Кресло для курения [Максим Павлович Вилькс] (fb2) читать онлайн

Часто ли мы задумываемся о том, как видят мир другие люди? Пытаемся понять, представить себя на их месте? Порой мне снится сон, что я проживаю жизнь другого человека. Иду к цели, которую совершенно не хотел выбирать, и, очнувшись, упорно продолжаю следовать за ней. Может ли цель перерасти в мечту, и что делать, когда мечта стала целью? Когда подросток мечтает, а повзрослев, достигает этого, мы поздравляем его с успехом. Но это не так, ведь мечта недостижима – он пришел к цели. Что делает человек, достигший своей цели? Ставит новую.

Кресло для курения

Посиди, подумай.

Холод. Холод пробирал до костей и был как прилив – приходящим и отходящим, по мере того как человек делал глубокие затяжки догорающей сигареты. Полумрак поглощал комнату, и лишь свет от лампы освещал его невыразительный номер. Человек, что курил сигарету, был молод, но ему казалось, что прожил он множество жизней. Усталость вперемешку с адреналином измотала психику, и трудно было сказать, что ждет его дальше. Круговорот событий вокруг засасывал, не отпуская, но от них груз эмоций становился неподъемным. Хотелось сделать шаг назад и вернуться в обычную рутину. Еще недавно была цель, мечта, в которой он чувствовал уют. Но все имеет свойство заканчиваться, особенно в этом дешевом номере. Лишь горький дым от табака скрашивал его существование. Хотя он не был до конца уверен, успокаивает его дым или это внушение самому себе. Те немногие вещи, которые были дороги, лежали на столе и кричали о прошлом. Они возвращали в памятные моменты из жизни, и, казалось, это всё, что осталось. Как дракон, что охраняет свои сокровища, он утопал в их истории. В его истории. Каждый маленький предмет, каждая царапина напоминали о людях, действиях, времени. Давно ли он начал задавать себе вопросы? Зачем он сидит тут, а не пытается найти то, чего не хватает? Чего не хватает ему для спокойствия? И что вообще такое это спокойствие души, к которому все тянутся? Но после очередной затяжки этот вопрос сам уходил от него, и он впадал в мир фантазий и иллюзий. Если их можно было так называть. Он сознательно шёл подальше от реального мира в другой, что возникает, когда ты достигаешь идеального состояния гармонии. Но всё в этом мире не вечно.

Слон

Насколько легко мы создаем себе идолов.

Начало речи первого патриарха церкви Всеверия

Трудно было назвать осенью то, что творилось за окном, пока я собирался выйти на улицу. Дождь, который шёл, не переставая, три дня, закончился, и светило яркое солнце, а ветер покачивал линии электропередач. Тучи сбежали при его появлении, и настроение было замечательное, воздушное. Ну, почти. Играла музыка из колонки, и, пританцовывая под неё, я надевал свои узкие джинсы, слегка торопясь. Пунктуальность всегда была частью моей натуры, и мне нравилось убеждать себя, что это часть немецкой философии. Пунктуальный человек – ответственный человек. Перепроверяя по карманам все, что мне нужно, а это было немногое: пара бумажных купюр, телефон, чтобы не потерять контакт с миром, который без него переставал существовать, и жвачка. Набор обычного подростка, и, конечно, чувство радости, которое с годами меркнет. Надев пальто и прихватив зонтик, я выбежал в коридор, чуть не снеся при этом свою маму. Тогда мне было 16 лет, и пушок, что рос на вытянутом лице с квадратными скулами, её всегда забавлял.

– Куда ты опять собрался? – ласково спросила она. Это был скорее вопрос из вежливости, ведь мама никогда не вникала в мою личную жизнь, а главным пунктом для неё было мое счастье. Я любил её за это. Ведь нет ничего лучше, чем учеба на своих же ошибках. Хотя это изрядно сокращает жизнь и количество нервных клеток. Она была очень привлекательной женщиной с печалью в глазах и вечной улыбкой. От неё мне и достался цвет голубых глаз.

– К безумным приключениям, что приведут меня к счастью! – выкрикнул я на ходу, пробегая по коридору и закрывая за собой дверь.

Прозвучал стук с обратной стороны двери и её веселый голос:

– Береги себя, а то твои приключения могут закончиться потом у роддома.

– Очень смешно, мам, мне бы для начала оказаться в постели рядом с девушкой, – под нос себе пробубнил я.

Глупо было винить её за заботу, тем более она ничего не знала о моей личной жизни, да и вообще что происходит за пределами дома. В тамбуре на меня упал тяжелый взгляд с портрета старой женщины, который давно пора было бы снять. Каждый раз он будто с укором разглядывал мою одежду и молча осуждал. Вид у меня был – что-то среднее между парнем, что украдет из магазина банку огурцов, и безумным хипстером, что только начал осваивать эту культуру. Вздрогнув и при этом опрокинув зонтиком стеллаж с обувью, я выругался и начал обратно расставлять десять пар туфель на все случаи жизни, что носила моя мать.

– Зачем столько пар? Она ведь носит только половину из них, – бубнил я недовольно. Разговоры с самим собой стали нормой, неотъемлемой частью моего мира.

Выбравшись в подъезд, меня сразу поглотил аромат промокшей древесины и слабый свет, пробивающийся через окна. Этот запах странным образом поднимал настроение и вызывал желание пройтись пешком. Но лень победила, и, нажав на кнопку вместо спуска по лестнице, я стал ждать. Когда ожидаешь чего-то, невольно задумываешься о мелочах жизни. День проходит, а что будет завтра? Хватит ли мелочи на новую игру? Произведу ли впечатление сегодня на девушку, что нравится? Последняя мысль будоражила сознание. Еще бы, ведь по большей части меня знали как затворника, который пару раз в месяц исчезал из своего дома, чтобы вернуться, нагулявшись, и дальше, как кот, лежать в любимом кресле. Но в последние две недели я зачастил на улицу. Двери открылись, и, выкинув из головы все, что могло сейчас волновать, я надел наушники и погрузился в мир музыки. Куда же без неё? Музыка делает тебя счастливым, изменяет мир вокруг, преображает его и наделяет новыми красками. Хотя мой музыкальный вкус впоследствии менялся, как и я сам, но было неизменно прекрасно вспоминать и слушать музыку, что была раньше. Отсчитывая этажи по мере того, как свет проносился в зазоре дверей лифта, я подпевал на тот момент очень популярному хиту. Если возможно вообще назвать это пением. Скорее завывание тихого гиббона, что пытается имитировать человеческую речь. Позже это не раз смущало, когда, выходя из лифта на первом этаже, меня веселым взглядом встречали люди. Сейчас же тут было пусто, и лишь следы мокрых ботинок свидетельствовали о том, что тут кто-то ходит. Старая лампочка, на которой давным-давно нарисовали колесо, чудесным образом горела вот уже месяцев пять и таила в себе загадку, которую предстояло только разгадать. А пока, предвкушая отличный день, я начал спуск по ступенькам.

Меня можно было отнести к той касте людей, которых редко зовет гулять девушка. Не потому что я замкнутый металлист или прогрессивный молодой человек, которого интересует только знание и самосовершенствование. Скорее это было мне не нужно. Да и общение с противоположным полом казалось странным и непонятным. Поэтому последние две недели для меня были как во сне. Выйдя из подъезда, передо мной предстал район, где в куче домов ютились и строили жизнь люди. У каждого свои мечты, амбиции или же просто переживания. Как много на самом деле переживает за жизнь человек. Жизнь – сложный мимолетный бой, который красив и увлекателен, но не факт, что из него ты выберешься победителем. Здания были огромными, и в каждом окне своя история, где-то прикрытая шторами, а где-то нет. Посмотрев на небо, я улыбнулся. Глупо, что большинство смотрят только под ноги или вперед, идя к цели, а возможно, волочась к беспробудным будням как зомби. Ветер сильно растрепал мои кудрявые волосы и наполнил легкие свежестью после пыльной и душной комнаты. Было что-то вроде чувства эйфории, когда понимаешь, что самое замечательное у тебя впереди и спешить некуда. Но куда же без спешки в этом возрасте? В очередной раз посмотрев на время и сделав глубокий вдох, я пошел.

Почему многие люди так не любят осень? Эта загадка вечно преследовала меня, и, прогуливаясь, редко можно было заметить улыбку или же блеск радостных звёзд в глазах прохожих. Разноцветные завлекающие баннеры по проспекту, на который я вышел через переулок, манили и пытались мне все время что-то продать.

– Купи со скидкой! Получи в подарок утюг! Твой друг купил, и теперь у него новая машина! Акция! Распродажа! – кричали они мне вслед. Для меня это было как приглашение в будущее, где бегаешь по магазинам в поисках более дешёвой гречки. Такое будущее пугало, и совершенно не хотелось задумываться о том, какой чайник лучше. Все, что мне нужно было на данный момент, я жевал ртом и слушал ушами, и это делало жизнь прекрасной. Шагая вперед и разглядывая всё вокруг, становишься участником множества разных ситуаций. Люди обнимались, прощались, кричали друг на друга, жили в своих проблемах и радостях. Любили, ненавидели, проявляли сдержанную агрессию или пытались справиться с тоской даже в такой прекрасный день. Перешагнув огромную лужу, что не могли заделать целую вечность, я начал прыгать по плитке, все боясь наступить на серую. Со стороны моё занятие казалось глупым, но для меня это было игрой, где прыжок на серую плитку был поражением. Забавные правила, сам их придумал, сам же их придерживаюсь, а если внезапно оступлюсь, ненавижу и проклинаю лишь себя. И вот в очередной раз наступив на серую плитку, я выругался и перестал играть. Рядом оказался магазин, в котором я тратил свои небольшие сбережения на покупку какой-нибудь гадости. Иногда в моменты упадка настроения там можно было купить сигареты, и мой рост всегда служил отличным прикрытием против закона о продаже табачных изделий с восемнадцати лет. Но сегодня мне не нужно было ничего, кроме улыбки себя и моей подруги, и, прошагав мимо, я начал репетицию нашей встречи.

– Привет! Здравствуй! Как твои дела? А ты сегодня отлично выглядишь, – проговаривал я, подбирая интонацию и не обращая внимания на окружающих.

Сообщение, что прислала мне подруга, было кратким. Обычное приглашение на прогулку с точным временем и местом встречи. Это расстраивало меня, хотелось более близкого общения, романтики, что ли, а так будто иду на деловую встречу с бизнес-партнером. У назначенного места её не было, и неудивительно, ведь я пришел на десять минут раньше. Это время можно было потратить на разглядывание фонтана в форме осьминога, хотя краем глаза я выискивал её в потоке людей. Это место мне нравилось исключительно из-за фонтана, хотя из его щупальцев на осень и зиму переставали бить струйки воды. Даже сейчас у него был определенный шарм, и сходство с мифологическим существом, что выбралось со дна океана, было феноменальным. Сидит себе в этом корыте из бетона и думает о своём. В голове возник образ моего друга, который мало чем отличался от него.

– Да зачем тебе куда-то идти завтра? Обламываешь все договоренности, нам нужен твой урон! А ты под каблук пополз, – голос из наушника осуждающие шипел на меня.

– Мне кажется, Ден, ты вечно будешь сидеть дома и ходить по рейдам, при этом даже не думая выйти в открытый мир, – проговорил я в микрофон, недовольный его тоном.

– И что с этого? Какой вообще смысл покидать этот мир? Алкаши да наркоманы вокруг, а тут просто извращенцы да задроты! Плюс это же не навсегда, просто отличный способ убить время, – бегая вокруг меня своим персонажем, Денис был похож на онлайн-проповедника.

– Да, и с родителями ты жить не до конца жизни будешь, и работу в киберспорте найдешь. Пошел в жопу твой рейд, я думаю, не потеряю много, если пропущу один, – вспоминал я свою речь, глядя на осьминога, который, как и Денис, не мог выбраться из своего корыта.

– Ну и вали к своей Ане, а я завтра проведу день с пользой и хорошим досугом, все равно на улице ужасная погода, а тебе не дадут. Вообще, что я с тобой разговариваю, кидаешь меня в самый важный день, – на этих словах он отключился от чата, а я сидел и чувствовал себя виноватым. Хотя в чём, понять было сложно.

Это мерзкое чувство вновь накатило на меня, и чтобы отвлечься, я начал искать Аню взглядом, но нашел нечто иное. Человек ростом выше меня, а я был тот еще дылда, пытался поймать раненого голубя, который по кругу бегал от него. Трудно было не заметить, что человек изрядно шатался и явно был подшофе. После пары неудачных попыток он выцепил из толпы какого-то парнишку, и после явно очень убедительной беседы они начали ловить его вдвоем. За этой ситуацией наблюдало много людей, и они, наверное, думали: зачем им голубь? А мне в голову не могло прийти, что сказал этот пьяный охотник на голубей парню, что он начал ему помогать.

– Привет! – услышал я звонкий голос, в который было трудно не влюбиться с первого же слова. Резко развернувшись и не убирая ту самую улыбку, которая возникла у меня при просмотре той странной картины, я увидел во всей красе свою подругу. Это была Аня. Нежное имя, которое пело в моей голове её же голосом. Она была стройной и выглядела роскошно. Большие круглые очки, которые были популярны в это время, придавали ей сходство с распутной зазнайкой. Платье же, что слегка выглядывало из-под пальто, делало её похожей на сбежавшую с бала принцессу. Разглядывая её, я развел руками как медведь и с той же безумной улыбкой обхватил её, чем явно вызвал смущение.

– Еще немного – и я начал бы думать, что ты не придешь! Привет! Как твои дела? Правда, сегодня очаровательная погода? Пока шёл сюда, видел, как люди выползали на улицу, и посмотри на тех идиотов, они пытаются поймать, мать его, голубя! – кажется, начинать диалог с кучи разных слов, которые трудно запомнить, не то чтобы воспринять, – плохая идея. Но при виде Ани мысли вечно превращались в кашу, и я говорил полный бред.

Сделав вид, что прочищает ухо, и приоткрыв рот, она попыталась что-то сказать в ответ, но у неё это не особо получилось.

– Нафига им голубь? Как ты думаешь, может, тот мужик пытается добыть себе закуску, а парень его решил выручить? – не зная, что на это ответить, и потихоньку выползая из моих объятий, Аня рассмеялась, и мы пошли дальше вдоль проспекта по маршруту, которым ходили уже несколько раз за последние две недели.

– Все намного проще. Скорее всего, тот мужчина хотел отправить письмо. А зная, как работает наша почта, он решил сделать это дедовским методом через голубя. Но у него ничего не получалось, и вот он попросил помощи, – её версия казалась еще бредовее, но мне даже нравилось такое сумасшествие. Общение завязалось, и неважно, какой предлог для этого был.

– Слушай, так зачем ты сегодня вытащила меня на улицу? Тебе больше занять себя нечем, кроме ходьбы с молодым человеком странной внешности в солнечный день? Могла бы найти себе уйму занятий вроде… А чем вообще занимаются девушки осенними днями, когда светит солнце? Выдумывают себе причины получше, чтобы обидеться на окружающий мир?

В ответ Аня пожала плечами и улыбнулась. Казалось, что она вообще игнорирует мои слова, но мне было плевать. Её улыбка вызывала во мне бурю эмоций, как у всех подростков и людей постарше, что видят в девушке ту самую красоту, что чарует и пленит.

– Я понятия не имею, чем должны заниматься девушки в это время, так что пока наслаждайся моим обществом, а то, глядишь, я найду себе занятие поинтереснее, – при этом она на секунду стала вести себя манерно, словно была графиней.

– Ах, ну, простите, не хотел доставить неудобства. Как только у вашей персоны появятся более интересные дела, я сразу вас покину.

– Не глупи, – подтащив меня за рукав чуть ли не в лужу, сказала Аня. – Из всех моих кавалеров ты в почете.

– А значит, их ещё и много! Вот так и узнавай о твоей личной жизни, – шутливо произнес я, но где-то глубоко внутри расстроился и начал ревновать. Хоть она и не была моей девушкой, делить я её ни с кем не хотел.

Мы шли дальше, перепрыгивая лужи, в направлении неизвестно куда. Конечно, во время прогулок направление не имеет смысла. Просто идешь самым удобным маршрутом, чтобы было легче разговаривать. Но сегодня наш маршрут вел в сторону леса, а значит, мы шли куда-то целенаправленно.

– А куда ты, собственно, меня ведешь? Мы уже сбились с нашего обычного маршрута, неужели в тебе наконец проснулась та самая сущность богомолов? Они спариваются с самцами, а потом их убивают. Я как бы не против первого акта, но второй меня смущает.

– Ты очень много на себя берешь, парнишка, – Аня шутливо толкнула меня в плечо и продолжила: – Но если бы я тебя вела в сторону своих ног, то делала бы это другим, более ласковым путем. Сейчас мне нужно тебе кое-что показать.

– Что же это такое? Ты нашла труп? Мне тогда понадобится палка, чтобы потыкать ему в глаз, – раззадоренно начал я. Это было то прекрасное время, когда еще нет обид на противоположный пол, когда только зарождаются понятия о любви и дружбе и ты познаешь этот мир, который несет тебе радость, и печаль отношений. Поэтому осторожность в нашем общении была ни к чему, и мы просто рассказывали истории, двигаясь по подворотням в сторону выхода из нашего района.

– Есть у меня один друг, с которым мы недавно ходили в дождь смотреть на то, как ползают червяки на скорость, конечно, занятие так себе, но ты представь, как можно отлично развлечь себя. Сегодня на полосе препятствий червяк номер пять, что ползет из точки А в точку Б. Казалось бы, обычный червяк, но он так занял наше время, что мы уже отбросили спор, как быстро он доползет, и просто болели за его выживание.

– Действительно, а ты еще спрашивал, чем занимаются девушки осенью. Кажется, проводят время с большей пользой, чем ты, – рассмеялась Аня.

– Ну, вообще это был почти научный эксперимент! Ты представляешь себе, как трудно пришлось этому червяку? И ему всё же удалось. Вот чем занималась ты?

– Вчера учила поэму по литературе и попутно смогла написать свое стихотворение, пока ты болел за дождевых червяков. У нас недавно был проект о дождевых червях, они выползают, чтобы подышать. Доступ воздуха в почву после дождя затруднен. А ты поступаешь некрасиво, смотришь, как существо, пытаясь выжить, ползет куда-то, – постепенно ее тон становился тише и грустнее. Девушки, могут расстроиться из-за истории о червяке.

– Ну, мы же их не топтали, черви и черви. Это как болеть за футболистов, которые гоняют мяч по полю. А что за стихотворение? – пытаясь перевести тему, я зацепился за стих, чувствуя себя в игре «Минер».

– Скорее, это бездушно – смотреть, как безобидному существу трудно в нашем мире. А вот тебе все и расскажи, – надувшись, Аня показала мне свой язык и ускорила шаг.

– Ну чего ты? – обогнав её, я начал идти задом наперед. – Расскажи стихотворение. Я уверен, оно отличное, – а ещё я знал, что многие люди в этом возрасте начинают писать стихи, а потом забрасывают их, ссылаясь на разные факторы.

– Ну, хорошо, надеюсь, ты никому не расскажешь его, – слегка откашлявшись и встав на месте, она начала. Видимо, просто хотела, чтобы её поуговаривали.

Осенний день такой дождливый,

Он усыпляет мой каприз,

Такой простой, такой ранимый,

Хочу увидеть солнца блик.

Но его нет! Оно пропало,

Исчезло в черных тех стенах,

Что теперь плачут, безвозвратно

Погибла радость в облаках.

Но вот! Смотри! Пробился лучик,

И сразу так легко в душе,

Мечта – она зарыта в тучах,

Но все-таки идет ко мне.

Все время, пока она читала стихотворение, её взгляд упирался в небо. Слова были как заклинание, выводящее солнце из-за туч. После того как она закончила, её взгляд переместился на меня, ожидая оценки.

– Замечательный стишок, только я не особо люблю солнце, люблю больше дождь, он отлично прячет слезы, – посмеявшись, сказал я.

– Вот вечно ты все пытаешься перевести в шутку, – обиделась Аня и прошла мимо.

– Да ладно тебе, мне и впрямь понравилось твоё стихотворение, – крикнул я ей вдогонку.

Удивительно, но, извиняясь, я не заметил, как мы подошли к дороге, которая отделяла наш район от леса. При попытке повернуть влево и пойти в центр Аня подтолкнула меня в сторону проезжей части.

– Все понятно! Ты пытаешься сделать так, чтобы меня сбила машина! Вот чего ты начинаешь? – чуть ли не вываливаясь с пешеходной дорожки, мне с трудом удалось удержать равновесие.

– Больно мне это надо, – всё еще дуясь, Аня начала переходить через дорогу, рассуждая: – Если бы мне было нужно, чтобы тебя сбила машина, пошли бы на более оживленную трассу.

– Ха. Смешно, смешно, – хотя я уже начал переживать за свое здоровье и взял на заметку, что лучше её не обижать. – А, собственно, куда это мы собрались?

Её взгляд сверкал озорством, смешанным с безумием, но мне было параллельно, я тонул в ее глазах. Кое-как оклемавшись и осознав, что мы стоим посередине дороги, я взял Аню за руку, которая была очень нежная, и начал тащить на другую сторону дороги.

– Скоро сам все узнаешь, надеюсь, ты не против легкой прогулки по лесу? – освободившись от моей руки и слегка наполнившись румянцем на щеках, Аня прошагала уверенным шагом по мокрым листьям.

– Конечно, нет, что может быть лучше, чем поход в лес осенью? Ну, разве что забыть свои сапоги и ведерко под грибы, – капризным тоном сказал я. – А еще что может быть лучше медведей, безумных стариков с ружьями и бездомных собак?

– Не будь таким трусишкой! Ты что, насмотрелся фильмов, где ведут в какую-то глушь, а там оказывается толпа сектантов, которые начинают свой обряд, а после приносят тебя в жертву? Сейчас светит солнце, тебе точно не стоит переживать!

В ответ у меня действительно закончились аргументы в голове. Они быстро кончаются, когда обычно пропускаешь мимо ушей все, кроме первого слова о том, что красивая девушка, уводя тебя в лес, называет трусом. Ну что ж, давай поиграем с тобой по твоим правилам.

– А ты не боишься, что в этом лесу я с тобой что-нибудь сделаю?

При этом я ненавязчиво поигрывал бровями и строил хитрое выражение лица, чем вызвал у нее приступ смеха.

– Ну уж нет, ты разве что сможешь обидеть одуванчик, и то тем, что решишь не дуть на него.

Закончив эту фразу, она взяла меня за руку и повела мимо деревьев прямо по мокрой земле, что хлюпала у меня под кроссовками. Ветер снимал листья с веток, как после Нового года снимают игрушки и мишуру с ели. Чувствуя, как мои кроссовки уже достаточно пропустили в себя влагу, каждый шаг сопровождался дурацким звуком «блюп». Интересно, а как с этим дела у Ани, которая в полном молчании продолжала все дальше и дальше уводить меня в лес? Сам лес был необычайно красивым местом, пожалуй, самым моим любимым в это время года, естественно, если ты снабжен нужными приспособлениями для выживания в нём. Правда, в данный момент, кроме рабочего телефона, ничего у меня не было.

– Эй, Ань, знаешь, что у меня для тебя есть в кармане?

– Если это очередная твоя пошлая шуточка, то они уже начинают мне надоедать.

– Ну, я, конечно, мог бы тебе сказать что-то подобное, но я просто хотел тебе предложить незабываемый вкус тропиков, что сочится из этой пачки прекрасной жвачки.

– Мне кажется, что ты сможешь продать что угодно, – шутливо сказала она, подставляя свою крохотную ладошку. Я рассчитывал, что если дело дойдет до обжимашек, то будет вкус тропиков. Уже ведь прошло две недели, или когда там пары начинают заниматься подобными делами?

– А ты вообще часто ходишь в лес? – спросила она. Лицо Ани выражало задумчивость и меланхоличность. Её настроение металось как стрелка неисправного компаса.

– Ну, в последнее время нет, разве что смотрю на него, когда двигаюсь в школу, а так в городе обитаю. Город затягивает и не отпускает, – ответил я, стараясь правильно подобрать слова и не выдать, что целыми днями играю в компьютер.

– А я вот обожаю лес, мне к нему любовь привил еще дедушка. Он постоянно вывозил меня в интересные места, брал с собой на охоту, рыбалку, – Аня улыбнулась своим воспоминаниям.

Это тоже навеяло на меня ностальгию, как, приезжая в деревню, я постоянно был в лесу. Вообще лес – штука хорошая, если у тебя на голове не строят империю арахниды, а комары не досасывают остатки твоей крови.

– Так, значит, ты охотница, рыболов, ещё и поэт! Ну у тебя и качества, а ты, случайно, не занимаешься разработкой ракетных двигателей? – чтобы скрыть свое восхищение, я перевел всё в шутку. Не знаю почему, но восхищаться каждым ее движением, походкой, словом, действием было очень просто. Наверное, это называется любовь или вожделение.

– Охотник из меня так себе, – Аня махнула рукой, отбиваясь от паутины, на которой красовались капельки прошедшего дождя. – Люблю зверюшек, они, конечно, вкусные, но убивать их – точно не мое. Скорее ездила посмотреть на красоты местной фауны, чем ради стрельбы по мишеням.

– Отнять жизнь ради еды – наш инстинкт, а в последнее время все так и пропагандируют за поедание брокколи и спасение добрых животных. Мы рождены, чтобы убивать, – попытка показаться брутальным мужиком у меня не вышла. Аня просто пожала плечами и прошла чуть вперед, продолжая рассуждать:

– С детства лес меня манил, а с тех пор, как дедушки не стало, я одна брожу тут, вспоминая о нём. Мне кажется, что, если вспоминать о человеке, которого больше нет, он никогда не умрет, – она шла и пинала листья, напоминая мои разговоры наедине с собой. Будто сейчас вокруг нет никого и это ее монолог.

– Думаю, он бы радовался, зная, что ты продолжила традицию походов в лес, – решил напомнить я о своем присутствии. Выходишь прогуляться с девушкой, которая тебе нравится, а она начинает изливать душу, и ты и не знаешь, что с этим делать. Порой, когда теряешь людей, которые оставили в твоей жизни огромный след, просто с этим надо смириться и жить дальше. Ведь их уже не вернуть, и грустью это не исправить. Конечно, я не мог сказать это своей подруге.

Возникла неловкая пауза, лишь звук хлюпающих ботинок и леса сопровождал наш поход. Лучи солнца играли с листьями на ветру, и, прорвавшись, через очередное заграждение кустов, мы вышли на поляну c холмом, где стоял ржавый железный контейнер, покрытый разнообразными надписями и рисунками. Вокруг него, как в каком-то тайном ритуале, были расположены диваны и кресла, а в центре находилось место под костер.

– И ради этого я запачкал свое пальто и добил кроссовки? – разочарованно спросил я.

Не успев продолжить свое недовольство, Аня прервала меня таким смущенным взглядом, будто всё это время боялась разочаровать. Сожаление о сказанном появилось у меня комком в горле.

– Мне казалось, тебе понравится место, где мы сможем посидеть вдвоём без лишнего шума и людей. Поговорить обо всём, о чем только можно. Просто это что-то вроде моего обиталища. Я нашла его год назад, когда дедушка учил собирать меня грибы. С тех пор люблю сюда приходить, вспоминать, выдумывать, – начала она оправдывающимся тоном.

Молодец, только ты так мог запороть обычное свидание. Пошёл погулять с красивой девушкой и уже два раза облажался. Отличная работа. Человек поделился со мной местом, которому придавал значение, обителью своих мыслей и сокровенного, а меня волнует пальто. Конечно, всегда трудно понять, что у другого на уме, особенно когда речь о противоположном поле. Одно я понимал точно. У каждого в разные периоды жизни есть место, где прячешься один на один с собой и начинаешь рыть яму. Кто его знает, куда эта яма приведет и насколько глубокой она будет.

– Ты чего? – сделав голос более нежным, произнес я. – Просто удивительное место, а из головы не выходит секта, которую ты мне обещала вначале, – мои руки поднялись вверх, признавая ошибку. – Так-то все замечательно, я сам частенько думаю о том, что надо почаще выбираться на природу, дышать полной грудью.

Прищурив взгляд, Аня что-то проворчала, и мы пошли к контейнеру. Сначала я с опаской относился к окружению, но любопытство в таком возрасте всегда брало верх. Правда, всё напоминало дешёвый ужастик о подростках в лесу. Сам контейнер смущал и не вписывался в пейзаж. Он был лишним для природы. Покрытый символами, которые где-то я уже видел, он был чем-то неправильным. С другой стороны, огромными большими красными буквами на нем красовалась надпись «Убрать до». Дата, к сожалению, была закрашена неприличным рисунком, который вызвал у меня смешок. Аня же попыталась сесть и теперь злобно пинала кресло, из которого сочилась вода. Найти себе не мокрую деревяшку или что-нибудь после дождя было трудной задачей.

– Наверное, после дождя была не лучшая идея сюда идти, ну, хотя бы прогулялись, – начала расстроенно говорить Аня, будто читая мои мысли.

– Пфф… Ты чего! С тобой мастер решения проблем. Не зря меня называют «выживальщик»! – сделав грудь колесом, сказал я, пытаясь воодушевить и развеселить её.

– Странно, мне казалось, тебя называют «загадочный идиот, что все время молчит», – стоило однажды друзьям подшутить – и это клеймо навеки. – Ну, ладно, вышивальщик, решай проблему.

– Не вышивальщик, а выживальщик, хотя ладно, каюсь, быстрее придумать ничего не смог, – пытаясь казаться победителем, я еще раз оглядел местность. Вообще у меня была ужасная черта характера. Часами мой рот мог извергать тонны бесполезной информации, иногда вставляя что-нибудь путное, а потом прекращать работу на неделю. Особенно это относилось к новым компаниям. Поэтому, находясь в них, скрытность и молчаливость становились моей второй натурой. Хотя, как только меня пробивало на диалог, люди пытались спасаться бегством. Аня же была другой, с ней было проще. История знакомства у нас была довольно обычной. В нашу компанию, с которой я проводил время, когда не сидел дома, затесалась застенчивая девушка, у которой были странные причуды. Как обычно бывает, ее привел мой друг, не забыв при этом всем рассказать, что она жутко страшная и не очень-то умная. Первое впечатление, которое она на меня произвела, было феноменальным. Только своим видом Аня вызвала неподдельный интерес. Конечно, я по уши увяз в её голосе, виде, да вообще во всем. О странных причудах в форме стихотворного таланта или рисования картин мне еще предстояло узнать, но уже тогда она была апофеозом мечтаний. Дальнейшее знакомство сделало её намного желаннее и интереснее. Хотелось, чтобы она стала моей и только моей.

Оторвавшись от воспоминаний о нашей первой встрече и при этом заметив на себе её пристальный взгляд, я улыбнулся и попробовал открыть дверь контейнера. Дверь в ответ совершенно не поддавалась на мои уговоры, даже когда я применил лом, что лежал рядом.

– Слушай, а ты часто тут бываешь? – спросил я, пытаясь отдышаться. – А то начинаю подозревать, что в последний раз тут было сухо, летали бабочки и светило летнее солнце.

– Да вроде нет, я была тут последний раз… – и, оборвавшись на этом слове, она задумалась.

Так сильно играли в том возрасте гормоны и так сильно хотелось побыть с ней, что, не дождавшись ответа и перестав смотреть, как она загибает пальцы, я продолжил долбить по ржавому замку на двери контейнера. Удивлял меня один факт: в лесу стоит контейнер, в нашей стране, весь размалеванный, и никому не пришло в голову его вскрыть? Нет, он явно всё еще является чей-то собственностью, и, надеюсь, этот кто-то не решит его проверить после дождей. Отбросив идею вскрыть его в лоб, я начал осматривать контейнер. Он был похож на шоколадный пудинг, что посыпали крошкой ржавчины и облили белым с красным кремом. Обойдя его с Аней, которая начала уже причитать, что это была плохая идея, я обнаружил целую свалку всякой ненужной утвари и разбитых стеклянных бутылок.

– Эх, была бы у меня суперспособность обращать время вспять… – сказала Аня.

– И тогда ты бы предложила пойти в кафе или в парк?

Нет, блин, я бы тогда не писала тебе это сообщение, – сказала она с агрессией, которая меня удивила. – Шучу, просто бы обратила всю эту груду в фуршет и высушила кресло.

– То есть придумать чего-нибудь получше тебе в голову не пришло? – с улыбкой спросил я, удивленно смотря на Аню.

– Придумывай истории сам, если не нравятся, а мою оставь в покое, – накуксившись, она подошла и ткнула в меня пальцем.

– Да ладно тебе, я просто не могу представить, чтобы наш фуршет состоял в основном из бутылок вина и водки. Тут хватит на завод.

Можно было бы и дальше рассуждать на эту тему, но сейчас мое внимание приковала задняя часть контейнера, у которой был прохудившийся вид. Приподнимая тяжелый ломик, у меня тряслись руки, и надо было унять эту дрожь, чтобы не ударить в грязь лицом. С размаха, как древний копейщик, я ударил своим воображаемым копьем в слабое место контейнера с таким звуком, будто проткнул коробку.

– А ты силен, но мне кажется, что кусок с этой стороны можно было отломить руками, – сказала она с невозмутимым видом, помогая расширить мне отверстие с помощь вращательных движений ломика. После того как нам это более-менее удалось, я ударил по куску железа ногой, заставив прогнуться и его, и мое желание снова это сделать.

– Я уже предвкушаю, что нас там ждет! Вдруг это будет старая заброшенная нарколаборатория, или, может, там стоит автомобиль? А вдруг это проход в секретную часть? – энтузиазма у меня было много, но желания лезть первым отсутствовало. Как, по-видимому, и у моей спутницы. Аня стояла, переваливаясь с ноги на ногу за моей спиной, и всматривалась в черную дыру, края которой освещало солнце. Казалось, его лучи полностью тонут в этой дыре. Тем временем ветер принёс пару туч, что угрожающе смотрели на нас свысока.

– Ну так, прошу! Девочки после мальчиков, если вам так не терпится посмотреть, могу даже похлопать ободряюще, – Аня слегка пнула меня своей ногой, что придало немного бодрости и гнева.

– Эх, женщины, заставите лезть даже в пекло, чтобы можно было найти, на чём вам посидеть, помимо наших спин, – сказал я и стал рыться в кармане, чтобы достать телефон.

Как хорошо, что эта незаменимая штука могла служить не только средством для общения и поиска кучи бесполезной информации. В нём также был фонарик, и, включив его, я просунул руку вперед, подсвечивая пространство внутри. Почти сразу телефон наткнулся на огромный деревянный ящик, который мешал дальнейшему обзору.

– Ну, я полез, не скучай тут без меня, – коротко и героически, так и нужно говорить перед походом в неизведанные места.

– Даже и не подумаю. Всю славу героя приключений заберешь себе и будешь потом хохолок как петушок расправлять, – Аня начала пропихивать меня внутрь, тоже желая узнать, что там.

– Эй, между прочим, я берегу свой цветочек для более изысканных леди. Будь добра, прекрати заколачивать туда свой ботинок, сам пролезу, – когда тебя насильно запихивают в ржавый контейнер, это не приносит удовольствия. Даже если это делает девушка, что тебе нравится.

– Да кто тебя знает, застрянешь ещё, а с той стороны тебя бить начнут, так я сразу побегу за подмогой. Давай быстрее двигай своими ягодицами, посидеть охота, – настырно и смеясь она толкала меня, даже когда я начал биться головой об деревянную поверхность.

– Так сядь на траву, если так неймется, видишь, мужчина делом занимается, – моё раздражение передавалось даже через эхо. – Есть еще мокрое кресло, да и вообще, какого фига я тут должен лазить среди ржавчины и слякоти, чтобы добыть для тебя подушку?!

– Если мужчины наблюдают за тем, как умело ползают червяки, то пусть берут с них пример, у тебя это вроде неплохо получилось, – она просунула руку в контейнер и схватила меня за штанину. Выглядело это слегка пугающе. Помогая ей пролезть, мысли у меня были лишь о пальто, которое придется стирать. Куски ржавчины никак не хотели слетать с шерстяной поверхности, а колени и вовсе промокли. Тут в голове и заиграл голос Дениса, который сидел в тепле и пил чай. Надеюсь, он им подавится. Основным нашим источником света теперь был лишь фонарик, и я двинулся во тьму на два шага, но казалось, что это была пара километров. В моменты страха сердце бьется и пытается выбраться из груди, дыхание становится будто после пробежки, и ты чувствуешь, как волосы встают дыбом. У меня не было этих чувств, был лишь запах железа и чавкающие звуки моих ботинок. Выглянув из-за коробок, я начал светить вокруг.

– Ну что там? Подвинься, я ничего не вижу, – послышался за спиной шепот, который больше походил на шелест листьев за стенами этого контейнера.

– Невозможно! Это просто невероятно! Я и не знал, что такое существует! – дразнить ее было не лучшей идей, и, навалившись всем своим телом мне на спину, у Ани получилось протолкнуться.

В итоге, чуть не упав, мы вывалились из-за ящика вперед. Контейнер был почти пуст, не считая подранной шины, пары сломанных столов, которые, видимо, служили верстаками, кучи пыли, деревяшек, ну и, конечно, этого загадочного ящика. Пара пластиковых бутылок с непонятными жидкостями скромно стояли в углу и напоминали масло, что обычно так и разливают. Ржавые рожковые ключи лежали на верхней полке, до которой дотянуться можно было только на цыпочках, и они оттуда просто выглядывали, рассматривая новых гостей в своем жилище. Это напомнило мне гараж моего дяди, который частенько учил меня азам автомеханики и технического конструирования, как происходит дуговая сварка, и вообще привил любовь к созданию нового. Можно сказать, я чувствовал себя как дома.

– Правда невероятно? Столько пыли в одном месте, – сказал я с усмешкой и сразу пожалел об этом, получив не сильный, но очень жгучий удар в бок. – За что? Я же просто пошутил.

– Радуйся, что у меня нет помидора. За такие шутки обычно ими закидывают, – разочарованно сказала Аня, доставая свой телефон и включая фонарик.

Ничего, подуется и перестанет. Видимо, у неё часто меняется настроение, творческая личность и всё такое. Пока моя прекрасная шутка все еще проворачивалась в голове, Аня уже вовсю начала рыскать по контейнеру.

– О, смотри, эти доски довольно сухие, их можно будет положить на кресла, что стоят снаружи. Сядем, костёр разведём, поговорим, – каждое слово Аня сопровождала легким пинком по доске.

Мне эта идея совершенно не понравилась. Во-первых, их надо перетащить через дыру, во-вторых, доски нужно ещё чем-то порубить, а в-третьих, разводить костер на ветру не было никого желания. Конечно, в моей голове ещё промелькнул вариант развести его внутри контейнера, но я быстро его откинул, представляя заголовки интернет-статей: «Двое подростков были обнаружены мертвыми от удушья». К тому же в контейнере было довольно уютно, и завывание ветра на улице не способствовало моему интересу к выходу из него. Что действительно удивляло – он совершенно не пропускал света. Лишь наши фонари были его источником. Обшитый или утепленный, не знаю, но в нём было слегка душновато. Хотя из дыры, что мы проделали, поступал свежий ветерок, это не способствовало уменьшению пыли.

– Апчхи, апчхи, кажется, пыль начинает действовать на мой нос, – пытаясь подавить следующий чих, Аня начала чихать в себя. При этом она умудрялась создавать вокруг себя целые ураганы пыли.

– Постой пока снаружи, я что-нибудь вынесу, – подумав, что это будет отличный знак внимания, ну или просто захотев проявить заботу, я пошел в сторону досок, уже представляя, как это будет сложно.

– Ты сдурел? Не слышишь, какой там ветрище? – сказала она, прикрывая свой нос кусочком пальто. – Я лучше тут с тобой буду, а то придется потом искать меня в стране Оз.

– Но ведь ты предложила выйти наружу и положить доски на кресла! – недоуменно сказал я, вскидывая руки вверх.

– Я уже передумала, к пыли можно привыкнуть, так что давай останемся тут, или, может, ты боишься темноты? – она направила свет фонарика себе на лицо, как это делают при рассказе какой-нибудь страшной истории.

– Да, конечно. Тебе напомнить, кто полез в этот железный гроб первым? Единственное, что меня может пугать, – реакция родителей на оценки.

– Я думала, ты отлично учишься, – с любопытством сказала она. – И насколько все плохо?

– Биология, химия, география, – начал задумчиво перечислять я и с содроганием вспоминать, что это только начало учебного года.

– Правда? Ты, оказывается, ещё и в школе не очень.

– В смысле ещё и в школе? А в чем ещё я не очень? – облокотившись на контейнер, я испачкал пальто еще больше и выругался.

– Ну, например, твоим шуткам и глупым подкатам можно поставить троечку, и то с натяжкой, – со смехом сказала она.

– С чего ты взяла, что это подкаты? Может быть, мне просто интересна ты как личность, которая меня манит, и вообще шучу я неплохо! – рассерженный этим заявлением и осознавая, что меня раскрыли, мой взгляд уперся в пол, который был какой-то неправильной формы, и доски местами из него выпирали.

– Ну, не дуйся, – она кулачком стукнула меня в плечо. – Может быть, в будущем ты станешь великим человеком, и я не смогу устоять перед таким красавчиком.

– О, ну, ради такой девушки постараюсь добиться высот.

– Вот об этом я и говорила, – глубоко вздохнув сказала Аня, закатывая глаза. Хотя в кромешной тьме мне могло это показаться.

Повисло неловкое молчание, и я не знал, что сказать. Вдруг большая часть вещей, которая происходит в мире, происходит ради девушек? Где-то уже об этом рассуждали, но где? Хотя ради такой девушки, которая сейчас постукивала ящик кулаком, стоит, пожалуй, и стать великим. Вся жизнь впереди.

– Не уверена, что мы пойдем домой, представь, сейчас нагрянет буря, и останемся тут сидеть, ждать помощи, – прекратив бить по ящику, Аня повернулась и начала слепить меня фонариком.

– Ну, тогда это будет замечательный вечер в обществе замечательной девушки, – прикрывая глаза от яркого света, сказал я и добавил: – Правда, жаль, что эта девушка будет вечно чихать на меня и слепить фонарем.

– Вот видишь, еще немного потренироваться – и каждая девушка в округе будет мечтать пообщаться с тобой.

– Ага, жду не дождусь. Эти диалоги о том, как меня бросил парень или где бы найти себе парня, похожего на меня, – пробубнил я.

– У кого-то травмы? Если ты нравишься девушке, стараться особо и не надо, но вы, идиоты, никогда не понимаете этого, – фыркнула Аня в ответ.

Наконец всё наше внимание переключилось на ящик. Приставленный к стене и занимавший примерно одну восьмую всего пространства, он рано или поздно стал бы поводом для разговора. На передней стороне ящика краской синего цвета было нарисовано колесо.

– Как думаешь, что там? – спросила Аня, будто бы читая мои мысли, попутно прохаживаясь вокруг него и поднимая вихри пыли.

– Понятия не имею, может быть, колесо?

– Ты это понял по рисунку? – она скептично посмотрела на меня и засмеялась.

– Эй! – мои руки сами скрестились на груди в защитной позе. – Это всего лишь реакция на непонятное мне сооружение.

– И часто возникают такие реакции на непонятные тебе ящики? – с удивленным выражением лица спросила она.

– Постоянно.

Спустя время вспоминая, как я ходил вокруг этого ящика, как обезьяна с куском арматуры, и пытался его открыть, мне становилось жаль, что в тот момент я не смотрел космическую одиссею и пропустил такую прекрасную шутку. Хотя ящик Пандорыподходил куда больше. Аня всё это время пыталась давать мне указания, как правильно и с какой стороны лучше ударить, чтобы крышка этого деревянного гроба отвалилась и открыла нам, что находится внутри. Пока же всё, чего мы добились, – грязные руки, покрытые ржавчиной, и пара отверстий. Они были небольшие, и как бы мы ни пытались посветить друг другу, чтобы заглянуть внутрь, у нас ничего не выходило. В итоге, уже не боясь повредить содержимое ящика, я со всего размаху воткнул в край кусок железа и начал медленно продавливать крышку.

– Отойди, сейчас упадет на твою милую голову, и потом придется тащить тебя домой.

– Неужели такой большой и сильный парень не сможет дотащить хрупкую и беззащитную девушку, которая потеряла сознание? – сказала она в ответ, очень часто моргая своими глазами.

– Ты не могла бы светить не на себя, когда человек пытается открыть ящик, а на него, чтобы хоть что-то было видно?

– Ой, да, конечно, прости. Просто приятнее разглядывать симпатичную девушку, чем худого переростка.

– Подкол засчитан, – с усмешкой сказал я и, навалившись, начал снимать крышку с ящика, используя арматуру как домкрат. Скрипучий звук, когда потихоньку выдергиваешь гвоздь из дерева, подсказывал, что победа близка. И вот она пала. Естественно, падая, крышка создала ураган пыли, из-за которого мы оба начали кашлять. Казалось, что эта пыль навсегда останется у нас в легких.

– Что это такое? – недоуменно светя двумя фонариками от телефона, спросила моя коллега по приключениям.

– Ну а ты как думаешь? На что это, черт возьми, похоже?

Аня была похожа на маяк на берегу моря, что направляет корабли. Только вместо кораблей она подсвечивала лучами кресло. Если бы это было обычное кресло, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе. Но передо мной стояло инвалидное кресло в собранном состоянии, чем вызывало очень много вопросов.

– Вот это открытие! Всегда мечтала завести себе такое, чтобы кататься на нем, а не ходить двумя ногами! – сказала она, подходя поближе.

– Знаешь, у тебя достаточно черный юмор. Когда-нибудь он нас погубит, – сказал я, убирая арматуру и следуя за ней.

Кресло было цвета хрома и отражало от наших фонарей свет. В то же время чувство чего-то неправильного, темного переполняло меня. Чувство, которое возникает, когда ты вроде ничего плохого не делаешь, а всё равно моральные рамки, что строит общество, пожирают изнутри. Подумай о людях, которым приходится на них передвигаться из-за болезни или по другим причинам. Становится грустно, хотя им не нужны твои сочувствие и грусть. Может, они вообще устраивают на них гонки и живут полной жизнью. Было бы забавно и интересно посмотреть на это, и не было бы тогда никаких угрызений совести.

– Ну, кто первый? – с игривой улыбкой на лице спросила Аня, стряхивая с нашего трофея слой пыли и приглашая присесть.

– Да брось, это плохая примета! – сказал я, сам не зная почему. Может, есть внутри горький страх, что если ты попробуешь, то уже не сможешь слезть.

– Пфф, ты серьезно? Сейчас век технологий, у нас, черт возьми, телефоны с фонариками, которые дают нам свет, – сказала она, размахивая им и делая неплохое светошоу. – А ты боишься сесть в кресло из-за приметы? И вообще, что за дурацкая примета? Я впервые о такой слышу.

– Ну, не то чтобы, оно ведь пыльное! – мои отговорки больше от самого себя, чем от неё, рушились на глазах.

– Представляешь, бог даровал людям руки, чтобы они смогли стереть пыль с кресла и сесть на него, – сказала Аня и продемонстрировала это на личном примере, протирая кусочек колеса.

– А как же век технологий, или телефон тебе создал тоже бог?

– Слушай, вот только давай не будем вспоминать, куда привели шутки про бога двадцать лет назад, – с досадой в глазах сказала она.

– Да сейчас же уже можно, прошло двадцать лет, почему бы и не пошутить на эту тему?

– Мне кажутся не особо хорошими шутки, когда куча людей, которые поклоняются разным богам, завязывают войну, которая прокатывается по всему миру, – отрезала она.

Сейчас это можно уже найти либо в интернете, либо на страничках истории, но раньше было многообразие религии. Каждому человеку нужно верить во что-то, и определенный контингент людей верил в высшую силу. Но, что самое печальное, этих высших сил было много, и каждый верил в свою. На пике их споров, когда наука шагнула далеко вперед, прервав на корню представления, что на небесах находится рай, а под землей – ад, разразился конфликт. Люди, будто обезумевшие, кидались друг на друга, а религии пожинали плоды этого хаоса. В конечном счете они затронули то, что трогать было нельзя. А именно силы, которые их обеспечивали мощью. Правительство и корпорации начали нести огромные потери в финансовом и людском ресурсе. В связи с этим они дали простой выбор религии. Либо полное истребление и запрет, либо общая вера, которая возьмет всё самое лучшее из остальных. Естественно, чуть ли не большая часть проповедников отказалась терять власть и объявила государство врагами религии. Разразилась война. Те, кто был умными, основали церковь Всеединства, те, кто отказался терять власть, были безжалостно уничтожены либо бежали. А люди, которые потеряли многих на этой войне, задумались, за что они вообще воюют. Одна из темных страниц в истории человечества. Сейчас же остались лишь ярые фанатики, но и они постепенно исчезали.

– Да, может, ты и права.

Тяжко вздохнув, как будто в моей голове пролетел урок истории, я начал очищать кресло. После с торжественной мелодией у себя в голове и под свет двух фонариков я медленно опустился в него. И ничего не произошло, это не изменило меня физически, не пробудило во мне животного страха, ничего. Просто мягкая поверхность с колесами.

– Ну, вот видишь, все не так уж и плохо, как ты думал. Всё переживал и переживал, а теперь слезай, моя очередь в нём посидеть.

– Слушай, а зачем мы вообще это делаем? – мысль мне пришла в голову только сейчас, и, скорее, я не задал вопрос, а просто проговорил её вслух.

– Как зачем?! Мы брели сюда хрен знает сколько, мои кеды – не знаю, как твои, – промокли, потом вскрывали этот чертов контейнер, после чего надышались пылью и вдобавок пыжились над этим ящиком, – она постучала кулаком по ящику. Ага, будто она это делала. – И все ради того, чтобы обнаружить инвалидное кресло? Ну, я просто не знаю, думаю, раз это наш трофей, то каждый из нас обязан на нем посидеть, так что поднимай свою задницу и дай мне насладиться триумфом.

– А ты права, в этом есть смысл, но подожди, – пытаясь вспомнить, что она вообще сделала, произнес я. – Давай я его вынесу.

Вытащив наше сокровище в центр контейнера, я пригласил её на кресло.

– Ну что ж, теперь все готово, вы, мистер, можете соорудить себе из тех досок стул, и мы сможем начать наше рассуждение, – повелительным тоном сказала Аня, катаясь из стороны в сторону.

– Спасибо, что разрешили, я уж думал поискать огромный лист и размахивать им, чтобы вашему величеству было удобнее.

– Не нужно, тогда ты только больше пыли поднимешь, и мне придется уйти.

– Как вам будет угодно, – высунув язык и понимая, что в кромешной тьме его наверняка не видно, я начал строить себе табуретку.

Да тут было пыльно и темно, но это придавало свою романтику, пикантность этому месту. Фонари на телефонах светили нам, вылавливая и придавая теням магический и таинственный вид. Через некоторое время мой табурет был готов, и, присев на жесткую поверхность, я начал скучать по мягкости кресла. Неловкая пауза затянулась, казалось, на бесконечное количество времени, и, решив её прервать ненавязчивой фразой, я прочистил горло.

– Хорошая сегодня погода, ветрено, – как будто специально в этот момент ветер выключили, и он издавал лишь затихающие звуки, напоминающие о былой мощи.

Словно отогнав от себя сон, Аня перестала смотреть в кромешную тьму за моей спиной, от которой мне было слегка не по себе. Тьма всегда пугает человека, пока не начинаешь понимать, что это самообман и во тьме нет ничего страшного, разве что человек, что смотрит в неё.

– О, прости, я задумалась. Ветер вроде уже стих.

– О чем задумалась? – разговор велся ни о чем. Будто после всего, что произошло за сегодня, мы исчерпали все темы.

– Вот, смотри, за твоей спиной темно, а что мы видим после смерти? Ничего, ведь, по сути, мы уже мертвы. Зато до смерти у нас перед глазами куча образов и картин. Даже когда ты засыпаешь, тебе снятся сны. И в этих снах ты тоже видишь ситуации и слышишь голоса.

– Ну да, это нормально. Мы видим, создаем, придумываем. Может, и после смерти мы будем этим заниматься, – сказал я, пытаясь устроиться поудобнее на табурете.

