Убийца из ФБР [Афродита Джонс] (fb2) читать онлайн

Убийца из ФБР

Афродита Джонс

Посвящается Сьюзен Дэниелс Смит

БЛАГОДАРНОСТИ

Весь материал в этой книге, за исключением моих собственных наблюдений, почерпнут из официальных судебных протоколов, полицейских рапортов и интервью с теми, кто непосредственно имеет отношение к делу. Поскольку эти “соавторы” указаны в тексте, я не буду называть их здесь, однако хочу выразить благодарность за их терпеливое сотрудничество. Двух подруг, Эдит Уокер и Бонни Батлер, я называю потому, что они лично помогли мне и сделали мою задачу возможной. Также я хотела бы выделить тех, чей вклад в мою работу был весьма специфичным: доктор Дэвид Вулф, судебный антрополог, кабинет юстиции штата Кентукки; специальный агент по надзору Джеймс Хаггинс, ФБР; майор Джерри Ловитт, командующий восточным отделением полиции штата Кентукки, и его людей; Ларри Вебстер, чья помощь в юридических вопросах была неоценимой; Гарри М. Кодилл, автор книги "Ночь приходит в Камберлендс"; Майк Сейджер, независимый журналист; Ли Мюллер, глава Восточного бюро Кентукки "Lexington Herald Leader"; Ричард Фоули, коллега по Камберлендскому колледжу; и, наконец, трудолюбивые журналисты из "Appalachian News Express" и "Williamson Daily News", чьи репортажи особенно помогли мне при написании заключительных глав.

Афродита Джонс

Уильямсбург, Кентукки

Сентябрь 1992 года

Глава 1

Фриберн расположен прямо в центре исторического района Хэтфилд-Маккой, и легенды о кровавых рейдах и местах, связанных с враждой, ещё живы в памяти его жителей. Основанный в 1911 году, город сначала назвали Лисс в честь Лисс Хэтфилд. В 1932 году его переименовали во Фриберн из-за добычи в этом районе некоксующегося угля. В холмистой сельской местности жили 400 человек, которые ездили по делам в Пайквилл, расположенный в 50 км отсюда, или в Матьюан, расположенный в нескольких милях за границей штата в Западной Вирджинии. Раскинувшаяся на западном склоне Аппалачского хребта земля отмечена многочисленными небольшими ручьями и притоками, которые стекают с возвышенностей, составляющих в среднем около 450 м, при этом среднее дно ручья находится примерно в 200 м над уровнем моря.

Сьюзен Дэниелс была потомком “Дьявола Энса” Хэтфилда, бородатого патриарха клана Хэтфилдов, чья могила, отмеченная высокой итальянской мраморной скульптурой, находится в округе Логан, Западная Вирджиния. Вместе с ним похоронены причины вражды, окутанные легендами, передаваемыми из поколения в поколение более 100 лет. Некоторые говорят, что вражда началась из-за свиньи, которая принадлежала Маккоям, но оказалась в загоне Хэтфилдов. Другие говорят, что спор возник из-за Гражданской войны, в которой Хэтфилды сражались за Юг, а Маккои — за Север.

Какой бы ни была причина, насилие между семьями началось в 1882 году, когда брат Дьявола Энса, Эллисон Хэтфилд, получил два десятка ножевых ранений и был застрелен в день выборов в округе Пайк. Дьявол Энс Хэтфилд со своим кланом схватили Маккоев, ответственных за смерть брата, привязали их к деревьям азимины и казнили недалеко от Маккарра, в двух шагах от Фриберна. Сегодня, спустя много поколений, люди, выросшие в этом районе, возмущены тем, что им приходится жить с позорной репутацией, навеянной годами кровавой и отвратительной вражды. Действительно, современным поколениям, подпитываемым эпохой телевизионного и кинематографического насилия, погромы и убийства, совершённые враждующими сторонами, кажутся скорее вымыслом, чем правдой.

Как бы то ни было, жители долины Таг не могут откреститься от столь бурной истории. На протяжении десятилетий канцелярия секретаря окружного суда округа Пайк регистрировала смерти десятков мужчин, которых ежегодно расстреливали практически без провокаций. Год за годом полнились списки дел предумышленных и непредумышленных убийств. К сожалению, насилие привело к ограничению социальных контактов жителей региона. Это также стало причиной исхода более миролюбивых жителей, которые мигрировали в огромном количестве, двигаясь во всех направлениях, в основном на север, в поисках работы. Поскольку жестокость междоусобиц отпугивала чужаков, местные жители были склонны держаться собственных родословных. Жениться "на своих” стала обычным делом, и во Фриберне и прилегающих районах практически у каждого ручья и впадины живут множество двоюродных братьев, тётей, дядей, родителей, бабушек и дедушек.

Большинство жителей шахтёрских поселков не могут преодолеть чувство беспомощности и неволи, вызванное серьёзными несчастьями, обрушившимися на угольную промышленность. Со времён Великой депрессии увольнения шахтеров и жизнь за счёт социального обеспечения стало нормой. Жители Аппалачей были бедны в течение многих лет, а обнищание привело к апатии. Они живут от сезона к сезону, почти не надеясь на перемены.

К 60-м годам, когда родилась Сьюзен Дэниелс, пятая из девяти детей, согласно переписи населения, у жителей восточного Кентукки был самый высокий уровень рождаемости в стране, что только усугубляло проблемы бедности в регионе. На самом деле Сьюзен родилась в Матеване, Западная Вирджиния, но родители переехали в Барренши-Крик, лощину во Фриберне, когда она была ещё ребенком. К тому времени, когда она стала достаточно взрослой, чтобы ориентироваться в окружающем мире, отца, Сида Дэниелса, уволили с работы из-за травмы руки.

— Я так усердно работал в шахтах, что вырастил девятерых детей, но этого оказалось недостаточно, — настаивал Сид. — По субботам и воскресеньям я рубил древесину в шахте, чтобы подзаработать, и разорвал себе запястья.

Сид Дэниелс проработал шахтером в угольных компаниях "Majestic Collier" и "Estep" в общей сложности 18 лет. Он заболел пневмокониозом — шахтёрской болезнью, в результате которой перекрывается приток кислорода к легким, — но ввиду курения потерял право на какую-либо компенсацию от работодателей. Он мог бы подать в суд, но не хватало денег на адвоката.

Поскольку Сид перестал работать, когда Сьюзен была ещё маленькой девочкой, она помнила только вечно безработного отца, бывшего шахтёра средних лет, у которого на иждивении находилась целая банда “юнцов”. Социальное пособие стало средством существования её семьи. У шахтеров мутилось в глазах, легкие наполнялись частицами угольной пыли, а спины ломились от напряжённой работы в тесных помещениях, где часто приходилось ползать на четвереньках. Поэтому таким, как Сид Дэниелс, которые были недостаточно сильны, чтобы выполнять такую тяжёлую работу, стало выгоднее сидеть сложа руки и получать пособие.

Как и другие пожилые безработные шахтёры, он попал в ловушку, и дети таких шахтёров, в том числе Сьюзен Дэниелс, которые считали социальное обеспечение единственным средством выживания, во взрослой жизни будут обращаться к различным средствам общественной поддержки. Порочный круг низкого уровня образования, высокого уровня безработицы и лёгких государственных субсидий не оставлял таким, как Сьюзен Дэниелс, реального выбора, если, конечно, они не переезжали туда, где не было друзей и семьи.

— Если бы нас воспитывали по-другому… если бы нас учили гордости, — однажды пожаловалась сестра Сьюзен Карла, — но сколько себя помню, мы жили только на пособия. Не помню, чтобы папа когда-нибудь работал. У него была страховка по социальному обеспечению, и он знал все хитрости.

Карла называла мать Трейси “конвейерной лентой”, которая рожала очередного ребёнка ради небольшой суммы денег. Но, очевидно, Сьюзен относилась к ней по-другому. Она любила мать и отца и не была такой ожесточённой сердцем, как братья и сёстры.

Сид и Трейси Дэниелс в гостиной

— Мы ходили в школу в старых ботинках. Над нами смеялись, — вспоминает Карла. — Папа мог работать. Он мог дать нам больше. Я имею в виду, что нам приходилось жить с двумя кроватями в каждой комнате и чёрно-белым телевизором, который принимал только три канала. Тепло давала старая угольная печка. Нужно признать, это не назовёшь лёгкой жизнью.

Но Сьюзен, похоже, не испытывала в детстве сильной потребности в материальных вещах. У неё были вечеринки по случаю дня рождения, рождественские ёлки и Библия у кровати, и этим она была относительно довольна. Отец построил для семьи небольшой деревянный дом в устье реки Холлер, и дети делились комнатами, одеждой и игрушками. Семья по-армейски вместе садилась за стол, каждый брал столько порций домашних блюд Трейси, сколько хотел. У них не было ничего из того, что могли позволить себе “богатые люди”, но никто никогда не голодал и не страдал от отсутствия одежды.

Дом, в котором выросла Сьюзен

Это не значит, что Дэниелсы не были бедны. Их жизнь была полна неудобств. В лощинах не было асфальтированных дорог, стиральных машин и современной бытовой техники, а в доме Дэниелсов на одну кровать приходилось по меньшей мере двое детей. Тем не менее, Сьюзен, казалось, всем нравилась и была всем довольна.

— Она была счастлива, когда росла. Ей нравилось учиться в школе. Она брала в библиотеке книги и всё время читала, — вспоминает Сид. — Она любила читать, ей нравилось узнавать что-то новое. Она хотела стать секретаршей. Она говорила об этом с детства.

Однако к тому времени как ей исполнилось 10 лет, для Сьюзен всё начало меняться. Она стала недовольной своей участью, и хотя они не могли себе этого позволить, Сид и Трейси пытались удовлетворять её запросы. Большинству детей, выросших во Фриберне, приходилось довольствоваться подержанной одеждой, купленной на местных дворовых распродажах, но Сьюзен это не устраивало. Она хотела закупаться в магазинах Матевана. Ей хотелось приличной одежды.

— Она хотела одеваться красиво, поэтому мы возили её в универмаг "Hopes" в Матеване. Тогда всё было дёшево. Всего на 5 или 10 долларов можно было много чего купить, — вспоминает Трейси. — В том возрасте она повсюду носила зонтик. Ей нравилось наряжаться и таскать по дому старые сумочки. Она знала, что здесь жизнь тяжела, но у неё была новая одежда, куклы, трёхколесный велосипед и братья с сёстрами. У неё всё было просто отлично.

Пока Сьюзен училась, семья Дэниелс изо всех сил старалась выжить. Они во всём обеспечивали себя сами. Сид каждый год выращивал свинью, которую мальчики помогали ему забивать. Он также выращивал фрукты и овощи, а Сьюзен и сёстры помогали Трейси консервировать маринованные огурцы, шинковать капусту, собирать фрукты и ягоды, а также готовить желе и джем. Раз в неделю они все ездили в Матеван на грузовике Сида, чтобы купить самое необходимое: муку, сало, соль, мыло, зубную пасту и шампунь. Но на самом деле жизнь семьи Дэниелс была не так уж плоха. Другим на холмах, жилось намного хуже. Сьюзен же росла с электричеством и водопроводом — значит, Дэниелсы жили не так уж плохо. Дети выполняли долю работы по дому. Девочки убирали, вытирали пыль и складывали выстиранное бельё. Мальчики работали по дому, что-то строили и ремонтировали.

Дети Дэниелсов также предавались невинным шалостям, пока росли. Они играли в прятки на дикой девственной местности, которая их окружала, взбирались на холмы, перебегали реки по подвесным мостам. Вдали от шума и стрессов городской жизни, они имели практически всё, что им было нужно, прямо в устье ручья Барренши. Сид даже держал пони, чтобы дети на нём катались. Для Сьюзен в детстве жизнь во Фриберне была простой, но драгоценной. Река Таг-Форк, притока Биг-Сэнди, поражает красотой и безмятежностью, типичными для всего изолированного и нетронутого региона, и Сьюзен была счастлива жить там.

На самом деле большинство жителей округа Пайк, даже те, кто переехал сюда после Второй мировой войны, когда угольная промышленность была автоматизирована, ещё испытывают чувство счастья от принадлежности к этому месту, главным образом потому, что жители Аппалачей обладают острым чувством связи с миром природы. Ранним утром в горах лежит туман, его белые ленты тянутся по холмам и долинам, а покрытые белесым туманом горы возвышаются над бревенчатыми хижинами. И люди проводят много времени на свежем воздухе, много рыбачат и охотятся, наслаждаясь щедростью окружающей природы.

Более того, жители привязаны к этому району, потому что, в отличие от остальной Америки, многие старосветские ценности жителей Аппалачей остались прежними. Семья — это самое важное. В большой семье можно ощутить близость, которую не везде найдёте. Во Фриберне и окрестностях друзья и соседи помогают друг другу так, как неведомо городским жителям. Некоторые отдают другим свою машину, бесплатно нянчатся с детьми, дают нуждающимся деньги, еду и кров.

Хотя посторонним в это трудно поверить, люди, выросшие в долине Таг, любят убогие улицы, которые они называют домом, где тебе всегда протянут руку помощи и тепло улыбнутся. И, конечно, тут господствует уникальный музыкальный стиль, насчитывающий сотни лет — музыка, в которой чувствуется “старина”, которую местные жители называют своей. По вечерам в пятницу музыканты собираются и исполняют традиционные шахтёрские песни в реконструированных бревенчатых домах. Их музыка особенная, порождение гор, она далека от сегодняшней коммерции.

До 15 лет Сьюзен Дэниелс ходила в начальную школу Фриберн. Однако она так и не перешла в среднюю школу Фелпс, всего в нескольких милях отсюда. Она бросила школу, “перейдя в восьмой класс”, как говорят. До этого она была чирлидершей и популярной девушкой в школе. Дэниелсы даже купили ей костюм чирлидерши, и Сьюзен умела подбадривать команду. Ей нравилось бывать на играх с мячом, нравилось быть привлекательной для мальчиков. Но Сьюзен, к сожалению, как и многие подростки вокруг, не считали учёбу самым важным в жизни.

— Когда ей было 15 лет, она ездила на мотоцикле с Кеннетом Смитом в почтовое отделение Фриберна. Потом она поднималась к нему в трейлер и проводила всё время с ним, — вспоминает Сид. — Я хотел, чтобы она окончила школу, пытался отвадить её от Кеннета, заставить вернуть домой. Но она не захотела остаться с нами. Но она каждый раз убегала к нему. Мне это очень не нравилось.

Сьюзен была без ума от Кеннета Даррелла Смита. Она влюбилась в него по уши с первой же встречи. Ему было 22 года, а ей 15. Он был искушённым и открыл для неё взрослый мир. Он знал, что такое настоящая жизнь. И он был хорош собой, с длинными тёмными волосами и прекрасными зелёными глазами. Обычно он надевал ковбойскую шляпу и сапоги и засовывал пачку сигарет в рукав рубашки. Сьюзен познакомилась с ним в бильярдной дяди во Фриберне. Брат Сида, Чарли Дэниелс, владел забегаловкой, где местные мужчины играли в покер по выходным, а Кеннет, игрок и повеса, у которого всегда было много наличных, проводил там большую часть своего времени.

Кеннет также торговал наркотиками, продавая PCP^[1] — транквилизатор для животных, а также кокаин, марихуану и кислоту. Это было незадолго до того, как Сьюзен познакомилась со взрослым миром секса, наркотиков и рок-н-ролла. Она потеряла девственность с Кеннетом и начала встречаться с ним по нескольку раз на день в его трейлере в Маджестике, штат Кентукки, всего в нескольких минутах езды от Фриберна. С самого начала Сьюзен собиралась проводить выходные в его трейлере, и через несколько недель Кеннет приобщил ей к торговле наркотиками.

— Я тогда играл в азартные игры, толкал наркоту и зарабатывал этим себе на жизнь, — признался Кеннет. — В то время ей было 15 лет. Она занималась наркобизнесом вместо меня всякий раз, когда меня не было рядом. Тогда было всё равно кому продавать, так что поступало много денег. Я заходил к ней в субботу, и она давала мне 1800 или 2200 долларов. Ей нравилось в этом участвовать, потому что она получала всё, чего хотела.

Это был первый опыт Сьюзен с наркотиками, и ей понравилось ощущение кайфа и лёгкого заработка. Всё было для неё в новинку. Впервые в своей жизни она пошла в магазин и купила дорогую одежду. Она всегда что-нибудь покупала: новые джинсы, украшения, обувь — что угодно, и Кеннет говорил ей покупать только “самое лучшее”. Позже он узнал, что Сьюзен даже открыла собственный банковский счёт в "Matewan National", но не придал этому значения.

— Я поднимал нехилое бабло. Бывало, брал штуку баксов и просто просаживал их в покер или отрывался по полной, — объяснил Кеннет. — Я шёл в магазин и покупал что-то для других, угощал всех друзей выпивкой, покупал дорогие подарки. У меня денег куры не клевали.

Итак, ритм жизни у Сьюзен зашкаливал, но у всего есть цена. У неё больше не было дома, потому что Сид, зная о “бизнесе” Кеннета Смита и не совсем здоровых отношениях дочери с этим человеком, выгнал её из дому. Поскольку она не была достаточно близка с Кеннетом, чтобы переехать к нему, Сьюзен пришлось искать другое убежище.

В течение следующего года она жила у сестры Шелби Джин, которая затем неудачно вышла замуж за местного жителя Джеймса Хардина. Иногда Сьюзен жила у двоюродной сестры Верси, девушки с проблемами, которая позже покончила с собой, наглотавшись таблеток. Джонни Бризинтайн с женой иногда позволяли Сьюзен оставаться в их квартире во Фриберне в течение этого периода, давая ей деньги то тут, то там и подкармливая её всякий раз, как Кеннет уезжал из города за наркотиками. И, по-видимому, к нежному 16-летнему возрасту Сьюзен уже хорошо знала уличные нравы. Когда однажды она пришла к Джонни за 50 долларами, а Джонни отказался отдать ей деньги, Сьюзен попыталась шантажировать его.

— Она пошла к жене и заявила, что я трахаю её, что было ложью, — вспоминает Джонни. — Я, наконец, догнал её и заставил рассказать жене правду, но после этого вычеркнул Сьюзен из своей жизни.

Через 6 месяцев после начала ухаживаний Кеннет продал трейлер в Маджестике, и они со Сьюзен переехали к его матери, Бетти Смит, у которой был скромный дом на берегу реки Таг во Фриберне. У них был отдельный вход в спальню. Мать Кеннета сводила концы с концами за счёт пособия по борьбе с пневмокониозом и социальной страховки. Его отец, давно умерший, проработал на шахтах 25 лет и вышел на пенсию со сломанной спиной. Теперь Бетти вела хозяйство, готовила и убирала для Кеннета и Сьюзен. Двое молодых влюблённых прожили с ней 7 или 8 месяцев, и жизнь обошлась с ними по-доброму. Они были двумя детьми с громким радиоприёмником, которые много смотрели телевизор и зарабатывали большие деньги, торгуя наркотиками.

Затем, как раз когда всё, казалось, шло так гладко, произошло неизбежное: Кеннета арестовали. 27 ноября 1979 года ему предъявили обвинение в незаконном обороте контролируемого вещества.

— Меня подставили. Когда меня привезли в Пайквилл, у меня не было при себе наркотиков. У них было два свидетеля, которые сказали, что они покупали наркотики у меня во Флориде, но я никогда раньше не видел этих парней, — утверждает Кеннет.

Однако согласно материалам уголовного дела он продал РСР детективу округа Пайк, работающему под прикрытием.

После ареста 1979 года брат Кеннета Рой внёс за Кеннета залог в размере 5 тыс. долларов. До назначенного суда Кеннет сбежал, и в марте 1980 года был выдан ордер на его арест. Прежде чем уехать из города, Кеннет отправил Сьюзен жить к брату Роджеру Смиту в Монро, штат Луизиана, небольшой городок на севере штата. Он купил для Сьюзен билет в один конец и посадил её в автобус, пообещав встретиться с ней в Монро после поездки к сестре Айрин в Принстон, Западная Вирджиния.

Однако Кеннет не спешил в Монро. Очевидно, он прожил несколько месяцев с женщиной в Эллистоне, штат Вирджиния, недалеко от Роанока, так и не связавшись со Сьюзен. Становясь всё нетерпеливее и беспокойнее, та в конце концов съехала от Роджера, найдя соседку по комнате и работу в ресторане KFC в Монро. Сьюзен какое-то время была одна, ей было страшно и одиноко, и она молилась, чтобы появился Кеннет.

И действительно, вскоре после того, как Сьюзен съехала от Роджера, Кеннет приехал в Луизиану. Кеннету потребовалось несколько дней, чтобы решиться навестить Сьюзен. К её большому удивлению, он просто заскочил в KFC без предупреждения.

Сьюзен Дэниелс и Кеннет Смит в Луизиане

Через несколько часов они вдвоём продолжили прямо с того места, на котором остановились во Фриберне. Сьюзен, по-прежнему влюблённая в Кеннета, боялась расспрашивать о его отсутствии, боялась каким-либо образом разозлить его. Она просто предположила, что он скрывался от закона. В то время она не понимала, что он лишь пользовался ей, как вещью. На самом деле Кеннета она не привлекала. Сьюзен не отличалась развитой грудью, она была худенькой, и ей было всего 17 лет — слишком юная на его вкус. Тем не менее, в течение 3 недель после приезда Кеннета в Луизиану Сьюзен уволилась с работы и переехала к Роджеру. У Роджера была жена Фрэнсис, которая работала бухгалтером в мотеле в Монро, и какое-то время Фрэнсис содержала всех четверых. Прошло около месяца, прежде чем Кеннет понял, каким будет его следующий шаг. Всё это время он поддерживал связь с братом Роем, который жил во Фриберне, и ему сообщили, что старый приятель Карл “Кошачий Глаз” Локхарт собирается провернуть ограбление банка.

Когда стало известно, что Кошачий Глаз и двое других ограбили банк Херли в Гранди, штат Вирджиния, это попало на первые полосы новостей. Добыча составила 318 тыс. долларов. Это было крупнейшее ограбление банка в истории Вирджинии, за которое Локхарт впоследствии получил 18-летний тюремный срок.

— Для меня не было никакого сюрприза, когда я узнал, что у Кошачьего Глаза всё получилось. Я вырос вместе с ним, — говорит Кеннет, — и он всегда мечтал ограбить банк. Он говорил об этом с детства.

Вскоре после ограбления банка Херли Кошачий Глаз приехал к Роджеру за рулём нового белого "Кадиллака Эльдорадо". Он был в бегах вместе с Роем Смитом. Сьюзен и Кеннет пили кофе на кухне, и тут заявился Кошачий Глаз и попросил Кеннета пройти в заднюю спальню; он хотел, кое-что показать Кеннету. Кошачий Глаз открыл портфель и показал Кеннету более 100 тыс. долларов наличными — его долю в ограблении. Кеннет просто посмотрел на пачки банкнот и вернулся на кухню, не сказав ни слова.

— Кошачий Глаз не мог быстро потратить такую огромную сумму, — вспоминает Кеннет. — Он умолял меня поехать с ним в Чикаго, но я отказался. Он хотел купить наркотики, поэтому улетел и оставил на меня портфель с деньгами, что было несколько забавно, потому что не доверял мне. Он звонил мне почти каждый час, пока отсутствовал.

Очевидно, у Кошачьего Глаза были причины для беспокойства, потому что Сьюзен действительно пыталась сбежать в "Эльдорадо" с портфелем денег, пока его не было, но Кеннет успел её поймать. Кошачий Глаз вернулся из Чикаго с унцией кокаина, которым поделился со Сьюзен, Кеннетом, Роджером и остальными. Все около пяти дней закидывались коксом, а Кошачий Глаз рассуждал об инвестировании денег. Но Кеннету не удавалось убедить его последовать какому-либо дельному совету.

— Я пытался помочь ему: предложил купить 6 трейлеров и сдавать их в аренду, чтобы был доход. Но судя по тому, с какой скоростью он тратил, я понимал, что скоро ему придется ограбить ещё один банк и его поймают. Деньги жгли ему карман.

Очевидно, Кошачьему Глазу нравилось разбрасываться деньгами, потому что в Чикаго он купил унцию кокаина, заплатив за по 100 долларов за грамм, и оставил дилеру ещё 500 долларов чаевых. По словам Кеннета, Кошачий Глаз вернулся и стал хвастаться, что отдал той девушке-дилеру 2800 долларов за унцию кокаина, хотя мог заплатить около 1500 долларов.

— Он просто хотел произвести на неё впечатление, — объяснил Кеннет.

Во время короткого пребывания в Луизиане Кошачий Глаз нашёл и другие способы спустить деньги. Он проиграл Кеннету почти 10 тыс. долларов в покер, потом уехал, в конце концов добрался до Хендерсонвилля, штат Теннесси, и взял с собой брата Кеннета Роя. У Хендерсонвилле Кошачий Глаз потратил остаток своих 100 тыс. долларов на дорогих шлюх и наркотики, которые привёз из соседнего Нэшвилла. Позже Рой рассказал другим, что Кошачий Глаз “подсел” на одну проститутку и платил ей 2,5 тыс. долларов в день.

Всего через полтора месяца после ограбления банка Кошачий Глаз вернулся во Фриберн без гроша в кармане. В течение двух дней полицейские задержали его в баре на другом берегу реки в Вулкане, штат Западная Вирджиния, и через год Кошачий Глаз загремел в федеральную тюрьму.

Тем временем Сьюзен и Кеннет подружились с одним из соседей Роджера в Монро, проповедником по имени Майкл, который регулярно приезжал с женой Линдой. Сьюзен и Линда быстро подружились, обмениваясь рецептами и рассказывая о своих любимых видах мыла, о том, кто застрелил Дж. Р. в "Далласе" и тому подобных мелочах. Для Сьюзен настала лёгкая жизнь, и она была счастлива с Кеннетом, но Кеннету не нравилось жить в Луизиане. Он устал от этого места. Вокруг не было наркотиков, ему было скучно.

Когда Майклу поступило предложение устроиться на работу в конгрегацию в Колумбусе, штат Индиана, Кеннет ухватился за идею переехать на север со Сьюзен. Это было бы ближе к Кентукки, ближе к Иллинойсу. И не успели они опомниться, как все три пары: проповедник и его жена, Роджер и Фрэнсис, а также Кеннет и Сьюзен, — переехали со всем скарбом в Колумбус, штат Индиана.

В Колумбусе Кеннет на деньги, выманенные у Кошачьего Глаза, купил за 6500 долларов трейлер. Затем он устроился на стройку и начал возводить сборные дома, зарабатывая довольно неплохие деньги. Роджер продавал страховки и получал около 500 долларов в неделю; он жил в квартире недалеко от Кеннета. А Майкл, казалось, преуспевал со своей паствой. Какое-то время всё складывалось благоприятно.

Однако уже через несколько месяцев Сьюзен стала проявлять беспокойство. Ей хотелось более быстрого темпа жизни. Хотелось получить доступ к наркотикам. Начались ссоры с Кеннетом. Когда появилась возможность переехать в Чикаго вместе с сестрой Кристин, Сьюзен сбежала и нашла работу на фабрике в Сисеро, штат Иллинойс, пригороде Чикаго. Но с работой ничего не вышло, и Сьюзен уволили. После этого она, казалось, не могла найти никакой постоянной работы. Сменив несколько мест, она в итоге устала от такой жизни. Через 6 месяцев Кеннет поехал в Чикаго и привез Сьюзен обратно, чтобы она жила с ним в Индиане.

Сьюзен Дэниелс в возрасте 18 лет в Чикаго

Глава 2

Всё лето 1980 года Сьюзен и Кеннет провели в Колумбусе со своими постоянными спутниками: Роджером, Фрэнсис, Майклом и Линдой. Если раньше союз Сьюзен и Кеннета слегка штормило, то к настоящему времени всё изменилось. Они наслаждались обществом друг друга. У них был тесный круг общения, и всегда было чем заняться. Иногда друзья вместе отправлялись на пикник к близлежащему озеру, и остальные начали замечать, что Сьюзен, превратившись во взрослую женщину, без проблем привлекает мужское внимание, плавая в бикини или прогуливаясь по тропинкам в старой футболке, которую подарил ей Кеннет. Кеннет взял Сьюзен на рыбалку, и она была в восторге от своего первого улова — карпа. Жизнь с Кеннетом начинала казаться ей по-настоящему приятной.

Пара всё реже ссорилась, регулярно посещала церковь Майкла. Они говорили о браке. Шелби несколько раз приезжала навестить сестру и каждый раз посвящала Сьюзен в то, что происходило во Фриберне с остальными членами семьи Дэниелс. К тому времени Сьюзен потеряла связь с большинством братьев и сестёр, но продолжала писать родителям письма — у Сида и Трейси никогда не было телефона. Она верила, что Кеннет по-настоящему любит её, и была довольна, что наконец-то живёт нормальной жизнью.

— Когда я работал, она готовила мне завтрак, а потом приходила меня будить. И всякий раз как я возвращался домой, стол был накрыт. Она приготовит всё, что ты захочешь: ребрышки барбекю, спагетти с фрикадельками, — и ей это нравилось, она была счастлива, — вспоминает Кеннет. — Она неплохо обставила нам дом. У нас были совместные студийные фотографии, и Сьюзен развесила их по стенам. В гостиной она поставила деревянный шкаф с крошечными хрустальными статуэтками, которые я ей купил. Помню, однажды она очень расстроилась, потому что разбила одну из них — маленького мула, тянувшего тележку. Я пытался её утешить, но она всё равно ходила огорчённой. Ей хотелось, чтобы всё было идеально. Она была хорошей хозяйкой.

Пока Кеннет укладывал полы и возводил потолки, Сьюзен оставалась дома в трейлере, устраивала гнёздышко для них двоих, убиралась, передвигала мебель, ухаживала за растениями и смотрела любимые сериалы. Когда она только вернулась, они вместе отправились за покупками и потратили более 1200 долларов на обустройство дома: купили одеяла, полотенца, простыни, посуду и столовое серебро в местном торговом центре, так что в трейлере стало вполне комфортно.

У Кеннета было кресло с откидной спинкой. Он приходил домой, сбрасывал рабочие ботинки и расслаблялся в нём. Сьюзен обила стены спальни модной зелёной тканью и подумала, что её сексуальная жизнь стала лучше, после того как она начала экспериментировать и обрела уверенность в себе в постели. Кеннет сказал, что они планировали устлать зеркалами одну из стен спальни, но так и не дошли до этого. По его словам, их сексуальная активность не нуждалась в улучшениях. На людях они вели спокойный образ жизни, каждый вечер совершая долгие прогулки по парку. Наедине они вели активную половую жизнь, “занимаясь этим” в каждой комнате трейлера: на раковине в ванной, в душе, на полу кухни и у обитых тканью стен спальни.

Кеннет и Сьюзен провели в Колумбусе чуть больше года. Все это время она постоянно говорила ему, что хочет детей, и едва ей исполнилось 20 лет, они решились на важный шаг: Кеннет опустился на колени и в шутку сделал ей предложение.

5 февраля 1981 года в Колумбусе, штат Индиана, Кеннет и Сьюзен поженились.

Свадебная церемония была простой — никому из семьи Сьюзен не сообщали о событии — только они двое, проповедник и его жена. Сьюзен обошлась без белого платья и букета невесты. Они поженились в джинсах. Не было и обручальных колец, они обошлись бирюзовым кольцом, которое Кеннет подарил Сьюзен много лет назад.

После церемонии пара отправилась на приятный ужин, но медового месяца как такового не было. Жизнь просто шла своим чередом. Наркотики по-прежнему были частью их образа жизни, но они больше не торговали ими. Кеннет ездил в Чикаго за кокаином или РСР для собственного употребления, но этим дело и ограничивалось. Затем, примерно через 6 месяцев после свадьбы, Сьюзен забеременела. Это не было запланировано — пара никогда не пользовалась противозачаточными средствами, а сверялась с календарём, — но это был приятный сюрприз для них обоих.

— Я чуть не упал, когда узнал о её беременности, но она выглядела великолепно —никогда не толстела. Она ела много фруктов, которые были ей полезны. Иногда она посылала меня посреди ночи за арбузом, дыней, сливами — за всем, что ей нравилось, — вспоминает Кеннет. — Она всё время выглядела счастливой. На протяжении всей беременности её лицо сияло. Мы купили кроватку — она у нас была готова — и выбирали имена, перебрав 20 или 30.

Кеннет находился в палате со Сьюзен, когда она родила их дочь, Миранду Линн Смит, 25 марта 1982 года. Они вместе посещали занятия по методу Ламаза, и роды прошли хорошо.

Но если семейная жизнь у Сьюзен и Кеннет, казалось, наладилась, у Роджера и Фрэнсис дела шли не так хорошо. По словам Кеннета Смита, пока Сьюзен была беременна, Роджер ещё сильнее пристрастился к наркотикам и начал чаще совершать поездки в Чикаго за кокаином. За это время он потерял работу и решил ограбить банк в Колумбусе тем же способом, что и Кошачий Глаз в Луизиане. Они с Фрэнсис провернули ограбление всего через несколько недель после того, как Сьюзен родила Миранду. Но их поймали. Фотографию Роджера напечатали на первых полосах местных газет, и в итоге его посадили в тюрьму.

С этого момента дела у Кеннета и Сьюзен пошли под откос. Кеннету пришлось уйти из строительного бизнеса без получения пособия по безработице. Он упал с крыши здания, но не смог получить компенсацию, так как врачи утверждали, что он годен к работе, несмотря на обратные заверения Кеннета. Из-за травмы спины, полученной при падении, Кеннет начал принимать обезболивающие таблетки, а поскольку Роджер сидел в тюрьме и денег не поступало, он решил вместе со Сьюзен переехать обратно в Кентукки, поближе к дому и своим бывшим наркосвязям.

Сначала Сьюзен и Кеннет жили у его сестры в Принстоне, штат Западная Вирджиния. Ирен была добра к Сьюзен, дарила ей дорогую одежду и даже меха, которые больше не надевала. Сьюзен любила Айрин и то и дело приезжала к ней в Принстон на протяжении всей жизни, несмотря на проблемы с Кеннетом. В Принстоне Сьюзен и Кеннет жили всего в двух часах езды от Фриберна, и вскоре Сьюзен связалась с сестрой Шелби, которая к тому времени развелась с Джеймсом Хардином и вторично вышла замуж за более пожилого и успешного мужчину, Айка Уорда. Шелби сделала несколько звонков, чтобы помочь Сьюзен найти жилье, и к весне 1983 года Сьюзен и Кеннет поселились в трейлере в Маджестике, штат Кентукки. Они арендовали его у новой невестки Шелби. Круг замкнулся, они снова вернулись домой.

Шелби Джин Уорд, сестра Сьюзен, в доме в Фриберне

Никто во Фриберне не поверил, насколько красивой молодой девушкой стала Сьюзен. После общения с внешним миром она стала более искушённой в глазах людей, которые остались в Кентукки. Она почти утратила свой “деревенский” акцент, носила туфли на высоком каблуке, красилась по последней моде. Люди с трудом узнавали её.

Все, с кем она встречалась, осыпали Сьюзен Смит комплиментами, и она наслаждалась всеобщим вниманием. Но возвращение в Кентукки создало для неё проблемы. Жизнь там оказалась не такой лёгкой, как она надеялась. Во-первых, Кеннет по-прежнему был в бегах, и приходилось беспокоиться о том, что его схватит полиция. Во-вторых, братья и сёстры Сьюзен вечно создавали ей проблемы, всё больше и больше усложняя ей жизнь.

Сьюзен умела слушать, хорошо играя роль жилетки, и вскоре обнаружила, что, пока её не было, на братьев и сестёр обрушился ряд несчастий: брат Лейси однажды перерезал себе вены на ярмарке в Матеване, выжил, но после этого с родными особо не общался; сестра Карла овдовела в возрасте 21 года, её мужа Ларри убили в драке в баре во Фриберне; у другого брата, Тенниса, постоянно были неприятности с женщинами. Шелби, тем временем, оставила двух детей от первого брака на Трейси и Сида. Она пыталась наладить отношения с Айком Уордом, которому якобы тоже хватало собственных проблем. По словам Кеннета, Айк приходил к их трейлеру в Маджестик и ссорился со Сьюзен из-за денег. И к этому времени у Сьюзен начались и свои трудности: они с Кеннетом вернулись в наркобизнес и регулярно ездили в Чикаго, чтобы прокормить себя и дочь.

Вскоре после прибытия Кеннет связался с адвокатом Келси Френдом-младшим по поводу ордера на арест и аннулированного залога. Дата суда над Кеннетом была назначена на июнь, но Френду удалось отложить суд. 29 февраля 1984 года Кеннет Смит признал себя виновным в продаже большого количества РСР детективу округа Пайк Лерою Уэддингтону. Его приговорили к 5 годам условно по обвинению в незаконном обороте веществ.

По словам членов семьи, ко времени появления Кеннета в суде в 1984 году Сьюзен почувствовала глубокое отвращение к наркомании Кеннета и его лжи, и у них возникли реальные проблемы в браке. Кеннет отказался работать и большую часть времени отсутствовал, оставив Сьюзен с маленьким ребёнком и без стабильного дохода. В конце концов ей пришлось подать заявление на пособие.

Нет никаких данных о том, чтобы Сьюзен Дэниэлс Смит когда-либо обвинялась в незаконном обороте наркотиков или других уголовных преступлениях, и её, должно быть, раздражала необходимость постоянно защищать Кеннета перед друзьями и семьёй, которые упрекали её в том, что она вышла замуж за наркомана и преступника — человека, который не хотел содержать собственную семью. После 3 лет брака Сьюзен пригрозила уйти от Кеннета, и осенью 1984 года она переехала к Карле, которая жила в Ньютауне, штат Западная Вирджиния, недалеко от Матевана.

Карла по-прежнему оплакивала потерю мужа Ларри, и две девушки вместе принимали много наркотиков, чтобы, по словам Карлы, заглушить свое горе. Она помнит, как они со Сьюзен смеялись, когда под воздействием алкоголя Сьюзен забыла о Кеннете и рассказала о некоторых своих несчастьях и приключениях.

— Когда мы были под кайфом, она всегда рассказывала мне эти истории из городской жизни, но я думаю, что в основном, когда она ходила в те места, она убегала. Она просто хотела уехать из Фриберна. Не так чтобы ей нравилось ходить по универмагам и торговым центрам, для неё это не имело значения, — вспоминает Карла. — Однажды она рассказала мне, что встречалась с одним парнем в Чикаго, и он отвёз её на какую-то квартиру почти без мебели и через некоторое время начал вести себя довольно странно — запрыгнул на неё, не раздеваясь, и стал душить. Она сказала мне, что подумала: "О Боже мой, я сейчас умру, этот парень убьёт меня, он сейчас точно что-то учудит". Но парень только испытал оргазм в одежде. Мы потом долго смеялись над этим.

И в перерывах между наркотиками и насмешками над мужчинами обе сестры довольно часто встречались. На самом деле без ведома Сьюзен Карла встречалась с Кеннетом Смитом. Она даже переспала с ним где-то в 1984 году, после того как тот расстался со Сьюзен. Сьюзен узнала об этом много лет спустя в разгар ссоры и больше никогда не была по-настоящему близка с Карлой. В какой-то момент она отомстила ей, переспав с одним из её парней.

После расставания Сьюзен утверждала, что у неё завязался роман с Марлоу Такеттом, местным певцом кантри. Несмотря на избыточный вес и грубоватую внешность, Такетт умел привлекать женщин, потому что владел успешным ночным клубом. Заведение имело репутацию места перестрелок и потасовок, но люди со всего округа Пайк стекались в заведение, которое стояло на берегу ручья Хармон, недалеко от Пайквилла, и Сьюзен проводила там много вечеров.

— Однажды Сьюзен показала мне фотографию Марлоу в чёрной ковбойской шляпе. Это была глянцевая фотография размером 8 на 10 дюймов, похожая на фанатскую картинку. Она всё с ним носилась, но, казалось, он ею особо не интересовался, — вспоминает Карла. — Она ходила в его клуб, и я одалживала ей вещи из одежды. Она наряжалась и просила кого-нибудь из соседей подбросить её к его заведению. Иногда она надевала моё чёрное кожаное мини-платье. Она выглядела в нём просто отпадно, однако я никогда не могла понять, что она нашла в Марлоу. Непонятно, встречалась ли она с ним вообще, потому что, знаете ли, Сьюзи всегда любила приврать. Невозможно понять, чему верить, когда она тебе что-то рассказывала.

Как бы то ни было, за месяцы скитаний Сьюзен не смогла найти Кеннету подходящую замену, поэтому ей было суждено вернуться к нему. Жить самостоятельно у неё не получалось. Они с Карлой застряли в Ньютауне без машины, а Ньютаун, расположенный посреди бывших угольных посёлков с такими названиями, как Золушка, Красная Куртка и Рэгланд, был слишком далёк от цивилизации. Сьюзен и Карле приходилось просить родственников и друзей возить их до местных продуктовых магазинов.

Кеннет иногда подвозил им продукты, но Сьюзен терпеть этого не могла. Сейчас она сидела на пособии сама, но не могла получать никаких денег на ребёнка, потому что Миранда жила у Кеннета в Маджестике. Несчастная и терпящая неудобства, Сьюзен скучала по дочери. Для неё, казалось, в жизни не было простых ответов. Прошло совсем немного времени, прежде чем она снова начала спать с Кеннетом, и вскоре снова забеременела. Теперь Сьюзен и Кеннет пришлось думать, как прокормить новорожденного. По иронии судьбы, решением проблемы оказался развод.

В охваченных нищетой холмах восточного Кентукки пособие на содержание детей предоставляется только в том случае, если мать не замужем. Супружество лишает женщин возможности получать денежную помощь на детей-иждивенцев, если только муж не является инвалидом, а Кеннет Смит таковым не признали. В случае развода Сьюзен получала право на государственную помощь. Благодаря пособию на ребёнка, социальному страхованию и талонам на питание паре было бы легче сводить концы с концами.

Сьюзен и Кеннет совместно подали на развод 5 декабря 1984 года. Сьюзен было 23 года, а Кеннету — 30. Они оба указали себя безработными, проживающими в округе Пайк, и утверждали, что расстались с сентября того же года. В документах о разводе первоначально указывалось, что Сьюзен Смит не была беременна на дату подачи заявления, но эту информация уточнили в ходатайстве от 14 марта 1985 года, когда Сьюзен сообщила окружному суду Пайка, что она действительно беременна.

Кеннету и Сьюзен Смит разрешили совместную опеку над малолетними детьми, причем Кеннету — с понедельника по четверг, а Сьюзен — с пятницы по воскресенье. Конечно, всё это было всего лишь формальностью. Брак был расторгнут 14 марта 1985 года, но отношения Кеннета и Сьюзен теперь были крепкими, и скорое рождение ребёнка на какое-то время обеспечило им счастье. Миранде было 2 года, ей вот-вот должно было исполниться 3, когда она с родителями переехали в коттедж с двумя спальнями в Вулкан, штат Западная Вирджиния, прямо через реку от Фриберна.

Дом Сьюзен и Кеннета в Вулкане, Западная Вирджиния

1 августа 1985 года в мемориальной больнице Уильямсон в Уильямсоне, штат Западная Вирджиния, родился сын Брэди Леон Смит. В неофициальном свидетельстве о рождении говорится, что мальчик родился в 16:30 у “мистера и миссис Кеннет Смит”.

К тому времени Сьюзен привела в порядок дом, украсила его занавесками, шелковыми цветочными композициями и гобеленами. Дом принадлежал Трою Бланкеншипу, мягкому человеку, который жил через несколько домов от них. Трой получал арендную плату непосредственно от Жилищного управления Западной Вирджинии, и договор аренды оформили на имя Сьюзен. Технически Кеннет не являлся постоянным жителем, но пара жила вместе как муж и жена, несмотря на развод, и оставалась в Вулкане до весны 1989 года.

Сьюзен выкрасила дом в бледно-жёлтый цвет, отремонтировала всё внутри, переклеила обои, покрасила стены и переставила мебель, которуюкупила у соседей и родственников. Это был бы прекрасный дом, если бы не стоял прямо у железнодорожных путей, по которым изо дня в день проезжали сотни вагонов, мешая нормальной жизни. Тем не менее, жилище было достаточно уютным, с качелями на веранде и площадкой для барбекю перед входом, а на заднем дворе – с беседкой с видом на реку Таг. Был даже пешеходный мост через реку прямо за домом, соединяя берега Таг штатов Кентукки и Западная Вирджиния.

У Смитов было около 500 кв. м. земли, которую они могли называть своей, но, как ни странно, они редко выходили на улицу. У них не было мебели в беседке у реки, и почти не было садовой мебели, за исключением качелей на крыльце. Только дети во дворе катались на подержанных качелях, которые Сьюзен удалось купить у кого-то во Фриберне. Помещение отапливалось дровами и углём, поэтому в одном углу двора всегда лежала куча угля. Сьюзен предупредила детей, чтобы они не подходили к углю. Ей не хотелось, чтобы они выглядели чумазыми, как многие дети в Вулкане. Ей хотелось, чтобы её дети росли с чувством гордости, и она внушала им мысль, что в доме есть всё, что нужно для нормальной жизни.

Однако сама она считала Вулкан дырой у чёрта на рогах и очень нервничала из-за этого. Хотя она, кажется, была доброй и щедрой: раздавала одежду друзьям, приглашала соседей на ужин и приносила подарки всем родственникам и друзьям во время зимних праздников, — к тому времени Сьюзен не была довольна своей жизнью.

По словам родственников и друзей, Сьюзен была по-настоящему хорошим человеком. Возможно, из-за великодушия и чувства юмора никто вокруг неё не понимал, насколько она чувствовала себя выбитой из колеи. В конце концов Сьюзен очень заботилась о своей внешности, многим жертвуя, чтобы купить стильную одежду, несмотря на проблемы дома. А в 25 лет Сьюзен красила отдельные локоны своих каштановых волос в светлые цвета и щеголяла загаром, который делала в местных соляриях.

Поскольку Кеннет почти всё время проводил не дома, а с друзьями-наркоторговцами, Сьюзен вскоре начала приглядываться к другим мужчинам. В конце концов, официально они с Кеннетом не были женаты, и до неё доходили слухи о том, что он спит со всеми подряд. Она начала встречаться на одну ночь то с одним, то с другим, чтобы заполнить пустоту и унять гнев в сердце. Большую часть вечеров Кеннет играл в азартные игры, а поскольку он не выделял денег на продукты и другие предметы первой необходимости, когда бывал дома, пара ожесточённо ссорилась. Сьюзен иногда звонила в полицию с заявлениями о семейной стычке. Капрал Роби Поуп из полиции штата Западная Вирджиния хорошо знал Смитов.

— Сьюзен звонила и сообщала об ограблении или избиении, и мы посылали кого-нибудь, но никогда и ничего не могли с этим поделать, — вспоминал Поуп. — Она заявляла, что у неё отобрали оружие и деньги, и обвиняла Кеннета в том, что он украл у неё вещи или ударил её, но к приезду наших людей Кеннет Смит бесследно исчезал, а у неё не было никаких следов физического насилия, квитанций или других доказательств принадлежности имущества. В сложившихся обстоятельствах мы мало что могли сделать.

Да, Сьюзен не могла полагаться на защиту полиции, а её вещи долго не проживали. Когда у неё пропадало что-то из вещей, она винила Кеннета и его друзей, но толку от этого не было никакого. Даже телевизор с большим экраном, взятый напрокат в мебельном магазине Матевана, украли. Как обычно, Сьюзен позвонила в полицию Западной Вирджинии и обвинила во всём Кеннета, но через несколько дней всё спускалось на тормозах.

Насилие в семье теперь стало частью повседневной жизни. Хотя Кеннет утверждает, что никогда не бил Сьюзен, он признаёт, что несколько раз угрожал ей. Теннис Дэниелс жил у Смитов в 1986 году и был свидетелем некоторых их домашних ссор. Он даже помнит слова Кеннета, как тот однажды связал Сьюзен руки полотенцем, чтобы дать ей пощечину. Но Теннис считал, что это не его дело. Он жил в их доме бесплатно, так что считал Кеннета хорошим шурином. Теннис знал, что договор аренды на дом был оформлен на имя Сьюзен, но он был благодарен Кеннету, как хозяину дома, за то, что тот позволил ему жить у них.

Отношение окружающих мужчин приводило Сьюзен в бешенство, особенно с учётом того, что ей приходилось брать на себя всю ответственность, но никакого уважения она в ответ не получала. Она часто жаловалась сестре Шелби на несчастную жизнь, но та была не в состоянии помочь ей. С течением времени Сьюзен всё больше и больше обижалась на Кеннета, подозревая его в воровстве у неё, обвиняя его в том, что он ставит под угрозу тот небольшой доход, который у неё был. Она получала пособие одновременно из Кентукки и Западной Вирджинии, чтобы свести концы с концами.

По словам сестры Карлы, получение пособий из обоих штатов было обычным делом для тех, кто жил в их углу. Район был настолько изолированным и опасным, что люди из государственных учреждений никогда не приезжали, чтобы проверить место проживания. А поскольку государственные границы буквально проходят прямо на заднем дворе у каждого, жители с лёгкостью заявляли, что живут в обоих штатах.

Очевидно, Сьюзен была хорошо знакома с обеими системами, потому что знала, что нужно говорить в каждом штате, когда приходила заполнять бланки о своей инвалидности и пособии. Карла помнит, как сестра смеялась над тем, что лгала людям за стойкой социального обеспечения в Западной Вирджинии.

Внешне Сьюзен старалась не относиться ко всему слишком серьёзно. Тем не менее ей было унизительно быть привязанной к мужчине, который заставлял её использовать детей как средство заработка. Возможно, от этого она ещё больше пристрастилась к наркотикам. В любом случае её не волновали возможные последствия, но она брала всё, что перепадало ей через Кеннета и различных местных "врачей": возбуждающие, успокаивающие, кокаин, обезболивающие — всё, что попадалось под руку.

Тем не менее обычно она была в состоянии нормально жить, и окружающие никогда не осознавали, что большую часть времени она была “под кайфом”. Она дошла до точки, когда самооценка уже была на нуле, а дети становились смыслом жизни. Однажды она сказала сестре Карле:

— Я дошла до того, что единственное, что для меня имеет значение, — это мои дети.

Поэтому тем хуже было думать, что во всех своих бедах ей некого винить, кроме самой себя. Никакое количество лака для ногтей, крема для лица или перекиси не могло скрыть её ужасного существования.

Сьюзен искала какого-нибудь мужчину, который пришел бы и спас её, вырвал из лап жалкого существования. Но никто в здравом уме не стал бы связываться с кем-то из Фриберна, с горечью думала она. И из-за финансовых трудностей и низкой самооценки она смирилась с тем, что не сможет выбраться из ловушки. Конечно, откуда взяться рыцарю на белом коне, который бы приехал в их медвежий угол и увёз её от этих людишек, которые всегда строили козни?

Тем временем летом 1986 года Локхарт Кошачий Глаз получил условно-досрочное освобождение и нашел временное убежище недалеко от своего дома в Кентукки. Ему было 32 года, у него не было ни денег, ни надежды на работу. Он был вынужден “жить в палатке” на заднем дворе со старой подругой Шерри Джастис, которая жила у матери в Хоум-Крик, штат Вирджиния. Там было не совсем удобно, поскольку местность большую часть времени кишела клещами, комарами и другими летними вредителями. Поэтому оттуда он переехал из дома одной подруги в дом другой в районе, где сходятся Вирджиния, Западная Вирджиния и Кентукки.

Локхарт Кошачий Глаз с тогдашней женой Шерри Джастис

Друзья говорят, что после выхода из тюрьмы Кошачий Глаз планировал снова ограбить банк. Он купил подержанный "Додж Кольт" за 500 долларов у "G. L. Rose Enterprises" в Виргинии и разъезжал на нём, проверяя многочисленные отделения небольших банков в окрестности. Каждый день он часами проезжал мимо невзрачных кирпичных строений — мест, которые выглядели как обыкновенные дома, если не считать окон и крошечных неосвещённых названий банков.

Эти банки были для него идеальными целями, поэтому он наблюдал, в какое время дня прибывают служащие и кассиры, разрабатывая план одновременного нападения на несколько банков. После многочисленных арестов и успешных ограблений в Гранди Кошачий Глаз превратился в матёрого профессионала. Он больше не был импульсивным уличным преступником. Он был готов сразиться со всем районом и даже считал себя героем, каждый день придумывая способы улучшить свои методы. Он был уверен, что пройдёт совсем немного времени, прежде чем снова сможет хорошо одеваться, разъезжать на шикарных машинах и вернуть уважение, которое когда-то получал от местных преступников, которых называл своими дружбанами.

Однако за те месяцы, пока Кошачий Глаз планировал ограбления банков, на улице похолодало, и ему надоело жить в палатке на Хоум-Крик, поэтому он временно переехал к матери в Вулкан. Конечно, вскоре он отправился навестить старого приятеля Кеннета, который со Сьюзен и детьми два с половиной года живёт по соседству.

Глава 3

Марк Стивен Патнем, родившийся 4 июля 1959 года, был старшим из троих детей, выросших в приятном сельском городке Конвентри, штат Коннектикут, примерно в 55 км к востоку от Хартфорда. Его родители, Барбара и Уолтер Патнем, построили там дом в 1968 году, недалеко от берега озера Вангумбауг. Уолтер, водитель грузовика компании "Sears", был уважаемым человеком. Барбара была домохозяйкой, хорошей матерью и религиозной женщиной. Со своими двумя мальчиками и дочерью она каждое воскресенье ходила в католическую церковь Святой Марии.

Патнемы были трудолюбивы, как и все настоящие американцы. Они проводили летние каникулы на озере или на общественном пляже в парке Пэтриот, а также отмечали особые события в уютных ресторанах, оформленных в загородном стиле.

