Красная часть
Глава 1
В комнате пахло воском, зеленым чаем и отчаяньем. За столом сидели друг напротив друга две женщины. Та, что помоложе, нервно потирала руки, то и дело убирала со лба челку и шмыгала носом. Вторая сосредоточенно глядела на пламя разделяющей их свечи и будто считывала его или видела в нем невидимые для остальных образы.
– Закрой глаза и сосредоточься, – произнесла женщина.
Ее звали Людмила, ей было за сорок. Она собрала свои русые волосы в аккуратный пучок, чтобы не отвлекали ее внимание от работы ни на секунду. Малоподвижное лицо трудно было назвать запоминающимся: невыразительное, с острым носиком и тонкими губами. Людей с подобной внешностью можно встретить среди воров – карманников. Быстрые в своих движениях, безликие внешне, они проходят мимо и не способны удержать посторонний взгляд. Неизвестно, такая «незаметность» просто досталась своей обладательнице от природы, или же Людмила специально делала все возможное, чтобы оставаться непримечательной. Об этом говорило полное отсутствие макияжа, какой-либо прически и уж тем более украшений.
Много лет женщина работала, принимая людей на дому. К ней приходили те, кто хотел быстрых денег или мгновенного решения проблем, те, кто искал любовь и мечтал снять венец безбрачия. Вполне можно было бы и подсказать, что этого явления не существует, но Людмила предпочитала не тратить попусту время и удовлетворять желания заказчиков. «Хотите снять? Снимем!» – думала она и в очередной раз зажигала свечу. Она терпеть не могла тратить свой дар на подобные мелочи, но настоящие, искренние просьбы о чем-то важном случались редко. Лишь иногда на пути Людмилы встречались особенные люди с яркими судьбами, они раскрашивали фейерверком ее жизнь, а затем опять исчезали. Ей приходилось отпускать их, вновь возвращаясь к дамам в розовых платьях с наманикюренными пальчиками и раздутыми проблемами. Таковы правила – никаких привязанностей.
А сегодня к ней явилось это хрупкое зеленоглазое создание. Людмила мельком взглянула на сидевшую напротив барышню, скептически оценивая размер предстоящей трагедии. Темноволосая девушка глядела под ноги, совершенно не улыбалась и явно смущалась находиться в этой квартире. Гостья то и дело натягивала рукава белого свитера на запястья и отводила взгляд.
Людмила рассмотрела ее, едва девушка вошла в дом – высокая и стройная, казалась даже излишне худой. Длинные волосы, темные ресницы и грустные зеленые глаза, как две лужайки, на которых давно не росли цветы. Темная прядь волос то и дело непослушно выбивалась из причёски, и девушка возвращала ее на место порывистым движением. Несмотря на женственность, в лице все еще таилось что-то детское: большие невинные глаза и аккуратный носик подчеркивали его миловидность. Она нравилась Людмиле, так как совсем не напоминала фаталистическую барышню, которая еженедельно ходит по гадалкам и сверяет по лунному календарю, стоит ли стричь волосы и в нужной ли фазе находится ее Венера. Белоснежный, совершенно обыкновенный свитер отлично сидел на ней, как и облегающие темно-синие джинсы.
Что понадобилось этому подснежнику, ясновидящей еще предстояло узнать, девушка пока ничего не объяснила. Людмила могла бы и проникнуть в чужие мысли, считав несколько поверхностных образов, но сознание гостьи, на удивление слишком закрытое, упрямо сопротивлялось постороннему вмешательству. Редкостный случай… Добраться до нее оказалось невероятно сложно, потому Людмиле не удалось выяснить даже причину ее визита.
– Постарайся расслабиться и сосредоточься. – Людмила старалась расслышать, о чем думает девушка.
Длинные ресницы гостьи вздрагивали всякий раз, как пламя свечи касалось ладони ясновидящей. Казалось, что она собирает все свое мужество для такого простейшего действия.
– Рия, – произнесла ясновидящая, – пришло время. Закрой глаза.
Гостья напряглась, услышав свое имя, и понимая, что пути обратно нет, подчинилась и нырнула в бездну. Она стремительно летела в пропасть, где внизу ее уже поджидала бурная река мыслей.
«Несчастная любовь», – разочарованно покачала головой Людмила, наконец-то подобравшись к поверхностным воспоминаниям.
Девушка просто пришла разорвать последние нити, которые связывали ее с мужчиной. «Ну что ж, ничего занимательного», – подумала ясновидящая и продолжила сеанс, со скукой взглянув на настенные часы.
– Тебе пора отпускать его, – услышала гостья голос ясновидящей. – Сосредоточься, представь себя в каком-то месте, спокойном месте.
В мыслях девушки внезапно возник парк с соснами, точно такой же, как в детстве. Там, где они гуляли всей семьей и собирали пахучие шишки. Родители разжигали костер, а их друзья настраивали приемник, пытаясь поймать хоть какую-то музыку. Рия обернулась, надеясь, встретить кого-то, но в парке звенела пустота. Девушка прошла вперед, наступая на хрустящие ветки, прятавшиеся в густой траве. Отойдя немного вглубь парка, она усадила себя на ближайшую скамейку.
– Вот и умница, посиди там, осмотрись.
За эти несколько минут сеанса Рия уже догадалась, что Людмила была не просто психологом, и хотя ее предупредили о сверх способностях этой женщины, слушать о них – одно дело, а вот прочувствовать на себе – совершенно другое. В это невозможно поверить, хотя всё и так понятно, – Людмила видела то, о чем Рия думала, и от этого мурашки бежали по плечам и шее.
– Посмотри влево, Рия. Ты видишь его? Он идет к тебе навстречу.
Мужчина не торопясь приближался к Рие издалека, она узнала его походку. «Игорь», – прошептали ее губы имя человека, которого она любила. Только лишь мысли о нем причиняли ей невыносимую боль. Она представляла отчетливо его выражение лица, взгляд, помнила запах его мужского парфюма, отдававший терпкими нотками сандала, и ей было неловко, страшно, неудобно сидеть на этой деревянной скамейке под прямым прицелом его взгляда. Молодой человек приближался, Рия ерзала, как ребенок на первом утреннике, и сжимала воображаемый край скамьи. Так же сильно ее кисти сжимали и кухонный стул Людмилы. Дрожала свеча.
– Возьми его за руку, – велела ясновидящая.
Рия послушно обвила мужские пальцы своими. Она привыкла держать эту руку три года, а к их расставанию, которое произошло шесть месяцев назад, Рия привыкнуть никак не могла. Сложно сказать, кто из них хотел завершить отношения, скорее всего оба. Только вот последнюю точку поставил именно Игорь, решив за двоих. Не потрудился даже произнести финальную речь «тыпрекраснаядевушка, но», он просто написал короткое сообщение: «Хватит». Даже «гейм овер» для Рии выглядело бы, как обширное объяснение с подробностями и описаниями, и это, как минимум, два слова, а не одно висящее на экране, словно единственный стоящий в поле тополь, они не виделись с того самого дня. А сегодня встретились вновь, и не имело значения, что эта встреча происходила лишь в ее сознании.
Игорь стоял в двух шагах от Рии, она сидела, приклеившись к лавочке, избегая смотреть ему в глаза, уставившись на манжет, на его запястье, на знакомые пальцы.
– А теперь представь, как он исчезает, будто кто-то стирает его ластиком. Медленно, медленно, сантиметр за сантиметром, – снова вмешался женский голос.
Полгода. Бессмысленные полгода ее жизни можно выбросить с легкостью. Так выбрасывают старую мебель из окна переезжающие в другую страну, как символ освобождения. Так хотела бы сделать Рия, но самостоятельно не смогла, потому и пришла за помощью к постороннему человеку. Кого еще она могла бы попросить? Прийти в салон и заказать по прейскуранту процедуру: «Выпилите, пожалуйста, образ моего бывшего из памяти». Или обратиться к священнику и провести «Изгнание бойфренда из темных закоулков памяти рабы Божей Рии». Именно при подобных обстоятельствах появляется лучшая подруга, у которой есть проверенный телефончик и, как бабка пошептала обещает решить проблему за пару сеансов.
Настало время перемен, пора отпускать прошлое. Воображаемым ластиком Рия принялась стирать въевшийся в память мужской образ. Вместе со словами ясновидящей таяли в воздухе мужские ботинки. Прозрачность охватывала щиколотки, брюки, исчезали карманы и черный кожаный ремень. Затем прозрачными становились пуговицы на рубашке, сама рубашка. Исчезала шея, рисунок таких знакомых, много раз целованных губ. Обесцвечивалось лицо, пропадали глаза, брови, волосы. Рия опустила взгляд ниже, зафиксировав его на белой пуговице мужского манжета, на пальцах, которые она переплетала со своими.
– Отпусти руку, – строго произнесла Людмила. – Ты слышишь меня?!
Отдаленный голос Людмилы вновь прорезал тишину. Но девушка сопротивлялась, упрямо продолжая чувствовать его ладонь в своей. Больше всего на свете ей хотелось бы не слышать голос ясновидящей и не вспоминать, что реальность совсем не там, где сейчас переплетаются их руки, а просто побыть здесь, ещё немного, хотя бы мгновение.
– Нет, нет, пожалуйста, – шептала Рия. – Нет, прошу вас… Я же так… я… просто останусь одна…
Комнату обнимала темнота. Ясновидящая смотрела на почти догоревшую свечу, ее гостья сидела с закрытыми глазами, немного опущенной головой, плотно вжавшись в спинку стула. Раскрытая рука Людмилы внезапно замерла. Девушка оказывала удивительное сопротивление, вызывая тем самым немалый интерес. «Она не так уж и проста», – подумала ясновидящая, и по ее лицу скользнула тень. Женщина бросила взгляд на Рию и нахмурила брови. Следовало сказать правду, – но эту часть своей работы она никак не могла принять, даже осознавая, что часто иначе поступить невозможно. К ней приходили за помощью, и порой помочь человеку можно только причиняя боль словами, хотя наблюдать за их реакцией просто невыносимо.
Удивление возрастало, – гостья упрямо не хотела повиноваться. Это продолжало казаться Людмиле весьма странным. Обычно клиенты, погрузившись в свое подсознание, становились пластилиновыми человечками и беспрекословно выполняли ее указания. Но не в этот раз, и не эта девушка…
Рия напряженно хмурила брови, сознание сопротивлялось, чувствуя на себе постороннее давление. Она давала отпор проникновенной силе Людмилы, и нужно заметить, – отчаянный отпор.
– Да, вы были три года вместе. Но ты уже несколько месяцев одна! – жестко бросила Людмила. – Он давно тебя оставил. Это ты его держишь. Отпусти эту чертову руку! – рявкнула женщина так, что пламя свечи задрожало от ее дыхания, грозя совсем уж погаснуть.
Ожидая предсказуемую ответную реакцию любой девушки – слёзы, сотни всхлипываний, а возможно, даже истерику, Людмила растянула губы в надменной ухмылке. Рия замерла на секунду. Женщина с любопытством глядела на девушку, стараясь предугадать, какой же из трех вариантов выберет клиентка. Только вот ничего не происходило. Вместо этого на ясновидящую обрушился невероятной силы водопад! Водный поток, который создала в своей голове Рия, оказался такой внезапный, холодный и всепроникающий, что Людмилу бил озноб от этого видения.
Рия остолбенела от растерянности, глядя на льющуюся отовсюду воду. Высокая волна подхватила девушку и понесла, словно упавшее в океан перышко. От сильного холода сводило судорогой мышцы. Вода хлестала отовсюду, бросая ее хрупкое тело о появившиеся чудовищные волны. А она крепко сжимала пальцы, упрямо отказываясь разжать руку, унося с собой воспоминание о последнем прикосновении.
«Отпускай его, – шептал ее внутренний голос. – Отпускай, отпускай, отпускай…».
Людмила держалась за край стола в своей небольшой кухне, который шатался, словно находился на палубе корабля во время шторма. Пламя свечи плясало, раздуваясь до немыслимых размеров, раскачивались занавески на окнах, а в кухонных шкафчиках дребезжала посуда. Людмила обернулась назад и услышала, как с грохотом открываются окна. Ветер ворвался в комнату, отворив форточки, нагло пытаясь погасить свечу. Людмила прикрыла танцующий огонек руками, надеясь, что тот успеет догореть до конца. До конца сеанса оставалось совсем немного…
Наконец-то одним резким движением Рия разжала пальцы и, подхваченная волнами, понеслась по течению. Вода бурлила, продолжая нести вперед хрупкую девушку и втягивая ее в воронку. Ледяные волны кружили ее, как щепку, унося в неизвестном направлении, ее тело обмякло, веки потяжелели, и просто-напросто иссякли силы сопротивляться водной стихии, которая продолжала бросать девушку из стороны в сторону.
Внезапно вся вода собралась в огромную волну, нависшую, словно небоскреб, над головой Рии, и так же непредсказуемо, как появилась, вылилась из воображаемого леса, затрагивая макушки деревьев и оставляя мокрую, дрожащую девушку на траве. Холодные капли стекали по коже, Рия подняла голову и провела по лицу руками, провожая взглядом исчезающую из виду волну. Та отражалась в ее зеленых глазах, меняя их цвет на аквамариновый. Вода закрутилась в воронку огромного размера, и Рия давно не могла распознать, где заканчивалась вода, а где начиналось небо. Увиденное казалось таким реальным, что она от страха суетливо вцепилась руками в землю, опасаясь, как бы ее не затянуло навсегда в этот безразмерный водно-небесный омут. Нахлынуло ощущение убийственного холода, тело казалось тяжелым и больше не слушалось, она резко запрокинула голову и открыла глаза.
Распахнув широко глаза, мокрые от слез, Рия оказалась в полутьме. Перед ней плыла картина: догорающая свеча, расплескавшийся чай вокруг прозрачной чашки, напряженное лицо Людмилы. Стол давно не находился на прежнем месте и сдвинулся в сторону, а дверцы кухонных шкафчиков, раскрытые настежь, демонстрировали белую посуду.
– М-да, – протянула женщина. Она встала и придвинула стол ближе. – С подобной силой, девочка, твои мысли только цунами смыть может.
Рия слабо улыбнулась, выслушав Людмилу. Ей мерещилось, что капли медленно стекают по ее коже. Она побоялась бы рассказать кому-то о случившемся, иначе точно приняли бы за сумасшедшую, настолько реальным оказалось это ощущение.
– Уже несколько месяцев прошло, как он ушел, а ты продолжаешь водить за собой его образ, я даже видела его возле тебя. Ты его создала и наполнила. Сильная какая, – Людмила вновь села на свое место и с интересом заглянула девушке в глаза, словно стараясь найти в них что-то. – Всё кончено, Рия. Игоря больше нет в твоей жизни!
Темноволосая девушка сидела на чужой кухне, отстраненно глядя на танцующий огонек, невыносимое осознание одиночества уже дышало ей в затылок. Он ушел. Тело словно бы разделили на части, а ей оставили меньшую. Слишком много отдано, слишком много оставлено, слишком много не досказано…
– Если позволишь, я закурю? – явно из вежливости спросила Людмила. И, не дожидаясь ответа, рывком вытащила сигарету из лежащей на краю стола пачки.
Дым поплыл замысловатыми завитушками, Рия следила за ними, как за сменой узоров в калейдоскопе.
– А почему Рия? – спросила ясновидящая и выпустила тонкую струйку дыма. – Какое удивительное имя!
– Так… мама придумала, это сокращенное от «Мрия» {1}
– Какая интересная у тебя мама. – Скорее эксцентричная, – ответила девушка, поправив упавшую челку и рассматривая догорающий окурок.
– Мы закончили на сегодня, – произнесла Людмила, погасив сигарету.
Рия окинула взглядом кухню. Женщина задула пламя, и комната мгновенно наполнилась запахом погасшей свечи.
– Благодарю вас. – Рия протянула деньги через стол. – Я хотела бы… Скажите… можно ли мне прийти вновь? Боюсь, я ещё не… не совсем на своем месте.
– Я жду тебя в следующий вторник, – сказала ясновидящая, провожая гостью и загадочно улыбаясь одним уголком рта.
Рия даже не успела попрощаться, выяснить время, или хотя бы вспомнить, какие у нее планы, как старая дверь резко закрылась за спиной, громко лязгнув замком.
Спустившись по ступенькам, она побрела на остановку автобуса. Каждое движение сковывала ледяная толща воды: она не думала и ничего не чувствовала, а лишь автоматически переставляла ноги. Необъяснимая пустота гудела внутри, словно огромный оркестр старательно играл на различных инструментах, но не издавал ни звука. Зеленоглазая девушка на мгновение обернулась, окинув взглядом узкую улочку, проверяя, не плетется ли кто за ней следом. Но никого не оказалось. Любовь вдруг взяла и закончилась. Оборвалась, как пережженная свечой нить.
Рия села, в подъехавший старенький автобус и поехала домой. Она взглянула на соседнее пустое сидение и впервые за долгое время осознала, что она совсем одна.
∞
Звонил телефон. Спокойный мужской голос ответил:
– Алло, я слушаю.
– Здравствуй, это Людмила.
– Привет. Ты сама мне позвонила?! – В вопросе слышалось удивление. – Есть новости?
– Очень проницательно с твоей стороны. Я позвонила сообщить, что мы нашли её.
– Её? – голос замолчал на секунду. – Значит, на этот раз это женщина?
– Я бы уточнила: не женщина, а девушка.
– Девушка?
– Именно.
– Людмила, – мужчина сделал паузу, – она точно та, кого мы ищем?
– Полагаю, что да. Неожиданно сильная девушка. Если это все же она, тогда скоро вам предстоит познакомиться.
– В таком случае, мне остается только ждать.
– У тебя пока неплохо получалось. Пока – пока.
В трубке раздались гудки.
{1} Мрия – в переводе с украинского «мечта».
Глава 2
Время – самое поразительное измерение, то течет слишком быстро, то стоит на месте. В эти дни Рия даже не смотрела на часы. Секунды тянулись, минуты тяжело падали, превращаясь в часы, и казалось, что им нужна целая вечность, чтобы склеиться в дни.
Сложнее всего приходилось ночью, потому что она часто видела необъяснимые сны, полные мистических образов. Совершенно неизвестные люди, огромная, светлая комната – снились в деталях, с мельчайшими подробностями. Так, будто бы она бродила по комнате, почему-то с завязанными глазами и слышала запахи. То появлялся, то исчезал какой-то мужчина. Она уже бывала здесь, она уже знала его.
Сегодня ночью ей снилось, что она сидела на мягкой, зеленой траве. Прямо перед ней, невозмутимо, как гусеница из «Алисы в стране чудес» сидел буддистский монах и расслабленно курил сигарету. Он делал длинные затяжки и выпускал дым тонкими струйками в воздух так, будто курение приносило пользу здоровью, и он не курил, а крутил педали на велотренажере, поднимая свой спортивный дух. Ему не хватало модной повязки на голову и глупых полосатых гетр, так удивительно спортивно он выглядел. Дым таял на глазах, давая возможность рассмотреть его молодое лицо. Он раздвинул губы в сногсшибательной улыбке, обнажая белые, как эмаль холодильника зубы и, выдувая очередную струйку дыма, произнес: «Жертва – это не в твоем стиле». Закончив фразу, монах встал и исчез, удалившись в противоположном направлении.
Откуда взялась эта ерунда Рия не знала, но обвиняла во всем телевизионные передачи и картинки в женских журналах. Разные сны наведывались к ней и прежде, а после встречи с Людмилой и вовсе стали приходить каждую ночь. Рия все чаще просыпалась и никак не могла заснуть, ворочалась и ждала утра, стараясь вычеркнуть увиденное. Одна и та же лента событий, как надоедливый фильм, который почему-то крутили в её кинотеатре, как будто не привезли других пленок либо просто забыли сменить бобину.
Будильник зазвонил, напоминая, что уже наступило раннее утро. Какого дня? Обычно девушка не следила, но сегодня она интуитивно скользнула взглядом по календарю на стене.
«Вторник», – произнесенное слово осело на губах. Январь Рии измерялся лишь вторниками. Недели начинались и заканчивались с него. И ей тут же стало понятно – это самый правильный день: на выходных сознание ждет праздника, в понедельник слишком много ожиданий от начинающейся недели, а вторник просто идеален для рождающихся надежд. Девушка соскочила с кровати, сунув ноги в мягкие тапочки, и поплелась на кухню. Сегодняшнее утро обещало ей немного больше, чем предыдущие.
Рия уже сидела на кухне в теплой пижаме, за окном танцевали снежинки, она держала чашку в руках, вдыхая аромат чая и неспешно завтракая. Зеленые глаза девушки следили за чаинками, танцующими в прозрачной чашке. До прошлого вторника она никогда не гадала прежде и не ходила ни к каким экстрасенсам, хотя часто замечала, как кто-то свыше выстраивал для нее знаки каждый раз, когда она просила.
Первый сеанс немного успокоил: больше не тревожили ни внутренние диалоги, которые она вела, ни до боли знакомый мужской образ. Она чувствовала себя освобожденной. Только вот эти повторяющиеся сны…
Второй визит к ясновидящей загадочно подмигивал Рие записью с календаря. Только едва уловимое предчувствие подсказывало – сегодняшняя встреча может оказаться последней. Хотя Людмила многого не договаривала, девушка подозревала, что все происходящее в доме ясновидящей уже давно не касается исключительно её сердечных дел. Обстоятельства куда более таинственные опутывали их.
Сделав глоток, Рия окунулась в воспоминания.
∞
Холодный офис опустел к пяти, все ушли, осталась только Рия. Не то чтобы накопилось много работы, просто вовсе не хотелось ехать домой. Ее нынешний дом представлялся ей пустым и напоминал каждым шорохом, что она жила в нём одна. На улице давно стемнело, и в небе уже начинали белеть звезды, опутывая зимнее небо тонкой паутинкой; лениво кружился снег, замедляя ход времени.
Неожиданный стук в дверь застал Рию врасплох, она лениво поплелась открывать, зная, что там сторож, который выгонял её, спрашивая каждый вечер одно и то же: «Теперь и в ночную смену работаем?»
Рия подготовила пару дежурных ответов и распахнула дверь. Но в этот раз на пороге оказалась Машка – бесценная подруга, хранитель секретов, редких рецептов красоты и пошлых шуток. Ее лицо, чистое, идеальной формы, отлично подчеркивали подстриженные под каре светлые волосы, которые мягко и свободно вились, а также великолепно гармонировали с её глазами цвета расплавленного янтаря. Ее носик был надменно вздернут, что совершенно не портило впечатления, а скорее говорило о Машкином взбалмошном характере. Она всегда отличалась неповторимым стилем, хотя никогда не прилагала к этому особых усилий. Каждый раз ее хотелось рассмотреть с ног до головы, и Рия искренне не понимала, почему подруга продолжает оставаться без молодого человека. Она притягивала к себе внимание, едва переступая порог комнаты.
– Привет! Что, теперь в ночную смену работаешь?
– Машка, и ты туда же?!
Машка, как ни в чем не бывало, смотрела на Рию, мягко улыбалась и держала два бумажных стаканчика с имбирным чаем. Теплое кремовое пальто до колен с огромным воротником невероятно подходило к цвету ее глаз. Шею обнимал небесный палантин с тонкими голубыми кисточками.
Рия сделала шаг назад, приглашая подругу войти, и заметила, как из-под пальто Маши слегка выглядывал подол платья. Рия на секунду задумалась над тем, что вот уже месяц, как она надевает первые попавшиеся в шкафу вещи, не задумываясь о том, по погоде ли они и подходят ли по цвету, отдавая предпочтение водолазкам грустного цвета и одним и тем же джинсам.
– Я принесла лекарство и пришла забрать тебя домой, – блондинка уверенно шагнула в комнату и осмотрелась. – Знаешь, вечером этот офис выглядит, прямо как декорации к фильму ужасов. Идешь по длинному темному коридору, а из-за угла выскакивает страшный такой мужик. И «эть» тебя топориком!
Рия зажмурилась. Машка же даже не думала останавливаться:
– Валить отсюда нужно незамедлительно, я просто уверена. К тому же у меня есть хорошие новости, ну, или, по крайней мере, обнадеживающие. Ты одевайся давай, я тебе все по пути расскажу! – и она широким шагом направилась к выходу.
Машка напоминала ураган, – врывалась, предлагала план и ни секунды не ждала ответа, зная, – за ней безоговорочно последуют. Рия не спорила, а лишь впопыхах собралась и направилась к выходу. Наспех натягивая шапку одного цвета, наматывая шарф совершенно другого, Рия надеялась, что подруга не заметит и не отпустит никаких колких комментариев. Она бежала по ступенькам вслед за светловолосой интриганкой и вспоминала, закрыла ли она в конце концов дверь.
– Как я рада, что ты пришла. Ты принесла мне свежие сплетни? – с наигранной веселостью спросила Рия и сделала глоток чаю.
– Какие еще сплетни?
– Обыкновенные. Приправленные ерундой и беспределом.
Девушки остановились на крыльце здания. Блондинка возмущенно помотала головой и скользнула взглядом по грустному лицу Рии. Оно казалось таким отрешенным и полным тоски, что Маша не находила себе места от ее вида.
Шесть долгих месяцев ничего не менялось. Говорят, время лечит, только вот Рии со временем становилось только хуже. «Она же молодая, должна быть и быстроотходчивая!» – пыталась объяснить себе Маша. Ну расстались, ну разошлись, с кем не бывает? Несчастная любовь случается со всеми, с Машкой так, вообще, частенько. А если честно, то с периодичностью в три-четыре месяца. Начиная с соседского мальчика Пети в четыре года, каждый год – нового одноклассника, а в выпускном классе её любовь затронула даже молодого физрука. Но Мария относилась к несчастной любви, да и к расставаниям очень по-философски, полагая, что они закаляют дух. Только вот Рия упрямилась и закаляться не хотела.
– Тоже мне сплетница нашлась, хватит с тебя! О себе, а не о нем думай, а то никак «не отстегнешься». – Маша отвернулась в сторону и нахмурила брови, даже её светло-карие глаза потемнели от возмущения.
Она понимала, ответ получился слишком резким. Но подруга уже долго находилась в этой меланхолии разрушенных отношений, и нужно было предпринимать какие-то действия. Притом, стоит добавить, – свежие действия. Потому, что пижамная терапия под романтические фильмы у Маши дома провалилась. Поход на дискотеку, где диджей умудрился включить «ИХ» с Игорем песню, тоже закончился крахом. А поход в кафе с девочками, где Рия наткнулась на «него» на выходе, вообще завершился полным фиаско. Не хватало только саундтрека из тетриса, когда ты проигрываешь и кубики не складываются.
– Помнишь, я рассказывала тебе про своего психолога?
Истории о Машином психологе Рия отлично помнила. Она помогала Машке после смерти отца, направляла её творческие потоки в нужное русло и сводила в одну нулевую точку все страхи. После нескольких сеансов подобной терапии женщина стала отказывать Маше в приеме, аргументируя это тем, что Мария слишком не хотела брать на себя ответственность, перекладывая свои проблемы на чужие плечи. В доступе к сеансам Машке отказали. Наотрез.
– Конечно же. Ты упоминала, что она видит намного тоньше, чем твои собственные рассказы и признания.
– Она представляется психологом и не признается напрямую, но она ясновидящая, Рия.
– Ясновидящая? Не знала, что ты в подобную чушь веришь…
– Ты сама поверишь, если попадешь к ней. Она, если честно, мало кого берет.
– Но как же я к ней попаду? Ты же сама говоришь, она никого не берет.
– Тебе просто нужно очень просить. И если ты того стоишь, она пригласит. Я рассказала о тебе.
Машка заглянула в глаза Рии, стараясь определить, как же подруга отнесется к ее внезапному предложению. Рия никак не отреагировала внешне, но было видно, что она взвешивает все за и против. В ее голове столкнулись здравый смысл и полное отчаянье. Последнее явно побеждало, размахивая рапирой перед надменным лицом разума.
– Я согласна, – ответила зеленоглазая с несвойственной ей твердостью.
Наступил Сочельник, а в вечер перед Рождеством желаниям суждено исполняться. Почему-то Рию не интересовало, ни как эта женщина выглядит, ни где живет, ни сможет ли её услышать. Она просто приняла информацию как сигнал к действию. Её жизнь настоятельно требовала перемен и той самой «выброшенной из окна мебели». На данном этапе желание оказалось таким сильным, что она могла бы даже скинуть из окна рояль.
В тот самый вечер Рия приехала домой и немедленно пошла на кухню. Каждая крохотная свеча, находившаяся в доме зажглась, отбрасывая длинные тени на стены. Пустой лист бумаги и ручка легли на стол. Рия исписала его с двух сторон, наполнив просьбами услышать её и встретиться хотя бы раз. Она робко, но настойчиво просила о помощи. Просила незнакомую ей женщину, сидя на коленках, черкая новые просьбы на листке.
Рия взглянула на часы, стрелки-усики показывали три часа ночи. Рия сонно потерла глаза и зевнула, затем потушила свечи на кухне. Желудок громко заурчал, напоминая о пропущенном ужине. Аромат остывшего воска провожал девушку в спальню.
Утром ее разбудил звонок, из трубки раздался взволнованный голос Маши:
– Рия, это я.
– Привет.
– Я еду в машине. Одной рукой крашу губы, второй – держу руль, и ухом – телефон. Говорить буду быстро…
– Машка, во имя спасения невинных душ, окружающих тебя на дороге, я внимательно слушаю.
– Она ждет тебя в следующий вторник, я пришлю адрес и телефон!
– Маша, С Рождеством! – автоматически ответила Рия, улыбнувшись.
В трубке уже звучали гудки. Её глаза немедленно нашли вторник на настенном календаре.
∞
Из автобуса вышла девушка. Темные волосы падали на плечи, челка никак не желала лежать на месте, и она то и дело поправляла её пальцами. Натягивая шапку на глаза, то ли от постоянного ветра, то ли от желание сделаться невидимой, хрупкая брюнетка застенчиво обходила прохожих то справа, то слева с явной спешкой. Хотя времени оставалось достаточно, желание разрешить необъяснимое подгоняло ее.
Тонкие пальцы ввели код на подъезде. Как только дверь открылась, девушка влетела внутрь и остановилась на мгновение, словно бы ей нахально преградили путь. Медленно поднимаясь по ступенькам Рия считала пролеты, её ощущения предсказывали ей нечто, вот только что, она никак не могла разобраться. Язык интуиции никак ей не давался.
Знакомая дверь с облупившейся краской, старый замок, номер 35 над глазком. Робко переступая с ноги на ногу, брюнетка сделала глубокий вдох, как делают обычно перед прыжком в воду с трамплина, и нажала кнопку звонка.
Людмила не спешила открывать. Рия терпеливо ждала, прошло несколько минут, дверь отворилась.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Рия.
Ясновидящая пригласила Рию внутрь кивком.
– Простите, я немного раньше приехала. Я могу подождать, если вы…
– Не стоит. Я слышала тебя сегодня утром. Подозревала, что ты явишься раньше, потому что ты непозволительно много обо мне думала, – с веселыми нотками в голосе ответила ясновидящая.
– Спасибо.
Девушка улыбнулась, сегодняшний сеанс начинался легко, без надломов. Она заправила выбивающиеся локоны за уши и поспешила войти в дом.
Квартира Людмилы походила на выставку под названием «Религии Мира». Изображения Богов, религиозных деятелей и даже мифических существ украшали стены. Маленькие и большие плакаты, рисунки, огромные полотна, нарисованные и вышитые бисером иконы – каких там только не было. Они могли бы запросто заменить обои, так как с легкостью закрывали собою бòльшую площадь стен.
Хозяйка закрыла дверь и пошла в сторону кухни, её гостья следовала за ней, рассматривая многочисленные изображения. Маленькая кухня выглядела чистой. Все находилось на своих местах – стол, стулья, свеча. Каждая заняла свое место, как игроки в слаженной команде.
Людмила молчала больше обычного, что настораживало и заставляло немного волноваться. Она заварила чай, достала свечу из небольшого шкафчика. Чиркнула спичка. Ясновидящая посмотрела на Рию сквозь пламя.
– Хватит, пора работать.
Большие зеленые глаза послушно закрылись, девушка погрузилась в темноту. Женщина приступила к сеансу и принялась водить рукой вокруг свечи, едва ли не дотрагиваясь пальцами до тонкого языка пламени.
– Тебе снятся очень занимательные сны.
Рия нервно кивнула, подтверждая сказанное.
– Именно об этом я и хотела бы сегодня поговорить.
– В этом доме не всегда получается выбирать.
– Тогда выберете вы…
– Я хочу подобраться поближе к твоим сновидениям, Рия. Впусти меня.
Темноволосая гостья сжимала плечи, но не открывала глаз. Её сознание целиком рассеянное, никак не желало собираться воедино. Ясновидящая сосредоточенно нахмурила брови.
Образы стали всплывать в сознании Рии. В это самое время маленькая кухня Людмилы наполнялась густым черным дымом, исходившим от свечи. Создавалось впечатление, что посреди стола развели костер, а то и несколько. Дышать становилось тяжело. Женщина в черном свитере пристально смотрела на свою гостью, которая сидела, втянув голову в плечи.
Рия неожиданно вздрогнула, словно тонкие струйки яда впрыснули во все ее тело. Несмотря на жгучую боль, она вцепилась в столешницу, стараясь вырвать себя из болезненного плена. Людмила прикрывала ладонями пламя свечи. Часы на стене сходили с ума, а стрелки, как сумасшедшие вращались по кругу. За спиной Людмилы разбилось окно. Холодный, бушующий вихрь воздуха ворвался в квартиру и стал метаться по комнатам, стаскивая предметы с тумбочек и распахивая с грохотом двери. Волосы взлетали и били по лицу, словно жгуты, мешая видеть. Закрыв глаза, Рия плотно держалась за край стола. В её ладони впивались тонкие иглы. Стол стал нагреваться, обжигая кожу раскаленной поверхностью, Рия дернула рукой и вскрикнула от боли. На кухне разбилось еще одно окно.
– Ну, что ты сидишь как вкопанная? Гаси свечу! Гаси ее скорее! – кричал знакомый пронизывающий тишину женский голос.
Ветер бушевал с разрушительной силой, на мгновение показалось, будто весь дом сейчас сложится, как карточный домик. И они обе, унесенные страшным вихрем, медленно растворятся в воздухе. Ветер хлестал по лицу, в глаза попадали запутывающиеся длинные волосы, а вокруг бушевала стихия. Рука ясновидящей быстро рисовала спирали вокруг свечи. Внезапно свеча вспыхнула, пламя выросло вдвое и обожгло ладонь, отталкивая руку ясновидящей горячей волной. Людмила резко отдернула руку и застонала. Стон прорвался громом в сознание Рии и осыпался осколками.
В маленькой кухне, лопавшейся от дыма, дрогнули ресницы девушки. Схватив чашку с чаем, Рия опрокинула содержимое на пламя догорающей свечи, погасив его. Ветер тут же утих. Только распахнутая форточка без стекла, напоминавшая беззубый рот, уныло постукивала по стене. Наконец стало тихо, ветер больше не звенел в ушах, лишь стрелки на часах говорили свое тихое «тик-тик».
Тяжело дыша, словно продолжая бежать, Рия стремительно разжала кулаки и принялась глотать воздух, как путник, который жадно пьёт воду, пересекая пустыню. Ее правая ладонь тяжело ныла, расцепив пальцы, она поднесла руку ближе к свече. Вся ладонь выглядела изрядно исколотой и, казалось, даже стала больше в размере, но её запястье… На запястье красовался сильнейший ожог.
Рия посмотрела перед собой: уткнувшись лицом в манжеты черного свитера, тяжело дышала Людмила. Она нервно чиркнула зажигалкой пару раз и облегченно закурила сигарету, затем не спеша выудила из небольшой тумбочки металлический ящик, который оказался домашней аптечкой. Рия тут же рассмотрела ожог на руке ясновидящей и продолжила заинтересованно следить за ней, не сводя глаз, не решаясь произнести ни слова. Женщина спокойно перевязала руку себе, затем Рие, при этом всё время держа сигарету зубами. Выдохнула дым и, облокотившись на спинку стула, посмотрела на свою гостью, на лице которой читались испуг и непонимание.
– Каждая встреча с тобой становится интереснее, – произнесла Людмила, покачивая сигаретой в правой руке.
– Я старалась.
– Молодец. Старательная.
– Угу… Можно даже сказать, отличница.
– Рия, с тобой происходило нечто подобное прежде?
– Если честно… то никогда. Даже в самых отчаянных фантазиях. Я хотела бы спросить, если можно?
– Ну-ну.
– Что, черт возьми, все это значит?!
– Конкретно что?
– Что? Все.
– Рия, я решила заглянуть туда, куда мне не позволено. Вот и все.
Людмила попросила девушку приподнять повязку, ожога на запястье больше не было, но осталась рана в форме треугольника.
– Я смотрела на твою судьбу, девочка. И нас за это наказали.
– Что вы увидели?
– Я увидела то… То, что ты – ключ, Рия. Только вот ни ты, ни я не знали об этом, когда ты сюда впервые пришла.
Женщина встала, взглянув на разбитые окна, затем медленно повернулась и произнесла: «Многие вещи нам даются судьбой свыше, Рия. И не в наших силах решать, подарок это или наказание. Но бывают редкие случаи для необыкновенных людей, когда человеку дарят право перекроить свою судьбу. Вопрос в том, хочет ли он сам составить себе план или жить, ссылаясь на предначертанный путь – это лишь вопрос выбора. А тебе этот выбор сегодня предоставили».
Рия старалась не смотреть в глаза Людмилы, понимая, – эта встреча станет последней. Ощущение спасенного и вновь брошенного на произвол судьбы не покидало ее.
– Я ничего не понимаю.
– Мне очень жаль, но я не могу тебе много рассказать. Пока не пришло время, – ясновидящая, по-привычке, отвечала на не заданный вопрос. – Я сделала для тебя даже больше, чем мне было позволено.
– Я больше не смогу приходить к вам?
– Нет.
– Никогда?
– Просто я больше не буду тебе нужна, Рия. Тебе будет не до меня, поверь. К тому же я уже сделала всё, что мне было позволено. Посмотри, что произошло, как только я переступила черту.
Комната напоминала справочник по тотальному хаосу. Так могло бы выглядеть утро после ночной вечеринки 50 подростков: часы перевернуты, люстра накренилась, занавески разорваны, один из карнизов лежал на полу. Окна болтали пустыми рамами.
– Теперь тебе следует пойти к другому человеку, Рия, который научит тебя справляться с самой собой. Ты, милая моя, – необузданная стихия. – Людмила, тяжело вздыхая, осмотрела свою кухню. – Я пока не могу отпустить тебя в самостоятельное плаванье. Но он обязательно поможет тебе.
Кто этот загадочный «он», Рия даже не представляла, но как-то уж так повелось – Людмила объясняла мало, а Рия мало спрашивала. Ей необходимо было просто доверять. «Нет, ей можно было доверять», – думала девушка, застегивая куртку в коридоре. Людмила стояла рядом и молча наблюдала, как девушка неспеша собиралась, специально растягивая время.
Перед тем, как уйти Рия поблагодарила Людмилу раз пять, и еще долго сомневалась, что было бы уместным сказать, но не сумела найти нужных слов, потому лишь молча забрала сумку и поспешно вышла. Людмила по-матерински провела взглядом девушку и прежде, чем закрыть дверь бросила вдогонку: «Судьба поможет тебе, хотя я уверена, – ты сама найдешь к нему дорогу».
Голова гудела, словно внутри находились электрические провода, зрение казалось расфокусированным, а тело двигалось со странными задержками. «Я – ключ. Ключ к чему, и что он открывает? Мне дали право выбора, но между чем и чем? И кто, собственно, раздаёт это право?» – размышляла брюнетка, спускаясь по ступенькам. Каждая встреча с Людмилой оставляла налет недопонимания.
В лицо ударил морозный воздух. Рия вышла на улицу и медленно зашагала по дневному городу, чувствуя, как смесь внутреннего беспокойства и тревоги переливалась вязким коктейлем внутри, мысли никак не могли успокоиться, разбредались по углам и снова соединялись в шумный поток. Снежинки падали с неба и запутывались в её челке, опускаясь прямо на ресницы, мешая видеть. Девушка несла вязаную шапку в руке, просто – напросто забыв о том, что ее следует надеть.
В окне проезжающего автобуса отражалось лицо девушки, не выражавшего интереса к происходящему на улице. Мысли несли её далеко, далеко. Она водила пальцами по темным волосам, зеленые глаза смотрели сквозь пролетавшие дома и машины. Очередной вторник января стелился на стекла автобуса мягкими снежинками.
Глава 3
Ключ в замке провернулся, дверь открылась, и Рия вошла в свою квартиру. Её не встречали ни кот, ни собака, ни родители, ни любимый мужчина. Она жила одна, и наконец-то перестала этого бояться.
Прямо по коридору находилась ее спальня: небольшая, но очень уютная. Ничего лишнего, как раз достаточно для одного человека. Слева от спальни располагалась большая кухня, которая заменяла девушке гостиную. На кухне Рия училась, готовила еду и проводила переговоры. Именно туда девушка и направилась, неохотно потащив за собой верхнюю одежду и сумку.
Сеанс у Людмилы оставил больше беспорядка в голове, чем прояснил происходящее. Странные видения, которые посещали Рию в доме у ясновидящей, легко можно было бы связать с галлюциногенным чаем, мрачной обстановкой, доверчивостью Рии, но заметно сильнее ныло запястье, напоминая дергающей болью о треугольном ожоге на правой руке, доставшемуся ей впоследствии последнего визита к ясновидящей. Девушка осторожно изучилазабинтованную руку и пришла к выводу, что события, произошедшие с ней сегодня – реальны. Она натянула рукав, прикрыв рану, и неспешно подошла к холодильнику, чтобы взглянуть на календарь: на повестке дня оставались незаконченные дела.
Работа никогда не тяготила Рию. Она работала в свободном графике и могла позволить себе составлять его самостоятельно. Если хотела, то работала дома, а если нет, – то приезжала в офис лишь иногда, чтобы не одичать от тоски в пустой квартире и хоть немного пообщаться с коллегами в агентстве переводов. В основном все рабочие вопросы ей удавалось решать удаленно: получать задания, переводить и отправлять готовые тексты по электронной почте. Так она позволяла себе утренние вылазки к Людмиле, оставляя работу на вторую половину дня. Она делала нудные переводы документов или контрактов, и очень радовалась, когда попадались интересные статьи для журналов, помимо основной работы Рия помогала с уроками младшим сестрам своих друзей и вообще не имела определенной профессии. Ей нравилось заниматься многим, не выбирая одно направление.
Совсем не хотелось приступать к работе. То и дело возникала бесконечность новых вопросов.
За спиной неожиданно раздался телефонный звонок. «Людмила», – мелькнула догадка. Успев пересечь всю кухню в мгновение ока, Рия рывком раскрыла сумку, выудила телефон и уронила его на пол. «Растяпа», – выругала она себя, спешно поднимая телефон и не глядя снимая трубку.
Звонила Маша. Рия села на пол и разочарованно улыбнулась. Ах, если бы пророчества Людмилы стали немедленно сбываться и её нашел тот самый загадочный «он», который звонил сказать ей что-то важное. В её мыслях бархатный мужской голос уже называл её по имени и звал на ужин, рассказывая, как он случайно нашел её телефон и решил позвонить. Но в трубке звучал голос лучшей подруги, совсем немного поднимая настроение, а то, что Машка, будучи очень увлекающейся личностью, часто забывала здороваться – веселило Рию ещё больше. По ее мнению, так поступают только самые родные люди, которым не нужно предисловий и долгих вступлений. Первое время она пыталась исправлять эту привычку Машки, но та не поддавалась и не реагировала. Однажды вечером в свой день рождения, пока Рия отлучилась из-за стола, подруга влезла в её телефон и изменила свое имя в контактах с «Машка» на «Привет». «Так мы решим этот вопрос раз и навсегда», – ответила подруга, когда Рия спросила о переменах в своей телефонной книге. Вот и теперь Маша сразу начала с вопроса.
– Как прошел твой вторник? – спросил женский голос.
– Вторник прошел необычно, – ответила Рия, взглянув на свое запястье.
Она решила придержать язык за зубами и не рассказывать всего. Во всяком случае, пока она сама не разберется с тем, что происходит с её жизнью.
– Рия, ты так неопределенно мне отвечаешь. Ты же пошла к Людмиле?
– Да. Я виделась с Людмилой сегодня утром, и знаешь, она так резко прервала наше занятие, – в голосе Рии прорезалось непонимание.
– Ты обижена на неё? – догадалась Маша.
– Нет, я не обижена. Просто, не понимаю всего происходящего.
– Чего не понимаешь?
– Всего, Маша. Всего. Знаешь, она так путано изъяснялась в конце, я совершенно ничего не поняла…
– Это она умеет. Иногда мне кажется, мы именно за это ей и платим, – хмыкнула в трубку Машка.
Рия вспомнила об утреннем сеансе, сегодня Людмила не взяла с нее денег. Все становилось еще более запутанным.
– Так о чем же она рассказывала?
– Например о том, что передает меня в чьи-то любящие руки и как-то намекала, что это будет мужчина. Всё твердила «он» да «его».
На другом конце подруга визжала, как девушки на концерте Элвиса Пресли, Рие пришлось отодвинуть трубку подальше от уха.
– Мужик, новый мужик! Я же говорила тебе, ты недолго одна будешь! Му-жи-ы-ык! – отбарабанила по слогам подруга. – Я же не сомневалась, что она тебе поможет. Нужно было раньше отправить тебя, а я-то, глупая, не додумалась. Но я все равно правильно поступила…
Рия засмеялась, Машка продолжала тараторить в трубку.
– Маша, ну что ты! Я думаю, ее предсказания несут иной смысл.
– Какой такой иной смысл существует у местоимения «он», кроме как мужик?!
– Да, ясен пень, что мужик. Но Людмила об учителе говорила, понимаешь? Может быть, о Боге, – размышляла вслух девушка.
– Я надеюсь, ты в монашки не пойдешь?
– А что? Могу. Длинна макси сейчас в моде.
– Рия!
– Да, шучу. Она сказала, меня притянет к нему. Судьба…
– Как так?! – обидчиво воскликнул голос. – Что это значит?! – возмущалась трубка. – К учителю? К духовному наставнику? Ах, вот как! Её, значит, переводят к учителю, а меня, как котенка, на улицу под дождь выставляют, – не могла успокоиться Маша, намекая на Людмилу, которая категорически отказалась от дальнейших встреч с ней.
Машка злилась и одновременно жалела себя. Предпринимая попытку успокоить бурю, Рия, зная историю отношений подруги с ясновидящей, лихорадочно подыскивала слова утешения.
– Машунечка, ну как ты можешь так думать? Люда же насквозь всех видит, ей виднее. Это лишь значит, что тебе больше не нужна её помощь, – всё тараторила Рия.
– Не нужна помощь?!
– Она, между прочим, мне тоже в последующих встречах отказала.
– Это как-то должно меня утешить?
– Машка, ты же пришла к ней пушистым котенком, она тебя пожалела, в дом втащила, приютила. А потом пригляделась к тебе, а ты оказалась, например, енот-полоскун.
– Енот-полоскун! – закричала подруга. – Ну, кто другой под дождем живет? – старалась оправдаться Рия.
– Дождевик! – бросила Машка и положила трубку.
Ухо полоснули гудки.
«Обиделась», – подумала Рия. Но она хорошо знала Машку, к счастью, быстро отходчивую, а потому к завтрашнему утру они уже созвонятся и будут болтать о разном. «Енот-полоскун, – произнесла вслух Рия, пожимая плечами, – Ну и о чем я думаю, когда несу подобную чушь?»
Девушка налила себе чаю. Чаепитие уже стало для неё чем-то вроде ритуала для размышлений, и она сама не заметила, как допила его, гадая, кто же всё-таки «он» такой, и почему Машка уверена в его существовании. Её ждала гора переводов, но привкус тайны, витавший в воздухе, намекал, что разобраться с заданиями нужно как можно быстрее, поэтому сон отодвигался за полночь.
∞
В окна, покрытые инеем, ярко светило солнце, на тумбочке назойливо звенел будильник. Вчерашняя метель ушла, оставив чистое небо и дороги, припорошенные блестящим снегом, который превращался во взъерошенные хлопья под подошвами ботинок и колесами проезжающих автомобилей. Утро напоминало о своем приходе солнечными зайчиками, которые стремительно бегали по комнате.
За эти несколько месяцев Рия впервые проснулась от звонка будильника, хотя обычно она просыпалась часа за три до назначенного времени и, ворочаясь, пыталась вернуться ко сну. Приоткрыв один глаз, она посмотрела на циферблат будильника и сонно потянулась.
Окончательно проснувшись, Рия прошлепала на кухню. В углу на полу лежала сумка, которую она рассеянно бросила вчера вечером. Рия полезла за блокнотом, чтобы посмотреть на предстоящие задания и дела, едва раскрыв ежедневник, девушка заметила, как клочок бумаги выскользнул из страниц и неслышно упал к её ногам. Размашистый почерк на небольшом листке бумаги вывел лишь одно слово «знаки». «Кто написал эту записку?»
Подозрение падало лишь на Людмилу. Девушка взяла листок, примагнитила его к холодильнику, села за стол и внимательно посмотрела на надпись. Да уж, Людмила отличалась немногословием. Ходи теперь и думай, когда она подбросила записку и зачем.
Разочарованно вздохнув, Рия включила радио и принялась готовить себе завтрак. Едва девушка поставила еду на стол, как услышала звонок телефона, она мельком взглянула на экран: звонила мама.
– Привет, мам… Да, проснулась… Нет… Нет, по будильнику встала… Да… конечно же, я завтракаю.
Мама протарахтела одним потоком все жизненно важные вопросы. Потом выдохнув и удостоверившись, что всё в порядке, спросила, стараясь звучать спокойно:
– Ты как вообще? Что делаешь? – Я уже намного лучше, честно, – ответила Рия. – К тому же мой завтрак сопровождается поиском знаков, – загадочно добавила девушка.
И вот тут нужно рассказать немного о маме Рии – любителе всего интересного, энергетического, эзотерического и таинственного одновременно. Ухватившись за знакомую тему и приняв ответ дочери за положительные перемены, женщина уже барабанила словами:
– Знаки? Ой, какая ты умница! Ты знаешь, я теперь каждый вечер включаю музыку для медитации перед сном. Потрясающе просто, такие невероятные ощущения! Ты обязательно должна попробовать.
– Хорошо, мам. Ты однажды уже упоминала, если я не ошибаюсь, – сказала Рия, держа одной рукой трубку, а второй наливая себе кофе в чашку.
– Не ври! Об этой песне я тебе пока ничего не рассказывала, она длится всего 5 минут и называется «B облаке».
Рия отхлебнула кофе и закатила глаза. Голос в трубке, как будто читал на скорость:
– Дочь, тебе понравится…
Очередной глоток кофе обжег горло.
– Вот послушай на ночь, ты же наконец-то поспишь! Тебе будут сниться такие легкие сны, как будто ты летаешь, там потрясающие мелодичные звуки, они…
– Хо-ро-шо, мама, – выговорила по слогам Рия и вновь влила в себя ароматный напиток.
– Не перечь матери! И не пей много кофе с утра! Он забивает энергетические каналы!
Рия замерла с чашкой кофе в руках и улыбнулась, оттого что в её жизни оставались люди, которые так хорошо ее знали и понимали ее с легкостью. А мамины советы не заканчивались никогда, оттого в телефонной книге она записала её номер как «Народная Целительница». Ей нравилось давать контактам странные имена, похожие на коды, доступные только ей самой. Машка переименовалась на «Привет», бывший парень – на «Гейм овер».
Рия утвердительно кивнула.
– Договорились. Это я тебе действительно обещаю. Пока, мам, я позже позвоню.
– Пока, милая. Хватит уже грустить. Целую.
В трубке раздались гудки. Пожалуй, кофе было уже выпито достаточно, девушка выплеснула в раковину содержимое чашки с надеждой, что каналы всё же откроются. Ей нужна была идея, знак. А знак так и не появлялся.
Снова звонил телефон, Большие буквы на экране сообщали, «Звонит ПРИВЕТ». Она тут же взяла трубку.
– Это я, твой любимый енот-полоскун, – раздалось с другой стороны.
– Им тоже не положено здороваться, потому ты, как всегда, в струе.
– Рия, я чего звоню, – пропустила реплику подруги Маша. – Ты там всю работу доделала? Тут такое заведение интересное открыли, всего 15 минут пешком от твоего дома. Пойдем, а?
– А туда с дикими животными впускают? – не унималась Рия.
– Ха-ха, давай, давай, отшутись там, я подожду. Там акция как раз, 10 первым пришедшим чай «Храм Неба» бесплатно. Собирайся быстрее, тебя поднимет на ноги этот вкуснейший чай.
– Меня поднимет на ноги разве что экзорцист.
– Так, давай заканчивай свои хиханьки, собирайся быстрее! Увидимся под кафе без пяти десять.
– Машунь, хорошо. Так, а адрес-то хоть пришли?
– Духовный наставник тебе пришлет, – сказала Машка с интонацией «тамбовский волк тебе товарищ» и повесила трубку.
Телефон пиликнул, пришло сообщение. Абонент «ПРИВЕТ» сообщал, что по адресу улица Почтовая, 12 находится новое кафе «Nuvola». Название ни о чем не говорило: то ли имя, то ли просто слово. Девушка побежала в ванную приводить себя в порядок, мысль о бесплатном чае подгоняла её не меньше, чем мысль о нетерпеливой Машке, ожидающей под кафе.
Собравшись и шустро выбежав из дома, Рия повернула за угол, торопливо пробежала несколько переулков, нырнув в небольшую улочку, и вскоре наткнулась взглядом на новый красивый дом: выкрашенные в серый и белый цвет кирпичи и светлая, немного сероватая табличка, которая встречала надписью «Арт кафе Nuvola». Возле двери стояла улыбающаяся Машка и махала рукой.
– Рия, ты своими длинными ногами не могла немного раньше прийти!? Сейчас весь чай закончится, – возмущалась подруга, втаскивая Рию за собой вовнутрь.
В кафе сидели лишь 5 человек, а значит, на бесплатный чай подруги успели. Рия выдохнула с облегчением, и девушки немедленно заняли один из столиков. Блондинка ликующе улыбнулась предстоящему горячему напитку, бегло просматривая белоснежное меню, болтая о том, каким «отличным, аутентичным, креативным» оказалось новое заведение. Рия внимательно рассматривала обстановку, оценивая комнату, залитую светом.
В центре зала стеклянный треугольник, вмонтированный в потолок, позволял смотреть на небо, Рия машинально натянула рукав на правое запястье, закрывая заживающий идеально треугольный шрам. В этот день стояла солнечная погода, и благодаря подобному «люку» в зале становилось очень светло. По углам комнат висели тучки, объемные и мягкие, будто бы оклеенные серебристо-белой ватой, от некоторых из них вниз тянулись ленты. Похоже, с их помощью посетители могли сфотографироваться с облаками в руках, притянув их пониже.
Меню, свернутое в виде мини-книжки, тоже выглядело оригинально. Первая страница рассказывала о заведении, и Машка начала читать её вслух с выражением, время от времени прерывая текст своими комментариями:
– Значит, арт кафе на улице Почтовой было задумано как место сбора творческих личностей, индивидуальностей, мечтателей и всех, кому будет уютно в нашем заведении. (Ой, как мне нравятся творческие мужчины!). Так вот, арт-программа будет меняться каждую неделю. (Потрясающе!) Так… так… это пропускаем, какая нам разница, как составляли меню, – бубнила Машка, бегая глазами по строчкам. – О, слушай: название, оказывается, происходит от итальянского слова «nuvola» {2}, которое означает «туча».
– Ну-во-ла, – повторила за Машей брюнетка, смакуя каждый слог и по-прежнему вглядываясь белые тучки, прятавшиеся по углам.
Молодой парень-официант немедленно подошел к столику и принял заказ. Через несколько минут на столе уже стояли два пирожных и ароматный чай.
– Действительно, небесный вкус, – подтвердила Рия, сделав первый глоток. – Очень вкусно. Ты довольна, Машунь?
Блондинка попробовала свой чай и вновь заглянула на первую страницу меню.
– Да, изумительно вкусно. Я тут просто думаю, – задумчиво произнесла блондинка. – Почему они перевели «nuvola» как «туча»? У нас ведь слово «облако» есть.
– Согласна! «Облако» как-то более позитивно звучит. Туча – она, знаешь, такая большая и серая, а облако…
Только Рия в этот самый момент услышала внезапный щелчок, похожий на часовой механизм, который включают на ток-шоу с загадками. «Тик-так, тик-так», подгоняя дать ответ. Помня о том, что лучшие ответы всегда приходят в команде, брюнетка немедленно наклонилась ближе к подруге и тихим, заговорщическим голосом рассказала той о выпавшей из блокнота записке.
– Не может быть! – на одном дыхании произнесла Маша, выслушав историю. – Нет, ну всё понятно, я считаю. Тебя прямо сюда привело! Тут же на первой странице написано – кафе для мечтателей, а ты же у нас Мрия, тебя здесь ждет что-то необычное. Ответ именно тут, я прямо уверена.
Рия задумчиво смотрела по сторонам.
– Мне бы тоже очень хотелось в это верить, но я как раз не уверена.
– Ты не уверенна, Риюша? А ты не сомневайся, мы найдем разгадку силой мысли.
И Машка тут же закрыла глаза и приложила пальцы к вискам, в тот самый момент подошел официант, чтобы забрать пустую посуду, вопросительно взглянул на блондинку с закрытыми глазами, раскачивающуюся, как старые качели.
– Очень вкусный чай, – пробормотала Рия, робко глядя на официанта.
– Я вижу, что девушка просто в экстазе, – подметил с ухмылкой молодой человек, оставляя счет.
– Машка, ну хватит уже. Прекращай! Счет принесли! – произнесла Рия, давясь от смеха при виде подруги, которая продолжала раскачиваться из стороны в сторону.
– Прекращай! – обиженным голосом пробубнила блондинка. – Значит тебе можно мне страшилки всякие после сеанса с Людмилой рассказывать…
– Маша, ты же меня к ней и послала.
– Я тут ей помочь стараюсь, а ей за меня стыдно. Неблагодарная!
– Ничего мне не стыдно. У них же арт кафе, ещё и не такого насмотрятся.
– Ну ладно, – сказала Машка. – Вход в астрал был закрыт или у них перерыв. Предлагаю платить по счету и удалиться самостоятельно с достоинством.