– Прости, в последнее время я очень часто задумываюсь о смерти, о грустном, наверное, период такой после смерти дедушки, – в свете фонарика я поймал её печальное выражение лица, и мне стало опять неуютно. Я дал себе слово, что буду стараться делать людей более счастливыми, чтобы это чувство вновь не возникало.

– Ну вот, чего ты опять расстроилась? У тебя же жизнь только начинается. Все будет хорошо, – пока я это говорил, у меня в голове крутилась мысль: может, стоит её обнять и утешить? Или это будет слишком навязчиво? Трудно сказать, кому я хотел помочь больше – себе или ей.

– Да это-то понятно, спасибо, что пытаешься меня утешить, – насколько я мог судить, у нее на лице появилась слабая улыбка, но дурацкая темнота мешала мне рассмотреть это. – Но вообще я немного о другом. Мы живем не такие уж длинные жизни. Мой дедушка перед смертью сказал, что он сделал много хорошего и он готов уйти. Для меня это были сильные слова, но только сейчас я понимаю их значение. А еще понимаю, что была не готова к его уходу.

– Он вырастил прекрасную внучку и жил в свое удовольствие. Его жизнь прошла ярко, и он был рад её завершению. Поэтому нам всем трудно терять близких.

– Нет, я его слова поняла иначе, – Аня сделала глубокий вздох, похожий на всхлип. – Он всю жизнь стремился что-то узнать, что-то создать. Всегда говорил, что мечтает привить мне любовь к природе, и у него получилось. Так что же сделало его счастливым и заставило не бояться смерти? – размахивая телефоном рассуждала Аня.

– То, что он смог это сделать? – предположил я. – Просто каждый раз, когда я терял близких родственников, оставалось только ощущение тоски по этим людям, и больше ничего.

– Вот именно! – мне уже показалось, что этим Аня хочет мне сказать, что я все правильно понял, но она продолжила: – Он сделал то, к чему шел, выполнил большую часть своих целей и достиг мечты. Он жил в удовольствие, добивался и умер счастливым. Так почему мы не можем начать так жить прямо здесь и сейчас? Как перестать тосковать?

– Ну, я и сейчас вроде провожу время в удовольствие, занимаюсь тем, что мне нравится, общаюсь с прекрасной девушкой.

– Да, но что дальше? Ты пойдешь на работу, заведешь себе семью, возьмешь пару кредитов? – она начала доставать из своего пальто блестящую пачку, которая играла цветами в отражении фонариков, и за ней у неё в руках оказалась зажигалка. – И в итоге умрешь, оставив после себя лишь тоску. Будешь сигаретку? – спросила она, отвлекаясь.

На самом деле не особо приятно курить при девушке, на которую пытаешься произвести впечатление, вдруг это тест и она хочет проверить мои вредные привычки? Да и курить я особо не хотел, но после того как она достала сигарету из своей пачки тонкими пальцами и подкурила, сомнения у меня отпали. Говорят, курящая девушка выглядит некрасиво, но мне нравилось, как она выпускает дым. Да и вообще, как красивая девушка может некрасиво курить?

– А почему бы и нет?! Не знал, что ты куришь, – я потянулся за сигареткой из протянутой пачки и взял из другой её руки зажигалку. Курить мне было не в новинку. Затянувшись, пришлось подавить легкий приступ кашля, который возникает, когда долго не куришь. Голова начала кружиться, а тело медленно опустилось обратно на свое место. Мы сидели, раскуривая сигареты и играя во взрослых.

– Я тоже не знала, что ты куришь, – c улыбкой ответила Аня и продолжила: – Как ты думаешь, какое будущее нас ждет в этом городе? Часто задаюсь вопросом, почему большинство наших сверстников волнуют вопросы только личного характера или прошлого. Как на них посмотрят, как унизить более слабого или, наоборот, угодить более сильному. Или как стать самым сильным. Вот мне ты и показался немного другим, хотя тоже плавающим в этом болоте. Какие у тебя планы на будущее, что ты мечтаешь сделать? – её голос слегка отличался от обычного, казалось, в него закралась искра и теперь хочет заразить меня этим огнем. Как вообще ей в голову лезут такие мысли? Для меня будущее на данный момент – это что-то далекое и нереально. То, что будет позже, а сейчас мне было важнее, чем себя развлечь. Она видела во мне то, чего нет.

– Изобретения. Думаю, хочу создать то, что принесет пользу людям. Какую-нибудь вещь, которая будет доставлять им комфорт и удовольствие. Что-нибудь простое. Мой дядя Саша часто брал меня в гараж, он был инженером и проектировал для нашего комплекса «Мечта» машины. Они должны были перевозить товар из одной точки в другую без водителей для улучшения, как там это слово? – слова, которые крутятся на языке, но так активно не могут вспомниться, раздражают, наверное, всех. Вот и сейчас спустя две минуты перебирания букв меня будто осенило: – Логистика! Точно, вот. Для улучшения логистики. Правда, он не один принимал участие в этом проекте, поэтому дядя вечно стремился изобрести что-нибудь новое, своё, и учил меня этому.

– То есть ты хочешь стать изобретателем? – с любопытством спросила она. – Довольно интересный выбор, а что именно ты бы хотел создать?

– Понятия не имею, – пожав плечами, я улыбнулся. – Было бы круто создать что-то вроде телепорта или, может, машины, которая делала бы тебя вечно молодым, но, мне кажется, к тому времени, когда я поднимусь на ноги, её уже изобретут или же изобретут не на нашем веку. Если честно, ещё не думал. Максимум, что создал мой мозг, – шкатулка. Она открывается при приближении человека. Вообще это обычная шкатулка, просто там есть датчик движения и механизм открытия. Может, и глупо, ну, допустим, создать вечную зажигалку?

– Зачем? И я не про шкатулку, прикольная идея, но, думаю, меня бы задолбало, если бы она постоянно открывалась. Зачем создавать вечную зажигалку? – спросила Аня, посмеиваясь.

– Как зачем? Представь, буду Прометеем. Зажигалка, которая у вас никогда не закончится. Вы сможете вечно пользоваться ей, и она будет нести свет вам и вашим родственникам в походе, на даче, за обеденным столом, поджигать валежник, свечи, сигареты! Это же так круто.

– Ты придумал это потому, что минуту назад зажигалка была у тебя в руке? – скептично сказала Аня. – А как насчет того, что, продав ее, у тебя уже станет на одного покупателя меньше? И, скорее всего, ты разоришься спустя пару лет.

– Идеи у людей возникают спонтанно, а дальше они их улучшают. Это как у скульпторов, ты смотришь на каменную глыбу, тебе приходит в голову, как она выглядит. Потом пара расчетов, бамс, а она уже статуя во всей красе. Ну а люди все равно все теряют, не важно, зажигалка это или шапка. Так что, я думаю, спрос будет всегда. А еще я не знал, что ты такая меркантильная, – хихикнув, сказал я. – Разве не ты мне недавно говорила, что надо идти к своей мечте и жить в удовольствие, ведь иначе ты зря прожил?

– Да, но между первым и вторым есть ещё и очень большой путь, а не бамс. Ты должен трудиться и насыщаться этим. Только тогда ты добьешься результата. А деньги… Деньги никогда лишними не бывают. Когда в животе урчит, навряд ли ты сможешь расплатиться счастливой улыбкой, – сказала она, заканчивая фразу тушением сигареты о деревянный пол.

– Согласен, всё достается только упорным и кропотливым трудом, человек становится человеком, а дальше он уже превращается в творца. Мы ведь не дети богачей, чтобы получить много ресурсов и возможностей. Хотя даже им приходится создавать себя, просто в других условиях. Вначале всегда будет сложно, тут и отсеиваются люди, которые не готовы голодать за своё счастье и мечту.

– Пожалуй, если все правильно сделать, голодать и не придется. Я не спорю, что это трудно, но когда у тебя есть голова на плечах, ты сможешь что-нибудь придумать, – Аня поерзала на стуле и, уронив телефон, снова подняла, стряхивая с него пыль. Этот перерыв позволил мне хоть немного утрясти мысли в голове. Мой словарный запас подходил к концу, но как вообще завязался этот разговор?

– А что ты бы хотела создать? Что бы привело тебя к твоей мечте? – вдруг я понял, что ничего от неё толком и не услышал.

– Пожалуй, я бы хотела стать художницей и изображать свои мысли на холсте. Хочу передавать свои эмоции людям через кисть, – Аня говорила тихо и завороженно, видимо, она уже давно поняла, кем хочет стать, а может, это просто глупые мечты детей, сидящих в контейнере.

– Теперь я понимаю, кто раскрасил все вокруг, знаешь, тебе ещё долго учиться, если это пока всё, что ты можешь, – отлично, вот где я силен. Подкалывать людей – это моя стихия, и тут разговор отойдет от темы надежд и будущего.

– Да брось, эти мазки, наверное, рисовал какой-то безумный старик или толпа пьяных подростков. Я хочу делать так, чтобы мои картины передавали всю суть моих мыслей. Хочу, чтобы люди тонули в них, ощущая эмоции, которые я испытывала, рисуя, – у неё снова появился этот голос. Такое чувство, будто она пыталась передать словами свою мечту.

– Слушай, а ты хотел бы завести семью? – резко переключилась она, вырывая меня из размышлений.

В этот момент мне в голову уже пришла пара колкостей, вроде «а ты уже предлагаешь?». Но, обладая природным инстинктом самосохранения, я решил не шутить на эту тему.

– Таких мыслей ещё не было. Говорят, конечно, станешь взрослее, заведёшь себе семью, пойдешь работать, наплодишь внуков и будешь жить в удовольствие только на пенсии. Меня немного эти слова пугают. Я не уверен, что вообще этого хочу. Когда-нибудь придётся, но это как-то просто, стабильно, – наверное, я больше удивился этим словам, чем она. Будущее – размытое пятно, и чем больше в него смотришь, тем больше образов там видишь.

По правде говоря, я совершенно не хотел семью. Мне не нравились дети, которые садятся тебе на шею, и вот ты уже работаешь на заводе за копейки, чтобы оплатить вещи и отдых твоим спиногрызам. Отдаешь всё до последнего, чтобы в конце концов они покинули тебя и оставили в одиночестве. Хотя во всем есть свои плюсы. Позже они станут более взрослыми, и уже ты будешь счастливым бездельником, что будет ждать звонка или сообщения от своих детей. Хотя сейчас, скорее, думаешь, что всё будет как ты захочешь. С одной стороны, детская наивность всё же оправдана тем, что доля правды в ней есть.

– А я вот не уверена. Что принесёт семья? Наверное, заведу её после того, как встану на ноги и смогу достигнуть определённых целей. Тогда передам свои знания и опыт дальше любимому человеку, который бы смог оценить этот опыт. Кстати, у меня для тебя есть подарок.

– Довольно странный подход для того, чтобы вручить подарок. Неужели ты все это время сводила к обручальному кольцу? Знаешь, поразмыслив, я согласен!

– Нет, обойдешься без кольца, я вырезала из дерева маленькую статуэтку в форме слоника. В одной книге суеверий написано, что он позволяет добиться успехов во всех начинаниях. Пусть ты запомнишь этот момент как символ того, что мы оба придем к мечте. Что мы оба сможем добиться счастья.

Она робко достала из кармана маленькую деревянную фигурку с коротким хоботком и протянула мне. Приняв её из рук и почувствовав, насколько они теплые, у меня возникло желание не отпускать их вместе с статуэткой. Но, естественно, я этого не сделал, лишь задержался на пару мгновений, вглядывался в её оценивающее лицо, которое пыталось понять, понравился подарок мне или нет. Которое смотрело на меня с неподдельным любопытством. Улыбнувшись, я получил еще один подарок – улыбку в ответ.

– Спасибо, не стоило. Он правда очень красивый. И долго ты его делала? – я рассматривал слона в руках и нахваливал. Он был хорош, действительно хорош. Форма не хуже, чем любое творчество, что продается в магазине. – Думаю, у меня ушли бы годы на то, чтобы сделать что-нибудь такое своими руками!

Самые прекрасные подарки – что сделаны своими руками. Те эмоции и труд, что вкладывает в них человек, передаются тебе, и ты невольно начинаешь ощущать себя более важным в его жизни.

Она отмахнулась от меня рукой, слегка смущенная таким комплиментом.

– М-да, и этот человек хочет стать изобретателем. Мне кажется, твое место в продавцах-подхалимах, а не у чертежей и станков.

– Ну, ты можешь издеваться, как хочешь, ведь у меня нет для тебя подарка, но я бы с радостью чего поел. Как-то не думал, что мы пойдем играть в Индиану Джонса, так бы взял с собой чего вкусного.

Дикая сухость во рту после сигареты и легкое головокружение подгоняли меня. Аня задумчиво начала рыться в своем пальто и, ничего не найдя, развела руки в стороны.

– Придется совершить рейд в какую-нибудь забегаловку, чтобы утолить твой голод. У тебя есть мелочь? Пару блинов с мясом сейчас были бы кстати, – при этом я услышал отчетливый звук причмокивания, как будто рядом находился гурмэ, который поднес три пальца ко рту и чмокнул их.

– Что-то было, только нужно сначала проверить, сможем ли мы вообще добраться до тошниловки, а то вдруг контейнер уже окружила свора бродячих собак, которые увидят блины в нас.

– Шутки у тебя всё-таки ужасные. Пойдем давай, а то я уже начинаю мерзнуть от темноты, что вокруг, – она уперлась руками в кресло и резко встала, что заставило его откатиться назад и удариться о крышку ящика. Я последовал её примеру, и моя столь ненадёжная конструкция рассыпалась под задницей, так что вышло довольно комично.

– Дамы вперед, и вообще, я не шутник, а реалист с тонким чувством вкуса. Ведь что может быть лучше, чем блин с яблоком и бананом в сахарной пудре!

Пытаясь протиснуться за ящик, Аня резко повернула голову, шаркнув по деревянной поверхности, и вперила в меня гневный взгляд, от которого захотелось вернуться обратно.

– Никогда не понимала людей, которые едят сладкие блины, ведь нет ничего лучше, чем большой сочный кусок мяса! Его перемалывают, жарят, а потом кладут в блин, и это все поливают сметаной! Да, вперед, добудем себе пищи! – она выставила правую руку вперед, что в узком проходе выглядело нелепо, и, видимо, раскачивая воображаемой саблей перед собой, двинулась вперед. Мне оставалось лишь удивлённо смотреть за тем, как она выбирается из контейнера. Ветер сменился на лёгкое дуновение, вечерело, и мы совсем потеряли ход времени. Еще одна прекрасная картина – вечерний лес осенью, может, стоит выбираться на улицу почаще? Я пнул листья, что взгромоздились в маленькую кучу с надеждой, что они разлетятся в разные стороны как в романтичных фильмах. Но моя нога наткнулась на кусок слипшейся грязи, и, испачкавшись в листьях и брызгах, мне кое-как удалось удержать равновесие. Это вызвало смех и комментарий от Ани:

– А ты не перестаешь удивлять.

Пытаясь стряхнуть с себя слой ранней осени, мы начали свое движение обратно в город, но уже не той тропой, которой пришли. Хотя за огромными деревьями и не было видно нашего места проживания, Аня шла уверенно, видимо, этот лес она исходила вдоль и поперёк. Кучки мусора по пути домой давали знать, что тут порой ходят и другие люди.

– Знаешь, он был такой химозный. Мне казалось, я потихоньку начинаю растворять свой язык, но вкус! Вкус был просто потрясающий, это стоило своих денег. Обожаю пробовать новое, – я вёл беседу о новой газировке, что недавно выпил. В общем, мы вернулись к стадии разговора ни о чем.

– Ну, не знаю, как по мне, нет ничего вкуснее, чем тыквенный сок.

– Тыквенный сок? А что после этого ты делаешь? Пьешь кровь младенцев через трубочку, что собрала из сухожилий своей дальней тети? Это ужасно!

– Как тебе вообще такое в голову могло прийти? Между прочим, он полезный и вкусный, – отмахнулась она, переступая через небольшую лужу, в которую я на ходу шлёпнул ногой, полностью погруженный в спор и не смотря по сторонам. – Просто ты его либо не пил, либо твой мозг уже стал химозным. Химия имеет свойство разжижать мозги.

– Ха, по сути, всё нас потихоньку убивает! Такова жизнь, и приходится с этим мириться, пока однажды мы не окажемся на свалке, что зовется кладбищем! Но у нас ведь новый девиз. Живи в свое удовольствие и ради мечты, что зовется счастье! – проводя руками по воздуху, я изобразил табличку, на которой написан этот текст.

– Ты уже начинаешь коверкать мысль. Тыквенный сок лучше, и лучше избежать приближения своей смерти, – она задумалась, погрузившись в мысли, что были только её. – Может, лучше поговорим о природе?

Аня внезапно остановилась, смотря перед собой, и тогда я тоже увидел. На тропинку выбежала собака. Добрый взгляд смотрел на меня с расстояния пяти метров, хотя инстинктивно моё тело уже заслоняло Аню. Этот лохматый друг с высунутым языком и ушами а-ля дворняга высший класс начал медленно приближаться к нам, лая на своем языке симфонию то ли угрозы, то ли дружбы. Его вид был уже не таким дружелюбным, и мы, медленно пятясь, отходили от его территории. Обнюхав место, где мы стояли, зверь двинулся за нами. Шаря взглядом в поисках дубины, потому что это уже начало казаться мне хорошей идеей, я подгонял руками свою подругу в надежде, что выгляжу героично, а не комично и смеясь про себя над тем, что сейчас меня это волнует. В голове крутился уже сюжет: собака одна, и в самом худшем случае она начнет грызть мою ногу. Нас двое, если получится найти палку, мы спокойно прогоним её. Я не злой человек и животных обижать не люблю, но когда собака грызет твою ногу, ты навряд ли будешь предлагать ей вторую. Видите ли, вкус у неё насыщенней. Время растянулось, и вальяжная походка собаки в нашу сторону казалась уже часовой прогулкой. Внезапно мой взгляд уперся в трубу, которую мы не заметили, пятясь. Пес начал резко лаять, и, тряхнувшись от такой неожиданности, я подбежал в её сторону, не отрывая взгляда от источника угрозы. Подняв трубу на уровне груди и начав угрожающе вертеть перед собой, мне вспоминалось, как это делают в уличных драках, на которых мне доводилось присутствовать сторонним наблюдателем. Пса, казалось, это только больше раззадорило, и он, подбежав ко мне, начал пытаться схватить не меня, а трубу. Поняв, что этот пёс играет со мной, а не пытается сожрать, я дал ему её погрызть, а потом выкинул в кусты, куда благополучно и исчез наш странный знакомый.

– Знаешь, люблю я всех животных, но вот большие собаки… Нет, к ним, пожалуй, симпатию я не испытываю, – прошептал я Ане в надежде, что пес не услышит.

Она, обойдя меня, пошла вперед, маня за собой указательным пальцем.

– Пойдем быстрее, пока он не решил вернуться и принести нам «палочку»’. А то, я смотрю, от страха ты уже зубами начал стучать, – шутливо произнесла Аня.

– А мне кажется, тебе не стоит ходить без меня к этому контейнеру, а то потом как от таких собак будешь отбиваться? – про себя я думал, что она безумна, и её безумие прекрасно.

– Ой, ты уже беспокоишься за меня? Это мило, – она развернулась и поцеловала меня в щёку. Это можно было назвать ударом под дых, потому что на мгновение я потерялся. – О мой герой, правда, в следующий раз не бойся так Дусю, он просто хотел поиграть.

– Кого? – удивлённо спросил я.

– Дусю, он часто тут бегает, мне просто было забавно смотреть на твою реакцию, – весело смеясь, Аня побежала дальше, а я еще секунд пять стоял на месте. Кажется, она точно сумасшедшая.

Мы быстро вышли по тропинке до объездной дороги, которая тянулась вокруг всего района как огромный овал, позволяющий проникнуть вглубь улья со всех направлений. Сейчас дорога была пустынной, и, перейдя на другую сторону, я посмотрел на время в телефоне, где уже виднелось два пропущенных от моих игровых собратьев.

– Что-то не так, мой юный герой? – спросила Аня, поддразнивая меня.

– Да всё в порядке, просто друзья звонили, хотели чего-то, наверное.

– Так перезвони им, чего переживаешь, я никуда не денусь, – улыбаясь в свете фонарей, которые уже включили, она пританцовывала и излучала радость.

Тучи к этому моменту полностью захватили небо, и дождь был неминуем. Моё настроение росло в геометрической прогрессии, вечер казался волшебным.

– Думаю, опять у них дурацкие идеи или хотят спросить что-то. Нужно будет – напишут.

Конечно, я знал, что им нужно. Они погружены в мир, который, по сути, ничего и не дает, выполняют действия, которые приносят только временное удовольствие и заставляют хотеть еще. Как наркотик, игры – отличный бонус к тому, чтобы расслабиться и наслаждаться текучестью вечера. Хотя, казалось, после похода в лес я только сейчас начал понимать, что занимаюсь не тем, чем нужно. Но всё-таки где-то в голове голос манил меня обратно в этот мир. Ведь я был одним из них.

– Ну и отлично, – она развернулась и пошла вприпрыжку по улице.

– Куда ты так сейчас спешишь? Знаешь, при твоём росте и с такими ногами ты не должна постоянно меня обгонять, я начинаю чувствовать себя стариком.

Аня на ходу обернулась и показала язык, на что я ответил тем же. Шагая по осенней дороге, начинаешь чувствовать прохладу вечера, насыщенный свежий воздух перед дождём – это нечто удивительное. В итоге, плетясь за моей неугомонной подругой, которая рассуждала о том, что ей стоило взять с собой зонтик, я победоносно вскинул его, вытащив из кармана и вертя им. Это были не те длинные зонты, с которыми люди привыкли видеть джентльменов, а скорее миниатюрная бита, которая раскрывалась от нажатия кнопки, превращая себя в надежную защиту от дождя.

– Если ты такой подготовленный ко всему, то скажи мне, пожалуйста, почему ты не взял с собой еды? – с оттенком укора сказала Аня.

– Ну, у меня хотя бы была логика, что если сейчас осень и дожди просто обожают это время года, то нужен зонт. Я-то всегда считал девушек в этом отношении более подготовленными. Еду я бы принес, если бы знал, куда мы идем.

– Ну, тогда это был бы не сюрприз, тебе же понравилось? – опираясь о мое плечо ладошками, сказала она.

– Конечно, замечательно провели время в лесу, – есть в девушках что-то, что заставляет согласиться с чем угодно, если она приложит к этому усилия.

Вокруг сновали люди. Все спешили либо по своим делам, либо в магазины, чтобы запастись едой и сидеть, смотреть, как за окном скоро застучит дождь. Мы начали подъем по ступенькам в довольно большую забегаловку с огромными окнами и столиками. Обогнав Аню и подбежав к двери, я дернул её на себя, не ожидая, что дверь так легко распахнется. Поклонившись и проведя рукой в сторону прохода, я пригласил её зайти.

– Дамы вперед, в сие заведение, дабы корчмарь смог напоить и накормить ваше уставшее тело и согреть продрогшую душу, – пытаясь придать своему голосу акцент, мне хотелось стать ухажёром из девятнадцатого века.

– Извольте, месье, открыть мне и вторую дверь. Не пристало даме, гуляющей с молодым человеком, открывать двери, – подыгрывая мне, произнесла Аня, останавливаясь у внутренней двери в маленьком холле и делая неуклюжий реверанс.

– Что ж, не буду заставлять вас ждать, – c этими словами мы ввалились внутрь заведения, посмеиваясь над нашим нелепым диалогом. Люди в нём будто поделились на два лагеря. В одном сидели семейные компании: парень с девушкой, которые держались за руки и пили кофе, молча глядя в окно, усталый отец, вокруг которого суетится пара непослушных детей и жена, что умудрялась жевать и говорить одновременно. С другой стороны, ближе к двери сидело три друга, которые были похожи на заговорщиков. На вид им было лет двадцать пять, и они, активно жестикулируя, что-то обсуждали. Пройдя мимо столов к кухне, на нас так никто и не обратил внимания. Сделав задумчивое и оценивающее выражение лица, я начал водить в воздухе пальцем по меню, пытаясь выбрать себе что-нибудь сытное и недорогое из списка.

– Ты уже решила, что будешь? – вопрошающе посмотрел я на Аню, и тут на меня нашло озарение. – Дай угадаю, блин с мясом?

– Какой ты догадливый, уж и не знаю, как ты смог это определить, – прищурившись, она улыбнулась. – Две штуки и черный чай. Займу пока нам места получше, – с этими словами она удалилась за столик, что стоял на равном отдалении от всех находившихся вокруг и в то же время был у окна. «Ладно», – подумал я про себя и достал из кармана смятые бумажки. Мне как раз хватало на два блина с мясом и два чая. Ну, видимо, в этот раз пора стать настоящим мужчиной и покормить женщину, вместо того чтобы набить свой желудок.

У кассы выжидающе скучал кассир и глядел куда-то мне за спину. Как только я подошел к нему, его взгляд сфокусировался на мне.

– Здравствуйте, вы готовы сделать заказ? Могу вам предложить блин с кальмаром, – произнес он монотонным голосом, как робот.

– Да, будьте добры два чая черных и два блина с мясом в одну тарелку, – нервно почесывая руку, сказал я, никогда не любил делать заказы.

– Хорошо, ваш заказ будет номер один, спасибо за совершенный заказ, вы хотели бы взять еще мороженое по акции? – страшно представить себя на такой должности после радостного диалога о светлом будущем. Потрогав слоника в своем кармане, я вновь стал уверен в том, что смогу найти смысл и цель в жизни. Поймав себя на такой мысли, мне стало понятно, что я мудак. Он ведь тоже человек с целями и мечтами.

– Большое спасибо, – улыбнувшись, я развернулся и пошел к Ане.

Она уже сняла пальто, которое теперь висело на вешалке рядом с нашим столиком, и смотрела в телефон, активно что-то строча и перечитывая. Её платье создавало атмосферу жаркого лета и не вызывало ощущения холодной осени, в отличие от строго черного пальто и погоды, что была за окном. Присев рядом, я начал наблюдать за тем, как она орудует своим телефоном.

– Ой, погоди минутку, сейчас допечатаю и вернусь к тебе, – подняв свой взгляд на меня, она улыбнулась и снова утонула в сетях интернета.

– Да ничего, а то я же не единственный кавалер, который хочет с тобой погулять, – слегка ревнивым тоном сказал я. Да, это была шутка, но звучало совершенно не так. Беспричинный укол ревности поразил мой разум.

– Не будь таким идиотом, мне подруга пишет, – стукнув меня с улыбкой, не отрываясь от телефона, сказала Аня.

– Я не идиот, – пробубнил я в ответ и отвернулся к окну.

На улице уже было темно, и яркие лампы заведения выхватывали у полумрака довольно обширную территорию. Дождь моросил, попадая на окно, и люди на улице поспешно открывали зонтики. Те, кто их с собой не взял, спешили найти укрытие от водопада, который должен был произойти. Любить дождь очень просто, когда ты находишься в теплом помещении в ожидании своего чая, тебе сухо и уютно, и это простая любовь. Но она не настоящая, настоящая любовь – это когда ты без зонта поднимаешь лицо вверх, чтобы почувствовать первые капли дождя, радуешься запаху свежести и влаги. Вот это трудная, настоящая любовь. Она требует от тебя психологических и физический испытаний. Поэтому многие люди, которые говорят, что любят дождь, по правде любят его не по-настоящему. Любовь не может быть простой.

– Ну, всё, я закончила, – победоносно сказала она, откладывая телефон в сторону. – Так на чём мы остановились?

Я перестал смотреть на нарастающий ливень, но оторваться от размышления не вышло.

– Ты любишь дождь? – вопрос сам возник у меня в голове.

Аня, сделав задумчивое выражение лица, поднеся руку к подбородку, изображая философа.

– Не знаю, можно ли любить тонны воды, что пытаются тебя утопить. Наверное, нет, он всегда вгоняет меня в тоску, хотя его звук, когда он барабанит по подоконнику, довольно успокаивающий. Так что можно сказать, он мне нравится, но я его не особо люблю.

– Типа как друга?

– Типа хватит меня подкалывать на каждом вопросе, а то ты будешь типа другом.

– А кто я сейчас? – развеселился я, поймав её на слове.

– Первый заказ! – прозвучал голос кассира, прерывая диалог на самом интересном месте.

– О, а вот и еда. Улыбнись и не будь как все, радуйся дождю. Не скучай, – подмигнув, я встал со стула.

– Почему ты все время думаешь, что я буду скучать без тебя? – спросила Аня, и, черт возьми, у неё получилось задеть этим мое эго.

Аромат свежеиспеченных блинов не особо сильно заметен, если в здании присутствует отличная вентиляция, но в этом заведении ее не было. По мере приближения к кассе слюна начала заполнять мой рот. Поборов в себе инстинкт охотника за блинами, я взял поднос, снова улыбнувшись кассиру, но он никак на это не отреагировал. Видимо, у местных работников отсутствует чувство дружелюбия, хотя, может, он просто умел читать мысли. Идя крайне медленным шагом, я был полностью сосредоточен на стаканах, в которые налили кипяток. Маневрируя между столами, он так и норовил выплеснуться и обжечь кого-нибудь. Всё это время Аня с улыбкой наблюдала за моими движениями, и казалось, что я создаю для нее представление. Как вообще официанты это носят?

– Кушать подано, мадам. Ваши два блина с нежнейшим фаршем недавно забитого теленка, что рос в любви и тепле. Он умер ради того, чтобы принести вам счастье!

– О, благодарю, теперь даже не знаю, как есть эти блины. А ты себе чего не взял? – сказала она, сразу начиная поглощать блин. Видимо, она действительно проголодалась.

– Да, прогулявшись, мое нутро смогло понять, что счастье не в блинах. Поэтому, зарядившись энергией Ци, голод теперь мне совершенно не страшен, – выдумывал я, пытаясь разорвать пакет, где лежал мой чай. Зачем пакетик с чаем класть в пакетик, чтобы потом запихнуть все это в коробку? Столько трудов ради одного стакана чая.

– Ну, если хочешь, можешь съесть второй блин, – сказала Анна слегка невнятно, так как ее щёки были заняты жеванием блина. При этом она, насколько я понимаю, все же старалась выглядеть как леди, что только добавляло ее образу нотку смеха. Есть что-то древнее и завораживающее в том, как девушка ест.

– Спасибо, я и впрямь перехотел есть, чая мне хватит, – в её глазах возникло чувство облегчения, и она начала жевать второй блин. Я был доволен тем, что чай медленно заваривался, мы сидим и смотрим на дождь, а вечер проходит идеально. Бывает неловкое молчание, бывают затяжные речи, а тот момент можно было назвать приятными минутами тишины, когда ты остаешься один на один с собой и в то же время ощущаешь себя нужным и совершенно не одиноким. Те моменты, когда тебе уютно просто помолчать с человеком. Конечно, я мог говорить только за себя, и в моей голове уже начали елозить тараканы, что шептали мне: «Поговори с ней, а то она подумает, что ты скучный».

– Вооот, – протянул я слово и стакан чая. Она с радостью приняла его, закончив вытирать губы салфеткой, и я продолжил: – Хорошо, что взял зонтик, а то под этим ливнем мы бы полностью промокли, возможно, даже заболели! Хоть прогулка и была твоей спонтанной одержимостью, все же я буду винить себя, если ты начнёшь заражать все в округе.

– Ой, да брось, уверена, что от пары капель я не начну страдать от бубонной чумы и уж тем более создавать эпидемию. К тому же простуда довольно полезна, так мы закаляем свой организм.

– Да, конечно, а если стать патриотом, государство будет тебя ценить и уважать, а также тебе подарят машину и квартиру.

– Знаешь, ты мне нравишься больше, когда не сводишь тему на политику, не люблю такие темы, – сказала она, глядя в окно и крутя стакан в своих руках. Аня в моих глазах выглядела умной и непреклонной, а ещё и стервой. Кажется, в тот момент я обрел свою первую любовь, которая так и останется для меня загадкой. Именно в тот момент в том кафе я почувствовал к ней то, что не испытывал к другим. Поэтому следующий мой поступок был таким идиотским.

– Пфф, да ладно тебе, – сказал я и хлопнул Аню по спине так, что её лицо приняло болезненное выражение. Показалось, что она сейчас вернет весь чай обратно стакану, а глаза выпадут и заживут своей жизнью. – Просто ты ничего не понимаешь в политике. У тебя на уме только мечты да странные разговоры в лесу о пугающем будущем, мне кажется, надо быть всегда в курсе ситуации, что тебя окружает.

– Если ты меня еще раз так стукнешь, то меня уже вообще не будет волновать окружающий мир. Вот что ты можешь сделать с этой ситуацией? Просто рассуждать о том, чего не понимаешь? – произнесла Аня, размахивая стаканом чая.

– Но если даже не рассуждать о ней, то чем мы лучше обычного стада овец, что ходит за пастухом? Мне тоже не нравится, что никто не действует, но когда-нибудь…

– «Когда-нибудь» – интересное слово, но овцы тоже много блеют, а без пастуха они просто съедаются волками. Всё, не порти момент, а то начинаешь тут, – прерывая мою фразу и дразня меня, Аня умудрилась пролить немного чая на поднос. – Вот видишь, что из-за тебя случилось! Говорю: если и хочешь порассуждать, то для начала сделай что-нибудь, – Аня начала накидывать на лужу салфетки, обвиняя меня.

– Да, конечно, и в этом виноват я, между прочим, кружкой ты размахивала.

– Но делала-то я это из-за тебя! – прикрикнула она, чуть вновь не пролив чай.

– Хорошо, не кипятись, я не прав. Возможно, мне стоит меньше рассуждать и больше делать, только поставь стакан, – успокаивающе я положил руку на ее запястье.

– Ладно, я и впрямь вспылила, просто столько всего за день, а ты со своей политикой.

Воздержаться от того, чтобы добавить что-то, было сложно, но, сумев побороть внутри себя это, я взглянул на часы. Время уже было позднее, и как бы ни хотелось расставаться с Аней, но нужно было уже идти домой. Конечно, мне доверяли, но всё же я не хочу после возвращения домой получить пару вопросов. Что ж, возможно, это правильное воспитание, ведь оно учит контролировать своё время и ещё учит ребенка ответственности. Правда, меня это не волновало, я просто не хотел расстраивать мать.

– Эх, это были замечательные день и вечер, но, думаю, нам пора идти, так что пойдем, я провожу тебя.

– Если ты настаиваешь, так и быть, пойдем, – она мне подмигнула, пока я помогал ей надеть пальто. – Ты так любезен, мне кажется, ты со мной заигрываешь, – произнесла томным голосом Аня, приложив две ладони к моей груди.

Полностью потеряв дар речи и вообще все мысли, я лишь открыл рот в попытке что-то произнести. Но слова давались мне трудно. Аня засмеялась и быстро пошла к двери.

Достав зонтик и все еще находясь под впечатлением от её поступка, я вышел из заведения, помогая ей не попасть под дождь. Он уже к тому моменту стал больше напоминать ведра воды, что проливают через сито. Стараясь сделать так, чтобы дождь не заливал нас обоих, я высунулся из-под зонта и закрыл им её полностью.

– Что ты делаешь? Лезь обратно под зонтик, это не ты ли мне недавно говорил, что заболеть – это плохая идея? – попытавшись затянуть меня обратно, начала она.

– Ну а не ты ли говорила, что заболеть не так уж и страшно и болеть вообще полезно? – передразнил я её таким же заботливым тоном. – Поэтому, пожалуй, я проверю твою методику, а ты –мою.

– Ну уж нет, – Аня вынырнула из-под зонта и начала идти под дождём. – Если так смотреть на это всё, то я, пожалуй, обойдусь без него.

Мы шли по улице, освещенной фонарями. Серые дома стали плохо различимыми гигантами с шарами света внутри. Данный вид будто сошел со строчек детективного романа, где одинокий парень в шляпе и кожаном пальто с сигаретой в зубах бредёт навстречу очередному делу. При этом зонтик я не убрал, и мы шли, защищая лужи от капель.

– Что ж, давай тогда вообще без него пойдем, раз уж мы любим так наши теории, – заключил я и начал стряхивать капли дождя с зонта и закрывать его.

– Ну, вообще мы проверяем только мою теорию, для твоей ты должен идти под зонтом.

– Смотри, если заболеешь, придется носить к твоему дому фрукты и лекарства, – насупившись, сказал я.

– А кто сказал, что тебе откроют дверь?

– Тогда буду дежурить у твоих окон, пока не выйдешь, и после насильно затолкаю в тебя лекарства и фрукты.

– Какой заботливый мальчик, может, ещё организуешь пост слежения за мной? – с улыбкой прыгая по лужам, сказала Аня.

– Какая разница, всё равно ты не слушаешь умных людей, которые говорят тебе не ходить без зонта под дождем.

– Тогда почему этот умный человек сам под ним не идет?

Намокая с каждой минутой все больше и больше, я посмотрел на сложенный зонтик и подумал: зачем вообще спорить, если спор уже проигран? По пути приходилось выискивать островки между лужами. Почему сделать слив для воды никто не догадался? Человек состоит в среднем на семьдесят процентов из воды, а я, кажется, состоял уже на девяносто.

– Знаешь, а есть что-то в том, чтобы гулять под дождём без зонтика, – крикнула она, в очередной раз прыгая как знатный акробат. – Правда, волосам пиздец, и, кажется, косметика потекла, но так все в полном порядке, даже на удивление не холодно.

– Ой, да ладно тебе, я уверен, ты будешь отпаивать себя чаем после прихода домой еще суток пять, а, нет, подожди, совсем забыл, ты же чертов мазохист, что любит болеть, так почему бы тебе не снять с себя одежду и не предаться ласкам дождя полностью?

– Какая же ты романтичная душа, настоящий джентльмен. Упс! – она прыгнула в лужу передо мной, окатив меня с головы до ног. Я встал как вкопанный, а она начала заливаться смехом, а вот мне было не смешно.

– Ты бы видел своё лицо, будто тебя только что удивили тем что земля круглая, солнце теплое, а твоя задница теперь принадлежит огромному афроамериканцу! Вот ты теперь и раздевайся, – крикнула она и побежала вперед от моей мести.

– Эй, а ну стой, я это просто так не оставлю, ты мне кое-что задолжала, – пускаясь за ней в погоню, я думал, что легко догоню её. К моему удивлению, Аня оказалась чертовски проворной, и спустя какое-то время я начал выдыхаться.

– Ты чего там, уже устал? М-да. А мне казалось, что ты более выносливый! – крикнула она, как грёбаный олимпийский атлет бегая на одном месте и выжидая меня.

– Ты это еще подожди, я просто разогреваюсь, кстати, всё делать медленно не всегда плохо, – пытаясь одновременно и отдышаться, и парировать её колкость, я двигал ногами.

– Ну, ничего, побегаешь еще так деньков сто и, может, сможешь меня догнать. Тебе помочь доковылять до моего подъезда? Мы уже почти пришли, – на её лице была усмешка безнаказанного озорника, у которого получилось сделать всё и при этом выйти образно сухим из воды. Мои волосы взъерошились, и теперь я был похож на недовольного ежа в отражении луж. Она же напоминала ведьму, что мучает меня, еще и дразнит. Но трудно было не признать, что магический эффект она точно создает.

– Сейчас я дойду до подъезда, а потом поговорим о твоем поведении, – отрезав, сказал я.

– Ой, уже боюсь, правда, выглядишь ты не очень, не знаю, стоит пускать тебя в подъезд или нет, – приоткрыв дверь в подъезд, Аня оперлась на неё и стала ждать.

– А ты быстро бегаешь, чего я ещё о тебе не знаю? – запыхавшись, сказал я, наконец дойдя до неё.

– Девушка должна быть загадкой для парня, иначе она ему быстро наскучит, – пожав плечами, Аня подтолкнула меня в подъезд.

– Похоже на цитату из женских журналов и пабликов, – встав у лестницы на первый этаж, я прижался к батарее, и из моей спины пошел пар.

– Ну, так жизненно же, чего ты начинаешь? – закрывая дверь, произнесла Аня.

Подъезды – это волшебное место, где творилась самая сокровенная жизнь нашего поколения в больших городах. Поэтому они всегда вызывали тепло не только в физическом смысле, но также и от атмосферы загадок и скрытых желаний. Лампа грела нас мягким желтоватым светом, борясь с окружающей темнотой, которая без неё стала бы полной, но её силы не хватало, чтобы полностью осветить подъезд. Аня подошла к батарее и, приложив руки к ней, смотрела на пар. В голове у меня творился полный кавардак, а все нутро говорило мне: сейчас или никогда.

– Я ведь ещё должен отомстить тебе за лужу, – произнес я почти шепотом.

– И как же ты собрался это сделать? – моргая, спросила Аня.

– Наверное, как-то так, – слегка грубовато я развернул ее в свою сторону. Аня стояла в молчании, и мне показалось, что я слышу, как бьются наши сердца. Нагнувшись к её лицу, я утонул в Аниных глазах. Казалось, можно было отдать всё что угодно за вечер, проведенный с ними. После неуверенно я прикоснулся к её губам, а спустя мгновения уже подтянул к себе, обнимая, сливаясь в поцелуе в единое целое. Это то чувство, когда будто сама нежность проникает внутрь твоего тела, вызывая взрывы экстаза, поцелуй с человеком, в которого влюблен. Чувствуя, как мои руки обжигает батарея, на заднем плане сознания, я почти не обращал на это внимание, полностью погруженный в ощущения, которые вспыхивали в голове. Разрыв этого процесса ощущался болезненно, и хотелось вновь в него включиться, но игнорировать обжигающую боль у меня уже не получалось. В попытке отодвинуть её от батареи мы чуть не упали и расхохотались.

– Знаешь, тебе стоит поработать над своей местью, а то она как-то не очень, – находясь в моих объятьях, сказала Аня.

– И это тебя тоже не устраивает? Ну, я уже не знаю, что делать, – смеясь, сказал я, глядя на ту, которую не хотелось отпускать.

– Ну, может, в следующий раз ты постараешься получше, – Аня чмокнула меня в щеку и, медленно выползая из объятий, поднялась на ступеньку повыше.

У меня в голове творился сущий бедлам, и, казалось, я могу свернуть горы и потом посмотреть, что же за ними находится. Находясь на ступеньку ниже Ани, наша разница в росте почти сошла на нет благодаря этому, я застенчиво рассматривал узор растрескавшейся штукатурки, думая о том, что произошло пару секунд назад. Я хотел это повторить.

– Спасибо ещё раз за вечер, – нарушив тишину, произнесла она, разрушая мой план. – Довольно забавно получилось, может быть, еще сходим как-нибудь погулять? Только уже подготовимся основательно.

– Обязательно сходим, я научу тебя разводить костёр, и, может, чего пожарим, – а в голове крутилось, что я не хочу расставаться с этим человеком.

– Ой, да брось, костёр меня еще в детстве научили разводить, так что скорее тебе понадобится помощь, – стукнув меня по плечу кулачком, произнесла Аня.

– Ну, тогда, может, ты поучишь меня мстить получше? – сказал я, обнимая Аню за талию.

– Посмотрим, как ты себя проявишь, – ткнув мне пальцем в кончик носа, она улыбнулась. – Может, научу тебя каким-нибудь новым навыкам.

– Уже жду наших уроков, – глупая улыбка не сползала с моего лица, но мне хотелось улыбаться.

– А как же наш клуб людей, которые идут к своей мечте? – стукнув меня по рукам, которые уже начали изучать ее спину, и, посмотрев серьезным взглядом, она фыркнула.

– Твой слоник займет место в моей жизни, и я его никуда не дену, будет символом стремления к изобретениям! – сказал я, похлопывая по карману, где он лежал.

– Ну, тогда я рада, что подарила тебе его, – смутилась Аня. – Ты прости, если сегодня было что-то не так, просто мне пора бежать! – она снова поцеловала меня в щеку, отчего мне показалось, что я похож на красный помидор. – Так что до скорой встречи, юный инженер, когда построишь что-нибудь, обязательно предупреди меня.

Аня начала медленно подниматься по ступенькам лицом ко мне, при этом строя смешную рожицу удивления. На её мокром после дождя лице это выглядело забавно. Она сделала рот в форме буквы «о», и её глаза были широко расставлены. Глядя на эту картину, можно было представить, что огромная невидимая рука пытается утащить её на верхние этажи, а она удивлена этой невиданной силой и теперь беспомощно с таким лицом поддаётся ей. Я тоже сделал пару жестов, и, посмеявшись, мы развернулись в стороны своих жизней.

Открыв двери подъезда, я чувствовал, что всё только начинается, настроение у меня было наипрекраснейшее, и всё, что волновало когда-то, испарилось. Теперь я был один, и идти под дождем мне уже не казалось такой хорошей идей, когда у тебя зонтик в кармане. Перед тем как распахнуть его и пойти по улице дальше, я вытянул руку из-под козырька подъезда вперед, чтобы насладиться каплями дождя и прохладой, которой они обладают.

– Я хочу запомнить этот вечер надолго.

Прошептав эти слова, я открыл зонтик и отправился в сторону дома. Улицы уже окончательно отдались во власть потопа. Люди попадались не часто, видимо, было уже достаточно поздно, но доставать телефон я не хотел. Может, стоит написать Ане? Или ещё слишком рано? А что если я покажусь навязчивым? Мысли крутились вокруг одной девушки. Мимо прошагал человек в резиновом костюме, который больше напоминал моряка на траулере, отвлекая меня от этих мыслей. Интересно, что лучше – практичность или стиль? Конечно, это не относится к людям, которые в минус двадцать ходят в укороченных джинсах и носках. Это, по моему мнению, было уже из разряда идиотизма. Хотя сейчас, идя по улице с пальто нараспашку, я понимал, что это лицемерие, но осуждение никуда не исчезло. Конечно, мне казалось, что я выгляжу как самый загадочный парень с зонтом, который куда-то торопится, но по факту большинству людей вообще плевать, как я выгляжу. Так ради кого тогда мне стараться? Наверное, ради Ани. Рассуждая с самим собой, я и не заметил, как вышел к фонтану в форме осьминога. Он выглядит уже как морское чудовище при свете фонарей, что показалось из глубокого колодца в центре города. Теперь он пытается выбраться из него под сопровождение дождя. Это была красивая картина, внушающая величие фантазии человека и природы. Остановившись, мой взгляд восхищенно уперся в неё.

– Вышел из чрева глубинного он, ужас внушая всем, кто увидел. Стал нашим богом и палачом, уничтожая плебеев в корытах. Имя тихонько старик прошептал, глядя во тьму его мудрого взора, это не бред, говорил же я вам! Кракен явился за душами снова. Правда, отличный фонтан? – как только этот голос возник, я чуть не подпрыгнул на месте, а после завороженно слушал его.

В голове я уже начал прокручивать кучу разных исходов сражения и планов на отступление. Но тут незнакомец встал рядом со мной и тоже начал смотреть на морское чудовище. Это дало мне возможность изучить незнакомца, при этом не глядя ему в глаза и не смущаясь ответного взгляда. Человек средних лет, одетый в серое пальто, темные брюки и туфли. Ничего примечательного, если вам нравится строгий стиль. Всё, что было у него необычного, – зонтик с причудливой формой ручки в виде головы совы. Верхние три пуговицы на его пальто были расстегнуты, а выражение лица было свидетельством тому, что его обуяла невыносимая грусть.

– Молодой человек, а вы знаете, что неприлично вот так вот разглядывать незнакомых людей? – спросил он, поворачиваясь и глядя на меня глазами цвета морской волны.

– Да, извините, просто вы так неожиданно появились и начали говорить стихами, что мне стало любопытно, – спохватившись, ответил я.

– О, вы еще и вежливый, странное качество, в наше время редко встретишь вежливых людей, – он медленно повернул голову и снова с безумным восхищением начал смотреть на фонтан.

– А откуда эта фраза?

– Какая фраза? – недоуменно спросил человек.

– Ну, стихотворение про Кракена.

– А, вы про это? Не стихотворение, а древняя байка моряков, что ходили по нашему морю. Говорят, что это пришло к нам из исландских сказаний, а вот море – оно наше. Почему оно называется «Забытое», вы знаете?

– Ну, наверное, про него забыли, а потом однажды вспомнили? – попытался съехидничать я.

– Как можно жить рядом с морем и не знать, почему у него такое название, ума не приложу, – стукнув себя по голове ладонью, человек развернулся ко мне и продолжил: – Забытым оно называется из-за еще одной легенды. По ней, в этом море раньше жило морское существо, что терроризировало берега. С наступлением утра оно выползало на берег и требовало дани в виде пищи, а вечером, наевшись, отправлялось обратно в пучины. Бороться с ним было бесполезно, оно топило корабли, уничтожало деревни у берегов, люди жили в страхе. Со временем всем это надоело, и они ушли вглубь материка, а после возвращения через десятилетие чудовище уже пропало. Так оно с тех времен и называется Забытое.

– Забавная байка, но к чему она?

– К тому, что не стоит забывать историю мест, откуда вы родом. А если вам тяжело жить в каком-то месте, просто поменяйте его. В каждой легенде есть смысл, – пояснил он.

– Ну, тогда становится понятным, что тут делает этот фонтан. Это уже похоже на памятник морскому чудовищу. Хотя, казалось бы, зачем ставить памятник чудовищу? – подойдя чуть ближе, я всмотрелся в Кракена, который выглядел недовольным от моих высказываний.

– Это интересный вопрос, возможно, автор хотел задобрить морское существо, а может, хотел рассказать историю. Или указать на то, чего стоит бояться. Знаете, многим известным чудовищам ставят памятники.

– Но как можно бояться выдуманной истории? – рассмеялся я. – Морские чудовища? Она же смехотворна. Скорее это просто отличный декор нашего города.

После этой фразы послышался гром, и это было на последнем моём слове. Я обрадовался, представляя себя героем романа, где два персонажа разговаривают о какой-то тайне, что скрыта в этом городе.

– А разве вы не слышали, что в любой легенде, помимо смысла, еще есть доля правды? – спросил незнакомец. – Иначе легенда не такая интересная.

– Мне всегда казалось, что это выражение относится к шутке.

– Что, простите?

– Шутке. В каждой шутке есть доля правды, вы просто перефразировали это под выдуманные истории, наводя жути.

– Эта фраза звучит по-другому, но неважно, я не об этом говорил. Ты же ничего не знал об этих легендах! – начал рассерженно тараторить незнакомец.

– По мне, море как море, может, его так и назвали из-за красивой легенды. Легенды – всего лишь часть нашего фольклора, искусство, и не более.

– Искусство – это либо проявление любви, либо проявление ненависти. Именно по этой причине ты завороженно и смотрел на фонтан, он вызывал у тебя эмоции, – незнакомец говорил, а я переминался на одном месте, не понимая, что он хочет этим сказать. Телефон начал вибрировать в кармане, и я уже воображал, что Аня скучает. Надо было избавиться от надоедливого философа.

– А может, заказ чиновника? Спор, ради интереса, отмыв денег – много есть вариантов. Искусство ради денег – сейчас это в тренде.

– Даже в этом случае он испытывал одну из эмоций, ведь без них получится безжизненный камень. Иногда ведь нет смысла копать, искать правду, но человек так устроен. Ему нужно найти скрытый смысл и потом говорить всем, что этот секрет раскрыт.

После своих слов он полез в пальто и достал две сигареты. Не спеша подкурив одну, он протянул её мне, и на ней зашипели капли дождя, пока она преодолевала расстояние между нами. Боясь, что она потухнет, я выхватил сигарету из рук и жадно начал раскуривать. Дым заполнил легкие, но он был приятным, расслабляющим. Я даже почти забыл, что надо ответить на сообщения.

– Знаешь, а ведь на самом деле существует множество… – и тут его оборвала мелодия телефона, напоминающая неправильную игру на пианино, чем очень раздражала. – Извини, мне нужно ответить.

Это был отличный момент, чтобы удрать, и я им поспешил воспользоваться. Прошептав губами: «Я, пожалуй, пойду», – и показав жестами двух больших пальцев в сторону, я поспешил домой. Дорога до дома была очень долгой и наполненной бредовыми мыслями. После сигареты захотелось есть еще больше, а во рту пересохло, несмотря на дождь. А что если все, что делает человек, – это проявление любви и ненависти? Как же тогда остальные чувства – похоть, страх, безразличие? Их все можно отнести к любви и ненависти. Здания, что раньше купались в лучах солнца, теперь походили на гнезда птиц, что расположились в скалах. Пока я поднимался по ступенькам к дому, меня начало клонить в сон, и из всего, что было в голове, осталась лишь одна мысль. Я полез за ключами в карман и, нащупав слоника, она разгорелась пламенем. Если счастье – это поход за мечтой, а к мечте приводят цели, то сейчас я мечтаю только об Ане.

