За два миллиарда лет до конца Солнца [Виктор Луд] (fb2) читать онлайн

Виктор Луд За два миллиарда лет до конца Солнца

Любовница

Хотите подробно?.. Секунду, сейчас расскажу.

Я последнюю неделю остаюсь ночевать на работе. Так получилось, по семейным обстоятельствам, в общем. Замначальника всё равно нет, кабинет свободный. Да и отчёты эти…

Значит, я сижу за столом в кабинете. Слышу: в коридоре звук странный, будто вода капает. А внизу архив. На часах, заметил, ровно двенадцать. Выхожу в коридор, там темно. Я ещё очки на столе оставил.

Вижу силуэт вдалеке. Думаю, кроме меня и охраны в здании никого быть не может. Позвал, помахал – молчание.

Я сходил за очками. Возвращаюсь – никого нет. Вдруг за спиной – я аж вздрогнул – «здрасте». Оборачиваюсь: стоит уборщица, молодая, милая такая, один наушник свисает. Ну здрасте. «Кто, – говорю, – вас ночью на закрытый объект пустил?» А она улыбается так невинно и отвечает: «Я у вас недавно, задержалась, заблудилась. Двери закрылись, а телефон не работает».

Это да, связи ведь уже неделю нет. Вышка, говорят, накрылась. Но иногда у кого-то звонки проходят. Четыре этажа инженеров, а никто не может понять, в чём проблема. И с приборами чёрт знает что. Мистика!

В общем, Геля, уборщица эта, ко мне как приклеилась. Болтала без остановки. Одна, ночью, на закрытом предприятии… Я думал, она испугалась. Рассказывала, что недавно в Питер приехала, хочет на учёбу заработать, про мою работу расспрашивала. А я смотрю на неё, шла бы ассистентом руководителя, такую симпатичную без собеседования возьмут. Лучше, чем полы в производственных цехах мыть.

Даже не знаю, как так вышло, но мы с ней на диване оказались, и она ко мне приставать начала. Полезла как дикая, я её еле остановил! Обиделась. Стоит расстёгнутая, волосы распущены, смотрит фурией, как жена моя, бывшая. «Хочу, – говорит, – настоящей любви! Как у Шекспира!»

Извините, конечно, но я клянусь, так и было. А потом достаёт планшет и фотографии мне показывает, где мы с ней на этом же диване, в общем… Понимаете, да? Прямо там, без одежды, этим самым занимаемся. Бред какой-то…

И про жену мою что-то сказала, как будто я ей уже «жаловался». «Я тебя в первый раз вижу!» – говорю. Ну и послал подальше.

Тут внизу грохот такой и крик с улицы громкий: «Геля! Я знаю, ты здесь! Открывай, твою мать!» А она смотрит на меня, глазами хлопает: «Ой, это мой муж! Он у нас в третьем цеху монтажником работает». Понимаете, какой абсурд?

Шутки шутками, но этот ненормальный – внизу, в двери ломится. В полицию не позвонить. Я взял фонарик, спустился на первый этаж в вестибюль. Вижу: снаружи мужчина в рабочей одежде. Здоровый, усатый, на вид лет сорок. Стекло у нас, конечно, бронированное, система электрозамков, но где, думаю, охрана?

А он отвёртку достал, в замке поковырялся, и двери открылись! Я своим глазам не поверил. Стою, смотрю на него, как вкопанный. Он подошёл, представился, руку мне пожал, крепко так. Виктор Николаич. Взгляд недобрый, злой такой. «Где, Лёша, – говорит, – моя жена?» Я ответил. А что я мог сделать? Я хотел охрану позвать, да и Геля должна была убежать или спрятаться. Раз у неё муж ненормальный.

Я на улицу вышел: ни души, на КПП пусто, свет не горит. Думал в полицию бежать, здесь две минуты по Заставской до проспекта. Вдруг женский крик на втором этаже!

Этот Отелло ящик с инструментами на входе оставил. Я взял молоток, вбегаю в кабинет, а он Гелю душит своими ручищами! Ну я набросился на него, оттащил за лямки, запрыгнул на спину. Хотел перекрыть ему кислород до потери сознания.

Но он крепкий, огромный, сбросил меня. Потом за грудь схватил, замахнулся. А я вижу, у него за спиной на часах – ровно двенадцать. Встали, значит, часы. Сломались. И всё. Темнота.

Воин

Постепенно его сознание прояснилось. Голова не болела, никаких синяков и ушибов он не чувствовал, единственным, что смущало ведущего инженера научно-технического центра «Заслон» Алексея Нежкова, было то, что он очнулся на полу коридора третьего этажа.

Виктор Николаич, одетый в ту же рабочую робу, протянул ему руку, помогая подняться. Алексей с благодарностью принял помощь: он решительно не помнил ни разъярённого Отелло, ни соблазнительную Гелю, ни тот пронзительный страх, который только-только клокотал у него в груди.

– Здравствуйте. Как это я тут… спасибо… оказался?

– Виктор Николаич. Капитан военной полиции. Ты что тут делаешь?

– Я здесь работаю… И ночую, временно. Ко мне жена с тёщей из Москвы приехали. Мне так удобней, – зачем-то пояснил Алексей.

– Ты один в здании.

Алексей не смог понять, спрашивал ли капитан или констатировал. Его вид совершенно смутил ведущего инженера. С такими усами, в технической спецовке, Виктор Николаич скорее напоминал Марио из ретро-игры, чем походил на военного.

– Подождите, как же охрана? Мы на закрытом объекте. Что, собственно, происходит?

– Нет времени объяснять, идём, – капитан-Марио целеустремлённо зашагал по коридору, не оставляя Алексею выбора. – Мы одни. Точнее – наедине. Наедине с врагом, – он вдруг остановился. – Стрелять умеешь?

Алексей тупо уставился на рукоятку пистолета. Макаров, кажется. Стрелять он умел только в шутерах, а от тяжёлого блеска настоящего оружия стало не по себе.

– Табельное. Бери, пригодится. Никогда не знаешь, откуда прилетит, – Виктор Николаич вколачивал слова, будто гвозди. – Опасность нужно ждать отовсюду. Это понятно?

Он говорил так чётко и строго, что Алексей чуть было не отдал воинское приветствие и не выкрикнул «да!», но страх напополам с логикой удержали контроль.

– Нет! Ничего мне непонятно! – возмутился ведущий инженер. – Что происходит, в конце концов? Я стрелять не умею!