Пока Маша искала кошелек, Рия листала визитки, вложенные в обложку расчетной книжки.
– Посмотрим на рекламу. Машуня, тебе ногти делать не нужно, спрашивает салон «Pur-pur»? Ага, реакции никакой. А антицеллюлитный массаж от них же? Зачем только две визитки? Только бумагу тратили.
– Две ягодицы – две визитки, – автоматом ответила Машка, рыская по просторам огромной сумки в поисках кошелька.
– А тут что предлагают? – продолжала Рия, листая карточки. – Новая кофейня. Ага, фотограф. О, новый магазин одежды на улице Толстого! Лучше бы книжки рекламировали, никто умным стать не хочет, все хотят быть красивыми. Так, что тут у нас ещё? Ага, прекрасная белая визитка. Именно так, как мне нравится – весьма лаконично, – сказала брюнетка, вертя в руках тонкую светлую карточку, одну сторону которой рассекала надпись «РАВНОВЕСИЕ».
Слово манило, хотелось тут же сорваться и помчаться туда. Девушка с любопытством перевернула визитку и обнаружила лишь одну надпись: «Центр OBLAKO», а ниже адрес. Всё это размещалось небольшим штампом в виде серого облака. Рия держала карточку длинными пальцами и внимательно разглядывала её под разными углами: нет ли на ней дополнительной информации? Возможно, имени, объяснения, хоть чего-то ещё. Она посмотрела на свою подругу и молча положила визитку перед ней.
– Нашла что-то интересное? – спросила Маша, бросив взгляд перед собой.
– Маш, как ты считаешь, что это может быть?
Блондинка сосредоточенно смотрела на белую карточку, с кдинственной надписью «РАВНОВЕСИЕ».
– Ой, какая странная карточка. Реабилитационный центр, может быть, какой-то? – Перевернув карточку, прочитала вслух: – Центр «OBLAKO». Да на тебя сегодня облака просто сыплются!
Внутреннее тиканье Рии прекратилось, часовой механизм остановился, издавая звонок из ток-шоу и предлагая ей готовый ответ.
– Машка, точно! Мама утром предложила песню послушать «В облаке», потом это кафе Nuvola, знаешь ли, для мечтателей. А мечтатели… это же очевидно… это те, кто постоянно в облаках витают. Понимаешь? А название кафе ведь тоже как «туча» переводится. И вот… теперь этот центр «OBLAKO», – тараторила Рия. – Я должна сходить туда!
– Ну, куда ты пойдешь?! – возмутилась подруга. – Непонятно же ничего. Для кого этот центр?
– Маша, мне нужно туда пойти, я чувствую. Это как внутренний колокольчик, который подает знак, что всё идет верно.
– Ладно, уговорила. Иди в свое облако. Только позвони мне потом, ясно?
– Яснее не бывает, – ответила Рия, немедленно оделась, схватила свою сумку и скрылась за стеклянной дверью.
«Да уж, равновесие нам всем не помешает, – подумала Маша, глядя вслед убегающей подруге, забывшей даже заплатить по счету. – Надеюсь, там хотя-бы мужика найдет».
{2} nuvola – в переводе с итальянского «туча».
Глава 4
Узкая улица тянулась вдоль кирпичных многоэтажек. Высокая, стройная брюнетка куталась в куртку и шла, сопротивляясь февральскому ветру. Она высовывала нос из воротника только для того, чтобы рассмотреть номера домов. Ей нужен был номер 53, проходя дом за домом, она вглядывалась в таблички. Кирпичи мелькали, превращаясь в один равномерный фон, Рия смотрела на номера: сорок девять, пятьдесят один, пятьдесят три! Перед ее глазами предстало обычное, ничем не примечательное здание. И, возможно, девушка даже проходила здесь несколько раз, но ничего необычного не замечала. Она зашла во внутренний двор, где ей в глаза бросилась дверь, выкрашенная в белый цвет.
«Очень странно, – подумала девушка, – ведь подъездные двери бывают коричневыми, зелеными, иногда голубыми. Но белыми, нет, никогда».
За этот день белоснежные явления уже успели ей надоесть, и в этот раз она точно знала, что ей нужно именно туда. Рия зашла на первый этаж и сразу же наткнулась взглядом на черную табличку-тучку, надпись на которой гласила «OBLAKO». Решив сперва действовать, а потом разбираться, Рия, не раздумывая, позвонила.
Дверь открыла невысокая стройная брюнетка с асимметричной стрижкой. Её волосы, короткие с одной стороны, плавно переходили в каре, пряди волос игриво падали на бледную кожу, прикрывая легкий румянец, а ее темные брови подчеркивали темно-карие выразительные глаза. Она была одета в белый костюм с широким поясом, который оборачивал ее тонкую талию два раза. Барышня слегка отступила в сторону, тем самым приглашая Рию войти в комнату.
С порога ее окутало теплом и ароматом грейпфрута, цитрусовые благовония смешивались с удивительно далеким, едва уловимым запахом моря. Подобная смесь показалась Рие такой редкой, и ей стало немного жаль, что нельзя записать запах и сохранить, как фотокарточку в небольшом альбоме, тогда всю жизнь можно было бы описать по запахам или даже оставить любимый аромат на первой странице.
– Здравствуйте, я нашла вашу визитную карточку в кафе «Облако», т.е. «Nuvola», и захотела узнать о вашем центре.
– Здравствуйте, – сказала загадочная барышня. – Он ждет вас. Снимайте обувь и проходите в первый зал налево, – указав Рие направление, девушка скрылась в одной из комнат.
Рия осмотрелась по сторонам, стараясь не выказывать явного любопытства. Этот «он», окутанный сплошной тайной, всё никак не давал ей покоя, и что значит «он ждет вас», если она сама не знала, что придет сюда.
Она шла по длинному коридору, снимая куртку, пытаясь пригладить разбушевавшиеся волосы. И именно в этот неподходящий момент в голове звучал голос Машки, которая визжала по слогам: «Му-жи-ик!». Рия повесила верхнюю одежду на крючок, сняла ботинки, аккуратно поставила их у двери, намеренно оттягивая время. Машка со своим мужиком не унималась, и Рия тряхнула головой посильнее, отгоняя мысли о назойливой подруге.
Потоптавшись немного на пороге, она провернула дверную ручку и нерешительно вошла. Комната оказалась весьма просторной и светлой, только абсолютно пустой. Удивительно голые стены – ни тебе рисунка, ни портрета. Никаких ваз или прочих украшений, даже занавесок на окнах, и тех не было. Глаза не находили ни одной зацепки. Рия находилась в «ОБЛАКЕ» уже минут десять, но всё ещё не имела ни малейшего понятия, чем именно здесь занимаются. Ни одной подсказки.
Она посмотрела вперед: посреди зала, повернувшись спиной ко входу, сидел мужчина, одетый в стильный спортивный костюм. Широкие плечи, темные волосы, наверняка высокий. Рассмотреть больше не получалось, хотя очень хотелось, но мужчина не оборачивался. Рия замешкалась на входе, но любопытство перевесило, и девушка на цыпочках пошла в центр зала, обошла мужчину и тихонько села напротив него.
Она рассматривала его с осторожностью: молод, не старше 35, его глаза оставались закрыты, но она видела, как слегка шевелятся его густые темные ресницы. Рия изучала его четко очерченные скулы и вытянутый подбородок, а мужчина продолжал расслабленно сидеть с закрытыми глазами, не замечая ее присутствия.
Рия глядела, время от времени отводя взгляд, стараясь не пялиться и терпеливо ждала, когда он будет готов поговорить. Он был бессовестно красив. Мужчины с подобной внешностью, по ее мнению, становились актерами или рекламировали дорогие духи, зачастую босиком, в темных джинсах, без рубашки. Нет, ничего сладкого или мальчишеского Рия не увидела в его внешности, скорее наоборот, – мужественное лицо, немного нависшие брови, слегка приподнятые уголки тонких губ. Мужчина не спеша открыл глаза и подарил Рие пронзительный взгляд синих глаз – настолько глубоких, что ей пришлось смущенно отвернуться, чтобы не запутаться в этой бездне, как бабочки которые попадают в паутину.
– Здравствуйте, – сказала еле слышно девушка, вновь бросив взгляд на мужчину.
– Я… меня… меня зовут Рия.
– Добрый день, Рия. Меня зовут Френк, – представился красавчик, кивая.
– Это начинает напоминать мне конкурс на самое странное имя, – удивленно произнесла девушка.
Мужчина улыбнулся и посмотрел на Рию очень внимательно и изучающе. Он лишь на мгновение опустил глаза на её руки и тут же увидел заживающую рану в форме треугольника на её запястье.
– Я был уверен, что ты придешь, Рия. Просто не знал когда.
– А я зато даже не подозревала, что приду. Почему-то… может быть, вам покажется странным, но я ведь по-другому вас представляла, – слова словно бы выскользнули из её рта, и Рия сжала губы от неожиданности.
– Во-первых, пожалуйста, на «ты». Формальности мешают видеть. Во-вторых, перестань предугадывать, – мужчина сделал выразительную паузу. – Иначе твои мысли несутся впереди событий, а так быть не должно, – Френк улыбнулся и немного склонил голову, помолчав немного, а затем всё же поинтересовался с любопытством: – И каким же ты меня представляла?
Рия смущенно улыбнулась, глядя в пол.
– Если честно, то в белом кимоно… босиком. И постарше… А возможно, даже с выразительной сединой на висках.
Рия остановилась на секунду, проверяя, можно ли продолжать и добавила: «Глубокой морщиной на лбу от раздумий… Вдобавок… с каким-нибудь загадочным именем, типа „Atishaya“, чтобы завершить образ. А вы, то есть ты… в каком-то стильном костюме, молодой, не босиком, до седины далеко и…»
– И зовут меня Френк, – с еле заметной улыбкой закончил красавчик.
Мужчину явно развлекала подобная реакция девушки на его внешний вид, хотя все его чувства были настолько взвешены и разделены на небольшие порции, что он ни в коем случае не мог бы сойти за эмоционального человека. Ах, и эти мастерски расставленные паузы…
– Почему ты здесь, Рия? – спокойно поинтересовался мужчина.
– Я… я не знаю… Если честно, я думала, что вы, то есть ты, сможешь мне помочь.
– А в чем тебе нужна моя помощь? – и он замолчал, приподняв подбородок, глядя на зеленоглазое создание испытывающе.
Словно бы тонкий нож воткнули в бок Рии. Какой простой вопрос, но ведь о самой сути, только она не находила ответа. Глупая, бежала за тайной, так и не успев подумать, зачем же она за ней шла.
– Какую помощь ты ищешь? – вновь спросил Френк, с явным удовольствием прокручивая тот самый нож.
Она растерянно опустила взгляд и сложила руки на коленях. Почему-то автоматически перешла на «вы».
– Простите меня, мне так стыдно… Я же совершенно с вами не знакома и не имею ни малейшего понятия, чем вы занимаетесь… Зачем я здесь? Я бессмысленно бежала за белым кроликом, то есть за белым облаком…
– Ты привыкла идти за рассудком, – спокойно ответил Френк. – Но чувствам тоже нужно отдавать должное. Я полагаю, тебе следует узнать в первую очередь у себя самой, а потом, когда получишь ответ… Ты знаешь, где меня найти, – и он закрыл глаза, тем самым показывая, что разговор окончен.
Совершенно сбитая с толку, Рия встала и выскочила из комнаты, быстро схватила вещи и ушла, сгорая от стыда, даже не попрощавшись. Френк действовал на неё, как удав на кролика.
«Какая глупая! – думала она. – Я мямлила, не могла ничего сказать внятно, а он при этом беспечно сидел, невозмутимо наблюдая, как на моем лице дрожал каждый нерв. Какой нахал!».
Рия громко хлопнула дверью, возмущенно села на холодную ступеньку и принялась лихорадочно натягивать ботинки уже в подъезде. Одевалась она тоже на ходу, пересекая улицу и не прекращая ругать себя за легкомыслие и глупость: «Какой позор, пойти непонятно куда, непонятно к кому, без всякой причины, – думала девушка. – Вот это я скатилась!»
Совершенно сбитая с толку, она перестала отслеживать логичность своих действий. «И что я хотела найти в этом центре? Какого такого равновесия просила моя душа? Чем они вообще занимаются в этом „ОБЛАКЕ“? И что это за имя такое – Френк, черт возьми, мы разве в голливудском блокбастере?!»
Ветер хлестал по лицу, словно раздавая отрезвляющие пощечины. Рия пошла домой пешком, она продолжала злиться на себя и вполголоса бормотала бессвязные слова, ругаясь. Прохожие то и дело шарахались в сторону, как от полоумной. Добравшись домой, она еще долго нервно ходила из комнаты в комнату. В конце концов Рия пришла в спальню, открыла ноутбук и принялась искать в интернете песню «В облаке», о которой говорила мама, она раздраженно ткнула в кнопку «проигрывать» и закрыла глаза.
Когда свет не отвлекает, думается легче, но, к сожалению, сегодня это правило не работало, мысли не желали успокаиваться, а продолжали скакать галопом. Рия разочарованно прервала неудавшуюся медитацию и поплелась искать телефон в сумке. Набрав номер «Народная целительница», она ждала, пока закончатся гудки.
– Алло, Мрия моя. Как дела, доченька? – ответил мягкий женский голос.
– Мама, привет. Я по делу. Мне очень, просто очень нужен твой совет.
– Конечно, что тебя интересует? Ты не заболела? У меня есть прекрасный рецепт с листьями мяты и корнем имбиря. Ты хорошо себя чувствуешь? Ты не беременна? – лился поток знакомых вопросов, и дежурная паническая истерика в голосе вызывала только раздражение.
– Нет, спасибо за беспокойство, мама. Раз уж мы прошли вопросы первой помощи, я могу тебя спросить?
– Спрашивай, – намного спокойнее ответил голос на другом конце.
…
– Как понять, доверяешь ты человеку или нет?
– Ой, милая. Ну, наверное, стоит подумать о его поступках в прошлом… – осторожничала мама.
– Мам, я сейчас не о своем бывшем, – предсказала реакцию Рия. – Там всё кончено – дверь закрыта на ключ, ключ выброшен в реку, река втекает в море, море в безразмерный океан, в океане ключ заглотнула рыба… Вообщем, мам, я спрашиваю о другом мужчине.
– Та-а-а-ак, – протянула мама.
– Это, например, незнакомец. Не то чтобы первый встречный, но я его совсем не знаю. Или знаю, но совсем немного. В общем… – Рия сделала вдох, подбирая слова, – нас связывает лишь одно знакомство. И если я сомневаюсь, нужно ли нам увидеться вновь, это уже неправильно, верно?
– Риечка, – мягко сказала мама. – Люди вечно сомневаются, потому что боятся. И даже не подозревают об этом, продолжая ходить на работу, возвращаться домой, ездить в отпуск, гремя невидимыми оковами. От страха и стоять больно, и идти невозможно. Я бы на твоем месте включила музыку и пошла спать…
– Мам, ну что ж такое!!! Ты опять за свое!!!?
– Ты не дослушала! Я советовала – включить музыку, закрыть глаза, представить этого человека и отслеживать ассоциации, которые возникают у тебя при мысли о нем.
– Спасибо, – вдумчиво сказала Рия. – Знаешь, это не такая и плохая идея. Думаю, это может помочь. Спокойной ночи, мам.
– Спокойной ночи, милая. Только расскажи мне, что же ты решила, завтра.
Рия завершила разговор и поплелась в спальню, она устало нырнула под одеяло и стала думать, какие же ассоциации вызывал у неё Френк. Прежде всего она старалась уйти от его образа: выразительного взгляда темно-синих глаз, его широких плеч, его сдержанной манеры говорить. Оказалось сложным не запомнить такого красавчика, тем не менее девушка мысленно стирала его из памяти, и когда картинка очистилась, она просто стала произносить его имя.
И в её мыслях, как старые слайды, хаотично замелькали знакомые кадры. Вначале она увидела любимый танцующий дом в Праге, который построил архитектор Френк Гери. Она продолжала шептать: «Френк, Френк, Френк», и где-то отдаленно маленький уличный оркестр играл песни Френка Синатры, а она мысленно подпевала «Strangers in the night» и улетала дальше. Слайды сменялись, показывая ей, сколько Френков она, оказывается, помнит. Следующим промелькнул Стивен Спилберг, снявший «Поймай меня, если сможешь» По иронии, главного героя, неуловимого мошенника, гениально сыгранного Лео Ди Каприо, звали Френк. Как давно Рия смотрела этот фильм, она даже не помнила, но память воспроизводила отрывки, которые ассоциировались с этим мужским именем.
Веки Рии тяжелели, она медленно погружалась в сон. Последнее, что она вспомнила – это ночь старого кино в городе и то, как они с Машкой вихрем прилетели на любимый фильм «Телохранитель». На экране шла последняя сцена фильма, где Уитни Хьюстон крупным планом, потрясающая красотка, так лирично поет о том, что она всегда будет любить его, а он – её телохранитель, её любовь, улетает. И, возможно, они никогда не встретятся вновь. Рия тихонько утирает слезы, а рядом Машка, плачущая навзрыд, (хотя и видели они фильм раз сто), утирает слезы бумажной салфеткой и надрывно шепчет: «Фрэнк, ну куда же ты! Не улетай, Френк! Она же так любит тебя!»
Картинки в голове Рии темнели, как подходящий к концу фильм. Лишь тонкие отголоски ее собственных мыслей убаюкивали, повторяя: «А ведь его тоже звали Френк…»
Глава 5
Вновь проснувшись до будильника, скорее от нетерпения, чем от бессонницы, Рия уже мчалась в ванную, чтобы быстро привести себя в порядок и убежать из дома. Ответ на вопрос «А стоит ли возвращаться?» давно подсказало её подсознание – стоит, конечно же, стоит. Как сказал вчера Френк: «Разум ограничен». И действительно, вопреки всем законам логики, не осознавая почему, она точно знала, что нужно делать дальше.
Внутренний компас Рии утверждал, что ей следует опять увидеть своего нового знакомого, а потому она уже шнуровала свои ботинки и на ходу забрасывала мобильный телефон в сумку, стремглав выскакивая из дома.
Протиснувшись к выходу прочь из переполненного автобуса, Рия выпрыгнула на улицу, вдохнув морозный воздух. Ее ноги сами несли ее вперед, подгоняя в сторону белоснежного центра. Сворачивая на тонкую улочку, Рия побежала вдоль домов с нечетными номерами. Наконец-то показался нужный ей номер – пятьдесят три. Девушка сняла на ходу шапку и забежала в подъезд, ведущий её в центр «ОBLAKO».
Дверь вновь открыла девушка и коротко кивнула Рие.
– Доброе утро. А Френк на месте?
– Да, проходи. Он на месте. Ты ведь знаешь, куда идти?
Рия не ответила и скорым шагом пошла вперед, свернула налево и оказалась в длинном коридоре. Она поспешно сняла верхнюю одежду, глядя на знакомую дверь. Куртка никак не желала оставаться на крючке, шапка с шарфом выпадали из рукава, перчатки из карманов. Суетясь, как перед важными экзаменами, Рия проговаривала заранее подготовленный текст.
Наконец, расправившись со всем своим обмундированием, девушка нетерпеливо постучала. Подождав какое-то время ради приличия и не получив ответа, она просто повернула ручку и вошла.
Темный коридор внезапно сменился ярко освещенной комнатой, форточки оставались немного приоткрытыми, поэтому изредка в зал влетали крошечные снежинки. Посреди комнаты Рию встречал Френк приветливой улыбкой. На этот раз мужчина сидел к ней лицом и кивком головы пригласил её расположиться рядом.
– Здравствуй, Френк, – еле слышно произнесла Рия, умащиваясь на паркете.
Ей показалось, что «Здравствуй» прозвучало для Френка значительно приятнее, чем формальное «ЗдравствуйТЕ». Он слегка улыбнулся.
– Привет, Рия. Я рад, что ты вернулась. Я действительно ждал тебя.
– Скажи мне, пожалуйста, откуда ты узнал, что я приду? Мне ведь даже не дали твоего адреса. Да что там адреса… у меня ведь даже вашего… гм, твоего имени не было… Совсем ничего, понимаешь? – Рия торопилась и путалась в словах от смущения.
– Ты тоже должна понимать, что есть вещи вне нашего базового понимания реальности. Так было предрешено и точка. Понимаешь? – передразнил он девушку.
– Не совсем, – честно призналась Рия.
– Я нужен тебе. Это элементарные законы притяжения Вселенной. Ты бы в конце концов оказалась здесь. Возможно, другим способом, рано или поздно. Просто то, что судьба так тебе помогает, привело тебя сюда незамедлительно.
Рия наклонила голову в сторону, внимательно рассматривая Френка. Он был очень необычным: уверенным, спокойным, сдержанным, привлекательным. Только в этот образ не вписывался его чересчур яркий спортивный костюм.
В углу комнаты бесцеремонно валялась пара стильных мужских кроссовок, Рия мельком взглянула на его босые ноги.
– В этом весь я, – произнес Френк, небрежно приподняв подбородок. – Развлекаюсь, не соответствуя нормам.
Рия удивленно подняла брови и нервно сглотнула.
– Так ты тоже… – шепотом произнесла она. – Как Людмила?
– Нет, – рассмеялся Френк, – ну что ты!? Я не слышу чужие мысли, просто у тебя очень читабельное лицо.
Рия улыбнулась, ей становилось намного уютнее в этой просторной комнате, залитой светом. Она чувствовала себя в безопасности, и этот едва знакомый мужчина ясно давал ей понять, что её воспринимают здесь такой, какая она есть. Он ничего не ждал и ничего не просил взамен, а лишь внимательно прислушивался к её словам, словно бы проверяя: «Верит или всё же нет».
– Я хотел бы поговорить о твоей вере, Рия.
– Я не знаю, кто я – католичка, православная или буддистка. Я пока не определилась.
– Нет, – с улыбкой протянул Френк и, сделав свою любимую паузу, спросил, – я имею в виду, во что ты веришь?
– Во что я верю?… – Рия размышляла, распрямляя затекшие ноги. – Хм, пожалуй… в науку.
– А в чакры ты веришь?
– Ну, в чакры… – с сомнением протянула Рия.
– Я вижу неуверенность на твоем лице. Почему?
Рия в раздумье посмотрела в окно, подбирая слова:
– Понимаешь… мне трудно осознать то, что невидимо. Так как не знаю, существует ли это на самом деле. Возможно, именно поэтому не определилась с религией, – произнесла девушка, внимательно глядя в глаза мужчине напротив.
– Подведем итог: чакр нет, потому что их не видно?
– Вроде того, – засмеялась брюнетка, в глазах которой заплясали ироничные искорки.
Френк воспринимался ею как учитель первоклашек. Он терпеливо задавал вопросы и определял уровень имеющихся знаний. Только вот девушка чувствовала себя взрослой барышней в этом классе: и парта тесновата, и юбка явно коротковата, а бант так вообще не к месту.
– Ага, а радиоволны существуют? А спутниковая связь? А беспроводной интернет? Они существуют? – и ехидные морщинки поползли от его глаз.
– Тореадор ликует – бык повержен. Прямо на лопатки! – подняла руки Рия с жестом «Сдаюсь!» и рассмеялась. – Они-то существуют, но чакр я сама не видела.
– А ты знаешь, что чакры открывают новые источники силы? – терпеливо продолжал учитель.
– Например, сшибать двери силой мысли? – робко пошутила Рия, чувствуя себя немного увереннее в присутствии Френка.
– Нет, открывать консервы взглядом, – отшутился Френк и покачал головой. – Я не говорю о физической суперсиле, Рия. Я имею в виду – озарение. С осознанием каждой чакры в твою жизнь приходит совершенно иное понимание мира, именно этот доступ дает тебе новую энергию, которая не каждому по силам.
– Почему ты говоришь об этом, Френк? – поинтересовалась Рия. Понимая, что вопрос оказался недостаточно точным, добавила: – Почему ты говоришь о чакрах со мной?
– Потому что ты можешь осознать их. Ты – особенная, Рия. Судьба предоставляет тебе возможность увидеть намного больше, чем физический мир…
В зале воцарилось молчание, повиснув в воздухе, накрывая сидящую на полу пару мягким невидимым одеялом. Девушка смотрела в пол, мужчина разглядывал белые от снега деревья в окнах, понимая, что следует дать время для размышлений. Никто не спешил говорить, как будто оба выжидали, когда закончится объявленная кем-то пауза.
Мысли в голове Рии метались, путались и сбивали друг друга с ног. Она не понимала, как Френк умел так внезапно и точно угадывать её чувства и почему именно она оказалась в этом самом зале? Почему даже запахи здесь казались ей очень знакомыми? Стоит ли верить совершенно незнакомому мужчине? Доверять на сто процентов так быстро всё же не стоит… А если немного поиграть? И лишь предположить, что существует нечто неосязаемое, дающее нам силу. Никто ведь не заставляет её сразу же безоговорочно верить, и тогда, пожалуй, можно лишь слегка заглянуть в дверь, которую по какой-то неведомой причине для нее приоткрыли, потому что через открытую дверь можно так же легко выйти, не опасаясь последствий…
Френк, казалось, совершенно забыл о присутствии Рии, ушел в свои личные раздумья и уставился в окно.
Внезапно спокойный женский голос прервал тишину:
– Френк, пожалуйста, расскажи мне о чакрах.
Глава 6
Маленькая девочка в пестром купальнике мчалась к морю, раскинув руки, как крошечная пестрая птичка, вот-вот готовясьвзлететь. Её уже догоняла красивая девушка, бегущая следом.
– Малыш, ну куда же ты так рванула? А маму подождать?
Малышка подняла голову, смешно поправив завязанный на затылке хвостик, и, взглянув на маму зелеными глазами, спокойно произнесла:
– Я же не купаться, поздно уже. Я бежала слушать море.
Анастасия смотрела на свою четырехлетнюю крошку и не знала, откуда в ребенке столько спокойствия и серьезности.
– Ты только послушать, купаться точно не будешь? – уточнила молодая мама.
Малышка взяла её за руку и уверенно ответила: – Мама, ну конечно, нет. Я же обещала, что купаться только с тобой. Я хотела его послушать, оно шепчет мне.
«Как волшебно дети умеют не употреблять слова „мне кажется“, – думала Анастасия. – Ведь то, что происходит с ними, всегда реально».
Девушка по имени Анастасия возвращалась к расстеленному неподалеку полотенцу, наблюдая за cвоей девочкой, которая, стоя по щиколотки в воде, перепрыгивала через волны.
Людей на пляже не наблюдалось, и дело было не только в том, что погода стояла пасмурная и немного прохладная, а ещё и в том, что они приехали не в сезон. Молодая мама не могла позволить отдых в самые теплые летние месяцы. «Но мы ведь и так счастливы», – Анастасия улыбалась, глядя на смеющуюся дочурку, которая резвилась в море.
– Мама, ты слышишь? Слышишь, как море разговаривает? – перекрикивала громкий шорох набегающих волн малышка.
Пахло морской солью и спокойствием. Под ковриком перекатывались мелкие, обточенные морем камешки. Громко кричали пролетающие чайки. Анастасия закрывала глаза, слушая волны, и вновь открывала, чтобы не упустить из виду свою маленькую попрыгунью.
∞
– Неужели ты считаешь, что человек на одной еде и воде держится? А как тогда спортсмены, находясь на жесточайшей диете, выдерживают изнурительные тренировки? Как ты без обеда и ужина продолжаешь что-либо делать? Неужели ты не понимаешь, что мы намного более сложный механизм?
Эти вопросы Френка, сказанные с почти утвердительной интонацией, почему-то напоминали Рие ее детские разговоры с мамой, так же спокойно Френк говорил с ней, и оттого, как этот незнакомый мужчина заботливо втолковывал ей свои истины, ему хотелось беспрекословно верить.
– Дело не в этом, Френк. Не в том, что я не верю, – объясняла Рия. – Просто мне хотелось бы это обдумать.
– Ну что же, – произнес Френк, понимая, что скептицизм Рии испарился. – Тогда слушай, – и он принялся увлеченно рассказывать: «Человеческих чакр больше, чем семь. Но именно число 7 – такое для нас значимое. Потому что эти чакры – самые главные ступени к развитию нашей души. Каждая обладает своим цветом, названием, расположением и ключом, который активирует, или же, напротив, – демоном, который блокирует чакру. Если какая-либо чакра преобладает над другими, твоя аура окрашивается в цвет этой чакры».
– Теперь я понимаю, почему у всех людей разные ауры. Так ведь можно понять, что движет человеком, – догадалась Рия и вновь сосредоточенно посмотрела на своего учителя. – Френк, ты видишь мою ауру? Какая она?
Мужчина сделал глубокий вдох, размышляя, следует ли говорить или же пока попридержать информацию. Подозревая, что Рия скорее любопытствует, чем искренне верит, он решил пока не углубляться в тему, предпочел коротко ответить:
– В ней угадывается красный, определим это так.
– Я могу узнать значение?
– Да, самая первая наша чакра – корневая. Она красная, и связывает тебя с землей. А ты на данный момент очень заземлилась.
– Не понимаю. Что значит «заземлилась»?
– А то, что это – чакра выживания. Только раньше она представляла собой побег от разъяренного медведя, а сейчас это поиск жилья, работы и оплата счетов вовремя. По сути, ничего не изменилось. Кстати, никого не узнаешь?
Рия отвела взгляд, она действительно слишком долго занималась рутиной. У неё просто не хватало желания на что-либо еще.
– Поверить не могу, неужели… Неужели люди не живут, а просто выживают? И моя жизнь тоже… Боже мой, всего лишь бессмысленный бег от разъяренного медведя, – пробормотала вслух девушка, скорее сама себе, чем Френку. – Как же мне открыть чакры?
– Чакры не закрыты, – ответил Френк, – или не все закрыты. Иначе тебя бы просто не было в живых. Просто они у тебя малоактивны и, если ты захочешь перемен в своей жизни, тебе придется над этим поработать.
– Почему ты сказал мне, что именно мне это под силу?
– Тебе пока нельзя знать многого, Рия. Каждое знание должно быть получено вовремя. А для того, чтоб постичь то, о чём я хочу тебе рассказать, тебе нужно получить допуск.
– И что? – смешливо спросила Рия. – Начнешь загадывать мне загадки, как древний оракул?
Френк стал замечать ироничные выпады Рии, которые изредка прорезались сквозь её застенчивость, но он решил не придавать им значения, невозмутимо продолжая:
– Нет, головоломок не будет. Во всяком случае… от меня. – Френк хищно улыбнулся. – Я попрошу тебя закрыть глаза и сконцентрироваться на моем голосе. Ведь когда мы убираем одно из чувств – автоматически обостряются остальные.
Рия смущенно кивнула и отвела взгляд в сторону, поджала под себя ноги и закрыла глаза. Ей никак не удавалось сосредоточиться, в комнате становилось то немного холодно, то чересчур душно, то неудобно коленям из-за слишком твердого пола. Только Френку всё идеально подходило, и он даже не думал прерывать рассказ:
– Рия, тебе следует начать с твоего фундамента, проработать свою начальную точку. – Рия ерзала на паркете, усаживаясь поудобнее.
– Корневая чакра плотно связана с землей, с тем, насколько твердо мы стоим на ногах, и блокируется она нашими страхами.
Мимо окна проехали машины, громко просигналив. Рия качнула головой, усердно сбрасывая надоедливый звук, понимая, что несколько фраз Френка она уж точно пропустила.
– Раскрой же её потенциал! Считай это инициацией, но это будет твое начало. Тебе придется нелегко, потому что раскрыться можно, осознав … —
Подул ветер, распахнув настежь незакрытую форточку, Френк продолжал говорить как ни в чем не бывало. Форточка громко стукнулась о стену, отвлекая Рию от тихой, монотонной речи учителя. Стараясь сконцентрироваться вновь и даже подвигаясь немного ближе, Рия лишь услышала:
– Ты поняла, Рия? Любовь…
Рия открыла глаза и виновато улыбнулась. Почему же она то и дело глупила рядом с ним? Она так внимательно вслушивалась, чтобы не упустить ничего, но похоже умудрилась пропустить самое важное.
«И, черт возьми, что же там было про любовь?» – размышляла Рия.
А Френк даже не думал останавливаться:
– Необходимо обращать внимание на цвета, которые тебя окружают, на мысли, которые ты себе позволяешь. Постоянная осознанность в том, что ты впускаешь в мысли, осознанность твоих поступков. И тогда…
Несмотря на то, что была середина февраля, в этой по-зимнему светлой комнате внезапно запахло морем. В памяти всплывал звук волн. Рия втягивала такой знакомый запах ноздрями и ловила слова своего учителя. Ей всё же удалось услышать финал речи, то ли оттого, что Френк говорил так мягко и спокойно, то ли оттого, что его полушепот напоминал ей то, что она уже слышала намного раньше в детстве.
И вот она, маленькая девочка, в своем пестром купальнике бежит к воде и среди шума морских волн отчетливо слышит мужской голос, который шепчет: «И лишь тогда ты изменишься, а встретившись со страхом, ты осознаешь красную чакру».
∞
Рия сидела на своей кухне уже несколько часов, уставившись в одну точку. Ужин давно остыл, а она даже не заметила этого, ведь слова в голове носились из стороны в сторону. Внутри возник ураган, как в «Волшебнике Изумрудного города», и сейчас её Элли сносило вместе с домиком и Тотошкой, с той же силой и ветер за окном с упоением качал голые ветви. Деревья послушно свесили свои кроны, столкнувшись с воздушной стихией. Безлунное небо сильно сгустило и без того быстро наступившую тьму, предлагая идеальное время для размышлений.
«Неужели я уже слышала это? – думала Рия. – Ведь это же невозможно! Тогда почему последние слова казались мне такими знакомыми? И почему я помню сказанное сегодня, будто бы заучивала этот текст наизусть? И с чего же мне начать?».
На улице по-прежнему шел снег, перекрашивая город белой гуашью, люди бежали домой, смахивая снежинки с лица, каждый их шаг зимним хрустом. Доносились отдаленные разговоры и хохот больших компаний, спешащих укрыться в каком-нибудь кафе, но она не вникала в происходящее вокруг, потому что мысли кружили её, как февральская метель.
Отпив глоток холодного, а потому и мерзкого на вкус чая, Рия поморщилась и пошла ставить чайник заново.
«Пожалуй, начнем с осознанности», – решила она.
Ее рука нашарила в высоком ящике первый попавшийся чай, но с полки внезапно выпал мешочек рубинового цвета, слегка стукнувшись о столешницу. Несколько ягодок шиповника выкатилось из него, художественно расположившись на кухонной поверхности.
«Значит, красная чакра, говорите…» – произнесла вслух Рия, растягивая губы в улыбке и бросая шиповник в чашку. Вливая в себя прозрачно розовую жидкость, девушка уселась на стуле в своей кухне и принялась размышлять об услышанном ранее.
«О чем же мне Френк рассказывал? И что бы это всё могло значить?». Рия машинально поставила пустую чашку в раковину и отправилась спать, взглянув в окно.
Наколовшись на звезды, в небе повисла ночь.
Глава 7
Проснувшись и медленно открыв глаза, чтобы окончательно прогнать еще не убежавший сон, Рия не спешила выныривать из-под теплого одеяла. Она зевнула и нащупала пульт, потерявшийся в складках простыни. Время никуда не гнало её и не дышало назойливо в затылок, сегодня не нужно никуда бежать, и сладко потянувшись от мыслей о спокойном дне, который ждал ее впереди, Рия нажала на кнопку и включила телевизор.
«Красный?» – удивленно произнесла Рия, в растерянности глядя на экран. В новостях показывали Америку и разнаряженных в красное барышень, толпящихся в очереди в супермаркет, который обещал скидки первым 20, пришедшим в этом цвете. «Сумасшедшие», – подумала Рия и стала быстро переключать каналы. Но новостная утренняя лента упрямо дразнила ее, словно быка, красными розами, женщинами в коротких красных платьях, открытками и улицами, украшенными алыми бантами, гирляндами и – о, нет! – насыщенно-красными сердцами.
– Нет! Нет! Нет, черт возьми! – повторяла Рия, потрясая кулаками с каждым своим словом.
Она отшвырнула в сторону пульт, так что тот скатился на пол, сильно ударив пластмассовый бок. Она резко спрыгнула с кровати и побежала на кухню к холодильнику. На нем красовался небольшой перекидной календарь, и Рия традиционно переворачивала маленький пластиковый движок, который сегодня утром следовало бы передвинуть с номера тринадцать вперед.
– Нет, нет! Нет! Ну почему!? – возмущенно повторяла девушка, исполняя всё тот же танец с кулаками.
Она решила ничего не передвигать, таким образом объявляя, что она продолжает спорить с действительностью. И ничего магического в красном изобилии картинок не было, календарь показывал день Святого Валентина, пятницу, 14-е февраля.
Рия втащила мобильный телефон на кухню и набрала номер подруги.
– Рия, ты там, совсем с ума сошла? Ты видела, который час? – возмутилась Машка, подняв трубку, спустя долгую череду гудков.
– А ты видела, какое сегодня число? – парировала Рия, совершенно не смущаясь.
– Нет, а какое число?
– А ты, Машенька, подумай! Сегодня пятница, жуткая пятница.
– Сегодня пятница тринадцатого, что ли? – сонно спросила Маша, зевая в трубку.
– А вот и нет, дорогая моя! Потому что страшно не в пятницу тринадцатого, а в пятницу четырнадцатого! А тем более, если пятница эта в феврале, что и произошло именно сегодня.
– Рия, – растерянным голосом сказала Маша. – Тебя чему там в ОБЛАКЕ твоем учат? Ты меня уже давно пугаешь по телефону. То какой-то синеглазый мужик, то глубинные воспоминания. Они там что, гипнотизируют тебя? Ты там только не ешь и не пей ничего, ты поняла меня? Особенно из рук этого, как его, Френсиса…
– Френка, – внесла ясность Рия.
– Да мне наплевать, Фредерик или Феликс, суть одна. И вообще, что там тебе внушили уже, а? Прямо сгораю от нетерпения послушать! Ну, что там? Парад планет, да?
Машка уже разошлась, как умела только она, и предложила около пяти других версий, среди которых назвала лунное затмение, охоту на мужика (естественно, очень в Машином репертуаре), превращение в ведьму и ритуальные танцы в лесу.
– Или вообще будить вампиров пойдешь на кладбище?! – завершила опрос возмущенная подруга.
– А я возьму и пойду! – нешуточно заявила Рия.
– Ты только чеснок и огромный крест не тащи. А то чересчур явно. Если тебя поймают, то сразу всё поймут.
– А маленький осиновый колышек? – с надеждой поинтересовалась Рия.
Машка расхохоталась. Убедившись, что с подругой всё в порядке и, окончательно проснувшись, она заговорила уже спокойно:
– Рия, что происходит с этой пятницей?
– Сегодня день святого Валентина, – тихо произнесла Рия, почти переходя на шепот, словно доверяя очень важный секрет.
– Ой! – только и смогла произнести Маша, догадываясь, каково это – расстаться со своим парнем накануне Дня влюбленных. Плевок в лицо Вселенной, который при всем желании невозможно проигнорировать.
Дополнительных слов и не требовалось, Машка вошла в положение своей лучшей подруги и сочувственно произнесла:
– Прости меня, Риюша. Я…я не подумала. Я просто забыла.
– Я тоже, – и Рия на секунду закрыла глаза и сжала в тонкую линию губы.
– И… какой план на сегодня?
– Ты должна знать, я не шутила, – совершенно серьезно сообщила Рия. – Мне действительно нужно поехать на кладбище…
∞
Снег хрустел удивительно громко, прорезая тихий сельский воздух. Он лежал ровным и ничем не потревоженным одеялом, лишь кое-где виднелась тонкая полоса следов. На улице стоял солнечный день, потому, несмотря на безлюдность, место не внушало страха. Изредка тишина застывала, как будто кто-то невидимой рукой «нажал на паузу», прокручивая оглушительное и надоедливое карканье пролетающих ворон.
Усыпанные снегом и упавшими ветками могилы располагались неровными рядами, скрывая имена тех, кто покоился с миром. Разглядеть имена итак было невозможно из-за налипших к граниту снежинок, но они все сыпались и сыпались прямо с неба, превращая кладбище в жуткий лабиринт безымянных мертвых. Казалось даже, что снег оставался недоволен проделанной работой и кружил мелкой пыльцой, засыпая следы и создавая шапки на гранитных памятниках.
Солнце сверкало на белом полотне, мельтешили солнечные зайчики, отчего очень уставали глаза. Ноги мерзли, но девушки шли вперед, потому что каждая секунда без движения отдавала в стопы болью тысячей морозных уколов.
Пожилой мужчина в шапке-ушанке опирался на толстую палку и пробирался вперед, показывая дорогу двум подругам. По его мнению, явно нездешних: хорошо одеты, местности не знают, да и говор как у городских. Но что могло понадобиться двум милым барышням в такой холодный февральский день на кладбище, Кузьмич не понимал.
Барышни не разговаривали, шли молча, ничего не спрашивали, кроме имени и фамилии, которую назвала брюнетка, попросили провести, больше информации не поступило. Смотрителю пришлось поднять архивы, чтобы вычислить место могилы. Учитывая то, что подруги вначале зашли к нему, Кузьмич понял, что обе девушки сюда давно не приезжали, а возможно, и никогда.
– Далеко нам, дядя Коля? – спросила блондинка, растирая руки и подпрыгивая.
– Да нет, девоньки, недалече осталось.
«Безусловно, странные барышни, – думал Кузьмич. – Кто в такую метель к мертвецам приезжает? Разве что кто-то недавно умер, да и то…».
Чего только смотритель не навидался на своем веку: матерей, которые каждый день приносили игрушки к могиле своих детей, взрослых, рыдавших неделями, тех, кто засаживал цветами могилы своих родителей. Но чтобы в такой холод, да к человеку, который так давно умер, никогда на смене Кузьмича такого не происходило. Он внезапно остановился, взмахом указал на левый ряд и обратился к девушкам:
– Вам сюда. Как обратно идти, помните? Там мы поворачивали у статуи белого ангела, а потом всегда прямо, пока не увидите начало пятого блока, а оттуда к моему домику уж совсем близко.
– Спасибо. Вы нам очень помогли, – ответила блондинка, продолжая подпрыгивать на месте от холода.
– Ну, я пошел. Если что, вы всё запомнили.
И пожилой мужчина медленно побрел к своему дому. Они провожали его взглядом, как Тесея, знающего выход из лабиринта. Он шел уверенно и спокойно, и казалось, что мог бы двигаться даже на ощупь. Когда его темная куртка скрылась из виду, девушки наконец-то заговорили.
– Я и так всю дорогу молчала, знаешь ли. Видела, как тебе нелегко, протащилась за тобой, пройдя по льду и снегу, на кладбище, – тараторила Машка явно продуманную заранее речь. – Уточню, если позволишь, вне города, в какое-то забытое село, вечером, вдвоем! Рия, черт возьми, поговори со мной! – скорее приказала, чем попросила подруга.
Рия молча рассматривала снежинки, которые запутались в шнурках её ботинок, и подбирала слова, потому что не знала, с чего начать. Блондинка выжидающе смотрела на неё. Предугадывая реакцию Машки, Рия понимала, что та не отступит, пока не получит объяснений.
– Маша, – хриплым голосом произнесла Рия. – Как ты думаешь, почему мы здесь?
– Наверное, потому что сегодня день Святого Валентина, а ты недавно рассталась со своим любимым и вообще очень странно себя ведешь в последнее время. Учитывая то, что тебя преследуют знаки, – на этом слове Машка закатила глаза и покрутила пальцами у висков, – и ты бегаешь от одного гуру к другому, я думаю, что мы в этом забытом Богом селе, потому что ты собираешься совершить обряд: хоронить любовь, закапывать чувства, а может, даже прыгать через костер…
Так, Машку несло! Она умела быстро нагонять панику. Притом, нужно заметить, говорила всегда очень убедительно. Рия понимала, что пора раскрывать карты, иначе через 5 минут Машка превратит её в приверженку экзорцизма, расхитительницу могил, ну, или в лучшем случае, вернется к любимой версии о «ловле мужика». Вечером. Вдвоем. На кладбище. Ловить Рия никого не собиралась, потому подискивала нужные слова, опасаясь, как бы Машка в отсутствие других мужчин не бросилась ловить смотрителя Кузьмича.
Пока Рия раздумывала, подруга пригнулась от внезапного шума, за спиной взлетала огромным черным вихрем стая ворон, громко каркая и сбрасывая снег с надгробий. Рия вздрогнула от неожиданности, но осталась стоять на месте, наблюдая, как вороны, выстроившись неровной линией, уносились прочь.
– Рия, – тихо промолвила Маша, глядя прямо на подругу, – ты можешь рассказать мне всё, что угодно. Прошу тебя, верь мне, – и после недолгой паузы решилась спросить. – Я могу узнать, кто такая Ночь В.?
– Пойдем, Машунь. Я постараюсь рассказать… Мы уже у нужного ряда, темнеет, а мне очень хотелось бы завершить то, ради чего я приехала.
– Мы приехали, – сделала ударение на первом слове Машка.
– Верно, мы.
И Рия медленно свернула на узкую тропинку среди старых могил, разглядывая выгравированные фамилии. Время от времени она наклонялась, чтобы стряхнуть снег и разглядеть очередное имя и грустную дату. Такие даты никому не хочется помнить, думала Рия, продвигаясь вперед по ряду. Через несколько метров она повернулась к по-прежнему ожидающей Маше и произнесла:
– Мы здесь потому, что сегодня день святого Валентина. Но не потому, что я встречаю его в одиночку, а у меня, между прочим, даже кота нет. Уж поверь, я не могла предвидеть того, что мы расстанемся после трехлетних отношений, и, естественно, легко мне это не далось, но я привыкаю к мысли, что мы не вместе. Так что тут ты не угадала.
– То есть паника 14-го числа не связана с девушками, которые скупают пончики в розовой глазури, платья с пышными юбками и открытки в форме сердечек? – уточнила блондинка. – А потом хвастаются подарками и суют их в веселые пакетики в алый горошек. Фу!
Рия отрицательно помотала головой:
– Нет. Но я бы предпочла сейчас этот вид помешательства, – с грустью призналась она. – Мы здесь, потому… Потому что мне очень страшно. Много лет назад умер очень дорогой мне человек, а я так и не смогла смириться с его смертью. Теперь она висит надо мной датой, которую невозможно забыть. – Несмотря на волнение, она старалась говорить ровно:
– Маша… Прости меня, мне так стыдно перед тобой. Не потому, что я не хотела тебе рассказывать, – голос Рии сорвался, – просто я ничего в жизни так не боялась, как приехать сюда. Мне было так страшно, что я даже не могла присутствовать на похоронах. Я просто запаниковала, плакала в комнате… И не поехала.
– Рия, мне так жаль. Ты никогда об этом не говорила…
– Достаточно того, что я постоянно об этом думаю. Маша, я была очень маленькая – и это единственное, что меня оправдывает, но потом я выросла, а этот страх держал меня, и я мысленно проскакивала этот день – и не приезжала. Но в этом году меня словно наизнанку вывернули: Людмила, потом Френк. Я слишком много всего стала доставать из воспоминаний, которые сложила в пыльные ящики и спрятала на антресоли, а ведь оттого, что ты прячешь что-то в своей памяти, ничего не исчезает… А лишь продолжает жить в нас, понимаешь? – голос Рии сдался на последней фразе, и слезы покатились по её лицу мелким бисером.
Маша подошла и бережно обняла подругу, тихо приговаривая:
– Милая, но ты же в конце концов здесь, к тому же, с группой поддержки. Группа просто так быстро собиралась, что забыла притащить дудки, помпоны и напялить майку с номером. Но мы все с тобой, даже медведь.
Рия непонимающе взглянула на Машу и вытерла слезы.
– Какой такой медведь?
– Ну, медведь, мед-ведь, – разъяснила по слогам Машка, как будто от этого что-то становилось понятно. – Знаешь, на футбольных матчах, например, из мужика какого-то, который по полю бегает, тотем делают и надевают на него какой-то волосатый и жаркий костюм, с жуткой сеточкой на глазах. Обычно костюм медведя, – подвела она итог.
– Точно, – хихикнула Рия, окончательно приходя в себя.
Маша растерянно улыбнулась и побрела дальше по ряду, рассматривая надгробные надписи.
День подходил к концу, и солнце садилось всё ниже. Признаться, заснеженное старое кладбище оказалось явно не самым уютным местом для проведения дня Святого Валентина с лучшей подругой. Да и признание Рии окончательно выбило почву из-под ног. Оставаясь до последней секунды совершенно уверенной в том, что Рия грустит из-за потерянной любви, Машка лишь сейчас осознала, как немного она знала о детстве Рии, как мало та рассказывала о своей семье.
Блондинка аккуратно повернулась и посмотрела на худенькую девушку, которая шла зигзагом, смахивая белые снежинки рукавицей, чтобы прочесть имена умерших. Машка пошла вперед, продолжая делать то же самое. Так они шли уже несколько минут, дойдя до середины ряда. Маша вновь коснулась серого гранита и, стряхнув белое покрывало, обнажила слово «Ночь».
– Рия, Рия, скорее! Беги сюда! Я нашла! – закричала девушка.
Брюнетка уже неслась по тропинке со всех ног.
Остановившись у полузаснеженной могилы, Рия присела и провела мокрой варежкой по оставшемуся на надгробии снегу. Тонкая корочка спала, открывая серый прямоугольник с закругленными краями. Надпись гласила: «Ночь Виктор, дата рождения, а затем дата смерти – 14 февраля». Чуть ниже витиеватый почерк вывел:
И звездами по небесной крыше
Я вновь имя твое напишу.
Ненавижу тебя, ненаслышу,
Неначувствую, неналюблю.
Холодок расползался паутинкой по телу Машки при каждом прочтенном слове.
«Привет, папа. Прости, что давно не приезжала», – тихо промолвила Рия и опустилась на колени возле серой плиты.
В одну секунду многое встало на свои места. Маша присела на корточки рядом с Рией, которая неотрывно глядела на портрет красивого мужчины, выгравированный на камне.
– Ты вся в него, настоящая красавица, – прошептала Машка, не находя, ничего более уместного в данной ситуации. – Я вас оставлю и подожду тебя на вон той лавочке неподалеку.
Рия не повернулась посмотреть, куда показывала Маша, и даже не ответила, а лишь едва кивнула, давая понять, что ей нужно время.
Маша смахнула снег и села на лавочку, отвернувшись в другую сторону, подобная сцена выглядела слишком личной, а если честно, – невероятно грустной. Они дружили много лет, и, подумать только, ей ни разу не пришла в голову мысль спросить об отце Рии. То, что подруга выросла только с мамой, никогда не вызывало у Машки вопросов. Маша решительно отвернулась, рассматривая небо, она должна была, как группа поддержки, быть сильной и решительной, потому то и собирала остатки сил, стараясь не обращать внимания на то, что за спиной всхлипывает подруга, а тело сковывает жуткий холод.
Солнце уже давно скрылось. Рия сидела неподвижно, глядя на светло-серую надпись, на красивый разборчивый почерк. Девушка прикоснулась к тонким завитушкам пальцами, бегая от буквы к букве, она с легкостью узнала мамин почерк, по записям которой сделали гравировку.
Смеркалось, становилось холодно, но она даже не чувствовала ни замерзших рук, ни мокрых коленей, ни дуновений ветра, которые обжигали лицо. Девушка заправила под воротник куртки выбившиеся волосы и полезла в сумку, затем вытащила зажигалку и три заранее подготовленных белых свечи разного размера. Их никак не удавалось зажечь, хотя Рия и прикрывала фитиль рукой. Руки полностью окоченели, а морозный ветер даже не думал униматься, не прекращая дразнить девушку, но, несмотря на это, она настойчиво чиркала зажигалкой, сумев насадить три маленьких огонька.
Продолжая сидеть на коленях, сложив руки у груди, Рия тихо шептала, глядя на портрет мужчины:
– Папа, привет… Когда ты оставил нас, я так злилась на тебя. Я…я так долго не могла тебе простить. Возможно, именно потому ни разу… Прости меня, ни разу к тебе не пришла. Я же помню, ведь ты умер, спасая нас. А я… как же я могла… даже не пришла попрощаться.
Рия согнулась пополам, как будто острый нож вонзился ей прямо в живот.
– Но мне теперь не страшно, – продолжала она, хотя слезы уже сильно жгли глаза. – Я обещаю тебе, что больше не буду бояться. Прости меня, пожалуйста, слышишь?! Я не боюсь! – крикнула она, стоя перед серым гранитом на коленях и упала в снег.
Маша уже устала сидеть, насквозь промерзла, и оттого давно ходила взад–вперед у лавочки. Отдаленный шум заставил ее обернуться: Рия пристально смотрела на портрет отца, затем привстала, что-то крикнула и упала навзничь в огромный сугроб.
Маша побежала, петляя по скользкой тропинке между надгробий, преодолевая ряд за рядом, крича на бегу, но Рия не вставала. Свечи рядом с лежащей в снегу девушкой таяли слишком быстро, словно плавящийся на сильном огне шоколад, истекая ярко-красными восковыми каплями.
Добежав до подруги, Маша обнаружила лишь алую лужицу на снегу, хотя была готова поклясться своей блондинистой головой, что мгновение назад свечи стояли на том самом месте и цвет их воска был белоснежным. Маша схватила неподвижную Рию и стала слегка бить её по щекам:
– Рия, Риечка, опомнись, прошу тебя! Тут черт знает что происходит! – причитала Машка, предпринимая попытки привести подругу в чувство.
Брюнетка открыла глаза, пытаясь вспомнить, что случилось. Она рассматривала испуганное Машино лицо, небо кружилось и плыло в глазах. Почему-то очень быстро стемнело, словно за секунду, к тому же свечи потухли, но даже в подобных сумерках обе девушки видели, что снег перед надгробием изрисован мелкими красными восковыми каплями. Подруги переглянулись без слов, понимая, что нечто странное происходит в этом месте.
Внезапно из-за серого гранита могилы вылетело облако ворон, ринувшись организованной стаей прямо на девушек. Они летели прямо на них пугающей темной кляксой, разинув острые клювы.
– Они же красные! – произнесла Машка и открыла рот от удивления, рассматривая надвигающийся живой поток.
– Бежим! – сообразила Рия, вставая и резко хватая ошарашенную подругу за рукав.
И девушки понеслись к выходу, подгоняемые бесчисленным бордовым потоком из птиц, которые неслись позади и над ними.
Вороны тем временем расформировали стаю, Рия насчитала несколько десятков ворон, но казалось, их становилось всё больше и больше. Будто кто-то рисовал их бордовыми чернилами по мокрой бумаге. Их лохматые перья отливали всевозможными оттенками красного и темно-вишневого, а каждое их касание напоминало клинок, который вонзается в кожу.
Кричащие создания беспорядочно метались из стороны в сторону, бросались под ноги, били девушек крыльями по затылку. У Маши уже был разбит висок и исцарапаны руки, оттого что она прикрывала ими голову. Разбитое колено Рии мешало двигаться, а птицы продолжали нападать и яростно клевать девушек.
Подруги бежали без оглядки, оставляя тонкую дорожку из кровавых капель на белом снегу, которая прерывистой линией тянулась по их следам. Птица очередной раз клюнула Рию в колено, и девушка, защищаясь, яростно пнула ворону, которая рухнула, ударяясь о ее ноги.
– Маша! Быстрее! Куда бежать?
– Где этот чертов белый ангел? – кричала Маша, имея в виду ориентир, который оставил им смотритель.
– Вон он! – крикнула Рия, показывая на отдаленную светлую фигуру с раскрытыми крыльями. – Бежим, прошу тебя. Скорее!
Паникуя, она схватила Машу за руку и побежала, впиваясь глазами в статую белого ангела, который своими распростертыми руками-крыльями встречал их, обещая укрыть в своих объятиях.
Дышать становилось невозможно. Рия уже не чувствовала ни рук ни ног. Каждый глоток воздуха падал ледяным камнем в легкие. Она обернулась на секунду, увидев красную ленту из кровавых капель, тянувшейся по снегу, затем подняла голову, бросив взгляд в небо и застыла, ужаснувшись увиденному. Бордовая вереница ворон тянулась по небу, следуя за беглецами, то опускаясь, то поднимаясь огромной живой волной, которая жаждала поглотить обеих девушек.
Из последних сил Рия резко толкнула подругу прямо в раскрытые руки каменной статуи и, обернувшись, взглянула на сплошной каркающий бурый поток, приближавшийся ближе.
Девушка прикрыла собой Машу и зажмурилась, чтобы не видеть темно-красную стаю, летящую прямо на них. На мгновение ей показалось, что каменная фигура смыкает вокруг них свои крылья, заключая в объятия. Она услышала мамин смех и мягкий вопрос: «Ты точно не будешь купаться?». Почувствовала объятия своего папы, который тихо повторял: «Всё будет хорошо, я с вами». Услышала Машку, которая утешала ее и рассказывала про помпоны и медведя.
И тогда Рия, раскрыв руки и глядя прямо на надвигающуюся тьму птиц, громко и пронзительно крикнула в темноту: «Я больше ничего не боюсь!».
Сотни ворон метались в сумасшествии, пока невидимая волна не откинула их ударом. Крылатые создания стали падать, словно ударяясь о толстое стекло, преградившее им путь. Рия повернулась спиной и даже с закрытыми глазами слышала, как колотится от ужаса сердце Маши.
Звуки падений сокращались и сокращались, но минуты тянулись. Казалось, ожиданию нет конца. Звуки падающих птиц утихали, отчетливо прорисовывалась долгожданная тишина. Скоро всё совсем стихло, брюнетка осторожно обернулась и нерешительно сделала шаг вперед – вокруг было пусто: снег лежал, как и прежде, девственно белый, ни одной мертвой птицы, ни одного лишнего следа, кроме их собственных, ни одного бордового пятна, ни одной алой капли.
– Нам же не могло это присниться?! – спросила Маша, ошарашенно осматривая совершенно не изменившееся кладбище.
– Тогда это были бы коллективные галлюцинации, – подтвердила Рия, растирая кровоточащие колени.
Маша тем временем дула на исцарапанные руки и потирала ушибленную голову, поправляла разорванные джинсы и растрепанные волосы.
Рия же пошла вперед, услышав отголоски знакомого тихого звука. Она остановилась на светлом пятачке немного впереди и прислушалась, одолеваемая любопытством. Она лишь на мгновение закрыла глаза и почувствовала прохладный ветер, который голосом Френка шептал ей:
«Только вести тебя должен не страх… Рия, вести тебя должна любовь».
