Этот мир не выдержит меня. Том 2 [Максим Майнер] (fb2) читать онлайн

Этот мир не выдержит меня. Том 2

Глава 1

Ветераны были снаряжены по полной: кольчуги, шлемы, мечи и кинжалы — только щитов не хватало. Солидные ребята, ничего не скажешь.

Они стояли в напряжённых позах, выставив перед собой оружие. Видимо, моё сольное выступление, состоявшееся сегодня днём, вынудило их отнестись к тощему пацану со всей серьёзностью. И значит, о факторе неожиданности можно забыть.

— Где голем, Феликс? — вкрадчиво спросил Спица. Он бросал по сторонам настороженные взгляды, опасаясь появления Кербера. — И что ты здесь делаешь?

Я продолжал молчать — не потому, что решил изображать партизана на допросе, просто от горького сока свело челюсти. По словам Хольда, одной ягоды было достаточно, чтобы снять практически любую боль, однако пока никакого серьёзного эффекта ощутить не удалось. То ли времени прошло недостаточно, то ли в моём состоянии нужна анестезия покрепче.

— Ой-ёй! — воскликнул Красный. — Будто бы ты сам не знаешь, чего он здесь делал... За колдуном он пришёл! Помнишь, как он ловко нашего Пуллона выдоил? Как бурёнку безрогую! А как ночь настала, пошёл воспитателя своего освобождать... А я ведь говорил, что не мог простой юнец против четверых ветеранов выстоять!

— Ты был прав, — покладисто согласился Спица. — Как всегда. Что будем с ним делать?

— А чего тут думать? Завтра утром наш господин вернётся, и пусть сам разбирается, кто этот Феликс такой... Может, лазутчик баронский, а может, другая какая паскуда. Свяжем его и в караулку отведём — пусть там остаток ночи посидит под присмотром... И с Марком надо поговорить, а то притащил в замок какую-то гадину!

Красный решительно шагнул вперёд. Спица, державший в одной руке лампу, подстраховывал его сзади, чтобы не мешать и не подставиться, если напарнику придётся орудовать мечом. Грамотные действия.

— Осторожнее, — негромко произнёс ветеран. — Феликс может быть опасен.

— Ой-ей, думаешь я не знаю? Но он еле-еле на ногах стоит, так что справимся...

Язык онемел. По всему телу растекалась приятная прохлада, которая если и не убирала боль полностью, то хотя бы делала её сносной, терпимой. Красная ягода наконец-то начала действовать.

Ветераны не суетились и не спешили, что дало мне несколько мгновений на размышления. Как быть? Просто сдаться и положиться на графскую милость? Точно нет. Лучшее, что меня при таком раскладе ждёт — это уютная камера по соседству с Хольдом. Подыхать в ледяном мешке, да ещё и в компании зловредного старика я не собирался — лучше умереть в бою.

Какие ещё варианты? Подкупить ветеранов? Вряд ли получится — у меня не так много денег. Запугать? Тоже мимо — эти люди не той породы, чтобы из страха пойти на должностное преступление. Попробовать договориться? Не выйдет — у них нет ни одной причины, чтобы помогать мне.

Правда, там, где бессильны деньги, слова и угрозы все вопросы может решить смерть... Их смерть, разумеется — сам я пока на тот свет не торопился.

Однако у силового способа тоже имелось несколько весьма неприятных нюансов. Во-первых, их двое, и они защищены бронёй, а я мало того что один, так ещё и моё состояние оставляло желать лучшего. Во-вторых, против них нельзя было использовать своё оружие, ведь граф, будучи властителем металла, заменял целую криминалистическую лабораторию — царапну ветеранов кинжалом, и их светлость сразу определит, какой негодяй это сделал.

Решением всех проблем была магия, но колдовать сейчас, когда только что едва не погиб от взбунтовавшегося дара — не лучшая на свете идея. Возможно, моё заклинание переломило бы ход боя, но красиво лопнуть, стоя над телами поверженных врагов, мне как-то не улыбалось.

В любом случае схватки не избежать. Я не мог позволить Красному и Спице выйти отсюда — только их смерть, как это ни прискорбно, гарантировала мою жизнь. А раз так, то пора брать инициативу в свои руки.

— Явку с повинной примите? — спросил я у Красного, который уже находился в шаге от меня.

— Чего? — он нахмурился, но внимания не ослабил.

— Ничего. У вас голем за спиной.

Разумеется, такие опытные бойцы не стали оглядываться разинув рты — ветераны были слишком хороши, чтобы купиться на такую примитивную разводку. Однако страх перед порождением магии взял своё. На одно короткое — практически незаметное — мгновение и Красный, и Спица немного отвели взгляд в сторону. Совсем чуть-чуть, но мне хватило и этого.

Глаза привычно выхватили из общей картины главные детали: Красный не застегнул нащёчники шлема, и они болтались, обнажив подбородок, а Спица слишком далеко выставил фонарь. Время действовать.

Рывок вперёд на пределе возможностей. Поднырнув под правую руку Красного, в которой тот держал меч, я впечатал основание ладони в его незащищённый подбородок. Голова ветерана откинулась назад, а шлем с грохотом упал на пол — при правильной технике такой тычок куда эффективнее, чем удар кулаком.

Бывший легионер потерял устойчивость и чтобы сохранить равновесие, сделал шаг назад, закрыв обзор своему напарнику. Спица сместился в сторону, пытаясь восстановить визуальный контакт, но лишился из-за этого самой большой ценности — единственного источника света. Метательный нож выбил лампу из его руки.

На полу тут же образовалось небольшое огненная лужица, отблески пламени заплясали по заиндевевшим стенам, но у меня не было времени, чтобы любоваться игрой света. Я увернулся от рубящего удара мечом и рванул в темноту — туда, где состоялась моя битва с Кербером.

Красный и Спица сперва побежали за мной, но сделав буквально несколько шагов, остановились. Верное решение — глупо лезть в полную неизвестность. Правда, остатки масла на полу за их спинами уже почти прогорели, поэтому скоро легионеров накроет тьма. Тьма, вместе с которой приду я...

— Дальше не пойдём? — спросил Спица.

— Не пойдём, ой-ей! Пусть он там в темноте сидит, а мы подождём! Слышишь, Феликс? Хрен мы к тебе пойдём!

Через четверть минуты они сообразят, что ждать меня прямо на этом месте — глупо. Можно вернуться назад и караулить у двери — выход-то здесь только один. Этого допустить нельзя, но пока есть возможность, нужно обзавестись оружием.

Я почти добрался до скелета Кербера, где в неверном свете, исходящем от глыб льда, нашёл одну из его оторванных лап. То, что доктор прописал.

Откромсав часть рукава, я на всякий случай обернул кусок ткани вокруг железяки — вдруг здесь умеют снимать с предметов отпечатки пальцев или следы ауры, или что-нибудь похожее.

— Ты чего вернулся? — прошептал Хольд, заметив меня, но времени на светскую беседу не осталось — пора было заняться ветеранами.

Я метнулся назад. Красный и Спица уже отошли от почти незаметного теперь пятна пламени и осторожно двигались по направлению к винтовой лестнице. Их выдавало тяжёлое дыхание и позвякивающие при каждом шаге кольчуги, а вот я двигался совершенно беззвучно.

Пока имелся хоть какой-то свет, нужно было найти метательный нож. Нельзя оставлять такие улики на месте преступления. Сказано — сделано. Клинок оказался там, где и должен — рядом с разбитой лампой.

— Ой-ей, где он?

— Не знаю...

Они не видели меня — я не видел их. Только слышал, однако этого мало. Здесь слишком тесно, ветераны слишком хорошо защищены — нападение в подобной ситуации чревато ошибками, а любая ошибка при таких вводных — это смерть.

Не знаю как, но мне нужно вызвать то синее марево, которое позволяло видеть в темноте...

Я закрыл глаза и сосредоточился на испытанных в тот момент ощущениях. Тепло, пронизывающее всё тело, и мощь, струящаяся по венам... Чувство безграничной власти — ненастоящее, иллюзорное — вернулось всего на мгновение, но даже его хватило, чтобы увидеть силуэты двух легионеров на фоне синего марева.

Красный и Спица прижимались плечами друг к другу и пятились к выходу, выставив в мою сторону мечи. Вперёд.

Прижавшись к стене, я беззвучно обогнул их справа, а затем атаковал с той стороны, с которой ветераны не ждали нападения — со спины. Мне понадобилась секунда, чтобы рассечь не прикрытую короткой кольчугой бедренную артерию Спицы. Ещё мгновение, и из сонной артерии Красного начал бить кровавый фонтан — зря он не поднял шлем...

Всего пара быстрых экономных движений превратила ветеранов в покойников. Подпитываемые адреналином, они пока ещё не успели этого понять, но всё было кончено. Не стоило им сюда приходить. Красный повалился на пол через несколько секунд, а Спица продержался чуть дольше, однако вскоре и он растянулся на камнях.

Правда, на этом всё не закончилось... Теперь нужно было состряпать хоть сколько-нибудь убедительную инсценировку, чтобы направить следствие по ложному пути.

Для начала я убедился, что оба противника мертвы, а потом хорошенько искромсал их уже мёртвые тела лапой Кербера — так, чтобы было похоже будто бы между ними и големом шла серьёзная битва. Затем я запихнул ветеранам в рот по несколько красных ягод, а ещё пяток раскидал вокруг. Думаю, этого хватит.

Отбросив своё импровизированное оружие подальше, я выбрался наружу и вернулся к хибаре, где хранилось ведро.

Старик всё ещё дышал, но теперь шансов у него не осталось — его тихая кончина от передоза не вписывалась в ту картину, которую я пытался создать. Позвонки сухо хрустнули, отправив дедушку в лучший из миров. Смерть во сне, без боли и страданий.

Я стащил тело с кровати и подтянул поближе к входу, чтобы казалось, будто бы старика прикончили именно там. Остался последний штрих — нужно выйти, закрыть замок и выбить дверь...

Треск дерева ещё висел в воздухе, а я уже уходил быстрым шагом, стараясь поскорее покинуть место преступления. Графа, который завтра утром наконец-то приедет с охоты, ждёт не самый приятный сюрприз — вместо привычных развлечений ему придётся разбираться с тем, что натворили за ночь два обдолбанных ветерана.

Учитывая, как в замке налажена служба, не думаю, что здесь найдётся человек, способный провести качественное расследование. А некачественное покажет, как пара бывших легионеров, обожравшись красных ягод после дежурства, отправилась в тюрьму на поиски приключений.

Негодяи откуда-то прознали, что для прохода мимо Кербера нужно помойное ведро, а потому вломились в сарай, где оно хранилось, и убили старичка, не желавшего его отдавать. Затем пенсионеры-наркоманы спустились под землю, встретились с големом, случайно разбили пропуск и были вынуждены вступить в неравный бой, который умудрились свести к ничьей — подготовка у бывших имперских легионеров, как ни крути, была на высоком уровне.

Расправившись с Кербером, они коварно скрылись от справедливого возмездия, дружно померев от ран — в общем, подозреваемые ушли туда, откуда нет возврата, а значит, продолжать расследование не имеет никакого смысла...

Разумеется, если за дело возьмётся серьёзный профессионал, то на поверхность сразу выплывет целый ворох несостыковок, но будем надеяться, что этого не произойдёт.

Четверть часа быстрым шагом по тёмным коридорам, и вот передо мной вход в нашу с Марком комнату. От предвкушения грядущего отдыха закружилась голова, однако бдительности я не утратил. И, как оказалось, не зря — стоило только открыть дверь, как из темноты кто-то бросился на меня с кулаками.

Чёрный кинжал, заляпанный моей кровью, сам прыгнул в ладонь, и я приставил остриё к горлу нападавшего. Или, точнее — нападавшей, потому что из засады на меня напрыгнула Рита.

— Ты хочешь умереть? — устало спросил я, глядя в её испуганные глаза.

— Н-н-нет, — девушка начала заикаться от страха. — Я п-п-росто д-д-д-олго ждала тебя и немножко разозлилась...

Рита дрожала как лист на ветру, и я спрятал кинжал. Она сразу отошла от меня на несколько шагов и поправила полы длинного платья. Приталенное, с широкими рукавами и невообразимым количеством завязок, оно делало её похожей на благородную даму.

— Зачем пришла? — сухо поинтересовался я. Сейчас у меня было не то состояние, чтобы изображать из себя джентльмена.

— Это что, к-к-ровь? — Рита указала тоненьким пальчиком на тёмные пятна, видневшиеся на моей рубахе.

— Нет, это я вином облился.

— Правда?

Я не стал отвечать — у меня вдруг появилось острое желание прирезать эту надоедливую особу, которая стояла между мной и отдыхом.

— Я пришла показать, что всё получилось! — протараторила Рита, которая, похоже, прочитала в моих глазах свою возможную судьбу и решила не тратить время на пустые разговоры.

Она вдруг ослепительно улыбнулась и крутанулась вокруг себя, разметав длинные волосы. До меня донёсся тонкий аромат, от которого сердце забилось быстрее, а дыхание стало чаще. Приятный, свежий, но одновременно тёплый, он буквально вынуждал сжать Риту в объятьях — похоже, наша совместная ночь действительно не прошла даром. Девушка стала ещё соблазнительнее.

Ни усталость, ни просыпающаяся боль, ни три отнятые за один вечер жизни не смогли потушить вспыхнувшее пламя страсти, и я сам не заметил, как подошёл ближе к девушке. Не заметил, пока не почувствовал горячее дыхание на своей шее. Нужно брать себя в руки!

— Вижу... что получилось, — мне было трудно говорить из-за вмиг пересохшего горла. — Теперь осталось испробовать твои новые возможности на графе...

Губы девушки растянулись в улыбке. Осознав, что её чары подействовали на меня, она сразу почувствовала себя куда увереннее и быстро забыла об испытанном страхе.

— Граф не устоит, — Рита прильнула ко мне. — Спасибо...

— Да не за что...

Мои ладони скользнули по спине девушки. Я не собирался этого делать, но навязчивое желание коснуться её тела оказалось сильнее разума. Чёрт, находиться рядом с такой манящей красотой становилось по-настоящему опасно.

— Есть за что! — Рита, вытянувшись, коснулась губами моего уха. — Лишь благодаря тебе я всё ещё жива... А теперь ты подарил мне силу, о которой я могла только мечтать! Та ночь никогда не уйдёт из моей памяти... Я буду помнить о ней всегда...

Меня будто бы пронзило током, когда девушка запустила тонкие пальчики в мои волосы. Голова налилась приятной тяжестью, а глаза закрылись сами собой. Все события этого насыщенного дня вдруг стали далёкими и совершенно неважными.

— Ты дал мне шанс заполучить свободу, — продолжала шептать Рита. — Я заставлю графа разорвать поводок... Я больше не буду принадлежать никому, кроме тебя... Я стану только твоей... Хочешь, чтобы я была только твоей?

Я не смог ответить, из последних сил пытаясь сохранить остатки воли и сознания, но соблазнительнице было достаточно моего молчания.

— Конечно, хочешь... И я буду только твоей! Мы покинем замок, мы увидим другие города... Я буду дарить тебе любовь, а ты будешь защищать меня, Феликс... Ведь ты такой сильный и такой отважный... Мы уйдём далеко-далеко отсюда и оставим позади все проблемы...

Я закусил губу, чтобы смыть это наваждение кровью. Тень той мощи, которая совсем недавно чуть не уничтожила меня, позволила разорвать возникшую связь, а затем металлический вкус напомнил о прошлом: бокс, драки в детдоме, армия, Афган... Воспоминания вытащили сознание из омута, в который меня тянули голос и прикосновения Риты.

— Что скажешь, милый мой? — она прижималась ко мне с такой силой, что стало трудно дышать.

— Скажу... что у меня другие планы, дорогая.

Я оттолкнул девушку от себя. Уверенная в победе Рита замерла, глядя на меня полными изумления глазами.

Глава 2

Я чувствовал, что прошёлся по самому краю. Ни бой с Кербером, ни схватка с ветеранами, ни даже разрывающий нутро дар не были так опасны, как эта красотка с огромными глазами. Поражение в противостоянии с ней грозило не просто болью, страданиями или смертью — проигрыш в этой битве с удушающим очарованием означал полную и безвозвратную потерю свободы. Ещё немного, и девушка заполучила бы в своё распоряжение послушную марионетку, готовую идти за хозяйкой до конца.

Вот так помог, называется, бедняжке. Теперь я уже не знал, кто для меня опаснее: Рита или вил Кьер.

Изумление в глазах девушки сменилось сперва растерянностью, потом злостью, а в конце — мнимым раскаянием. Она опустила плечи и сделала бровки домиком — прошло всего одно мгновение, за которое стерва, готовая сломать мою волю, превратилась в страдающего от мук совести ангелочка.

— Прости меня! — воскликнула Рита, прижав руки к груди. — Ты же знаешь, я не могу управлять этим... Умоляю, прости!

Дрожащий подбородок, поза полной покорности и задравшаяся будто бы случайно юбка, обнажившая идеальные голени, обтянутые белыми чулками... Не хватало только слёз, блестящих в свете луны.

Я почувствовал, как меня снова накрывает волной желания. На этот раз влечение разгоралось не так стремительно и остро — похоже, теперь Рита решила действовать осторожнее.

По моим губам пробежала улыбка влюблённого идиота, и глаза девушки вспыхнули от ликования. Рано радуешься, дорогая.

Руки скользнули за спину, извлекая спрятанное оружие: чёрный кинжал и клинок Лэйлы. Бросок. Сталь пронзила разделявшее нас расстояние за долю секунды, пригвоздив широкие рукава платья к спинке кровати.

Рита вскрикнула, дёрнулась, отчего ткань жалобно затрещала, и замерла, настороженно глядя на меня. А я уже сжимал в ладони один из метательных ножей и был готов к новому броску.

— Если не перестанешь играть со мной, то следующий клинок попадёт тебе в глаз... И без него ты уже не будешь такой милашкой.

Рита фыркнула, но восприняла угрозу всерьёз — похоже, красота значила для неё очень много. Давление на меня сперва ослабло, а потом и вовсе исчезло. Верное решение.

Я почувствовал, что снова в полной мере владею собой. Если в нашу прошлую встречу девушка не могла контролировать свои способности, то сейчас она явно управляла ими осознанно.

— Как ты это сделал? — Рита наконец сбросила маску. Теперь, когда она перестала играть роль, из взгляда пропала и страсть, и раскаяние — осталась только настороженная расчётливость. — Как ты смог устоять?

— Легко, — не моргнув глазом соврал я. — Ты слишком самоуверенная и серьёзно себя переоцениваешь. Смотри, как бы и с графом чего не вышло... Хотя бы на кошках потренируйся, что ли, пока он не вернулся.

— Мне не нужна кошка, — скривилась Рита. — Мне нужен тот, кто сможет меня защитить! И я хочу, чтобы это был ты!

Полученная после ночи со мной сила изменила девушку до неузнаваемости. Теперь она стала вести себя куда увереннее и практически не боялась, даже находясь в очень невыгодном положении. Весьма странное поведение.

— Почему именно я?

— Потому что! — в голосе Риты послышались капризные нотки. — Хочу, и всё!

В чём причина такого желания? Возможно, произошла своеобразная психологическая фиксация — после спасения из лап бандитов, она решила, что лишь я один смогу защитить её от чего угодно и что только рядом со мной полностью безопасно... А может быть, я слишком увлёкся психоанализом, и девушка просто захотела заполучить в своё пользование человека, которого никто не будет искать.

— Если тебе нужен охранник, то попробуй сперва предложить денег. Не обязательно морочить мне голову, если можно просто заплатить.

Думаю, с её теперешними талантами не составит труда заполучить целую кучу золота... Я даже взглянул на девушку другими глазами — возможно, это мой шанс собрать необходимую для поступления в Академию сумму. Напрягало только одно: не очень комфортно быть рядом с человеком, который мигом превратит тебя в безвольного раба, стоит только на мгновение утратить бдительность.

— Заплатить? — с удивлением спросила Рита. — Зачем платить, если можно получить даром? Да и любовь значительно крепче денег — она привязывает куда сильнее...

— А сталь — куда крепче любви. И если надумаешь выкинуть что-нибудь подобное ещё раз, она насмерть привяжет тебя к могиле... Ты всё поняла, милая моя?

Я подкрепил свои слова демонстрацией небольшого метательного ножа. Сталь опасно заблестела в лунном свете, напомнив девушке, что путь на кладбище может быть очень коротким.

У меня редко появляется настоящее желание убивать — обычно это приходится делать из необходимости — но сейчас я действительно хотел прикончить девушку. Ощущение того, что теряешь себя, превращаясь в безвольную куклу, напугало до дрожи в коленях. Никогда раньше не испытывал ничего подобного.

Однако я не стал её убивать. Не потому, что пожалел или не захотел прибавлять к сегодняшнему и без того немаленькому счёту ещё одного покойника — нет. Просто с такой силой мы добьёмся от графа чего угодно... Осталось только напомнить девушке о её обязательствах.

Рита неохотно кивнула. Судя по нескрываемому недовольству, она всерьёз обиделась на то, что я устоял перед её чарами — очень по-женски и очень не вовремя. Сейчас мне как никогда были нужны её способности: не только для освобождения Хольда, но и для того, чтобы замять происшествие с големом и инцидент с ветеранами.

В общем, пора прибегнуть к старому и испытанному методу: кнут и пряник — вот что поможет мне добиться своего. И если с «кнутом» всё понятно, то в качестве «пряника» нужно предложить Рите то, чего она хочет.

— Давай так, — сказал я. — Когда ты поможешь мне разобраться с моими делами, то я провожу тебя до столицы и буду защищать в пути...

— Когда помогу? — с плохо скрываемой обидой спросила Рита. — А что если я больше не хочу тебе помогать?

Несмотря на сказанное, по взгляду и поведению было понятно, что предложение заинтересовало девушку. Уж не знаю, чем я ей приглянулся, но она действительно хотела моей защиты.

— У нас была договорённость: я помогаю тебе, а ты помогаешь мне...

— Ты провёл ночь со мной, — фыркнула Рита. — Это само по себе награда...

— Я уже, кажется, говорил, что ты себя несколько переоцениваешь?

— Может быть, — девушка скривилась, словно от зубной боли. — Но я не вонючая северянка, которая жизнь положит, чтобы соблюсти уговор... Слово — это просто слово и ничего больше.

— Удобная позиция. Особенно когда я свою часть сделки уже выполнил.

— Это твои проблемы, — хмыкнула Рита. — Не стоило быть настолько доверчивым... Пусть это послужит тебе уроком...

— Знаешь, в чём главная проблема таких «учителей», как ты?

Девушка прищурилась, а потом покачала головой.

— Ваша главная проблема в том, — усмехнулся я, — что вы почему-то считаете себя бессмертными...

— Вот как? И что же произойдёт, если я не стану помогать?

— Боюсь, что в таком случае на моей одежде появятся новые пятна.

Рита попыталась изобразить ехидную усмешку, но подрагивающие губы выдали её с головой — мои слова напугали девушку. Почему-то именно эти пятна так сильно запали к ней в душу, что вызвали больше страха, чем все предыдущие угрозы с моей стороны.

— Я... Я... не боюсь тебя... — пробормотала она. — Ты не сможешь мне навредить, пока я в замке...

Я ничего не сказал — просто улыбнулся. И эта улыбка убедила Риту куда лучше, чем тысяча слов.

— Ты... Ты ведь просто... — лицо девушки побледнело как мел. — Ты ведь обычный...

Я не дал ей договорить. Нас разделяло всего несколько шагов — мгновение, и мои пальцы сжали острый девичий подбородок. Наши взгляды встретились. Не так давно Фольки говорил, что видел в моих глазах сотни смертей... Что же, придётся показать их Рите все до единой.

— У тебя есть два варианта, — произнёс я почти шёпотом. Если хочешь донести до человека смысл сказанного, а не голую эмоцию, то нужно говорить тише — это заставит собеседника вслушиваться в каждое слово. — Первый, он же печальный — ты решаешь, что не хочешь помогать мне, и тогда наша тёплая дружба, скреплённая незабываемой ночью, подходит к концу. А вместе с дружбой подходит к концу и твоя жизнь... Второй вариант куда интереснее: ты делаешь то, что обещала, и я, как закончу свои дела здесь, доставляю тебя до столицы в целости и сохранности...

Рита смотрела на меня не мигая, как кролик на удава. Складывалось впечатление, что она даже дышала через раз — так её проняло.

— Ну, так что, милая моя? — я сжал девичий подбородок чуть-чуть сильнее. — Каков будет твой выбор? Увлекательное путешествие в приятной компании или переезд под землю и знакомство с червями?

Выбор без выбора — классика манипуляции. Загнав человека в такую ситуацию, нельзя давать время на раздумья — нужно требовать немедленного ответа.

— Говори! — я тряхнул голову девушки.

— Я п-п-о-могу тебе, — пробормотала она. — Я в-в-ыбираю п-п-п-у-у-тешествие...

Я разжал пальцы, и Рита сразу же опустилась на пол. Без обычного для неё эротизма — просто рухнула, как подкошенная. Никакой жалости к девушке во мне не было: она сама полезла в такие игры, проиграть в которых можно очень по-крупному.

Следующие четверть часа ушли на то, чтобы проинструктировать Риту насчёт того, что ей нужно внушить графу. Начинающая сирена по-прежнему сидела на полу и кивала на каждое моё слово. Закончив я освободил её, вытащив застрявшие в дереве кинжалы, помог подняться и сказал напоследок:

— Есть ещё кое-что. Сегодня ночью случилась большая трагедия: двое ветеранов разрушили графского голема, который охранял подземную тюрьму, а после — скончались от ран.

Только-только успокоившаяся Рита снова задрожала от страха. Возможно, не стоило говорить об этом сейчас, но другого шанса могло просто не представиться. Вил Кьер вернётся уже утром, а это здорово затруднит общение с девушкой.

— Большая трагедия, — повторил я. — Но графу или кому-то из его людей не стоит слишком глубоко копаться в этой историю... Я слышал, что ветераны перебрали с красными ягодами, а никто ведь не хочет, чтобы репутация доблестных императорских воинов оказалась подмочена, не правда ли?

Рита закивала, с ужасом глядя на меня.

— Ну вот и славно, — я тепло улыбнулся ей, погладил по щеке и выпроводил из комнаты.

Окончание встречи всегда запоминается сильнее всего, поэтому пусть Рита получит небольшую порцию ласки. Доброта работает лучше всего именно в совокупности со страхом.

Прикрыв глаза, я глубоко вдохнул, а потом резко и отрывисто выдохнул. Тело ломило от усталости и просыпавшейся потихоньку боли, но расслабляться рано. Неожиданный визит девушки серьёзно изменил мои планы, отправив их в пеший поход по известному адресу.

Бойню, которую я устроил в тюрьме, должны были обнаружить только утром, однако теперь обо всём узнала Рита, поэтому на отдых просто не осталось времени. Мы с ней хоть и договорились, но верить ей на слово — это последнее дело. Поэтому нужно забыть о кровати, которая буквально гипнотизировала меня, и избавиться от улик.

Сперва «душ», чтобы смыть с себя все следы: кровь, грязь и крохотные осколки льда, которые так до сих пор и не растаяли. Через пару минут на моём теле осталось единственное напоминание о произошедшей схватке — это рана, нанесённая чёрным кинжалом. Однако за счёт «обугленных» краёв она выглядела так, словно была получена несколько месяцев назад.

Потом нужно уничтожить одежду с так напугавшими Риту пятнами крови и выкинуть остатки красных ягод. Если проведут обыск, то здесь не должны найти ничего такого, что могло бы связать меня с произошедшим в тюрьме.

Прихватив вещи, от которых придётся избавиться, я выскользнул в коридор. Здесь как всегда царила темнота, разбавленная лунным светом и блеском магического пузыря, пробивавшимися через редкие бойницы.

Вперёд. Шаг быстрый, но осторожный — излишняя спешка может навредить. Если нестись сломя голову, то рискуешь не заметить опасность.

Поплутав по коридорам десять минут, я повернул за угол и замер, сжав рукоять кинжала в ладони. Простая проверка. Если Рита (или кто-нибудь другой) решила проследить за мной, то сейчас эта прекрасная затея завершится для неё полным и безоговорочным фиаско.

Минута, две, три... Никого. Я выглянул в коридор, из которого пришёл — пусто. Либо слежки не было, либо преследователь потерял объект в переплетении коридоров. Последнее, к слову, меня бы совершенно не удивило — в таких условиях практически невозможно организовать нормальное наблюдение.

Пора двигаться дальше. Через четверть часа я добрался до цели. Небольшая кухонька — одна из тех, которые я нашёл, блуждая по замку в первый день — порадовала полным отсутствием людей и несколькими недогоревшими очагами, алевшими в темноте.

Подбросив с десяток полешек, я положил сверху окровавленные тряпки. Ткань быстро занялась, в воздухе повис плотный дымок, но придётся подождать — костёр не печь, работает не так эффективно. Подкинув ещё дров, я спрятался в тени. Ни к чему маячить возле огня — фигура на фоне пламени слишком заметна.

Не прошло и пяти минут, как я получил весомый повод, чтобы похвалить себя за предусмотрительность — во дворик, где располагалась кухня, вышло несколько бойцов. Судя по виду — ветераны. Без кольчуг и шлемов, из оружия — мечи и кинжалы.

Я напрягся. Что они тут забыли? Обычно здесь и днём никого не видать, а уж ночью — подавно. Метательный нож «выпал» из перевязи прямо в ладонь. Если понадобиться, я смогу угомонить всех троих буквально за секунду, но тогда из замка точно придётся валить. Причём валить быстро.

— Надоело, — произнёс один из бойцов, с трудом подавив зевок. — Вот за каким коттаром нас погнали в патруль?

Я немного расслабился. Судя по спокойствию и расслабленности, эти легионеры явно не знали о смерти своих товарищей. Иначе они бы вели себя куда осторожнее.

— Так Их Сиятельство поутру возвращается, — ответил другой. — Ты не знал?

— Тьфу, — сплюнул первый. — И чего ему в лесах не сиделось?

— Следи за языком, — строго рявкнул третий. — О нашем господине говоришь!

Всё понятно — заурядная армейская показуха. Перед приездом начальства нужно показать рвение, а в обычные дни можно не утруждать себя лишними хлопотами. Плохо, когда служба организована так, что зависит не от реальной обстановки, а от желания выслужиться перед руководством. Плохо — для личного состава, а для меня, наоборот — хорошо. Даёт пространство для манёвра, так сказать.

— Может, у огня посидим? — снова спросил тот боец, который начал разговор. — Гляньте сколько кухонные олухи дров набросали... Надо бы научить их рачительности!

— Нет, — ответил строгий ветеран — видимо, начальник этого небольшого отряда. — Приказ был патрулировать, и мы будем патрулировать.

Это хорошо. Их посиделки у костра могли бы здорово осложнить мне жизнь.

Через пару минут бойцы под аккомпанемент из тяжёлых вздохов недовольного судьбой легионера скрылись в одном из коридоров. Я же выждал немного, потом убедился, что одежда полностью сгорела, и отправился назад. Ягоды, растёртые в кашу и присыпанные землёй, остались лежать под каким-то кустом. Дело сделано.

Обратная дорога заняла значительно больше времени — из-за угрозы патрулей приходилось двигаться ещё осторожнее. Пару раз я замирал в темноте буквально в полуметре от шастающих тут и там ветеранов. Они шли мимо, не замечая меня — вот что значит формальный подход к исполнению служебных обязанностей.

Когда я наконец добрался до комнаты и завалился на кровать, до рассвета оставалось всего несколько часов. Ничего страшного, мне не привыкать к подобному режиму.

Веки опустились сами собой и пришёл сон — яркий, красочный, но такой, который забывается сразу, как только откроешь глаза. А их пришлось открыть с первыми лучами солнца.

К сожалению, меня разбудил не крик петуха или свет, мазнувший по глазам — причинами пробуждения стали деревянный треск, слетевшая с петель дверь и гнусная улыбка мастера Вегайна, вломившегося в комнату вместе с двумя рыцарями.

— Ну здравствуй, Феликс Обрин...

Он держал в руках всё те же крохотные оленьи рога, ветви которых искрились бледно-голубым светом.

Глава 3

— Встать! — рявкнул мастер Вегайн, направив на меня атрибут.

— Доброе утро, — я легко поднялся с кровати, несмотря на ноющую боль, поселившуюся в каждой клетке тела. — Ваша Милость.

Не самое приятное пробуждение, но бывало и хуже. Раз меня не попытались убить сразу, а снизошли до разговоров, то, выходит, всё не так плохо.

— Одевайся! Быстро!

Я не стал пререкаться — ни к чему злить людей и без того нервных по утру. Особенно если эти люди пришли с не самыми добрыми намерениями и держат в руках магический артефакт.

Кроме того, пока натягиваешь штаны и рубаху, можно незаметно осмотреться и хоть немного «прокачать» ситуацию.

Я бросил быстрый взгляд на сладкую парочку, стоявшую за Вегайном — оба закованы в латы, но шлемов на головах нет, а оружие спокойно висит на поясе. В глазах читался лёгкий интерес, смешанный с недовольством из-за того, что их погнали куда-то в такую рань. Ни настороженности, ни напряжённости, ни злости — они явно не собирались драться и не ждали сопротивления.

С одной стороны — это очень большая ошибка, поскольку на любое дело, пусть даже пустяковое, нужно идти во всеоружии. С другой — такая расслабленность может говорить о том, что никаких серьёзных оснований подозревать меня в чём-либо на самом деле нет. А клоунада с выбитой дверью — это просто месть товарища Вегайна за мою дерзость.

Сам мастер-чародей тоже не выглядел как человек, который пришёл задерживать опасного преступника. Будь он уверен, что это я уничтожил голема и прикончил ветеранов, то наверняка вёл бы себя чуточку осторожнее, а не лениво рассматривал скромное убранство комнаты, изредка со злостью поглядывая на меня.

— Чего ты там копаешься? — гаркнул Вегайн, взмахнув рогами. — Пошевеливайся!

Атрибут в руках колдуна притягивал взгляд. Теперь он не просто манил меня — сейчас я ощущал, как где-то внутри этих крошечных рогов горело синим огнём зерно ликвера. Небольшое, но значительно крупнее того, что подпитывало заклинание, наложенное на помойное ведро. Если поглотить такое зёрнышко, то от зашкаливающей мощи разорвёт в первую же секунду. И никакой чёрный кинжал не успеет «откачать» излишки силы...

Я судорожно сглотнул. Нужно взять себя в руки.

— Что с тобой? — с подозрением спросил мастер Вегайн.

— Ничего, Ваша Милость, — я кое-как отвёл взгляд от атрибута. — Просто безумно рад вас видеть...

— Веселишься? — улыбнулся колдун. — Веселись пока... Посмотрим, как ты будешь смеяться дальше!

Для завершения образа не хватало только сатанинского хохота в конце. Я всё больше убеждался, что происходящее — это попытка запугать меня, а не реальная опасность. Вопрос только в том, какова цель такого представления: мелочная месть за слишком длинный язык или желание вывести мою психику из равновесия, чтобы потом ударить побольнее.

— Где твоё оружие? — спросил колдун.

— Всё здесь, — я указал на стол, на котором был аккуратно разложен мой арсенал.

Прятать что-либо не имело смысла — всё уже было осмотрено и подсчитано, когда мы прибыли в замок. Так что попытка утаить какой-нибудь из клинков вызвала бы только дополнительные вопросы.

Вегайн кивнул одному из рыцарей, а тот, в свою очередь, кивнул какому-то запуганному мужичку, который тут же осторожно сгрёб со стола всё оружие, поместив его в большую плетёную корзину. Без своих игрушек я почувствовал себя несколько неуютно, но выбора всё равно не было.

— Вещи тоже забирайте, — скомандовал Вегайн. — Всё, что есть.

Из коридора послышались торопливые шаги и в комнату один за другим зашли ещё пятеро слуг — стало тесновато, но продлилось это недолго. Буквально за несколько минут они вынесли из комнаты всё, что не было приколочено к полу. Нетронутыми остались лишь кровати, стол и бочка с водой.

Вегайн подбоченился с видом победителя, словно только что переиграл меня по всем фронтам. Я лишь улыбнулся ему в ответ. Вещи, по которым могли установить мою причастность к произошедшему, были уничтожены ещё ночью.

— Идём! — колдун указал на дверь. — И побыстрее!

— Что случилось-то, Ваша Милость? — спокойно спросил я, направляясь к выходу.

— А то ты не знаешь?!

Мастер Вегайн пронзил меня взглядом коршуна — видимо, по его около гениальной задумке я сейчас должен был смертельно побледнеть или каким-то другим образом выдать себя. Способ, конечно, рабочий, но подействовать может только на самого неискушённого человека. Меня же задерживали и арестовывали (по-настоящему и для тренировки) столько раз, что подобные «детские» приёмчики скорее смешили, чем пугали.

Так и не дождавшись никакой реакции, мастер Вегайн махнул рукой, и мы вышли из комнаты. В коридоре наша славная компания выстроилась весьма странным образом: впереди оказался колдун и один из рыцарей, за ними — я, следом — оставшийся в одиночестве воин, а дальше — целая толпа слуг с моими вещами в руках.

Вероятно, и Вегайн, и рыцари обладали огромным боевым опытом и умели грамотно действовать на поле боя, но вот полицейской работе их явно никто не учил. Только полные дилетанты могли конвоировать задержанного подобным образом.

Мало того что мастер-чародей, будучи самым ценным членом отряда, шёл впереди задержанного, так у его напарника ещё и кинжал висел сзади на поясе! Проще было бы только в том случае, если бы они сами отдали мне его прямо в руки...

На то, чтобы завладеть оружием, уйдёт всего полсекунды и ещё примерно столько же понадобится, чтобы вспороть колдуну горло. Затем рывок назад, на который замыкающий не успеет среагировать, потому что идёт слишком близко, а потом останется только бежать, прикрывшись слугами, как живым щитом... Всё просто. Вопрос лишь в том, стоит ли это делать?

Думаю, нет. Побег из-под стражи и убийство чародея станут фактически признанием вины, после которого за моей головой начнёт охоту каждый, кто умеет держать в руках оружие. А это будет значить конец всем планам, потому что победить в схватке против целой армии преследователей попросту невозможно. Мне останется только бежать, бросив и сестричек, и Хольда.

Конечно, если припрёт, у меня было некое подобие запасного плана. Лагерь, который я поручил разбить Фольки, спрятанное оружие, несколько серебряных монет, оставленных Есении и многое другое — всё это его маленькие составные части.

Проблема заключалась в том, что настоящий план должен предусматривать различные варианты действий, основанные на прогнозе поведения неприятеля. А когда вынужден работать один против всех, ни о каком нормальном прогнозировании не может идти речи: информации слишком мало, собрать её — очень сложно, верифицировать — практически невозможно. Поэтому остаётся полагаться только на скорость реакции и умение импровизировать — благо, именно к такому меня и готовили.

В общем, я не стал дёргаться. Тем более интуиция подсказывала, что для крайних мер время ещё не пришло...

Мы пересекли анфиладу залов, преодолели несколько коридоров, отворили десяток закрытых дверей, а потом поднялись по широкой лестнице. В этой части укрепления я ещё не был и с интересом поглядывал по сторонам. План замка в моей голове обрастал всё новыми подробностями.

Интерьеры становились богаче, помещения — просторнее и светлее, а слуги здесь уже не казались бессловесными призраками и даже осмеливались ненадолго отрывать взгляд от пола. Думаю, мы приближались к обиталищу здешнего хозяина — графа вил Кьера.

— Стоять! — скомандовал Вегайн и добавил, обращаясь к рыцарям: — Смотрите за этим в оба. Он не должен сбежать.

Чародей открыл лакированную дверь, за которой мелькнула комната с белёнными стенам, и зашёл внутрь, оставив нас в коридоре. Слуги выстроились вдоль стеночки рядком и замерли, стараясь лишний раз не отсвечивать, а рыцари уставились на меня — не моргая и не отводя взгляд.

По моим губам скользнула едва заметная усмешка. Закованные в железо ребятишки даже не догадывались, что я мог сбежать уже давно, но не захотел этого делать.

Ожидание продлилось недолго. Спустя четверть часа дверь распахнулась, и появившийся Вегайн приказал слугам занести вещи в комнату. А ещё через десять минут настал мой черёд посетить это загадочное место...

В просторном помещении, заставленном столами и сундуками, находился упитанный юноша примерно лет семнадцати, разодетый как попугай, и пяток рыцарей. Кроме представителей благородного сословия, здесь присутствовали люди попроще: слуги и несколько ветеранов, в числе которых был мой знакомец Пуллон. Он встретил меня недовольным взглядом и тут же нажаловался пухляшу:

— Вот, Ваша Милость, этот парнишка меня про казематы расспрашивал...

— Этот? — лениво переспросил упитанный «попугай», поправив кружевные манжеты.

— Этот, Ваша Милость...

— Кто таков? — теперь вопрос обращался ко мне.

— Феликс Обрин, Ваша Милость, — я учтиво поклонился.

Сейчас не стоило показывать гонор — это могло плохо кончиться. Судя по надменному взгляду, задранному носу и степенной медлительности, юный дворянин ощущал себя алмазом невиданной огранки, шутить с которым было очень рискованной затеей. Если Вегайн за долгую жизнь хоть и не приобрёл мудрости, но зато научился терпению, то вот этот напыщенный индюк пока мог похвастаться только длиннющим списком разнообразных комплексов. И каждый из этих комплексов грозил «сдетонировать» в любой момент.

— Дальше, — пухлая рука нервно дёрнулась.

— Живу рядом с деревней «Наречье», шестнадцать лет, сирота, явлюсь воспитанником отшельника Хольда, из родственников только две сестры, не женат...

«К уголовной ответственности не привлекался», — привычная для Земли казённая формулировка напрашивалась сама собой.

— Зачем про казематы вызнавал?

— Мой воспитатель находится в тюрьме, и я хотел узнать, как он себя чувствует, Ваша Милость.

— Собирался освободить его? — пухляш с подозрением прищурился.

— Никак нет, Ваша Милость.

— Спускался вчера в казематы?

— Никак нет, Ваша Милость.

Чёткие прямые ответы, абсолютное спокойствие на лице и открытый взгляд — такое поведение должно вызвать доверие у неопытного «следователя». Опытный же знает, что на допросе нервничают все — даже те, кто вообще ни в чём не виноват.

— Подойди!

Я сделал шаг вперёд, практически вплотную приблизившись к столу, за которым сидел пухляш. Тот выставил круглую белую ладонь и направил её на меня. Я напряг мышцы, готовясь к рывку — если что-то пойдёт не так, то можно уйти в сторону, перемахнуть через сундук и завладеть оружием Пуллона, который был слишком растерян и явно не готов к схватке. Не удивительно, новость о столь неожиданной гибели боевых товарищей любого выбьет из колеи.

Воздух перед ладонью задрожал, и через мгновение по моему телу — от затылка до пяток — пробежалась волна тепла. Никаких болезненных ощущений — только металлический привкус во рту.

— Крови на нём нет... Ни Спицы этого, — упитанный юноша ненадолго задумался, вспоминая второе имя. — Ни Синего...

— Красного,Ваша Милость, — осмелился поправить пухляша Пуллон, не отрывая взгляда от пола.

— Неважно. Где его оружие?

Перед «Их Милостью» сразу разложили весь мой арсенал: от каменного топора до метательных ножей. Пухляш капнул на стол по паре капель крови из двух крошечных глиняных сосудов, поводил ладонью сперва над ними, потом — над оружием, задержавшись на чёрном кинжале, а затем сказал:

— Чую кровь, но старую — ей не меньше нескольких дней... Кого ты убил, отвечай!

— Разбойников, Ваша Милость. О них уже доложено интенданту, а мои слова может подтвердить бывший декан разведывательного контуберния первой центурии девятого «стойкого» легиона Марк Лис.

Похоже, «Их Милость» был способен при помощи магии не только определить наличие на оружии, одежде и теле следов крови, но и узнать, кому она принадлежала, сопоставив её с контрольными образцами. Думаю, в глиняных сосудах находилась кровь Красного и Спицы. С такими талантами ему прямая дорога в уголовный розыск — незаменимым специалистом мог бы стать.

— Так это ты, что ли, — пухляш наморщил лоб, — тот дерзкий простолюдин, который освободил наложницу моего дяди и на которого без умолку ругается мастер Вегайн?

Я скромно склонил голову. Что же, похоже, моя слава бежит впереди меня.

Пухляш-то, оказывается, племянник вил Кьера, а не просто какой-то излишне прожорливый дворянчик... Интересно, он тоже властитель металла? Это могло бы объяснить то, как ему удаётся так ловко работать с кровью — в ней ведь есть какое-то количество железа.

— А вот на этом клинке, — графский племяш подхватил со стола чёрный кинжал, — свежая кровь имеется, но она тоже не принадлежит ни Спице, ни Синему... Чья она?

— Моя, — честно ответил я. — Случайно порезался.

Разумеется, я вчера вымыл кинжал от крови, но, видимо, магия была столь чувствительна, что замечала даже самые мелкие частички, от которые невозможно избавиться при помощи воды.

Пухляш мотнул головой, сделав знак слуге, и тот сразу подбежал ко мне с длинной иглой, зажатой между пальцев. Не люблю, когда в меня тыкают заострёнными предметами, но придётся потерпеть.

Через мгновение на кончике иглы повисла капля крови, а спустя секунду графский племянник уже во всю водил над ней ладонью.

— Кровь действительно твоя, — почти сразу сообщил он. — Но кинжал очень странный... Откуда он у тебя?

— Трофей, Ваша Милость, — соврал я. — Поднял с трупа одного из бандитов.

— Странный клинок, — повторил пухляш. Он ещё минуту изучал его, однако потом бросил на стол, видимо, утратив к оружию интерес.

Похоже, следствие зашло в тупик. Графский племянник ещё какое-то время «сканировал» другие мои вещи, но ничего подозрительного не нашёл. На круглом лице выступила гримаса отвращения — было заметно, что благородный парнишка плевать хотел и на мёртвых, и на живых легионеров, а необходимость вести расследование его только раздражала.

— Хватит! — сказал наконец пухляш. — Я не буду больше рыться в этих обносках! Даже законченному кретину понятно, что простолюдин не смог бы разделаться с дядюшкиным големом и двумя бойцами...

— Феликс выстоял в учебном поединке против четверых, — осторожно заметил Пуллон.

— Молчать! Мне плевать! Ты хоть представляешь, бронзовая твоя башка, какой силой надо обладать, чтобы победить голема? Нет? Вот и заткнись тогда, если тебя не спрашивают!

Ветеран склонил голову, а покрасневший от гнева пухляш так резко опустился на изящный стул с тонкими ножками, что чуть не раздавил это произведение столярного искусства.

— Позвольте... — вперёд вылез мастер Вегайн, который всё время тихонько стоял у стены.

Похоже, несмотря на возраст, он занимал не такое высокое положение, как графский племянник. Что сказать, родственные связи решают. В сословном обществе — особенно сильно.

— Слушаю... — на круглом лице застыло выражение невыносимой усталости.

— Давайте спустимся вниз — туда, где нашли тела... Быть может, стоит проверить, не осталось ли там крови этого человека.

Мастер Вегайн ткнул пальцем в мою сторону.

Я не подал виду, но эта идея мне совсем не понравилась — если в тюрьме найдут мою кровь (а она там точно есть), то это здорово осложнит ситуацию.

— По-вашему, я должен ползать по грязному полу в поисках крови? — пухляш не оценил предложение мастера Вегайна.

— С вашим даром это не займёт много времени... Ваш дядя очень хотел найти и покарать виновного в этом чудовищном злодеянии, и мы должны сделать всё, что в наших силах...

— Я лучше вас знаю, чего хочет мой дядя! И он вряд ли будет рад тому, что я вынужден рыться в грязи, пытаясь найти кровь какого-то простолюдина! Прикажите расспросить узников — если этот Феликс Обрин был там, то они расскажут всё!

— Я лично переговорил со всеми заключёнными, — мастер Вегайн поджал тонкие губы. — Некоторые слышали грохот, но побоялись выглянуть в коридор, остальные уже давно лишились разума от холода... А старик-отшельник только смеялся мне в лицо...

— Пытайте его! — не задумываясь предложил пухляш.

— Это запрещено... Даже младшего мастера можно подвергнуть пыткам только по решению инквизиции, одобренному Императором и советом Академии...

— Тогда пытайте других заключённых! Пытайте этого проклятого простолюдина, в конце концов!

Графский племянник буквально фонтанировал человеколюбивыми инициативами. Я незаметно шагнул в сторону, встал поближе к Пуллону, и развернулся вполоборота. Теперь рукоять ветеранского меча находилась на расстоянии метра от меня.

Я не собирался знакомиться с местным палачом, поэтому если напор гуманизма не ослабнет, то придётся переходить к активным действиям. Первым погибнет Пуллон, а затем нужно будет вывести из строя одного из колдунов. Вегайн опаснее, но нас с ним разделяло большее расстояние — выходит, второй жертвой станет графский племяш...

— Ваш дядя запретил вредить Феликсу Обрину, пока сам не увидится с ним... — сказал мастер-чародей. — Я не могу пойти против воли нашего господина...

Пухляш закатил глаза, а я порадовался, что сумел вызвать такой интерес к своей скромной персоне со стороны вил Кьера. Наверное, за всю жизнь тот не встречал ни одного простолюдина, который мог позволить себе дерзить дворянину, и поэтому граф очень хотел взглянуть собственными глазами на эдакую невидаль.

Спор между колдунами продолжался уже несколько минут. Мастер Вегайн использовал всё: лесть, мольбы, завуалированные угрозы — в общем, вёл себя как утопающий, который из последних сил цепляется за спасительную соломинку. Графский племянник слушал его, нацепив на лицо мученическую гримасу, но ощущалось, что скоро упитанный юноша уступит, не выдержав такого напора.

Когда ленивая юность уже собиралась сдаться, а я готовился завладеть мечом Пуллона, чтобы разукрасить белёные стены в красный, по комнате неожиданно пронёсся приятный металлический звон. Мастер Вегайн замолк на полуслове и поднял правую руку — звук исходил от тонкого браслета, висевшего на его запястье.

— А вот и ваш дядя! — радостно сообщил мастер-чародей. — Сейчас я узнаю, зачем он меня вызывает, а заодно спрошу его мнение по поводу нашего спора.

— Нет никакого спора, — скривился пухляш. Похоже, он понимал, что граф без раздумий отправит его хоть в тюрьму, хоть к чёрту на кулички, лишь бы найти того, кто разрушил голема.

Вегайн посмотрел на меня полными счастья глазами и вышел за дверь. Его не было всего несколько минут, но я уже успел продумать различные варианты дальнейших действий — всё зависело от того, оставят ли меня здесь или поведут вниз, в тюрьму... Правда, жизнь в очередной раз показала, что любые планы не стоят ломаного гроша, потому что моментально рушатся от столкновения с реальностью.

Когда мастер-чародей вернулся, радость на его лице сменилась глубочайшим удивлением.

— Наш господин... Ваш дядя... Ваш дядя хочет, чтобы этого... этого... — он пытался подобрать нужное слово, но не сумев справиться с такой сложной задачей, просто пробормотал: — Ваш дядя хочет видеть этого человека немедленно...

Глава 4

«Рита», — сразу же подумал я. Хорошо, что не стал вчера её убивать. Если она сделала всё так, как мы договаривались, то можно считать, что моё расчётливое великодушие окупилось сторицей.

— Отлично! — обрадовался графский племянник, услышав слова колдуна. — Пускай дядюшка сам разбирается с этим простолюдином, а меня ждёт второй завтрак...

Он настолько вдохновился новостью о моём уходе, что даже предложил Вегайну составить ему компанию за трапезой, однако тот отказался.

— Прошу простить, — пробормотал мастер-чародей, — но Их Сиятельство приказал мне присутствовать на аудиенции...

— Насчёт меня, надеюсь, дядюшка никаких распоряжений не давал?

— Нет...

— Вот и отлично!

Пухляш вскочил со стула с удивительной для его габаритов прытью, небрежным движением руки подозвал нескольких рыцарей и сразу же вышел за дверь. Видимо, не хотел оставаться здесь ни одной лишней секунды, чтобы случайно не нарваться на новое распоряжение от собственного дядюшки.

— Идём, — негромко произнёс колдун, бросив на меня быстрый взгляд. Из его голоса исчезла прежняя властность — её место заняла растерянность.

Теперь наша процессия, по-прежнему состоявшая из меня, Вегайна и двоих бойцов, была похоже не на конвой, а на почётный караул. Рыцари важно вышагивали по правую и левую руку от меня, а колдун шёл впереди, ежесекундно оглядываясь, чтобы проверить, не потерялся ли столь ценный гость по дороге.

До главного зала, где, видимо, проводились все более или менее официальные мероприятия было рукой подать. Мы прошли буквально пару десятков метров, поднялись по нескольким широким ступеням и оказались в огромной длинной комнате с рядами окон по обеим сторонам, сквозь которые на пол падали пятна дневного света.

В противоположном конце помещения виднелся камин такого размера, что в него, наверное, можно было въехать верхом на лошади, а рядом стоял трон. Тоже немаленький и похожий вовсе не на стул или кресло, а на огромного паука, сваренного из арматуры — готов поспорить, это плод трудов сумрачного графского гения.

От входа до самого трона вела ковровая дорожка — когда-то ярко-красная, а теперь бледно-алая — вдоль которой стояла дюжина человек. Восемь рыцарей при полном параде и ещё четверо каких-то хмырей в дорогих одеждах, но с такими сморщенными и недовольными лицами, словно у каждого под носом кто-то мазнул лошадиным дерьмом. Приятные люди, сразу видно — похоже, самый цвет здешнего общества.

Трон, как это ни странно, был пуст.

Мастер Вегайн и пара рыцарей подвели меня почти вплотную к этому монументальному творению и замерли, глядя перед собой. Видимо, нужно немного подождать. Чтобы не тратить время зря, я осторожно осмотрелся, но не заметил ничего интересного, кроме какого-то прохода, который прятался прямо за камином.

Именно оттуда появился граф... И он был не один.

Сперва из полумрака вылезла длинная и тонкая металлическая рука, а затем перед моим взглядом во всей красе предстал железный человек. Не тот, которого показывали в кино на Земле, а настоящий — собранный из труб и арматуры. Он был неимоверно высок (метра три — три с половиной) и походил на неумелый рисунок: палка, палка, огуречик — строки из детского стишка как нельзя лучше описывали это существо.

Рука против воли потянулась к поясу за оружием... Зря, ведь весь мой арсенал остался на столе в соседней комнате, однако трудно победить навыки, вбитые в голову за долгие годы службы. Правда, даже будь оружие на месте, от него всё равно было бы мало толка — вряд ли кинжалы или каменный топор смогли бы прикончить сделанного из живостали монстра. Победить магию можно только при помощи другой магии.

Я посмотрел на Вегайна и рыцарей — они продолжали спокойно стоять, не обращая никакого внимания на существо. Раз так, то и мне нет смысла дёргаться.

Следом за первым «человечком» из помещения за камином выползли ещё пятеро. Они встали позади трона и замерли, растопырив конечности. Неестественность позы лишала их сходства с людьми, а некая карикатурная антропоморфность только добавляла «очарования», делая эти создания похожими на персонажей из фильмов ужасов.

Я прищурился, чтобы получше рассмотреть каждого из них. От переплетений проволоки, которые заменяли им головы, отходили почти невидимые «проводки», терявшиеся под потолком — точь-в-точь как у голема из тюрьмы... Думаю, эти контуры силы были завязаны на «мыльный» пузырь, висевший над замком, потому что именно к нему они все, похоже, и вели.

После «человечков» из-за камина пошатываясь вышел мужчина лет шестидесяти с густой, но совершенно седой шевелюрой. Он выглядел так, словно только что получил хороший хук в челюсть: потерянный взгляд, нарушенная координация и лицо, застывшее как гипсовая маска. Судя по кричаще-роскошной одежде, украшенной россыпью драгоценных камней, это был граф Свейн вил Кьер, собственной персоной.

К поясу здешнего хозяина и наместника самого Императора были прикреплены металлические цепи разной длины — не меньше десятка. Некоторые, сделанные из золота и серебра — тонкие и относительно короткие, остальные, выкованные из бронзы и стали — куда длиннее и значительно толще.

Цепи эти шевелились, будто змеи, а к самой большой, возвышавшейся сзади над головой словно хвост скорпиона, была прикреплена гигантская шпага размером с неплохое копьё. Клинок длиною в два с половиной метра, и круглая гарда, больше похожая на полноразмерный щит. Удержать в руках такую дуру было попросту невозможно, поэтому вил Кьер управлялся с ней исключительно при помощи колдовства.

Последней в зал вошла Рита. Одетая в роскошное платье, она буквально лучилась от неподдельного счастья, а в горящих глаза читалось такое торжество, что мне сразу стало понятно: её власть над графом превзошла самые смелые девичьи надежды.

Вил Кьер с грохотом бросил шпагу на пол и буквально рухнул на свой странный трон — если бы не цепи, которые подхватили его и аккуратно опустили на сиденье, то граф мог начать аудиенцию с элегантного падения. Рита встала рядом с мужчиной, положив руку ему на плечо.

Девушка взглянула на меня — во взгляде смешались радость, растерянность от неожиданно свалившегося могущества и эйфория. Надеюсь, этот коктейль из эмоций не толкнёт её на какую-нибудь глупость.

В общем, все наконец-то заняли свои места, и в зале повисла гробовая тишина. Граф не издавал ни звука, глядя перед собой стеклянными глазами, а остальные, видимо, не могли говорить, пока хозяин не скажет первое слово.

Не знаю, сколько бы ещё продолжалось это нелепое молчание, но через пару минут Рита наклонилась и шепнула что-то на ухо зачарованному вил Кьеру.

— Прежде чем начать аудиенцию, — сразу же ожил граф, — мы хотим сообщить всем присутствующим важные сведения, касающиеся произошедшего сегодня ночь...

Он говорил размеренным тоном, практически лишённым интонаций — кукла, а не человек. Если бы я не устоял перед чарами Риты, то выглядел бы сейчас примерно так же...

— Как всем присутствующим должно быть известно, — продолжал граф, — этой ночью двое ветеранов устроили настоящий погром. Они проникли в казематы, завладев ведром, на которое было наложено заклинание, оберегающее от Кербера. Будучи одурманены соком красной ягоды, они вступили в бой с големом, охранявшим узников. В ходе схватки ведро оказалось разбито, а зерно ликвера при разрушении уничтожило часть контура силы, из-за чего Кербер прекратил своё существование. Виновные скончались от ран, не сумев вылезти на поверхность.

Стоило графу сделать небольшую паузу, чтобы набрать воздуха, как по залу прокатилась волна недовольного шебуршения. Похоже, присутствующие здесь дворяне не могли позволить себе выказывать негодование голосом, поэтому были вынуждены обходиться невербальными средствами для выражения собственного мнения. Однако сказанное графом им совершенно точно не понравилось.

Вегайн так вообще чуть ли не за сердце схватился, услышав короткую речь вил Кьера, который практически дословно повторил то, что я вчера говорил Рите. Дальше, если всё пойдёт по плану, должно состояться торжественное освобождение Хольда...

— Сведения, полученные нами, — глубоко вдохнув сообщил граф, — исходят из самого надёжного источника, который пользуется нашим полным и безоговорочным доверием. И раз все обстоятельства этой большой трагедии установлены, то мы не видим никакого смысла в дальнейшем расследовании...

— Ваше Сиятельство, — не выдержал Вегайн, — но ведь этого просто не может быть! Как ветераны высвободили мощь зерна, и почему сила не уничтожила их на месте? Не каждый мастер способен совладать с ней... Я не могу в это поверить...

Слова чародея нашли отклик в сердцах присутствующих на приёме дворян. Они снова зашуршали — на это раз одобрительно — но на большую поддержку их уже не хватило.

Граф замер. Похоже, в его «программе» не были предусмотрены действия на тот случай, если кто-то из подчинённых начнёт перечить господину, и он немного подвис. Из уголка рта даже побежала слюна, но Рита смахнула её широким рукавом платья, прежде чем дворяне успели хоть что-нибудь заметить. Сирена склонилась над своей жертвой, и уже через пару секунд вил Кьер произнёс как ни в чём не бывало:

— Сведения, полученные нами, исходят из самого надёжного источника, который пользуется нашим полным и безоговорочным доверием.

— Прошу простить меня, Ваше Сиятельство! — Вегайн, ощутив поддержку, ещё больше осмелел. — Но что это за источник такой?

— Это самый надёжный источник, который пользуется нашим полным и безоговорочным доверием.

Услышав в третий раз одни и те же слова, стоявшие позади дворяне уже не стали ограничиваться привычным шебуршением. Прозвучали хоть и приглушённые, но вполне различимые возгласы недовольства.

Рита перегнула палку. Если так пойдёт дальше, то недовольство перерастёт в подозрительность, а там уже и до кровопролития недалеко. Думаю, местные аристократы вполне могли предположить, что их господин находится под чьим-то контролем, учитывая, как странно он себя вёл.

Я выразительно посмотрел на растерявшуюся девушку и указал взглядом на графа — Рита едва заметно кивнула и наклонилась к его уху. Через мгновение лицо вил Кьера разительно изменилось — в нём появилось хоть какое-то подобие жизни, а взгляд стал куда осмысленнее. Похоже, сирена слегка ослабила контроль.

— Ваше Сиятельство, — Вегайн пошёл вразнос, — мы не можем доверять чьим-то словам! Мы должны продолжить расследование и выяснить, кто же убил Кербера!

Пуллон говорил, что голема граф сотворил вместе в Вегайном — думаю, первый сделал скелет из живостали, а второй вырастил ледяную плоть... И похоже, мастер-чародей воспринял гибель своего уродливого «ребёночка» слишком близко к сердцу. Настолько близко, что даже готов был спорить с хозяином.

— Любой источник, — Вегайн покосился на Риту. Похоже, колдун понимал, о каком «надёжном источнике» говорил граф. — Любой источник может ошибаться... Мы не должны прекращать расследование только потому, что так сказала какая-то девк... какая-то девица...

— Этой крепостной швали здесь вообще нечего делать, — едва слышно пробормотал один из дворян, стоявших сзади. — Мало того что простолюдин оскверняет своим присутствием встречу сеньора с вассалами, так ещё и эта сучка на поводке...

Он говорил очень тихо. Настолько тихо, что если бы не обострившееся из-за накаляющейся обстановки восприятие, то я вряд ли бы смог разобрать хоть слово. Однако граф, похоже, обладал очень тонким слухом, потому как он прекрасно расслышал всё.

Не было ни криков, ни воплей, ни угроз... Только одно мгновение — секунда, за которую граф превратился из вялого овоща в машину для убийств.

Лапы его паукообразного трона распрямились, оттолкнувшись от камней, и вся эта странная конструкция вместе с «всадником» подлетела чуть ли не до потолка, а после — с грохотом рухнула за нашими спинами.

Воздух наполнился свистом цепей, которые разлетелись во все стороны с бешеной скоростью — они обвили шею говорливого дворянина, а также опутали всех тех, кто стоял рядом. Я шагнул в сторону, прикрывшись Вегайном, однако эта предосторожность оказалась излишней — меня атаковать никто даже не думал.

Самая массивная и длинная цепь, торчавшая из-за графской спины, подхватила с пола гигантскую шпагу, остриё которой зависло над головами. Оно слегка подрагивало, словно решая, в кого впиться в первую очередь. Сидевший на троне вил Кьер сейчас действительно походил на скорпиона, изготовившего жало для смертельного выпада.

Скорость, мощь, напор. Возможно, граф не блистал организационными талантами и не мог как следует наладить порядок на вверенной территории, но вот бойцом он был первостатейным. Боюсь, что открытый поединок с ним закончился бы для меня не самым лучшим образом. Поэтому о честной схватке с этим монстром можно забыть — если придётся драться, то нужно действовать хитростью, а не силой.

— С-с-с-учка на поводке??? — просвистел граф. — Так ты с-с-с-казал???

Цепь ещё сильнее сдавила шею несдержанного на язык дворянина. Его лицо стало пунцовым, а глаза почти что вылезли из орбит.

— Кто-то ещё думает, что моей возлюбленной здесь не место???

Клинок огромной шпаги завертелся как стрелка компаса, а остриё по очереди указывало на каждого из присутствующих.

— Кто-то ещё хочет, чтобы она ушла???

Благородные дворяне, которые ещё минуту назад высказывали какое-то недовольство, вдруг резко осознали собственную неправоту. Они так активно замотали головами, что стало понятно — теперь никто из них не имел ничего против присутствия девушки на аудиенции.

Наполовину придушенный болтун настолько проникся поступком графа, что изо всех сил пытался изобразить раскаяние, однако его потуги не увенчались успехом. Вместо раскаяния, его лицо украсила предсмертная гримаса. Суровое наказание за несколько неосторожных фраз...

Не успело мёртвое тело упасть на землю, как вил Кьер на троне снова взмыл в воздух и уже через мгновение оказался на своём месте. Рита, которая, похоже, тоже не ожидала ничего подобного, снова положила на графское плечо руку, посмотрев на меня ошалевшими от испуга глазами.

Вот так-то, девочка... А ты думала, что захомутала повёрнутого на сексе старичка с не по возрасту высоким либидо? Нет, вил Кьер — это воин. Пусть глупый, пусть самодовольный, пусть недалёкий, но от этого не менее опасный... Стоило немного ослабить контроль, и он показал своё истинное лицо.

— Продолжим, — как ни в чём не бывало сказал граф. — Сегодня у нас много вопросов, но начнём с главного...

Все присутствующие выглядели как статуи — молчаливые, неподвижные и бледные. Даже Вегайн отчего-то расхотел продолжать поиски виновного в разрушении Кербера и теперь стоял, потупив взгляд.

— Феликс Обрин, подойди, — приказал граф.

Я сделал шаг вперёд. На щеках вил Кьера выступил румянец — с каждым мгновением он «оживал» всё больше. Уже не знаю, что на него так повлияло — отпущенный Ритой поводок или совершённое минутой ранее убийство — однако теперь он больше не был похож на безвольную марионетку. Скорее, на влюблённого по самые уши подростка, который думает половым органом, а не головой.

— Мы в растерянности, — сообщил вдруг граф. — Изначально мы хотели увидеть тебя, чтобы полюбоваться идиотом, который осмелился дерзить мастеру Вегайну... А потом насладиться тем, как он проращивает сквозь тебя какой-нибудь колючий куст.

