Мой блог [Дмитрий Юрьевич Игуменцев] (fb2) читать онлайн

Дмитрий Игуменцев Мой блог

Параллели жизни

Бабуля

Ну вот, и не стало моей любимой бабули. Она ушла в начале июня. Не зимой, когда холодно и зачастую пасмурно. Не поздней осенью, когда слякотно и промозгло. В самое начало лета. Когда небо такое синее и высокое, цветут травы и шумит на ветру листва. Столько много мыслей в голове. Воспоминания приходят хаотично из разных времен. Хочется записать все сразу. Много и обо всем.

С каждым днем я буду все дальше от бабушки. Представить страшно, что станется через десять, двадцать, тридцать лет. Я не хочу забыть, не хочу потерять даже самую малую крупицу памяти. В определенные моменты жизни она заменила мне маму. В три года, когда меня ребенком привезли из Риги, я остался жить с бабушкой во Владимире. Ей тогда не было еще и сорока. За год отсутствия моих родителей, я стал называть ее мамой. Я этого не помню, мне потом об этом рассказали.

Бабушка всю жизнь проработала медсестрой в детском саду. Одно время была воспитательницей. У меня сохранилась ее фотография в окружении детей. Они уже все выросли и, наверное, не помнят ее. А жаль.

Когда моя мама умерла, бабушка заменила мне ее во второй раз. Как давно это было. Кажется, целая вечность. Дочка уже успела вырасти. И я надеялся, что хоть бабушка доживет до ее свадьбы. Но не получилось. Поезд под названием жизнь мчит нас дальше. В те края, где нет наших близких. Где все вроде бы так же, но уже по-другому. Там нет бабушкиных пирожков и пиццы. Там нет вечерних посиделок на даче. Нет игры в карты. Нет совместных праздников. Нет долгих разговоров, пусть даже по телефону, зато минимум на полчаса. Там много чего нет. Будет другое. Замечательное или нет, не знаю. Знаю одно, не хочу, чтобы в памяти воспоминания померкли. О бабушке сейчас много чего напоминает. На даче, в ее комнате висят на вешалке халаты и кофты. Она даже не думала, когда осенью уезжала, что больше не вернется никогда. Страшное это слово никогда. Никогда не увидишь, не встретишь, не поговоришь. Никогда! И так, всю оставшуюся жизнь. А еще, в ее комнате остались журналы со сканвордами. Таблетки на тумбочке. На упаковке ее рукой написано, от давления. Стакан для воды. На стене висят картины, которые она сама делала из алмазной мозаики. Позапрошлой зимой ее сильно увлекло это занятие. Помню, как бабушка просила меня купить ей еще. Я был рад, заезжать по дороге в магазин и радовать бабулю. В общей сложности в доме четыре картины. И вот таких мелочей можно вспомнить много. Я не хочу их потерять. Ведь, так получается по жизни, мамы не стало, прошли годы. Оглянешься, а то, что ее окружало, исчезло. Ее вещи стали нашими вещами. Ее дом нашим домом. Интерьеры поменялись. Все стало выглядеть немного иначе. Магазины другие и город другой.

Но вот сейчас, сейчас то все еще есть тот самый Магнит, куда я помогал бабушке ходить за покупками. Она любила затариваться по-крупному, когда отправлялись на дачу. Как же, ведь нужны и фрукты, и вкусности, и молоко с хлебом и печенье. Да много всего. Не перечислишь. Она тщательно выбирала продукты. Проверяла срок годности. Это занимало время, но я был рад быть в помощь. А еще фикспрайс на втором этаже. И дом мяса, в здании по соседству. Все это есть сейчас. Есть продавцы, что знали ее, а она их по именам. Есть аптека рядом с ее домом. Пройдет время и все это изменится. Мне же трудно подъезжать к даче по одной из дорог. Она упирается прямиком в окна ее комнаты. Еду и жду, что занавеска одернется, и бабушка в окошке помашет мне. Но этого уже не случится никогда.

Историй и воспоминаний еще много. И я скорее всего продолжу рассказывать их здесь, в своем блоге.

Банка растительного масла

Хотел бы рассказать про один из непонятных и печальных процессов, происходящих со мной в случившейся потере. Иной раз, закрутившись в делах, забываешь, что бабушки уже нет. Потом внезапно возвращается осознание случившегося и накатывает. Недавно, на даче, недалеко от нас праздновали день рождения. Была ведущая праздника. Она, под аккомпанемент саксофониста, исполняла самые разные песни. Пахло шашлыком. Я как обычно занимался своими делами. В какой-то момент подумалось: вот позвоню бабушке и расскажу какой праздник тут у нас закатили. Но тут же осекся. И так происходило несколько раз. Хочется позвонить, поделиться впечатлениями, рассказать о том, как дела, какая погода. Все мне думается, что она все еще жива. Просто уехала к себе домой. Как это раньше бывало. За продуктами или просто приболела. Но вот скоро выздоровеет, позвонит и попросит привезти ее на дачу. Буквально на днях снилась ее работа. Я пришел в детский сад, посмотреть ее кабинет. Самой бабушки там не было. На ее месте работала другая женщина. Кто-то, из-за спины, словно на экскурсии, рассказывал мне о работе дошкольного учреждения. А я смотрел всюду и вспоминал. Жаль, сейчас просто так туда не придешь. А было время у меня там была своя компания из таких же мальчишек, у которых матери работали в этом детском саду. Мы уже учились в школе, но все равно прибегали в сад, погулять. Все это давно прошло. И друзья те давно потерялись.

Хочу рассказать еще одну историю, которой озаглавлю данную заметку. Случилась она в восьмидесятые годы, а следы ее остались до сих пор на ступеньках в подъезде. Тогда многие, если не все продукты покупали по талонам. Я был у бабушки в гостях. Она купила банку растительного масла и попросила отнести ее домой, в квартиру, на пятый этаж. Банка была стеклянной в матерчатой сумке. Бабушка сказала, чтобы я не торопился и нес масло аккуратно. Но я конечно же не послушался и бежал по лестнице сломя голову, во всю прыть. Но я не учел, что я был тогда небольшого роста. В итоге банку разбил об ступеньку. Масло потекло. И я ничего не придумал лучше, как бежать дальше домой, чтобы хоть что-то спасти. Я даже не заметил, как позади меня осталась на ступеньках дорожка из масла. Со второго этажа до пятого. Прошло уже больше тридцати лет, а потеки все еще видны. Ох и влетело мне тогда.

Люди уходят

Похороны всегда непростое и сложное событие. Особенно когда уходит хорошо знакомый тебе человек. И пусть между нами была разница в возрасте в тридцать шесть лет, я считал его своим другом. Мы проработали вместе четырнадцать лет. Он научил меня профессии, в которой я тружусь по сей день. Заразил любовью к космосу. Теперь я знаю все о звездах и далеких галактиках. Все споры и философские беседы не перескажешь одной строкой. Начитанный, эрудированный, мне в силу тогда еще присутствовавшего юношеского максимализма всегда хотелось его переспорить, хотелось доказать, что тоже умен и кое-что знаю. Но мне никогда этого не удавалось. А потом он ушел на пенсию, а я увлекся переменами в своей жизни. Повышения по службе, волнения и бури в личной жизни. Четыре года как в иной реальности. Вокруг совсем другие люди, другие обязанности по работе. Созванивались и общались меньше. А можно было бы и чаще. Но голова была забита своими проблемами. И вот, оглядываясь назад, остро чувствую, что очень не хватает тех бесед. Но то время уже не вернешь. Благодарность судьбе, что пути пересеклись две недели назад. Пусть всего на пять минут, но все же. Очень символично, что ушел мой друг и учитель в один день с аппаратом Кассини, погибшем в недрах Сатурна. Ему бы это совпадение понравилось.

Я это я

Мне жаль

Мне искренне жаль тех людей, что живут, не мечтая. Они ходят изо дня в день на одну и ту же работу и не думают о большем. Их существование мне кажется серым как пасмурное небо. Что они скажут по прошествии многих лет? Что вспомнят? Им нечего будет рассказать. Дни сливаются друг с другом в один, продолжительностью в жизнь. Работа зачастую скучна и монотонна. Многие люди мирятся с ее однообразностью. Встретив фантазера полностью не согласного с ними, они крутят пальцем у виска и говорят: "Чудак, мечты пустое. Они ни к чему не приводят и по сути своей мыльный пузырь". И поэтому мне их искренне жаль. Но есть другие люди, что ходят на ту же самую работу. Они стараются придать ей особый смысл, как-то приукрасить ее. Они мечтают о большем. Конечно же, хорошо, когда твоё дело увлекательно и прекрасно, одно из тех о котором пишут книги. Мои трудовые дни интересны и непредсказуемы. Но о них вряд ли стоит сочинять романы. Они не стоят внимания. Ведь мои паруса не наполняет соленый ветер. Я не вижу облаков от края и до края земли. Я не пробиваюсь в одиночку сквозь грозу. Ни разу в жизни не пересекал Анды и не терпел бедствия в пустыне. Наконец я не был в Асунсьоне, поэтому не могу описать этот город и его жителей. Зато я знаю и люблю природу своего края. И умею мечтать. Я стал старше и опытнее, уже руковожу целым коллективом. А по сути своей все тот же мальчишка, жаждущий приключений. Получается, что я самый настоящий пятнадцатилетний капитан. У меня есть своя команда и свой корабль. Есть кают-компания, всякие лестницы, палуба и можно даже в воображении поставить мачты и паруса. Но скажите, какой мальчишка не мечтает об этом? Хочется считать, что я достойный, справедливый и благородный капитан. Так это или иначе, решать команде. Но я справляюсь со своими обязанностями, и мне чертовски нравится моя должность. Наш корабль уверенно следует намеченному курсу по волнам трехфазного, синусоидального тока. Энергетика отрасль уважаемая, элитная. Оттого наш флаг гордо реет над просторами цеха. И кто только не встречался на пути нашего плавания. И бюрократы, пишущие бумажки для получения другой бумажки, и завистники ядовитее самой опасной змеи, и люди, добрые, душевные. Сколько историй, не перечесть.

Вдохните полной грудью новый день!

Дамы и господа вдохните полной грудью новый день. Он воистину прекрасен. Он свеж и чист. Он новый, только что распакованный. Его достали со склада будущих дней в живое настоящее. Совсем скоро его за пачкают событиями, его используют до конца и выбросят в урну прошлого с другим таким же, прошедшим дням. Он сольется с безликой, серой массой и скорее всего забудется, словно безымянный, павший воин. А ведь он мог бы быть особенным, великим. В этот день могли бы случиться удивительные события. Могли бы исполниться заветные мечты. Вспомните, когда с первыми лучами, с первым, утренним вздохом вы распаковывали его, в нем была надежда на великие свершения. Что вот сегодня то, все обязательно будет. Дни как люди. Они разные. Хмурые, светлые, теплые, холодные, грустные, радостные. И каждый из них стремится врезаться в память, но не у всех получается. Единицы становятся уникальными. И я задаю вопрос, который повисает в воздухе. Почему не сегодня, почему не сейчас? Почему не вот в этот день исполняется то, что мы так долго ждем? Почему в ожидании того само-самого, уникального, гениального, великого дня мы сжигаем не задумываясь, не сожалея простые, серые будни? Жизнь и так коротка. А мы съеживаем ее до крохотного собрания выдающихся дней. Всего остального, серого как будто бы нет.

