуживаешь. Тем более между нами и не было ничего. Всего лишь штамп в паспорте. Сущий пустяк.

— Ты правда так считаешь?

— Конечно!

— Спасибо тебе, Василис. Ты настоящий друг.

— И тебе… спасибо — практически беззвучно шепчу я, сглотнув колючий ком в горле. Я чувствую, что больше не справляюсь с ситуацией. Невыносимо смотреть в лицо Славы и видеть в его глазах ослепительное счастье. Даже не хочу думать, что с ним случится, когда память вернется. Но не отрицаю, что за это время любовь между ним и Вероникой перекроет волну негодования. Не зря он сказал мне напоследок: второй шанс заслуживает каждый. Что ж, их семье, судя по всему, он нужен не меньше. И в первую очередь это необходимо Машке. Только ради маленькой девочки я не бью себя кулаком в грудь, вскрывая все тайны его бывшей жены. Пусть это останется на её совести. А мне остаётся лишь пережить свою больную любовь и двигаться дальше. Будет сложно, слёзно, мучительно, но я справлюсь, ни смотря ни на что! И стану счастливой. Когда-нибудь. Наверное, …

— Ладно — Слава взял со стола гаджет и поднялся с места — Мне бежать нужно. Там за углом Вероника с Машей ждут.

— Да-да — кивнула я, сделав вид, что увлеченно рассматриваю свой маникюр. — Конечно. Увидимся ещё.

— Ну… пока.

— Давай, удачи.

Я не смотрела в его сторону, но чувствовала на себе обжигающий взгляд. Ну чего ты ждешь? Иди! Уходи же ты! Только Слава не спешил к своей любимой семье, продолжая зачем-то разглядывать меня. Это продолжалось секунд десять, не больше, показавшимися целой вечностью. А когда он всё-таки ушел, я больше не сдерживалась и дала волю эмоциям. Спрятав лицо в ладони мои плечи затряслись, и из глаз покатились слезы.

Глава 30

Я не знаю, сколько просидела в кафе, оплакивая свою несчастную любовь. Но в какой-то момент стены начали давить на меня, и находится в этой обстановке стало невыносимо. Накинув на плечи пуховик, я взяла в руки шапку и отправилась на улицу. От морозного воздуха щеки начало щипать, и я поежилась, но не спешила застегивать замок на пуховике. Хотелось отсудится, а после уже поехать домой. Там меня ожидают родители с новостями. Они знают, где я сейчас нахожусь и не подозревают, чем закончилось эта встреча. Да я и сама ещё не до конца осознаю происходящее. Эмоции слегка притупились. Во всяком случае, слез больше нет. А бардак в моей душе ещё не скоро придет в норму. Возможно, завтра я посмотрю на ситуации под другим углом и пойму, что всё к лучшему. Но это будет завтра. Когда наступит новый день и солнце за окном согреет своими лучами.

— Васька? — Услышала свое имя, произнесенное знакомым мужским голосом. Обернувшись на звук, я увидела Лешу Соколова. Ленивой, походной, он направлялся ко мне, а на его губах играла улыбка. — Какая встреча!

— Привет, — отозвалась я, ощутив неловкость от присутствия парня. Меньше всего мне хотелось застать свидетелей моего положения. Уверена, на лице остались следы от туши, а от слез опухли глаза. Но бежать некуда, да и незачем. Он уже здесь.

— Отдыхала? — Поинтересовался Лёша, имея ввиду моё нахождение на крыльце кафе. — А чего без шапки? Заболеешь же.

— Мне льстит твоя забота. Но я взрослая девочка.

— Степень взросления не определяется цифрами. Одевай давай.

— О, господи! — Обречено вздохнула я, но шапку надела. Спорить с ним бесполезно, да и уши начали замерзать. — Доволен?

— Почти. Теперь застегни пуховик.

Я сделала, как он просит. И раскинула руки в стороны.

— Всё мамочка?

— Не будь такой ворчунишкой. Я забочусь о твоём здоровье.

Я невольно улыбнулась, но в ответ наткнулась на прищуренный взгляд и поджатые губы.

— Ты чего? — Спросила, но Лёша промолчал. Поддавшись вперед, он сократил расстояние между нашими лицами до несчастных сантиметром и заглянул в моё лицо с ещё большим интересом. Я не поняла, в чем дело, поэтому продолжала улыбаться, видя эту картину забавной. — Ты так смотришь, словно увидел на моём лицо огромный прыщ.

— Ты плакала?

Господи, как я могла забыть!

— Нет! — Ответила через чур резко и попыталась отвернуться. Только Соколов оказался проворнее. Он перехватил мой подбородок, заставив смотреть на него, вглядываясь в каждый сантиметр моей кожи. — Что ты творишь? Отпусти!

— Кто тебя обидел? — Серьезным тоном произнес Лёша. — Говори!

— Ты чего — Из горла вырвался нервный смешок. — Успокойся Соколов. И хватит меня лапать.

Оттолкнув парня, я сделала шаг назад и отвернулась.

— Не твоё дело!

— Почему. Ты. Плакала? — Требовательно повторил свой вопрос. Первый раз мне повелось наблюдать Лешу в таком настроении. Настолько он казался незнакомым, что сделалось не по себе. Я не готова раскрывать свою душу. В особенности перед чужими мужчинами. Даже если это всего лишь Соколов. Мы не друзья, пусть и находимся в теплых отношениях.

— Повторюсь. Не твое дело! Лёш, со мной всё нормально. Иди, пожалуйста, куда там тебе нужно.

— В таком состоянии я тебя не оставлю.

— Тебе заняться нечем? — Фыркнула я, чувствуя, как нарастает раздражение. — Что ты привязался? Всё у меня прекрасно!

— Я вижу. — Ухмыльнулся он, пряча руки в карманы куртки. Резкий порыв ветра разметал его пепельные волосы, и сейчас они походили на воронье гнездо. Выглядит забавно. И я бы даже пошутила на эту тему, если бы не сквозившая между нами напряженность.

— Могу только поздравить тебя с отличным зрением. Но можно оставить меня в покое? Я сейчас не в том настроении, чтобы общаться. Уйди, пожалуйста.

— Уйду. Только для начала отвезу тебя домой.

— Ещё чего! — Запротестовала я. — Никуда я с тобой не поеду!

— Тебя никто и не спрашивает — и с этими словами он подхватил меня за локоть и потащил в сторону парковки. Как бы я не пыталась сопротивляться, этот парень оказался в сто раз сильнее и упрямее. Когда мы добрались до его машины, Лёша нажал на кнопку разблокировки и открыл для меня переднюю дверь — Садись. Или запихну силой.

— Ну и замашки у тебя, — проворчала я, выдёргивая свою руку из крепкого захвата. Забравшись в салон, подождала, пока Соколов оббежит машину и сядет на своё место, после чего показательно сложила на груди руки, отвернувшись к окну.

— Всё ещё злишься? — спросил Лёша по происшествию нескольких минут. Я молчала. И спустя ещё минут пять, а быть может больше, он вновь задал вопрос: —а теперь?

— Нет, — холодно бросила в ответ, но скорее из вредности. Меня больше не напрягало присутствие Соколова. С ним намного легче, нежели в одиночестве. Пусть и мысли из головы никуда не исчезли. Они продолжали назойливо пожирать мой мозг, снова и снова возвращая к нашему разговору со Славой. Я словно кадры из кинопленки прокручивала и всё время перематывала на самый эпичный момент. Только это не фильм, а реальная жизнь. И в ней всё настолько дерьмово, что хочется опять пустится в истерику и рыдать истошным воем.

— И почему мне кажется, что ты врешь? — Со мешком выдал Лёша, поворачивая направо. Совсем скоро я прибуду домой, но только сейчас понимаю, что не хочу этого. Не хочу видеть озадаченные лица родителей и рассказывать всё с самого начала, проживая чертову дюжину эмоций. Не хочу оставаться в одиночестве, закрывшись в своей комнате. Не хочу…

— А поехали в бар? — предложила неожиданно даже для самой себя.

— Куда?

— В бар. Это такое место, где люди отдыхают, выпивают и веселятся.

— Я знаю, что такое бар. Но считаю, что тебе туда идти не стоит.

— А я не нуждаюсь в твоем одобрении. Не хочешь, поеду одна.

— Ладно-ладно — вздохнул Лёша, сворачивая на обочину. Остановившись, он посмотрел на меня и спросил: —ты уверена? Выглядишь, честно говоря, паршиво.

— У меня в сумочке есть косметика. — Заверила его я. — А что касается одежды…Туда вообще пускают в джинсах?

— Со мной тебя даже на Марс пустят.

— Не льсти себе — хмыкнула я, раскрывая сумочку.

— Даже не думал, — по-деловому отозвался в ответ Лёша. И я была уверена, на его губах заиграла улыбка.

Глава 31

— Мммм — застонала я, ощущая острую боль в голове. Как же плохо. Господи, даже собственное дыхание подвергает меня мучениям. Где я? Что вчера произошло? Ни черта не помню. Приоткрыв глаза, пытаюсь сфокусировать взгляд и рассмотреть место моего нахождения. Светло- голубые стены, шкаф у стены, стол рядом с окном и повсюду разбросанные вещи. А еще на огромной кровати рядом со мной лежит тело. Это точно мужчина, если судить по припущенному одеялу, открывающему вид на упругую задницу в черных боксерах. Я что, вчера настолько была пьяна, что поехала к незнакомому мужику? Или же… Нет! Не может быть… Осторожно повернув голову на тихое сопение над моим ухом, глаза превращаются в два огромных шара. Потому что… потому что рядом со мной никто иной, как Лёша Соколов. Его пепельные волосы раскиданы по подушке, а рот слегка приоткрыт, извлекая из него неразборчивые звуки.

— Твою мать. — Шепчу я, зарываясь лицом в ладонях. Только не это. Я ведь не могла пропустить собственный секс? Или могла? Так, стоп! Возможно, мы просто уснули вместе. Точно! Так бывает. Нужно посмотреть, есть ли на мне одежда. Приподняв одеяло, едва не выкрикиваю от ужаса. Черт возьми, я голая. Голая! Даже трусы где-то умудрилась потерять! Нет, нет, нет. Я не настолько безрассудная, чтобы прыгать в постель к Соколову.

— Мамочки!

— Что ты там бухтишь? — Проворчал Лёша, закидывая на меня свою руку. Его горячее дыхание опалило шею, потому что он в неё уткнулся.

— Убери свои лапы от меня. — Я попыталась освободится, но он лишь сильнее прижал меня к своему разгоряченному телу.

— Успокойся, цветочек, — сонно проворковал Соколов. — Вчера ты была куда более приветлива. Может, повторим?

— С ума сошёл! — Воскликнула я, вцепившись зубами парню в руку. Он резко дернулся и, воспользовавшись ситуацией, я вскочила на ноги, обвязав вокруг себя одеяло.

— Ты чего? — Ошарашено посмотрел на меня Лёша. — Какая муха тебя укусила?

— Отрезвление называется! Ты обалдел вообще? Какого черта мы с тобой здесь… вдвоем…Мы что… у нас вчера что-то было, да?

Леша не спешил отвечать, блуждая по мне смешливым взглядом. Он специально это делает! Заставляет мучиться упиваясь моей неизвестностью. Правда в ответе я больше не нуждаюсь. Всё написано на его довольной морде.

— Ну ты и придурок! — Процедила я сквозь зубы и услышала тихий смешок.

— Ты такая сексуальная, когда злишься, — с придыханием сказал Леша, продолжая глумится надо мной. В его глазах это отчетливо прослеживалось, чем сильнее заставляло меня испытывать раздражение и обреченность. За тридцать лет я первый раз в жизни нахожусь в такой ситуации. И считаю, что это самый мой опрометчивый поступок. Надо же было так напиться, чтобы мозг настолько перестал поддаваться контролю. Ну и дура же ты, Леоньтьева! Нашла же способ утешиться. Ещё и с кем. С Соколовым. Он ни одной юбки мимо не пропускает. А если мы были без защиты? Господи, чем я только думала? Хотя понятно, чем, но от этого отнюдь не легче. Забыться захотелось. Вот, пожалуйста. Забылась, называется.

— Меня пугает твое выражение лица, — хохотнул Лёша. — Ощущение, что ты выстраиваешь план по захвату мира.

— Заткнись!

— Да брось. Ничего страшного не произошло. Мы хорошо провели время. Я даже, честно говоря, не ожидал от тебя. Давай, Лёша. Ещё, еще.

— Перестань! — В панике закричала я, чувствуя, как горят щеки. — Ничего не хочу знать!

— Да, вчера ты мне нравилась больше. — Со вздохом отозвался Соколов, поднимаясь с постели. Мои глаза неосознанно принялись разглядывать литой торс парня и крепкие мышцы на руках. Не смотря на всё происходящее, не могу не отметить, что он в прекрасной физической форме.

— Нравится? — Усмехнулся он, проведя рукой по восьми кубикам на своём животе, а затем припустил резинку на боксерах. Совсем слега. Но даже этого достаточно, чтобы вогнать меня в ещё большую неловкость. — Эта часть тела тебе нравилась куда больше.

— Ты невыносим. — Покачала я головой, тяжело вздыхая.

— Я же должен как-то привести тебя в чувства — осведомился он. поднимая с пола мой бюстгальтер. Черный, кружевной, практически прозрачный. — Занятная вещичка. Можно я оставлю его себе на память.

— Ты фетишист? — Прищурилась я, продолжая следить, как он раскачивает на пальце мой лифчик. — Любишь хранить чужое бельишко в своём шкафчике?

— В основном девушки сами оставляют свои вещи у меня дома, рассчитывая на дальнейшую встречу.

— Избавь меня от подробностей и отдай мой бюстгальтер. Я спешу домой.

— А как же завтрак? Думал, ты побалуешь своего котика за чудесно проведенную ночь.

— Хватит ёрничать! — Вспыхнула я и, придерживая одеяло у основания груди, направилась к Леше. Выдернув из его рук свой лифчик, принялась выискивать вторую часть от комплекта.

— Не это случайно ищешь?

Обернувшись, я увидела свои трусики, которые Лёша держал двумя пальцами, тряся их в воздухе.

— Отдай! — Затребовала я, но парень вытянул руку вверх и со смешком выдал:

— А ты дотянись.

— Прекрати, Соколов! Тебя что, окунули в чан с подростками?

— В душе мне всегда шестнадцать.

— А мне тридцать, и я не намерена играть с тобой в кошки мышки. Отдай!

— Ладно. Держи! — Лёша опустил руку, и я выхватила свои трусы, прижав их груди, как дорогой моему сердцу аксессуар. — Зануда.

— А ты взбалмошный идиот. Где мои джинсы и кофта?

— Вероятней, там же, где ты их вчера бросила.

— Да ты прям Шерлок Холмс! — Проворчала я, шныряя по комнате. Вещи нашлись около стола. Они были скомканы и помяты. М-да. Видимо мне настолько не терпелось оказаться в объятиях Соколова, раз я не потрудилась их положить на стул.

— Где у тебя ванная?

— По коридору и направо. Да ладно тебе, можешь не стесняться. Всё, что надо, я уже видел.

Наградив парня презрительным взглядом, я вышла из комнаты.

— И даже твою родинку на левой ягодице. — Донеслось мне в спину.

Придурок!

Оказавшись в ванной, я поспешно оделась, включила воду в кране и смыла косметику. Расчесав пальцами волосы, прополоскала рот с зубной пастой и только после этого вышла, направившись сразу в прихожую, где меня уже поджидал Леша.

— Так и думал, что решишь свинтить, не попрощавшись. — Улыбнулся он, подпирая спиной стену.

— Я бы в любом случае предупредила — не моргнув глазом, соврала. Возможность уйти незамеченной была минимальная, но я не теряла эту надежду. Увы, не получилось. Натянув ботинки и всунув руки в рукава пуховика, я покосилась на Лешу. Он неотрывно следил за каждым моим движением и больше не выглядел веселым и беззаботным. Напротив, его лицо отражало задумчивость, отчего мне стало любопытно, какие мысли затаились в его голове. Наверняка, ничего хорошего там нет. Это ж Соколов. Олицетворение легкомысленности и безумства. До сих не могу поверить, что поддалась на его чары. Уверена, это Лёшина заслуга, что мы оказались в одной постели. Сама бы я до такого не опустилась.

— Все, я пошла. Надеюсь, больше не увидимся.

— Ты слишком опрометчива в своих желаниях. Мы же с твоим отцом как никак в хороших отношениях. Наши встречи неизбежны.

— Я постараюсь это исправить.

— Если что, звони, всегда к твоим услугам, — усмехнулся Лёша.

— Не дай Бог. — Проворчала я, открывая дверь. — Всё. Пока

— Погоди! — Окрикнул меня Соколов, и я остановилась, но не обернулась. — Ты прости, я что-то не подумал. Может, тебе такси вызвать? Я бы, конечно, и сам тебя до дома довез, но моя машина осталась на парковки около бара.

— Мне не пять лет, и я в состоянии все сделать сама. — С этими словами я вышла в подъезд и неспешным шагом пустилась вниз по лестнице.

10 часов назад.

— А потом… — Я опрокидываю в себя рюмку текилы и, вытерев губы тыльной стороной ладони, забрасываю в рот кусочек лайма. — Потом он сказал мне, что хочет развестись.

Я давно уже не сдерживаю слезы и всхлипы. Рассказываю сбивчиво, торопливо, боясь упустить малейшую деталь. А Лёша молча слушает мои бредни, время от времени хмурясь.

— Не знал, что ты замужем, — задумчиво произносит Соколов и тянется за стаканом с виски. Это я уговорила его составить мне компанию. Он долго упирался, но в конце концов, не смог устоять, чему я несказанно рада. Пить в одиночку— то ещё дерьмо.

— Мы не распространяли эту информацию, но и не делали тайны. Да и не важно уже. Скоро я вновь стану свободной.

— Ты его любишь? — Задал неожиданный вопрос Лёша. И моё сердце с болью ударилось о ребра.

— Люблю, — без единого сомнения ответила я. — Налей мне ещё текилы.

— Может, хватит? Ты уже достаточно выпила.

— Я сама решу, когда достаточно. — Холодно бросила в ответ, и Леше ничего не оставалось, как выполнить мою просьбу. Я не готова сегодня вступать в перепалки и споры. Мне просто хочется напиться, забыться и перестать страдать. Но с последним пока проблемы, так как уже полтора часа я именно этим и занимаюсь. Наматываю сопли на кулак, ища поддержу в жилетке-Соколове. Звучит как оскорбление, да и плевать. Он правда хороший слушатель.

— Знаешь, — я посмотрела в глаза Лёши. — Никогда не думала. что скажу это. Но от любви одни только неприятности. Не могу дождаться, когда мои чувства утихнут, и я больше никогда не испытаю подобного.

— Никогда не говори никогда, — по-философски произнес Соколов, вертя в руках стакан с янтарной жидкостью. — Тебе сейчас плохо и больно. Но скоро всё забудется. Начнется новая жизнь, и сердце освободится.

— Ты точно Лёша Соколов, которого я знаю? — Я ущипнула парня за руку, на что он широко улыбнулся. Что, что, а улыбка у него была красива. Лицо мгновенно преображалось, а в голубых глазах отражались яркие лучики тепла. Возможно, это моё пьяное мышление так влияет, но смотреть на Соколова оказалось приятным занятием.

— Что? — Спросил он, заметив мою заинтересованность к его персоне. Я мотнула головой, как бы говоря ничего. Затем обернулась и остановила свой взор на танцполе, где активно извивались девушки и несколько парней под громкие биты.

— Слушай, — обратилась к Леше, вернувшись в обратное положение. — Может потанцуем?

— О нет! — Хохотнул он. — В этом деле я тебе не помощник. Если хочешь, иди.

— А ты не сбежишь? — Я прищурилась. — Вдруг это твой коварный план по уничтожению надоедливой собеседницы?

— Уверяю тебя, ты — не самый худший вариант. Однажды у меня было свидание с девушкой, и два часа я слушал о пользе зеленого салата для женского организма.

— Жуть — хохотнула я.

— Жуть — это когда девушка— бывшая КМС по вольной борьбе. Вот это реально страшно.

— Ты не разборчив в своих связях, Соколов. Завязывал бы уже с экспериментами, а то однажды найдешь себе какую-нибудь мисс Валуеву и пустишься в бега.

— Я пока ещё в здравом уме.

— Да? А так и не скажешь.

— Иди уже, — отмахнулся Лёша, растянув губы в глумливой улыбке. — Трещотка. Танцуй.

— Не скучай. — Я послала Соколову воздушный поцелуй и направилась к танцполу.

Не помню, когда последний раз так отрывалась, но мне это было необходимо. Тело буквально жило своей жизнью, подстраиваясь под музыкальный темп, а в глазах горел блеск безумства. Я прыгала, выплескивая энергию, и орала песни, как ненормальная. Но мне было всё равно, кто и что подумает. Ведь самое главное— на душе становилось легче, и мысли о Славе, пусть и на время, покинули мою голову. Когда заиграла медленная мелодия, я вернулась к столику, но не для того, чтобы передохнуть, а, чтобы вызволить Лешу.

— Пригласишь меня на танец? — Наклонившись к его уху, шепотом произнесла я.

— Я же сказал, что не танцую. Точнее, не умею.

— Пошли, — я взяла парня за руку, и он на удивление с легкостью поднялся. — Сто лет не танцевала медляки. Мне будто снова восемнадцать.

— Ты такая забавная, когда пьяная.

— Заткнись и возьми меня за талию.

Обвив жилистую шею Леши, я прижалась к нему всем телом, и мы стали медленно раскачиваться по кругу. Со стороны, скорее всего, наш танец выглядел нелепо, но кому какое дело. Всем плевать, кто ты и чем занимаешься. Таковы законы жизни. Главное перестать заморачиваться по всяким мелочам и наслаждаться моментом. Как раз сейчас я этим и занимаюсь. Танцую, ощущая тепло мужского дыхания. Приятное такое тепло, необходимое. Возможно, завтра, когда реальность настигнет меня, я буду думать иначе. Но сегодня можно всё. А когда можно, то не стоит себе ни в чем отказывать.

— Лёш, — позвала я парня и посмотрела в его лицо.

— Что?

— Поцелуй меня.

— Ты чего, Леонтьева? — Его брови взметнулись вверх. — Кажется последняя рюмка текилы была лишняя.

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал, а не задавал миллион ненужных вопросов.

— Всего лишь один. Где ты там миллион увид…

Он не успел договорить, так как я поддалась вперед и коснулась его губ своими. Леша ответил не сразу, несколько секунд просто стоял, как оловянный солдатик, а когда я прикусила его нижнюю губу, с громким рычанием ворвался в мой рот, углубив поцелуй. Музыка уже давно сменилась на ритмичную, но мы не могли оторваться друг от друга, упиваясь наслаждением. Это было поистине волнительно. Внизу живота что-то шевельнулось, и я ощутила странное возбуждение.

— Поехали к тебе. — Разорвав поцелуй, прошептала в его губы.

— Это плохая идея. — Тяжело дыша, ответил Лёша. — Ты завтра будешь жалеть.

— Плевать. Не хочу думать, что будет завтра.

Глава 32

Вызвав такси, я сразу отправилась домой. Сердце всё ещё стучало от возмущения и шока, а мысли беспорядочно осели в голове от понимания происходящего. Как я могла такое сотворить? Как посмела повестись на его уловки? Безрассудный, беспринципный мужчина! Но другая часть меня настоятельно твердила, что Лёша ни в чем не виноват. Просто не стоило изначально звать Соколова для компании. Не стоило пить. А все эти последствия — только моя оплошность. И будем честны, ничего плохого не случилось. Провести ночь с мужчиной, на время забывшись, ничего для меня не значит. Особенно, когда память напрочь стерла это из памяти. Так даже лучше. Да. Меньше помнишь — крепче спишь.

Поднявшись в квартиру, я не сразу открыла дверь, позволив себе на несколько секунд перевести дух перед предстоящей встречей с родителями. Сегодня у них выходной, и она в любом случае была бы неизбежна. Вздохнув полной грудью, я повернула ручку и, распахнув дверь, переступила через порог. Витавшие запахи в воздухе, доносящиеся из кухни, вызвали тошноту. Боже. Больше никогда не буду пить. Отвратительно.

— Василиса, это ты? — Услышала я голос матери и поморщилась, настолько он казался звонким. Виски пронзила острая боль. Мне нужно выпить таблетку и прилечь. Но я знала, что этому не бывать. По крайней мере, до того, пока моя мать не выведает все подробности.

— Это я, — произнесла на удивление бодрым голосом. Поставив сумку на тумбу, я скинула с ног ботинки, сняла пуховик и шапку. Поняв, что мама не намерена нападать так сразу, позволила себе отправиться в душ. Холодные струи воды немного успокоили и привели в чувства. Закутавшись полотенцем, я зашла в свою комнату, надела спортивный костюм и только после этого с былой решительностью, словно отправляюсь на кровавую битву, поплелась на кухню. Маму я обнаружила стоящей у плиты. Судя по аромату, она готовила борщ.

— Как дела? — Я опустилась на стул, подперев головой стену.

— Где ты всю ночь пропадала? — Спокойным тоном осведомилась родительница, продолжая корпеть над кастрюлей.

— Отдыхала в баре.

— С кем?

— С Лёшей Соколовым.

— Ты слишком часто проводишь с ним свободное время. Тебе не кажется это странным, учитывая твое положение? Думаешь, Слава придет в восторг, узнав правду?

— Забудь о Славе! — С не присущей мне жёсткостью воскликнула я. Мама обернулась с удивлением глядя в мои глаза, и тихонько спросила:

— Что ты имеешь ввиду?

— То самое. Забудь. О. Славе. Его больше нет в моей жизни!

— Вы что, поссорились? — Нахмурилась мама. — Вчера ты умчалась к нему на встречу с такой легкостью и радостью, что мы с отцом подумали…

— Мы расстались — С твердостью в голосе обрубила её болтовню. Внутри закипало раздражение. Хотя я и понимала, что мама ни в чем не виновата. Но, по правде говоря, не могла усмирить эмоции. Они рвались наружу, терзая то, о чем я позволила себе забыть на мгновение. И сейчас в горле опять образовался тяжелый ком, а в глазах стояли слезы отчаяния. Боль не проходит так быстро и не угасает. Она живет внутри меня, пожирает, уничтожает. Она губит меня!

— Девочка моя — мама подошла ко мне и осторожно положив одну руку на спину, начала неспешно поглаживать. От материнского тепла моя выдержка раскрошилась на кусочки, и я разрыдалась, уткнувшись лицом в её живот. Хотелось вывернуться наизнанку, избавившись от всех невзгод в моём сердце. Но боль, нестерпимая, жестокая боль только нарастала. И пока я оплакивала свою потерю, мама утешала меня словесно. Боже, как же, оказывается, мне было важно слышать всё это. Что она меня любит, что всё будет хорошо, и что я у неё самое драгоценное сокровище на свете.

— Плачь, моя дорогая. Плачь. Тебе скоро станет легче. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Первые серьезные отношения — они знаешь ли, самые запоминающаяся и самые тягостные. Но всё это пройдет, когда сердце освободиться.

— Я так его люблю, мамочка! — Задыхаясь от собственных рыданий, прохрипела я. — И не знаю, как мне справиться со своей болью. А ещё. я такая дура. Вчера… вчера. я совершила ошибку.

— Ты не дура, доченька, — мама погладила меня по волосам и осторожно коснулась их губами. — Ты — женщина. Живая влюбленная женщина. И ты имеешь право совершать ошибки. Жизнь на то и дана нам, чтобы поступать порой глупо и необдуманно.

— Спасибо тебе, — прошептала я, обвив руками её талию. — Спасибо.

Успокоится получилось только после того, как мама приготовила для меня ромашковый чай. Я не хотела говорить о Славе и нашей с ним неприятной беседе, но буквы сами собой складывались в слова, а слова в предложения. И вот вся история вырвалась из меня подобно пулемету.

— А потом он ушел к своей бывшей жене и дочери. — Подытожила я, не отрывая взгляда от травяного напитка.

— Уверена, как только Слава всё вспомнит, он попытается исправить. Он хороший молодой человек и любит тебя.

— Думаешь вспомнит? — С Надеждой в голосе посмотрела в родные глаза, искрящиеся нежностью. Мама протянула руку и положила ладонь поверх моей руки. Улыбнулась.

