Будем Знакомы, или полгода жизни в России [Денис Сергеевич Фаткин] (fb2) читать онлайн

Денис Фаткин Будем Знакомы, или полгода жизни в России

Глава 1 «Прилет»

«Внимание пассажирам, рейс 3555 из Мюнхена в Москву совершил посадку. Местное время 12:00, температура на улице +15 градусов. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию, надеемся, что увидим вас еще. Dear passengers flight 3555 from Munich to Moscow…», – сказал голос пилота из динамиков над сидениями в самолете. Только что совершил посадку боинг 737-800. Самолет белоснежного цвета блеснул на ярком полуденном солнце и подъехал к трапу. Стюарды быстро открыли дверь в самолете, и в салон хлынул свежий, может, немного прохладный московский воздух. Пассажиры забрали свою ручную кладь с верхних полок салона и направились к выходу. Бортпроводницы каждому желали приятно провести время и, по возможности, снова использовать их авиакомпанию.

Как ни странно, этот день выдался солнечным. На светло-голубом небе не было ни облака, ни тучи. Когда самолет заходил на посадку, можно было отчетливо различить улицы и кварталы огромного города. Как только последний пассажир вышел из салона, в самолете погасили свет.

Бортпроводники, дождавшись двух пилотов, громко о чем-то разговорились и пошли в сторону аэропорта. «Домодедово» представляло из себя огромное здание, стеклянные фасады которого приветливо блестели, отражая лучи ярко-желтого московского солнца. Можно было подумать, что этими солнечными зайчиками аэропорт хочет поприветствовать всех прилетевших людей.

Несмотря на прекрасную погоду, в аэропорту было неспокойно. Несколько сотен пассажиров с самых разнообразных рейсов стояли возле терминалов и громко чему-то возмущались. «Всех пассажиров, прилетевших рейсом 3555 из Мюнхена, просим получить свой багаж на транспортере номер 5», – раздался хрипловатый голос диктора в зоне прилета аэропорта «Домодедово». Толпа пассажиров из Мюнхена двинулась в сторону транспортера, где уже образовался небольшой затор.

Граждане! – раздался громкий голос – У нас возникла небольшая проблема с транспортером, но все получат свой багаж.

Если протолкнуться сквозь толпу и подойти поближе, то можно было увидеть мужчину лет 40, одетого в строгий костюм. По бейджику, который был приколот к его груди, можно было прочесть: «Воронов Игорь, менеджер авиакомпании».

«Это возмутительно!»– Крикнула какая-то полная женщина.

«Куда смотрят сотрудники аэропорта?» – поддержал её мнение старик из толпы.

«Мне через 2 часа улетать в Екатеринбург, и что мне делать?»– пискнула девушка лет 20.

Гул возле транспортёра всё нарастал. Только один парень стоял в стороне. Можно было подумать, что он никуда не торопился и именно из-за этого решил не вступать в баталии. Наверное, в тех местах, откуда он прилетел, никогда не было таких проблем, а может быть, его останавливал обычный интерес. Если бы кто-то мог заглянуть в его билет, то увидел бы, что у этого молодого человека вообще не было багажа.

На вид ему было лет 20. Довольно худой. Конечно, сам о себе он говорит «стройный». Под кепкой виднелись короткие чёрные волосы. Глаза у него – темно-синие. Лицо – немного вытянутое. Ростом он почти два метра. На вид, вообще, он здоров, хотя худоват и бледноват. Он стоял в своей любимой синей футболке и опирался на недавно побеленную стену. Несмотря на теплую погоду, он был в плотных черных джинсах. В ушах у него были наушники.

На первый взгляд, внешность, в целом, приятная. Но почему-то он всегда ходил серьезный, улыбался редко, а если улыбался, то его вид становился еще лучше. Его внешность обращала на себя внимание, хотя ничего яркого он не любит. Но была во всём его поведении какая-то глубина.

«Да сколько можно ждать!» – выкрикнул кто-то из толпы. Наверное, у этого человека уже не выдержали нервы. Менеджер авиакомпании хотел что-то сказать, но, видно, передумал. Хотя сейчас самым глупым решением будет объясняться толпе в происходящем.

Парень еще минут пять посмотрел за этим спором, с жалостью глянул на менеджера, который всё ещё пытался успокоить толпу. Молодой человек перекинул свою спортивную сумку через плечо и бодрым шагом пошел в сторону паспортного контроля.

Из-за того, что большая часть пассажиров осталась ждать свой багаж, зона паспортного контроля была пуста. Почти для каждого иностранца, приехавшего в Россию, сразу бросалось в глаза то, что из 15 стоек контроля работала только одна. И за ней сидела отнюдь не молодая девушка, как во всех аэропортах мира, а полная женщина лет 50. По её виду можно было подумать, что не она начала работать в аэропорту, а аэропорт строили вокруг неё.

У неё были нечесаные рыжие волосы и пара морщин на лбу. Она с явным недоверием взяла паспорт парня. Женщина с вниманием просмотрела каждую страничку его документа.

«Трофимов Герман Романович?» – спросила неопрятная сотрудница паспортного контроля.

«Да, я», – ответил парень (ему показалось, что она его подозревает в контрабанде, или, не дай бог, в шпионаже).

«Цель вашего пребывания в России?» – голос у этой сотрудницы полностью соответствовал её внешнему виду. Он был громким и хриплым, почти таким же, каким объявляют поезда на всех вокзалах России.

«Приехал к родственникам», – коротко ответил Герман, хотя на самом деле это была ложь. У него не было в России ни единого родственника. Он приехал в Россию всего лишь на неделю, или максимум на месяц, чтобы хоть немного познать традиции самой большой страны мира.

Сотрудница паспортного контроля еще пару минут с подозрением посмотрела на него и, тяжело вздохнув, поставила в его паспорт жирную красную печать «Россия. КПП. Москва». И более мягко своим хриплым голосом сказала: «Добро пожаловать в Москву». Забрав паспорт, парень попрощался и уверенным шагом направился к выходу из аэропорта. Уже на крыльце он понял, что именно на этом месте начинается новый этап его жизни.

Глава 2 «Случайность»

Москва является столицей нашей Родины, многомиллионный город, в котором много разных развлечений и достопримечательностей.

Прогуливаясь по улицам этого города, не перестаешь удивляться его многообразию. Красота Москвы завораживает своими видами. Туристы просто восхищаются достопримечательностями города. Самая знаменитая часть Москвы, которую знают все, – это Красная площадь и Кремль. На Красной площади всегда много людей, все они фотографируются на память или же просто общаются.

А сколько в Москве торговых комплексов, рынков, магазинов… Да их просто не счесть. Бутики подходят людям с разным доходом: здесь можно найти магазины с недорогими модными вещами для людей среднего класса, а также с брендовыми, для состоятельных персон.

А когда хочется побыть на природе и отдохнуть от городской суеты, то всегда можно отправиться погулять в парк. В Москве очень много зелёных зон: Примером томк – может служить парк Горького. Здесь можно спокойно отдохнуть возле прохладного фонтана или красивого пруда, покормить уток. После такого времяпровождения точно придешь домой умиротворенным и отдохнувшим.

