Тёмная ночь [Gromdar] (fb2) читать онлайн

Тёмная ночь

Вступление

Конец сорок первого тысячелетия.

Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии и ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.

Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины.

У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов.

Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.

Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.

Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие, да смех жаждущих богов.

Действующие лица

Гавин Сорнери — магистр ордена Ангелов Ночи, бывший сержант ордена Гвардии Ворона

Янтарь — эпистолярий ордена Ангелов Ночи, бывший библиарий ордена Гвардии Ворона

Тлен — первый хранитель тишины ордена Ангелов Ночи, тёмный провидец

Каэрин — хранитель тишины

Арчибальд — хранитель тишины

Бракус Линн — хранитель тишины

Нарасин — хранитель тишины

Зинан — хранитель тишины

Пепел — хранитель тишины

Прах — хранитель тишины

Савелий — первый капитан ордена Ангелов Ночи, бывший сержант [вырезано]

Ноа — сержант ордена Ангелов Ночи, заместитель Савелия

Торазор — сержант ордена Ангелов Ночи

Кенхеард — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение сержанта Торазора

Микель — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение магистра Сорнери

Рол — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение магистра Сорнери

Фэдерик — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение магистра Сорнери

Линдон — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение магистра Сорнери

Мальмэ — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение первого капитана Савелия

Элизий — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение первого капитана Савелия

Тобис — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение первого капитана Савелия

Натан — боевой брат ордена Ангелов Ночи, отделение первого капитана Савелия

Долрет Чефра — капитан "Непрощенного Слепца", линкора времён Тёмной Эры Технологий

Эктор Хиренес — летописец

Магенрад Вульф — магос-эксплоратор культа Адептус Механикус

Фларин Максимус — техножрец Адептус Механикус, специалист по сервиторам

Карл Ординат — надзиратель, бывший снайпер

Фиррис — жена тирана Фрации, Оскара Ватора

Амодавар — архонт кабала Бесцветного Клинка

Список возможно непонятных терминов

Адепт — последователь какого-то культа или учения

Апотекарий — заменяет термин полевой врач у космических десантников

Апотекарион — медицинский отсек на космическом корабле или в крепости

Археотех — древняя технология, часто много лучше стандартных образцов 41 тысячелетия или уникальная, не имеющая аналогов

Астартес — официальное название космических десантников, полностью звучащее как Адептус Астартес

Ауспик/Авгур — устройство сканирования, сенсор, способный улавливать различные излучения (тепловое, радиомагнитное, радиационное, ультрафиолетовое), проводить первичный анализ состава воздуха и т. п.

Библиарий — обозначение псайкера Адептус Астартес

Варп — параллельное измерение, в котором живут демоны. В нём не действуют физические законы, понятия времени, расстояния и других привычных величин

Вокс — звуковая связь, рация

Гололит — голографическое изображение

Датаслейт — планшет с информацией

Инквизитор — наделённый неограниченными полномочиями слуга Бога-Императора

Кабал — большая группа тёмных эльдар под началом архонта (аналог частной армии со своей базой, мощностями по производству вооружения, техникой и т. п.)

Кабалит — член кабала эльдар

Капеллан — духовник ордена Адептус Астартес, следящий за моральным духом боевых братьев и занимающийся их воспитанием

Когитатор — компьютер

Конклав — собрание влиятельных инквизиторов для вынесения решения по делу особой важности

Ксенос — любой представитель нечеловеческого вида с других планет

Ксенотех — техника ксеносов, чуждая строением или принципами действия той, что применяется людьми

Линкор — линейный космический корабль самых больших размеров с крепкой броней и мощным вооружением

Левиафан — мифическое морское чудовище, применяется для обозначения объекта огромных размеров

Магос — высокое звание в культе Адептус Механикус

Мельта — тип оружия или взрывчатки с большим проникающим эффектом, сжигает всё вокруг температурой взрыва более 15000 градусов

Некролог — мемориальный материал про усопшего

Неофит — молодой космодесантник, только недавно получивший все необходимые импланты

Пикт-рекордер — устройство визуальной записи (видеокамера)

Примарх — один из двадцати человекоподобных существ созданных генной инжинерией Императора. Каждому был дан легион космодесантников, созданных на основе их генов

Псайкер — человек (или ксенос) наделённый способностью использовать силы варпа для колдовства

Пустотник — человек, родившийся в космосе, имеет обычно более худощавое телосложение, лёгкие кости и черные глаза

Реклюзиарх — старший капеллан ордена Адептус Астартес

Реклюзиам — место проведения церемоний и службы капелланов, а так же хранения важных для ордена реликвий

Рекрут — добровольно или насильно принятый на военную службу человек

Серв — добровольный слуга ордена Адептус Астартес

Сервитор — лоботомированный человек, часть мозга которого заменена блоком контроля с четким набором действий, которые тот способен выполнять. Зачастую сервиторизации подвергаются преступники в качестве наказания и искупления

Сюрикенная катапульта — тяжелое оружие эльдар наподобии пулемёта, стреляющее предельно острыми и прочными миниатюрными сюрикенами

Тумблер — переключатель

Турель — установка крепления тяжелого орудия, иногда с возможностью автоматизированного наведения

Эльдар — высокий худой и ушастый космический эльф (делятся на тёмных друхари и обычных аэльдари)

Эпистолярий — высшее звание в библиариуме Адептус Астартес

I

Конклав Инквизиции, с тяжелыми дебатами прошедший на Иатосе, оставил Гавина Сорнери в полном истощении, хотя его улучшенные данные космодесантника предполагали способность к ведению боевых действий куда более длительных, чем пять дней. Честно говоря, он еще до начала конклава предполагал, что лучше бы воевал, но, к счастью или сожалению, больше у него не было выбора. Как магистр новообразованного ордена Адептус Астартес, он обязан был решать вопросы высшей важности, а опыта подобного ему пока недоставало. В Гвардии Ворона проблемы такого уровня решали капитаны и магистр. Простому же сержанту, каким был там Гавин, слово давали редко.

Дух свободы, который царил в Гвардии Ворона во времена Корвуса Коракса, за десять тысячелетий стал затхлым и гнилостным. Чудеса техники, которые использовал еще примарх, и специальные изменения, которые сами десантники вносили в технику для улучшения её показателей в нужных аспектах, конечно, оставались, но отсутствие чего-либо принципиально нового после кампании против ксеносов тау в Дамокловом Крестовом Походе стало для Гавина слишком очевидным. Настолько очевидным, что воспитанный в духе холодной сдержанности тактик вступил в жесткий спор об этом со своим капитаном. Результатом спора едва не стало его разжалование до рядового, но в итоге сержанта выручил запрос из Караула Смерти. Караульным нужен был специалист по диверсионным операциям, а Ворону нужно было то, что могла предоставить тайная служба. Сорнери был этому стечению обстоятельств рад, потому что там, куда его отправляли, на инновации смотрели куда менее строго.

К счастью, теперь это было решенной проблемой, поскольку его новые братья, пусть в их жилах и текла кровь иного примарха, были избавлены от узколобости большинства жителей Империума, а на стороне магистра было несколько влиятельных инквизиторов, включая будущего лорда-инквизитора сектора, и Тигель Решений, небольшая, но влиятельная секта Адептус Механикус, занимающаяся адаптацией ксенотеха и поиском археотеха. Проблемой теперь было поддерживать с ними хорошие отношения, чтобы все оставались друг другу полезны. И если на нужды инквизиторов и Караула Смерти он уже отрядил несколько подходящих боевых братьев, которые должны с честью пройти эту службу, то с техножрецами дело обстояло сложнее.

Огромному линкору из полузабытых времён Тёмной Эры Технологий, который сейчас служил ордену Ангелов Ночи домом, требовался уход и ремонт, а в распоряжении у магистра было лишь два техножреца, которые занимались двигателями исполина, и еще один, занимавшийся созданием и обслуживанием сервиторов, которые составляли большую часть текущей команды корабля. Лишь пара сотен человек была недавно принята на борт в качестве живой команды, но это были в основном офицеры мостика, солдаты и пара десятков гражданских писцов, тогда как для поддержания порядка на всём судне требовались десятки тысяч людей.

За этими мыслями магистр добрался до смотровой площадки с местами потрескавшимся, но еще держащимся бронестеклом, за которым открывалась картина глубокого космоса и мрачные шпили надстроек передней части корабля, венцом которых были крылья некоего создания на носу. В бессчетных боях статуя, украшавшая когда-то великолепный корабль, была разбита и сейчас от неё по каким-то причинам остались лишь крылья, часть торса и ноги. Гавин уловил в этом ироничную связь с падением ангелов времён Ереси Хоруса, особенно ощутимую здесь потому, что принадлежал корабль изначально совсем не Гвардии Ворона, чьими наследниками по решению конклава на Иатосе будут числиться Ангелы Ночи.

Бледное, почти белое, лицо ветерана исказила кривая и такая же мрачная, как теперь принадлежащий ему корабль, улыбка. Света в коридорах Непрощенного Слепца, как и в жизнях всех на его борту, теперь никогда уже не будет много, лишь полумрак и тени, в которых всем им придётся жить.

— Мы Ангелы Ночи, вечно бдящие во тьме, — начал он негромко девиз ордена, практически стихотворный и полный смысла для тех, кто составлял его.

— Мы палачи проклятых и спасители заблудших, — продолжил другой голос, шелестящий, словно пепел, осыпающийся с рук горюющего.

Было всего два человека, способных подобраться к Гавину незамеченными, и один из них остался служить его родному ордену, а второй стоял, окутанный, словно саваном, тенями обзорной площадки вблизи когда-то роскошной колонны.

— Мне нравится оптимизм, заложенный тобой в эти слова, Тлен, — обернулся магистр, а рука уже лежала на рукояти короткого меча, сделанного для него собеседником. — Напоминает о том, что мы не только убиваем, но и можем спасать.

— Спасаем, брат, — тихим шелестом ответил он. В ином ордене его назвали бы капелланом. Или реклюзиархом, поскольку он создавал моральную основу, на которой будет стоять орден Ангелов Ночи. Стоять в вечной тьме, полной опасностей и уступов, с которых так легко упасть.

Пока что спасал разве что сам Тлен, но Гавин согласно кивнул. Им всем предстояло с этим справляться, каждому по-своему.

— Снова видения? — магистр перевёл разговор в более прагматичное русло, чем обсуждение философии, поскольку, сказать честно, у него всё еще шли мурашки по коже от того, что настолько молодой десантник настолько далёк от окружающего их мира в плане его воздействия на него. Для того, чтобы идти своим путём, требовалась немалая сила воли, и в этом они с Тленом были похожи. Точнее даже сказать, что Тлен в этом был намного сильнее магистра, что вызывало у последнего уважение.

— Фрация, — кивнул медленно хранитель тишины, приближаясь к магистру. — Клинки тьмы пронзают её, заставляя кровь литься потоком, измученные души просят о быстрой смерти, злоба и страх живых струятся дымом.

Пока что видения Тлена всегда сбывались в той или иной мере, но время событий он не определял, так что невозможно было сказать, было это, происходит сейчас или только произойдёт в будущем. Тем не менее, язык хранителя находил отклик в душе скептичного главы ордена. Была лишь одна проблема. Непрощенный Слепец всё еще находился в отвратительном состоянии, летал на честном слове и одними лазерными батареями под управлением сервиторов много не навоюешь. Судну нужен был серьёзный ремонт обшивки, боеприпасы и орудийные расчеты для макропушек, операторы турелей, технические команды и много чего другого. Механикус же предлагали конкретный договор. Военная помощь эксплораторскому флоту в обмен на полный ремонт корабля и долгосрочное обслуживание.

Гавин уже много раз обдумывал это. Наверняка дело, в котором Механикус хотели использовать Астартес, было сложным, а с непроверенными в деле бойцами проворачивать это было вдвойне опасно. Альтернативы, однако, на первый, и даже второй, взгляд у него не было.

Магистр вздохнул, сжимая челюсти и проследил за взглядом Тлена, который смотрел на ту же фигуру, что и он, едва зашел сюда. Крылья разбитого ангела на носу, как и кроваво-красная абляционная броня под ними, как и готические башни на корпусе были всего лишь надстройками на более древнем корпусе, который сам по себе был реликвией забытой эры, а уж его системы вооружения, жизнеобеспечения и прочие наверняка представляли живой интерес для тех, кто в этом разбирается. Корабль лишь немногим уступающий линкору типа Глориана в размерах и боевой мощи, бороздил просторы космоса более десяти тысячелетий и нёс в себе технологии, которые сейчас уже могли быть потерянными и забытыми, а может были секретными еще когда судно передавали Легионес Астартес. А раз так, то предметом сделки с адептами Марса мог стать сам Непрощенный Слепец. Нужно было только правильно об этом договориться.

— Фрация, значит, — улыбнулся Сорнери, поднимая голову выше и довольно щурясь.

II

Сказать, что Механикус остались недовольны, было бы слишком мягко, но, как и предполагал магистр, слишком было велико их желание заполучить в свои руки секреты Непрощенного Слепца, чтобы отказаться. Тем не менее, и орден Гавина не получил всё, чего хотел. Компромисс, к которому они пришли, по самому краю неприемлемого прошел для обеих сторон переговоров, и теперь команда линкора пополнилась группой техножрецов, один из которых получил разрешение заняться изучением бездействующих систем судна под присмотром одного из Ангелов Ночи, а остальные обязались заниматься поддержанием снаряжения Астартес в подобающем состоянии и привезли с собой необходимые материалы для корабельной кузницы. Договор с этой обслуживающей группой был скреплён в присутствии Инквизиции и магоса из Тигеля Решений. Что же касалось транспорта, обшивки и орудий, то это откладывалось до совместной операции с эксплораторским флотом Механикус. Сложно было сказать, что ждёт их на Фрации, но Гавин надеялся, что имеющихся сил хватит.

Магистр подошел к когитатору в своей каюте и открыл перечень имеющегося на борту вооружения и снаряжения, скрупулёзно посчитанного и пересчитанного писцами под присмотром Астартес. Было много цепного оружия, которое любили предыдущие владельцы Непрощенного Слепца за ужас, который оно несёт своим звуком и результатом, но тактика, которой собирался придерживаться текущий владелец, исключала его применение, так что, возможно, придётся его обменять или уничтожить, когда будет достаточно другого оружия. Мотнув головой, магистр пробежал взглядом дальше по списку, отмечая количество пикт-рекордеров, звукогасителей и ауспиков, соответствующее на данный момент количеству отделений, и мысленно поблагодарил капитана Клавдия, который открыл запасы Караула Смерти для этого. Кроме этого в списках значилось достаточное количество тяжелого вооружения и боеприпасов к нему, но маловато оружия для тактических отделений, которые должны были составить основу боевой мощи ордена. На самом деле он еще не решил как именно строить доктрину и составлять отделения, и подозревал, что это будет происходить в процессе на основе талантов боевых братьев.

Бывший Ворон закрыл список и откинулся на спинку кресла, уставившись в потолок.

Он устал от бюрократии, счетоводства, договоров и подковёрных игр. Без сомнения, ему нравились эти игры с Инквизицией раньше, потому что щекотали нервы и могли показать в чём стать лучше, но когда это превратилось в бесконечную череду посулов, угроз, обмана и предложений, то стало уже не так интересно. Гавин Сорнери хотел в бой, где всё понятно, где есть враг и ты, и кто быстрее, точнее, тот и победит. Это было просто необходимо, чтобы отвлечься, но, пока они были не на войне, был лишь один способ прочистить голову.

Тренировочная зала Непрощенного Слепца представляла собой огромный зал со скудным освещением, где располагались ряды спарринговых клеток, манекены для отработки ударов, стойки с тренировочным оружием и каталки для пострадавших, чтобы быстрее доставлять их в апотекарион. Несмотря на размеры, там явно чувствовался непроходящий запах пота и засохшей крови, которую пока что никто не собирался отмывать от пола. Магистр сделал себе заметку, что тут нужно будет убраться, как только будет достаточно членов команды. Затем он приблизился к тренировочной клетке, вокруг которой собралось около десятка десантников, тихо обсуждающих ход спарринга.

Внутри отвешивал тумаки направо и налево капитан первого крыла Ангелов Ночи, покрытый татуировками с головы до пят древний ветеран Савелий, которому пытались противостоять два молодых бойца. Несмотря на преимущество в массе и росте у молодых, невысокий коренастый капитан превосходил их во всём остальном, так что они едва могли зацепить его кулаками хотя бы по касательной, не говоря уже о нанесении серьёзного удара. Ветеран двигался, будто вода, избегая большинства атак, изредка блокируя удары локтями и молниеносно контратакуя, так что его соперники терялись в пространстве и вынуждены были отступать.

Такой техники боя магистр ни у кого не видел и сомневался, что сможет повторить её без долгих лет отработки.

— Брат-капитан Савелий, — произнёс он официально, подобравшись незамеченным к самой клетке за спинами наблюдателей, которые от неожиданности резко обернулись.

Отвлеклись и двое противников капитана, за что были немедленно наказаны мощными ударами поддых и в бок, так что оба скорчились и продолжать спарринг больше были не в состоянии.

Гавин внутри напрягся, предполагая, что его тренировочный бой с ветераном закончится тем же, но всё же в глубине души витала надежда, что он будет тем, кто одолеет старика.

— Магистр Сорнери, — также официально резким уверенным голосом ответил татуированный крепыш, жестом показав парням, которых только что отделал, выметаться из клетки. — Будет плохо, если новобранцы увидят тебя избитым.

— А ты поддайся, — усмехнулся Гавин, пропуская побитых бойцов мимо себя и входя в клетку.

Все были в курсе, что глава ордена не самый лучший фехтовальщик, потому что снайперу и стратегу редко приходилось вступать в рукопашную, так что позора бы не было в случае поражения, как не было бы и предложений поставить во главе Савелия. Опытный ветеран никогда не желал большего, чем звание сержанта, и даже мантию капитана принял с большим трудом после длительных уговоров. Но пасть в грязь лицом тоже было нельзя, потому Сорнери всё-таки захватил с собой пару тренировочных клинков со стойки и один протянул Саве.

— Хорошо, — кивнул серьёзно ветеран, принимая клинок и прокручивая его в ладони, чтобы прочувствовать вес и баланс.

— Начали! — крикнул кто-то из окруживших клеть боевых братьев, и толпа зашумела, когда капитан немедленно сделал выпад в живот магистра.

Гавин едва успел отвести удар клинка в сторону, удивлённый быстрым согласием Савелия, и едва не пропустил удар ногой по ноге. Вероятно, если бы магистр не был так быстр, это могло означать сломанную кость, так что он мгновенно отскочил, держа дистанцию.

Поскольку немногие умудрялись избежать первых стремительных атак капитана, толпа зашумела сильнее, подбадривая магистра.

В фехтовании он, возможно, был не силён, но уклоняться мог не хуже, чем соперник, и решил использовать это. Всё, что он старался в следующие мгновения делать, это отбивать удары Савы и отступать, кружа по клетке, чтобы спарринг не перешел на очень уж близкую дистанцию. В итоге при всём своём мастерстве древний ветеран не мог достать магистра, но и последний даже не думал об атаке. Или, по крайней мере, так казалось. Гавин изо всех сил держался и пытался найти слабину в движениях капитана, но её не было. Складывалось такое ощущение, что перед ним не живой десантник, а ощетинившийся иглами ёж, которого куда ни попытайся ткнуть, везде прилетит ответка.

Спарринг затягивался, а противники до сих пор не нанесли друг другу никаких уколов, и это начинало вызывать еще больший ажиотаж, чем вначале, но уже не потому, что сошлись в поединке два главных лица ордена, а потому, что непонятно было теперь, чем всё закончится. И в лице ветерана Сорнери на миг уловил раздражение. Это придало магистру сил. Если Савелий раздражается, то может ослабить бдительность, и тогда…

Вот оно. Слишком широкий замах и крепче, чем раньше, сжатые губы. Гавин за долю секунды просчитал всё, тут же устремил острие меча в открывшуюся подмышку соперника, и пропустил мощный удар в висок, откинувший его на стальную сетку, служащую стеной клетки. Перед глазами всё потемнело, но он успел почувствовать, как лезвие тренировочного клинка коснулось мышцы правой руки Савелия. В условиях настоящего боя противник лишился бы руки, хотя, конечно, это бы не помешало ему прикончить на секунду потерявшего сознание Гавина другой рукой. Зрители отметили это сдержанными восклицаниями и несколькими хлопками.

— Достойно, — отметил капитан, перекинув меч в левую руку, а правую протягивая магистру.

— Благодарю за спарринг, брат, — ответил Сорнери, принимая ладонь и крепко её сжимая. — Надеюсь, не трудно было мне так сильно поддаваться.

— Старался изо всех сил, — с кивком ответил Савелий, хотя тон его был совершенно серьёзным, и осталось неясным, жалел он Гавина или действительно и для него схватка оказалась такой сложной.

Серьёзность первого капитана, казалось, не проходит никогда, но это и была дисциплина, к которой он приучал всех.

— Завтра мы отбываем с орбиты Иатоса, — сообщил ему своё решение магистр, выровнявшись и придя в себя. — Курс на Фрацию.

— Родной мир Тлена, — констатировал Сава, глядя прямо в глаза собеседника.

— И, возможно, будущий мир Ангелов Ночи, — добавил Гавин Сорнери и жестом предложил выйти из клетки. — Соглашение с конклавом было ясным. Любой мир, который не находится под контролем Империума в этом секторе и будет нами завоёван, может быть нашим.

— Там слабая по меркам Астартес противокосмическая оборона, но крепкая по человеческим меркам армия, — сообщил ему капитан, а затем, когда они отошли от клеток достаточно далеко, тихо добавил. — Последний раз мы потеряли там несколько бойцов, когда брали рекрутов.

— Вот это меня и заботит, — кивнул магистр, выходя в коридор. — По словам Тлена Фрации что-то угрожает, и нам нужно опередить эту угрозу или расправиться с ней так, чтобы мир и население не пострадали и приняли наши условия служения Империуму.

— У них были примитивные спутники. Если ничего не поменялось, они узнают наш корабль, — сухо констатировал Савелий, двигаясь рядом с повелителем.

— Что же, значит, нам придётся постараться вдвойне, — улыбнулся Гавин.

Всё равно он сомневался, что это будет легко.

III

Путешествие через варп-пространство никогда не было надёжным способом перемещения, но оно было единственным достаточно быстрым, чтобы соединять миллионы миров Империума между собой. Порой случались ошибки в навигации, варп-шторма и отказ оборудования, приводивший к тому, что корабли выходили в реальное пространство совершенно не там, где должны были, либо не в том времени, либо вообще пропадали на века, чтобы затем появиться чудовищным аморфным скоплением металла, населённым монстрами и мутантами, но каждый, кто решался на подобное путешествие, верил, что это случится с кем-то другим, а его лично Император от этой судьбы убережет.

Гавин не верил в эти глупости, потому что был слишком скептичным для показной религиозности, но соблюдать некоторые правила перелёта было обязательно даже для него. Демоны, обитавшие по ту сторону пелены, могли воспользоваться любой лазейкой, любой малейшей брешью в защищавшем корабль поле Геллера, любой слабостью экипажа, чтобы захватить разум, а то и тело несчастной жертвы, и затем устроить ад на борту. Потому магистр Сорнери был начеку вместе со своими братьями, главным библиарием ордена Янтарём и хранителем тишины Тленом.

Было в какой-то мере символично, что Янтарь, как и Тлен, носил прозвище вместо настоящего имени. К тому же псайкер и капеллан впервые столкнулись на Риласе, где инквизитор Майев нашла Тлена в состоянии настоящего мясника. Если начать думать о причинах этой встречи, можно было бы поверить в провидение. Или волю Императора. Магистр же принимал это как данность и добрый знак для себя, потому что его теперь окружали лучшие люди из тех, что он бы хотел.

На полутёмном мостике Непрощенного Слепца, кроме трёх Астартес в матово-черной броне, стоявших за высоким троном капитана корабля, находилось около полусотни офицеров и сервиторов, следящих за показаниями сотен датчиков и систем. В реальном пространстве людей требовалось больше, но сейчас, когда судно находилось под управлением навигатора, половину персонала отпустили в свои каюты. Огромные смотровые окна из бронестекла, сделанные в том же готическом стиле, что и все интерьеры корабля, прикрывались трёхметровым слоем брони, чтобы все на мостике были защищены от пагубного влияния сил варпа.

Внезапный треск статики из пульта внутреннего вокса заставил человека, отвечавшего за него, сдёрнуть с себя наушники и болезненно поморщиться, но, ощутив на себе испытующий взгляд магистра, офицер сжал губы и, убавив громкость, надел наушники снова, заодно начав проверять показания на приборной панели пульта, чтобы понять что случилось.

— Что у вас, мистер Андерссон? — спокойным тоном поинтересовался Долрет Чефра, высокий бледный блондин, занимавший трон капитана корабля. Как и у всех родившихся в космосе людей, у него была почти белая кожа, никогда не видевшая дневного света с земли, и черные, словно бездонный колодец, глаза. Его правую щёку от переносицы до основания челюсти пересекал шрам, говоривший о старом абордажном бое, а весь вид излучал суровую непреклонность бывалого пустотника.

— Передача из отсека Г-18, - сначала неуверенно ответил оператор, а затем переключил тумблер и на пикт-экране отобразились строки текста, а фоновый шум статики пропал. — Магос Вульф починил сгоревший узел связи.

Капитан обернулся, чтобы посмотреть на Астартес.

Гавин, как и Долрет, знал, что магос находится на борту для изучения неработаюших систем, чтобы не мешать работающим, но впервые за прошедшую неделю полёта в варпе узнал, что тот может захотеть еще и чинить их. Так что это выглядело как минимум странно.

— Уважаемый магистр Сорнери, у нас проблема, — в личном воксе, встроенном в горжет брони Гавина, раздался модулированный голос магоса. Теперь, когда усилитель в отсеке, где находился техножрец, работал, появилась возможность связаться с главой Ангелов Ночи напрямую.

— У вас с братом Каэрином, почтенный магос, или у вас лично? — в своей привычной манере лёгкого подшучивания поинтересовался магистр, чем вызвал улыбки у некоторых офицеров мостика.

— У нас всех, — уточнил магос Вульф, добавив к этому трель на двоичном коде, которую никто, кроме сервиторов не понял, но которую вполне можно было счесть за ругательство. — Могу я увидеть вас внизу?

Гавин посмотрел на Тлена, затем Янтаря, но оба психически чувствительных брата покачали головами. Какой бы ни была проблема, она не касалась прорыва варповых сущностей или других психических аномалий.

— Разумеется, раз вы уверены в важности проблемы, — ответил магистр уже серьёзно, а затем кивнул братьям. — Оставайтесь здесь и дайте знать, если что-то случится.

Отсек Г-18 находился практически у самого дна корабля в передней трети его длины, где располагались ранее надёжно запертые за слоями адамантия склады с боеприпасами для макропушек и сопутствующие детали, а сейчас были лишь пустые заброшенные помещения, в которые никто не заглядывал. Отопление там работало плохо, потому в одних местах металлические поверхности были покрыты инеем, а в других собирался конденсат, малыми каплями стекая по стенам и с потолка в подпольные углубления. Гавин, шагая по таким местам, особенно остро чувствовал, насколько судну требуется нормальное обслуживание, но пока что об этом можно было лишь мечтать.

Брат Каэрин, один из избранных Тленом для братства тишины, показался первым, когда очередная переборка отъехала в сторону и магистру открылся вход в нужный отсек. Внутри было светло по сравнению с остальными помещениями этого уровня, потому что вокруг магоса Вульфа, облаченного в алую мантию служителя Марса, на миниатюрных антигравитационных двигателях парили два сервочерепа, оснащённые широкими фонарями и пикт-рекордерами. Еще три сервочерепа кружили ближе к адепту и предназначались для других дел, в частности один вёл записи и делал зарисовки стилом на автопланшете, второй имел набор для тонкой конструкторской работы, а третий, очевидно, использовался для зачистки завершенной работы шлифовочными дисками и благословения машин священными маслами и дымом из подвешенного к нему кадила. Но главное было то, что магос склонился перед вывернутой из стены, словно рёбра из груди, обшивки с арматурой, за которыми под местами потрескавшимся бронестеклом блестела серебристая жидкость.

— Вы знаете, что это? — смодулированным динамиком голосом поинтересовался служитель Бога-Машины, указывая тонким металлическим пальцем на стекло.

Гавин немного разбирался в технике, даже мог провести поверхностный полевой ремонт, но в тайны культа машин не вникал, предоставляя эту радость другим, потому понять, что именно от него хочет магос, мог с трудом. Он подошел на шаг ближе и присмотрелся к серебряной жидкости, которая, кажется, плавно двигалась.

— Ртуть, — ответил он несколько озадаченно, а затем добавил чуть увереннее. — Не встречал ранее подобного на пустотных кораблях.

— Нет, — проскрежетал, меняя тональность голоса, магос, и постучал по стеклу пальцем.

На кратчайший миг магистру показалось, что внутри что-то оттолкнулось от стекла и слегка всколыхнуло ртуть.

— Заметили теперь? — торжествующе проговорил техножрец. — Поясню. Ртутный канал это часть древней системы стабилизации судна и предотвращения его деформации под воздействием внешних и внутренних факторов. Редкость этой технологии такова, что мне встречались упоминания только об одном корабле с ней.

Это было безумно интересно. Если бы не самоконтроль и природный скептицизм, Гавин наверняка отпустил бы шуточку, но он определённо что-то видел в ртути, и ждал продолжения.

— В стабилизационном канале этого отсека я обнаружил нечто, не поддающиеся сканированию, но выдающее своё присутствие тем, как оно латает повреждения. Учитывая обстоятельства, с большой долей вероятности это еще один сюрприз, оставленный вам некронами, — магос Вульф распрямился, оказавшись едва ли не таким же высоким, как космический десантник, но куда более щуплым, с мертвенно бледной плотью вокруг заменённых бионикой глаз, чернёным дыхательным аппаратом, рифлёные трубки из которого уходили вниз и терялись в его багряной мантии. — В мои обязанности не входит очищать судно от такого рода проблем, только изучать его, но я обязан был поставить вас в известность.

Еще до того, как магос озвучил свои предположения, Гавин знал, что он скажет. Значит, когда некронский лорд Санахт "подарил" инквизитору "сервиторов", обслуживавших Непрощенного Слепца на первых порах, он оставил еще один подарочек в системе стабилизации судна. Легко было представить, что стало бы, случись им встретиться в космическом бою. Скарабеи в лучшем случае снизили бы манёвренность линкора, а в худшем могли уничтожить или серьёзно повредить его изнутри. Выходило так, что Ангелы Ночи летали на пороховой бочке, которая могла в любой момент по велению врага взорваться. У них действительно вырисовывалась проблема.

— Благодарю, что поставили в известность и починили узел связи, — кивнул магистр, понимая, что у него под рукой нет технодесантника, а значит, Астартес это дело поручить нельзя. Вероятно, разобраться с этой проблемой мог бы Тлен или магос Фларин Максимус, занимающийся сервиторами на борту Непрощенного Слепца. — Держите меня и дальше в курсе важных находок.

Оптика магоса Вульфа тонко заскрипела, пока он оценивал мимику собеседника на предмет скрытых эмоций. Не похоже было, что магистр удивился, но его ответ показался техножрецу всё равно слишком мягким.

— Разумеется, уважаемый магистр, — ответил он тонко смодулированным голосом через динамики, заменявшие ему рот.

IV

Тлен вошел в пустой зал, служивший предыдущим хозяевам корабля ареной кровавых развлечений. Теперь у него было иное назначение, а следы старого были стёрты хранителем тишины лично. Никакой засохшей крови на полу и стенах, никаких цепей, ничего, что напоминало бы о прошлом. Всё с чистого листа.

Мужчина остановился, едва сделав шаг, и, не оборачиваясь, нажал на руну у входа, закрывая массивную дверь, чтобы остаться наедине с собой и своими мыслями. Чистота была важной его частью с тех пор, как инквизитор Майев открыла ему силу золотого солнца, божественной частицы сияния самого Императора, чей план относительно Галактики воплощался до сих пор. Одного соприкосновения с ничтожно малой толикой его влияния хватило сыну тюремщика с Фрации, чтобы полностью изменить свою жизнь, ибо теперь и он сам был частью этого великого плана.

Ангелы Ночи, как и всё здесь, начинали с чистого листа. У них не было костяка ветеранов из другого ордена, мира-крепости, союзов и врагов, что создаются веками, и не было истории. История начала писаться на Иатосе, но первые значимые страницы будут написаны на Фрации и разойдутся далее бесконечной вереницей вероятностей. И, чтобы эта история плелась во тьме, ордену нужны были ориентиры. Сила разума, сила воли, сила духа и сила тела. Возможно, провидение Императора распорядилось так, что проводники этих сил у Ангелов Ночи были, представляя собой магистра, библиария, хранителя тишины и капитана первого крыла ночи. Каждый занимался своим делом, и Тлен намеревался продолжать своё, достав из сумки на боку тяжелую книгу с письменными принадлежностями. Пока что та была почти пуста, но будущим поколениям космических десантников ордена требовалось руководство, философия, выведенная его рукой, потому мужчина направился к возвышению в дальней части зала, где располагалась кафедра, сделанная им из адамантия и стали. Позже, когда его труд будет окончен, с этой кафедры он будет читать философские догмы ордена боевым братьям, но пока он собирался лишь писать и слушать, как звучит то, что он хочет поведать другим.

"Мы Ангелы Ночи, вечно бдящие во тьме.

Мы палачи проклятых и спасители заблудших."

Такова была первая аксиома Ангелов Ночи.

"Император посылает нас к тем, кто ищет свет, чтобы они жили.

Император посылает нас к тем, в ком лишь тьма, чтобы они умерли."

Такова была вторая аксиома.

"Справедливость без силы — немощь, сила без справедливости — тирания.

Действуй, когда на твоей стороне сила и справедливость.

Выжидай и изучай, когда силы мало.

Меняй намерения, когда они несправедливы."

Такова была третья аксиома, составленная вместе с братом Гавином на основе учения Гвардии Ворона.

Тлен провёл пальцами по буквам высокого готика, на котором вёл записи, и задумался на секунду о том, насколько глубок был замысел Императора, создававшего свои легионы с пересекающимися, но разными чертами. В какой-то мере это напоминало таро, где каждая карта имела два значения, зависящих от того, как смотреть.

Дальнейшая работа шла без отступлений. Перо опускалось в чернильницу и скользило по листам, выводя символы, переходящие в слова, слова в предложения, а предложения в главы. Все откровения, все измышления, все пути Хранитель Тишины излагал бумаге, которая проживёт куда дольше него, потому что она была важнее него.

V

Эктор Хиренес родился в огромном улье Тарсус на Сцинтилле, в самом сердце сектора Каликсис. Его отцом был управляющий одним из ведомств Администратума на планете, а значит, велика была вероятность того, что Эктор в будущем займёт его место и будет сытно жить до конца своих дней там же, где родился, женится на в меру одарённой леди из числа писцов его ведомства и в общем-то ничем не запомнится никому в этом мире. Последний факт терзал молодого чиновника едва ли не с того момента, как понял систему работы громадной махины Империума и своё место в ней, как одного из мелких винтиков. В лучшем случае ему была уготована сухая сноска в качестве имени и фамилии в каком-нибудь некрологе. Нет, именно тогда он и решил, что будет добиваться большего и превзойдёт отца. О, сколько надежд и чаяний взростало в его душе, когда он подавал запрос на присоединение к какому-нибудь флотскому соединению, которое будет вести завоевания далеко среди звёзд! О, как он был рад, когда его приписали к одному из подкреплений, отправляющихся к успешно идущему Крестовому Походу! Это было превосходно! Эктор был толковым парнем, потому уже в пути на флагманском корабле соединения попал в число приближенных к Пашрару Вел Даргансу, высочайшему представителю Администратума, который, как оказалось много позже, должен был заняться обустройством для нужд командования Крестового Похода мира отдыха. Когда Эктор это узнал, то осознал и собственные перспективы. Велика была вероятность того, что Пашрар займёт пост планетарного губернатора впоследствии, а раз так, то и Хиренесу недалеко до какой-нибудь руководящей должности! Стоило ли вспоминать, как едва ли не танцевал молодой чиновник в своей каюте, обдумывая свои перспективы. Казалось, сам Бог-Император стелит перед ним дорожку в лучшую и куда более важную жизнь!

А потом оказалось, что мира отдыха на самом деле два, и все усилия Вел Дарганса сосредоточились на одном из них, Дельфосе, где полномасштбаное строительство базилики в честь Бога-Императора привлекало массу средств и людских ресурсов, тогда как на второй, Иатос, были отправлены те, кто оказался Пашрару не так уж и близок. В их число попал и Эктор, став одним из помощников Алехандро Бивеса, временного управляющего планетой, которому не досталось ни достаточно средств, ни людских ресурсов.

Болезненно и унизительно было оказаться там, но еще более болезненным было крушение надежд и воздушных замков, которые в воображении построил себе Хиренес. Каждый год в хаотично разрастающемся Логове Чарсилит, как среди гостей планеты называлась область вокруг космопорта и башни администратума, делал чиновника всё более нервным недовольным и брюзгливым. Конечно, им что-то платили, что-то привозили, что-то обещали, но в конечном итоге даже желание подняться выше пропало. Что толку занять место Бивеса, если тот ничем не управляет и ни на что практически не влияет? На этом фоне Эктор значительно похудел и к исходу пятого года службы на Иатосе стал походить на подчинённых ему писцов из отдела приёма и рассмотрения жалоб, тощих и костлявых служащих, у которых и радостей-то в жизни никаких не было, кроме удовлетворения работой. Совершенно отвратительно.

И когда стало казаться, что хуже некуда, пришла она. Инквизитор Майев Ингвардоттир, рыжая самоуверенная бестия с адским огнём в глазах, со своими громадными ангелами смерти в чёрной броне сначала разорила и сожгла добрую четверть Логова Чарсилит, а затем, будто этого было мало, ибо жалобами его буквально завалило, явилась в башню Администратума и забрала с собой весь этаж приёма и рассмотрения этих жалоб, включая его, Эктора Хиренеса! Зная нравы Инквизиции, все писцы, да и он сам, попрощались с жизнями, когда их везли на огромный древний корабль. Стыдно признаться, но Эктор даже плакал от страха в тёмном десантном отсеке военного транспорта, словно ему было три года, а не в десятки раз больше. Однако незаконно похищенных слуг Администратума не выбросили в открытый космос и не казнили сразу иным способом, а высадили в гигантском пустотном доке, где было так мало света, что поначалу казалось, будто этот корабль обитаем только таящимися во мраке призраками, что стоит отвернуться и они протянут к тебе свои холодные пальцы. И там, на борту этого холодного пустого звёздного левиафана, спустя пару дней страха и холода, им донесли весть, которая, в кои-то веки, вернула Эктору оптимизм, а корабль перестал казаться таким уж мрачным.

Он, Эктор Хиренес, уроженец улья Тарсус со Сцинтиллы, который должен был сгинуть в безвестности, стал первым летописцем ордена Ангелов Ночи, а его подчинённые стали писцами имущества ордена. Если бы не годы практики общения с самыми разными людьми и навыки самоконтроля, слегка давшие слабину в полёте с поверхности Иатоса до НепрощенногоСлепца, первый летописец обмочился бы от радости, а так, борясь с дрожью во всём теле, сдержанно кивнул сообщившему ему эту новость десантнику в безликом шлеме. Почти сразу же после назначения появился соблазн настроить себе воздушных замков, но, к счастью, этот период безумных мечтаний был уже в прошлом, и мужчина почувствовал необходимость в сдержанности. Немногим людям выпадает честь увидеть живых Астартес так близко, еще меньшему числу удаётся с ними поговорить, а уж о том, чтобы служить рядом с ними, миллиарды преданных Богу-Императору душ лишь мечтают. Вероятно, впервые в жизни в тот момент он ощутил гордость.

С тех пор прошли уже недели кропотливого труда, сбора необходимого, заказов и подсчетов, проверок и бессонных ночей, которые летописец тратил на улучшение работы подчинённых ему писцов, и уже первые главы истории Ангелов Ночи были написаны. Он присутствовал на Конклаве Иатоса, описывал дебаты инквизиторов, беседовал с магистром Сорнери, библиарием Янтарём, хранителем тишины Тленом и капитаном Савелием, затем был свидетелем приведения десантников к присяге и сам принёс её вместе с ними. И несмотря на то, что работы было много, а стресс беспримерно велик, никогда он не чувствовал себя настолько энергичным и мотивированным.

Вот и сейчас, прижимая к груди датаслейт, Хиренес спешил по полутёмным переходам корабля к месту, где его ждали. Руки за день устали, порты для соединения с когитаторами на голове чесались и требовали ухода, а ноги ныли, но летописец был собой доволен и практически не замечал неудобств, как привык уже и к прохладной атмосфере Непрощенного Слепца и к тихому, едва уловимому гулу варп-двигателя, который толкал корабль вперёд через Море Душ. Странно было это сознавать, но никогда еще Эктор не чувствовал себя таким нужным и ответственным.

Наконец нужная дверь оказалась перед мужчиной, и он остановился, чтобы отдышаться, немного наклонившись вперёд. Хотелось войти в помещение достойно. Затем его рука потянулась к руне сигнала сбоку от входа, но остановилась в миллиметре от неё, потому что дверь плавно поехала в сторону, открывая длинное полутёмное помещение, в котором находились два полностью облаченных в броню боевых брата из реклюзиама. Один из них, высокий и худощавый, вооруженный саблей и болт-пистолетом, стоял у двери в ожидании, пока летописец войдёт. Побритая наголо овальная голова с татуировками в виде трёх вертикальных пунктирных линий на лбу, прищуренные черные глаза и безмятежная улыбка принадлежали брату Бракусу. Его тонкие черты лица навевали мысли о восточном происхождении народностей Древней Терры.

— Входи, Эктор, — произнёс он мягко, но властно.

Летописец ощутил, как во рту пересохло от волнения, но кивнул и быстро вошел внутрь, услышав, как с шипением гидравлики дверь за ним закрывается, и направился к другому ангелу смерти.

— Брат Арчибальд, я закончил то, о чём ты просил, — стараясь сдержать волнение, обратился он к длинноволосому брюнету, который в это время изучал какую-то старую книгу.

Астартес повернулся к нему, явив молодое, если не сказать юношеское, лицо с красивыми чертами лица, густыми бровями и полными губами, которые могли бы принадлежать какому-нибудь сердцееду аристократу со среднеразвитого мира, но Эктор подозревал, что физиология космических десантников такова, что он мог быть старше летописца.

— Первый летописец, — кивнул он учтиво и протянул руку, чтобы взять датаслейт Хиренеса. — Чрезвычайно быстрая работа. Я впечатлён.

— Люди рады делиться своими историями и стремлениями, брат Арчибальд, — Эктор склонил голову в уважительном жесте. — Так что там последние, которые ты хотел увидеть.

— Не хватает одной, — десантник быстро пробежал взглядом по содержимому планшета.

Сердце летописца ушло в пятки. Как он мог кого-то забыть? Все члены экипажа корабля были записаны и опрошены. Ошибки быть не могло!

Брат Арчибальд тем временем положил ладонь на плечо тщедушного человека и кивком указал на один из стульев рядом со столом у входа в восстановленную ими библиотеку судна.

— Садись. Твою историю запишу я, — произнёс он, и выдохнувший от резко спавшего напряжения Эктор Хиренес заплакал.