— Не сомневаюсь в этом. Другой вопрос, захочешь ли ты возвращать всё в прежнее положение. Возможно, твоё сердце уже не будет так часто биться в присутствии Славы. И ваша история закончиться.

— Может быть, — я пожала плечами, легко согласившись, хотя в глубине души понимала: этому не бывать. Я люблю его, и моя любовь с каждым мгновением только крепнет. А ошибка, совершенная сегодня ночью, останется лишь горестным воспоминанием о моей глупости и отчаяния.

Глава 33

Следующая неделя проходила спокойно и в тоже время переживательно. Слава подал на развод через день после нашей крайней встречи. И до тех пор по ночам меня мучают тревожные сны. Я хожу на работу, от еды не отказываюсь и, впрочем, веду прежний образ жизни. Правда, есть кое какие изменения. Сейчас я провожу больше времени в кафе, чем полагается. Это мой способ справляться со стрессом.

Закончив рабочую смену, я решила немного прогуляться, насладившись чудесной погодой и тишиной. Но в какой-то момент ноги стали подмерзать, и пришлось зайти в ближайшую кофейню, чтобы немного согреться и выпить чашку кофе. Расположившись за столом около окна, я подождала официантку, совершила заказ, после чего бездумно смотрела в окно, ожидая свой капучино, как вдруг услышала женский, до боли знакомый голос:

— Леонтьева. Ты, что ли?

Подняв голову, первое, что я увидела: Пронзительно кошачьи глаза зелёного цвета и широкую белозубую улыбку. И за секунду рассмотрела всё остальное: блестящие черные как смоль волосы, белое платье, подчеркивающее стройное тело, и длинные ноги в лакированных сапогах. Мы никогда не были в хороших отношениях, даже близко. Она — олицетворение прекрасного, самая популярная девочка. Я же — серая мышка, нелюдимая и безумно странная для окружающих. Но даже не смотря на все эти аспекты, в душе ощутимо просветлело при виде бывшей одноклассницы.

— Привет Алиса. — Мои губы озарила улыбка. — Да. Это я.

— Ох, обалдеть! — Юрьева села на диван напротив меня. — Я в шоке. Не ожидала тебя увидеть.

— Ровным счетом, как и я тебя.

— Ну да. Я же теперь в Москве проживаю и за редким случаем возвращаюсь в наше захолустье, чтобы родителей навестить. А ты, как понимаю, здесь устроилась? Как вообще твои дела?

— Потихоньку — пожала плечами я. В этот момент как раз подошла девушка- официантка и поставила на стол чашку с кофе. Взяв в руки капучино, я сделала глоток и только потом продолжила: —Живу, работаю. Всё как у всех.

— Ладно тебе, не скромничай, — усмехнулась одноклассница, — я в курсе, что ты у нас теперь бизнес леди. Кафе свое открыла, которое, между прочим, неплохо процветает. Родители нахваливали твои невероятные торты.

— Мне лестно это слышать, — не смогла скрыть раздирающей восторг улыбки. — А ты как поживаешь?

— Ой, не спрашивай, — томно вздохнула Алиса. — С мужем развожусь. Ну, сама понимаешь, дело непростое. Дележка имущества, ссоры, скандалы. В общем, настоящее безумство. Я че и приехала. Решила на несколько дней сбежать от этого ужаса.

— Сочувствую.

— Не стоит, — усмехнулась Алиса, — я вполне себя прекрасно чувствую. А когда у этого козла фирму отберу, так вообще будет лучше всех. Ну ладно, не буду грузить своими проблемами. Скажи мне, ты с нашими общаешься?

— Нет. — Как можно более непринужденно ответила я.

— Так и думала. Ты у нас в принципе, была нелюдимая. О, кстати, слышала про Славку Самарина?

— А что с ним?

— Он же в аварию попал и память потерял. Прикинь? Я охренела.

— Даа, жалко парня. — Со вздохом произнесла я, ощущая, как в груди больно сжалось сердце. Алиса всегда была болтушкой, но раньше меня это не парило. А сейчас… сейчас хотелось поскорее, чтобы она умолка. Или хотя бы прекратила напоминать мне о Славе. Пусть и не осознанно. Но сколько же страданий Юрьева превозносит, вспарывая ещё не зажившие раны.

— Слушай, — резко воскликнула Алиса, — у меня возникла одна заманчивая мыслишка.

— Боюсь даже представить какая — хмыкнула я, вспоминая, чем по итогу заканчивались такие её идеи в школе. Помимо того, что Алиса была успешной в юные годы, она ещё считалась предводителем всех замыслов по случаю и без, в которых, я конечно же, не участвовала, но была в курсе всего.

— Не переживай, никакого криминала. — Хохотнула она.

— Ладно, выкладывай свою суперпревосходную идею. Я вся во внимании.

— В общем, пошли сегодня в бар. Слышала, один тут открылся, на Куйбышевской.

— Ой, нет, — я помотала головой, делая глоток уже остывшего напитка. — Пожалуй я пас.

— Ну ты чего, Леонтьева? Мы столько лет не виделись. Нужно же как-то это событие отметить!

— Прости, Алис. У меня нет ни желания, ни настроения идти в бар.

— А я знаю, как твое настроение поднять. — Важно подметила Юрьева, растянув губы в хищной улыбке. — Всё. Никаких отговорок не принимается! Сегодня же идем в бар. Будет тусить, отдыхать. Напляшемся от души. Ты не представляешь, но я так рада нашей встречи.

— Да мы вроде никогда особо не общались.

— А мне плевать! И между прочим, — она направила на меня указательный палец, — это ты с нами не общалась. Всё в своём мире жила. Странная девочка Василиса.

— И ничего не странная. — Возмутилась я, но сразу же рассмеялась, понимая, как громко зазвучал голос. Алиса подхватила мой смех, и вот мы уже хохочем на всё кафе, как ненормальные, и не можем успокоится.

— Ладно — сквозь отголоски веселья сказала я и вытерла выступившие на глазах слезы. — Ты права. Я была очень странная. Но зато не такая стерва, как некоторые.

— Ах ты сучка! — Ахнула Алиса, продолжая смеяться, и, взяв со стола салфетку, пульнула в меня.

— Ну и дурная ты, Юрьева. Мы же в общественном месте сидим. Что о нас люди подумают?

— Да плевать, кто и что подумает. В жизни и без того полно дерьма. Ещё бы я не обращала внимание на чужое мнение. Насрать! — С важностью в голосе заявила Алиса, складывая на груди руки. — Ну так что насчет вечернего времяпровождения? Пошли? Встряхнет эту дыру?

— Это плохая идея. Точно тебе говорю.

— Ой, да что вообще может случится? Мы в бар идем, а не в проституточную. Так что давай, не ломайся и погнали.

У меня всё еще лежали на поверхности памяти воспоминания о встрече с Лёшей. И мне сложно воспринимать любое напоминание о том дне. Но если поразмыслить, Алиса не Соколов. И она права. Что с нами может произойти? А мне как никогда нужна разрядка.

— Ладно, — согласилась я. — Пошли в твой этот бар. Все-таки не каждый день одноклассницу вижу.

— Вот это правильно. Вот это по-нашему! Уверяю тебя, ничего плохого не произойдет. Я давно перестала искать приключения на свою задницу.

Ах, если бы мы только знали, чем всё это закончится, ни за что бы не пошли в тот проклятый бар!

Глава 34

В бар «Лайм» мы прибыли ближе к десяти. В этот раз я поступила более благоразумно и перед выходом, так сказать, в свет, заехала домой, чтобы помыться и переодеться. Сегодня мне хотелось выглядеть не скажу, что сногсшибательно, но не хуже красотки Юрьевой. Я надела красное платье, по меркам бара довольно длинное(, чуть ниже колена) но в тоже время адски привлекательное. Оно лежало два года, ни разу не выгулянное, потому что купила я его на распродаже, а повода надеть так и не находилось. А сейчас вот как раз именно тот день, когда желание совпали с возможностями. Рядом с Юрьевой я всё равно буду на порядок скромнее, потому что эта дива вырядилась так, словно отправляется не в бар, а в ночное заведение, с пометкой 18+. Яркое изумрудное платье, едва прикрывающее её упругую задницу. Длинные лакированные сапоги. Броский макияж. И, конечно же, стоило нам войти внутрь, как мужские взгляды мгновенно переключились на Алису.

— А здесь неплохо, — вынесла вердикт Юрьева, направляясь в сторону барной стойки.

— Ну да, — согласилась я, осматривая местную обстановку. На самом деле здесь ничуть не хуже, чем там, где мы восседали с Соколовым. Небольшой танцпол, сцена, где активно развлекают толпу полураздетые девицы, столики и ведущая на второй этаж лестница, скорее всего, для Вип комнат. Но сама атмосфера была куда живее и интерьер молодежнее. Подойдя к стойке, мы принялись разглядывать алкогольную карту. Алиса выбрала три шота б 52, я же решила заказать бокал красного вина. Напиваться в мои планы не входило, а для поддержания компании — самое оно.

— Ну что — Лиса подняла рюмку из разновидностей трех ликеров с огненной верхушкой — За встречу!

— За встречу!

Сделав глоток вина, я отставила бокал в сторону.

— Ух, бодрит! — Воскликнула Юрьева, пританцовывая на месте. — Уже хочу вздрючить этот унылый движняк. — И, потянулась за новой порцией алкоголя.

— Ты бы не торопилась, — усмехнулась я. — А то мы и часа здесь не продержимся.

— Всё под контролем, не ссы Леонтьева.

— У тебя всегда всё под контролем. Вспомни наш выпускной, когда ты на стол забралась.

— Ой, подумаешь, попляхать захотелось. Без меня бы тот вечер получился тухлым и неинтересным.

— Никто и не сомневается.

— Нет, я всегда знала, что ты та ещё душила, но думала, с возрастом это проходит. Пей лучше свое полусладкое и болтай поменьше.

Я ничего не ответила, но бокал взяла.

Спустя час атмосфера стала накаляться. Вино закончилось и мне по дурости, глупости захотелось ещё. К сожалению, то самое ещё оказалось не последним и спустя полчаса я уже пила какой-то коктейль красно-оранжевого оттенка. Горьковатый, но приятный на вкус. И вот, подзарядившись и расслабившись, мы поскакали, как сказала Алиса, вздрюкивать тухлый танцпол. Что мы там вытворяли, я не буду рассказывать. Стыдно. Но скажу только одно. Такого в моей жизни ещё не происходило. Ноги горели, щеки пылали, рот едва не разорвало от улыбки и бесконечного ржача. Не знаю, какие секретные ингредиенты в эти коктейли добавляют, но я кайфовала от души. Словно свой последний день жизни доживаю. Зато Алиска чувствовала себя как рыба в воде. Видимо, частенько наведывается в столичные клубы.

Взмокнув и устав, мы решили выйти на улицу. Холодный морозный воздух мгновенно остудил разгоряченное тело.

— Хочешь? — Алиска протягивает мне открытую пачку сигарет.

— Не курю, — покачав головой, отвечаю я и прячу руки в карманы пуховика.

— Да я так-то тоже. Но в последнее время столько дерьма навалилось. Решила таким образом бороться со стрессом.

— Не самый лучший способ.

— Знаю, — Алиса выпускает в воздух облачко едкого дыма. — Зато — эффективный.

— Это всего лишь твоя фантазия. — Важно заявляю я.

— Я же говорила, что ты душнила? — Смеётся Алиса.

— Три раза — улыбаюсь я.

— Как ты вообще живешь? Нужно наслаждаться моментом Леонтьева и ни в чем себе не отказывать!

— Запомню твои слова.

— А лучше — воплоти их в жизнь. Сразу почувствуешь вкус наслаждения и свободы. Мы, когда с бывшим познакомились, он на тот момент был самым заядлым тусовщиком. Клубы, бары, поклонницы. Я сначала злилась, что мне уделяется мало внимания. А когда поняла, что к чему, наши отношения поднялись на новую ступень. И знаешь, сразу так легко стало, без напрягов и бессмысленных скандалов. А всё почему? Потому что парится перестала.

— Это тебе не особо и помогло, — усмехаюсь я и тут же замолкаю, натыкаясь на опечаленный взгляд одноклассницы. — Прости.

— Никаких обид. — Улыбается Алиса, выбрасывая в мусорный бак сигарету — Ладно, пошли. Что-то я замерзла.

Она первая устремляется в помещение, да так быстро, что мне сложно за ней поспевать. Ещё и Самарин так не вовремя в голову пробрался. А всему виной Алискины рассказы о бывшем. Они навеяли тоску. За те несколько минут ходьбы я словно мини-фильм посмотрела в своей голове. Наш поцелуй, такой сладкий и желанный. Разговоры по душам. Его смех и улыбка. Воспоминания накрыли плотным куполом, не позволяя спрятаться от своих собственных демонов. Зачем я вообще о нём думаю? Да, люблю, да, скучаю и хочу встретится. Но нашим желаниям не всегда свойственно исполняться. Иногда нужно с гордостью принять поражение и двигаться дальше. Но сука, не получается. Меня мучают. Отчаянно и больно мучают гребаные чувства. И что с этим делать я не имею ни малейшего понятия. Но знаю наверняка, сегодня об этом размышлять не стоит. Придя в бар, я планировала отдохнуть, а не задохнуться от боли. Пусть это произойдет завтра, когда реальность вновь окунет меня в дерьмовую действительность.

— Ну что ещё по коктейличку? — Предлагает Алиска, оперевшись локтями о барную стойку.

Хватит, Василиса! — Нашёптывает внутренний голос — Пожалеешь.

— А давай! — Широко улыбаюсь я, отмахиваясь от назойливых мыслишек. Что может случится? Напьюсь да домой поеду. Мне это как никогда необходимо.

Ранее утро.

Божечки-Кошечки я сейчас откинусь. Кто-нибудь выключите этот долбеж в голове! Приоткрыв глаза, пытаюсь приподняться, но всё без толку. Сил нет. В висках колотун, во рту пустыня. Долбанное похмелье! Сколько мы вчера выпили? Ни черта не помню. Последнее, что всплывает на закромах памяти — Алиска, танцующая рядом с каким-то мужиком, и я, подпирающая барную стойку, едва держась на ногах.

— Хррр. — Над ухом раздается громкий храп, заставивший меня поморщиться от новой порции боли.

— Юрьева, замолчи! — Взмолилась я, ткнув эту заядлую тусовщицу в бок.

Так, стоп! А что Алиса делает в моей квартире? И вообще, почему её храп напоминает совсем не женскую симфонию звуков?

Я ведь не могла снюхаться с незнакомцем? Конечно, не могла! Или могла?

Задержав дыхание, осторожно поворачиваю голову на звук, молясь и божась, чтобы это оказалось ошибкой. Наверняка у Алиски с утра ломка голоса. А моя фантазия просто немного разыгралась. Успокоится получилось буквально на долю секунды. Потому что стоило мне заметить до боли знакомые пепельные волосы и татуировку в виде медведя на левой руке, в глазах начинает темнеть, а изо рта вырывается такой вопль, что парень резко вскакивает на пол, едва не опрокинув прикроватную тумбу.

У меня галлюцинации? Я не верю! Этого быть не может!

— Ты чего? — Смотрит на меня ошалело, потирая ладонью ушибленное бедро.

— А ты чего? — Кричу я, натягивая одеяло по грудь — Что ты вообще здесь забыл, Соколов?

Глава 35

— Открою тебе одну страшную тайну, — шепчет Лёша, прикладывая палец к губам. — Только тссс. Никому не рассказывай. Я здесь живу. Прикинь, да?

Мне сложно поверить в это, но, когда я осматриваю комнату, подмечая знакомые детали, понимаю, что Соколов не пошутил. Я и правда в его квартире. И это, твою мать, полный звездец!

— Как такое возможно? — Бурчу недовольно, возвращая взгляд к парню. Тот стоит, оперевшись о стену и сложив руки на груди, довольно заявляет:

— Как в лучших порнофильмах.

— Фу! — Морщусь я, растирая ладонями лицо. — Заткнись! Ничего не хочу слышать.

— Ты была такая горячая. Ммм, Лёша. Ещё! Ещё! Я так скучала по тебе.

— Да замолчишь ты или нет! — Выкрикиваю. Мои щеки горят, сердце барахтается в груди, а в душе давит от отчаяния. Насколько нужно было напиться, чтобы в очередной раз оказаться в постели Соколова? Это моя карма? Злой рок судьбы?

— Да ладно тебе, Васек, — усмехается Соколов и садится на кровать. — Первый раз можнобыло спихнуть на случайность, но второй — это уже закономерность. Признайся, ты сама от меня в восторге.

— В восторге? — Я поднимаю голову, впиваясь безумным взглядом в его лицо. — В ВОСТОРГЕ? Ты издеваешься, что ли? Да я ни хрена не помню! Ни тебя, ни как я сюда приехала. Ничегошеньки!

— Странно, — задумчиво произносит Лёша, — ещё ни одну девушку я не любил до беспамятства. Но, если хочешь, мы можем повторить. Я помогу тебе вспомнить наши невероятные ночи.

— Умолкни, Казанова! — Рявкаю я. — Лучше расскажи, что произошло до того, как я оказалась в твоей квартире?

— Ты позвонила в начале второго ночи, пьяная в сопли и слезно умоляла меня приехать. Говорила, что скучаешь, любишь и жить без меня не можешь.

— Что за ерунда. — Хмурюсь я. — Такого ты точно не мог услышать.

— Факт остается фактом, — важно заявляет Соколов. — Но самое интересно, когда я приехал, ты едва меня не изнасиловала. Набросилась, как дикая голодная тигрица, и в трусы полезла.

— Ты точно меня ни с кем не перепутал?

— Ладно, — со смешком выдает Лёша. — Про трусы я пошутил — Но в остальном — чистая правда. Зуб даю.

— Не нужен мне твой зуб. Что дальше произошло?

— А дальше я загрузил твоё пьяное тело в машину и повез к себе. Ну, а там ты уже догадываешься, что к чему.

— Ничего не понимаю, — шепчу себе под нос, пытаясь уложить этот поток информации в своей голове. Я точно знаю, что не собиралась звонить Соколову. После последней встречи мне, наоборот, хотелось держаться от него подальше. Но, как же такое могло получиться? Волшебная сила алкоголя? Отъехавшие мозги? Или всё вместе? А главное, почему я не помню наш якобы незабываемый секс? Соколов настолько плох? Или, напротив, слишком хорош, что у меня аж приступ амнезии случился? Ха! Вот Алиска, наверное, радуется, как умело я воплотила её план в жизнь. Насладилась, так, сказать моментом!

Твою ж мать! Алиса!

— А где моя подруга? — Спрашиваю у Леши, шаря глазами в поисках телефона.

— Какая ещё подруга? — Недоумевает он. — С тобой никого не было.

— Как не было? Ты телефон мой не видел?

— На тумбочке лежит.

Взяв мобильный в руки, удивлённо таращусь в экран, заметив десять пропущенных. Боже. Мама… она меня теперь точно в асфальт закатает. Я вчера уверено заявляла, что вернусь не позже полуночи. Ладно, с этим потом разберусь. Сейчас главное выяснить, где Юрьева. Набрав номер, слушаю гудки. И, кажется, на пятый такой звон в трубке раздается раздраженное шипение:

— Че надо?

— Ты где? — Выпаливаю нервно. — С тобой всё нормально?

— Господи, Леонтьева, нечего так орать! У меня сейчас башка расколется.

— Ты где? — Повторяю нетерпеливо игнорируя заинтересованный взор Соколова, блуждающий по моей груди в ярко-красном бюстгальтере. Плевать. Что нужно, он уже рассмотрел. И я даже почти смирилась с этой мыслью. Совсем немного.

— Дома. Где мне ещё быть? А ты у него, да? У того накаченного мэна?

— Погоди. Ты нас видела? Вчера в баре?

— Конечно, видела. — Хмыкает. — Вас вчера все видели.

— В смысле?

— В коромысле. Тебе что, память отшибло?

— Есть немного, — посмеиваюсь невесело. — Так что там вчера

— Да вы посреди танцпола едва сексом не занялись. Если бы не охранник, кто знает, чем бы этот карнавал кончился.

Господи, какой позор!

— А ты? Почему ты не подошла? Вдруг это какой маньяк!

— Да какой маньяк. Ты сама ему позвонила. Все уши мне прожужжала, что парень твой. Любовь всей жизни, муж твоих будущих детей.

— Бред.

— Бред не бред, но так всё и было. Ладно, ты давай там потрахайся за нас двоих, а я спать буду. Созвонимся позже.

Она первая сбрасывает вызов, а я ещё несколько минут сижу как замороженная, держа возле уха телефон. Парень? Муж детей? Серьезно? И это я такое сказала? Моя жизнь больше не будет прежней!

— Ты чего? — Из мыслей вытягивает обеспокоенный голос Леши. — Всё с твоей подругой нормально?

— Всё зашибись! — Качаю головой, бросая мобильный на кровать. Сжимаю руки в кулаки и с грустью смотрю на Лёшу. Он молчит, а лицо непривычно серьезное и хмурое. Мне неинтересно, о чем этот парень думает. Плевать я хотела и на него, и всё происходящее. Как дальше то жить, зная, что натворила глупостей? Как смирится с тем, что моя жизнь крошиться на ошмётки, а я не нашла лучшего способа, чем найти утешение в другом мужике?

— Ты снова составляешь план по захвату мира? — Усмехается Соколов. — Столько эмоций на лице. Целая буря.

— Давай сделаем вид, что ничего не было, — Вырывается из меня, а Лёша становиться ещё мрачнее, чем прежде. — Забудем.

— В смысле забудем?

— Без смысла.

— Ты вроде бы итак ничего не помнишь. Сама говорила.

— Зато у тебя с памятью всё путем. — Теперь уже хмурюсь я. — Пойми Лёш. Ты хороший парень, но мне все это не нужно. И тебе тоже.

— Откуда тебе знать, что мне нужно, а что нет? Ты понятия не имеешь, какой я человек.

— И не хочу знать. Возможно, нам было хорошо ночью. Оба получили удовольствие. Но больше такого не повторится.

— Уверена? — Вскидывает бровь вверх, глядя на меня скептически.

— Да.

— А теперь послушай, что скажу тебе я. Мне на хрен не упёрлись отношения, любовь и прочая ванильная херня. Но от качественного секса никогда не откажусь. А он у нас с тобой просто охренеть какой четкий. И как я успел заметить, тебе тоже всё нравится. Так зачем мы будем лишать себя удовольствия на стороне, если можно пойти более легким путем.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я предлагаю тебе секс без обязательств. Переспали, разошлись, и каждый живет своей жизнь, не лазя друг другу в душу. Тебе нужна таблетка, чтобы излечиться, а мне приятная компания. Ты другая, Васёк. Не похожая на тех пустышек с ватными мозгами. Уверяю, из нас получится отличная команда.

— Какая ещё команда? — Вспыхиваю я, спрыгивая с кровати. Уперев руки в бока, грозно пищу. — Совсем мозгами поехал такое мне предлагать? В смысле, переспали и разошлись? Что это за потреблядские отношения?

— Поправочка. Без отношений. Просто секс и точка.

— Ты ещё хуже, чем я о тебе думала, — выплевываю брезгливо и уношусь в ванную, по пути подобрав с пола платье. Оно помялось и воняет чем-то, но другой одежды у меня нет, а задерживаться у Соколова я не намерена. Тоже придумал. Секс без обязательств. Ну не козёл ли? Самый что ни на есть! А главное, кому он это предлагает? Мне! Дочери своего приятеля! Если папа узнает, он ему башку открутит и перья повыщипывает. Петух важный!

У нас получится отличная команда.

Идиот!

Наплевав на свою помятую, с подтеками от туши физиономию и запутанные волосы, я вылетаю из ванной и направляюсь прямиком в прихожую. Хочу поскорее уйти и смыть с себя все ужасы этой ночи. Секса ему захотелось.

Да пошел ты!

Накинув на плечи пуховик и всунув ноги в сапоги, я выметаюсь из этого дома, громко хлопнув дверью, и несусь вниз по лестнице, одновременно пытаясь вызвать такси.

Глава 36

— Так и сказал? Хочу секса без обязательств? — Уточняет Алиска, откусывая кусок сырной пиццы.

— Ага, — вздыхаю я, мешая ложкой свой кофе. — Представляешь? Ну не дебил ли? Чувствую себя грязной после его слов.

— Отбрось эту ерунду! — Возмутилась Лиса. — В смысле грязной? Ты же не с проститутом каким-то снюхалась, а с нормальным мужиком. Да и к тому же твоим знакомым.

— Ты что, вздумала его защищать? — Нахмурилась я, делая глоток обжигающего напитка. — Он же самый что ни на есть мудак.

— Нет, дорогая моя. Это ты самая что ни на есть дура!

— В смысле? Юрьева, ты вообще на чьей стороне?

— На стороне здравого смысла! Ты мне что десять минут назад рассказывала? Козел бывший вернулся к жене. Сердце болит, чувства давят. Ну вот тебе выход. Избавься от своей зависимости, переключи внимание на другого. Тебе ведь не нужны отношения?

— Нет конечно. Я Сл…бывшего люблю.

— Зато себя не особо уважаешь.

— В каком это смысле?

— В самом что ни на есть прямом. Хватит сопли на кулак наматывать! Он не достоит тебя! А ты достойна хорошей встряски. И секс— самое лучшее изобретение. Пойми Леонтьева, парень сам предлагает проводить с тобой время, но при этом не хочет отношений. Тебе так же не нужны отношения, зато требуется таблетка.

— Говоришь словами Леши, — бурчу раздраженно, сжимая в руках кружку. Пальцы жжёт, но я практически этого не чувствую. Потому что физическая боль не сравнима с душевной. Я больше не могу терзаться. Я устала. Каждый день, каждую секунду своей жизни мне хочется позвонить Славе. Услышать его голос и сказать о своей любви. Но всё это проходит быстро, стоит только вспомнить Веронику и Машу. Две самые главные женщины в его жизни, где мне не нашлось места. Или нашлось, но это уже не важно. Память так и не вернулась, а без неё нет прежнего Самарина. Моего любимого Славы.

— Прекрати строить из себя девственницу и прислушайся, — сказала Алиса тоном, не терпящим возражения. Никогда бы не подумала, что обращусь к ней за советом. Но подруг у меня нет, с матерью не обсудишь, а хранить всё в себе оказалось невыносимо. Я итак держалась два дня, пока не поняла, что мне нужно выговорится. — Соколов твой самый лучший способ и самый действенный. Говорю тебе, как человек, знающий толк в подобных вещах. Думаешь, я просто так решилась на развод? Нет, подруга. Я застала этого козла в своём доме, на своей же кровати со своей подругой. Ты даже представить себе не можешь, как это мерзко— видеть ту картину. Месяц я ходила будто мертвая. Ни ела, ни спала. И перестала общаться с кем-либо. Просто закрылась ото всех. Но время шло, а легче не становилось. И я решилась переключить внимание на другого. Было сложно, противно, мерзко. Но каждый раз, когда мне хотелось остановиться, я вспоминала мужа, лежащего на своей подруге.

— И что, помогло?

— Как видишь, — она разводит руки в стороны, улыбаясь, — я снова я. Прежняя, счастливая и жизнерадостная. И поверь, пройдет время, а ты даже и не вспомнишь, как выглядел твой мужчина, которого когда-то любила до беспамятства. Жизнь наладиться, боль уйдет, и ты увидишь, что всё это к лучшему. Подумай на досуге.

Я ничего не ответила. Не потому, что не знала, а потому, что не могла подобрать вразумительных слов. Да, в какой-то степени Алиса права. Если не можешь забыть, найди того, кто поможет. Но как можно действовать такими методами? Я понимаю, если ты вступаешь в отношения, а просто проводить время с мужчиной в одной постели— это как-то странно. Пусть мне и повелось оказаться в подобной ситуации, так это из-за неумения правильно пить. А на трезвую голову я та ещё трусиха и моралистка.

— Кстати, — Алиска взяла в руки мобильный, — я в Москве с одним парнем познакомилась. Вот, глянь, — она протянула мне телефон — Красавчик?

Посмотрев в экран, я увидела мужчину лет двадцати пяти. Светлые волосы, аккуратная бородка, серые глаза и прямой нос с небольшой горбинкой.

— Красивый, конечно, — согласилась я. — Но слишком уж молодой. Мальчишка совсем, если честно.

— Молодой, значит, горячий. Значит, ещё о-го-го. А при правильном подходе он меня не то что до небес вознесет — тапочки в зубах таскать будет.