Но, несмотря на спокойствие парка, по улице очень быстрым шагом шел парень. Его золотистые волосы развевались. Лицо у него было овальное с высоким открытым лбом, брови – темные, кустистые и почти прямые. Глаза – каре-зеленые. Если бы какой-нибудь одноклассник или же знакомый увидел его, то непременно избежал бы с ним встречи. Это был Никольский Тимофей. Вообще, такого товарища, как Тимофей, надо еще поискать.

Он всегда был душой компании, имел много друзей, но все это счастье рухнуло в два счета. Когда ему было 15 лет, он с родителями решил, что они поедут в своей машине на курорт в Сочи. Из Москвы до Сочи они добрались быстро и без проблем. Он отправлял всем своим друзьям фотографии с разных экскурсий. Друзья ему всегда отвечали: «Приезжай быстрее в Москву, а то без тебя даже как-то скучно». Он действительно со многими общался, и многие его не только уважали, но и ценили.

На обратном пути, когда уже солнце село за горизонт, а на дороге включили освещение, их машина не справилась с управлением. Практически на полной скорости она слетела с огромного обрыва. Мать погибла на месте. Отец умер в реанимации. За жизнь Тимофея боролись две недели. И он выжил. Но когда узнал, что его родители погибли, стал закрыт. Многие друзья пытались ему помочь выйти из этой ситуации, но он лишь всех прогонял. Таким образом, из добродушного Тимофей превратился в озлобленного на весь мир.

После аварии он живет с бабушкой. Их двухкомнатная квартира была с видом на парк Горького. Эта квартира осталась им от его родителей. С темно-зелёными обоями, скрипучим полом, она казалась печальным замком. Комната Тимофея напоминала центральный зал этого замка. Старинные часы с кукушкой, висящие на стене, равномерно стучали своим маятником, книжный шкаф, с его личной коллекцией книг, занимал практически половину комнаты (Хотя трудно назвать это комнатой: из-за большого количества вещей его комната больше походила на склад, заваленный старинным барахлом).

Что касается бабушки, то для своих 70-ти лет Анна Федоровна – очень активная женщина. Она полна жизни и энергии. Когда погибли родители Тимофея, поняла, что у Тимофея осталась только она, и как единственный родственник должна воспитать из него настоящего мужчину. И слово свое она сдержала. Вот уже на протяжении трех лет она полностью содержит и воспитывает Тимофея. Сейчас, когда ему уже 18, хоть он и остался замкнутым в себе, но уже не держит зла на окружающих.

Комната бабушки была практически пуста, из мебели там были только кровать, комод, пара стульев и зеркало с тумбочкой. Все свои вещи она аккуратно складывала в нижний ящик комода, а парфюмерию и таблетки держала рядом с собой, на тумбочке у зеркала. Хоть её комната была приятной и красивой, Анна Федоровна редко проводила там время – в комнате она только ночевала. Все оставшееся время женщина проводила на кухне, и даже если готовить было нечего, она просто смотрела телевизор, который несколько лет назад установили в углу кухни. Напротив телевизора поставили диванчик, так что ей было не только не одиноко, но и удобно.

Когда Тимофей поднялся по бетонным ступеням подъезда и зашел домой, первое, что он услышал от бабушки: «О Тима, ты уже вернулся? А я как раз затеяла окна мыть, не поможешь?».

Любимое занятие его бабушки, которое находилось на почетном первом месте – мойка окон. Неважно, были ли чистые они или нет. Главное, был сам факт. После окон всегда следовала уборка всей квартиры. Уборка занимала не только второе место среди любимых дел Анны Федоровны, но и часа 3 работы Тимофея, потому что если бабушка захотела убраться, то её уже ничего не остановит, а все отговорки Тимофея никак не помогали ему уйти от обязанностей.

«Да без проблем, бабушка, я сейчас помоюсь и приду», – ответил Тимофей, хотя на душе у него скреблись кошки от одной мысли об уборке. После водных процедур он, как и обещал, зашел на кухню. Бабушка уже вытащила москитную сетку и вовсю мыла уличную сторону окна.

«Бабушка! Тебе, вообще, жить надоело? Мы живем на 5 этаже, а ты наполовину из окна вылезла», – Тимофей много в этой жизни уже повидал, но такое видел впервые. Да, да! Даже высота в 15 метров не останавливала Анну Фёдоровну!

Дотерев последнее пятно, бабушка слезла с подоконника и сказала: «Я уже 18 лет как бабушка, а окна мою как 30 лет, я уже опытная в этом деле! Кстати, подлей воды в кастрюлю».

У Тимофея сразу поднялось настроение: со словами «Подлей воды в кастрюлю» у него ассоциировались пельмени. А пельмени – это любимая еда 18-летнего парня. Но его ждало разочарование: вместо вкуснейшего блюда в кипятке находились две железные банки.

Тимофей отошел от кастрюли со стаканом воды в руке: «Бабушка! Ты что, опять варишь сгущенку в кастрюле?! Зачем? Можно же просто купить в магазине», – сказал он с явным разочарованием в голосе.

«Не нужна мне твоя магазинная химия», – возразила бабушка.

–Я лучше сама, дома, так будет вкусней и безопасней.

Если Анна Федоровна произносила эту фразу, то ждать хорошей развязки этого диалога было напрасно. Бабушка Тимофея была очень щепетильной. Она считала, что сенсорными телефонами могут управлять только американцы, и поэтому ходила с кнопочным. Когда видела странные вещи, начинала креститься, а дома в её комнате вобще под подоконником насыпана соль от злых духов. К магазинным продуктам она относилась также, и считала, что пенсионеров хотят отравить этой китайской гадостью. Но, несмотря на все её причуды, она не была странной или глупой, она была умной и образованной женщиной.

«Когда ты в крайний раз варила сгущенку, банки взорвались! Я уже думал, третья мировая началась», – ответил Тимофей, – И тем более, ты же покупаешь невареную сгущенку в том же универмаге, так какая разница между вареной и обычной?.

«Ой, не преувеличивай, если вода не выпарится, то все будет хорошо. И, вообще, иди лучше мне помоги вазу на окно поставить», – ответила бабушка, буквально пихая Тимофею старинную советскую вазу. Это была еще одна особенность Анны Федоровны: когда она понимала, что проиграла спор, то просто переводила тему или активней начинала заниматься своими делами. Тимофей не стал дальше спорить, потому что даже смысла в этом не было. Он тоже решил перевести разговор на другую тему.

«Да, она весит килограмм 5, зачем мы её вообще на окно ставим?» – Тимофей подошел к распахнутому настежь окну и облокотился на подоконник. Бабушка взялась за москитную сетку и уже собиралась возразить внуку, потому что эта ваза много для неё значила, а фикус, растущий в ней, стал ещё одним членом их маленькой семьи. Но, видно, жизнь решила подготовить им еще один сюрприз.