Ветер вдруг усилился, сорвав с головы девушки шапку. Скрученные в жгут волосы тотчас упали на плечи каштановым водопадом, выпуская из запутавшихся локонов к её ногам воронье перо буро-красного цвета.
Глава 8
Спустя какое-то время девушки сидели на кухне у Маши дома. Кружки с какао обжигали пальцы, и на мгновение показалось, что никогда не было этого долгого февральского дня, стремительного побега с заснеженного кладбища и испуганного звонка Маши в такси-сервис. Лишь чек с сумасшедшей суммой, заплаченной таксисту, твердил об обратном, их собственные порезы и царапины, и, конечно же, бордовое воронье перо, торчащее из сумки Рии, – свидетельство незабываемого вечера.
Маша тоже иногда поглядывала на спрятавшуюся в углу сумку подруги, видневшееся оттуда перо и потирала ушибленную голову. Последние несколько минут Рия гипнотизировала содержимое чашки, не сделав ни глотка; все события ушедшего дня бежали ускоренным кинофильмом перед ее глазами. Девушка вспомнила пронзительный крик ворон и непроизвольно дернулась.
– Рия, – осторожно спросила Маша, – ты как? Пришла хоть немного в себя?
– Я? А… наверное, да, – смущенно ответила она. – Ты прости, что я такой монолог развела. И вообще, как долго я говорила?
Маша пожала плечами, показывая, что не наблюдала за временем. Мол, сколько нужно, столько и говорила, хотя на самом деле она понимала, что так много о себе, как сегодня, Рия еще никогда не рассказывала. А Маша слушала, подливала горячее какао и слушала, тащила на кухню теплый плед и снова слушала, а потом обвивала свои колени руками, пристраивая сверху подбородок, и продолжала слушать еще внимательнее.
В одно мгновение Рия просто затихла, как будто все уже сказано и, не допив свой напиток, осторожно поднялась. Машка смотрела на запекшуюся кровь на костяшках её пальцев, на то, как она уходила в зал спать, прихрамывая. Да и у нее самой страшно гудела голова, но они обе выбрались из этой передряги целыми и сейчас находились в полной безопасности, – а это было важнее всего.
Как только дверь за Рией закрылась и из щели под дверью перестал литься свет, Маша достала свой ноутбук и вбила в поисковик дату, которую видела на сером граните под именем «Ночь Виктор» этим вечером. Перелистав несколько статей, перескакивая со ссылки на ссылку, блондинка открыла отцифрованный газетный архив.
Первым делом взгляд выхватил черно-белую фотографию маленькой девочки, которую держала на руках красивая девушка, и даже по этой бесцветной фотографии блондинка поняла, сколько горечи застыло на ее молодом лице. Янтарные глаза Машки тут же забегали по статье, читая:
«Подарок на день Святого Валентина»
14-го февраля около 23.30 произошла авария на трассе, при подъезде к городу, в результате которой погибли два человека. Как сообщают потерпевшие, белый автомобиль Honda под управлением водителя Ночи Виктора получил удар с правой стороны от автомобиля BMW цвета бордо, внезапно выехавшего на трассу на высокой скорости. Плохая видимость из-за погодных условий помешала водителю Honda увидеть другую машину, оба авто получили значительные повреждения. Водитель BMW скончался до приезда скорой помощи, в белой Honda находились супруга и 4-летняя дочь водителя, которые также пострадали. Как утверждают очевидцы, ночью тяжело раненный мужчина остановил проезжавший автомобиль на главной трассе. Он указал на разбитую машину, в которой лежала женщина без сознания и раненая девочка. Места хватало только для двоих. Очевидец вызвал скорую помощь для мужчины и отвез женщину с ребенком в ближайшую больницу немедленно. К сожалению, Ночь Виктор скончался через несколько часов после происшествия в больнице, так и не успев прийти в сознание. Выражаем глубокие соболезнования его супруге и дочери.
Громко вдохнув, Машка рефлекторно поднесла руки ко лбу. Через секунду она моргнула и пролистнула страницу, чтобы еще раз взглянуть на фото и узнать в глядящих из-под густой челки глазах – большие грустные глаза Рии.
∞
Солнце уже давно разместилось в уютной комнате, освещая каждый уголок и говоря, что новый день настал, но хозяйка все не вставала. С первыми лучами, едва проникшими в окно, Машка натянула одеяло на голову и продолжила спать, пока её не разбудил громкий «вой» будильника. Находить будильники с самым жутким звонком оставалось Машкиным стратегическим ходом. От такого не отмахнешься и не избавишься, ведь он настойчиво просверливал дыру даже в самом крепком сне. Выругавшись и раздраженно выглянув из-под одеяла, она открыла глаза.
Рука опустилась на орущий квадрат, выключая кнопку, блондинке понадобилось время, чтобы вспомнить, какой сегодня день, что произошло вчера и почему такой болью отзывается голова. Откинув одеяло прочь, Маша ступила на холодный пол и сонно пошагала в гостинную, где вчера оставила ночевать свою подругу на диване.
Приблизившись, блондинка услышала тихий шорох и, осторожно приоткрыв дверь, увидела Рию. Та сидела на подоконнике и задумчиво смотрела в окно.
– Уже что-то задумала, да? – заговорщически спросила Маша, врываясь в комнату.
Рия замерла на секунду, и Маша заметила, как она явно боролась с желанием ответить: «Ничего», но будучи пойманной, как кот, крадущий сосиску, Рия повернулась и несмело произнесла:
– Маша, помнишь, я тебе показывала бумажку со словом «Знаки»? Я и подумала, что должно же быть какое-то объяснение всему, что мы вчера увидели. Вот я сижу…, все думаю и думаю, а объяснений нет…
И, придав взгляду такое выражение, какое бывает у того же любимого, но все же укравшего сосиску кота, она протянула Маше записку с одним единственным словом «Знаки».
– Ладно уж, – снисходительно произнесла Маша. – Хочешь, вместе посмотрим, что там у тебя.
Рия благодарно улыбнулась и резво соскочила с подоконника. Машка вышла, ничего не объясняя, и мигом вернулась, притащив свой рабочий блокнот и карандаш. Она удобно уселась на полу и со знанием дела стала внимательно смотреть на Рию, сосредоточенно прикусив кончик карандаша. Рия, в свою очередь, неотрывно глядела на Машку, не моргая, боясь спугнуть вдохновение. Она терпеливо ожидала, чувствуя, как терпение закипает, грозя окончательно сорвать крышку. Так она и сверлила Машку взглядом, не шевелясь и стараясь не выдавать своего любопытства.
Маша поморщилась, явно почувствовав вкус ластика во рту, и что-то коротко чиркнула в блокноте. Машка с отличием закончила исторический факультет, а работала журналистом. Подумать только, такой привлекательной девушке стоило бы писать статьи о моде, красоте или диетах, но Мария относилась ко всему этому как к той части жизни, к которой не следует прилагать особых усилий. Красавица от природы – Машка презирала диеты, отдавая предпочтение бутербродам с горячим сыром или сладостям с чашечкой ароматного какао и, обладая отличным вкусом, с легкостью подбирала себе модную одежду.
Мода мало интересовала её, но вот что поистине влекло ее – это история: убежавшее от нас прошлое, тайны времен и народов, зданий и их архитекторов, учений и их создателей. Она получала удовольствие от постоянного поиска информации и никогда не могла насытиться полученными знаниями. Оттого, что ей приходилось так часто готовить длинные статьи на исторические темы для своего журнала, девушка знала все о сборе информации, к тому же по праву гордилась своим умением приводить в систему, казалось бы, разрозненные факты.
– Сейчас я покажу тебе, как подводить итоги профессионально, – победным тоном произнесла Машка, сжимая карандаш крепче.
– Ура! – радостно воскликнула Рия, подпрыгивая на месте от нетерпения. – Ты же наш гений сортировки.
– Ага, надеюсь, не мусора, – саркастически подметила Маша, поджав под себя ноги, чтобы удобнее пристроить свой блокнот на коленях.
– Не-е-е-ет, что ты! Исторических фактов и знаний, – заверила Рия, выжидающе глядя на Машку.
– Все ясно. Вопросы буду задавать я, – пробормотала себе под нос Маша с лицом следователя из сериала и задумчиво посмотрела в блокнот. – Итак, гражданка, почему вы поехали на кладбище?
Рия, которое все это время боялась шелохнуться, приняла вопроскак сигнал к действию и тут же зачастила:
– Потому что мне нужно было приехать на могилу своего отца, к которому я никогда не приходила. А он погиб…14 февраля. Я вчера, значит, просыпаюсь…, включаю телевизор, а там в Америке чёрт знает что…
– Достаточно, гражданка. Спасибо, – прервав эмоциональный поток слов Рии, Машка с серьезностью журналиста колонки расследований сделала запись в блокнот.
Рия даже не подумала обижаться на то, что её перебили, слишком уж сосредоточенно выглядела её подруга.
– Рия, а теперь серьезно. Когда ты нашла могилу, что ты делала? Что ты помнишь?
– Маш, ты совсем издеваешься, что ли?! Мне даже повторять вслух страшно… Бррр. Помню, как налетела огромная стая ворон бордово-красного цвета, исклевала мне все ноги, – тут Рия обиженно потерла колени, – ранила тебя и преследовала нас весьма долго и настойчиво, пока мы не добежали до статуи ангела. Ой, Машка! И вспоминать не хочу! Как представлю эти окровавленные перья, клювы, когти… Сверкали, как ножи… Эти птицы метались повсюду. Кошмар!
Машка зажмурила глаза от ужаса, понимая, – у нее не хватило смелости даже обернуться назад и взглянуть на приближавшуюся стаю. Она напряженно нахмурила брови и вновь вернулась к своим записям, отстраненно черкнув что-то карандашом.
– Рия, это я тоже прекрасно помню, – призналась Маша, потирая все еще ноющую голову. – А что было до того, как налетела стая? Меня же не было рядом с тобой. Что ты делала?
– Я привезла с собой свечи. Взяла три белых, которые остались дома, – рассуждала вслух Рия. – Поставила их и стала разговаривать с папой. Рия смущенно опустила взгляд. – Я пообещала ему, что я теперь всегда буду приходить к нему.
– Ты кричала что-то, я слышала, когда бежала к тебе…, – Машка мягко заглянула Рие в глаза. – Ты помнишь, что именно?
– Я…я не помню, чтобы я кричала. Совсем истеричкой стала, – Рия стыдливо прикрыла лицо руками. – Я говорила, что я больше не боюсь. А потом, видимо, кричала снова, что я больше не боюсь… И снова…
– И когда к нам приближались эти хищные летающие создания, ты тоже крикнула: «Я не боюсь!», – напомнила Машка и смущенно отвела взгляд. – Пока я испуганно пряталась за твою спину.
– Маша, когда я оглянулась… Кошмар, мурашки по коже… Глянула на снег – а за нами полоса из наших с тобой кровавых капель. Я подняла глаза в небо… А этих тварей там тысячи, и все сплошной живой стеной летят нас… И я закричала, – Рия содрогнулась от воспоминаний.
Машка молча уставилась в свой листочек, продолжая записывать ответы подруги. Она бегло просматривала написанное, зачеркивала, обводила кружочками, рисовала стрелочки, прикусив губу от сосредоточенности. Закончив, она удивленно взглянула на Рию.
– У нас тут ритуальчик вырисовывается, – заключила Маша совершенно спокойным тоном.
– Машка, ты в своем уме?! – возмущенно подняла брови Рия. – Таким тоном обычно объявляют: «У нас тут вечеринка собирается» или «У нас тут концерт не за горами». Какой еще ритуальчик?!
– То, что произошло, сделал кто-то из нас. Что здесь не понятно? Рия, ты ведьма? – вместо ответа Рия отрицательно покачала головой, настаивая на «нет». Машка подытожила рассудительным тоном:
– И я не ведьма. Но там нас было всего двое, а значит, либо ты, либо я. Выбор невелик, как ни крути.
– Маш, ты же историк, – взывала к разуму подруги Рия, – что ты за ерунду несешь? Тебя оправдывает только то, что ты блондинка.
– Блондинка, ха! Это, между прочим, лишь очередной раз подчеркивает, что у меня светлая голова. Рия, послушай меня! Я уверена. У нас два варианта: или ты провела этот ритуал неосознанно, или для его проведения выбрали тебя.
Рия озадаченно смотрела на Машку, ожидая, что та вот-вот крикнет: «Шутка», взорвав хлопушку и станет кататься по полу от смеха, поражаясь доверчивости подруги, но блондинка явно не думала ни о чем подобном. Хвостик от хлопушки тоже нигде не торчал.
Маша продолжала анализировать свои записи и задумчиво постукивать карандашом по бумаге.
– Рия, здесь всё выглядит так, как будто жребий пал на тебя…
– Чувствую себя выигрышным номерком, вытащенным из пластмассового лотерейного бокса. Только вот не ясно, что я при этом выигрываю, – призналась окончательно сбитая с толку Рия.
– Давай подумаем вместе, – предложила Маша. – Ты приносишь три свечи. Внимание – три. Шепчешь что-то три раза. Прости, если повторяюсь – три. К тому же, – после заката, на кладбище. Затем падаешь в обморок, словно жертва этого самого ритуала, предлагая свою кандидатуру. Вроде как даже сама вызвалась, что ли… И сразу же после этого – бац! – на этом слове Машка развела руки и широко открыла глаза. – Появились из ниоткуда эти летучие бордовые твари. На жизнь нашу, конечно, никто не покушался…
– Маша, ты совсем не в себе!!! Светлая твоя голова, ядрен батон! – возмущенно воскликнула Рия. – Что значит, не покушались?! Они же нас заклевали!
– Но не до смерти ведь, не так ли? – подруга хитро сощурила глаза. – Они нас исцарапали для того… – и Машка раскрыла руки, предоставляя Рие найти правильный ответ самостоятельно.
– Чтобы мы запечатали ритуал кровью… – ошеломленно закончила фразу Рия и прикрыла рот ладонью.
– Сумасшествие? – слегка наклонила голову Маша. – Только вот всё сходится.
И она повернула свой блокнот, показывая четкую, последовательную схему, которую она выстроила. Яснее некуда, они несомненно провели ритуал. Вот только посреди листа бросалось слово «КРАСНЫЙ», обведенное в кружок.
– Знаешь, Рия, единственное чего не пойму, это цвет… – девушка задумчиво вертела карандаш между пальцами. – Почему, например, вороны, которых мы видели, были бордовыми? И белоснежные свечи превратились в красные. И алые капли крови… Это же все три оттенка красного…
– Маша! Ты – гений! – выкрикнула подруга, неожиданно вскочив на ноги. – Спасибо тебе огромное… Но сейчас мне срочно нужно к Френку! – и, словно одурманенная, Рия поспешила прочь из комнаты.
∞
По узкой заснеженной улице бежала длинноногая брюнетка, ее зеленые глаза искали знакомые ориентиры. Она, скорее всего, одевалась наспех, так как вязаный шарф размотался, шапка сбилась на одну сторону, но бегущая даже не думала ничего поправлять. Множество листочков в её руках сгибались от каждого дуновения ветра.
Наконец, дойдя до нужного дома, девушка нырнула в переулок, который вел к белому подъезду с табличкой «ОБЛАКО», не подозревая, что за ней наблюдают. Она позвонила и начала разматывать свой шарф, ожидая.
Дверь почти сразу же открылась, и на пороге показалась знакомая барышня. Оглядев гостью: растрепанные волосы, сбившуюся набок шапку, сумасшедшие глаза – девушка безмолвно отдала ей квадратный конверт и мгновенно закрыла дверь. Обескураженная Рия попыталась снова позвонить, потом стала стучать, пробовала даже кричать, – но все её старания не увенчались успехом. Расстроившись окончательно, её пальцы раскрыли конверт, внутри которого оказался красивый глянцевый лист с одним-единственным словом посредине: «Скоро».
Он следил за ней. Рия наконец-то вышла из переулка, нервно намотала на шею шарф и запихнула листы бумаги в сумку. На секунду в её руках мелькнул конверт. Раскрыв белый квадрат и посмотрев на содержимое, она вновь запихнула его обратно и злобно пнула колесо ближайшей машины. Машина возразила ей громким воем сигнализации, девушка же лишь окинула ее быстрым взглядом и тотчас же ушла, оставшись не пойманной на месте преступления. Тоненький силуэт отдалялся, и Он видел, как девушка уходила, оставляя за собой ярко-красный ореол, невидимый для обычных человеческих глаз.
Глава 9
Ранним утром следующего дня Рия уже подпрыгивала от нетерпения на лестничной площадке своей подруги и настойчиво нажимала на кнопку звонка. Судя по непрекращающейся свирели, звонок явно работал, а вот Машка, похоже, спала. Но у Рии не было времени для вежливости, с каждым новым днем маленький огонёк внутри горел все ярче, обжигая девушку непреодолимым нетерпением. После очередного минутного звонка в двери появилось Машкино сонное лицо.
– С тобой же даже мужика никакого не заведешь, – как обычно не здороваясь, начала подруга.
– Рия, я, может быть, слишком часто стала задавать тебе те же вопросы, но ты видела, который час?!!!!
– Доброе утро, – фальшивым голосом сказала Рия, исполняя примитивный танец «шарики-фонарики» руками, надеясь, что подруга будет меньше злиться.
– Отвлекающий маневр не прошел, – загробным голосом промолвила сонная барышня. – Проходи давай и выкладывай.
– Маша, нам нужно сесть. Знаешь, я вчера чуть на машине не разбилась.
И Рия пошла на кухню как ни в чем не бывало, походкой скорее хозяйки, чем гостьи, не обращая внимания на то, что Машка осталась стоять у входной двери с удивленно приподнятыми бровями и ошарашенным выражением лица.
– Машка, ты там где застряла? Времени мало, – подгоняла подругу Рия уже из кухни.
– Явилась тут в небывалую рань. Совы еще смену не сдали, между прочим! Поспать не дала, ведет себя, как дома, а теперь еще и подгоняет меня. Полный отпад! – ворчала себе под нос блондинка, закрывая дверь и шлепая следом.
Рия уже поставила чайник на плиту и закидывала хлеб в тостер. Маша тихонько зашла и присела на стул в углу, изумленно наблюдая за подругой, которую она, казалось бы, видела впервые. Ее брови все еще не опустились, но она оставалась терпеливой, ожидая, когда Рия выложит все начистоту. Рия же разлила чай в две чашки и вместо фактов выложила на тарелку тосты, намазанные крем-сыром и вареньем, затем демонстративно положила ключ от машины на стол и наконец уселась на табуретку.
Машка удивленно взглянула на ключ, на Рию, вновь на ключ. На столе без всяких сомнений лежал ключ от машины. Только вот, машины у подруги не было, да и в целом Рия не водила… Никогда.
Зеленоглазая интриганка с деловым видом закинула ногу на ногу и принялась рассказывать о вчерашнем вечере.
∞
Неожиданный звонок раздался в квартире Анастасии вечером. Быстро взглянув в глазок, она узнала в непрошенном госте свою дочь.
– Мрия, как я рада, что ты приехала! – радостно сказала Анастасия, увидев дочь на пороге с каким-то большим белым конвертом. Девушка выглядела обеспокоенной: съехавшая набекрень шапка, небрежно наброшенный шарф, пальто застегнуто неправильно. Волосы взъерошены, словно Рию везли на мотоцикле против ветра, брови задумчиво нахмурены, а на лице – следы от заживающих царапин.
– Привет, мам. Мне очень нужно многое тебе рассказать!
– Что случилось, Рия?! – обеспокоено спросила женщина, закрывая дверь.
Не задумываясь ни секунды, Рия выдала все тайны – об осознании красной чакры, о том, как решилась поехать на кладбище, и как отныне решила, что 14 февраля будет для них теперь еще и Днем Влюбленных, а не только днем смерти любимого отца и мужа. О том, как они с Машей искали могилу и как убегали от атакующих птиц. Она просила прощения за то, что казалась равнодушной все эти годы, когда Анастасия пыталась рассказать об отце.
Весь последующий час Рия задавала вопросы о том, как они провели свой последний день вместе с отцом и что они любили делать. Она слушала маму, которая впервые за долгое время свободно рассказывала об их с отцом встрече, первом поцелуе, свадьбе, совместном отпуске, и не могла сдержать слез. Заговорившись, они не заметили как наступила полночь.
Анастасия вспомнила о старых альбомах, залежавшихся на полках в кладовке. Рие безумно захотелось пересмотреть их, словно в первый раз. Вместе. Медленно перелистывая альбом, она слегка касалась кончиками пальцев глянцевых картинок и разглядывала знакомые лица своих молодых родителей. Мама увлеченно рассказывала о том, кто сделал ту или иную фотографию, где они гуляли и почему папа отрастил такие смешные усы. А здесь мама с длинными волосами и влюбленными глазами, она держит папу за руку и смеётся, глядя прямо в объектив. А на следующей фотографии запечатлён папа в новом длинном пальто, на которое они – два студента копили вдвоем, и мама все повторяла, как же ему был к лицу тот глубокий синий цвет.
Рия все листала и листала отяжелевшие от пыли страницы, иногда улыбаясь, и больше всего жалея, что ее там не было и что она не могла разделить все те счастливые моменты со своими родителями. Что она не могла увидеть, как папа учил взрослую маму кататься на велосипеде, а та визжала, потому что даже не знала, как тормозить. Или как мама готовила самый первый ужин самостоятельно и сожгла его в духовке, а потом они с папой весь вечер отскребали верхушку пирога от противня, стараясь попробовать съедобные крохи.
Рия все перелистывала страницы, рассматривая застывшие черно-белые кадры: их студенческая вечеринка, их свадьба, их поцелуй, беременная мама, маленькая темноволосая девочка, которая сидит на плечах у усатого мужчины, обнимая его голову маленькими ручонками. Её первая сладкая вата… Какой же огромной она ей казалась! А какой сладкой! Ей даже не хотелось ни с кем делиться. Их первые прятки, её первый утренник. Их последний Новый Год вместе…
Захлопнув последнюю страницу, сдерживая слезы, Рия очень серьезно посмотрела на Анастасию.
– Мама, ты можешь дать мне ключи от твоей машины?
– От машины?! – удивленно воскликнула Анастасия, отпрянув от неожиданности и широко раскрыв глаза.
И неудивительно, ведь после той ужасной трагедии 14 февраля Рия просто панически боялась водить. Когда-то Рия по настоянию мамы все же закончила автошколу и даже сдала экзамен на вождение (раза с третьего), поскольку Анастасия заплатила удвоенную сумму инструктору, а тот вошёл в их положение и оказался очень терпеливым. Но тем не менее сама Рия за руль никогда не садилась. И вот сейчас дочь смотрела на нее и просила ключи от машины!
– Рия, – осторожно начала Анастасия. – Ты уверена?
– Да, – ответила она с не присущей ей твердостью, – совершенно уверена.
– Доченька, я думаю, что ты слишком торопишься с преодолением своих страхов, – ответила мама, стараясь не выдавать волнения. – Их не берут, как очередную планку в спорте. Надеюсь, ты понимаешь это?
Рия понимала. Её мама потеряла мужа в подобный снежный день февраля, и вот её единственная дочь просила у неё ключи, прекрасно зная о том, что никогда и ни при каких обстоятельствах машину не выводили из гаража зимой. Рия знала, что мама так и не смогла забыть тот ужас, что им пришлось пережить, как не смогла и Рия. И не сможет никогда…
Анастасия продолжала смотреть дочери в глаза и медлить с ответом. Возможно, именно сейчас, несмотря на все свои переживания и волнение, ключи следовало бы отдать, но перед ней стоял самый дорогой человек в её жизни, всё еще маленькая девочка с большими зелеными глазами и серьезным взглядом. Анастасия нерешительно протянула ключи к ладони дочери и тут же отвела обратно руку, передумав.
– Дочь, я не дам тебе ключи, – прошептала Анастасия.
– Мама, я впервые в жизни почувствовала, что мне хватит смелости преодолеть свой страх, – вновь попробовала убедить свою маму Рия. – Пожалуйста, дай мне ключи.
И девушка протянула раскрытую ладонь. Анастасия колебалась и крепко сжимала ключи, мысли бегали суетливыми, испуганными зверьками. Как же ей хотелось объяснить дочери, что та горячится, забегает вперед, и если Анастасия сейчас пойдет у нее на поводу, то будет винить себя вечно, если что-то произойдет с её Рией. Нет, Анастасия понимала, что жизни у нее уже никогда не будет, если с дочерью случится что-либо непоправимое, но как вложить все переживания в чужую голову, когда нервничаешь и попросту не можешь подобрать правильных слов?
Вместо долгих объяснений, Анастасия нервно произнесла:
– Мрия, то, что ты познакомилась с неизвестным мужчиной, поехала на кладбище и напридумывала мистические «знаки», доказывающие твою особенность, совсем не говорит о том, что ты можешь приходить сюда и вести себя, как тебе хочется! Потом тебе вздумалось доказать всем свою сверхсилу и в несколько подходов, а лучше за один, преодолеть все свои страхи. Я не дам тебе ключи – и точка!
Совсем не ожидавшая ни подобного тона, ни таких резких слов, Рия отступила шаг назад. Она рассказала обо всех последних необъяснимых событиях своему самому близкому человеку, не утаив ничего, и за это получила обвинение в собственной незрелости, чрезмерной доверчивости и глупости. Именно такой Рия и ощущала себя сейчас: полной дурочкой, которая решила рассказать обо всём, что беспокоило ее и получила в ответ пощечину или так – легкий шлепок по попе. Что из этого было наиболее обидным, она не выясняла, да и не стоило, потому что получила она вдоволь.
Рия отвернулась, не веря своим ушам, молча забрала все вещи из прихожей и, хлопнув дверью, пулей вылетела из подъезда. Анастасия наблюдала за дочкой молча, боясь, что, как только захочет что-либо сказать, тут же заплачет и просто не сможет ее отпустить.
Но дверь закрылась, противно щелкнул замок, и Анастасия медленно сползла по стене, словно капли росы по лобовому стеклу.
Снег противно скрипел под ногами, иногда хрустела тонкая ледяная корка. Уши замерзли, хотя Рия натянула шапку до самых глаз, как будто брови тоже хотели погреться. Морозный воздух кусал щеки и кончики пальцев. Рия застегивала пальто на ходу и яростно пинала сугробы, продолжая идти вперед, не оборачиваясь на окна, которые светились рождественскими огоньками.
«Как с девчонкой со мной обращается», – бормотала Рия себе под нос, скрипя подошвами по ночной улице. Она чувствовала каждый порыв ветра, который врезался холодом в лицо и руки. «Еще и перчатки забыла, черт возьми!» – ругала сама себя девушка, пряча руки в карманы.
Понимая, что долго так она не протянет, Рия решила вызвать такси. Она полезла в сумку и нашарила там свой телефон. Замерзшие пальцы с третьего раза набрали номер. Ответила девушка, принимая заказ. Рия настойчиво попросила прислать ей такси как можно быстрее и, положив трубку, просто стала ходить взад-вперед, ожидая машину.
Маленький красный автомобиль приехал неожиданно быстро. За рулем сидел мужчина лет сорока. Он осматривал неосвещенный двор, и едва увидев девушку, тут же мигнул фарами. Рия села на заднее сидение и поздоровалась.
– Доброй ночи, – любезно произнес водитель, поправляя зеркало заднего вида, чтобы получше рассмотреть девушку.
– И не страшно вам по ночам ездить?
– Я тут недавно решила, что я больше ничего не боюсь, – с натянутой улыбкой ответила Рия.
– Смотри какая! А что ж ты тогда назад уселась? – подметил мужчина. – Может, пересядешь ближе?
– Хорошо, – пожала плечами девушка и заняла место на переднем сидении.
Таксист улыбнулся и утвердительно качнул головой, мол, так-то лучше. Тут же провернул ключ, машина завелась и поехала. Рия наблюдала за тем, как опустилась темнота, усеяв небо звездами. Млечный путь разливался по небу вязким, тягучим медом отпуская в полет снежинки, которые падали маленькими бисерными бусинками на землю и лобовое стекло.
Автомобиль ехал медленно в сторону загородной трассы, Рия посматривала на водителя и видела, как крепко он держал руль обеими руками. Дорога убегала вперед змейкой, оставляя позади дома, а также пустые вечерние улицы города. На дороге лежал снег, поблескивая и отражая свет фар. Наконец расслабившись и почувствовав, что до дома осталось совсем недолго, девушка закрыла глаза. Водитель немного увеличил скорость. Но его манера водить показалась такой лёгкой и уверенной, что Рию это даже не побеспокоило. Дорога укачивала её, мужчина молчал, о чём-то тихо болтало радио.
Рия задремала, прислонившись щекой к боковому стеклу. Когда девушка открыла глаза и посмотрела в окно, то обнаружила, что они уже давно выехали за город: пустая трасса, кроны деревьев, покрытые снежинками, редкие фонари, освещающие трассу. Рия повернула голову влево: водительское сидение оказалось совершенно пустым, дорога уходила под уклон, и машина стремительно неслась вниз по инерции. «Что, черт возьми, происходит!» – закричала Рия в панике. Это выглядело невозможным, но она находилась в автомобиле, который ехал сам по себе. Таксиста и след простыл. Рия посмотрела в окно: поблизости не было ни души, потому она решила даже не тратить силы на крики о помощи и, не раздумывая, пересела на сидение водителя, нажала на педаль и крепко схватилась за руль.
«Только бы не разбиться, только бы не разбиться», – повторяла про себя Рия, стараясь взять под контроль управление машиной.
Не слушались руки, и ноги дрожали от страха. Её отношения с машинами однозначно складывались непросто. Внезапно одно из колес попало на обледеневший участок дороги, автомобиль понесло и стало кидать из стороны в сторону. Рия стиснула зубы и прокрутила руль, пытаясь выровнять ход машины. Опасаясь врезаться на полной скорости в ближайшее дерево или проезжающий мимо автомобиль, она вжала педаль тормоза.
Ничего не помогало, машина неслась вперед по обледеневшей дороге, подпрыгивая на встречающихся ямах. Автомобиль приближался всё ближе к краю дороги, ветки деревьев царапали металлические бока. Она понимала, что если машина съедет на обочину, то может просто-напросто перевернуться, и вряд ли кто-то сможет ей помочь в подобную зимнюю ночь за пределами города. Страх пронизывал всё тело и щекотал языком под ребрами. Рия всё крепче сжимала руль и жала на тормоз. Колеса заскрипели по снегу, оставляя длинный и глубокий след позади.
Когда автомобиль остановился, Рия отстегнула ремень безопасности и, выпрыгнув из салона, упала навзничь в снег. Казалось, пока она выравнивала движение красного такси, прошла целая вечность. Девушка поднялась, отряхивая снег с колен, и подошла к обочине. Тяжело дыша, она заглянула вниз: на несколько метров ниже простиралось огромное заснеженное поле. Рия крикнула в темноту, наполняя ночь своим голосом. С деревьев резко взмыли ввысь птицы с темным оперением.
«Еще бы несколько сантиметров», – подумала она, держась за голову и растирая лицо руками. И вдруг, задержавшись только лишь от страха, по ее щекам потекли слезы. Сколько Рия простояла так у самого обрыва, она не помнит.
Она вернулась в машину, когда окончательно замерзла, включила обогрев и принялась искать свой мобильный телефон. Позвонить маме значило бы напугать её до смерти, позвонить Машке – нарваться на шквал вопросов. Молодого человека у неё больше не было, Френк своего номера не оставил, ещё раз вызывать себе такси она не собиралась. Во всяком случае, уж точно не сегодня…
Обдумав все хорошенько, Рия бросила телефон обратно в сумку, сделала очередной задумчивый вдох и выдох и вновь завела авто. Она выехала на трассу и медленно поползла в сторону дома, не отвлекаясь от петляющей дороги. Так она ехала достаточно долго, пока, наконец, не стала узнавать знакомые городские здания. Дороги и улицы тут же показались узнаваемыми, а здания впереди лишь доказывали, что до дома оставалось недалеко. В конце концов, девушка въехала в свой двор и осторожно остановила машину у подъезда.
«Разберусь с ней завтра», – решила Рия, выпрыгнув на улицу и осматривая автомобиль.
Почему-то её совсем не удивило, что очередной её страх обладал красным цветом. Она щелкнула ключами, закрывая автомобиль. Тот молниеносно подмигнул ей фарами. Рия швырнула ключи в сумку и как можно быстрее направилась домой. Ночь казалась ей бесконечной.
Едва переступив порог своей квартиры, девушка нащупала в темноте телефон и набрала номер. Она понимала, что уже далеко за полночь, потому, затаив дыхание, надеялась, что ей ответит кто-нибудь, и терпеливо слушала гудки.
– Мама, – робко прошептала Рия, услышав щелчок в трубке.
– Рия, все в порядке? – послышался обеспокоенный голос. – Я так переживала, не могла уснуть. Мне так жаль…
– Я понимаю. Все в порядке. Я просто хотела позвонить тебе.
– Ты что, плачешь? – проницательно спросила мама.
– Нет, – после долгой паузы ответила Рия. – Просто по ступенькам поднималась, не могу отдышаться…
– Я слышу, что ты переживаешь. Почему?
– Потому что я подумала о старых альбомах, которые мы достали сегодня, и мне стало очень грустно, – соврала Рия, подбирая каждое слово.
– На тебя накатились воспоминания?
– Нет, это все потому, что эти альбомы совершенно никому не нужны, лежат там и пылью покрываются.
– Рия, это их предназначение, – мягко сказала Анастасия. – Терпеливо ожидать на полках, пока придет время.
– И когда же придет их время? – тихо спросила Рия.
– Скоро…
«Скоро» – слово отозвалось в памяти, разрываясь и падая отдельными печатными буквами на квадратный лист бумаги, который Рия вытащила из конверта в «Облаке». Зеленые глаза Рии отражали легкую улыбку, которая появилась на ее лице.
– Я позвоню завтра, ладно, мам? Прости, что я так поздно. Спокойной ночи.
Положив трубку, Рия задумалась о том, как часто она выходит на улицу совсем без зонта, даже если ещё не закончился дождь, а потом бежит по лужам. Она ненавидит ждать на остановке и отправляется прочь пешком. А затем, прилично отойдя вперед, раздраженно провожает взглядом проезжающие мимо автобусы, которые, как назло, приезжают все вместе. Она не умеет ждать, пока наступит утро, и отправляется домой глубокой ночью одна. Господи, она же совершенно не умеет ждать! Неудивительно, что её не впустили в «Облако» сегодня.
Только теперь Рия почувствовала накатившую усталость. Веки налились свинцом. Она принялась раздеваться на ходу по пути в свою спальню: снимала мокрые ботинки и стягивала джинсы, разматывала шарф и расстегивала рубашку, бросая все это на пол.
Последней на пол упала сумка, в недрах которой пикнул телефон. Рия вытряхнула содержимое сумки и выудила мобильник, часы на экране показывали три. Маша бы никогда ей так поздно не написала, мама давно пожелала спокойной ночи, и потому, одолеваемая любопытством и перебирая варианты в голове, Рия нажала на кнопку. Экран засветился, отображая сообщение от незнакомого номера: «Время пришло. Завтра в 20.00 в „ОБЛАКЕ“. Надень красное платье. Карета у тебя уже есть».
«Черта с два!» – выкрикнула Рия, зашвырнув телефон подальше и укладываясь спать под теплое одеяло.
Полежав так минуты две, вертясь и борясь с желанием взглянуть еще раз на текст, который она запомнила наизусть, Рия все же вынырнула из-под одеяла и потянулась за телефоном, чтобы взглянуть на сообщение еще раз.
«Френк! Умеешь ведь эффектно появиться. Тебе придется объяснить мне многое», – подумала Рия, нащупав в сумке ключи от красного автомобиля, который она припарковала у своего дома пять минут назад. «Где только взять платье?» – пробормотала Рия, положила телефон на тумбочку и, взбив свою подушку, опустила голову на мягкую поверхность, и окончательно провалилась в сон.
∞
Довольная произведенным эффектом, зеленоглазая интриганка не спеша прожевала тост, и запив его чаем, посмотрела на Машку. Блондинка сидела, приоткрыв рот. Рия бесцеремонно стащила еще один тост с тарелки.
– Что скажешь? – спросила она, откусывая новый кусок.
– Читала об одной легенде. Называется – Клуб 27. Легенда гласит, что 27 – это критический возраст и многие звезды. Например, Дженис Джоплин или Курт Кобейн умерли в 27 лет.
– Мне как раз 27, – невозмутимо сказала Рия с набитым ртом.
– Вот и я о том же… Ты как раз в зоне риска.
– Брось, Машка. Все, что случилось, мне суждено по судьбе. Я же, на самом деле, все это уже знала с детства.
– Что же ты знала, Риечка? – спрашивала блондинка Рию, с тоном врача, задающего вопросы душевно больному пациенту.
– После смерти отца у нас осталось немного сбережений, и мы с мамой поехали отдыхать в мае. Я помню, как стояла у моря, маленькая девочка в пестром купальнике… Море шептало мне. Помню каждое слово!
– Ага, – произнесла хоть что-то Маша. – То есть море с тобой говорило?
– Именно, – ответила Рия, делая глоток из чашки.
– Тебе же лет пять – шесть было, малышня совсем. Мало ли что ты могла услышать, – скептически стояла на своем Маша. – У меня вот в детстве был лучший друг – медведь Боря, навеянный народными сказками.
– «Боря» больше козлу подходит, чем медведю.
– А я всегда развлекалась, не соответствуя нормам, – саркастически сказала подруга.
– Где-то я уже это слышала, – задумалась Рия. – Машка, так что? Платье одолжишь?
Глава 10
Привлекательный мужчина стоял один в большой ярко освещенной комнате. Он глядел на город за окном, который оборачивался в сумерки, на поочередно зажигавшиеся фонари и заснеженные тропинки, держа левую руку в кармане брюк, а правой крепко сжимая телефон.
– Она уже пришла?
– Нет. То есть, пока нет.
– Она подтвердила свое прибытие?
– Нет.
– В таком случае, надеемся, что все пойдет по плану.
– Верно. Я сделал все, что мог.
– Ты действительно считаешь, что ей это будет по силам?
– Не уверен, сегодня вечером все решится.
– Мы ждем отчета впоследствии.
– Я не сомневался.
– Повтори еще раз?
– Я имел в виду – конечно же, в установленном порядке.
В трубке зазвучали гудки. Мужчина еще раз на всякий случай нажал на кнопку завершения звонка и яростно отшвырнул телефон на диван, находящийся в нескольких метрах от него. Затем приложил ладони к губам, будто возводя невидимый барьер перед словами, которые навязчиво стремились слететь с языка.
– Тебе бы телефонную грушу завести пора, – неожиданно произнесла девушка за его спиной, наблюдавшая подобную картину не впервые.
– И кстати, – сказала она, выдержав драматическую паузу, – она здесь.
∞
«Сумасшествие какое-то и полная банальщина, – думала Рия, – баба в красном платье на красной машине, прямо кошмар! Снять что ли эти туфли на каблуке? Это же совсем не обо мне».
Она сидела за рулем, не решаясь выйти. Немного времени в запасе еще оставалось, и девушка посмотрела в зеркало заднего виденья. Оттуда ее поприветствовала совершенно незнакомая ей красотка любопытным взглядом своих изумрудных глаз. Рия улыбнулась самой себе, тому, сколько всего эта неделя привнесла в ее жизнь: людей, мест, событий. Она слышала себя как никогда прежде и улыбалась в предвкушении того, что нечто новое ждет ее и в этот вечер.
То, что её действия не поддавались никакой здравой логике, уже перестало её беспокоить. Наконец-то Рия осознала, что поступает так, как чувствует, пока этого было более чем достаточно. Она еще раз осмотрела свое платье, аккуратные туфли-лодочки, которые она купила сегодня вместе с Машкой, повертела стопами вправо и влево и произнесла: «Нет, так нет. Зачем мучиться?».
И с легкостью сняв туфли, бросила их на заднее сидение автомобиля, cменив на другую пару, которую она привезла в сумке. Затем Рия легким хлопком закрыла автомобиль и направилась в знакомый центр с небесным названием.
Наманикюренный женский пальчик слегка нажал белую кнопку звонка. Дверь немедленно распахнулась, и на пороге оказался высокий элегантный мужчина.
– Френк? – удивилась девушка, разглядывая возникшего перед ней мужчину в изысканном черном костюме.
– Ты правильно сделала, что пришла, – выговорил Френк со сдержанной улыбкой, рассматривая Рию.
Волосы, собранные в высокий хвост, обнажали шею, на которой красовалась тонкая ажурная лента, платье открывало хрупкие плечи, и этот алый цвет платья невероятно подходил ей. Алая ткань облегала её талию, переходя в струящуюся юбку с невысокими разрезами, приоткрывавая стройные ноги, на которых были…
– Конверсы? – произнес Френк, добавив хоть какой-то интонационный окрас своему голосу, что было не очень-то ему присуще, и разглядывая красные кеды на ногах девушки.
– А я развлекаюсь, не соответствуя нормам, – передразнила своего учителя Рия, уверенно заходя в зал.
– Сегодня мы будем не одни, – как всегда коротко констатировал Френк и последовал за Рией, закрыв дверь.
Легкое волнение щекотнуло языком изнутри. Находиться вместе с Френком в одном месте становилось весьма привычным, но другие люди… Нет, это казалось ей не по силам.
Она шла по знакомому коридору, слушая доносившуюся музыку. Ей казалось, что чувства обострились, ведь Рия отчетливо слышала, как Френк, шедший позади, потирает пальцы, как скрипят её кеды об паркет, как смеются люди. Она слышала чужие шаги и тихие разговоры. Дойдя до белоснежной двери, Френк прошел вперед, открывая путь. Рия набрала воздуха в грудь и шагнула.
Застенчиво входя в зал, она почувствовала, как множество лиц, скрытых масками, с любопытством уставились на неё, прекратив разговоры и действия.
– Они все здесь ради тебя. Но ты не имеешь права ни с кем говорить, – отчеканил Френк, направляясь в центр.
Рия семенила за ним маленькими шагами, стараясь наступать на его следы, боясь отклониться даже на градус от его движения. Она думала о том, что маски нет лишь у нее и Френка, что обнажало её перед другими, что Френк возмутительно мало говорит, что эти кеды совершенно ни к чему, что она выглядит неуместно и неуклюже. В это же время мимо нее пронеслась элегантно одетая женщина с бокалом шампанского. Она подошла вплотную к Рие со спины и едва слышно прошептала: «Ты очаровательна, оставь в покое свои кеды».
Сию же минуту Рия узнала голос Людмилы. Обернувшись, она заметила, как та весело подмигнула ей и скрылась в толпе. Все присутствующие старались, как могли, не выдавать своего любопытства, которое концентрировалось на одном единственном человеке. И дело не только в том, что новенькая оказалась молода и хороша собой, она была просто ослепительна. Ослепительна ярко-алым сиянием, которое сопровождало каждый ее шаг.
Высокий мужчина рядом с ней шел вперед, не оборачиваясь ни на секунду и не произнося ни звука. Дойдя до центра зала, он достал из своего кармана красный шелковый шарф и, резко обернувшись к своей ученице, молниеносным движением завязал ей глаза.
– Садись, – прошептал Френк прямо на ухо.
– Куда, черт возьми, садиться? – вскипела Рия, мало что понимая. – Без лишних слов, садись! – более настойчиво процедил мужчина сквозь зубы, стараясь, чтобы его услышала только Рия.
Девушка стала медленно опускаться, понимая, что кто-то уже подставил ей мягкое кресло. Удобно устроившись, она положила руки на подлокотники, стараясь не волноваться, концентрируясь на звуках. Она услышала щелчок выключателя и поняла, что света в зале больше нет, а затем почувствовала запах горящей свечи. Нет, – множества свечей, которые зажигались вокруг нее.
Знакомый мужской голос сказал: «Для того чтобы осознать красную чакру, тебе нужно прочувствовать свои страхи…».
Обычно Рия не различала никаких особых интонаций, когда говорил её учитель, привлекательная внешность Френка отвлекала от понимания его эмоций, но именно в этот момент, не имея возможности смотреть на него, а лишь сосредоточившись на его голосе, девушка отчетливо слышала, что Френк беспокоится.
«Я же освободилась от страхов», – подумала она, вспоминая свой поход к ясновидящей, затем на могилу к отцу, исчезновение таксиста и, в конце концов, то, как она останавливала мчащуюся машину.
– Ну что ж, вот мы и проверим, – и Френк поднес к ее губам какой-то напиток.
– Что здесь? – спросила его ученица, почувствовав легкий алкогольный запах.
– Вино. Выпьем за осознание твоих страхов, – предложил Френк.
По вкусу напиток действительно напоминал красное вино, немного терпкое и кислое. Но едва Рия проглотила всю жидкость, страшная тошнота подступила к горлу. Она бросила бокал на пол, услышав, как тот громко ударился, оставляя за собой многоступенчатое эхо и тут же схватилась за живот, согнувшись пополам от тупой боли, которая держала её внутренности мертвой хваткой.
Она сжалась в кресле, словно парализованный зверек, боясь сдвинуться даже на сантиметр. Боль не отпускала, возвращаясь новыми и новыми приступами.
«Френк, что, черт возьми, ты мне дал?!» – процедила Рия, стиснув зубы от бессилия.
– In vino veritas, Рия. Ты солгала в первую очередь себе, а вино лишь проявляет правду, – тихо произнес Френк с сожалением и отошел в сторону на несколько шагов.
Рия сидела неподвижно и стонала. Казалось, что кресло, в котором она сидела, находилось на карусели, которую кружило все быстрее и быстрее. Ей хотелось застонать, закричать, бросится наутек, но она не могла пошевелить даже пальцем.
Неожиданно с ней заговорил женский голос. Только вот он говорил не снаружи, а скорее изнутри. Девушка прислушалась, стараясь собрать воедино последние крупицы сил.
«Людмила! – обрадовалась девушка. – Помогите мне, прошу вас!».
– Ты обманула нас, Рия, забыв, что прежде всего обманываешь себя… Загляни в глаза своему страху.
– Я старалась, я делала все, что могла. Я же все преодолела, – рыдала Рия, продолжая корчиться от боли, – пожалуйста…
– Чего ты боишься, Рия? Представь себе… – спрашивала ее Людмила.
Рия почувствовала, как мысли стали уносить её на заснеженное кладбище. Весь день, который она увидела с самого начала. Почерк мамы на надгробии, двадцать два года её отсутствия у могилы отца, плачущая Маша, разъяренная стая ворон, которая мечется по небу…
– Мы представляем, как нелегко тебе пришлось, – шептала Людмила. – Будь честной прежде всего с собой. Чего ты боишься?
Рия мотала головой и представляла себя за рулем машины, которая летела по обледеневшей дороге. Дрожь бежала по телу, напоминая девушке ощущения минувшей ночи: панику, накатившуюся мгновенно при виде пустого водительского сидения и неуправляемого автомобиля. Она смогла преодолеть и это…
– Паника, Рия, – шептал голос Людмилы, – не так уж непреодолима, если мы говорим о страхе за нашу собственную жизнь, не так ли? Неужели оказалось так сложно управлять автомобилем, когда тебе грозит смерть? Только вот ты вновь солгала себе, думая, что сможешь показать нам происшествие прошлой ночи в качестве твоего преодоления. Нет! Нет! Нет! Так не пойдет, потому что я чувствую тебя куда глубже. Паника и страх – совершенно разные понятия. А ты сейчас стараешься одурачить себя и нас. Я хочу знать, чего ты боишься, Рия? Чего ты действительно боишься?!
«Чего ты боишься?» – этот вопрос повторялся, рассеиваясь в эхо. Он дрожал и срывался на хрип, превращаясь в отголоски фраз. И также тихо и медленно перед её глазами менялась картинка: теперь она находилась в занесенном снегом поле, в том же длинном красном платье, в котором она пришла.
Она оглянулась вокруг: совершенно пустое пространство, серое безоблачное небо и лишь снежные шапки, лежащие на сухой обледеневшей траве. Рия вспоминала пережитое за последние дни и чувствовала, как позади неё, шурша крыльями, взлетают какие-то птицы. Девушка не оборачивалась.
Тем временем знакомый женский голос продолжал сверлить сознание: «Настоящий страх – это не боязнь высоты или лифта, Рия. Хватит выпячивать нам напоказ твои мелкие фобии. Я хочу, чтобы ты взглянула в глаза тому, что действительно является твоим страхом».
Рия зажмурилась, не зная, чего ожидать. Когда она открыла глаза, перед ней стояли все самые близкие люди, внимательно рассматривая ее. А затем, словно по команде, один за другим они разворачивались и уходили прочь. Рия металась по заснеженному полю от одного к другому, стараясь догнать родственников и друзей, которых больше не было в живых. Маму, которая уходила, так и не попрощавшись, Машку, оставлявшую Рию, Игоря, у которого не хватило сил даже объясниться, и, конечно же, своего отца…
«Господи, – подумала Рия, – мы же бросили его. Мы же его бросили…»
Она почувствовала, как все вокруг растет, только тело уменьшается. Рия озадаченно осмотрела себя и поняла, что она вновь маленькая девочка. Сугробы вокруг стали намного выше, поле безграничнее, а платье и вовсе чересчур велико. Она смотрит вслед уходящему вдаль мужчине, понимая, что его больше не вернуть. Никогда…
Рия вспомнила, как после смерти папы не могла оставаться дома даже пяти минут одна и принималась истерически плакать, как только мама выходила за дверь. Она впадала в панику, если оставалась одна даже днем, потому что не существовало для неё звука ужаснее, чем эхо её собственных шагов. Когда она выросла, то так и не смогла завести щенка, боясь оставлять его одного дома даже на минуту. Она сразу же звонила своему парню, как только он задерживался, потому что… Все потому, что то, чего она действительно боялась – до дрожи в коленках, до панических атак, до бессонных ночей, до рыданий в подушку… Она так долго прятала внутри себя.
Маленькая Рия присела в белый сугроб и заплакала. Все ушли, оставив ее наедине с тем, что оказалось непосильной ношей. Ей всегда казалось, что хуже всего приходится ночью, но она ошиблась и здесь. На самом деле, дневной свет какнельзя лучше обнажает одиночество, выворачивая наизнанку все спрятанные в тайниках переживания. Рия сидела на холодном снегу и всхлипывала. Подул легкий ветер, касаясь её маленьких плеч и головы.
– Рия, Рия, – мягко повторял мужской голос внутри, – мы часто боимся от незнания того, что ждет нас. Но все самое дорогое спрятано по другую сторону страха.
Это и были те самые слова Френка, которые, как ей казалось, она просто не услышала, но нет. Она знала, она всегда знала.
Рия рывком подняла голову и посмотрела вперед, осознавая, что вокруг неё только те, кем она дорожит больше всего на свете, те, без кого она не представляет своей жизни. За спиной послышался шум. Легкий ветер пролетел сквозь неё, пронизывая тело легким ознобом, нежно касаясь кожи, поднимая лишь самые важные воспоминания. Он прикоснулся к плечам, затрепетал в волосах, тихо нашептывая: «А вести тебя должен не страх, вести тебя должна любовь».
Она уже знала об этом, уже много раз слышала, но так бестолково забыла, подумав, что страхи нужно и можно победить. А нельзя… Нельзя, потому что они часть нас. Та самая неотделимая огромная часть, которая составляет нашу сущность. Убить страх означало бы прервать свою собственную жизнь. Отпала необходимость рвать этот страх, топтать, побеждать, ведь все, что ей нужно – лишь посмотреть в его огромные детские глаза и увидеть в них то, что находится вовне. А страх никогда не уйдет. Все, что остается – это завернуть его в теплый плед, как замерзшего потерявшегося ребенка, отнести в маленькую светлую комнату и подсказать, что мы всегда рядом. Напоминать придется постоянно, ежедневно, а возможно, и ежеминутно, потому что за плачущим ребенком прячется не что иное, как любовь…
Рия резко запрокинула голову и посмотрела вверх. Небо неистово задрожало, как поверхность озера, выпуская из-за её спины огромную стаю бордовых ворон, словно чернильные капли на альбомный лист. Только на этот раз они не трогали её, не каркали, не клевали, не ранили перьями. Они лишь неспешно кружили над головой, вплетаясь в вишнево-красный венок. Боль отпустила, и Рия осознала, что её страх и ненависть больше никогда не соприкоснутся друг с другом. И тогда в глубине её души поднялось что-то величественное.
Стоило лишь закрыть глаза на мгновение, как мужская рука легла на её плечо, вырвав из потока подсознания. Исчезло поле, серое небо, сухая мятая трава и снежные сугробы. Рия вновь оказалась с завязанными глазами в кресле, в ноздри бесцеремонно проникал насыщенный аромат свечей. Внезапно мужской голос взволнованно произнес: «Внимай посланию».
Узнав голос Френка, Рия напрягла каждый свой мускул, прислушиваясь. Она догадалась, что совершенно разные люди вокруг нее произносят по слову, и все эти слова склеиваются в текст, произнесенный дикторами. Голоса ни разу не повторились, и девушка не могла поверить, как все четко и складно у них получалось. Послание гласило:
«Семь порталов должны быть раскрыты. Явится тот, кому все двери поддадутся. Выступит он призмой, преломляя прозрачное. И, лишь раскрыв свое предназначение, станет учителем, ибо тот, кто узнал, поделится светом».
Шарф соскользнул с глаз и упал на пол, открывая взору едва освещенный зал. Глубоко дыша от волнения, Рия принялась рассматривать людей, стоящих в кругу. Её кресло находилось в самом центре под пересечением всеобщих взглядов. Все, словно отрепетированным жестом, принялись поднимать свечи вверх, скандируя: «Castis, omnia casta», и вновь: «Castis, omnia casta». Она бегала взглядом по лицам, в поисках единственного знакомого человека, и слева от себя среди толпы она увидела элегантно одетого Френка, который в такт остальным произносил те же самые слова.
Внезапно Рию подкинуло в кресле, тело изогнулось болезненной дугой, и она неожиданно крикнула, заполняя зал оглушительным криком, за которым последовала ослепительная вспышка ярко-красного света.
Глава 11
Прошла целая вечность и множество сновидений, прежде чем Рия раскрыла глаза. У сновидений свои законы, никакой логики. Она чувствовала запах догоревших свечей и холодный пол своими лопатками. Взглянув вверх, она увидела, что над ней нависает обеспокоенное лицо Френка, который слегка тормошил её за плечи и тихо звал по имени. Рия слегка приподнялась на локтях и повертела головой по сторонам: зал оказался совершенно пуст.
– В каком из снов я это видела? – спросила Рия, слегка приоткрыв глаза.
– Это не сон.
Будь Френк обычным человеком, вероятно, этот ответ начинался бы с «боюсь, это не сон», или «к сожалению, это не сон», но нет – Френк не любил обнажать чувства и, как всегда, экономил слова. Рия уже начала приходить в себя, как вдруг вопросы пролились на нее холодным ливнем непонимания.
– Френк, я требую объяснений, – скомандовала девушка.
– Имеешь полное право.
Мужчина помог ей стать на ноги и попросил следовать за ним в небольшую комнату, дверь в которую Рия никогда раньше не замечала, как будто ее и вовсе не существовало прежде.
– Так что же все-таки произошло?! – не выдержав паузы, с нажимом в голосе поинтересовалась в голосе Рия.
– Я просто не могу тебе об этом рассказать, – совершенно нейтральным голосом промолвил Френк.
– Что значит, не можешь?! Меня преследуют бордовые вороны, призраки прошлого и внутренние страхи. Я целую неделю злюсь по каждому пустяку и не понимаю, почему события прямо-таки сыплются с неба и просто сшибают меня с ног. Потом меня приглашают на ужин, где мне становится ой как хреново от какого-то странного пойла. Затем добрая сотня человек в масках оставляет меня в центре с завязанными глазами, читая мне послание и выкрикивая лозунги на латыни. А в завершение сего чудного корпоратива я свечусь красным светом, как заклинившая гирлянда на президентской ёлке. Могу ли я, милейший, поинтересоваться, в какую секту вы меня втянули. А ты не можешь ПРОСТО сказать! – к концу Рия уже просто кричала, не сумев сдержать эмоций.
– Рия, – ни на секунду не окунаясь в ставшую уже привычной эмоциональность своей ученицы, он все так же спокойно произнес, делая остановку после ее имени, – вопрос-ответ.
– А-а-а-а, то есть ты хочешь сказать, что я спрашиваю, ты отвечаешь? – уточнила Рия.
Френк же ответил ей безмолвием и едва заметным кивком головы.
– Отлично. Мне нужно рассказывать тебе, что произошло со мной за эти дни?
– Я обо всем знаю.
– Тогда выкладывай, что это значит, и не заставляй меня гадать!!!! – снова разозлилась девушка, тыча пальцем в грудь Френка.
– Castis, omnia casta, – произнес мужчина, улыбаясь лишь уголками губ, повторяя уже слышанные ранее слова.
Затем он вновь замолчал и, наконец, сказал:
– Рия, тебя выбрали.
– Ты что, черт побери, за слова платишь?! – уже не на шутку злилась Рия, пытаясь понять хоть что-то в кратких посланиях своего учителя.
– Ты – идеальный, чистый лист, – задумчиво произнес он.
– Френк, Что значило мое свечение? – продолжала задавать вопросы девушка.
– Осознание… Красной чакры.
– Так это и есть посвящение? – дошла до сути Рия. – Ну, конечно, ты же упоминал своеобразное посвящение, инициацию, а это первая чакра. Но почему же тогда так много испытаний мне послали? Почему я сразу не смогла?
– Тебе стоило лишь погрузиться глубже в себя. Только часто погрузившиеся слишком глубоко рискуют не выплыть. Я рад, что ты смогла…
Френк отвел глаза, явно не ожидая от самого себя подобного признания.
«Красная чакра – земная чакра, кладбище – земля. Отец – начальная точка. Страхи блокируют чакру. Раскрывая ее, ты изменишься», – перебирала воспоминания Рия, сжимая пальцами виски. «Ну, конечно же! Осознание чакры происходит после принятия!»
– А вести тебя должна любовь, – произнесла лишь окончание своих мыслей девушка, сверкнув своими зелеными глазами.
– Ты стала осознавать это уже тогда, когда пришла вчера днем, – произнес Френк, вспоминая, как наблюдал алый ореол вокруг своей ученицы, которая со злостью пинала его машину.
– Но я слишком нетерпелива, – понимающе закончила Мрия за него.
Френк лишь подтвердил это легким кивком, продолжая.