Я не люблю март

По сугубо личным причинам я не люблю март. Однако многим людям самое начало весны может показаться весьма прекрасным моментом. Сегодня я всё-таки сумел почувствовать это. Светает рано, солнца становится заметно больше. Активизируются птицы. Становится теплее и та груда снега, что накопилась за зиму днем начинает таять. Даже ранним утром чувствуется поступь весны. Пусть лужи замерзли. Кругом лед. Это ужасно для многих людей, можно упасть, с этим я не спорю. В этом и кроется одна из причин не любить этот месяц. К тому же накладывает свой отпечаток жизнь взрослого человека. Заботы, проблемы сковывают нас. Мы разучились радоваться малому. Хотя оно у нас перед глазами. Уже ничего не интересно и мало что поднимает настроение. “Но как ведь так?” – подумал я сегодня, идя в который раз одной и той же дорогой на работу. Словно в день сурка, одно и то же: “Как так? Ведь в детстве я любил самое начало весны”. Я как-то явно и четко вспомнил те дни, что проводил после школы в детском саду. Моя бабушка работала там старшей и единственной медицинской сестрой. Я дружил с мальчишками, у которых матери также работали в этом дошкольном учреждении. Мы вместе гуляли по территории и ничего при этом не ломали, не то, что нынешнее поколение. Было это в классе третьем или втором. Точно уже не помню, да это и не важно. Помню ту радость, что вызывали во мне гигантские лужи, покрытые льдом. Они занимали всю территорию, предназначенную для детских прогулок и казались мне морем. Огромные водные просторы и что там в глубине неизвестно. От этой неизвестности замирало в груди. Хотелось проверить насколько глубок мой океан. Да, да, в моих фантазиях лужи мне казались океаном. И было так круто, так кайфово от этого. Пусть вокруг лед. Но он ведь не везде и его можно расколоть, посмотреть в пучину. Мутную и загадочную. Я сегодня шел на работу и видел точно такие же лужи. Но вот зараза, вот беда, вот что пробирает до слез, я давно перестал видеть в них свой океан. Как-то незаметно и накрепко я лишился одной из многих радостей, что украшала мою жизнь. Но ничто не может длится вечно и сегодня я вспомнил.

У нас нет будущего, нет прошлого

Сейчас постараюсь объяснить подробнее свою смелую мысль. Все мы всю жизнь гонимся за материальным благополучием. Мы думаем, что знаем много и даже понимаем глубокую суть вещей. Мы мудры, мы умны, мы опытны. Однако это не так. В самую сердцевину редко кто заглядывает. Ибо, посмотрев на нее становится страшно. Мы думаем о будущем, читаем о прошлом. Однако у нас самих на самом деле нет будущего, нет прошлого. Потому, что нас нет в этих временных рамках. Тот, кто читает эти строки сразу же подумает, что это элементарно, потому глупо об этом говорить. В прошлом мы еще не родились, в будущем нас не станет. В отдаленном будущем, не ближайшем. Прошу это учесть. Но я не об это, не о физическом, которое понятно любому школьнику. Представим, что мы перенеслись на сто лет вперед. Туда, где сейчас живем. В то место, которое знакомо нам до мельчайших подробностей. И с закрытыми глазами мы можем воспроизвести в своей голове то как выглядит дом, двор и даже город. Но вот в будущем дом скорее всего снесут, двор перепашут вдоль и поперек, деревья, если не вырубят, то наверняка увянут сами. Ничего знакомого нам там нет. Это чужой мир, не наш. О нас никто не будет знать. Даже потомки в большинстве случаев будут иметь смутное представление. Моей дочери сейчас пятнадцать лет. И я помню, как лет десять назад мечтал о том, что передам ей все то, что дорого мне в эмоциональном плане. Что я покажу ей все то, что на меня оказало сильное влияние. Кино, музыка, книги, истории многие и разные. Но у нее другие интересы. Аниме, например, и все, что с этим связано в духовном плане выстраивает ее, как человека. Яркие, запоминающиеся моменты у нее связаны совершенно с другими вещами. Мы каждый день проходим знакомыми путями, находимся в знакомых местах. И даже если уедем куда-то далеко и надолго, то приехав обратно и увидев что-то знакомое, станем вспоминать все, что с этим местом связано. Еще многое успело сохраниться. Вот магазин, где ты пережидал грозу. Вот дерево, по которому ты лазил в детстве, вот двор, в котором ты бегал с друзьями. А там знакомые окна, родители и голос зовущий домой, ужинать. Это конечно все очень личное, индивидуальное. Но что-то хотелось бы передать будущему поколению. Не получается. Наши дети нас не понимают. Они хотят все по-новому, по-другому. А внуки, а правнуки? Они еще дальше. Наши потомки удаляются от нас не только во времени, но и в эмоциональном, духовном плане. Все наши переживания, все воспоминания они охватывают небольшой промежуток времени. В который помещается наша жизнь, чуть-чуть до и чуть-чуть после. Все это остается только с нами и касается только нас. Взглянем в прошлое. Что мы о нем знаем? Исторические события, моду, быт, нрав, великих людей. Но сколько было обычных людей? О которых никто не помнит, никто не знает. Что там его волновало, неизвестного человека? Что ему там запомнилось, запало в душу больше всего? Все потеряно безвозвратно. Тот его мир остался в пошлом и следов от него не осталось. Наши мир пока еще в настоящем, но и он когда-нибудь также окажется в прошлом. Забытом и неизвестном. Все то, о чем мы волновались, радовались, плакали превратится в ничто. И даже наши прямые потомки ничего не сохранят. Весь наш мир вот он, такой маленький и невечный. Как мыльный пузырь. Переливается и летает, но недолго. Он лопнет и все его краски, все его переливы на солнце, радости, переживания, эмоции исчезнут. Как будто бы и не было их. А ведь их у всех очень много. И у меня тоже. Близкие и очень далекие, фантастические. Вот, например, из раннего детства. Просто фрагмент. Помню, как был на свадьбе у двоюродной тети. Я был совсем маленьким и в памяти сохранился всего лишь фрагмент. Ночь, деревня, смутные очертания дома. У деда с бабушкой был автомобиль жигули, трешка зеленого цвета. Помню, как искали ключи, оказалось, что они валялись под машиной. Ну вот кому будет все это важно в будущем? А ведь эти воспоминания, как и тысячи других часть меня и моего мира, у которого нет будущего, нет прошлого. Меня это, честно, сейчас пугает. И если подумать больше, если взглянуть со стороны, то все мои переживания и мысли, они живут и существуют только внутри меня. Вне моей головы, всего вороха моих чувств нет. Существуют ли они на самом деле? Ведь щелкни пальцем, убери я сам себя из бытия ничего не изменится. Это само собой, но как будто ничего и не было. К чему весь этот длинный монолог. Тому, кто дочитал до конца, у кого хватило сил и времени на мои ворчания, отвечу. Нам постоянно кажется, что весь мир крутится вокруг нас. Это я о простых, обычных людях. Мы считаем, что мы важны для вселенной, что мы не просто так здесь находимся. На самом деле это не так. Мы одиноки, м не вечны, мы никому не нужны, кроме самих себя. Берегите свой мир, свои эмоции. Это такая эфемерная субстанция, существующая здесь и сейчас. И только для вас. Ничто и никогда не повторится, и не сохранится. Погоня за материальным отнимает силы, время, внимание. Гонитесь за эмоциями. Радужные переливы в нашем мыльном пузыре лучшее, что может быть.

Пожелания счастья

Сегодня наткнулся на стеклянную ложку с надписью пожелания исполнения желаний. И что-то подумалось, мы все другу-другу часто говорим эти слова. На день рождения, новый год. Желаем, чтобы все исполнилось. Искренне верим, что все загаданное сбудется. Но многое так и остается всего лишь мечтой. Мы желаем вновь и вновь, говорим эти слова. И опять верим, и ждем. Что-то действительно исполняется. Быть может не сразу, с трудностями, препятствиями. Как часто приходится долго-долго идти к своей мечте? А ведь жизнь так коротка. А мечта может быть не одна. Я подумал, лишь бы только времени хватило все исполнить. И все было бы вовремя и к месту. Чтобы мечта к тебе не опоздала. Не все что я хочу у меня есть. Но не так плохи дела. Есть то, о чем другие мечтают годами. Страдают, вздыхают и печалятся. Говорят – где-то там, без меня волнуется море. Я же вижу его каждый год. В этот раз было мое восьмое море. И вот, что я думаю – одна из немногих вещей на которую нельзя жалеть деньги – это путешествие. Можно ходить в стареньких, потрепанных туфлях, в недорогой футболке и джинсах это не страшно. Лишь бы ходить непременно по улицам Рима, Лиссабона или Токио. Ты уезжаешь всего на две недели, но для тебя это время растягивается в сознании на месяцы. Забавно, но для людей, которые остались там, где ты живешь происходит все наоборот. Для них месяц как один день. И жизнь порою умещается в год. Да, трудно, да сложно пуститься в путь. Оставить уютный дом, привычные места и дела и пуститься навстречу неизвестности. В этом смысле я совсем как хоббит Бильбо. Не хотел собираться, но встав по утру просто пустился за горизонт. Вспоминал дом, несомненно скучал. Но в этом кроется подвох. Мы так прирастаем к привычному и обжитому, что порою плохо представляем, что твориться за пределами известных нам границ. Мы за них годами не заходим. И мы становимся как Бильбо, для нас салфетки и тарелки (это по книге, а в реальности много чего: телевизор, мебель, телефон и прочие покупки) заменяют весь мир. Мне жалко тратить деньги на вещи, которые через два года устареют, а еще через три окажутся на помойке. Мы тратим время, жизнь на то, чтобы заработать, потратить, а потом выбросить. Жизнь превращается в мусор. А между тем впечатления от путешествий навсегда остаются с тобой. Они в твоей памяти не стареют и не выходят из моды. Однако, как поется в песне из советского мультика: “По дороге с облаками очень нравится, когда мы возвращаемся назад”. Нужно непременно скучать, в этом нет ничего плохого. Наоборот это полезное чувство. Ибо в путешествии человек меняется. Он привыкает к другой обстановке, к другим обстоятельствам. Часто за собой замечал, вернувшись с дальних краев, чувствуешь себя чужаком в своем доме. Ты уже отвык, нужно снова привыкать к чашкам и салфеткам. Что где лежит. Есть опасность остаться чужим для самого себя. Совсем как Фродо. Поэтому мне думается все те, кто возвращается с дальнего рейса, с моря, с дальнобоя стремятся опять пуститься в дорогу. Ведь там для них в пути роднее. Вот такие вот мысли посетили меня на ночь глядя.

Вы все супер. Или почему у нас нет тысячи лайков

У меня, как и у многих современных людей есть страница в Инстаграме. И вот недавно зайдя в свой аккаунт, я увидел пост. С виду обычный, таких тысячи на просторах интернета. Но он привлек мое внимание и ужасно не понравился. Уж не знаю каким образом я был подписан на заурядную особу, но ее заметка прилетела в мою ленту. В ней ее фотка в бассейне турецкого отеля. Идеальная картинка в купальнике с идеальными формами, ничего более. Но под этой фоткой более тысячи лайков! У меня возник вопрос, что дает эта особа окружающему миру? Полистал ее страницу. Аэропорт, самолет, Турция. Немного пафоса о крутой и красивой жизни. Немного мата относительно нашего юга. И все! Ах нет, под каждым постом тысячи лайков. Так ведь она просто пустышка! Почему так? В ней нет ничего. Она ничего не может создать, сотворить своими руками, своим талантом, своей душой. Ей не о чем рассказать и нечего дать людям, кроме глянцевых и идеальных фото. Любой из пользователей Продамана в тысячу раз лучше ее! И я хочу кричать – вы лучшие! Все те, кто здесь читает, пишет, выкладывает свои произведения! Каждый из вас огромный, интересный и неповторимый мир! Только вот почему-то тысячи лайков собирают пустышки.