Я промолчал — говорить пока рано. Нужно быть крайне осторожным в словах и аккуратным в выражениях. Пример того, что случается, когда болтаешь быстрее, чем думаешь, лежал сейчас на полу с высунутым языком и потихоньку остывал до комнатной температуры.

— Сегодня утром мы вдруг передумали, когда наконец-то осознали, какую драгоценность ты нам вернул, — граф посмотрел щенячьим взглядом на Риту. — В тот момент мы хотели наградить тебя всем, чего бы ты ни попросил... Но сейчас мы передумали ещё раз!

Ну, кто бы сомневался. Разумеется, всё не могло пройти как по маслу — не с моей удачей надеяться на такое.

— Сейчас мы вдруг ощутили, что наша бесценная возлюбленная, — ещё один взгляд на Риту, — испытывает к тебе противоречивые чувства... Вроде бы боится, но этот страх почему-то смешан с нежностью... С нежностью и желанием...

В голосе графа не было ни капли угрозы, но я напрягся. Разговор явно шёл куда-то не туда и вполне мог завершиться схваткой, на которую у меня не хватит сил. Что случилось? Не знаю. То ли Рита решила начать свою игру и промыла мозги вил Кьеру, то ли связь между ними работала в обе стороны и мужчина действительно ощущал чувства своей «возлюбленной».

Как бы то ни было, вопрос в другом — что делать? Я скосил взгляд — на поясе Вегайна, стоявшего чуть позади меня, висел его магический атрибут, в котором яркой синей звёздочкой горело зерно ликвера. Притягательное и смертоносное.

— И вот теперь мы в растерянности, — губы графа растянулись в улыбке, а цепи на его поясе задрожали. — В растерянности, потому что не знаем, как лучше тебя убить? Быстро, чтобы избавить любимую от страха, или медленно, чтобы потушить пламя ревности?

Шпага, которая так и болталась на цепи высоко над головой графа, дёрнулась, и остриё зависло прямо напротив моего носа.

Глава 5

Кончик клинка подрагивал будто бы от предвкушения. Прохладная сталь готовилась впиться в моё лицо, но графа не интересовало заурядное убийство — ему хотелось насладиться страхом и отчаянием жертвы, осознающей собственное бессилие.

По его задумке я должен сломаться. Должен упасть на колени и биться в истерике, умоляя о пощаде, однако это неминуемо приведёт к смерти — моя жизнь оборвётся сразу, как только здешний хозяйчик удовлетворит свои садистские наклонности.

Я посмотрел в глаза графа. Без страха — скорее, с вызовом. Хочешь почувствовать ужас жертвы и услышать её униженные мольбы? Обойдёшься — жертвой я никогда не был.

— Мы ждём ответа, — произнёс вил Кьер, сделав едва заметный жест рукой. — Как нам лучше тебя убить?

Остриё шпаги коснулось моего лба. Неприятно.

— Ваше Сиятельство, — я самую малость подался вперёд — так, чтобы клинок оцарапал кожу. Капелька крови покатилась по носу. — Мой воспитатель, отшельник Хольд, готовил меня к службе во славу Императора и его наместников, поэтому я оставляю выбор за вами.

Я не случайно поставил графа фактически в один ряд с самим императором — это должно польстить старику. Я не случайно слегка поранил себя — это должно показать, что у меня нет страха перед собственной кровью. Лесть и дерзость прекрасно действуют в паре. По губам вил Кьера скользнула довольная улыбка — похоже, я угадал в выборе слов.

— Так тебя воспитывал тот старик, который сейчас сидит в наших казематах? Младший мастер, лишённый дворянской чести... — граф на мгновение поднял взгляд к потолку, словно пытаясь припомнить какую-то незначительную мелочь. — За что мы отправили его в заключение? А, впрочем, неважно... Теперь понятно, откуда в тебе столько наглости! Твой старик вёл себя весьма нахально, и ты, как мы видим, прекрасно усвоил его уроки.

Вил Кьер оскалился и слегка повёл плечами. Цепи, прикреплённые к его поясу, рванули в мою сторону, но уже через мгновение вернулись обратно — они были похожи на злющих сторожевых псов, которым немного ослабили поводок, однако не дали дотянуться до цели.

— Правда, не боишься? — с удивлением произнёс граф. — Мы не ожидали от простолюдина такой смелости...

Я смотрел на него без опаски. Зерно ликвера, пылавшее в метре за моей спиной, дарило уверенность в своих силах.

Мышцы горели от прилившей к ним крови. Если этот маньяк решит напасть, то я успею уйти от первого удара. Дальше останется только завладеть атрибутом Вегайна и поглотить зерно, а потом... А потом — будь что будет.

Водопад — нет, океан! — силы разорвёт меня за пару секунд, но их вполне хватит, чтобы достойно попрощаться со всеми присутствующими. Рита, Вегайн, остальные дворяне и рыцари погибнут наверняка, а вот граф... Насчёт графа я не уверен, однако и ему точно не поздоровится.

От предвкушения грядущей схватки заломило зубы. Мне хотелось, чтобы невероятная мощь пронзила тело, позволив рвать сталь доспехов как бумагу. Честно говоря, я надеялся, что вил Кьер всё-таки нападёт — жажда схватки оказалась сильнее голоса разума и инстинкта самосохранения...

Рита вздрогнула и побледнела. Похоже, девушка прочитала в моих глазах планы на ближайшее будущее, и эти планы ей сильно не понравились. Не знаю, по её ли указке действовал граф или это была его собственная инициатива, однако сирена явно не хотела погибать во цвете лет, да ещё и только-только заполучив в руки такое могущество. Помедлив немного, она наклонилась к уху своего «подопечного», и взгляд вил Кьера снова затуманился на несколько мгновений.

Спустя пару секунд он тряхнул головой и запинаясь произнёс:

— Мы... Мы... Мы не станем тебя убивать... Не станем ведь?

Граф растерянно посмотрел на Риту, будто бы искал поддержки. Девушка кивнула, сжав покрепче его плечо — похоже, всё закончилось, кровавая бойня отменяется. Я выдохнул — время умирать ещё не пришло.

— Мы не станем тебя убивать, потому что... потому что у нас есть для тебя поручение.

— Слушаю, Ваше Сиятельство, — прищурившись ответил я.

Всё опять пошло не по плану — ни о каких поручениях со стороны графа мы с Ритой не договаривались.

— Мы хотим, чтобы ты принёс нам голову одного из местных разбойников по прозвищу Ворон...

А Рита, оказывается, весьма злопамятная. Не забыла, благодаря кому она провела в бессознательном состоянии несколько дней.

Непонятно, правда, зачем девушка заставила графа поднять этот вопрос прямо сейчас — по нашим договорённостям, уничтожение банды нужно было поручить Марку. У него имелся и достаточный опыт, и авторитет, и связи — он мог выполнить всю подготовительную работу, а мне осталось бы только присоединиться к его отряду в качестве, скажем так, независимого эксперта. Это давало пространство для маневра и налагало куда меньше обязательств.

— Ваша Сиятельство, бывший декан Маркс Лис... — начал было я, но меня беспардонно перебили.

— Мы хотим, чтобы ты принёс нам голову одного из местных разбойников по прозвищу Ворон...

Началось. Стоило Рите усилить контроль, как граф снова превратился в болванчика, который говорит одними и теми же фразами.

Вообще, я привык держаться в тени — меня учили делать всё чужими руками, не подставляясь лишний раз. Но здесь, похоже, придётся лезть на первый план.

— Когда ты принесёшь нам голову Ворона, — продолжил вил Кьер, — мы выпустим из казематов твоего воспитателя...

Если агрессия графа по отношению ко мне могла быть случайностью, то вот это уже точно инициатива Риты. Сирена затеяла свою игру — я этого опасался, но никак не мог предотвратить.

— Ваше Сиятельство, — произнёс я, стараясь сдержать злость. Не потому, что боялся обидеть здешнего господина — ему сейчас плевать на мой тон — а потому, что не хотел привлекать лишнего внимания со стороны дворян. Те и так, мягко скажем, охренели от сегодняшней аудиенции, поэтому не стоит давать им лишних поводов для подозрений. — Быть может, вы отпустите моего воспитателя в качестве награды за освобождение вашей драгоценной возлюбленной из бандитского плена? Мне кажется, это был бы очень благородный поступок — в самый раз, для такого выдающегося человека, как вы.

Будь граф полностью в сознании, после попытки возразить ему в меня бы уже полетели цепи и шпага, но сейчас он только вопросительно взглянул на Риту. Та была бледна, напугана и старалась не смотреть в мою сторону, однако всё это не помешало ей решительно покачать головой.

— Мы выпустим из казематов твоего воспитателя, когда ты принесёшь нам голову Ворона...

Я прикрыл на мгновение глаза и глубоко вдохнул. Злость должна уйти — она туманит разум и толкает на опрометчивые поступки. Какие у меня варианты? Первый — сорвать с пояса Вегайна атрибут, жахнуть зерно ликвера, а потом устроить кровавый масакр в качестве своей лебединой песни в этом мире. Хороший план, и бурлившая внутри ярость вопила, что стоит поступить именно так...

Заманчиво, но время ещё не пришло. Пока лучше сосредоточится на втором варианте — нужно усмирить гнев и постараться вытянуть из ситуации как можно больше.

— Ваше Сиятельство, — я обращался к графу, но смотрел только на Риту. Глупо разговаривать с куклой, когда рядом стоит кукловод. — Мой воспитатель стар, а в казематах, как я слышал, совсем нежарко... Даже с крепкой и здоровой девушкой, которая живёт в самых лучших покоях, может произойти что-нибудь нехорошее — случайное падение или болезнь, например... Что уж говорить о девяностолетнем старике, запертом в ледяном подвале?

Я не сводил глаз с Риты. Разумеется, она поняла, о какой крепкой и здоровой девушке были сказаны мои слова — поняла и сделала правильные выводы. Не стоит лезть в бутылку, когда только что нарушил все договорённости — это может крайне негативно сказаться на состоянии здоровья.

— Мы думали, что ему чуть больше семидесяти, — сообщил вдруг вил Кьер куда более живым тоном. Похоже, задумавшись, сирена снова ослабила контроль.

— Неважно, — прошептала Рита, сдавив плечо графа маленькой ладонью. Она посмотрела на меня и кивнула.

— Неважно... — механически повторил вил Кьер, а потом добавил: — Вегайн! Освободи старика, запри его в комнате в одной из башен и выстави охрану. Негаторы не снимай.

— Слушаюсь, Ваше Сиятельство, — мастер-чародей поклонился и сразу отправился выполнять приказ.

Судя по торопливым шагам, он был рад уйти отсюда как можно скорее. Не удивительно, если вспомнить о трупе, который так и валялся посреди зала.

— Ты можешь идти, — сказал граф. — Мы отпустим твоего воспитателя, когда ты принесёшь нам голову Ворона...

Ну уж нет. Так просто я отсюда не уйду.

— Ваше Сиятельство, в банде Ворона полтысячи человек. Боюсь, мне будет трудно справиться в одиночку...

— Что тебе нужно от нас?

Один умный человек на Земле как-то сказал, что для войны требуется всего лишь три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги. Я же слегка изменил эту формулу.

— Деньги, люди и разрешение использовать стрелковое оружие.

Услышав последние слова, дворяне, которые всё это время стояли словно истуканы, стали как-то чересчур громко дышать — видимо, теперь они осмеливались проявлять недовольство только таким образом. Плевать, мне нужно нормальное оружие, и благородным индюкам придётся с этим смириться.

— Мы дадим вам императорское разрешение и позволим набрать отряд, чтобы сразиться с бандой Ворона...

Я молчал, ожидая продолжения, но граф только смотрел на меня пустыми глазами — боюсь, это могло затянуться на несколько часов.

— А деньги, Ваше Сиятельство? — не выдержал я через четверть минуты.

— Мы позволим тебе забрать награду за уничтожение банды разбойников у нашего интенданта...

Мне только что отдали то, что и так принадлежало мне — очень щедро, ничего не скажешь.

— Этого мало, Ваше Сиятельство.

— Мы прикажем выдать тебе одну золотую монету...

Я тяжело вздохнул. Не хотелось тратить время на ерунду, но без денег мне будет сложно... Следующие четверть часа мы провели в бесконечных препирательствах и унылых спорах. Похоже, Рита уже воспринимала графские сокровища как свою собственность и крайне неохотно шла на уступки... Ну, или жадность вил Кьера оказалась сильнее чар сирены — не знаю. Однако мне удалось выбить десять золотых монет, немного оружия и некоторое количество припасов — не бог весть что, но на первое время хватит.

В общем, когда базарные споры наконец подошли к концу, граф взмахнул рукой и в его ладонь откуда-то сверху упал металлический шарик, размером с грецкий орех. Вил Кьер разделил его на две половинки, поднёс обе к губам и что-то тихонько прошептал. Затем он сложил их вместе, крепко сжал в кулаке, а потом бросил целый шарик мне.

Что это такое? В ладони лежал небольшой, но увесистый «орешек», который едва заметно вибрировал. Я поднёс его к уху, сдавил пальцами так, чтобы половинки слегка разошлись, и услышал приглушённый графский голос:

«Предъявитель сего действует в интересах Императора, во имя Империи и по поручению императорского наместника графа Свейна вил Кьера...»

Дальше шло перечисление того, о чём мы только что договорились, облечённое в витиеватые казённые формулировки. Получается, этот шарик подтверждал мои полномочия — удобная штука и куда более практичная, чем бумага.

На этом аудиенция для меня закончилась. Рита напоследок посмотрела мне в глаза со смесью испуга, торжества и сожаления — думаю, в душе девушки сейчас творилась такая сумятица, которую трудно описать словами. Однако это нисколько её не извиняло.

Понятно, что Рита попыталась таким незамысловатым образом укрепить своё положение. Ей были нужны хоть какие-то гарантии того, что я вернусь в замок, когда закончу дела, и выполню своё обещание... Разумное поведение, но оно прибавило мне проблем и, что хуже всего, я по-прежнему не мог поговорить с Хольдом.

Пара рыцарей проводила меня до выхода из зала, где им на смену пришёл какой-то слуга — неплохо одетый, но боязливый, как и все здесь.

— Ваша Мил... Госпо... — он не знал, как обратиться ко мне и, помучившись пару мгновений, сдался: — Ваши вещи погружены в телегу, лошадь вычищена и накормлена, а мне поручено проводить вас до ворот замка.

— Мне нужен интендант, — сказал я. — Знаешь, где он?

Раз уж мне так ненавязчиво намекают, что задерживаться в замке не стоит, то придётся сразу получить всё, о чём я договорился с графом или, точнее, с Ритой. В таком деле чем дольше тянешь, тем больше шансов, что по итогу не достанется ничего — уверен, стоит оказаться за воротами замка и назад можно будет пробиться только с боем.

— Знаю... — пробормотал слуга. — Палаты господина интенданта находятся как раз недалеко от главных ворот.

Пока шли по замку, я немного расспросил паренька. Тот сперва дико боялся и трясся, но потом разговорился и рассказал кое-что интересное.

Во-первых, интендант, к которому мы шли, хоть и не был дворянином, однако обладал исключительно дурным характером. Ничего удивительного — среди тех, кто связан с материально-техническим обеспечением, редко встретишь приличного человека. Каждый второй (если не каждый первый) либо вор, либо сволочь, либо всё вместе.

Во-вторых, оказалось, что я теперь стал чем-то вроде замковой легенды, потому как никому из простых людей раньше не удавалось побывать на аудиенции у графа и покинуть зал на своих двоих, не отправившись в тюрьму или на кладбище. Как ни крути, но получается, что Рита спасла мне жизнь — без неё шансов выкрутиться было бы куда меньше.

Во дворике перед воротами меня уже ждала телега и Заноза — чистая, похорошевшая и, кажется, даже слегка подобревшая. По крайней мере, она больше не смотрела на окружающих тяжёлым взглядом хищника, запертого по недоразумению в теле лошади. Ну, хоть кому-то в замке было хорошо...

Рядом с телегой, в тенёчке, сидел Марк — увидев меня, он поднялся, выпрямился и прищурился. Не нужно быть мастером физиогномики, чтобы понять — разведчик собирается предъявить мне какие-то претензии. Какие? Догадаться нетрудно, учитывая, что ворота караулят бывшие легионеры. Наверняка они уже рассказали товарищу о гибели Спицы и Красного, а поскольку Марк не был идиотом, то он, конечно же, сумел сложить два плюс два... Очень не вовремя.

— Не здесь, — я поднял руку, когда увидел, что разведчик уже набрал в грудь воздуха. — Поговорим, когда спустимся в город. Не знаешь, где интендант?

Я подошёл к телеге, на которой лежали мои вещи, включая оружие, и торопливо рассовал весь свой арсенал по местам. Топор, метательные ножи, оба кинжала... Я чувствовал себя так, словно с самого утра ходил голышом, но теперь надел нормальную одежду. Приятное ощущение.

Марк не ответил на мой вопрос словами — только указал направление кивком. Плохой знак, который сулит большие проблемы. Если человек не хочет разговаривать с тобой, то он, вполне возможно, собирается тебя убить.

Через пару минут, немного поплутав по переплетению узеньких коридорчиков, я нашёл нужную мне дверь. Закрытую, само собой. После десятка ударов, от который затрещало дерево, интендант наконец впустил меня в довольно большое помещение, заваленное тюками, корзинами и ящиками.

— Чем могу быть вам полезен, молодой человек? — на круглом и дряблом лице застыло выражение мерзотной вежливости. Такое бывает у хитрецов, которые слишком умны, чтобы грубить незнакомым людям, но недостаточно порядочны, чтобы проявить искреннее уважение к собеседнику.

— Я хочу получить награду за уничтоженную разбойничью шайку и ещё кое-что...

Терпеть не могу общаться с людьми, у который снег в декабре можно получить лишь под угрозой расстрела, а песок в пустыне — вот только что был, но уже закончился, однако какие варианты? Никаких. Поэтому я быстро перечислил всё, что Рита обещала мне устами графа вил Кьера.

— Подождите, молодой человек! — по тонким губам, над которыми росли редкие усишки, скользнула ехидная улыбочка. — Не так быстро... Давайте сперва разберёмся с наградой за разбойников. Где, когда и при каких обстоятельствах всё произошло?

— Несколько дней назад вам докладывал об этом бывший декан Марк Лис.

— Не понимаю, о чём вы, молодой человек! Совершенно не помню ничего такого... Так где, говорите, всё произошло?

Он сел за стол, достал глиняную табличку, покрытую воском, и тонкий медный стилус. Судя по хитрому взгляду, интендант прекрасно всё помнил — не думаю, что у них здесь каждый день приходят сотни людей, с требованием награды. Будь так, в округе не осталось бы ни одной банды.

Цель этого расспроса была проста, как трусы по рубль двадцать. Интендант хотел вымотать меня долгим разговором, вытянуть миллион ненужных подробностей, утомить бесконечными уточнениями, чтобы потом, когда всё закончится, я описался от счастья, получив хоть что-нибудь. В другой день, возможно, у меня хватило бы терпения на подобные игры. Возможно, я бы даже получил некое удовольствие, переиграв эту жабу на её же поле. Всё могло быть иначе... Но сегодня во мне накопилось слишком много злости.

Я посмотрел в заплывшие жирком глаза и улыбнулся. Мы глядели друг на друга несколько секунд, а потом я схватил интенданта за жиденькие волосёшки и ударил его лицом об стол. Кровь брызнула на тёмное дерево, оставив блестящие капельки, а по ушам ударил пронзительный визг.

— Тихо! — я вытащил из толстых розовых пальцев стилус, оторвал окровавленнуюморду от стола и приставил острый кончик к глазу интенданта. — Ну как? Память начала восстанавливаться? Или ты пока не вспомнил о визите Марка?

— Тебе это с рук не сойдёт! Ты знаешь, на кого ты поднял руку? Ты знаешь, что с тобой будет, когда наш господин узнает...

Он не смог закончит свою пламенную речь, потому что я ещё раз приложил его мордой об стол.

— А ты действительно хочешь, чтобы Их Сиятельство граф вил Кьер узнал, как наплевательски ты относишься к его приказам?

— Что? — в голосе интенданта послышался испуг. — Я честно служу нашему госпо...

— Не ври, — я вытащил из кошеля шарик, который дал мне граф, слегка приоткрыл его, и помещение заполнил монотонный, но вполне узнаваемый голос: — Предъявитель сего действует в интересах Императора, во имя Империи и по поручению императорского наместника графа Свейна вил Кьера...

Я захлопнул половинки шарика, чтобы интендант не слышал точного перечня того, что мне было обещано. Судя по его напуганному лицу, теперь мне удастся получить всё, и даже чуточку больше.

— Я... Я... Не знал! Что же вы сразу не сказали! — пухлые щёчки сперва побелели, а затем покрылись пунцовыми пятнами.

— А так было бы неинтересно, — усмехнулся я. — Так что с памятью? Восстановилась или нужно повторить процедуры?

Интендант замотал головой — память вернулась к нему на удивление быстро.

— Помню-помню, — заголосил он. — Шайка на дороге близ селения «Наречье»... Тринадцать разбойников, часть из которых вооружена луками и арбалетами...

— Только часть?

— Нет! — сразу же сообразил мужичок. Всего пара ударов об стол оказали удивительное терапевтическое воздействие, улучшив не только память, но и смекалку. — Все! Все тринадцать бандитов были с луками и арбалетами! По три серебряных монеты за каждого! Всего тридцать девять монет!

— А премия как передовику производства? Всё-таки тринадцать душегубов больше не выйдут на дорогу и не станут грабить честных людей...

Интендант закатил глаза и тяжело вздохнул. Не уверен, что он полностью понимал сказанное мной, однако, судя по взгляду, мужичок прекрасно осознавал главное — я не уйду отсюда, пока не выдою его досуха...

В общем, уже через десять минут слуги таскали в телегу корзины с едой и ящики с боеприпасами, а я подкидывал в руке тяжёлый кошелёк. Пятнадцать золотых дукатов. Плюс какие-то деньги достались мне в качестве трофеев... Учитывая, что каждый золотой ровнялся двадцати серебушкам, а на одну серебряную монету можно было прожить неделю — некислая сумма. Короче, богачом я не стал, однако кое-какой капитал теперь есть — на Академию не хватит, но отряд собрать можно.

Оружие хранилось в другом месте, поэтому пришлось чуть-чуть подождать, но вскоре погрузили и его. Наконечники для копий, десяток неплохих арбалетов, луки и тетивы... Не так много, как хотелось бы, однако куда больше, чем мне полагалось — повозка оказалась забита буквально под завязку.

Не знаю, как интендант будет отчитываться за недостачу, но его проблемы меня не особо волновали — уверен, он как-нибудь выкрутится. Такие всегда выкручиваются.

Марк с удивлением осмотрел заполненную доверху телегу, однако ничего не сказал. Он просто взял лошадь под уздцы и вышел за ворота.

Мы спускались по склону холма в полном молчании. Я наблюдал за разведчиком, который был мрачен и угрюм, но не делал резких движений. Правильное поведение, оставляющее возможность для компромисса... Хотя метательный нож на всякий случай лежал в моей ладони.

Пока выдалась свободная минутка, нужно было составить план действий на ближайшее будущее. Примерно через пару недель люди из вольных баронств в сопровождении двух гвардейцев повезут Ворону некую призму. Не знаю, зачем она ему, но уверен, захватить эту штуковину не помешает.

Мне известно место, мне известно время, мне известны приблизительные силы противника — информации достаточно для планирования операции, однако есть проблема. В одиночку я вряд ли справлюсь, а значит, нужно собрать и подготовить отряд, причём это придётся сделать всего за четырнадцать дней. Непростая задача...

У самого подножья — там же где и раньше — стояли оба стальных голема. Теперь, после близкого знакомства с Кербером, они уже не казались мне очень серьёзными противниками. Железяки не обращали на нас никакого внимания, и я смог рассмотреть их получше. Оказалось, что от шлемов тоже отходят незаметные тонкие «проводки», которые здесь, на улице, поднимались до самого неба и вели к «мыльному» пузырю в облаках. Похоже, моя догадка оказалась верна.

В отличие от големов, люди на площади не обделили нас своим вниманием. Они пялились на меня во все глаза — не знаю, чем я заслужил такой интерес, но он меня слегка напрягал. Марк тоже не отрывал от меня взгляда, и это напрягало уже всерьёз. Похоже, дальше тянуть с разговором не стоило — кто знает, что может взбрести разведчику в голову?

Для беседы нужно выбрать правильное место... Я указал на трактир, находившийся на краю площади — сквозь распахнутые настежь окна был виден полупустой зал, заставленный длинными деревянными столами и такими же лавками. Идеально. Посетителей достаточно, чтобы выступать сдерживающим фактором, но не так много, чтобы они могли помешать, если разговор всё-таки закончится дракой.

Мы «припарковались» справа от входа. Марк привязал Занозу к бревну, а я бросил медную монетку мальчишке, которые сидел неподалёку — пусть малец присмотрит за нашим барахлом. Сторож из него, конечно, так себе, но не перетаскивать же весь груз внутрь.

В трактире было темно из-за маленьких окон, но довольно уютно: тёмные пятна пива на стенах, полу и потолке, пьяные разговоры и густой аромат простой, но сытной еды. Хорошее местечко. Даже не хочется устраивать здесь бойню.

Стоило нам войти, и все присутствующие, как и зеваки на улице, снова уставились на меня. Такое внимание начинало раздражать.

— Чего это они? — не выдержав спросил я, когда мы сели за стол. — На улице на мне чуть дырку не прожгли взглядом, теперь здесь...

Марк помолчал, раздумывая стоит ли отвечать, но потом криво ухмыльнулся и произнёс:

— Теперь ты знаменит. Не многие в этом городе осмеливались хамить мастеру Вегайну...

Оказывается несмотря на то, что люди сразу разбежались, когда големы запустили в небо лучи света, кто-то всё равно слышал, как я говорил с колдуном. И не просто слышал, но посчитал своим долгом рассказать об этой беседе всему городу. Так что теперь, спустя несколько дней, здесь не было ни одного человек, который не знал бы о том, как молодой простолюдин издевался над мастером-чародеем.

Разумеется, гуляя от одного сплетника к другому, история обросла таким количеством выдуманных подробностей, что от реального разговора не осталось и следа. Теперь же, когда я вышел из замка живым, здоровым, да ещё и с телегой, заполненной барахлом, моя слава должна была выйти на принципиально новый уровень.

С одной стороны — это наверняка добавит лишних проблем, а с другой — может облегчить набор новобранцев. К местной знаменитости люди пойдут охотнее, чем к никому не известному пареньку из деревни на границе с Гиблым лесом.

Стоило только разместиться за столом, как к нам сразу подскочил мальчишка-разносчик. Невысокий и совсем юный — лет шесть-семь на вид, вряд ли больше — он быстро и без лишних вопросов притащил пару огромных глиняных кружек, наполненных пивом, а затем скрылся в какой-то подсобке.

Основная масса посетителей находилась на противоположной стороне зала. Они выпивали, болтали и переругивались, не забывая пялиться на меня во все глаза, однако вряд ли кто-нибудь из них мог помешать нашей беседе. Думаю, более удобного места не найти.

Марк подвинул одну из кружек поближе к себе и уставился на меня тяжёлым взглядом. Судя по побелевшим от напряжения пальцам, он был готов разбить эту грубо слепленную посудину об мою голову. Что же, разговор явно предстоит непростой.

Глава 6

— Сегодня ночью, — Марк сверлил меня тяжёлым взглядом, — погибли два легионера.

Разведчик рванул с места в карьер — сразу к делу, без долгих прелюдий и лишних слов. Он явно хотел ошарашить меня своим напором, хотел выбить из колеи, чтобы завладеть инициативой — приём эффективный, спору нет, но нужно быть готовым к обратке. Увлёкшись атакой, можно пропустить ответный выпад.

— Знаю, — бросил я.

— И что скажешь?

Я слегка откинулся назад, чтобы уйти от удара, если Марк решит огреть меня кружкой, и спокойной ответил:

— Скажу, что это я их убил.

Услышав мои слова, Марк дёрнулся, но сумел сдержать первый порыв. Несмотря на взыгравшие эмоции, он оставался профессионалом, а профессионал не мог не понимать, что я был готов к нападению, иначе не стал бы говорить ничего подобного. Правда, судя по стиснутым челюстям, такая сдержанность далась ему нелегко.

— Значит, вот так просто? — Марк отставил кружку, не сделав ни глотка. — Без вранья, без игры словами, без недомолвок? Сразу признание?

— Вот так просто, — кивнул я.

Разведчик прищурился. Он положил обе руки на стол — видимо, чтобы не нервировать меня — и замолчал. Шестерёнки в его голове сейчас крутились с бешеной скоростью, пытаясь просчитать дальнейшие шаги. Мой выпад, похоже, порушил все его планы.

— Я удивлён, — признал он наконец через пару секунд. — Очень удивлён.

На то и был расчёт. Марк готовился к нападению, но забыл об обороне, поэтому столь внезапное признание ошарашило его. Это хорошо: с растерянным человеком куда проще вести сложный разговор.

Я молчал, повернув голову немного в сторону, чтобы не смотреть на разведчика напрямую. Подобная поза создавала обманчивое впечатление расслабленной невнимательности, что, с одной стороны, должно было вызвать у собеседника иллюзию безопасности, а с другой — могло спровоцировать его на активные действия. На самом же деле так гораздо проще среагировать на быстрое движение — периферическое зрение лучше приспособлено для этого, чем центральное.

— Почему? — спросил разведчик, не дождавшись от меня никакой реакции.

— Почему убил или почему сознался?

— И то и другое.

— Убил — потому что не оставалось другого выхода, а сознался — потому что не вижу смысла лгать. Ты ведь и так уже всё знал и просто хотел получить подтверждение, разве нет?

Марк кивнул, пристально глядя на меня.

— Ну, вот видишь? — хмыкнул я. — Зачем тратить время впустую, если можно сразу перейти к делу?

— К делу, говоришь? Давай перейдём к делу... После боя с разбойниками на дороге ты сказал, что не станешь вредить моим товарищам, но прошло всего несколько дней, и ты прикончил двоих.

— Да. И убью ещё, если понадобится.

— Вот как? — Марк прищурился.

— Именно так, — я посмотрел разведчику в глаза. — А чего ты ожидал? Извинений? Или обещаний больше так не делать? Или ты думаешь, что я убил их просто потому, что мне стало скучно и захотелось немного развлечься? Они сами полезли туда, куда лезть не стоило, и заплатили за это.

Марк сжал кулаки. Во взгляде читалась едва сдерживаемая ярость. Именного этого я и добивался.

— Хочешь сказать, Красный и Спица сами виноваты? — разведчик буквально выплёвывал слова одно за другим.

— Нет, — я покачал головой. — Хочу сказать, что если мне снова придётся выбирать между своей жизнью и жизнью твоих бывших сослуживцев, то терзаться сомнениями я не стану...

— И кто следующий? Гийом? Или Коста? Или, может быть, я?

— Все трое. Если вы, конечно, вдруг захотите меня убить.

Агрессивная откровенность — вот как можно было назвать мою позицию в этом разговоре. Я специально обострял ситуацию, специально «прогонял» разведчика по эмоциям, специально доводил его до предела.

Марк нужен мне. Без него собрать и подготовить отряд будет куда сложнее. А раз так, то вопрос с погибшими ветеранами лучше решить сразу, чтобы не оставлять за спиной человека, который в любую секунду может напасть, желая свести личные счёты. Если конфликта не избежать, то пусть он разрешится здесь и сейчас.

— Давай начистоту, — продолжил я. — Уверен, боевое братство много для тебя значит, но не нужно делать вид, что Красный и Спица были твоими лучшими друзьями — будь так, ты бы уже пытался воткнуть нож мне в печень, а не сидел бы напротив, обнявшись с кружкой пива...

— Если ты... — Марк попробовал перебить меня, но не тут-то было. Я поднял ладонь, показывая, что не остановлюсь, пока не выскажу всё, что хотел:

— Давай-ка я закончу, хорошо? Мне жаль, что Красный и Спица погибли, но их уже не вернуть. Однако, если ты вдруг забыл, очень недалеко от вашего лагеря находится огромная банда, в которой есть дикие маги — как думаешь, сколько твоих товарищей умрёт, если они нападут? Половина или сразу все?

Разумеется, я не стал ждать, пока Марк ответит. Цель этих вопросов состояла в том, чтобы вызвать страх и перевести внимание разведчика в нужное мне направление.

— Тебе придётся сделать выбор, — продолжил я. — Что для тебя значит больше: возможность отомстить за смерть одних товарищей или шанс предотвратить гибель других.

— О чём ты? — с лёгкой растерянностью в голосе спросил Марк.

— О том, что пока ты прохлаждался в городе, — небольшое давление на чувство вины тоже не станет лишним, — мне удалось добиться от графа вил Кьера разрешение на сбор отряда для борьбы с Вороном и его бандой. У меня есть деньги и оружие, но без тебя мне не справиться, потому что ты лучший боец из тех, кого я знаю...

Страх, чувство вины и лесть — это такое трио, которое позволяет склонить к сотрудничеству практически любого человека. Осталось приправить всё выбором без выбора, и можно брать Марка тёпленьким.

— Так что определяйся, с кем ты — со мной против Ворона или... — я покачал головой, показывая, что альтернативы, в общем-то, нет.

Судя по растерянному лицу, разведчик, как говорится, поплыл, однако сдаваться без боя он тоже не собирался. Прищурившись, Марк захотел ответить что-то язвительно-злобное, но не успел, поскольку в этот момент из задымлённой подсобки, исполнявшей, видимо, роль кухни, вышел здоровенный бородатый мужик в коричневом переднике. Вышел, и неспешно поплыл к нашему столу. Стоило ему только появиться, как все посетители, которые до этого вели себя довольно шумно, сразу притихли, уткнувшись носами в кружки.

Мы с Марком пристально смотрели друг на друга, как дуэлянты, вынужденно прекратившие бой, однако в любую секунду готовые возобновить поединок. Гигант подошёл, смерил нас отстранённым, но цепким взглядом, а затем лениво спросил:

— Жрать будете?

— Будем, — ответил я за обоих.

— Два медяка. С каждого. И столько же за пиво.

— Хорошо, — я кивнул, ожидая, что мужик уйдёт и даст нам продолжить разговор, однако этого не произошло.

— Деньги вперёд, — произнёс он.

Я вытащил из кошелька несколько монет и положил их на край стола. Медные кругляши сразу оказались накрыты огромной ладонью, которая могла посоревноваться размерами с лопатой.

— Щас сготовлю, — цыкнул языком мужик, почесав бороду. — Моргнуть не успеете.

Похоже, до нас снизошёл местный шеф-повар. Отсутствие меню, правда, слегка настораживало, но мы, чай, не графья — сожрём всё, что принесут.

Несмотря на сказанное, здоровяк почему-то не торопился вернуться на рабочее место. Он стоял рядом и задумчиво смотрел на нас, словно решая, есть ли вообще смысл суетиться из-за парочки каких-то непонятных чужаков или проще взять деньги и выставить их за дверь. Сразу видно, сервис здесь на высочайшем уровне.

— Уважаемый, — не выдержал я через четверть минуты, — ты хочешь ещё что-то сказать или просто забыл, в какой стороне находится кухня?

В оглушающей тишине мои спокойные, в общем-то, слова показались чуть ли не криком. Остальные посетители, всё это время умело изображавшие мебель, удивлённо выдохнули — то обстоятельство, что кто-то осмелился говорить со здешним шеф-поваром таким тоном, поразило их в самое сердце. Похоже, гигантский мастер сковороды и кастрюли пользовался среди местных серьёзным авторитетом, раз его боялись даже те, кто может позволить себе пьянку посреди белого дня. Ведь это, как ни крути, обычно не самые приличные и законопослушные граждане.

— Я помню, где кухня, — здоровяк улыбнулся, но его улыбка больше походила на оскал.

— Тогда чего ты ждёшь? — спросил разведчик, которому тоже не терпелось продолжить разговор.

— Я жду извинений.

Мы с Марком с недоумением переглянулись.

— Ты будешь ждать их очень долго, — сказал я. — Потому что мы понятия не имеем, о чём ты говоришь.

— Один из вас обидел моего сынишку, — здоровяк указал на подсобку, откуда выглядывал мальчишка-разносчик. — Подойди, сынок.

Мальчуган тут же подбежал и встал рядом. Огромные глаза, бровки домиком и подрагивающие губы — натуральный ангелочек.

— Кто тебя обидел? — здоровяк ласково погладил его по голове. — Говори, не бойся.

— Этот! — разумеется, ангелочек сразу же указал на меня. — Он обидел!

По щеке покатилась крупная слеза. Я даже сам на секунду ему поверил — вот что значит выдающееся актёрское мастерство.

— Этот? — папаня цокнул языком. — Нехорошо. За обиду придётся доплатить.

Всё понятно — обычная разводка. Пацанёнок рассказал шеф-повару, что в заведение пожаловали чужаки, и тот решил срубить немного деньжат. Неприятно, но не удивительно — про клиентоориентированность здесь пока ещё не слышали.

Я слегка повернулся — так, чтобы одновременно контролировать и Марка, и хитровыдуманного мужика. От чужих взглядов меня надёжно прикрывал массивный стол, поэтому можно было спокойно достать оружие из-за пояса. Через мгновение рукоять Лэйлиного кинжала уже находилась в моей ладони. Пусть здоровяк пока не проявлял агрессии, но подобные разговоры обычно заканчиваются дракой, а не дружескими объятиями, поэтому нужно быть готовым к бою.

— Твоему сыну никто не сказал ни слова, — произнёс Марк. — Если ты надеешься вытрясти из нас деньги, то ты сильно ошибаешься.

Разведчик, разумеется, тоже всё понял.

— К тебе вопросов нет, ветеран. Если не будешь лезть, то останешься цел.

Здоровяк почесал бороду и пару раз хлопнул себя по груди. Похоже, это был знак для сообщников, потому что в ту же секунду из-за дальнего стола поднялись четыре человека полубандитской наружности. Они быстро окружили нас, перекрыв пути к отступлению. Один встал рядом с выходом, а остальные расположились возле окон.

Оружия у них не было, так что серьёзной угрозы эта гастрономическая шайка не представляла. Если понадобиться, я смогу справиться с ними довольно быстро. Пара метательных ножей, два кинжала и каменный топор, который лежал рядом со мной на лавке, давали слишком большое преимущество перед противником, вооружённым одними кулаками.

— Откуда столько наглости, трактирщик? — Марк демонстративно вытащил из поясных ножен кинжал и воткнул его в стол. — Забирай своё дерьмовое пиво и возвращай деньги, а мы найдём местечко поприличнее.

— Убери пырялку, ветеран. А то ещё поранишься ненароком.

— Смотри, как бы ты сам ни поранился... — усмехнулся разведчик.

— Ты не в своём лагере, ветеран, — здоровяк совершенно не боялся оружия. — Городская стража не любит тех, кто решает вопросы сталью.

— Я удивлён, что ты вспомнил про стражу... Как она отнесётся к тому, что ты вымогаешь деньги с бывшего легионера?

— Дождись вечера и сможешь спросить сам. Стражники часто заходят сюда перед сменой.

Похоже, правоохранительные органы находились на содержании местного бизнеса, так что защищать себя придётся самостоятельно. Впрочем, мне к этому не привыкать.

— И к тебе, — продолжил здоровяк, — вопросов нет. Ветеранам здесь почёт и уважение. А вот твой друг должен заплатить.

— Он ничего не сделал твоему сыну, — Марк зачем-то пытался спорить, хотя было совершенно понятно, что словами дело не решить.

— Ты говоришь так. Мой сын говорит по-другому. Давай спросим у людей?

Трактирщик обернулся к остальным посетителям, которые молча, но с нескрываемым интересом наблюдали за бесплатным представлением. Они, разумеется, сразу же показали, что полностью подтверждают слова мальчугана. Неудивительно — завсегдатаи этого гостеприимного заведения в присутствии здоровяка опасались даже громко дышать. Было бы странно, если бы они вдруг стали ему перечить.

Пока Марк пререкался с трактирщиком, я быстро оценил ситуацию. Какие у нас варианты?

Драться? Не лучшая идея. Одолеть такую толпу без применения оружия вряд ли получится: биться в рукопашной с пятерыми противниками, среди которых двухметровый гигант весом в сто пятьдесят килограммов — так себе затея. Вот и выходит, что хочешь не хочешь, но придётся порезать парочку "ребятишек", а это неминуемо приведёт к проблемам со стражей.

Возможно, они не станут связываться с человеком, который состоит на службе у вил Кьера, а может быть, это наоборот только подольёт масла в огонь — кто знает, каковы здешние расклады? В любом случае, конфликт с местными ментами мне не нужен — из-за него придётся уходить из города, чего делать совершенно не хотелось.

Не то чтобы этот «мегаполис» так уж сильно запал в мою душу, но быстро набрать отряд можно только здесь. Не по деревням же мотаться, в конце концов — откуда там лишние люди?

Кроме драки, были и другие варианты, однако они тоже таили в себе подводные камни. Попытаться просто уйти? Если не выпустят, то всё снова сведётся к схватке. Попробовать откупиться? Жалко денег, да и такой ход серьёзно подорвёт репутацию. Новости здесь разносятся как триппер по борделю — стремительно и неумолимо. Кто пойдёт наниматься в отряд к командиру, неспособному одолеть трактирщика? И плевать, что трактирщик похож на чемпиона олимпийской сборной по тяжёлой атлетике, а командир — шестнадцатилетний пацан, который весит как его нога.

Вот и получалось, что разобраться с проблемой нужно без лишней крови, но не уронив при этом собственного авторитета. Не самая простая задача.

— Чего ты хочешь? — я вылез из-за стола, перехватив кинжал Лэйлы так, чтобы клинок спрятался за предплечьем.

— Ты обидел моего сына, — здоровяк явно обрадовался тому, что я наконец вступил в разговор. — Ты должен заплатить.

Я прислонился к одному из столбов, поддерживающих потолок. Удобная поза: и тыл прикрыт, и всегда можно ринуться в бой, оттолкнувшись от опоры.

— И во сколько ты оцениваешь эту выдуманную обиду?

— Ты должен мне сотню золотых монет.

— Скромно, — хмыкнул я.

— О тебе говорит весь город, — здоровяк улыбнулся. — Чем больше слава, тем выше цена.

Похоже, я ошибся — дело вовсе не в деньгах. Дело в известности, которая столь неожиданно свалилась на мою голову. Видимо, раньше самой яркой звёздочкой на местном небосклоне был сам трактирщик, но теперь его сияние померкло на моём фоне, и он решил таким незамысловатым способом восстановить угасшую популярность. Повезло же нам зайти именно в это заведение... Вот оно — бремя славы. Шага нельзя ступить, не нарвавшись на назойливого «поклонника».

— Люди болтали разное, — продолжил гигант. — Одни говорили, что ты здоров как бык. Другие — что ты злобен, как десяток коттаров. Но я знал, что ты тля, которую легко придавить ногтем. Одно неясно — почему чародей не прикончил тебя на месте?

— Не знаю. Наверное, проникся моим невероятным обаянием.

— Язык как помело. Но меня ты не заболтаешь.

Трактирщик потянул ко мне свою лопатообразную ладонь, но был вынужден убрать руку, когда я молниеносно взмахнул клинком.

— Городу это не понравится, — он покачал головой.

— А графу вил Кьеру не понравится, что какой-то не по рангу самонадеянный поварёнок угрожает его человеку.

После слов про самонадеянного поварёнка все посетители разом выдохнули, а здоровяк налился нехорошей краснотой.

— Плевать мне на графа, — рыкнул он. — Город обойдётся без него, а вот он без города нет.

— Может быть, — согласился я. — Но если попробуешь ещё раз меня тронуть, то тебе придётся обходиться без пальцев.

— Я не боюсь.

— Тогда дерзай, — усмехнулся я и быстро крутанул кинжал между пальцами. Заточенная полоса стали замелькала в воздухе с такой скоростью, что стала почти неразличима для взгляда.

Несмотря на показную браваду, здоровяк явно испугался. Однако отступать он не спешил, поэтому мы оказались в сложном положении: я не мог уйти отсюда, не пролив пару вёдер крови, а трактирщик не мог взять меня, не потеряв несколько пальцев. Пат, короче говоря.

— Ты ловок с ножом, — признал здоровяк. — Но этого мало, чтобы называться мужчиной.

Я молчал, ожидая продолжения. Похоже, сейчас он предложит выход из сложившейся ситуации, который будет удобен ему и совсем неудобен мне.

— Предлагаю поступить по-мужски. Предлагаю размен.

— Что это такое?

— Ты бьёшь раз. Я бью раз. Тот, кто останется на ногах, победил.

Озвучив столь заманчивое предложение, здоровяк как следует размахнулся и шибанул по одному из столбов — не знаю зачем, видимо, для наглядности. Раздался жалобный треск, по дереву побежала трещина, а в месте, куда прилетел огромный кулак, образовалась вмятина. Солидно, хотя техника удара была не на высоте, но при таких габаритах это не имело значения. Если попадёт, то всё — аминь. Скорую помощь можно не вызывать.

— Согласен? — спросил гигант.

— А кто будет бить первым?

— Обычно это решает жребий. Но сегодня обойдёмся без него. Первым будешь бить ты.

Я улыбнулся. Очень «благородный» поступок, который не несёт в себе никакого риска, когда ты весишь ровно в два раза больше оппонента.

— Согласен? — гигант повторил вопрос.

Я кивнул.

— Ты с ума сошёл? — сразу вскинулся Марк. — Он же тебя в землю по шею вобьёт!

— Думаешь?

— Я в этом уверен!

— Сиди спокойно, ветеран, — проворчал здоровяк. Похоже, он опасался, что разведчик может отговорить меня от этой авантюры.

Я покачал головой, и Марк опустился на лавку. В его взгляде читалось неподдельное беспокойство — похоже, он больше не имел ко мне никаких претензий. Если так, то трактирщику можно было объявить благодарность — в результате его действий я избавился от одной проблемы... Правда, получив взамен другую.

Остальные посетители, всё это время спокойно сидевшие за столами, стали подтягиваться ближе, как только услышали, что я согласился. Вплотную они не лезли то ли опасаясь гнева трактирщика, то ли просто из боязни получить случайный удар, однако вскоре вокруг нас образовался импровизированный ринг. На этом-то ринге и должен был состояться наш «поединок».

Я вложил метательный нож в перевязь на предплечье, вернул кинжал Лэйлы в ножны на поясе и осмотрелся — замершие в ожидание зрелища люди не отводили от меня взгляда, чтобы не упустить ни одной детали. Что же, их ждут незабываемые впечатления.

Десяток круговых движений плечами и руками для разогрева мышц. Трактирщик наблюдал за моей разминкой с таким же выражением лица, с каким взрослый человек смотрит на бессмысленные действия несмышлёного ребёнка. Мол, пусть дитё побалуется напоследок.

— Готов? — оскалился здоровяк. Он совершенно не боялся и уже предвкушал, как размажет меня ответным ударом.

— Бить можно куда угодно? — спросил я, отведя взгляд в сторону, чтобы не выдать своего намерения раньше времени.

— Никаких ограничений нет. Ты можешь уд...

Вопрос был задан только для отвлечения внимания, поэтому я не стал дослушивать ответ и рванул вперёд. Как говорил мой тренер по боксу: «Падают не от сильного удара, падают от неожиданного».

Любой боксёр знает, куда нужно бить, чтобы гарантированно вырубить противника, однако в реальной схватке сделать это весьма непросто. Обычно соперник движется и всем силами старается избежать попадания, но сейчас всё было совсем не так — здоровяк мало того что стоял на месте, так он ещё и не был готов к удару.

Самый центр подбородка — вот моя цель. Учитывая колоссальную разницу в весе, полагаться на кулак нельзя — нужно бить локтем.

Толчок ногой. В глазах здоровяка только-только зажёгся огонёк удивления. Скрутить корпус, чтобы передать максимальный импульс, и сразу выбросить согнутую руку вперёд.

Локоть влетел в челюсть с громким стуком. Кажется, по залу даже пробежалось эхо. Есть контакт.

Удивление в глазах трактирщика сменилось мутной пеленой. Его немного повело в сторону, огромное туловище стало заваливаться, но вдруг замерло в неустойчивом равновесии. Секунда, затем ещё одна... На миг появилось ощущение, что здоровяк сможет устоять на ногах, и зрители одобрительно загудели, чтобы поддержать своего фаворита. Однако их радость оказалась преждевременной — ещё через мгновение тяжеленая туша с грохотом повалилась на пол.

— Ну что, — я оглядел всех присутствующих. — Есть ещё желающие сыграть в размен?

Глава 7

Удивление зрителей было столь велико, что они не сразу поняли смысл моего вопроса. В зале повисла гробовая тишина, но уже через четверть минуты она сменилась галдежом и гомоном. В этой какофонии звуков невозможно было разобрать ни слова, однако общий настрой улавливался без проблем: желающих поиграть со мной в столь увлекательную игру больше почему-то не нашлось.

Зеваки быстро рассаживались за столы и хватали огромные кружки, словно надеясь спрятаться за ними — на меня они старались не смотреть и изо всех сил делали вид, что ничего не произошло.

На своих местах остались только та четвёрка, которую подозвал трактирщик, да мальчуган-разносчик, ставший поводом для случившейся заварушки. Ребёнок стоял с открытым ртом и переводил взгляд с меня на гиганта, валявшегося на полу.

Что же, пора валить, пока все замерли в недоумении — думаю, лучшего момента для того, чтобы покинуть этот гостеприимный уголок, не предвидится. Я сделал знак Марку, указав взглядом на дверь, и подхватил с лавки каменный топор.

— Да как так-то? — тихонько спросил мальчуган. В его голосе смешались удивление и обида — пацанёнок не мог поверить, что с папаней приключилась такая беда.

Я шагнул к выходу. Один из подельников трактирщика — тот, который стоял ближе всех — испуганно задёргался, не зная, как поступить: то ли уйти в сторону, то ли попытаться меня задержать. Я слегка помахал топором, зажатым в руке, и благоразумие взяло верх над безрассудством — мужичок осторожно шагнул вправо.

— Что? — взвизгнул мальчуган. Изумление в его голосе сменилось яростью. — Вы собираетесь его отпустить? Чего стоите?! Наподдайте ему за папку!

Четвёрка полу-уголовного вида мужичков восприняла призыв к мести без особого энтузиазма. Один из них — видимо, самый смелый — сделал робкий шажок вперёд, а остальные так и остались стоять на своих местах, переминаясь с ноги на ногу. Их можно было понять — я бы тоже не спешил лезть в драку с тем, кто только что одним ударом уронил на пол такую тушу.

Кроме того, Марк, прикрывавший мою спину, недвусмысленно намекал, что не останется в стороне, если начнётся заварушка. Увидев готового к бою разведчика, ребята совсем загрустили.

— Трусы! — мальчишка сперва обиженно поджал губы, но, осознав, что никто не горит желанием мстить за папку, решил личным примером показать, как нужно действовать.

Сжав маленькие кулачки и по-богатырски замахнувшись, он рванул в атаку со свойственной юности самоуверенностью. Смело, отчаянно, однако совершенно неэффективно.

Я перехватил его руку в запястье и вывернул кисть, надавив пальцами на ребро ладони — пацанёнок пискнул и против воли упал на колени.

— Пусти! Больно! Пусти, говорю! Пусти, или папка тебе наподдаст!

Подельники трактирщика, увидев, в каком положении оказался сынишка их предводителя, вяло зашевелились. Им по-прежнему не хотелось связываться с нами, однако вопящий во весь голос мальчуган вынуждал их действовать.

— Оно вам надо? — спокойно спросил я.

Судя по бледным лицам, лишние проблемы им были совершенно ни к чему.

Пацанёнок, заметив, что его самоотверженный порыв не смог пробудить в союзниках должного боевого задора, решил сменить тактику. Теперь в ход пошло давление на жалость.

— Спасите! — всхлипнул мальчуган. — Помогите! Он мне сейчас ручку сломает! Наподдайте ему как следует!

Круглые глаза наполнились слезами, губы задрожали, а подбородочек сморщился — если бы не опыт прошлой жизни, то я бы, наверное, сам его пожалел. Однако война и служба в Управлении отучили меня от излишней чувствительности — тот, кто слишком трепетно относился к противнику из-за его возраста, часто платил за это самую высокую цену. Так вышло, что детская рука иной раз убивает не хуже взрослой, поэтому нельзя очаровываться врагом, сколько бы лет ему ни было. Если хочешь жить, конечно.

В общем, выступление мальчугана не произвело на меня большого впечатления, чего нельзя было сказать о подельниках трактирщика — они страданиями пацана явно прониклись. Мужички насупились, взяли себя в руки и медленно, но довольно уверенно пошли вперёд.

Не самое умное решение, учитывая расклад. Пусть их четверо, а нас только двое, но мы вооружены, а они нет... Так что проблем не будет — тем более, до выхода рукой подать. Думаю, стоит только оказаться на улице, и от нас отстанут — вряд ли кто-то захочет устраивать разборки неподалёку от големов.

Марк напрягся, готовясь к бою. Я перехватил рукоять поближе к топорищу, чтобы уменьшить рычаг — так меньше риск убить кого-нибудь ненароком. Пора действовать. Сперва нужно толкнуть пацанёнка под ноги противникам — визжащее и дёргающееся тельце помешает им действовать слаженно...

Я уже приготовился было отправить мальчугана в недолгий полёт, когда сзади послышались приглушённые, но вполне различимые слова:

— Стоять. Не лезьте к ним.

Оказывается, трактирщик успел прийти в себя и глядел на своих людей мутным взором, кое-как оторвав голову от пола.

— А ты, Клоп, заткнись, — добавил он.

Услышав команду начальника, мужички с облегчением выдохнули и сразу же отошли в сторону — им явно пришлось по душе, что ситуация разрешилась без мордобоя. Мальчуган же, которому досталось столь подходящее прозвище, мгновенно перестал голосить и тут же подбежал к отцу, как только я отпустил маленькое запястье.

Трактирщик шевельнул ногой, опрокинув стоявшую рядом лавку, а затем прохрипел:

— Помогите встать.

Подчинённые метнулись к поверженному предводителю и с большим трудом оторвали неподъёмную тушу от пола. Спустя пару секунд гигант уже стоял передо мной, опираясь плечом на деревянный столб — оставалось только позавидовать здоровью этого человека.

Трактирщик ненадолго «завис», пристально глядя на меня, а затем громко — так, чтобы все посетители услышали — сказал:

— Теперь я понял, почему чародей не убил тебя. Ты интересный.

В зале раздались робкие и неуверенные смешки, но весельчака быстро заткнули соседи. Видимо, здесь было не принято смеяться, когда говорил хозяин, и его поражение в размене не могло этого изменить.

— Нужно было тянуть жребий, — продолжил трактирщик. — Если бы мне повезло, то я бы бил первым.

Он посмотрел на меня с таким выражением, что стало понятно — никаких шансов пережить этот удар у меня не было.

— Если бы тебе повезло, — по моим губам скользнула улыбка, — то я бы зарезал тебя до того, как ты замахнулся.

— Ты ловок с ножом, — трактирщик кивнул. Похоже, он не сомневался в моих словах. — Но потом тебе пришлось бы убегать отсюда. Город захотел бы отомстить за меня.

— Лучше бежать со всех ног, чем лежать с проломленным черепом.

— Тоже верно, — цыкнул языком здоровяк. — Но это неважно. Всё получилось так, как получилось. Ты победил в честном размене.

Трактирщик на мгновение замолчал, а потом «отлип» от столба, сделал пару неуверенных шагов и поклонился:

— И раз ты победил, то добро пожаловать к «Доброму Висельнику». Теперь ты и твои друзья под моей защитой. Отвечаю верёвкой.

Стоило только прозвучать этим странным словам, как обстановка в зале мгновенно переменилась. Висевшее в воздухе напряжение исчезло, и посетители даже позволили себе небольшой галдёж. Подручные хозяина сразу же вернулись за свой стол в глубине зала. Похоже, инцидент был полностью исчерпан.

Сам трактирщик неловко выпрямился, пошатнулся и чуть не упал, однако сумел устоять на ногах. Запрокинув голову, он приподнял длинную густую бороду и показал старый шрам, видневшийся на мощной шее. Странгуляционная борозда — след от неудавшегося повешения. Видимо, добрый висельник, в честь которого названо заведение, это он сам и есть, а слова «отвечаю верёвкой» были чем-то вроде гарантии безопасности.

— Возвращайтесь за стол, — прохрипел трактирщик и медленно поковылял в сторону кухни. — Сейчас вынесу жратву.

Стоило ли здесь задерживаться? Вбитые в голову установки однозначно требовали уходить как можно скорее: если агент «засветился» — да ещё и так ярко — он должен незамедлительно покинуть место происшествия, обрубив при необходимости хвосты. Всё так, однако я больше не на службе, и обстоятельства иной раз вынуждали отходить от привычной тактики действий.

Не то чтобы мне так уж сильно хотелось продолжить знакомство с трактирщиком, но он мог быть полезен. Без авторитетного человека со связями набрать отряд станет весьма непросто — нужен посредник, который донесёт информацию до потенциальных наёмников. Не самая тривиальная задача, учитывая, что здесь нет ни радио, ни телевидения, ни интернета, а тех, кто умеет читать, можно пересчитать по пальцам одной руки.

Конечно, у меня был Марк, но я приготовил для него другую работу... А вот трактирщик, судя по его лицу и манерам, вполне подходил на роль посредника — думаю, он знаком с теми людьми, которые мне нужны. Вопрос только в том, можно ли ему доверять, учитывая «тёплое» начало наших отношений?

— Что скажешь? — негромко спросил я, взглянув на разведчика, который так и стоял за моим плечом.

— Скажу, что ты умеешь находить неприятности, — сразу же ответил тот. — Уверен, ты даже в Сиятельном граде Императора — самом безопасном месте Империи — обязательно отыскал бы с десяток человек, готовых тебя убить.

— Узнаем, если я когда-нибудь там побываю. Но я спрашивал о другом — нам опасно здесь оставаться?

— Единственная опасность, которая нас здесь ждёт — это дерьмовая еда и такое же пиво.

— А трактирщик? Он не станет мстить?

— Нет, — не раздумывая ответил Марк.

— Откуда такая уверенность?

— Он же сказал, что отвечает за нашу безопасность верёвкой...

Я посмотрел на разведчика, ожидая увидеть улыбку, но её не было — похоже, Марк не шутил. Судя по совершенно серьёзному выражению лица, он действительно поверил словам трактирщика. Почему? Неужели одна произнесённая фраза значила так много?

— Приятно видеть, что ты сумел сохранить доверие к людям, — я всё-таки сел за стол. — Но почему ты думаешь, что какая-то верёвка помешает здоровяку прикончить нас, если представится такая возможность?

— Он из раскаявшихся... — сообщил Марк, присев напротив.

— Ты же догадываешься, что я понятия не имею, о чём ты говоришь?

— Догадываюсь, — кивнул разведчик. — Но о том, как ты сумел дожить до сегодняшнего дня, не зная самых простых вещей, я догадаться не могу. Твой воспитатель вообще ничего тебе не рассказывал?

— Вот такое тяжёлое у меня было детство, — я пожал плечами. — Недостаток общения, деревянные игрушки, прибитые к потолку — короче, не жизнь, а сплошной дефицит витаминов... Зато сейчас: что ни день, то новое открытие.

Плещущийся в крови адреналин слегка пьянил, отчего на язык лезла всякая ерунда. Я хмыкнул, заметив недоумевающий взгляд разведчика, и махнул рукой — мол, проехали. Марк, который, видимо, уже устал удивляться, только покачал головой, а затем рассказал про раскаявшихся.

Таким звучным «титулом» в Империи именовали преступников, получивших от судьбы шанс встать на путь исправления. Если приговорённого к смерти не получалось казнить с первого раза (например, из-за порвавшейся верёвки или обломившейся рукояти топора), то ему предлагали на выбор два варианта. Первый — это прохождение специального магического ритуала под названием «раскаяние», а второй — возвращение на эшафот.

Казалось бы, когда на одной чаше весов жизнь, а на другой смерть, то думать особо не над чем, однако всё было не так просто.

Согласившись на «раскаяние», человек не только полностью отказывался от своей прошлой жизни, забывая обо всём, что происходило с ним до ритуала, но и получал новую «работу». Опасную и не очень почётную, само собой.

Теперь «счастливчик» должен был стать орудием в руках властей и преследовать тех, на кого укажет руководство. А чтобы бывший преступник случайно не вернулся к прежним развлечениям, его заковывали в специальные магические «оковы» — невидимые и похожие на те «цепи», которыми благородные чародеи привязывали к себе крепостных крестьян.

«Оковы» эти, в теории, не позволяли раскаявшимся врать, предавать и нарушать закон, превращая душегубов и насильников чуть ли не в ангелочков. По задумке они, наверное, даже матом ругаться не могли, а всё свободное время должны были посвящать размышлениям о прекрасном и переводу старушек через дорогу. Однако жизнь, как всегда, внесла в теоретические выкладки свои коррективы.

Выяснилось, что раскаявшиеся, превращённые в образец морали и нравственности, почему-то не могли эффективно выполнять свои прямые обязанности. Для борьбы с врагами Императора и его наместников требовался человеческий материал совершенно другого качества, а не эдакие имперские «Тимуровцы», патологически неспособные к оперативной работе.

В общем, «оковы» слегка ослабили, и бывшие преступники перестали походить на святых. Однако кое-что осталось неизменным — ни один из раскаявшихся не мог нарушить клятву, связанную со способом его неудавшейся казни.

— Интересно, — произнёс я, когда Марк закончил свой короткий рассказ. — И много таких раскаивающихся?

— Немного, — пожал плечами разведчик. — В Империи прочные верёвки и крепкие топоры, поэтому редко кому везёт уйти живым с эшафота... Да и сам ритуал очень опасен и сложен — его может провести только сильный властитель цепей, а мастера с подобным даром встречаются нечасто.

Полезная информация. Про такую колдовскую специализацию мне пока слышать не доводилось.

— Что будет, если раскаявшийся попробует навредить тем, кому обещал защиту?

— Он умрёт.

Почему-то я так и думал. Смерть здесь являлась универсальным ответом на любой вопрос.

— Можно каким-то образом обратить это «раскаяние»?

— Насколько я знаю — нет.

— Почему тогда здоровяк кашеварит в трактире, вместо того, чтобы гонять негодяев?

— Понятия не имею, — честно ответил разведчик и добавил: — Но ты можешь узнать у него сам...

Марк указал на трактирщика, которыйвышел из кухни с двумя дымящимися плошками в руках и потопал к нашему столу. Он двигался не очень уверенно, но многие другие, получив такой удар, не смогли бы ходить вообще. Разве что под себя.

Следом за гигантом вприпрыжку скакал Клоп — мальчуган, видимо, не собирался оставлять отца даже на секунду. Оказавшись рядом, он недовольно посмотрел на меня и незаметно высунул язык. Похоже, пацанёнок всё ещё обижался из-за вывернутой руки.

— Жратва, — сообщил трактирщик, поставив миски на стол. Затем он с трудом опустился на лавку и протянул нам пару деревянных ложек, вытащенных из кармашка передника. — Налетайте.

Я с сомнением поглядел на густое и не самое аппетитное варево — несмотря на рассказ Марка, у меня не было уверенности в том, что еда не отравлена. Кроме того, тёмно-зелёная жижа, в которой плавали непонятные белёсые кусочки, могла и без капли яда представлять серьёзную угрозу для организма. Эта похлёбка выглядела как оружие массового поражения, хотя пахла, стоит признать, весьма неплохо.

Разведчик не стал тратить время на лишние раздумья — попробовав немного, он принялся работать ложкой с завидной скоростью. Похоже, на вкус варево оказалось куда лучше, чем на вид.

— Не бойся, — усмехнулся здоровяк, заметив мои сомнения. — Или ты не веришь клятве раскаявшегося висельника?

Я пожал плечами и придвинул плошку — чрезмерная подозрительность иногда только вредит. Вопреки расхожему мнению, отравить пищу не так просто — нужен либо специальный яд высокой концентрации, либо конская доза какого-нибудь заурядного токсина. Первый вряд ли можно достать в провинциальном городке на окраине Империи, а второй настолько изменит вкусовые качества блюда, что я сразу замечу неладное.

В общем, дальше тянуть не имело смысла. Зачерпнув половину ложки, я быстро, как лекарство, проглотил неаппетитную жижу и прислушался к ощущениям. Удивительно, но столь неприятная на вид еда оказалась весьма недурна на вкус. Соскучившись за несколько дней по горячей пище, я смолотил всю порцию без остатка буквально за полминуты.

— Спрашивай, — с довольной улыбкой произнёс здоровяк, когда с похлёбкой было покончено. — О чём хочешь. Хотя все всегда спрашивают об одном и том же.

— Да? И о чём?

— Правда ли, что я ничего не помню о жизни до ритуала? Правда ли, что я отправил на казнь тысячу человек? Правда ли, что я получил вольную от самого Императора?

Честно говоря, меня не особо волновали подробности биографии трактирщика, однако он явно непросто так поднял эту тему. Ему хотелось рассказать о себе, и я не стал уводить разговор в другое русло, чтобы не рушить контакт.

— И что ты обычно отвечаешь? — спросил я, изобразив заинтересованность.

— Говорю, что всё это правда. Хотя на самом деле всё это ложь.

— Вот как?

— Именно так. Я помню, как верёвка сдавливала моё горло, и помню, треск, с которым она оборвалась. На казнь я отправил куда больше тысячи, а вольную мне выдал не Император, а здешний курфюрст. Он же подарил мне этот трактир.

Здоровяк развёл руки, показывая свои «владения», и чуть было не пришиб Клопа, который успел увернуться буквально в последний момент. Пацанёнок недовольно пискнул, а посетители, изображавшие безразличие, но не упускавшие из нашей беседы ни единого слова, взволнованно выдохнули.

— Хороший был мужик, — невозмутимо продолжил трактирщик, не обращая внимания на недовольство сына. — Хороший. Особенно для благородного.

— Почему ты не дал своим людям напасть на нас? — спросил я напрямую, безо всяких хитростей и уловок. Думаю, с этим человеком лучше действовать в открытую.

— Мои люди мне ещё нужны, — усмехнулся здоровяк. — Не хочу, чтобы они страдали зазря.

— А почему сам отказался от мести и пообещал защиту?

— Я всё сказал. Ты победил честно, и у меня нет на тебя обиды. А месть... Раскаявшимся она не нужна.