– Время пришло, я полагаю. Это принадлежит тебе, – произнес он и осторожно достал из своего пиджака небольшую коробочку, величиною со спичечный коробок.
Рия взяла коробку в свои ладони и, повертев её, раскрыла. Внутри находился небольшой камень необыкновенного красного цвета. Он переливался гипнотическим светом, и Рие казалось, что этот отблеск очень ей знаком.
– В нем часть тебя, – произнес Френк, беря Рию под локоть и уводя за собой.
Камень плотно лежал в руке. Рия следовала за Френком, не понимая, что же еще учитель приготовил для неё. Он повел её в другую комнату и, дойдя до противоположного конца, остановился возле чего-то невысокого и покрытого длинным темным куском ткани. Мужчина замешкался лишь на секунду, поправил пиджак. Рия заметила, как его губы расплылись в легкой полуулыбке. Через мгновение лицо вернуло своё привычное серьезное выражение, и Френк сдернул черный атлас.
Пред глазами предстала любопытная статуя обнаженной девушки. Она сидела в позе лотоса, раскинув руки, которые опирались на колени. Её пальцы казались расслабленными, так же, как и лицо. Несколько глубоких трещин бежали по телу статуи.
Алый камень лежал в руке и начинал необъяснимо нагреваться, обжигая руку. Лицо Френка выражало легкое напряжение, он внимательно следил за Рией, ничего не объясняя. Как будто, Рия должна была узнать эту статую, или даже, будто уже что-то о ней знала. Но она вела себя, как ядерный физик, заблудившийся в магазине женских аксессуаров, не имея малейшего понятия, что же делать.
Девушка подошла ближе и, подчиняясь какому-то необъяснимому приказу, вложила камень в углубление, которое располагалось чуть ниже поясницы. Красная драгоценность сию же минуту исчезла, поглощенная каменной женщиной. Красное сияние внезапно вырвалось из самого центра, заливая комнату. Учитель и его ученица прикрыли глаза руками от ослепляющего света. Он не походил на свет ламп или городских огней, нет. Рия чувствовала, как каждый миниатюрный предмет в комнате, каждый сантиметр её тела внезапно осветился. Сияние проникало вглубь кожи и просачивалось сквозь каждую её клеточку. Так бывает на карусели, когда закрываешь глаза. Так бывает на катере, когда мчишься против ветра. Так бывает, когда тебя целуют в темноте и проводят по волосам…
Вскоре свет погас, оставшись щекоткой, спускаясь от предплечий к запястьям. Рия посмотрела по сторонам: комната ни чуть не изменилась, статуя стояла на прежнем месте, вот только камня и след простыл. Лишь на губах Френка осталась улыбка. Он молча повернулся и пошел в угол комнаты к небольшому столику, оставив Рию глазеть на нагую статую в полном изумлении. Мужчина одёрнул свой пиджак, Рия неслышно сделала шаг, желая оказаться поближе, и увидела, как по его шее пробежала дрожь. Не подавая виду, Френк взял со стола аккуратную книжицу в толстом переплете.
– Теперь это твоя инструкция, – сказал Френк, протягивая Рие нечто, размером с толстый блокнот.
– Но она же пуста! – разочарованно промолвила Рия, перелистывая бежевые страницы.
– Пока пуста. Тебе не запрещено писать в ней.
Рия поблагодарила за подарок и пошла вслед за Френком, который быстрым шагом направлялся к большому залу. Лишь на секунду на выходе девушка обернулась, чтобы убедиться, что статуя на месте и все это ей не привидилось. Затем она робко спросила:
– И что же теперь?
– Ты скоро все узнаешь, – медленно сказал мужчина, галантно приоткрывая входную дверь перед Рией.
Будучи слишком уставшей и ошеломленной событиями этого вечера, Рия больше не хотела вдаваться в подробности. Она совершенно не обратила внимания на закрывшиеся позади двери. Молча подобрала правой рукой подол своего платья, сжимая небольшую книгу левой, и пошла к ожидающей её красной машине, едва замечая, что по пути она проваливается своими красными кедами в снежные сугробы.
∞
Очередное необычное утро встречало Рию в комнате. Она проснулась все в том же красном платье, благо, что сняла кеды перед тем, как ложиться в постель. Голова гудела, волосы остались завязаны в хвост, макияж все еще присутствовал, но изрядно мигрировал. Тело болело, напоминая о вчерашних видениях, в мыслях царил тотальный хаос и вряд ли обещал упорядочиться даже на минуту, Рия потеряла границу между сознательным и бессознательным, понимая лишь, что она давно перешагнула за рамки банального.
Привстав на кровати, она бросила взгляд на валявшуюся на полу сумку, из которой выглядывала небольшая книга в темно-коричневом переплете. Рия подняла ее с пола, повертела в руках и подумала про ее бесполезность.
«Тоже мне, инструкция, ядрён батон!» – произнесла девушка вслух, перелистывая пожелтевшие странички совершенно пустого блокнота.
Вспомнить, что именно рассказывал Френк о книге, не представилось сложным. Френк всегда говорил мало и по делу, обязательно делая драматические паузы, и он точно упомянул, что Рие положено писать в этой старинной книге. Знать бы, что писать. Девушка открыла первую страницу и перевернула ее, оставив без названия. Обычно она всегда начинала с титульной страницы, где писала «2015 год» или «Книга рецептов», «Любимые выражения», чтобы точно дать себе понять, о чем будут последующие записи. Но на этот раз название всему происходящему с ней беспорядку просто не приходило ей в голову.
Перед Рией располагался первый пустой разворот книги. Она взяла ручку с тумбочки и, отступив немного места, вывела аккуратным почерком: «Красная чакра». И как только она дописала последнее слово, по странице медленно сами по себе слева направо оползли красные буквы, выводя почерком Рии фразы о красной чакре, которые она уже слышала от Френка:
Красная чакра
Значение: Корень
Расположение: Основание позвоночника
Элемент: Земля
Психологическая функция: Выживание
Результат: Базовые потребности
Демон: Страх
Планета: Земля, Сатурн
Слово: Я имею
Место: Родина
Рия держала книгу в руках и боялась оторвать от строчек глаза. Она вдруг оказалась перед стеклянной стеной, с обратной стороны которой кто-то писал для нее послания красными чернилами.
Буквы все бежали и бежали, соединяясь в предложения и напоминая ей, почему блокируется красная чакра, что Страх является ее Демоном, о том, что ее раскрывает. Все происходящее требовало дополнительных объяснений. Еще через несколько секунд на самом краю страницы невидимая рука вывела надпись «Castis, omnia casta».
Девушка немедленно захлопнула книгу, отбросила ее подальше и поджала под себя ноги. «Да провались ты пропадом, Френк!» – произнесла Рия, понимая, что сегодня ее ждет очередной визит в небесный центр, так как сама разобраться в происходящем она прост не могла.
∞
Припарковавшись без спешки, Рия выскочила из авто и направилась к дому 53 неторопливым, уверенным шагом.
В приоткрытой двери её уже ждал Френк. Сегодня его лицо не было идеально выбрито, демонстрируя небольшую щетину. Он сложил руки на груди и стоял, легко опираясь одним плечом о дверной косяк, словно показывая всем своим видом, что «Его мудрейшество» прекрасно знало, когда же Рия явится к его порогу.
– Как я посмотрю, вчерашняя ночь тебе тоже нелегко далась, – произнесла Рия, указывая на щетину Френка и уверенно проходя мимо в знакомый зал.
– Не одной же тебе веселиться, – иронично улыбнулся Френк, закрывая дверь и следуя за своей ученицей. Рия поспешно сняла одежду и обувь, проскользнула в пустой зал.
Она не могла поверить, что этот зал – то же самое место, что и вчера. Единственное, что указывало на события прошедшей ночи, – это кресло, стоящее в углу. То самое, в котором Рия сидела в центре, то самое, над которым ее подкинуло и изогнуло, пока вся толпа скандировала что-то на латыни.
– Можешь присесть в него, – тихо промолвил Френк, подкравшись к девушке за её спиной.
– Предпочитаю по-старинке – на пол, – произнесла Рия, вздрагивая от своих мыслей.
Мужчина сел первым, затем девушка. Они выдержали минутную паузу, изучая друг друга взглядом. Рия искала что-то в своей сумке. Она нервничала, суетливо перекладывала предметы, а потом все же выудила вчерашний подарок и положила его перед Френком, показывая вторую страницу.
– Все запомнила, – довольным голосом произнес Френк, изучая надписи на странице.
– Я написала только заглавие. Мужчина вопросительно поднял брови, наклонив голову, что на человеческом языке явно означало: «То есть как это»?
Рия ясно видела нескрываемое удивление на его лице. Но у кого, у кого, а неё уж точно ответа не было, она приехала получить этот ответ от него.
– Значит, ты не знаешь, что происходит с этой книгой?
– Нет, – сделал многозначительную паузу Френк.
– Она обращается лишь к равному себе. Бездна взывает к бездне.
Рия непонимающе глядела на своего учителя, зная, что все расшифровки остаются за ней. Еще раз взглянув на исписанную страницу, девушка спросила:
– Френк, а что значит «место: Родина»? Я понимаю, что это место осознания чакры, но я хотела бы знать, существуют ли и другие?
– Мы уже говорили, что человек имеет семь чакр, каждая из которых имеет своё место на теле человека. Но не каждый знает, что подобные места есть и на «теле» Земли. Рия поддалась вперед, заинтересованно слушая своего учителя. Френк продолжал:
– Ты же не могла не замечать, что в нашем мире есть так называемые места силы, в которые постоянно стремятся…
– Туристы, эзотерики, философы, вольные мыслители, священники, монахи, прислужницы, сумасшедшие барышни и все, кому не лень, – закончила за него Рия. – Как же их искать?
Френк разочарованно покачал головой, не понимая, как эту девушку все же избрали. «Castis, omnia casta», – шепотом повторил Френк, пытаясь объяснить сам себе, что Рия – это чистый лист, а он тем и хорош, что на нем можно написать что угодно. Потому, шумно выдохнув, он продолжил.
– Все не так просто, Рия, потому что у каждого человека свой путь.
– Это очень обнадеживает. Ты, как всегда, помог мне, – с иронией произнесла Рия, закатив глаза.
– Одни блуждают всю жизнь, так и не осознав, чего им не хватает. Другие мотаются по миру, потому что чувствуют свою энергию в других странах. Кто-то никогда не выезжал за рубеж, потому что все его энергетические точки сконцентрированы в пределах места, где он родился.
– Родина, – прошептала Рия. – Значит ли это, что все, что мне суждено найти, находится вокруг меня?
– У меня нет ответа, Рия, – сказал он, выдержав паузу. – Тебе предстоит все узнать…
– Но… – уже начала вопрос девушка, однако учитель тотчас пресёк ее попытку.
– Ты слишком нетерпелива, Рия. Настолько же, насколько и одарена, – произнес Френк, внимательно глядя на свою ученицу.
Прошло совсем немного времени, но он уже видел, как по-иному глядели на мир ее очаровательные зеленые глаза. Она стала увереннее, нетерпеливее и ярче. Как же отчетливо он чувствовал сияющий светом фонтан, что начинал пробиваться в ней. Френк отвел взгляд, явно не рассчитывая говорить так много.
– Чем же я одарена? – спросила Рия, стараясь понять, чем же таким особенным, по версии Френка, она обладает.
Лицо Френка с приподнятой в возмущении бровью явно выражало, что он не имеет намерения отвечать на поставленный вопрос.
– То есть мне придется самой догадаться, где искать последующие места силы?
Френк лишь кивнул и на секунду прикрыл глаза, пока Рия со скоростью барабанной дроби продолжала атаковать его вопросами.
– И что дальше? Остальные шесть чакр, да? Это уже начинает быть похожим на игру «Супер Марио. Собери 7 Чакр». Ты тоже играл в такую? Почему ты безмолвствуешь, как невеста перед алтарем! И почему только я разговариваю в этой комнате?! Разве ты не должен мне помогать?! Тоже мне учитель!
– Чем могу, – Френк ответил лишь на последний вопрос, явно проигнорировав все остальные. – На сегодня достаточно, Рия. До встречи.
– Да в паузы между твоими словами может грузовой поезд проехать! – вместо вежливого прощания яростно бросила напоследок девушка.
Рия вскочила и помчалась прочь из комнаты, даже не взглянув напоследок на своего учителя и не желая обернуться. Дверь с грохотом закрылась.
Френк спокойно встал со своего места и подошел к окну, наблюдая, как его ученица выбегает на улицу, затем долго не может найти ключи в сумке, в конце концов выворачивает все её содержимое прямо в снег. Ключи ударяются о припорошенный снегом асфальт, приземляясь рядом с вылетевшим из глубины сумки бордово-красным птичьим пером.
Глава 12
Дверной звонок разрывался, наполняя квартиру оглушительной трелью. Создавалось ощущение, что кто-то включил сигнализацию. Одновременно с этим в другой комнате кричал телефон, проигрывая одну и ту же мелодию уже в третий раз.
Маша бежала из самой дальней комнаты к входной двери, ударилась по пути локтем об угол и думала, что подобное явление не сулит ничего доброго. Всего за несколько секунд она уже накрутила себя так, что забыла даже посмотреть в глазок. Распахнув дверь, Маша увидела на пороге Рию, которая держала палец на кнопке звонка, придерживая мобильный телефон плечом.
– Это должна быть, как минимум, пожарная тревога, ясно? – сурово сказала Маша, увидев подругу, приклеившуюся к звонку.
– Маша, прости! Машенька, я подумала, что двойная атака намного эффективнее, как и все двойное: двойное покрытие лака, двойной шоколад, двойной сыр, – лепетала Рия, уже проскальзывая мимо подруги в коридор и снимая обувь. – Мне нужно рассказать тебе много важного.
– Приехали, – протяжно вымолвила Маша, следуя на кухню с четким пониманием, что им сегодня понадобится много чая.
Пока Рия в красках рассказывала о событиях минувших дней, о вечере в красном платье, от разговора о котором она начинала дрожать и закрывала глаза, словно бы перекрывая доступ воспоминаниям. Она рассказывала о Людмиле и Френке, о словах, которые выкрикивала толпа. А дальше, словно какой-то сон, вспоминала свое свечение, ощущения полета, подаренный ей камень и каменную статуэтку в другой комнате. Чтобы окончательно сбить с ног свою светловолосую подругу, Рия решила рассказать ей о подаренной Френком книге:
– Она сама себя писала, понимаешь? Я лишь завершила первую строчку.
Маша недоуменно смотрела на подругу, понимая, что на сумасшедшую та никак не похожа, а уж тем более на лгунью, но вся эта история уже начинала пахнуть удушливо дешевой мистикой.
– Рия, почему ты приехала ко мне? – непонимающе спросила Маша, немного отодвигаясь назад.
Рия посмотрела на Машку, которая отрицала каждое произнесенное слово. И её не стоило винить: происходящее выглядело чересчур нереальным и довольно запутанным. Мы любим мистику, пока мистическое не происходит с нами. Только вот Рия даже не собиралась отступать.
– Вот почему, – заявила Рия, протягивая Маше воронье перо.
Маша отшатнулась, вспоминая тающие, словно от огня, свечи, Рию, упавшую в сугроб без чувств, пустое кладбище и побег от атакующих их птиц. Девушка машинально потрогала висок, который все еще время от времени напоминал о себе короткой и резкой болью.
– Ты знала, что я поверю тебе, – понимающе произнесла Маша, рассматривая бордовый трофей в руке подруги.
– А еще потому, что ты гений сортировки, – с улыбкой произнесла девушка, немедля добавляя. – Знаний, конечно же, знаний.
Маша присела за стол, подогнув под себя ноги, подперев подбородок ладонями. Рия стала пытать свою сумку, выискивая что-то. Через несколько секунд ее рука положила на стол занятного вида книгу в античной обложке.
Маша с интересом разглядывала небольшой предмет, понимая, что такого любопытства у нее еще не вызывала ни одна книга мира, а она уж их видела-перевидела.
– Что в ней? – спросила Машка, умирая от любопытства.
Рия открыла книгу на первой пустой странице, объясняя, что это ее инструкция, но она пока не придумала никакого заглавия, и тут же перешла к следующему развороту. Маша наклонилась над столом, внимательно прочитывая каждую написанную строчку, не произнося при этом ни звука, а лишь шевеля губами.
Лишь произнеся последнюю фразу вслух, она посмотрела во внимательно наблюдавшие за ней зеленые глаза.
– Ну что, зеленоглазая, я же говорила, что тебя выбрали, – сказала усмехаясь Маша, отрывая взгляд от книги.
– Это я уж сообразила.
– Посмотри на надпись внизу – Castis, omnia casta {3} – на латыни, и означает она «Для непорочного все непорочно».
– Что-то подобное мне уже пытался объяснить Френк, – произнесла Рия, пытаясь развязать тугой узел мыслей в своей голове.
Весь путь от сеанса у Людмилы до сегодняшнего дня казался ей чем-то невероятно странным и хаотичным.
– Ах, этот твой облачный красавчик, – подвела итог Машка, закатывая глаза.
– Да, да. Ты для них являешься своеобразным чистым листом, таким вот светлым, незнающим человеком. Тебе будет легче двигаться, пока ты еще не укоренилась в своих мнениях и пристрастиях, возможно, именно поэтому выбор пал на тебя.
– Судя по твоему описанию, я похожа на инфузорию-туфельку, – с обидой произнесла Рия.
– Нет, глупая! Я хотела сказать, что ты – легкая, понимаешь? Лёгкая во всем: ты не знаешь, какой чай пить, не потому, что нерешительная, а потому, что любой тебе может понравиться. Ты не знаешь, какой твой любимый цвет, какой любимый актер, что почитать в дороге, куда поехать…
– Или какому Богу молиться, прежде чем лечь спать, – завершила фразу Рия, глядя в окно.
– Рия, но именно поэтому ты им и нужна, – как можно мягче сказала Маша.
– Знаешь, я ведь должна пройти по своим местам силы, – попыталась продолжить разговор подруга.
– Ну, это легко. Наверняка, это какие-то священные древние храмы или же целительные источники, – предположила Маша.
– В том то и дело, что мне нужно отыскать свои места силы. Свои, – вновь повторила Рия. – И в этом самый загадочный момент я совершенно не понимаю, где мне их искать. Знаешь, мне в помощь даже вручили инструкцию, – сказала девушка, кивая на книгу. – Но, раскрыв ее, я обнаружила, что она пуста. Понимаешь? Это даже хуже, чем получить инструкцию на китайском. Ту хотя бы есть шанс перевести, а у меня нет ничего, и это напоминает мне лабиринт, из которого нет выхода
Рия уронила лицо в ладони и помотала головой, словно бы отрицая происходящее.
– Как ты решилась найти Френка, поехать к отцу, перебрать все воспоминания с мамой, сесть за руль, поехать на непонятный прием? – пыталась прояснить ситуацию Маша, включившись в свой журналистский поток.
– Я не знаю, – покачала головой Рия, окончательно расстроившись, что ответы заходят в тупик. – Все складывалось само собой, я просто делала так, как чувствовала.
– Ну что ж, тогда попробуем подойти с другой стороны. И Машка убежала в другую комнату, возвратившись с сумкой, полной бумаг, и ноутбуком.
– Ну, давай, подруга, по старинке, – произнесла девушка, выкладывая все по очереди на стол, ставя сумку с бумагами на табуретку между собой и Рией, надевая очки для работы за компьютером.
– Вторая чакра, – немедленно написала Рия. – Оранжевая чакра. Так, а что мы о ней знаем?
– Попробуем выяснить. Начнем с самого известного, как думаешь? – предложила Маша, разделяя страницу на два столбика и открывая 10 окошек поиска в ноутбуке.
– Так-с, эта чакра наиболее подвержена сглазу и негативному влиянию, – тут же произнесла девушка.
– Мне Френк рассказал, что первая чакра – это Земля, а вот вторая чакра – Вода. Эта чакра – наша, женская, так как именно женщина является природным обладателем этой стихии, а мужчина – первой, земной. Поэтому мы и нужны друг другу, такой своеобразный энергообмен. Женщина дает мужчине энергию, а он ей – стабильность, – добавила Рия с романтичной улыбкой на лице.
– Ну да, ну да, – оторвав глаза от экрана ноутбука, изрекла Маша, не прерывая ни на секунду поиск. – Сейчас я тебе добавлю клубнички. А все потому, что чакра эта – сексуальная. И отвечает она за сексуальную энергетику человека, за поиск удовольствия, за чувственную и сексуальную активность. Из этого энергетического центра мы посылаем и принимаем сексуальные ощущения, – ну и тому подобное о половом влечении, сексуальности. Вот, кстати, по этой причине эта чакра наиболее подвержена сглазу и негативному влиянию.
Рия выслушала подругу, которая за одну секунду перечеркнула все её романтические представления о поиске возвышенного, превратив чакру любви в точку сексуальной активности. Она думала о своих недавно закончившихся отношениях, о том, что совершенно не готова начать новые, о том, как легко ломаются представления о жизни. Вспоминала Людмилу и поток воды, уносящий образ мужчины, которого она любила, прочь из ее мыслей.
Машку же уже несло далеко и быстро, она закусывала дужку очков, смотрела на Рию и болтала:
– Му-жик, я тебе говорю. Слушай подругу, я уж точно знаю, у меня большие способности! Вот тебе и будет сила! Ты со своей водной чакрой пойдешь к своему голливудскому красавчику, – Машка явно намекала на Френка и его необычное имя, – с проработанной земной чакрой, а он как возьмет…
– Ну, все! Хватит нести ерунду! – воскликнула девушка, размахивая руками, – Это что тебе, игра какая-то?!
Будучи вне себя от злости на Машку, которая опустила все её духовные поиски за секунду до подобной банальности, Рия взмахнула рукой и задела чайную кружку. Кружка упала на стол, и ручеек коричневой жидкости пролился, стремительно направившись к краю стола, грозя пролиться на Машину сумку с рабочими бумагами. Рия, недолго думая, толкнула ногой табуретку, на которой стояла сумка, подальше от стола. Сумка упала, рассыпав все содержимое по полу. После того, как Маша поймала ручеек тряпкой, девушки сели, с двух сторон от сумки, молча пытаясь собрать всю кипу в упорядоченную стопку.
Маша не находила слов, потому сосредоточенно собирала разбросанные бумаги. Рия просто молчала, чтобы больше не обижать подругу. Она продолжала раздраженно складывать журналистские отчеты, записи об успешных статьях и предложения о будущих публикациях с планерок. Внезапно ей на глаза попался листок с цветной фотографией посредине. Под фотографией разместилось объявление:
Ищем человека с высоким уровнем английского языка, который готов к новому опыту преподавания в другой стране в течение 3-х месяцев. Проезд, питание и проживание за счет издательства. Подходящий кандидат должен
• проявлять творческий подход
• иметь опыт преподавания
• регулярно писать дневник работы для предоставления статей с описанием опыта
• быть открытым к экспериментам
• быть стрессоустойчивым.
Обращаться по телефону или по адресу редакции…
Не дочитав до конца, девушка нетерпеливо развернула листок к Маше. Подруга взяла бумагу в руки, и Рия, дождавшись, пока та дочитает весь текст, осторожно спросила:
– Ты можешь рассказать обо мне и дать им понять, что я готова?
– Рия, – задумчиво сказала Машка, – я не знаю, актуально ли еще это объявление. Действительно, не имею ни малейшего понятия, ищут ли в нашей редакции до сих пор кого-то.
– Ищут, – уверенным тоном произнесла Рия. – Маша, они ищут меня.
Она вскочила и побежала к выходу, хватая по пути свои вещи, на ходу обуваясь и надевая куртку. За ней медленно волокла ноги Маша, глядя в пол и понимая, что над ними висит тяжелое облако непонимания.
– Вот ты сейчас уйдешь, а мне что думать?! – своим полным возмущения фирменным голосом протянула Машка.
Рия молча суетилась, то ли обижаясь, то ли подбирая слова. Потом она снова достала птичье перо, подняла глаза и протянула перо подруге.
– Помни – слышишь меня? Я всегда за тебя, что бы ни случилось. Только и ты, пожалуйста, верь мне…
Маша осознавала, что подруга все же уедет, её интуиция могла бы дать фору любой ясновидящей. И это терпкое ощущение прощания проникало глубоко внутрь, наполняя легкие едва ощутимой тоской. Все потому, что очень больно отпускать, даже ненадолго, кого-то, кто всегда для тебя доступен, так же, как и ты для него. Машка всхлипнула, не сумев сдержать слез. Рия тоже начинала поддаваться, как, впрочем, каждый раз, когда лучшая подруга пускалась в сантименты.
– Машка, тебе что, приплачивают за драматизацию моментов? – смеясь, произнесла Рия, вытирая слезы и вспоминая, как они не оставались незамеченными ни на одной мелодраме в кинотеатре, так как сопровождали все грустные сцены громкими всхлипываниями. Иногда Маша даже громко сморкалась, навлекая на себя гнев всей киноаудитории.
– Если бы, – произнесла Маша, улыбаясь и понимая всю абсурдность ситуации, – я тогда ходила на все драмы в кинотеатре, быстро скопила бы денег и переехала жить к морю.
Она снова всхлипнула и посмотрела на Рию: – Ты знаешь, тебе ведь еще ничего в редакции не ответили, а я ничего не спросила, – Маша пыталась удержаться за последнюю ниточку надежды.
– Но мы ведь обе почувствовали, что это неминуемо, – подметила Рия, открывая дверь.
– Ты только береги себя, а я сегодня спрошу и сразу же напишу тебе.
Маша в последний момент протянула Рие объявление, которое все это время держала в руке, Рия аккуратно взяла сложенный вдвое листок, бросив взгляд на изображение, расположенное на первой половине: ровный строй буддистских монахов в оранжевых одеяниях, марширующих по неизвестному городу.
«Castis, omnia casta» {3} – с латыни, для непорочного все непорочно.
Оранжевая часть
Глава 13
Из окна самолета виднелись ночные улицы с переливающейся оранжево-желтой лентой дорожных огней. Невероятное множество машин создавало светящиеся нити, которые спутывались в один пульсирующий светом клубок. Именно так бы она охарактеризовала его сразу – волшебный ночной Бангкок.
Казалось бы, еще вчера рано утром Маша ворвалась в ее квартиру с криком: «Ты едешь, тебя взяли!», подпрыгивая на месте от радости и уже начиная раздавать указания. Рия даже не сомневалась. Тот невидимый колокольчик, который она уже почувствовала в себе, начинал позвякивать, как только она становилась на верный путь. И как же он ей помогал!
Они сели на кровать, и Маша достала длинный список, в котором значились оплата за «расследование», указания «что взять», «чего не делать в Таиланде», «к чему быть готовой» и перечень требований к исполнителю работы. Рия внимательно изучала станицу за страницей, понимая, что может столкнуться с множеством трудностей в совершенно иной культуре.
– Как же это невероятно, – задумчиво улыбаясь, говорила, словно сама себе, Рия. – Я все-таки увижу Бангкок.
– Рия, ты же не турист, ё-моё! – возмущалась подруга. – Ты понимаешь, сколько испытаний ожидает тебя?
– Конечно, и я к ним готова. Встречу их объятьями.
– Угу, надеюсь, удущающими, – подметила подруга, продолжая изучать пожелания редакции. – Кстати, Рия, а что там твоя инструкция, ничего новенького не проявила?
Совершенно ненавязчиво спросила Маша, на самом деле подкинув гениальную идею. Рия все еще была в пижаме – Машка явно мстила подруге за ее предыдущие ранние приходы. Девушка вскочила и убежала в другую комнату, через минуту она вновь вернулась на место, открыла блокнот и достала ручку.
– Предлагаю начать с названия! – торжественно произнесла Рия, понимая, что готова наконец-то озаглавить свою начинающуюся эпопею.
– В таком случае, думать долго не нужно, – сообразила Маша, – пиши: «7 чакр».
– Нет, – задумчиво протянула Рия, кусая ручку. – «7 Чакр Земли», вот как.
И она сразу же принялась выводить ровным почерком слова на первой странице. Едва успев довести хвостик в последней букве, Рия заметила, как первая страница начинает преображаться – от центра к краям проявлялись неровные линии, сменяясь иными, на этот раз бегущими сверху вниз. Затем сверху, словно в анимационном фильме, вырисовывались тонкие спирали, одна за другой, спускаясь лесенкой к середине страницы. Рия следила за этой магией, пока не поняла, что не являлась единственным зрителем.
– Это же женщина! – воскликнула Маша из-за плеча подруги, описав именно то, что отныне красовалось на странице.
Рисунок походил на черновой вариант, эскиз обнаженной женщины, сидящей в позе лотоса. Невероятно прекрасный силуэт, нарисованный, словно набросок, мягким графитовым карандашом.
– Ну что, теперь видела?! – укоризненно спросила Рия, упрекая подругу на недоверие.
– Да уж, я теперь точно курсы по групповым галлюцинациям открою, – ошеломленно произнесла Маша.
Отдаленный разговор вернул Рию в салон самолета. Пассажиры суетились, самолет кренился влево, город становился все ближе. А значит, они шли на посадку. Девушка немедленно сгребла все свои журналы и буклеты в кучу, пристегнула ремень безопасности и приготовилась. Внутри неё просыпалось предчувствие, что Бангкок встретит ее приветливыми объятиями. И, закрыв глаза, девушка почувствовала, как самолет вместе с нею стремительно ныряет в сердце Таиланда.
Первую ночь предполагалось провести в гостинице, потому, выслушав инструкции от мамы, от Маши и виртуально пройдя этот путь в редакции, девушка чувствовала себя так, словно бы уже здесь была. Довольно быстро Рия нашла такси, которые считаются одними из самых дешевых в мире, и поехала в гостиницу с улыбчивым водителем-таиландцем.
Плата за проезд оказалась не такой уж умеренной, что могло значить лишь то, что таксист не включил счетчик и запросил «честную сумму» у свеженькой туристки. Расплатившись без особого энтузиазма, девушка забрала свой багаж и отправилась в гостиницу. Рия забрала ключи у сонного, но все же приветливого тайца и отправилась вызывать лифт.
Приехав на свой этаж, она поплелась по длинному освещенному коридору, мечтая лишь о том, чтобы поскорее найти нужную дверь. Все ее тело охватила усталость. Добравшись до комнаты, она забросила свои сумки в шкаф, предварительно достав футболку, и, переодевшись, отправилась спать, едва коснувшись подушки, Рия погрузилась в сон.
Следующий день уже поджидал девушку, аккуратно касаясь кончиков её пальцев своими теплыми солнечными лучами. Ее ждал очередной переезд, но прежде Рие предстояло провести целый день в сумасшедшем городе.
Календарь на ее телефоне подсказывал, что на дворе стоял март. Однако в Таиланде ее любимый весенний сезон считался самым жарким периодом года, и Рия чувствовала это даже ночью, ведь температура не опускалась ниже 20 градусов.
Пробыв в душе некоторое время, Рия быстро привела себя в порядок, не задумываясь о прическе, и отправилась осматривать город. Когда девушка вышла из гостиницы, её тут же накрыл шум бурлящего района Khao San Road: яркие вывески, толпы гуляющих туристов, прилавки с невиданной едой. Её глаза осматривали местность и не находили даже маленького тихого уголка в этом кипящем людьми городе, который суетился каждой своей клеточкой.
Бангкок совершенно отличался от её тихого города, в котором никогда не было пробок на дорогах или длинных очередей в магазинах. Она бродила между прилавками с сувенирами, одеждой и терялась в этом изобилии цветов и запахов. Здесь готовили морепродукты на гриле, а там продавали яркие шарфы, слева доносились запахи специй, а справа – крики гидов, созывающих туристов на экскурсию. «Так вот ты какой, Бангкок!» – думала Рия и щурилась от яркого солнца. Она продолжала свой путь сквозь толпу, словно ребенок, которого привели на фестиваль, оставалось только наблюдать за происходящим и не моргать, чтоб не пропустить ничего интересного.
Настойчиво пищавший в сумке телефон оповестил Рию, что пора возвращаться в гостиницу и собирать вещи. Сегодня её ждал еще один переезд.
Неожиданно путь Рии пересек невысокий мужчина-таец: напряженное, суровое лицо, он, похоже, спешил и глядел вдаль сквозь толпу. Одет в черное, что в подобную жару казалось немного странным. Рия наблюдала, как он, расталкивая туристов, шел уверенным шагом. Резкие, порывистые движения, стремительная походка. Девушке хватило и одного дня в Таиланде, чтобы понять, что этот человек отличался от остальных улыбчивых и спокойных тайцев. Мужчина был подтянут, не составляло труда понять, что он явно силен физически. В любой другой день Рия проследовала бы за ним ради праздного любопытства, слишком уж необычный персонаж, но сегодня её ждал еще один переезд. Вновь чемоданы, такси, автобус, новый город и новые люди. Девушкабросила взгляд на удаляющуюся мужскую фигуру и отправилась обратно в гостиницу.
Доехав на такси на автостанцию, Рия купила билет на автобус, направлявшийся в близлежащую провинцию Накхон Патхом, где ей и предстояло провести свои несколько месяцев в этой Стране улыбок. Всего один час отделял ее от конечного пункта, и девушка уже удобно поджала под себя ноги, включила музыку и уставилась в окно.
Ей всегда казалось, что с музыкой даже самые банальные сцены жизни выглядят иначе, возможно, даже становятся похожими на произведения искусства. Она с интересом рассматривала проносившиеся мимо улицы, наблюдала, как иногда мелькали мужские фигуры в оранжевых одеждах – монахи, и каждая клеточка внутри Рии сжималась в предвкушении новой работы.
Через час автобус приехал на конечную остановку. Девушка нерешительно вышла из автобуса и осмотрела ожидавших на улице людей. Она не знала никого и не имела ни малейшего представления, кто встретит её, и встретит ли вообще. Людей было немного, и Рия переводила взгляд с одного человека на другого, пока не заметила пару любопытных глаз и дружелюбную улыбку, принадлежавшие невысокой тайской женщине, облаченной в белое. Женщина низко опустила голову в полупоклоне, который в Таиланде именуют «Вай», и на хорошем английском представилась:
– Здравствуй, Рия, и добро пожаловать. Меня зовут Нари.
– Спасибо, – с ответной улыбкой промолвила Рия, не ожидавшая, что кто-то ее встретит. – У тебя очень красивое и легкое имя, – подметила Рия, чтобы завязать разговор.
Рия действительно сказала правду – запомнить тайские имена оказалось для неё сплошной пыткой, она либо неверно произносила звуки, либо пропускала их. Слишком уж сложно они ассоциировались с каким-то знакомым словом и то и дело спешили ускользнуть из памяти.
– Имена очень важны в Таиланде. Каждое имя что-то значит, на то оно и имя, – произнесла женщина, помогая Рие забрать сумки. – Мое имя значит «прекрасная женщина», а твое?
– А мое – «мечта».
– А знаешь, ты действительно выполняешь свое предназначение, мы давно тебя ждали и действительно тебя «намечтали», – произнесла Нари, допустив ошибку в использовании английского глагола, но Рии очень понравился этот вариант. – Наши храмы держатся на подаяниях наших односельчан и тех, кто все еще верит в силу буддизма. Мы никогда не смогли бы оплатить работу европейского человека и очень благодарны, что ты приехала.
Нари вновь слегка поклонилась, сложив руки у груди.
Рие стало неловко. Неловко оттого, что более взрослая женщина, скорее всего, возраста ее мамы, кланялась ей. И тогда Рия немедленно сложила руки и тоже поклонилась, еще ниже, чем Нари. Учитывая высокий рост девушки, поклон напоминал гимнастическое упражнение, ведь Рие не доставало нескольких сантиметров, чтобы коснуться земли.
Разогнувшись, тайка удивленно взглянула на нее и расплылась в широкой улыбке, а затем развернулась и без разговоров пошла вперед. Рия следовала за Нари чуть позади, рассматривая ее одежду: белое платье-халат с длинными расклешенными рукавами напоминало кимоно, на ногах красовались обыкновенные вьетнамки серебряного цвета. Несмотря на отсутствие волос, Нари обладала исключительной женственностью. Изящество каждого её движения поразило Рию с самой первой минуты знакомства.
– Вы монахиня, Нари?
– Монахиня?! – удивленно переспросила женщина. – Что ты, милая. В Таиланде это не принято – женщины могут быть лишь послушницами. Поблизости от нашего города находится женский монастырь, но он не признается официальной монашеской общиной Сангхой, – с каким глубоким сожалением Нари это произнесла. – Мы также придерживаемся 311 заповедей, но для общества этого недостаточно. Пока еще в почете лишь только мужчины-монахи, – сказала Нари и обернулась, глядя на Рию.
Лишь сейчас, взглянув на лицо своей сопровождающей, Рия заметила, что помимо бритой головы у нее были также выбриты брови, что говорило о ее глубокой вере в Будду. Сопровождающая шла вперед, то и дело кивая прохожим, которые наверняка знали ее и улыбались тому, что имеют возможность видеть Нари вновь. Её светлый образ наполнял окружающее пространство спокойствием и умиротворением. Рие очень нравилась эта женщина, и уже в первые несколько минут она понимала, какая внутренняя сила скрывалась за улыбкой этой милой тайки. Ей было приятно находиться рядом с Нари, а это не могло не радовать, ведь страх перед иной культурой и языковым барьером сидел глубоко внутри, как назойливый комар, который то и дело доставлял Рие неприятности мелкими, но частыми укусами.
Вскоре обе женщины добрались до храма. Все представления о монастырях Таиланда Рии рухнули. Тайские храмы представляли собой отдельную территорию, на которой находилось множество зданий, назначение которых определить с первого взгляда оказалось непросто. Помимо имеющихся строений, Рия рассмотрела еще колокольню и общую площадь. Девушка знала, что храмы в Таиланде бывают двух видов: существующие за счёт местных жителей или же богатых семей. Всё выше сказанное, а также возраст храма ни в коем случае не меняло его статус в лучшую, а тем более в худшую сторону.
Пока они шли, Нари рассказывала об устройстве храма. На самом деле их оказалось даже два: женская и мужская часть. Обе чести находились в 10—15 минутах ходьбы друг от друга. Мужчины и маленькие мальчики проводили свои учения и службу, а девочки и женщины – свои, подстраиваясь при этом под расписание мужчин-монахов. Женщины могли приходить и помогать на кухне, по хозяйству, хотя это не снимало обязанностей с младших монахов – мальчишек, которым тоже приходилось мыть посуду и убирать за старшими. Скорее эти женская и мужская части напоминали Рие два отдельных мира, где мужской монастырь – главная планета, а женский – её спутник.
Храм, в который она приехала, являлся жемчужной местного буддизма. Сюда с гордостью отдавали своих детей для службы и обучения. Многие дети находились в монастыре целое лето, а некоторые оставались навсегда.
Едва войдя на территорию монастыря, Рия заметила множество статуй, разбросанных по всему двору. Ни одна из них не походила на предыдущую ни формой, ни материалом.
– Многие из этих статуй – подарки, – разъяснила Нари, улыбаясь. – А некоторые – плоды творения монахов. Например, эта деревянная фигура девушки, держащей в руках лотос.
Рия посмотрела туда, куда устремлялся взгляд тайки. Какая тонкая работа по дереву! Прекрасная девушка, глядящая в свои раскрытые ладони, в которых бережно хранился лотос. Перед самой статуей почему-то находился стол, уставленный свечами, оранжевыми цветами и едой. Помимо этого там еще и виднелась жестяная банка с «Фантой».
«Фанта», – подумала Рия, улыбнувшись самой себе, – очередной контраст Таиланда».
Несмотря на то, что во дворе находилось множество статуй, подобный стол оказался только возле этой деревянной скульптуры.
– А почему подношения только возле нее? – поинтересовалась Рия.
– Тайны храма и его призраков, – загадочно произнесла Нари и жестом пригласила Рию двигаться дальше.
Они неспешно прошли первую постройку, которую Рия увидела еще со входа. Сооружение представляло собой многоярусную башню – пагоду, в которой хранятся останки святых. Нари продолжала путь мимо башни, направляясь к Золотому Залу, о котором Рия знала из своих записей. Они подошли ближе к очередному строению – Боту, на крыльце которого располагалось семь колонн. И снова статуи: сидящий Будда, парящий Будда, вставленный меж двух колонн, голубь, человек, цветы и слоны, а также драконы, держащие поддон.
Рия остановилась в самом центре крыльца и почувствовала сильное головокружение. Она даже схватилась за одну из колонн, чтобы не упасть, и увидела обеспокоенное лицо Нари, которая уже спешила к ней на помощь.
– Ты в порядке, Рия?
– Да, – тотчас ответила девушка, поднося руку ко лбу.
– Я думаю, это все жара, переезд, смена климата. Простите, я, правда, в порядке.
– Тогда отдышись немного, и пойдем, мне нужно познакомить тебя со старшим монахом.
Рия собралась с силами, сняла обувь, подражая своей сопровождающей, и направилась вслед за белой фигурой Нари вглубь храма. Девушка спешно поправила свою рубашку и еще раз осмотрела длину брюк перед тем, как пройти сквозь дверную арку.
Готовясь к приезду, она много всего перечитала об одежде, допустимой в храмах, и точно знала, что обувь, открытые плечи и колени не были дозволены. Несмотря на тщательную подготовку, она все равно переживала, проверяя, достаточно ли длинны штанины, не слишком ли прозрачна её рубашка, и то и дело натягивала рукава на запястья.
Нари все время что-то рассказывала, тем самым действуя на Рию успокаивающе. Но приближающаяся встреча со старшим монахом поднимала бурю волнения, которая уже неистово бушевала где-то в районе живота. Женщины вошли в просторный зал, в котором располагался алтарь с огромным изображением Будды.
– А почему его лицо не смотрит прямо? Он очень странно изображен, – подметила Рия.
– Его лицо всегда смотрит на Восток, милая, – терпеливо пояснила Нари.
Рия продолжала осматривать комнату. Неподалеку от алтаря располагались меньшего размера фигуры, также изображающие Будду, но запечатленного в различные периоды своего духовного пути. Перед алтарем располагался поддон для свечей и благовоний, тарелки для цветов и лепестков. Девушка осматривала статую Будды, вспоминая, что нельзя поворачиваться к основной статуе в зале спиной, потому она села, поджав под себя ноги, чтобы носки стоп смотрели направлении, противоположном алтарю. Позади нее присела Нари и, закрыв глаза, принялась читать мантру. Девушку оставили наедине со своими мыслями в ожидании старшего монаха.
Когда негромкая мантра женщины стихла, Рия повернулась к ней полубоком, опасаясь показать спину Будде, и спросила:
– Нари, а сколько лет старший монах служит Будде?
– Рия, он очень мудрый и уважаемый человек. Он монах уже 20 лет.
Рия нервно натягивала рукава своей белой рубашки на запястья, мысленно подбирая слова для первой встречи.
Наконец-то сзади послышались легкие шаги. В комнату вошел достаточно молодой мужчина, облаченный в традиционный оранжевый костюм буддистов – тивару. Его сопровождал другой монах, лет тридцати. Пройдя в центр зала, они остановились, отвесив поклон Будде, а затем и Нари. После приветственного ритуала мужчины подошли к небольшому помосту, и мужчина постарше присел на него, рассматривая европейскую девушку. Она смотрела на него, не отводя зеленых глаз, и то и дело поправляла струящиеся темные волосы, беспокойно натягивала рукава на тонкие запястья, немного нервничая, но продолжала сидеть, скрестив щиколотки, и внимательно рассматривать мужчин.
Один из монахов встал и занял свое место рядом с Нари, за спиной девушки. Рия вновь посмотрела на мужчину постарше. Он сидел прямо напротив нее, предоставляя возможность хорошенько его рассмотреть. Отсутствие явных морщин говорило о том, что монах достаточно молод, но как нельзя лучше о его возрасте говорили глаза – улыбающиеся, яркие и очень живые. Цвета горячего темного кофе, они внимательно следили за реакцией новой учительницы. Рия выжидающе молчала, подозревая, что к ней прислали подмену, слишком уж молодо выглядел этот мужчина для двадцати лет служения Будде.
– Добрый день и добро пожаловать, – произнес монах с потрясающим английским произношением.
– Здравствуйте. Благодарю вас. Меня зовут Рия, – произнесла девушка, протягивая монаху руку.
Мужчина не поприветствовал ее встречным жестом, а скорее пропустил его, обозначив знакомство лишь кратким кивком головы. Рия выдавила из себя дружелюбную, немного нервную улыбку.
– Рад знакомству, меня зовут Суван, – представился мужчина.
– А старший монах не смог прийти? – поинтересовалась Рия, слегка задетая тем, что для нее не нашли времени.
– Я и есть старший монах, – произнес Суван, расплываясь в насмешливой улыбке.
– Но вам же, наверное, даже нет сорока?! – не сдержалась Рия и тотчас пожалела о своей болтливости.
– Иногда тот, кто дольше живет, не знает больше. Он просто дольше заблуждался, – произнес мужчина, не отводя взгляда и словно бы бросая Рие вызов своим высказыванием.
– Простите меня, – Рия слегка опустила голову, ругая себя.
– Ну что вы, Рия. Для вас здесь будет очень много нового, я это понимаю. Вы новичок, потому мы постараемся вам помочь и познакомить со всевозможными правилам. Теперь вы работаете с нами. Спасибо, что приехали, мы очень вас ждали.
– Я тоже очень рада находиться здесь.
– Сегодня мы дадим вам отдохнуть, а завтра познакомим с мальчиками. Все вопросы вы можете задавать Нари, – произнес он, сделал небольшую паузу, а затем добавил: – К сожалению, мой выбор ограничивает меня определенными правилами. Их всего двести двадцать семь, – произнеся это, он слегка улыбнулся.
«Ага, у женщин, значит, 300, и они все равно не признаны обществом, – уже возмущалась про себя Рия, – а у вас 227!»
– Потому многое вместо меня будет выполнять Нари, – продолжил монах. – В нашем храме она с радостью станет вашим главным другом и помощником.
Рия обернулась, взглянув на монашку. Та ободряюще улыбнулась и слегка кивнула, подтверждая слова старшего монаха.
– Спасибо, это будет очень ценным опытом для меня, – любезно сказала девушка, вновь взглянув на Сувана.
– Вас проведут в Вашу комнату, Рия. Надеюсь, вам понравится у нас. До скорой встречи, мы увидимся завтра ровно в 10, – мужчина встал и на мгновение застыл, задумавшись и подбирая слова, а затем произнес, сдвинув брови, – у вас очень красивая рубашка, Рия, и я благодарю вас за уважение к нашим правилам. Но вам не следует носить белое в храме.
Монах попрощался еще раз с Рией и Нари, поклонился Будде, а затем скрылся из виду вместе со своим помощником, цель пребывания которого осталась неясной.
– Нари, что не так с моей рубашкой? – обеспокоенно спросила Рия, переживая, не показалась ли она Сувану прозрачной.
– Ах, Рия, в белом могут ходить лишь женщины-монахи, – ответила Нари, растягивая с видимым удовольствием слова «женщины-монахи», которые она явно употребляла лишь при разговорах со своей европейской спутницей.
– Нари… Как мне жаль, я ничего об этом не знала, – разочарованно потянула девушка.
– Лишь женщины, которые пережили несчастную любовь и решили посвятить свою жизнь учению Будды, впоследствии имеют право облачаться в белое.
– Простите меня, я, правда, не знала, – искренне прошептала девушка. – Я ведь тоже приехала сюда, пережив несчастную любовь, и уехала из дома, чтобы найти нечто большее, – призналась Рия и печально опустила ресницы.
– В таком случае, не целую тивару, но хотя бы белую рубашку надеть ты все же заслужила, – пошутила прекрасная тайка и приобняла зеленоглазую спутницу.
Рия засмеялась и посмотрела в темные глаза своей сопровождающей, пытаясь рассмотреть там призрачную дымку грусти по любовной утрате. Но глаза Нари прятали цветы жасмина, раскрывающийся на рассвете лотос, взмывающих ввысь голубей, смех храмовых детей и ни капли сожаления.
– Никогда не прекращай учиться, потому что жизнь никогда не прекращает преподавать. И ничего не бойся, что бы ты ни сделала, все можно исправить, – произнесла тайка и медленно направилась к выходу.
Рия тут же встала вслед за ней, скользнула взглядом по комнате, мирно сидящему Будде и последовала за белым кимоно, мелькающим во дворе.
Глава 14
Нари оставила Рию в ее новой комнате, и, нужно заметить, последняя весьма отличалась от аскетических условий, которые представляла девушка. Ее зеленые глаза осматривали небольшую комнату, чужую, а оттого чуть отталкивающую. Там находились письменный стол с одним стулом, одноместная кровать, небольшой шкаф… и, собственно, все. Совершенно обыкновенная комната: деревянный пол, светлые стены, стол у окна с видом во двор. Но уже совершенно иной двор, не такой, как Рия только что видела в мужском монастыре. За окном мелькали девочки и женщины в белых одеждах, разговаривали, суетились по хозяйству, носили воду. Доносились тихие песни, мантры и тонкий женский смех.
Девушка улыбнулась и прошла к своей кровати, достала мобильный телефон и посмотрела на экран. Там уже мелькал пропущенный звонок от мамы и абонента «Привет». Рия еще раз пролистала ленту, Френк не звонил, и кто знает, позвонит ли когда-нибудь. Она откинулась на голый матрац, прикрыв руками голову, сделала глубокий выдох и набрала Машу.
– Наконец-то, ты так долго не звонила, разве так можно? – прозвучал возмущенный голос в трубке, не поздоровавшись как всегда.
– Маша, привет. Вот только-только до своей комнаты добралась, честное слово!
– Как ты там? Расскажи что-нибудь, ты уже своего будущего шефа видела?
– Да, Машунь, видела. Он – молодой, лысый и носит привлекательный оранжевый сарафан в пол с открытым плечом.
– Тьфу на тебя, Рия. Голову мне только морочишь! – возмущенно произнесла Маша. – А сандалики у него со стразами?
И обе девушки засмеялись, оттого что ни расстояние в километрах, ни разница во времени не отменяют того, что они понимают друг друга с полуслова.
– Знаешь, он оказался намного моложе, чем я его представляла, – уже серьезно продолжила Рия. – Умен, у него прекрасный английский, очень сдержан.
– Кажется, он тебе понравился.
– Знаешь, только он мне даже руку не пожал при встрече, – призналась она с лёгкой горечью.
– Ой, ну мало ли что там их правила гласят! Ты что, весь свод их правил читала?
– Нет, – промолвила Рия, понимая, что на самом деле многого пока не знает. – А еще, знаешь, я не могу жить на территории мужского монастыря. Неподалеку от него располагается место, где живут только женщины, что-то вроде храма, но в Таиланде подобные женские храмы не признаются как «монашество». А у женщин свод правил длиннее, представляешь?
– Ну ничего себе! Я бы им всем показала, у кого список длиннее, – уже разгонялась на словах Машка, явно представляя себя во главе женской революции в Таиланде.
– Да уж, Машка, это ты умеешь, – подметила подруга.
На другом конце трубки повисла пауза. Машка понимала, на что намекает Рия, и ей сразу стало немного неловко.
– Рия, прости, я не должна была к нему идти, – извинилась Маша, намекая на свой недавний визит к Френку. – Но я так переживала, что он имеет на тебя огромное влияние, а ты этого даже не чувствуешь, а тем более не хочешь признавать. Я всё время не могла понять: всё то, что ты делаешь, – это потому, что он тебе сказал это делать, или…
– Оттого, что это мой собственный выбор, – завершила фразу Рия.
– Это ведь утверждение, верно? – уточнила Машка, хорошо всё понимая. – Я просто переживала и решила, так сказать, сходить на разведку.
– Я не обижаюсь на тебя, – спокойно произнесла Рия, улыбаясь. – Я рада, что ты именно такая, и я могу на тебя рассчитывать. Но тебе следовало идти к нему, немного успокоившись.
В последний раз, когда Рия видела Френка перед самым вылетом, он немного резко сообщил о приходе ее сумасшедшей подруги. Как оказалось, за день до отлета Рии Машка ворвалась в центр с криками: «Мошенник, гипнотизер!». Потом Френк еще долго пересказывал Машины слова о том, что психологическое вмешательство карается законом, что он отправил Рию сам не зная куда, не думая о последствиях и ее чувствах, что он – Распутин! А дальше, как контрольный выстрел, мужчина одной пулеметной чередой, глядя на Рию, произнес: «А еще я: жулик, аферист, мошенник». На каждом слове Рия опускала голову все ниже и ниже, крепко сжимая губы, а Френк все продолжал: «Проходимец, надувало, плут, обманщик, аферюга, шарлатан», – тут он остановился, сделав свою любимую паузу, и многозначительно заключил: «Шахер-махер!»
При этом, единственное, что нарушало его совершенно сдержанное лицо, – это слегка взлетевшая ввысь правая бровь, которая тут же вернулась на своё место, чтобы ни в коем случае не выдать никаких лишних эмоций.
– Жемчужина красноречия! – не выдержала Рия и заливисто расхохоталась, представляя Машку: кипящий светловолосый вулкан, с неудержимым потоком слов, в который она еще и влила «ша-хер-ма-хер», однозначно сопровождаемый разбитием на слоги и каким-то взбалмошным жестом впридачу. Немного успокоившись, девушка добавила:
– Френк, не обижайся, пожалуйста, – все еще давясь от смеха, произнесла Рия. – Она на самом деле очень добрый и любящий человек. Ты же видишь ауру, ты все можешь понять. Какая она?
Френк почему-то отвернулся, ничего не объяснив, лишь напряженно сцепив руки в замок за спиной, и молча уставился в окно.
– Она – светло зеленая, – тихо произнес Френк спустя какое-то время, прищурил глаза, словно бы стараясь рассмотреть нечто важное вдали. – Но попроси её, пожалуйста, держаться от меня подальше. – И мужчина взглянул в сторону Рии, давая понять, что он не шутит.
Рия не нашла ничего лучше, чем ответить молчанием. Френк, как всегда неразговорчивый, в этот вечер казался особенно задумчивым. Они еще немного просидели в «ОБЛАКЕ», обсуждая оранжевую чакру и предстоящее путешествие, перед уходом он крепко пожал руку своей ученицы и пожелал ей удачи.
Дверь за спиной тихо закрылась, оставляя привлекательного мужчину одного в огромном пустом зале. Рию вернули к действительности короткие гудки в телефонной трубке. Она уставилась на экран с только что пришедшим сообщением от Машки: «Cкоро созвонимся. Не обижайся на меня».
∞
Рия пробиралась наощупь в сплошной темноте. Там, где она находилась, представлялось невозможным что-нибудь рассмотреть. Сильно пахло благовониями и погасшими свечами. Она медленно шагала вперед, ступая босыми ногами и чувствуя, что наступает на лепестки цветов, которые заглушали её шаги. Рия понимала, что находится в храме, но не понимала, в каком именно, она держалась за холодный мрамор руками, переходя от колонны к колонне. Далеко впереди виднелся едва освещенный зал. Еще несколько сантиметров – и она бы продолжила путь при тусклом освещении, но странное предчувствие остановило ее. Рия замешкалась и сделала шаг назад, понимая, что ей следует оставаться в темноте, нащупав рукой столб позади себя, она прислонилась спиной к его прохладной поверхности и соскользнула вниз, тяжело дыша. Она неутомимо вглядывалась в темноту, но ничего не могла рассмотреть, как ни старалась.
Что-то в другом конце зала скрипнуло, похоже, что дверь, потому как тонкий лучик стал медленно проникать в комнату. Рия перевела взгляд, следуя за ним. Дверь медленно открывалась. Девушка прикрыла руками рот, заглушая собственное дыхание, продолжая смотреть: щель становилась все шире и шире, свет вползал в комнату, выпуская из темноты человека…
Послышался очередной скрип. Рия резко открыла глаза, обнаружив, что она лежит на кровати в своей комнате. Из-за двери её жилища смущенно выглядывала маленькая местная девочка.
Юная тайка какое-то время смотрела на вновь прибывшую европейку своими миндалевидными глазами, а затем робко сказала на ломаном английском: «Привет, ты плохо спать и много разговаривать».
– Прости, пожалуйста, я разбудила тебя?
– Нет, – ответила девочка. – Мы рано встаем. А тебя что, напугать призраки?
Но ответить гостье Рия не успела, девочка быстро скрылась за дверью, явно услышав приближавшиеся шаги. Рия посмотрела по сторонам. Свет резал глаза, душила нестерпимая жара.
«Что за чертовщина в подобную жару снится?» – подумала девушка, вставая с кровати и завязывая свои волосы в тугой хвост.
Сегодня ее ждал первый рабочий день.
В дверь постучали, и в комнату робко заглянула Нари. Она пожелала новой подруге доброго утра, хорошего дня, рассказала, как они начали сегодняшний день и где собирали подаяния. Рия мирно болтала с ней, забыв о странном сновидении и лишь думая о том, сколько же часов женщины-монахини уже не спят. Когда Нари покинула комнату, Рия привела себя в порядок, надела длинную юбку, серую рубашку, схватила сумку и вышла во двор.
На улице ее кожу немедленно обожгло яркое солнце. Во дворе суетилось много женщин всех возрастов: малышки, подростки, девушки и женщины – все улыбались и приветствовали ее. Жизнь в маленьком дворике кипела, и каждый силуэт в белом вносил свой вклад в женскую «общину».
Малышки срезали стебли с цветов, а затем осторожно разбирали их на лепестки, девочки постарше плели браслеты из лент и мастерили цветочные ожерелья, другие женщины убирали двор, стирали и начищали огромные котелки. Их движения казались Рие отлаженными, гармоничными, словно каждое утро женщинам раздавали сценарий с репликами и будущими сценами.
Нари провела девушку через двор, указывая путь, и пожелала удачи в ее первый рабочий день. Рия шла по дороге и время от времени робко оборачивалась, а женщина в белом все стояла у входных ворот, глядя девушке вслед и улыбаясь. Она обернулась в последний раз, понимая, что её новой подруги уже не видно, свернула за угол и оказалась перед входом в мужской храм. Сегодня, когда она шла в храм одна, предоставилось немного больше времени рассмотреть великолепные колонны и множество статуй.
Рия задержалась на входе и робко сделала первый шаг, ступая на территорию храма. Она шла вперед, разглядывая всевозможные скульптуры, минуя глиняные вазы с цветами и собираясь с мыслями. Впереди Рия увидела небольшой фонтанчик, в котором то и дело виднелись красные спинки маленьких рыбок, плавающих вокруг цветков лотоса. Поблизости уже слышался гул, в котором различались звуки мужских голосов, детский смех, плеск воды и стук посуды. Рия ступила во внутренний двор храма, который представлял собой большую открытую территорию, окруженную постройками.