***

Вот и сейчас, сидя в кресле, я смотрю на эту старую фигурку, которая запустила череду событий. Конечно, кусок дерева не виноват в произошедшем. Скорее, он напоминал о неподдельных детских мечтах и непонятном мире. Мире, который останется загадкой до конца своих дней. Сколько пазлы ни собирай, на стол, тебе вываливают новые. Эта фигурка вызывает во мне столько радости и невинности, навевает запаха того дождя и ветер, что носил листья по лесу. Я поставил слона на стол и закурил очередную сигарету. Как странно, сигарета раньше казалась просто фактором, не более чем атрибутом, который делал тебя крутым, а теперь зависимость. Теперь мне был понятен тот мужчина, что стоял у фонтана. Ему просто было одиноко, и он хотел поделиться знаниями. Как же сейчас одиноко и мне. Хотя, может, в его словах был глубокий смысл? Я снова посмотрел на полуоткрытое окно и через дурман почувствовал, что уже продрог. Два пика, что были за приоткрытым стеклом, молча смотрели в ответ.

Бабочка

Знаешь, в чем прелесть ножа? На него не нужны патроны.

Последние слова члена группировки «Восьмиконечное колесо».

Бывает такое чувство, когда после сна просыпаешься в своей постели, не понимая, где ты и что происходит. А после на тебя наваливается вся жизнь, и остается только сказать: «Вот же дерьмо». Это было именно такое утро. Через полуоткрытые шторки в окно светило теплое солнце, а радость внутри меня была как сердце бывшей – ледяной. Свалившись с кровати вместе с одеялом, я утонул в кипе бумаг, разбросанных по полу вперемешку с моими вещами. Тупая боль от падения позволила проснуться совсем. «Надо бы уже купить себе нормальную кровать», – промелькнуло в голове. Только собираясь впасть в блаженные остатки сна, я резко распахнул глаза и начал шарить руками по полу в поисках телефона. Утро обычно всегда начиналось именно с него. Некоторые могли часами лежать и питать этого монстра своим вниманием. Не найдя телефон, я поднялся над картиной полного хаоса и начал раскидывать ногами бумаги и одежду. Время было восемь утра, и вроде бы летом это означало, что можно еще спать и спать. К сожалению или к счастью, я был студентом, у которого сегодня экзамен. Университет, куда я поступил, имел хорошую репутацию и был одним из лучших, куда пробиться было по карману моей семье. Он был назван в честь Кобозова, выдающегося инженера и изобретателя, который много сделал для нашей страны. Поэтому я не особо удивился, когда нам сказали писать реферат о жизни этого человека и его заслугах перед обществом. Помимо всего, Кобозов участвовал в разработке искусственного интеллекта. Его патентов хватило бы на лист бумаги А4 мелким шрифтом, и, читая его историю, можно было вдохновиться на подвиги. Конечно, машина так и не научилась творчески мыслить, но он сделал огромные шаги в создании кода, что способен к логистике. А также внедрил его в сферы, начинающиеся с игрушек и заканчивающиеся автотранспортом. Одно из наиболее известных изобретений – военный экзоскелет, который мог продолжать вести боевые действия еще 30 минут после смерти оператора, адаптируясь под условия местности. Правда, во время тестов эти машины часто переставали отличать мирные цели от враждебных и палили во все подряд, кроме себя и таких же экзоскелетов. Без человека машина теряла контроль и со временем просто вставала, ожидая указаний. В шутку потому это назвали синдромом Кобо – когда ты в пылу ярости крушишь все подряд, не понимая зачем. Он был выдающийся ученый, а сейчас гремел скандал, который перечеркивал все его заслуги, а сам университет должны были переименовывать. Говорят, он стал предателем, бежал, оставив все свои наработки и бросив коллектив. Но сколько бы ни твердили об этом, он все равно оставался моим кумиром. Человек бы просто так не сбежал, бросив свою жизнь. Источников информации было много, и все говорили разное. Начиная с великого гения-предателя и заканчивая фразой «мы все просрали». Мой дядя Саша говорил, что встречался с ним на раннем этапе его работ, и это был удивительный человек с неординарным мышлением.

Забросив идею позавтракать и быстро умывшись водой, из отражения в зеркале на меня посмотрело замученное лицо невысыпающегося студента. Интересно, все великие люди так начинают свое утро? Затолкав зубную щетку в рот, я посмеялся про себя этой мысли. Очень сильно подсев на идею, что нужно создавать, и изучая множество литературы, легко потеряться в мире, где живешь сейчас. Каша, которую можно считать моими мыслями, сливалась с суровым настоящим и создавала мне множество проблем, начиная с определения дня недели и заканчивая заданиями из института. Порой вопрос – зачем я вообще учусь? – очень остро мелькал в голове. На первом курсе была всего пара предметов, которые представляли для меня интерес, а все остальное давалось с трудом. Может, бросить все да ремонтировать компьютеры на дому, попутно занимаясь моим маленьким проектом? Но голоса взрослых из детства твердили другое. Нужно отучиться! Без образования никуда! Кому ты будешь нужен без диплома? Вот и сейчас у меня крутился диалог перед поступлением в этот институт, который произошел с другим моим дядей.

– Зачем мне вообще это образование? Повсюду люди зарабатывают деньги, даже не учась! Просто потеря времени, – сердито говорил я, сидя за столом и попивая чай.

– Ага, а если у тебя не получится? Будешь потом банки разносить в магазине, думая о том, как хорошо на стабильной работе. Вот я не жалуюсь, недавно, между прочим, получил повышение. А все почему? Учился и еще раз учился, – дядя Артемий начал постукивать себя по голове указательным пальцем. Он был юристом отдела по сбыту электроники и теперь стал заместителем начальника этого отдела. За тот день я услышал об этом уже в четвёртый раз.

– Зато это жизнь в свое удовольствие, а не получение тонны бесполезной информации про то, как нужно правильно вставлять бумагу в принтер, – передразнивать его было моим любимым занятием. Он так гордился своей должностью, что смотрел свысока почти на всех.

– Между прочим, этим кто-то должен заниматься. Как говорится, кто на что учился, вот и ты учись! – продолжал Артемий, уже начиная краснеть. Его пухлые щеки с каждым словом все больше начинали трястись, и это вызывало улыбку. – Возьмем в пример двух лошадей, первая лошадь – беговая. Красивая, стройная, кушает все самое лучшее и бегает на дальние дистанции, забавляя публику. А теперь возьмем вторую лошадь. Она трудовая, пашет луга, таскает груз, эта лошадь кормит беговую. И что станет с беговой лошадью, если грузовая умрет? Она тоже сдохнет! Вот поэтому не смотри ты на этих фрилансеров, актеров, футболистов, пусть себе бегают. Без нас они никто!

– А кто сказал, что я хочу кормить беговую лошадь? Дядя Артемий, если вы привыкли кормить беговых лошадей, чувствуя себя грузовой, то мне вас жаль. Это разве жизнь? Когда пашешь на то, чтобы кто-то развлекался. Это рабство! Я лучше создам третью лошадь, что будет кормить и беговую, и грузовую.

– Ничего ты не понимаешь! Еще слишком юн, чтобы знать о жизни. Поэтому попридержи язык и слушай, что говорят старшие.

– Тогда зачем нужны беговые лошади? – спросил я, глядя ему в глаза.

– Они были и будут всегда, и они нужны для восхищения, – ответил дядя Артемий, который не особо-то и пахал, чтобы так говорить.

– Ну, все, хватит тут разглагольствовать, развели конюшню. Сходи, сына, я думаю, у тебя всё получится. А закончишь институт – ты волен делать, что хочешь, главное, чтобы диплом был, – мама, которая всё это время слушала наш диалог, подошла и обняла меня.

Оторвавшись от зеркала и поставив щетку в стакан, я начинал жалеть, что тогда послушал её. Было бы намного меньше головной боли и больше свободного времени. Может, сказать, что заболел? Хотя чутье подсказывало: человек, работавший педагогом хотя бы пару лет своей жизни, не поверил бы ни в одну такую историю, даже если она правдивая. Пиная ногой самые большие кучки в поисках тетрадей, застегивая рубашку и одновременно с этим смотря на часы, я уже почти начал входить в срок своей поездки, и чувство опоздания потихоньку начало спадать. Да и вообще спешка – удел отстающих. Расчесываясь правой рукой и засовывая кучу хлама в портфель левой, мне в голову пришла мысль о проекте. Он из себя ещё толком ничего и не представлял. Наброски уже существующих проектов, с помощью которых я пытался найти своё. Порой происходили вот такие озарения, что надо было записать. Взяв листок и бумагу, я произнес вслух: «Если доработать алгоритм реакции механизма на кожу, можно получить контроль над действиями машины удаленно через сигналы».

Подумав и поежившись от невыразительности этой мысли, на меня нахлынуло воспоминание, что где-то такое уже проводилось. Расстроившись, я смял листок и продолжил собираться. К этому времени почти вся моя компания перестала меня понимать, и наше общение скатилось на нет. Если быть честным, я и не особо имел желание общаться с ними и дальше. Мечты о будущем шли вперед, школьные друзья оставались позади. Зачем прислушиваться к мнению людей, что хотят остаться в прошлом? Проходя к двери, из зеркала в прихожей на меня посмотрел растрепанный парень в шортах и рубашке, покрытый легким черным волосяным покровом по всему телу. Да, надо что-то сделать с внешним видом. Неудивительно, что Аня от меня ушла. Пригладив волосы и глядя на слоника, что болтался у меня на ключах, я шагнул через порог и позволил прохладе подъезда обступить меня. Ждать лифт – долгое занятие, и, начав свой забег как олимпиец, я перепрыгивал по две ступеньки, совсем не переживая о переломах шеи и позвонка. На ходу мне попадались надписи, нанесенные слишком влюбленными или слишком глупыми людьми, в одних были истории восхваления и вечные признания, а в других – порицания и отвращения. Ушла и ушла, найду другую. Нужно выкинуть из головы старых тараканов, что вновь начали шевелиться там. На улице в тело ударило утренней прохладой и обещанием жары сегодняшнего дня. Поправив портфель и мысли, я двинулся на остановку. Летним утром встречается определенный класс людей. Ведь это самое безопасное время в городе. Школьники, что не уехали из города в какие-нибудь зарубежные страны и теперь крадутся домой после бурной ночи в ожидании суровых наказаний, либо идущие на заработки в мелких кафе. А вон местные забулдыги с миллионом интересных историй очнулись и теперь бесцельно шастают или сидят на лавочках, пытаясь вспомнить, что происходит. За поворотом на остановку бригада рабочих восстанавливает трансформаторную будку, что снесло безопасным транспортом, видать, не такой уж он и безопасный. Девушки вышли на пробежку со своими собаками, а вон мужчина в костюме садится в автомобиль. Город начинал расцветать. На удивление на моей остановке было пусто, и я смог вдоволь насладиться сигаретой, при этом не думая, что оскорбляю людей своими вдохами и выдохами. Людям редко нравится, когда в их сторону выдыхают дым, особенно они нервные при детях. Если куришь рядом с некурящим, ты виноват во всех грехах мира. При этом всем может быть безразлично, что некурящий рядом топит котят ради удовольствия. Он ведь не курит! А в наше время тебя еще и оштрафуют за сигарету. Зато если некурящий, молодец, ведет здоровый образ жизни, наверное, еще и спортсмен. Правда, в голову людям не приходит, что этот спортсмен может быть конченой мразью. Заведя сам себя, я стоял и злился фиг пойми на что. Глядя на чистое голубое небо и впадая в его гипноз вперемешку с никотиновым отравлением, мне удалось успокоиться. Все будет хорошо, я рад, что существую. Завершу свой проект, правда, пока непонятно какой, буря, что все время происходит в голове, уляжется, и буду плыть по течению самодостаточности. Мои мысли были прерваны мужиком, что вывалился из кустов, чуть не рухнув на дорогу. Встав, если это можно назвать так, c колен, он побрел дальше, кажется, даже не видя в пьяном угаре, куда идёт. Такое порой называют полетом на автомате. На том месте, куда он упал, что-то блестело, и как сорока я медленно подошёл к этому предмету. Приподняв его двумя пальцами и рассмотрев получше, у меня в руке оказался раскладной нож, переливающейся на солнце и покрытый разными узорами. Замечательное острое лезвие отражало лучи и было без малейших царапин или следов грязи. Я хотел окрикнуть человека, но он уже скрылся в подворотне. Пожав плечами, я положил его в карман шорт, вдруг пригодится.

Зимой эти автобусы забиты настолько сильно, что, если не обладать разрядом по сумо и попытаться сесть в середине его маршрута следования, скорее всего, вы получите место в пеших войсках. Но сейчас он был полупустой, и кондуктор лениво отрывал билетики раздавая их немногочисленным пассажирам. Несмотря на большой скачок в развитии транспорта, у нас все так же использовался обычный автобус с кондуктором, который мог сдержать напор сотни людей, и водителем, который всегда резко тормозил, чтобы посмотреть, как по салону летают пассажиры. Заняв своё место у окна, автобус повез меня по просыпающемуся городу. Лотки открывались, как и окна многоэтажек, жаждущих впустить в себя побольше свежего воздуха. Машины начинали выползать из дворов и гаражей. Бабушки на лавках во дворах – занимать свои места в ожидании спектакля. И вся эта картина была теплой и атмосферной. В ней не было ироничной печали осени или расцветающей радости весны. Это было лето – время отдыха и беззаботности. Время острых ощущений. Потрогав нож в кармане, я начал задумываться о том, что этим ножом могли резать не только цветы в чистом поле. Может, у меня вообще нож убийцы?

– Глупо, скорее всего, просто нож, – проговорил я себе под нос. Есть что-то в лете странное, людям, которые знают, что такое настоящая зима с обмороженными конечностями и вечным кашлем, лето кажется спасательным кругом. Но всё хорошее надоедает, и вот ты уже ходишь потный, недовольный, ожидая прохлады. В окне мелькали здания, а вместе с ними – воспоминания жизни, которую я прожил. Как назло, тут был дом Ани, и все мои попытки не смотреть в её окно стали провальными. Было тоскливо от того, что я вспомнил нашу последнюю встречу.

– Ты так сильно занят своими делами, что уже попросту перестал обращать внимание на меня и окружение, – срывающимся голосом Аня чуть ли не кричала на меня.

– Подожди, разве не ты всегда твердила, что нужно идти к своей цели, чтобы добиться счастья? Вот я и иду, – спокойно покуривая и стоя перед ней, я был уверен в своей правоте.

– Ты одержим! Пойми, суть была не в этом! Идти – это одно, но ты бежишь, не замечая ничего. Просто убирая всё со своего пути, – казалось, сейчас она заплачет, а мне совершенно не хотелось истерик. Еще больше мне не хотелось говорить, что я ещё не знаю, куда бегу. – Это неправильно! У нас была мечта.

– Вообще у нас с тобой были разные мечты, и я благодарен тебе, что ты поддерживаешь мою. К чему этот разговор? Я рад, что ты у меня есть и помогаешь мне. Просто окружение – как преграда, что мешает найти себя.

– То есть я для тебя преграда? – Аня вскинула руки вверх, явно горячась. – Да ты в последнее время вообще не общаешься со мной. Сидишь в своей крепости и хрен пойми чем занимаешься.

– Ну, сейчас же мы общаемся. Аня, послушай, у меня всегда найдется время на тебя. Вот, например, сейчас, пойдем погуляем, подышим воздухом, успокоимся.

– У меня сегодня дела, – спокойным, даже гробовым голосом сказал она. – Можешь пойти сам погулять. Хоть что-то полезное сделаешь для своего организма.

– Ой, простите, будто я все время его уничтожаю. Вообще какие у тебя дела, если ты позвала меня? – действительно, я не шавка, чтобы просто так бегать. Если ей хотелось выговориться, могла позвонить.

– Я позвала сказать, что мы расстаемся. Ты не та личность, которая мне нужна. Надеюсь, ты придёшь к своей мечте, но поверь: если и дальше так будешь двигаться, всё, что вокруг тебя, исчезнет, – сквозь слезы уверенно произнесла Аня.

Да кто она такая, чтобы так судить? Это был как выстрел в спину! Разве не этот человек говорил мне, что жизнь живется лишь моментом и этот момент должен радовать? А конечная цель – это мечта. Сжав поручень в автобусе, те чувства, что были у меня тогда, вновь вернулись.

– Да и пожалуйста, ради этого не стоило тратить моё время.

Кажется, я сказал это сам себе. Мои попытки вернуть её были тщетны, и в конце концов я сдался. Это был не мой выбор, и я по ней тоскую. Во всяком случае, мне не хватает её теплого взгляда и голоса. Успокаивать себя приходилось тем, что это чувство пройдет, но оно только больше и больше росло и по ночам порой сжигало, поглощая всё сознание.

Объявление моей остановки вытолкнуло из мыслей и автобуса. Шум улицы и движение людей уничтожили часть грусти и тоски. Проходя мимо киосков, что каким-то чудом еще держались на плаву, меня занимало лишь время. До начала сдачи оставалось еще полчаса, и, двигаясь по растрескавшимся плиткам асфальта, я подобрался к моему заведению. Оно представляло из себя здание с двумя корпусами, что возвышались по бокам основного входа как башни вокруг маленького замка и своим видом напоминало здание эпохи Возрождения. За ним находилась парковка для персонала и студентов, причём парковки были отдельными. Всю территорию учебного города, как ров, опоясывал забор, что состоял из кирпича и решётки, местами, правда, уже выломанной. Также тут находилось два общежития, парк и разные домики под оборудование. Башни здания были высотой в семь этажей и делили его на два лагеря учащихся. Конечно, мы переходили в соседнее крыло на определенные пары, но в основном мое обучение проходило в правом крыле. Левое же походило на неизведанный кусок территории для моего курса, и редкость пребывания там делала его загадочным и интригующим. Я обошел левый корпус и встал рядом с парковкой в место, где учащиеся время от времени собирались покурить.

Сейчас тут было пусто, ну, ещё бы, ведь большинство уже закрыло сессию. Затягиваясь едким дымом от сигареты, я взглянул на время. Никогда не мог понять людей, которые по своей воле опаздывают. Это некрасиво хотя бы по отношению к людям, которые их ждут. Вспоминается фраза «Относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе».

Если бы мир жил по таким простым правилам, уверен, счастливых людей сейчас было бы больше. Ну а пока я наслаждался шелестом листьев на деревьях и продумывал, что будет сейчас происходить. Эдуард Васильевич, мой преподаватель, говорил, что ему нужно подготовить стенд для презентации. Он защищал второе высшее образование, и я удивлялся, как человек, работавший чуть ли не целые сутки, умудряется еще и учиться. Подойдя к мусорному баку и бросив туда бычок, у меня в голове будто возник диалог знакомства с одногруппниками.

– Ну они и лечат, кажется, будто хотят возложить на нас роль по спасению мира, я сюда просто для галочки пришел, – говорил парень с длинной шевелюрой, стоя у стены. Его имя я так и не удосужился запомнить за весь курс.

– Да ладно тебе, так в любом заведении при поступлении говорят. Зато тут не угрожают отчислением в первый семестр, – девушка, на вид шестнадцати лет, тряслась от осеннего холода, стоя в одной лишь кофте.

– Пфф, перваши всегда думают, что смогут доучиться, у нас после первого курса полгруппы отчислили. Так что удачи вам, – какой-то бородатый парень вписался в диалог, стоя обособленно около урны.

– Че, впрямь все настолько сложно? – поинтересовалась девушка.

– Ну как бы сказать, если будешь учиться, то нет. Если будешь лизать жопы преподавателям, то, может, и вывезешь, а если ни то, ни другое, то, скорее всего, пойдешь мести улицы.

– А тут взятки берут? – спросил я. Всё трое разом взглянули на меня как на организатора мятежа.

– Ну, на четвёртом курсе они уже редко помогают, – хохоча, сказал бородач. – Знаете, вот если мыслить, как этот парень, то у вас может всё получится. Ведь деньги решают.

Странная похвала, если это была она. Денег у меня на взятки всё равно не было, но нужно было внести свою лепту в разговор.

Развернувшись, я поспешил к главному входу. Ступеньки его были длинными и вели к двум маленьким дверям, которые совершенно не сочетались с величественным видом этого заведения. Казалось, будто их построили отдельно. Внутри же царили тишина и спокойствие. Свет пробивался через большие окна, освещая большую часть главного холла, где был пост охраны и гардеробы для учащихся. Поздоровавшись с неприветливой серой будкой, где должен был находиться охранник, я приложил свой пропуск и вошел в царство знаний и науки, а также безделья, разного рода вымышленных проблем и просто заведения, которое бы не хотелось видеть летним днем. Убрав в сумку пропуск, я направился в левое крыло, попутно ища взглядом хоть какое-то подобие жизни. Но единственный человек, который мне попался, – это гардеробщица, которая дремала на стуле за стойкой. Взбежав на пару этажей ввысь, я попал в длинный безлюдный коридор с распахнутыми дверями. Мне нужно было в 342 кабинет, и я начал выискивать его взглядом, пройдя 341 и 340, я уперся в 344 и начал сомневаться в умственном развитии людей, что распределяли эти кабинеты. Побродив еще немного и прислушиваясь к шорохам, мне посчастливилось найти своего преподавателя вообще в другом конце этажа в самом дальнем кабинете с номером 342. Прокляв еще пару раз эту систему и убедившись, что не опоздал, я постучался и вошел в аудиторию.

Он увлеченно собирал кипы бумаг и раскладывал их по партам.

– Кхм, здравствуйте, Эдуард Васильевич. Я не опоздал?

«Конечно же, нет», – подумал я про себя, но с чего надо еще начинать разговор с преподавателем, который разрешил тебе не приходить на сдачу основного экзамена?

– О, это вы! Как раз вовремя, здравствуйте, – он почесал голову с волосами пепельного цвета. – Одну минутку, сейчас я разложу бумаги и поясню, что вам делать, – двигаясь как стервятник, на которого он и был слегка похож, Эдуард Васильевич обладал неким шармом. Мужчина чуть старше тридцати лет в костюме жениха, ему даже шло, что он немного горбился. Правда, следы мела и легкий запах пота говорили о том, что он редко обращает внимание на гигиену.

Присев на парту перед ним, я начал скучающе наблюдать за его действиями. Он будто собирал странную картину, которая была мне совершенно непонятна.

– Так, ну, вроде всё, а где твой друг? – спросил он, подняв на меня лицо хищной птицы.

– Какой друг?

– Ну, вообще вас тут должно было быть двое, разве я не объявлял это на паре? – что ж, вопрос загнал меня в тупик, и надо было выкручиваться. После объявления моего имени и того, что я освобожден от экзамена, мне резко перехотелось слушать его дальнейшую речь.

– Наверное, он задерживается, скоро подойдет. Просто мы с ним не особо общаемся, – как учили меня кинофильмы, лучшая ложь – где есть доля правды, а коллектив я просто не понимал. Мне казались глупыми и вычурными рассуждения о том, как вчера напились в гараже и избили дворника лопатой. Даже во время пар я чувствовал себя изгоем, но мне было не особо это важно. Я не лез к ним – они не лезли ко мне.

– Ну, тогда приступим без него. Подойди сюда, сейчас поясню, что делать.

Сползая с парты, я все не мог отделаться от мысли, что он сейчас начнет мне задавать вопросы по своему предмету. А вел он не те предметы, которые были мне интересны. Философию и религиоведение. Если и можно было хоть немного заболтать преподавателя, то точно по этим предметам.

– Итак, смотри, ты берешь все листы, что справа, и с помощью вот этого практичного инструмента под названием молоток и вот этих прекрасных гвоздей делаешь им рамку. А потом обтягиваешь вот этим скотчем и прикрепляешь, чтобы получилось что-то вроде этого, – он достал образец из-под парты – обычный лист в рамке. – В общем, нет в этом ничего сложного, сделаешь всю стопку – и ты свободен, а пока давай зачетку.

Робко протянув свою зачетку, которую он вырвал из моих рук, я взял молоток и начал рассматривать деревяшки, c нетерпением ожидая зачета.

– Что ж, вижу, мой предмет последний! Поздравляю. В следующем семестре будет сложнее, – сказал он, пока черкал подпись. Воодушевившись, я начал работать, и уже спустя пятнадцать минут у меня получилась довольно неплохая рамка. Все это время он сидел за своим столом, что-то помечая карандашом в тетрадке. Внезапно прекратив эти действия и посмотрев на меня, Эдуард Васильевич задал вопрос: – Вот скажи мне, какова концепция бога в твоем представлении?

Так и знал, что он ещё и экзамен проведет. Хотя терять мне уже было нечего, зачет стоял, и за чушь меня не отчислят.

– Да очень простая, хочешь верь, хочешь не верь. Людям надо во что-то верить. Это придает им сил, – эту фразу я сопровождал небрежным пожатием плеч. Раньше за такое, возможно, на тебя бы косо посмотрели, подержались бы за крестик или отправили в одну из церквей, что стояли по три на одной улице, но сейчас с этим проще. Веришь, не веришь, времена, когда можно было оскорбить этим, ушли в историю, и теперь все в этом отношении просто.

– Ну а ты веришь в высшую силу? Или в то, что наверху кто-то есть?

– Скорее это вопрос морали, Эдуард Васильевич, трудно верить в высшие силы, когда они не влияют на твою жизнь. Зло и добро существуют, и то это рамки, что ставит общество.

– То есть ты совершенно не веришь в высшие силы? А что, по-твоему, будет с тобой после смерти?

Я отложил скотч и был рад поговорить. Работа оказалась рутинной и неинтересной.

– Ну, мне кажется, ничего. Темнота и всё. Никаких чувств и полное безразличие к тому, что с тобой стало, так что в этом всём, верующий, не верующий, я больше чувствую, что жизнь одна и прожить её надо ради чего-то. А почему, собственно, вы спрашиваете? Вы всё-таки решили принять у меня зачет? – с кислой улыбкой спросил я.

– Просто интерес, защищаю дипломный проект, который подразумевает то, что и кто мы есть в этом мире. Может быть, тебе было бы интересно послушать, пока ты занят?

Отлично, я буду работать молотком, пока мой преподаватель по философии будет рассказывать мне дипломный проект. Хороший способподружиться с преподавателем и сойти с ума. Хотя дружба с ним не будет лишней. В голове мелькнул тот бородатый парень, который рассуждал о лизании жопы.

– Конечно, почему бы и нет. Рассказывайте, я с удовольствием послушаю.

Он прокашлялся и, приняв позу поудобнее, всмотрелся в меня.

– В моем представлении, если простым языком, – начал он, – мы все всего лишь математическая линия, то есть отрезок. У нас есть начало, есть и конец, как осознанный жизненный цикл любого живого организма, – я начал стучать молотком в надежде, что спишу непонимание на слух.

Он тем временем подошел к доске, взял мел и нарисовал луч. После он поставил посередине две точки, сделав отрезок.

– То есть вот эта линия – твоя жизнь. А теперь проведем через неё сплошную волнистую линию. Как амплитуда переменного тока, ну, вы же изучали на электротехнике? Ладно, не важно. Мы получим наши действия, эмоции, чувства, мысли. И у каждой есть свой период. И это делает нас нами. Предположим снова, что это вы, – он ткнул мелом в свой рисунок. – Теперь рядом с вами я нарисую себя, почти идентично, но при этом наши амплитуды местами пересекаются. Вот это я, и, как ты видишь, своими действиями я соприкасаюсь с твоими. Как сейчас, ты работаешь, ведь я на это повлиял. У нас получается, так сказать, контакт мыслей, действий. Иногда эти соприкосновения чаще, иногда реже, иногда даже человек, который не имеет к тебе и ко мне никого отношения, создает такую волну, которая затрагивает нас обоих. А теперь представь, что все мы – это просто линии, отрезки, и в то же время, хоть мы и имеем начало и конец, наши поступки и жизни, по сути, это лучи. И весь наш мир состоит из кучи этих лучей.

Он взглянул на меня довольно безумным взглядом человека, захваченного идеей. А в моей голове мелькало лишь, что он точно употребляет наркотики. Хотя звучало все крайне непонятно, своим выражением и подачей он заставлял в это верить.

– А какое это отношение имеет к богу? Если все мы лучи, которые идут в никуда.

– Вот именно! – воскликнул он, поднимая руку с мелом вверх. – Как мы знаем, теоретически луч бесконечен. Но вообще в реальности свет рассеивается, поглощаясь атомами вещества.

При этом он стоял, разглядывая меня и разводя руки чуть в стороны, что было почти комично, он выглядел будто ожидал оваций и не понимал, почему зал молчит. Или Эдуард Васильевич просто давал время додумать мне самому.

– Так, то есть вы хотите сказать, что бог – это луч?

– Нет! – ответил он, вскидывая руки. – Луч – наша жизнь, даже после смерти. Отрезок – это жизнь, в которой ты себя осознаешь, как человек. Ладно, представь, что ты состав, ну, поезд, что движется по рельсам, то есть по жизненному пути, представил? Бог – это точка, из которой берёт начало луч.

– Ну, предположим, – сказал я, сделав задумчивый вид, в голову мне уже пришел поезд с моим лицом, который едет в пропасть. Ну а за ним едет паровоз «Томас».

– Ну так вот, по своей сути рельсы имеют и начало, и конец, и кучу разветвлений, как и наши жизни. Ты начинаешь свой путь с определенной станции. И в тебя постепенно загружают разные товары – это и есть твои мысли и идеи, которые закладываются с рождения. От них зависит, куда ты поедешь и куда они тебя приведут. Конечно же, ты можешь изменить своё направление по прихоти самого себя или сломаться на своем пути и так и не доехать, но суть от этого не поменяется. У тебя есть путь. Машинист, что внутри тебя, – это и есть твой внутренний разум и логика, которая позволяет добраться до конечной цели и начать новую. Луч – это рельсы, но они идут вдоль оси нашей планеты. Из этого следует: не важно, из какого депо ты выйдешь и куда приведут тебя дальнейшие странствия, луч – это сама жизнь до и после тебя. Вот, например, ты пошёл в списание, в утиль, больше ездить не будешь, но тот товар, который ты развёз, те места, что посещал, – они и дальше будут существовать и делать твой уже пройденный путь чем-то бесконечным. Считай, что ты оставил свой след в истории и он дальше будет существовать, даже после того как закончится у тебя топливо.

– Хорошо, двигаюсь из точки «начало жизни» в «конец жизни» и оставляю свой след, пример с амплитудой было понятней, – ответил я, вбивая гвоздь и попадая в парту.

– Я пытаюсь людям по-разному донести, – сухо ответил Эдуард Васильевич, глядя, как я тщетно пытаюсь вытащить гвоздь.

– Хорошо, а вот вы говорили про наши чувства, эмоции, мысли. Тогда это, получается, товар, который я развожу? – пытаясь вернуть его в состояние педагога, спросил я. Мне совершенно не нравился укоряющий взгляд, которым Эдуард Васильевич на меня смотрел.

– И да, и нет, товар – это лишь часть всего этого, товар в тебя закладывается другими личностями или местами, чтобы ты мог его развозить, а машинист отвечает за то, чтобы его доставить. Твой внутренний я определяет, куда его везти и как им пользоваться. Тот же товар может везти кто-то другой, ведь поездов много, и некоторые даже хотят вторгнуться в твой жизненный путь.

– А как же то, что мы придумываем? Как это можно соотнести с тем, что в нас закладывают?

– На разных станциях в тебя закладывают разные товары, и если их совмещать, комбинировать, то можно получить нечто уникальное, своеобразное.

– Ну, допустим, – лишь пробубнил я, уже чувствуя, как начинает болеть моя голова.

– Так вот, возвращаясь к другим поездам. Вы можете поехать вместе, вы можете договориться, ты можешь свернуть и поехать в другой город, чтобы попробовать продать этот самый товар, но другой поезд влияет на тебя, также как и ты на него. У тебя может возникнуть желание подружиться и нести свои идеи вместе с ним, может возникнуть агрессия по отношению к нему, но так или иначе это и есть те самые чувства, мысли и эмоции, что заложены в тебе. Ведь не будь их, ты бы и не знал о существовании соседнего поезда, – тут я вспомнил Аню и попытался прогнать эту мысль у себя из головы. Дурацкие поезда, втирает мне какую-то дичь.

– Хорошо, а что тогда такое бог? И вообще какое он отношение имеет к поездам? – пытаясь выгнать из головы другие мысли, я чуть ли не закричал.

– Бог по отношению к поездам – это сама планета, по которой движется множество поездов по множеству рельс, поезд – это ты, твои мысли – это груз и товары, рельсы – это твой жизненный путь, а ось земли – это луч или же то, что останется от тебя потом, та дорога, что была до и будет после тебя, твои поступки.

– Но какое отношение имеет бог к поездам, лучу, грузу?

– А никакого, по сути, это просто живая материя, что позволяет тебе жить и существовать. В масштабах вселенной бог – это вселенная. Она не будет обращать на тебя внимание. Ведь она фактически даже не знает о твоём существовании. Поэтому это и называется высшей силой. Ты можешь ощутить, что она влияет на тебя, но ты на неё сильно повлиять не можешь. Бог дает тебе жизнь, как бы глупо это ни звучало, ведь бог – энергия.

– И к чему это всё ведет в конечном счете? – спросил я.

– К более глубокому понимаю человеческого существования, естественно. По сути, это еще одна из теорий, что не отрицает существование высшей силы, но в то же время она не говорит, преклонятся перед ней. Веди свой путь, живи и процветай. Оставь после себя что-нибудь, и это приблизит нас к высшему. По отношению к муравью разве мы не высшая сила?

Посторонний шум оборвал его, и мы вместе уставились на дверной проем. Там стоял молодой парень, которого звали Антон, и по тому, что я слышал, он был знатным раздолбаем. Это подтверждал тот факт, что он опаздывал уже на полчаса.

– А, Антон, кажется, ваши часы идут неправильно, или у вас есть другое оправдание на этот раз? Опять переводили пять старушек через оживленную автомагистраль? – саркастично спросил Эдуард Васильевич.

Антон казался комичным благодаря неправильным пропорциям тела. Одетый в футболку с надписью What и джинсовые шорты, можно было сказать, что они ему малы. Бледный цвет кожи, даже очень бледный для лета, делал его похожим на затворника, что не выходит из дома. Хотя о его бурной ночной жизни ходили легенды. Я посмотрел в сторону Антона, стараясь сделать максимально осуждающее выражение лица, но в нём не было и грамма раскаянья. Видимо, и эта ночь была у Антона бурной.

– Извините, пробки, – пожав плечами, Антон сделал шаг через порог. Его темные волосы отлично сочетались с густыми бровями и карими глазами. Скулы были сильно подчеркнуты на фоне острого носа, и чем-то он напоминал сенатора из древнего Рима, что не привык отчитываться. – Можно я пройду?

– Заходи быстрее, мы и так слишком долго тебя ждали. Покажи пока ему, что нужно делать, а я отлучусь.

– Вы обещали поставить зачет, – Антон прошёл мимо меня, пытаясь впихнуть книжку в руки преподавателя.

– Обещал, когда ты выполнишь работу, а поэтому бери молоток и принимайся за дело, – Эдуард Васильевич взял сумку, испепелил взглядом Антона и скрылся за распахнутой дверью.

– Вот мудак, задержался на пару минут всего, а он уже обиделся, – Антон сжал зачетку в кулаке и улыбнулся.

Так мы и остались с ним одни. Антон сел на стул, закинул ноги на парту и начал активно строчить что-то в телефоне. Нет, он издевается?

– Кстати, чем быстрее начнёшь работать, тем быстрее мы закончим, – сказал я, не выдержав. Его дерзость была притягательна, с другой стороны, он сваливал всю работу на меня.

– Подожди, ты вроде должен мне объяснять, что делать. Ты пока рассказывай, а я доделаю дела, – он даже не посмотрел в мою сторону, от чего меня сильно покоробило.

Не знаю, что в тот момент раздражало больше: вид его толстого живота или манеры гопника.

– Ну и хрен с тобой, тогда тоже делать ничего не буду. Зачет я уже получил, свою часть работы сделал, а ты сиди тут до вечера, – кажется, мне удалось привлечь его внимание, так как телефон он отложил и с громким вздохом встал со стула.

– Ладно, показывай, что тут нужно делать, шантажист.

Так мы и стояли, проделывая эту монотонную работу в течение ещё двух часов, которые тянулись очень медленно. На удивление он оказался работящим парнем и всё время рассказывал глупые истории из своей жизни. В конце концов они начали казаться мне совсем неправдоподобными.

– Ай, твою мать, засунуть бы эти доски в Эдуарда Васильевича. Кто вообще придумал использовать рабский труд студентов для достижения личных целей?

Сначала я подумал, что Антон опять начал пустой треп, но потом кровь с его пальца закапала на парту, где лежали плакаты.

– Вечно у тебя все не слава богу! Пойдем промоем палец в туалете.

– В этот раз крови не так уж много, помню, один раз мне проткнули ножиком ногу, – он указал на еле заметный шрам на ноге, – вот тогда кровь текла ручьями.

– Понятно, у тебя есть истории, где нет поножовщины, криминала и пыток? А то в скором времени ты себя чем-нибудь убьешь.

– Я себя и так каждый день убиваю, и мне это нравится, – он улыбнулся мне, но я лишь вопросительно посмотрел в его сторону. – Понятно, видимо, ты не выкупаешь. Живи одним мигом, друг, ведь жизнь для этого и создана.

– Как это относится к ножу и твоему пальцу? – сегодня, видимо, был день, когда меня все грузят своей философией.

Он пожал плечами, и мы вышли из кабинета. Антон не был похож на человека, у которого каждая минута жизни на счету. Скорее, он прожигает её, не думая о завтра, но его суждения о «живи тут и сейчас» напомнили мне наш разговор с Аней. Почему все постоянно пытаются указать тебе, как надо жить?

– У тебя нет какой тряпки? Чтобы сделать повязку, – человек-ножик-в-ноге начал давить на палец еще больше, выпуская кровь, оставляя за собой следы на полу.

– Серьезно? Ты просто пришиб свой палец. Причем не ты ли мне говорил, что крови почти нет? Может, перестанешь на него давить как имбецил и пойдем быстрее к воде? Не хватало ещё, чтобы ты в обморок грохнулся от потери крови, – этот человек умудрялся вызывать много противоречивых чувств. Хотя, может, проблемы, которые на меня навалились в последнее время, давали о себе знать. Еще и Аня, которая сидела у меня в голове и говорила: «Ты не выходишь из дома и лишь занимаешься своими проектами. Тебе нужно найти друзей и опору».

– Знаешь, а ты мне нравишься, – сказал Антон, подмигивая.

– Извини, меня не интересуют парни.

– Ха, сука, я в другом смысле, пупсик, – он послал в мою сторону воздушный поцелуй, чем вызвал у меня чувство негодования.

Пройдя по коридору и свернув направо, мы вышли прямо на два раздельных санузла для мальчиков и девочек. Всегда было интересно, что же творится в женских туалетах, но это настолько заезженная тема для шуток, что тут я её решил не вставлять. Было лето, и, казалось, во всем институте мы одни. Тем не менее вонь канализации была всё так же сильна, будто рядом проходит фестиваль на тысячу человек. В общем, я был не в лучшей компании, не в лучшем месте, и лишь закрытая сессия могла меня радовать. Антон матерился и продолжал заливать раковину своей кровью. Видимо, палец он пришиб хорошо.

– Прекрати ты на него давить, что за дурацкая привычка. Смочи его аккуратно водой да обмотай туалетной бумагой, – пытаться казаться дружелюбным было для меня слегка в новинку.

– Тебе не интересно, почему, получив рану, мы два или три раза проверяем, не идёт ли кровь? – Антон завороженно смотрел на разбитый палец.

– Может, если тебе так нравится вид крови, стоило пойти на врача или хирурга?

– Суть не в этом. Я заметил за собой одну штуку. Смотри, – он показал мне палец, который выглядел не очень хорошо. – Первое, что делает человек после удара, – это смотрит, не выходит ли из него кровь. После, убедившись, что она идет, он просто в это не верит. И ты давишь, давишь в надежде, что она закончится и все будет хорошо.

– Какая-то больная у тебя фантазия. Антон, мне кажется, ты просто любишь кровь или садомазохизм.

– Возможно, мне и нравятся плетки, – он улыбнулся, глядя мне в глаза, а в голове у меня возникла мерзкая картинка, где его тело хлещут плетками, кошмарное зрелище, – но я к тому, что мы сосуд, который пытается не пролить все содержимое наружу.

– Кажется, тут один человек и один сосуд, и в сосуде уже мало что осталось, – съехидничал я, открывая форточку, чтоб не задохнуться.

– Слушай, если ты вечером ничего не делаешь, может, поехали, отдохнешь в моей компании? Ты просто ходячий сарказм, – Антон достал сигарету, видимо, думая, что форточку открыл я для этого. Не хватало еще вылететь за курение в туалете. Хотя мысль с поездкой он предложил заманчивую. Может, заведу пару полезных знакомств и Аня наконец выйдет у меня из головы. Надо доказать ей, что она не права, почему я все ещё думаю о ней?

– Хорошо, и куда мне подойти? – согласился я.

– Никуда не надо. За нами заедут в пять, а пока можно поискать этого дебила, который мнит себя преподавателем. Страдаешь тут на благо нации, а тебя нихера не ценят, – плюнув на край раковины, он прошёл мимо меня, туша сигарету о стену. Вокруг раковины были видны остатки крови, и громко вздохнув я пошёл за ним. Сомнения начали уже потихоньку грызть меня изнутри. Стоило ли вообще с этим человеком куда-то ехать? В пустой коридор солнечный свет пробивался из распахнутых кабинетов. Это давало ощущение лета и радости. Антон быстрыми шагами направлялся в кабинет, а его путь обратно шёл по маленьким каплям крови. Будто идёшь за раненым зверем, что возвращается в свое логово. К сожалению Эдуарда Васильевича, в кабинете не оказалось. Раздосадованный Антон стоял с видом человека, который решил завоевать вселенную, и смотрел в окно, думая о чем-то своём. Подойдя к почти законченной рамке, я продолжил вколачивать уже загнувшийся гвоздь, стыкуя две деревянные панели.

– Слушай, – после изготовления очередного экземпляра спросил я, – тебе, надеюсь, не будет мешать эта травма, чтобы закончить работу, которая порядком мне надоела?! Конечно, всё понимаю, потеря крови – это досадное явление, но, твою мать, тут немного осталось!

– Да не переживай ты так, сделаем мы твои деревяшки, дай только соберусь с мыслями, а то чего-то тяжеловато мне, – посмотрев на то, как он со спокойным видом, сидя на подоконнике, листает свой телефон, верилось в это с трудом. Цвет лица Антона стал ещё бледнее, и, тяжело вздохнув, я просто продолжил работу, про себя ругая этого манипулятора. Спустя время он соизволил подойти, выглядывая из-за моего плеча. – Как думаешь, что это за линии? Вообще, что он там такое важное защищает? Опять очередные безумные доводы и мечты.

– Понятия не имею, – солгал я. Если мой мозг начал кипеть от данной идеи, то шесть извилин Антона свяжутся в петлю и повесят остатки разума. – Да и зачем тебе это знать? Твоя работа, как и моя, бери гвозди и молоток. Только смотри не попади по второму пальцу.

– Это была легкая оплошность, вообще я мастер управления молотом, – сказал он, покручивая зигзагами молоток.

– Полегче, Тор, неохота провести остаток жизни в больничной палате, – отходя чуть подальше, ответил я.

Работа была закончена, а Эдуарда Васильевича все ещё не было. Я мог уйти домой, понимая, что зачёт стоит, но, естественно, надо было ждать Антона, который уже начинал нервничать. Чем занимаются мало знакомые друг с другом люди в одной комнате без общей цели? Наверное, нам стоило получше узнать друг друга, наладить контакт, сдружиться. Так всё и происходит с людьми, но не с нами, отстранившись от мира, мы оба залезли в телефоны. Открыв сообщения, начинаешь удивляться, что, будучи даже малообщительным человеком, тебе кто-то пишет. Вот, например, сообщение от Дениса, который периодически расспрашивал, как у меня дела. Он мало чем отличался от меня в отношении затворничества, и читать его сообщения было трудно. Частенько мы поднимали с ним тему будущего, когда мне нужно было излить душу.

«Денис, выйди ты на улицу, заведи себе отношения или займись чем-нибудь полезным, ты каждый день смотришь в монитор, нажимая клавиши», – перечитывал я нашу переписку.

«Конечно, даёт мне совет человек, который занимается тем же! Свою жизнь строй как нравится, а мне и так неплохо».

«Да, но я занимаюсь чем-то полезным, ты же тратишь время».

«Говоришь прям как моя мама, а что даст, как там твой проект называется?»

«Ментальное воздействие на электромеханические приборы и их управление».

«Сам понял, что сказал? У тебя просто безумные идеи, переключись на что-нибудь другое».

«Хватит пытаться уломать меня на игру. Грубым языком, я пытаюсь сделать так, чтобы твой автомобиль подъехал к тебе, если ты этого хочешь».

«Похоже, кто-то перечитал фантастических романов. Ты действительно в это веришь? Заебал, давай матч сыграем, и дальше занимайся своими делами».

В этот раз он предложил мне выбраться из дома и выпить. Уже прогресс, правда, не знаю, в какую сторону. Однажды Денис на спор выпил целую бутылку зеленого змея, заедая его только сливками. Последствия того тупого спора были крайне печальные. Ведь бутылку он допить так и не смог, зато сливки с внутренностями его пищевода были повсюду. Нужно было менять круг знакомств, но глядя на то, как Антон тихо хихикает за партой, мне казалось, что будет то же самое. Написав матери, что приду, возможно, вечером, и ответив Ане на непонятную картинку, что она отрыла в одной из социальных сетей, я заблокировал телефон. Зачем я всё еще его открываю? Антон сидел рядом и пытался печатать двумя руками, не задевая травмированным пальцем телефон. Выглядело это забавно.

– Ну и кто за нами подъедет? И куда поедем? – казалось, мои вопросы ушли в пустоту. Спустя минуту пиления взглядом Антона он со вздохом убрал телефон. Видимо, для него расставание с мобильным было пыткой.

– Ты их все равно не знаешь, они не из нашей группы, но вообще, может, и видел. Тебе имя Андрей, Андрей Заранов, что-нибудь говорит?

– Понятия не имею, кто это, – разведя руками, ответил я.

– Отлично, вот и познакомлю. Сегодня мы отдохнем от этого года, причем отдохнем с блеском. Поэтому готовь свое тело и разум для новых открытий. Я тебе так завидую, что ты попал в моё общество! Ведь не зря у меня прозвище Король вечеринок, – при этом он начал тыкать указательными пальцами вверх.

– Аааа… Понятно, сам не могу поверить, что мне так повезло, – кажется, Антон не умеет воспринимать сарказм, ведь он с довольным лицом дальше начал сидеть в телефоне.

– Так а куда поедем-то? – приподняв бровь, спросил я.

– Да по городу прокатимся, заедем в пару мест и поедем на «Холодное». Там домик у Андрея, и он собирает отличную тусовку. Что может быть лучше, чем мясо на огоньке и еще пара девочек? Много мяса и много девочек! – не отрываясь от телефона, рассуждал Антон.

– И вправду, что может быть лучше, – кисло ответил я.

Этого парня можно было одновременно любить и ненавидеть. Постоянно что-то пишет, постоянно улыбается. Возможно, он и впрямь был каким-то заводилой, одним из тех людей, которые могут заставить танцевать даже мертвого. Такие люди по ночам сидят и в грусти пытаются понять, что им нужно от жизни. Хотя, может, я и ошибаюсь. Во всяком случае по праву я считал большую часть работы, что мы сделали, своей, а этот бездельник просто отдыхал. Время было без десяти четыре, а солнце так и не собиралось идти на спад. День сегодня предстоял ещё очень долгий, как, похоже, и вечер. Греясь в лучах солнца, мое тело развалилось на парте, наслаждаясь тем, как по коже проходит холодный ветерок из окна. Клонило в сон, и чтобы не уснуть, рукой я начал щипать свою ногу.

– Хочешь я тоже тебя ущипну? А то чего это ты себя таким самодостаточным показываешь? – приподняв голову, чтобы послать Антона подальше, я увидел, как он, шарит в ящиках преподавателя.

– Твоя мама мне так же говорила прошлой ночью, – выдавил я, чем привел его в дикий восторг.

– Неплохо, неплохо, – покачивая пальцем в мою сторону, он извлек оттуда вещь. – О, а это нам пригодится.

– Чего ты там уже нашел? – с любопытством поинтересовался я. Учитывая менталитет нашей нации, c уверенностью скажу, что в здравом рассудке никто не стал бы хранить что-то ценное в этих шкафчиках.

– А тебе всё расскажи. Знаешь, чем меньше будешь знать, тем лучше будешь спать, – посвистывая как жулик, он начал ходить по кабинету.

– Ну, смотри, как бы на меня потом это не повесили. Не хочу вылететь из-за человека, который даже гвоздь забить нормально не может.

– Вот чего ты сразу начинаешь про гвозди? Не бойся, главное – умение выкручиваться, а я в этом мастак, – в его слова мне верилось с трудом.

– Ну что, ребята, закончили? – голос Эдуарда Васильевича, что ворвался в кабинет, мигом улетучил мои размышления. Видимо, преподаватели имеют привычку заходить не в нужный момент.

– Все в лучшем виде, Эдуард Васильевич, я даже заработал себе травму от такой усердной работы, думаю, заслужил как минимум высший балл! – чуть ли не с самым гордым видом сказал Антон, показывая палец, замотанный в туалетную бумагу. Скептично поглядев вначале в его сторону, а потом на нашу работу, Эдуард Васильевич быстро прошагал к столу и начал собирать оставшиеся бумаги в портфель.

– Давай сюда зачетку, – не представляю, с какой проворностью может передвигаться человек, но Антон явно превзошел все мои ожидания. За пару мгновений он положил её на стол.

– О, неужели ты смог сдать сопромат? – с удивлением спросил преподаватель. – Знаешь, возможно, когда-нибудь я перестану сомневаться в людях, – затем, посмотрев на палец и сияющего Антона, он добавил: – Но, думаю, это будет не скоро.

Захлопнув и отодвинув от себя святая святых студентов, которая тут же была поглощена загребущими руками Антона, Эдуард Васильевич встал и указал в сторону рамок.

– А теперь, дорогие студенты второго курса, прошу всё это загрузить в мою машину.

– Но про машину уговора не было! – сказал Антон недовольным голосом ребенка, у которого отобрали игрушку в магазине.

– А вы, уважаемый Антон Семенович, спешу заметить, будете учиться у меня на втором курсе, так что я бы не стал сомневаться в том, о чем мы договаривались, – разочарованно отдав честь, Антон взял немного рамок и начал идти к выходу. – Подождите, Антон Семенович, вы кое-что забыли, – взяв еще пару рамок и подойдя к нему, Эдуард вывалил их в стопку, что уже была на руках. – Отлично, – улыбнулся Эдуард Васильевич, наслаждаясь тем, как лицо моего неудачливого друга наполняется горем и обидой, – теперь можете идти, машина стоит на парковке, зеленого цвета, не пропустите.

– Но у меня травма, – начал протестовать Антон. – А вдруг я уроню все это?!

– Ничего страшного, организм у вас молодой, главное, что на голову здоровы. Постарайтесь не уронить, а то я очень сильно в вас разочаруюсь, – повернувшись ко мне, Эдуард Васильевич более дружелюбным голосом произнес: – Ну, вас тоже ждать никто не будет, советую взять остаток ваших стараний и проследовать за Антоном.

Глядя на то, как Антон, пыжась, пытается боком выйти за дверь, я решил с этим не спорить. Взяв оставшиеся рамки , мне стало жаль Антона. Догнать его же удалось у лестницы, где он с задумчивым видом смотрел на ступеньки.

– О, ребят, могли бы и не ждать! – раздался голос за спиной. – Ну, раз так, пойдемте за мной, я вам дверь придержу.