VI

Громадный черный левиафан, потрепанный веками скитаний и сражений, вынырнул из мерцающего ядовитыми цветами разрыва в пространстве и, оставляя за собой медленно исчезающие завихрения имматериума, неторопливо пополз в направлении далёкого синего солнца в центре звёздной системы. Его бронированные веки медленно приоткрылись, впуская холодный свет внутрь, и вспыхнули сопла плазменных двигателей, дремавших месяц плавания через Море Душ. Теперь, наконец, законы физики снова были полновластны, и люди, обитавшие внутри космического монстра, смогли выдохнуть с облегчением и вознести хвалу Императору, что уберёг их в очередной раз.

Авгуры корабля в течение нескольких часов просканировали систему и на большом гололите перед капитанским троном теперь отображались все восемнадцать планет, вращающихся вокруг синего гигантского солнца, во много десятков раз превышающего размеры солнца Терры. Непрощенный Слепец направлялся к шестой планете системы, записанной в когитаторах корабля как Фрация, горнодобывающий мир-колония. Он был оставлен Империумом около четырёх тысяч лет назад из-за варп-штормов, окруживших сектор Иерихон, и последовавшей за этим анархии и не должен был выжить, поскольку зависел от поставок продовольствия и техники с других миров, а сам отправлял в качестве десятины металлы и минералы, которые нещадно добывались узниками в его недрах. Однако Фрация не только выжила, но и, судя по словам Савелия, окрепла. Теперь это был мир-крепость, самодостаточный и опасный для любого вторжения извне.

Гавин смотрел на вращающийся вокруг своей оси шарик, покрытый по большей части серым морем, на котором пятнами отображались острова и С-образный огромный континент с зеленой серединой, и гадал, что их ждёт там. Сомнительно было, что хорошо вооруженные местные с распростёртыми объятиями примут вестников перемен из почти наверняка забытых ими времён Империума. Радовало только то, что бывавшие там ранее Ангелы Ночи с уверенностью заявляли, что порча Хаоса на людях этого мира отсутствовала.

— Удушение уже началось. Мы опаздываем, — заявил своим тихим шелестящим голосом Тлен и нахмурил брови, слегка опустив голову. Видения преследовали его с детства. Он видел вещи, которых не могло быть, страшные вещи, которые часто сбывались. Десантники, забравшие его с родного мира, мало чем могли помочь ему раскрыть свой дар, да он и не распространялся об этом, оставаясь всегда особняком, потому что знал, как умрут те, с кем он имел дело. Лишь брат Сахакил из ордена Апостолов Калибана помог ему навести порядок в собственной душе и понять важность видений, которые его посещают.

Стоящий рядом с Тленом эпистолярий посмотрел на него, пытаясь угадать что тот видит, но, спустя секунду, снова отвернулся. У Янтаря не было такого дара предвидения, каким обладал хранитель тишины, и он считал того в какой-то мере талантливым недоучкой. В библиариуме Гвардии Ворона приучали с момента поступления туда незрелого инициата, что психический дар следует тщательно контролировать и использовать все доступные таланты с практической пользой и максимальной надёжностью, потому, спустя сотни лет службы, эпистолярий отточил свои навыки почти до идеала. Он мог связаться с разумами других могущественных псайкеров на безмерном расстоянии, мог читать разум любого человека, Астартес или ксеноса, как открытую книгу, меняя по своему желанию любые главы или начисто стирая их, как он сделал с большинством Ангелов Ночи, когда те еще лежали в стазисных контейнерах, мог замедлять само время и истончать реальность. Однако прорицание всегда было делом крайне неточным, потому дальше попыток увидеть будущие действия противника в бою на пару секунд вперёд дело не пошло. Предсказания зачастую отвлекали, требовали сосредоточенности, так что куда проще было разорвать врага своими молниевыми когтями, а не пытаться как-то его просчитать и защититься.

— Наши действия, магистр? — Савелий всегда был цепным псом, сначала Императора, затем примарха и череды тех, кто занял место командира осколка Легиона, считая, что знает, как поступать правильно. Терранец никогда не задавал вопросов почему и зачем, только "что" и иногда "как". Вот и сейчас он не собирался отступать от своего характера, продолжая десятитысячелетнюю службу.

— Доберемся до высокой орбиты, а потом отправимся туда, куда укажет хранитель тишины. Выясним, что там происходит, — ответил Гавин, нисколько не сомневавшийся в талантах Тлена. — Прикажи готовить Орлов и моего Охотника.

— Будет сделано, — кивнул Савелий и передал распоряжение главы ордена по воксу тем, кто должен был заняться десантными транспортами.

— Уверен, что тебе нужно быть внизу? — уточнил Янтарь, и, если бы не звание эпистолярия и доверенного советника, это можно было бы счесть за оспаривание решения старшего по званию. Однако это было лишь желание убедиться в том, что магистр всё продумал.

— Да, ведь ты останешься здесь, брат, и сообщишь мне о любых неожиданностях, даже если вокс не будет работать, — улыбнулся Гавин, обернувшись к старшему библиарию.

От такого назначения Янтарь скривился и оскалил зубы, но оспаривать решение не стал, счёв его логичным. Савелий больше пригодится внизу, как и Тлен. В качестве же координатора лучшего кандидата, чем эпистолярий, придумать было сложно.

Через несколько часов, когда Непрощенный Слепец черной стрелой завис в небесах Фрации, к самому северному её острову вылетел транспорт магистра, несший в своём десантном отсеке три полуотделения ангелов смерти, которыми командовали Гавин, Тлен и Савелий. Поскольку нужно было соблюдать маскировку, оснащенный множеством устройств, мешавших его обнаружению, Мрачный Охотник направился к горному массиву между портом и городом-крепостью. Поскольку эти две точки были между собой связаны подземным тоннелем, проникнуть в город и узнать, какой рок над ним навис, проще было через него.

VII

Погода на острове Корнелия, самом северном из кусков суши на суровой Фрации, всегда была морозной и ветренной. Частенько там шли снегопады, не прекращавшиеся по нескольку недель, так что снегом заметало всё, включая станцию связи в порту Заэлин, где сейчас дежурил Карл. Внутри было чертовски холодно, так что мало помогал даже обогреватель, на котором бывший снайпер сидел, слушая гудение вентилятора внутри махины, гонявшей едва успевающий нагреваться от цепи накаливания воздух. Рядом лежала верная винтовка, обмотанная шкурой северного вепря. А ведь было время, когда он наслаждался жизнью в рядах Скрытых Стрелков, базирующихся в лесах близ столицы, расположенной едва ли не на экваторе планеты. Вот где было всегда тепло и сытно, хотя безопасно не было никогда. Пираты эльдар с периодичностью раз в пять-десять лет посещали Фрацию в поисках лёгкой добычи и, если им удавалось устранить часовых без поднятия тревоги, то городу было плохо, а когда подкрепление подходило, сражаться зачастую было уже не с кем и некого защищать. Были, конечно, за историю планеты и другие гости, но о них предпочитали молчать.

Пропаганда железного владыки Фрации, Оскара Ватора, говорила о полном превосходстве надзирателей над любыми врагами, но Карл знал из рассказов сослуживцев и собственного опыта, что всё далеко не так радужно. Примерно тридцать лет назад вся колония Арманта была вырезана и опустела всего за восемь часов. Когда войска из Пелегрина прибыли на место, обнаружили лишь изуродованные трупы и развешанные гирляндами внутренности несчастных обитателей самой северной колонии. На записях с камер наблюдения были громадные люди в черной броне, почти неуязвимые к стрелковому оружию и резавшие защитников колонии, как детей, так что остальному населению просто ничего не сказали. Остались только слухи в среде надзирателей, к которым бывший снайпер и относился. Однако Карл сражался с пиратами эльдар и орками и знал, что всех можно подстрелить так же легко, как куропатку, главное знать куда целиться. Даже когда восемь лет назад он получил ранение из сюрикенного оружия пирата в ногу, лишившее его возможности продолжать службу со Скрытыми Стрелками, мнения своего не поменял и страха не ведал.

Перевод на Арманту, конечно, был отвратительным делом, но, когда не нужно было мёрзнуть в диспетчерской, здесь было даже мило. У него и жена появилась. Невесть какая красавица, конечно, но тихая и кроткая, так что Карл в ней души не чаял и ждал момента, когда вернётся с дежурства, чтобы снова отведать её стряпни, ведь готовила она просто божественно. И, пусть он об этом никогда не скажет ей самой, поскольку она была подписанткой, потомком заключенных Фрации из полузабытых времён Империума, любил он её больше всего на свете и надеялся, что детей она ему подарит хотя бы тройку.

Хрип приёмника отвлёк мужчину от мечтаний, и он нехотя поднялся с обогревателя, поплотнее стянув тёплый маскировочный плащ с капюшоном, чтобы подойти к панели и взять микрофон.

— Харви, если ты опять хочешь пошутить про то, что делал в детстве, лучше сделай вид, что случайно меня вызвал, — недовольно проворчал Карл, выдыхая пар на холодную решетку микрофона.

Напарник, сидевший в портовом маяке, любил шутки вроде "У меня в детстве была коробка для игрушек. И я с ней играл. С коробкой, Карл!" И каждая шутка заканчивалась так же. "С палкой, Карл!" "Гармошка, Карл!" "Всю ночь, Карл!" И так далее, и тому подобное. Шутки, конечно, часто были смешными, но Карл старался не показывать ничего, кроме сдержанного раздражения, потому что Харви был из подписантов. По правде говоря, порой бывшего снайпера это разделение бесило, ведь какая разница чьи предки кем были, главное то, чего ты добился сам, но в случае напарника это можно было считать ответной шуткой, и сам Харви никогда на показное превосходство Карла не реагировал.

Передача прервалась и приёмник замолчал вновь, так что надзиратель выдохнул и хотел уже было вернуться к обогревателю, когда почуял неладное. Харви никогда бы не послушал его брюзжания и выдал бы какую-то остроту.

Годами вышколенные чувства вопили, что что-то не так, и снайпер нажал руну вызова маяка.

— Харви, дружок, какой нынче день недели? — поинтересовался он, стараясь, чтобы голос не дрогнул и звучал весело.

Ответа не последовало.

— Ладно, собака, спи, у тебя то там теплее, чем у меня, — проговорил дежурный и прервал связь, чтобы вызвать Арманту, когда краем глаза заметил скользнувшую за стеклом внизу между ожидающих погрузки на корабль контейнеров с рудой тень.

Сердце забилось быстрее, а инстинкты требовали схватиться за винтовку, но снайпер знал, что за ним сейчас следят и наверняка хотят снять его бесшумно, руками, проникнув внутрь станции. Если дать им повод, будут действовать более грязно и быстро.

— Карл, у нас чп! — послышался сквозь помехи голос старого товарища, Макса, которого отправили в Арманту на пару лет раньше Карла, но не из-за ранения, а благодаря интрижке с дочерью капитана. Обещанное молодому вояке повышение оказалось ссылкой подальше.

— Успокойся, у меня тоже, — твёрдо заявил бывший снайпер.

— Корабль! Огромный корабль, который тридцать лет назад был на орбите, когда Арманту вырезали! Подчистую, Карл!

Проклятый Харви заразил этим всех, про себя чертыхнулся Карл, но понял, что дело куда хуже, чем он подумал вначале. Выходило, что это были не эльдар.

— Закрывай внешние заслоны, Максимиллиан, и объявляй тревогу. Предупреди Пелегрин и столицу. Я останусь в порту и попробую вывести персонал, — ответил ветеран, не став добавлять "если еще есть кого выводить". Портовые рабочие в такой поздний час уже давно спали в бараках и комнатах на подземном уровне, входы в который располагались в стороне от диспетчерской вышки. — Ради Фрации и за Ватора.

— За Ватора и Фрацию, брат, — ответил сослуживец и прервал связь.

Едва слышный скрип снега дал знать Карлу всё, что нужно, и ему понадобилась всего секунда, чтобы подхватить свою винтовку, развернуться и в падении выстрелить примерно в область головы тому, кто стоял за тонкой стальной дверью. Последовавший за этим звук лязга металла о металл, когда незваный гость, падая, зацепил перила, порадовал открывающего люк и спускающегося вниз по тревожному столбу снайпера. Нога дико заныла, напоминая, что молодость и здоровье уже ушли, но Карл дал себе обещание, что врагам придётся немало побегать, чтобы добраться до него.

VIII

Во всём порту Ангелы Ночи обнаружили только два наблюдательных пункта, причём оба они были не лучшими местами для дозора. Скорее всего, они предназначались для других целей, поскольку не давали полноценного обзора на всю прилегающую территорию и не были оборудованы необходимой техникой. Скорее оба выполняли локальные задачи, суть которых была… примитивной. Снять дежуривших в них людей представлялось простым делом, и со своей частью отделение Савелия справилось первым. Человек, который находился внутри маяка, теперь связанным лежал без сознания там, где капитан его уложил легким тычком латной перчатки. Это было слишком просто и ветерану даже жаль было пострадавшего, но приказы не обсуждались, а магистр хотел свести к минимуму возможный урон для местного населения.

— Остальные помещения чисты, — доложил негромко Элизий, молодой штурмовик, которого капитан принял в своё отделение еще до того, как они стали Ангелами Ночи. Парень подавал большие надежды, и Савелий видел в нём задатки хорошего лидера в будущем, но пока тому следовало набираться опыта.

— Двигаемся дальше, — кивнул ветеран, разворачиваясь, чтобы покинуть комнату, когда услышал в рации, которую до того, как отключиться, держал человек, чей-то голос.

Разумнее всего было ничего не отвечать, хотя, если бы понадобилось, Сава мог съесть часть мозга дежурного и сымитировать его голос, а также манеру речи и узнать что-то из недавних воспоминаний жертвы, чтобы ввести вышедшего на связь в заблуждение. К счастью, этого делать не было нужды и после пары фраз говоривший заткнулся. Однако что-то в его тоне не понравилось капитану. Люди способны были удивлять, и он был уверен, что этот человек их удивит. Иначе просто не бывало, ибо иначе Император не мог бы родиться человеком.

Минуту спустя отделение капитана уже было снаружи, где ревел прибой и падал снег, скрывающий любые звуки, даже если бы Ангелы Ночи не пользовались шумоподавляющими устройствами, маскирующими их шаги. Дальше по плану следовало найти вход на подземные уровни и обыскать их, после чего соединиться с отделением Тлена, которое направилось на нижние уровни сразу же по приходу в порт. Савелий бы так и сделал, если бы улучшенный слух космодесантника не уловил звук выстрела со стороны диспетчерской, где должно было с наблюдателем справиться отделение магистра Сорнери. Можно было бы нарушить приказ и выйти на вокс-связь, чтобы узнать, не нужно ли подкрепление, но Сава ни разу за бесконечные годы своей службы не нарушал приказа того, кого уважал, и в этот раз, разумеется, тоже не стал, хотя молодые члены его команды, это было видно, рвались в бой, желая проявить себя.

— Магистр разберётся, — заявил он безаппеляционно и направился к наполовину заметённому снегом строению, которое могло служить входом вниз.

Чтобы войти не пришлось даже срывать замок, потому как дверь оказалась открыта. Это выглядело довольно странно, потому капитан дал знак следующим за ним быть начеку. У каждого на вооружении для этой миссии были болт-пистолеты с глушителями и силовые клинки, чтобы в случае схватки производить как можно меньше шума, но Савелий недаром много веков командовал отделением опустошителей, и двое из его бойцов несли так же ракетные установки с набором разноплановых боеголовок, а двое имели при себе взрывчатку. Сам же Савелий, кроме базового вооружения, имел при себе набор гранат и древний, еще терранской модели, плазменный пистолет, который был защищён от перегрева и всегда выручал капитана в непредвиденных ситуациях. В его представлении этого должно было хватить для любой операции, но жизнь всегда была рада преподнести сюрприз.

— Шумоподавители, — приказал он шепотом, ступив на железную лестницу, и один за другим боевые братья его отделения активировали свои устройства, так что шаги почти полутонных десантников перестали быть слышны.

Они медленно спускались во тьму. Один лестничный пролёт, второй, третий, а затем резкий переход в длинный полукруглый тоннель, где не светился ни один люмен. Это выглядело странно, но зрению десантников подобное мало чем мешало, ведь они и в полной тьме могли прилично видеть благодаря своей улучшенной генетике.

В конце тоннеля оказалась развилка. Справа проход становился шире и поворачивал метрах в пятидесяти, а слева расположились ряды комнат, жилых, если судить по запахам, доносившимся из них. Однако сейчас, судя по показаниям ауспика в руках технического специалиста, все они были пусты.

Савелий жестом приказал остановиться и прислушался. Справа доносился далёкий гул голосов и то, что могло быть техническим звуком проверки поезда перед отправкой. Возможно, работы велись в этом месте и ночью, но чтобы все рабочие были заняты этим и никто не спал? Капитан слабо верил в такие совпадения, потому жестом показал двигаться дальше.

Возле самого поворота ветеран услышал тонкий смешок и замер.

— Кто бы мог поверить в такие совпадения, да? — произнёс насмешливый голос, которого Сава никогда раньше не мог слышать, а затем ему под ноги покатилась граната.

Рефлексы заставили капитана отпрыгнуть назад и прикрыть голову согнутой в локте рукой. Осколочная граната была всё равно что горсть щебня, брошенная в керамитовые доспехи космодесантника, но глазные линзы такой прочностью не обладали, и за долгую службу Савелий научился беречь себя. К сожалению, к электромагнитной гранате он готов не был, и, едва та взорвалась, ощутил, каким неподъёмно тяжелым стал доспех, утратив питание.

А затем по нему и оставшимся чуть позади боевым братьям открыли шквальный огонь оттуда, откуда они пришли, а боевые кличи вместе с приближающимися шагами из-за поворота оповестили о том, что их тут зажмут с обеих сторон.

IX

Микель Холлстер мысленно чертыхнулся, когда тяжелая пуля пробила дверь диспетчерской и заставила его от силы удара и неожиданности сделать полшага назад. Керамитовый зад наткнулся на перила, что создало довольно громкий скрежет. Оставшиеся внизу лестницы Фэдерик, Линдон и Рол наверное в этот момент улыбались над проколом их боевого брата, которому проиграли право разобраться с наблюдателем, но эта мысль заняла молодого мечника лишь на мгновение. В следующее же он рванул дверь на себя и, сломав запор, ворвался внутрь диспетчерской, где обнаружил лишь покачивающийся на проводе микрофон и открытый люк куда-то вниз.

К моменту, когда он в два широких шага подбежал к краю лаза, там уже никого не было видно, а ширина люка с трудом позволяла десантнику последовать за беглецом даже если бы он снял силовую броню. Воин еще раз мысленно чертыхнулся и с досадой захлопнул люк. Провал такого простого дела сулил ему выговор от магистра, который наблюдал за происходившим не только через прицел снайперской винтовки издали, а и через пикт-рекордеры в линзах шлемов всех членов его отделения.

Вообще, это было огромной честью, что Гавин Сорнери, глава ордена Ангелов Ночи, среди всех молодых неофитов выбрал именно его. Микель, как и абсолютное большинство боевых братьев, за исключением командного состава ордена, помнил только детство. У всех было по разному, но цифра колебалась от десяти до четырнадцати лет, после чего воспоминания у неофитов обрывались. Следующим был уже приход в себя в апотекарионе Непрощенного Слепца и краткая вводная, которую давали апотекарий Илия и хранитель тишины Тлен. Вы Ангелы Ночи, избранные воины Императора человечества, вам дана сила, разум и выносливость далеко за пределами возможностей человека, и всё это вы будете использовать во благо людей Империума и против их врагов. Откровение, конечно, оглушало, но, спустя короткое время, когда неофиты понимали, что они уже не совсем люди и действительно могут многое из того, о чём в детстве могли лишь мечтать, наступала эйфория. И гасил эту эйфорию капитан первого крыла Савелий в тренировочных клетках, показывая насколько еще слабы и неумелы молодые Астартес и сколько всего им еще предстоит познать и выучить, чтобы стать достойными сынами ночи. Из прошедших через спарринг с древним покрытым татуировками ветераном Микель продержался дольше всех и был наиболее близок к тому, чтобы "ранить" Савелия тренировочным мечом. Это вселяло в молодого десантника гордость и напоминало о детстве, когда он носился по полям отца с похожим тренировочным мечом из дерева и воевал с пшеницей. Он не помнил лиц, лишь очертания, но помнил яркое солнце и свои бесконечные тренировки с телохранителем матери, который обучал юного графа фехтованию. Тогда, в далёком детстве, он мечтал стать великим воином, который поведёт армии, а сейчас сам был равен армии простых людей. Может, когда-нибудь он станет магистром и поведёт армию Ангелов Ночи против врагов Императора, чтобы принести за собой рассвет новой эры, эры Империума в тёмных глубинах сектора Иерихон.

Однако пока что он провалил простое дело и был смысл проанализировать неудачу, чтобы сделать выводы. Парень посмотрел на пристёгнутый к магнитному захвату на бедре шумогаситель, который подвёл его в решающий момент. По какой-то причине устройство дало сбой, отключившись перед самой дверью. Кроме того, системы доспехов зафиксировали небольшие колебания в подаче энергии из заплечного реактора примерно в то же самое время. Это могло быть местное электро-магнитное излучение или какая-то неполадка в его генераторе, повлиявшая на шумоподавитель, но точнее можно будет сказать только после осмотра техником на борту Непрощенного Слепца, а пока следовало учитывать возможные неисправности, чтобы не подводить боевых братьев.

Холлстер подошел к окну и жестом показал магистру, что спускается, после чего покинул диспетчерскую и жестами показал остальным, что будет замыкать отряд.

Четверо десантников двинулись в тенях между рядами контейнеров к похожему на ангар строению, оставляя в стороне широкую дорогу и вздымавшиеся за ней шарообразные ёмкости с каким-то жидким газом или другим топливом, которое тут добывалось. Возле ангара, в котором, судя по данным сканирования, располагался вход в подземную сеть, пролегающую под портом, они соединились с главой ордена. Гавин, вопреки ожиданиям Микеля, обошелся без высказывания недовольства.

— Тот человек заподозрил что-то еще когда вы шли к вышке, — тихим покровительственным тоном отметил магистр, когда отряд собрался. — Возможно, заметил тень около склада контейнеров, когда вы обходили препятствие.

— Мой шумогаситель дал сбой перед дверью, — сообщил Микель, виновато склонив голову.

— Тогда разумно, что ты замыкаешь, — кивнул магистр.

Похвала немного смягчила ощущение неудачи, и парень глубоко вдохнул, собираясь дальше провести миссию идеально. В конце концов, получать опыт в деле рядом с такими ветеранами, как Гавин, Янтарь, Савелий, Тлен и несколько других, оставшихся в резерве, дорогого стоило, и среди неофитов, когда речь заходила о том, чтобы попасть в отделения старших боевых братьев, начинались настоящие соревнования. Каждый стремился показать себя с лучшей стороны и заслужить право сражаться рядом с ними.

Отделение построилось и, взломав замок на двери, проникло в ангар, где стояла, укрытая от непогоды, погрузочная техника, краны, пустые бочки и контейнеры. Недалеко от широких ворот оказался покатый спуск в недра земли, напоминающий высунутый язык мертвеца из-за синюшного цвета покрытия. Сирены тревоги всё еще не звучали, а значит, либо человек из диспетчерской не добрался до аварийного сигнала, либо тут это работало как-то иначе. Как бы то ни было, десантники во главе с Гавином были начеку, спускаясь в разинутую пасть неизвестности.

Холлстер шел последним, периодически оглядываясь и прислушиваясь, но слышал лишь завывание ветра снаружи и приглушенный звук собственных шагов. Он сомневался, что кто-то или что-то может справиться с их отделением, но уже раз провалился на ровном месте, а потому в дальнейшем собирался исключить такую возможность. На всякий случай Микель проверил поясные крепления боевого ножа, ремни своего любимого длинного меча, который длиной был чуть более полутора метров и висел за спиной, проверил так же заряд болт-пистолета с глушителем, который был примагничен к правому бедру, и мельтазаряд, пока что деактивированный и ждущий своего часа примагниченным к левому бедру. Молодой фехтовальщик немного завидовал тому, что у Гавина был силовой меч, который лучше обычного настолько же, насколько стальной меч лучше деревянного, но такое оружие нужно было заслужить или сделать самому. Неофит предпочёл бы первый вариант.

Тёмный тоннель, по которому шли десантники, тянулся почти на километр и, что ждало их в конце, не было видно из-за узкого угла обзора, позволяющего рассмотреть впереди лишь часть пола зала, в который дорога выводила. Однако приближающийся лязгающий звук, появившийся вдали, и вначале принятый за открывшуюся или закрывшуюся дверь, вскоре стал чем-то угрожающим.

Астартес ушли с центра дороги и прижались к правой стене, продолжая движение с оружием в руках, когда впереди показался шагающий танк на четырёх мощных конечностях, вооруженный крупнокалиберной пушкой по центру. Поверхность машины была усеяна всевозможными датчиками и антеннами, которые легко нашли во тьме пятерых десантников, после чего дуло повернулось в их сторону. Никто не ожидал увидеть здесь такое.

— Рассеяться! — скомандовал Сорнери, падая на пол и скрываясь из виду благодаря действию маскирующего поля.

Остальным бойцам пришлось бежать в сторону, ибо через мгновение место, где до того стоял Рол Дихтер, превратилось в огненный ад от разрыва снаряда, и Микель едва удержался на ногах после удара взрывной волны, которая приподняла его в воздух на несколько сантиметров, а затем осыпала градом осколков. Их задание только что перестало быть скрытной операцией.

X

Чертова нога ныла, будто по ней снова отстрелял обойму из сюрикенной катапульты чертов эльдарский пират, и Карл пожалел, что отказался тогда от протеза, посчитав, что своё больное лучше, чем бесчувственность стали. Ему говорили, что раны, полученные от эльдар, никогда не заживают до конца, но так хотелось вновь бегать на своих двоих, что этим словам снайпер не внял. Что же, теперь ему с этим разбираться, наощупь шагая по тёмному узкому тоннелю, связывающему диспетчерскую с центральным вокзалом порта. Во-первых, нужно было добраться до нескольких других надзирателей, что управляли портом и железной дорогой, и предупредить их о нападении. Во-вторых, собрать подписантов и как можно скорее ехать в Арманту. Единственное, что было не понятно, почему отсутствует свет на нижних уровнях, когда он должен всегда гореть.

Карл был уверен, что враги не последовали за ним, потому что слышал лязг закрывающегося люка и подождал минуту внизу на случай, если нужно будет подстрелить преследователей и заблокировать лаз. Кто бы ни был нападающим, выстрел наугад из бронебойной винтовки он пережил и, вероятно, был слишком большим, чтобы протиснуться следом за беглецом, что подтверждало худшие опасения, порождённые слухами и фактами. Ангелы Смерти пришли на жатву и у Арманты было менее восьми часов, если всё случится так же, как в прошлый раз. Бывший солдат очень надеялся, что сумеет сделать что-то, что изменит эту судьбу, потому и торопился, невзирая на боль.

Тяжелая стальная дверь под натиском плеча надзирателя отворилась, издав тихий жалобный скрежет, и Карл попал в небольшую комнатушку перед диспетчерской железной дороги. Обычно она служила переходной между шумным вокзалом и, собственно, диспетчерской, тут оставляли верхнюю одежду диспетчера и иногда просто ждали поезда надзиратели, но ночью тут быть никого не должно было, поскольку перевозки материалов из рудных шахт Арманты осуществлялись только днём.

Однако кто-то был, и, заглянув за дверь, Карл понял, что опоздал. Знакомый со времён службы запах крови ударил в ноздри, а затем нога зацепилась за что-то, лежащее на полу, вызвав очередной приступ боли. Снайпер, стиснув зубы, склонился над лежавшим ничком телом и услышал доносившийся снаружи шум погрузчиков и приближающиеся голоса. Пришлось поторопиться и обшарить труп, чтобы опознать в нём своего старого знакомого, толстяка Пауля. Судя по мокрой от крови спине, его застрелили при попытке добраться до диспетчерской.

Карл стиснул зубы и, отодвинув тело в сторону, чтобы не мешало открыть двери, прокрался в тёмную и пустую залу управления поездами. Туда через толстое стекло широких окон проникал тусклый свет с перрона, освещая два ряда бездействующих пультов управления путями и мониторов слежения. Вероятно, никто сюда так и не заходил, по крайней мере через основной вход, поскольку был еще и запасной с противоположной стороны. Бывший военный бегло осмотрелся и подошел к окну, чтобы оглядеть вокзал. Подписанты, которым запрещено было иметь оружие и которые должны были ночью спать, усердно грузили вагоны взрывчаткой, которую нужно было доставить для горнопроходческих работ в Арманте, и все были вооружены винтовками и дробовиками, напоминавшими таковые надзирателей. Насколько знал Карл, подписантов в порту было около трёх сотен человек, тогда как надзирателей не более трёх десятков, включая двадцать располагавшихся у главной портовой магистрали военных с тяжелой техникой. Сердце снайпера сжалось и похолодело. Мог ли это быть согласованный с врагами мятеж? По некоторым слухам, среди тел погибших тридцать лет назад недоставало как раз потомков заключенных.

Мужчина сплюнул с презрением. А он еще им сочувствовал, считая долю подписантов несправедливой. Мягкокожий дурак. Харви, небось, жив здоров и уже на стороне врага. От таких мыслей кулаки сжались и Карл ощутил острую ненависть. Жаль, что он не мог убить их всех, но кое что он сделать был в состоянии. Например, подорвать взрывчатку, которую предатели грузили, и тогда они точно не доберутся до Арманты. Нужно было только попасть в нужное место. Карл поднял винтовку и прицелился, ощущая яростное желание отомстить за вероломство, и в это же время услышал, как кто-то входит в переходную комнату. Сердце ёкнуло, поскольку он не закрыл двери в аварийный тоннель, через который пришел. Пришлось поспешно менять планы, и направлять оружие на дверной проём. Кто бы там ни был, он не переживёт попадание в голову с такого расстояния. С другой стороны, выстрел тяжелой снайперской винтовки в таком замкнутом пространстве услышат все на перроне. Холодный расчет вернул всё на свои места. Ветеран присел за крайним пультом и затаился.

Осторожные шаги приблизились к дверному проёму и сердце Карла забилось чаще. Скоро он увидит лицо врага. Снайпер знал многих из рабочих, с некоторыми даже пил вечером. Кто это будет? Морис? Картор? Джаб?

Вошедший в зал управления поездами остановился, осматриваясь, а затем плавно двинулся к окну. Ветеран в своей засаде сжал винтовку, собираясь использовать её, как дубину, и, едва нога неизвестного показалась из-за угла, нанёс удар прикладом в колено. Что-то хруснуло под черными наголенниками и, пока незнакомец падал, Карл уже накинулся на него, собираясь прижать к полу и не дать тому поднять шум.

К удивлению снайпера, вся броня вошедшего оказалась покрыта шипами и крючками, о которые он немедленно изранил руки и ноги. Пришлось подавить рвущийся наружу крик боли, в чём помогли годы тренировок и железная воля.

— Хитрый мон'кей, — прошипел лежащий под Карлом кабалит, а затем шипованным локтем въехал человеку в бок.

Борьба была неравной. Что мог сделать стареющий ветеран в зимней одежде против облаченного в полную броню со шлемом эльдара, покрытого с головы до пят острыми шипами и крючьями? Лишь постараться оставаться в сознании и не обращать внимания на боль. А еще бороться до конца, потому что смерть в бою была куда лучше участи пленных.

Эльдар был быстр, извивался как змея, раня и полосуя человека, но и тот плевал на свою жизнь, нанося грубые, но точные удары в ответ. Они лупили друг друга кулаками, пинали ногами, катались по полу в попытках оказаться сверху. Когда ксенос попытался достать из ножен зазубренный кривой клинок, Карл ударом в запястье выбил его, сквозь сжатые зубы выдохнув от пронзившей кулак боли. Это мгновение слабости стоило ему пропущенного удара по лицу и правый глаз сразу же заплыл, а по щеке потекла кровь. В последней попытке победить человек навалился всем телом вперёд и локтем начал давить на шею кабалита, не обращая внимания на режущие тело шипы. Глупо, наверное, было пытаться его задушить, но что еще оставалось? Пират брыкался ногами, бил по рёбрам и бокам снайпера кулаками, но дышать ему становилось всё труднее и, минуту спустя, он таки затих.

Карл ощутил, как тяжесть боя разом навалилась на него, а в глазах потемнело, но снова усилием воли он заставил себя остаться в сознании.

— Сейчас ты мне всё расскажешь, пёс, — прохрипел он, гадая, как долго продержится с такой потерей крови, а затем вспомнив, что где-то тут была аптечка.

С трудом мужчина поднялся с распростёртого на полу ксеноса и, истекая кровью из десятков мелких ран, направился к дальней стене, где хранились лекарственные принадлежности на случай неприятностей с рабочими станции. К счастью, всё было на месте, и, открыв дверцу шкафчика, Карл нашел бинты, обеззараживающий раствор, противошоковую инфузию и кровоостанавливающие средства. Возможно, он еще поживёт немного, подумалось ветерану, и даже скромная улыбка заиграла на губах. Его просто так не взять.

А затем открылась дверь другого входа в зал управления поездами и в проходе показалась еще одна высокая фигура в черной броне.

XI

Тьма была его союзником в момент рождения, была подругой во времена взросления и стала женой, когда он состоялся, как человек. Долрет Чефра не видел иной жизни чем та, что позволял космический корабль, и сознавал, что это единственная жизнь, которой он для себя желал. Бесконечная пустота между звёздами, мрак и неизвестность огромных масштабов требовали от человечества наличия таких людей, как он, что впитали с молоком матери уроки космоса. Любая ошибка в безвоздушном пространстве могла привести к гибели, будь то не до конца закрученная заглушка между отсеками или опоздание с поворотом судна в пустотном сражении. За свою долгую жизнь темноглазый капитан повидал множество ошибок и научился пользоваться чутьём едва ли не в большей степени, чем глазами. Каждый корабль, на котором он жил, обладал своим характером, неповторимым голосом и манерами, выражающимися в стоне стальных балок, дрожи перекрытий и скорости реакции на команды с мостика.

Для пустотника важно было чувствовать свой корабль, инстинктивно понимать его и знать на что тот способен в критический момент. Развалится ли он при попытке с повреждениями перейти на субсветовую скорость, как его первый торговый шлюп, старый и измученный, будто жалкий трюмный сервитор, или прорвётся через стену огня и вспорет брюхо врага, как его последний фрегат класса Меч, полностью оправдавший своё название и погибший с честью. Непрощенный Слепец ощущался совершенно иначе, даруя ощущение спокойного превосходства и сдержанной мощи. Несмотря на древность конструкции, едва залатанные повреждения обшивки и отсутствие надлежащего ухода флагман Ангелов Ночи был подобен заросшему чемпиону бойцовских ям, исцарапанному в боях, но попрежнему смертоносному и сохраняющему свою гордую осанку.

Капитан Чефра сразу же ощутил родство с судном, едва увидел его над Риласом через иллюминатор военного транспортника, где служил помощником капитана. У Слепца были такие же шрамы, как на его собственном лице, и та же мрачная целеустремлённость, читавшаяся в изгибах корпуса и черных иллюминаторах, за которыми отсутствовал какой-либо свет. Тогда, приложив ладонь к холодному бронестеклу, он пожелал оказаться на мостике этого левиафана, и потом, благодаря инквизитору Ордо Еретикус, Майев Ингвардоттир, его желание исполнилось. После назначения капитаном он поставил свечу в импровизированной часовне Богу-Императору, размещенной его офицерами в центральной, самой защищенной части судна, и верил, что Владыка Человечества наблюдает за ними.

Сейчас, зависнув на верхней орбите над погруженным в ночь северным островом Фрации, линкор напоминал замершую длань судьбы, которая еще решала, карать или миловать. Присутствующий на мостике тёмным призраком Янтарь стоял в тенях за капитанским троном Долрета и молчал с тех пор, как остальные Астартес покинули корабль, предоставляя заботу о машинах людям. Чефра видел в этом уважение к команде и понимание того, что каждому отведена своя роль. А так же видел старание, с которым относились к своим обязанностям его офицеры, работающие за пультами систем мостика. Особенно выделялся Томас Андерссон, связист, фильтровавший вокс-сообщения с поверхности. Его работа на данный момент была самой важной, поскольку нужно было сначала найти частоты, на которых общаются люди на поверхности планеты, а затем разобрать какие из них важные, а какие простое радио. После этого уже можно было вычленять из разговоров ценную информацию и доносить её до Астартес.

— Приказом Оскара Ватора, высшего надзирателя Фрации, объявлено военное положение во всех колониях из-за вероломного мятежа подписантов… — не поняв смысл этого определения, связист запнулся, а затем сразу продолжил, обернувшись к Долрету и Янтарю, — и нападения внешних захватчиков на колонию Арманта на острове Корнелия.

Капитан корабля первым делом подумал о том, что магистр просил сохранять вокс-молчание. Чтобы тишина в эфире продлилась, а сообщение было доставлено, с ними и остался эпистолярий Янтарь, способный передавать мысли на большом расстоянии, потому к нему Чефра и повернулся.

— Я передам это магистру, — кивнул библиарий раньше, чем капитан озвучил вопрос. — А пока приведите корабль в боевую готовность.

— Приготовить орудия, поднятьпустотные щиты, дальние авгуры на полную мощность, ищите летательные аппараты и признаки пусков ракет в нашу сторону, — начал распоряжаться Долрет, с удовольствием отмечая, как слаженно и оперативно действуют офицеры.

От заработавших пустотных щитов по всему судну прокатилась едва заметная дрожь, но для капитана это было сродни встряске бойца перед выходом на ринг, а когда начала подаваться энергия на носовое орудие типа Нова, загудели сильнее тусклые люменополосы мостика. Стрелять из такого мощного орудия Долрету еще не приходилось, но он прекрасно знал, что это самое мощное вооружение, которым может обладать имперский космический корабль, и энергетическая отдача после выстрела на других кораблях, обладавших им, порой выводила из строя проводку или перезагружала реактор. Почему-то Долрет был уверен, что Непрощенный Слепец обойдётся без подобных негативных последствий.

Когда эпистолярий расширил своё восприятие и потянулся разумом вниз, к находящимся на поверхности планеты боевым братьям, вокруг него распространился колющий холодок, достигший и капитана корабля. Чефра втянул воздух ноздрями и прислушался к шуму мостика, уловив звук проблемы раньше, чем её озвучил офицер за монитором авгуров.

— Несколько целей в ста сорока градусах по левому борту. Сбоящие идентификаторы. Дальность пока еще за пределами наших орудий, но они приближаются, — прижав один наушник к голове, докладывал следящий за авгурами член команды.

— Голополя эльдар, — констатировал Долрет, вспоминая свои предыдущие столкновения с этими ксеносами.

Корабли противника были быстрыми и очень манёвренными, но при этом хрупкими, так что даже попадания по касательной обычно хватало, чтобы вывести их из строя. Тем не менее, попадать обычно мешали помехи, которые вызывались защитными голополями их судов, показывающих не то местоположение, где на самом деле был корабль. Помогали в таких случаях макропушки с осколочными снарядами, бьющие по области космоса, где примерно мог быть враг. Выстрелы же лазбатареями были сродни стрельбы пушкой по комару.

— Развернуть корабль носом к цели, рассчитать координаты для орудия Нова, лазбатареи огонь по готовности на низкой мощности, — распорядился капитан и обернулся к эпистолярию.

Сосредоточенное лицо Янтаря дало понять, что тот еще занят мысленным разговором с боевыми братьями, а значит, тревожить его пока было нельзя. Мягкий гул плазменных двигателей, возросший из-за перехода со стационарной позиции к резкому развороту, оповестил, что приказы исполняются без промедлений, и глава мостика вновь вернул своё внимание на раскинувшийся перед ним амифтеатр пультов и мониторов и работавших за ними людей.

— Техническим командам закрыться во внутренних отсеках, — он продолжил раздавать приказы, понимая, что если это пираты или друхари, то они попробуют взять Слепца на абордаж и забрать как можно больше людей в рабство. К счастью, большую часть команды на данный момент составляли безмозглые сервиторы, но всё равно каждый человек был на счету. — Противоабордажной команде собраться перед мостиком.

Конечно, Астартес на борту могли отразить любой абордаж, но они не могли быть везде, и людям стоило озаботиться своей безопасностью самим, потому хорошо, что вместе с ним еще на орбите Риласа в команду Непрощенного Слепца вошли полсотни солдат с того же военного транспорта, что он сам. Многие тогда хотели повышения, заниматься чем-то более важным, чем протирание задниц на борту неуклюжего сухогруза, и использовали свой шанс, став частью команды линкора космических десантников. Сейчас же им всем предстояло доказать, что приняли их не зря.

— Во имя Императора и за Ангелов Ночи, сотрите эту нечисть с лица Галактики! — впервые произнёс такие слова Долрет Чефра, сцепив ладони в замок перед собой, и кожей ощутил, как заряд плазмы колоссальной мощности прошел глубоко внутри корпуса под ним, а затем, спустя мгновение, вырвался из носового орудия ослепительной белой полосой, чтобы ударить в определённую точку пространства и взорвать тёмную пустоту цветком яркой сверхновой.

Все корабли ксеносов, что попали в её радиус, без сомнений обратились в прах.

"Император посылает нас к тем, в ком лишь тьма, чтобы они умерли", вспомнились слова из учения хранителя тишины Тлена. Воистину было так, но пустотник сомневался, что все враги погибли сразу, и укол сигнала тревоги от одного из пультов, отвечающего за герметичность судна, оповестил о том, что их тоже обстреливают. Долрет сразу догадался, что причиной стала малогабаритная торпеда с пиратами на борту, и последующий доклад офицера только подтвердил это.

— Мы займёмся незваными гостями, продолжайте бой, — глубоким уверенным голосом заявил Янтарь, положив ладонь в бронированной перчатке на плечо капитана, а затем начал раздавать приказы по воксу, направляя отделения десантников наперерез движению пиратов.

— Будет исполнено, — кивнул Чефра и сосредоточил всё внимание на ходе разгорающегося космического сражения.

XII

Эльдары в черной броне с шипами и в высоких шлемах оказались в трёх метрах от Савелия, когда он опустил руку после взрыва гранаты. Силовая броня казалась жутко тяжелой и не позволяла закованному в неё десантнику двигаться, не применив всю свою силу для этого. Ксеносы знали это, потому позволили себе мгновение насладиться беспомощным положением врага, а после направили на него бластеры, действующие аналогично мельта оружию имперцев, и одновременно нажали на спусковые крючки, чтобы уничтожить десантника.

— Разрывными назад, — рявкнул капитан первого крыла двум своим братьям с ракетными установками, а затем раскалённые добела лучи прошили его.

Чтобы убить человека, и одного выстрела бы хватило, но для того, чтобы завершить жизнь древнего ветерана, этого было крайне мало. Савелий сумел изогнуться и пропустить один луч мимо себя, тогда как второй прожег броню, словно бумагу, и оставил в мягких тканях его бедра дыру размером с кулак.

Времени удивиться произошедшему эльдарам капитан не дал. С напряжением всех мышц тела он сделал широкий шаг вперёд и насадил одного из врагов на меч, а второму сломал шею рукой.

Позади раздался свист запуска двух ракет, а затем взрывы, и огонь из сюрикенных ружий напавших с тыла эльдар временно прекратился. Подача энергии из заплечного реактора всё еще была заблокирована, потому каждое движение давалось с огромным трудом, но опыт подсказывал, что такие электро-магнитные помехи временные и пройдут в течение минуты. Главное было прожить эту минуту.

