Dядя Саша forever [Стас Неотумагорин] (fb2) читать онлайн

Стас Неотумагорин Dядя Саша forever

Глава 1

Дядя Саша был обычным корпоративным рабом. Официально признанное рабство выражалось денежным эквивалентом, покрывающим коммунальные услуги и продуктовую корзину без изысков. Он гордился своей работой и ненавидел её, одновременно. Дядя добровольно упаковал себя в неуютный костюм классического кроя. Дополнительно он душил себя удавкой галстука пять дней в неделю с девяти до шести. По пятницам и праздникам на час меньше. Некоторые сотрудники не носили галстук, считая его атавизмом. Дядя Саша считал его дополнением личной картины мира и символом принадлежности к касте людей зарабатывающих головой.

Дядя всегда строго соблюдал кампанейские посты и праздники. Он очень серьезно относился к правилам корпоративной библии в одежде, поведении, фильтрации речи. Был образцом подражания для новобранцев, желающим продаться в электризованное гнусностью, особенно манящее в непогоду, псевдо комфортное офисное пространство. Дядя регулярно получал поощрения от руководства, ценою в пачку дорогих сигарет. Иногда, за решённые проблемы, случались подачки от нерадивых клиентов стоимостью бутылки недорогой водки.

По глубокому убеждению Дяди Саши, он был в шоколаде. Возможно, он бы оставил, институт давно отменённого рабства, но потребности бывшей семьи, подстегивали его перечислением регулярных алиментов. К должности полагались подобострастные подчиненные, в количестве двух штук. Рабы рабов. Они использовались не для работы, а для слива полученных от небожителей пинков и затрещин. Заключительное принимающее гнев руководства, а не передающее звено. Винтики механизма, с придыханием называвшие хозяина Александр Александрович. Несмотря на показную расторопность, девизом ячейки был принцип: «Любая бумага должна вылежаться, завтра – её могут заменить на другую».

Главными увлечениями в жизни Дяди Саши были водка, рыбалка и пышногрудые женские особи. Именно в таком порядке. Водка, почти никогда не покупалась. «Беленькую» и другие горячительные напитки несли презентами, редкое везение воплощалось коньяком. Женщины с четвёртым размером и выше, были неопределённой комплекции и потерянного возраста. Незатейливо и без каких-либо претензий. Незыблемо должен был соблюдаться верхний параметр. К другим качествам, душа не лежала. Попадавшиеся в сети молодые девушки, с максимальным размером груди, все равно, казались старше своего возраста рядом с Дядей. Душевная отрада для глаз, в череде офисных будней, Александра Александровича заключалась в соответствующем наполнении окружения подобного рода нимфами. Бухгалтера, делопроизводители, курьеры, стенографистки. Все, на чью судьбу имел возможность повлиять при приеме на работу Дядя, имели выдающиеся размеры. Способности почти отсутствовали.

Весь накопленный рабочий негатив Дядя Саша вкладывал в природу выходного дня. Зов натуралиста сохранился с детства. Сезоны или погода, не могли нарушить заведенного порядка. Единение с природой было пиком первобытного начала. Поведение и повадки соответствовали крупному дикому животному, потерявшему страх в период спаривания. Чаще всего, различные водоёмы, принимали в себя, разряд офисного негатива тонкой рыболовной леской. В процессе рыбалки, наружу выходил настоящий небритый мамонт эры до-офисного периода. Редкие компаньоны по хобби крестились в стороне, зарекаясь о следующем совместном посещении рыбалки.

Замученному офисным табачным воздержанием Дяде Саше сносило голову от переизбытка никотина и безнаказанности прикуривания  сигареты, одной за другой. Вне стен офиса, он казался настоящим воплощением заядлого курильщика.

Александр Александрович, будучи настоящим собой, в лесных угодьях имел привычку гадить. В прямом и переносном смысле, под любимую сигарету с присказкой: «Посрать с курением, что хлеб с варением». Разматывая вокруг минируемого участка бумажные следы. Доказательства человеческого существования в нетронутой природе. Природа молчала, безответно помогая расслабиться человеческому животному, снося все обиды. Подставляла новые места своего раненого тела. Бесцветно-стеклянные глаза Дяди Саши не задерживались на поруганных участках. Его занимал весь процесс расслабления в целом, а не отдельные его части. Хотя, окружающие называли это потерей человеческого достоинства или попросту оскотиниванием.

В один из выходных дней состоялась вылазка любителя природных богатств с племянником за золотой рыбой – линем. Молодой, молчаливый парень Максим, недавно получивший права, согласился ехать с Дядей. Несмотря на интерес к рыбалке, Максим ехать особого желания не испытывал и был приставлен матерью к неадекватному природолюбу по причине, становившихся все глубже и тяжелее загулов. Притупившееся чувство самосохранения и сытая офисная безнаказанность, усаживали Александра Александровича за руль. Практически сразу, после лесных возлияний. Возвращение на «родную базу» в таком состоянии, сопровождаемую всем хит-парадом тюремного шансона, могло составлять от пятидесяти до ста километров запутанного проселка. Максим, ни разу не пробовавший алкоголя, уравновешивал жизненные шансы Дяди Саши, на счастливое возвращение.

Кредитный «Land Rover» Александр Александровича, был рад видеть аккуратного водителя Максима. Приветственно моргнув огнями сигнализации. Почти весь дядин рыболовный скарб, никогда не покидал пределов машины. Разбавление бомжеватой затхлости салона осуществлялось свежим ароматом ванильной прикормки для рыбы и авто-дезодорантом с резким запахом хвои. Запах неухоженного нутра транспорта, не всегда заглушался приторными ароматами. Пахло окурками, продолжительно замоченными в воде. Болотные сапоги, широкими хоботами, с налипшими комьями грязи, лежали прямо на заднем сидении вместительного внедорожника, очевидно, с прошлых выходных. Пыльные коврики салона были усыпаны пробками от разных содержащих алкоголь напитков.

Ранний субботний путь, до лесного озера на Псковщине, прошёл в обстановке не желаемого общения. Дядя Саша, напряжённо курил, всматриваясь в пустынную дорогу. Иногда, еле заметно, губами, матерился на попадавшиеся одинокие машины. Недовольно, по похмельному игрался настройками радио в поисках станции без рекламы. Он отдавал предпочтение шлягерам отечественной эстрады. Бежавшие за окном деревья, растопырили свои ветки первой липкой листвой торчащей из туманной дымки едва зеленеющими точками. После прямой ленты автострады внедорожник застучал колесами по лесной грунтовке. Качества английского внедорожника позволяли без особых проблем, легко и незаметно, преодолевать любые препятствия. Иногда бока машины, особенно на узких поворотах, хлестали ветки. Появившееся в конце лесной дороги озеро отливало зеркальной сталью холода и первозданности. Легкий утренний ветерок играл зелеными перышками осоки и листьев в небольшом кустарнике на овальной поляне.

– Все бля, на месте, доставай причиндалы  – после полуторачасовой тряски Дядя Саша, потянулся, хрустя костяшками пальцев.

– Из салона тоже все доставать?

– А чем он хуже багажника? – вопросом на вопрос недовольно ответил Дядя.

– Хорошо.

– Рыбий корм главное взять, ну и остальное, удочки, снасти, это с тебя, то, что с меня, я сам прихвачу, не беспокойся.

– А что еще может быть кроме всего перечисленного? – Максим оглянулся на задумчивого Дядю.