Он сложил руки на груди — похоже, дальше обсуждать эту тему не имело смысла. Не скажу, что его слова полностью успокоили меня, однако поведение здоровяка, его жесты и мимика свидетельствовали об искренности. Это, разумеется, не означало, что мы с ним стали лучшими друзьями, но и вражды между нами теперь не было. Хорошо. Значит, есть шанс договориться о помощи.

Я отказался от пива, которое притащил Клоп, и коротко рассказал трактирщику о том, что мне было нужно. Он помолчал немного, а потом требовательно произнёс, протянув лопатообразную ладонь:

— Билья.

Я не знал этого слова, но догадался, о чём идёт речь — трактирщик хотел получить подтверждение моим полномочиям. Сразу видно, что человек долго работал с чиновниками и не понаслышке знаком с бюрократическим аппаратом.

Вытащив из кошеля металлический шарик, выданный мне вил Кьером, я слегка приоткрыл его, и все присутствующие смогли насладиться монотонным голосом здешнего сеньора. Некоторые забулдыги, уже успевшие к этому моменту неплохо надраться, чуть не попадали с лавок от изумления, а Клоп и вовсе завопил от восторга. Неудивительно. Простой народ нечасто сталкивался с магией.

— Мои люди донесут весть до тех, кто должен её услышать, — сказал трактирщик, когда графский бубнёж затих. — Но есть два условия.

— Слушаю.

— Первое. Пока идёт сбор отряда, ты будешь жить здесь. Наверху есть комнаты. Займёшь их.

Я вопросительно взглянул на трактирщика. Зачем ему это? Хотя мне, в принципе, без разницы, где ночевать, да и место здесь удобное, но такое странное желание слегка напрягало.

— Ты знаменит. Люди придут смотреть на тебя. А люди — это деньги.

— Хорошо, — я кивнул. Справедливо и совершенно не накладно. — Второе условие?

Если оно будет такое же необременительное, как первое, то можно считать, что мне повезло.

Трактирщик усмехнулся, словно прочитав мои мысли, цыкнул языком и спокойно произнёс:

— Ты возьмёшь в свой отряд моего сына.

Глава 8

— Этого сына?

Я на всякий случай кивком указал на Клопа, хотя по лицу мальчишки и так было понятно, что речь шла именно о нём. Большущие глаза снова заблестели от слёз, однако на этот раз пацанёнок уже не прикидывался, а собирался разреветься совершенно искренне. Видимо, странная просьба отца стала для него очень неприятным сюрпризом.

— У меня других нет, — ответил трактирщик.

— Давай-ка проясним кое-что. Ты поможешь мне только в том случае, если я возьму твоего шестилетнего сына в отряд, который будет воевать с полутысячной бандой?

Хотя мне совершенно не хотелось тратить время на обсуждение подобных нелепостей, я не мог показывать эмоции, поэтому говорил очень спокойно. Изумление, злость или раздражительность будут приняты за слабость, и несостоявшийся висельник ни за что не упустит шанса ею воспользоваться.

— Ему девять. Но в остальном ты всё понял верно, — ответил здоровяк.

Я взглянул на Марка — разведчик был удивлён не меньше меня. Судя по его лицу, он не имел ни малейшего понятия о том, чем вызвана эта просьба. Что же, дополнительный груз на шею мне в любом случае без надобности — от ребёнка в отряде будут одни проблемы.

— Тогда нам придётся обойтись своими силами, — я поднялся на ноги. — Извини, но твой сын мне не нужен.

Марк тоже встал из-за стола, с сожалением глядя на почти нетронутую кружку пива.

— Стой, — трактирщик выставил вперёд руку. — Ты хотел всё прояснить? Тогда давай не будем останавливаться на полпути.

Я замер, положив ладонь на рукоять Лейлиного кинжала. Здоровяк по-прежнему сидел на лавке — нас с ним разделял массивный стол — а его люди находились довольно далеко и не выказывали агрессии. Опасности пока нет, но расслабляться нельзя.

— Моё слово много значит, — сообщил трактирщик. — Откажешься, и к тебе в отряд пойдут только убогие калеки. Согласишься, и я помогу тебе выбрать лучших из тех, кого можно найти в этом городе.

Выбор без выбора — знакомый приём. Здоровяк, как бывший раскаявшийся, определённо умел работать с людьми, что, впрочем, не удивительно — без таких навыков оперативнику не обойтись, в каком бы из миров он ни действовал. В общем, тактика верная, но в эту игру можно играть вдвоём.

— Говоришь, твоё слово много значит? — я наклонился чуть ближе к трактирщику. Сокращение дистанции — тоже неплохой способ давления на психику оппонента. Хотя, учитывая разницу в габаритах, со стороны это, наверное, смотрелось довольно забавно. — Думаю, через день-другой всё слегка поменяется. Скоро по городу поползут слухи о нашем маленьком столкновении, а ты не хуже меня знаешь, что люди любят преувеличивать... Боюсь, в самом ближайшем будущем слово человека, которого унизили в собственном трактире, будет значить уже не так много.

— Да мой папка тебе ещё наподдаст! — Клоп, взвизгнув, встал было на защиту отцовской чести, однако огромная ладонь, ласково опустившаяся на детскую головёшку, оборвала этот самоотверженный порыв.

Здоровяк молча смотрел на меня, ожидая продолжения, и я не стал держать долгую паузу:

— Так что или мы с тобой разойдёмся краями, или проверим, кого будут слушать внимательнее: человека, который собирается очистить округу от бандитов, или бывшего висельника, который умудрился проиграть в размене юнцу...

Конечно, я несколько преувеличивал собственную значимость и преуменьшал возможности оппонента, однако в моих словах имелся резон — трактирщик не мог этого не понимать. И он понял. Встав из-за стола, гигант покачал головой, цыкнул языком и сказал:

— Пойдём со мной, — огромная, покрытая шрамами рука указывала вглубь зала — туда, где виднелась лестница, ведущая на второй этаж. — Поговорим. Вдвоём.

— Папа, не надо! Я больше не буду, честно... — пискнул вдруг Клоп, но сразу затих, придавленный тяжёлым отцовским взглядом.

Чего он больше не будет? Пацанёнок что-то натворил, и папаня собирался наказать его таким интересным способом? Нет, вряд ли дело в наказании. Трактирщик явно любил сына и не стал бы подвергать его опасности без большой нужды... Правда, что это за нужда такая, которая заставляла отправить ребёнка в поход против бандитов? Не знаю, но, думаю, совсем скоро мне удастся это выяснить.

Трактирщик смотрел на меня очень внимательно. Он изучал каждое моё движение и каждый взгляд, однако не давил, терпеливо ожидая ответа. Правильная позиция, я бы сам действовал примерно так же: раз первый натиск не удался, нужно сбавить обороты, чтобы успокоить оппонента. Успокоить и нанести следующий «удар».

Каким он будет? Догадаться несложно: когда не помогает «кнут», в дело идёт «пряник». Если я не поддался давлению, то, возможно, не устою перед подкупом... Думаю, трактирщик звал меня наверх для того, чтобы предложить в качестве платы за услугу какую-то вещь — если бы речь шла о деньгах, он мог бы назвать сумму прямо здесь.

Стоило ли переться на второй этаж вместе с несостоявшимся висельником? Думаю, да. Интересно всё-таки, чем здоровяк надеется купить мою помощь... Тем более риск минимален — не из-за клятвы на верёвке, конечно, а потому что у меня при себе два кинжала и столько же метательных ножей. Как бы ни был силён трактирщик, против стали ему не выстоять — главное, не забывать об осторожности.

— Так что? — негромко произнёс здоровяк. — Идёшь?

Я молча кивнул, и гигант, развернувшись, потопал по направлению к лестнице. Никто из его приспешников даже не дёрнулся, заметив, что хозяин пошёл на второй этаж, однако я всё равно посмотрел на Марка и протянул ему свой топор. Хорошо работать с профессионалом, потому что разведчик понял меня без лишних слов: подхватив оружие, он встал неподалёку от стола, за которым сидела преданная трактирщику четвёрка.

Если наша дружба с местными маргиналами вдруг подойдёт к концу, Марк сможет задержать этот отряд боевых алкашей на какое-то время. Кинжал, топор и удобная для драки лестница обеспечат ему серьёзное преимущество. А там уже и я подойду на помощь... Правда, надеюсь, до этого не дойдёт.

Я шел через зал вслед за трактирщиком и ощущал себя рок-звездой — на меня глазели, меня обсуждали, и до автограф-сессии оставался буквально один шаг. Не самое приятное чувство для человека, привыкшего держаться в тени.

Благо, скоро всё закончилось. Под ногами заскрипели деревянные ступеньки, а в лицо ударил сквозняк, гулявший по второму этажу. После воздуха, пропитанного запахами еды, пива и пота, это было весьма приятно.

По обеим сторонам длинного, но узкого коридора находились комнаты с распахнутыми настежь дверями. То ли постояльцы не особо заботились о тайне личной жизни и сохранности собственных вещей, то ли — что вероятнее — ни одного жильца здесь попросту не было.

Трактирщик шёл в нескольких шагах впереди — он не оглядывался, не пытался заговорить и не проявлял ни малейшей агрессии. Я следовал за ним, сжимая в левой руке кинжал Лэйлы, а в правой — один из метательных ножей. Если здоровяк поведёт себя неправильно, то это будет последняя ошибка в его интересной жизни.

— Сюда, — произнёс он, когда мы дошли до конца коридора и упёрлись в единственную закрытую дверь.

— Ты первый, — я остановился в нескольких шагах. Нужно контролировать дистанцию — это позволит избежать неприятностей в случае нападения.

Здоровяк хмыкнул, но не стал спорить. Распахнув дверь, он прошёл в небольшую комнату с дощатыми стенами. Справа от входа — грубая кровать, слева — лавка, накрытая какой-то серой циновкой, под самым потолком — небольшое оконце, под которым стоял гигантский сундук. «Украшением» этого лаконичного дизайна служил деревянный столб, поддерживающий потолок — он стоял ровно по середине комнаты. Удобно, наверное. Особенно в темноте.

— Садись, — здоровяк указал своей лапищей на лавку.

— Постою, — я зашёл в помещение, но остановился неподалёку от двери.

— Не бойся. Я ведь дал клятву.

— Не боюсь, — хмыкнул я. — Но в клятвы не верю, уж извини.

— Моя клятва не из тех, которую легко нарушить.

— Это радует, но давай перейдём к делу...

— Ты прав, — трактирщик кивнул и подошёл к сундуку.

Откинув крышку, он некоторое время рылся внутри, а затем вытащил наружу нечто странное: то ли топор, то ли молот, то ли небольшую кирку... Не знаю, как называлась эта штуковина, но она явно использовалась для уничтожения себе подобных — тот, кто убивал сам, чует подобные вещи за километр.

— Спокойно, — я на всякий случай выставил перед собой кинжал, хотя здоровяк вроде бы не собирался нападать. — Шаг вперёд, вытяни руку в сторону и брось оружие на кровать. Торопиться не нужно. Двигаемся медленно и печально.

Трактирщик выполнил все мои команды точно и без споров.

— Ты хорошо обучен, — сказал он, когда непонятная штуковина оказалась на кровати. — Но чересчур осторожен.

— Слишком смелые долго не живут.

— Тоже верно. Зато они живут весело.

— Согласен, — хмыкнул я. — А самые весёлые в итоге оказываются на виселице...

— Дохнуть на виселице не так страшно, — трактирщик криво усмехнулся. — В огне хуже.

— Ты позвал меня сюда, чтобы обсудить эту без сомнения интересную и важную тему?

— Нет. Хочу предложить тебе кое-что.

— Слушаю, — я слегка взмахнул кинжалом, показывая, что собеседнику стоило бы поторопиться.

— Если ты возьмёшь моего сына в свой отряд, я отдам тебе «Вепря».

«Вепрь» — это, видимо, то оружие, которое здоровяк достал из сундука. Судя по лицу трактирщика, после такого щедрого предложения я должен был как минимум упасть в обморок от счастья, но для меня эта штуковина не имела никакой ценности. Честно говоря, я надеялся на что-то большее, чем непонятная железяка.

Не дождавшись от меня восторженных воплей, трактирщик, похоже, слегка растерялся. Моё равнодушие оказалось для него сюрпризом.

— Это клевец раскаявшегося, — добавил он. — Мой клевец.

Похоже, здоровяк надеялся, что эти слова заставят меня наконец по достоинству оценить его щедрость.

— И что мне с ним делать? — равнодушно спросил я.

— Как что? — похоже, сейчас трактирщик опешил даже сильнее, чем после удара, свалившего его на пол. — «Вепрь» — клевец раскаявшегося...

— Это я уже слышал. Отойди в сторону.

Я указал кончиком кинжала на место, которое следовало занять здоровяку, а сам подошёл к кровати, чтобы получше рассмотреть оружие. Вблизи клевец выглядел интереснее, чем издали, но мне по-прежнему было совершенно непонятно, чем он так ценен.

Древко из чёрного дерева длиной сантиметров восемьдесят — верх окован сталью, украшенной тонкой гравировкой. В одну сторону торчал длинный клювовидный выступ, немного загнутый вниз, а на обухе — молоток со странной выемкой на ударной части. Симпатичная штуковина, врать не стану, однако стоит ли из-за неё взваливать себе на шею беспокойную малявку? Сильно сомневаюсь.

— За сколько его можно продать? — с интересом спросил я.

— Продать? — изумлению трактирщика не было предела. — Клевец раскаявшегося нельзя продать. Его можно только подарить.

— Почему?

— Если обменять его на деньги, клевец перестанет приносить удачу.

Можно было подумать, что здоровяк шутит, однако он выглядел совершенно серьёзным. На это оружие наложены какие-то чары? Я ни разу не слышал от Хольда о заклинаниях, увеличивающих удачу, но это ничего не значило — старик вообще мало про что рассказывал. С другой стороны, откуда у простолюдина (пусть даже с такой непростой судьбой) магическое оружие? Фольки говорил, что им могут владеть только благородные...

В общем, я не стал долго думать и просто спросил обо всём у трактирщика напрямую. Оказалось, никакого настоящего колдовства в клевце не было, а удача, которую он якобы приносил — не более, чем обычное суеверие. На Земле, например, когда-то верили в чудодейственную силу кроличьей лапки или подковы, а здесь в качестве объекта «поклонения» почему-то выбрали оружие раскаявшихся — забавно, конечно, но совершенно бесполезно.

Правда, кое-какая связь с магией у клевца, носившего скромное имя «Вепрь», всё-таки имелась.

Трактирщик рассказал, что счастливчики, нёсшие службу в стройных рядах раскаявшихся, иногда были вынуждены охотиться не только на людей — пару раз в год им поручали поймать или уничтожить какую-нибудь нечисть, с которой было невозможно справиться без колдовства. Поэтому-то оружие бывших преступников, сошедших с кривой криминальной дорожки, изготавливали из особого металла. И этот металл, если я всё правильно понял, мог выдержать силу чар и был аналогичен «живостали», из которой граф вил Кьер создавал своих големов.

Когда в окрестностях объявлялась очередная мерзопакостная сущность в виде гномика, императорский чиновник сразу же приказывал одному из раскаявшихся разобраться с проблемой. Вместе с приказом, «везунчик» получал небольшую сумму на пропой, пожелания удачи и зерно ликвера, на которое было «записано» подходящее под ситуацию заклинание. Именно для таких зёрен у «Вепря» имелась специальная выемка на ударной части молотка.

— Магия доступная только благородным, — сказал я, стараясь не показывать интереса. — Ни за что не поверю, что кто-то разрешил бы преступникам пользоваться чарами...

Провокация, целью которой было вывести разговор в нужное русло, удалась несмотря на свою простоту. Похоже, моё безразличие к клевцу настолько изумило трактирщика, что он всё ещё не пришёл в себя.

— Раскаявшиеся — не преступники, — произнёс здоровяк. — А верить или не верить — дело твоё. Но если возьмёшь Клопа к себе, то я отдам тебе зерно с «Дрожью земли». А «Дрожь» очень жёсткое колдовство — им можно посадить на задницу целый отряд.

От услышанного пересохло в горле. На мгновение вспомнилось ощущение могущества, испытанное в ходе схватки с Кербером. Жаль, что цена той силы оказалась слишком высока.

Как бы то ни было, зерно лишним не станет: будет оружием возмездия, если удача вдруг отвернётся от меня... Да и записанное на нём заклинание наверняка пригодится в схватке с теми же гвардейцами. Пусть его точное действие мне пока неизвестно, но название весьма обнадёживающее.

— Зачем мне это? — с деланным равнодушием спросил я. Ни к чему трактирщику знать о моём интересе. — Чтобы инквизиторы сожгли меня на костре?

— Здесь нет инквизиторов. И ты вроде бы из тех, кто думает башкой, а не жопой, а значит, сможешь использовать зерно без вреда для себя.

— Оно здесь?

Я, разумеется, знал, что никакого зерна в комнате не было, но решил проверить трактирщика.

— Нет, — хмыкнул тот в ответ. — Я тоже стараюсь думать головой, а не жопой.

— Значит так, — я решил подвести небольшой итог, — ты собираешься отдать мне клевец, который якобы приносит удачу, и магическую штуковину, за обладание которой могут отправить на костёр, а взамен хочешь, чтобы я взял твоего сына не небольшую войну?

— Да, — цыкнул здоровяк. — Кроме «Вепря» и зерна, я могу дать тебе ещё три золотых дуката, но больше у меня ничего нет.

Что же, неплохо. И я бы, наверное, уже согласился, если бы не одно «но»: Клопу было всего девять лет. Жизнь здесь, конечно, не сахар, однако отправляться в поход в столь юном возрасте — это перебор. Выходит, у бывшего раскаявшегося имелась какая-то серьёзная причина, чтобы так рисковать собственным ребёнком, и я должен узнать, в чём здесь дело, прежде чем дать ответ.

— Клоп тебе надоел? — спросил я.

— Нет, — здоровяк мотнул огромной головой.

— Тогда зачем ты хочешь отправить его на войну?

— Ему пора узнать вкус человеческой крови, — несмотря на кривую усмешку в голосе гиганта слышалась горечь.

— Очень поэтично, конечно, но не рановато малышу?

— Нет. Потому будет поздно.

Трактирщик прищурившись смотрел на меня. Во взгляде читалась неуверенность, совершенно несвойственная этому человеку — когда разговор подошёл к главному, здоровяк почему-то не мог решиться на откровенность.

С одной стороны, он явно хотел рассказать о причине, которая вынуждала его рисковать сыном, а с другой — опасался доверить тайну незнакомому человеку. Что же там за секрет-то такой?

— Ты тратишь моё время, — твёрдо, даже грубо, сказал я. Люди, подобные трактирщику, не терпят жалости к себе, поэтому такой тон был вполне оправдан. — Ты спокойно рассказал о том, что владеешь запрещённым магическим предметом, но не можешь внятно объяснить, почему хочешь послать девятилетнего сынишку на разборки с бандитами?

Здоровяк дёрнулся, вынудив меня отскочить на шаг назад и приготовить нож для броска, однако это была не попытка нападения — он просто решил сесть на пол.

— Долгая история, — пояснил гигант.

— Тогда тебе стоит побыстрее начать её рассказывать, — рявкнул я. У меня уже почти не осталось терпения.

— Клоп мне неродной. Я подобрал его, когда он был размером с ладонь...

— Догадаться несложно, — не удержался я. — Пацанёнок слишком симпатичный, чтобы быть твоим.

— Да, я рожей не вышел, а Клоп похож на мать. Она была красивая... — трактирщик замолчал, подняв взгляд к потолку, но через мгновение добавил: — Я отправил её на виселицу за три доведённых до конца смертоубийства и за одно незаконченное...

В общем, матушка пацанёнка промышляла тем, что опаивала загулявших мужиков и обирала их до нитки. Очнувшись утром, бедолаги обычно ничего не помнили, поэтому стройная красотка с ангельской внешностью оказывалась вне подозрений. Но, как ни крути, работёнка у неё была нервная и опасная — чистый стресс. А там, где стресс, там и до несчастного случая на производстве недалеко...

Однажды перед очаровательной девушкой распустили хвосты сразу трое путешественников — они ехали в сторону вольных баронств, чтобы закупиться какими-то товарами, пока не началась очередная война. Их тугие кошельки были набиты монетами, сердца жаждали любви, а тела — ласки. В общем, типичные командированные, вырвавшиеся на волю из-под надзора жён и начальства.

Путешественники не скупились на угощения и выпивку. Вино текло рекой, разговоры становились всё откровеннее, а красотка, которая не забывала подливать отраву в пустеющие кружки, только стреляла глазками, подсчитывая в уме будущие барыши. Соблазнители, сражённые обнадёживающими взглядами, вскоре отрубились, и наступило время считать добычу.

Навар оказался хорош, однако беда пришла откуда не ждали. То ли мужики были слабы здоровьем, то ли у девушки дрогнула рука, но на утро, вместо трёх злых и разочаровавшихся в любви мужиков, обнаружилось три трупа.

Красотка мигом осознала, что такую неудачу замять не удастся, и рванула в бега. Через несколько месяцев, когда неповоротливая машина правосудия наконец-то сделала оборот, за ней отправили раскаявшегося, однако к тому моменту о милой девчушке осталось только воспоминание. Правда, ей снова не повезло — выяснилось, что кто-то из предыдущих клиентов сумел заделать ей ребёночка, а с такой ношей долго не побегаешь.

«Любящая» мать пыталась вытравить плод средствами народной медицины и даже магией, но ничего не получилось. Через какое-то время, когда Клоп уже явил себя миру, её настиг несостоявшийся висельник, которому оставалось совсем чуть-чуть до «пенсии»...

— Печальная история, — сказал я. — Но она ничего не объясняет.

— Погоди, — цыкнул трактирщик. — Это ещё не конец. Мамка не смогла прибить пацана, но её попытки не прошли даром.

Здоровяк в очередной раз замолчал. Похоже, мы наконец добрались до самой сути.

— Что стало с Клопом? — тихо спросил я.

Трактирщик ещё немного помолчал, но потом ответил:

— Он превратился в равка.

Я, конечно, не знал, кто такие эти равки, но интуиция подсказывала, что речь вряд ли шла о чём-то хорошем.

— Что это значит?

— Ему нужно пить кровищу, чтобы жить.

Я покачал головой. Вот так новость. Получалось, что равк — это самый настоящий вампир.

— Пока Клоп просто не растёт, — продолжил трактирщик. — Но скоро станет злющим, как голодная псина, и начнёт помирать, если не получит кровь. Желательно людскую.

Вот почему мальчуган выглядел младше, чем был на самом деле. Да и его нелепая агрессия тоже получила своё объяснение — видимо, сказывалась нехватка «полноценного» питания.

В голове закружился хоровод из мыслей — полученная информация позволила взглянуть на всё произошедшее за последние пару часов под новым углом. Разрозненные фрагменты складывались в единую картину, но для её полноты мне нужно было получить ещё один ответ.

— Кого он убил? — спросил я, пристально глядя на трактирщика.

Здоровяк явно не ожидал такого вопроса — он с удивлением посмотрел на меня, но уже через мгновение взял себя в руки и ответил:

— Соседского пса. Как ты узнал?

— «Я больше не буду, честно...» — так Клоп сказал, когда ты предложил подняться наверх. Учитывая его... особенность, — я не сразу сумел подобрать подходящее слово, — вряд ли речь шла о разбитой пивной кружке.

— Псина повредила лапу, и Клоп учуял кровь. Случайность, но...

— Но в следующий раз на месте собаки может оказаться человек, — я закончил фразу, начатую трактирщиком. — И ты хочешь, чтобы я взял на войну дикого зверя, который в любой момент может броситься на кого-то, почувствовав запах крови? Не думаю, что остальные будут рады такой компании.

— Он не зверь, — рыкнул здоровяк, сверкнув глазами. — Но ты прав. Поэтому я готов отдать тебе всё, что у меня есть.

— Почему ты сам не выведешь его на какую-нибудь шайку? Стоит выйти за пределы города, и там плюнуть некуда — обязательно попадёшь в разбойничью рожу.

— Не могу, — усмехнулся он. — Моя верёвка крепко держит меня за самые яйца.

Что же, всё было предельно ясно. Клоп сорвался, а папаня не мог сам покормить сыночка свежей человечинкой из-за «оков», наложенных в ходе ритуала раскаяния. И тут удивительной семейке крупно повезло — на пороге их трактира появилась новая городская знаменитость, которой поручили разделаться с полутысячей бандитов... А это очень много питательной кровушки.

— Если согласишься, я буду помогать тебе, пока не сдохну, — трактирщик явно не привык просить, но старался изо всех сил. — Отвечаю верёвкой.

Заманчиво. Поддержка влиятельного человека никогда не бывает лишней.

— Напои Клопа кровью, и он станет силён, как коттар. Ты видел, он слушается меня, и я прикажу ему идти за тобой даже в огонь.

Интересно. Преданный и сильный боец, который полностью зависит от меня — это как раз то, что нужно...

— Помоги нам, — трактирщик торопился вывалить все козыри на стол, — и получишь моё слово, клевец, зерно ликвера и мощь равка.

Здоровяк смотрел на меня, не отрывая взгляда. В его глазах читалось отчаяние, смешанное с надеждой.

— Что скажешь? — спросил он через пару мгновений.

— Скажу, что ты забыл о трёх золотых дукатах.

Трактирщик выдохнул с облегчением и рассмеялся. Его смех был похож на треск лопнувшей верёвки.

Глава 9

Мы говорили ещё часа три, не меньше.

Тратить время на болтовню не хотелось, но выбора не было — раз уж под моим командованием оказался равк, то следовало разузнать о нём как можно больше, а то вдруг пацанёнок помрёт, съев чеснока или позагорав на солнышке. Глупо терять ценную боевую единицу из-за ерунды. Да и трактирщик вряд ли обрадуется, если я угроблю его сынишку...

Правда, мои опасения оказались беспочвенны: в отличие от вампиров из земных фильмов и книг, Клоп не боялся ни ультрафиолета, ни осины, ни серебра с чесноком. В настоящий момент его слабостями были только жажда крови и остановка взросления. Первое делало поведение паренька потенциально опасным для окружающих, а второе — вызывало у этих самых окружающих ненужные и очень неприятные вопросы.

Вообще, по словам трактирщика, посвятившего изучению проблемы немало времени, люди превращались в равков из-за паразитов в ауре. Мальчуган подцепил «заразу», когда от него пыталась избавиться мамаша, однако это вряд ли стало бы смягчающим обстоятельством для простого народа, который не особо интересовался подобными тонкостями.

Пьёшь кровь? Значит, нечисть. А при виде нечисти нужно либо бежать, обгоняя собственный визг, либо готовить большой костёр... И что-то мне подсказывало, что девятилетний пацанёнок вряд ли смог бы обратить в бегство целый город. Пока, по крайней мере.

Попробовав человеческой кровушки, Клоп должен был, с одной стороны, стать сильнее, а с другой — обрести контроль над собственной жаждой. Ну, это если верить трактирщику, конечно. А вот как оно получится на самом деле, придётся выяснять опытным путём.

Однако, если забыть о специфических вкусовых предпочтениях, Клоп был обычным мальчишкой: непоседливым, взбалмошным и немного пакостным. И это могло доставить куда больше хлопот, чем бесконтрольная жажда — мои совершенно обычные сестрички были той ещё проблемой, а ведь они даже кровь не пили... Ну, разве что в переносном смысле.

После разговора о малолетнем равке, пришёл черёд обсудить другой важный момент — сбор отряда. И главное, что заинтересовало трактирщика — это жалование, на которое могли рассчитывать наёмники.

— Сколько башляешь в седмицу? — спросил он.

Хороший вопрос, ответа на который у меня не было. Вместе с тремя дукатами, полученными от здоровяка, в моём кошельке набралось чуть больше двадцати золотых монет — солидная вроде бы сумма, но это только на первый взгляд. В действительности всё было не так радужно, ведь, кроме «зарплаты», придётся тратиться на снаряжение и еду.

И что самое печальное, я понятия не имел, сколько продлиться кампания против Ворона. Три недели? Четыре? Хотелось бы надеяться, однако на войне именно сроки и планы обычно погибали первыми.

— Мне нужны бойцы с опытом, — медленно произнёс я. — Желательно бывшие военные, которые знают, что такое приказ, и не побегут при первой же опасности. И раз уж ты вроде как мне помогаешь, то скажи сам, какую плату нужно предложить таким людям?

Трактирщик задумался. Он целых полминуты чесал бороду, устремив взгляд в потолок, а потом наконец сказал:

— Половина серебрушки в седмицу.

— Половину серебряной монеты... — повторил я, прикидывая бюджет.

Если забыть обо всех других расходах, то имеющихся у меня денег хватит, чтобы платить жалование отряду из пары сотен бойцов на протяжении почти целого месяца. Не бог весть какое войско... Лучше, конечно, чем ничего, однако с двумя ротами солдат войну против полутысячи не выиграть.

Вывод? Нужно больше людей и больше монет. Мыслишка о том, как увеличить количество личного состава (причём совершенно бесплатно) у меня имелась, а вот деньги... Где взять деньги я пока не знал.

— Достойная плата, — трактирщик, который принял мои размышления за сомнения, цыкнул языком: — Для духовитых парней. Но всякая шушера, которая свой хрен без чужого совета найти не может, пойдёт к тебе и за четверть серебрушки.

Я усмехнулся про себя. А Фольки, скотина такая, вечно требовал увеличения зарплаты, хотя получал целую монету. Вот ведь жадная морда.

— Нет, — я покачал головой. — Никакой шушеры... И никаких разбойников. Ни бывших, ни нынешних.

Недисциплинированная толпа, которая позабудет о своих обязательствах сразу, как только получит деньги, мне была ни к чему. Такой сброд вряд ли поможет в битве с Вороном — они либо разбегутся по пути, либо я сам прикончу их прежде, чем мы доберёмся до неприятеля. Поэтому никаких маргиналов и никаких бандитов — хватит с меня одного Фольки.

Тем более поиски подходящих кандидатов не должны были стать проблемой. Здесь ведь недавно прошла гражданская война, после которой наверняка остались люди, желающие снова поучаствовать в боях и походах. Тому, кто держал в руках оружие, трудно вернуться к мирной жизни — после «меча» браться за «плуг» уже не так весело.

— Сделаю, — хмыкнул здоровяк. — Но иных вояк от лихих людей хрен отличишь...

Обсудив ещё кое-какие детали, мы наконец-то спустились вниз.

День уверенно двигался к вечеру и, хотя до конца рабочего времени явно было ещё далеко, посетителей стало куда больше. Видимо, слухи о том, что в трактире происходит кое-что интересное, уже успели разнестись по окрестностям, и люди побросали дела, чтобы лично посмотреть на бесплатное «представление». Не город, а сборище сплетников и тунеядцев.

Свободных мест в зале совсем не осталось. Посетители сидели на лавках, прижимаясь друг к другу, и с интересом смотрели на нас, однако с расспросами никто не лез — сказывалась репутация здешнего хозяина.

Увидев меня, Марк, который всё это время следил за людьми трактирщика, прислонил топор к стене. Сидевшая за столом четвёрка хором выдохнула. На отёкших от неумеренного употребления алкоголя лицах читалось облегчение — не удивительно, сегодня у ребят было немало шансов отойти в мир иной, но им всё-таки повезло.

— Я думал, что вы там поубивали друг друга, — спокойно произнёс разведчик.

Он был совершенно невозмутим. Похоже, несколько часов, проведённые с оружием в руках в ожидании возможной драки, не стали для него большим испытанием — вот что значит боевой опыт.

— Думал? — хмыкнул я. — Или надеялся?

Марк только усмехнулся, но по взгляду было понятно — он рад, что всё закончилось хорошо.

— Ты решил взять мальчишку с собой, — сказал через мгновение разведчик.

Я кивнул, хотя ответа не требовалось. Марк не спрашивал, а констатировал факт — он всё понял сам, увидев на моём поясе клевец раскаявшегося.

— Зачем?

— Потом, — я слегка качнул головой. — Не здесь.

Я пока не решил, нужно ли разведчику знать о том, кем являлся Клоп. Однако подобные разговоры в любом случае не стоило вести в битком забитой таверне, где десятки внимательных ушей ловили каждое моё слово.

— Как скажешь... — пожал плечами разведчик и опустился на ступеньки, ведущие на второй этаж. Мест за столами больше не осталось. — Тебя зовут.

Он указал на трактирщика, который стоял рядом с входом в подсобку. Здоровяк махнул рукой, предлагая подойти, и я двинулся к нему прямо сквозь толпу посетителей.

Мне никогда не нравилось находиться в гуще людей — тела, липнущие со всех сторон, раздражали и вызывали беспокойство. Когда движения скованы плотной человеческой массой, а бесконечное мельтешение не даёт контролировать ситуацию, можно легко стать добычей того, кого даже не сумеешь увидеть. Десять сантиметров острозаточенной стали в печень или почти незаметный укол смертельным токсином не оставят ни малейшего шанса на долгую и счастливую жизнь.

Не успел я подумать об опасностях, подстерегающих человека в толпе, как произошло странное: за короткий миг окружающая обстановка смазалась, деревянные столы и люди в грубой домотканой одежде растворились, а сознание будто бы вышло из тела — так же, как в недавнем тренировочном бою с ветеранами. Правда, на этот раз я не чувствовал себя кукловодом, который управляет ситуацией. Теперь на меня накатило прошлое...

По ушам ударила громкая музыка, от которой завибрировала диафрагма. Перед глазами сгустилась темнота, прерываемая частыми неоновыми вспышками. Рядом закружились в танце сотни разгорячённых тел, а в нос шибанул запах пота, элитного алкоголя и дорогого парфюма. Полуобнажённые красотки с испачканными кокаином носами призывно улыбнулись, обещая выполнить любое желание, но сейчас мне было не до них.

Пальцы сжимали гладкий пластик инъектора, замаскированного под обычную шариковую ручку. Недолгий поиск и передо мной появилась цель. Высокий мужчина в дорогом тёмно-синем костюме. Я хорошо знал этого человека, ведь мы когда-то работали вместе... Работали, пока он не связался не с теми людьми.

В толкучке легко прикончить даже профессионала. Никакие навыки и никакие умения не спасут от яда, попавшего в кровь через ранку, спрятавшуюся в густых волосах — почти неслышный щелчок и на затылке цели остался крохотный след от инъектора. Зря мой бывший коллега понадеялся на службу безопасности лучшего ночного клуба восточного побережья. Очень зря.

Почувствовав укол, без пяти минут покойник сразу всё понял. Я не видел его глаз, однако ощущал животный ужас, заполнивший сознание мужчины — он пытался растолкать окружающих, чтобы сбежать, хотя это не имело ни малейшего смысла.

Страх превратил движения тренированного тела в рывки — дёрганные и нелепые. Человек содрогался в предсмертных конвульсиях, а окружающие смеялись и хлопали в ладоши, принимая происходящее за необычный танец.

Всего несколько секунд и мой бывший коллега уже лежал на полу. Кое-как перевернувшись на спину, он с ужасом смотрел на меня и шептал побледневшими губами: «Обманул шаман, да?». Не знаю, как мне удалось разобрать в таком шуме последние в его жизни слова...

Я выдохнул, стараясь прогнать ненужные воспоминания. Образы прошлого уже не имели никакого значения. Тот, за кем Родина отправила меня на другой континент, остался в ином времени и в ином мире. Там же остался и шаман тутси, обещавший нам неуязвимость в обмен на помощь его народу в Великой африканской войне. Обещавший, но не сдержавший своё обещание. Впрочем, всё это было уже неважно.

Я моргнул, возвращаясь к реальности. Меня «выбросило» из тела всего на долю секунды, но даже за это короткое время обстановка вокруг разительно изменилась — толпа подалась в стороны, освобождая проход. Люди жались к стенам, столам и друг к другу, стараясь держаться от меня как можно дальше. На побледневших и пропитых лицах застыла гримаса неподдельного страха.

Рядом со мной образовалось пустое пространство, словно кто-то начертил невидимый круг, который нельзя было пересекать. Я шёл вперёд, и люди «обтекали» этот круг, провожая меня испуганными взглядами — похоже, им каким-то образом передался ужас человека, умершего от моей руки в далёком прошлом.

Что произошло? Почему очередной «припадок» не был похож на предыдущие и почему он, в конце концов, случился именно сейчас? Неужели дело только в том, что мне стало неуютно идти сквозь толпу? К сожалению, ответов на столь животрепещущие вопросы у меня не было... А всему виной чёртов Кербер, из-за которого я не успел расспросить Хольда об этом состоянии — возможно, старикан смог бы пролить свет на происходящие со мной странности.

Хотя способность черпать страх из событий прошлого лишней явно не станет... Особенно если учесть, сколько «приятных» воспоминаний осталось у меня из предыдущей жизни. Однако хотелось бы как-нибудь управлять этим полезным процессом, чтобы не растрачивать силы на разгон трактирной алкашни. Глупо стрелять из пушки по воробьям.

Как бы то ни было, пару десятков шагов до подсобки, рядом с которой стоял трактирщик, я преодолел быстро и с комфортом — никто из посетителей так и не решился встать на моём пути.

Здоровяк смотрел на происходящее с недоумением — на него этот наведённый ужас почему-то не подействовал.

— Чё с ними? — спросил он, смерив меня удивлённым взглядом. — Чё они все вдруг обосрались от страха?

— Я им сказал, что ты цену на пиво поднять хочешь, — усмехнулся я. — Вот всех и проняло.

Не дожидаясь развития темы, я проскользнул мимо гиганта в подсобку, где меня уже ждал насупленный Клоп. Мальчуган сидел на корявом рассохшемся табурете и чистил крохотным ножичком какой-то корнеплод, похожий на картофель. Судя по злому взгляду и поджатым губам, сынишка уже узнал от папани о том, какая участь ждала его в самом ближайшем будущем.

— Встать! — рявкнул я.

От моего окрика загудели медные котлы, в беспорядке стоявшие тут и там, а Клоп от неожиданности подпрыгнул на полметра вверх. Правда, пацанёнок быстро взял себя в руки и сделал вид, что не услышал команды. Жаль, но, похоже, словами здесь не обойтись.

Я быстро подошёл к мальчугану и ударом ноги выбил из-под тощей фигурки табурет. Плод трудов какого-то обиженного жизнью и природой столяра отлетел к стене, где и закончил свой славный трудовой путь, с треском развалившись на части. Клоп же, подхваченный мной за ворот рубахи, с визгом опустился на пол. Спустя всего мгновение, он пришёл в себя и сразу попытался ткнуть меня в живот своим «грозным» клинком.

Разумеется, я не забывал контролировать зажатый в маленькой руке ножик, так что выпад не увенчался успехом. Резкий удар раскрытой ладонью по запястью, и Клоп остался без оружия — выпучив горящие от ненависти глаза, он замер, потирая отбитую кисть.

Мне не хотелось обижать малыша, но другого выхода не было — солдат, пусть даже такой молодой, должен усвоить, что нельзя игнорировать приказы командира. В критической ситуации неподчинение может привести к крайне печальным последствиям, причём как для самого бойца, так и для всех остальных. Поэтому пусть лучше пацанёнок немного пострадает сейчас — это, возможно, позволит выжить в бою.

Да и доброе отношение с моей стороны только бы усилило переполнявшую Клопа жалость к себе. Нельзя потакать ребёнку, обиженному на весь мир — это лишь усугубит ситуацию.

— Говорить будешь? — спокойно спросил я.

— С жопой моей погово...

Клоп не успел закончить. Я дёрнул его зашиворот, отчего пацанёнок подавился собственными словами.

— Говорить будешь?

— Загрызу тебя, когда спать ляже... — голова Клопа мотнулась от очередного рывка за воротник.

— Смотри, зубки не обломай. Говорить будешь?

Клоп, всего лишь со второго раза осознавший, что на этот вопрос есть только один правильный ответ, злобно посмотрел на меня и кивнул.

— Хорошо, — ласково улыбнулся я. — Тогда говори.

— Чего говорить? — злость во взгляде пацанёнка сменилась удивлением.

Клоп растерялся, перестав понимать, что происходит — это мне и было нужно.

— Говори, чем ты можешь быть полезен.

— Чего? — с недоумением спросил малыш.

— Твой отец умолял, — я сделал акцент на этом слове, — взять тебя в отряд. Поэтому мне нужно знать, что ты умеешь.

— Не хочу я ни в какой отряд... — пробурчал Клоп.

— У меня тоже нет никакого желания брать тебя, — честно сказал я и пацанёнок явно почувствовал мою искренность. — Так что своим отказом ты подведёшь вовсе не меня. Ты подведёшь его.

Я кивком указал на трактирщика, который стоял у стены и молча наблюдал за происходящим. Внешне здоровяк был совершенно спокоен, но крепко сжатые кулачищи выдавали его настоящие чувства. Он держал себя в руках и не мешал воспитательному процессу, хотя подобная невозмутимость явно стоила ему больших усилий.

Клоп посмотрел на отца, потом на меня. На бледной мордашке отражались все эмоции, бушевавшие в душе — обида, растерянность, страх, непонимание...

Теперь осталось только закрепить успех и представить всё так, будто бы место в моём отряде — это большая награда.

— Но раз ты ничего полезного делать не умеешь, — с презрительной усмешкой произнёс я, — то мне лучше взять кого-нибудь другого... Например, парнишку, который присматривает за повозкой — с виду, вроде, толковый.

— Это кто толковый? Это Варежка толковый? — возмутился Клоп. Ребёнок, разумеется, не понимал, что его разводят как чай в стакане.

— Ну, с телегой и лошадью он сумел справиться...

— Да я ему три дня назад так наподдал, что он как девчонка заревел!

— Когда Варежка вернётся с войны, у тебя вряд ли получится повторить свой «подвиг», — хмыкнул я, а затем подлил масла в разгоравшийся внутри Клопа огонь зависти: — Представляешь, как на него все будут смотреть? Думаю, послушать его истории соберётся весь город...

— Да Варежка... Да он... Да я... — взгляд пацанёнка заметался по сторонам.

Клоп сам не заметил, как от нежелания служить он перешёл к борьбе за место в отряде. Трудно быть ребёнком — каждый бессовестный взрослый так и норовит воспользоваться детской наивностью...

— Варежка даже считать не умеет! — мальчуган наконец нашёл слабое место оппонента, а потом вспомнил и о собственном конкурентом преимуществе: — А я умею!

— Не врёшь? — с деланным недоверием спросил я.

— Папка, скажи! — Клоп с надеждой посмотрел на отца, который сразу кивнул, подтверждая слова сына.

Я нахмурился, сделав вид, что серьёзно задумался. Минута, затем ещё одна... Пацанёнок притопывал на месте от нетерпения, и когда он уже совсем извёлся, я сухо и отрывисто произнёс:

— Выполняешь мои приказы беспрекословно. Говорю встать — встаёшь. Говорю упасть — падаешь. Говорю бежать — бежишь. Всё понял?

— Так чего, — глаза паренька загорелись от радости. — Берёшь... берёте меня?

— Дам тебе шанс. Но если подведёшь, то сам будешь объяснять отцу, почему я тебя выгнал. Ты всё понял?

Клоп быстро кивнул.

— Сейчас проверим, — я говорил максимально строго, чтобы мальчуган проникся серьёзностью ситуации. — Первое поручение: распрячь повозку, накормить лошадь, а затем разобрать и пересчитать вещи, сложенные в телегу, и перенести их в мою комнату. Всё понял?

Клоп снова кивнул.

— Вопросы?

Клоп мотнул головой, обозначая, что вопросов нет.

— Тогда вперёд, — приказал я.

Мальчуган, собиравшийся убить меня всего пару минут назад, теперь рванул исполнять распоряжение с таким энтузиазмом, которому оставалось только позавидовать. Это хорошо — загруженному работой солдату некогда забивать голову лишними мыслями.

— Замри! — тем не менее приказал я.

Клоп застыл у самой двери. Стоило отдать пареньку должное — он учился очень быстро. И раз так, то нужно преподать ему ещё один урок.

— Ничего не забыл? — спросил я.

— Нет... — мальчуган смотрел на меня с лёгким испугом.

— Оружие, — я указал на крохотный ножик, который так и валялся на полу. — Ты забыл своё оружие. Не делай так больше.

Клоп, немного ошалевший от происходящего, снова кивнул, подхватил клинок и выскочил за дверь. Мы не стали задерживаться в подсобке и вышли следом за ним.

— Ловко ты, — сообщил трактирщик. — Быстро обломал моего...

— У меня две сестры примерно его возраста, так что пришлось научиться.

Здоровяк почесал бороду, недоверчиво поглядывая на меня. Ну а чего? Не говорить же ему про детский дом, в котором я многое узнал про своих ровесников, и про армию, где «детишки» были уже постарше, но в основной массе успели вырасти только телом, а не интеллектом...

Времени до темноты осталось ещё прилично, так что не имело никакого смысла просиживать штаны в трактире. Я позвал Марка, а сам вышел на улицу — по сравнению с душным залом, пропахшим едой и пивом, здесь было почти прохладно. Солнце давно утратило свою полуденную жгучесть, лёгкий ветерок «сдувал» жар, идущий от камней мостовой — в общем, самое время прогуляться по городу.

Разведчик присоединился ко мне через четверть минуты. Судя по слегка помятому виду и свежей ссадине на кулаке, проход сквозь толпу подвыпивших посетителей дался ему не так легко, как мне.

— Никакого уважения к ветеранам... — пробормотал Марк, стерев ладонью выступившую на костяшках кровь. Готов поспорить, некоторые пьянчуги уже выстроились в очередь к стоматологу.

Прежде чем идти по делам, мы заскочили на конюшню. В небольшом помещении, почти полностью занятом телегой и Занозой, было не протолкнуться — за весьма скромный промежуток времени Клоп успел развить бурную деятельность на вверенном участке ответственности. Он не только припахал ничего не понимающего Варежку, который с испугом поглядывал на вооружённого ножиком товарища, но и раздобыл где-то ещё одного помощника.

Высокий мужчина в плаще и с накинутым капюшоном распрягал телегу вместе с Клопом. Незнакомец стоял к нам спиной и явно не хотел показывать лицо, что, с одной стороны, выглядело весьма подозрительно, а с другой — было просто смешно. Только дилетант стал бы скрывать свою внешность, обрядившись в такой не соответствующий погоде костюм. Дилетант или сумасшедший...

— Уважаемый, — я обратился к мужчине, положив ладонь на рукоять кинжала. — Ну-ка покажи личико.

Услышав мои слова, незнакомец дёрнулся, словно от удара, но почти сразу продолжил своё занятие. Похоже, он решил, что если игнорировать меня, то проблема рассосётся сама собой. Большая ошибка.

— Клоп, бери Варежку и ко мне, — приказал я. — Встань позади и наблюдай за тылом.

Мальчуган молниеносно выполнил распоряжение. Схватив Варежку за шиворот, он метнулся ко мне за спину и замер, вытянув из-за пояса ножик. Не то чтобы я так уж сильно опасался этого непонятного человека в плаще, но мало ли как будут развиваться события... Если начнётся схватка, то малышня станет мешаться под ногами. Да и потренировать нового подопечного будет нелишним, раз уж выпала такая возможность.

Я посмотрел на Марка. Тот, поймав мой взгляд, только коротко кивнул — разведчику никакие дополнительные команды были не нужны. Мы одновременно шагнули вперёд — так, чтобы подойти к цели с разных сторон.

— Изыдьте, недостойные! — прохрипел незнакомец и вдруг рванул в глубь помещения.

Полы плаща взметнулись от резкого движения, явив миру тощую фигуру в поношенной серой одежде. Осознав, что он сам себя загоняет в угол, доходяга попробовал оббежать телегу, но наткнулся на Марка и отступил.

После неудавшейся попытки прорвать окружение, незнакомец принял величественную позу, выставил перед собой руку и горделиво произнёс сиплым каркающим голосом:

— Я умираю, но подлые убийцы зря надеются услышать мольбы о пощаде...

Правда, едва договорив эти пропитанные пафосом слова, он тут же плюхнулся на колени и прошептал, обращаясь ко мне:

— Ваша Светлость, молю — отзовите своего пса! Я клянусь, что смиренно приму любое ваше наказание...

После этой странной фразы незнакомец рухнул на землю и пополз вперёд, чтобы проскользнуть под телегой. Не знаю, почему он решил, что столь идиотский способ побега имел хоть какие-то шансы на успех...

Дурацкий перфоманс ожидаемо закончился полным провалом: незнакомец извалялся в пыли, запутался в полах плаща и затих. Мы с Марком переглянулись и осторожно подошли ближе к распластанному на земле телу.

Разведчик без лишних нежностей перевернул ногой замотанное в плотную ткань туловище. Похоже, мой товарищ немного обиделся, когда его назвали «псом».

Думаю, лезть вплотную к такому странному человеку не самая лучшая идея — мало ли что он ещё может выкинуть? Поэтому я вытянул из-за пояса клевец и осторожно подцепил «клювом» край капюшона...

Глава 10

Ткань с треском сползла с головы, представив взгляду тронутые сединой волосы. Редкие и засаленные, они висели сосульками вокруг вытянутого лица — изъеденного морщинами и вполне знакомого.

Вот так встреча! Передо мной на грязном полу конюшни лежал сам гениальный Фруас Суар — автор монументального произведения, повествующего о жизни и деяниях знатных родов Империи.

Старик повстречался мне всего несколько дней назад, когда мы ехали в графский замок, но с того момента произошло столько всего, что разговор с мастером изящной словесности отошёл на второй план. А зря, ведь тогда дедуля не только хотел получить какие-то непонятные пузырьки, угрожая сдать меня покойному курфюрсту, но и вёл себя так, словно был знаком с Феликсом очень давно...

Сейчас Фруас Суар молча глядел в потолок, выпучив глаза. Старик и раньше не являл собой образец психического здоровья, но теперь ему, похоже, совсем поплохело — не удивительно, что он устроил из попытки побега целое представление.

Я быстро осмотрел «задержанного». С момента нашей первой и последней встречи непризнанный гений потерял где-то свою книгу, но зато обзавёлся весьма приличным плащом, который сильно выделялся на фоне остальной одёжки. Возможно, он выменял одно на другое, однако мне почему-то слабо в это верилось. Вряд ли кто-нибудь из горожан согласился бы отдать хорошую вещь в обмен на бесполезную в хозяйстве макулатуру.

Скорее всего, дедуля банально спёр обновку, что, конечно, характеризовало его не лучшим образом... Правда, меня мало волновал моральный облик сумасшедшего литератора.

— Клоп, — едва я только взглянул на мальчишку, как он тут же подбежал ко мне. — Откуда этот старик здесь взялся?

— Я его позвал... — ответил пацанёнок с лёгким волнением в голосе. — Он безобидный...

— Почему ты так решил?

— Папка его подкармливает, а он по хозяйству помогает... Пока от него никакого вреда не было.

— Давно помогает?

— Помогает недавно, — Клоп, подражая отцу, погладил подбородок. — Несколько дней всего... А по городу давно бродит — считай, как война закончилась. А чего он тебе... то есть вам... сделал?

— Ничего.

Глаза ребёнка загорелись от любопытства. Клоп набрал побольше воздуха в грудь, намереваясь завалить меня вопросами.

— А зачем вы тогда его схвати... — начал было говорить он.

— Для профилактики, — я оборвал пацанёнка, не дожидаясь пока огонёк любопытства превратиться в пожар. — Свободен.— Для профи... чего? — попробовал всё-таки уточнить Клоп.— Свободен, — повторил я куда строже, чем в первый раз.Мальчуган нахмурился, но возражать не посмел и отошёл на пару шагов назад.

Я вложил клевец в петлю на поясе. Наше знакомство с Фруас Суаром состоялось как раз неподалёку отсюда. Похоже, после того как дедуля не нашёл никаких пузырьков в выдуманном мною тайнике, он вернулся и пристроился на тёплое местечко при трактире. Зачем? Ждал, когда я выйду из замка? Возможно, но старикан никак не мог знать, что мы с Марком остановимся здесь...

Кроме того, почему он прятал лицо? Не хотел, чтобы его заметил именно я, или он скрывался от кого-то другого? Не знаю, но вполне могло быть так, что все странности в поведении — это лишь следствие завихрений в нездоровой дедушкиной голове.

— Ну здравствуй, — я присел на корточки рядом с закутанным в плащ телом. — Нашёл пузырьки?

— Что ещё за пузырьки? — скривился Фруас Суар. — Что ты несёшь, смерд?

Интересно. Всего несколько секунд назад я был «Вашей Светлостью», а теперь стал смердом. Стремительность падения с вершин иерархии на самое дно поражала — страшно представить, какие трансформации ждали меня в дальнейшем.

— Пузырьки, — терпеливо повторил я. — Несколько дней назад ты просил у меня пузырьки.

Терпение — вот залог успеха в общении с умалишёнными. Психологическое давление или тем более физическое насилие против таких товарищей совершенно бесполезно.

— Ха-ха-ха-кхе-хке... — каркающий смех старика перешёл в кашель. Когда спазм закончился, он продолжил сдавленным, но ехидным тоном: — Что ты несёшь, глупец? Хочешь сказать, что придворный летописец Их Светлости курфюрста Риенского, составитель большого и малого родословца, автор величайшего труда по истории...

Придворный летописец вынужденно прервал перечисление собственных регалий из-за грязных локонов, лезших прямо в рот.

— Пф-ф-ф, тьфу, — дед кое-как выплюнул непослушные волосы и закончил уже без прежнего пафоса: — Короче, я — знаменитый на всю Империю Фруас Суар! И я не стал бы ничего просить у такого гнусного похитителя, как ты!

Из смерда я превратился в похитителя. Похоже, старик вообще не понимал, что происходит, но зато его скромная самопрезентация звучала весьма солидно. Жаль только знаменитый на всю Империю историк и летописец рассказывал о своих достижениях, лёжа на перепачканном лошадиным навозом полу — это несколько смазывало значительность былых заслуг.

Курфюрст Риенский, у которого служил Фруас Суар, когда-то был самым главным здешним начальником — именно он затеял гражданскую войну, завершившуюся полным разгромом. И этот проигрыш стал роковым не только для него самого, но и для всех его людей. Неудивительно, что бывшего летописца накрыло безумием — недолго тронуться рассудком, когда сытая жизнь во дворце сменяется бесконечной борьбой за выживание.

Правда, теперь было вдвойне непонятно, откуда столь высокопоставленная в прошлом персона знала Феликса? Если сопоставить известные мне сведения и даты, получалось, что мой «носитель» и Фруас Суар могли познакомиться только до начала гражданской войны... И это лишь добавляло вопросов.

Муть, плескавшаяся во взгляде безумца, недвусмысленно намекала, что вытащить из старика хоть какую-то информацию будет весьма непросто. Подходящие для нормальных людей техники допроса для сумасшедших не годились — их сломанный рассудок отзывался на любые раздражители совершенно непредсказуемо... Однако кое-что в моём арсенале всё-таки имелось — один раз мне уже удалось обмануть Фруас Суара, и почему бы не попробовать сделать это снова?

— Тише! — прошептал я, наклонившись ближе к старику. — Похитители не должны узнать, какая бесценная добыча им досталась. Меня послали, чтобы вытащить вас отсюда...

— Я ждал! — тут же воскликнул Фруас Суар. — Я был уверен, что как только Их Светлость узнает о моём пленении, то сразу отправит на поиски своего верного слуги лучших мастеров... Я знал! Берегитесь, глупцы! Я расскажу о вашей вине! Мастера выпотрошат каждого и каждого подвесят за рёбра на площади! Чтобы дикая чернь и дурное стадо, по недоразумению зовущееся людьми, видели, как заканчивают свои никчёмные жизни те, кто осмеливаются тронуть хоть пальцем человека Их Светлости...

Марк, услышав эти выдуманные больным сознанием угрозы, лишь усмехнулся, но вот пацанята восприняли слова Фруас Суара всерьёз. Варежка пискнул и забился в угол, а Клоп только крепче сжал в руке ножик. Мальчуган, судя по побледневшему лицу, тоже испугался, однако сумел перебороть страх — молодец, что сказать.

Взгляд старика заметался из стороны в сторону, на губах выступила пена. Похоже, фантазии о кровавой вакханалии стали прелюдией к припадку. Нужно было действовать, пока безумец не утратил остатки разума.

— Хольд приказал детишек не трогать, — строго произнёс я, чтобы проверить собственные догадки. Раз уж Фруас Суар давно знаком с Феликсом, то он вполне мог знать и бывшего инквизитора.

— Не сомнева-а-а-а-юсь! — протянул дедуля. — Отступник всегда был слишком чувствителен и слишком добр... Кабы не его чистоплюйство, эксперименты шли бы куда быстрее! Бесконечные разговоры, бессмысленные споры, бесплодные попытки обеспечить вашу безопасность... Помяни моё слово, Феликс, если мы проиграем, то это случится из-за людей, которые боятся запачкать руки! Хорошо ещё, что отступник даже не подозревает о второй группе, иначе мы никогда бы не достигли и крупицы успеха!

Фруас Суар, который явно путал прошлое с настоящим, снова назвал меня по имени. Через мгновение он захлебнулся хохотом, а я резко втянул носом воздух, разгоняя сознание. Всего несколько фраз, сказанные безумным стариком, содержали в себе массу информации. И её требовалось быстро обработать.

От переизбытка кислорода слегка закружилась голова. «Отступник... эксперименты... попытки обеспечить вашу безопасность... Феликс... мы проиграем... не подозревает о второй группе...». Мозг работал на полную, выделяя главное и превращая слова в образы — они липли друг к другу, складываясь в единую картину. Пока не слишком чёткую, но уже вполне различимую.

— Хотя тут отступник прав, Феликс, — отсмеявшись, сообщил старик. Пены на его бледных губах стало куда больше. Похоже, дедуля семимильными шагами нёсся к состоянию полной невменяемости. — Пусть в наших сердцах нет ни капли жалости к отребью, но бессмысленная жестокость не даст результата... Хотя тех мерзавцев, которые отобрали мой труд, я бы с удовольствием уничтожил, но детей, так и быть, потрошить не станем — отрежем им уши, да отпустим восвояси! И тебе отрежем, Феликс, если ты не перестанешь воровать пузырьки, предназначенные твоим сёстрам... Думаешь, ты их этим спасёшь? Как бы не так, Ваша Светлость, как бы не так... Впереди их ждёт только синяя тьма... И я уже почти нашёл её, но если Император узнает...Он уничтожит всё... Я почти выполнил ваш приказ... Остался только шаг... Один шаг...

Моё разогнанное подсознание превращало эту сбивчивую речь в вязкий растянутый поток. Будто бы проигрыватель зажевал кассету, на которую вместо зажигательной песни кто-то записал выступление безумного старика.

Выдав столь оптимистичный прогноз, Фруас Суар закрыл глаза. Сидевший в углу Варежка вплотную приблизился к обмороку, Клоп пробурчал, что больше никогда не даст зловредному деду даже краюхи чёрствого хлеба, а Марк устало вздохнул. Я фиксировал поведение окружающих и ещё тысячу других мелочей: от стука подошв по каменной мостовой до собачьего лая, гремевшего вдалеке.

«Пузырьки, предназначенные твоим сёстрам... Думаешь, ты их этим спасёшь?.. синяя тьма... нашёл её... Император узнает... выполнил ваш приказ... только шаг...».

Картина в голове стремительно насыщалась деталями. Она всё ещё была неполна, но теперь контуры стали куда чётче.

Мозг работал на максимуме, анализируя не только слова Фруас Суара, но и всё те странности, которые окружали меня с того момента, как я впервые открыл глаза в этом мире. Нужно «вернуться» в прошлое. Вдох-выдох.

Воздух защекотал ноздри. В голове, набирая скорость, закружились события минувших дней. Так быстро, что даже разогнанное почти до предела сознание не поспевало за этой безумной круговертью. Меня шатнуло в сторону, но я сумел удержать равновесие, уперев кулак в пол.

— Ч-т-т-о-о-о с-с-с т-о-о-о-б-о-о-о-й-й? — взволнованно спросил Марк, шагнув ко мне.

Слова разведчика превратились для меня в тягучий кисель, а его движения выглядели так, словно сила тяжести на планете вдруг увеличилась в десять раз.

Столь неожиданное проявление заботы выглядело очень трогательно, но я не мог позволить Марку коснуться меня — это бы выбило разум из нужного ритма. Выставив ладонь, я остановил разведчика жестом. Говорить было нельзя — мои слова стали бы для всех окружающих неразборчивой тарабарщиной.

Марк замер, а моё сознание вернулось в поток: перед глазами замелькали детали, на которые я либо не обращал внимания, либо не придавал им большого значения.

Взгляды, жесты и слова Хольда, его поведение, когда воспитанник вдруг изменился... Старик был удивлён, но при этом явно готов к такому происшествию — он ожидал чего-то подобного и слишком быстро согласился на помощь от незнакомца. Теперь я отчётливо понимал это.

Воспоминания пролетали перед внутренним взором со скоростью пули. Вот рассказ Хольда о том, что они с детьми поселились рядом с «Наречьем» аккурат перед началом гражданской войны. А вот слова Эльзы, сказанные за завтраком: «...мы шли сюда через Гиблый лес...».

Фрагменты прошлого сменяли друг друга с невероятной частотой. Руки Фруас Суара, пытающиеся ухватить мои ноги, и раздражённый вопрос: «Где пузырьки?». Темнота графской темницы, и испуг чародея, который узнал, что девчонкам может грозить опасность, а затем облегчение в его взгляде, когда оказалась, что опасность исходит от разбойника Ворона...

Сотни других моментов, оставшихся в памяти, вертелись вокруг меня, сливаясь в непрерывный поток. Вдох-выдох-вдох. Пора заканчивать этот мозговой штурм, пока я не стал похож на валявшегося рядом литературного гения. Чрезмерное использование ментальных техник вполне могло закончиться увлекательной поездкой в психиатрическую лечебницу. А в здешних «клиниках», судя по состоянию Фруас Суара, не знали даже простого галоперидола.

Выдох-вдох-выдох. Острота восприятия притупилась. Мир наконец обрёл прежнюю скорость.

Я поморщился от накатившей головной боли — постоянной спутницы тех, кто пытается расширить рамки собственных возможностей. Ничего не поделаешь, придётся терпеть.

— У тебя кровь, — сообщил Мрак. — Под носом.

Я кивнул и вытер густые тёмные капли тыльной стороной ладони. Для всех остальных прошло всего десять секунд, а для меня мгновения растянулись на долгие дни... Я снова пережил всё то, что происходило со мной в этом мире. Не самое приятное времяпрепровождение, но оно того стоило — прокачанная через ускоренное восприятие информация сложилась в цельную картину.

Ещё до войны Хольд и Фруас Суар работали вместе под крылом курфюрста Риенского. Сладкая парочка проводила для здешнего господина какие-то эксперименты на людях, причём эти эксперименты были очень опасны для подопытных. Настолько опасны, что даже бывший инквизитор, прикончивший не один десяток диких магов, предлагал попридержать коней. Страшно представить, чем именно они там занимались.

Эльза и Тори, которой тогда было буквально несколько месяцев, а также, вероятно, сам Феликс входили в первую группу подопытных. Над ними совершали какие-то манипуляции при помощи неких пузырьков, однако контроль со стороны Хольда не давал исследователям развернуться во всю мощь. А вот на второй группе, о которой отступник не был в курсе, экспериментаторы отрывались по полной.

Не знаю, осознавала ли Эльза, что им грозит опасность, но вот Феликс точно всё понимал и старался защитить сестёр. Он забирал непонятные пузырьки у девчонок и ловко прятал ворованное, однако этого было недостаточно — цель эксперимента становилась всё ближе.

На горизонте уже маячили награды и номинация на Нобелевскую премию, но случилось неприятность — об опытах совсем не юных натуралистов узнал Император. И грядущие результаты исследований ему отчего-то не понравились. Вместо раздачи слонов за развитие магических наук, он почему-то решил уничтожить курфюрста Риенского, который заварил всю эту кашу.

До завершения эксперимента оставался всего один шаг, однако он так и не был сделан — на него просто не хватило времени.

Хольд, осознав, какие проблемы вот-вот накроют окрестные земли, решил свалить, не дожидаясь визита венценосной особы. Отступник взял детишек, к которым, видимо, прикипел сердцем, и рванул прочь. Однако, будучи человеком опытным, он не стал убегать слишком далеко — то ли надеялся вернуться назад, если всё уляжется, то ли не хотел подвергать детей опасностям долгой дороги.

Чтобы сбить со следа возможную погоню, бывший инквизитор прошёл через Гиблый лес и засел на беспокойных землях у самой границы Империи. Там, где никто не станет искать, и там, куда вряд ли докатится гражданская война...

Пока соратники побеждали и проигрывали, гибли в боях и сходили с ума, Хольд сидел неподалёку от деревни «Наречье», прикидываясь лекарем. Годы шли один за другим, гражданская война завершилась полным поражением курфюрста Риенского, в округе буянили бандиты и новая власть, а в домике чародея шла обычная жизнь.

Дети росли. Хольд присматривал за ними, и всё было более или менее нормально, пока Феликс не решил потрогать жилу ликвера. Контакт с магическим минералом, видимо, стал своеобразным спусковым крючком, который завершил эксперимент, переместив меня в этот мир.

Не думаю, что целью Хольда и Фруас Суара был именно моё появление — скорее всего, это произошло случайно. Вероятно, изначально они собирались создать для курфюрста Риенского армию из диких магов или просто хорошо обученных солдат, однако план провалился — император не дал конкуренту получить преимущество, загубив великолепную затею на корню...

В общем, эксперимент не довели до конца, но его эхо настигло одного из подопытных спустя целых шесть лет.

За это время Фруас Суар, который сумел каким-то образом избежать наказания, окончательно рехнулся. Горечь поражения и груз незавершённого дела сломили разум учёного — он практически полностью утратил связь с реальностью, зациклившись на прошлом.

Я посмотрел на старика, который валялся на полу без малейшего движения. Пена на бледных губах осела, между редкими зубами виднелся кончик языка, а приоткрытые глаза смотрели в одну точку.

Разумеется, не стоило воспринимать слова сумасшедшего за истину в последней инстанции. Определить, что в его рассказе правда, а что плод разыгравшегося воображения было практически неразрешимой задачей.

Всё так, однако не думаю, что Фруас Суар транслировал из своей головы исключительно болезненные фантазии. Да дедуля путал воспоминания с реальностью и явно не понимал, с кем разговаривает, но некоторые рассказанные им детали заставляли относиться к его словам со всей серьёзностью.