В этом самом дворе происходило все: монахи постарше сидели в стороне от центральной площади, разговаривая, трое мальчишек играли с футбольным мячом. Тут же мимо неё промчались двое мальчишек, чуть не сбив ее с ног. Маленький убегающий мальчик показался Рие весьма шустрым, а догоняющий – худым и немного неуклюжим. Второй мальчишка держал в руках намыленную миску и стучал по ее дну, и с каждым его ударом по сторонам летели мыльные брызги. Несколько «храмовых детей» находились слева от площади, занимаясь плетением браслетов, а справа ее приветствовали мыльными руками мальчишки постарше, которые мыли посуду. Увидев множество тарелок, Рия предположила, что они – дежурные и моют тарелки не только за своими товарищами, но и старшими монахами.
Внезапно гул стал постепенно затихать, ребята перестали бегать, играющие в мяч дети оставили своё занятие, монахи обернулись, и, проследив за их взглядами. Рия тут же поняла причину, – во двор вышел Суван. Он оказался намного моложе других мужчин-монахов, но Рия заметила, с каким почтением все смотрят на него. Улыбнувшись, мужчина поприветствовал Рию, пройдя к самому центру, чтобы его все могли видеть, его обращение к остальным было долгим, и девушке стало очень жаль, что она совершенно ничего не понимала. Суван произнес слово «Кхру» {4}, указывая на Рию, и все дети во дворе один за другим стали произносить это слово с улыбкой, приветствуя гостью поклоном «Вай» со сложенными у груди руками. Рия также последовала всеобщему примеру, сделав поклон, недоумевая, кто же такая «Кхру», и произнося свое первое «Hello». Дети засмеялись. Посетила мимолетная мысль о том, что если каждое произнесённое ею английское слово будет сопровождаться подобным смехом, то это уже будет похоже скорее на смехотерапию, чем уроки иностранного языка.
Пока она стояла, растерявшись под взглядом детских глаз, шустрый мальчишка, который с намыленной тарелкой убегал от приятеля, подскочил к ней сбоку, сделал странный поклон и протянул руку.
– Меня зовут Випассна, – сказал малыш на очень неплохом английском.
Суван улыбнулся, глядя на новую учительницу, которая уже представлялась мальчишке. Он подошел и, обратившись к Рие, объяснил, что у них есть отдельный класс, который называется Сала, куда все дети сейчас переместятся для обучения. Мужчина и сопровождающий его монах пошли вперед, указывая дорогу, Рия следовала за ними, держа за руку маленького Випассна, который успевал свободной рукой раздавать тумаки догоняющим его мальчикам. Во дворе суетились ребята постарше, за окном мелькали их оранжевые робы, пока они домывали посуду и складывали ее ровными стопками, а когда они справились с заданием, то сразу же побежали наперегонки в класс. Все зашли в небольшую комнату с маленькими партами и доской. Суван пожелал Рие хорошего дня, кивнул на прощание и удалился вместе со своим сопровождающим.
Дверь закрылась, и девушка увидела, как за ней внимательно следит два десятка детских миндалевидных глаз.
«Кхру» {4} – в переводе с тайского «учитель».
Глава 15
Первый рабочий день завершился. Многие из детей немного говорили по-английски и даже старались отвечать на вопросы Рии. Во время урока дети называли свои имена, а Рия ругалась про себя, стараясь запомнить хоть кого-либо. Окончательно оставив эту затею после очередного десяти буквенного имени, Рия принялась записывать имена детей на цветные карточки и клеить на их оранжевую одежду, а вдобавок к себе в тетрадь, чтобы не забыть.
Одно имя уже с легкостью слетало с ее губ – Випассна, и ей нетерпелось спросить у Нари перевод. Ведь каждое имя что-то значит в Таиланде, она отлично это помнила.
Сегодня дети участвовали в игре: каждый писал свое имя на доске, а потом весь класс придумывал слово на каждую букву. Эта игра помогала понять суть человека. Дети внимательно смотрели, пока новая учительница писала на доске свое имя, а затем весь класс сказал, что она состоит из радуги, мороженого и миндальных орешков (Ria – Rainbow, ice-cream, almonds). Ее удивило, что для нее нашли именно слово «радуга». Путь по осознанию 7 чакр слишком уж совпадал с этим явлением, но у нее не хватило времени подумать об этом.
Мальчики бежали к ней, поднимали руки, просили быть следующими, и ей пришлось отправлять их к доске в алфавитном порядке. Но что поражало Рию все больше и больше, так это то, что они оказались обычными мальчишками, не маленькими монахами, а именно храмовыми детьми – живыми, непосредственными и смешливыми.
Девушка провела рукой по своей челке, смахнув легкую усталость, и вошла на женскую территорию, где ее уже встречала Нари с маленькой девочкой, которую Рия видела утром в своей комнате. Девочка побежала навстречу и пошла рядом с Рией.
– Меня зовут Денг, – с улыбкой произнесла малышка. – А тебя зовут Рия, я уже все узнать.
– Какая ты быстрая, – сказала зеленоглазая девушка, смеясь и вновь удивляясь тому, что некоторые дети говорят по-английски.
Тут же присоединилась Нари, встретив новую учительницу улыбкой, которая согревала в сто раз больше, чем чашка какао – сладкого, со сливками, в хорошем кафе, бесплатно. Рия тоже очень обрадовалась, увидев её.
– Привет, Нари. Как прошел твой день?
– Прекрасно. Расскажешь мне, как прошел первый урок?
Девушку не пришлось долго уговаривать – целый поток счастливого щебета вылился на тайку. Рия рассказывала об уроке, своих переживаниях, Суване, а потом о маленьком шустром мальчишке по имени Випассна, и столько восторга она вложила в этот рассказ, что улыбка Нари стала еще шире.
– Почему Випассна так хорошо говорит по-английски, Нари?
– Это все потому, что его старший брат учится в университете. И родители стараются, чтобы он говорил по-английски с младшим. Здесь многие дети уже знакомы с иностранным языком, а многие только начинают это знакомство. Но все они очень старательные, ты это увидишь.
– Ну и разбойник этот ребенок, – произнесла девушка, улыбаясь и вспоминая мальчика, который щелкал по носу остальных детей, прыгал на месте, когда знал ответ или просто бежал к доске, не спрашивая разрешения.
Нари наблюдала за Рией несколько минут, пока та рассказывала о храмовом ребенке, а затем вздохнула и произнесла:
– Ты знаешь, что нельзя иметь любимчиков? Все разные, как крылья бабочек, и каждый интересен по-своему…
Рия замолчала на секунду, понимая, что действительно успела выделить этого мальчугана из всех уже в первый день. И тут же дала себе слово больше этого не повторять. Кто-то издалека позвал Нари. Тайка попрощалась и пошла на зовущий ее голос. Озадаченная девушка задумчиво глядела ей вслед, ощущая, будто что-то всё же осталось недоговоренным.
∞
Трезвонил телефон, звонила «Народная целительница». Учитывая, что звонок оказался пятым за последние пять минут, «целительница» требовала немедленной аудиенции, словно в её руках находилось светлое будущее всей нации. И будущее это, к тому же, зависело от того, насколько хорошо Рия поела и поспала.
Сжав губы, Рия смотрела на мобильник, вспомнив, что до сих пор не позвонила маме. Подняв трубку, она мужественно выдержала поток гневных вопросов, отвечая, как у нее дела, как ее встретили и что она ела. А ела она пока весьма своеобразно: сегодняшний завтрак – пропустила, а если быть честной, то проспала. На обед все же успела, но обед считался последней едой в храме, потому что после него принято только пить, после обеда есть запрещалось. Рия сказала, что уже сообразила, что пора бы ей перестраиваться, иначе она останется голодной в этом путешествии, так как на одном обеде долго не протянешь. Потом они поговорили еще какое-то время, обсуждая красоту Таиланда и причуды его культуры, и Рия спокойно завершила разговор.
Телефон вновь сверкнул сообщением, показывая, что кто-то еще пытался позвонить ей во время разговора с мамой. Экран телефона засветился, выдав картинку с белым облаком и имя «Френк».
«Проклятье! – произнесла Рия. – Умудрился же позвонить, когда я не могла ответить».
И она немедленно принялась набирать номер своего учителя. Телефон молчал, выдавая лишь надоедливые гудки. Девушка набирала номер вновь и вновь, но ответа все не было. В ярости Рия швырнула телефон в сумку, взяла свой ноутбук и пошла на автобус, который отвез бы ее в Бангкок. Ей предстояли поиски кафе, где она смогла бы утопить свое горе в стакане холодного чая и в море интернета.
К счастью, путь на автобусе не занимал много времени. Послышался скрип колес и шум машин – Рия вновь оказалась в Таиланде. Она поскорее выскочила из автобуса и уверенно направилась к заведению, которое показалось ей вполне симпатичным. Удостоверившись в том, что в кафе есть холодный чай, кондиционер и интернет, девушка села поудобнее у окна, подключила наушники и начала печатать.
Каждую неделю следовало отправлять отчеты в Машину редакцию, что-то вроде ежедневного журнала, где она описывала особенности поведения тайцев, культурные различия и жизнь в храме. Зеленоглазая европейка быстро щелкала клавишами, понимая, что времени у нее немного. Успев написать небольшой отчет, Рия взглянула в мигающий чат, где Машка ужа строчила сообщение, едва заметив ее онлайн, и спрашивала, как прошел первый день работы.
– Маша, я из кафе пишу. Все прошло отлично, дети очень милые и отзывчивые.
Тут Рия хотела остановиться, но поняла, что здесь за ней никто не шпионит, а потому можно было рассказывать все. И она написала длинное сообщение о маленьком тайском мальчике, который сказал, что она состоит из радуги. Она писала о его английском, заливистом смехе и мелких шалостях. Она расписывала ярко и детально мальчишек постарше, которые помогали соблюдать тишину в классе и подбадривали ее легкими кивками головы. А потом Рия написала о пропущенном вызове Френка и о том, что он так и не ответил на ее звонок.
«Смотри, какой чувствительный! – написала Машка, и явное возмущение сквозило в ее репликах. – Обиделся, что ли, или времени для тебя не нашел?»
Рия не хотела продолжать разговор дальше, зная, что Машка с самого начала воспринимала всё, что связано с её учителем весьма болезненно. Какой-то невидимый барьер вырастал между нею и ее подругой, когда разгвор касался Френка. А потому, чтобы снова не причинять ей неприятностей, девушка предпочла промолчать и закончить разговор, сославшись на то, что ей пора возвращаться в монастырь. Рия знала, что каждый подобный побег напоминал Машке крышку рояля, которая внезапно захлопывалась и ударяла по пальцам, но она также понимала, что подруга будет молчать, избегая конфликта.
Выключив ноутбук, Рия достала телефон из сумки и сделала еще один звонок Френку, но телефон по-прежнему раздражительно гудел в ухо. Девушка разочарованно посмотрела в окно, в котором виднелся одевающийся в сумерки город, фары проезжающих машин и отражалось нетерпеливое лицо зеленоглазой девушки. Уж чего Рия не умела делать, так это ждать! В такие минуты ей казалось, что все может решиться только здесь и сейчас, а ожидание оттягивало свинцовой гирей такой нужный и желанный для неё результат.
Она задумчиво наблюдала за тем, как за окном преображается вечерний город. Мимо кафе носились автобусы, громко сигналили такси, совсем рядом «строем» шли туристы в желтых кепках, куда-то спешили девушки-тайки в цветных платьях, похоже, что на на какую-то вечеринку. Мелькали улыбчивые лица медленно прогуливающихся пожилых пар, улыбающихся девчонок-туристок, пробежали даже несколько монахов, мелькнув оранжевыми тиварами. Послышались торопливые, чуть резкие шаги.
На улице, приложив руку к стеклу, бесстыдно разглядывая её, стоял мужчина – тонкие черты лица, коротко постриженные темные волосы, напряженное выражение лица, сходящиеся к переносице брови. Нечто заговорщическое просачивалось сквозь его тяжелый, наглый взгляд, мужчина не отводил глаз и даже не мигал. Если представить на секунду, что они были хищниками, то таец за окном явно бросал Рие вызов. Она отпрянула назад от подобного напора, чувствуя, как каждая клеточка её тела завертелась против своей оси.
Он уже давно нашел её, это оказалось просто: девушка слишком выделялась на фоне всех, кто оказывался с ней рядом. Не потому, что она обладала европейской внешностью, а потому, что он видел скрытое от остальных глаз: красный ореол, окружавший ее и сопровождавший каждое, даже самое незначительное, её движение. Таец сдвинул брови, сверля темные зрачки Рии, вздернул подбородок, бросая последний надменный взгляд, словно увидел противную сороконожку. На его лице промелькнула быстрая злобная ухмылка.
Таец оторвал ладонь от оконного стекла и устремился прочь. Рия обернулась, надеясь найти поддержку у сидящих за соседними столиками или у официантов, но каждый занимался своим делом, не обращая внимания на немую сцену. Рия вновь посмотрела в окно – на улице больше никто не стоял, остался лишь отчетливый отпечаток мужской руки на стекле.
Девушка собрала свои вещи молниеносным движением и помчалась прочь из кафе к автобусу. Ей нужно было лечь спать пораньше, ведь завтра она собиралась присоединиться к утреннему ритуалу сбора подаяний, на который монахи выходили до рассвета. Она уже стояла на одном из перекрестков, задумчиво рассматривая проезжающие машины. Загорелся зеленый. Когда она сделала шаг на проезжую часть улицы, мимо неё, словно пуля, проскочил мужчина, задев её руку своей. Рия отдёрнула руку от тепловой волны, которая прокатилась от места прикосновения по всему её телу и со злостью посмотрела нахалу вслед.
Это оказался тот самый мужчина из кафе, она узнала его по резким движениям, по фигуре.
«Он следил за мной», – пронеслось у Рии в голове.
Таец быстро удалялся, а его темная одежда сливалась с опустившимися на Бангкок сумерками. Он настойчиво шел вперед, уговаривая себя не оборачиваться и не смотреть на неё, унося с собой ощущение маленьких колких солнц, перекатывавшихся по всему его телу. Теперь-то он видел её вблизи, и, коснувшись ее, точно знал, что она – та самая. После такого прикосновения ошибиться невозможно… Она была совсем рядом, в самом сердце его Таиланда.
∞
Пробираясь на цыпочках в свою комнату, Рия встретила Нари, которая специально поджидала её, чтобы удостовериться, что девушка уже на месте.
– Разбудите меня завтра, пожалуйста. Я готова идти с вами, – прошептала Рия.
– Хорошо, я рада, что ты к нам присоединишься.
– Спокойной ночи, Нари.
– Увидимся завтра, Рия-мечта. Не бойся призраков, – промолвила тайка и ушла к себе в комнату.
«У них это, наверное, вместо спокойной ночи», – сказала сама себе Рия, укладываясь спать и вспоминая, что призраки как-то уж очень часто упоминались в эти дни.
Глава 16
Как странно, что никто не ценит пограничные состояния, думала Рия, глядя в окно. Она проснулась до рассвета, так как сегодня предстоял сбор подаяний, который ей не хотелось пропустить. А за окном текло непонятное время, называемое «предрассветное»: смесь чернил с молоком, когда еще не закончилась ночь, но еще не наступило утро. И этот пограничный тандем тьмы, державшей за руку свет, завораживал Рию каждой секундой.
Она сидела, обняв руками колении глядя в окно, боясь, пропустить смену красок, ведь каждый следующий миг встречал её новой метаморфозой. Всего несколько минут – и уже светает. Заморозить бы мгновение… Солнце коснулось макушек деревьев, расползаясь все дальше и дальше. Касалось цветов, которые мгновенно раскрывались от солнечного поцелуя, заглядывало в окна, поднимая спящий город с постелей. Девушка лениво потянулась и стала одеваться. В комнату постучали.
– Войдите, – тихо сказала Рия, подходя к двери.
В дверном проеме показалась маленькая девочка, с любопытством заглядывающая в комнату.
– Привет, Денг. Что ты здесь делаешь? – спросила Рия, открывая дверь шире и впуская черноволосую малышку.
– Я пришла тебя разбудить, – ответила малышка, поклонилась со сложенными ладонями и коснулась руки Рии, уводя её на улицу.
Девушка наспех завязывала волосы в хвост, следуя за Денг, которая ускоряла шаг и вела ее к выходу, где уже стояли все женщины. Рия присоединилась к ним, кланяясь и приветствуя. Она оглядывалась по сторонам, пытаясь найти Нари: без своей сопровождающей Рия чувствовала себя немного неловко. Словно бы услышав ее мысли, маленькая тайка внезапно появилась сбоку:
– Доброе утро, я увидела тебя издалека, – произнесла женщина, останавливаясь возле Рии.
– Это я привела её, – произнесла Денг с явной гордостью в голосе.
– Спасибо тебе большое. Знаешь, без тебя я бы потерялась, – ответила Рия, улыбаясь и протягивая руку, чтобы погладить девочку по голове.
В этот самый момент она заметила тень беспокойства, пробежавшую по лицу Нари, к тому же тайка осторожно преградила дорогу Рие и как ни в чем не бывало продолжила разговор.
– Знаешь, тебе нужно быть осторожной со многими нашими обычаями, – промолвила со своей обычной улыбкой тайка. Только в этот раз зеленые глаза Рии считывали с ее лица тень беспокойства. – Все же много различий есть между нами. Например, у вас принято здороваться за руку, а у нас принято здороваться, используя жест «вай», – отметила Нари.
– Я помню об этом, – сказала брюнетка, демонстрируя кивок головой и сложенные у груди руки.
– То же самое касается и монахов, ведь им запрещено прикасаться к женщинам. Они даже не могут пожать им руку. Все, что ты хочешь передать или взять из рук Сувана, должно быть передано через другого мужчину, или же можно просто положить перед ним. Очередность такова: ты кладешь вещь перед старшим монахом, а затем он берет ее. Таков порядок.
– Вот почему Суван не здоровается со мной!
– Конечно, а ты что подумала?
– Что он пренебрежительно относится ко мне или к женщинам, – нехотя ответила Рия, понимая, что могла показаться слишком уж откровенной.
– Нет, Рия, – Нари отрицательно качнула головой. – Он относится к женщинам как к жемчужинам и всегда говорит, что мы, – здесь тайка явно намекала на женщин-монахинь, – прервем цикл перерождений или принесем хорошую карму в следующую жизнь. Он знает, как много всего мы делаем для монастыря, потому что верим. Именно самоотверженность женщин сподвигла его на подобный обет. Но это совсем другая история, – Нари замолчала и прошла вперед, показывая, что новые вопросы следует попридержать.
Рия опустила глаза. Ответ Нари объяснял многое: отсутствие рукопожатий, ни единого прикосновения молодого монаха, следовавшего за Суваном.
– А молодой монах всегда ходит с Суваном? Он для того, чтобы передать что-то в случае надобности? – все-таки не удержалась от дальнейших расспросов Рия.
– Не только, а еще потому, что старший монах не может находиться наедине с женщиной. Никакой. Никогда.
– Но если он так долго и ответственно придерживается слова Будды, зачем же ему присмотр?
– Никогда не ставь человека перед соблазном, – отчеканила тайка, словно произносила заученную истину, – прояви свою заботу, оберегая его.
Рия смотрела на эту прекрасную женщину в белой тиваре, и ей казалось, что именно ее фигура должна быть высечена из дерева и стоять где-то у входа в храм. Эта безоговорочная вера не могла оставить равнодушной никого, кто поговорил с ней хотя бы немного, а доброта, исходящая из ее взгляда, пронизывала тебя насквозь и проникала мягкой тепловой волной прямо в сердце.
– А как насчет Денг? – как можно мягче спросила девушка, указывая на бегающую поблизости малышку.
– Ты все замечаешь, Рия, – улыбнулась Нари и заглянула в изумрудные глаза европейки. – Прости, иногда я не знаю, как правильно сказать тебе о чем-то.
– Ты можешь рассказать мне обо всём, – и Рия подняла раскрытую правую ладонь, не понимая, что сподвигло её на такой странный жест.
– Ну что ж, голова – это самая священная часть тела человека, не то, что ноги.
Рия тут же припомнила, что нельзя садиться стопами, глядящими на Будду, или показывать на кого-то ногой.
– Через голову человек получает энергию, – продолжила рассказ женщина. – Именно поэтому нельзя касаться головы кого бы то ни было, особенно детей. Потому что так мы крадем их энергию, а дети, маленькие и беззащитные, могут и вовсе умереть или тяжело заболеть, если человек прикоснется к ним со злым умыслом.
Рия прикрыла рот рукой, понимая, какой огромный промах она могла совершить и как этот, казалось бы, ни к чему не обязывающий жест выглядел в глазах её мудрой спутницы.
– Нари, так значит, в вашей культуре запрещены прикосновения? Для меня прикосновение – это выражение любви, честное слово. Ведь, когда любишь, хочется взять человека за руку или обнять. Неужели ничего не позволено? – Рия возмущенно приподняла брови.
– Естественно, нет, тебя ведь брали за руку и Денг, и маленький Випассна?
– Верно, – припомнила Рия, хмуря брови. Дети брали её за руку, и никакой сверхъестественной реакции посторонних девушка не наблюдала. Только вот, – они кланялись перед тем, как прикоснуться ко мне, – закончила она свою фразу вслух.
– Так и есть, они спрашивают разрешения и просят прощения у духов за то, что должны прикоснуться к тебе, – подтвердила тайка, а затем легко поклонилась и взяла Рию за руку. – Прикосновения позволены, не расстраивайся. Мне нужно сказать тебе еще кое-что важное, – последнюю фразу женщина шепнула, наклонившись к девушке немного ближе.
– Окей, – только и успела ответить Рия, но их перебил гул голосов, ведь толпа женщин уже стала передавать котелки из рук в руки и двигаться к выходу.
Женщины шли в сторону мужского монастыря, где у ворот их уже ждали взрослые монахи и храмовые дети. Суван поприветствовал всех кивком головы и улыбнулся чуть шире, увидев новую учительницу среди женщин.
Маленький Випассна, заприметив Рию, стал прыгать на месте и так размахивать огромным котелком, что мальчишки поблизости тут же присели, чтобы не получить по голове этим тяжелым кухонным снарядом. Остальные дети улыбались и кивали головами, приветствуя всех женщин. Но все их взгляды вновь и вновь возвращались к белокожей девушке, которая улыбалась глазами цвета неспелого манго.
Сегодня им предстояло подарить немного хорошей кармы жителям деревни, и все, как по команде, двинулись прочь от храмовых ворот. Рия шла рядом с Нари и осторожно повторяла каждое ее движение. Ничего сложного, все уже много лет повторяли один и тот же обряд. Жители деревни выходили из своих домов на улицу, приветствуя всех монахов. Они кланялись, просили хорошей судьбы для себя и своих детей и ставили перед собой глубокие тарелки с едой. К ним подходили дети или женщины с котелками, а жители деревни накладывали им белый рис, овощи или другую еду, которую приготовили заранее. Рия увидела, что в строю находится монах с отдельным котелком, в который бросали только деньги, ведь считалось, что их тоже неправильно брать руками. Поражала какая-то негласная договоренность, все шло, словно хорошо отрепетированное выступление. Они проходили дом за домом, и повсюду их встречали улыбчивые мужчины и женщины с приготовленными блюдами. Они кланялись и щедро накладывали пищу в котелки.
Рия давно потеряла счет времени и не догадывалась, как долго они ходили по деревне. Но вот, когда она уже не чувствовала ног, а лишь пустоту в желудке, строй в оранжевых и белых робах стал возвращаться в храм. Женщины пошли в одну сторону, а мужчины – в другую. Рия, естественно, последовала за женской колонной, но голос Нари за спиной промолвил: «Рия, тебя зовет Суван. Я расскажу тебе обо всем вечером». Рия повернула в другую сторону, и сразу же увидела старшего монаха и его помощника, ожидавших её.
– Рия, вы же наш учитель! Но, полагаю, и мы можем научить вас чему-то новому. Вы хотели бы пообедать со своими учениками? – произнес мужчина на прекрасном английском.
– С огромным удовольствием, – искренне произнесла Рия, не ожидавшая приглашения, и поклонилась Сувану и его сопровождающему.
Мужчины повернулись и двинулись вперед, Рия же решила идти немного позади. Теперь, зная о запрете контакта с женщинами, девушка просто боялась нарушить очередные границы своим незнанием, потому предпочла держаться немного подальше, шагая за своим «боссом».
Храм встретил их великолепными входными воротами и молчаливым приветствием множества статуй.
– Почему многие статуи изображают таких пугающих существ? – поинтересовалась Рия, рассматривая клыкастых созданий, драконов, жаб и Бог знает ещё каких существ.
– Потому что они охраняют вход в храм, – автоматически ответил Суван.
«Охраняют от чего?» – только и успела подумать Рия, встретив на своем пути другую загадочную статую, которая никак не выходила из её головы.
– А эта девушка? – вновь спросила она и указала на женскую фигуру, держащую в руках лотос. – Почему возле неё всегда столько цветов?
Суван резко остановился, будто дорогу ему преградила натянутая раскалённая проволока. Он тут же повернулся, подошел к статуе, бережно поправив окружавшие фигурку девушки фрукты, затем из ближайшего поддона взял горсть оранжевых лепестков и бросил к ее ногам с такой нежностью, которую невозможно было не заметить. И этот изящный жест старшего монаха лишь очередной раз подчеркнул особенность данной скульптуры. Интуиция не подвела Рию: эта статуя имела необычайное значение, только слепой не заметил бы этого.
– Она сделана в память об одной прекрасной девушке, – тихо заговорил Суван, глядя на статую и явно готовясь к поклону. – Ее имя Каравек, что означает «птичка» И она была именно такой: жизнерадостной и легкой. Казалось, что у нее и вправду есть крылья: так много она успевала, так грациозно делала все, за что бы ни бралась.
Рия глядела на старшего монаха, а тот все стоял и не отводил глаз от фигуры из дерева. Казалось, он даже не позволял себе мигать. Рия не двигалась, боясь нарушить нависшую тишину, даже птицы перестали петь, чтобы дать Сувану возможность нырнуть в глубину своих мыслей. Спустя какое-то время он все же поклонился, сложив у лица руки.
Рия уже различала оттенки поклонов тайцев: поклон со сложенными руками у груди обозначал приветствие, разрешение для прикосновения, а вот поклон, при котором руки складывали у лица или у лба, свидетельствовал о глубоком уважении. Ей уже приходилось видеть подобный жест: так кланялись Будде тайцы, которые приходили за помощью или выразить уважение. Именно так сейчас Суван кланялся этой хранительнице лотоса.
– Она защищала нас раньше и охраняет сейчас. Эта статуя – символ нашего искупления пред ее духом, – произнес Суван, задумчиво глядя на высеченное тонкое лицо девушки.
Он повернулся, глядя прямо Рие в глаза, поклонился ей очень низко.
– Спасибо вам, что напомнили. Я обещал, что у ног её всегда будут лепестки цветов.
Сколько горечи промелькнуло в его темных глазах! И от этой безмолвной печали девушке стало очень неловко. Рия ответила на слова старшего монаха несмелым кивком, не зная, что же еще она могла бы добавить. Суван и его помощник двинулись вперед, и старший монах тихо запел какую-то песню. Рия совершенно не понимала тайского, но чувствовала минорные ноты, которые сплетались в выразительные куплеты и неслись к ней без ведома певца. Ведь так часто совсем не нужно знать слов, чтобы отчетливо понимать тихую грусть, которая рельефно проступала в каждом движении старшего монаха.
Так они шли молча, минуя различные статуи и маленький домик, походивший на уменьшенную копию центрального строения монастыря. Рия заметила, что перед домиком всегда выкладывали нарезанные фрукты, благовония, а сегодня еще и жестянку «Фанты». Но девушка решила придержать град новых вопросов, молча следуя за двумя мужчинами и глядя себе под ноги.
На обширной территории храма находилось множество построек, и приходилось долго переходить от одного места к другому. Вот они уже миновали Вихан, здание, предназначенное для больших собраний. Там собирались как прихожане, так и монахи, там проводились различные лекции и даже читали труды, посвященные религиозной жизни. А они все шли, оставляя за спиной небольшую белую постройку с красной остроносой крышей, переплетенной золотыми полосками.
Впереди уже виднелась колокольня – белая, трехуровневая постройка с причудливой крышей со шпилем, что напоминала девушке насаженный на шампур артишок. Колокол помогал придерживаться распорядка дня: он созывал к молитве, медитации, сну. И вот, колокол звонил вновь, оповещая всех о предстоящей трапезе.
Двое монахов и следовавшая за ними Рия вышли на площадь, рядом с которой находилась Сала – их классная комната. Старшие монахи уже сидели, ожидая обеда. Вокруг суетились несколько таек – помощниц из части, в которой жила Рия, и мальчишек, которые разносили тарелки с едой мужчинам. Рия прошла вперед и села там, где обычно сидят дети. Суван со своим неизменным спутником сел рядом с другими монахами. Рия наблюдала, как тарелки ловко передавались из рук женщин к детям, а те передавали дальше блюдо мужчинам. Когда все монахи получили полные тарелки, дети стали рассаживаться возле новой учительницы. К Рие подбежал маленький Випассна, поклонился и взял её за руку.
– У меня есть для тебя что-то, учитель Ри, – произнес он по-английски. – У каждого должен быть свой посудный набор. Это тебе от Сувана, – и малыш растянул губы в широченной улыбке, доставая из-за спины глубокую миску, ложку и деревянные палочки.
Он улыбался так, словно был не просто «курьером», а будто только что выиграл эти приборы в каком-то невероятно сложном конкурсе. Рия засмеялась и искренне поблагодарила мальчика. Теперь-то уж учительница понимала, почему Суван передал тарелку, а не отдал из рук в руки. Она посмотрела на другую сторону площади и кивком поблагодарила Сувана за заботу.
Вскоре к ней и сидящим детям подошли мальчики постарше, держа котелки с рисом и овощами. Все дети выставили свои миски перед собой, и Рия немедленно последовала их примеру. Неугомонный Випассна бегал кругами вокруг котелка и даже подрался с мальчиком постарше за право насыпать рис учительнице. Старший не отступал, отвечая что-то очень серьезным тоном на тайском. Тогда Випассна буквально повис на его руке, которая держала полную ложку риса, дергая ее то вправо, то влево. Рия водила миской из стороны в сторону, стараясь следовать за трясущейся ложкой и поймать свисающий с неё рисовый шарик, грозивший вот-вот упасть на землю. Увидев тарелку Рии близко, маленький разбойник вывернул кисть своего старшего товарища так, что клейкий рис неаппетитно плюхнулся с высоты на дно Рииной посуды. Тут же другой мальчик хлюпнул сверху обильное количество овощной подливки, осуждающе взглянув на Випассна, который как ни в чем не бывало с джентельменским достоинством и чувством выполненного долга уселся возле девушки. Рие стало неловко, она уже приготовилась отчитать мальчишку. Но стоило тому поднять свои темные сверкающие глаза, как она тут же передумала и простила все на свете. К тому же с другой стороны площади доносился беззаботный смех мужчин-монахов, наблюдавших за этой картиной.
Випассна выкидывал какие-то фокусы каждый день, но никто даже не думал шлепать его по попе или ставить в угол на гречку. «Все разные, как крылья бабочек», – вспомнила слова тайки Рия и улыбнулась, в очередной раз отмечая, какие же они потрясающие. Почему-то все религиозные учреждения ассоциировались у неё с вечными запретами, а здесь дети были просто дети – маленькие, черноглазые разбойники, а взрослые монахи являлись в первую очередь людьми, а не религиозными фанатиками.
Мальчишки уже рассыпали рис и овощную подливу по другим чашам. Випассна протягивал свою миску, но дети упорно его игнорировали, а потом просто ушли, унося с собой котелки. Випассна разочарованно сидел с пустой тарелкой. У Рии сжималось сердце, поэтому она, не раздумывая, просто поменяла тарелки местами, отдавая свой обед мальчику. Малыш улыбнулся благодарной улыбкой и предложил пересыпать половину в тарелку своей спасительницы. Разделив один обед на двоих, они принялись стучать ложками, поедая кашу с пряной овощной подливкой, и делали это с большим аппетитом, пока сбоку к ним, подкравшись бесшумно, как рысь, не подсел Суван, устроившись возле маленького монаха. Заметив его, Рия и Випассна замерли с ложками в руках, глядя на «босса». Так они и сидели, понимая, что делят преступление на двоих.
– Это я сам взял! – поспешил выкрикнуть ребенок.
– Это я сама насыпала! – опережая мальчика, призналась Рия.
– Я же ни о чем у вас не спросил, – спокойно изрек Суван, хотя его глаза сверкали насмешливыми искорками.
– Рия, – обратился он вновь, глядя на девушку, – мы бы не отняли у ребенка еду, её бы принесли позже. Никто не позволит детям быть голодными, я же не изверг.
Рия и Випассна переглянулись и виновато опустили головы.
– Но поступив подобным образом, Рия, вы помешали ему извлечь урок. Подумайте об этом.
Старший монах встал и неспешно пошел на свое прежнее место на противоположную сторону площади. Девушка безмолвно глядела на удаляющуюся фигуру своего настоятеля. Все молча дожевывали пищу, а несколько детей с женщинами уже собирали пустые тарелки и драили котелки. Закончив есть, Рия тоже отдала свою тарелку, поблагодарила дежурных и пошла в Салу, чтобы немного подготовиться к уроку.
Вскоре прозвенел колокол, что означало, что обед окончен. Дети вскочили и побежали на очередной урок. Прошли шумные пять минут, пока все рассаживались, доставали одинаковые тетради и карандаши, переговаривались и постоянно улыбались. Когда все нашли себе место, Рия уже дописала последнее слово на доске. Она написала длинный список слов и медленно объясняла значения каждого. Мальчики постарше, как всегда, помогали ей с переводом.
Когда урок закончился, дети пулей вылетели на улицу, только Випассна остался сидеть в классе. Он подбежал к девушке и нерешительно замер, переминаясь с ноги на ногу. Рия присела, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Мне очень жаль, Ри, – пробормотал ребенок, опуская глаза.
– Не беспокойся, Випассна. Я рада, что мы разделили с тобой обед. Мальчишка смущенно улыбнулся, отвесил поклон, быстро и очень крепко пожал руку учительницы и выбежал из комнаты. Он остановился лишь на пороге, чтобы крикнуть, что он опаздывает на медитацию, и умчался. На столе остался небольшой аккуратно сложенный цветок из бумаги, который Випассна оставил пока Рия не смотрела.
«Я бы всё равно поступила точно так же», – подумала девушка, глядя в окно на бегущего мальчика, приподнимающего длинную оранжевую тивару, чтобы было удобнее бежать. Ей захотелось немедленно поговорить с Суваном, но, зная, что тот занят медитацией, девушка принялась писать свой журнал-отчет.
Написав во всех подробностях о нескольких днях в храме, девушка достала телефон и вновь набрала номер Френка. Но абонент был непреклонен и недоступен.
«Где же ты, когда ты мне так нужен?» – думала Рия, вспоминая разговоры с учителем. Он говорил мало, но всегда по сути, и все его слова открывали перед ней новые перспективы, помогали находить ответы. Ей не хватало возможности просто поговорить с ним…
Рия принялась убирать в классной комнате, размышляя о событиях прошедших дней. Течение мыслей перебил надоедливый колокол, оповещая об окончании медитации. Понимая, что может опоздать, девушка схватила сумку и побежала к зданию Вихан, где проводились медитации и лекции, она добежала до входа, когда все разошлись, лишь Суван всегда выходил последним, а его-то Рия и ждала.
– Суван, простите. Мне нужно поговорить с вами, – сказала Рия, стараясь отдышаться после пробежки.
– Конечно, мне только нужно на важную молитву в Бот, – ответил мужчина, говоря о центральном здании, в котором они были представлены друг другу. – Вы не против пройти со мной в ту сторону?
– С удовольствием, – и Рия взглянула на другого монаха, который, словно вечная тень Сувана, уже пристоился между ними.
Девушка шла медленнее, чем мужчины, пропуская их вперед, но отставая лишь на шаг, что всё же позволяло вести разговор.
– Я ведь тоже приехала получить свои уроки, – слегка улыбнулась Рия. – Поэтому я очень ценю всё, что вы мне говорите и чему можете меня научить. Только дело в том, что я не могу во всём с вами соглашаться. Подумав о сегодняшнем обеде, я поняла, что если подобная ситуация случится завтра, я все равно поступлю так же.
– Даже осознавая, что вы меняете его путь? – задал вопрос Суван, обернувшись и глядя Рие в глаза, но целясь прямо в сердце.
– Да, даже зная об этом, – настаивала на своём девушка, не задумавшись ни на минуту.
– Ну что ж, тогда пойдем дальше, тебе следует услышать одну притчу, – и Суван стал говорить, смакуя каждое слово:
Однажды два монаха прогуливались в саду. Неожиданно на своем пути один из них заметил маленькую улитку, которая медленно ползла по дорожке.
Второй монах, его духовный брат, не обратил внимания на улитку и чуть не наступил на нее. Однако первый монах вовремя остановил его.
Подняв с земли улитку, он произнес: «Посмотри, мы сейчас едва не наступили на эту улитку. А ведь она олицетворяет собой жизнь. Она должна жить и продолжать циклы реинкарнации».
С этими словами он положил улитку в стороне от дороги. «Ну и глупый же ты! – закричал второй монах. – Сегодня ты спас эту улитку. Завтра она заползет на грядки, где растет наш салат. Наш духовный брат садовник заботится об этих грядках, а ты спасаешь вредителя, уничтожающего салат. Жизнь этой крошечной улитки для тебя важнее, чем труды многих наших братьев».
Их спор с огромным вниманием слушал третий монах, который проходил рядом по дорожке. Так как монахи никак не могли решить, кто же прав, один из них предложил: «Давай спросим нашего настоятеля, он гораздо умнее нас, пусть он рассудит, кто из нас прав».
Третий монах также решил к ним присоединиться, и они все вместе направились к настоятелю.
Первый монах красочно обрисовал, как он спас священную жизнь, которая вмещает тысячи будущих или минувших существований и улучшил свою карму. Настоятель внимательно выслушал его, согласно кивая головой, потом сказал: «Да, ты прав, так и надо было поступить».
Второй монах был очень возмущен: «Как же так? Разве нужно спасать улитку, которая съедает овощи? Улитку надо было уничтожить и сберечь грядки, которые каждый день дают овощи и зелень к нашему столу!»
Настоятель слушал его, также кивая головой, и сказал: «Да, это верно. Ты совершенно прав. Ты поступил правильно».
Третий монах выслушал их и, стараясь сохранять спокойствие, всё же возмутился: «Как же так! Их точки зрения просто противоположны! Как же они оба могут быть правы?»
Настоятель долго и задумчиво смотрел на него. Потом покачал головой и сказал: «Это верно. И ты тоже прав».
Закончив историю, Суван рассмеялся так звонко и искренне, как будто рассказал свой любимый анекдот. Рия тоже улыбалась, удивляясь тому, как преображается его серьезное лицо, когда он улыбается.
– Вы хотите сказать мне, что как бы я ни поступила, я бы не ошиблась? – решила все же уточнить Рия.
– Не существует правильного или неправильного пути, Рия. Существует твой или не твой, – произнес Суван.
Его слова напомнили девушке слова Френка. Тот же задумчивый взгляд, та же суть. Как же ей не хватало разговоров с ним в «ОБЛАКЕ», которые помогали ей разобраться со своими сомнениями. Она продолжала звонить ему каждый день, но Френк не брал трубку. Рие лишь оставалось надеяться, что у учителя были на то веские причины.
Они продолжили шагать в сторону Бота, и старший монах предложил девушке зайти на несколько минут в здание, чтобы сказать спасибо Будде за прошедший день. Рия следовала за мужчинами и любовалась белым зданием с красной черепичной крышей, окруженным необычгыми колоннами. Несколько Будд встречали ее на входе. Девушка сняла обувь и ступила на крыльцо, задумчиво рассматривая череду каменных статуй. У неё немного кружилась голова.
«Это всё усталость и ранний подъем», – думала Рия, проходя в храм вслед за мужчинами.
Они зажгли благовония, затем свечи и вошли в зал, в котором впервые увиделись. Огромная статуя Будды была самым красивым элементом зала. В первый день Рия нервничала так сильно, что даже не успела как следует рассмотреть ее. Все сели, подогнув под себя ноги. Мужчины, как всегда, немного впереди.
– Буддизм – это образ жизни, Рия, – прервал тишину старший монах. – Ты не должна бояться приходить сюда. Это не религия, которая не поймет тебя или осудит, для тебя всегда здесь есть место, в какого бы Бога ты не верила.
Он сел рядом со статуей Будды на небольшом помосте, постелив перед собой белый платок, который таец вынул из своей тивары темно-оранжевого цвета.
– Я хочу тебе кое-что дать сегодня, – загадочно изрек таец и положил маленький бумажный сверток на платок.
Девушка осторожно развернула сверток и обнаружила внутри небольшой золотой шарик.
– Это сусальное золото, – подсказал старший монах. – Каждый человек должен немного подумать и прикрепить его к статуе Будды. А место прикрепления золота соответствует тому, о чем молится человек. Возьми его, подумай о его предназначении. Не торопись, мы подождём тебя на улице.
Рия поклонилась, присела на колени и взяла мягкий золотой кусочек с платка, мысленно благодаря Нари за разговор, прояснивший мужские странности, с которыми ей пришлось здесь столкнуться.
Суван и его сопровождающий вышли, оставив девушку одну. Рия закрыла глаза и стала думать обо всех произошедших событиях и тех, что еще придется пережить, мысли напоминали спокойные волны, накатывающиеся на песочный берег. Она открыла глаза и приблизилась к статуе Будды, тихо шепча: «Подари мне мудрости на моём пути и в моем выборе». А затем прикрепила золотую шарик к голове статуи.
Голова Будды смотрела в сторону, но девушка ощущала проникновенный взгляд, направленный прямо ей в лицо. И тело пронизало необыкновенное спокойствие, которое ощущаешь рядом с его фигурой! Он не говорил, не учил, не наставлял, не сыпал покрытыми глазурью словами. Эта статуя несла в себе только жизнь, такую, как она есть.
Благодаря Нари Рия все больше и больше узнавала об окружающем её совершенно новом мире. Совсем недавно тайка рассказала ей об особой улыбке, которая носит название «sita», слегка расцветающей, практически незримой. И только в случае, если ты очень внимателен, тебе удастся рассмотреть ее утонченную неприметность и чистоту. Следует оставаться очень внимательным, иначе она сбежит от тебя, потому что во время «ситы» не двигаются даже губы. На самом деле, по словам Нари, нет ничего видимого, но именно так улыбается Будда – самой изысканной улыбкой, которую только можно найти.
Еще вчера ей представлялось совершенно невозможным оказаться в другой точке земного шара и чувствовать себя там на своем месте, словно бы ей предназначалось быть именно там, именно в этот самый момент. Это чувство спускалось от кончиков волос к ее сердцу. Подобная синхронизация, произошедшая с Рией впервые за долгое время, весьма порадовала ее, она поблагодарила тишину, в которой прочитала себя настоящую, впервые осознав, что она именно там, где ей следует быть.
Девушка поклонилась Будде и вышла на порог Бота. Что произошло дальше, она точно не помнила. В глазах потемнело, по всему телу пробежали искры, вонзаясь в мышцы миллионом маленьких игл. Ноги подкосились, и девушка рухнула на крыльцо Бота без чувств. Сколько она так пролежала, она не могла сказать. Но когда Рия раскрыла глаза, то поняла, что лежит на крыльце и на нее смотрят несколько лиц, среди которых и лицо старшего монаха, он вновь и вновь повторял ее имя. Издалека бежали женщины и несколько взрослых монахов. Суван попросил отвести учительницу в ее комнату, позаботиться о ней и обращаться к нему при любой надобности. Рия все еще пребывала в легком беспамятстве, ее довели в до комнаты и уложили на кровать.
Спустя какое-то время тонкий детский голос произнес ее имя много-много раз: «Риа, Риа, Ри». Рия приходила в себя: голова гудела, словно по нее долго били, тело не слушалось. Но она вдруг почувствовала, как струйка тепла поползла от пальцев к плечам. Рия окончательно открыла глаза. На кровати сидела малышка Денг и массажировала ее ладони и пальцы.
– Она сказала, что владеет целебным массажем, хочет испробовать его на тебе, и мы не смогли ей отказать, – произнесла Нари, которая все это время была поблизости.
Она налила воды в чашку и внимательно посмотрела на девушку.
– Даже представить не могу, сколько поклонов Денг сделала, чтобы ко мне прикоснуться, – вяло произнесла Рия, щупая внушительную шишку на затылке.
Нари засмеялась, подошла ближе и присела на краешек кровати.
– Ну что ж, ты, кажется, уже в порядке, если шутишь. К тому же, тебя излечит целебный массаж, – произнесла тайка, взглянув на девочку, которая уже закончила массажировать левую руку и перешла к правой.
Денг успела лишь прикоснуться к правому запястью Рии, как лицо Нари совершенно изменилось: губы сложились в тонкую ровную линию, которая на ее всегда улыбающемся лице выглядела злобной гримасой, мышцы лба напряглись, образовав центральную морщину, обеспокоенный взгляд, поджатые губы – что-то явно шло не так.
Все поменялось буквально за секунду. Тайка резко встала и обратилась к Денг: «Ты не могла бы оставить нас с Рией ненадолго. Спасибо». Она повторила еще что-то на тайском, голос прозвучал достаточно твердо, и малышка кивнула, быстро спрыгнула на пол, попрощалась и убежала, прикрыв дверь. Рия слышала, как девочка своим тонким голоском кричала что-то на улице.
В воздухе невидимыми чернилами было написано «Назревает Разговор», и эта чернильная туча предвещала грозу. Тревога пробиралась в гортань и мешала дышать. Рия еще не очень ясно соображала, а потому попросту не могла догадаться, что же она вновь сделала не так: прикосновение, шутка, какой-то знак? Что, черт возьми, вновь шло не так?!
Внезапно Нари крикнула что-то громко на тайском, после чего напуганная девушка услышала звук множества шагов. Женщины отзывались на улице, продолжая кричать на тайском. Рия посмотрела в окно и увидела, как издалека бегут мужчины-монахи с Суваном во главе. Со стороны двери тоже слышался топот. Кто-то приложил к окну деревянную панель и прибивал ее гвоздями. Пахнуло расправой.
Спустя несколько минут в комнату ворвался запыхавшийся после бега Суван. За его спиной стояли остальные мужчины. Отдав им распоряжения на тайском, он вошел вместе с сопровождающим его повсюду монахом. Ничего нельзя было понять, ох уж этот языковой барьер! Но тон главного монаха показался Рие непривычно резким, а произнесенные слова ранили углами. Рия оказалась на волоске от того, чтобы удариться в панику, и наблюдала за всеми в полном недоумении от происходящего. Почему-то именно так она всегда представляла расправу инквизиции. Последняя доска заслонила окно, пожирая последние лучики света. Трое тайцев молчаливо переглянулись, Суван кивнул Нари, предлагая ей начать.
– Рия, – очень осторожно начала Нари, – почему ты здесь?
Девушке показалось, что кто-то просто разыграл её и сейчас снимает всё на скрытую камеру. Дверь резко распахнется и войдет Машка, вся её группа журналистов, мужчина в кепке с козырьком с огромной камерой, вечно жующий жвачку. И с аплодисментами сделают ей посвящение в журналисты. Но никто не выскакивал.
– Я приехала к вам по договоренности с редакцией моего журнала. Я преподаю английский храмовым детям бесплатно, а вы позволяете мне наблюдать за жизнью в храме и писать об этом дневник, который впоследствии опубликуют в виде статьи. Я что-то упустила?
– Да, упустила, – резко ответил старший монах, пронзая воздух не хуже грозовой молнии.
Тон Сувана словно пригвоздил к стенке, никаких тебе округленных вежливостью вопросов. Он вновь кивнул Нари и указал глазами на испуганную зеленоглазую учительницу. Нари сделала резкий шаг вперед, схватила руку Рии и отодвинула манжет рубашки с правого запястья, обнажив светло-розовый шрам в виде треугольника. Суван сделал вдох и отвернулся в сторону бывшего окна, молодой мужчина за его спиной переминался с ноги на ногу и потирал виски. Нари пристально и надменно всматривалась в зеленые глаза девушки, которые медленно наполнялись слезами.
– Я не знаю, чем могу поделиться с тобой, – произнесла шепотом Рия, чувствуя вину сама не понимая за что.
Ситуация становилось непредсказуемой, ей казалось, что её обвиняли, а она даже не могла защититься, не понимая, о чем идет речь.
– Ты можешь рассказать мне всё, – доверительно произнесла Нари и с точностью воспроизвела жест Рии, поднимая правую руку с раскрытой ладонью. Это напоминало детский жест «я торжественно обещаю», когда твой друг собирается открыть, в кого влюблен, или самое искреннее «я никому не скажу», когда ты признаешься кому-то в своем самом сокровенном желании, или «это не я, честное слово». И этот международный жест доверия не мог не подкупать.
– Я ищу места силы, Нари, – произнесла Рия, стараясь не думать о том, насколько глупо это звучит.
– У тебя есть карта?! – тут же спросил старший монах все еще резким тоном, распиливая Рию своим голосом.
– Какая карта? У меня нет карты, – разочарованно ответила девушка. – Есть лишь внутренний приемник, настроенный на интуицию и сердце.
– Как называются эти места силы? – продолжал выяснять подробности Суван.
– Чакры, – коротко ответила Рия, но все же решила разъяснить. – Это 7 Чакр Земли. Как оказалось, у Земли они тоже есть, эти самые Чакры. Красную я уже раскрыла, – мямлила Рия, не догадываясь, воспринимают ли её слова всерьез или как полную чушь.
Суван и Нари переглянулись. Несмотря на всю накаленность ситуации, они продолжали говорить по-английски, чтобы и гостья могла следить за разговором.
– Неудивительно, что маленькая Денг от нее не отходит, – подтвердила Нари, обращаясь к Сувану.
Зеленоглазая девушка вопросительно взглянула на обоих монахов, потеряв нить разговора.
– Ее имя переводится «красная», – разъяснил Суван ледяным голосом. – Ты одна их ищешь?
– Нет, – качнула головой Рия, делая продолжительную паузу, все еще взвешивая, стоит ли рассказывать, кто и каким образом ей помогает. – У меня есть наставник. Он мне помогает, но я не могу с ним связаться с того времени, как я здесь.
– Имя!!! – закричал Суван, приближаясь и вконец теряя самообладание. – Назови его имя!!!
– Его зовут Френк, просто Френк.
– Как он выглядит?! – напирал Суван.
– Он… он – привлекательный высокий мужчина, атлетического телосложения. У него голубые глаза…
– Он европеец?!
– Да, да! И я больше ничего о нем не знаю, ничего, клянусь! – бормотала Рия, сжимаясь в крохотный комочек.
Нари жестом приостановила Сувана. Рия заметила, что даже в подобной ситуации женщина не прикоснулась к монаху даже кончиком пальца. Таец остановился в шаге от девушки и вновь разрешающим жестом позволил мудрой тайке продолжить разговор.
– Что тебе известно об Атласе? – невозмутимым тоном произнесла Нари.
– Я не знаю никакого Атласа, – подумав, ответила Рия. – Но Френк дал мне это. Это моя инструкция, – бормотала Рия, потянувшись за сумкой, где пряталась ее пожелтевшая книга.
Не понимая, ошиблась ли Нари в термине, или действительно хотела сказать «Атлас», резким движением вытащила коричневый томик, подняв над головой. Видимо, движение показалось слишком резким, так как Нари немедленно вырвала книгу из рук девушки, словно опасное оружие. Затем раскрыла книгу, рассматривая несколько страниц записей и знаков. Тайка пересматривала нарисованные символы и надписи несколько долгих молчаливых минут. А затем, словно под влиянием яркого света, чернила побледнели и окончательно исчезли, тайка смотрела на пустые листы.
Нари будто бы вновь вернулась к своему обычному состоянию, глаза превратились в гладь, излучающую мир и спокойствие. И эта её улыбка – другая, понимающая, глубокая, насколько глубокими бывают мысль, эмоции или же идеально гладкий океан.
– Она чиста, – полушепотом произнесла Нари, глядя на Рию и обращаясь к Сувану.
Хотя тот, кому адресовалось послание, стоял позади, а Нари почти шептала, любой звук прорезал тишину этой комнаты ножом мясника. Тайка не добавила ничего более, Рия вытирала слезы, Суван молча кивнул с каким-то явным облегчением, он выдохнул так тяжело, что казалось, будто его выдох оттянул вниз веки, прикрывая его темно-карие глаза.
Уже в следующее мгновение сцена стала меняться: Суван произнес что-то на тайском и двинулся к выходу. Дверь распахнулась, и множество заинтересованных лиц, пользуясь моментом, заглянули в комнату, стараясь уловить хоть какие-то обрывки происходящего. Старший монах остановился на пороге, обернулся и обратился к Рие своим обычным умиротворенным тоном:
– Мы не хотели напугать вас, Рия. Просто вы испугали нас первой. Воспринимайте наше поведение как защиту. К сожалению, сегодня мы не сможем исправить ситуацию с окном, – и монах кивнул в сторону заколоченного темного квадрата, – но к завтрашнему дню все вернется на свои места. Отдыхайте. Нари объяснит вам многое. – И Суван скрылся из виду, прикрыв за собой дверь.
Глава 17
Что значит «разговаривать глазами»? Это когда вместо множества слов преподносят лишь взгляд, а ты читай его, как вздумается: ти ли наполненный горечью, то ли – раскаянием. Как много мы молчим словами, как бесконечно много говорим глазами!
Нари смотрела на Рию – испуганную и растерянную, понимая, что её состояние их, и только их вина. Монахи, давшие клятву не обидеть. Те, кто выращивает лотосы и отпускает каждое заблудившееся животное. Они не едят мяса и не ругают детей, защищая, оберегая, проповедуя осознанность и мир. Но сегодня они схватили ее, словно преступницу, окружили комнату, не оставили выхода. Нари читала разочарование в зеленых глазах девушки, которая остывшим взглядом смотрела сквозь нее. Ей нужно было скорее рассказать все.
«Она все поймет», – надеялась тайка, мысленно готовясь к разговору. Хотя все возникающие слова казались ей весьма недосоленными.
Рия то мельком смотрела на Нари, то отводила глаза. Внутренний страх отступил и скорее искал подходящий угол в её душе, где он мог бы ненадолго свернуться клубочком. Полное непонимание и сплошные догадки вязали тонкое кружево мыслей.
Комната казалась даже слишком тихой. Слышалось ровное дыхание Нари и легкий шепот, доносившийся с улицы. Пальцы Рии скользнули по запястью: кожа пылала, под пальцами быстро стучал пульс. Рия старалась подавить волнение, она молча вытерла мокрое от слез лицо и разочарованно взглянула на заколоченное досками окно, затем посмотрела на монашку и попыталась выдавить из себя легкую улыбку, приглашая тайку вступить первой.
– Сильнейшее качество – уметь вновь довериться собеседнику, – произнесла Нари, прерывая безмолвие. – Рия, мне нужно многое тебе объяснить.
– Я очень надеюсь на это, – отстраненно произнесла девушка, не зная, что же думать.
Последний час выглядел словно кошмарный неразборчивый сон, в котором сюжет накалялся до того самого момента, как смотрящий его не проснется. Вот только Рия не спала…
– Каждый имеет право на ошибку, но, совершив ошибку, всегда спешите исправить ее, – процитировала известный только ей текст Нари.
Рия равнодушно кивнула.
– Ты чистая, Рия, я вижу это. Мы все это чувствуем. Но обморок случается с тобой не впервые. Я ведь помню наш первый день знакомства, у тебя произошло головокружение на том же самом месте.
Рия выдохнула, понимая, что женщина подметила не просто совпадение, а явную последовательность. За последние месяцы она научилась тому, что всё имеет значение.
– Это всегда случалось на входе в Бот, – подтвердила девушка. – Но что там?
– Тогда ответь мне.
– Все потому, что ты чиста!
«Чиста, чиста. Вот заладили они со своим «чиста! – возмущалась про себя Рия: Как будто это что-то объясняет».
Случайно взгляд девушки упал на подаренную Френком книгу.
– Castis omnia casta, – прошептала девушка.
«Ну конечно! Для непорочного все непорочно! Непорочная!» – рассуждала Рия, только сейчас понимая, что трудности перевода просто не позволили ей правильно понять значение слова.
– В этом месте находятся семь колонн, – объясняла Нари.
– Они что-то значат?
– Согласно нашей легенде, Мир основан на семи составляющих: Земля, Небо, Солнце, Луна, Звезды, Отец и Мать. И все эти семь начал переплетаются в каждом из нас.
– Вновь семь, – совершенно не удивившись, подчеркнула девушка, вспоминая, что Чакр тоже ровно семь. – Но почему же я не могу устоять на ногах каждый раз, когда ступаю на порог?
– Ты отклонилась от своего пути, Рия.
– Я даже не подозревала, что у меня есть путь. Я сама себе похожа на хаотично бегущего хорька.
– Возможно, я смогу помочь тебе найти его. Но сначала я хотела бы рассказать, что нас так сильно испугало.
Кивком головы Рия предложила женщине продолжить. Ей очень хотелось выяснить, чем же она могла вызвать такое всеобщее беспокойство, и она вновь взглянула на заколоченное досками окно, превратившее комнату в амбар.
– Знаешь, то, что я увидела на твоем запястье, я уже видела на запястье у другого человека много лет назад. У мужчины. Он тоже искал места силы. Рия села ровнее, подавшись вперед.
«Неужели я не единственная? Неужели еще кто-то проходил этот путь?»
– Он искал места силы Земли? – спросила Рия вслух, делая ударение на последнем слове.
– Нет, милая, места силы людей, – тревожным голосом произнесла Нари.
– Кто он?
– Он надменный и тщеславный человек, который всегда хотел для себя безграничной власти и известности. Любой ценой. Помнишь наш с тобой разговор о прикосновениях, Рия?
– Конечно. Касаться человека можно лишь предварительно спросив разрешение.
– Прикосновения имеют огромное значение, ведь не каждый отдает с прикосновением, как ты. Многие дотрагиваются для того, чтобы забирать. Легче всего с детьми, они – прозрачные, доверчивые. Забирая их энергию, можно быстро напитаться. Но наивысшую мощь несет самое большое освобождение энергии… – и женщина посмотрела на Рию своим самым темным, обеспокоенным взглядом, не договорив.