— Ты точно про живого человека говоришь? Ощущение, что мы с тобой обсуждаем собаку, которая вот-вот попадет к профессиональному кинологу.

— Не цепляйся к словам, — отмахнулась от меня Алиска, кладя мобильный на стол. — Это жизнь, детка. И здесь либо ты, либо тебя. Я больше не хочу отношений, где меня ни во что не ставят. Теперь это моя игра, и я в ней кукловод. Всё. Хочу жить для себя, любимой! А тебе бы не помещало подумать, как дальше двигаться. Но лучше прими предложение своего Лёшика. Встряхнись не по-детски, забудь козла бывшего и увидишь, как ярок и красочен мир.

После встречи с Алисой я приехала в «Фиалку» чтобы проконтролировать работу своих сотрудников. Освободилась только спустя пять часов и решила прогуляться до торгового центра. Появляться дома желание отсутствовало напрочь. Мать до сих косо смотрит за моё рандеву в баре и не отвеченные звонки. Из-за чего в голове вновь появляются мысли о переезде. Я устала всё время быть должной и задолбалась от постоянного контроля. Хотя ещё недавно думала, что наши отношения реабилитировались и родители поняли, что их дочь давно выросла, став самостоятельной. Видимо, не зря говорят: люди не меняются. Мама так уж точно.

Побродив по магазинам, я спустилась в цокольный этаж, где находился супермаркет. Настроение: есть мороженое и смотреть ужастики. От слезливых мелодрам уже тошнит. Пока я бездумно оглядывала полки, пытаясь решить, что лучше— тонна шоколада или торт, услышала детский смех, после которого ушей коснулись знакомые нотки любимого голоса. Это был Самарин. Я не видела его, но чувствовала каждой клеточкой тела.

— Маша прекрати! — Грозным тоном произнес он. — Мы в магазине. Веди себя прилично.

— Я себя прилично веду. — Пропищала Маша совсем тоненьким, но полным возмущения голоском.

До меня доносились лишь обрывки фраз, потому что от грохота сердца заложило уши, а тело парализовало, отчего дышать практически не удавалось. Я бы всё сейчас отдала, чтобы исчезнуть. Но разве такое возможно? Если, не дай Бог, меня заметят, лучше умереть на месте, чем окунуться в воспоминания. И весь вечер давится слезами.

— Дочь. Выбирай скорее, киндер, и пойдем на кассу. Нас мама заждалась.

Внутри всё сжалось, ноги ослабели, но я продолжала стоять ровно, не привлекая лишнего внимания. Они сейчас здесь, за моей спиной, даже не подозревают, насколько причиняют боль своими разговорами о Веронике. А если учесть, с какой нежностью Слава упоминает свою жену, я понимаю, насколько несчастна. У меня нет любимого мужчины, нет взаимных чувств. Только разбитое сердце, угнетение, отчаяние и сожаление. Да, я сожалею, что тогда, несколько месяцев назад, пришла к Самарину и сама же подтолкнула его к женитьбе. Жалею, что позволила этого человека подпустить ближе, чем нужно. Сейчас бы не пришлось страдать и убиваться. Пытаться забыть, принять, хранить в глубине души надежду, понимая, что уже проиграла. Но эта ниточка, цепляющаяся за Славину память, за возможность всё наладить, безмерно калечит нервы. Я же не дура, не готова лезть в чужую семью ради своих хотелок. Да вот только как сердце убедить, если оно всё ещё любит? Как переступить черту и пойти дальше? Как добиться успокоения души путём освобождения, если не отпускает? Эта вереница бесконечного самобичевания приводит к ужасным последствиям.

— Пойдет, пап. Я всё. — Сквозь отголоски мыслей слышу Машин голос.

— Точно ничего больше не хочешь?

— Неа.

— Ну тогда пойдем.

Они уходят. Я провожаю их взглядом, стирая со щеки горькую слезу. Жду ещё минуту, после чего уверенным шагом направляюсь в сторону алкогольной продукции. Мне срочно нужно выпить, расслабиться и, черт возьми, забыться. Долго смотрю на полку с вином, затем перехожу к шампанскому и мартини. Что же выбрать? Может виски? От него у меня точно случиться провал в памяти.

Нет. Так нельзя. Я не могу все время бежать от проблемы подобным путём. Это неправильно. Лучше купить торт, мороженое, шоколад. Что там ещё едят при стрессе?

Так я и сделала. Плюсом набрала разных фруктов, сыра, зачем-то взяла банку оливок, которую терпеть не могу, и литр колы. И со всем этим добром поплелась на кассу. Выйдя на улицу, я встала недалеко от дверей, поставила пакеты на землю и вызвала такси. Пока ждала, замерзла и решила войти обратно внутрь. Но не успела сделать и шага, как меня окликнули:

— Василиса стой! — Услышала я за спиной и резко обернулась. Мне на встречу в кожаной куртке на распашку, под которой проглядывалась футболка, и черных спортивных штанах трусцой бежал Лёша Соколов. Он улыбался в своей привычной манере, словно не он несколько дней назад предложил мне унизительный способ забыться. Я же оставалась серьезной. Кого, кого, а встретить Сокола оказалось ещё хуже, чем Самарина.

— Привет. — Поздоровался Лёша, рвано дыша.

— Что надо? — Нахмурилась я.

— Злишься, да?

— Да, — я сложила руки на груди, посмотрев на него со смесью злости и обиды. — Не стоило тебе такое предлагать.

— Прости, Вась, — Лёша провёл ладонью по волосам и усмехнулся. — Дурак я. Просто ты.. — он вздохнул. — Не важно, в общем. Прости ещё раз.

— Что я?

— Ничего — Лёша повел плечами и вздрогнул. Я тоже поёжилась, ощутив, как дрожит подбородок.

— Ты бы не разгуливал в таком виде. Заболеешь.

— Волнуешься за меня?

— Вовсе нет, — слукавила я, хотя на самом деле очень даже. Не знаю, с чего у меня проявилось это чувство. Раньше было плевать на Соколова и на всё, что с ним связано. А сейчас, не смотря на наш последний не самый приятный разговор и совместные ночи, о которых до сих пор в голове пустыня, а внутри сожаление, я не перестала относиться к Лёше плохо. Да, есть крупица злости, но ведь это же Соколов. От него стоило ожидать подобного. Легкомысленный, ветреный, не знающий ответственности и любви. Парень-пофигист.

— Ну, так что — Лёша протянул руку, убрав с моего лица прядь волос за ухо, и улыбнулся. — Мир?

— Мир — улыбнулась в ответ, глядя в сияющие голубизной глаза, и вновь нахмурилась, пригрозив пальцем. — Только чтобы я больше от тебя этого не слышала.

— Всё-всё — он выставил перед собой ладони в примирительном жесте — Понял.

Принял, осознал. Каюсь и готов загладить свою вину. Скажем, например, походом в кино. Как ты на это смотришь?

— Положительно. — Неожиданно для самой себя ответила я. — Но у меня другое предложение. Поехали к тебе?

— Оооо, я только за. А говорила, что против.

— Эй! — я толкнула его в плечо. — Не в той плоскости мыслишь, Соколов! У меня просто намечался просмотр фильма, вот я и подумала. Может, вместе глянем?

— Мне нравится ход твоих мыслей, — одобрительно кивнул Лёша. — Тогда давай в магазин зайдем, я куплю вина, чтобы скрасить наш вечер.

— Никакого вина! — Выкрикнула через чур эмоционально — Вообще без алкоголя!

— Пьяная, ты нравилась мне больше, — вздохнул Соколов. — Ладно. Без алкоголя, значит, без алкоголя. Уговорила.

Глава 37

Прошел месяц.

Вот и наступил тот роковой день, которого я ждала с содроганием в сердце. День, когда мы со Славой должны развестись. Я старалась не думать, гнала эту мысль от себя, но знала: рано или поздно произойдет неизбежное.

— Ты в порядке? — Спрашивает Лёша, паркуясь около здания ЗАГСА.

— Да. — Сглотнув горечь во рту, отвечаю я.

— Может, с тобой пойти?

— Не стоит. Спасибо, что подвез. Но дальше я сама. Можешь езжать домой.

Лёша пожелал мне удачи, после чего я выбралась на улицу, а он уехал. В последний месяц мы очень сблизились. Часто проводим вместе время, переписываемся и созваниваемся. Он забирает меня с работы, и до позднего вечера мы либо гуляем, либо катаемся, либо едем к нему и смотрим кино. Не знаю, что это. Забота о ближнем или здесь присутствуют другие причины! Но Лёша очень помогает мне справляться со стрессом, а я, в свою очередь, безмерно ему благодарна.

Вдохнув свежесть мартовского воздуха, я поднимаюсь по лестнице и захожу внутрь. Славу замечаю сразу же. Он сидит на стуле в Холле, разговаривая по телефону. Такой же красивый и родной. С легкой небритостью на лице, к которой так и хочется прикоснуться. Но я не имею подобных привилегий, в отличие от его Вероники.

— Привет, — здороваюсь, стоит только оказаться рядом. Я держусь стойко, на лице маска безразличия, но внутри настоящий переполох. Ноги едва держат, грудь давит, а тоска разъедает. Как же я скучала по нему. Каждый день ждала, что позвонит и скажет: Представляешь, Васёк, а я всё вспомнил! Люблю тебя! Не могу!

Глупости, конечно. Даже если он всё вспомнит, нет никаких гарантий, что отношения между ним и его бывшей женой не поднялись на другую ступень. Возможно, там такая любовь, которая мне и не сниться.

— И я тебя — говорит Слава в трубку и отключается. Стрела боли простреливает сердце, но я продолжаю играть свою роль, делая вид, что мне всё равно. — Привет — с улыбкой обращается ко мне. Готова?

— Ага — киваю я. — Как дела? Память так и не вернулась?

— Нет — с сожалением в голосе произносит Слава — Врач говорит, на восстановление может понадобиться около года. Предлагал поехать заграницу, но я решил, что в родных стенах мне помогут лучше. Да и к тому же жить это не мешает. Я счастлив со своей семьей. Они моя поддержка и мотивация.

— Я очень за тебя рада — едва слышно произношу, ощущая, как дрожит голос. Не знаю, когда смогу смирится со всем происходящим, но сейчас это самое ужасное, что мне повелось услышать за последнее время. Счастлив, любим и главное, любит. А я. я продолжу хранить в своей памяти те моменты, когда счастлив Слава был в моём обществе, а не рядом с Вероникой, которая бросила их с Машей, требовала деньги, шантажировала и так внезапно захотела остаться со своей семьей. Я не верю в её переосмысление и любовь. Здесь что-то другое. Но что именно желание выяснять отсутствует. Если Славе хорошо, я не стану препятствовать. Ещё немного и у меня получится отпустить. Почему привязаться к человеку так легко, а, чтобы забыть, приходится пройти все круги Ада? Я давно уже не плачу. Но боль, она всё ещё сидит внутри меня и не дает нормально существовать. На время мне удается переключится, а когда наступает ночь, воспоминания возвращаются. Разве можно любить настолько сильно, зная, что всё напрасно? Разве это правильно в принципе любить человека, чьё сердце принадлежит другой? Нет. Не правильно. И я это понимаю, поэтому не вмешиваюсь в чужие отношения. Каким бы способом они не образовались.

— Как твои дела? — Интересуется Слава. — Мама сказала, что у тебя своё кафе. Поздравляю.

— Спасибо.

— О — Слава смотрит на часы на своём запястье. — Нам пора.

Он поднимается с места, и мы вместе отправляемся на второй этаж. Идем в тишине, стараясь не задевать друг друга плечами. Не знаю, о чем думает Слава, но в моей голове стучит набатом только одно: не хочу! Мне комфортно жить с его фамилией. Комфортно, потому что надежда, которую я всё еще храню в себе, не угасла. И это единственная точка соприкосновения между нами. Она помогает держаться, дышать, жить, в конце концов. Она греет душу. А вскоре всего этого не будет. И как мне быть?

— Заходи, — Слава открывает дверь, пропуская меня вперед, а сам идет следом. Я чувствую его аромат парфюма, и на коже возникают мурашки, а голова идет кругом. Потерпи, Василиса. Скоро это закончится!

— Вот и всё, — произносит Самарин, когда спустя полчаса мы покидаем кабинет. На его лице довольная улыбка, словно он ждал этого дня, как ребенок, считающий дни до своего дня рождения. От этой картины ещё больнее, чем несколько минут назад, где мы сидели за столом, получая свои паспорта с печатью о расторжении брака. Те тридцать минут показались мне вечностью. Я будто находилась в прострации. Словно это происходит не со мной, не с нами. Смотрела на Славу и как дура ждала, что он скажет: я передумал. Развода не будет. До последнего надеялась. Но стоило только ему поставить подпись, как внутри всё оборвалось, и я поняла: пути назад не будет. Сейчас это последнее мгновение нашей неслучайной встречи. Последние минуту, за которые я могу насладится его присутствием.

— Смотрю, ты очень счастлив — подавив грусть в голосе, спросила я.

— Конечно! А ты разве нет?

— Слав. — Он остановился, и я последовала его примеру. Мы посмотрели друг другу в глаза — Знаешь, я не хотела тебе говорить. Всё в прошлом и наши … — я вздохнула. — Наше общение тоже в прошлом. Но позволь мне кое-что сделать. В последний раз.

— И что же это? — С лукавой улыбкой поинтересовался он.

Я не должна этого делать. Ничего не должна. Но мне нужна эта минута. Это мгновение, чтобы насладиться. Чтобы отпустить и стать свободной. Пусть мой поступок далёк до идеального. Да плевать! Я ведь живой человек и имею право поступать так, как велит мне сердце.

— Вот что — я поддалась вперед и коснулась его губ своими. Он ничего не ответил. Ни тогда, когда я провела языком по его нижней губе, мысленно прося впустить, ни тогда, когда прижалась к нему грудью и запустила ладонь в его волосы. Ничего. Никакого отклика. Сплошная холодность.

— Прекрати, — прошептал Слава, отодвинув меня за плечи. — Что ты творишь?

— Я… я люблю тебя! — В сердцах выкрикнула ему в лицо. По щекам покатилась чертовы слезы, которые не удавалось сдержать, и образ Славы расплылся.

— Что за бред? — Фыркнул на моё признание — Ты не можешь меня любить!

— Но это так! А знаешь, что? Ты тоже ко мне что-то чувствуешь. Вот здесь, — я положила ладонь на Славину грудь, почувствовав, как напряглись его мышцы, — глубоко внутри что-то испытываешь!

— Я не могу тебя любить! — Он отшатнулся от меня. — У меня жена, ребенок. Я счастлив!

— Но, тем не менее, продолжал стоять, пока я тебя целовала. — Усмехнулась, растирая соленые капли по щекам. — Рано, или поздно память вернется, и ты вспомнишь, как всё было на самом деле. Меня вспомнишь и жену свою ангелоподобную. Ты знаешь, что Вероника сделала? Она рассказала?

— Василиса, прекрати! — Резко обрубил Слава, а на его скулах образовались желваки. — Не смей ничего говорить мне про Веронику! Я люблю её, несмотря ни на что! И мне всё равно, что было. Главное, как сейчас. И тебе бы не помешало перестать жить прошлым… Даже если между нами что-то случилось, хотя я в этом сомневаюсь, постарайся это забыть. Не важно, останусь ли я с Вероникой или нет. Между нами ничего не будет. Никогда!

— Ну и пошел к черту! — Осипшим голосом взревела я и, развернувшись, быстрым шагом направилась к выходу. В груди жгло от жёсткости его слов. От обиды и разочарования. Нет, я, конечно же, не надеялась на ответную реакцию. С самого начала понимала, чем всё закончиться. Но желание ощутить вкус его губ, пусть и в последний раз, перевесило каждую крупицу разума. Чувствую себя одержимой дурой! На что только надеялась? На чудо? Пфф. Да нет его, чуда этого. Есть реальность. Жестокая, уродливая реальность. Где у нас не случилось Хэппи-Энда.

Глава 38

Прошло три месяца.

— Всё, девочки, я побежала. — Прощаюсь со своими сотрудницами, которые смотрят на меня загадочно улыбаясь.

— Вы на свидание, да? — Спросила Кристина, и по цеху расползлись вздохи и шепотки. — С тем красивым мужчиной?

— Ох уж этот женский коллектив! — Посмеиваюсь я. — Ничего от вас не скроешь. Но спешу разочаровать. Нет, не на свидание. Я встречаюсь со своим другом.

— Ой, да знаем мы таких друзей! — Уверенно заявляет Лена, и все активно ей поддакивают. — Сегодня друг, а завтра уже свадьба, дети и счастливые годы совместной жизни.

— Согласна полностью, — кивает Ксюша. — Был у меня один друг. Надружились, блин, до четырех детей, ипотеки, собаки и хомячка.

Девчонки рассмеялись, и я так же не смогла скрыть улыбки. Но всё же быстро взяла себя в руки, включив строгую начальницу.

— Девушки — хлопнула я в ладоши, дабы привлечь к себе внимание этих хохотушек. — Минута сплетен окончена. Бегом за работу!

— Вот всегда вы так, — цокнула языком Валерия. — Раздразнили сначала, а потом — за работу.

— А тебе, Алферова, от меня индивидуальное задание. К завтрашнему утру жду от тебя отчет по использованным продуктам.

— Ну почему сразу я? Пусть вон Ксюша этим занимается. Её вообще-то обязанности.

— А это чтобы у тебя времени на разговорчики не было. Всё, я побежала. Всем пока.

— Бессердечная вы женщина, Василиса Геннадьевна. — Донеслось мне в спину.

— Работай, Алферова! — Крикнула, закрыв за собой дверь.

Выскочив на крыльцо, я доплелась до парковки и залезла в салон синего БМВ.

— Девочки от тебя в восторге. — Улыбнулась я, пристегивая ремень.

— Кто бы сомневался, — авторитетно заявил Соколов, выруливая на дорогу.

— Ага. Поженили нас уже, детей совместных придумали. Знали бы они, какой ты на самом деле.

— Ой, Леонтьева! — Лёша толкнул меня в плечо, и я расхохоталась. — До сих пор меня простить не можешь за то предложение?

— Давно простила, — показала ему язык. — Просто так и не могу осознать, как ты до такого додумался. Секс без обязательств. Чушь несусветная.

— Почему сразу чушь? Обычная практика для одиночек. Это ты у нас правильный Василёк. А другие девушка с радостью бы согласились.

— Так и предложил бы другим.

— Я и предложил, — усмехнулся Соколов. — Но с ними со всеми скучно. В общем, я в завязке. Временно.

— Ого! Наш мистер мачо больше не король секса? Что с тобой, Соколов? Не уж-то стареешь?

— Может, и старею, — пожал он плечами. — Я вообще подумываю над тем, чтобы девушку себе постоянную найти. Отношения и всё такое.

— Да кто тебя такого выдержит?

— Ты.

— Ой, начинается. — Я закатила глаза, на что Лёша тихонько хихикнул. Подобные разговоры между нами происходят едва ли не каждый день. Я понимаю, что Соколов тот ещё Казанова и юморист. Но порой мне кажется, что он на самом деле рассматривает меня как свою потенциальную девушку. Бред, конечно. Мы друзья. Да. Сейчас я уверенно могу это говорить. Лёша неплохой парень. Со своими тараканами, но кто ж не без греха? И он единственный, кто помог вылезти из ямы депрессии. Никогда не забуду то время, когда только и делала, что ревела и ходила в состоянии то ли зомби, то ли человека с психическими расстройствами. Со дня развода Самарин исчез со всех радаров, что вызвало во мне еще больший стресс. Несколько раз я пыталась с ним связаться и поговорить, но он не брал трубки, а после заблокировал. Были дни, когда поджидала его около дома, и это так же не принесло результатов. Я настолько чувствовала себя разбитой, что жить не хотелось. Но Леша. Ох, даже не знаю, как описать тот спектр благодарности, который я испытываю по отношению к этому мужчине. Он не просто помог, он сделал так, что мне больше не одиноко. Глубоко в душе осела тоска, но боль ушла, а чувства утихли. Не пропали насовсем. Просто я смогла справиться, отпустив всё, что терзало и губило.

Между мной и Лёшей произошло много недопониманий, обид, курьёзных случаев, в том числе и совместно проведенных ночей.

Но я стараюсь не вспоминать о последнем. И считаю, что это самое правильное решение: начать общение с чистого листа. Просто дружить, общаться, веселится. Я доверяю Соколову на сто процентов. Как бы не было тяжело, он поможет. А я, в свою очередь, помогу ему. Всегда и везде, в любую минуту.

— Уверена, — продолжаю я, — найдется та, кто сможет вытерпеть такого дуралея. Кстати, а мы куда едем?

— На набережную. Погуляем немного. Погода сегодня охренительная.

— А ты купишь мне мороженое?

— Клубничное? — улыбается Лёша.

— Хочу ванильное с шоколадной крошкой!

— Будет тебе ванильное с крошкой.

****

— Хорошо здесь, — вдохнула я свежести летней прохлады и откусила вафельный рожок. Мы стояли возле бордюра, глядя на тихую речную гладь, и ели мороженое, наслаждаясь окружающей нас атмосферой.

— Да, — согласился Лёша, перекинув руки через железное ограждение. — Надо почаще сюда приезжать.

— Мне нравится твоя идея.

— А как тебя моя идея поехать в выходные за город?

— За город? — Переспросила я, глядя на Соколова. — Это что-то новенькое.

— В каком смысле?

— Ты никогда не приглашал меня в свою компанию и с друзьями не знакомил. С чего такие привилегии?

— Раньше повода не было. Вот и не приглашал.

— А сейчас, значит, появился? — Прищурилась я, взлохматив его волосы. Леша хихикнул и взглянул в мои глаза, продолжая излучать лучики веселья. Перехватил мою ладонь, когда я попыталась провести пальцами по его шее, потому что жуть как боится щекотки, но руку не отпустил.

— А сейчас появился — тихим шепотом ответил Лёша, погладив тыльную сторону моей ладони большим пальцем. Мне вдруг стало неловко, и я высвободила руку, переведя внимание в сторону реки. Лёша проделал тоже самое, и минут десять мы в абсолютной тишине, не считая орущей молодёжи на фоне и лая собак, доедали холодный десерт.

— Замерзла? — Поинтересовался Соколов, первым нарушив обоюдное молчание.

— Немного, — честно призналась, стряхивая с ладоней крошки. И пока я пыталась найти пачку салфеток в недрах своей сумочки, на плечи опустился теплый, пропитанный парфюмом мужской джемпер. — Спасибо. А как же ты? — Я подняла голову, столкнувшись с зелеными глазами своего друга. Он остался в одной белой футболке с эмблемой какого-то рокера, с микрофоном в руках. И мне вновь стало неловко, но теперь уже за то, что я по своей же глупости забираю у Лёши одежду.

— Не сахарный, не растаю, — усмехнулся краешком губ. — А тебе нужно заботится о своём здоровье. Думаешь, людям приятно будет забирать свои заказы с соплями в виде декора?

— Я никогда не выхожу на работу во время болезни, — важно заявила, наконец-то вытащив несчастную пачку из сумки. Выудив одну салфетку, протянула Лёше, а вторую взяла себе и убрала обратно, закрыв замок. — И к тому же у меня крепкий иммунитет. Я вообще практически никогда не болею.

— Какая молодец! Ладно, погнали, ещё погуляем. — Он забрал из моих рук салфетку, выкинул в мусорное ведро и, спрятав ладони в карманы джинсов, медленно побрел по дороге. — Чего встала, кукурузина?

— Не называй меня так! — Возмутилась я, и догнав Соколова, ущипнула его за бок. — А то перья повыщипываю.

— Коко-ко, кровожадный птенчик. Сейчас штаны намочу.

— Ну, какой же ты дурак, — вздохнула я, взяв парня под руку. — Тридцать три года, а всё туда же. Когда взрослеть вздумаешь?

— Малышка, — низким голосом, с легкой хрипотцой обратился ко мне Соколов, и я посмотрела в глумливые глаза своего оппонента. — От твоего ворчания у меня тесно в штанах, — шепнул он, для убедительности поиграв бровями.

— Заткнись. — Засмеялась я, закатив глаза к небу. — Меня твои пошлые шуточки скоро с ума сведут.

— Это ты ещё меня в деле не помнишь, — Лёша щелкнул меня по носу. — Любительница крепких напитков. Я знаешь, какой? Огого!

— Я тебе сейчас язык вырву.

— Лучше поцелуй.

— Лучше закрой свой ротик. Иначе я поеду домой.

— Ладно-ладно. — Примирительно закивал Соколов. — Куда пойдем? Может, на колесе обозрения покатаемся?

— Оно уже не работает. Пойдем лучше в машину. — Предложила я, взглянув на наручные часы. — Сейчас почти двенадцать, а тебе завтра вставать рано. Выспаться нужно.

— Твоя забота, Василёк…

— Что? Умиляет? Восхищает?

— Раздражает. — Рассмеялся он.

— Это еще почему? — Нахмурилась я, готовая вот-вот включить обиженную.

— Потому что мне так сейчас хорошо и никуда не хочется. Но ты, как всегда, умеешь испортить момент.

— Это ты меня сейчас оскорбить пытаешься?

— Это комплимент, дурочка. — Лёша высвободил руку, взъерошил волосы на моей макушке и вновь посмотрел таким взглядом, каким смотрел, когда держал мою ладонь в своей. Что-то новое, странное, неизведанное мне ранее промелькнуло в его глазах, отчего по телу поползли мурашки волнения. Почему-то показалась, что сейчас Лёша наклонится к моему лицу и поцелует. А я… я даже понятия не имею, какие чувства при этом испытываю. Ужас? Страх? Предвкушение? Наверное, во всём виновата атмосфера. Тишина и мы вдвоем, гуляющие под светом луны. Романтические бредни, ничего более. Даже если бы я мечтала о поцелуе с Соколовым, ни за чтобы не допустила этого. Во-первых, моё сердце всё ещё принадлежит другому. Или нет. В общем, неважно. А во-вторых не хочу портить между нами зародившуюся дружбу. Самой же потом тошно будет после случившегося. Хватило и прошлых моментов, за которые до сих пор стыдно. Я больше не желаю переходить черту. Не хочу жить с мыслью о неправильных поступках и корить себя за это.

— Как ты — донеслись до меня обрывки фраз. Я встрепенулась, виновато улыбнувшись.

— Извини. Что ты сказал?

Лёша втянул носом воздух и тоже улыбнулся, но губы казались только пытаются изобразить подобие улыбки. Или мне опять мерещиться?

— Говорю: Здорово, что я нашел себе друга как ты.

— Аа, ну да. — Я облегченно выдохнула, радуясь, что надуманное мной не подтвердилось. — Я тоже рада, что ты появился в моей жизни.

Глава 39

— А в четверг позовем Филатовых.

— Зачем? — Непонимающе смотрю на маму, отвлёкшись от своего занятия. Весь вечер я отрабатываю технику по рисованию мультяшных персонажей на пряниках, на которые в скором времени появится прайс — лист. У меня уже было несколько заказов перед Новым годом, но в связи с проблемами личной жизни всё застопорилось. Сейчас же я вновь чувствую вкус жизни и хочу творить. Даже слоган придумала для будущей рекламы, но пока не хочу спешить с продвижением, дав возможность своим мозгам сделать лучше.

— Как это зачем? Зоечка давно хотела прийти в гости. Тем более Эдичка о тебе расспрашивал.

Начинается! Как только я оправилась от развода, мама включила «Розу Сябитову» и опять пытается навязать мне своего Эдичку. Будто других мужиков в мире не осталось, кроме этого фрика в очках.

— Мам, ты опять? — Вздыхаю я, продолжая прорисовывать черной краской контур. По окончанию работы это должен получится карапуз из мультика «Босс Молокосос» Но пока больше напоминает сорокалетнего мужика с телом младенца. Ай, ладно. Всё равно пробная версия. Если что, Соколову подарю. Он за милую душу схомячит.

— Когда в твоей голове перестанет крутиться план по налаживанию моей личной жизни? Я не хочу ни Эдика, никого либо ещё.

— Да что ты, дочка! — Затрепетала мама, но я сразу уловила фальшивые нотки в её сладостном до скрежета на зубах голосе. — Даже в мыслях не было. Что ж, теперь, раз у тебя печально сложилась семейная жизнь, нужно вообще всех мужчин остерегаться?

— Почему же. С Лёшкой мы отлично ладим. И мне достаточно его компании.

— Лёшка — фыркнула ма. — Когда ты перестанешь общаться с этим обормотом?