— Элизий, Фидл, вперёд! — прорычал следующий приказ Сава, предполагая, что дальше врагами будут люди, поскольку именно их голоса и шаги он слышал. — Натан, Тобис, взорвите проход за нами.

Нужно было ограничить сектор обстрела противнику и дать себе небольшое преимущество.

Воодушевленные своими тёмными хозяевами люди выбежали из-за поворота пару секунд спустя и готовы были обрушить на Ангелов Ночи огонь своих дробовиков и лазганов, но столкнулись безмолвными Астартес, которые подобно неуязвимым гигантам принялись кромсать их длинными, почти в рост человека, мечами, мерцающими голубым силовым полем. Уже через пять секунд резни воинственность толпы исчезла, и люди побежали назад так же быстро, как до того рвались в бой.

— Преследовать осторожно, взять плацдарм на выходе из тоннеля, — распорядился удовлетворённый Савелий, у которого наконец-то заработала подача энергии и тактическая информация начала поступать на ретинальный дисплей шлема, отмечая местоположение и состояние членов его отделения, а так же его собственные повреждения.

Ранения из энергетического оружия были хороши тем, что высокая температура сама по себе прижигала края раны, а дальше улучшенная физиология Астартес делала своё дело, закрывая трещины плотной коркой. Сава чувствовал, что сможет ходить, но бегать вряд ли, потому проверил жизненные показатели апотекария. У Тобиса Товелли оказались множественные мелкие ранения ног, рук, корпуса и головы. По опыту ветеран знал, что ранения мономолекулярными дисками, которые использовались эльдарами, были куда сложнее в лечении, чем пулевые или энергетические, потому что множество мелких осколков заседало в плоти и некоторые потом невозможно было удалить без критических повреждений тканей.

— Взрываю, — коротко оповестил Натан, закрепивший взрывные заряды на стенах тоннеля, а затем прогрохотал оглушительный взрыв, обрушивший перекрытия между Ангелами Ночи и их врагами со стороны жилых помещений. Системы доспеха зафиксировали и у него легкое ранение в голову, но дальнейшему выполнению задания это не мешало.

— Тобис, займись своими ранами, — кивнул апотекарию Савелий, а затем повернулся к Натану и поманил того к себе, чтобы лично убедиться в том, что с ним всё в порядке.

Молодой десантник подошел к капитану и остановился по стойке смирно, держа в руке болт-пистолет, а вторую уложив на рукоять силового меча. Левая линза его шлема была пробита и осколок монодиска рассёк бровь, заливая глаз и щеку кровью, которая, впрочем, уже засыхала благодаря действию клеток Ларрамана. В целом на боеспособность воина эта не сильно влияло, но ветеран привык быть уверенным в том, что и как делает.

— Эльдары могли использовать проход через Паутину, чтобы мы не заметили их с помощью ауспика, так что заложи еще мину там, где им удобно будет появиться, и защищай апотекария. Когда он закончит со своими ранами, займётся твоей бровью. Потом оба присоединитесь к нам, — приказал он, хлопнув парня по плечу. Тому явно хотелось поторопиться за ушедшими вперёд штурмовиками, которые уже добивали несчастных местных ксенофилов на выходе из тоннеля, и молодой десантник наверняка захотел бы поспорить с решением капитана оставить его позади, если бы приказ звучал как-то иначе, чем охранять боевого брата.

— Да, капитан, — выдохнул и кивнул Натан Фарро, постоял еще секунду, а затем двинулся к Тобису.

Савелий, решив один вопрос, перешел к другому, медленно, преодолевая сопротивление всё еще не полностью запитанного энергией доспеха, похромав по следу из порубленных тел к выходу из тоннеля. Впереди виднелись импровизированные баррикады из двух автопогрузчиков и контейнера, которые устроили ведущие перестрелку с мятежниками Элизий и Мальмэ Фидл, а еще дальше готовящийся к отправлению грузовой поезд.

— "Непрощенный Слепец вступил в бой с кораблями эльдар, так что подкреплений не ждите", — пришло мысленное сообщение оставшегося на борту линкора эпистолярия Янтаря. — "Магистр Сорнери попал в засаду. Хранитель Тишины Тлен для меня закрыт. Какое положение у вас?"

Капитан первого крыла всегда подозрительно относился к варповству, так что ощутил, как мурашки пробежали по спине, когда Янтарь вторгся в его разум, но даже Император Человечества был псайкером, потому терпеть эту часть человеческой натуры приходилось.

— Тоже засада. Эльдары и люди. Гавину нужна помощь? — спросил он вслух, стараясь сдержать беспокойство, но понимая, что мысленно это отразится тоже и библиарий считает не только слова. Потерять магистра сейчас было бы чудовищно, потому что его место пришлось бы занять Савелию, а он никогда не хотел быть даже капитаном. В идеале для него было занимать должность сержанта отделения неофитов, учить молодых уму разуму, выживанию и мастерству убивать.

— "Справится", — ответил эпистолярий в мыслях Савы, а затем добавил, — "Приказ на вокс-молчание отменён. В остальном план действий тот же, брат-капитан. За Императора."

— За Императора, — эхом повторил ветеран, чувствуя вкус стали на губах. Много тысяч лет он не произносил этих слов, но было приятно снова ощутить причастность к великой цели, пусть она и усохла за прошедшие века.

XIII

После короткого телепатического разговора с братом Янтарём, которое помешало сходу сделать прицельный выстрел, пложение отделения, на взгляд Гавина, показалось еще достаточно неплохим. Ранены осколками снарядов были двое из его отряда, при чём один из них был апотекарием, а другой не имел дальнобойного орудия, так что боеспособность группы на текущий момент была неизменна. Самого магистра защищало силовое поле железного нимба, закреплённого на силовой заплечной установке, а так же скрывало маскирующее поле, адаптированная Тигелем Решений технология стелс-костюмов тау, много раз доказавшая свою эффективность на службе Караулу Смерти. Боевых братьев его отделения при этом оберегала лишь скорость их движения и генераторы тьмы, улавливающие и рассеивающие фотоны устройства некронского происхождения, позволяющие накрыть область в трёх метрах вокруг них непроницаемым мраком. Ангелам Ночи эта тьма не мешала, а вот противникам очень даже, что уже видел через прицел своей снайперской винтовки магистр Сорнери, потому как танк слишком медленно выбирал цель для следующего выстрела. Окажись десантники в этом тоннеле без этих устройств, и вряд ли бы кто-то ушел живым.

За шагающим танком показались облаченные в тёплые одежды и увесистые бронежилеты люди и принялись палить в темноту, которая скрывала Ангелов Ночи, из автоматического оружия. Толку от их выстрелов было мало, поскольку даже те пули, что попадали в Астартес, не могли пробить прочный керамит, но люди, похоже, были слишком уверены в своих силах.

— Микель, мельта-заряд на танк, бегом. Остальным рассредоточенный огонь по малым целям, — наконец-то приказал по вокс-каналу отделения Гавин, не шевелясь и переводя оптику болт-винтовки на танк, чтобы понять где находится его смотровая щель или приборы прицеливания.

После озвучивания приказа магистра сгусток тьмы из левой части тоннеля рванул вперёд, отображаясь на ретинальном дисплее как быстро двигающаяся точка, так что главе Ангелов Ночи оставалось только улыбнуться. Парень был без всяких сомнений талантлив, но горяч и местами поспешен, так что Гавину хотелось посмотреть на него в настоящем деле. А еще, чтобы молодой Астартес точно добежал до цели, нужно было избавиться от систем наведения шагающего механизма, потому меткими выстрелами Сорнери за пару мгновений разбил всё, что мало мальски напоминало камеры и антенны снаружи танка. Огонь из главного орудия шагателя сразу же прекратился и он начал пятиться, чтобы уйти с линии огня космических десантников.

Холлстер, преодолев вал огня от очередного залпа людей и попутно насмерть сбив одного из них, что вышел вперёд, стремительно подбежал к танку и, подпрыгнув, прикрепил магнитным держателем пятикилограммовую мельта-бомбу к его корпусу. Было абсолютно не важно куда её крепить, но парню, видимо, хотелось сделать это эффектно, за что Гавину сложно было его винить.

— Сразу после взрыва отделению рывок вперёд. Зачистить территорию! — приказ магистр отдал тогда, когда уже сам поднимался с лежачей позиции и готовился бежать.

Оранжевая руна Рола Дихтера в левом углу ретинального дисплея говорила, что у того средней тяжести ранение, но время для оказания медицинской помощи придёт позже, и до того часа апотекарию придётся потерпеть.

Яркая вспышка сдетонировавшего мельта-заряда на мгновение осветила весь тоннель, а затем последовала еще одна, куда мощнее предыдущей, когда сдетонировал боезапас внутри танка, разметав окружающих солдат и сбив с ног брата Микеля, который был на момент взрыва метрах в пяти от эпицентра. Молодой десантник проехался на пузе по рокритовым плитам пола и на мгновение потерял сознание, о чём оповестил тревожный звоночек по сети отряда, но быстро пришел в себя.

Зачистка того, что оказалось напоминающим тюремный пост хорошо укреплённым пунктом, заняла около минуты, по прошествии которой магистр Сорнери наконец дал приказ апотекарию заняться своими и Холлстера ранами, а сам нашел тело того, кто был похож на офицера, и снял свой шлем, чтобы воспользоваться одним из преимуществ дополнительных органов Астартес. Омофагия, цепь вживлённых нервных узлов в желудке и спинном мозге, позволяла узнать последние воспоминания жертвы перед смертью и овладеть некоторыми из её навыков на короткое время. К сожалению, для этого требовалось съесть часть тела того, от кого ты хотел что-то узнать. В идеале этой частью должен был быть мозг. Гавин никогда не был любителем подобного трапезничания и предпочитал оставлять эту честь другим, но сейчас ответы должен был узнать он сам. Пришлось вспомнить бытность неофитом и, разломав пальцами череп мертвеца, словно какой-то перезрелый фрукт, позавтракать его серым веществом.

Чужие воспоминания вторглись в разум, как только магистр проглотил первый скользкий кусок. Он будто сам помнил, как его, лейтенанта Рифа, разбудили среди ночи по тревоге из Арманты, сообщая о внезапном нападении врагов из космоса, а затем, когда они вооружились и хотели разделиться для охраны тут и на конечной станции поездов, пришло еще одно сообщение о том, что враги спускаются по ближайшему тоннелю, и это шанс их всех уничтожить, потому что убежать от танка в таком месте они не смогут. Разумеется, такой возможностью солдаты немедленно и воспользовались, слишком поздно осознав, что не справятся.

Вроде бы всё сходилось, но, поднявшись и вытерев тыльной стороной ладони лицо, Гавин осознал, что офицер сам не знал кто именно вышел с ним на связь вторым и, скорее всего, будь у Рифа время подумать, он остался бы на укреплённой позиции, с которой встретить шквалом огня непрошенных гостей людям было бы куда удобнее и безопаснее. Это означало, что либо солдат подставили, либо им помогал дилетант. Кто мог знать какой дорогой пойдут Ангелы Ночи? Чутьё снайпера говорило ему, что их не видели, а тот человек из диспетчерской вышки сбежал куда раньше и не мог вернуться. Возможно, в этом были замешаны провидцы эльдар, которые редко, но встречались среди пиратов. Мерзкие ксеносы со своим даром предвидения нередко бывали правы в своих предсказаниях, но часто и ошибались, когда сталкивались с непредсказуемым или не до конца понятным противником.

— Магистр Сорнери, — с помощью вокса Линдон, отправившийся исследовать нишу, что занимали военные, отвлёк Гавина от размышлений. — Тут дальше пути подземного поезда и иконка в диспетчерской регистрирует начало движения в нашу сторону.

Глава ордена немедленно переключился на общую частоту, чтобы связаться с двумя другими отрядами.

— Капитан Савелий, хранитель тишины Тлен, доложите обстановку, — запросил он отчет, глядя на пустую промежуточную погрузочную площадку и рельсовые путя в стороне.

— Первое отделение на конечной станции подземного поезда. Тут серьёзное сопротивление, около двух сотен человек и около десятка эльдар. Поезд, в котором они засели, начинает движение. Я собираюсь подорвать головной вагон, — четко отрапортовал первый капитан Ангелов Ночи.

Магистр был уверен, что поезд и в самом деле остановится, если Сава так говорит.

— Хранители рядом, — прошептал в вокс Тлен. — Пусть поезд идёт.

Гавин уловил знакомые нотки уверенности в голосе хранителя тишины, и слегка сощурился. Он уже видел его таким много раз.

— Видения? — осторожно поинтересовался Сорнери.

— Мы спускаемся в разверзшуюся пасть змея, чтобы вырвать его раздвоенный язык. Но сердце далеко отсюда, — ответил своим привычным шелестящим голосом хранитель тишины.

Это было сродни нажатию на курок. Наконец-то магистр ощутил освобождение от непонятной ауры, что распространяли видения его боевого брата. До этого момента он чувствовал себя слепым котёнком, который идёт на голос хранителя тишины, не понимая цели, а теперь, наконец, мог действовать так, как привык.

— Император защищает, брат, — ответил резче, чем хотелось бы, магистр, после чего обратился к остальным. — Возвращаемся к Мрачному Охотнику. Нам предстоит перелёт.

Перед тем, как оставить разбитый пункт, Гавин еще раз осмотрел всё вокруг. Архитектура была похожа на имперскую, но лишена привычных украшений в виде крылатых черепов, аквил и каких-либо привлекательных изгибов. Присутствовала лишь холодная рациональность и практический расчет. Глава ордена только сейчас понял, что, глядя на всё это, ему не хватает вида аквилы над арками, и подумал, что скоро они могут быть везде.

XIV

Иногда дать проглотить себя чему-то страшному было единственным верным решением, альтернативой которому была лишь смерть и забытье. Первый раз хранитель тишины позволил этому случиться с собой еще в раннем детстве, когда обвинявший его в смерти матери отец каждый раз смотрел на сына так, будто хотел пронзить взглядом. Жизнь, мрачная и сухая, как паёк, которым их всех кормили на завтрак, обед и ужин, уже тогда казалась ребёнку ненастоящей. Настоящими казались образы, которые рисовало ему воображение и которые пугали окружающих, потому что он видел смерть и шрамы людей до того, как события завершали картину видений, приводя к соответствию воображаемое и реальное. Тогда-то он впервые ярко ощутил приближение смерти и начал свой бег от неё, отдавшись инстинктам. Сбежать из дома. Спрятаться. Подпилить лестницу. Посмотреть в глаза тому, кто желал принести смерть мелкому вирду, прежде чем взгляд взрослого мужчины подёрнется предсмертной дымкой и застынет навеки. После этого мальчику, тогда еще называвшему себя иначе, чем все знали сейчас, стало легче, а окружающие стали остерегаться его еще больше. Тогда, в первый раз, он выбрался сам. Но второй был хуже.

Бег от смерти по тёмным коридорам, крики умирающих и вой их убийц, эхом разносящийся по улицам. Кровь, удушье и смрад страха куда более сильный, чем парнишка мог себе представить, преследовали его с того момента, как ложные ангелы спустились на его родной мир, чтобы устроить кровавый праздник. Чтобы выжить там, ему снова пришлось принять тьму внутри себя и нырнуть в неё с головой, убивая, подставляя, убегая, пока они не нашли его загнанным в угол. Такой ценный приз, хитрый и живучий зверёныш, шипящий на них из старой железной бочки. Годы прошли во мраке бесконечного насилия и кровавых игрищ прежде чем луч света вырвал молодого десантника из омута безумия. Пленный священник, притворявшийся нижайшим писцом, напомнил ему о смысле, высшем смысле, существования каждой человеческой особи. Развиваться самому, чтобы развивать общество вокруг себя, идти вперёд, чтобы проторить дорогу для идущих следом, передавать знания, чтобы сохранить и приумножить их. Именно этот старый тщедушный человек дал рядовому головорезу импульс узнавать больше и становиться лучше. Именно он позволил Тлену стать тем, кем он был сейчас, со всеми навыками, знаниями и умениями относительно физики, химии, медицины, техники и философии. Но он же и вверг молодого десантника в третью, самую глубокую бездну отчаяния, когда оказался сломан пытками.

Всё тлен. Зачем стараться для других, если они всё равно умрут. Зачем пытаться спасти кого-либо, если они всё равно умрут. Можно лишь ускорить для них наступление болезненного конца и оправдать перед Смертью их ранний уход страданиями, которые причиняешь им за мгновение до. Эта пучина была тяжелее всего. Из неё не было ни выхода, ни просвета. Тлен знал лишь то, что будет вечно блуждать в тени, вечно избегая смерти и скармливая ей других, чей час настал бы рано или поздно, пока не встретил её. Рыжая дикарка остановила выстрелы его болт-пистолета и явила то, что десантник боялся когда-либо увидеть снова. Солнце, безумно яркое и лучистое, притягательное и теплое вставало за её спиной, болезненно напоминая о сломленном пытками священнике. Конечно, он хотел сбежать от неё подальше. Старик умер жалкой смертью и Тлен был против того, чтобы увидеть такое же завершение пути рыжей ведьмы. Но она была иного мнения и преследовала его пока ангел ночи сам не пошел ей навстречу, вынырнув из мрачного океана безумия к свету Императора. Можно сказать, что они спасли друг друга.

С тех пор Тлен знал, что сможет выбраться откуда угодно. И сейчас, сидя в последнем вагоне идущего в Арманту поезда вместе со своими избранными братьями и хлипким человеком, сумевшим расправиться с кабалитом, ждал пока тьма задумки провидца эльдар поглотит их, проведя по сотканным ксеносом путям судьбы к источнику. Лишь разрушив его можно было надеяться, что удушающие кольца тьмы растают и дадут наконец Фрации вдохнуть полной грудью.

XV

Если были вещи, которые каждый космический десантник ненавидит, то это однозначно был пустотный бой межзвёздных кораблей. Даже рядом с величественным титаном класса "Император" или "Владыка Войны" Астартес не ощущали себя настолько же бессильными, как во время перестрелки космических левиафанов. Единственное, чем они могли проявить себя в такой войне, это пойти на абордаж или отразить таковой на свой корабль, остальное же было за пределами их возможностей и приходилось полагаться на мастерство смертного экипажа судна. Янтарь знал, что для абсолютного большинсва людей на борту, проходящее сейчас сражение было первым на службе Ангелам Ночи, да и для большей части Адептус Астартес это был первый на их памяти раз. Конечно, фактически каждый из них имел опыт от нескольких лет до пары десятков, но память об этом осталась лишь мышечная, тогда как все осознанные воспоминания о событиях, что предшествовали их пробуждению на борту "Непрощенного Слепца", эпистолярий намеренно стёр, объяснив наличие навыков природным талантом и гипнообучением во сне. Только так они могли стать Ангелами Ночи и служить Императору. Теперь же им предстояло показать себя в деле, а заодно определить степень успешности работы Янтаря. Если он ошибся в одном из сеансов чистки памяти и стёр или оставил лишнее, для кого-то из молодых десантников это может стать гранью между жизнью и смертью.

— Брат-эпистолярий, — растягивающий слова голос в воксе принадлежал ветерану Ноа, заместителю Савелия, оставшемуся на борту присматривать за неофитами, — эльдары быстро двигаются, используют вентиляционные и технические каналы и уже второй раз обходят нас с тыла. В прямой бой не вступают, сбегая после короткой перестрелки.

На фоне Янтарь услышал звуки стрельбы пары тяжелых болтеров, которые быстро затихли, и знал, что хочет от него опустошитель.

— Проверьте герметичность своих доспехов и те, у кого с ней непоправимые проблемы, пусть возвращаются к ключевым позициям: апотекарион, инжинариум, мостик. Остальным быть готовым к невесомости и вакууму, — распорядился библиарий по воксу и, получив подтверждение, прямо обратился к находящемуся рядом пустотнику. — Капитан Чефра, отключить вентиляцию и гравитацию во всех внешних отсеках.

Человек отвлекся на секунду, после чего кивнул и передал приказы своим офицерам за пультами управления кораблём, так что Янтарь был уверен, что его решение приведут в исполнение максимально быстро. Невесомость должна замедлить абордажные команды врага и почти не отразится на Астартес. Но этого всё еще было мало для успешного выдворения пиратов обратно за борт, потому эпистолярий закрыл глаза и максимально сосредоточился на своём психическом восприятии. Он почувствовал течение дарованным варпом сил по своему телу и окружающая тьма перед его внутренним взором окрасилась разными по яркости и оттенку фонариками человеческих душ. Ближайшие находились на мостике, рядом с ним, но его интересовали другие, потому эпистолярий посмотрел себе под ноги, сквозь палубный настил и множесто уровней, расширяя усилием воли своё восприятие, пока постепенно не увидел насквозь весь корабль со всеми обладавшими душой существами на борту. Пришлось напрячься еще больше, чтобы различить движущиеся далеко внизу огоньки душ и начать разбирать какие кому принадлежат. Это выматывало, потому что в центральной части судна укрылись люди из числа экипажа, а кроме ксеносов двигались так же тусклые огоньки разумов сервиторов и яркие, словно костры, души его братьев, но сделать это было необходимо. Настроившись, он отметил тёмные души эльдар.

— Брат Ноа, сверни налево, потом на лестницу. Через пятнадцать секунд эльдар будут там, — начал он раздавать указания. — Отделение Седека, оставайтесь на месте. Через десять секунд на вас сзади выйдут пираты. Отделение Тавлаана, бегом назад и готовьтесь открыть шлюз через пять секунд. Отделение Авелана, вас окружают, двигайтесь в направлении отсека З-6, соединитесь с отделением Волка и перекройте все ходы узла за ним.

Янтарь чувствовал, как концентрация и варп вытягивают его душевные силы, как гудит в висках от напряжения, но, если он даст слабину, ксеносы, словно крысы, разбегутся по всему кораблю и натворят таких дел, какие потом долго будут поминаться. Потому он хмурился, напрягал все силы и командовал, направлял, читал ходы эльдар и испытывал кратковременное удовольствие, когда свет их душ гас. К сожалению, он видел и чувствовал так же гибель Ангелов Ночи, потому что сражались обе стороны яростно и безжалостно. Эльдары, потому что были темны душой, Астартес, потому что были созданы для войны и защиты людей.

Сложно было оценить ход времени и сколько это продолжалось, но в какой-то момент библиарий уловил замешательство и неуверенность в действиях пиратов. Мало кто в Галактике мог противостоять молниеносным рейдам этих ксеносов, но здесь они напали на более чем достойного противника, который никогда не был жертвой, тогда как враги привыкли полагаться на вселяемый ими ужас, скорость и неожиданность. Янтарь же с удовольствием отметил, что лишил их всех преимуществ и заставил почувствовать давящую слабость поражения. Медленно, но верно, Ангелы Ночи сжимали клещи вокруг абордажных команд пиратов, кого истребляя, а кого заставляя отступать к их торпедам.

Всё шло хорошо, но ощущение, как будто его заметили и осторожно прощупывают из-за пелены, заставило Янтаря отвлечься. Это мог быть как другой псайкер, так и вечно голодный демон. Библиарий знал опасности той стороны и видел много раз что бывает с теми, кто ослабляет свою волю и добровольно или по глупости впускает демонов в реальный мир. Плата за такую ошибку всегда была смертельной, ибо обитатели варпа не знают жалости к глупцам, а в качестве благодарности добровольцам обычно дают лишь вечность безумия и боли. Стоило узнать кто решил испытать его, и эпистолярий потянулся своим чутьём к источнику беспокойства, когда его отвлекла вспышка внутри двигательного отсека, где одна за другой начали образовываться десятки точек, означавших вторжение врагов.

Тут же корабельный вокс заполонился стрекотом машинного кода и докладами техножрецов о том, что их атакуют. Янтарь тут же увидел движение внутрь отсека боевых братьев, которые ожидали атаки снаружи, и, раз уж тем отделением командовал один из ветеранов Савелия, решил проникнуть в разум одного из ксеносов. Сломить сопротивление существа, привыкшего к пыткам, страданиям и куда более сильным ощущениям, чем те, что даёт обычный страх или даже леденящий ужас, с первого раза не удалось, но библиарий нажал на его разум сильнее и тот дрогнул.

Чернота и чуждость разума врага подвергла испытанию закалённость эпистолярия, но он выстоял и, словно молниевыми когтями, впился в думы врага, вытягивая из них обрывки полезной информации. Вторгшимися были мандрейки, существа из параллельного измерения, где не могли выжить никакие другие создания, и, насколько знал Янтарь, эти твари часто служили наёмниками в рейдах тёмных эльдар. Разряд фантомной боли заставил космодесантника отступить, и как раз вовремя, потому что мандрейка застрелил один из боевых братьев в двигательном отсеке. Задержись библиарий еще на долю секунды, и получил бы все жуткие ощущения предсмертной агонии ксеноса, которые могли убить и его самого. Кто-то назвал бы своевременный разрыв связи разумов мастерством, кто-то благословением Императора, но для псайкера всё было едино, а главным оставалась возможность исполнять свой долг.

Взрыв встряхнул весь корабль, так что заскрипели жалобно все переборки, а несколько пультов управления на мостике заискрили и погасли.

— Доклад! — потребовал Янтарь, едва удержавшись на ногах после толчка.

— Взорван плазмопровод, мы потеряли ход основного двигателя, действуют только маневровые, — через секунду ответил капитан Чефра строгим напряженным голосом, а затем прислушался к хору докладов своих офицеров и добавил. — Пиратский флот уходит за пределы поражения наших орудий, двигаясь в направлении экватора на низкую орбиту.

Эпистолярий сжал губы, обдумывая положение. Для эльдар обычной тактикой было обездвижить корабль, а потом расстрелять его или взять на абордаж, чтобы набрать рабов для кровавых арен Комморрага, но тут обламали зубы и от второй части своего привычного поведения пока что отказались, потому что двойные пустотные щиты "Непрощенного Слепца" оказались слишком прочны, а защитники на борту сильны. Или ксеносы просто не хотели, чтобы Ангелы Ночи им мешали?

Библиарий снова включил вокс.

— Пустотный бой звершен, корабли эльдар отступили, — сообщил он боевым братьям сквозь острую головную боль и связанную с этим усталость. — Погибших и тяжело раненых доставить в апотекарион. Остальным прочесать корабль, чтобы ни одной случайной крысы не осталось на борту. И, брат Ноа, вскрой череп кому-то из ксеносов, я хочу знать всё о том, кто они и что тут задумали. Если найдёте живых, притащите в изолятор, я сам проведу допрос.

После щелчка подтверждения Янтарь вернул внимание на Долрета.

— Составьте полный список повреждений и предоставьте оценку того, сколько времени уйдёт на их устранение.

— Будет исполнено, — кивнул капитан судна, держась уверенно в своём командом кресле, а затем, после короткой паузы добавил. — Техножрецы просят помощи в тушении пожаров.

Учитывая катастрофический недобор команды это было ожидаемо. Обычно десантники не вмешивались в технические дела, но тут обстоятельства требовали другого.

— Брат Торазор, твоё отделение поможет тушить пожар вокруг плазмопровода, — Янтарь передал приказ в вокс ордена и, дождавшись подтверждения, снова задумался.

Теперь оставалось лишь доложить о случившемся Гавину. Эпистолярий сомневался, что магистр будет рад таким новостям. Линкор, потерявший основные двигатели на пока неопределённое время и способный двигаться лишь на маневровых двигателях был слабым подспорьем в деле завоевания планеты. Хуже того, шесть сотен космических десантников на его борту могли быть доставлены на планету только на двух транспортах вместимостью по двадцать боевых братьев в каждом. Чисто теоретически, на такую высадку уйдут сутки, а за такое время любой, даже самый безграмотный враг, сможет организовать оборону. Что еще в этой операции могло пойти не так? Янтарь посмотрел на свои закованные в броню руки и сжал кулаки, выпуская из пазов над кистями длинные лезвия молниевых когтей, которые пока еще оставались без дела. Теперь он понимал командиров, пытающихся под любым предлогом вести боевые действия с переднего края.

XVI

Гавин предпочитал делать ключевые дела лично, лично же взаимодействовать со всеми, кто имел влияние на его будущие дела, и понимал, что люди, неважно обычные или улучшенные космодесантники, имеют свои слабые места, через нажатие на которые можно добиться желаемого результата, потому и сейчас, пилотируя "Мрачного охотника" на бреющем полёте над волнующимся морем, прокручивал радиочастоты в поисках информации. Тлен мог полагаться на свои видения, но командиру нужны были более определённые факторы для создания плана действий и выработки стратегии. Из уже известного ему было то, что планета находилась под единой властью некоего Оскара Ватора, опиравшегося на надзирателей, военную и гражданскую элиту Фрации, тогда как подписанты в правах были ограничены и затеяли восстание, связавшись с пиратами эльдар. Для переворота планетарного масштаба требовалось много сил, потому объяснимо было присутствие на орбите пиратского флота и, очевидно, на земле уже тоже было достаточное количество ксеносов. Подобное было обыденным происшествием и на вполне имперских мирах, где правящая элита настолько гнобила рабочих, что те были склонны к принятию любой помощи, будь то от сил Хаоса или ксеносов.

Магистр понимал этих несчастных, которым порой приходилось работать по двадцать часов в сутки при одном выходном или вообще без выходных. Дожитие в таких условиях до тридцати лет уже было достижением. Но понимание не означало сочувствия. Сорнери был создан для войны, а не для управления планетами, потому выполнял свою роль ангела смерти, карая мятежные миры со всей жестокостью. Разумеется, не везде было так плохо, а на домашних мирах орденов Астартес так и вообще зачастую хорошо, поскольку они освобождались от большинства налогов Империуму и были обязаны лишь властвующему ордену. Яркими примерами являлись Макрагг, родной мир ордена Ультрамаринов, Освобождение, мир его бывшего ордена Гвардии Ворона, и Фелис, планета ордена Белых Пантер. В душе Гавин желал, чтобы и Фрация в итоге оказалась на равных с этими примерами или лучше, но для этого нужно было сначала изгнать эльдар, подавить мятеж и добиться понимания от Оскара Ватора.

— Савелий, что думаешь об этом всём? — поинтересовался Гавин у сидящего в соседнем капитана первого крыла Ангелов Ночи. Когда они были наедине, можно было обойтись без званий и титулов, общаясь на равных.

— Думаю, что мы можем подавить всякое сопротивление на планете за несколько недель, если спустим на поверхность хотя бы четыре крыла, а корабельная кузница будет исправно снабжать нас боеприпасами, — ответил четко уже бывавший тут лысый ветеран, а после повернул покрытую татуировками голову к магистру и, прищурившись, усмехнулся сурово. — Но ты поступишь иначе.

— Да, думаю да, — Сорнери кивнул, подтверждая мысли терранца и с наслаждением прислушиваясь к гулу мощного двигателя "Мрачного охотника". — Но мне нужно, чтобы ты оценил местность на случай необходимости жесткой операции.

Сава вернул внимание на перемежаемую вспышками молний темноту, хлещущую дождём в бронестекло кабины Темнокрыла, и задумался на пару секунд. Как бывший Гвардеец Ворона, магистр был специалистом по скрытному проникновению, диверсиям и ликвидационным миссиям, потому полномасштабные боевые операции с тяжелым вооружением были его слабым местом. Прикрыть это слабое место должен был капитан первого крыла. И, поскольку слабые места прикрывать можно давать лишь тем, кому доверяешь, такое предложение было ветерану лестно.

— Придётся сделать пару кругов и отсканировать город, — предупредил он, понимая, что рекогносцировка на местности пешком будет слишком долгим и сложным делом по сравнению с облётом на десантном транспорте, который оснащен одной из лучших систем маскировки, что Савелий видел за свою долгую жизнь. Гасители выхлопов, отражатели сигналов авгуров, специальное покрытие и кто знает еще какие чудеса техники были зашиты в крепкий корпус.

— Я думаю, мы можем себе это позволить, — закивал Гавин, параллельно отслеживая радиоканалы Фрации и корректируя курс полёта его любимой птички.

Системы сканирования показывали приближение берега и леса за ним, потому магистр потянул штурвал на себя, слегка приподнимая нос "Мрачного охотника", так что тот пролетел в метре над верхушками деревьев и опалил их выбросами раскалённых газов.

Менее часа понадобилось им, чтобы долететь до окраин столицы Фрации, вырубленной подчистую зоны между дремучим лесом и высокими рокритовыми стенами Амброзио. За стенами в приближающемся рассвете угадывались очертания огромных кранов, а так же подёрнутые дымкой из труб многочисленных заводов и пожаров восстания черные громады явно имперских времён крепостей в центре города. Магистр переключил подачу энергии из плазменной установки с основного двигателя на малые антигравитационные и Темнокрыл сразу замедлился, а ровный мощный гул сменился едва слышным свистом. Дальше он активировал системы маскировки, превратившие темный корпус в едва заметную мерцающую пелену, и поднял машину выше, чтобы иметь больший обзор.

— По часовой стрелке, — Савелий рукой указал направление, с которого лучше начать облёт, и Гавин направил "Мрачного охотника" в нужную сторону.

Они плавно пролетели над крепостной стеной, отметив направленные вовне крупнокалиберные орудия, расположенные на равных промежутках друг от друга, а затем немного снизились, начав осмотр города. Прямо под ними дымились жилые кварталы, сложенные из неровных рядов пятиэтажных зданий, перемежаемых открытыми площадями с поваленными статуями. Судя по отдельным вспышкам и тепловому излучению, что улавливали авгуры Темнокрыла, бои велись уже у основания внешней стены, где располагались проходы наверх. Магистр был уверен, что при желании те орудия, что смотрели наружу, можно было развернуть внутрь, а уж разбивать ими было что. Весь город был разделён на части стенами поменьше, отмечающими границы районов, а громадные врата перекрывали выходы из них.

— Неплохая крепость, — отметил капитан первого крыла, глядя то на пикт-экран авгура, то через смотровое стекло кабины. — Защищаться можно как от врага снаружи, так и изнутри. Стены с проходами внутри, а под ними наверняка есть еще и тоннели. Всё легко блокируется и перекрывается, защищаться можно малыми силами.

Гавин был склонен согласиться. Ни одна крепость не была неприступной, но зачастую смысл был в том, чтобы нанести нападающим такие потери, чтобы они передумали нападать, или задержать их достаточно для подхода подкрепления.

За внутренней стеной, которую спустя пару минут "Мрачный охотник" перемахнул, раскинулись огромные площади какого-то завода, на территории которого так же велись боевые действия. Во многих местах трубопроводы горели, дымились резервуары с химическими отходами, кое-где металлоконтрукции обрушились и погребли под собой целые производственные цеха. Кругом царил хаос, двигались группы вооруженных людей, но кто за кого с высоты было не определить, потому десантники просто летели дальше, отмечая ключевые точки и места боестолкновений.

После завода открылась очередная жилая зона, а за ней снова промышленная территория, и так еще пять раз прежде чем Ангелы Ночи завершили облёт внешнего кольца, взяв курс на внутреннее, где как раз разворачивались основные бои. Там уже были те самые краны, видные даже из-за города, и громады зданий, напоминающие шпили улья. Между шпилями, к которым направил десантный транспорт Гавин, в их направлении вывернула эскадрилья из шестилетательных аппаратов, частично напоминающих армейские Валькирии, но питал эти самолёты явно не прометий, потому что отсутствовали привычные выхлопные струи. На секунду магистр даже подумал, что его засекли, но затем следом за псевдовалькириями вынырнули три небольших эльдарских Ворона, формой похожих на зазубренные ножи с узкими изогнутыми вперёд и вниз крыльями, и три более крупных и тяжело вооруженных Острокрыла, таких же вычурно изогнутых, но более широких. Местные самолёты тут же разбились по парам, ведущий плюс ведомый, и бросились в разные стороны, маневрируя, чтобы не стать лёгкими мишенями, но с эльдарскими летунами им было не сравниться. Или, по крайней мере, десантник так подумал, когда быстрые самолёты ксеносов пристроились в хвост своим визави, а затем полетели ракеты и засверкали тёмные лазеры.

Один из людских истребителей загорелся и развалился пополам, когда в него попал выстрел лазпушки, но три других, выпустив каскады каких-то обманок, отделались лёгкими повреждениями от осколков ракет и начали разворот, резко сбросив скорость. Гавин даже притормозил, чтобы посмотреть чем это закончится, хотя внутренний голос требовал вмешаться и помочь. Эльдары, чтобы сохранить преимущество в скорости, взяли вверх и в стороны, стремительно уходя из зоны поражения развернувшихся самолётов людей, но один зазевавшийся Острокрыл таки получил попадание в крыло и начал падать, вертясь в воздухе.

— Неплохо, — прокомментировал увиденное Савелий, и в его голосе магистр уловил нотку уважения.

— Шансы у них есть, но маленькие, — согласился Сорнери и, когда воздушные суда отдалились и скрылись за другими шпилями, направил "Мрачного охотника" в дальнейший облёт.

Во всех районах, кроме окружавшего центральный, самый высокий и укреплённый, шпиль, шли бои, но одно место особенно заинтересовало главу ордена. Небольшой завод, окруженный высокой и прочной стеной, куда был всего один въезд, яростно осаждался повстанцами и там же присутствовала похожая на небольшые парусные корабли техника ксеносов. Авгур засёк наличие как минимум одного Жнеца, оснащённого электромагнитной пушкой, которая выводила из строя любую технику, рядом с которой взрывался заряд, а так же несколько Разорителей, на вооружении которых оказались дезинтегрирующие пушки и миномёты. Результатом применения этих орудий были две разбитые башни, врата на завод и скопление горящей бронетехники защитников, которые пока удерживали площадь за воротами.

Капитан первого крыла заметил внимание магистра к этому участку и быстро проанализировал результаты сканирования.

— Скоро будет штурм. Два Разорителя пробьют проход в горящей технике, а потом засыплют защитников психогранатами. Дальше мятежники просто возьмут укрепления на ноге, — констатировал он.

Учитывая отсутствие у обороняющихся дополнительной тяжелой техники, Гавин согласно кивнул, продолжая слушать вокс-переговоры местных и выстраивая план.

— Тут что-то важное, брат. Завод имени Фридриха Горгантона хотят любой ценой взять мятежники, а защитники отстоять. Возможно, это наш шанс красиво выйти на сцену битвы, — улыбнулся глава ордена.

— Тогда хорошо, что у нас на борту есть тяжелое вооружение, — спокойно отреагировал капитан. — Отдай приказ.

— Он у тебя есть, брат, — уже серьёзнее подтвердил Гавин, решив как будет действовать, а затем связался с "Непрощенным Слепцом". — Брат Янтарь, двигайтесь к орбите над Амброзио. Возможно, понадобится орбитальный удар. Штормовых Орлов выпускай по моей команде.

— Принял, — пришел с помехами ответ эпистолярия.

Едва Янтарь отключился, магистр вернул внимание на Савелия.

— Готовь то, чем лучше уничтожить Разорителей и Жнеца. Как только мятежники пойдут на штурм, мы спустимся ниже и я открою для тебя переднюю рампу. Нужно превратить для них землю в ад. Остальные братья спустятся через боковые двери и заднюю рампу. Ни один вошедший на площадь повстанец не должен уйти живым.

— Принял, брат, — кивнул капитан и поднялся с кресла второго пилота, направившись в десантный отсек, чтобы раздать приказы и перевооружиться.

XVII

Карл сидел в углу грузового вагона на одном из поспешно оборудованных для сидения ящиков и слушал ускоряющийся перестук колёс по рельсам, а сквозь редкие щели внутрь проникали короткие световые зайчики от расположенных вдоль подземного пути люменов. Его всегда успокаивала такая езда. Было время подумать, переосмыслить что-то из прошлого, наметить цели на будущее или просто отрешиться от всего и понаблюдать за проносящимися мимо в безудержной пляске километрами. До Арманты было около часа езды, так что подумать можно было много о чём, но думалось лишь о том, что он делает в вагоне с пятью молчаливыми громилами в черной, как беззвёздная ночь, броне. Они с презрительной лёгкостью убили находившихся ранее внутри подписантов, потратив на это всего пару секунд. Приходилось констатировать, что великаны умудрялись двигаться почти бесшумно и так быстро, что у него бы тоже не было ни единого шанса, вздумай они на него напасть.

Вообще, он считал, что ему сильно повезло. Вместо нападения лидер этой группы пришельцев предложил ему помочь. Не то чтобы Карлу хотелось, чтобы его ранами занимался неизвестный мясник, тридцать лет назад вырезавший всех жителей Арманты, но в тот момент ему показалось, что это будет правильно. И, благодаря вовремя данному согласию, теперь старый снайпер был не только жив, но и относительно цел. Гигант назвался Тленом и обработал его раны каким-то быстросохнущим гелем, стянувшим порезы и оставшимся эластичным, как вторая кожа, а затем сделал еще две инъекции внушительным шприцом из висевшей на поясе аптечки. Как потом узнал ветеран, первый укол был сильным обезболивающим и противошоковым препаратом, а второй питательным раствором, способствующим резкому подъёму концентрации внимания и частичной нейтрализации эффекта потери крови. Ничего настолько же действенного на Фрации не было, как не было и такой брони, и такого оружия.

Мужчина присмотрелся к неподвижным фигурам пришельцев, которые, словно статуи, замерли в ожидании. Броня их казалась одинаковой в полумраке вагона. Серые черепа на левых наплечниках были будто обрамлены фигурой какой-то большеглазой птицы с торчащими кисточками ушей, и эта птица обхватывала крыльями уши черепа, будто желала, чтобы тот ничего не слышал. На правых наплечниках не было ничего, кроме плохо различимой гравировки на окантовке. Лишь у ближайшего воина он мог прочитать надпись "in cinere". Похоже было на слово "сожженный", но уверенность в этом отсутствовала. Любопытство разбирало снайпера до самого нутра.

— Тлен, — негромко окликнул нового знакомого Карл, после чего тут же поправил себя, как они ранее договорились, — брат Тлен. Так кто вы такие? Для людей вы слишком большие, а для эльдар слишком мускулистые.

Внушительная фигура воина отреагировала сначала плавно повернувшейся в его сторону головой, а затем десантник подошел ближе и присел на одно колено, чтобы быть на примерно одном уровне с сидящим на ящике человеком. На снайпера воззрились тёмные линзы пугающего шлема с вертикальной решеткой воздушного фильтра, похожей на пасть жуткого зверя, и на секунду показалось, что сейчас случится что-то плохое. Затем Тлен разгерметизировал соединение горжета и медленно снял шлем, взяв его на сгиб локтя и открыв бледное худое лицо, обрамлённое длинными черными волосами. На Карла посмотрели пронзительным взглядом абсолютно черные глаза, от которых мурашки бежали по спине. На человека это было похоже только по общей форме, потому ветеран едва поборол желание отодвинуться дальше.

— Император Человечества, величайший среди людей, бессмертный и обожествлённый, создал технологию, позволяющую детям, что стремятся к ратным подвигам и защите близких, становиться могучими воинами, стоящими сотни простых солдат, — начал вдохновенным шепотом темноглазый великан. — Он даровал нам кости прочные, как сталь. Мышцы, сильные, как машинный пресс. Разум и память далеко за пределами возможностей смертных. Способность дышать под водой и смертельными газами, видеть во тьме, как филин, и слышать тонко, как летучая мышь. Много чего еще я не стану перечислять. Мы больше не люди, но защитники человечества.

От этих слов веяло пафосом и душком какой-то тайны, подвохом. Карл уже мог умереть, потому молчать сейчас было бы глупо.

— Тридцать лет назад вы вырезали Арманту подчистую. Никого не осталось. Какие же вы защитники? — ощущая жгучую обиду за то, что его пытаются обмануть, выпалил снайпер.