Фруас Суар не только уверенно назвал Хольда отступником и вспомнил о моих сёстрах, но также упомянул синюю тьму, которая поджидала всех подопытных. И с этой синей тьмой я уже успел познакомиться в ледяном коридоре графской темницы, когда сражался с Кербером. Это не могло быть совпадением. Таких совпадений просто не бывает.

Более того, судя по тону безумца, синяя тьма не несла в себе ничего хорошего... А раз так, то о ней стоило узнать как можно больше.

Я осторожно тронул старика за плечо — после прикосновения Фруас Суар забился в конвульсиях, но через полминуты успокоился и сдавленно произнёс:

— Плащ не отдам, Феликс... Без него меня быстро найдут коварные и жестокие враги, которые только и ждут, когда я останусь без защиты!

— Мне не нужен твой плащ, — я поспешил успокоить сумасшедшего. Не хватало только чтобы из-за паранойи его снова накрыл припадок. — И не бойся, я смогу защитить тебя от любой опасности.

— Благодарю, Ваша Светлость! Вы так добры! Я буквально чувствую, как рядом с вами меня осеняет свет истинного благородства!

Всего секунда и Фруас Суар в очередной раз перестал меня узнавать. Можно было подумать, что старик издевается, но его взгляд быстро развеивал все сомнения. Подделать такой безумный блеск попросту невозможно.

— Ты же знаешь, что я всегда забочусь о своих верных слугах, — с лёгкой улыбкой произнёс я.

Раз уж дедуля снова принимал меня за курфюрста, то было бы глупо не воспользоваться ситуацией.

— Знаю, Ваша Светлость! Вы всегда щедро одаривали тех, кто служил вам верой и правдой! Я лучше других это знаю!

— Значит, ты готов доказать свою преданность?

— Моя преданность Вашей Светлости не знает границ, и я готов пройти любые испытания... готов преодолеть любые препятствия... готов сделать всё, что будет угодно Вашей Светлости...

Речь старика снова начала терять связность. Боюсь, долгие разговоры — это не его конёк, поэтому придётся поторопиться.

— Тогда, друг мой, — я положил ладонь на плечо Фруас Суара, — ты должен закончить то, что мы начали...

— Я готов! Я уже почти нашёл... Остался только шаг... Но я не помню, где искать... Память уже не та, Ваша Светлость... Я почти забыл даже ваше лицо...

Глаза старика утратили безумный блеск и стали закатываться. Похоже, времени совсем не осталось.

— Синяя тьма, — я слегка тряхнул тощее тело. — Что это?

— Не помню... — на посиневших губах снова выступили хлопья пены. — Нужно посмотреть в книге... Я записал всё, что мог... Всё, что вспомнил...

— Где она? Где книга?

— Не знаю, — Фруас Суар зашарил слабеющими руками под плащом, пытаясь найти книгу, но ожидаемо не достиг результата. — Её нет... Украли...

— Кто? — я тряхнул старика сильнее. — Кто украл?

— Премерзкий жук... Навозный червь... Повелитель порока... Нищенский король...

Выдав порцию отборного бреда, старик сперва обмяк, а потом будто бы напряг все мышцы разом и замер в молчаливой неподвижности. Я небольшой специалист в психиатрии, но это, кажется, называлось кататоническим ступором... И у меня не было ни малейшего понятия о том, как вывести человека из подобного состояния.

Я нащупал плацами сонную артерию на худой шее Фруас Суара. Пульс частый, дыхание затруднено, температура тела явно повышена...

— Варежка! — я зыркнул на пацанёнка таким взглядом, что тот сразу позабыл обо всех страхах и вылез из своего угла. — Тащи ведро с водой и тряпку.

— А где мне их...

— Где хочешь, — я сразу же оборвал ненужные вопросы и обсуждения. — Найди, роди, укради. Вперёд!

Варежка всхлипнул, но, получив в качестве стимула ещё один не предвещавший ничего хорошего взгляд, помчался выполнять распоряжение. Я же перевернул тощее тело на бок, чтобы старик ненароком не задохнулся из-за запавшего языка или не захлебнулся рвотой, и обратился ко второму малышу:

— Клоп, зови сюда отца. И побыстрее.

— Бегу! — отрапортовал в ответ пацанёнок, рванув в сторону входа в трактир.

Что же, приказы отданы, и теперь пришло время определиться с ближайшими планами. Мне определённо стоило поискать книгу — если Фруас Суар не обманул, то в ней могло быть много новой информации. Не только о синей тьме, которая помогла расправиться с Кебером и легионерами, но и об остальных странностях, происходящих со мной...

Правда, при имеющихся вводных, поиски могли сильно затянуться.

Вполне возможно, слова старика о том, что книгу украли, это не более, чем бред. Кому нужен потрёпанный «учебник» по истории? Вряд ли среди городских воров много людей, увлекающихся этой наукой. Не исключено, что Фруас Суар банально потерял свой монументальный труд, а воспалённое сознание подкорректировало реальность в угоду обострившейся паранойе. И если всё действительно было так, то ситуация становилась очень непростой — как ни старайся, но обыскать целый город вряд ли удастся.

А вот если дедуля не врал, и книгу действительно спёрли, то найти похитителя было вполне реально. Пусть розыск преступников не совсем мой профиль, однако кое-какой опыт в этой сфере тоже имелся. Хотя, конечно, тратить бесценное время на подобные мероприятия не хотелось — особенно, учитывая полное отсутствие реальных зацепок. Ну, не считать же за таковые бред про премерзкого жука и навозных червей.

— Феликс...

Я выпрямился, поправил оружие и взглянул на окликнувшего меня Марка. На его лице застыла странная гримаса — такая, будто он очень не хотел говорить о чём-то, но и промолчать при этом тоже не мог. Никогда раньше не замечал за бравым разведчиком подобной нерешительности.

— Ты собираешься искать книгу этого болтливого безумца? — спросил он.

— Собираюсь, — коротко ответил я.

— Даже если она у тех людей, к которым лезть не стоит?

— Особенно если она у тех людей, к которым лезть не стоит, — хмыкнул я.

— Кто бы сомневался, — поморщившись проворчал разведчик.

Он скривился, словно от боли. Выглядело всё так, будто чувства Марка вступили в противоречие с долгом: эмоции требовали молчать, а вот честь, наоборот, призывала рассказать о чём-то. Лезть в эту «схватку» не имело смысл — нужно было просто немного подождать. На самом деле в глубине души мой товарищ уже всё решил, иначе он бы вообще не стал затевать этот разговор.

Помявшись ещё четверть минуты, Марк наконец произнёс:

— Я знаю, кто забрал у старика его книгу.

Не могу сказать, что я сильно удивился — это было вполне ожидаемо. Немного напрягало другое: что же это за навозный червь и премерзкий жук такой, о котором не хотел говорить даже решительный командир разведчиков?

— Рад, что ты перестал строить из себя робкого новобранца, — усмехнулся я. Нужно было немного подбодрить Марка, и небольшая колкость подходила для этого лучше всего. — И кто же забрал книгу?

— Старик назвал его нищенским королём, — разведчик тяжело вздохнул. — Но обычно здесь говорят «Король нищих»...

Что ещё за очередная «высокопоставленная» особа на мою голову?

— И? — спросил я. — Кто это?

Марк хотело было ответить, но не успел — в разговор вступил трактирщик, которого привёл Клоп и который уже некоторое время стоял у входа в конюшню.

— Повелитель всего дерьма, которое есть в нашем городе, — сообщил здоровяк. — Шлюхи, грабители, контрабандисты — все работают под ним. Он подмял под себя треть города, и если ты решил поиметь его, то лучше не трать время и сам отрежь себе башку тупым ножом. Будет хотя бы не так больно.

Глава 11

Марк кивнул, подтверждая слова трактирщика. Похоже, Король нищих был весьма серьёзным мужчиной, если даже отставной раскаявшийся и бывший легионер относились к нему с некоторой опаской. Что же, недооценивать местного преступного авторитета явно не стоило.

Впрочем, впадать в панику тоже не имело смысла. Там, где Марк и трактирщик видели угрозу, я видел очередную цель — одну из многих, и далеко не самую опасную из тех, с которыми мне доводилось работать.

В том, что Короля придётся валить, я не сомневался. И дело вовсе не в маниакальном желании пролить чужую кровь — нет, это всего лишь вопрос эффективности. Мне нужна книга, но не нужны лишние проблемы, которые наверняка появятся, если оставить влиятельного уголовника в живых. Подобные люди обычно трепетно относятся к собственным вещам и готовы удавиться даже за копейку. А точнее — готовы удавить за копейку других.

Раз «острой» операции не избежать, нужно начинать подготовку. Сбор и анализ информации, разработка основного и запасного плана, выход на местность и отработка действий в условиях, приближенных к боевым... Целый комплекс мероприятий, требующий уйму времени. Времени, которого и так не хватало.

Самонадеянность, подпитываемая фонтанирующим гормонами юным телом, предлагала относиться к Королю нищих не слишком серьёзно — мне ведь приходилось устранять куда более опасных людей. Оперативники, подготовленные в «лучших домах» Азии, Европы и Америки, крупные политики, высокопоставленные военные, главы транснациональных корпораций... Рядом с ними криминальный авторитет, властвующий в приграничном имперском городе, не казался достойной внимания фигурой.

Однако подобные мысли следовало гнать от себя подальше, поскольку они могли привести только к одному — к поражению. Если подойти к делу спустя рукава, то рядовая ликвидация станет для меня последней. Недооценка противника всегда заканчивалась кровавой круговертью — это аксиома, подтверждение которой мне не раз доводилось видеть в прошлой жизни...

В общем, расслабляться нельзя. Особенно когда имеешь дело с уголовниками. Они как дикие звери — свирепы, непредсказуемы и готовы вцепиться в горло любому, кто окажется слишком глуп, чтобы приблизиться на расстояние удара.

— Король очень опасен, — словно в подтверждение моим мыслям сказал Марк. — И он жестоко расправляется со своими врагами. У меня есть сведения, что только за последние полгода по его приказу прикончили семерых...

Для человека с Земли семь трупов — это не самая впечатляющая цифра. Один мой знакомый мексиканский «капос», возглавлявший не очень крупный наркокартель, за ночь мог спокойно прикончить вдовое больше народу. Однако здешняя жизнь и здешние реалии пока что сильно отличались от земных.

Вообще, моё внимание больше привлёк другой момент. Марк, который нечасто бывал в городе, успел обзавестись кое-какой агентурной сетью, и эта сеть успешно сливала ему расклады в преступной среде. Тщательность подхода вызывала уважение — разведчик собирал полезную информацию не только вблизи лагеря, но и всюду, куда мог дотянуться. Как ни крути, а профессионал оставался профессионалом даже на пенсии.

— Семерых? — цыкнул трактирщик. — Ты ошибаешься, ветеран. За это время старая паскуда загубила куда больше народу...

— Никакой ошибки нет, — возразил Марк. — Просто я говорю только о том, в чём уверен. Без домыслов, без предположений и без сплетен, которые рассказывают друг другу горожане.

— Сплетни, говоришь? Седмицу назад какой-то деревенский увалень не заплатил одной из уличных девок. Когда добрые люди подсказали ему, что он ведёт себя неправильно, остолоп только отмахнулся. Когда ему напомнили, под кем ходит обиженная им девка, он показал кулак и ляпнул, что порвёт задницу любому: хоть Королю, хоть самому Императору... Этим же вечером его нашли в канаве рядом со старой крепостной стеной. Догадаешься, куда были засунуты его кулаки?

Марк промолчал. Вопрос явно не требовал ответа.

— За три дня до того, — продолжил трактирщик, — полудурок Марлон залил глаза и спьяну назвал сына Короля ублюдком. Глупые слова слышали всего несколько человек, но уже на следующее утро Марлонову башку нашли на рыночной площади... Башку нашли, а вот Марлонову жопу ищут до сих пор.

Я не спешил встревать в разговор — зачастую самую интересную информацию можно получить, если просто держать уши открытыми. Именно так произошло и на этот раз.

Разумеется, речь шла не об утраченной заднице болтливого алкаша, и не о жестокости уголовников — в ней для меня не было ничего удивительного. Настоящую ценность представляли сведения о том, что у Короля нищих есть сын.

Наличие у цели столь близкого родственника открывало широкие просторы для творчества. Похищение и пытки, шантаж и вымогательство, вербовка или банальный подкуп — для достижения результата годились любые методы, а выбор тактики зависел от взаимоотношений между членами семьи. Иногда детишки так сильно торопились получить родительское наследство, что оставалось только показать им, откуда из пистолета вылетает пуля...

— И таких «сплетен» у меня в избытке, — здоровяк, усмехнувшись, почесал бороду. — Могу до рассвета рассказывать. Десятки разорванных на части тел... Заезжий торговец специями, взявший с собой слишком мало охраны... Смазливая актриска из балагана, которая сказала «нет» там, где надо было орать «да»... Бывший легионер, просравший в кости целый золотой и сдуру взявшийся за меч, когда пришло время отдавать монеты...

Последние слова трактирщика заставили Марка напрячься.

— Спурий разбился, когда упал с лестницы, — нахмурившись произнёс он.

Разведчик сразу понял, о каком легионере шла речь, что в общем-то было неудивительно. Это после моего визита в замок образовалось сразу два трупа, а в остальное время гибель ветеранов наверняка происходила очень нечасто.

— Ага, упал, — хмыкнул здоровяк. — А пока падал, потерял по дороге кишки, глаза, язык и пальцы.

— Ты хочешь сказать, — процедил Марк, — что люди Короля нищих убили ветерана из-за долга?

— Я хочу сказать, что твоих дружков, просиживающих зады в замке, обманули, чтобы они не слишком бузили. Проблемы в городе не нужны никому.

— Мои братья узнают о твоих словах сегодня же!

Голос разведчика звенел сталью, что не сулило Королю нищих ничего хорошего. Однако сейчас было не лучшее время, чтобы затевать месть за товарища, который не сумел договориться с коллекторами.

Трактирщик прав — проблемы в городе никому не нужны, и особенно сильно они не нужны мне. Работа ликвидатора любит тишину.

Мало того что разборки между ветеранами и уголовниками наверняка затруднят наём отряда, так ещё и добраться до Короля нищих станет куда сложнее. Я не сомневался в умениях Марка и ветеранов, но их атака вряд ли бы увенчалась успехом. Импульсивные и жаждущие мести, они могли только разворошить улей и разозлить пчёл... Эмоции — плохой советчик, когда речь идёт об устранении опасного противника.

Поэтому, как это ни парадоксально, сейчас мне было выгоднее защитить Короля нищих от гнева бывших легионеров.

— Твои братья ничего не узнают, — спокойно произнёс я. — По крайней мере, не сегодня.

— Почему ты так решил? — Марк, который судя по лицу уже предвкушал грядущую битву, посмотрел на меня с недоумением.

— Потому что ты им ничего не расскажешь.

Во взгляде разведчика читалась неприкрытая угроза и злость. Не удивительно, ведь у него имелись вполне понятные причины для таких чувств.

Марку пришлось не только смириться с кончиной Красного и Спицы, но и продолжить сотрудничество со мной, их убийцей. Для человека, чтущего боевое братство, это было весьма непростое решение. В такой ситуации весть о расправе над незнакомым мне Спурием стала последней каплей — закрыть глаза на убийство ещё одного сослуживца разведчик уже не мог.

Марку хотелось ощутить простоту боя, когда хорошо понятно, где друг, а где враг. Он надеялся забыть о сомнениях, бросившись в атаку с шашкой наголо... Жаль, конечно, но пока время для подобных мероприятий ещё не пришло.

— С чего ты взял, что не расскажу? — прищурившись спросил разведчик.

— С того, что ты вроде не сильно похож на идиота, — криво усмехнувшись произнёс я. — В тебе кипят эмоции, но пройдёт немного времени, и ты поймёшь, что атаковать Короля сейчас — это чистой воды самоубийство. Сколько ветеранов сможет пойти с тобой, учитывая, что граф вернулся? Пять человек? Десять? Ты один стоишь сотни, но даже этого будетмало... Вас просто убьют, трупы изуродуют и живописно раскидают по городу, а у горожан появится повод для новых сплетен.

Сейчас мой товарищ застыл на той грани, за которой нередко следовали необдуманные поступки, поэтому играть с ним словами, хитрить и манипулировать не только не имело смысла, но и было попросту опасно. Максимальная честность — вот единственный способ образумить Марка.

Грубая прямота, приправленная капелькой лести, не могла не подействовать на разведчика. Пусть сейчас его обуревали эмоции, но профессионал способен взять чувства под контроль, услышав голос разума. А Марк, безо всяких сомнений, был профессионалом.

— И что ты предлагаешь? — скривился разведчик. Его ноздри всё ещё раздувались от гнева, но взгляд слегка прояснился. — Оставить Спурия неотомщённым?

— Вряд ли твоему покойному товарищу станет легче, если ты к нему присоединишься.

— Погибнуть в бою — честь для легионера.

— Возможно, — согласился я. — А сдохнуть, не добившись цели — это глупость. И у тебя нет на неё права, ведь ты уже не простой солдат — теперь от тебя зависит вся твоя центурия.

Напоминание о долге стало той соломинкой, которая переломила хребет верблюду. Разведчик скривил губы в подобие улыбки. В глубине души он признал мою правоту, однако сказать об этом вслух было выше его сил.

— Не дури, ветеран, — произнёс вдруг трактирщик. — Гнилой паскудник сидит под древними сводами. Сидит давно и крепко. Чтобы вытащит гниду из его норы, понадобится целое войско.

Я не знал, о каких «древних сводах» говорил здоровяк, но, видимо, речь шла о неких старых укреплениях. И это, с одной стороны, здорово всё усложняло, а с другой только подтверждало верность моих слов. Бездумно переть на Короля в лоб было совершено бесперспективным занятием — нужно действовать иначе: осторожно, обдуманно и наверняка. Увлекательные осады и отчаянные штурмы придётся оставить на другой раз...

А вообще, ситуация начинала раздражать уже меня самого. Вместо того чтобы действовать, я был вынужден заниматься какой-то ерундой. Сперва пришлось обламывать малолетнего вампира, затем общаться с безумным стариком, который даже не понимал, с кем разговаривает, а в итоге успокаивать разошедшегося разведчика.

Вот они минусы работы в коллективе — именно из-за них в прошлой жизни я предпочитал действовать в одиночку и очень не любил, когда в операциях участвовали сразу несколько оперативников. В памяти на мгновение всплыли не самые приятные воспоминания — Центральная Африка, жара, влажность, змеи и мой отряд, бредущий через джунгли...

Я поморщился — ненавижу зависеть от других, а ещё больше ненавижу за других отвечать. Однако командир, в отличие от подчинённых, не имеет права на эмоции. Поэтому я погасил раздражение усилием воли и негромко произнёс:

— Я не предлагаю тебе забыть о мести, но хочу сделать всё правильно. А для этого требуется время. Дай мне его, и получишь то, что тебе нужно.

Марк кивнул. Из его взгляда ушла злость, но зато появился холодный, расчётливый огонёк. Таким разведчик нравился мне гораздо больше.

— Когда? — единственное, что спросил он.

— Скоро, — лаконично ответил я.

Не то чтобы я не доверял трактирщику или опасался того, что Клоп или Варежка расскажут о моих планах людям Короля, но осторожность и конспирация уже давно вошли в привычку. Не нужно болтать лишнего, когда находящиеся рядом люди ловят каждое твоё слово. Да и не о чем пока было говорить — слишком уж мало я знал о цели, чтобы строить планы. Это стоило исправить как можно быстрее, но сначала требовалось закончить другие дела.

Первый на очереди — Фруас Суар. Я подхватил старика подмышки и оттащил в сторону, положив тощее тело на жидкую кучу соломы. Здесь ему будет куда лучше, чем на голой земле. Можно было, конечно, занести дедулю в трактир, но тамошний спёртый воздух вряд ли пошёл бы ему на пользу.

Стянув с безумца плащ, я заметил на его подкладке какую-то странную вышивку. Грубые стежки складывались в непонятный и несимметричный узор, отдалённо похожий на изображение корявенькой электрической схемы. Что это? «Лейбл» производителя или такое неказистое украшение?

Не знаю почему, но вышивка напомнила мне, как солдаты в армии подписывали все свои вещи — от тапочек до фуражки. Делалось это не только для того, чтобы не спутать собственные пожитки с чужими, но и чтобы снизить риск кражи. Правда, если бывший владелец плаща руководствовался теми же мотивами, когда наносил этот узор, то его задумка не увенчалась успехом — Фруас Суар стащил одёжку, и наличие вышивки его не остановило.

Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Тем более Варежка наконец притащил тряпку и ведро с водой.

Я скатал плащ в рулон и сунул получившуюся «подушку» под голову старика. Распрямить его сведённые судорогой конечности оказалось весьма непросто, но это нужно было сделать, чтобы улучшить кровоток. Затем повернуть голову набок, чтобы не задохнулся, положить на лоб смоченный водой компресс, чтобы сбить жар, и... И всё. Чем ещё можно было помочь страдальцу я, к сожалению, не знал.

— Клоп! — гаркнул я, закончив со стариком. Теперь настало время заняться воспитанием личного состава.

Пацанёнок, который жался к отцу, стараясь лишний раз не отсвечивать, вздрогнул.

— Чего? — настороженно спросил он.

— Как чего? Думаешь, Заноза сама себя распряжёт, а телега сама по себе разберётся?

— Нет... — поморщился мальчуган.

— Тогда чего замер? Вперёд!

Клоп пару раз тяжело вздохнул и поплёлся к лошади. Он рассчитывал, что происшествие со стариком освободит его от не самого интересного занятия и надеялся погреть уши, но не угадал. Пусть привыкает — на службе часто (если не сказать — всегда) приходится заниматься совсем не тем, чем хотелось бы.

— Варежка!

Избавившийся от ведра мальчуган замер. Он осторожно, по шажочку, шёл мимо меня к выходу из конюшни, намереваясь покинуть нашу славную компанию. Однако мой окрик разрушил этот блестящий план.

— Куда собрался? — ласково спросил я, крепко ухватив хитреца за рукав.

— А-а-а? — Варежка сделал круглые глаза. — Так, это, меня ж мамка ждёт... Лихорадка у неё сильная... Говорят, отходит она...

Во взгляде читалась столь искренняя любовь к матери и такая сильная сыновья скорбь, что я сразу понял — меня пытаются надурить. Не прошло и секунды, как моя догадка полностью подтвердилась.

— Сирота он, — заложил товарища Клоп, которому совершенно не улыбалось заниматься разгрузкой телеги в гордом одиночестве. — Так что врёт он всё.

— Мамка у меня лихорадит... — захныкал «любящий сын», не выходя из образа. — Пустите...

Я вытащил из кошелька пару медяков: первый бросил Клопу — тот на удивление ловко его поймал — а второй протянул Варежке.

— Если отработаешь на совесть, то получишь ещё один. А если сбежишь — найду и выпорю. Всё понял?

Варежка быстро засунул монету в рот и кивнул. Скорбь и тоска исчезли из взгляда в то же мгновение.

— Тогда дуй на помощь Клопу.

Я слегка подтолкнул малыша по направлению к телеге, а сам быстро осмотрел её содержимое. Заниматься распродажей накопленного хлама, при здравом размышлении, не имело никакого смысла — денег на этом много не заработаешь, а вот времени уйдёт вагон. Плюс кое-какие вещи вполне могли потребоваться моим будущим бойцам.

В общем, я не стал забирать из повозки ничего, кроме короба с ягодами-грибами, который уже давно нужно было продать алхимику. Не знаю, сколько удастся выручить за этот «гербарий», но, помнится, Хольд говорил, что не меньше пары золотых — денюжки неплохие и лишними точно не станут.

— Присмотришь за стариком? — я взглянул на трактирщика.

— Лады, — ответил здоровяк.

— Через некоторое время смочи тряпку водой, а как совсем стемнеет, если мы ещё не вернёмся, занеси его в трактир, хорошо?

— Лады.

Я кивнул в знак благодарности, поправил зажатый подмышкой короб с «гербарием» и вышел из конюшни на улицу. Марк последовал за мной.

— Ты хорош, Феликс, я вижу, — неожиданно бросил трактирщик мне вдогонку. — Очень хорош. Но я знал многих, кто пытался сковырнуть Короля, и никто не вывез — все передохли. Если Король узнает о тебе, то пощады не будет. Если он почувствует угрозу, то перевернёт половину города, чтобы достать тебя. А если поймает, то лёгкой смерти не жди — старый паскудник порвёт тебя на куски.

Я обернулся. Здоровяк стоял, облокотившись на дверной косяк, и устало смотрел на меня. Он не хотел, чтобы я связывался с Королём нищих, но не потому, что бывшего раскаявшегося так уж сильно заботила моя жизнь. Скорее всего, он просто не горел желанием искать для Клопа новую «няньку».

Что же, его интерес был вполне понятен и, думаю, все те истории о зверствах, учинённых главой здешней преступности, в первую очередь предназначались мне, а не Марку. Трактирщик надеялся, что страх вынудит меня отказаться от столкновения с Королём, но не угадал. Я не привык отступать только потому, что у цели тоже есть зубы.

Поэтому я ответил трактирщику так же, как когда-то древние спартанцы ответили не менее древнему Филиппу Македонскому, самонадеянно пытавшемуся их запугать.

— Если, — с улыбкой произнёс я всего одно слово и зашагал прочь от трактира.

Глава 12

Трактирщик, криво усмехнувшись, махнул рукой и отвернулся.

Похоже, он уже поставил на мне крест, но меня это не особо заботило — я не собирался что-то доказывать несостоявшемуся висельнику. Пусть думает что хочет — главное, чтобы не мешал. Мне нужно заполучить книгу и ликвидировать Короля нищих, а не пытаться убедить кого бы то ни было в собственной крутизне.

Мы с Марком шли через площадь, которая сегодня была куда менее многолюдна, чем в прошлый раз. Наша цель — лавка алхимика — по словам разведчика, располагалась в четверти часа неспешной ходьбы. Думаю, этого времени должно хватить для разговора.

— Что ты хочешь знать о Короле? — почти шёпотом спросил Марк.

Горожане не обращали на нас особого внимания — сгущавшиеся сумерки, сигнализирующие о скором окончании рабочего дня, вынуждали их заниматься делами, а не смотреть по сторонам. Хотя некоторые нет-нет да бросали на нас быстрые заинтересованные взгляды. Впрочем, слышать наши слова они в любом случае не могли.

Как бы это ни казалось странным, но конфиденциальные разговоры лучше вести не в закрытом помещении, а на ходу и, желательно, в людном месте. Шум улицы, гомон толпы и постоянное движение обеспечивали приватность беседы куда надёжнее, чем толстые стены.

— Я хочу знать всё, — негромко ответил я. — Его характер, слабости, привычки. Связи, друзья, враги. Что ест, что пьёт, где бывает. В общем, всё.

— Я знаю о нём не так много, — разведчик покачал головой.

Я пожал плечами. Хоть какая-то информация лучше, чем никакой. Кроме того, помимо Марка у меня был и другой источник — трактирщик. Наверняка от тоже сможет рассказать о Короле что-нибудь интересное.

Мы пересекли площадь и свернули на боковую улицу. Каменная брусчатка сразу сменилась деревянным настилом, доски которого слегка пружинил под ногами. Двухэтажные дома, украшенные скрипучими флюгерами, плотно жались друг к другу, воздух пах дымом, а тёплый ветерок гонял туда-сюда птичьи перья и какой-то пух.

Марк глубоко вдохнул и начал рассказ — он излагал факты сжато, чётко, не растекаясь мыслью по древу. По-военному сухой доклад не блистал яркими эпитетами и необычными метафорами, но мне так было только привычнее и удобнее. На миг даже почудилось, что я снова оказался на получении вводных перед очередной операцией в Управлении. Не думал, что буду скучать по тем временам.

Марк говорил, а я сразу систематизировал и обрабатывал информацию, раскладывая её по полочкам.

Настоящего имени Короля нищих никто не знал, но зато было известно другое — время его появления в этих краях. Старожилы говорили, что он пришёл сюда очень давно — больше полувека назад. Тогда ещё молодой мужчина прибыл в приграничный город издалека (откуда-то с востока) и сразу развил бурную, но противозаконную деятельность.

В те времена через эти места шла плотная торговля между вольными баронствами и центром Империи, а там, где торговля, там и контрабанда. Оружие, наркотики, рабы — будущий Король не брезговал ничем. Всё, что могло принести деньги (кроме честного труда, само собой), сразу же оказывалось в сфере его внимания. Исключение составляла только магия — с ней он предпочитал не связываться, чтобы не попасться на глаза инквизиции.

Будучи беспринципным, хитрым и чрезвычайно жестоким человеком, Король быстро поднимался по извилистой карьерной лестнице к вершинам преступной иерархии. Такой стремительный взлёт, разумеется, не мог не вызвать недовольство коллег по опасному бизнесу — новой звёздочке, загоревшейся на криминальном небосводе, объявили настоящую войну. С засадами, уличными боями и другими подобными прелестями.

Правда, несмотря на численный перевес неприятеля, будущий Король ловко устранял оппонентов по одному.

Франта, который подмял под себя всех уличных девок, а в придачу к ним бордели и другие увеселительные заведения, наш герой взял через ближайшее окружение. Он подкупил телохранителя, и тот — скотина такая — придушил своего нанимателя пуховой подушкой. Что ни говори, а роскошь до добра не доводит.

Амбал — главарь самой большой и самой сильной группировки, пал жертвой собственной глупости и неосмотрительности. В одну прекрасную ночь он сдуру решил остаться у своей любовницы, но не сумел удержать это обстоятельство в тайне. В общем, выспаться ему не удалось — трудно оставаться в кровати, когда стены и крыша дома объяты пламенем...

Контрабандист по прозвищу Счетовод был куда умнее Амбала, но и он вдруг растерял всю свою удачу. Сперва стали пропадать его караваны, которые везли весьма ценные вещи для весьма серьёзных людей, а потом эти ценные вещи вдруг всплыли в соседнем городе. И всё бы ничего, но народная молва утверждала, что их туда доставил сам Счетовод... Он, конечно, клялся, что его подставили, обещал найти истинного виновника, но слова мало что значат, когда под рёбра тычут острым ножиком.

Время шло. Король избавлялся от конкурентов и диверсифицировал бизнес. К контрабанде он добавил проституцию, вымогательства и похищения. Теперь местное правосудие, которое ничего не слышало о гуманизме и правах преступников, могло предложить ему только одно наказание — смерть.

В общем, Король пёр вперёд методично, расчётливо и хладнокровно. Но никакой успех не может длиться вечно — даже на самую хитрую задницу обязательно найдётся подходящий прибор с соответствующей резьбой...

Как гласила известная поговорка: «Если ты плюнешь в коллектив, то коллектив утрётся, а вот если коллектив плюнет в тебя — ты утонешь». И зарвавшийся уголовник прочувствовал справедливость этих простых, но мудрых слов на собственной шкуре — он начал «тонуть», из-за слишком большого количества врагов.

Оставшиеся в живых лидеры группировок догадались, кто стоит за странными происшествиями, накрывшими город кровавой волной. А догадавшись — объединились против Короля. Вот тут он окончательно загрустил... Правда, ненадолго.

Оказалось, что кроме серьёзных организаторских способностей, Король наделён очень важным качеством — удачей. В один из дней он обнаружил неподалёку от города кое-что интересное, а именно — спуск, ведущий глубоко под землю.

Кто-нибудь другой на его месте, возможно, не придал бы этому большого значения, но Король был не таков — чутьё подсказывало ему, что находка таила в себе какую-то тайну. И он оказался прав. Ему повезло заиметь такой козырь, побить который не смог уже никто.

Почти незаметная и ничем не примечательная трещина в породе привела будущего главаря всей городской преступности в огромную пещеру. И эта пещера стал тем фундаментом, на котором выросло всё его «королевство».

Выяснилось, что пещера была всего лишь «воротами», за которым находился целый подземный город. Заброшенный и опасный, но сулящий нехилые бонусы для предприимчивого человека.

Сперва будущий Король как следует изучил находку, а затем приспособил её под свои преступные нужды. Зачистив небольшую часть города от недружелюбной подземной фауны, он организовал себе настоящую крепость — именно её трактирщик назвал «древними сводами».

Циклопические галереи и залы, вырубленные в скальной породе, могли защитить от любой напасти. Широкие туннели и запутанные ходы без надёжного проводника превращались в одну сплошную ловушку, а ценности, найденные в заброшенных постройках, стали неплохим подспорьем для криминального бизнеса.

Ни облавы, ни происки конкурентов больше не угрожали дерзкому преступнику — выкурить его из столь надёжного убежища без помощи магии было практически невозможно. А к тем, кто такой магией обладал, Король благоразумно не лез. Мудрый человек, что сказать.

В итоге Король не только стал самым главным начальником над всей городской преступностью, но и сумел сохранить своё положение на протяжении десятилетий — его не смогли сковырнуть ни конкуренты, ни раскаявшиеся, ни даже благородные. Он крепко удерживал в руках бразды правления, а многочисленные конфликты Империи и вольных баронов только укрепляли его власть. Война для подобных «товарищей» — это не кровь, боль и страдания, а возможность половить рыбку в мутной воде.

И он ловил. Причём весьма успешно. Звериная чуйка позволяла Королю не пересекать границы дозволенного и не злить тех, кого злить не следовало. А деньги, связи и подземная крепость, в которой сидело больше сотни бойцов, были способны решить любые проблемы.

Гражданская война и последовавшая за ней разруха внесли некоторые коррективы в налаженный криминальный бизнес. С одной стороны, товарооборот между Империей и вольными баронствами сошёл на нет, что серьёзно ударило по кошельку Короля, с другой — вакуум власти распахнул новые окна возможностей.

Если раньше местный уголовный авторитет держал себя хоть в каких-то рамках, опасаясь потенциального возмездия со стороны сильных мира сего, то теперь никаких сдерживающих факторов не осталось. Граф вил Кьер, который либо отдыхал в замке, либо развлекался охотой, не представлял опасности для сидевшего под землёй Короля. Фактически, реальная власть в городе принадлежала сейчас именно ему...

— Ты знаешь, как найти эти древние своды? — спросил я.

— Знаю, — кивнул Марк. — Все знают.

Что же, ничего удивительного в этом не было. Невозможно удерживать такие сведения втайне, да ещё и на протяжении почти полусотни лет.

— Расскажешь? Или будешь дальше молчать с загадочным выражением лица?

— Зачем тебе это? Туда всё равно невозможно пробраться малыми силами — спуск под землю под надёжной охраной.

И это тоже неудивительно. За столь длительный срок даже законченный идиот догадался бы обезопасить вход в свою обитель. А Король нищих идиотом точно не был.

— Я не собираюсь туда лезть, — спокойно ответил я. — По крайней мере, пока. Сперва хочу просто посмотреть.

Я не сомневался, что Король сделал всё возможное и невозможное, чтобы не стать жертвой людей, подобных мне. Он наверняка возвёл над входом в древние своды неприступную крепость... Однако, как известно, нет в мире таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики.

Марк тяжело вздохнул и покачал головой. Я лишь усмехнулся в ответ. Сейчас разведчик строил из себя образец благоразумия и осторожности, а ведь ещё часа не прошло с того момента, как он сам рвался в бой на лихом коне.

— Напомни, — не смог удержаться я, — не ты ли собирался любой ценой поквитаться с убийцей своего товарища?

— То был глупый порыв, — поморщившись признал Марк. — Нападать на Короля в его логове бессмысленно... Нужно каким-то образом выманить его оттуда.

— Согласен. Именно так мы и будем действовать... Но сперва посмотрим на его крепость.

— Зачем?

— Так нужно.

Я настаивал не из врождённой вредности — просто руководствовался привычными инструкциями. Прежде чем усложнять операцию, сперва следовало отбраковать самый быстрый в реализации вариант. Король сидит под землёй? Отлично. Посмотрим, как его охраняют, и если найдём изъян в обороне, то нанесём удар.

Мой опыт показывал, что чем серьёзнее защищён объект, тем большими разгильдяями являются его охранники. Неприступные крепости никто не штурмует, и личный состав, уверовав в собственную неуязвимость, расслабляется слишком сильно... А от чрезмерной расслабленности до фатальной ошибки всего один шаг.

— Хорошо, — выдохнул Марк, — Я отведу тебя к древним сводам... Но чуть позже. Сейчас нужно поспешить — когда сядет солнце, вся торговля закончится.

Что же, придётся поторопиться, раз про круглосуточные магазины здесь пока не слышали. Мы ускорили шаг — доски настила заскрипели под нашими ногами в два раза интенсивнее.

Кривая улочка петляла между каменными домами. Над крышами виднелся только самый краешек солнечного диска — скоро, учитывая практически полное отсутствие искусственного освещения, город погрузится в темноту.

Лавка алхимика показалась впереди буквально через минуту. Я, разумеется, ни разу здесь не был, но по запаху понял, что мы у цели. В воздухе висел едва ощутимый аромат, совершенно нехарактерный для этого мира — кисловатый, «химический», почти незаметный, но неуловимо знакомый...

Последние лучики солнца освещали невысокое каменное крыльцо и болтающуюся вывеску, на которой были изображены аптекарские весы и какие-то растения. Сам дом выглядел совершенно обычно — двухэтажный, с зеленоватыми из-за мха каменными стенами. Узкий и довольно компактный, он, скажем так, «рос» скорее вверх, чем вширь.

Я привычно оценил окружающую обстановку. Рядом ни души. Дальше по улице виднелись силуэты прохожих, но они не могли представлять даже гипотетическую опасность — слишком уж далеко находились. Взгляд скользнул по соседним домам, которые жались к лавке алхимика чуть ли не вплотную. Расстояние между зданиями составляло метр-полтора, вряд ли больше.

Окна на первом этаже алхимической лавки были закрыты ставнями, а вот на втором — распахнуты настежь. Правда, учитывая ширину улочки и нехилую высоту, на которой располагались окна, увидеть «внутренности» помещений не представлялось возможным. Оставалось надеяться на слух.

Не то чтобы я опасался какой-то угрозы, однако годы службы в Управлении научили, что к шухеру нужно быть готовым всегда. Даже тогда, когда идёшь продавать ягоды-грибочки. Иначе не выжить.

Мы с Марком поднялись на крыльцо по узким крутым ступенькам. Я толкнул деревянную дверь, но она оказалась заперта.

— Опоздали, — констатировал очевидный факт разведчик.

Он сразу развернулся и без промедления потопал вниз по ступенькам.

— Подожди, — попросил я.

— Чего ждать? Зайдём завтра.

Вместо ответа, я дёрнул висевшую сбоку от двери верёвку — где-то в доме звонко забренчал колокольчик.

— Зачем? — с удивлением спросил Марк. — Солнце почти село, лавка закрыта...

— Как закрылась, так и откроется.

Мне совершенно не хотелось переться сюда ещё и завтра, поэтому я дёрнул верёвку сильнее. Колокольчик зазвенел вдвое яростнее, а внутри лавки раздался какой-то грохот, словно на каменный пол попадали металлические тарелки.

— Уходите!!! — из-за двери послышался приглушённый расстоянием и преградами голос. — Немедленно!!!

— Откройте, уважаемый, — вежливо попросил я. — У меня есть для вас кое-что интересное...

Говорят, привычка — вторая натура. Тысячекратно повторённые действия навсегда въедаются в мышечную память, вынуждая нас поступать строго определённым образом. Я — не исключение, поэтому сам не заметил, как занял место справа от входа в лавку. Так, чтобы не стоять прямо перед дверью.

Элементарное требование безопасности, о котором знают все, кому доводилось хоть раз «заходить в адрес». Если сидящий в помещении человек не очень рад посетителям, то он вполне мог встретить гостей выстрелом вслепую. И в таком случае лучше не стоять на пути пули, для которой обычная дверь совсем не преграда.

Для мира, где пока не знали огнестрельного оружия, такая предосторожность, наверное, была излишней. Арбалетному болту или стреле, выпущенной из лука, ни за что не пробить толстую доску, а от магии вряд ли спрячешься даже за каменной стеной... Всё так, однако жизнь не раз показывала, что на самом деле предосторожности никогда не бывают лишними.

— Не откроет, — равнодушно сообщил Марк. — Правила цеха ремесленников и торговцев строго запрещают торговлю в тёмн...

Разведчик не успел договорить — дом алхимика будто бы подпрыгнул на месте, а по ушам ударил гулкий грохот, треск дерева и визг рикошетов.

И всего за долю мгновения до того, как это произошло, я наконец-то узнал едва уловимый запах, всё это время висевший в воздухе. Это был аромат сгоревшего пороха.

Глава 13

— Ложись! — рявкнул я и спрыгнул с крыльца, присев на корточки.

Марк послушно выполнил приказ. Он без лишних вопросов растянулся на земле, закрыв голову ладонями.

Короб с «гербарием» полетел в сторону. Оружие само прыгнуло в руки: клевец — в правую, один из метательных ножей — в левую. Все органы чувств заработали на пределе, выискивая опасность.

Взгляд скользнул по висевшей на покорёженных петлях двери — её пробило по меньшей мере сотней металлических осколков. Они прошили дерево как бумагу и, пролетев над макушкой Марка, впились в стену стоявшего напротив дома. Разведчика спасло только высокое крыльцо.

— Что это?? — ошеломлённо спросил он. — Магия??

Ни взрывов, ни выстрелов больше не было, но оставаться на одном месте нельзя. Нужно двигаться.

— Нет, хуже... Делай как я!

Пригнувшись, чтобы минимизировать силуэт, я рванул к углу ближайшего дома с максимальной скоростью. Никакой беготни зигзагами, никакого «качания маятника» — вся эта ерунда не годилась для настоящего боя. Единственный реальный способ избежать пули или осколка — это как можно быстрее спрятаться от противника в надёжном укрытии.

Десяток метров. Доски настила на каждом шаге подталкивали вверх, придавая дополнительного ускорения. В носу свербело от висевшего в воздухе дыма. Секунда, и я оказался за спасительным углом.

Всё-таки запах был не совсем такой, как у земного пороха. Похожий, но с иными оттенками — именно поэтому я не сразу его узнал. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Как и то, откуда здесь вообще взялся порох — разбираться со всеми странностями будем позже, сперва нужно выжить.

Ещё через мгновение ко мне присоединился Марк. Он выглядел растерянным, но уже успел взять себя в руки. Ничего удивительно, бывалому воину не привыкать к грохоту, дыму и опасности.

Разведчик молча посмотрел в мою сторону, однако с вопросами не лез — он не хуже меня понимал, что сейчас не лучшее время для разговоров.

Я быстро, буквально на четверть секунды, выглянул из-за укрытия. Короткий миг, но и его хватило, чтобы осмотреться. Взгляд зацепился за по-прежнему пустые окна второго этажа, висевшие в воздухе клубы белёсого дыма и «размочаленную» входную дверь. Никакой опасности и никакого движения — похоже, всё закончилось после первого же взрыва.

Что это было? Радикальный способ намекнуть на завершение рабочего дня? Роковая случайность, или всё-таки спланированное нападение?

Ответов на столь животрепещущие вопросы в моём арсенале, к сожалению, не оказалось. Ясно только, что в лавке произошла детонация взрывчатого вещества, схожего по составу с земным чёрным порохом. Однако причины, мотивы и обстоятельства произошедшего оставались покрыты завесой тайны. И убрать эту завесу можно было пообщавшись с тем (или теми), кто сидел в здании. Если, конечно, там остался хоть кто-то живой...

Нужно ли лезть в лавку? Инстинкт самосохранения настаивал на отрицательном ответе, подталкивая валить отсюда как можно дальше и как можно быстрее. А вот жизненный опыт предлагал не пороть горячку — если всё произошедшее не более чем случайность, то никакой угрозы больше нет. Если же взрыв был спланирован, то стоило выяснить, кто его организовал. А выяснив — устранить этого неприятного человека.

И более удобного момента для проведения розыскных мероприятий не будет — железо, как известно, лучше ковать пока горячо. Вывод? Нужно действовать. Причём как можно быстрее, пока противник (если он есть) не готов и, скорее всего, не ожидает нападения.

Улица потихоньку оживала. Обитатели соседних домов осторожно выглядывали в окна, взволнованно переговариваясь между собой — скоро страх отступит, и они попрутся глазеть на то, что здесь произошло. А следом за зеваками обязательно подтянется стража.

Думаю, наличие бильи от графа вил Кьера поможет наладить контакт с представителями органов правопорядка, однако их присутствие в любом случае свяжет мне руки... Что же, ещё один аргумент в пользу того, что медлить не стоит.

Я глубоко вдохнул, а затем отрывисто вытолкнул воздух из лёгких. Времени на серьёзную подготовку не было, поэтому придётся импровизировать, положившись на приобретённые за годы службы умения и навыки.

— Возьми, — я протянул Марку оба метательных ножа, которые совсем недавно принадлежали ему самому. — Если кто-нибудь пойдёт через дверь, то близко к ним не лезь — бей издалека.

— Ты собираешься идти в дом? — разведчик принял оружие.

Я кивнул.

— Один?

Я снова кивнул.

— Почему?

— Жди здесь, — приказал я вместо ответа на вопрос.

Марк — хороший боец, но в текущих условиях его присутствие будет только мешать — я не смогу работать в полную силу, если рядом будет болтаться кто-то ещё. Мы пока недостаточно слажены, чтобы действовать в двойке в незнакомом, но наверняка тесном помещении. Уж лучше одному — так надёжнее.

К тому же на улице обязательно должен остаться человек, который сможет остановить врага, если тот надумает сбежать. А если остановить не выйдет, то хотя бы посмотреть, куда он отправится...

Как бы то ни было, я не стал объяснять мотивы своего решения, а вместо этого ещё раз взглянул на лавку. Никаких изменений — всё та же умиротворённая неподвижность. Даже не верилось, что буквально только что здесь не хило так громыхнуло.

Лезть через парадный вход было чистой воды безумием, поэтому я сразу отбросил эту мысль. Пусть дверь больше не являлась препятствием, но если в доме враг, то он ждал моего появления именно там. А оправдывать ожидания врага — худшая из возможных стратегий.

Чёрный вход? Я не знал, есть ли он, а устраивать осмотр здания, рискуя нарваться на выстрел — не самая умная идея. Экскурсии лучше проводить после убедительной победы, а не в ходе боя.

По сути, оставался только один вариант — окна. Их было в избытке, однако все они находились на довольно приличной высоте. Лазать по стенам, радуя возможных зрителей бесплатным представлением, не хотелось — слишком уж велика опасность. Благо, на моей стороне выступал сама городская застройка — плотно стоящие здания были настоящим подарком для штурмовика.

План действий определился сам собой. Теперь дело за малым — осталось реализовать его и, желательно, не сложить голову в процессе.

— Откройте! — я взбежал на крылечко дома, за углом которого мы с Марком нашли укрытие, и постучал навершием кинжала по двери.

— Зачем это? — тут же раздался сварливый, но явно испуганный мужской голос. Похоже, хозяин стоял прямо за дверью.

— Приказ графа вил Кьера!

— Чегось? Какой ещё приказ? — испуг уступил место удивлению.

Я вытащил из кошелька билью и на секунду разомкнул створки, дав своему собеседнику насладиться чарующим голосом императорского наместника.

— Открывайте, или мы выбьем дверь!

— Зачем выбивать? Не нужно ничего выбивать! Мы ж завсегда Их Сиятельству услужить готовы...

Сварливые нотки в голосе сменились подобострастием. Послышался лязг и грохот сдвигаемого засова.

Я надавил на дверь плечом, не дожидаясь, пока хозяин полностью распахнёт «врата» в своё обиталище. Меня встретила прохладная темнота коридора, теснота и сморщенная рожа какого-то невысокого плюгавого мужичка лет сорока. Он был смущён, испуган и удивлён. Отличное сочетание, чтобы быстро получить хоть какую-то информацию.

— Ну что, падла?! Помогал им? — я прижал «окоченевшее» от страха тело к каменной стене и упёр клевец в подбородок мужичка.

— К-к-к-ому??? Я ник-к-к-кому...

— Молчать! — гаркнул я. — Бандиты в соседнем доме готовили покушение на Их Светлость, а ты им помогал!

Удар клевцом в стену рядом с головой охреневшего от такого поворота событий хозяина дома прибавил моим словам убедительности. Столкнувшись с камнем, металл высек несколько искорок, которые попали на одежду и кожу бедолаги.

— Вы меня с к-к-к-ем-то путаете, г-г-г-осподин! — пробормотал он. — Я один из с-с-с-таршин в цеху...

Разумеется, я и не думал, что плюгавый был хоть как-то причастен к прогремевшему взрыву. Однако обстоятельные и вежливые расспросы требовали слишком много времени, поэтому пришлось действовать нахрапом. Так получалось куда эффективнее и быстрее.

Мужичка, который столь неосмотрительно открыл дверь, было немного жаль — он трясся как лист на ветру и без остановки хлопал глазами. Однако людям моей профессии приходится забыть о жалости, иначе необходимые сведения не получишь... А испачканные от страха штаны одного из цеховых старшин — не самая большая беда в жизни.

— Со старшины спрос в два раза выше! — я поднёс к лицу бедолаги кинжал. — Говори!

— Что говорить, г-г-г-осподин?!

— Соседний дом, лавка алхимика. Кто заходил туда сегодня?

— Не по-по-по-помню...

Я снова ударил клевцом в стену, но на этот раз ближе к голове мужичка.

— Сам алхимик!! — он тут же избавился и от заикания, и от проблем с памятью. — Сам молодой алхимик заходил!!!

— Что за молодой алхимик?

— Новый, со столицы на днях прибывший! Старый помер недавно, так Всеимперский цех нам замену прислал. Но я с ним никаких дел не имел! Я его морду даже не видал, честное слово! И не здоровался ни разу, клянусь! Так Их Сиятельству и переда...

Мужичок, который изо всех сил спешил откреститься от соседа, заткнулся, как только я сунул ему под нос клевец. Словесный понос напуганного человека сейчас интересовал меня меньше всего.

За полминуты интенсивного допроса расколовшийся до самой задницы цеховой старшина рассказал мне всё, что только мог. И даже капельку больше.

Напуганный мужичок, запинаясь и подрагивая от страха, поведал, что новый алхимик зарекомендовал себя в глазах общественности не самым лучшим образом. Нелюдимый, неразговорчивый и неприветливый, он даже поздороваться по-человечески не мог — только кивал, не снимая с головы капюшона.

И будто этого мало, «подлец» забыл проставиться по случаю прибытия в город, чем вверг соседей в уныние. А когда новенький начал водить к себе домой продажных девок, всё мужское население улицы окончательно загрустило, чуть не скатившись в настоящую депрессию. На фоне таких «грехов» периодические хлопки и неприятные запахи не казались большой проблемой.

— Кто-нибудь, кроме девок, приходил к нему в гости? — спросил я.

— Нет... — пробормотал мужичок.

— Хлопки были такие же сильные, как сейчас?

— Нет... Ничего похожего раньше не случалось...

Личная жизнь алхимика и его взаимоотношения с соседями меня не заинтересовали. А вот то обстоятельство, что никто другой в его дом не заходил, не могло не радовать — вероятно, он в лавке один. И это здорово упрощало дело.

Завершив допрос, я крепко пожал хозяину дома руку и поблагодарил его от имени графа вил Кьера, попросив оставить наш разговор в тайне. Дружелюбные помахивания клевцом подкрепили мои слова — окончательно охреневший от таких «качелей» мужичок только покорно кивнул. Судя по взгляду, помутневшему от чудовищного стресса, он вряд ли вспомнит подробности нашей беседы уже через четверть часа.

— Где лестница на второй этаж? — спросил я.

— Там... — мужичок махнул рукой. Выдавив из себя всего одно слово, он обессиленно сполз по стене.

Я убрал оружие и быстро поднялся по сложенным из камня ступеням, не обращая внимания на испуганно-заинтересованные взгляды. Домочадцы цехового старшины глазели на меня из-за каждой приоткрытой двери. Ну и чёрт с ними — под руку не лезут и ладно.

На втором этаже никого не было. Тёмный коридор упирался в узкое окно, за которым виднелось точно такое же, но уже в лавке алхимика. Оно находилось чуть выше, и это мешало: из-за разницы в высоте не получалось рассмотреть, что за ним, да и прыгать было неудобно... Впрочем, никто ведь не обещал, что будет легко, не так ли?

Без лишних раздумий я побежал вперёд. Короткий разбег. Скрип половых досок. Рывок.

Я оттолкнулся от невысокого подоконника — под ногами на мгновение оказалась пустота, однако тело не успело покориться безжалостной гравитации и рухнуть вниз. Пальцы вцепились в карниз, мышцы налились жаром, я подтянулся и залез внутрь комнаты.

В помещении царил густой полумрак, который скрывал зияющую пустоту. Ни мебели, ни одежды, ни бытовых мелочей — ничего. То ли молодой алхимик не забивал себе голову дизайном интерьера, то ли просто не успел как следует обжиться.

Я двигался быстро, но плавно. Мой главный враг — это звук. Поэтому, пока не видно угрозы, нужно действовать осторожно, чтобы не выдать своё присутствие раньше времени.

Пальцы скользнули по ребристой дверной ручке. Едва заметный скрип, и я уже в коридоре. Здесь всё было так же, как в комнате: пусто, темно и тихо. В воздухе пахло сгоревшим порохом, горячим металлом и ещё сотней ароматов, которые невозможно было опознать.

Я шёл осторожно. Шаг за шагом, контролируя дыхание, без лишней спешки...

Закрытые деревянные двери выделялись чёрными пятнами на фоне каменных стен. По-хорошему, каждую комнату следовало проверить, но я не стал тратить время на осмотр помещений. Это было неправильно, однако нормальную зачистку здания в одиночку всё равно не проведёшь, поэтому пришлось пойти на сделку с совестью и служебными инструкциями.

Я пересёк коридор за пару секунд, уперевшись в лестницу, ведущую на первый этаж. Оттуда шёл тусклый свет, игравший бликами на гладких каменных стенах. Пора идти вниз.

Перекат с пятки на носок, чтобы доски под ногами поменьше скрипели. Рукоять клевца крепко зажата в ладони. Взгляд напряжённо выискивает возможную опасность.

Первый этаж являл собой полную противоположность второму. Если наверху царила пустота, то здесь правил хаос. На полу валялась одежда, глиняная посуда, какие-то мензурки и непонятные стеклянные трубки. Громоздкие шкафы всевозможных размеров были бессистемно расставлены тут и там. Между ними ютились сундуки с поднятыми крышками, заваленные хламом столы и погребённые под книгами стулья.

Повсюду виднелись зажжённые свечи и масляные лампы. О технике безопасности при обращении со взрывчатыми веществами здесь, похоже, не слышали.

За одним из столов стояла высокая, стройная женщина лет тридцати пяти, одетая в чёрный передник и такой же колпак. Её лицо и руки были равномерно покрыты лазурной краской, под передником виднелась жёлтая рубаха, украшенная многочисленными подпалинами, а из-под колпака выбивались малиновые волосы. Экстравагантный видок, врать не буду.

На миловидном овальном лице выделялись свежие следы от ожогов, а тонкие пальцы ловко перемешивали что-то в небольшой глиняной миске. Поглощённая процессом женщина не обращала на происходящее вокруг никакого внимания и не заметила моего появления.

Что же, либо столичный алхимик бессовестно использовал уличных девок не только для плотских утех, но и в качестве подсобных работников, либо цеховой старшина оказался остолопом. Причём остолопом законченным, поскольку за несколько дней не сумел отличить женщину от мужчины... И я почему-то больше склонялся ко второму варианту.

Под столом, за которым работала женщина-алхимик, валялись какие-то бумаги, сверху болтался фонарь, а рядом стоял комод, накрытый ярким цветастым покрывалом. Судя по копоти на стенах и повреждениям мебели, взрыв, который чуть не угробил нас с Марком, прогремел именно здесь. Однако сама виновница произошедшего практически не пострадала.

Я аккуратно сместился в сторону — так, чтобы оставаться в тени. Это было непросто, учитывая беспорядочно расставленные повсюду источники освещения, но у меня получилось остаться незамеченным.

Глаза внимательно следили за движениями женщины, а слух улавливал малейшие изменения в окружающей обстановке.

От немедленного нападения меня удерживало два момента. Во-первых, поведение дамы совершенно не соответствовало обстоятельствам — она была слишком спокойна и явно не ожидала проблем, хотя только что устроила нехилый взрыв и чуть не записала на свой счёт сразу два трупа. А во-вторых, я опасался лезть к человеку, который так увлечённо толок в ступке что-то непонятное. Вдруг это «что-то» было в десять раз опаснее банального чёрного пороха?

— Не волнуйся, Хоми, — вдруг произнесла женщина хриплым, будто бы прокуренным голосом. — Причины самовоспламенения ещё предстоит выяснить, однако уже сейчас я могу однозначно утверждать, что столь непредсказуемая катализация была вызвана внешними, неучтёнными мною, факторами...

Что ещё за Хоми? На первом этаже находился только зал, где обосновалась алхимичка, и ещё несколько крохотных подсобных помещений. В зале, кроме экстравагантной дамочки, больше никого не было, а подсобки оказались чуть ли не до потолка завалены хламом — спрятаться там могли разве что мыши...

— Неконтролируемому процессу горения была подвергнута смесь номер шестнадцать... — продолжила женщина, задумчиво закусив губу. — И уже она вызвала воспламенение остальных компонентов. Вот так, Хоми! А ты не хотел тратить золото на сиеф, однако именно он спас нас с тобой от полного уничтожения. Правда, передняя стенка не выдержала разрушительной силы огня... Нужно будет рассказать об этом конструкторам сиефа, когда мы снова окажемся в столице.

Я замер, сосредоточившись на ощущениях. Человек, как бы ловок он ни был, не мог полностью устранить все признаки своего присутствия. Мало кто способен постоянно контролировать громкость дыхания или рассчитывать каждое движение так, чтобы не издавать лишних звуков...

Зрение, слух, обоняние — органы чувств «сканировали» пространство, но не находили никого, кроме женщины-алхимика. Похоже, Хоми был плодом её воображения, а монолог, обращённый к нему — это просто рассуждения вслух, не более.

И если слова тётеньки не были бредом, то взрыв произошёл случайно. «Сиеф», о котором она говорила, стоял как раз напротив входа в лавку и представлял собойнебольшой металлический шкаф без дверцы. Похоже, давление пороховых газов разломало её на сотню частей, превратившихся в эффективные поражающие элементы. Именно они чуть не прикончили меня и Марка, пробив навылет входную дверь.

— Память у тебя никудышная, Хоми! — неожиданно усмехнулась женщина. — Шестнадцатая смесь отличалась наличием в составе некоторого количества ликверовой пыли...

Видимо, воображаемый Хоми был не только внимательно слушателем, но и сам время от времени вставлял какие-то реплики в ответ. А это могло означать только одно — мне довелось повстречаться с очередным сумасшедшим учёным. Сперва Фруас Суар, теперь алхимичка... То ли все люди науки в этом мире имели проблемы с головой, то ли это мне так везло, не знаю.

— Да я уже почти закончила, Хоми! — женщина закатила глаза. — Не нуди! Я помню, что ликверовой пыли осталось совсем немного, и помню, что нужно быть осторожнее... Что? Что ты сказал, Хоми?

Дамочка замерла. Злобно прищурившись, она напряжённо пробежала взглядом из стороны в сторону.

— Немедленно выходите! — зашипела женщина, выставив перед собой глиняную миску. — Я знаю, что вы здесь! Хоми рассказал, что вы прячетесь в темноте!

Глава 14

Что за чёрт? Выдуманные друзья, в насколько бы сумасшедшей голове они ни обитали, не способны взаимодействовать с реальным миром. А раз непонятный Хоми сумел-таки предупредить алхимичку о моём присутствии, то он точно не являлся плодом её больного воображения.

Выброс адреналина «вскипятил» кровь, ударив по мозгам жаждой действия. Тело, готовясь к немедленному рывку, стало лёгким, практически невесомым, однако вместо стремительной атаки я вжался в стену и почти перестал дышать. Нельзя поддаваться инстинктам — иногда они очень плохие советчики.

Первая реакция человека в любой опасной ситуации — это бить или бежать. Часто бывает так, что подобная тактика действительно является лучшим вариантом, но сейчас излишняя поспешность могла привести меня прямиком в уютную могилку.

Во-первых, я пока не обнаружил этого непонятного Хоми и не знал, на что он способен. Вдруг невидимый советчик мог одним только взглядом прожечь во мне лишнюю дырку или каким-нибудь другим образом испортить жизнь? Благодаря Лэйле и событиям в замке я стал относиться ко всему непонятному очень серьёзно.

Во-вторых, экстравагантная дамочка явно не видела меня и ориентировалась исключительно на сведения, полученные от своего дружка. Поэтому, если я останусь на месте, она неизбежно начнёт сомневаться в моём существовании уже через пару секунд. А от сомнений до утраты бдительности ровно один шаг.

— Ты не ошибся, Хоми? — тихонько спросила женщина. — Там никого нет...

Алхимичка вела себя именно так, как я и предполагал. Моё бездействие заставило её усомниться в наличии опасности — она посматривала по сторонам, но выглядела уже куда менее настороженно, чем секунду назад.

Я сместился вправо, не выходя из тени. Чем чаще меняешь своё местоположение, тем лучше для здоровья — эту простую истину мне крепко вбили в голову ещё в Афгане.

— Ты уверен, Хоми? Я никого не вижу и не слышу...

Женщина на мгновенье повернулась к стоявшему рядом с ней комоду, накрытому цветастым покрывалом. Похоже, невидимый Хоми прятался именно там. Если так, то судя по размерам укрытия, он был существенно меньше человека... Правда, в мире колдовства это ничего не значило — здесь даже мальчик-с-пальчик мог оказаться опаснее любого гиганта благодаря колдовству.

Я растворился в темноте и стал её частью. Я сам превратился в тень — лёгкую, невесомую, бестелесную.

Никакой магии — только вбитые в память навыки. Размеренное дыхание, плавные движения и контроль за снаряжением — вот что обеспечивало мою незаметность.

Пальцы скользнули по прохладной стене. Я ушёл в сторону, прижав к себе клевец. Если хотя бы слегка задеть камень его клювом, то звон металла сразу выдаст меня с головой.

Беззвучный шаг вправо — до выхода из лавки осталось метров семь, не больше. Не думаю, что измочаленная осколками дверь станет препятствием. Мне понадобится всего один удар, чтобы снести её с петель... Вопрос заключался лишь в том, стоило ли валить отсюда или лучше сперва попробовать наладить контакт с алхимичкой?

С одной стороны, ответ на главный вопрос я уже получил — взрыв не был спланированным покушением и произошёл случайно. С другой, мне хотелось пообщаться с экстравагантной дамочкой на тему соблюдения техники безопасности при обращении с опасными веществами. Не люблю, когда меня пытаются убить — пусть и ненамеренно. Хотя в столь нервной обстановке у нас вряд ли получится конструктивный диалог...

Впрочем, долго размышлять над дальнейшими планами не пришлось — они определились сами собой. Сама судьба решила, что уходить тихо — это не мой вариант.

— Хорошо-хорошо, Хоми, — произнесла женщина. — Я выпущу тебя, но, будь любезен, постарайся вести себя сдержаннее, чем в столице. Дальше нам бежать уже некуда...

Не успел я подумать о том, что же такого этот Хоми натворил в столице, как дамочка сдёрнула цветастое покрывало, под которым оказалась клетка, сделанная из полупрозрачного камня. Поблескивающие в свете ламп и свечей прутья толщиной с предплечье взрослого мужчины не давали рассмотреть того, кто сидел внутри, однако скрипнувший засов недвусмысленно намекнул, что вскоре мне удастся познакомиться с обитателем каменного узилища поближе. Возможно, куда ближе, чем хотелось бы.

Алхимичка отошла на полшага в сторону и распахнула небольшую дверцу, сплетённую из голубоватой проволоки. Из глубины клетки сразу же высунулась тонкая, но мускулистая четырёхпалая лапа, покрытая густой белоснежной шерстью. По закрученным ворсинкам пробегали огоньки, похожие на искры статического электричества.

Длинные пальцы ухватились за прутья, и через долю секунды Хоми резко вытолкнул себя наружу. Клетка немного сдвинулась, а гибкое тело оказалось на ближайшем шкафу. Ещё один рывок — на это раз к висевшей под потолком люстре. Она закачалась из стороны в сторону, отчего по стенам запрыгали дрожащие тени.

Хоми был очень быстр. Настолько быстр, что его стремительные движения практически не улавливались взглядом. Если бы не богатый опыт прошлой жизни, то я вряд ли сумел бы разглядеть хоть что-нибудь. Однако привычно обострившееся восприятие позволило увидеть врага во всей красе.

Гибкое тело ростом около метра, длиннющий хвост, который не замирал ни на мгновение, и огромные кожистые уши, хлопавшие при прыжках словно крылья. Хоми напоминал собой потрёпанного жизнью чебурашку — утратившего надежды на счастливое будущее, но зато готового порвать на куски любого, кто криво на него посмотрит. А выпирающие челюсти, снабжённые солидными клыками, длинные когти и некое подобие костяной булавы на конце хвоста могли стать неплохим подспорьем в этом нелёгком деле.

В отличие от персонажа советской мультипликации, во взгляде существа не было ничего доброго. Вытянутую морду украшали пустые кукольные глаза — настолько неживые, что я бы наверняка принял Хоми за чучело, если бы не видел, как он движется. Жутковатая скотина.

Качнувшись на люстре, Хоми длинным прыжком переместился ближе ко мне. Замерев на мгновение, словно обдумывая дальнейшую тактику, он начал метаться из стороны в сторону, перескакивая с одного шкафа на другой.

Беспорядочные на первый взгляд движения имели вполне конкретную цель: чебурашка-переросток не только отрезал мне путь к выходу, но и хотел оттеснить в угол. Хоми действовал уверенно и чётко, как опытный охотник, который не собирался оставлять жертве ни единого шанса. Умно, что сказать.

Правда, быть покорной добычей я не собирался. Время для аккуратной осторожности закончилось. Теперь настал черёд натиска, скорости и напора.

Рывок в сторону, чтобы не дать загнать себя в угол. Хоми сразу поменял направление прыжков, подстраиваясь под ситуацию. Он двигался слишком легко — стоило усложнить ему жизнь.

Упор плечом в широкий стеллаж. Мышцы загудели от напряжения. Толчок.

С полок со звоном посыпались какие-то склянки и горшки, а сама конструкция завалилась вперёд, цепляя остальную мебель. Грохот, пыль и треск дерева смешались с воплем женщины и рыком Хоми.