– Смерть… – догадалась девушка.
– Ты угадала. Смерть несет освобождение человеку и колоссальный выход его энергии. Но всегда находились те, кто считал, что подобная энергия не должна перейти выше, ею можно завладеть.
– Как же это страшно: у человека можно отнять жизнь, но никто не вправе отнять у него смерть…
– Эти черные люди ненасытны. Они хотели наполнить себя этой темной энергией, вдыхать её сами. И тогда сообща они создали чудовищную вещь, – Нари сделала паузу.
Слова оседали тяжелыми каплями на стенах комнаты.
– Что они создали, Нари?
– Они создали Атлас.
– Атлас. Вы уже упоминали о нем сегодня! – и девушка вспомнила разговор с Суваном на повышенных тонах.
– Да, Рия… Ты наверняка знаешь, что на территории Тайланда много лет создавалась уникальная методика массажа, включавшая в себя, в числе прочего, работу со специальными точками тела. Существует огромный атлас с изображением тела человека, на котором показаны все акупунктурные точки, отвечающие за наше здоровье. Но была создана еще одна часть, на которой изобразили точки, при нажатии на которые человек может умереть. Эта часть карты именуется Смертельным Атласом.
– Существуют те, кто ищут именно Смертельный Атлас?
– Знаешь, с начала нашего существования мир делится на части: Свет против Тьмы. И всегда находились как защитники жизней, так и их похитители, – объясняла Нари.
В темноте казалось невозможным рассмотреть ее лицо, потому Рия концентрировалась на голосе женщины.
– Как ты понимаешь, человечество не готово получить эти знания. Даже страшно представить себе, что происходило бы в современном мире, если бы именно этот Атлас стал достоянием общественности. Одна из четырехсот скульптур Будды сообщает людям о тайных знаниях, скульптура в компании Нага.
– Я ничего не знаю о Нагах, – призналась Рия.
– В буддистской религии Наги – это полубоги, которые часто изображаются в форме змеи. Ведь именно Наги обладают знаниями, которыми готовы поделиться с человечеством, но лишь тогда, когда люди смогут их принять. А пока находится слишком много жаждущих получить безраздельную власть над миром, Наги не выдают своих секретов.
– Ты видела этот Атлас? – осторожно спросила Рия, боясь выдать свою заинтересованность и быть превратно понятой. – Я не видела его, но мы входили в число его хранителей. Много лет назад монахи решили бережно передавать Атлас из храма в храм на хранение, но взглянуть на него могли лишь немногие. Часто находились те, кто покушался на целостность карты и жаждал заполучить смертоносные секреты. Когда дошла очередь до нашего монастыря, появился А-Вут.
– О нем что-то известно? Как он нашел вас?
– Он рос в ненависти и зависти, поглощая самые темные знания. Однажды он раскопал Легенду о Смерти и предположил, что в основе каждой сказки таится правда, он хотел стать тем самым посланником, которому предназначалась карта. А-Вут шел по следу Атласа, убивая монахов в других храмах, выпытывая информацию.
– Вот как он вышел на след вашего храма?
– Да. Безжалостный человек! Сколько жизней он унес! Проникнув ночью в женскую часть, он принялся искать, где же мы могли спрятать карту. Одна храбрая девушка по имени Каравек услышала его, она быстро разбудила детей и отправила за помощью в мужскую часть монастыря. Как только дети выбежали из здания, она заперла на ключ все двери и стала поджигать стены вокруг зала, в котором находился А-Вут, окружая его пламенем. Затем она зашла в комнату и швырнула горящий факел прямо в преступника, А-Вут отшвырнул его прочь, но тут же воспламенились ткани, которые хранились в комнате. Когда мы прибежали на помощь, было слишком поздно. Хрупкая птичка не выжила в сражении с черным ястребом…
– Он убил её?!
– Мы не знаем точно. Всё выглядит именно так. А-Вут разозлился на неё, посмевшую покуситься на его жизнь. Мы уверены, что он ждал освобождения ее энергии. Подобные А-Вуту питаются чужими душами! – процедила сквозь зубы Нари, Мороз пробежал по коже Рии.
– Похититель душ… Что же случилось дальше?
– Каравек стала пленницей своей собственной ловушки, А-Вут так и не нашёл Атлас. Каравек помешала его планам, но заплатила за это собственной жизнью. Всё, что осталось от неё, – это её дух, живущий в статуе девушки, которая навечно обречена держать в руках лотос.
– Та, о которой так заботился Суван, – понимающе закончила Рия, вспоминая, с какой любовью он сыпал лепестки оранжевых цветов к её ногам. – Он был влюблен в нее, Нари?
Нари утвердительно кивнула головой и грустно посмотрела в сторону.
– Да, Рия. Суван прибежал первым и ворвался в монастырь. Когда он добежал до зала, внутри уже пылал огонь, А-Вута и след простыл, а Каравек была мертва. Был ли он в нее влюблен? Он был не просто влюблен, он любил её. Мы все её любили.
– Девушку, к руке которой он никогда не мог притронуться? – грустно спросила Рия.
– Тогда он еще не дал обета. Каждый мужчина обязан хотя бы раз в жизни какое-то время провести в качестве монаха, и чаще всего в монастырь уходят на несколько недель, месяц, два, иногда на год или больше. Большинство после этого возвращаются к обыденной жизни, но при этом имеют опыт медитативных практик и определенные духовные знания. Лишь немногие по своему выбору остаются монахами на всю жизнь…
Тяжелый вздох Нари вновь заставил ее остановиться. Думала ли она о своей судьбе или все еще о судьбе Сувана, Рия могла только догадываться, слушая историю своей наставницы.
– Они познакомились в монастыре? – спросила Рия, стараясь продолжить прерванный разговор.
– Они хотели пожениться, – продолжила Нари, оставляя вопрос без ответа. – Но день, когда Суван вынес мертвую девушку на своих руках из храмового зала, стал для него последним.
– Последним?
– Последним днем прикосновений, Рия. После этого он дал обет.
– Следовать воле Будды… – произнесла вслух Рия. «Никогда не прикасаться к женщинам», – мысленно продолжила она.
– Он сам вырезал эту статую, потому что это не просто фигура из дерева. Это дом.
– Дом? – переспросила Рия. – Что ты имеешь в виду? Чей дом?
– Дом для её духа. В нашей стране помогают душам умерших, ведь они часто возвращаются на Землю. Именно поэтому, чтобы задобрить их и проявить уважение, мы строим для них дома.
Рия кивнула в знак понимания, теперь ей стали понятны их странные «не бойся привидений» вместо «спокойной ночи». Можно не бояться, потому что существует хранительница, чей дом стал приютом для беспокойных душ и призраков-«дебоширов». Теперь стало ясно, почему возле статуи всегда разбрасывали лепестки цветов, ставили тарелку с фруктами и бутылку «Фанты».
«Призрачная Фанта», – подумала девушка и поправила прилипшую ко лбу челку. Она провела рукой по макушке, голова гудела, мысли разбегались, и возникало множество вопросов.
– Нари, чем я так испугала вас сегодня?
В памяти Рии всплыл бегущий Суван, вид которого внушал только тревогу и замешательство. Это выглядело так же странно, как смотреть на бегущего Ганди, как удивительно, что человек, воплощающий спокойствие и уравновешенность, совсем не вяжется с мирской суетой.
– Когда малышка Денг делала тебе массаж, я увидела твое запястье. У вас один и тот же знак.
– У нас – это у меня и…?
– У А-Вута тоже треугольник, но на левом запястье.
– Мой – это чистая случайность, Нари, – призналась Рия.
– Не верю я в подобные случайности! Тебя этим наградили.
– Скорее пометили без моей воли.
– Нет, Рия! Это произошло по воле Вселенной. И это значит, что именно тебе предоставили возможность пройти этот путь.
Рия задумалась, неприятное чувство душило её изнутри, и исходило оно от сравнения с черным человеком без души. Они не могли быть одинаковыми, они и не были, потому что её душа имела форму и объем, и как раз сейчас она раздулась от возмущения, упираясь боками прямо в ребра.
– Его тоже выбрали, как ты думаешь?
– Скорее, он провозгласил себя сам и решил выжечь печать посланника на своем запястье. Как же слепо мы верим в собственную правоту, забывая, что подобная уверенность происходит из наших страхов.
– Ты говорила, что можешь помочь мне. Помощь мне сейчас очень нужна. Мой наставник не отвечает, я не знаю, в нужном ли направлении я двигаюсь. Я вообще не знаю, куда мне идти, – затараторила Рия, возвращаясь к себе обычной. Как всегда, от возмущения ее речь становилась беглой.
– Рия, я всего лишь предполагаю, что твой путь неправильный, потому что ты – чистый лист, на котором каждый раз нужно писать новую историю, а ты совсем не заметила, что следуешь старой. Ты приехала к нам, но продолжила носить свою одежду, повиноваться своим законам, спать на привычной, европейской кровати, – и Нари указала взглядом на кровать девушки. – Но ты забыла, что только прыжок в новый водоворот может принести тебе освобождение. А ты решила искупаться, но продолжаешь стоять на берегу.
В голове Рии закружились воспоминания: первое освобождение, первые шаги навстречу осознанию красной чакры, Френк, красное свечение.
– Ты предлагаешь мне пожить вашей жизнью? – удивленно спросила девушка.
– Я предлагаю тебе не топтаться на пороге, а войти в комнату, Ри. Задавай больше вопросов, исследуй себя, рискуй.
И маленькая тайка поклонилась, тем самым показывая, что разговор окончен и ей пора идти. Она направилась к двери, когда голос Рии остановил её.
– Нари, – решительно произнесла девушка. – Я готова на культурный обмен. Завтра же меняю европейскую кровать на тайское окно, – и девушка указала на черный, наглухо забитый досками квадрат в стене.
Нари засмеялась, ее губы расплылись в широкой улыбке, а глаза излучали спокойствие. Она утвердительно кивнула головой и ушла, закрыв дверь.
Словно учуяв свободное пространство, мобильный телефон перехватил эстафету и громко запиликал в сумке. Рия достала надоедливый гаджет, экран которого транслировал одно единственное имя – Френк. Не раздумывая ни секунды, Рия сняла трубку.
– Френк, ты подло исчез! – прокричала от возмущения девушка.
– Я не исчезаю, я оставляю тебе пространство. Я всегда рядом, когда я тебе нужен.
Рия сделала глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться. Она уже поняла, что все на своих местах. Человек, расставляющий точки в ее предложениях, снова рядом, и пусть это ненадолго, ей нужно срочно с ним поговорить, пока он снова не испарился.
– Френк, я попала в передрягу.
– Я почувствовал.
– Ты знаешь о Смертельном Атласе? – перешла к делу девушка.
– Да, мне о нем известно, – ответил Френк кратко, каждый раз оставляя собеседника в зале ожидания тишины и догадок.
– Тогда почему ты не рассказал мне о нем, тайский дракон тебя возьми! – кричала Рия в трубку, кипя от возмущения.
– Да потому что я не знаю, куда тебя занесет, Рия! Ты сама рисуешь свой путь, а я тот, кто подает краски! Неужели ты всё еще не поняла?! – Френк повысил голос, и подобный эмоциональный тон в его исполнении воспринимался как бунт.
Казалось, он сам испугался подобной вольности, оттого тишина на другом конце показалась Рие такой тугой.
– Прости меня, я просто решила переложить вину еще на кого-нибудь, – честно призналась Рия.
– Готов разделить, – ответил мужчина уже намного спокойнее, – но взять всю на себя не готов.
Рия слегка улыбнулась, держа в руках трубку.
– Раз уж ты позвонил, я хотела бы спросить, – Рия замешкалась, подбирая слова.
– Я потому и позвонил. Спрашивай…
– Те люди, которых я видела на своем Посвящении, есть и другие?
– Да, это целый узел. Но пока это всё, чем я могу с тобой поделиться.
Он всегда так делал: мастерски завершал фразу, останавливая последующие вопросы. Приходилось ненавидеть его, презирать, умирать от любопытства, но, в конце концов, просто смириться. В этом был весь Френк, и его самый бесценный урок заключался в том, что всему свое время.
– Френк, и что же мне тогда делать?
– Тебе уже дали достаточно подсказок, Рия. Хватит топтаться на пороге, – резко произнес он и положил трубку.
В ухо девушки ворвались телефонные гудки.
«Как же им всем удается быть настолько связанными? Действительно, узел – и только».
Рия забралась на кровать, свернувшись в клубок. Она чувствовала себя, как лошадь после скачек, носившаяся галопом всю ночь. Ей хотелось сполна насладиться сном на удобном мягком матрасе.
«И кто меня только за язык тянул!» – подумала девушка, подвигая подушку поближе.
Отсутствие окна больше не смущало, а в темноте даже думалось легче и дышалось свободнее. Рия закрыла глаза, погружаясь в свою любимую стихию размышлений.
Глава 18
Не хватало воздуха. Её виски пульсировали, а сердце билось быстрее из-за волны накатившего страха. Картинка перед глазами плыла, дыхание сбилось и казалось тяжелым и громким, словно бы она слишком долго не дышала совсем. Рия лежала на холодном полу в едва освещенной комнате, и все, что она могла разглядеть, – это лишь два каменных фрагмента прямо перед ней, покрытых то ли причудливыми извилинами, то ли рисунками – замкнутыми кругами. Они находились так близко к её лицу, что Рия не могла разглядеть всю картинку. «Возможно, мандалы?» – предположила девушка, бегая глазами по комнате, стараясь выхватить хоть какой-то предмет, подсказку. Бесполезно. Она ничего не узнавала.
Внезапно Рия услышала чужие шаги в коридоре, дверь немного приоткрылась, впуская в комнату тонкую дорожку света и разрывающий тишину комнаты хохот, который рикошетом отбивался от стен, пронизывая каждый сантиметр пространства. Рия уткнулась лбом в холодный пол, чувствуя, как всё ее тело парализует ядовитый страх.
Ночь в Таиланде душила жарой так, что даже сон на полу не спасал. Прежде духота являлась единственным объяснением странных сновидений, которые всё чаще и чаще посещали Рию ночью. Но теперь она начинала убеждаться в том, что сны несли скрытый смысл. Странно тот, что просыпаясь, она не помнила деталей привидевшегося. Сон испарялся, оставляя после себя лишь горький вкус уходящей ночи и жалкое предчувствие того, чему суждено свершиться.
Рия стояла в ванной, окатывая лицо водой, стараясь смыть с себя липкое ощущение от кошмара. Все дело в том, что подобные сны ей не приходилось видеть никогда прежде, и речь идет не о кошмарах или просто неприятных снах, все дело в ощущении присутствия, которое вызывали эти сны. Скорее даже отсутствия, словно бы она не спала ночь на матраце, а находилась именно в том самом зале, слышала запах, видела тот желтоватый тусклый свет. Возмутительно с точки зрения здравого смысла, но она находилась там, дышала цитрусовыми благовониями! Рия бросила очередную пригоршню воды в лицо и возвратилась в комнату, укладываясь на пол, стараясь вновь заснуть.
Прежде утро заставало Рию где-то в 8 или 9 утра. Влетало в комнату, щекотало светом, мяло простыни и целовало в щеки. Иногда оно пахло чаем, а еще чаще едва заваренным кофе, но не в Таиланде. Здешнее утро всегда начиналось внезапно и очень рано, беспощадно вторгаясь в комнату с рассветом, покалывая бока и пальцы, и настойчиво шептало: «Пора вставать, пора».
Прошло почти два месяца с тех пор, как зеленоглазая учительница приехала в храм. И с того самого дня переменам не было конца: она спала на полу на тонкой циновке, которую ей заботливо выдали настоятели, вставала с рассветом и шла со всеми монахами собирать подаяние, она следовала распорядку монастыря и посещала общие молитвы. Девушка каждый день убирала храм, помогала готовить обед, преподавала английский не только детям, но и взрослым, но изменений не происходило, и Осознания чакры не происходило.
С каждым новым днем Рия решалась на новую и новую аскезу, надеясь, что оранжевый свет все же прокатится сквозь неё освобождающей волной, развязав, наконец, тугой узел, который она уже несколько месяцев носила в себе. Она отказалась от кровати, от мяса, от кофе, от шоколада, от интернета, а потом и от внешнего общения. Ей пришлось целый час объясняться с лучшей подругой и мамой, рассказывая, почему она временно не может звонить, почему так мало спит, ест и почему живет чужой жизнью. И однажды, устав от допросов и объяснений, она просто отключила телефон.
В том то и дело, что подходящего объяснения всему происходящему не находилось до того самого дня, пока Суван не застал ее в Боте. В тот день Рия пришла немного подумать. Она уже давно сидела на полу, ноги затекли, покалывая в икрах. Она не обращала внимания, рассматривая статую Будды и вдыхая смешанный запах цветочных лепестков и благовоний, пропитавший каждый кирпичик здания. В этом месте даже статуи источали тончайший, присущий лишь этому месту, запах.
– Ты обеспокоена? – неожиданно спросил мужской голос за спиной.
– Немного, – призналась Рия, желая казаться как можно более бодрой.
– Чего ты ждешь?
– Чего я жду? – эхом ответила девушка, поворачиваясь к мужчине и окидывая его непонимающим взглядом.
– Да, Рия. Я образаюсь к тебе. Беспокойство – это несвершившиеся надежды. Вот я и пытаюсь узнать, что же тебя беспокоит. Тебе совсем скоро возвращаться домой.
– Так и есть. Просто, понимаешь… Я чувствую, что ничего не меняется, а ведь я приехала сюда с другой целью. И еще меня злит то, что я каждый день стараюсь продвигаться вперед, чтобы осознать следующую чакру, а в итоге топчусь на одном и том же месте, – Рия глубоко вдохнула. – Суван, знаешь, я думала, что намного легче быть монахом, – призналась темноволосая девушка с улыбкой.
Старший монах рассмеялся и прошел в комнату, вслед за ним безмолвно вошел Тассна – его бессменный сопровождающий. За эти два месяца Рия так привыкла к нему, что ни одного разговора без его присутствия просто не представляла. Тот всегда безмолвно стоял за спиной Сувана, улыбался, часто тихо посмеивался или же, наоборот, сопереживал глазами.
Старший монах присел на свое место, взглянув в направлении Будды. Рия научилась понимать его, оставлять место для его молчания и угадывать оттенки его задумчивого взгляда. Он тоже привык к девушке, его тон изменился, фразы стали длиннее, а еще Рия поняла, что они перешли на «ты», и это придавало их разговорам неосязаемую легкость.
– Ты знаешь, как происходит Осознание?
– Нет, – честно призналась Рия, понимая, что совсем об этом не думала.
– Ты знаешь, где и в какой момент оно должно произойти?
– Нет, – вновь произнесла девушка, удивленно глядя на Сувана.
– Тогда почему тебя беспокоит, что все идет неправильно, разве ты знаешь, как именно должно быть? – и старший монах растянул уголки губ в своей любимой хитрой улыбке, пристально глядя Рие в глаза и приподнимая подбородок.
Рия оглянулась на Тассну, который, сидя в углу, улыбался ей в ответ.
– Я просто хотела, чтобы все произошло быстрее, – нашлась что ответить зеленоглазая.
– Это промедление происходит лишь для того, чтоб ты побыла наедине с собой. Это и есть медитация, Рия.
– Я думала, медитация – это пятиминутное расслабление под музыку…
– Нет, Рия. Не это! И не просиживание часами на коленях и долгие молитвы! Я говорю об истинной медитации не из эгоизма, а о способе узнать себя.
– Мне это сложно дается, должна признаться. Если душа человека – потемки, то моя – кромешная тьма, а в фонарике закончились батарейки.
– Рия, самопознание – это словно переход сквозь шторм, – и Суван сделал задумчивую паузу перед тем, как продолжить. – Жизнь монаха совсем непростая, ведь он работает над тем, чтобы освободить свое сердце для любви и мира.
– А я что?! Я тоже над этим работаю. Просто… Суван, как только мне кажется, что мне это удается, всё начинает валиться из рук, – девушка опустила глаза, избегая своего собеседника.
– Жизнь обладает характеристиками дыхания – она заходит наверх и вновь падает. Давай выйдем на секунду, – произнес Суван.
Он встал, поклонился Будде, сложив ладони у лба, и вышел из Бота. Рия поднялась, совершив тот же ритуал, и вышла за мужчинами на улицу. Ей не разрешали заходить и выходить из Бота одной, её всегда должен был кто-нибудь сопровождать.
Семь колонн на входе всё ещё действовали на неё оглушающее – девушку покачивало из стороны в сторону каждый раз, когда следовало выходить. Зачастую с ней ходил Тассна, её безмолвный телохранитель. Он лишь иногда заглядывал в зал, чтоб удостовериться, всё ли в порядке, а потом ждал Рию на выходе. Иногда ему всё же приходилось подхватывать её под локоть и стаскивать с крыльца, потому что головокружение сковывало болью до темноты в глазах.
Но Рия всё равно возвращалась в Бот: он работал, словно лакмусовая бумажка, объясняющая, происходит ли реакция. Она ежедневно посещала молитвы, но ничего не менялось. Прекратила внешнее общение, ела по звону колокола из подаренной ей тарелки, сыпала оранжевые лепестки у домика с призраками, но нет, нет и нет. Семь колонн продолжали твердить, что она идет по неправильному пути, подставляя девушке подножки всякий раз, когда она выходила на порог.
Рия подошла к дверному проему, настраиваясь проскочить как можно быстрее. Внизу уже стоял ожидавший её Тассна, неподалеку на траве сидел Суван, глядя на безмолвную сцену. Рия решительно пошла по направлению к выходу. Она даже на секунду замедлила шаг, потому что подумала, что в этот раз всё идёт нужным образом. Ступая по крыльцу Бота, она проходила колонну за колонной. Чувство легкой уверенности щекотало внутри, улыбка коснулась ее губ, она шагнула вперёд, глядя на сидящего поблизости старшего монаха, который, не мигая, следил за ней, поддерживая взглядом.
Между тремя последними колоннами Рия услышала оглушительный выстрел. Стреляли в её голове. Внезапно ноги подкосились, виски сдавило болью, перед глазами упал темный занавес. Рия видела себя со стороны, свое собственное тело в падении, невероятно долгом, что она даже могла бы отследить его по кадрам. Неожиданно сильные руки подхватили её, стащив с крыльца Бота. Рия приоткрыла глаза и посмотрела в лицо Тассне: на его лбу выступила испарина, в нескольких метрах от них стоял Суван. Его напряженное лицо пронизывали беспокойство и другое странное чувство. Рия никак не могла понять, что же именно скрывали его тяжелый взгляд и нахмуренные брови.
– Вишневое дерево зацветает только весной, Рия. Обнажая свои лепестки зимнему ветру, оно рискует замерзнуть. А передержав до самого лета, может потерять весь цвет из-за знойного солнца, – медленно проговорил слово за словом старший монах.
– Я всегда думала, что Время – это нечто вроде древнеримского Бога Темпуса, его можно задобрить и можно разозлить. Вот я и приношу жертвы, надеясь, что оно побежит быстрее.
– Даже если ты будешь сидеть на траве, закрыв глаза, и ничего не делать, весна всё равно наступит, – слегка улыбнулся Суван, качая головой, тем самым как бы отрицая слова Рии.
Он осторожным движением засунул руку в свою оранжевую тивару, выудив оттуда маленький мешочек. Рия знала, что их одеяния на самом деле очень даже практичны, и уже давно подозревала о наличии внутренних карманов. Она с любопытством глядела на своего наставника, ожидая, что тот вытащит оттуда нечто символическое: цветок лотоса, деревянные руны, передаст ей китайское печенько с мудростью дня. Раскрыв маленький мешочек, Суван достал оттуда… Рия не могла поверить своим глазам – сигареты и зажигалку!!! Он протянул сигарету Тассна, а затем подкурил и сам.
– Ты куришь?! – возмущенно задала вопрос девушка. Надежда на мистические руны рушилась на глазах.
– Да, а почему бы и нет? – спокойно произнес старший монах, затягиваясь вновь. – Хочешь? – и он протянул Рие приоткрытую пачку.
– Спасибо, я не курю, – отрезала Рия, всё ещё возмущаясь подобной наглостью. – Разве ты..? – уже начала было девушка и придержала вопрос, так и желавший сорваться с губ.
– Продолжай, – довольно произнёс Суван, выдыхая облако дыма в сторону. – Разве ты, серьезный и мудрый старший монах, можешь курить в монастыре? – и маленькие смешливые морщинки окружили его улыбающиеся глаза. – А знаешь что? – вновь спросил он, подумав и сделав очередную затяжку. – Могу.
Его довольная улыбка напоминала двойную весеннюю радугу. Рия смотрела на двух лысых монахов с миндалевидными глазами, которые картинно потягивали свои сигареты, всё еще игриво поглядывая, шокирует ли их спутницу подобная выходка или уже нет. А Рия громко хохотала, закрывая глаза рукой, и повторяла нарочито низким, будто мужским голосом Сувана: «Могу, могу, могу».
«Конечно же, может, – думала она. – Может, так же, как храмовые дети могут гонять в футбол и сражаться за право сесть за первую парту в её классе. Может, так же, как и призраки могут жить в маленьких домиках и пить „Фанту“, может, как прекрасный лотос, умеющий распускаться с рассветом в самых грязных водах…»
– Вы очень любите жертвовать собой, – произнес Суван, выпуская очередное облако дыма в сторону.
Рия вопросительно приподняла брови, восприняв фразу своего собеседника достаточно лично.
– Я не имел в виду, вы – женщины, – продолжил он свою мысль. – Я говорил о вашей религии. Пойми меня правильно, я уважаю религиозные взгляды всех в этом мире, но никогда не пойму это странное преклонение перед жертвой.
– Ты хочешь сказать, что Христос – это жертва? – побледнела Рия от подобного вопиющего обвинения.
– Его жертва мне понятна, и, безусловно, она бесценна, но в этом-то и суть.
– Суть нашей религии?
– Нет. Суть религии, в целом. Религия – это фундамент, формирующий наше сознание. Оттого ты и думаешь, что аскезы приближают тебя к духовному, ведь ты много лет смотрела на фигуру страдающего человека, в тело которого вонзили гвозди. Но так ли это на самом деле? Или ты просто напоминаешь сама себе фигуру распятого Иисуса, когда приносишь очередную жертву?
Суван говорил без обвинений, без желания обидеть или просто показаться мудрее, но его вопрос задел Рию пулей, пролетевшей между ребер.
– Знаешь, я не глубоко православная, но что-то в этом есть, – задумчиво произнесла Рия, рассматривая дым от сигареты, таявший на глазах.
– Я просто интерпретирую твои слова, – уверенно произнес старший монах. – Получается, что по-твоему жертва всегда приносится во благо. Только это не всегда так.
Рия посмотрела на молчаливого Тассна, который кивал головой, соглашаясь с Суваном, и медленно выпускал губами дым. Она догадывалась, что старший монах говорил о себе, но не догадывалась, о какой именно жертве велась речь.
– Мы все еще говорим обо мне?
– Знаешь, – продолжил мужчина, прерывая полет мыслей Рии. – После смерти Каравек я поклялся, что больше никогда не притронусь ни к одной женщине.
– Во имя её памяти?
– Во имя искупления, – глухо ответил Суван. – Я просто хотел хоть как-то отплатить ей за ту жертву, которую она принесла ради всех нас. Вот только прошло время, а легче мне не стало, потому что она лишилась жизни, а я – жалких прикосновений к женскому телу.
Рия отрицательно покачала головой. Еще в университете ей приходилось читать одну статью, в которой говорилось, что прикосновение – это одна из первичных потребностей ребенка. Мы рождаемся на свет с непреодолимым желанием пробовать, щупать, трогать, делиться своими эмоциями через тактильные ощущения. А Суван просто взял и отрезал себя от этой огромной части мира. Весьма нелегкая аскеза, и далеко не глупая, Рия в этом не сомневалась.
Старший монах отвел задумчивый взгляд, потушил сигарету о землю и положил окурок в коробку, которую уже заботливо подставил Тассна. Его взгляд потускнел, и он быстро отвернулся, чтобы избежать взгляда пристально изучавших его зеленых глаз.
– А знаешь, что самое отвратительное во всем этом? Что я сам себя не понимаю. Я прошел долгий путь перед тем, как стать монахом, и принял все свои тяжелые мысли, осознал причину своего обета. Но когда Нари роняет тарелку с лепестками, мне хочется просто подать ей эту тарелку, а я не могу. Или когда ты падаешь навзничь на входе в Бот, а я не могу предложить тебе даже руки! – его голос нарастал и становился более взволнованным.
– Суван…
– Да, Рия. Да! Когда женщины, которые встают в несусветную рань, приносят нам еду и деньги каждое утро, а я не могу завязать оберегающие браслеты на их руки! Вот тогда я презираю себя. И именно тогда я спрашиваю, во благо ли мой выбор или это все-таки расплата?
Монах приложил руки к губам, закрыл глаза и стал шептать мантру тихо на тайском, его молчаливый спутник втянул голову в плечи и стал покачиваться из стороны в сторону, в такт словам своего друга.
Рия позволила им закончить и затем осторожно произнесла:
– Суван, я бы хотела, чтобы ты знал, что ты стал для меня очень дорогим другом. И Тассна тоже, – тут же добавила Рия, поймав на себе вопросительный взгляд телохранителя, который тут же улыбнулся и кивнул, услышав своё имя.
– Ты тоже стала нашим хорошим другом, Рия, – сдержанно произнес старший монах.
– В таком случае, – произнесла девушка, вскакивая на ноги, – мы закончим разговор как друзья, а не как духовный наставник и его ученица. Не нравоучениями, а добрыми дружескими советами.
Мужчины переглянулись и кивнули в знак согласия, предлагая девушке продолжить.
– Так вот что я думаю. Каравек не приносила себя в жертву, она преподнесла вам дар, даже если лишилась жизни. А вы отталкиваете его, тем самым обесценивая. Так же, как и Христос подарил свою жизнь во имя спасения человечества. Хотя символ этого дара – распятый на кресте мужчина – это действительно страшно, – согласилась Рия.
– Продолжай…
– Потому, мой дорогой друг, ты должен понять, имеет ли смысл твой отказ от прикосновений, в первую очередь, для тебя самого, и если ответ – «да», то ты все делаешь правильно. А если же ответ «нет», то обратный путь есть всегда, – быстро проговорила девушка и резко замолчала, чтобы удостовериться, не слишком ли откровенным оказался её ответ.
Она взглянула, проверяя, нет ли явного протеста, понимая, что может продолжить, набралась храбрости для следующего вопроса:
– Суван, ты хотел бы мне что-то посоветовать напоследок? – заинтересованно спросила Рия, взирая на двух изумленных монахов.
– Да, – не растерялся Суван. – Я лишь хотел добавить, что жертва – это не в твоем стиле. – И, закончив фразу, он тут же развернулся и ушел в противоположном направлении, уводя с собой Тассна и тихо напевая мантру себе под нос.
«Мне, безусловно, нужно взять несколько уроков краткости», – пробормотала Рия, глядя на две удаляющиеся мужские фигуры в оранжевых тиварах.
Легкий ветер щекотал её пальцы, а трава – стопы. Рия закрыла глаза и стала считать секунды. Раз – и вдали зашумели дети, послышался отчетливый стук посуды. Дети и взрослые продвигались к площади и спешили разобрать тарелки. Два – и до неё стал доноситься запах белого риса и овощной похлебки. Три – и уже звонил колокол, приглашая всех на последнюю трапезу. Только Рия продолжала стоять неподвижно, не раскрывая глаз, а в голове её, словно тысячи лун, каждый звон сопровождался голосом Сувана, твердящим в такт колоколу: «Могу, могу, могу».
∞
Очередной день храмовой жизни спешил передать полномочия вечеру. Деревья неслышно шевелили листьями под крыльями легкого ветра. В небе возмущенно кричали птицы и медленно плыли облака. За спиной журчали небольшие фонтаны, под ногами шелестели тонкие травинки.
Рия сидела на скамейке в зеленой зоне монастыря, вдали от всех. Огромная территория позволяла находить места, где не было ни души, и сегодня она вновь уединилась, давая волю мыслям. К тому же она совсем перестала чувствовать себя одинокой, скорее стала осознавать, что остается наедине с собой. После очередного колокольного звона ничего нельзя было есть, но зато разрешалось пить, потому Рия вместе с другими монахами забирала заботливо приготовленный напиток в высокой чашке с трубочкой, уходила на холм с лавочками и устраивалась на одной из них, потягивая напиток через тонкую соломинку. Очередное удивительное открытие Таиланда – монахи, гуляющие по храму с напитком в руках. Им не хватало маленького зонтика, как для коктейля «Маргарита» и цветного сахара на ободке бокала.
Уходящий день оставлял за собой знойный шлейф. Девушка скрутила волосы в тугой жгут, подняла ноги на скамью и внимательно всмотрелась в небо. Облака расходились, словно занавес из белой органзы. Рия задержала дыхание, начинали транслировать закат. Этот фильм стал для нее ритуалом, не повторившись ни разу своими цветами и оттенками. Сегодня вечером свет разливался яркой ртутью над горизонтом. Её душа жадно требовала оранжевых ласк. Она находила их в срезанных цветах, монашеских одеяниях, призрачной «Фанте», в едва выглядывающих спинках золотых рыбок, живущих в фонтанах. Даже в тонких браслетах – оберегах, которые плели храмовые дети в свободное время, и, конечно же, в свете заката.
Когда солнце почти скрылось из глаз, оставляя на прощание яркую полосу, перерезывающую гладкую голубизну неба, Рия взяла свой пустой стакан и медленно направилась к выходу из храма. Минуя Бот, она увидела знакомую маленькую фигуру мальчика, очерченную светом фонаря. Это был маленький Випассна. Рия была уверена, что до отбоя оставалось совсем немного, и ей показалось странным, что малыш все еще на улице. Любопытствуя, чем же занят храмовый ребенок, девушка тихонько приближалась к нему. Випассна сидел, поджав ноги, у каменного парапета под прямым светом фонаря, где был единственный хорошо освещенный участок, и что-то писал. Рия наблюдала из-за спины, как мальчик старательно водил ручкой и бормотал что-то себе под нос. Каково же было её удивление, когда, заглянув через плечо, она увидела, что он пишет её задание.
«Давайте придумаем, что вы умеете и не умеете делать», – предлагала Рия на утреннем уроке. Затем она просила написать каждого 10 предложений, в которых дети должны были рассказать об этом, используя глагол «уметь». Она улыбалась, когда мальчики зачитывали ей свои предложения, уверяя, что они умеют танцевать, петь, смеяться, плавать, вкусно готовить, не умеют играть в теннис или хорошо убирать. Но домашних заданий Рия не задавала им никогда. Так не было принято с самого начала. У мальчишек было слишком много храмовой работы: прочтение молитв, лекции о буддизме, уборка, сбор подаяний, плетение браслетов. Рия осторожно присела за спиной у Випассна, чтобы не напугать его, и тихо прошептала:
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, учитель Ри, – звонко ответил мальчик, расплываясь в улыбке.
– А я увидела тебя издалека и решила узнать, что ты делаешь.
– Домашнее задание, – быстро ответил ребенок, щуря глаза от явной гордости за самого себя.
Рия рассмеялась. Только дети поражают нас подобной непосредственностью в выражении эмоций.
– Но я ведь ничего вам не задавала, – напомнила зеленоглазая учительница, улыбаясь.
– Я просто хотел потренироваться и написать 10 новых предложений. Послушай: «Я умею готовить, я умею играть в футбол, мой брат не умеет летать, но он умеет говорить по-английски хорошо», – по-английски зачитывал составленные предложения Випассна. – Я написал целых семь, вот только дальше мне нужна твоя помощь, учитель Ри.
– Конечно, я с удовольствием помогу тебе, – сказала Рия, усаживаясь рядом с ребенком.
– Как по-английски звучит слово, когда мы чего-то не помним?
– Хм, – нахмурилась Рия, задумавшись. – «Забывать»? – предположила она.
– Да, забывать, – обрадовался малыш, получив искомый глагол. – Ты можешь забыть меня?
Его вопрос был таким неожиданным и честным, что Рия от неожиданности чуть было не выронила свой стакан. Випассна смотрел на нее, подняв свои темно-карие глаза. Она поставила свой напиток на землю, сложила руки, поклонившись и тем самым испросив разрешения прикоснуться к мальчику. Затем осторожно взяла его маленькую ладошку к себе в руку.
– Я никогда не забуду тебя, Випассна. Ни-ко-гда, – твердо произнесла она, глядя прямо в глаза малыша.
– Я тоже, – радостно ответил ребенок, шевеля пальцами в руке у девушки и уводя её за собой.
Он тащил Рию так настойчиво, что ей оставалось только встать и следовать за мальчишкой. Он тараторил на непонятной смеси английского и тайского, разобрать что-либо представлялось невозможным. Рия уловила в этом детском лепете слова «подарок» и «быстрее». Випассна бежал вперед, обегая храм, пока они не оказались сбоку Вихана – здания, предназначенного для больших собраний верующих и монахов.
Стараясь поспевать за маленьким Випассна, Рия задумалась о том, что даже здесь, на территории монастыря, она все время ходила одними и теми же дорогами.
Вечер наступил внезапно, к острой крыше Вихана нежно прикасались сумерки. Они ложились на все окружающие здания монастыря серыми пастельными красками, и казалось, что весь «храмовый город» преображается под полупрозрачными сумеречными эскизами.
Наконец, мальчик устал и слегка замедлил шаг, продолжая вести Рию за собой. Он взглянул на задумчивое лицо девушки и спросил:
– Ты грустишь, учитель Ри?
– Совсем немного, – с улыбкой призналась Рия. – Но это всего лишь потому, что я не всегда знаю, как правильно поступать.
– Я понимаю, – серьезно произнес малыш, – это совсем нелегко быть новичком.
И Рия догадалась, что Випассна говорил о своей жизни в храме. В очередной раз чувство необыкновенного единения с этим мальчиком посетило ее, ведь они оба оказались впервые в храме Таиланда.
– А что самое тяжелое для тебя, Випассна? – заинтересованно спросила Рия, удивляясь тому, какими не по годам взрослыми казались ей ответы ребенка.
– Мыть котелки, – честно признался малыш, и Рия просто покатилась со смеху.
Мальчик тоже засмеялся и сменил направление, свернув за угол. Едва они обошли здание, как в ноздри ударил настойчивый цветочный запах. Он оказался таким знакомым, что Рие пришлось зажмуриться, чтобы сконцентрироваться на ощущениях. Запах – одно из самых трудно осознаваемых большинством людей ощущений, но тело помнит всё, что с ним происходило, возможно, она даже слышала его когда-то.
– Мыпришли, – сказал Випассна, улыбаясь своей широкой улыбкой. – Смотри! – и он указал рукой в сторону.
Рия проследила взглядом за его рукой и застыла. Перед ее глазами стояло огромное высокое дерево, полностью оплетенное цветами. Его ствол могли бы обхватить человек пять, взявшись за руки. Если возраст дерева определяют по ширине его ствола, Рия даже не хотела представлять сколько же лет этому могучему растению. Благодаря большому количество воздушных корней дерево больше походило на рощу. Раскидистая крона дерева – широкая и пушистая, метров сто в окружности держала небо с силой Атланта.
Дерево выглядело так могущественно, будто не оно находилось на территории храма, а правильнее было бы сказать, – храм находился в тени дерева. Сильные ветви сероватого цвета с сердцевидными листьями спускали длинные лианы с привязанными цветочными ожерельями, которые болтались из стороны в сторону. Подобных цветочных гирлянд навесили настолько много, что дерево готово было вот-вот завалиться под их тяжестью, хотя Рия понимала, что это всего лишь минутное заблуждение.
Картина, представшая перед ней, выглядела просто сказочной, незабываемой иллюстрацией к красочной книге талантливого автора. Легкий ветер пролетал и неслышно шевелил крупные, овальные лепестки, наполняя воздух незабываемым сладким запахом. Тут же девушка вспомнила, откуда он ей так знаком: раз в неделю храмовые дети плели цветочные гирлянды на продажу, последние были чем-то вроде амулетов, которые тайцы покупали, вешали в машине, доме и даже на домики призраков. Но это дерево! Рия ни разу о нем не слышала.
– Это мой подарок для тебя, Ри, – сказал Випассна, поднимая цветочную гирлянду, ожидающую их. – Она оберегает своего владельца.
Малыш аккуратно надел гирлянду Рие на шею, а затем стал скакать под деревом, рассказывая, где чья гирлянда, называя имена мальчиков и девочек, рассказывая, кто их сплел и когда вешал. Рия смотрела на это великолепие и медленно дышала. Глубокие вдохи и выдохи. «Оберег, оберегать, я берегу тебя», – слова летали внутри и подсказывали, как много это значит для нее.
Она никогда не молилась перед сном, перед обедом, а тем более от страха, но в детстве всегда и всюду носила на шее маленький оберег, подаренный бабушкой. Не просто носила, а верила, что он ее охраняет, потому что достался ей от дорогого человека. Она молча наблюдала за маленьким непоседой Випассной и просто чувствовала, как трогательно, по-мальчишески он её любит.
«Как мало нам нужно, чтобы почувствовать себя защищенными…»
Потоки воздуха щекотали девушку цветочным ароматом, а лепестки осторожно касались шеи, шепча: «Мы тебя охраняем».
За спиной послышался обеспокоенный женский голос, повторяя раз за разом «Випассна». Рия словно очнулась от спячки и поняла, что звенит колокол, а значит, день закончен и дети должны идти спать. Мальчика, наверное, просто не могли найти на территории монастыря. Она мысленно выругала себя за невнимательность, схватила малыша за руку и побежала на женский голос, звавший его. Они мчались по высокой траве, теряя по пути вьетнамки, подхватывая их и продолжая бежать босиком, затем опять надевали, чтобы снова потерять их в траве.
Випассна тут же сориентировался и стал тянуть её в сторону Кути – здания, где проживали монахи, срезая дорогу. Все отчетливей доносился голос, принадлежавший Нари. Её силуэт в белом кимоно приближался, и вот они уже подбегали к ней вплотную. Женщина стояла, вопросительно глядя на них, желая узнать, где же могла пропадать эта сладкая парочка. Рия вновь почувствовала себя соучастником преступления. Випассна болтал рукой, в которой держал вьетнамок, а ногой поправлял примятую к земле траву, с видом, как минимум, ландшафтного дизайнера. Он проделал это так сосредоточенно, что создавалось впечатление, будто они бежали сюда именно для этого, чтоб выравнять примятые травинки во имя вселенского перфекционизма.
– Это моя вина, Нари, – быстро сказала девушка. – Я совершенно не следила за временем.
Випассна, болтал что-то быстро на тайском, и губы Нари расплывались в светлой улыбке. Она слегка кивала и поглядывала с интересом на Рию. Когда малыш закончил свой рассказ, тайка предложила ему присесть, а затем жестом пригласила девушку отойти в сторону.
– Нари, я знаю, что ты мне скажешь, – заговорила Рия, глядя на вопросительно изогнутые ниточки бровей женщины. – Я понимаю, что нельзя иметь любимчиков. Я действительно люблю всех детей одинаково, но меня что-то все время сталкивает с этим ребенком.
– Не беспокойся, я понимаю, Рия, – спокойно ответила Нари. – Я совсем не злюсь на тебя. К тому же, у вас это явно взаимно, – произнесла она, и в ее глазах заплясали крохотные искорки. – Ты не заметила, что он почти всегда называет тебя Ри?
– Конечно, заметила! – радостно подтвердила Рия. – Нари, у меня все время вылетало из головы спросить тебя об этом. У меня ведь и так короткое имя. Так почему же он меня так называет?
– Все потому, что он очень бережет тебя. Знаешь, в Таиланде детям часто дают новое имя, чтобы «отвлечь внимание злых духов и сбить их с толку. Или чтобы отбить у призраков желание похитить тебя. Ты его сокровище, Рия, он очень тебя любит.
Рия опустила глаза, улыбаясь, и машинально прикоснулась к цветочной гирлянде на своей шее.
– Нари, а что это за дерево позади Вихана, куда Випассна водил меня? Он что-то объяснял мне, но я не разобрала. Знаешь, как мне ни жаль это признавать, но его английский куда лучше, чем мой тайский, – стыдливо произнесла Рия, и обе женщины засмеялись.
– Гирлянды вешают на дерево «Ботхи», – тут же отозвалась тайка. – То самое, под которым Будда достиг просветления. Ботхи можно найти во всех буддийских храмах Таиланда.
«Как удивительно, что он повел меня именно к Ботхе, – думала Рия, – можно ведь было подарить браслет или бумажный самолётик. Здесь еще много мест, в которых я не была, а ребенок повел меня к дереву просветления».
– Нари, – произнесла уже вслух Рия, имея наготове новый вопрос. – Однажды ты сказала мне, что все имеет значение, – тайка утвердительно кивнула. – Как в таком случае переводится имя Випассна?
Нари хитро посмотрела на девушку, сегодня длинные темные волосы Рии были собраны в тугой пучок на затылке, выбивались лишь несколько прядей. Она уже успела полюбить молодую учительницу за столь короткое время. Заинтересованный взгляд Рии никогда не знал покоя, она даже подалась вперед от любопытства, чувствуя, что нащупала тонкую нить новой тайны.
– Прозрение, – произнесла Нари. – А теперь отправь его спать прямиком в Кути!
Женщина развернулась и медленно пошла в сторону женской части монастыря. Рия вернулась к мальчику, который сидел на скамейке, грустно глядя себе под ноги. Когда Рия подошла ближе, он вскочил и внимательно заглянул ей в глаза, как бы спрашивая, прошло ли все гладко или попало по первое число.
– Все хорошо, Випассна. Не беспокойся, – сказала Рия, стараясь утешить мальчика. – Спасибо тебе большое за подарок, а теперь беги в комнату, тебе пора спать.
– Мы увидимся завтра? – испуганно спросил Випассна.
– Конечно. А сейчас я проведу тебя в Кути, – мягко произнесла Рия, поклонилась и взяла мальчика за руку.
В сумеречном храмовом городе над землею стелился отзвук колокола, оглашавшего отбой. В воздухе витал аромат иланг-иланга и апельсиновых палочек, ветер перекатывал оранжевые лепестки, разбросанные у подножия статуй и домиков призраков, освобождая место для новых подношений. Стояла такая тишина, что было слышно даже, как в фонтанчиках плескалась рыба и закрывались белые лотосы.
Где-то в глубине храма виднелись две уходящих человеческих фигуры. Сумерки оборачивали их силуэты, окутывая вечерним шарфом уходящего дня. Они шли медленно, женская рука обвивала пальцами маленькую мальчишечью руку. Их вьетнамки тихо шлепали по мягкой траве: один длинный спокойный шаг и два маленьких детских. Девушка улыбалась, прикасаясь пальцами к своему новому цветочному ожерелью.
Так они и шли вперед безмолвно: Рия и держащее её руку «маленькое Прозрение».
Глава 19
Рия стояла в слабо освещенной комнате, прячась за колоннами. Колено щекотнул упавший откуда-то лепесток и соскользнул на пол, едва коснувшись её щиколотки. Девушка опустила глаза, рассматривая нечто в своих руках – темный тубус. Она провернула две части, из которых показался сверток. Внезапно из глубины комнаты вышел мужчина, одетый в черные брюки и рубашку. Рие стало страшно, она прижалась спиной к стене, не спеша выходить из своего укрытия. Из-за недостатка света фигура человека настолько сливалась с тьмой, что казалось, будто его голова самостоятельно передвигается в пространстве. Рия едва рассмотрела его лицо с острыми чертами, жестокий взгляд, напряженно дрожащие губы. Мужчина подошел ближе к месту, где пряталась Рия, и стал осматриваться: он искал её, а скорее то, что находилось в ее руках. Она с силой сорвала веревку, удерживающую бумагу, которая тут же развернулась, обнажая содержимое – детальный рисунок тела человека, разделенный на две равных половины, на одной из которых виднелось множество черных точек.
∞
Очередная пригоршня воды хлюпнула в лицо и разбилась на сотни капель. Сегодня ночью не спалось, и мучили кошмары. Не какие-то определенные образы, а лишь тревожные отголоски сновидений не давали Рие покоя.
Она вернулась в комнату, которая изрядно изменилась со дня приезда. В углу по-прежнему стоял стол, вместо кровати на полу была расстелена тонкая циновка. Лунный свет из окна освещал именно этот центральный пятачок. Девушка присела на циновку, переплетая ноги, лицом к окну, закрыла глаза, ресницы подрагивали, и она старалась ухватить исчезающий сон за кончик хвоста, но тот то и дело выскальзывал. Тело сковывало тревожное ощущение чего-то приближающегося. Рия опустила кисти рук на колени, развернув их ладоням вверх, и задышала в такт биению сердца. За то время, что она так сидела, ночь плавно перетекла в утро, поднимая занавес рассвета.
Маленький храмовый город просыпался: слышались детские голоса, женский смех, доносились утренние разговоры и распоряжения. Звенел колокол, созывая всех на утреннюю молитву, а значит, было пять утра. После первой молитвы и взрослые монахи, и храмовые дети отправились на сбор подаяния к местным жителям. Раньше Рию удивляло, что нужно было оставлять обувь и идти босиком, и она никак не могла привыкнуть к этому. Но спустя два с половиной месяца уже не представляла себе, что ритуал мог происходить иначе. Она часто опускала глаза, чтобы посмотреть, как детские стопы забавно мелькают из-под оранжевых подолов, и при этом щурилась от удовольствия, чувствуя, как трава ласково щекочет ей пятки.
Закончив утренний ритуал, к семи утра все возвращались в монастырь. Рия молча следовала за строем женщин во двор, когда услышала голос позади, звавший ее по имени. Девушка обернулась и увидела свою тайскую подругу. Женщина спокойно шла ей навстречу, ее белоснежная тивара спадала тонкими складками, которые волновались, пока она шла.
– У меня кое-что есть для тебя, – загадочно сообщила Нари. Рия увидела, что в её руке прячется какой-то предмет, и уже заинтересованно гадала, что же там может быть.
– Что это?
– Вновь подарок от Випассна. Он сказал, что сделал для тебя карту монастыря, а то ты еще не везде была и не все видела, – тайка протянула бумажный свиток Рие.
Девушка взяла в руки темную бумагу, обвитую веревкой, завязанной бантиком. Пальцы Рии потянули за конец веревки, высвобождая сверток, развернувшийся в руке. Словно озарение, в мыслях возник образ темной фигуры, искавшей её, темнота, удушливые запахи благовоний и, конечно же, её руки, с силой сорвавшие веревку со свитка. В ушах звучал раскатистый мужской смех, по телу девушки пробежала колкая волна воспоминаний, обнажая ночные кошмары и ощущение сковывающего страха. Время приостановило свой ход, Нари глядела на замершую девушку, лицо которой отображало беспокойство и явное замешательство.
– Все в порядке, Ри? – обеспокоенно спросила Нари. Рия поспешно схватила руку Нари и испуганно посмотрела на женщину. Тайка даже вздрогнула от подобного резкого жеста.
– Все наконец-то встало на свои места, – шепотом произнесла девушка. – Нам нужно поговорить в каком-то тихом месте. Немедленно, – сделала ударение на последнем слове Рия, показывая, что разговор не терпит отлагательств.
– Следуй за мной.
Нари поспешно вывела Рию на территорию монастыря и направилась быстрым шагом к Вихану, месту, в котором монашка чувствовала себя в безопасности. Именно туда ходили просить прощения, молиться, благословлять, раскаиваться и ждать чуда. Рия едва поспевала за своей сопровождающей, её дыхание сбивалось, а всё из-за того, что из подсознания возникали образы: она в неизвестной темной комнате, горящие свечи, её рука, прикрывающая рот, чтобы дышать тише, неизвестный мужчина, одетый в черное. Девушка продолжала идти, её лихорадило, дыхание участилось, а образы не унимались, все отчетливей и отчетливей проступая в её памяти.
Нари тихо промолвила: «Мы на месте» И лишь тогда Рия осознала, что они наконец-то пришли. Казалось, весь путь был пройден в другой реальности, девушка даже не заметила пройденного пути, она лишь молча следовала за Нари. Тайка смотрела на дрожащую девушку, понимая, что ту знобит от страха. Тревога крепко держала её в своих объятьях, и Рия не поднимала взгляд, явно стыдясь подобной трусости.
– Я слушаю, – произнесла тайка, подаваясь вперед.
– Мне снятся кошмары, – произнесла Рия, потирая плечи, стараясь сбросить озноб. – Но это не просто бессмысленные сны, Нари. Я чувствую их так, словно… – и она замолчала, схватившись за запястье женщины, заглядывая в её глаза, прося помощи или хоть какого-то объяснения.
– Словно ты внутри этих снов, – договорила за девушку Нари, и сотни мурашек побежали по коже женщины, как будто озноб Рии передался ей с прикосновением.
– Да, я внутри этих сновидений, – испуганно шептала девушка. – Я ощущаю свой страх, вижу странную темную комнату, а еще мужчину, выходящего из тьмы. Я чувствую его одержимость, Нари. И он, он… – словно в бреду, бормотала она. – Он ищет карту. Мне очень страшно.
Рия произнесла последнее предложение и прикрыла глаза, вспомнив кошмар, связавший всё тело от кончиков пальцев до макушки.
Девушку лихорадило, дрожащие пальцы охватывали запястье Нари, стискивая его. Она в подробностях рассказывала свои сны. Ее глаза, и без того большие, стали огромными, а взгляд нырнул в темную радужку монашки, убеждая ее, что эти образы реальны. Но Нари и без того верила, верила каждому слову беспрекословно, ведь внутри беспокойный глухой колокол бил тревогу.
– Догадываюсь, кого ты видела, – с опаской произнесла Нари.
– А-Вут, – машинально прошептала Рия.
– Боюсь только, что сны твои – не просто образы, – и Нари посмотрела в глаза девушки, стараясь преподнести ей все как можно мягче. – Я полагаю, что ты видишь будущее, Рия. И если это так, то нам нужно оказаться в том самом месте из твоего сна, чтобы опередить А-Вута.
– Я не знаю, где это место, – призналась девушка, от волнения срываясь на плач.
– Не бойся за нас, милая, мы слишком дороги миру, чтобы пропасть зря. Мы найдем это место, – убеждала тайка стоящую перед ней девушку.
Нари, я же не имею ни малейшего представления, откуда начинать…
– Знаешь ли, не так уж и сложно попасть туда, где ты уже была, – и Нари ободряюще улыбнулась. – А теперь давай по порядку, не упуская никаких деталей, для нас будет важен каждый образ, каждый шорох, запах, тень – все, что ты помнишь.
Рия присела на траву у входа в Вихан, закрыла глаза и стала проговаривать все, что приходило на ум из последних сновидений. Нари вновь и вновь задавала вопросы, возвращая Рию в ночные кошмары и стараясь найти хоть какие-то зацепки. Девушка продолжала шептать, словно в бреду, несвязные слова, перечисляя ощущения, запахи, видения.
– Он упивается своей яростью, – шептала Рия. – Оглядывается по сторонам, ищет меня. Я вижу два каменных фрагмента.
– Каменных? – уточнила Нари.
– Да. Как будто, два валуна расположены близко ко мне, я вижу только их, все остальное в полной тьме. У меня кружится голова, картинка плывет перед глазами, я помню лишь небольшой золотой фрагмент, расписанный непонятными мне рисунками. Нет, – остановила сама себя Рия, – это замкнутые круги, скорее даже множество окружностей, они начинаются в маленькой точке и увеличиваются к краям.
Рия распахнула глаза, окончательно потеряв нить воспоминаний. Лицо Нари выражало спокойствие, она принялась читать мантру, раскачиваясь из стороны в сторону.. Женщины, которые преданно служили Будде, сбривали брови, оттого взгляд, падавший на их лицо, концентрировался на движении ресниц. Вот и сейчас Рия наблюдала, как ресницы Нари длинными черными веерами опускались и вновь поднимались в такт словам мантры.
– Ни одной догадки, Ри, – призналась женщина, закончив пение и увлекая Рию за собой в Вихан.
– И у меня ни одной…
– Потому сегодня нам понадобится помощь, а возможно, и явная подсказка. Ты никогда не замечала, что в Вихане при входе тебя ждет гадание? – и, преодолев порог, Нари быстрым шагом вошла внутрь и указала Рие на красный стаканчик с палочками, на каждой из которых был написан номер.
– Я никогда их не замечала, – ошеломленно произнесла Рия, которая проводила очень много времени в Боте и Вихане в молитвах, в поиске подсказок или ответов, но не увидела, что их вывесили перед самым носом.
– Ты пока смотришь, но не видишь, – сказала Нари, ни капли не удивившись.
– В чем заключается суть гадания, Нари?
– Ты увидишь стакан с множеством палочек-подсказок. Нужно потрясти стакан и вытащить только одну палочку. По номеру, написанному на ней, нужно взять предсказание из специальной ячейки рядом. Я переведу тебе его, так как все написано только на тайском и китайском языках. Если предсказание плохое, – ты можешь привязать его на дереве рядом с Виханом или же оставить пожертвование, тогда Мир позаботится о твоем благополучии. Хорошее предсказание нужно забрать с собой, – и женщина указала на стакан, предлагая Рие начать.
Девушка неуверенно потянула за палочку, затем вытащила предсказание по номеру и передала его в руки Нари. Тайка прочла текст несколько раз, пробегая по нему глазами, и произнесла по-английски: «Дорога не может проходить только по ровным местам. Хотя вода в реке всегда течет прямо, как бы извилисто ни было русло».
– Это хорошее предсказание? – спросила Рия скорее риторически, чувствуя, что тревога отступает.
– Так и есть, это прекрасное предсказание, – подтвердила монашка.
– А ты будешь тянуть? – заинтересованно спросила девушка, надеясь, что поступит хоть какая-то подсказка.
Нари вынула палочку, перешла к ячейке с номером, достала предсказание, прочитав его, скрутила маленькую записку в тугую трубочку и спрятала её в ладони.
– Что там у тебя? – полюбопытствовала Рия.
– Очень сложный для перевода текст на тайском, к тому же стихотворный, – ответила Нари. – Не будем тратить времени, Рия. Пойди, пожалуйста, к дереву Ботхи, куда вы однажды ходили с Випассна, а мы с Суваном скоро присоединимся к тебе. Мне нужно немного помолиться.