У меня возникло яркое желание метнуть рамкой в сторону преподавателя, но то ли здравый рассудок, то ли угроза отчисления смогли меня остановить, и, понимающе взглянув на Антона, который уже расцарапал себе гвоздем руку, я двинулся следом за веселым преподавателем.

– Аккуратнее, Антон, не хочу быть виновником вашей сломанной шеи, – сказал Эдуард Васильевич вдогонку. Мы передвигались с опаской, прощупывая каждую ступень под ногами.

– Куда вам столько плакатов, Эдуард Васильевич? – рассерженно проговорил сквозь зубы Антон. – Неужели вам нечем топить гараж?

– Антон Семенович, ваше дело простое. Возможно, в будущем вам поможет этот опыт грузчика, если вы не сдадите мой следующий предмет, – сказал наш надзиратель, придерживая дверь ногой.

– Но ведь я просто поинтересовался! Кто же знал, что сдача ваших предметов – тяжелая работа?

– Ну а кто вам виноват? Вы согласились на такие условия. Поэтому вините только себя и берите пример с вашего одногруппника, он даже слова не проговорил, молча себе тащит и тащит.

– Конечно, ведь у него их меньше, – пробубнил Антон.

Думая, что худшее позади, мы выбрались из здания, чтобы узнать, что хуже может быть всегда. Легкий ветерок, как мне показалось в здании, на самом деле был ураганом на улице, и плакаты в рамках служили ему отличным парусом. Желание бросить всё росло с каждой минутой. Хорошо то, что в голову нашему любимому преподавателю пришла замечательная идея припарковать машину поближе, чтобы мы не тащились в другой конец парковки.

– Вон туда, ребята, – сказал Эдуард Васильевич, направляя нас рукой как полководец. – Сейчас открою заднюю дверь.

Машина представляла собой большую коробку на четырех колесах. Хотя в принципе любая машина и является коробкой, конструктор этой решил отобразить сходство максимально. Положив рамки в пустое заднее помещение, куда мог влезть десяток человек, мы стали разминать руки и ноги от похода. И оба сразу достали сигареты.

– Эх, ребята, гробите свое здоровье, но вообще это ваше дело, большое спасибо, хороших вам каникул, – махнув рукой, Эдуард Васильевич быстро прыгнул в свою машину и уехал. Нам только оставалось стоять и смотреть на то, как нас покидает наш мучитель.

– Знаешь, в следующий раз, пожалуй, я сдам экзамен в устной форме, – сказал я после затяжки.

– Ничего, зато теперь он не будет шутить про сломанные часы, – радостно произнёс Антон, разглядывая часы, которые, видимо, достал из стола преподавателя.

Есть что-то особенное в ощущении полной свободы, когда закончил курс. Трудно описать это, но на душе так тихо и спокойно, даже начинаешь любить всё вокруг. Повернув голову в поисках Антона, я увидел, как он стремительными шагами уходит к выходу с территории. Догнать его оказалось не то чтобы проблемно, но легкая одышка после сигареты свела чувство любви на нет.

– Ты куда так спешишь? Или уже решил поехать без меня?

– А? Я думал, ты идешь за мной, нет, ну ты видел, что этот козел сделал? Антон Семенович, Антон Семенович, – передразнивая, начал Антон. – Вот же падла! Ему колени явно лишними кажутся, четыре ствола в одно колено – и я бы послушал его шуточки. Ладно, давай, шевели булками, нас уже ждут. А часики у него хорошие, – он вертел в руках карманные часы с цепочкой и злобно улыбался.

– Вдруг это вообще не его часы? Он бы вспомнил и забрал их.

– Он спешил так, будто за ним гонится декан, да вообще какая разница? Часики хорошие, пусть полежат у меня в кармане.

– Зачем тебе вообще эти часы? У тебя же есть время на телефоне, – сама идея воровства не укладывалась у меня в голове.

– В жизни есть только одно счастье, и эта паскуда – крайне меркантильное существо. Его всё время нужно кормить и кормить. Поэтому я и взял часы. Надо кормить свое счастье, то есть меня.

Выйдя из-за угла института, мы направились в сторону ворот. Солнце начинало заливаться легким оранжевым оттенком, похолодало. Мысленно я жалел о том, что не взял с собой вещи потеплее. Забор учебного заведения, что был преградой между дорогой и им самим, наслаждался последними часами солнца, перед тем как вдоль него зажгутся фонари. Пройдя через распахнутые ворота и будку со шлагбаумом, который был вечно поднят, мы вышли на почти безлюдную улицу, и узнать, какая машина ждет нас, не составляло труда. Лицо Антона сразу перестало излучать злобную победу, и, похлопав меня по плечу, он побежал к машине. Я пустился следом за ним.

– Вот эта ласточка отвезет нас в мир, полный наслаждений, подальше от этого мерзкого заведения, – с отдышкой проговорил Антон, замедляясь у машины. Я не особо разделял его энтузиазм. Это создание автопрома трудно было назвать ласточкой, больше оно походило на хиппи-мобиль, а из-за фиолетового цвета – ещё и на баклажан, которому приделали колеса. Стекла у него были тонированы, и разглядеть, кто сидит за рулем, было труднее, чем увидеть в своей тени очертания лица. Подойдя к нему с боку, Антон резким движением руки отодвинул боковую дверь и пригласил меня внутрь. Слегка призадумавшись, я замешкался, а затем залез в слабо освещенный салон. Кресла тут отсутствовали, и, чуть ли не запнувшись то ли о подушки, которые были повсюду разбросаны, то ли о бутылку с непонятной жидкостью, я влетел внутрь, ударившись о стенку автомобиля.

– Такими темпами ты будешь покупать мне новую машину, – раздался грубый голос со стороны водительского сиденья. На меня смотрело приплюснутое лицо, на котором растительности было больше, чем на голове у кошки. Глаза темно-зеленого цвета делали его похожими именно на неё. – Так это и есть твой новый друг? – обратился незнакомец к Антону, который захлопнул за мной дверь, погрузив салон в полумрак.

– Да чего ты смущаешь паренька? – послышался приглушенный голос, и, открыв переднюю дверь баклажана, Антон неуклюже забрался на сиденье. Свет, что начал проникать в автомобиль, дал мне лучше разглядеть, что он вообще из себя представляет, как и мой новый знакомый. Единственные два сиденья, что стояли спереди, были обляпаны цветами давно засохшей жидкости розового цвета, с зеркала заднего вида свисали игральные кости. Человек за рулем же был смуглого оттенка кожи. Он изучал меня недоверчивым взглядом и всем видом напоминал существо, только что сбежавшее из зоопарка. Видимо, удовлетворив свое любопытство, он повернулся к Антону и начал с ним тихонько переговариваться. Я же начал разгребать мусор вокруг меня, чтобы поудобнее сесть.

– Ладно, заберем, чтоб тебя, но я всё еще ему не доверяю. Твой друг вообще в теме? – сказав это, хозяин машины повернулся и посмотрел на меня.

– Ну, он в курсе, что мы едем на озеро отдыхать, девочки, мясо.

– Понятно, ты, как обычно, не рассказываешь самое интересное, – рассмеялся человек за рулем.

– По месту определимся, Расул, заводи пока. Заскочим по делам, потом за Глебом, и поедем к Андрею, – повернувшись в мою сторону, Антон добавил: – Надеюсь, ты не имеешь возражений против маленького путешествия? Не переживай, мы тебя не обидим.

Интересно, как в его представлении я сумел бы возразить? Выбежать из машины с криком: «Дайте срочно сюда наряд полиции, эти ребята слишком мутные»?

– Вперед, капитан, с вами хоть на край земли, – ответил самым глупым образом я. Удовлетворенный ответом, Антон кивнул, и Расул начал запускать машину. Звук, который издавал двигатель, больше напоминал умирающего динозавра, а в моих мечтах машина была иномаркой. В конечном счете протяжный звук запуска стал сигналом к путешествию. Включив какое-то старое радио, видимо, для того, чтобы перебить звук разваливающейся машины, Расул начал подпевать индийскому мотиву, что лился из динамиков. Внутри салона все окна были занавешены, и пришлось привстать, чтобы следить за дорогой. Манера вождения Расула была крайне агрессивная. На скорости, которая заставляла сомневаться в безопасности, казалось, только меня и саму машину, мы выехали на главную дорогу, где чуть ли не сразу поцеловались с огромным грузовиком. Войдя в немыслимый занос, я переместился вместе с подушкой и портфелем из одного конца салона в другой. Расул тем временем уже грозил уничтожить все поколение водителя грузовика, а мне в голову пришла хорошая мысль, что стоило пойти пешком.

– Не обращай внимания на Расула, – c улыбкой сказал Антон, пристегиваясь. – Просто мы ему недавно сделали права, и вот он теперь пробует себя в экстремальном виде вождения.

После чего он залился смехом, который поддержал Расул. А вот мне было совсем не до шуток, я уже начал подозревать, что максимум, куда приведет меня дорога приключений, – это на кладбище. Какая глупая смерть – умереть в баклажане.

– Эй, между прочим, максимум, что ты можешь водить, – это своего друга к себе домой, не верь этому жирному, я за рулем еще с рождения.

Антон лишь еще раз посмеялся, назвав его аборигеном, похоже, они были отличными друзьями, и уткнулся по старой привычке в телефон. После чего Расул начал раскачивать машину в разные стороны, как бы демонстрируя, как он умеет водить. Вот только это совершенно не придавало спокойствия, зато Антону было трудно сосредоточиться в телефоне. Чтобы развеять хоть немного свои опасения, я решил начать диалог.

– Расул, а сколько тебе лет? Просто хочу узнать твой стаж вождения.

Повернув голову в мою сторону и совершенно не следя за дорогой, он одарил меня улыбкой с оскалом.

– А сколько дашь?

– Ты за дорогой то смотри, а то тот возраст, который у тебя сейчас есть, будет красоваться на могильной плите, – вклинился Антон, толкая его в плечо, тем самым унося меня немного в другую сторону вместе с рулем и машиной.

– Эй, ты чего руки распускаешь, сейчас пешком пойдешь, – они снова начали впадать в словесную перепалку, которая, видимо, у них были привычным делом.

– Пешком ходить и то безопаснее по нашему району, чем с тобой ездить.

– Глядя на тебя, не скажешь, что ты часто ходишь пешком. Разве что от булочной до дома и обратно.

– Ну, ты уже совсем забыл, как мы устраивали забег от серых?

– Слушай, ты тогда потом валялся в подъезде и пытался отдышаться еще минут пять, так что твой забег больше был похож на свиные бега.

Серыми называли охранные организации и полицию. Все они были одеты в одинаковую форму, просто с разными нашивками. Полиция работала утром и днем, а вечером и ночью правили подрядные организации. Из-за этого возникало много путаниц и жалоб от населения, но никто на это не обращал внимания. Просто те, кто громче всех кричал, исчезали. Первое время я все ещё думал о возрасте Расула, но потом, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, переключился на другие мысли. Мы ехали в сторону центральной части нашего города, который имел сходство с огромной ромашкой. Я жил в третьем районе из восьми, который считался более-менее самодостаточным и престижным, но ехать в центр значило часами разглядывать небоскребы, стоя в пробках. Особенно вечером. Но мы не поехали по главной объездной, а завернули в сторону складов. Склады представляли из себя огромный кооператив, в котором какие только грязные дела не творились. Об этом знал почти весь город, но всем было глубоко и далеко безразлично. Куча гаражей и боксов ютились между контейнеров и длинных парковочных мест. Тут была точка импорта и экспорта продукции, что поставлял город и его предприятия. Поэтому частенько можно было услышать, помимо шума двигателей грузовиков и мата рабочих, еще и поезда. Близость к вокзалу делала его популярным местом для бездомных, что частенько просили там мелочь, а потом шли спать всей гурьбой в какой-нибудь бокс или же выпивать с местными работягами. Частенько тут рядом находилось два, три наряда серых, что периодически разгоняли или требовали компенсацию с этих же бомжей. Охрана для такого важного пункта должна была быть хорошей, но что-то мне подсказывало, что местные бездомные давно уже стали частью экосистемы данного участка. Тут свои законы. Не трогай то, что не нужно, и не задавай глупых вопросов. Весь этот маленький город в городе был обнесен сеточным забором, который местами уже даже кто-то отпилил и сдал на металлолом, в общем, не самое удачное место для прогулок.

– Вот получше места они никогда подобрать не могут. Вечно то склады, то парки, еще бы на кладбище отправляли, – рассуждал Антон во время въезда на территорию.

– А мне нравится тут, серые все подмазаны, да и люди умеют держать рот на замке, не то что некоторые, – гнусаво отвечая, Расул глядел по сторонам, выискивая место для остановки. Без проблем преодолев главный въезд, слева от которого находилась администрация, мы припарковались у огромной колонны лесовозов.

– Ага, и родственников парочку твоих можно встретить, – съязвил Антон в ответ.

Припарковавшись, Расул посмотрел на Антона грозным взглядом.

– Извини, Расул, я не хотел, – протянул Антон и продолжил, поворачиваясь в мою сторону: – Так вот, приехали. Пойдешь с нами или останешься сторожить машину?

Расул достал телефон, начал по нему разговаривать на языке, который был мне не особо понятен, и сразу же вышел из машины. Вопрос Антона вырвал меня из ступора и раздумий, как мы вообще пережили эту дорогу и что я тут делаю.

– Мы же должны были кого-то забрать? – спросил я.

– Да, но сначала нужно решить пару дел, а потом уже Глеб. Так чего, пойдешь с нами? – улыбка Антона прорисовывалась в темноте как у Чеширского Кота.

Он создавал в голове впечатление человека, который либо всегда улыбается, либо вечно недоволен. Интересно, у него хоть иногда бывает другое настроение?

– Ну, пойдем, только что мы забыли в этом месте? Неужели посылки больше не доставляют почтой?

– Такие посылки почтой доставлять опасно. Наверное, ты не глупый и уже понял, зачем мы сюда приехали?

Ну, вот отлично. Не хватало мне еще попасть в компанию людей, которые занимаются распространением наркотиков. Хотя всё это казалось увлекательным и экстремальным. Смотря на Антона, я попытался открыть дверь, которая не хотела поддаваться.

– Щас, не ломай, подожди, открою, – он вышел из машины и распахнул мне дверь. В нос после затхлого воздуха салона мне ударил аромат рядом стоящего леса, бензина и свежести. Солнце слабо светило, прячась куда-то за горизонт, и вечерний воздух пьянил. Поэтому, достав по сигарете, чтобы убить время, мы начали ждать, пока Расул договорит по телефону.

– Вот есть у людей дурацкая привычка ходить во время разговоров, тоже постоянно так делаю, а ты? – пытаясь не выдать панику, которая закипала у меня под кожей, и разминая затекшие конечности, начал я. Сидеть на подушке без ремней безопасности в этом автомобиле-смертнике было крайне плохой идеей, и пара синяков уже начала расцветать на моем теле.

– Не знаю, наверное, – ответил Антон, осматриваясь вокруг. – Я вообще редко сижу в телефоне, а говорить по нему ненавижу. На хрена человеку пальцы? Напиши и все. Вообще в чем смысл этих телефонных разговоров? Чтобы узнать, как у бабы Нади дела? На кой черт мне слышать постоянно бесполезную информацию, которая капает в уши? А эти тарифы! Плати за интернет и еще за минуты общения!

Видимо, у Антона был бзик по поводу звонков, и он, подражая Расулу, начал нервно ходить из стороны в сторону, рассуждая. Редко он сидит в телефоне, конечно.

– Но сейчас же уже есть звонки по интернету, – заметил я.

– Люди – те еще социальные извращенцы, вживую они поговорить не хотят, а вот звонить – так это всегда, – продолжал он, уже не обращая на меня внимания.

Расул вышел из-за своей машины, потирая ладони друг о друга. После он начал проводить странный ритуал с машиной, пиная колесо и осматривая его. Убедившись в чем-то, он довольно хмыкнул и направился к нам.

– Ну что, девочки, решили? Антон, он идет с нами? – произнес Расул, кивая в мою сторону.

– Я, между прочим, тоже умею говорить, – эта моя реплика была встречена недоуменными взглядами. – Не хочу тут сидеть и ждать, пока твоя машина развалится и её части придавят меня.

– Эй, вот мою ласточку обижать не надо! – начал Расул на повышенных тонах. – Мы с ней столько всего пережили, что тебе и не снилось. Люби её, и она будет любить тебя всем своим механическим сердцем.

Только сейчас я обратил внимание на одежду Расула, и это вызвало у меня глупую улыбку. Застегнутая только на пять нижних пуговиц безрукавка в цветочек отлично сочеталась со спортивными штанами черного цвета. Вдобавок к этому он был примерно мне по плечо и обут в белые сандалии. Но что-то выдавало в нём опасного человека, который не прочь всадить тебе камень в затылок.

– Расул, не наезжай на парня. Твое корыто уже давно ждут на «Чистом небе», чего они сказали? – встрял Антон. Еще немного попилив меня взглядом, Расул улыбнулся и махнул рукой.

– Да ладно, не очкуй. Я просто так шучу. Но машину мою уважать надо, – потом он повернулся в сторону Антона, который смотрелся в боковое зеркало, и произнес без эмоций. – Нам в пятый бокс.

«Чистое небо» – название городской свалки техники и металлолома. Мне вспомнилось это все из-за одного инцидента. Раз или два в год там пропадали дети, а потом их находили под завалами ржавых машин и кусками арматуры, а так это было замечательное место, если ты хочешь подзаработать или найти нужные детали. В те редкие дни, когда я выходил на улицу не ради учебы или еды, мне случалось забегать туда в поисках полезных материалов. Однажды поздним вечером прошла информация, что комплекс «Мечта» списал туда целую партию сенсорных панелей из-за бумажной ошибки. Конечно, это казалось слишком хорошо выдуманной историей, но нужно было убедиться. Перелезая через забор, я измазался грязью и уже начинал жалеть об этом решении. Было темно, и чтобы не попадаться охране на глаза, пришлось обходить освещенные участки. И тут вдруг я услышал голоса, и, запрыгнув в кузов машины, затаился. На свет вышли двое мужчин в серой униформе и с черным мешком, что был весь в пятнах коричневого цвета.

– Самое уродское назначение, котороетолько можно было придумать, – сказал один из них, пытаясь отдышаться.

– Ну, хотя бы ты не ловишь диссидентов по лесам, у меня туда брата отправили, от него уже неделю вестей нет.

– Ха, да что их там ловить, группка идиотов, которые не умеют держать язык за зубами, прям как этот, – он подошел и пнул мешок ногой.

– Смотри, сейчас его порвешь и тащить на себе будешь, знаешь, как трудно отстирать кровь с серой формы? Майкл, прекрати его пинать, – Майкл пнул еще пару раз мешок и успокоился.

– Конечно, знаю, Леха, но этот засранец мне руку расцарапал, – они засмеялись и поволокли мешок дальше.

– Ты чего встал? Пойдем уже, а то будешь потом в покер играть с бомжами на раздевание, – Антон окликнул меня, вырывая из воспоминаний, и я побежал следом.

Солнце уже почти окончательно спряталось, уступая место темноте, и мы вышагивали мимо самосвалов, грузовиков, подъемников в сторону огромных боксов и гаражей. При этом местные обитатели уже собирались вокруг машин, рабочие стояли и что-то бурно обсуждали, и почти никто не обращал на нас внимания. Площадь, по которой мы шли, была отлично освещена фонарями, и трудно было представить, как тут проворачивают грязные дела. Моё настроение тем временем начало потихоньку расти вверх, предвкушая ночь. Ночь – это чуть ли не самое волшебное время летом. Некоторые боятся ночи и закрываются в своих домах, чтобы утром выползти на свет. Другие же с восходом солнца лишь идут домой, чтобы пропустить суетливый день и вновь попасть в объятия темноты. На часах было уже шесть тридцать, и я сделал про себя заметку, что все время забываю, как рано темнеет в этом городе.

– Ты не мог припарковаться поближе? Глеб, нас, мать твою, уже ждёт у «Зарева», а мы идём хрен пойми куда, – начал хныкать Антон, перебирая ногами.

– Эй, я не отвечаю за эту поставку! Поиграет на стадионе в футбол, он же спортсмен, легкие пусть тренируют. А кура действительно места получше придумать не смог. Я не виноват, что некоторые идиоты слишком чопорно работают и делают всё по учебнику, – эти слова Расул сопровождал размахиванием руками в разные стороны. – Работали бы они на меня – не пришлось бы сюда тащиться, а так наша партия застряла на таможне, поэтому тряси булками.

Мы были как герои дешёвого романа, что идут за товаром, и как во всех романах, это плохо закончится. И тут мне в голову пришла мысль: а зачем они вообще взяли меня с собой? Они настолько параноики, что оставили машину у въезда, с чего они мне доверяют?

– А за чем мы идем? – чуть ли не заговорщицким тоном спросил я. Они оба начали хихикать, что вызвало у меня раздражение. О чём я вообще думал, идя за ними? Сейчас заведут меня за гараж и там же закопают. Ещё воспоминание об этой дурацкой свалке, а что, удобно, и тащить не нужно. Да и район подходящий.

– Не переживай так, думаю, ты парень смышленый и уже понял, что мы идем за допингом, – Антон мне заговорщицки подмигнул. Нет, они все-таки идиоты, просто идиоты. Облегчение накрыло меня волной, но чувство тревоги никуда не исчезло.

– О, там будет много допинга, кстати, не забудь потом скинуть деньги Антону. И будешь летать в облаках на динозаврах, а вокруг тебя будут ходить верблюды с семью горбами, – начал Расул.

– Только у тебя верблюды ходят, араб ты чертов. Не слушай его, не будет там драконов и верблюдов. Только твое воображение.

– Ну и сколько скидывать? – раздраженно заметил я. Уже начинают грабить студента, хотя на что я рассчитывал, когда меня позвали на вечеринку?

– Не парься, – Антон махнул рукой в мою сторону и засмеялся, – первый раз всегда бесплатно. Когда мы уже наконец придем, Расул?

– Насколько я вижу, мы на месте, – Расул начал оглядываться по сторонам, будто ища смысл жизни. Мне же казалось, что выглядит он жутко палевно. К сожалению, его движения были заразительны, кровь в моем организме закипала от прилива адреналина, и даже прохлада вечера не могла этому помешать. Три парня совершенно разной комплекции на задворках склада вдалеке от лишних глаз смотрят в разные стороны. Интересно, что они ищут? Убедившись, что от основной массы людей нас отделяет пара контейнеров и куча грузовиков, мы подошли к боксу. Он ничем не отличался от соседних, кроме разве что полустертой цифры пять, которую трудно было высмотреть в темноте. Замка на двери не было, и она была слегка приоткрыта, что не удивительно, ведь мы находились чуть ли не в самом конце этих складов. После него стояло только два бокса в том же состоянии, у одного вообще не было двери. А дальше шёл забор, за которым стоял лес. Его шелест заставлял думать, что рядом есть кто-то ещё, незримый наблюдатель, что таится в темноте.

– Ладно, я пойду внутрь и заберу, а вы пока постойте тут, посмотрите, чтобы никто рядом не ошивался, Антон, дай телефон, – Расул протянул руку с требовательным видом в сторону Антона.

– Ага, сейчас, бегу и падаю, собачья голова, может, тебе еще чего дать? У тебя, между прочим, свой телефон есть!

– Эта херня почти не светит экраном, – настаивал Расул. – Дай телефон, чем дольше мы тут стоим, тем больше будет вопросов у людей.

– Во-первых, каких людей? – шепнул Антон, озираясь по сторонам, – а во-вторых, ты пробовал, может, фонарик на нём включить? Светит экраном, идиот.

– Да чтоб тебя, – Расул выхватил телефон у Антона, который сразу ринулся за ним с криками:

– Отдай, мать твою, абрек ты недобитый!

Я был довольно удивлен выносливостью Расула, который был меньше Антона чуть ли не в два раза и всё же спокойно его сдерживал.

– Прекрати трепыхаться, шума много издаешь, если так переживаешь за свой телефон, посвети мне, там ни хрена не видно.

– Откуда ты знаешь, может, там есть выключатель? – пыжась, выдавил Антон, пытаясь заломить руку и забрать телефон.

– Это заброшенная часть боксов, да чтоб тебя, на, забирай, неугомонный. Только посвети мне, – Расул всё же сдался, и так эти двое, наборовшись и совершенно не обращая внимания на меня, исчезли за дверцей.

Я даже был доволен тем, что они не подумали о моём телефоне. Сразу видно: либо это два лучших друга, либо люди, которые ненавидят друг друга всем сердцем. Хотя в чём разница? Солнце уже полностью скрылось, и всё утонуло во тьме. Слабый свет от фонаря, что стоял рядом с первым боксом, едва мог осветить пространство вокруг. Со стороны вокзала шум приходящего поезда нарушал тишину, а на небе загорались первые звезды. Их трудно было увидеть в центре города, но тут, на отшибе, можно было наслаждаться ими часами. Достав сигарету из кармана, я подкурил, думая о своём. Шум и возня, что были за спиной, с редким светом фонарика, мелькавшего в приоткрытой двери, свидетельствовали о том, что поиски моих новых знакомых находятся в самом разгаре. Нет ничего лучше свежего воздуха, но если ты курильщик, то нет ничего лучше свежего воздуха вкупе с сигаретой. Забывшись и предаваясь мечтам, я смотрел, как тлеет моя сигарета.

– Здравствуйте, уважаемый, у вас не найдется сигаретки?

Ноги у меня будто подкосило. Совершенно незнакомый голос у меня за спиной выбил из мира звезд и мечтаний. Собравшись и попытавшись успокоиться, я медленно обернулся. Рядом стоял заросший мужчина, одетый в куртку и штаны. Больше нечего разглядеть в этой темноте мне не удалось.

– Добрый вечер, конечно, угощайтесь, – пока он вытягивал из моей пачки сигарету, можно было заметить мозолистые руки и татуировку, набитую на фаланге пальца.

– Благодарю, погода сегодня хорошая. Ночь обещает быть тихой и теплой.

– Да, погода и вправду шепчет, – голос собеседника не внушал доверия. Он был шепелявый, как у змеи, да и напускные манеры в этом месте было странно слышать.

Подкуривая сигарету, он встал рядом со мной и начал смотреть на ангары, что блестели впереди.

– Удивительно, мы губим свой организм ради мимолетного удовольствия, – начал он, – хотя в тот же миг осознаем, что никому не дано определить, сколько же нам осталось. Вот так живешь себе, следишь за здоровьем, не куришь, не пьешь, бац – остановка сердца, – в этот момент он издал хлопок ладошками, и остановка сердца чуть не случилась у меня. – В один миг человека не стало.

Ножик, который лежал у меня в кармане, я потирал одной рукой и произнёс, задумавшись:

– Да, жизнь – удивительная штука, прерывается в самый неожиданный и неподходящий момент.

Человек в куртке зашелся смехом, который перерос в кашель.

– Особенно когда ее прерывают не по твоей воле. Знаешь, мне не хватает пары монет, у тебя не найдется мелочи?

Интересно, как бы эту концепцию описал Эдуард Васильевич? Наверное, что-то в духе того, что машинист нажал на стоп-кран. Улыбнувшись самому себе, я стряхнул остатки сигареты пальцем на асфальт и вздохнул полной грудью, слегка поворачиваясь к нему боком и приоткрывая защелку на ноже. Он уже вызывающе смотрел на меня из темноты, ожидая ответа, ну, или мне так казалось. Драться я совершенно не умел, но если что, Расул и Антон были рядом.

– Ну вот, я же говорил, что он в ящике! – послышался звонкий голос Антона, и они оба начали вылезать из-за двери. – А ты нет, он должен быть на видном месте. Папочку надо слушать. Из-за тебя все руки теперь грязные.

Мы оба повернулись к боксу, и на нас уставились Антон и Расул.

– Ты уже себе новых знакомых завел? Здравствуйте, многоуважаемый. Что ты тут делаешь? – Расул подошёл к нам на расстояние вытянутой руки и начал смотреть в глаза человеку в куртке. Он явно не ожидал такого поворота и, проведя по нам взглядом, приподнял сигарету.

– Да вот, сигареткой попросил угостить, а вы, ребята, что тут делаете?

– А это не твое дело, шмарина, развернулся на сто восемьдесят и побежал вприпрыжку. Иначе потом будешь искать своих собутыльников только на одной ноге, – ненависть Расула, казалось, можно потрогать рукой.

– Мальчик, ты явно что-то попутал, – так же агрессивно ответил незнакомец, но сделал пару шагов назад.

– Мальчика в своих штанах увидишь, пошел на хер, пока асфальт не передал привет твоим зубам.

– Тебя надо научить разговаривать со старшими, – начал было незнакомец, и тут Расул пошёл на него вместе с Антоном. Увидев это, человек в куртке развернулся и быстрым шагом пошел восвояси.

– В следующий раз либо сразу зови, либо сразу бей, – повернувшись ко мне, сказал Расул. – Сначала они просят у тебя сигаретку, а потом серые находят тебя в сточной канаве с тремя колотыми.

Я не стал спрашивать, пессимизм это или жизненный опыт. Мой маленький мир, что строился вокруг района и моего дома, был крошечной иллюзией спокойствия и тишины. Редко в неё входили стычки и перепалки с незнакомыми людьми. Но удивляло меня больше то, что я был готов к такому.

– С чего ты вообще взял, что он что-нибудь бы сделал? Нормальный интеллигентный бомж, попросил сигаретку у бокса, – издевался Антон, сворачивая пакет и убирая его в карман.

– Антон, твою бы детскую доверчивость – да в руки педофила, и весь мир был бы счастлив, – плюнув на землю, сказал Расул, который явно был заведен.

– Пойдемте уже, Глеб ждет.

– Че ты заладил со своим Глебом, спортсмен, пусть воздухом дышит, – Расул толкнул Антона в плечо, и мы двинулись в сторону фонаря. Всю обратную дорогу мне казалось, что незнакомец следит за нами и ждёт подходящего момента. Антон, в свою очередь, жаловался Расулу на больной палец и преподавателя-изверга.

– А я всегда говорил, что если тебе дать молоток, то он будет бесполезен. Ты мастер забивания, но точно не гвоздей, – смеялся Расул.

– Между прочим, мы сделали их штук пятьдесят, – он подтолкнул меня рукой, после чего я начал отряхивать свое плечо. – Скажи ему, сколько этих рамок мы сделали!

Им была совершенно безразлична ситуация, которая только что произошла. Будто это была их обыденная жизнь. Они просто шли и смеялись. Наверное, стоило у них чему-то поучиться.

– Большую часть времени, что мы работали, ты сидел в своем телефоне, не строй из себя героя, – произнес я с улыбкой и пошел дальше, а Расул продолжил издеваться над Антоном.

Подойдя к автомобилю Расула, мы сразу залезли внутрь, и этот баклажан теперь казался мне самым безопасным местом на свете. Антон в этот раз расположился рядом со мной на одной из подушек. Расул, прыгнув на место водителя, зажег лампу, и наконец мне удалось увидеть все, что происходит внутри машины. Лучше бы он её не зажигал, так как мусора в ней оказалось намного больше, чем я ожидал увидеть.

– Расул, ты по выходным сдаешь свою машину бездомным на ночлежку? – со слегка снобскими нотками в голосе спросил я.

– Всё продолжаешь острить? Слушай, оставь мою ласточку в покое. Это не грязь, а стиль интерьера, – при этом он жестикулировал как итальянец, который пытается мне сказать «mamma mia».

– Да я просто поинтересовался, кажется, она представляет биологическую угрозу.

– Ну, доставай, чего ты ждешь, посмотрим, все ли они положили, – пропуская мои слова мимо ушей, Расул переключился на Антона, который, улыбаясь, слушал нашу перепалку.

– Нормально там все, вечно ты «проверь, проверь», на, держи, – с этими словами Антон вытащил пакет из кармана и кинул его в Расула. Бросок получился неудачный, и пакет, стукнувшись о сиденье машины, упал у моих ног.

– Вот криворукий, жаль, твой отец смог докинуть, – причитая, Расул потерял всякий интерес к пакету и, развернувшись, начал разогревать двигатель. Сам пакет был из местного торгового центра, о чем свидетельствовала надпись огромными красными буквами. Не знаю, кто промоутер этого центра, но надпись «Алый» буквами того же цвета говорила о его некомпетентности. Антон подполз к пакету и засунул в него свою голову. Чем-то он напоминал страуса, что прячет голову в песке. Осознав, что ему недостаточно света, Антон привстал и с лицом внутри пакета пополз к лампочке.

– Мне кажется, стоит выложить всё, – не выдержал я. Его глупость уже начинала утомлять.

– Мне так удобнее, – недовольно проговорил Антон, но всё же выложил содержимое, при этом расчистив место. Всего было пять пакетов разной величины. Самый большой из них был размером с бумажник, а самый маленький – не больше монетки. Все они были завернуты в черный целлофан и при этом ещё обмотаны скотчем.

– Похоже, они немного не доложили, – сказал Антон, вертя эти пакеты в руках. – Чертовы барыги, никогда им нельзя доверять.

– Антон, хочешь анекдот? – повернувшись, с улыбкой Расул посмотрел на недовольного Антона.

– Бомби.

– Как говорит корова? – задав вопрос, Расул улыбнулся.

– Я тебе че, детский разговорник?

– Ну как говорит корова? Ты с ней живешь, надоел, – у этих двоих даже анекдот без подколов друг друга рассказать не получалось. Я же сидел и ждал завершения.

– Ну, мууу, – протянул Антон.

– Как говорит курочка? – задал очередной вопрос Расул.

– Ко-ко-ко?

– Как говорит крыса? – задал последний вопрос Расул и сам на него ответил: – Да, братан, тут ровно грамм.

– Пошёл в жопу, не смешно, – но всё же они оба заржали как кони на весь салон.

Сидишь, слушаешь этих людей, а в голове не укладывается одна вещь. Как я до этого дошел? Кажется, пропаганда против наркотиков действует совершенно в противоположную сторону. Ведь запретный плод более сладкий, хотя в основном ярые противники веществ сами их никогда не употребляли. Теперь же я сижу в машине, забитой этими веществами. Но способ их получения мне совершенно не нравился.

– Ты когда-нибудь употреблял? – поигрывая бровями и улыбаясь, Антон задал мне вопрос. Внезапно раздался звонок, и Расул потянулся за мобильным, прерывая мой ответ.

– Сейчас поговорю, и поедем, – Расул достал сигарету из пачки и покинул машину, оставив меня на растерзание Антона.

– Ну так вот, – продолжил тот, – ты когда-нибудь пробовал?

Было неловко отвечать «нет», но и скрывать смысла не было. До этого судьба не сводила меня с такими людьми. В голове возник голос Ани: «Ты не видишь мир вокруг себя, не участвуешь в нём, разве одна идея стоит жизни в затворничестве?». Интересно, что она сказала бы на это.

– Нет, не доводилось с этим связываться. Я занимаюсь более важными вещами, – мой ответ, видимо, оскорбил чувства Антона, так как его лицо скривилось и больше не походило на лицо сенатора из древнего Рима. Я перевёл глаза на пакетики, где было нарисовано колесо от телеги.

– В смысле более важными вещами? Хочешь сказать, я жизнь бесцельно проживаю? – насупился Антон. – Ладно, тогда тебе повезло, ведь сегодня ты будешь заниматься бесполезными вещами. Потом и посмотрим, что тебе по душе, – видимо, его очень сильно задело это. – Более важными вещами, я просто в шоке от тебя.

Мне стало неловко, даже слегка мерзко. Неужели я веду себя как высокомерный мудак? Хотя чем от меня отличался Антон, который только начинал меня совращать.

– Не уверен, что мне это всё нужно, может, просто выпьем?

– Стоп, ты только что оскорбил меня, и тебе придется за это отдуваться, – подбрасывая пакет в руках, Антон хихикнул, – и первое сегодня на повестке дня – это трава.

Он взял самый большой пакет и поднес его к носу. Не уверен, что запах мог пробиваться через все слои, но он сделал вид, что почувствовал её аромат. После он начал перебирать пакеты руками, перечисляя их содержимое:

– ЛСД, скорость, экстази, и гвоздь нашей программы – транквилизаторы, которые превратят тебя в овощ.

– В овощ? – удивленно спросил я.

– Ну да, картошку, помидор, овощ. Вообще не рекомендую, если не хочешь разве что слюни попускать. Отрывает далеко и надолго.

– Нет, спасибо, я вообще не горю желанием их употреблять.

– Конечно, вы ведь мистер Занятой человек, который мнит себя выше других, – начал пропагандировать Антон, – один веселый день тебя не убьет. Ну, если сильно не стараться. Давай спускайся с Олимпа и перестань быть таким снобом.

– И многих ты на это уже подсадил? – всё это было похоже на дешевую рекламную акцию.

– Ну, по вене никто не предлагает тебе пускать. Попробуешь, сделаешь выводы для себя, а дальше уже всё в твоих руках. В конечном итоге решать тебе.

– Не убедительно, Антон. Овощей и так на улицах хватает, – серьезным тоном произнес я.

– Так овоща из тебя делать и не будем, сядем, раскуримся, шутки пошутим, давай, не будь белой вороной. Может, вдохновение для своих снобских целей найдешь.

В конечном итоге последний шаг мы делаем сами. Ему удалось подцепить меня на вдохновении, ведь последнее время руки совсем опускались, раньше я мог сидеть и думать часами. А сейчас хватало минут на двадцать, после – мысли о своей никчемности.

– Вдохновение? – моё любопытство было замечено Антоном, и он начал развивать эту тему.

– Да! Почему говорят, что наркотики расширяют сознание? Правительство просто боится их легализовать, зачем им думающие люди? Смотри, большинство творческих людей и ученых их употребляли, да даже на радио играют песни о наркотиках!

– Ладно, убедил, только прекращай мне продавать дичь, – горько вздохнув, я сдался.

– Отлично, – развеселившись, продолжил Антон, – краткий экскурс окончен, а теперь давай кое-что сделаем, чтобы дорога казалась веселее! – он принялся рвать самый большой пакет руками, но выходило у него так себе. – Зачем так упаковывать? Как мне теперь открыть это дерьмо?

Его бледное лицо начало заливаться красным цветом, и я, не выдержав, рассмеялся.

– Чего ты ржешь? Лучше поищи в этой развалюхе чего острое, – оглядевшись по сторонам, я вспомнил, что в кармане у меня лежит недавно найденный ножик. Достав его, я поймал на себе взгляд Антона, полный уважения.

– Козырная бабочка, напомни мне, чтобы вел себя повежливей в твоём присутствии, – улыбаясь, сказал он.

– Просто нашел на улице, какой-то мужик обронил.

– Да, знаем мы ваших, – сказал Антон, протягивая руку за ножом. Как-то совершенно не хотелось отдавать нож, будто уже привык к нему. Как только он исчез у меня из руки, чувство уверенности и защищенности быстро сошло на нет. Антон же сразу принялся поддевать пакет с разных сторон, пытаясь его аккуратно распотрошить.

– Вот такой с виду простой парень, учится с тобой, ест в одной столовой, а потом скажешь ему что-то не то – и у тебя уже ручка от ножа из живота выглядывает, – начал рассуждать Антон. В пакете оказался пакет, даже тут метод упаковки напоминал пакетики с чаем. Второй пакет был прозрачный, и я мог наблюдать содержимое – засушенные зеленые комочки, из которых торчали волосы. Вперемешку с этими комками были еще маленькие листья, ветки с вкраплениями фиолетового цвета. Антон открыл пакет и поднес его к лицу, сделав глубокий вдох и судорожный выдох. По салону понесло очень знакомым запахом. Точно, пахло мазью Вишневского, что часто применяла моя тетя, когда гостила у нас в доме. А точно ли это была мазь, или моя тетя втихаря покуривала траву?

– Чудесный запах! Пожалуй, я его узнаю из тысячи, если учую на улице, – говоря это, Антон бесцеремонно засунул руку в пакет и вытащил один из зеленых комочков. – Вот это, дорогой мой друг, наша сегодняшняя смерть, ну, в переносном смысле, естественно.

Замечательно, лучше термина просто не придумать. Умрем, но в переносном смысле. Антон, ты самый хреновый маркетолог и пушер, которого я встречал.

– А что если я не особо-то и хочу пробовать?

– Слово не воробей! Ты уже согласился, не будь бабой! Не хочу, не буду, – казалось, мой вопрос задел его до глубины души. – Ты студент, закончивший первый курс! И до сих пор не пробовал студенческой жизни, как вообще такое возможно?! – удивлялся Антон все больше. – Человек в жизни должен попробовать все, как-никак жизнь у нас одна, и не знаешь, как она повернется. Ну, кроме анального секса, это вообще не рассматривается.

– У меня еще с деньгами проблема, – понимая, насколько глупо звучат мои слова, я все равно пытался выкрутиться. Как и у любого студента, что живет с родителями, деньги как бы были, но их всегда не хватало.

– Не беда, я же сказал, что угощаю. Сегодня ты, завтра я. Мы же люди обычные, я тебя пригласил, будь добр, пробуй, – тут в машину залез Расул, который с виду был крайне недоволен. Ударив по рулю ладонью, он повернулся к нам.

– Вот вечно эти сраные проблемы, нормально отдохнуть не дают, кретины, Антон, помнишь Рената?

– Это тот, который всё время ошивался с компанией Дрона? – ответил он, складывая все пакетики, кроме зеленого, в сумку, которую откопал где-то среди подушек.

– Да, этот шнырь мелкий, короче, приедем на озеро, надо будет кое с кем поговорить, – он перевел взгляд на меня, потом на пакет в руках Антона, потом вновь на меня. Его угрюмое выражение лица обрело подобие улыбки, и Расул почти мурчащим голосом добавил: – А почему еще ничего не готово? Вот так тебя и оставляй, жирная скотина, гость сидит ещё не в хлам, я сижу ещё не в хлам, мне продолжать или ты займешься делом?

– Антон ни при чем, Антон просто ждал, – разговаривая от третьего лица, Антон начал доставать из сумки стеклянную колбу. Кажется, в этой машине, если хорошо поискать, можно найти что угодно.

– А куда ты засунул гриндер? – спросил Антон, доставая из этой же сумки и бутылку воды.

– А мы его потеряли в прошлый раз, ты совсем уже прокурил свои мозги. Давай руками размалывай, сейчас я к вам приду, – Расул вышел из машины, и пока он обходил ее и забирался внутрь, я успел вдохнуть немного свежего воздуха, который давал ясности моим мыслям. Казалось, запах марихуаны был повсюду, а мы еще даже не начинали курить. Залив воду, они сняли металлическую чашу, и Антон начал трамбовать в неё зеленые головы.

– А может, они не обманули с весом? Если вблизи рассматривать, выглядит ровно, – рассуждал Антон, всё трамбуя и трамбуя.

– Ага, попробовали бы они меня наебать, они знают с кем имеют дело. Пара звонков – и заклады носить уже по тюрьме строгого режима будут, – почесывая бороду, Расул смотрел на меня, и, казалось, это была скрытая угроза.

Честно сказать, кем работает Расул, знать мне не особо хотелось, также как и переходить ему дорогу. После завершения ритуала подготовки они оба взглянули на меня.

– Ты умеешь правильно пользоваться бонгом? – спросил Антон.

– Пару раз видел в кино. Думаю, ничего сложного тут нет. Конструкция простая, чаша явно через воду пропускает дым, – начал было рассуждать я.

– Мы все поняли, что ты умник, смотри, показываю один раз, – перебивая меня, чуть ли не с гордостью сказал Расул. – Сейчас Антон будет поджигать эту чашу, я зажму это отверстие, что называется киком, своим пальцем и начну вот так вот тянуть, – при этом он засунул свои губы с бородой внутрь и начал издавать звук закипающей воды, – после этого я убираю палец и втягиваю всё в себя, понял?

– Ну, вроде не тупой, – мне не давало покоя, что меня считают умником и снобом.

– Чисто для настроения, чтобы ехать было веселее, – подмигнул мне Антон. – Расул, взрывай. Антон поднес зажигалку к чаше, и Расул постепенно начал создавать густой белый туман поверх воды. После чего он отпустил отверстие, зажатое пальцем, и весь дым исчез в Расуле.

– Ухх, молодец, все забрал, – c благоговением сказал Антон. Спустя пару секунд Расул выдохнул дым кольцами, которые полетели в мою сторону.

– Учись, студент, пока я жив, – сказал Расул, заваливаясь на подушки. – Твоя очередь, покажи дыхание дракона.

– Антон, только немного, – простонал я, наблюдая, как Расул развалился и напевает себе что-то под нос.

– Зажигая потихоньку цвет зеленый на районе, мы убьем себя сквозь плотный дым. Без башки мысли убоги, серый демон за порогом, в хлам убиты не настолько, чтоб не дать ему пизды, – при этом он качал рукой из стороны в сторону. Для себя я сделал пометку, что музыку, которую слушаю, можно считать еще хорошей.

– Да, конечно, брат, – с этими словами и улыбкой на лице Антон воткнул самую большую зеленую голову в чашу и передал мне бонг. – Держи, раз ты такой умный, пока такой умный, повторить, думаю, сможешь сам.

Я не брезгливый, но подносить рот к горлышку было неприятно. Конечно, можно было попросить салфетку, чтобы протереть его, но эту мысль я откинул. Вначале это было слегка похоже на затяжку от сигареты, но спустя буквально секунду у меня начало обжигать горло. Казалось, меня раздувает как шар, а внутренности наполняются дымом. Когда уже приступ кашля начал подступать изнутри, я ткнул рукой в Антона, и он прекратил нажигать. Отпустив палец с кика, весь дым как патрон выстрелил в мои легкие. Зачем я решил вдохнуть после вдоха, не знает никто, но это была плохая идея. Я сразу закашлялся. При этом вся моя напускная крутизна и невозмутимость улетучились вместе с позывом покурить еще.

– После кашля приход слаще, – захихикал Расул, и я, все ещё слегка покашливая, пытался определить, как он это сделал так легко.

– Ну вот, молодец, мне даже ничего не оставил, жмот. Хотя сейчас тебя накроет так, что шляпник из Алисы снял бы перед тобой головной убор, – расстроенно сказал Антон.

Пока он проделывал с уверенностью заядлого пользователя процесс зарядки бонга, вокруг меня все стало каким-то медленным и отрывающим. Звуки становились громче, а всё вокруг начало обретать какой-то двойственный смысл. Все проблемы просто исчезли, и желание о них думать – тоже. Антон с невозмутимым видом всосал дым и, посмаковав его, как истинный сомелье, начал пускать колечки.

– Я так хочу покурить, – сказал с задумчивым видом Антон, попивая воду из бутылки.

– Тебе ещё, что ли, забить? – с удивлением спросил Расул.

– Нее, ты че, ебанутый? – захихикал Антон, и я его почему-то поддержал. – Хочу сигарету покурить, волосатая обезьяна. Пошли, покурим да поедем, мне Глеб уже пять сообщений отправил с вопросом, где мы.

– Кажется, он к тебе неровно дышит, может, пригласишь его завтра в ресторан? – эта фраза от Расула мне показалась смешной, хотя и была очень глупой.

– Прости, но на завтра у меня уже забронирован столик с твоей мамашей, – парировал Антон.

Хихикая, они вывалились из машины, и тут я понял, что мне очень сложно передвигаться. Как будто на каждую из частей моего тела повесили пару маленьких гирь и теперь они тянут меня обратно на подушку. С трудом подняв свое тело, меня обдало свежим летним воздухом, который возвращал к жизни. Вокруг было шумно, и это слегка пугало. Встав рядом со своими приятелями, роясь по карманам в поиске сигарет с зажигалкой, чувство было, что мир такой неправильный. Куда я дел эту чертову зажигалку?

– Да, отличный стаф. Не хуже того дерьма, что толкаешь ты, – сказал Антон, прикуривая сигарету и затягиваясь. – А тебе как, человек, не прожигающий бесцельно жизнь?

– Сложно, – только и смог выдавить я. Во рту была пустыня, которая становилась все больше и больше. Очень сильно хотелось воды, и казалось, что губы потихоньку начинают трескаться.

– Добро пожаловать в мир сложных сказок, сейчас тебя пробьет на хавчик и будет сушить, а вообще, главное, не напрягайся, пусть этим занимаются взрослые ребята, – сказал Расул, выдыхая дым.

Хотелось бы поспорить в тот момент, но меня полностью поглотил вкус сигареты, а точнее его отсутствие. Невозможно было накуриться. И тут меня понесло, казалось, что даже мысли, которые посещали мою голову, становились тяжелыми. Сигарета тянулась очень медленно, я залез с ней обратно в машину и, подняв бутылку воды, лег на подушки. Следом за мной залез Антон и закрыл дверь.

– Вижу, ты вообще отлично себя чувствуешь, разлегся тут в салоне с сигаретой, а потом удивляешься, откуда тут такой срач, – сказал, издеваясь, Антон.

– Все хорошо, мне просто нужно попить воды, – соврал я. Моё «все хорошо» заключалось в том, что только глоток воды из полупустой тары придавал мне сил. Следом я услышал громкий стук двери, будто ее воткнули в машину.

– Ладно, поехали за Глебом, а теперь немного музыки, – сказал Расул, подкручивая динамик. Антон уселся рядом, откинувшись на подушки, и начал опять залипать в свой телефон. Когда-нибудь стоит его сломать. Музыка очень громко заиграла у меня в голове, и воображаемое выражение лица Антона от сломанного телефона рассмешило. Музыка тоже была не простой, бас, который Расул включил на полную, задёргал что-то в моей голове, и это доставляло чувство эйфории. До этого такое казалось нереальным, но было волшебство в этой музыке. Мы начали движение, и в первые две минуты мне казалось, что меня укачивает и я еду не на автомобиле, а на лодке среди центра шторма. Рвотные позывы, которые начали возникать, можно было подавить только глотком воды. Сначала казалось, что будет отличной идеей закрыть глаза, но это была ошибка. Ощущения были такие, словно меня кружит в вальсе на высоте двухсот метров и при этом всё время тянет вниз. Не выдержав полёт снежинки, я поднялся на локти, а после и вовсе прижался к кузову автомобиля. Он был как спасательный круг, такой ледяной и успокаивающий. Антон смеялся, лежа на другой стороне салона, и кому-то что-то писал. Удивительные люди. Как в таком состоянии они могут вообще отвечать? И тут я вспомнил про свой телефон. Дрожащими руками доставая его из кармана, я внезапно увидел разноцветный символ, что был нарисован и всё это время скрывался за подушками. Опять это колесо. И будто меня вернуло обратно в родной подъезд к лампочке, на которой был этот проклятый символ.

– Антон, слушай, а что это за знак? – похоже, он меня не услышал и просто продолжал смеяться вместе с телефоном. – Антон!

– А, что? Чего кричишь, мой дорогой друг? – вдруг переполошился он.

– Что эта за дебильный знак? Такое чувство, что он повсюду.

– А, этот диск? Это символ гармонии и радости, – с улыбкой сказал он и тут же перешел на еле слышимый шепот: – Вообще это символ круга, местные бандюги. Каждый луч – это одно подразделение, а вместе они представляют собой группировку нашего города. Если у тебя такой знак и серый подойдет к тебе, то не факт, что проблемы будут у тебя.

– И что, Расул состоит в нем?

– Эй, слушай, парень, хочешь поинтересоваться? Я тут сижу. Устраивают там интриги, а ты учись держать рот на замке, Антон, – каким чудом Расул нас услышал? Музыка играла так громко, что я еле слышал голос Антона.

– Да он же свой, не строй тут недотрогу. Сам порой этим хвастаешься, – обиженно отвернувшись, Антон снова стал залипать в телефон и полностью лишил меня информации. Пришлось двигаться ближе к переднему сидению, меня вело любопытство.

– Хорошо, что за символ у тебя нарисован на внутренней стороне двери?

– Это символ королей этого города, все серые и чиновники ходят под нами. По-простому – «Восьмиконечное колесо».

– Почему у преступной группировки такой дебильный символ? – не выдержав, начал хохотать я.

– А почему у тебя такой дебильный смех? Восемь лучей, что направлены внутрь диска, – это восемь областей, а центральная точка – это совет восьми. Я думал, ты слышал эту местную легенду.

– Редко интересуюсь всякой туфтой, просто видел пару раз этот знак, – пожимая плечами, что-то внутри меня хрустнуло, и легкая паника начала пощипывать мой разум. – А ты каким боком к ним относишься?