Одна из банок не выдержала внутреннего давления и разорвалась с таким грохотом, как будто на Москву упало несколько бомб. Бабушка, которую растили в послевоенное время, уже по привычке легла на пол, кинув сетку в дальний угол кухни, а Тимофей, видно, не был готов к такому повороту событий. От испуга он выронил вазу, и она, ускоряясь и ускоряясь, полетела с 5 этажа вниз. Уже где-то у самой земли раздался глухой удар…

Глава 3 «Прохожий»

Первая от шока очнулась бабушка: встав с пола, немного отряхнувшись, она стала искать причину шума. Увидев Тимофея, который стоял с головы до ног в сгущенке, но без вазы в руках, она произнесла: «А где ваза?».

У Анны Федоровны была хорошо развита логика, и, может быть логическим способом она и без ответа Тимофея поняла бы, что её ваза вышла погулять в окно, с пятого этажа. Тимофей медленно отошел от окна и опустил взгляд на стол, на котором стоял тот злополучный стакан воды, который Тимофей так и не донес до кастрюли.

Стол тоже был весь в сгущенке; но кроме этого, кухня в их квартире напоминала недавнее поле боя: все стены были измазаны недоваренной сгущенкой, а по полу, в разных местах, лежали куски железной банки. Со старинной люстры, выполненной в стиле сталинского ампира, свисала этикетка «Сгущенное молоко». Вторая банка, все ещё немного побулькивая, варилась в кастрюле.

Тимофей быстро подошел к газовой плите и отключил её. С недоумением он облокотился на край стола, взял в руки стакан воды, отпил немного. Ему казалась, что он про что-то забыл. Потом очнулся от ступора: «Ваза!». И с этим словам он выбежал из квартиры. Пять лестничных пролетов он одолел за несколько секунд. Вылетел, как пуля, из подъезда, но его поджидал новый ступор: прямо перед ним лежала ваза. Целая.

«Вот что значит, сделано по ГОСТу», – подумал Тимофей. Но тут он увидел то, что его повергло в шок. Если бы не его сила воли, то на его крик сбежались бы жители всех окрестных домов. В трех метрах от вазы лежал человек. И Тимофей не удивился бы, если бы это был бездомный или пьяница. Но это был хорошо одетый молодой парень. Вообще, можно было бы подумать, что он просто споткнулся и упал на спину. Но по луже крови вокруг его тела можно было предположить, что его ударили по голове. Тимофей оглянулся. Никого поблизости не было. Тут он заметил кровяной след на вазе. Тимофей не был криминалистом, но он моментально сообразил, как это произошло. В этот момент Тимофей не понял, чему он удивлен больше: вазе, которая, упав с 5 этажа, осталось цела, или неизвестному гражданину, которого, по всей видимости он случайно убил. Дикий страх охватил Тимофея. Он не мог поверить, что из-за такого глупого случая придеться понести наказание. Он медленно подошел к телу. Хотел узнать, есть ли пульс на шее или нет. Но вовремя остановился.

«Я же оставлю отпечатки», – подумал Тимофей, – «Хотя, наверное, сейчас уже без разницы». Дрожащими пальцами парень дотронулся до шеи пострадавшего. Тимофей с тяжестью выдохнул, когда почувствовал сердцебиение в кровеносной артерии. Он понял, что сейчас каждая минута на счету и нужно как можно быстрее позвонить в скорую. Как только Тимофей подошел к подъезду, входные двери с легким писком открылись и оттуда вышла его бабушка.

Анна Федоровна хладнокровно оценила ситуацию, но, увидев тело лежащего на земле парня, её зрачки расширились, и она тихим голосом спросила Тимофея: «Что здесь произошло?».

В её голове нарисовалась картина происходящего: Тимофей, выбежав на улицу, увидел грабителя, который хотел украсть их вазу, но он отважно отбился, и зло было повержено. Вот только это «зло» было повержено в буквальном смысле этого слова. Тимофей объяснил все происходящее бабушке и прибавил: «Он еще живее нас, пульс есть – жить будет, но голова у него пробита однозначно».

Услышав это, бабушка с легкостью выдохнула, осмотрела все вокруг и, найдя свою вазу в руках Тимофея, подошла и забрала. Даже её фикус не пострадал при падении. Зависло неловкое молчание. Если бы кто-то со стороны посмотрел на эту ситуацию, то она напомнила бы сюжет книги Достоевского «Преступление и наказание». Все было как в книге: пострадавший человек в роли старухи – процентщицы, Тимофей чем-то напоминал Раскольникова, а его бабушка была Елизаветой – сестрой старухи. И, может, это могло показаться смешным, но в такой ситуации всем было не до смеха. Тимофей отошел в сторону.

Хорошо, что улица была пуста, только где-то вдали шумела поливочная машина. В окнах дома тоже никого не было. Неожиданно бабушка прервала затянувшееся молчание: «Нужно же в скорую помощь позвонить!». Тимофей, постояв с пустым взглядом еще пару секунд, опомнился. Без слов он быстро поднялся на 5 этаж и побежал на кухню, где оставил свой телефон. Быстро протерев гаджет от злополучной сгущенки, он, трясущимися пальцами, набрал номер скорой помощи.

–Алло, дежурный врач московской областной клиники Назарова Анна, слушаю вас, – ответил приятный женский голос.

–Женщина, у нас тут чрезвычайное происшествие, человек лет 20 получил удар тупым предметом по голове, – заплетающимся голосом ответил Тимофей.

–Назовите адрес, и мы направим к вам блажащую бригаду помощи, – все тем же добродушным голосом ответила Назарова Анна.

–Ленинский проспект, 16, – ответил Тимофей.

–Ожидайте, ближайшая бригада приедет через 5 минут,– ответила девушка, и в телефоне пошли гудки.

Тимофей с радостью положил свой телефон на стол и, чуть ли не порхая от счастья, быстро побежал к двери. Но за любую радость нужно всегда платить. Всё ещё не убранная сгущенка, размазанная по всему полу кухни, попалась Тимофею под ноги, и он, поскользнувшись, упал. Но хорошо, что у него была хорошо развита реакция – во время падения он зацепился рукой за стол, но его вес оказался тяжелее, и стол, перевернувшись, упал вместе с ним. Тимофей поднялся, кое-как убрал следы сгущенки с колен и кроссовок, и, прихрамывая, направился вниз к бабушке.

Во время спуска по подъезду Тимофей подумал, как им крупно повезло, что именно в этот день дворники решили устроить забастовку и не выйди на работу. А если бы они, как прилежные работники, выполняли свои обязанности, то Тимофей с бабушкой уже бы лежали лицом к полу и в наручниках, в ближайшем отделении полиции. Парень мысленно поблагодарил работников и мэрию Москвы. Может быть, он бы успел еще придумать, кого поблагодарить, но он уже спустился на первый этаж и вышел из подъезда.

Когда Тимофей выбрался на улицу, первое, что он увидел, как его бабушка трясла лежащего парня со словами: «Чего разлегся? Видишь, окна моют, а ты ходишь, у тебя, что, страха нет? Очнись! Очнись, кому говорю!».