– Вот именно это я и прихвачу. Секретное оружие. Оружие, сразу валящее с ног секретарш, – Дядя Саша гулко и как-то недобро засмеялся.

Максим, задорной молодостью, выгружал на серебристую, крупными бусинами, росой траву рюкзаки и удочки. Часы показывали начало шестого. Гулким лесным эхом отдавалась каждая вещь, ложившаяся сверху в процессе подготовки.

– Ты смотри, вот штопаные скобари, наверное, опять сети ставят, – Дядя Саша указывал на ржавую Ниву с шестидесятым регионом на номерном знаке, стоявшую в самом углу полянки и прикрытую лапником.

– Почему сразу штопанные, может на поплавковую снасть люди половить приехали.

– Ага, как же. Вон смотри у того берега с «резинки» сетки медленно травят. Там протока, рыба на нерест идет. Сраные мародеры, рыбнадзора на них нет.

– Тогда согласен, неспортивно это, – Максим навьючивал на себя рюкзак, стараясь не опрокинуться назад.

Дядя Саша всегда готовился основательно. Для него маловажных деталей, попросту, не существовало. Из рюкзака торчали даже зимние удочки кивками вверх. Но, главным приспособлением рыбалки, тем самым «секретным оружием», считалось топливо для истерзанной души Дяди Саши. «Пусть лучше останется, чем не хватит» – девиз, высеченный калёным железом на дядином лбу, по поводу и без постоянно им упоминаемый.

В багажнике стояла большая картонная коробка доверху забитая бутылками с разным содержимым и яркими этикетками. Машина, от такого вида, походила на передвижной бар. Умело и быстро половина коробки перекочевала с помощью дядиных рук в крепкую заплечную торбу. Один вид рюкзака намекал на неподъёмность из-за тяжелого стекла с вином, сидром, пивом и, конечно пары бутылок водки. Любая жидкость бралась «под настроение». Дядя Саша говорил, что не знает, чего и когда ему может захотеться, уютно расположившись в раскладном кресле на берегу водоёма.

Заботливо припасенная скромная полулитровая бутылка «спрайта» для племянника, нищенски ютилась в боковом кармане снаружи рюкзака. Рыбаки уверенно затоптали до любимого Дяди Сашей места, по едва приметной тропинке, вьющейся вдоль лесного водоема. Каждый шаг отсчитывали бока стеклянных сосудов, жалобно позвякивая в дядином рюкзаке. Под ногами трещал ломкий сухой осиновый валежник, глухо ударяя обломками сучьев по голенищам резиновых сапог. Редкие всплески на утреннем озере подчеркивали оглушающую тишину природы. Где-то вдалеке застучал дятел. Мужики на резиновой лодке исчезли из вида, очевидно, заплыв в протоку. Насыщенность раннего утреннего воздуха кислородом заставляла вдыхать глубоко. Непривычность лесных ароматов, после города, опьяняюще действовала на немного сонный мозг. Мысли лениво настраивались на рыбную ловлю.

Глава 2

Дядя Саша напряженно шагал вперед. Иногда берег топко чавкал грязью. Максиму почему-то вспомнился фильм «Особенности национальной охоты». Не хватало финна и Кузьмича вместо Дяди. Все почти как у них. Погода и природа были очень похожи. Ну, может сейчас природа могла похвастать нарядом немного зеленее. Максиму нравился этот фильм про настоящих мужчин, попавших в забавные ситуации. Хороший юмор всегда бывает кстати. Из теплых раздумий Максима вывел внезапно поскользнувшийся, но удержавшийся от падения Дядя.

Дядя Саша пёр вперед и неуклюже трепыхался вслух, чрезмерно гулящими женщинами, снимая с лица весеннюю паутину.

– Ишь понавешали твари, чего в стороне своё белье не просушить? – обращался он к тощим паукам, в непонимании жавшимся к стволам деревьев.

– Такая их жизнь паучья. Знали бы о вашем приезде, смотали бы всё заранее.

– Да пошли они…

   Утренний лес едва уловимо шелестел верхушками. Рыбаки, продираясь сквозь заросли в косы заплетенных молодых осинок и ивняка, чуть не провалились в большую промоину. В прибрежных камышах, что-то сильно ударило по спокойной воде. Путники оба вздрогнули.

– Вот сука, напугал. Это пидарас бобер! С прошлого года копошится тут, всё свои запруды строит. Берега тварь подкопал, что поутру шага спокойно не сделать, шею себе не свернуть. Все березы окрестные перевалил. Какую-то хрень тут мастерит. Тоже мне, нашёлся принц Цивилизации, – Дядя Саша смачно харкнул в сторону камышей, – Сидишь, бывало, на помосте дремлешь под добрую водочку со звуком тишины в обнимку, а эта вошь, водоплавающая, как пизданет хвостом по воде в метре от тебя! Я уж пару раз инфаркта чуть не хватанул!

  Максим улыбнулся Дяде Сашиной манере изъясняться. Немного поразмыслив, решил задать мучавший его, всю дорогу, вопрос.

– Скажите Дядя Саша, а почему вы в городе не материтесь, а тут ваш матермометр зашкаливает?

– Да тут нехуй  думать. Это же природа Максимка! Тут душа должна отдыхать, ото всего на свете. От города в первую очередь. Раскрываться. Неотъемлемая часть нашей культуры, это мат. Вот и люблю приложить, когда деревья только свидетели. В городе, задвижка, если открою мне пиздец, не остановлюсь, привезу на работу. Приходится здесь выговаривать. Что бы не уронить свой авторитет. Да и саму работу не потерять. Я же делать больше ничего не умею, кроме как, быть менеджером. Это меня контора выпрямляет, я же матной завитушкой и до неё был. И сейчас остаюсь. Высказать некуда, только тут. Если тебе неприятно, постараюсь фильтровать. Ты уж извини брат, издержки корпоративного разума.

– Если можете, конечно, очень ухо режет.

– Буду стараться.

Они пришли на широкий откос. Поляна в виде полумесяца заканчивалась основательно сбитым деревянным помостом. Толстые доски тянулись до квадратного основания, где спокойно могли уместиться трое рыбаков. Тихо пробравшись на водный плацдарм, начали раскладывать снасти. Озеро, протяжённым овалом, немного неправильной формы, открылось во всей красоте. Вдалеке, на идеально ровной поверхности, белыми точками покачивались чайки. Прямо над головами пролетела спугнутая сорока, треща как детская игрушка. На противоположном  заболоченном берегу виднелось широкое пятно засохшей осоки. Осока, поднимаясь на берег, уходила вглубь тёмного елового леса. Вдоль берега, на половину в воде, виднелись торчащие топляки старых деревьев. Прямо сбоку, под водой в кроне рогатой коряжины, резвилась стайка мелких красноперок. Вялые весенние лягушки пускали пузыри. Порхали в водной невесомости, расслабленно вытянув до предела свои пятнистые прозрачные ласты.

– Сначала каши нужно замутить, подманить ихтиандров, – Дядя Саша начал ссыпать сухой корм для замачивания в большое раскладное ведро.

Аромат ванили и печенья распространился в воздухе. Рядом в воздухе истерически засмеялась чайка.

– Не хватает ароматного кофе со сливками, под печенье – улыбнулся Максим.

– Да кому нужен твой кофе в выходной, вздурел?