– Тихо ты! Бери, говорю. Спасибо скажешь, – Виктор Николаич насильно всунул ПМ Алексею в руки. – Оставайся на этаже, я проверю внизу. И не доверяй никому. Никому, понял? Кругом одни враги…

– Да какие враги-то?.. – прошептал Алексей, пытаясь запихать пистолет в квадратный карман рабочего халата.

– А ты не знаешь, кто наши враги? – спускаясь по лестнице, Виктор Николаич обернулся и постучал пальцем по виску. – Сам подумай, Лёша. Сам подумай…

Алексея пробил холодный пот. Враги? А кто враги? Идиот, он же сам ведёт военный проект, собирает опытный образец инфразвукового оружия. Ясно, кто… Неужели это из-за испытаний на прошлой неделе? Так вот почему столько помех в радиодиапазоне и связь обрубило. Это глушилки! Иностранные спецслужбы? Вошли ночью, устранили охрану, идут в архив… Бред какой-то.

Он осторожно подошёл к окну в конце коридора. Бесснежная декабрьская ночь, фонарь холодно высвечивает рисунки на парковке: подлодка и истребитель. На КПП никого, ворота закрыты.

А что, если это кто-то из своих? Остаться в главном здании не так и сложно, правда секретные документы надёжно закрыты в архиве, ключи только у начальства…

У Алексея даже дух перехватило. Новый начсек… Появился на следующий день после испытаний, а в должности начальника сектора у них раньше никого не было. Ходил всю неделю с книгой, высматривал что-то, отвечал невпопад. Точно, агент.

Полный решимости, Алексей сбегал в кабинет, захватил индикаторную отвёртку, тонкие кусачки и уже через минуту оказался у двери начальника сектора. Ведущий инженер отщёлкнул крышку сканера пропусков, выудил плату считывателя, она повисла на трёх проводках, уходивших в отверстие стенки. Алексей расковырял гипсокартон, посветил в отверстие светодиодом отвёртки и с довольной улыбкой обнаружил за ним питающий кабель. Глухой хлопок, вспышка, магниты замка перестали стягивать дверь.

Кабинет был небольшим: стеллаж с книгами во всю стену, старый кульман и стол. Что в ящиках? Сердце Алексея заколотилось с удвоенной силой. Планшет, не включается. Странно, ни марки, ни производителя. Книги: «Политика», «Пикник…», «Биохимия человека»… Вот оно – ключи от архива! И папка…

Алексей перелистнул страницы, исписанные непонятными символами – не латынь и не греческий. Пытаясь вычленить хоть какой-то смысл, он сравнил начало и конец документа, выделил повторяющиеся группы. Структура как у математических вычислений, только эти зашифрованы. Это улика!

Ключи и папка отправились в карман халата. Что теперь? Ждать Виктора Николаича? Очень странный мужик… Что, если он тоже агент? Попытался вырубить Алексея в коридоре, не вышло – разыграл спектакль, подсунул муляж пистолета. Втёрся в доверие, а сам в архиве с начсеком… Нужно бежать в полицию, сдать оружие.

Ведущий инженер осторожно выглянул за дверь. В коридоре, смешиваясь с тихим жужжанием тока, висела мутная желтизна питерской ночи. Никого.

Постоянно прислушиваясь и оборачиваясь, Алексей спустился на первый этаж, тихонько прикрыл дверь и поспешил в вестибюль. Небольшая проходная с пустовавшим столом охраны и вертушкой отделяла высокие прозрачные двери главного входа. Сила электромагнита надёжно удерживала врата в святая святых. Стараясь не шуметь, он сбегал к пожарной лестнице, принёс оттуда стремянку, разложил её у дверей и полез вскрывать аккумуляторный блок замка.

«Бросай оружие!» – раздался крик из плохого динамика, и Алексей чуть не свалился с лестницы. На месте охранника, нога на ногу сидел Виктор Николаич с планшетом в руках. На экране мелькал сериал про «ментов» тридцатилетней давности.

– Чёрт, как вы тут оказались? – испуганно возмутился Алексей.

Виктор Николаич поставил сериал на паузу и поднял голову, недобро прищурившись.

– Лёша, а ты куда собрался?

– Послушайте, капитан, или кто вы… – Алексей собрал остатки воли и духа. – Я здесь семнадцать лет работаю, я ведущий инженер, извините. У меня допуск по второй форме секретности, в конце концов! Вы мне даже удостоверение не показали. Я иду в полицию!

– Не поможет тебе никакая полиция, Лёша, – Виктор Николаич тяжело поднялся из-за стола. – Ты врагов нашёл?

– Да каких врагов?! Там нет никого! – неясное ощущение угрозы заставило Алексея соскочить со стремянки.

– И я не нашёл. Знаешь, что это значит? Что мой враг – это ты, – капитан-Марио оголил прокуренные жёлтые зубы и быстрым шагом пошёл на ведущего инженера.

Алексей выпрыгнул за ограждение проходной и побежал так быстро, как только смог. Уже через минуту он пытался открыть люк на крышу, чтобы докричаться до случайных ночных прохожих, но замок не поддался. Ругнувшись сквозь зубы, ведущий инженер вышел в коридор пятого этажа, за спиной клацнула собачка замка, стало пронзительно тихо.

Центр коридора – максимально безопасная точка, равноудалённая от лестниц и лифтов. Можно спрятаться где-то здесь, дождаться утра. Алексей достал телефон. Связи, конечно, нет. На экране: «12:00». Видимо, сбились.

Он готов был поклясться, что прошло полчаса или больше, но когда он снова взглянул на мобильный, время не изменилось. Что за чертовщина?

В конце коридора гулко щёлкнула ручка, проскрипела железная дверь. На фоне слабого городского света появилась грузная фигура Виктора Николаича с огромной болгаркой наперевес.

– Лёша?! Ты где? Пришло время показать, кто ты есть!

Алексей рванул к противоположной лестнице. Распахнув дверь, обернулся: сумасшедший Николаич шёл вальяжно, не ускоряясь, покачивая болгаркой и что-то насвистывая.

– Пистолет! У тебя пистоле-ет…

Ведущий инженер ринулся вниз по лестнице. Архив – самое защищённое место в здании, ключи у него в кармане. Ещё минута, тяжёлая бронированная дверь откатилась, и Алексей наглухо заперся в хранилище секретов Заслона. Щёлкнул выключатель, полосы светодиодов плавно выделили ряд стеллажей в потолок и несколько письменных столов вдоль стены.