Тимофей отвёл бабушку в сторону и сказал: «Скорая сейчас приедет, в лучшем случае одни, а в худшем – вместе с нарядом полиции. Я, наверное, поеду со скорой, прослежу за его состоянием, а ты придерживайся легенды о том, что это была случайность». Тимофей воровато оглянулся и добавил: «Камер нет, так что доказательств никаких тоже нет».

Бабушка согласилась и, подхватив вазу, пошла в сторону дома. Уже подойдя к подъезду, она крикнула Тимофею: «Если что, ты там не задерживайся, я одна кухню мыть не собираюсь». Тимофей проклял всех производителей сгущенки, этот день и несчастный стакан воды, который так смог изменить его жизнь. Но он виду не подал, кивнул бабушке, и она скрылась в подъезде. Вдали, сквозь шум огромного города, раздалась сирена скорой помощи…

Глава 4 «Больница»

В областной больнице, кроме «капитального ремонта», как завещала табличка на входе, было всё как всегда. Конечно, «капитальный ремонт» был только на бумаге, на деле практически ничего не поменялось. «Российское постоянство» – может, именно за это многие и любят Россию. Хотя внутри здания, вероятно, недавно заменили старые деревянные окна, хотя на новых пластиковых окнах пыль лежала сантиметровым слоем. Далеко не на всех окнах были ручки. В конце коридора ручку прикручивал заведующий отделением. На первом этаже шумели рабочие. Правда, в шумной больнице к рабочим быстро привыкаешь: они постоянно стучат, сверлят, что-то делают.

Тимофей сидел в коридоре напротив кабинета с пошарканной табличкой «Перевязочная». Это место было трудно назвать коридором. Больше всего это напоминало автобус в час пик.

Точно так же безумно жарко и душно, а если кто-то хотел открыть окно, то сразу завязывался спор между теми, кому всегда холодно и теми, кому жарко. Видно, Тимофей принадлежал ко второй группе. Толкотня в коридоре никак не улучшала ситуацию. В этой толпе сразу вспоминался знаменитый фразеологизм: «Яблоку упасть негде». Но Тимофей мало обращал внимание и на жару, и на толпу народа. Он с нетерпением ждал врача, который перевязывал пострадавшего в своем кабинете. Ему с бабушкой повезло, прохожий отделался испугом. Конечно, голова у него была пробита, но это, как посчитал Тимофей, не критично.

Рядом с «перевязочной» находилась больничная столовая. Её скрипучие деревянные двери только одним своим видом отзывали аппетит. Напротив висел огромный старинный плакат. На нем была нарисована медсестра, которая держала кардиограмму. Внизу большими черными буквами было написано:

Не зря медицинских работников труд

Страна окружила почетом,-

Здоровью народа они отдают

Свое мастерство и заботу!

Конечно, на больничной стене рядом с входом в столовую этот плакат был немного неуместен, но, вроде бы, смотрелось хорошо. Рядом с плакатом из старой фанеры соорудили что-то вроде доски отзывов и предложений. Обычно во всех заведениях России все отзывы и предложения записывались в маленькую книжечку, которая валялась в самом дальнем углу, там, где её вряд ли найдут. Но в этой больнице, видимо, скрывать было нечего. И вправду, из них все отзывы были хорошие. Пока Тимофей ждал доктора, успел прочитать некоторые отзывы о еде в больнице:

«Еда так себе, но я не голодала, хоть и весьма привередлива», «Не скажу, что все было вкусно-вкусно, но, в целом, весьма съедобно»…

Тут открылась дверь, и вышел доктор. На его халате был бейдж с надписью «Шувалов Даниил – врач травматолог». Тимофей сразу подошел к нему и спросил: «Как он?»

Врач помолчал минуту и ответил, по его голосу было понятно, что он сам не знает, о чем говорит: «В нашей базе данных он не зарегистрирован, значит, он не местный. В его куртке нашли билет на самолет, он только сегодня прилетел из Мюнхена в Москву. Его личность еще устанавливается. Но по виду – иностранец; наверное, на него напали рядом с вашим домом.

–Кошелек при нем, значит, нападали точно не из-за денег, – врач помолчал, вздохнув, он продолжил – «В наше время некоторые люди очень жестоко относятся к иностранцам и, как бы ни было противно, это так. Видно, уже такие нравы сложились в нашем городе. А вы, случаем, не видели, кто это сделал?».

Тимофей вспомнил разорвавшуюся банку сгущенки, как он уронил вазу, и бодро ответил: «Вот же время пошло! Нападают, посреди дня! Да еще на представительства других стран!» – и, включив свое актерское мастерство, добавил – «ой-ой-ой, как же так, а у нас во дворе даже камер нет, чтобы выследить преступника. Если бы я знал, я бы обязательно рассказал…». По лицу Тимофея прошлась такая гримаса сожаления, что доктор, хоть и с подозрением, но дослушал этот печальный монолог до конца.

Доктор посмотрел на него, перевел взгляд сначала на потолок, потом на медсестру, изображенную на плакате, и сказал: «Благодарю вас, Тимофей, за проявленную заботу. В наше время многие даже не помогли бы, а вы отважно встретили бригаду скорой помощи и доехали с нами до больницы», – доктор помедлил, видно, не знал, что ещё можно добавить. «Это очень хороший поступок», – просто, но элегантно закончил свою речь доктор.

Он еще пару секунд постоял, глядя то на Тимофея, то на плакат, и в конечном итоге изрек: «А вот это надо как-нибудь снять», – сказал доктор, пристально смотря на плакат с медсестрой.

«Да, вроде, плакат ничего; раз уж столько времени висит, то почему бы нет», – возразил ему Тимофей.

Доктор лишь усмехнулся и сказал: «Этот плакат мы повесили только вчера, перед приездом комиссии, он дыру в стене закрывает». Он еще раз поблагодарил Тимофея за проявленную заботу, похлопал его по плечу и удалился.

Тимофей несильно радовался таким благодарностям от врача, ведь без Тимофея этот прохожий вообще бы не пострадал. Тимофей робко подошел к двери и хотел уже постучать, но подумал, что будет выглядеть глупо.

Он так же бессмысленно постоял возле обшарпанной белой двери, которая от времени обрела оттенок желтого цвета. Потом глубоко вдохнул и с решимостью провернул дверную ручку. Приоткрыв дверь, спросил: «Можно?».

В светлом кабинете с зеленоватыми шторами сидел тот самый парень, которого Тимофей пару часов назад чуть не убил советской вазой. Кабинет под гордым названием «Перевязочная» был настолько в плохом состоянии, что Тимофей бы не удивился, если бы прямо перед ним упал кусок стены или хрустальная люстра, которая болталась над самым потолком.

Хоть люстра была старинной и, возможно, дорогой, но была запущенна настолько, что её прозрачный хрусталь помутнел от слоя пыли, лежавшей на нём. Что касается пострадавшего, то выглядел он лучше, по сравнению с тем, что он еще час назад лежал на асфальте в луже своей крови. У него была перевязана вся верхняя часть головы, а на его синей футболке, ещё виднелись следы крови. Парень приветливо улыбнулся и, протянув руку, произнес: «Герман».