Утиные истории

Сегодня разглядывал интересную и ценную для меня вещь. Дверь. Совершенно обычная, советская. Каркас, обшитый даже не фанерой. Толстый картон какой-то. Не знаю, как правильно это называется. Когда-то она стояла в туалете, в нашей квартире. Там, где я жил подростком в тринадцать лет. Сейчас стоит опять-таки в туалете, но уже у меня на даче. И что же в ней примечательного, спросите вы? И я отвечу – рисунок. В тринадцать лет я разрисовал унылую, стандартную дверь. Нарисовал персонажей мультсериала "Утиные истории". Картинка такая: мост, на нем Скрудж, его племянники, Зиг-Заг и Дональд. Мост изображен в разрезе. Под ним, в канализации прячется один из братьев Гавз. Ну рисунок и рисунок скажете вы. Что тут такого? Но сегодня я на него посмотрел и тепло так стало. Вспомнилось то время, когда шел этот сериал. Не было забот, печали и тревог. Не было проблем. И в тот момент, когда начинался мульт ты гарантированно отправлялся в увлекательное, захватывающее и абсолютно безопасное приключение. Тебя удивляли, тебя радовали. Вся жизнь была впереди. А что сейчас? Печали загоняют все дальше в угол. Противоречия как ножи со всех сторон колют больно в спину. Но ты сильный. Ты качок, жмешь сотку и водишь грузовик. Ты справишься с любой проблемой. Поэтому то, наверное, у тебя их бесконечное множество. Справлюсь, все сделаю. Но вот внутренний ребенок что-то во мне совсем иссяк. И нет уже той безмятежности и легкости.

Я интроверт. Или почему я строю комнату Гарри Поттера

Недавно, узнав, что я строю под крышей комнату Гарри Поттера, мой очень хороший друг спросила, зачем? Я ответил, что дочка хотела и просила. И что я сам буду напротив там уединиться. Поставлю полочку под ноутбук. Проведу свет. Летом, по утру, открыв дверь, можно будет встречать рассвет. Можно устроить там ночёвку. Одним словом, идеальное место чтобы остаться наедине со своими мыслями, писать книги. И тогда она спросила, я интроверт? Я хотел было сразу ответить, что безусловно да! Но, закрутился в делах. Это дало мне время на размышление. Интроверт ли я на самом деле. Да, я люблю уединенные, тихие места. Но вместе с тем я боюсь одиночества. Я люблю уходить в свой мир, отгораживаться от реального. Но мне как воздух нужно чтобы меня окружало много людей. Сейчас, среди молодежи стало модно говорить, что я интроверт. В частности, моя дочь так делает. Вообще это стало ее универсальной отмазкой, отговоркой, но любой вопрос. – "Дочка, почему ты не хочешь со мной общаться?" – "Пап, я долбаный интроверт. Не трогай меня. Ведь ты когда-то тоже был подростком" Да, я был подростком. Но моя замкнутость была обусловлена тем, что мои идеи и интересы были никому не нужны. А здесь вот я, отец, интересуюсь тобой. Так что не так? Я вчера еще был безусым парнем. А в душе и подавно мальчишка, ищущий приключений. Внешне да, постарел. Но я открыт всему новому. Я люблю творчество, люблю фантазировать и выдумывать. Так почему же я своему ребенку не интересен? Ведь дело точно не в том, что она интроверт. Она любит часами залипать в тик-токе на роликах незнакомых людей. А свой отец не интересен. Я ведь не динозавр и двадцать лет между нами, совершенно не срок. Она же даже не знает, о чем и что я написал. Зато знает кучу посторонних и далеких людей. Я мог бы себя считать интровертом, но как по мне так это просто эгоизм. Ведь закрыться в себе легко. И просто этим все объяснить. Но ведь кто-то может в тебе нуждаться, в твоем ответе, в твоем общении, в твоих словах.

Цой жив!

Вчера был день памяти Виктора Цоя. Тридцать лет прошло с момента трагедии. Как и положено смотрел передачи о нем и о группе. Посмотрел последний концерт и фильм Игла. Я не буду пересказывать всем известные факты. Да и не мне рассказывать о Цое. На это есть люди более именитые и знающие. Хочу просто поделиться своими мыслями. Не все конечно же получится выразить словами, но попробовать стоит. И прежде чем выразить свою главную мысль, начну из далека. Когда-то очень давно, когда еще не было интернета и мобильных телефонов, я даже не помню, как мы музыку то слушали. Ведь нельзя было просто взять и включить понравившуюся песню. Услышав ее однажды, нельзя было поставить на репит. Или включить весь альбом любимой группы. Что мы делали? Мои сверстники наверняка уже знают. Мы писали в тетрадках тексты песен. Заучивали на слух или кто-то давал списать. А дальше напевали их сами. В моей тетрадке были песни Виктора Цоя. Помню Звезду по имени Солнце я зачитывал до дыр. Тогда мне было всего одиннадцать лет. И для меня Цой был человеком определенно старше и мудрее меня. И вот прошло столько лет, а это ощущение никогда не проходило. Вчера поймал себя на мысли. Он погиб, когда ему было всего двадцать восемь лет. Мне сейчас сорок два. Со мной работают тридцатилетние парни. Они для меня мальчишки, у которых еще вся жизнь впереди. И Виктор Цой тоже по сути был таким. Его время остановилось в двадцать восемь. Но для меня он по-прежнему старше и мудрее. Как будто ему действительно около шестидесяти. И вот для себя я нашел явное доказательство, что он жив. Его время не остановилось! Что еще подумалось? Много вообще, чего, в одной заметке не расскажешь. В фильме Игла особенно заметно как он молод. Этого не видно по концертам. А вот в кино все как есть. Так откуда в нем, молодом столько мудрости и нужных слов? В интервью он говорил, что сам не знает, просто в любой момент, неожиданно приходят мысли. Чистое вдохновение. Он так думал, он так чувствовал, он так жил.

Старое пальто

Разбирал чердак и совершенно случайно обнаружил свое старое пальто. Я совсем не носил его. Оно как новое и к тому же очень теплое. Мама купила его мне, когда я был еще подростком. Поддерживала мои интересы. А что мне тогда было интересно? Сериал Горец конечно же. Мне всегда нравились мечи и всякое холодное оружие. И таинственный образ темного рыцаря. Сейчас это все добавилось увлечением русским средневековьем, исторической реконструкцией, скандинавской и славянской культурой. Так же, как и двадцать лет назад я фанат постановочных боев на мечах. Эх, надо было идти в фехтование! И вот это пальто, я уже и забыл о его существовании, напомнило мне о матери. Ее давно уж нет со мной. А тогда, в голодные 90-е она нашла его для меня.

Все теряет смысл

С восьмого на девятое августа как-то незаметно утекают очередные выходные. И всего-то ничего остается, три пары и осень. Полтора месяца и листва вся пожелтеет. Я любил бы осень, но она как подлая красавица. После нее, вопреки ожиданиям, нет радости. После нее грусть и серость долгой зимы. Такой уж я, не люблю низкое небо и скудность красок. Эта давящая теснота. А именно такая зачастую зима. Не белая и пушистая. С большим, искрящимся снегом. Мне сложно укрыться до весны в маленькой норке. Мне как воздух нужны высокие облака и попутный ветер в мои паруса. И снова ожидание. Ожидание следующей весны, следующего мимолетного лета. Мы все чего-то ждем. Вот сейчас допишу, дорисую, дострою, доделаю, заплачу все долги и тогда заживем по-настоящему. А жизнь она вот здесь утекает как вода сквозь пальцы, едва успеваешь не то что насладиться, осознать ее наличие. Вчера только май, минуту назад Петр-Павел час убавил, всего секунда прошла ильин день был. А завтра все, что угодно, эпидемия, катастрофа и нет следующего лета. Останется все недописанным, недосказанным. И к чему стремиться все доделать, если заживем как надо, это иллюзия? Такая же иллюзия, как и осень.

Хайп и видеокассеты

Что такое Хайп? Как мне сказал один товарищ – представитель нового поколения в простом понимании – это волна. Потом она переходит в нечто, что называют трендом. По крайне мере я так понял. Если не прав, можно меня поправить. То есть все сейчас в общей массе в тренде, но есть некоторая часть людей, которая поднимает волну и меняет тренд. По сути сам хайп сейчас и является хайпом. Пошла волна, и нужно ее ловить. Забил в яндексе и вот что он мне выдал: с английского существительное «hype» буквально переводится как «навязчивая реклама; шумиха, ажиотаж». Существует созвучный глагол, который означает «раскрутить; раздуть». Вообще-то я против английских слов в русской речи, но кто меня будет слушать? Вот и по радио пошла реклама с этим словом и голосом Володарского, который напомнил о девяностых. В свете нового слова и недавнего разговора на работе в памяти ожили воспоминания. Был и я в свое время как нынче говорят хайповым. В начале девяностых я учился в техникуме. Прогуливая скучные пары, гулял в универмаге. Вообще это было хайп гулять в универмаге и разглядывать невиданные и недоступные доселе товары. Так делали все студенты. Купить мы ничего не могли, так что просто пялились. Это сейчас в городе сотни торговых центров. А тогда было всего лишь два. И больше всего нас привлекали видеомагнитофоны. Вернее, видеоплееры, урезанные варианты видеомагнитофона. Среди прочих других на витрине стоял плеер под маркой Голдстар. Угловатый дизайн, откидная крышка. Сам себе я говорил, что никогда не купил бы такой. Нравилась больше техника с модным внешним видом, обтекаемым корпусом и красивыми кнопками. Когда у родителей появились деньги, мы пошли за покупкой. Мне нужен был непременно пишущий плеер, никакой другой. Я планировал делать записи, переписывать фильмы с одной кассеты на другую. В центре были всего две точки, торговавшие подобной техникой. Но оказался только один пишущий и именно тот, который мне категорически не нравился. Делать было нечего, купили его. И тут начался мой период видеомании. Это сейчас я фильм смотреть не стану без профессионального дубляжа, а тогда одноголосый перевод был хайпом. Я был просто одержим покупками видеокассет. Их, пиратки продавали в нескольких точках. В универмаге, при входе и недалеко от дома в мебельном магазине. И хорошо, что денег было мало, ибо все бы спустил на свое увлечение. Мне хотелось собрать свою видеотеку, свою коллекцию фильмов. Самых разных: боевики, фантастика, комедии. А ведь кто-то в это время, пока я ерундой маялся, делал свои первые деньги, начинал свою бизнес карьеру на пиратках. Ну да ладно, каждому своя дорога. А мне воспоминания о развалах с кассетами, без каких-либо обложек с картинками фильма, со стандартной наклейкой и напечатанными на печатной машинке названиями. Обычно на одну кассету умещалось два фильма. И так же обычно денег было только на одну. А выбор был большой. Мучительный, долгий выбор. Что купить, “Назад в будущее” или “Конана” со Шварценеггером. Посмотреть хотелось все и сразу. И неважно, что качество было далеко от идеального. Я пересмотрел тысячи фильмов, знал всех мировых актеров и актрис. Стал ходячей энциклопедией кино. Получил азы английского языка, ибо всегда учил немецкий. Его было слышно вперемешку с переводом. И долго был таким. Это последние десятилетия я во многом не в курсе. Старею. Забавно, когда-то я был новым поколением и задавал жару старшему. И хорошо, что сейчас в моих бригадах есть молодежь. Теперь я для них старший. Хотя честно не ожидал, что так быстро время промчится. Но, возвращаясь к воспоминаниям, стоит упомянуть, что тогда, в девяностых быстро и печально умерли кинотеатры. И большое счастье, что они вернулись вновь. Это ни с чем не сравнимое удовольствие смотреть фильм на большом экране в большом зале. В моем детстве были кинотеатры советские, в детстве моей дочери современные. И я рад, что она не застала того развала и той бедноты, что были в нашей стране. А у меня тогда скопилась большая коллекция. Я даже однажды из видеокассет крепость построил. Думал, что моя видеотека навсегда. Кто бы знал, что наступит время и любой фильм можно будет посмотреть онлайн и даже не по компьютеру, а на большом телевизоре с диагональю о которой мы даже не мечтали. Какие-то кассеты я покупал с уже записанными фильмами, какие-то переписывал сам со взятых в прокате. Брал у соседа плеер и писал с одного на другой. К справедливости надо заметить, что я тоже пытался начать свое дело. Мне было интересно кабельное телевидение. Когда в нашем районе ничего такого в помине не было, я решил транслировать, для начала в своем доме, через обычную антенную сеть фильмы со своего видеоплеера. Подключил провод, отремонтировал старый переносной телевизор юность, купил селектор каналов. Все для того, чтобы проверить, как доходит сигнал до других этажей. Сам жил на тринадцатом и уже на восьмом было очень много помех. Ни знаний как усилить сигнал, ни единомышленников тогда не было. На том все и закончилось.