Марк Патнем ходил в начальную школу Робертсон, расположенную в рабочей части города. Там он дружил в основном с детьми из таких же, как и его, семей с низким доходом. По словам горожан, которые знали его мальчиком, он был тихим ребёнком, который увлекался самыми обычными вещами: занимался спортом в парке, ходил в местную пиццерию и посещал летние концерты на близлежащей открытой площадке.

Уже в юности у Марка были красивые, точёные черты лица, а его густые длинные волосы и манящие глаза снискали ему похвалу женщин всех возрастов. Люди часто говорили, что он мог бы стать моделью, если бы был чуть выше ростом. В седьмом классе Марк поступил в среднюю школу, расположенную недалеко от центра Ковентри, и пользовался огромным успехом у девочек. Во время учёбы в средней школе он стал активным спортсменом, играя в бейсбольной, баскетбольной и футбольной командах.

Его школьный тренер по футболу и баскетболу Питер Старрок сказал, что Патнем был лучшим спортсменом, который у них был, отличившись в качестве капитана футбольной команды и заместителя капитана баскетбольной команды. Старрок не испытывал ничего, кроме уважения к своему бывшему звёздному игроку.

— Марк был сверхуспешным, по-настоящему трудолюбивым, стремился преуспевать — и одним из самых милых ребят, которых я знал, — вспоминал Старрок. — Он был лидером, очень конкурентоспособным. В футбольном матче, когда Марк стоял на воротах, он криком подгонял других игроков. На спортивной площадке он был очень агрессивен. Он не боялся, что ему причинят боль. Он мог прыгнуть другому игроку на ногу, чтобы не допустить гола. Он готов был на всё, чтобы победить.

Однако в то время как на спортивной арене Марк проявлял себя сильным и чрезмерно агрессивным, в повседневных отношениях с людьми он казался полной противоположностью. Вне поля он был замкнут, очень осторожен в общении с учителями и одноклассниками, чрезвычайно застенчив и скрытен в личной жизни. Многие девушки в школе были влюблены в него, а другие спортсмены и друзья дразнили его, но он, казалось, не особо интересовался этой стороной жизни, создавая у окружающих впечатление, что девушки — потом.

Старрок рассказывал, что некоторые из спортсменов обращались к нему за советом в личных вопросах, но только не Марк Патнем. Марк слушал Старрока, когда тренер обращался к группе, но никогда не пытался спросить у него что-то лично.

— Я старался быть примером для детей во многих отношениях. Они спрашивали меня, как строить отношения, и я давал всем советы, — откровенничал Старрок. — Я прививал детям уважение к остальным, учил не вестись на все эти разговоры о мачо, которые ведут на дверном косяке счёт соблазнённым девушкам. Мы больше говорили о чувствах девушек. Я говорил им, что если будете честны в отношениях, то вам никогда не придётся сомневаться в себе. Но я не помню, чтобы Марк когда-либо задавал мне вопросы о девушках. Он просто был не из тех, которые говорят об этом.

Старрок подумал, что, возможно, Марк потому так застенчив, что происходит из рабочего класса. Он сказал, что, возможно, Патнему было некомфортно с детьми из более состоятельных семей.

— Многие из друзей Марка были более низкого социально-экономического положения. Возможно, их семьи жили на пособие, хотя Патнемы на социальном обеспечении не состояли, — вспоминает Старрок. — Марку было очень комфортно с выходцами из рабочего класса. Он вырос в милом маленьком домике, но у них было не так уж много вещей. Они жили очень скромно. Семья просто держалась на плаву и платила по счетам.

По словам Старрока, Марк был одним из детей, которые получили дотацию на покупку спортивной формы, хотя он и не просил об этом. Он был слишком горд, чтобы признать, что ему что-то нужно, и тренеру пришлось самому предложить ему помощь.

Закончив среднюю школу, Патнем перешёл в соседнюю школа капитана Натана Хейла, как и все остальные, но проучился там всего один учебный год, 1974-75. Он был футболистом номер один, лучшим спортсменом в многоборье, и до конца года ему была присуждена спортивная стипендия в эксклюзивной школе Помфрет в 80 км от Ковентри, то есть на другом конце мира от дома Марка.

В дополнение к своей репутации учреждения, предоставляющего качественное образование, школа Помфрет приобщила Марка к образу жизни сверхбогатых. Он вошёл в мир высшего общества, и как звёздный спортсмен в академии, в которой было 14 спортивных команд, включая команды по сквошу и хоккею, Патнем добился успеха.

Находясь там, он своими успехами в спорте доказал, что не чурается долгой и тяжелой работы. Его лидерство на поле и преданность спорту рассматривались как триумф школы. В Помфрет Марк играл в баскетбол, бейсбол и футбол, став капитаном футбольной команды в выпускном классе. Тогда команда подтвердила звание чемпиона в своём дивизионе. “Капитан Патт всегда впереди”, — часто объявлял школьный бюллетень Помфрета под фотографиями Марка в футбольной майке под номером 11. И он получал то внимание, которое полагается звёздному спортсмену. Отец и бывшие тренеры ездили каждую неделю, чтобы подбодрить его перед матчами; одноклассники были в восторге от него; дома весь город гордился местным мальчиком, который “преуспел”.

Марк Патнем, как капитан футбольной команды академии Помфрет, с гордостью держит на коленях мяч

Тем не менее, Патнем, должно быть, чувствовал себя не в своей тарелке в такой шикарной обстановке. В конце концов, он учился здесь не потому, что семья могла себе это позволить, а лишь благодаря спортивной стипендии. Поскольку стипендия не покрывала стоимость проживания и питания, он был одним из “пригородных” учеников школы, каждый день ездивших туда-обратно из Ковентри на автомобиле. Марк часто ездил со своим хорошим другом Майком Роденски. Они вдвоём запечатлены в выпускном альбоме, сидящие на "Олдсмобиле" — Марк в свитере с круглым вырезом, вельветовых брюках и ботинках Topsider, очень похожие на учеников начальной школы. Он окончил школу в 1978 году с сильным чувством цели и стремлением использовать свои способности до предела.

Марк Патнем в старших классах академии Помфрет

Марк поступил в университет Тампы на факультет криминологии. Он попал в деканский список^[2] уже на первом курсе и, как и ожидалось, преуспел в спорте, став капитаном футбольной команды (чемпиона Национальной ассоциации студенческого спорта) в выпускном классе. Фактически, последние два года его учёбы в университете стали лучшими сезонами в истории футбольной команды "Spartan". С Патнемом, игравшим в обороне, команда осталась непобеждённой, выиграв чемпионат второго дивизиона НАСС в Йельском университете в 1982 году. Для Патнема это было воплощением мечты — вернуться в Коннектикут и обыграть команду "Лиги плюща", которую он почитал всю свою жизнь. Натан Хейл сам был выпускником Йельского университета, так что Марк вырос в благоговейном страхе перед этим местом. Наконец он одержал там победу, заслужив похвалу от всех окружающих.

В Тампе Патнем не был типичным "спортсменом", который своими достижениями в спорте добивался успеха у девушек. Он был трудолюбив, жёсток на спортивном поле, но не любил распространяться о своей личной жизни. Никто не слышал, чтобы Патнем хвастался своими победами или количеством девушек, с которыми он встречался. По словам некоторых товарищей по команде, Марк, казалось, проявлял те же качества, которые его тренеры и учителя заметили много лет назад — агрессивность в спорте и на уроках, но крайнюю осторожность в разговорах о личной жизни.

— Патнем был сверхуспешным учеником, без сомнения, лучшим в команде, — сказал его товарищ по команде Кенни Джеймс.

— Марк был невероятно энергичным игроком, — вспоминал другой товарищ по команде, Джим Фойтлик, — но вне поля он был почти застенчивым, совсем не гламурным.

Тренер по футболу в Тампе Джей Миллер сказал, что Марк был молчаливым лидером — тем, кто подавал пример.

— Мы каждое утро в 7:00 бегали по центральным улицам Тампы, и он всегда выигрывал забег на 3 мили, — сказал Миллер. – Все соревновались только в том, насколько у них получится приблизиться к Патнему, настолько далеко он обгонял всех остальных. Однажды товарищ по команде подобрался к нему совсем близко, так что Марк ускорился на остатке пути. Он просто не мог проиграть. Такова была его натура.

Миллер сказал, что Патнем был хорошим капитаном команды, уважаемым всеми, и на 100% отдавался команде. Тренер добавил, что однажды Патнем вывихнул руку во время игры на первом курсе, но всё равно настаивал на том, чтобы играть:

— И много раз тренер выходил на поле и вправлял ему руку. После этого Марк просто продолжал играть — он был настроен решительно.

Всегда пользовавшийся популярностью в колледже, Марк, по-видимому, был во всех отношениях приятным парнем, который к тому времени хорошо ладил с людьми из всех слоёв общества и без проблем вписывался в любую компанию. Когда дело дошло до девушек, Миллер отмечал, что у Марка их было предостаточно, но, по-видимому, у него не было особой закономерности в выборе подруг. Хотя Марк приехал в Тампу из дорогой частной школы, тот мир не избаловал его. Он не особенно интересовался состоятельными или гламурными девушками. Как вспоминает тренер, Марк встречался с представительницами самых разных социальных слоёв.

— Он встречался так же, как и все остальные. У него всегда была девушка. За 4-летний период у него было 4 подружки. Некоторые околачивались вокруг футбольной команды после игры, и, судя по тому, что я мог видеть, не было какого-то определённого типа девушек, к которому он, казалось, привязывался. Каждая отличалась от предыдущей, — сказал Миллер. — Ни одна из его бывших подружек не испытывала к нему неприязни, потому что он никогда их не бросал. Марк был чувствительным. Но он был симпатичным парнем, так что девушкам было трудно его захомутать.

Учась в колледже, Марк сказал футбольному тренеру, что его мечта — стать агентом ФБР. Специализируясь на криминологии со средним баллом 3,0^[3], он посещал такие курсы, как "Уголовное расследование", которое охватывало поиск улик на месте преступления, и "Девиантное поведение", в которых рассказывалось о сексуальных извращениях и насильственных расстройствах. Карьера в колледже шла гладко. Марк получал хорошие оценки и становился популярным как среди учеников, так и среди учителей.

Сейчас у него не было стипендии для оплаты образования, но семья помогала ему, и он зарабатывал деньги в окрестностях Тампы. Поначалу у Марка всё шло хорошо. Он был рад оказаться во Флориде, в окружении пальм и девушек в бикини. Это был совершенно новый опыт, гораздо более свободное и непринужденное существование, чем та жизнь, которую он знал в суровом окружении Новой Англии своей юности.

Но когда он перешёл на второй курс, в семье Патнемов случилась трагедия, и Марка регулярно вызывали обратно в Коннектикут. Отец Уолтер болел неизлечимым раком. Весной второго курса Марк пропустил две недели, вернулся в Новую Англию и застал смерть отца от лучевой и тяжёлой медикаментозной терапии. Эта унизительная смерть сильно ударила по Марку. По словам других, он был не из тех, кто мог смириться с гибелью отца, но ничем не мог помочь ему.

Брюс Джонсон, друг семьи и пастор первой конгрегационной церкви Ковентри, помогал Патнемам в трудный период долгой смерти Уолтера, которая опустошила семью. Джонсон видел, насколько Патнемы верны Уолтеру. Он рассказывал, что они оставались рядом с ним в больнице в Норвиче, и несколько месяцев смотрели, как Уолтер боролся с болезнью.

— Для лечения этого типа рака требовалось много лучевой терапии, и семья всё это время была рядом с Уолтером, — сказал Джонсон. — Марк был близок с отцом. Ему было трудно видеть, как отец терпит такое поражение. Насколько я помню, он возвращался из Флориды на время лечения отца. Затем, когда смерть была близка, он остался рядом с отцом.

Брюс Джонсон похоронил Уолтера Патнема 18 марта 1980 года. Марку было 20 лет, его младшему брату Тиму — всего 17. Много лет спустя Джонсон провёл церемонию бракосочетания Тима Патнема и крестил его ребенка, но после смерти Уолтера почти не виделся с Марком. Продолжая посещать колледж во Флориде, Марк каждое лето возвращался в Ковентри, но оставался застенчивым, тихим, сдержанным молодым человеком, который, по-видимому, мало кому открывался; Брюс Джонсон не был исключением.

В августе 1982 года, через 3 месяца после окончания университета Тампы, Марк Патнем получил работу клерка в отделении ФБР в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, штаб-квартире ФБР по штату. В расположенном на пятом этаже Федерального здания Роберта Н. Джаймо, внушительного, полностью белого здания с вращающимися дверями, с усиленной охраной и камерами видеонаблюдения, в офисе ФБР для посетителей действовал пропускной режим с разрешениями на вход и пластиковыми бейджами. Большое изображение Дж. Эдгара Гувера, директора ФБР в 1924-1972 годах, занимало видное место в приёмной. В офисе в Нью-Хейвене работало от 40 до 50 сотрудников.

Во время работы там агенты ФБР или другие высокопоставленные лица в Бюро не особо замечали Патнема. Он управлял телефонным коммутатором, работая в ночные смены и по выходным с 16:00 до полуночи или с полуночи до 8:00. Он никогда не обменивался с начальством более чем случайными приветствиями.

Но Патнем выжидал удобного момента, тихо и планомерно изучая ФБР изнутри. Так он обучался премудростям ремесла. Анонимный коллега сказал, что Марк был добросовестным:

— Он рано приходил на работу и задержался допоздна. С ним было приятно находиться рядом. Он всегда был приятным, вежливым, настоящим джентльменом.

Конечно, Патнем не торопился, потому что ожидал, что терпение окупится позже. Он уже ясно дал понять друзьям и семье, что хочет быть агентом и работать в правоохранительных органах.

Попутно Марк Патнем женился на темноволосой красавице по имени Кэтлин, дочери риелтора, который жил в Манчестере, штат Коннектикут. Эти двое встретились сразу после того, как он начал свою работу в офисе ФБР в Нью-Хейвене. Чтобы встретиться с Кэти по настоянию матери, Марк ушёл с работы немного раньше. Как сообщается, Марку позвонила мать Барбара, которая слушала музыку в местном баре:

— Я только что встретила одну девушку, Марк, — решительно сказала она. — Думаю, тебе лучше сюда приехать.

В тот вечер Барбара и Кэти провели вместе больше часа в баре, ожидая приезда Марка. Во время первого разговора две женщины, очевидно, довольно сблизились и поговорили по душам. Кэти рассказала Барбаре о том, какой женой и замечательной матерью она хочет стать. Две женщины быстро нашли общий язык, и в какой-то момент их разговора, ещё до прихода Марка, Кэти повернулась к Барбаре и сказала:

— Я всегда хотела быть матерью. Хочу печь печенье и играть с детьми.

Барбара Патнем решила, что Кэти — именно та девушка, которая нужна Марку. Она хотела увидеть, как сын остепенится, а Кэти была красивой, с густыми каштановыми волосами, из-за которых её карие глаза казались звёздочками. Более того, она была элегантной, с тонкими чертами лица, вздернутым носиком и идеально выщипанными бровями. Она почти не пользовалась косметикой — естественная красота.

Кэти Патнем

Возможно, это была любовь с первого взгляда. Возможно, Марк знал, что Кэтлин была той, кого он искал. Конечно, она чувствовала к нему то же самое, позже сказав репортёру, что он был харизматичным — "из тех парней, от которых просто таешь". В любом случае после нескольких часов болтовни Марк уже рассказывал Кэти о своих жизненных амбициях.

— Он сказал мне, что хочет только двух вещей, — позже рассказывала она. — Он хотел семью и чтобы дети могли говорить: "Мой отец — агент ФБР".

Будучи всего на 2 года младше Марка, Кэти работала управляющей жилым комплексом класса "люкс" и училась на помощника юриста. Она верила в долгую любовь. Её родители были здравомыслящими людьми.

— Мы идеально подходили друг другу, — позже вспоминала Кэти и признавалась, что они провели ту ночь вместе.

Следующие 2 года Кэти и Марк жили вместе в её роскошной квартире в Коннектикуте. Они мало общались с другими, так как оба были одиночками. По выходным они ездили в Нью-Йорк на романтический ужин, а иногда покупали билеты на бродвейское шоу. Летом они часто ездили на пляжи Род-Айленда. Они любили друг друга и планировали осуществить свою мечту: двое детей, дом во Флориде и то, что Марк станет агентом ФБР.

В 1984 году в пасхальные выходные мировой судья в Нью-Йорке объявил их мужем и женой. Однако соседи в Пайквилле помнят, что видели изысканные свадебные фотографии Марка и Кэти, так что, предположительно, в какой-то момент у пары было официальное свадебное торжество с подружками невесты, цветочными букетами и свадебным тортом.

Кэти забеременела вскоре после свадьбы и родила дочь Даниэль в соседней больнице в Хартфорде. Она уволилась с должности управляющей и перешла на работу в страховую компанию, но и оттуда вскоре ушла. Кэти не была карьеристкой; она хотела быть “карьерной мамой”, как она неоднократно говорила семье и друзьям.

Марк, Кэти и Даниэль

Тем временем Патнем продолжал трудиться в офисе ФБР в Нью-Хейвене, и в январе 1986 года, по результатам вступительных экзаменов в Академию ФБР в Квантико, штат Вирджиния, он покинул офис в Нью-Хейвене. По слухам, переход с канцелярской должности на должность специального агента встречается редко, но Патнем был полон решимости превзойти всех. После подачи заявлений в Бюро, Налоговое управление США и несколько полицейских академий, а также в Международное детективное агентство Бернса в Хартфорде, Патнема приняли в полицейскую академию Коннектикута, но потом отстранили всего через 9 дней из-за травмы руки, полученной в ходе футбольной карьеры. Затем в середине 1986 года Марк Патнем получил известие, что его приняли в Академию ФБР. Наконец-то он был на пути к тому, чтобы стать полноценным агентом ФБР.

Пока Патнем ожидал уведомления о принятии на учебные курсы ФБР в Квантико, он вернулся к работе в офисе ФБР в Нью-Хейвене, на более высокой должности, чем раньше, а также работал в винном магазине, чтобы заработать денег для своей молодой семьи. Он хотел финансово подготовиться к обучению в Академии ФБР.

Академия ФБР расположена на базе Корпуса морской пехоты в Квантико, всего в 80 км к юго-западу от Вашингтона, округ Колумбия, где окрестности покрыты густым лесом. Заведение чем-то похоже на небольшой колледж, с обычными учебными корпусами и общежитиями. Когда новоявленные специальные агенты поступают в Академию ФБР, они приносят присягу, а затем проходят подготовку в течение примерно 16 недель — занятия в классах, тестирование на физическую пригодность и обучение обращению с огнестрельным оружием. Во время обучения они получают регулярную зарплату.

Агенты-стажёры должны продемонстрировать владение огнестрельным оружием, тактикой защиты и опыт в моделируемых ситуациях ареста, которые проводятся на печально известной аллее Хогана — воссозданной улице, мало чем отличающейся от голливудской декорации. Они также должны сдать два экзамена, в том числе по поведению, правилам и предписаниям ФБР. Кандидаты в специальные агенты также должны пройти официальное собеседование, сдать анализ мочи на употребление наркотиков и проверку на детекторе лжи в определённый момент во время или до периода обучения.

Как и следовало ожидать, режим в Академии ФБР изнурительный. Дни начинаются рано, и тренировки иногда длятся далеко за полночь. Это изматывает умственно и физически. Учащиеся должны выполнять подтягивания, отжимания, приседания, набрать высокие баллы в челночном беге на 100 м и 3 км. Им говорят, что как агентам ФБР им придётся переехать и отслужить годичный испытательный срок под руководством опытного специального агента.

Во время обучения Марк Патнем узнал, что быть агентом ФБР — это не работа “с 9:00 до 18:00”. Ему придётся работать по ночам, в выходные и праздничные дни. Более того, работа будет очень ответственной: от него потребуют носить оружие, уметь применять силу для защиты жизней; он будет участвовать в каждом этапе следственной работы, включая слежку, опрос свидетелей и подозреваемых, задержание скрывающихся от правосудия лиц и преступников, сбор улик и дачу показаний в суде.

Кроме того Патнем узнал, что как только у него появятся полномочия специального агента ФБР, его обучение огнестрельному оружию и оборонительной тактике не закончится. Наряду с остальными 10 тыс. агентов ФБР, работающих в отделениях на местах, он должен будет проходить регулярную подготовку по стрельбе из огнестрельного оружия по меньшей мере 4 раза в год, посещать дополнительные тренировки по оборонительному рукопашному бою, 2-3 занятия по федеральному законодательству и последним решениям Верховного суда.

Марк Патнем окончил Академию 6 октября 1986 года и получил золотой значок ФБР в форме щита. Теперь он официально становился агентом следственного подразделения Министерства юстиции США. Его мечта сбылась.

В феврале 1987 года специальный агент Патнем получил первое назначение в ФБР — в изолированный офис из двух человек в Пайквилле, штат Кентукки. В Пайквилле Патнем должен был работать под руководством специального агента Дэна Бреннана. Он научится работать на месте, обращаться с информаторами и жить в условиях опасности. В его обязанности будет входить расследование коррупции в государственных органах, ограблений банков, межгосударственной преступной деятельности, задержание скрывающихся от правосудия лиц и дела, связанные с незаконным оборотом наркотиков. Патнем почувствовал вызов.

Но Кэти Патнем была не в восторге от нового назначения, ей не хотелось переезжать в Пайквилл. Первоначально Марка определили в офис в Луисвилле, и Кэти даже ездила туда с отцом, чтобы присмотреть жилье. Затем пришло известие, что назначением Марка будет Пайквилл, а не Луисвилл.

— Обычно новых агентов назначают в большой офис, — скажет позже Кэти журналистам.

И она была уверена, что Марка можно было перевести в первоначальное отделение в Луисвилле. По словам одного репортера, Кэти считала себя движущей силой их брака — той, у кого есть мозги и деньги. Ей хотелось управлять всем из-за кулис. Однако в этом случае её карта была бита. Марк не мог отказаться от назначения в Пайквилл. Он сказал ей, что рассматривает это как возможность. Но Кэти считала, что это просто потому, что никто другой туда не поедет. Она рассматривала Пайквилл как наихудшее из возможных назначений — место у черта на куличках, в двух с половиной часах езды от ближайшего аэропорта.

Предположительно Кэти позвонила в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне, настаивая, что Патнем не подходит для назначения в Пайквилле. "Он слишком неопытен", — сказала она им. Ему место в большом офисе, а не в кабинете "на двоих". Когда представитель ФБР ответил, что Патнем был лучшим кандидатом на сложную должность в Пайквилле из-за его предыдущего опыта работы в полиции, Кэти напомнила ему, что муж был всего лишь полицейским стажёром, никогда не служившим в полиции Коннектикута, но её просьбы остались без внимания.

Как бы то ни было, Патнемам предстоял переезд в Пайквилл. Марк приехал туда первым и купил семикомнатный дом за 150 тыс. долларов в “приятной” части города. Кэти приехала к нему пару месяцев спустя, оставшись, чтобы уладить незаконченные дела в Коннектикуте.

Глава 4

Пайквилл, город четвертого класса^[4] и центр округа Пайк, расположен на трассе 23/460, в 276 км к юго-востоку от центра Луисвилла. Первоначально в день своего основания в 1825 году он назывался Пайктон в честь Зебулона Пайка, военного исследователя США и первооткрывателя Пайкс-Пика. Город занимает около 14,5 км в длину и менее 1 км в ширину. Он проходит через горы в форме подковы и, что удивительно, является третьим по величине банковским центром Кентукки. В отличие от многих горных городков восточного Кентукки, в Пайквилле оживленный центр города, заполненный офисами, многочисленными забегаловками, магазинами с мебелью и одеждой и многолюдными улицами.

Будучи центром округа, он принимает многих из примерно 79 тыс. жителей округа в течение рабочей недели, особенно в первые числа месяца, когда по почте приходят чеки на социальное пособие. В этот день жители Пайквилля видят, как деревенские жители приезжают "из глубинки" на потрёпанных старых автомобилях с фургонами, полными босоногих детей, и просто качают головами в гневе и отвращении, ненавидя типичных “деревенщин”, представителей которых видят воочию. Пайквилльцы не понимают, почему жители холмов не могут стать более цивилизованными, получить работу и выбраться из ужасающей нищеты.

Большинство в округе Пайк не имеют достаточного жилья и не могут позволить себе приличную одежду. Они живут в трейлерах, прилепившихся к склонам холмов, и разгуливают в одежде, купленной со вторых или третьих рук. По последним подсчётам, в округе Пайк было зарегистрировано 11 тыс. передвижных домов. Это роскошь для многих местных жителей — тех, кому приходится ютиться в старых лачугах из фанеры.

Однако среди обнищавших масс есть и несколько миллионеров, разбогатевших на угле. В черте города Пайквилл или в радиусе 15 км от города проживает более 100 человек с чистым капиталом в миллион долларов и более, отчего район является одним из районов с наибольшей концентрацией миллионеров в Кентукки. Многие из этих угольных магнатов не снобы, хотя горстка действительно считает себя правителями маленького королевства. Такие отворачиваются от соседей с их проблемами и живут в особняках.

Некоторые из богатых носят дорогие, кричащие украшения и одежду и часто хвастаются тем, что встречались с такими людьми, как президент Джордж Буш и первая леди, на дорогостоящих политических мероприятиях по сбору средств. Многие из них сфотографировались более чем с одним президентом Соединённых Штатов и с гордостью демонстрируют эти фотографии в своих офисах и домах.

Неравенство между богатыми и бедными, вероятно, усугубляет местную проблему преступности, поскольку новости переполнены сообщениями об ограблениях банков, грабежах, убийствах, поножовщине на парковках, перестрелках наркоторговцев и самосуде в горах с использованием автоматов "Узи" и другого штурмового оружия.

Когда Марк Патнем прибыл в город для работы с Дэниелом Бреннаном, специальным агентом, отвечающим за Пайквилл, то предположительно воочию увидел, как отсталость этого района сказалась и на офисе ФБР. Бреннан уже 14 лет был специальным агентом и приближался к пенсионному возрасту. Ходили слухи, что он больше занимался своей лодкой, чем преступлениями. Патнем усвоил это в первые несколько дней в новой должности и вскоре понял, что ему придётся выполнять больше работы, чем он считал допустимым.

Перед приездом Кэти Марк сообщил ей по телефону, что вся работа в этом крошечном аванпосте легла на его плечи. Он не был уверен, что готов работать в офисе, где на него ляжет такая тяжкая ноша. Сообщалось, что Марк был несколько напуган, хотя коллеги из правоохранительных органов полагали, что Патнем лишь страдает от культурного шока.

Должно быть, для него было большим облегчением, когда в апреле 1987 года приехали Кэти и Даниэль. Жена, казалось, была счастлива жить с ним, и ей понравился почти новый семикомнатный дом, который они купили в районе под названием Сидар-Гэп. Это было очаровательное местечко недалеко от города и прямо за углом от красивого кирпичного дома специального агента Дэна Бреннана.

В современном доме Патнемов были просторные комнаты и панорамные окна хорошего размера, крыльцо с плетёными качелями, кусты розовой азалии во дворе и гараж на две машины. Соседями были профессора колледжей, юристы, доктора — состоятельные люди, у которых было по две-три машины^[5] на подъездных дорожках: BMW, Mercedes, Range Rover. По сравнению с другими домами на улице, дом Патнемов был несколько скромнее. Там не было сильного озеленения и богато украшенных ворот.

Дом Марка и Кэти Патнемов в Пайквилле, штат Кентукки

Марку начал нравиться район Пайквилл. Несмотря на окружающую бедность, люди в Сидар-Гэпе были состоятельными, и он решил, что должность, в конце концов, не так уж плоха. Будучи членом многих клубов высшего общества и прирожденным лидером, Марк делал всё возможное, чтобы подружиться с соседями, помочь местной полиции и “вписаться” в южный образ жизни.

Но Кэти не нравилось новое окружение. Она чувствовала, что у неё нет ничего общего ни с кем из окружающих. Местный говор действовал ей на нервы, как и жирная кухня и салоны красоты, работающие в трейлерах. Кэти будто приговорили к двум годам ссылки, тем не менее она решила извлечь из этого максимум пользы, по крайней мере на какое-то время.

— У Марка была работа, которую он хотел, а я занималась домом, — позже сказала она журналистам. — Мы говорили о том, насколько это могло бы быть хорошо, потому что в маленьком офисе в таком месте, как Пайквилл, при всём, что тут происходило, он действительно мог сделать карьеру.

Однако вскоре после переезда Кэти Патнемы всё меньше времени проводили вместе. Работа занимала Марка по ночам и выходным. Он часто работал по 12-14 часов подряд. Полный решимости сделать себе имя в обществе, он также проводил много свободного времени вне дома: тренировал футбольный клуб в местном отделении YMCA, регулярно посещал католическую церковь Святого Франциска — один. По вечерам в пятницу он ходил на футбольные матчи средней школы Пайквилла, а после выпивал с друзьями. Он нравился местным жителям, что, по его словам, было крайне важно для работы. Ему пришлось подружиться со всеми, чтобы получить информацию о преступности "на районе".

К сожалению, у Кэти всё шло не так хорошо. Сейчас, когда она была беременна вторым ребёнком, её всё больше раздражало одинокое существование. Несчастная большую часть времени, она мерила шагами этажи своего дома, связанная с родителями и привычным образом жизни в Коннектикуте только по телефону. По её мнению, в этом районе не было приличных ресторанов, в городе никогда не показывали подходящих фильмов, а в Пайквилле не было подходящих магазинов. Без театра, музеев и концертов Кэти чувствовала себя пленницей на краю света. Позже она скажет, что Пайквилл был похож на пустошь.

— Там для меня не было ничего. Продуктовый магазин и универсам — вот и всё, — пожаловалась она. — Я привыкла к цивилизации. Даже покататься особо было негде. Не успела сесть за руль – как ты уже в горах, а я до смерти боялась по ним ездить.

Хуже всего для Кэти был менталитет местных жителей маленького городка — мысль, что все знают, кто она такая, и хотят знать, что она делает. На третий день пребывания в городе она зашла в банк, а кассирша подняла голову и воскликнула:

— А, вы, должно быть, жена сотрудника ФБР. Как вам нравится ваш дом?

Именно такого рода вторжения в личную жизнь Кэти не нравились. Она была закрытым человеком — вот почему они с Марком так хорошо ладили. Она не хотела, чтобы люди судачили о её финансах или совали нос в её личные дела.

Они с Марком держались особняком с тех пор, как познакомились в 1982 году. Оба избегали сплетен. Теперь внезапно у неё появились соседи, которые выглядывали из окон и сидели на верандах, казалось бы, наблюдая за каждым её движением. Это было невыносимо. Она не могла поверить, что этим людям нечем больше заняться, кроме как гадать, что происходит у неё в доме, в спальне, в голове. Их назойливость приводила её в ярость.

Однажды, когда Марка не было всю ночь (он встречался с начальником в Луисвилле), на следующее утро в дверь постучал сосед и сказал:

— Я не мог не заметить, что вчера вечером машины Марка не было на подъездной дорожке.

Для Кэти Пайквилл был болотом. Жители глазели на неё, совали нос в её дела и сочиняли о ней всякие небылицы.

От местных сплетен и любопытства соседей Кэти становилась всё более и более замкнутой, по большей части отказываясь общаться с кем-либо, кроме Марка и Даниэль. Некоторое время она занималась созданием сложных кукольных домиков — замечательных лилипутских конструкций в комплекте с крошечной мебелью, которые онабрала с собой в местные торговые центры для “показов”. Но шли месяцы, а интерес окружающих к личной жизни Кэти не ослабевал. В итоге она забросила своё хобби из кукольных домиков и отказалась общаться с кем-либо в городе.

Дошло до того, что она даже не забирала Даниэль из детского сада, в который её записал Марк. Не желая общаться с местными жителями, она просила Марка забрать дочь.

Даниэль ходила в садик, потому что Кэти при любой возможности сбегала обратно в Коннектикут. Она часто брала Даниэль с собой, но поскольку Марк скучал по дочери, детский сад стал необходимостью.

Конечно, окружающие считали Кэти Патнем необычной, и одна из соседок, миссис Кэти Сон, рассказывала о странном поведении Кэти Патнем:

— Я пыталась подружиться с ней — принесла им торт, когда они переехали. Как обычно, я пригласила их на ужин, но пришел только Марк. Она никогда не приходила ко мне домой. Иногда я заглядывала к ней, но она всегда держалась холодно. Она была несчастна — это было очевидно. Единственное, о чём она говорила, было то, что она готовила Марку на ужин. Она готовила какое-нибудь мясо с картошкой — обычные блюда, ничего особенного — и говорила, что готовит еду для Марка на случай, если он вернётся домой пораньше.

По словам миссис Сон, единственный раз, когда она смогла поближе познакомиться с Кэти Патнем, была встреча с её родителями в 1987 году, во время первого года пребывания Патнемов в Пайквилле. Она сказала, что это был единственный визит родственников Марка Патнема, и вспомнила, что пока радом находились родители, Кэти казалась необычайно дружелюбной и уверенной в себе. Она даже рассказала о том, что отец помогал ей с некоторыми проектами по дому, на которые у Марка не было времени, и даже спросила соседку о покраске отделки в тот же тёмно-серый цвет, что и у соседей. За те два года, что Соны и Патнемы были соседями, это был единственный предметный разговор между миссис Сон с Кэти Патнем.

Кроме родителей Кэти, к Патнемам никто не приезжал, а поскольку у них не было общих друзей в Пайквилле и они не присоединились ни к одной из местных организаций или благотворительных групп, живя изолировано за дверьми своего дома. Даже у их дочери было мало друзей. Похоже, мать не одобряла её игр с соседскими детьми.

Лора, 12-летняя дочь Сонов, несколько раз приходила поиграть с Даниэль, потому что ей было жалко одинокую маленькую трёхлетку. Предположительно, Кэти Патнем не часто выпускала Даниэль на улицу, поэтому ребёнок проводил много времени в игровой комнате. Всякий раз как Лора ненадолго приходила, лицо Даниэль загоралось. Лора помнит, что Кэти никогда не играла с дочкой в игрушки, а обычно разговаривала по телефону с кем-нибудь из родственников или с подругой в Коннектикуте.

— Кэти была очень тихой, она редко со мной о чём-то разговаривала, — рассказывала Лора. — Она часто надевала чёрное и почти не выходила на улицу. Это было странно. Не могу сказать, что мы были толком знакомы — я даже не знала, что она беременна. Иногда я ходила туда с дочерью Дэна Бреннана, Кэти. Мы вдвоем ходили играть с Даниэль, потому что её почти не выпускали на улицу. Девочка всегда была рада нас видеть.

Лора помнит игровую комнату Даниэль, заполненную всеми мыслимыми дорогими игрушками, которые, по словам Даниэль, ей купили бабушка с дедушкой. Даниэль доставала свою новейшую игрушку или показывала Лоре семейные фотоальбомы Патнемов, фотографии со свадьбы родителей, семейной поездки в Диснейленд и тому подобное. Как и большинству трёхлетних детей, Даниэль нравилось проводить время над фотоальбомами, рассказывая о своих поездках в Коннектикут или Флориду. На этих снимках она указывала на себя. Из её рассказов и фотографий Лора поняла что у родителей Кэти есть дом в Коннектикуте и ещё один во Флориде. У Лоры сложилось впечатление, что семья хорошо финансово обеспечена.

Тем временем Марк часто отсутствовал дома. Когда он не работал, то встречался со знакомыми в городе или пил пиво (разумеется, не в рабочее время) в "Бульваре" — местном танцевальном клубе, где многим посетителям было известно, что он агент ФБР. Однако после футбольного матча или субботним вечером он заходил в клуб. Очевидно, о Кэти он больше не думал.

Казалось, он не мог заставить жену куда-нибудь выбраться. Даниэль была рада ходить с ним на “свидания”. Каждую пятницу вечером они с дочерью наряжались, даже перед футбольным матчем, и он брал её в "Coal Run Village", примерно в 11 км отсюда, где они ужинали в "McDonald's" или "Dairy Queen", а затем посещали зоомагазин в торговом центре. Они всегда были только вдвоём. Марк постоянно носил с собой фотографию Даниэль и хвастался дочерью перед коллегами из правоохранительных органов, часто рассказывая местным полицейским, какая она яркая и нежная. Так он коротал время во время утомительных и долгих засад.

В декабре 1987 года, ровно через 9 месяцев после приезда Кэти в Пайквилл, родился Марк-младший. Кэти отправилась в Коннектикут рожать ребенка и осталась у родителей почти на 3 месяца после родов. Она отказалась рожать в Пайквилле. Однажды Кэти пришла на приём местному гинекологу, доктору Гарри Альтману, и её взбесило, что пришлось долго сидеть в приёмной. Привыкшая к индивидуальному подходу, она не могла смириться с тем, что женщин много, а врач всего один, как она без обиняков рассказала Кэти Сон.

В её отсутствие Марк взял на работе несколько выходных, чтобы провести их с ней, а на Рождество взял двухнедельный отпуск, чтобы побыть со своей молодой семьей в Коннектикуте, попросив Сон присмотреть за домом. В Пайквилле все думали, что они с Кэти — идеальная пара, хорошо подходящая друг другу как по внешности, так и по характеру. Марк казался заботливым и любящим отцом и мужем, Кэти — заботливой домохозяйкой, которая могла сварить суп из топора и свить уютное семейное гнёздышко. Когда маленький Марк делал первые шаги, Кэти позвонила в полицию штата и попросила соединить её с рацией Марка. Когда ему поступил зашифрованный вызов, он помчался к ней, включив сирену – "код 2"^[6].

Ли Дерамус, работавшая в детском саду Пайквилла, могла бесконечно восхищаться молодой семьёй. Она уважала Патнема и особенно любила его хорошенькую маленькую дочь.

— Даниэль была очень умным, милым и благополучным ребёнком. Кэти тоже была великолепна. У неё были длинные тёмные волосы. Она была стройной, стильной и одевалась как леди, хотя я редко её видела. Обычно за Даниэль приезжал Марк, — вспоминала Дерамус. — Знаете, мы называли его великолепным агентом ФБР всякий раз, когда он приходил посмотреть, чем Даниэль занималась в тот день, какие картинки рисовала и тому подобное. Я думала, что они с женой были прекрасной парой. Марк всегда был любящим и заботливым. У него была улыбка на лице всякий раз, когда вы с ним разговаривали, а его дочь была ему под стать — всегда любимая и счастливая. Было заметно, что они с папой очень любят друг друга.

Однако не все видели в Марке любящего отца. Сосед Сон, профессор психологии в колледже Пайквилл, помнит другого Патнема. Он до сих пор видит, как Марк каждый день ездит на работу и с работы, не сводя глаз с дороги прямо перед собой. У каждого из Патнемов было по автомобилю типа седан: у Марка — коричневый, у Кэти — синий. В регионе, полном угольной пыли и грязных автомобилей, как вспоминает Сон, безупречно коричневый автомобиль Патнема несколько выделялся. Это был четырёхдверный "Додж Дипломат" без опознавательных знаков, полностью оборудованный по последнему слову техники для тайных операций, и Патнем хвастался машиной перед Соном, гордясь тем, что автомобиль подарило ему ФБР. Сон понял, что Марк похож на мальчика, который хочет влезть в мужские ботинки.

— Всякий раз как Марк проезжал мимо моего дома, мне казалось, что он выглядит намного старше своих лет. Он всегда выглядел серьёзным и немного сутулился за рулём, — вспоминал Сон. — В машине он казался ‘стариком’, что совершенно не вязалось с его молодым телом и духом. Он всегда казался корректным и дисциплинированным – в 20-то с небольшим лет!

По словам Сона, Марк достаточно часто бывал по соседству, но, похоже, он уезжал из дома раньше и возвращался позже других на своей улице. Конечно, Сон не видел в этом ничего необычного для человека из правоохранительных органов. Однако ему казалось странным, что у Патнемов в доме было мало мебели. Видимо, они не планировали долго оставаться в Пайквилле.

Как понял Сон, Марк и Кэти Патнем переехали в “готовый” дом — двухэтажное строение, которое возвели очень быстро, не особо заморачиваясь вопросом отделки или качества. Патнемы украсили дворик кустарником и выкрасили дом в светло-серый цвет, придав ему утончённый вид; однако внутри дома не было ничего, что указывало бы на счастливый, налаженный образ жизни: ни картин на стенах, ни коллекций предметов или книг, ни фрагментов разговоров. Сон заметил, что обстановка была скорее суровой, почти такой же, как вид самого Патнема, когда он отправлялся на работу в вечной накрахмаленной белой рубашке и спортивном пиджаке. У него пальто едва прикрывало пистолет. Сон сделал вывод, что молодой человек полностью отдаётся работе без особых развлечений в рабочее время – ну просто идеальный сотрудник ФБР.

Сон знал, что Патнем спортсмен, и двое молодых людей время от времени вместе совершали пробежки по городской трассе, расположенной всего в нескольких минутах ходьбы от их улицы. Сон наблюдал, как Патнем пробегал трусцой 10-12 км, иногда на полном ходу взбираясь на холм в километр длиной, затем делая серию очень быстрых подтягиваний и, наконец, нарезая несколько 400-метровых кругов по трассе. И всякий раз, когда Патнем бегал, он надевал короткие шорты и майку в обтяжку, демонстрируя мускулистое тело.

Временами Сон полагал, что Патнем просто работает "на публику", но он также знал его и с другой стороны — как собрата по вере в католической церкви Святого Франциска в Пайквилле. Тем не менее Сон так и не сблизился с Патнемом даже в церковной обстановке, потому что Патнем всегда сидел один на одной и той же скамье и не оставался после службы на обычный час общения с кофе и пончиками.

— Вот он стоит на коленях в центре церкви, чуть правее центра скамьи. На нем белая рубашка с расстегнутым воротом, без галстука. И можно быть уверенным, что у него пистолет всё так же под пальто, потому что он вроде как говорил об этом. Для него было важно, что он — агент, — рассказывал Сон. — Отец Хопинджонс, наш священник, много раз навещал Патнемов в их доме. Ему было жаль Кэти. Он знал, что она страдает от одиночества.

Теплыми вечерами жители Хонисакл-драйв обычно выходили на улицу, смотрели за игрой детей и вели дружеские беседы. Сон вспоминает, что Патнемы ходили по району в основном в шортах и белых футболках с теннисными туфлями или шлёпанцами. Марк непринуждённо прогуливался по улице с Даниэль в детской коляске. Он хорошо вписался в местную тусовку.

Но Сон также помнит, что каждый раз, когда он разговаривал с Патнемом, разговор обычно превращался в дискуссию о работе полиции. Патнем вечно хвастался своими делами и различными зацепками, по которым шёл. Он предоставлял Сону всевозможную информацию, касающуюся его работы в ФБР, и это казалось Сону странным.

— Разве дела ФБР не должны держаться в тайне? – недоумевал он. — Помню, как во время президентской кампании 1988 года, когда Джесси Джексон продвигал свою платформу по борьбе с наркотиками, Патнем сказал мне, что пытается раскрутить дело о наркотиках в восточном Кентукки. Он даже назвал заместителей местного шерифа, которые, по его словам, были частью проблемы. Патнем утверждал, что не мог получить от них никакой помощи, никакого сотрудничества в решении проблемы, потому что они сами этим и занимались распространением наркотиков, — вспоминал Сон. — Когда он назвал имена, наша дискуссия показалась мне несколько рискованной, но я прислушался, потому что подумал, что любой оборот наркотиков в городе может когда-нибудь повлиять и на моих детей. Я беспокоился.

Не так чтобы Патнем был односторонним человеком, со всеми этими разговорами о своих делах. Он по-прежнему оставался великим спортсменом и хотел, чтобы его таковым считали. Марк тренировал сына Сонов по футболу вместе с десятками других детей и завоевал множество друзей в обществе. И в конце концов большинство людей доверяли ему и любили его. Когда Соны на несколько месяцев уехали в Аризону, Марк Патнем присматривал за их домом. Они верили, что он честен и заботлив, и не могли придумать никого лучше, кому можно было бы доверить ключи от своего дома.

— Патнем всегда вызывался помочь. Он хотел быть важняком. Он предлагал присмотреть за нашим домом, пока нас не будет, как большой защитник, — сказал Сон. — Забавно было то, что, когда мы вернулись, он так и не вернул нам ключ — он был слишком занят, — а потом переехал, даже не потрудившись попрощаться. Казалось, будто он хотел просто забыть о нас всех.

В любом случае Марка Патнема считали человеком, который искал уважения окружающих и, казалось, пытался заслужить его, обсуждая свои дела: ограбления банков, кражи, коррупцию с наркотиками. Ему нравилось, когда люди считали его "крутым челом".

Марк Патнем во время службы в ФБР

И, к большому удовольствию Патнема, с того момента, как он прибыл в Пайквилл, у него было множество возможностей занять место "большого стража порядка”. Недавно в этом районе произошла серия ограблений банков, полиция штатов Кентукки и Западная Вирджиния имела ряд зацепок и по горячим следам шла за преступниками. Патнему и его партнеру Дэну Бреннану пришлось провернуть много важной следственной работы, так как полиция по некоторым признакам догадывалась, что большинство ограблений совершено одним и тем же грабителем. Банки, расположенные по обе стороны границы штатов Кентукки и Западная Вирджиния, были ограблены схожим образом: преступники пользовались обрезами, прятали лица под лыжными масками и скрывались на угнанных автомобилях.

Если бы Патнем раскрыл банковские ограбления, он мог бы добиться перевода в офис ФБР в каком-нибудь желанном месте, где они с Кэти смогут жить счастливо вместе и растить двоих детей в мире и гармонии.

* * *

В начале 1987 года Сьюзен Смит расхаживала по дому и спрашивала себя: “Как я дошла до такой жизни?” Почему она связала себя узами брака с парнем, которого её семья считала конченным подонком? Она не покидала Кеннета все эти годы, но счастья как не было, так и нет. Он проигрывал все деньги в карты, избивал её, воровал у неё. Почему она не бросила его и не уехала? Неужели ей не хватает мужества?

Но каждый раз как Сьюзен спрашивала себя, почему осталась, она всегда находила Кеннету оправдание, чтобы всё казалось в порядке. Она убеждала себя, что он изменится, что её родственники слишком к нему предвзяты; Сьюзен говорила себе, что на самом деле он не такой уж ужасный и любит детей больше всего на свете. И он на самом деле хорошиё папа — всегда приносит им подарки и проводит с ними много времени. Брейди и Миранда действительно любили его.

Но всякий раз как Кеннет бил её или оскорблял словесно, Сьюзен бежала к сестре Шелби за утешением, крича о том, что хочет разорвать отношения.

— Почему бы тебе просто не вышвырнуть этого бездельника из своей жизни? – говорила ей Шелби.

— Знаю, что должна. Я продолжаю говорить ему, что если он не уйдёт, это сделаю я, — отвечала Сьюзен.

— Но почему, чёрт возьми, именно ты должна уйти? Это твой чёртов дом, Сьюзи, а не его! Почему бы тебе просто не вышвырнуть его ко всем чертям?

— Но тогда что мне делать с детьми? Нет, надо мне уходить самой. А потом в гостевой комнате живёт этот Теннис. Куда его девать?

— Какое тебе дело до Тенниса? Он взрослый мужик. Пусть сам ищет себе жильё. Ты не нанималась кормить его и всех этих чёртовых бродяг, которых он приводит. Тебе нужно думать о себе.

Но Сьюзен никогда не прислушивалась к советам Шелби. Вместо этого она продолжала заботиться о своих детях, брате, бывшем муже и любом из его друзей, кому мог понадобиться кров или еда. И какой бы ремонт в доме ни требовался, она делала всё сама. Если сточные канавы нужно было прочистить, этим занималась именно Сьюзен. Если нужно было покрасить комнату, она покупала брезент и кисти и всё делала сама, возможно, с помощью другого брата, Билли Джо. Что касается домашних дел, Сьюзен тоже всё тащила на себе.

Итак, в июне 1987 года, когда Кошачий Глаз пришел с просьбой пожить у Кеннета и Сьюзен, предлагая выполнять случайную работу по дому в счёт арендной платы, Сьюзен была счастлива, что он у неё есть. Она и Кеннет обсудили это, и оба были в восторге от такого поворота. Кроме того, подумала Сьюзен, присутствие Кошачьего Глаза помогло бы повлиять на откровенно мерзкое поведение Кеннета и, возможно, удерживало бы его от рукоприкладства. К тому же, когда тут живёт Кошачий Глаз, Кеннета не станет подселять других бездомных друзей, которые заявлялись без предупреждения и приглашения каждые выходные.

Семейная жизнь была для Кеннета всего лишь дешёвой и удобной операционной площадкой для приема наркотиков и карточных игр. Ему не нравилось, когда его контролируют или ставят в рамки, но в присутствии Кошачьего Глаза, возможно, он будет вести себя лучше.

Итак, Кошачий Глаз прожил у Смитов около 4 месяцев, в течение которых приводил погостить свою девушку Шерри Джастис. Сьюзен не была знакома с Шерри, но Кошачий Глаз сказал, что у неё “проблемы” в Вирджинии, поэтому Сьюзен согласилась позволить ей остаться с ними в Вулкане в обмен на помощь Шерри с некоторыми домашними делами. В то время у Кошачьего Глаза не было денег, но Сьюзен это не особо беспокоило. Она была из тех, кто, если у неё есть кусок хлеба, а ты голоден, отдавала тебе половину. Сьюзен никогда не просила у Кошачьего Глаза денег за аренду, даже после того, как стало ясно, что у него полно наличных. Однако она позаботилась о том, чтобы Кошачий Глаз снабжал её наркотиками.

Кошачий Глаз и Шерри поселились в гостевой комнате, расположенной за кухней в задней части дома. Он хранил свою одежду в зелёной спортивной сумке, а в другой сумке, на самом деле в наволочке, хранил оружие и лыжные маски. У него было два дробовика: один одноствольный, а другой — двуствольный обрез. Сьюзен была уверена, что Кошачий Глаз использовал оружие при ограблении банков, но у неё не было доказательств.

Сначала он появлялся с пачкой денег, а потом исчезал на неделю. Потом он появлялся снова на другой машине, а потом вновь исчезал на 10 дней. За ним просто невозможно было уследить. А Кошачий Глаз был достаточно хитер, чтобы не хвастать своей преступной деятельностью. За него говорила сумма добычи.

Тем временем в доме Сьюзен становилось всё больше народу: брат Теннис теперь спал на диване в гостиной, а брат Билли Джо околачивался в комнате Кошачьего Глаза в его отсутствие. Из-за детей и разных жильцов тут становилось очень неспокойно, но Сьюзен не жаловалась. На самом деле, ей нравилась вся эта суета, разные лица.

Как правило, Теннис каждые выходные приводил домой новую женщину, и это само по себе делало жизнь интересной. Будучи красивым мужчиной, Теннис обычно подбирал ярких и привлекательных женщин, именно такого типа, которые нравились Сьюзен. А младший брат Билли Джо тоже приводил к себе подружек. Сьюзен со всеми подружилась, а потом всех их снабжала наркотиками.

Тем временем она поддерживала тесный контакт со своей семьёй. Не проходило и недели, чтобы родители не заезжали повидаться с ней, и три её сестры, теперь все замужние, с детьми, также часто навещали её, проводя бесчисленные часы за чашечкой кофе и разговорами об испытаниях и невзгодах семейной жизни.

К сожалению, никто по-настоящему не замечал тёмной стороны жизни Сьюзен. Все видели, как она заботится о детях, готовит им еду и обходится без особых денег, и считали, что она прекрасно справляется. Никто не знал, насколько она разочарована в жизни, или о том, что она считает свой брак полный провалом и оставалась с Кеннетом только постольку, поскольку больше некому было занять его место.

По мере того как дети вырастали из одежды и обуви, Сьюзен всё сильнее ощущала финансовый кризис и начала активнее продавать наркотики, пряча от Кеннета все деньги, какие только могла. Она всё больше расстраивалась из-за того, что в одиночку тащила на себе детей, а Кеннет просто забирал все заработанные на наркоте деньги и проигрывал их. К середине 1987 года она потеряла всякую надежду, что Кеннет из безразличного манипулятора станет любящим мужем и исполнительным отцом.

Сьюзен ещё не знала, что за ней давно следит Марк Патнем. За её домом тщательно следили, как ФБР и полиция штата Западная Вирджиния, так и правоохранительные органы округа Пайк. У помощника шерифа округа Пайк Берта Хэтфилда были основания полагать, что именно Кошачий Глаз повинен в недавних банковских ограблениях и что он действует из дома Смита. Он рассказал о своих догадках Патнему, и они вдвоем регулярно взбирались на гору над домом Сьюзен, наблюдая за её повседневными делами, пытаясь мельком увидеть Кошачьего Глаза. В конце концов, Хэтфилд решил организовать встречу между Патнемом и Смитами, чтобы посмотреть – вдруг они пойдут на сотрудничество с ФБР.

Глава 5

— У нас ограбили по очереди несколько банков, по одному каждые пару недель. Примерно в то время, когда я впервые позвонил Патнему, ограбили 5 банков, и Марк, только что закончивший академию и всё такое, просто ухватился за это дело, — вспоминает помощник шерифа Берт Хэтфилд. — Он по-настоящему увлёкся работой, был очень энергичен. Когда он впервые вышел в свет, у него не было своей машины, так что мы почти везде ездили на моей. Мы проводили вместе день и ночь. Мы объединились, потому что у меня была информация, которая привела меня в Виргинию и Западную Виргинию, и я воспользовался его юрисдикцией, чтобы пересечь границы штатов.

По словам Хэтфилда, Патнем производил впечатление парня, который всегда хотел быть офицером полиции — из тех, кто не устраивает работа "с девяти до шести". Ему нужно, чтобы вокруг всё бурлило и ревело, иначе ему станет смертельно скучно. И он был полон карьерных амбиций. Патнему хотелось как можно быстрее продвинуться по служебной лестнице, как понял помощник шерифа.