Запустив руки в сальные волосы, он наворачивал круги около мусорного ведра. Всё это не имело смысла. Как этот сумасшедший попал на закрытый объект? Помехи в радиодиапазоне, папка с шифром, непонятные эксперименты… Люди стали сходить с ума?

Алексей отыскал проект в картотеке – вот он, никакой секретности. Заказчик: Средиземноморский институт фундаментальной физики… исследовательские работы… каскадное образование электрон-позитронных пар в электромагнитном поле… Хотят домашний принтер элементарных частиц. Обычные опыты, никаких значимых результатов.

Он отбросил документы и снова попытался разобраться в таинственных каракулях начсека. Если это – равенство, а эта группа знаков – возведение в степень, то утверждение имело математический смысл. Произведение неизвестного и корня единица минус отношение квадрата второго неизвестного к квадрату константы делить на квадрат этой константы… Что-то до боли знакомое…

Алексей перевернул страницу, но внезапно в дверь громыхнуло, как молотом.

– Открывай! Идёт война, Лёша! Убей или умри!

– Вы сумасшедший! – заорал Алексей, срывая голос. Листы и пометки полетели в сторону двери. – Какая война?! Нет никакой войны!

– Не-ет, Лёша! Война никогда не кончается! Сотня военных конфликтов, на Земле, прямо сейчас, у тебя под носом! – он саданул по двери кувалдой. – Коммунисты против либералов, богатые против бедных! – ещё удар. – Молодёжь против старших, жёны против мужей! – ещё удар. – Человек против самого себя! Все против всех! Открывай, твою мать!

Врезаясь в толстый металл, за стеной истошно завизжала болгарка.

– Да кто вы такой?!

– Я кто?! Я меч! Я молот! Я твой конец! – сумасшедший маньяк продолжал разносить бронированную дверь архива.

Пистолет наверняка ненастоящий. Ведущий инженер покрутил ПМ в руках. Тяжёлый. Предохранитель удобно ложится под большой палец. А это…

Обойма выпрыгнула и отскочила от пола. Биметалл пуль блеснул медно-мясным оттенком. Алексей вернул обойму на место, прицелился в дверь. Запахло жжёным железом, из чёрной прорези в архив полетели искрящиеся снопы металлической стружки.

Можно выстрелить себе в плечо, потерять сознание… Сумасшедший подумает, что Алексей мёртв и уйдёт, а скорая приедет и откачает. Он приставил дуло к ключице, стиснул зубы, коснулся пальцем курка и, дёрнувшись, отбросил пистолет в сторону.

Ведущий инженер сполз по стене, уткнул голову в колени и уставился в пол. Стальной визг прекратился, дверь архива так и осталась закрытой, но почему-то Алексей совершенно не удивился, когда за стеллажами послышались тяжёлые шаги и массивная пила грохнулась у его ног.

– Диск сточился, – констатировал Виктор Николаич.

Он поднял Алексея на ноги, придавил к стене, взял за горло одной рукой. Тот не сопротивлялся.

– Слабак… – процедил Николаич сквозь довольный оскал и всадил в живот ведущего инженера монтажный нож.

Лидер

…Я смотрю, у меня нож в животе торчит, вроде больно должно быть. Кровь есть или нет – непонятно. Опять потерял сознание, очнулся в вестибюле, снова ничего не помню.

На улице ночь, а везде свет горит. Проверил время. Угадаете, сколько?

Слышу вызов по системе оповещения: «Ведущий инженер Алексей Нежков, вас ожидает начальника сектора». Прихожу, он сидит в кабинете, читает книгу. «За миллиард лет до конца света», кажется. Всеволод Леонидович… Он же мой ровесник, ему точно сорока нет.

Значит, стал он меня о работе расспрашивать. Почему показатель продуктивности низкий, почему от повышения отказался. Смешно, это три года назад было… А я сам не знаю, зачем отказался. Дурак потому что. Да и не хотел я на руководящую должность.

Мы тогда инфраоко выпустили, полностью наша разработка. Модуль технического зрения с регулируемым амплитудно-фазовым распределением. Как бы вам объяснить… Это направленное зрение, как человеческий глаз, только в инфракрасном диапазоне. Потом Институт нейрохирургии подключился, мы технологию для них адаптировали. Представляете?

Я пять лет этому проекту отдал, начинал со второй категорией, закончил ведущим. Ночами не спал, жил только работой, пока до производства не довёл. Такой успех был… вот мне и предложили отдельный кабинет. А я хотел руками, головой, реальное что-то делать, а не сидеть бумажки перебирать. Думал, всё ещё впереди…

Хорошую премию дали. Спасибо, конечно. Только время прошло, всё забылось, сейчас никто и не вспомнит, что это инженер Нежков…

Извините, я что-то отвлёкся. В общем, Всеволод Леонидович достал папку, спрашивает что-то, а я смотрю на неё, и у меня отношение квадрата скорости к квадрату скорости света в голове. И ощущение такое… странное. Понимаю, что-то тут не так.

Я попросил выключить свет, взял бумагу, карандаш. Ночь лунная, говорю, и так хорошо видно. А сам точки ставлю. Шестьсот штук, я старался медленнее. Смотрю на кульман: тень ровно на том же месте, ни на миллиметр не сдвинулась! За шестьсот секунд, понимаете? Значит, варианта два: или галлюцинации, или я помешался.

Всеволод Леонидович всё продолжает: «Знание – сила. Предположим, существует абсолютное знание. На что бы вы были готовы пойти, чтобы им обладать?» или «Представьте, что к вам попал артефакт, который способен выполнить любое желание. Но только одно».

Мне в тот момент так с Катюхой захотелось поговорить. Обидно, папа свихнулся, с первой сессией не поздравил… Она у меня умница, в МГУ поступила, всё сдала на отлично. Я оценки на сайте проверил, только не позвонил… «Идите вы, – говорю ему, – со своими желаниями…» И выложил всё, что думаю.

А он мне: «Бросьте, вы не сумасшедший. Могу сказать вам правду – всё равно сотру память».