Детство

Велосипед

Мой первый взрослый велосипед назывался Школьник. Мне его подарил отец, когда я пошел в школу, в преддверии первого сентября. Помню, пришел домой, а на балконе он. Стоит красавец новенький, в бумажной упаковке. Я не помню, чтобы когда-нибудь с него упал. Мы были неразлучны. Я легко научился ставить цепь, менять и клеть камеры. Заветной мечтой каждого мальчишки тогда были катафоты на спицах. И я раздобыл один, белый, правда уже не помню где и когда. Однажды у меня его даже хотели отобрать, но я отстоял своего железного друга. Увы, я становился старше, а мой первый велосипед ломался все чаще и чаще. Я из него вырос. От былого блеска не осталось и следа. Когда и кто его отправил на дачу, неизвестно. Он долго пылился среди другого барахла. Резиновые покрышки потрескались. Колеса заржавели. Не так давно я откопал его из груды металлолома и решил, что так не годится. Надо дать старому другу вторую жизнь. Поскольку шин и камер уже не было и купить было невозможно, подшипники в колесах заклинило, то я решил сделать из него украшение для сада. Не было уже давно багажника, цепи, но сохранилась рама, сиденье, колеса, педали, руль. Я все покрасил в черный цвет и поставил в центр цветочной клумбы. Получилось красиво. Конечно можно было бы его восстановить и использовать по первоначальному назначению. Тем более что профессия механика позволяет. Может так когда-нибудь и сделаю.

Колхоз

Самым ярким воспоминанием детства были приключения в колхозе. До него от дома было метров триста. Это сейчас здесь вырос новый городской квартал, а раньше, в моем детстве все было иначе. Я отчетливо помню деревянный дом – проходную. Прямо за ней стояли грузовики. Машину деда я знал наизусть и узнавал без ошибки одну из десятка стоящих в ряд. Сколько с этой машиной связано воспоминаний. Однажды зимой, в мороз дед забыл слить воду с радиатора. Вечером, вспомнив, он побежал в колхоз сливать воду. Хорошо, что все обошлось. Оказалось, невероятно тяжело быть шофером. Ремонт летом дело несложное, другое дело зима. Непросто на открытом воздухе, в мороз менять детали. Закрытого, отапливаемого гаража не было. Помню, как вечерами в свете старинной лампы дед заполнял путевые листы. А как пахнет кабина пятьдесят третьего газика. Это нечто непередаваемое словами. Это надо чувствовать. Запах моего детства. Тогда я мечтал стать шофером. Я помню все закоулки территории колхоза. Не знаю почему мы так свободно могли проникать туда, ведь был высокий бетонный забор, но мы с друзьями часто бывали там. Особенно запомнилась пилорама в дальнем углу. Запах опилок и свежие доски. По осени, вдоль забора, напротив ряда грузовиков ставили прицепы от тракторов. Они были доверху наполнены морковью. Мы ели ее немытую, столько, сколько влезет. И никто нас не гонял, не ловил. А еще, по другую сторону забора были огороды. Это конечно было нехорошо, но мы там брали капусту. Ели ее, хрустели и продолжали бегать, озоровать. В один год, в августе на территорию привезли мотки сена. Очень много. Его сложили в несколько рядов, и мы бегали по ним, играя в догонялки. Несколько лет назад, зная, что месту моего детства в том виде которым я его знал осталось недолго, я прогулялся вдоль колхозного забора. Удивительно, прошло столько лет, но все тайные дыры и ходы остались там же и такими же, как и были в детстве. Я посмотрел сквозь поржавевшие ворота и столько чувств нахлынуло. Воспоминания, грусть, что уже ничего не вернуть. Там, где когда-то стоял грузовик деда красовалась штрафстоянка. Проходная опустела. Вдалеке виднелся корпус нового, так и не введенного в строй гаража. По-моему, он так и не был достроен. А как бы он пригодился деду, чтобы не мерз зимой и ремонтировал свою машину в тепле. Но как всегда у нас бывает, все самое нужное опаздывает и появляется тогда, когда нет уже тех, кому бы оно пригодилось. Прошел еще год. И ни штрафстоянки, ни долгостроя уже не было, на их месте выросли новые, комфортабельные дома.

Легенды

Детство выдалось хулиганским. Мы бегали по окрестным дворам в поисках приключений. Играли в пиратов, взаправду прятали сокровища – реальные деньги. Друг, что жил этажом ниже предложил закопать три рубля. Еще бумажные, советские. Эти три рубля ему дали родители на обеды в школе. Дома он нашел красивый маленький ларец. Не знаю для чего использовали его, быть может как шкатулку под кольца или для чего-то еще, но на роль пиратского сундука он годился идеально. В пойме реки росла высокая ива, под ней мы и решили закопать наш клад. Здорово получилось. И вот вечером, когда мы всей семьей сели ужинать, раздался звонок. За дверью был друг с родителями. Возможно он должен был отдать сдачу или еще что, но так или иначе стало известно о пропаже. Я, стоя в дверях, с ложкой в руке отвечал на вопросы. Пришлось рассказывать все как есть. Видимо взрослые не особо то верили в нашу затею, но мне пришлось рассказывать все как есть. Я так и не знаю, нашли ли наш клад родители друга или нет, но история на этом закончилась. Зато было многих других. Было много легенд. Окрестные мальчишки говорили, что в разрушенном подвале старого магазина спрятана машина времени. Однако никто не решался проверить так это или нет. Света в подвале не было, а разрушения были очень сильными. Зато был другой, более доступный подвал, под нашим пятиэтажным домом. Он казался огромным, наполненный загадками и тайнами. Одна из таких тайн гласила, что в темном закоулке есть подземный ход, прорытый еще во времена нашествия татаро-монголов. Говорили, что он ведет до самой Клязьмы, а это около километра. И мы искренне верили и готовились в путешествие по туннелю. Однако отправить в самую гущу темноты никто из нас так и не решился. Со временем стало ясно, что никакого древнего хода под обычной пятиэтажкой быть не может. Когда же электрики вкрутили лампочку, то с ее светом последние остатки тайны развеялись. Темный закоулок оказался обычным тупиком. Но нас это не расстроило. Впереди нас ждали новые тайны. По соседству стояли старые деревянные бараки. Перед сносом их расселили. И мы всю свою любознательность направили туда.

Происшествие

Это был восемьдесят шестой год. Весна, мой любимый месяц май. Я заканчивал учиться в первом классе. Дорога из школы домой по улице Песочной у взрослого человека занимала от силы минут десять. Для меня с друзьями этот путь был настоящим приключением, длившимся час – полтора. По всей дороге, с интервалом в пятьдесят метров были установлены водонапорные колонки. И мы считали своим долгом остановиться у каждой. Нажать на рычаг, побрызгать водой было нашим излюбленным занятием. И в тот день все было, как всегда. По пути друзья покидали нас, те, кто жил ближе, уходил домой и мы шли дальше. В конце концов я остался с другом вдвоем. До дома было рукой подать. Но зачем было спешить? Там скучно, а здесь весело. Все-таки весна. Мы играли, бесились. В какой-то момент друг в шутку замахнулся на меня рукой. А я, не глядя на дорогу, отскочил в сторону. Зачем? Улица то Песочная. Редко, когда машина проедет. Да и ее потом слышно было бы. А тут тишина. В этот момент фактически по проселочной улице на большой скорости мчался мотоциклист. Что случилось со мной? А ничего, ни боли, ни испуга. Выключился как телевизор. Щелк и темнота. Ничего не чувствуешь. Тела будто бы нет, только ощущается течение времени. Ты словно в черной комнате, а вокруг пустота. Постепенно ощущение реальности стало возвращаться. Сначала звук. Потом жуткая боль. Губа распухла, сочилась кровь. Мотоциклист подтащил меня к колонке и умыл. Размыто, нечетко я видел его руки. Потом опять провал, но уже без ощущения черной комнаты и течения времени. Вновь голоса дворовых мальчишек. Они испуганно кричали: “Что с ним, что с ним?”Оказалось, друг меня тащил на себе. Мотоциклист бросил и уехал. В следующий раз я очнулся в своем подъезде, на подоконнике четвертого этажа. Друг жил на четвертом, а я на пятом. Дальше я кое как поднялся к себе. Футболка на мне была грязная. Мне было стыдно, и я ее снял. Я позвонил в дверь. Дома была тетя. Смутно помню те моменты. Все вокруг ходило ходуном. Я упал на кровать. Тут же домой примчался дед. Весть о том, что меня сбил мотоцикл со скоростью молнии разлетелась по колхозу. Как рассказывали свидетели, от удара меня подбросило вверх, и я перелетел через транспортное средство. Я провел неделю в больнице с сотрясением головы. Мотоциклиста нашли. Особо строго его не наказали. Потом, через несколько лет он в пьяном виде за рулем грузовика сбил насмерть

Телефон

На работе что-то разговорились про телефоны. Мол сейчас они есть у каждого и ими никого не удивишь. Навороченные, с большим сенсорным дисплеем, с кучей функций. От выхода в интернет в любой месте, где бы ты ни был, до возможности делать фотографии высокого качества. Мне как-то вспомнился наш первый мобильный телефон в семье. Простенький с монохромным дисплеем. Но как это было круто, сделать звонок по пути, на улице или в общественном транспорте. А ведь было время, когда домашний, стационарный телефон был роскошью. Помню в детстве мы стояли в очереди и нам вот-вот должны были протянуть линию и подключить к городской сети. Это было событием. Каждый день, возвращаясь из школы, в подъезде я смотрел на стены выискивая, протянули ли нам заветный провод. Возможность общаться из дома с кем ты хочешь было чудом. Не надо было бежать на улицу в поисках автомата, кидать две копейки и говорить всего десять минут. Это сейчас, где бы ты ни был, можно позвонить, написать, сказать что-то важное и не очень. В памяти сохранился такой момент. Моя бабушка работала в детском саду. И я знал, что ночью там сидит сторож. И вот как-то под новый год мне подумалось, что ему, наверное, чертовски скучно в одиночестве встречать столь значимый праздник. Я заготовил заранее кассетный магнитофон. Набрал номер, поздравил, нажал кнопку воспроизведения и поднес к магнитофону трубку телефона. Сторожу было очень приятно.