Тимофей, пожав его руку, представился: «Тимофей». Рукопожатие Германа казалась таким сильным, будто он не здоровался, а хотел сломать пару пальцев. Но на самом деле в его взгляде была доброта, и поэтому Тимофей быстро отогнал от себя все плохие мысли.

Увидев задумчивое лицо Тимофея, парень басистым голосом произнес: «Ты же тот самый Тимофей, который меня нашел?».

Он говорил с легким акцентом, так что подтверждение, что это он прилетел из Мюнхена, оправдалось. Тимофей, который смотрел за плавно садящимся самолетом в окне, очнулся от своих раздумий. Хотя раздумьями это назвать было сложно. Он гадал, помнит ли Герман, как он разбил голову или нет. Потом Тимофей понял, что отвечать все равно придется. Он подошел к окну, чтобы не встречаться взглядом с Германом.

На улице была прекрасная солнечная погода. «Мог бы сейчас гулять, а тут эта сгущенка взорвавшаяся», – подумал Тимофей.

Пострадавший парень всё ещё ждал его ответа. «А ты не видел, кто на меня напал?» – спросил Герман, который так и не узнал ответа на свой первый вопрос.

Тимофей, подумав, что объяснять ему про сгущенку и вазу будет долго, коротко ответил: «Нет, я возвращался домой, а тут ты лежишь. Ну, у меня, конечно, шок, но я весьма быстро спохватился и позвонил в скорую, чтобы тебе помогли».

В отличие от врача, Герман с полным доверием выслушал эту бредовую историю из уст Тимофея и, кажется, поверил. По сверкающим глазам парня Тимофей понял, что Герман ему благодарен за помощь. Вдруг он сказал: «Пошли».

Тимофей не ожидал такого поворота событий. Пока он осознавал, что происходит, Герман вскочил, надел поверх повязки свою кепку и направился к выходу из кабинета. Тимофей в недоумении последовал за ним.

Они прошли мимо дежурного поста отделения больницы, где медсестра спросила их: «Молодые люди, а вы куда?».

Герман почти что с усмешкой ответил: «Я уже выздоровел, не беспокойтесь»,– и помахал медсестре рукой.

Если бы это была частная дорогая больница, то они бы даже и двух шагов не прошли дальше дежурного поста. Но, к счастью, они находились в обычной бесплатной госбольнице. Медсестра пожала плечами и села на свой стул. Перед ней лежал телефон, на котором было открыто приложение «Шахматы».

Теперь стало ясно, почему она даже не стала продолжать разговор. Работа работой, а шахматы по расписанию. В отличие от улыбающейся медсестры, у Тимофея не было такого хорошего настроения: «А вдруг Герман все вспомнил и ведет меня в ближайшее отделение полиции?». Похожие мысли были у него в голове до самого выхода из больницы. Уже на крыльце, когда порыв свежего ветра ударил ему в лицо, нервы Тимофея дали о себе знать.

«Куда ты меня ведешь?» – спросил он, ожидая любого ответа, даже самого плохого.

«Ну, ты же меня спас, – ответил Герман, – должен же я тебя как-нибудь отблагодарить». Парень еще раз улыбнулся: «Предлагаю отметить мое успешное выздоровление, я как раз по близости знаю хорошее кафе. Пойдешь?».

Тимофей не стал отказываться от такого предложения. Все же лучше сходить в кафе, чем оттирать сгущенку от стен в своей квартире. Его даже чуть передернуло только от одной мысли про эту взорвавшуюся банку.

«А пошли!» – бодрым голосом сказал Тимофей.

Глава 5 «Кафе»

Кафе, куда привёл Тимофея Герман, находилось на берегу Москвы-реки. Течет эта река по своему вековому руслу, периодически сужаясь или расширяясь, до самого Можайска, где стоит на ней плотина. Потом перед Звенигородом в речку вливаются притоки. Существует предание, что в одном старинном городе висел сторожевой колокол, звон которого докатывался до Москвы, поэтому город и получил название: Звенигород.

А Москва-река берет начало где-то в болотах, которые называют Москворецкими лужами. По сохранившимся первым документам, Москва-река упоминается как крупная, широкая. Издавна эта река была судоходной, по ней плавали суда на Волгу, Дон, в города Новгород, Смоленск, Псков.

Современная Москва-река является одним из украшений российской столицы. Широкая, полноводная, она имеет каменные берега. Через нее в городе переброшены пешеходные и транспортные мосты. Сейчас эта река – достопримечательность Москвы, как Кремль или многочисленные храмы.

Многие бизнесмены хотели построить свои заведения на берегу реки, но не у всех получилось. Кому-то не разрешило государство, кому-то не хватило сил открыть свою отрасль в мировой сети бизнеса. Видимо, администратор кафе «Москва», как гласила белоснежная табличка с черными буквами, не был в числе неудачных предпринимателей. Его кафе располагалось прямо на берегу, а из больших стеклянных окон можно было увидеть всю природную красоту реки и Кремль, который виднелся из-за раскидистых веток деревьев.

«Недурно», – подумал Тимофей, шагая за Германом. Когда они зашли внутрь, их взору представились сверкающие хрустальные люстры, красные ковровые дорожки, мраморные колонны и многое другое. Это все создавало вид богатого особняка какого-нибудь зажиточного человека из средневековья. Пока Тимофей наслаждался этим прекрасным видом, к Герману подошел какой-то парень. Ему было лет 25. Его овальное лицо с острым носом и редкой щетиной на подбородке казались Тимофею очень знакомыми, но он никак не мог вспомнить, кто это. Тем временем подошедший к Герману парень громко сказал: «Герман! Сколько лет уже не видались! Как ты?».

Герман, видимо, очень обрадовался этой встрече. Он счастливо улыбнулся и пожал руку парню. Потом жестом попросил Тимофея подойти к нему. Тимофей же ожидал чего угодно, но не встречи с незнакомым ему человеком. Но он все равно подошел, с натянутой улыбкой сказал: «Привет».

В этот момент он подумал, что лучше бы оттирал сгущенку в своей квартире, чем находил такие знакомства в геометрической прогрессии.

Герман решил взять инициативу в свои руки: «Тимофей – это мой друг Алекс, Алекс – это мой новый знакомый Тимофей».

Алекс приветливо улыбнулся. Тимофей сделал вид, что он рад этому знакомству, хотя считал, что идея остаться дома, а не ходить по ресторанам и кафе, была весьма заманчивой. Но теперь было поздно.

«Это Алекс, мой старый друг, – Герман прервал тишину зала: – Он мне помогал в кое-каком деле, я ему до сих пор за это благодарен», – Герман похлопал товарища по плечу.

Тимофей не стал расспрашивать его, что за «дело», в котором ему помог Алекс, да и не сильно хотелось знать.