— Что вы делаете? — взвизгнула алхимичка. — Кто вы?? Где вы прятались?? И почему...

Несмотря на предупреждения Хоми, моя выскользнувшая из тени фигура стала для неё неприятным сюрпризом.

Я не обратил внимания на слова дамочки, но краем глаза контролировал её движения. Сейчас женщина стояла столбом, однако она вполне могла присоединиться к схватке, когда пройдёт шок. Если не хочешь получить удар в спину, то нельзя забывать о противнике, который пока не представляет угрозы — это азы моей работы.

Заваливающиеся словно костяшки домино шкафы вынудили существо спуститься на пол — Хоми спрыгнул с уходящей из-под лап опоры и оскалился.

— Лавка закрыта, — вдруг произнёс он густым баритоном. — Приходите завтра.

Удивиться тому, что чебурашка-переросток, оказывается, умел разговаривать, я не успел — пришлось реагировать на пару метких бросков, которыми уродец сопроводил свои слова.

От первого глиняного горшка, летевшего мне в голову, я увернулся, а второй сбил ударом клевца. Меня обдало какой-то белёсой пылью, от которой засвербело в носу. Надеюсь, большой опасности эта штуковина в себе не несла — не хотелось бы помереть, траванувшись непонятной ерундой.

По стенам плясали тени, в воздухе висела взвесь из разнообразных алхимических компонентов, а падающие шкафы заставляли подрагивать деревянный пол. Творящийся вокруг хаос будоражил кровь, однако я не мог поддаваться эмоциям. Холодная голова лучший союзник в бою.

Хоми будто бы одобрительно рыкнул и рванул ко мне, царапая доски когтями. Резво и стремительно, но предсказуемо.

Я пинком отправил ему навстречу какой-то стул. Тот разлетелся на щепки, когда столкнулся с башкой существа, однако выполнил свою задачу — на долю секунды Хоми замер на месте.

— С вас полторы серебряных монеты, — сообщил он, тряхнув головой. — И, пожалуйста, без сдачи.

Вместо денег я метнул в алчного чебурашку кинжал Лэйлы. Сталь легко пробила густую шерсть и кожу, засев где-то под ключицей. Неплохой бросок, и сдачи не нужно.

— От нервного напряжения хорошо помогает перетёртый пустырник, — серьёзно произнёс Хоми и ринулся вперёд.

Для человека подобная рана означала бы не только окончание боя, но, возможно, и жизни. Хоми же на торчавший из тела кинжал не обратил вообще никакого внимания. Он ещё и шутить умудрялся, скотина такая.

Чем его приголубить? Использовать своё единственное заклинание не хотелось. Во-первых, не факт, что поможет, а во-вторых, Хольд просил не колдовать несколько дней, чтобы не случилось беды... Да и применять магию на глазах алхимички явно не стоило — после этого её пришлось бы ликвидировать.

В любом случае, вступать в рукопашный бой со столь живучим обладателем огромных когтей и длинных клыков было бы большой ошибкой. Поэтому я перескочил через перевёрнутый стеллаж, разрывая дистанцию, а потом ударил по Хоми тем оружием, о наличии которого тот не подозревал. Я ударил страхом.

Почему-то на этот раз сознание скользнуло в непонятный транс быстро и будто бы даже привычно. То ли качающиеся тени помогли, то ли азарт боя, то ли просто сказался опыт... Не знаю.

Как бы то ни было, воспоминание из прошлой жизни вспыхнуло перед глазами яркой вспышкой. Ночной клуб, танцпол, мой бывший коллега, лежащий на полу... Страх умирающего человека прорвался из прошлого в настоящее и снова, как в трактире, разошёлся в стороны от меня.

Волна ужаса настигла Хоми, когда тот перепрыгивал через препятствие, намереваясь вцепиться мне в горло. В стеклянных глазах «чебурашки» впервые с начала боя мелькнуло некое подобие жизни — огонёк испуга вспыхнул и погас, однако этого хватило, чтобы переломить ход схватки.

Шерсть на теле Хоми вздыбилась, а лапы подкосились. Он скатился на пол, слетев с целой горы хлама. Скатился аккурат на то место, над которым висела покачивающаяся люстра...

Я, как следует размахнувшись, метнул клевец к потолку. Его острый клюв легко перебил не очень толстую цепочку, и люстра рухнула прямиком на уродца, прижав подёргивающуюся тушу к полу. По шерсти покатились капельки горящего масла, однако Хоми это, похоже, совершенно не беспокоило. Он посмотрел на меня пустыми глазами и произнёс:

— Своим поведением вы причиняете нам определённое беспокойство. Мы больше не рады вашему присутствию.

Волной страха, к слову, зацепило не только Хоми. Алхимичку тоже накрыло — она едва стояла на ногах, опираясь на стол. Лазурная кожа стремительно побледнела, утратив свой необычный оттенок, а затем вдруг налилась изумрудным цветом. Дамочка в прямом смысле позеленела от страха.

Зря я думал, что экстравагантный вид — это результат нанесения краски. Похоже, кожа женщины меняла свой цвет в зависимости от внешних раздражителей.

Впрочем, сейчас было не лучшее время, чтобы любоваться такими интересными особенностями — сперва следовало закончить дело. Хоми усиленно дёргал лапами, пытаясь освободиться, поэтому я вытащил из-за спины чёрный кинжал и шагнул вперёд. Надеюсь, оружие инквизитора сможет угомонить чебурашку-переростка.

— Стойте! — позеленевшая алхимичка бросилась мне наперерез, кое-как отцепившись от стола. — Не трогайте Хоми! У меня нет денег, но если вы сохраните Хоми жизнь, то я отдам вам всё... Всё, что захотите... Прошу вас!

Судя по взгляду, женщина не привыкла просить, однако ради своего питомца она, похоже, была готова поступиться принципами.

Я не испытывал к непонятному существу ненависти, но выполнять просьбу дамочки не собирался. Не из врождённой вредности, конечно, а исключительно из рациональных соображений. Достаточно было посмотреть Хоми в глаза, чтобы понять — эта скотина попытается убить меня сразу же, как только освободится.

— Назад! — я выставил кинжал, намереваясь отпугнуть женщину, но это не остановило её порыв.

— Нет! — взвизгнула она. — Не позволю вам загубить моё...

Дамочка не успела договорить — её слова оборвала яркая вспышка. Глиняная плошка, которую женщина так и не выпустила из рук, полыхнула огнём, когда между нами оставалось чуть больше метра. И это стало неожиданностью для всех — даже Хоми перестал елозить под люстрой. Правда, его удивление продлилось недолго — уже через полсекунды он начал дёргаться в два раза активнее.

Перед глазами заплясали разноцветные пятна. Я практически ничего не видел, в горле першило от едкого дыма, но это не помешало мне быстро сориентироваться в ситуации. Именно к такому в Управлении и готовили — боец должен уверенно действовать даже в самых непредсказуемых условиях.

Я шагнул в сторону — туда, где стояла женщина — вытянул руку и крепко схватил её за волосы.

— Что... что вы делаете? — пискнула ничего не понимающая дамочка. — Почему снова произошла...

Вместо ответа, я притянул её к себе, прикрывшись стройным телом от возможной атаки. Не очень благородно с моей стороны, однако те, кто в бою думают о благородстве, обычно долго не живут.

— Тихо, — прохрипел я, приставив остриё кинжала к горлу женщины.

Очень вовремя, поскольку неугомонный Хоми как раз сбросил с себя люстру и замер напротив нас. Я видел его готовый к прыжку силуэт сквозь застилавшие глаза слёзы. Он не спешил атаковать, опасаясь навредить своей хозяйке.

— Постойте-ка, — пробормотала вдруг дамочка. Страх исчез из её голоса, уступив место любопытству. — Воспламенение смеси на это раз произошло при приближении к юноше... Можно предположить, что именно его появление стало причиной возгорания смеси, хранившейся в сиефе... Правда, возникает закономерный вопрос — почему смесь из сиефа воспламенилась раньше? Вероятно, дело в количестве вещества и расстоянии до катализатора... Эта гипотеза требует детальнейшего изучения! Если я двигаюсь в верном направлении, то...

Женщина замолчала и слегка обмякла, погрузившись в раздумья. Собственные мысли настолько увлекли учёную, что её больше не волновали ни творившийся кругом бардак, ни дальнейшее развитие событий. Похоже, все люди науки в этом мире имели-таки определённые странности...

Я не особо раздумывал над сказанным алхимичкой. Была проблема поважнее. Куда больше, чем непонятная вспышка, меня волновал чебурашка-переросток, который стоял напротив, выпучив свои мёртвые глаза.

Он был полностью недвижим — как чучело или статуя. Однако я не сомневался в том, что стоило отпустить дамочку, и Хоми тут же прыгнет вперёд. Его останавливал только клинок у её горла.

Уж не знаю как, но Хоми чувствовал, что я не блефую — это читалось в его отстранённом взгляде.

Секунда, за ней ещё одна... Глаза существа налились холодным светом — они по-прежнему оставались такими же неживыми, но обрели некоторую осмысленность. Мы смотрели друг на друга, словно вступив в немой «диалог».

«Сделаешь ей больно — порву».

В моей голове будто бы мигнули чьи-то чужие мысли или, скорее, чувства. Непривычное ощущение — похоже, Хоми общался со своей хозяйкой именно так.

— Лезь в клетку, — ответил я. — И тогда никто не пострадает.

— Молодой человек, потише! — возмутилась алхимичка, кожа которой снова стала лазурной. — Вы мешаете мне думать! Поэтому, будьте так любезны...

Я сильнее прижал её к себе, зажав рот ладонью — женщина недовольно дёрнула плечом, однако быстро успокоилась, ощутив у горла остриё кинжала. Хорошо, что инстинкт самосохранения не полностью её покинул.

«Отпусти её».

«Отпущу сразу, как только ты окажешься в клетке», — я попробовал ответить Хоми так же, как он общался со мной, и всё получилось.

«Ты мертвец», — эти «мысли-слова» были больше похожи не на угрозу, а на констатацию факта.

«Раз так, то тогда мне нечего терять, не так ли?» — мысленно усмехнулся я.

«Я порву тебя».

«Дёрнешься, и я сперва проткну глотку твоей очаровательной хозяйке, а потом отрежу твои уши».

«Уверен, что сможешь?»

«А ты уверен, что хочешь это проверить?» — оскалился я.

«Я порву тебя».

«Это я уже слышал, — хмыкнул я. — Но если ты собираешься попробовать, то тебе стоит поторопиться, пока сюда не пришла стража».

С улицы уже какое-то время доносился гомон возбуждённой толпы, но буквально только что его перекрыл лязг доспехов и чей-то начальственный бас. Уверен, это прибыли местные менты. И готов поспорить, они окажутся здесь с минуты на минуту — практически уничтоженная дверь вряд ли задержит их надолго.

«Я порву тебя. Я порву стражу. Я порву всех».

«Смелое заявление», — я покрепче сжал рукоять кинжала в ладони.

«Я злость. Я бешенство. Я гнев. Я ярость. Я ненависть...»

Мёртвый взгляд и безжизненная неподвижность слабо сочетались с этими «словами», однако уже через мгновение я смог убедиться в их истинности. Меня накрыло волной образов и затянуло в водоворот ощущений. Мысли Хоми перестали казаться отдельными фразами — они превратились в картинки и обрывки воспоминаний.

Я ощутил себя маленьким комочком в тёплых женских руках. Увидел странно-огромное лазурное лицо. Почувствовал материнскую любовь, заботу и ласку.

А затем всё поменялось. Слёзы, обида, тоска.

Над моей «мамой» — «мамой» Хоми — насмехались и издевались. Её идеи, её внешность, её желания — всё служило поводом для шуток, которые с каждым разом становились всё злее и злее. И вместе с этой злобой набухала злость внутри меня, внутри Хоми.

— Что за уродище? — по ушам бил чей-то неприятный голос. — Да я не про тебя, Барталомея, а про твоё отродье! Хотя вы чем-то похожи...

Гнусный хохот.

— А стань-ка бордовой, Барталомеюшка... Я хочу знать, какой след оставят розги на твоей коже...

Свист, с которым гибкие прутья рассекали воздух.

— У тебя никогда ничего не получится! Ты ни на что не способна! Ты ничтожество, ты недоразумение, ты никто!

Плач, слёзы, крики.

— Создание хомункулусов запрещено! Нельзя! Уничтожить! Сжечь! Утопить! Растворить!

Маленький комочек рос. Вместе с ним росла ненависть ко всем тем бледнокожим тварями, которые окружали «маму». Она упрямо сжимала губы и шла вперёд в гордом одиночестве, но ничего... Тонкие лапки наливались силой — скоро у неё появится защитник.

— Надеялась, что алхимическая наука поможет тебе отбелить кожицу? Зря! Можешь зубрить мудрёные трактаты хоть всю жизнь, но тебе ни за что не окончить школу, дорогуша...

— Что за кляксы на пергаменте? Кто-то залил твою работу чернилами? Не выдумывай! Наши студиозы не стали бы заниматься такой ерундой...

Ехидные смешки.

— Как ты посмела, идиотка? Ты знаешь, в чьё вино ты подлила лактулозовый настой? Внучка декана из-за твоей выходки пропустила бал... Несите плеть! Плеть и соль...

Бесконечный гнев и жгучая ярость укрепляли тело, наполняя его невиданной мощью. Ещё немного, ещё чуть-чуть, и все они заплатят. Каждый, кто принимал участие. Каждый, кто хладнокровно наблюдал. Каждый, кто не остановил.

— Ну что, Барталомея? Завидуешь, да? Тоже хочешь любви, да? Никто не смотрит на синекожую... Хотя ты вроде бы ничего... Так и быть, помогу тебе... Подержите её! Что значит «не хочу»? Хочешь, просто ещё сама не поняла...

— Ты должна благодарить судьбу, дурёха! Хоть кто-то обратил на тебя внимание. Тебе нужно смириться со своей судьбой... И избавься ты уже, наконец, от этого уродца — он уже слишком большой... Что? Почему он не в клетке? Н-е-е-е-т! Пусти!

Тонкие прутья не выдержали давления пальцев и смялись, открывая путь к свободе. К свободе и мести. Мышцы ныли от бешенства, злости и ненависти, но это не помешало насладиться кровью врагов. Тёплой и ласковой — почти такой же, как ладони матери.

Потом были темнота и новая клетка — мама не оценила моей помощи. Но ничего, когда-нибудь она всё поймёт...

От злости и ненависти, которые мне передал Хоми, свело пальцы и подогнулись колени. Я почти упал на пол. Кинжал выскользнул из руки, а скученная ладонь чуть не свернула алхимичке челюсть. Женщина, которую, как мне теперь было известно, звали Барталомея, отлетела в сторону и замерла, прижав руки к лицу.

Я сумел устоять на ногах и встретился взглядом с Хоми. В стеклянных глазах существа читалось радостное предвкушение, а тугие мышцы бугрились под шкурой. Он готовился к прыжку.

Глава 15

Чужая ненависть туманила разум, из оружия остались только кулаки, но я был готов к бою. Противник силён, быстр и живуч, однако у него имелось слабое место — Хоми явно недооценивал меня и действовал слишком прямолинейно. Большая ошибка, ведь на этот раз чебурашка-переросток имел дело не с визжащими от страха студентиками, обидевшими его «маму».

Хоми не стал тратить время на бессмысленное ожидание — оскалив пасть, он прыгнул вперёд уже через долю секунды. Нас разделяло метров пять, не больше. Смешное расстояние для существа, которое движется столько стремительно.

Он ожидал, что я попытаюсь уклониться от прямого контакта, и предвкушал, как вонзит когти мне в спину, однако Хоми просчитался — на этот раз бежать не имело смысла. Вместо разрыва дистанции, я, наоборот, рванул к нему навстречу, прикрыв корпус руками и опустив подбородок. В «стеклянных» глазах существа мелькнуло удивление.

Мы встретились на середине пути. Столь неожиданный выпад не позволил Хоми разогнаться как следует — он влетел в поставленный блок, разодрав мне оба предплечья, однако я сумел прижать его к перевёрнутому шкафу. Всё-таки преимущество в массе было на моей стороне, а в рукопашной схватке это многое значит.

Уклон влево, как от прямого удара в боксе. Рядом с ухом щёлкнули челюсти. Если бы я не успел увернуться, то Хоми сейчас пережёвывал бы мой нос. Неприятно.

Я наступил на дёргающийся хвост, а затем ещё сильнее вдавил жилистое тело в деревянную стенку шкафа. Чебурашка-переросток остервенело бился в моих «объятьях» — вряд ли у меня получится долго его сдерживать. Нужно что-то решать.

Пальцы вцепились в рукоять Лэйлиного кинжала, который по-прежнему торчал из-под правой ключицы существа. Рывок, и клинок оказался зажат в ладони. У меня появилось оружие.

Хоми рыкнул, ударив лапой сбоку — уродец метился в шею, но меня снова спасли навыки бокса. Нырок. Длинные, загнутые когти прошли над головой, лишь слегка оцарапав кожу.

Внутри вспыхнула ярость, но уже не чужая, а своя собственная. И эта ярость придала сил.

Я быстро отвёл руку назад, а затем резко ткнул кинжалом в лапу существа — остриё, пронзив плоть насквозь, глубоко вошло в дерево. Хоми задёргался с удвоенной силой, но не сумел освободить прибитую к стенке шкафа конечность. В его пустом взгляде мелькнуло недовольство — схватка явно шла совсем не так, как он рассчитывал.

Навалившись всем весом, я схватил Хоми за горло — жёсткая шерсть впилась в кожу, но сейчас меня мало заботили такие мелочи.

Глаза в глаза. Мне нужен стабильный зрительный контакт, чтобы восстановить ту связь, которая позволила нам общаться. Со стороны это противостояние, наверное, выглядело весьма странно, однако другого варианта не было. Если противник не боится физической боли, то для победы придётся причинить ему боль эмоциональную.

«Я умоюсь твоей тёплой и ласковой кровью», — раздалось у меня в голове, когда глаза Хоми загорелись знакомым голубоватым блеском.

«Сомневаюсь, — мысленно „прорычал“ я. — Хотя крови будет достаточно...»

Из глубин прошлого всплыли давно ушедшие воспоминания, которые я сразу же обрушил на вырывающегося Хоми. Раз уж у него получилось придавить меня пережитыми эмоциями, то почему бы не попробовать ответить той же монетой? Мы ещё посмотрим, чей гнев и чья ярость окажутся сильнее...

Хаотичные обрывки памяти хлынули из моей головы прямиком в голову Хоми.

Настенька, лежащая на продавленном диване. Её посиневшая холодная рука. Капельки крови на кулаке и наркоша с вмятиной вместо лица, сползающий по стенке. В душе сосущая пустота и безграничная злоба.

Чебурашка-переросток не прекращал борьбу, однако его движения стали куда медленнее. Похоже, мой «удар» достиг цели.

Каркающие крики душманов, колючий песок и горячий ствол пулемёта, бьющий по бедру.

— Брось... — едва слышимый шёпот старшего лейтенанта. — Брось меня, я сказал...

— Хрен тебе, — от жары и ярости тяжело дышать.

Свист осколков, хлюпающая в сапоге кровь и боль, когда подошва касается земли. На зубах скрипит пыль, гимнастёрка липнет к телу, но ненависть к врагу заставляет идти вперёд.

Хоми замер в напряжении. Он пытался отвернуть башку в сторону, но я крепко держал его за шею.

— Это он кастрюлю с компотом перевернул, Марь Иванна! — палец с грязным ногтем указывает прямо на меня. — Я сам видел!

— Он врёт! — кулаки сжимаются сами собой.

— Ты кулачишки-то разожми! Ишь какой грозный... Славик врать не будет. А ты — бери тряпку и мой пол во всей столовой... Сегодня, завтра, до конца недели...

От несправедливости перехватывает дыхание, гнев дрожит внутри, требуя выхода, а Славик только улыбается, глядя на меня. Посмотрим, кто будет смеяться после отбоя. И плевать, что он на два года старше.

Хоми дёрнулся, а затем мелко задрожал. Мои воспоминания пришлись ему не по вкусу.

— Феликс, это работа полиции. Он из наших? Нет? Тогда в чём вопрос? Мы не можем ловить обычных преступников... — Сан Саныч перебирал фотографии, на которых были запечатлены изуродованные детские тела. Он снял очки, ослабил галстук, а потом тихонько сказал: — Я дам тебе неделю, Феликс. Одну неделю.

Радостное предвкушение. Я знаю, где искать логово зверя. Меня не остановят ни его высокое положение, ни мольбы, ни обещания. От ненависти сводит скулы и одним выстрелом её не унять. Тварь будет умирать долго...

«Пусти», — Хоми чудом сумел пробиться через сплошной поток разрозненных воспоминаний.

Видения из моей прошлой жизни — сотни и тысячи несвязанных между собой осколков — кружились в его мозгу, отдавая не самые приятные эмоции. Не я выбирал эти фрагменты — они формировались в сознании будто бы сами собой.

— Позвонишь? — в огромных зелёных глазах надежда. — Я буду ждать...

— Обязательно, — улыбка скрывает ложь, а пальцы комкают бумажку с номером телефона.

Небольшой трёхдневный отпуск — это всё, что я могу себе позволить. Семейное счастье не для меня — не с моей работой рассчитывать на подобную роскошь. Внутри закипает злость. На себя, на Управление, на эту кареглазую красотку, которая ждёт от меня того, чего я не могу ей дать. Злость требует выхода, но профессионал всегда контролирует свои эмоции. Как бы трудно это ни было...

Я давил не останавливаясь, и Хоми сдался. Он обмяк, превратившись в страшненькую куклу, повисшую на моих руках. «Стеклянные» глаза утратили голубоватый блеск, мышцы лишились силы, а огромные кожистые уши стали похожи на сложенные крылья летучей мыши.

Не знаю, сколько продлится этот «нокаут», но тратить время впустую явно не стоило.

С улицы всё громче слышались недовольные голоса стражников, которым не нравилась происходящая суета. Марк, разумно полагавший, что появление в лавке представителей власти может мне помешать, пытался их притормозить, но его слова не имели большого эффекта. Думаю, через минуту они будут здесь.

Профессиональная этика подсказывала, что поставить жирную точку в нашей с Хоми схватке, нужно до прихода здешних ментов. Не люблю работать на публику.

Слегка пошатываясь, я шагнул в сторону и поднял с пола клевец. От него будет больше толку, чем от чёрного кинжала.

— Не надо, прошу! — в штанину крепко вцепились лазурные пальцы женщины. Она лежала на полу, глядя на меня снизу-вверх. — Не трогай его! За что ты так с нами? Мы ведь ничего тебе не сделали... У меня почти не осталось денег, но я отдам тебе всё, клянусь!

Увлечённая наукой алхимичка даже не подозревала, что чуть было не прикончила нас с Марком. С её точки зрения, всё случившееся выглядело как немотивированное нападение: какой-то тип безо всякой причины влез в лавку, а когда его заметили — ввязался в драку.

— Не надо! — хриплый голос женщины подрагивал от едва сдерживаемых рыданий. — Прошу!

Я отошёл в сторону, молча вырвав штанину из цепких пальцев. Разговоры оставим на потом.

Хоми валялся там же, где и был — недвижимый, оглушённый, но уже с наливающимися синевой глазами. Пора заканчивать бой.

Кто-то ударил в размочаленную осколками дверь, а затем раздался требовательный окрик:

— Городская стража! Откройте!

Я поднял клевец над головой. На полированной стали его изогнутого хищного клюва заиграли отблески огня.

— Господин алхимик, жители города встревожены, поэтому мы будем вынуждены применить силу, если вы не впустите нас по доброй воле!

— Да ломай дверь, Хигс, — послышался ещё один голос. Скрипучий и будто бы сонный. — Хватит болтовни.

На многострадальную дверь обрушился сильный удар. Ещё парочка, и дерево не выдержит.

— Если задумал — делай, — вдруг прохрипела алхимичка. По её лазурным щекам покатились молочно-белые слёзы. — Но делай быстро. Не хочу, чтобы он достался этим... Они точно не подарят моему Хоми лёгкую смерть.

«Создание гомункулусов запрещено», — в мозгу вспыхнули слова из той порции воспоминаний, которую на меня выплеснул Хоми.

Неудивительно, что дамочка прятала своего дружка в накрытой покрывалом клетке — само его существование было серьёзным нарушением закона. А учитывая удивительный здешний «гуманизм», готов поспорить, что и Хоми, и саму алхимичку не ждало за это ничего хорошего. Впрочем, собственная судьба женщину, похоже, совершенно не волновала.

В дверь прилетел очередной удар. Дерево жалобно треснуло.

— Чего ты ждёшь? — пискнула она. — Даже Хоми почувствует боль, если попадёт к ним в руки!

Впитав ярость и гнев гомункулуса, я довольно много узнал об этой женщине. Разумеется, информация, пропущенная через призму восприятия кровожадного чебурашки-переростка, была неполна, однако и её хватило, чтобы сделать кое-какие выводы.

Издевательства окружающих «погнули» Барталомею, но не смогли её сломить. «Ершистая», но ранимая, она пыталась не давать себя в обиду, однако была слишком сильно оторвана от мира, чтобы делать это успешно. Столь увлечённым наукой людям обязательно нужен тот, кто станет для них проводником в жизни. И женщине, похоже, найти такого проводника не удалось.

Впрочем, несмотря на некоторые странности, алхимичка обладала весьма интересными для меня знаниями и навыками — взять тот же порох из какой-то ликверовой пыли, например. Да и вообще, её помощь могла пригодиться как в разборках с Королём нищих, так и в битве с Вороном...

Дверь вздрогнула от очередного удара. Пробитая сотней осколков деревяшка оказалась куда крепче, чем я предполагал, однако очень скоро ей точно придёт конец.

Я посмотрел в испуганно-непонимающие глаза Барталомеи. Они постоянно меняли цвет, переливаясь радужными узорами. Необычное зрелище.

Алхимичка беззвучно шевелила губами. Для этой женщины я стал настоящим стихийным бедствием — неожиданным, непонятным и чудовищно разрушительным.

В голове, сменяя друг друга, крутились варианты дальнейших действий. До того, как стража вломится сюда, осталось совсем немного времени. Нужно торопиться.

Дверь визгливо затрещала.

— Прошу!

Женщина всхлипнула. Похоже, она уже не совсем понимала, о чём просит: то ли о пощаде для своего «сыночка», то ли о быстрой смерти для него же.

— Прошу...

Я выдохнул и сунул клевец в петлю на поясе. Можно считать, что у Хоми сегодня случился второй день рождения.

Барталомея взвизгнула от неожиданности, а затем затараторила, захлёбываясь словами:

— Благодарю! Я не знаю как... Благодарю! Я... Я... сделаю всё!

Я поморщился. Не люблю оставлять за спиной живых врагов, однако алхимичка — человек полезный, а с полезными людьми лучше дружить. И начинать дружбу с убийства её то ли питомца, то ли друга — не лучшая идея. После такого, наше сотрудничество закончилось бы, не успев начаться.

Учитывая те сведения, которые мне стали известны благодаря Хоми, общаться с Барталомеей на языке насилия, угроз или шантажа не имело смысла. От подобного обращения женщина ожесточилась бы или просто спряталась в защитную скорлупу. «Безвозмездное» милосердие без условий и требований в данном случае должно было сработать куда лучше.

А чувство вины, которое обязательно возникнет, когда Барталомея узнает, что едва случайно не прикончила меня, только усилит эффект. Благодарность, «выросшая» на такой плодородной почве, прекрасно мотивирует к искреннему сотрудничеству.

Подняв с пола покрывало, я накрыл им прибитого к шкафу Хоми. Очень вовремя, ведь ровно через миг в лавку вломились стражники.

Доблестные слуги закона в количестве четырёх штук влетели в тёмное помещение и замерли, удивлённые творившимся здесь беспорядком. Из-за перевёрнутой мебели они могли видеть только меня, поэтому именно я и стал тем человеком, на которого они направили свои короткие дубинки, обитые металлом.

Позади «ментов» стоял Марк — он с не меньшим изумлением осматривал устроенной мною погром. После взрыва и скоротечной схватки с Хоми, лавка представляла собой весьма печальное зрелище.

Я бросил быстрый взгляд на женщину. Эмоции на её лице сменяли друг друга с удивительной скоростью: недоверие, непонимание, ошеломление, страх, радость... Вместе с эмоциями менялся цвет кожи. Сперва она темнела от лазурного до тёмно-синего, почти чёрного, а затем быстро светлела до разных оттенков оранжевого.

— Стражники, — прошептала Барталомея через мгновение. — Они обыщут лавку и найдут Хоми... и меня! Они не должны узнать, кто я! У меня имеются небольшие сложности — дело в том, что мой побе... мой отъезд из столицы был сопряжён с некоторыми неприятными событиями...

Женщина сбилась, заметив мою усмешку. Благодаря Хоми, я прекрасно знал, что после этих «неприятных событий» на последнем курсе столичной школы алхимии появился десяток вакантных мест. А кровь в коридорах и залах, наверное, оттирали со стен до сих пор.

Кожа Барталомеи вдруг покраснела. Она упрямо сжала губы и едва слышно, но решительно произнесла:

— Я сдамся! Если я сдамся, то они, быть может, не найдут Хоми!

— Сиди тихо, — почти не разжимая губ ответил я. — И сделай так, чтобы они не видели ни тебя, ни твоё чудовище. А со стражниками я разберусь.

— Но как? Или ты собираешься их всех... — во взгляде женщины мелькнул ужас: — Не надо!

— Сиди тихо, — повторил я, перепрыгнув через перевёрнутый комод.

Учитывая, что из оружия у меня остался только клевец, четвёрка стражников могла представлять определённую опасность. Однако убивать их я в любом случае не собирался — это ни к чему. Думаю, со служивыми можно справиться без применения насилия.

— Ты чего тут натворил-то, шельмец? Чуть полгорода не разнёс! — сказал один из стражников, когда я подошёл ближе к ним.

Его скрипучий и будто бы сонный голос я слышал из-за двери. Именно он приказал какому-то Хигсу ломиться в лавку без лишних разговоров.

Выглядел этот доблестный защитник правопорядка под стать своему голосу: расхлябанный, пузатый и с бегающими глазками. Он принял меня за алхимика и, готов поспорить, уже подсчитывал в уме барыш, который можно вытянуть, чтобы решить вопрос без огласки.

— Ох и наделал ты дел, одним-то штрафом теперь не отделаешься! — грозно добавил стражник. — На тебя уже и без того соседи жаловались за то, что девок продажных в чистый квартал водишь и шумом шумишь... Закроют лавку твою, что делать будешь?

Он выразительно посмотрел на меня, предвкушая, как получит неплохую прибавку к жалованию. Я же ответил спокойным и уверенным взглядом. Диалог с подобными «товарищами» нужно вести на своих условиях, иначе не заметишь, как окажешься кругом виноватым.

— Чего молчишь-то? — с лёгким недоумением спросил пузан. Моё поведение вызывало в нём смутное беспокойство. — Был почтенный алхимик, а взамен какого-то юнца прислали...

Второй стражник — тот, что стоял рядом — слегка толкнул коллегу в плечо и указал на клевец, висевший у меня на поясе.

— Это не «Вепрь» часом? — прошептал он. — Не этот ли парнишка висельника нашего в размене одолел?

Помнится, трактирщик упоминал, что городская стража не брезгует захаживать в его заведение — видимо, там-то им и рассказали о моём последнем «подвиге».

— Чего? — взгляд пузана скользнул по мне и на мгновение задержался на моём оружии. — Э-э-э... Ты кто таков-то?

Он сделал шажок назад. Сонливость из голоса пухляша исчезла полностью, уступив место тревоге. Странный юноша с клевцом раскаявшегося на поясе внушал доблестному стражу правопорядка страх. И это было очень хорошо.

Криво усмехнувшись, я выставил перед собой руку и разжал ладонь. На ней лежал маленький металлический «орех».

— Графская билья! — прошептал тот стражник, который первым опознал оружие трактирщика. — Это точно он!

— А я вас предупреждал, — с лёгкой усмешкой сообщил Марк. Происходящее, похоже, забавляло разведчика.

Я разжал створки «орешка», и монотонный голос, уже который раз за день, устало поведал окружающим, что: «Предъявитель сего действует в интересах Императора, во имя Империи и по поручению императорского наместника графа Свейна вил Кьера...»

Глава 16

— Так чего значит-то? — пузатый стражник сделал ещё шажок назад. — Выходит, вы тут по приказу Их Сиятельства, да?

От панибратского «тыканья» мы сразу перешли к уважительному обращению на «вы». Неплохое начало.

— Молчать, — коротко бросил я. — Имя, звание, должность?

Любое неприятное общение с представителями власти лучше начинать со знакомства. Это сразу даёт понять, что вопрошающий, как говорится, в теме. А кроме того, утрата анонимности хорошо настраивает на конструктивный диалог.

Мой тон окончательно потушил искорки алчного блеска, всё ещё мелькавшие в глазах пузана. Он понял, что разговор со странным юнцом не сулил никакого навара. Более того, этот разговор, судя по очень нехорошим вопросам, мог закончиться большими неприятностями.

— Зачем имя-то? Зачем звание?

Он шагнул назад, но я сразу же сократил расстояние. Нельзя позволить «рыбке» соскочить с крючка — нужно подсекать.

— Затем, чтобы Их Сиятельство смогли узнать, кто желает разрушить их мудрые замыслы, — я криво усмехнулся. — Узнать, и «наградить» соответствующим образом.

— А кто этого желает-то? — пузан сделал удивлённые глаза. Похоже, ему совершенно не хотелось получить «награду» от хозяина здешних земель. — Никто не желает!

— Да? И зачем же вы тогда вломились в лабораторию? Сломали дверь, прервали важный эксперимент...

Услышав такие непонятные, но пугающие слова как «лаборатория» и «эксперимент», пузан окончательно загрустил.

— Так люди позвали... — неуверенно отступая, промямлил он. — Выходит, ошибка это...

— Ошибка? — прищурился я. — А может, преступление?

Стражник позеленел от страха.

— Это Хигс! — без раздумий «вломил» коллегу пузан. — Он дверь вынес — вот с ним-то и разбирайтесь! А я... Я пока народ успокою и прослежу, чтоб вам больше никто не помешал!

Свалив всю вину на товарища, стражник быстро развернулся и выскочил на улицу. Насупленные сослуживцы недовольно посмотрели ему вслед.

Марк хотел было задержать удивительно резвого толстяка, однако я остановил разведчика взглядом. Пусть идёт — так даже лучше. Столь поспешное бегство руководства окончательно деморализовало личный состав и дополнительно укрепило мой авторитет.

— Капрал Хигс, — смущённо отрапортовал один из оставшихся стражников. Весь разговор он стоял позади всех, но теперь вышел вперёд. — Помощник начальника первого караула.

Молодой, рыжий и коренастый, парнишка явно только недавно устроился на службу — это было буквально написано у него на лбу. Слишком много энтузиазма, слишком много наивности и слишком мало цинизма в глазах. Во взгляде опытных «ментов» такое сочетание встречается крайне редко. А если быть точным, то не встречается вообще никогда.

— Капрал, Их Сиятельство поручили мне и господину алхимику важное и секретное задание, а вы и ваши люди помешали нашей работе. Скажите, вы разрушили планы Императорского наместника, а значит, и самого Императора, из глупости или потому что вас купили его враги?

Я говорил отрывисто и жёстко, как начальник, отчитывающий нерадивого подчинённого.

— Нет, сударь... то есть господин, — Хигс побледнел от такого напора. — Но должен заметить, что главной задачей городской стражи является охрана жителей нашего города. Аздесь, как нам стало известно, произошло нечто такое, что могло угрожать их безопасности. Мы не хотели помешать ни вам, ни Их Сиятельству, ни тем более самому Императору, поэтому от лица города приношу извинения вам и буду крайне признателен, если вы передадите их также господину алхимику...

Несмотря на бледность, капрал держался хорошо. Он говорил связно и грамотно. Даже слишком грамотно для обычного стражника. А раз так, то нужно менять тактику.

— Вы правы, — серьёзно произнёс я. — Поэтому, от лица Их Светлости, я принимаю ваши извинения и благодарю за службу.

Щёки Хигса мгновенно утратили бледность и налились краснотой, заметной даже в полумраке. Незамысловатая похвала заставила его менять цвет кожи не хуже, чем получалось у Барталомеи.

— Однако, — я сделал шаг вперёд, как бы выдавливая всю компашку стражников из помещения, — из-за ваших действий пострадала собственность господина алхимика. Вы разрушили дверь, и её нужно починить.

— Но позвольте, господин, — смущённо возразил Хигс. — Когда мы прибыли, дверь уже была практически полностью уничтожена.

— Тем не менее она всё-таки была. Поэтому очень надеюсь, что городская стража восстановит то, что испортила.

Ещё несколько шагов, и мы всё оказались на улице.

— Я не могу обещать, — пробормотал Хигс. — Такие вопросы находятся в ведении начальника караула.

— Думаю, — усмехнулся я, — он не будет против. Как, к слову, его зовут?

Капрал не успел открыть рот, как из темноты уже послышался скрипучий голос:

— Сделаем дверь, лучше прежней будет... Ещё до рассвета плотник придёт.

— Вот и отлично, — я хлопнул Хигса по плечу, намекая, что разговор окончен.

Ошарашенные стражники спустились с крыльца и неуверенно двинулись вниз по улице. Вскоре их силуэты растворились в темноте.

Зеваки, жаждавшие бесплатных развлечений, оказались разочарованы столь быстрой развязкой. Постояв перед лавкой буквально минуту, они разошлись по своим домам. Вот и замечательно: чем меньше глаз, тем лучше.

— Нужно закрыть проход, — я указал на зияющий пустотой дверной проём.

Разведчик кивнул — он был удивлён и заинтересован происходящим, но не стал задавать лишних вопросов.

Я взял короб с «гербарием», который валялся рядом с крыльцом, и поднялся по ступенькам.

Лавка встретила нас едкой вонью химических реагентов и банальным дымом, который шёл от занимавшихся огнём обломков мебели. Разгром, пожар и разруха — всё, как я люблю.

Я быстро осмотрелся. Место, к которому был прибит Хоми, пустовало, а клетка снова оказалась накрыта покрывалом — похоже, Барталомея успела засунуть свою «милую» зверюшку обратно в каменное узилище. А вот саму женщину видно не было.

Мы с Марком кое-как подняли какой-то тяжеленный шкаф, закрыв им дверной проём. Не самая надёжная преграда, однако от случайных взглядов защитить сможет. Пока этого вполне достаточно.

— Можешь выходить, — негромко произнёс я. — Стражники ушли.

Марк по-прежнему ничего не понимал. Несмотря на мой спокойный тон, он плавно сместился в сторону и перехватил поудобнее метательный кинжал, всматриваясь в окружающий полумрак. Без лишнего напряжения, но в полной боевой готовности — повезло мне с союзником.

Спустя пару мгновений раздался странный шелест, и из-за кучи перевёрнутой мебели появилась высокая фигура, закутанная в блестящий плащ с высоченным воротником. Голову фигуры украшала кожаная шляпа — широкополая и полностью закрывающая лицо.

— Д-д-д-доброго вам вечера, путники, — запнувшись, поприветствовала нас фигура. Голос был совершенно неженским, но в нём без труда угадывались интонации Барталомеи. — Могу я узнать, что привело вас в мою лавку?

За то недолгое время, в течение которого я разбирался со стражей, Барталомея не только спрятала Хоми, но и успела неплохо загримироваться. Предусмотрительно, что сказать.

Теперь понятно, почему соседи не раскрыли её небольшой секрет — одежда полностью скрывала лицо и визуально превращала стройную женщину в крепкого мужика. А грубый голос дополнял образ — интересно, как алхимичка так ловко его меняла?

— Вот, — я с усмешкой подбросил в руках короб с «гербарием». — Ягоды-грибочки хотели вам продать... Ну и о делах наших скромных покалякать, само собой.

— Ягоды-грибочки? — с изумлением переспросила Барталомея. — Какие ещё ягоды-грибочки?

— Самые лучшие, прямиком из леса. Натуральный продукт, никакой химии.

— Я не занимаюсь скупкой грибов и ягод... — пролепетала удивлённая алхимичка. Грубый мужской голос совершенно не соответствовал тону её слов. — У меня нет на это лишних денег...

Беседа о ягодах-грибочках посреди творящегося хаоса выглядела весьма странно. Впрочем, я сознательно решил подбавить абсурда.

Короткая передышка позволила женщине оклематься — она почувствовала себя увереннее, а мне нужно было эту уверенность сбить. Если этого не сделать, то придётся потратить примерно целую вечность, чтобы ответить на десять тысяч вопросов, которые уже наверняка кружились в симпатичной лазурной головушке.

Гробить уйму времени на столь бессмысленное занятие было бы попросту глупо. Всё, что Барталомее нужно знать, я скажу сам, когда придёт время.

— Ничего страшного. Вместо денег, прекрасно подойдёт информация.

Женщина наверняка боялась и ненавидела меня за устроенный погром. Однако благодарность за сохранение жизни её уродливого питомца пересилила эти прекрасные чувства.

— Хорошо, — покорно произнесла она. — Что ты... вы хотите знать?

— Можно без лишних любезностей, по-простому, на «ты», — хмыкнул я. — Как ты меняешь голос?

Не то чтобы эта информация была мне жизненно необходима, но раз уж есть возможность, то почему бы не потешить любопытство? Мало ли, вдруг когда-нибудь пригодится. Да и начинать разговор всегда лучше с чего-нибудь отвлечённого.

Барталомея на пару секунд замерла в замешательстве. Наверняка она ожидала, что я буду интересоваться её прошлым и тем, почему она прикидывается мужчиной, но меня, если честно, это мало заботило. Необходимый минимум я уже и так знал.

Женщина тяжело вздохнула и одним движением сбросила на пол плащ. Следом за плащом упала шляпа. Теперь алхимичка предстала перед нами в своём истинном обличии.

Марк внешне спокойно наблюдал за этими метаморфозами. Он даже бровью не повёл, увидев женщину, но, готов поспорить, экстравагантная внешность дамочки произвела на него впечатление.

Барталомея выплюнула на ладонь сгусток каких-то белёсых шевелящихся нитей и вытянула руку перед собой.

— Вокалис Алга, — произнесла она уже своим голосом. — Редкая водоросль, которую добывают со дня Стального моря. При правильной обработке она способна изменять голос, но использовать её, скажем так, не очень приятно...

Женщина поморщилась и её можно было понять — подобная гадость во рту явно не доставляла носителю особого удовольствия.

— Познавательно, — кивнул я и продолжил: — Теперь, когда с маскарадом покончено, было бы неплохо узнать, как тебя зовут.

Разумеется, я прекрасно знал имя женщины, но ритуал знакомства — это не пустая формальность. Называя себя, человек в некотором роде открывается перед собеседником, что помогает наладить контакт. Недаром продажники и мошенники начинают обработку очередного бедолаги с того, что представляются сами, а затем вынуждают клиента ответить той же монетой.

— Меня зовут Барталомея... Барталомея Зиг, — женщина слегка поклонилась. Выждав мгновение, она добавила: — Та самая Барталомея Зиг...

Уж не знаю, какой реакции от меня ждали, но я только усмехнулся:

— Ну а я — тот самый Феликс Обрин, воспитанник отшельника Хольда.

— Тот самый Марк Лис, — произнёс следом разведчик. — Декан разведывательного контуберния первой центурии девятого «стойкого» легиона.

Осознав, что её имя и фамилия ни о чём нам не говорят, Барталомея, с одной стороны, будто бы немного расстроилась, а с другой — с облегчением выдохнула. Она кивнула и хрипло произнесла:

— Рада знакомству, господа.

— Мы тоже, — согласился я. — Но ещё больше мы рады тому, что ты не смогла прикончить нас.

— Что? — удивилась женщина. Похоже, она уже успела забыть о взрыве. Или делала вид, что забыла.

— Ты чуть не убила меня и моего друга, — негромко произнёс я.

— Я не понимаю, о чём вы... о чём ты гово...

Я жестом обрывал её слова и продолжил:

— Мы стояли за дверью твоей лавки, когда её пробило сотней стальных осколков. Если бы не наша удивительная удача, то первая центурия девятого «стойкого» легиона не дождалась бы своего декана...

— А отшельник Хольд больше никогда не увидел бы своего воспитанника, — Марк понял мою задумку и тоже подбросил дровишек в костёр. — Не знаю, смог бы старик это пережить?

— Вряд ли, — покачал головой я. — Он ведь так ко мне привязан...

По лицу Барталомеи будто бы мазнули кистью — на лазурной коже появились разноцветные полосы и разводы.

— Но откуда я могла знать... — испуганно пробормотала женщина. — К тому же я не собиралась... Я не хотела... И вообще, всё произошло из-за...

— А потом, — я перебил дамочку, пока она не вспомнила о том, кто стал причиной взрыва, — ты натравила на меня своё чудовище... А ведь я всего лишь хотел помочь пострадавшим.

По щекам Барталомеи снова покатились белые словно молоко слёзы.

— Я... Я... Я не подумала... — обескураженно произнесла она. — Я не знала! Простите, я не знала... Прости меня! Я виновата перед тобой... Я виновата перед вами обоими!

Клетка, в которой сидел Хоми, дёрнулась и закачалась — похоже, её обитатель был недоволен «мамиными» слезами.

Марк напрягся и развернулся в пол-оборота к новой угрозе.

— Успокой своё чудовище, — вкрадчиво произнёс я. — Или мне придётся сделать это самому.

— Свет ещё не видывал столь подлого и гнусного существа, — из-под покрывала донёсся приятный баритон Хоми. — Мы не обязаны смущать себя соседством с подобными отбросами.

Марк с изумлением посмотрел на меня, но я лишь усмехнулся. Речи чебурашки-переростка не имели большого смысла — похоже, вне ментальной связи он мог бросаться только ранее услышанными от кого-то фразами.

Барталомея, правда, решила, что меня такими словами лучше не злить. Она резво подскочила к клетке, положила ладонь на покрывало и что-то быстро зашептала. Спустя буквально секунду, Хоми затих.

— Он не чудовище, — негромко произнесла женщина, опустив взгляд. — И он не злой.

— Не сомневаюсь, — я продемонстрировал глубокие раны на предплечьях.

Барталомея всплеснула руками и заметалась между горами перевёрнутой мебели. Через полминуты она нашла отрез чистой ткани, а также какие-то склянки, заполненные разноцветными порошками и растворами.

Некоторое время алхимичка колдовала над своими находками, стараясь не смотреть на нас. Мы же с Марком быстро потушили горевшие тут и там огни — дым от них стал доставлять всё больше неудобств. Теперь лавку освещали только редкие сохранившиеся свечи и лампадки, но их вполне хватало.

— Я хочу обработать твои раны, — закончив непонятные манипуляции, Барталомея подступила ко мне, сжимая в руках пару мензурок и серую тряпку.

— Не так быстро, — я выставил перед собой ладонь. — Что это?

Кусок ткани, понятно, не внушал особых подозрений, а вот содержимое мензурок — наоборот.

— Это эссенция чистоты. Её нужно вылить на раны.

Барталомея поднесла ближе ко мне одну из ёмкостей. Сквозь мутноватое стекло виднелась прозрачная жидкость, похожая на обычную воду, но знакомый запах выдавал природу этой эссенции с головой. Спирт — вот что скрывалось за столь громким названием.

Против спирта я ничего не имел, но содержимое второй мензурки вызывало вопросы.

— А это эликсир бодрости, — пояснила женщина. — Выпив его, ты поправишь силы.

Эликсир бодрости бы похож на мёд — густой и жёлтый. На его поверхности лежала шапка из мелких зеленоватых горошин.

Судя по описанию, штука крайне полезная, однако я отказался от столь заманчивого угощения. Лучше не рисковать — мало ли что алхимичка туда добавила? Пусть она не похожа на убийцу, но даже хорошие, в общем-то, люди иногда поступают не лучшим образом. А бодрость можно и привычной медитацией восстановить.

Марк почему-то был не столь осторожен: он принял из рук женщины мензурку, понюхал её содержимое и замахнул эликсир одним глотком. Всё произошло так быстро, что я не успел его остановить.

— Эх, гадость-то какая! — крякнул разведчик. — Хорошо!

Я посмотрел на Марка с удивлением.

— Наши легионные алхимики часто давали нам эту бурду на маршах, — пояснил он, заметив мой взгляд. — Её вкус и аромат ни с чем не спутаешь. Кто бы знал, что я буду тосковать по этой мерзости...

Ничего удивительного, таково свойство нашей памяти. Я и сам, спустя годы после армии, скучал по бигусу и «мясу белого медведя». Хотя во время службы даже смотреть на них было тошно.

Барталомея быстро и довольно умело обработала мои раны, после чего аккуратно наложила на предплечья повязки.

Я посмотрел на разорванные рукава рубахи, которые свисали жутковатыми кровавыми лоскутами. Учитывая, что и штаны после схватки с Хоми выглядели не лучшим образом, меня можно было хоть сейчас помещать на плакат «Тяжёлая юность в эпоху развитого феодализма».

И пусть не одежда красит человека, но мне кровь из носу нужно было обзавестись приличными шмотками. Причём сделать это следовало побыстрее. Наёмники, которые придут вербоваться в отряд, вряд ли захотят служить под руководством какого-то оборванца.

— Что теперь? — спросила Барталомея, закончив перевязку.

Привычные действия слегка успокоили женщину. Она перестала плакать и была готова к разговору.

— Теперь мы поговорим про взрыв.

— Про что? — не поняла Барталомея.

— Про то самое, — я указал на раскуроченный «сиеф».

— Как вы... ты сказал? — глаза Барталомеи тут же загорелись огнём любопытства. — Взрыв? Какое интересное слово! Оно удивительно хорошо подходит для того, чтобы описать процесс неконтролируемой катализации!

Женщина тут же погрузилась в размышления, позабыв обо всём на свете. Мгновение, и вот она уже шевелит губами, прикрыв глаза и наморщив лоб. Удивительная способность отключаться от окружающего мира.

— Приём! — я щёлкнул пальцами перед её лицом, но это не дало никакого результата.

Разум Барталомеи был занят думами о науке, и она, похоже, не собиралась отвлекаться на всякие мелочи вроде меня. Это раздражало и здорово мешало вести разговор.

— Что с ней? — быстро спросил Марк. Даже в полумраке было заметно, как покраснели его щёки и заблестели глаза. Видимо, эликсир бодрости начал действовать.

— Задумалась, — лаконично ответил я и только собрался тряхнуть дамочку за плечо, как она распахнула глаза.

— Ты! — вскрикнула Барталомея.

Принявший снадобье Марк притоптывал на месте — похоже, его распирало от нахлынувшей энергии. Неожиданный возглас заставил разведчика дёрнуться, и он едва не метнул в женщину кинжал. Хоми снова недовольно зашевелился в клетке.

— Ты! — повторила Барталомея и добавила: — Я вспомнила! Это ты стал причиной самовоспламенения шестнадцатой смеси!

Глава 17

Действительно, именно эта смесь почему-то решила коварно взорваться при моём появлении. И именно она интересовала меня больше всего.

— Вот об этом мы и поговорим, — произнёс я. — Что это за смесь такая?

— Не скажу!

Я посмотрел на женщину. Упрямо сжатые губы, насупленные брови... Странное поведение, учитывая, что буквально только что она обливалась слезами, сжигаемая чувством вины.

— Я всё слышала! — фыркнула Барталомея. — Я знаю, что ты служишь этому сатрапу, этому душителю свобод, этому негодяю Вил Кьеру! Ты обязательно расскажешь обо всём своему хозяину, а я не собираюсь раскрывать тайны важнейших исследований этому... этим... этой...

— Этой отрыжке самодержавия, — подсказал я сбившейся дамочке.

— Именно!

Я кивнул. Что же, всё стало более или менее понятно — похоже, мне повезло встретиться с пламенной революционеркой. Высшие учебные заведения всегда были рассадниками вольнодумства и, видимо, столичная школа алхимиков ничем не отличалась от своих земных собратьев.

Неудивительно — живой ум, «испорченный» знаниями, всегда стремится изменить мир к лучшему. Правда, иногда такие устремления приводили к большой крови... Впрочем, не мне укорять кого-то за излишнее кровопролитие.

Один забавный старикан, не расстававшийся со стаканом виски и сигарой, как-то сказал, что у того, кто в молодости не был революционером, нет сердца... Вот на сердечко синекожей дамы мы и попробуем надавить.

— Очень похвальная принципиальность, — я одобрительно кивнул, глядя прямо в переливающиеся всеми цветами радуги глаза Барталомеи. — Уверен, жители окрестных земель оценят её по достоинству... Когда будут хоронить своих близких.

— Что ты имеешь в виду? — в голосе женщины послышалась лёгкая неуверенность.

— Я говорю, пусть хоть вся чернь сдохнет, главное, чтобы ты сохранила верность собственным идеалам... Пусть жёны тоскуют по мужьям, пусть сёстры оплакивают братьев, пусть дети голодают без родителей — всё это мелочи, не правда ли?

Жаль, не взял с собой Клопа. Используя невыносимую мощь его актёрского дара, можно было бы прекрасно проиллюстрировать ужасы детского недоедания. Впрочем, и так получилось неплохо.

— Да о чём ты говоришь? — воскликнула Барталомея.

Я не успел ответить, поскольку в беседу вступил Марк. Он уже не мог сдерживать бьющую через край энергию и пытался направить её в мирное русло, разгребая окружающий нас хлам.

Разведчик схватил какой-то огромный кувшин, выдолбленный из цельного куска камня, и пропыхтел:

— Милочка, Их Сиятельство поручил нам разобраться с бандитами, от которых страдают простые люди... И Феликс почему-то считает, что твои знания могут нам в этом помочь.

— Я вам... тебе не милочка! И я ни за что не поверю, что напыщенному индюку есть хоть какое-то дело до простых людей!

Будь с нами мастер Вегайн, его бы, наверное, удар хватил из-за столь непочтительного отношения к хозяину здешних земель. Ну а мне — человеку, воспитанному в государстве рабочих и крестьян, самому не нравились все эти графья, князья да анператоры.

— Ты права, — согласился я, — Вил Кьеру плевать — ему всё равно ничего не угрожает. Но зато не плевать мне, не плевать Марку, не плевать многим другим людям... И мы смогли убедить графа, чтобы он дал нам разрешение на борьбу.

— Не мы, а ты... Ты смог убедить Их Сиятельство... — разведчик снова влез в разговор.

Он пристроил кувшин на один из устоявших стеллажей и теперь взялся за некое подобие аквариума, обмотанного тряпками аж в три слоя.

— Осторожнее! — завопила Барталомея. — Не разбей! Там живут мальки древесных драконидов: секрет их половых желёз — это прекрасный эмульгатор... Впрочем, неважно...

Она махнула рукой и сказала:

— Допустим, всё так, как вы говорите, но зачем вам моя смесь?

— Граф дал нам разрешения на борьбу с бандитами, — ответил я.— Однако поскупился на помощь в этой борьбе... А твоя смесь может стать очень эффективным средством на войне.

Марк, поднимавший с пола обугленный табурет, с сомнением хмыкнул. Несмотря на весь свой ум, он почему-то не оценил силу пороха, хотя сам стал свидетелем его разрушительной мощи.

Впрочем, возможно, разведчик был в чём-то прав. Это на Земле появление чёрного пороха на полях сражений серьёзно повлияло на всю историю, но здесь, в мире магии, его роль вряд ли будет столь велика. Правда, мне он в любом случае не помешает.

Барталомея поморщилась, помолчала пару секунда, а затем обречённо кивнула.

— Шестнадцатая смесь представляет собой соединение равных частей истолчённой ледяной соли, гнилого и тёмного камней, с добавлением щепоти ликверовой пыли...

Я вряд ли ошибусь, если предположу, что ледяная соль — это калийная селитра, гнилой камень — сера, а тёмный — уголь. Обычные компоненты чёрного пороха, разве что пропорции не самые удачные. Единственное, что выбивалось из привычной формулы — это непонятная ликверовая пыль.

— Я сама придумала смешать эти компоненты, — скромно добавила Барталомея. Её щёки вдруг налились фиолетовым цветом — то ли от гордости за себя, то ли от смущения.

Что же, судя по порядковому номеру, эта смесь была далеко не первой. Интересно, как скоро женщина-алхимик дошла бы до идеального сочетания нехитрых ингредиентов?

— Что такое ликверова пыль? — спросил я.

— Весьма ценное вещество, — в голосе женщины появились менторские нотки. — Материя, несущая в себе естественную власть объединять необъединимое, соединять несоединимое и убыстрять взаимодействие первоэлементов...

Ещё пару минут Барталомея так же увлекательно рассказывала о том, как эту пыль добывают, хранят и почитают.

— Благодарю, — я поспешил вставить слово, когда дамочка сделала небольшой перерыв, перед тем как продолжить лекцию. — Этого достаточно.

Не имею ничего против просвещения широких народных масс в моём лице, однако всему своё время и своё место. Тем более, основное я уже и так понял: ликверова пыль — штука явно полезная, а получают её перемалывая жилы, в которых не оказалось зёрен.

— Как знаешь, — в голосе Барталомеи послышалось недовольство. Видимо, желание развеять мрак невежества светом научного знания было слишком сильно.

— Компоненты этой смеси трудно достать? — я перешёл к главному.

— Гнилой и тёмный камни — нет. А вот ледяная соль и особенно ликверова пыль — это другое дело...

Ну, кто бы сомневался. И если без ликверовой пыли я вполне мог обойтись, то вот без селитры уже никак — именно она являлась основным ингредиентом чёрного пороха.

Разумеется, можно было организовать селитряницы, однако это дело не только вонючее, но и не очень быстрое... Куда проще купить необходимое вещество.

— У тебя есть эти компоненты?

— Камней целая куча, но ледяной соли совсем не осталось, — Барталомея тяжело вздохнула и указала на раскуроченный «сиеф». — Весь запас хранился там...

Я кивнул. Теперь понятно, почему жахнуло так знатно.

— Ликверова же пыль...

Женщина вдруг замолчала, а затем быстро посеменила куда-то в глубину зала, цокая деревянными подошвами и подхватив полы кожаного передника. Через минуту она вернулась — в её ладони лежала глиняная плошка, на которой поблескивало несколько крошечных голубоватых кристаллов.

— Десять шагов, девять шагов... — бормотала Барталомея, медленно приближаясь ко мне. — Восемь... Семь... Есть! Я была права!

Кристаллы вдруг задрожали, налились светом и будто бы даже слегка оторвались от поверхности плошки.

Женщина сделала несколько шагов назад, но свечение не пропало — наоборот, оно становилось сильнее. Это продолжалось ещё четверть минуты, а затем ликверова пыль затрещала, превратившись в россыпь ярких искр. Вот так и загорелась селитра в «сиефе»...

— Удивительный результат! — воскликнула Барталомея.

Она уставилась в одну точку затуманенным взглядом и забормотала:

— Взаимодействие пыли с инициирующим элементом необратимо... Запущенную реакцию уже не остановить, но от чего зависит расстояние, на котором происходит инициация? Учитывая предыдущие наблюдения, мы можем с большой уверенностью утверждать, что всё дело в количестве исходного вещества... Жаль, у нас не осталось материи для производства опытов... С другой стороны, не стоит забывать о неизвестных свойствах инициирующего элемента...

Женщина запнулась — её взгляд сфокусировался на мне. Нетрудно догадаться, что «инициирующий элемент» с неизвестными свойствами — это как раз я.

— Ты! — подтвердила мои домыслы Барталомея. — Как ты это делаешь? Почему ликверова пыль так реагирует на твоё присутствие??

Я промолчал. Пусть полной уверенности у меня не было, но наверняка всё это связано с теми экспериментами, которые Хольд и Фруас Суар проводили над Феликсом. И разумеется, я не собирался рассказывать о них Барталомее. Ни к чему ей знать подобные вещи.

— Ты из мастеров? — с подозрением спросила женщина.

Вместо ответа, я развёл руки в сторону, демонстрируя свой наряд. Думаю, самый завалящий чародей даже под угрозой расстрела не оделся бы так просто.

— Если ты не мастер, то тогда, получается, что ты — дикий маг!

Бросаться подобными обвинениями не лучшая идея — в этом мире такое неосмотрительное поведение вполне могло закончиться скоропостижной гибелью.

Барталомея, осознав, какую глупость сморозила, вдруг замолчала, но молчание продлилось недолго.

— Отвечай! — возмущённо пискнула она уже через пару секунд. — Я хочу знать, как ты это делаешь!

— А я хочу, чтобы ты достала как можно больше ледяной соли. И это нужно сделать как можно быстрее.

— Ты не понимаешь! Такая информация может продвинуть науку впер...

— Нет, — оборвал женщину я. Здешняя наука обойдётся без моей помощи.

— Неужели ты думаешь, что я буду заниматься ерундой, когда сама судьба поставила передо мной столь интересную задачу? Мне нужно раскрыть тайну...

Барталомея шагнула вперёд. Она поджала губы и была настроена весьма решительно.

— Тебе нужно добыть ледяную соль.

— Я не для того бежала из столицы от гнёта замшелых умов, чтобы здесь, на краю Империи, покориться одному из них!

— Ты мне должна, — я тоже шагнул вперёд, приблизившись к алхимичке почти вплотную. Мой взгляд упёрся в клетку, внутри которой томился Хоми: — Твой жутковатый дружок жив только потому, что я его пожалел. Не забывай об этом.

Барталомея хотела что-то возразить, но осеклась — металл в моём голосе отрезвил буйную голову.

— И помни, — добавил я. — Пока ты медлишь, всё больше детей становятся сиротами...

Женщина сперва пожелтела, потом позеленела, а затем наконец-то прошептала то, что требовалось:

— Я всё сделаю... Я знаю нужных людей в соседних городах и добуду у них ледяную соль...

Вот и отлично — одной проблемой меньше.

Давление на жалость сработало. Простой подход, даже примитивный, однако на интеллектуалов действует почти безотказно.

Правда, несмотря на видимую покорность, упрямо выпяченный подбородок Барталомеи говорил о том, что настырная дамочка проиграла битву, но не закончила войну.

— Срок?

— Не знаю... Одна седмица, может, две...

— Нужно управиться за одну, — твёрдо сказал я.

Через две недели мне предстояло устроить засаду на баронских гвардейцев, везущих Ворону призму. И было бы очень неплохо, если бы к этому моменту у меня оказался в руках столь весомый козырь, как чёрный порох.

— Не могу обещать! Путь неблизкий, да и на дорогах неспокойно...

— Все местные жители надеются на нас, — как можно более проникновенно произнёс я, добавив капельку благородного пафоса. — Мы не можем бросить их одних, не можем оставить их лицом к лицу с бандитами... Ты знала, что разбойники похищают крепостных крестьянок? Представляешь, что они с ними делают?

На щеках Барталомеи снова появился фиолетовый «румянец».

— Я постараюсь, — пробормотала она. — Но мне нужны деньги... Много денег!

«Румянец» стал сильнее.

— Деньги нужны всем, милочка, — проворчал Марк. — Особенно если много.

Запыхавшийся и мокрый от пота он склонился над очередным шкафом, спокойно лежавшим на полу. Если разведчика не остановить, то вскоре от былой разрухи не останется и следа. Эффективный эликсир дала ему алхимичка, ничего не скажешь.

— Если вам нужно много ледяной соли, — серьёзно произнесла Барталомея, на этот раз не обратив на «милочку» никакого внимания, — то мне понадобится не меньше десяти золотых монет. У меня самой нет и никогда не было таких богатств, поэтому...

Как только разговор зашёл о деньгах, я сразу же вспомнил о Фольки. Мы расстались с северянином не так уж давно, но складывалось впечатление, что прошла целая вечность. Интересно, как он устроился в лесу? Нужно послать к нему кого-нибудь из людей трактирщика — пусть проведают бедолагу...

— Ты получишь золото, — я прервал женщину. — Свяжись со своими поставщиками, и когда придёт время, монеты будут у тебя.

Оставлять столь солидную сумму — фактически половину моих запасов! — в качестве аванса я, разумеется, не собирался. Когда в дело вступают большие деньги, доверять нельзя никому. В прошлой жизни у меня была масса возможностей в этом убедиться.

— Ты уверен? — нахмурившись, спросил Марк. — Не забывай, скоро тебе придётся платить наёмникам... И лучше делать это без задержек.

— Уверен, — кивнул я.

Разведчик был, без сомнения, прав, но проблемы нужно решать по мере их поступления. С деньгами мы обязательно что-нибудь придумаем, а вот чрезмерная жадность может свести нас в могилу. Особенно когда речь идёт о покупке такого оружия, которое наверняка станет сюрпризом для любого противника.

— Откуда у тебя столько золота? — ахнула Барталомея.

— Сомневаешься в моей платёжеспособности?

Я усмехнулся. Думаю, поверить в то, что у оборванного юнца в кошельке лежит столь внушительная сумма, было довольно трудно.

— Где ты взял деньги? — Барталомея упрямо сжала губы.

— В лотерею выиграл.

— О чём ты гово...

— Никогда не слышала, что лезть в чужой кошелёк — это невежливо?

— Мне нужно знать! Вдруг эти деньги добыты...

— Хватит об этом. У всех свои тайны, не правда ли? Уж ты-то должна понимать...

Я выразительно посмотрел на клетку, в которой сидел Хоми, и на этом наш маленький спор закончился сам собой.

Судя по внутренним часам, совсем недавно наступила полночь. После трудного дня навалилась свинцовая усталость: болели мышцы, кружилась голова, а связки сводило судорогой. Такими темпами, я угроблю тело Феликса за пару лет... Если проживу столько, само собой.

Хотелось вернуться в трактир и, наконец, расслабиться, однако я не мог себе этого позволить. Нужно закончить дела. А значит, придётся подождать несколько часов, пока не наступит подходящее для дальнейших действий время.

Мы обсудили с Барталомеей ещё кое-какие вопросы, а затем я ушёл в дальний угол зала и присел за одним из шкафов. Здесь меня не будет видно, если кто-нибудь зайдёт в лавку. И если этот кто-то будет настроен враждебно, то я успею подготовиться к встрече.

Спина упёрлась в холодную каменную стену, глаза закрылись сами собой, а сознание привычно скользнуло в абсолютную пустоту. Пришло небытие, которое принесло совершенный покой.

Часы сжимались в минуты. Минуты превращались в секунды. Секунды становились неуловимыми мгновениями, у которых нет никакого названия.