Маленькие истории

Путь к звездам

– Аня, где ты? Иди скорее сюда. Я все решил, все придумал.

– Что случилось, Дим? Ты какой-то возбужденный.

– Я нашел решение, нашел выход. Через неделю в путь к звездам отправляется корабль. Ты должна быть на его борту.

– Что, что ты сказал, я не поняла? Надо куда-то ехать, лететь, опять? Надолго?

– Всего на пару месяцев. Я все посчитал, времени должно хватить.

– Но, но ты же знаешь, что эти месяцы, это все, что у нас с тобой есть. И больше не будет никогда. Ты слышишь никогда, ни часа, ни минутки вместе. Что если ничего не выйдет? Мы потеряем время впустую.

– Пойми, Аня, там, в космосе проходят дни, а здесь года. Врачи бессильны. Что они сказали, что тебе осталось всего полгода? Они даже не знают, что вызвало болезнь. Пока они бьются над вопросом, ты умираешь. Я не могу, не могу допустить этого. Для меня страшна мысль о том, чтобы сдаться, и смириться с безысходностью. Я знаю, уверен, что могу спасти тебя, я ведь ученый. Поверь мне, у меня все получится, но для этого мне нужны годы, а их нет. Ты улетишь к звездам, для тебя это будет коротким путешествием. Считанные дни. Долгим окажется мое время. Год от года я буду трудиться как вол, лишь бы тебя спасти.

– Не говори, не говори мне ничего. Я не хочу слышать ни слова о спасении. Я согласна пусть даже короткое мгновение, но быть счастливой до конца с тобой. С любовью в сердце мне хоть и печально, и грустно, но не страшно покидать этот мир. Там, в космосе, я буду совсем одна. Один на один с болезнью, что будто волк стережет меня. С тобой здесь мне легко. Да, в теле слабость, но душа то обрела крылья. Пройдут годы и все изменится. Люди, деревья и ты. Ты станешь старше, ты станешь другим. Узнаешь ли ты меня? Узнаю ли я тебя? Это даже слишком много, чем разлука. Все равно, что смерть. Нет, нет, я не согласна.

– Но почему, скажи, почему я должен так легко отдавать какой-то болезни самое дорогое на свете? Да, когда ты вернешься, я стану старше, но ненамного. Только потом у нас с тобой будет не мгновение на счастье, а целая, большая, огромная жизнь вместе, до самого конца.

– Как ты не понимаешь, Дим, что жизнь тем и ценна, своей неповторимостью и хрупкостью, тем, что ты можешь потерять пусть даже самое дорогое в любой момент. Тем ценнее дни, часы и минуты, что дарим мы близким людям.

– Нет, нет, нет! Мое сердце рвется. Господи, ну почему ты даруешь здоровое тело тем, у кого больна душа? Тем, кто прожигает жизнь впустую и не ценит ее вовсе? Другим же, кто хочет жить, радоваться ты даешь мгновения на счастье и неизлечимый недуг? Прости, прости меня Аня. Я сделаю все, как ты захочешь.

– Это ты меня прости, Дима. Мне ведь не ведомо, что легко уходить, труднее тем, кто остается. Я отправлюсь в путь к звездам. Но как же тогда наш любимый двор и дом, что будет с ним?

– Я сохраню его для тебя. Когда ты вернешься, будут шуметь деревья под нашим окном. И будет снег. Белый и пушистый. Много-много снега. Мы будем вместе любоваться его кружением. Ты вся моя нежность. Я позову тебя, любовь моя.

– Я вернусь к тебе, любимый. Я так устала, хочется спать.

– Спи крепко, милая моя.

Я писатель

Что творится в этой голове?

Что творится в этой голове? Если быть точнее, в моей. А если еще точнее, то в той ее части, что называет себя писателем. Ну или сочинителем на худой конец. Зарекался не писать и даже не думать о своих историях. Потом пришла мысль о том, что это слишком резкое, слишком отчаянное решение. Потом руки сами потянулись к клавиатуре, а мозг начал вырисовывать новые сцены, сочинять новые диалоги. Как так? Что там в голове живет своей жизнью и продолжает творить вопреки моим разумным решениям? Я ответ найти не могу. Как не могу найти причины, что вновь заставляют работать с текстом. Ведь тяжело, трудно, безответно все! Ан нет, все равно лезу в эту круговерть. Недавно был в одном очень интересном для меня месте. Это парк на работе. Когда я был моложе лет на двадцать, я приходил туда в обед. Читал книги на лавочке. И для меня это место наполнено множеством чувств, ассоциаций, мыслей. Там растут березы метров пятнадцать в высоту. Самая макушка, где листва чередуется с небом и облаками, это мое море. Смотрю и явно ощущаю там вдалеке бескрайние просторы. Чуть ниже, где больше ветвей это мое детство в пионерском лагере. Это домики в лесу, а в них книги и разные кружки, занятия на любой вкус, игротека. А еще здесь путешествия по бескрайним родным просторам. По деревням и селам. По полям и речкам. В самом низу, где густая трава, небольшой прудик, деревянный колодец и корзина для цветов, здесь спрятались все фентезийные истории и сказки. Здесь выдуманные странствия по воображаемым странам. Так вот, быть может причина всему все то, что я перечислил выше. Это где-то в подсознании. Желание отдать дань, вернее даже долг этому миру, который в свою очередь подарил мне все эти ощущения.

Быть может зря я был так категоричен?

Сегодня, по какому-то странному стечению обстоятельств, в ютубе мне попалось одно видео. Оно перевернуло все мои чувства, мысли и мое настроение. Хожу под впечатлением. Такого давно не было. Видео шикарное, замечательное, одно из тех, что берет за душу. По крайне мере меня. Это то, что может дать толчок, задуматься, решиться и вновь начать действовать. В нем были люди. Много замечательных людей, актеров, режиссер, сценарист, композитор. Все они принимали участие в создании легендарного фильма "Властелин колец" по еще более легендарной книге. Они собрались не так давно, месяц назад, спустя 20 лет после окончания съемок. Пересказывать бессмысленно, это надо видеть. Повторюсь, это видео одна из тех вещей, что всегда оказывали на меня влияние. Пробуждали жажду к творчеству. В частности, там вспоминались слова, сказанные Сэмом в конце второй части фильма. И вот одна строчка заставила меня задуматься. "Герои этих историй могли сто раз отступить, но не отступили. Они боролись…" Да, у меня нет читателей. И это грустно и сложно. И есть возможность отступить, бросить писать. Но, буду ли я честен сам с собой, если сделаю это? Ведь герои историй, на которые я всегда ровнялся боролись до конца, даже тогда, когда битва была проиграна. Они не отступили! Так почему же сдался я?!

Я перестал писать и мне стало легче

Должен сразу попросить прошения за орфографические ошибки. Пишу с телефона, кнопки маленькие, возможны опечатки. Есть желание высказаться и заодно поставить точку в блоге и разделе мои произведения. Прошу не рассматривать сию запись как способ пожаловаться. Просто хочется поделиться своими впечатлениями и размышлениями. Вдруг кому поможет. Как уже обозначено в заглавии речь о том, что я перестал писать. Совсем. И как-то лучше даже стало. Пропала эта тяготеющая необходимость работать над текстами своих историй. Каждый день вымотанный и усталый после длинного рабочего дня я мучил себя. Вместо отдыха я искал в себе силы и вдохновение. Убежден абсолютно в том, что писать нужно в хорошем расположении духа и хорошем физическом самочувствии. Вообще самоотверженность и подвиги возможны. Возможно работать на износ. Но ради чего? Ни читателей, ни отзывов. Книги издавал, но за свой счет и себе в убыток. А те единичные экземпляры что были, раздарил. А жаль. Себе ничего не оставил. И я решил все бросить. Смотрю и мир от этого не стал бледнее и хуже. Зато я стал свободнее. Появилось больше времени. Надо жизнь тратить на себя, а не на письма в стол. А все мои фантазии останутся при мне

Где вы были в своей юности?

Как известно много в творчестве закладывается в детстве и юности. Тяга рассказывать истории, выдумывать сказки, умение излагать мысли и образы засевшие где-то в подсознании.

Где вы были в своей юности, в своем детстве? Что привело вас к желанию творить?

Лично я подростком любил гулять по крышам окрестных девятиэтажек. Забирался наверх и подолгу всматривался в небо. Наверное, мне надо было стать летчиком. Но почему-то мне грезилась магия и волшебство. В ту пору модным был один фокусник – Девид Копперфильд. Насмотревшись его выступлений, мне казалось, что волшебство возможно. Что можно летать без крыльев. Мне почему-то казалось, что это даже круче, чем на самолете за штурвалом капитана. Никто не объяснил мальчишке что шоу это всего лишь фокусы, ловкость ума и рук. А я-то глупец мечтал о крыльях за спиной и не знал, что там внизу реальный и жестокий мир.

Ваше место, где вы творите

Как оно ваше излюбленное место для творчества? Там, где думается лучше, где ничто не отвлекает. И есть что-то что очень даже вдохновляет.

Когда-то я жил в другой квартире. В высотном доме, стоящем на горе. Из окон открывался великолепный вид на город, расстелившийся до горизонта. Ни одно колесо обозрения не могло дать такой поразительной панорамы. Ночью город сиял тысячами разноцветных огней от края и до края, словно звездный небосвод. Рядом проходила оживленное шоссе. Дорога шумела и жила своей жизнью и днем, и ночью. У окна, на столе стоял компьютер, за которым я начинал когда-то сочинять. Теперь я живу в обычной пятиэтажке, с окнами на тихий двор. И вот однажды я поставил стол с компьютером у окна. И я стал замечать, что когда работаю то будто бы переношусь к тому окну. Боковым зрением я вижу тот волшебный вид на город. Хотя ничего за окном нет, кроме одинокого фонаря. И меня это видение безумно вдохновляет. Становится хорошо и легко. Строчки рождаются сами по себе. Я словно существую над миром, вижу все со стороны и могу объять все события и всех людей.

Сны как вдохновение

Нужно ли, возможно ли, использовать сны в текстах произведения? Порою за ночь столько снов пересмотришь. Словно кино. И про то, и про это. Вот нынче приснился сюжет. Парень нашел проход в параллельный мир. Отправился туда из любопытства. Он шел по средневековому городу, заглянул на рынок. Среди прочих товаров наткнулся на лавку с загадочными артефактами. Случайно поранился об один из них. Не придал этому никакого значения. Гулял дальше по городу, встретил девушку. Влюбился с первого взгляда. Они договорились встретиться на следующий день, на том же месте. Парень вернулся в наш мир, долго не мог заснут, так сильно девушка запала ему в сердце. И он вернулся на следующий день. Но вот беда. Укол артефактом не прошел бесследно. В этом мире он очень быстро обращается в дракона. И как ему теперь быть? За ним охота и девушка, которую он так сильно полюбил, не догадывается ни о чём.

Вот такой вот сон. Не знаю даже, что с ним делать. Как использовать? Куда? И таких снов полно. Какие-то удается встроить в произведение, находящееся в работе. Какие-то пропадают бесследно. И я так думаю даже кошмары нужно выкладывать на бумагу. Читатель любит, когда его пугают.

Страхи в творчестве

Чего я не боюсь: быть смешным, нелепым, бездарным, наивным, глупым.

Мой страх: быть неинтересным. Страшно очень когда то, что ты очень долго и упорно сочинял, быть может даже всю свою жизнь, просто никому не интересно.