— Он использовал моё знание людей. У меня была информация о Кошачьем Глазе, и нам хотелось раскрыть эти ограбления, — рассказывал Хэтфилд. — Я проводил с ним много времени. Он был из тех парней, которые продолжали работать даже после окончания рабочего времени. Я поехал с Марком в Хоум-Крик, штат Вирджиния. Это было до того, как я познакомил его со Сьюзен Смит. Мы отправились туда, потому что у Марка был горячий след после ограбления банка. Мы отправились на автомобильную стоянку в округе Бьюкенен и выяснили, что Кошачий Глаз купил "Firebird" и заплатил за неё 5 тыс. долларов наличными. Потом он купил ещё одну машину за наличные. Затем мы отправились в торговый центр "Richlands" в Вирджинии и выяснили, что Кошачий Глаз накупил там дорогих украшений, так что мы пошли по его следу.

Тем не менее всё, что удалось выяснить Хэтфилду и Патнему, было лишь косвенными уликами. Они не смогли найти прямых улик, необходимых для предъявления Локхарту Кошачьему Глазу обвинения, но Хэтфилд заверил Патнема, что Сьюзен Смит уже много лет была его хорошим осведомителем, и подумал, что она, вероятно, окажется полезной и в данном случае. Найти информаторов было трудно, если только вы не знали чего-то такого, чем можно им угрожать, а поскольку Сьюзен не особо бедствовала, Патнем решил, что заручиться её сотрудничеством будет непросто. Хэтфилд заверил Патнема, что Сьюзен будет работать с ним, если ФБР подбросит ей немного денег.

Он подчеркнул, что ей хорошо известно о незаконном обороте наркотиков, и сказал, что она также могла бы разузнать и о других преступлениях: ограблениях банков, квартирных кражах и тому подобных вещах. По его словам, Сьюзен время от времени помогала ему в течение 3 или 4 лет и только она может вывести их на Кошачьего Глаза. Патнем сказал Хэтфилду предложить Сьюзен 5 тыс. долларов за информацию о Кошачьем Глазе.

— Она вращалась в кругу людей, которые делали всё, что хотели, проворачивали самые разные дела; и она могла вытянуть информацию из любого. Ей это было раз плюнуть, — позже сказал Хэтфилд. — Она оказала мне много услуг, но нашему отделу выделяют не так много денег на оплату осведомителям, поэтому, когда Патнем предложил, мы со Сьюзен поговорили о том, чтобы сделать её осведомителем ФБР, чтобы она могла получать больше денег.

Когда Сьюзен встретилась с Патнемом на больничной парковке в Уильямсоне, Западная Вирджиния, примерно в 15 минутах езды от района Фриберн/Вулкан, с ней был бывший муж Кеннет. Сьюзен хорошо запомнит этот день. Кеннет устроил ей разнос за флирт с красавчиком из ФБР. Позже она скажет Шелби, что Марк покорил её своим шармом и утонченностью. У Патнема была утонченная новоанглийская манера речи, и на первой встречи он пошутил по поводу её южного выговора.

Именно в ту жаркую летнюю ночь на парковке мемориальной больницы Уильямсон, сразу после того, как Патнем закончил допрос Кеннета, между Марком и Сьюзен вспыхнула симпатия.

Сьюзен Смит Дэниелс

Но Сьюзен одолевали некоторые сомнения по поводу сотрудничества. Прежде всего, она не была уверена, что он придёт с деньгами. В Фриберне федералы и другим обещали деньги, а потом “кидали”. Она о таком часто слышала. И даже если Патнем заплатит ей, она не была уверена, что ей следует связываться с ним. Она знала, что Кошачий Глаз убьёт её, если узнает, что на него настучали. Она не знала, стоит ли рисковать. Тем не менее, красавчик-агент не выходил у неё из головы, и она не знала, что делать.

Несколькими мгновениями ранее Кеннет вышел из машины Патнема и помотал головой с таким видом, будто говорил ей держать рот на замке, поэтому она несколько испугалась. И, кроме того, 5 тыс. долларов — не такие уж большие деньги... Она столько заработает всего на нескольких сделках на наркотиках с Кеннетом и его чикагскими связями. Так стоит ли заморачиваться с предложением Патнема? Сьюзен задумалась. Но в ходе первого часа игривой беседы ей внезапно стало ясно, что Патнем предлагает ей нечто гораздо большее, чем деньги.

Кеннет помнит, как подумал, что Сьюзен уж слишком заболталась с Марком во время первой встречи тем вечером. Он заметил, как те хихикают и острят, и понял, что между ними с самого начала пробежала искра. Его приводило в ярость то, как Сьюзен вела себя с Патнемом. Подстегиваемый гневом и ревностью, Кеннет наконец повернулся к Хэтфилду и сказал:

— Эй, чего они там так долго? Это так работает ФБР?

Но Хэтфилд только пожал плечами.

Когда Сьюзен вышла из машины Патнема, вся улыбающаяся, она сказала Хэтфилду, что они с Марком нашли “взаимопонимание”. Конечно, Кеннету сразу же не понравилось, что Сьюзен связалась с Патнемом. Он видел, что она втрескалась в агента, и понял, что своим превращением в осведомителя ставит под угрозу их нынешнее существование. Но он молчал до тех пор, пока Патнем и Хэтфилд не скрылись из виду.

По дороге домой Кеннет и Сьюзен поругались, причем настолько вдрызг, что Сьюзен заставила Кеннета высадить её у Шелби во Фриберне. Она сказала, что не хочет быть рядом с ним или кем-либо из его забулдыг-корешов в Вулкане. Но прежде чем выпустить её из машины, Кеннет продолжал кричать, чтобы она держалась подальше от Патнема.

— Не хочу, чтобы ты связывалась с этим ублюдком из ФБР. Что ты вообще задумала? Тебе не кажется, что Кошачий Глаз что-то заподозрит?

— Эй, не смей указывать мне, что делать! Это моя жизнь, Кеннет! Если не хочешь работать на ФБР, то и прекрасно, но это не твоё собачье дело, чем я занимаюсь, понял? А мне нужны деньги, тебе ясно? Так что не лезь.

— Что, чёрт возьми, ты собираешься делать, когда дойдёт до дела?

— Слушай, Кеннет, мне не о чем беспокоиться! Этот парень меня прикроет. А ты как думаешь? ФБР своих не бросает, если на них работаешь!

— Чушь собачья! — насмехался Кеннет.

— Я выдам им Кошачьего Глаза и получу за это 5 тыс. долларов! Так почему бы тебе просто не держать рот на замке?

— О, чёрт, иди и делай, что хочешь, Сьюзен. Если хочешь быть тупой сукой и доверяешь этому парню, тогда вперёд. Не знаю, о чём ты думаешь — наверное, о том, чтобы с ним потрахаться!

— Да заткнись ты, Кеннет! Почему бы тебе просто не заткнуть свой поганый рот! Это просто бизнес! Это не игра в игрушки!

С этими словами Кеннет отправился в Вулкан, а Сьюзен — к Шелби. Она рассказала сестре о Марке Патнеме, о том, какой он красивый и какое у него великолепное тело, Настаивая, что поможет ему раскрыть дело об ограблении банка, что ей заплатят 5 тыс. долларов, Сьюзен поклялась, что влюбит в себя Марка Патнема.

— Я вообще-то не придала этому особого значения, когда она тем вечером заехала поговорить о Марке Патнеме, — вспоминает Шелби. — Сьюзен просто столько обо всём болтала, что со временем перестаёшь обращать внимание на её слова. Она выдумывала так много историй и утверждала, что знает так много всего о других, но половина этого оказывалось бреднями. Поэтому редко знаешь, чему верить.

* * *

Тем временем, когда двое сотрудников правоохранительных органов возвращались в Пайквилл на полицейской машине Хэтфилда, последний попытался объяснить, какую проблему может представлять Сьюзен. Он сказал Патнему, что Сьюзен относится к тем девушкам, которые “путают мечты с реальностью”, — те самые, кто из-за неустроенности в личной жизни сочиняет истории о романах с важными людьми. Он предупредил Патнема, чтобы тот был с ней “осторожен”. Он сказал, что Сьюзен хорошо знакома с уличными нравами, и хотя она не блещет образованием, но отличается проницательностью во многих отношениях, и Марк может легко попасть под её влияние, если не будет следить за собой.

Но Патнем просто отмахнулся от его предупреждений.

— Я попытался объяснить ему, потому что он был молод, ему это было в новинку, — вспоминает Хэтфилд. — Он был хорошим агентом, он "горел" на работе, но ему нужно было соблюдать осторожность с Сьюзен. Она умела манипулировать другими. У неё это хорошо получалось. Но не знаю, слушал ли меня Марк. Он просто повторял: да, да, да…

Берт Хэтфилд знал, о чём говорит, когда дело касалось Сьюзен Смит, потому что у него давно были с ней особые отношения. Хэтфилд утверждает, что у них была дружба типа "отец/дочь". Как бы то ни было, они вдвоём много общались, и Сьюзен часто выплакивалась Хэтфилду. Всякий раз, когда она помогала ему с информацией о местных преступниках, Хэтфилд слушал, как она рассказывает о своей жизни, о Кеннете и своей депрессии. Хэтфилд считал, что частично из-за наркотиков Сьюзен так свободно говорила о своей личной жизни.

— Кеннет был бродягой, алкоголиком и наркоманом, — рассказывал Хэтфилд, — и она вечно жаловалась, что Кеннет в стельку напивается. Я говорил ей, что если её это не устраивает, то нужно что-то менять. Я предупреждал её, что лучше уже не будет. Я говорил, что после любого движения, что назад, что вперёд, и то будет лучше, чем вот так.

Но вместо того, чтобы поразмыслить над словами Хэтфилда, Сьюзен сочиняла истории о невероятной личной жизни и рассказывала Хэтфилду обо всех мужчинах, которые были в неё влюблены. Это был обычный ответ Сьюзен, когда Хэтфилд спрашивал её, как дела у Кеннета. Она рассказывала о важных мужчинах в Пайквилле и говорила, что спала с ними, а ей много платят за секс. Помощник шерифа округа Пайк не верил Сьюзен, но время от времени проверял её истории, чтобы уличить в очередной лжи.

* * *

Роман между Сьюзен Дэниэлс Смит и Марком Стивенсом Патнемом начался с того, что Сьюзен соблазнила Марка в его машине, припаркованной возле заброшенной шахты недалеко от города. Вскоре их поездки в отдалённые горные районы вошли в привычку, и во время этих вылазок за пределы цивилизации Марк рассказывал Сьюзен о делах, над которыми работал с момента своего приезда в Пайквилл, о своей футбольной карьере и учёбе. По иронии судьбы, хотя, вероятно, Сьюзен тоже была заинтересована в их отношениях, именно Марк больше всего выиграл от этого романа. Он использовал Сьюзен как ступеньку для продвижения по карьерной лестнице.

С того момента, как они начали заниматься сексом, Сьюзен старательно вела беседы с Кошачьим Глазом, будто ей было самой интересно, как он грабит банки. Вечер за вечером она расспрашивала его о различных криминальных приёмах и вытягивала из него информацию так, что Кошачий Глаз даже не заподозрил, что она передаёт всё это Патнему.

Марк дал Сьюзен свой домашний номер и сказал, чтобы она звонила ему днём и ночью, даже в 04:00, если узнает что-нибудь о планах Кошачьего Глаза ограбить очередной банк. Тем временем её отношения с Кеннетом становились всё более бурными, сопровождаясь всё большим количеством ссор. Погода часто менялась, и Сьюзен всё чаще бросалась в объятия Марка Патнема, завязав любовную связь с человеком из ФБР всего через несколько недель после начала совместной работы.

Патнем, который обычно полностью контролировал себя, в этот раз потерял самообладание. Привлечённый детским благоговением Сьюзен, он никогда не упускал из виду, что она нужна ему для работы. Это была сложная ситуация, но он был вполне способен разыграть спектакль для Кэти и своих коллег, которые и не подозревали, что он связался с такой, как Сьюзен Смит — девушкой "с холмов" и без образования. Различия в прошлом было для него идеальным алиби. Как рассказывает брат Сьюзен Билли Джо, Кэти даже несколько раз видела, как Сьюзен входит в офис Марка и выходит из него. Билли Джо видел, две девушки переглядываются и кивают друг другу.

Естественно, когда Сьюзен начала рассказывать Хэтфилду, что они с Марком любят друг друга и проводят ночи вместе, Хэтфилд ей не поверил. Но со временем, когда Сьюзен начала открыто говорить о своем романе с Патнемом, Хэтфилд в шутливой манере расспросил коллегу об их отношениях, чтобы скрыть серьёзность ситуации.

— Слушай, Марк, ты правда встречаешься со Сьюзен? Она говорит, что да, — небрежно заметил он.

— Ой, а ты её больше слушай, она и не такое придумает, — отмахнулся Патнем. — Она рассказывала, что трахается и с тобой, Берт, и с Роном Пулом, и ещё с каким-то парнем, который работает на правительство. Ты же знаешь её. Не стоит воспринимать всё, что она говорит, всерьёз.

— Я просто подумал, что стоит спросить. Ради всего святого, ты же знаешь. Она только и говорит, что о тебе.

— О, неужели?

Патнем говорил убедительно, и Хэтфилд так и не понял, что Марка и Сьюзен давно связывают интенсивные сексуальные отношения.

Шли недели, Сьюзен проводила всё больше и больше времени в Пайквилле, рассказывая родным во Фриберне о романе с Марком, но пока не сообщая им никакой информации о частых отлучках его жены. Она молчала об этом, потому что боялась, что если Кеннет узнает, что жена Марка уехала из города, ситуация станет взрывоопасной и всё обернется против неё. Сьюзен была достаточно умна, чтобы понимать, что не может позволить себе потерять семью из-за случайной связи. Она также понимала, что должна продолжать удовлетворять потребности Кеннета, и долгое время, по крайней мере в течение года, ни у Марка, ни у Сьюзен их пары ничего не подозревали.

С самого начала романа у Марка продолжалась семейная жизнь, и дела шли хорошо. Кэти была на шестом месяце беременности и регулярно ездила к врачу в Коннектикут, так что была относительно счастлива, а Марк продолжал водить Даниэль на “свидания”. Но всё это время он виделся с Сьюзен — встречался с ней днём, занимался страстной любовью, а потом выкачивал из неё информацию о Кошачьем Глазе. И всякий раз, когда Кэти брала Даниэль с собой в Коннектикут, Сьюзен и Марком всё чаще и дольше оставались вместе. Это была взаимовыгодная договорённость.

Вернувшись в Вулкан, Сьюзен по-прежнему занималась детьми, каждое утро раскладывала их школьную одежду, готовила еду для Кеннета и остальных и делала свою жизнь максимально сносной, продолжая употреблять наркотики и продавать их. Кошачий Глаз, как она полагала, собирался провернуть очередное ограбление, поэтому она находилась на постоянной связи с Марком, докладывая о каждом его шаге. Кошачий Глаз тусовался с шумной компанией в заведении под названием "Williamson Lunch", и Сьюзен была уверена, что он встречался там с будущими подельниками по ограблению банка.

Собственно, она как в воду глядела.

10 сентября 1987 года Локхарт Кошачий Глаз вместе с неизвестным вошёл в отделение "Феррелс-Крик" Первого национального банка Пайквилла в Белчере, штат Кентукки, в лыжной маске на лице. Он протянул кассирше наволочку и велел ей наполнить её деньгами, но не класть упаковок с краской^[7]. Затем он согнал всех банковских служащих и клиентов в хранилище, снова велев кассиру не класть никаких упаковок краски в сумку, после чего наклонился и вынул одну упаковку краски из наволочки.

Он скрылся с более чем 12 тыс. долларов, среди которых были банкноты-приманки, но едва он вышел из банка, упаковка краски взорвалась как раз перед тем, как он уехал на белом фургоне в район под названием Мауткард, штат Кентукки, где люди видели, как фургон пронёсся мимо станции техобслуживания по пути к границе штата Вирджиния.

Благодаря подробной информации Сьюзен, за банком уже следили Марк Патнем, Дэн Бреннан и полиция штата Кентукки, но, к сожалению, во время ограбления на месте происшествия полиции не было. Однако за день до появления Кошачьего Глаза Патнем дал указание кассиру банка положить грабителю в наволочку пачку 100-двухдолларовых купюр с упаковкой красной краски. Позже меченые купюры использовали в качестве улики против грабителя.

Фургон нашли припаркованным на гравийной дороге примерно через 15 минут после ограбления, внутри находился дробовик и запачканные красной краской деньги в размере 220 долларов. Были сделаны фотографии отпечатков шин, оставленных рядом с фургоном, и Дэну Бреннану показалось, как будто фургон столкнулся с каким-то небольшим серым автомобилем. Он обнаружил повреждения на правой задней стенке фургона и отметил, что оторвалась крышка ступицы. На следующий день Бреннан поехал с Патнемом в округ Бьюкенен, штат Вирджиния, где они осмотрели серый четырёхдверный "Dodge Colt", похожий на машину, замеченную возле банка, которая, как оказалось, принадлежала Локхарту Кошачьему Глазу. Всего через неделю после этого ограбления мужчина, подходящий под описание Кошачьего Глаза, зашёл в Национальный банк Пайквилла, чтобы обменять 172 доллара двухдолларовыми купюрами, некоторые из которых были запачканные красной краской, на другие.

Когда кассир банка опознал Локхарта, Дэн Бреннан арестовал и допросил его. Во время допроса Кошачий Глаз заливал Бреннану, что продал стереосистему незнакомцу по имени Бишоп в придорожном киоске в Белфри, штат Кентукки, и получил оплату 2-долларовыми банкнотами.

Согласно документам округа Пайк, предварительное слушание состоялось 24 сентября 1987 года, и адвокат Локхарта указал, что ответчик готов подтвердить, что получил 2-долларовые банкноты от двух незнакомцев за ремонт их "Кадиллака". Затем Бреннан рассказал о предыдущих заявлениях Локхарта о продаже стереосистемы. Основываясь на предыдущем заявлении Локхарта, его показания на предварительном слушании были оспорены, и в октябре 1987 года большое жюри присяжных предъявило Локхарту Кошачий Глаз обвинение в краже 12.807 долларов из отделения Феррелс-Крик Первого национального банка Пайквилла.

Суд над Локхартом должен был состояться в Лондоне, штат Кентукки, 27 января 1988 года, и Сьюзен и Кеннет Смит вместе с соседом Гэри Маунтсом и дядей Кошачьего Глаза Макартуром Локхартом были вызваны в качестве свидетелей.

Гэри Маунтса, который вырос с Кошачьими Глазами и Кеннетом, вызвали потому, что он случайно подвёз Кошачьего Глаза по дороге в Вулкан в день ограбления. Патнем и Бреннан несколько раз обращались к Маунтсу, и тот потом вспоминал, что Патнем был практичным парнем, и их разговор прошёл хорошо, хотя Маунтс утверждает, что у него не было для агента реальной информации.

— Ну, ты подобрал Кошачьего Глаза утром 10 сентября в Вулкане? – спросил его Патнем.

— Однажды утром я подобрал его в Вулкане со спортивной сумкой. Я не помню, какого это было числа. Он ходил по дороге каждый день. Подвезти его было обычным делом. Это все, что я могу вам сказать, — сказал Маунтс.

Этого ответа было недостаточно, поэтому Патнем и Бреннан снова отправились допрашивать Маунтса. На этот раз у них была с собой повестка, и они хотели, чтобы он поехал в Пайквилл для снятия отпечатков пальцев. Маунтс сказал им, что ему нечего скрывать, и после некоторых споров согласился и снял отпечатки пальцев. Примерно через 2 недели команда ФБР явилась с повесткой о вызове Маунтса для дачи показаний против Кошачьего Глаза в суде. Маунтс продолжал настаивать, что ничего не знает и не причастен к ограблению банка, но его мольбы были бесполезны. Патнем заставил Маунтса дать показания в Лондоне, утверждая, что Маунтса могут обвинить в соучастии в преступлении, если он не будет сотрудничать.

— На каком основании вы вручаете мне повестку? — испуганно спросил Маунтс.

— Ну, на некоторых купюрах обнаружили твои отпечатки пальцев, — сказал ему Патнем.

— Нет уж. Тут явно какая-то ошибка, приятель. Покажи мне эти купюры. Предъяви мне доказательства!

— Всё в Лондоне. Увидишь, как будешь там. Тебе всё оплатят. Уже даже приготовили для тебя место, чтобы переночевать. Придётся задержаться там на два-три дня, — сказал Патнем перед отъездом.

Итак, Гэри Маунтс отправился в Лондон со Сьюзен и Кеннетом и поселился в одной комнате с Макартуром Локхартом. На самом деле они вчетвером жили в смежных комнатах гостиничного номера люкс — довольно эксклюзивная обстановка, по мнению Сьюзен. И буквально через несколько минут после их приезда Марк позвонил ей в номер и спросил, со всеми ли всё в порядке.

Кеннет схватил трубку и спросил:

— Эй, а где здесь можно купить пива?

— В округе действует сухой закон. За пивом придётся ехать около 65 км до Теннесси. Поедете?

— Да.

— Хорошо, жду через два часа, потому что я должен за вами следить, — авторитетно сказал Патнем.

Итак, они вчетвером отправились в Джеллико, штат Теннесси, по 65 км в каждую сторону, чтобы купить два ящика пива и несколько пакетов льда.Однако, к их большому удивлению, когда они вернулись в отель "Ramada Inn", Патнем сказал им, что сегодня их показания не понадобятся, так что они проездили впустую. Им перезвонят и скажут, на какое число перенесли суд. Итак, они загрузили пиво в багажник и 4 часа ехали обратно во Фриберн.

По возвращении во Фриберн Маунтс обнаружил, что ФБР так и не оплатило счёт за гостиницу. Он утверждает, что в течение последующих недель агент Патнем пытался всучить ему этот счёт.

— Тебе лучше заплатить, или тебя посадят в тюрьму, — пригрозил Патнем во время одного из своих визитов к Маунтсу, размахивая счётом перед его носом.

— Ну, приятель, я был как бы свидетелем обвинения, а ты говорил, что всё схвачено и за всё заплатят. А потом я приехал туда, и всё оказалось совершенно по-другому. Я ничего не скрываю и не собираюсь ничего скрывать — потому что я ничего не знаю! – ответил Маунтс.

Патнем снова появился в Фриберне 2 недели спустя, и, заметив Маунтса на другом берегу реки в Вулкане, перекрыл мост своей машиной. Патнем был за рулём полноприводного пикапа, медного "Ford" 78-го или 79-го года выпуска, как припоминает Маунтс, и Патнем взял его в клещи со словами:

— Мы едем и оплачиваем этот счёт. Мне нужно отвезти эти деньги в мотель. Ты портишь мне программу защиты свидетелей.

Итак, Гэри Маунтс оплатил правительственный чек в банке Западной Вирджинии, продолжая утверждать, что Патнем обещал компенсировать ему пребывание в гостинице и что ответственность за проблему несёт ФБР.

Несколько недель спустя Сьюзен, Кеннета и Гэри снова вызвали в Лондоне, штат Кентукки. И на этот раз Марк велел им не выходить из номеров, ни с кем не общаться, а еду заказывать в номер.

Отель "Ramada" в Лондоне представляет собой большое кирпичное строение с белыми колоннами, украшающими входную дорожку. В ресторане даже подают моллюсков, что редко встречается в большинстве заведений поблизости. Поскольку Сьюзен Смит никогда в жизни по-настоящему не была в отпуске, в Лондоне она наслаждалась отдыхом. У неё была прекрасная комната для сна, ей приносили в постель вкусную еду, а Марк, её любовник, остановился прямо по коридору.

Маунтс не знал, что Сьюзен работает осведомителем ФБР. Во время своего трёхдневного пребывания в Лондоне он не понимал, почему агент ФБР столь обходителен с ней. Он вспоминает, что когда Сьюзен пришла поговорить с Патнемом перед началом судебного процесса, на ней был прозрачный розовый пеньюар, что показалось ему несколько странным.

— Мне показалось, что она вела себя с ним слишком дружелюбно. Я стал подозревать, что между ними что-то происходит, потому что она флиртовала с Патнемом прямо на глазах у меня и Кеннета, — сказал Маунтс. — Затем перед судом Патнем захотел, чтобы каждый из нас пришёл к нему в номер по отдельности для обсуждения вопросов. Я беседовал с ним минут 15, Кеннет — около 5 минут, а Сьюзи оставалась с ним больше часа.

Но у Кеннета не было доказательств, что у Марка со Сьюзен любовная связь. Она яростно отрицала все его обвинения, изображая оскорбление из-за того, что, по его мнению, сотрудник ФБР нарушает этим федеральные правила. Она убедила бывшего мужа, что общается с Марком исключительно в рамках операции под прикрытием, и сказала Кеннету, что задержалась в номере с Марком, потому что репетировала своё выступление в суде, о котором, напомнила она ему, Гэри Маунтс не должен знать ни при каких обстоятельствах.

Каждое утро после начала суда Марк Патнем привозил мистера и миссис Смит и мистера Маунтса в здание федерального суда — красивое старинное здание в центре Лондона. Зал суда, расположенный на втором этаже, отделан красным деревом и имеет овальную форму. Овальный подвесной потолок и арочные окна придают ему нотку элегантности. Помимо этого, однако, в помещении царит атмосфера авторитетности, которая усугубляется жёстким режимом безопасности, регулярными проверками у дверей, когда каждый проходит через металлоискатель и открывает все сумки для досмотра.

Когда Сьюзен вызвали и привели к присяге в качестве свидетеля, она сидела в большой ложе справа от судьи и чётко произнесла своё имя в микрофон. Марк Патнем, Кеннет Смит, Гэри Маунтс и другие наблюдали, как она указала на Карла "Кошачьего Глаза" Локхарта. Сьюзен заявила для протокола, что вещественное доказательство № 3, одноствольный пистолет, выглядело точно так же, как оружие, которое Локхарт Кошачий Глаз хранил в наволочке у неё дома. Предполагалось, что Кошачий Глаз использовал это оружие для ограбления банка в филиале "Феррелс-Крик". Когда Сьюзен спросили, что ей известно об ограблении банка, она рассказала суду, что Кошачий Глаз и Шерри Джастис появились у неё дома около 23:00 в пятницу, за неделю до ограбления Первого национального банка Пайквилла, и обсуждали планы ограбления банка.

Прежде чем Сьюзен покинула место свидетеля, её спросили, приходили ли какие-либо сотрудники правоохранительных органов к ней домой после 10 сентября, расследуя рассматриваемое ограбление. Она ответила, что расследование началось до 10 сентября, что Берт Хэтфилд однажды приходил к ней домой и что Марк Патнем также приходил к ней, чтобы поговорить о банке. Когда она упомянула о визите Патнема до 10 сентября в связи с расследованием, прокурор прервал её.

— Это всё, — сказал он, и Сьюзен отпустили.

28 января 1988 года окружной суд США признал Кошачьего Глаза виновным и приговорил его к 57 годам заключения в федеральной тюрьме. Сьюзен смотрела, как бородатого мужчину весом под 90 кг со странными карими глазами уводят в наручниках. Его доставили в центр временного содержания округа Файетт в Лексингтоне, штат Кентукки, куда, как он утверждает, Марк Патнем пришёл навестить его в марте 1988 года. По словам Локхарта, Патнем был там, чтобы попытаться заставить Кошачьего Глаза “сдать” своих подельников. Кошачий Глаз утверждает, что Патнем задавал много вопросов о Сьюзен — о времени, которое она провела в Чикаго и Луизиане, — и казался чрезмерно заинтересованным ей.

Годы спустя Кошачий Глаз рассказал другим, что был влюблен в Сьюзен, и по сей день, находясь в своей тюремной камере в Ливенворте, штат Канзас, грабитель банка утверждает, что Сьюзен действовала по указке Кеннета. По-прежнему не утратив доверия к Сьюзен, он утверждает, что они могли бы стать любовниками, если бы не Патнем.

Глава 6

По возвращении из Лондона Сьюзен и Марк продолжили свою тайную связь, но теперь о них уже пошли слухи. Большинство людей, которые слышали эти истории, недоумевали, как Патнем мог изменять жене. Кэти была такой красивой и элегантной, а Сьюзен была на неё совершенно непохожа. К этому времени у Патнема появился новый напарник по ФБР, специальный агент Рон Пул. Пулу стало известно, что происходит что-то странное. Он видел, как Марк и Сьюзен целуются и обнимаются в офисе ФБР. И другие люди в федеральном здании на Мейн-стрит видели, как они вели себя как подростки: Сьюзен садится на столе Марка, берёт его за руку, пока тот читает документы ФБР.

Несмотря на то, что такого рода связь запрещена правилами и предписаниями ФБР (секс с осведомителем является основанием для увольнения), Марк и Сьюзен продолжали – к вящему неудовольствию окружавших работников федерального офиса. Иногда Сьюзен околачивалась в вестибюле, пока не приходил Марк. В других случаях она появлялась без предупреждения, и когда Марк входил в кабинет, она врывалась к нему. Сообщается, что они проводили много времени за закрытыми дверями.

Иногда Марк оставлял дверь кабинета открытой, и они со Сьюзен просто разговаривали и шутили. Всякий раз как брат Сьюзен, Билли Джо, ждал её в вестибюле федерального здания, он видел, как они вдвоём шутят и прикасаются друг к другу. Это уже никого не удивляло. Билли Джо не мог взять в толк, что Сьюзен нашла в Патнеме, но видел, что она хорошо потакает самолюбию Марка. Сьюзен была поклонницей Патнема номер один.

Здание суда в Пайквилле, в котором располагались офисы ФБР

Билли Джо “Бо” Дэниелс теперь жил со Сьюзен в Вулкане. Он видел и слышал, как Сьюзен делала платные звонки в офис ФБР и Марку Патнему домой. В начале 1988 года Сьюзен ежедневно вела с Марком продолжительные беседы. Билли Джо был слишком хорошо знаком с Марком Патнемом. Он знал, что Патнем несчастлив в браке. Кэти не нравилось жить в Аппалачах. Билли Джо слышал эту историю снова и снова, пока отвозил сестру в Пайквилл на свиданки с Марком.

Билли Джо "Бо" Дэниелс, брат Сьюзен

Фактически на протяжении всего 1988 года Билли Джо постоянно возил Сьюзен в Пайквилл и обратно. Кармелла, его девушка в то время, записала в дневнике о 32 поездках в Пайквилл. Он высаживали Сьюзен за зданием суда, и она часами проводила с Патнемом, всегда возвращаясь с широкой улыбкой на лице и в помятой одежде. Кеннет ещё не знал, что происходит, однако что-то подозревал, и Сьюзен постоянно приходилось придумывать предлоги, чтобы выйти из дома и пойти на встречу с Марком.

Дорога из Фриберна в Пайквилл опасна – он узкая, огибает горы. По одну сторону располагается утес, по другую — ручей. Знаки гласят: “Осторожно, грузовики выезжают на шоссе”, и, к сожалению, количество проезжающих грузовиков с углём уступает только сотням железнодорожных вагонов, которые расходятся отсюда в пяти разных направлениях, заполненные мрачными чёрными кучами, закрывающими вид на холмы.

Билли Джо и Сьюзен хорошо знали дорогу. Они ездили по ней полтора года, чтобы Сьюзен могла встретиться с Марком. По возвращении домой в Вулкан, они выдумывали небылицы о том, чем занимались весь день, и долгое время Кеннет был в полном неведении. Он полагал, что Сьюзен работает осведомителем или что Билли Джо нужно записаться на приём к врачу или заняться делами в Пайквилле.

На ранних стадиях романа Сьюзен с Марком Бо Дэниелс брал с собой в Пайквилл свою девушку Кармеллу. Пара высаживала Сьюзен, а затем снимала номер в мотеле "Pinson" в центре города. Они проводили там примерно на 2-3 часа, пока Марк и Сьюзен куда-нибудь уезжали, обычно на пустующую шахту или в дешёвый мотель за городом.

Хотя Бо не нравилось, что сестру используют, он не задавал ей вопросов о связи с Патнемом. Он считал, она знает, что делает, и может сама о себе позаботиться. Кроме того, она неплохо зарабатывала, часто возвращаясь с двумя-тремя сотнями долларов после встречи с человеком из ФБР. К тому же Сьюзен не жадничала и вручала Бо по 100 долларов, чтобы поездки стоили его времени.

Кармелле тогда было всего 15 лет, и ей не особо нравилось таскаться в Пайквилл, не говоря уже о том, чтобы спать с Бо в мотеле. Она познакомилась со Сьюзен в октябре 1987 года, сразу после того, как Бо переехал в Вулкан. Сьюзен пришлось рассказать ей о Марке Патнеме, но она заставила Кармеллу поклясться никому не рассказывать об их романе. Кармелла сказала, что всегда “прикрывала” Сьюзен и никогда никому не рассказывала о постоянных поездках в Пайквилл.

Раз за разом Кармелла и Бо привозили Сьюзен на одно и то же место — парковку за зданием окружного суда. Сьюзен ждала в машине Бо "Datsun 240 Z", и обычно через 5 минут появлялся Марк. Он всегда был в тёмных очках и махал рукой, но никогда не разговаривал ни с Билли Джо Дэниелсом, ни с его хорошенькой светловолосой подружкой. Как только появлялась коричневая машина Патнема, Сьюзен запрыгивала в неё, и они уезжали. Сьюзен говорила Бо, когда снова забрать её со стоянки. Кармелла помнит много случаев, когда Сьюзен возвращалась в машину Бо и говорила:

— Господи, сегодня я провела лучшее время в своей жизни! Мы с Марком весь день не расставались в мотеле!

Хотя Сьюзен никогда не говорила, где именно они останавливались, она упоминала, что это был самый безвкусный мотель, и часто называла Марка скрягой. Позже выяснилось, что Патнем возил Сьюзен в мотель "Goldenrod" – небольшое неухоженное заведение, расположенное прямо напротив полицейского поста штата Пайквилл, штат Кентукки.

Обычно, когда Сьюзен возвращалась на парковку у здания суда, Бо злился, потому что её не было гораздо дольше, чем она обещала. Он знал, что придётся оправдываться перед мамой Кармеллы, не говоря уже о Кеннете, который будет выпытывать у него, где они так долго были, как только они покажутся на пороге. Сьюзен для поездок в Пайквилл всегда одевалась в повседневную одежду: синие джинсы, теннисные туфли и простые хлопчатобумажные рубашки или свитера. Она намеренно неброско одевалась, чтобы не вызывать подозрений Кеннета, но по дороге в машине надевала украшения, туфли на высоком каблуке, а перед встречей с Марком накладывала косметику.

Когда троица возвращалась в район Тагл-Вэлли, они высаживали Кармеллу у мамы, которая жила Смит-Форк в Фелпсе. А потом вечером Бо возвращался в Смит-Форк и привозил Кармеллу в гости в Вулкан. Кармелла получала чёткие инструкции ничего не говорить Кеннету, что была в тот день в Пайквилле, и она всегда подыгрывала ему. И всё же она никак не могла понять, как Сьюзен удавалось так долго водить бывшего мужа за нос.

— Как ты это делаешь? Как тебе это удаётся? — спрашивала она её, когда они оставались наедине.

— Это не так просто. Когда у ФБР есть ко мне поручение, я говорю Кеннету, что мне нужно поехать в Пайквилл, при этом я должна умудриться спалиться и не вякнуть что-нибудь о Марке, иначе с Кеннетом случится удар. Знаешь, я по-прежнему иногда сплю с Кеннетом.

— А разве он не замечает, что что-то изменилось?

— Нет, он думает, что я езжу с Бо по делам. Иногда Бо тоже изобретает какую-нибудь причину — говорит, что едет обменять машину или что-то ещё, — Сьюзен рассмеялась.

Много раз Сьюзен и Бо заходили в ванную, чтобы обсудить отмазку для очередной поездки в Пайквилл. Сьюзен изо всех сил убеждала Кеннета, что по-прежнему верна ему. Только так она могла сохранить хоть какой-то мир в доме.

Эти поездки продолжались на протяжении всего 1988 года, а к середине года Сьюзен ясно дала понять всем окружающим: она готова рискнуть всем: своей жизнью, детьми, домом — чтобы быть с Марком. Она была одержима им и беззастенчиво ходила за ним, хвастаясь перед всеми его внешностью кинозвезды, восхищаясь его статусом агента ФБР. Возможно, она зацепила его, потому что точно знала, как потакать его самолюбию, и рассказала Шелби, наряду с интимными подробностями их сексуальной жизни, что уверена — Марк не сможет жить без неё.

Сьюзен никогда не приходило в голову, что Патнем занимался с ней любовью только затем, чтобы потом расставлять ловушки банковским грабителям. Он звонил ей несколько раз в день и всегда говорил “Я люблю тебя”, прежде чем повесить трубку. “Я тоже тебя люблю”, — слышал Бо ответ Сьюзен, когда Кеннета не было рядом.

С Кеннетом Сьюзен продолжала вести двойную жизнь, создавая у большинства людей впечатление, что она домохозяйка, преданная “мужу” и детям. Теперь, когда у неё появились кое-какие наличные, она готовила сытные обеды и одевалась сама и детей в совершенно новую одежду, купленную в модных бутиках Матевана или Уильямсона. Она обновила домашнюю обстановку — купила мебель в колониальном стиле и украсила дом совершенно новыми занавесками и дорогими шелковыми цветочными композициями.

Однако, как только Марк Патнем вошёл в жизнь Сьюзен, сколько бы она ни обустраивала свой дом, ей всё было мало. По мере продолжения романа, положение Сьюзен в доме Смитов становилось всё более и более невыносимым. Больше всего её огорчало, что дом стоял прямо на посыпанной гравием стороне железнодорожного полотна и мимо постоянно проезжали поезда, издавая визгливые звуки, которые всё больше начинали действовать ей на нервы. Она особенно ненавидела эти звуки теперь, когда они мешали её телефонным разговорам с Марком. Всегда было неловко, когда мимо проезжал поезд, и ей приходилось вешать трубку и ждать минут 15 или около того, пока стихнет лязг вагонов, а потом перезванивать ему.

У поездов в Вулкане появилось другое неприятное свойство. Она стала замечать пыль, поднимаемую железнодорожными вагонами, которые изо дня в день покрывали ей дом и двор чёрными частицами. Каждое утро она вставала и поливала большие участки гравия у себя во дворе, чтобы пыль не поднималась так сильно, на случай, если случайно заглянет Марк. Она также поливала дом, очищая его от черной сажи. И, конечно, ей также приходилось мыть машину Бо, чтобы она блестела перед поездками в Пайквилл.

К лету 1988 года Кеннет разболтал, что Сьюзен работает на ФБР, чтобы заставить её прекратить встречаться с Марком. Кеннет теперь был почти уверен, что у них роман, и полагал, что, когда в обществе об этом узнают, Сьюзен испугается и перестанет встречаться с Патнемом.

Но план Кеннета провалился. Сьюзен проводила всё больше времени в Пайквилле, всё меньше общаясь с жителями Фриберна и давая понять, что дети — единственная причина, почему она ещё не уехала из Вулкана. Пара начала ссориться на глазах у детей всякий раз, когда она возвращалась из Пайквилла. Кеннет обзывал её, обвинял во всех грехах, а Сьюзен признавалась ему в своей ненависти.

Теперь деньги поступали ей из нескольких источников: торговля наркотиками, социальное обеспечение и ФБР. Она приносила домой достаточно, чтобы свести концы с концами. Но из-за пристрастия к наркотикам (она была хронической наркоманкой и принимала большие дозы отпускаемых по рецепту лекарств) у неё, казалось, никогда не было лишних денег на детей.

Трудности усугублялись тем, что возникли проблемы со сбором всех денег, которые ей были обещаны за работу осведомителем. За 2 года работы информатором она заработала около 9 или 10 тыс. долларов, что не очень много. В какой-то момент в середине 1988 года Сьюзен отправилась на встречу с адвокатом из Пайквилла, Келси Френдом-младшим. Френд вспоминает, что в то время ей очень не хватало денег. Она сказала ему, что ей заплатили не столько, сколько обещали, и она хочет получить остаток за свою роль в деле Кошачьего Глаза. По её мнению, ФБР недостаточно вознаградило её усилия. Сьюзен хотела посоветоваться с Френдом по поводу выплаты остатка.

— Как думаете, ФБР заплатит? — спросила она Френда.

— Ну, конечно. Если они предлагали вам миллион долларов, то точно заплатят, — сказал ей адвокат.

— Ну, ситуация такова, что мне пришлось давать показания, а это действительно опасно. Очень не хочется, чтобы они меня потом кинули, потому что с момента суда прошло уже несколько месяцев, а мне так и не заплатили!

— Могу вас заверить, что если ФБР вам что-то обещало, они своё обещание выполнят, — настаивал Френд.

Во время другого визита в офис Френда Сьюзен задала адвокату вопросы о федеральной программе защиты свидетелей, такие как получение нового удостоверения личности и номера социального страхования. В тот момент она, казалось, нервничала и беспокоилась о своих взаимоотношениях с ФБР. Френд понятия не имел, что у неё романтические отношения с агентом Патнемом или что она, вероятно, могла бы сама проконсультировать его по делам ФБР.

Адвокат описал Сьюзен как “доступную”, которая строила ему глазки и давала понять, что она готова к большему. Он рассказывал, что Сьюзен всегда приходила к нему в офис разодетая, сильно надушенная и под толстым слоем макияжа. Френд полагал, что она подстраивалась под каждого предполагаемого кавалера.

— Наверное, что она была хамелеоном. Её можно было принять за кого-то из Лексингтона – вся такая культурная и утончённая, совсем не похожая на других жителей Матевана, — вспоминал он.

Френд утверждает, что Сьюзен часто приходила к нему в офис и жаловалась на тяжелую жизнь с Кеннетом. У адвоката сложилось впечатление, что она пыталась соблазнить его. По её словам, она жила только на детское пособие, а Кеннет жестоко обращался с ней. Они просто живут вместе из-за отсутствия жилья. Их браку пришел конец, заявила она.

— Вы же знаете, что мне нужны деньги. Кеннет не работает и ничего не приносит в дом. Мне нужно платить за телефон, а Кеннет ничего не делает. Мы могли бы хорошо проводить время, но на мне висит целая куча счетов, — по словам Френда, это была привычная "шарманка" Сьюзен.

Очевидно, у Келси Френда-младшего не было причин сомневаться в готовности Сьюзен Смит работать с Марком Патнемом и предавать друзей. Он сказал, что ни разу не заподозрил Марка Патнема в каком-либо проступке. А Сьюзен он не верил. Район, из которого она была родом, всегда был известен как “бесплодные земли, где люди обычно слетают с катушек и гнобят друг друга”. Для кого-то из Фриберна её работа осведомителем не была чем-то из ряда вон выходящим. Сьюзен, казалось, ничем не отличалась от других осведомителей, с которыми он был знаком. Ради денег, подумал он, она готова на всё.

— Горы — это другой мир. Тут все всё знают обо всех, и нет ничего необычного в том, что кто-то стучит полиции на преступников. Люди, которые совершают преступления, знают, что на них могут донести. Им известно, что этим шансом кто-то обязательно воспользуется, — объяснил Френд.

Но Френду или любому другому жителю Пайквилла и в голову не приходило, что у Сьюзен Смит и Марка Патнема был роман. Всем было известно, что у них рабочие отношения, но все считали, что любые слухи о любовной связи окажутся ложными.

Сьюзен продолжала работать с Марком Патнемом и оказалась довольно эффективным осведомителем. Её репутация среди представителей закона окрепла, она подружилась с местными правоохранителями и ходила по Пайквиллу с высоко поднятой головой, впервые в жизни оказавшись по “правильную” сторону закона. Каким-то образом она игнорировала тот факт, что по-прежнему употребляет и продаёт наркотики, и что предаёт свои “контакты” ФБР. Эта часть жизни её никогда не беспокоила. Она была озабочена только тем, чтобы произвести впечатление на Марка, и верила, что возлюбленный одобряет её действия и образ жизни.

В это время Сьюзен попыталась по телефону установить отношения с Кэти Патнем, расспрашивая её о Марке и детях. Девушки иногда разговаривали часами, Сьюзен рассказывала Кэти о Кеннете, детях, ПМС — о чём угодно, чтобы поддержать разговор. Позже Кэти сказала в интервью, что знала обо всех делах Марка, была знакома со всеми его осведомителями, и не было ничего необычного в том, что осведомители звонили ему домой.

А вот намеки Сьюзен на то, что она любит Марка, что она сделает для него всё, и что она спит с ним, звучали как-то настораживающе. Но Кэти, очевидно, не поверила Сьюзен. Ей было жаль эту девушку с настолько несчастной судьбой, и она слушала, как Сьюзен изливает ей душу. Сьюзен неоднократно говорила Кэти, что Миранде и Брейди нужна одежда, что у неё не хватает денег их прокормить. Иногда Сьюзен угрожала покончить с собой. Иногда она говорила, что безнадёжно влюблена в Марка. Однажды она продержала Кэти на телефоне с 22:00 до 04:00.

Тем временем Сьюзен спросила Марка, подозревает ли Кэти что-нибудь, и он заверил её, что Кэти доверчива и не ставит под сомнение его отношения с другими женщинами. По его словам, у него было много женщин-“подруг", и Кэти знала о них. Она была не из ревнивых. Сьюзен часто намекала, что Марк мог бы уйти от жены, в надежде, что он пообещает ей развестись, но он обычно утверждал, что хочет уйти от Кэти, но должен остаться ради детей. Однако иногда он позволял Сьюзен думать, что может бросить Кэти. После такого она бежала обратно к друзьям и говорила, что Марк влюблён в неё и собирается жениться на ней.

— Он богат, Сьюзи. Он не бросит жену ради местной девушки, — говорили ей друзья, но Сьюзен не слушала.

И Марк действительно остался с семьёй. На самом деле, он рассказывал другим полицейским, что отец Кэти обещал купить им дом стоимостью в четверть миллиона долларов. Патнем даже хвастался, что мог бы уйти из ФБР и всю жизнь заниматься бизнесом тестя, но очень любит свою работу.

Патнем действительно был счастлив работать на ФБР. Он усердно поддерживал себя в отличной форме и набирал высокие баллы на тренировках по стрельбе в Лексингтоне. Много раз он с местными копами ездил в Хармон недалеко от Пайквилла на общественное стрельбище, чтобы тренироваться в стрельбе.

Без сомнения Патнем ценил свою работу в ФБР и наслаждался тем, что пользуется привилегиями, недоступные другим сотрудникам правоохранительных органов. Он сравнивал свою власть с G-man-ом из игры "Half-Life" и хвастался Сьюзен, что может работать под прикрытием и заходить в наркопритоны, не вызывая подозрений. Он даже хвастался, что может склонить к сотрудничеству любого преступника, потому что может притвориться одним из них. Марк мнил себя настоящим мачо, а Сьюзен и развесила уши.

Сьюзен старалась держать себя в форме ради Марка. Она мало ела, отчаянно цепляясь за надежду, что произойдёт что-то волшебное, и Марк бросит Кэти, а она займёт место рядом с ним. Сьюзен знала, что не дотягивает до стандартов Марка в образовании, но изо всех сил старалась походить на него. Друзья вспоминают, что при разговоре с Марком она тщательно выговаривала каждое слово, стараясь, чтобы он не слышал ни малейшего намёка на деревенский выговор. Возможно, Сьюзен полагала, что в конечном счете сможет завоевать Марка, подражая ему и боготворя его. Она понимала, что для этого нужно только потакать его самолюбию, чего не делала Кэти.

Тем временем семья Сьюзен начала опасаться за её безопасность, часто расспрашивая о “работе” с Марком и о том, какие неприятности это может для неё означать.

— А ты не боишься, что тебя могут убить? — спросила Шелби, но Сьюзен только рассмеялась и пообещала, что с Марком она как за каменной стеной.

— Пока я работаю с ним, со мной ничего не случится! – заверила Сьюзен сестру. — Марк даже разрешил мне сколько угодно торговать наркотиками, а если меня поймают, он меня вытащит!

— Что? И ты в это веришь? — усмехнулась Шелби.

— Божья правда, Шелб. Он сказал мне, что я могу торговать кокаином и чем угодно — и всё будет в порядке.

— Ты уверена, Сьюзи? Как-то всё это странно.

— Шелб, этот человек сам идёт и берет кокаин из сейфа ФБР.

— А, ну кто бы сомневался… И ты ему веришь? — хихикнула Шелби.

— Однажды я видела, как он это делал, Шелб! Однажды я разозлилась на него, потому что он всё время повторял, что Кэти требует кокса, и я сказала ему, что тоже хочу немного, а он мне ничего не дал. Тогда я сказала ему: "Хоть покажи мне этот кокс, чтобы я попробовала, и убедилась, что ты не врёшь".

— И он тебе показал?

— Чёрт возьми, да! Мы даже вместе нюхнули!

— Хочешь сказать, эта шишка из ФБР закидывается коксом? Сьюзи, хватит врать!

— Нет, на самом деле он не принимает. Он просто попробовал в тот единственный раз. Это его жена им увлекается. То есть, сама я не видела, но он мне так говорит.

— Слушай, хватить заниматься самообманом! Неужели ты думаешь, что ты можешь просто ходить и подставлять других направо и налево, а тебе за это ничего не будет? Если что случится, Сьюзи, заплатить придётся сполна!

Сьюзен рассказала Шелби об одном из своих приключений при попытке арестовать крупного наркоторговца. Патнем повесил на неё скрытые микрофоны, при этом ощупал грудь, а затем отправил её в особняк в Пайквилле, где она должна была закупиться кокаином. Сьюзен жаловалась, что провода натёрли ей рёбра, но это не помешало Патнему продолжать использовать её при сборе компромата на наркоторговцев в округе Пайк и его окрестностях.

На протяжении 1988 года Сьюзен предпринимала множество попыток раскрыть наркоторговцев, иногда входя в офисы известных компаний в Пайквилле со скрытыми микрофонами на теле, но, к сожалению, ей вечно не везло. Похоже, она была принесла больше пользы Марку, когда дело доходило до банковских ограблений, а не сделок с наркотиками, но его это устраивало. Для другого Сьюзен была ему не нужна, ведь у него были и другие осведомители, которые успешно помогали ему с арестами наркобарыг.

Как-то Сьюзен рассказала, что вернулась в офис ФБР с пакетом таблеток, который купила у одного из шерифов Восточного Кентукки. Позже агент Рон Пул арестовал четырёх шерифов восточного Кентукки во время проверки местных правоохранительных органов. Так что, похоже, Сьюзен Смит какое-то время была частью “команды”. Она также поделилась информацией о группировке, возглавляемой Макартуром Локхартом, которая обсуждала возможность ограбления банка округа Пайк.

Глава 7

По словам друзей, Сьюзен очень расстроилась, узнав о новой беременности Кэти, и горько плакала из-за долгого пребывания Марка в Коннектикуте зимой 1987 года. Новость о том, что Марк вот-вот снова станет отцом, пришла как раз в начале их любовного романа — когда Сьюзен мечтала уговорить Марка бросить жену и жениться на ней. Тогда она была нужна Марку для дачи показаний на предстоящем процессе против Локхарта Кошачьего Глаза.

Кармелла живо вспоминает рыдания Сьюзен. Она называла Марка скрягой, а Кэти шлюхой. В тот день они с Бо и Кармеллой остановились в закусочной "Wendy's", чтобы перекусить перед возвращением домой. Марк говорил ей, что собирается отъехать на две недели, чтобы провести Рождество с Кэти, Даниэль и новорождённым ребенком в Коннектикуте. В тот день Сьюзен подарила ему на Рождество дорогой спортивный костюм — подарок, на который она несколько недель собирала деньги, а вот Марка ничего ей не подарил: ни коробки конфет, ни открытки – и даже не пожелал ей счастливых праздников.

— Эта тётка снова беременна! – визжала Сьюзен, запивая пепси-колой картошку фри на стоянке у закусочной.

— А что тут удивительного? Он ведь женат! У тебя просто будут неприятности, — сказала ей Кармелла.

— Нет, он любит меня. Он просто не бросает её, потому что у неё богатые родители. Он говорил, что у них на счетах 9 миллионов долларов. Эй, Мел, я хорошо выгляжу? У меня волосы не растрепались?

— Что, чёрт возьми, ты в нём находишь? Он просто использует тебя, — перебил Бо, разозлённый тем, что сестра настолько расстроилась. — Не понимаю, что в нём такого замечательного, Сьюзи. Этот парень просто вылитый Барни Файф!^[8]

— Ну, ты и сам не писаный красавец, Бо! Он всё равно уйдёт от неё; он хочет быть со мной. Он сказал мне об этом буквально на днях.

— Ты уверена, что он правда бросит жену, Сьюзи? — недоумевала Кармелла.

— Ну, мы весь день провели в мотеле, и он говорил, чтобы бросит её, просто не может сделать это прямо сейчас, потому что потеряет всё, что у него есть.

— Если бы он любил тебя, он бы не уезжал надолго к жене.

— Он правда любит меня! Но эта сучка снова беременна... — Сьюзен разрыдалась. — Мел, как он может так поступать со мной? Что мне теперь делать? — плакала она.

— Господи, помилуй, Сьюзи, разве ты не видишь, что он использует тебя, просто чтобы хорошо проводить время?

— Он говорил, что любит меня. Говорил, что собирается жениться на мне, а теперь передумал!

— Тебе вообще не стоит с ним связываться, Сьюзи.

— Я пойду к этой шлюхе и скажу, что тоже беременна. Я скажу ей, что моего ребёнка тоже не аист принёс!

— Но ты ведь не беременна, Сьюзи? – перебил её Бо.

— Нет, но... А вдруг я беременна — кто знает? Я могу забеременеть в любой момент. Боже, какой же он сексуальный!

В середине 1988 года Патнем научился совмещать семейную жизнь и роман со Сьюзен. Он поддерживал в ней надежду, что уйдёт от жены, и сохранял при этом видимость семейного человека. Патнем считал, что пока Сьюзен Смит у него в кармане, он наверняка сделает себе карьеру в ФБР. В конце концов не каждому агенту-новичку удавалось положить конец банковским ограблениям, которые случались в этом районе почти каждый год. Локхарта Кошачьего Глаза он уже упрятал за решётку, теперь очередь за Макартуром Локхартом.