— Тридцать лет назад Арманту вырезали предатели, которые сейчас уже мертвы, — возразил Тлен, медленно покачав головой. — Я жил здесь тридцать лет назад. Мой отец, Раймонд Бирхард, был старшим надзирателем района Фелхайт.

Глаза Карла расширились от удивления и он подался спиной назад, чтобы лучше осмотреть собеседника.

— Не может быть, — выдохнул он. — Как называется перекрёсток надзирателей в Фелхайте?

— Угольный перекрёсток, потому что там сожгли первого бунтовщика после основания колонии, — ответил десантник без размышлений. — И мой дом считается проклятым, потому там никто не живёт по сей день.

Снайпер от ставшего в груди кома прокашлялся в кулак, а Тлен тем временем встал и надел шлем обратно.

— И зачем же вам таким сильным и всезнающим я? — поинтересовался надзиратель, прижимая к груди свою верную винтовку.

— Пока что не могу сказать, но твоя роль важна, Карл Ординат, — мягко произнёс хранитель тишины и отвернулся, возвращаясь на место.

Остальные четыре великана, как показалось человеку, с последнего его взгляда на них так и не пошевелились.

XVIII

Магос Вульф привык держать свои мысли при себе, потому был более чем доволен спутником, которого ему выделили. Брат крыла тишины Каэрин оправдывал название своего подразделения, молча следуя за эксплоратором всё время, что тот находился вне своей каюты. Никаких вопросов, никаких замечаний, просто идеальный спутник. Кроме этого значительным плюсом космодесантника была полная неосведомлённость в технических вопросах, благодаря которой Магенрад Вульф мог делать что ему вздумается, хотя договор с Ангелами Ночи ограничивал его только бездействующими модулями и системами. Математические подсчеты говорили магосу, что такое ограничение со стороны магистра Сорнери было продиктовано известным своеволием и даже в некоторых случаях авантюризмом коллег по культу Бога-Машины, которые слишком явно демонстрировали свою приверженность делу поиска утерянных знаний и забывали о своей изначальной человечности. Магенрад себе подобного не позволял, сохранив в большей степени человекообразную форму, хотя из биологического в его теле остался лишь спрятанный внутри адамантиевого бака в груди мозг.

Основной завет Омнисиии гласил, что человек есть биологический механизм, и только единение человеческого разума с силой священных механизмов позволяет достичь совершенства машины. Вульф принял этот постулат буквально и еще ни разу за прошедшие с тех пор двести шестьдесят два года сто семнадцать дней три часа и восемьсот четыре секунды не пожалел о совершенном слиянии. Его механическое тело было лишено неприятных недостатков и слабостей плоти, лишилось привычных физических чувств, но разум стал более ярко воспринимать чувства ментальные. А для маскировки, поскольку людям приятно говорить с теми, кто хоть немного на них похож, его бывшая кожа лица была натянута на машинное лицо, имитируя остатки человечности.

Согласно выведенному магосом-эксплоратором уравнению, ведущему к желанной цели, важной ступенью на пути к ней было достижение промежуточных целей в секторе Иерихон и конкретно с Ангелами Ночи. Так что в момент, когда прозвучал сигнал тревоги, он, как обычно, занимался исследованием очередных механизмов у основания разгонной трубы нова-орудия, находящейся недалеко от реакторного отсека. И, поскольку в космическом сражении целью противников, кроме мостика и генераториума, поддерживающего пустотные щиты, часто становились двигатели, оставаться на некотором отдалении от реакторов было разумным решением. Магос воспользовался тем, что во время абордажа использовать нова-орудие не станут, начал полное сканирование обшивки нависшей над ним разгонной трубы, желая разгадать её секреты. Обычный крейсер Механикус, вышедший из пустотных доков какого-нибудь мира-кузницы, мог произвести безопасно лишь один выстрел таким орудием за несколько часов, потому что перегрев, вызванный прохождением огромного количества плазмы, при повторном выстреле без должного остывания мог уничтожить сам корабль. "Непрощенный Слепец" в процессе боя уже произвёл три выстрела за полтора часа, а Вульф с Каэрином, находившиеся прямо под разгонной трубой, всё еще были живы и повышение температуры в технических тоннелях нельзя было назвать смертельным. Всего девяносто восемь градусов на пике, при этом температура поверхности не превышала четырёхсот градусов. Практически безупречно!

Любопытство разбирало Магенрада Вульфа по мере того, как он получал данные о составе материалов, которые располагались слоями, распределяя жар таким образом, что это казалось практически невероятным. Каким-то, пока еще не понятным способом, труба охлаждалась самой же плазмой. И тут обычный техноадепт пожелал бы просто поклоняться священной машине, славя Омниссию, особо ретивый, каких опасался магистр Сорнери, пожелал бы разрезать трубу, чтобы понять её, а Магенрад аккуратно изучал то, что было доступно, строя планы на дальнейшие ходы.

Изучение было варварски прервано, когда весь корабль тряхнуло от взрыва в реакторном отсеке, и на мгновение магос даже подумал, что сможет продолжить исследования уже после того, как его заключенный в бак с закрытой системой жизнеобеспечения мозг найдут среди обломков линкора, но сигнал через ноосферу корабля дал ему понять, что такого плохого расклада можно избежать.

— Брат Каэрин, нам нужно срочно в реакторный отсек, — сформулировал запрос эксплоратор, убирая сверхмощный авгур и возвращая к себе все пять сервочерепов. Они еще понадобятся ему потом. — Всем находящимся там людям и десантникам без герметичных доспехов лучше покинуть и окружающие отсеки.

Молчаливый десантник, которого, казалось, взрыв озаботил не больше, чем кочка на дороге, только кивнул и указал жестом направление, а затем слуховая система магоса уловила лёгкий щелчок в горжете Каэрина, говоривший о том, что он связался с кем-то по воксу.

Парочка почти что бегом пронеслась по техническому тоннелю, а затем по лестнице выбралась в один из ближайших к реакторной коридоров. Уже возле входа в громадный зал с четырьмя цилиндрами плазменных ячеек реакторов, возвышающимися на два десятка метров над термостойким покрытием пола, они встретили отделение брата-сержанта Торазора, потерявшее двух бойцов из-за взрыва.

— Найдите на стенах газовые гасители, — распорядился магос, механодендритами, двигающимися словно щупальца диковинного создания, указывая места, где висели баллоны. — Используйте их только когда я скажу, иначе зря потратите время.

Решетчатые плиты пола внутри зала медленно краснели от жара, когда эксплоратор вошел туда. Под полом из стелющегося между ячейками взорванного центрального трубопровода растекалась раскалённая плазма и, насколько мог судить Вульф, ячейки реактора еще продержатся пару минут и без отключения, потому что рассчитаны на такие температуры, но вот большая часть сервиторов уже была непригодна для дальнейшего функционирования, как и их бывшие хозяева, техножрецы Толиос Омега-Гамма и Нико Тредечим. Оба были убиты взрывом и их останки дымились в растекшейся плазме.

Астартес в опалённых силовых доспехах поспешили внутрь за Вульфом и рассредоточились у стен, снимая гасители и ожидая приказов.

Магосу Вульфу приказы не требовались, ибо он сам себе был руководителем. Спустя секунду после входа он активировал археотеховый энергетический щит и направился через поток плазмы прямиком к уцелевшей панели доступа распределительной сети. Жар вокруг действовал и через щит, так что почти сразу же начала тлеть огнеупорная алая мантия, а сервочерепа прижались к его плечам ближе, чтобы хотя бы на градус уменьшить разрушительное воздействие температуры. Магос гордился своими сервочерепами, каждый из которых был сделан им лично из доверенных слуг, родившихся и умерших на его службе, и каждый был оснащен уникальными устройствами, намного превышающими возможности стандартных конструкций такого типа.

По облеченной в двоичный код команде один из сервочерепов, Дариус Сигма Третий, активировал встроенный газовый охладитель, предназначенный для тушения незначительных возгораний, и спустился ниже, пролетев на треть метра вперёд хозяина. Температура вокруг него немедленно снизилась до приемлемой. Хватит этого лишь на короткое время, но его, по расчётам магоса, должно быть достаточно для запланированных действий.

Несколько секунд понадобились на то, чтобы изучить систему теплоотводов. Магоса в очередной раз порадовала технология, по которой когда-то строили корабли вроде "Непрощенного Слепца", поскольку в ней огромное внимание уделялось безопасности и системы дублировались по нескольку раз. На случай отказа основной существовало две резервных. И, пусть за тысячелетия без должного обслуживания часть систем вышла из строя, самые важные всё еще поддерживались в работоспособном состоянии. Вульф отследил даже недавнюю проверку, сделанную Толиосом Омега-Гамма, и мысленно поблагодарил его за работу, после чего запустил проверенную резервную систему, параллельно отслеживая колебания ядер реакторов и просчитывая вариации того, как можно сохранить их целостность, если его намерения потерпят неудачу.

— Воздух будет высосан из этого отсека во избежание дальнейшего повышения температуры и нанесения ущерба целостности соседних трубопроводов, — пояснил для непосвященных десантников магос, даже не повернув к ним голову. — После затухания пожаров и снижения температуры я верну всё в норму.

Датчики показывали продолжающий расти опасный уровень температуры и радиации, от которой остатки его внешней смертной оболочки начинали пузыриться, но болевые рецепторы у него давно отсутствовали, а мозг был прикрыт сверхпрочным металлом, удерживающим снаружи не только температуру, но даже радиационный фон, потому беспокоиться было рано.

По введённой команде опустились переборки, изолирующие реакторный отсек от остального корабля, и включились вентиляционные насосы, а в следующий момент упал на раскалённый металлический пол Дариус Сигма Третий, прослуживший верой и правдой долгих шесть лет. Он выполнил свою роль, поддерживая вокруг магоса значительно более низкую температуру, чем в остальном зале, пока шла основная работа, и Бог-Машина позволил своему созданию сломаться лишь после того, как священная функция была выполнена. Эксплоратор удостоил потерянный инструмент коротким взглядом. С вероятностью девяносто четыре целых и семь десятых процента причиной отказа послужило повреждение антигравитационного двигателя, вызванное резким перепадом температур, когда закончился хладогент. Магос дал себе задание в будущем уделить больше внимания изоляции и теплопроводимости, чтобы избежать подобных поломок. Другие четыре сервочерепа стабильно жужжали антигравами за его плечами, пока что выдерживая жар.

— Начинайте последовательно тушить, — скомандовал Магенрад и перенаправил хладогент из своего встроенного огнетушителя к нижней части тела, чтобы снизить температуру и избежать расплавления важных узлов проводки.

Десантники на всякий случай проверили еще раз герметичность своей брони, хотя даже их продвинутые силовые доспехи не выдержат температуру в десять тысяч градусов, которая будет внутри, если у них ничего не выйдет, а затем нажали на спусковые крючки увесистых балонов со сверхохлаждённым сжатым газом, который мог охладить даже плазму.

Лишь после того, как в зале с реакторами образовался вакуум, температура упала, а примагниченные подошвами сабатонов к полу Ангелы Ночи смогли загнать остатки остывающей плазмы в специальные каналы и остудить основание ячеек реакторов. Эксплоратор перенаправил потоки во вторичные трубопроводы, отделив подорванный путь от системы.

Вульф дождался пока остатки плазмы вытекут в отстойники или высохнут под действием газовых гасителей, а затем вернул подачу воздуха в реакторный отсек и открыл переборки.

— Вы настоящий мастер, — заметил один из Ангелов Ночи, подойдя ближе и проявляя необычное для Астартес расположение к адепту Марса. — Я думал тут всё взорвётся.

— Я магос-эксплоратор, — скромно пояснил представитель Механикус, назвав часть своего полного представления и опустив прочие титулы, важные лишь внутри культа Бога-Машины. А затем, поскольку необременённым знанием десантникам этого, скорее всего, было мало, добавил. — Положение обязывает меня знать всё о строении звездолётов и не только.

— Брат Кенхеард, — представился десантник, снимая шлем и демонстрируя вспотевшее молодое лицо со шрамом на нижней губе и лысым черепом. — Мне всегда хотелось побольше понимать в технике, но умело я только разбирал игрушки.

Его признание вызвало смех у услышавших это боевых братьев, но сам воин улыбался вполне открыто и дружелюбно.

Магосу понадобилось несколько мгновений, чтобы оценить мимику и тон Астартес, а затем сделать вывод о его намерениях. Это была возможность, которая может выполнить дополнительную функцию в его уравнении, потому, настроив заменявшую глаза оптику и слегка наклонив голову набок, как сделал бы заинтересованный человек, Магенрад медленно кивнул.

— Ты можешь помочь мне в ремонте, брат Кенхеард, если твой сержант одобрит это назначение, а брат Каэрин не будет против, — Вульф покосился на тенью следующего за ним везде хранителя, который покачиванием головы обозначил, что не против.

— Подмастерьем решил устроиться? — поинтересовался приблизившийся к ним Торазор и тоже снял шлем, являя жутковатое лицо, нижнюю часть которого заменяла грубая бионическая челюсть, делающая его похожим на орочьего босса, волнистые черные волосы, спадающие до плеч, и глубокие черные глаза.

— Болтер научился разбирать и собирать, пора взяться за что-то посерьёзнее, — Кенхеард жестом руки указал на ближайшую ячейку реактора.

— Разве что после двух лет обучения, — вставил своё мнение эксплоратор, напоминая о своём присутствии и с еще одной целью.

— Он шутит, магос, — усмехнулся одними глазами сержант Торазор.

Шутки были тем видом общения, который так же был доступен жрецам Марса, как и людям, но подход заметно отличался.

— Я тоже шучу, сержант. Для сборки плазменного реактора требуется по меньшей мере десять лет специализированных занятий.

Глаза Кенхеарда расширились, когда он представил насколько это долго. Целых десять лет!

— И множество имплантов, — добавил Магенрад, чтобы добить шутку, и постучал себя стальным пальцем по такому же стальному виску. Конечно, его механическая голова состояла только из имплантов и различных блоков контроля, памяти и обработки информации, но об этом собеседникам знать было не обязательно. Достаточно того, что выглядела она по форме более менее человеческой.

Десантники снова рассмеялись, на удивление оценив юмор магоса, хотя, скорее всего, причиной смеха было удивление их боевого брата, а затем желающий пойти подмастерьем магосу боец посерьёзнел и кивнул.

— Почему бы и нет. Без меня потом не обойдётесь, — в итоге он гордо поднял голову.

— В таком случае прошу заверить переход брата Кенхеарда под моё начало и, — магос сделал паузу, подбирая слова, — если магистр одобрит, можно считать это началом обучения первого технодесантника Ангелов Ночи.

Если бы у магоса-эксплоратора Магенрада Вульфа при этом еще были губы, он бы наверняка улыбнулся.

XIX

Вид из высокого окна правительственного шпиля Амброзио открывался прекрасный, как никогда. По всему городу горели тысячи домов, участков и зданий фабрик, образуя картину уничтожения того, что Фиррис считала несправедливым притеснением, основанном на таком же несправедливом разделении одинаковых от рождения людей. Названия "надзиратель" и "подписант" должны были стать пеплом и уйти в небытие, и нынешняя супруга тирана Фрации сделала для этого всё, что было в её силах. Все последние двадцать лет она терпела бесконечные измены, насмешки и издевательства, играя роль кроткой и послушной советницы, взращивая и лелея в нелюбимом, но нужном супруге, все качества, которые должны были привести к его падению. Гордыня, самолюбование и самоуверенность правителя привели к тому, что жизнь подписантов во многих городах-колониях Фрации стала невыносимой, и они поддались разговорам о необходимости изменений, а затем начали действовать. Женщина верила, что скоро сможет полюбоваться казнью Оскара Ватора на главной площади столицы, но пока что приходилось ждать.

Фиррис отдалилась от бронестекла и посмотрела на своё отражение. Безупречный макияж, длинные тонкие ресницы, яркие голубые глаза, прямой, будто выточенный, нос, пухлые алые губы, тонкий подбородок и изящные скулы. От лёгкого покачивания головой по плечам рассыпались почти блестящие белоснежные волосы, а белоснежное платье подчеркивало все выгодные изгибы стройного тела. Её называли красивейшей женщиной Фрации, но ей было на это абсолютно наплевать. Она купалась в обожании и преклонении всех окружающих, но никогда не желала этого. Женщина вновь прильнула к стеклу и с надеждой присмотрелась к улицам, по одной из которых могли уже наступать повстанцы, но увидела лишь грубых, похожих на стальных жуков, шагателей Ватора и стремительно пронёсшуюся над стеной за пределами внутреннего кольца парочку причудливо изогнутых истребителей эльдар.

— Леди Фиррис, позвольте войти, — прозвучал голос её охранника из висящего на стене коммуникатора.

Разрешение ему не требовалось, но формальность следовало соблюдать, потому женщина вернула своему лицу выражение безмятежности и выпрямила плечи.

— Разумеется, Борземи, входи, — ответила она и повернулась к двери, ожидая увидеть своего надзирателя, от которого редко удавалось улизнуть, а с началом восстания тот и вовсе не отходил от неё и её двери.

В роскошную залу с красивыми белыми диванами, мягкими коврами и низкими стеклянными столиками через двойную белую дверь с позолоченными ручками вошел высокий хромой и совершенно некрасивый мужчина, обгоревшую левую половину лица которого прикрывала золоченая маска. Он был одет в белый парадный мундир личной гвардии Ватора при всех орденах, обильно украшающих грудь, и обут в белые же туфли. Силовая сабля на поясе была далеко не только украшением, как и реликварный пистолет в шикарной белой с позолотой кобуре.

Подонок и мразь, пытавший и казнивший сотни её соотечественников, наверное, получал удовольствие от контраста рядом с ней, но будь она проклята, если хоть одним движением покажет своё к нему отношение. К тому же, он был единственным, на кого не действовала сила её красоты. Потому Фиррис мягко поклонилась и нежно улыбнулась.

— Мой дражайший супруг что-то велел передать мне? — так же формально и изображая искреннюю заботу поинтересовалась она, хотя любой, кто это увидел бы, мог бы поклясться, что эмоции на её лице и подрагивающий голос настоящие.

— Он велит вам спуститься в укреплённое основание шпиля, — кивнул Борземи Готье, не сводя своих ледяных глаз с женщины.

Печется о своей любимой игрушке, подумала Фиррис. Она еще не получила условного сигнала, потому спускаться отсюда было рано, но вслух сказала совсем иное.

— Ах, но мне так нравится смотреть из окна за тем, как его верные войска уничтожают этих мерзких мятежников, — с придыханием произнесла она, слегка повернувшись и бросив взгляд в сторону бронестекла. Затем тысячу раз отрепетированная улыбка нашла своё место на её губах и она вернула провоцирующий взгляд снизу вверх на мужчину, который не имел права её коснуться. — Я спущусь, когда мой всесильный господин придёт за мной сам, и ради этого готова к любому наказанию.

Она облизнула свои ставшие еще более алыми и пухлыми губки, когда представила, что не этот грубый мужлан, а её кое-кто другой придёт за ней сюда, и закусила их, хлопая ресницами. Оскар обожал наказывать её, но делал это отвратительно и неумело, выставляя напоказ свою звериную сущность и жестокость, но она привыкла потакать ему, чтобы этот зверь стал её. Чтобы ему было в миллион раз больнее, когда узнает о том, что она никогда его не любила и все прошедшие годы лишь играла роль.

Борземи заметил сейчас, как всегда замечал, эти редкие проблески ядовитого холода в глазах женщины, но ничего не мог сделать, потому что в отношении неё тиран Фрации не слушал никаких увещеваний даже от самых близких людей. Слишком сильно она его к себе привязала. Слишком важной для него была.

— Господин Ватор узнает об этом, — пообещал он, чуть сильнее сжав кулак, и, окинув комнату быстрым подозрительным взглядом, словно искал кого-то, а затем вышел и закрыл за собой двери.

Разумеется, узнает, подумала Фиррис и тихонько рассмеялась, вернув взгляд к окну, за которым продолжались бои. Это было опасно, но тирану в ближайшее время всё равно будет не до капризов жены. А когда она передаст коды, будет уже поздно.

XX

Нарасин всегда считал это проклятием. Постоянный шепот на грани слышимости сводил с ума и только в моменты проявления крайней жестокости он переставал слышать это, заменяя непонятные шепотки на крики терзаемых. Раньше он чувствовал от этого кратковременное облегчение, был садистом среди садистов, и по всем правилам Ангелов Ночи ему должны были стереть память до возраста раннего детства, до становления космическим десантником, чтобы воспитать заново. Тлен не дал этого сделать и провёл в запертой камере с ним много часов прежде чем убедил в том, что есть другой путь. Ключевым моментом стало то, что хранитель тишины поведал о собственном проклятии, во всех подробностях описав его, так что собственное показалось Нарасину плохим детским сном. Более того, раз один Ангел Ночи смог обуздать своё проклятие, смирить его, использовать, как яростного зверя на поводке, то смогут и остальные.

И они смогли, став хранителями тишины вместе с другими такими же проклятыми. Каждый со своей болью, со своим грузом, со своим зверем. Теперь чувство контроля над скрытым внутри давало Нарасину наслаждение, какое испытывает дрессировщик, усмиряющий и подчиняющий своей воле огромного хищника. Он мог держать его взаперти сколько угодно, но тогда бы зверь страдал и отбивался от рук, а они должны были действовать в связке, как одно целое, и шепотки на грани сознания говорили ему, что скоро это случится снова.

Рядом неподвижно замерли братья, полностью сконцентрированные и сосредоточенные на своих ощущениях, своих разговорах со зверем. Нервничал в их компании только человек, и Нарасин понимал его беспокойство, хотя повода для этого, кроме фантазий смертного, и не было. Сегодня умирать будут другие.

Поезд начал замедлять ход, предвещая скорое прибытие, и Тлен подошел к раздвижной двери вагона, чтобы открыть её. Пепел и Зинан приготовились и, как только дверь открылась, выпрыгнули. Следующими выскочили из вагона Нарасин и Прах, пробежав по инерции несколько шагов за поездом, чтобы не пришлось кувыркаться. Последними покинули вагон Тлен с человеком на руках.

Нарасин позволил себе улыбнуться, потому что это выглядело забавно, будто взрослый вытащил из идущего поезда ребёнка, но быстро усмирил себя, чтобы не нарушать концентрацию.

Они добрались до станции, когда поезд уже начали разгружать, и прошли через технический коридор, до которого сейчас никому не было дела. Подземный город-колонию охватила война и запах гари и пролитой крови Нарасин улавливал даже через дыхательный фильтр шлема. Скоро крови будет еще больше, так шептали мёртвые за его плечами, указывая окровавленными пальцами направление, и десантник им верил.

Пройти через вокзал по самому краю оказалось просто. Шумогасители позволяли меньше беспокоиться о лязге керамитовых сабатонов по рокриту и пластали, а случайные свидетели, оказывающиеся на пути, умирали быстрее, чем могли увидеть то, что их убило. Пепел, словно размытый силуэт, стремительно приближался к жертве и отделял голову от тела слегка изогнутым коротким мечом, после чего ловил обе половинки и мягко укладывал за каким-нибудь укрытием. Зинан предпочитал ломать шею тщедушных повстанцев руками. Нарасину лишь раз пришлось выстрелить из болт-пистолета с глушителем, чтобы избавиться от случайного соглядатая справа, и сразу после этого отряд свернул с вокзала в промышленные трущобы, где хранились старые вагоны, ржавеющие контейнеры и сломанные колёсные пары.

Искусственная пещера, выдолбленная за тысячелетия горной выработки, была огромной и потолок позволял поместить внутрь даже титана класса Император, но вместо этого жители Арманты обитали на нескольких уровнях, словно ступенями спускавшихся к вокзалу, а в недра вели просторные полукруги тоннелей, сделанные в основании этих ступеней. Простые дома из камня ничем не цепляли взгляд, разве что те, что находились на самом верху, могли претендовать на какое-то подобие красоты, но идущие там стрелковые бои оставляли мало шансов на то, что эти крохи приятного сохранятся.

Пепел, который шел впереди, внезапно остановился и предупреждающе поднял руку, а неясные призраки, всегда витавшие за спиной Нарасина, пришли в движение, став чуть громче и осязаемей. Опасность была реальной, и оба сердца десантника в предвкушении забились быстрее.

Вместо боя Тлен вышел вперёд с человеком, который показал на языке жестов пару символов своим товарищам, после чего к десантникам вышел другой человек в маскировочном плаще и с такой же, как у Карла, винтовкой в руках. Люди пожали друг другу руки, обменялись парой слов, а затем новый знакомый жестом показал следовать за ним. Духи за плечами десантника притихли, словно охотничьи псы, которые перепутали утку с обманкой, и Нарасин успокоил свои сердца, в очередной раз испытав удовольствие от контроля над пороком.

Во временном логове надзирателей, устроенном в старом грузовом вагоне, оказалось еще два снайпера и три раненых солдата. По словам людей, они должны были подойти на подмогу к вокзалу, но попали в засаду, а когда попытались отступить на второй из трёх уровней колонии, им перекрыли дорогу. Каким-то чудом они, потеряв большую часть отделения, смогли укрыться от преследования и спрятаться на этом складе старья, но как вернуться и объединиться с другими надзирателями наверху пока не придумали.

Если бы капитан Савелий и его отделение были тут, то пробиться куда угодно было бы не сложно, но в Арманте было лишь пять хранителей с мечами, ножами и пистолетами, которые были не самым лучшим выбором для городской войны. Нарасин даже задумался как стоит действовать, если вдруг понадобится вырезать каждого подписанта вручную, когда заговорил Тлен. От его слов показалось, что призраки позади захихикали, постукивая холодными коготками по спине своего смотрителя.

Почему бы и нет, подумал десантник и просто кивнул. Провести шестерых бойцов через полный район мятежников и сочувствующих им жителей, а потом возглавить контр-наступление, что может быть проще? Смех на границе сознания стал громче и тёмное лицо под шлемом озарилось кровожадной улыбкой. Поводок зверя был ослаблен.

XXI

Гавин расположил "Мрачного охотника" над площадью, куда должны были ворваться мятежники вместе с ксеносами, и передал управление транспортом брату Фэдерику, который обладал должным уровнем фантазии для принятия нестандартных решений в непредвиденных обстоятельствах. Брат-капитан Савелий с Тобисом, Натаном и Линдоном уже вооружились плазменными и лазерными пушками и ждали у передней рампы, тогда как Микель, Элизий, Мальмэ и Рол готовились выходить через заднюю, чтобы вступить в рукопашный бой. Заметить их были не должны, но планы редко исполнялись полностью, встречаясь с реальностью, потому магистр был наготове и следил за показаниями носового авгура, а так же своими собственными глазами через стекло кабины за происходящим внизу.

— Кажется, начинается, — констатировал брат Фэдерик, приглядываясь к показаниям ауспика, который показывал растущую концентрацию сил мятежников у ворот, а так же повышение мощности у орудий на технике ксеносов.

В один момент по невидимому сигналу разразилась стрельба из дезинтегрирующих пушек Разорителей, превращающая остовы шагателей и бронемашин, скопившихся у разбитых ворот, в дым и пыль, а затем с характерными хлопками в дело пошли миномёты, засыпавшие двор осколочными и страхогенерирующими снарядами. Обстрел продлился около минуты, но его хватило, чтобы подавить защитников и заставить их попрятаться за баррикады и стены внутри административного здания. С бодрыми боевыми кличами и улюлюканьем во двор хлынула толпа мятежников, паля на ходу по окнам и другим укрытиям, тогда как в ответ раздавались лишь разрозненные выстрелы. Пришла пора вступать в игру Ангелам Ночи.

Гавин потянулся нажать руну открытия передней рампы и заметил на радаре приближение трёх летательных аппаратов. Мгновения, пока проходила идентификация, бежали, а вместе с ними убегала и хорошая подготовленная возможность красиво появиться перед защитниками Фрации.

— Магистр? — заметив сначала торможение Гавина, спросил Фэдерик, а затем увидел то же, что и он, и шумно выдохнул носом, проявляя своё недовольство.

Три точки идентифицировались как эльдарские истребители типа Ворон. В воздушном бою с такими у "Мрачного охотника" было мало шансов из-за превосходства ксеносских самолётов в скорости и вооружении. Продолжать исполнение плана означало потерять транспорт как минимум, и свои жизни как максимум.

— У нас две отдельно наводящиеся спаренные лазпушки, — подал идею молодой десантник, когда Гавин хотел уже свернуть операцию и дождаться более удобного момента. А затем еще осторожно добавил. — И магистр снайпер.

Идея была дурацкой, рискованной, но шансы пятьдесят на пятьдесят в данный момент владыку Ангелов Ночи могли устроить.

— Наводи по боковым, брат, головной будет моим, — почти без размышлений приказал Гавин Сорнери и встал с кресла второго пилота, направившись к боковой двери. — Брат-капитан Савелий, сразу после уничтожения техники эльдар десантируемся. Могут быть воздушные помехи.

— Принято, — коротко ответил ветеран и магистр услышал, как зажужжали тросы для спуска, которые закрепляли боевые братья с тяжелым вооружением.

— Брат Фэдерик, огонь по моей команде, а дальше действуй по обстоятельствам. Приоритет — сохранение транспорта, — выдал последний приказ Сорнери и приоткрыл боковой люк, чтобы высунуться из него частично и прицелиться из снайперской винтовки в головную машину эльдарской тройки. В таких условиях стрелять ему еще никогда не доводилось, но на то они и космические десантники, чтобы приспосабливаться к любым новым условиям боевых действий.

Толпа мятежников уже по большей части пересекла плац, а Разорители вплыли во двор и, прикрываясь оставшимися обломками техники фрацианцев, открыли огонь по зданию, где укрывались надзиратели. Время утекало, но нужно было дождаться пока самолёты подлетят ближе, и это случилось, когда дальномер показал Гавину расстояние три сотни метров.

— Огонь! — скомандовал он и выстрелил.

Бронебойный болт пробил стекло и голову эльдарского пилота, а следом вспыхнул его ведомый слева, обратившись в горящий факел после попадания из спаренной лазпушки, но правый ведомый остался цел и резко ушел в сторону. Тяжелые орудия в руках Савелия и компании мощными зарядами плазмы уничтожили один из Разорителей, а второй повредили так, что он потерял тягу антигравитационного двигателя и неподвижным упал на брюхо. Не успел затихнуть звук последнего выстрела, как четверо штурмовиков спрыгнули на рокритовое покрытие плаца, расколов своим весом плиты в местах приземления, и сходу ринулись на мятежников, безжалостно расстреливая и рубя попадающихся под руку врагов.

Потерявший пилота Ворон потерял вместе с ним и высоту, после чего врезался в стену, окружавшую завод, а его горящий напарник пробил стену ближайшего дома и взорвался, что можно было считать успехом, но что делать с третьим? Гавин сомневался, что будет возможность так хорошо выстрелить еще раз, потому, повесив болтерную винтовку на ремень, выпрыгнул из транспорта. В нескольких метрах от него спустились братья с тяжелым вооружением, сконцентрировав огонь на Жнеце пока по ним продолжали стрелять оставшиеся у ворот враги, но вражеское орудие всё-таки успело выстрелить. Ксеносы попали в крыло "Мрачного охотника" и мощный электро-магнитный импульс на время вывел из строя правый двигатель и маскировочное поле, открыв тупоносый черный транспорт взглядам всех вокруг.

— Ухожу! — почти прокричал в затрещавший помехами вокс брат Фэдерик, пытаясь удержать птичку в воздухе, и резко увёл её в сторону на оставшемся двигателе, тогда как эльдарский Ворон, наверняка жаждавший поквитаться, уже совершал боевой разворот.

— В здание! Мне нужен старший офицер фрацианцев! — скомандовал Сорнери и, выстрелив после короткого прицеливания в голову высунушегося из-за борта Разорителя ксеноса, побежал к строению в конце площади, где его подчинённые безжалостно убивали прорвавшихся туда подписантов.

Через минуту во дворе остались только приходящие в себя надзиратели и Ангелы Ночи. Мятежники, потеряв всю технику и большую часть живой силы, отступили вместе с эльдарами, дав защитникам временную передышку, чем капитан Савелий тут же воспользовался, обустроив стрелковые позиции на средних этажах полуразрушенного теперь уже здания.

К осматривающему проходную Гавину один из его братьев, Микель, судя по броне и оружию, подвёл худощавого человека в зеленой с серым военной форме. Левая рука солдата была наспех обработана апотекарием и зафиксирована импровизированной повязкой, но в остальном он выглядел целым.

— Говорит, что он старший, — констатировал Микель.

— Кхм, старший из оставшихся, — поправил его осторожно солдат, подозрительнокосящийся то на одного десантника, то на второго.

Глава ордена снял шлем, открывая своё бледное, почти белое, лицо, длинные черные волосы, собранные в хвост на затылке, и пронзительные черные глаза. При росте в доспехе почти два с половиной метра он нависал над человеком, как гигант из древних сказок.

— Я магистр ордена Ангелов Ночи, Гавин Сорнери, — произнёс он и слегка прищурился, оглядывая офицера на предмет знаков отличия, но ничего такого не заметил. — Назови себя и обрисуй ситуацию.

— Я старший солдат Гэб Тансуа и у нас тут полная задница, — ответил мужчина, если вообще не сказать парень, потому что выглядел он крайне молодо. — Все офицеры охраны сбежали, как только началась стрельба на заводе, а капитан Лерой вместе со своим спецподразделением погиб у ворот. Остались только ребята из охраны завода и гражданские в бункере.

Всё оказалось совсем не так, как Гавину бы хотелось, но и ладно.

— Что важного на этом заводе, что сюда так рвались мятежники? — задал другой вопрос магистр, пристально глядя на собеседника.

— Эм, я не уверен, что… — начал было Гэб, отводя глаза, но легшая на рукоять меча ладонь Микеля вернула ему немного ощущения реальности. — Ладно, тут производятся гелиумные ячейки питания для машин, шагателей и самолётов.

Термин оказался незнаком для Сорнери, но это можно было отложить на потом.

— Понятно. Значит, он важен. У вас есть связь с центром? — поинтересовался глава ангелов, прикидывая варианты. Лететь в центр, где еще было тихо, было не на чем, а чтобы идти пешком, нужно было разобраться с мятежниками и ксеносами за воротами. Если так откровенно привлечь к себе внимание, то враги бросят все силы и рано или поздно задавят десантников числом. Оставалось пока искать другие пути.

— Переносной вокс был у капитана Лероя, а проводная связь отрезана, — покачал головой солдат. — А вы вообще кто и чего нам помогаете?

Гавин хмыкнул, слегка улыбнувшись.

— Слышал про Императора Человечества? — поинтересовался он.

— Э-э-э… по истории проходили, что он оставил нас и передал полноту власти Адриэну Ватору, первому повелителю Фрации, — скривив лицо в попытках вспомнить, ответил Гэб. — А что?

Забавная интерпретация, но логичная с точки зрения обоснования легитимности власти. Магистр понимающе кивнул.

— Мы Его ангелы смерти и пришли вернуть Фрацию в Империум, — просто ответил Гавин Сорнери, — а заодно покарать неверных и спасти верных.

— Эм, я верный! — заверил с готовностью молодой солдат.

— Я знаю, сержант Тансуа, — кивнул десантник, аккуратно положив латную перчатку тому на плечо.

— Старший солдат, — осторожно поправил его Гэб, косясь на здоровенную руку.

— Нет, сержант. И сейчас ты соберешь всех боеспособных людей и поступишь в подчинение брата-капитана Савелия. Ваша задача, удерживать этот рубеж обороны вместе с ангелами смерти пока я не прикажу иного. Это понятно? — сурово спросил магистр.

— Да, сэр! Есть, сэр! — Тансуа отсалютовал здоровой рукой и вытянулся по стойке смирно.

— Отлично, сержант. Брат Микель проведёт тебя к капитану, когда будешь готов.

Гэб снова отдал честь и поспешил прочь, а Гавин надел шлем и включил вокс.

— Брат Фэдерик, что с "Охотником"?

— Относительно цел. Я имитировал потерю управления, врезался в здание и запустил несколько ракет Затмение, чтобы имитировать взрыв. Думаю, ксенос купился, — пришел сквозь помехи ответ пилота.

— Отлично. Проверь маскировку. Ты мне скоро понадобишься, — удовлетворённо произнёс магистр.

— С этим проблема. При столкновении что-то повредилось, маскировка не действует.

Значит, придётся по-старинке, подумал Гавин и усмехнулся.

— Тогда жди ночи, я сообщу когда понадобишься, — ответил он и задумался.

Ему всё еще нужен был выход на правительство, при этом такой, чтобы не возникало лишних вопросов почему людям надо подчиниться, а впереди был еще весь день, потому что только-только наступило утро.

— Брат Савелий, — снова включив вокс, заговорил магистр. — Передай мне координаты мест, которые ты выбрал во время облёта. Пора запрашивать поддержку со "Слепца".

XXII

Разогнать москитный флот пиратов эльдар для Непрощенного Слепца даже при действующих одних только маневровых двигателях оказалось относительно легко. Ксеносы только раз попытались атаковать линкор на подлёте того к экваториальной зоне над столицей Фрации, но после потери двух лёгких кораблей отступили и больше не появлялись, отказавшись и от абордажных атак, кончившихся для них печально в прошлый раз.

Ноа был самым доверенным соратником брата-капитана Савелия и считал того непререкаемым авторитетом. Древний терранец научил его всему, что нужно знать на войне, но самым ценным из всех был урок выживания. Кто бы ни командовал, какой бы ни была миссия, твоя задача выжить, потому что мёртвые свой долг исполняют из рук вон плохо. Суицидальные наклонности в отделении старика Савы приветствовались разве что у молодых, проходящих испытание бойцов ближнего боя, потому что они обязаны были прикрывать старших во время наступления и отступления. Чаще всего гибли как раз молодые, но те, кто переживал этот период, длящийся в среднем около десяти лет, переходил в разряд доверенных братьев и получали оружие получше, чем цепной меч и болт-пистолет. Ноа последние лет восемьдесят пользовался исключительно тяжелым оружием, и лишь после конклава Инквизиции на Иатосе, когда получил звание сержанта и стал заместителем первого капитана, вернулся к практике ближнего боя. Сейчас же, шагая к арсеналу "Непрощенного Слепца" с отобранными из разных отделений для важной цели боевыми братьями по тёмным коридорам, он рассчитывал еще больше стать похожим на Савелия, за исключением, конечно, того, что оружие брата-капитана ему не подходило.

Вообще, то, что вместо сорока десантников, которые изначально готовились спуститься на Фрацию для поддержки магистра, нужно было отобрать двадцать, которые могут разбиться на полуотделения по пять братьев, включающие снайпера, опустошителя, двух тактиков и штурмовика, при чём все должны быть экипированы прыжковыми ранцами, стало проблемой. До становления Ангелами Ночи у них даже прыжковых ранцев не было, а за время полёта с Иатоса не все прошли полный курс обучения обращения с ними. В итоге сержант последние полчаса на ходу выдёргивал подходящих боевых братьев из их отделений и собирал в нужные четыре команды.

Одну из команд Ноа собирался возглавить сам. Будучи самым рослым и широкоплечим из всех Ангелов Ночи — без силовой брони был габаритами будто в ней — он носил древнейший доспех ордена, силовую броню третьей марки, называемую еще просто "Железо". В ней он был выше терминатора, а фронтальная защита была практически такой же. Тяжеленные латы, множество раз переделанные под его размеры, так же мног ораз спасали ему жизнь, но так же были оснащены дополнительными сервомускулами, делающими и так могучего десантника еще более сильным. И эту силу ему хотелось проявить не только таская тяжелые пушки, но и в ближнем бою с кем-то достойным клинка. Против брата Савелия в тренировочных клетках у него шансов не было, но против остальных братьев он чаще выходил победителем, чем проигравшим. К тому же одно дело разносить противников в прах с помощью плазменной или лазерной пушки, находясь на расстоянии в сотни метров, а совсем другое видеть их лица на расстоянии вытянутой руки и чувствовать яростный накал схватки всем телом.

Сержант ударил кулаком по груди, приветствуя четырёх братьев, что охраняли арсенал, и те повторили его жест, отходя в стороны, чтобы пропустить внутрь всю процессию, что он привёл с собой. Двери почти бесшумно разошлись в стороны, открывая чуть более освещенное, чем остальные части корабля, длинное помещение, где на стойках и полках хранилось разнообразное оружие, боеприпасы и снаряжение. Арсенал "Непрощенного Слепца" всегда был обширным, пусть и не лучшего качества, но после основания ордена при помощи Инквизиции и Караула Смерти в нём появилось больше интересных и качественных вещей, которые сейчас оказались очень кстати.

— Тебе и тебе плазменные пушки, вам двоим лазпушки, вам четыре ракетных установки с крак и фраг ракетами поровну, штурмовики берите силовое оружие, — указывал он на боевых братьев, а затем на вооружение, которое им нужно было взять в обширном арсенале. — Моё отделение берёт запасные прыжковые ранцы для полуотделений магистра и капитана.

Ноа на мгновение даже подумал о том, чтобы взять себе громовой молот, но грубость этого инструмента вызвала у десантника лёгкое неприятие, так что в итоге он остановился на длинном тяжелом двуручном мече со стёртыми знаками на рукояти и лезвии. Кому бы раньше тот ни принадлежал, значения это имело мало. Гораздо важнее то, что дальше он будет служить ему. Сержант взмахнул клеймором одной рукой, проверяя баланс, а затем подхватил тяжелый штормовой щит, составлявший идеальную пару такому оружию. Далее он взял прекрасно сработанный прыжковый ранец магистра Сорнери. Сопла этого произведения искусства оружейников были снабжены рассеивателями, снижающими тепловой выброс, а расположенные по бокам черные крылья помогали в полёте и были просто достаточно красивыми, чтобы любой восхитился, глядя на них. Насколько помнил сержант, ранец, кроме этого всего, был более экономным и меньше нагревался, чем стандартные образцы, которые придётся использовать остальным. Может быть, когда-нибудь похожий сделают для него самого? Но то потом, а пока, примагнитив к бедру ручной огнемёт с парой запасных канистр прометия, десантник проверил свои гранаты, герметичность старой брони, а затем взялся за осмотр экипировки остальных отобранных бойцов. По приказу магистра они должны были взять с собой достаточно боеприпасов для ведения скрытной войны в течение полусуток как минимум, а это означало максимальную загрузку для каждого члена команды.

— Проверяйте всё перед тем, как подходить ко мне, — объявил он боевым братьям, большинство из которых, должно быть, чувствовали себя всё равно что дети на ярмарке, не зная, что взять. — У вас минута. Война ждёт внизу!

Голодные до реальных сражений молодые десантники, которым было явно мало отбития абордажа, в котором еще и далеко не все принимали участие, услышали его и выбор оружия стал проходить быстрее.

Когда всё было готово, а каждый избранный боевой брат был проверен, Ноа скомандовал двигаться в ангар.

— Брат-сержант, у меня вопрос, — подал голос один из отобранных для участия в операции боевых братьев.

Ветеран с первого взгляда отметил забавность того, насколько они противоположны друг другу. Огромный мускулистый покрытый татуировками с головы до ног бледный почти до белизны лысый сержант и низкорослый худощавый круглолицый курчавый брюнет с полными губами веснушками на желтой коже и широкой улыбкой. Общими у них были только черные глаза без белка. Складывалось ощущение, что его создали с использованием какого-то иного прогеноида.

— Брат Экзилус, говори, — кивнул утвердительно заместитель первого капитана.