– Много будешь знать – мало будешь жить, – с оскалом ответил Расул, прерывая диалог.

Он мне нравился все меньше и меньше. Поэтому, вернувшись на свою подушку, я вспомнил о телефоне, который все это время был в руке. Неудивительно, что мне никто не написал, но в этот раз я даже не расстроился. Расул, сидя за рулем, что слегка пугало, начал напевать какую-то странную мелодию. Она в основном состояла из громкого баса и рэпа на иностранном языке. Попробовав сосредоточиться на одной мысли и не глядеть по сторонам, я начал рассматривать кресло, на котором он сидел. Оно было довольно пошарпанное, и местами виднелись оторванные клочки. В это время мы ехали по улице, где было установлено много фонарей, и боковым зрением они будто врезались мне в глаза. Моргнув пару раз, я не смог избавиться от головокружения и понял, что вода, которая помогала выжить, закончилась.

– Антон, у тебя есть еще водичка? – выдавил я не своим голосом. Нас тряхнуло на кочке, и на секунду ощущения, как мой мозг ударился о стенку черепа, стали реальными.

– Эй, бородатый, веди поаккуратнее, – перекрикивая музыку, сказал Антон, – а то за нами потом половина серых будет ездить.

Казалось, Расул его не услышал, но на данный момент меня заботило лишь то, что я хотел спасительной воды.

– Антон, так у нас есть вода?

– А? Да, есть, – с этими словами он полез шарить руками в сумке и буквально через секунду достал еще одну бутылку, полную воды. Открыв её, он сделал пару глотков. После чего посмотрел на меня, потом вновь на бутылку. Глупая улыбка озарила его лицо, и Антон начал заливаться смехом. Недоуменно глядя на то, как трясется его тело, я протянул руку, и он мне вручил, как будто факелоносец, бутылку. – Знаешь, знаешь, о чем я подумал? – вытирая слезы, спросил Антон. – Я подумал о том, чтобы кинуть эту бутылку тебе, а потом подумал о том, что у неё нет крышки, – после этого он снова начал смеяться. Мне оставалось только попивать воду и думать, к чему он ведёт. – И я подумал: а как забавно было бы кинуть эту бутылку в тебя без пробки, и представь свое выражение лица в этот момент, – Антон вновь залился смехом и распластался на подушке.

– Ты слишком много думаешь, Антон, тебе это не к лицу, – с кислой миной произнёс я.

Внезапно возникло чувство, что не хватает какого-то предмета, и оно начало нарастать вместе с туманом, что заполнял мою голову. Обшарив свои карманы и убедившись, что все предметы, включая телефон и сигареты, на месте, я стрельнул взглядом вправо, где была моя сумка. Желание взять её пропало, ведь мне показалось, что подушка – уже часть меня и расстаться с ней невозможно. Было мягко и комфортно, я тонул в этом. Вновь достав телефон и, сделав пометку во времени, а сейчас уже было без пятнадцати девять, мой рассудок начал постепенно приходить в форму. А точнее, лучше формировать мысли. И первая мысль, которую он смог правильно сформировать, была мысль о еде. Чувство голода прям раздирало меня изнутри. Не сумев вспомнить, когда я в последний раз ел, мои мысли поглотила вечеринка, где еды должно было быть полно. Время потеряло свою ценность, и по ощущениям мы едем в соседний город, а не на стадион, путь до которого занимал от силы пятнадцать минут. Проезжая главную кольцевую, где находился огромный памятник высотой в десять этажей, а наверху располагался диск, из которого в разные стороны торчали лучи, я увидел явное сходство с колесом. На него были направленны софиты, и пока мы проезжали мимо, создавалось впечатление, будто бы оно горит. Ночью это выглядело чуть ли не сверхъестественно. Насколько человек интересное создание, что может создать такое произведение искусства? Красоту, у которой всего два назначения: дарить людям определенную память, связанную с этим местом, и восхвалять мастерство и прекрасное.

– Какой замечательный памятник, – сказал я вслух, на что мне никто не ответил, и добавил: – Будто с богом поговорил.

У памятников есть ещё и тайная сторона, они могут показывать силу нынешней элиты, возвеличивать достижения победителей или же даже банально служить методом отмывания денег на их строительство. Всегда есть возможность того, что два чиновника поспорили и поставили его. Все-таки приятнее думать, что у памятников всего два назначения. Может, тот мужчина у фонтана пытался мне сказать нечто подобное? Эта мысль мне показалась очень сложной, и я вновь отпил воды. У воды был вкус, раньше об этом задумываться не приходилось, но определенно это была самая вкусная вода, которую я пил в своей жизни. По моим подсчетам, мы ехали уже минут сорок. На улице кипела вечерняя жизнь, и машины сновали мимо нас либо дальше в город, либо к себе домой на сладкий сон после тяжелого дня. По тротуарам ходили толпы людей, которые шли из гипермаркета «Алый», который неофициально являлся центром нашего района. Там находилось море магазинчиков, кафе, кинотеатр, пара салонов для стрижки, а главное, еда.

– Кто-нибудь еще хочет есть? А то, кажется, я уже не ел целую вечность, может, заедем возьмём?

Расул сделал музыку потише и повернулся к нам, совершенно забыв о дороге.

– Антон, а мне начинает нравиться этот парень, сейчас заберем Глеба и поедем, возьмем хавки, – глаза у Расула были залиты красным, будто он не спал пару суток или только что плакал.

– На хрена нам ехать потом в «Алый», если мы можем сразу поехать на вечеринку? – влез Антон, резко подрываясь с подушки. – А то потом приедем, а там уже все в хлам пьяные будут.

Пожав плечами, я вновь начал смотреть на проезжающие мимо машины и уже за торговым центром увидел стадион. Он находился на окраине района, а за ним шла лесополоса. После, насколько я помнил, было кладбище и церковь Всеверия, которую окружал маленький дачный поселок. Стадион был обнесен забором, состоявшим исключительно из штырей, что были воткнуты в бетон и обтянуты сеткой. Это придавало ему больше вид огромных ворот для мяча или тюремных заборчиков. Территория вокруг него была темна, и лишь сам стадион внутри был освещен. Сейчас он был почти пустой, и на поле гоняли мяч от силы человек десять. Проезжая мимо него, я прочитал название – «Зарево». Да, давненько в этих местах мне приходилось бывать. Уже и название вдоль забора натянули, развивается город, что сказать. Но самое забавное – это как его строили. Буквально десять лет назад тут был пустырь, и детишки со всего района сбегались сюда покидаться снегом или грязью друг в друга. После чего один из местных чиновников решил развивать город и попросил жителей вложиться в строительство объекта, чтобы дети занимались спортом. Люди, естественно, даже те, у которых детей не было, не смогли отказать чиновнику. Ну, точнее, у них выбора особо-то и не было. А как хитро он всё сделал – открыл фонд в поддержку малоимущих детей. Этот фонд выделял деньги на строительство стадиона, а сборы в него шли через любую покупку, что осуществлял местный житель в магазине. Довольно забавно, что даже если ты не хотел доплачивать лишние деньги, хоть и сумма была довольно маленькой, у тебя всё равно не было выбора. Правда, после того как проект начал реализовываться, оказалось, что всё сырье и даже сама компания, что его строила, принадлежат этому чиновнику. И вместо отличного места, где могли бы бегать и играть дети, мы получили стадион «Зарево», где даже искусственный газон был постелен криво. После пары жалоб этот чиновник объявил свою фирму банкротом, продал свое имущество, и последнее, что о нем слышали, – он живет где-то за границей. А «Зарево» так и стоит, напоминая о том, что все деньги сгорели в пламени бюрократии. Я задумался, почему эта ненужная информация всплыла у меня в голове, а после понял, что мне больше всего не нравилось в этом стадионе. Чтобы войти в него, надо было обойти чуть ли не весь участок, и только потом ты попадаешь на парковку. Когда у тебя есть машина, это кажется незначительной прогулкой, но не в данный момент. Чувство было, будто я иду туда пешком. И вот наконец показался долгожданный вход. Местные прилавки, что располагались рядом, уже закрылись, и лишь некоторые машины, оставленные владельцами соседних домов, и свет, что шёл с поля, придавали этому стадиону видимость жизни.

– Ну где там этот мелкий? Антон, позвони ему. Скажи, мы уже подъехали, – Расул откинулся на кресле и, открыв окно, закурил сигарету.

– Можно покурить в машине? – спросил я, доставая пачку сигарет и смутно вспоминая, как уже курил в салоне.

– Нет, ты мне все подушки в пепле испачкал, теперь их стирать надо, по-свински поступаешь, – Расул сделал затяжку и, обернувшись, пустил дым в салон. – Иди на улице покури.

Внутри меня будто что-то щелкнуло:

– Вот ты замечаешь, как разговариваешь? Я тебя вроде нормально спросил. Может быть, у тебя проблемы какие-то? Или ты просто ещё не привык общаться с людьми? – пока я это говорил, внутри меня закипала ярость. Не знаю почему, ведь я был не прав, но он просто выводил меня из себя. Антон, что сидел рядом, попробовал было встрять в наш диалог, но Расул поднял палец к губам, и он замолчал. Сидя на подушке, мой взгляд был прикован к глазам Расула, которые из-за лопнувших капилляров казались безумными.

– Знаешь, – начал он спокойным тоном, – ты мало знакомый мне человек, по сути ты для меня никто. Я позволил Антону привести тебя сюда, позволил тебе прокатиться в моей машине. И сейчас ты говоришь, что у меня есть проблемы? – его тон звучал холодно и вызывающе, но мне было все равно. – Следуя из всего этого, я попросил тебя выйти покурить, ведь ты уже курил в салоне как свинья. Если моя речь немного отличается от твоей и тебя задело, проблемы явно не у меня. Уясни сюда, дружок, – он свесил руки с сиденья и начал ими жестикулировать, – ты тут по приглашению, и если бы мне левый парень сказал такое в лицо, я бы в кашу разнес ему нос. А потом, стоя над ним, повторил бы ему всё, что сказал тебе. Ведь нет разницы, насколько дружелюбен человек, есть разница, как при этом он себя ведет. А по отношению к тебе я веду себя очень скромно.

В тот самый момент мне хотелось спросить: а он уверен, что не его лицо будет лежать у чьих-либо ног, но тут, видимо, Антон не выдержал и встрял в нашразговор:

– Ребят, вы чего, в самом деле, вместе нормально посидели, дунули, сейчас Глеб придет, он уже в пути, на вечеринку поедем, оторвемся, не стоит начинать знакомство с угроз.

– Да ладно, я просто пояснил, – сказал Расул, отворачиваясь со злобной улыбкой.

Еще раз бросив на него взгляд, я вышел из машины. Как же мне не хватало свежего воздуха, и от запаха вечера стало полегче. Вытащив очередную сигарету из пачки трясущимися руками, я задумался над тем, что стоит бросить курить. Чувство потерянности возникало и исчезало через определенные промежутки времени. Это было чувство, будто ты окунаешься и снова выныриваешь из океана. Волнами накатывали ощущения усталости и задумчивости. Мне казалось, что сила пропала из моих рук. Из машины сзади меня доносилась знакомая песня, и я начал слегка притопывать ей в такт, смотря в сторону стадиона. Из главного входа быстрыми шагами приближалась фигура. Это и был тот самый Глеб, который нас уже давно ждал. По мере его приближения я смог рассмотреть, что это за человек. Лица под капюшоном было не видно, что придавало ему загадочности. Одет он был в кофту и джинсы черного цвета. Справа свисала спортивная сумка, и получалось так, что почти всё, кроме сумки, было черным. Подойдя ко мне, он снял капюшон и открыл довольно приветливое и симпатичное лицо с аккуратно подстриженной бородкой. Цвет белых волос и бледно-голубых глаз странно сочетался с черной одеждой. А взгляд – будто на тебя смотрит снеговик, даже стало прохладно.

– Приветствую, – сказал он мягким голосом и протянул мне руку. Замешкавшись, я убрал сигарету в левую руку и пожал её. Он подтащил меня к себе и приобнял, хлопнув по спине, как это делают совсем старые знакомые. – Что-то вы долго, уже устал тут коченеть. А где эти два лентяя? – он заглянул за мою спину, выискивая взглядом Расула и Антона. Дверь была приоткрыта, и можно было увидеть ноги Антона, что утопали среди подушек. Расул прятался за тонировкой, но вроде он двигал руками, может быть, в знак приветствия, а может, просто в такт музыке.

– Друга поприветствовать они явно не хотят! – с напускной громкостью крикнул Глеб. – Вот так вот ждешь этих уродов, а они даже руку не пожмут, – он посмотрел на меня, потом обратно на машину, где ноги Антона уже исчезли. Он явно услышал зов своего товарища. – Они что, уже накурились? Вот наркоманы, нет бы друга подождать, конечно, лучше обдолбаться и ехать два часа, – печально прошептал он мне. Тут дверь полностью отъехала в сторону, и из машины, пригибаясь и разводя руками, вышел Антон. Это выглядело так, будто он приветствует зал собравшихся гостей и сейчас будет ставить перед ними какую-то сценку. Свет, бил из салона машины, придавая ему вид мессии, что спускается с небес. «Как мне надоела его улыбка», ♦ про себя подумал я, но уж лучше она, чем вечное возмущение.

– Глеб, дорогой, мне так жаль, что мы задержались, понимаешь, пробки, светофоры, – начал оправдываться Антон.

– Да, конечно, видимо, пока смотрел на красный светофор, твои глаза переняли его цвет. Антон, какие пробки? Мы же не в центре города, – обнимаясь, произнес Глеб.

– Ну чего ты сразу начинаешь, мы же приехали, так что сейчас оторвемся, тоже войдешь в клуб любителей светофоров, – он похлопал его по плечу, радостно улыбаясь.

– Ты ещё долго будешь курить? Поехали уже, а то на нас заждались, – и с этими словами Антон и Глеб залезли обратно в машину. Взглянув ещё раз на ночное небо и вдохнув свежий воздух, я выкинул бычок на парковку и залез за ними. Дверь с трудом мне поддавалась, и Антон, ударив по ней ногой, помог её захлопнуть. Я уже и не помнил, как у меня получилось её открыть. Музыка стала тише, и Глеб начал приветствовать Расула. Заняв своё исходное место и положив рядом портфель, я продолжил пить воду. Глеб с Антоном тем временем принялись заряжать очередной колпак, от вида которого у меня пошли мурашки по коже и внутри появилось легкое отвращение. Они, в свою очередь, проделали всю работу быстро и без запинок, как истинные профессионалы, и аппарат уже был в руках Глеба. Он посмотрел сначала на Антона, потом на бонг.

– Земля, прощай, – произнёс Антон уставшим голосом.

– В добрый путь, – ответил Глеб.

Он подмигнул мне и засунул свои губы в горлышко. Видимо, он имел опыт, потому что всё, что образовалось в бонге, мигом оказалось в Глебе и спустя пару секунд во всем салоне автомобиля.

– Ух, – раздался громкий выдох Глеба, – жестокое дерьмо, но расслабляет – будь здоров, чего ещё взяли?

– Не переживай, космос тоже захватили, – Антон кивнул в мою сторону. – Учись, салага, у спортсменов, годы пробежек на футболе делают из легких пылесосы.

– Наверное, только ради этого Глеб и пошёл на футбол, а, Глеб? – поддакнул Расул.

– А разве спортсмены не ведут здоровый образ жизни? – заметил я. – Ну, по большей части они ведь представляют лицо нашего государства.

В этот момент машина с кашляющим звуком завелась и тронулась в конечный пункт нашего назначения. Антон с Глебом вопросительно посмотрели на меня и начали смеяться.

– А ты явно юморист, кстати, дай водички, – сказал Глеб, протягивая руку. Отдавать честным путем заработанную бутылку не хотелось, но у Глеба был незримый навык располагать к себе людей, и из-за этого с ним было трудно не поделиться. Сделав пару глотков, Глеб вернул бутылку, поблагодарив кивком, и продолжил: – Так я не курю и не пью, даже почти не употребляю, – Антон отрицательно помахал головой из стороны в сторону и, получив удар в плечо от Глеба, засмеялся. Глеб продолжил: – Не слушай этого прохиндея, он вечно вставит свои пять копеек, а трава – это не зло.

– Да что ты? Не зря её запретили и дают срок больше, чем за убийство. Ведь законы в нашей великой стране придумали не просто так, – последнее я попытался максимально иронично выразить словами.

– Парень, ты не на допросе. Разрешаю нашу страну называть жопой мира, – сказал Расул, крутя баранку.

Глеб, слушая меня, мотал головой и улыбался.

– Да, она запрещена законом, но тут есть много разных факторов и понятий, почему, зачем и как. Вот смотри, – начал пояснять он мне. Видимо, все, с кем я сегодня сталкиваюсь, желают меня в чём-то просветить, – во-первых, марихуана в физическом плане почти не влияет на организм, ну, кроме разрушения зубов и ожирения. Конечно, тебя будут убеждать, что это один из главных врагов народа и с ней нужно бороться как с эпидемией. Эти же люди утверждают, что алкоголь – это неплохой выход из ситуации. Идиоты, у которых взгляды и понятия максимально промыты политиками и СМИ. Вот сколько человек ежегодно умирает в мире от алкоголя? Как минимум два миллиона людей. Это если брать отравления, я думаю, в пьяном угаре еще многие не прочь ножиком потыкать друг в друга. А сколько человек умирает от марихуаны? Подумай над этим.

– Попахивает теорией заговора, тебе не кажется, что она не просто так запрещена? – спросил я.

– О, тут много теорий, но у меня есть своё предположение, – продолжил Глеб, поднимая палец вверх, как будто он знает то, чего не знают остальные. Видимо, в их компании этот диалог часто проводился, ведь Антон не проявлял к нему никакого интереса, что было очень странно.

– Люди с трудом привыкают к новому. И понятия, что такое плохо, что такое хорошо, уже давно засели у них в голове. Такие будут слушать телевизор, читать новости и пропитываться этой информацией. Им с детства внушали, что зомбоящик – хорошо, не будешь слушать умных людей – вырастешь наркоманом и загнёшься в подворотне, прося мелочи. Самое забавное – люди, которые это говорят, не упоминают алкоголизм, умалчивают и о своём отношении к данным делишкам. Ведь наркотики – это деньги, большие деньги, и большая их часть лежит в кармане у нашего государства.

– Точнее, в кармане людей, которые так против их употребления, – Расул засмеялся на переднем сидении, чем прервал рассуждения Глеба и вывел немного меня из транса. Я будто поддался на уловку, и теперь вместо телевизора мне в голову вещал Глеб. Попытавшись собраться с мыслями, я думал ответить, но Глеб продолжил:

– Некоторые люди давно смекнули, что если запретить что-то, оно будет стоить дороже. Вот они и гребут себе деньги в карман и друг друга покрывают. Где деньги, там и власть, где власть, там безнаказанность. Ведь на самом деле в наше время трудно встретить человека, который не употреблял наркотики, – он подмигнул мне. – Мы с тобой только познакомились, а ты уже сидишь накуренный вместе со мной и слушаешь бред.

Тут все засмеялись, кроме меня. Мне эта тема показалась крайне несправедливой.

– Но почему, если большинство людей это знают, никто ничего не делает? – у меня на этот счет было свое мнение, мне казалось, что люди вокруг меня больше оправдывали свои действия, чем раскрывали историю заговора. – Может быть, есть вещества похуже, чем марихуана?

– Конечно, есть, но у каждого человека своя голова на плечах, а значит, он может отказаться. Плюс диалог был только о марихуане, смешно видеть всю страну пьяной. Перед выходными в магазине посмотри в тележки покупателей, у каждого второго можно найти пузырь. Наркотики – это лишь стимулятор какой-либо деятельности человека.

– В этом всем нет смысла. Если их никто не принуждает, – я стрельнул в Антона глазами, ожидая, что он меня поймет, но он и глазом не моргнул, – как люди к этому приходят, что движет ими?

– Безысходность, мой друг, – засмеялся Глеб. – Вот только не говори, что ты никогда не выпивал в грусти, а сейчас ты покурил, конечно, ради веселья и опыта. Счастливые люди могут радоваться дню и без всяких веществ и выпивки.

– И что же, по-твоему, вводит людей в безысходность? – мне не понравилось его высказывание, ведь в моем случае он был прав.

Глеб указал в окно, где свет фонарей пробивался из-за стекла.

– Город, огромное количество людей, которые настолько очерствели, что больше похожи на камни. У них нет чувств, нет эмоций. Лезут выше, а выше просто пустота. Никогда не доберешься до закрытых сундуков с богатством, а если и доберёшься, то ненадолго. Нужно как-то расслабляться, пока рутина не сожрала тебя.

– Мне кажется это глупым, – пожал плечами я. – Возможно, ты просто видишь мир таким. Если бы вокруг была одна безысходность, все бы уже давно заметили это.

– Ты уверен? – улыбаясь без радости, спросил Глеб. – Все мы уже давно рабы жизни с натянутой улыбкой, рекламные афиши стали нашим гимном, желание быть лучше остальных – смыслом существования, а конец один – смерть.

– Как-то совсем пессимистично, – Глеб не создавал впечатление человека, который разочаровался в жизни, но и знал я его минут двадцать, – мы едем накуренные в машине и жалуемся на жизнь! Но нас никто не посадил, не избил, даже не остановил. Можно всегда встать и уйти, никто же не держит тебя на месте. Мир вокруг – он огромен и прекрасен, – не знаю, что со мной произошло. Видимо, действие марихуаны открыло во мне скрытого оптимиста или я просто хотел поспорить с Глебом, не веря его словам.

– Только ты не уйдешь, твой мир ограничен. Куда тебе идти? Зачем тебе идти? Стабильность – это твоя решетка, и до конца своей жизни мы будем радоваться своему маленькому миру, который никому не интересен, – казалось, тоска в глазах Глеба передалась мне, и воцарилась тишина.

– Так, ребята, может, поговорим о чем-нибудь более простом? – очнулся Антон. – А то вы меня вгоняете в депрессию получше, чем моя бывшая.

– Зато в постели ей вгонять было всегда весело, – засмеялся Расул, и мы дружно поддержали его смех.

– Не знал, что тебя интересуют человеческие особи, всегда думал, что ты любишь четвероногих, – надулся Антон, а атмосфера сама собой разрядилась, но где-то в душе остался неприятный осадок.

Музыка всё так же играла какой-то веселый мотивчик, а наша машина уже тарахтела по грунтовой дороге с ямами. Заметив это, я приподнялся и всмотрелся в дорогу. Мы уже покинули черту города и постепенно приближались к озеру. Дорогу я помнил плохо, но пару раз мне приходилось бывать на нем. Озеро славилось отличным пляжем и неплохим коттеджным городком, да, конечно, можно было съездить и на море, но было что-то волшебное в луже, которая окружена лесом. Во всяком случае, лужа оправдывала свое название, ведь даже в самое теплое время года вода в ней была холоднее, чем в горных реках. Тут-то и пришли воспоминания о дяде, что связывали меня с этим озером.

– Вылезай уже из воды, а то твоя мама задаст нам неплохую трепку, – дядя Саша стоял на причале и звал меня к себе. Холод я уже не ощущал, ведь провел в воде уйму времени, но выхода не было, пришлось выбираться из озера. Погода стояла пасмурная, но в последнее время выходные так редко бывали у моего дяди, что мы выбирались на природу в любую погоду.

– Дядь Саша, хочу ещё купаться! Вода как парное молоко, попробуйте сами, – подплывая к причалу, я начал гундосить, надеясь так провести побольше времени в воде.

– Губы-то у тебя синие, выходи греться. Покушаем мясо, заодно поможешь маме накрыть на стол, а то она одна не справляется.

С трудом поднимаясь по деревянной лестнице, моё тело сразу покрылось мурашками, и я начал трястись. Дядя Саша укутал меня в полотенце, и мы пошли от причала в сторону коттеджа. По пути я пытался согреться, собирая красивые камни, что были вперемешку с песком.

– Дядь Саша, а когда мы в следующий раз пойдем к тебе в гараж? Мне очень понравились те машины, которые сами по себе едут.

Подойдя ко мне, он растрепал мои волосы своей огромной рукой и по-доброму улыбнулся.

– В последнее время с работы нас редко выпускают, пытаемся изобрести велосипед. В ближайшее время, думаю, не получится, но, может, на следующей неделе мы обязательно выберемся.

Детская радость поглотила меня, и я уже начал жить той неделей, которая еще не наступила.

– А зачем вы пытаетесь изобрести велосипед? Это глупо, он же уже существует. Я думал, у вас на работе все умные. Вот ты самый умный на свете.

Он рассмеялся и начал собирать вместе со мной камни.

– Знаешь, и сам не знаю, зачем мы пытаемся его изобрести. Есть такое дурацкое слово – контракт, и по нему мы обязаны его изобретать. У нас есть ещё один умный дядя с фамилией Кобозов, он тоже этим недоволен. У взрослых бывают такие глупые проблемы.

– Странно, зачем создавать то, что уже изобретено? – не унимался я. – Тем более подчиняться глупым взрослым. Ты же самый умный! Просто перехитри их, дядя Саша.

Он встал как вкопанный, а потом улыбнулся.

– Может, ты и прав, а теперь беги к маме, а то она, наверное, уже нас заждалась.

Из воспоминания меня вырвала какая-то жаркая дискуссия о том, кто сможет искупаться в озере, а кто будет лежать на диване и, пожевывая чипсы, отращивать живот. Дядя Саша, интересно, что бы он подумал, увидев меня сейчас? Я удивленно посмотрел в сторону Расула, который вел машину в таком состоянии очень легко и непринужденно. Возможно, он и не врал о стаже своего вождения. Интересно, сколько ещё человек в таком состоянии ездят ежедневно по городу? Мы выехали на местность, где лес резко обрывался, и увидели с возвышенности почти всё озеро. Луна была полной, и звёзды красиво отражались в водной глади. Деревья стояли вокруг озера немыми стражами и покачивались из стороны в сторону, зазывая нас. Слева, куда вела дорога, в деревьях виднелись островки цивилизации. Оттуда бил яркий свет, и, перейдя с грунтовой дороги на песочную, мы поехали в сторону этого света. Тут всё очень изменилось, и домик, где мы отдыхали, давно уже снесли, заменив его коттеджем ультракласса. Время бежит, и всё вокруг меняется. Обернувшись узнать, не изменилась ли тема разговора, я застал Антона, который уже второму человеку неустанно жаловался на больной палец и на то, как злой преподаватель заставил его работать. Странно, но он снова забыл упомянуть то, что работал в основном я.

– Мы уже почти на месте, – приглушив музыку, Расул привлёк наше внимание, – хватит там заниматься прелюбодеяниями, собирайте вещички.

– Ты будто нас готовишь к высадке на Луну, у меня уже все давно распихано по карманам, так что не отвлекайся от дороги, не хватало еще оказаться посередине озера, – ответил Антон, недовольный тем, что его перебили.

Мы проехали пару домов и приблизились к коттеджу, который врос в деревья и теперь напоминал маяк посреди леса. Огораживал его большой забор, который местами уже начал подкашиваться. Вокруг входа стояло пять машин, и мы припарковались рядом с ними. Глеб собрал всю аппаратуру в сумку и теперь с довольной улыбкой смотрел по сторонам, отодвигая занавески.

– А твои вещи не провоняют? Есть ведь общая сумка, – спросил Антон, пытаясь открыть дверь.

– Да там только потная футболка с шортами, всё равно их в стирку кидать, – Глеб одним движением руки заставил дверь с жалобным скрипом отъехать в сторону.

– Силен, а мне казалось, что футболисты только ноги качают, – Антон выпрыгнул из автомобиля, следом за ним вышел и Глеб. Подняв свою сумку с пола, я почувствовал легкий укол усталости. Зачем мне вообще эта вечеринка, сидел бы сейчас дома и пил чай, думая о высоком. «Сидишь в своей крепости и продумываешь глупые планы», – вновь раздался голос Ани у меня в голове.

– А кто вообще там будет? – выходя следом за всеми, поинтересовался я.

– Понятия не имею, разве в этом и не все веселье? Пара знакомых человек, а остальных и запоминать нет смысла, – ответил Антон, и мы все начали разминать затекшие конечности после машины. Всё это было похоже на минуту физкультуры. «Может, сегодня заведу полезные знакомства», – утешал себя я, разминая ноги. Расул вылез из машины последним и теперь закрывал её на ключ, Глеб тем временем выливал воду из бонга и смотрел, как она собирается в ручей, образующийся на песке.

– Да ты не переживай, – схватив меня за плечо, сказал Глеб, – если что, в обиду тебя никто не даст, да и разве животные мы какие? Может, ты там даже знакомых встретишь.

– Какие знакомые, он у нас хиккан. Сидит себе в углу с загадочным видом и бормочет под нос, – схватив меня за другое плечо, начал посмеиваться Антон.

– Интересно, и как он с тобой познакомился? Пробормотал твое имя? – они оба держали меня за плечи, чем сильно смущали. Один пытался выставить меня в хорошем свете и приободрял, второй высмеивал и подкалывал. А ещё есть третий, что не показывается на свет и передвигается сзади, и зовут его Расул, тот, кто пугал меня больше всего. Посмеявшись вместе с ними, но больше над своими мыслями, чем над их шутками, вся наша компания пошла к дому. Даже не дойдя до калитки, мы услышали, как играет музыка, а запах жареного мяса начал сводить меня с ума. С балкона, расположенного на втором этаже, нам махали руками два человека, во всяком случае, мне хотелось так думать. Войдя через калитку, нас захлестнул поток людей, что жал нам руки и уже пытался вручить выпивку или еду. Внутренний двор обставлен разными самодельными столиками, и вечеринка была тут в самом разгаре. Люди сновали туда-сюда вокруг, кто в дом, кто из него. Кто-то сидел на лавочке, кто-то уже лежал в песке. Чуть дальше, ближе к краю дома, стояло три мангала, где два парня переворачивали мясо и громко смеялись. Веранда дома была огромной, а балкон, что стоял над ней, держался на двух больших колоннах, к которым привязали колонки. Вот сейчас они и орали в нашу сторону электронной музыкой. Отбиваясь от разных приветствий, Расул и Антон уверенно вели нас к центру дома. Видимо, Антона знало больше людей, чем он мог представить, ведь то ему, то Расулу подавали руку. Из дома навстречу вышел человек, который источал дух праздника всем своим видом. Одетый в гидрокостюм и ласты, он, весело пританцовывая, шёл в нашу сторону. Может быть, Посейдон современности так и выглядит? На голове у него были очки с трубкой, которые при каждом шаге норовили вот-вот слететь. Ростом он был выше каждого из нас, а его телосложение в обтягивающем костюме напоминало больше бодибилдера с пляжей Майами, чем обычного городского парня.

– Здравствуйте, земноводные, добро пожаловать на самую веселую вечеринку в этом ужасном городе, – голос его был грубый и неестественный, будто он съел горящие угли и запил всё это антифризом, но под жесткую электронную музыку, что издавали колонки, под него хотелось танцевать. – Где, мать его, вас носило, я же сказал подъезжать в восемь! – обнимая поочередно Антона и Расула, крикнул он. Мы с Глебом держались стороной и были удостоены лишь рукопожатием с представлением. Его звали Андрей, он был пьян, и это была его вечеринка.

– Да легкий форс-мажор, пришлось немного задержаться. Расул просто забыл, где газ, а где тормоз, – ответил Антон и тут же получил подзатыльник от Расула.

– Ага, этот хомяк тебе наговорит, по делу задержались, но у нас всё при себе, как и договаривались, – Расул указал на сумку, что была на плече у Глеба, и мы все посмотрели на неё. Глеб похлопал по ней и расцвел в улыбке.

– Ну так с этого и надо было начинать, – загоготал хозяин домика. – Пойдемте, у меня для вас есть специальные места.

Вокруг шла какая-то неразбериха, кто-то говорил, пытаясь перекричать музыку, кто-то спорил уже на повышенных тонах. Люди шевелились, и их тени были похожи на аборигенов, что движутся в непонятном танце. В углу веранды парочка на диване уже пыталась съесть друг друга губами. Да, стандартная вечеринка, и как же я их не люблю. По количеству расставленных пластмассовых стаканчиков вокруг дома можно было понять, что с алкоголем проблем тут не было. Стало смешно, ведь недавно алкоголь был для меня врагом народа, а теперь я нахожусь в гуще его фанатов. Пара моих одногруппников удивленно посмотрела на меня и хозяина вечеринки, который нас приглашал в дом. С улыбкой на лице я помахал им и пошёл за Андреем дальше. Дверь, что вела на улицу, состояла из стекла, и через не      ё было видно, что в доме хаос ничуть не отличался от уличного. Мы вошли в широченный зал, совмещенный с кухней, которая была чуть дальше. Сейчас там какой-то парень показывал мастер-класс по наливанию коктейлей. В зале стояло два огромных кожаных дивана, а между ними находился стеклянный стол. Стены, покрытые лаком, создавали вид домика охотника, этому же способствовали разные чучела и картины. Декоративный камин давал свет и ощущение тепла.

– Вот это домик, интересно, сколько отвалил за него Андрей? – шепнул мне на ухо Глеб. Дом был слишком хорош для среднего класса и больше походил на дворец увеселений.

– Может, он просто его снял? Коттеджи сдаются ведь.

– О, можешь мне поверить, – появившись из ниоткуда, сказал Андрей, – всё, что ты видишь в этом доме, принадлежит мне, – и, хлопнув по заднице проходящую мимо девушку, которая взвизгнула и посмотрела на него пожирающим взглядом, пошёл дальше.

За диванами находилась лестница, ведущая на второй этаж, а под ней стояло кресло с телом парня, который, видимо, уже устал от происходящего. На диване сидели девушки и, узнав Глеба, попытались затащить его к себе, но Андрей, наехав на них, вырвал его, чем был удостоен огорченными вздохами.

– Ладно, пойду проверю старого знакомого, мне надо серьезно с ним поговорить, – сказал Расул Андрею с суровым выражением лица и ушел через второй выход, что был слева у кухни. После его исчезновения на душе стало как-то спокойнее и уютнее.

– Хорошо, я попозже подойду, – крикнул ему вслед Андрей, источая улыбку. – А нам наверх, ребятки, эй, Костя, иди сюда, пацаны наконец приехали.

От кухни отделился человек, который был в костюме коровы и темных очках. Он создавал впечатление парня, который хочет произвести впечатление. Да и вообще, если посмотреть по сторонам, это больше напоминало вечеринку странно одетых людей, одни мы с Глебом ничем особо не выделялись, и я почувствовал к нему ещё большую симпатию.

– Отлично, давно было пора поднять эту вечеринку на новый уровень, – вальяжно вышагивая, он пожал нам поочередно руки. – Привет, Глеб, а с тобой мы не знакомы? Я Костя, можно Кос, можно просто «эй, парень», ну или как хотите, а теперь пойдем, оторвемся, – он как заведённый взбежал по лестнице, оглянулся посмотреть на нас и продолжил забег.

– Не обращайте внимания, – махнул рукой Андрей, – он всегда такой.

– Да, парню явно больше не наливать, а ты уверен, что Косте вообще стоит что-либо давать? – такого вопроса от Антона я не ожидал. Человек, который вечно подбивал меня на что-то, засомневался?

– Я доверяю Косте как своей семье, Антон. И хватит крысить, уплачено за всё не тобой и не тебе распределять. Ему доверяешь как мне, усек? – наехал Андрей на Антона, чего я совершенно не ожидал. Но, кажется, с Антоном я был солидарен, доверять тут было никому нельзя. Мы с Глебом в полном молчании, как два несущих важную ценность посла, двинулись за ними. Андрей рассказывал о людях, что тут есть, о девочках покрасивее и о том, как тут и что происходило без нас. Он был удивительно дипломатичным, и после вспышки гнева это было подозрительно. Антон шел рядом с ним притихший.

– Вас следует познакомить потом с Васей, – показывая на здорового мужика, что стоял в обществе двух девушек у камина, сказал Андрей, – он может порвать журнал, где двести страниц руками.

– А чем ты занимаешься, Андрей? Дом у тебя – сказка, может, и мне работу подыщешь? – перебил его Глеб, чем удивил меня. Видимо, в этом парне вообще не было страха.

– О, да разным. Поставка оборудования юридическим лицам, его обслуживание, ремонт и перепродажа. Тебе это точно будет не особо интересно, бумажками орудую, – трудно было представить, что такой человек, как он, разбирается в технике и тем более сидит за компьютерным столом в офисе.

– Понятно, – лишь сказал Глеб, поднимаясь на второй этаж.

Взобравшись вверх по винтовой лестнице, меня встретила просторная гостиная с огромным угловым диваном и телевизором, что пытался перекричать музыку на улице. По нему шли какие-то цветные волны и играла более спокойная музыка. Кроме двух человек, что стояли на балконе и курили, тут было на удивление безлюдно и тихо. Посередине комнаты находился бильярдный стол, застеленный покрывалом, и на нем уже располагалась куча стаканчиков и море алкоголя, начиная от пива и заканчивая бутылкой зеленого абсента. Что-то мне подсказывало, что отсюда живым я точно не уйду.

– Кинь пока сумку на диван, и пойдем покурим, – Андрей указал в сторону дивана и двинулся дальше к балкону.

– Не курю, всё тут пока подготовлю, – ответил Глеб, будто профессионал в таких делах, поставив сумку на диван и начав всё раскладывать.

– О, я тогда проконтролирую процесс, – Костя отделился от нашей группы и присоединился к нему.

– Ты забыл пару пакетов, – Антон достал из своих джинсовых шорт пакеты и швырнул их на стол. – А вот еще держи ножик, только смотри не порежься.

Так вот о чем я забыл. Удивительно, какой путь проделал этот ножик от безмятежного утра до неадекватного вечера, надо будет его потом забрать. Выйдя на балкон, мы подвинули людей, что были уже на нём и молча курили, разглядывая бурлящую толпу. Можно было с уверенностью сказать, что тут человек тридцать пытаются разрушить все нормы морали. Музыка вибрациями отдавалась в само здание в такт этим безумцам. Зайдя на балкон последним, я закрыл дверь и достал из кармана пачку. Сигарет осталось не так много, и, с сожалением достав одну из них, меня поглотил дым.

– Кстати, познакомьтесь, это Даня и Игорь, они у нас два интроверта, что сидят вдали от вечеринки и наблюдают, порой это выглядит жутко, – шепнул Андрей, поглядывая в их сторону.

Их лица и тела были идеальными копиями, это явно близнецы. Но вся одежда, что была на них, пыталась подчеркнуть индивидуальность каждого. Один был одет в белые бриджи и футболку с надписью АС/DC, а второй – в джинсы черного цвета и простую серую футболку. Волосы – это отдельная тема. У одного они зачесаны вверх, как будто он пытался имитировать попугая, у второго – зализаны набок. Все это создавало впечатление о двух людях из параллельных реальностей. Разве что сланцы у обоих одинаковые.

– Придумает тоже, самый странный тип в этом городе – Дрон, – пожимая мне руку, сказал один из них.

– А ещё я слышал, что он закапывает девушек у себя на заднем дворе, потому что у него очень маленькая водолазная трубка, – продолжил второй, и они синхронно посмеялись.

– А ещё мне кажется, что скоро там будет две свежие могилы, – прогоготал Андрей. Его голос звучал действительно угрожающе, и казалось, что он может привести этот приговор в реальность.

– Ой, да ладно тебе, Дюша, они тебя тут в два лица мигом сами закопают, крикнут «Шазам», станут супергероями и будут бороться с преступностью, – вставил свою ноту Антон, и на него посмотрели как на идиота.

– Тогда ты будешь первым, кто полетит в них, – Антон нервно сглотнул от слов Андрея и отвернулся в сторону. Было в моём окружении что-то не так, Глеб подметил верно – на такой дом заработать очень трудно. И эти их угрозы, а может, я просто стою накуренный на вечеринке, и мысли у меня должны быть такие?

– Приятно познакомиться, и давно вы тут уже обитаете? – переводя тему, начал я. Почему-то на таких вечеринках самые интересные разговоры происходят либо в тайных комнатах при выключенном свете, либо в месте, где курящие и некурящие люди собираются, чтобы обсудить вечное. Вот и сейчас, стоя над дикими животными, что когда-то были людьми, мы мирно беседовали и смотрели на вакханалию, что творится внизу. Какой-то парень пытался разбить о голову стеклянную бутылку. После третьего удара он упал под радостный гул толпы.

– На балконе? Или на вечеринке? – спросили они по отдельности, что уже начало забавлять.

– Сколько времени идёт вечеринка? – на часах время медленно подходило к одиннадцати вечера, и мне было интересно, за какое время люди вокруг сошли с ума.

– Ну, вообще мы сюда приехали с подругами где-то часов в семь, – начал один, – и потом они налакались. Сейчас лежат, отдыхают в комнате, что на этом этаже, – смеясь, завершил другой. – Но если вздумаешь тоже спать, туда лучше не идти, мы поэтому и стоим на этом балконе, – они разделяли предложения на двоих, будто читая мысли друг друга. Интересно, как у них это получается? Насколько хорошо нужно знать человека, чтобы заканчивать за ним предложение?

– Да кому нужны ваши бабы? Женщины – это сущее зло, у нас там есть вещи интересней, – промурлыкал Антон, тыча пальцем в окно, где Глеб уже заливал воду в аппарат смерти.

– Ну, кому что, – сказал кто-то из братьев.

– Нам нравится другое, – завершил второй.

– И ещё наши дамы нас убьют, – снова начал первый. Как у них это получается? Можно было подумать, что общаешься с одним человеком, у которого два лица, и это дико раздражало.

– Как хотите, моё дело – предложить, ваше дело – отказаться, – манипулятор из Антона был никудышный, а это значит, что мной манипулировать очень легко. Я начал задумываться, делая затяжку сигареты, так ли легко можно мной манипулировать. Решив, что это слишком сложная для меня тема, самобичеванием можно пострадать и дома, во мне проснулся зверский аппетит.

– На этой вечеринке есть что перекусить? А то с самого утра ничего не ел.

– Сейчас всё будет, такие гости в моем доме всегда в приоритете, – распахнув дверь, Андрей крикнул Косте, чтобы он принёс еды, и тот, расстроенно посмотрев на стол, заполненный наркотиками, будто их больше не увидит, пошел вниз. Предвкушение скорой еды сделало меня счастливым, и я начал смотреть на озеро, что виднелось между деревьев. Выглядело всё как в сказке, не считая звуков веселья и разрушения, что происходили у нас под ногами.

– Андрей, а ты не переживаешь, что они разнесут тебе дом? – после этих слов кто-то прыгнул на стол и проломил его пополам. Насколько надо быть идиотом, чтобы так веселиться?

– Зачем мне переживать по пустякам? Новую мебель не так трудно найти, также как и новых людей. Вечеринка должна быть без ограничений. Они сюда приехали выпустить пар и свою животную натуру, так пусть выпускают, – он развел руки в разные стороны, и толпа внизу будто начала предаваться ещё большему куражу.

– О, да ты прям король вечеринки. Король пал. Может, хватит выпендриваться? А то вдруг еще подумают, что ты крутой, – начали Игорь с Даней говорить друг за другом.

– Я вам говорил, как сильно вас люблю? – Андрей попытался обнять их, но они выставили руки и ноги и отбились от него.

– Попридержите руки, мистер. Латексные люди наступают. Куда ты дел плетку и шарик? Думаешь, он пришел за ними? – они разговаривали друг с другом так заразительно, что мы попытались с Антоном повторить за ними.

– Действительно, – начал я, и Антон продолжил:

– Если говорить друг за другом, то получается комично.

– И мы можем завершать, – подвел я к последнему слову, чтобы ответил Антон.

– Дела.

– Антон, предложения, мы можем завершать предложения. Ты все испортил, – расстроившись, я стукнул его по плечу и впервые почувствовал дружескую симпатию к этому человеку. Хотя она давалась мне с трудом.

– Ну, я же не твой близнец, чтобы считывать мысли, – потирая плечо и обиженно смотря на меня, Антон выглядел обиженным.

Тут в голове у меня мелькнула мысль, связанная с моей мечтой. Действительно, как программный код будет считывать мысли, если ты напрямую не подключен к нему? Ведь самая главная проблема была в том, что очень трудно передать правильную команду без прикосновения или прямого соединения. Но у Данила и Игоря это получалось само собой. Если заложить в код часть себя и сделать индивидуальным, то ему проще будет осознать, что тебе хочется и что ты имел в виду, и тогда тактильные команды будут минимальными. Код сам подберет действия, которые тебе бы хотелось совершить. Хотя должно ли присутствовать голосовое управление при этом? Достав телефон и боясь потерять нить мысли, я начал всё это записывать в заметки. Удивительно, но вечер уже начинал приносить свои плоды.

– Ты писателем подрабатываешь? – навис надо мной Андрей, потеряв интерес к братьям. Он грозно возвышался надо мной, но сейчас я был слишком занят, чтобы обращать на это внимание.

– Просто оставляю заметки, – еле подняв голову, ответил я и погрузился дальше в писанину, что давалась мне с трудом.

– Какие ещё заметки?

– Оставь его, Андрей. Он у нас слегка помешанный. Всё время что-то про себя говорит и стоит в сторонке, – вступился Антон как обычно со своей дружелюбной улыбкой, чего я от него не ожидал.

– Ну, смотри, ты за него отвечаешь, – Андрей тоже улыбнулся и хлопнул меня по плечу с размаху так, что моё тело и телефон чуть не перелетели через перила. – Не обижайся, просто я тебя не знаю, а всё, что происходит в этом доме, останется тут. Параноиком становишься с такой работой.

– Без проблем, уже закончил, – убирая телефон и выбрасывая бычок в баночку, ответил я. Как может развиться паранойя у человека, занимающегося техникой?

– Ну и отлично, пойдем внутрь, нас уже заждались, – произнес удовлетворенный Андрей. Оставив близнецов на балконе, мы перешли из мира хаоса в спокойную уютную комнату. Первое, что ударило в нос, – это знакомый запах мази Вишневского, от которого меня слегка передернуло. Как они умудряются курить в таких количествах и при этом испытывать какое-то удовольствие, для меня оставалось загадкой. Не успев даже начать диалог, мы услышали топот ног Кости по лестнице, который перебивал даже музыку.

– Ребята, все готово, – с парой шампуров в одной руке и тарелкой с хлебом и овощами в другой он вбежал в комнату, – налетай, кто хочет, только с мангала сняли.

С победоносной улыбкой на своем лице и в костюме коровы, что несет мясо на стол, Костя поставил блюда рядом с открытыми пакетиками, и мы сразу начали поглощать поздний ужин.

– Минутку, сначала дунем, а позже еда, – произнёс Андрей, поднимая как кубок стеклянную колбу над своей головой.

– Отличное предложение, – поддержал Антон, чавкая, – ты пока начинай, а я поддержу.

Пережевывая кусок мяса и чувствуя, будто вкуснее в моей жизни ничего не было, я твердо для себя решил, что траву мне как-то больше не хочется. Наблюдая за тем, как жадно её скуривает Андрей, а затем Антон, мне становилось слегка не по себе. И вот очередь дошла до меня, и они, протянув бонг, уставились на чавкающего меня.

– Не, ребята, я пас. Меня еще с прошлого раза слегка штормит.

– Ну, началось, – опять завёл свою песню Антон, и почему только в мой адрес? – Ты чего коллектив подводишь? Смотри, видишь, Глеб убит, – он показал на Глеба рукой, пока тот обгладывал кусочек шашлыка прямо с шампура, – Андрей тоже убит, – Андрей же лежал на кровати и дергал рукой в такт музыке, Антон навёл палец на себя. – Я тоже убит, а Костя все ждет своей очереди, так что давай чуть-чуть.

– Хватит уламывать меня, Антон. Мы не на выпускном в одиннадцатом классе. Сказал – не буду, – я отвел рукой бонг в сторону Кости, и тот с радостью принял его. Пожав плечами, Антон повторил отточенные действия на Косте, и по второму этажу вновь разнесся аромат марихуаны. Неужели было так просто отказаться? Прям почувствовав себя победителем олимпиады, мне захотелось дунуть ещё.

– Тогда я предлагаю перейти к более интересным веществам, – вскочил резко Андрей с кровати. – Доставай подарки, Дедушка Мороз, до Нового года я не дотерплю.

Я покосился на открытые пакетики, в которых можно было разглядеть белый порошок, таблетки разных размеров и цветов, одни были маленькие, круглые и завлекающе синеватые, другие – большие и белые. Мешочек, забитый зелеными головами, ничуть не уменьшился и сейчас возвышался над маленькими квадратными разрисованными картонками. Я хоть не эксперт, но, думаю, тем, что было на столе, можно спокойно убить роту солдат и отправить её воевать с демонами в ад.

– Все по старинке, тебе разогнаться или замедлиться? – с видом знатока начал рассуждать Антон. – Лучше не мешать, а то можно отправить себя далеко и надолго. Алкоголь тоже советую прекратить пока потреблять.

– Будто я не знаю. Будешь рассказывать это школьникам, что ты совращаешь, пушер недоделанный. Давай мне порошка, и я пойду, зажгу эту сраную вечеринку. Таблеточки, как понимаю, ты дамам привез? – Андрей приподнял пачку и посмотрел на Антона.

– Леся заказывала, – смущенно проговорил Антон. – Отдашь ей и передашь большой привет? Скажи ещё, что я всё ещё жду от нее звонка, – впервые увидеть застенчивость у такого человека было странно. Вроде он же недавно говорил про девушек совершенно иное.

– Ага, обязательно, – сказал Андрей, высыпая дорожку из белого порошка на листок бумаги.

– Ты пытаешься затащить её в постель второй год, не думаешь, что поставлять наркотики и бегать на поводке – это не самый хороший способ признания в любви? – сказал Глеб, смотря вперед пустым взглядом. – Может, стоит подойти, сказать, что она тебе нравится, и пригласить её на свидание, там, парк, лодочки, киношка, ну как нормальные люди делают?

– Думаешь, я не пытался? – жалобно ответил Антон. – Она во время этих прогулок вечно рассказывает о том, как ей не везет с мужиками! А когда идешь на контакт поближе, говорит, что не может и ей жаль, так что мы просто друзья.

– Забей, кореш! У них в голове вечно тараканы, не обращай на неё внимания – и сама к тебе потянется, – человек в костюме коровы, который давал совет по поводу девушек. «Как иронично», – подумал я.

Андрей тем временем свернул купюру самого большого номинала в нашей стране и, засунув её в нос, громко засосал все содержимое в одну ноздрю. Потеряв интерес к неразделенной любви Антона, мы переключились на Андрея. Он просто стоял и перебирал пальцами по пакетику c таблетками, думая о своем. После он быстро подлетел к тарелке с мясом и, отщипнув кусок, начал его жевать. Это все происходило под музыку, и никто не издал ни единого звука, все просто стояли, молча наблюдали за этими действиями. Кажется, Андрей заметил это и недовольно протараторил:

– На мне что, медаль надета? Может, прекратите на меня пялиться и займетесь своими делами? – он подошёл к Антону с таблетками и продолжил: – Ты дебил, она тебя использует, дружить с девушками – это то же самое, что обниматься с несдетонировавшей миной, есть огромная вероятность, что всё, что у тебя останется, – это рука, которой потом будешь себе надрачивать. А ещё вы жутко скучные! – слова летели из Андрея как пулемет. Он всё время перебирал пакетик в руках и топтался на месте. – Кажется, хороший день я выбрал, чтобы начать употреблять скорость, в общем, надеюсь, ты понял: либо будешь трахать ты, либо будут трахать тебя. Чао.

После этих слов Андрей быстро покинул второй этаж, чему я был рад. Он явно стал невменяемый и пугал больше, чем крокодил с бешенством. Антон выглядел ошарашенно и подавленно.

– Косте, пожалуй, это мы давать не будем, – попытался сгладить всё шуткой Глеб. Как ни странно, глупая шутка помогла разрядить атмосферу, которую оставил после себя Андрей.

– Больно-то и хотелось, – сказал, чавкая, Костя, лежа на диване в очках. Куда он смотрел, было трудно понять, ведь за всё время, что я был знаком с ним, он их не снимал. Эти черные квадратные очки меня дико раздражали, ведь я не мог понять, злится он или веселится.

– Ну, хрен с ним, приступим к более интересным занятиям, – раздосадованный Антон подошел к столу и начал делить картонные бумажки на части.