Рия слабо улыбнулась и попятилась к выходу. Если Нари оставила записку в ладони, значит, всё будет в порядке, думала девушка, выходя из Вихана и направляясь к чудесному дереву Прозрения. Она думала о предстоящем разговоре, о своих ночных вещих снах, о гадательных палочках, о вьющихся дорогах и спокойных реках. Рия была так занята своими мыслями, что даже не услышала, как её тайская подруга неслышно вышла из здания Вихана, чтобы бросить взгляд на уходящую девушку, а затем незаметно повернуть за угол. Пальцы тайки еще раз развернули непослушный листочек с текстом. Вновь перечитав предсказание, она закрыла глаза и прошептала мантру, затем дотянулась до ближайшей ветви дерева, увешанной записками, и бережно привязала свое послание, прося Мир позаботиться о каждом из них.
Хрупкая женская фигура покидала территорию Вихана, оставляя за спиной маленький бумажный листочек, трепещущий от пролетающего мимо весеннего ветра.
∞
Они ехали в полупустом автобусе добрых тридцать минут. Сколько еще ехать, было неясно. Суван, похоже, размышлял о чем-то неприятном. Сидящий рядом с ним Тассна молчаливо рассматривал пассажиров, Рия и Нари также не проронили ни слова с самого начала поездки. Все, что девушка услышала за последний час, – это слово «Бангкок», и это все, что ей было известно. Но знать пункт назначения – это уже немало, думала Рия, стараясь не задавать лишних вопросов ни себе, ни окружающим. Такое решение принял Суван и поспешил убедить девушку, что они едут в место, где им окажут помощь, впоследствии старший монах не произнес ни слова. Так они и ехали молча, пока автобус не свернул в сторону Южного автовокзала Бангкока и не остановился. Поездка закончилась, все пассажиры спешили выйти и разбежаться по своим делам, не спешили лишь Суван и Нари, позволяя сначала выйти другим пассажирам. Когда в автобусе никого не осталось, Суван двинулся вперед, показывая жестом, что им пора, и тоже двинулся на выход.
Рие ничего не говорили, и девушка, оставаясь в полном неведении, куда именно они едут, спешно следовала за монахами. Они мгновенно заскочили в другой автобус, направлявшийся в гущу звуков и красок Бангкока, благо в автобусах имелись специальные места для монахов, и женщинам удалось сесть. Отовсюду доносились голоса, говорящие на разных языках: французы, итальянцы, англичане. После тихой обстановки храмового города подобный набор шумов походил на звуковую атаку: рев моторов, шорох шин по асфальту, смех детей и разговоры туристов, даже звон монет в чужих ладонях били по ушам так, что боль отдавалась в виски. На очередной остановке, словно по сигналу, вышли все пассажиры. Рия едва поспевала за своими храмовыми друзьями, одергивая рукава своей рубашки и поправляя юбку на ходу.
– Нари, куда мы приехали?
– Мы приехали в… – и здесь Нари произнесла название из множества букв: – Wat Phra Chetuphon Vimolmangklararm Rajwaramahaviharn.
Казалось, все буквы известны, но ничего не стало понятнее. Рия ускоряла шаг, то и дело уворачиваясь от локтей спешащих туристов.
– Я ничего не понимаю, Нари. Где мы?
– Познакомься, – произнесла женщина, улыбаясь и показывая рукой вперед и вверх. – Это Ват Пхо.
Взгляд девушки последовал за рукой тайской наставницы и точно сошел с ума, потерявшись среди великолепия представшего перед её взором здания. Это, несомненно, был огромный храм, простиравшийся в бесконечность. Множество цветов сплетались воедино в ярких треугольных крышах и распадались вновь, чтобы оказаться опять белым, красным, зеленым, золотым. Рие представилось, что в этом месте слышно, как отчетливо стучит сердце Таиланда, перемешиваясь с гулом голосов, тайскими словами и, конечно же, её собственным пульсом.
– Мы в самом центре Бангкока, – вновь заговорила Нари, подтверждая ощущения девушки. – Название этого места переводится как «Дерево Ботхи».
Рия слегка улыбнулась, касаясь цветочного ожерелья, которое подарил ей Випассна. Она сняла его, затем трижды обмотала вокруг своего правого запястья, позволяя обнять тонкую руку пышным цветочным браслетом.
– Следуйте за мной, – услышала Рия голос Сувана, который уже спешил войти внутрь.
Рия, Нари и Тассна решительной походкой направились сквозь толпу туристов, устремившись за ним.
– Это один из самых старых храмов Таиланда, я немного читала о нем в самолете, – тихо произнесла Рия.
– Но есть еще кое-что важное в его истории, – добавил Суван, подойдя ближе, но все же оставаясь немного впереди.
– Тайский массаж, – догадалась девушка, наткнувшись на табличку о платных курсах массажа.
– Да. Именно в монастыре Ват Пхо и зародилось то самое легендарное знание о человеческом теле, и это достоверно подтверждают изображения массажистов, которые датируются еще четырнадцатым веком.
– И Атлас, его тоже нарисовали здесь?
– Скорее всего, – кивнул монах в знак согласия, продолжая рассказывать. – Монарх Рама первый в свое время стал расширять территорию монастыря, украшать её ступами, – и Суван указал в сторону небольших пирамидок, находящихся повсюду на территории храма. – В подобных ступах хранятся реликвии и украшения.
– Сокровищницы? – вновь спросила Рия, следуя за ходом мысли Сувана. – Что же, в таком случае, хранится в этой ступе? – и девушка указала на прекрасную пирамиду, инкрустированную зеленой мозаикой.
– Это и есть ступа Рамы первого, хотя каждый монах вносил все новые и новые изменения во внешний облик монастыря, строя всевозможные ступы. Теперь их насчитывается девяносто пять во всем храмовом комплексе. Но в четырех из них хранятся мощи самого Будды.
– И вы что же, считаете, что Атлас вновь хранится здесь? – поинтересовалась Рия.
Суван нахмурил брови, предоставляя слово Нари.
– Мы допускаем такую возможность, Рия. Если предположить, что темный Атлас изобрели здесь, храм должен иметь ресурсы и возможности, чтобы хранить его или хотя бы знать, кто именно сейчас оберегает его.
– Какой-то замкнутый круг получается! Создать чудовищную карту, чтобы потом придумать, как и где её охранять от посторонних глаз! Как можно было создать инструкцию по убийству человека в таком святом месте?! – не унималась Рия.
– Подумай о лотосе, – предложила Нари. – Особенности роста лотосов прекрасно отображают нашу философию: эти прекрасные цветы зарождаются в грязи, стебли их стремятся к солнцу через мутную воду, а сам цветок, невероятно красивый и чистый, расцветает на водной глади под ласковыми лучами небесного светила. Как ты и сказала, замкнутый круг, но без тьмы нет света – все связано.
– Вы считаете, Атлас спрятан в ступах? – поинтересовалась девушка.
Но Суван не успел ответить. Их разговор прервал приблизившийся к ним монах. Рия и Нари остались позади мужчин, потому девушка не успела хорошо разглядеть подошедшего тайца. Монах выглядел немного старше Сувана. Он поклонился, приветствуя всех издалека, и заговорил по-тайски. Рия готова была лопнуть от любопытства, подслушивая их, как бы ей хотелось знать, о чем шел разговор и какую роль во всем этом деле играла её персона. Ведь то, что она была упомянута, было яснее ясного: язык человеческих жестов порой объясняет всё куда лучше, чем правильно подобранные слова. А она заметила, как монах кивнул в её сторону, спрашивая о чем-то Сувана.
Разговор продолжался, незнакомый таец вновь обратился к Сувану, а потом порывистой походкой пошел вперед, показывая дорогу. Его фигура решительно промелькнула мимо стоящих поблизости Рии и Нари, он даже не бросил взгляд в их сторону. Как странно, подумала девушка, в храмах Бангкока из-за наплыва туристов или благодаря им правила не ужесточали, а наоборот, делали послабления. Рия видела, как на входе в Ват Пхо местные монахи пожимали руки женщинам, надевали браслеты на их запястья и просто мило беседовали. Причина отречения Сувана от прикосновений к женщине была известна, но подобная вольность со стороны местного монаха казалось ей просто возмутительной. Рия поспешила за ним, стараясь рассмотреть нахала получше, только вот монах очень спешил и избегал контакта. По пути к какому-то зданию он споткнулся о небольшое, едва видимое возвышение, похожее на маленькую ступеньку. Рия внимательно наблюдала за ним, заметив, как нервно напряглись его плечи, а затем вдруг расслабились.
Рия и Нари не успели приблизиться, как неизвестный монах уже прощался. Едва обернувшись, он бросил женщинам «до встречи» и поспешил удалиться. Рия не успела даже как следует рассмотреть его профиль, ей оставалось лишь, не отрывая глаз, смотреть вслед удаляющейся фигуре. Монах монахом – бритая голова, брови, таец – все, что удалось рассмотреть издалека. Только вот что-то в его движениях не давало ей покоя. Рия прожила в храме с монахами три месяца бок о бок. И то, как они оттачивали свои манеры, отсекая любые проявления нервозности, резкости и суеты, никогда не виделось ей таким явным, как в сравнении с этим храмовым беглецом.
– Кто это? – поспешила поинтересоваться Рия у Сувана, глядя на спешившего куда-то мужчину.
– Это местный монах, он живет здесь около пяти лет. Его зовут Наронг, очень преданный служитель этого храма, к тому же он обещал помочь в любой нашей просьбе. Ты очень заинтересовала его, Рия. Но я пока не хотел многого рассказывать.
– Только вот он совсем не горел желанием знакомиться.
– Я попросил лишь провести нас к храму и объяснить, где мы сможем переночевать. Уже достаточно поздно, мы продолжим поиски завтра. Не глупи, Рия. У них очень насыщенный день, – объяснил быстрый уход монаха Суван. – Сегодня много туристов, посетителей, открытие курсов. Это вам не наш крохотный монастырь. Тут столько дел, что рук не хватает.
– Это видно. Здесь монахи не ходят, а бегают, – саркастически подметила Рия.
Но никто не поддержал её намека, поэтому она решила попридержать свое мнение до более удобного случая. Мимо нее проворным шагом прошли более молодые монахи. Они держали в руках ноутбуки и спорили о чем-то на тайском языке. «Монах спешит, монах – ноутбук, монах – мобильный телефон», – думала Рия, переводя взгляд с монахов на их гаджеты. Европейка, которая отказалась от интернета и других видов коммуникации, смотрела на улыбающихся мужчин-монахов, которые держали в руках компьютеры, и не понимала, почему же их вид так обеспокоил её.
– Они явно не вписываются в твою картинку, – угадал ход мыслей девушки Суван, увидев ее удивленное выражение лица. – Как и я иногда не вписываюсь, – добавил он и достал сигарету.
– Просто мы часто представляем себе, как должно быть, а оказывается, что всё совсем иначе. Знаешь, я ведь думала, что вы ближе всех к пониманию чего-то высшего, что мы в своих европейских странах отвлеклись от истинного понимания жизни из-за телевизоров, компьютеров, телефонов, – призналась Рия, все еще всматриваясь в удаляющиеся фигуры молодых монахов.
– Это мешает лишь тем, кто сам не хочет видеть, – произнес Суван и выдохнул тонкую струйку дыма в сторону. – Ты будешь удивлена еще больше, если узнаешь, что спешить – нормально, что эти монахи занимаются рекламой, пишут статьи для онлайн ресурсов и даже ведут блог о буддизме.
Рия машинально покачала головой, понимая, насколько узкое человеческое сознание, ограниченное глупыми «положено» и «не положено». Тем временем старший монах докурил и пошел вперед вместе с Тассна, ожидая, что Нари и Рия последуют за ним. На входе столпотворение туристов пытались образовать очередь, но при виде тройки в монашеской одежде все расступились, уступая им дорогу. Рия сняла свою обувь и последовала за Нари. Переступив через порог, девушка оказалась в объятиях монастыря.
С самого входа доносился неуместный звон монет. Эти оглушительные звуки были характерными скорее для зала игровых автоматов в Лас Вегасе, чем для храма.
– Отчего здесь стоит такой шум? Неужели это всё туристы, которые жертвуют монеты на развитие монастыря?
– Нет, Рия. Оттого, что все они хотят быть счастливыми, – загадочно улыбнулась Нари, рассматривая туристов, которые шли колоннами и бросали монетки в горшки, выстроенные в одну линию.
– В самом первом горшке нужно взять горсть монет, – объяснил Суван, – и шагая вперед, следует ронять по одной монете в каждый из горшков в ряду. Если ты бросишь последнюю монету в последний горшок и монет в руке больше не останется, то тебя ожидает абсолютное счастье.
– Вот они и рады стараться, – улыбнулась Рия, глядя на длинную линию людей, уходивших вперед под звон металла. – А что, если заранее просчитать количество горшков и отсчитать столько же монет? – поинтересовалась Рия с ангельским лицом, которое скрывало возможное мошенничество.
– Не сработает, – смеясь, произнес Суван. – Только слепой случай будет обозначать то, что тебя выбрало счастье.
Рия смотрела на длинную вереницу людей и понимала, что каждому из них хотелось верить в эту тайскую легенду, ведь звон падающих в горшки монет не утихал в монастыре Ват Пхо ни на минуту. Суетившиеся туристы, будь они богатыми или бедными, желали стать наконец-то счастливыми. Девушка уже сама хотела зачерпнуть горсть монет, но Нари подхватила её под руку и увлекла вслед за мужчинами в другом направлении.
Туда, куда они шли, направлялась толпа людей, и Рия отчетливо понимала, что место будет еще более людным. Вот только им не удалось переступить порог в следующий зал – Рия тихим голосом попросила всех остановиться. Она резко оглянулась, схватилась за стену и стала медленно опускаться на пол, чувствуя, как удушливая волна подступает к ней, оголяя жуткое ощущение ночных кошмаров. Закрыв глаза, Рия сконцентрировалась на том, что ощущала тяжелое чужое присутствие в каком-то полусне. Нечто, больше похожее на бред, чем на видение. Но теперь она точно знала, что А-Вут находился здесь сейчас, либо в прошлом, а возможно, появится здесь в будущем. Мало что понимая, она осознавала, что таким образом все это время через сны ее мозг приоткрывал путь к подсознанию.
Суван обратился к Нари на тайском и быстро присел рядом с бледной девушкой. Нари обеспокоенно бросилась к Рие, Тассна стоял позади и не сводил с нее глаз.
– Пойдемте отсюда, а то мы начинаем привлекать слишком много внимания, – сказал молчавший все это время Суван и стал любезно просить туристов расступиться. Нари и Тассна помогли Рие подняться и под неумолкающий звон монет вывели ее прочь.
∞
За тройкой монахов тайно следили из-за колонн. Они наконец-то вошли в зал вместе с девушкой: тощая, ничем не примечательная глупая европейка. Говорят, осознающим Чакры Земли полагается дар. Какая несправедливость! Вселенная так бессмысленно раздает свои дары неумехам, что становится тошно. А ему приходилось доказывать много лет, что он способен, что он достоин, что он по праву может владеть. Он уничтожит их всех: каждого, кто ищет и хочет пройти этот путь. Его путь!
Он внимательно наблюдал за ней: девушка шла мимо длинной вереницы горшков, время от времени останавливаясь и восхищенно рассматривая зал. Слишком легкое, пугливое, совершенно неразумное создание, думал наблюдающий. Тем временем высокая европейка быстрым шагом направилась за монахами и, внезапно обернувшись, посмотрела прямо на него. Они чувствовали друг друга, он уже давно это понял, а она все еще не догадалась. Глупая, это она-то избрана?!
Девушка стекла на пол, словно тонкая струйка дождя по оконному стеклу.
«Он здесь!» – произнесла девушка, держась обеими руками за голову. Больше ничего и не нужно было добавлять, монахи поспешили вывести её поскорее из храма.
«Спасибо, что огласила моё прибытие, милая девочка. Скоро встретимся», – прошептал по-тайски мужчина, кривя губы в ухмылке, и поспешил прочь из зала, скрываясь за спинами туристов, которые равнодушно обходили сидящую на полу бледную девушку, мешающую им бросать монеты в поисках счастья.
Глава 20
Суван решил, что всем следовало бы остаться переночевать на территории монастыря. Так как Ват Пхо славился открытыми курсами массажа, то и жилье при храме тоже нашлось. Что именно рассказал Суван местным монахам, Рия не знала, но он с легкостью убедил их, что им нужно переночевать здесь. Её сердце стучало в ритме ливня в разгар сезона дождей, а мысли сверкали молниями, рассекая голову пронзительной болью.
Её оставили в одной комнате с Нари. Тайка уже давно заснула. Комнату заполняло размеренное дыхание. Только сама Рия не сомкнула глаз с того самого момента, как ночь вошла в ворота Ват Пхо. Она не смотрела на часы и не понимала, как долго пролежала в темноте. Прошедший день казался чем-то далеким и выцветшим.
Рия осторожно привстала, надеясь не разбудить Нари, и, схватив сложенные поблизости джинсы, футболку и цветочное ожерелье Випассны, направилась к выходу из комнаты. Она натянула одежду, стараясь не шуметь, намотала ожерелье на руку и, открыв дверь, нырнула в темноту коридора.
Подсознательно Рия угадывала причину своей бессонницы, понимала, что кошмары, преследовавшие ее, были такими реальными вдали от храма. А сейчас, в самом сердце Ват Пхо, её тело задыхалось от силы надвигающихся эмоций. Девушка надела кеды и как можно тише, на цыпочках, прошла к выходу. Наконец, ступив на улицу, Рия прислонилась к двери и закрыла глаза. Суван учил её называть подобные минуты медитацией. Он так и говорил, что медитация – это не час, проведенный в позе лотоса, а скорее минуты, в которые мы осознаем себя, чувствуем, дышим, не думаем. В тот самый миг мир Рии распадался на сотни крошечных атомов: горящее под рубашкой тело от странного волнения, запах апельсиновых палочек, который смешивался с благовониями и увядающим ароматом разбросанных лепестков, падающие на виски волосы, легкое покалывание в пальцах и ни одной мысли.
Девушка открыла глаза и пошла вперед. Её беспокоило именно это ощущение откровенного равнодушия Мира и отсутствие даже малейшей подсказки. Её интуиция была так же молчалива, как и неизменный сопровождающий Тассна. Тот даже вздыхал беззвучно. Книга – подарок Френка – тоже не спешила раздавать подсказки, страницы оставались пусты. Рия пыталась писать в ней под разными предлогами, после молитвы и дня, проведенного в Боте, после уроков с детьми и в полном отчаянии, но и она не отвечала взаимностью, оставляя девушке лишь бумагу с ее собственными надписями.
«Возможно, повезет обрести абсолютное счастье», – подумала Рия, намереваясь вновь пойти в комнату с горшками и монетами.
Она двинулась в храм, размышляя о том, какая уникальная возможность выпала только ей, – бросить монеты в полной тишине, без единого туриста. Так она шла, сама не понимая куда, раздумывая, что же ждет их завтра, пока не поняла, что оказалась возле входа в знаменитый зал. Даже зная, что ее никто не видит, девушка по привычке оставила кеды на пороге, оглянулась по сторонам и несмело вошла внутрь.
Сразу на входе её встретили огромный горшок, полный монет, и длинная линия пустых ваз, уходящих в темноту. Посчитать их в подобных условиях было сложно, потому Рия стала искать, нет ли в комнате свечи, чтобы хоть немного осветить комнату.
Неожиданный еле слышный скрип и легкий шорох шагов насторожил её. Рия испуганно обернулась, вглядываясь в темноту.
– Кто здесь?! – крикнула девушка, и ее голос разнесся по пустому залу громким эхом. – Кто здесь?! – повторила она, не дождавшись ответа.
– Это я, учитель Ри, – послышался тонкий детский голосок.
Рия тотчас же узнала акцент Випассны, его тоненький голосок. Но что же он делал в храме Бангкока ночью? Девушка немедленно направилась навстречу маленькому силуэту, видневшемуся впереди.
– Учитель, Ри, простите меня. Я так хотел поехать с вами, а Суван мне запретил!
– Випассна, ну как же ты попал сюда?! – Рия уже подошла к малышу в темноте и придвинулась к нему поближе. Несмотря на то, что он не должен был оказаться здесь, девушка очень обрадовалась, что это оказался Випассна, а не кто-нибудь другой.
– Я забрался за вами в автобус и спрятался на пустых задних сиденьях. Меня никто не заметил, а потом, когда вы вышли, я побежал следом. Мы даже ехали в одном и том же автобусе в монастырь – я сзади, а вы спереди. Вы так много думали, что даже меня не заметили. Я был тише тигра, – гордо произнес малыш и довольно улыбнулся. – Только днем я потерялся и спрятался здесь.
– Что же мы будем с тобой делать, а? – спросила Рия, внимательно глядя на малыша. – Нужно поскорее предупредить Сувана и Нари, тебя наверняка давно ищут.
– Нет, они же рассердятся, – расстроенно произнес малыш, ковыряя ногой пол. Потом его глаза превратились в два сверкающих огонька, обозначающих, что Випассна уже что-то задумал. – А ты сначала поймай меня! – крикнул он и побежал по темному коридору вперед.
– Випассна! – прошипела Рия и поспешила следом за неугомонным ребенком, боясь, чтобы он не разбил чего-то ценного в храме.
Малыш носился из стороны в сторону и даже не думал останавливаться. Как ему удавалось видеть хоть что-то в потемках, оставалось для Рии загадкой. Она автоматически переставляла ноги, стараясь догнать мальчишку, но девушке явно не хватало встроенного компаса, потому что она то и дело врезалась в арки, стены или какие-то предметы. Благо, все в храме было огромным, а потому сбить что-либо представлялось невозможным. Рия стала замедлять бег от усталости, маленький монах бежал далеко впереди. Сделав над собой последнее усилие, Рия переставляла ноги все быстрее и быстрее. На полной скорости девушка выбежала из очередного зала. Ничего не видя в темноте, она споткнулась о выступающий порог. В комнату она уже не вбегала, а въезжала на полной скорости, успев больно стукнуться виском об огромный холодный камень.
На несколько секунд в глазахпотемнело, и Рие показалось, что сотни звезд осыпаются прямо перед ее глазами. Она потерла ушибленное место, продолжая лежать. На удивление, в комнате не слышалось ни звука, Випассна точно убежал куда-то далеко, оставив ее позади. Рия приподнялась на локтях и обнаружила, что в комнате горят свечи, наполняя огромный зал бледно – оранжевым светом. «Как странно, что монахи оставили гореть свечи ночью», – задумалась Рия и тут же отвлеклась, глянув, обо что же она ударилась. Картинка перед глазами все еще немного плыла, но все же Рие удалось рассмотреть камень, на котором виднелся замкнутый фрагмент, похожий на мандалу. Рия подвинулась ближе и широко раскрыла глаза в изумлении. Она просто не могла поверить тому, что видела. Ведь она смотрела на причудливый узор из своего сна!
Девушка отошла на несколько шагов назад и лихорадочно схватила ближайшую свечу, которую она тут же поднесла к основанию камня. Круги расходились от маленькой точки все выше и выше, Рия поднимала свечу, понимая, что им все нет конца. Когда она все-таки определила высоту валуна, то поняла, что с ним рядом находится еще один такой же. Действительно, оба камня сливались воедино, образуя стеллу, покрытую множеством рисунков. Поверх больших камней, соприкасаясь друг с другом, находились десять камней меньшего размера, также покрытых расходящимися от центра к краям овалами.
Обойдя неизвестные камни слева и вытянув руку, Рия подсветила себе свечой, – две длинных золотых трубы, похожих на крупные лежащие колонны, присоединялись к этим камням. Освещала себе путь, она не спеша продвигалась вперед, считая шаги, чтобы отвлечься от темноты. «Сорок четыре, сорок пять», – считала про себя Рия, пока… «Бог мой!» – вскрикнула она, и пламя свечи задрожало, грозя погаснуть. Рия стояла перед огромной перевернутой головой Будды, потому что статуя не сидела, как обычно её доводилось видеть, а лежала. Обернувшись, Рия поняла, что горизонтально лежавшие колонны длиной как минимум в сорок метров являются не чем иным, как ногами отдыхающей статуи, а два огромных валуна с десятью камнями сверху – его стопами. Конечно же, она видела лишь незначительный фрагмент стопы Будды в своем сне. Куда уж ей было догадаться, что именно следует искать!
Нари же только сегодня говорила об этом зале с ней, провались все пропадом! Но им так и не удалось дойти до зала, так как ей пришлось поскорее выбираться из туристического ада со звенящими монетами. Хотя перед тем, как войти в храм, монашка рассказывала о существовании бесконечного зала со статуей лежащего Будды. Рия попробовала завести об этом разговор и с Суваном, но тот не ответил и ускорил шаг. Его лицо выражало беспокойство, монах явно не желал разговаривать в тот момент, потому Рия решила расспросить обо всем Нари. Женщины шли немного позади, и тайка неспешно рассказывала Рие о некоторых особенностях известного зала.
– Знаешь, Рия, это одна из самых известных статуй Будды в мире, – повествовала Нари с явными нотками гордости в голосе. – Скульптор изобразил гигантского Будду в лежачем положении, чтобы символизировать его отход в нирвану. По большому счету, эта статуя изображает Будду в его восемьдесят лет, когда он в полном спокойствии ожидает прихода смерти. Но эта переливающаяся золотом фигура невероятна, ее длина достигает сорока шести метров, а ширина – почти пятнадцати.
Вспомнив слова Нари, Рия осмотрела просторный зал, переводя взгляд с необыкновенной красоты пола на стены, потолок, огромную золотую голову Будды. Хотелось рассмотреть в деталях каждую часть этой комнаты. Но Рия чувствовала, что этот поход и не пах экскурсией. Её наставники наверняка вскоре обнаружат её пропажу, будут волноваться и обыскивать весь монастырь.
Рия развернулась и решительной походкой пошла вдоль сорока шести метровой статуи, заглянула в глаза мирно лежащему Будде и двинулась дальше, стараясь рассмотреть по пути руки статуи, её кисти, длинные ноги, стопы. Она вновь остановилась у самых стоп Будды, с интересом рассматривая пальцы на ногах. Она развернулась в другую сторону так, что её взор падал на лежащего во всю длину Будду: его золотая голова вдали, руки, длинные ноги и совсем близко к ним сложенные одна на другую стопы. Рия стала медленно опускаться на пол, чувствуя, как удушливая волна подступает к ней, оголяя ощущение жутких ночных кошмаров.
Голос Нари напоминал ей: «Очень интересны подушечки пальцев на ногах лежащего Будды. На них с поразительной точностью изображены сто восемь узоров. Существует древнейшая легенда, что именно благодаря этим узорам монахи и определяют очередного Будду, пришедшего в наш мир».
Куда уж ей до Будды! Рия разочарованно вздохнула: Вселенной пришлось ткнуть ее носом в стопу статуи, чтобы Рия наконец-то поняла сообщение, которое ей прислали. Неудивительно, что имя «Випассна» расшифровывается как прозрение, если бы не он…
«Випассна!» – имя пронеслось в мыслях девушки и слетело с губ. Нужно найти мальчишку, пока он совсем не заблудился или не разбил себе голову. Решительно двинувшись на поиски выхода, Рия услышала тяжелые, прерывистые шаги вдалеке.
Озноб пробежал по её телу. Она отбежала вглубь комнаты ближе к стене и нашла место под арками, с которого открывался отличный обзор. Быстро опустившись на пол, Рия испуганно задула свечу и обняла колени, прислушиваясь, кто еще кроме нее решил нанести ночной визит в Ват Пхо. Випассна не ходил подобным образом, он бегал, едва касаясь земли. Но, в таком случае, кто же еще мог оказаться в Храме ночью? Сердцебиение учащалось лишь от одной мысли о том, что она могла оказаться здесь не одна.
За дверью послышался звон монет, Рия четко представляла руку, зачерпнувшую мелочь. Вновь послышались шаги, человек медленно продвигался по коридору вдоль горшков, бросая монеты одну за другой. В тихом здании храма каждый удар металла, достигшего дна, казался раскатом грома. Рия втягивала голову в плечи после каждого «дзынь». Новый шаг – «дзынь». Девушка представляла, как человек вот-вот зайдет в зал, где она прячется. Звон монет раздавался все ближе и ближе, разрываясь оглушительным эхом. На секунду шаги затихли, Рия замерла, прислушиваясь. Из-за двери донеслась ругань на тайском, взрослый мужской голос, Рия не понимала ни слова, но была совершенно уверена, что у него закончились монеты, а значит, абсолютное счастье ему пока не светило.
Она сидела на полу, вглядываясь в темноту большого зала. Ощущения не обманули её – через минуту девушка услышала шаги. Внезапно дверь в комнату приоткрылась, и вошел мужчина облаченный лишь в свет факелов. Мужчина оказался тайцем среднего роста. Хорошо сложен, двигался быстро, явно спешил. Его короткие брюки и открытая рубашка темного цвета скрывали его движения в темноте. Его тело, крепкое и подтянутое, рассекало тьму быстрыми, нервными, выверенными движениями. Он тащил что-то за собой, мешок или огромный сверток, но свет не доставал до другой стороны зала, и представлялось невозможным рассмотреть какие бы то ни было детали. Мужчина положил мешок на пол, и Рие на мгновение показалось, что тот шевелится. Она испуганно перевела взгляд на незнакомца, который уверенно шел к голове лежащего Будды, надменно рассматривая его каменное лицо. Затем он подошел к рукам статуи, здесь азиат осмотрелся по сторонам и преодолев очередное расстояние, оказался у двух валунов, находящихся в центре комнаты.
Рия перестала дышать, кровь прилила к вискам. Девушка поняла, что вновь переживает свое сновидение, только на этот раз все происходит наяву.
Мужчина двигался в темноте. Из-за недостатка света трудно было рассмотреть его, но Рие показались знакомыми его острые черты, жесткий взгляд, напряженно дрожащие губы.
Словно по заранее подготовленному плану он подошел ближе к стопам Будды с причудливыми перламутровыми рисунками и стал трогать их. Он бормотал фразы на тайском, ощупывая поверхность статуи сантиметр за сантиметром – сверху, сбоку, снизу. Его пальцы суетливо бегали то вверх, то вниз, но уже в следующее мгновение мужчина в черном замер, нащупав углубление под одной из стоп. Его пальцы потянули предмет на себя. Наконец, к его удивлению, раздался щелчок, и таец вытащил скрытый от глаз ящик. Тот послушно выдвинулся и оказался в руках мужчины. Внутри скрывался сверток.
Больше всего на свете Рие не хотелось бы, чтобы найденный сверток оказался в руках у этого человека. Она винила себя за то, что это видение не пришло к ней раньше, что она не сообщила никому о своей ночной вылазке, о том, что она знала, где находился смертельный Атлас. А ведь именно сейчас она, как последняя трусиха, наблюдала за тем, как неизвестный сумасшедший держал в руках убийственную карту, и не знала, что же делать.
Таец резким движением сорвал веревку, удерживающую бумагу, которая тут же развернулась в его руках, обнажая своё содержимое. Он запрокинул голову и торжествующе засмеялся, пока Рия сжималась в комочек, стараясь не подпускать глубже уже давно текущий по венам страх. Свет от находящейся рядом свечи осветил его фигуру, едва он отступил в сторону. Девушка ошеломленно выдохнула, увидев его лицо. Она узнала его, она наконец-то узнала его. Какая глупая! в очередной раз смотрела и не видела! Это же тот самый таец, который нагло рассматривал ее сквозь витрину кафе. «Да пропади все пропадом!» – говорила сама себе Рия, понимая, что уже тогда увидела небольшой треугольный ожог на руке А-Вута, которую он прижал к стеклу. «Слепая, слепая и глупая!» – молча ругала себя Рия, с силой сжимая кулаки.
За его спиной послышался скрип, он резко повернул голову в сторону Рии. И хотя девушка понимала, что ее скрывает густая тьма, ей стало не по себе, потому что этот жесткий взгляд впивался прямо в нее, точно выхватывая ее силуэт из темноты. Мужчина пристально глядел во тьму. Она импульсивно выскочила из своего убежища, не раздумывая, схватила ближайшую горящую свечу и швырнула ею в азиата. Его рубаха запылала, мужчина уронил сверток и принялся бороться с загоревшейся одеждой. Рия быстро подхватила карту и устремилась прочь из зала, зная, что таец скоро побежит за ней. Ей нужно было где-то спрятаться. Она слышала, что А-Вут преследовал ее. Сердце девушки учащенно билось, грозя разбиться на мелкие осколки. Темнота мешала, но Рия бежала вперед и не видела ничего, не понимая, где она, а где выход. Ей оставалось только затаиться. Девушка нырнула за возникшую перед ней колонну, сжала карту покрепче и затаила дыхание.
– Фаранг! {5} – кричал мужчина, и голос его приближался. – Фаранг! Где ты? Выходи, у меня есть подарок для тебя.
Рия не отвечала и стояла, не двигаясь, в страхе издать хоть малейший шум. Таец продолжал идти вперед, внимательно осматриваясь по сторонам. Девушка слышала по шагам, что с ним рядом шел кто-то еще.
– Со мной гость, – продолжал мужчина по-английски, продвигаясь вперед. – Не хочешь поприветствовать его?
Таец приближался, его тяжелое дыхание становилось отчетливее, еще шаг вперед – и в маленькую щель между арок девушка увидела, что мужчина крепко держит малыша, к горлу которого приставлен нож. «Випассна!» – готова была крикнуть Рия, но сдержалась, по лицу ее хлынули слезы. Девушка прикрыла глаза рукой и прижала карту ближе к телу, сердце билось в сумасшедшем ритме, падало вниз и будто разбивалось о ребра.
– Выходи, Фаранг. Ты же знаешь, на что я способен! – говорил таец, продвигаясь вперед по золотой галерее храма.
Девушка сжалась, в животе раздулся огромный плотный шар, мешая дыханию, все тело дрожало от страха. Она стояла, глотая слезы, боясь пошевелиться. Вот он и появился – тот самый страх за жизнь, который всегда сидел в ней. Только в этот раз – страх не только за свою собственную судьбу, но и за маленького мальчика, жизнь которого зависела от ножа, приставленного к его крошечному горлу. Рия опустила глаза и взглянула на свои руки, которые крепко сжимали карту жизни и смерти целого мира. Между арок виднелось решительное лицо А-Вута, державшего её маленькое Прозрение. «Один ребенок или целое человечество? Отдать еще одну жизнь, а затем возвести маленький домик для его призрака на входе в храм, – думала Рия и ненавидела сверток, который сжимали ее пальцы. – Сделать целое кладбище на входе в монастырь: Каравек, потом Випассна. А потом со слезами на глазах приносить им ведрами лепестки оранжевых цветов и свежие фрукты».
Наверное, следовало бы бежать в другом направлении, унося Атлас во имя спасения всех. Возможно, именно сейчас ей нужно сохранить эту карту, пропади она пропадом, а потом ежедневно молиться за душу очередного тайского ребёнка, ведь он исчезнет, как тысячи других никому не известных детей… Только вот она знала о нем все: какими озорными могут быть его глаза, как много он учится и как звонко смеется, когда шалит, с каким удовольствием он кладет ей маленькие, сложенные из бумаги цветы на стол, а потом убегает, чтоб его не заметили, и как бережет ее от призраков, не называя Рию по имени. Рия прикусила губу, боясь разрыдаться от сознания собственной ничтожности. Она одним движением смяла ненавистную карту, всматриваясь в жесткий профиль стоящего в двух шагах от неё А-Вута.
Похоже, её выбрали неправильно, потому что сейчас ей было глубоко плевать на все человечество, только потому, что перед её глазами плакал от страха маленький монашек, находясь на грани смерти. Браслет из цветков защекотал запястье девушки падающими на пол лепестками. Они заскользили по щиколотке на пол, напоминая, что все знаки приходят к нам вовремя. Решение принято. Рия задержалась еще несколько секунд, задумавшись, а затем импульсивно дернув рукой, смахнула опавшие цветы и вышла из-за колонны.
– Я здесь, – испуганно промолвила девушка, оповещая о своем появлении. Она вышла в тускло освещенную галерею, крепко сжимая свиток в кулаке. – Я согласна отдать тебе карту. Прошу тебя, – Рия всхлипнула, глотая слезы, – только отпусти ребенка.
Голос дрожал, она заплакала сильнее, увидев Випассна в крепких руках тайца.
А-Вут оглянулся. Он прошел далеко вперед, когда голос девушки настиг его: сильный, решительный. Она была не так уж и слаба, эта бесцветная европейка. Но в руках у него был ключик, открывающий все замки. Випассна стал всхлипывать громче, увидев Рию, но боялся даже пошевелиться, как и сама Рия, которая словно горела на медленном огне, наблюдая, как малыш беззвучно плачет от страха, скованный холодным лезвием.
– Випассна, все хорошо, малыш, – говорила Рия, стараясь успокоить ребенка, хотя ее срывающийся на плач голос вряд ли звучал убедительно. – Я заберу тебя, обещаю.
– Это решаю я! – и таец решительно нажал острием лезвия на шею ребенка, оставив там царапину. Рия увидела кровь и вскрикнула.
Человек перед ней не остановился бы ни перед чем на свете, лишенный разума, сочувствия, умения любить. Ситуация становилась непредсказуемой. Рассыпались последние крохи разума, которые Рия с таким усердием собирала. Она понимала, что должна увести с собой этого ребенка, иначе в её жизни больше никогда не будет света.
– Если ты, – все еще дрожащим голосом, но уже намного тверже произнесла Рия, – сдвинешь нож хоть на миллиметр, клянусь, что ты больше не увидишь её. – Она решительно развернула карту и охватила её с двух сторон.
– Ты не посмеешь! – прошипел таец, ринувшись к девушке, но, вспомнив, что держит ребенка, остановился. – В ней смерть и спасение всего человечества.
Рия надменно улыбнулась, понимая, что совершенно случайно нащупала слабое место мерзавца – его одержимость. Он не знал покоя, потому что жадно хотел власти. Его пожирали языки пламени, каждый день рассказывая ему, что он просто ничтожество. Только с этой картой все в его судьбе изменится, принеся ему всеобщий человеческий страх. Девушка понимала, что жизнь маленького мальчика ничего не стоила для А-Вута, а вот кусок бумаги, что она держала в руках, значил для него все.
«Игра в кривое зеркало», – пронеслось в голове у Рии, и она слегка надорвала лист.
– Не смей! – крикнул таец, и его голос разлетелся ужасающим эхом по храмовой галерее.
– И без неё жили, – и Рия разорвала карту, показывая две половинки, которые болтались в её руках.
– Глупый Фаранг! – вскрикнул А-Вут, не веря в подобное надругательство.
– Мне не нужна эта карта. Она нужна только тебе. Я клянусь, что порву её на мелкие кусочки, если ты тронешь его еще раз! – Рия сложила две половинки друг на друга, показывая, что готова разорвать их вновь.
Мужчина отодвинул нож от горла Випассна, по-прежнему крепко держа рукой плечо мальчика. Теперь он был готов на все, ярость затмила ему глаза. Но отчетливый запах страха… Рия чувствовала его отчаянье: вновь потерять то, что он искал все эти долгие годы. Смертельная карта давно поглотила всю его жизнь, только он это вряд ли понимал.
А-Вут медленно двинулся навстречу Рие. Девушка на мгновение зашла в тень от колонн и, воспользовавшись моментом, свернула карту в тонкую трубочку, укладывая её обратно в предназначенный ей цилиндр. Возвращая пергамент в первоначальное положение, Рия наспех обмотала крышку веревкой, зафиксировала её тугим узлом, и медленно пошла навстречу тайцу. Его лицо дергалось от ярости, на лбу пульсировали вены. Только теперь Рия рассмотрела его как следует и поняла, почему она сразу не узнала А-Вута. Он сбрил волосы и брови, чтобы казаться монахом. Мужчина крепко сжимал маленького Випассна и не сводил с Рии глаз, теперь их разделяло всего несколько шагов.
– Бросай карту, тогда я отпущу ребенка!
– Сначала отбрось нож! – Рия не доверяла тайцу, понимая, что тот был настолько силен физически, что мог запросто свернуть шею Випассна в любую секунду.
Но А-Вут послушался, отбросив оружие в сторону. Рия услышала звук ударившегося о пол металла.
– Дай ему отойти хотя бы на два шага от тебя, – взволнованно произнесла Рия, понимая, что сейчас что угодно может пойти не так, – тогда я брошу карту.
А-Вут ослабил свою мертвую хватку и прошептал что-то малышу по-тайски с явной угрозой. Випассна медленно отошел на несколько шагов. Еще шаг, еще… Рия паниковала, кровь пульсировала в висках, поднимая давление. Сердце готово было вылететь наружу, так неистово оно стучало в груди. «Не пропустить бы момент, иначе… Давай, малыш, еще шаг, – выжидала Рия, замерев от страха, но внимательно наблюдая за все увеличивающимся расстоянием между А-Вутом и мальчиком, – еще шаг, Випассна… всего один…» Малыш наконец-то оказался достаточно далеко от тайца.
– Забери свою чертову карту!!! – крикнула Рия, бросая цилиндр вперед, намного левее от тайца, в противоположную сторону от Випассна.
Спонтанный план сработал, и мужчина, позабыв о мальчике, бросился ловить летящий в его сторону свиток. Малыш оказался ему больше не нужен.
– Беги, Випассна! Беги сюда, малыш!!! – крикнула изо всех сил Рия.
И как только маленькая мальчишеская рука оказалась в ладони девушки, она помчалась как можно быстрее по коридору в поисках выхода. Она и не подозревала, что умеет так быстро бегать. Удивительно, но Випассна поспевал за ней, хотя даже если бы и не мог, Рия несла бы его на руках. Столько неимоверной силы она почувствовала в своем теле! А-Вут уже давно мчался в противоположном направлении, унося с собой добытую карту смерти.
– Нам сюда! – кричал Випассна, показывая Рие нужные повороты и быстро перебирая ногами. Он кричал еще что-то на тайском, Рия не понимала, но следовала за малышом.
– Я помню, где выход, я знаю, – кричал он на бегу.
– Рия! – услышала девушка голос Нари. – Рия!
– Мы здесь, Нари! Мы здесь! – продолжала бежать Рия, в боку кололо, дыхание сбилось, пятки больно ударялись об пол. Но, не отпуская ни на секунду ладонь Випассны, Рия бежала на голос монахини.
Двери и коридоры все не заканчивались, а картинка мелькала так быстро, что Рия не отдавала себе отчет, сколько комнат они пробежали, сколько секунд, минут или часов длится эта бешеная гонка. Випассна бежал все быстрее, не позволяя Рие отставать. Удивительный ребенок! Ни истерики, ни крика, ни мольбы о помощи! Рия мчалась, следуя за мальчишеской фигурой. Рия вцепилась взглядом в его спину, прикрытую оранжевой тканью, и мысленно молилась, благодаря небесные силы, что они остались в живых. Что он остался в живых…
За очередным поворотом их встретила Нари.
– Суван, мы нашли их! – громко крикнула тайка, срывая голос, и ударилась в слезы. Уже через секунду в зал вбежали запыхавшиеся Суван и Тассна, искавшие пропавшую парочку в смежных залах. Оказавшись в комнате, они безмолвно осмотрели Рию и малыша несколько секунд, убедились, что оба здоровы, и устало улыбнулись.
– Мы благодарны Вселенной, что вы живы, – произнес Суван и опустил голову.
Девушке показалось, что таким измученным она еще никогда его не видела. Она взглянула на Нари, которая тихо всхлипывала в стороне.
– Я… тоже…
– Мы сбились с ног… Прости, что нас не было рядом.
Рия не могла говорить, стараясь восстановить дыхание. Она держалась за бок, который измучила колющая боль, и лишь иногда кивала, давая понять, что она слушает.
– Как ты, Рия? – спросил Суван и отвел взгляд, понимая, каким глупым оказался вопрос. От волнения он совершенно не знал, что говорить.
– Я – жива, – стараясь дышать ровнее, произнесла Рия, сползая по стене на пол и обхватив колени руками. – Пожалуй, пока этого должно быть достаточно.
Суван подсел к девушке поближе и произнес:
– Нас разбудили ночью звонком и рассказали об исчезновении Випассна из храма, – постарался объяснить он. – Рия, мы бросились в твою комнату, чтоб сообщить тебе, спросить вашего совета. Когда мы пришли, Нари уже искала тебя, но вас и след простыл…
Монах не старался обвинить в чем-то Рию, а скорее пытался попросить прощение за то, что его не оказалось рядом. Обнимая маленького Випассна, не останавливаясь, плакала Нари, ощупывая его руки и ноги, шею, осматривая царапины, проверяя, нет ли сильных ушибов и переломов. Монахиня, то и дело кланяясь, нашептывая молитву. Слезы текли по её щекам, но это были слезы облегчения.
– Только вот обнаружили еще одну пропажу сегодня ночью, – произнес Суван. – Из монастыря Ват Пхо пропал монах. Я и не сразу понял, что он и есть А-Вут, что он последовал за тобой… Как же я слеп… Как же бестолково слеп!!!
– Наронг, – улыбнувшись, произнесла Рия, лишь подтверждая слова Сувана. – Преданный служитель этого храма, – иронично добавила девушка, вспоминая слова учителя.
– Поверить не могу, что подверг тебя опасности, – признался старший монах. – Он не просто расспрашивал о тебе, я сам многое рассказал ему, Рия. Прости меня.
– Ты ни в чем не виноват.
– Я очень виноват перед тобой…
– Мама мне всегда говорила, что лучше поверить и разочароваться, чем не довериться из-за страха честному человеку.
Бессменно молчаливый Тассна кивнул и причмокнул губами, вкушая едва сказанную мудрость.
– А знаешь, что самое ужасное во всем этом?
– Нет, скажи мне.
– Что я жал руку убийце, – и он крепко зажмурил глаза.
– Ты не один, Суван, – Рия повернулась в сторону старшего монаха, желая обнять его, но вовремя вспомнив о запрете прикосновений, опустила руки. – Я же встречалась с А-Вутом. Притом не один раз, но так и не узнала его.
– Даже животное на четырех ногах спотыкается, Рия… Ты говоришь о своих снах? – непонимающе спросил Суван.
– В своих снах – да, лишь его силуэт.
– Тогда ты не могла знать.
– Это не все. Однажды я уехала в Бангкок писать отчет в редакцию. Сквозь стекло кафе на меня уставился проходивший мимо таец. Я помню его, словно видела вчера, эти коротко остриженные темные волосы, ожесточенный взгляд, сходящиеся к переносице брови. Я не знала его, но чуяла, как его ненависть колючей проволокой обвивает все мое тело. Он сверлил мои зрачки, и я чувствовала его так же, как, я уверена, и он ощущал меня. Видела его запястье, но не придала значения треугольному шраму, выглядывавшему из рукава его темной рубахи. Он нашел меня много раньше, чем ты ему обо мне рассказал. Поверь, это не твоя вина.
– Ты не могла знать, ты тогда не могла знать…
– Даже когда я увидела его в храме, он уже сбрил волосы и брови, чтобы стать похожим на монаха. Я не узнала его и тогда, хотя мне показалось странным то, что он споткнулся о ступеньку. Те, кто живут в храме много лет, должны знать каждую дорожку на своей территории, – закончила девушка и провела рукой в сантиметре от плеча главного монаха, мысленно кладя ему руку на плечо в знак утешения.
– Спасибо, Рия. Как видишь, ты себя недооцениваешь. Твоя интуиция работает на опережение. Ты старалась намекнуть, что «Наронг» выглядит подозрительно нервным для обычного монаха, но мы тебя не услышали, – и Суван замолчал, виновато отводя взгляд. Позади них с ноги на ногу переминался молчаливый Тассна, кивая в сторону Рии. Суван тут же очнулся и вновь спросил: «Скажи мне только, карта у него?».
– Я отдала ему Атлас, прости, – и Рия стыдливо отвела глаза, взглянув на малыша, что болтал о чем-то по-тайски с Нари. И, глядя на него, Рия понимала, что сделала бы так снова, и снова, и снова…
– Нам нужно забрать её, – решительно произнес Суван и бросился к двери.
Рия понимала, что может остановить его лишь одним предложением, ведь ей было известно капельку больше, чем остальным. И рассказывать всего она пока не собиралась, стратегически утаивая информацию. Последние события научили ее тому, что всему своё время. Сувану во что бы то ни стало нужно было догнать убийцу любимой женщины и взглянуть ему в глаза, и не Рии было решать, останавливать его или нет. Она позволила Сувану выйти, затем молча поднялась и побрела за ним, понимая, что сможет оказать решающее влияние на все происходящее в дальнейшем. Решение лежало у нее в кармане.
Дверь распахнулась, лицо овеял ночной воздух. Во дворе суетливо бегали другие монахи. Новости разлетелись по территории монастыря.
– Нари, позаботься о ребенке, – сказал старший монах женщине. – Тассна, нам нужно найти, куда скрылся А-Вут.
– Я с вами, – бросилась за ними следом Рия.
– Ты и так слишком много сделала, – и старший монах жестом показал, что девушке стоит остаться.
– Я же чувствую его, ты что, забыл? Я должна идти с вами. Тассна положил руку на плечо Сувана и кивнул головой, показывая, что Рия права, и им еще пригодится её помощь.
– Ладно, – согласился старший монах. – На этот раз ты ведь будешь не одна, а с нами. Только очень тебя прошу, – и он остановился, подбирая слова, – не ищи опасностей сама.
– Договорились, – произнесла девушка, спеша показать мужчинам, в каком направлении скрылся А-Вут.
Суван и Тассна быстро шли вперед. Она подумала, что ходить за спинами этих двоих уже начало входить в привычку, и усмехнулась.
Троица выбежала за ворота храма и оглянулась по сторонам: пустые улицы ночного Бангкока, кое-где шли туристы, слепили фары проезжающих машин. Найти А-Вута не представлялось возможным. Тассна показал рукой на стоящих поблизости таксистов. Понятно, что храм Ват Пхо оставался жемчужиной Бангкока даже ночью, а потому здесь назначали встречи, сюда приезжали, чтобы взглянуть на него ночью, отсюда уезжали, и, конечно, таксисты даже ночью не упускали возможности заработать. Все поняли ход мыслей монаха и побежали к ближайшему такси.
В машине дремал, слушая радио с закрытыми глазами, Водитель-таец. Суван настойчиво постучал в боковое окно. Водитель тут же проснулся и радостно улыбнулся, и надеясь на прибыль, поспешил опустить стекло. Суван и Тассна поприветствовали мужчину, а затем старший монах задал несколько вопросов на тайском. Рия нервничала, оттого что не понимала ничего из сказанного, но по реакции Сувана видела, что ответы таксиста его не удовлетворили, а значит, тот ничего не знал.
– Благодарим вас за помощь, – сказал старший монах и отошел от такси с хмурым видом.
Тассна безмолвно достал сигареты, предлагая одну своему другу.
– Ему ничего неизвестно? – уточнила Рия, надеясь хоть на какую-то подсказку.
– Нет, – извиняющимся тоном произнес Суван. – Я описал А-Вута так, как описывала ты: темная рубашка, брюки, телосложение, рост, возможно, в руках тубус. Но он не видел никого похожего выходящим из храма. Хотя клянется, что последние два часа простоял здесь, ведь у него не было работы.
Тем временем к водителю подошли два туриста и стали торговаться, стараясь хоть немного сбить цену. Они хорошенько погуляли и немало выпили, едва ворочая языком они говорили на ломаном английском. На одном из них была оранжевая футболка, и он уверял, что познает богатую культуру Таиланда, а потому заслуживает скидки. Рия наблюдала за двумя мужчинами, невольно слушая их разговор. Тассна осматривался по сторонам, надеясь найти какую-то подсказку, Суван о чем-то думал. Туристы уже садились в такси и закрывали дверь, сделка состоялась.
– Он не был одет в черное, – словно очнувшись ото сна, обратилась девушка к мужчинам, которые переглянулись, явно не понимая, о чем это она. – Он был одет как монах, в оранжевую тивару.
Суван и Тассна выбросили сигареты и помчались за отъезжающим такси.
– Стой! – кричала Рия и неслась за машиной со всех ног. – Стой, пожалуйста!
Таксист подъехал к обочине и остановился. Окно сзади приоткрылось, и оттуда выглянули двое туристов, заинтересованно рассматривая Рию.
– Спокойно! Она с нами, мальчики, – сказал по-английски Суван и приоткрыл переднюю дверь, заглядывая внутрь. Он снова спросил что-то у водителя и, поблагодарив его, захлопнул дверь.
– Ну что?! – спросила Рия, тяжело дыша после бега.
– Он сказал, что видел монаха. Тот посмотрел в небо, шепча что-то. Водитель был уверен, что молитву. А затем пошел к соседнему такси.
– Так куда же он поехал? – нетерпеливо перебила зеленоглазая девушка.
– Он услышал лишь слово «рынок». Тассна разочарованно тряс головой.
Рия взглянула на него, прекрасно понимая причину: в Бангкоке было с десяток рынков, в разных уголках города, не зная, на который ехать, они попросту теряют время. А-Вут мастерски скрылся, и возможности найти его просто не было.
– Посмотрел на небо, посмотрел на небо, – бормотал Суван.
Тассна, все это время молчаливо следовавший за ними, словно бы подслушав ход мыслей своего друга, схватил того за руку и развернул в направлении Луны.
На небе Бангкока надкушенной долькой висел белый месяц, повисший на звездах, словно на крючке. Все трое смотрели на небо в ту сторону, куда указывал взглядом Тассна.
– Я точно знаю, куда он поехал, – сказал Суван и убежал ловить такси.
Фаранг {5} – с тайского, «белый человек».
Глава 21
Дорога стелилась под колесами такси ровным полотном. Автомобиль ехал быстро, обгоняя попадавшиеся на пути машины. Ночь готовилась передать полномочия утру и медленно переодевалась из иссиня-черного в серый цвет. Рия лишь на секунду закрыла глаза и представила, как когда-то по дорогам передвигались только тук-туки и богато украшенные колесницы. По этим же улицам ступали босые ноги монахов. Их миндалевидные глаза видели прежний Бангкок, отражая его особенности своим взглядом. Возможно, все выглядело совершенно иначе, а быть может, и так же, как сейчас. Люди верили в карму еще сильнее, в Будду еще крепче, в монашеское служение – безгранично.
Рия вновь открыла глаза, чтобы посмотреть на тусклую луну на светлеющем небе и осторожно спросить монаха, сидящего впереди:
– Суван, ты же говорил мне, что в Бангкоке много рынков. Откуда ты тогда знаешь, что нам нужно на плавучий рынок Tha Kha?
– Вначале я был уверен, что А-Вут поедет на рынок, где много туристов, – начал объяснять Суван, глядя в зеркало заднего вида на Рию. – Но я быстро понял, что недооценил его, он точно выбрал рынок лишь для местных. Искать тайца в толпе туристов представлялось бы сложным, как вы говорите: «Искать иголку в стоге сена», – и он улыбнулся, явно довольный собой и знанием подобных тонкостей языка. – Но искать тайского монаха среди других тайцев и множества таких же монахов представляется мне еще более сложным.
– Искать соломинку среди соломы, – подвела итог девушка и сверкнула зелеными глазами. – Это единственный рынок для тайцев, Суван?
– Нет, – сказал он, улыбнувшись, и перевел глаза на своего товарища, сидещего рядом с Рией сзади. – Если бы не Тассна, я бы ни за что не догадался. В Бангкоке есть один особый рынок для местных, попасть туда туристу непросто, не только потому, что тебя могут не пустить, а еще и потому, что следует знать расписание.
– Расписание, – равнодушно повторила последнее слово Рия, мало понимая, почему оба монаха загадочно улыбаются.
– Лунное расписание, Рия. Этот рынок работает исключительно по лунному календарю. Когда таксист сказал мне, что монах, вышедший из монастыря, долго смотрел на небо, я подумал, что подобный негодяй не может молиться. А вот определять фазу Луны вполне даже в состоянии.
– Сверьтесь со звездами, чтобы попасть на рынок, – подвела итог Рия, глядя в окно на убегающую дорогу. – Вы не перестаете удивлять меня, Шерлок.
Её глаза медленно закрывались под тяжестью сна, и уже через несколько мгновений она унеслась далеко-далеко. Было тепло снаружи и немного прохладно изнутри, и что-то тонкое и легкое щекотало запястья. Дул теплый ветер, влетая сквозь приоткрытое окно, и Рия улыбалась, оттого что наконец-то стало спокойно. Спокойствие проходило по ее внутренним ощущениям, унося горечь и переживания, и сделалось тихо-тихо, только изредка внутри неё женский голос шептал: «Не верь глазам, не верь глазам, не верь».
Дверь хлопнула, впустив в машину гул рынка. Они приехали. Девушка выпрыгнула из машины и побежала вслед за Суваном. Монах расплатился с таксистом на бегу, явно оставив больше, чем полагалось. Часы показывали 6:15 утра, по словам Сувана, рынок открывался ровно в шесть, и ни минутой раньше. Могли ли они упустить А-Вута? Безусловно, могли. Но была большая вероятность, что они все еще могут его найти.
Два монаха и девушка-европейка вбежали на рынок. Они вертели головами в поисках чего-то, Суван предложил Тассна разделиться и побежать вниз в поисках А-Вута. Оставлять Рию на всеобщем обозрении ему не хотелось: зеленоглазая брюнетка привлекала слишком много внимания.
– Рия, – обратился к девушке Суван, – спускайся с нами и следи за рынком. Возможно, тебе удастся заметить что-то.
Девушка послушно сбежала по ступенькам и принялась всматриваться в переполненный людьми рынок. Торговцы спускали лодки в мутную коричневую воду, гребя веслами и унося с собой разрезанные фрукты, свежие овощи и рыбу. От сумасшествия запахов кружилась голова, в которой и без того была полная неразбериха. Люди все прибывали: местные жители и монахи. Оранжевых пятнышек в толпе становилось все больше и больше, оттого было еще сложнее следить за Суваном и Тассна. Рия окончательно потеряла их в толпе.
Она медленно двинулась вдоль деревянного помоста, пробираясь поближе к воде. Девушка искала Сувана и Тассна, внимательно рассматривая проплывающие мимо лодки. В одной из них, обшарпанной и старенькой, сидел мужчина в традиционной остроконечной шляпе из соломы, а в ногах его валялись десятки кокосов и неспелых бананов. Рия присела, из интереса заглянув мужчине под шляпу. По его загорелому лицу пробежали лучики морщинок, расходясь от улыбающихся глаз. Мужчина поглядывал на Рию с достоинством, как минимум Венецианского гондольера. Рия подумала, что еще немного, и он разорвет на груди рубашку, под которой окажется полосатая, обтягивающая футболка, и таец с идеальным итальянским произношением запоет арию «Nessun dorma» из оперы Пуччини. Но нет, таец продолжал улыбаться во весь рот и предлагал свои фрукты, как сокровища Алладина. Рия разочарованно вздохнула, это был не А-Вут.