Поставив на карту свою карьеру, Марк во всём удовлетворял сексуальные потребности Сьюзен. Их роман разгорался. Сьюзен посвящала Шелби во все интимные подробности их личной жизни. Теперь, всякий раз как Кэти уезжала на север, Марк встречался с Сьюзен у себя дома, и та восхищалась его телом, рассказывая Шелби, как сексуально он выглядит, разгуливая по дому в обтягивающих спортивных шортах и коротких футболках. Она была просто без ума от него и даже носила его одежду, когда оставалась у него на ночь. Однажды она принесла домой его оливково-зелёные шорты.

Всякий раз как Сьюзен оставалась наедине с Шелби, она постоянно вспоминала о том, как Марк ведёт себя в спальне, хвастаясь тем, насколько хорошо он экипирован, утверждая, что он может много раз кончать и что они вдвоем занимаются сексом часами подряд. Она сказала, что ему нравится, когда она сверху, нравится оральный секс, что он классно целуется, что он сильный и может поднять её и поставить во всевозможные позы, о которых она никогда раньше даже не слышала. Короче говоря, для Сьюзен Марк был сущим суперменом в постели.

В начале лета 1988 года Сьюзен сообщила Патнему о том, что Мак Локхарт планирует ограбить банк. Она также рассказала близким ей людям, что Марк предлагает ей выступить в роли “подставы”. Патнем, тем временем, прикидывал, что, если ему удастся успешно раскрыть ещё одно банковское ограбление, он сможет добиться от ФБР перевода в другое место.

По его указке Сьюзен Смит теперь подначивала троих мужчин ограбить банк в Фелпсе, штат Кентукки. Действительно она много раз возила младшего из троих, 24-летнего Пола Фрейзера, в отделение Первого национального банка Пайквилла в Питер-Крик в Фелпсе примерно в 05:30 утра. Пока он разведывал пути к отступлению, она ждала в машине, припаркованной на автомойке по соседству. Она предложила быть водителем, если Фрейзеру это понадобится, и неоднократно говорила ему, что ограбление банка — это “лёгкие деньги”.

Сьюзен продолжала ежедневно капать им на мозги, пока они не решились на первую попытку ограбления. Особенно ей пришлось поработать с молодым Фрейзером, который скептически относился к этому предприятию. В середине июня Фрейзер, Макартур Локхарт и Пит Бланкеншип решили ограбить банк, но Фрейзер пошёл в отказку, и они направились обратно в Вулкан, где Сьюзен расхаживала взад-вперёд, зная, что Марк и полиция штата Кентукки ждут на одном из пустырей возле банка Фелпса.

Члены семьи говорят, что Сьюзен Смит участвовала в этой неудачной авантюре, поскольку Марк Патнем сказал ей: “Пусть они появятся в банке, мне все равно как. Дай им оружие, дай им все, что им нужно ”. Патнем заверил Сьюзен, что её увезут с места происшествия, как только начнётся ограбление и прибудут правоохранительные органы. Предположительно, Патнем и полиция штата Кентукки следили за банком Фелпса в течение трёх дней, пока Сьюзен возила Фрейзера и других туда. Однако ей не удалось убедить их провернуть ограбление.

Пока всё это происходило, Патнем постоянно звонил Сьюзен домой, и, чтобы Кеннет ничего не узнал, они придумали особый язык. Если к телефону подходил Кеннет, Марк вешал трубку. Затем Сьюзен перезванивала ему из другого места или просила Кеннета съездить вместо неё в магазин, чтобы немного побыть одной. Если трубку брал Бо, он должен был отвечать "да" вместо "алло", если можно попросить к телефону Сьюзан.

Иногда, когда Патнем вешал трубку, Кеннет поворачивался к Сьюзен и говорил: “Звонит твой парень”, а Сьюзен всё отрицала. Затем она ждала, пока он не отойдёт достаточно далеко и перезванивала Марку. Бо стоял у окна гостиной и следил за Кеннетом, пока она общалась с Патнемом. У телефона на стойке в кухне Сьюзен был шнур достаточной длины, чтобы его можно было носить по всему дому^[9], а в спальне у неё стоял ещё один телефон. Кеннет иногда брал трубку, пытаясь подслушать её разговоры.

— Когда Кеннет знал, что это Патнем разговаривает по телефону, — вспоминает Бо, — он вставал рядом с ней, пытаясь слушать, а иногда вешал трубку, не дав ей договорить.

Теперь Сьюзен отказывала Кеннету в сексе с, и он был уверен, что её братья и сёстры лгут ему, прикрывая её роман. Несмотря на отсутствие доказательств, Кеннет был полон решимости отомстить. И всё же, несмотря на напряжённую ситуацию дома, Сьюзен проводила всё больше и больше времени в Пайквилле.

Именно на стадии планирования ограбления банка Фелпса Кэти Дэниелс начала регулярно ездить в Пайквилл с Бо и Сьюзен. Иногда две девушки ездили туда сами; Сьюзен теперь водила "Додж Дипломат" — бежевый автомобиль, точно такой же, как у Марка, который она купила на часть своих денег от ФБР. Во время этих поездок Сьюзен неоднократно признавалась новой невестке, что у неё не осталось чувств к Кеннету. По её словам, она любит Марка и знает, что Кеннет “чертовски ревнует”, но ей всё равно. Она настаивала, что “Маркуша” скоро женится на ней.

Кэти помнит, что Сьюзен всегда очень спешила, когда приезжала за ней к мосту Вулкана. Она сказала, что обычно они останавливались в маленьком заведении под названием "First Choice Market", в городке Кимпер, примерно на полпути между Фриберном и Пайквиллом, и Сьюзен звонила Марку из тамошнего телефона-автомата. Во Фриберне нет телефонов-автоматов.

Кэти раз или два хорошенько рассмотрела Патнема, хотя он изо всех сил старался спрятаться от неё, ссутулившись за рулём и надев тёмные очки.

— Он не хотел, чтобы я видела его лицо, а Сьюзен боялась, что я его увижу, — заявила Кэти. — Я знала, что он из ФБР. И он был хорош собой.

Кэти утверждает, что “Сьюзен из кожи вон лезла”, чтобы угодить Марку, пытаясь “говорить правильно, а не как деревенщина” всякий раз, когда оказывалась рядом с ним. Когда Кэти позже забеременела от Бо, она сказала, что Сьюзен попросила её назвать ребенка Марком, если это будет мальчик, споря и убеждая невестку, каким идеальным было бы имя Марк.

— Помню, однажды мы остановились в "First Choice", чтобы она позвонила Марку из телефона-автомата. Я дала ей 25 центов, а она вернулась с целой пригоршней четвертаков, будто сорвала джекпот в Лас-Вегасе. Вся эта мелочь вывалилась из телефона, и она смеясь говорила, что не может дождаться, когда расскажет об этом своему "Маркуше"! Но на момент её звонка его не было дома. Он понятия не имел, что мы едем к нему. Я сказала ей, что нужно разворачиваться, но Сьюзен просто не могла отказаться от встречи с ним.

Поскольку у Сьюзен не было назначено свидания с Марком, она нервничала, когда приехала в Пайквилл в тот конкретный день. Патнема по-прежнему не было в кабинете, когда она снова позвонила из телефона-автомата возле здания суда и поговорила с его напарником, Роном Пулом. Обычно Кэти ходила по магазинам, пока Сьюзен проводила время с Марком, но в тот день было уже поздно, и магазины в центре Пайквилла были закрыты, поэтому Кэти вместе со Сьюзен отправилась в федеральное здание дожидаться Марка. Когда они проходили через главный вход федерального здания, металлоискатель сработал на пистолет Сьюзен, но она только хихикнула. А вот Кэти испугалась, что у них будут неприятности.

— Не беспокойся, — заверила её Сьюзен. — Марк знает, что я ношу при себе пистолет!

После первоначального испуга Кэти решила, что это, должно быть, обычное дело, так как никто не прибежал и ничего не сказал Сьюзен.

— Я увидела там мужчину, и Сьюзен сказала, что это Рон Пул. Я просто села у лестницы, — вспоминает Кэти. — После того, как Сьюзен переговорила с Роном, она пошла в кабинет маршала. Его звали Дон [Дон Лафферти]. Он был парнем постарше. Я слышала, как они говорили о Марке, о том, какой он сексуальный, а потом начали смеяться – я ни о чём не спрашивала.

В тот раз Сьюзен так и не встретилась с Марком. Это была напрасная поездка, но девушка, казалось, не особо расстроилась. На самом деле, у Кэти сложилось впечатление, что Сьюзен приятно просто находиться рядом с коллегами Марка, что она пыталась стать частью его офиса. Сьюзен хотела, чтобы невестка считала её неотъемлемой частью ежедневных операций ФБР. Она даже солгала Кэти о работе с Роном Пулом по делу о незаконном обороте наркотиков.

* * *

Наконец 14 июля 1988 года состоялось ограбление банка Фелпса. В тот день Мак Локхарт, Пит Бланкеншип и Пол Фрейзер, крича и размахивая огнестрельным оружием, вошли в отделение "Питер-Крик" Первого национального банка Пайквилла.

Локхарт, вооружённый обрезом, держал служащих на мушке, а Бланкеншип и Фрейзер выносили деньги из хранилища. Трое мужчин скрылись на жёлтом "Олдсмобиле Омега", который, как потом оказалось, угнали со стоянки во Фриберне. Почти сразу после ограбления полиция штата нашла этот автомобиль. Внутри него находилось три пары коричневых рабочих перчаток. Полиция задействовала поисковых собак и отследила грабителей от машины до Вулкана, где собака потеряла след из-за дизельного топлива на железнодорожных путях. Патнем и Пул оба были на месте происшествия, опрашивая людей во Фриберне и его окрестностях, пытаясь установить местонахождение грабителей. Сьюзен занималась собственными поисками, расспрашивая людей в Вулкане, куда делись Мак и остальные.

Вскоре нашли Пита Бланкеншипа – он прятался за своим домом на горе недалеко от банка. 59-летний мужчина с образованием 6 классов держал в руках красную сумку, в которой было 32.616 долларов, включая несколько меченых 20-долларовых купюр. Будучи пойманным, Бланкеншип признался полиции, что его подельниками были Пол Фрейзер и Макартур Локхарт — под обещание, что ему за это скостят срок. В обмен на сотрудничество позже его приговорили к 3 годам условно.

Локхарта и Фрейзера позже арестовали и обвинили в ограблении банка, но ни один из них не признался в совершении преступления. Позже обоих мужчин опознал очевидец, который видел их в жёлтом "Олдсмобиле". Обоих опознали и по видеозаписи ограбления банка.

Пол Фрейзер признался адвокату Ларри Вебстеру, что догадывался, что Сьюзен Смит — осведомитель, но всё равно провернул ограбление. Когда его спросили, почему он так поступил, Фрейзер признался, что он “в некотором роде неравнодушен к Сьюзен”. Он сказал, что ездил к ней домой и пытался завоевать её расположение. В обмен Сьюзен снабжала его наркотиками и дала один из своих пистолетов, "Смит и Вессон" 38-го калибра.

Рональд Джин Пул, который 8 с половиной лет работал специальным агентом ФБР, в ноябре 1988 года дал показания на процессе по делу об ограблении банка Фелпса, что трое белых мужчин вошли в банк в колготках на головах и с пистолетами и обрезами. Пул смог вспомнить точную дату и время совершения преступления. Он также сообщил суду, что в банке не было клиентов и во время ограбления не было произведено никаких выстрелов.

Когда троице грабителей выносили приговор, судья был строг с Макартуром Локхартом, потому что тот не предпринял попыток вернутьсвою часть украденных денег, хотя “надёжные источники” сообщили агентам ФБР, что он спрятал свою долю и что родственники Мака имеют к ней доступ.

Основным "источником" ФБР была Сьюзен. Она рассказала Марку, что вскоре после ограбления отправилась за покупками в Уильямсон, Западная Вирджиния, с женой Мака, Джеральдин. Джеральдин рассказала ей, что Мак спрятал 7 тыс. долларов под ковриком на заднем дворе. Сьюзен даже заставила кого-то перейти реку Тагг вброд, чтобы вернуть награбленное. Однако этого человека, личность которого не была установлена, заметили дети Мака, и он повернул назад, не успев дойти до дома.

Перед вынесением приговора Мак Локхарт заявил судье, что не знает, куда делась его доля, но Рон Пул тут же засвидетельствовал, что Локхарт лжёт. Поскольку Локхарт считался главарём банды и не вернул ничего из награбленных денег, его приговорили к отбыванию 130 месяцев в федеральной тюрьме.

Адвокат Фрейзера подал суду ходатайство о снисхождении, сославшись на тот факт, что Фрейзер передал специальному агенту Пулу более 9 тыс. долларов из украденных денег в рамках своей сделки о признании вины. Вебстер также заявил, что первоначальная роль Фрейзера в ограблении банка заключалась в том, чтобы вести машину для побега, но в последнюю минуту Пит Бланкеншип пригрозил убить его, если он не зайдёт в банк и не поможет забрать деньги. Вебстер далее утверждал, что не было никаких доказательств того, что Фрейзер носил при себе огнестрельное оружие любого вида во время ограбления.

Поскольку Фрейзер не имел судимостей и, по-видимому, подвергался принуждению со стороны двух подельников, его адвокат попросил суд назначить ему более мягкое наказание с отбыванием в учреждении, где он мог бы получить профессиональную подготовку. Получив это разрешение, Пола Фрейзера приговорили к отбыванию 63 месяцев в федеральной тюрьме.

Когда трое грабителей оказались за решёткой, Патнем благодаря Сьюзен Смит снова стал героем. Люди, знакомые с ограблением банка Фелпса, назвали это "подставой", главным образом в случае с Полом Фрейзером, который, по их словам, не стал бы ввязываться в ограбление банка, если бы не стремление Патнема заработать очки в ФБР и желание Сьюзен угодить своему агенту. ФБР часто проводит операции, характеризуемые как “подставы”, в ходе которых человеку предоставляется ”возможность" совершить преступление; однако всё зависит от предрасположенности объекта к совершению преступления. Поскольку Фрейзер не имел судимости, вопрос о предрасположенности остаётся открытым. В конце концов, именно Сьюзен Смит, по предложению Марка Патнема, подговорила Фрейзера и заставила его отвезти Бланкеншипа и Локхарта в отделение "Питер-Крик" Первого национального банка Пайквилла в Фелпсе.

* * *

Поскольку Кэти Патнем проводила всё больше времени в Коннектикуте, Сьюзен часто настаивала, чтобы Марк брал её к себе домой. Сьюзен рисковала жизнью, напоминала она ему, и он должен сделать так, чтобы оно того стоило. Патнем мирился с её приставаниями и продолжал роман, хотя к тому времени Сьюзен уже стала ему надоедать: постоянно жаловалась, что ей недостаточно платят за работу осведомителем, настаивала на том, чтобы быть рядом с Марком днём и ночью, и постоянно ему звонила.

Конечно, Марк продолжал разыгрывать героя-любовника. Он никогда не показывал Сьюзен, что она его раздражает. Он полагал, что ещё несколько месяцев – и всё закончится. Он уже подал заявку на перевод, и скоро её удовлетворят. Между тем Сьюзен была совершенно не в курсе, что Марк намеревался "сделать ноги". Ей казалось, что она добилась своего, потому что это больше не был секс в дешёвых мотелях или в его машине на пустующих шахтах. Она проводила время в доме Марка в Пайквилле — одном из самых красивых мест, которые она когда-либо знала.

Хотя большую часть времени Кэти отсутствовала, соседи и коллеги Марка никогда не подозревали его в неверности. У Патнема было несколько знакомых женщин в районе Пайквилла.

Например, школьная учительница из соседнего города Престонсберг, которую видели с ним в местных заведениях быстрого питания. Эта темноволосая женщина позже настаивала, что они с Марком были просто друзьями, и отказывалась обсуждать их отношения.

Затем была местная работница, с которой, если верить показаниям служащего мотеля и допросам полиции, Патнем провёл ночь в начале июня 1989 года. Предположительно, он отвез её в то же место, куда несколько раз возил Сьюзен, — в мотель "Goldenrod".

Наконец, была секретарша прокурора округа Летчер, Кэти Тёрнер, чей бывший муж, детектив полиции штата Кентукки, тесно сотрудничал с Марком Патнемом по делу, связанному с бандой автомобильных угонщиков. Некая мисс Бёрнер ездила в дом Патнема утром по субботам на уборку, проезжая по часу в каждую сторону; и полицейские детективы на посту охраны, в 100 км от Пайквилла, позже признались в догадках, что между ними что-то происходило.

Но даже хотя речь шла уже о трёх или четырёх других женщинах, большинство отказывалось верить, что у Патнема имелись связи на стороне. Гораздо позже, даже после признания Патнема в романе со Сьюзен Смит, Берт Хэтфилд, который знал их обоих, обвинил во всём Сьюзен, утверждая, что это она во всём виновата.

— Это Сьюзен его домогалась, а не Марк её, — сказал Хэтфилд. — Я просто уверен, что Марк сопротивлялся до последнего, но, зная Сьюзен, "нет" – не для неё. Она всё принимала близко к сердцу, если кто-нибудь ей отказывал. Ей всегда хотелось чувствовать собственную неотразимость. Ей хотелось нравиться всем. Она хотела, чтобы все думали, что она самое сексуальное существо из живущих. Она всегда считала, что все её хотят, все норовят залезть к ней под юбку. Она хотела, чтобы все считали её горячей леди, и полагала, что должна это постоянно доказывать.

На протяжении всего романа со Сьюзан Смит Патнем часто уверял Берта Хэтфилда, что счастлив в браке, что любит жену, которая для него самый прекрасный человек на свете. Иногда он упоминал, что ему жаль жену, потому что ей так трудно приспособиться к здешним условиям.

Но неофициально Кэти Патнем позже рассказала журналистке об одном неосмотрительном поступке Марка. Она сказала, что в поездке во Флориду по официальным делам он встретился с одной из своих подружек по колледжу. Кто-то в офисе ФБР в Пайквилле дал Кэти номер Марка, и когда она набрала его, к телефону сначала подошла какая-то женщина, а потом уже взял трубку Марк.

* * *

Тем временем Сьюзен мечтала о дне, когда они с Марком станут мужем и женой. Он обладал всеми качествами, которые она искала в муже, и проводила всё больше и больше времени в его доме, в то время как Кэти находилась за сотни миль. Марк даже сам готовил еду, когда она оставалась у него дома, сам подавал еду и удовлетворял все её потребности, как никакой другой мужчина. Конечно, Кеннет никогда так с ней не обращался. Сьюзен была уверена, что это всего лишь вопрос времени, когда Марк уйдет от Кэти и она станет новой миссис Патнем.

Она даже призналась своей невестке Нэнси, жене Роя Смита, что планирует уйти от Кеннета, сказав ей, что они с Марком собираются сбежать вместе и создать семью. К осени 1988 года Сьюзен открыто заявляла о своей любовной связи с Марком. Она дошла до того, что ей уже стало наплевать на угрозы Кеннета.

— Когда Сьюзен начала ездить в Пайквилл каждый день в 1988 году, она возвращалась сюда и повторяла, что влюблена в него, — вспоминает Нэнси. — И она всё время говорила, что беременна. Это было за год или 6 месяцев до того, как она действительно забеременела. Каждый месяц она думала, что беременна, и всегда угрожала рассказать жене Марка.

Нэнси сказала, что Сьюзен звонила Марку по поводу счетов и денег. Сразу после суда по ограблению банка Фелпс они с невесткой вдрызг поругались перед продуктовым магазином "Pic Pac" во Фриберне из-за всей этой истории.

— Знаешь, Сьюзи, ты просто продажная женщина, — сказала ей Нэнси.

— Я люблю его. Я больше не люблю Кеннета. Кеннет просто скотина! Он бьёт меня на глазах у детей.

— Ну, ты не обязана с этим мириться! Ты можешь в любое время забрать свои вещички и детей и съехать. Но ты просто не можешь отлипнуть от этого ублюдка из ФБР. Ты превратилась в самую заурядную проститутку!

— Эй, не смей меня обзывать! Я работаю на Марка, а сейчас мы с ним занимаемся крупной сделкой с наркотиками!

— Ты называешь это работой? Стучишь на всех подряд только для того, чтобы раздобыть немного денег на машину и одежду! Знаешь, в один прекрасный день кто-нибудь убьёт тебя, если ты не будешь осторожна.

— О, им меня не убить! Пока я работаю с Марком, меня есть кому защитить!

— Рано или поздно тебе кто-нибудь надерёт задницу до смерти! Ты просто думаешь, что ты такая умная, что подставляешь всех этих людей, продаёшь наркотики, и тебя не поймают. Кем ты, чёрт возьми, себя возомнила?

— Нэнси, а иди-ка ты лучше на хрен!

— Так и сделаю, а ты продолжай в том же духе, но знай, что больше я не собираюсь сидеть с твоими детьми! А ты и дальше продолжай убегать с этим ублюдком туда, в Пайквилл, и забудь обо всех остальных.

— Эй, только не надо тут говорить, что я не забочусь о своих детях! Я не откажусь от детей! Я люблю своих малышей!

— Да? Может ты и плохая мать, но врать ты умеешь ещё хуже, Сьюзи!

Через несколько минут Сьюзен вышла из продуктового магазина и обнаружила, что у её машины проколоты шины. Она страшно рассердилась, потому что на следующий день собиралась поехать к Марку, а теперь у неё не было средства передвижения. Вне себя оттого, что у неё отняли возможность встретиться с Марком до того, как его жена вернется в Пайквилл, Сьюзен догнала Нэнси в одном из магазинов и устроила драку. Сьюзен довольно сильно избила Нэнси, но тут к счастью появился Берт Хэтфилд. Потребовалось двое мужчин, чтобы усадить Сьюзен в патрульную машину, и даже тогда она брыкалась и царапалась, пытаясь выбраться из машины.

Глава 8

Сьюзен довольно коротко подстригла волосы и регулярно укладывала их лаком. Марку нравились короткие причёски, поэтому каждую неделю она проводила по несколько часов в салонах красоты во Фриберне, подстригаясь снова и снова. У неё было два парикмахера: сестра Шелби и соседка Корри. Обе женщины признались, что Сьюзен стала одержимой своей внешностью, оставаясь блондинкой, худощавой и загорелой, чего бы это ни стоило. Шелби казалось странным, что Сьюзен так часто стрижёт волосы. Она не могла понять, почему сестра требует такой короткой стрижки. Тем не менее, в салоне красоты за своим домом Шелби подстригала волосы Сьюзен как можно ближе к шее, насколько это было возможно.

— Не иначе Марку хотелось, чтобы она вообще сбрила волосы, и я наконец сказала ей, что он, наверное, извращенец и мечтает оказаться в постели с парнем, — призналась Шелби. — Но она тогда просто расхохоталась на мои слова.

Марк утверждал, что ему не нравятся длинные волосы жены, рассказала Сьюзен сестре. Он считал это слишком чопорным. Однажды Кэти подстригла волосы до плеч, но ему хотелось, чтобы они были ещё короче. Из-за этого они вечно ссорились. Сьюзен часами рассказывала Шелби о ссорах Марка с Кэти, об их доме, их детях и вечно намекала, что Кэти, вероятно, всё известно о её романе с Марком. Патнем рассказал ей, что жена однажды поймала его с поличным, когда он выходил ночью из номера мотеля с женщиной в Коннектикуте. Это произошло сразу после того, как Кэти родила Даниэль, и Марк признался, что они с женой на некоторое время расстались, но потом снова сошлись при условии, что он никогда больше не будет ей изменять.

Шелби сказала, что Сьюзен постоянно говорила о Марке, даже описывала, как он ест, всегда так, словно это было в последний раз — проглатывал гамбургеры целиком и доверху наполнял тарелку в салат-баре, когда они ходили в "Wendy’s" или какое-нибудь другое заведение быстрого питания. Она смеялась над горками макарон, которые он накладывал, когда готовил для неё у себя дома, — их хватило бы на двух или трёх человек, — и тем, как он поглощал их, словно очень спешил. Сьюзен говорила, что она только начинала есть, а Марк уже шёл за добавкой. В своих описаниях Патнема Сьюзен всегда изображала его значительнее, чем он был на самом деле.

Но больше всего Шелби поразил тот факт, что Сьюзен описала Патнема как человека, который никогда не проявлял эмоций, неспособного раскрыть свои чувства. Он стал казаться ей бесчеловечным, и она сказала Сьюзен, что Марк вряд ли ей подходит. Для Шелби Сьюзен была страстной женщиной, которой нужно, чтобы мужчина проявлял любовь к ней. Она не одобряла детское доверие Сьюзен к Марку, но сестра находила Марка идеальным и болтала о том, какой он замечательный, настаивая, что они любят друг друга, что они всегда хорошо проводят время, и утверждала, что он “приземлённый” человек — как раз такой, с которым она могла бы поладить.

Ко Дню благодарения 1988 года Сьюзен больше не могла выносить унылость гор Кентукки и решила, что готова расстаться с Кеннетом. Она начала открыто говорить родителям о Марке Патнеме, настаивая, что агент ФБР собирается жениться на ней. Она убедила себя в этом и в том, что ей больше незачем скрывать свою любовную связь. Тем не менее, она решила не съезжать из своего дома на Вулкане, поэтому пришлось всё так же жить с Кеннетом и детьми, продолжая встречаться с Марком.

В стремлении обрести статус и самоуважение Сьюзен делала всё возможное, чтобы люди в Фриберне знали, что она захомутала симпатичного и образованного агента ФБР. Хотя из-за слухов, что она осведомитель ФБР, её жизнь была в опасности, она делала это с радостью. Всякий раз как она упоминала Марка, её лицо светилось. Она говорила родным и друзьям, что находится в полной финансовой и эмоциональной безопасности, пока Марк рядом. Она говорила, что он позаботится о любой проблеме, и начала вести себя так, как будто была неприкасаемой. Она верила, что может торговать наркотиками, носить оружие, подставлять людей и всё это время получать деньги от ФБР. Для неё лучшего и желать не нужно.

Однако местные жители Фриберна, которые знали о связях Сьюзен с ФБР, считали, что она ходит по тонкому льду. На их памяти было много людей, которых Бюро сначала использовало в качестве осведомителей, а потом быстро "сливало". И многие из таких "бывших" утверждали, что ФБР предлагало им защиту, но они так её не получили — слишком знакомая история.

— Правоохранителям всё равно, чьими услугами они пользуются, пока производятся аресты, — говорили Сьюзан друзья. Но она отказывалась их слышать. Корри была одной из тех, кто знал о Патнеме и правда боялась за жизнь Сьюзен.

— Мы были подругами, и она откровенно кое-что рассказывала. Я знала, что она работала на ФБР, но она просила меня никому не говорить, — вспоминает Корри.

Сразу после Дня благодарения, по словам Корри, Сьюзен позвонила Марку из своего салона красоты, отчаянно пытаясь с ним поговорить. В этот момент Корри выразила свои опасения по поводу Сьюзен. Парикмахерша считала, что вокруг слишком много преступников, которые без раздумий убьют подругу.

— Ты не боишься, что с тобой что-то может случиться, Сьюзи? — спросила Корри. — Тебя же могут подстрелить.

— Мне нужны деньги. Я с ним работаю, — настаивала Сьюзен.

— Разве тебе нужны от него только деньги? Ты без конца восхищаешься, какой он красавчик, какой ас в постели, и как он похож на Рэнди Трэвиса!

— Ну, он действительно похож на Рэнди Трэвиса — немного.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Я просто не хочу попасть в неприятности из-за того, что ты звонишь ему отсюда!

— Это работа, Корри! С тобой ничего не случится из-за моего звонка отсюда! Кроме того, я всегда звоню за счёт отвечающего, поэтому никаких счетов за телефон тебе не придёт.

Сьюзен также звонила Марку из дома Шелби, рассказывая сестре о приготовлениях для свиданий с Марком. К концу 1988 года у Сьюзен вошло в привычку приносить свои наряды к Шелби, чтобы подготовиться к поездке в Пайквилл. Всё для того, чтобы Кеннет не видел её "в боевой раскраске" и не устраивал сцены. Когда Кеннет стал доставлять ей неприятности, она попыталась утихомирить его, подкинув немного денег от ФБР, но в итоге это обошлось ей дороже, чем она ожидала. Кеннет начал постоянно требовать у неё деньги, лишая всех наличных, которые она могла принести домой.

Обычно ко времени следующей поездки в Пайквилл Сьюзен была на мели, и Шелби вспоминает, что ей часто приходилось давать сестре пару долларов на бензин. Причесав и одев Сьюзен, Шелби смотрела, как та с огоньком в глазах выезжает с подъездной дорожки, обещая вернуться на следующее утро с последними новостями о Марке.

Однако на следующий день, когда Сьюзен возвращалась, у неё обычно не было ничего существенного, о чём можно было бы сообщить. К тому времени они с Марком больше не работали ни над какими общими делами, а просто тусовались у него дома и занимались сексом. Для Шелби все разговоры Сьюзен о Марке стали приедаться. Сестра только и восхищалась тем, какой он мастер в постели и какое у него прекрасное тело, Однако когда поднималась тема Кеннета, разговоры превращались в пронзительные вопли: Шелби советовала Сьюзан бросить его, а Сьюзан жаловалась, что приходится отбиваться от попыток Кеннета заняться с ней сексом.

Затем, незадолго до Рождества 1988 года, за несколько недель до отъезда Марка в Коннектикут к жене и детям, Сьюзен загорелась идеей забеременеть от него. Это должно было стать её рождественским подарком ему. Она никогда не говорила Патнему, что перестала принимать таблетки, и в самый фертильный период месяца неоднократно настаивала на сексе.

Ещё до отъезда Патнема на праздники, Сьюзен решила, что ей удалось забеременеть. Хотя ей было рано проходить тест, она была в этом почти уверена. Сьюзен думала, что ребенок станет гарантией её крепких и долгих отношений с Патнемом. Она понятия не имела, что Марк и Кэти уже мысленно готовились к его переводу из Пайквилла. Кэти регулярно жаловалась в ФБР на угрозы взрыва, а Марк рассказывал другим агентам правоохранительных органов о поступающих телефонных звонках с угрозами, тем самым закладывая основу для перевода.

Всего через несколько дней после 27-ого дня рождения Сьюзен, в начале января 1989 года, Марк вернулся из поездки в Коннектикут, и она поехала к нему домой. Позже она расскажет Шелби, что бегала топлесс по его спальне, одетая только в его спортивные шорты, и подавала ему завтрак в постель. Брат Марка Тим позвонил тем вечером, чтобы сообщить, что мать попала в автомобильную аварию, сказала Сьюзен. Пока она была там, Марк не звонил в больницу, чтобы справиться о состоянии Барбары Патнем. Вместо этого он рассказывал том, что его мать – конченная алкоголичка.

В январе 1989 года Сьюзен всем сердцем верила, что Марк скоро будет принадлежать ей. Она осматривала украшения Кэти, заглядывала к ней в шкаф, осматривала висящие там наряды и ждала, что эти вещи когда-нибудь будут принадлежать ей. Она уже мнила себя женой Марка, и, по её мнению, он тоже вёл себя, как любящий и заботливый муж. Она была уверена, что пройдёт совсем немного времени, и они заживут долго и счастливо.

Только в одном Сьюзен жаловалась на Марка: он был скрягой. За два года их “ухаживаний” он не сделал ей ни единого подарка, хотя она подарила ему тяжелую золотую цепочку, которую стащила у брата Бо, и другие подарки. Когда она заводила об этом разговор, Марк говорил ей, что всегда переводит свою зарплату Кэти, потому что та оплачивает счета и ведёт семейный бюджет. И он специально предлагал встречаться у него дома, чтобы сэкономить деньги. Почти каждый вечер Марк и Сьюзен смотрели телевизор и занимались любовью на полу под фоновую музыку по MTV.

Затем однажды утром после бурной ночи с Марком Сьюзен отправилась к Шелби и рассказала, что накануне вечером её чуть не “застукали” у Марка, когда заехал какой-то коп, друг Марка. Они с Марком занимались сексом на полу в гостиной, и Марк велел ей спрятаться за диваном, пока он пойдёт открывать дверь. Когда он пытался выпроводить своего приятеля, Сьюзен заметила, что её брюки и трусики валяются посреди гостиной. Она тихо смеялась за диваном, потому что была уверена, что друг Марка заметил их. Позже она пошутила о попугае Марка, который молча сидел в своей клетке рядом с ней. Сьюзен сказала Шелби, что, по её мнению, птица могла запросто сказать: “Вот она, здесь, за диваном!”

К сожалению, Шелби, как и все остальные, не до конца верила рассказам Сьюзен о связи с Марком. Сьюзен утверждала, что у них большая и светлая любовь, в то время как на самом деле она все выдумывала, так что даже со всеми подробностями, которые Сьюзен сообщила о Патнеме, никто не верил в её роман с Марком; конкретных доказательств не было. Действительно никто даже не видел Марка Патнема, кроме Тенниса Дэниэлса и Кеннета Смита, но это было уже давно, во время банковского ограбления Кошачьим Глазом.

Даже брата Сьюзен Бо одолевали сомнения. Он возил её туда и обратно в Пайквилл, и она всегда утверждала, что останавливалась в мотеле с Патнемом, но у него не было тому подтверждений. Однажды он начал следить за машиной Патнема после того, как тот подсадил к себе Сьюзен, просто чтобы посмотреть, куда они поедут, но потом бросил эту затею. И чтобы ещё больше запутать окружающих, Сьюзен часто рассказывала разные вещи: то она встречается с Патнемом по делам, то они трахались в пустом аэропорту или на пустой шахтёрской дороге. На самом деле никто не воспринимал рассказы Сьюзен всерьёз, даже Шелби. Мысль о том, что у неё может быть роман с агентом ФБР, казалась невозможной; это было похоже на очередной её воображаемый роман. Даже когда Сьюзен упоминала сестре конкретные места, где они бывали: гостиницу "Days Inn" или у него дома, — Шелби полагала, что Сьюзен всё выдумывает.

Однако агент Пул был почти уверен, что Сьюзен не врала о романе с Патнемом. Он рассказал Шелби, что заподозрил у них романтические отношения, когда однажды утром заметил машину Сьюзен на стоянке у "Wendy’s" около 06:00. Пул сказал Шелби, что не раз видел машину Сьюзен на стоянке, когда Кэти не было в городе. Однако Пул утверждал, что Сьюзен могла встречаться с каким-нибудь другим мужчиной. По его словам, в Пайквилле о ней ходило много слухов.

Тем временем Теннис вышел из тюрьмы на испытательный срок и жил в задней спальне дома Сьюзен в Вулкане. Краткие встречи Тенниса с Марком Патнемом и Роном Пулом оставили у него неприятный привкус во рту, и он постоянно повторял о своем недоверии к ФБР, предупреждая Сьюзен держаться подальше от этих агентов. Он также предупредил друзей, чтобы они держали язык за зубами при Сьюзен, потому что она утверждала, что работает с Патнемом. Она сказала брату, что помогает заманивать в ловушку членов банды Маккоя.

Однако Патнем не допустил Сьюзен до дела Маккоя, заявив, что не хочет, чтобы она участвовала в этом, потому что операция слишком опасна и она может пострадать. Но такой риск не мешал Марку подвергать жизнь Сьюзен другим опасностям. На самом деле Патнем пытался поэтапно вывести девушку из игры.

Всякий раз как Сьюзен бывала дома в Вулкане, она без умолку рассказывала о банде Маккоя, о наркопреступлениях, обо всех видах преступной деятельности в этом районе. За год друзья и семья наслушались от неё почти обо всём. Её истории уже стали повторяться, и поэтому, когда она стала рассказывать о Джоне П. Маккое, организаторе крупнейшего банковского ограбления в Западной Вирджинии, суд над которым должен был состояться в мае 1989 года, её почти никто не слушал. Большая часть рассказа Сьюзен казалась слишком притянутой за уши, чтобы быть правдой.

Но на самом деле 8 или 10 банковских ограблений в этом районе остались нераскрытыми. Предположительно, их провернула банда Маккоя примерно в 1987 и 1988 годах. Рассела Дэвиса, соучастника одного из ограблений, убили, и Сьюзен рассказала друзьям и семье, что Патнем и полиция ищут тело Дэвиса в отдалённых холмах Кентукки.

После нескольких месяцев безуспешных поисков останки Дэвиса обнаружили в феврале 1989 года на горе Форд, отдалённой вершине в округе Пайк. Марк Патнем прибыл на место происшествия вместе с полицией штата Кентукки и судебным антропологом Дэвидом Вулфом. Сотрудники правоохранительных органов сочли обнаружение тела Дэвиса чудом, потому что, по сообщениям, многие офицеры говорили Патнему, что поиски пропавшего осведомителя подобны поиску иголки в стоге сена. Неделями подряд безлюдные районы округа Пайк прочесывали бульдозерами, но местность была такой холмистой с таким количеством оврагов, что задача полиции казалась невыполнимой. Фактически Дэвиса нашли в тот самый день, когда поиски должны были прекратиться.

Однако Патнем никогда не рассказывал Сьюзен подробности поисков Рассела Дэвиса. Она прочитала об этом в "Уильямсон Дейли Ньюс" и позже спросила Марка, не получив от него никаких ответов. Со времени начала их совместной работы в 1987 году всё сильно изменилось. Тогда он с улыбкой рассказывал ей обо всех своих делах. Например, в начале 1988 года Марк рассказал Сьюзен о том, как Дж. П. Маккой прятался от ареста в холодильнике.

Когда имя Маккоя снова всплыло в газетах в 1989 году, Сьюзан при первой возможности упомянула его имя в разговоре с Марком. Она знала всё, что происходило в правоохранительных органах. Но несмотря на её громкие заявления, пристрастие к наркотикам и время, проведённое с Патнемом, никто не знал, что задумала Сьюзен.

Она постоянно разговаривала по телефону с Марком и, казалось, пребывала в хорошем настроении после каждого возвращения из Пайквилла, но её отношения с Патнемом казались Шелби странными. Из того, что слышала Шелби от сестры, Патнем был отчуждённым, молчаливым — одиночкой, который слонялся по гаражу и сидел дома, когда не был на “дежурстве”. Он больше не тренировал футболистов, не ходил на матчи. Он казался безразличным к окружающему миру. И хотя жена практически бросила его, казалось, серьёзных чувств к Сьюзен он тоже не испытывает. Шелби не могла разобраться в ситуации, но никогда ни словом не обмолвилась об этом Сьюзен, потому что не хотела её расстраивать.

Сьюзен и так было из-за чего расстраиваться. Её план с беременностью сорвался в середине января из-за выкидыша после яростной ссоры с Кеннетом. Она не говорила Марку о беременности, пока не была уверена, но Патнем лишь отмахнулся. Убеждённый, что Сьюзен продолжает спать с Кеннетом, он утверждал, что отец — Кеннет.

Никто, кроме Марка и Кеннета, не знал, что Сьюзен беременна. Шелби впервые услышала об этом в тот день, когда Сьюзен пришла из больницы Уильямсона с розовым листком, в котором рассказывалось, как ухаживать за собой после расширения и выскабливания. Позже ФБР подтвердило, что доктор Сон Ким провёл эту процедуру в январе 1989 года. Шелби немедленно заверила Сьюзен, что она более фертильна, чем когда-либо, поэтому Сьюзен снова решила забеременеть от Марка. Она была одержима этой мыслью.

Жизнь дома превратилась для неё в сущий ад. Ей противно было возвращаться в Вулкан к Кеннету и детям. Она больше не обращала особого внимания на дом; она старалась держаться подальше от Вулкана, насколько это было возможно. Но Кеннет, полный решимости положить конец её роману, создавал всевозможные проблемы. Он хотел, чтобы Сьюзен вернулась домой, где ей самое место, и заботилась о детях, и в отчаянии решил сообщить об этом начальнику Марка в ФБР. Он обратился за советом к Уиллу Т. Скотту, адвокату из Пайквилла и бывшему окружному судье округа Пайк.

Кеннет консультировался со Скоттом в офисе "Stratton, May and Hayes" — юридической фирмы из Пайквилла. Скотт отчётливо помнит их разговор, потому что вопросы Кеннета привели его в немалое недоумение. Кеннет сказал Скотту, что Сьюзен спит с Марком Патнемом, местным агентом ФБР, и боитя, что ФБР его “подставит” и арестует по обвинению в торговле наркотиками. Он также утверждал, что Патнем разрешает Сьюзен носить оружие, позволяет ей торговать наркотиками и с помощью Сьюзен подставляет других. Смит задумался, что из этого является законным.

Терпеливо выслушав рассказ Кеннета, Скотт дал ему номер, по которому можно позвонить, продолжая думать, что из этого ничего не выйдет.

— Я думал, он просто в очередной раз обдолбался. Думал, что у него паранойя, и подозревал, что, возможно, у него проблемы, — вспоминает Скотт. — Я просто не верил ни в одно его слово. Чтобы агент ФБР таким занимался — это было настолько нелепо, что я не придал этому никакого значения. Я предложил ему связаться с руководством ФБР в Луисвилле, потому что, как понял, у него были проблемы с местным отделением ФБР.

Несколько дней спустя Кеннет набрался смелости позвонить Терри Халсу в офис ФБР в Луисвилле и сообщил о происходящем. Халс не поверил, что Смиту "можно верить". Позже Халс сообщил журналистам, что получил “анонимный звонок” по делу Патнема-Смит.

Однако Кеннет утверждает, что Халс несколько месяцев опровергал информацию о каких-либо звонках. ФБР запросило у него копии телефонных счетов Сьюзен во время расследования дела о пропаже человека, и он передал оригиналы в ФБР через Шелби, а потом оказалось, что не может получить их обратно или получить дубликаты от телефонной компании, поскольку телефон был оформлен не на него.

Ничего не добившись с Халсом, Кеннет начал пробовать другие способы положить конец роману Сьюзен. В какой-то момент он позвонил Кэти Патнем и без обиняков рассказал ей, что Марк и Сьюзен спят друг с другом.

— Тебя это устраивает? — спросил её Кеннет. — Они трахаются в мотелях!

Но Кэти восприняла звонок как домогательство, и на следующий день Марк попросил Сьюзен позвонить его жене и отрицать измену, что она и сделала, сказав Кэти, что Кеннет врун и пьяница.

Затем Сьюзен вернулась и обругала Кеннета за звонок Кэти. Она сказала Кеннету, что он сможет помешать её встречам с Марком, но это только укрепило его решимость попробовать что-нибудь ещё. Он притворился, что нанял частного детектива в Пайквилле, утверждая, что велел следить за Марком и Сьюзен. Это потрясло Сьюзен, но Марк заверил её, что Кеннет лжет. Кеннет даже отправил конверт с обратным адресом того детектива на их почтовый ящик во Фриберне в попытке напугать Сьюзен, но Марк объяснил девушке, что у Кеннета нет столько денег, чтобы заплатить детективу.

К этому времени Рон Пул полностью уяснил себе картину происходящего. Другие сотрудники правоохранительных органов также пронюхали об отношениях между Патнемом и Сьюзен, и по крайней мере один сотрудник полиции штата Кентукки, детектив Фрэнк Флеминг, серьёзно сомневался в моральной устойчивости Патнема.

Патнем и Флеминг тесно сотрудничали со второй половины октября 1987 года по декабрь того же года. Поначалу они довольно хорошо поладили, хотя Флеминг, ветеран полиции, считал, что Патнем не очень понимает специфику работы в восточном Кентукки. Патнем был слишком агрессивен, рассказывал он. У него были проблемы с терпимостью к непринуждённому поведению людей в регионе, что создавало ему проблемы. Флеминг объяснял это тем, что Патнем ещё "зелёный", новичок в ФБР, и не понимает, как добиться успеха, поэтому действует лишь запугиваниями. Он ставил вопросы прямо и убедительно, но ему ещё многому предстояло научиться.

— Первый контакт с Марком Патнемом касался автоугонщиков в округе Летчер. Мы отправились к Макробертсу с ордером на обыск, а затем вызвали ФБР, потому что речь шла о перевозках между штатами, — объяснил Флеминг. — Когда Марк взялся за это дело, мы с ним проводили вместе по 12-14 часов в день. Сначала этот парень мне понравился. Даниэль, его дочь, она была его жизнью. Он приходил сюда и показывал мне её фотографии; вечно о ней рассказывал. Он рассказывал о своих "свиданиях" с ней по пятницам вечером. Это было очень мило.

Однако со временем Патнем стал более откровенен с Флемингом по поводу своих проблем "на местности". По словам Флеминга, Марк был явно несчастлив, и его жизнь казалась напряжённой. Он признался, что мыслями далеко от жены и носит с собой фотографию Сьюзен Смит, которую взял из её досье в ФБР.

— Марк сказал, что у него есть осведомительница, которую он находит очень привлекательной, и ему трудно оставаться верным Кэти, потому что, очевидно, он знает, что что-то может случиться, — вспоминает Флеминг. — Он сказал мне, что изо всех сил старается оставаться верным жене, потому что эта осведомительница и правда его домогается. Ближе к концу расследования дела автоугонщиков он показал мне фотографию Сьюзен, и она действительно была красавицей. Мы пошутили по этому поводу, и я сказал: "Кэти там, а ты здесь. Ты так долго не выдержишь". Но он так и не признался, что у него роман. Он говорил об этом чисто теоретически.

Глава 9

Независимо от слухов о Патнеме, большинство людей, с которыми он работал, видели его только с официальной стороны и не имели никакого представления о его личной жизни. Он был намеренно уклончив и знал, что никто ничего не сможет доказать, даже если некоторые что-то и подозревают. Со временем он убедился, что его личная жизнь оставалась тайной; он всё меньше и меньше говорил другим сотрудникам правоохранительных органов о том, чем занимается не на работе.

Капрал Роби Поуп из полиции штата Западная Вирджиния работал с Патнемом над делом ограбления Национального банка Матевана в течение двух лет. Они провели вместе бесчисленное количество часов, пытаясь найти закономерности, улики, свидетелей и осведомителей, которые привели бы к доказательствам, необходимым для осуждения членов банды Маккоя. Поуп вспоминает, что Патнем был крайне неразговорчив в отношении личной жизни, никогда не рассказывал о том, чем занимается в свободное время, и не задерживался на чашечку кофе после встречи.

— Мы искали Маккоя в Западной Вирджинии, а они искали его в Кентукки. Патнем занимался этим делом больше года, следуя зацепкам, но не нашли никого, кто бы подтвердил, что банк ограбил Джон П. Маккой, — вспоминал Поуп. — Когда Марк был здесь, он приезжал в полицию штата Кентукки. У нас было несколько совместных встреч, и он не выходил за рамки деловых отношений. После встреч он не задерживался и уезжал. У него не было времени на неформальное общение, а только дела.

Патнем так мало рассказывал о своей семейной жизни, что однажды, когда Кэти Патнем с мамой попали в серьёзную автомобильную аварию в Коннектикуте, Поуп услышал от других агентов, что Кэти Патнем погибла. Позже Поуп узнал, что с Кэти Патнем и её матерью всё в порядке, но он узнал об этом от других полицейских, а не от Патнема. Патнем занимался расследованием очередного преступления, и Поупу он показался парнем, готовым на всё ради “зачистки” восточного Кентукки. Он даже сказал Поупу, что расследует политическую коррупцию в округе Пайк. Патнем рассказывал, что он с Роном Пулом проверяет утверждения о фальсификации результатов голосования в этом районе.

Очевидно, Патнем позаботился о том, чтобы Роби Поуп никогда не узнал о его связи со Сьюзен, и ему приходилось быть особенно осторожным с ним, потому что Сьюзен показала, что работала с Поупом на неофициальной основе в качестве осведомителя. Патнем не упоминал о ней при Поупе и никогда не говорил ему, что Сьюзен Смит была его осведомителем по делу Локхарта "Кошачьего Глаза".

В последний раз, когда Поуп видел Патнема, тот сказал, что его переводят во Флориду. Он объяснил, что ему и жене поступают звонки с угрозами; звонивший говорил, что за домом следят, и описывал комнату, в которой находилась его жена.

— Вот почему меня переводят досрочно, — сказал Патнем Поупу. — Иначе я бы задержался здесь ещё на три года.

Очевидно, Поупу не показалось необычным, что Патнема внезапно переводят из Пайквилла в Майами, хотя всё это казалось несколько странным. Согласно одному отчёту, где-то осенью 1988 года ФБР объявило о сокращении бюджета, и Патнему, как агенту-новичку, сказали, что придётся проработать в Пайквилле пять лет вместо двух, как он первоначально рассчитывал. Узнав эту сокрушительную новость, Кэти достигла критической точки, и Марк, приходя домой по вечерам, заставал её безутешно рыдающей. Предположительно пара придумала отчаянный и неортодоксальный способ перевестись из Пайквилла.

Позже Кэти рассказала в интервью, что начала работать под прикрытием по делу о политической коррупции, намеренно подвергая себя риску. Она делая ставку на то, что, если бы ей лично угрожала опасность, ФБР вывезет семью из Пайквилла. Кэти якобы почерпнула эту идею, услышав, как Рон Пул рассказывал о проекте "Серый Кардинал" — задании в Чикаго, связанном с коррупцией в судебной системе и мафией. Пул сказал, что, когда его жизни угрожала опасность, его с семьёй вывезли из того района.

Во всяком случае, Кэти и Марк стали сообщать полиции штата и ФБР о постоянных угрозах взрывом. Кэти даже позвонила в страховую компанию Патнемов, чтобы проверить страховое покрытие на случай поджога или взрыва. Позже она утверждала, что, когда Сьюзен Смит узнала о её работе под прикрытием, она позвонила ей и пригрозила “подставить”.

В любом случае, Кэти продолжала сообщать об угрозах в местную полицию и ФБР. По сообщениям, однажды ночью, когда Марка не было в городе, позвонил мужчина и сказал, что направляется убить Кэти. Она сказала, что не спала до рассвета, дрожа и рыдая одна в гостиной, направив "Магнум" на входную дверь.

В феврале 1989 года ФБР действительно вывезло Кэти и её детей из восточного Кентукки. Это была секретная операция посреди ночи. Кэти Патнем никогда не прощалась ни с кем из соседей. Она просто исчезла. Два месяца она и дети оставались в Коннектикуте, пока Патнема не перевели в желанный офис в Майами, штат Флорида. Конечно, те два месяца Марк жил в Пайквилле один, и Сьюзен регулярно заходила к нему.

По мере того как она проводила всё больше времени с Марком, Кеннет всё больше злился. Мало того, что Сьюзен бросила его ради другого, теперь он мог потерять большую часть своего социального обеспечения, если она его бросит. Кеннета ещё больше разозлили слова Сьюзен о том, что если он попытается что-нибудь провернуть, Марк Патнем упрячет его за торговлю наркотиками. Сосед Кеннета, Джонни Бланкеншип, рассказал ему, что Патнем приехал во Фриберн и предложил 5 тыс. долларов любому, кто подбросит Кеннету кокаин. Испуганный и разъярённый Кеннет начал избивать Сьюзен на глазах у детей и других членов семьи. Ему хотелось унизить её всеми доступными способами.

— Что ты делала сегодня? — спрашивал Кеннет в ярости. — Ты трахалась с Марком? Ты с ним трахалась? Миранда, твоя мамочка сегодня трахалась!

По словам Бо, всякий раз как Сьюзен возвращалась из Пайквилла, Кеннет расхаживал по дому, бормоча себе под нос: “Шлюха, шлюха”, а Сьюзен кричала: “Ах ты, сукин сын, вали уж лучше отсюда!” Но примерно на следующий день Кеннет пытался помириться со Сьюзен, ходил за ней повсюду, как щенок, пытался что-то для неё сделать, спрашивал, не нужно ли ей чего-нибудь в магазине, и приносил маленькие подарки для детей.

Затем, когда Сьюзен в очередной раз уезжала в Пайквилл, ссоры начались снова, и иногда Бо видел, что у сестры распухла губа или на руке синяк. Сьюзен говорила:

— Это сделал вон тот ублюдок, — и указывала на Кеннета.

Бо злился и хотел отмутузить Кеннета, но Сьюзен не позволяла.

— Просто забудь об этом. Оставь его в покое, — говорила она.

Несмотря на страдания, с которыми ей приходилось мириться во Фриберне, Сьюзен чаще встречалась с Марком, занималась с ним сексом и была полна решимости забеременеть. Они с Марком были в полном распоряжении друг друга более двух месяцев, и она полагала, что он с Кэти согласились на пробное раздельное проживание. Марк только сказал ей, что Кэти на некоторое время вернулась в Коннектикут. Он не сообщал ей, что через некоторое время уедет сам.

В конце февраля, через месяц после выкидыша, Сьюзен снова забеременела. Сначала она ничего не рассказывала Патнему. Инстинкт подсказывал ей подождать. У неё появилась тяга к тунцу и винограду, она каждый день просыпалась с утренней тошнотой, но была более чем довольна. Она знала, что скоро забудет о доме в Вулкане, как о страшном сне. Не желая, чтобы Кеннет мешал её беременности, она планировала временно переехать к Шелби.

Итак, пока Марк ждал перевода, Сьюзен думала о том, когда рассказать Марку о ребёнке и где ей можно спокойно его выносить его. Можно было временно перебраться к Шелби, но Сьюзен понимала, что нужно убраться из Фриберна. Она была уверена, что Патнем включит её в федеральную программу защиты свидетелей, хотя он пока ничего ей не обещал. Убедившись в этом, она решила, что в конечном итоге будет жить где-нибудь рядом с ним во Флориде, она даже рассказала Шелби и Кеннету о том, как работает программа защиты свидетелей, утверждая, что её переселят в другой штат.

— Дома всё начало меняться: она готовила не так, как обычно, уже ничего не делала по дому, не проводила время с детьми, — вспоминает Кеннет. – Мыслями она находилась где-то в другом месте. Все разговоры она переводила на программу защиту свидетелей, утверждая, что однажды просто исчезнет. Она сказала мне, что будет в таком месте, где её никто не сможет найти.