– Это я тоже не буду, – запротестовал я, и даже взгляд Антона, полный досады, не останавливал меня. Стало вдруг жутко смешно, и я начал смеяться. Засмеялись и все остальные, даже Антон, и, поддавшись общему настроению, мы хохотали, разбирая их по рукам.

– Да ладно тебе, – через смех начал Глеб, – ты же не наркоман, а разок попробовать для расширения горизонтов не считается. Только, главное, не думай о плохом.

Было так весело и хорошо. Костя, который смеялся над тем, как вымя у него на пузе смешно дергает сосками, подошел к нам, и вот мы уже стояли как рыцари прямоугольного стола с квадратными бумажками в руках. Антон, Костя, Глеб и я, четыре человека, которые вызывали у меня симпатию на этой вечеринке.

– А я думал, ты опять будешь ломаться как телочка, – через смех выдавил Антон.

– Ты, видимо, привык, что твои телочки вечно ломаются, – едко заметил я.

– Странно, что ты приписал себя к моим телочкам, – он расхохотался, рассматривая квадрат, и все синхронно начали делать то же самое. На нём был нарисован тот же символ, что и в машине Расула, на пакете, даже на моей чертовой лампочке в подъезде. Насколько широка сеть колеса, и они даже не думают прятаться.

– Так, скажу перед употреблением, – начал Антон, – у нас тут новенький всё-таки. Происходящее дальше будет только в голове. Спустя время это пройдет, и не нужно думать, что это навсегда. Не заморачивайся насчет времени и ни в коем случае не лови волосок!

– Что за волосок? – удивился я.

– Тебе будет казаться, что во рту волос, самая противная херня на свете, не бери в голову, – произнес Глеб, показывая на рот.

– Ну, закончим с формальностями, удачного всем трипа, – Антон поднял картонку, и все поочередно стукнулись с ним, как будто прозвучал тост. Славабогу, меня сейчас не видят мои родители. Посмотрев, что делают другие, а они засовывали картон под верхнюю или нижнюю губу, я поступил точно также.

– И когда её выплевывать? – прозвучал вопрос от меня.

– Минут через сорок, а аллергия на картон начнется примерно через час, – ответил Антон, запрыгивая на диван. Усевшись между Костей и Глебом, он вновь погрузился в свой телефон. Вот он, старый добрый Антон, которого я знаю. Бумажка была безвкусной, но её было трудно поймать во рту языком. Занимаясь этим, первый эффект, который я почувствовал, – онемение мой нижней челюсти. Вместе с этим в задней части головы начался странный зуд, будто она потихоньку открывается.

– Это нормально, что у меня немеет челюсть? – спросил я, потирая нижнюю часть лица и стараясь не думать о задней. Начало бросать то в жар, то в холод, и я даже не заметил, что хожу из стороны в сторону уже минут десять.

– Не заморачивайся, это называется «вход». Просто отвлекись на что-нибудь другое, – сказал Глеб, отрываясь от разглядывания края стола.

– В этом костюме жутко жарко, трудно быть коровой, – улыбаясь, заявил Костя.

– Еще скажи, что костюм не твой и ты просто зашел сюда проведать старого друга. А мы все играли в бильярд и просто утомились, – съязвил Антон.

– Как ты догадался, он ведь и впрямь не мой, – мне их разговор казался жутко глупым, но, не находя, чем себя занять, я его слушал.

– Конечно, просто у тебя оказался с собой запасной костюм коровы. Всё, забей. Эта тема умерла, ты для меня навсегда останешься буренкой с пакета молока, – Антон будто прочитал мои мысли и прекратил диалог.

– У меня хотя бы костюм, а не два подбородка, – обиделся Костя, размахивая листом бумаги перед своим лицом.

В теле начало появляться чувство мощи, которой раньше не было. Если марихуана дает эффект расслабляющий, то сейчас этот эффект был недостижим. Я сел на угол дивана и, вытянув ноги, начал смотреть в телевизор, что висел на стене. Там шли какие-то музыкальные клипы. Тут внезапно с балкона показались братья. Посмотрев на нас с любопытством, они переключили внимание на стол.

– Хорошо вам отдохнуть, ребята, – похихикал тот, что был в джинсах.

– А мы пойдем проверим, как там наши отдыхают, – добавил второй, и они оба удалились мимо нас дальше по коридору, где находятся спальни. Это было быстро, или они шли очень долго? Интересно, насколько большой дом? К тому моменту время перестало существовать, но часы упорно твердили, что сейчас полночь.

– А во сколько мы начали?

– Без пятнадцати пятнадцать, – глядя в телефон, ответил Антон. – Кажется, меня тихонько начинает крыть, – добавил он спустя время.

Понятия не имею, что значит «потихоньку», ведь реальность у меня в голове уже начала съезжать куда-то вниз. Стены дома, если приглядеться к ним, начали слегка пульсировать, но я молчал как партизан. Спустя некоторое время, удивляясь происходящему, мне пришла в голову мысль покурить. После того как тело покинуло диван, головокружение чуть не посадило меня обратно, но удалось совладать с этим, и будто второе дыхание открылось где-то в глубине тела.

– Кто-нибудь пойдет курить? – спросил я, глядя на троицу. Глеб, понятное дело, отреагировал только улыбкой, Антон помахал головой в разные стороны, а Костя вообще сидел с невозмутимым видом в своих очках. «Вот и друзья», – подумал я про себя. Мы за тебя горой! А как пойти покурить, так сразу овощи. Ну и ладно, одному даже будет попроще, смогу переварить то, что произошло за день. После выхода на балкон духота комнаты исчезла и захотелось больше никогда туда не возвращаться. Сигареты заканчивались, и, всматриваясь в пустую пачку, меня одолела грусть. А вдруг сигареты схожи с моими идеями и мыслями? Раскуривая их, я наслаждаюсь, не замечая, что они заканчиваются. Какая только херня не приходит в голову. Я начал смеяться. Жизнь – пачка сигарет, и она имеет свойство заканчиваться. Никотин доставляет тебе удовольствие, и с ним трудно расстаться, но постепенно он и приводит к смерти. Надо бы, наверное, перестать думать в таком депрессивном русле. Музыка внизу сменилась на более спокойную, и я наблюдал, как под неё на песке танцуют люди. А вон и наш товарищ в водолазном костюме, он выбивался из толпы тем, что двигался как безумный водолаз в такт другой музыке, которая была у него в голове. Интересно, какие сейчас мысли у этого человека? Что он хотел бы для своей будущей жизни? Глядя на то, что происходит вокруг, задумываешься: а нужно ли тебе всё это? У каждого человека есть своя мечта, и каждая из этих мыслей достойна существования. Если у него мечта в том, чтобы танцевать ночью, объебанным белым порошком, в водолазном костюме, значит, он счастливый человек. Посмеявшись у себя в голове над своей же шуткой, я подумал над тем, а так ли хороша моя мечта? Ради нее я расстался с любимым человеком, хотя изначально Аня и была мечтой. Счастлив ли я теперь? Стою в одиночестве и докуриваю свою жизнь. Почему-то мне вспомнился лес и контейнер, в котором я сидел с Аней. Я бы хотел туда вернуться и сказать, что теперь думаю об этом.

– Нет, всё это бред. Я доделаю, что начал, и мы посмотрим, у кого глупая мечта! Всё идет как должно, и люди – преходящее. Слышишь, мир? Я тебя еще трахну! – я стоял, переполняемый чувствами, и кричал людям внизу, которые меня не слышали. Я поднял руки вверх, и в этот момент музыка резко сменилась на более жесткую, и тут уже танец Андрея выглядел прекрасно.

Вкус сигареты я почти не почувствовал и даже не заметил, как, задумавшись, её всю скурил. Скинув бычок в привычную банку, я достал вторую. Лес, озеро, люди, всё вокруг них имело будто второе очертание, мои руки, нарисованные художником, пытались поймать его. Улыбаясь, я присмотрелся к ним. Каждая волосинка, каждая точка жили своей жизнью. Перевернув кисти ладошками вверх, можно было увидеть, что каждая линия на руке – это как безумная расщелина. Эффект был настолько необычным, что хотелось поделиться им и чувствами, что меня переполняли, со всеми людьми внизу. Музыка под ногами и музыка за моей спиной схлестнулись за право обладания над моими ушами и унесли в мир новых ощущений. Также за моей спиной расцвело множество солнц, и, обернувшись, я чуть не ослеп от лампочки. Стало так хорошо и так одиноко, что, не докурив сигарету, я аккуратно положил её в банку и чуть в ней не утонул. Каждая частичка пепла была как отдельное произведение искусства, нарисованное огнем. Улыбнувшись этой дурацкой мысли, я открыл дверь и вошел в дом. Комната увеличилась в несколько раз и начала шевелиться, напоминая внутренности животного, но меня это не пугало, хотя я уже начал забывать, что вообще меня пугает. Мои три товарища по счастью сидели на диване и залипали в телевизор, где квадрат под музыку раскладывался на множество других квадратов и обратно собирался. Цвета зомбоящика жили своей жизнью и пытались выбраться за него. Возможно, я так бы и простоял у выхода на балкон, если бы не Глеб.

– Ну как там на улице? – произнёс человек, который был похож на Глеба и в то же время выглядел совсем иначе. Я даже не услышал его голос, он будто появился у меня из головы.

– Загадочно, – слово далось мне с трудом, и я вообще не понял, сказал его или только об этом подумал.

– Ну, тогда не стесняйся, бери лимонад и давай к нам, начинается показ фильмов!

Я ещё не понимал, о каких фильмах он говорит и зачем сейчас их вообще смотреть. Взяв бутылку лимонада и сделав пару глотков, он мне показался довольно омерзительным. Ощущение, будто между горлом и желудком возник барьер, который медленно процеживает газировку внутрь. Отставив эту идею, я решил попробовать, действует ли это на всю еду, хотя есть мне совершенно не хотелось. Кусочек шашлыка отправился в рот, и это была ошибка. Говядина захватила часть моего рта и теперь удерживала в заложниках. С трудом прожевав, я откинул идею дальше экспериментировать, и моё тело устремилось к дивану рядом с Глебом.

– Ну как, ладно, подожди, – было неестественно трудно разговаривать, и, приподняв палец вверх, второй рукой я потрогал кадык, как бы настраивая его. – Как тебе ощущения?

Эта фраза стоила мне больших трудов. Почему раньше было так легко говорить? Мир от третьего лица мне нравился, и нравился очень сильно, но с речевым аппаратом были трудности. Музыка волнами пробивалась в черепную коробку, и раскладывать её на каждый звук, а потом вновь собирать было просто. Зуд в задней части головы не прекратился, такое ощущение, будто жуешь затылком кислые конфеты. Глеб повернулся ко мне, а за ним последовала еще пара Глебов. Волосы на его голове и лице жили отдельной жизнью, что, с одной стороны, завораживало, а с другой стороны, пугало. Был тот же эффект, что и с руками, мне казалось, я могу рассмотреть все черные точки, прыщи, шрамы в отличном качестве, но в то же время его лицо будто обвели контуром.

– Какой клип ты пропустил, просто жесть, – сказал он восхищенным голосом.

– Нет, ты просто наркоман на озере, – засмеялся Антон, разрушая всё волшебство. Кажется, он отлично портит вечеринки. Тут завибрировал телефон, и паника у меня в голове подскочила на новый уровень. Достав его трясущимися руками, я попытался разблокировать плывущий экран. Дерево на заставке мешало мне это сделать, заслоняя кнопки пароля. Можно было почувствовать аромат осени, что источал телефон. Кое-как собравшись с мыслями и набрав нужный пароль, он включился на сообщениях, где был очередной спам. Прочитав предложение купить носки со скидкой пару раз и не понимая его, я засмеялся.

– Ты нормально? – спросил Глеб, смотря в мой телефон и улыбаясь.

– Нет, – ответил я ему через смех.

– Вот и чудно, – Глеб провёл пальцем по моему телефону, оставляя шлейф, и продолжил смотреть в телевизор.

Вдруг мне стало интересно: если такое происходит с окружением, то как выгляжу я? В поисках фотокамеры в телефоне приходилось воевать с буквами, что увеличивались и уменьшались в размере. Сумев сфотографировать себя, пришлось всматриваться, чтобы понять, кто это. Фотография была статичная, но мое лицо двигалось на ней и было уродливым. На заднем плане все плыло и сворачивалось, создавая какие-то причудливые узоры. Глаза – два бездонных черных овала – смотрели на меня вызывающе. Выглядело это довольно жутко, но рассматривать себя в телефон казалось мне чем-то странным, и поэтому я свернул камеру. Оказывается, спам, который я читал, был старый и мне пришло сообщение от Ани. В этот момент внутри меня всё сжалось, и, попытавшись собраться, я его с трудом прочел. Она интересовалась, как мои дела. Противоречивые чувства возникали у меня в голове, Аня, безусловно, была мне всё еще дорогим человеком, но уже чужим. Ответить всё же нужно было, настолько сильно меня влекло обратно к ней, и я начал набирать простой текст, но это было очень сложно. Буквы всё время пытались сбежать от меня, и чтобы их поймать, нужна была сильная сноровка. На пару слов ушла уйма времени, но я справился. Нажимая на последние буквы, одна из них выросла до размера картонной коробки и упала на меня всем своим весом и размером. Посмеявшись над нелепостью этого представления моего воображения, я нажал «отправить» и спрятал телефон в карман.

– Отложи телефон, от него все равно нет толку, посмотри, что вытворяет телевизор, – произнёс Антон откуда-то сбоку.

Повернув голову в сторону голоса, я увидел комнату, которая представляла собой огромный круговорот, куда затягивает моих друзей вместе со мной. Они, не подавая виду, смотрели на телевизор, и мне захотелось узнать, что же там такого. Клип только начался. История о двух путниках, что потерялись в горах и теперь сражаются с огромными грибами, что пытаются их съесть, что может быть нелепее? Экран самого телевизора был искажен, будто смотришь неправильное 3D. И вот я уже ощущаю, что нахожусь в этой истории. Живу жизнью одного из этих путников, что пытается выбраться из леса. Чувства безысходности и страха, злости и решительности наполняли меня, и музыка отлично это передавала. Тут один из них простреливает ногу своему другу и убегает, пока тот лежит и корчится от боли. Грибные чудовища приближались, и по мере их приближения музыка нарастала. Мне стало так обидно, и в момент, когда музыка достигла пика, раненый человек достал пистолет и выстрелил в спину другу. Тот упал, музыка стихла, и из его рта медленно потекла кровь. Кровь черного цвета. Клип закончился, и меня пробрала дрожь. Чувства, которые я испытывал, усилились раз в десять, и музыка поглощала с головой. За время клипа никто не обмолвился и словом, а теперь мы все разом выдохнули. Я посмотрел на Антона, который вытер слезу со своей щеки и, прокашлявшись, объявил:

– Прекрасно.

– Охрененно, как будто мой мозг насилует пара динозавров, которых скоро накроет метеорит, – сказал человек в костюме коровы.

– Есть маза, что меня не кроет, – заметил Глеб. Надо было видеть лицо Антона, которое выражало удивление, будто последний пончик, что он намеревался съесть, беспардонно забрали у него из руки.

– Ты че, вообще ненормальный? – рассмеялся я, возвращая себе дар речи. – Пол как зыбучие пески, а потолок, кажется, потихоньку протекает, – все разом посмотрели на потолок, который состоял из бетона и побелки. Местами побелка отслаивалась, создавая впечатление, что дом скоро рухнет.

– Кажется, дому требуется капитальный ремонт, – заметил Антон. – Подожди, в смысле тебя не кроет? Ты хочешь добавить?

– А почему бы и нет, расчехляй бонг, – с вызывающим видом ответил Глеб.

Психопаты, с кем я только связался. Интересно, кто их потом будет откачивать, если по звукам вечеринка внизу только набирает обороты. Крики под музыку и стучащие стаканы, будто эхо другой жизни, разносились по тихой комнате.

– А может, не стоит? Давайте дальше смотреть клипы, нормально же сидим! – встрял в их диалог я. Все трое повернулись ко мне так синхронно, что это могло означать только одно – похоже, я единственный, кто был против.

– Мы тебе и не предлагали, – сказал Глеб, и, казалось, он хочет сказать что-то еще, но я его перебил:

– Ну и славненько, тогда не буду, вот лучше лимонада попью, – сделав глоток, чтобы подчеркнуть своё намеренье, его мерзкий вкус вновь смог меня удивить. Помассировав рукой шею, захотелось воды, которой вокруг не было.

– Я схожу вниз за водой, чего-нибудь еще захватить? – неуверенно произнес я.

– О, возьми мне кексов, что принесли девчонки, – вдруг ожил Костя, выйдя из состояния оцепенения.

– И мне водички тоже захвати и мармелада, – добавил Глеб.

– А мне какую-нибудь стройную мулатку и смысл существования, – смеясь и вторя просьбам, произнес Антон и добавил: – Просто захвати чего-нибудь на свой вкус.

– Ну, добуду, что смогу, – разводя руками в разные стороны и уже жалея, что спросил, я отправился к лестнице. Это было странное чувство, ведь с первого взгляда дорога вниз была похожа на спуск в Ад. Громкие голоса, жуткая музыка и тени, которые вытворяли причудливые пируэты. Интересно, что бы сказал об этом автор «Божественной комедии»? Представляя себя космонавтом, который шагает в неизведанные просторы, я начал спуск. Каждый шаг по винтовой лестнице меня не покидало чувство, что лучше вернуться обратно и больше не выходить. Смотря себе под ноги, я даже не заметил, как уже достиг последней ступеньки и попал на первый этаж.

Видимо, большая часть вакханалии перенеслась на улицу, потому что тут было немноголюдно. Приглушенный свет создавал атмосферу вечера. Две какие-то девчонки сидели на диване и, обнимаясь, целовались, выглядело это, конечно, красиво, но было неприлично долго смотреть на такое зрелище. Комната тут тоже оказалось неровной, а благодаря тому, что она плавно переходила в кухню, возникло чувство, будто попал в королевский замок. Потолки были выше меня раз в десять, не хватало только трона и короля. Хотя парень, что сидел в отключке на кресле с момента моего прихода, был очень на него похож. Изрисованный непонятными узорами и похабными надписями, он как нельзя лучше олицетворял своё королевство. «Достойный король», – подумал я про себя. Моё внимание привлекли три человека, что стояли рядом с кухней. Андрей и Расул зажали какого-то парня у стены, который, в свою очередь, перекрикивая музыку, что-то объяснял. Волосы Расула на голове создавали огромную шапку, и он очень сильно походил на льва, который заприметил себе добычу. Андрей же напоминал титана, который молча внимает диалогу, переминаясь с ноги на ногу. Оторвав от них взгляд, я начал смотреть по сторонам в поисках того, за чем пришел. На столе уже, помимо алкоголя и недоеденных фруктов с мясом, стоял бонг и пакетик с одной таблеткой синего цвета. Видимо, остальное уже давно бурлило в отдыхающих. Интересно, они всё время так отдыхают? Решив, что нужно двигаться, а не крутиться вокруг своей оси, мой взгляд привлекли картины на стенах. Они напоминали телевизоры с отключённым звуком.

Потерявшись, у меня был выбор: либо спросить у двух девушек, где можно достать мармелада, воды и кексов, либо подойти к троице и узнать у них. Ещё всегда был выбор выйти на улицу, но, посмотрев через стеклянную дверь, которая будто бы вела в другую реальность, я увидел, как полуголый парень прыгает с бочки на людей. Не знаю, что пришло ему в голову, возможно, он почувствовал себя рок-звездой, но, как во всех плохих комедиях, его поймал лишь песок. Надеюсь, он не ушибся. Понимая, что тревожить девочек неэтично – вдруг прерву эту прекрасную идиллию, – я направился к знакомым мне лицам.

– Я не хотел, честно, но нужно было действовать здесь и сейчас, поэтому мы и начали! Я же за вас, ребята, – паренек небольшого роста и объема, запинаясь, пытался что-то объяснить, смотря то на Андрея, то на Расула. Они стояли боком ко мне, и, глядя на выражение лица Расула, я понимал, что у парня плохо получается. – Мы всё сделали по инструкции, больше проблем не будет, долги надо возвращать, и он это хорошо уяснил, – продолжал парень, пока оба моих знакомых молчали. «Наверное, была плохая идея спускаться вниз», – подумал я про себя и уже решил повернуть обратно, как меня заприметил Андрей.

– О, какие люди, что заставило спуститься к нам свысока? – быстро тараторя, Андрей подошёл ко мне, отводя чуть подальше. Встряхнув головой, я неуверенно улыбнулся ему. Водолазный костюм, который всё ещё был на нём одет, уже местами испачкался в непонятных субстанциях, и они забавно переливались. Сам же он поглощал свет вокруг, что делало его вид темным и угрожающим.

– Да я тут водичку ищу, а то наверху её нет, еще пацаны мармелад и кексов просили.

– А, на хавчик пробило? – Андрей щелкнул пальцами рядом с моим ухом, и меня оглушило, как от взрыва гранаты. – По твоим глазам вижу, что тебе просто замечательно. Найдешь всё на кухне, юный космонавт, – он хлопнул меня по плечу, вроде бы доброжелательно, но я все равно почувствовал, как будто на меня упал камень. Почему я сразу не пошел на кухню, ведь это логично.

– Спасибо, – ответил я, слегка похлопав его в ответ и думая о том, какой я тупой. Тут раздался громкий хлопок, и мне показалось, что Андрей меня ударил. За этим последовал звук, будто мешок с картошкой выпал из чьих-то рук. Повернув голову в сторону шума, я увидел, что парень, который недавно оправдывался, лежит на полу и прижимает руку к лицу. Из-под ладони медленно капала кровь. К Расулу, который потирал кулак, подбежал Андрей и начал с ним спорить. В воздухе возник привкус железа.

– Я говорил этому додику, чтобы не решал проблемы, которые требуют моего вмешательства. За это он и получил, – спокойным голосом рассуждал Расул.

– Да, Ренат – дебил. Но если ты будешь ломать нос всем, с кем мы ведем дела, у нас не останется людей, – они были похожи на двух петухов, что кукарекают друг на друга, разводя крылья в разные стороны.

– Это твой человек! А проблемы теперь из-за этого куска говна у нас обоих. Они хлопнули сынка полковника, с которым мы имеем дела, и хрен с ними, с этими деньгами, – он подошёл и пнул Рената в живот, от чего тот жалобно застонал. Девочки, которые были на диване, уже поспешили ретироваться из комнаты в боковой проход, что был за лестницей. Пробежав мимо, они обдали меня ароматом духов, и жить стало чуть лучше. Проблемы, которые тут возникли, заставили меня будто выйти из наркотического опьянения. Проведя рукой перед собой, я заметил, что за ней плавно плывет остаточный след, и перестал понимать, что со мной происходит.

– Ты понимаешь, собачья голова, что наделал? Из-за тебя мы просрали такой шанс посадить на крючок полковника и развязали ему руки! Если повезет, тебя не придется искать на «Чистом небе», – кричал Расул на лежащего Рената.

– Успокойся, Расул, всё решим. Отдохни, утром поговорим, – Андрей встал между Ренатом и Расулом в попытках его успокоить.

– Тебя вообще не волнует, что у тебя теперь проблемы? Мне-то пофиг, сделал это твой человек, но теперь мишень ты, а это плохо для бизнеса!

– Проблемы не у меня, а у Рената! – повышая тон, начал Андрей. – Он самолично решил разобраться и сел в лужу, причём должен сыночек был тебе, меня-то как это затронет?

– А, то есть тебя не затронет?! Ты не понимаешь, что с тебя спросят голову Рената? – срываясь, начал кричать Расул. Ренат поник и тихонько скулил.

– Ладно, – сказал я сам себе, – пора уже брать то, за чем спустился, и идти наверх.

Хорошо, что таких проблем у меня нет. Подойдя к барной стойке, мой взгляд уперся в кучу недопитых коктейлей. За самой стойкой лежал бармен, который спал в объятьях какой-то девушки. Лица их были закопаны под волосами, так как у обоих они были длинными. «Кто-то нежится в любви, а кому-то лицо разбивают», – прошептал философски я. Открыв холодильник, можно было удивиться его наполненности, содержимое чуть ли не выпадало на меня. Достав две бутылки холодной воды и не найдя мармелад, я сделал пару глотков, которые показались самыми бодрящими на свете. Громко выдохнув и поставив их на стол, моя голова начала крутиться в поисках мармелада. Кухня выглядела бы обалденно, если бы столько мусора не было вокруг. Конфетные обертки, скомканные стаканчики, пустые бутылки и два тела, что спят рядом с противнем. О, точно, мне нужны кексы. Осмотрев еще раз холодильник, пришлось приложить усилие, чтобы снова его закрыть. Пока это действие происходило, мне не повезло стать свидетелем того, что Андрей с Расулом утаскивают Рената к заднему выходу. Выглядел он довольно скверно, и они тащили его, взяв под руки. Андрей, проходя мимо, подмигнул мне, и они скрылись за стеклянными дверями заднего двора. Да, такое себе зрелище, надо быть поаккуратнее с этими ребятами. Ещё долгое время мне мерещилось искаженное лицо Рената, который с печальным видом предательства и тихой злобы смотрел вперед. Задумавшись над тем, как вообще стоило поступить в данной ситуации, мне в руки попал мармелад. Странно, но всё время он был в чаше, что стояла на кухонном столе. Откусив кусочек, я понял, что совершил очередную огромную ошибку. Шашлык был лишь игрушкой по сравнению с вязкостью мармелада. Взяв две бутылки под мышки и чашу с мармеладом и конфетами, я побрел обратно на второй этаж. Идти было легко, если сравнивать эффект с тем, как меня приковывало к подушкам в автомобиле. Остановившись, я понял, что это было сегодня, а мне казалось, что прошла уже пара столетий, время вообще перестало играть хоть какую-то роль в моей жизни, и осознание этого повергло в шок. Обычно дни шагают мимо так быстро, что ты только успеваешь моргать. Ещё недавно сидел и усердно ломал голову над тем, чтобы заставить электрический протез поднести к моим губам сигарету. Хлопок – и вот стою под картоном на первом этаже какого-то малознакомого коттеджа в кругу непонятных лиц. Да, жизнь мотает, но чувство радости, наоборот, усиливалось. Может, это и есть вдохновение?

Оторвавшись от транса, в котором находился, и заметив, что всё так же стою на первом этаже пустого дома, мне стало слегка не по себе и одиноко. Немного крови в углу, где происходила потасовка, вогнало меня в еще большее уныние. Пора идти наверх. Возвращаясь в дружелюбную атмосферу, первым меня встретил яркий свет ламп, который придавал моему появлению больше драматизма. Смотрите, герой явился из подземелий и принёс провизии. Вот именно так я ощущал себя. Как даже маленькую вещь человек может возвеличить до масштабов вселенского героизма. Вторым, что меня встретило, был запах, точнее, уже очень знакомая вонь травы, казалось, после этого дня вонь прилипнет к моей одежде навсегда. Поднявшись на последнюю ступеньку и чувствуя, как заледенели подмышки от бутылок, меня переполняла радость от возвращения. Три головы синхронно повернулись в мою сторону, будто живая гидра. Они вообще не вставали с дивана, и это выглядело бы жутко, но человек в костюме коровы просто не может быть жутким.

– Ты чего так долго? – произнес Антон монотонно.

– Захватил вкусненького? – смотря в мою сторону, продолжил Глеб, и это был самый глупый вопрос, который можно задавать человеку с вкусненьким в руках.

– И где мои кексы? – завершил человек-корова. Они напомнили мне трех обезьянок. Только, к сожалению, они видели, они слышали, и они до хрена пиздели.

– Не было кексов, – вышагивая вперед и делая вид непосильного труда, начал я, – скорее всего, их все съели, вот целых две бутылки холодной воды и мармелад с конфетами.

На секунду Костя опустил голову в трауре, но из-за очков он больше был похож на задумчивую кинозвезду, а потом сразу оживился и вместе со всеми встал с дивана и подошёл к столу. Мармеладки в форме червяков, сов и машинок рассыпались по поверхности, и нет бы начать их есть, как все остальные, – Костя начал их раскладывать по цветам.

– Что ты делаешь? Это в рот кладут, идиот, – удивился я, улыбаясь.

– Не тронь мою армаду! Сейчас они будут биться, чтобы удостоиться чести попасть в рот, – ответил Костя, неотрывно выгребая из вазы все новых и новых кандидатов на бойню. Мы же втроем просто стояли и смотрели, как по цветовой гамме его потешные полки начинали занимать свои места в театре боевых действий.

– Ставлю на машины, мне кажется, у червяков нет шансов против железа, – поддерживая его идею, сказал Антон. Наверное, очень глупо, когда четыре парня смотрят, как сражаются черви и машины, а совы лежат в стороне, ожидая своей участи. В знак протеста я подошел к Косте и, взяв червяка, съел его.

– Зачем ты это сделал?! Теперь весь баланс нарушен, и нам никогда не узнать, чем закончился бы бой! – голос Кости был полон досады и непонимания.

– Говорил же – победят машины, – сказал Антон, смеясь и похлопывая по плечу Костю. – Пойдем покурим, что ли, – кивнул он мне, и я радостно закивал ему в ответ. Противное чувство непонимания окружающего пространства прошло. Было легкое спокойствие и уверенность в хорошем завтрашнем дне. Я был счастлив.

Открыв дверь, мы впустили кислород с улицы и вышли на балкон. Ночь была прекрасна, будто ты смотришь на картину неизвестного тебе художника, что в своих стараниях пытался выразить её больше эмоционально, чем правдиво. Во всяком случае, картинка перед моими глазами не могла быть правдивой. Кто-то развел огромный костер, и теперь вокруг него сидела толпа людей, о чём-то громко разговаривая. Казалось, пламя объединило этих людей, и, отбросив все прелести современного мира, они устремились к нему. Помахав им рукой, я получил в ответ радостный хор голосов и поднятые вверх стаканчики. Чувство было, будто тебя приветствует толпа людей, а ты стоишь на трибуне и готовишься сказать речь. Достав сигарету, я увидел, как Антон протягивает руку в жесте просьбы. Отдав её Антону, я достал последнюю, смял пачку и положил в карман.

– Вот странный ты человек, – закуривая, произнёс Антон, – я бы последнюю не отдал.

– Если настанет день, когда я не смогу угостить человека сигаретой, то тогда я пойму, что стал курильщиком, – пришлось сделать пару быстрых затяжек, чтобы раскурить сигарету, – а так травитесь на здоровье.

– Говорю же странный, вот поэтому ты мне нравишься. Эта вечеринка, наркотики, люди, что вокруг, все они коварны и не вызывают доверия. Проще довериться незнакомцу, чем людям с этой тусовки, – он печально посмотрел в сторону леса, и его лицо исказилось болью. – Все надевают маски, даже Расул, на самом деле он отличный парень.

– Наверное, ты прав, – при упоминании Расула перед лицом возник Ренат с разбитым носом.

– Конечно, я прав! Разве может быть иначе?

Я задумался о том, как легко нам судить людей. Я даже не вдаюсь в подробности, просто вешаю клеймо. Хотя у каждого человека своя моральная рамка, и он подгоняет под неё других. Все мы начинаем куском необученной биомассы, которая только и умеет, что ходить под себя и издавать мерзкие звуки. Мы даже не замечаем, как формируются эти рамки. Я погрузился в мысли, думая о Расуле. Возможно, я в нём и ошибался, но в чём именно, понять было сложно.

– А в плане наркотиков вообще странная дилемма, – как будто вытянув меня из пучины самокопания, продолжил Антон. – Заметил, какие появляются мысли, которые редко посещают голову? Почему большинство музыкантов, писателей, скульпторов так странно думают? Конечно, не все, но из рамок нашего законсервированного мозга помогает выйти именно наркота. Так сказать, после неё ты меняешься и уже никогда не станешь прежним, – он повернулся, всматриваясь мне в глаза. Очередная философия от Антона? Этот вечер не перестает удивлять.

– И к чему ты вспомнил наркотики?

– А к тому, что ты зажатый сукин сын, и они неплохо помогли тебе раскрепоститься, – было как-то странно слышать комплимент. Вообще добрые слова обычно воспринимаются как подвох.

– Ты тоже отличный парень, все мы порой ошибаемся в людях, – мы улыбнулись друг другу и продолжили смотреть на разгорающийся костер.

Порой полезно ошибаться в людях. Ошибки учат смотреть на всё по-другому. Тут лицо Антона приняло серьезный вид.

– С другой стороны, мне всё еще непонятен ты. Зачем все время держаться особняком? В группе поговаривают, что ты маньяк или насильник какой. Вечно сидишь один, в конце пар просто уходишь. Даже на огромную попойку, когда знакомились все друг с другом, не пришёл. Чем ты занимаешься целыми днями?

– У меня есть мечта, проект, который не дает мне покоя. Все эти разговоры, попойки, тусовки – они отнимают время, а время нужно ценить.

– Получается, ты сейчас отнимаешь свое время разговором со мной? Ах, ну простите, что трачу ваше время, мистер интеллектуал, – он засмеялся, и смех его перешел в кашель.

– Все мы склонны ошибаться, может, буду почаще проводить время с вами, – с неуверенностью сказал я, не желая делать поспешных выводов.

– Ну, тогда добро пожаловать в клуб. У меня вот тоже есть мечта, только проще плыть по течению на спине, чем строить себе лодку.

– Что, прости? – не до конца понимая, спросил я.

– Ну, вот ты днями что-то делаешь. Лодку строишь, чтобы быстрее доплыть до конца реки, а я просто лежу на спине и медленно плыву, мне так по кайфу, – сделав лицо, полное блаженства, Антон облокотился на окно.

– Тогда мне интересно будет, что с тобой произойдет, когда начнутся пороги. Твоя спина будет вся разодрана, и дно будет ждать, – мне захотелось назвать его идиотом, ведь к будущему надо готовиться, а не плыть по течению.

– Всё дело – вот тут, – он постучал себя по голове, и мне показалось, что я слышу эхо даже сквозь музыку и хор людей, что ей подпевает. – Если ты представляешь себе бурную речку с кучей препятствий, твоя жизнь и будет такой, а моя река спокойна. Дело в том, что у тебя в голове, как ты на это реагируешь, что думаешь, что чувствуешь.

Говорит мне парень, который бегает за девушкой и настроение которого меняется по щелчку пальца. Это было похоже на лицемерие.

– Порой я себя виню за свои мысли, ведь мир вокруг полон чудес и радостей. Тут столько всего интересного, – продолжал Антон. Он развёл руки в стороны, пытаясь обнять все вокруг. – Мы убегаем от этого мира, прячемся в других, находим там что-то своё и возвращаемся обратно уже другими людьми, – он опять вернул свое старое доброе выражение лица, будто ему ногу отдавило трамваем, но в то же время он выиграл миллион.

– Это ты о чем? – нить диалога была утеряна для меня.

– О наркотиках, конечно, а ты о чем?

– Да мысли вслух, – улыбаясь, сказал я.

– Мой замечательный друг, – подойдя, он обнял меня за плечи, что показалось мне странным и неприятным, – ведь это всё только мои предположения. У каждого свой кайф, живи так, как хочется тебе.

В этом я с ним спорить не мог. Люди проживают свою жизнь ради впечатлений, образов, других людей, себя. Даже если ты что-то делаешь ради другого человека, это ведь доставляет тебе удовольствие. В какой-то степени мы все эгоисты, которые движутся в погоне за счастьем. Тут за забором показались фары автомобилей. Видимо, кто-то опоздал на вечеринку, интересно, что за новые гости. Остановившись, они не заглушили машины, из которых начали вылезать смутные тени, и вот в наш островок света в этой ночи двинулись люди с фонарями. Пройдя через калитку, я понял, что, кажется, этих гостей никто не ждал. Одеты они были почти все одинаково – в серое, и это был цвет равнодушия и проблем.

– Кажется, эти ребята приехали не пивка попить.

– Наверное, и от шашлыка откажутся, – без улыбки ответил Антон.

Он посмотрел на меня глазами-блюдцами, но, кажется, в них читался страх. Перед нами разворачивалась странная картина. Будто происходит контакт двух цивилизаций: одной – что сидела у костра и мирно напевала песенки, одетой в разные костюмы, веселой и пьяной – и другой – угрюмой, молчаливой, стоящей у калитки ровным строем из десяти человек. Из-за их спин вышел мужчина в футболке черного цвета и штанах с кучей карманов. Зализанная прическа вверх делала его похожим на мафиози из дешёвого фильма. Он что-то крикнул, больше это походило на гавканье, но музыка почти полностью поглотила голос. Кто-то выключил её через пару секунд, и он, разминая шею повторил:

– Добрый вечер, уважаемые граждане, мы ищем хозяина данного дома и его ближайших друзей и ждём от вас содействия. Пусть они выйдут вперед, – произнося эти слова, он медленно вышагивал вдоль шеренги теней, что походили на призраков. Вечеринка начала потихоньку перестраиваться, девушки отходили ближе к дому, парни образовывали заслон. Это походило на картину формирования военных действий, и я был её наблюдателем. Парень, что отделился от толпы, был похож на Василия, с которым Андрей нас так и не познакомил. Он уверенно пошёл к человеку. Стояла гробовая тишина, слышно было лишь, как ветер колышет деревья и шаги по песку. Удивительно, но даже девушки, что причитали, теперь замолчали, и всё наблюдали за происходящим. Василий был похож на ходячий шкаф, и, взглянув за спину, он махнул всем рукой, и ему в ответ прозвучал одобрительный вой. Воодушевленный им, он подошёл к человеку в черном, который был ниже его на полголовы.

– Кажется, ты ошибся домом, тут нет Андреев и его друзей, а теперь уходи, серая ищейка, это частная собственность, иначе до приезда скорой не многие из вас доживут, – ну, если бы такой бугай подошел ко мне и сказал то же самое, я бы, пожалуй, уехал и не стал бы спорить. Его громкий голос был поддержан из толпы улюлюканьем и угрозами. Они явно шли на конфликт. Так, сумка у меня на диване, ножик на столе, наверное, стоит попробовать бежать через лес в случае чего. Мой мозг в критических ситуациях вечно подкидывал идеи.

– А я и не говорил, что мы ищем Андрея. Ну, хорошо, повторю последний раз: где он и его друзья? Они нам кое-что должны, – стальным голосом громко и отчетливо повторил командир серых.

– Он сейчас объясняет твоей сестре, как правильно принимать позу раком, серая тварь, – Василий плюнул под ноги мужчине, и это было поддержано дружным смехом из толпы.

Все вопросы отпали, когда здоровяк обмяк и завалился вбок, задыхаясь и хватаясь за горло. Похоже, удар пришелся в кадык с такой скоростью, что я даже не успел его заметить. Дело было дрянь.

– Итак, пал Голиаф, поверженный пращой Давида, – сказал Антон, повернувшись в мою сторону.

– Я ещё раз повторю, – командир серых посмотрел на Василия сверху вниз, – если сейчас сюда выйдут Андрей и его друзья, все остальные смогут продолжить веселье и радоваться жизни, – он поставил одну ногу на тушу лежащего Василия и попытался перевернуть его на спину. Но проигравший, видимо, не собирался сдаваться и потянулся к его ноге. Заметив это, мужчина отбил руку ботинком и засадил ему ступней в лицо. Кровь брызнула по песку или слюни, я не мог разобрать, но хруст было слышно даже на втором этаже. Кто-то начал кричать, кто-то – ругаться матом. Внизу заплакали девушки.

– А если он не выйдет вперед, нам придется поискать, – разведя руками в разные стороны, сказал человек в черном. Это напоминает дешевый боевик, только вот в героя играть не хотелось. Тут командир заглянул прямо мне в глаза. Дрожь пробрала тело, и мысль, что пора завершать эту вечеринку, возникла сама собой. Из-под балкона начали появляться самые смелые парни, которым я не завидовал. Видимо, эффект алкоголя и других препаратов сильно вдарил им в голову, тем более тут были ещё дамы, которым надо показать, кто их защитник. Ну, или, может, им просто было обидно за друга. Не знаю, что сподвигло их идти вперед, но у некоторых в руках были ножки от стула, бутылки и шампуры. Неужели им так не хочется выдавать Андрея? И где он вообще?

Дверь за моей спиной открылась, и, подпрыгнув от неожиданности, я развернулся на месте. Антону, видимо, в голову пришел тот же план, что и мне. Внизу уже начались громкие маты и звуки угроз. Кинув взгляд за спину, я увидел, как шеренга серых людей обступает командира и движется на толпу. Залетев за Антоном в дом, я начал хватать вещи, пока на нас удивленно смотрели Глеб и Костя.

– Собирайтесь быстрее, нам пора сваливать, сейчас тут будет мясо, – паническим голосом говорил Антон, пытаясь затолкать бонг с водой в сумку. Большую часть воды он пролил внутрь и совершенно не обратил на это внимания. Костя встал и пошёл на балкон посмотреть, что происходит, оставив дверь открытой. Через музыку из телевизора я слышал громкие звуки боя. Глеб без лишних слов сгреб все наркотики в сумку, что отобрал у Антона, и сверху закинул бутылку виски.

– Облава? – лишь кратко спросил он, приобретая самый серьезный вид, который может быть у человека. Я в это время уже полностью собрался и стоял с ножом в руках.

– Да хрен его знает, форма серая, но похожи на частников, им Андрей, видите ли, нужен. Пока они разбираются с толпой, надо сваливать.

Костя вернулся в комнату с видом человека, которого совсем не удивить дракой, и, чуть ли не подпрыгивая, начал говорить срывающимся голосом:

– Мы должны им помочь, эти уроды там сейчас всех раскидают, пойдемте, если дружно навалимся, в песок их закопаем!

– Тебе надо – ты и иди, а я достаточно увидел, он бугая одни ударом уложил, – сказал Антон, забирая обратно сумку у Глеба. – Глеб, сходи разбуди близнецов, и сваливаем на хрен отсюда! – Глеб кивнул в знак согласия и побежал в коридор оставив сумку на столе, а я стоял как вкопанный и смотрел на Антона, что резко начал пить из бутылки вино.

– Трусы! Андрей правильно говорил – вам нельзя доверять! На хрен вас только звали на эту вечеринку, если вы даже не можете нормально отстоять свои права! – начал на нас кричать Костя. Когда тебя человек в костюме коровы называет трусом, кажется, в этот момент стоит пересмотреть свои жизненные позиции.

– Ну, давай, иди вниз, тебя ведь никто не держит, а это не наши права. Андрей – взрослый мальчик, пусть сам и разбирается, хотя его вообще там нет! – Антон начал кричать на Костю, указывая на окно. – Мне вообще плевать, я не собираюсь кататься в реанимации за этих идиотов, а в тюрьму тем более! Так что давай, иди, покажи, какой ты герой, больше мяса, пока мы убежим! – Костя посмотрел на него с отвращением, плюнул под ноги и, пробежав мимо меня, начал спускаться по лестнице.

Из коридора появился Глеб.

– Они не открывают, я стучался-стучался, – начал оправдываться он.

– Да хрен с ними, – Антон схватил сумку поудобнее и, поморщившись от её веса, побежал вниз.

Следом за ним побежал и я. Звук разбитого стекла не предвещал ничего хорошего, и, спустившись на первый этаж, мы увидели, что потасовка в самом разгаре. Перевес был явно на стороне защитников, но он еле сдерживал опыт и подготовку нападавших. Люди в цветной одежде и костюмах накидывались на серые тени в каком-то безумном танце, а паника в моей голове от этого только усиливалась. Было одновременно плохо и хорошо, и чувства разделялись надвое. Играла музыка, хотя я отчетливо помнил, что колонки выключили, и мне казалось, что всё не по-настоящему. Боевик, где размытые силуэты вновь и вновь сцепляются друг с другом. Потасовка шла на веранде и пока не затронула внутренности дома, где сидели девушки. Стеклянная дверь, что вела в дом, была выбита, и на ней лежал парень в салатовой рубашке, что местами уже покрылась пятнами крови. Он ворочался из стороны в сторону по разбитому стеклу, а девушка рядом пыталась его оттащить. Кто поумнее, уже выбегали с заднего хода, но большинство в доме не понимали, что происходит. Опрокинув очередного парня в модном пиджаке, сначала ударив его по ноге битой, а потом и по грудной клетке, один из серых с помятым видом зашёл в дом. Он посмотрел на меня глазами, налитыми кровью, и я впал в оцепенение. На его лице расцвела улыбка. Тут из ниоткуда появился Костя и, обхватив его за шею руками, утащил обратно на улицу. Они споткнулись о порог и покатились с крыльца в песок. Глеб спустился последним и, толкнув меня, поманил за собой. Антон всё это время стоял с сумкой на кухне и пытался поднять девушку, крича на неё. У него плохо получалось, но я её узнал. Она лежала за стойкой бара вместе с парнем, который теперь сидел рядом, потирая своё лицо.

– Леся, пойдем, нам надо уходить! Вставай, дура! Сейчас эти дегенераты вломятся сюда и всё тут разнесут! – не унимался Антон, кидая злобные взгляды в сторону парня. Она же, улыбаясь, смотрела на него, поглаживая свои колени.

– Глеб, нужно помочь Антону! Куда ты пошел? – схватив его за рукав, я остановил Глеба у заднего выхода.

– Этот кретин опять за своё? – злобно оскалившись, Глеб развернулся и нехотя пошёл за мной. Мыслительный центр Антона сейчас находился ниже пояса, и это было нетрудно понять, учитывая, что он бросил бы тут всех, кроме этой девушки. Подойдя сзади к Антону, Глеб открыл сумку и, достав бонг, выплеснул остатки воды в лицо Лесе. Она же просто начала растирать воду по щекам.

– Давай, Леся, пойдем отсюда, нам быстрее нужно уходить, – всё пытаясь поднять её с пола, говорил Антон. Она же уселась в позе лотоса и, улыбаясь, смотрела на руки, с которых стекает вода. Насколько много надо принять веществ, чтобы перестать ощущать опасность?

– Антон, ты видишь, она в говно, брось её! – крича, Глеб схватил его за руку, но тот её отдернул.

– Не могу её бросить, ты представляешь, что они могутс ней сделать?! Она же божий одуванчик, а не наркоман какой-то! Что скажет её мама? Их же на учет тут всех поставят.

– Какой же ты идиот, – нервы уже начинали расшатываться у меня. Тут с торчащим из ноги шампуром в зал ввалился серый и громко закричал. В его сторону сразу полетели разные предметы интерьера, и он отбивался от них, пока ему в лицо не прилетел ботинок. Он упал на разбитое стекло, и послышалось недолгое ликование защитников. В зал вошел зализанный парень в черной футболке и штанах, где уже была оборвана пара карманов. Кровавый оскал не покидал его лицо, и, казалось, он наслаждается всем происходящим. Будто бог войны с разодранными казанками и с глазами бледно-зеленого цвета, он что-то скомандовал, и за его спиной возникло ещё два человека. Бой перешел в зал. Понимая происходящее так же, как и я, Глеб развернулся и дал пощечину Лесе, а после Антону. Под возмущение и негодования он начал вытаскивать их из дома. Ещё раз осмотрев хаос, что происходил вокруг, и как оставшиеся гости яро защищаются на первом этаже, я захлопнул стеклянную дверь и побежал догонять троицу. Задний двор больше напоминал парк, беседка с двумя креслами-качалками, сарай, где стояло троё парней, выбирая оружие себе по вкусу начиная от лопаты и заканчивая секатором. Куча аккуратно подстриженных деревьев нервно качала кронами над каменными дорожками. Да, хорошо живёт Андрей, только за такую жизнь нужно платить. Я ожидал увидеть его и Расула на заднем дворе, но их и след простыл. Может, они знали, что за ними могут приехать? Этот вопрос гулял у меня в голове, пока мы пытались найти выход из ситуации.

– А куда мы идем, мальчики? Вечеринка ведь в самом разгаре, нам нужно вернуться в дом, там остался Сережа, – внезапно сказала Леся, которая потихоньку начинала приходить в себя. Видимо, она совершенно не понимала, что происходит. Резко подхватив её под руки, Антон с Глебом потащили обмякшее тело Леси, которая не переставала улыбаться. На вид ей было лет 16, в джинсах с разодранными коленями и под кайфом, она начала петь гимн нашей страны. Майка всё время задиралась, показывая лифчик, и не было сомнений, что это человек творческих наклонностей. Боясь лишнего шума, Глеб заткнул ей рот рукой.

– Тише ты, дура, нас из-за тебя всех повяжут, – сказал Глеб, пытаясь удержать руку у её рта. Антон тем временем недовольно ворчал от такого обращения с дамой. – Ты-то чего бесишься? Спас свою принцессу Пич, которая создает теперь проблемы и шум.

– Глеб, тебе часто говорили, что ты мудак? – Антону удалось убрать руку Глеба, и Леся продолжила петь.

– Только по праздникам, когда твоя бывшая пишет мне, чтобы я её не забывал, – даже в такой ситуации они умудрялись подкалывать друг друга.

– У него была бывшая? – спросила Леся и вновь начала впадать в коматозное состояние, которое выражалось в полном отключении и отмирании мозга от тела.

– У него всегда был плохой вкус, – задумчивым голосом и при этом кряхтя, ответил Глеб сам себе.

Мы подошли к забору, и это путешествие от дома до него показалось мне самым долгим в жизни. Из дома слышались крики, ругань и звуки бьющейся посуды, веселье продолжалось там вовсю. Мои собратья по несчастью тем временем силой пытались разломать часть забора, чтобы выбраться наружу.

– А, чёрт, бедный мой палец, он опять начал кровоточить, – запричитал Антон и пнул забор, который на вид был хлюпким, но всё же не поддавался на наши уговоры. Вокруг было ужасно темно, и одинокий фонарь вдали едва освещал место, где мы стоим. Перелезть через деревянный забор в два метра высотой казалось невозможным, и мы понимали это. Не будь с нами Леси, возможно, всё было бы проще.

– Мальчики, смотрите, какой хреновый забор, в нём дыра, – тыча рукой в сторону, куда свет от фонаря уже не падал, произнесла Леся, хихикая. Присмотревшись, мы увидели, что там отломлено две доски, и я почувствовал себя полным идиотом.

– Давайте эту историю никому не рассказывать, – сказал я, глядя, как Леся смотрит на свои ладони, улыбаясь.

– Согласен, – поднимая окровавленный палец вверх, поддержал Антон.

Вновь подхватив под обе руки протестующую девушку, мы двинулись к сломанной части ограды. В полной темноте перед глазами мерцали цветные разводы, а музыка отдаленно играла в голове, видимо, я все ещё был под кайфом. Вытащив телефон, у которого оставалось двадцать процентов зарядки, я включил старый добрый фонарик. Удивительно, сколько раз он помогал в темноте.

– Ну и чего ты там за спиной плетешься с фонариком? – недовольно пробубнил Антон. – Иди впереди и освещай путь.

Пожав плечами, я обогнул троицу и подошел к выходу. Две доски у забора были явно выломаны, и на них виднелись капельки крови. Вообще всё выглядело мрачно: темный лес, отломанные доски, крики и кровь. Посмотрев в сторону людей, которых знал первый день, я улыбнулся, а после шагнул через отверстие в заборе. Капли крови вели куда-то в кусты, и, подхваченный любопытством, я сделал шаг в их сторону. «Ужастики учат нас одной просто вещи, – промелькнула у меня в голове цитата из фильма, – если видишь кровавый след, разворачивайся и беги оттуда на хер», – но я не привык прислушиваться к героям фильмов. Поэтому, дав сигнал, что всё чисто, я пошёл дальше в кусты.

Трава под светом фонаря была всех оттенков зеленого, которые только можно придумать, и через пять метров передо мной возник здоровенный куст высотой с забор. Раздвинув ветки, я обнаружил маленький участок истоптанной травы, огороженный со всех сторон кустом. По центру этого участка лежал Ренат. Мой фонарик высветил бледное лицо с кровоподтеками и стеклянными глазами. Казалось, что Ренат шевелится, и, наклонившись над ним, я убедился, что это не так. Он был мёртв. Еще пару часов назад этот парень стоял на кухне и доказывал всем, что он не виноват, а теперь его тело лежит в кустах. Как ни странно, чувства страха не было, лишь тоска по ушедшему незнакомцу. Рядом лежал пакетик из-под порошка, который вдыхал Андрей, и первая мысль, что у меня всплыла, – это передозировка. Хотя была и другая версия, более пугающая и неприятная, которая потихоньку проникает в рассудок и начинает завладевать им.