А у вас какие страхи в творчестве?

Высота и сказки

Сегодня было занятие по работе на высоте. Странно, но что-то в этом есть необычное. Высоко от земли, там, где ближе облака. Быть может это только для меня в верхолазных работах видится романтика, мечта. В вышине быть может слышны голоса драконов и сказочных существ из других миров. Но, не стоит слишком сильно витать в облаках. Опасно, опасно, опасно. Осторожно, очень осторожно ступаешь на цыпочках по краю над пропастью. И всё же где-нибудь и как-нибудь, я использую все эти канаты, карабины, стропы и защелки, в одной из своих историй.

В поисках вдохновения

Что заставляет нас неустанно, вновь и вновь браться за перо? Что если в голове, в воображении есть только яркие, ключевые моменты твоей будущей истории. Они изобилуют сильными диалогами и интересными сюжетными поворотами. Ты знаешь, что твой герой должен пройти определенный путь. И перейти из одного состояния сознания, психологии в другое. Но вот беда, между яркими фрагментами у тебя ничего нет. Пусто как в высохшем колодце, абсолютный арифметический ноль. Ты будто бы пишешь историю своей жизни, где в какие-то моменты у тебя наступала амнезия. И все. Ты не знаешь, что делает твой герой, где и как существует, чем живет. Процесс застопорился, и ты ищешь вдохновение. Везде и всюду, в архитектуре, живописи, музыке, в одобрении друзей и прочих, не знакомых тебе людей. Но бывает так, что друзьям до тебя нет дела, у них свои заботы. И вдохновение не приходит, и ты думаешь, что уже ни на что не годишься. Но что-то вновь и вновь заставляет двигаться вперед. Как говориться: “Пытаться и искать, найти и не сдаваться”. Быть может это глупая погоня за мечтой? Попытка дотянуться до звезды. Пусть она не твоя и принадлежит другому человеку, но так хочется стать ей равным. Вновь и вновь, любуясь неповторимым светом далекой звезды, пускаешься в самообман лишь бы только твоя история жила.

Писатель – какой он?

Писатель – каким он должен быть? Какой образ рождается в воображении при упоминании человека данной профессии? Интересные вопросы. Но меня в последние годы мучает другой вопрос. Как писать если в душе, как следствие и в жизни имеются неразрешимые проблемы? Если внутри сплошное беспокойство и мысли скачут одна за другой. И ты понимаешь, что скорее всего вся эта нервозность привела к больничной койке. А может он и есть такой вот настоящий писатель? Нервный, на грани, с ворохом противоречий, не самый идеальный человек. С совершенно неидеальными поступками. Скорее всего постоянно курит, пьет горькую, живет в вечном бардаке как внутри, так и снаружи. Насчет горькой, лично в моем случае ответ отрицательный. Не могу ничего в таком состоянии писать и выдумывать. Да и по сути своей перфекционист. Так что не могу жить в беспорядке. Зато внутренних дилемм, раздирающих сердце противоречий, нервных переживаний, волнений, хождений по краю хоть отбавляй.

Что такое блог?

Что такое блог? Своего рода дневник. Так ведь? Надо только выбрать место, площадку в инете, где его вести каждодневно, записывая все, что твориться в голове как есть. Я люблю писать, сочинять сказочные, нереальные истории. Но почему тогда дневник, а не книга? По-моему, книга – это большой труд, сборище упорядоченных, целенаправленных мыслей, разложенных по полочкам. Ею нужно занимать долго, упорно и добросовестно. И как-то необходимо соблюдать целостность и некоторые правила. А дневник, здесь, наверное, можно вольность допустить, уйти, порассуждать, что-то вспомнить, записать что произошло сегодня. Не откровенно конечно, пока. На данном этапе не такое большое доверие к этому делу для затрагивания животрепещущих тем. Неизвестно что еще из этого выйдет. Просто хочется складировать где-то свои мысли. Что-то строчить как выдастся свободная минутка. Забавно, в воображении рисуется образ писателя, некое такого человека среднего возраста или может быть даже старше. Если это мужчина, то может быть даже или определенно точно с бородой и сединой в волосах. Сидит он так умиротворенно в кресле, созерцает мир, работает неторопливо со своими мыслями и текстом. Где-то на берегу озера в тишине, быть может у камина или просто в квартире у окна. В общем умиротворение царит вокруг него. Так, наверное, и должно быть. Необходим настрой, полное погружение в создаваемую историю. Но, наверное, все должно быть не так как у меня. Суматошный день на работе. Шум, гам вокруг. Куча вопросов и дел до самого позднего вечера. А дома что? Чих пых и день закончился. Тоже дела, вопросы и задачи от любимой дочки. Не до уединения и сосредоточения. Никакой работы над текстом с чашечкой кофе в руках. Хочется конечно придумывать и сочинять, но забросил это дело. Отчасти еще из-за того, что книга написанная, изданная и размещенная повсюду в инете, по сути никому не нужна. Так стоит ли так надрываться, трудиться, выкраивать время для того что никому не нужно? Если можно просто жить и наслаждаться простыми вещами и не грезить успехом. Ведь так может быть, что и вправду бездарность полная. Так или иначе решил просто для себя строчить дневник, записывать как черновик все то, о чем думаю. Вот пока так как-то.

Что делать, когда лежишь в больнице?

Что делать, когда лежишь в больнице? С одной стороны, появляется куча свободного времени. И человеку творческому должно было бы его использовать с умом, на реализацию планов. Мне так казалось. Но увы что-то не получается. Все мысли сосредоточены на здоровье, главная задачей становится суметь выздороветь, восстановиться. Не знаю, но как-то по мне, работать к тому же привык в других условиях. С чашечкой кофе и плиткой шоколада. Сосредоточиться в кресле на мыслях. Ну не получается в палате, сидя на кровати, когда снуют вокруг все туда-сюда творить. Так что я пока временно в простое. Хотя глубоко убежден, что все в жизни нам дается не просто так, а для чего-то. Вот только я пока не понял, как использовать во благо сие бедствие.

Немного эротики

Метель за окном

Он скучал и тосковал по ней. Два дня всего, а тянутся так долго. Без милых рук, нежных прикосновений, без ее взгляда и слов, тоска жгучая. Он смотрел в окно, там бушевала метель. Он же видел в свете фонаря ее фигуру. В дрожании ветвей дерева на ветру угадывал ее развивающиеся волосы. В кружении снежинок читал ее тонкие пальцы. В сумраке комнаты на фоне окна рисовал ее обнаженную грудь, ее талию, плечи и бедра. Едва слышимый шорох он воспринимал за ее нежный шепот. Он вновь и вновь в темноте ночи, в переулках комнаты обнимал и целовал ее. Он наслаждался ее едва уловимым теплом, ее запахом, витавшим в воздухе. Он полюбил метель, потому что она была ее продолжением. Снегопад принес сквозь расстояния к нему ту, по которой он так скучал. Снегопад принес ему слова, что будто цветы он подарит при встрече ей:

Любовь моя, мой ангел от края земли,

Мы крепко друг в друге с тобой проросли.

Воет вьюга, гнутся ветви, гудят фонари,

А я все упрямо твержу, где ты моя визави?

Кольцо

Мужчина и женщина, им трудно понять друг друга. Хорошие мужчины жалуются хорошим женщинам на плохих женщин. Хорошие женщины жалуются хорошим мужчинам на плохих мужчин. Высказывая взаимные претензии, они отстаивают каждый свою сторону, не понимая, что находятся на одной и той же стороне. Спор длится долго и не кончается. Но она была другой. Душу ее неоднократно ранили прежде, но все равно она поверила ему. Она отдала всю себя в распоряжении его рук и слов. Единственное что не любила она это обручальные кольца. Он же не требовал от нее демонстрационного показа своей принадлежности ему. Он знал и чувствовал, что душой она крепко обручена с ним. Ему не нужны были оковы на ее нежных руках. Он принимал и любил ее такой, какая она есть кроткой, нежной, смущенной. Он, обняв ее за талию, прижав крепко к себе, словно перышко легко приподнял и посадил ее на стол. Она откинулась назад, открыв поцелуям грудь и плечи. Она его манила и притягивала к себе, обручая с собой своим нерушимым кольцом. Она смущалась и не знала, что с ней происходит. Ей нравилось, как и что он говорил. Как нежно и проникновенно шептал ей на ушко трогательные слова. Он просил ее поддаться наслаждению и не думать больше ни о чем. Она чувствовала его в себе. Чувствовала его дыхание на своем плече, его поцелуи на своей шее. Он дышал вместе с ней, прижимал к себе и отпускал. Двигался с ней в так, был в ней. У них было единое дыхание, одно на двоих. Она обнимала его все крепче, так, что они сливались в единое целое. Она чувствовала его тепло там, внизу живота, его движения, его мощную пульсацию. Он продолжался глубоко в ней рекой жизни. Она обручалась с ним нежно, крепко и нерушимо. Эти кольца в отличие от обручальных колец не жгли ее, а доставляли радость и блаженство. Она любила его и не искала более объяснений своим чувствам. А он лишь только повторял: “Моя, моя, моя…”

Она любила шоколад

Он налил крепкого зеленого чаю цвета древесной смолы. Она, задумав что-то, хитро улыбнулась и распечатала плитку шоколада. Он спокойно и безразлично сел за стол. Она словно кошка молниеносно прыгнула ему на колени. Он прижал ее к себе так сильно как мог. Ногами она крепко обхватила его за талию. Сквозь две тоненькие футболки животом она чувствовала мурашки на его коже. Ей уже казалось, что его сердце бьется у нее внутри. Так громко, так искренно, так нежно. Тук-тук, тук-тук подстраивались два сердца в унисон друг другу. Он массировал ей спину. Она отломила дольку шоколада и тут же спрятала от него за дивным бутоном алых губ. Чувственные, пухлые, они были так близко к его губам. Они едва соприкасались. Она вновь хитро улыбнулась. Ее руки обвили его шею. В поцелуе долгом и сладком она не хотела так просто отдавать ему свой шоколад. Тогда он украдкой отломил очередную дольку от плитки, прервал поцелуй и демонстративно отправил шоколад в рот. Она, не зная всех его намерений, обиженно нахмурила брови. Он же теплом своего языка растопил дольку, превратив сладость в жидкий напиток. Она всегда телом следовала велению его рук. Вот и сейчас поддалась его движениям и наклонилась набок. Теперь уже его губы, такие же чувственные волновали ее взгляд. Она коснулась их пальцами. Но он, отрицательно кивнув головой, дал ей понять, что сейчас намерения его другие. Он желал напоить ее теперь уже своим шоколадом. В поцелуе долгом отдать ей все до капли.