В ответ на её претензии Кеннет пригрозил поехать в Пайквилл и настучать Патнему в репу. Сьюзен передала это Марку, и тот пригрозил “подставить” Кеннета в незаконном обороте наркотиков. В ответ Кеннет сказал Сьюзен, что у него есть фотографии, на которых она с Марком входит в мотели Пайквилла и выходят из них. Он сказал, что покажет их Кэти Патнем. Он также пригрозил показать копии их телефонных счетов ФБР. Сьюзен взяла столько телефонных счетов, сколько смогла найти, и быстро измельчила их, а потом выбросила, как конфетти, в реку Таг.

В своей решимости разоблачить Марка Патнема и удержать Сьюзен, Кеннет начал записывать свои разговоры со Сьюзен, намереваясь при необходимости передать записи властям. Он повесил на тело мини-магнитофон и заставил Сьюзен открыто признаться в романе с Патнемом. В этих записанных разговорах она признавалась в любовной связи, торговле наркотиками и говорила, что получает от ФБР деньги за свою “работу”, признавая, что всё это время они с Марком занимались любовью в номерах мотелей, а счета оплачивало ФБР.

Кеннет записал на плёнку многое из того, что говорила Сьюзен за несколько недель до того, как она покинула дом в Вулкане и переехала к Шелби, и в середине марта передал записи Келси Френду-младшему на хранение. Он сказал Френду, что если с ним когда-нибудь что-нибудь случится, записи послужат доказательством некоторых “событий” в ФБР.Френд отказался слушать записи, но сохранил их в офисе.

В первом разговоре, записанном на магнитофон, Кеннет указал на то, что Марку Патнему прекрасно известно, что Сьюзен торгует наркотиками, но Патнем покрывает её.

— Дай мне закончить, ладно? Если я буду работать на них, они меня защитят! Если я не буду работать с ними, думаешь, они защитят меня? Чёрта с два! — говорит Сьюзен с плачущими на заднем плане детьми.

— Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь подставил мою задницу! А тут оказывается, что ты толкаешь наркоту и делаешь вид, что так и должно быть! – отвечает Кеннет.

— Я сказала Марку, что мне нужно платить по счетам. Он сказал, что если у меня недостаточно денег, то клянусь, он сказал, что я могу торговать — с кем угодно! Он разрешил мне торговать! Он сказал, что если меня и поймают, он меня отмажет.

— Он сказал, что поможет тебе, если тебя арестуют? Он знает, что ты торгуешь наркотиками?

— Я говорила ему, что толкаю кокаин. И я спросила: если меня поймают — то есть, реально, — скажем, пришлют наряд домой, вы, ребята, собираетесь мне помочь? И Рон, и Марк — оба сказали, что помогут. Они сказали: мы не позволим засадить тебя в тюрьму.

В другом записанном на плёнку разговоре Сьюзен рассказывает Кеннету, какой Патнем в постели.

— Так вы с ним по мотелям шляетесь?

— Да.

— И давно ты этим занимаешься, Сьюзен?

— Не твое собачье дело.

— Знаю, но...

— Мы с Марком встречаемся около полутора лет.

— Блин... я с самого начала подозревал, а ты всё отрицала!

— Ага.

— А дома ты у него была?

— Это не твое собачье дело. Даже если ты позвонишь и расскажешь Кэти, она тебе не поверит. Она не хочет, чтобы ты звонил ей. Что будешь теперь делать? Заявишься к ней домой, чтобы она тебе поверила? В любом случае, это не твое дело.

— Он говорил тебе, что любит тебя?

— Да, говорил.

Позже в записанном разговоре, когда Кеннет поднял вопрос о браке и беременности, Сьюзен притворилась, что не хочет серьёзных отношений с Патнемом и мужчинами вообще.

— Что ты будешь делать, если окажешься беременной? Будешь рожать от него ребёнка?

— Ну, Кеннет, а что мне ещё будет делать, если не найдётся денег на аборт? Я сказала ему, что у меня уже двое детей. Мне больше не надо. Их слишком трудно на себе тащить, и я не хочу, чтобы кто-то занял место Брейди и Миранды. Мне нужны только Брейди и Миранда.

— А если он заставит тебя забеременеть и родить от него ребенка?

— Я не хочу беременеть. Наверное, придётся наскрести денег на аборт.

— Ну, тебе всё равно наплевать на меня и детей, так что почему бы тебе просто не завести от него ребёнка?

— Я люблю своих детей и собираюсь их вырастить!

Наконец Кеннет подкинул идею, что Кэти может узнать об их романе.

— Эй, а что ты собираешься делать, если Кэти когда-нибудь узнает?

— Она думает, что мы ходим в мотель поговорить. Она думает, что мы там встречаемся по работе. Она не знает, что у нас свиданки.

— Она знает, что вы там сидите по 4 или 5 часов?

— Она думает, что встреча с осведомителем – дело небыстрое. Она любит Марка и доверяет ему. Она прожила с ним 5 лет.

— И тебя это устраивает?

— Конечно, потому что я не собираюсь снова выходить замуж. Я больше не хочу никаких постоянных отношений.

— То есть тебя устраивает, что вы с Марком просто занимаетесь сексом в мотеле?

— Нет, Кеннет, это не просто секс. Это совсем другое. Мы действительно хорошие друзья… Прости, что я влюбилась в другого, Кеннет. Мне очень жаль.

— Так ты влюбилась в женатика?

— Да. Боже мой, я бы очень хотела, чтобы он не был женат, но он женат, и я не собираюсь бросать его только потому, что он женат. Я не собираюсь этого делать, потому что не могу!

— Ты так сильно его любишь?

— Да, люблю.

— И он тоже тебя любит?

— Не знаю, Кеннет. Не знаю, сильно ли он меня любит. Он говорит, что любит. Я не спрашивала его, сильно ли.

— Кто платит за ваши мотели? ФБР?

— Это не твое дело! Не знаю. Я остаюсь в машине. И вообще хватит об этом говорить. Почему ты задаешь мне все эти вопросы?

— А Кэти продолжает думать, что вы встречаетесь по работе?

— Мы работаем вместе, мы команда!

— Точно, настоящая команда мотельных номеров!

* * *

Всего через несколько дней после переезда Сьюзен к сестре в конце марта Марк сообщил Сьюзен о своем переводе. Она была ошеломлена, тем более что теперь была совершенно уверена в своей беременности.

Отчаянно желая удержать Марка от переезда, Сьюзен звонила ему от Шелби каждый день, чтобы поплакаться о своих проблемах. Она использовала любой предлог, чтобы позвонить ему с мольбами о помощи. И ей это действительно было надо. Кеннет сжег все её новые наряды и туфли на высоком каблуке. Шелби пришлось отвезти Сьюзен в Уильямсон и купить ей одежды, так как Сьюзен приехала к сестре только с тем, что было на ней. Теперь Сьюзен была должна Шелби деньги. Она пополнила свой гардероб одеждой с дворовой распродажи и позаимствовала кое-что из вещей Шелби, но у неё больше не было приличного нижнего белья. "Всё пропало", — сказала она Патнему. Кеннет сжёг даже её косметику и украшения, а также сумочку, в которой лежали карточка социального страхования и свидетельство о рождении. Придётся восстанавливать их, иначе она бы потеряла большую часть своих пособий.

Но Марка не беспокоило, что Сьюзен осталась ни с чем. Он сосредоточился на главном — переезде из Пайквилла. Для него мало что значило, когда Сьюзен сказала, что Кеннет больше не разрешает ей видеться с детьми, а шурин Айк угрожает вышвырнуть её из дома, если она продолжит сотрудничать с ФБР.

Жизнь Сьюзен превратилась в хаос. В конце марта она поехала в Пайквилл, чтобы рассказать Марку о беременности. Новость была неприятной, особенно сейчас, когда Патнем практически сидел на чемоданах перед отъездом из города. Сначала он безразлично отнёсся к беременности Сьюзен, отрицая своё отцовство. Затем она приехала к нему снова. На этот раз она настояла, чтобы Марк помогал ей из-за ребёнка. Он сказал ей, что скоро переедет, но был явно встревожен, пообещав позаботиться о Сьюзен даже после отъезда.

Глава 10

Марк и Сьюзен попрощались на заправочной станции "Super America" на Саут-Майо-трейл в Пайквилле. Он воспользовался своей служебной банковской карточкой, чтобы заправить ей бензобак, и Сьюзен позже сказала Шелби, что видела слёзы в его глазах, когда он отъезжал со своими вещами в автоприцепе. Возможно, когда Марк оглядывался назад, город казался ему нереальным. Словно картонная голливудская декорация, он возвышался в навязчивой тишине на фоне гор округа Пайк.

Сьюзен приехала к Шелби вся в слезах, вспоминая 1987 год, когда они с Марком вдвоем гуляли по местным озёрам, держась за руки при лунном свете. Она сравнивала его нежное поведение тогда с тем вспыльчивым и неловким человеком, которому помахала на прощание несколькими минутами ранее. Внутри всё сжалось, когда она вспомнила его теперешнее отношение. Она волновалась, потому что иногда он вёл себя так, словно не верил, что ребёнок от него. На одном дыхании он обвинил её в том, что она спит со всеми подряд: с Роном Пулом, Бертом Хэтфилдом, Кеннетом и всеми мужчинами в городе, — а через минуту заявил, что любит её и поможет ей всем, чем сможет.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он перед отъездом. — Я вернусь.

Его мягкая уверенность резала ей по ушам. Но она боялась, что больше никогда не увидит Марка, и ей было больно, потому что он не давал ей денег, чтобы помочь пережить беременность.

Патнем направлялся на встречу с Кэти и детьми в мотель Майами, где они остановились в ожидании переезда в городской дом. Патнемы купили дом недалеко от Форт-Лодердейла, на Вудгейт-плейс в Санрайзе. Он стоял прямо на канале; от яркого солнца и красивого вида на Атлантику дни казались прекраснее, и Марк решил, что они с Кэти могут начать брак заново — без Сьюзен Смит и её проблем. Во Флориде они с Кэти смогут привести свою жизнь в порядок.

Но пока Марк целыми днями приспосабливался к ритму жизни в Майами, Сьюзен просто сидела в доме Шелби, мечтая наяву, глядя на входную дверь со слезами на глазах. Она ничего не слышала от Марка в течение нескольких дней и пыталась представить себе его новую жизнь, хотя его скрытность относительно того, где он будет жить и чем заниматься, немало её расстраивала. У неё больше не получалось выудить у Патнема какую-либо информацию о его семье или работе.

Пытаясь следить за ним, Сьюзен позвонила Рону Пулу, ища понимания и сочувствия. После того как Сьюзен звонила Пулу почти каждый день, жалуясь на свои несчастливые обстоятельства, она, наконец, съездила в Пайквилл и настояла, чтобы Рон дал ей номер телефона в мотеле Марка во Флориде. После некоторых препирательств Пул сдался, и она записала номер на клочке жёлтой бумаги.

Примчавшись обратно к Шелби, Сьюзен уставилась на жёлтый листок бумаги с номером Марка — код города 703^[10] — а затем написала “Марк любит Сьюзен” и “Сьюзен любит Марка” вокруг номера, пока пыталась набраться смелости позвонить ему.

Когда Сьюзен наконец дозвонилась до номера Марка в мотеле примерно полчаса спустя, ей ответила Кэти. Шелби подслушала их разговор. Сьюзен расспрашивала Кэти о Флориде. Она хотела знать, понравилось ли Кэти там, и спросила, где Марк. Кэти сказала Сьюзен, что Флорида прекрасна, что она тут счастлива. Она сказала, что Марк вышел всего на минутку, но скоро вернётся.

— Хорошо, пусть Марк позвонит мне, Кэти. Это по работе, — сказала ей Сьюзен подчеркнуто официальным тоном.

Через несколько минут у Шелби зазвонил телефон. Это был Марк, звонивший из вестибюля мотеля. В первом разговоре с ним Сьюзен не упоминала о беременности. Она говорила только о том, что ей скучно у Шелби. Ей совершенно нечего делать, сказала она, Шелби и Айк просто сидят и смотрят телевизор по вечерам, а днём оба на работе, и она совсем одна. Она сказала Марку, что могла бы попросить Шелби отвезти её к нему, но Патнем отговорил, заверив, что скоро вернётся в Пайквилл, чтобы завершить дело об автоугонщиках.

Шелби вспоминает, что Сьюзен и Марк звонили друг другу несколько раз, но Сьюзен не сказала ни слова о ребенке. Шелби не могла этого понять, и всякий раз как сестра брала трубку телефона, она садилась позади и шептала: “Расскажи ему о ребёнке! Скажи ему, что тебе нужна поддержка!” Но Сьюзен просто отталкивала сестру со словами, что сейчас не время.

По прошествии ещё нескольких недель Сьюзен убедила Рона Пула заехать за ней во Фриберн и отвезти в Пайквилл, чтобы немного развлечься. Ближе к концу апреля 1989 года Пул отвез Сьюзен в Пайквилл на празднование “Дней деревенщины”.

"Дни деревенщины" — это полусерьёзный, по большей части шуточный праздник. На него съезжаются тысячи людей из соседних штатов, чтобы “одеться как деревенщина” и похвастаться своими “деревенскими мобильниками’ на улицах центра Пайквилла. Это настоящее шоу с шахтёрской музыкой, танцами, надеванием деревянных башмаков, когда люди разгуливают в комбинезонах и соломенных шляпах, с передними зубами, выкрашенными в чёрный цвет, курят трубки из кукурузных початков.

В последнее время "Дни деревенщины" приобрели коммерческий успех. Торговцы и предприятия Пайквилла за 4 дня зарабатывают тысячи долларов, а многие ремесленники и художники демонстрируют на улицах города свои работы, пытаясь продать их любопытным прохожим. Это единственное время года, когда бизнес процветает, потому что местные жители роются в карманах, чтобы потратить всё, что у них может быть. Рон Пул провёл Сьюзен по торговым палаткам, выстроившимся вдоль улиц, угостил её жареными яблочными пирогами, хот-догами и пиццей. Оба много ели, особенно Сьюзен, поскольку стадия утренней тошноты миновала и теперь она была постоянно голодна.

И всё же поездка в Пайквилл не подняла ей настроения. Ходя между палатками ремесленников и художников, она жаловалась Рону на Марка. Даже весёлая музыка или танцы не смогли отвлечь её, поэтому Рон, пытаясь успокоить Сьюзен, отвел её в универмаг "Watson's" и купил новый наряд, в который она быстро переоделась и носила до конца поездки. Она выбрала красный топ и подходящие к нему шорты в красную и белую полоску, а Пул даже купил ей пару белых туфель на высоком каблуке, чтобы завершить образ. Сьюзен позже рассказала Шелби, что Рон хотел купить ей красные туфли, но она настояла на белой паре, думая, что в красных туфлях на высоком каблуке она будет похожа на проститутку.

С тех пор как Марк уехал из города, поведение Сьюзен изменилось. Она была уже не такой общительной, находиться рядом с ней было не так весело. Она больше не хотела общаться, не хотела, чтобы другие мужчины видели её в ярких нарядах. Ей хотелось, чтобы Марк женился на ней, сказала она Пулу в тот апрельский день. Она хотела быть респектабельной женщиной.

Пул попытался отвлечь её. Он переводил разговор на другие темы. В тот день он ни словом не обмолвился о Марке. Всякий раз как Сьюзен упоминала Патнема, Рон делал вид, что не расслышал её, и быстро указывал на ближайший праздничный аттракцион. В ту ночь он высадил Сьюзен в почтовом отделении Фриберна напротив дома Шелби. Это место стало их местом встречи, поскольку Сьюзен приходилось скрывать от Айка свою работу на ФБР. Она не могла допустить, чтобы шурин увидел её в серебристом "Блейзере" Рона. Айк, как и все остальные во Фриберне, знал машину Пула.

Едва показавшись на пороге дома сестры, Сьюзен продемонстрировала наряд, который купил ей Рон; затем на её глазах проступили слёзы, когда выяснилось, что Марк так и не позвонил. Она сняла наряд, подарила Шелби красный топ и снова уставилась на входную дверь, став более замкнутой, чем когда-либо. Ей даже больше не хотелось говорить о Марке и его жене. Теперь Шелби столкнулась с совершенно другим человеком. Сьюзен почти никому не сказала ни слова. Создавалось впечатление, будто кто-то её подменил. Она больше не была той заводной девушкой, какую все знали и любили.

Пытаясь вытащить сестру из эмоционального болота, Шелби говорила: "Сьюзен, почему бы тебе не выйти ненадолго: прогуляться или ещё что-нибудь? Может быть, поедем покататься?" Но каждый раз, когда Шелби предлагала прогуляться, Сьюзен отказывалась, говоря, что ей нужно быть рядом с телефоном на случай, если позвонит Марк. Она возвращалась к телевизору и безудержно рыдала всякий раз, как показывали полицейские сериалы, особенно "Полиция Майами", которое она смотрела с невыносимой болью, вспоминая дни, когда она вместе с Марком ловила наркоторговцев, и гадая, какими преступлениями он занимается в Майами. Каждый раз, когда звонил телефон, она надеялась, что это звонит Марк с известиями о её переезде во Флориду.

Сьюзен на кухне у Шелби за несколько дней до убийства, на 4-ом месяце беременности

К середине мая Сьюзен была в отчаянии от своего положения. Она боялась говорить с Марком о ребёнке, но Шелби настояла, чтобы она обсудила с Патнемом по телефону свою беременность. Прошло почти четыре месяца, и у Сьюзен начал появляться живот. Шелби была раздражена робостью сестры. В конце концов она уговорила Сьюзен поговорить с Марком по телефону. Шелби слышала часть разговора со стороны Сьюзен, и Сьюзен посвятила её в ответы Марка после того, как повесила трубку. Шелби сказала, что их разговор начался достаточно дружелюбно, но дискуссия приняла неприятный оборот, когда Сьюзен начала выдвигать требования.

— Кэти сказала мне, что ей там понравилось, и вы все хорошо ладите, и она счастлива, — заметила Сьюзен.

— Да. Здесь очень красиво. Как там у тебя дела?

— Ну, просто отлично. Я очень скучаю по тебе. У вас с Кэти в последнее время был секс?

— Нет, Сьюзен. Я слишком устал для этого. Я устраиваюсь в новом офисе и всё такое. У меня так много работы, что ни на что другое нет времени.

— Да, готова поспорить! Почему ты не звонишь мне? Я оставила сообщения в вашем офисе. Разве ты их не получал?

— Ну, чего ты волнуешься, Сьюзен? Я тут новый человек, меня часто не бывает в офисе, и тут не знают, как меня найти, поэтому я получаю не все сообщения. К тому же в этом офисе у меня нет своего кабинета, здесь все работают в общем помещении, а звонки проходят через оператора. Мне трудно отсюда тебе звонить.

— Вы уже нашли, где жить?

— Да, мы переехали в таун-хаус недалеко от Форт-Лодердейла.

— Таун-хаус!

— Да.

— Что ж, надеюсь, вам всем нравится! Наслаждайся, пока можешь, потому что, когда я займусь тобой, никакого таун-хауса не будет, уж поверь!

— О чём ты, Сьюзен?

— Ты должен выделять мне деньги на ребенка, вот о чём я!

— Ты даже не знаешь, я ли отец.

— Очень даже знаю! Это твой ребёнок, Марк, а я хочу алиментов! Я не могу тянуть всё на себе!

— Послушай, давай поговорим, когда я вернусь, хорошо?

— Ты собираешься дать мне денег на ребёнка, Марк, или мне попросить Шелби отвезти меня к тебе, чтобы мы поссорились прямо перед Кэти?

— Мы все уладим, как только я вернусь, Сьюзен. Просто потерпи немного.

Повесив трубку, Сьюзен просто сидела очень тихо и через некоторое время, передав Шелби содержание разговора с Марком, заплакала.

— Я сейчас умру, — говорила она.

— Да что с тобой такое случилось? — спросила Шелби.

— Не знаю. Кеннет не разрешает мне видеться с детьми, а теперь у меня будет этот, и Марк ничего для меня не сделает.

Шелби так разозлилась из-за ситуации с Сьюзен, что у неё возникло искушение и правда подвезти её к Патнему. Она много раз подумывала сделать это, чтобы разрешить ситуацию с Марком, потому что жить во Фриберне вместе с Сьюзен было намного сложнее. Айк подозревал, что ФБР сует нос в его дела, и Кеннет постоянно ходил вокруг дома, проверяя местонахождение Сьюзен, всегда готовый затеять драку или устроить другие неприятности.

В большинстве случаев Кеннет останавливался у входа. Он привозил детей и просил Сьюзен выйти и поговорить, но она отказывалась, потому что не хотела ссориться на глазах у детей. И у Сьюзен были веские причины бояться Кеннета. Шелби вспоминает один жаркий весенний день в начале мая, когда она предложила Сьюзен пойти к машине Кеннета и разобраться с ним ради Миранды и Брейди. Сьюзен тогда вернулась вся избитая, а в спину ей летели угрозы.

Едва Сьюзен села в машину Кеннета, они мгновенно поругались. В присутствии Миранды и Брейди Кеннет обвинял её в том, что к ней приходят мужчины, называл наркоманкой и шлюхой. Сьюзен проклинала его за то, что он шпионит за ней и врёт детям, пытаясь настроить их против неё.

Разъярённый Кеннет отъехал с Сьюзен и детьми, а поскольку ссора не утихала, он открыл пассажирскую дверь машины и вытолкнул Сьюзен в канаву. Она была в истерике, когда позвонила Шелби от соседки, и вскоре, вся в грязи, вернулась к Шелби с синяком на правой ноге. Сьюзен рассказала сестре, что у Кеннета был пистолет, и он угрожал отвести её к железнодорожным путям в Вулкане и вышибить ей мозги. Дрожащим голосом она сказала, что Кеннет чуть не задавил её после того, как вытолкнул из машины.

7 мая 1989 года Сьюзен подала заявление в полицию, обвинив Кеннета Смита в угрозах. Она заявила, что Кеннет угрожал застрелить её, что он нецензурно выражался в её адрес и пытался переехать машиной. Она также позвонила Рону Пулу, рассказала ему об инциденте с Кеннетом и умоляла Пула помочь ей выбраться из Фриберна. Пул вежливо, но отказался.

К концу мая Сьюзен окончательно убедилась, что Марк пытается "соскочить". Она не хотела признать неприглядную правду, но продолжала вспоминать случай, произошедший перед его отъездом из города, когда он вёз её по дамбе Фиштрап близ Пайквилла и вёл себя как сумасшедший, когда она перевела разговор на тему своей беременности. Патнем пытался вытолкать Сьюзен из машины, и Сьюзен подумала, что он пытался убить их ребёнка.

В конце концов Сьюзен не выдержала и рассказала Шелби о той пугающей сцене с Марком.

— Когда я попросила его о ежемесячных алиментах на ребенка, он начал стучать рукой по рулю. Он говорил: "Я не могу этого сделать! Любой мой чек отслеживают! Кэти заблокировала мои счета!" И он всё кричал, будто в припадке, — сообщила Сьюзен.

— Сьюзен, судя по твоим рассказам, он просто какой-то сумасшедший. Если ты не побережёшься, то оберёшь от него – вдруг ему взбредёт в голову убить тебя! Этот парень чокнутый! – говорила ей Шелби.

— Нет, Шелб. Ты слишком беспокоишься. Марк никогда пальцем меня не тронет. Он не такой.

— Ты в этом уверена?

— Подожди, пока не увидишь, каким красивым будет малыш! Это будет маленький ребенок из ФБР!

— Хочешь сказать, у него на заднице будет клеймо "ФБР"? — усмехнулась Шелби.

* * *

Шелби знала, что Сьюзен понятия не имеет об опасности, которой себя подвергает. Сьюзен всегда добивалась того, чтобы все работало ей на пользу, даже ей не всегда хватало здравого смысла, однако тут был совсем другой случай. Она имела дело с агентом ФБР, который был хитёр, слишком хитёр для неё. Шелби не нравилось, что Сьюзен шантажирует Марка, и призналась в своём страхе родителям.

— Я сказал Сьюзен держаться подальше от ФБР. Я сказал, что Марк не будет рисковать ради неё своей работой, — позже заявил Сид Дэниелс. — Но она просто не захотела слушать. Я сказал ей родить ребенка и растить его самой, забыть о Марке Патнеме. Ей всё равно не заставить его уйти от жены. Любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, понял бы это.

Но вместо того, чтобы прислушаться к совету отца, Сьюзен ещё больше пристрастилась к наркотикам. Шелби боялась, что она подорвёт здоровье будущему ребенку, и две сестры постоянно из-за этого ругались, а также из-за попыток Шелби отучить Сьюзен от наркотиков. Сьюзен всего лишь хотела заглушить тоску по Марку.

Однако Патнем без её ведома вернулся в Пайквилл в мае 1989 года. Он остановился в отеле "Landmark Inn" 23 и 24 мая, оплатив две ночи своей картой "American Express". Рон Пул также зарегистрировался в отеле "Landmark Inn" на эти два дня. Но Патнем уехал из города, так и не связавшись со Сьюзен.

Однако Сьюзен продолжала звонить ему в офис во Флориде. Марк не мог игнорировать все её звонки, поэтому начал перезванивать ей с телефонов-автоматов, чтобы узнать о её “предполагаемой” беременности.

Однажды, когда он позвонил, Сьюзен сказала Шелби, что подхватит его звонок наверху. Она сказала, что ей нужно многое рассказать Марку — лучше всего наедине.

— Эх, в этот раз я поставила вопрос ребром! — заявила она, спустившись вниз. — Я сказала ему, что ему придется выплачивать мне алименты на ребёнка. Потом он сказал, что заплатит за аборт, но я сказала ”нет, я оставлю ребёнка!"

По словам сестры, Сьюзен теперь думала, что напугала Марка, убедила его, что, если он не начнет выплачивать алименты, Шелби отвезёт её во Флориду, и она появится на пороге Кэти со своим большим животом. Марк сказал, что не может ей ничего заплатить. Он по-прежнему утверждал, что у него нет денег, что все деньги у Кэти. Однако Сьюзен настаивала, пока Марк не сказал ей, что они обсудят это, когда он прилетит обратно в Пайквилл, чтобы завершить то расследование автоугонщиков.

Пересказав свой разговор с Марком, Сьюзен спросила Шелби, как выглядит Флорида. Она знала об этом только по телевизору и не могла поверить, что это место действительно настолько красиво, как его показывают в телевизионных шоу. Но Шелби описала Флориду как рай с пальмами, голубым прибоем и белоснежными песчаными пляжами — тропический рай, наполненный фруктами, цветами и множеством богатых людей, — и лицо Сьюзен озарилось. Затем через несколько минут у неё опухли глаза, а улыбка исчезла. Она сидела, постукивая длинными ногтями по кухонному столу, и сказала Шелби:

— Я прямо схожу с ума. Тут люди сидят в горах со своими стиральными машинами на крыльце, а собаки и свиньи ходят по двору, люди плюются жевательным табаком и ничего не делают целый день. Я не могу этого вынести. Я хочу от жизни чего-то другого. Я не хочу продолжать жить подобным образом. Ты знаешь, если они не переведут меня под программу защиты свидетелей, я угроблю их — угроблю их всех. У меня достаточно компромата на Марка и всех них. Я всё расскажу ФБР. Из-за меня у них у всех будут неприятности!

— Сьюзи, что у тебя есть на ФБР? — спросила Шелби.

— Не могу тебе рассказывать, Шелб, это слишком опасно.

— О, скажи мне, Сьюзи! Я никому не скажу ни слова, — настаивала Шелби.

— Нет, я не собираюсь тебе рассказывать, потому что у тебя длинный язык, а я сейчас в опасности. Я не хочу подвергать опасности и тебя тоже!

Пока Сьюзен ждала приезда Марка на суд по делу угонщиков, Кеннет звонил ей каждый день и просил вернуться домой, чтобы повидаться с детьми. Их разговоры всегда заканчивались криками: Кеннет обвинял Сьюзен в том, что она шлюха, а Сьюзен бросала трубку. Кеннет сообщил о незаконных доходах Сьюзен в управление социального обеспечения, сообщив социальным работникам, что она получает деньги из двух штатов. В результате пособия Сьюзен были урезаны, как и пособия Кеннета. Поскольку Сьюзен больше не получала денег от ФБР, ей оставалось жить всего на 249 долларов в месяц. Наконец, она согласилась приехать в Уильямсон и подписать бумаги, предоставляющие Кеннету полную опеку над обоими детьми, чтобы он мог продолжать получать на них пособие.

Шелби помнит день, когда Сьюзен и Кеннет отправились в Уильямсон. Марк звонил много раз, и когда Шелби наконец сказала ему, что Сьюзен с Кеннетом, он пообещал ей перезвонить и повесил трубку.

В тот день Марк так и не дозвонился до Сьюзен, и она разрыдалась, когда узнала, что пропустила его звонки. Она даже обвинила Шелби в том, что она каким-то образом не сообщила ей.

В последнюю неделю мая по просьбе Кеннета Сьюзен наконец согласилась поехать в Вулкан и провести несколько дней с семьёй, чтобы попытаться помириться. К настоящему моменту, похоже, Марк Патнем полностью выбыл из игры, и Сьюзен знала, что должна придумать какой-то иной способ исправить свои ужасные обстоятельства к лучшему. Она решила попытаться помириться с Кеннетом. Несмотря на то, что по решению полиции Кеннета должен был держаться подальше от неё, и она по-прежнему не была уверена, что он не причинит ей вреда, у неё не было выбора.

Сьюзен и Кеннет договорились, что она будет спать на диване, а он — в спальне с детьми. И пока она была в доме, Кеннет придумал план, как вывезти их всех из Фриберна. Он позвонил брату Роджеру, который жил в Сиэтле, и договорился, чтобы они вчетвером пожили у него некоторое время. Сьюзен решила, что поедет в Сиэтл и уберётся подальше от всего этого. У них с Кеннетом был долгий разговор. Они согласились жить вместе ради детей, но спать порознь.

Она сказала Кеннету продать мебель и упаковать остальную детскую одежду в коробки, готовясь к переезду. Они решили продать всё, включая машину, и улететь в Сиэтл, взяв с собой самый минимум одежды и туалетных принадлежностей. Сьюзен уже собрала кое-какую одежду, а потом уехала из дома в Вулкане и направилась обратно к Шелби. Сестра Кеннета Айрин подарила ей несколько вещей большого размера, которые подошли бы для беременных, и это было практически всё, что было у Сьюзен в доме Шелби. Она собиралась вернуться туда, чтобы упаковать вещи и привести всё в порядок перед переездом.

Она объяснила Кеннету, что несколько дней не сможет уехать. По её словам, ей нужно поехать в Пайквилл, чтобы обсудить условия получения выплаты, которую ей задолжало ФБР. Кроме того, она надеялась, что ФБР может поместить её под программу защиты свидетелей. Тогда в Сиэтле их могла ждать совершенно новая жизнь. Если бы это было так, их жизнь пошла бы намного спокойнее.

Но почувствовав, что Сьюзен больше никуда не денется, Кеннет стал всё чаще приставать к ней у Шелби, обвиняя в том, что она спит с другими мужчинами и напивается, постоянно обзывая шлюхой и никудышной матерью. В конце концов Сьюзен стало противно, и она отказалась от переезда в Сиэтл с Кеннетом. Она поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет.

В отчаянии ей пришлось придумать новый план. 30 мая 1990 года она попросила Шелби отвезти её в Департамент здравоохранения округа Пайк, где у неё взяли анализ мочи для теста на беременность. Затем они с Шелби отнесли положительный анализ Рону Пулу в офис ФБР. Шелби заметила, что Сьюзен по-особенному постучала в дверь, когда они приехали. Штаб-квартира ФБР находилась уже на новом месте — на пятом этаже Первого национального банка Пайквилла. Поднимаясь в лифте, Сьюзен рассказала Шелби о работе Рона в ФБР: тот два с половиной года работал под прикрытием в Чикаго, 8 месяцев в Сент-Луисе и был агентом более 8 лет. Она сказала, что Рон хороший парень, который не похож на агента ФБР.

Когда Пул открыл дверь, Шелби, которая никогда его не видела, не могла поверить, какой он большой — агент Пул был выше 180 см ростом и весил почти 140 кг. Шелби удивила и его манера одеваться – он выглядел неухоженным. Сьюзен сказала, что он занимается какой-то работой под прикрытием. Пул не стриг волосы, и Шелби вспоминает, как не поверила, что перед ней агент ФБР.

Как только девушки вошли в офис, Сьюзен показала Рону тест на беременность, с гордостью сказав, что, по мнению Департамента здравоохранения, ребёнок должен родиться в ноябре. Рон взглянул на бланк с положительным результатом и различные брошюры, которые Сьюзен получила о разумном питании во время беременности и специальной программе дополнительного питания для детей раннего возраста, и его первой реакцией было:

— Эй, а это круто! Пойду сделаю копии и оставлю у Марка на столе, чтобы он мог посмотрел, когда вернётся!

Пул так разволновался из-за беременности, что оставил девушек наедине со всеми файлами ФБР, а сам исчез на несколько минут, позже сказав им, чтобы они никогда и никому не говорили, что он это сделал. Разложив копии положительных результатов беременности на столе Патнема, Пул предложил девушкам присесть.

— Это ребенок Марка, Рон. Как, по-твоему, мне его назвать? Как насчет "Марк", если родится мальчик, или "Маркелла", если родится девочка?

Пул только рассмеялся и подмигнул Шелби.

— Господи, только не называй ребенка Маркеллой, — поддразнила Шелби.

Шелби показалось, что Пул прекрасно знал об их романе, но не подавал виду. Даже когда Сьюзен пошутила, что Марк обрюхатил её, и заставила Рона и Шелби посмеяться над этим, рассказав подробности своей сексуальной жизни и о “приборе” Марка так, что сестра смутилась.

Шелби нервничала, но Сьюзен начала описывать дом Марка, и Рон сказал, что однажды был там с женой. Он добавил, что ему не нравилась Кэти Патнем, потому что он подслушал, как они с Марком высмеивали его вес. Он никогда больше не навещал их. В целом, Шелби сочла Пула достаточно привлекательным.

Наконец он сказал, что Патнем должен вернуться в Пайквилл 5 июня, и перед отъездом девушек пообещал, что попросит Патнема всё уладить. Позже полиция подтвердит, что Пул отправил копии положительного результата беременности и брошюры по дородовому уходу по почте Патнему в отделение ФБР в Майами.

Затем, по иронии судьбы, всего за два дня до возвращения Патнема в Пайквилл, Сьюзен подралась с Шерри Джастис, бывшей девушкой Локхарта "Кошачьего Глаза". Это дало ей реальную причину потребовать защиты, и она была уверена, что Марк и Рон помогут ей выбраться из Фриберна.

Рассказав Шелби о случившемся, она позвонила Рону Пулу, который приехал на следующий день, чтобы сфотографировать разбитое окно машины Сьюзен. Шелби сфотографировала разорванную ярко-розовую блузку Сьюзен (она была разорвана в клочья), показала её Пулу, как только он приехал, и сохранила, чтобы позже показать полиции.

Конечно, Сьюзен могла использовать это как предлог, чтобы сбежать из Фриберна. Действительно Кеннет Смит утверждает, что она постоянно звонила в офис ФБР и утверждала, что её жизнь в опасности, говорила, что люди во Фриберне избивают её и бросают ей камни в окна, но всё это не было правдой.

По словам Кеннета, в день ссоры с Шерри он видел, как Сьюзен разорвала на себе блузку, взяла осколок разбитого стекла и порезала себе ногу. Он сказал, что Сьюзен хотела заставить ФБР думать, что с ней обошлись действительно жестоко, хотя на самом деле она пострадала не так уж сильно.

— Она хотела, чтобы они думали, будто она пострадала больше, чем было на самом деле, — утверждает Кеннет. — Она пыталась попасть под программу защиты свидетелей. Вот почему она порезалась стеклом. Я не мог в это поверить, когда увидел. Но она делала это всё время. В течение нескольких месяцев она хранила упаковку бинтов в бардачке машины и накладывала их перед поездкой в Пайквилл. Я знал, для чего это нужно.

И не только Кеннет заметил отчаянные попытки Сьюзен привлечь к себе внимание. Её брат Бо также утверждает, что Сьюзен часто притворялась, что находится в опасности, в надежде, что это поможет ей выбраться из Фриберна:

— Однажды мимо проехал грузовик, и кусочек гравия с железнодорожного полотна попал в окно гостиной. Сьюзен побежала, позвонила Марку и сказала, что какой-то банковский грабитель бросил кирпич ей в окно. Она убеждала его, что её жизнь в опасности, и пыталась и меня в этом убедить, хотя я своими глазами видел, что произошло. Я видел, что это был лишь кусочек гравия, но она не хотела слушать правду, а хотела, чтобы я купился на её историю. На самом деле, она просто хотела попасть под программу защиты свидетелей.

Не мытьём, так катаньем, тестом на беременность и дракой с Джастис Сьюзен завоевала сочувствие Рона Пула, а также заставила его поклясться связаться с ней, как только Марк приедет в город. К этому времени Пул уже был у неё на коротком поводке. Она так часто жаловалась ему на финансовые проблемы, что он даже согласился встретиться с ней в "Druthers", ресторане в Мете, городке на полпути между Фриберном и Пайквиллом, чтобы дать немного денег на дородовые расходы. На той встрече Рон пообещал, что Марк уже согласился разобраться с беременностью, как только вернется в Пайквилл. И всё же Шелби одолевали сомнения; Рон Пул больше походил на роль отца ребёнка Сьюзен, чем Марк Патнем.

Глава 11

В понедельник, 5 июня, Марк Патнем после двухчасовой поездки из аэропорта Хантингтона, Западная Вирджиния, выехал на шоссе 23 через Пейнтсвилл, штат Кентукки, и быстро запетлял по горам на арендованном "Ford Tempo". Дороги были скользкими от дождевой воды. Он добрался до Пайквилла в рекордно короткие сроки, поскольку нужно было уладить множество дел по подготовке к судебному разбирательству.

Весь день шёл дождь, а Сьюзен периодически звонила Рону в офис ФБР, чтобы узнать, прибыл ли Патнем. Пул сказал ей, что Марк в курсе положительного результата теста на беременность. Он пообещал, что позвонит, как Патнем покажется на пороге.

Сьюзен не видела Марка с тех пор, как он уехал из города в апреле. Она нервничала, так как гадала о его реакции, когда он увидит её, столь заметно округлившуюся. Ей не терпелось поскорее добраться до Пайквилла. Она не была там со времени того же теста на беременность.

Примерно в 18:00 Рон Пул позвонил Шелби и попросил подозвать Сьюзен.

— Угадай, кто только что вошёл? — сказал он ей со смешком.

— Кто? Марк? Дай ему трубку, — взвизгнула Сьюзен.

Она была уверена, что Марк пригласит её к себе в мотель, но, к её большому разочарованию, он, казалось, не был рад слышать её. На самом деле он поспешил закончить этот разговор по телефону. Она успела лишь рассказать ему о побоях от Шерри Джастис. Он выслушал, но никак не прокомментировал. Позже она рассказала Шелби, что он вёл себя так, словно она ничтожество, даже не отреагировав на её историю. Он утверждал, что у него много работы по делу об угонщиках и он слишком занят, чтобы увидеться с ней. Прежде чем положить трубку, он пообещал, что скоро перезвонит ей, затем повесил трубку, прежде чем она успела возразить.

Конечно, Сьюзен была разочарована. Она хотела увидеть его немедленно, и как только повесила трубку, приняла душ и надела один из совершенно новых нарядов Шелби. Шелби пыталась отговорить её от поездки в Пайквилл, но Сьюзен была полна решимости увидеться с Марком. Она попросила Шелби помочь ей уложить прическу и накраситься.

Было 21:00, по-прежнему шёл дождь, туман покрывал горы густой серой пеленой, когда Сьюзен позвонила Рону Пулу домой (он проживал недалеко от Пайквилла, на берегу Джонс-Крик) и сообщила, что Марк попросил её приехать в мотель "Landmark". Пул посоветовал ей подождать до утра. Он утверждал, что дороги слишком опасны, видимость практически нулевая, заодно уже поздно.

Но Сьюзен настаивала, чтобы Рон немедленно заехал за ней, потому что Марк хотел, чтобы она была в Пайквилле немедленно. После некоторых упрашиваний она, наконец, уговорила Пула забрать её у почтового отделения Фриберна. Он сказал, что будет там к 22:30.

Сьюзен и Шелби ждали за круглым деревянным столом. Они напряжённо сидели на стульях, не отрываясь взглядами от больших часов на обшитой панелями стене. Сьюзен продолжала отпускать шутки о Роне и своей беременности, чтобы разрядить напряжение. Айк находился в гостиной, валялся на диване с пультом от спутникового телевидения. Будучи на 21 год старше Шелби, он всё больше раздражался взрывами смеха и хихиканьем, доносившимися из соседнего помещения. На следующее утро Уордам нужно было 6 часов ехать в Луисвилл по делам, и Айку хотелось, чтобы в доме было тихо.

Шелби не сказала Айку, что Сьюзен собирается в Пайквилл. Он никогда бы не согласился отпустить её, зная, что она едет туда с одной целью — повидаться с Патнемом. Айк хотел, чтобы Сьюзен держалась подальше от Патнема и ФБР. С его точки зрения, всё это дело плохо пахло. Поэтому Шелби наврала Айку, что сестра будет ночевать у Пэм, соседки, которая жила дальше по улице.

Когда Сьюзен пришло время уходить, она раскрыла зонтик и направилась к почтовому отделению.

Она простояла у входа полчаса, затем её подобрал Рон. Он отвез её в мотель "Landmark" и зарегистрировал, оставив данные своей банковской карты, чтобы гарантированно оплатить счёт. Оставшись в номере, Сьюзен не стала приводить себя в порядок. Она немедленно позвонила Марку и пошла к нему в номер.

Мотель "Landmark", современная фотография

На следующий день Томми Эстеп, друг Сьюзен и Кеннета, позвонил Шелби, пытаясь найти Сьюзен. Томми и его жена знали о её романе с Патнемом. Они даже знали, что Сьюзен беременна от него, и предложили приютить её в своём доме в Висконсине — предложение, надо которое Сьюзен задумывалась в моменты отчаяния перед возвращением Марка.

Когда Сьюзен позвонила сестре из мотеля в среду, 7 июня, Шелби передала сообщение от Томми, в котором говорилось, что Эстеп хочет встретиться с ней и Кеннетом в Принстоне, Западная Вирджиния – была запланирована доставка наркотиков. Потом она спросила о Марке.

— Я затронула тему алиментов и всего, что связано с ребёнком, — сказала Сьюзен, — но он не хочет и слышать. Он ничего не хочет мне давать.

— Ну, по-моему, ты занимаешься самообманом. Если он не собирается давать тебе никаких денег, тогда чего ты там делаешь? Езжай домой.

Но Сьюзен только рассмеялась.

— Сьюзен, пусть Рон отвезёт тебя домой. Уезжай оттуда. Давай я приеду и заберу тебя. А когда вернешься домой, не говори о Марке. Забудь о нём, выброси из головы, — умоляла Шелби.

Сьюзен несколько раз звонила Шелби из мотеля "Landmark" за время своего 4-дневного пребывания там. Она рассказала, как занималась любовью с Марком и о том, какое у него великолепное тело. Она рассказала о Роне, и они посмеялись над весом Рона. Она упомянула, что у неё хороший номер, и в одном разговоре сказала, что складывает одежду Марка и звонит из его номера. Сьюзен также рассказала Шелби, что Рон купил ей красивые шорты, бело-голубой костюм от "Кентукки Уайлдкэтс".

— Скажи Монике, что вернусь домой и отдам его ей, — сказала Сьюзен. — Ей он точно понравится!

Моника — дочь Шелби.

В первых разговорах со Сьюзен Шелби говорит, что сестра никогда не упоминала об угрозах Марку. В первые дни в "Landmark" она ничего не говорила о том, что обратится в ФБР или средства массовой информации. Она ясно дала понять, что Марк продолжает отрицать своё отцовство и отказывается платить алименты или давать ей какие-либо деньги на медицинские обследования. Сьюзен сказала, что он разозлился из-за её отказа делать аборт.

Однако Шелби начала беспокоиться о безопасности Сьюзен. Она подозревала, что Марк может сделать что-то такое, чтобы она потеряла ребёнка. Но Сьюзен ничего не боялась. Очевидно, её больше пугало, что её может найти Кеннет, чем гнев Марка. Для Сьюзен настоящей угрозой был Кеннет. Она считала, что он застрелит её, если узнает, что она с Марком в Пайквилле.

— Можешь узнать, как там дети, Шелб? — попросила Сьюзен сестру.

— Ну, конечно. Я только вчера видела их. Я же говорила тебе, у них всё просто отлично. Они с Кеннетом.

— Знаешь, Шелби, ты ужасно добра ко мне, и я люблю тебя, но так боюсь возвращаться туда, встречаться лицом к лицу с Кеннетом, Шерри и всеми остальными. Хотелось бы забрать куда-нибудь детей и уехать от Кеннета, уехать оттуда. Ты можешь пообещать мне, что убедишься, что Кеннет позаботится о моих детях?

— Да, конечно, Сьюзи. Но почему бы тебе не попросить Марка отвезти тебя домой сегодня вечером? Тебе больше нечего там делать.

— Я знаю. Марк сегодня вышел из комнаты в слезах. Он направлялся на встречу с Томом Селфом, это федеральный прокурор. Мы с Марком много спорили из-за ребёнка и увлеклись.

— Ну, дуй домой!

— Нет, он обещал продолжить разговор после возвращения, и я уверена, что он включит меня в программу защиты свидетелей.

В тот же день Рон Пул взял Сьюзен с собой на прогулку в округ Летчер. Пул раздавал свидетелям какие-то бумаги и взял её с собой только для того, чтобы вывести из номера в мотеле. По словам Шелби, в тот день шёл сильный дождь, и она была удивлена, что Рон направился к уличному телефону-автомату, позвонил ей и попросил забрать Сьюзен. Рон сказал Шелби, что Марк был в ярости из-за того, что Сьюзен остановилась в "Landmark".

— Приезжай и забери сестру.

Шелби показалось, что Рон немного беспокоится за Сьюзен, но ей никогда не приходило в голову, что звонок Пула мог быть бессознательным криком о помощи.

— У меня машина в ремонте, Рон. Там чинят тормоза, и я не могу сегодня приехать в Пайквилл, — сказала она ему.

Но едва повесив трубку, Шелби задумалась и начала беспокоитьсяза Сьюзен. Шелби никогда не встречалась с Марком Патнемом, но знала, что Сьюзен может любого довести до белого каления. Она боялась за возможную реакцию Патнема, если Сьюзен зайдет с ним слишком далеко.

В четверг, 8 июня, Сьюзен дважды звонила Шелби из мотеля, и в последнем разговоре Шелби умоляла сестру вернуться домой, уехать от Патнема.

— Я так и сделаю, — сказала Сьюзен. — Я попрошу Марка привезти меня обратно сегодня вечером или утром.

* * *

Прошли пятница и суббота, а Шелби ничего не слышала от Сьюзен. К этому времени она уже была до смерти встревожена. Она уже хотела позвонить в номер Марка в мотеле, но решила, что, возможно, Сьюзен и Марку нужно побыть наедине, чтобы во всем разобраться.

К воскресенью, 11 июня, Шелби по-прежнему ничего не слышала от Сьюзен. Она настолько расстроилась, что плохо себя почувствовала и слегла в постель. Она не могла избавиться от ощущения, что произошло что-то ужасное, и если что-то случилось с сестрой, она чувствовала свою вину. Она подговорила Сьюзен поехать в Пайквилл и подстрекала её добиваться выплаты алиментов на ребёнка.

Шелби не могла обсудить свои страхи с мужем, потому что солгала ему. Ей оставалось только ждать у телефона и молиться.

В воскресенье вечером телефон Шелби зазвонил ровно в 17:00. Она помнит время, потому что смотрела на красные огоньки цифрового будильника. Звонил Рон Пул.

— Эй, твоя сестрица вернулась домой? — спросил он.

— Господи, нет! Я не видела и не слышала её с четверга! — прошептала Шелби.

— Она уже должна быть дома, — сказал Пул.

— Разве ты её не привез?

— Нет. Я думал, что Марк привез её к тебе!

— Нет. Я вообще не видела Сьюзен и ужасно за нее беспокоюсь. Если она вернулась, то может быть у Кеннета.

— Хорошо, проверь — и я тебе перезвоню. Я начинаю немного беспокоиться за неё, — небрежно сказал Пул.

Шелби повесила трубку и позвонила Кеннету, но оказалось, что Сьюзен не видели в Вулкане уже несколько дней. Она попыталась выяснить, не сделал ли он чего с ней, но Кеннет говорил, что вообще не в курсе, где сейчас Сьюзен.

Шелби ещё не знала, что, когда Рон Пул зашёл в номер Сьюзен в пятницу, 9 июня, то забрал её одежду, сумочку и косметику из мотеля. Когда Пул позвонил Шелби по поводу Сьюзен в воскресенье, он не упомянул, что обнаружил одежду Сьюзен Смит в номере.

Следующим утром, в понедельник, 12 июня, Пул снова позвонил Шелби. На этот раз он говорил быстро и, казалось, был очень обеспокоен исчезновением Сьюзен.

— Сьюзен пропала, не могу её найти, — сообщил Пул. — Её одежда была в мотеле в коричневом бумажном пакете. Она оставила её в своём номере. Я справился у горничной, но она сказала, что Сьюзен не сдавала ключ от номера.

— Её одежда была в бумажном пакете? — голос Шелби дрогнул.

— Да. И теннисные туфли, и косметика. Там же было и гостиничное полотенце. Горничная нашла её расческу на раковине. У тебя есть какие-нибудь предположения, где она может быть?

— Ну, Томми Эстеп звонил сюда на днях и говорил, что у них назначена встреча в Принстоне. Как думаешь, Марк мог привести её туда?

— Не знаю. Может быть, именно там она и находится? Спрошу у него.

— Хочешь сказать, Сьюзен оставила всю одежду там, мотеле? Фиолетовый костюм тоже там?

— Да.

— Тогда во что же она оделась? Подожди, она сказала мне, что ты купил ей новые шорты от "Кентукки Уайлдкэтс". Может быть, она их надела?

— Нет, они тоже лежат в пакете.

— Если все её вещи в пакете, во что, чёрт возьми, тогда одета Сьюзен?

— Не знаю. Может быть, она одела что-то из одежды Марка, встретилась с Эстепами, обкурилась и убежала.

— Тогда во что она обута? Ты сказал, что её кеды тоже в пакете, верно?

— Да.

— А ты покупал ей ещё что-то из одежды, Рон?

— Нет, но, может быть, она заработала немного денег и сама купила себе одежду и обувь. Кто знает?

— А как насчет её сумочки? Она тоже там?

— Да. Её сумочка, косметика — всё было в номере.

— А мои часы? Я дала ей поносить свои часы!

— Они в сумочке.

— Ну, тут что-то не вяжется… Она сбежала и оставила свою сумочку, Рон? Она бы никогда такого не сделала!

— Ну, прямо сейчас я больше ничего не знаю, Шелби.

— Что ж, тебе лучше задать Марку несколько вопросов. Может быть, Марк знает, где она?

В течение следующих трёх дней Рон Пул почти ежечасно звонил Шелби и спрашивал о Сьюзен Смит, но у той никаких данных не было. Как ни странно, Марк Патнем не звонил. До этого он звонил Сьюзен из Флориды. Сейчас он находился в Пайквилле и провёл с ней несколько дней в мотеле, но не пытался связаться с ней. Шелби заподозрила, что Марк где-то прячет Сьюзен или возможно, даже отправил её во Флориду.

В среду Пул сказал Шелби, что они с Патнемом пошли поесть, и он расспросил Марка об исчезновении Сьюзен. Патнем утверждал, что в последний раз видел Сьюзен в среду, 7 июня, но Шелби не поверила, потому что Сьюзен звонила ей из номера мотеля Марка в четверг, 8 июня. В тот день Сьюзен рассказала, что Марк уехал из номера весь в слезах. Шелби поняла, что Марк лжёт, и сказала об этом Рону. Она спросила Пула, действительно ли он задавал Патнему вопросы.

— То есть вы сели, и ты задал Марку вопрос? — спросила Шелби.

— Мы с Марком поговорили об этом, — ответил Рон. — И он сказал, что Сьюзен собиралась с Томми Эстепом повидаться с кем-то в Чикаго. Он предложил отвезти её в Принстон, но она якобы отказалась.

— Нет, такого не может быть. Как Сьюзен доберётся до Принстона? Она же без машины. Рон, скажи Марку, чтобы связался со мной по телефону. Сьюзен уже целую неделю нигде не видно.

Видимо, Пул передал об их разговоре Патнему, и на следующий день у Шелби зазвонил телефон. На линии был Марк Патнем. Он пытался говорить спокойно, но Шелби слышала панику в его голосе.

— Сьюзен там? — спросил Патнем.

— Нет, Сьюзен здесь нет, Марк. Я как раз у тебя и хотела спросить: где она? Сьюзен должна быть с тобой, но она не вернулась домой. Что происходит?

— Ну, я только знаю, что Сьюзен собиралась поехать с Эстепами. Я предложил, чтобы Рон или я подбросил её до Принстона, но она отказалась. Сказала, хочет ехать сама, потому что думала, что я могу арестовать их за хранение всех этих тяжёлых наркотиков. Я велел ей обязательно позвонить мне, когда доберется туда, но она так и не звонила.

— А как она собиралась попасть в Принстон? Кто-то её забрал?

— Наверное, Эстепы её забрали и подбросили до туда.

— Откуда им известно, что она в Пайквилле? Я им этого не говорила, Марк.

— Наверное, Сьюзен звонила им отсюда. Разве ты не говорила ей, что они звонили тебе в поисках её? Она мне так говорила на днях.

— Да, звонил Томми Эстеп, но он сказал, что не хочет ехать сюда. Он хотел, чтобы она сама приехала к нему в Принстон.