— Раньше он тебя вполне устраивал, — не удержалась я от ехидной шпильки, орудуя кисточкой. И раз уж запланированного младенца не вышло, нарисую-ка я ему бородку и рожки на голове. Тогда получится лучшая версия Соколика.

— Мне не нравится, что вы много проводите время вместе. Лучше бы с Эдиком в планетарий сходила или в консерваторию. Куда приятнее, чем с Соколовым по кафешкам бегать да всякой ерундой заниматься.

— Мы друзья. — Я метнула в маму укоризненный взгляд. — И почему я вообще должна оправдываться перед тобой?

— Я твоя мать.

— А я твоя дочь, а не крепостная! Если тебе так нравится Эдичка, сама с ним и гуляй!

— Воспитала эгоистку. — Проворчала она. — Гриша ты слышал, какую мы вырастили неблагодарную дочь?

Мгновение, и в кухню вошёл папа с планшетом в руках и остановился в дверном проёме. Посмотрел сначала на меня, затем перевел взор на маму и устало сказал:

— Прекрати вмешиваться в жизнь дочери. Ей не пятнадцать лет.

— Ах, так?! — Мама подскочила со стула, оправила края домашнего зеленого платья в горошек и, задрав подбородок, гордо вышла из кухни, не сказав больше ни слова. Через несколько секунд громко хлопнула дверь спальни. Дышать сразу же стало легче, словно с груди убрали огромный камень.

— Ты бы с ней помягче, цветочек, — обращается ко мне отец, присаживаясь на место, где пару минут назад восседала недовольная мать.

— Она меня душит, — призналась я, взглянув в карие глаза напротив, даже на расстоянии греющие меня своей нежностью и заботой. Каштановые волосы с проседью седины и морщинки на лице выдавали его возраст. Но как бы ни были беспощадны года над этим мужчиной, он все равно остается для меня всё тем же молодым и задорным, каким был двадцать лет назад. Мама же, наоборот, с возрастом стала краше, но характер выдает её с потрохами. — Мне тридцать лет, пап. — Вздохнула я. Ты ведь понимаешь, что это абсурд — подсовывать Эдика только потому, что он ей симпатичен. Можно мне хотя бы немного свободы? Я устала от её нравоучений. От вечного: я же говорила! От постоянных: я лучше знаю, как тебе жить. Устала, понимаешь?

— А я с этой женщиной тридцать пять лет живу. — Улыбнулся отец, на что я невесело хмыкнула.

— Сочувствую.

— Ну, не злись, Василёк. Ты не первый день знаешь маму. Сама понимаешь, если ей что — то взбредет в голову, она не угомонится, пока не достигнет цели.

— А я тут причем? — Фыркнула сердито. — Не нравится мне Эдик. Ну не мой он человек. И ради того, чтобы угодить матери, не стану с ним встречаться.

— Никто не заставляет тебя вступать с Эдиком в отношения. Просто приди в четверг домой, посиди ради приличия, и все останутся довольны.

— Я подумаю, — прошептала, и, добавив последний штрих своему «Боссу» показала своё творчество папе. — Как тебе?

— Эмм. — Он почесал затылок. — Нуу, красиво.

— Да ладно тебе, — хохотнула я, положив изделие на сушилку. — Это я для Лёшки постаралась. Порадую мальчика сладким пряничком.

— Вы очень сдружились в последнее время.

— Ну да. — Мы редко обсуждаем с папой вопросы, касающиеся моей личной жизни, отчего чувство неловкости засквозило в груди. Я опустила глаза, делая вид, что увлечена своими пальцами в фиолетовых латексных перчатках, лишь бы не смотреть в родное лицо. — В субботу вон на дачу к своим приятелям приглашает.

— Алексей— настоящий мужик. Ответственный, сильный, рассудительный. За таким, как за каменной стеной.

— Наверное.

— И, вы очень хорошо смотритесь вместе.

— Папа! — С возмущением покосилась на него. — И ты туда же? Не верю своим ушам!

— А я-то что? — Папа взметнул густые брови на лоб, состроив невинные глазки, словно не он минуту назад прорекламировал Соколова во всей красе.

— Мы друзья! Друзья!

— Ну ты чего так завелась, цветочек?

— Отныне, — я направила указательный палец на отца, — больше никаких разговоров о моей личной жизни! Ни Соколов, ни Филатов, ни черт с табакерки мне не интересен! Ясно?

— Да ясно-ясно— согласно закивал он. — Понял я. Молчу.

Настроение упало ниже плинтуса, и в воздухе образовалось напряжение. Папа не спешил уходить, решив вернуться к работе на планшете, ну а я принялась убирать со стола предметы своего творчества. Тишина угнетала, отчего каждое движение выходило неуклюжим.

Возможно, моя через чур эмоциональная реакция — перебор в отношении родителей и по-хорошему нужно извиниться. Но разве я не права? Для чего вмешиваться в жизнь единственнойдочери, когда она об этом не просила? Совет ещё куда не шло. Всегда буду рада поддержке, но не навязыванию мужиков лишь для того, чтобы быстрее понянчить внуков. Вот возьму и выйду замуж в лет сорок, будут знать. Упёртые! Им бы вместо Гузеевой передачу «Давай поженимся» вести. Без партнера не остался бы никто. Всех поженят, благословят и напутственное слово напоследок крикнут. А кто- то ещё советами закидает. Вот же парочка: Купидон и абьюзерша мамочка. Идеальный тандем.

Глава 40

— Василиса! — Кричала мама из кухни. — Сходи в магазин.

— Зачем? — Спросила я, задумчиво разглядывая стол, усыпанный разнообразными закусками. К приходу Филатовых родительница подготовилась основательно. Здесь еды на месяц хватит, а это ещё даже горячих блюд нет. Видимо, решила задобрить будущего зятя. В её мечтах, я уверена, она так и называет своего любимого Эдичку.

— Купи креветок. Хочу салатик приготовить. Эдик его просто обожает.

— Может, я лучше тосол куплю?

— В каком смысле? — Мама выглянула из-за угла, непонимающе захлопав ресницами.

— Чтобы выпить и умереть в мучительных муках. Меня уже тошнит от твоих заискиваний перед этой семьей. Для чего вообще столько готовить? Обычные посиделки. Не стоит заморачиваться и убивать напрасно время. Или это ты перед Зоей Васильевной пытаешь выпендрится? Мол, смотри, какая я умница, а ты только еду из ресторана заказываешь.

— Прекрати ёрничать! — Цокнула мать. — Я стараюсь, потому что к нам придут гости.

— Это всего лишь Филатовы, а не семья Бэкхэмов. Их необязательно кормить вяленой олениной, корпаччо и тартаром из тунца. Можно хоть раз в жизни не прыгать перед ними на задних лапках?

— Василиса! — Рявкнула она, опалив меня строгим взглядом. Я могу много чего сказать, но не хочу портить и без того дерьмовое настроение. Вместо этого разворачиваюсь и молча иду к себе в комнату.

Переодевшись, я выбежала на улицу и медленно побрела в сторону супермаркета. Погода стояла чудесная. С утра прошел дождь, отчего сейчас воздух казался свежее. Но даже этот факт не вызывал приятных эмоций по причине омрачающих мыслей в моей голове. Мамина одержимость Эдиком слегка напрягает. Что она в нём нашла? Хороший парень, воспитанный, умный. Но ведь скучный до невозможности и пресный. Ни рыба, ни мясо. Амёба, одним словом. До сих пор не понимаю, как такой мужчина владеет бизнесом. В подобном деле нужна хватка, характер. А Эдик даже собственной матери слово поперек сказать боится.

Думки развеял звонок мобильного из моей сумочки. Я подумала, что звонит мать, мол, забыла, докупи. Но этим человеком оказался Соколов. Увидев его лицо на весь экран, в груди мгновенно потеплело.

— Привет! — Раздалось веселое на другом конце провода. — Что-то совсем забыла обо мне. Не звонишь, не пишешь.

— Привет, Лёш, — Я открыла дверь магазина, пропустила пожилую даму вперед и вошла следом. — Прости. Весь день в мыле. Мать гостей пригласила. Так что не до звонков.

— Видимо, важные персоны, раз у тебя не хватило минутки на звонок любимому другу.

— Агааа. — Протянула я, усмехнувшись. — Не то слово.

— Мадмуазель, а что за странные нотки сарказма в вашем голосе? Рассказывай, Васька, что за гости? Мне же интересно.

— Да нечего рассказывать. — Я подошла к ларю с морепродуктами и, взяв первый попавшийся пакет креветок, направилась на кассу. — Мамина подруга и её сынок Эдичка.

— Тот чудак, который тебе герань в Филармонию притащил? — Хохотнул, Лёша.

— Пакет брать будете? — Механическим тоном проговорила женщина-продавец.

— Да.

— Я так и думал.

— Я не тебе. — Объяснила Лёше, подперев плечом телефон. — Минуту погоди.

— Карта, наличные?

— Карта.

— Прикладывайте.

Забрав пакет с покупками, перекинула телефон в другую руку и отправилась на выход:

— Алло, ты ещё не уснул?

Громогласный храп защекотал ухо.

— Клоун, — рассмеялась я. — Меня не было всего минуту.

— Три. — Важно пояснил Лёша. — Я проверил.

— Целых три? — Я театрально ахнула — Господи-Боже. Как Земля ещё не треснула от этой новости? Сенсация веков!

— Паясничай-паясничай. — Отшутился Лёшка. — Суббота уже послезавтра.

— Угрожаешь?

— Напоминаю. Мало ли, вдруг запамятовала. Ты у нас девушка нарасхват.

— Заткнись!

— Ладно, Васёк, не бузи. Так что там, кстати, с твоим ухажером? Это он, да?

— Да, к сожалению. Лёш, ты не представляешь, как меня задолбала мать. Эдик то, Эдик сё. Вон даже за креветками меня отправила, чтобы для Эдички его любимый салат приготовить.

— А ты то чего бесишься? Может Лидия Сергеевна всегда о сыне мечтала. А здесь такой экземпляр. Эксклюзивный.

— Очень смешно — проворчала я. — Думаешь мама просто так на него глаз положила? Ничего подобного! Ей не сын нужен, а вот зять очень даже.

— Рисковая у тебя мама. — Присвистнул Соколов.

— Не рисковая, а целеустремленная. С Самариным не получилось, решила на Эдике попрактиковаться.

— А с чего такой ярый интерес к твоей личной жизни? Ну, живешь ты себе одна. Никому вроде не мешаешь. Денег с родителей не трясешь. Чего ей ещё нужно?

— Внуки, Соколов. Маме нужны внуки. У неё насчет детей особый пунктик. До тридцати не родил, считай, жизнь проходит зря. Вот и старается, время упущенное навёрстывает.

— Бред. — Фыркнул Лёша, и я была с ним солидарна. Но, к сожалению, переть против бульдозера в юбке мне не под силу.

— Съезжать тебе нужно. Сепарация — самый верный способ отгородиться от родительской опеки.

— Знаю, — вздохнула я, присаживаясь на лавочку напротив детской площадки, где весело проводили время маленькие проказники и не столь радостно их родители. Я тоже очень хочу ребенка. Чтобы топот маленьких ножек, веселье, смех, разбросанные игрушки. Но для достижения этой цели мне, как минимум, нужен любимый человек. А после развода с Самариным я ни на кого даже смотреть не могу. Кроме Лёшки, естественно. Но здесь другое.

— Если знаешь, то чего кота за яйца тянешь? Шмотки собрала, квартиру нашла и вперед. С квартирой, кстати, я могу помочь. С переездом тоже. Решайся, Василёк. А то с такой маман останешься ты по итогу либо со своим Эдиком, либо с сорока кошками.

— Лучше уж с кошками. — Невесело отшутилась я и, поднявшись с лавочки, пошла к дому.

— Тогда уж лучше со мной, — в своей манере ответил Лёша. И я была уверена: сейчас на его губах играла лукавая улыбка, а в глазах хитрый взгляд. Раньше меня раздражали подобные шутки из его уст. Но, как оказалось, со временем ко всему можно привыкнуть и принять неизбежное.

— Ладно, Лёш, — я приложила кнопку ключ к домофону и отворила железную дверь. — В подъезде связь плохая. Созвонимся позже.

— Удачи, кукурузина.

— Иди ты.

— Я же любя.

— Знаю.

— Ну и где тебя носило? — Налетела на меня мать, стоило только переступить порог квартиры. — Филатовы уже с минуты на минуту придут. Креветки купила?

— Купила. Вот, — я протянула пакет и, забрав его, она быстро ретировалась на кухню. Не забыв выкрикнуть вслед ожидаемую фразу:

— В порядок себя приведи. Похожа на огородное чучело.

Глава 41

— За чудесную встречу! — Благородным тоном произнесла Зоя Васильевна, и мы все дружно подняли бокалы, распластав по воздуху звук хрусталя. Жаль, что этот короткий момент натянутых улыбок на лицах нашей «дружной» компании никак не повлиял на сквозившую напряжением атмосферу. Меня раздражал сидящий рядом Эдик, от которого исходил едкий запах парфюма. Раздражала мать, сверля своим пронзительным взглядом. И отсутствие папы по причине рабочей загруженности тоже раздражало. Только Зоя Васильевна не вызывала никаких эмоций. Она вроде как есть, но мне от этого ни горячо, ни холодно. Вопросов не задает, да и ладно.

— Лидочка, какой чудесный стол. Я в восторге! — Неожиданно заговорила Зоя Васильевна, чем сразу же оживила заскучавшую маму.

— Ой, да брось, Зоечка, — махнула она рукой, смущено улыбнувшись. — Ничего особенного. Это я даже не старалась ещё.

Ага. Вот стелет-то. Не старалась она. Со вчерашнего вечера от плиты не отходила. Папу на другой конец города заставила ехать за новой скатертью, сшитую на заказ. А потом ещё два часа мозги по телефону полоскала, требуя купить французское вино, которое продается в одном единственном магазине на окраине города за баснословную цену. Ей ведь неважна вся эта мишура и пафос. Главное, что? Правильно. Утереть нос подруге.

— Уверена, — с улыбкой продолжила Зоя Васильевна, — у такой хозяюшки, как ты, не менее хозяйственная дочь.

— А как же, — с достоинством заявила мама. — Васюша — наша гордость. И дом всегда в чистоте, и вещи глаженые. А как готовит. Ух. Её будущему мужу, несомненно, повезет, когда он отыщет такое сокровище. Правда же, Эдичка?

Я аж поперхнулась, едва не выплюнув на тарелку пережеванные салатные листья.

— Извините, — хриплым голосом произнесла я, уловив на себе три пары удивленных глаз. Чтобы хоть как-то справится с неловкостью, и нарастающей злостью в груди, я взяла фужер с вином и осушила половину. Это что сейчас было? Ей совсем плевать на моё мнение? Сидит здесь, рекламирует собственную дочь, как какую-то корову, выставленную на продажу. Просто отвратительно! Если я ещё хранила надежду на благоразумность матери, то сейчас окончательно разочаровалась. Сегодня — единственный наш совместный вечер. Всё. Хватит шары гонять. Пора заканчивать этот цирк.

— Наверное, Лидия Сергеевна. — Невнятно ответил Эдик и хотел было что-то ещё сказать, но его перебил настойчивый звонок в дверь.

Кто бы там ни был: Спасибо!

— Оо, видимо, Гришечка с работы вернулся. — Объяснилась мама, опережая вопросы. — Василис открой дверь, дорогая.

— С удовольствием, — оскалилась я, подскакивая на ноги. Хоть пять минут подышу нормально.

— Эдик. Может, встанешь? — С нажимом обратилась к нему Зоя Васильевна. — Или предлагаешь Васеньке через тебя перескакивать?

— А, конечно, — спохватился парень, выбираясь из-за стола. — Проходи, Василис.

— Ага, спасибо, — с довольной улыбкой пролепетала я и получила смущенную улыбку в ответ. Глупый. Видимо, подумал, что это ему я так скалилась, а не потому, что в нескольких метрах находится

отец и скоро спасет свою дочурку из лап трехголового дракона. Зная его любовь к Филатовым, можно не переживать за продолжение вечера. Зоя Васильевна сама убежит, ну а Эдик, естественно, от родительской ноги никуда.

Пыша радостью, я направилась в прихожую и с таким же настроем отодвинула засов, едва не подпрыгнув на месте, словно там, за железным ограждением, меня ждет Дед Мороз с подарки. К счастью, папа намного лучше этого воображаемого волшебника. Мой герой! Приехал! Завтра притащу ему малиновый торт!

Распахнув дверь, я уже собиралась кинутся в родные объятия, но так и застыла на месте, не веря своим глазам.

У меня галлюцинации?

— Ты что здесь делаешь? — растерянно спросила и на всякий случай ущипнула себя за запястье. Но мужской образ с нахальной улыбочкой никуда не исчез.

— Не ожидала? — Усмехнулся Соколов. — Спасать тебя приехал.

Глава 42

Прочистив горло, беглым взглядом осмотрела Лёшу. Белая рубашка с коротким рукавом, синие шорты и кеды. У матери случится инфаркт. Это не Эдик в своём джентельменском костюме, а спасатель Малибу какой-то. И слава Богу. Второго такого моя психика бы не выдержала.

— Чего застыла, Василёк? Не можешь поверить своему счастью?

Резко подняв голову, столкнулась с нахальным взором зеленых глаз и ехидной улыбочкой.

— Пытаюсь понять, от рождения ты такой дурак или жизнь заставила? — Ответила, подперев плечом дверной косяк. И пусть снаружи я оставалась серьезной, в душе хотелось визжать от захлестнувшей меня радости. Если Лёша здесь, все страхи автоматически испаряются, как по дуновению ветра. И сейчас, зная, что в нескольких метрах меня ожидает не самая приятная компания, я больше не чувствую отчаяние и скуку. Мне хочется дышать полной грудью. Жить хочется. Улыбаться, черт возьми. Искренне, по-настоящему.

— И я рад тебя видеть, кукурузина — Хохотнул Лёшка и заграбастал меня в медвежьи объятия.

— Надушился-то — Проворчала я.

— Всё для тебя, мадмуазель.

— Кто бы сомневался. Какой план?

— План?

— Ну да, план. — Я высвободилась из уютных объятий и сделала шаг назад, чтобы отчетливее видеть Соколова. Светлые брови, привычный мне бардак на голове, ровный нос, ямочка на подбородке. В который раз убеждаюсь, что, не смотря на несносный характер и буйную фантазию, я не могу не замечать, как хорош этот мужчина. Спортивный, фактурный, с идеальными пропорциями. А еще Лёша — добрый, заботливый, готов прийти на помощь в трудную минуту. Интересно, когда он встретит ту самую наши отношения останутся прежними? Или он забудет обо мне? С тех пор, как Лёша проявил желание найти себе девушку, я всё чаще об этом задумываюсь. Возможно, этот страх сидит во мне после потери Славы. Возможно, я просто устала разочаровываться в людях. Но чем больше в голове подобных мыслей, тем сильнее приходит понимание собственного несчастья. Я ведь никогда по-настоящему не ощущала себя свободной, полноценной, удовлетворенной. Сначала школа, мать, которая с годами стала только невыносимее, первая любовь и предательство. Самарин со своей амнезией. Удар по самооценке, желание исчезнуть из жизни. Болезненный развод. Принятие поражения. А счастье-то где? Где мой кусочек радости? Мой вечный леденец? Несправедливо! Если бы не Лёша, я бы, может, вообще упала в пропасть депрессии. Даже кафе не питает такой мотивацией, как он. Так что же получается? Моё счастье в данный период бытия Соколов? Только рядом с ним мне хочется дышать полной грудью. Развиваться, творить, смеяться. Ходить на работу. Не отчаиваться и улыбаться. Кто бы мог подумать Соколов — моё счастье. Смешно, конечно, но так оно и есть.

— Ты так смотришь, что мне становится не по себе — смеётся Лёша, возвращая меня в реальность. — Опять с алкоголем перебрала?

— Тебе бы всё шуточки шутить. А я вообще-то хотела сказать тебе спасибо.

— За что? — С искренним удивлением посмотрел на меня.

— За то, что ты есть.

— Начина-а-ается. — Соколов положил ладонь на грудь и, откинув назад голову, театрально ахнул — Боже! Нееет! Сердце! Кхе-кхе.

— Дурак — хохотнула я, ударив по плечу друга. — Клоун!

— А с чего был этот секундный сентиментальный перформанс? — Спросил он меня, продолжая изображать веселье на своём лицо.

— Потому что это правда. — Ответила, не придумав ничего умнее.

— Потому что это правда — пропищал Лёша тоненьким голоском. — Ты ведь знаешь, не люблю я всего этого. Сопли слюни, ворох благодарностей и прочей хрени. Не обижайся только, но мне проще, когда ты меня в задницу посылаешь, чем сладостные речи на уши вешаешь. Потому что это капец как подозрительно звучит.

— Сухарь! — Буркнула я.

— Я-то сухарь? — Оскорбительным тоном воскликнул Соколов.

— Сухарь, сухарь. Огромный такой, черствый сухарь!

— Я вообще-то за свою жизнь беспокоюсь! Просто реально страшно слушать дифирамбы в свой адрес от такой вредины, как ты.

— Идиот!

— Согласен.

— Придурок!

— Без сомнений.

— Сушеный урюк!

— Ну всё! Сейчас ты у меня получишь!

Лёша схватил меня за талию, притянул к себе, и шаловливые пальцы скользнули по моим бокам, ребрам и подмышкам. Я взвизгнула, пытаясь увернуться, но этот бугай буквально вдавил меня в стену, продолжая издеваться.

— Господи. От-отпусти, Соколов! Ааа! Я тебя убью.

— Вот он, вкус возмездия!

— Дурак! Ахаха!

— А что здесь происходит? — Холодный тон матери полоснул по ушам, заставив меня вздрогнуть. Мы застыли, как две статуэтки в музее, и медленно повернулись на звук. Мама стояла в проеме, сверля нас презрительным взглядом, а позади топтались Эдик с Зоей Васильевной.

— Здрасьте, всем — первым отмер Лёша, наконец- то убрав от меня руки. Я быстро поправила задранную блузку и встала рядом с ним, ощущая, как к щекам приливает румянец стыда и смущения. Вот же чёрт. Я совсем забыла о посторонних в гостиной.

— Можно узнать, чем вы здесь занимались? — Спросила мама уже спокойнее, но я видела, что она едва держаться от переполняющих эмоций и готова наброситься на нас, растерзав в клочья.

— А чем ещё мы могли заниматься посреди прихожей и кучей свидетелей? — Ухмыльнулся Леша — Дурачились мы.

— Дурачились они — фыркнула мама — Как же.

— Тебе не стыдно позорить Лидочку? — Выплюнула брезгливо тёть Зоя. — Зажимаешься с каким-то мужиком, ещё и врёшь! Мы всё видели! Эдичка всё видел. Думаешь, после такого он захочет на тебе женится?

— Мама, не надо — попытался осадить её Эдик, но ту уже было не остановить. Уверенным шагом она подошла к нам с Лёшей. Посмотрела сначала на него с тем же презрением, а после её глаза впились в моё лицо, как две острые бритвы.

— Потаскуха — прошипела она сквозь зубы. — Эээ. Ты че, бабуля? — Рыкнул, Соколов. — Охренела в край?

— Леш не надо.

— В смысле, не надо? Она только что назвала тебя потаскухой. Ни за что! А я должен молчать?

— Просто давай уйдем — попросила молящим голосом, продолжая смотреть на перекошенное от злости лицо Зои Васильевны. — Я не стану опускаться до оскорблений в адрес этой женщины. Потому что я выше её и умнее.

— Да что ты себе позволяешь? — Ахнула Зоя Васильевна.

— Это вы себе много чего позволяете — твердо проговорила я — Невоспитанная хабалка!

— Эдик, ты слышал? — Визгливо закричала она, обращаясь к сыну, который в этот момент наблюдал за всей этой заварушкой со скучающим видом. — Почему ты молчишь? А ты, Лида? Совсем дочь не воспитывала?

Мама тактично промолчала, но было заметно, как ей стыдно. Не за свою подружку, а за меня. Дочь, которую оболгали и унизили.

Неприятный укол обиды пронзил сердце.

Это была последняя капля в наших взаимоотношениях. Сейчас каждый пойдет своей дорогой. Мама осознанно сделала свой выбор. А я нашла в себе силы принять его.

— Пошли, Леш — прошептала другу и быстро всунув ноги в домашние тапочки, первая выбежала в подъезд.

Глава 42.1

— Подожди, Вась! — Кричал Лёша. Но я не останавливалась. Ноги заплетались, горло сдавило спазмом, и всё, о чем я мечтала в эту секунду — оказаться скорее на улице, подставив лицо успокаивающей прохладе.

— Твою мать, Леонтьева! Да остановись же ты!

Толкнув дверь, я выбежала на крыльцо, оставляя позади тяжелые шаги Соколова. Он выскочил через несколько секунд и, уперев ладони в колени, тяжело задышал.

— Мать моя женщина — прохрипел друг. — Вот ты спринтер.

— А ты — тюфяк — отшутилась я, хотя на душе царапали кошки от пережитой «минуты славы» Перед глазами до сих пор стоит презрительный взгляд матери. От мысли о которой меня перетряхнуло, как после разряда током. Хочется зареветь во всё горло, но слёз почему- то нет. Наверное, потому, что я ни капли не удивлена её реакции.

— Ты как? — Спросил Лёша, коснувшись моей руки. Повернув голову, посмотрела на взволнованное лицо друга.

— Всё в порядке — выдавила из себя скупую улыбку — Я в норме.

— Врешь и не краснеешь — вздохнул он, загребая меня в кольцо своих рук. — Можешь поплакать, если хочешь. Я никому не расскажу.

— Какое благородство с твоей стороны — усмехнулась я, вдыхая запах морского парфюма. Он успокаивал, как и тепло мужского тела, как и тихий бубнеж над ухом, которым Лёша, судя по всему, пытался развеять напряженную обстановку. А я ничего не слышала, кроме стука его сердца.

— Ты там спишь, что ли? — Усмехнулся, Соколов.

— Нет. Просто постой со мной ещё немного.

— Ладно. Как скажешь. Мать у тебя, конечно.

— Сама знаю.

— И что собираешься делать?

— Понятия не имею. Но домой не вернусь.

— Можешь пожить у меня какое-то время. Если хочешь, конечно.

— И даже кровать мне свою отдашь? — Выгнула бровь дугой, посмотрев в зеленое полотно ярких глаз.

— И подушкой поделюсь. — Улыбнулся Соколов.

— А полочку в ванной выделишь?

— Вот так всегда — обречённо вздохнул Лёша. — Сначала ты полочку в ванной просишь, затем вещи мои носить будешь, а потом вообще квартиру отберешь. Или того хуже — почку!

— Зачем мне твоя почка? — Удивилась я.

— Зачем-зачем. На полку поставишь и любоваться будешь.

— Та, которая в ванной?

— Она самая. Всё, блин, — Лёша выпутался из моих рук и выудил из заднего кармана шорт ключи от машины — поехали домой. А то с твоими почками я жрать захотел.

Глава 43

Как только мы приехали к Лёше, я сразу же легла спать. Сил не было ни, чтобы помыться, ни, чтобы поесть услужливо предложенную другом лапшу быстрого приготовления. Хотелось одного — закрыть глаза и на время забыть обо всём. Находясь в выпотрошенном состоянии, я продрыхла пятнадцать часов. А когда проснулась, было ощущение, что по мне проехался трактор и не один раз. Кое-как поднявшись с постели, обошла «полудохлый» матрас, заменивший Соколову спальное место и отправилась в ванную комнату, откуда спустя минут десять, шаркая ногами по паркету, поплелась на кухню. На столе меня ожидала тарелка чего-то, надеюсь съестного, закрытая железной крышкой, вазочка с клубничным вареньем, а так же записка. Первым делом взяла небрежно оторванный тетрадный листок и вгляделась в пляшущие буквы. Лёшин почерк больше напоминал врачебные каракули, после которых хотелось застрелится и жалобно заскулить. В общем, когда я поняла, что ни хрена не поняла, просто подняла крышку и посмотрела на содержимое тарелки. Ажурные, румяные блинчики смотрели на меня в ответ, а мой рот сиюминутно наполнился слюной.

Это не галлюцинации? Соколов приготовил для меня завтрак? Да не пригоревшие яйца, а настоящие, «живые» блины! Удивил, так удивил. Не ожидала, если честно.