В общем, Всеволод Леонидович заявил, что он воплощение инопланетного сверхразума, что я сплю, а Заслон попал в «итерацию», временную петлю. Они нас так изучают… Они – это он, единый. То есть он существует в космосе миллиарды лет, его ДНК, или что там у него, накапливает информацию с момента рождения, ему известны шесть – вдумайтесь! – шесть фундаментальных взаимодействий и люди не первые разумные существа на его бесконечном пути. Можете себе такое представить?

А повезло именно Заслону, потому что это мы двадцатого числа провели испытания и, сами того не зная, спровоцировали колебания на уровне ультраслабого, «пятого» взаимодействия. Как сказал Всеволод Леонидович Единый, этих возмущений хватило, чтобы он смог дотянуться до нас из далёкого космоса. В радиусе пространства двести пятьдесят метров и «глубиной» времени девять дней. А помехи в радиодиапазоне всю неделю – это побочный эффект временной петли. Какая чушь! Если он говорит, что сначала на Венере, потом на Земле и затем на Марсе «была» жизнь, то он из будущего, получается…

Бред, вы же понимаете? Во-первых, время необратимо, иначе это противоречит принципу причинности. На нём вся наука, все законы вселенной держатся. Во-вторых… не знаю, что во-вторых. Невозможно это.

А этот дальше рассуждает: «Вы, люди, удивительные создания. Разумная жизнь, которая постоянно стремится уничтожить сама себя». Я ему напомнил про естественный отбор, эволюцию, но с его точки зрения борьба представителей одного вида – это как самопожирание. «Человечество не единый сверхразум, человечество – союз индивидуальных умов», – говорю. А он отвечает: «Если следовать этой логике, человечество давно превратилось в один союз. Что случается, – спрашивает, – когда группа приматов начинает практиковать каннибализм? Она вырождается…» А чувства, эмоции, эмпатия, гуманизм – это заплатки эволюции, чтобы наш вид хоть как-то существовал… Ведь так подумаешь…

Я просто в какой-то момент ему верить начал. Мне так обидно стало. За себя, вообще за людей. Я ему заявил, что был бы он разумный, контактировал бы по-человечески, стол бы накрыл, технологиями поделился. А так, какой он, к чёрту, сверхразум!

Он до этого сидел как статуя, а тут разозлился, встал, смотрит на меня чёрными глазами и говорит, я каждое слово запомнил: «Я перемещаюсь между галактиками на орбитах нейтронных звёзд, в пиках объёма превосхожу планеты-гиганты. Я посетил миллионы звёздных систем, тысячи раз находил жизнь, вернул из пространства-времени десятки цивилизаций. А от человечества через тысячу лет следов не останется!»

И ещё: «Мы стали слишком походить на вас…»

Мудрец

– …И всё. Я проснулся. Только до сих пор ощущение, что это на самом деле произошло. Как вы думаете, это расстройство какое-то? Стресс? Может, мне таблеток каких-нибудь выписать? – Алексей бросил взгляд на часы. Половина одиннадцатого – почти сорок минут рассказывал.

Он сидел в новом, современно обставленном кабинете психолога на четвёртом этаже главного здания. Марианна Владимировна появилась в Заслоне недавно, примерно когда и начальник сектора. Но, в отличии от него, психолог организовала конференцию-знакомство, с удовольствием общалась с сотрудниками, и половина отдела уже рекомендовала её как отличного специалиста.

– С точки зрения психологии человека вы боитесь, что жена может настроить дочь против вас, – констатировала она. – Поэтому опасаетесь устанавливать близкие отношения с Катей, это страх быть отвергнутым. Вы придумали образ себя-плохого, каким, как вам кажется, видит вас бывшая супруга, и уверены, что дочь должна относиться так же. Но вы заблуждаетесь… Правда, сейчас это не имеет значения.

Придвинувшись к столу, Марианна Владимировна расположила длинный карандаш между кончиков пальцев. На ней был чёрный бадлон и приталенный серый пиджак, волосы собраны в кичку, очки с широкой толстой оправой выразительно увеличивали глаза. Ни грамма косметики.

– А как часть единого мы скажем, что Всеволод Леонидович просто не был с вами до конца… точным. Не его метод исследования, он всё равно обнуляет память после… вмешательств в ваши сны. Для чистоты эксперимента, конечно. Но в этот раз мы… я настояли на том, чтобы вы всё запомнили.

Алексей не мог поверить своим ушам. Он даже тряхнул головой, но взгляд Марианны был настолько холодным и безразличным, что либо она была великой актрисой, либо свято верила в собственные слова.

– Не всё можно объяснить, Алексей. Мы можем предоставить вам массу очевидных доказательств, но… Это как в примере с неандертальцем и телевидением: невозможно до конца понять, как работает телевещание, не зная, что такое электромагнетизм, – она нарисовала на бумаге круг с чёрточкой внутри. – Наши технологии основаны на силах, которые вы даже не открыли, и человеческой жизни не хватит последовательно всё объяснить. Мы можем показать… многое. Но примет ли в это ваше сознание? Иронично, но в конечном итоге это вопрос именно веры…

– Раз вы такие великие, чего вам надо от простых людей? – Алексей не мог поверить, что говорит это, но если мир сходил с ума, почему бы не пойти вместе с ним?

– Да, мы существуем в других размерностях. Но ничто не мешает учёному получить изображение молекулы в атомном микроскопе, так и нам ничего не мешает изучать людей. К тому же, разумная жизнь во вселенной – большая редкость.

– Молекулы, значит, вот мы кто… Изучаете нас, экспериментируете? Вся человеческая наука не может дать определение разуму, а вы…

– Это потому, что вы никогда не встречали других разумных. Если бы вы твёрдо знали, что не одни, возможно… – Марианна Владимировна осеклась. – Спрашиваете, что есть разум? Мы полагаем, что два разумных существа взаимоопределяют друг друга, если способны установить коммуникацию между собой. Проще говоря, когда могут поговорить и договориться.

– Красиво рассказываете. Только, как мы фактически можем обмениваться информацией, утверждениями, если существуем в разных размерностях? Я определяю точное положение атома, но не обсуждаю с ним новости квантовой электроники.

– Вы совершенно правы и даже не представляете, насколько мы отличаемся. Но есть один язык, на котором говорит вся вселенная. Вы его знаете.

– Математика, – то ли уточнил, то ли подтвердил Алексей.