— Ну, наверное, она договорилась с ними, пока я был в Лексингтоне. Больше я ничего знаю. Я не знаю, когда она ушла, потому что, когда я вернулся, её уже не было. Мы не виделись со среды. Она сказала мне, что если поедет, то на некоторое время останется там, в Чикаго.

— Что ж, спасибо, что позвонил, Марк.

— Сьюзен должна позвонить мне сюда, в Пайквилл, так что дам знать, когда получу от неё весточку.

— И попроси её, пожалуйста, позвонить мне! Я ужасно волнуюсь!

— Я скажу ей, чтобы она позвонила тебе, как только она выйдет на связь. Надеюсь, с ней всё в порядке, Шелби. Уверен, что с ней всё в порядке.

На мгновение звонок Патнема успокоил Шелби, но через некоторое время она задумалась над несоответствиями в его ответах и испугалась больше, чем когда-либо. Она закурила и принялась расхаживать взад-вперёд, пытаясь всё хорошенько обдумать. Казалось странным, что Сьюзен вдруг сбежала. Кроме того, что ей делать в Чикаго? В этом не было никакого смысла. Эстепы жили в Милуоки. По идее, она могла остаться разве что с ними. Сьюзен больше никого не знала в Чикаго.

А как она могла попасть в Принстон? Томми Эстеп тогда категорически отказывался ехать во Фриберн, так с чего бы ему вдруг захотелось проделать весь этот путь до Пайквилла, затратив на него лишний час езды? Сьюзен всегда встречала Эстепа где-то в Западной Вирджинии; Эстеп никогда не ездил в Пайквилл. И Шелби просто не верила, что сестра могла сбежать с Эстепами, ничего не сказав об этом. Последнее, что говорила Сьюзен — что Марк собирается отвезти её домой. Она не упоминала об Эстепах.

Мысль о том, что Марк мог что-то сделать Сьюзен, приходила Шелби в голову, но она попыталась отогнать её. Однако прошел ещё один день, а от сестры не было никаких вестей. Шелби снова забеспокоилась о Сьюзен. Ей приснилось, что Сьюзен лежит на дне колодца, что она распростерта на кровати в мотеле — голая, мёртвая. К этому времени Шелби была совершенно растеряна. Она не могла уснуть. Она не могла есть. Она не могла выбросить Сьюзен из головы.

В последующие дни Шелби продолжала приставать к Рону Пулу с просьбой найти Сьюзен. Она была уверена, что Марк Патнем знал, где находится сестра, а поскольку Патнем по-прежнему находился в городе, она не хотела отпускать его без ответов на некоторые вопросы. Если он включил Сьюзен в программу защиты свидетелей, Шелби хотела знать об этом.

Когда она позвонила в офис ФБР около 9:00 14 июня, она услышала голос Патнема на заднем плане.

— Рон, как ведёт себя Марк? Не замечаешь ничего подозрительного? — спросила Шелби.

— Нет, насколько я могу видеть, нет. Марк, Сьюзен ведь так и не звонила, не так ли? — крикнул Пул.

— Пока нет, — сказал Патнем.

По тону Рона Пула она поняла, что в присутствии Патнема он не собирался слишком распространяться, поэтому подождала час и перезвонила Пулу снова. На этот раз Рон был в офисе один.

— Рон, что мне делать? — спросила она. — Позвонить в полицию или как? То есть, прошло уже больше недели!

— Вот что я тебе скажу. Позвони-ка ты лучше Терри Халсу, нашему руководителю, и скажи, что Сьюзен пропала. Я дам тебе номер в Луисвилле.

— Думаешь, он может знать, где она?

— Не знаю, — сказал Пул.

— Ему известно, что Сьюзен беременна от Марка?

— Вряд ли. Ты поговори с ним. Подожди несколько минут, я скажу ему, чтобы он ждал твоего звонка.

Шелби в панике набрала Халсу. Он ответил немедленно, и она начала криком рассказывать Халсу о романе Марка и Сьюзен, о том, что Сьюзен беременна, и обвинять Марка в её исчезновении. Халс был в ярости и наорал на Шелби по телефону, что только обострило ситуацию.

— Я хочу заявить о пропаже сестры и о том, что в последний раз она была с Марком Патнемом. Она была осведомителем. У них был роман в течение двух лет. Она беременна…

— Эй, эй, эй, юная леди, помедленнее. Прежде чем ты продолжишь, я что-то слышал, что твоя сестрица спала в Пайквилле со всеми подряд, — напомнил ей Халс.

— Послушай, приятель, ты с ней даже не знаком. А я говорю тебе, что она пропала, и её нет уже несколько дней. И я думаю, что Марк Патнем, возможно, что-то с ней сделал. Я думаю, он мог даже убить её.

— Знаешь, что я сделаю, когда твоя сестра появится? Я устрою ей обследование, чтобы выяснить, от кого ребёнок, и если он от Марка Патнема, мы примем меры. Мы заплатим за обследование — когда она появится, хорошо? Это всё, что мы можем сделать.

— Но её надо найти, — настаивала Шелби.

— Ну, как я уже сказал, если она появится, то через пару недель мы сделаем анализ, и если ребенок от Патнема, мы позаботимся об этом, — и Халс замолчал.

— Хорошо, поговорим позже.

Шелби повесила трубку в состоянии замешательства. Было очевидно, что Халс ей не верит а также что-то знает о Сьюзен. Возможно, он даже был в курсе того, что происходило между ней и Марком.

Шелби перезвонила Пулу.

— Он не захотел со мной разговаривать. Он вёл себя так, словно Сьюзен какая-то старая крыса-информатор, которая несёт всякие небылицы, а Марк – просто мистер Совершенство! И что мне теперь делать? — воскликнула Шелби.

— Ну, наверное, тебе лучше позвонить в полицию штата Кентукки и сообщить о пропаже человека. Наверное, другого выхода нет. Возьми карандаш, я продиктую тебе номер, — сказал ей Пул.

— Слушай, а где ты, говоришь, нашёл её одежду? У сестры были мои бриллиантовые серьги. Ты нашел их?

— Нет, я не видел никаких серёжек. Я должен оставить её одежду здесь, Шелби, чтобы передать полиции.

— А можно мне хотя бы часы вернуть?

— Нет. Нужно всё сохранить.

Агент Пул так и не рассказал Шелби, что в тот день, когда он забрал вещи Сьюзен Смит из мотеля "Landmark ", он оплатил счета за два номера, забронированных на его имя в мотеле: номер 224 — с 5 по 9 июня, и номер 230 — с 17 мая по 9 июня. Однако номера Патнема это не касалось. Согласно полицейскому протоколу, Патнем проживал в номере 126 с 5 по 25 июня.

Звонок Шелби Уорд в полицию штата Кентукки был зарегистрирован 16 июня в 10:52 с подачей заявление о пропаже человека. Отчёт был передан детективу Ричарду Рэю. Проработав в полиции более 20 лет, Рэй работал с Патнемом над делом Мака Локхарта. Он перезвонил Шелби в тот же день в 12:00 и выслушал всё, что сказала Шелби. Первым подозреваемым стал Патнем.

По телефону детектив Рэй составил заявление Шелби относительно поездки Сьюзен в Пайквилл с Роном Пулом 5 июня. У Шелби была истерика, её голос срывался на крик, и Рэю приходилось постоянно успокаивать её, чтобы выудить полные данные.

Сначала Шелби рассказала ему, что у Сьюзен находилась в номере мотеля, что она на пятом месяце беременности от агента ФБР Марка Патнема, у которого тоже был там номер. Она объяснила Рэю, что Сьюзен хотела добиться от Марка алиментов на ребёнка, что она хотела сдать анализы, доказывающие, что ребёнок от Марка, потому что тот всё отрицал. Шелби сказала, что сестра встречалась с Патнемом около двух лет, и в январе 1989 года у неё случился выкидыш, и тот ребёнок тоже был от Марка. Рэй также узнал, что Сьюзен часто оставалась у Патнема, пока его жена была в отъезде, и что она возвращалась во Фриберн в одежде Марка. Он узнал, что Марк как-то взял Сьюзен покататься вокруг одного из озёр в этом районе и вёл себя как-то дико, когда они обсуждали беременность Сьюзен. Шелби ясно дала понять, что Патнем напугал Сьюзен, и она считает, что он способен что-то сделать сестре.

Рэй сделал пометку, что Патнема следует официально допросить. А Шелби говорила ему, что агент Рон Пул поддерживает с ней контакт и тоже пытается найти Сьюзен. Она настаивала на том, что Сьюзен связалась бы с ней или с детьми, если бы с ней всё было в порядке. Она сказала, что сестра никогда раньше не сбегала, затем потребовала, чтобы агент Патнем прошёл проверку на детекторе лжи.

Детектив Рэй, офицер полиции с высокими наградами, заверил Шелби, что по всем Соединённым Штатам будет разослан соответствующий информационный бюллетень о пропаже человека, и пообещал помочь найти Сьюзен Смит. Он попросил Шелби держать его в курсе, если она получит известия от сестры. Но проходили недели, а Шелби так и не получила известий ни от Сьюзен, ни от полиции. Её единственным реальным контактом с правоохранительными органами был Рон Пул, который отрабатывал ложные зацепки в районе Фриберна.

Через 3 дня после первого звонка Шелби в полицию, 19 июня 1989 года, Сьюзен Смит официально объявили в розыск. В тот день детектив Ричард Рэй связался с Томми Эстепом в Милуоки. Эстеп сказал, что не видел Сьюзен. Он объяснил, что незадолго до исчезновения Сьюзен разговаривал по телефону с Шелби Уорд и сообщал, что приезжает в Принстон, но Сьюзен ему не перезвонила. Эстеп сказал Рэю, что Кеннет Смит недавно звонил ему, как и агент ФБР. Оба мужчины пытались найти Сьюзен Смит.

Затем 20 июня в 12:30, всего за несколько дней до предполагаемого возвращения Марка Патнема во Флориду, детективы Кеннет Слоун и Ричард Рэй опросили агента Патнема в Федеральном здании в Пайквилле.

Во время краткого опроса Патнем рассказал детективам, что уехал из Пайквилла в апреле 1989 года в связи с переводом во Флориду. Он сказал, что Сьюзен Смит была его осведомителем, свидетелем против Карла “Кошачьего Глаза” Локхарта, и он знаком с ней около двух лет, но не работал с ней с осени 1988 года. Он также упомянул, что подруга Локхарта, Шерри Джастис, избила Сьюзен на глазах у брата. Патнем сказал, что Сьюзен заплатили 9 тыс. долларов за её услуги свидетелем и осведомителем, и в свое время ей выдали 4 тыс. долларов из этой суммы, чтобы она переехала куда-нибудь в другое место, но она этого не сделала.

Патнем добавил, что показания Сьюзен против Кошачьего Глаза и её работа по другому банковскому ограблению, в котором замешан Пит Бланкеншип, создавали ей проблемы дома. Патнем также заявил, что Кеннет Смит звонил ему домой и жаловался, что он и Дэн Бреннан "использовали" Сьюзен, а также Кеннет звонил его жене и говорил, что её муж “трахает” Сьюзен, но Сьюзен поговорила с Кэти и всё опровергла. Патнем сказал, что поддерживал связь со Сьюзен, что звонил ей из Флориды, “чтобы спросить, как она”.

Патнем признался полиции, что Сьюзен рассказала ему о своей беременности за две недели до перевода в Майами, но утверждал, что она не говорила ему, кто отец ребёнка. Он сказал, что она “трахается с Роном Пулом или Гэри Дэвисом” (Дэвис, офицер службы пробации США, когда-то был близким другом Патнема), и рассказал, что когда Сьюзен прибыла в мотель "Landmark" 5 июня, они обсуждали с ней возможность сделать аборт. Патнем предложил ей подбросить денег на аборт, но Сьюзен не захотела. Он утверждал, что хотел пощупать ей живот, но Сьюзен отскочила. По словам Патнема, агент Пул привёз Сьюзен в Пайквилл на ту встречу ради одного задания под прикрытием, но у Сьюзен “возникли из-за этого проблемы дома”. Он сказал, что Кеннет обвиняет агента Дэна Бреннана и его самого в проблемах Сьюзен дома.

Затем он рассказал детективам, что Сьюзен Смит позвонила ему в номер в 02:30 ночи 7 июня, разбудив после возвращения из поездки в Лексингтон. Она связалась по телефону с несколькими наркоторговцами из Чикаго и собиралась встретиться с ними в Принстоне, Западная Вирджиния. Он предложил поехать с ней туда на случай каких-либо проблем, но Сьюзен хотела поехать одна. Затем он сказал, что вернулся в Лексингтон в четверг, 8 июня, а когда вернулся, около 2:00 ночи, его осведомитель, “Чарли”, который остановился в мотеле, сказал ему, что “девушка” (Сьюзен) уже уехала. Патнем заявил, что с тех пор он ничего не слышал о Сьюзен, хотя агент Пул пытался найти её. Он добавил, что Пул разрешил Сьюзен остаться в мотеле столько, сколько она сочтет необходимым.

Он отрицал, что Сьюзен когда-либо говорила, что беременна от него, и выразил готовность сотрудничать в деле о пропаже человека любым возможным способом. По его словам, его не было в мотеле в пятницу, потому что днём он присутствовал на судебном слушании, а вечером пошёл в кино на "Дом у дороги". Патнем добавил, что в субботу утром Рон Пул спросил, не видел ли он Сьюзен, но он не знал, где она, а только то, что она упомянула каких-то парней из Чикаго, “амигос”, и латиноамериканского полицейского, с которым торговала наркотиками. Патнем разговаривал с полицией спокойно и вышел с высоко поднятой головой.

23 июня Ричард Рэй допросил агента Рона Пула, который рассказал совершенно другую историю. Он утверждал, что Сьюзен ездила в мотель “Landmark” с единственной целью обсудить свою беременность и ни разу не упоминала о какой-либо работе "под прикрытием". Он сказал Рэю, что отвёз Сьюзен в мотель, ”чтобы они с Марком могли во всём разобраться", что он снял для неё номер, "чтобы ей не пришлось за это платить”. Пул сказал, что Сьюзен уехала в четверг, 8 июня, “где-то вечером”, и утверждал, что не знает, где она была или кто увёз её из мотеля. Он разговаривал с Патнемом 13 июня в 13:00, и Патнем сказал, что готов пройти проверку на детекторе лжи, когда им это понадобится. Пул не сообщил им ничего такого, что Рэй мог бы использовать для повторного вызова Патнема на допрос. На данном этапе у него были связаны руки.

Затем 6 июля полиция штата Кентукки связалась с заместителем шерифа Бертом Хэтфилдом, который сказал, что знаком со Сьюзен Смит и что она помогала ФБР в делах об ограблении банков. Хэтфилд также знал, что Сьюзен была беременна, и сказал, что ребёнок от Марка.

Затем полиция проверила медицинскую и стоматологическую карты Сьюзен и обнаружила, что после выкидыша в январе 1989 года доктор Сон Кимом в Южном Уильямсоне, штат Кентукки, провёл ей расширение и выскабливание. Записи также показали, что она сдала тест на беременность в Департаменте здравоохранения округа Пайк, и на момент исчезновения была почти на пятом месяце. По словам доктора Мэри Фокс из Департамента здравоохранения, Сьюзен должна была родить 19 ноября 1989 года.

12 июля Шелби позвонила в полицию штата Кентукки в Пайквилле и снова потребовала, чтобы агент Марк Патнем прошёл проверку на детекторе лжи. К сожалению, она получила уклончивые ответы на свою просьбу.

— Нам придётся какое-то время подождать, — сказал ей офицер. — Нам нужны доказательства. Сейчас у нас пока только куча ложных зацепок.

К этому времени Шелби была разочарована и уверена, что правоохранительные органы отказываются заниматься Марком Патнемом.

Затем, ни с того ни с сего, полиция штата Кентукки вдруг занялась самой Шелби. Её вдруг попросили пройти проверку на детекторе лжи, чтобы оправдаться. Полиция намекнула, что она и Сьюзен, возможно, затеяли какую-то игру, что они, возможно, прячут Сьюзен, чтобы втянуть Патнема в неприятности. Это стало шоком для Шелби, но она согласилась пройти тест на детекторе лжи, потому что готова была практически на всё, чтобы ускорить расследование.

22 августа, когда Шелби Уорд отправилась в управление полиции штата Кентукки для прохождения проверку на детекторе лжи, она сидела в комнате лицом к зеркальной стене. Шелби всё больше нервничала по мере прохождения полиграфа, прислушиваясь к движению иглы по бумаге на аппарате, который стоял прямо за её спиной. Шелби не помнила всего теста, который так и не приобщили к полицейским материалам, но была уверена, что имя Марка Патнема ни разу не всплыло.

Когда тест закончился, Чарльз Хайнс, экзаменатор, подтвердил, что Шелби говорила правду и не знает, где её сестра.

— Я хочу, чтобы Марк Патнем прошёл проверку на детекторе лжи. Вы сказали, что проверите его в течение недели, — выпалила Шелби полиции, когда услышала, что успешно прошла тест.

— Мы займёмся этим, но нам нужно разобраться с Кеннетом Смитом, — ответил один из детективов.

Шелби настаивала, что Кеннет Смит ничего не сделал сестре, что ему ничего не известно о поездке Сьюзен в мотель "Landmark".

Но полиция думала иначе.

Согласно их стратегии расследования, Кеннет Смит был главным подозреваемым, потому что его считали ревнивым бывшим мужем. Шелби узнала от полиции о заявлении Патнема, что Смита не устраивала работа Сьюзен осведомителем, поэтому они подозревали Смита в исчезновении Сьюзен. Кроме того, Кеннет Смит, похоже, скрывался от закона. Его не смогли найти, и это задерживало полицейское расследование.

Однако если Кеннет Смит и прятался, никто его, по словам Шелби, особо и не искал. Он с детьми по-прежнему обретался в районе Фриберн и его окрестностях, проживая с Теннисом Дэниэлсом и с братом Роем. По иронии судьбы, пока полиция якобы “разыскивала” Смита в течение 5 месяцев, по словам его родных, он отбывал домашний арест за вождение в нетрезвом виде. Вынужденный носить электронный браслет, он был прикован к дому и живущему по соседству Билли Джо Дэниелсу. Если бы он отошёл более чем на 50 м от соответствующего устройства в телефоне, на станции мониторинга раздался бы звуковой сигнал и приехали бы приставы.

Это придаёт некоторую достоверность жалобе Шелби, что полиция несерьёзно отнеслась к розыскам Сьюзен. В подразделении больше занимались другими делами, и прошло несколько месяцев, прежде чем они вплотную сосредоточились на исчезновении Сьюзен.

— Она просто была не настолько важной птицей, чтобы они ради неё пошевелили булками, а тут ещё этот Марк Патнем – "важняк" из ФБР, которого они боялись допрашивать, — позже объяснила Шелби.

В то время ей не приходило в голову, что у полиции штата Кентукки имелась специальная процедура, которой необходимо было придерживаться, прежде чем вызывать Патнема на допрос. Они должны были предпринять все необходимые шаги, собирать максимум улик и устранить других возможных подозреваемых, прежде чем всерьёз браться за Патнема в качестве главного подозреваемого. В конце концов, у полиции штата Кентукки почти не было весомых доказательств: ни трупа, ни свидетелей. Нужно было быть достаточно уверенным в своих подозрениях, прежде чем выдвигать такое серьёзное обвинение против федерального агента.

Шелби, по-прежнему ежедневно общавшаяся с Роном Пулом, напомнила ему, что в одном из последних телефонных разговоров с сестрой Сьюзен упомянула, что они с Марком уехали из мотеля и отправились в Вирджинию оформлять какие-то документы. Шелби подумала, что Сьюзен, возможно, в Вирджинии; Марк мог спрятать её там. Но Рон сказал ей, что расспрашивал Марка о поездке в Вирджинию, но Патнем отрицал, что Сьюзен куда-либо с ним ездила.

Патнем, уже вернувшийся на работу во Флориду, неоднократно подтверждал полиции штата Кентукки, что готов “в любое время” прилететь ради проверки на детекторе лжи. Тем временем Рон Пул не смог ни найти Сьюзен, ни вытянуть из Марка ничего полезного, а заодно на него пала тень от исчезновения Сьюзен.

В какой-то момент Пул сказал Шелби:

— Знаешь, на меня уже тут начинают косо смотреть. Каждый раз как я говорю Марку о полиграфе, он меняет тему. Я сказал ему, что сам готов пройти проверку на детекторе лжи, и попросил его тоже пройти эту проверку, чтобы можно было продолжить расследование, но Марк только отмахнулся…

Глава 12

К концу августа Шелби поняла, что для поисков сестры не делается ничего. В гневе и отвращении она позвонила капитану полиции штата Кентукки Гэри Роузу и пригрозила обратиться в СМИ, если Патнем не пройдёт проверку на детекторе лжи. Роуз объяснил ей, что для проведения тщательного расследования нужно больше времени, и попросил потерпеть.

Но Шелби настаивала:

— Ну, а почему нельзя показать фотографию Сьюзен по телевизору? Так всегда делают, когда кто-то пропадает!

Капитан Роуз оставался непреклонен. Он сказал, что полиция штата находится в постоянном контакте с ФБР и что любое освещение в прессе обесценит всю их работу.

Гэри Роуз, капитан полиции штата Кентукки

Но Шелби на это не купилась. Она выяснила, что в прокуратуре округа Пайк ничего не знают о деле Сьюзен Смит, и полагала, что Роуз сознательно им не занимается. Она жаловалась, что полиция штата Кентукки тянет время, и настаивала на том, чтобы газеты напечатали фотографию Сьюзен — по крайней мере, это было бы уже что-то, убеждала она.

Роуз сказал Шелби, что нужно сначала проверить Кеннета Смита на детекторе лжи, а потом уже вызвать Марка Патнема. В конце концов, сказал он, Шелби передала полиции фотографии Сьюзен, всю в грязи, и информацию об ордере, который Сьюзен получила на Кеннета в мае 1989 года. По словам Роуз, Кеннет Смит считается главным подозреваемым, и его до сих пор не проверили на детекторе лжи. Кеннет Смит должен приехать в Пайквилл для проверки на детекторе лжи, напомнил он ей.

В последующие месяцы казалось, что ничего особенного не делается для ускорения розысков Сьюзен Смит. Периодически Шелби звонил полицейский диспетчера из Пайквилла и спрашивал, знает ли она, где Кеннет, видела ли она его. Шелби не могла понять, почему не могут найти Кеннета Смита. Ей казалось, что полиция только тянет время.

Шли месяцы, Шелби ждала, что кто-нибудь позвонит и даст какие-то ответы. Она была не в состоянии сосредоточиться ни на чём другом. В отчаянии она закрыла свой салон красоты и подсела на антидепрессанты. Она вызывала в воображении образы Сьюзен, отчаянно пытаясь поверить, что сестра жива. И она не теряла контакта с Роном Пулом. В какой-то момент Пул позвонил ей и сказал, что был у гадалки. Та сказала ему, что Сьюзен “где-то далеко-далеко”. Звонок Пула несколько обнадёжил Шелби. Она подумала, что Сьюзен, возможно, просто прячется и может в любой момент появиться.

В смятении Шелби думала, что сходит с ума, и начала ходить к психологу, говоря, что одержима желанием найти Сьюзен. Сестра уже начала ей сниться: вот Сьюзен взбирается по склону, тянется к ней, а затем снова проваливается в темноту, прежде чем Шелби успевает её схватить. Действительно, жизнь Шелби превратилась в один сплошной кошмар, которому не виделось конца.

Тем временем брат Сьюзен, Билли Джо, тоже неустанно разыскивал Сьюзен: расспрашивал, показывал незнакомым людям фотографию Сьюзен, проверял, была ли она в Вирджинии или Западной Вирджинии. Он даже следовал за машинами через границы штатов всякий раз, когда замечал внутри кого-то, похожего на Сьюзен. Вскоре несколько человек из Фриберна придумали истории о том, что видели его пропавшую сестру, что только усугубило ситуацию. Слишком много людей из этого района хотели сыграть свою роль в драме о пропавшем человеке. Слишком многие утверждали, что что-то знают, а на самом деле лгали.

К середине ноября 1989 года, когда Сьюзен должна была родить ребенка от Патнема, Шелби была почти уверена, что сестра мертва. Между тем полиция, к её возмущению, почти ничего не предпринимала. Каждые несколько недель ей звонили из полиции со словами, что обновляют дела, и спрашивали, получала ли Шелби известия от сестры.

— Нет, не получала, — раздраженно отвечала Шелби. – Вроде, это ваша задача её искать.

Затем, как раз когда приближался день Благодарения, произошло нечто странное, изменившее дело и почти остановившее расследование: поступило сообщение о том, что Сьюзен Смит несколько раз звонила Джози Торп, одной из своих подруг во Фриберне.

Когда Торп рассказала, что Сьюзен звонила и спрашивала о Кеннете и детях, новость разошлась по долине Таг подобно лесному пожару. Как только Шелби услышала это, она сама поехала и расспросила Торп.

— Я слышала, тебе звонила Сьюзен! Это правда, Джози?

— Она назвалась Сьюзен, — подтвердила Торп.

— Ты спрашивала Сьюзен, почему она мне не звонила? — спросила Шелби.

— Она сказала, что у неё твоя цепочка и твои серьги. Она боялась, что ты рассердишься на неё, поэтому собиралась немного подождать перед звонком тебе, — ответила Торп.

— О чём она говорила? Ты знаешь, где она?

— Нет, когда я спросила, где она, она повесила трубку.

— Зачем она тебе звонила? — выспрашивала Шелби.

— Она сказала, что оставила какую-то одежду в мешке для мусора у тебя дома, какие-то брюки на резинке, достаточно большие для меня. И сказала, что у неё есть немного оранжевого лака для ногтей, который ей не нужен. Она велела мне заехать к тебе и сказать, чтобы ты отдал мне этот мешок. Она сказала, что я могу его забрать.

Когда Торп упомянула оранжевый лак для ногтей, Шелби пришла неожиданная мысль, что Сьюзен действительно жива. Насколько она помнила, никто другой не знал об этом ужасном оранжевом лаке для ногтей. Должно быть, звонила правда Сьюзен.

Сердце Шелби бешено колотилось, когда она помчалась домой звонить Рону Пулу, всё время вспоминая, как они со Сьюзен смеялись над этим лаком для ногтей. Шелби высмеивала Сьюзен за то, что та красила им ногти перед встречами с Марком. Вскоре Сьюзен выбросила лак в мешок со старой одеждой, сказав Шелби, что та была права, цвет ей не идёт.

И как только Рон Пул узнал о звонке Торп, он отправился к Джози домой и расспросил её о лаке для ногтей и одежде, но не узнал ничего насчёт местонахождения Сьюзен. После короткого разговора Пул дал Торп свою визитку, сказав ей связаться с ним, если девушка перезвонит.

Затем поступил ещё один звонок от “Сьюзен Смит”. На этот раз Торп заверила звонившую, что с Кеннетом и детьми всё в порядке — Джози объяснила “Сьюзен”, что заходила повидаться с ними накануне. “Сьюзен” упомянула статуэтку лебедя, которую она подарила Торп, спросив, по-прежнему ли Торп ставит цветы в ту фарфоровую фигурку. Торп снова спросила, откуда “Сьюзен” звонит, но та ответила, что ей не разрешают говорить. Она взяла с Торп слово не рассказывать полиции или кому-либо ещё о её звонках.

Однако Торп всё же позвонил Шелби, которая обо всём рассказала Пулу. Он решил, что следует установить магнитофон на телефон Торп, и на следующий день привез его во Фриберн. Шелби быстро подъехала к Торп и подключила аппарат, несколько раз объяснив, как с ним работать. После установки магнитофона, Торп больше не поступало звонков от “Сьюзен”.

Когда Шелби спросила Рона Пула о том, известно ли Марку Патнему о прослушке, Рон сказал:

— Да, я рассказал ему о поступивших звонках и что мы установили на телефон диктофон. Марк просто сказал ”угу" и сменил тему разговора.

— Вот глупендра! — выругалась Шелби. — Разве ты не понял, что за этими звонками мог стоять Марк!

Но Пул не стал развивать эту вероятность, а сказал Шелби сообщить о звонках в полицию штата Кентукки. Шелби немедленно позвонила Гэри Роузу. Когда полиция связалась с Торп, та согласилась поговорить с детективом по телефону. В разговоре выяснилось, что телефонного номера Торп не было в городском справочнике, так как телефон появился у неё всего около 6 месяцев назад. Торп утверждала, что никогда раньше не разговаривала со Сьюзен по телефону, но голос звучал, как у Сьюзен. Она сказала, что ей поступило 3 или 4 звонка, каждый с интервалом примерно в месяц, от женщины, которая назвалась Сьюзен Смит. Торп сказала, что “Сьюзен Смит” никогда долго не говорила по телефону, всего пару минут, и добавила, что женщина никогда не упоминала детей или каких-либо других родственников по имени.

Торп также сообщила полиции, что “Сьюзен Смит” сказала, что оставила немного лака для ногтей и свитер у сестры, и сказала, что Торп может забрать их, объяснив, что женщина “не будет на связи, чтобы самой позвонить Шелби”.

Как позже утверждал Роуз, звонки “Сьюзен Смит” привели к приостановке расследования, потому что в ноябре Шелби Уорд позвонила ему в “полной убеждённости”, что Сьюзен жива.

— Шелби основывалась на том, что Джози Торп упомянула о том лаке для ногтей и одежде, о которых никто другой не мог знать, — сказала Роуз. — Шелби даже высказалась за отмену розыска.

Однако Шелби категорически отрицает утверждения Роуза.

— Я действительно подумала, что Сьюзен жива, — призналась она, — но не говорила прекратить розыски. Я хотела найти Сьюзен.

В любом случае из-за звонков “Сьюзен Смит” расследование отложили до Рождества. Полиция штата Кентукки полагала, что это, вероятно, звонила Сьюзен, и их гипотеза подтвердилась, когда незадолго до Рождества поступил ещё один звонок от "Сьюзен Смит”. Этот звонок поступил к Хелен Пратер, знакомой Сьюзен из Фриберна.

Как только семья Сьюзен узнала о звонке, Рон Пул и Билли Джо Дэниелс отправились к Пратер, чтобы расспросить Хелен. Пратер сказала Пулу, что голос звонившей был похожа на Сьюзен. Звонившая назвала её сына по имени. Хелен призналась, что не была уверена, что звонившая была Сьюзен, и сообщила, что, когда она спросила, откуда та звонит, звонившая повесила трубку. Пул и Бо Дэниелс уехали от Пратер в состоянии замешательства. Бо начал верить, что Сьюзен жива, но когда он спросил мнение Пула, тот не дал ему прямого ответа.

К середине декабря 1989 года, на фоне телефонных звонков и ходивших по Фриберну слухов, что Сьюзен Смит видели в Мэтьюане, в Фелпсе и в других близлежащих городах, все в семье Сьюзен верили, что она жива и скрывается с Марком Патнемом и новорождённым ребенком.

Но когда в Рождество не было ни звонка, ни открытки от Сьюзен, её родственники весьма огорчились. Сьюзен была не из тех, кто забывает о родственниках, особенно о детях, на Рождество. Тем не менее, если она находилась под защитой свидетелей, возможно, ей не разрешили выйти на связь, подумали они. Никто в семье не знал, как работает программа защиты свидетелей.

Что касается полиции штата Кентукки, то там даже не были уверены, что было совершено какое-то преступление. Насколько они понимали, Сьюзен Смит могла просто сбежать. Шелби Уорд и Марк Патнем оба рассказывали о её запланированной встрече с наркоторговцами в другом штате.

У полиции были только чужие утверждения, что Сьюзен спала с Патнемом, но доказательств не было. Подозрений Рона Пула, что роман продолжался, было, конечно, недостаточно. И даже если бы у Патнема действительно была любовная связь с Сьюзен, от этого он не становился подозреваемым в убийстве.

В довершение всех проблем с расследованием, полиция не смогла выяснить позицию ФБР по этому вопросу. Хотя ФБР находилось в постоянном контакте с Роном Пулом, полиции не сообщили, проводит ли Пул официальное или неофициальное расследование. Пул рассказывал обо всём уклончиво, а полиция почти не сотрудничала с ФБР.

— Рон много чего делал здесь, пытаясь найти Сьюзен, но никто из ФБР не сообщил нам, что работает над этим официально. Рон делал много телефонных звонков, мы об этом знали, — сказал капитан Роуз. — Позже мы узнали, что он не проводил для ФБР никакого официального расследования.

25 января 1990 года сержант Дон Гилл связался с Инес Холл из мотеля "Landmark Inn" и получил копию счёта за номер, который Сьюзен Смит снимала в июне 1989 года. Из этого номера было сделано только три междугородних звонка, и все – на номер Шелби Уорд. Он также выяснил, что за номер заплатил Рон Пул. Гилл позвонил Шелби и сказал ей:

— Это дело сейчас является первоочередным. Я кое-что накопал, и, насколько понял, подозревать надо всех!

Гилл намекнул, что имело место “прикрытие”, и пообещал проверить роль каждого в этом деле, поклявшись “докопаться до правды”.

Однако вскоре после звонка Гилла Шелби обнаружил, что его перевели из Пайквилла в другой участок, и расследование продолжилось без него.

Детективы из полиции Кентукки опросили горничную "Landmark" Джорджию Энн Литтл, которая сказала, что Сьюзен большую часть времени не выходила из номера и что после ухода Сьюзен она нашла сумочку и пакет с одеждой и косметикой. Инес Холл, портье на стойке регистрации, рассказала полиции, что Рон Пул забрал вещи Смит с собой, когда покидал мотель 9 июня 1989 года.

В конце января 1990 года Кеннета Смита нашли, и он добровольно отправился в Пайквилл пройти проверку на детекторе лжи и сделать заявление о своей бывшей жене. В своих показаниях детективу Рэю Кеннет сказал, что был женат на Сьюзен три с половиной года и жил с ней после их развода до марта 1989 года. Он заявил, что она работала с агентом Марком Патнемом по делу об ограблении банка с участием Локхарта "Кошачьего Глаза" и часто ездила в Пайквилл, предположительно, ради работы с Марком или за наркотиками.

Кеннет также рассказал, что Сьюзен рассказывала об отношениях с Марком и что он трижды звонил жене Патнема с рассказами об их романе. Всего за несколько дней до исчезновения Сьюзен, утверждал Кеннет, та приехала в Вулкан, и они решили снова жить вместе. Но с тех пор он якобы больше её не видел. По словам Кеннета, примерно за 3 недели до исчезновения Сьюзен сказала ему, что беременна. Она сказала, что обсуждала беременность с Марком и якобы тот согласился выплачивать алименты.

Кеннет заверил полицию, что не знает, где Сьюзен, но Джози Торп что-то о ней слышала и пришла к нему домой, потому что Сьюзен хотела, чтобы она поцеловала и обняла детей. Он сказал, что ничего не делал Сьюзен, и, по его мнению, она жива и находится во Флориде с Марком Патнемом.

После того, как Кеннет сделал заявление полиции, он прошёл проверку на детекторе лжи в Пайквилле — и провалил её.

Полиция сочла тест недействительным после того, как Кеннет признался, что принимал перед обследованием валиум. Его попросили пройти тест заново, и 29 января Кеннет согласился пройти повторную проверку на полиграфе, но на этот раз во Франкфурте, штат Кентукки, где лейтенант Фил Вудс, один из лучших полиграфологов штата, должен был провести с ним два теста.

По окончании тестов Вудс сказал детективу Кеннету Слоуну, что, несмотря на то, что Смит ранее принял немного валиума, он считает его “хорошим реактором”, и, по его мнению, Смит не сказал полной правды во время теста. Так что теперь Кеннет оказался под подозрением. У него больше не было возможности доказать свою невиновность.

Кеннет живо вспоминает, что Вудс был убежден, что это он убил Сьюзен. Фактически, во время допроса Вудс придвинул стул, сел на него задом наперёд, пристально посмотрел Кеннету в глаза, а затем рассказал ему, как и почему тот якобы убил свою бывшую жену:

— Ты, блин, лгал всю дорогу, — заявил ему Вудс. — Почему бы тебе просто не признаться и бросить прикидываться. Каждый в определённый момент ломается. Ты просто узнал, что она спала с Патнемом, не смог этого вынести и убил её.

— Я сказал чёртову правду, — огрызнулся Кеннет.

— Каждый в определённый момент ломается, и ты не исключение. Никто не смог бы с этим смириться — я, наверное, тоже. В какой момент ты сломался?

— Я не сломался.

— Почему бы тебе не снять камень с души? Я знаю, ты хочешь кому-нибудь открыться. Одно ведёт к другому. Сначала ты дал ей пощечину, потом набросился на неё — ты можешь вспомнить? Ты её утопил?

— Говорю тебе, я ничего ей не делал!

— Ну же, в какой момент ты сломался? — продолжал повторять Вудс.

— Я ничего не делал Сьюзен! Я говорю правду! Чего еще тебе от меня надо? – огрызался Кеннет.

По возвращении из Франкфурта Кеннету стало очевидно, что полиция пытается повесить исчезновение Сьюзен на него. Он был в бешенстве, потому что считал, что полиция должна допрашивать Патнема, а не его.

Тем не менее 21 февраля Кеннет прошёл третью проверку на полиграфе, на этот раз в Пайквилле. Чтобы он не принимал никаких наркотиков, которые могли бы повлиять на результаты, в ночь перед тестированием его поместили в местный мотель под охрану.

Хотя результаты третьей экспертизы были признаны неубедительными, Хайнс сказал капитану Роузу, что, по его мнению, Кеннет говорит правду и не имеет никакого отношения к исчезновению Сьюзен. Так Кеннет Смит выпал из фокуса расследования.

Теперь подозреваемым номер один стал специальный агент Марк Патнем.

* * *

До конца января 1990 года Патнем заверял своего руководителя Терри Халса, что готов “при необходимости” пройти проверку на детекторе лжи. Он был в курсе расследования в Пайквилле, но сохранял хладнокровие и вёл себя так, будто его это интересовало лишь постольку-поскольку. Обычно он был слишком занятрасследованием дел о наркотиках и другими операциями ФБР в Майами, чтобы обстоятельно обсуждать с кем-либо исчезновение Сьюзен.

Однако когда полиция штата Кентукки в начале февраля официально потребовала, чтобы Патнем прошёл проверку на детекторе лжи, он уклонился от их звонков и внезапно отказался сотрудничать. Это был официальный ответ, пришедший капитану Гэри Роузу через Терри Халса 2 февраля 1990 года.

В этот момент подозрения Ричарда Рэя относительно Патнема подтвердились. С самого начала расследования Рэй считал, что перевод Патнема как-то связан с беременностью Сьюзен и её исчезновением. Рэю также было интересно, почему Рон Пул казался таким обеспокоенным произошедшим и оставался на постоянной связи с Шелби Уорд. Знал ли Пул, что Патнем сделал с Сьюзен? У Рэя не было ответов, но он знал, что Патнем явно не самый "белый и пушистый" во всей этой истории.

После отказа Марка Патнема приехать в Кентукки на допрос, капитан Роуз позвонил майору Джерри Ловитту, командиру отделения полиции в восточном Кентукки, и попросил оформить ему командировку. Роуз и Ловитт были хорошими друзьями. Командир отделения неофициально следил за делом Сьюзен Смит, но продолжал считать, что Патнем, должно быть, стал невинной жертвой слухов и сплетен.

— Долгое время я слушал всё, что рассказывал мне капитан Роуз, и пребывал в недоумении, когда впервые услышал об этом, как и все остальные, — сказал Ловитт. – То есть, вот у нас агент правоохранительного органа номер один, который должен служить для всех нас примером, и вот какая-то молодая девушка, которую все называют неуравновешенной. Естественно, первой мыслью будет, что она просто куда-то сбежала.

Но в начале февраля, когда Роуз сообщил ему о внезапном нежелании Патнема сотрудничать и о собственных подозрениях относительно молодого агента, Ловитт убедился, что Патнем что-то сделал Сьюзен Смит. Однако без трупа нельзя было открыть дело об убийстве и предъявлять какие-либо обвинения Патнему.

— Пока у нас не будет трупа, у нас ничего нет, — сказал Ловитт Роузу.

В рамках расследования дела о пропаже человека полиция связалась с Донной Чарльз, подругой Сьюзен. Во время допроса Чарльз рассказала полиции, что была с Сьюзен Смит 7 или 8 раз, когда Сьюзен встречалась с Марком Патнемом. Чарльз сказала, что она с Сьюзен ездила в офисе ФБР к Рону Пулу, Марку Патнему и Дону Лафферти, судебному приставу. Она намекнула, что ей известно о романе Марка и Сьюзен, но не сообщила никаких подробностей.

5 февраля Чарльза Троттера, свидетеля по делу об угоне автомобилей, вызвали к капитану Гэри Роузу и лейтенанту Полу Мейнарду в Пайквилл. Троттер, которого поселили в мотеле "Landmark Inn", когда Сьюзен Смит была там в июне 1989 года, рассказал полиции, что проживал в мотеле в течение 5 месяцев, в том числе 2 месяца после исчезновения Сьюзен.

Он вспомнил день, когда Рон Пул привез Сьюзен в мотель и зарегистрировал её, вспомнил разговор с Марком о ней, и Марк сказал ему, что Сьюзен собирается съезжать. У него не сложилось впечатления, что Марк “затевал” со Сьюзен, но явственно помнит, что она “заигрывала” с Марком. Марк признался Троттеру, что Сьюзен часто звонит ему в номер.

Троттер сказал, что однажды утром, когда Патнем уходил пообщаться с Томом Селфом, Марк сказал ему, что Сьюзен пришла в его комнату и, возможно, сделала оттуда несколько телефонных звонков. Троттер сказал, что никогда не видел, чтобы кто-нибудь разговаривал со Сьюзен, кроме Марка Патнема и Рона Пула. Он не помнил, чтобы говорил Марку, что девушка ушла или что её сумочка осталась в номере.

Троттер рассказал полиции, что видел, как Рон и Сьюзен выходили из банка напротив офиса ФБР 8 июня в 09:00. Около полудня того же дня Троттер выглядывал из окна своего мотеля и видел, как Рон подъезжает к офису мотеля вместе с Сьюзен. Она осталась в "Бронко", а Пул вышел из машины с квитанцией в руке и затем заехал в мотель. Вскоре после этого Пул вышел один и уехал на своем "Бронко".

Троттер рассказал полиции, что видел Сьюзен Смит в мотеле тем же вечером. Он не знал, что она беременна. Он сказал, что горничная забрала кое-какие вещи из номера Сьюзен после того, как его освободили.

Троттер не утверждал, что ему известно о какой-либо нечестной игре со стороны ФБР, но Джорджия Энн Литтл, горничная, позже передала слова Троттера, сказанные ей, когда Сьюзен пропала:

— Они убрали её! — выдохнул он.

6 марта в Национальную службу информации о преступности поступил сигнал по телетайпу. У автомагистрали 75 в Теннесси обнаружили неопознанную женщину. Останки имели некоторое сходство со Сьюзен Смит, поэтому доктору Ричарду Грину из Пайквилла было предложено составить стоматологическую карту Сьюзен Смит. Затем Ричард Рэй связался с Шелби, чтобы узнать, можно ли установить личность.

— У найденной женщины были накладные ногти, — сказал детектив Рэй. — Сьюзен носила накладные ногти?

— Нет, — ответила Шелби. — У Сьюзен красивые ногти. У неё не было необходимости делать накладные.

Молодая женщина на автомагистрали оказалась очередным ложным следом.

К середине марта 1990 года полиция штата Кентукки была, наконец, готова приступить к расследованию дела Патнема, но теперь оказалось, что ФБР от сотрудничества отказывается и позволяет им самостоятельно расследовать дело Патнема. Полиция связалась с Джоном Полом Раньоном, прокурором округа Пайк, и предоставила ему полный отчёт о расследовании дела Сьюзен Смит. Раньон, который за свою карьеру адвоката закрыл более 200 дел об убийствах, мог дать полиции какой-нибудь ценный совет.

Однако Джон Пол Раньон напомнил детективам округа Пайк, что даже если Патнем пройдёт проверку на детекторе лжи, и полиграф покажет, что он виновен, в штате Кентукки результаты такой проверки не допускаются в качестве доказательства в суде, а могут быть лишь методом расследования. Без тела и при наличии только косвенных улик дело против Патнема обречено на провал.

Джон Пол Раньон, прокурор штата Кентукки

И только в конце марта, через 9 месяцев после исчезновения Сьюзен, Раньон позвонил Шелби Уорд, чтобы договориться о встрече рано утром в своём офисе в Пайквилле с сотрудниками полиции штата Кентукки. Ей сказали, что никто из ФБР не будет присутствовать на встрече, потому что ФБР официально не занималось этим расследованием. На встрече присутствовали Шелби Уорд, Гэри Роуз, Ричард Рэй и Пол Мейнард — все из полиции штата Кентукки. Они проговорили в огромной библиотеке Раньона больше часа.

Раньон, высокий, импозантный седовласый мужчина, 28 лет занимал должность прокурора штата. Он был человеком с большим влиянием в восточном Кентукки. Полиция верила, что если кто-то и может вывести их из тупика, так это Раньон. Этот полностью уверенный в себе человек при любой возможности рассказывал окружающим, что ходит на охоту с губернатором Кентукки, и любил напоминать, что во время Второй мировой войны ему прокололи ухо в соответствии с флотской традицией при пересечении Китайского моря.

Во время первой встречи Шелби рассказала Раньону о романе Сьюзен с Патнемом и о беременности. Прокурор мгновенно откинулся на спинку стула, посмотрел на капитана Роуза и молвил:

— Кто-нибудь когда-нибудь пробовал проследить за Марком во Флориде — посмотреть, куда он ходит и что делает?

— Нет, нам такая мысль и в голову не приходила, — признался Роуз.

— Тогда почему бы этого не сделать? Отправим кого-нибудь проследить за ним и посмотреть, что он задумал.

Когда встреча Шелби с Раньоном закончилась, прокурор пообещал взять дело под свой контроль и попросил Шелби связаться с ним, если она что-нибудь услышит от Сьюзен.

— А как насчёт Марка Патнема – он будет проходить полиграф? — спросила Шелби перед уходом.

— Мы займёмся этим, — сказал Раньон.

— Перед уходом Джон Пол говорил о том, что позвонит Херальдо Ривере^[11], если ФБР не сдвинет дело с мёртвой точки, — вспоминает Шелби.

Пока она была наверху в библиотеке с Раньоном и полицией, её брат Билли Джо, ожидавший внизу в вестибюле, услышал звонок, поступивший от Рона Пула. Секретарша в приемной сказала:

— Извините, агент Пул, прокурор сейчас на совещании.

Когда Шелби вышла к Билли Джо, он сразу же рассказал ей о звонке, и женщина испугалась от мысли, что за ней следят.

— Я чувствовала, что Пул следит за каждым моим шагом, — заявила она. — Как будто за мной постоянно наблюдали.

В апреле, в качестве последнего средства, Шелби позвонила сестре Карле Дин в Портер, штат Техас. Карла сказала, что не видела Сьюзен, но Шелби продолжала говорить полиции, что, возможно, Сьюзен скрывается у неё, а Карла, возможно, “прикрывает” Сьюзен. Фотографию Сьюзен Смит отправили в офис шерифа округа Монтгомери, штат Техас, 16 апреля 1990 года. В ответе из Техаса значилось, что офицеры проверили указанный адрес, но Дины переехали и их невозможно найти.

Тем временем Джон Пол Раньон получал противоречивые сообщения. Шелби была непреклонна в отношении романа Сьюзен с Патнемом, однако местная полиция утверждала, что у Сьюзен были интрижки и с другими мужчинами в Пайквилле. Раньон знал, что Сьюзен была не столь порядочна, какой её выставляет Шелби, и подозревал, что Сьюзен, возможно, убили, потому что она использовала беременность для шантажа Патнема.

Более того Раньон считал, что ФБР не имеет права игнорировать это расследование. Ему не нравилась мысль, что Бюро возводит стену, долго использует своего осведомителя, заставляет её свидетельствовать в суде против опасного преступника, а затем игнорирует её исчезновение. Раньон размышлял о том, к каким последствиям приведёт новость о романе агента ФБР с осведомителем, если станет достоянием общественности. Он представил себе, как все судебные дела летят вверх тормашками, падают, как костяшки домино, из-за дела Патнема/Смит. В любом случае, с момента исчезновения Сьюзен Смит прошло уже более 9 месяцев, и Раньон знал, что это уже не просто дело о пропаже человека, а серьёзная проблема, которую ФБР не могло просто замести под ковёр.

— ФБР просто игнорировало наше расследование, — позже сказал Раньон репортёру журнала. — Рон Пул имитировал бурную деятельность, но, чёрт возьми, никакого официального расследования со стороны ФБР не проводилось. Он не общался ни со мной, ни с кем другим.

Раньон рассказал в интервью, что “ФБР продолжало вводить полицию в заблуждение”. Наконец, он встретился с главным агентом из Луисвилля Терри О'Коннером, и они чуть не поругались. Раньон утверждал, что О'Коннер придерживался позиции "наша хата с краю", и пересказал свои слова агенту О'Коннеру:

— Я тогда сказал ему: "Послушай, это ведь ваше дело. Ваши люди замешаны в этом по самые уши. Если бы у одного из моих помощников вдруг исчез осведомитель, это было бы всё равно что на мой офис сбросили бомбу. Я бы всех проверил на детекторе лжи, перевернул бы весь офис вверх дном. А ваши бросили эту девушку на съедение волкам. И если вы в ближайшее время не сдвинете это дело с мёртвой точки, следующим к вам придёт кто-то вроде Херальдо Риверы”.

Терри О'Коннер, специальный агент ФБР в Луисвилле

Через несколько дней после разговора Раньона с О'Коннером специальному агенту Терри Халсу отправили отчёт полиции штата Кентукки о Сьюзен Дэниелс Смит, который он в конечном итоге переслал в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне.

Примерно полтора месяца спустя в Пайквилл прилетели два человека из Вашингтона, один — агент ФБР, другой — из министерства юстиции. Полиция штата Кентукки и Джон Пол Раньон обсудили с ними каждую деталь дела. Те вылетели обратно в Вашингтон и вернулись в Пайквилл 1 мая, чтобы начать совместное расследование дело ФБР и полицией штата Кентукки.

7 мая старшего специального агента Джима Хаггинса назначили ответственным за внутреннее расследование ФБР. Он стал отслеживать всех допросы и отчёты девяти других агентов ФБР, которых назначил для расследования этого дела. Сначала ФБР рассматривало это как похищение, потому что они не знали, что случилось со Сьюзен Смит. Если бы это было делом об убийстве, оно находилось бы в юрисдикции полиции штата, а не ФБР.

— Мы вмешались, потому что Патнем был нашим сотрудником, — объяснил Хаггинс. — Мы рассматривали это как похищение, потому что только так мы могли расследовать это дело. Другими словами, если бы тело нашли в Западной Вирджинии или каком-то другом штате, то это было бы квалифицировалось как похищение, так что мы воспользовались этой юрисдикцией, чтобы заняться этим делом.

В первый день работы Хаггинс отправился в мотель "Landmark Inn" в сопровождении специальных агентов ФБР Тима Адамса и Билла Уэлша. Горничную Джорджию Энн Литтл допросили повторно. Она сказала по сути то же самое, что и Ричарду Рэю.

Затем Хаггинс получил разрешение от владельца мотеля просмотреть записи. Он и его команда сообщили в полицию штата, что на имя Пула и Патнема были выписаны квитанции за 23 и 24 мая. Команда также сообщила, что на Патнема был записан номер 126 с 5 по 25 июня, а на Пула — номер 224 с 5 по 9 июня. В отчёте полиции штата Кентукки не упоминалось, что Хаггинс нашёл какие-либо записи о номере, который Пул снимал с 17 мая по 9 июня – номере 230, за который Пул заплатил более 1200 долларов наличными за 2 дня до отъезда Патнема из города.

10 мая Хаггинс связался с прокатной компанией "Hertz" и выяснил, что Патнем арендовал "Ford Tempo" 5 июня 1989 года. Он вернул эту машину 11 июня, потому что лобовое стекло треснуло, и взял другую "Tempo", которой пользовался до 25 июня.

Затем связались с Мэри Джун Бейкер, сотрудницей "Hertz", по поводу повреждения первого арендованного автомобиля, которым пользовался Патнем. Она рассказала, что, по словам Патнема, на шоссе 23 из впереди идущего грузовика выпал уголь и разбил ему лобовое стекло. Агент ФБР Уэлш отправился в Чарльстон, Западная Вирджиния, чтобы получить полные сведения. Вскоре тот самый "Ford Tempo" нашли и отправили на экспертизу в лабораторию ФБР в Вашингтоне.

Вскоре после этого команда Хаггинса подтвердила, получив копии телефонных счетов Сьюзен Смит, что между Фриберном и Флоридой было совершено множество звонков. Они также отметили большое количество звонков, сделанных из Фриберна в Пайквилл. Затем команда ФБР отправилась в Департамент здравоохранения округа Пайк и получила копию положительного теста Сьюзен Смит на беременность.

Теперь, когда к делу подключилось ФБР, несколько человек допросили снова, и копии записей получили во второй раз. Многое пришлось переделать. По мере активизации расследования над этим делом работало уже 18 человек: 10 из ФБР и 8 из полиции штата Кентукки.

Команда ФБР допросила Берта Хэтфилда и Айка Уорда, а также Джози Торп и Бо Дэниэлса, но у всех были достоверные версии. ФБР не смогло найти несоответствий. К настоящему времени всё, казалось, указывало на одного человека — специального агента Марка Стивена Патнема.

8 мая Ричард Рэй появился у дверей Шелби Уорд вместе со специальными агентами Сэмом Смитом и Томом Гейхартом. Мужчины сели у неё за кухонный стол и беседовали с ней около 4 часов, обсуждая каждую мельчайшую деталь о сделанных ей звонках, утверждениях Патнема и последних словах Сьюзен.