Тут прервал тишину сам Алекс: «А что ты, собственно, в Москве-то делаешь? Да еще и с перевязанной головой?». Уже сразу стало понятно, что он обращается явно не к Тимофею.

Герман с оживлением стал рассказывать про его полет, про то, как ему мешала в самолете девушка, которая сидела на соседнем кресле. Также Герман не забыл рассказать про нападение, которое случилось сегодня утром.

Алекс, выслушав всё с серьезным лицом, ответил: «Вот какое общество сейчас стало: могут теперь средь бело дня напасть». Он говорил четко и слаженно, но его слова вообще не имели никакого смысла. Конечно, смысл в них был, но умудриться растянуть одно предложение в десятиминутную лекцию мог, наверное, только он.

По происшествии 15 минут Алекс извинился и сказал, что ему надо уйти. В этот момент Тимофей выдохнул с облегчением. Почему-то молодой парень ему не понравился ни с первого, ни со второго взгляда.

Ему показалось, что Алекс вор или мошенник – по крайней мере, от него исходила какая-то злая энергетика. Или, может, Тимофей очень часто слушал бабушкины рассказы и уже стал мыслить в точности как она.

Пока он судил о том, воспитала ли его бабушка таким щепетильным, или он просто немного поехал умом, Герман пропал. Тимофей быстро огляделся по сторонам. К его великому сожалению, он стоял в 10 метрах и громко о чем-то спорил с официанткой.

Почему-то его манера общения, которая казалась очень доброй в момент их первого знакомства, стала для Тимофея какой-то противной. В начале он был добрым, тихим, спокойным, а сейчас он стал резким, громким, отчасти даже наглым.

Тимофей не стал влезать в их с официанткой разборки и решил остаться в стороне. После пятиминутных баталий Герман подошел к нему.

«Представляешь, у них нет свободных мест! Кафе огромное, а мест нет».

«Какая жалость», – ответил Тимофей. В его душе заиграло ликование, что он, наконец-то сможет скрыться. Но не тут-то было.

Герман сказал: «Может, в другое кафе пойдем?».

Ликование Тимофея кончилось. «Да не надо», – начал он – «Видимо, это судьба».

Герман так легко не сдавался: «Но как-то не хочется расставаться на таком моменте». Хотя идея – расстаться на таком моменте – Тимофею понравилась.

«А давай я тебе экскурсию по Москве устрою?» – не зная, зачем, выпалил Тимофей.

Они вместе вышли из кафе. Тимофей уже дважды себя проклял за свой непродуманный поступок. Но слово не воробей, вылетит, и не поймаешь. Тимофей хотел найти какую-нибудь причину, чтобы избежать этой совместной прогулки, но, как часто повторяла его бабушка: «Назвался груздем – полезай в кузов». Тимофей тяжело вздохнул. Впереди его ждало ещё как минимум 2 часа исправительных работ в виде экскурсии.

Герман же не разделял настроение Тимофея и шел со счастливой улыбкой на лице. Как только они вышли на улицу, парень спросил: «Куда пойдем?».

Тимофей, видя это счастливое лицо, окончательно понял, что попытка отговориться от прогулки будет тщетна. «Туда», – наугад показал Тимофей в одну из сторон. Если ему не изменяет память, в том направлении был север.

Может быть, там где-то далеко-далеко на ледоколе с российским флагом, на корме, плыли русские моряки. Как же Тимофей сейчас им завидовал: они не должны были проводить какие-то глупые экскурсии для немца, которого Тимофей ещё сегодня с утра чуть не убил.

А хотя, в том направлении мог быть и юг. Тимофей вообще не был уверен в том, что он показал на север, ведь в средней школе вместо уроков географии он играл в телефон, который прятал под партой.

Но Тимофей собрался, отогнал от себя все плохие мысли и пошагал вместе с Германом в сторону, куда он показал…

Разговор за разговором, время клонилось к закату. Как ни странно, Герман оказался очень интересным собеседником. За несколько часов, проведенных на прогулке с Германом, Тимофей узнал о нем много интересного.

Например, то что мама Германа уехала из России в Германию в девяностые года. Что она там встретила его отца, что они полюбили друг друга, но, когда родился Герман, отец ушел из семьи. Тимофей узнал о том, что мать растила Германа в одиночку и, когда сыну исполнилось 15 лет, она отдала его в частный институт в центре Мюнхена. Там он и выучился, а позже решил приехать в Россию. Но в первый же день прилета на него напали, и может, даже к лучшему, ведь он познакомился с Тимофеем. На этой части рассказа Тимофей немного сжался, (конечно, врать Герману плохо, но и про вазу вспоминать не хотелось).

После этой прогулки Тимофей посмотрел на Германа по-другому, по-хорошему. Он оказался интересным человеком, с такой же интересной судьбой.

«Этот день такой насыщенный», – сказал Герман, доедая пирожок с мясом, который они с Тимофеем купили у бабушки в ларьке. Миловидная бабушка не только продала им два пирожка по скидке, но и бережно завернула каждый в бумагу (было чувство, будто она заворачивала не продукт питания, а что-то ценное).

«Конечно, круто у вас в Москве, но, наверное, я здесь долго не пробуду», – заявил Герман, выкидывая бумажку в пластиковый бак, стоящий возле симпатичной скамейки, сделанной из какого-то металла.

Тимофей чуть не подавился своим пирожком: «Как так, ты же только приехал?!» За время, проведенное с Германом, Тимофей смог понять, что Герман лучше многих его товарищей, которых он когда-либо встречал.

Напоследок они прогулялись по набережной реки. И, попрощавшись, договорились о новой встрече. Тимофей с радостью принял эту идею.

И он даже немного карал себя за то, что думал о Германе плохо, карал себя за то, что сомневался, стоит ли вообще с ним связываться.

После такой насыщенной прогулки его ноги подкашивались. Не смотря на то, что время пролетело быстро, домой Тимофей вернулся только за полночь.

Поднявшись по каменным ступеням подъезда, он на немного остановился. Парень осознал то, что сегодня с утра, когда он вылетел из квартиры весь в сгущенке, он не мог представить, что познакомится с таким хорошим человеком, как Герман.

А ещё Тимофей понимал, что с утра его ждет сильнейший выговор от бабушки, ведь он так и не вернулся в квартиру после посещения больницы, да и в целом пропал на целый день. А телефон как назло он оставил на кухне. Оставалось только надежда на то, что бабушка не успела прозвонить все московские больницы и морги в поисках внука.

Тихо провернув ключ в замочной скважине, он пробрался в квартиру. Свет в коридоре Тимофей решил не включать, дабы не разбудить бабушку. Слабый лучик, исходящий от лампочки в подъезде, осветил прихожую. Этого света хватило, чтобы Тимофей разулся и снял верхнюю одежду. После он бесшумно закрыл входную дверь и запер её на маленький металлический засов. Стараясь не скрипеть деревянным полом, он на носочках пробрался на кухню.