– Именно. Жизнь может принимать удивительные, невообразимые, совершенно неподобные формы. Неизменным остаётся одно: разум всегда начинается с математики. Существа понимают, что есть свет и отсутствие света, что есть «куда» и «откуда», – карандаш в её руке вывел на бумаге ноль с единицей и соединил стрелкой. – И какими бы далёкими и чуждыми не были их миры, согласовав математический аппарат, они смогут обмениваться информацией. Что мы и сделали.

– Да, в одностороннем порядке. Что-то вы не торопитесь делиться своими знаниями…

– Технологические ограничения. Итерации последовательны, однако каждый раз создаются заново. Они похожи на петлю времени, но сравнение Всеволода Леонидовича неудачно. Для нас это как интерактивный документальный фильм: запускаете с начала, и герои снова не знают, что будет дальше, – среди её рисунков появился человечек из чёрточек, заключённый в прямоугольник. – Поэтому передавать вам какие-то знания или обучать просто бессмысленно.

Алексею было нечего сказать. Сейчас ему хотелось запустить с начала всю жизнь: пойти в другую школу, поступить в другой ВУЗ, писать рефераты для другой однокурсницы. Чтобы никогда не оказаться в этом декабре, в этом кабинете, рядом с этой женщиной.

– Поначалу мы полагали, что разумна ваша техника, компьютеры, а люди – вторичный обслуживающий страт, – то ли в шутку, то ли всерьёз продолжила Марианна Владимировна. – Постепенно изучили математику, языки, физику, историю, литературу. Затем создали четыре человеческих архетипа, интегрировались в социум и установили контакт. Сейчас мы на завершающем этапе исследования.

– Сколько же времени вам понадобилось? – отстранённо спросил ведущий инженер.

– Около миллиона итераций, – в тон ему, без эмоций, ответила Марианна. – Почти двадцать пять тысяч лет.

– Где мы?! – Алексея будто током ударило. – На вашей планете? Вы вернёте меня на Землю?

– Это невозможно. Вы были абсолютно правы, апеллируя к постулату причинности, пространство-время действительно непрерывно. Поэтому корректнее будет спросить не «где мы», а «когда мы», – Марианна Владимировна выдержала небольшую паузу. – Сейчас мы в пяти с половиной миллиардах лет от той эпохи, когда Земля находилась в зоне обитаемости Солнца. Ваша планета вот-вот будет поглощена родительской звездой. Мы не из будущего, Алексей. Это вы из прошлого.

Алексей_N

– Отнеситесь к этому философски. Всё, что мы видим, от света звёзд до реликтового излучения, лишь прошлое.

– Как я тогда… Я жив? Кто я? – без всякой надежды на здравый ответ спросил Алексей.

– Как и всё вокруг, часть восстановленной информации. Но вы восстановлены настолько точно, насколько это возможно, на всех уровнях. Так что вы – это вы, в самом строгом научном смысле. Создание абсолютной копии, не являющейся таковой… Нетривиально, правда? Только природа способна на подобные парадоксы.

Ведущий инженер молчал. Сначала ему казалось, что сумасшедший он, потом, что это мир лишился рассудка, а теперь и мир, и он сам, оказывается, стали фикцией, симулякром, фантомной болью раздувающегося плазменного гиганта. Девять дней бестолковых мыслей, ненужных фраз, не тех дел… вот он кто.

– Сегодня двадцать девятое… Во сколько это закончится?

– В двенадцать, – карандаш Марианны написал цифры на бумажном листе.

– То есть, через двадцать семь минут я перестану существовать… А сны? Что это было?

– По ночам мы создаём виртуальные итерации в вашем сознании, чтобы подробнее изучить. Во сне мозг человека работает активнее, можно получить больше данных. Мы довольно близко знаем вас, Алексей, – теперь она выводила знак бесконечности. – Некоторые, вероятно, слишком близко.

– Подождите… Начсек сказал: «Я вернул из пространства-времени десятки цивилизаций». Что это значит?

Марианна Владимировна пририсовала к бесконечности дужки, поставила точки-зрачки, отложила карандаш и, прищурившись, посмотрела на Алексея.

– Иногда мы восстанавливаем жизнь на планетах, но это зависит от множества факторов…

– Так вы можете вернуть Землю? Человечество?.. – ведущий инженер схватил рисунки психолога, нахмурившись рассмотрел и вернул их обратно.

– Нет. Мы не обладаем такой энергией. Любая технология имеет пределы.

– Пределы любой технологии можно раздвинуть. Как она работает, объясните! – воскликнул он.

– Алексей, внутри итерации наше сознание ограничено человеческим воплощением. Всеволод Леонидович мог бы сказать больше…

– Так позовите его!

Через секунду начальник сектора вошёл в кабинет. Сурово посмотрев на Алексея, он присел на край стола и раскрыл пресловутую папку.

– Я объяснял вам во сне. Ультраслабое взаимодействие отвечает за расширение вселенной и, вместе с гравитацией, создаёт глобальный каркас мироздания. Сканируя космос с помощью ультраслабых возмущений, я получаю историю самого пространства-времени. Остаётся выполнить расчёты и преобразовать его в необходимое состояние.

– Но?..

– Одно дело просканировать несколько тысяч километров, а другое – звёздную систему в сотню астрономических единиц. Количество необходимой энергии увеличивается пропорционально квадрату расстояния. Даже если мы ограничимся орбитой Юпитера, пока КПД составляет тридцать шесть процентов, я не представляю это возможным. Ваши знания могли бы улучшить технологию, но, чтобы сказать наверняка, необходимы объёмные расчёты. Пока я ограничен одним человеческим мозгом, я на это неспособен.

– Ты неспособен – Заслон способен! – Алексея выбросило из кресла. – Мы же произвели эти возмущения, двадцатого, в этом здании! Значит, мы можем их повторить, изучить, разобраться! Давай так: мы улучшаем вам технологию, вы возвращаете человечество. Ну? – он настырно протянул начальнику сектора раскрытую ладонь. – Договорились?

– Через пятнадцать минут снова начнётся двадцатое декабря, появится новый Алексей Нежков и он опять не поверит в происходящее. Это было уже…

– Я напишу записку! – ведущий инженер резко оборвал начсека, секунды щёлкали в его голове. – Передадите?

Алексей принял моргание Всеволода Леонидовича за «да», насильно пожал ему руку и схватился за бумагу и карандаш:

«Ты не поверишь, но эту записку тебе передадут ино…». Остановился, скомкал и выкинул.

«Алек Лёша, это я, то есть ты…» – очередной лист улетел в сторону.