— Пираты же на более мелких кораблях, чем мы, и могут спускаться даже в нижние слоя атмосферы Фрации. У них наверняка есть истребители, которые могут нас перехватить, — озвучил свои предположения боец, поправляя ракетную установку, закреплённую за правым плечом.

— А еще у них есть колдовство и дальние лэнсы, — невозмутимо констатировал сержант, как будто это не имело значения, хотя на самом деле и его этот вопрос интересовал.

— Понятно, — задумчиво усмехнулся коротышка. — Я просто хотел убедиться, что риск максимален. Скучно, когда всё просто, брат-сержант!

Ноа прочистил горло и отвернулся, продолжив путь. Это было лучше, чем посмеяться с молодыми десантниками, к тому же, если бы он был недоволен речью подчинённого, то отчитал бы его на месте. Дисциплина была важнее личных прихотей.

XXIII

Архонт кабала Бесцветного Клинка, могучий и прекрасный Амодавар был зол. И злобу ему приходилось душить внутри себя, чтобы это не помешало командовать завоеванием Фрации. Этот проклятый мир тысячелетиями служил им охотничьими угодьями, откуда можно было периодически набирать рабов, но каждый раз это становилось всё сложнее, а тут еще эти распри между бывшими союзниками, приведшие к тому, что пришлось бежать из Тёмного Города со всем, что удалось унести. В сущности из-за этой неудачи он едва не потерял голову во всех смыслах и вынужден был искать помощи у пиратов, которые после неудачной попытки переворота во владениях пиратского короля Мирандира тоже искали удобную гавань. Это был прекрасный временный альянс, результатом которого были бы миллионы рабов для Амодавара, а для корсаров необходимые материалы и рабочая сила. Проблема была лишь в том, что всё это грозило остаться в прошедшем времени.

Потери удручали, а центр города всё еще оставался неприступным. По каким-то причинам мятежники еще не получили кодов доступа к подземным коммуникациям, а потому не могли преодолеть ни стены на поверхности, ни тоннели под землей. Даже приданные им в помощь Налётчики, Разорители и Жнецы не могли помочь. Привычная стратегия скоростных налётов плохо работала внутри Амброзио, где строго разграничены районы и недостаточно широких улиц для манёвров. По плану восстание должно было уже закончиться победой эльдар и мятежников, но вместо этого перешло в стадию осады, которую Амодавар терпеть не мог.

Архонт повернул голову и посмотрел направо, где у его трона на коленях стоял окровавленный лидер восстания, на котором уже второй час со вкусом сгоняли злость сам глава кабала и его ближайшие подчинённые. Еще четверых мон'кеев уже замучили насмерть и теперь их снятая кожа украшала борта командной яхты. Амодавар терпеть не мог не только осаду, а еще и оправдания и блеяния о пощаде, потому жалкий человечек был еще и лишен языка. Мычание не так раздражало.

— Владыка Небес Браграз докладывает, что в воздухе завоёвано полное превосходство, — прошипел ближайший помощник архонта, Мораэс.

Куда удобнее было иметь по помощнику на каждый род войск под его контролем, а с командирами кабалитов в других городах держать связь лично, потому четыре помощника всегда были рядом.

— И что он сказал о своих потерях? — скривил прекрасные тонкие губы Амодавар и выжидающе приподнял брови.

— Всего тринадцать единиц, семь из которых могут быть восстановлены, — поклонился Мораэс.

— Прекрасно. Хоть кто-то способен выполнить задачу, потеряв всего треть сил, — ехидно констатировал архонт и посмотрел на других помощников, которые невольно поёжились под его безжалостным взглядом.

— Палач Кахартион просит разрешения стянуть резервы к заводу Горгантона. Там замечены космические десантники, — проговорила Эрзентира, ответственная за связь с командиром налётчиков.

Амодавар всплеснул руками и развёл их в стороны. Как будто упрямых мон'кеев ему было мало, теперь еще и Астартес спустились. Но, насколько он помнил, король звёздного моря Мирандир с ними договаривался и именно они помогли подавить восстание против него. Возможно, выйдет договориться и у архонта? Придётся поделиться, конечно, и с ними, но доля пиратов всё равно уменьшилась после того, как часть их флота погибла над планетой. Можно было обделить их.

— Разрешаю, но пусть пока не нападает. Я хочу с ними поговорить, — с довольной ухмылкой глава кабала погладил изящный тонкий подбородок, а затем вогнал острый шип в спину подозрительно долго молчащего мон'кея.

Волны боли и страданий, разошедшиеся от несчастного, вызвали приятную дрожь удовольствия у всех окружающих эльдар, включая личную охрану архонта из шести инкубов, четырёх помощников, двух операторов орудий и одного пилота его роскошного Тантала. Это на несколько мгновений подавило злость и раздражение Амодавара, но он знал, что надолго такой жертвы не хватит.

— Аздражар, свяжись с этими легионерами, — приказал он пилоту, который служил одновременно и его церемониймейстером, и, дождавшись кивка, снова скучающе посмотрел на клубы дыма, поднимающиеся над городом.

— На связи, мой господин, — сообщил Аздражар через несколько минут, когда нашел частоту, на которой переговаривались Астартес.

— Легионеры, с вами говорит всемогущий архонт Амодавар, повелитель бесчисленного кабала Бесцветного Клинка, покоритель шпилей Ндраку и победитель сотни войн в Паутине, — начал он, перейдя на грубый язык мон'кеев. — Вы вторглись на мою территорию, но я не злюсь и даю вам шанс избежать столкновения. Вам, насколько мне известно, нужны припасы и молодые рекруты, а мне взломать последнюю линию обороны этой планеты. Можем помочь друг другу и разойтись друзьями. Наслышан о вашей помощи королю Мирандиру и думаю, что тут наши интересы могут тоже быть взаимовыгодными.

В ответ была тишина.

Амодавар улыбнулся. Скорее всего, Астартес были удивлены его осведомлённостью и раздумывали над предложением.

— Говорит магистр Ангелов Ночи Гавин Сорнери, — послышался затем уверенный, даже кажущийся смеющимся, голос. — Мне нравится твоё предложение, архонт. Не в обиде за два сбитых нами Ворона, два Разорителя и один Жнец?

Поскольку выглядело так, будто мон'кей насмехался, Амодавар нахмурился и злобно посмотрел на Мораэса и Эрзентиру, которые ничего не докладывали о потерях от рук Астартес.

— Сделанного не вернуть, — притворно усмехнулся глава кабала, а затем стал жестче. — И у меня еще их много.

— Отлично, архонт. Тогда договоримся, чтобы больше друг по другу не стрелять. Как ты и сказал, мне нужны дети и припасы для корабля, который вы неплохо так повредили. А чтобы пробить для тебя ворота мне нужно больше воинов и тяжелого оружия. Собираюсь спустить их на двух птичках. Ты же будешь так добр и пропустишь их? — поинтересовался магистр ангелов смерти.

— Разумеется, мой дорогой друг, — заверил его Амодавар, уже прикидывая как повыгоднее использовать десантников.

— Хорошо. Верю тебе, — добродушно ответил Гавин, а затем добавил. — Свяжемся, когда мои воины будут рядом, и посмотрим что там за ворота. В любом случае к ночи мы все уже будем праздновать победу. Постараюсь не стрелять людям в голову, вам же они нужны по большей части живыми.

— Буду крайне благодарен. До связи, магистр Гавин Сорнери, — ответил архонт и лишь после отключения сигнала рассмеялся. Это было куда проще, чем он думал, но проклятые предатели мёртвого Императора могли предать кого угодно, потому доверять им было бы неразумно. — Аздражар, мой приказ мандрейкам, проследить за тем, чтобы Астартес не отклонялись от нашего договора.

— Да, господин, — кивнул пилот, оставив архонта наслаждаться моментом.

XXIV

— Снова работаем на ксеносов? — поинтересовался Савелий, которому не раз доводилось это делать и крайний пришелся на помощь королю корсаров Мирандиру, когда Ангелы Ночи еще даже так не назывались, а всем руководила инквизитор Ингвардоттир.

— Конечно, нет, — хмыкнул магистр и покачал головой. — У нас была проблема доставки братьев на поверхность, я её решил. Как только привезут мой прыжжковый ранец, отправлюсь на охоту за этим архонтом, а вы будете имитировать осмотр ворот в центр города и вычислять ключевых фигур среди ксеносов и мятежников. Действуем по доктрине ордена.

Первый капитан понимающе кивнул, а Гавин переключился на шифрованный канал связи своего отделения.

— Брат Фэдерик, ты зафиксировал откуда шел сигнал архонта?

— Да, магистр, — пришел почти сразу же ответ.

— Отслеживай его и дальше, — приказал Сорнери и, дождавшись щелчка подтверждения, отключил связь, снова поглядев на древнего ветерана. — Мне нравится во всём этом знаешь что, брат?

Савелий лишь пожал плечами, внимательно глядя на магистра.

— Что у нас так хорошо получается взаимодействие. Мне этого порой сильно хотелось в Карауле Смерти, — признал Гавин, показавшись даже немного растроганным.

Терранец ухмыльнулся и слегка прищурился.

— Мы же семья, брат, — всё-таки ответил первый капитан, хотя в первое мгновение хотел промолчать.

— Вот именно, — магистр поднял указательный палец вверх. — И я хочу, чтобы такое отношение было между людьми на всей планете. Справедливое и честное.

— Где-то я это уже слышал, — помрачнел Савелий и покачал головой. — Император стремился создать светское общество с опорой на разум и технологии, и посмотри во что это превратилось.

Скривил лицо теперь и Гавин, глубоко вдохнул, а затем всё равно улыбнулся.

— И мы до сих пор воюем за это.

От иронии, которая в этом крылась, древний ветеран впервые за очень долгое время рассмеялся. История заводила его на очередной виток.

— Оставим это между нами, — в итоге произнёс он, услышав приближающиеся шаги по лестнице.

В разбитую обстрелом залу с пустыми провалами окон, обуглившимися столами и разбросанными по полу бумагами, где выбрал для себя позицию Савелий, вошел тощий и бледный Гэб Тансуа. Парень выглядел воодушевлённым в своём потрёпанном мундире и с гордо поднятой головой.

— Все указанные вами посты заняты, первый капитан! — отрапортовал он, вытянувшись по стойке смирно.

— Отличная работа, сержант, — коротко ответил Савелий и хотел было отправить бойца обратно, когда Гавин его остановил.

— Скажи, Гэб, как человек, а не как солдат, что ты думаешь о подписантах? Они все плохие люди, продавшиеся ксеносам? — поинтересовался магистр.

Лицо парня последовательно выразило удивление, сомнение, возмущение и, наконец, задумчивость.

— Думаю, нет, сэр. В смысле они по большей части такие же ребята, как мы. Просто, как потомки заключенных, имеют меньше прав и привилегий. Так уж сложилось. Говорят, что у них на генном уровне тяга к преступлениям, но я, честно говоря, не многих знаю, кого можно назвать такими… отбитыми.

— Ясно, значит, всех их убивать не нужно? — добавил вопрос Гавин.

— Тех, кто пошел на нас с оружием, нужно, — яро ответил сержант.

— Даже если их ввели в заблуждение и они раскаются? — уточнил Ангел Ночи.

— В любом случае они заслуживают наказания, — твёрдо заявил Тансуа. — Вы хотите к чему-то меня подвести?

— Просто было интересно твоё мнение, и я с ним полностью согласен, Гэб, — строго улыбнулся магистр, после чего указал кивком на выход. — Можешь возвращаться на позицию.

На секунду показалось, что парень хотел что-то спросить еще, но в последний миг передумал, отдал честь и покинул залу.

— Сервиторизация? — спросил очевидное Савелий, чтобы разогнать повисшую тишину.

— Вместо смертной казни. На кораблях Ангелов Ночи будут только сервиторы и добровольцы, — кивнул Сорнери, задумавшись на минуту, после чего посмотрел на небо, посветлевшее с наступлением дня. — Пора вызывать птичек.

XXV

Четыре мрачные тени бесшумно спускались внутрь черного зёва шахты, перебирая руками в латных перчатках и закованными в керамитовые сабатоны ногами по вырубленным тысячелетия назад узким ступеням. Одно неверное движение, и любой из них мог полететь вниз, отчаянно кувыркаясь, пока не встретил бы смерть на дне безмолвной дыры. Карл изо всех сил держался за заплечную силовую установку Тлена, так что не выдержала даже затвердевшая синтетическая плоть, которой тот покрыл его раны еще в порту. Снайпер чувствовал, как кровь стекает по рукам и как постепенно тяжелеют рукава куртки, напитываясь ею, но продолжал стискивать пальцы, вспоминая о том, что случилось тут несколько лет назад. То, что он желал оставить на самых дальних задворках сознания.

Ангелы Ночи неумолимо продолжали спуск, заставляя человека раз за разом испытывать рвотные порывы, но всё, что было в желудке, он исторг еще когда они только вошли в заброшенную часть выработок. Проход был замурован после происшествия, которое иначе, чем массовое помешательство, не называли, и вообще старались о нём не вспоминать, а все записи об этом были изъяты. Однако Карл вынужден был вспомнить всё.

Всё началось с того, что руководитель по добыче гелиумной руды после истощения очередного месторождения провёл изыскания, результатом которого стало расконсервирование старой шахты, закрытой еще во времена до становления текущего порядка четыре тесячелетия назад. Основанием послужило то, что пробиться к обнаруженным запасам проще через старую шахту, чем копать к ним новую. Никто не был против, и подписанты-шахтёры принялись за дело, а через неделю произошел первый случай помешательства. Рабочий просто вскрыл себя киркой. Списали всё на его слабые нервы, но еще через два дня уже три горняка совершили нечто похожее. И во все последующие дни истерия стала массовой, а потом все рабочие смены сбросились в ту дыру, куда сейчас спускались десантники и тащили с собой Карла.

По распоряжению Максимиллиана де Болвэ выработку тогда закрыли, но отряд из числа надзирателей всё равно отправили расследовать что там случилось и подтвердить гибель шахтёров. На дне они встретились с сущим кошмаром. Вместо нескольких десятков разбившихся тел они обнаружили кровавые следы, ведущие в одну из веток шахты, и пошли по ним. Все сбросившиеся вниз горняки сохранили жизнь, собравшись в просторной пещере неприродного происхождения, хотя их изломанные тела должны были умереть от травм. И эти полутрупы со всеми признаками страдания на окровавленных лицах попытались схватить надзирателей, не умирая даже от полной обоймы, разряженной в тело. Они стонали и плакали, умоляя помочь им, освободить, спасти, но чем надзиратели могли им помочь? Худшее было то, как алым светились их глаза, смотрящие, кажется, в самую душу, и поднимающие худшие порывы. Тогда все члены поискового отряда, кроме Карла, поддались безумию и застрелились, зарезали себя или просто исцарапали лицо до кровавых ошмётков. Как ноги вынесли его из этого ада снайпер даже толком не помнил, но помнил, как под его надзором вход в эти старые выработки был снова замурован несколькими слоями армированного рокрита, чтобы никто снова туда не вошел.

Однако вход был открыт и следом за ксеносами туда направлялись они. Карл чувствовал, что уже даже не может потеть. Во рту пересохло, нос щипало, а глаза горели от попыток что-то разглядеть во мраке. Зачем этим сверхлюдям он? Жалкий раненый старик, которому давно пора на покой. Может, проще отпустить руки и…

— Карл.

Тихий шелест голоса Тлена отвлёк мужчину от мыслей и он понял, что расслабил хватку. Карл попытался сглотнуть ком в горле, но ничего не вышло. Его всего трясло.

— Ты сильнее него.

Как? Зачем? Почему? Снайпер едва подавил желание ударить сверхчеловека кулаком.

— Ты умрёшь в другом месте. Здесь просто веха на твоём пути.

Как бы глупо это ни звучало, увещевание помогло и дрожь отступила под непреклонной уверенностью голоса пророка. Откуда-то же он знал всё это? Карл глубоко вдохнул, успокаивая нервы насколько это возможно, и задумался о другом.

— Где я умру? — спросил он тихо-тихо.

— Там, где пожелаешь покоя, — ответил загадочный десантник.

— Дома, в кругу семьи из жены и трёх детишек, — с улыбкой произнёс Карл и почувствовал, как ужасы отступают. В уголках глаз даже проявились слёзы.

Тлен промолчал в ответ и вскоре они достигли дна. Один за другим космодесантники становились на ноги и доставали оружие. Там Ангел Ночи опустил снайпера на пол.

— Мы пойдём вперёд. Следуй за нами в своём темпе, — произнёс он своим привычным спокойным тоном, и в следующее мгновение все они будто исчезли, растворившись во тьме, так что даже слабых отблесков в их глазных линзах уже не было видно.

Карл ругнулся про себя. Идти вслепую по тоннелю, где могут поджидать ходячие мертвецы. Они притащили его сюда умереть? Но затем вспомнил слова провидца и собрался с силами. Чтобы умереть в кругу семьи ему нужно еще выбраться отсюда, а сделать это самостоятельно он вряд ли сможет. По крайней мере не с такими руками и не с такой ногой. Потому ветеран снял с плеча винтовку и, перехватив её поудобнее, осторожно похромал во тьму. "Берегитесь, гады, кто бы там ни был!"

XXVI

Высадка, как и полёт с орбиты, прошли спокойно, и Ноа ступил на пыльные плиты заводской площади позади проходной. Следом за ним из открытого зёва десантного транспорта выходили другие боевые братья. Четверо собрались около него, остальные, включая прилетевших на другом Штормовом Орле, разбились на свои группы по пять и в молчании ждали приказов магистра или первого капитана.

Гавин, облаченный в превосходный черный доспех с установленным на заплечном реакторе железным нимбом, был без шлема, и ветер, создаваемый выхлопами двигателей транспортов, трепал его черные, как смоль, волосы пока птички взлетали, чтобы вернуться на "Непрощенный Слепец". Четверо отобранных им боевых братьев стояли чуть позади.

— Рад, что вы добрались без проблем, — наконец, когда шум двигателей стих, магистр приблизился к Ноа и улыбнулся добродушно, осматривая великана. — И вижу, что контрабордажные бои оставили на тебе пару новых отметин.

Сержант пожал протянутую Гавином руку, а затем протянул ему его прыжковый ранец.

— Мелочи, — растянуто проговорил он.

Глава ордена рассмеялся и жестом показал остальным членам своего отделения забирать назначенные им прыжковые ранцы, а затем снова посмотрел на Ноа и жестом пригласил командиров других трёх групп подойти.

— Не сомневаюсь, что на борту Слепца вы размялись, братья, но тут будет настоящая драка. У эльдар еще пара десятков самолётов и не знаю сколько наземной антигравитационной техники. Формально мы с ними в союзе против местного правительства и должны захватить хотя бы одни ворота в центр города, чтобы они могли туда прорваться. Фактически мы изучим состав и количество войск ксеносов, их союзников мятежников, а затем по моей команде уничтожим максимальное количество техники эльдар и их самих. Мятежников, которые представляют слабую угрозу или не представляют её вообще, при этом можно щадить. Наша цель — завоевать планету не только силой оружия, но и убеждением. Первое в ваших силах, второе в моих, — Гавин Сорнери сделал паузу, осматривая лица сержантов, чтобы убедиться в том, что они понимают суть задачи, и, уловив его, продолжил. — В когитаторы вашей брони я передаю координаты мест, где лучший обзор за окружением и удобнее оборона. При необходимости отступите к любому из них, но имейте ввиду, что подкреплений не будет, а ваша главная сила это мобильность. Вы сами по себе до наступления ночи. Потом Штормовые Орлы смогут доставить на поверхность еще наших братьев.

— Принято, магистр, — Ноа ударил кулаком по груди, и его жест повторили трое других десантников. На ретинальном дисплее шлема тем временем отразилась загруженная Гавином карта города с отметками назначенных каждой группе ворот и ключевых позиций в городе.

— Идите, — глава ордена так же стукнул себя правым кулаком по груди, где билось основное сердце, и указал направление. — И помните. Фрация станет нашим домом. Её жители страшатся своих собственных тиранов, боятся ксеносов, опасаются неизвестности. Нас должны уважать и понимать.

— Да будет так, — кивнул он и вместе со своими братьями широким шагом двинулся в указанном направлении.

Ему и так нужно было показать себя с лучшей стороны, тем более, что это было его первое самостоятельное задание в качестве командира отделения, а тут еще добавлялся моральный аспект, над которым раздумывать он не привык. Что вызывало уважение? Четкость и обоснованность действий, мастерство, уверенность. Именно за это сержант уважал Савелия, а теперь еще и Гавина с Янтарём. Выходило, что ему самому нужно было стать таким, чтобы жители планеты зауважали его? Глупо как-то, но с учетом того, что рекруты будут набираться здесь, может, имеет смысл.

Во дворе за высоким зданием проходной они увидели десятки тел, большая часть из которых была убита оружием Астартес, а дальше кладбище техники, как местных, так и эльдарской.

— Неплохо так повзрывали, — присвиснул Экзилус, осматривая поле прошедшего недавно боя. — Плазма в основном, но вон там наши лазкой попали в антиграв.

— Ты специалист подрывник, да? — на всякий случай спросил Ноа, покосившись на коротышку, макушка которого даже в шлеме едва доходила ему до груди.

— Специалист по диверсиям широко профиля, — поправил его боевой брат.

— Собьешь миной истребитель эльдар, будешь сержантом, — пообещал громила.

Трое других боевых братьев, шедших широким шагом рядом, хохотнули. Истребитель можно было сбить ракетой, а миной разве что на взлёте или посадке, так что вероятность этого была такой же, как вслепую попасть в центр мишени после того, как тебя еще и покрутили, чтобы дезориентировать.

— Лучше побьёмся об заклад кто больше врагов положит, — предложил снайпер отряда, сухопарый остроглазый десантник, который даже в силовой броне умудрялся сутулиться, от чего казался меньше, чем есть на самом деле. Сержант же помнил, что стрелял он отменно, особенно по движущимся мишеням.

— Нет, Богомол. Давай лучше на то, кто выживет, — мрачно хмыкнул вооруженный болтером и ракетной установкой брат Молино. Его сосредоточенность и постоянное внимание к деталям нравилось Ноа.

— Давайте на всё сразу, — предложил последний член отряда, наиболее похожий на традиционного Ангела Ночи брат Тарций. Бледная кожа, длинные черные волосы, меланхоличный вгляд и хищное лицо убийцы. Говорил он редко и то, чтобы от него отстали.

— А истребитель я таки собью, — пообещал меж тем Экзилус, чем снова вызвал смешки товарищей.

Ноа за воротами завода свернул на север, где располагался назначенный им вход в центр города, тогда как остальные три отряда двинулись на юг. В зданиях вокруг он заметил сразу троих наблюдателей, людей с оружием и биноклями, но они представляли мало угрозы полностью экипированным Астартес. А вот другой соглядатай… Ветеран покосился на тень, мелькнувшую на какое-то мгновение внутри жилого блока. Эльдар, не иначе, но выдавать то, что заметил слежку, не было смысла, так что сержант просто продолжил движение во главе отряда, оглашая грозной поступью всем вокруг о своём приближении.

XXVII

На устранение повреждений сверхпрочного плазмапровода должно было уйти много часов, но магос Вульф добрался до своего нынешнего положения потому, что стремился всё делать лучше и быстрее своих ограниченных коллег. Кооперация с уважаемым десантниками техножрецом по имени Фларин Максимум дала возможность Магенраду использовать нужное количество сервиторов, как монозадачных, так и более сложных, чтобы ускорить процесс ремонта максимально. Итого на восстановление ушло два часа тринадцать минут и шесть секунд. Это больше, чем он хотел бы, на три минуты, но в заминке повинна была удалённость хранилища и неисправность магистрали, доставка по которой могла бы ускорить не только ремонт, но и другие процессы на судне. На взгляд магоса, полезная активность систем "Непрощенного Слепца" составляла около двадцати двух процентов от заложенного номинала и факт подобного низкого использования начинал вызывать у слуги Омниссии праведное возмущение. Нужно было что-то с этим делать.

— Запускаю проверочный механизм, — констатировал он процесс того, что делал, переключая тумблер на панели управления потоками из реакторов. — Священная машина, прими мою просьбу и исполни функцию!

По нажатию на кнопку рядом с тумблером в плазмапровод хлынул поток перегретых газов.

— Он призван проверить надёжность соединения. Если будет зафиксирована утечка, нам придётся провести дополнительный осмотр и повторить процесс герметизирования, — снова на высоком готике пояснил свои действия магос, и внимающий ему Кенхеард кивнул.

Четыре сервочерепа, соединённые с разумом Магенрада дополнительными блоками мыслеуправления, окружали отремонтированный участок и фиксировали всё возрастающую температуру, а так же показатели давления, внешнего искажения и с дюжину других параметров.

Около минуты проверки показали, что плазмопровод в порядке, и на панели загорелся зеленый сигнал.

— Машина и мои наблюдения показали, что плазмопровод исправен, — Вульф переключил тумблер обратно. — Теперь мы можем вернуть питание основным двигателям.

Это напоминало проведение какой-то экскурсии для маленьких новициатов культа Механикус. В сущности, брат Кенхеард таким и являлся, потому ассоциацию, выданную корой головного мозга, магос посчитал крайне успешной. Затем его тонкие механические пальцы переключили четыре тумблера от реакторов и по трупопроводу потекла раскалённая добела плазма с температурой более десяти тысяч градусов, отчего его сервочерепа немедленно зафиксировали рост температуры обшивки.

— Готово, — заметил он, отходя от панели и складывая стальные руки в молитвенном жесте. — Благословенная машина, благодарю за твою продолжающуюся работу.

Культ Бога-Машины требовал проводить при всяком запуске ритуальные песнопения, окуривание священными маслами из специальных кадил и соблюдения многих других правил, но, когда достигаешь уровня понимания священных механизмов достойного титула магоса, подобные вещи уже не так нужны, ибо достаточно правильного уважительного обращения. Песнеплясками же пусть занимаются младшие жрецы.

— Запомнил ли ты все действия, брат Кенхеард? — отдав дань уважения машине, магос повернулся к своему подмастерью, который, наморщив лоб, следил за каждым движением.

— Да, магос, — кивнул он, не обращая внимания на стоящего рядом брата-хранителя Каэрина. — А что насчёт тех, кто соединяется с машиной? В смысле зачем это делать, если можно как вы, тумблерами и кнопками управлять.

Вопрос мог бы вызвать смех у кого-то неприличного, но Магенрад Вульф был крайне приличным, потому задумался над аналогией, которая была бы собеседнику понятна. Линзы глаз прокрутились, фокусируясь на различных деталях силовой брони десантника, а затем голова магоса поднялась и он уставился на лицо бойца и указал тонким пальцем на доспех.

— Астартес носят силовую броню, а под кожей имеют так называемый черный панцирь, позволяющий когитатору брони автоматически считывать жизненные показатели носителя, чтобы снижать или повышать температуру внутри доспеха, впрыскивать обезболивающее и в точности повторять сервомускулами любое движение мышц вашего тела. По сути для вас эта броня как вторая кожа, такая же чувствительная и прекрасно защищенная. Но если её оденет кто-то без черного панциря, то не сможет так же уверенно себя чувствовать, будет медленным и неуклюжим. Единственное, что сохранится, это внешняя защита, — пояснил максимально доступным способом адепт Марса.

— То есть можно соединиться с "Непрощенным Слепцом", как я с броней, и он станет в разы быстрее и… функциональнее? — уточнил заинтригованный десантник, у которого от любопытства даже глаза заблестели.

Линзы глаз магоса озадаченно провернулись, потому что он не совсем это имел ввиду, но в целом собеседник был прав и навёл его на нужную мысль.

— Верно, — заметил Магенрад, медленно кивнув. — Но если твои размеры и размеры силовой брони сопоставимы и требуют лишь довольно сложного соединения черного панциря, то для соединения с таким огромным творением Бога-Машины, как ваш корабль, требуются куда большие аугментации. Для сравнения когитатор брони выполняет три основных функции и несколько подфункций, тогда как на судне вокруг нас минимум тридцать основных систем, сотни вторичных и тысячи третичных.

Кенхеард закусил верхнюю губу задумчиво, а затем прищурился и чуть наклонил голову к магосу, к которому вернулись его сервочерепа и окружили плавно парящей полусферой.

— То есть вы не можете этого сделать, потому и переключали тумблеры? — спросил он.

Анализ мимики показал Вульфу, что его хотят проверить или "поддеть", что было свойственно не знающим границ своих и окружающих знаний и умений. Человек всегда стремится раздвинуть границы возможного, потому эту черту в брате Кенхеарде он сразу же отметил. Единственное, чего тому не хватало, это решительности и упорства, потому он мог лишь идти по проторенной другими дорожки до известного разведанного другими предела. Для ученика это было неплохо, но превзойти других это ему не поможет, лишь себя вчерашнего.

— В моём владении был корабль-кузница, который уступал "Непрощенному Слепцу" в размерах всего на пару километров. Но стоит понимать, что мощь машинного духа такого судна огромна и соединение с ним сродни тому, чтобы устроиться на голове огромного дикого зверя. Нужно быть очень опытным и уверенным в себе, а так же иметь достойную цель, чтобы войти в единение, и могучую волю, чтобы выйти из него, — магос сделал паузу, потому что субъект выказывал признаки медленного осознания. Вероятно, требовалась более реальная аналогия. — Когда снимаешь с себя силовую броню, первое время чувствуешь себя слабым. При разрыве связи с кораблём размера "Непрощенного Слепца" это чувство в сотни раз сильнее.

Последние слова вызвали понимание на лице десантника и он медленно кивнул.

— То есть можно почувствовать корабль, как самого себя? — Кенхеард наморщил лоб задумчиво, ожидая подтверждения.

— Именно. Со всей его силой, ранами и неработающими системами, — кивнул Вульф, сделав акцент на последних двух словах.

— Ловко, магос, ловко! — рассмеялся и погрозил ему пальцем ангел смерти. — Вы же тут для изучения неработающих систем.

Магенрад неопределённо качнул головой, а молчаливый Каэрин сделал движение плечом в их сторону.

— Тут всё равно никто не разбирается в этом, кроме Фларина и, может быть, Тлена. Почему вы не сделали этого сразу? — наивное непонимание сквозило во всём образе и положении тела подмастерья, так что если бы магосу нужно было дышать, он бы вздохнул.

Но вопрос заставил Магенрада Вульфа, магоса эксплоратора высшего ранга, задуматься. Действительно, так ли сложно было обмануть несведущих в технике Астартес? Ему относительно легко было даже обойти протоколы защиты обслуживавших реакторный отсек техножрецов, так что никто бы не узнал.

— Доверие и долг, брат Кенхеард, — произнёс модулированным голосом слуга Бога-Машины. Можно было добавить "и опасность того, что найду внутри духа-машины", но эту часть он нарочно опустил. — Договор предусматривал исследование неработающих систем, а не всех.

Молодой десантник снова задумчиво закусил губу, посмотрел на хранителя рядом, а затем кивнул сам себе и вернул внимание на магоса.

— А если узнаете о всех, сможете мне всё о них рассказать, верно? — напряженно уточнил он.

— Абсолютно, — кивнул магос.

Кенхеард поднял руку и коснулся кнопки вокса в горжете.

— Брат-сержант Торазор, у меня прошение к брату-эпистолярию Янтарю, — проговорил он, отслеживая боковым зрением реакцию хранителя, но тот даже не шевелился, а безликий шлем ничего не выражал.

— Хочешь теперь в ученики к библиарию? — подколол подчинённого Торазор.

— Нет, хочу получить разрешение от магистра на полный осмотр Слепца магосом Вульфом, — серьёзно ответил Кенхеард.

— Надеюсь, у тебя на это серьёзные причины, брат? — на всякий случай спросил сомневающийся сержант.

— Думаю, да. Когда, если не сейчас, — воодушевлённо ответил десантник.

— Если меня за это отправят чистить нижние палубы, ты пойдёшь со мной.

— Сам всё почищу, — убедительно ответил подмастерье.

— Хорошо, жди. Свяжусь с тобой позже, — ответил сержант Торазор и отключил вокс.

— А теперь, пока тебя не забрали чистить нижние палубы, я покажу тебе какие показатели работы плазменного реактора являются приемлемыми, а какие требуют оперативного вмешательства, — объявил магос и жестом показал следовать за ним к другим панелям. В душе он был более чем доволен произошедшим. Неожиданный помощник в лице десантника теперь всеми силами двигал самого Вульфа к цели, значительно ускоряя функции в уравнении его возвышения. Никак сам Омниссия был на его стороне.

XXVIII

— Так ты говоришь, что их много, но другого способа попасть на планету, чем два десантных транспорта, у них нет? — уточнил на всякий случай Амодавар и, получив положительный ответ, задумался.

Возможно, делиться своей добычей с космическими десантниками не придётся. По его данным в городе находилось не более тридцати Астартес, что в сравнении с его собственными силами было мелочью, а если он собьёт их транспорт в следующий раз, когда те будут спускаться, то ни это тридцать не поднимутся на свой корабль, ни те сотни, что остались в космосе, не смогут спуститься. Презабавнейшая ситуация, какой архонт давно не видел. Он бы даже посмеялся, если бы не отсутствие прогресса в основном деле, ради которого он был на Фрации. А еще ему подсказали, что раньше десантники на борту огромного корабля, что висел сейчас в космосе над городом, раньше называли себя иначе, и главным у них был некий принц Викар. В сортах дерьма архонт не разбирался, но предполагал, что у бандитов, какими были эти бездомные отщепенцы, тоже случаются перевороты, а значит, информация о них не имеет значения.

— Что говорят наши дорогие мятежники? — стараясь скрыть растущее раздражение, уточнил он у одного из своих помощников. — Сколько будет длиться эта задержка?

— Они убеждают, что скоро получат необходимые данные, мой господин. Задержка связана с упорным сопротивлением надзирателей в резервной башне связи, — ответила Коларэль, подобострастно поклонившись и бросив на своего повелителя взгляд из-под пышных ресниц.

Она отвечала теперь за связь и с мон'кеями, а не только с подразделениями пеших кабалитов Даркассана. Амодавару она нравилась и он уже не раз отдавал ей предпочтение в своей постели перед Эрзентирой, но общение с ним на таких мягких и покорных лапках, какое устраивала Коларэль, напоминало ему медленный яд. Женщина хотела, чтобы он привык к ней, раскрылся, сделал ближайшей к голове и телу, и делала для этого всё, но так же не упускала из виду и его первого помощника, который без сомнений желал сменить архонта во главе кабала, и Даркассана, который был хорошим командиром войск, но недостаточно хитрым сам по себе. Возможно, они уже плетут планы по тому, чтобы сместить главу, и потом соблазнительная малышка будет руководить кабалом Бесцветного Клинка из-за спины своего любовника. Мысль об этом заставила Амодавара облизнуться и взглядом пообещать женщине многое. Когда Фрация будет захвачена, он определённо даст ей минутку насладиться ощущением того, что она достигла цели, а затем заберёт у неё всё и опустит до нижайшей рабыни.

— Ты умница, Коларэль, — кивнул он с улыбкой, зная, что такая прямая похвала вызовет у других его помощников законное чувство ревности. Возможно, даже кто-то из них поспособствует её падению.

Женщина, почувствовав опасность, поджалась и склонила голову ниже, разорвав зрительный контакт.

— Вы переоцениваете меня, мой господин, — с ложной скромностью произнесла она и отступила на полшага от его шипованного трона.

Архонт только улыбнулся и не стал поправлять её, мыслями переключившись на другие дела.

XXIX

Быть невидимым для врагов для Гавина Сорнери было особым удовольствием, подтверждавшим, что инструкторы в Гвардии Ворона потрудились с ним на славу еще до того, как он обрёл последние импланты и надел на себя силовую броню полноценного космического десантника. Он хорошо помнил, как на тренировках пробирался с мастерами скрытности через улицы и проспекты, лазал по стенам, прыгал по крышам и скользил по натянутым тросам так, что оставался незамеченным прохожими и жителями. Помнил он и первые боевые задания, когда с другими такими же скаутами под руководством сержанта-ветерана Алетикса взобрался на стену улья, а затем провёл диверсию на захваченном еретиками мануфакторуме, в результате которой подача энергии к защитным системам была прекращена и боевые братья смогли безнаказанно ворваться внутрь, сталкиваясь лишь с ручными орудиями врагов вместо всей мощи автоматизированных пушек. В дальнейшем вся жизнь его проходила в таких тенях, скрытый и смертоносный кинжал в руках Императора.

Вне ордена, в Карауле Смерти, было сложнее. Большинство боевых братьев, с которыми он выходил на миссии, имели совершенно иные военные доктрины и подходы к ведению боевых действий, и мало представляли себе как проводить скрытные проникновения, бесшуные убийства, извлечения данных или важных персон из враждебной территории. Всему этому их приходилось учить, примеряя на себя роль наставника, и через пару лет Гавин уже мог провести даже Имперского Кулака через улей так, чтобы они остались незамеченными. Этот опыт пришелся очень кстати и сейчас, когда он со своим отделением сначала скрылся от наблюдения эльдар, использовав подземные переходы между зданиями и цехами завода Горгантона, а затем с крайним тщанием выбирал моменты для перелётов на прыжковых ранцах через стену и дальше между домами в наполненном мятежниками и мародёрами рабочем районе столицы Фрации.

В какой-то мере это напоминало сеанс иглоукалывания, где точность предельно важна. Сначала магистр разведывал обстановку во всех направлениях, выбирал наиболее безопасный и быстрый путь, затем проходил его, проверяя свои навыки, и после приказывал отделению повторить за ним. Продвижение в направлении, откуда был зафиксирован сигнал архонта эльдар, шло медленно, но зато Гавин был убеждён в том, что их появление станет для врагов сюрпризом. Кроме этого на его ретинальный дисплей постоянно поступали данные о передвижении других Ангелов Ночи. Четыре из них занимали наблюдательные позиции около четырёх основных ворот в центр Амброзио, а Савелий со своими бойцами и людьми продолжал оставаться на защите прохода на завод.

Что угодно в любой момент могло пойти не так, потому снайпер постоянно оставался начеку. Чем ближе к цели, тем больше нарастало напряжение. Гавин ощущал его, как маленькие разряды на пальцах и внутри сжимающегося от ожидания живота. В момент, когда развязка наступит, он будет спокоен, но предвкушение всегда будоражило и заставляло чувствовать вкус неизвестности.

Очередной прыжок, взлёт с тихо шумящим реактивным ранцем, и он оказался на крыше еще одного жилого блока. Перебежка к противоположному краю, и вот она цель. На широкой улице между домами парил крупный антигравитационный танк типа Тантал, как и все эльдарские махины, украшенные шипами и лезвиями по бокам, чтобы разить беглецов, и бортами по пояс, чтобы пассажиры могли держаться и не выпадать на поворотах. Похожий по строению на катамаран с двумя несущими изящными лодочками, нос которых был удлиннён снизу и увенчан копьями, он отличался от моделей, которые ранее встречались магистру. Между лодками от носа до кормы был перекинут прочный настил, расположенный по центру парус был убран, а вместо него там расположилась мощная антенна, вокруг которой работали четыре ксеноса. Место рулевого было перенесено на нос, а рядом с пилотом расположились два стрелка, управляющие пульсовыми дезинтеграторами. Цель же магистра была на корме. Архонт сидел на черном металлическом троне с шипами и лезвиями по бокам, а шестеро наёмников инкубов в тяжелых черных доспехах и белых рогатых масках, вооруженные внушительными двуручными клейвами, охраняли его с двух сторон.

Видимая открытость Тантала призвана была вводить в заблуждение врага, но Гавин знал, что танк достаточно надёжен, а все важные агрегаты скрыты внутри прочного корпуса. Кроме того, архонт наверняка защищен силовым полем. Одному ему тут было бы справиться сложно, но для облегчения задачи он и взял с собой команду.

— Двигайтесь по улице, укройтесь за баками, — шепнул он в вокс, убедившись, что соглядатаев поблизости больше нет. — Цель за углом. Ждите команды и сближайтесь.

В ответ пришли щелчки подтверждения и трое молодых десантников выполнили его команду, до поры до времени скрывшись в тенях переулка рядом с мусорными баками, которые уже несколько дней никто не вывозил.

Теперь оставалось дождаться подтверждения от Ноа и остальных братьев у ворот, что они взяли цели и готовы. Гавин вывел на правую линзу шлема изображение с шлема заместителя Савы, оценив их местоположение на одном из домов близ северных ворот, затем переключился на молодого Хенрика, взявшего на себя западные ворота, и хотел было переключаться дальше, когда заметил, как тот наклонился ниже и вдруг полетел вниз к стелющемуся на сотню метров под ним тротуару. В первый миг он еще подумал, что может быть боевой брат меняет позицию, но когда изображение начало вращаться и в кадр попало летящее отдельно вниз тело, сердце магистра заледелено. Эльдары всё-таки сделали свой шаг в предательстве первыми.

— Атакованы! Атакованы! Атакованы! — послышалось многоголосье командиров отделений в воксе и снайпер сморгнул изображение, переключаясь обратно.

— Мандрейки, — прорычал протяжно Ноа, и через его пикт-рекордер Гавин увидел нападающих, чернокожих эльдар, покрытых пылающими синими колдовскими таутировками и вооруженных зазубренными саблями. Ближайшего сержант уже разрубил в поясе пополам, остальные атаковали его отделение. Эти же ксеносы были ответственны за подрыв плазмапровода в реакторном отсеке "Непрощенного Слепца". Перемещаясь между измерениями, они могли застать врасплох кого угодно, даже ангела смерти.

— Убить всех! — произнёс твёрдым ледяным тоном магистр и прицелился, краем глаза отмечая на ретинальном дисплее то, как трое его боевых братьев выбегают из-за угла дома и с помощью прыжковых ранцев летят к Танталу архонта Амодавара. Конечно, их мастерства могло не хватить в схватке с куда большим числом инкубов, которые славились своим умением использовать клейв, но космодесантникам редко когда выпадает противник слабее, и только в бою с сильным есть шанс самому стать сильнее. А иногда жертвы были необходимы.

XXX

Вот и всё. Начало конца. Все двери подземных переходов, все заслоны тоннелей, все противовзрывные переборки были открыты, и в центральную часть города уже хлынули воины, призванные свергнуть тирана. Фиррис была счастлива, сломя голову несясь по безымянному коридору прочь от своего надзирателя. Прекрасные волосы растрепались, юбка порвалась и едва не заставляла женщину падать, но она не могла позволить себе остановиться. Только не сейчас.

По какой-то причине Борземи Готье не умер, хотя она была уверена, что маленький однозарядный лазерный пистолет, который ей передали, прожжет его дурную голову насквозь, а рядом не оказалось ничего тяжелого, чем она могла бы его приложить. Потому, едва злодей упал и со стоном начал подниматься, ей пришлось бежать. В сущности это было единственной её проблемой на данный момент и даже то, что она потерялась в этих подземных лабиринтах, Фиррис не смущал.

Она остановилась перед очередным перекрестком и, опершись ладонью на гладкую белую стену, попыталась успокоить бешено стучащее сердце, а затем прислушалась и посмотрела по сторонам. Ей постоянно слышались голоса и шаги, и она старалась избегать их как можно дольше. Главным было выбраться подальше от правительственного шпиля, а потом уже искать своих старых друзей, сообщников, братьев. Чувство направления подсказывало, что нужно идти прямо, и, отдышавшись, невольная жена тирана снова побежала. Свобода была так близко, что хотелось закричать от радости, но она берегла силы.