– Да нет. Зачем им убивать человек? Это же глупо, – рассуждая вслух, проговорил я.

– Эй, ты еще там долго будешь в кустах нужду справлять? Пойдем быстрее, пока нас не догнали, – услышал я шепот за своей спиной и, вздрогнув, направил свет на его источник.

Раздвинув кусты, показалось лицо Глеба, который посмотрел на меня, потом на Рената.

– Приплыли, – ещё тише шепнул он. – Мёртв?

– Похоже на то, – ответил я, осознавая, как это выглядит.

– Ты его убил?

– Я?! Он тут лежал, а я по следам крови пришел!

– Да ладно, шучу, – подойдя поближе, он попинал труп и присел рядом с пакетиком порошка. – Да, наркотики до добра не доводят. Ты трогал тут что-нибудь?

– Нет, ничего не трогал, – пытаясь вспомнить, проговорил я.

– Ну и славно. Как говорится, смерть одного человека – трагедия, смерть миллиона – статистика. А смерть малознакомого человека – неприятный эпизод в жизни. Пойдем обратно, и Антону ни слова, он паникёр ещё тот, – Глеб говорил спокойно и тихо, будто ему не в первый раз приходится видеть труп.

– Ты читал Ремарка? – удивился я.

– Кого?

– А, ладно. Я видел, как Расул и Андрей вытаскивали его на задний двор, – заговорщицкий тон получился у меня слегка подавлено.

– Мне кажется, ты ничего не видел и я ничего не видел. Нас вообще тут не было, и весь день мы провели у меня дома, выпивая.

Махнув ему головой, мы вышли из кустов.

– Вы чего там друг другу держали? – сидя в обнимку с Лесей, начал причитать Антон. – Нашли время, нужно валить.

Переглянувшись с Глебом, мы двинулись по темному лесу. На меня свалили все сумки и дали дополнительный фонарь. Вот так и иди в темноте как приманка с пожизненным сроком в сумке, когда за твоей спиной правоохранительные органы. Деревья шептались и качались из стороны в сторону, что создавало иллюзию осуждения и злорадства.

– Никогда не любил лес, – жалобно начал Антон за моей спиной, – вечно эти жуткие звуки и холод. Как хорошо в городе, зашел в кафе, выпил чаю, посмеялся над всей ерундой, что происходит в жизни.

– Дойдем и посмеемся, и без твоего нытья тошно, – спокойно ответил Глеб, подтаскивая Лесю, чтобы она не упала.

Проводник по ночному лесу, конечно, интересное занятие, но куда идти? Ответ пришел сам по себе, когда раздался звук поезда вдалеке. Меня не покидало чувство, что моё везение не вечно, но сейчас я спешил им воспользоваться.

– Твой чай неинтересный! Вот горячий кофе, что бодрит, и сигаретка – вот это было бы хорошо. Долго нам ещё идти, а, проводник? – после этих слов Лесю стошнило, и мы остановились. Постепенно начинался рассвет, и, отключив фонарики, мы стали ждать, пока приступ рвоты пройдет.

– Да, я бы и сам сейчас закурил, день начался крайне паршиво, – Глеб стоял и смотрел, как Антон держит волосы Леси, пока она орошает кусты своим ужином. Меня чуть самого не вырвало, и кислый привкус заполнил весь рот.

– Ты же не куришь? Дойдем до дома, отоспимся, и всё будет хорошо, – пытаясь отвлечься, я начал шарить по карманам в поисках сигарет и вспомнил, что они закончились. Да, день начался крайне паршиво.

– Всё? Ты можешь дальше идти? – отводя от кустов Лесю, заботливо спросил Антон.

– Да, осел, могу, не лапай меня. Что вообще мы делаем в лесу? – вырываясь из поддержи Антона, Леся встала и посмотрела на нас взглядом, в котором можно было уже прочитать нотки рассудка.

– Доброе утро, вышли погулять! Вот цветочки собираем, хочешь ромашку? – Глеб сорвал цветок и швырнул его в Лесю, они явно друг друга недолюбливали.

– Засунь эту ромашку себе в жопу, умник, всё я помню, – Леся надулась и встала под защиту Антона, который выпятил грудь вперед.

– Пойдём уже, – устало произнес я.

Наш маленький и дружный конвой начал двигаться быстрее, а рассвет упростил эту задачу. Можно было больше не переживать, что запнешься о корень или нога попадет в яму.

– Помню, сидела на баре, и подошёл Андрей, передал привет от Антона, – она покосилась на него укоряющим взглядом, – потом мы выпили с каким-то классным парнем, а после меня ударил Глеб.

– Он не со зла, просто ты, солнышко, не хотела просыпаться, – улыбаясь, Антон попытался приобнять Лесю, но она проворно уклонилась от него и, нагнав нас с Глебом, продолжила:

– Это ты так в чувство людей приводишь, Глеб? – она зло посмотрела на него, потирая щеку. – А это что за парень? Я Леся, приятно познакомиться, – не дожидаясь ответа, Леся протянула мне руку через Глеба.

– Неудачное время для знакомств, – я не пожал её руку в ответ, смотря на то, как она относится к людям. Стало жаль Антона, но, видимо, любовь не выбирают.

– Просто нужно меньше жрать таблетки, которые заказываешь. Тебе повезло, что Антон тебя вытащил, а то сейчас хрен знает, что с тобой бы сделали, – пробурчал Глеб.

– Вы два хама! Что вообще мы тут делаем? – она притопнула ногой и встала на месте. Железная дорога была рядом, о чем можно было судить по столбам и насыпи щебенки, что виднелись за деревьями.

– Слушай, нам сейчас нет дела до твоих провалов в памяти. Либо ты идёшь с нами домой, либо остаешься в этом лесу одна, – сделав жест рукой, словно воинское приветствие, Глеб развернулся и пошёл дальше.

– Я сейчас тебе всё расскажу, пойдем только за ребятами, – взяв под руку Лесю, Антон начал подталкивать её в нашу сторону. Слегка поупорствовав, она согласилась, и мы пошли дальше.

– Мне никогда не нравился твой Глеб. Вечно думает, что он умнее всех, – начала она жаловаться Антону.

– Ну, уж точнее умнее некоторых, – бросил в ответ Глеб.

Подниматься по щебенке было довольно легко, и спать совершенно не хотелось. Было чувство, будто твой мозг выжали как лимон, и самые простые мысли давались с трудом. Рельсы шли как-то неправильно, руки всё еще принимали странные очертания, но уже пропал эффект загадочности и непонимания. Поравнявшись с Глебом и оставив чуть позади Антона с Лесей, наш конвой двигался в сторону станции.

– Запомни, этому каблуку, когда рядом с ним его обожаемая, вообще верить нельзя, он слушает её во всем, – белые волосы Глеба были взъерошены, и он посмотрел на меня двумя черными овалами.

– Кто его знает, может, он её любит сильно. Хотя это не отменяет того факта, что он каблук, – я рассмеялся, доставая из сумки бутылку виски и делая глоток. Тепло разлилось по моему желудку, обжигая его.

– Давай сюда сумки, всё равно мне их еще провожать до дома своего. Они точно не поедут к себе.

– А у тебя дома родителей нет, что ли? – передав ему сумки, сразу стало легко, будто избавился от титанической ноши. Все ноги были исцарапаны о кусты, местами красовались укусы от насекомых, а паутина у меня в волосах злила больше всего. Правда, в остальном всё было просто прекрасно, не считая трупа в кустах и облавы серых.

– Нет, я их даже не видел. После детдома дали квартиру, спасибо нашему государству, и сказали: живи сам. Клоповник, конечно, жуткий, но могло быть хуже, – он сделал жест рукой, и я отдал ему бутылку с виски.

– Прости, не знал, – почему я это сказал, кто его знает? Глеб расхохотался и хлопнул меня по плечу.

– За что ты извиняешься? Не ты же оставил меня в детском доме. Глупости, без них даже лучше, конечно, местами бывает полная жопа, но она бывает у всех в нашей стране.

– А тебе разве не должны были привить любовь к родине? Мне казалось, в детдомах всем мозги промывают.

– Ну, конечно, они пытались сделать так, все ещё работу предлагают, – разведя руки в стороны, он повернулся и улыбнулся. – Такие места учат выживанию. Показывают людей вокруг тебя и как они к тебе относятся. Патриотизм, сколько бы его ни прививали, – палка о двух концах. Когда с самого рождения на тебя смотрят сверху вниз, а после дают конфетку и говорят: «люби того дядю». И ты его любишь, но лишь пока дают конфеты. Выживание.

– Ну, тогда получается у тебя не очень! – расхохотался я, вспоминая сегодняшний вечер.

– Это я просто ещё не взял конфету, – спокойно ответил Глеб.

– Слушай, насчёт Рената.

– Ничего не знаю о Ренате. Меньше знаешь – дольше живешь, – оборвал меня Глеб, и я старался выкинуть всю оставшуюся дорогу Рената из головы.

Дойдя до железнодорожной станции, мы столпились у палаточного городка, который постепенно открывался. Люди уже начинали продавать ненужный хлам и утварь. Тут можно было найти много разных безделушек по низкой цене. Такси приезжали и отъезжали, бабушки тащили с собой варенье и цветы. На фоне этого бедлама красовалась четверка людей из леса.

– Ну, тебе в какую сторону? А то, может, нам по пути? – обратился Глеб ко мне.

– Мне на север, дальше Кракена, в самую глушь.

– Жаль, а деньги у тебя на такси-то есть?

– Мы что, поедем к нему? Я хочу домой, – пошатываясь и придерживаемая Антоном, начал возмущаться Леся. – А этот грубиян ещё даже не извинился.

Она показала мне средний палец.

– Леся, солнышко, прости меня, но если ты поедешь домой в таком состоянии, тебя ждёт очень долгое и на самом деле нужное наказание. Потому что твой невыносимый характер уже давит мне на нервы! – прикрикнул на неё Антон, чем ошарашил всех вокруг.

Видимо, поняв, что лучший вариант – ехать к Глебу, она лишь фыркнула и отвернулась в позе протеста.

– Фига себе, Антон! У тебя есть, оказывается, мешочки под твоей юбкой! – радостно начал голосить Глеб.

– Глеб, заткнись, вы за этот вечер и так мне уже весь мозг вынесли.

– Придумаю что-нибудь, – замялся я, вспоминая вопрос Глеба. Денег у меня вообще не осталось, а идти пешком домой совершенно не хотелось. Будто читая мои мысли, Глеб сунул мне в руку купюру.

– Потом сочтемся как-нибудь. Когда делаешь людям добро, порой оно возвращается, – с улыбкой сказал он.

Попрощавшись с Антоном и Глебом – Леся все ещё была обиженна на весь мир, я сел в машину и поехал домой, раздираемый мыслями.

***

Яблоко было сочным и вкусным. Сухость во рту, во всяком случае, прошла быстро. Я даже не заметил, как ел его. Покручивая в руках ножик, которым медленно отрезал кусочек за кусочком, я вспоминал тот день, который свел меня с друзьями. Многие говорят, что друг может быть только один и на всю жизнь, а остальные – просто товарищи. И как можно выбирать себе одного друга? Запутанно всё с этой дружбой, но благодаря ей сейчас можно есть яблоко, а не кормить червей на «Чистом небе». Положив нож на стол, руки вновь потянулись к сигаретам. «Слишком много куришь, курение убивает», – раздался писклявый голос у меня в голове, от которого стало смешно. Взяв в руки пачку, мой взгляд привлёк другой предмет. Начинается всё с дружбы и с людей. Но вот как все заканчивается? Этот вопрос пугает больше. Наверное, стоило и дальше оставаться затворником и корпеть над кодом, но лучше знать правду, чем жить в неведенье.

Зеркало души

Фотография никогда не лжет.

Заключение одного из судей по делу Джорджа Никона

Волнение переполняло меня, а ноги были ватными. Вокруг аудитории стояли студенты и пытались подслушать вердикт комиссии по очередному проекту. На курсе нас осталось не так уж и много, и этот факт пугал больше, чем сдача диплома. Извращенный разум комиссии в этом году, помимо презентации и вопросов, ввел ещё макет к проекту.

– Все мы через это проходим, у тебя всё получится. Так что перестань выглядеть как бледная поганка и скушай шоколадку, – протягивая мне батончик, говорил Эдуард Васильевич. После помощи четыре года назад мы с ним не раз проводили философские дебаты, и он много с чем мне помог. Благодаря этому человеку мой макет сейчас стоял здесь, накрытый черной простыней.

– Спасибо, Эдуард Васильевич, я вам многим обязан, – принимая батончик из его рук, ответил я и добавил: – Но это настолько заезженная фраза, что в неё уже перестаешь верить.

– Ну, тогда верь в себя. Зачем верить в слова, когда можно верить в разум? Выкинь из головы весь бред, ты лучший на курсе.

После первого курса был выбор профиля, и многих из нас разделили на узких специалистов. Мне повезло попасть на инженера-разработчика, хотя диплом защищали мы вместе с конструкторами и технологами, которых люто ненавидели. Ко всему прочему, мы должны были представить диплом с текстовой, схемной и технологической документацией. И макет, этот дурацкий макет. На разработку нам давался весь четвертый курс, но времени всё равно не хватало. Защита проходила по четыре человека в день, и в первый день шел я, двое парней из конструкторов и один технолог. Все эти мысли вертелись у меня в голове вместо моего дипломного проекта.

– Спасибо ещё раз, что помогли мне привезти эту штуку сюда, – похлопав по черной простыне, я улыбнулся Эдуарду Васильевичу.

– Когда станешь известным, не забудь, кто был с тобой в начале твоего пути, – улыбнулся он мне в ответ. – Думаю, в будущем ты повлияешь на жизни многих, и я рад, что смог помочь тебе в этом.

Открылась дверь, и оттуда выбежал весь красный технолог.

– Ну как, сдал? Сильно там валят? – сразу начали закидывать его вопросами конструкторы.

– Вроде сдал, – пытаясь улыбнуться, выдавил он. – Буду надеяться, что все получится. Они сказали, что ничего нового, но я хорошо подготовился.

Он разработал более экономную схему отчистки воды, насколько я мог слышать, и, конечно, такая тема понравится комиссии, экологический подлиза. Из кабинета в черном пиджаке вышел мой руководитель проекта, сверкая залысиной и окидывая всех взглядом.

– Давай, твоя очередь, а то у них время не бесконечное.

Пытаясь собраться с мыслями и про себя проговаривая, что они тоже люди, я покатил свой проект прямиком в аудиторию. Сразу по въезду можно было оценить комиссию, которая сидит в тени и ждет представления. «А ты как маленький клоун их сейчас будешь развлекать. На тебя возложили надежды, ты должен их оправдать», – происходил монолог у меня в голове. Свет, направленный на две доски, ослеплял и не давал разглядеть лица пяти человек, которые ожидали начало выступления. У них стояли маленькие лампы для чтения, которые освещали лишь стол. Лаборанты развешивали плакаты А1, и в это время мой дипломный руководитель, раздав мои расчеты, начал говорить:

– Уважаемая комиссия, перед вами студент четвертого курса факультета разработок и производства направления «инженер-разработчик». Защищает свой проект по воздействию электромагнитного поля на человека и его потенциальному применению, – протерев свою залысину и посмотрев в мою сторону, он удалился к двери, оставив меня один на один с темными лицами. Воцарилась неловкая пауза. Ну, значит, настал мой звездный час.

– Здравствуйте уважаемая комиссия, – начал дрожащим голосом я, – мой проект может вам показаться задумкой больного человека, – не самое удачное начало, но я хотел их этим подцепить, – и, готов признаться, я слегка солгал. Мой проект имеет отношение к ментальному воздействию на механизм человека и его управление им, а не то, что представил Виктор Петрович. Как можно с помощью силы мысли влиять на неживую материю? Если вы откроете первую часть моего доклада, то увидите расчеты и схемы, которые сразу не ответят вам на этот вопрос, – остановившись и смотря на то, как они неспешно переворачивают страницы, меня начала мучать жажда. Что-то не особо это просто. Люди из комиссии были билетом в будущее, даже не важно, защитил ты диплом или нет, они решали, есть ли смысл давать ход твоим идеям. Я точно знал, что один из них крупная рыба на нашем комплексе «Мечта», и попасть туда было уже отличным началом в карьере разработчика. Поэтому их сердца нужно было покорить чем-нибудь необычным.

– Наверное, вам уже приелись одинаковые чертежи и однотипные конструкции, самое интересное начинается во второй части моего доклада, а именно расчет кода и его внедрение в программу. Прошу, вашему вниманию – мой проект, – подойдя к предмету, что всё еще был скрыт, на миг я замер. А что если они рассмеются надо мной? Ведь было глупо двигаться по такому направлению. Соберись, тряпка! Это инновация, и они обязательно её оценят.

– Уважаемая комиссия, представляю вашему вниманию электро-вычислительную машину с ментальным приемником серии Л2, или проект «Кресло для курения», – сдернув простыню как в представлении, я открыл на обозрение передвижное кресло, обшитое кожей, с колесами по бокам и внутри. Сзади машины располагался громоздкий процессор. По залу поползла тишина. Можно было почувствовать, как никто не двигается. Посмотрев на своего дипломного руководителя, меня озарила улыбка. С ним мы разрабатывали усилитель электромагнитного поля, и сегодня именно он должен был быть на презентации. Но Виктор Петрович даже не подозревал, что мне просто нужно было выделить безопасный уровень излучения для человека. И по факту я просто его использовал. Постояв ещё пару секунд с открытым ртом, он подошел ко мне, качая головой.

– Извините за недоразумение, уважаемые члены комиссии! Возможно, стоит перенести защиту данного студента и предоставить дипломный проект, который был в плане. Уверен, у него найдутся расчеты, которые он делал, – начал он, злобно смотря на меня. Чего влез? Вроде никто не возмущался, а теперь ещё придется пересдавать. Тут одна из теней поднялась, можно было увидеть, как редкий свет отражается от его перстня.

– Виктор Петрович, мы примем проект таким, какой он есть, и это мы назначаем пересдачу или другие мероприятия. Вы же можете покинуть аудиторию и подождать, пока пройдет защита, – его голос был завораживающий и повелительный. Размеренный и в то же время строгий тембр выдавал в нём оратора или человека, который привык решать вопрос словами.

– Простите, Алексей Янович, конечно, вы правы. Тогда не буду больше задерживать, – он развернулся и ушел в коридор, оставив меня одного.

– Продолжайте, любопытно, что такого инновационного вы хотите нам показать, – протянув руку вперед, он указал на моё кресло.

– Спасибо, – неуверенно пробормотав, мне удалось собрать остатки бесстрашия в кулак. – Итак, все мы бываем ленивы или неспособны к определенным действиям. Есть опасные работы, где вообще человек не может находиться, и мы используем средства дистанционного управления. Громоздкие пульты, кнопки и рычаги. Мой проект направлен на то, чтобы простым примером показать: мы – огромный пульт от телевизора жизни. Я трудился над проектом более четырех лет, и до сих пор он не является идеальным, но то, что можно показать, уже достойно внимания. Сейчас я продемонстрирую возможности этого кресла, так что если у вас есть вопросы по расчетам или схемам, хотелось бы их услышать, – сердце билось слишком быстро, и трудно было унять руки, которые тряслись. В голове воспоминания сами возникали и уходили: чертеж, ошибки, коррекция кода.

– У вас очень большая база расчетов, их можно просмотреть позже, – раздался мелодичный и уверенный женский голос, – но не могли бы вы сказать, почему у проекта такое название?

– Конечно. Кресло – часть нашего с вами мира, но иногда мы не можем встать физически или психологически. Для этого есть инвалидные кресла и кресла с пультами, а что если оно будет принимать ваши команды и выполнять их без малейших прикосновений? На самом деле это просто пример, который можно использовать в чем угодно, но первое, что пришло мне на ум, – кресло.

– Замечательно, а почему у него такое броское название? – продолжала она. У этой женщины все вопросы будут по поводу оформления? Столько расчетов и стараний, написание программы и, черт возьми, внедрение её. Название! Её, мать его, волнует название.

– Оно не броское, просто я курю, и всего два алгоритма умеет считывать мое кресло: движение в нужную точку и то, что мне нужна сигарета.

– А как вы передаете команду? Как кресло определяет, что вам нужно? – спросил мужчина, которого назвали Алексей Янович.

– В часть кода занесены действия, которые я бы предпочел выполнить и какой импульс при этом издает мой мозг, когда я думаю о них. По сути, программа улавливает сигнал и преобразует его в действие. Это как симбиоз машины и человека. Будто чтение мыслей, но уже записанных на страничке.

– Переходите к демонстрации своего проекта.

Присаживаясь в кресло, я почувствовал, как долго шел к этому моменту. К этой презентации. И страх, что сейчас сработает закон Мерфи, начал овладевать мной. Если его не откинуть, программа может неправильно воспринять мои мысли, считать не то и выдать ошибку. Сделав глубокий вдох и выдох, я переключил тумблер и запустил кресло. Раздалось легкое урчание, после которого замерцала зеленая лампочка.

– Сейчас я продемонстрирую обе функции, не прикладывая никаких усилий, – вытянув руки вперед и ноги тоже, я сосредоточился на том, что замечательно было бы сейчас покурить. Спустя мгновение из подлокотника не спеша вылезла железная тонкая рука-пинцет, а после она двинулась к моему лицу. Первые опыты были неудачными, и не особо хотелось вспоминать, сколько раз рука меня избивала. Сейчас же всё получилось отлично, и вот сигарета у меня в губах, а рука создает разряд, которым прикуривает мне сигарету. Я делаю затяжку и медленно разъезжаю из стороны в сторону.

Тут встает центральная фигура из-за стола, и повсюду включается свет. Остановившись на месте, я часто моргаю, пытаясь разглядеть её.

– Зачем ты это сделал? – спрашивает Ренат, глядя на меня стеклянными глазами.

– Невозможно, я ничего не сделал, – жалобно проговорил я.

– Вот именно, – зло улыбнувшись, ответил Ренат, вышагивая в мою сторону.

Открыв глаза, взгляд уперся в узор потолка, который начал постепенно приводить меня в чувства. Сделав выдох, я присел на кровати, хрустя пальцами на руках.

– Я ничего не сделал, – повторил я вслух.

Начало дня было мрачным, но продолжение обещало быть отличным. Жуя булочку и попивая чай, я листал ленту социальных сетей и вспоминал остатки сна. С тех событий прошло уже три года, и периодически воспоминания настигали меня. Каким-то чудом серые узнали, что мы были на вечеринке в тот вечер, а подозрения в убийстве плохо сказываются на твоей дальнейшей карьере. Хорошо, что у меня всё обошлось. Дело по поводу гибели Рената продвигалось очень медленно, и сегодня наконец было назначено финальное слушанье. Часть уходящего сна всё же была правдивой. Университет остался позади, и, чуть не провалив защиту, я находился в апатии месяц. Никто не поверил что я смог создать подобное. И вот спустя месяц мне посыпались предложения от работодателей, даже с комплекса «Мечта» было выслано официальное приглашение. Естественно, я его принял, и сегодня был день собеседования, но чувство обиды за недоверие засело глубоко внутри меня. Тут омерзительно завибрировал телефон, вырывая из раздумий. Глеб уже ждал меня у подъезда. Дожевав булку и поставив стакан в раковину к другой посуде, я быстро надел своё пальто и вышел в тамбур. После того как мама переехала в другой город, где погода получше и птички красивее, всё время возникала паранойя оставлять квартиру. Доходило до того, что я отключал все электроприборы и даже дверь проверял дважды. Рассеянность в последнее время начала прогрессировать, раздражала, но ничего поделать с ней я не мог. Даже погода была не лучшей для этого времени года, но после долгой зимы я был рад и такой. Снег почти растаял, лишь остатки маленьких серых куч напоминали о зиме, что бушевала два месяца назад за окном. Спортивная машина черного цвета стояла напротив моего подъезда, и, облокотившись на её капот, Глеб в кожаной куртке и квадратных очках радостно улыбался мне. Сбегая по ступенькам и подкуривая сигарету, ужасное утро начало исчезать из моей головы.

– А ты не рано ли? – обнимая его и одновременно пытаясь не прожечь куртку сигаретой, начал я.

– Время видел? Я понимаю, для вас, безработных, оно ничего не значит, но многие уже трудятся в поте лица. Плюс чья ленивая жопа просила меня подвезти до комплекса?

– Нормальные люди в девять всё ещё спят дома, так что не надо тут. Давно ты сменил свою развалюху на этот шедевр? – отражая солнечные лучи и без единой царапины, машина выглядела солидно и дорого. Особенно если сравнивать с прошлой развалюхой, которая глохла, едва проедет десять километров. – Видимо, работа рядовым брокером приносит нехилые деньги. Говорила мне мама: иди работай в сферу страхования, будешь успешным.

– Не всё так просто, – проведя по капоту рукой, Глеб продолжил: – Компания за успешное закрытие сделки подарила, мой босс просто не мог смотреть, на чём я езжу, – Глеб улыбнулся с задумчивым выражением лица. – Докуривай, у меня ещё дела в городе.

– Даже докурить спокойно не даешь, работа тебя совсем портит, – выкинув половину сигареты, я уселся не переднее сиденье из кожи. В машине стоял аромат отличного парфюма, а сам салон был выполнен в черном стиле. Любовь Глеб к черному осталась неизменной с момента нашего знакомства.

– Этот город – такая дыра, что напоминает кучу мусора. Уже жалею, что меня не перевели работать на юг, – машина издала утробный рык и, смотря в зеркало заднего вида, Глеб сделал полицейский разворот, едва не задев стоящую рядом машину.

– Ты улетал куда-то? Ещё и свалить хотел? Знаешь, вообще друзья обычно делятся такой информацией, – удивленно спросил я. Глеб всегда был закрытым человеком, и этим он мне нравился. Не лезет в мои дела, ведет отстраненные беседы и всегда под рукой, когда нужна помощь. Идеальный друг, можно сказать.

– Вчера с рейса только, – спокойно ответил он, игнорируя моё недовольство. Сам я уже пять лет никуда не выбирался из этого города дальше ста километров, и было любопытно, что происходит вне моего логова. – Ты ведь меня знаешь, всё рассказываю в последний момент. Да и когда занимаешься работой, редко удается расслабиться, заключая договоры с идиотами.

– Ну и как поживает заграница? – с легкой завистью спросил я, пытаясь вытянуть немного информации. – Классно тебе, наверное, летаешь по странам, машина новая, может, вам в штат нужен безумный изобретатель?

Глеб засмеялся, похлопав меня по плечу, но это не особо помогло. Меня настолько подкосила неуверенность людей в моей идее, что всё чаще в голову лезли мысли о смене деятельности. Однажды мне даже в голову пришло, что дядя Артемий был прав и стоило заняться другими вещами.

– Ты так засрал мне мозги своим проектом, что теперь просто обязан изобрести ментальную чесалку для спины, а после уже посмотрим.

– Очень смешно, ты берешь в командировках тренинг по юмору?

– Если поработаешь с нами, в цирке смеяться не будешь.

Мимо мелькали дома и машины, и будь за рулем другой человек, я бы переживал за свою жизнь на такой скорости. Глеб же вёл очень быстро и уверенно, что придавало мне спокойствия. За эти годы он отпечатался у меня в голове как честный, добрый и скрытный человек, но у каждого есть свои секреты, не стоит в них лезть. Удивительно, наверное, все брокеры не рассказывают о своей работе.

– Сегодня после суда Антон всех в баре собирает, ты пойдешь? – обгоняя очередную машину, спросил Глеб.

– Да, он писал мне. Наконец этот кошмар закончится, уже надоело каждые полгода приходить на очную ставку. Если бы наша система правосудия не была таким шлаком, дело бы давно закрыли, – познав на своей шкуре вечные вызовы и допросы, я уже пару раз пожалел, что ввязался в эту историю.

– Ты в курсе, что они заключили Расула с Андреем под стражу и выдвинули в их сторону официальное обвинение?

– Ого, – эта новость для меня действительно стала сенсацией, – а почему мне никто не сказал?

– Это не особо разглашают, но теперь они главные фигуранты дела, новые улики появились вроде, – дрожь пробрала меня, и тело покрылось мурашками от слов Глеба. Может, они расскажут, что видели меня на первом этаже, и всё, что я говорил до этого, станет ложью? Зачем я всем сказал, что ничего не видел?

– Хреново, надеюсь, их оправдают, – отвернувшись к окну, меня начал пробирать озноб. – Тебе-то хорошо, один из немногих, чьи следы вообще не нашли в этом доме. Откуда ты знаешь, что их повязали?

– Понимаешь, на моей работе без связей никуда. Знакомый нашептал знакомому, а тот рассказал мне, надеюсь, ты не будешь много болтать, как мои знакомые? – Глеб вжал педаль газа в пол, и мы поехали еще быстрее навстречу комплексу, что уже маячил на горизонте.

– Мы же тебя с Антоном не заложили, с чего ты думаешь, что сейчас будет иначе? – как он мог такое подумать? Даже если у меня возникнет идея потрепать языком, мне просто некому это рассказывать.

– Профессиональная привычка, в последнее время трудно доверять людям, сам понимаешь.

– Для доверия всегда есть друзья, – улыбнулся я Глебу.

Раз в месяц мы стабильно собирались посидеть в баре. Наша компания поделилась на три лагеря. Мы с Глебом, когда он был не в командировке или я не занимался проектом, ходили в бильярд и пересказывали друг другу байки. Антон, сумевший покорить сердце Леси, теперь бегал вокруг неё, сдувая пылинки. В последнем лагере был Расул, который с каждой нашей встречей становился все мрачнее и суровее, но раз в месяц все собирались и шли в бар. Проблемы мы оставляли за порогом и просто веселились, наслаждаясь передышкой в жизни. Порой в нашу компанию попадали люди, но в конечном счете она оставалась неизменной. Поэтому меня выбила из колеи новость о задержании Расула. Он был частью коллектива, моим другом, которого я побаивался.

– Знаешь, что бы ни говорили, а этот комплекс всегда умеет произвести впечатление, – вырвал меня из размышлений Глеб.

Пока мы проезжали пост охраны, перед нами красовался огромный комплекс, обнесенный забором. Башни-энергоблоки высотой с пятиэтажное здание, трансформаторные будки, склады, помещение для разработки, конвейеры, порт. Всё это было лишь частью огромного промышленного комплекса «Мечта». Благодаря его существованию большая часть населения нашего района обладала работой. Начиная от просто рабочего и заканчивая выдающимися учеными, тут можно было встретить всех. Сзади этот комплекс имел выход в море, и погрузочные доки работали круглосуточно, отправляя и принимая корабли. Масштаб этого механизма был поистине впечатляющим. Подъехав к главному административному зданию и уже устав показывать временный пропуск на постах охраны, мне в глаза бросилась золотая надпись над главным входом – «Работай ради мечты».

– Ладно, попытаюсь теперь обратно пробраться, увидимся вечером. Хорошо тебе устроиться.

– Давай, до вечера, если что, я позвоню, – мы отсалютовали друг другу и, провожая его взглядом, я потихоньку начинал жалеть, что не уехал с ним.

Вокруг словно муравьи ходили люди, и эта суматоха напомнила мне центр нашего города, куда я выбирался в самых крайних случаях. Толкнув массивные двери, предо мной предстал огромный холл, где находилась идеально белая лестница, занимавшая одну пятую помещения. Вокруг неё располагались макеты, эмблемы, стенды. Но от всего этого меня отгораживало плотное стекло, которое шло как забор до кабин охраны, что находились справа в другом конце зала. Вливаясь в общий поток людей, которые шли туда, я умудрялся рассматривать полупрозрачные надписи с цитатами и фамилиями директоров и ученых. Там же можно было увидеть почти стёртую цитату Кобозова: «Все достижения пусты, если они не приносят пользу обществу».

– Цель визита? – прожужжал монотонный голос из монитора.

– Приглашение от Алексея Яновича по поводу устройства на работу, – стараясь придать голосу четкость, ответил я. Монитор что-то ответил, но я не расслышал из-за огромного количества людей, что стояли за моей спиной и галдели.

– Поместите приглашение и пропуск в отделение, – с громким лязгом из-под монитора выдвинулась коробка. Посмотрев на уже затасканный пропуск с кучей печатей, мне стало неловко за его состояние, но ничего не оставалось, кроме как кинуть его в коробку. Она быстро исчезла, поглотив мой пропуск, а на мониторе образовался логотип компании. Лицо совы смотрело на меня как на жертву. Поиграв с ней в гляделки пару минут, я отвернулся, изучая окружение. Кто-то бил в монитор, и к нему через очередь уже пробивались охранники в серой одежде. Двое мужчин смотрели на меня, сидя по ту сторону стекла на диванах и попивая кофе. Строгие деловые костюмы и два чемодана рядом придавали им вид серьезных парней. Люди тем временем из одной очереди перетекали в другую и, прикладывая пропуск, проходили через раздвижные стеклянные двери. Весь этот процесс контролировала пара десятков человек в черных кепках и серой одежде. Примечательно, что у каждого из них была нашивка с узором спрута.

– Одобрено, по выходу вложите временный пропуск в отверстие пропускного пункта, хорошего вам дня, – монитор неожиданно ожил, заиграв зеленым, и в коробочке появился наручный браслет красного цвета. Надев его и поразмыслив над тем, стоит ли благодарить монитор, я прошёлся до середины зала и встал в очередь посетителей с пропуском. Как много сил нужно приложить, чтобы просто войти на этот объект! Ненавидя всё живое, я и не заметил, как подошел к входу. Над постом охраны висел огромный логотип в форме спрута, и им не хватало только пулемётов для пущего эффекта. Было любопытно, ведь раньше такой логотип мне нигде не встречался. Видимо, эта фирма занимается охраной только этого предприятия, ведь что может быть плохого в комплексе, что имеет свою маленькую армию? У дверей была расчерчена линия, по которой один за одним проходили люди. Когда настала моя очередь, я сделал шаг, и лампочка над дверью загорелась красным, пропуская меня внутрь. Зал за стеклом был высотой метров десять и представлял из себя огромную площадь, в центре которой находилась лестница. На мгновения я даже потерялся в пространстве после душной толпы людей. Заметив у входа ресепшен, где стояла и скучала пара красивых девушек в строгих и вызывающих нарядах, я поспешил к ним. Единственный, кто не вписывался в их коллектив, был лысый мужчина в костюме, к тому же с безумной улыбкой. Из-за козлиной бородки он был похож на старый шар для боулинга. То ли из-за моего топографического кретинизма, то ли из-за несовершенства их грёбаной системы, но пути до собеседования я не знал. Подойдя к стойке, покрытой черным лаком, я попытался глазами приманить одну из симпатичных девушек, но, к сожалению, приманил лишь мяч для боулинга.

– Добрый день, могу вам чем-нибудь помочь? – услужливо начал лысый мужчина, всё так же улыбаясь. Как только он заговорил, я удивился, ведь любой оратор мог позавидовать его тембору голоса.

– Да, кхм, здравствуйте, – замешкавшись, начал я. – Мне назначена встреча с Алексеем Яновичем, но на посту охраны мне выдали только браслет. Не могли бы вы подсказать, куда идти? – моя попытка изобразить делового человека не увенчалась успехом, и лысый посмотрел на меня как на полного идиота.

– Прошу простить, на данном объекте находится немало людей. Только в этом здании двадцать этажей, шесть корпусов, а главный зал имеет длину и ширину в два километра, – он терпеливо смотрел на меня, дожидаясь, пока информация дойдет до моих извилин.

– Извините, фамилию забыл, – почувствовав себя еще большим идиотом, я как истукан стоял и перебирал буквы в голове. Она была такой дурацкой и запоминающейся, и именно в этот момент ей нужно было вылететь из головы.

– Ничего страшного, с возрастом номинативная функция сбоит, – улыбаясь, произнес мужчина в костюме, при этом его маленькая козлиная бородка приподнялась чуть-чуть вверх. – Возможно, если вы скажете, на какую должность вас пригласили на собеседование, я смогу помочь.

– Отдел разработок и аналитики, – быстро протараторил я, пытаясь понять, что такое номинативная функция и при чём тут мой возраст.

– Вам, наверное, нужен главный инженер по внедрению технологий Гермиус Алексей Янович, левое крыло, десятый этаж. Вы зашли не с того входа, – будто общаясь с ребенком, он посмотрел на меня с улыбкой и указал в противоположный конец зала, где виднелись зеленые двери.

– В таком месте легко заблудиться, – оправдываясь, начал я. В конце концов, это был не мой мир, и внедрение в него было неприятным занятием. Я себе представлял, во всяком случае, всё иначе. – Не подскажете тогда, как мне попасть в левое крыло?

– У вас красный браслет, нужно пройти мимо белой лестницы, которая находится в центре зала, и двигаться до упора прямо. После подойти к посту охраны с направлением, которое я сейчас распечатаю. Далее получите зеленый браслет, который откроет лифт, который отвезет на десятый этаж. Для начала посмотрите в эту камеру, – он повернул на меня маленький глаз, который висел над его компьютером, и сразу начал печатать что-то на клавиатуре.

К чему такая система охраны, и чем они вообще тут занимаются? Этот комплекс был похож на военный объект, ну, или на городскую больницу. Пытаясь вспомнить весь путь, я переминался с ноги на ногу, ожидая направление, и как загипнотизированный смотрел в камеру. Интересно, куда отправляются эти данные?

– Можноуже перестать смотреть в камеру, ваши данные подтверждены, и вас ожидают, – из принтера показался лист А4. Мужчина вырывал его из принтера и с огромной скоростью принялся ставить печати.

– Вот, прошу ваш лист, хорошего дня, и не забудьте сдать браслет при входе в зеленую зону, – он вручил мне листок с кучей печатей и отвернулся.

Где-то стояли печати, что-то было перечеркнуто, и в целом трудно было разобраться во всех тонкостях бюрократичного мира, который ужасно начинал раздражать. Рассматривая данные, я не мог их расшифровать. Поэтому, забросив это занятие, я поспешил по указанному маршруту, рассматривая местные достопримечательности. У белой лестницы из неизвестного мне материала по стойке смирно стояла пара охранников. Лица скрывались за черными шлемами, а полуавтоматические винтовки красовались в руках. За их спинами были воткнуты флаги компаний и нашего государства, которые из-за отсутствия ветра просто свисали. Сама же лестница была огромной и вызывала восхищение и трепет. Наверное, это первая лестница в моей жизни, по которой я захотел подняться. Куда она ведёт мне было неведомо. Я увидел лишь огромное окно, что выглядывало в голубое небо. Засмотревшись и чуть не врезавшись в проходящих мимо людей, я поспешил дальше, ругая себя за нерасторопность. Виляя между стендами и презентациями, можно было подметить все значимые изобретения, что двигали человечество вперед. Вот знаменитые очки Дубина, которые позволяют замедлить движение частиц для человеческого глаза. А там трактат Владиновой о разрушающем влиянии зарубежных систем на наше мировоззрение. Это место больше напоминало музей, а не административное здание одного из лучших комплексов мира. Интересно, в любом музее устаешь спустя пару минут? Остановившись, я развернулся вокруг своей оси, пытаясь понять это место и почему о нём ходит так много слухов. Потолок держится на тонких колоннах, из которых торчат камеры видеонаблюдения и антенны, тут хромает чувство личного пространства. Почему я не заметил их раньше, для меня было загадкой. Из зала вело пять огромных проходов, которые делились по цветам, видимо, для удобства. Кроме зеленого, в сторону которого я шел, были еще синий, фиолетовый, серый и белый. Тогда вообще какой смысл от этого красного браслета? Его цвет подходил лишь к цвету пола в этом зале, и, видимо, он был гостевой. У зеленого входа, как и обещал человек с козлиной бородкой, находился пост охраны с тем же символом спрута.

– Здравствуйте, мне назначено собеседование, – начал было я, подойдя к столику, за которым сидел один из охранников, но он прервал меня взмахом руки.

– Документы, старый пропуск на столик. Запрещенные вещества, оружие, информационные носители, ядовитые химикаты? – смотря то на меня, то на пропуск, лицо охранника оставалось каменным.

– А в чем различие между запрещенными веществами и ядовитыми химикатами? – улыбнувшись ему, я был всё еще под впечатлением от того, какие тут деловые люди.

– В том, что за запрещенные вещества я сломаю тебе руку, – улыбка возникла у него на лице, и мне захотелось, чтобы оно вернуло прежний каменный вид, – а ядовитые химикаты скормлю с ложечки.

Возникло молчание, и шок от услышанного начал постепенно перерастать в гнев, но мне удалось сдержаться. Посмотрев на меня ещё пару секунд, его лицо, больше напоминавшее теперь бандита, приняло обратно каменный вид, и он повторил:

– Запрещенные вещества, оружие, информационные носители, ядовитые химикаты присутствуют?

– Ну, разве что телефон.

– У вас доступ на десятый этаж, разрешение на телефон не требуется, всего хорошего, – швырнув браслет зеленого цвета на стол, он принялся дальше изучать маленькие мониторы, что были у него на руке. С них было видно части зала, и, видимо, на охранные системы компания не скупилась. Пройдя через широкие двери зеленого цвета, которые автоматически считали мой пропуск, я попал в помещение, где находилось по меньшей мере двадцать лифтов. Помимо охраны, которая сновала из стороны в сторону, тут находилась уйма людей в костюмах и зеленых халатах. Они подходили к лифтам, поднося руки с браслетами к столбам, и ждали, пока загорится зеленый светодиод и лифт приедет. Я просто приехал на собеседование, они не могли придумать что-нибудь попроще? А самое главное, всем было глубоко плевать, знаешь ты, куда идти, или нет. Подойдя к одному из таких столбиков и проделывая такую же процедуру, я стал ждать лифт. Интересно, каждый раз мне придется тратить уйму времени? Куда спешат все эти люди, куда спешу я? Раздался звуковой сигнал, и двери лифта распахнулись. Внутри он оказался почти весь зеркальный, лишь пол был зеленого цвета. Посмотрев в отражения, мне не сразу удалось себя узнать. Растрепанные волосы, щетина, пальто не самого лучшего пошива, такой большой контраст с местными, которые одеты с иголочки. Пытаясь придать себе более нормальный вид и прилизываясь, я увидел в зеркале мигание красной лампочки. Они даже не стеснялись показать, что тут есть камеры. Лифт сам закрылся и повёз меня на десятый этаж, не давая право выбора. Такая система охраны вводила в ступор и попросту бесила.

– Десятый этаж, не забудьте, что охрана вправе проверить ваши документы и личные вещи. Будьте готовы к сотрудничеству и дружелюбны, – проговорил механический голос, открывая двери и выпуская меня в коридор.

Неуверенно выйдя из лифта, я ожидал очередной пост охраны, проверки документов и больше пропусков. Но это место отличалось от всех остальных в этом комплексе. Замечательные ковры багрового цвета и отделка стен под дерево внушали уют и богатство. В обе стороны тянулись безлюдные широкие коридоры, освещенные канделябрами. Выбрав сторону наугад и понося про себя всю эту систему, я двинулся, читая таблички, в поисках нужного кабинета. Судя по надписям, тут находились значимые персоны, но не настолько, чтобы занимать верхние этажи. Заместитель директора по разработке ИИ, главный инженер по автоматизации производства. У каждой двери было по кожаному диванчику и какому-нибудь растению. Изредка попадались картины в золотых рамках. Можно было подумать, что это дворец внутри завода.

– Отожрались и теперь сидят в золотых клетках, – тихо прошептал я себе под нос.

Спустя некоторое время мне удалось найти нужную табличку, выполненную из золота. Только сейчас я понял, что даже ещё тут не работаю, и сколько мне стоило усилий просто попасть на это собеседование. Всю жизнь я шёл к тому, чтобы зайти в этот кабинет, и ради чего? Видимо, это тот самый переломный момент, когда перестаешь быть собой и становишься частью большего. В голове зудело, и хотелось уйти, но атмосфера престижа и признания, что царила на этом этаже, помогла мне постучать в дверь. На стук никто не ответил, и, приоткрыв её, я услышал женский голос:

– Войдите, – в помещении, не сильно отличавшемся вычурным блеском от коридора, сидела девушка за компьютерным столом и что-то печатала.

– Здравствуйте, я к Алексею Яновичу, можно войти? – она подняла на меня голубые глаза и внимательно посмотрела.

– Я ведь сказала «войдите», через пару минут он вас примет, пока вы можете присесть на диван, – секретарь указала мне пальцем на диван и вернулась к своей работе.

Робко присев на край, я начал изучать приемную, в особенности секретаря. Бизнесмена можно определить по его помощнику, и если это верно, то Алексей Янович был не последним человеком в этой компании. Пухлые губы, милые черты лица, на которые спадали темные волосы, сразу выдавали в ней девушку, которая умеет радовать глаз. Про остальное тело можно было сказать, что у Алексея Яновича широкий спектр взглядов. Переключив всё свое внимание на ее шелковую блузку, я не заметил, как она смотрит на меня в ответ.

– Он освободился, пройдемте за мной, – она встала и подошла к двери. – Вы устраиваетесь на работу, правильно?

– Ага, пришёл вот на собеседование, – почему-то все моим мысли были связанны с одним – мне нужен такой секретарь.

Она подошла к столу и взяла с него расческу. Взглянув на меня осуждающим взглядом, она зачесала мои волосы в другое направление.

– Вот так намного лучше, повесь пальто на вешалку, и пойдём, – подмигнув, она вновь пошла в сторону двери.

– Да, конечно, – ошарашенно проговорил я, желая снять не только пальто. Зачем нанимать таких секретарей, если после разговора с ними всё из головы вылетает?

Подойдя к двери, она в неё легонько постучала и приоткрыла.

– Алексей Янович, к вам посетитель по поводу трудоустройства.

– Спасибо, Светик, пусть войдет, – прозвучал властный голос, от которого мурашки пошли по коже.

Она вновь подмигнула мне, пропуская вперед. Наверное, стоило час ходить по этому зданию ради таких моментов. Выдохнув и собравшись с остатками мыслей, я зашёл в кабинет. Первое, что сразу бросалось в глаза, – это панорамное окно. Оно выходило на порт, расположенный за этим зданием. Прекрасное море пряталось за причалами и кораблями. Краны вертели башнями, и солнце создавало радостную атмосферу вокруг. Второе, что я заметил, – это масштаб помещения, огромный стол, за которым можно разместить человек двадцать, имел т-образную форму, и во главе него в кресле сидел Гермиус Алексей Янович.

– Здравствуйте, можно войти? – спросил я, щурясь от солнца. В его угол лучи не попадали, и создавалось впечатление, будто я вернулся в свой сон.

– Здравствуй, я вас уже заждался, опять они с пропусками все напутали? Ладно, присаживайтесь поближе, и поговорим, – неожиданно дружелюбно начал он. – Света, будь добра мне чашечку кофе, вы будете что-нибудь?

– Спасибо, зеленый чай без сахара, – удивился я, пытаясь понять, к кому он обращается.

– И чай зеленый без сахара, – проговорил он в золотой браслет, что висел у него на руке. Конечно, у них есть даже передатчики в пропусках.

Присев рядом, я впервые увидел этого человека вблизи. Мужчина внушительных размеров и в костюме без единого пятнышка и пылинки. Длинные светлые волосы, зачесанные вбок, слегка не соответствовали его пухлому лицу. Зато отлично подходили картине, что висела за его спиной, где Алексей Янович копьем протыкает дикого тигра. При этом мускулов там добавили намного больше, чем было у него сейчас.

– Я рад, что вы смогли выбраться сегодня на собеседование. Знаете, на меня произвело впечатление ваше исследование в… – он запнулся и, открыв папку с кучей листов, прочитал: – В области ЭВМ с ментальным приёмом. Сначала совет скептически отнесся к вашему достижению, но позже я помог рассмотреть в вас потенциал.

– Мне очень приятно, что такие люди, как вы, пригласили меня на собеседование, знаете, не так уж и просто в наше время выбиться куда-то.

– Такие люди, как я, – это лишь толкающий механизм, – его улыбка напоминала мне акулу, которая улыбается своей жертве. – Вы главный мозг, который помогает нам и дальше держаться на плаву. Знаете, мы уже проверили качество проведённых вами исследований, и работа почти ваша. Осталось только подписать контракт, и мы пойдем на ваше рабочее место. Я лично покажу вам, что и где.

Не ожидал, что устроиться на работу будет так просто, поэтому пришлось приложить усилия, чтобы остаться невозмутимым. Такую работу, тем более без стажа, редко можно найти в нашей стране. Светлана уже зашла с подносом, где находились фарфоровые чашечки и чайник, и, пройдя сначала к Алексею Яновичу, а потом и ко мне, удалилась. Все это время Гермиус сидел и смотрел на мою реакцию на его секретаря.

– Знаешь, если сможешь предоставить полностью рабочий проект, у тебя будут сотни таких в твоей новой яхте, – расхохотался он, помешивая чашку кофе, чем смутил меня. – А теперь обсудим детали, сейчас я поясню, что мы от тебя требуем и что в итоге тебя ждет. Как ты знаешь, комплекс «Мечта» – один из мировых лидеров на рынке медицины и информационных технологий. У нас много конкурентов, и некоторые говорят, что мы правительственная организация, но это вздор. Мы патриотичны и отдаем свой долг родине, помогая ей. С нами работали такие известные личности, как Елизавета Дала, Дмитрий Клейн, Себастьян Курпцев, Аркадий Валлис, и многих из них мы вывели в свет. Вместе с нами мир открыл для себя много нового. Выращивание органической плоти, мы приблизились к созданию искусственного интеллекта, не за горами открытие своих баз на спутнике земли. Будущее идет, и мы шагаем в ногу с ним.

Он говорил всё это, попивая кофе в дорогом кресле, а я всё ждал, когда он упомянет Кобозова либо моего дядю. Я наслаждался правильно заваренным зеленым чаем и вслушивался в каждое слово этого человека.

– Единственное, что требуется от таких мыслящих людей, как вы, чтобы стать известными, – это работать. Вокруг нас множество гайковертов и других представителей человечества, которые не хотят думать своей головой. Им подавай всё на блюде и сразу. Работай ради мечты, в этом и заключается наш девиз. Вас ждет отличное будущее, и с нами вы добьетесь таких высот, которых не достигнуть. Но перед этим нужно провести небольшой тест, вы готовы?

Как можно было ответить «нет», если уже расхвалили и от исполнения мечты тебя отделяет лишь какой-то тест? Годы стараний привели меня к этой возможности.

– Конечно, Алексей Янович, а в чем заключается суть теста?

– Он довольно прост, я буду задавать тебе вопросы, а от тебя требуется лишь говорить «да» или «нет», – Алексей Янович взял лист и карандаш, при этом не притронувшись к планшетам и компьютеру.

– Моя мечта – сделать мир лучше, – он поднял на меня взгляд в ожидании ответа.

– Да, – незамедлительно ответил я. Это напоминает дешевый психологический тест, который проводят в школе. И я уже начал сомневаться в защищённости этого места, если тут всё решают тесты.

– Мне всегда нравилась моя страна, и я желаю ей процветания.

– Да, – тут нет детектора лжи, поэтому можно было лукавить. На самом деле меня можно было отнести к тем людям, которые с безразличием относятся к своей стране. Патриотов в наше время не так много, больше людей, которые их боятся.

– Я не связан с преступными обществами и не собираюсь разглашать информацию, которая будет получена мной во время исследований.

– Да, не связан. Конечно, не буду, – да, конечно, у меня есть друзья, которые связаны с криминалом, но я ведь просто с ними дружу.

– Это простая проверка, – оскал акулы вновь возник на его лице. – События, произошедшие со мной на озере Холодное, происходили без моего участия.

Похоже, они все-таки меня проверяли. Так, что же это за тест такой?

– Открытого участия не принимал.

– Это да или нет?

– Да, происходили без моего участия, – солгал я.

– Хорошо, – он помедлил, черкая на листе бумаги, и продолжил. – Я обязуюсь чтить правила комплекса «Мечта» и её подрядных организаций.

– Да, обязуюсь, – меня не покидало чувство, что идёт прием в какую-то тайную организацию, нежели обычное трудоустройство, и я проваливаю этот тест.

– Моё доверие к компании «Спрут» полное и безоговорочное.