«В третьем классе ты нашёл у отца в шкафу…» – рука зависла над страницей и отправила её к предыдущим.

Алексей взглянул на часы. Перед глазами промелькнула дача, родители, свадьба, Катюха… он глубоко вздохнул и стал писать. Он писал обычные предложения, что используют в записках на холодильник, школьных сочинениях или научных статьях. Сами по себе фразы не обладали ни особой силой, ни глубокими смыслами. Сила была в тайне, в личной откровенности сообщения. Потому что, будь оно озвучено кому-то другому, не возымело бы никакого действия.

Алексей нашёл те особенные, простые слова, которые только сам человек и способен сказать себе, чтобы сделать один, самый важный шаг – шаг вперёд.

***

– Любопытный результат, – произнёс Всеволод Леонидович, передавая данные единому перед следующей итерацией. – Как вы к нему пришли?

– От противного… – ответила Марианна Владимировна, строго следя за безучастным лицом начальника. – Вы были довольно несдержанны…

– Я не вижу смысла в действиях Виктора и Ангелины, – он перебил Марианну, не сводя глаз с информационного потока. –  Их эксперименты похожи на развлечение.

– У нас есть воля самим выбирать подход к исследованию.

– Да. И эта воля – моя.

Алексей_N+1

Утром двадцать первого декабря ведущий инженер НТЦ «Заслон» Алексей Нежков перебегал Московский проспект, раздумывая, как уговорить замначальника разрешить ему ночевать на работе. Преодолев проходную, он прошёл в главное здание, отметился у охраны и с удивлением обнаружил перед собой четырёх незнакомых людей, полностью перегородивших проход. Молодая симпатичная уборщица сверкала глазами так, что стало немного неловко, грубый монтажник поглядывал с нескрываемым пренебрежением, высокая строго одетая женщина смотрела, казалось, сквозь него куда-то в бесконечность.

Перед ними стоял статный идеально выбритый мужчина в костюме. Он представился, пожал Алексею руку, протянул бумагу, и жизнь ведущего инженера резко изменилась.

Конечно, Алексей принял правду не сразу. Бумагу назвал подделкой, фотографии и видео – «фотошопом», час доказывал начсеку, что их технологии нарушают закон сохранения. Но, понаблюдав с крыши главного здания, как часть триумфальных ворот вдалеке на проспекте то рассыпается, то собирается вновь, а на фоне плавает однотонная серая мгла, он перечитал собственное письмо и в конце концов поверил.

Всё утро ведущий инженер носился по этажам, организовывал коллег, таскал начсека по кабинетам руководителей. «Что у вас за технологии такие? – сетовал он у двери главного конструктора. – Звёзды заново зажигаете, а человека загипнотизировать не можете! Вы по личному распоряжению президента. Запомнили?»

Наконец по общей связи объявили сбор всех сотрудников в конференц-зале. Начальники отделов и замы, инженеры всех категорий, техники, бригадиры – весь Заслон, все были тут.

Алексей начал выступление неуверенно, пытаясь избавиться от неловкого, стыдливого ощущения. Микрофон на щеке постоянно мешался, приходилось его поправлять. Бегая глазами по ботинкам первого ряда, ведущий инженер стал заговариваться, но, случайно поймав несколько заинтересованных взглядов, понял, что люди слушали. Его голос стал крепче, ладони раскрылись, руки стали указывать и обобщать, следуя за словами. Так Алексей не заметил, как проговорил полчаса.

– В общем, перед нами стоит колоссальная задача, коллеги… Распоряжение, как я говорил, поступило с самого верха. Владислав Леонидович, собственно, представляет… – он многозначительно посмотрел на потолок, – и будет постоянным наблюдателем и научно-техническим консультантом. Послушайте… Я семнадцать лет в Заслоне работаю, многие меня знают. Я прошу вас! Вы не представляете, как много зависит от нашей работы. Оставайтесь в две смены! Оставайтесь на ночь, если можете!

В зале стали настороженно переглядываться, кто-то нахмурился, кто-то натужно хмыкнул. Алексей заметил озадаченное лицо начсека и воскликнул в аудиторию, картинно хлопнув себя по лбу:

– Конечно! Семён Семёныч! Извините, главного не сказал! Переработки оплачивает президентский фонд! За двенадцать часов двойной, за сутки сколько там, Владислав Леонидович, пять окладов дадут?

– Да-да, – уверенно подтвердил начальник сектора, погладив несуществующие усы.

«Другое дело!» – послышалось с задних рядов, кто-то хихикнул, уборщица Геля, стоявшая вдалеке у стены, восторженно захлопала в ладоши, и по залу прокатилась волна одобрительного смеха и аплодисментов.

Через полчаса первая рабочая группа собралась в технической лаборатории. Алексей пригласил начальника сектора к интерактивному кульману и протянул стилус.

– Начнём с теории. Прошу изложить всё, что вы знаете об искомом взаимодействии научным языком, – и добавил тише: – Посмотрим, как хорошо вы освоили нашу физику с математикой…

Владислав Леонидович раскрыл толстую папку, полную очевидных, но неизвестных земной науке формулировок, взял у Алексея стилус и начал писать. Работа закипела.

Поначалу Алексей старался не покидать группу, но его постоянно дёргали из других отделов. Полные рабочего энтузиазма, но не понимающие, что делать, ведущего инженера Нежкова теперь считали за главного. «Ладно, там люди поумней меня, справятся!» – подумал Алексей, оставил теоретические изыскания старшим коллегам, а сам погрузился в подготовку испытаний и упорядочиванию всего остального.

Геля, самая бойкая и живая из воплощений единого, взяла шефство над техперсоналом. Она наладила коммуникацию между отделами, организовала доставку напитков с закусками из столовой прямо на рабочее место, составила новый график уборки, расписала всё на две смены. Алексей посматривал с интересом, вспоминая её взгляд утром на проходной. Хотел подойти на обеде, но наблюдая, как она висит на шее у Димы Холостяка из техконтроля – так нагло, чуть в тарелку ему не залезла, – отказался от этой затеи.

Через три дня начались первые испытания. Техническим бригадам удалось собрать три генератора ультраслабых возмущений, ещё два были на подходе. И хотя приборов, способных считать подобные колебания, не было, начальник сектора заверил, что очистил пространство в камерах от всех возможных помех. Оставалось по наитию, ожидая подсказок научно-исследовательской группы, модулировать возмущение в надежде получить результат.