   Дядина премудрость заключалась в использовании нескольких цветастых магических пакетов сразу. Отовсюду, по горсточке. Крутое месиво, с добавлением воды распространило неестественно-ароматный запах. Запах отчасти напоминающий салон дядиного автомобиля. Дядя Саша, начал катать коричнево-жёлтую кашу в шары. Освободившиеся пустые пакеты, он ребром сапога, просто столкнул в воду рядом с помостом. Стайка рыбёшек сначала шарахнулась в стороны, а затем кинулась к плывущим по тёмной воде пакетам. Комки корма оседали в глубину, медленно исчезая. Не прицеливаясь, Дядя Саша, начал бомбить навесом водную гладь на расстоянии нескольких метров перед собой. Шары, кучно ложась, ломали природную тишину эхом плюхания.

– Считай, вся рыба наша.

– Хотелось бы верить.

– Можно и по писять щёлкнуть!

Дядя Саша достав из рюкзака бутылку водки, попытался поддеть горлышком упрямую крышку на другой бутылке с сидром. Крышка не сразу, но поддалась и с шипением отлетела в камыши. После, наполовину опорожнённого яблочного цвета сосуда, он неспешно сворачивал «шею» водке.

Максим, смотрел на расходящееся пятно жира на воде, над местом бомбежки прикормкой. Иногда, оборачивался на увлечённого процессом употребления алкоголя Дядю. Сняв, первый жар души,  Дядя Саша закурил, открыв новую пачку сигарет, уже вторую за это короткое утро.

– Чего пентюхом встал? – прервавшись  на мгновение, Дядя обратился к племяннику.

– А что?

– Что? Расчехляй оружие, будем линей доставать, а то сейчас все обожрутся и на боковую свалят.

Максим тщательно расправил и разложил удочки. Установил треногу-держатель для удилища. Достал банки с крутящимися, молочного цвета опарышами и пахнущими едким навозом червями. Расставил кресла.

– Готово! – Максим вопросительно посмотрел на Дядю.

– Это радует.

Дядя Саша сразу с комфортом приземлился в одно кресло, закинув одну ногу на подлокотник. Залпом, допив оставшийся сидр, метнул пустую бутылку прямо в прибрежные кусты. Максим укоризненно посмотрел на безобразничающего вроде, взрослого человека. Производить столько мусора, было полдела, но так беспощадно раскидывать его, где попало… Белый оберточный полиэтилен от водки, Дядя, смастерив комок, отправил вслед за бутылкой.

Максим выставил поплавки на отмеренную заранее глубину, насадил червей и закинул в место подкорма. Мягко опустившись в кресло, внимательно посмотрел на Дядю.

Дядя Саша, выкинув в воду фантики, грязными пальцами запихивал в рот зеленый и красный леденцы.

– Дядь Саш, а не проще ли собрать весь мусор в один пакет и увезти с собой? Природа упаковку и стекло перерабатывает очень длительное время. Вы же приедете сюда в следующие выходные, ну или через выходные. Вам же самому неприятно будет. Кругом не красота, а мусор бельмом на глазу.

– Чу, чой-то? Мать что ли тебя надоумила?

– Нет. Просто интересно.

Было заметно, что Дяде уже захорошело от первых глотков огненной воды.

– Ха, интересно ему. Тут, такая же ерунда, как с матом Максимка, – сказал Дядя Саша, почесав щетину на подбородке.

– Правда?

– Не поверишь, меня до чего задрали в конторе с этими соринками и пылинками, будь они не ладны, что я теперь бумажку от жвачки выкинуть не могу, пока с урной не повстречаюсь. Хожу, а в карманах килограмм макулатуры живет. Машину захламляю по этой же причине, не решусь выкинуть, а вдруг помойка не санкционированная? Вдруг кто увидит, как я заплесневелые, недоеденные хот-доги на волю отпускаю в неосвящённое мусороуборкой место. Здесь же, все это, я, рассматриваю, исключительно как социальный протест. Если честно, самому неприятно, но считаю лучше так пар выпустить. У меня, после выходных хоть нервный тик на щеке проходит. Мы же не в Японии, чтобы из окон выкидываться, или Европе, чтобы вены вскрывать, или Америке, чтобы детей в школе или коллег в офисе расстреливать! – Дядя с размаху кинул ещё один фантик от леденца в воду.

Лёгкий фантик не торопясь осел на тёмной поверхности.

– Ну не знаю всё равно, смотреть на это достаточно тяжело.

– И поверь на слово Максимка, – продолжал Александр Александрович, – восемь из десяти моих коллег болеют этим же самым, мнут кукушонка, не зная, куда деть, случайно найденную ниточку. Складывают в карман, даже то, что невозможно сложить… А те два оставшихся, просто обычные идиоты, которые от урны никогда не отходят, причём не по причине чрезмерной культурности… – Дядя Саша напрягся, пристав с кресла.

Максим обернулся на внезапно замолчавшего Дядю.

– Ну, смотри, проснулся кто-то… – он пальцем указал на свой, немного дрожавший поплавок.

Поплавок с полулежащего состояния вытянулся, смирно по струнке и грузно оседая, как подлодка, пошёл влево. Дядя Саша спружинив с кресла подхватил удилище, затем резко подсёк. Один момент, удочка не поддавалась, тяжело изогнувшись буквой «С». Леска загудела, стрелой уходя в черноту озера, медленно перемещаясь из стороны в сторону. Дядя Саша начал подматывать леску, выводя рыбу к поверхности. Разгоряченный первой борьбой и алкоголем, азартно, но не спеша, начал бороться.

– Твою мать, добрая тяжесть.

Максим с интересом наблюдал за схваткой и рыбацким задором Дяди.

– Макс подсак готовь, это лещага приклеилась, сидит, как влитая, не стряхнешь, а эта падаль снасти раздраконить может, приличное что-то по весу.

Дядя Саша громко кряхтел, удерживая удилище.

– Уверены?

– Линь так не водит, он-то сразу к траве тянет.

 Максим быстро лёг на живот на помосте, вытянув руки с подсачником в сторону гуляющего поплавка. Дядя начал вываживать, начавшую уставать рыбу. Прорезав чёрную поверхность плавником упругой спины, рыба следовала за леской, как щенок за поводком. Максим захватил в центр сачка заваливающуюся на бок серебристую торпеду. Жадно трепещущее жизнью чешуйчатое создание мотало сачок. Взбивало пену по кругу. В утреннем безмолвии, бурлящий звук, отдавался барахтающимся на мелководье ребёнком. Максим, тоже загорелся рыбацким азартом. Плотно налёг всем телом на вытащенную рывком на помост рыбу.

– Ну, с майским почином нас Максимка! – Дядя Саша трясущимися руками достал новую сигарету.

– Спасибо и вас.

– Скоро и на твоей улице грузовик с конфетами перевернётся.

  Максим, весь перемазанный рыбными соплями, довольный, прижимая одной рукой сачок, другой выпутывал рыбу. Холодный лещ, по виду, больше двух килограмм то замирал, то вздрагивал конвульсиями.

Дядя Саша, самодовольно и широко расставив ноги на помосте, горнил в бутылку водки за удачу, как настоящий горнист. Только не звуком трубы, а булькающими пузырями.

– Какая красота!

– Жаль, что не линь, но тоже сойдёт, уже не зря больше сотки километров отпердолили! – изрёк Александр Александрович, переведя дыхание.

Максим рассматривал замеревшую рыбу и чешуйки, прилипшие к рукам.

Глава 3

Вдалеке тревожно закаркала ворона. Борьба с рыбой немного взбудоражила спящую природу. С разных сторон слышались звуки животного мира.

Дядя озлобленно метнул пустую бутылку в сторону карканья.