Множество лодочников проплывали мимо, надеясь всучить хоть что-нибудь одиноко слоняющейся европейке. «Свеженький турист» – думали тайцы и, словно мотыльки на свет, летели туда, куда подходила Рия.
Девушка с особым интересом разглядывала проплывающие мимо челноки. Вновь проплыл очередной улыбчивый таец и попытался продать Рие что-то из своих кастрюль. Но тащить с собой в самолет кастрюлю Рия даже не думала, представляя себе диалог:
– Доченька, что же ты привезла мне из Тайланда.
– Ах, маленький сувенир. Пятилитровую кастрюльку, мама.
«Нет, спасибо», – вежливо отказалась девушка, провожая торговца взглядом.
Вслед за ним медленно плыла лодочка, которой управляла пожилая тайка. Она то и дело убирала руку с весла, чтобы поправить либо шляпу, либо слетающие с переносицы очки. С лица женщины не сходила улыбка, и многие из проплывающих торговцев приветствовали ее. Однотонная ярко-розовая рубашка торговки так и притягивала к себе внимание. Женщина красовалась прекрасным фламинго на фоне мутной коричневой реки. Но дело было не только в миловидности и необыкновенной аккуратности этой женщины, ее челнок напоминал скорее прекрасный маленький корабль, чем торговую лодочку. С носа лодки свисали длинные цветочные гирлянды, и она, полная всевозможных фруктов – больших, ярких, спелых, едва плыла под тяжестью груза. Фруктов нагрузили так много, что казалось, будто какой-то манго вот-вот упадет прямо в реку, скатившись по макушке фруктовой горки.
Рия присела, показывая женщине, что заинтересовалась её товаром. Тайка радостно погребла в сторону девушки, глядя на нее своими миндалевидными глазами и отодвигая соломенную шляпу немного назад.
– Один манго, пожалуйста, – произнесла Рия, показывая жестом «один», чтобы тайке было понятнее.
– Окей, – с улыбкой ответила женщина. – Выбирай!
Рия потянулась к лодке и схватила лежащий сверху манго, показывающий ей свой оранжево-красный бочок, и тут же отдала женщине деньги. Торговка поблагодарила её и поплыла вперёд. Однако, когда Рия повертела плод в руке, то обнаружила, что обратная сторона более твердая.
– Он неспелый! – крикнула Рия по-английски уплывающей женщине.
Торговка обернулась и показала что-то жестом. Она зафиксировала весло и привстала в слегка раскачивающейся лодке, подойдя к фруктам, осторожно просунула руку в пирамидку ароматных манго и выудила очередной фрукт. Повертев манго в руках и удостоверившись, что на этот раз фрукт – именно то, что нужно, тайка встала. Лодка качалась, но женщина спокойно развернулась в сторону Рии, ни на секунду не теряя равновесия. Она улыбнулась и бросила стоящей на помосте девушке яркий спелый фрукт. Рия сделала шаг вперед и поймала желто-красный манго, летевший в её сторону. Как только фрукт приземлился в ладони девушки, коснувшись их своей кожицей, по рукам Рии пробежал полк тонких иголок, пронзительно жалящих ладони, она сжала кулаки от странной боли. Плод манго упал на деревянный настил, расплющив один бок.
– Не поймала! – крикнула женщина и засмеялась, продолжая махать рукой в знак прощания.
«В том-то и дело, что поймала», – произнесла вслух девушка, не понимая, что происходит. Сбоку к ней со всех ног неслись Тассна и Суван.
– Рия, он здесь, – подтвердил подозрения девушки Суван. – Торговцы видели, как он входил.
– И куда же он исчез?!
– Его видели у торговых лодок. Он так долго топтался возле них, но мы не знаем, куда он скрылся.
– Значит, он все же здесь…
– Рия, – вновь окликнул её старший монах, заметив, что девушка странно себя ведет, – Рия, ты слушаешь?
– Да, – помотала головой девушка, стараясь прийти в себя, – давайте спросим еще кого-нибудь.
Двое монахов уже развернулись в поисках ближайшего торговца, когда девушка вновь бросила взгляд на расплющенный плод манго у своих ног.
– Суван!!! – неистово закричала Рия вслед монаху. – Клянусь тайской фантой, что я знаю, где он!
Суван бежал в сторону торговцев, еще не успевших спустить лодки на воду, Рия быстро перебирала ногами, направляясь за монахами. Ей понадобилось всего несколько минут, чтобы объяснить, что произошло. Вначале девушка лишь на мгновение подумала, что А-Вут переоделся в тайку, но Рия смотрела ей в лицо, это было невозможно. А вот интуиция пока еще ее не подводила: она уже испытывала подобное колкое ощущение, когда коснулась А-Вута однажды в Бангкоке. Это ощущение ни с чем не спутать. Рия была уверена – он находился в этой лодке.
Договорившись с торговцем о прокате лодке, Тассна стаскивал ее в воду. Рия осторожно шагнула через борт вместе с Суваном, указывая мужчинам направление. Все разобрали весла и принялись неистово грести. Тем временем девушка искала женщину, стараясь найти среди других торговцев приметный цвет рубашки. Они искали ее среди множества других челноков.
Прошел час с того времени, как они приехали на рынок. Становилось жарче, торговцев – больше, как и лодок, плывущих в разных направлениях и преграждающих им путь. Тассне, который сидел впереди, приходилось очень активно лавировать, чтобы увернуться от назойливых и спешащих торговцев. Наконец впереди в одной из лодок мелькнула розовая рубашка торговки.
Тассна и Сувангребли все сильнее и сильнее, вплотную приближаясь к суденышку.
– Вы одна торгуете? – спросил Суван по-тайски, как только их лодка поравнялась с лодкой женщины.
Женщина удивленно взглянула на монаха, задающего вопрос, затем на второго монаха, который молчаливо взирал на нее, и на девушку, что была с ними. Европейка показывала жестом «тихо» и начала пробираться к её лодке.
– Да, я одна, – испуганно ответила женщина, глядя на девушку, которая уже перепрыгивала из своей лодки в лодку торговки. Челнок стало шатать. – Что тебе нужно?! Почему ты в моей лодке?! – испуганно спросила женщина, повышая тон и едва не переходя на крик.
Но Рии не нашла времени ответить, так как фруктовая горка зашевелилась, показывая лицо тайца. Он быстро выбрался из-под слоя тяжелых плодов, фрукты посыпались в воду. Рия и владелица лодки, потеряв равновесие оказались в воде. Торговка вынырнула и закричала. Она не могла плыть, – сильно ушибла руку, и паникуя, просила о помощи. Рия плыла к тайке, надеясь помочь. Монахи направляли лодку в сторону женщин. Рия поддерживала женщину снизу, а Тассна старался как можно осторожнее поднять её в лодку. Как только тайка оказалась в лодке, Рия подтянулась на руках и перевалилась через борт.
– Он уходит! – закричал Суван, глядя на А-Вута, который тем временем, подхватил весло и стал грести изо всех сил.
Монахи ухватились за весла и устремились за уплывающей лодкой. Они находились вчетвером в деревянном судне против одного тайца, быстро уходящего в пустой лодке. Челноков вокруг становилось намного больше, они появлялись, как рыбки, плывущие к брошенным крошкам хлеба, вертелись на месте, задерживали движение. Приходилось все чаще менять направление, то и дело, обходя нагруженные лодки, то справа, то слева. Торговка фруктами стонала и плакала от боли. Рия понимала, что сильный удар пришелся на левую руку женщины.
Суван делал вид, что ничего не слышит, не прекращая греблю, стараясь догнать А-Вута, но расстояние между лодками заметно увеличивалось. Суван продолжал яростно грести. Рие казалось, что если бы весло сейчас переломилось, он бы продолжил черпать воду руками. Тут ей стало не по себе. В его спокойных, мудрых глазах впервые за то недолгое время, что Рия была с ним знакома, отчетливо читалась одержимость.
Монах втащил весло в лодку и неожиданно прыгнул за борт. Ему ни за что не догнать его, думала Рия, глядя на мелькающие руки Сувана. Она пожалела своего друга, который пылал гневом или, быть может, чувством мести, забыв обо всем на свете. И уж точно не спасение всего человечества двигало им, пока он рассекал мутную воду, стараясь догнать уходящую лодку.
Девушка покачала головой, понимая, что не может позволить Сувану тонуть в этом состоянии, а тот не просто тонул – он сознательно шел на дно. Рия могла бы попытаться предотвратить происходящее, только понимала, что всему происходящему суждено было состояться. Каждому человеку следует сполна пережить свои эмоции, иначе он рискует захлебнуться в приливах своих чувств. Суван потерял свою любовь, не просто потерял, – она погибла, обменяв свою жизнь на его. Он чуть было не потерял и Рию, и жизнь маленького Випассны – вот что он испытывал сейчас, утопая в собственном бессилии.
Рия смотрела ему вслед, надеясь, что Суван опомнится, остановится и повернет обратно. Но она точно знала, что он не прекратит плыть, позволяя ядовитой злости подбираться все ближе и ближе к его надколотому сердцу. Она всегда искренне восхищалась Суваном, и даже в этот самый момент, когда ярость двигала каждым его мускулом, девушка не преисполнилась презрением, а лишь еще больше прониклась теплотой к Сувану, потому что эта непреодолимая злость лишь очередной раз подчеркивала его человечность…
Впервые за долгое время ему не нужна была послушница, ученица или последовательница старшего монаха – ему просто нужен был друг. Хотя он сам об этом не догадывался и даже не просил о помощи.
– Оставь его, Суван! – крикнула Рия, подходя к носу лодки. – У него нет ничего, кроме этой карты!
Суван продолжал плыть и, казалось, даже прибавил скорость, делая вид, что не слышит.
– Тебе есть куда возвращаться! Остановись, прошу тебя! – кричала Рия, срываясь на хрип и глядя вслед монаху, который плыл с такой невероятной скоростью, что казалось, будто он вот-вот разрежет воду на куски.
– Суван, у него нет никого! А у тебя есть мы, и Нари, и храмовые дети… И твой монастырь… Суван, пожалуйста…
Монах перестал плыть, но не оборачивался, все еще глядя на уплывающую вдаль лодку. А-Вут улыбнулся, понимая, что за ним уже не угнаться, и, явно почувствовав себя в безопасности, показал плотно закупоренный цилиндр, подняв тот в воздух. Затем он быстро развернулся и продолжил работать веслом, увеличивая расстояние между челноками.
Суван решил возвращаться обратно. Пока плыл, он не поднял глаз даже на секунду, а достигнув лодки, молча перевалился через борт, проигнорировав протянутую руку Тассна. Тяжело дыша, он поднялся на ноги, молча взял весло и вместе с Тассна стал разворачивать лодку, чтобы доставить пострадавшую женщину в больницу.
Рия вернулась на место, не произнеся ни слова и заняв маленький пятачок рядом с тайкой, шепча, что они скоро будут дома. Слова сейчас были лишними, как и взгляды. Но она лишь на секунду обернулась, чтоб взглянуть на Сувана, который поправлял свою мокрую тивару и безучастно смотрел на исчезающую из виду лодку, управляемую тайцем, облаченным в такое же кирпично-оранжевое одеяние монаха. «Очередная игра в кривое зеркало», – размышляла Рия.
С каждой секундой челнок все бледнел и бледнел, скрываясь за горизонтом и увозя с собой заветный цилиндр. ∞
– Мне очень жаль, Суван, – искренне произнесла Нари, глядя на отсутствующее выражение лица старшего монаха. Он был похож на привидение в бледно-оранжевой тунике: поникший взгляд, бледная кожа. Смотрел под ноги и никак не мог себе простить. Он явно винил одного себя. Лишь слепой бы не заметил, как сильно он страдает. Рия переминалась с ноги на ногу все в том же коридоре храма Ват Пху, ведущем к лежащему Будде, куда они вернулись после погони.
– С торговкой фруктов все будет в порядке. Звонили из больницы: у нее перелом руки, но она быстро поправится, – вновь заговорила Нари, надеясь добавить хоть немного оптимизма в ситуацию. – Випассна тоже уже пришел в себя и отбил ухо одной из статуй храма рогаткой, – объявила она голосом ведущей новостей криминальной хроники. Рия хмыкнула и молча переглянулась с Тассна, они вдвоем тихонько захихикали, радуясь тому, что все возвращается на свои места.
– Я должен был, – бормотал Суван, сидя на полу. – Я же мог его остановить, его нужно просто уничтожить, а я… я оказался бессилен…
– Просто насилие – не твой стиль, – произнесла Рия, прерывая бормотание Сувана и отплачивая старшему монаху его же монетой. – К тому же, все не так уж и плохо.
– Рия, это он увез с собой карту! Что может оказаться хуже?
– Мне нужно признаться вам кое в чем и заранее попросить прощения…
– Тебе не за что просить прощение. Я не виню тебя, что ты отдала её, но ты хоть представляешь, что может сделать такое мощное знание в руках подобного человека?! – и Суван наконец-то поднял глаза, с горечью глядя на девушку. Его глаза казались чужими: расстроенными, опустошенными, без намека на надежду.
– Я не думаю, что он захочет воспользоваться тойкартой, которую он получил, – интригующе произнесла девушка и виновато прикусила губу.
– Что ты имеешь в виду, Рия? – спросила совершенно озадаченная Нари, не понимая, чему радуется девушка, когда видимого повода совсем не находилось.
Тогда Рия осторожно выудила из заднего кармана мокрых джинсов небольшой кусок плотной бумаги и, подойдя ближе к Тассна, вложила лист ему в руку. Тассна молча развернул пожелтевший кусочек с оторванными краями, пробежал по нему глазами и искренне рассмеялся. Затем подошел к Нари, и все повторилось еще раз. Нари также взглянула на странное послание и искренне рассмеялась, вопросительно глядя на Рию. Тассна забрал клочок бумаги и присел рядом с Суваном, передавая листок. Суван медленно развернул его и замер, глядя на страницу: края были надорванными, темные чернила поплыли после купания вместе с Рией в рыночной воде, добраться до истины представлялось сложным, но все же многие рисунки и надписи слабо угадывались.
– Глазам своим не верю, – произнес мужчина и поднял взгляд на остальные три пары глаз, следящих за ним.
– Как ты это сделала? – поинтересовалась Нари.
– Когда я увидела маленького Випассна в руках у мерзавца, мне и пришел в голову этот план. Я не знала, сработает ли, но поняла, что А-Вут не потерпит моего вандализма над Атласом, и чтобы убедиться в этом, я разорвала карту на две половинки. Только после этого он согласился на обмен.
– Рия, как же ты сохранила часть Атласа? – изумленно задала вопрос Нари.
– Когда я шла навстречу А-Вуту, чтобы обменять Випассна на карту, я шла по темному коридору из арок. Представлялось невозможным рассмотреть, чем каждый из нас занимался, было слишком темно, – и девушка подмигнула Нари, – тогда я и решилась.
– Ты успела спрятать одну часть Атласа? – спросил Суван.
– К сожалению, лишь одну, – призналась Рия. – Я же не могла отдать ему совершенно пустой сверток. Мне нужно было потянуть время, и я очень надеялась, что он настолько одержим и самоуверен, что даже не подумает открыть тубус, чтобы убедиться в том, что в нем что-то есть или чего-то не хватает.
– Так и получилось, Рия, – кивнула Нари. – А-Вут очень самоуверен, настроенный на свою победу, его мысли слишком занимал план побега. Так сильно, что он даже не подумал взглянуть на содержимое тубуса, который ты ему передала.
Суван еще раз опустил глаза на темный лист плотной бумаги, который лежал в его ладонях. Часть атласа, изображавшая половину человеческого тела с обозначенными черными пунктами смерти, мокрыми краями касалась рук монаха. Правильнее будет сказать – ранее обозначенными черными точками, потому что сейчас карта напоминала лишь черно-красное месиво чернил и потеков.
– Я случайно перепутала части карты, – наигранно грустным голосом произнесла Рия, – и отдала ему ту половину, в которой обозначены центры спасения человека. Думаю, он оценит предоставленную возможность, а скорее всего, даже обрадуется, узнав, какое сокровище находится в его руках, – произнесла девушка, сверкнув зелеными глазами.
– Ты не устаешь меня удивлять, Рия, – произнес Суван. – Я даже представить не могу его лицо в тот момент, когда он развернет карту и обнаружит всего одну часть. Должен признаться, отдать А-Вуту карту спасения человечества было достаточно ироничным, как для него, так и для нас.
– Что я могу добавить, – пожала плечами Рия. – Мы уничтожили Смерть, а он уж точно с таким же удовольствием уничтожит Жизнь. Прежде мы как-то жили без этой карты! Значит, она нам и вовсе не нужна.
– Зачем же ты позволила мне бежать за ним, Рия? – грустно произнес монах, понимая весь идиотизм сложившейся ситуации.
– Ты должен был прожить свои эмоции, Суван. Я хотела позволить тебе взглянуть на этого человека ближе и понять, что он недостоин ни твоей ненависти, ни твоей злости, ни твоей мести…
Суван понимающе кивнул, едва приподняв уголки губ. Рия и подошла ко входу в комнату, где стоял небольшой горшок с монетами.
– Всё никак не получалось сделать это, хотя уже давно хотелось, – произнесла девушка, вроде бы ни к кому не обращаясь, и захватила пригоршню монет из первого горшка.
Монеты касались ее кожи холодными рёбрами, а Рия медленно шла вдоль ряда горшков, поочередно оставляя монеты в их широких горловинах. «Дзынь» – и монета ударялась, исчезая в пропасти горшка, а Рия переходила к следующему. «Дзынь» – и очередная монета оставалась на дне. Её ноги бесшумно ступали по мраморному полу, шаг за шагом Рия опустошала ладонь. Впереди оставалось лишь несколько горшков.
«Совсем немного – и вечное счастье нам гарантировано», – подумала Рия и вновь опустила монету.
Очередная монета выпала из ладони и звонко ударилась о дно последнего горшка. Рия гордо стояла в конце линии. Горшков больше не осталось, вот только в её ладони все еще лежала одна крошечная серебряная монетка.
– Не хватило лишь одного горшка для полного счастья, – разочарованно произнесла зеленоглазая брюнетка и посмотрела на серебряный кружочек, лежащий на ей ладони. – А я уже почти поверила, что всемогущая. Какая пощечина от действительности!
Девушка сжала пальцы, обнимая монету и пряча ее в карман все еще мокрых джинсов.
Глава 22
Возможно, все произошедшие события никогда не случались, и вполне вероятно, что время промчалось, словно скоростной поезд, оставив лишь безжалостный ветер и свист в ушах, а всего остального словно бы никогда и не случалось.
Рия стояла в своей маленькой комнате и рассматривала расстеленную на полу циновку, светлые стены, кучи записок и бумаг на столе. Она подошла к своему рабочему месту и стала медленно вкладывать записки в папку, понимая, что следует забрать с собой все, как будто она никогда не жила в этом монастыре и не встречала рассветы в этой комнате. Почти собранный чемодан валялся в углу, напоминая своей расстегнутой молнией, что еще не всё упаковано.
За окном послышался детский смех, и девушка подбежала ближе, с интересом рассматривая, что же происходит во дворе. Вдали мелькала белая тивара маленькой девочки, она бежала по дороге, то и дело подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, и повторяла: «Рия, Рия, Ри». Девочка приближалась, и Рия тотчас узнала малышку Денг, которая приклеилась к Рией с самого первого её дня в монастыре. Крошка подбежала прямо под окно комнаты и, задрав голову, произнесла:
– Рия, привет.
– Привет, Денг, – улыбнулась Рия, свесившись через подоконник и глядя сверху вниз на девочку.
– Суван попросил тебя прийти.
– Сейчас?
– Да, прямо сейчас, – радостно подтвердила девочка, моргая длиннющими ресницами.
Пахло прощанием, и Рие это не нравилось. Она еще раз осмотрела комнату, взглянула на раскрывший рот чемодан и, решив оставить последний полежать еще немного в углу, схватила сумку и вышла на улицу.
– Я проведу тебя, Рия, – скорее попросила, чем предложила Денг, ожидающая снаружи.
– Отлично, тогда пойдем.
И стоило Рие лишь закончить это предложение, как девочка поскакала вперед по знакомой тропинке. Той самой, по которой Рие приходилось ходить каждый день на уроки к мальчишкам, а затем вновь возвращаться в свою комнату. Та самая дорога, проходя которую, удавалось хоть немного подумать и остаться с собой наедине. Дорога, соединявшая женскую и мужскую половины в нечто большое и целое, называвшееся «её монастырем». Она именно так о нем и думала, и только так и говорила: «Мой. Мой монастырь».
Рия подошла к огромным воротам, которые миновала Денг, и вошла во двор. Мысленно поприветствовала охранявшие храм статуи драконов, прошла мимо журчащих фонтанчиков с игривыми рыбками и еще раз подумала о волшебстве цветков Лотоса. А затем она вдруг остановилась, словно перед ней вырос огромный знак «Стоп». Перед ними стояла небольшая деревянная статуя девушки. Рия видела ее тысячи раз, но лишь сегодня смогла оценить, с какой невероятной любовью она выполнена: тонкое женское лицо с нежностью глядело в ладони. Когда Рия увидела скульптуру впервые, ей показалось, что статуя держит лотос в раскрытых ладонях, предлагая его каждому, но нет, теперь-то она точно видела, что девушка держала ладони полузакрытыми, бережно охраняя хрупкий цветок.
Рия присела перед статуей Каравек, насыпала лепестков к её ногам из стоящей рядом плоской бамбуковой тарелки, осторожно поправила цветы, зажгла благовония, затем бережно достала из сумки маленькую стеклянную бутылку Фанты и поставила рядом с другими подношениями.
– Нам нужно идти, Суван ждет, – напомнила маленькая Денг. Рия поблагодарила девочку и последовала за ней. Все вокруг выглядело хорошо знакомым – испробованным, исхоженным, увиденным. Все прекрасные здания, колокол, созывающий всех на завтрак, каменные тропы и мягкая зеленая трава.
– Что ж, мы пришли, – догадалась Рия, так как девочка остановилась и больше никуда не шла.
– Потом мы будем ждать тебя на большая площадь, – сказала Денг и резво побежала туда, где слышался неразборчивый гул храмовых детей.
«Ну, здравствуй», – прошептала Рия, глядя на белое здание с красной черепичной крышей, окруженное прекрасными колоннами.
Денг привела её к Боту. Рия, зная все правила, тут же сняла обувь, оставив её в стороне, и вошла. Она прошла по короткой галерее к залу, где её уже ждали сидевший в центре Суван и затаившийся в углу Тассна. Старший монах показал жестом, что Рия может присесть напротив него. Девушка поприветствовала обоих монахов, поклонилась статуе Будды и присела напротив Сувана.
– Ты прошла нелегкий путь, Рия, – начал Суван. – И мы бесконечно рады, что смогли познакомиться с тобой.
Маленький комок стоял в горле, скатываясь все ниже и ниже, прямо под ребра.
– Я тоже очень счастлива, что познакомилась с вами, – призналась девушка.
– Мы очень долго хранили то, что принадлежит именно тебе, – и Суван загадочно посмотрел на сидящего позади Рии Тассна.
Рия ничего не спрашивала, и совершенно не догадывалась, о чем говорил Суван. Она ничего не теряла и не отдавала на хранение. Все, что она привезла с собой, умещалось в маленьком чемодане, который ждал её в углу храмовой комнаты.
Суван также ничего не говорил. Он сунул руку в складку своей кирпично-оранжевой тивары и вынул платок. Ритуал передачи был хорошо знаком Рие: монах стелил платок, располагая предмет сверху, девушка забирала предмет, монах – свой платок. Яснее некуда.
Квадратный кусок ткани лег на пол, Суван разгладил складки руками и вновь нырнул рукой во внутренний карман своей тивары. Рия выжидающе смотрела на старшего монаха, сложив руки на коленях, не подозревая, что же он хочет ей отдать. И совершенно неожиданно Суван потянулся одной рукой, прикоснувшись к руке Рии, перевернув её кисть ладонью вверх. Рия в изумлении раскрыла рот, уставившись на монаха. Суван спокойно накрыл ладонь девушки своей рукой, в которой он прятал какой-то предмет. Лишь мгновение пальцы Сувана касались её запястья, и она смотрела в его темно-карие глаза ровно секунду. Затем таец сомкнул пальцы девушки, убрал свои руки и вновь сел так, словно ничего не произошло.
Рия держала небольшой предмет в сомкнутом кулаке, воровато осматриваясь по сторонам. Обернувшись назад, она нашла глазами Тассна, словно спрашивая взглядом: «Ты тоже это видел?»
Но Тассна, как всегда, невозмутимо и безмолвно улыбался в ответ.
– Он ведь не расскажет ничего? – шепотом спросила Рия у Сувана, переживая, что это краткое прикосновение может каким-то образом навредить старшему монаху. – Я же знаю, что он приставлен к тебе, чтоб следить за тобой.
– Он не расскажет, Рия. Тассна – немой.
– Немой?! – произнесла девушка, не веря своим ушам.
Тассна тихо смеялся в углу, явно довольный произведенным эффектом. Он смотрел на девушку добродушным взглядом, который говорил так много, как не смогли бы описать самые великие и талантливые писатели. Такого удивительно понятного и гармоничного в своем молчании человека Рие не приходилось встречать. Тассна, не произнося ни слова, говорил вместе с тобой, смеялся с тобой, сопереживал и, возможно, был самым понимающим человеком, которого Рия встретила в Таиланде.
«Глубину моря можно измерить, но душа человека бездонна», – думала Рия, глядя на смеющегося монаха.
– Десять языков не стоят одного глаза, а десять глаз – руки, способной пощупать. Не будешь смотреть, что там? – спросил монах, показывая на сжатый кулак девушки.
Рия раскрыла пальцы и поднесла руку ближе: на ее ладони лежал камень. Совершенно прозрачный, бесцветный камень.
– Почему ты решил, что он мой?
– Потому что много лет назад нам его подбросили вместе с запиской, которая гласила, что однажды придет девушка с лицом лани и сердцем тигра и наполнит этот камень.
Рия поблагодарила Сувана и положила странный кристалл себе в карман, не зная, что еще сказать. Все слова застряли в горле, виделись ей неподходящими и толкались, решая, какому из них вылететь первым. К счастью, позади послышались шаги, и в комнату осторожно заглянула Нари.
– Все ждут вас на площади, – сказала она и предложила покинуть Бот.
Мужчины-монахи вышли из здания первыми, за ними последовала Нари, понимая, что следует оставить Рие немного времени попрощаться. Девушка вышла на крыльцо и остановилась среди семи колонн. Прежде она чувствовала, что искала, где же её место среди этих семи начал, но сегодня и именно сейчас она знала, что все они – часть её, живут в ней, проходят сквозь неё. Земля, Небо, Солнце, Луна, Звезды, Отец и Мать – все являются неизменной частью её самой.
Рия с легкостью прошла к ступенькам и спустилась вниз, как будто ей никогда не приходилось падать, словно от пуль, на этом самом крыльце. Она надела обувь и последовала за Нари к большой площади, где её уже давно ждали.
– Нари, – позвала тайку Рия и ускорила шаг. – Я хотела бы у тебя спросить, как переводится имя Тассна?
– Его имя переводится «наблюдение», – тайка хитро прищурила свои темно-карие глазами. – Знаешь, Рия, слова могут нанести вред, молчание же – никогда.
Девушка шла рядом со своей наставницей, не проронив больше ни слова. Она обошла колокольню и направилась к центру площади. Едва войдя на площадь, голоса затихли, мальчишки перестали гонять мяч, женщины и монахи-мужчины также подтянулись к центру. Она наполнялась взглядами, сконцентрированными на ней. Она была спасительницей в глазах этих людей, которые отражали тихий шелест листьев, мудрость Таиланда, звонкие голоса храмовых детей, а теперь и ее. Теперь они отражали и её образ, и Рия видела себя в их глазах.
Один из учеников Рии подошел к ней и объяснил, что каждый из них приготовил для неё подарок на память, и все дети хотели бы поблагодарить за ее доброту и храбрость. Один из потрясающих обычаев в Тайланде защиты от злых духов и невзгод – браслеты. Тонкие плетеные браслеты надевали поочередно то на одну, то на другую руку, так как считалось, что положительная энергия входит через одно запястье, а выходит через второе. Для того, чтобы перекрыть ей выход, в противовес надевают браслет на другое запястье.
Рия увидела первый белый браслет в руках у мальчика и протянула правую руку вперед. Белая нить обняла её руку. Следом за первым мальчиком подошел другой храмовый ребенок и повязал браслет на левую руку. А затем снова, снова и снова. Дети подходили и тянулись к ней тонким строем, поочередно повязывая тонкие белые ниточки на запястья. Маленькая Денг, взрослые мальчики, взрослые девушки-монахини, женщины в белых тиварах, мужчины монахи, Нари, Тассна. Рия все благодарила и благодарила, браслетов становилось все больше, они поднимались от её запястий вверх на добрых десять сантиметров. Строй продолжал пополняться желающими, а Рия все скользила по лицам в поиске пары озорных детских глаз.
И вот в конце строя мальчишек наконец-то показалось улыбчивое лицо Випассна. Мальчик подбежал к Рие и достал не белый, а тонкий оранжевый браслет, сплетенный тугой, кривой косичкой. Он поклонился, взял руку девушки, а затем медленно и осторожно повязал ей его на руку, закрепив пятью узлами.
– Не буди духов на своем пути, учитель Ри, – произнес малыш и робко опустил голову. – Мой браслет будет охранять тебя. Не снимай его, пожалуйста, пока он не перетрется и не отпадет сам. – И мальчик задумчиво завязал последний шестой узелок на тонкой ниточке.
Рия присела, чтобы оказаться на одном уровне с Випассна и поблагодарила его за подарок. Он смущенно переминался с ноги на ногу, а затем протянул девушке крошечный, сложенный в несколько раз листочек. Рия развернула его и взглянула на круглый детский почерк, корявыми буквами было написано по-английски:
Я умею готовить.
Я умею играть в футбол.
Мой брат не умеет летать.
Он умеет говорить по-английски хорошо.
Я не могу забыть Рию.
Рия не может забыть меня.
Девушка положила записку себе в карман и без лишних поклонов и разрешений обняла малыша как можно крепче, роняя слезы на его маленькие плечи. Девушка всхлипывала и обнимала детскую спину. Тяжёлое ощущение прощания подошло вплотную к Рие, крепко сжимая сердце. Все смотрели в центр площади, где, обнимая маленького монашка, плакала, не сдерживаясь, длинноволосая девушка. Плакала, уже скучая по монастырю, Сувану, Нари и Тассна, по улыбкам храмовых детей и ежедневным проделкам Випассна, по тонкому голоску Денг, являвшейся к ней вместо будильника и прекрасным зданиям Таиланда. Впервые за эти месяцы её мысли наполняло немного сомнения, сумасшедшие цвета Бангкока, слезы разлуки, умиротворение и… И ни капли сожаления.
В ту же самую секунду теплая оранжевая волна пронеслась по ее телу, касаясь каждой клеточки. Сквозь нее пропускали теплый пар с запахом корицы и апельсинов. Маленький Випассна схватил её за руку, опасаясь, что Рия улетит, такой невесомой она показалась ему в тот момент.
Рия закрыла глаза и просто позволила неизвестному свету просочиться наружу, и когда это произошло, её наполнила невиданная легкость. Вокруг то и дело повторяли что-то мужские и женские голоса, пока она стояла с закрытыми глазами. Но Рия не слышала никого, ведь внутри неё, пробиваясь сквозь теплую оранжевую дымку, внутренний голос шептал: «Не плачь, путешествие закончено лишь тогда, когда сделан последний шаг».
Разные руки прикасались к Рие. Прикосновения маленьких ладошек и мягкие прикосновения женских рук. Вокруг нее сменялись голоса. А она всё стояла с закрытыми глазами и держала руку маленького «монашка», стараясь разложить все крошечные фрагменты звуков и запахов этого храма на воспоминания, записать их на пленку и спрятать по тайникам. Она прятала их так глубоко и надежно, чтобы однажды, ворчливой старушкой, найти эту самую покрытую мхом дверь, отодвинуть ржавую щеколду и вытащить наружу нетронутые временем лица детей, запах цветочных лепестков, цитрусовых благовоний, слова своих наставников и крошечную детскую ладонь, которая держала ее как никогда крепко.
Позади плечи девушки обняли женские руки. Даже не открывая глаз, Рия узнала Нари. Женщине тоже сложно давалось прощание, она вытерла рукой то и дело наворачивающиеся слезы и продолжала улыбаться.
– Ветер, пролетая, оставляет за собой разные страны, Рия. Но и через много лет там снова дует ветер, – прошептала тайка так тихо, что только длинноволосая европейка могла услышать.
Рия не прекращала плакать и боялась поднять веки, выступавшие преградой непрекращающимся слезам. Она просто молчала и мысленно считала секунды.
Раз – и Випассна уже взрослый парень с неотразимой улыбкой, по которому сходят с ума все девушки в университете.
Два – и Суван ведет лекцию в главном храме Бангкока.
Три – и Нари становится первой признанной женщиной-монахиней.
Четыре – и Рие не следует никуда уезжать.
Четыре, четыре, четыре… Пожалуйста, пусть еще хоть пару секунд будет четыре…
Глава 23
«Благодарим вас за то, что выбрали нашу компанию. До свидания», – произнесено фальшиво сладкий женский голос. Рия проснулась. Она спала так крепко, что пропустила даже посадку самолета. Все, что она помнила, – это яркие огни Бангкока и цветные крыши домов, а потом она заснула и проспала до самого окончания полета.
В аэропорту её обещали встретить. Рия всё же решилась включить телефон в последний день в Таиланде, и очень зря. Телефон разрывался от пропущенных звонков, сообщений и возмущения. Чтобы прослушать Машины голосовые сообщения, Рие пришлось отодвинуть трубку подальше от уха, иначе та рисковала разорвать барабанные перепонки фальцетом. Мамины сообщения были мягкими и поддерживающими, иногда попадались сообщения Френка. Он лишь спрашивал, как дела и все ли в порядке. Но что поражало, так это невероятное попадание его звонков в самые экстремальные дни, он звонил, когда Рие заколачивали окно в комнате, когда она падала от головной боли навзничь на крыльце Бота, когда она искала Атлас, когда произошло Осознание. На секунду девушке померещилось, что она – бабочка, попавшая в паутину. Френк и был тем самым пауком. Привлекательным пауком. Привлекательным пауком в спортивном костюме.
Рия отмахнулась от лишних мыслей, взяла чемодан и двинулась на выход.
– Стой, длинноногая негодяйка! – крикнул возмущенный женский голос.
Рия обернулась и увидела Машку. Ее светлые волосы немного отросли за эти три месяца и уже касались плеч, светло-карие глаза горели полным непониманием и никак не вязались с ее открытой, приветливой улыбкой, блондинка налетела на Рию и крепко обняла.
– С приездом, подруга. Где тебя носило? – засмеялась Маша и вопросительно наклонила голову.
– Ты обижаешься на меня, Маша? Прости меня, – искренне сказала Рия, извиняясь за три месяца молчания.
– Я понимаю и не понимаю, – призналась девушка.
– Только понятное по-настоящему непонятно, – произнесла Рия и оценила приподнятые брови подруги. – Тайская пословица.
– Угу, – произнесла Машка и цокнула языком. – Чему полезному они там тебя еще научили? Лучше бы мужика привезла.
– Там их было много. Могла бы и тебе одного прихватить, но ты не попросила.
– Не очень люблю заграничных женихов. Предпочитаю отечественного производителя.
Рия покачала головой и направилась за Машкой, которая уже тащила вперед чемодан и тараторила без устали:
– Ну вот, а я им говорю, что ты просто потрясающе пишешь, это будет не статья, а просто блеск. Нам просто нужно подождать тебя, ты скоро вернешься и отдашь нам все свои записи и фото. Мы их хорошенько переберем. А еще я говорила, что у тебя просто талант сходиться с людьми. Я – молодец? К тому же, упомянула, что все время к тебе какие-то мистические события и люди липнут. Ой! – вскрикнула Машка, наталкиваясь на внезапно входящего в зал аэропорта Френка.
Джинсовая рубашка обнимала его широкие плечи и отлично сочеталась с темными брюками, и, как впрочем, всегда стильными шоколадного цвета ботинками. Френк был просто на высоте. Как всегда блестяще появлялся, как и эффектно уходил. Его хотелось снимать в фильмах. Он однозначно получил бы ту самую роль, где главный герой распахивает дверь ударом плеча. Нет! Лучше с ноги, ничего не произносит и выносит на руках девушку без сознания.
Машка походила на ту самую героиню, которая вот-вот потеряет сознание. Мужчина спокойно улыбнулся обеим девушкам, лишь скользнул взглядом по Машке, а затем пристально посмотрел на Рию.
– Здравствуй, Маша, – поздоровался Френк, не отрывая взгляда от Рии и даже не глядя в сторону блондинки. Он взял чемодан и спокойно произнес:
– Спасибо тебе, что приехала, но, мне помнится, я говорил, что встречу Рию.
Рия не верила своим ушам. Что значило: «Я говорил»? Они что, разговаривали? Когда они разговаривали?
Опущенные глаза Маши выдавали её. Выглядело всё так, будто она снова ездила к Френку, а, возможно, и не один раз, и скорее всего не обошлось без скандала. Рия растерянно молчала, Френк стратегически молчал, Маша молчала, как пойманный на горячем преступник. Машка даже не шевелилась, разве что кусала губы.
– Позвони мне, пожалуйста, когда освободишься, – сказала блондинка, повернув голову и посмотрев на Рию.
Рия застыла, совершенно не понимая, что говорить, но ясно осознавая, что она стала свидетелем немой сцены между двумя людьми. Только вот она ощущала себя третьим лишним, и никто не спешил ей хоть что-либо объяснить.
Френк шел размеренным шагом, не интересуясь, что происходит за его спиной и невозмутимо тянул чемодан, Рия наспех прощалась с Машей, обняв подругу. Надеясь получить хоть какие-то объяснения, Рия предприняла несколько попыток задать вопросы, но блондинка предательски молчала и обещала разговор позже. Машка вновь взглянула в удаляющуюся спину Френка, который даже не собирался оборачиваться, она попрощалась с Рией, взяв с нее обещание, что та сразу же позвонит, как доберется домой.
Рия побежала на выход, спеша догнать уходящего мужчину и надеясь получить хоть какие-то объяснения от «Его облачности».
Френк забросил чемодан в багажник своей машины, а затем уверенно сел за руль. Рия запрыгнула на переднее сидение и еще раз посмотрела в окно, где в зале ожидания аэропорта глядела вслед машине и робко улыбалась её Машка.
– Что все это значит!? – сразу же приступила к допросу девушка, как только машина отъехала.
– Свет раскаленной лампы светит мне в лицо. Будешь пытать меня? – съехидничал Френк.
– Объясни мне хоть что-то!
– Ты раздражена, успокойся, пожалуйста.
– Френк, когда вы разговаривали?!
– Маша приходила, – сдержанно ответил он, – перед твоим приездом.
– Почему она приходила? Она переживала, что со мной нет связи? – догадалась Рия.
– Возможно.
«Возможно!» – думала про себя Рия. Что значит «Возможно»? Френк чувствовал намного больше, чем видели глаза Рии, – это стало ясно с их первой встречи. Но что он имел в виду?
Ее взбалмошная, гордая подруга, которой никто не мог угодить, которая никого не признавала и всех особей противоположного пола именовала «мужик» или «мужчинка», была сама не своя. За те пару минут, что Рия её видела, надменная блондинка переминалась с ноги на ногу, кусала губы, опускала глаза, закатывала истерику, вздыхала.
О, тайский дракон и призрачная Фанта! Она же влюблена в него! Её Маша в её Френка!
Рия беспокойно поднесла руку к губам, прикрыв рот, чтобы не ляпнуть чего лишнего. Но это было лишним, ведь в ту самую секунду Рия заметила, как Френк отводит взгляд.
– Ты же говорил мне, что не читаешь мысли, – напомнила Рия.
– Так и есть, – ответил Френк, как обычно недоговаривая.
– А что же тогда? Как тебе, черт возьми, удается опережать мои вопросы?
– Сейчас нам важнее ты, Рия. И твои ответы.
Общение с Френком никогда не давалось Рие легко, но зато оно всегда подчинялось четко обозначенным правилам. Он давал понять, когда можно ходить, и когда ход переходит к другому участнику. А его излюбленным оставался прием «Партия Окончена», который он вновь мастерски провернул.
Так они и ехали молча, пока машина не свернула на знакомую улицу с похожими друг на друга домами, где их ждал центр «ОБЛАКО». Френк и Рия вошли в длинный коридор, прошли вперед и вновь оказались в огромном светлом зале. Девушка осмотрелась и поняла, что на этот раз она чувствовала себя очень уютно здесь, как дома.
– Надеюсь, тапочки не будешь сюда нести, – отозвался на ход её мыслей Френк.
Рия нахмурила брови. Его точные попадания казались ей теперь весьма подозрительными.
– Как прошло на этот раз Осознание? – спросил мужчина.
– Откуда ты знаешь, что оно произошло?
– Невозможно не заметить твою затмевающую всё вокруг оранжевую ауру, – раскрыл карты Френк.
Рия совсем забыла, что ему было подвластно и это. Секундочку, если он видел её, он видел и Машу. Он же однажды сказал, что Машкин цвет – светло-зеленый. Светло-зеленый, осени её гром! Он знал… Какое-то сумасшествие! Он точно знал, что Машка была в него влюблена, и вёл себя, как последний негодяй.
Френк отвернулся и нахмурил брови.
– Так как, было больно? – вновь спросил он, глядя в противоположную от Рии сторону.
– Нет, – коротко ответила Рия. – Даже наоборот. Ощущение вселенской нежности, обнимающей мое тело.
– Так и есть, Рия. Знаешь, ведь оранжевая чакра о доброте, о чувствах, об эмоциональной индивидуальности, о желании. Я очень рад. Моя оранжевая чакра раскрывалась, пронзая тело жгучей болью.
– Ты что, тоже прошел подобный путь?! – не могла поверить своим ушам девушка.
– Да, – односложно ответил Френк и слегка улыбнулся. – А прошедших путь Вселенная одаривает. Какой дар ты получила, Рия?
Девушка прищурила глаза, стараясь понять, о чем толкует ее учитель. Его тон, всегда такой спокойный и ровный, сейчас подскакивал к концу фраз. Вспоминая о своем путешествии, Френк говорил дрожащим голосом, а это показывало, как много для него значил их разговор.
– Я получила это, – произнесла зеленоглазая и полезла в сумку, где в небольшом внутреннем кармашке лежал прозрачный камень, подаренный Суваном.
Но когда Рия достала камень на свет, то не могла поверить своим глазам. Прозрачный ранее кристалл стал насыщенного оранжевого цвета. Такого яркого и чистого, что Рия замерла, забыв о разговоре, рассматривая этот невероятный оттенок. Он гипнотизирует тебя так сильно, потому что в нем отражается часть тебя.
– Я совсем забыла… все, как впервые.
– Тогда ты помнишь, что делать, – сказал Френк, показывая Рии на небольшую статуэтку, занимающую стол в углу комнаты.
Рия подошла к фигурке обнаженной девушки и аккуратно вставила оранжевый камень в районе живота. Камень медленно провалился, поглощенный её мраморной плотью, и сквозь трещины в теле статуэтки просочился оранжевый свет. Рия и Френк прикрыли глаза рукой, так как сияние было слишком ярким и больно било по глазам. В одну секунду все прекратилось, так быстро, будто кто-то потушил небольшой костер, плеснув водой из ковшика.
– Спасибо, – сказал Френк, как только свет внутри статуи постепенно угас. – Только я имел в виду не этот дар.
– Что же ты тогда хотел услышать? – совсем уже не находя объяснений, спросила Рия.
– Твой особый дар, – намекнул Френк, предлагая Рие подумать.
Рия вопросительно склонила голову на бок, все еще раздумывая – говорить или нет. А вдруг Френку покажется странным её ответ? Хотя за последние месяцы девушка убедилась, что удивить Френка оказалось сложно. Ей пока не удалось.
– Мне снятся сны, – призналась Рия. – Очень странные. Предостерегающие, о будущем. Я начала видеть их только в Таиланде, прежде ничего подобного со мной не происходило.
– Человек в среднем проводит во сне 25 лет за всю свою жизнь, и ученые все еще не выяснили почему. Твои сны хотя бы имеют смысл. Двадцать пять лет, проведенные не зря, – саркастически высказался Френк и подошел к Рие поближе.
– Я хотела бы знать, разовое ли это явление? – спросила девушка и сделала незаметный шаг назад.
– Не думаю, – ответил мужчина, сделав вид, что не заметил движение Рии, лишь сунул руки в карманы. – Твой дар будет развиваться вместе с тобой ежедневно.
– Людмила тоже прошла подобный путь? – догадалась девушка. – Вот почему она читает мысли.
– Скорее видит образы, – уточнил мужчина.
Рия замолчала и посмотрела на своего учителя, не решаясь спросить, но любопытство все же взяло верх, и она задала вопрос:
– Френк, а у тебя какой дар?
– Я ожидал этот вопрос, – признался он. – Я считываю человеческие эмоции. Вначале я находил это невероятно сложным, но день за днем я тренировался и сумел научиться контролировать свое умение.
– Что ты хочешь сказать? Ты можешь выбирать, чьи эмоции считывать?
– Да, – кивнул мужчина. – Только, к сожалению, не могу закрыться от твоих. Мы связаны.
– Вот почему ты находишь меня в самые критические для меня моменты. Ты чувствуешь то…
– Что чувствуешь ты, – закончил за неё Френк. – И поверь мне, это совсем не просто.
– А что ждет меня в конце пути?
– Рия, откуда же мне знать. Я ни знаю будущего, я лишь вижу твои чувства. У каждого свой путь, а на то он и твой, чтоб ты его прошла.
∞
Френк тайком смотрел в окно, раздвинув пальцами жалюзи. По узкой, прямой улице среди многоэтажек шла молодая девушка. Она остановила такси, подтянув к водителю свой чемодан. Казалось бы, обычная симпатичная девушка, вот только каждое её движение сопровождало оранжевое полупрозрачное свечение, видимое лишь избранными.
Глава 24
Они полночи болтали на кухне, а когда совсем устали сидеть на стульях, перебрались в гостиную. Машка умостилась на подушках на полу, мама свернулась калачиком в кресле, а Рия все рассказывала и рассказывала о невероятных трех месяцах в Таиланде, описывала храмовых детей и монахов, их еду, обычаи и наряды, рассказывала о Нари и Суване, о безмолвном Тассна и «минутках тайского юмора». Они смеялись, когда слушали о проделках Випассна и рассматривали подаренный им браслет. Рия рассказывала о его семье, о том, что ему в этом году пора идти в школу, что его через месяц заберут из монастыря. Маша и Анастасия расспрашивали о Нари и расстраивались, когда Рия рассказывала об утраченной любви Сувана. Но самое удивительное, что все это казалосьРие таким далеким, произошедшим в другой жизни.
Журнал путешествий лежал на столе показывая кончики написанных на скорую руку листков, напоминая торчащим извещением, что редакция журнала получила копию для создания серии статей, которые родились у Рии за время жизни в Таиланде.
Анастасия ушла спать под утро, оставив подруг разговаривать в гостиной. Обеим девушкам хотелось многим поделиться друг с другом.
– Ну и три месяца, подруга. Это ж надо прожить так много событий за такое короткое время, – сказала Машка. – Я очень рада, что ты поехала в Тайланд, а еще больше рада, что ты вернулась… Немного другая. Пока не пойму, что именно изменилось. Вот смотрю на тебя, вроде бы ты, но какая-то обновленная версия.
Рия понимала, что она имела в виду, и действительно чувствовала себя обновленной, вот только сама не понимала, какие перемены произошли с ней за последнее время. Она решила не отвечать, к тому же у нее возникали все новые вопросы к своей подруге, на которые ей хотелось немедленно получить ответы.
– Маша, – начала Рия, когда дверь за Анастасией закрылась. – Тебе нравится Френк?
Машка не ответила, а впала в ступор, как сурикат, который чувствует приближающуюся опасность. Когда она поняла, что ее разоблачили, она уронила лицо в ладони и тихо заплакала. И это уж точно означало – «да», не оставалось и тени сомнений.
– Машка, ты что…? Маша. Я не могу тебе ничем помочь, потому что ничего о нем не знаю, – чистосердечно призналась Рия, подвигаясь ближе.
– Он даже на меня не смотрит, – продолжала реветь блондинка. – Ты видела, как он повел себя в аэропорту? Даже не глянул на меня.
– Глупости, Маша. Прекращай реветь.
– Ничего не гл-уу-поо-сти, – рыдала Машка, растягивая слова. – Это ты ему нравишься!
У Рии на секунду сжалось сердце, скорее от ревности, чем от любви. Она не любила Френка, так же, как и он не интересовался ею, хотя они были связаны – одной дорогой, одним секретом, одной нитью событий и чувств.
– Он точно не влюблен в меня, Маша. Придумаешь еще, – засмеялась Рия. – Он… как бы тебе это сказать…
– Скажи, как есть…
– Он – особенный.
– Не интересуется женщинами?! – Бедная я, бедная! – взвыла Машка по своей неразделенной любви.
– Нет, Машка. У него особый дар.
– Господи, Хоть бы он не читал мысли! – забеспокоилась блондинка, и Рие даже показалось, что подруга покраснела.
«Машка покраснела» – подумала Рия, окончательно убедившись, что подруга втрескалась под самую завязку.
– Какой позор! Хоть бы он меня не слышал! Он меня не слышал, он меня не слышал! Я же сильная, я ставила блок!
– Спокойно, женщина, без паники, – прервала Рия Машкину мантру. – Он считывает только эмоции.
– Чувства?
– Да, Маша. Он считывает человеческие чувства, и он прочитал тебя, я уверена. Прочитал и испугался, – и Рия вспомнила, как загадочно молчал Френк, когда она спросила о цвете ауры подруги.
Он видел Машку насквозь. «Она светло-зеленая», – ответил тогда Френк, точно чувствуя, как Машино сердце раскрывалось зеленым деревом Ботхи, когда он приближался.
– Что за несправедливость! – возмущалась Машка.
– В чем несправедливость-то?
– В чем? В том! Что сексуальную чакру открывала ты, а влюбилась я!
Девушки еще долго смеялись и делились сокровенным, а когда закончились все сплетни и разговоры, Рия потянулась за своей сумкой и достала небольшую книжицу в темной обложке.
– Мне кажется, она работает только рядом с тобой, – подметила Рия и раскрыла книжку. – Ты явно её вдохновляешь.
Маша почувствовала свою силу и значимость и придвинулась ближе к подруге. Рия выудила ручку из сумки, пролистала несколько страниц и, настроившись на открытия, легкой рукой написала: «Оранжевая чакра».
Сию же секунду тонкие завитки поползли по странице, нарисовав эскиз храма – её храма. Место, которое Рия узнала бы даже с закрытыми глазами, по соседней странице медленно поползли буквы слева направо, выводя чернилами:
Оранжевая чакра
Значение: Доброта
Расположение: Нижний пресс
Элемент: Вода
Психологическая функция: Желание
Результат: Привлекательность
Демон: Чувство вины
Планета: Луна
Слово: Я чувствую
Место: Таиланд
Девушки держали книгу в руках, наблюдая за метаморфозами на страницах. Рия не шевелилась, боясь спугнуть волшебство посещавшее страницы её книги, когда наступало время. Но и это чудо имело свойство заканчиваться. Завитки перестали бежать, едва дописав слово «Таиланд».
– Тоже мне инструкция, – фыркнула Машка. – Все тебе рассказывает, когда ты уже давно всё сама нашла.
– Так и есть, – согласилась Рия, – но зато мне многое становится понятным.
– Это что например?
– Например, почему я не могла раскрыть чакру раньше… Потому что испытывала чувство вины, что из-за меня события заставляют ждать себя слишком долго.
– А еще твои чувства обострялись при лунном свете, – добавила Машка. – Ты же сама говорила, что тебе предоставили номер с видом на Луну, – и девушки вновь засмеялись.
– Верно. Как и усиление моих предчувствий теперь тоже объяснимо.
– Рия… но твои сны. Это нечто очень загадочное.
– Машка, нам пора спать, – подвела итог девушка, зевая.
– Да уж, самое время. За окном как раз светает.
Поспав лишь пару часов, три женщины проснулись и отправились завтракать в кафе. Май подошел к концу вчера, и сегодня прохожих встречало теплое июньское утро. Наступила первая летняя суббота. Люди в центре бежали на прогулки и свидания, за покупками и в поисках скидок, ласково журчали фонтаны, щебетали птицы. Кафе распахивали двери, из которых неслись звуки музыки, пахло утренней выпечкой и крепким кофе. Только три женщины шли не спеша, прогуливаясь по центру.
– Рия, сегодня же первый день лета. А значит, вышел номер с твоей статьей, – напомнила Машка.
Анастасия тут же нашла ближайший уличный газетный прилавок. Женщины ускорили шаг и направились по направлению к цели. Продавец доставал журналы и газеты, перекладывая какие-то номера поближе, а другие подальше, и был так занят делом, что обернулся только тогда, когда Машка подбежала к нему вплотную.
– Здравствуйте, мы ищем новый номер журнала «Книга Мира», – обратилась она к продавцу, улыбаясь во весь рот и игриво моргая длинными ресницами.
– Весь тираж за это утро разобрали. Буду снова заказывать, – радостно ответил мужчина. – Говорят, редакция не поскупилась и послала одну журналистку пожить три месяца с монахами. Я даже интервью редакции по телевизору смотрел. Слышал, эта журналистка сбрила брови, ничего не ела и каждый день молилась.
С каждым словом продавца Машка и Анастасия внимательно рассматривали Рию, проверяя, на месте ли брови, не пропали ли килограммы и не «намолило» ли мозолей на коленях их сокровище. Убедившись, что все на месте, женщины продолжили слушать, давясь от смеха.
– Простите, а когда купили последний номер? – уточнила Анастасия.
– Да вот, с минуту назад. Во-о-он та женщина, – и продавец указал на уходящую даму с покупками в одной руке и журналом в другой.
Маше не нужно было повторять дважды. Ее дух соперничества уже рвал крышу и переставлял ноги. Девушка ускорила шаг, стараясь догнать дамочку в желтом костюме. Та неторопливо шла, выделяясь среди толпы тощих прогуливающихся девчонок, как подсолнух среди высушенных васильков.
– Извините! Простите, пожалуйста! – кричала Машка, обращаясь к «желтому костюму. – Вы не могли бы перепродать мне ваш номер журнала? – спросила Машка, указывая на торчащий сверток.
Женщина была явно из времен «совка», да еще из породы тех, кто любил достать что-то «по блату», или последнее, или то, чего на полках больше нет, чтоб стала завидовать соседка Надька.
– Это мой журнал! Раньше приходить нужно было, – ядовито ответила дама. – Заплачу в два раза больше, – процедила сквозь зубы Машка и попробовала потянуть на себя журнал.
– Ни в коем случае! – отвергла предложение дама и хищно сверкнула глазами.
– В че-ты-ре раза больше, – произнесла по слогам Машка, аккуратненько подтягивая заветный выпуск к себе.
– Прочь! – закричала на весь центр дама. – Нахалка!
Машка разозлилась и схватилась за журнал, торчавший под мышкой у тучной дамы. Женщина ругалась, накручивая звук, и возмущенно попятилась назад.
Слава Богам, Маша вовремя опомнилась, оглушенная криками, и отступила. Дама переложила журнал в пакет с покупками, развернулась и, довольно виляя бедрами в желтых брюках, напоминавших цветом обложки детских комиксов, отправилась своей дорогой.
Три пары женских глаз жадно впивались ей в спину. В пакете, который она победно несла в своей руке, пряталось их скрученное в трубочку сокровище. Журнал лежал свернутым обложкой наружу, приоткрывая фотографию с Рией в белой тунике и маленькими монахами в оранжевых тиварах, а поверх фото угадывалась надпись «Тайские призраки любят Фанту».
Женщина в желтом костюме обошла темную машину и пристроилась у двери со стороны водителя, окно немного приоткрылось, и на нее улыбаясь посмотрел привлекательный молодой мужчина. Она молча вытащила из пакета журнал и просунула его в окно, мужчина отплатил ей благодарным взглядом синих глаз, и тут же закрыл окно. Женщина пошла прямо, как ни в чем не бывало, сбивая дома своими бедрами обтянутыми желтыми брюками.
Позади послышался женский смех.
– Я не могу успокоиться, давно я так не смеялась.
– Готова признать свое поражение, – грустно произнесла Маша, хотя Рия и Анастасия все еще лопались от хохота, вспоминая, как Машка пыталась отвоевать журнал.
– Я думала, у нее пуговицы от возмущения оторвутся, – не могла успокоиться Рия.
– Очень смешно, – обиженным голосом произнесла Машка, чувствуя, что её усилия недооценили.
– Предлагаю считать это победой! – торжественно произнесла Анастасия.
– Знаешь, раз уж статья имеет такой успех, думаю, редакция будет рада дальше с тобой сотрудничать. Ты еще куда-то поедешь, Рия? – полюбопытствовала блондинка, внимательно исследуя Рию своими янтарными глазами.
– Я пока об этом не думала, – легкомысленно ответила подруга и подхватила обеих женщин под руки, направляясь в кафе.
Соврала ли она или говорила правду, никто больше не спрашивал. Вот только занятые разговорами, они не обратили внимания, как из темной машины за ними наблюдал мужчина. Темноволосый красавец улыбнулся, услышав краем уха ответ Рии, закрыл глаза, сосредоточившись. Когда все его ощущения натянулись одной струной, он нащупал эмоции Рии и почувствовал, как в маленькой, старой книге вновь зашевелились буквы, роняя на край последнего исписанного листа фразу: Perigrinatio est vita. {6}
Мужчина завел машину и уехал с загадочной улыбкой, наверняка зная, что им придется увидеться вновь.
Perigrinatio est vita {6} – с латыни, «Жизнь – это странствие».
Последние комментарии
1 день 2 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 8 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад
1 день 9 часов назад