Ночью Алексей ломал голову над подходящей комбинацией параметров, а днём курсировал по главному зданию, принося коллегам свежие данные и идеи. В очередной раз пробегая по коридору, он заметил техника, паявшего плату нового генератора.

– Здравствуйте, мы с вами так и не познакомились… – ведущий инженер протянул технику руку. – Хотел поблагодарить вас за помощь. Вы и сборку организовали, и сами вон… столько сделали. Спасибо.

Виктор Николаич отложил паяльник, цокнул языком и, не принимая рукопожатия, медленно встал.

– Мы делаем, потому что начальник сказал, – несильно, но неожиданно резко он ткнул Алексея в грудь. – Думаешь, мы вам всерьёз собрались помогать? Вторую жизнь захотел, как в фантастике? Это бесполезно, вы и тысячи лет не протяните…

Ведущий инженер попятился и, услышав разговор вдалеке, поспешил к выходу.

– Хорошо, что за вас решает начальник! – бросил он напоследок, захлопнув дверь.

В коридоре Алексей заметил Гелю. Прижимая к груди папку с бумагами, она ворковала с начальником производственно-диспетчерского отдела. «Он ей в отцы годится!» – проскочило в голове у ведущего инженера, и, вспомнив о неотложных делах, он поторопился в другую сторону.

Следующие трое суток слиплись в один долгий день. Алексей спал урывками, постоянно что-то записывал, бегал вверх-вниз по этажам и питался исключительно кофеином и сырниками. Научно-исследовательской группе удалось получить первые данные, но испытания результатов пока не дали. Две команды, посменно занимая суперкомпьютер, тщетно пытались проквантовать пятое взаимодействие. Необходимо было всё осмыслить, формализовать, «выдохнуть». Требовался хотя бы год вдумчивой, спокойной работы, больше проб, больше ошибок…

На исходе семидесятого часа, сидя за рабочим столом, Алексей наконец глубоко заснул. Проспав три с лишним часа – непозволительно долго – он почувствовал, как чьи-то пальцы ласково гладят его волосы. Рядом, подперев голову рукой, тихо сидела Геля.

– Здрасте… – нелепо улыбаясь, проговорил Алексей.

– Я не хотела беспокоить, ты сейчас так занят. Думала, будет минутка, сам подойдёшь. – на её щеках появились смущённые ямочки. – Не удержалась. Я хотела тебя поблагодарить.

– Да спасибо, не за что… То есть, извините, за что?

– За то, что заступился за меня тогда, – она коснулась рукой его шеи и, глядя в непонимающие глаза, добавила: – В прошлый раз.

– А, прошлый… – догадался Алексей. – Так это был не я…

– Конечно ты, – Геля ловко скользнула к нему на колени. – Это всегда ты…

Она запустила пальцы в всклокоченную причёску ведущего инженера. Алексей подумал, что наверно стоило бы прекратить это, но его руки полагали иначе. Они приподняли лёгкую миниатюрную Гелю за талию, придавили к груди, её зубы сладко впились в его губы. Хорошо, что замначальника в отпуске. И что в кабинете был этот неудобный диван…

Кожу на руках и ногах как будто покалывало, подниматься совсем не хотелось. Геля стояла у окна, накинув лабораторный халат. Бесконечная питерская ночь декабря и тени голых ветвей разлиновывали её силуэт жёлто-болотным лекалом.

– Мы уже занимались… этим?

– Этим? Почему ты никогда не произносишь слово «любовь»?

«Значит, занимались…» – решил Алексей. Чувства и разум тянули его в противоположные стороны. Сердце радостно стучало, счастливое от того, что его кто-то любит, но в голове непрерывно крутилось: «Она тебя изучает, использует и изучает…»

– Боюсь, наверно, – честно ответил он. – Я жену любил, дочку, работу. Катюху я, конечно, сейчас люблю. Только где это всё? Ладно семья, сам виноват… Ты знаешь, я ведь года четыре назад звездой в Заслоне был. Инфраоко в серийное производство выпустил, какой был проект! Я будущее создавал этими руками! Теперь и не помнит никто…

Он посмотрел на Гелю, ожидая сочувствия, но столкнулся с хмурым, недобрым взглядом.

– Какой же ты эгоист… Какие вы все эгоисты, это невероятно! – она полыхнула, как плазма в микроволновке. – Молчи, просто молчи и смотри.

Геля раздражённо достала из рабочего халата серый планшет и сунула Алексею под нос.

– Знаешь, кто это? Нет? Это Семён Валентинович, три года назад ослеп на производстве. Осваивает инфраоко, начал сам ходить в магазин. А это? Тоже нет? Максим Авдеев, номер семнадцать, третья группа. Вспомнил? Благодаря инфраоку нашёл работу, женился. А это?

– Всё-всё, Гель, извини, я понял… – Алексею стало так противно и стыдно, что он мечтал провалиться в чёрной дыре. – Я просто… Я просто дурак.

Геля вздохнула и посмотрела на него с тёплой жалостью.

– Ты просто человек. И тоже прости меня. Я ведь тоже, получается, эгоистка. Но здесь, в вашем мире, я никак не могу быть одна… Я провожу в пустоте космоса миллионы лет, в полном одиночестве, словно в анабиозе, и по-настоящему оживаю только в моменты контактов, – в её глазах, словно окружённая ореолом гало, отражалась луна. – Ты не представляешь, как вам повезло родиться в объятиях гравитации. У вас была планета, атмосфера, вокруг так много живых существ! Вы могли постоянно общаться, постоянно чувствовать, постоянно жить…

– Ангелина… – Алексей потянул её за руку, усаживая на диван. – Если всё получится, я запомню тебя?

И, не давая Геле ответить, он стал снова целовать её. Понял вдруг, что не хотел знать ответ.

Спустя полчаса Алексей ещё немного поспал и вернулся к работе. Оставалось чуть меньше суток. Данные испытаний постепенно накапливались, картина начинала прояснятся, начало было положено. Нужно оптимизировать процесс сборки генераторов, чтобы в следующей итерации запустить все шесть сразу, как можно раньше, потом проследить, чтобы рабочие группы подготовили данные, написать самому себе… «Все шесть… – задумался Алексей, – промодулировать, синхронизировать… Запустить одновременно… Это может сработать!»