Бабушка слово свое сдержала: вся кухня ещё была в следах разорвавшейся сгущенки. Значит, завтра его ждал не только выговор, но и уборка. Тимофей тихо прошел в ванную, умылся и лег в свою постель. За сегодняшний день произошло столько событий и происшествий, что кружилась голова. Но, не смотря на усталость, сон все не шел, и он вспоминал сегодняшнее знакомство с Германом. Тимофей понял, что за последние три года после аварии он ни разу так долго не гулял. Даже несмотря на то, что он знал Германа всего лишь сутки. А в Германе, в его словах, манерах, было что-то глубокое – то, что успокаивало. С этими мыслями разум Тимофея стал мутиться и он, впервые за несколько лет, заснул со счастливой улыбкой.

Глава 6 «Новый год»

Почему часто говорят о том, что зима – сказочное время года? Может быть, потому, что другие времена года приходят постепенно? Как-то незаметно стаивает снег, постепенно начинают зеленеть листочки весной.

Потом все переходит в летнюю жару, а затем медленно природа увядает, наступает осень. И вот в один прекрасный день ты открываешь глаза, выглядываешь в окно и видишь: за одну ночь началась зима. Ночью, пока все спали, шел снегопад. Снег укрыл все белым блестящим ковром, преобразил землю, словно в сказке. Огромные холодные хлопья снега летали в воздухе, словно волшебные. Хотя холодно. Пока выйдешь из дома, наметёт целые сугробы. Идешь по снегу – и он так весело и задорно поскрипывает у тебя под ногами, и кажется, этот хруст – волшебный, и ты чувствуешь себя в сказке.

С момента знакомства Германа и Тимофея прошло уже полгода. Их нелепое знакомство переросло в настоящую дружбу. Эта дружба усиливалась так же стремительно, как поезд, движущийся на Анну Каренину. Хотя нередко происходили ссоры. Но они всегда находили компромисс в своих разногласиях.

Бабушка Тимофея очень полюбила Германа, как своего внука. И когда он собирался уезжать в Мюнхен, бабушка сама уговорила его остаться. За полгода он уже освоился в России, изучил все традиции и обычаи русского народа. Хотя он часто скучаел по матери, оставшейся в Мюнхене, всё равно был счастлив в Москве.

Герман часто забегал в дом к Тимофею поесть или просто пообщаться. Конечно же, ему рассказали, как на самом деле произошло их первое знакомство с Тимофеем. Герман выслушал это с серьезным лицом, но потом смех взял своё. Ему даже показали ту самую злополучную вазу. И даже тот фикус, который не пострадал при падении, хотя сейчас его пересадили в большое напольное кашпо, которое поставили в угл комнаты.

Тимофей за эти полгода дружбы сильно преобразился, стал мягким и спокойным. Теперь вместо того, что бы сидеть дома, Тимофей уходил сразу после учебы на встречу с Германом. В его глазах как будто загорелся огонь жизни, который был потушен с момента аварии.

Их с бабушкой дом тоже преобразился, на кухне всё-таки поменялиобои, потому что взорвавшаяся сгущенка так и не отмылась. Теперь, после ремонта на кухне, там стало светлее и уютней. Старый деревянный пол поехал на свалку, а новый ламинат занял его почетное место. Комната Тимофея пережила сильнейшую реконструкцию: замена обоев и потолочных панелей, перепланировка его комнаты – все это сделало её больше и уютней.

После преображения квартиры к ним часто заглядывали гости, даже тетя Зина – новая соседка Тимофея, которая переехала в этот дом в середине осени, хотя в момент её переезда они не общались близко. Но всё поменяло время, и теперь Анна Федоровна и тетя Зина стали самыми лучшими подругами.

Часто, когда Тимофея часто не было дома, Анна Федоровна собирала в квартире всех своих знакомых и устраивала интереснейшие собрания. Тема бесед была не важна, главное – сам факт общения. И один раз, когда Тимофей вернулся чуть раньше обычного, он застал компанию из десяти пенсионеров, которые хотели устроить митинг для повышения пенсии.

«Товарищи, мы не намеренны терпеть эти издевательства», – громко скандировала бабушка Тимофея, стоя по центру кухни и размахивая железной ложкой.

«Пора действовать», – воскликнул старичок, одетый в темное пальто, который держался в стороне от остальных.

«Я готова пойти на митинг, но первой не пойду. Нам надо выбрать председателя!» – поддержала настрой толпы тетя Зина. И, как оказалось, хоть все и были недовольны своим положением в обществе, первым на митинг идти никто не хотел. У всех резко появились неотложные дела: кому-то надо было срочно идти в магазин, кому-то домой.

«Бабушка, ты заканчивай со своими революционными идеями», – сказал Тимофей, когда последний митингующий пенсионер покинул квартиру. Анна Федоровна промолчала, но, зная её характер, Тимофей даже не сомневался, что её идеи о митинге никогда не закончатся.

Теперь, когда в дом вернулась доброжелательная обстановка, в квартире стало светлее и легче жить. Даже унылый фикус, стоящий в углу комнаты, преобразился и стал светло-зеленого цвета.

Но, несмотря на то, что в квартире дружественной обстановки было хоть отбавляй, квартира в некоторые дни оставалась пуста. И даже сейчас, когда в какой-то из комнат мирно тикали часы, квартира пустовала. Только календарь, который перевернули сегодня утром, напоминал о том, что этот дом жилой. На нем краснело число «31 декабря».

В гробовой тишине раздался тихий щелчок…

«В этой предновогодней суете, зеленый горошек всегда отдают по скидке», – сказала Анна Федоровна, входя в квартиру. За ней шли Тимофей и Герман, неся по несколько пакетов в каждой руке. «Ну, ясно то, что по скидке, но зачем брать 25 банок сразу?!» – задыхаясь от тяжести, прохрипел Герман.

«А это ещё одна русская традиция – закупаться, как на войну, один раз в год, пока этот несчастный горох отдают по сниженной цене», – ответил Тимофей. Кинув пакеты на кухне, друзья попрощались с бабушкой.

«А куда вы это собрались?» – с укором спросила Анна Федоровна.

«Так прогуляться, последний раз в этом году», – ответил Тимофей.

«А сумки кто будет разбирать?» – сказала его бабушка, скрестив руки на груди. Её слово всегда было законом, и если она чего-то захотела, то непременно это получала. А если ей пришла в голову идея эксплуатировать труд двух молодых людей, то её идеи обязательно должны были воплотиться в жизнь.

Ближайшие двадцать минут Тимофей и Герман провели в расфасовывании миллиона банок по кухне. Когда работа была завершена, бабушка их поблагодарила и ушла в свою комнату.

«Вы мне еще ёлку обещали!» – крикнула она им вслед, когда друзья собрались уже уходить. По тяжелому вздыханию Германа было понятно, что он был готов быть сейчас где угодно, но не здесь. Правда, молодые люди были сами виноваты; они обещали Анне Федоровне ёлку еще в начале декабря, а то, что они говорили «завтра точно принесем» и дотянули до 31 декабря, было их проблемами.