Он, она и дождь

Иногда дождь согревает душу. Летний, теплый он насыщает душу красками и чувствами, освежает тело и наполняет мыслями сознание. Но иногда чаще осенью или ранней весной дождь обжигает холодом. Он, вымывая эмоции, студит сердце, если не успеешь укрыться в теплом, уютном уголке. Она поначалу просто грустила, ибо он чуть-чуть опаздывал, его опередил холодный дождь. Она тосковала и замерзала, сидя у окна. Полуобнаженная, в легком, коротком платье, она обняла ноги и опустила голову на колени. Ей бы укрыться под теплым одеялом с чашкой горячего чая в руке, где-нибудь в уголке комнаты. Но она упрямо ждала его, расположившись как можно ближе к холодной, разделяющей завесе из мелких капель что зависли почти неподвижно по ту строну стекла. Он торопился к ней, мысленно слал ей тепло и объятья. Он целовал ей плечи и спину, шептал нежные слова. Она с трудом чувствовала его, все больше печалилась и чувствовала себя одиноко. Он же бился, сражался с дождем, покупал билет на самолет и летел к ней, повторяя как заклинание слова, что скучает, обнимает ее, свое солнышко. Он целовал ее глаза, вбирая в себя, ее слезинки. Он плакал вместе с ней, считая, что слезы как дождь смоют все плохое, грусть, печаль. Слезы они как дождь когда-нибудь кончатся. Он летел над землей и мысленно грел ее, водил пальцами по ее ладони. Он беспокоился и волновался за нее. Она теряла силы и чувствовала себя хмельной. Он не переставал ей говорить, что постоянно думает и днем, и ночью о ней. Она дождалась его, но заболела. Он прилетел и стал лечить ее любовью и заботой. Он грел ей чай, намазывал для нее хлеб малиновым вареньем. Он парил ей ножки, массировал и целовал ступни и каждый пальчик. Она же в ответ сияла как солнышко.

В душе

Он влюбился в ее черные волосы,

В ее стройный, изящный стан.

Он ее из тысяч узнал по голосу,

По улыбке, по нежным словам.

Он без ума влюбился в нее. В ее мысли, в ее слова, в ее фигуру, темный силуэт на фоне ярко освещенного окна. Он бредил ею днем и ночью. Искал в прохожих, незнакомках похожие черты. Вдруг она ему повстречается, ворвется в реальность как весна. Подойдет тихонько сзади, закроет глаза, чтобы он догадался, кто пришел. Для него не было проще задания, чем узнать ее, свою душу, и эту мелодию, что всегда напевало ее сердце. Она была для него его весной, летом, осенью и зимой. Она была хозяйкой его событий, рисовала картину. Он же радостно шел за ней. Она же целовала его в самый краешек губ, гладила пальчиками по щеке и смотрела в глаза взглядом, наполненным морем, где штиль и шторм, две половинки ее. Она была повелительницей на его планете чувств. Он касался ее шеи и плеч, дышал ее волосами, где жили ветер и страсть. Они терлись кончиками носиков как два голубка и смеялись, почувствовав запах весны. Он следовал за ее руками. Если она прижимала их к сердцу, то и он прижимался вслед за ними к ее комочку волнительно бьющемуся в груди. Оно словно бы птица, небольшое, но очень отважное. Она раскидывала руки в стороны, он тут же становился ее крыльями. Она касалась обнаженной груди, следовала по телу вниз, он везде и всюду жаркими поцелуями шел за ее пальцами, рождая в ее теле трепет и дрожь. Она хотела, чтобы остального мира не было, хотела, чтобы он спрятал ее и закрыл собою. Она видела окно и ветер, что врывается из форточки и колышет занавески. Он быстро откликался на ее просьбы. Он хотел, чтобы они стали единым целым, перемешались друг с другом, чтобы не понятно было, где кто, и никто не смог отделить одного от другого. Чтобы она стала им, а он стал ею. Они запирались на несколько дней в комнате, задергивали шторы и не вылезали из постели ни днем, ни ночью. Они закрывались от всего мира прозрачным балдахином и наслаждались друг другом, любили до беспамятства. Они, не размыкая поцелуя, шли вместе в душ. Ими правила тихая нежность. Им было все равно в одежде они или нет. Теплая вода струйками стекала по ее черным волосам, по шее, по плечам, по тоненькой футболке. Ткань намокая, обнажала ее грудь. Ему нравилось, когда она раздевала его, скидывала прочь мокрую рубашку. Они страстно целовали друг друга. Он хотел ее всю от кончиков волос до мыслей, парящих где-то там, высоко. Хотел присвоить ее себе всю. Он был жадный до нее. Она была его безоговорочно и окончательно.

Художник и натурщица

Он давно хотел этого. Сама мысль возбуждала и волновала воображение. Как и что будет с его затеей? Он хотел нарисовать ее обнаженной. Прикасаться к ее совершенному телу не руками, а взглядом, на расстоянии. Вместо сотен поцелуев, ласкать кистью образ на холсте. Он неистово жаждал выразить в рисунке то безумное желание обнять ее и овладеть ею. Страсть рвалась наружу. Он представлял себе все ее изгибы, грудь, шея, бедра. Алые губы, пронзительный взгляд в обрамлении выразительных ресниц и бровей. Загорелая кожа и черная как смоль копна волос. А вокруг сотни мазков ярко-красным, оранжевым, желтым. У него было все для этого. Кисти, палитра, холст и огромная комната с небрежно накрытой одеялом кроватью у стены. Он наточил карандаши, чтобы наметить контуры, налил крепкого кофе. Осталось только одно, самое главное, чтобы она решилась и пришла к нему.

Раздался звонок. Он открыл дверь. Она вошла тихо, молча, смело, словно кошка в свой дом. Она прошла в комнату. Он последовал за ней. Сердце его стучало как заведенный мотор суперкара. Так громко и неистово, что ему казалось, будто она слышит его биение. Между ними было расстояние. Она молча, не отрываясь, смотрела ему в глаза, расстегивая пуговицы на платье. Они осознали мысли друг друга, мысли, устремленные к единой цели – сексу души. Ее платье скользнуло по телу и упало на пол. Под ним на ней ничего не было. Кивком головы он велел ей расположиться на кровати. На самом краю, на белоснежной постели она замерла, приняв вызывающе-соблазнительную позу. Лишь только остро торчащие соски выдавали кипевшее у нее внутри возбуждение.

Он хотел закурить, чтобы обрести хладнокровие, но сдержался. Дым был лишним в их идеальном танце, сложенном из красок, эротики и чувств. Он взял в руки карандаш и стал наносить контуры. Он всегда начинал с глаз, ибо считал, что стоит уловить их выражение и весь рисунок дальше получится легко, сам собой. О! Как было непросто смотреть в эти глаза. Пронзительные, яркие, наполненные страстью. Ее брови, ресницы, скулы, подбородок, шея. На белом полотне она становилась все более осязаемой, она словно проявлялась постепенно сквозь туман. А дальше идеальный изгиб шеи, плечи, обнаженная грудь. Так часто дышащая, чуть вздернутая вверх. Ему казалось, что он видит, как в ней ярким рубином, бьется сердце. А потом осиная талия, втянутый живот. И о боже! Восхитительные бедра. Нога одна на другой. Дальше, внутрь нее пока нельзя. Она улыбнулась, видя его смущение. Набросок был готов. Ему стало жарко. Он снял футболку и принялся наносить краску. Она поднялась и подошла к нему, мягко, неслышно как кошка. Такая красивая и обнаженная. Она загадочно посмотрела на палитру. Ткнула пальцем в желтый цвет и провела линию на нем, от шеи вниз живота. Он принял новые условия игры. Ему была по душе такая манера письма. Он взял сразу несколько цветов. Зеленым он подчеркнул линию шеи. Оранжевой краской округлил груди. Красная линия устремилась вниз, словно его энергия. Она взяла синий цвет и фиолетовый. Ими она нарисовала его мужскую силу в руках. Он снял с себя оставшуюся одежду, чтобы она продолжила рисунок. Далее в ход пошли разнообразные оттенки и полутона. Они изрисовали друг друга. И когда для краски уже не было места, они решились перейти ранее обговоренный рубеж, слившись в страстном поцелуе. Она увлекла его за собой на кровать. Они томились и ждали этой минуты, и когда она настала, неистово наслаждались друг другом. Белая простыня их новый холст. Они сами кисти, пропитанные краской страсти и любви. Это была их лучшая работа.

Телефонная будка

Вы когда-нибудь прятались от дождя в телефонной будке? Знаете, были такие раньше. Красные, с телефоном-автоматом внутри за две копейки. И хоть он и она из времени нынешнего и подобные аппараты видели разве что только в раннем детстве, попробуем представить их, попавших под проливной дождь без зонта. Ни магазина, ни остановки со спасительным козырьком поблизости нет, лишь только она, телефонная будка. Дождь застал их врасплох. Сильный, неистовый, он вымочил их за считанные секунды до нитки. Они бежали по лужам. Шлепали промокшими ногами громко и сильно. Он стремительно открыл дверь, и она последовала за ним внутрь. По ее лицу стекали крупные капли. Волосы были сырыми. Она выжила их. Он подставил под струи свои ладони. Она рассмеялась. Он очень хотел ее. У них одновременно родилась безумная, Возбуждающая мысль заняться этим прямо тут, в этой будке посреди дождя. Стекла быстро запотели, срыв их от случайных прохожих. Он обнял ее и крепко поцеловал. Их языки сплелись в красивом танце. Он обнял ее правой рукой, левой коснулся живота. Постепенно он спускался все ниже и ниже. Она, повинуясь его воле раздвинула ноги. Его рука проворно проникла под трусики. Он нащупал клитор и стал его ласкать. Круговые движения с легким нажимом. Она, дабы не потерять равновесия, руками уперлась в боковые стекла. Отпечаток ее ладоней отчетливо проступил на запотевшем стекле. Она от наслаждения запрокинула голову назад, издав протяжный, сладкий стон. Ее состояние эйфории подстегивало его не останавливать и двигаться дальше. Их совершенно не смущало то, что место было общественным, что в любую минуту в телефонную будку могли войти. Это обстоятельство лишь только добавляло возбуждения, заставляло все быстрее и быстрее биться сердца. Его движения в предвкушении оргазма становились все более быстрыми. Стоны все более громкими. Их невозможно было не слышать с улицы. Возможно кто-то на мгновение, стоя под зонтом, задержался, поймав исходящую изнутри будки волну наслаждения. По ее телу прошла дрожь. Стоны стихли, а тело расслабилось. Она упала в его сильные руки, зная, что только в его объятиях она в безопасности, она защищена.