Он неряшливо запихал в папку исписанные за ночь листы и помчался в техническую лабораторию. На полпути навстречу ему вышел Виктор Николаич, приветственно помахивая рукой. Подойдя ближе, он бесцеремонно хлопнул Алексея по шее, прижал к стене и приставил к животу строительный нож.

– Где документы с расчётами?

– У замначальника в столе, в кабинете… – испуганно выдавил ведущий инженер.

– Вперёд! И не рыпайся!

Виктор Николаич потащил Алексея, обнимая за плечи, словно старого друга.

– Никто вас не спасёт, Лёша. Вы себя один раз угробили, второго шанса не будет!

Алексей старался меньше дышать, но лезвие всё равно больно тыкалось в рёбра, а Николаич периодически сдавливал шеюдо писка в висках.

– Мы так эволюционируем, ты не понял? Получили знания – полетели дальше. Давай вперёд!

Оказавшись в кабинете, он толкнул Алексея к столу и захлопнул дверь.

– А начальство в курсе? – раздражённо спросил ведущий инженер, нервно открывая ящик стола.

– Ты же себя жалеешь, прощаешь. Так и он про…

У Николаича вдруг перекосило лицо, выронив нож, он схватился за голову и, согнувшись, повалился на пол.

– Меня Геля предупредила! – на вытянутой руке Алексей держал инфразвуковой пистолет.

Устройство акустического воздействия на биологические объекты – так этот опытный образец проходил в документах – успешно воздействовало на внеземного субъекта. Виктор Николаич катался по полу, мычал и хватался то за уши, то за глаза.

Алексей перескочил через корчившегося Николаича и ринулся прочь. Сзади послышался грохот и гневные крики, но в следующую секунду они оборвались. На всех парах Алексей влетел в идущего по коридору начсека.

– Ви… колаич, он…

– Знаю. Он изолирован до конца итерации. Не беспокойтесь. Идите работайте, у меня совещание.

Всеволод Леонидович скрылся за ближайшей дверью. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Алексей собрался уйти, но мимо прошла озабоченная Марианна Владимировна, следом за ней – встревоженная, хмурая Геля. Обе вошли в кабинет за начсеком, а Гелино «всё будет хорошо» отозвалось мыслью: «Куда уж лучше?..»

Ведущий инженер осторожно приблизился и приложил ухо к двери.

– …Поэтому я завершаю исследование, – размеренный и тяжёлый голос начсека гулко звучал в кабинете. – Это последняя итерация, мы возвращаемся в единое.

– Но мы получаем уникальные данные, возможно, нам стоит рассмотреть… – растерянно ответила Марианна Владимировна.

– Я не хочу! – тонко воскликнула Геля, затем воздух кабинета разорвало.

– Закройте рты!

Возникла долгая пауза.

– Простите… Я не позволю нам подцепить эту заразу…

С криком «подождите!» Алексей распахнул дверь, но за ней он обнаружил пустой кабинет. Сжав кулаки до боли в костяшках, он сказал себе, что поговорит с начсеком позже. Сейчас нужно было работать.

Время полетело со сверхзвуковой скоростью. Ведущий инженер собрал по отделам все результаты, систематизировал данные и, написав короткую записку, подколол её к первому «своему» письму. Ещё раз просмотреть конструкторскую документацию времени не оставалось.

– Всеволод Леонидович! – выкрикнул Алексей, рассекая пространство коридора в поисках начальника сектора.

Проходя мимо хозяйственной комнаты, он заметил в маленьком окошке Виктора Николаича. Тот освободил стеллаж, раскатал рулон изоляции и лежал, как на нарах, листая «Искусство войны» Лао Дзы. Заметив Алексея, Николаич ухмыльнулся и хитро подмигнул ведущему инженеру.

Без пятнадцати двенадцать. Где начсек? Где Геля? Где Марианна? Где они все?

Алексей побежал. Четвёртый, третий, второй этаж – пусто.

Вестибюль. Пусто. Время без пяти.

Алексей бросил документы на пол. Согнувшись и уперевшись руками в колени, он пытался скорей отдышаться, как вдруг над ухом звякнул электронный колокольчик, и двери пустого лифта разъехались. Обернувшись, ведущий инженер увидел всех четверых.

– Послушайте, если попробовать промодули…

– Алексей, – начальник сектора перебил его, подбирая папку. – Сделано то, что сделано. Спасибо.

Всеволод Леонидович, воплощение космического сверхразума, пожал инженеру Заслона руку, кивнул головой и проследовал в лифт. «Всего доброго», – кивнула, проходя мимо, Марианна Владимировна. Николаич толкнул плечом. А Геля, стоявшая до этого с пустым, безразличным взглядом, рванулась и повисла на Алексее, жадно целуя. Затем так же резко отклеилась и юркнула в лифт.

Двери закрылись, кабина начала ускоряться.

– Эта последняя итерация удивительна, – Марианна Владимировна поправила очки, глядя на своего начальника. – Наверняка они внесли вклад в наше развитие. Может, нам всё-таки стоит рассмотреть возможность…

– Да, они потрясающие! – воскликнула Ангелина. Лифт продолжал набирать скорость, становилось жарко, облизывая губы, она расстегнула несколько пуговиц халата и блузки. – Мы должны их спасти!

– Заткнись! Они не стоят того! Всё равно опять уничтожат себя и всё вокруг! – Николаич схватил Гелю за шею и начал душить. Она захрипела, покраснела, изо рта полетели слюни, а из глаз слёзы.

Внезапно замерли оба. Всеволод Леонидович притянул их и, обняв, вжал, вмял, вдавил в самого себя.

– Любовь… Гнев… – он холодно взглянул на Марианну Владимировну. Испуганная, она попыталась попятиться, но стенки лифта уже растворились, обнажая бесконечное пространство космоса. Тут же её горло оказалось в руке начальника. – Сомнения… Как я устал быть человеком…

Вскоре он достиг релятивистской скорости, становясь, наконец, единым, а в миллионах километров позади, в вестибюле Заслона, ведущий инженер Алексей Дмитриевич Нежков стоял и смотрел на часы.

Оставалось десять секунд. Рука сама вытащила телефон.

Семь, шесть. Набрала номер. Гудки.

Два, один.

– Да, отец… Папа?.. Алло, пап. Па-ап! Ты чего молчишь?..

Не мог Алексей ответить. Слёзы.

Оглавление

Любовница

Воин

Лидер

Мудрец

АлексейN

АлексейN+1