Мгновения счастья. Где живут улыбки? [Ника Милославская] (fb2) читать постранично, страница - 5

мелкую водяную пыль. Ночами же небесные обитатели устраивали игры, отчего вниз летели уже не мельчайшие дождинки, невидимые, но осязаемые, а настоящие крупные звонкие капли. Они барабанили в окно нетерпеливыми пальцами ночи, просясь в тепло. Они играли с миром, находящимся в их власти: преломляли его, коверкали, заставляли плясать и бесконечно изменяться…

Очарованный театром дождя, Тим раздобыл немного прозрачного легкого полимера, из которого делают украшения, и попробовал заключить в капельку крохотный снимок…

***

      Лето ложилось под колеса велосипеда послушной ровной дорожкой. Только иногда пыхтело облачками золотисто-янтарной пыли: «Куда торопишься? Куда?.. Куда?…». Это «куда» жило повсюду одновременно: в шуршании сползающих по насыпи камешков, далеком перестуке поездов, резком, вспарывающем тишину, птичьем пении, плеске лягушек у небольшой лужи, которая пыжилась, собираясь вскоре превратиться в маленький прудик… Оно шелестело в листве и путалось в радужных крыльях бумажного змея, озорничая, дергало его за крепкую шелковистую нитку. И нитка скользила сквозь влажные стиснутые пальцы, и Саша со смехом кричала змею: «Куда же ты? Куда?». Змей закладывал величавые виражи в бездонном небе, цвета далеких лагун, и возвращался, ворча бумажным хвостом: «Тут я…» Лето ложилось красками рассвета, нотами новых песен, узорами искр, порхающих около костра вместе с ночными мотыльками… Вертелось в ночной траве беспокойным молодым щенком, поскуливая, повизгивая, рвалось в игру. Шлепало босыми пятками по дороге рядом с Сашей, как и она закинув на плечо яркие сандалии, сплетенные из спорыша и солнечных лучей. Лето просто было…

Оно было и теперь, в холодном, промокшем насквозь поздним ноябрьским туманом парке. Туман висел в воздухе плотной занавеской, кое-где превратившись уже во льдинки, и свет фонарей силился пробиться сквозь него расплывчатым желтым маревом, рождая на крохотных замерзших капельках мириады ярких вспыхивающих радуг. В вязком тумане затерялся тихий щелчок фотообъектива, среди радуг затерялся крохотный светлячок. Давно уже выросшая девочка Саша улыбнулась и непроизвольно сжала в пальцах ускользающую шелковистую нить давно улетевшего воздушного змея. Только теперь она знала, что никуда он не улетел.

Тим бережно вытер шарфом осевшие на фотоаппарате капли, привычно погладил ластящуюся Кэт, даже в такую погоду не пожелавшую отпускать хозяина одного. Он стоял у березы на парковой аллее, и туман, скрывающий его самого, покорно позволял парню видеть выложенную плиткой дорожку, мокрые, сиротливо жмущиеся друг к другу скамьи, светящуюся разноцветными сполохами витрин привокзальную площадь и уходящую к ним совсем уже другой, пружинящей решительной походкой маленькую взъерошенную девушку со смешным чемоданчиком в пестрый горошек.

***

Небо, хмурое с самого утра, под вечер всеже разродилось дождём, вот только зима уже брала своё, и дождь, долетая до земли, обращался мокрым снегом. Хотя до зимы календарной оставалось ещё немногим меньше двух недель, ждать она в этом году не желала, и вовсю теснила печальную скромную осень, безжалостно сдергивая, снося охристо-медное её убранство. Снег падал часто, почти отвесно, играя бликами в лучах фонарей, отчего казалось, что вокруг сплошной стеной сыплются звезды – смотри на них, бери в ладони… Загадывай желания. Все сбудется.

Тонкое драповое пальто на плечах Тима давно промокло и теперь напоминало насосавшуюся влаги губку: тронь пальцем, и тут же выступят капли. Холод медленно подбирался, слишком слабый ещё, чтоб совладать с пальто, но уже уверенно заковывающий ресницы в тяжелую звенящую ледяную броню. Тим стремительно шёл по мокрым тротуарам, неся в ботинках гулкую сырость, а в спрятанной под пальто руке – неизменный старый фотоаппарат.

Мастерская встретила его уютным запахом выделанной кожи и горячим, как самовар, боком Кэт, вновь нагревшейся под лампой. Хотелось стащить вогкую одежду и уснуть, забравшись под неожиданно тёплое одеяло, которое и жило ещё, кажется, только потому, что мыши считали его своим домом, берегли. Кэт, поначалу взявшаяся их шугать по примеру живых котов, вскоре заключила с серыми зверьками дружеский союз. И теперь в доме мирно сосуществовали кот и пара десятков мышей. Впрочем, условия союза грызуны блюли неукоснительно и вещей не портили, так что Тиму только и оставалось раскладывать по укромным уголкам вкусные хлебные мякиши да улыбаться, слушая благодарное попискивание над угощением.

Прежде чем приняться за работу, парень привычно смахнул с полок невесомую прозрачную пыль, оставшуюся там, где раньше лежали мгновения. Осень выдалась тяжелой. Погода, кажется, потому и рыдала почти не переставая с самого сентября – вместе с отчаявшимися, прибитыми невзгодами людьми. Воспоминания на полках таяли, словно восковые свечи – не успеешь оглянуться, а их уже нет,