Кудрявая незнакомка

Однажды он отправился в столицу по делам. Зима началась стремительно. За ночь выпало много снега, сантиметров тридцать. Пушистый и красивый он обратил в сказку все вокруг. Облепил деревья, создав им белоснежную крону. Засыпал дроги и тротуары. Мягко лег на заборы и скамейки. Ему нужно было успеть все за один день. Решить все вопросы и вечером вернуться домой. Ранним утром он сел на скоростной поезд. За окном мела метель. До рассвета еще далеко. А за окном родные сердцу просторы. Заснеженные поля, леса, потемневшие от времени деревенские дома. Картинка менялась стремительно. Внутри вагона напротив было очень светло. Уютные кресла как в самолете, проводник с чаем и кофе, радио, телевизор, газеты и журналы. Мягкое, едва уловимое покачивание. На информационном табло обозначена скорость – 250км/ч. Он не заметил, как оказался в столице. Из поезда даже выходить не хотелось. Ему была в удовольствие дорога, далеко-далеко, на край земли. Там, наверное, снега еще больше и вокруг ни души. А здесь дела, да суматоха. Радовало то, что столицу так же замело, как и его город. В заботах он провел весь день. С огромной сумкой вернулся на вокзал, едва успев на последний автобус. Начало зимы, день очень короткий. Быстро стемнело. Город раскрасили тысячи огней. Свет струился от фонарей, из окон домов, резко врывался в бытие прожектором от фар автомобилей. В автобусе он был похоже один. Выбрав место, он расположился поудобнее. Сумку кинул рядом. Водитель закрыл двери и тронулся в путь. Дорога обещала быть долго. Усталость тяжелым грузом легла на веки. Он закрыл глаза. В сердце вновь воцарилась давно не отпускавшая грусть. Вспомнились давние переживания от неизбежного расставания. Быть может это был сон, а может и явь. Он обернулся и увидел девушку. Она была одна. Откуда она взялась, ведь не было никого, абсолютно никого в автобусе, когда он заходил. Ее кудрявые, песочного цвета волосы буквально светились в полумраке. Он решил пересесть к ней. Под предлогом того, что перед ней была ниша, идеально подходящая под его крупногабаритную сумку, он спросил разрешения расположиться рядом. Девушка ответила согласием. Незнакомка была невероятно похожа на его любимую актрису Лянку Грыу, прямо точная копия. Они разговорились. Девушка улыбалась. Охотно отвечала на вопросы, рассказывала о себе. Они даже не заметили, что вот уже три часа очень медленно движутся в пробке, так и не сумев покинуть пределов столицы. За окном красные стоп-сигналы автомобилей и свет фар слились в обилие огней, словно гирлянды на новогодней елке. В какой-то момент девушка коснулась его руки. Сердце у него в груди встрепенулось. Девушка смутилась и поспешила убрать свою руку, но он задержал ее. Он не хотел отпускать. Изящные, нежные пальцы вызвали бурю восторга в нем. От ладони исходило тепло. Он подвинулся ближе, наклонился к ней. Она ответила ему тем же. Ее пронзительный взгляд сводил с ума. Алые губы жаждали прикосновения. Он не удержался и поцеловал ее. Она охотно приняла его поцелуй. Сколько же страсти скрывалось в этом хрупком и нежном теле. Им никто не мешал. Водитель был далеко и занят дорогой. Молодой человек стал целовать ее шею. Девушка откинулась на спинку кресла. Из груди вырвался сладкий стон. Они оба будто бы сошли с ума. Стали раздевать друг друга. Ее золотистые кудри легли на обнаженные плечи. Он целовал ее упругую грудь со вздернутыми вверх сосками. Рука переместилась на осиную талию. Она вся была словно молоденькая, стройная, изящная лань так неосторожно попавшая в руки опытного охотника. Он в порыве страсти укусил, как всегда любил это делать, ее торчащий сосок, вызвав очередной сладкий стон.

«Чшшш», – едва слышно простонала она, призывая его не вызывать лишнего шума.

Но ему было уже все равно. Она раздвинула ноги, и он ворвался в нее стремительно. Она обняла его, крепко прижав к себе. Он уверенный и сильный был в ней. Двигался в такт ее дыханию. Целовал страстно, кусая губы в кровь. На пике наслаждения, он обернулся горячей рекой, ушедшей далеко в ее недра. Они еще долго не могли прийти в себя от произошедшего. Потом смеялись и долго болтали обо всем на свете.

Перед расставанием он спросил у нее номер телефона. Но ни следующий день, ни многими днями позже никто не ответил. Возможно это был сон, сказка для израненного сердца.

Они встретились в городе Н

Они давно искали встречи. Даже слишком давно. Они жили далеко друг от друга и никогда не касались ладонями, не шептали на ушко нежно и трепетно, затаив дыханья, слов о любви. Им было позволено лишь только душой и мыслью сливаться друг с другом. Ах, какая это должно быть мука, какое терзание не иметь возможность дотронуться губами и почувствовать теплый и сладкий вкус кожи любимого человека. Зато они могли бесконечно долго совершенствоваться в гораздо большем искусстве и мастерстве. Быть единым целым вне времени и пространства. Проникать и овладевать друг другом так глубоко, что не оставалось больше границ между тем, где был он, и где была она. Они теряли самих себя и становились чем-то новым, огненным, небесным существом, мчащимся в неизвестном направлении. Они уже не знали, что есть свет и тьма и не различали их между собой. Для них не существовало ни времени, ни планет, ни миров, ни других существ. Они стремительно неслись, смущая всех и вся на своем пути, существуя только в потоке вечного, концентрированного и чистого наслаждения. Он брал ее, когда хотел и где хотел, ведь они владели пространством вне времени и материи. Она была его послушной игрушкой, его рабыней тут же отвечавшей ему взаимностью. Она была его госпожой, вызывавшей в нем трепет и поклонение. Он готов был целовать каждую клеточку ее божественного тела. Она отвечала ему прерывистым сладким стоном, песнью удовольствия и блаженства. Она словно кошка изгибала перед ним спину, закрывала глаза и первой уносилась вдаль, увлекая его за собой. Не важно был ли день или же ночь. Они в одно мгновение отгораживались от других людей и мира плотной завесой, раскрашивая свой кокон, свою вселенную для себя в полутона. Он раскрывал для себя ее крылья, блистающие и сияющие, словно звезда всеми цветами радуги. Для них не было запретных тем. Он проникал в нее и заполнял собою. Она изгибалась словно змея, судорожно сжимая мышцы там, внизу живота. Их пальцы переплетались и сжимались до хруста, до бледной синевы в коже. Они двигались синхронно друг другу в такт. Он светился в ней, внизу живота, переливался, словно золотая река. Расслабленная она лежала без сил, а он гладил ее по волосам и сочинял стихи: Напряжение в груди, напряжение любви. Двести двадцать вольт по нервам, страсть пульсирует по венам. Прошло время, и они встретились в городе Н… Он был с букетом цветов. Она была не одна. Она держала за руку крохотное, очаровательное, черноволосое создание по имени Маргарита.

Рассказы странствующего

Нойшванштайн – там, где живет сказка

Никогда нельзя сказать наперед какие сюрпризы готово преподнести для тебя будущее. Однако некоторые едва заметные сигналы или знаки издалека тянуться к событию. И если постараться, то можно их разглядеть. Одной из первых моих картинок, размещенных на впервые приобретенном когда-то давно компьютере, была фотография загадочного и красивого замка. Я не знал ни его названия, ни истории, ни месторасположения. Я даже не стремился его увидеть наяву. Тот замок для меня будто существовал в сказке или же в другом измерении. И я задавался вопросом, можно ли найти сказку на земле? Стоит ли ее искать, если сказка это всего лишь чей-то вымысел? Так он и оставался для меня несуществующим мифом. Только потом я услышал поначалу трудно выговариваемое легендарное имя Нойшванштайн. Я никогда не думал и не представлял, что смогу оказаться на расстоянии вытянутой руки от него, смогу прикоснуться к его стенам, почувствовать и побывать в сказке. Оказывается, именно Нойшванштайн стал прообразом диснеевского замка Спящая красавица. В последствии появляющемся, в той или иной форме уже в мультфильмах Русалочка и Красавица и чудовище. В последнем творении мультипликаторов особенно явно чувствуется романтическая загадка порою мистическая так явно манившая создателя-короля. Кто-то сравнивает Нойшванштайн с парящим на высоте лебедем. Для меня он предстал в виде высокого, белоснежного корабля так явно врывающегося на просторы зеленой равнины. Позади словно стражники возвысились величественные горы. Дорога серпантином сквозь дремучий лес ведет наверх к легенде. Скольких людей должно быть эти места вдохновили, и еще будут вдохновлять на создание удивительных творений сказок и фильмов. Созданное королем под влиянием музыки, опер Вагнера, оно рождает музыку. Замок величественный и прекрасный, легкий, устремленный вверх. Как бы я хотел построить такой же и жить в нем. С моей страны, с моего города как много людей побывало здесь? Лично я не знаю не одного, оттого чувствоисключительности не покидает ни на минуту. Мимо нас проезжает повозка с пассажирами. Далеко наверх ее тянут мускулистые, крепкие лошади тяжеловозы. Но мы избираем свой путь, идем своей дорогой, все время вверх, мимо водопада. Какой-то странный и непонятный асфальт под ногами. Будто цельно налитый, сплошной, черной рекой стекает сверху. Люди гуляют, кто поднимается в ожидании встречи с чудом, кто спускается переполненный радостью и незабываемыми впечатлениями. Дело чести помочь кому-нибудь сфотографироваться на фоне чудесной природы. Небольшая остановка у сувенирной лавки и дальше в путь. Остается пройти совсем немного, однако теперь у меня в руках изысканный подарок, вырезанный в дереве замок, мой маленький Нойшванштайн. С ним идется гораздо легче. С открытой просторной площадки открывается прекрасный вид на простирающуюся далеко внизу местность с аккуратно подстриженной травой, маленькими домиками и огромным озером Форгензее. На другой стороне смотровой площадка с решетчатым полом и стеклянным ограждением нависла над пропастью. Отсюда замок как на ладони. Находясь на возвышении, он будто бы вырос из скалы. Темно красные стены ворот с башенками по бокам. За ней, по правой стене высокая четырехгранная башня с множеством узких бойниц и маленькой круглой башней наверху. Основное здание замка изобилует остроконечными крышами и шпилями, устремленными в небо. Не смотря на размеры, кажется, его можно схватить и унести с собой. За воротами нижняя смотровая площадка. Множество людей ожидают с волнением здесь своей очереди. С противоположной от высокой башни стороны нет столь высоких стен. Быть может, это место не успели достроить, зато отсюда открывается прекрасный вид на глубокое ущелье, на горы, что поднимаются сразу за ним, на мост Марии, нависший над пропастью. Где-то высоко в небе парит параплан. Мы для него крохотные фигурки в игрушечном доме. Очень жалко, что в столь шумном окружении нельзя остаться наедине, почувствовать на мгновение себя королем и владельцем замка, запечатлеть на фотографию свои единоличные владения. Интерьеры замка поражают. Многочисленные настенные полотна, иллюстрирующие легенды, столь ярко воспетые Рихардом Вагнером. Величественный тронный зал, своим оформлением подражающий интерьеру Айя София. Просторный певческий зал, будто создан для проведения спектаклей и представлений. Даже комнаты для слуг с прекрасной деревянной мебелью, словно предвестники появления саги о приключениях Хоббита на пути туда и обратно. И вновь сожаления, что нельзя остаться, экскурсионные группы следуют одна за другой, и очень скоро покидаешь столь прекрасный замок. На замысловатом пути нет ограничительных рамок для сюрпризов. Королевский балкон с видом на Хоэншвангау и Алпензее, озеро, зажатое меж двух гор и по виду находящееся по уровню выше окружающей местности. В чистом, голубом небе ярко светило солнце, отбрасывая длинные тени от высоких башен. Замок как бы прощался со своими гостями, на миг заглянувшими в его владения.

Оглавление

Параллели жизни

  Бабуля

  Банка растительного масла

  Люди уходят

Я это я

  Мне жаль

  Вдохните полной грудью новый день!

  Я не люблю март

  У нас нет будущего, нет прошлого

  Пожелания счастья

  Вы все супер. Или почему у нас нет тысячи лайков

  Утиные истории

  Я интроверт. Или почему я строю комнату Гарри Поттера

  Цой жив!

  Старое пальто

  Все теряет смысл

  Хайп и видеокассеты

Детство

  Велосипед

  Колхоз

  Легенды

  Происшествие

  Телефон

Маленькие истории

  Путь к звездам

Я писатель

  Что творится в этой голове?

  Быть может зря я был так категоричен?

  Я перестал писать и мне стало легче

  Где вы были в своей юности?

  Ваше место, где вы творите

  Сны как вдохновение

  Страхи в творчестве

  Высота и сказки

  В поисках вдохновения

  Писатель – какой он?

  Что такое блог?

  Что делать, когда лежишь в больнице?

Немного эротики

  Метель за окном

  Кольцо

  Она любила шоколад

  Он, она и дождь

  В душе

  Художник и натурщица

  Телефонная будка

  Кудрявая незнакомка

  Они встретились в городе Н

Рассказы странствующего

  Нойшванштайн – там, где живет сказка