Заварив бергамотовый чай, я уселась за стол и потерев от нетерпения руки, принялась дегустировать сие шедевр кулинарии. На всякий случай понюхала перед употреблением и откусила добротный кусок. Немного подождала. И убедившись, что я всё ещё жива, блины начали исчезать как по щелчку пальца, а мой желудок довольно мурчать. После сытного завтрака помыла за собой посуду, а после вернулась в комнату, упав на кровать в позе звезды. Какое чудесное всё-таки утро, не считая, что на часах время обеда. И как прекрасна жизнь сытого человека. Даже улыбнуться захотелось, да не дали. Минуты удовольствия прервал звонок мобильного. Рукой нащупав телефон на тумбе, посмотрела на экран. Звонила мать. Я видела от неё пропущенные, когда только проснулась и посмотрела на часы, но слышать недовольный голос не было никакого желания. За сорок минут ничего не изменилась. Она знает, где я провела ночь. Вчера, сидя в Лёшиной машине, мне пришлось написать сообщение отцу и сообщить, что его дочь жива и здорова, но некоторое время хочет побыть в одиночестве. На этом настоял Соколов, дабы лишний раз не трепать родителям нервы. И себе за одно. Так что с чистой совестью игнорирую звонок, а после, когда в квартире наступает тишина, набираю номер Леши. После нескольких гудков в трубке раздается спокойный голос друга:

— Выспалась?

— Вполне, — улыбнулась я, забрасывая одну руку за голову. — А ты?

— И хотелось, и моглось. Только вот не довелось.

— А что так?

— Да одна храпящая сопля не давала.

— Сам ты сопля — проворчала я.

— Не обижайся, кукурузина, я шучу. Правда, сегодня тебе придется разделить сладкое ложе со мной. На этот матрас-убийцу я больше не лягу! Сначала он скрипел от каждого моего вздоха. А когда мне удалось с этим смирится, он начал сдуваться, и через двадцать минут я ощутил всю степень удовольствия лежания на полу. По итогу, полночи как идиот скакал с насосом, а остальные полночи слушал твои причмокивания во сне.

— Так лёг бы на кровать. В чем проблема?

— Ага, чтобы я на работу побежал с подбитым глазом? Не, спасибо. Жизнь дороже.

— Ну, мы ведь уже спали в одной постели… И вообще — я запнулась на полуслове, не зная, как помягче сформулировать слово секс. Это в моей башке приступ амнезии случился, а у Соколова с памятью всё в полном порядке. Он не только помнил, он и видел меня со всех ракурсов. К чему уже эта целомудренность? Не понимаю. — В общем — продолжила немного помедлив. — Не нужно таких жертв. Это в первую очередь твоя квартира, в которой гость я. Можешь спать, где хочешь и …

— Даже на тебе? — Отшутился Соколов.

— Попробуй, если хочешь испытать судьбу.

— Пожалуй куплю ка я лучше себе раскладушку.

— Не нужно никаких раскладушек — запротестовала я.

— Ааа, понял. Ты просто сама хочешь, чтобы я спал с тобой. Так бы сразу и сказала.

— Соколов, угомони своих глистов!

— Молчу-молчу.

— Вот и молчи!

— Желторотая ворчунишка. Ты, кстати, уже оценила мои золотые ручки, которые приготовили для тебя завтрак?

— Оценила. Спасибо. Очень вкусные, не считая скорлупы, скрипящей на зубах.

— Эээ. Протестую! Враньё и провокация! Это моё коронное блюдо, и оно всегда идеально!

— Да ладно тебе — расхохоталась от через чур бурной реакции на сказанные слова в адрес сие «Короля Блинной империи» — А где ты так вкусно готовить научился?

— У бабушки в деревне. — Гордо завил Лёша — Блины это фигня. Как-нибудь отведаешь моих пельмешек. Вообще отрыв башки.

— Так если ты такой великий кулинар, чего своих скелетных подружек голодом морил? — Не удержалась я, вспоминая всех девиц, с которыми Соколов запечатлен на своей страничке в социальной сети. — Смотреть страшно!

— Во-первых, я давно ни с кем не общаюсь, ну кроме тебя естественно. А во-вторых, отведать мою стряпню могут лишь избранные.

— Значит, я в их числе? — С улыбкой спросила, перевернувшись на бок.

— Без сомнения — прошептал Лёша и моя улыбка стала шире, а в животе сладко затрепыхало. Всё-таки приятно осознавать себя для кого-то нужной. Пусть и в таких мелочах, как обычное приготовление завтрака или купленная специально для тебя расческа для волос. Неважно, любовь это или дружба. Отношения между людьми как раз таки и состоят из таких маленьких, казалось бы, незначительных на первый взгляд вещей. Но на самом деле для каждого из нас они значат намного больше банальных слов, которые завтра ты можешь и не вспомнить.

Глава 44

— Кукурузина, принимай подарочки! — Разнёсся по квартире звонкий голос Соколова. — Дед Мороз пришёл!

Бросив на тумбу кухонное полотенце, размашистым шагом иду в прихожую. И стоит только увидеть топчущегося на пороге друга, мои глаза сразу же подмечают черную сумку в его руке с золотистой вышивкой в виде пряничного дома. В неверии смотрю на улыбающегося парня и буквально влетаю в его объятия, сцепив руки на жилистой шее.

— Ты мой герой! — Восторженно пищу, целуя этого засранца в колючую щёку.

— Задушишь, дурная. — Смеётся Лёша.

Подняв голову, смотрю в искрящиеся весельем глаза.

— Когда ты успел? Мы ведь полчаса назад разговаривали. Ты сказал, что выходишь с работы.

— Магическое волшебство — хвастливо заявляет он.

— А если поподробнее? — Интересуюсь расцепляя руки и продолжая улыбаться, как идиотка. Меня буквально распирает от радости. Ничего не могу с собой поделать.

— Да нечего рассказывать. Я ещё утром договорился с твоим отцом, попросив его собрать все твои шмотки и прочие женские безделушки. Моя задача заключалась в том, чтобы заехать, закинуть в багажник сумку и доставить до нужного адреса. Пустяки.

— Пустяки? — Перехожу я на фальцет, едва не прыгая на месте, как обезьянка. — Да это же…это же… Спасибо, Лёша — в сердцах благодарю друга, замечая, как на щетинистых скулах выступает легкий, почти незаметный румянец смущения. Это выглядит очень мило, учитывая тот факт, что Лёша и смущение тоже самое, что небо и земля. Между ними сотни километров. — Даже не знаю, как теперь тебя благодарить.

— Господи, Васёк — Соколов возвел глаза к потолку, проведя по лицу ладонью. — Это всего лишь твои вещи, а не мешок долларов.

— Дело ведь не в тряпках.

— Знаю.

Скинув с ног кеды, он взял в руки сумку, которая упала на пол, как только я налетела торпедой на него, и молча отправился в нашу в комнату. Я хвостом поплелась следом, благоухая, как майский цветок. Весь день мои мысли так или иначе возвращались в квартиру родителей. Было ясно, что не сегодня, так завтра мне придется туда поехать и встретится лицом к лицу с матерью. Видеть которую я пока не готова. И Лёша, сам того не ведая, сотворил для меня праздник. Сохранил нервы, хорошее настроение и улыбку на сегодняшний вечер. Он необыкновенный человек. Не пустоголовый придурок, как я когда-то о нём думала. Лёша заботливый, мужественный, добрый, умный. Он самый лучших из всех, кого я встречала на своём пути. Он моя поддержка, моя «подружка» готовая выслушать всё дерьмо, что скопилось в душе. Тот, кто скажет правду в лицо, но сделает так, что я не буду ощущать обиду. Да, у нас случаются недопонимания, но они меркнут на фоне совершенных поступков. Я словно крылья обретаю благодаря Лёшке. И не смотря на трудности жизни, даже не думаю опускать руки и сдаваться.

Поставив сумку рядом с кроватью, Соколов подошел к шкафу, распахнул дверцы и достал оттуда чистые вещи.

— Я сейчас быстро в душ сгоняю — объяснился он, выходя из спальни. А я, чтобы не терять время, вернулась на кухню. Пока нарезала хлеб и вынимала из холодильника не блещущие шедевром салаты, появился Лёша. Влажные после водных процедур волосы вздымались вверх, словно колючки, а по спортивному голому, между прочим, торсу стекали капельки воды. Я даже рот от неожиданности раскрыла, но так же быстро захлопнула, дабы не выглядеть в глазах Соколова очередной дурочкой, пускающей на него слюни.

— Что-то не так? — Спросил Лёша, когда мои гляделки слегка подзатянулись.

— Эээ, нет — растерянно моргнув, я поспешно отвернулась, продолжая выставлять на стол тарелки — Садись. Сейчас ужинать будем.

По скрипу я поняла, что друг расположился на стул, но смотреть на него категорически отказывалась. Даже краем глаза. Подойдя к духовке, вынула противень, затем достала из верхней полки шкафа две тарелки черного оттенка и принялась накладывать лазанью. Лёше положила двойную порцию, себе — четвертинку. Аппетита как такового не было.

— Вот — я поставила перед Соколовым ароматное блюдо и, взяв свою порцию, села напротив.

— Вы меня балуете, мисс. — Присвистнул друг, в нетерпении потирая руки.

— Ешь давай, пока не остыло, — с улыбкой скомандовала я, потянувшись за хлебом. Взяла сразу два кусочка. Один из которых положила на тарелку Лёши.

— Ты похожа на сварливую жену — вздохнул он, нанизывая на вилку кусочек лазаньи.

— Это я ещё даже не старалась — отшутилась я, уткнувшись в свою тарелку.

После ужина Лешка великодушно разрешил мне пойти в комнату, сказав, что сам всё помоет и приберет. Спорить я, конечно же, не стала. Довольно развалилась в кровати и, пока на кухне гремела посуда и шумела вода, набрала отцу.

— Василисочка — тихим шепотом ответил папа после, кажется, уже второго гудка. — Как ты, моя дорогая?

— Нормально — так же тихо ответила я. Мне было радостно слышать родной голос. Пусть мы и виделись буквально вчера утром, по ощущениям прошла вечность. — Ты как? Как дома? — Под этим вопросом, естественно подразумевалось настроение матери, и папа в точности уловил мой посыл. В трубке послышались шаги, скрип двери. Вероятней всего, он вошел в ванную комнату. И только после этого последовал ответ все тем же тихим тоном:

— Ну как — вздохнул отец — Сама же знаешь, Лидочка через чур импульсивная. Ходит ворчит, на тебя ругается. Лешку последним словом упоминает. Поговорить вам нужно, Вась..

— Нет, пап! — Воскликнула я — Не хочу! Пусть дальше своим Филатовым поклоняется и ручки целует. Я — пас.

— Такая же упрямая, как мать. — Цокнул отец. И если раньше меня подобное заявление забавляло, то в данном случае хотелось закрыть уши, чтобы не слышать этот бред.

— Ошибаешься — выплюнула холодно, практически рыча от взбунтовавшейся внутри злости — Мы абсолютно разные.

— Ладно, не злись, цветочек. И не раскисай. Всё наладится, вот увидишь. Я на днях зайду в кафе, чайку попьем. Не против?

— Тебя я всегда рада видеть. Только, пожалуйста, не вздумай тащить за собой мать. Мне нужно время.

— Ей тоже, дорогая. Как тебе в холостяцкой берлоге? — Резко сменил он тему — Лёшка не обижает? Скажи, что я ему вырву кое что в случае чего.

— Папааа — Я расхохоталась, забавляясь папиным грозным пыхтением и воинственным тоном. — Кто кого ещё обидит.

— Вот. Это правильно. Но на всякий случай уточни, что у меня в сейфе лежит ружье.

— Обязательно.

— И ещё. Если деньги или помощь какая понадобиться, сразу звони мне. Поняла?

— Поняла пап. Спасибо. Люблю тебя.

— И я тебя люблю, цветочек. Ладно, мне нужно бежать, пока Лидочка не спохватилось.

Распрощавшись с отцом, я отложила телефон на тумбу и, прикрыв глаза, слушала завывания друга, доносящееся из кухни. На удивление, его гнусавое пение, больше напоминающее пытку, подействовало лучше любого снотворного. И уже через несколько минут я уснула крепким сном.

Далее ещё глава —

Глава 45

— Зачем вставать в такую рань? Не понимаю. — Ворчала я, забрасывая на заднее сидение автомобиля Лёшин рюкзак. — Мы что, в кругосветное путешествие на край Земли едем?

— Прекрати гундосить, Васёк. — Усмехнулся Соколов, поворачивая ключ зажигания — Как бабка старая.

— Ты бы уже определился. То я сварливая жена, то бабка.

— Радуйся, что не дедка. Тебе точно тридцать? По ощущениям все триста тридцать. Верещишь, как пилорама.

— Заткнись — Я хлопнула парня по плечу, заставив звонко рассмеяться. Настроение, в отличие от вечно неунывающей птички, достигало минусовой шкалы. Мало того, что всю ночь мне не давал спать один храпящий мамонт, занявший всю кровать. Так меня ещё и в шесть утра подняли. В шесть! Двойное издевательство. Я злая, опухшая и голодная. Потому что в момент, когда Соколов активно пожирал остатки вчерашнего ужина, моё лицо сладко обнималось с подушкой.

— Нет, серьезно — не унималась я, щурясь от солнечных лучей. — В чем причина такого раннего сборища?

— Мы всегда так делаем. Это что-то типа традиции — пояснил Лёша опуская для меня козырек от солнца.

— Довольно странная традиция. Не находишь?

— Все мы не без греха. Ты вот например в ванной на два часа закрываешься. Хотя не одна живешь. Но ничего, я же терплю.

— Ой, всё! — Скрестив руки на груди, я отвернулась к окну и, прикрыв глаза, решила немного подремать, восполнив запас энергии.

— Что всё?

— Я сплю. Отвали.

— Сложный ты человек, Васёк. — Вздохнул Лёша, после чего в салоне негромко заиграло радио.

Спустя полтора часа мы приехали к месту назначения. Я не совсем так представляла себе дачу. Большой двухэтажный дом с панорамными окнами, огромная, покрытая зеленью и цветами территория. Бассейн.

— Ты дружишь с сыном олигарха? — Ошарашенным взглядом я посмотрела на Лешу, который смотрел на меня с нескрываемым весельем.

— С сыном нефтяного магната — усмехнулся Соколов, шумно вдыхая — Кайф. Обожаю загородный воздух. Здесь, кстати, неподалёку находится озеро. У тебя есть купальник?

— Какой купальник, Соколов? Мне как бы отец вещи собирал, а не подруга.

— Тем даже лучше — Лёша поиграл бровями хитро, улыбнувшись. — Будешь купаться голой. Долой шмотки! Да здравствует нудизм!

— Ой, захлопнись уже.

— Ладно тебе, — он закинул на моё плечо свою огромную лапищу и чмокнул в висок. — Шучу я. Трусы и лифчик — это тоже своего рода купальник.

— Это нижнее белье — важно заявила я, восхищённо разглядывая кустовые розы, коих здесь было не мало. А запах! Настоящая услада. Обязательно нужно всё запечатлеть на камеру и отправить Алиске. Пусть в обморок упадет от красоты. Мы хоть не часто общаемся, но бывает, что перекидываемся парой- тройкой сообщений, интересуясь, как друг у друга дела.

— Бельё, шмельё. Вот у нас, у мужиков, всё просто. Одни трусы на все случаи жизни. И в баню с мужиками сходить, и в море искупаться.

— Одни трусы — это жёстко. — Хохотнула я. — Теперь буду знать, что подарить тебе на день рождение.

— Ох, Васёк. Лучший мой подарочек это ты.

— Ну наконец то! — Воскликнул басовитый голос. Повернув голову на звук, увидела мужчину, спускающегося с крыльца дома. Он был чуть ниже Лёши ростом и не такой крепкий в телосложении, но со спортом дружил. Выглядел, правда немного странно для своих лет. Белая футболка с бананом, шорты с пикачу. Резиновые тапочки розового оттенка с заячьими ушами. Взрослый ребенок, ей богу. — Здарова, Сокол

— Ну, здарова, босс молокосос.

Парни пожали друг друг руки, после чего этот большой босс переместил всё внимание на меня. В карих глазах вспыхнул огонек интереса.

— А что это за красивая нимфа? Как ваше имя, прекрасная принцесса?

— Ты с ней поосторожнее, Дрон, — предупреждающе заявил Лёша — И слюни подбери, смотреть противно.

— Не мешай мне, Сокол, — отмахнулся он от него, продолжая лапать меня глазами — Я с девушкой знакомлюсь.

— Вася я — я протянула ладонь, ожидая в ответ приветственное рукопожатие. Но этот пикапер пошел в разнос и, оттеснив Соколова, крепко обнял меня, как старую знакомую.

— Андрей — шепнул мне на ухо и так же быстро отстранился, встав напротив.

— Дружище — обратился к нему Лёша — Руки в следующий раз при себе держи, а то я и врезать могу.

— Не ревнуй, Сокол. Девушка друга для меня табу.

Лёша молчал. Молчала и я, решив не уточнять, что мы вообще-то не пара. И, наверное, так даже лучше. Если у Соколова все приятели такие, как этот Андрей, то в статусе несвободной девушке будет проще избегать контакта с противоположным полом.

— Когда остальные подтянуться? — Спросил друг..

— Костян с Тимохой уже в пути. Борюсик, как обычно, где-то в космосе. Трубки не берет. А Витька с Олесей приедут ближе к обеду. Ладно, ребятушки. Пойдёмте пока в дом. Пивка выпьем или чего покрепче.

— Успеешь еще набухаться. — Хмыкнул Соколов и, взяв меня за руку, повел вслед за Андреем. — Лучше скажи, поесть что-нибудь имеется?

— А ты че, не пожрал перед дорогой?

— Васька хочет.

— Да не нужно — Запротестовала я, хотя мой желудок уже третьим узлом связался. — Мне бы кофе.

— Так что, еда есть? — Вновь обратился к своему другу Лёша, игнорируя мои вялые попытки сопротивления.

— Пельмени точно должны быть. Но если что, варите сами.

— Кто бы сомневался — Улыбнулся Соколов, придерживая для меня входную дверь. — Залетай кукурузина. И чувствуй себя как дома.

— Ага — поддакнул Андрей, скидывая с ног тапочки. — Надеюсь у себя дома ты любишь ходить топлес.

— Пасть закрой, ушлёпок. — Рыкнул на него Лёшка, но в голосе не было ни намека на злость или раздражение. Видимо подобное общение для них обычное дело.

Глава 46

Наевшись пельменей, которые для меня приготовил Лёшка, мы расположились в гостиной. Внутри дом выглядел так же красиво, как и снаружи. Деревянная отделка и камин в центре комнаты создавали уют. Панорамные окна открывали зрелищный вид на цветущий сад. А стоящее около стены старинное пианино вызывало восторг. В коридоре на стенах висели картины неизвестных мне художников, привлекающие внимание своей красочностью и стилем. Если бы не Соколов, я бы, наверное, до сих пор любовалась красотами изображенной на них природы.

— Может, в картишки сыграем? — Предложил Андрей. Он сидел в кресле напротив, и со скучающим выражением лица залипал в телефоне. Мы с Лёшкой заняли диван. Облокотившись на плечо друга, я молча слушала болтовню парней.

— Вечером поиграем — с ленцой отозвался Соколов, перебирая пальцами мои волосы.

— Ну вы и скучные ребятки — вздохнул Андрей, покрутив между пальцами телефон.

— Может хотя бы по пивку?

— Ты будешь? — Спросил у меня Лёша.

— Пока не хочу — прошептала я.

— Мы не будем.

— Пенсионный фонд — Цокнул языком Андрей и, поднявшись с кресла, куда-то вышел.

— А ты почему пить не стал? — Поинтересовалась я у Леши, как только мы остались одни. Обсуждать что-либо, пусть даже такую мелочь, в компании незнакомого парня не хотелось.

— Чувство солидарности.

— Когда ты стал таким милым?

— Если я скажу, что это твоя заслуга. Поверишь?

— Возможно — игриво ответила, переплетая наши пальцы. — Молодец я, да?

— Несомненно.

— Молодожены — выкрикнул позади нас Андрей — Хватит булки мять. Пойдёмте на улицу.

Так и не расцепляя ладони, мы вышли на заднюю часть двора, где располагалась зона отдыха. Крытая беседка, мангал, садовые качели. Пока парни занимались разжиганием углей, я, чтобы не путаться под ногами, присела на качели. Оттолкнувшись от земли, легонько качнулась, наблюдая за вознёй около мангала. Минут через пятнадцать, когда в железной конструкции полыхал огонь, а моя задница уже устала сидеть без дела, послышался сигнал клаксона.

— Не прошло и года — хохотнул Андрей, выбрасывая в мусорку сигаретный окурок. А через несколько минут в поле нашего зрения появились трое мужчин.

— И чё нас никто не встречает? — Возмутился блондин в солнцезащитных очках и гавайской майке.

— Мы думали, вы в канализационный люк провалились — отшутился Лёша.

Пока они обменивались рукопожатиями, я слезла с качелей и присоединилась ко всем присутствующим, конечно же, привлекая своей скромной персоной внимание каждого.

— Знакомьтесь, это Василиса — представил меня своим друзьям Соколов — А это Костя, — тот самый — гавайский. — Боря и Витька.

— А где моя красоточка? — Спросил Андрей, заглядывая за их спины — Я вообще-то соскучился.

— Яйца свои попридержи. — Осадил его Витя, высокий брюнет в красной кепке с надписью «Алкоголичка».

— Но-но. Негоже так с будущим родственником разговаривать.

— И давно ты ко мне в родню-то записался?

— Так стоп! — Вмешался бородатый Боря. Он казался старше всех остальных и немного пугал меня своей габаритной внешностью. — Все ваши бабские разборки решайте за пределами этой территории.

— Да ладно тебе, Халк —Похлопал его по плечу Витя — Не мороси. Мы же шутим.

— Ваша последняя шуточка обернулась для меня жопой проблем. Так что, либо вы затыкаетесь, либо я чищу ваши сладкие морды. Упыри.

— Заботушка — томно вздохнул Андрей, приложив ладонь к сердцу — Мы тебя тоже любим.

— Фу, мля. Захлопнись — брезгливо поморщился Борис.

— Весёлые у тебя друзья. — Прошептала Лёше на ухо.

— Это они ещё даже не старались — Улыбнулся Соколов, прижимая меня рукой за талию.

Теперь, когда практически все были в сборе, а из дома принесли огромную колонку и включили музыку, здешняя атмосфера заиграла другими красками. Друзья у Лёши оказались очень компанейскими, не считая хмурого Бориса, который мало разговаривал, но много пил. От Вити я узнала, что он держит свой Сервисный центр с каким-то Тимохой, который скоро подтянется и в случае чего я могу смело рассчитывать на скидку. А ещё у него есть сестра. Та самая, ещё не прибывшая Олеся, и мы просто обязаны подружится. С Костей тоже удалось поболтать, но парень больше интересовался моей жизнью, нежели рассказывал о себе. Благо Лёшка был рядом и быстро свернул этот односторонний флирт.

— Может нужно чем-то помочь? — поинтересовалась я у Соколова. — порезать или приготовить? Неудобно как-то болтаться без дела.

— Можешь помочь мне, куколка. — На моё плечо упала рука Андрея — Скрасишь одиночество несчастного парня?

— Могу только лицо твоё украсить — хихикнула, скидывая с себя его тяжёлую лапищу.

— Угомони своих глистов, — Нахмурился Лёша. — Или найди другой предмет интереса.

— Боюсь, — вздохнул Андрей, — Борюсик мне челюсть сломает.

— И зубы выбью — поддакнул Боря, пригубляя очередную бутылку пива. Встретившись со мной стальным взглядом серых морозных глаз, я ощутила вибрацию по всему телу и поспешила отвернуться от греха подальше. Лучше вообще избегать любого контакта с этим мужчиной. От него буквально веет опасностью.

— Сейчас Олеся приедет — вернулся к нашему разговору Соколов — продуктов привезет. Тогда твоя помощь будет кстати.

— Уже! — Воскликнул Андрей, кивая на выходящих из-за угла парня и девушку. Коротко стриженный брюнет в белой футболке, джинсовых шортах и кедах нёс два огромных пакета. А девушка, видимо, та самая Олеся, с копной платиновых, волос завязанных в хвост, и легком голубом платье, держала в руках арбуз.

— А что не идешь, не встречаешь? — Съехидничал Лёшка — Любовь твоя как-никак приехала. Или боишься, что она арбуз тебе на башку наденет?

— Просто жду удобно момента — Важно заявил Андрей.

— Ну-ну. Пойдем, кукурузина, не будем мешать малышу трусишки мочить.

— Пошел ты. — Донеслось в спину недовольное пыхтение.

— Вы че так долго? — Возмутился Витя, забирая из хрупких рук зелёный груз — И какого хрена на телефон не отвечали? Я уже думал такси вызывать, за вами ехать.

— У своей сердобольной спроси. — Буркнул брюнет, скидывая на землю пакеты.

— Сам ты сердобольный — возмутилась девушка, обнимая по очередности сначала Костю, а затем и Бориса. Андрей так и не появился, что очень странно, учитывая, с каким нетерпением он ожидал этой встречи.

— Начинается — закатил глаза Витя — Хотя бы сегодня можно без ваших склоков? Как кошка с собакой.

— Нельзя — Показала ему язык Олеся и, заметив меня, широко улыбнулась. — Привет. — Помахала она рукой — Меня Леська зовут.

— Василиса. — Улыбнулась я.

— А этот недовольный комок шерсти — указала в сторону своего приятеля. — Тимофей.

— Можно просто Тимоха. — Парень протянул мне руку.

— Очень приятно. — пожала теплую ладонь.

— Так, — Олеся раскинула руки по бокам — мы сейчас с Василисой идем на кухню, а вы мясо жарьте. Только давайте не как в прошлый раз, окей? Я не хочу есть угли. Борька, проконтролируй!

— Иди уже, командирша — усмехнулся Борис.

— Ладно, погнали — кивнула мне Леся, на ходу выкрикивая: —Шубин, пакеты занеси.

— Найми кого-нибудь другого для роли своего лично раба. — Раздражено фыркнул Тимофей — Я тебе не нанимался.

— Тогда нож в руки и бегом на кухню. Мы с Васькой тоже не нанимались вас обслуживать.

— Какая же ты язва, Савельева!

— Взаимно, Шубин.

Глава 47

— Вот ваши покупки, госпожа княжна — Тимофей поставил пакеты на стул, после чего принялся кланяться — Я могу быть свободен?

— Иди уже — махнула она рукой, закатив глаза. — Юморист недоделанный.

— Слушаюсь и повинуюсь.

— Шут гороховый!

— Не бузи, пончик.

— Я тебе сейчас — Леся нырнула рукой в пакет и, вытащив упаковку с огурцами, взмахнула рукой в воздухе, словно кидает, но на самом деле делает вид. А Тим с хохотом выпрыгивает за дверь, зачем-то прикрывая руками задницу. Видимо, это не первый случай подобных игрищ, и место траектории нападения ему хорошо известен.

— Весело у вас — усмехаюсь я.

— Не обращай внимание — вздыхает Леся, только сейчас опуская огурцы на стол. — Давай лучше по-быстренькому всё приготовим и к парням присоединимся. Нужно проследить за состоянием мяса. Что — то я не доверяю этим охламонам.

Так в четыре руки мы управились минут за пятнадцать и вышли на улицу, где солнце нещадно слепило, ошпаривая лучами кожу. Пока Олеся общалась с Андреем, который держался от неё на расстоянии вытянутой руки и выглядел при этом робкой ромашкой, я подошла к Лёшке. Он вместе с Тимофеем нанизывал мясо на шампура.

— Уже управились? — Спросил Соколов, щурясь от ярких лучей. — Фак. Надо было очки из дома прихватить. Ослепнуть можно.

— Было бы что делать. — Улыбнулась я — Овощи помыли, по тарелкам разложили и всё — блюдо готово.

— А эта что? — Кивнул Тим в сторону Леси — Небось меня последними словами полоскала?

— Даже ни разу не упомянула — слукавила я. На самом деле всё то время, что мы провели на кухне, Олеся только о нём и говорила. То он прохвост, то придурок тощий, ну и так по накатывающей. Уж не знаю, какие у этих двоих отношения, но искрит, дай Боже.

— Странно — Тимофей вновь посмотрел в ту сторону, где Леся сменила собеседника, активно болтая с Борисом — Может заболела чем?