– Пошла на хер.

Бутылка, упав в заросли, сломала несколько веток.

– Бамс, и в дамках! – Дядя Саша заворачивал трепыхающееся озерное сокровище в плотный мусорный пакет. Затем, несколько раз обмотав, сунул в рюкзак, – все отплавал своё будущий копченый лещ!

– Мать давала пробовать, у вас вкусная рыба получается.

– Ещё бы! К ольховой щепе добавляю немного кардамона. Везде есть частичка души. Даже в копчении.

– Кардамона?

– Ага. Хотя линь вкуснее получается, чем лещ, запасом жира обладает значительнее.

– Короче, следующий ход за тобой пионер – покажи мастер-класс, отбери у природы немного дичинки.

– Хорошо. Попробую.

Максим, ухмыляясь дядиному куражу, дотянулся до своей удочки. Взял и, с места прикорма, перекинул поближе к коряжине.

Над лесной идиллией, раздался громкий пробковый хлопок. Терпко-винный джин, был освобождён. Дядя праздновал закольцовано, без перерывов, вывинчивая пробку из массивного штопора с режущим уши неприятно высоким звуком. После очередного победного кубка, но уже из плечисто-глиняной бутылки, перезакинул удочку в то же самое место. По воде пошла мелкая рябь.

Дядя замер, закинул голову вверх, широко раскрыв рот. Округу всколыхнул эхом животный рык. Рык даже не похожий на то, что был произведен человеческим существом. Рыбная мелюзга подпрыгнула на поверхности от мощнейшей дядиной отрыжки. Максим вздрогнул. Казалось, что даже в лесу, захрустели и осыпались сухие ветки.

– Сидр пошёл! – радостно объявил Дядя хорошо поставленным басом конферансье.

По его голосу казалось, что он облегчил тело, долгожданными родами, одновременно горделиво вслушиваясь в стелющееся эхо над озером. Максим оглянулся на лес за их спинами.

Со стороны берега потянуло промозглым утренним туманом с запахом сырости и можжевельника. Лес жил, издавал звуки. С неба послышался гул далёкого самолёта. Лещ, время от времени, качая рюкзак, ворочался внутри, шуршал пакетом. Казалось, на помосте, за спинами появился ещё один рыбак.

Дядя Саша опять вскочил с сидения, схватив рукоятку удилища, уронив при этом бутылку с вином. Максим подхватил сосуд с вытекающим зельем цвета сказочного рубина. Вернул в вертикальное положение. Дядя вываживал очередную рыбину, но уже без прежнего усилия. Всё случилось быстро. Лещ оказался раза в два меньше, и хлопал губами, пытаясь выплюнуть крючок с недоеденным червём.

– Уф! Как мы их? А, Максометр?

Максим не обижался на периодическое склонение своего имени Дядей, списывая это на возлияния и психику, покалеченную корпоративным воспитанием.

– Мы их именно так, затем и приехали.

– Погоди, сейчас всех перетягаем!

Упаковав и этот трофей к первому, Дядя опять достал водку.

Максим поморщился от утреннего несоответствия природного умиротворения и человеческого поведения. Достал, отпив немного, своего скромного спрайта из рюкзака.

Дядю Сашу лихорадило, он снова закинул удочку, попутно роняя и задевая всё на помосте. Его движения, становились беспечнее и безответственнее. Помост, ходил ходуном, нарушая утреннюю безмятежность природы. Максим тоже закинул свою удочку, переменив червя на опарыша. У него, поплавок по-прежнему был недвижим, как сооружение Эйфеля. Дядя Саша, в очередной раз, потирал руки, глядя на свою танцующую племенными плясками снасть.

– Ну вот, желтые воды Хуанхэ возвестили о прибытии своих мутных потоков, – Дядя Саша встал с кресла, расстёгивая штаны.

Максим недоуменно посмотрел на Александр Александровича. В моменте это стало похоже на бравирование молодецкой удалью. Напоминало подростков выделывающихся друг перед другом, кто может совершить более отвязанный поступок. Но других тинейджеров тут не наблюдалось, кроме перебравшего с самого утра возрастного Дяди.

– Думаю, не обидишься барышня?

– А что, есть варианты? Нет? Тогда валяйте.

– До берега, не доберусь по доскам, боюсь наебнуться, штормит нормально уже.

– Без проблем, – Максим поморщился, отвернувшись от Дяди.

– Челом бьём.

Громкий водопад вспучил воду перед помостом, запах общественного туалета, к счастью, только на мгновение, перекрыл аромат утренней лесной свежести. Процесс стряхивания, создал небольшое землетрясение на плаце. Несколько крупных кругов разошлось по воде от помоста. Последние капли мочи попали на дядин рюкзак и ручку удилища, но он сделал вид, что этого не заметил. Хотя, может и вправду не заметил. Замутнённый взгляд не мог сфокусироваться на выборе предмета, для следующего приложения сил.

– Пора нах добавить. Повысить градус нашего мероприятия.

– Дядь Саш, а почему вы такой безоглядный микс из напитков сочетаете, это же для здоровья, мягко говоря, не очень полезно? – Максим смотрел в упор в дядины залитые глаза.

Дядя потряс головой переваривая услышанное и созревая для ответа.

– Какой ты заботливый, мил человек! – Дядя Саша расцвёл от уха до уха, обнажая крепкие прокуренные зубы, глубоко засаженные в матовые дёсны.

– Реально интересно.

– Выходные такие короткие, а напитков так нестерпимо обильно, и дарят они такие разные эмоции и впечатления, что приходится все это пытаться совместить за сорок восемь часов. С пятницы вечера до вечера воскресения.

Дядя мечтательно зажмурился, видимо о чём-то вспоминая. Громко высморкался прямо в воду, вытерев руки о штаны, прикурил новую сигарету. Сильно выдохнул дым прямой струёй по направлению Максима.

– Я, предпочитаю водку, а весь этот компот, считай некий козий компромисс, просто связь между настоящим делом, – Дядя обвёл руками торчащие из рюкзака стеклянные горлышки.

– Понятно, но зачем столько замесов?

– Как зачем? Ну, во-первых, это вкусно. Во-вторых… – Дядя задумался на короткое мгновение, видимо потеряв мысль, перевел взгляд на рюкзак.

– Вот они мои детки, принесены благодарным людом, без моего участия, не мыслящего своей никчемной жизни. Моя подпись для них, как знак качества. Пик, их затхлых жизней. Апогей моего профессионализма.

– А-по-гей, это вы про лунную орбиту? – Максим медленно растянул слово и со скепсисом кинул взгляд на форму бутылок и заковыристость названий. Такие наименования были редкими гостями даже в несанкционированных павильонах на окраинах города.

– Чего? Какую орбиту?

– Лунную. Всё проехали.

– Ладно. Во-вторых, да и вообще, нужно спешить переделать добро, а то мотор, как-то нестабильно стучит, масло подливать просит регулярно! Успеть удовлетвориться, перепробовав все подарки. Нельзя же приличных людей обидеть, когда при встрече они спросят: «Ну что, глубокоуважаемый Александр Александрович, как вам наше подношение, надеемся вы, прекрасно провели время и получили массу удовольствия в процессе употребления».

– По мне так это обидно, если ценят специалиста, зачем тогда его спаивать?

– Много ты понимаешь. Вот блядь! – чертыхнулся дядя, прикурив фильтром. Профессиональным щелбаном отправив порченное табачное изделие прямо по направлению своего поплавка. Сигарета на мгновение пропала под водой, затем вынырнула, покачиваясь на поверхности.