В конце интервью агент Сэм Смит обратился к ней и сказал:

— Шелби, я собираюсь спросить тебя кое о чём, но ты не обязана отвечать мне, если не хочешь. Как думаешь, где сейчас твоя сестра и что, по-твоему, с ней случилось?

— Я думаю, что моя сестра во Флориде, или же Марк убил её, — решительно сказала Шелби.

Шелби вручила Рэю пару мужских зелёных шорт и сказала, что они были на Сьюзен после встречи с Марком. Она сказала, что сестра тоже носила одну из рубашек Марка, но она осмотрела дом и не смогла её найти.

Когда Кеннета Смита наконец нашли и повторно допросили в ФБР, он повторил свою историю. Затем ему предъявили ордер на арест за кражу в Западной Вирджинии и доставили в тюрьму округа Минго в Западной Вирджинии.

Детектив Рэй тем временем связался с Келси Френдом-младшим и узнал о плёнках Кеннета Смита с доказательствами, что у его жены и агента ФБР был роман. Френд сказал, что ни он, ни его секретарь не прослушивали эти плёнки, что он хранил их некоторое время, а затем вернул Кеннету Смиту. Плёнки уже отсутствовали.

Примерно через неделю после своего визита к Шелби агенты ФБР отправились в Барренши-Крик и поговорили с родителями Сьюзен: Сидом и Трейси Дэниелс. Это было 16 мая, почти через год после исчезновения их дочери, и впервые с Дэниелсами связались по поводу её местонахождения. Они чувствовали себя совершенно оскорблёнными и намекали, что полиция уделяла пропаже Сьюзен не больше внимания, чем потерявшейся собаке. Дэниелсы не доверяли ФБР, полиции и всему расследованию, полагая, что сотрудники правоохранительных органов намеренно тормозили дело Сьюзен.

Робкими, дрожащими голосами они рассказали агентам, что не получали известий от Сьюзен с мая 1989 года. Команда ФБР спросила, есть ли у Дэниелсов расчёска Сьюзен, но родители не смогли её найти.

— Почему бы вам не поискать расчёску, которую Сьюзен оставила в мотеле? – посоветовал Сид.

Ему сказали, что одна из расчёсок Сьюзен хранилась в качестве вещественной улики. ФБР теперь понадобилась ещё одна. Сид не понимал хода их мыслей. Он не понимал, почему одной расчёски для волос недостаточно, и не понимал, почему им понадобилось так много времени, чтобы подключиться к поискам дочери. В конечном счёте у Сида не было ответов на вопросы ФБР, а только обвинения и собственные вопросы. Единственное, с чем агенты покинули дом Дэниелсов, был адрес сестры Сьюзен, Карлы Дин, которая проживала в Хамбле, штат Техас. Как оказалось, это был ещё один тупиковый след.

На протяжении всего расследования Хаггинс не был убеждён в причастности Марка Патнема к каким-либо правонарушениям, и высокопоставленный сотрудник ФБР никогда не думал, что настанет день, когда он обвинит коллегу-агента в преступлении.

— В данном случае я принял решение повидаться с Марком. Я думал, мы решим эту проблему, отмоем его, а потом найдём настоящего преступника, — сказал Хаггинс. — Я думал, что, безусловно, было много обстоятельств, которые указывали на Марка и с которыми нужно было разобраться, но я подумал, чёрт возьми, не могу поверить, чтобы агент когда-либо сделал что-то подобное.

Глава 13

Тем временем в Санрайзе, штат Флорида, у специального агента Марка Патнема дела складывались не слишком удачно. Кэти Патнем позже рассказала репортёру, что муж целый год страдал поносами. Она упоминала, что посреди ночи Марк мог начать царапать себе грудь, а когда она трясла его, он просыпался и в ужасе спрашивал:

— Я что-нибудь говорил?

Находясь на задании ФБР, Патнем ловил себя на том, что ведёт машину со скоростью под 200 км/час, а в голове у него всё как в тумане. Душевные страдания мешали работе, и, как сообщается, в середине допроса подозреваемого Патнем мог уже быть настолько взвинчен, что полностью терял линию допроса. Тем не менее никто в отделении ФБР в Майами не подозревал, что с Патнемом что-то не так, и никто там слышал о деле Сьюзен Смит.

Членам следственной группы ФБР не верилось, что Патнем способен совершить убийство, поэтому они старались не ставить его под подозрение без достаточной причины.

— Кто в здравом уме поверит, что агент ФБР убил собственного осведомителя? Я и сам чуть со стула не упал, когда такое услышал, — позже сказал Хаггинс. — Основываясь на прошлом Сьюзен Смит, мы все сначала подумали, что это полная чушь, но когда 7 мая все материалы оказались у меня на руках, я сказал ребятам, которых отобрал для этого дела: "Все мы понимаем, что расследуем дело коллеги-агента, но старайтесь не думать об этом, ребята. Относитесь к этому просто как к обычному делу. Надо просто докопаться до сути”.

16 мая агент Джим Хаггинс, детектив Ричард Рэй и лейтенант Пол Мейнард сели в самолёт в Лексингтоне и вылетели допросить Марка Патнема в офисе ФБР в Майами. До допроса, состоявшегося в тот день, Хаггинс утверждал, что всё, чем располагали следователи, это утверждения о романе Патнема со Сьюзен и его возможной причастности к её исчезновению. Они не могли обвинить агента ФБР без веских доказательств: трупа и свидетелей. Они по-прежнему работали над делом о пропавшем человеке, и досье на Сьюзен Смит, которое у них было, казалось, указывало на то, что она была способна просто сбежать в другой штат. Такое уже происходило с ней в прошлом.

Готовясь к допросу Патнема, Хаггинс не забывал, что Марк может отказаться сотрудничать. Он знал, что если такое произойдёт, дело, вероятно, останется нераскрытым.

Но Патнем согласился поговорить и во время 6-часового допроса с Хаггинсом и полицией штата Кентукки подробно рассказал о своих действиях в Пайквилле в июне 1989 года. Вспоминая трёхнедельный период времени почти минута за минутой, Патнем старался перечислить всё, что делал.

Один из вопросов, который сразу задал Хаггинс, заключался в том, почему Патнем отправился в Хантингтон, Западная Вирджиния, а не в Лексингтон, штат Кентукки, если у него была назначена встреча с Томом Селфом в Лексингтоне. Патнем объяснил, что аэропорт Хантингтон находится ближе к Пайквиллу, где проходил судебный процесс по делу угонщиков, и этот ответ удовлетворил Хаггинса.

Хотя Хаггинс знал, что Патнем встречался с Селфом в Лексингтоне почти каждый день, и лететь в Лексингтоне, вероятно, имело бы больше смысла, он сказал, что никогда не задумывался над этим вопросом. Затем, когда Патнем продолжил объяснять, что остановился в Пайквилле, а не в Лексингтоне из-за судебного разбирательства, утверждая, что было проще поехать в Лексингтон на встречу с Селфом, а затем вернуться в Пайквилл для судебного разбирательства, для агента Хаггинса это также показалось правдоподобным объяснением.

— Агентам ФБР часто приходится ездить туда-сюда по официальным заданиям. Поездка на два с половиной часа – обычное дело, — объяснил Хаггинс. — Если бы Патнем сменил место пребывания на Лексингтон, возникло бы много бумажной волокиты, проблемы с оплатой, а суд должен был состояться в Пайквилле, так что я даже не подумал, что тут может быть что-то не так.

— Я изо всех сил старался добиться нормальных ответов, — сказал Хаггинс. — Я не собирался склоняться в его пользу только потому, что он агент ФБР. Я просто позволил ему рассказать свою версию, и совершенно не нашёл в ней противоречий с тем, что я знал. Я не добился от него правды. Не в первый раз.

Джим Хаггинс сказал, что его манера допроса не была конфронтационной. Он не стал сразу задавать Патнему резких вопросов. Будучи опытным сотрудником, Хаггинс знал, что должен сохранять контроль, нейтралитет, превосходство и уверенность. Но он также должен был поддерживать беседу и непрерывную линию общения. Если бы Патнема пытались загнать в угол, он мог не рассказать всей информации или вообще отказался говорить.

16 мая 1990 года Патнем отрицал, что имел какую-либо связь с Сьюзен Смит вне работы. Однако он кое-что рассказал об арендованном автомобиле, на котором ехал, объяснив, что автомобиль получил повреждения, поэтому он вернул его прокатной конторе. Это откровение стало неожиданностью для лейтенанта Мейнарда, который считал, что Патнем в июне 1989 года водил "машину Бюро”. Мейнард не был посвящён в результаты “домашней работы” команды ФБР с арендованным автомобилем.

По ходу допроса Патнем рассказал собеседникам то, чего не знал никто в ФБР или полиции штата Кентукки. Он упомянул, что порезал руку о гвоздь в гараже своего дома в Пайквилле, и добавил, что из-за этой травмы в арендованном автомобиле будет кровь. Патнем не мог узнать, обнаружила ли лаборатория ФБР кровь в машине. Агент попал в ту же ловушку, в которую попадают многие преступники: он предположил, что власти знают о его преступлении больше, чем на самом деле.

Но даже когда его история начала обрастать всё большим количеством противоречий, по мере появления несоответствий и новых деталей, Марк казался расслабленным, все время отрицая какую-либо связь с исчезновением Сьюзен Смит.

Патнем слишком хладнокровно ко всему относится, подумал агент Хаггинс. Он реагировал не так, как мог бы невиновный человек:

— Если бы кто-то вошёл и обвинил меня в убийстве, я бы сказал: "Эй, ты, должно быть, умом тронулся!" Но он вёл себя по-другому: не кричал и не впадал в замешательство. Он просто повторял: "Нет, я этого не делал".

Затем незадолго до окончания допроса Патнему показали зелёные шорты, которые Шелби Уорд передала полиции. Он вполне допустил, что они могут принадлежать ему, потому что у него есть такие же. Затем он сказал, что сообщит полиции свой ответ насчёт прохождения проверки на детекторе лжи.

* * *

На обратном пути Ричард Рэй сидел молча, поражённый тем, что Патнем смог так подробно вспомнить события, предположительно обычные, которые произошли почти год назад. Как и Хаггинс, Рэй считал, что Патнем был слишком спокоен и весьма беззаботно отнесся к тому, что его привлекают к расследованию как возможного подозреваемого в убийстве. Более того инстинкт подсказывал Рэю, что большая часть показаний Патнема были лживыми или надуманными.

— Большинство не помнит, что делали на прошлой неделе, а тут Патнем рассказывает нам по порядку, что произошло год назад. Это каким-то образом запечатлелось у него в мозгу. Как будто всё было отрепетировано, — сказал Рэй. — Выслушав его показания во время допроса, длившегося шесть с половиной часов, я узнал многое, чего не знал раньше. Мне так и не удалось поговорить с ним после того первого раза, когда Сьюзен объявили пропавшей без вести в июне 1989 года. И теперь (после допроса 16 мая), хотя он по-прежнему держался профессионально и деловито, я вроде как решил, что он говорит неправду.

17 мая 1990 года, после возвращения трёх представителей закона в Лексингтон, Хаггинс вместе с Полом Мейнардом и Ричардом Рэем за два с половиной часа добрался обратно в Пайквилл.

Позже в тот же день они допросили местную жительницу, которая утверждала, что является подругой Патнема. Она сказала, что знала о работе Сьюзен Смит на Патнема в деле об ограблении банков, и рассказала команде, что они с Патнемом проводили время вместе с 20:00 до 03:00 либо в пятницу, 9 июня, либо в субботу, 10 июня 1989 года. Но она не была уверена, в какой именно день.

На следующий день, 18 мая 1990 года, Хаггинс совершил вторую поездку в Майами. После краткого разговора он попросил агента Патнема съездить с ним в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне.

— У меня проблема с двумя или тремя вещами, которые ты мне рассказываешь, и ты единственный можешь подтвердить собственные слова. Я бы хотел, чтобы ты прошёл проверку на детекторе лжи, чтобы у меня не осталось сомнений.

Несмотря на то, что ФБР не имеет права заставлять своего сотрудника проходить проверку на детекторе лжи, можно с уверенностью предположить, что отказ мог быть сочтён подозрительным. Кроме того работа Патнема теперь была под угрозой из-за неоднократных утверждений, что он спал с федеральным свидетелем, который был осведомителем ФБР. По словам Хаггинса, если бы Патнем открыто не признался в измене, было бы проведено внутреннее расследование, и сексуальные связи Патнема рано или поздно были бы доказаны, так что в любом случае от увольнения из Бюро Патнема отделяли всего несколько дней.

— Он серьезно нарушил правила Бюро. На карте стояла его работа, он должен был это понимать, — сказал Хаггинс.

Единственным возможным источником улик был взятый напрокат автомобиль. Патнему сообщили, что лаборатория ФБР в Вашингтоне проводит экспертизу "Ford Tempo" и что на нём могут быть обнаружены следы крови, волокна с одежды и другие доказательства нечестной игры.

Накануне пятницы, 18 мая, Патнем согласился пройти проверку на детекторе лжи, и перед тем, как уехать из Флориды с Хаггинсом, он позвонил Кэти, чтобы сказать ей, что у него могут возникнуть проблемы из-за того, что он сделал в Пайквилле. Его жена уже была в курсе обвинений, что Сьюзен забеременела от Марка, поэтому звонок не стал для неё неожиданностью. Но Кэти не верила, что Марк в чём-то виноват. Фактически, когда Шелби Уорд позвонила Терри Халсу, чтобы сообщить о романе в июне 1989 года, Кэти Патнем выбесило, что кто-то может намекнуть на такую неосмотрительность мужа.

Патнем и Хаггинс вылетели в Вашингтон той же ночью, а рано утром следующего дня Хаггинс сопроводил Патнема в штаб-квартиру ФБР.

Специальный агент Марк Патнем не прошёл проверку на детекторе лжи.

Полиция штата Кентукки и ФБР были разгневаны тем, что он обманывает их, но ничего не могли поделать. Теперь всё перешло руки прокурора округа Пайк.

Когда Марк вернулся домой вечером 20 мая 1990 года, жена встретила его в аэропорту Форт-Лодердейла в полночь. Они поехали в бар местного отеля "Holiday Inn" — тихое местечко, где они часто бывали. По дороге они вообще не разговаривали. Кэти готовила себя к признанию в романе со Сьюзен Смит. Она уже всё обдумала и решила, что простит мужа.

Когда они сели за столик, Марк продолжал молчать. Кэти заказала коктейль. Ей пришло в голову, что муж, возможно, что-то сделал Сьюзен, и хотела прояснить этот вопрос как можно скорее.

— Ну так, ты убил её? — выпалила она.

— Да, я, — ответил Марк, но жену интересовало другое.

— Ты спал с ней? — спросила она.

— Да.

— Это мог быть твой ребёнок?

— Да.

В ярости Кэти залепила Марку такую пощёчину, что он чуть не упал со стула. Затем она допила коктейль, и пара ушла. Марк сказал ей, что в понедельник утром ему первым делом придется нанять адвоката.

В понедельник, 22 мая, после обращения к адвокату в Форт-Лодердейле Патнем уволился из ФБР. В тот же день федеральному прокурору Раньону позвонил Брюс Зимет, адвокат Патнема.

Раньон был ошеломлён.

— У нас не было абсолютно никаких против него улик. В первый раз за мою 28-летнюю карьеру кто-то сам желал признаться в убийстве, а я не мог предъявить ему обвинение, — заявил Раньон.

Позже он настаивал на том, что Патнему могло сойти с рук его преступление, если бы адвокат посоветовал ему держать рот на замке.

— Джон Пол, я хочу поговорить с тобой, но мне нужно сослаться на "правило 11" уголовного судопроизводства, — сказал Зимет, как только Раньон поднял трубку. Это означало, что Раньон, прокурор, должен был не использовать ничего из сказанного в разговоре в суде. Тот согласился.

— Первоначально Зимет говорил чисто гипотетически, — позже рассказывал Раньон журналистам, — и спрашивал: что было бы, если бы произошло вот это или вот то? Наконец я сказал: ”Послушай, если мы собираемся что-то обсуждать, давай уж играть в открытую".

И тогда Зимет начал говорить о непредумышленном убийстве, и Раньон согласился, что факты довольно хорошо соответствуют такому обвинению. Это не было хладнокровным преднамеренным убийством, как выразился Зимет, здесь были замешаны эмоции. Сьюзен Смит загнала Марка Патнема в угол, и он убил её во время ссоры в приступе ярости.

В течение 3 недель Зимет и Раньон вели переговоры об условиях сделки с правосудием. Одновременно прокурор США Луиза Де Фалез и офицеры полиции штата Кентукки слушали их переговоры, сидя в библиотеке Раньона. Голос Зимета транслировался из громкоговорителя. Ближе к концу переговоров Раньон убедил всех, что нет другого выбора, кроме как позволить Патнему признать себя виновным в непредумышленном убийстве. Ему невозможно было предъявить обвинение в убийстве без трупа, к тому же никто не знал, что Патнем сделал с девушкой. Сьюзен Смит можно быть спрятать где угодно в округе Пайк.

Раньон знал, что даже если 5 тыс. военнослужащих армейского резерва будут в течение недели прочёсывать холмы, они всё равно не найдут труп Сьюзен. Патнем тоже это знал. Он был рядом, когда десятки полицейских месяцами перекапывали местность в поисках тела осведомителя Рассела Дэвиса.

Майор Джерри Ловитт также был в курсе длившихся несколько недель переговоров и проблемы, с которыми столкнулся прокурор округа Пайк. Патнем был достаточно опытен, чтобы замести следы. Никто в ФБР или местной полиции не смог найти доказательств, которые можно было бы использовать в суде. Даже при признании в непредумышленном убийстве не было бы возбуждено никакого дела, если только Патнем сам не покажет полиции останки Сьюзен Смит.

В период с 22 мая по 2 июня 1990 года Раньон информировал ФБР о ходе переговоров с Зиметом, а тем временем агенты ФБР продолжали расследование. 24 мая агенты забрали копии записей Сьюзен Смит из мемориальной больницы Уильямсона. В них указывалась её группа крови.

В тот же день специальный агент Эндрю Сласс отправился в Пайквилл. Марк Патнем заявил, что смотрел фильм "Дом у дороги" в местном кинотеатре 9 июня 1989 года. Сласс проверил местную газету и обнаружил, что фильмы "Дом у дороги" и "Розовый Кадиллак" шли в прокате до 8 июня 1989 года. 9 июня в прокате были уже фильмы "Последний рубеж" и "Не видеть зла".

1 июня агенты Сэм Смит и Тим Адамс отправились в бывшую резиденцию Патнема на Хонисакл-драйв и осмотрели бывший гараж Патнема. Новая владелица дома, миссис Болтон, сказала им, что полки оставались нетронутыми с тех пор, как она въехала в дом. Агенты ФБР не обнаружили ни торчащих гвоздей или острых предметов, о которые можно было бы порезать руку, ни следов крови вокруг полок.

Тем временем переговоры между Раньоном и Зиметом становились всё более жаркими. Зимет как-то позвонил и сказал, что Патнем согласен на 12-летний срок заключения. Раньон сказал, что потребует не меньше 16 лет, и повесил трубку.

— Мы выборочно проанализировали ситуацию, — сказал Раньон. — Я выторговывал сделку о признании вины и сказал адвокату мистера Патнема по телефону, что не смогу спать по ночам, если не затребую меньше 16 лет. Говорю вам, мы делали ставки на то, что Патнем откажется, но он согласился.

Переговоры продолжались несколько дней, пока Зимет не перезвонил и, наконец, не согласился на 16-летний срок за сделку о признании вины.

4 июня 1990 года специальный агент Джим Хаггинс и лейтенант Пол Мейнард вылетели в Майами, чтобы засвидетельствовать заявление, которое Патнем должен был сделать в присутствии своего адвоката. Это признание под присягой позже будет использовано в судебном процессе против него.

Когда они добрались до офиса Зимета в Форт-Лодердейле, на улице уже начало темнеть. В 20:00 Хаггинс попросил Патнема сообщить местонахождение трупа Сьюзен Смит до того, как он сделает своё признание, чтобы агенты ФБР и полиция штата Кентукки могли её найти. Патнем сказал, что “поместил” Сьюзен Смит в ущелье у Хармонс-Бранч, всего в 14,5 км от Пайквилла, и описал точное место, где можно найти труп. Пол Мейнард вышел в соседнюю комнату и позвонил в Пайквилл, где агенты ФБР и полиция штата Кентукки ожидали указаний по поиску останков Сьюзен Смит.

В 20:45 агенты ФБР Смит и Адамс в сопровождении сержанта полиции штата Фреда Дэвидсона и его розыскной собаки Бинго прибыли в Хармонс-Бранч и поднялись по крутой, продуваемой ветрами грунтовой дороге. К сожалению, территория, где предположительно спрятали Сьюзен Смит, настолько сильно заросла, что они не смогли обнаружить никаких следов трупа. Ищейка Бинго некоторое время принюхивалась, но никаких запахов не улавливала.

Команда обыскивала местность целых 15 минут, стоя в месте, на которое указал им Мейнард. Они нарисовали карту, точно обозначив это место. Несмотря на конкретные инструкции относительно того, где находится труп Сьюзен Смит, они не могли его найти. Люди, которые спустились по крутой насыпи рядом с дорогой в овраг, теперь настолько скрывались за деревьями и ежевикой, что их едва было видно офицерам, стоявшим на страже наверху. Бинго, поисковую собаку, нельзя было увидеть, поскольку она бесцельно бродила по непроходимым зарослям.

Незадолго до наступления темноты один из мужчин заметил нечто, что он принял за череп. Внизу, среди шиповника, команда обнаружила человеческий скелет: неповрежденная грудная клетка, частично скрытая листьями, кости рук и ног, по-видимому, сдвинутые с места, возможно, дикими животными. Один из мужчин поднял челюстную кость, в которой не хватало двух коренных зубов. Ни на одной из костей не было плоти, а труп, который, по-видимому, выбросили за край оврага, катился или сползал до тех пор, пока не наткнулся на старый забор, который свалился со склона ещё раньше. На месте происшествия не было никаких предметов одежды.

Останки скелета Сьюзен

Полицейские штата остались на страже в Хармонс-Бранч до прибытия судебного антрополога, доктора Дэвида Вулфа, из Франкфурта.

Золотая цепочка и крест, лежавшие рядом со скелетом, позже были идентифицированы как украшения, которые Шелби одолжила Сьюзен. Это был единственный предмет, который однозначно идентифицировал останки как принадлежащие Сьюзен Дэниелс Смит.

Золотой крестик и цепочка, которые Шелби Уорд одолжила Сьюзен незадолго до её исчезновения, найденные следователями рядом с её останками

4 июня 1990 года в Форт-Лодердейле Марк Стивен Патнем признался в убийстве Сьюзен Дэниелс Смит, став первым агентом за 82-летнюю историю ФБР, которому было предъявлено обвинение в убийстве.

Старший специальный агент Хаггинс проинформировал Патнема о его конституционных правах, и тот начал зачитывать Хаггинсу и Мейнарду вслух свои показания под присягой. Признание касалось предыдущих заявлений, которые он сделал относительно исчезновения Сьюзен Смит. Они содержали некоторую ложную информацию, и Патнем заявил:

— Теперь я хочу рассказать полную правду.

В соответствии с соглашением о признании вины между Патнемом и Раньоном, бывший агент ФБР предоставил это заявление в обмен на заверение, что его не привлекут к ответственности за какие-либо ложные заявления, которые он сделал в ходе расследования. Он утверждал, что до смерти Сьюзен он “испытывал сильное давление из-за предстоящего судебного процесса, переезда в Майами и постоянного шантажа со стороны Сьюзен ввиду её беременности”. Патнем рассказал, что все эти факторы вызвали у него приступ неконтролируемой ярости.

В своём признании под присягой он сказал, что несколько раз пытался обсудить с Сьюзен её беременность и говорил ей, что как только ребёнок родится, он возьмёт анализ крови, чтобы определить, действительно ли он является отцом. Но Сьюзен только злилась всякий раз, когда он поднимал эту тему. Он добавил, что несколько раз пытался обсудить с Сьюзен беременность, и сказал, что особенно хорошо помнит, как предлагал Сьюзен сделать аборт или отдать ребёнка ему на усыновление, но она не приняла ни то, ни другое предложение.

По словам Патнема, 8 июня 1989 года около 19:00 он прибыл в Пайквилл, только что вернувшись из Лексингтона, где работал над досудебными делами с помощником прокурора Соединенных Штатов Томом Селфом. Он был за рулём синего автомобиля "Форд Темпо", взятого напрокат. Примерно в 20:30 Сьюзен Смит начала звонить ему в номер, жалуясь на то, что он не встретился с ней, чтобы обсудить беременность. Она продолжала обвинять его в том, что он отец её будущего ребёнка. Затем в 22:30 Сьюзен отправилась к нему в комнату и стала шуметь и кричать. Патнем сказал, что велел ей “заткнуться”, и они громко ссорились. Затем он начал опасаться, что другие постояльцы мотеля могут подслушать их перепалку, и предложил Сьюзен прокатиться с ним для продолжения разговора.

Сев в прокатную машину Патнема, они проехали по району Пайквилл, а затем направились в восточную часть округа Пайк, в окрестности Фелпса.

— Всю дорогу мы обсуждали проблему беременности, и я продолжал спрашивать Сьюзен, чего она от меня хочет, — заявил Патнем. — Она так и не отвечала конкретно, а продолжала твердить, что ребёнок от меня, и она "повесит меня" за это. Она сказала, что всё расскажет ФБР, моей семье и газетам. Я сильно забеспокоился.

Они продолжали ссориться, и примерно в полночь, по словам Патнема, он припарковал машину у вершины горы Питер-Крик, недалеко от дома Сьюзен. Он сказал ей, что они с женой Кэти могут усыновить ребенка, если он окажется отцом, и добавил, что мог бы обеспечить ребёнку гораздо лучший дом, чем она.

— Я сказал ей, что если вопрос об опеке будет решаться в суде, суд определённо вынесет решение в мою пользу из-за ее прошлого, — признался Патнем, добавив, что Сьюзен тогда пришла в ярость, и он в порыве гнева ударил правой рукой “по приборной панели или консоли”, порезавшись до крови.

— В это время Сьюзен начала наносить мне пощёчины, — продолжил Патнем. — И в порыве крайней ярости я потянулся через машину и схватил её за горло обеими руками. Я оседлал её, фактически сев на неё сверху в кресле.

Патнем сказал, что душил Сьюзен, повторяя “заткнись, заткнись”. По его оценкам, он душил её примерно 2 минуты, в течение которых “Сьюзен продолжала сопротивляться и бить меня по лицу”. Во время борьбы Патнем предположил, что ногами Сьюзен упиралась в лобовое стекло со стороны пассажира — на нём он позже заметил трещину.

— Я подумал, что это она проломила стекло во время борьбы, — утверждал он.

Когда Сьюзен перестала сопротивляться, Патнем ослабил хватку, решив, что она потеряла сознание. Затем он проверил пульс и, не обнаружив его, начал применять методы реанимации "рот в рот". Он даже ударил её кулаком в грудь в попытке восстановить дыхание, но безуспешно. Сьюзен не шевелилась.

В панике Патнем вышел через дверь со стороны водителя и вытащил Сьюзен с пассажирской стороны автомобиля. Он сказал, что чуть не падал в обморок, и она “показалась мне чрезвычайно тяжелой”. Он усадил её на землю, прислонив к своим ногам, но когда он отпустил руки, она упала на бок, ударившись головой о землю с “глухим стуком”. В этот момент, сказал Патнем, он понял, что Сьюзен мертва.

— Осознав, что на ней моя одежда: пара серых повседневных шорт с двумя длинными карманами спереди и серая спортивная рубашка-пуловер, которые я подарил ей ранее на неделе, — я снял одежду с её тела, — сказал Патнем.

Он сообщил полиции, что позже выбросил эту одежду в мусорное ведро в мотеле "Landmark Inn".

Затем Патнем положил тело Сьюзен в автомобильный багажник и поехал обратно в "Landmark Inn" в Пайквилле. Когда онприпарковался на стоянке, было примерно 02:30 ночи. Он пошёл прямо к себе в номер и принял душ. Затем он отправился в супермаркет "Super America Market", расположенный через дорогу от мотеля, и купил несколько пластырей и лекарств для руки. По возвращении в номер он был “чрезвычайно напуган, нервничал и не знал, что делать”.

Патнем утверждал, что не спал остаток ночи, а затем в 06:30 или в 07:00 утра, ещё раз приняв душ, отправился в Лексингтон, чтобы встретиться с Томом Селфом на досудебном совещании. По словам Патнема, всё это время тело Сьюзен оставалось в багажнике, и по прибытии в Лексингтон он припарковал прокатную машину перед зданием суда Лексингтона, где она стояла до конца дня.

Он сообщил, что уехал из Лексингтона около 17:00, прибыв в Пайквилл около 19:00, после чего зашёл в "McDonald's" и что-то выпил. Затем он отправился избавляться от трупа.

Он проехал на север по шоссе 23 до Хармонс-Бранч-роуд, в 14,5 км от Пайквилла, и, проехав небольшое расстояние, Патнем обнаружил поворот с левой стороны дороги. Он въехал туда задним ходом и достал тело Сьюзен из багажника.

— Затем я опустил тело в небольшой овраг и уложил Сьюзен на спину, — заявил Патнем, добавив: — Но там было совсем мало сорняков и подлеска, и я подумал, что кто-нибудь найдет её.

Сьюзен была без одежды, и опустив её на землю, Патнем сказал, что посидел рядом с ней минуту, а затем “поцеловал в щеку”.

По пути до вершины горы Патнем помнит, что проехал мимо какого-то мужчины, который очень внимательно посмотрел на него. Мужчина стоял у себя во дворе, и на вид ему было за 50. Патнем заявил, что, когда он опускал тело Сьюзен в овраг, то слышал гул мотоциклов в этом районе, и что когда он вернулся в машину и посидел там несколько минут, то мимо на лошади проехала какая-то девушка. Она посмотрела на него и поехала дальше.

Он уехал из Хармонс-Бранч и вернулся к мотелю, уверенный, что “тело Сьюзен скоро найдут”.

Позже тем же вечером, по словам Патнема, он позвонил жене и от усталости “уснул во время разговора”.

Он был полностью уверен, что никому не известно о его и Сьюзен отъезде из мотеля 8 июня. Он заявил, что у него не было с собой оружия, когда он покидал мотель, и он не стрелял в Сьюзен. Он добавил, что у Сьюзен тоже не было при себе никакого оружия.

— Во время ссоры, — продолжил Патнем, — ни Сьюзен, ни я не находились под воздействием каких-либо наркотиков или алкоголя. Никто другой не знал о смерти Сьюзен Смит и никто другой не участвовал в ней. Кроме того я никому больше не рассказывал о подробностях смерти Сьюзен и никогда не возвращался к трупу.

Затем Патнем признался, что впервые вступил в половую связь со Сьюзен Смит в декабре 1988 года. С того времени и до момента её смерти он сказал, что имел с ней половую связь “примерно четыре-пять раз”. Он признал, что ребёнок, которого Сьюзен носила в момент своей смерти, мог быть его ребёнком, потому что “я никогда не пользовался противозачаточными средствами во время полового акта со Сьюзен”.

Патнем утверждал, что Сьюзен никогда не упоминала при нём о предыдущей беременности или выкидыше. Далее он заявил, что когда он занимался с ней сексом, это всегда было в машине, ни разу у него дома или в мотеле, и отрицал, что имел с ней сексуальные контакты в течение нескольких дней до её смерти. Он настаивал, что избегал её всю ту неделю.

Затем Патнем отказался от более раннего заявления, которое сделал следователям относительно встречи Сьюзен с группой из Иллинойса ради приобретения наркотиков, заявив, что это была ложная информация.

В оставшейся части своего признания Патнем рассказал правоохранительным органам, как убирал в машине. В субботу, 10 июня 1989 года, отправившись вручать повестку в суд в соседнем городе Сэлиерсвилл, штат Кентукки, он вернулся в Пайквилл около 10:00 и отправился на автомойку "One Stop", где пропылесосил прокатный автомобиль. В процессе он заметил серьгу, “происхождения которой не знал”, поэтому убрал её в пылесос. Патнем также купил немного жидкого очистителя и воды и удалил кровь с салона автомобиля.

Также в субботу (Патнем сказал, что не может вспомнить точное время) он достал коврик из багажника машины и выбросил его на подъездной дороге к вышке сотовой связи, примыкающей к беговой дорожке в парке Боба Амоса в Пайквилле. Патнем объяснил, что когда он вынимал тело Сьюзен из багажника, чтобы сбросить его в овраг, то заметил какие-то человеческие “выделения” на коврике, “по-видимому, изо рта Сьюзен”.

Где-то во второй половине дня в ту субботу, по словам Патнема, он поехал к своему бывшему дому на Хонисакл-Драйв, остановился и навестил Селию Фиш, которая была его соседкой. Патнем заявил, что один из детей Селии заметил порез у него на руке, и он объяснил ребенку, что поранился о гвоздь в гараже. Фиш, дипломированная медсестра, позже рассказала полиции, что действительно видела Патнема в тот вечер, но ни она, ни её дети не заметили повязки или пореза на руках Патнема.

Было далеко за полночь 4 июня 1990 года, когда Патнем наконец закончил свое заявление, спокойно заявив, что вернулся в мотель вечером после убийства и участвовал в судебных мероприятиях в Пайквилле до 25 июня 1989 года, после чего отбыл в Майами.

— Признание Патнема было чётко выверено, — оглядываясь назад, сказал майор Ловитт из полиции штата Кентукки. – Он просто разыгрывал свою комбинацию карт, и делал это очень умело. Он точно знал слабые места системы. Он знал, что на него оказывалось определённое давление, чтобы раскрыть это дело. Он знал, что у нас ни черта на него не было, и знал, какие у нас были карты, так что никакого блефа не было. Мы не могли воспользоваться ни одной из обычных методик расследования… Нас лишили возможности запугивать, зато такая возможность появилась у него. К тому же он заставил нас 2 или 3 раза съездить в Майами. Мы думали: этот парень нечестен, он представитель закона, он убил человека, и ему это не сойдёт с рук.

Глава 14

Утром 5 июня 1990 года судебный антрополог доктор Дэвид Вулф, человек с кристально чистой репутацией, который руководил сотнями раскопок, появился в Хармон-Крик, чтобы забрать останки Сьюзен Смит: крупные кости, несколько ярко-красных ногтей и другие мелкие человеческие фрагменты, несколько выпавших зубов, несколько кусочков хряща — всё это было собрано в качестве улик и помещено в маленькие пластиковые контейнеры. Вулф продолжал копаться в сухих листьях и земле, обнажив большую часть костей Сьюзен, только две из которых, как позже было обнаружено, отсутствовали — возможно, их унесли животные. Пока сотрудники полиции штата Кентукки наблюдали и фотографировали, антрополог осторожно поместил останки Сьюзен Смит вместе с большой массой земли в восемь 55-литровых вёдер.

Доктор Дэвид Вулф, судмедэксперт, осматривает найденные останки Сьюзен на Хармонс-Бранч, дальнем холме в 15 км от Пайквилла

Неизвестный работник угольной шахты признался Вулфу, что год назад почувствовал какой-то ужасный запах в окрестностях этого места, но, думая, что вонь исходит от какого-то дохлого животного, он так и не вылез из своей механизированной тележки, чтобы проверить, что лежит за холмом. Мужчина сказал Вулфу, что запах исчез через несколько дней, и он больше не думал об этом.

Другой рабочий-угольщик, появившийся на месте раскопок, объяснил Вулфу, что угольная компания уже разработала планы по заливке всей площадки цементом, и Сьюзен Смит была бы похоронена навсегда, если бы полиция чуть помедлила с её поисками. Однако планы изменились, и Хармонс-Бранч осталась грунтовой дорогой.

Прежде чем Дэвид Вулф покинул район с останками Сьюзен, он пообещал коронеру округа Пайк дать ответы на некоторые вопросы относительно смерти Сьюзен Смит и вернулся во Франкфурт, где начал экспертизу.

Тем временем двум агентам ФБР, Уильяму Уэлшу и Томми Гейхарту, было поручено найти коврик из багажника "Ford Tempo" 1989 года выпуска, на котором Патнем ездил в ночь убийства. Трое полицейских помогали агентам обыскивать территорию парка Боба Амоса. Они выпалывали сорняки на беговой дорожке длинными палками, но коврик так и не нашли.

Позже в тот же день заявление Патнема представили прокурору штата, и Раньон немедленно попросил секретаря позвонить Шелби Уорд.

— Можете приехать ко мне в офис завтра в 09:00 утра? — вежливо поспросил её Раньон.

— Сьюзен мертва, не так ли? — спросила Шелби.

— Боюсь, что да.

— Что с ней случилось?

Но Раньон не стал сообщать Шелби больше никаких подробностей по телефону, поэтому она повесила трубку и расплакалась. Слёзы текли по щекам. Поскольку Айк Уорд был в отъезде, она позвонила брату Бо и попросила его приехать и провести с ней ночь. Она сказала, что боится оставаться одна.

— Они не сказали мне, где её нашли и осталось ли от неё что-нибудь, они ничего мне не сказали, — причитала Шелби по телефону.

— Ну, ты же знаешь, что все они кучка проклятых лжецов. Они тянули это дело уже год, Шелб. Наверное, они знали о Сьюзи всё это время, — сдавленным голосом ответил Бо.

В ту ночь ни Шелби, ни Билли Джо не могли уснуть. Шелби плакала всю ночь напролет, и брат пытался её утешить, но безрезультатно. Они решили не сообщать никому другому в семье об обнаружении останков Сьюзен, по крайней мере, до тех пор, пока не узнают больше подробностей.

Они предположили, что Марк Патнем убил Сьюзен, но у них пока не было конкретных ответов. Всё это время они цеплялись за вероятность, что Сьюзен жива и находится под программой защиты свидетелей. Теперь этой надежде пришёл конец. И всё же мысль о том, что Сьюзен никогда не вернётся, казалась им нереальной.

К 06:00 Шелби и Билли Джо были уже одеты и готовы отправиться в Пайквилл. Они добрались до офиса Раньона ровно в 09:00, но их попросили посидеть в вестибюле, где они прождали больше часа. В это время Шелби слышала, как Раньон за закрытой дверью разговаривает по телефону. Его голос был приглушен, но она смогла разобрать имя "Патнем" — Раньон повторял его снова и снова.

— Он убил её, Бо, — сдавленным голосом сказала Шелби брату.

— Ну, мы ещё не знаем этого наверняка, — возразил Бо.

— Ты же слышишь, как он говорит по телефону, не так ли? — прошептала Шелби. — Разве ты не слышишь, как он повторяет ”Патнем"?

Наконец Шелби и Билли Джо вызвали в кабинет Раньона. Шелби вспоминает, что её поразило пустое выражение лица Раньона. Она утверждает, что прокурор не проявил ни сострадания, ни раскаяния — ничего.

— Как будто Сьюзен была никем, — сказала она.

Специальный агент Терри О'Коннер находился в офисе, и Шелби вспоминает, что его рука дрожала, когда он сказал ей:

— Мы хотим извиниться от имени Бюро за то, что случилось с вашей сестрой.

— Марк убил её, не так ли? — выпалила Шелби.

— Боюсь, что да, — ответил Раньон.

— Как её убили? — спросила Шелби.

— Удушение — он задушил её. У нас есть его признание. У Марка есть адвокат; его зовут Брюс Зимет. Марк признался в убийстве Сьюзен. Он сказал нам, где находится труп — в Хармонс-Бранч, недалеко от Пайквилла, — и мы поехали и забрали его позавчера.

— Хорошо, где сейчас тело? От неё что-нибудь осталось? – спрашивала Шелби.

— Просто останки скелета, — сказал Раньон, а затем, после минутного молчания, добавил: — Патнем и его адвокат заключили со мной соглашение о признании вины сроком на 16 лет.

— Всего 16 лет, Джон Пол? — Шелби была потрясена.

— Это была лучшая сделка, которую мы смогли заключить.

— Ну, это не слишком большой срок для убийцы двух человек, — язвительно заметила она.

— В штате Кентукки убийство нерождённого ребёнка не считается убийством, даже если женщина на девятом месяце.

— Он хладнокровно убил мою сестру. Я хочу, чтобы ему вынесли смертный приговор! — крикнула Шелби.

— Обстоятельства дела соответствуют непредумышленному убийству, Шелби. Если вы посмотрите на признание, вы поймёте, о чём я говорю, — настаивал Раньон.

— Меня не волнуют никакие признания. Сестра целый год пролежала там за холмом, как собака! Убийство сойдёт Патнему с рук!

— Шелби, когда они позвонили сюда, они хотели всего 6 лет, а я сказал "ни за что". Потом они дошли до 12 лет, и я повесил трубку. Но когда они согласились на 16 лет, я сказал, что соглашусь на это, потому что нам не за что было осудить этого человека без его признания. Мы не смогли бы назначить Патнему максимальное наказание, если бы он отказался сотрудничать. Ведь тогда мы вообще не смогли бы предъявить ему обвинение.

— Это было убийство! Хладнокровное убийство! — Бо был в ярости.

— Произошедшее квалифицируется как непредумышленное убийство. Я хочу, чтобы вы оба ознакомились с признанием. Тогда вы лучше поймёте.

— Вы говорите так, словно защищаете Марка! – вспылила Шелби.

— Мы никогда не смогли бы предъявить ему обвинение, если бы всё произошло по-другому. Единственное, о чём мы могли его попросить, это пройти тест на детекторе лжи, а его результаты – не улика для суда. Мы никогда не нашли бы труп, если бы не заключили сделку о признании вины, по которой он признался и привел нас к ней. Без трупа не было никакой возможности доказать преступление. Мы могли бы месяцами прочесывать холмы округа Пайк, но так ничего бы не нашли.

— Будет суд? — спросила Шелби.

— Нет. Если заключена сделка с правосудием, мы не требуем судебного разбирательства. Его приведут в суд 12 июня в 09:00. Нам нужно, чтобы вы двое были здесь 10 июня в 09:00 для встречи с членами большого жюри. Они должны услышать ваше свидетельство. Мне жаль того, что случилось с вашей сестрой, — ровно сказал Раньон.

Шелби и Бо вышли из офиса Раньона в оцепенении. Они не могли понять, почему у них не спросили перед заключением сделки о признании вины. Они не могли поверить, что прокурор мог позволить человеку избежать наказания за убийство, назвав его непредумышленным. Возмущённым, им предстояло вернуться во Фриберн и встретиться лицом к лицу с родственниками и объяснить, что произошло. Потом были двое маленьких детей Сьюзен. Им пришлось рассказать ужасную правду.

Эта новость разорвала семью на части, и в течение нескольких дней все находились в состоянии шока. По-прежнему не было ни слова ни о похоронах, ни о результатах вскрытия. Все обсуждали только вынесение приговора Марку Патнему.

Ранним утром 10 июня Шелби с братом вернулись в Пайквилл, чтобы встретиться с большим жюри. Она курила сигарету за сигаретой в коридоре, прежде чем вошла в комнату большого жюри, расхаживая по комнате, пока Джон Пол Раньон разговаривал внутри, как ей показалось, целый час. Когда он периодически выходил в коридор, Шелби хватала его и спрашивала:

— Когда я смогу туда войти?

Но Раньон только отбивался от неё со словами “потом, потом” каждый раз, как проходил мимо.

Когда Шелби Уорд наконец предстала перед большим жюри, ей казалось, что это её судят. Она не могла поверить в то, как члены жюри уставились на неё. Ей показалось, что каждый из них напуган.

— Вы обещаете говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, и да поможет вам Бог? — спросил её чиновник.

Шелби сказала “да” и села на стул.

Первое, что Джон Пол Раньон сделал перед присяжными, это объяснил ей, что если они не пойдут на сделку о признании вины, а просто передадут дело в суд для разбирательства, Марк Патнем окажется на свободе, вспоминает Шелби.

— Ну, я этого не понимаю. Патнем — хладнокровный убийца, — протестовала она.

— Мне остаётся лишь напомнить, что если мы не согласимся на сделку с правосудием, то провалим всё дело, — сказал Раньон. — Вы помните, как пришли ко мне в феврале?

— Да, Джон Пол.

— Так вот, тогда у нас ничего на Марка не было, и если бы не вмешательство ФБР и мои переговоры, не было бы никакого признания.

Раньон всё выложил Шелби. Он зачитал признательные показания и условия сделки. Она чувствовала, что не может перебивать, но прежде чем она покинула трибуну, её спросили, хочет ли она что-нибудь сказать присяжным. Ей дали 5 минут.

— У Марка и Сьюзен был роман, она забеременела от Марка, а он её убил. Считаю, что Джон Пол не должен был заключать эту сделку. Марк целый год жил припеваючи во Флориде, жил и не тужил, всё это время зная, что мы тут сходим с ума, разыскивая Сьюзен, — запротестовала Шелби. — Не хочу, чтобы вы соглашались на эту сделку. Хочу, чтобы его судили за хладнокровное убийство и вынесли ему максимальный приговор. Хочу, чтобы ему назначили два пожизненных срока! Он убил своего нерождённого ребёнка!

— Спасибо, Шелби, больше нам ничего не нужно. Можете идти, — сказал Раньон и вывел её из комнаты.

— Раньон практически выставил меня за дверь, — вспоминает Шелби. — Мне пришлось умолять его позволить брату Билли Джо попасть туда и поговорить с большим жюри. После того, как Бо рассказал им о романе, поездках в Пайквилл и обо всём остальном, Раньон спросил его, не хотел ли он что-нибудь добавить, Бо смог выдавить только какое-то ворчание. И Раньон сказал: "Ну, это всё, спасибо".

Согласно документам окружного суда Пайка, прокурор штата Раньон ознакомил членов большого жюри с различными ограничениями и правовыми принципами, налагаемыми на сотрудников правоохранительных органов, ведущих расследование, и прокуроров. Одной из них была Пятая поправка к Конституции Соединенных Штатов, которая предусматривает, что никто не может быть принужден свидетельствовать против самого себя или каким-либо образом давать показания, которые могли бы поставить его под угрозу.

Большое жюри присяжных также проинформировали, что переговоры о признании вины были начаты в соответствии с ограничениями, налагаемыми правилом 11 Уголовно-процессуального кодекса.

Хотя у Марка Стивена Патнема был мотив и возможность убить Сьюзен Дэниелс Смит, и хотя косвенные улики указывали на то, что он фактически убил её, не было ни очевидцев, ни вещественных улик, подтверждающих уголовное обвинение. Членам жюри присяжных сказали, что до признания обвинение в убийстве не могло быть поддержано ввиду отсутствия трупа.

Большое жюри присяжных также проинформировали, что результаты проверки на детекторе лжи судом не принимаются, и по этой причине было принято решение вступить в переговоры с Патнемом через его адвоката. В результате переговоров, проведенных Раньоном, Патнемом и Зиметом, Марк Патнем согласился признать свою причастность к исчезновению Сьюзен Смит и сообщить подробности.

12 человек внимательно слушали, как Раньон объяснял, что в обмен на полное раскрытие местонахождения трупа Сьюзен Смит и способа убийства обвинение согласилось рекомендовать 16-летний срок тюремного заключения, если Патнем признает себя виновным в непредумышленном убийстве первой степени. Затем большое жюри присяжных получило возможность обсудить дело и ознакомиться с заявлением Патнема, а также с соглашением о признании вины, подписанным участвующими сторонами. Учитывая несогласие одного человека (некто Мартин Лютер Джонсон из Пайквилла отказался), большое жюри рекомендовало, чтобы соглашение о признании вины было ратифицировано и принято судом.

Признание Патнема удовлетворило ФБР, полицию штата Кентукки и прокурора округа Пайк. Все согласились с тем, что убийство не было преднамеренным, и когда 11 июня 9-страничное признание было представлено большому жюри в Пайквилле, коллегия граждан не увидела альтернативы, кроме как поддержать обвинение в непредумышленном убийстве.

Общее мнение сводилось к тому, что без помощи Марка Патнема тело Сьюзен Смит, вероятно, никогда бы не было найдено и дело никогда бы не было раскрыто. По мнению большого жюри, обвинение в непредумышленном убийстве и рекомендация о 16 годах тюремного заключения отражали реалии дела.

Как только присяжные согласились на сделку о признании вины, они заявили суду, что, по их мнению, правосудие восторжествует двумя способами: во-первых, семья Сьюзен Смит сможет начать приспосабливаться и перестраивать свою жизнь теперь, когда им известна её судьба; и, во-вторых, виновный будет наказан за своё преступление. Обвинительный акт был вынесен 12 июня 1990 года, за несколько минут до того, как Марк Стивен Патнем предстал перед окружным судом округа Пайк для открытого предъявления обвинения.

* * *

Небольшое здание суда округа Пайк было переполнено, и 12 июня, когда Патнема должны были доставить и вынести приговор, эмоции накалились до предела. Прежде чем он вошёл в комнату, на Шелби Уорд сработал металлоискатель, и её задержали за ношение пистолета в сумочке. Оружие было завернуто в носок и заряжено. Шелби утверждала, что она просто забыла его вынуть.

— Я не собиралась ни в кого стрелять, — настаивала она позже.

Полиция конфисковала пистолет и позволила Шелби проследовать в зал суда в сопровождении и под охраной сотрудников полиции штата Кентукки. Выйдя из зала суда, она получила письменную повестку, и ей пришлось предстать перед Джоном Полом Раньоном по обвинению в хранении оружия.

Пока все ждали появления Марка Патнема, атмосфера становилась всё более напряжённой. Телевизионные и газетные репортёры заполнили половину зала суда, усилив атмосферу возбуждения, но Билли Джо Дэниелс был единственным родственником Сьюзен, кроме Шелби, в зале суда в тот день. Её родители и дети были слишком расстроены, чтобы присутствовать.

Конечно, не было никаких сомнений относительно того, что произойдёт, как только появится Патнем. Всё было заранее оговорено между адвокатами и согласовано с большим жюри. Патнем отделался 16-летним сроком. Ему предстояло отбыть только половину срока. Через 8 лет он получал право на условно-досрочное освобождение.

Судья Бэйрд Колльер, который вынес приговор, позже объяснил, что у него было только два выхода в отношении соглашения о признании вины, составленного Раньоном и адвокатом Патнема, после подтверждения обвинительного заключения.

— Вы либо принимаете заявление о признании вины на условиях, оговоренных прокурором штата и ответчиком, либо вы говорите ответчику, что я не приму заявление о признании вины, — сказал Колльер. — Я мог бы отклонить заявление о признании вины, но я этого не сделал, потому что в отчёте большого жюри указано, что, если заявление о признании вины будет отклонено, ничто из того, что полиция получила от показаний мистера Патнема, нельзя будет использовать против него. Это было частью соглашения между Патнемом и прокурором штата.

По мнению судьи Колльера, если бы он отклонил заявление Патнема, он не смог бы предъявить Патнему никаких обвинений, поскольку в соглашении о признании вины содержалось условие, в котором оговаривалось, что в случае отклонения заявления о признании вины Патнем заявляет о своей невиновности и отпускается под залог. В этом случае он бы вышел из зала суда свободным человеком.

Судья Колльер оказался в неловком положении.

— Это была единственная информация, которая была у меня в распоряжении. Это правдоподобная история. Я, очевидно, не знал, как всё произошло... У меня такое чувство, как будто, учитывая представленные мне факты, я выбрал единственную возможную альтернативу. Я думаю, что если бы у вас была сотня окружных судей, и их поставили бы в такое же положение, как и меня, они бы сделали то же самое.

Кульминационное выступление Марка Стивена Патнема в суде 12 июня 1990 года длилось менее часа.

Марк Патнем на вынесении приговора

Он вошёл в зал суда в белой рубашке, синих джинсах и кроссовках с высоким берцем через заднюю дверь, расположенную за креслом судьи. Брюс Зимет был справа от него, а полицейский — слева. Колени Патнема подкосились, когда он проходил через дверной проем, и адвокату пришлось поддержать его, крепко схватив за руку, пока его вели к своему месту.

Признание Патнема приобщили к обвинительному заключению большого жюри округа Пайк, и как только судья вынес обвинительное заключение, Джон Пол Раньон ходатайствовал о том, чтобы оно было приобщено к материалам дела до предъявления обвинения. Шелби Уорд и Билли Джо Дэниелс уставились на Патнема, но бывший сотрудник ФБР избегал встречаться с ними взглядом, опустив голову. Зал суда был битком набит полицейскими, представителями СМИ и любопытствующими. Толпа заполнила фойе, но ни Кэти Патнем, ни Рона Пула там не было.

Патнем отказывался смотреть в камеры и на других в помещении, большую часть времени закрывая лицо руками; и перед последним словом судьи, как вспоминает Шелби, стояла такая тишина, что “можно было услышать падение булавки”.

Судья Колльер велел Патнему подойти к скамье подсудимых.

— Вы волнуетесь? — спросил Колльер.

— Нет, сэр, — ответил Патнем.

— 8 июня 1989 года вы лишили жизни Сьюзен Дэниэлс Смит? — спросил Колльер.

— Да, сэр, — недвусмысленно заявил Патнем.

После череды технических вопросов, на которые Патнем неоднократно отвечал утвердительно, Колльер вынес приговор:

— Суд приходит к выводу, что подсудимый понимает характер предъявленного ему обвинения… что имеются фактические основания для признания вины подсудимого… Поэтому постановляем, что подсудимый виновен в совершении непредумышленного убийства первой степени, и суд принимает к сведению рекомендацию обвинения о 16 годах тюремного заключения.

Хотя убийство или непредумышленное убийство является преступлением штата, а не федеральным преступлением, Патнем оказался не в тюрьме штата, а в федеральном исправительном учреждении в Отисвилле, штат Нью-Йорк. Поскольку в сделке о признании вины между Зиметом и Раньоном было оговорено, что Патнем в целях его безопасности не будет содержаться под стражей в штате Кентукки, Раньон через государственный кабинет по борьбе с коррупцией договорился, чтобы Патнема заключили в тюрьму в другом штате, в федеральном учреждении.