Осветительные полосы на потолке мигнули, а штукатурка начала осыпаться, когда на поверхности что-то взорвалось, и Фиррис вздрогнула, остановившись на мгновение. Наверное, шагатель с полным боезапасом, подумала она и, глубоко вдохнув, сделала шаг вперёд, когда в конце коридора прямо на неё вышли долговязые фигуры в изящной броне с высокими воротниками и шипами на плечах. Сердце женщины невольно пропустило удар, когда она узнала их, вспомнила на что они способны, а ноги едв не подогнулись.

— Я…

Ближайший эльдар широко улыбнулся, растянув тонкие синие губы и обнажив острые тонкие клыки, а затем бросился к ней наперегонки с другими, желая вкусить её страха и боли, желаннейших лакомств для их тёмных душ.

— Я… — снова попыталась произнести Фиррис, но во рту пересохло и она ощутила, как по щекам потекли слёзы.

Эльдар почти добрался до неё, занося для удара кривой зазубренный кинжал.

— Сайм! Сайм! — выкрикнула она в лицо длинноухого садиста на языке эльдар, и тот в последний миг остановился, подозрительно осматривая беглянку.

— Сотеп, — каркающим голосом отозвался ксенос и резким жестом показал следующим за ним подчинённым остановиться.

Почти два десятка до зубов вооруженных кабалитов смотрело на неё, излучая явное желание принести ей все страдания мира, ведь чем красивее и сильнее жертва, тем больше удовольствия она принесет тому, кто будет её пытать, тем больше продлит жизнь своему мучителю, отложив пожирание его души Той-Что-Жаждет.

— Я под защитой архонта Амодавара! Он хорошо заплатил творцам плоти, чтобы меня сделали такой, так что держитесь от меня подальше, — произнесла она, дерзко запрокинув голову и оскалившись в ответ на эти взгляды. Она еще помнила ту ненависть, которая была внутри неё сильнее любого страха. Именно наневисть позволила ей выжить и вернуться, чтобы освободить своих сородичей.

— Дерзко для мон'кей, — усмехнулся эльдар, а затем неожиданно схватил её за горло и поднял одной рукой, так что Фиррис, задыхаясь, могла только стучать его по броне руками и ногами, ранясь об острые шипы. — Но твоя полезность с открытием врат закончилась. Этот мир принадлежит архонту и теперь ему на тебя плевать.

Женщина еще несколько секунд сопротивлялась, яростно брыкаясь, а затем свет перед её глазами начал меркнуть и она, пытаясь морганием сохранить сознание, всё-таки неуклонно провалилась в пугающее забытье. Последним, что она услышала перед тем, как потерять сознание, были отдалённые выстрелы. Может быть, её братья мятежники отобьют её у этих длинноухих уродов.

XXXI

Когда рядом с ним растрескалась ткань пространства и за тьмой перехода между измерениями показались пылающие колдовским пламенем глаза мандрейка, Савелий уже схватился за клинок. Любое изменение запаха и посторонние звуки, каких не должно было быть, всегда приводили его в боевую готовность, потому он и прожил так долго. Когда ксенос сделал шаг за пределы своего тёмного мира, ветеран уже отпустил рукоять плазменной пушки, направленной в сторону разбитых ворот завода, и поразил острием вспыхнувшего синим силовым полем гладия горло мандрейка. Убей первым или будешь убит, таково было правило войны. Когда следующий за первым неудачником враг хотел было выйти в реальный мир, его встретил выстрел в лицо из плазменного пистолета, оставивший после себя лишь тело и падающий дымящийся скальп.

— Гости сзади, — проговорил Савелий в вокс отделения, когда оба трупа еще даже не упали, и побежал к позициям ближайших боевых братьев.

Руны состояния Мальмэ и Элизия из зелёных стали желтыми, отражая лёгкие ранения, которые те получили, но Тобис и Натан пока были целы, что радовало душу ветерана. Он прекрасно знал как опасны мандрейки в затемнённых помещениях, потому убил двоих своих противников прежде чем они смогли войти в это измерение полностью и воспользоваться своими преимуществами, но остальным для этого явно было мало опыта, и капитан сомневался, что сами они справятся.

Вылетев в коридор, Савелий прыгнул на стену, оставив крошащиеся вмятины от ног, и сделал по ней несколько шагов, чтобы погасить инерцию разгона, после чего спрыгнул на пол и помчался дальше с пистолетом и мечом в руках. Только-только затянувшаяся рана от энергетического оружия эльдар на ноге вновь открылась, а в кровь хлынули боевые стимуляторы, которыми доспех пытался компенсировать это. Повторить такой же трюк, как со стеной, в узком дверном проёме не вышло бы, потому ветеран осознанно врезался в дальнюю часть косяка плечом и крутанулся, гася инерцию и вместе с тем выбирая цель.

На апотекария наседали двое ксеносов, стараясь зажать десантника между собой, но тренировки в клетках "Непрощенного Слепца" давали возможность Тобису правильно отступать, так что он легко увернулся от выпада одного врага и позволил себя не сильно ранить второму, потому как избежать его атаки не успевал.

Едва капитан остановился, слегка подогнув левую и вытянув для торможения правую ногу, которая пропахала борозду в рокритовом полу, из жерла его плазменного пистолета вылетели один за другим три сгустка плазмы, поразившие ближайшего ксеноса в спину и руку и расплескавшиеся по стене за ним. Теперь уже десантников было двое на одного.

Мандрейк, осознав угрозу, слился с тенью и исчез, появившись спустя мгновение за Тобисом, чтобы Савелий не мог в него стрелять, и нанёс пару быстрых рассекающих ударов вдоль пояса апотекария, но тот сумел отскочить назад, а затем контратаковать, метя колющим ударом меча в грудь противника. Удар оказался для ксеноса слишком простым и тот пропустил его мимо себя, просто качнувшись верхней частью тела.

Первый капитан побежал к дуэлянтам, сделав ложное движение влево, чтобы заставить контролировавшего бой ксеноса дёрнуться в нужную сторону, а затем прыгнул вправо и, изогнувшись в прыжке, вонзил острие клинка в предплечье мандрейка, тут же дёрнув его обратно и позволив полетевшим следом каплям тёмной крови вскипеть на поверхности его меча. Тобис поймал ксеноса на противоходе и всадил клинок в бок, после чего рубанул в сторону живота и буквально выпотрошил врага.

— За мной, — коротко скомандовал Савелий и помчался к лестнице вниз, потому что руна расположившегося этажом ниже Мальмэ уже светилась красным, означая серьёзные ранения.

Как пуля, древний ветеран вылетел из помещения, повторив свой трюк с пробежкой по стене, снёс плечом часть дверного проёма, что вёл на лестницу, и, наступив на металлическое ограждение, прогнул его своим весом, после чего спрыгнул вниз, уверенно приземлившись на ступенях. Мгновение гашения инерции прыжка, и он уже бежал в зал, где оставил боевого брата. На то, чтобы добираться до двери, времени казалось слишком мало, потому он плечом пробил себе проход ближе, упав во взрыве пыли и разлетающихся кусков кладки внутри полуразрушенного утренним обстрелом помещения. За столами справа укрылись фрацианцы, опасающиеся стрелять во врагов, находящихся так близко к Ангелу Ночи, а Мальмэ отбивался от двух мандрейков слева, волоча израненную правую ногу и истекая кровью из пары глубоких порезов на правой руке и животе. Один из напиравших на него врагов тоже был ранен, потому, оценив всё это за долю секунды, именно в него Савелий и выстрелил.

Мощный плазменный заряд прошил бедро ксеноса, практически полностью распылив его большую часть и закончив бой для него.

Раненый десантник обменялся с оставшимся врагом опасными выпадами, сумев задеть его вскользь по груди, но довершил дело очередной залп из плазменного пистолета первого капитана, который успел подняться и стоял на одном колене. Один из зарядов показалось будто прошел сквозь мандрейка, не причинив тому вреда, но последующие два превратили его торс в дымящееся решето.

Короткий взгляд на руну Элизия дал понять, что в своего протеже капитан верил не зря. Молодой штурмовик был средне ранен, но, очевидно, хорошо держался, вызвав краткую вспышку гордости у своего командира.

— Подлатай Мальмэ, — Савелий кивнул подошедшему только сейчас Тобису на раненого брата, а затем, не обращая внимания на ошалевших от увиденного людей, рванул к другому залу, где сражался еще один член его отделения.

Предельное напряжение начинало сказываться, и капитан едва не подскользнулся на каких-то бумагах, развороченной стопкой лежавших в коридоре, а затем, заметно замедлившись, остановился у дверного проёма в нужное помещение. Внутри, среди перевёрнутых столов и опрокинутых шкафов из пластали, звенели клинки. Талантливый фехтовальщик отлично держался против двух врагов, делая выпад по одному из них и отступая по кругу среди разнообразных препятствий. Он совершенно явно использовал все эти помехи в свою пользу, не позволяя себя окружить и больно огрызаясь. Насколько мог судить Савелий, один из ксеносов был ранен в той же степени, что сам Элизий.

Возможно, справится сам, подумал первый капитан, направляя дуло пистолета на целого врага, и тут же, словно в ответ на его мысли, мандрейки провели слаженную атаку, а штурмовик оступился, получив две рубленых раны на боках. Через вскрытую силовую броню видно было поцарапанные клинками врагов рёбра десантника, и это наверняка было больно до белой рези в глазах. Полезное знание.

Савелий молнией рванул вперёд и в следующий миг голова дальнего ксеноса исчезла в плазменном взрыве, а раненый Элизием враг обнаружил себя насаженным на силовой меч, который проплавлял его от живота вверх под действием тяжести тела самого мандрейка. Наколотый противник попытался схватиться за клинок и как-то снять себя с него, но его пальцы, едва коснулись силового поля, сгорели дотла, а еще мгновение спустя чужак с громким шипением умер, разрезанный пополоам от пояса к патлатой голове.

Элизий, к его чести, остался на ногах, хотя видно было, что ему тяжело даже дышать. Кровь, хлеставшая из ран, начинала медленно сворачиваться.

— Остальные в порядке, капитан? — спросил он, хрипя и откашливаясь. — Спасибо за помощь.

На черном шлеме штурмовика была огромная трещина от столкновения с клинком эльдара, так что Савелий видел сквозь неё залитый подсохшей кровью глаз боевого брата. Действительно вовремя, но можно было и быстрее, а если бы не стал испытывать судьбу и пристрелил обоих врагов сразу, как увидел их, то Элизий не был бы так тяжело ранен. С другой стороны, он дал шанс молодому десантнику проявить себя. Риск был оправдан.

— Сейчас Тобис закончит с Мальмэ и залатает тебя, — коротко ответил он на первый вопрос подчинённого, а затем добавил еще одно. — В следующий раз ты справишься сам.

Стук сердец медленно успокаивался, приводя ветерана в обычное состояние, но покой тут мог лишь присниться. В разбитые ворота начали забегать и рассеиваться за подбитой техникой новые и новые мятежники, за спинами которых виднелась тяжелая техника эльдар. Мандрейки были лишь лёгкой закуской. Основное блюдо только начинали подносить к столу битвы.

— У меня тут чисто, — воксировал находившийся в подвале Натан Фарро, куда его ранее отправил капитан, чтобы тот вытянул все возможные сведения из банков памяти местных когитаторов. — Но данные весьма интересные, брат-капитан. И еще, только что кто-то открыл все переходы в подземных тоннелях.

Давно Савелий не был в такой передряге. Если Элизий и остальные переживут это, они определённо заслужат от ордена и него лично поощрение. Ему очень хотелось, чтобы выжили все, но жизнь часто игнорировала его желания, так что надежда на такое была слабой. Особенно когда тебе нужно удержать завод при прорыве обороны под землей и с центрального входа.

— Элизий, Тобис, Мальмэ, спускайтесь с половиной людей в тоннели и удержите их. Натан, установи заряды и поднимайся ко мне. Сейчас будет штурм, — распорядился первый капитан после секунды обдумывания положения, а затем, проводив взглядом тяжело бредущего штурмовика, прислушался к общей вокс-частоте ордена, по которой так же звучали жесткие голоса.

Похоже было на то, что все отделения Ангелов Ночи на поверхности Фрации атакованы.

— Магистр Сорнери, подземные тоннели открыты, мы удержим завод не дольше получаса, — проговорил он, выбрав канал командования ордена, чтобы связаться с Гавином, при этом его оценка по времени удержания была сверхоптимистичной.

На самом деле он сомневался, что они удержат его даже пятнадцать минут при большой плотности огня врага и увеличившемся числе тяжелой техники.

— Держитесь сколько сможете, — пришел напряженный ответ главы ордена. — Мы придём на подмогу позже. Если нужно, отступайте.

Судя по характерному клацанью снайперской болт-винтовки типа Сталкер, бой у магистра шел не рукопашный, и это радовало.

— Понял, брат. Будем ждать, — ответил ветеран и отключил связь, когда, прихрамывая, поднимался по лестнице на свою стрелковую позицию, где ждала мощная плазменная пушка, а по стенам здания уже начали бить пули мятежников и дезинтеграторы эльдар.

XXXII

Нарасин двигался сквозь тени, словно серый призрак, бесшумно преодолевая метр за метром молчаливой городской застройки. Иногда безмолвный мир вокруг него расцветал мысленными криками, но эти бутоны сознания быстро гасли, удушенные его тёмными руками. Он не любил считать трупы, но каждый мертвец добавлял свой номер сам, оказываясь пленной душой за его плечами. Пять. Пока что именно столько людей умерло по пути к широкому проспекту, вырубленному в ступени скалы высотой пятьдесят метров. Нарасин видел в этом символизм, но призраки позади считали это необходимостью. Нужно убивать еще.

Хранитель почувствовал дрожь, когда остановился у разбитого окна ближайшего к подъёму дымящегося дома, и костлявые пальцы его шепчущих спутников начали указывать обреченные цели. Одна. Две. Пять. Шестнадцать. Двадцать четыре. Нарасин увидел их всех внутренним взором раньше, чем сетки целеуказателей на его серых линзах отметили тепловые сигналы. Все цели прятались и стреляли, меняли позиции и снова стреляли, ведя бой с надзирателями за наспех собранными баррикадами и горящими остовами грузовиков.

Вокруг должно было быть шумно. Столько людей стреляло, кричало, смеялось, стонало, но десантник был словно в коконе тишины, будто смотрел пикт-запись без звука, и улыбался. Подошедшие сзади надзиратели остановились, ожидая его сигнала, но охотник лишь показал им ждать, а затем выскользнул из теней черной вспышкой. Первые три обреченных даже не поняли, что умерли, когда он смертельным ветром промчался мимо них, чисто снося головы длинным ножом с мономолекулярной заточкой. Их стрельба прекращалась, но удивлённые голоса, полные страха и непонимания, вздымались в мозгу хранителя, чтобы спустя несколько мгновений угаснуть и присоединиться к шепоту алчущих. Все они растворялись в едином порыве и жаждали смертей других, чтобы они тоже испытали это чудовищное чувство несправедливости мира и жизни.

После шестого трупа его заметили. После десятого первая пуля ударила в керамитовый нагрудник, смявшись и отскочив под ноги, словно свинцовый шарик из рогатки. После шестнадцатого он услышал вой ужаса, зарождающийся в сердцах обреченных, ибо левый фланг и центр их атаки опустел. Там, где пронесся бесшумный вихрь со зверем внутри, оставалась лишь смертельная тишина, и это пугало больше любых криков. На двадцатом живые обратились в бегство, покидая свои позиции и бросая оружие, чтобы легче было скрыться, но призраки тянулись к ним и обречённым было уже не уйти. Раз. Два. Три. Остался один, спотыкающийся и пятящийся назад, сжимающий в побелевшей от напряжения руке пистолет. Нарасин улыбнулся и остановился, слушая, как требовательно завывают духи, как эхо их неистового дыхания треплет его волосы под шлемом, как холодит спину от их касаний. Один выстрел, и с этим можно покончить, но охотник даже не поднял руку, стоя посреди улицы и пронзая последнего обреченного взглядом.

— Из-за стола стоит вставать слегка голодным, — произнёс он самому себе и мятущимся душам, требовавшим крови. Они должны были помнить кто их хозяин, кто позволяет им пировать, кто позволяет им жить своей нежизнью дольше, чем смогли их смертные оболочки.

Человек развернулся и побежал так быстро, что казалось буквально невозможным, а призраки, словно псы, чьи поводки натянули, притихли и вернулись к ноге хозяина. Так было правильно.

Нарасин развернулся и направился прямо к баррикадам надзирателей медленным шагом, словно возвращался домой, ленно махнув рукой людям, что пришли с ним. Никто не рискнул стрелять в него, и это тоже было правильно.

— Скажите своему главному, что начинаете контр-наступление отсюда к центральному проспекту, — прошептал он, едва добрался до линии обороны надзирателей. Динамики шлема придали его голосу еще большую зловещесть, но посыл не терпел возражений.

— Кх… как скажете, сэр, — ответил подозрительно глядящий на Нарасина лейтенант, средних лет мужчина с аккуратной седеющей бородкой и в цветастом мундире поверх нагрудной брони, а затем скомандовал радисту связаться с руководством.

Космический десантник отвернулся от него и вновь посмотрел туда, откуда пришел. Призрачные образы за его плечами продолжали тихо шептаться, изредка указывая туда, откуда придут новые обреченные. Велик был соблазн уйти вперёд самому, но приказ Тлена был однозначным, и Нарасин ждал. На мгновение у него промелькнула мысль о том, каково будет охотиться в стае с людьми, вести их. Никогда ранее он не вёл охоту со смертными, только с братьями или в одиночку. И от этой мысли рябь волнения пробежала по серому савану, окружавшему его вечных спутников. Они смеялись.

XXXIII

Первым умер пилот Тантала, дёрнувшись от попадания разрывного болт-снаряда в спину и упав с кресла в сторону борт-стрелка справа. Затем пришел черёд задетого им стрелка, и другого, что пытался занять место за штурвалом и развернуть машину. Ксеносы не должны были сбежать. А еще им не нужно было видеть того, кто по ним стреляет, и с этим помогало маскировочное устройство, делающее образ магистра со стороны неотличимым от жаркого марева над поверхностью нагретой солнцем крыши.

Еще до того, как трое десантников на прыжковых ранцах долетели до гравитанка, архонт поднялся со своего трона и его плотно окружили инкубы, а четверо ксеносов, что до того находились около устройства связи, сели за бортами так, чтобы по ним неудобно было стрелять, и приготовили своё оружие, кривые кинжалы, сюрикенные пистолеты и прочее жуткое оружие, призванное не столько убивать, сколько калечить и заставлять жертв страдать. Без сомнения, они сейчас вызывали подкрепление, и у Ангелов Ночи была от силы минута.

— Брат Фэдерик, к нашей позиции немедленно, — приказал Гавин, прекрасно осознавая риск потери своего любимого десантного транспорта, в который вложено было слишком много сил, времени и технологий.

— Принял, — коротко ответил в вокс пилот "Мрачного охотника" и отключился.

Тем временем перед самым Танталом один из Ангелов Ночи, Рол Дихтер, резко взмыл вверх и завис на мгновение, приняв на крепкий нагрудник несколько попаданий из осколочной винтовки, стреляющей кристаллизованным нейротоксином, а затем выстрелил из огнемёта, взяв целью архонта и его телохранителей. Микель и Линдон в то же время пролетели мимо главной цели и врезались в четырёх помощников архонта, завязав быструю рукопашную в надежде на то, что огонь отвлечет инкубов несколько ценных секунд, которых хватит, чтобы расправиться со стрелками.

Магистр Сорнери выбрал следующей целью одного из противников Микеля, когда услышал приближающийся шорох где-то слева от себя. Нажатие на курок болт-винтовки совпало со свистящим звуком опускающегося клинка и, не увидев результат своего выстрела, глава ордена откатился в сторону, а на место, где он только что сидел на одном колене, обрушился тяжелый тесак. Противником, который не видел его, но чувствовал, оказался сслит, нижняя часть тела которого напоминала змеиную с длинным хвостом, а верхняя была вполне гуманоидной, но с двумя парами рук, верхние из которых держали по тяжелому мясницкому тесаку, а нижние сжимали скорострельный осколочный карабин. Похожий на кобру капюшон раскрылся за змеиным лицом, а из пасти вытянулся раздвоенный язык, пробующий воздух и раскрывающий местоположение десантника ксеносу.

— А я то думал этот будет без уродской свиты, — выдохнул Гавин, на мгновение подумав взять в руки меч, но затем предпочевший выстрелить почти в упор.

Болт взорвался, врезавшись в черный нагрудник твари и вряд ли причинив той вреда больше, чем саднящий синяк, а затем сслит атаковал сам, налетая на магистра с парой тесаков. Лишь скорость и отменная реакция помогли увернуться от первого выпада, а второй парировать мгновенно вынутым из ножен коротким мечом. Это раздражало, потому что основной бой шел на гравитанке архонта, и трое молодых Астартес вряд ли могли справиться с таким врагом без помощи. Нужно было скорее разделаться с досадливым сслитом и довершить начатое.

— "Я отправляю к вам орлов с сорока братьями", — послышался голос Янтаря у него прямо в голове, так что от неожиданности Гавин едва не пропустил еще один стремительный выпад ксеноса, против которого маскировочное поле мало помогало.

— "Нет, их собьют", — ответил, стиснув зубы, магистр ордена и сам пошел в атаку, но от колющего удара сслит с презрительной лёгкостью ушел. Нужно было придумать что-то еще, а ограниченность ресурсов удручала.

— "Орбитальный удар лэнсами?" — предложил библиарий, а Гавин в тот же миг пропустил хитрый удар, оставивший лёгкий разрез на левом бедре. Кровь почти сразу начала сворачиваться, закрывая рану.

— "Пока нет, слишком много гражданских объектов", — ответил десантник, начав быструю атаку, чтобы заставить противника отступить, но тот оказался силён и выдержал, а затем чуть не полоснул магистра по животу. — "Если совсем не будет выбора, ударишь".

— "Как будто у нас его много", — констатировал голос эпистолярия, а спустя мгновение продолжил, явно сочась мрачным весельем. — "Я позволю магосу Вульфу прямое соединение с машинным духом корабля. Может быть, это судно нам поможет. В крайнем случае приземлимся на брюхо рядом с городом."

Магистр Сорнери продолжал обмениваться решительными выпадами со змееподобным врагом, понимая, что это может продолжаться очень долго. Он был плохим мечником и мастером разве что в защите. Нужно было что-то делать и быстро.

— "Делай что должно, брат", — после парирования очередного рубящего удара ксеноса Гавин активировал прыжковый ранец и взлетел на десяток метров вверх.

Сслит попытался его достать во время подъёма, но лишь царапнул носок сабатона, а в ответ, спустя секунду, получил болт-снаряд в левый глаз. Заряд сдетонировал внутри черепа и взорвался, расплескав по крыше мозговое вещество, а затем обезглавленное тело с противным звуком шлёпнулось на крышу. Только после этого магистр обратил внимание, что руны Линдона и Микеля горят красным цветом критических повреждений, а руна Рола желтела лёгким ранением.

Быстрый взгляд на разворачивающуюся схватку на борту Тантала дал понять, что шансов у нападавших почти не было. Двух тяжело раненых штурмовиков ксеносы оттеснили к носу танка, давя численным преимуществом, а архонт с двумя инкубами отступил в ближайшее здание, чтобы укрыться от огнемёта апотекария, и отстреливался из бласт-пистолета. Достать его там было некак, а теневое поле, защищающее Амодавара, стало только сильнее заметно, когда очередной поток пылающего прометия расплескался перед ним по невидимой преграде.

— Отступаем! — приказал он в вокс своему отделению и, замерев на мгновение, застрелил одного из инкубов, что собирался добить пошатнувшегося Линдона. Затылок ксеноса взорвался, как переспелый фрукт, и тело рухнуло на палубу Тантала, помешав атаковать другому инкубу.

Чихнули прыжковые ранцы, из сопел вырвались широкие языки пламени, и боевые братья поднялись в воздух, стремительно покидая пределы досягаемости клинков эльдар. Но не бластера Амодавара. Энергетический луч пришелся в затылок Рола Дихтера, испарив верхнюю часть его шлема и головы. Кулаки магистра с болью сжались, когда апотекарий кувыркнулся в воздухе и грохнулся на улицу. Гавин судорожно посмотрел на руну жизненных показателей боевого брата, которая, вопреки ожиданиям, не потухла, а затем сам рванул за ним вниз, приземлившись с почти жалобным воем тормозящего падение реактора и треском расколотых плит под ногами. По нему тут же выстрелил архонт, а инкубы перескочили через борта Тантала и собрались атаковать в рукопашную.

За спиной загудели знакомые двигатели, и через пару мгновений между магистром и его врагами приземлился "Мрачный охотник", а его боковая рампа открылась, чтобы впустить пассажиров. Гавин кое-как втащил бессознательного апотекария внутрь и стукнул по кнопке закрывания двери.

— Фэдерик, открывай переднюю рампу и лети к заводу. Микель, Линдон, запрыгивайте на ходу, — приказал он, и почувствовал, как быстро вырос гул турбин, поднимающих транспорт в воздух, и как лязгнули выдвижные опоры, втягивающиеся обратно в дно машины. Едва слышный стук по обшивке от стрельбы эльдар мало беспокоил магистра, потому что броня его птички была рассчитана против куда более опасного оружия.

Штурмовики с характерным шипением прыжковых ранцев заскочили в десантный отсек, когда "Мрачный охотник" поднялся до уровня крыш, и рампа с громким лязгом закрылась за ними.

— За нами хвост, — предупредил боевой брат за штурвалом, и Гавин понял, что до безопасности им еще далеко.

— Придержите Рола, — приказал раненым штурмовикам глава ордена, глядя на опалённый череп апотекария.

Кости в месте попадания не осталось, как и керамита шлема, и открытый мозг подрагивал в такт тряске транспортника, когда Сорнери передавал впавшего в каталептическую кому брата Микелю. В мыслях магистр оценивал что было сделано в этой операции хорошо, а что можно было сделать лучше. Очевидно, план был хорош, но им не хватило еще одного воина, который прикрыл бы от сслита. А еще можно было не драться с чешуйчатым уродом, а сразу взлететь и подстрелить его. Много чего можно было сделать лучше, но детальный разбор событий лучше было отложить на потом.

— Вы отлично держались, — кивнул он всем троим подчинённым и понял откуда нужно было взять еще одного воина.

Ему нужен был человек, способный пилотировать "Мрачного охотника". Вероятно, придётся внедрять систему, которую использовал в Карауле Смерти брат-капитан Клавдий из Тёмных Ангелов, когда все возможные вспомогательные роли занимали люди, освобождая космодесантников для ведения непосредственных боевых действий. А еще нужно было приучаться командовать орденом, а не отделением, как он привык, ибо сейчас он чувствовал всеми фибрами души, что терял контроль над происходящим.

Чтобы улучшить положение, он сосредоточился на другом, проверяя на ретинальном дисплее виды с пикт-рекордеров полуотделений, отправленных им в разные части города, и сканируя жизненные показатели боевых братьев. Положение у всех было средней паршивости, но ни одно из отделений не было потеряно полностью, а большинство десантников продолжали выполнять поставленное перед ними задание.

— Брат-сержант Ноа, — вышел на связь с замом Савелия магистр. — Отменяю свой последний приказ. Собирай отделения на прыжковых ранцах и двигайся к заводу Горгантона. Брату-капитану Савелию нужна помощь в его удержании.

XXXIV

На поверхности Фрации кипел смертный бой, а в пустоте космоса над ней царила тишина, перемежаемая ритмичным стуком механизмов и гудением мощнейших реакторов. Янтарь покинул мостик и направился к сердцу корабля. По сути угрозы в космосе больше не было, потому как пиратский флот был составлен из мелких рейдерских судов, а несколько крупных транспортников и флагманский крейсер архонта Амодавара, перевозившие членов кабала Бесцветного Клинка скрывались за небольшой луной Фрации и в заведомо проигрышный бой вступать не собирались. Всё выглядело так, что причины для беспокойства здесь закончились. Если бы всё так же хорошо было на земле, библиарий, наверное, улыбнулся бы.

Полутёмные коридоры были пустынны. Отмены боевого положения он еще не давал, потому люди еще не скоро появятся в них. Янтарь шел один, слушая лязг собственных сабатонов, эхом разносящийся по коридорам, и гадая к чему приведёт вход магоса Вульфа в святая святых судна. Гавин хорошо вёл переговоры, выторговывая для ордена все возможные привелегии, и он имел свои причины, чтобы ограничить доступ представителя Адептус Механикус. Однако библиарий переговорщиком никогда не был. Он был простым солдатом с псайкерским даром и долгом перед Императором, вот и всё.

Остановился Янтарь на выходе из низкого узкого коридора в расширяющуюся зону, центральной экспозицией которой были семиметровой высоты и такой же ширины тяжелые врата в святая святых "Непрощенного Слепца". Знаки на стенах были библиарию незнакомы, но вот смотрящие на него дула тяжелых орудий, встроенных в гнёзда вокруг ворот, говорили достаточно, о важности этого места лучше любых слов. Правда, питания на орудия не подавалось уже долгое время, как не проводилось и обслуживание, потому сомнительно было, что они смогли бы выстрелить даже если бы возникла необходимость.

Отмахнувшись от посторонних мыслей Янтарь вошел в щель между створками ворот и оказался в насыщенном статикой царстве Бога-Машины. По стенам, полу и потолку, словно вены и капилляры, змеились трубы и кабели, некоторые проржавевшие и мёртвые, другие всёеще полные энергии и назначения. Внутри четырёх массивных адамантиевых цилиндров метров по десять в диаметре каждый, тикали и щёлкали скрытые механизмы, напоминающие звуком старые часы, а между ними возвышалась на два метра над полом квадратная инфоколыбель с десятками кабелей соединения. Пол покрывал толстый слой пыли, смятый и рассеяный лишь там, где только недавно прошли магос и два боевых брата, стоящие в ожидании в центре священного зала.

Магос Вульф при помощи четырёх сервочерепов изучал соединения, кабели, проводку и заканчивал лёгкий ремонт, когда Янтарь подошел к нему и остановился.

— Напомните, магос, что может произойти, если вы не справитесь? — библиарий еще раз задал вопрос, который уже озвучивал ранее.

— Что угодно, — не поворачиваясь, ответил Магенрад Вульф. — Расплавление ядер реактора. Спонтанные возгорания. Неконтролируемая стрельба из всех орудий. Потеря управления судном. Завершение всех процессов во всех системах и полная перезагрузка с риском потери возможности включения.

— Ободряющая перспектива, — улыбнулся Янтарь.

— Вероятность негативного исхода не более двадцати трёх процентов, брат-эпистолярий Янтарь, — поспешил утешить собеседника эксплоратор и, завершив запаивание контакта, повернулся к нему.

— А в случае успеха? — снова поинтересовался псайкер.

— У вас будет полная картина того, что может или чего не может ваш корабль, а я, кроме получения необходимых знаний, смогу даже посадить его без серьёзных повреждений рядом со стенами столицы Фрации, — ответил магос.

— Звучит убедительно. А взлететь потом мы сможем? — уточнил Янтарь, слегка щурясь.

— При накоплении должной мощности реакторов это возможно, — кивнул жрец Бога-Машины.

— Тогда начинайте. Мы нужны на поверхности, — так же кивнул оставшийся за главного на борту библиарий.

Повторного приглашения Вульфу не требовалось. Он перевёл сервочерепа в автономный режим, освобождая свои блоки мыслеуправления, а затем при помощи встроенных в тело антигравитационных колец воспарил над инфоколыбелью и устроился в её центре. Механодендриты из под полусгоревшей красной рясы выдвинулись и зашуршали кабелями, подключая магоса к системам связи с машинным духом линкора, а сервочерепа освещали его и фиксировали пикт-рекордерами весь процесс. Минуту спустя всё было готово, и магос-эксплоратор высшего ранга Магенрад Вульф отключил свои линзы и вокс-приёмники, чтобы максимально снизить нагрузку на сенсорную систему и освободить больше памяти для грядуего погружения. Осталась активной лишь аварийная система предупреждения, завязанная на его сервочерепа.

Подмастерье и смотритель магоса отошли чуть дальше, чтобы лучше видеть происходящее, и молодой десантник, затеявший это, напряженно сжал губы. В его глазах плескалось любопытство и надежда, интерес и сдерживаемое напряжение. Янтарь понадеялся, что тот не ошибся, и тоже перевёл взгляд на Вульфа.

На инфоколыбели загорелись зелёным какие-то датчики, затем еще и еще, начало нарастать напряжение в кабелях вокруг, а в одном из адамантиевых цилиндров что-то заскрежетало и послышался ускоряющийся лязг шестерней, напоминающий попытку кого-то огромного прожевать металл. В зале ярко загорелся и погас свет, начав мигать, а тело магоса дёрнулось, как от удара мощным разрядом тока. Затем эти разряды начали бить чаще и Магенрад Вульф задёргался, как взбесившаяся марионетка, не подавая никаких признаков жизни в потухших линзах. Спустя несколько мгновений вздрогнул весь корабль, заставив трёх десантников покачнуться, и по оси судна прокатилось усиливающееся рычание скрытых механизмов. Кабели, соединяющие техножреца с инфоколыбелью, заискрили и брат Каэрин, молчаливый наблюдатель, приставленный к служителю Марса, поднял болтер, наводя его на продолжающее дёргаться тело.

— Подожди! — брат Кенхеард выставил руку перед ним.

Хранитель слегка повернул в его сторону голову в безликом шлеме, но болтер оставил направленным на Вульфа.

Последовал душераздирающий скрип и показалось, будто палуба под ними сейчас разорвётся под действием резко выросшей силы гравитации, от которой Астартес упали на пол и не могли даже пошевелиться. Одна за другой начали прорывать трубы, выпуская охладительные газы и пар, а затем всё затихло. В адамантиевых цилиндрах мерно тикали шестерёнки, напоминая о прекрасно работающем часовом механизме, гравитация выровнялась.

— Теперь у нас есть нужные данные, — провозгласил магос через динамики на стенах, пока его собственное тело оставалось неподвижным.

XXXV

Карл отчаянно не хотел идти вперёд и чувствовал, как всё его тело сопротивляется этому. Он искал и находил себе тысячи оправданий, чтобы развернуться и выкарабкаться наверх, подальше от проклятой пещеры, но продолжал двигаться наощупь, скользя израненной ладонью по холодным камням. Может быть, ничего страшного там уже и нет. Парочка остроухих чужаков и четыре ангела смерти, которые их зарежут, а ему нужно будет просто отпеть их. Или опознать какой-нибудь безобидный труп. Да, пожалуй, этот вариант ему подходил. Безопасный труп. В принципе, что такого, если он станет трупом. Спокойно и тихо, никакой опасности, вокруг друзья… Мужчина вздрогнул, ощутив холод дула винтовки под подбородком, и тут же отвёл его в сторону. Когда он успел так направить его? Возможно, стоило оставить огнестрельное оружие и попросить себе нож? Да, определённо ножом было удобнее…

Старый снайпер прикусил губу, чтобы почувствовать что-то реальное, и ощутил во рту приводящий в сознание вкус крови. Ему нужно было идти вперёд, чтобы помочь Ангелам Ночи, что бы они не делали там. От него зависит что-то важное. Это дело того стоило.

Убеждать себя в этом было сложно, особенно когда неоформившийся тихий голос в голове говорил обратное, но проигрывать Карл не любил.

За очередным изгибом пещеры он услышал звон клинков и стоны, от которых дрожь пробрала до костей. Ноги будто налились свинцом и отказались повиноваться. Человек услышал своё громкое тяжелое дыхание будто бы со стороны, а затем заставил себя сделать шаг. Вперёд. Только вперёд. Давай!

На выходе в идеально круглую залу с гладким потолком и стенами, освещенную тусклым потусторонним светом, исходящим от большого, метра три в высоту, белого кристалла в форме слезы, которого в прошлый раз тут не было, Карл остановился и ахнул, увидев извивающееся море тел, где-то слипшихся, где-то живущих своей жизнью кусков, которые хватались за поножи, пояса и руки Ангелов Ночи, вопили и причитали, молили и страдали, изливая безумную какофонию на уши всех, кто мог слышать. Их было много. Наверняка появились новые, которые пришли сюда с высоким ксеносом, облаченным в белый балахон с вязью причудливых рун и белый каплевидный шлем с черным стеклом, за которым не видно лица. В левой руке эльдара было длинное копьё с горящим белым пламенем наконечником, а в правой пылающий меч, которым тот размахивал, атакуя Тлена.

Это казалось невозможным, но десантники проигрывали схватку вздымающимся кучам плоти и этому ксеносу, который не давал подойти к кристаллу. Вокруг чужака море плоти расступалось и будто повиновалось ему, с остервенением нападая на Астартес, хватая их, сковывая, разрываясь на части под их могучими ударами, а затем снова собираясь. Было там, в этом бурлящем безумии, и оружие. Ножи, мечи, пистолеты, автоганы, сжимаемые мёртвыми руками и пытающиеся навредить Ангелам. Примерно так выглядела старая религиозная картина сражения добра со злом, ангелов с демонами. В этот миг Карл понял, что их битва вечна, а перевес создаётся людьми.

— Вот для чего я был вам нужен, — произнёс снайпер одними губами и присел на одно колено, привычным образом перехватывая винтовку.

В прицел попал шлем врага. Эта цель? Нет. Эльдар был лишь пользователем, проводником. Источником и причиной был кристалл. На него и навёл оружие Карл, глядя в глубину того, что манипулировало энергиями жизни и смерти. Голос, что терзал его всю дорогу сюда, наводя на дурные мысли, теперь будто бился о стеклянную преграду, не в силах поразить разум сосредоточившегося стрелка. В глубине белого сияния он увидел черное сердце, кричащее на него тысячей лиц мёртвых знакомых, друзей, товарищей и врагов. В тот же миг он нажал на курок.

Мир будто замер, замедлился до невыразимости пока бронебойная пуля неспешно летела вперёд, оставляя за собой тонкую струйку перегретых газов. Рядом с Карлом на пол опустилась красивая эльдарка с серебристой тиарой на голове, облаченная в свободное белое платье, и посмотрела на него своими тёмными миндалевидными глазами, едва заметно улыбнувшись тонкими губами.

— Это не конец, — сказала она, наклонив голову вправо и заглядывая в лицо стрелка. — В мире всегда будет только война.

Карл не мог повернуться, но мысль оформилась в ответ вместо слов, которые сорвались бы с губ.

— И человек определит её победителя.

Эльдарка тихонько рассмеялась и исчезла, а время стремительно ускорилось. Пуля пробила внешнюю оболочку кристалла и поразила черную сердцевину. Все ожившие трупы в унисон закричали, а колдун в белом оступился и выпустил копьё, схватившись за голову. Тлен обезглавил его одним взмахом силового меча и всё затихло, а призрачный свет, исходивший от кристалла, истаял. Идеальная зала погрузилась во тьму и наполнилась тишиной, в которой Карл слышал только своё сердцебиение. Он упал на задницу и наконец-то позволил себе расслабиться. Всё. Теперь домой. К жене.

Звук приближающихся шагов ангелов смерти напомнил ему о том, что он тут не один, а затем чья-то рука подхватила его и понесла. Карл почувствовал несколько новых сколов, дыр и порезов на броне десантника, но ничего не сказал.

XXXVI

Ноа влетел в широкое окно шпиля, удерживая смертельно раненого Тарция за крепления прыжкового ранца, и бегло огляделся внутри еще до того, как последние осколки стекла рассыпались на полу. До восстания тут, наверное, было рабочее помещение каких-то адептов. Ряды столов со стопками бумаг, бездействующие когитаторы, портреты неизвестных десантнику людей на стенах и две двери, выходящие в коридор. Слишком неудобное место для обороны, но в качестве временного укрытия сойдёт.

Следом за сержантом внутрь влетели еще три члена его команды, все в разной степени раненые после внезапного нападения мандрейков и последовавшего за ним обстрела со скоростных гравициклов эльдар. Два из пяти десантники сожгли, но остальные продолжали преследовать их, периодически налетая из слепых зон и из-за поворотов, а так же направлять мятежников, которые шли по пятам, передвигаясь пешком и на рычащих гражданских машинах по разбитым улицам.

Ветеран мысленным импульсом вызвал на ретинальный дисплей шлема карту местности, что ему предоставил магистр, и нахмурился. Перед ним был выбор, двигаться к ближайшей удобной точке или рискнуть и пробираться на завод, где держал позиции первый капитан.

Брат Тарций находился в каталептической коме, сохранявшей ему жизнь, но без грамотной помощи апотекария даже чудеса их генетически усовершенствованных органов не помогут, и булькающие пузыри крови из разрезанной шеи бессознательного десантника были тому подтверждением.

— Ждём остывания реакторов ранцев и двигаемся к позициям брата-капитана Савелия, — озвучил он приказ магистра, поглядев на боевых братьев, один из которых замер у окна со снайперским болтером, а двое других ожидали его приказов, стоя рядом.

Для Ноа было понятно, что план магистра по ведению боевых действий малыми группами провалился из-за нарушения договора со стороны эльдар, но ничего иного и ожидать не следовало. А еще сержанту казалось, что такой способ сражений, какой они исполняли сейчас, мог быть более успешным, если бы действовали опытные ветераны, как он сам, Савелий, Седек и другие, или хранители тишины, которых не зря отобрал Тлен, ибо они заметно отличались и характером, и навыками от остальных боевых братьев. Но когда у тебя в команде четыре талантливых новобранца, это было сложно. По сути Ноа выполнял половину работы отделения сам, чтобы заместить недостаток опыта и мастерства братьев. Им нужно было начинать с чего-то попроще, а тут оказались кабалиты эльдар с полным набором вооружения, мандрейками, сслитами, ур-гулями и прочей опасной мерзостью. Худшего боевого крещения сложно было предсказать, но зато выжившие поймут с чем им придётся сталкиваться в будущем и будут готова.

Тихий щелчок болтера типа Сталкер оповестил о том, что Богомол еще кого-то подстрелил. Это хорошо.

— Брат-капитан, — сержант вызвал по воксу своего командира и наставника. — Будем в течение десяти минут.

В ответ донеслись помехи вперемешку со стрекотом автоматического оружия и шипением плазмы.

— Принял. Жду, — быстро проговорил Савелий, и по голосу слышно было, как он ведёт бой, быстро передвигаясь. — Заходите с северо-запада в тыл штурмующим силам.

— Принял, — ответил Ноа и отключился. — Хенрик, Аксель, Каспер, статус! — приказал он по воксу командирам отделений, которые, как и его собственное, были отправлены к разным вратам в центр Амброзио, а затем атакованы мандрейками. После начальных сообщений у него не было времени и возможности следить за их положением.

— Брат Хенрик мёртв, — пришел почти сразу же ответ жестким тоном, в котором сержант узнал Бертрама. — Мы на позициях по координатам тринадцать-девять один-семь. Все в состоянии продолжать операцию.

— Мы в движении, потеряли двоих, — сквозь вой предельной скорости прыжкового ранца доложил Каспер. — Продолжаем операцию.

— Мы на позициях двенадцать-девять ноль-четыре. Все продолжают операцию, — отозвался последним брат Аксель, а на фоне слышна была стрельба из болтеров и визг лазерной пушки.

— Смена приоритета. Всем двигаться к вратам Горгантона, — распорядился сержант и, дождавшись подтверждений, посмотрел на своих подопечных. — Экзилус, высокое здание слева от ворот. Мне нужен его верхний этаж, чтобы на него никто не поднялся. Молино, на тебе техника. Богомол, на тебе командиры.

Боевые братья один за другим кивали, ожидая дальнейших приказов. Богомол еще раз выстрелил в кого-то внизу, увеличив счёт убийствам на одно.