Я слышал, как недовольная нашим присутствием Барталомея отчитывала Марка за то, что тот был не слишком аккуратен, поднимая с пола очередной сверхценный ингредиент. Я чувствовал, как «трещат» остывающие после дневного солнца камни. Я вдыхал запах гари и аромат сгоревшего пороха.

Время бурлило вокруг меня, наполняя измождённое тело новыми силами...

Пора. Я открыл глаза.

Марк и Барталомея проделали поистине титаническую работу. Конечно, они не успели привести помещение в полный порядок, но почти приблизились к этому. Такой производительности труда оставалось только позавидовать.

— Впечатляет, — я похвалил стахановцев и взял с ближайшего стеллажа кусок ткани. Нужно обмотать клевец раскаявшегося. Там, куда мы пойдём, он может вызвать лишние вопросы.

— Старались, — с язвительной улыбочкой произнёс Марк. — Работали... Пока Ваша Милость изволила отдыхать.

— Ну, кто на что учился, — негромко ответил я и указал разведчику на выход: — Идём.

Барталомея вновь облачилась в своё одеяние — ей ещё предстояло дождаться обещанного стражей плотника.

Мы сдвинули в сторону шкаф, который перегораживал дверной проём. В помещение ворвалась ночная прохлада, и свежий воздух сразу же поднял настроение. Жить, как говорится, хорошо...

Сплочённые совместным трудом Марк и Барталомея тепло попрощались, а я махнул рукой Хоми. Пусть чебурашка-переросток сидел в накрытой покрывалом клетке, но, уверен, это ему совершенно не мешало.

— Долг за разбитое зеркало запишите на наш счёт, — густой баритон Хоми подтвердил мои мысли. — Сейчас наш кошелёк пуст, но в следующий раз я заплачу сполна. Можете не сомневаться — никто не останется обиженным.

— Он шутит! — тут же сообщила Барталомея. — Он ничего тебе не сделает, клянусь!

Я махнул рукой: угрозами меня не удивить, а бояться слов — глупо. Настоящая опасность всегда нема.

— Да, кстати, — я вдруг вспомнил кое-что, — ты зачем к себе уличных девок водила?

— Положено так, разве нет? Было бы странно, если бы одинокий мужчина не хотел удовлетворить потребности плоти...

Представления женщины о конспирации были, конечно, удивительно примитивны.

— И что ты с ними делала?

— Ничего...

Щёки Барталомеи скрывались за широкими полями шляпы, но, готов поспорить, на лазурной коже снова проступили фиолетовые пятна.

Я покачал головой — горе от ума, как оно есть. Лучше бы вообще ничего не делала.

Мало того что привлекла внимание соседей, так теперь ещё, поди, половина уличных девок обсуждала странного клиента, который щедро давал денег, ничего не требуя взамен. В местах, где обитают жрицы платной любви, такой альтруизм мог вызвать нездоровый интерес у более крупных рыб. А там и до беды недалеко.

Не то чтобы меня так уж сильно заботила судьба Барталомеи, но от неё зависела поставка селитры. А значит, придётся наставить женщину на путь истинный.

— Перестань заниматься ерундой, — серьёзно сказал я. — Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя раскрыли.

— Но...

— Никаких «но», — я перебил женщину и быстро объяснил её ошибки. Надеюсь, этого будет достаточно.

Я не стал ждать ответа и сбежал по лестнице. Марк последовал за мной.

Нужно было отойти подальше, чтобы Барталомея не видела, куда мы собираемся идти. Лишняя предосторожность? Возможно. Но именно такие «излишества» не раз спасали мне жизнь.

Мы скорым шагом спустились вниз по улице, скользнули в до черноты тёмный переулок, протиснулись в щель между домами, свернули за угол огромного особняка и, наконец, остановились.

— Теперь идём в трактир? — с надеждой в голосе спросил Марк.

Я привычно проверил, не упал ли нам на хвост кто-нибудь чересчур любопытный, а затем безжалостно разбил все надежды разведчика:

— Нет, теперь ты отведёшь меня к логову Короля Нищих

Глава 18

— Вокруг входа в Древние Своды построили целый квартал, — Марк стремительным шагом вёл нас к цели. — Трущобы, в которых обосновались подданные Короля: оборванцы, уличные девки, попрошайки, грабители...

— Лучшие люди города, — усмехнулся я.

Мы кружили по узким и тёмным улочкам уже примерно полчаса. Деревянная мостовая под ногами вдруг закончилась, дома «разошлись» в стороны и нам открылся чудесный вид на пустырь, на котором не было буквально ничего. Несколько едва заметных во мраке кустов не в счёт.

— Почти пришли, — сообщил разведчик.

«Почти» растянулось ещё километра на полтора, не меньше, а затем перед нами вырос целый район, застроенный покосившимися лачугами. Программа «Доступное жильё», не иначе.

Мы подошли к владениям нищенского самодержца очень удачно — мой расчёт полностью оправдался. Момент, когда ночь превращалась в утро, подходил для разведки потенциально враждебной местности почти идеально. Темнота уже немного отступила, а предполагаемые часовые устали и вряд ли ожидали гостей.

Рассвет неумолимо приближался, делая беспросветную мглу чуть менее беспросветной — это позволило насладиться здешними «красотами». Я поднялся на небольшой холмик, чтобы рассмотреть всё как можно лучше.

Среди убогих халуп, липнувших и наползавших друг на друга, выделялся небольшой деревянный форт, будто бы перенесённый сюда прямиком из фильмов моей юности с Гойко Митичем. Аккуратные брёвна, приземистые башни и дощатые ворота... Для полноты картины не хватало только Чингачгука в компании бравых индейцев, задорно постреливающих в воздух из ружей.

Форт стоял примерно посредине квартала — к укреплению вели переплетения узеньких как мышиные ходы улочек. Нетрудно догадаться, что спуск в Древние своды прятался именно за этими деревянными стенами.

Мы не спеша двинулись дальше, чтобы осмотреть форт вблизи.

Прямо на пыльных тропинках, проложенных между лачугами, отдыхали какие-то мрачные оборванцы. Они не проявляли особого дружелюбия и не спешили устроить экскурсию по местным достопримечательностям, а только молча провожали нас злобными взглядами. Никакого гостеприимства, одним словом.

Кто-то из местных жителей сидел на земле, кто-то лежал, кто-то подпирал собой кривые стены домов. Квартал нищих, в отличие от основного города, оказался удивительно многолюден. И это совершенно не радовало.

Я ускорил шаг. Марк не отставал. Мы двигались быстро и почти бесшумно, словно тени.

Между домов гулял ветер — он был единственным источником звука в этом странном безмолвном мирке.

Мы вышли к пересечению сразу трёх улочек и свернули направо. На соседней улице мелькнул чей-то силуэт — человек явно спешил обогнать нас, но зачем? Кто-то из голодранцев решил устроить ночной моцион или местные жители отправили гонца к вышестоящему руководству, чтобы доложить о незваных гостях?

Ответа у меня, разумеется, не было, но второй вариант нравился мне куда меньше.

— Сбоку кто-то есть, — едва слышно выдохнул Марк, мотнув головой в том направлении.

— Знаю, — коротко ответил я, ускорив шаг.

Бежать нельзя, иначе из непонятных незнакомцев мы превратимся во вполне понятную добычу.

Сердце застучало веселее. Обострённый до предела слух уловил шелест шагов далеко позади — за нами следовала целая толпа оборванцев. Они фактически перекрыли путь к отступлению. Неприятно, но пока не смертельно.

Очередной перекрёсток.

— Уходим? — Марк, который тоже услышал преследователей, указал на тропинку слева. Она, по идее, должна была вывести нас за пределы квартала.

— Сначала доделаем дело, — я повернул направо. Эта дорожка вела к центру.

Разведчик не стал спорить, но я буквально кожей ощущал, как сильно ему не нравилось всё происходящее.

Сотня метров, за ней ещё одна. Обстановка накалялась — шум позади становился всё громче и всё наглее. Сидевшие тут и там голодранцы смотрели на нас со всё большим интересом.

Наконец, мы вышли к форту. Примыкающее к стенам пространство оказалось свободным от кривобоких хижин и освещалось тусклыми масляными лампами.

На стенах и в башнях царила полная темнота. Умно, что сказать — тот, кто организовал несение службы, разбирался в своём деле и знал, что не стоит слепить часовых.

Мы шли по самой кромке освещённой местности, оставаясь в густой тени — шаг за шагом, по всему периметру укрепления.

— Нас окружат и прижмут к стене, — прошептал Марк.

Я ничего не ответил — сейчас мне было не до разговоров. Нужно собрать как можно больше информации.

Взгляд выхватывал самые мелкие детали, складывая их в цельную картину. Размеры бойниц, количество башен, состояние дороги, ведущей к воротам, высота близлежащих построек...

Я слышал негромкие переговоры часовых и размеренный скрип настила под их шагами — Король явно не поскупился на собственную охрану.

— Долго ждать ещё, нет? — темноту неожиданно разорвал писклявый голос.

Говоривший находился у основания стены и буквально сливался с нею. Готов поспорить, именно его силуэт я заметил на перекрёстке.

Мы с Марком замерли, прижавшись к дощатой стене. В переулке, который мы только что прошли, сидело с десяток оборванцев, но они не заметили нашего появления.

— Долго ждать говорю, нет?

— Скока надо, стока и буш ждать, — со стены ответил весёлый голос часового. — Хоть до утра буш зад отсиживать, если скажу.

— Так уйдут же, нет? Потом на нас катить будете, мол, это мы недоглядели...

Несложно догадаться, что писклявый оборванец доложил в форт о неожиданных посетителях, и теперь ждал дальнейших распоряжений.

— Пора уходить, — прошипел разведчик. — Иначе возьмут...

Преследователи сжимали кольцо — сотни босых ног утаптывали пыльные дорожки, приближаясь к нам. Марк был прав, но я оставался на месте. Нужно ещё немного подождать...

— Вяжите их, — голос со стены решил нашу судьбу буквально через мгновение. — Быстрее! Хозяин дал приказ!

Писклявый оборванец тут же поднёс пальцы ко рту, и по ушам ударил пронзительный свист. Видимо, это был сигнал к действию.

Спустя секунду, свистун рванул в сторону, не прекращая своего занятия. Такому объёму лёгких оставалось только позавидовать — бывший саксофонист, наверное...

Преследователи, получившие команду на наше задержание, ещё не знали точного местоположения своей добычи. Пока они двигались почти наугад, но долго блуждать здесь попросту негде. Скоро нас найдут — это неизбежно.

Я не Ванга, однако что-то мне подсказывало, что дело вряд ли закончится тёплыми рукопожатиями, приветственными речами и массовым чаепитием. Нас изобьют, допросят, а потом убьют... Ну и ограбят, само собой — куда без этого? Правда, последний пункт, учитывая предыдущие, расстраивал уже не так сильно.

— Бежим! — Марк схватил меня за руку.

— Нет, — я вывернул кисть из захвата. — Ждём.

— Чего ждём? Пока нас поймают?

— Нет. Мы ждём, когда из форта выйдет подмога...

— Тебе этой толпы мало?

Марк уже с трудом скрывал напряжение, поскольку шум вокруг нарастал с каждой секундой. Топот, тяжёлое дыхание и редкая злая брань слышались уже со всех сторон. От случайных взглядов нас спасала только темнота и грамотно выбранная позиция.

В паре метров справа что-то громыхнуло, а затем из хижины, больше похожей на шалаш, выбрался очередной голодранец. Длинные сальные патлы, мешковатая одёжка, сивушное амбре и разбитые губы... Образцовый представитель городского дна.

— Милостивые гощ-ш-ш-шудари, — кое-как прошепелявил он. — Не вы ли, щ-ш-шлучаем, щ-ш-штали причиной...

Несмотря на непрезентабельный внешний вид, шепелявый бедолага сумел порадовать нас изысканной речью, которая, правда, давалась ему с большим трудом. Я быстро сократил дистанцию и оборвал его мучения коротким ударом в подбородок.

Мужичок, потеряв сознание, завалился вперёд. Я подхватил обмякшее тело и опустил его на землю — лишний грохот мог привлечь ненужное внимание.

С каждым мгновением становилось всё светлее, а количество преследователей всё больше. Уйти, незаметно скрывшись в темноте, нам уже не светило.

Марк, отчаявшийся добиться от меня благоразумия, сжал в ладони кинжал. Он готовился к схватке, хотя вполне мог оставить меня в гордом одиночестве. Такая самоотверженная преданность товарищу была достойна уважения.

С момента объявления тревоги прошло не меньше пяти минут. Охрана, похоже, не собиралась вылазить из форта... Оченьжаль, а я надеялся, что они сами откроют мне ворота — так было бы куда проще.

— Уходим, — спокойно сказал я. Дальше ждать не имело смысла.

— Да неужели? — с облегчением выдохнул Марк.

Мы свернули на ближайшую улочку и побежали в ту сторону, где было тише всего. Чем меньше шума, тем меньше народа.

— От они! — из невзрачной подворотни к нам наперерез выскочили три человека.

Двое бросились врукопашную, а третий оказался умнее — он побежал прочь, не забывая оглашать окрестности звонким свистом. Интересно, у них здесь открыли школу, где обучали этому делу, или местные талантливы от природы?

Нападавшие не были бойцами. Они выглядели как тюлени и двигались так, словно матушка-эволюция выдала им ласты вместо ног — медленно и неуклюже.

Марк свалил одного, ударив рукоятью кинжала в висок, а второй оказался настолько неловок, что сам подставил переносицу под выставленный мной локоть.

Жаль, но славный боевой путь этих смельчаков закончился, не успев начаться. Оба растянулись на земле, красиво раскинув лапки.

— Они здесь! — завопил отбежавший на безопасное расстояние свистун. — По Кривуле уходят!

Звучное название прекрасно подходило этой извилистой улочке. Халупы и сараи всех возможных видов и конфигураций были разбросаны здесь в таком «идеальном» порядке, что найти хотя бы один прямой участок не представлялось возможным.

Мы рванули вперёд, огибая углы и перепрыгивая через преграды.

Не все местные обитатели желали лично поучаствовать в охоте — многие, завидев нас, проворно убирались с дороги, и это было довольно мудро с их стороны. Жаль только, что этой мудрости не хватало на то, чтобы хранить гордое молчание. Каждый встречный оборванец считал своим долгом оповестить округу о нашем приближении.

— Здесь!

— Сюда!

— Тут!

Крики, вопли и свист звучали отовсюду. Это мешало, но куда хуже было другое: сквозь просветы между домами виднелись сливавшиеся в однородную массу тени преследователей. Нас окружали со всех сторон.

Откуда-то из тёмного переулка нам под ноги выскочила тощая курица. Ошеломлённая происходящей суетой она закружилась на месте, добавив в общую какофонию растерянное кудахтанье.

Дорогу впереди перекрыли два десятка человек. Вот и конец нашему забегу.

По-настоящему вооружённых бойцов среди них не было, но у шестерых в руках виднелись короткие палки, а трое подкидывали в ладонях мешочки, явно набитые чем-то тяжёлым. Не острая сталь, конечно... Правда, нам и этого хватит.

— Бьёмся? — коротко, но ёмко спросил Марк.

Судя по взгляду, разведчик не хуже меня понимал расклад и наши шансы на успех.

Я мотнул головой. Красиво гибнуть в неравной схватке с обитателями городского дна пока что не входило в мои планы.

Назад нельзя, вперёд нельзя — нас поджимали со всех сторон. Что делать, если свободных путей для отхода совсем не осталось? Во-первых, как говорил один из моих бывших коллег — не включать бздуна. А во-вторых, если дороги нет, то придётся шпарить по бездорожью.

— Наверх, — я указал на крышу ближайшего подходящего сарая. — Ты первый, беги вперёд, меня не жди. Вместе нельзя.

Кипятивший нутро адреналин сжимал горло, поэтому я говорил отрывисто и сдавленно. Однако Марк меня понял. Двигаться по хлипким крышам лучше поодиночке — так меньше шанса провалиться к кому-нибудь в гости.

Разведчик не спорил. Он зацепился за край крыши, подтянулся и исчез за кромкой. Я слышал, как дерево жалобно заскрипело под его ногами.

— Поверху! — завопил сгорбленный мужичок, который сидел неподалёку и не принимал участия в погоне. — Один поверху идёт!

Крики преследователей изменили тональность — они так вопили, перебивая друг друга, что разобрать отдельные слова было попросту невозможно.

Я выждал ещё пять секунд. Разгорячённая людская масса была всего в паре десятков шагов от меня. Нужно слегка остудить их пыл.

Сознание на долю секунды утонуло в прошлом, вытаскивая оттуда ауру чистого ужаса. Всё получилось — я снова стал источником ледяной волны, накрывшей несколько сотен человек. Правда, на этот раз эффект оказался почти незаметен.

То ли сказалась усталость, то ли количество целей было слишком велико, не знаю. Но неприятный факт заключался в том, что преследователи лишь на мгновение замедлили шаг, после чего завопили громче прежнего и рванули ко мне в два раза быстрее. Капелька страха, похоже, только раззадорила оборванцев.

Пора уходить.

Короткий, буквально в пару шагов, разбег. Толчок ногой от стены. Пальцы вцепились в шершавую кромку крыши. Рывок, и я уже наверху.

— Второй тоже полез! — горбун поднялся со своего места, чтобы помешать мне, но не успел. Его пальцы только скользнули по штанине.

Силуэт Марка маячил впереди — разведчик бежал не оглядываясь, легко перепрыгивая между хибарами. Вот он — минус уплотнённой застройки... Главное, чтобы доски выдержали, а то получится нехорошо.

Я рванул следом. Растерявшиеся попервой преследователи очухались. Самые смелые даже полезли на крыши мне наперерез, но не преуспели — им помешал клевец, которым я сшибал на землю самых резвых. Удар стальным молотком быстро лишает желания заниматься альпинизмом.

Оружие раскаявшегося проявило себя с лучшей стороны. Я работал им, не сбавляя хода — короткое экономное движение, глухой стук, и очередной «счастливчик» тут же отправлялся в полёт. Недолгий, увлекательный, а для некоторых, возможно, последний.

Только сейчас мне удалось оценить клевец по достоинству. Лёгкий и ухватистый, он определённо стоил того, чтобы взять Клопа в отряд.

Доски трещали и пружинили под ногами. Я перескакивал с крыши на крышу, отчего сердце время от времени сжималось в приятном напряжении. Бодрящая пробежка — особенно если учесть камни, которыми преследователи пытались придать мне дополнительного ускорения.

Правда, это был жест отчаяния — погоня провалилась. Нам с Марком удалось главное — мы прорвали кольцо окружения, оставив озлобленных голодранцев позади.

Однако считать ворон тоже не стоило: подданные Короля нищих, несмотря на очевидное поражение, сдаваться не собирались.

Лезть на крыши они почему-то больше не спешили, поэтому вынуждены были скучно бежать за нами по узким кривым улицам. А вот мы с Марком шпарили почти по прямой, совершенно не стесняя себя теснотой здешних лабиринтов. Расстояние между нами и преследователями увеличивалось с каждой секундой.

Как известно, всё хорошее рано или поздно заканчивается. Наша задорная утренняя пробежка не стала исключением.

Мы добрались до окраины квартала и спокойно спустились на землю. Бродившие неподалёку оборванцы поглядывали на нас исподлобья, но лезть не решились. Ничего удивительного — те из них, кто был готов рискнуть, всё ещё бегали между кривобокими халупами где-то вдалеке позади.

Группка подростков лет пятнадцати на вид попыталась, правда, изобразить из себя героев, однако их порыв никто не поддержал.

Они смело приблизились шагов на двадцать, подбадривая себя ругательствами и криками, но на этом запал иссяк. Всего пара дружелюбных взмахов клевцом успешно остудили горячие головы — ребята быстро осознали нерадостные перспективы и благоразумно отошли на прежние рубежи.

Верное решение. Черепно-мозговая травма — это не тот диагноз, к которому стоит стремиться.

Мы вышли на пустырь, пробежали пару сотен метров, а затем не сговариваясь обернулись. Вся толпа, последовавшая нас, замерла на границе квартала — люди смотрели вслед ускользающей добыче, но даже не пытались выйти за пределы домов. Странное зрелище.

Странное и слегка пугающее.

Глава 19

Дальше мы шли спокойным шагом. Оборванцы остались позади и больше не представляли никакой угрозы. Не знаю, почему они не стали преследовать нас хотя бы до первых домов «чистого» города. Быть может, ребята просто смирились с поражением, осознав бесперспективность дальнейшей погони?

Как бы то ни было, меня это мало волновало — главное, что нам удалось скрыться, а остальное не имело значения.

— Оно того стоило? — напряжённо спросил Марк.

Я кивнул.

— Мне так не показалось.

Я пожал плечами. Наша короткая вылазка на территорию противника позволила убедиться в главном: нахрапом Короля нищих не взять.

И дело вовсе не в форте и его хорошо организованной охране — с этим вполне можно было работать. Главная трудность заключалась в том, что квартал нищих оказался фактически «вырван» из общей городской инфраструктуры. Он существовал как бы отдельно, и, что самое печальное, был населён враждебно настроенными аборигенами.

По классификации Управления, обособленная территория, полностью контролируемая нелояльными жителями, относилась к высшей категории сложности. Местность смерти — так её неофициально именовали аналитики. Оперативники обычно выражались менее пафосно и ограничивались фразами наподобие «полная задница».

В столь агрессивной среде практически невозможно вести нормальную разработку цели. Даже банальная слежка крайне затруднена — попробуй организовать пост стационарного наблюдения, когда появление любого чужака вызывает у населения такой нездоровый интерес. А без длительного наблюдения рассчитывать на успех в подобных делах — это безумие.

Не зная, как живёт враг, чем он дышит, успешное нападение не организовать.

Нет, был, конечно, другой вариант: войсковая операция с тотальной зачисткой всех причастных. Но подобные мероприятия, во-первых, тоже нужно тщательно планировать, а во-вторых, для них требуются такие силы, которыми я не располагал. Да и город вряд ли бы обрадовался столь неожиданному сюрпризу...

— Я сразу тебе об этом говорил, — недовольно сообщил Марк, когда я поделился с ним своими мыслями. — А ты решил рискнуть нашими жизнями, вместо того чтобы просто послушать меня...

— Если боишься риска, то ты явно выбрал в жизни не тот путь. И ты заблуждаешься — я очень внимательно слушал всё, что ты говоришь.

— Тогда зачем мы туда полезли?

Резонный вопрос, ответ на который был очень прост. Я не мог полагаться только на слова Марка — мне требовалось увидеть всё самому.

И дело не в том, что у меня были сомнения в профессионализме разведчика, вовсе нет. Просто наш опыт слишком отличался и там, где он видел непреодолимое препятствие, я вполне мог заметить обходной путь.

Кроме того, хотелось получить чуть более конкретную информацию, а не ограничиваться одними общими фразами, типа «неприступная крепость», «надёжная охрана» и другими им подобными.

— Это была ошибка, — сообщил Марк, недожавшись ответа на свой вопрос. В его голосе слышалось плохо скрываемое раздражение.

Я снова пожал плечами. Мой спутник имел полное право думать так, как хочет — у меня не было ни малейшего желания переубеждать его.

Столкновение с неприятелем, бегство, угроза жизни — всё это большой стресс даже для подготовленного человека. А стресс требует выхода, и злость ещё не самый худший вариант. Уверен, скоро прохладный ветерок прочистит голову разведчика.

Утро всё больше вступало в свои права. Солнце, поднимавшееся из-за горизонта, красиво подсвечивало дома, до которых осталось не больше сотни метров. Воздух становился всё теплее — совсем скоро город снова превратится в печь.

— Нам повезло, — резюмировал Марк, через полминуты. — Мы вполне могли остаться там навсегда...

Тон разведчика изменился — он успел справиться со стрессом даже быстрее, чем я предполагал.

— Никто не знает свою судьбу, — философски заметил я. — Но если всего бояться, то тогда и жить, наверное, не стоит.

— Нельзя всегда полагаться на удачу.

— А я не считаю, что нам повезло. Мы действовали решительно, быстро соображали и были на шаг впереди противника... В общем, мы были подготовлены лучше, чем враг, и поэтому смогли выбраться, вот и всё.

Марк покачал головой. По лицу читалось, что разведчик не согласен со мной, однако он не стал препираться и сказал кое-что другое:

— Ты здорово придумал с крышами... Мысль простая, но своевременная... Мы бы не смогли прорваться силой.

— Не благодари, — усмехнулся я.

— И не собирался, — Марк вернул усмешку, помолчал немного, а потом добавил: — Но ты молодец.

Было заметно, что разведчик не привык раздавать похвалы, и это непростое занятие давалось ему с некоторым трудом.

Пусть я не сделал ничего особенного, но признание заслуг со стороны целого декана грело душу. Доброе слово — оно, как говорится, и собаке приятно.

Под ногами снова появилась деревянная мостовая, сигнализирующая о возвращении в цивилизацию. До ближайших домов было уже рукой подать — метров пятьдесят, не больше.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросил Марк.

— Собираюсь дойти до трактира, плотно позавтракать, а затем завалиться в кровать на пару-тройку ближайших часов...

Пусть медитация здорово восстанавливала силы, но телу требовался полноценный отдых. И если эти требования систематически игнорировать, то последствия не заставят себя долго ждать.

— Я не об этом. Я о Короле нищих и книге того безумного старика... Ты не думал о том, чтобы оставить эту затею?

Как только мы вошли в город, разведчик сразу же понизил голос. Не сказать, что на окраине было особенно многолюдно, но просыпающиеся жители уже сновали тут и там. Не стоило беспокоить их упоминанием кликухи главного преступного авторитета.

— Нет, — лаконично ответил я.

Информация о Синей тьме, которая по словам Фруас Суара могла быть опасна не только для меня, но и для моих сестричек, была слишком важна. Так что добыча книги — это моя первоочередная задача. Хотя об остальных делах забывать тоже не стоит.

— Почему? — Марк не унимался.

— Она мне нужна, — просто ответил я. — К тому же я обещал тебе голову Короля... Вот и убьём двух зайцев одним выстрелом.

— Бедные зайцы, — хмыкнул разведчик. — Никогда не слышал такого выражения.

Он замолчал на секунду, а затем продолжил, но уже с полной серьёзностью:

— Как ты хочешь всё провернуть?

Я задумчиво покачал головой. Вариантов было немало, однако многие из них требовали длительной подготовки, на которую не хотелось тратить время. Его и так всегда не хватало.

«Разведка боем» показала, что прямолинейные действия обречены на провал... Однако если через парадный вход зайти невозможно, то стоит поискать чёрный. Мы люди негордые, мы и самым маленьким «окном» не побрезгуем.

— Нет других способов попасть в Древние своды?

— Может и есть, — Марк пожал плечами. — Но если так, то знает об этом только сам Король или кто-то из его ближайших людей.

— Неужели ты не пытался познакомиться с кем-нибудь из них? — с улыбкой спросил я.

Зная Марка, трудно было поверить, что он не завербовал какого-нибудь бедолагу из окружения Короля.

— Пытался, — коротко ответил Марк. — Безуспешно.

Разведчик поморщился. Похоже, эта неудача оставила «шрам» на его профессиональной самооценке.

— Как так вышло?

— Вот так, — Марк явно не желал развивать эту тему, однако всё-таки продолжил: — Хочешь — верь, хочешь — не верь, но люди Короля преданы ему как брату, как родному отцу, как... как...

Разведчик не смог подобрать подходящего сравнения, но закончил мысль:

— Они преданы ему как самому себе. А может быть, даже сильнее.

— И как же так вышло? — удивился я.

Странное дело. Обычно уголовники не отличаются высокими моральными качествами, а здесь такая трогательная преданность...

— Не имею ни малейшего понятия. Но точно знаю, что найти крысу среди ближников Короля невозможно — они, скорее, разорвут себе горло, чем предадут своего господина. Да и как ты на них выйдешь? Они же почти безвылазно сидят под землёй — на поверхность вылезает лишь всякая шушера.

Я кивнул. Последний фактор существенно затруднял вербовочные мероприятия — трудно найти подход к объекту, когда не можешь его даже увидеть.

Впрочем, если нельзя выйти на друзей Короля, то стоило познакомиться с его врагами.

— Ты говорил, что Король пришёл в город полвека назад... — задумчиво произнёс я. — И уже тогда он явно не был младенцем... Это сколько же ему сейчас лет? Семьдесят? Восемьдесят?

— Не знаю... — Марк пожал плечами. — Но где-то так.

Солидный возраст. Не зря трактирщик обозвал Короля старым паскудником.

Но как так вышло, что всей городской преступностью руководил конкретно так зашившийся пенсионер? Уголовный мир жесток — его обитатели не особо чтят старость и не прощают ошибок.

Пожилой человек, каким бы ловким он ни был в прошлом, физически не мог удерживать в ежовых рукавицах всё городское отребье. Стоило только проявить слабину, как коллеги по опасному бизнесу тут же сожрали бы старичка без остатка — хоть в подземной крепости, хоть на поверхности. И никакие суперпреданные соратники его бы не спасли.

В лучшем случае Короля стали бы использовать в качестве подставной фигуры, говорящей головы или свадебного генерала, которого по торжественным случаям вытаскивают из нафталина...

Однако дело обстояло совершенно иначе. Старый уголовник обладал реальной властью, что должно было жутко бесить молодых и борзых, которые наверняка мечтали сбросить Короля с его трона. И такие «мечтатели» вполне могли стать нашими союзниками.

— Все враги Короля либо кормят червей в земле, — Марк снова разрушил мой гениальный замысел, — либо стали пищей для тварей, обитающих в глубине Древних сводов. В городе нет ни одного человека в здравом уме, кто был бы готов бросить Королю вызов...

Разведчик замолчал и многозначительно посмотрел на меня.

— Что за гнусные намёки? — усмехнулся я. — Уж кому-кому, но точно не тебе упрекать меня в отсутствии здравомыслия, после того как ты чуть не сорвался штурмовать Древние своды с одним кинжальчиком.

— Даже лучшие иногда ошибаются, — ответил Марк, а затем рассказал несколько душераздирающих историй о том, как Король поступал с желающими занять его тёплое местечко.

За долгие годы многие достойные представители городской преступности пытались свергнуть тирана. Среди смельчаков были умные, были решительные, были сильные...Были даже те, кто ловко соединял в себе эти прекрасные качества, однако закачивали все одинаково — они превращались в ободранные куски мяса, молящие о смерти.

Вот и получалось, что у тех, кого с натяжкой можно было назвать конкурентами Короля, при одной только мысли о прямом противодействии их нищенскому величеству, волосы вставали дыбом от страха. Причём вставали даже в самых укромных местах.

Глава городской преступности с каждой секундой нравился мне всё больше и больше. Он не только сумел обеспечить преданность друзей, но и врагов напугал до икоты. Выдающаяся личность, что ни говори...

Мне уже не терпелось познакомиться с ним поближе, но как это сделать?

Устроить провокацию? Наехать на интересы бизнеса? Имитировать появление новой банды?

Всё это могло привести к жертвам среди непричастных, однако этическая сторона вопроса отходила на второй план. С моральными терзаниями я бы как-нибудь справился, но меня останавливало другое — отсутствие бойцов.

Перечисленные варианты были нереализуемы малыми силами, а использовать наёмников не выйдет — они просто не пойдут против Короля. Да и доверять им нельзя. Одно дело — схватка с лесными разбойниками, и совсем другое — война с лидером местной ОПГ.

Стоило только заикнуться о подобном, как людишки побежали бы сдавать меня, обгоняя друг друга.

Деревянный настил под ногами сменился камнем. Судя по всему, до площади и нашей «базы» осталось совсем чуть-чуть.

По ушам били звуки города: стук колёс и лошадиное ржание, крики зазывал и людской смех, грохот молотков и визг пил.

Мой взгляд скользил по лицам прохожих, по домам, по вывескам. Я привычно контролировал обстановку самым краешком сознания, мозг же продолжал обдумывать тактику дальнейших действий.

Подворотни, переулки, торговые лавки...

Раз на цель нельзя выйти ни через друзей, ни через врагов, то придётся действовать через семью — благо трактирщик упоминал о наличии у Короля сына. Тогда мне почему-то подумалось, что речь шла о ребёнке или подростке, однако, учитывая возраст папани, сыночка-корзиночка вполне мог быть старше Марка.

Вряд ли Король заделал наследника сразу по прибытии в город. Тогда ему было банально не до того — шла война за власть, а на войне дети только мешают.

Скорее всего, ребёнок появился на свет уже после того, как Король расправился со всеми врагами и установил единоличную власть в городе. На это ему, по словам Марка, понадобилось больше десяти лет, так что сынуле сейчас должно быть где-то под сороковник.

Отличный возраст. Желание жить ещё не угасло под грузом прожитых лет, амбиции в наличие, а тело пока способно к подвигам и не разваливается на ходу. Сомневаюсь, что «принц» с большой радостью сидит под землёй...

Кроме того, «дитятко» не могло вырасти под надзором такого авторитарного папани, не заимев пару десятков психологических комплексов. А там, где комплексы соединяются с амбициями, открывается нехилое окно возможностей для людей моей профессии.

Чтобы составить конкретный план, нужно было больше информации. Однако именно работа с королевским сынулей имела, на мой взгляд, наилучшие перспективы...

Взгляд вдруг зацепился за вывеску, на которой были изображены нить и иголка — мы проходили мимо портняжной лавки.

Поскольку до магазинов с готовыми шмотками всех размеров и цветов цивилизация в этом мире пока не доросла, стоило посетить сие заведение. Мой костюмчик, который вполне аутентично смотрелся в квартале нищих, в «чистом» городе вызывал лишь недоумённые взгляды прохожих.

— Мне нужна новая одежда, — я остановился так резко, что Марк, шедший чуть позади, едва не влетел мне в спину.

— Зачем?

— Фасон моего платья сегодня утром вышел из моды, — я тряхнул рукавами, которые стараниями Хоми превратились в окровавленные лохмотья. — Да и цвет меня не совсем устраивает.

Судя по взгляду, разведчик так крепко задумался о наших делах, что не сразу меня понял.

— Мне нужна новая одежда, — повторил я, а затем добавил шёпотом: — И сведения о сыне Короля...

Марк, тяжело вздохнув, поморщился. Похоже, он сам размышлял примерно о том же. И эти размышления ему почему-то сильно не нравились.

Я потянул руку, чтобы открыть дверь в лавку, но разведчик остановил меня, покачав головой.

— Не здесь, — печально произнёс он. — Я знаю местечко, где нам помогут исполнить оба твоих желания...

Интересно. Что это за волшебное место такое?

Марк подбавил загадочности очередным тяжёлым вздохом, а затем свернул в какой-то обшарпанный переулок и быстро пошёл вперёд. Я не стал донимать его расспросами — это не имело никакого смысла. Скоро и сам всё увижу.

Спустя пять минут, мы вышли на широкую улицу, застроенную богатыми домами, и остановились.

— Куда теперь? — спросил я.

— Никуда, — хмуро ответил разведчик. — Мы уже пришли.

Марк указал рукой на большое трёхэтажное здание с широкими витражными окнами. Роскошную входную группу украшала массивная вывеска с нарисованной на ней полуголой барышней, стыдливо прикрывавшей самые интересные места бутонами роз. Следовало отметить мастерство художника — изображение было выполнено со всеми анатомическими подробностями.

Над головой дамы блестели красные буквы, которые складывались в весьма интригующее название:

«Нежный цветок» — дом отдохновения для усталого путника.

Глава 20

— Бордель? — с лёгким удивлением спросил я.

— Женщина, которая здесь всем заправляет, не любит этого слова, — хмуро ответил разведчик. — Она считает, что от него несёт грязью и похотью — это может отпугнуть кого-нибудь из клиентов...

Похоже, здешняя хозяйка кое-что понимала в маркетинге.

— А на самом деле тут царит чистота и целомудрие? — хмыкнул я.

— Жаннет говорит, что в этом доме каждый может найти себе отдых по вкусу. И если клиент захочет целомудрия — он его получит. За отдельную плату, само собой.

Жаннет — это, надо полагать, имя хозяйки. Судя по тому, что сказал Марк, она не была обделена интеллектом. А значит, ухо следовало держать востро — умная женщина всегда представляет большую угрозу.

— Мне нужно что-нибудь знать, прежде чем войдём? — я посмотрел на разведчика.

— Жаннет хитра, как лиса, опасна, как коттар, и безжалостна, как гадюка. Она может отгрызть тебе ноги, а ты заметишь это только тогда, когда попытаешься встать... А когда заметишь, будешь благодарен, что она ограничилась одними ногами.

— И зачем мы идём к этой прекрасной женщине?

— Затем, что никто лучше неё не знает сына Короля. Раньше он появлялся здесь чуть ли не каждый день...

— А сама Жаннет ходит под Королём?

— Все, кто связан с пороком и деньгами, ходят под Королём. И Жаннет не исключение... — Марк в сто пятьдесят шестой раз вздохнул так тяжело, словно его придавило вагоном с углем.

— Ты не хочешь туда идти? — напрямую спросил я. Представление, которое разыгрывал разведчик, уже порядком меня утомило.

— Не хочу.

— Расскажешь почему, или предпочитаешь, чтобы я догадался сам?

— Попросить у Жаннет помощи — это то же самое, что сигануть со скалы вниз головой. Повезёт, если по итогу быстро свернёшь себе шею...

Марк говорил с такой горечью и с таким раздражением, что у меня не оставалось сомнений — сам он уже прыгал с этого метафорического обрыва.

— Что она для тебя сделала? — спросил я.

— Взяла на работу мою сестру.

Я посмотрел на Марка новым взглядом. Разведчик сумел поразить меня всего одной фразой: мало того, что у него, оказывается, была сестра, так он ещё и в бордель её пристроил. Очень по-братски, что сказать.

— Она белошвейка! — Марк даже покраснел, когда понял, о чём я подумал. — Обшивает девочек, чинит бельё... Тебе может сшить новую одежду...

Разведчик замолчал, а затем с возмущением спросил:

— Неужели ты и правда подумал, что я мог бы сделать шлюхой собственную сестру?

Неловко получилось — глупо это отрицать. Привычка всегда предполагать только самое плохое на этот раз подвела меня. Надеюсь, Марк не обидится.

— Никто ничего такого и не думал, — без зазрения совести соврал я. Мысли, как говорится, к делу не пришьёшь, а вслух я свои предположения не озвучивал. — К тому же люди по-разному проявляют родственные чувства... Всякое бывает, знаешь ли.

Марк с осуждением покачал головой.

— Что Жаннет потребовала у тебя взамен? — я поспешил вернуться к теме разговора.

— Жаннет не требует. Она просит... Нежным голоском, с милой улыбочкой и добрым взглядом.

— И о чём же она тебя попросила?

— О многом, — буркнул Марк, а затем взбежал по широким мраморным ступеням.

Разведчик, не глядя на меня, постучал в огромную дверь бронзовым молоточком. Похоже, он всё-таки обиделся. Странноватая чувствительность для взрослого мужика... Хотя, возможно, всё дело в эликсире бодрости — мало ли какие побочки имелись у этой алхимической «отравы».

Я поспешил за Марком, не переставая удивляться богатству этого дома. Даже графский замок уступал ему в роскоши, превосходя, правда, размерами.

Дверь распахнулась, едва затих стук. Складывалось впечатление, что привратник только и ждал, когда мы, наконец, соизволим почтить это место своим присутствием.

Внутри царил уютный полумрак, разбавленный утренним светом, пробивающимся через не до конца сдвинутые шторы. Аромат благовоний щекотал ноздри, а слух улавливал мелодичные позвякивания какого-то струнного инструмента.

Интерьер отличался утончённой изысканностью. Густой бордовый цвет стен гармонично сочетался с золотом и серебром. Чувствовалось, что дерево, металл и ткань, из которых была сделана мебель, сами по себе стоили немалых денег, но соединённые вместе трудом неизвестного мастера, они превращались в произведения искусства.

Я охватил всё это великолепие буквально одним взглядом — красиво, стильно, изящно... Жаль только, что атмосферу портила безобразная рожа какого-то невероятно огромного бугая. Лысый как колено, кряжистый и насупленный, он внимательно наблюдал за мной, устроившись справа от входа. На бугристом черепе и щеках чёрной вязью блестели татуировки.

Выглядел этот тип очень странно: его костюм совершенно не сочетался со столь злобной физиономией. Элегантный камзол василькового цвета, украшенный белоснежными кружевами, смотрелся на мускулистом торсе совершенно неуместно, а батистовые панталоны, обтягивающие массивные бёдра, выглядели откровенно нелепо.

Венчали этот удивительный образ нежно-розовые чулки на голенях и воздушный шарфик того же цвета на шее. Ну и серебристые туфли на небольшом каблуке — куда же без них?

Однако, как бы глупо ни был одет верзила, к нему стоило отнестись со всей серьёзностью — неподходящий прикид вряд ли помешает огромным кулакам сделать из меня отбивную.

Я незаметно положил ладонь на рукоять Лэйлиного кинжала, заткнутого сзади за пояс. Случись чего, мне понадобиться всего мгновение, чтобы вынести этому стиляге модный приговор.

Голос здоровяка тоже совершенно не подходил ни внешности, ни костюму — он был бархатными, глубоким и каким-то интеллигентным, что ли. Такое ощущение, что в одном теле соединили трёх совершенно разных человек: университетского профессора, урку-бодибилдера и педиковатого модника.

— Рад, что ты снова нашёл время, чтобы навестить нас, Марк! — произнёс он. — Что за юный господин сопровождает тебя сегодня? Не хочу давать непрошеных советов, но ему стоило бы задуматься о смене портного... Не следует прятать хорошую фигуру под грубой мешковиной — нельзя стыдиться своего тела!

Комментарий по поводу моего внешнего вида я решил оставить без внимания. А вот то, что Марка здесь встречали как родного, было весьма интересно. Теперь понятно, где разведчик проводил время, пока я кис в графском замке.

— Ты сегодня у дверей, Бик? — с ноткой удивления в голосе спросил Марк.

Похоже, обычно бугай не встречал посетителей на входе. И это был правильно — увидев такую рожу, многие могли позабыть о зове плоти.

— Мадам велела занять это место ещё вчера вечером, — сообщил Бик. — Не скажу, что мне очень нравится, но смена деятельности всегда идёт на пользу — какое-никакое, а всё-таки развлечение.

— Ясно, — Марк кивнул. — Мы хотим увидеть хозяйку.

— Мадам ждёт вас?

Разведчик не успел ничего ответить — из-за какой-то портьеры выпорхнула стройная девушка, закутанная в некое подобие кимоно. Её сопровождал лёгкий аромат лаванды, чуть раскосые зелёные глаза лучились от счастья, а мелкие задорные кудряшки обрамляли овальное личико.

— Господа, — прощебетала она, сдув непослушные локоны, — я рада, что именно мне выпала честь встретить вас в доме отдохновения...

Красотка произнесла приветствие таким тоном, что не оставалось никаких сомнений — всю свою жизнь она ждала именно нас. Что ни говори, а сервис здесь, похоже, был на самом высоком уровне.

— Марк? — прищурилась вдруг девушка. — Это ты?

Видимо, она не сразу разглядела наши лица в полумраке и выдала дежурное приветствие чисто на всякий случай.

— Я не один, — ответил Марк.

— Ты привёл кого-то из своих друзей? Кого-то из господ ветеранов?

Красотка закусила губу, а её взгляд слегка затуманился. Похоже, ветеранов здесь знали и ценили.

— Нет, — я вышел из тени. Не люблю разочаровывать прекрасных дам, но ничего не поделаешь. — Меня зовут...

— Господин Феликс! — девушка так резко всплеснула руками, что с неё чуть не слетело «кимоно». — Какая честь! Мадам будет счастлива увидеться с вами, но, к сожалению, сейчас она немного занята...

Интересно. В том, что меня здесь знали, в принципе, не было ничего удивительного — слухами земля полнится. А вот то, что меня ждали... Это слегка напрягало. Особенно если вспомнить ту характеристику, которую Марк дал здешней хозяйке.

— Господин Бик! — девушка надула губы и нахмурилась. — Почему вы держите наших дорогих гостей у входа?

— Простите, госпожа Лизет, — бугай склонил бугристую голову. — Мои манеры никуда не годятся... Я приношу свои глубочайшие извинения и надеюсь, что небольшое недоразумение не обидело...

— Не волнуйтесь, никто не в обиде, — я прервал эти излияния самой дружелюбной улыбкой, имеющейся в моём арсенале. — Так значит, вы позволите нам подождать мадам Жаннет здесь?

Я будто бы невзначай шагнул в сторону огромного дивана, оббитого бархатом.

Если этот аттракцион невероятного гостеприимства вдруг закончится схваткой, у меня будет тактическое преимущество. Массивная мебель не даст неприятелю напасть с одной из сторон.

— Разумеется! — девушка прижала руки к сердцу. Это выглядело так, словно её чуть инфаркт не хватил от одной мысли, что мы будем ждать где-то в другом месте. — Присаживайтесь, располагайтесь, сейчас вам принесут вино и закуски! А чтобы вы не скучали, я и мои подруги с удовольствием составим...

— Мы подождём в комнате Цимии, — Марк оборвал речь красотки. — Без вина и закусок.

Разведчик совершенно по-свойски поднялся по широкой лестнице, видневшейся в конце фойе, и помахал мне рукой, предлагая следовать за ним.

Идти вглубь здания не хотелось — устроить засаду там было проще всего. Теснота и незнакомая планировка могли стать для меня неприятным сюрпризом. С другой стороны, вряд ли здесь притаилась рота солдат, а с парой-тройкой бойцов я уж как-нибудь справлюсь.

На верху лестницы мы с Марком отодвинули очередную портьеру, оказавшись в центральной части здания. И здесь было совсем не так тихо и спокойно, как внизу.

В прошлой жизни мне доводилось бывать в разных заведениях подобного рода, которые отличались друг от друга и ценами, и, скажем так, философией. Однако «Нежная роза» оказалась не похожа ни на одно из них.

Обычные бордели утром представляли собой до крайности унылое зрелище. Все деньги потрачены, клиенты в основном разошлись, а девочки устали и засыпают чуть ли не на ходу... В общем, тишина, пустота и тоска.

В «Нежной розе», несмотря на раннее время, царила атмосфера театра перед главной премьерой сезона. Взволнованные, но воодушевлённые лица, лёгкая паника и целый хор звонких девичьих голосов, возбуждённо обсуждающий грядущее «представление». И перемывающих друг другу косточки, само собой.

— Генриетту сегодня приглашали сразу к двоим!

— И как же бедняжка справилась?

— Не знаю, но Бик говорил, что клиенты остались весьма довольны...

Мы шли через анфиладу хорошо обставленных комнат, в каждой из которых миловидные и не очень одетые дамы занимались своими делами.

Кто-то смывал или наносил на лицо «боевую» раскраску, кто-то выполнял гимнастические упражнения, кто-то занимался причёской. На мягких диванчиках в беспорядке валялись кружева, чулки и корсеты, а девчата сосредоточенно выбирали себе подходящие наряды. Кругом царила весёлая суета, которая вот-вот должна была превратиться в хаос.

Свежий утренний ветерок, прорывавшийся сквозь распахнутые настежь окна, гонял по комнатам ароматы духов и благовоний.

Встречные девушки тепло приветствовали Марка, а на меня поглядывали с нескрываемым интересом. Вряд ли здесь часто бывали юноши «моего» возраста.

— Кто это с тобой, Марчик? — с обольстительной улыбкой спросила черноволосая прелестница, закутанная в полупрозрачный пеньюар. — Неужели сын?

Разведчик молча прошёл мимо, но красотке ответ был и не нужен. Она хихикнула, упорхнув в одну из боковых комнат. Правда, это уже не имело значения — её вопрос породил целую волну обсуждения.

— А у Марка, оказывается, сынишка есть! Такой симпатичный мальчик...

— Мальчик? Ну не знаю... Взглядом раздевает как взрослый мужчина!

— А тебя, Иветта, раздевать не нужно, ты и сама готова сбросить платье в любой момент.

— Ты бы тоже любила раздеваться, будь твой зад не таким плоским...

— Девочки, да перестаньте болтать... Это всё равно не действует — он даже не краснеет!

Я едва заметно улыбнулся. Обитательницы «Нежной розы» всеми силами хотели смутить молоденького паренька. В ход шли пикантные разговоры, томные взгляды, «случайно» сползающие с плеч бретельки и многие другие приёмчики из арсенала профессиональных соблазнительниц.

Девчата были совершенно разными — они отличались формами, оттенками кожи, цветом волос и темпераментом. Роднило их только одно — красота.

Настоящий Феликс уже наверняка стал бы того же цвета, что и алые портьеры, скрывавшие стены. Ну а я спокойно шёл за Марком, поглядывая на устроенное представление. Хотя куда больше меня интересовало другое — не прячут ли красотки оружие в складках одежды.

— Какой всё-таки взгляд у мальчика... Пронизывающий...

Я без стеснения рассматривал жриц платной любви, выискивая возможную угрозу. Не стоило недооценивать их хрупкие фигурки. Именно так, прикинувшись совершенно беззащитным и слабым, проще всего подобраться к цели.

Спустя минуту, залы с девочками остались позади.

Мы вышли к лестнице, ведущей на третий этаж, поднялись по узким, но высоким ступеням и оказались в обители спокойствия и тишины. Если внизу не прекращался гомон, то здесь было слышно, как под ногами поскрипывает навощённый паркет.

Из светлого просторного зала налево уходил едва заметный коридор — туда-то мы и направились.

— Нам сюда, — через четверть минуты Марк остановился перед дверью, набранной из лакированных реек. — Здесь живёт моя сестра — Цимия.

Я молча кивнул.

— Та самая, — добавил разведчик, — которую я, по твоему мнению, добровольно записал в шлюхи.

Похоже, эта тема являлась для разведчика своеобразной болевой точкой. Неудивительно, что раньше он не упоминал ни о сестре, ни о месте её работы. Пусть девушка не занималась ничем не пристойным, но Марк явно испытывал чувство вины из-за того, куда он собственноручно её пристроил.

Давить на столь сильное чувство не стоило — это могло спровоцировать серьёзный конфликт. Лучше перевести всё в шутку.

— Готов поспорить, — улыбнулся я, — что она сама сбежала от тебя. Лучше жить в доме отдохновения для усталых путников, чем ежедневно любоваться на твою скучную физиономию. Я уже сам подумываю поступить так же — особенно если спать за деньги ни с кем не придётся.

— Это бордель. Мужчин сюда не берут.

Экая дискриминация и ущемление полов. Не знает этот мир настоящего равноправия.

— Доводилось слышать, — хмыкнул я, — что здешняя хозяйка не в восторге от слова «бордель»...

— Здешняя хозяйка в восторге только от денег... И от той власти, которую они дают.

Разведчик криво усмехнулся. Не знаю, прошла ли его обида, но он точно хотел сказать мне что-то ещё.

— Тебя здесь ждали, — через пару секунд сообщил, наконец, Марк.

— Я догадался.

— Ждали потому, что Жаннет попросила... — Марк поморщился. — Попросила меня привести тебя к ней.

Вот как? Весьма интересно. Зачем же я понадобился хозяйке «Нежной розы»? Вряд ли она просто хотела полюбоваться на парнишку, который осмелился хамить мастеру Вегайну.

— Что ей нужно? — спросил я.

— Не знаю. Я не собирался исполнять её «просьбу»... Пока ты не решил серьёзно взяться за Короля — тогда выхода уже не осталось.

Ситуация понятнее не стала — в настоящий момент для анализа было слишком мало информации. Кое-какие ответы обязательно появятся после того, как Жаннет соблаговолит нас принять. Пока же оставалось только ждать.

Марк посмотрел на меня, а затем толкнул дверь — она заскрипела, но поддалась.

За дверью оказалась пара небольших комнат, соединявших в себе спальню со швейной мастерской, и высокая молчаливая девушка с длинными чёрными волосами. Она обняла брата, посмотрела на меня, а затем, после взаимного представления, сделала книксен. Всё это происходило в полной тишине.

Как только Цимия услышала, что мне нужна новая одежда, она тут же притащила измерительную ленту и образцы тканей. Я быстро выбрал из представленных вариантов наименее броские, после чего буквально тремя словами описал желаемый результат. Прочность, удобство, простота — вот что мне нужно было от одежды. Ну и парочка потайных кармашков для метательных ножей — они тоже лишними не станут.

— Болит? — низким грудным голосом спросила девушка, указав на мои перебинтованные предплечья. Это было первое слово, которое она произнесла.

— Нет, — я покачал головой.

Несмотря на то что Хоми нанёс мне серьёзные повреждения, раны действительно не болели. Не знаю почему. Возможно, это была своеобразная побочка, после поглощения зерна ликвера. Ведь тогда, в темнице, у меня даже кости срастались буквально за долю секунды...

На этом наш странный диалог закончился. Цимия кивнула — похоже, мой ответ её полностью удовлетворил.

Быстро и умело сняв мерки, девушка на секунду задумалась, а затем упорхнула в соседнюю комнатку. Спустя несколько мгновений, она вернулась оттуда со льняной рубахой бежевого цвета и тёмно-серым жилетом.

Цимия протянула мне обновки, а затем показала три пальца.

— Это на первое время, а остальное будет готово через три дня, — перевёл жест сестры Марк.

Я без стеснения сбросил окровавленную одежду на пол и натянул принесённые обновки. Цимию моё внезапное обнажение совершенно не смутило — думаю, работа в таком месте избавила её от излишней чувствительности.

— Сколько с меня?

Цимия помотала головой. Этот жест был понятен без перевода.

— Почему? — спросил я. Не люблю быть должен.

Девушка указала пальцем на меня, а затем на брата.

— Это благодарность за моё спасение, — пояснил Марк. — Я рассказал Цимии о том, что на нас напали по дороге в город.

— Вот как? — я внимательно посмотрел на разведчика. — Надеюсь, ты не стал пугать сестру лишними подробностями?

Хотелось верить, что он не рассказал, как я уничтожил предназначенную ему стрелу при помощи магии.

— Подробностей не было, — поспешил успокоить меня Марк.

Вот и славно.

Девушка жестом предложила нам присесть, а сама достала ножницы и принялась за работу. Она вела себя так, словно здесь никого, кроме неё самой, не было.

— Цимия не очень болтлива, — шёпотом пояснил Марк.

— Я заметил.

Что же, неразговорчивость — не самое худшее качество для женщины. Многие мужья отдали бы по паре пальцев с каждой руки за то, чтобы их жёны болтали поменьше хотя бы один день в неделю.

Не успели мы усесться на единственный не заваленный платьицами, халатиками и пеньюарами элемент мебели — небольшую кровать с пышной периной, как в дверь постучали. В комнату заглянула Лизет — та девушка, которая встретила нас внизу.

— Мадам готова принять вас, — с улыбкой сообщила она. — Я провожу вас к ней...

Что же, ждать встречи с Жаннет долго не пришлось, и это весьма обнадёживало. За столько короткое время качественнуюзападню не организуешь, а значит, имелись неплохие шансы ограничить наше общение простым разговором. Хотя расслабляться тоже не стоило — всегда нужно быть готовым к худшему.

Мы попрощались с Цимией, которая ответила едва заметным кивком, и вышли в коридор. Если вдвоём здесь было тесновато, то втроём стало почти интимно.

— Ой, — Лизет, оступившись, прижалась ко мне всем телом, чтобы не упасть, — прошу прощения...

— Ничего страшного, — улыбнулся я, подхватив девушку за талию.

Лизет задержалась в моих объятьях куда дольше, чем это было необходимо. «Кимоно» не являлось серьёзной преградой для пальцев — казалось даже, что тонкая ткань наоборот только подчёркивает изгибы стройного тела. От волос девушки пахло лавандой и корицей.

— Благодарю вас, господин Феликс!

Лизет томно опустила ресницы, провела пальчиками по моим плечам, а затем нехотя отошла на пару шагов в сторону.

— Вы такой сильный, господин Феликс! А я такая неловкая!

Взглянув на порозовевшие щёки, заметив участившееся дыхание и утонув в заблестевших от возбуждения глазах, можно было понять, что между нами произошло нечто большее, чем случайный физический контакт. Между нами промелькнула искра, разгорелся пожар, вспыхнул огонь... По крайней мере, Лизет очень хотела, чтобы я подумал именно так.

И я бы подумал, не будь за моими плечами полвека весьма насыщенной жизни. А вот какой-нибудь по-настоящему юный бедолага уже пускал бы слюни, глядя на объект своего вожделения. Лесть и тепло горячего женского тела всегда действуют на мужиков безотказно.

Однако опыт, как говорится, не пропьёшь — я имел дело с такими мастерицами, которые могли бы преподавать там, где училась Лизет. Ну а рядом с Ритой она и вовсе была неумелой девчонкой. Хотя работу свою выполнила — «прощупала» меня и даже нашла один из метательных ножей, которые я забрал у Марка сразу после ухода от Барталомеи.

Второй — тот, что висел в ножнах на лодыжке — Лизет, правда, обнаружить не смогла. Но это и не удивительно. Не лезть же ей ко мне в штаны посреди коридора.

— Прошу вас! — девушка поправила одежду. — Нам туда.

Через узенькую и низкую дверцу мы прошли в соседний коридор, который привёл нас в другое крыло дома. Здесь было... богато.

Мне на секунду почудилось, что я оказался в Эрмитаже — золото, лепнина, немыслимое количество картин, покрывающих стены от пола до потолка... Не хватало только толпы снующих туда-сюда туристов и устало-монотонных голосов экскурсоводов, буднично рассказывающих о шедеврах мировой живописи.

— Ой, — растерянно пискнула Лизет, — кажется, я ошиблась, и мы пришли чуть раньше... Господа, давайте подождём нем...

Я не дал девушке договорить, схватил её за талию и сдвинул в сторону. В противоположной части зала виднелась открытая дверь, из которой только что вышли два человека. Вышли и сразу свернули в сторону, на почти незаметную лесенку.

Один был как две капли воды похож на громилу, впустившего нас в бордель — такой же здоровый, но далеко не такой стильный. Второй же выглядел как груша на ножках — маленький, с непропорционально огромным задом и узкими плечиками. Кроме фигуры, я успел разглядеть только жиденькие волосёнки на макушке... И они почему-то показались мне удивительно знакомыми.

— Господин Феликс, что вы делаете? Я совершенно не против, но давайте оставим развлечения на потом — сейчас нас ждёт мадам Жаннет...

Как только незнакомцы скрылись на лестнице, Лизет сразу же взяла себя в руки.

Что же, если громила наверняка работал здесь, то вот человек-груша, скорее всего, был той причиной, по которой Жаннет не приняла нас сразу, как только мы пришли. Она вела с этим человеком какие-то дела и, похоже, мне не полагалось его видеть... А раз так, то я обязан познакомиться с ним поближе.

Я обошёл девушку, но она тут же схватила меня за руку.

— Нельзя! — пропищала Лизет. — Вас ждёт мадам Жаннет, и вы не должны мешать другим...

— Не волнуйся, я никому не помешаю.

— Но, господин Феликс...

— Давай не будем губить вспыхнувшее между нами чувство мещанским недоверием, — я мило улыбнулся. — Марк, развлеки Лизет, мне нужно ненадолго отлучиться.

Разведчик без лишних разговоров схватил девушку и зажал ей рот, чтобы не кричала. Он не стал тратить время на споры, но по глазам было видно — мои инициативы его порядком утомили. То ли ещё будет, друг мой, то ли ещё будет...

Я рванул вперёд, свернул на лестницу, парой длинных прыжков преодолел полтора десятка ступеней и чуть не влетел в широченную спину спускавшегося гиганта.

— Вы заблудились? — пробасил он развернувшись. — Если позволите, с удовольствием провожу вас...

Здоровяк был натуральной копией привратника Бика. Только татуировки, кажется, совпадали не полностью.

Однако если Бик, несмотря на глупый внешний вид и интеллигентный голос, «излучал» уверенность хищника, то его близнец был добычей. Это ощущалось во взгляде, повадках и выражении лица.

Да он даже дышал так, словно чего-то побаивался — от опытного человека внутренний страх не скрыть за горой мышц.

Я не стал вступать в диалог, а просто поднырнул под огромную лапищу и оказался за спиной гиганта. Инстинкт требовал завершить удачный манёвр коротким выверенным ударом — позиция отличная, да и кинжал Лэйлы под рукой...

Однако я сдержал порыв — не стоило устраивать бойню. Здоровяк не представлял угрозы. Медлительный и неповоротливый, он только начал разворачиваться, не прекращая бормотать какую-то вежливую ерунду. Чёрт с ним, вряд ли такой тюфяк сможет мне чем-то помешать.

Передо мной маячил затылок человека-груши. Тот спокойненько шёл вперёд, даже не заметив моего появления.

— Доброе утро, любезный... — произнёс я.

Моя ладонь легла на узкое плечо, и я вдруг понял, почему этот персонаж показался мне знакомым... В этом не было ничего удивительного, ведь мы виделись всего сутки назад. Графский интендант — собственной персоной!

Негодник, который не хотел отдавать полагающиеся мне деньги, развлекался в лучшем городском борделе — вот он, истинный моральный облик разлагающейся имперской бюрократии.

— Доброе утро, — произнёс интендант обернувшись. Его лицо лучилось от счастья и даже синяки, поставленные мной накануне, не могли скрыть эту радость. — Мы знакомы?

Довольная физиономия для мужика, бредущего утром по шикарному борделю — обычное дело. Но имелся один нюанс. Я хорошо знал ту породу, к которой принадлежал графский интендант — людей, подобных ему, не радуют такие мелочи. Единственное, что могло привести их в состояние эйфории — это деньги.

— Знакомы? — я посмотрел в маленькие глазёнки. — Да мы, можно сказать, почти друзья...

Где-то здесь бедолагу настигло узнавание. Мужичок задрожал всем телом, а его разбитые губы искривились от ужаса. Я улыбнулся — на паникующего человека это действует лучше, чем крики или угрозы.

Когнитивный диссонанс, замешенный на первобытных инстинктах, весьма мощная штука.

— Ты... Вы... Бак! Бак! — завопил интендант. Моя улыбка, больше похожая на оскал, заставила беднягу побледнеть. — Зачем вы натравили его на меня??? Мы же обо всём договорились с Жаннет! Будет вам оружие, я же обещал! Убери его от меня, Бак! Уберите его от меня! Я больше не хочу...

Чего именно он больше не хотел, мы с Баком так и не узнали — интендант зашёлся кашлем, смешанным с рыданиями. Впрочем, самое интересное он уже разболтал.

— Господа... Юный господин... — гигант по имени Бак явно не знал, как поступить, — прошу вас, не пугайте наших гостей...

Он попытался положить руку мне на плечо, но я уклонился и покачал головой.

— Не стоит, Бак, — произнёс я, глядя в круглые глаза гиганта. — Ты же не хочешь, чтобы мы поссорились?

Взгляд Бака заметался из стороны в сторону. Наверное, это смотрелось до невозможности глупо: здоровенный мужик побаивался парнишку, который был примерно в шесть раз тоньше него. Однако страх всегда побеждает здравый смысл...

Впрочем, если бы Бак всё-таки решился на активные действия, то острозаточенная сталь мигом уравняла бы наши шансы на победу. Удар кинжалом в живот прекрасно нивелирует разницу в весовых категориях.

— Я... Я... Я вынужден буду... — залепетал гигант. — Я вынужден буду доложить обо всём мадам Жаннет...

Вот ябеда.

— Не стоит беспокоить её по пустякам, — усмехнулся я. — Мне просто захотелось поздороваться со старым другом.

Я хлопнул интенданта, который находился в предынфарктном состоянии, по плечу. Задерживаться здесь дальше не имело смысла — я и так узнал больше, чем можно было надеяться. Бак выдохнул с облегчением и поспешил убраться с моего пути.

Я быстро шёл по ступеням, размышляя о словах интенданта. Зачем хозяйке борделя понадобилось оружие? Вряд ли для того, чтобы мастерски применить его в ролевых играх.

Жаннет захотела получить оружие, однако не стала пользоваться очевидными путями. Она не пошла к городским торговцам и не обратилась к своему «сюзерену», который наверняка мог бы подкинуть ей что-нибудь из арсенала колюще-режущего. Вместо этого, хозяйка «Нежной розы» почему-то обратилась к графскому интенданту... Но почему?

Ответ очевиден: ей нужен был человек, который слабо связан с городом и его раскладами. Похоже, Жаннет очень не хотела, чтобы глава местной преступности узнал о её желании вооружиться.

Король умён и гарантированно держит руку на пульсе — готов поспорить, ему докладывают обо всех подобных покупках... Но вот в замке у него такой власти наверняка не было.

Что же, похоже, Марк серьёзно ошибался, когда говорил, что все местные бояться Короля до дрожи в коленях. Хозяйка борделя явно готовилась к противостоянию с главой всей городской преступности — иначе зачем ей скрывать от него покупку оружия?

Лестница закончилась — я вернулся к своим спутникам. Марк и насупленная Лизет стояли у входа в обиталище мадам Жаннет. Девушка обожгла меня недовольным взглядом, но вслух высказывать своё негодование не решилась.

— Прошу, — она указала на вход тонким пальчиком, однако сама явно собиралась остаться в коридоре.

Золочёная дверь скрипнула, и мы с разведчиком очутились в небольшой приёмной, откуда прошли в сам кабинет. Здесь, в отличие от показной роскоши предыдущих залов, царила функциональная простота.

Я быстро окинул взглядом окружающее пространство. Огромное окно было слегка приоткрыто, вдоль стен стояли высокие шкафы, а посреди комнаты громоздился массивный дубовый стол. Часть пространства позади него закрывала тяжёлая чёрная портьера, которая почему-то едва заметно подрагивала, хотя воздух был совершенно недвижим.

— Господа! — из-за стола с радостным вскриком выскочила невысокая, стройная женщина лет сорока пяти. Она выглядела совершенно обычно, но в каждом движении чувствовались плавность и какой-то необъяснимый магнетизм. — Марк, Феликс! Я очень рада видеть вас в «Нежной розе»!

Жаннет поправила светлые волосы, сложила тоненькие ладошки и замерла, глядя на нас бледно-голубыми, почти серыми, глазами.

Убранство «Нежной розы» настраивало на то, что её хозяйка будет яркой, эффектной, впечатляющей. Этакой женщиной-вамп — статной роковой красоткой, облачённой в роскошный дорогой наряд. Однако действительность оказалась совершенно иной. Жаннет походила, скорее, на учительницу младших классов, нежели на владелицу борделя.

— Чем я могу вам помочь, друзья мои? — спросила она с теплом и заботой.