— Скорее выздоровела. — вставил свою лепту Лёша. — А ты чего так распереживался? Боишься, что всё внимание Борьке с Андрюхой достанется?

— Боюсь, что эта маленькая выхухоль затаила план и уже готовится расчленить мои маракасики своим мечом смерти.

— Уверен, это будет феерично — хохотнул Соколов, подмигнув мне. Я широко улыбнулась в ответ и первая разорвала зрительный контакт, отвлёкшись на звонкий хохот Кости, который пытался скинуть со своей спины Андрея.

Когда мясо было приготовлена под руководством Бориса, мы с Олесей накрыли на стол и позвали мужчин. Еда была вкусная, а компания интересная. Витька на перебой с Костей рассказывали забывание истории, от которых у меня болели щёки и живот. Борис старался отмалчиваться, лишь изредка осаживая раздухаренного после виски Андрея. Мы с Лёшкой тоже не особо включались беседу, стараясь больше есть. Ну а что касается Тимофея с Олесей, то эта парочка вызывала у меня много вопросов. Вроде и не вместе, но по ощущениям, словно между ними что-то есть. Я заметила, как эти двое смотрят друг на друга тайком. И в этих взглядах нет и намека на раздражение или вражду.

— Василис. — Обратилась ко мне Олеся, делая глоток вишневого сока. Она, как и я из всей компании ограничилась безалкогольным напитком — А расскажи что нибудь о себе?

— Да нечего особо рассказывать — пожала плечами, с благодарностью улыбнувшись Лёшке, что так заботливо не давал моей тарелке опустеть. — У меня есть своё кафе-кондитерская, которой я стараюсь уделить как можно больше времени. А в остальном всё обычно. Семьи нет, детей тоже.

— Ого — восхищенно сказала она, подперев ладонями щёки — круто!

— Ничего особенного — улыбнулась я.

— У меня день рождение в августе. Можно будет заказать торт?

— Куда тебе — хмыкнул Тим — разве не боишься набрать лишние килограммы?

— Не твоё дело — фыркнула Леся — К тому же от одного кусочка ничего не случится.

— Не думаю, что ты сможешь остановится.

— Шубин, думать — это вообще не про тебя. Сиди, пей свое нефильтрованное и найди себе другую компанию. А меня оставь в покое!

— Вы серьезно? — Раздраженно пропыхтел Витя. — Хотя бы сейчас можно не собачиться?

— Своему шизанутому дружку это скажи. Не я первая начала!

— Детский сад — вздохнул Борис.

— За это и выпьем — поднял очередной стакан Андрей.

— За что за это? — Спросил Костя, в недоумении посмотрев на окосевшего парня.

— За дружбу!

— Филимонов, ну ты и пьянь!

— Может, прогуляемся? — Предложил Лёшка, опаляя горячим дыханием мою кожу. По рукам и шее побежали мурашки. То ли от его голоса, который показался интимным, то ли от… не знаю чего. Но внутри вдруг задрожало от волнения. Или я просто перегрелась на солнце. Да, скорее всего, так и есть.

— А ничего, что мы сидим, общаемся? Ребята не посчитают наш уход оскорблением?

— Какая же ты замороченная кукурузина — Лешка щёлкнул меня по носу и, поднявшись первым протянул руку. Не раздумывая, взялась за теплую ладонь, выползая из-за стола.

— А вы куда это? — Воскликнула Леся, и в воздухе стихли голоса, а шесть пар глаз уставились на нас с любопытством.

— В лес за земляникой. — Серьезно ответил Лёша.

— Правда, что ли? А меня возьмёте.

— Ну ты и наивная, Самойлова — рассмеялся Тимофей — Тебя развести как нехрен делать.

— Мы скоро — поспешно отчитался Соколов. И пока не разразился новый спор, мы по быстрому исчезли.

— Куда пойдем? — Спросила я, как только мы вышли со двора.

— Ну я же сказал: В лес за земляникой.

— Ты серьезно? — Я взглянула на довольную моську друга и не смогла сдержать смешка. — Думала, это шутка была.

— Если хочешь, чтобы тебе не поверили, говори правду — по философски заключил Лешка.

— Так может, стоило Олеську с собой взять?

— Хочу с тобой время провести — Соколов взял меня за руку и повел по зеленой тропинке, ведущей в густой лес.

Чем дальше мы уходили от дома, тем спокойнее становилось на душе. Рядом с Лёшей это моё обычное состояние. Он словно таблетка антидепрессанта. И так хорошо сразу, радостно, умиротворенно.

— Слушай, Лёш, а почему Тимофей с Олесей в таких отношениях?

— В каких таких?

— Напряженных. Всё время пытаются задеть друг друга. Леся вообще от одного вида парня превращается в колючку. Странная парочка.

— Да, — хохотнул Соколов, поддев носком кроссовка камень — Обычными их не назовешь. Но я, если честно, понятия не имею. Как-то пытался у Тима спросить, а тот всё время отшучивается, мол, такие у них игры.

— Наверное, просто обсуждать не хотел.

— Наверное. Мы пришли.

Я проследила за Лёшиным взглядом и ахнула от открывающейся мне красоты. Небольшая полянка на пригорке была усыпана земляникой, что даже не расстоянии метра можно было увидеть маленькие ягодки, от которых исходил наипрекраснейший аромат. Выпустив тёплую ладонь, я побежала к поляне, чтобы поближе насладится дарами природы.

— Обалдеть — в восторге воскликнула я опустившись на корточки. Сорвав ягодку, спрятанную под листочками тут же закинула в рот прикрывая от удовольствия глаза. — Ммм.

— Нравится? — Рядом со мной опустился Лешка и тоже потянулся за земляникой.

— Ты ещё спрашиваешь? Да я словно в земляничный рай попала! Лешка — наклонившись, поцеловала колючую щёку друга — Ты — чудо!

— Теперь буду знать, как добиться от тебя поцелуя, — отшутился Соколов.

Минут на десять мы будто выпали из реальности, поедая земляничное блаженство, а когда сил уже не осталось, упали на траву рядом с ягодной поляной, наслаждаясь пением птиц и шелестом листьев.

— Кайф. — прошептала я. — Никакой тебе суеты, выхлопов машин и прочей нечести. Даже дышится как-то по особенному.

— Так и есть — Лёшка закинул руки за голову. — Воздух здесь наичистейший. Года два назад я даже дом загородный хотел купить.

— А почему передумал?

— Долгая история. Как— нибудь в другой раз расскажу.

Мне показалось, что в голосе Лёши прозвучала грусть. Но расспрашивать в подробностях я посчитала неуместным, решив перевести разговор в другое русло.

— Соколов, а ты хочешь детей? — Да вопрос вообще не в тему, но это первое, что пришло в голову.

— Чего? — Лешка хохотнул и повернулся ко мне лицом. Я проделала тоже самое, и теперь наши глаза находились на расстоянии нескольких сантиметров. — Ты вроде не пила кукурузина.

— Да ну тебя — с улыбкой на губах я толкнула его в плечо, вызвав у друга очередной смешок — Я вообще-то серьезно спрашиваю. Тебе уже тридцать три. Мне кажется, в этом возрасте большинство мужчин всерьёз начинают задумываться о продолжении рода.

— Всему своё время — Улыбнулся Лёша, убирая с моего лба прядку волос. От прикосновения чуть шершавых пальцев я задержала дыхание, а моё сердце, пропуская удар за ударом с лошадиной скоростью заколотилось в груди. Мы и раньше могли лежать очень близко, но ничего подобно я не чувствовала. Почему? Что происходит со мной? Откуда взялось волнение при виде зеленых глаз и губ. Губы. Зачем я вообще смотрю на них?

— Вась. — Голос Лёши стал хриплым, и вновь появились эти мурашки. Они поработили всё тело и, кажется, добрались до мозга. Невозможно же вот так внезапно почувствовать странные вибрации при взгляде на друга. Утром было всё нормально. И вчера. И неделю назад. Какая — то магия вне Хогвартса.

— Что? — Спросила еле слышно, продолжая терзаться от осознания собственных мыслей.

— Я…я давно кое что хотел сделать. И не знаю, стоит ли?

— Ну, раз хотел — делай.

Каким-то глубоким подсознанием я понимала, что сейчас последует. Когда Лёшка хочет пошутить, он не спрашивает разрешение. Когда планирует что-то сотворить, это происходит неожиданно. А сейчас его вопрос выглядел так, словно он хочет, но боится. И я боюсь. До дрожи боюсь, только почему- то сама даю зеленый свет, понимая всю степень последствий. И не пытаюсь остановить, как только наши носы касаются друг друга, а горячее дыхание опаляет губы. Я чувствую как становится тяжело дышать и как мужская грудь часто вздымается. Как вокруг становится тихо, хотя несколько минут назад щебетали птицы. Мы смотрим друг на друга, осознавая, что вот сейчас самое время сделать шаг назад, потому что перейти черту легче, чем вернуть былое общение. Но кажется нам обоим плевать.

Глава 48

Я не вижу ничего вокруг, кроме зелёного омута, засасывающего в свои сети. Сглатываю, когда Лёша закрывает глаза и тянется к моим губам, ощущая, как внутри дрожит от предвкушения. Вот сейчас это случится. Мы перейдем черту, которую ни в коем случае переходить нельзя. Но запретный плод так сладок, что сил противостоять просто нет.

— Соколов! — слышу звонкий голос из-за кустов, принадлежащий Вите. И волшебство рассеивается, окуная нас в бытие реальности. — Василиса!

— Твою мать — вздыхает Лёша и, распахнув глаза, смотрит на меня со смесью раздражения и разочарования — Умеет же испортить момент.

— Может оно и к лучшему — улыбаюсь уголком губ и первая поднимаюсь на ноги, оттряхивая футболку с шортами от прилипших листьев. Дыхание всё ещё не восстановилось, как и сердечный ритм. Но, несмотря на пережитую эмоциональную встряску, я держусь стойко. По крайней мере по собственным ощущениям.

— Я не понял! — Ворчливо заявляет Витя, выходя из-за деревьев. Быстрым шагом достигает нашей компании и, уперев руки в бока, буравит лицо друга. — Соколов, ты язык что ли прогладил? Ору, ору. Думал, вас уже медведи сожрали.

— Чё припёрся? — рыкает на него Лёшка, равняясь со мной во весь рост.

— Да тут проблемка нарисовалась.

— И? Я тут причём?

— Ну простите великодушно, что отвлекаю Ваше высочество от важных дел.

— Говори уже.

— Тут твоя бывшая нарисовалась — сконфужено отвечает Витя, мазнув по мне растерянным взглядом.

— Какая, на хрен, бывшая? — Вспыхивает Соколов. — Ты бухой уже, что ли?

Мне тоже интересно, что это там за бывшая прибывшая? Лёша никогда не упоминал о своих прошлых отношениях. И, если честно, я считала, что у него их и не было никогда. Соколов — птица вольная и непостоянная. А тут — бывшая.

— Кажется, бухой здесь только ты, раз не помнишь своих бывших. — Усмехается Витя. — Ну так уж и быть, напомню по старой дружбе. Высокая блондиночка, вот с такими — руками изображает два огромных шара в воздухе — буферами. Ариной зовут. Ну как? В твоей черепной коробке есть просветления?

На несколько секунд в воздухе повисает тишина, а затем мою ладонь касаются теплые пальцы, крепко сжимая.

— Пошли — мрачно говорит Лёша, и без лишних объяснений мы уходим из леса. Теперь вопросов прибавилось вдвойне. Что за Арина? Почему они расстались? И какого, скажите мне, чёрта она сюда заявилась? Естественно, обсуждать ни один из них с Лёшей я не стала. Но весь путь, пока мы шли к дому, голова буквально разрывалась на кусочки.

— Входи — Лёша открыл калитку, пропуская меня вперед. Вошёл следом, а за ним и Витя, продолжая своим кудахтаньем нагнетать и без того напряженную обстановку.

— Красотка такая стала, — не унимался друг Соколова. — У меня едва челюсть не вылетела, когда её увидел.

— Сходи к стоматологу — безразличным тоном произнес Лёша — У тебя явные проблемы.

— Фифти, фифти — пропыхтел Витя. — И когда ты стал таким занудой?

Я не слышала, что ему ответил Соколов, потому что стоило нам оказаться в эпицентре веселья, моим вниманием завладела девушка в ярко-желтом платье, открывающим вид на стройные загорелые ноги. Даже не хочу знать, где её ноги бывали у Соколова во время их…

— Кукурузина — Лёшка подтолкнул меня вперед. — Ты что зависла?

— Задумалась просто.

— О чем?

О твоей бывшей — вертелось на языке, но я вовремя смогла заткнуться.

— Да так просто. — Пожала плечами, ощущая, как с каждым движением ноги превращаются в два бетонных блока.

— Если ты насчет Арины переживаешь, то не парься. Я сейчас быстро всё решу.

— С чего бы мне парится насчет твоей девушки — усмехнулась я — Вообще до лампочки.

— Это хорошо — Лёша закинул на моё плечо руку и повел к садовым качелям. — Посиди здесь, ладно? Не хочу, чтобы эта кобра на тебя свой яд пустила.

— Ладно — согласно кивнула, присаживаясь на мягкое сидение. Оттолкнувшись от земли, проводила крепкую спину друга и отвернулась только тогда, когда он встал рядом с Ариной. Не хочу видеть их вместе и слышать, о чем говорят, не хочу. Пусть сами разбираются. Не моё, в общем-то, дело. Спустя некоторое время, когда я уже устала изображать безразличие, и делать вид, что мне нравится отдыхать на качелях, я всё-таки решилась краем глаза подглядеть за происходящим. Но ни Лёши, ни этой Арины в поле моего зрения не обнаружилось. Тогда я поднялась с качелей и подошла к Вите и Кости. Единственным людям на этом закутке. Они стояли около беседки, глотая из стеклянных бутылок пиво.

— А где все? — Поинтересовалась я у парней.

— Борька по телефону звездит — ответил Костя. — Дрон слюни в подушку пускает. А Лёха куда-то с бывшей своей отошёл.

Внутри неприятно кольнуло. Куда-то — это куда? И зачем? Им здесь места мало? Могли бы просто отойти подальше. Для чего скрываться ото всех?

— А я че-то не понял? — Удивленно заголосил Витя — А где Тимоха с Лесей?

— Что папочка — усмехнулся Костя — боишься, что эти голубки тебе потомство наделают?

— Они быстрее убьют друг друга, чем сексом займутся. Ставлю сотку, что сейчас они этим и занимаются.

— Сексом?

— Лучше бы сексом — вздохнул Витя. — Ладно пойду поищу. Мне здесь мокруха не нужна.

— Я с тобой — Костя бросил бутылку в урну и присоединился к Вите, оставив меня наедине с самой собой, возвращая к неприятным думам. Вот о чем можно так долго разговаривать? Вспоминают прошлое? Или, наоборот, обсуждают будущее? Я ведь ничего толком не знаю о Лёше, кроме некоторых событий из его биографии. Ни о родителях, ни о жизни до нашего сближения. И об этой Арине я тоже не знаю. А вдруг она его первая любовь? Вдруг при виде этой эффектной девушки Лёша поймет, что чувства всё ещё живы?

Только от одной мысли об этом больно сжимается под ребрами.

Какого хрена? Хочется сказать. Но слова здесь лишние, и без них ясно, что я ревную. Только не понятно, ревную Лешу, как друга, который оставил меня томится в одиночестве? Или же? Нет! Я не могу! Я не должна и не имею права! Нет, конечно, имею, но так нельзя. Мы друзья. Соколов может общаться с кем хочет, и встречаться и спать, и дружить. Но почему же так гадко на душе? Чувствую себя разбитой вдребезги чашкой.

А если как бы невзначай войти в дом и посмотреть этих голубков там? Нет. Паршивый план. Хотя…Нет! Буду ждать Лёшу здесь, как и обещала.

Но ноги уже несут меня к дверям дома, а все обещания теряются за желанием найти Соколова. Плевать, как я при этом буду выглядеть. Что-нибудь придумаю. Вон, Леську пошла искать. Или жарко стало. Какая разница. Главное— увидеть их вместе, но не голыми и не целующимися, а лучше ругающимися.

Глава 49

Головой я понимаю, что поступаю глупо. Не моё ведь дело, где Соколов проводит минуты своего отдыха. Но всё равно иду, стараясь действовать бесшумно и незаметно. Меньше всего мне хочется оказаться пойманной за преследованием. А объяснить свои поступки я даже самой себе не могу. Что уж говорить о Лёше и его спутнице. Убедившись, что на первом этаже никого, кроме храпящего на диване Андрея, я поднимаюсь вверх по лестнице. Чувствую себя воровкой-домушницей или маньячкой, что пытается отследить жертву. Ужас и позор. Позор и ужас. И этому человеку тридцать лет. Где мои мозги? Кажется, я потеряла их ещё в тот момент, когда собиралась поцеловать Лёшу. Дура. Ревнивая дура. Ну, найду я Соколова в компании Арины. И что? Разве мне станет легче, если увижу их вместе? Определено нет. Лучше вернуться обратно на улицу и просто дождаться друга, как и обещала. Да, так намного правильнее. Развернувшись, я сбегаю вниз и, прислонившись к деревянному поручню, тяжело вздыхаю. На несколько минут позволяю себе восстановить дыхание, после чего отталкиваюсь от перила, собираясь покинуть прохладное помещение, как вдруг слышу голоса, доносящееся сверху. Они становятся громче, а сердце в приступе паники заходится галопом.

— Ты всегда был таким — смеётся девушка.

— Я никогда этого и не срывал. — Усмехается Лёша. Лёша?

Лёша!

Твою мать!

Подскочив на месте, я мечусь из стороны в сторону, не зная, куда деть своё накаченное адреналином тело. И, не придумав ничего лучше, забираюсь в шкаф, что находится рядом с лестницей. Здесь пусто, пахнет старостью и пылью, на которую у меня иногда бывает аллергия. Но думать об этом времени нет, как и возможности выбраться отсюда.

— Нет, Соколов, ну ладно я. — Голос Арины стал звонче, как и цокот её каблуков, и стало ясно — они где-то поблизости. — Что ты в этой своей замухрышке нашёл? Ни кожи, ни рожи, ноги толстые, одежда подростка. Одним словом, колхоз какой-то.

О ком это она говорит? У Лёши есть девушка, а я и знать не знаю? Интересные, однако, дела творятся.

— Не говори так о ней — в голосе друга сочится раздражение. — Вася хорошая.

Я едва не раскашлялась. Так это она про меня, что ли? Замухрышка и колхоз? Вот овца!

— И вообще, мы друзья.

— А! Уже, значит, переспали? — Ехидничает эта курица. — Ты со всеми тёлками так дружишь после секса. Со мной, кстати, тоже хотел друзьями остаться. Помнишь?

— Во-первых — тяжелые шаги шаркают о паркету, а затем прекращаются. — Это ты предложила мне дружбу после своих тасканий до Савина. Хотя на тот момент мы находились в отношениях. А во-вторых, тебя не должно волновать, что между мной и Васей происходит. Садись в машину и уезжай, чтобы я больше никогда тебя не видел.

— Уу, какие мы грозные. Ты так заводишь.

Опять тишина. Что у них там происходит? Я же от любопытства сейчас лопну. Поддавшись вперед, слегка приоткрываю дверь, чтобы обзор был более чёткий. Лёшу практически не видно. Зато эта Арина с буферами пятого размера и ногами от ушей во всей красе. Стоит, губами своими накаченными улыбается, волосы на палец наматывает, словно призывает взять себя и отыметь во всех плоскостях. Фу. Противная особа. И как Соколов на неё только клюнул?

— Арина, ты что творишь? — Возмущается Лёша, когда она тянет к нему свои наманикюренные пальцы, шагает вперед, и я могу только предположить, что сейчас она собирается сделать. Сжав плотно губы, хмурюсь, пытаясь разглядеть получше, но рояль, которой я ещё утром восхищалась, вызывает во мне раздражение. Чёртова махина.

— Арина — голос друга становится хриплым и тяжёлым, а меня уже потряхивает от злости. На хрена залезла в этот дурацкий шкаф? Чувствую себя по-идиотски глупо. Ещё и ног не чувствую.

— Что, Арина? Я каждый день о тебе думаю, скучаю. Хочешь сказать, не вспоминаешь меня? В жизни не поверю. Нам ведь было потрясно вместе. Помнишь секс в примерочной? А на крыше?

Фу! Сделайте мне кто нибудь лоботомию.

— Вот именно, что было. Всё это в прошлом. И ты давно в прошлом. У меня есть Вася и я…

— Что ты? Любишь её? — Смех этой барби больше похож на смех гиены. Спасибо каналу «BBC» и папе, что часто включал передачи о животных.

С трудом, но мне удалось пережить эту минуту ужаса и сосредоточить всё внимание на Лёше. Точнее его голосе. А если быть ещё точнее — ответе. Было интересно, как Соколов видит наши с ним отношения. Ну и потешить самолюбие при виде лица его бывшей. Что уж. Самой себе врать необязательно.

— Что ты хочешь от меня? — Вздыхает Лёша.

— Правды. Я хочу от тебя правды. — едва шепотом отвечает она и делает ещё один шаг, полностью исчезая из поля моего зрения. Приходится привстать, чтобы понять, что там творится. Видимость оставляет желать лучшего, как и поза, в которой я сейчас нахожусь. Ноги согнутые, голова наклонена, руками приходится упереться в стены по обе от меня стороны, чтобы не вылететь кубарем и не стать достоянием общественности. Эх, а так всё хорошо начиналось. Загородный дом, приятная компания, запах шашлыка. Я даже подумать не могла, что по итогу буду сидеть в шкафу и тайком подглядывать за бывшими влюбленными. Безудержное веселье…

— Арина! — С нажимом произносит имя девушки, и я вижу, как его руки взмахивают в воздухе. — Ты совсем с ума сошла?

Он только сейчас это понял? Мне даже знакомится с ней не пришлось, чтобы убедится — с головой у неё беда. Нормальный человек не приедет выяснять отношения спустя несколько лет после расставания. А я точно знаю, что последние три года Лешка вёл холостяцкий образ жизни. И если учесть эту информацию, назревает вопрос — какого хрена?

— Лёшенька пожалуйста, давай попробуем всё сначала.

И опять она тянет к нему свои клешни. Что за привычка такая? Так, не поняла. А чего Соколов не отталкивает её? И почему я слышу странные звуки? Поднявшись на цыпочках, уже не церемонясь, отодвигаю створки дверей, и то, что я вижу, заставляет мою челюсть затеряться где-то в районе ног. С лица слетает вся краска, в груди больно царапает, а в глазах становится мутно. Я не думала, что видеть поцелуй двух людей настолько мерзко, противно и неприятно. Но, наверное, всё дело в Лёше. Или в Арине. Уже не важно. Как и не важно то, что моё нахождение в потайной «комнате» не осталось в тайне. Настолько поразившись увиденным, я не заметила, как выскочила из шкафа и побежала в сторону дверей, сквозь грохот собственного сердца слыша голос Лёши:

— Вася, стой!

Девочки, потихоньку движемся к финалу.

Глава 50

— Вася. Вася, подожди! — Слышу голос Леши за своей спиной, заставивший ускорится меня ещё сильнее. Я бегу так, словно от этого зависит чья то жизнь. Бегу в сторону леса, потому что это единственное место, способное унести меня подальше от дома.

— Долго ты ещё собираешься крос наматывать? — Кричит Соколов, судя по всему, не собираясь сдавать позиций. Решив, что глупо бежать от проблемы, когда эта самая проблема едва не наступает мне на пятки, я резко торможу, упираясь ладонью в первый попавшийся дуб. Согнувшись, пытаюсь отдышаться. Так много я не бегала со времен школы. В обморок бы не грохнуться.

— Ты! — Пыхтит Лёша, и то, как звонко звучит его голос, означает, что он где-то близко. Но смотреть, где именно, я не собираюсь. Вот ещё. Пусть к своей Арине валит отрабатывать языковые навыки. — Я чуть не сдох! Ты в прошлой жизни была спринтером?

Я продолжаю молчать, мысленно посылая Соколова в задницу своей бывшей. Но этот плющ даже не планирует затыкаться, наматывая мои нервы в канатные узлы.

— То, что ты видела. В общем это… ну, как бы..

— Это не то, что я подумала? — Зло усмехаюсь и, резко повернувшись, натыкаюсь на два зеленых глаза, косивших под несчастного «Бемби».

— Вообще, не то, что ты подумала, — кивает он, словно болванчик. — Это недоразумение. Точно тебе говорю. Она сама меня поцеловала. Отвечаю!

— А ты не особо-то сопротивлялся.

— Не неси чушь. — Хмурится Лёша. — Арина, она…Погоди-ка, кукурузина, ты что, ревнуешь?

— Вот ещё! — Фыркаю, смыкая на груди руки, словно это поможет мне спрятаться и исчезнуть. Я бы не отказалась от такого полезного навыка. А ещё лучше — от умения стирать людям память.

— Ты ревнуешь! — Улыбается этот хрен, демонстрируя ряд белоснежных зубов.

— Отвали!

— Ревнуешь, ревнуешь.

— Ничего подобного! — Рявкаю чувствуя, как щеки покрываются алыми пятнами. Сейчас он ещё вспомнит про моё волшебное появление из шкафа, и можно спокойно рыть яму. И желательно поглубже, чтобы закопать там Соколова со своей буферной нимфой.

— Ревнуееешь! — Едва не пищит от восторга, поигрывая бровями.

— Соколов! Ещё хоть слово! — Грозно шикаю, наводя на него указательный палец.

— Всё, молчу. — Лёша выставляет вперед ладони в примирительном жесте, но в шаловливых глазах не скрыть восторженного блеска.

— Вот и молчи!

— Ага. Ну что, пошли? — Он делает шаг, пытаясь меня обнять.

— Пошли. — Я скидываю его руку со своего плеча и первая устремляюсь в сторону дома. Соколов плетётся следом, бормоча себе под нос какие-то заклинания. Я не рвусь расшифровывать, что он там говорит, но последнее слово отчетливо касается слуха.

— Ревнуешь.

— Я всё слышу! — Фыркаю, но моих губ касается улыбка. На этого идиота даже в такой ситуации невозможно злится. Хотя несколько минут назад я была готова распластать его на кусочки.

— Ты о чем? — Делает вид, будто не понимает. Ну-ну.

— О твоём словарном запасе.

— Каком ещё словарном запасе?

— Состоящем из одного единственного слова.

— Ааа. Ты о том, который начинается на букву Р?

— Заткнись!

— Ну, Васёк, хватит дуться! — Лёша хватает меня за руку и резко дергает на себя, отчего я начинаю шататься. На всякий случай, видимо, страшиться получить люлей, делая шаг назад. — Да я на эту Арину срать хотел. Честно, честно! Она сама присосалась. Мне вообще не понравилось. То есть я хотел сказать, что у нас и не было ничего. Просто чмок, без всяких там продолжительных чпоков.

— Каких ещё чпоков? — Хмурюсь я — Ты нормальный вообще?

— Продолжительных.

— Ты хотел сказать без продолжения?

— Нет. То есть да. Блин, Васёк. Ну не могу я нормально формулировать мысли, когда ты смотришь на меня взглядом Халка-убийцы. Я, кажется, даже в штанишки сикнул.

О Господи! Ну что за трепло! Я прячу лицо в ладонях и начинаю сотрясаться. Живот буквально стягивает от смеха, но Лёша, кажется, понял мои нахлынувшие эмоции совсем иначе. Я чувствую касание пальцев на своем плече и взволнованный голос с едва уловимой хрипотцой:

— Вась, ты чего? Ну прости меня, дурака. Эта коза сама набросилась. Я даже если бы хотел, не успел бы отпрыгнуть. И мы правда не целовались. Знаешь, есть такая штука — обман зрения называется. Честно. Да мне вообще плевать на Арину. Понятия не имею, как она узнала, что я здесь. Последний раз мы полгода назад увиделись. Случайно. Я в клубе с пацанами отдыхал, ну и она там. Но поверь на слово, я её отшил. Чем хочешь поклянусь. Даже членом могу, если надо.

Меня настигает новый приступ неконтролируемого смеха. Запрокинув голову, я хохочу так сильно, что слезы из глаз текут рекой.

— Ты ржёшь, что ли? — Возмущенно пыхтит Соколов. — Серьезно? Леонтьева, да я едва сердечный приступ не заработал, думая, что ты в своих слезах утопаешь.

— Я больше не могу — хриплю, хватаясь за живот. — Ну ты и придурок, Соколов.