– Вы бы поменьше курили, а то кашляете как-то странно.

– Ты за собой, кстати, лучше смотри, эвон, у тебя там странные сношения поплавка с корягой осуществляются! Вздумал он, мое здоровье обсуждать, доктор что ли? – Дядя сделал вид, что обиделся.

   Поплавок Максима, действительно вёл себя неестественным образом, упершись краем в затопленную ветку и, как бы, не мог преодолеть барьер, на спокойной воде. Максим сидя, взял удилище. Подсекая, внезапно, получил рукоятью тупой удар в грудь. Вставая, еле удержался на ногах, чуть не сыграв в воду. Плотная леска хорошо держала сильное натяжение. Удилище вибрировало в руках Максима. Сначала, показалось, что поймал корягу. Но внутри  коряги, что-то крупное переливалось. Попеременно мелькало желтым боком.

– Что-то тяжёлое очень.

– Йопта, взял, всё-таки сучёныш! – заверещал ультразвуком Дядя Саша.

– Не говори гоп, пока не…

– Да-да, знаю, только не торопись, эта гнида сильная и хитрая, будет лесу на корягу наматывать, чтобы оторвать. А этот пень,  похоже, нам вообще не помощник!

– Ничего, еще всё утро впереди, другого поймаем.

– Ещё чего! И подсак-то просунуть некуда, сейчас упустишь, – в отчаянии заметался Дядя.

Рыба водила удилищем и напряженными руками Максима из стороны в сторону. Дядя Саша, как шелудивый пёс в приветствии долгожданного хозяина, метался по помосту, роняя кресла и рюкзаки. Коробки с наживкой были раздавлены. Ведро, с оставшимся прикормом грузно всхлипнув, ковырнулось за борт помоста. Открытая бутылка вина скатилась с помоста и, плюхнувшись в воду, поплыла.

– Может леску обрезать?

– Я тебе обрежу. Я сейчас с берега зайду, и попробую за корягу подтянуть к осоке, не зевай, сразу вытаскивай, – Дядя повернулся в сторону берега, разворачивая на ходу болотные сапоги.

– Хорошо, я понял. Давайте попробуем.

– Ебаный в ро… – запутавшись на ходу в ногах или сапогах, Дядя, неестественно взмахнув руками, рухнул прямо в воду рядом с корягой.

Дядя Саша с головой ушёл под воду. Поднявшаяся волна смыла остатки предметов, ещё не сбитых Дядей в пылу рыболовной горячки. Максим, в немом ужасе, смотрел на происходящее. Даже не понимая, что предпринять. Спасать Дядю, вещи или держать удочку.

– Хули вылупился, держи крепче, теперь наверняка достанем, раз я уже слегка подмочился.

На поверхности показалась фыркающая голова Дяди Саши. Если бы не цвет лица, на секунду Максиму показалось, что это, как в цирке, вынырнула из воды морда пожилого моржа. Перекошенное лицо было фиолетовым от внезапности принятия контрастной ванны. Широкий лист сухой осоки налип на один глаз, сделав его по-пиратски забавным. Старый морж-пират. Своими не менее фиолетовыми ластами-граблями он вцепился в корягу и поволок её в сторону берега. Работающий руками и плечами в облаке мутного озерного ила, теперь Дядя напоминал трактор. Тянущий, но застрявший сам. Натужно выкидывающий последние алкогольные пары. Ошмётки дерна, ила и грязи вырывались из-под колёс. Ползущий всеми лошадиными силами к сухой кромке берега с корягой на прицепе.

– Да бросьте вы её.

– Ррррр…

– И корягу, и рыбу.

– Бля буду, но вытащу! – рыча, последним мощным рывком, он подтащил корягу вместе с рыбой, Максимом и удочкой к самому началу мостков.

Глубоко руками нырнул в илистую жижу. Схватив поверженного противника, всего перепутанного леской, кинул на берег. Балансируя на мостках, Максим спрыгнул на берег следом. Огромная рыбина, вся в водорослях и грязи жадно раздувала жабры. Дядя, примерно в таком же озерном одеянии, сидел рядом и жадно раздувал ноздри. Максим набрав в пакет воды, сполоснул от ила улов. Линь, ярко-жёлтым блином, очень живописно смотрелся на молодой весенней траве. Максим зачарованно уставился на крупное чудо природы.

– Какой красивый.

– Килограмма под четыре, а то и больше.

– Да вряд ли.

– Точно говорю. Первый раз такую особь вижу. Свезло тебе брат. Походу царя этой лужи зацепил! – тяжело отдуваясь, сказал мокрый Дядя Саша.

Немного отряхнувшись, он зло посмотрел на рыбу.

– На-ка, сука выкуси! – он резко вскочил на ноги и сложил неприличный жест, рубанув рукой в согнутый локоть, сначала в морду рыбе, а затем кому-то абстрактному в сторону озера.

Мокрый Дядя Саша выглядел очень жалко, но злые жесты развеселили Максима. Максим еле удержался, чтобы не засмеяться.

– А теперь, Максимка, дальше сам, мне документы и бабки просушить нужно. Да и почки студить нельзя, а то в следующие выходные бухнуть не смогу, а для меня это трагедия похлеще всего на свете. Скрути тут все и подгребай к месту эвакуации, – Дядя вразвалку пошагал по тропинке, обтекая илом и хлюпая жижей в сапогах.

– Принято. Сделаю.

Вода вокруг настила и помоста была взбаламучена темными облачками ила. Из воды поднимались пузыри, к поверхности лопаясь глухим звуком. Максим, неторопливо начал собирать вещи. Выловил из воды, рядом с помостом все, до чего смог дотянуться. Достал отдельный пакет и собрал весь мусор, не успевший далеко уплыть или утонуть. Смотал удочки. Очистил от тины и ила ведро из-под прикорма. Загрузил туда линя. Линь, предательски торчал огромным хвостом, из казалось до этого, большого ведра. Оставшись удовлетворённым, прибранной за собой местностью, Максим вернулся ещё раз на помост.

– Спасибо! – отчётливо произнёс Максим.

Перекрестился. Низко поклонился озеру. Ритуал не был языческим действием, как могло показаться со стороны, просто Максиму захотелось выказать своё уважение щедрой природе за прекрасно проведённое время. Богатый улов. Может, попросить прощения за свинарник, разведённый неуёмным Дядей. Точнее, его сломанным воспитанием.

Максим принёс последнюю партию вещей к машине.

Дядя Саша спал сном праведника, со звуком храпа, выходящего за пределы салона машины. Лежал в одних трусах, наполовину испачканных засохшей грязью, на разложенном пассажирском сиденье. Во рту у него торчал потухший окурок. Его мокрые вещи и сапоги лежали на капоте. Максим покидал все в салон, багажник. Сел за руль, сдув гору пепла с сидения. Внутри жутко пахло прелостью и перебродившим алкоголем. Максим, включил обдув салона на полную мощность и развернувшись, вырулил на просёлок.

Глава 4

Английский уазик, управляемый Максимом, послушно глотал ухабы и рытвины просёлка. Желтые песочные лужи разлетались в стороны мутными каплями из-под широких колёс внедорожника. «Discovery» сохранял в покое натруженное алкоголем тело Дяди Саши. Дядя тяжело вздыхал и ворочался в беспокойном сне. Чтобы не слышать дядиных вздохов, Максим настроил магнитолу на волну спокойствия. Волну джаза. Совместимую с состоянием души после  незабываемых видов дикой природы. Одной рукой достал свой «Спрайт» и допил до дна, не отрываясь от дороги.