— Вы неправильно ставите вопрос, — я покачал головой.

— Вот как? — глаза женщины сияли почти детской наивностью. — А как же правильно, друг мой?

— Правильный вопрос заключается в том, как вы собираетесь отблагодарить меня за мою помощь.

— За вашу помощь? — с удивлением спросила Жаннет. — Что вы, что вы, дорогой Феликс! Мне ничего от вас не нужно...

В голосе слышалось умильное изумление. Так взрослые обычно говорят с не по годам смышлёными детьми.

— Именно поэтому вы потребовали, чтобы Марк привёл меня к вам?

— Потребовала? — округлила глаза Жаннет. — Какое неприятное слово! Я ничего не требовала у нашего доброго Марка! Я всего лишь смиренно попросила...

— Давайте не будем ломать комедию. У меня нет на это времени.

Я нутром чувствовал, что не стоило играть в игры на поле этой дамочки. Кружева из слов, тонкие намёки и полунамёки, многозначительные фразы и интриги являлись для Жаннет рабочими инструментами. И я уверен, она владела ими на высочайшем уровне.

А раз так, то следовало обострить разговор и перевести его ход в непривычное русло. Непривычное для неё, но вполне обычное для меня.

— О какой комедии вы...

— Для начала, — я перебил женщину, — пусть ваш человек выйдет из-за портьеры. Вам ничего не угрожает... А если бы угрожало, то он не успел бы вам помочь.

— Но...

Метательный нож выскользнул из перевязи прямиком в ладонь. Я бросил его почти без замаха — одной кистью. Росчерк стали остался незаметен для обычного глаза, а вот стук, с которым клинок вошёл в кромку стола рядом с рукой Жаннет, ударил по ушам похлеще громового раската.

И этот звук послужил своеобразным сигналом. Выражение лица женщины изменилось — от доброй учительницы не осталось следа. Теперь передо мной стояла демоница, готовая затащить в ад любого, кто окажется рядом.

— А слухи не врут... — задумчиво произнесла Жаннет. — Ты действительно очень интересный юноша, Феликс. Дерзкий, невоспитанный, опасный. Откуда ты взялся и где набрался такой смелости? Впрочем, неважно, не отвечай... Я люблю, когда в отношениях остаётся загадка.

Она щёлкнула пальцами, и из-за портьеры с понурым видом вылез очередной здоровяк. Он был одновременно похож и на Бика, и на Бака.

— Уходи, Бук, — холодно сообщила Жаннет. — От тебя всё равно нет никакого толку. Ты не способен и четверти часа простоять спокойно.

— Дык, это, оспожа... — прогундосил Бук. — Не очу вас одну ставлять...

— Уходи.

Гигант опустил плечи и нехотя вышел из кабинета. На него было жалко смотреть.

— Самый сильный из троих, — пробормотала Жаннет себе под нос. — Но, как назло, самый глупый.

Бик, Бак и Бук — три гигантских братца... Их мама обладала феноменальным здоровьем, раз сумела выносить таких близнецов. А вот с воображением у неё явно были серьёзные проблемы.

— Что-нибудь ещё, Феликс? — улыбнулась Жаннет. Это была «улыбка» львицы, готовой защищать свою территорию. — Может быть, хочешь убедиться, что у меня самой нет оружия?

Женщина расставила руки в сторону, как бы предлагая приступить к осмотру.

— В другой раз, — серьёзным тоном ответил я. — Зачем вы хотели меня видеть?

— Я? Я не хотела, милый мой, — совершенно по-детски хихикнула Жаннет. — Но один молодой человек — к слову, такой же дерзкий, как ты — настоятельно требовал устроить ему свидание с тобой.

— Кто он?

— Его настоящего имени я не знаю... — томно протянула женщина. — Только прозвище...

Я молча смотрел на Жаннет, уже догадавшись, о ком сейчас услышу. И хозяйка борделя через секунду подтвердила мои догадки.

— Люди называют его Вороном, друг мой. И он жаждет встречи с тобой...

— Что же, — я положил ладонь на клевец. — Не имею ничего против.

Глава 21

— Ты знаешь этого человека, — негромко произнесла Жаннет, смерив меня проницательным взглядом.

Она ожидала удивления, непонимания и шквала вопросов с моей стороны. Однако, не получив никакой реакции, сразу же сделала верные выводы. Умная женщина.

— Ты знаешь этого человека, — повторила она. — Но не боишься... И даже сам хочешь встретиться с ним... Что это, глупость или обычная юношеская самоуверенность?

Я промолчал. Страх — это привилегия, которая доступна только дилетантам. Профессионал не имеет права бояться.

Кроме того, у меня не было сомнений, что Ворона здесь нет. Во-первых, он не мог знать, когда я появлюсь и появлюсь ли вообще, а многодневные посиделки в борделе — это непозволительная роскошь для главаря полутысячной банды.

Во-вторых, я прекрасно помнил нашу милую беседу с очаровательной, но наглухо отбитой девочкой Лэйлой. Она сразу же раскусила мою неудачную ложь, стоило только упомянуть о том, что Ворон выйдет из расщелины и лично поведёт отряд на битву с баронскими гвардейцами. Вот и получалось, что он либо никогда не покидал собственный лагерь, либо делал это очень редко.

Поэтому я согласился на «свидание» без особых раздумий — это был простой, но действенный способ продемонстрировать собственную решимость. А наша настоящая встреча с Вороном состоится позже: на моих условиях и по моему плану.

— Ты не похож на глупца, — Жаннет подвела итог моему молчанию. — И ведёшь себя совсем не так, как полагается юноше...

Марк хмыкнул, услышав её слова. Ему было что сказать по этому поводу, но он промолчал.

— И что дальше? — спокойно спросил я.

— А что дальше? — с деланным недоумением осведомилась Жаннет.

— Вы хотели видеть меня, и вы получили то, что вам было нужно. Теперь я хочу знать, что будет дальше.

Пусть самого Ворона здесь нет, но Жаннет должна каким-то образом сообщить о моём визите либо ему самому, либо его людям. Иначе вся эта затея теряла смысл.

— А дальше — ничего, — с лёгкой усталостью в голосе произнесла женщина. — Мои девочки должны были развлекать тебя всю ночь, а я бы отправила гонца к... к одному человеку. После этого ты стал бы его проблемой, а не моей. Однако последнее время этот человек, скажем так, совсем не выходит из своего дома, а его дом расположен в не самом удобном месте...

Жаннет вдруг хихикнула, а затем продолжила с тщательно скрываемой, но всё же заметной злостью:

— Вот и получается, что все наши договорённости пошли коттару под хвост, поэтому дальше не будет ровным счётом ни-че-го.

Я внимательнее пригляделся к женщине. Её веки слегка подрагивали, а зрачки были несколько расширены — несмотря на внешнее спокойствие, она явно была напугана.

— Король бросил вас наедине с Вороном, — произнёс я, не переставая отслеживать реакцию собеседницы.

Догадаться, о каком таком человеке говорила хозяйка борделя, было нетрудно. Похоже, между Королём нищих, Жаннет и Вороном возникли некие отношения, которые глава городской преступности решил разорвать в одностороннем порядке. Думаю, именно это решение и стало причиной того, что в последнее время он совсем перестал выходить из своего подземного убежища.

Жаннет побледнела. Тонкие губы затряслись, но женщина справилась с собой буквально за мгновение.

— Ты заговариваешься, милый мой, — с фальшивой улыбкой ответила она.

— Я могу помочь разобраться с вашими проблемами.

— С чего ты взял, что они у меня есть?

Жаннет со спокойным видом прошлась вдоль длинного стола. Это выглядело так, словно ей надоело стоять на одном месте, но настоящая причина была в другом — она хотела скрыть накатившую нервозность.

— Люди, у которых нет проблем, не выставляют ни с того ни с сего охрану у входа.

— В последнее время на улицах неспокойно... — Жаннет передёрнула плечами.

Я усмехнулся. Судя по роскошным домам — это было самое тихое местечко во всём городе.

— Люди, у которых нет проблем, не прячут охранника в своём собственном кабинете.

— Простая предосторожность. Кто знает, чего ждать от людей? Некоторые клиенты бывают опасны... — она провела пальчиками по рукояти метательного кинжала, торчащего из стола, и посмотрела на меня.

— Люди, — продолжил я, не обращая внимания на выразительные взгляды, — у которых нет проблем, не пытаются купить оружие в обход Короля нищих.

Жаннет покрылась испариной за долю секунды.

— Откуда? Откуда ты знаешь? — прошептала женщина. Через мгновение её глаза налились кровью, и она завопила: — Я убью эту скотину!! Как?? Как ты заставил его говорить??

Похоже, Жаннет быстро поняла, кто стал слабым звеном и слил мне информацию.

— Интендант графа вил Кьера мой большой друг, — скромно пояснил я. — А между друзьями нет секретов.

Женщина смотрела на меня, будучи не в силах произнести ни слова — она только открывала рот и вращала глазами. Правда, закончилась эта пантомима не порцией отборных ругательств и угроз, а по-девичьи звонким смехом.

— Так это ты, — захохотала Жаннет. — Это ты тот юнец, который отделал нашего дурочка-интенданта... Почему же я сразу не поняла?

Я слегка поклонился, подтверждая, что это действительно моя «заслуга».

— Допустим, ты прав, — отсмеявшись сказала женщина. — Допустим, у меня и впрямь есть кое-какие трудности... Но чем ты можешь мне помочь?

Она выделила «ты» интонацией.

— Я убью Короля нищих, — спокойно ответил я. — А потом разберусь с Вороном.

Глаза женщины увеличились раза в три. Она не ожидала подобной откровенности — на это я и рассчитывал.

— С чего ты взял, — прохрипела она, — что мне нужна смерть Короля и Ворона? И почему ты решил, что справишься с таким... с таким непростым делом?

Я молча смотрел на хозяйку борделя. Сотрясать воздух не имело смысла. На подобные вопросы мог ответить только тот человек, который их задал — самостоятельно и без подсказки. Чужие аргументы неизбежно станут восприниматься как попытка манипуляции.

— Хорошо, — выдавила через полминуты Жаннет. — Ты странный и непонятный, а таким всегда везёт. Допустим... Допустим, ты сможешь... Ты сможешь сделать то, о чём сказал. Но зачем тебе нужно во всё это лезть?

— Во-первых, это нужно вам, а не мне, — без зазрения совести соврал я. — А во-вторых, мы возвращаемся к началу нашей беседы. Моё желание помочь напрямую зависит от того, что вы можете предложить взамен.

— Что тебе нужно? — в голосе Жаннет появились деловые нотки. Разговор возвращался в понятное и привычное для неё русло. — Золото?

— Нет, — мне пришлось снова удивить женщину. — Золота я не хочу.

Деньги — это хорошо. Деньги всегда нужны. Однако мне не улыбалось идти ради них в услужение к хозяйке борделя.

Стоило взять хоть одну монету, и из самостоятельной силы я бы мигом превратился в банального наёмника. В глазах Жанетт я встал бы примерно на один уровень с девчатами, которые напряжённо трудились в её прекрасном заведении. Не имею ничего против представительниц древнейшей профессии, но мне был нужен союзник, а не работодатель.

— Тогда чего ты хочешь? — растерянно спросила женщина.

— Я хочу дружить.

Судя по выражению лица, Жаннет окончательно запуталась.

— В ближайшем будущем в городе произойдут серьёзные изменения, — пояснил я. — А изменения — это новые возможности. И я бы хотел, чтобы этими возможностями воспользовались именно вы.

Гибель Короля неизбежно перетряхнёт все сложившиеся расклады. Я, будучи чужаком, вряд ли смогу поучаствовать в разделе открывшегося «наследства» — у меня не было на это ни желания, ни времени. А вот Жаннет, обладавшая деньгами, связями и характером, имела шанс откусить неплохой кусок.

И когда она его проглотит, я попрошу свою долю.

— Не хочу ничего менять, — горло женщины пересохло, отчего голос совсем охрип. — Меня всё устраивает.

— Вы видите выбор там, где его нет. Считайте, что привычная жизнь уже осталась в прошлом, а вам предстоит принять только одно решение.

— Какое?

— Останетесь ли вы в стороне или поучаствуете в происходящем. И, возможно, такое участие откроет перед вами новые перспективы.

— Возможно, но не точно? — прищурилась Жаннет.

— Точно я могу сказать только одно, — я подошёл ближе к женщине. — Подземный трон скоро потеряет своего хозяина.

Жаннет с шумом выдохнула и опёрлась на стол, закрыв глаза. Она простояла так не меньше пары минут, а затем спросила обычным голосом:

— Всё равно не понимаю, в чём твой интерес.

— Я уже сказал, что просто хочу дружить.

— Так же, как ты подружился с нашим дурачком-интендантом?

— А вот это будет зависеть исключительно от вас.

Женщина криво усмехнулась. Похоже, она не верила в чудодейственную силу искренней дружбы. А зря.

— Друзья во всём помогают друг другу, — негромко произнёс я. — Сегодня мой черёд, а завтра вы поможете мне...

Кривая улыбка Жаннет превратилась в ехидную усмешку. Хозяйка борделя не хуже меня знала, что оказанная услуга услугой не считается и не стоит ровным счётом ничего.

— Главное — помнить, — добавил я, — что настоящая дружба не терпит предательства. Вот Король, например, поступился вашими тёплыми отношениями, и этот нехороший поступок будет стоить ему жизни.

— Ты мне угрожаешь? — напрямую спросила Жаннет.

Обычно подобные вопросы задают с вызовом, чтобы продемонстрировать собеседнику своё бесстрашие. Однако в голосе женщины не было ни капли дерзости — только деловая сосредоточенность. Она стремилась прояснить ситуацию, а не проявить характер.

— Я просто надеюсь, что вы воспримете нашу дружбу со всей серьёзностью.

Жаннет медленно кивнула и снова прикрыла глаза. Правда, на этот раз размышления заняли всего четверть минуты.

— Хорошо, я согласна на дружбу, — бодро сообщила она. Приняв решение, женщина перестала изводить себя сомнениями и размышлениями. Прекрасное качество для лидера. — Что будем делать дальше?

— Будем говорить, — усмехнулся я. — Обстоятельно и очень подробно.

Жаннет громко выдохнула и присела на краешек стола. Мы с Марком взяли стулья, стоявшие у стены — разговор обещал быть долгим...

По словам хозяйки борделя получалось, что Ворон вышел на Короля три месяца назад — примерно тогда же «пернатый» начал свой карьерный взлёт в банде Ингвара.

Лесной разбойник и глава местной ОПГ быстро нашли общий язык — барыши от торговли оружием и красными ягодами здорово этому поспособствовали. Обороты росли, дружба между уголовниками крепчала — все были довольны.

Такое трогательное единение города и деревни продолжалось до последнего времени.

Буквально две-три недели назад Ворон посетил город с краткосрочным деловым визитом, и союзнички решили культурно отдохнуть, не стесняя себя соседством всякой швали, рвани и ворья. Разумеется, самый дорогой бордель подходил для такого мероприятия лучше всего. Особенно учитывая, что его хозяйка была близка к Королю и платила за «крышу» больше всех в округе.

Короче говоря, господа уголовники завалились в «Нежную розу», потребовали лучшего вина и самых сговорчивых девочек, а после развлекательной программы засели в уединённом кабинете, чтобы обсудить дела. Владелицу заведения, разумеется, приглашать не стали — негоже женщине слушать важные мужские разговоры.

Однако часть беседы всё-таки стала достоянием общественности — уже на следующий день Король сообщил Жаннет, что Ворон хотел видеть некоего юношу по имени Феликс и его пожилого воспитателя. Причём хотел настолько сильно, что был готов выплатить некислую премию за организацию встречи.

Для чего и зачем ему понадобился молодой паренёк и старик, к сожалению, осталось тайной.

Впрочем, деньги — универсальный стимул. Его было вполне достаточно, чтобы заинтересовать и Жаннет, и Короля.

— Так две или три недели назад это произошло? — я прервал рассказ.

— Не помню, — Жаннет пожала плечиками. — Могу спросить у девочек, которые были с ними, но и они вряд ли вспомнят конкретный день...

Я кивнул. В любом случае выходило так, что Ворон захотел познакомиться с Феликсом как раз тогда, когда в теле парнишки оказалось моё сознание. Очень интересное «совпадение»...

Жанет потёрла глаза и продолжила свою историю.

Получив столь заманчивое коммерческое предложение, хозяйка борделя и глава городской преступности разделили обязанности. Они договорились, что Король осуществит поимку искомого Феликса, если тот окажется в квартале нищих, а Жаннет брала на себя «чистые» районы.

И вот, несколько дней назад город потрясло известие о некоем юноше, посмевшем дерзить графскому чародею.

Людская молва преувеличила значимость этого события в десятки раз, но зато имя смельчака донесла без искажений. И это дало Жаннет надежду на скорое обогащение.

Правда, судьба распорядилась так, что столь нужный Ворону Феликс оказался в графском замке, вне юрисдикции Короля нищих. И выйти оттуда живым, по мнению большинства, пареньку не светило.

Жаннет тоже перестала рассчитывать на успех, но здесь ей неожиданно улыбнулась удача. Оказалось, спутник дерзкого юнца — это её хороший знакомец, а по совместительству — должник. И он почему-то не терял надежды на то, что Феликсу удастся выбраться из замка целым и невредимым.

Короче говоря, Жаннет «попросила» Марка привести парнишку к ней, а сама отправила к Королю гонца, чтобы самодержец тоже не щёлкал клювом. Женщине нужна была помощь, но произошло кое-что странное — её посланец не сумел передать сообщение.

Король плотно засел под землёй, самоустранившись от запланированной операции. Однако пугало другое — он не только отказался выходить на контакт, но также перестал принимать еженедельную мзду. И это был очень плохой знак.

В переводе со скудного дипломатического языка, используемого на городском дне, это говорило о том, что хозяйка борделя попала в немилость к руководству. А немилость здесь обычно приводила прямиком в могилу.

Женщина перебрала все возможные варианты, но так и не выяснила, из-за чего многолетняя дружба вдруг дала трещину. Никаких конфликтов, никаких ссор — ничего. Однако факт оставался фактом: отказ от положенной платы — это, считай, негласное объявление войны.

Ситуацию осложнял Ворон и его непростой характер. Пусть прямых договорённостей между ним и Жаннет не было, но женщина серьёзно опасалась возмездия за проваленную операцию. Хотя провал и произошёл не по её вине.

— Ворона я видела лишь однажды, — Жаннет устало подпёрла ладонью острый подбородок. — Мы перебросились всего парой фраз, но мне не захотелось продолжать знакомство. Он странный, непредсказуемый... И этим похож на тебя. Однако в нём живёт злая тьма. Он не просто готов убивать и причинять боль — он мечтает об этом!

Что же, жизнь далеко не в первый раз ставила у меня на пути отмороженного на всю башку психопата. Правда, теперь, вдобавок к проблемам с головой, психопат имел в своём распоряжении небольшую армию и отряд диких магов... Неприятно, но где наша не пропадала?

Думаю, чёрный порох поможет мне удивить и Ворона, и всю его шайку...

Влетев в жир обеими ногами, Жаннет решила, что не стоит сидеть сложа руки. Она не собиралась спокойно дожидаться, когда за ней придут, и развила бурную деятельность. Правда, отсутствие опыта в подобных делах сказалось на эффективности не лучшим образом.

Поставив Бика охранять дверь, Бака — приёмную, а Бука — саму себя, женщина поспешила воспользоваться наработанными связями. Она вышла на графского интенданта, который обещал раздобыть оружие. Как я и предполагал, выбор поставщика обуславливался тем, что тот не был связан с Королём и никак от него не зависел.

Дальше Жаннет хотела увеличить количество личного состава, который можно поставить под ружьё, но никаких действий в этом направлении предпринять не успела, поскольку неожиданно появились мы с Марком...

— Вот и всё, — подвела итог женщина. Она откинулась немного назад, опёрлась на локоть и теперь почти что лежала на столе.

Я кивнул, молча встал со стула и подошёл к окну, разместившись сбоку от проёма. Вряд ли на крыше противоположного здания меня поджидал снайпер, но навыки, ставшие почти инстинктами, не позволяли изображать из себя мишень.

Окинув практически пустую улицу острожным взглядом, я быстро прокрутил в голове сложившуюся ситуацию.

Что же, бестолковые действия Жаннет вряд ли могли привезти к положительному результату. В противостоянии с сильным противником, превосходящим тебя числом, нельзя отдавать инициативу — особенно если не знаешь, как правильно организовать оборону.

Охранявший входную дверь Бик, каким бы хорошим бойцом он ни был, мог задержать нападавших на пару секунд, подарив хозяйке несколько лишних мгновений жизни, не более. Трусливый Бак и туповатый Бук для серьёзных дел вообще не годились. Их максимум — это работа с подвыпившими клиентами, которые отказывались платить или обижали девчонок.

А оружие, пусть даже отличное, совершенно бесполезно, если рядом нет людей, готовых взять его в руки...

Короче говоря, в случае серьёзного замеса, хозяйка «Нежной розы» не имела ни единого шанса... Кабы не одно «но» — не думаю, что в реальности ей вообще хоть что-нибудь угрожало.

Если бы Король действительно по какой-то причине решил избавиться от Жаннет, то он раздавил бы её одним пальцем. Безо всяких недомолвок и неясностей. Судя по тому, что мне рассказывал Марк, главный городской бандит не утруждал себя излишними церемониями в подобных делах.

Думаю, все странности объяснялись конфликтом между ним и Вороном. Они что-то не поделили, и Король, испугавшись возмездия, засел в своём убежище, сведя все контакты с окружающим миром до минимума. И учитывая, что он даже «дань» перестал собирать — этот страх был очень велик.

Впрочем, успокаивать Жаннет я не стал — ни к чему лишать женщину мотивации к сотрудничеству.

— Итак... — произнесла она, глядя на меня из-под длинных ресниц. — Что дальше? Какую историю ты хочешь услышать следующей? Я могу рассказать о моей первой любви, или о том негодяе, который лишил меня невинности... А хочешь узнать, как мой жених чуть не продал меня в рабство? Или о том, как я украла у знатного, но нищего дворянчика фамильные ценности, чтобы открыть на них это место? Впрочем, всё это было бы рассказом об одном и том же мужчине...

Что же, Жаннет определённо жила насыщенной жизнью. Жаль только, что её истории меня не интересовали — со своими бы разобраться.

— Сейчас не лучшее время для разговоров по душам, — ответил я. — Сперва нужно позаботиться о сохранении вашей головы.

Пусть я не верил в угрозу со стороны Короля, но никаких гарантий у меня всё-таки не было. Жизнь — штука сложная. Она любит преподносить сюрпризы и часто не поддаётся логике. Так что любые, даже самые убедительные рассуждения вполне могли рассыпаться под натиском реальности как карточный домик.

К тому же ощущение опасности будет держать хитровыдуманную дамочку в тонусе — это защитит от удара в спину куда лучше, чем любые заверения в вечной дружбе.

— Что ты предлагаешь? — сразу встрепенулась возлежавшая на столе Жаннет.

— Переезд. Здесь находиться нельзя. Вы сможете пожить некоторое время в другом месте.

Я хотел затащить Жаннет в трактир бывшего раскаявшегося — там ей действительно будет куда безопаснее... Да и сама она окажется под постоянным приглядом и всегда будет под рукой.

В общем, у меня в голове уже закрутилась чехарда из возможных вариантов того, как незаметно переместить хозяйку «Нежной розы» в убежище, но Жаннет беспардонно оборвала мыслительный процесс.

— Нет, — резко бросила она. — Я никуда не поеду.

— Здесь опасно, — веско произнёс я.

— Я. Никуда. Не поеду.

Жаннет вколачивала слова словно гвозди. По холодному взгляду и упрямо сжатым губам было понятно, что никакие аргументы не смогут пошатнуть её позицию. Похоже, капитан твёрдо решил не покидать тонущее судно...

Не самая умная стратегия, но подобная принципиальность вызывала уважение.

— Хорошо, — я тяжело вздохнул. — Будем работать так...

Женщина сложила руки на груди, готовясь, видимо, спорить, если ей что-то не понравится.

— Нужно сменить кабинет, — начал я после секундной паузы. — Помещение должно располагаться на первом этаже, на большом удалении от входа, и иметь окно, выходящее во двор, а не на улицу.

— Мой кабинет меня полностью устраивает, — вскинулась Жаннет. — И окно в нём уже есть.

— Если сюда вломится противник, то у вас не останется возможности отступить, — я снова выглянул на улицу. — Зато если надумаете прыгать, то напоследок сумеете насладиться прекрасным видом на городские крыши.

— Если сюда вломятся...

— Не будь дурой, Жаннет, — неожиданно произнёс разведчик, который всё это время молча наблюдал за нашей беседой. — И сделай так, как говорит Феликс.

Марк выглядел уставшим. Он развалился на стуле, меланхолично поглядывая по сторонам. Похоже, после возбуждения нервной системы, вызванного приёмом эликсира бодрости, начался процесс торможения.

— Хорошо, — женщина надулась, но уступила двойному давлению. — У меня есть подходящая комнатка... Что-то ещё?

— Бика держите при себе — он сможет защитить вас лучше остальных.

— Но Бик охраняет вход...

— Вход будут охранять Бак и Бук, но не изнутри, а снаружи. Пусть они гуляют по улице, сменяя друг друга. Смены не должны быть долгими, иначе ослабевает внимание.

Жаннет кивнула. Поддавшись один раз, она уже не спешила вступать в новый спор.

— В случае опасности, — продолжил я, — они должны подать какой-нибудь сигнал — например, свист. А вы, услышав его, должны сразу бросить всё и бежать.

— Бежать? А если Бак будет свистеть по шесть раз на дню и по пять раз ночью? Я ведь не высплюсь и буду выглядеть как болотное чудовище... Мне уже не двадцать лет, Феликс — бессонные ночи не делают меня краше!

— Никаких «если». Услышали свит? Бегите. Лучше быть усталой и некрасивой, зато живой.

Женщина закатила глаза, но всё-таки едва заметно кивнула.

— И последнее. Самое опасное время перед рассветом и перед тем как начнёт темнеть — в такие моменты нужно удвоить бдительность.

— Перед рассветом? — переспросила Жаннет. — Почему? Я бы напала глубокой ночью, когда наступает полная тьма...

Разведчик усмехнулся, услышав эти наивные рассуждения. Я смеяться не стал — ни к чему лишний раз демонстрировать своё превосходство в каком-то вопросе.

— И эта тьма мешала бы вам точно так же, как и тем, на кого вы напали. Вот только они, в отличие от вас, находились бы в знакомой обстановке.

— Откуда тебе всё это известно? — с неподдельным интересом спросила Жаннет.

— Были учителя.

— Что за молодёжь пошла? У одного черноты в сердце столько, что хватит на десятерых... Другой ведёт себя так, словно прожил уже не одну жизнь... Откуда они такие взялись, а Марк?

— Я и сам понимаю не больше твоего, — разведчик пожал плечами. — Но надеюсь когда-нибудь разобраться в этом.

— Может, мы просто стали слишком стары? — вздохнула женщина. — Может, мы просто больше не поспеваем за ними?

Рассуждения о вечном конфликте отцов и детей в исполнении хозяйки элитного борделя выглядели весьма странно.

— Если хотите стать ещё чуть старше, — произнёс я, — то неукоснительно выполняйте всё, о чём мы договорились.

Разумеется, я мог бы дать куда больше советов, но это не имело смысла. Качественную охрану и оборону объекта не организуешь по щелчку пальцев — нужны ресурсы. Однако мои скромные рекомендации всё равно были куда эффективнее, чем спрятавшийся за портьерой Бук.

— Повинуюсь, мой юный господин, — игриво улыбнулась женщина. — Прикажете что-нибудь ещё? Или оставим распоряжения на другой раз?

Наш разговор с Жаннет пошёл несколько не по плану, однако не стоило забывать, зачем мы вообще притащились в бордель.

— Расскажи мне о сыне короля, — попросил я.

— Ты уже и так выпил из меня все соки! — запричитала Жаннет. — А теперь хочешь уничтожить окончательно? Зачем тебе нужен этот великовозрастный олух?

— Просто ответь, — снова вмешался Марк. — Это сбережёт наше время. Он всё равно не отстанет, поверь.

В голосе разведчика слышалась такая обречённая убеждённость, что Жаннет сразу закончила свой спектакль. Она лишь удивлённо хмыкнула, но теме не менее выдала краткую характеристику сыну Короля нищих:

— Мальчик труслив, похотлив и глуп. А ещё он капризен, нетерпелив и падок до развлечений.

— И как же зовут мальчугана? — с усмешкой спросил я.

— Вилли... И ему чуть больше сорока лет.

Ну, аборт, как говорится, делать уже поздно. Впрочем, для меня такой набор «прекрасных» качеств был вполне удобен. Капризными идиотами очень просто манипулировать.

— Как он относится к отцу?

— Боится до дрожи и ненавидит так, что дыхание сводит... Но он никогда не осмелится пойти против Короля. Так что если ты надеялся на помощь этого трусливого осла, то лучше забудь. У него не хватит духу...

— А Король? — я перебил женщину. — Как он относится к сыну?

— Как древний старик может относиться к своему единственному наследнику? — Жаннет пожала плечами. — Король лучше всех знает сына, но другого у него уже не будет... Возраст нашего повелителя не позволяет рассчитывать на подвиги в постели.

Женщина издевательски рассмеялась. Похоже, она больше не испытывала должного пиетета перед «монаршей» особой.

— Так значит, Король лучше других знает своего сына? — прищурившись переспросил я. Похоже, мне удалось нащупать нужную струну.

— Знает, — кивнула Жаннет. — И, уверена, он презирает Вилли... Но кровь есть кровь — перед людьми Король играет роль самого заботливого папаши на свете.

Я почему-то подумал о трактирщике и Клопе. Несостоявшийся висельник был груб со своим приёмным сынишкой, но любил его по-настоящему, а не на публику. Даже несмотря на то, что их не связывало ни одной капли общей крови.

А вот у Короля и Вилли всё было строго наоборот. И меня это только радовало.

Великовозрастный «мальчишка», измученный гиперопекой со стороны нелюбимого отца, не мог не мечтать о побеге из «золотой» клетки. А мне оставалось лишь дать ему подходящий стимул.

— Раньше Вилли часто бывал здесь? — спросил я.

— Часто? — усмехнулась Жаннет. — Да он практически жил здесь... Приходил каждый день, а как-то раз не выходил отсюда две седмицы подряд. Ох и намучались с ним девочки!

— А сейчас?

— А сейчас он сидит вместе с отцом под Древними сводами... Но и до того, как Король запретил ему выходить на поверхность, Вилли перестал здесь появляться.

— Почему?

— Перепробовал всех, — хмыкнула женщина. — Да не по одному разу. Среди девочек пошёл слушок, что он уже на близнецов начал заглядываться... Вилли похотлив как животное и всегда хочет нового...

Я кивнул. Что же, думаю, похоть станет неплохим стимулом.

Вынужденное воздержание и неудовлетворённая страсть должны были заставить Вилли проявить чудеса смекалки и сообразительности. Секс для человека — главный мотиватор. Дедушка Фрейд не даст соврать.

Мне оставалось только найти достойную приманку и положить её на видное место. А дальше «принц» сам придумает способ, как незаметно покинуть «королевский дворец»...

И что особенно радовало — приманка у меня уже была. Причём такая, мимо которой точно не пройдёт пресытившийся удовольствиями сладострастец.

Правда, приманка пока не подозревала об уготованной ей роли.

— Ты что-то придумал? — Жаннет прищурилась, с интересом глядя на меня.

Проницательности этой женщины оставалось только позавидовать — она читала эмоции по мельчайшим изменениям мимики.

— Придумал, — ухмыльнулся я. — Завтра «Нежной розе» предстоитпринять пополнение — у тебя появится новая девочка...

Глава 22

— Вот как? — Жаннет нахмурилась. — «Нежная роза» — моё детище, и я сама выбираю тех, кто достоин работать здесь...

— Вам придётся сделать исключение, — твёрдо ответил я. — Тем более, это временное пополнение.

— Хочешь привлечь внимание Вилли?

Я кивнул.

Жаннет подняла взгляд к потолку, а затем задумчиво произнесла:

— Тогда твоя девочка должна затмить здесь всех...

— Уж поверьте, — усмехнулся я. — С этим она точно справится. Никого похожего на неё здесь ещё не видели.

— Она красива? Она обаятельна? Она соблазнительна?

— Ещё лучше. Она уникальна.

Глаза Жаннет расширились от удивления. Похоже, мне удалось заинтриговать даже её. А раз так, то Вилли точно заглотит наживку.

— В-о-о-о-т как, — протянула женщина. — Мне уже не терпится познакомиться с такой интересной особой...

— Завтра. А сегодня вам нужно подготовить людей к её визиту.

— Чего ты хочешь?

— Распустите слух, что скоро «Нежную розу» посетит очень важная гостья. Настолько важная, что вы даже освободили ради неё свой собственный кабинет.

— Что??? — завопила Жаннет. — Ты хочешь, чтобы я пустила сюда какую-то девку???

Я усмехнулся. Страшно представить, какой вопль издаст «девка», когда узнает, что ей придётся на время поселиться в борделе. Пусть даже в хозяйском кабинете.

— Вам всё равно придётся переехать, — как можно спокойнее произнёс я. — Так что отнеситесь к ситуации проще.

Жаннет фыркнула.

— Что дальше? — с издёвкой в голосе спросила она. — Прикажешь отдать ей мои платья?

Я с сочувствием посмотрел на женщину. Она, сама того не ведая, угадала следующую просьбу.

— Ты издеваешься надо мной? — простонала Жаннет, когда поняла, что означает мой взгляд.

Глаза женщины загорелись пламенем всесокрушающей ярости. Готов поспорить, она с большим трудом сдерживала желание придушить меня прямо здесь и сейчас. Мне не хотелось злить эту фурию, но выбора не было — у моей «приманки» вряд ли имелся подходящий случаю костюм.

— Не нужно отдавать ей всё, — я сделал успокаивающий жест ладонью. — Одно-два платья... Этого будет вполне достаточно.

— Достаточно, значит?

Если бы взгляд Жаннет был способен прожечь камень, то мы прямо сейчас проделали бы ещё один проход под Древние своды. А может быть, дошли бы даже до ядра планеты.

— Давайте без нервов, — мягко попросил я, положив тем не менее ладонь на рукоять Лэйлиного кинжала. Бережённого, как говорится, Бог бережёт. — Не будем портить нашу дружбу из-за такой ерунды.

— Из-за ерунды, значит?

Жаннет закипела, но взрыв предотвратил Марк, пробормотавший буквально пару фраз.

— Только женщина, — пробурчал он себе под нос, — может загубить собственную жизнь из-за каких-то тряпок... Неужели кружева стоят так дорого?

— Ты ничего не понимаешь, глупый ты солдафон, — Жаннет надулась. — Но в одном ты прав — кружева действительно стоят дорого... Я дам твоей девке пару платьев, но о кружевах пусть даже и не мечтает!

Последняя фраза была адресована не разведчику, а мне.

Я присмотрелся к женщине повнимательнее. Она выглядела совершенно естественно, но интуиция подсказывала, что эти «истерики» — обычное представление. Не более того.

Жаннет отыгрывала роль. Она хотела показать, что передо мной взбалмошная и не самая умная женщина. Что же, пусть развлекается, но я буду иметь это в виду.

— Что-то ещё? — подбоченившись спросила Жаннет.

— Вам нужно будет рассказать, что важная гостья не задержится в городе надолго. Говорите всем, что она пробудет здесь не больше седмицы.

— Хочешь поторопить Вилли?

Я кивнул. У меня не было ни малейшего желания ждать «принца» месяц или два.

— Но главное, — продолжил я, — вы должны рассказать, что ваша гостья — не совсем человек. Что она — единственная в своём роде и другой такой больше нет.

— Что ты имеешь в виду? — заинтересовалась Жаннет.

— Говорите, что она — дитя сирен. Слышали про них?

Женщина покачала головой. Я коротко рассказал о том, кем были сирены, и о том, какими искусными соблазнительницами они являлись.

— Вздорные байки, — прокомментировал мои слова скептик Марк. — Чушь, ерунда и деревенские сказки.

Я мог бы многое поведать по поводу этих «баек», но не стал. Даже от одних воспоминаний о Рите и её парализующем очаровании начинала кружиться голова.

— Люди не поверят, — удивительно, но Жаннет присоединилась к мнению разведчика.

— Поверят, — усмехнулся я. — Когда увидят.

— Да что же в ней такого особенного??

— Говорите всем, что её кожа цветом подобна ясному небу, волосы словно раскалённые угли, а в глазах отражается радуга. Расскажите каждому, что одно её прикосновение доведёт до экстаза любого — хоть юношу, хоть древнего старика...

Марк нахмурился, услышав мои слова. Разумеется, он сразу понял, кому я определил роль живца в предстоящей охоте на их нищенское высочество.

Пусть Барталомея и не являлась сиреной, но это не имело никакого значения. Всё равно никто не знал про них ничего конкретного. Стоило людям увидеть её необычную внешность, как они сразу поверят и во всё остальное.

— Если то, о чём ты говоришь, хотя бы на треть правда, — задумчиво произнесла Жаннет. — То к этой девице выстроится целая толпа...

— И девица назначит такую цену, которую сможет потянуть только очень богатый человек. Например, сын Короля нищих.

Я собирался сделать Барталомею приманкой, а не проституткой. Да и вряд ли она бы согласилась спать с кем-то за деньги.

— А как быть с другими желающими? — деловито спросила Жаннет. — Если всё так, как ты говоришь, то их будет очень много...

— Пусть смотрят издалека и пускают слюни. А тем, кто захочет снять накопившееся напряжение, помогут другие твои девочки.

Жаннет улыбнулась. Судя по блеску глаз, она уже прикидывала будущую выгоду. Готов поспорить, хозяйка «Нежной розы» ещё не захочет отпускать Барталомею, когда всё закончится.

Женщина настолько увлеклась грёзами о будущем богатстве, что, кажется, забыла о нашем присутствии. Впрочем, оставаться здесь дальше не имело смысла — всё, что необходимо, мы уже обсудили. Однако прежде чем уйти, стоило опустить дамочку с небес на землю.

— Да, кстати, — я подошёл к двери и положил ладонь на её ручку. — Когда должны доставить оружие, которое вам обещал интендант?

— Сегодня или завтра, — судя по тону, Жаннет сразу поняла, что дело пахнет керосином. — А что?

— Прикажите отнести его в трактир «У доброго висельника».

— Зачем?

— Затем, что вам оно ни к чему, а нам, напротив, будет нелишним.

Вскоре у меня появятся первые бойцы, и пусть трактирщик говорил, что они придут со своим оружием, но запас карман не тянет. Я сам прослужил в армии не один год и прекрасно знал, как легко солдаты теряют имущество. А всё, что не будет потеряно, обязательно окажется испорчено или пропито.

Ну а то, что невозможно потерять, испортить или пропить, точно кто-нибудь украдёт.

— Я заплатила за сталь золотом, — прищурилась женщина. — А ты хочешь забрать его просто так?

— Какие счёты могут быть между друзьями? — ласково улыбнулся я. — Не волнуйтесь, я верну вам оружие, когда настанет время.

Разумеется, Жаннет понимала, что это прекрасное время, скорее всего, не настанет никогда. Поэтому женщина махнула рукой, приправив жест тяжёлым вздохом.

— Я провожу вас, — сообщила она.

Похоже, хозяйка борделя хотела убедиться, что мы действительно уйдём. Что же, не самое глупое желание.

Марк неохотно поднялся со своего места. Он выглядел усталым и измученным, но ничего — думаю, разведчик взбодрится, когда узнает, какая интересная миссия ждёт его впереди. По моей задумке именно ему предстояло убедить Барталомею поучаствовать в грядущей авантюре.

Мы вышли из кабинета, снова прошли через приёмную и оказались в коридоре. Там к нашей маленькой процессии присоединилась Лизет. Она склонила голову, стараясь не встречаться со мной взглядом — то ли всё ещё дулась, то ли просто побаивалась.

«Картинная галерея» осталась позади. Мы спустились на второй этаж, и здесь Жаннет, не проронившая после выхода из кабинета ни единого слова, вдруг показала себя с новой стороны. Она превратилась в генерала, командующего на поле боя.

Приказы и распоряжения сыпались как из рога изобилия. Задачи нарезались чётко, фронты работ определялись моментально, личный состав приступал к исполнению возложенных обязанностей молниеносно.

Стало понятно, как Жаннет удалось организовать столь высокий уровень сервиса — армейская дисциплина была залогом её успеха.

Увидев, как лихо женщина наводит порядок на вверенной территории, я уже не сомневался, что к прибытию Барталомеи всё будет готово в лучшем виде.

Улица встретила нас палящими лучами солнца. Толстые каменные стены борделя и царивший там интимный полумрак скрадывали жар, но сейчас мы остались без защиты. За несколько часов город превратился в парилку.

— Теперь вернёмся к Барталомее? — негромко спросил Марк. — Или хочешь сходить ещё куда-нибудь?

Судя по усталому лицу, разведчик не просто в гробу видал мои дальнейшие планы, но даже успел закопать этот гроб в самой глубокой могиле.

— Нет, я собираюсь идти в трактир.

Мои слова стали для Марка чарующей музыкой. Он с облегчением выдохнул и слегка улыбнулся. Крушить его надежды было даже как-то неловко.

— А вот ты вернёшься к Барталомее, — добавил я.

Отрицание, гнев, торг, депрессия. На лице разведчика буквально за секунду отразились четыре стадии принятия горя из пяти. Оставалась последняя — смирение.

И что-то мне подсказывало, что она наступит далеко не сразу.

— Зачем? — сквозь зубы спросил он.

— Затем, что кто-то должен уговорить Барталомею ненадолго сменить род занятий.

— И почему эта честь выпала мне?

— Думаю, — я пожал плечами, — из нас двоих ты лучше справишься с задачей.

Так уж вышло, что в нашем с Марком тандеме именно я выступил перед Барталомеей в роли плохого полицейского. И мне не хотелось давить на неё второй раз подряд.

Учитывая её сложный характер, это могло закончиться скрытой конфронтацией. И поскольку я не особо стремился испытать на себе действие какого-нибудь хитрого яда, стоило доверить переговоры кому-нибудь другому. А никого, кроме Марка, в моём распоряжении не было.

К тому же разведчик сблизился с женщиной, что должно было облегчить ему работу. Ну или хотя бы уменьшить шанс на получение порции смертельной отравы.

— С чего ты взял, что я справлюсь лучше? — разведчик нахмурился.

— Ты же как-то убедил сестру поселиться в борделе, — усмехнулся я. — Значит, и Барталомею сможешь уговорить.

Я специально затронул неприятную для разведчика тему. Марка нужно было как-то взбодрить, и злость подходила для этого лучше всего.

— Осторожнее, Феликс, — прищурился он. От апатии не осталось и следа. — Иной раз ты говоришь так много, что хочется заткнуть тебя навсегда.

— Хорошо сказано, — я кивнул. — Но лучше не трать красноречие на меня — прибереги его для Барталомеи.

— Она в любом случае не согласится.

— Согласится. Если ты подберёшь правильные слова.

— Я не хочу на неё давить, — сказал Марк.

Мне показалось, или разведчик слегка покраснел? Кто бы мог подумать, что бравый ветеран так быстро западёт на синекожую дамочку. Да и сама Барталомея, помнится, провожала его весьма заинтересованным взглядом...

Впрочем, всё это не имело значения. Марк был слишком хорошим профессионалом, чтобы позволить чувствам взять верх на долгом.

— И не надо давить, — произнёс я. — Просто попроси.

— Просто попросить? — Марк криво усмехнулся. — А если это не подействует?

— Если не подействует, тогда скажи Барталомее, что вместо неё в бордель отправиться Хоми.

Разумеется, я говорил несерьёзно. Хотя учитывая, каким большим «гурманом» был Вилли, чебурашка-переросток мог стать для него не самой плохой приманкой.

— Хоми — это существо, которое она прятала в клетке? — уточнил Марк, а затем, не дожидаясь ответа, произнёс: — Я выполню то, о чём ты просишь, но у меня есть условие.

— Слушаю.

— Поклянись, что сделаешь всё, чтобы Барталомея не пострадала.

— Клясться не буду, — я покачал головой. — Но изо всех сил постараюсь обеспечить её безопасность. Этого достаточно?

Марк недовольно поморщился. Мои слова явно пришлись ему не по душе. Однако ничего не поделаешь — в ходе операции никогда нельзя быть на сто процентов уверенным, что всё пойдёт так, как планируешь. А когда планы летят под откос, трудно гарантировать чью-либо безопасность.

И разведчик не хуже меня понимал это. Уже через секунду он развернулся и, не прощаясь, пошёл туда, где по моим прикидкам должна была находиться лавка Барталомеи. Я остался один.

Торчать посреди улицы в гордом одиночестве, смущая своим видом местных богатеев, было глупо.

На меня и так поглядывали редкие прохожие, а за стёклами окон виднелись настороженные лица слуг. Не стоило привлекать ненужного внимания. Тем более, меня здесь больше ничего не держало.

Я не знал, как выйти к трактиру, но в здешнем «мегаполисе» заблудиться не получится. Нужно просто идти вперёд.

Дома вокруг недолго поражали своей роскошью. Стоило свернуть на ближайшем перекрёстке, и всё сразу стало куда проще — трубы, как говорится, пониже, дымы пожиже... А вот людей, наоборот, прибавилось.

Улицы пестрили заинтересованными лицами, но лезть ко мне никто не спешил. И правильно. Я пока не был готов к встрече с фанатами.

Спустя четверть часа я вышел к площади и сразу увидел трактир. А рядом — толпу мужиков с кувшинами в руках. Они кучковались в группки по интересам и обсуждали мою скромную персону, не забывая потягивать пиво.

— Я слышал, он совсем пацан...

— Пацан — не пацан, какая разница? Главное, чтобы монеты башлял.

— Много ли пацан накомандует? Вот нюхнул бы он с наше...

Я не ожидал, что желающих завербоваться в отряд будет так много. Трактирщик ведь только вчера вечером пустил слух, а уже сегодня здесь выстроилась целая очередь. Что же, отдохнуть мне вряд ли удастся...

— Не верю я ему — поди, ублюдок он дворянский, которого к делу пристроить решили.

— И чего ты тогда припёрся? Вали отсюда! А серебришко твоё нам достанется!

— А ты кто такой, чтобы на мои деньги зариться???

— Ты щас узнаешь, кто я...

Стоило мне подойти ближе, как все разговоры тут же стихли. Больше полусотни мужиков разного возраста, разного роста и разного достатка уставились на меня. Я ответил спокойным, почти равнодушным взглядом.

Толпа — как дикий зверь. Ей нельзя показывать неуверенность или страх. Да и спину лучше не подставлять.

Мы играли в гляделки примерно полминуты, а затем я молча прошёл в трактир мимо ничего не понимающей «публики». Некоторые — видимо, самые борзые — попробовали высказать недовольство моим поведением, однако не преуспели в своём благородном начинании. Я просто проигнорировал их слова.

В зале трактира народу было немногим меньше, чем на улице. Однако здесь собрались не наёмники, а обычные городские забулдыги и пьяницы, которые, похоже, выбрали это место своей штаб-квартирой. И вот они-то поприветствовали меня как родного — одобрительным гулом и поднятыми кружками.

Приятно, что хоть кто-то тебя ценит и любит...

Услышав гомон, с кухни выглянул трактирщик. Здоровяк увидел меня, вытер руки о передник и помахал огромной ладонью.

— Уже девятый бочонок пива хлещут, — сообщил он довольным тоном, когда я приблизился. — Скоро жрать захотят.

Разумеется, речь шла о той компании, которая встретила меня у входа.

— Давно они там? — спросил я.

— Кто-то приходил, кто-то уходил, но большинство стоят с рассвета.

Я кивнул. Похоже, предложенная мной плата была настолько хороша, что люди готовы были ждать. А раз так, то пускай подождут ещё немного.

Свободных лавок в глубине зала не нашлось, но мне быстро уступили место, стоило только попросить. Я сел так, чтобы, видеть всё, что происходило на улице, оставаясь в тени.

Прежде чем идти в народ, необходимо немного «помариновать» будущих подчинённых. Не из врождённой гнусности, конечно, и не потому, что я вдруг почувствовал себя большим начальником — вовсе нет. Дело было совсем в другом.

Ожидание — это неопределённость, а неопределённость нервирует любого человека. Перед таким давлением одинаково бессильны и умудрённые опытом ветераны, и желторотые новобранцы. Устоять помогает только характер. И проверить его проще всего в условиях стресса.

Именно этим я и собирался заняться. Ожидание под палящим солнцем обнажит внутреннюю сущность собравшихся перед трактиром людей лучше любого детектора лжи.

Мне нужно было посмотреть, как наёмники станут вести себя теперь, когда увидели меня. И когда поняли, что набор должен начаться в самое ближайшее время...

Первые «дезертиры» появились уже через четверть часа. От толпы отделились пять человек — они молча отошли в сторону, а затем растворились на улицах города. Что же, всего хорошего — нам с вами не по пути.

— Не хочу под сопляком ходить, — сообщил ещё через пару минут какой-то патлатый детина и зашагал прочь от трактира.

За ним потянулось сразу человек десять.

Ничего удивительного в этом не было — более того, я ожидал, что мой возраст отпугнёт больше народу.

Мы, люди, не так уж далеко ушли от бабуинов, поэтому вопросы иерархии имели для нас серьёзное значение. Совсем не каждый мог пересилить себя и подчиниться молодому командиру.

Особенно когда этот командир не какой-нибудь высокородный аристократ, взращенный чтобы повелевать всяким «быдлом», а такой же простолюдин, как и ты сам.

— Жарко-о-о-о... — протянул кто-то из наёмников, спустя полчаса. — Долго ждать-то ещё?

— Кто знает? — спокойно произнёс худощавый мужчина лет пятидесяти с большими, будто бы удивлёнными глазами. У него единственного не было в руках кувшина с пивом. — Но какая разница? Лично мне спешить некуда.

«Трезвенник» держался хорошо — говорил размеренно, двигался плавно, не мельтешил, не дёргался, не суетился. Уверенный в себе человек, сразу видно.

Какой-то низенький, но крепкий мужичок с огромными, как у моряка Папая предплечьями, толкнул в бок своего соседа — молоденького румяного паренька лет двадцати.

— Сходи, — пробасил коротышка, — спроси, когда уже дело начнётся?

— Так Висельник не велел заходить, — робко возразил парень. — Он сказал ждать здесь, а в трактир не соваться...

— А я сказал тебе сходить и спросить.

Коротышка оскалился, нагло глядя в глаза своему собеседнику. Тот покраснел ещё сильнее, но с места не сдвинулся.

— Не пойду! — голос паренька дал петуха. Однако он явно не собирался выполнять чужих распоряжений.

И это было правильно — коротышка не являлся его командиром. Пока что все они просто наёмники и равны друг другу по статусу.

— Ты бесстрашный или тупой?

— Отстань от пацана, Ворс, — негромко попросил «трезвенник». — Или ты хочешь, чтобы Висельник его прихлопнул?

Коротышка, которого звали Ворс, мерзко заржал, но отошёл от румяного парнишки. Похоже, «трезвенник» пользовался среди собравшихся определённым уважением.

— Слыхали, братва? — голос подал сутулый мужик с чёрными злыми глазами. — Феликс-то этот Висельника в размене сделал...

— Слыхали, кто же не слыхал? — ответили из толпы.

— Я думаю, враньё это, — низким грудным голосом сообщил статный мужчина среднего роста.

Холёный, с короткой ухоженной бородкой, он выделялся дорогой одеждой и надменным взглядом. Честно говоря, было странновато видеть столь важную птицу в числе наёмников. Не думал, что такого «мажора» заинтересует предложение повоевать с бандитами.

— Да как враньё, када стока народу видало? Свалился Висельник аки подкошенный!

Слова какого-то тощего и слегка оборванного мужичка были поддержаны одобрительным гомоном. Похоже, о моём «подвиге» знали все без исключения.

— А я всё равно думаю, что враньё, — хмыкнул «богач». — Не мог сосунок его победить. Это не-воз-мож-но!

Последнее слово он произнёс по слогам. Видимо, для большей убедительности.

— Вряд ли это враньё, — рассудительно заметил «трезвенник». — Слишком много людей видело размен, и все говорят одинаково.

— Людей? — скривился «мажор». — Разве то люди? Но мне плевать, я всё равно проверю сосунка, и мы посмотрим, каков он. Может, и воевать ни с кем не придётся... Может, если хорошенько потрясти, монеты к нам сами в руки посыплются...

Большей части наёмников эти слова не понравились — они даже немного отошли от болтуна, неодобрительно покачивая головами. Будучи профессиональными солдатами удачи, они не хотели губить репутацию, участвуя в ограблении нанимателя.

А вот парочка «пассажиров», одетых в потрёпанные кожаные тужурки, наоборот радостно захохотала. Похоже, идея «мажора» пришлась им по душе. Думаю, такой комапашке не место в наших стройных рядах. Мы собирались отчистить округу от бандитов, а не наплодить новых — так что с этими «товарищами» придётся попрощаться.

— Нехорошо сказал, — «трезвенник» выразил общую мысль. — Даже плохо.

— Не гунди, — отмахнулся «мажор». — И не бойся. Я просто немного поиграюсь с сосунком...

— Ты, главное, не проиграй, — с лёгкой иронией в голосе сказал «трезвенник». — А то всякое бывает.

«Мажор», услышав эти слова, покрылся красными пятнами и выпучил глаза. Похоже, тема проигрыша отозвалась в его сердце какими-то неприятными воспоминаниями.

Я прекрасно понимал, что проверки на «вшивость» не избежать. Это обычное дело в мужском коллективе.

Пусть мне удалось заслужить определённый авторитет, но сама наша природа вынуждала ставить под сомнение любые авторитеты. Особенно такие скороспелые, как мой.

В общем, раз уж меня всё равно собирались проверять на прочность, стоило совместить «приятное» с полезным. И силу продемонстрировать, и от лишних людей, не вписывающихся в наш ансамбль, избавиться.

Я выждал ещё немного, но больше ничего значимого не произошло. Лишь один наёмник не выдержал солнцепёка и ушёл, однако его место тут же заняли сразу несколько новичков. Что же, пора действовать.

Я поднялся с лавки, заглянул на кухню, где колдовал трактирщик, и перекинулся со здоровяком парой слов. Тот коротко рассказал мне о «мажоре», которого звали Альтиф, а затем предложил помощь в его усмирении, однако я отказался. Нужно было разобраться с проблемой самому, без привлечения посторонних.

Снаружи меня встретила толпа голодных, потных и слегка подвыпивших мужиков.

— Наконец-то! — произнёс кто-то. — Мы уж и не надеялись...

Несколько человек засмеялись, но я остановил весельчаков, подняв над головой кулак. Над площадью повисла тишина.

— Рад, что вы откликнулись на мой призыв, — я говорил громко — так, чтобы слышали все. — И благодарю за ожидание. Вы страдали под палящим солнцем и поэтому каждый, даже тот, кто не попадёт в отряд, получит порцию похлёбки и кувшин пива за мой счёт. Так будет справедливо.

Мне требовалось сразу заручиться поддержкой большинства, продемонстрировав заботу о личном составе. Бойцы должны знать, что их судьба волнует будущего командира.

Наёмники встретили известие одобрительным гулом.

— Погоди-ка, — вперёд вышел холёный Альтиф. Парочка в тужурках следовала за ним по пятам. — Ты хочешь сказать, что кто-то из нас не попадёт в отряд? Ты хочешь сказать, что кто-то из нас ждал зря?

Я даже не посмотрел на вопрошающего. Стоило вступить в диалог или тем более начать оправдываться, и моё негласное место в иерархии опустилось бы на самое дно. А приказы того, кто обитает на дне, выполнять не станут.

Нельзя отвечать на вопросы, заданные таким тоном. Правильная реакция на подобные заходы ровно одна — это применение силы. Однако время для активных действий ещё не пришло — пока что Альтиф был частью толпы, а толпа не любит, когда её обижают.

— Наместник самого Императора, граф Свейн вил Кьер, — я продолжал говорить, не обращая на Альтифа никакого внимания, — дал мне важное поручение — я должен уничтожить разбойников, которые мешают жить всей округе.

Это известие вызвало целую бурю, состоящую из радостных криков и слов поддержки. И не удивительно — сейчас меня слушали не только наёмники, но и простые горожане, которые присоединялись к стихийному «митингу».

— И для меня будет большой честью, если вы разделите эту благородную обязанность вместе со мной.

Я специально «разогревал» народ.

Толпа любит пафос и высокопарные изречения, поэтому воздух снова сотряс одобрительный вопль. Впрочем, радость людей можно было понять — уверен, многие из них от души настрадались из-за банды Ворона.

Только один человек «выпадал» из коллектива. Альтиф не разделял всеобщего восторга — он закипал, наливаясь нехорошей краснотой. Полный игнор с моей стороны и царящая вокруг атмосфера неимоверно бесили напыщенного мужика.

Я не смотрел на него напрямую, но не забывал контролировать движения оппонента периферийным зрением. Мало ли, вдруг он решит выкинуть какую-нибудь глупость раньше времени.

Правда, громкие имена, пафосные речи и реакция толпы надёжно удерживали Альтифа от необдуманных поступков.

— Однако, — продолжил я, когда шум утих, — мы не сможем принять в свои ряды всех желающих. Кто-то должен остаться здесь, чтобы защитить людей, если беда придёт в город.

Я сказал это специально, чтобы не плодить обиду среди тех, кто не попадёт в отряд. Пусть лучше они считают себя «запасными игроками», а не неудачниками, оказавшимися за бортом.

— Но те, кто выйдет со мной на поле битвы, честно выполнят свой воинский долг, и вернутся домой, овеянные славой!

Градус напряжения дошёл до максимума. Я буквально кожей ощущал поддержку толпы — думаю, сейчас даже самые мирные горожане с радостью пошли бы за мной, чтобы поскорее избавить планету от Ворона. Жаль только, что от них было бы мало толка.

Наёмники загудели. Похоже, многие из них уже и сами поверили, что их привёл сюда благородный порыв, а не банальная жажда золота. Правда, долго эффект от моей зажигательной речи не продержится — скоро они вспомнят о деньгах.

А жаль. Вот была бы экономия.

— Ты, ты и ты, — я указал пальцем на обоих «пассажиров» в тужурках и на самого Альтифа, впервые посмотрев ему в глаза. — Свободны. В ваших услугах я не нуждаюсь.

Теперь, когда мои слова воодушевили окружающих, а я сам стал частью этой человеческой массы, пришло время избавиться от лишних людей. Не думаю, что хоть кто-то из присутствующих захочет их защитить.

Столь неожиданный переход от возвышенных изречений к нормальному разговору стал сюрпризом и для Альтифа, и для его «подельников».

— Почему? — жалко выдавил мужчина. Он так растерялся, что утратил весь свой лоск и надменность.

— В отряде нет места для дураков, предателей и неудачников, — спокойно ответил я. — И особенно нет места для того, кто успел отыграть все эти роли.

Наёмники взревели. Стоявшие за их спинами горожане подались в сторону, напуганные этим рёвом. Они ничего не понимали, но чувствовали — происходящее не могло закончиться миром.

Разумеется, мои слова не были случайностью. Я знал, куда бить и не постеснялся нанести удар побольнее.

Краснота Альтифа сменилась мертвенной бледностью. Его зрачки расширились, глаза вылезли из орбит, а губы превратились в две тоненькие ниточки. Он даже слегка пошатнулся — так сильно его накрыло.

Неудивительно. Мало кто способен спокойно вынести унижение на глазах толпы.

Трактирщик рассказал мне о том, что в ходе гражданской войны Альтиф предал курфюрста и перешёл на сторону императорских войск.

Как говорил один широко известный в узких кругах деятель: «Вовремя предать — это значит предвидеть», но Альтиф, похоже, даром предвидения не обладал. Он решился на измену только тогда, когда судьба курфюрста, в общем-то, уже была предрешена.

Тем не менее, за сданную без боя третьестепенную крепость Альтифа, как водится, наградили бочкой варенья да корзиной печенья. Ну и золотишка на бедность подкинули, как же без этого. Правда, балбес не сумел сохранить богатство, по дурости проигравшись в кости в пух и прах.

Собственно, дорогие шмотки, гонор и холёная внешность — это всё, что осталось от былого великолепия. Дурак, предатель и неудачник как он есть.

Отовсюду слышались хохот, свист и улюлюканье. Наёмники не хуже меня знали о пикантных фактах из «славной» биографии Альтифа.

На мужчину было жалко смотреть. Он не знал, как поступить, и выбрал худший вариант из возможных. Вместо того чтобы просто уйти, сохранив остатки достоинства, Альтиф решил заткнуть наглого юнца кулаками.

Ещё сидя в трактире, я заметил, что мужчина двигался очень хорошо — плавно, будто бы вязко, но при этом быстро. Будучи не самым приятным человеком, он являлся умелым бойцом и находился в прекрасной физической форме.

И раз в словесном поединке у него не осталось шансов на победу, Альтиф собирался по полной реализовать свои сильные стороны.

Оскалившись, он наклонил корпус вперёд и молча попёр на меня.

Время разговоров закончилось.

Глава 23

Наёмники окружили нас плотным кольцом, отрезав путь к отступлению. Впрочем, я в любом случае не собирался бежать. Мне нужно было продемонстрировать силу — один раз, но так, чтобы хватило всем.

И Альтиф подходил для подобной демонстрации как никто другой.

Я не двигался с места — пусть противник сам идёт ко мне.

Всплеск адреналина разогнал сознание. Движения Альтифа стали тягучими, словно кисель.

Мне необходима уверенная победа — быстрая и убедительная. Ввязываться в долгий «спарринг» с опытным и подготовленным противником, который был килограммов на пятнадцать тяжелее меня, слишком рискованно.

Пусть я немного «прокачал» тело Феликса, однако в длительном бою не вывезти без оружия. А браться за кинжал нельзя — это похоронит не только Альтифа, но и меня самого.

Альтиф был быстр, правда, его движениям не хватало стремительной грациозности. Отдавшись гневу, мужчина так спешил расквитаться с обидчиком, что позабыл обо всём на свете. Чувства и эмоции взяли верх над телом.

Собственно, именно этого я и добивался. Утративший хладнокровие противник уже почти проиграл.

До налитых кровью глаз осталось чуть больше метра. Наёмники выкрикивали слова поддержки в мой адрес, что ещё сильнее злило Альтифа. В этой схватке симпатии публики были явно не на его стороне.

Секунда. Противник совсем рядом. Я внимательно наблюдал за его движениями.

Правая рука мужчины потянулась к поясу — туда, где обычно висел меч. Будучи опытным бойцом, Альтиф больше привык действовать клинком, нежели голыми руками. Плохая привычка, когда бой идёт без оружия.

Ярость, обида и презрение окружающих и без того жгли нутро самовлюблённого Альтифа, но я плеснул бензина в этот костёр. Мои губы искривились в ехидной усмешке. Это стало последней каплей.

Альтиф взревел, выставив перед собой ладони. Он собирался взять меня за шкирку, как провинившегося котёнка. Большая ошибка.

Привычка орудовать сталью подвела моего противника — в последний миг Альтиф замешкался. На мгновение, на долю секунды, но я ждал этого момента. Ждал и не упустил.

Правой рукой я крепко схватил Альтифа за отворот бархатного кафтана, левой заблокировал возможную ответку, а затем резко «вкрутился» под противника, выходя на позицию для броска. Мужчина был ниже меня, но существенно тяжелее — правда, это не имело никакого значения. Перед броском с колен через спину устоять невозможно.

Мгновение. Кровь наполнила мышцы — они распрямились как пружины. Вперёд и вверх.

Альтиф кубарем перелетел через меня, огласив округу «восторженным» воплем. И его «восторг» можно было понять — трудно сдержать эмоции, когда перед глазами промелькнуло столь интересное «кино».

Правда, весь «фильм» состоял всего из трёх кадров. Вот противник, вот мостовая, а вот уже и ясное небо... Незабываемое зрелище, по собственному опыту знаю.

Альтиф хрипел, пытаясь втянуть хоть немного воздуха — удар спиной о камни выбил из него весь дух. Ближайшие полчаса он не представлял никакой угрозы даже для слепого котёнка, а на полное восстановление уйдёт не меньше недели. Думаю, наше показательное выступление можно считать успешно оконченным.

Группа поддержки в кожаных тужурках синхронно развернулась и покинула наши стройные ряды сразу, как только пал их предводитель. Что же, ничего другого я не ожидал — крысы всегда бегут с корабля, а не борются за его живучесть.

Остальные наёмники встретили мою победу одобрительными криками. В обморок от восторга, конечно, никто не упал, однако я только что подтвердил те слухи, которые ходили обо мне в городе. И это должно было дополнительно укрепить мой авторитет.

— Лихо! — послышалось из толпы. — А я ить говорил, что лопнет этот волдырь, никуда не денется...

— Зря он не поверил, что парнишка Висельника завалил, ох зря! — добавил кто-то другой.

— Будет дураку урок, — усмехнулся коротышка Ворс. — Хотя дурака учить — только портить...

Я вытащил из кошеля графскую билью и поднял металлический шарик над головой — так, чтобы видели все.

— Это был последний раз, когда тот, кто напал на меня, уходит живым, — я говорил громко и уверенно. — Следующий, кто решит испытать удачу, умрёт. А если я вдруг не справлюсь сам, то мне обязательно помогут.

Я кивком указал на неподвижные металлические фигуры, поблескивающие на солнце в сотне метров от нас.

Разумеется, големы, охранявшие подъём к графскому замку, не стали бы выполнять мои приказы. Но кто из присутствующих об этом знал? Люди видели билью в моих руках и этого было вполне достаточно, чтобы если не напугать их, то хотя бы заставить задуматься о возможных последствиях.

— Уходит, говоришь? — хохотнул Ворс. — Чёт незаметно, чтобы Альтиф куда-то шёл... Лежит себе, облаками любуется, никуда не спешит.

Наёмники поддержали слова товарища гоготом.

Альтиф действительно никуда не ушёл. Он лежал на мостовой — жалкий, побитый и никому не нужный. От былого лоска и величавой надменности не осталось даже следа. Не человек, а наглядный пример знаменитого латинского изречения о недолговечности мирской славы.

Из толпы вышел «трезвенник». Он шагнул ближе ко мне, склонил голову и торжественно произнёс:

— Йоганн, копейщик. Был десятником в кондотьерском отряде. В битве на реке Орш наша тысяча смогла остановить дюжину гвардейцев барона Дюпре.