— И чего это я, придурок? — Обиженно бормочет Лёша. — Я тебе душу открыл, поделился переживания и вообще, думал, после увиденного ты меня из своего списка любимчиков вычеркнешь.

Так практически и произошло до момента нашего с ним разговора. Точнее, его монолога. Я Соколова, хоть и не очень долго знаю, но в том, что он не умеет врать, уверена на сто процентов. Во всяком случае, в таких ситуациях точно. Просто увидев Лёшу в компании другой девушки, я осознала, как неприятно всё это видеть. Неважно, Арина бы там была или какая-нибудь Ксюша. Факт останется фактом. Я ревновала, чувствуя душевную боль. И осознавая суть этой самой ревности. Страшно, когда к тебе приходит понимание очевидных вещей. Но что теперь делать не имею ни малейшего понятия. Подумаю об этом завтра, когда мы вернемся домой.

Глава 51

В одночасье всё перевернулось. Жизнь разделилась на до и после, заодно поделив моё сердце, которое рвется на куски. Ещё утром я даже представить не могла, какие ожидаются перемены. Такое вообще возможно? Не замечаешь человека, что сутками находится рядом, а потом в одночасье происходит просветление. Или наоборот, мрак. Я пока не определилась, как лучше интерпретировать свои чувства. Возможно, я всё себе придумала, и уже завтра, с восходом солнца, моё отношение к Лёше вернется на прежнюю ступень. Порой заботу мы можем принять за флирт. Измену— за данность. А ревность— за любовь. Но правда в том, что никто не знает, когда тебя выдернет из розового облака и окунет в реальность.

— Ты чего не спишь? — Бормочет Олеся, переворачиваясь на спину. Эту ночь мы решили провести вместе. Не в смысле вместе, а на одной кровати. После всех событий спать с Лёшей кажется абсурдом, а свободных комнат, увы, нет.

— Не хочется — отвечаю я, закидывая за голову руки.

— Из-за Арины переживаешь?

— Меньше всего я думаю об этой ненормальной.

— Хорошенько ты ей наваляла — усмехается Леся, и мои губы расплываются в злобной улыбке. Сегодня произошло слишком много событий. Первый раз я приревновала Лёшу, первый раз едва не поцеловала его в здравом уме и рассудке и впервые участвовала в драке. Как только мы с Соколовым вернулись на территорию дома, Арина сидела в компании Кости и прекрасно себя чувствовала. Смеялась, улыбалась, кажется, даже флиртовала. Но стоило увидеть меня, как за секунду от этой милой кошечки не осталось и следа. Я даже опомнится не успела, а эта дура на меня уже с кулаками налетела. Мол, как я могла, разрушила их отношения, влезла в чужую семью. В общем, несла полную чушь. Ещё и лицо мне расцарапала. Ну, а я в ответ ей клок волос нарощенных вырвала и платье дизайнерское порвала. Если бы не Лёша с Костей, не знаю, чем бы всё закончилось.

Но, слава Богу, эта шибанутся уехала. Правда, перед этим обещала отомстить, навести порчу и посадить меня в тюрьму за порчу имущества. Идиотка.

— Значит из-за Лёшки — выдала свой вердикт Леся, прикрывая ладонью рот. — Вы весь вечер друг с друга глаз не сводили.

— Какая ты наблюдательная.

— А то! Такое только слепой не заметит. Ещё утром, как два попугайчика неразлучника. Сюсюкались, улыбались, а после ухода Арины— оба поникшие, задумчивые и не разговорчивые. Вы поссорились?

— Сложно объяснить — вздыхаю я. — Да и, честно говоря, не очень хочется с кем-либо это обсуждать.

— Понятно. Значит, поссорились.

— Мы не ссорились.

— Ладно, не хочешь, не рассказывай.

— Я, кажется, начинаю испытывать к Соколову что-то большее, чем просто дружеское отношение. — тараторю на выдохе, прикрывая от усталости глаза.

Ну вот, рассказала… В мои планы не входило выворачивать душу наизнанку перед посторонней девушкой, но и молчать оказалось невыносимо. Пусть это будет моя исповедь. Как в церкви. И, возможно, я услышу дельный совет. А если нет, то хотя бы выскажусь.

— А он?

— Понятия не имею. Скорее нет, чем да.

— Почему ты считаешь, что Соколов не может испытывать к тебе тоже самое, что ты к нему?

— Потому что это Лёша! — Резко отвечаю я, принимая сидячее положение. — Несерьезный, непостоянный, ветреный. Нет, как друг он просто замечательный. Но, мне кажется, Соколов вообще не умеет любить. По-настоящему.

— Не делай поспешных выводов, если не уверена на сто процентов. Нужно проверить.

— Что проверить? — Не понимающе смотрю на Лесю. Она поднялась с кровати и принялась расхаживать из стороны в сторону, постукивая пальцами по подбородку.

— Не что, а кого — в задумчивости произнесла она. — Будем проводить эксперимент.

— Какой ещё эксперимент?

— Показательный. Так придумала! — Даже в темноте комнаты я видела, каким предвкушением горят её глаза. — В общем, ты сейчас идешь к Лёше в комнату и целуешь его. Как тебе мой план?

— Паршивый, если честно — морщусь я. — А эксперимент-то в чем состоит?

— Ну это же элементарно, Ватсон. Если во время поцелуя ты почувствуешь возбуждение, желание или, как любят говорить: бабочки в животе, то твои чувства реальны. Теперь что касается Соколова. Вы же друзья?

— Ну.

— А друзья не целуются.

— И?

— Что и? Иди давай и целуй его. Если откажет, то либо он идиот, либо реально относится к тебе, как к своей подруге. А если нет, то придешь и скажешь спасибо.

— Лесь, прости, конечно, но это самый идиотской план из всех, которые я когда-либо слышала.

— Всё гениальное просто. Иди и не мнись, как пятнадцатилетняя девственница.

Возможно, в её словах есть доля логики, но я пока что не нашла, где именно.

— Ну мы же не дети — попыталась вразумить перевозбужденную девушку. — Это глупо. Нелогично. И безрассудно.

— Зато эффективно. Поверь моему опыту. — Закивала она, широко улыбнувшись.

— Сомневаюсь — пробормотала скептически. — Он посчитает меня дурой. И вообще, может, мне показалось, ну, насчет своих чувств. Это только усугубит наши отношения.

— Вот и проверишь. Тебя же никто не заставляет спать с ним или встречаться. Вы и дальше можете дружить, как прежде. Если что, просто скажешь Лёше, что проиграла мне в карты на желание.

— Нет, давай лучше спать. Не собираюсь я играть в эти дурацкие игры.

Для убежденности своих слов я упала обратно на подушку и накрылась одеялом. Никаких экспериментов! Вот просплюсь, остужу голову и всё станет как прежде.

Двадцать минут спустя.

— Господи, мне тридцать лет. В этом возрасте я должна нянчится с детьми, а не вот это вот всё.

— Тише ты! — Шикает мне в спину Леся. — Всех парней поднимешь.

— Они столько пива выдули, что их пушечным выстрелом не разбудишь. — проворчала я, на цыпочках подходя к деревянной двери. По ощущениям в комнате было тихо. Лёша, наверное, спит уже давно. А тут я. Пришла, откуда не ждали.

— Ну, что там? — Спросила Олеся.

— Спит походу.

— Ну и хрен с ним. Стучи.

— Не буду. — Дергаю головой, глядя недовольный взгляд серых глаз.

— Иди, я сказала! — Шипит на меня, выскакивая в коридор и упирая ладони в бока. — Хватит быть такой трусливой курицей!

— Сама ты курица — показываю ей язык и резко отпрыгиваю назад, когда дверь открывается, а на пороге меня встречает взлохмаченный и сонный Лёша. — Ой, привет.

— Ты чего здесь, Васёк?

— Я то. Я то — Покосившись в сторону нашей комнаты и убедившись, что Леся успела незаметно скрыться, вновь возвращаю внимание к полуголому парню. — А я это.

— Что это? — Усмехается Соколов, подперев плечом дверной косяк. — Соскучилась?

Может сказать, что не спиться? Или голова болит и нужна таблетка? Зачем вообще можно придти к мужчине в час ночи?

— Ты какая-то странная. Что-то случилось?

Ага. Соколострянка. Болезнь излечимая, но нервнозатратная.

— Да нет. То есть да. — Я нервно улыбнулась уголком губ и почесала кончик носа. — Здесь такое дело.

— Может, в комнату зайдем?

— Нет! — Выкрикнула замахав перед лицом руками. А когда увидела огромные глаза Соколова, сбавила громкость почти до шепота — Я же ненадолго.

— Хорошо. Я весь во внимании.

Что же делать? Следовать инструкции одного ненормального Эйнштейна в юбке? Или уйти? Уйти? Или поцеловать? Чувствую себя дурочкой малолетней. За все тридцать лет я только один раз опростоволосилась, когда предложила Самарину женится на мне. Даже в детстве ничего подобного со мной не происходило. Может, поэтому я и согласились? Типа, наверстываю упущенные годы своей скучной жизни?

— Васёк? С тобой точно всё нормально? — Его пальцы касаются моего плеча, заставляя вздрогнуть.

— Да.. — вздыхаю я, заглядывая в зеленый омут. — То есть нет. Нет! — Уже твёрже повторяю, делая решительный шаг вперед и кладу ладони на твердую грудь. Лёша не двигается, но в его взгляде проскальзывает что-то похоже на панику. Кадык дернулся, а дыхание стало учащенным. Это глупо. Глупо так поступать! Но именно сейчас я понимаю, как хочу безумствовать. Хочу ощутить его губы на своих, потому что весь вечер только об этом думала. Хочу перейти черту, которую нельзя переходить. Хочу! И боюсь. Алиска бы сказала, что нужно не страшиться своих желаний и следовать внутреннему порыву. Но я не такая смелая. Мне страшно потерять Лешу из-за очередного приступа ревности, который может возникнуть в любой момент. Страшно остаться одной без его сильного плеча и поддержки. Без идиотских шуток и задорной улыбки по утрам. Без теплой ладони, что держит мою. Даже без пения, от которого иногда сворачиваются уши. Я не готова идти на такие жертвы. Чувства, они сегодня есть, завтра нет. А дружба. Настоящая полноценная дружба будет с тобой всю жизнь. Не смотря на ссоры и недопонимания, она не пройдет.

— Прости. — Я опускаю руки и, развернувшись, быстро иду в свою комнату. Сердце барахтается в груди, а щеки пылают огнем. Дура. Какая же всё — таки дура!

— Василиса! Подожди! — Кричит Соколов, и я слышу тяжелые шаги заспиной, а уже через секунду моей руки касаются цепкие пальцы, разворачивая на 180. —У тебя привычка такая — всё время от меня убегать? — Усмехается он, закрепляя ладони на моих плечах.

— А у тебя — догонять меня — шепчу я, глядя вниз на наши ноги, одни из которых даже без тапочек.

— Посмотри на меня. — просит Лёша, но я продолжаю сверлить дыру в полу. — Пожалуйста.

Подняв голову, смотрю в серьезное лицо напротив.

— Ну вот, смотрю. И?

— Зачем ты приходила? — От его серьезного тона становится дурно.

— Не зачем. — Твердо отвечаю.

— Не ври.

— Я не вру!

— Нравлюсь тебе, да? — На губах проскакивает ехидство, а в глазах веселье. Он издевается? Я тут извелась вся, а этот хрен стоит и улыбается. Меня начинает скручивать раздражение в перемешку с отчаянием. Ведь прав паршивец. Знает, что прав. Поэтому и расслабленный такой.

— Отпусти — пытаюсь вырваться, но Лёша лишь сильнее усиливает захват. — Я хочу спать!

— Нравлюсь тебя — подтверждает свои же слова. — Проверить хотела?

— Что проверить? — Я стараюсь не показывать своих эмоций, но уверена, в глазах бешеная паника.

— Ощущения, наблюдения. Можешь даже не отвечать. Всё на твоем лице написано.

— На моём лице написан план по убийству одного парнокопытного!

— Ты такая дурочка, Васёк. — усмехается, Лёша. — маленькая дурочка. От себя не убежишь. — Он проводит пальцем по моей щеке и, ведя вниз, останавливается на губах, нежно поглаживая. — Поверь. Я пытался. Нихрена не вышло.

— Лёш, отпусти меня, пожалуйста. — Смотрю на него молящим взглядом. Я не могу больше здесь находится. Это сильнее меня. Его запах, его пальцы, его манящие губы и родные глаза, как наркотик притягивают в свои сети. Если сейчас не остановится, будет поздно.

— А ты сама хочешь, чтобы я тебя отпустил?

Откуда мне знать? Я только сегодня поняла, как глубоко вляпалась в это Болото.

— Да — отвечаю практически тихо.

Дура! — Кричит внутренний голос.

Знаю — вздыхаю я, мыслено помахав своим съехавшим мозгам ручкой «Адьёс.»

— Ладно — Лёша убирает от меня руки, но продолжает удерживать взглядом. А я, как пригвозжденная, стою и жду, сама не зная чего.

— Ну, я пойду? — Зачем-то спрашиваю.

— Иди. Хотя нет. Постой.

И в эту секунду происходит непоправимое. Наша дружба покрывается трещинами.

Лёша нависает надо мной, обхватывает ладонями щёки и целует, заставляя всё тело обсыпать мурашками. В груди микро взрыв, в ногах желе, а в голове неопределенности. Я пытаюсь бороться с самой собой, но в итоге закрываю глаза, обхватываю руками мужской затылок и, кажется, умираю. Чтобы возродится вновь. Как птица Феникс.

Глава 52

Это невероятно — чувствовать требовательные губы на своих губах, ощущать каждой клеточкой тела тягучее желание и возбуждение. Томится в этом котле из страсти и нежности. Я словно расправляю невидимые крылья, взлетая высоко-высоко в небо, откуда не хочется возвращаться. И даже когда поцелуй прекращается, вернуться на землю не получается. В голове сахарная вата, а на губах сладостный вкус счастья.

— Теперь всё, кукурузина, — хриплым голосом говорит Лёша, выпуская меня из своих объятий. — Можешь идти.

— Куда идти? — Я смотрю на него затуманенным взглядом, пытаясь удержать равновесие. Ноги все ещё будто ватой напичканы.

— Спать, куда же ещё.

Вот так сразу? А поговорить?

Пока шестеренки в моих мозгах крутились в поисках подходящего, а главное, вразумительно вопроса, Лёша разворачивается и ленивой походкой отдаляется от меня. А через несколько секунд скрывается за стенами своей спальни.

Все это время я провожаю его с открытым ртом, полным возмущения.

И что это сейчас было? Поцеловал и в кусты? А я? А мы? А…

— Ушёл? — Лесин шепот едва не лишает меня сознания. Дернувшись, разворачиваюсь на пятках, глядя на выглядывающую из комнаты девушку.

— С ума сошла? — Хмурюсь я, резво перебирая ногами по паркету. — Я чуть микроинфаркт не заработала.

— Откуда мне было знать, что ты такая пугливая. — Разводит она руками в стороны, пропуская меня внутрь. Войдя в комнату следом щелкает дверным замком и, не дав даже перевести дыхание, сразу набрасывается с вопросами: —Ну как прошел эксперимент? Вы целовались? План сработал?

— Угомонись, трещетка, — ухмыляюсь я, падая на кровать. Ощущение, что из меня выкачали всю энергию, предварительно перемолов в мясорубке. Как теперь спать после такого потрясения? Соколов мелкий поразит. Сделал дело и убежал. Сейчас уснет себе спокойно, а мне думай, что это всё значило.

— Нет, нормально вообще! — Возмущается Леся, присаживаясь на край матраса. Хочется спрятаться от её нетерпеливого взгляда, но эта пиявка ведь из-под земли достанет, пока не выведает из меня все подробности. — Рассказывай, давай! Я жду!

— Мы поцеловались.

— И?

— И он ушел.

В тиши комнаты раздался разочарованный вздох Леси.

— Вот и сказочке конец, — бормочет, продолжая вздыхать. — Мужики. Что с них возьмешь. Козлы они все, бесчувственные.

— Теперь все? Допрос окончен? Можно мне поспать, господин начальник?

— Да спи себе на здоровье! — Пыхтит недовольно. Поднявшись, обходит кровать и ложится рядом. Я знаю, что уснуть у меня сегодня вряд ли получится, как и успокоить взбунтовавшееся сердце. Слишком много потрясений за один день. Съездила, называется, развеялась. После такого отдыха мне нужен ещё один отдых. И желательно где-нибудь на необитаемом острове, подальше от цивилизации и людей. Даже не хочу думать, что будет завтра. Как теперь смотреть в глаза Соколову? Как общаться, жить с ним в одной квартире? Всё, кроме последнего, легко решается. Просто нужно найти квартиру и побыстрее. А что делать с остальным — большой вопрос. Сделать вид, что ничего не было? По крайней мере, после секса мы отлично справились с этой задачей. Но это было давно. Ещё до того, как наши отношения перешли в стадию друзей.

— Всё-таки не понимаю, — из раздумий меня выбрасывает задумчивый голос Леси. — Какого хрена он ушел?

— Ушел, да, ушел. Спи и не думай. Какая теперь разница.

— Есть разница. Вы, можно сказать, переступили границу дозволенного, вкусили запретный плод.

— А ты то чего так завелась? — Усмехаюсь я. — Не тебя же парень оставил с ворохом вопросов.

— Ну как же? Женская солидарность. — Важно заявляет она, накрываясь одеялом. А через несколько минут я слушаю ровное дыхание и тихое сопение.

******

— Отлично вчера погуляли! — Восклицает Андрей, уминая приготовленный Олесей омлет. У него и Соколова, в отличие от остальных сидящих за столом, с аппетитом полный порядок. Витя с Костей маются похмельным синдромом, попивая водичку. Борис кружками хлестает кофе. Тимофей всё ещё спит. Леся вообще ушла ещё до завтрака, сославшись на отсутствие настроения, хотя, проснувшись, она чувствовала себя вполне отлично. А мне кусок в горло не лезет. Да и как вообще можно есть, когда в душе полная неразбериха. Я ведь всю ночь не спала в ожидании встречи с Лёшей. Думала, что это даст хоть какие-то ответы на вопросы. А в итоге что? А ничего! Соколов даже не подошел ко мне. Просто пожелал доброго утра и как ни в чем не бывало, принялся обсуждать с Витей состоявшийся на днях футбольный матч. Нет, я, главное, извелась вся, а ему плевать. Сидит, языком трещит, улыбается, гаденыш. Хоть бы взглянул разок. Так нет же. В моей компании он не заинтересован.

Правильно Леська сказала. Все они козлы!

— Никогда больше не буду пить, — со стоном бормочет Костя, заглатывая уже, кажется, третий стакан воды.

— Слабак, — усмехается Боря.

— Пошел ты.

— Да ладно тебе, Костян, — улыбается Андрей, ободряюще похлопывая ладонью по плечу своего приятеля. — Если хочешь, у меня пивасик в холодосе имеется. Можешь подлечиться.

— Ой, нет, — морщится Костя, — я всё. Ухожу в завязку. Здоровье уже не то, чтобы по утрам похмеляться. Да и Соньке обещал вечером на карусели сходить.

— А Соня твоя дочь? — С любопытством интересуюсь я.

— Сестра, — отвечает за Костю Лёша, но я продолжаю уперто смотреть в противоположную от него сторону. Сам, главное, всё утро не замечает, а тут очнулся. Ничего. Пусть побудет в моей шкуре.

— Если когда-нибудь у Костяна появится ребенок, — важно заявляет Андрей. — То я станцую танец маленьких лебедей в костюме Барелины.

— Слышал, Фрез? — ухмыляется, Боря. — Мы ждем зрелища. Так что накачивай свои яйца и вперед, осеменять какую-нибудь самочку.

За столом раздался дружный хохот.

— Я, если что, беру на себя костюм Балерины. — Вставляет свою лепту Витя.

— Да идите вы, — улыбается Костя, делая очередной глоток воды. — Клоуны.

Мда. Не зря же говорят, что мужики до сорока — те ещё дети. Вот ярый тому пример.

— Ладно, — Борис поднимается со стула, и упирается ладонями в стол, — хватит жопы свои насиживать. Пойдемте собираться. Через час выдвигаемся.

— Ооо, — протянул Андрей. — Плохи дела. В нашем Борьке опять проснулась грозная мамочка. Мам? А можно я пойду погуляю? Ну, пожалуйста.

— Дрон, я когда-нибудь тебе челюсть выбью! — Рыкнул на него Борис, первым покидая нашу компанию. Я решила, что тоже бы пора сваливать. Взяв со стола так и не тронутую тарелку с омлетом и выпитую кружку кофе, направилась к раковине.

— Вась! — Крикнул Андрей. — Посуду не мой. Я сам.

— Спасибо, — улыбнулась ему в ответ. Аккуратно поставила посуду на керамическую поверхность и, взмахнув хвостом, убежала вверх по лестнице, ощущая, как спину прожигает чей-то пытливый взгляд. И мне даже гадать не нужно, кому он принадлежит. Одному зеленоглазому сухарю, лишившему меня сна, аппетита и спокойно жизни.

Глава 53

— Так и будешь молчать? — Усмехается Лёша, регулируя громкость на магнитоле. Я не спешу вести с ним диалог. Как, впрочем, и полчаса назад, когда мы все дружно грузились по машинам и прощались. Соколов спросил, сколько времени, но был мною проигнорирован. Я всё ещё обижена. Потому что не ожидала вот такого к себе отношения. Пустого, безразличного, словно ему нет до меня никакого дела. Я не хочу томиться в догадках, что же всё-таки повлияло на его поведение. Это то ещё дерьмо.

За окном мрачно и уныло. Прям олицетворение моей души. Скоро, наверное, пойдет дождь. Терпеть его не могу.

— Нет, ты, конечно, можешь и помолчать. Я никуда не тороплю.

— Издеваешься? — Возмущаюсь я, дернувшись. Смотрю на сосредоточенный профиль друга и раздражаюсь ещё сильнее, когда его губы кривляться в самодовольной улыбке. — Соколов, ты вообще адекватный человек?

— Да вроде не жалуюсь — жмет он плечами, продолжая веселится.

— Это ты меня игнорил всё утро! Ты вел себя как последняя скотина! А сейчас хочешь, чтобы я с тобой разговаривала? Не много ли на себя берешь?

— Обожаю, когда ты такая бешеная. Прям дух захватывает.

— Я не могу так больше. — Вздыхаю я, отворачиваясь. — С тобой невозможно серьезно разговаривать. Что ни слово — шуточка.

— Каждый человек выплёскивает свои эмоции по своему. Тебе ближе агрессия, мне — юмор. — По-философски заявляет Соколов.

На данный момент моё эмоциональное состояние на уровне выжатого лимона. Я устала! Даже сил нет на то, чтобы спорить. Да и есть ли в этом смысл, если на любую мою претензию Лёша всё переводит в юмор. А наши отношения — это не Камеди Клаб. И мне совсем не смешно.

— Что ты хочешь от меня, Вась? — Спрашивает, Лёша после недолгого молчания. А я уже ничего не хочу. Совсем. Достало. Все утро как на пороховой бочке после вчерашнего рандеву.

— Просто не разговаривай со мной. — Прошу тихо, прикрывая от усталости глаза.

— Давай поговорим.

— Чтобы ты опять всё перевел в шутку? Нет уж, спасибо. Молчи, Леш. У тебя это получается лучше всего.

Резкий толчок заставляет распахнуть глаза и посмотреть в окно.

— Почему мы остановились? — Интересуюсь безразлично. — Что-то с машиной?

— Посмотри на меня. — Требует Соколов тоном, не терпящим возражения. Ага. Разбежалась. — Вася!

— Отвали! — Фыркаю сердито. — И давай уже заводи машину. Я хочу домой.

Слуха касается какая-то возня, громкий щелчок, а затем хлопок, от которого я вздрагиваю. Краем глаза замечаю Соколова за окном, и сердце пускается в безумный скач. Он распахивает дверь с моей стороны и грозно шипит:

— Выходи!

— Нет! — Упрямлюсь я.

— Так я и думал!

— Что ты делаешь!? — Ахаю от возмущения, когда Соколов просачивается в машину, упираясь в моё лицо своим плечом. Он отстегивает ремень безопасности, нещадно наполняя мои легкие своим парфюмом. Вылезает обратно на улицу и тянет меня за собой. Я, как пулька в пистолете, вылетаю, едва не потеряв равновесие. Поправляю пальцами упавшие на лицо волосы и только потом набрасываюсь на Соколова с кулаками.

— Ты придурок! — Кричу, не сдерживая эмоций. Луплю так, что костяшки начинает жечь, но продолжаю выплескивать весь негатив, скопившийся за несколько мучительно долгих часов. — Ненавижу тебя! Не! На! Ви! Жу!

— Василиса, успокойся! — Леша перехватывает мои запястья и, дернув на себя, загребает в кольцо своих рук. Тяжело дыша, я из последних сил пытаюсь сопротивляться. Дергаю ногой, ударяя Лёшу по лодыжке, стучу ладонями по спине, царапаю, но по итогу опускаю руки, оставив их вяло болтаться в воздухе. Кажется, запас энергии на сегодняшний день исчерпан. Мне нужен допинг в виде полноценного сна и одиночества.

Я чувствую, как тяжело вздымается мужская грудь, как горячее дыхание обдает волосы на макушке и на глазах наворачиваются слезы. Мне совсем не хотелось устраивать бессмысленный концерт, а уж реветь и подавно. Показывать свои слабые стороны Соколову вдруг оказалось стыдно. Не правильно что ли. Пусть он всё ещё мой друг, коим я его считаю, даже несмотря на говняное поведение. Он ещё и мужчина, который заставил моё сердце вновь ощутить незабываемые эмоции. И который возвысил к небесам, а потом резко уронил на землю, покалечив едва окрепшие крылья. Возможно, я слишком всё утрирую. Но в данный момент это именно то, что колеблется в душе.

— Ну почему ты такая дурная, Васёк. — Вздыхает Лёша, упираясь подбородком в мою макушку. — И нетерпеливая.

Я не стараюсь развеять его монолог своей унылой болтовней. Да и что на это можно ответить не имею понятия. Он слишком сложный, слишком непонятный. А играть в разгадывание ребусов мне совсем не хочется.

Поежившись от прохладного порыва ветра, покрываюсь мурашками, когда на плечо падает одинокая капля дождя, оставляя после себя неприятное ощущение. На небе сгустились черные тучи. И это призыв скорее спрятаться в укрытие.

— Отпусти меня — тихим дрожащим голосом развеиваю тишину. Лёша не сопротивляется. Расцепляет на спине руки, и я тут же делаю шаг назад, глядя в неспокойное небо. Мои волосы колеблются в воздухе от очередного дуновения ветра.

— Пошли в машину — говорит Соколов. — Сейчас ливанет.

Ничего не ответив, молча направляюсь к синему «БМВ». Распахиваю дверь и забираюсь в салон, насквозь пропитанный Лёшиным запахом. Жду, когда водитель займет свое место. И только после того, как мы продолжаем движение, опускаю голову на подголовник и закрываю глаза, чтобы уже через несколько минут погрузится в сон.

Глава 54

Просыпаюсь только тогда, когда мы подъезжает к дому. Лёша паркуется на свободном месте и глушит мотор. Мне немного стыдно за своё поведение. Но я была настолько раздосадована, что перестала поддаваться контролю. Извиняться бессмысленно, да, впрочем, и не за что. Сам виноват. Зачем целовать, если собираешься держаться на расстоянии. Это глупо и неприятно. А ещё обидно. Но не смертельно. В любом случае, поговорить стоит. Хотя бы для того, чтобы вернуть всё на круги своя. То, что я сама себе придумала, легко исправить. Например, забыть. У меня это отлично получается. Правда, перед этим стоило выпить бокальчик, другой. Но в последнее время алкоголь для меня табу. Как и табу красивый загорелый птиц с зелеными глазищами. Если бы не менструальные дни, я бы подумала, что залетела. Потому что перепады настроения— вещь нездоровая и пугающая.

Растерев ладонями лицо, кошусь на Лёшу, наблюдая, как его длинные пальцы стучат по рулю. Вздохнув, отстегиваю ремень безопасности, после чего выбираюсь на улицу. От пролитого дождя не осталось и следа, не считая мокрой травы. Солнце светит ярко, кожу греет летнее тепло, но лучше не становится. Внутри всё так же гаденько. Забрав с заднего сидения свой рюкзак, обхожу машину и торможу на полпути к подъезду, не слыша посторонних за спиной звуков. Обернувшись, замечаю Соколова всё в той же позе и с задумчивым взглядом.