Ноа осталось только снова поднять брата Тарция и кивнуть диверсанту на окно, мол, ты в этот раз ведёшь.

Меньше чем через десять минут четыре отделения, или то, что от них осталось, собрались в обозначенном сержантом здании. Из двадцати десантников, сошедших со штормовых орлов чуть меньше часа назад, на ногах было четырнадцать, четверо погибли и двое были не в состоянии воевать. Ранений не избежал никто.

По крайней мере мы теперь не растопыренные пальцы, а кулак, подумал Ноа, осматривая потрёпанных братьев, которые пользовались временной передышкой, чтобы залатать дыры и щели в броне герметиком, перезарядить оружие или просто отдышаться.

— Прекрасно выглядите, братья, — решил пошутить сержант, чтобы разрядить мрачную атмосферу. Это было редкостью для него самого, образца дисциплины, но сейчас это казалось правильным. — К концу дня все будем выглядеть еще лучше.

В ответ раздалось несколько смешков, кое-кто покачал головой. Напряжение сохранилось.

— Мятежники уже на заводе, но техника эльдар еще у ворот и на площади. Внутри зажат капитан с ранеными братьями. Я хочу прорваться к ним и снять эту чертову осаду, так что вы мне поможете, — это был не вопрос, не предложение, не приказ, но утверждение.

Ноа распределил роли, обозначил позиции, выбрал тех, кто с ним пойдёт в атаку и кто будет прикрывать, а затем отдал команду начать. Вместе с четырьмя боевыми братьями, вооруженными мечами и пистолетами, он вылетел из окна и устремился к разбитым воротам. Их сразу же заметили и открыли огонь из ручного оружия, а два Жнеца начали поворачиваться в их сторону, когда с последнего этажа дома за спинами штурмующих ударили копья алого света, изрыгаемые лазерными пушками и пробивающие дыры в четверть метра шириной, и протянулись раскалённые добела линии полёта плазмы, которая взрывалась яркими вспышками пылающей смерти, унося жизни эльдар и людей, расплавляя броню гравитанков. А затем Ноа и его спутники приземлились и началось кровавое месиво. Удар, удар, взлёт, приземление, удар, снова удар.

Концентрированный огонь уничтожал технику и группы врагов, а тех, что выживали, добивали точные выстрелы из винтовки Богомола или клинки штурмовиков, которые быстро продвигались по площади за воротами. По команде сержанта, укрывшегося за остовом горящего Разорителя от вражеской стрельбы, опустошители покинули позиции в доме за воротами и перенеслись на стену, откуда открыли огонь на подавление по стрелкам на проходной. Как только стрельба противника ослабла, Ноа снова рванул вперёд, уже через две секунды врезаясь в мятежника за баррикадой и расплющивая его своим щитом. Они почти победили. Оставалось только зайти внутрь и раздавить врага между молотом и наковальней.

Ноа остановился, чтобы дождаться троих братьев, уже мчащих к нему на огненных крыльях прыжковых ранцев, когда выстрел из бластера пропалил дыру размером с кулак в нагруднике Акселя, и штурмовик, потеряв контроль за полётом, врезался в землю, а ранец еще несколько долгих мгновений тянул его тело вперёд. Из здания проходной высыпали кабалиты с мечами, кнутами и пистолетами, а из окон начали стрелять мощные энергетические винтовки ксеносов.

— Огонь по стрелкам в окнах! — зарычал он в вокс, а затем бросился на выбежавших мечников с выставленным вперёд щитом. Если они так хотели выйти, то он запихнёт их обратно.

XXXVII

Подбитый "Мрачный охотник" дымился на заднем дворе проходной, разделявшем административное здание и непосредственно производственные цеха, расширяющимся веером расходящиеся от него к внешним стенам столицы, но свою задачу выполнил, доставив десантников к месту. Все боевые братья отделения магистра, кроме Фэдерика, уже пробились к позициям первого капитана и помогали в удержании обороны. Гавин знал, что они ранены и в таком состоянии будут не лучшей помощью, но стрелять могли и этого было достаточно. Брат Фэдерик нужен был ему для прикрытия, чтобы ситуация со сслитом не повторилась. Всё, как обычно. Кто-то должен был стать приманкой, кто-то щитом, а кто-то разящим мечом.

Магистр занял стрелковую позицию на высоком грузовозе около стены, откуда через разбитые окна отлично были видны центральные коридоры проходной первого и второго этажей, а так же хорошо простреливалсь площадь. Ему пришлось сменить уже две обоймы, что означало как минимум сорок восемь трупов мятежников и ксеносов на счету, но их толпами гнали на завод, как на убой, что только подтверждало важность объекта и необходимость его обороны. Бесшумные выстрелы его винтовки продолжали поражать врагов, поднимая счёт убийствам, но это было всё равно что колоть кинжалом озеро. Возможно, стоило действительно использовать орбитальный удар и стереть с лица земли половину района?

Периодически Гавин проверял состояние команд, отправленных к вратам и констатировал, что они неплохо держатся, несмотря на потери и ранения. Ангелы Ночи не были ни подготовленной для этого Гвардией Ворона, ни собранным из опытных ветеранов Караулом Смерти, а потому не могли пока так же эффективно вести локальные боевые действия малыми группами. Но опыт приходил с боями.

Глава ордена перевёл прицел в сторону ворот и начал снимать точными выстрелами тех, кто угрожал прорывающимся к проходной штурмовикам Ноа. Сержант сражался, как лев, гигант среди гигантов, и хорошо, что его с флангов поддерживали братья. Если бы не это, рано или поздно Ноа застрял бы в противостоящей им толпе, а так уверенно двигался вперёд, пробиваясь к зданию проходной через кладбище горящей техники на площади.

— "Брат", — послышался в мыслях голос библиария, — "дай координаты открытого места рядом с вами".

Магистр не понял зачем это нужно. Не для орбитального же удара, верно? И явно не для приземления штормовых орлов. Но времени спрашивать не было, потому что Ноа и его братья уже столкнулись с вышедшими навстречу из здания кабалитами и отановились под их натиском. Тяжелые орудия опустошителей не могли стрелять по сражающимся в рукопашной, а потому вели огонь лишь по стрелкам в окнах и штурмовиков в таких обстоятельствах могли смять и отбросить назад.

Гавин мысленным импульсом вызвал карту города, а затем отметил на ней площадь, где разворачивалось сражение, и отправил сжатым пакетом данных на орбиту.

— "Держи", — ответил он, и тут же забыл об этом, стреляя по головам наседавшим на штурмовиков эльдар и переключаясь на командную частоту. — Савелий, вы должны атаковать сейчас.

— Принял, магистр, — послышался шипящий от усталости голос первого капитана.

Внезапно в ноздри ударил запах озона, а затем вспышка яркого голубого света по указанным координатам и хлопок породили сильную ударную волну и подняли пыль во всех направлениях, заставив магистра убрать в сторону снайперский болтер.

Раньше, чем столб пыли рассеялся, послышался грохот десятков болтеров. Элдары начали падать, разорванные масс-реактивными снарядами, или бежать обратно в здание под защиту его побитых стен. Следом за ними по трупам и расколотым плитам наступали два десятка Ангелов Ночи, ведя огонь на поражение, а впереди них, сверкая молниевыми когтями летел на черных крыльях прыжкового ранца Янтарь.

— "Оказалось, у нас был телепортариум", — сообщил мысленным голосом эпистолярий, и Гавин улыбнулся, с новыми силами выбирая цели и ускоряя ритм огня.

Как только первая двадцатка освободила место переноса, во вспышке яркого света появилась еще одна группа, а затем еще и еще. В крайней волне магистр различил апотекария Илию с парой медицинских сервиторов, и порадовался тому, что раненым будет оказана нужная помощь прямо здесь. Орден вступал в бой в полную силу и это было прекрасное и разрушительное зрелище.

— Брат Фэдерик, в бой, — приказал Гавин, поднимаясь и вешая винтовку на плечо, чтобы взять в левую руку короткий меч, а в правую инферно-пистолет, соединённый с заплечным реактором брони прочным кабелем питания. Использовать его он не любил, но лучшего оружия для борьбы в узких коридорах и комнатах было сложно придумать. — Всем, зачистка проходной! Людей не убивать!

Подчинённый что-то хмыкнул в ответ и, выйдя из-за кузова грузовика, открыл из болтера огонь на подавление, чтобы магистр с минимальными помехами добрался до здания.

XXXVIII

После окончания боя у врат завода Ангелы Ночи взяли под контроль так же большую часть района вокруг них и закрепились на удобных позициях внутри ближайшего шпиля, высокого прямоугольного сооружения, сужающегося к вершине, что делало его похожим на человеческий зуб. На заводе остался небольшой контингент боевых братьев, раненых телепортировали на борт "Непрощенного Слепца", чтобы оказывать им помощь в апотекарионе, а Гавин, Янтарь, Савелий и Ноа устроили себе стратегиум на верхнем уровне шпиля, откуда открывался отличный обзор на город, часть которого теперь принадлежала им.

В помещении, которое они заняли, можно было оценить состояние Амброзио на северо-востоке и юго-западе через широкие бронестекла, у одного из которых стоял Янтарь, пытаясь охватить силой разума ближайшие километры в поисках достойной цели. Покрытый татуировками до самой макушки Савелий без шлема расслабленно сидел на широком диване, положив руки на колени и о чём-то размышляя. Гавин занял удобное кресло около стены, на которой висел портрет правителя Фрации, и уже несколько минут безуспешно вызывал хранителя тишины по воксу. Ноа, оказавшийся самым беспокойным, мерил шагами комнату, сопровождая каждый шаг скрежетом в коленном соединении своей брони, которое получило повреждение во время штурма. Его татуировки практически идентично повторяли знаки вытатуированные на коже головы Савелия, но без символов власти на лбу и макушке.

— Кампания идёт не так, как мне хотелось бы, но редко всё идёт по плану, — заговорил магистр, устав от безуспешных попыток связаться с Тленом и запустив пальцы в свои слипшиеся от пота волосы и слегка встряхнув головой. — Но сейчас это стало только вопросом времени.

Савелий молча смотрел на Гавина и о чём он думает не мог сказать никто. Ноа остановился и пристально посмотрел на главу ордена, собираясь что-то сказать, а затем сжал губы и промолчал.

— Говори что думаешь, брат. Мы здесь, чтобы делиться мыслями и формировать планы, — подбодрил его Сорнери.

Янтарь отошел от окна и сел на диван напротив Савелия. Всклокоченные волосы библиария были не в лучшем состоянии, чем у Гавина, но глаза излучали спокойную уверенность и терпение.

— Я думаю, что мы почти проиграли у ворот, — непривычно резко для себя ответил сержант.

— Кто-то еще так думает? — поинтересовался Гавин, обводя взглядом остальных.

— Мы бы ушли подземельями, если бы отбиться не удалось, — ответил невозмутимый первый капитан. — Натан взломал аварийные системы, так что переборки за собой мы бы заблокировали, а для страховки уже стояли подрывные заряды. Если бы понадобилось, на преследователей обрушился бы потолок.

— Мы с братом Фэдериком тоже ушли бы с помощью прыжковых ранцев, а потом по области был бы нанесён орбитальный лэнс-удар, — добавил от себя магистр.

— Был вариант использовать торпеды для спуска на поверхность или приземлить Слепца, — поняв, что ожидается и его слово, высказался Янтарь.

Здоровяк Ноа скривил лицо и глубоко вдохнул, подавляя гнев.

— Значит я один проиграл бы? — уточнил он, с непониманием глядя на братьев.

— Возможно, но это не точно, — качнул головой Гавин, сузив глаза. — Твоя атака была хороша. На самом деле был шанс победить даже так. Брат Савелий с другими уже двигались к тебе, когда прибыла помощь. Потери были бы больше, но я уверен, что мы бы справились.

Ноа стремительно перевёл взгляд на капитана и тот кивнул. Плечи громилы опустились и он тоже сел в кресло напротив Гавина. Чудо, что мебель под ним не сломалась, но металлические трубки, лежащие в его основе, согнулись под более чем полутонной веса.

— И что мы делаем дальше? — задал он логичный вопрос.

— Я собираюсь выступить по системе оповещения города. Убедить мятежников повернуть оружие против эльдар, — ответил магистр.

Трое его братьев и советников промолчали, очевидно, ожидая продолжения и обдумывая каждый с точки зрения своего опыта чем это обернётся.

— Брат Янтарь вытянул у пленных причины их восстания и я уверен, что смогу сломать их уверенность в выбранном курсе, особенно после того, как у нас на поверхности появилось две полных роты, а люди узрели мощь нашего оружия, — пояснил чуть шире Гавин, а затем добавил. — Их же кто-то убедил взять оружие и умирать в этом мятеже. Слово такое же оружие, если сказано правильно и в нужное время.

— А что у брата Тлена? — перевёл разговор в другое русло Ноа.

Вестей от хранителя тишины не было слышно с тех пор, как он со своим отделением отправился в Арманту, так что вопрос был резонным. Магистр посмотрел на эпистолярия, но тот тоже покачал головой отрицательно.

— Я почувствовал какой-то психический всплеск на планете, но по-прежнему не могу найти его психический отклик.

— Тогда снова попробуем воксом, — кивнул Сорнери и связался с орбитой, чтобы его сигнал усилили. Потеря пяти братьев была не так важна в размерах ордена, но влияние Тлена нельзя было отрицать, и он нужен был сейчас, его слова были нужны.

Некоторое время в эфире был лишь шум статики, но затем связь немного улучшилась и Гавин услышал далёкий стрекот автоганов.

— Брат Тлен, доложи обстановку, — произнёс глава ордена, напряженно вслушиваясь.

— Ксеносы уничтожены, мятежники, что отказались сдаться, окружены и умирают, — ответил горький шепот хранителя тишины.

— Подробнее, — попросил магистр, понимая, что явно не впятером они это сделали.

— Надзиратели подчиняются нам, — как-то отстранённо ответил Тлен, а затем пояснил. — Увидели в деле брата Нарасина. А глава колонии друг диспетчера, который сбежал от вас и которого нашли мы.

Очевидно, дела в Арманте у Ангелов Ночи шли лучше, чем в Амброзио, и это вызывало бодрящее чувство соперничества. Гавин кивнул сам себе и задумался. Нити судьбы сплетались причудливым образом.

— Сколько времени у вас займёт закончить это? — спросил он.

— Час, — озвучил свой вердикт хранитель тишины.

— Предупреди командиров фрацианцев, чтобы при запросе из столицы они подтвердили своё подчинение нам, — произнёс задумчиво магистр.

— Да, брат, — шепотом ответил Тлен, добавив спустя мгновение. — Забирать нас до ухода эльдар с планеты не нужно.

— Понял. Свет Императора пусть ведёт тебя, брат, — ответил Гавин и отключил связь, переводя взгляд на остальных братьев в зале.

— Тлен справился, а мы нет, — отметил Ноа.

— Арманта маленькая колония, а у нас тут многомиллионная столица, — магистр пожал плечами, насколько это было возможно в силовой броне. — Но мы тоже скоро закончим.

Магистр ордена переключился на частоту своего отделения.

— Брат Микель, введи сержанта Тансуа и пленного Муна.

Через несколько секунд в залу с молодым десантником вошли два раненых человека. Один из них был совсем молодым худощавым бодро выглядящим парнем, который носил форму фрацианской армии и держал раненую руку закреплённой на перевязи, второй был уже немолод, виски его тронула первая седина, широкий подбородок пересекала полоса старого шрама, а облачен он был в рабочий комбинезон серого цвета, пропитанный кровью на плече, и его суровые глаза зелёного цвета буравили десантников с изрядной долей подозрения.

— Господа, я собираюсь выступить по городской сети аварийного оповещения. Вы можете подтвердить или опровергнуть мои слова, когда закончу и передам вокс вам, — озвучил план Гавин и посмотрел по очереди на двух людей.

Молодой Гэб сразу же кивнул. Он уже посражался рядом с ангелами смерти и мог считать себя счастливчиком, а гордость от факта близости таким могучим людям прямо светилась в его глазах. Пленный же, хоть и не был связан, чувствовал себя скованно, смотрел исподлобья и напоминал осторожного зверя. Тем не менее, и он тоже кивнул, поведя плечом, потому что внутренне сомневался.

— Брат Натан, всё готово? — уточнил по воксу магистр и, дождавшись утвердительного ответа, глубоко вдохнул. — Поехали.

Динамики, расставленные во всех районах Амброзио на высоких столбах, зданиях и в подземных переходах, скрипнули, оповещая о том, что сейчас будет звучать какое-то сообщение.

— Братья и сёстры, жители Фрации, — начал Гавин, придав голосу максимальной твёрдости и убеждённости, — сегодня великий день, который навсегда войдёт в историю планеты. Четыре тысячелетия назад Император Человечества, владыка миллионов звёзд и бесчиленных миллиардов преданных ему людей, оставил вас, временно отдав бразды правления в руки своего наместника, но это время истекло. Сегодня ангелы Его пришли, чтобы объявить о возвращении власти величайшего из людей. Я, магистр ордена Ангелов Ночи, верный слуга Императора, клянусь, что сегодня верные будут вознаграждены, а неверные покараны. Те, кто чист сердцем и жаждал лишь свободы от притеснений, желал равенства возможностей, получит их. Но те, в чьих сердцах лишь тьма и ненависть, будут умерщвлены. Кто поднял оружие в праведной борьбе за свои права, пусть повернёт его против чужаков и будет прощен.

Возникла пауза, которую магистр выдержал специально, жестом подзывая к себе двух людей.

— С сегодняшнего дня нет больше надзирателей, нет подписантов, есть лишь люди Фрации. Через час, когда ангелы смерти начнут атаку по всем фронтам, каждый сделает свой выбор, остаться во тьме прошлого или выйти к свету будущего.

Гавин замолчал и протянул портативный передатчик Гэбу Тансуа.

XXXIX

Амодавар, потерявший всех ближайших помощников, неистовствовал, сгоняя злобу на очередном посланнике от мятежников, полосуя оголённую спину стоящего на коленях человека кнутом агонии. Мало того, что его лишили заслуженной победы над космическими десантниками, получившими подкрепление посредством телепортации, надзиратели еще умудрялись держать оборону в своих центральных шпилях даже при учете прорыва по подземным тоннелям. Противовоздушная оборона в центре продолжала работать, а ворота всё еще были заперты, так что иных способов попасть внутрь, кроме как подземелья, у его войск не было. Возможно, он поторопился? Возможно, нужно было дать десантникам сделать своё дело, а потом напасть на них? Нет. Только что прозвучавшие по городской системе оповещения слова главы ордена означали, что либо Ангелы Ночи притворялись лоялистами, либо действительно ими были, к тому же они требовали повернуть оружие против его кабала, а это было опасно.

Всегда можно полагаться лишь на себя самого, подумал архонт, а затем его осенило. Оставалась возможность победить. В трёх из пяти других крупных городов-колоний его подчинённые докладывали об успешном захвате новых и новых районов, так что рабов, на которых можно обменять новую технику и завербовать новых членов кабала, у него будет предостаточно. Нужно было только перебросить войска сюда, тогда вся планета будет в его власти. Да, именно так и следовало поступить. Амодавар сглотнул слюну сомнений и пнул мон'кея ногой, чтобы самому подойти к передатчику в центре его Тантала. Это был символический жест, чтобы подчинённые видели несломленного неудачей владыку.

— Изенхирон, Йаризар, Эссат, переправьте освободившиеся войска ко мне немедленно, — приказал он, связавшись со всеми своими командирами разом, — а ты, Браграз, отправь бомбардировщики и штурмовые катера на завод Горгантона. Мне плевать, что он важен для мон'кеев, пусть сравняют его с землей, а вместе с ним и всех Астартес.

Не дожидаясь даже подтверждения от своих слуг Амодавар, прикрыв на мгновение глаза, развернулся и сделал шаг к своему трону, когда вдруг заболела голова. Он сдержал вздох и коснулся пальцами правой руки лба. Почему всё так сложно? Неужели нельзя просто взять, разметать никчемных мон'кеев и взять то, что нужно? Командиры его войск явно не справлялись. Стоило подыскать им замену. Возможно, кто-то из их более решительных заместителей подойдёт?

— Нет, Амодавар, — донёсся громкий ответ Йаризара.

— Ты снова потерпел неудачу, Амодавар, — такой же жесткий голос Изенхирона будто добавил камень на невидимый ошейник архонта, который тянул его на дно.

Владыка кабала Бесцветного Клинка почувствовал, как сжимаются лёгкие и он не может даже сделать вдох.

— Больше ты нам не архонт, — презрительный голос Эссата сочился ядом.

Амодавар пошатнулся, а мир вокруг закружился. Он успел заметить, что подчинённые, исключая верных инкубов, разбегаются, перепрыгивая через борта Тантала. Что происходит? Его отравили? Но когда? После нападения Астартес, понял он. Когда он отдал свой пистолет на перезарядку и чистку. Даже мимолётного касания к обнаженной коже хватило, чтобы его ослабить, но убить… нет, убить его такой яд не мог. Архонт кашлянул и почувствовал, как земля уходит из под ног, а руки ближайшего инкуба ловят его прежде чем он упал. Проклятые предатели заплатят за свои сомнения в нём. Организм архонта был привычен к тысячам ядов и сейчас боролся с ними, постепенно привыкая. Несколько минут, и он будет в порядке. А потом…

Гул двигателей бомбардировщиков и резкий свист воздуха в их крыльях, когда те делали разворот для бомбометания, заствил Амодавара задрожать, а передатчик проснулся снова.

— Передавай привет Слаанеш, Амодавар, — голос Браграза прозвучал похоронной точкой, а затем Тантал накрыло бомбами, залпами ракет и мир бывшего архонта превратился в огненный ад.

Лично ведущий свой самолёт Владыка Небес еще пару мгновений слышал крик преданного им архонта, умереть которому мгновенно не дало теневое поле, а затем развернул машину в сторону захваченного ими района.

— Общее отступление из Амброзио, — приказал он. — Спускайте транспорты для рабов в Сан-Вальтер, Шерлотт и Пелегрин. Мы покидаем планету.

— Да, архонт, — один за другим отвечали его новые подчинённые, и Браграз чувствовал силу, которую обрушит в другом месте на более подходящих жертв, а затем вернётся в Тёмный Город и займёт подходящее место рядом с другими главами кабалов.

XL

Фиррис медленно приходила в себя, сквозь темноту закрытых глаз и слабость тела чувствуя окружавший её хаос. Словно сквозь толщу воды, до неё доносились беспокойные голоса, а затем её кто-то бесцеремонно дёрнул и, словно мешок, закинул куда-то. От пронзившей тело боли она застонала и вздрогнула.

— Живая, значит, — совсем близко послышался сквозящий досадой голос, в котором она узнала личного врача её мужа.

— И проследи, чтобы такой она и осталась, — сурово приказал Борземи, и сквозь мрак давящей далёкой боли Фиррис ощутила, как её бробрала дрожь.

— Ты слышал, что говорили по радио? — спросил доктор, начиная застёгивать ремни на руках и ногах женщины.

— Это не имеет значения, — резко ответил её извечный телохранитель.

— Серьёзно? Полгорода в руинах, у них завод Горгантона и район, прилегающий к северным вратам, Арманта под их контролем, — продолжил врач, делая укол в руку своей пациентке, от которого её лицо поморщилось.

Но она была рада. Речь наверняка шла о мятежниках. Завод Горгантона был важнейшим объектом для всей Фрации, потому что единственный производил гелиумное топливо для всех машин, а Арманта была единственной шахтёрской колонией, которая добывала гелиумную руду. Если её народ взял эти объекты, проклятый тиран проиграл.

— Ты много болтаешь, как для врача, — недовольно заметил Борземи Готье.

— А тот парень, который пообещал отмену разделения на подписантов и надзирателей и возвращение власти Императора, тоже? — доктор со смешком ответил еще одним вопросом.

— Это ложь, — не очень уверенно ответил Готье. — Удар по нашей морали.

Фиррис почувствовала, как будто в её плоти на бедре начали ковыряться, что-то вытаскивая. Возвращение власти Императора? Она о таких идеях никогда не слышала. Возможно, какая-то группа влияния среди повстанцев?

— Борземи, я достаточно умён, чтобы понять, что изменения будут. Тот ангел или как он там себя назвал, запугал даже эльдар. Я слышал, что они отступили, а ты сам знаешь, что эти пираты отступают только когда уже всё забрали или когда враг оказался им не по зубам, — скептически проговорил доктор, а затем что-то звякнуло о металлическое блюдце рядом с больничной койкой, и он залез щипцами в другую рану пациентки, чтобы достать очередной осколок.

— Ты сомневаешься в господине Ваторе? — угрожающе произнёс Борземи.

— Я врач, я говорю, что есть, нравится это пациенту или нет, — отрезал доктор, а затем вырвал из ноги чуть ниже колена еще один осколок, а вместе с ним и стон из груди Фиррис.

Телохранитель жены тираны промолчал, но она легко могла представить, как он хмурит брови и сжимает губы. Неудобное положение её охранника вызвало на страдающем лице женщины едва заметную улыбку и облегчило боль. Хотя отступление эльдар было тревожной новостью. Кто из повстанцев мог запугать архонта Амодавара? Это было решительно невозможно, и женщина в напряжении сжалась.

— И вот что я тебе скажу, Борземи. Эти пришельцы вызывают доверие. Они отстояли завод, сохранили жизни выжившим там работникам и охране, а в Арманте возглавили подавление бунта, тоже пощадив всех, кто сложил оружие, — заговорил снова роющийся в мягких тканях пациентки хирург. — Сколько там осталось до их наступления?

Пришельцы, которые помогают надзирателям? Сердце Фиррис вздрогнуло. Очередные тираны. Из краёв глаз невольно потекли слёзы, а из груди вздох, когда врач вытянул очередной осколок.

— Полчаса, — нехотя ответил помощник тирана Фрации.

— Вот, полчаса. И, когда они придут к нам, что мы сделаем?

Фиррис не нужно было слушать последовавший ответ, чтобы знать его.

— Сражаться, — ответил не очень уверенно Готье и, судя по шарканью сапога по полу, он отвернулся.

— Потому что Оскар слишком упрям, и погибнет из-за этого, если ты не убедишь его не делать глупостей, — посоветовал врач.

Нет, подумала Фиррис, ощущая, как её тело с отдалённым всплеском боли покидает еще один инородный элемент. Её муж никого никогда не слушал и не послушает. Не позволит гордость.

— Ты говоришь так, будто только он погибнет? — Борземи с вызовом выделил "он", хотя собирался уйти.

— Потому что я, едва сюда войдут эти ангелы, поклонюсь и скажу, что всю жизнь их ждал, — хохотнул доктор, и его пациентка услышала, как не ставший ничего возражать цепной пёс Оскара удаляется.

Она больше ни перед кем не склонится, даже если придётся умереть. Хватит.

XLI

После того, как речь была произнесена и разнеслась по всему городу, началась подготовка к будущему наступлению. Гавин очень надеялся, что обойдётся без больших жертв, но готовился к худшему. Ноа должен был возглавить планомерную зачистку южной части города, Савелий восточной, Янтарь западной, а ему самому оставалась северная, включающая центральный неприступный район, созданный более пяти тысячелетий назад, когда Фрация росла, как мир-колония, куда отправляли работать и умирать преступников со всего сектора. Потому-то центральные шпили и были такими высокими, такими массивными, окружены такими прочными стенами и оснащены такой прекрасной системой противовоздушной обороны, что до сих пор позволяла не подпускать самолёты противников. Кроме того, весь центр защищали перекрывающиеся пустотные щиты, пробить которые сложно было бы даже полномасштабной орбитальной бомбардировкой с "Непрощенного Слепца".

Пробивать Ангелы Ночи его, правда, и не собирались. У магистра был план, исполнить который ему должны были помочь хранители тишины. Эти десантники, которым по настоянию Тлена, сохранили память, с тех пор поклялись молчать обо всём, что было до пробуждения ордена, но Гавин подозревал, что не только об этом. Этих молчаливых братьев было немного, чуть меньше тридцати из более чем шести сотен общего количества ордена, но они обладали какой-то аурой, заставляющей воспринимать их иначе. Это чувствовали все, даже люди, но не каждый понимал причину. Глава ордена сомневался, что сам её понимает до конца. Тем не менее, эти хранители были полезны, тренированы и подготовлены для того,что предстояло сделать. Отделение из десятка их было оснащено генераторами тьмы и должно было на прыжковых ранцах преодолеть стену, а затем открыть врата для остальных. Обычно такие генераторы использовались только ночью, но и днём они достаточно хорошо должны были скрыть носителей от вражеского огня. Гавин даже задумался на мгновение о том, что, быть может, стоило их активировать и Микелю с Линдоном, когда они нападали на яхту архонта, но результат такого действия уже сложно было оценить, потому и мысль об этом быстро ушла.

Оставалось пятнадцать минут до начала объявленного наступления, и, если в городе вокруг них наблюдатели уже отметили бои между эльдарами и мятежниками, а так же отступление самих ксеносов, то с центром власти Оскара Ватора ситуация оставалась всё еще неясной. Самопровозглашенный наместник Императора так и не вышел на связь, хотя прослушивание вокс-каналов надзирателей говорило об их смятении. Какой выбор они сделают было легко догадаться, но выбор тирана оставался загадкой.

Магистр Ангелов Ночи посмотрел через толстое стекло высшего этажа занятого ими здания на многочисленные промышленные районы города под ним, всё еще дымящиеся от боёв, сравнил похожие на зубы жилые шпили поздней эпохи Фрации бедными кварталами внизу, которые были не выше стопы великану, который макушкой дотянулся бы до вершины любой из башен, и ощутил вездесущее стремление человека к высоте. Это было приятно, почувствовать себя человеком, когда физически ты уже очень давно не он. А еще Гавин Сорнери надеялся, что он всё еще прекрасно понимает мотивы людей и сможет справиться с возложенной на него ответственностью. Сначала захватить планету, а затем добиться уважения и почитания местного населения, которое станет основой для будущего его ордена. Их ордена, магистр поправил себя мысленно. Поистине великая задача, к которой вело множество маленьких ступеней, одну из которых ему в скором времени надлежало переступить.

— Брат Микель, глава Фрации всё еще молчит? — поинтересовался Гавин, повернув голову к своему адъютанту.

— Да, магистр, — кивнул молодой десантник. Ему предлагалось лечение в апотекарионе, но Микель убедил апотекария Илию, что сможет остаться внизу с минимальным вмешательством и будет полезен, так что глава ордена решил приближением отметить его самоотверженность.

— Возможно, ему нужен пинок, — задумчиво улыбнулся Гавин и надел черный остроклювый шлем модели "Корвус", на ретинальном дисплее которого продолжался обратный отсчет.

Оставалось чуть меньше десяти минут до атаки, и Сорнери мысленным импульсом переключился на частоту, на которой они последний раз зафиксировали переговоры с Ватором.

— Говорит Гавин Сорнери, магистр ордена Ангелов Ночи. Менее чем через десять минут я скомандую наступление и на закате город уже будет взят. Подписанты уже приняли моё предложение и большей частью готовы к будущему. Теперь я хочу услышать слово надзирателей, слово Оскара Ватора, — отчетливо чеканя каждое слово проговорил магистр, решив обойтись без приставки "самопровозглашенный наместник Императора" перед именем тирана, чтобы не ронять того морально перед подчинёнными. Возможно, он всё-таки будет сотрудничать и станет частью будущего.

Некоторое время в ответ лишь шумели помехи, и Гавин готов был отключить связь на исходе минуты, когда наконец ему ответили.

— Тридцать лет назад вы убили всех в колонии Арманта. Никого не осталось, чтобы рассказать о случившемся, только записи некоторых уцелевших камер, — заговорил неприятный самодовольный голос. — На них черные великаны, вы, безжалостно убивают всех людей подряд, не делая различия между подписантами и надзирателями. Теперь вы вернулись, чтобы обмануть нас своей ложью и повторить то же самое, но в большем масштабе. Вот что я скажу тебе, ложный ангел Императора, ни один надзиратель не склонится перед тобой и ни один не сложит оружие, но все узнают кто вы на самом деле.

Сорнери будто ударили. Он едва заметно пошатнулся и сжал кулак в порыве гнева и возмущения, но уже спустя мгновение вернул себе самообладание и улыбнулся. Тирану Фрации удалось неожиданностью слегка вывести его из себя, но, очевидно, это был его предел. К тому же правда была на стороне Ангелов Ночи. Гавин открыл рот, чтобы ответить, когда понял, что собеседник отключился, а Микель поднял руку, привлекая внимание.

Глава ордена нахмурился и кивнул, мол, что?

— Они начали вокс и пикт-трансляцию резни в Арманте, — удивлённым голосом произнёс адъютант, а затем включил громче динамики, из которых донеслось рычание цепных мечей, крики раненых и умирающих, отчетливые выстрелы из болтерного оружия.

Сердце Гавина упало, а губы сжались, когда он понял к чему это приведёт. Обманутые люди будут теперь сражаться с ними за свою жизнь, полагая, что иначе их ждёт жуткая смерть.

XLII

Фларина Максимуса, техножреца с крайне широким полем познания, некоторые из его братьев по культу Мехникус, если бы узнали чем он в своей долгой жизни занимался, могли бы назвать еретехом. Однако сам Фларин считал себя исследователем бесконечных вариаций, которые мог принимать человеческий геном и, что самое важное, душа. Возможно, узнай обо всех подробностях его исследований дражайшая инквизитор Майев, то не стала бы принимать его в команду "Непрощенного Слепца" ни в каком виде, но благоразумное молчание самого техножреца и лояльное отношение к полезным и не приносящим проблем людям самой инквизитора позволили ему дальше жить и творить. Огромный опыт Фларина в создании сервиторов самых разных типов очень сильно пригодился на первых порах, когда еще и команды как таковой на корабле не было, и нужно было срочно заполнять пробелы с помощью переработки пленных еретиков в бездумные полумашины, подчиняющиеся его воле при помощи вживлённых в мозг имплантов.

Несмотря на то, что работу свою Фларин любил, монотонность её и плотность занятий уже спустя пару недель нагоняла такую скуку, что он отключал часть мозга и позволял делать большую часть работы по сервиторизации специально для таких случаев запрограммированным технорабам. Приятным отвлечением служили лишь действия по извлечению некронских мозговых скарабеев из голов тех, кто позже станут Ангелами Ночи, и, собственно, они очень сильно интересовали техножреца своими миниатюрными размерами и функциями. Благодаря той же Майев Ингвардоттир, которая санкционировала его изыскания на эту тему, он достиг определённых успехов в понимании технологии ксеносов и работал над тем, чтобы создать свой аналог. Кроме того, в процессе он смог подробно изучить строение тел Астартес, их вживлённые органы и поработать немного со старшим апотекарием Илией, который объяснил ему главные принципы создания космических десантников, подводные камни на этом пути и возможные последствия некоторых ошибок или сбоев в генокоде.

В итоге за несколько месяцев, что Фларин находился на службе, он значительно расширил сферу своих познаний, а взамен создал маленькую армию технических сервиторов для обеспечения важнейших функций судна и обучил важным азам обращения с духами машин одного из Ангелов Ночи. Стать полноценным наставником не позволяла основная деятельность, а брат Натан Фарро, обучавшийся у него, мало интересовался слиянием плоти и машины в сервиторах, так что закономерно, что их пути разошлись, как только уровень понимания техники у космодесантника оказался на его взгляд достаточным.

Сейчас же, пока еретики кончились, а новый материал в виде пленных врагов ордена, еще не поступил для обработки, он занимался проектированием и созданием в корабельной кузнице имплантов и бионических протезов для тяжело раненных и покалеченных Ангелов Ночи. Вокруг него стучали пневмомолоты, булькала в огромных печах раскалённая масса руды, в которой разделялись по плотности разные материалы, а затем шипели растекались по конверторам и другим печам, после чего стекали в отливочные формы и остужались, из-за чего атмосфера в кузнице была жаркой и влажной. Фларин, взявший второе имя Максимус, как обозначение его стремления к максимальному результату, следил за всеми процессами, разделяя внимание своего живого мозга и дополнительных мозговых имплантов на каждую важную деталь, тогда как за простыми и менее критичными вещами следили кузнечные сервиторы и пара ревизионных сервочерепов, защищённых от высокой температуры специальным покрытием и охлаждающим полем.

Такая перемена деятельности возбуждала и обостряла чувства техножреца, который понимал важность его занятия и пользу, которое оно принесёт ордену, а вместе с тем и доверие к нему и, возможно, расширение его спектра его возможностей. Например, он хотел еще поработать с мозговыми имплантами на основе некронской технологии, но ему требовались подопытные. Он мог бы эксперементировать на нескольких пленных эльдарах, которые не смогли уйти после неудачного абордажа и были взяты в плен, а затем доставлены в изоляторы, но их строение значительно отличалось от человеческого, так что ценность таких экспериментов была бы исключительно теоретической. Использовать сервиторов из ксеносов категорически запрещалось жречеством Марса и считалось жуткой техноересью, но сам Максимус считал это просто не интересным.

Внезапно ожил встроенный в его ухо вокс-приёмник.

— Фларин Максимус, ты нужен нам в апотекарионе, — раздался голос Ленца, второго по старшинству апотекария ордена после Илии.

Техножрец перебрал в уме несколько вариантов ответа, а затем взгляд его зелёных линз упал на кипящий металл.

— Работа по созданию деталей бионических протезов остановится до момента моего возвращения, — предупредил он, начиная отключаться от процессов и приводя всю структуру в фазу временной задержки, а те, что нельзя было замедлить или остановить, перенаправил на сервиторов, включив в направленный им пакет данных нужные инструкции.

— Я понимаю, — коротко ответил Ленц, после чего добавил. — Брат Дихтер получил критическое повреждение черепа, задет мозг.

Из Адептус Астартес не делали сервиторов, это Фларин знал точно, а знаний старшего апотекария было достаточно, чтобы лечить своих братьев при любых травмах, кроме, вероятно, самых сложных и требующих доскональных знаний, доступных только Адептус Механикус. Выходило, что это был как раз тот самый случай, но Фларин не ощутил радости от такой новости. Зато вспомнил фразу, принадлежащую, как говорят, самому Императору Человечества, благословенному Омниссии, воплощению воли Бога-Машины на Святой Терре. Она гласила, что "лишь в смерти кончается долг" и всегда нравилась техножрецу, который находил варианты для использования любой еще хоть сколько-либо живой плоти. Возможно, этого от него и хотели.

— Буду через семь минут, — ответил он, решив не утомлять собеседника подробностями оценочной длительности перехода в апотекарион вплоть до наносекунд, и, завершив перегрузку задач на сервиторов, отключил многочисленные контактные механодендриты от когитаторов кузницы, а затем удивительно плавной походкой для существа с таким количеством металла в теле, как у него, направился к выходу.

В полуразумных глазах сервиторов с бледной тонкой кожей отразилась его облаченная в алую с черно-белой каймой мантию с глубоким капюшоном сгорбленная фигура, над которой вздымались две заканчивающихся клешнями серворуки и с десяток извивающихся механодендритов. Массивные створки дверей с шестернями и черепами разошлись в стороны перед техножрецом, а затем со скрежетом схлопнулись, оставляя кузницу кипеть, бурлить и задыхаться от газов в ожидании его возращения.

XLIII

Гавин редко сталкивался с вызовами, которые было невозможно преодолеть. На самом деле он считал, что холодный разум позволяет обернуть любую ситуацию в свою пользу, главное использовать предоставляющиеся ресурсы и продолжать развиваться, становясь умнее и мудрее с каждым препятствием, что подкидывает жизнь. Но представление, которое устроил Оскар Ватор, на целую минуту выбило магистра из колеи. Он молчал и смотрел на пронзительно синее небо, по которому будто широкой кистью размазали белую краску облаков, а затем капнули на полученный холст прозрачной водой. Небо этого мира было красивым и ярким, и даже дымы мануфакторумов, заводов и пожарищ не могли запятнать его. Чистота неба была его намерениями, а дыма помех тирана было недостаточно для того, чтобы скрыть их, но… это всё равно беспокоило.

Можно было приказать действовать как запланировано и смириться с неизбежными жертвами. Можно было отменить наступление и попытаться провести переговоры. Можно было взять братьев Янтаря, Савелия и Ноа, и нанести неожиданный личный визит Ватору. Но в глубине сердца глава ордена ощущал зияющую пустоту от таких действий, будто в любом случае он что-то потеряет. Возможно, ему нужен был совет, за которым он никогда бы не хотел обращаться. Капелланов, как и комиссаров в Имперской Гвардии, редко любили простые солдаты, ибо долг, который лежал на этих людях, был больше моральным, чем боевым, а далеко не каждый согласится признать, что он в чём-то слабее других. Потому капелланы Адептус Астартес, как и комиссары Имперской Гвардии, всегда держались особняком. Потому хранители тишины Ангелов Ночи тоже были отдельно от остальных братьев.

— Тлен, — Гавин Сорнери открыл шифрованный канал связи с тем, кто единственный мог ему сейчас подсказать, — брат. Мне нужен твой совет.

Несколько секунд в воксе лишь трещала статика. Магистр надвинул брови и глубоко вдохнул. Ему тоже было не по себе от того, что приходилось просить, но он был уверен в том, что получит нужный ответ.

— Да, брат, — донёссы тихий шелест голоса тёмного провидца, первого Ангела Ночи, вышедшего из тьмы за лучами света Императора. Секунду он молчал, словно собираясь с духом, а затем продолжил так же тихо. — В борьбе света и тьмы, добра и зла, верного и неверного победа достаётся людям, которые верят в них. Верят в нас.

Поначалу десантник нахмурился, пытаясь уловить мысль собеседника, и поймал себя на том, что предпочел бы более прямой и простой совет. Но уже в следующее мгновение усмехнулся и задумчиво кивнул. У Тлена не могло быть готовых ответов, но он понимал путь, по которому нужно к ним приходить, и это было ценно, потому что Гавин сам за секунду прошел по этой дорожке и стоял перед дверью открытия.

— Благодарю, брат, — четко ответил он и отключился, переключаясь на командный канал собравшегося для наступления ордена. — Братья, нам нужны люди, которые разделили наши устремления. Пусть идут с вами и убеждают тех, кто сопротивляется, выбрать верную сторону. Я хочу, чтобы умирали лишь закостенелые, а обманутые и напуганные могли выжить и служить Императору.

Один за другим послышались щелчки подтверждений, и магистр улыбнулся, довольно кивнув, а затем перевёл взгляд на Микеля. Молодой десантник был ранен и следы от эльдарских клинков еще оставались на его броне, залитые герметиком и наспех зашлифованные, но держался достойно.

— Мы отправимся поговорить с тираном Фрации лично, — произнёс Гавин.

Через несколько минут, когда наступление началось, магистр со своим адъютантом и отделением хранителей уже взлетали на почти стометровую стену, которая окружала самый древний район города. Её поверхность состояла из армированного рокрита и толстых листов адамантия, которые могли бы защищать и космический корабль, потому на осаду стандартными методами могли уйти месяцы. Те, кто строили стену, были профессионалами своего дела и на тысячелетия обеспечили защиту находящимся внутри людям, но защита такого типа против мобильных групп Астартес устоять не могла.