Я кивнул. Слова мужчины звучали очень солидно.

Пусть я ничего не знал ни о битве на реке Орш, ни о бароне Дюпре, но двенадцать гвардейцев представляли собой серьёзную силу. Марк говорил, что каждый из них стоил не меньше сотни обычных воинов... Что же, боец, переживший такую мясорубку, однозначно был полезен для отряда.

Особенно в свете того, что мне вскоре предстояло столкнуться с гвардейцами лицом к лицу.

— Ворс, — вслед за «трезвенником» из толпы вышел коротышка. — Пикинёр. С гвардейцами не бодался, но в заднице побывать пришлось...

Он приложил кулак к груди и кивнул. Я ответил тем же.

— Жаль, что ты там и не остался, — с кривой усмешкой сообщил огромный светловолосый детина. Его лицо ровно пополам разделял тонкий вертикальный шрам. — Лин. Молотобоец.

— Остался бы, — оскалился Ворс. — Но твоя мамаша тебя как раз рожать засобиралась. Кто же знал, что ты не из той дырки полезешь?

Наёмники загоготали, и громче всех смеялся сам Лин.

Стоило этим троим представиться, как на меня со всех сторон посыпались имена, воинские звания, специализации и детали биографии.

— Варкис, десятник, щитоносец.

— Жиль, копейщик, участвовал в «Большой прогулке» по землям варлогов...

— Бэзил, мечник.

— Зип, младший капрал, мечник.

— Вилис, копейщик, служил в ополчении Священного имперского города Костахена.

Я внимательно рассматривал окружавших меня людей, запоминая имена и особенности внешности. Плох тот командир, который путает своих бойцов. Или что ещё хуже, вообще не знает, как их зовут.

Наёмники спешили рассказать о себе. Кратко, буквально несколькими фразами, они описывали собственные жизни, а затянувшиеся раны служили иллюстрациями к их словам. Разные судьбы, разные лица, разные шрамы.

Я снова поднял кулак над головой, призывая бойцов к тишине. Знакомиться с личным составом вот так — скопом, было неправильно...

Висельник выделил мне место для проведения «собеседований» на заднем дворе трактира — туда можно было пройти прямо с улицы.

На относительное небольшой — десять на десять метров — площадке стояли пустые бочки из-под пива и покосившиеся столы с лавками. Дождь, солнце и ветер пока не успели превратить их в труху, но состояние мебели оставляло желать лучшего. Впрочем, мы здесь не банкет в честь визита английской королевы собирались устраивать, а наёмникам на такие мелочи было плевать.

В углу находилась лестница, ведущая с заднего двора сразу на второй этаж трактира. Под ней, в теньке, я и расположился. Хорошее место: и прохладно, и отступить можно, случись чего. Не то чтобы обстановка предполагала обострение ситуации, но лучше быть готовым ко всему.

Люди подходили ко мне по одному, присаживались за стол, рассказывали о себе и отвечали на вопросы.

Я не спрашивал ничего особенного, не давил, не пытался запутать или сбить с толку — просто собирал первичную информацию и следил за реакцией собеседников. Самый обычный разговор мог многое рассказать о человеке. Поза, взгляд, манеры — всё это служило объектом для анализа.

С теми, кто сильно нервничал, путал слова или откровенно врал, приходилось прощаться сразу. Мне нужны были уверенные в себе бойцы, а не лжецы или нюни. Благо на сорок с лишним человек таких оказалось всего четверо.

На меня вылился поток сведений о людях, местах, событиях. Я узнал десяток новых топонимов, сотню дат и тысячу фактов — причём все эти данные прятались между слов или тонули в океане подробностей, которыми не скупясь делились говорливые наёмники.

«Я ходил под знамёнами курфюрста Кумбурленского... Большая прогулка — так потом назвали наш поход. Ох и настрадались от нас варлоги... Ящеры свои дома из таких полых брёвнышек собирают — они лёгкие и прочные, но горят — залюбуешься. Самые высокие полыхали так, что, поди, из столицы столбы пламени видно было...»

«Померли детки, значится. И жена померла. Скотину я сам порезал, чтобы лихим людям не досталась, и в ополчение пошёл. Тут как раз Император с курфюрстом нашим — чтоб ему пусто было — сцепились. В первую битву, когда на нас имперские катафракты в золотой броне попёрли, половина баталии штаны замарала, а потом ничего, пообвыклись... Ранило меня уже под конец войны. Какой-то мастер ядовитый пар на нашу сотню напустил, вот там-то меня в плен и взяли. А как не взять, когда в глазах темнота и дышать нечем?».

«А он, прикинь, мне и говорит: „Ты, Ворс, больно удачного роста получился — в самый раз, чтобы под пиками пролезть и секирой им ноги-то пообрубать!“. Странноватый он у нас был, всё выдумки какие-то выдумывал... Ну я, значит, на него посмотрел и говорю: „Командир, ты совсем одурел, что ли? Меня же прибьют махом!“. Но делать нечего — полез... А дальше... А что дальше? Как в воду глядел — приголубили меня шестопёром! Вишь, шрам на затылке? В-о-о-о-о-т, опосля шестопёра остался...»

«Братья-инквизиторы платили хорошо. Да и кормили знатно, врать не буду. Но опасно с ним было. Если они кого из ополчения с собой против Диких магов брали, так тот почти с гарантией не возвращался. Братья-то и сами мастера хоть куда, а простому человеку как против чародейства выстоять? Помню, был один парнишка — бойкий такой, всё в дело рвался, дурак. Ну и взяли его против Дикого, а тот пальцами щёлкнул, и паренёк в камень оборотился. Был человек, а стал изваяние. Причём знаешь, что страшно? Глаза были как у живого...»

Даже моих навыков с трудом хватало, чтобы справляться с этим потоком. Спустя пару часов наступило лёгкое отупение — перед глазами стала появляться полупрозрачная пелена, а в уши будто бы напихали ваты. Сказывалась усталость, да и информации было слишком много.

— На сегодня всё, — я поднялся из-за стола. — Остальные могут прийти завтра.

Желающим наняться в отряд не было конца и края — новые люди подходили каждые десять-пятнадцать минут. Справиться с таким количеством за один день было попросту невозможно. Нужен перерыв.

Несколько трактирных завсегдатаев, которых Висельник использовал в качестве подручных, выкатили пару бочек пива, а затем вынесли котёл с бурой похлёбкой. Как и вся еда, изготавливаемая в этом заведении, она выглядела не очень привлекательно, но пахла приятно.

Впрочем, непрезентабельный внешний вид — это последнее, что волновало наёмников. Съедобно, да и ладно.

— Вот это дело! — сообщил Ворс и первым схватил одну из пустых глиняных плошек. — Даже в императорской армии такого не бывало!

Остальные поддержали его слова одобрительным свистом. Похоже, здешнее военное руководство не особо заботилось о личном составе. И это было в корне неправильно — голодный солдат много не навоюет.

— Теперь можно выпить, — Йоганн наполнил кружку.

До этого момента мужчина не прикасался к пиву, но сейчас решил расслабиться. Всё верно. Опытный человек не спешит дурманить разум алкоголем, пока дело ещё не кончено, однако после его завершения всегда готов поддержать коллектив.

— Твоё здоровье, — Йоганн внимательно смотрел на меня своими большими глазами. — Что дальше?

— Набор продлится ещё седмицу, — ответил я. — Первое жалование все получат уже сегодня. Тем, кому некуда идти, могут остановиться в трактире. Остальные пускай расходятся по домам, но на рассвете жду всех здесь.

Я не собирался завтра же приступать к боевому слаживанию — для этого тут попросту не хватило бы свободного пространства. Приказ явиться рано поутру имел ровно одну цель — поддержание дисциплины. Нельзя оставлять солдат, получивших жалование, без присмотра надолго — это неизбежно закончится бедой.

Даже если эти солдаты — взрослые и умудрённые опытом дядьки.

Йоганн кивнул. Похоже, он прекрасно понял мотивы, которые мною двигали. Умный мужик.

Веселье набирало обороты. Наёмники, многие из которых воевали в гражданской войне друг против друга, с хохотом вспоминали былые сражения. Они давно смирились с полученными ранами и понесёнными потерями — теперь прошлая вражда связывала этих людей крепче, чем дружба.

Пиво лилось рекой. Бойцов не смущало ни высоко висящее солнце, ни жара, ни завистливые взгляды редких прохожих, осмеливающихся заглянуть на задний двор. Наёмники праздновали заключение нового контракта. Контракта, который для многих из них наверняка станет последним.

Ничегоне поделаешь. Солдаты удачи сами выбирают свою судьбу.

Йоганн принёс мне кувшин с пивом. Я поднял сосуд повыше, приветствуя первых бойцов моего отряда, а затем залпом замахнул его содержимое. Наёмники огласили округу боевым кличем и последовали моему примеру.

Что же, ритуал соблюдён, пора уходить. Не стоило смущать подчинённых своим присутствием... Так же как не стоило принимать деятельного участия в разгоравшейся пьянке. Негоже командиру бухать с солдатами.

Совместное распитие спиртных напитков ведёт к панибратству, а от панибратства буквально один шаг до невыполнения приказа.

Тем более, повод уйти у меня был — в проходе, ведущем с площади на задний двор, замаячила недовольная физиономия разведчика.

— Тебя нельзя оставлять одного, — сообщил он, когда я подошёл. — Меня не было совсем недолго, но ты успел ввязаться в очередную драку...

Похоже, Марку уже рассказали о происшествии с Альтифом.

Будучи совсем малышом, я частенько поджигал белые пуховые ковры, которые устилали улицы Москвы в июне. Мне нравилось смотреть, как быстро, почти мгновенно, пламя расходится в разные стороны. Похоже, слухи и сплетни расползались по этому городу куда стремительнее, чем горел пух в моём далёком детстве.

— Твоё присутствие вряд ли изменило бы хоть что-то, — я пожал плечами. — Тем более, спроси кого хочешь, Альтиф сам на меня набросился.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Марк. — Ты любого доведёшь до белого каления... Хоть крестьянина, хоть благородного.

— Не преувеличивай.

— Альб и мастер Вегайн не дадут соврать...

— Плевать на них обоих, — усмехнулся я. — Скажи лучше, как всё прошло.

Судя по отпечатку ладони, который красовался на щеке разведчика, беседа с Барталомеей была очень жаркой.

— Всё прошло великолепно, — Марк поморщился и потёр покрасневшую кожу. — Она согласилась.

Вот и отлично. Отправив вместо себя разведчика, я не только сэкономил время, так ещё и по морде лишний раз не получил. Мелочь, а приятно.

Теперь, когда все действующие лица готовы играть отведённые роли, дело оставалось за малым. Нужно было всего лишь дождаться зрителя, ради которого затевался спектакль. И я уверен, Вилли ни за что не пропустит главную премьеру сезона.

— Как ты её убедил? — спросил я.

— Очень просто. Взял на испуг.

— И каким же образом?

— Сказал, — хмуро ответил Марк, — что если не согласится, то тогда снова припрёшься ты... Припрёшься и расколошматишь всё, что осталось целым после прошлого твоего визита.

Такими темпами у женщины разовьётся нервный тик от одного упоминания моего имени.

— Что насчёт ледяной соли? — спросил я. Селитра волновала меня куда больше, чем душевное равновесие Барталомеи.

— Сегодня она отправит послание нужным людям.

Я кивнул. Хорошие новости.

— Я сказал Барталомее, — Марк посмотрел мне в глаза, — что ей ничего не угрожает...

— И правильно сделал.

Пусть гарантировать безопасность женщины я не мог, но зачем пугать человека лишний раз? У неё в жизни и без того стресса хватало.

Похоже, эти слова не удовлетворили Марка. Он продолжал сверлить меня пристальным взглядом.

— Если всё пойдёт как задумано, — добавил я, — то Барталомея даже не увидит сынулю Короля. Как и он её.

— А если нет?

— А если нет, — устало выдохнул я, — то, вероятно, мы все умрём.

Пришлось немного сгустить краски.

Неожиданно возникшая симпатия к Барталомее не давала разведчику трезво смотреть на ситуацию. Зато, с другой стороны, эта же симпатия неплохо мотивировала его выложиться на все сто, чтобы защитить объект воздыхания от любой угрозы.

Как ни крути, чувства мешали работе. Но их тоже можно было использовать.

— Завтра она прибудет в «Нежную розу», — прищурившись сказал Марк. — И я хочу быть там вместе с ней.

— Тоже решил немного подзаработать? — усмехнулся я.

— Хочу убедиться, что Бараталомее ничего не угрожает... Я вынудил её согласиться, и теперь я отвечаю за её жизнь.

Похвальная принципиальность, что сказать...

Проявившаяся у разведчика гиперответственность несколько не вписывалась в мои планы, но ничего страшного. Грош цена тем планам, которые невозможно изменить.

Изначально я собирался отправить Марка в небольшое, дня на три, путешествие. Разведчик как-то упомянул, что в округе располагалось несколько ветеранских центурий, и бывшим легионерам вряд ли нравилось соседство с бандитами. В отличие от наёмников, они не стали бы служить за деньги, но могли помочь разделаться с Вороном из любви, так сказать, к искусству.

Ну и за небольшую долю от будущей добычи, само собой.

Опытные и что ни мало важно бесплатные бойцы пришлись бы весьма кстати, но эта затея могла подождать. Не думаю, что несколько дней радикально поменяют положение вещей.

В общем, пусть разведчик побудет в «Нежной розе» — верный и подготовленный человек в стенах борделя лишним не станет. Присутствие Марка оградит от возможных глупостей и Жаннет, и Баратломею.

— Поступай, как считаешь нужным, — сказал я.

Разведчик с облегчением выдохнул и кивнул. Похоже, синекожая дамочка серьёзно запала ему в душу.

Вечером, когда наёмники уже разошлись по домам, привезли оружие от Жаннет. К трактиру подкатила запряжённая парой грустных кобылок телега, на козлах которой сидел не менее грустный возница.

— Забирайте, — он печально взмахнул рукой, указав на восемь замотанных в дерюгу тюков и десяток круглых деревянных щитов, прижимавшихся к бортам.

В тюках оказались короткие мечи, одноручные топоры и несколько булав — не бог весть какое богатство, но на халяву, как известно, и уксус сладкий. Лишним этот арсенал точно не станет.

Я бросил вознице пару медных монет, отчего тот сразу повеселел. Деньги таяли буквально на глазах, но жадничать не стоило. Жизнь не любит скупых.

— Благодарствую, господин!

Лошади застучали копытами по камням мостовой, а мы с Марком быстро перетаскали подарок Жаннет в одно из пустых помещений на втором этаже трактира.

Затем я завалился в комнату, выделенную мне Висельником, и подпёр на всякий случай дверь стулом. Не самая лучшая защита, но пару лишних мгновений подарить сможет.

Далее — проверка окна и разоружение. Клевец лёг под кровать, а оба кинжала разместились на расстоянии вытянутой руки от изголовья.

Метательные ножи остались при мне. Небезопасно, конечно, но совсем без оружия оставаться не хотелось даже во сне.

«Надо отправить Фольки еды и пива», — успел подумать я, прежде чем глаза закрылись сами собой.

На этом долгий и насыщенный день для меня закончился.

Утро, конечно, началось не с кофе и хрустящего круассана. Впрочем, я и не рассчитывал на подобную роскошь.

Дверь дрогнула под ударом могучего кулака, а затем из коридора послышался хриплый голос Висельника:

— Вставай. Он очнулся.

Глава 24

Как только раздался первый звук, я сразу скатился с кровати, подхватив с пола клевец и вытряхнув метательный нож из перевязи. Бодрящее пробуждение.

В комнате было темно, но чувствовалось, что подступало утро. До рассвета оставалось ещё какое-то время, а в воздухе уже висел запах сырой свежести. Запах нового дня.

— Кто очнулся? — спросил я, тряхнув головой.

Плотный и вязкий сон не хотел выпускать меня из своих объятий.

— Старик, — донеслось из-за двери, а затем пол заскрипел под тяжёлыми шагами Висельника. Он сказал всё, что хотел, и теперь спешил вернуться к работе.

Отлично. Вчера Фруас Суар лежал на кровати, практически не подавая признаков жизни. Я и не надеялся, что он придёт в себя так быстро.

На то, чтобы одеться и вооружиться, у меня ушло меньше десяти секунд.

Коридор встретил густой темнотой, но блуждать здесь было особо негде — я без труда нашёл комнату Фруас Суара.

В небольшом помещении горела тусклая лампадка. Старик сидел на кровати, свесив ноги — он смотрел прямо перед собой пустым взглядом. Рядом с ним стоял настороженный Клоп. После выступления, которое Фруас Суар устроил в конюшне, пацанёнок явно побаивался безумного историка.

И правильно делал — с учёными в этом мире шутки плохи.

Увидев меня, Клоп вытянулся во весь свой небольшой рост, придерживая ладошкой ножик, висевший на поясе. Что же, воспитательная работа явно не прошла даром — самый мелкий из моих солдат демонстрировал завидную готовность к несению службы.

— Как он? — спросил я, подойдя ближе.

— Сел, глазья открыл, в стену глядит, — по-военному чётко отрапортовал Клоп.

Я потеребил старика за костлявое плечо — он недовольно дёрнулся, но даже не взглянул на меня. Похоже, вместе с сознанием вернулись и проблемы с рассудком.

Я провёл перед лицом Фруас Суара ладонью — дедуля отреагировал на это злобным оскалом, однако не произнёс ни слова. Он сосредоточенно смотрел перед собой, беззвучно шевеля губами. Видимо, большего от него пока ожидать не стоило.

Что же, хорошо хоть не помер.

— Он говорил что-нибудь? — на всякий случай уточнил я.

— Говорил, — кивнул Клоп. — Прежде чем глазья открыть, он что-то про Древние своды пробубнил...

Вот как? Очень интересно.

Почему старикан вдруг вспомнил про Древние своды? Это совпадение, или он таким образом пытался сказать мне что-то важное?

— Что именно он говорил? — резко и отрывисто произнёс я.

Это было ошибкой. По моему тону Клоп осознал, что слова безумного старика очень важны. И осознав это, он сразу же растерялся.

— Так чего... — пробормотал пацанёнок. — Не помню я...

Я улыбнулся, чтобы не нервировать Клопа ещё сильнее. Придётся исправлять собственную оплошность и впредь не забывать, что передо мной ребёнок. Самый обычный, пусть ему и требуется время от времени пить чью-нибудь кровушку.

— Соберись, — спокойно произнёс я. — Выдохни весь воздух и замри.

Растерянный мальчуган выполнил странный приказ.

— А теперь вдохни полной грудью, — сказал я через десять секунд. — Вдохни как можно больше воздуха и задержи дыхание. Чувствуешь, как тебя распирает изнутри?

Ничего не понимающий Клоп кивнул.

— Это те слова, которые произнёс старик, — я старался говорить как можно серьёзнее. — Они сидят внутри тебя и просятся наружу. Понимаешь? Тебе нужно только расслабиться, выдохнуть и выпустить их на волю...

Глаза пацанёнка расширились от удивления.

— Давай, выпускай их!

Клоп выдохнул и без запинки протараторил:

— Захороненный под толщей земли заброшенный город, который недалёкие местные жители в скудоумии своём называют «Древними сводами», был обнаружен ещё в славные годы правления достойнейшего Императора Септимия Смелого. В трактате «Память предков: затопленное, сожжённое и погребённое в земле и под ней», написанном недоучкой и бездарем Лие Биелем, встречается до безобразия глупое предположение о том, что заброшенный город был построен подземным народом, именуемым ныне морфанами. Однако недоучка не потрудился подтвердить свои несуразные измышления никакими доказательствами...

Мальчуган замолчал, глядя на меня ошалевшими глазами. Он сам не ожидал, что вспомнит мудрёные слова Фруас Суара так легко.

Я усмехнулся. Детская память удивительно пластична. Стоило облачить ситуацию в игровую форму, подключив некоторые техники работы с воспоминаниями из арсенала Управления, и процесс пошёл как по маслу.

— Это всё? — спросил я.

— Ага, — Клоп кивнул. — Слыхал... слыхали, как я дал?

Мальчуган никак не мог отойти от изумления.

— Ты молодец, — я похвалил Клопа без капли иронии. — Ты меня очень удивил.

Щёки пацанёнка налились румянцем. Нечасто ему доводилось слышать похвалы в свой адрес.

Клоп действительно оказался молодцом. Жаль только, что слова старика не несли для меня большой ценности.

Речь Фруас Суара состояла в основном из ругательств в адрес некоего Лие Биеля. Ничего удивительного — яростная грызня в высоколобом академическом сообществе была обычным делом. И на Земле, и в Империи.

Некоторый интерес представляли сведения о том, что Король был далеко не первым, кто обнаружил Древние своды. Более того, про них даже в книжках успели написать, но книжки эти, как водится, никто, кроме учёных мужей, не читал.

Стоило попробовать раздобыть себе экземплярчик, но что-то мне подсказывало, что в городе на окраине Империи шансов на это не много. Здесь пока не успели построить библиотеки и книжные магазины. В них попросту не было нужды, когда на одного грамотея приходится тысяча балбесов, которые даже собственное имя прочитать не в состоянии.

Что ещё? Да по сути ничего.

Если верить поносимому зловредным стариком Лие Биелю, Древние своды построили загадочные морфаны, но что мне с того? Нет, для общего развития информация, безусловно, полезная, однако использовать её на практике вряд ли получится.

Выходило так, что узнал вроде бы много и вместе с тем не узнал ничего. Впрочем, никакая информация не бывает лишней. Она может быть только несвоевременной.

— Держи, — я дал Клопу медяк.

— Это за что это? — настороженно спросил пацанёнок.

— Награда за то, что ты справился с моими поручениями. И Варежке передай его долю.

Я вытащил из кошеля ещё одну монету. За мной имелся должок — я обещал мальчишкам плату за разгрузку телеги и чистку Занозы, а обещания нужно исполнять.

— Присматривай за стариком, — попросил я, прежде чем выйти из комнаты. — Никуда его не выпускай и запоминай всё, что он скажет.

Клоп кивнул, присел у стены и сосредоточенно уставился на Фруас Суара. Безумец оказался под надёжным приглядом.

Я спустился на первый этаж, умылся в бочке с холодной водой, которая пряталась в небольшом закутке рядом с кухней, и вышел на улицу. Площадь была совершенно пустой, если не считать наёмников, толпившихся у входа на задний двор трактира. Люди уже собрались несмотря на то, что рассвет ещё не наступил.

Свежий ветерок растрепал волосы. Пора работать.

Я поприветствовал собравшихся кивком и обратил внимание на то, что бойцы разбиты на две группы. В первой стояли те, кто успел пройти «собеседование» ещё вчера, а во второй виднелись только новые лица.

Причём представители первой группы всем коллективом страдали от тяжелейшего похмелья. Ничего удивительного — думаю, вчерашняя «вечеринка» продолжалась для многих до самого утра.

— Это я их построил, — негромко сообщил Йоганн. Он единственный выглядел свежим и бодрым. — Если зря влез, то не серчай.

— Ты всё правильно сделал, — ответил я.

Стоило присмотреться к мужчине повнимательнее. Он не только обладал нужным опытом и авторитетом среди наёмников, но также не боялся проявить уместную инициативу. Неплохие качества для руководителя — можно было подумать о назначении его командиром взвода.

— Из вчерашних нет двоих, — продолжил Йоганн. — Но время до рассвета ещё есть.

Мужчина не только построил личный состав — он ещё и поверку провёл... Это здорово сэкономило моё время.

— Нет Корда и Варкеса? — я быстро пробежался взглядом по лицам бойцов.

— Их, — подтвердил Йоганн через секунду. Его и без того большие глаза стали попросту огромными.

В голове мужчины не укладывалось, как мне удалось запомнить по именам всех, с кем я успел вчера побеседовать. И не только запомнить, но ещё и буквально за мгновение обнаружить, кого именно сегодня не хватает.

Профессиональная память, что сказать. Она выручала меня куда чаще, чем владение оружием или навыки рукопашного боя.

— Зип, Юний, — я обратился к двум наёмникам, стоявшим в самом конце строя. — Возьмите у Висельника корзину и отнесите её в лес, там ждёт мой человек...

Бойцы вздрогнули, когда я назвал их по именам, но быстро справились с удивлением. Они вышли из строя и встали напротив меня.

Я подробно описал, где именно следовало искать Фольки, а затем добавил:

— Только будьте осторожнее, он всегда был со странностями, а за последние дни мог немного одичать.

Наёмники молча приложили кулаки к груди и отправились исполнять поручение.

Уверен, Фольки прекрасно обходился подножным кормом, но нормальная еда и пиво лишними точно не станут. Стоило позаботиться о северянине, ведь пока мы с Марком находились в довольно комфортных условиях, он был вынужден «отдыхать» на природе.

Первые солнечные лучи скользнули по камням мостовой и крышам домов. До рассвета оставалось совсем чуть-чуть.

— Идут, — с некоторым облегчением сообщил Йоганн. — Корд и Варкес...

Оба мужичка торопливо, но не очень уверенно перебирали ногами, поддерживая друг друга. Похоже, ночь ребята провели весьма насыщенно.

Спустя минуту Корд и Васкес стали в строй, обдав всех присутствующих такой волной едкого перегара, что его можно было приравнять к оружию массового поражения. Не удивлюсь, если они умудрились пропить недельное жалование за один вечер. Впрочем, это было не моё дело — главное, что бойцы явились вовремя.

Ещё раз убедившись, что все на месте, я приказал уже нанятым воинам заняться подготовкой снаряжения и распустил страдальцев по домам. Завтра они должны были явиться «конно, людно и оружно» для проведения строевого смотра.

Все, кроме новобранцев и Йоганна, сразу разошлись, оглашая округу радостными возгласами. Боюсь, что вскоре горожане проклянут меня за такие сборища...

— У меня всё подготовлено, — сообщил Йоганн, чем заслужил в моих глазах ещё пару-тройку очков. — Здесь побуду. Не возражаешь?

— Как знаешь, — я пожал плечами.

Мужчине было попросту не к кому и незачем идти. Близких у него не осталось — всех прибрала гражданская война.

Я снова разместился под лестницей, а затем махнул рукой Йоганну. Он кивнул и пропустил ко мне первого из желающих — всё началось по новой...

Следующие несколько часов я слушал истории людей — столь разные и одновременно столь похожие друг на друга.

Кто-то из наёмников обошёл половину Империи, а кто-то впервые взял в руки оружие только в ходе гражданской войны. У некоторых за душой не было ничего, а кое-кто успел построить дом и обзавестись семьёй. Одни хотели поквитаться с разбойниками, а других интересовали лишь деньги...

Общим у всех был только нестерпимый зуд, который не давал спокойно сидеть на пятой точке, дожидаясь немощной старости. Именно этот зуд толкал наёмников на поиски приключений.

Сегодня желающих попасть в отряд было несколько меньше, чем вчера, поэтому я справился куда быстрее. Солнце ещё не успело подняться достаточно высоко, а под моим началом оказалось уже на двадцать три человека больше. Неплохой результат.

Закончив с делом, я приказал Йоганну разворачивать всех новоприбывших — пусть приходят завтра поутру. У меня не было никакого желания тратить весь день, дожидаясь пока иссякнет этот человеческий ручеёк. Целесообразнее работать «по площадям».

Наскоро перекусив, мы с разведчиком отправились в «Нежную розу». Марк собирался приступить к охране Барталомеи, а я хотел посмотреть, как будет обставлено её прибытие.

Дорога до борделя не заняла много времени. Спустя четверть часа мы разместились метрах в пятидесяти от входа, на противоположной стороне улицы. Лезть вплотную к объекту интереса не стоило — так поступают только дилетанты.

От лишних взглядов и жары нас защищала густая тень, отбрасываемая высоким каменным домом.

По мостовой с важным видом фланировал Бук — он поглядывал по сторонам, однако не заметил ни меня, ни Марка. За бдительность — незачёт, но приятно, что Жаннет отнеслась к моим рекомендациям со всей серьёзностью.

Прождать пришлось довольно долго. Сказывалось отсутствие часов и мгновенной связи — в таких условиях трудно осуществить точное планирование.

За это время у входа собралась небольшая группка хорошо одетых людей. Думаю, это были завсегдатаи «Нежной розы», которые могли позволить себе отдых в столь недешёвом заведении.

Позади богатеев толпились людишки попроще — то ли слуги, то ли просто зеваки.

Похоже, Жаннет подошла к делу весьма ответственно и здорово подогрела интерес к приезду Барталомеи.

— Едет! — выкрикнул кто-то, замахав руками.

Из-за поворота на улицу выехала роскошная карета, запряжённая парой величавых скакунов. Грохот колёс, стук копыт по брусчатке и раскатистые крики кучера... Барталомея прибыла в «Нежную розу» весьма эффектно.

Люди расступились, пропуская карету. Лошади остановились, и Бак, ожидавший у входа, тут же распахнул золочёную дверцу, учтиво подставив локоть.

Пассажирка, которая пока оставалась невидимой для всех, выпорхнула из кареты через мгновение. Её появление было встречено удивлённым вдохом — присутствующие сделали это так синхронно, будто бы тренировались не один день.

Впрочем, их можно было понять. Вряд ли кому-то из них раньше доводилось видеть женщину с лазурной кожей и малиновыми волосами.

Барталомея, одетая в довольно открытое платье, явно чувствовала себя не в своей тарелке. Она двигалась так, словно все её мышцы разом одеревенели — если бы не поддержка Бака, женщина наверняка грохнулась бы на землю, запутавшись в одежде.

Ничего удивительного — Барталомея не привыкла к такому вниманию. Думаю, оказаться на людях в своём истинном обличье, а не в костюме, скрывавшем лицо и фигуру, стало для неё весьма странным событием.

Через мгновение женщина скрылась в здании, но толпа и не подумала расходиться. Мужики делились друг с другом впечатлениями, размахивая руками и притоптывая на месте от нетерпения. Готов поспорить, сегодня бордель ждёт небывалый наплыв посетителей.

Учитывая, как быстро здесь разносятся слухи, уже к вечеру весь город будет говорить только о Барталомее.

Спустя полчаса ажиотаж поутих — люди начали разбредаться в разные стороны. Мы с Марком дождались, пока улица опустеет, и зашли в «Нежную розу».

Сегодня здесь было ещё суетливее, чем в прошлый раз.

Полуголые девчата сновали туда-сюда с какими-то коробками в руках, Жаннет командовала, перемежая приказы отборной руганью, которой позавидовали бы даже опытные портовые грузчики. Бик, стоявший рядом с хозяйкой, поглядывал на происходящее с ошалелым изумлением. Все были при деле.

— Куда ты потащила лепестки роз? — взвизгнула Жаннет, вырвав из рук испуганной Лизет плетёную корзинку. — Курица проклятая!

На бедную Лизет было жалко смотреть, но от дальнейшей расправы её спасло наше появление. Жаннет заметила меня и Марка и сразу изменилась в лице — гнев уступил место радости, а оскал сменился улыбкой.

— Милые мои! — она подбежала к нам, прижав руки к груди. — Это нечто невероятное! Где ты раздобыл такую прелестницу, Феликс?

Жаннет уставилась на меня, но тут же затараторила, не дожидаясь ответа:

— Хотя какая разница? Главное, все в восторге! Я в восторге, девчата в восторге, мужчины в восторге!

Женщина буквально лучилась счастьем, однако её слова явно не соответствовали действительности. Из-за тяжёлой портьеры высунулась синекожая мордашка и, судя по плотно сжатым губам, нахмуренным бровям и желанию убивать во взгляде, Барталомея общего восторга не разделяла.

— Девочка ещё не освоилась, — Жаннет наклонилась ближе ко мне и перешла на доверительный шёпот. — Но всё впереди...

Барталомея, услышав эти слова, фыркнула и вновь скрылась за портьерой.

— Что привело вас ко мне, господа? — деловито спросила Жаннет. — Я безумно рада вашему визиту, но, сами понимаете, сегодня у всех нас очень много дел...

— Я побуду здесь, — негромко произнёс Марк.

Похоже, он не знал, как вести себя с хозяйкой борделя. С одной стороны, разведчик был её должником, с другой — явно недолюбливал эту женщину, а с третьей — мы тут вроде как все стали союзниками и друзьями...

— Кончено, милый мой! Твоя комната будет готова к вечеру!

Голос Жаннет буквально сочился радушием и гостеприимством, но в глазах читалась холодная настороженность. Она не хотела, чтобы разведчик оставался, однако отказать всё-таки не могла.

Марк кивнул и быстрым шагом прошёл туда, где скрывалась Барталомея. Похоже, он ни на минуту не хотел оставлять её без присмотра.

— А что насчёт тебя, Феликс? — улыбнулась Жаннет. — Тоже решил погостить у меня немножко? Девочки будут очень рады...

— Как-нибудь в другой раз, — я покачал головой и перешёл к делу: — Мне нужна кое-какая книга.

Если кто-то и мог раздобыть для меня трактат Лие Биеля, то только Жаннет. В слаборазвитых обществах образование — это роскошь, которую могли позволить себе лишь состоятельные люди. И все они наверняка отдыхали от интеллектуального труда именно здесь, в «Нежной розе».

— Книга? — изумилась Жаннет. — Ты умеешь читать?

Я кивнул.

— Поразительно! Ты каждый день преподносишь сюрпризы, Феликс... Молодой, красивый, дерзкий, да ещё и грамотный! Была бы я лет на пять помоложе...

Жаннет мечтательно закатила глаза, а я только усмехнулся. Пять лет назад ей было около сорока, вряд ли меньше — уже тогда она вполне годилась Феликсу Обрину в матери. Правда, у женщин своя арифметика, когда речь заходит о возрасте...

— Какая книга тебя интересует? — деловито спросила Жаннет через пару секунд.

— «Память предков: затопленное, сожжённое и погребённое в земле и под ней». Автор — некий Лие Биель.

— Я думала, ты попросишь достать какие-нибудь скабрёзные рассказы о похождениях бравого мастера Ивэйна... — глаза женщины расширилась от неподдельного удивления. — Зачем тебе какая-то высокомудрая заумь?

— Хочу перед сном почитать, а то уснуть долго не могу.

Разумеется, я не собирался рассказывать Жаннет, зачем мне понадобилась эта книга. Ни к чему ей подобная информация.

— Мои девочки всегда готовы помочь тебе справиться с бессонницей, — женщина соблазнительно улыбнулась. — С ними, уж поверь, тебе будет куда интереснее, чем с этим Лие Биелем...

— Не сомневаюсь, но мне нужна книга.

— Уверен? Лизет вчера весь вечер только о тебе и говорила...

— Книга, — спокойно произнёс я, глядя в хитрые глаза Жаннет.

Женщина не оставляла надежды подложить под меня одну из своих «нимф». Что же, грамотный подход. «Медовая ловушка» — это надёжный способ привязать к себе мужчину. Особенно такого юного и неопытного, каким являлся Феликс Обрин.

— Какой ты упёртый! — Жаннет притопнула ножкой. — Хорошо! Ничего не обещаю, но попробую узнать об этой глупой книге! Это всё?

Я кивнул, и женщина тут же взбежала вверх по лестнице, позабыв обо мне. У неё было слишком много дел — бордель готовился к вечернему наплыву клиентов. Богачи со всего города соберутся здесь сегодня, чтобы хотя бы одним глазком увидеть Барталомею.

Вот только никому из них не светит прикоснуться к желанному телу. Марк этого не допустит.

Я кивнул Бику, который ни на шаг не отходил от хозяйки, и покинул «Нежную розу» без лишнего шума. В творящемся хаосе моё исчезновение прошло незамеченным. И это было хорошо.

Зевак на улице не осталось — туда-сюда сновали только редкие прохожие, занятые своими делами.

Я спустился по лестнице, свернул налево и зашагал в сторону трактира. Быстро, но без лишней спешки, чтобы не привлекать внимания горожан. Бегущий человек всегда становится объектом повышенного интереса, а мне это было не особо нужно.

Жаркие лучи припекали макушку, тёплый ветерок обдувал лицо, запах свежей выпечки и горячего дерева щекотал обоняние. Я шёл, наслаждаясь свободой, молодым телом и самой жизнью — давненько мне не доводилось испытывать подобных ощущений.

Одна беда — идиллия продлилась недолго.

По коже неожиданно побежали мурашки, волосы на загривке встали дыбом, а между лопаток появилось неприятное ощущение чужого взгляда.

За мной кто-то следил.

Глава 25

Я продолжил идти как ни в чём не бывало — не оглядывая, не суетясь и не показывая, что узнал о слежке.

Настороженные взгляды из-за плеча, судорожные метания из стороны в сторону и попытки подловить соглядатая неожиданным разворотом — всё это приёмы из арсенала либо идиотов, либо непрофессионалов.

Подготовленный человек никогда не выдаст собственную осведомлённость о наличие «хвоста». По крайней мере, до того момента, пока не решит этот «хвост» обрубить.

Разумеется, у меня не было прямых доказательств слежки — только ощущения. Однако за годы службы я имел возможность убедиться, что в таких делах ощущения не врут. Мы все чувствуем чужой взгляд — кто-то больше, кто-то меньше. Вот только многие предпочитают не обращать на это внимание.

Многие, но не я.

Ровный шаг, полное спокойствие в движениях, но внутри уже теплится знакомый огонёк. Азарт охоты. И пусть роль добычи пока что отведена мне, однако совсем скоро это изменится.

Очередной перекрёсток. Чтобы попасть в трактир, следовало повернуть налево. Нельзя откланяться от маршрута — это может вызвать подозрения у того, кто идёт следом. Если он, конечно, знает, куда я направляюсь.

Ноги сами несли меня вперёд, а сознание фиксировало мельчайшие детали. От скрипа тележных колёс до едва заметного покачивания деревянных щитов, служивших вывесками для многочисленных лавок.

Что делать дальше? В идеале — организовать слежку за тем, кто сидит у меня на хвосте. Это позволит собрать массу полезной информации. Одна проблема: для подобных мероприятий нужны подготовленные кадры, которых у меня не было. Наёмники для такого явно не годились.

А раз так, то придётся действовать самостоятельно. Понятная и привычная работа.

Разум вошёл в состояние потока. Я слился с городом, слился с улицами, слился с окружением.

Новый поворот. Мы приближались к площади и людей стало значительно больше. Это хорошо — чем плотнее толпа, тем выше риск потерять объект. Обстоятельства вынуждали «хвост» прижаться ближе ко мне.

Я немного увеличил скорость. Совсем чуть-чуть, чтобы не вызвать подозрений.

Это должно заставить преследователя торопиться и нервничать. А там, где балом правят спешка и нервы, обязательно найдётся место для ошибки.

Через пятьдесят метров в сторону уходил сквозной переулок, соединявший две параллельные улицы. Узкий и извилистый, он позволял немного сократить путь до трактира. Сократить путь, или поближе познакомиться с тем, кто шёл за мной попятам.

Я свернул в переулок, зацепив краем глаза пространство позади себя. Доли секунды хватило, чтобы заметить четыре подозрительные фигуры, выбивавшиеся из людской массы. Преследователь был не один.

Троица довольно крепких мужичков находилась совсем близко от меня. Шагах в двадцати, не больше.

Четвёртый — крохотный и тощий — был ребёнком. Он плёлся далеко сзади, метрах в пятидесяти от своих товарищей. Я бы и не заметил его, если бы он слишком сильно не выделялся из толпы своими чересчур торопливыми движениями.

Лица, детали одежды и снаряжение преследователей я рассмотреть не успел — не хватило времени.

Оказавшись вне пределов видимости противников, я рванул вперёд. Примерно посередине переулок загибался вправо — этот изгиб и был моей целью.

Я мчался между глухих каменных стен. Сюда не выходило ни одного окна — только парочка рассохшихся и явно неиспользуемых дверей.

Две секунды. Вот и поворот. Взгляд через плечо — тени преследователей замаячили у входа в переулок. Отлично, всё шло по плану.

Изгиб надёжно укрыл меня от чужих взглядов. Сейчас недотёпы, упавшие мне на хвост, должны были заволноваться, упустив объект из виду. А заволновавшись — попытаться догнать ускользающую добычу.

Судя по тому, что они попёрлись прямиков в переулок — подготовка ребят оставляла желать лучшего. Это непрофессионалы. Они даже на плохеньких любителей, если честно, не очень-то тянули.

Впрочем, не стоило допускать ошибку, недооценивая неприятеля. Даже полный профан может отправить в могилу самого опытного и подготовленного специалиста, если удачно воткнёт в него десять сантиметров стали.

Я пробежал ещё немного вперёд — туда, где у стены лежала полусгнившая деревянная балка и парочка трухлявых досок. Мгновение, и они перегородили проход дальше. Не бог весть какая баррикада, но всяко лучше, чем ничего.

Чуть-чуть позади меня в прямоугольной выемке пряталась очередная позабытая всеми дверь, ведущая неизвестно куда. Там-то, в тёмной нише, я и притаился, вжавшись в прохладную каменную стену. Теперь оставалось только дождаться преследователей.

На их стороне численное преимущество, но у меня с собой целый арсенал. Я не стал брать клевец, когда отправился в «Нежную розу», однако кинжалов и метательных ножей с головой хватит, чтобы устроить небольшое сражение.

Впрочем, сперва в любом случае следовало поговорить... Повоевать мы всегда успеем.

Торопливые шаги и учащённое дыхание преследователей послышались уже через пару секунд.

— Хде он? — свистящим шёпотом выдохнул один.

— Щас за поворот выйдем и глянем, — ответил другой тягучим низким голосом.

— А если ево там не будет? — снова просвистел шептун.

— Чё б его там не было?

— Вдрух убёг!

— Догоним.

— А если нет?

— Тогда снова кишковать не на что будет, — в беседу вступил третий. Он говорил в этакой приблатнённой манере, проглатывая окончания слов. — С пустым пузом спать ляжем.

— Не хочу с пустым пузом, — прошелестел шептун. — Я бы луче булок нарубался... У коробейницы, што на Водоносном углу стоит, пару булок можно всего за...

Сколько стоили булки у коробейницы на Водоносном углу, узнать так и не удалось.

Троица прошла мимо меня, даже не заглянув в нишу в стене, и упёрлась в баррикаду, которую я наспех возвёл на их пути. Изумительные остолопы.

— Чё это? — удивился шептун. — Хде парниша?

Я прислушался. Четвёртый — тот, что был совсем ребёнком, — только зашёл в переулок. Он двигался медленно, неуверенно и очень осторожно. Пацан, похоже, был куда умнее своих старших товарищей.

Окинув взглядом компанию мужчин, я медленно вышел из тени и негромко произнёс:

— Я здесь.

Классика засадного дела. Перекрыть дорогу «колонне», а потом зайти неприятелю в тыл.

Все трое чуть не подпрыгнули на месте от неожиданности. Они резко развернулись, уставившись на меня испуганно-напряжёнными глазами, но дёргаться не стали. От необдуманных действий «ребятишек» удерживали кинжалы, которые я сжимал в руках.

— Ты кто такой и чё те от нас надо? — первым в себя пришёл тот, который говорил в приблатнённой манере.

Мужчина выглядел лет на двадцать пять и, похоже, был лидером этой славной компании. Чубатый, но с гладковыбритыми затылком и висками, он на голову возвышался над своими товарищами.

— У меня к вам те же вопросы.

Я чувствовал себя уверенно. Ни у кого из троицы не было оружия — только кулаки. А против стали кулаки «не пляшут».

— Те какое дело? — окрысился «блатной». — Мы шли себе, никого не трогали, а тут ты вылез, пыряла достал...

Он решил, что называется, включить дурака. Обычная тактика, к которой прибегали уголовники всех мастей, когда их ловили за руку. Жаль только со мной этот приёмчик не имел ни малейшего шанса на успех.

Я носком подцепил небольшой камешек, валявшийся на земле, и запулил его прямо в живот собеседнику. Тот крякнул и согнулся так резко, будто бы неожиданно решил проявить вежливость, склонившись в глубоком, до самой земли, поклоне.

— Камней здесь больше нет, — негромко произнёс я. — Поэтому в следующий раз брошу нож. Или «пыряло», чтобы тебе было понятнее.

«Блатной» кое-как распрямился и посмотрел мне в глаза. Не знаю, что именно он там увидел, но сомнений в правдивости моих слов у него больше не осталось.

— Я — Лом... А это мои близкие.

Он указал на своих спутников. Первый — шептун — был чрезвычайно худым, но широкоплечим мужичком лет тридцати, а второй — наоборот, отличался плотным, даже округлым телосложением. Оба глядели на меня с испугом.

— Феликс, — я представился в ответ, криво усмехнувшись.

Взгляды всех троих заметались из стороны в сторону. Похоже, моё имя было им знакомо. Впрочем, как и всему остальному городу.

— Это тот самый Феликс, что ли? — шептун говорил почти беззвучно, практически не открывая рта.

— Не знаю, — еле слышно протянул плотный. — У того клевец должон быть...

— Если тот — нам хана...

Зря я не взял с собой оружие раскаявшегося. Оно не только привлекало внимание, но и одним своим видом отпугивало всякую шушеру...

Все трое не были бойцами. Падальщики, а не охотники. Но при этом падальщики с чутьём — они понимали, что против меня у них нет шансов, даже несмотря на численное превосходство и мою «молодость». Понимали и поэтому стояли смирно.

Пацанёнок, судя по звуку, замер в нескольких метрах от поворота и не спешил присоединяться к друзьям.

— Скажи четвёртому — пусть выходит, — приказал я.

— Какому четвёртому? — удивился Лом. — Трое нас всегда было...

Я ни на секунду не усомнился в правдивости его слов — слишком уж искреннее удивление мелькнуло в глазах моего собеседника. Обычному уголовнику такое не сыграть.

Получалось, пацанёнок, которого я принял за четвёртого члена шайки, был сам по себе...

— Выходи, — громко сказал я.

Осознав, что его присутствие не является тайной, пацанёнок решил свалить по-английски, не прощаясь. По камням зашелестели осторожные шажки, но маневр отступление не удался.

— Выходи, — повторил я. — Тебе не уйти. Как бы быстро ты ни бегал, нож всё равно тебя догонит.

— Иду...

Голос, донёсшийся из-за поворота, оказался до боли знакомым. Уже через мгновение передо мной предстал самый крохотный из моих подчинённых — Клоп, собственной персоной.

Мальчуган замер. Он сжимал в ладошке свой смешной ножик, направив остриё в сторону Лома.

— Я на помощь пришёл, — сообщил Клоп, не глядя на меня. Судя по пылающим краснотой кончикам ушей, он буквально сгорал от стыда.

Да уж, вот подмога так подмога... Впрочем, сейчас было не лучшее время, чтобы отчитывать пацана.

— Этот не с нами! Знать его не знаем, — зачастил Лом. — Убери пыряло, потрох! Не нагнетай...

Лом опасался, что я всё-таки приму Клопа за их сообщника и посчитаю ножик в руках мальчугана за угрозу. Поэтому он захотел угомонить не пойми откуда взявшегося пацанёнка.

Лом сделал небольшой шажок, выставив вперёд ладонь...

Шакалы знали своё место и ни за что всерьёз не полезли бы на сталь. Однако Клоп был слишком юн и неопытен, чтобы трезво оценивать ситуацию. Он напрягся и шагнул навстречу противнику.

Пора было вмешаться, пока кто-нибудь из присутствующих не наделал глупостей.

— Стоять! — оглушительно гаркнул я и ринулся вперёд.

Крик ещё отражался от стен, когда я впечатал навершие чёрного кинжала в нос Лома, а затем одним движением смочил клинок в побежавшей из разбитых ноздрей крови. Острая боль, запах крови и гул в ушах буквально парализовали мою жертву.

Я прижал Лома к стене, приставив Лэйлин кинжал к его горлу.

Чёрный кинжал, на клинке которого виднелись пятна крови, я направил на обоих оставшийся противников.

Они были ошеломлены, деморализованы и напуганы. Всё произошло так быстро, что никто ничего не понял. Только что ситуация была хоть и напряжённая, но более или менее спокойная, а уже через мгновение — крики, кровь и блеск стали.

Шептун побледнел, его товарищ, напротив, налился багровой краснотой, но зато оба совершенно одинаково замерли на месте, открыв со страха рты.

— Следи за этими! — приказал я Клопу, который выглядел немногим лучше противников.

Ничего удивительного, схватка — это и для взрослого человека большой стресс, а уж для ребёнка — подавно. Его следовало нагрузить хоть какой-то работой, пока ошеломление не превратилось в ступор. Хотя реальной угрозы ни шептун, ни его товарищ не представляли.

Не будь я в этом уверен, не оставил бы их в живых.

— Кто вас послал? — я оцарапал кадык Лома остриём кинжала.

— Никто! — взвизгнул Лом.

Он понял, что случайно влез в какой-то серьёзный «блудняк», и сделал единственно правильный вывод — врать в таком положении не стоит. Не совсем пропащий человек. Капелька мозгов в его наполовину бритой голове всё-таки имелась.

— Зачем шли за мной?

— Раздеть хотели! Слух пошёл, что в «Розку» какую-то козырную девку привезти должны и что богатеи на неё смотреть соберутся... Мы с братвой тоже подтянулись, чтобы щипануть чего! Стояли, ждали, а потом, глядь, ты выходишь... Портки добротные, мошна на поясе, вот мы и решили тя пощипать! Кто же знал, что ты и есть тот Феликс бешеный ...

Во взгляде Лома было столько страха и удивления, что я сразу понял — он не врёт.

Получалось, меня хотели банально ограбить... Странно, но я ощутил некоторое разочарование. Нарваться на обычных уличных грабителей после схватки с Кербером было даже как-то неловко.

Я не забывал контролировать ситуацию вокруг. Шептун и его товарищ по-прежнему умело изображали столбы, а вот Клоп успел немножко освоиться. Первый шок прошёл — мальчуган стал чувствовать себя увереннее.

Он с интересом посматривал по сторонам. Его взгляд всё чаще задерживался на струйках крови, стекавших с подбородка Лома. И этот взгляд был очень нехорошим — хищным и предвкушающим.

— Значит, пощипать хотели, говоришь? — я проволок несопротивляющегося Лома по стене — так, чтобы скрыть его от Клопа.

Не хватало ещё, чтобы малолетний равк устроил «трапезу» прямо в центре города. Висельник такому вряд ли обрадуется.

— Клянусь! — завопил Лом. — Гадом буду, если вру! Братва, подтвердите!

Братва синхронно закивала головами, подтверждая кристальную честность своего предводителя.

Что мне с ними делать? Убивать не хотелось — лишняя кровь ни к чему, да и три трупа неподалёку от главной площади могли добавить проблем. С другой стороны, не отпускать же их просто так...

— Слышал обо мне? — негромко спросил я, глядя в глаза Лома.

— Слышал... — с тоской в голосе ответил тот. И эта тоска лучше тысячи слов отражала то сожаление, которое мужчина испытывал из-за допущенной ошибки.

— Жить хочешь?

— Очень... — Лом напряжённо сглотнул.

— А твои друзья?

Друзья снова слитно задёргали головами.

— Жить будете, — веско произнёс я, — только если сделаете то, что скажу.

На этот раз закивали все трое.

— Вы вернётесь к борделю, — я вытер чёрный кинжал о замызганную одежду Лома и вложил оружие в ножны. — И будете сидеть рядом с ним, но так, чтобы вас никто не заметил.

— Как скажешь...

— Будете сидеть и смотреть. Причём смотреть очень внимательно — не отвлекаясь и даже не моргая лишний раз. Пока всё ясно?

— Ясно! — сдавленно вскрикнул Лом.

— Вы будете сидеть сегодня, завтра, послезавтра... В общем, столько, сколько понадобится. Вы будете ждать, пока не заметите чего-нибудь необычного, а когда необычное произойдёт, один из вас побежит в трактир «У доброго висельника», чтобы найти меня... Понятно?

Все трое снова кивнули, но теперь не так уверенно, как раньше.

— А чё необычного может случиться? — подал голос шептун.

— Всё что угодно, — ответил я. —Крики, шум, драка. Может быть, приедет какой-нибудь важный гость или гости...

Мы договорились с Жаннет, что она отправит посыльного, как только появится «принц» Вилли или произойдёт что-нибудь интересное. Однако я не привык во всём полагаться на других людей — всегда нужен запасной вариант.

— Если справитесь, — я вытащил из кошеля несколько мелких монет и бросил медяки на землю, — получите деньги.

— А если не справимся? — забеспокоился Лом.

Я промолчал и только криво улыбнулся. Пусть на этот вопрос каждый ответит для себя сам.

Получив ещё парочку уточнений, троица неудачливых грабителей отправилась исполнять поручение. Пришибленные и напуганные, они гуськом двинулись к выходу из переулка. Не оглядываясь и не разговаривая.

Я подождал, пока их спины скроются за пределами видимости, а затем разобрал хлипкую баррикаду и спокойно пошёл дальше. Клоп, который ожидал выволочки, поплёлся следом за мной.

Я не обращал на пацанёнка особого внимания, однако игнорировать его тоже не стал — сказал идти чуть позади и не мешаться под ногами.

Клоп чувствовал вину и ждал кары за своё поведение, но был готов спорить и препираться. Это читалось в круглых блестящих глазах.

Пусть немного помучается в неизвестности — ожидание наказания поможет избавить глупую головёшку от лишнего гонора.

— Прости... Простите...

Маленькая ладошка ухватилась за мой рукав. Клоп смог выдержать всего пару минут.

— Я больше не буду, — добавил он, натянув на мордочку такое скорбное выражение, какое не на каждых похоронах увидишь.

— Ты не выполнил мой приказ, — я не кричал, но говорил строго.

Крик провоцирует ответную агрессию, а я не собирался устраивать скандал.

— Я Варежку вместо себя оставил! Он ещё лучшее меня справится! У него знаешь... знаете какая память? Я у него в прошлую зиму стёклышко цветное поиграть взял и не отдал, так он до сих помнит!

— Я приказал следить за стариком тебе, а не Варежке.

— Не мог я больше с ним сидеть! — воскликнул Клоп.

— Почему?

— Пить сильно хотел...

Я посмотрел на пацана. Судя по выражению лица, он говорил не об обычной жажде.

— Я со стариком сидел-сидел, — добавил Клоп, понизив голос, — а потом на шею его тонёхонькую посмотрел, и всё... Занемог.

Мы свернули в очередной переулок. До трактира оставалось всего ничего — пять минут быстрым шагом.

Мне вспомнился взгляд Клопа, когда он смотрел на свежую кровь. Похоже, его жажда становилась всё сильнее.

Я сместился немного в сторону — так, чтобы между нами было некоторое расстояние. Пальцы незаметно легли на рукоять чёрного кинжала. Думаю, против равка он поможет лучше обычной стали.

Разумеется, у меня не было ни малейшего желания убивать Клопа, однако безропотно подставлять шею под его клыки я тоже не собирался. Если малолетний вампир не удержит инстинкты под контролем и решит показать зубки — это станет его последней ошибкой.

— Папка как раз тушу разделывал, — Клоп продолжал шептать, не заметив, что я приготовился к возможной схватке. — И дал чутка отпить из бадьи, куда кровку сливают...

М-да уж. То ещё, наверно, было зрелище.

Я слегка расслабился. Недавний «обед» должен был утолить голод Клопа на какое-то время.

— Папка сказал мне гулять идти... После кровки я шебутной становлюсь — так он говорит.

— Зачем ты пошёл за мной? — строго спросил я.

— Не знаю... — Клоп пожал плечиками. — Увидал, как вы с ветераном куда-то попёрлись, и решил посмотреть куда. А потом гляжу — за тобой... за вами какие-то оборванцы увязались! Ну я за ними и попёрся...

Интересная история. Получалось, Клоп шёл за нами от самого трактира, но ни я ни Марк не заметили слежки. У мальчугана определённо был талант. Хотя, возможно, всё дело в том, что он выпил крови перед тем, как отправился на прогулку. мало ли как она действует на равка...

Мы поднырнули под верёвкой, на которой висели какие-то веники, и вышли из переулка на улицу. Клопа чуть не задавила телега, ведомая крохотной лошадкой, но я успел выдернуть пацанёнка буквально из-под копыт.

— Смари куда прёшь! — гаркнул мужичок, который сидел на козлах.

— Сам смотри, куда едешь! — огрызнулся Клоп.

На этом небольшое происшествие закончилось. Мы прошли ещё метров пятьдесят, пока телега не скрылась из виду, и я остановился, придержав мальчугана за воротник.

— Чего? — он уставился на меня.

— Возница, — негромко произнёс я. — Который чуть не задавил тебя. Во что был одет и в какой руке держал поводья?

— А какая разница-то?

— Отвечай, — гаркнул я. — Это приказ.

— Но...

— Ты уже ослушался один раз. После второго — вылетишь из отряда.

— Так это, кафтан у него был и кушак... — пробормотал ничего не понимающий Клоп.

— Цвет?

— Кафтан — коричневый, кушак — красный, а зачем это?

— Поводья?

— Поводья в правой руке он держал вроде...

Я кивнул. Раз уж мне достался беспокойный пацан со склонностью к слежке, стоило воспользоваться его талантами. Но прежде, нужно было как следует подготовить мальца к этому непростому делу.

— Заметил что-нибудь ещё? — спросил я.

Клоп на пару секунд задумался, а затем покачал головой.

— Вроде нет, — сказал он.

— У него было только четыре пальца на левой руке. А ещё он большой скряга.

— Откуда знаешь... знаете??

Пацанёнок смотрел на меня круглыми от удивления глазами.

— На поясе висел тугой кошелёк, — пояснил я. — А в волосах полно соломы. Он не захотел тратить деньги на ночёвку в трактире и спал на конюшне, чтобы меньше платить.

Глаза Клопа заблестели — он даже присвистнул от восхищения. Мои «гениальные» умозаключения привели его в восторг. Ребёнок, что с него взять.

— Я научу тебя правильно следить за людьми. Но для этого ты должен быть очень внимательным.

Скрытое наблюдение — это часть оперативной работы. А для оперативника хорошо работающая голова куда важнее, чем крепкие кулаки. Хотя и кулаки, в общем-то, тоже не помешают.

— Научишь??? — глаза Клопа вылезли из орбит. — Зуб даёшь???

Он так удивился моим словам, что позабыл обо всём на свете и чуть не грохнулся на мостовую.

Я усмехнулся и кивнул. Думаю, эта наука будет для мальчишки очень полезна. Особенно, учитывая его специфические вкусовые предпочтения.

— Какую главную ошибку допустили те остолопы, которые шли за мной? — спросил я.

Разбор чужих промахов — это один из лучших способов обучения.

Клоп наморщил лоб. Он думал не меньше минуты, а потом неуверенно произнёс:

— Они зря шли за тобой... за вами целой кучей?

— Это ошибка, — согласился я. — Но не главная.

Лом со своими подельниками действительно вёл меня совершенно неправильно. Им нужно было идти на расстоянии друг от друга, периодически меняясь местами. Это могло значительно снизить риск обнаружения. Однако главная ошибка заключалась в другом.

— Им не стоило лезть за мной в переулок, — сказал я через пару мгновений, когда Клоп уже начал дёргаться от нетерпения. — Лучше потерять цель, чем умереть. Согласен?

Клоп кивнул.

— А как тогда быть? — тут же спросил он. — Если идти нельзя, но надо?

Я невесело усмехнулся. Пацанёнок, сам того не ведая, вскрыл фундаментальный парадокс оперативной работы. Иногда она подкидывает такие задачки, у которых правильного решения просто нет. Однако их всё равно придётся решать. Любой ценой и любыми способами.

— Лом должен был оставить одного человека у входа в переулок, а со вторым добраться до выхода из него обходными путями, — пояснил я.

— Так это ж долго!

— Зато надёжно.

— А если не знаешь, как этот переулок обойти?

— Если не знаешь местность, то слежку лучше вообще не начинать. Особенно когда ты один.

Я выразительно посмотрел на пацана. Тот нахмурился и серьёзно кивнул. Надеюсь, мне удалось донести до него всю важность подготовительной работы.

Пока мы шли до трактира, я успел ещё немного рассказать Клопу о правилах и методах скрытого наблюдения. Пацан ловил каждое моё слово, а его огромные глазищи горели таким энтузиазмом, какой бывает лишь у детей...

Как только мы вошли в трактир, висельник сразу отправил сына работать на кухню. Если бы не это, Клоп вряд ли отстал бы от меня до самой ночи.

Перекусив, я вдруг осознал, что мне совершенно нечем заняться. Нет, глобально дел было очень много, но вот конкретно здесь и сейчас — ничего. Силки расставлены, ловушка подготовлена, оставалось только ждать.

Однако, как любил говорить старший сержант Вереенко, совсем недавно привидевшийся мне перед несостоявшейся смертью: «Если не знаешь, чем заняться, то прими упор лёжа и толкай землю ближе к солнцу!»

И, похоже, настало время воспользоваться этим универсальным советом.

Я вышел на задний двор трактира, где уже никого не было. Отлично — значит, мне никто не помешает...

Следующие дни потекли очень странно. После сумасшедших приключений, которые преследовали меня последнее время, это размеренное спокойствие казалось чем-то невероятным и даже неправильным.

Я вставал до рассвета и отправлялся на пробежку по спящему городу. Тяжёлые подошвы гулко стучали по камням, прохладный ветерок обдувал разгорячённое тело, а редкие прохожие провожали меня удивлёнными взглядами. О культуре утреннего бега здесь пока не слышали.

До появления замученных жизнью офисных работников, которые табунами носятся по улицам, паркам и стадионам, отгородившись от окружающего мира затычками наушников, оставалось ещё лет пятьсот.

После бега, на рассвете — встреча с личным составом. Осмотр, поверка, раздача приказов — наёмники, которых становилось всё больше, постепенно привыкали к возвращению на службу.

Затем, до самого обеда, беседы с новичками. Такого наплыва желающих, как в первый день, больше не было, однако человек пятнадцать-двадцать приходили каждое утро.

После обеда — работа с Клопом. Мы бродили с мальчишкой по улицам города — наблюдали, учились, разговаривали.

— Скольких женщин мы повстречали, пока шли сюда от трактира? — спрашивал я.

Клоп морщился и сжимал крохотные кулачки. Он каждый раз готовился к другому вопросу и каждый раз ошибался. Было весело.

По возвращении в трактир Висельник встречал нас кривой, но довольной ухмылкой. Клоп хоть и страдал от нагрузок, однако был счастлив — это не могло не радовать его отца.

Дальше обычно начиналась тренировка. Отжимания, приседания, подтягивания и работа с оружием. Раз уж выдалось свободное время, следовало воспользоваться им по максимуму.

На третий день я решил обратиться к внутреннему «океану», чтобы зачерпнуть капельку силы. Это должно было увеличить эффективность занятий, однако ничего не вышло.

Сознание легко и привычно скользнуло в транс, но дальше меня ждал неприятный сюрприз. «Океан» превратился в бушующее синее марево — дикое, необузданное и смертоносное. Видимо, это было следствием поглощения зерна ликвера.

Я не рискнул «притрагиваться» к разошедшейся стихии. Интуиция подсказывала, что столь неосмотрительное поведение могло закончиться очень печально...

Вечерами я буквально валился с ног от усталости, но спать было нельзя. После ужина меня ждало чтение при свечах.

Жаннет смогла-таки раздобыть трактат Лие Биеля и доставила его мне буквально на второй день. Толстенная книженция в тяжёлом деревянном переплёте легко могла заменить собой гантель, но вот как источник информации проигрывала даже инструкции к освежителю воздуха.

Чёрная и обугленная, она явно испытала за свою жизнь немало невзгод.

Слипшиеся страницы, испачканные сажей и «украшенные» подпалинами, были покрыты витиеватыми письменами, исполненными каким-то безумным каллиграфом. Буквы с трудом складывались в слова, а предложения, казалось, были совершенно лишены смысла.

Учитывая, что оглавление в этом великолепном произведении отсутствовало как класс, быстро найти необходимые сведения оказалось практически невозможно.

Не книга, а инструмент для интеллектуальной пытки. Не зря Фруас Суар ругал её автора.

Я попробовал подключить к делу старика, но тот лишь смотрел в одну точку на стене и беззвучно шевелил губами. Единственное, что могло привлечь его внимание — это еда. На остальные раздражители гениальный историк предпочитал не реагировать.

За четыре дня я разобрал всего десяток первых страниц. Стоило ли говорить, что никакой информации о Древних сводах там не оказалось? Мне хотелось плюнуть на это бесполезное занятие — лишь врождённое упрямство не позволяло сдаться на полпути.

В «Нежной розе» всё было предсказуемо неспокойно, но без больших эксцессов. Каждый вечер там собирался весь местный бомонд — вино текло рекой, девочки работали не покладая рук, и ближе к утру вечеринка плавно перетекала в настоящую оргию.

Барталомея, которую охранял бдительный Марк, изредка выходила к гостям буквально на пару минут. Этого вполне хватало, чтобы произвести настоящий фурор.

Люди восхищённо ахали, картинно вздыхали и закатывали глаза, но держали себя в руках. Всех останавливала неподъёмная цена, назначенная за ночь любви.

Лишь один раз какой-то смельчак решил, что может взять желаемое силой. Решение не оправдалось — разведчик быстро объяснил бедолаге, как следует вести себя в приличном заведении.

На третий день, правда, нашёлся-таки толстосум, готовый отвалить целую кучу золота, но с ним разобралась сама Барталомея. Из грибов, которые я принёс ей в нашу первую встречу, женщина сделала какое-то алхимическое варево. И оно прекрасно сработало.

Отведав снадобье, богатей забылся сном, а после пробуждения — сразу отчалил, поблагодарив Барталомею за прекрасно проведённое время. Уж не знаю, что ему снилось, но он явно остался очень доволен...

В общем, моя жизнь из бесконечного аттракциона вдруг превратилась в тягучую рутину, однако это не могло продолжаться долго.

Так и получилось. На шестой день вынужденное безделье скоропостижно закончилось — его прервал Лом, бесцеремонно влетевший в распахнутую дверь трактира.

Он дышал как загнанная лошадь и бешено вращал глазами.

— Там!! — завопил Лом, заметив меня. — Хипеш!!!

Я быстро поднялся с лавки и поправил оружие, с которым не расставался ни на минуту.

Уточнять, что случилось, не пришлось. Вслед за моим агентом в трактир вбежал Бук — такой же запыхавшийся и замученный. По одному его взгляду всё стало совершенно ясно.

«Принц» Вилли прибыл в «Нежную розу». Капкан захлопнулся.

******

Третий том https://author.today/reader/268889/2461637

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25