— Ты не идешь? — Интересуюсь я. После сна голос хриплый, поэтому приходится прокашляться и повторить свой вопрос уже более четко.

— Нет, — сухо отвечает он, зачем-то поворачивая ключ в зажигании. — Ты иди. Я скоро приеду.

Хочется спросить, куда и зачем он собирается, но, прикусив язык, просто киваю и не спеша бреду к подъезду. Прикладываю ключ-кнопку к домофону и перед тем, как войти, провожаю взглядом уносящийся автомобиль, оставивший после себя клубок пыли.

На душе скребут кошки всё время, пока я поднимаюсь на нужный этаж, принимаю душ в пустой квартире и пью чай. Даже спустя тридцать минут и три секунды мне не становится легче. Куда Лёша уехал? Для чего? А главное, вернется ли он сегодня или мне придется провести эту ночь с беспокойными мыслями? Только сейчас приходит осознание, насколько безрассудно было моё поведение. И на смену тоске приходит страх. Вдруг я всё испортила? Можно же было сдержаться, где-то промолчать, а лучше спросить обо всём напрямую. Лёша — человек честный и не стал бы извиваться и юлить. Возможно, сейчас я бы не сидела и не жевала сопли.

Вибрация на телефоне оповещает о новом входящем сообщении. Сняв блокировку, мажу глазами по буквам, и губы расплываются в насмешке. Это Олеся. Перед тем, как разъехаться, мы решили обменяться номерами, чтобы продолжить общение.

«Капец, лучше бы с вами поехала. Всю дорогу мне пришлось сидеть на костлявых ногах Кости, и сейчас моей заднице требуется реабилитация.».

Рассмеявшись, быстро набираю ответ.

«Зато Костя, наверное, от счастья до небес взлетел, когда твоя задница мягко симулировала его колени.»

«Ой, да он каждый день на себе новых кобылиц катает. Так что впечатлений я не произвела. А травму заработала! Вы-то как? Добрались? Поговорили?

«Поговорила только я. А точнее, накричала, обозвала и выудила уехать.»

«В смысле уехать? Куда?»

«Понятия не имею. Наверное, квартиру мне ищет. Он ведь обещал помочь, а здесь такой повод.»

«Соколов не такой.»

«Все мы не такие.»

Щелчок замка в двери заставил меня напрячься. Погасив экран, напрягаю слух. Сердце барабанит о ребра, а кончики пальцев ног начинает покалывать от нетерпения.

Он пришел! Пришел! — Визжит внутренний голос. Но лицо остается бесстрастным, хоть губы и норовят расплыться в счастливой улыбке. Как только шаги становятся громче, поспешно отворачиваюсь, делая вид, что меня интересует погода за окном. По коже ползут мурашки, когда за спиной я чувствую его присутствие и ощущаю древесный запах парфюма с цитрусовыми нотками.

— Вась, посмотри на меня, пожалуйста — просит Лёша, вынуждая меня обернуться. Глаза притягивают розовые бутоны пионов в его руке, и теперь моё сердце на секунду останавливается, защемив от нахлынувшей нежности. Он не сбежал! Он поехал за цветами. Как мило! Я буквально растекаюсь в блаженстве, но продолжаю изображать снежную королеву. Это трудно, когда хочется завизжать и бросится в родные объятия. Но я стойко играю роль неприступной. Дура, конечно. А что делать? Женский мозг— это тот ещё неопознанный объект.

Сглотнув, медленно поднимаю голову, и останавливаюсь только тогда, когда наши взгляды пересекаются. Лёша внимательно изучает моё лицо, словно пытается отыскать зарытый клад, но говорить не спешит, видимо, посчитав, что следующий шаг будет за мной. Я это понимаю, а всё равно молчу, растеряв все слова с его появлением. Те сорок пять минут своего одиночества я репетировала речь нашей будущей беседе. Но сейчас в голове полное обнуление. Словно там кто-то ластиком прошелся. Одни только «эм» да «э» остались

— Я пришел извинится — первым всё-таки отзывается Соколов, кладя на стол розовое блаженство. Какие красивые! Просто восхитительные! — Это тебе.

— Спасибо — тихонько отзываюсь я, едва сдерживаясь, чтобы не заграбастать букет в свои руки и не зарыться в них носом. — Очень красивые.

— Я не знал, что ты любишь. Хотел купить розы, — Лёша отодвигает стул, располагаясь рядом, — но продавец отговорила, сказав, что для любимой девушки больше подойдут пионы. Они такие же воздушные, как и ты.

— Продавец знает толк в работе. — Усмехаюсь я, а когда до меня доходят сказанное Лёшей, глаза распахиваются, превращаясь в два огромных блюдца. — Что ты сказал? — Растерянно хлопаю ресницами.

— Вась, — горячая ладонь опускается на мою, переплетая наши пальцы. Я мало что соображаю, потому что в голове раз за разом стучит одна и также фраза: любимая девушка. Кажется, сейчас произойдет разрыв сердца от переизбытка эмоций или же обморок. Одно из двух точно, — я мало что смыслю в любви и до твоего появления даже не понимал значение этого слова. Возможно, ты посчитаешь меня идиотом, но…

— Ты не идиот! — Возражаю дрожащим от волнения голосом.

— Самый настоящий — вздыхает Леша, поглаживая большим пальцем мою ладонь. — Знаешь, Вась, в моей жизни всегда происходила какая-то неразбериха. Не самое счастливое детство, бунтующая юность, развязная молодость. Даже после тридцати мало что изменилось. До встречи с тобой. Правда изменилось не сразу. Изначально я считал тебя просто привлекательной девушкой, с которой не плохо было бы провести ночь-другую. Но после того, как я получил желаемое, мне вдруг захотелось большего. Не просто секса по пьяни, а настоящего. Реального. И оно случилось. Я ведь никогда не верил в дружбу между мужчиной и женщиной — ухмыляется Лёша — в глубине души я был уверен, чем всё это закончится. Потому что по-другому и быть не могло.

— Ты слишком самоуверен — не сдерживаюсь от смешка, всё ещё пребывая в какой-то параллельной Вселенной.

— Пусть так. Но неужели я не прав? Да, в какой-то момент мне казалось, что ты видишь во мне исключительно бесполое существо. А вчера всё встало на свои места.

И я до сих пор не могу в это поверить!

Один день изменил весь мой мир, который казался абсолютно понятным и прозрачным. Еще рано говорить о любви, но поздно бежать от реальности. Мне нравится Лёша, и это факт. Нравится в нём всё без исключения.

— Возможно в твоих словах есть доля разумного. Но тебе разве не страшно?

— А чего бояться, кукурузина? Жизнь одна, и надо наслаждаться ей по полной программе. Лучше сделать и пожелать, чем жалеть о том, что не сделал.

Глава 54.1

После Лёшиного признания мы перемещается в комнату, чтобы продолжить наш незаконченный разговор. Я пока не готова кидаться Соколову в объятия, но уже спокойно беру его за руку, лёжа на мужской груди.

— Это так странно. — Отзываюсь я с улыбкой на губах.

— Что именно, Василёк?

— Ну, всё. Ты, я, наши отношения.

— Согласен. Правда есть некий гештальт, который я бы хотел закрыть.

— Ты о чем? — Я приподнимаюсь, глядя в нахальные глаза Лёши.

— Ну, я ведь поцеловал тебя и ушел. Помнишь?

— До сих пор не понимаю, зачем был этот цирк? — Хмурюсь я. — Ещё и молчание поутру.

— Ну, вы же, девочки, любите помариновать мужиков. Я всего лишь позаимствовал ваши лайфхаки. — Широко улыбается Соколов, за что получает нехилый тычок в ребро.

— Какой же ты дурак! И как? Понравилось?

— Ооочень — выдыхает он в мои губы и одним ловким движением переворачивает меня на спину, нависая сверху. — Злючка — колючка.

— А ты безнадежный идиот — хохочу ощущая, как по ребрам скользят шаловливые пальцы — Прекрати! Ты ведь знаешь, я терпеть не могу щекотки!

— А это такой ход — важно заявляет Соколов, впиваясь в мои губы в нетерпеливом поцелуе.

Глава 55

Два месяца спустя.

— Пап, я же сказала, что не нужны Лёше твои старые колодки на машину — усмехаюсь я, делая глоток сладкого капучино.

— Ну как же не надо — возмущается отец. — Мы ведь на днях разговаривали, и ему очень даже было нужно. Ладно, сам Лешке позвоню. А то вы, женщины, те ещё хитрые создания. Одна твоя мама чего стоит. Кстати о ней. Может, уже помиритесь?

Раз за разом папа задает одну и ту же фразу: Когда помиритесь? Может, пора? Это не раздражает. Я понимаю его переживания, но мне всё еще сложно сделать первый шаг. А сама мама никогда не признает свои ошибки.

— Помиримся, пап — успокаиваю взволнованно родителя. — Только позже. Дай мне время.

— Конечно, цветочек. Я всё понимаю и не тороплю тебя.

Как же не торопит. Очень даже торопит.

— Ладно, папуль, мне работать пора. Созвонимся позже.

— Буду ждать твоего мудрого решения — сообщает напоследок, прежде чем в трубке раздаются короткие гудки. Отложив телефон на стол, принимаюсь за изучение смет. В висках начинает давить от перенапряжения. Но, положа руку на сердце, я обещала Лёше, что все выходные проведу только с ним. Поэтому приходится поднапрячься, чтобы успеть к его приезду. Мы встречаемся уже два месяца, и это лучшие два месяца в моей жизни. Соколов оказался тем ещё «романтиком». На первое свидание он потащил меня в парк аттракционов, после которых я блевала за деревом парка. На второе мы отправились на пикник, где нас едва не покусали бродячие собаки. Про третье и вспоминать не хочется. Этот любитель экстрима решил, что круто было бы спрыгнуть вместе с тарзанки. А потом весь полет верещал над ухом, словно резаная свинья. В общем, как вы понимаете, устраивать свидания не в духе Соколова. Но про счастливые два месяца я ничуть не соврала. Леша безумно заботливый. Он ценит наши отношения и за это время ни разу даже на долю секунды не дал усомнится в своих чувствах. Шутит, правда, без конца. Стендапер хренов. А я потом ещё полчаса не могу нормально дышать. И балует. Подарки дарит, цветы, по утрам готовит завтрак. И всегда поддерживает. Даже не представляю, как раньше без него жила. Просто подарок судьбы, не иначе.

— Василис — в кабинет заглядывает Аня и смотрит на меня слегка растерянно.

— Что-то случилась? — Тут же напрягаюсь я. — Проверка приехала раньше срока?

— Лучше бы проверка — Вздыхает Бейц, сдувая со своего лица фиолетовые пряди — Там к тебе пришли. Лично.

— Кто? Соколов, что ли опять с сюрпризом? Я же сказала ему меня не беспокоить.

— Да нет. Не Лёша. Кое-кто другой.

— Кто?

— Иди. Сама всё увидишь.

Терпеть не могу загадки, но Аня упрямо не желает вводить меня в подробности. Отставив кружку, поднимаюсь из-за стола и с громких цокотом направляюсь в зал.

— Что это там за гость такой по личному вопросу? — Негодую я, парализуя макушку Ани.

— Сама всё увидишь.

— Распахнув двери, пытаюсь отыскать знакомое лицо среди посетителей кафе. И нахожу. Сразу же. Ведь этот человек мне хорошо известен. Темные волосы, аккуратная бородка, карие глаза, ровный нос, на котором практически уже не заметен шрам. Когда-то я думала, что люблю его, когда-то считала, что больше не увижу. И вот. Встреча наступила. Правда, в душе теперь полный штиль. Не ёкает. Ничего.

— Привет — вежливо отзываюсь я.

— Привет, Вась. — Улыбается Слава, внимательно изучая моё лицо.

— Ты Так смотришь, словно пытаешься найти на моём лице прыщ. — нервно ухмыляюсь.

— Прости. Просто давно не видел тебя.

— Зачем пришел? — Решаю сразу перейти к сути. — Торт дочке заказать?

— Давай отойдем куда-нибудь — просит Самарин, оглядывая зал. — Вон там есть свободный столик — Указывает в самую даль около окна. Видимо разговор ожидается долгий. Но я не особо рвусь тратить на него свое время.

— Слав, зачем ты пришел? У меня много работы. Каждая минута дорога.

— Хорошо — кивает он — Давай хотя бы отойдем в сторону.

— Ладно давай. Что ты хотел? — Интересуюсь, когда мы находим пустой закуток недалеко от входной двери.

— Я всё вспомнил.

— Поздравляю. Или ты ждешь фанфар и фейерверка?

Понятия не имею, откуда во мне поселилась эта злобная стерва. Но при виде Самарина, помимо отсутствия любовного интереса, во мне ещё умерла и вежливость по отношению к этому мужчине. Я давно отпустила. Но в глубине души всё равно остался неприятный осадок. Пусть Слава и не виноват, его это не оправдывает.

— Злишься на меня? — Невесело усмехается, проведя ладонью по волосам.

— Ни сколько — произношу безразлично, складывая на груди руки. — Говори зачем пришел.

— Извинится.

— Извиняю. Я могу идти?

— Так сильно торопишься убежать? Мне казалось, тебе было приятно моё общество. Или я ошибся?

— Здесь ключевое слово было.

— Без ножа режешь.

— Слав, уходи, пожалуйста. Наши пути разошлись. Или что? Не уж-то Марина бросила?

— Мы расстались. Ещё три месяца назад, до моего выздоровления.

— Искренне поздравляю. Теперь всё?

— Вась. Я знаю, что повел себя как свинья, но ты ведь понимаешь, по какой именно причине. Я мало что помнил и ни черта не соображал.

— Понимаю. И не обижаюсь.

— Маша, кстати, о тебе часто вспоминает — как бы невзначай добавляет Слава, и мне впервые за минуты нашего общения хочется улыбнуться. Первое время я очень скучала по ней и сейчас бы не отказалась увидеть эту золотоволосую девчушку с ясными голубыми глазищами. Но также я понимаю, что встреча с дочерью Самарина если и произойдёт, то только по чистой случайности. Намерено врываться в их жизни больше нет желания. Это пройденный этап.

— Предавай ей привет. Ладно, Слав, мне правда пора.

Я уже собираюсь развернуться и уйти, но теплая ладонь перехватывает мой локоть, а тихий голос касается слуха:

— Василис. Прости ещё раз. Не хотел, чтобы так всё вышло. Ты правда мне очень нравилась, и я думал…а в общем, уже не важно.

— Пока — говорю напоследок и, как только пальцы на моей руке расслабляются, ухожу, не оборачиваясь. Я не совсем понимаю, с какой целью приходил Слава. Правда ли, чтобы извинится или для чего-то ещё. Неважно. Всё так, как и должно быть. Бессмысленно стучаться в закрытые двери, когда эти самые двери намертво заколочены гвоздями. Да. Когда-то я считала, что влюблена в Самарина. А сейчас понимаю, насколько сильно ошибалась. Мне было приятно его внимание, и в какой-то момент я даже грезила мечтами об этом мужчине. Но жизнь решила всё по-своему. И это прекрасно.

Девочки, у нас остался эпилог. Я слегка в растерянности, поэтому прошу помощи у вас. Чтобы вы хотели увидеть из жизни ребят?

Эпилог

— Куда мы едем? — Делаю, кажется уже десятую попытку выведать из Соколова хоть какую-то информацию нашего очередного свидания. Во всяком случае, я думаю, что это свидание, потому что зачем ему делать из этого всемирную тайну?

— Увидишь. — Улыбается Лёша, сосредоточенно следя за дорогой.

— Ты же знаешь, как я отношусь к твоим сюрпризам. Лучше скажи, чтобы понимать, к чему готовится.

Я не могу перестать молчать. Любопытство вперемешку с паникой сожрали мне все мозги. Надеюсь, это не прыжок Парашютом, о котором совсем недавно упоминал Соколов? Он тот ещё любитель острых осушений. А мне вот вообще ничего такого не хочется. Ворчу постоянно, как бабулька восьмидесятилетняя, но всё равно соглашаюсь на все его сомнительные идеи. Наверное, поэтому нам так хорошо вместе. Мы словно инь и янь. Идеально дополняем друг друга.

— Всё. Приехали — Оповещает Лёша, паркуясь напротив панельной многоэтажки.

— Это шутка такая? — Смотрю на него во все глаза. — Зачем мы здесь?

— Потому что сама бы ты сюда не приехала. — Перекинувшись через сидение, Лёша целует меня в губы, одновременно отстегивая ремень безопасности. — А вот теперь пошли.

— Нет. — Упрямлюсь я. — Мне не нравятся такие сюрпризы.

— Переживёшь. — Язвит Соколов целуя кончик моего носа.

— Предатель — обижено пыхчу, сцепив на груди руки. — Отвези меня домой.

— Всенепременно, моя королева, Но только после того, как ты поговоришь с матерью.

— А ты меня спросил: хочу ли я этого разговора?

— Конечно, хочешь.

— Самодовольный засранец.

— И я тебя люблю, Васёк.

— Кретин!

— Из твоих уст это звучит как комплимент.

— Придурок!

— О да, я такой!

— Иди ты в задницу! — Твержу напоследок, выскакивая на улицу, и с остервенением хлопаю автомобильной дверью.

— Можно было просто сказать спасибо — усмехается Лёша, выходя следом. За что спасибо? За это? В гробу я видала такие сюрпризы. Лучше бы с парашюта спрыгнула, ей Богу. Нет, в глубине души, мне конечно, приятно его беспокойство и забота о моих отношениях с мамой. Но почему нельзя было предупредить заранее? Для чего эти секреты?

— Вам пора помирится — уха касается ласковый голос моего мужчины.

— Я не готова — прикрываю глаза, откидываясь на твердую грудь Лёши. А мой живот обвивают родные руки.

— Я буду рядом.

— Прости, но твой аргумент абсолютно неубедительный. Помнишь, чем окончилась крайняя встреча?

— Не думаю, что сегодня Лидия Сергеевна притащит с собой группу поддержки в виде своей подруги и её сынка.

— Ты плохо знаешь мою маму.

— Зато хорошо успел изучить тебя — говорит Лёша, оставляя поцелуй на моей макушке. Тело начинает расслабляться и теперь его сюрприз уже не кажется таким бредовым. Думаю, три месяца— внушительный срок, чтобы расставить все точки над i и скинуть уже со своих плеч этот тяжеленный груз. А дальше будет зависеть от маминого поведения. Захочет общаться — пожалуйста. Нет, то так тому и быть.

Постояв ещё немного, мы беремся за руки и не спеша бредем к подъезду. С удивлением замечаю в руках Леши ключи, которыми он открывает железную дверь. Но комментарии оставляю при себе. Это точно не мои. А значит у него есть посредник.

— Вы эту аферу с отцом, что ли, провернули? — В неверии качаю головой, заходя внутрь.

— Мы отличная команда! — Воинственно выкрикивает Лёша, следуя за мной.

— Ага, блин. Чип и Дейл.

— Ладно тебе, ворчунишечка моя. Это все ради вас. Наших любимых женщин.

— Какое благородство. — Ахаю театрально, нажимая кнопку лифта.

Поднявшись на нужный этаж, мы подходим к двери под номером 69 и весь мой внутренний стержень катится к чертям. Руки начинают подрагивать, ладони потеть, во рту пустыня, словно накануне я выдула нехилую дозу алкоголя. В голову приходит позорная мысль — сбежать. Это неправильно, но в тоже время настолько понятно мне. Мама сложный человек. И как бы от нашей встречи не стало только хуже.

— Красивые цифры — Вздыхает Лёша. — Вдохновляющие.

— Соколов. У меня тут судьба, можно сказать, решается. А тебе лишь бы потрахаться. — Хмурюсь, ударяя его плечу. — Ты хоть иногда можешь думать о чем нибудь другом, кроме секса?

— Да ладно тебе, не бузи. Я вообще-то пытаюсь воссоздать атмосферу.

— Дома воссоздашь. Нажимай на звонок.

— Как скажешь. — пожимает он плечами, вдавливая пальцем в белую кнопку.

Вдох, выдох. Ты справишься, Василис. Это всего лишь твоя мама, а не какой-нибудь Чикатилла. Просто расслабься.

Как бы я не пыталась приободрится, получалось паршиво. Сердце грохотало под ребрами, словно обезумевшее. И даже теплая ладонь Лёши была не способна привести меня в чувства умиротворения.

Я слышу шаги по ту сторону от нас, слышу характерный щелчок и, кажется, на несколько секунд теряю сознание. Страх, что мама отвергнет нас, обволакивает нутро. Но, к счастью, на пороге нас встречает отец. В черных брюках, рубашке и свежей стрижкой. Подготовился.

— Ну наконец-то! — Радостно восклицает он — Я уж думал, до пенсии вас ждать буду.

— Папа, — моих губ касается улыбка — ты итак, на пенсии.

— Не напоминай — морщится он, жестом приглашая в свой дом. — Привет дочка.

— Привет-привет, Боевой спасатель.

Мы обнимаемся. После чего они с Лёшей жмут друг другу руки.

— Объект на месте? — Спрашивает Соколов, скидывая с ног начищенные до блеска черные туфли.

— А как же. Сидит миленькая на кухне. Вас одних ждет.

— Она знает? — Смотрю на отца с удивлением.

— Почти.

— Что значит почти?

— Пришлось сказать, что в гости с Дальнего Востока приезжает мой старый приятель с женой.

— Папа!

— Ну что? — Взмахивает руками в воздухе, ударяя себя по бедром — Я действовал по ситуации. К тому же практически не соврал.

— Ты о чем?

— Неважно. Пойдемте уже. С утра во рту ни крошки. Лидочка, как коршун, всю еду окружила.

Первым на кухню отправляется папа, а мы, как два послушных ребенка, ждем вердикта, подпирая стену гостиной.

— Ты слышишь что-нибудь? — Тихо спрашиваю Лёшу.

— Что именно? Крики счастья? Нет. Вроде бы пока всё стабильно.

— Вряд ли она за такой сюрприз отца по головке погладит.

— Ты слишком категорична, Василёк. Мама тебя любит. И будет только благодарна Григорию Владимировичу за твой приезд.

— Я слишком хорошо её знаю.

— Прошло три месяца. Она остыла.

— Возможно.

Понятия не имею, сколько проходит времени, но в какой-то момент дверь кухни распахивается, а из-за угла элегантной походкой выплывает мать. Наши глаза встречаются, и если в моих волнение и страх, то в её стоят слезы.

— Васенька — шепчет дрожащим голосом и, оттеснив, Лёшу заключает в свои объятия. Я немного растеряна от подобной реакции, поэтому с трудом поднимаю болтающие руки, обнимая в ответ. Вдыхаю родной аромат и прикрываю глаза, которые начинает пощипывать. — Дорогая моя. Доченька.

В горле образуется ком от громких вхлипов, а сердце сжимается от внезапной тоски. До этого момента я и предположить не могла, как скучала по маме. А сейчас понимаю — очень сильно.

— Прости меня, дуру старую. Прости.

— Не нужно, мам — подхватываю её истерику, и вот мы уже ревем вместе, упав друг другу лицом на плечо. — Ты тоже меня прости.

— Вы что ты сырость развели — слышу растерянный голос отца. — Лёха, ну всё. Нас сейчас затопит. Вызывай спасателей!

— Угомонись уже, Леонтьев — ворчит на него мама. А я улыбаюсь. И так хорошо на душе. Спокойно.

— Отец прав. Нужно успокоится — мама расслабляет руки и смотрит в моё лицо наполненным нежностью взглядом. Непривычным таким взглядом. Абсолютно ей несвойственным. Решаю запечатлеть в своей памяти этот торжественный момент, сохранив на долгие годы. Неизвестно, случится ли когда-нибудь такая возможность ещё раз. — Похудела-то как. Небось, всякими полуфабрикатами только питаешься.

— Не волнуйся. Лёша отлично меня кормит.

— Здравствуйте, Лидия Сергеевна — приветствует Соколов, как только мамино внимание перемещается в его сторону. Я отступаю назад, позволяя этим двоим пообщаться.

— Ну здравствуй, зятек — Прищуривается мама, упирая руки в бока.

— Мам! — Ахаю я — Ну какой он тебе, зятек?

— Будущий — важно заявляет отец.

— И любимый. — Лыбится Соколов.

— Не заслужил ещё — фыркает мама.

— Вы пока тоже не тянете на роль примерной тещи — ехидничает Лёша.

— Ц. Каким был паршивцем, таким и остался.

— Стабильность наше всё.

— Может, за стол уже присядем? — Вздыхает отец.

— Тебе лишь бы пожрать!

— Конечно. Ты же всю еду от меня спрятала.

— Ладно всё. — Встреваю в этот бессмысленный спор. — Давайте не будем ругаться. Пап, вы, наверное, с Лёшей стол пока разложите, а мы с мамой с едой разберемся.

— Вот и порешали — хлопает в ладоши Соколов.

Спустя двадцать минут мы все расположились в гостиной. Пока Лёша с отцом обсуждали автомобили, мы с мамой наверстывали упущенное время.

— И давно это у вас? Интересуется, кивая на Соколова.

— Три месяца.

— Не обижает?

— Обидишь её. Как же. — Усмехается Лёша. — Она же меня потом в бараний рок скрутит.

— А я добавлю — предупреждающим тоном поддакивает отец. — У меня, чтоб ты знал, и ружьё на этот случай имеется.

— Осведомлен.

— Вот и не забывай.

— Да успокойся ты уже со своим ружьем — отмахивается от него мама. — Ты лучше скажи мне, Алексей. Какие у тебя планы на нашу дочь?

— Самые серьезные, Лидия Сергеевна — отвечает ей Лёша, но смотрит в это время на меня. — Я люблю Василису. И по этому поводу хочу попросить у вас её руки.

В гостиной воцаряется тишина, а сердце в моей груди, напротив, уносится в пляс. В глазах Лёши немой вопрос, потому что, не смотря на обращение к родителям, он продолжает не спускать с меня внимательного взгляда. Отдалённо слышу кашель мамы и подбадривающие слова отца.

— Ты с ума сошел? — Вырывается из горла нервное, когда я вижу, как Леша обходит стол и падает передо мной на одно колено. Приходится даже ущипнуть себя незаметно, чтобы убедится в реальности происходящего.

— А ты только поняла это? — Улыбается Соколов, протягивая перед собой ладонь, на которой поблескивает колечко из белого золота в тонкой оправе и… Господи, ну что за дурак! С торчащей кукурузой, где вместо зёрнышек— россыпь маленьких бриллиантов. Это настолько в духе Соколова, что я почти не удивлена.

Запрокинув голову, хохочу.

— Василиса! — Изумляется мама.

— Лидочка, не лезь.

— И не собиралась.

— Ты выйдешь за меня? — Спрашивает Лёша после моей минутной истерии.

— Выходить замуж после трех месяцев отношений— это глупо — шепчу почти тихо, хотя у самой от нетерпения заполучить своё колечко покалывают пальцы. Почему — то я уверена, что принять Лёшино предложение — самое правильное решение в моей жизни.

— С недавних времен совершать глупости — мой девиз. Давай же, Василёк прыгнет в этот вагон безумства вместе.

— Ну, раз ты так просишь — улыбаюсь я, вытягивая перед собой руку.

Лёша поднимается, целует меня в губы. Но недовольное пыхтение за спиной не позволяет нам насладится друг другом как следует.

— Ну всё, молодожены, — усмехается отец, — дома намилуетесь.

— Василис. Колечко хоть покажи—:

Вздыхает мама, и мне приходится отпустить Лёшу. — А нормального кольца не было? — Морщится она, когда я демонстрирую ей этот шедевр.

— Мне-то хоть дайте посмотреть — Врывается в нашу компанию отец. — Интересная задумка. Похожена мужской…

— Гриша!

— Папа!

Восклицаем одновременно с мамой. А Соколов, как обычно, ржет.

Мы поженились спустя месяц. Скромно расписались и отметили с самыми родными людьми. А на следующий день улетели в свадебное путешествие поближе к тропикам. Сейчас же нашему союзу семь лет. У нас прекрасная дочь, которая не дает скучать ни минуты, лучший на свете сын и собака, которой у меня никогда не было, но о которой я мечтала всё своё детство. Оказывается, жизнь чертовски прекрасна, когда в ней царит любовь.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 42.1

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 54.1

Глава 55

Эпилог