После первой по-утреннему заспанной деревни выходного дня началось твердое покрытие. Асфальт, постепенно превратился в раздольное шоссе. Разноцветными крышами домов замелькали хутора и деревни. В салон потянуло запахом сладкого утреннего костерка затапливаемых берёзовыми поленьями печек. Встречных машин попадалось всё больше. Народ просыпался. Люди двигались кто на дачу, кто на первый майский, особенно запоминающийся, шашлык на просыпающейся новизной природе.

Максим иногда проваливался в свои думы. Следя за дорогой, думал над сказанным Дядей, опять вспоминал фильм про охоту. Думал о рыбалке, о пойманной рыбе, иногда напоминавшей о себе шевелением слышимом даже сквозь музыку. Внедорожник цепко держал дорогу, позволяя водителю расслабиться и на краткие мгновения подумать о своём. Максим наслаждался ранним утром, вождением, наслаждался жизнью. Рядом зашевелился Дядя.

– Бля, как же соленого хочется, а лучше кваса с маринованными помидорами или перцами.

– Доброе утро!

Дядя, проигнорировав доброе пожелание, продолжал мечтать.

– Или пива с черемшой было бы неплохо. Крепкого.

Дядя Саша, почесывая в паху начал поднимать кресло. Максим посмотрел на засохшую грязь на коленках Дяди.

– Во рту просто жесть какая-то, сон ещё этот. Приснилось, что меня в Совет Директоров выбрали. Прикинь! И на этом моменте меня чуть не вырвало.

– Что же в этом плохого? Это движение вперёд, рост или нет?

Дядя Саша достал сигарету и с брезгливостью посмотрел на Максима.

– Не видел ты жизни Максимка, не нюхал корпоративных игрищ и ответственности следующей за назначением на должность.

– Всё так плохо?

– И даже хуже. Прекрасно это выглядит только в фильмах со счастливым концом, коих множество, да и то заграничных. Зажравшиеся мудаки выжившие из ума вот кто они в этих советах. Ищущие новую тупую кровь на кого можно неудачно принятые решения свалить, если что пойдет не так.

Максим посмотрел в лицо Дяди в надежде понять, серьезно он говорит или просто грубо шутит в очередной раз.

– О, матерь божья, тормози скорее, вон бабки свои помидоры выставили, я у них уже брал, кислотность и соль что надо! – Дядя Саша сигаретой указывал на табуретки, стоявшие вдоль трассы.

– Окей, – Максим включил поворотник.

Вязанки красного и жёлтого лука, банки с разными солениями, сухие березовые и дубовые веники, картошка в жестяных вёдрах, сушеные травы были заботливо и призывно разложены на светлой скатерти.

Дядя от переполнявших чувств и дикого желания, захлёбываясь слюной практически на ходу стал вываливаться из машины открыв дверь. Прямо, как и был в одних заляпанных трусах. С бурыми пятнами и отвисшими неряшливым пузырём на ягодицах. Выскочил даже босиком.

Неторопливо заглушив двигатель, Максим вышел за дядей. Дядя Саша приплясывая на месте около банок, нетерпеливо тряс одну в воздухе. Пытался что-то разглядеть в банке с помидорами и листьями смородины. Из промелькнувшей по шоссе белой иномарки на человека в трусах и с банкой указывал кто-то пальцем. Со стороны, такое утреннее зрелище наверняка впечатляло. Продавца поблизости не наблюдалось. Сразу за рядом табуреток начинался покосившийся забор. Ветер скрипуче играл, открывая и закрывая ссохшуюся калитку. Чёрный бревенчатый дом сохранял безмолвие. Тропинка, ведущая к дому, огибала колодец-журавель. Такого же чёрного закопченного годами цвета, как и дом. Дядя продолжал трясти банкой, как дикарь бубном. Он не мог отвести взгляда от содержимого. Из дома по-прежнему никто не выходил.

– В жопу! Короче, подрываемся!

Воровато оглянувшись по сторонам, Дядя с банкой в руках побежал к машине. При этом дополнительно схватив подмышку два веника. Максим, опешив от дядиного поведения, стоял в нерешительности.

– Вы куда?

– Шевели батонами моралист херов, валим пока удача прёт!

– Какая удача? Это низко.

– Да не могу я терпеть больше, слюной изошёл, если помидором сейчас не закинусь, точно сдохну! А ещё, я ссать опять хочу! – на бегу выкрикнул Дядя, запрыгивая в салон.

В доме заскрипела входная дверь. Через порог переваливалась древняя, под стать дому, сгорбленная старуха. Опираясь на палку, она медленно, но упрямо пыталась ковылять к покупателям. Максим спешно порылся в карманах. Нашёл только мелочь и смятую пятисотрублёвую купюру. Дядя ожесточенно жал на сигнал и махал руками. Максим, незаметно бросив деньги на табуретку к другим банкам, направился к машине.  В салоне уже приторно пахло маринадом и березовыми вениками. Дядя Саша выуживал  помидоры руками из банки. Тонкая кожица томатов лопалась, и жидкая мякоть стекала с терпким ароматом по рукам Дяди. Веники засохшими букетами смирно ютились между сидений, просыпая пересушенные листья. Жадно впиваясь в очередной овощ, Дядя с набитым ртом, командовал.

– Быстрее, старая карга уже почти доковыляла. Погнали!

– Ага.

– Ну, давай, давай.

   Максим завёл машину и поехал, изредка поглядывая на Дядю и в зеркало заднего вида. После нескольких минут езды при звуках смачного дядиного чавканья Максим прервал молчание.

– Дядь Саш у меня вопрос, зачем? Дай бог, эта банка стоила сто, ну сто пятьдесят рублей. Неужели вам сложно было заплатить? Ну ладно банка, а веники-то куда?

Дядя, ехидно прищурившись, посмотрел на Максима. Одну руку с красным помидорным налетом он вытер о грязные трусы. Достал сигарету, закурил.

– Просто так ничего не бывает, рули давай. Нечего зенками по сторонам щёлкать. Веники нужны для дела. Есть там у нас один начальствующий кретин, любитель банных процедур. Презент ему. Зад нужно подлизать, что я даже на выходных о нём думал. А тебе чего бабку жалко? От неё не убудет. А меня тебе не жалко?

– Вас, нет – Максим окинул взглядом рыхлое белое тело Дяди с ног до головы.

Помидорная жестяная крышка позвякивала между лобовым стеклом и торпедой.

– То есть вот так, да? А я тебе так скажу – это, как у нас в офисе, все по-честному. Пришёл клиент, если ты на месте, то заработал, если тебя нет, то обслужил и заработал другой. Справедливо?

– Не знаю. А какая тут взаимосвязь?

– Самая непосредственная. Мы пришли, как клиенты, а менеджера по продаже помидоров на месте нет, вот, он и не заработал, то бишь бабка осталась с носом. А могла сидеть около банок и рубить бабло! – Дядя Саша нагло улыбался.

– По-моему вы полную ерунду говорите. Это больше на обычное воровство смахивает. Менеджер и натуральное хозяйство, очень далекие вещи друг от друга.

Дядя подождал пока они будут проезжать мимо автобусной остановки и приоткрыв окно пульнул окурком в двух стоящих мужчин и одну молодую девушку.