Микель и хранители выглядели со стороны размытыми пятнами черноты на фоне серого промышленного пейзажа, и по ним даже не сразу начали стрелять, а когда начали, было уже поздно. Дюжина десантников перемахнула через стену, в руках блеснули клинки и пистолеты, и в полнейшем безмолвии начался захват. У защищавших стену людей не было ни единого шанса. Тех, кто пытался стрелять, вырубали ударами кулаков или перевёрнутых плашмя клинков, и область захвата распространялась подобно черному огню. Стремительное передвижение Ангелов Ночи с трудом могли лишь на считанные мгновения замедлить расположенные на стенах тяжелые орудия, разворачивавшиеся в их сторону, но любое орудие замолкало, едва до его операторов добиралась живая тьма, а после оставались лишь ошарашенные или бессознательные люди в военной форме, сидящие или лежащие там, где их застали хранители.

Меньше чем через минуту отпирающий механизм гигантских ворот был захвачен и, подчиняясь воле новых хозяев, завертелся. Ожидавшие в зданиях снаружи боевые братья приготовились, сжимая в руках болтеры, лазпушки и другое оружие, а затем едва не попали под огонь. Как только врата приоткрылись, из пушек расположившихся на дороге за ними шагоходов и танков изверглось пламя, а ракеты и снаряды забили по домам и улицам, где скопились десантники, открывая счет ранений. В ответ с вершины врат на технику спустились мрачные тени, силовыми клинками, кулаками и топорами превращая орудия машин и их ходовые части в бесполезные обломки. Сотни смертных солдат стреляли по этим мечущимся между целями теням, но ни одна не замедлилась, ни одна не остановилась, ни одна ничего не произнесла. А затем, когда орудия шагоходов и танков замолкли, в открывшиеся врата хлынула бронированная волна, сопровождаемая всплесками громких призывов из выкрученных на максимум динамиков.

— Во имя Императора, сложите оружие! Оскар Ватор лжёт вам, чтобы вы погибали зря! — голос принадлежал Гэбу Тансуа.

После такой демонстрации силы, воля к сопротивлению у людей падала, как комья грязи с башмака перед входом в дом. Кроме того, Гавин слышал, как на каналах связи фрацианцев начинал твориться хаос. Оставшиеся на стенах после сошествия хранителей вниз солдаты сообщали своим товарищам и командирам, что все живы, хотя некоторых хорошо приложили. Находящиеся пока в тылу и еще не столкнувшиеся с Ангелами Ночи обвиняли их в лжи или предательстве, но по мере того, как количество таких сообщений росло, вера в то, что Оскар Ватор их на самом деле бросил на убой, росла. Конечно, были и голоса тех, кто получил перелом или осколочное ранение, когда его разоружали, были призывы держаться, были снайперы на крышах…

— Брат Микель, за мной, — приказал магистр, разрубив силовым клинком ствол тяжелого стаббера в огневом гнезде на хорошо укреплённом перекрёстке двух улиц, куда секунду назад приземлился, и сразу взлетел на струях перегретых газов из прыжкового ранца, чтобы обезоружить группу на крыше. Первым оружия лишился снайпер, располовинив винтовку ударом меча так, что в руках мужчины остался лишь обрубок, а затем и два его товарища, избавившихся с помощью десантника от автогана и дробовика.

— Мы вам не враги, — проговорил быстро глава ордена, на несколько секунд отключив маскировку, чтобы солдаты его увидели во всей красе, а не размытым, будто от жара, полупрозрачным маревом. Люди попятились, но им хватило благоразумия не доставать пистолеты.

Гавин вернул маскировочное поле в активное состояние и оценил положение наступающих. Пока его братья быстро продвигались по центральному проспекту несмотря на некоторое сопротивление, но глубже их темп мог замедлиться. Всё зависело от преданности фрацианских командиров ближе к центральному шпилю, потому туда он и развернулся, едва Микель, скрытый чернильным пятном генератора, влетел на крышу здания.

— Брат-сержант Лар, принимай командование наступлением, — приказал глава ордена.

— Принял, магистр, — в воксе раздался сухой ответ сержанта, и две смазанные тени помчались вперёд и вверх.

XLIV

Тлен присел на лестничной клетке второго этажа перед дверью, которая когда-то вела в его дом. Переулок, в котором находился вход, был таким же тёмным и имел тот же влажный запах, что в детстве. Всё так же мерно капала вода из стыков водопроводных труб, что вились по вырубленной из скалы стене, и на камне еще оставались выцарапанные разными людьми отметки. Массивная железная дверь с выломанным замком была приоткрыта, но темный провидец оттягивал момент, когда понадобится войти внутрь и столкнуться с прошлым, по которому он временами скучал, но столько же раз желал забыть.

Четыре боевых брата, что пришли с ним сюда, едва слышно скрипели сочленениями брони внизу, у основания стальной лестнице, которая вела наверх, к его бывшей квартире. Тлен и без слуха, без зрения, без обоняния мог сказать, что они ощущают себя тут неуютно, а их внутренние демоны сдавленно рычат, понукая хозяев покинуть проклятое место.

Оракул глубоко вдохнул, закрыв глаза, и смирился с необходимостью, потому потянулся закованными в керамитовую броню пальцами к краю двери и потянул её на себя. Раздался жалобный скрип и вниз через стальную сетку лестничной клетки посыпались комья ржавчины. Никто не заходил туда уже много лет, но Тлен в душе надеялся, что там ничего не осталось, что кто-то вынес всё или сжег. И, конечно, он пытался таким образом лгать самому себе, потому что знал, что всё осталось так, как было.

Он шагнул внутрь и снял наконец собственноручно переделанный шлем седьмой модели "Аквила", повесив его на магнитный захват на правом бедре. Его улучшенное генной инженерией зрение немедленно выделило за коротким коридором справа очертания двух растрёпанных диванов гостинной, разбитую посуду и никем не оттёртые пятна крови на полу. Десантник вспомнил, как тридцать лет назад просил отца на ночь уйти в шахты, и как тот угрюмо посмеялся в ответ, сказав, что после смерти той единственной, кого любил, не боится никаких предсказаний. Тлен, тогда носивший совсем другое имя, боялся. И потому бежал. И потому выжил. И потому стоял здесь сейчас, убеждаясь в том, что видения смерти отца были верны, как и большинство других.

Судьба в одном лишь случае была предопределена, подумал он. Когда люди сами соглашаются на неё.

Тёмный провидец пошагал мимо разбитой кухни по прямому коридору дальше, прикрыл распахнутую дверь в свою бывшую комнату, чтобы не видеть ничего из своего прошлого, ни игрушек, ни тетрадей с записями, ни исписанных в бреду стен, и миновал комнату отца, остающуюся запертой до сих пор, остановившись лишь у еще хранящей касание прекрасного двери в комнату матери. Он не помнил её, да и не мог помнить, потому что убил её своим рождением, но всегда зачарованно смотрел на узоры, которыми она украсила вход в своё маленькое царство. Волны и завитушки хранили прикосновение её пальцев, и Тлен почти слышал, как она напевала, вкладывая частицу души в эти детали.

Слишком большая для смертного ладонь легла на дверную ручку и провернула её. С едва слышным шелестом дверь поддалась, открывая взгляду мужчины аккуратно обставленную комнатку с женским столиком и зеркалом в центре у дальней стены, узкой кроватью у окна слева и увешанной картинами стеной справа. Тлен простоял несколько мгновений, впитывая отголоски ощущений, которые таило в себе это место, и невольно улыбнулся. Его мать была исключительной женщиной, обладающей психическим чутьём, но было кое-что, что она сделала неосознанно, тем самым создав своему сыну такую судьбу.

Тлен сделал два шага внутрь и присел перед туалетным столиком, отодвигая в сторону шаткую табуретку, чтобы достать из под стола маленький сундучок с драгоценностями. Внутри на черном бархате покоились различные безделушки, но та, что интересовала его, оказалась погребена под всеми ними. Пришлось снять перчатку, чтобы не повредить украшения, вытаскивая их на столик, но всё равно пальцы казались слишком большими. А затем он достал со дна сундучка бледный переливающийся камешек в форме слезы и ощутил мгновенно накатившую на него скорбь, сожаления и боль утраты, впитанные за годы рядом с отцом, но следом поднялись и другие чувства. Тепло любви, заботы и светлых надежд, которые питала его мать, пока носила свой талисман.

Камень был "слезой прощания", как понимал это Тлен, и был опасен не меньше, чем тот, что Карл разбил в шахте, но, благодаря отсутствию других сильных эмоций рядом, был почти инертным. Хорошо бы он и дальше оставался таким, но у судьбы было множество других планов, которые оракул хотел изменить, чтобы нити будущего сплелись образом противоположным от того, какой он видел в своих худших снах.

— Мы уходим, — тихо шепнул он в вокс отряда и услышал облегченный выдох Зинана.

Все его братья хотели быстрее уйти, чтобы покалывавшее их неприятное ощущение осталось позади. Психический след здесь был особенно сильным и, если бы это был не его собственный след, Тлен бы тоже захотел убраться как можно скорее.

XLV

Карл едва успел повидаться с любимой и прилечь отдохнуть, как его снова оторвали от этого. Визг тормозов тяжелого автомобиля под окном оповестил снайпера о том, что к нему гости. Жена хлопотала на кухне, когда он вышел из спальни, израненный, залатанный синтеплотью и потрёпанный, но уже хотя бы переодевшийся в чистое.

— Будь тут, — попросил он, нежно улыбнувшись ей, и жестом показал, мол, всё в порядке, после чего вышел в гостинную и закрыл дверь, чтобы женщине меньше было слышно.

Сам подошел к входной двери и, не дожидаясь стука, открыл её. На пороге стоял взволнованный, но опрятно одетый и вооруженный Максимиллиан де Болвэ с внушительной свитой телохранителей в бронежилетах и с автоганами. Черная машина начальника колонии, скорее похожая на бронированный грузовик, чем не средство передвижения, стояла на обочине, сверкая свежей краской.

— Ну, предложишь хоть войти? — спешно поинтересовался Макс, делая жест в сторону дивана в гостинной.

Несмотря на свои почти тридцать, выглядел сейчас его товарищ на все сорок. Впрочем, сам Карл сейчас наверняка смотрелся на все семьдесят, потому только улыбнулся и отошел в сторону, пропуская бывшего сослуживца внутрь, но перекрывая вход его телохранителям.

— Побудьте снаружи, — кивнул своим людям градоначальник и поспешно уселся на диван.

— Я надеюсь, что ты меня поднял с достойной целью, друг, а то я сегодня прошел через ад и хотел отдохнуть, — начал Карл, придвигая себе кресло, чтобы сесть напротив гостя.

— Ад еще не прошел, — тихо прошипел Максимиллиан, и бывший снайпер заметил, как у того дрожат руки.

— Что еще случилось? — сонливость тут же отступила и Карл собрался.

— Ты знаешь, что происходит в столице? — поинтересовался гость, а затем, по лицу друга поняв ответ, продолжил. — Ватор приказал убить всех ангелов смерти.

Снайпер подался назад, удивлённо глядя на Макса и не веря своим ушам.

— Да, такое же лицо было и у меня, представляешь, Карл? Как? Мы не можем этого сделать! Они вырезали мятежников и ксеносов за нас, при чём я видел их движения. Никто из этих гигантов даже не устал! — активно жестикулируя, начал выговариваться начальник колонии. — Да, черт подери, я даже не знаю где они сейчас. Что мне делать, Карл?

Отставному ветерану показалось, что его голову медленно сжимают в тисках. Какого черта хотел добиться Ватор? Чтобы они тут все умерли? Тем более Ангелы Ночи не несли угрозы Фрации.

— Ничего, — покачал он головой после нескольких секунд раздумий. — Если попробуем, просто зря погибнем.

— Вот! И я так подумал тоже, Карл, но Оскар не собирается делить власть над Фрацией ни с кем. Если не исполним приказ, он пообещал ударить ракетами. Арманты не станет и нас вместе с ней!

А вот этот поворот уже заставил Карла подняться и следом за ним поднялся Макс.

— У нас же есть противовоздушная оборона, — вспомнил он. — Сможем сбить ракеты на подлёте.

— Нет! Системы распознавания, Карл! Мы не сможем стрелять по своим. Разве что вручную, но я не уверен, что у нас кто-то вообще сможет попасть по ним на той скорости, с которой они будут лететь.

Только-только ветеран подумал, что сможет расслабиться, что его кошмар закончился, что наконец-то сможет жить так, как хотел, без оглядки, как жизнь ставила его на развилку, с одной стороны смерть, с другой предательство и, возможно, тоже смерть.

— Плевать, — выдохнул Карл. — Собери лучших операторов, а я сейчас оденусь. Мы собьём эти чертовы ракеты, если Ватор их запустит.

Услышав решимость в словах друга, Максимиллиан улыбнулся и поспешил к выходу.

— Если выживем, я твой должник, Карл, — пообещал он и вышел на улицу, начав раздавать там приказы.

XLVI

— Как ты выжила, Фиррис? — поинтересовался доктор Хайвштейн, когда вернулся к её больничной койке, отгороженной от остальных передвижной шторкой и различными аппаратами.

Женщина медленно открыла глаза и увидела одетого в заляпанный кровью докторский халат бородатого мужчину средних лет с темными глубокими глазами, следящими за ней неотрывным взглядом. Он не первый раз задавал этот вопрос, но, как и во все предыдущие, ответа ждать было бессмысленно. Фиррис промолчала, стараясь выглядеть слабой и скрыть натёртости на руках, возникшие в результате её попыток освободится от ремней, которыми её пристегнули к койке.

— Другого ответа я и не ждал, — усмехнулся врач, отвернувшись от неё и поглядев на показатели, снимаемые с её тела несколькими датчиками. — Пульс в норме, давление в норме, токсинов в крови нет. Я удивляюсь, как это получается, но ты никогда этого не скажешь, да?

Жена тирана молча смотрела на него. Разговаривать с прихвостнем Оскара, когда его вот-вот снесут, означало дать надзирателям шанс.

Арно оторвал взгляд от экранов биосканеров и подвинул стул, чтобы сесть рядом с кроватью пациентки, которой он полчаса назад делал операцию по удалению глубоко засевших осколков от разрывных снарядов и кристаллических фрагментов токсичных пуль эльдар. Обычно люди после такого не выживали, умирая либо от болевого шока, либо от потери крови, либо от токсинов, но женщина выглядела так, будто хорошо выспалась и только что проснулась, а от шрамов не осталось и следа.

— Тяжело говорить самому с собой, когда пациент не в коме, но я постараюсь ради нас, — после очередного вздоха, заявил доктор Хайвштейн и, понизив тон, продолжил. — Твой муж идиот. Я всегда это знал, но никогда это не было так критично.

Фиррис сморгнула удивление, но тут же взяла себя в руки и сделала вид, что оскорблена.

— Я врач, дорогая моя. Хороший врач. И прекрасно знаю, что ты его ненавидишь. Можешь не верить, но Борземи его тоже терпеть не может. Однако, — доктор поднял указательный палец вверх, — он как верный пёс, будет служить до последнего вздоха даже плохому хозяину.

Женщина на койке изобразила вялое удивление при помощи едва заметно приподнявшейся брови.

— К чему бы я это, да? — усмехнулся врач, и продолжил. — Твой ненавистный идиот отказался сдаваться ангелам Императора и сейчас в центре уже вовсю идёт сражение. Думаю, пациентов вскоре у меня станет очень много. Но, может, и не станет.

Последние слова заставили Фиррис слегка нахмуриться.

— Да, Ватор хочет инициировать последний протокол по всей планете, — кивнул Арно. — Ему, может, и хочется остаться главой всего, даже если всё погибнет, но я лично хочу жить.

Женщина невольно сглотнула ставший в горле ком. Последний протокол Фрации не задействовали даже в самые жестокие времена прошедших тысячелетий, потому что это означало полное уничтожение колоний хранившимся глубоко в шахтах под центральным шпилем ядерными ракетами.

— Вижу, ты понимаешь, — уже серьёзнее и слегка наморщив лоб продолжил Хайвштейн. — Его нужно остановить, Фиррис.

Врач достал из под полы халата древний пистолет с толстым хромированным стволом и деревянными вставками по бокам рукоятки, и начал отстёгивать ремни, которыми женщина удерживалась в горизонтальном положении.

Фиррис не двигалась, пока он не освободил её полностью, а затем недоверчиво посмотрела на мужчину, протягивавшего ей оружие.

— Только не так, как с Борземи, пожалуйста. Стреляй пока магазин не опустеет, — напутствовал он её.

Жена тирана резким движением выхватила пистолет и навела его на Арно, но тот лишь поднял руки.

— Стреляй в глаз для надёжности, — посоветовал он и подставил левый глаз к дулу.

Женщина несколько мгновений крепко сжимала рукоять, собираясь нажать на курок, а затем вновь расслабилась и опустила ножки на пол, вернув себе грацию и манеры истинной леди, за которые её так обожали.

— Одежда и обувь у меня в кабинете. Было бы подозрительно нести её сюда, — пояснил Хайвштейн, выдохнув и опустив руки. — Постарайся сделать это быстрее. Не думаю, что у нас много времени на размышления.

Фиррис холодно взглянула на него, сжала губы и с гордой осанкой отодвинула шторку, чтобы отправиться за вещами. Никогда надзиратель не будет командовать ею. Она всё сделает по-своему.

XLVII

Большого труда стоило не отставать от магистра Сорнери в длинных закручивающихся галереях и коридорах центрального шпиля, но еще сложнее было угнаться за ним, когда они еще использовали прыжковые ранцы, чтобы добраться сюда, так что Микель напрягал все силы, чтобы его меньше приходилось ждать. Полученные от клинков инкубов раны на правом боку, животе и левой ноге немного ныли, но молодой десантник был уверен, что даже полностью здоровым не успевал бы точно так же. Временами ему казалось, что Гавин не ходил, а летал, при чём неважно где, в узком коридоре или на открытом пространстве, и частично его манеру двигаться Холлстер пытался копировать. Периодически им на пути попадались люди, гражданские и военные, но времени обходить их не было, потому приходилось вырубать их довольно грубо, чтобы не подняли тревогу раньше, чем будет достигнута цель.

Наконец, двигавшийся впереди Гавин остановился в конце коридора у заострённого вверх арочного проёма с двустворчатой металлической дверью, которую украшала бронзовая шестерня с черепом в середине. Частично она стилем напоминала переборки между отсеками "Непрощенного Слепца", да и вообще в этом шпиле было больше похожего на привычные детали звездолёта по сравнению с остальным городом.

— Помоги мне, — попросил магистр, взявшись за одну из створок.

Микель просто кивнул и стал напротив, ухватившись кончиками пальцев за другой край двери, а затем они вместе потянули так, что сервомускулы доспехов загудели, работая на максимум. Дверь упиралась так, будто весила тонну, и парень на секунду подумал, что там может быть какой-то прочный замок. От усилий ему показалось, что руки вот-вот оторвутся, но показывать слабость перед главой ордена было бы ошибкой, так что он зарычал и потянул что есть сил. Через секунду что-то внутри стены жалобно лязгнуло, а затем с похожим на тиканье часового механизма звуком створки таки поддались и разошлись в стороны, открывая глубокую цилиндрическую шахту подъёмника.

Гавин заглянул внутрь и быстро осмотрел стены, после чего указал на зубчатые направляющие, по которым должен был двигался лифт.

— Древняя технология, чтобы обойтись без тросов, — подметил он, а затем посмотрел вниз. — Прыгаем. В ста метрах над дном включаем шумоподавители, коротко тормозим ранцами и цепляемся за эти зубцы, чтобы спуститься бесшумно. Справишься?

Микель закусил губу, глядя вниз. Дальномер, встроенный в линзы шлема, не мог определить глубину шахты. Кроме того, она была не настолько широкой, чтобы свободно падать. Всего шесть метров в диаметре. Таких тренировок на Слепце у них не было, так что легко было представить, как его будет швырять от стены к стене при малейшей ошибке.

— Да, — успел коротко ответить десантник, когда почувствовал, что магистр вот-вот передумает из-за его сомнений, и кивнул уверенно. — Справлюсь.

— Отлично, — ответил Гавин и Микель готов был поклясться, что глава ордена улыбнулся за своим похожим на голову ворона шлемом. — Через две секунды после меня.

И сразу же шаг в темноту. С тихим свистом падения магистр улетел вниз, расставив ноги и руки, чтобы контролировать своё тело и держать его почти горизонтально.

Секунда. Две. Микель шагнул следом за ним, а на ретинальном дисплее начали быстро отсчитываться пролетающие мимо десятки метров. Он дёрнул рукой и его тут же качнуло в сторону, опасно близко к стене, и пришлось аккуратно выровнять падение другой рукой. При такой скорости малейшее столкновение с препятствием заставит его кувыркаться и превратит в лепёшку внизу. По телу пробежала дрожь, и парень постарался сосредоточиться.

Казалось, что прошла вечность, но по факту лишь пятнадцать секунд, а затем тёмная шахта осветилась короткой вспышкой света из сопел прыжкового ранца магистра, который выровнялся и вцепился в стену, как летучая мышь. На ретинальном дисплее Микеля высветилось быстро сокращающееся расстояние до дна. Сто метров. В разуме будто вспыхнуло что-то, и он, выровнявшись по примеру Гавина, включил шумоподавитель и активировал свой прыжковый ранец.

Из-за неверного угла и чрезмерной мощности в турбине молодого бойца резко дёрнуло вперёд. Он с гулким стуком врезался в стену, едва не приложившись головой о метровой толщины сталь, а затем, словно мячик, отскочил от неё и, теряя управление полётом, начал падать спиной вниз. Мозг лихорадочно работал и десантник извернулся, мгновенно выравниваясь и принимая вертикальное положение, после чего с меньшей мощностью двигателей притормозил падение и припал к стене, ища за что уцепиться. Оба сердца Микеля бешено колотились, реагируя на испытание, и он, едва схватился за выпирающие зубцы, тут же отключил ранец. Датчик расстояния показывал семьдесят метров до дна.

— Для первого раза отлично, — тихо сообщил Гавин, спускаясь к нему.

Холлстер выровнял дыхание и успокоил сердцебиение, от которого стучало в ушах, будто молотком, после чего кивнул и начал спуск, а на губах невольно заиграла улыбка. Варп подери, он справился! Конечно, между ним и командиром пока что была настоящая пропасть в умениях, но это ведь временно. Когда-нибудь, может, даже сам Микель займёт место во главе ордена!

Сабатоны молодого десантника первым коснулись ждавшей их внизу платформы подъёмника, и он повернулся к выходу их шахты, такой же тяжелой двери, как та, через которую они вошли. Магистр спустился следом и, кажется, прислушался. Как бы то ни было, дальше без лишнего шума было не пройти, потому Гавин показал адъютанту приготовиться и нажал на руну открывания двери.

Микель глубоко вдохнул и снял с креплений за спиной свой полуторный меч, обхватив рукоять правой рукой, а в левую взял болт-пистолет. Поскольку скрытность им не требовалась, заряжены в магазин были стандартные разрывные масс-реактивные снаряды. Он стал за косяком открывающейся двери и весь напрягся, готовя мускулы к потенциальному рывку.

По мере того, как двери открывались, перед десантниками показывался широкий проход с высоким арочным потолком. С него свисали тусклые старые люминосферы, освещавшие ряды покрытых резьбой колонн со смотрящими на них горгульями и ряды солдат, расположившихся за пласталевыми щитами и турелями со спаренными орудиями, направленными в сторону подъёмника. Судя по лицам людей, они были удивлены увидеть сейчас Астартес не меньше, чем Микель их. А затем офицер скомандовал "огонь!", и коридор утонул во всплеске света от стреляющих стволов.

XLVIII

Гавин ожидал чего-то такого. Последняя линия обороны перед бункером главы правительства Фрации наверняка состояла из отборных солдат и офицеров. Оскар Ватор надеялся купить себе жизнь, хотя бы еще пару минут, за их счёт, но в благородности мотивов тирана магистр Сорнери сомневался. Наверняка сомнения должны были испытывать и солдаты, потому нужно было действовать.

Едва первый шквал огня утих, а солдаты поняли быстро, что стреляют по пустой шахте лифта, тогда как десантники скрылись за боковыми перегородками, Гавин снял с пояса и швырнул в коридор светошумовую гранату. Инстинктивно люди должны были пригнуться за укрытиями, а тем, кто будет смотреть на стальной цилиндр размером с ладонь, когда тот взорвётся, глава ордена искренне сочувствовал. Выжженная сетчатка самое малое, что их ждёт.

Одновременно с взрывом гранаты он шагнул в коридор, и визор шлема затемнил вспышку достаточно, чтобы ему это не помешало выстрелить из инферно пистолета сначала в одно тяжелое спаренное орудие, а затем сразу в другое, превращая стволы в оплавленный шлак. Мимо него просвистело несколько пуль, одна разбилась о силовое поле железного нимба, а люди, которые рискнули продолжать стрелять, палили теперь вслепую, потому что после вспышки и оглушительного хлопка вряд ли что-то видели.

— Прекратить огонь! — скомандовал Сорнери, вложив в приказ всю властность своего голоса и усилив его динамиками шлема.

Со стороны это должно было выглядеть впечатляюще. Закованный в матово черную броню двух с половиной метровый гигант со стальными черными крыльями за спиной вступает в высоченный просторный коридор с пылающим синим энергетическим полем коротким мечом в левой руке и дымящимся инферно пистолетом в правой, и идёт к массивной двери в другом конце, не обращая внимания на десятки стволов, что смотрят на него из-за колонн и баррикад. Кроме его шагов слышно было лишь постанывание ослепших, а остальные будто затаили дыхание и ждали.

Чтобы поддержать магистра, в дверях лифта, точно посередине, вышел и остановился Микель, примагнитив пистолет к бедру, а длинный меч опустив острием вниз и обхватив ладонями длинную рукоять, как делали это стражи, запечатлённые в статуях и на картинах.

Гавин шел уверенно, но не спешил, чтобы люди успели передать новость о его визите правителю планеты, и к моменту, как он добрался до врат в дальней части коридора, те начали медленно со стуком шестерёнок раскрываться, впуская его. Пройдя через дверной проём, он почувствовал характерный запах озона и статическое электричество, появляющийся из-за работы силового поля. Значит, какое-то время обороняющиеся смогли бы удержаться и внутри, прикрываясь этим полем.

Внутри раскрылась просторная хорошо освещенная зала с прямоугольным стратегическим столом в центре, где генералы передвигали по карте фигурки, означавшие их войска, а так же красные фишки атакующих сил Ангелов Ночи. Мужчины в белых мундирах с золотистыми эполетами и алыми лентами представляли разные рода войск и стоя окружали сидящего в кресле с высокой красной спинкой лысого мужчину, облаченного в серую шинель с высоким немного мятым воротом. Тяжелые брови и непримиримое выражение лица выдавали в нёмчеловека властного и не терпящего возражений. Договориться с таким, очевидно, было невозможно. А вот за его спиной Гавин заметил безумно красивую женщину в белом платье, которая заметно волновалась и кусала губы, глядя то в пол, то на окружавших её генералов, и стоящего по стойке смирно мужчину в маске, прикрывающей половину лица.

— И как мне назвать этот… визит? — буквально выплюнул последнее слово Ватор, откинувшись на спинку кресла и положив ладонь в кожаной перчатке на стол так, будто он был королём, к которому пришел жалкий смерд.

Магистр быстро оценил взгляды людей, окружавших тирана. Смесь страха, уважения, скепсиса и едва скрываемого недовольства. Не те, чувства, которые испытывают к любимому правителю. Гавин дошел до стола, остановившись напротив Ватора, и снял шлем, открывая своё бледное лицо с резкими правильными чертами бездонными черными глазами и длинными волосами цвета воронового крыла, рассыпавшимися по плечам. Обычно он предпочитал улыбаться, общаясь с людьми, но сегодня был другой случай, и лицо магистра выражало лишь твёрдость и уверенность, за которую он часто в душе посмеивался над Имперскими Кулаками и им подобными.

Ответить сразу же означало бы признание верховенства тирана, потому Гавин молчал и нарочито пронзающим взглядом сначала обвёл присутствовавших в зале командиров армии, чтобы вселить в них чувство того, что главный тут он, и только после этого остановил внимание на Ваторе, заметно приподняв голову, чтобы смотреть на него еще более ощутимо сверху вниз.

— Именем Императора Человечества, решением конклава Его священной Инквизиции и силой оружия ордена Ангелов Ночи я, Гавин Сорнери, заявляю о том, что ты, Оскар Ватор, лишаешься права управлять этим миром как наместник Владыки Всех Людей, — произнёс магистр и указал пальцем на тирана Фрации. — Сложишь ли ты с себя обязанности добровольно или мне принести тебе Милость Императора, как бешеной собаке, которую хозяин вынужден пристрелить?

Гавин смотрел прямо на Ватора, будто пронзал насекомое иголкой, прикалывая то к стене, но боковым зрением замечал волнение генералов. Они все помнили легенду, по которой род Ваторов стал легитимными правителями Фрации, и в ней говорилось об Императоре Человечества, даровавшем это право. Теперь ангелы Его пришли забрать это право, и можно было лишь склониться или умереть.

Несколько мгновений Оскар Ватор сидел неподвижно, выдерживая взгляд десантника, а затем его лицо расслабилось и он склонил голову чуть вправо, улыбнувшись краем губ и начав подниматься. Похоже было на то, что он согласится, как бы невероятно это ни казалось вначале, и Гавин в душе обрадовался, хотя внешне никак этого не выдал.

— Я, — начал тиран, распрямившись, и его голова взорвалась осколками кости, забрызгав всех вокруг кровью и кусками мозгов, а из левой руки на стол выпала стальная коробочка с вставленными в неё двумя ключами. Один уже был повёрнут, второй торчал прямо.

— Никогда Фрация не будет жить под еще одним тираном! — выкрикнула держащая пистолет Фиррис, и провернула второй ключ. Что-то щёлкнуло вдали, а затем послышался нарастающий в глубинах гул.

Женщину тут же скрутил офицер в маске, но в глазах её не видно было ни страха, ни сомнений.

— Что она сделала? — потребовал ответа магистр, ощущая острую неправильность происходящего и участившийся пульс обоих своих сердец.

— Последний протокол. Ракетная атака по всем городам-колониям Фрации, — пояснил один из побледневших генералов, поправив воротничок от того, что стало резко жарко. — И по Амброзио тоже.

XLIX

Долрет Чефра уже который час сидел на своём командном троне, воспринимая мерную работу офицеров мостика, пиканье и клацанье когитаторов, датчиков и пультов. Он не спал уже вторые сутки и скоро собирался сделать это, оставив корабль первому помощнику, потому что даже таблетки уже плохо помогали удерживать концентрацию. Внимание его однако привлёк чуть более громкий сигнал от пассивных авгуров теплового сканирования, а затем голос офицера, следившего за ним, оповестил о происшествии.

— Четыре, пять, шесть, двенадцать крупных тепловых сигнатур в центре Амброзио!

Активнее заработали и зажжужали когитаторы других постов, и доклады зазвучали один за другим, говоря одно — ракетная атака.

Брат Седек, оставшийся на мостике вместо эпистолярия Янтаря, дёрнулся и приложил пальцы к уху, получая какие-то сведения.

— Сбейте их! — потребовал космический десантник.

Проще сказать, чем сделать, подумал капитан Чефра, но ответил подтверждением приказа и начал раздавать свои указания. Будь магос Вульф еще подключенным к машинному духу "Непрощенного Слепца", это заняло бы меньше времени, но жрец Машинного Бога после получасового контакта был истощен и отключился от него, чтобы систематизировать полученные данные и провести их анализ, так что всё было в руках человеческого экипажа. Как всегда.

— Восемьдесят процентов мощности на маневровые двигатели, — скомандовал капитан, в качестве курсовой отметки указав центр столицы, — команда наведения захват целей, тридцать процентов мощности лазерных батарей.

Они не могли стрелять одновременно по двенадцати целям, не было столько подходящих орудий. Плазменное было слишком мощным, а макропушки не использовались по причине отсутствия заряжающих команд и снарядов к ним, так что оставались только курсовой и шесть бортовых лазеров, ограниченных углом огня.

Пустотник ногами почувствовал усилившееся гудение маневровых двигателей и заметил зелёное мерцание на пультах орудийных офицеров, когда те захватили цели и рассчитывали углы стрельбы пока судно еще разворачивалось.

— Стоп машина! — приказал Долрет, едва они достигли заданного положения. — Лазерные батареи огонь!

Никакой отдачи, только низкий гул освобождающихся от напряжения катушек, и в сторону планеты, пробивая атмосферу, устремились семь рубиновых лучей. На обзорном экране над троном капитан видел, как каждый луч гаснет, а в месте его удара расцветает яркий цветок взрыва.

— Семь целей поражено, — отчитался старший офицер, — берём новые цели!

Брат-ветеран Седек, который в напряжении стоял рядом и так же смотрел на экран, кивнул. Оставалось еще пять ракет, которые продолжали свой путь и медленно приближались к тому, чтобы выйти за радиус поражения корабельных орудий.

— Аварийная перезарядка! — приказал Долрет, понимая, что времени нет.

Вообще, после каждого выстрела лазерного орудия нужно было дождаться пока питающая его гигантская электрическая катушка разрядится полностью, а потом вновь накопит заряд, но в редких случаях крайней нужды можно было ускорить этот процесс аварийными протоколами. Был риск потерять орудие, но обычно, когда этим способом пользовались, на кону стояла жизнь корабля и экипажа, так что можно было использовать любые методы. В данный момент угроза была не кораблю, но находящимся на поверхности Ангелам Ночи, что по сути было одно и то же. Капитан судна мысленно вознёс молитву Богу-Машине, чтобы он позволил им совершить задуманное без последствий.

— Огонь по готовности! — проговорил он, заметив, что два поста уже готовы.

Второй залп не был равномерным, так что тонкие в масштабах планеты нити лазерных ударов разрезали небо, будто пускающие кровь ножи хирурга. Один. Два. Три. Четыре…

— Пожары на орудийных палубах лэнсов три, пять и носовом! — выкрикнул офицер технической безопасности, но и без него Долрет ощутил гнев "Непрощенного Слепца", мощь которого использовали слишком безрассудно.

— Отправить туда пожарных сервиторов и технические команды, — выдохнул капитан, а затем повернулся к десантнику. — Одна ракета осталась, летит на северо-восток в направлении колонии Арманта. Времени перезарядки орудий не хватит, чтобы уничтожить её.

Седек, выглядящий уставшим и хмурым, быстро кивнул и одел шлем, связываясь с братьями на земле. Насколько помнил Долрет, в северной колонии оставалась команда хранителей во главе с Тленом, потому им следовало приготовиться к грядущему удару. В лучшем случае у них была пара минут прежде чем ракета со смертоносным грузом ударит в гору, внутри которой жили и трудились десятки тысяч людей.

L

Гарнизон управления противовоздушными орудиями находились на верхней ступени Арманты рядом с вырубленными в скале резиденциями градоначальника, городским советом и военной частью, и добрался туда Карл на заимствованной машине одного из коллег как раз тогда, как зазвучал сигнал воздушной тревоги. Пришлось поспешно проталкиваться через обслуживающий персонал к расположенным в глубине строения прямоугольным кабинам и занимать ту, что располагалась на возвышенности рядом с портом. Хорошо, что все надзиратели Арманты обязаны были проходить дополнительный курс обучения, чтобы овладеть дистанционным турельным оружием, иначе старому снайперу было бы нечего делать, кроме как сидеть и ждать смерти, вверив свою жизнь другим. Так у него был шанс взять всё в свои руки и сделать дело как надо, тем более, что один меткий выстрел на его счету сегодня уже спас несколько жизней.

Мужчина устроился в кресле стрелка и включил экран перед собой, на котором сразу отобразился зернистый вид дневного неба над островом, которому кто-то давным давно дал название Корнелия. Следом включились системы наведения и Карл подвигал рычагами, проверяя плавность движения крупнокалиберного орудия под своим управлением. В столице, конечно, были установки получше, но что есть, то есть, и нужно работать с этими. Зажегся экран с данными радара слева, а затем другой справа, отображая количество доступных боеприпасов и возможность выбрать их тип. Бывший снайпер выбрал осколочные, чтобы даже при касательном попадании был шанс сбить ракету с курса, а затем снова посмотрел на радар, где на самом краю мигнула точка появившейся цели.

В соседних кабинках так же поспешно приводили в боевую готовность орудия другие операторы, и хотя бы один из них должен был попасть. По крайней мере Карл хотел в это верить.

Цель быстро приближалась, потому мужчина отбросил все лишние мысли и сосредоточился на ней, как делал всегда, выискивая добычу в лесу или командира противника на поле боя. Ракета двигалась не прямо, а чем-то вроде спирали, чтобы затруднить попадание по ней, но направление не оставляло сомнений, и Карл движением рычагов повернул турель в нужную сторону, ожидая пока увидит цель на экране. Дыхание и сердцебиение замедлились пок он ждал, перекрестие прицела уставилось в небо, откуда должна была прийти ракета. Все звуки будто исчезли, оставив мужчину наедине с его жертвой.

Миг, и она показалась. Едва заметная пылающая точка на фоне синевы. Карл ощутил, как потеют ладони, а сам немигающим взором уставился на экран, следя за стремительным ростом размеров ракеты по мере её приближения. Метров пятнадцать должно быть, — прикинул словно отдалённый от него мысленный голос, — и несколько тонн взрывчатого вещества из эпохи до воцарения Ваторов. Нужно было уничтожить её как можно дальше от колонии и порта, хотя второй наверняка от этого пострадает.

Карл прищурился, ловя петляющую ракету в перекрестие прицела, и, выждав момент, нажал на гашетку. Сейчас или никогда.

Трассеры очереди разрывных снарядов устремились навстречу цели, но слишком медленно. Снайпер с растущим чувством непоправимого дёрнул рычаги, меняя положение турели и не прекращая вести огонь, но ракета будто нырнула под его очередь и понеслась дальше, насмешливо махнув ему огненным хвостом. Карл до скрежета стиснул зубы и подумал о жене, которая осталась дома и должна была спуститься в подвал. Возможно, выживет хотя бы она.

А затем вся гора, внутри которой располагалась шахтёрская колония Арманта, задрожала и огромные куски скалы, отколотые взрывом, обрушились на город.

LI

Эктор Хиренес и его коллеги писцы в звании почетных летописцев ордена Ангелов Ночи спускались на поверхность Фрации в гробовом молчании. По правде говоря, ему не хотелось теперь оставлять "Непрощенный Слепец", на котором он нашел себя, нашел свой дом, нашел своё призвание, но служба Адептус Астартес состояла не только из приятных вещей, а еще и из необходимых, потому первый летописец ощущал некоторую грусть. Ему предложили занять должность планетарного губернатора Фрации, взяв себе в помощники местных генералов, ученых и представителей рабочего класса, но дни, когда он стремился к подобной власти, казались бесконечно далёкими и совершенно утратившими привлекательность. Он, рискуя навлечь на себя неудовольствие магистра Сорнери, отказался, но обязался привести местное правительство, которое придёт на смену старой тирании и делению на две касты, к имперскому образцу с включением в состав правящего совета обязательного участника из числа десантников ордена.

Справедливость. Ангелы Ночи обещали справедливость своему народу, хотя понятие это было безумно далеко от чудовищной машины Империума, глотавшего целые системы с их богатствами, чтобы удовлетворить ненасытный аппетит военной машины, требовавшей новых и новых солдат, новой и новой техники с постоянством прилива. Эктор знал законы Администратума и понимал, что принадлежащие орденам Адептус Астартес миры по большей части освобождались от десятины, если все их ресурсы направлялись на службу ордену, но если получались излишки, кому-то наверняка хотелось их забрать. Учитывая длящийся уже более двадцати лет Крестовый Поход в этом секторе и количество врагов, с которыми сталкивался Империум, загребущие руки дотянутся и до Фрации, в этом летописец не сомневался. Но, пока он был в силах помогать Ангелам Ночи в воплощении их мечты, нужды остального Империума отходили на второй план, а уж как подделывать отчеты он знал лучше всех благодаря долгой службе на Иатосе. Излишков на Фрации не будет.

Изменившийся звук двигателей Штормового Орла, доставлявшего Эктора и его команду в Амброзио, напомнил о том, что они сейчас приземлятся и выглядеть нужно соответственно, так что летописец поправил свою черную мантию на плечах и обхватил толстую книгу со сводом законов и правил, которые собирался внедрить в правовую систему Фрации, а затем, дождавшись лязга посадочных опор, отцепил страховочные ремни и поднялся. Перед ним распахнулась десантная рампа, впуская в салон яркий солнечный свет и шум толпы, собравшейся на главной площади столицы, чтобы посмотреть невиданное ранее действо.

Почти шесть сотен космических десантников в отполированных до блеска черных доспехах с серебряной окантовкой и серым символом филина за черепом на левом наплечнике стояли стройными рядами, держа оружие наизготовку, а на помосте перед ними собрались командиры ордена и представители местного общества, принимая овации толпы, несметным потоком окружившей площадь. Тысячи людей смотрели из окон и с крыш окружавших площадь зданий, добавляя свои голоса к восславлению нового порядка и всеобщих изменений. Подобное единство Эктор видел лишь на Дельфосе, когда туда прибыли первые десятки тысяч паломников, но в этой толпе фанатизма не ощущалось, лишь радость и надежда, которые вскоре угаснут, когда люди поймут, что дни мира в их доме будут оплачены смертями на войне в других местах.

Но пока время было радостное, улыбнулся и Эктор, медленно и чинно направившись к помосту. Ближайшим к нему наверху оказался хранитель тишины Тлен, кивнувший приветственно и вернувший внимание на ряды боевых братьев. Рядом с ним, словно тень, потупившись, стояла скромная темноволосая женщина в лёгкой черной мантии, и летописец без труда угадал в ней вдову Карла Ордината, человека, чьё имя было увековечено на памятной плите рядом каютой Хранителя Тишины. Следующим стоял гигант среди гигантов, Ноа, или точнее сказать штурмовой капитан Ноа, получивший в своё подчинение второе крыло Ангелов Ночи после окончания операции. Его лысая голова блестела на солнце не хуже доспехов. За ним расположились магистр Сорнери, эпистолярий Янтарь и первый капитан Савелий, а дальше пёстрая толпа людей, над которыми возвышался облаченный в расшитую символами ордена черную тунику Рол Дихтер. Насколько было известно Эктору, апотекарий получил серьёзное ранение головы и для восстановления даже пришлось использовать непроверенную технологию, предоставленную техножрецом Максимусом, так что теперь верхнюю заднюю часть черепа десантника покрывал металл, а сам он был избран первым представителем Ангелов Ночи в правящем совете Фрации.

— Приветствуйте Эктора Хиренеса, советника переходного правительства, который воплотит наши общие желания в жизнь путём справедливых законов и предписаний! — громогласно оповестил Гавин Сорнери, когда летописец занял отведённое ему место.

От лязга, с которым стоящие на площади десантники стукнули по нагрудникам, и восклицаний десятков тысяч людей старику показалось, что он задрожит и упадёт. Одно дело представлять каким будет это приветствие, а совсем другое ощутить его на себе, ощутить груз ответственности и надежд, которые люди возлагали на него. Эктор сильнее прижал книгу к груди левой рукой и поднял правую, чтобы помахать ею. Это было непередаваемо и в тот миг он понял, что никогда не забудет этого момента, каким бы тяжелым ни было будущее. Он справится. Все они справятся.

Оглавление

Вступление

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

XI

XII

XIII

XIV

XV

XVI

XVII

XVIII

XIX

XX

XXI

XXII

XXIII

XXIV

XXV

XXVI

XXVII

XXVIII

XXIX

XXX

XXXI

XXXII

XXXIII

XXXIV

XXXV

XXXVI

XXXVII

XXXVIII

XXXIX

XL

XLI

XLII

XLIII

XLIV

XLV

XLVI

XLVII

XLVIII

XLIX

L

LI