Выйдя на улицу, они стали думать, где достать елку 31 декабря. И их подозрения были не напрасны: во всех московских рынках и магазинах елки кончились ещё за две недели до Нового года. Но, судя по настрою бабушки, без ёлки домой они могли и не возвращаться. Тимофей предложил пойти на ближайший рынок, в надежде на то, что какая-нибудь елка там точно завалялась. Герман же сказал, что в век развитого интернета на рынке искать что-то бесполезно, ведь можно её заказать через онлайн магазины. В конечном итоге они договорились пойти на рынок, а уже после, если её там не будет, заказать через интернет. Герман же всю дорогу говорил, что искать что-то на рынке бесполезно, и они только потратят время зря. Но он ошибся, на рынке было изобилие зеленых красавиц. От самых маленьких до больших, от салатовых до темно-зеленых. Быстро выбрав самую большую, они заплатили продавцу, который заботливо замотал ель в пленку и отдал её Тимофею. Теперь предстояла другая задача: донести её в целости и сохранности до дома. А судя по новогодним пробкам на дорогах и толпах людей на тротуарах, о безопасности елки нужно было позаботиться заранее.

«А может, на такси довезем? Конечно, в пробках постоим долго, зато довезем в сохранности», – предложил свою идею Герман.

«Да ты мегамозг просто, особенно считая тот факт, что мы последние деньги отдали на ель», – возразил ему Тимофей.

«А мы можем доехать до дома, а потом оставить елку как залог, а сами за деньгами сходим и вернёмся», – чуть обиженно сказал Герман.

«А в этой мысли есть доля правды», – задумчиво сказал Тимофей. И на самом деле, это было бы отличным решением в их ситуации. Они заказали такси и сразу предупредили водителя о ситуации с деньгами. Как ни странно, водитель согласился и довез их до дома, Тимофей поднялся к бабушке и, взяв деньги, спустился. Герман же остался в машине, потому что ему не понравилась доброжелательность водителя. У него возникло такое чувство, что водитель хочет забрать их елку, и, как только Герман выйдет из машины, водитель ударит по газам и уедет с их единственной елью.

Тимофей же не разделял мысли Германа, он сразу стал доверчив к водителю и, заплатив, поблагодарил его за помощь и забрал ель.

«Какая красивая ель!» – восхитилась бабушка, она приняла ель и ушла в сторону кухни. Раздался грохот.

Тимофей с Германом быстро побежали в кухню и увидели следующее: бабушка, поскользнувшись на недавно помытом полу, лежала в обнимку с елью. Тимофею это больно напомнило его падение в первый день знакомства с Германом. Герман же без замедлений подбежал к Анне Федоровне и хотел забрать у неё ель, чтобы помочь пожилой женщине встать. Но не тут-то было, бабушка, находясь в шоке от происходящего, видно не понимала, что произошло, поэтому схватила ель так, как будто дерево самый ценный предмет в её жизни.

Шок прошел через минуту, бабушка встала, делая вид, что ничего не произошло, и понесла елку дальше. Подойдя к углу комнаты, она поставила зеленую красавицу в предназначенную для дерева подставку и, отойдя от нее, посмотрела, как это выглядит со стороны. И, видимо, осталась довольна, потому что она промолчала и дальше стала заниматься своими делами. Потом со взглядом хищницы посмотрела на Тимофея и Германа и сказала: «А вы что не помогаете? Я что, одна должна на новогодний стол еду готовить?»

«А мы что? А мы ничего», – произнес что-то невнятное Герман, видно, он не ожидал этого вопроса в данной ситуации.

Тимофей же оказался сообразительней, не зря же он жил три года с бабушкой. За это время он узнал особенности её характера. И поэтому сразу после этих слов он пошел переодеваться, чтобы немедленно приступить к готовке салатов, без которых не обходится ни один новогодний стол. Герман же последовал его примеру.

На кухне бабушка их обмундировала в фартуки и, как в армии, приказала Герману чистить картошку, а Тимофею нарезать чищеную картошку и бросать её в кастрюлю с кипящей водой.

«А зачем так много готовить? – не выдержал Герман, дочищая пятидесятую картошку – Это же еда, которую мы будем, есть в 12 ночи? Вы что так проголодаетесь за этот день?»

«Это еще одна особенность русского народа», – ответила бабушка, усмехаясь и медленно помешивая одной рукой варящийся холодец, а второй – кипящую картошку.

Следующие шесть часов прошли в интенсивной готовке, и уже в 11 вечера на столе стояли различные салаты, закуски, горячие блюда и многое другое. Герман все еще с недоумением смотрел на всё это и не понимал, когда несколько человек успеют всё это съесть. Для него Новый год – это праздник, на котором собираются близкие и родные люди повеселиться и пообщеться, а не тот Новый год, который отмечают в России. А в России, как известно, сначала смотрят советские фильмы, потом в 12 часов ночи наедаются так, как не едят никогда на другие праздники, а потом засыпают лицом в салате. По крайней мере, так думал Герман, который еще ни разу не отмечал Новый год в России.

«Как-то очень странно, – рассуждал он вслух, – зачем столько еды?». Но его раздумья прервал звонок в дверь.

«Я открою», – сказала бабушка, быстро направляясь в сторону входной двери. Провернув засов, она впустила в квартиру тетю Зину, которую бабушка пригласила отметить Новый год вместе.

Ближайшие 50 минут ничего особенного не произошло. Только у тети Зины рот не закрывался ни на минуту. Она рассказывала, какой на улице мороз, какой снег, как она стояла в магазинной очереди два часа, чтобы купить хлеб. Бабушка же только успевала кивать.

Как только часы показали время 11:55, бабушка согнала всех в гостиную и сказала: «Сейчас президент говорить будет, надо выслушать». Для Анны Федоровны речь президента была самой важной частью наступающего года. У Тимофея каждый Новый год возникало чувство, что если его бабушка не выслушает эту речь, то наступить всемирный апокалипсис.

Все внимательно слушали речь, даже тетя Зина молча, вдумываясь в каждое слово. Когда президент закончил своё поздравление, все дружно стали считать бой курантов. Как только прозвенел последний, самый громкий, все стали поздравлять друг друга с Новым годом и желать успехов в наступающем году. Когда все сели за стол и стали обсуждать, какое трогательное поздравление было в этом году у президента, Герман задумчиво молчал, и даже не прикоснулся к еде. В его взгляде читались грусть и печаль, он пытался это скрыть, но у него плохо получалось.

«Герман что-то случилось?» – заботливо спросила бабушка. Она обеспокоилась его состоянием, ведь он ни разу за полгода не был в таком печальном настроении.

Герман лишь тихо попросил, чтобы его выслушали. Все замерли в ожидании речи Германа. Когда он начал говорить, по голосу было понятно, что у него сильное волнение. Говорил он тихо, так что салют, который запускали на другой части Москвы, казался громче его слов.

«Когда я ехал в Россию, то думал, что не задержусь здесь надолго. Но тут я познакомился с Тимофеем, с Анной Федоровной. Узнал традиции России. А затем и с традициями России. Я полюбил эту страну. За полгода я многому научился здесь. Но мне надо вернуться в Мюнхен…»