Полиция штата Кентукки сопроводила Патнема в наручниках в аэропорт Лексингтон, откуда его перевезли в Нью-Йорк. Во время поездки в Лексингтон Патнем сказал детективу полиции штата Кентукки Клоду Такетту, что возил труп в 3 места, прежде чем выбрал Хармонс-Бранч. Патнем сказал, что сначала поднялся вверх по Айленд-Крик в Пайквилле, рядом со стрельбищем, затем проехал полигон, двигаясь по грунтовой дороге недалеко от вершины горы. Патнему не нравилось это место, потому что он чувствовал, что тело, возможно, не найдут. Затем он отправился в парк Боба Эймоса, также расположенный на вершине холма, но опять же у него было предчувствие, что тело Сьюзен там не найдут.

В Пайквилле журналисты высыпали на ступеньки здания суда, прося брата и сестру Сьюзен Смит прокомментировать исход столь необычного дела.

— Наверное, это заняло бы время, но в данном деле можно было бы добиться доказанного обвинения, — сказал Билли Джо Дэниелс репортёрам местного телевидения. – Тут нужен был другой прокурор и никаких сделок с правосудием, — заявил он.

Шелби Уорд рассказала журналистам, что Раньон не проинформировал её о переговорах, что у неё не было возможности согласиться или не согласиться с чем-либо, и утверждала, что Раньон, ФБР и полиция штата Кентукки отмахивались от неё на протяжении всего расследования.

— Это самый грязный округ, который я когда-либо видела в жизни, — сказала Шелби, глядя в телевизионные камеры. – Мне кажется, тут всё шито-крыто.

Затем Шелби рассказала прессе, что, когда она позвонила Терри Халсу, руководителю ФБР в Луисвилле, Халс тоже отмахнулся от неё.

— Он говорил со мной так, как будто Сьюзен не заслужила, чтобы её искали, — сказала она.

Халс уже стал объектом внутреннего расследования ФБР, и ему не разрешили обсуждать это дело. Пул, также находящийся под пристальным вниманием ФБР, отказался от каких-либо интервью, но дважды звонил Шелби после суда над Патнемом.

Терри О'Коннер, глава ФБР в Кентукки, назвал вынесение приговора Патнему "трудным днём” и сказал журналистам теленовостей, что надеется, что “общественность при формировании своего мнения о ФБР будет руководствоваться не эмоциями, а списком его заслуг”. О'Коннер отрицал, что Патнем получил привилегированное отношение из-за своего статуса агента, и добавил:

— Этот вопрос станет предметом внутреннего расследования ФБР, чтобы определить, нужно ли предпринять какие-либо административные шаги или ужесточить какие-либо процедуры.

Тем временем за пределами зала суда Раньон провел первую пресс-конференцию за 28 лет работы прокурором. Он защищал сделку о признании вины, заявив журналистам:

— Справедливость, как и красота, зависит от позиции зрителя.

Раньон сказал, что, по его мнению, Патнем признался “из-за угрызений совести и надежды спасти свою душу”. Несмотря на то, что прокурор штата столкнулся с резкой критикой со стороны семьи Сьюзен Смит и представителей прессы, он неоднократно говорил журналистам, что всё равно согласился бы на такую же сделку о признании вины, даже если бы обвиняемый был безработным шахтером.

* * *

В Новой Англии мать Марка связалась со служителем церкви, которую посещал отец Патнема, Брюсом Джонсоном из Ковентри, и попросила его навестить Марка в Отисвилле, штат Нью-Йорк, в исправительном учреждении, где временно содержался сын. Джонсон отправился в тюрьму и провел около 15 минут с бывшим агентом ФБР, в течение которых двое мужчин сидели в отдельной комнате, а Патнем демонстрировал стыд и раскаяние в связи с произошедшим. На Патнеме не было наручников, и Джонсон сказал, что тюрьма была “заперта” для защиты Патнема.

— Патнема провели в зону свиданий по специальным коридорам, чтобы он не попался на глаза другим заключённым, — вспоминал Джонсон. — Они позаботились о том, чтобы он не шёл сквозь толпу, когда его выводили из камеры. Моя роль заключалась в том, чтобы увидеть его, поговорить с ним и подтвердить, что с ним всё в порядке, — объяснил Джонсон. — Всё время, пока мы с Марком разговаривали, с нами был охранник. После этого я вернулся к его семье и сказал им, что с Марком всё в порядке. Патнемы договаривались о встрече с ним, пока он был там, в Отисвилле.

Брат Марка, Тим Патнем, сотрудник законодательного органа Коннектикута, позже рассказал "Associated Press", что после суда жизнь стала болезненной для всех.

— Я вижу многих из тех, с кем мы оба выросли. Они все шокированы, потому что не ожидали такого от Марка или кого-либо ещё из нашей семьи.

Тим Патнем сказал журналистам, что брат не звонил ему из тюрьмы, объяснив:

— Я думаю, ему стыдно. Невозможно гордиться тем, что он сделал, или тем, где он находится.

Затем последовала также шокированная реакция тех, кто лично знал Марка — его друзей и соседей, никто из которых не мог поверить, что он совершил такой отвратительный поступок.

— Сначала я только рассмеялся, — сказал журналистам житель Пайквилла Марк Сон. — Я просто не поверил, что это правда.

— Он всегда был необычайно добрым, внимательным и милым, — воскликнул Чарльз Эдвардс, друг Патнема из соседнего восточного округа Кентукки. — Это, должно быть, была взрывоопасная ситуация.

Когда бывшего футбольного тренера Патнема и его товарищей по футбольной команде в Тампе допросили репортёры, все были одинаково ошеломлены.

— Не верю, — настаивал Майкл Фолл, товарищ по команде из Тампы, когда ему рассказали об убийстве. — Это совершенно не вяжется с тем, каким он был.

— Должно быть, были какие-то чрезвычайные смягчающие обстоятельства, которые подтолкнули его к крайнему поступку, — сказал его бывший футбольный тренер из Тампы Джей Миллер. — Должно быть, это как-то связано с работой. Патнем, должно быть, так увлёкся каким-то делом, что связался с той девушкой.

Полицейские в Западной Вирджинии также были шокированы. Роби Поуп сказал журналистам, что у него мурашки побежали по коже, когда он услышал об этом.

— Марк был последним парнем в мире, о котором я бы подумал, что он сделает что-то подобное, — сказал Поуп. Он не мог поверить, что Патнем нарушил золотое правило и связался со Сьюзен Смит. – Любовная связь с осведомителем – это смертный грех, — заявил он.

Затем, примерно в то же время, когда пресса получила известие о том, что Патнем находится в нью-йоркской тюрьме, его перевели в постоянное исправительное учреждение в Рочестере, штат Миннесота. Кэти Патнем переехала туда со своими двумя детьми, желая быть рядом с тем, кого она по-прежнему любила. Позже она рассказала репортёру, что регулярно посещала тюрьму с детьми, что дата освобождения Патнема была назначена на 12 января 2002 года.

В Кентукки история Сьюзен Дэниелс Смит несколько дней не сходила с первых полос газет, а журналисты обвиняли ФБР и полицию штата Кентукки в том, что они раньше не занялись агентом Марком Патнемом. Позиция Раньона о том, что он заключил сделку с Патнемом, потому что полицейское расследование не нашло достаточных улик, подверглась нападкам. Журналисты утверждали, что материалы дела полиции штата и допросы свидетелей предполагают, что власти могли возбудить дело против Патнема, если бы отреагировали быстро, вместо того, чтобы ждать 8 месяцев для начала расследования в отношении бывшего агента ФБР.

Сделка о признании вины теперь стала спорным общественным вопросом. Появились передовицы, осуждающие ФБР за то, что оно чуть не допустило, чтобы одному "из своих" сошло с рук убийство. Следователей полиции штата осуждали за то, что игнорировали агента ФБР Марка Патнема в качестве подозреваемого. Конечно, самым большим вопросом было: почему полиции потребовалось 8 месяцев, чтобы сосредоточиться на агенте ФБР Марке Патнеме в качестве главного подозреваемого? Тот факт, что ФБР не провело расследование в отношении Патнема, хотя его руководитель был осведомлён об обвинениях против него на раннем этапе, был признан непростительным прессой и общественностью.

В письмах редактору судебную систему рекомендовали "очистить”, ФБР обвиняли в "коварном сокрытии” и нападали на прокурора за то, что он “предал доверие общества”. Заявление Марка Патнема о непредумышленном убийстве было названо “преступным”.

В одном письме в газете "Lexington Herald Leader" осуждалась вся правоохранительная система за то, что позволила одному из своих “легко отделаться”. В письме говорилось, что согласно фактам это было предумышленное убийство, а не непредумышленное. “Это было не простое убийство из страсти, — писал возмущенный мужчина. — Агент Патнем выбросил обнажённое тело Сьюзен Дэниелс Смит вместе с её нерождённым ребенком на мусорную свалку, чтобы оно сгнило, как объедки со стола. Это было нечто большее, чем незаконный аборт, который большая часть общественности называет убийством. Это было хладнокровное убийство с целью сокрытия, с переводом в Майами, подальше от места преступления”.

Гэри Джонсон, адвокат по апелляциям в офисе государственного защитника штата Кентукки, сказал репортёру, что 10 агентов ФБР, которых направили в округ Пайк, “владели самыми совершенными методами расследования и могли раскрыть дело и без признания”. Конечно, Раньон ответил на критику Джонсона, назвав его “полной нелепицей”. Но Джонсон, выражая мнение многих жителей региона, настаивал журналистам из Кентукки, что, если бы это был кто угодно, а не бедная девушка из лощины в округе Пайк, всё было бы совершенно по-другому.

Энтони Буза, бывший начальник полиции из Бронкса в Нью-Йорке, так заявил газете "Lexington Herald Leader": “Полиция штата Кентукки потеряла драгоценное время, не занявшись Патнемом раньше… Эти дела очень скоропортящиеся, и чем дольше их не раскрывают, тем труднее их раскрыть потом… Они могли достать множество вещественных улик. Записи должны, по крайней мере, отражать более искренние и тщательные усилия”.

Джеймс Старрс, профессор криминологии в Университете Джорджа Вашингтона в округе Колумбия, также обвинил правоохранительные органы в плохой работе. Старрс отметил, что полиция не проводила лабораторного обследования номера мотеля, где остановилась Сьюзен, или вещей, которые она оставила. Он также упомянул, что полиции не удалось быстро найти арендованную машину Патнема и проверить её. Не сразу стали задаваться вопросами о том, где он был и с кем во время исчезновения Сьюзен Смит.

— Я думаю, что это вопиющий пример вопиющей недооценки судебной медицины и средств расследования, доступных полиции, — сказал Старрс журналистам, — вероятно, вызванный тем, что он был агентом правоохранительных органов, с которым они работали.

Джордж Пэрри, бывший глава отдела специальных расследований окружного прокурора Филадельфии, сказал журналистам, что занялся бы Патнемом раньше, и раскритиковал ФБР за то, что оно позволило Рону Пулу неофициально расследовать исчезновение Сьюзен, заявив:

— ФБР должно было немедленно направить независимых следователей навести порядок в офисе, который, очевидно, был проблемным.

Снова и снова газеты винили ФБР в том, что оно знало об интрижке Патнема и беременности Сьюзен, а также за то, что они отказывались расследовать дело Патнема. Общее впечатление было таково, что задержка с разработкой Патнема указывала на то, что сотрудники правоохранительных органов, особенно ФБР, грудью встали на защиту одного из своих.

Специальный агент Джим Хаггинс, ответственный за расследование дела Патнема, был в ярости из-за негативной волны в прессе. Позже он заявил:

— Это беспокоило меня больше всего... Мы занялись этим делом 7 мая и проделали большую работу. Мы с другими агентами отдались расследованию сердцем и душой и нашли её труп в течение 4 или 5 недель... Марка осудили, ему был вынесен приговор. Я доволен результатом.

В ответ на шквал негатива в прессе Терри О'Коннер, ответственный специальный агент в Луисвилле, публично выступил в защиту усилий ФБР, заверив в редакционной статье газеты, что внутреннее расследование этого дела “положит конец вопросам о неподобающем поведении или практике сотрудников ФБР”. Затем О'Коннер похвалил ФБР за то, что оно занялось расследованием дела Сьюзен Дэниелс Смит, как похищения.

Когда появилась ещё одна редакционная статья в газете с призывом генеральному прокурору штата Фреду Коуэну назначить независимого адвоката для расследования действий полиции штата, главный чиновник полиции штата Кентукки, министр юстиции У. Майкл Труп, провёл пресс-конференцию в защиту расследования убийства Сьюзен Смит.

— Я не собираюсь стоять в стороне и позволять пятнать честь мундира полиции штата Кентукки, — заявил Труп журналистам. – В редакционной статье хотели знать, как в полиции штата Кентукки отреагировали, когда агент ФБР оказался убийцей. Что ж, могу рассказать, как мы отреагировали. Мы отправили его в тюрьму. Я не собираюсь кого-то защищать в понедельник утром, когда конечный результат и так виден.

Майор полиции штата Джерри Ловитт созвал пресс-конференцию и заявил журналистам:

— Улики против Патнема основывались на слухах.

Он добавил, что даже если бы любовная связь продолжалась, “у нас не было никаких оснований полагать, что она была убита”. Ловитт сказал, что Патнем не был подозреваемым, потому что полиция штата рассматривала случай Сьюзен Смит как дело о пропаже человека. Ловитт похвалил полицию за тщательное расследование, в рамках которого, по его словам, потребовалось провести почти 100 допросов.

Но общественность не удовлетворили эти заверения сотрудников правоохранительных органов. Все не одобряли сделку Патнема о признании вины. Люди видели лишь очевидные признаки преднамеренного убийства: Патнем летал в Хантингтон, Западная Вирджиния, когда у него были дела в Лексингтоне, штат Кентукки; Патнем пользовался арендованной машиной, а не правительственным транспортным средством; Патнем пытался скрыть преступление, выбросив одежду в одном месте, коврик из багажника — в другом, и так далее.

И казалось, что больше всего общественность и семью Сьюзен расстроил даже не ход расследования, а его результат. Патнем имел право на условно-досрочное освобождение после отбытия всего половины 16-летнего срока, который он отбывал в Федеральном медицинском центре в Рочестере, штат Миннесота, учреждении с низким уровнем безопасности и атмосферой, напоминающей загородный клуб.

Тем временем Джон Пол Раньон защищал свою репутацию перед жителями Кентукки. Выступая в шоу “Ваше правительство” на WLEX-TV, ведущим которого была Сью Уайли, популярная местная новостная фигура, Раньон отвечал на вопросы группы журналистов, которые не понимали, почему он договорился с Патнемом о признании вины в такой тайне и с использованием таких неортодоксальных методов.

— Три недели шли чрезвычайно деликатные переговоры. Я искренне и честно говорю, что изо дня в день не знал, буду ли разговаривать с ними на следующий день, — говорил Раньон журналистам. — Не было никаких причин привлекать семью и расстраивать их из-за чего-то, чего они не понимают. Конечно, необычно заявлять о признании вины до предъявления обвинения, — объяснил Раньон, — однако немногие заявляются ко мне офис и говорят: ”Послушайте, я преступник, я нарушил закон и хочу, чтобы меня отправили в тюрьму“.

Далее Раньон выразил сильное удивление тем, что кто-то может настолько свободно признаться в столь жестоком преступлении.

— Он думал, что у нас есть на него больше, чем было на самом деле, — продолжил он. — У нас ничего не было, но он этого не знал. И я твёрдо верю, что этот человек признал себя виновным в конечном счёте только потому, что хотел иметь чистую совесть. Другой причины нет, — Раньон уставился прямо в камеру со словами: — Это один из немногих известных мне случаев, когда совесть человека заставила его признаться.

Перед окончанием шоу Раньона спросили, пользовался ли Патнем привилегиями как агент ФБР, и прокурор ответил так:

— Я, вероятно, поступил бы немного мягче с человеком с улицы, однако этот парень пользовался доверием. Он был официальным лицом, служителем закона, и это моя позиция: если вы занимаете высокий пост, за нарушение приличий спрос всё-таки выше... Однако, очевидно, он бы всё равно не понёс максимального наказания, коль скоро у нас на него ничего не было.

Прошло несколько месяцев, прежде чем кто-либо из правоохранительных органов снова прокомментировал это дело. Большинство участвовавших сторон больше не были заинтересованы в разговорах о чём-то, над чем они больше не имели контроля. Конечно, никто не хотел признаваться в том, что работал небрежно. Однако, поразмыслив, признание Патнема и сделка о признании вины, похоже, обеспокоилинекоторых сотрудников правоохранительных органов.

Когда его спросили об инциденте спустя месяцы после свершившегося факта, даже майор полиции штата Кентукки Джерри Ловитт начал ставить под сомнение историю Патнема и её достоверность.

— С прокатной машиной была масса шансов скрыть много улик, — объяснил Ловитт. – К тому же Хармонс-Бранч — такой отдалённый район, который мог стать естественной могилой... И ещё Марк говорил, что вёз труп через весь Кентукки — можете себе такое представить? Вот парень, выпускник колледжа, расследовавший множество убийств. Другие после совершения аналогичного преступления выходят на улицу и вытворяют безумные необъяснимые поступки, а разве это не безумие — оставлять труп девушки на парковке в Лексингтоне? Во-первых, тело будет выглядеть не очень приглядно. Он мог добавить это в своём признании, чтобы выставить себя расстроенным любовником. Моя гипотеза заключается в том, что мысль об убийстве Сьюзен, возможно, приходила ему в голову и раньше. Полагаю, что он всё обдумал ещё до того, как пришел сюда, — наконец заключил Ловитт. – Может быть, он и собирался найти какое-то другое решение, но, видимо, потом вознамерился покончить с проблемой прямо здесь, в Кентукки, тем или иным способом.

Глава 15

Хотя убийство Сьюзен Дэниелс Смит не попало в заголовки национальных газет, известие о её смерти вызвало шоковые волны в Голливуде и Нью-Йорке. Событие освещалось в таких бульварных телешоу, как "A Current Affair" и "Inside Edition". В обоих шоу Патнема называли позором ФБР, а личность бывшего агента скрывали из-за страха перед “тюремным правосудием”.

Кэти Патнем рассказала изданию "Inside Edition", что поддерживает мужа на все 100%, и настаивала, что по-прежнему любит Марка.

— Насколько я понимаю, его ошибка заключалась в том, что он переспал с ней. Это больно. Но когда я преодолела боль, то поняла, что он значит для меня гораздо больше, чем секс или даже дружба. Быть частью друг друга — вот что такое любовь, — сказала Кэти тележурналисту. – Нельзя просто откреститься от этого, даже если произошло что-то ужасное. Самая большая боль — это быть без человека.

В "Inside Edition" Кэти Патнем сказала, что предвидела надвигающиеся неприятности, когда Сьюзен Смит стала звонить им домой по нескольку раз на день, но узнала об измене и беременности только незадолго до того, как Марк во всём признался.

— Теперь, когда я оглядываюсь назад, он говорил мне об этом тысячу раз дюжиной разных способов, но я никогда не слушала. Это была не любовная интрижка... Всё произошло из чувства ответственности за неё. Она умела манипулировать людьми, даже если они знали, что ими манипулируют. Она набросилась на него, типа: ”Я всё делала для тебя, я любила тебя полтора года, теперь ты должен меня отблагодарить".

В "Inside Edition" Кэти Патнем сказала, что когда впервые услышала об убийстве, она “всё отрицала”. По её словам, Марк сказал ей: “Я сяду за это в тюрьму”. Кэти настаивала перед телекамерами:

— Мой муж чувствовал, что обязан признаться за Сьюзен.

Кэти призналась, что поддержала Марка, потому что “он смог сделать то, что правильно”.

Она рассказала репортёру "Inside Edition", что Сьюзен сама напрашивалась на неприятности и угрожала Марку со словами: “Я приду к тебе домой, отдам ребенка на руки Даниэль и скажу ей, что это её маленький брат-бастард, чтобы она знала, что её папа со мной сделал”.

Марк Патнем также дал интервью "Inside Edition" из тюрьмы Миннесоты, где он сейчас находится.^[12] Это было его единственное публичное заявление с момента вынесения приговора. Когда он разговаривал с тележурналистом по телефону, его личность была скрыта, а голос доносился из большой белой колонки.

— Я просто сорвался, схватил её за шею, а потом остановился… — голос Патнема был ровным. — Я не знаю, прошло две секунды или две минуты, а потом она перестала сопротивляться… — на этом Патнем замолчал.

До интервью "Inside Edition", Кэти Патнем неоднократно намекала, что смерть была несчастным случаем, что Сьюзен Смит сама во всём виновата. Она сказала репортёрам:

— Она хотела занять моё место — выйти замуж за Марка. Ей хотелось, чтобы я удалилась со сцены. Ей хотелось быть женой агента ФБР, правда… — слеза скатилась по щеке Кэти, когда она говорила на камеру.

Шелби Уорд также приняла участие в двух бульварных шоу, критикуя государственные власти за то, что Марку Патнему позволили отделаться лёгким тюремным заключением.

Шелби рассказала репортёрам "A Current Affair", что у Сьюзен была тяжёлая жизнь. Пытаясь разобраться в причинах смерти сестры, Шелби смогла только сказать:

— Возможно, когда-то он действительно любил её. Я не знаю, почему он убил её.

Помимо всей телевизионной шумихи, обвинение в хранении оружия, выдвинутое против Шелби Уорд, теперь стало проблемой в Пайквилле. Суд над ней за попытку пронести оружие в суд был назначен на 8 августа 1990 года. Пистолет 38-го калибра, который она принесла в суд, принадлежал Айку и стоил 500 долларов. Шелби знала: он был бы в ярости, что ему придётся оплачивать судебные издержки и штрафы за это преступление. Он также рисковал тем, что оружие конфискуют навсегда.

Шелби позвонила Раньону вскоре после вынесения приговора Патнему в попытке узнать, насколько серьёзно он намерен настаивать на предъявлении обвинения. Когда Раньон дал понять, что она будет привлечена к ответственности по всей строгости закона, Шелби предложила смягчить свои комментарии для прессы относительно того, как прокуратура и полиция штата Кентукки провели расследование смерти её сестры. Поступая таким образом, она надеялась, что такой ход действий может повлиять на исход обвинений.

После некоторых дополнительных консультаций с офисом Раньона на следующий день Шелби Джин Уорд, сестра убитой Сьюзен Смит, выступила с заявлениями для прессы, назвав свою прошлую критику прокурора округа Пайк и полиции штата несправедливой.

— Джон Пол Раньон сделал всё, что мог, — цитирует её одна газета. — В глубине души я считаю, что Джон Пол Раньон — честный человек. Если бы не он и полиция штата Кентукки, моя сестра до сих пор лежала бы на том холме.

Принося публичные извинения, Шелби похвалила правительственные учреждения.

— Теперь, когда у меня была возможность проанализировать всё, что было сделано в связи со смертью сестры, нет сомнений в том, что был достигнут наилучший возможный результат, — цитирует её другая газета.

Некоторые журналисты отметили, что Уорд изменила свое мнение о сделке с правосудием после того просмотра телевизионной пресс-конференции прокурора и капитана полиции штата Кентукки Гэри Роуза.

9 августа 1990 года, на следующий день после того, как Шелби предстала перед судом, местные газеты сообщили, что обвинение в сокрытии оружия с Шелби Уорд будет снято через 6 месяцев, при условии, что в течение этого периода у неё не будет проблем с законом. Кроме того отменили все сопутствующие штрафы, и суд согласился вернуть оружие.

Позже Шелби сказала:

— Я отказываюсь от всех слов [из моих извинений], в которых я хвалила полицию, Раньона и всё такое.

Шелби Уорд и Джон Пол Раньон виделись далеко не в последний раз. На фоне шумихи в СМИ, публичных обвинений и извинений оставалось незаконченным дело вскрытия и похорон Сьюзен Смит. Через несколько дней после публичных извинений Шелби Уорд позвонила Джону Полу Раньону и попросила вернуть останки Сьюзен во Фриберн для похорон. Это был звонок, которого Раньон давно ждал – очевидно, ему нужен был предлог, чтобы похоронить и забыть Сьюзен Дэниелс Смит, – но звонок Шелби запустил цепную реакцию, в которой оказались замешаны государственные чиновники по всему Кентукки.

В пятницу днём, всего через несколько дней после вынесения приговора Патнему, помощник прокурора штата Рик Бартли позвонил в офис государственной медицинской экспертизы во Франкфурте и сообщил доктору Дэвиду Вулфу, что семья Сьюзен Смит хочет получить останки без проведения экспертизы.

В ответ на эту необычную просьбу доктор Вулф напрямую позвонил Джону Полу Раньону.

Вулф сказал, что обычно в подобных случаях, когда семья хочет получить останки для похорон, он объясняет им, что на изучение улик для определения причины смерти уходят недели. Он обычно рекомендует провести поминальную службу, но при этом даёт им понять важность экспертизы.

— Я сказал Раньону, что буду рад поговорить с семьёй и объяснить им ситуацию. Я сказал, что не пытался помешать им устроить похороны, — объяснил Вульф. — Я занимаюсь судебно-медицинской экспертизой в Кентукки с 1977 года, я член Американской академии судебных наук. Я знаю людей из агентств по всей стране, но не припоминаю ни одного случая, чтобы отказывались от экспертизы в случае убийства.

Вулф сообщил прокурору, что вернулся из Хармонс-Бранч с восемью 55-литровыми вёдрами материала, который нужно промыть, просеять и высушить, а только потом приступать к экспертизе. Почву нужно исследовать на предмет следов, кости — собрать вместе, чтобы определить, были ли переломы предсмертными или посмертными, ногти, мелкие кости, расшатанные зубы — всё это нужно тщательно изучить. Более того, ещё предстояло идентифицировать скелет плода.

Вместе с этим материалом в челюстной кости Сьюзен было обнаружено отсутствие двух зубов. Позже судебно-медицинская экспертиза предположит, что эти зубы выбили в момент смерти.

Нижняя челюсть Сьюзен с двумя выбитыми зубами. Согласно экспертизе, зубы выбили в момент смерти.

Однако когда Вулф находился в лаборатории Университета Кентукки в пятницу, 16 июня 1990 года, в его офис поступил звонок от помощника прокурора Рика Бартли. Бартли якобы сказал Дэвиду Джонсу, администратору бюро судмедэкспертизы, что получит “судебный ордер” на выдачу останков Смита, если Вулф не сделает этого немедленно. По словам Джонса, Бартли угрожал посадить Вулфа в тюрьму за неуважение к суду, если останки не будут немедленно возвращены семье.

Вернувшись в тот день в офис во Франкфурте, разъярённый доктор Вулф позвонил Джону Полу Раньону.

— Я бы хотел посмотреть, как вы попытаетесь посадить меня в тюрьму за то, что я выполняю свою работу, — без обиняков сказал Вулф.

— Нет, нет, Дэвид Джонс всё неправильно понял, — сказал Раньон. — Нет никакого судебного ордера. Просто семья хочет получить останки.

— Ну, веских причин для спешки нет, потому что, несомненно, будет судебный процесс, и на все вопросы нужно ответить.

— Патнем уже признал себя виновным, так что смысла тянуть резину тоже нет, — ответил Раньон.

— Вы всё равно не смогли доказать, что то, в чём он признал себя виновным, действительно произошло. Вы даже не знаете, он ли её убил, — возразил Вульф.

Но его протесты были бесполезны. Раньон настоял на возвращении останков родственникам. Рик Бартли звонил в тот день несколько раз, сообщая Вулфу, что судья в Пайквилле заявил, что нет законных оснований продолжать экспертизу. Он также утверждал, что офис коронера настаивал на возврате останков ради удовлетворения семьи Смита.

Сбитый с толку Вульф позвонил главному судебно-медицинскому эксперту в Луисвилл и поставил его в известность о происходящем. Если коронер округа Пайк больше не желает проводить экспертизу, начальник Вулфа посчитал, что “останки вполне можно вернуть... На юридические вопросы были даны ответы, и Патнем оказался за решёткой”.

Однако Вулф считал, что Патнем лгал в своих показаниях под присягой. Он достал копию и снова перечитал показания, выискивая несоответствия.

Он обнаружил, что ряд заявлений, сделанных Патнемом, не соответствуют действительности. На третьей странице Патнем заявил, что Сьюзен била его по лицу, но у Патнема не было ни царапин, ни синяков на лице; то же самое говорили и очевидцы. Вулф хотел воспользоваться возможностью проверить ногти Сьюзен на наличие остатков тканей лица. И ещё был вопрос с треснувшим лобовым стеклом. Вулф не поверил утверждению Патнема, что Смит могла проломить автомобильное стекло босыми ногами. В таком случае, у неё были бы повреждения костей, но сейчас ему даже не дали возможности это проверить.

В произнесённом под присягой признании были и другие ложные заявления, отметил Вулф. Слова, что Патнем “уложил” Сьюзен на спину, были смехотворны, как и его заявление о том, что он держал тело Сьюзен в машине более 12 часов.

— Патнем говорит, что уложил её на спину. Он не мог её так уложить. Я был на месте преступления в Хармонс-Бранч. Единственный способ, которым она могла оказаться у подножия того холма, — это он должен был сбросить её со склона. Единственная причина, почему она оказалась там, где оказалась, это потому, что она зацепилась за груду старых ограждений, иначе скатилась бы до самого низа, — предположил Вулф.

Вулф изучил видеозапись из Хармонс-Бранч, сделанную в день извлечения останков Сьюзен Смит. Патнем сказал, что он осторожно нёс Сьюзен вниз по склону, но Вулф смог обнаружить там только одну крутую тропинку, по которой ездили на горных велосипедах, и по которой Патнем, возможно, спустился. Даже эта дорожка была слишком крутой, чтобы спускаться по ней пешком, не говоря уже с телом на руках.

— Мёртвый человек весит намного больше живого. Это всё равно что поднять мешок сала, — позже скажет Вулф. — Кроме того, через некоторое время, примерно через три часа, наступает трупное окоченение, тело застывает. Как только наступает окоченение, для подъёма тела нужно уже 2 или 3 человека, особенно если оно лежит в багажнике автомобиля.

Более того Вулф был убеждён, что Патнем не разъезжал с трупом Сьюзен в багажнике. Он был уверен, что бывший агент ФБР был гораздо хитрее, чем его представляли СМИ или ФБР. На публике Патнем разыгрывал этакого классного парня, но обмануть Вулфа ему не удалось.

Марк говорил, что поцеловал мёртвую Сьюзен в щеку. Вулф считает, что если всё произошло в июне, и если тело долго находилось в багажнике автомобиля, то разложение уже шло полным ходом:

— Я видел слишком много тел, лежавших в багажниках машин летом. От запаха к ним не хотелось подходить близко.

Однако Раньон настаивал на отмене экспертизы якобы ради семьи Сьюзен Смит, поэтому на следующий день Вулф решил вернуть останки Сьюзен Смит, хотя и указал, что он с таким решением не согласен, и посчитал, что прокурор ввёл его в заблуждение.

На следующий день передовицы и газетные репортажи вышли с заголовками: "ЭКСПЕРТИЗЫ ЖЕНЩИНЫ, УБИТОЙ БЫВШИМ АГЕНТОМ ФБР, НЕ ПРОВОДИЛОСЬ".

— За 13 лет проведения вскрытий для штата это первый случай из более чем 700, когда мне велели не выполнять свой долг по определению причины и способа смерти, — сказал Вулф журналистам.

Он также отметил, что его годовой бюджет составляет 1,4 млн. долларов, а бюро судебно-медицинской экспертизы штата Кентукки в 1990 году провело 2200 вскрытий.

— Я не считаю, что кто-либо, включая патологоанатома, имеет право хранить останки только для удовлетворения научного любопытства, когда семья просит вернуть тело, — публично возразил Раньон.

— Моя версия произошедшего такова, — позже заключил Вулф, — когда не соблюдаются обычные процедуры, обычно на то есть причина. Обычно есть что скрывать. Это мне подсказывает опыт.

Ещё до того как вопрос о прекращении экспертизы стал проблемой, ФБР и полиция штата пресекли попытки Дэвида Вулфа докопаться до правды о смерти Сьюзен Смит. Например, он попросил отвезти его на место, где Патнем предположительно убил Сьюзен, на гору Питер-Крик, чтобы он мог поискать улики, но ему сказали, что в этом нет смысла: ФБР приедет и проведёт тщательное расследование. Насколько Вулфу известно, ФБР никогда этого не делало. Вулф также попросил показать арендованный автомобиль, которым пользовался Патнем, но ему сказали, что сотрудники ФБР уже осмотрели его и ничего не нашли.

Тем временем, как только обвинение добилось согласия Вулфа на выдачу останков, коронера округа Пайк Чарльза Морриса пригласили немедленно отправиться во Франкфурт и забрать останки, полагая, что вскрытие уже завершено.

— Когда всё это происходило, меня не было в городе, — рассказывал Моррис. — Мне позвонили из офиса прокурора, а я был на другом конце штата. Мне велели отправиться в офис судмедэксперта и вернуть останки в Фелпс. И я так понял, что всё — работа закончена, что они закончили обследование Сьюзен Смит.

Когда Моррис прибыл во Франкфурт, было уже за 17:00, поэтому коронеру пришлось просить охранника впустить его в кабинет судмедэксперта. Моррис подписал форму о возврате и отвёз останки Сьюзен Смит прямо в похоронное бюро Фелпса, оставив картонную коробку Элис Маллинс, владелице.

Только на следующий день Чарльз Моррис и Дэвид Вулф поговорили друг с другом и оказалось, что прокурор обманул обоих. Вульф сказал Моррису, что он не закончил экспертизу, а Моррис сказал Вульфу, что он не просил её прекращать. Впоследствии Чарльз Моррис отказался подписать свидетельство о смерти, и хотя обвинение оказывало на него давление, он не поддался.

Останки Сьюзен Смит готовились к погребению. Джон Пол Раньон даже поехал в похоронное бюро Фелпса, чтобы помочь Шелби выбрать гроб. Штат выделил 500 долларов за похороны, потому что семья была слишком бедна, чтобы позволить себе достойные похороны. Гроб, который выбрал Раньон, был детского размера, что, по словам Шелби, не входило в первоначальный план, но Раньон сказал, что в полноразмерном гробе нет необходимости.

Затем за 2 дня до назначенных похорон Чарльз Моррис позвонил Джону Полу Раньону. Он хотел, чтобы прокурор согласился назначить встречу с Шелби.

— Я не понимаю, почему если вы заключили сделку о признании вины по этому делу, то способствуете отмене экспертизы, — сказал Моррис Раньону. — Мы никогда раньше не отказывались от экспертизы по требованию семьи. Я разговаривал с другими судмедэкспертами штата, и они никогда не слышали ни о чём подобном. Как вы можете оставить дело об убийстве без ответа?

Раньон согласился на встречу, и Шелби Уорд и Чарльз Моррис встретились с ним позже в тот же день. После краткого разговора три стороны решили отложить похороны, чтобы позволить доктору Вулфу завершить экспертизу. Адвокат Шелби, Ларри Вебстер, сообщил ей, что результаты могут повлиять на рассмотрение иска на 325 тыс. долларов, который семья подала против ФБР на том основании, что агентство проявило халатность, не сумев защитить Сьюзен Смит от убийцы. Если бы вскрытие показало, например, что Сьюзен была избита до смерти, семья могла бы потребовать ещё большую сумму.

В понедельник, 18 июня, было решено, что останки Сьюзен Смит будут отправлены обратно во Франкфурт. Моррис уже видел останки, и у него возникли вопросы – о двух отсутствующих зубах и причине смерти.

В 16:00 того же дня коронеру округа Пайк позвонил Раньон и сообщил, что останки Сьюзен Смит всё равно не будут возвращать во Франкфурт и что похороны пройдут в назначенный день.

— Раньон просто сказал, что в этом нет никакого смысла. Всё кончено, — вспоминает Моррис. — Я сказал ему, что не смогу закончить оформление документов без подтверждения причины смерти, но Раньон отказался слушать.

Позже в тот же день Шелби Уорд позвонил помощник прокурора Рик Бартли и сказал ей, что бюро судмедэкспертизы отказывается забрать останки обратно, потому что дело перешло в гражданское; это больше не дело штата. Бартли объяснил, что на данный момент единственным способом провести экспертизу – это за счёт семьи.

— Бартли сказал мне, что экспертиза обойдётся в тысячи долларов. Он знал, что у меня нет таких денег, — сказала Шелби. — Позже я узнала, что частное вскрытие обойдется совсем не так дорого, как они пытались меня убедить.

Шелби продолжала настаивать на завершении экспертизы, но Министерство юстиции убедило её, что результаты не повлияют на её гражданский иск, и что смерть Сьюзен, скорее всего, произошла так, как сказал Патнем, и что у Патнема не было причин лгать о том, как он убил Сьюзен. К концу разговора обвинение убедило Шелби, что быстрые похороны — лучшее решение.

На следующее утро директор похоронного бюро Элис Маллинс, друг семьи Раньонов, связалась с Шелби и сказала:

— Как насчёт однодневной службы? Вы все приходите сегодня вечером и угощаетесь тортом и кофе, а завтра в час дня будем хоронить.

Шелби согласилась с предложением Элис, хотя оно казалось ей несколько поспешным. У Карлы Дин не было времени прилететь из Техаса, а у других не было времени посылать цветы; всё делалось в большой спешке.

Сьюзен Дэниелс Смит похоронили 20 июня 1990 года на небольшом склоне холма за домом её дедушки, на семейном кладбище Элдриджей в Барренши-Крик. Её брат Билли Джо заплатил мальчику 25 долларов, чтобы тот расчистил участок в уединённом месте, где предстояло похоронить Сьюзен в течение следующих нескольких месяцев. На её могиле не было надгробия, только пластиковая табличка медного цвета, на которой были указаны имя, дата рождения и дата смерти.

Пластиковое надгробие на могиле Сьюзен Дэниелс Смит у Барренши-Крик во Фриберне, штат Кентукки

Но отношения с ФБР для Сьюзен Дэниелс Смит и членов её семьи ещё не закончились, потому что вскоре после похорон Шелби и Билли Джо позвонили и попросили поговорить с агентами ФБР в рамках продолжающегося внутреннего расследования ФБР в отношении Марка Патнема. Их допрашивали более 2 часов в офисе ФБР в Пайквилле в середине июля 1990 года.

— Когда Сара Пикард из ФБР позвонила мне и спросила, не хочу ли я поговорить, я настояла на том, чтобы со мной был адвокат. Когда мы туда приехали, она была очень мила. С ней был человек из ФБР из Нэшвилла – агент Рэймонд Эгани–младший, и она представила нас. Хаггинс тоже был там и сказал, что они понимают мои чувства и приносят извинения — не за Марка, а от своего собственного имени, — вспоминает Шелби.

Допрос, проводившийся Управлением профессиональной ответственности ФБР, касался двух агентов: Терри Халса, бывшего руководителя Патнема, и Рона Пула, бывшего напарника Патнема.

Команда ФБР допросила Шелби о беременности Сьюзен, желая узнать, много ли Рон Пул знал об этом и об их романе. Шелби настаивала на том, что Рон был полностью в курсе происходящего. Она сказала, что Терри Халс также был в курсе. Шелби рассказала команде ФБР, что, по словам Рона Пула, Халс в какой-то момент зашёл в офис в Пайквилле и, посмотрев на Марка, сказал: "Слышал, ты собираешься стать папочкой. Ну, когда праздничная попойка?" — но Марк и Рон только посмеялись.

Во время 2-часового разговора Шелби с агентами ФБР, записанного на плёнку, некоторые разговоры также касались предполагаемой кражи Патнемом кокаина из хранилища вещественных доказательств ФБР. Шелби повторила то, что слышала, как Сьюзен говорила по этому поводу. Она также рассказала следователям ФБР всё о “вечеринке”, которую устроили Рон и Марк в тот день, когда Сьюзен пришла к ним в офис со своей подругой Донной Чарльз — якобы она тогда задрала себе блузку.

— Их глаза вылезли из орбит, когда я это рассказала, — сказала Шелби, — они что-то записывали, глядя друг на друга так, словно не могли в это поверить.

Пока Шелби находилась с агентами Пикард и Эгани, Джим Хаггинс допрашивал Билли Джо в другой комнате.

— Пул хвастался, как он раскрыл это дело, — рассказал Билли Джо. — Он сказал мне, что хотел бы приехать во Фриберн, чтобы выразить сочувствие семье, но я сказал ему, что это не слишком хорошая мысль.

Когда возник вопрос о защите свидетелей, Хаггинс сказал Билли Джо, что все слова Патнема Сьюзен, должно быть, ни на каплю не соответствовали действительности. Очевидно, Патнем заставил Сьюзен поверить, что, как только кто-то попадает под программу защиты свидетелей, никто в мире не узнает о местонахождении этого человека, даже члены его семьи. Но Хаггинс сообщил Билли Джо Дэниелсу, что система защиты свидетелей так не работает — по крайней мере одному члену семьи сообщают, где находится лицо, на которое распространяется защита.

Когда имя Рона Пула всплыло снова, Билли Джо рассказал о том дне, когда они с Роном отправились к Джози Торп и Хелен Пратер, чтобы проверить телефонные звонки от “Сьюзен Смит”.

— Рон сказал мне, что ему надоели эти игры Марка, — сказал Билли Джо Хаггинсу. — Он злился на Патнема, что тот выставлял его в ужасном свете.

Результаты внутреннего расследования ФБР так и не были обнародованы. Журналисты некоторых газет угрожают затребовать их в соответствии с Законом о свободе информации, но на сегодняшний день ни один представитель прессы так ничего и не предпринял.

Эпилог

Примерно через 3 месяца после вынесения приговора Патнему сотрудница мотеля "Goldenrod" Клео Берджесс поделилась информацией о пребывании там бывшего агента ФБР. Полиция штата Кентукки отправилась в мотель и обнаружила, что согласно журналу посетителей Патнем действительно останавливался там 8 или 9 раз с августа по декабрь 1988 года. Каждый раз видели девушку, которая соответствовала описанию Сьюзен Смит, ожидавшую в коричневой машине Патнема, когда тот входил в офис и называл себя, говоря, что ему нужно допросить кого-то в номере. Иногда он платил за одного человека 22,05 доллара; в других случаях служащие мотеля настаивали, чтобы он заплатил за двух человек 23,10 доллара.

После того как он с девушкой уезжал, сказала сотрудница мотеля Конни Хейнс, горничной приходилось перестилать "разобранную" кровать и отдавать в стирку использованные полотенца. Другая сотрудница мотеля, Мэджлайн Холл, рассказала полиции, что Марк Патнем как-то вернулся в отель “примерно в начале 1989 года” за какими-то квитанциями. Патнем тогда бросил свой значок ФБР на стойку регистрации и потребовал свои карточки регистрации. Патнему сказали, что карточки хранятся у владелицы мотеля Кэти Малик, которой не было на месте. Он ушёл в ярости, без своих регистрационных карточек, и больше никогда не возвращался.

* * *

Агент Рон Пул перестал звонить Шелби Уорд в июле 1990 года, примерно через месяц после похорон Сьюзан Смит. Он сообщил ей, что его переводят в Лексингтон, хотя он остаётся прикомандированным к офису в Пайквилле вплоть до 1991 года. Шелби утверждает, что на протяжении всего расследования дела о пропаже человека Пул звонил ей много раз в день, часто пытаясь “подкатить” к ней с вопросами, какие на ней трусики, загорелая ли она – с вопросами подобного рода. Он говорил Шелби, что уходит от жены. Как показывают протоколы окружного суда Пайка, Пул подал на развод 2 апреля 1990 года, но этот иск так и не был доведён до конца, и Пул продолжает проживать со своей женой Синтией и тремя детьми.

* * *

31 июля 1990 года адвокат Пайквилла Ларри Вебстер подал административный иск в ФБР в Вашингтоне, утверждая, что халатность ФБР “была непосредственной причиной смерти Сьюзен Смит” и утверждая, что оба сотрудника Патнема должны были понимать, что Путнэм находился под “чрезвычайным давлением и мог совершить какой-либо неподобающий поступок, узнав о беременности…”

Вебстер утверждает, что и Халс, и Пул проявили халатность — не увидели, что отношения между Сьюзен и Патнемом прекращены, не предприняли шагов для защиты Сьюзен от последствий этих отношений, не обеспечили Сьюзен личной защитой. Административный иск против ФБР на сегодняшний день не удовлетворён. Следовательно, никакого официального иска против ФБР с участием Сьюзан Дэниелс Смит на рассмотрении не находится.

* * *

В апреле 1991 года судья округа Пайк удовлетворил просьбу семьи Сьюзан Смит об эксгумации её останков. Эксгумация состоялась 20 мая 1991 года, в 09:00. Останки Сьюзен Смит перевезли в кабинет доктора Дэвида Вулфа для проведения экспертизы. Марк Патнем нанял адвоката из Луисвилла, который назначил Энтони Перзигяна, судебного антрополога и заместителя декана Университета Цинциннати, надзирать за Вульфом через плечо. Перзигян дважды ездил во Франкфурт, наблюдал за осмотром Вулфа и участвовал в экспертизе останков Сьюзен Смит. Оба эксперта обнаружили следы борьбы. В частности, они обнаружили, что правый стилоид (костный выступ на виске) сломан примерно в момент смерти Сьюзен. Вулф также обнаружил небольшой перелом правой носовой кости, который произошёл непосредственно перед смертью.

Вследствие споров о результатах экспертизы останков Сьюзен, полиция округа Пайк получила указание эксгумировать их на кладбище Элдридж

Вулф в своих выводах не подтверждает, что Сьюзен умерла от удушения. Он говорит, что не может установить способ смерти, потому что в останках Сьюзен Смит отсутствует щитовидный хрящ, который необходим для исследований. Вулф говорит, что сломанная шиловидная кость указывает на то, что Сьюзен могла быть убита ударом по голове.

При дальнейшем осмотре останков Сьюзен Смит Дэвид Вулф обнаружил ряд несоответствий, наиболее значительным из которых было то, что предоставленный ему материал оказался неполным. Три пакета с останками были скреплены; пакет с тканями плода и отсутствующими зубами Сьюзен Смит теперь отсутствовал. В результате Вулф не смог обнаружить следов тканей плода.

Более того, Вулф говорит, что 16 граммов “мягких тканей”, соединённых с костью ноги, покинули его офис, но когда останки вернулись, мягкие ткани — мышцы, соединённые с костью, — весили всего 4,5 грамма. Вулф говорит, что, когда он отправил в Фелпс 16 граммов мягких тканей, они были в отдельной коробке, заклеенной скотчем для улик, и что коробка также отсутствует.

После возвращения останков Сьюзен Смит Вулф обнаружил следы — несколько оторванных ногтей с прилипшими к ним мягкими тканями. Он предполагает, что может быть получен судебный ордер на анализ ДНК Марка Патнема, чтобы определить, действительно ли мягкие ткани под ногтями Сьюзен принадлежат ему. Вулф говорит, что, по его мнению, возможно, что в убийстве Сьюзен Смит участвовало более одного человека.

В останках он также обнаружил красные волокна. Согласно признанию Патнема, Сьюзен Смит была одета в серое, а не в красное. Волокна могли попасть из салона взятой напрокат машины, но, по словам Вулфа, “ФБР не разглашало цвет салона автомобиля”.

В нынешнем виде доктор Дэвид Вулф мог представить лишь неполный отчёт о Сьюзан Дэниелс Смит.

В настоящее время были вызваны эксперты по почерку для анализа подписи на бланке с положительным результатом беременности, который предположительно подписала Сьюзан. Вулф указал, что Департамент здравоохранения округа Пайк не представил никаких других документов, в частности результатов лабораторных исследований, подтверждающих, что Сьюзен Смит когда-либо была беременна. Он говорит, что, возможно, кто-то заполнил форму теста на беременность, подписавшись именем Сьюзен Смит, в попытке “прикрытия”, хотя Шелби Уорд утверждает, что Сьюзен действительно подписала бланк с результатами теста на беременность.

27 августа 1991 года Элис (Маллинс) Элдридж из похоронного бюро Фелпса написала нотариально заверенное заявление, в котором объяснила Дэвиду Вулфу, что 14 июня 1990 года помощник прокурора Рик Бартли велел ей “задержать” похороны Сьюзен Смит. Затем Бартли позвонил ей 17 июня и сказал, чтобы она всё же провела похороны. Распорядительница похорон написала, что получила останки Сьюзен Смит в картонной коробке, а также коробку с ногтями, выкрашенными в красный цвет, прядью волос, золотым крестиком и немного грязи. Она ни словом не упомянула о получении трёх скрепленных пакетов с маленькими косточками Сьюзен. В них могли быть кости плода.

Коробка с зубами и ногтями Сьюзен, найденными рядом с её останками

“Всё вышеупомянутое поместили в шкатулку и перевязали проволокой, — написала она. — Я не осматривала останки скелета”.

— Она не уточняет: были ли останки запечатаны или нет, когда она положила их в гроб, или где находилась картонная коробка, кто имел к ней доступ в период с 13 по 19 июня 1990 года, — напоминает Вулф.

Если бы судебный антрополог собрал достаточно улик, дело Марка Патнема можно было бы рассмотреть в федеральном суде уже с квалификацией "убийство федерального свидетеля". Вместо этого, возможно, убийство Сьюзен Смит, хитрое и хорошо спланированное, навсегда останется нераскрытым.

Примечание автора

С Марком Стивеном Патнемом дважды связывались в письменной форме, как в тюрьме, так и через адвоката, но он не предпринял никаких попыток сотрудничать с этим проектом.

С Кэти Патнем также связались в письменной форме, но она не ответила.

Со специальным агентом Рональдом Пулом связались письменно и лично, но он сказал, что не может обсуждать какие-либо подробности дела Марка Патнема.

С прокурором округа Пайк по делам содружества Джоном Полом Раньоном связывались как в письменной форме, так и по телефону, но он каждый раз отказывался сотрудничать.

Дж. Кевин О'Брайен, начальник отдела свободы информации Министерства юстиции США, зарегистрировал запрос на получение досье по этому делу в марте 1991 года, но из-за задержки, возникшей при обработке, его офис не предоставил информацию.

Примечания

1

Фенциклиди́н («ангельская пыль», химическое название 1-(1-фени́лциклогекси́л)-пипериди́н, сокращённое англ. PCP) — синтетический фармакологический препарат для внутривенного наркоза, антагонист NMDA-рецептора; диссоциативное вещество. Создан в 1950-х годах в США и применялся в медицинских целях под маркой SERNYL до 1965 года. Применение в клинической практике было прекращено из-за чрезмерной токсичности, в том числе нейротоксичности. Некоторое время применялся в ветеринарии (sernylan), но с 1979 года РСР был запрещён к использованию и производству, в том числе, из-за немедицинского применения препарата.

(обратно)

2

Деканский список - это академическая награда или отличие, используемое для признания самого высокого уровня, продемонстрированного студентами колледжа или университета (прим. перев.),

(обратно)

3

В США средний балл считается по 4-балльной шкале. 3,0 - невысокий результат, но достаточный для обычного вуза (прим. перев.).

(обратно)

4

В соответствие с законом 1895 года, городом 4-ого класса мог называться населённый пункт с 3-10 тыс. жителей (прим. перев.).

(обратно)

5

В США считается, что в "нормальной" семье должно быть три машины: одна у мужа, одна у жены и ещё одна – типа минивэн для поездок всей семьёй в выходные на барбекю (прим. перев.).

(обратно)

6

В полицейской терминологии "код 2" обозначает "еду на срочный вызов". Для сравнения "код 7" обозначает "ушёл перекусить" (прим. перев.).

(обратно)

7

Упаковка с красителем - это радиоуправляемое устройство, используемое банками для предотвращения ограбления банка путём нанесения на украденную наличность постоянной маркировки красителем вскоре после ограбления. В большинстве случаев пачка красителя помещается в стопку банкнот, обычно 10-долларовых или 20-долларовых купюр. Эта пачка банкнот внешне и на ощупь ничем не отличается от настоящей, но обычно имеет тонкую маркировку, доступную только избранным сотрудникам банка. Разработка гибких упаковок красителя делает практически невозможным их обнаружение лицами, работающими со стопкой. Пачка банкнот, снабжённая упаковкой красителя, обычно хранится рядом с магнитной пластиной на рабочем месте банковского кассира. В этих условиях упаковка остается в режиме ожидания до тех пор, пока сотрудник банка не снимет её с подставки и не передаст грабителю, в результате чего упаковка переводится в боевое положение. Как только упаковка выносится из здания, радиопередатчик, расположенный у двери, запускает таймер (обычно не менее 10 секунд), после чего упаковка с красителем выпускает аэрозоль (обычно дисперсного красного цвета), а иногда и слезоточивый газ, в результате чего деньги и/или тело грабителя помечаются ярким пятном, чтобы их можно было легко распознать. Химическая реакция, вызывающая взрыв упаковки и выделение красителя, создает высокую температуру, что ещё больше отбивает у преступника охоту прикасаться к упаковке или доставать её из сумки или транспортного средства для побега. Пакеты с краской используются для предотвращения ограблений более чем в 75% банков США (прим. перев.).

(обратно)

8

Вымышленный персонаж американской телевизионной программы "Шоу Энди Гриффита". Стал символом недалёкого и неопытного полицейского "из глубинки" (прим. перев.).

(обратно)

9

В 80-е годы стационарные телефоны были ещё проводные (прим. перев.).

(обратно)

10

Штат Вирджиния, Судя по коду, Марк был неподалёку (прим. перев.).

(обратно)

11

Херальдо Ривера (англ. Geraldo Rivera; род. 4 июля 1943 года) — американский адвокат, журналист, писатель, репортёр и телеведущий. Ривера ведёт тележурнал "Geraldo at Large" на "Fox News Channel", а также известен как ведущий ток-шоу "Geraldo" с 1987 по 1998 год, за которое четырежды номинировался на «Эмми».

(обратно)

12

Марка Патнема освободили в 2000 году после десяти лет заключения. Книга написана в 1992 году (прим. перев.).

(обратно)

Оглавление

БЛАГОДАРНОСТИ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Примечание автора

*** Примечания ***