– Э нее брат. Ты непроходимо дремуч. В вопросах корпоративного стиля зарабатывания. Ошибаешься во всём. Воровство это в Москве, а это так, справедливая шалость. Кроме прочего, менеджер, это тоже натуральное хозяйство и его продукт мозговая деятельность. Умение продать, заработать себе и конторе много денег. А ещё отжать клиентов у конкурентов и даже у коллег. Короче кинуть всех. Натянуть по самые гланды каждого, даже руководство. Прокрутить их на том самом, сугубо личном месте большим пропеллером.

– Вы на самом деле так думаете?

– Ха! Чем сильнее вращение, тем глубже удовольствие. Учись пока молодой Максимка!

– Кинуть? Зачем? Можно же вместе неплохо зарабатывать. Объединить усилия, ну там не знаю, откусить совместно значительную долю рынка. К тому же, это же ваши друзья.

Дядя громко неприятно засмеялся, при этом рыгнув томатами и уксусом.

– Друзья? Запомни раз и навсегда то, что я тебя сейчас скажу. У меня про кидалово своя теория.

Дядя Саша вылавливал последние помидоры, с самого дна наклоняя банку. Рассол проливался на сидение и коврик машины. Александр Александрович высасывал мякоть из овоща и плевал оранжевую твердую кожицу себе под ноги.

– Кидать нужно всех и всегда при любой возможности. Сначала изинтереса, что может из этого получиться. Смогу ли? Потом из принципа, не пропадать же наработанному опыту. Дальше, больше. Затягивает. Входишь во вкус. Тебя начинают интересовать объёмы и методы. На полную разворачиваешься. Не думая о моральной стороне и последствиях. Для тебя, для твоих близких. Ни о ком не думаешь. Вообще пусто. И ничего больше не интересует. Думаешь, как изощренней кинуть…

На обочине стоял сотрудник ДПС, проверяя на скорость встречный поток. Дядя рукой, как дирижер, показал мол, езжай медленнее. Максим сбросил скорость, соблюдая режим. Миновав угрозу Дядя, откашлявшись, продолжал.

– Кидать клиентов компании, в которой работаешь. Рассказывать о достоинствах сервиса и исключительных качествах продукта, коими ни сервис, ни компания не обладает. Ты всего лишь пашешь за зарплату, чем больше ты продашь ненужного, тем больше тебе заплатят. Кидалово с менеджерским лицом на доверии. Каждый второй покупатель пенсионер. Плохо видит. Платит не читая. А у тебя дар убеждения. Который будет монетизирован в конце месяца. Твои ангельские глаза никогда не мигают, втирая откровенное говно. Ты источаешь позитивные флюиды и запах успеха. Насаждаешь пресловутую модель идеальной жизни. Жизни, которой и сам не живёшь. Льстишь. Находишь общие темы для разговора. Интересуешься здоровьем семьи и детей. И все только для того чтобы продать.

– Впарить!?

– Во-во именно впарить, точнее не скажешь, – Дядя Саша жадно затянулся очередной сигаретой

– Это ужасно.

– Это всего лишь жизнь детка, а как ты хотел?

– Но, точно не так!

– Другой аспект, думаю важный для тебя, в твоём возрасте. Женщины. А вот это, наверное, самое главное кидалово. Сначала они тебя. Пубертатного и безденежного. Затем, ты. Беспощадно. Играешь пилота малой авиации перед замученными молодыми домохозяйками. И откровенно юными девчонками.

Молодой повеса. Рубаха парень. Шампанское ящиками. Дешёвое, они все равно в нём не разбираются, лишь бы сладенькое. Паленый китайский будильник с наворотами под дорогую Швейцарию. Маде ин Чайна естественно. Для пущей пыли. «Я подарю тебе звезду». Машину, со звездой на капоте. Чёрную. Встаёшь на колено, или на оба. Лишь бы она упала на спину. Ну, или как минимум тоже встала на колени. Сценарий один и тот же и работает со всеми без сбоев. Вопрос времени. Где стихи, где цветы. Все ради обладания женскими телесными достоинствами. Для меня лично, большой грудной размер самое главное достоинство. Родину продам. Ну не всю, но частично точно!

Максим поморщился, посмотрев на Дядю. Довольный Дядя провел грязной рукой по голове пытаясь пригладить пучок непослушных волос.

– А в финале знаешь что?

– Что?

– Конечно кидалово. Надоела игрушка, старая уже. Изученная, вдоль и поперёк. Штепсель обошёл все розетки. Пора новый прибор искать. Новое оборудование тестировать. Конвейер не стоит. Выпускает аппараты всё совершеннее. Разных цветов и моделей. Все затейливее и замысловатей, а ты уже руку набил, или ещё что, поднаторел так сказать.

   Максим даже поперхнулся. Откашлявшись, незаметно на руле немного добавил громкости джазовой волне. На короткий миг удалось переключиться от дядиного потока помоев, но внезапно Дядя тоже повысил голос.

– О, да. В юности, я ведь был поэтом и всегда восхищался женской красотой. Глубиной души и разрезом глаз. Широкими скулами. Бантичными губами. Не переставая при этом радоваться и удивляться. Да кто же это делает? На какой фабрике создаются эти великолепные сосуды. Эти атмосферные и в тоже время земные кубки чьей-то судьбы. Какие силы и люди заплетаются в тугой клубок, создавая уникальный образец человеческой породы. Образец породы Женщина. Изготовляющиеся в неведомой мастерской и впитывающие жизненные соки. Взывающие к разным чувствам. Для одного тёмным желанием, для другого поэтическим воспеванием. Для обоих недоступного пониманию безумия и жажды обладания. Неведомые ваятели прекрасного не перестают удивлять. Создано это обычными людьми или посредством чего-то свыше.

В этот раз Максиму понравилось сказанное. Действительно звучало поэтично. В какой же момент надломилась дядина порядочность. Дядя курил и вдохновенно продолжал.

– Я же всё это проходил. Верил и пылал… О! Пылать. Пылать минутным огнём. Топкой негасимого вожделения. Гореть в вечном огне длительных и страстных переживаний. К каждой минуте относиться как к редкой драгоценности. Созерцать. Чувствовать рядом. Для некоторых, чувствовать на расстоянии. Или просто знать, что она есть. Та самая неповторимая. Эта нежная хрупкость. Просто невыносимо красивая. Нестерпимо желанная. Уносящая вдаль мысли. Сбивающая ритм сердца. Отрывающая от Земли. Хаотически перемещающаяся иголкой в каждой твоей воспалённой клетке.

Дядя Саша на минуту задумался. Затем смочил рассолом пересохшее горло, отпив прямо из банки.

  Максим не ожидал от Дяди Саши такого набора поэтических переживаний. Не мог даже представить, что Дядя имеет в своём словарном запасе, что-то кроме мата. Максим кивнул головой соглашаясь.

– Здесь, наверное, вы правы, красиво прозвучало.

– А ты как думал? Поэт есть в каждом мужике, даже занюханном. Но это ещё не всё.

– А что же ещё?

– Теперь ложку говна в бочку мёда. Бочку, в которую после мало кто заглядывает. Бочка мужского нутра. После всей этой поэтики кто-то сам ломается, кого-то жизнь нагибает. Про красоту написано много. Изречено необъятное количество глубочайших мыслей. Но это только поначалу имеет значение, а затем, это тяжелая совместная работа мозга вкупе с телом и подходящим партнером. Остается только слово, красота. Это бесконечная переменная, как погода меняющаяся, но возникающая вновь. А можно сделать проще, постоянно следовать за ней не заморачиваясь ни на что. Ведь они растут, прибывают. Красивые. Снова и снова. Постоянно приливающая новая волна. Волна новых сосудов. Новых прекрасных тел. Новая красота, но без старых обязательств. Хочется всё опробовать.

– А потом? – Максим задумчиво рулил, глядя вперёд на полупустынное шоссе. Обгонял одинокие унылые лесовозы, медленно тащившиеся по дороге.

– Вот тогда-то ты и становишься кидалой. Из поэта прямиком в реалиста. Научился прекрасный сосуд считать аппаратом временного удовольствия. Твой мозг заменил прелестные женские бёдра, на похотливые поручни любви. Научил тебя наматывать женский хвост на твою руку. Подтягивать женскую голову за нежные уши к своей талии. Каждый твой жест, каждое слово заточены на конечный результат. Обладать и кидать, – Дядя Саша сделал неприличный жест бёдрами.

– Да… – Максим тяжело выдохнул, немного размяв затёкшую шею.

– Но самая сладкая история, это как раз тема ранее упомянутых  тобой друзей.

Пустынная дорога и дядин бубнёж клонили ко сну. Рыба на заднем сидении не переставала шевелить пакетом. Максим догнал «хвост» длинного паровоза из машин, плетущихся за очередным лесовозом. Не имея возможности обогнать, приходилось плестись вместе со всеми.

– А с друзьями то, что не так?

– Ты что? Кидать друзей и партнёров это святое. Если ты не успеешь их кинуть, то это обязательно сделают с тобой. Обычный бизнес. Так заведено. Давно.

– Правда?

– Но, кидать партнёров нужно красиво. Вы столько лет дружили. Или просто работали плечом к плечу. Сдерживали натиски и отражали атаки. Выносили друг друга с поля боя по очереди. Залечивали раны. Много в чём клялись друг другу. Но, всему приходит конец. Ты делаешь это с ним. Как и потом со многими другими. Чем жёстче и крупнее кидалово, тем меньше последствий. Победа неприятна. Это становится привычкой. Как почистить зубы. Рядовая такая ситуация – Дядя Саша, испугав Максима, громко хлопнул в ладоши.

– Вот так, на раз-два!

– Ну, вы даёте Дядя Саша, это же трэш какой-то. Как вам удаётся жить нормально с такими жизненными устоями?

Максиму даже комфортное сидение дядиного внедорожника показалось каким-то неуютным. И как то сразу перестало хватать кислорода.

– Чем быстрее ты поймёшь, что это правда. Чистейшая, правда. Будешь жить припеваючи. В моем офисе, в моем любимом гадюжнике, каждый так живет.

– Все равно, нельзя так, не правильно все это, не правильно.

Дядя Саша достав пустую банку с оставшимися листьями и прутиками укропа, примерял свои первичные половые признаки к широкому стеклянному горлу. Пытался погрузить внутрь весь свой хозяйственный набор, не доставая из трусов. Немного поразмыслив, посмотрел вперёд на дорогу.

– Короче, укатал ты меня своими разговорами, у меня сейчас мочевой лопнет, давай на заправку заедем, вон там под горушкой вправо прими, все равно ещё заправляться нужно. И ещё, там в водительской двери у меня носки новые должны быть, передай мне.

На сетевой желто-оранжевой автозаправке с подсолнухами было не слишком многолюдно. Два микроавтобуса с четырьмя пассажирами и мотоциклист заправляющий бак.

Максим припарковался у свободной колонки, отодвинувшись вбок с кресла, заглянул в карман двери.

– Тут только один, он в чём-то белом и липком, больше ничего, – Максим, выудил из двери двумя пальцами чёрный грязный комок скрученной ткани.

– Хер с ним, давай сюда один, хотя бы одной ноге будет теплее.

Максим передал чёрный клубок. С треском и пылью вывернув носок, Дядя начал его натягивать на ногу. Носок хрустел и упирался. Трещал, не желая разворачиваться. Максим с брезгливостью смотрел на дядино облачение. Затем, взяв грязные мокрые сапоги с заднего сидения, Дядя тоже натянул их с усилием. Завершающей деталью гардероба выступил плащ-палатка, одетый прямо на голое тело. Дядя стал похож на порно актера. Актера направляющегося на заправку, чтобы удивить оператора АЗС, своим неожиданным не к месту маскарадом. Может оператору поведать о своей мрачной жизненной философии.

Максим тоже вылез из машины и вставил пистолет в бак. Топливо побежало по вене шланга. Автоматические двери здания АЗС поглотили непредсказуемого актера в плаще, любителя кидать при любой возможности.

– Так нельзя… – Максим задумавшись, глядел в одну точку и тряс головой.

Из-за павильона заправки вышел огромный деревенский пес соломенного цвета. Собака выглядела настолько тощей, что казалась прозрачной. На месте сильно выпирающих ребер висели засохшие комки грязи, налипла трава. Собака, стоя на месте, водила из стороны в сторону крупной головой с грустными глазами, ища у кого из людей попросить подачку.

Распахнувшиеся автоматические двери заправки выплюнули героя драматического боевика. Дядя Саша в руках нёс три свертка и бутылку кваса, прижатую к телу локтем. Налетевший порыв ветра откинул полы плаща, обнажив ярко-белое дядино голое тело с пятнами грязи. Пес, признав родственную душу без колебания двинулся по направлению Дяди.

  Максим заправив машину и стоя рядом с капотом, наблюдал за происходящим.

Дядя, увидев тощего пса, даже присвистнул.

– Эка брат тебя жизнь потрепала.

Пес, подняв морду, вяло завилял хвостом-шваброй. Дядя присев на корточки перед собакой, вываливал из свертков купленное на заправке. Сначала выпал широкий гамбургер с котлетой. Пес, практически не жуя, в один присест заглотил булку с мясом. Затем Дядя из оставшихся свертков достал два хот-дога и тоже бросил перед собакой. Пёс, всё ещё не веря своему счастью, посмотрел в глаза Дяди.

– Давай, давай, не стесняйся. Жри, пока дают.

Торопливо озираясь, собака начала есть. Дядя потрепал за шею пса. Развернулся опять в сторону заправки. Когда он вышел из павильона в руках у него были две пачки запотевших сосисок. Дядя на ходу рвал упаковку зубами. Высыпав сосиски перед собакой и потрепав её еще раз за холку, Дядя направился к машине.

– Бывай брат.

Сев в машину Дядя задумался, затем открыв шипящий квас, начал жадно пить. Максим вырулил обратно на шоссе.

– Любите собак?

– Да.

Дядя, закончив пить квас, мял сигарету двумя пальцами.

– Когда я уходил из семьи, всем было насрать, никто не реагировал, никак, единственный, кто жалобно скулил был наш старый пёс. И сдох он через неделю после моего ухода. Совпадение или нет, не знаю.

Дядя выдержал паузу.

– Теперь он часто мне снится.

– Я тоже собак больше люблю.

Дядя Саша, немного загрустив, глядел вперёд на дорогу. Дым от его сигареты вытягивался тонкой струйкой через узкую щель открытого окна.

Максим по-новому взглянул на Дядю, после случая с собакой. Всё-таки в Дяде осталось что-то человеческое. Прижимистый Дядя отдал последнее беспородному уличному псу.

Дядя Саша посмотрел в глаза Максиму.

– Поедешь со мной на рыбалку в следующие выходные?

– Почему нет?

– Ну, и отлично.

Дядя, сделав громче магнитолу, откинулся в кресле.