– Да, – конечно я буду доверять людям, которые в шутку угрожают мне сломать руку, и, конечно, люди с оружием всегда вызывают доверие и любовь. Кто вообще составлял эти вопросы? Мне уже начинает казаться, что в этом здании люди просто претворяются умными.

– Вот и отлично, думаю, остальные вопросы можно опустить. Светик, принеси договор нашему новому работнику, – будто стоя всё это время под дверью, она внесла огромную стопку бумажек.

– Знаете, ожидал ещё какой-нибудь подвох. Отправите меня по кабинетам, заставите заполнять ещё пару бланков и в итоге отпустите поздним вечером, – обрадовался я, вновь засматриваясь на секретаря.

– Откинь эту чушь, ты же не гайковерт, всё уже проверено и подготовлено. Тебе осталось формально расписаться на пяти листах, и ты наш сотрудник. Можно, конечно, ознакомиться полностью со всей документацией, но скажу сразу: там очень много всякого бреда.

Покосившись на него с недоверием и потрогав чуть ли не книгу, что принесла Света, я начал читать нудную заглавную страницу, где была тонна текста приветствия сотрудника.

– Скажу кратко, – продолжил Алексей Янович, – платим много, даже слишком, для твоего проекта предоставим личную лабораторию и ассистента, нуждаться в материалах не придется. Всё это будет использоваться в мирных целях, в медицине. Ну и самое хорошее: обещаем вечную славу, и у нас очень вкусная столовая для инженерного персонала, – подмигнул он мне, протягивая ручку.

Пролистав немного, я наткнулся на технику безопасности при использовании электропилы во время дождя, и сразу выхватил её из рук. Взяв золотой «Паркер», цена которого равнялась стоимости всех вещей на мне, я расписался в договоре.

– Ну, вот и отлично, а теперь пойдём смотреть твои новые владения.

У лифта Алексей Янович достал из кармана пиджака пурпурный браслет и приложил его вместе с рукой к считывателю кода. После быстрой обработки вылезла маленькая панель, на которую через встроенный проектор отобразилась клавиатура. Он пощёлкал по невидимым клавишам, и лифт открылся с проблеском пурпурного цвета.

– Наша новая разработка, пока находится в тестовом режиме, – пояснил Алексей Янович. – Зачем нужны сенсоры, когда можно набирать код на чём угодно?

– Удивительно, но какой в ней смысл? Можно ведь обычную панель поставить.

– Если пытаться увидеть смысл во всем новом, мы быстро перестанем развиваться, – задумчиво проговорил Алексей Янович и добавил: – Кстати, в договоре есть пункт о неразглашении, поэтому ты ничего не видел.

Я кивнул головой в знак согласия и вошёл в лифт. Десятый этаж сменился на первый, а после отчёт пошел в обратном порядке. Некоторое время я думал, что лифт неисправен, но после понял, что мы спускаемся под землю.

– А насколько глубок комплекс? – проезжая минус третий этаж, спросил я.

– Достаточно, лабораторный комплекс лучше держать подальше от любопытных глаз. Твой этаж – минус шесть, и после его посещения мы оформим допуск. Дальше уже всё расскажет твоя ассистентка, – в его голосе появились стальные нотки, и оставалось только догадываться, было это из-за моей ассистентки или он просто не хотел рассказывать о комплексе.

– Ясно. Знаете, всё это напоминает дешевые фильмы ужасов. Подземные лаборатории, сверхсекретность, – разводя руками, наверное, я был похож на полного идиота, но Алексей Янович не придал этому значения.

– Всё проще, подземный комплекс выгодней, и в него трудно попасть, да и глаза не мозолит, – ответил он, как только двери начали открываться.

Обычно представляешь себе стерильные белые стены, огромную цифру шесть, белый пост охраны с парой солдат и кучу ученых. Но это не фильм, и всё тут иначе. От двери шел длинный зеленый коридор, c потолка которого местами капала вода. Боковое освещение мерцало и больше вгоняло в тоску, чем что-то освещало. Обойдя небольшую лужу, мы подошли к концу коридора, где была ещё одна зеленая дверь, уже местами покрытая ржавчиной.

– Пусть тебя не пугает вид. Этому комплексу уже довольно много лет, и некоторые лаборатории совершенно не используются, – с этими словами Алексей пикнул пурпурным браслетом по черному квадрату посередине двери, и ничего не произошло.

– Может, у вас нет допуска? – с наивной улыбкой спросил я.

– Этот браслет – директорский уровень, парень. Доступ у меня есть повсюду.

Еще раз проведя браслетом и побагровев от злости, Алексей Янович стукнул кулаком в дверь. Спустя пару секунд она издала грустный стон и опустилась вниз, открывая нам помещение, больше похожее на пещеру, чем научную лабораторию. Огромная рубка управления с двумя лестницами по бокам располагалась в противоположной стороне от входа. Лампы, подвешенные на металлических подпорках, освещали всё вокруг. Поверхность пещеры состояла из бетона, что местами уже начал давать трещины, а в её центре находилась огромная площадка, где стояло оборудование, скрытое под брезентами цвета хаки. Аккуратно спускаясь по ржавой лестнице вниз, я заметил, как девушка кричит на кого-то. Она стояла у оборудования в зеленом лабораторном халате и указывала трем мужчинам в фиолетовой одежде, куда поставить трансформатор.

– Виктория уже вовсю готовится к твоему приходу, – он подтолкнул меня локтем, и я чуть кубарем не полетел вниз. Если к нему так возвращается чувство юмора, то на его stand up я точно не пойду. Не так я представлял себе рабочее место, пещера в жопе мира, но хотя все мы когда-то начинали с пещер.

– Поразительно, значит, моего ассистента зовут Виктория? – чуть не свалившись в лужу с маслом у лестницы, я сделал пару заметок, как улучшить свое рабочее место.

– Да, и у неё больше опыта работы, чем у вас, так что постарайтесь не говорить ей, что она ассистент. Проект как бы ваш, но вдвоем будет проще.

– Понимаю, – ответил я, хотя ни хрена не понимал. Зачем говорить, что у тебя будет ассистент, который этого не знает? Надо было всё-таки прочитать тот контракт. С каждой минутой Алексей Янович все больше переставал мне нравиться. Хотя кто вообще любит своего начальника? Работа руководства состоит в том, чтобы сплотить рабочий коллектив против себя.

– Вы хотите угробить оборудование или просто издеваетесь надо мной? – топая ногой, кричала Виктория. – Более глупых существ можно встретить только в сообществе «Вредитель генофонда»! Хотя, минуточку, вас, фиолетовых, там и набирают!

Алексей Янович остановился позади неё и стал ждал. Она, не замечая нас, продолжала кричать на рабочих, которые молча смотрели в пол. Забавно было наблюдать, как три здоровенных мужика и слова не могут сказать девочке, которая больше походила на Дюймовочку.

– Идиоты, как можно уронить оборудование на пол?! Это вам не баб из кабаков на кровать кидать, оно стоит денег! И более того, если оно после этого не будет работать, я лично позабочусь, чтобы дальше вы размножались только вегетативным путем! – при этом она вскидывала руки вверх, и её зеленые волосы развевались в разные стороны.

– Кхм. Виктория Владимировна, мы тут с вашим коллегой осматривали место работы. Как проходит заселение? – видимо, устав от этого, Алексей Янович заговорил.

Она резко развернулась в нашу сторону, и глаза её пылали яростью. Чем-то она была похожа на разгневанную нимфу.

– Алексей Янович! – резко вытянув руки вперед, Виктория будто бросила в него камень. – Рада вас видеть в месте, что вы называете лабораторией! Это безобразие! Тут раньше испытывали атомное оружие? Или пытались создать черную дыру? Знаете, сколько запросов поступило от меня в ваш офис? Десять! – по мере того как она его атаковала, мне захотелось спрятаться за ближайший ящик. Своими карими глазами она прожигала дыру то во мне, то в нашем начальнике. – И ответ был один! Важное совещание, дела компании! Ещё и дают в помощники жертв лоботомии. Уверена, они даже не смогут отличить урановый стержень от игрушки младшей сестры, пока будут пихать его себе в жопу.

– Виктория Владимировна, понимаю ваше недовольство. Но не я занимался подбором помещения, это юрисдикция синего отдела.

– Этот синий отдел соответствую своему цвету, одни алкоголики да пидо.

– Виктория, хватит, – голос Алексея Яновича разнесся по всей пещере эхом, что моментально заставило её замолчать. Подождав немного, он продолжил. – Вот тот выдающийся парень, который будет тут работать с вами. Надеюсь, вы окажете ему более дружелюбный прием. Завтра по вашему списку сюда доставят остатки оборудования, и я лично назначу ответственное лицо за его монтаж и подключение, – он подошел и посмотрел на огромный ящик с задумчивым выражением лица. – А вы возьмите себе пару дней отдыха и возвращайтесь послезавтра. На этом всё, проведите экскурсию молодому человеку и не забывайте о корпоративной этике.

– Как скажете, Алексей, – она сделала свое овальное лицо с пирсингом над губой более мрачным и вызывающим. Это больше придавало ей забавный вид хомяка, который был зол. Мне она начинала нравиться, бойкая, с долькой безумия.

– Вот и чудно, а теперь, если позволите, я заберу людей и проследую к соседнему объекту, – обойдя её, Алексей Янович подошел к рабочим. – Поехали на «Гамму», там авария.

Вытянувшись по стойке смирно, они пошли за ним к огромной металлической двери десять метров высотой, что была в левой стороне пещеры. Всё это время мы молча провожали их взглядом. Дверь открылась, явив огромную сеть пещер со сталактитами и слабым освещением, и, сев в машину на шести колесах, они уехали. Дверь постепенно начала закрываться, и я повернулся к Виктории, осознав, что всё это время мы стояли в полном молчании.

– Привет, – резко ожила она, принимая дружелюбный вид, – рада познакомиться, я читала твой проект, отличная идея, но название глупое. Не мог выбрать что-то менее броское?

– Привет, знаешь, если бы мне каждый раз давали конфетку, когда это спрашивали, то у меня был бы сахарный диабет, – с улыбкой сказал я.

– Сахарный диабет не возникает от переедания конфет, – Виктория подула на локон волос, который упал на её розоватую щеку. – Ну а все-таки почему?

– Это просто дань памяти детству.

– Ого, видимо, у тебя оно было тяжелое, если тебе постоянно приходилось сидеть и курить.

– А кому легко в наше время?

– Ладно, не хочешь говорить – потом всё равно узнаю, – махнула она рукой. – Давай знакомиться, что ли, пойдем за мной чай пить.

Она зашагала между ящиками с оборудованием в сторону рубки управления, всё время пытаясь не наступить на кабель или деталь от механизма.

– Тут и чайник есть? Это место больше похоже на склад заброшенной аппаратуры, – следуя за ней, я заметил, что выше её на голову.

– Ну, мы же не варвары. Вот увидишь, это место превратится в оазис. Говорят, раньше тут проводились эксперименты по перемещению материи, но потом их перевели. Забавно, правда? Спасибо хоть чайник оставили! – взмахнув руками, она всё еще пылала недовольством.

– Всё лучше, чем маленький гараж.

– О, тебе легко говорить. Ты не работал в светлой вентилируемой лаборатории, где не пахнет крысами и вечно подносят кофе со свежеиспеченными булочками. Где они доставали булочки? Понятия не имею, между прочим, – развернувшись в сторону меня и остановившись, Виктория выпятила грудь вперед, – перед тобой работник зеленой зоны класса А, а не какой-нибудь захудалый подручный.

– Буду иметь в виду, работник класса А, – улыбнулся я. В ответ она фыркнула и начала подниматься по лестнице в рубку.

Внутри рубки было довольно уютно, и лампы накаливания согревали не хуже электрических печей. Пульты, что находились у наблюдательного стекла, были отключены, и лишь один из них горел зеленым цветом. Виктория поставила чайник и уселась на диван, что стоял рядом с тремя огромными столами.

– Ого, тут даже холодильник с микроволновкой есть, – удивился я, разглядывая окружение. Кто, а главное, как его сюда притащил? Этот вопрос мучал меня долгое время.

– Тут навалом допотопного старья. Ты три дня назад тут не был, когда мы сняли печать с ворот. Пыль, крысы и мертвый фикус. Кстати, вон он в углу все еще стоит, – Виктория указала на зачахший цветок, что стоял между душевой кабиной и раковиной.

– Обалдеть, тут даже душ есть!

– Ты как ребёнок, – чайник вскипел, и Виктория, достав две кружки, начала его разливать. – Тут и туалет есть. Тебя вообще знакомили с этим предприятием?

– Нет, Алексей Янович только тест провёл и сразу меня сюда потащил. Вообще это мой первый раз под землей в секретной лаборатории, не привык посещать такие места.

– И как тебе наш великий Гермес? – спросила Виктория, положив по три ложки сахара в каждый стакан и закинула туда же пакетики с чаем.

– Кто? – взяв кружку и размешивая сахар, спросил я. Могла бы и поинтересоваться, какой чай я пью, хотя она же не мой секретарь.

– Начальник воображаемый! Гермиус, вот я готова отдать своё тело науке во всех смыслах, если это его настоящая фамилия. Он вообще не соображает в том, что тут происходит, – чай очень сильно отличался от того, что приносила Света в офисе, и, отпив немного, я поставил кружку на стол, пытаясь вспомнить вкус зеленого чая из фарфора.

– Они кричат «у тебя есть будущее» и отправляют под землю. Потом они говорят, что ты будешь известен на весь мир, и присваивают твои изобретения себе! Парень, ты залез в гнездо к змеям, а противоядия забыл дома.

– А как ты тут тогда очутилась?

Старый вентилятор кряхтел над её головой, а она молчаливо исследовала меня глазами как подопытного кролика. После того как моё тело было просканировано, Виктория встала и вылила чай в раковину. Тут же из тумбочки по соседству она извлекла бутылку виски.

– Будешь? – Виктория налила себе кофе и добавила щедрую порцию виски.

– Пожалуй, откажусь, мне ещё сегодня идти в суд. Хотя позже мы собираемся в баре с друзьями, если хочешь, приходи, – выпить мне бы сейчас действительно не помешало, но сидеть в здании суда с перегаром – плохая затея. Интересно, и частенько мой новый ассистент так выпивает кофе?

– Ох, тебе ещё в суд идти. Знаешь, ты не первый ученый-подсудимый, которого я знаю, – отпив, она поморщилась и упала на диван, чуть ли не расплескивая повсюду кофе.

– Нет, нет, я свидетель, ты не подумай.

– Не прибедняйся, – Вика поднесла к губам палец, – и скажи название бара, а я уже подумаю, идти туда или нет, – её лицо имело сходство с лисой, хитрое и озорное.

– Ладно, – протянул я. – Мы собираемся в семь вечера у бара «Пьяный фраер». Приходи, познакомимся получше, – не знаю почему, но мне захотелось поладить с этим человеком. Хотя ей явно стоит поработать над общением.

– Ужасное название для приличного бара, люблю такие места! Ты только что заработал себе немного моего уважения, ходя по таким заведениям и залам суда.

– Ну, жизнь меня помотала. Помнишь, кресло для курения, всё такое.

– Хватит придуриваться, у меня ещё есть дела, раз нас отпустили пораньше. Начнём твой краткий экскурс, – отхлебнув полкружки кофе, она встала и подошла к пультам управления.

– Сейчас мы находимся на шестом подземном уровне, вообще их намного больше, – Виктория с задумчивым видом взглянула на меня, – хотя все равно ты туда не попадешь без пропуска. У нашей станции название «Лямбда», и она полностью выделена под этот эксперимент. Еще есть «Гамма», «Эпсилон», «Тета» и «Каппа». Звучит как студенческие братства, знаю, но названия отлично соответствуют сути. Так сказать, научный юморок, длина волны, – она подмигнула мне и засмеялась. Что в этом было забавного, я понятия не имею, но пришлось ответить неуверенными смешками, чтобы не испортить о себе впечатление. Скептично взглянув на меня, она продолжила: – Моё полное имя – Виктория Владимировна Пишуд, но для тебя, коллега, можно просто Вика, также с нами ещё иногда будут работать олигофрены в фиолетовых робах, можешь их всех называть Боб.

– Почему Боб?

Вика снова раззадорилась и начала ходить по кругу. Конструкция издавала поскрипывания от каждого шага, и мне казалось, что всё вот-вот рухнет. В это время Вика бубнила и слишком быстро рассказывала историю о том, как ей трудно с ними работать.

– В общем, – остановилась она перевести дух, – расшифровывается как безмозглые озабоченные бараны. О, точно, ты ведь не знаешь и о секторах!

– Да, думаю, со временем разберусь, у тебя ведь там дела были, а вечером всё остальное расскажешь в баре, – на часах был уже полдень, а мне ещё нужно успеть к двум в здание суда.

– Для этого существуют машины, не переживай, я тебя подвезу, – Вика произвела выстрел глазами в мою сторону, и возражения на этом иссякли.

– Хорошо, как понял, фиолетовый цвет ты не любишь, – мы знакомы совсем немного, а моя предполагаемая ассистентка уже командует мной.

– Да, это обычная служба поддержки. Электрики, сварщики, грузчики, слесари. Запомни: они не начнут работать, пока ты им не скажешь, – она сжала кулак, сдавливая невидимый орех, после чего ткнула меня в грудь. – Мы зеленые, айтишники, конструкторы, инженеры и единственные люди, у которых есть мозг, так что, если ты не будешь наглеть, тебе сядут на шею, а садиться туда будут все.

Кажется, Вика уже туда потихоньку начала забираться, и у неё хорошо это получается. Отойдя от меня, она нажала на единственный рабочий пульт и начала елозить джойстиком в разные стороны. Кран, подвешенный на уровне рубки, активировался и начал повторять её движения.

– Ещё есть серый отдел, с ними будь поосторожнее. Серьезно, лучше с ними даже не разговаривать без надобности. Эта безумная организация, что называет себя «головоногим моллюском», спокойно тебя упрячут так далеко, что искать будут долго. Улыбайся им и не доверяй, – она села обратно на диван и допила свой кофе залпом. – Белый сектор – медики, они обитают в другой части комплекса, и мы их почти не видим. Ребята они вроде нормальные, но постоянно сидят на своих же препаратах. У меня там работает подруга, потом познакомлю с ней. Кстати, у тебя есть девушка?

– Да всё времени не было завести, учеба, проект, – попытался уклониться я. Слишком быстро Вика скачет с темы на тему, и трудно было привыкнуть к её скорости произношения слов.

– Понятно, волк-одиночка, ладно, не беда, найдем тебе девочку для развлечения. Только не вздумай из-за неё улетать в облака и забивать на работу. Был тут один такой, на облака и улетел.

– В смысле уволился?

– Ну, если падение грузового ящика на голову можно назвать увольнением, то да. Он уволился! – она даже глазом не моргнула, рассуждая так просто о смерти человека, хотя многие вещи за прошедшие годы уже перестали меня удивлять. Люди так часто гибли или пропадали, что вся эта информация просто пролетала мимо ушей. Ведь эти люди для меня ничего не значили.

– Так, кто там следующий? – задала Вика вопрос сама себе. – А, точно, синие! Бюрократы чистой воды, принеси им двадцать бланков – и они тебе создадут из них сто. Это опасные идиоты с примесью нарциссизма! Если ты хочешь построить маленький термоядерный реактор, надо для этого создать запрос, пройти пару тестов, отсидеть три часа в пустом кабинете и получить отказ! Они кровососущий стоп-кран всей науки, и скажи им спасибо, что ты находишься в этой дыре.

– Мне кажется, у тебя легкая неприязнь ко всем инстанциям.

– Проработай тут с моё – и поймешь, что неприязнь – слишком мягкое слово! – подскочив с дивана и тем самым напугав меня, Вика прошла мимо и начала спускаться по лестнице.

Провожая Вику взглядом, я пытался понять, чем обидел её. В то же время сколько она могла тут работать, если я выглядел старше на пару лет?

– Вика, а сколько тебе лет? – сбегая следом за ней, я чуть не упал с высоты пять метров, еле удержав равновесие.

– Мне двадцать шесть, – встав у лестницы, Вика была похожа на учителя, что недовольно ждёт своего ученика. – Тебе хватит пары месяцев, чтобы разобраться во всём, а теперь пойдем к выходу, получишь свой пропуск на уровень.

– Слушай, а что за пурпурные пропуска?

– А, ты опять вспомнил Гермиуса? Это снобы и те люди, которые будут строить на тебе свою империю.

Поднимаясь в лифте на первый уровень, мне становилось чуть лучше. Под землей понимаешь, насколько тебе не хватает солнечного света и свежего воздуха. Не знаю, как можно находиться там долгое время. При этом в голове смешались льстивые рассказы Алексея Яновича с пылающим недовольством Вики.

– Нужно заглянуть на пост охраны и вбить тебя в базу данных, – сказала она, выходя из лифта в светлое помещение первого этажа.

– Гермиус сказал, что я уже в базе.

– Да, он любит поговорить, за это ему и платят. Тебе всё-таки придется побегать самому, – она подошла ко мне и отряхнула моё пальто от пыли. – Так-то лучше.

– И куда же нам идти? – спросил я, задумываясь о том, почему в этом месте за мной ухаживают девушки.

– Вообще в каждый сектор можно попасть тремя разными путями. К сожалению, главный пост охраны находится в сером секторе, а туда у нас путь один – через холл, – Вика подошла к машинке для чистки обуви и по очереди засунула туда ноги. – Давай, ты же не хочешь замарать эти чистые полы и быть избитым уборщиками?

Неуверенно засунув в аппарат ноги, он с жужжанием и скрежетом почистил мою обувь настолько, что я её не узнал. Было бы неплохо забрать один себе домой, а то чистка обуви утомляла. Пройдя между зеленых дверей, мы вновь очутились в огромном зале, где жизнь вообще не изменила своего хода.

– Нам за эту лестницу, и выпрями спину, – Вика подошла и ударила меня по спине, – ты ведь не хочешь показаться замызганным ученым? Ходи гордо, черт возьми.

– Ага, спасибо, – схватившись за место удара, я потащился за ней. – Слушай, а что это за пафосная лестница с охранниками?

– О, я бы не советовала идти туда без пурпурного пропуска, дальше первого пролета не уйдешь – скрутят, – лестница от этого стала ещё больше меня манить. Её смело можно выставлять в архитектурные достояния человечества, по которым не дано пройти простому смертному. – Мне приходилось бывать там пару раз, и скажу тебе: всё, что ты видел до этого, просто пшик. Там настоящий дворец, мир будущего, построенный для глав пяти отделов, ну, ещё там главный сервер стоит, вот туда меня и отправляли.

– Получается, Алексей Янович не наш начальник?

– С нашим руководством тебе посчастливится пообщаться, только если попадешь на стенды в этом зале, – Вика обвела рукой помещения, при этом пятясь и чуть не сбивая модулярную выставку металлоконструкций непонятного мне назначения, – а Гермес – лишь пешка, как и все мы.

Я должен попасть туда, сиять в лучах славы и бродить по верхнему дворцу. Когда всё получится и мой проект будет работать, отгрохаю там себе офис, отличный чай, и лучшая секретарша на свете. Вдохновленный этим, я очутился у двери серого цвета, в центре которой был огромный черный спрут. Вокруг не было охраны, лишь две камеры смотрели на нас.

– Цель визита? – раздался механический голос из динамиков.

– Выдача пропуска новому зарегистрированному лицу! – слегка пискляво выкрикнула Виктория.

Ещё минуту не происходило никаких действий, а потом механический голос вновь ожил:

– Встаньте ближе к двери за белую черту, – вокруг двери было очерчено белое поле, которое похоже на упавшие футбольные ворота.

– Что за бред? – прошептал я на ухо Вике. – Мы ведь уже за ней.

– Стандартная процедура, они просто помешаны на защитных устройствах, только не наступай на белую черту, – прошептала она в ответ.

Через секунду из белых линий вверх резко выползли толстые листы металла, заслонив нас со всех сторон и образовав прямоугольник.

– Однажды новенький не отошел в сторону, одна его часть смогла в итоге попасть в серый отдел, другой повезло немного меньше, – Вика толкнула локтем меня в бок и, смеясь, пошла к дверям, что раздвигались в разные стороны, открывая серое пустое помещение. Перед нами была ещё дверь, которая работала по принципу предыдущей, а слева на стене находилось окно.

– Тебе к тому окну, я тебя тут подожду, – Вика отошла и начала копаться в своем телефоне, и я вновь почувствовал, как остался один на один с непонятной мне системой.

За окном стоял мужчина средних лет в серой форме и черной фуражке. От него так и исходили чувства самодовольства и агрессии.

– Здравствуйте, я по поводу пропуска, это к вам обращаться? – в горле у меня застрял ком, неужели я настолько неуверенный в себе? Сколько ни осуждай вооруженные структуры, а когда ты на их территории, уверенность куда-то пропадает.

– Инженер-разработчик, шестой подземный уровень, станция «Лямбда», – тихим и спокойным голосом проговорил человек, – ознакомьтесь с бумагой, удостоверяющей вашу личность.

В протянутом листе были указаны все мои данные, начиная с имени и заканчивая весом и группой крови. Учитывая, что некоторые из этих данных для меня самого были загадкой, я удивленно посмотрел на него.

– Извините, тут половина данных, которые я не знаю о себе, это как понимать?

– Все данные, что указаны там, были считаны при входе на объект. Они верны, от вас требуется лишь роспись за получение группы допуска.

Ну, отлично, они без моего согласия считали все данные, ещё и не скрывают это. Мне кажется, это нарушает пару законов о защите личного пространства. Надеюсь, хоть мысли они читать не умеют. Посмотрев в глаза охраннику, я улыбнулся, на что он мне ничем не ответил. Эта серьезность давила на меня, и хотелось поскорее покинуть это место. Быстро расписавшись, я сунул листик обратно. Посмотрев на мою подпись, он провёл листом по сканеру и убрал в стол, достав оттуда браслет зеленого цвета.

– Вам присваивается класс А, спецодежду вы можете получить в зеленой зоне. Всего доброго, – он положил браслет в задвижную коробку со своей стороны и передал мне.

– Спасибо, – посмотрев на него, я медленно повернулся и пошёл в сторону Вики.

– Ну чего там? Тебя сильно обижал дядя в серой форме? – с улыбкой спросила она.

– Нет, просто дал браслет.

– Ой, они все напускают на себя эту строгость и загадочность. Бывала я на званом ужине у спрута, по пьяни они ничем не отличаются от обычной солдатни, – Вика помахала рукой в сторону охранника, и мы вышли обратно в зал. Дверь за нами закрылась, и листы металла опустились вниз, пропуская нас дальше.

***

– Это твоя машина? – устав уже идти от выхода до парковочного места, спросил я Вику.

– Какая разница, на чём ездить, главное, что возит, – отшутилась она, открывая дверь.

Какая разница? Машина Глеба по сравнению с этой была развалюха на колесах. Свет отражался на синей краске спортивного автомобиля. Местами на нём были нарисованы узоры зеленых лилий и красных роз. На капоте было изображение красивой русалки, которая посылала воздушный поцелуй. Вика явно любила выделяться из толпы.

– И как скоро я смогу позволить себе такую же машину? – у этой машины было только два сиденья, и, залезая в неё, сразу ощущался комфорт и скорость.

– Тебе для этого нужно обзавестись знакомствами и быть более настойчивым, – Вика как профессиональный гонщик вырулила на трассу, и мы начали медленно тащиться за строем машин.

– Вот и куда они все прут? Сваливают пораньше с работы! Работать надо, это в другую сторону! – сигналила она машине перед нами.

– Вика, мы ведь сами сваливаем с работы, перестань, на нас уже с постов охраны смотрят.

– Да и хрен с ними, пусть смотрят, они мою машину знают отлично, – каждый раз, когда мы подъезжали к новому посту, шлагбаум сам поднимался вверх. И кислые лица людей из команды «Спрут» спешили отвести взгляд от Вики.

– Ты ведь тут не такая большая шишка, как тебе всё это удается? – с чувством смущения и восторга спросил я Вику, пока мы выезжали на трассу за комплексом.

– Весь секрет в том, что надо быть наглее и умнее их! – набирая обороты, сказал она. – Разовьешь в себе это качество – и тебя не остановить.

Характер Вики был подобен реке, что спокойно огибала большие валуны, а препятствия малого размера просто сносила. Хотя на любую речку есть своя плотина, но мне она казаласьнеудержимой. На спидометре стрелка показала сто пятьдесят, и мои руки сами потянулись к ремню безопасности. Вдруг мой труп смогут распознать, если пристегнуться? Пытаясь собрать с мыслями, я смотрел на проплывающий мимо меня город, который сбрасывал оковы зимы и заново расцветал. Погрузившись в этот пейзаж, я почувствовал спокойствие – всё будет хорошо.

– Так тебя подкинуть к зданию суда или в участок? Откуда у вас там сборы начинаются? – прервала мой транс Вика. У неё на лице уже возникли солнцезащитные очки, которые добавляли ей крутости в той же степени, что и умиления.

– С такими очками можешь везти меня сразу на пляж, – улыбка не сходила с моего лица. – А ты отлично водишь для ученого, тебе легко это дается, – Вика повернулась в мою сторону, видимо, всё еще ожидая получить ответ. – Здание суда, нам туда, – протараторил я, понимая, что мы пропустили нужный съезд.

– Es gibt keine LandstraBe fur die Wissenchaft¹! – пролаяла Вика, уходя в управляемый занос и неся наш автомобиль уже по главным улицам города. Лишь спустя время с визгом шин мы остановились в паре сантиметров от грузовика, что стоял на светофоре.

– Видел бы ты свое лицо сейчас, – засмеялась она, постукивая ладонью по рулю. – «Помогите, я не хочу умирать, у меня только появилась работа и надежда на светлое будущее!» – а какую еще она ожидала реакцию, когда пересекла двойную сплошную и проехала через тротуар на другую дорогу? Сильно ударившись головой о стекло во время заноса, я почесывал лоб и пытался понять, почему не поехал на такси.

– Ты знаешь немецкий? – удивился я, лишь по выговору понимая, на каком языке она говорила. Немецкий хоть и звучит грубовато, но благодаря этому его можно узнать всегда.

– I’m fluent in four languages and can wrestle with a menu in five more², – произнесла она по-английски, не переставая меня удивлять. Светофор загорелся зеленым, и мы плавно поехали по улочкам вслед за грузовиком.

– Do all angels speak perfect English?³ – не удержался от комплимента я. К сожалению, в моей голове, да и в фильме, эта фраза звучала намного лучше.

– И всё равно мы верим тем крылатым тварям, что кажутся близки по лику нам. Они нас манят обещаньем, и с неба мы летим в овраг, – кажется, комплимент ей не особо понравился, лицо Вики помрачнело, и хвастовство языками на этом оборвалось.

Отвернувшись к окну, я начал искать проблему в себе. Улицы в это время были заполнены людьми, которые спешили по своим делам, не обращая внимания друг на друга. Интересно, какие мысли у них сейчас роятся в головах? Люди, ищущие непонятно что. А кто сказал, что между нами большая разница? Возможно, сейчас один из них думает то же самое, сидя на скамейке и посматривая по сторонам. Я ненавидел центр города за суету и одновременно с этим за это его любил. Непонятные, самоуверенные, сломленные, одетые со вкусом и в рванье, люди так сильно отличались, что не замечали слияния в единую биомассу. Из этих мыслей меня вытащило здание суда, которое находилось в центре города. Удивительно, как быстро пролетает время. Оно исчезает в мегаполисе и идёт совершенно по другим законам. Небоскребы, которые возвышались к небу, обступали здание суда, смотря как на младшего брата. Контраст с районом, где я жил, был невероятным. Каждое новое посещение центра города создавало впечатление поездки в другую жизнь. Не говоря уже о местных жителях, подражающих королям, к которым придворные приходят в гости, но больше всего меня раздражало, как они относятся друг к другу. Милые улыбки, в которых прячутся кинжалы, умные разговоры, в которых нет смысла. Я считал их хитрыми и ленивыми. Отчасти из-за того, что здесь легко заработать деньги, при этом совершенно ничего не делая. Роспись там, сдал квартиру тут, поводил туристов по достопримечательностям – и ты в шоколаде. Если в нашем районе было небезопасно выходить ночью, то в центре жизнь кипела круглосуточно, без перерывов и выходных. Хотя даже тут порой можно было заметить граффити с революционными призывами, которые исчезали через пару часов, или послушать в захудалом баре очередных бунтарей, которые горазды только трепать языком и говорить, что раньше было лучше.

– Скоро эта бочка рванет, и не хотел бы я находиться в эпицентре, – сказал мне однажды Антон в баре, наслушавшись одного из таких. Лично меня пока всё устраивало. Да, раньше тоже хотелось изменений, юношеский максимализм бил ключом, а сейчас… Сейчас больше заботит твой собственный мир, а если люди не могут жить в мире, что создали, это их проблемы. Они сами выбирают свой путь. Зачем страдать за миллионы, если можно жить в своё удовольствие? Возможно, это логика эгоиста, зато с новой хорошей работой и имеющего стабильное завтра. На подъезде к парковочным местам я увидел Антона. Он сидел в маленьком парке напротив ступеней в дом правосудия и как обычно смотрел в телефон.

– Надеюсь, вам понравилась поездка в компании молодой красотки на отличной тачке, – опустив очки, Вика подмигнула мне. – Передавай привет судье Бурзунову, скажи ему, что в покер та партия все ещё в силе. Ах да, чуть не забыла, – Вика положила мне ладонь на плечо, не давая снять ремень безопасности, – я согласна навестить вас, так что сразу закажи на меня бутылку джина Bombay, ликера «Полар» и вермута Extra Dry. Ну а теперь наклонись ко мне поближе, – в голове смешалась куча её слов, но последние подействовали больше всего. Она произнесла их томно и ласково. Трудно было не поддаться этому эффекту, и как безвольный раб, не задавая вопросов и отстегнувшись, я медленно, слегка подрагивая, наклонился к ней.

– Умничка! – она стукнула меня по лбу ладонью. – Если и дальше будешь слушать теть в дорогих машинах, однажды проснешься накачанный кучей разных препаратов в особняке, а теперь выметайся из моей машины на хрен.

– Ты всегда так прощаешься с людьми? – улыбаясь и потирая лоб, спросил я.

– По большей части! Ты ещё тут? Давай шевели своими булками. О, и ещё одно, было приятно познакомиться! – вытолкнув меня из машины, через минуту она уже исчезла в плотном потоке автомобилей, а я стоял с пальто в руках и не мог понять, что это было. Тут-то на меня и набросилось тело, которое чуть не утащило на землю.

– И давно тебя подвозят на таких машинах? Кто это был в салоне? – раздался прямо в ухо голос Антона.

– Это моя ассистентка, слезь с меня, чем тебя кормят, мать твою? – пытаясь его стряхнуть, я смеялся и кряхтел.

Мы выглядели нелепо перед зданием суда. Люди в черных пальто с дипломатами проходили мимо, либо не обращая на нас внимания, либо осуждающе смотря на родео.

– Хватит, слезь уже с меня, сдаюсь, ты лучше меня играешь в обезьянок, – спустя некоторое время я признал свое поражение. Руки были заняты пальто, и всё, что мне оставалось, – катать его из стороны в сторону.

– Не слезу, пока не скажешь, кто тебя подвозил, – уперся Антон.

– Расскажу, только отпусти меня, блин, – на этих словах я почувствовал огромное облегчение, когда его туша слезла с меня. Повернувшись к Антону и пожав протянутую руку, я заметил, что живот у него стал намного больше, что объясняло такую тяжесть.

– Посмотри, как отъелся на домашних щах, – хлопок по животу вызвал у Антона смех. – Леся тебя балует по полной программе?

– Ага, конечно, самому приходится готовить! У неё свой бизнес по наращиванию ногтей и ресничек, говорит, что, пока зарабатывает больше меня, готовить не будет. Ну, я и не против, для меня это уже становится хобби.

В их личную жизнь я никогда не лез, но, судя по одежде Антона, вещи он гладил сам, хотя навряд ли мог их себе позволить. Антон вообще часто жаловался на совместную жизнь с Лесей, и при мне даже происходила пара ссор, которые ничем не заканчивались. Обычно, правда, ругалась Леся, а Антон стоял в стороне, пожевывая слова. Да, парню явно не мешало сменить девушку или хотя бы обрести характер.

– Ну, ничего, когда ты уже станешь директором какой-нибудь фирмы? У тебя тогда просто не останется времени отъедать себе живот.

– Ха, ха, ха, – наигранно посмеялся Антон, показывая мне средний палец. – Ровно в тот момент, когда у тебя появится чувство юмора.

Мы улыбнулись друг другу и пошли в сторону здания суда. У входа стояла пара офицеров в серой форме и, куря, что-то шутила. Само же здание было больше похоже на собор или архитектурную достопримечательность, чем суд. С двумя куполами и огромной треугольной крышей на нём находились статуи, одетые в костюмы и тоги. С главного входа, который был обрамлен рамкой из золота с тремя главными законами, свисали флаг и герб нашего государства. Три главных закона, которые больше напоминали догматы, отражали солнечный свет, и на глазах наворачивались слезы при их прочтении.

– Не убивай, не совращай, не поддавайся искушению, звучит как детская считалочка, для такого здания, ты не находишь? – спросил я у Антона, поднимаясь по огромным ступеням к воротам.

– Знаешь, моё гуманитарное образование позволяет заметить, что, если мысль выражать попроще, дойдет она получше.

– Не жалеешь, что пошел не в инженерию?

– Ещё бы ты спросил, скучаю ли я по Эдуарду Васильевичу. Вообще не капли! Общение с людьми – вот это мое, хотя процентов восемьдесят из них – просто тупой скот, но что поделать, – Антон пожал плечами, сдавая сумку в интроскоп.

– Говорит человек, который не смог найти общий язык с преподавателем философии. Он, между прочим, помог перевезти мой макет, – проходя мимо охраны, будто делаем это каждый день, мы непринужденно общались. Настолько непринужденно, что не заметили, как пришли к нужному залу. – Так кем ты сейчас работаешь?

– Швейцар в отеле «Два пика», но мне сулят большое будущее.

– О да, скоро ты будешь получать чай в двойном размере и еще бесплатную булочку во время обеда!

– Это лучше, чем работать на предприятии, которое занимается хрен пойми чем. Во всяком случае, я свободный человек, – Антон надулся и сел на лавочку напротив входа. Тут уже было порядка двадцати человек, некоторых я узнал с вечеринки, но остальные были незнакомцами. Над дверями в зал заседания виднелся огромный глаз в квадрате, который смотрел прямо на меня. Жуткая штука, символизирующая вечный надзор правосудия за народом.

– Это мнимая свобода, которой не существует. Ты так же, как и я, будешь ходить на работу и выполнять поручения. Только разница в том, что моя цель соответствует месту пребывания и ресурсам, которое оно дает, а у тебя лишь перспектива понравиться и отличиться. Мы оба в ловушке, но в моей условия лучше, – пытаясь отвлечься от глаза, я переключился на жизнь Антона, сам не замечая, как оскорбляю его. Хотя это была чистой воды правда.

– Ладно, время решит, сейчас всё равно смысла гадать нет. Как думаешь, Расула с Андреем закроют? Уже прошло столько времени, чего они прошлое ворошат? На улицах и так беспредел круглые сутки, а они прикопались к передозу.

– Понятия не имею. Плюс никто не знает, что там произошло. Мы ведь с тобой это кучу раз уже обсуждали, – кажется, даже мы знали больше в этом деле, чем структуры, что его расследуют. Но мне было трудно верть в свои слова.

– Да, Ренат сам виноват, и точка. Бессмысленно задерживать Расула и Андрея.

В это время двери в зал суда открылись, и в них начали затекать люди. Наши места как свидетелей находились по правую сторону рядом с трибунами защиты, где уже за решеткой сидели Антон и Расул в костюмах. Адвокат раскладывал дело по стопочкам, а в это время два охранника окидывали взглядом зал. Слева тоже располагалась трибуна, но уже со стороны обвинения. Сидящий за ней мужчина в серой форме с тремя своими подопечными тихонько беседовали и не обращали внимания на происходящее. По центру у стены располагалась ложа судьи. Одна огромная трибуна с двумя маленькими по бокам, выполненные так, что полностью захватывали внимание и делали малозаметным все вокруг. Сейчас они пустовали, и лишь золотая надпись «Закон – мир, беззаконие – хаос» бросалась в глаза.

– Первый раз в зале суда, но выглядит величественно. «Беззаконие – хаос», – процитировал Антон, смотря в сторону ложи. – Интересно, золото, которым она отделана, настоящее или нет?

– Понятия не имею, но похоже на какую-то белиберду, – стараясь как можно тише говорить, мы были похожи на старых подруг, которые шушукаются между собой.

Люди проходили и занимали места в неудобных креслах. Зал был наполовину заполнен, хотя с начала дела прошло уже столько времени. Сюда пришли все, ведь за неявку на заседание можно было угодить на место подсудимого. Порой доходило до абсурда, люди, пришедшие послушать приговор, сами уходили в наручниках. Антон опять отстранился в телефоне, видимо, эту привычку у него не отнять, и мне стало скучно. Некоторые говорят, что правила созданы, чтобы их нарушать. Другие придерживаются мнения, что, если соблюдать правила, наш мир станет идеальным. Первые ошибаются, теряя имущество, близких, здоровье, и просят помощи у правил. Вторые становятся безвольным стадом, что даже не замечает, как их драгоценные правила переписывают пастухи. Наверное, лучшее – от всего этого держаться в стороне. Природа человека не позволит ему жить по правилам, но и становиться безумным животным, которое ради забавы калечит людей, тоже не выход.

– О чем задумался? Опять витаешь в облаках?

Голос Антона как трамвай выбил меня из мыслей, и только сейчас я заметил, что смотрю уже слишком долго на надпись «Закон – мир».

– Как ты думаешь, какой закон во время войны? Если закон – мир.

Антон отложил телефон в карман и громко вздохнул. Так громко, что даже с другого конца зала можно было это услышать.

– Понимаешь, если много задумываться об этой ерунде, у тебя в голове начинает образовываться каша. Живи настоящим, а у войны свои законы. Ты ведь знаешь, что мира без войны не бывает.

– А может, они говорят о мире как о планете? Ведь мир, который мы знаем, держится на законе.

– Наш нынешний мир держится на деньгах, а они уже дают власть, законы и прочее. Даже эти буквы выбиты золотом. Как по мне, не важно, война, мир, есть лишь время, когда нужно делать деньги. Вот ты знал, какие большие деньги крутятся на нашем курорте? Туда приезжают не только люди с центра! – он чуть ли не прокричал на весь зал, и народ начал поглядывать на нас. Заметив это, Антон понизил голос: – Не хочу загадывать, но мне уже предложили пару хороших идей, и, думаю, скоро Леся будет готовить ужин.

Он начал потирать ладошки как хитрый бандит. Это вызвало у меня улыбку, и тут послышался звук открывающихся засовов. Начал играть гимн нашего государства, и все разом встали. Дурацкая патриотичная привычка, но что поделать? Если не встать, можно вызвать негодующие взгляды и пару ударов палкой от старушки за неуважение к родине.

Наш род многоликий стремится к высотам,

И гимн будет вечно звучать в небесах,

Шагаем мы дружно к вселенским просторам,

Врагов ждет забвенье, предателей – страх.

Ты славься, родная, любимая сердцем,

Свободная, сильная наша страна!

Тебя защитим и возвысим навеки,

Ведь дом нам родной не забыть никогда.

Где дети играют, стремясь только к миру?

Где песни поют вековые дубы?

Мой дом дорогой, до конца тебе предан,

Даю клятву верности нашей стране.

Эта громкая мелодия вызывала у меня чувство раздражения ещё с той поры, когда нас заставляли учить текст в школе. Второй куплет пролетел незаметно, пока я разглядывал судью. Одетый в строгий обтягивающий китель серого цвета, он шёл вместе со своим подчиненным, у которого в руках был планшет. Лишь золотой глаз в квадрате, что был у него на предплечье, выделялся как-то на фоне серых волос и очков. Встав у центральной трибуны, он начал ждать окончания гимна, а его помощник, одетый в такой же китель, начал подпевать, стоя позади. Вот наконец и подошел к концу этот безумный вопль патриотизма, и все продолжили стоять в ожидании.

– Достопочтенный судья Бурзунов Дмитрий Степанович приветствует всех собравшихся на заседании номер двести восемьдесят девять, – начал объявлять помощник судьи в планшет, и голос его разлетелся через динамики. – Дело о смерти Муразова Рената Павловича. Со стороны обвинения выступает достопочтенный майор Лайев Сергей Михайлович, со стороны защиты – гражданин Фердюков Максим Иванович. Слово судье.

Судья ещё раз осмотрел весь зал взглядом хищной птицы и уселся в свое кресло. Его примеру сразу последовали все. Мне не давало покоя, почему именно из всех судей нам попался этот и откуда это могла знать Вика? Не может быть простым совпадением, что она угадала фамилию. Неужели на всё это огромное здание всего один судья, или просто у всех моих знакомых есть связи в этом чертовом городе?

– Дамы и господа, начинается слушанье номер двести восемьдесят девять, на котором мы выявим причастность или невиновность подсудимых к смерти Муразова Рената Павловича, – голос у судьи был глубоким и железным. Казалось, непоколебимость его голоса можно проверить снарядом танка, и снаряд точно примет во внимание его слова. – После ознакомления с делом наших беспристрастных умов часть вердикта была вынесена. Это заключительный этап, где будет проходить слушанье свидетелей защиты и обвинения, первое слово предоставляется достопочтенному майору Лайеву Сергею Михайловичу.

Антон, сидящий рядом со мной, всё время тянулся к телефону рукой и, вспоминая, что очень дорого может поплатиться за неуважение к суду, отдергивал руку. Всё происходящее напоминало мне театральное представление. Даже декорации подобрали с умом.

– Благодарю вас, достопочтенный судья, – мужчина с рыжей бородой и круглыми очками поклонился в его сторону и вышел в центр. Он развернулся в сторону зала и начал пересказывать детали всего дела, которые я уже слышал миллион раз. Утром, обнаружен, вопиющая несправедливость, мои мысли находились далеко в моей новой лаборатории и возможностях, которые открывались. Интересно, можно ли назвать меня бесчувственной скотиной, ведь мой друг сидел в это время за решеткой.

– И после всего этого двое задержанных находились на свободе продолжительное количество времени! Они обвиняются в халатном убийстве Муразова Рената Павловича с помощью наркотических веществ, именуемых в простонародье «скорость»! – повысив тон, он ткнул пальцем в сторону Андрея и Расула, которые беззаботно пожимали плечами, на их лицах читалась полная отстраненность.

– Для доказательства этого ужасного поступка вызывается свидетель обвинения Лимов Виктор Денисович, – из зала встал смутно знакомый парень, но вспомнить, где я его видел на том событии, было трудно. Он прошёл за трибуну по правую сторону от судьи и посмотрел на зал испуганными глазами.

– Поклянитесь на Конституции нашего государства говорить правду и только правду, – сказал судья.

– Клянусь говорить правду и только правду, – отозвался Виктор, касаясь дрожащей рукой огромной книги серого цвета.

Они ведь даже не проверят, если он лжет. Такой принцип ведь чистая формальность, что случится с ним, если он скажет неправду? Его ударит молния?

– Где вы находились в тот день? И не могли бы вы описать ситуацию, свидетелем которой стали? – задал вопрос майор Лайев, поправляя очки.

– Большую часть времени я находился под лестницей, ведущей наверх, и наблюдал за всем, что происходит, – начал свидетель, и я сразу его вспомнил. Тот парень в состоянии отруба, который спал сидя в кресле под лестницей. Неужели он не спал? Невозможно, тогда он мог заметить меня, – и примерно в самый разгар вечеринки большая часть людей вышла на улицу потанцевать и пожарить мясо. В доме остались лишь Расул, Андрей и Ренат.

Как же хорошо, что он не упомянул меня. Странно, я ему ничем не помогал, какой резон скрывать от следствия моё пребывание на первом этаже? Этот человек мог создать мне кучу неприятностей, начиная от лжесвидетельства и заканчивая соучастием. Захотелось быстро выйти из здания суда и побежать куда глаза глядят.

– В тот же момент Андрей начал избивать Рената руками и ногами, а Расул пытался его остановить, но остановить его было почти невозможно. После Андрей достал пакетик с наркотиками и начал насильно заставлять Рената их вдыхать, – четко отбарабанил Виктор.

У меня отпала челюсть, Антон же, не подавая вида, смотрел на камеру Рената и Андрея. Как можно так перевирать факты? Одна часть моей души хотела встать и накричать на него, обозвать всех их лжецами и рассказать правдивую историю, но друга часть понимала, что, если это произойдет, моя новая работа, карьера, да и вообще жизнь будут проходить за железными прутьями. Андрей же с недоумением и широко раскрытыми глазами переводил взгляд с Расула на адвоката. Они, в свою очередь, отворачивались от него как от прокаженного.

– После всего этого Расул вышел на улицу через главный вход, а Андрей потащил Рената к заднему выходу, – закончил Виктор и начал смотреть в пол.

Судья тяжелым взглядом посмотрел в сторону Виктора и переключил внимание на прокурора.

– Достопочтенный судья, большинство людей подтверждают, что Расул вышел через главный вход и ушел без своей машины. Наш наряд, который был отправлен по вызову на звуки шума и был атакован людьми в состоянии алкогольного и наркотического эффекта, также подтверждает, что видели его идущим в сторону города по дороге.

– Достопочтенный судья! – ожил адвокат. – Не сочтите за дерзость, но кто в здравом уме оставит свою машину и пойдет пешком домой? Да и что мог делать свидетель всю вечеринку в кресле?

– У него явно стальные яйца, если он решил прервать прокурора, – шепнул мне Антон, слегка наклонившись.

– Максим Иванович, будет и ваша очередь задавать вопросы, отклоняю ваше возражение, – ответил судья, приподнимая шарообразный молоток.

– Ничего страшного, достопочтенный судья, я уже закончил со свидетелем, показания всех второстепенных можно найти в деле у вашего помощника на планшете, – с улыбкой прокурор вернулся на свое место.

– Как я уже говорил, с делом коллегия ознакомилась и находит доводы обвинения более чем уместными, также у нас нет повода сомневаться в словах свидетеля, – Бурзунов расстрелял взглядом прокурора, у которого моментально пропала улыбка и поник вид. – Тем не менее ввиду недавнего исчезновения ряда свидетелей в лице капитана Калымова, что проводил задержание, и гражданина Гренова слово передается Максиму Ивановичу.

– Костя исчез? – шепнул я на ухо Антону, не в силах сдержать любопытство. Мы мало с ним общались с той заварушки, но порой он встречался мне на улице и всегда, улыбаясь, жал руку. А теперь он пропал, и это было подозрительно.

– Сам не понимаю, куда он мог испариться, говорят, пропало много народу в один день, человек двенадцать – четырнадцать, а вместе с ними автобус, – перешептываясь, мы заслужили громкое ругательство от старушки, что сидела рядом со мной. Заметив взгляд судьи на себе, всё желание говорить сразу отпало у нас обоих.

– Свидетель, не могли бы вы уточнить время, когда это все произошло? – начал Максим Иванович, выйдя на место, где недавно стоял прокурор.

– Не могу точно вспомнить, я был слегка подвыпивший, и часов у меня не было, – всем своим видом Виктор давал понять, что он вообще ничего не помнит.

– Вы хотите сказать, что были в состоянии алкогольного опьянения и затрудняетесь ответить на вопрос?

– Нет, у меня просто не было при себе часов. Сам же я находился в трезвом уме и здравом рассудке, – Виктор запутался в своих словах и начал нервно чесать руку. Будь моя воля, ушёл бы отсюда и не смотрел на этот цирк.

– Но вы недавно сказали, что были подвыпившие.

– Максим Иванович, переходите ближе к сути дела. До следующего дня мы не будем ждать, пока вы определите, был пьян свидетель или нет в тот вечер, – произнес судья, вновь поднимая молоток, который был похож на огромный лакированный чупа-чупс, что придавало серьезному виду судьи нотку юмора.

– Простите, достопочтенный судья, – адвокат поклонился и продолжил: – Почему вы не остановили их или не позвали кого-нибудь на помощь? Вы же видели, что над человеком совершается акт насилия.

– Мне казалось, что они опять что-то не поделили. У Андрея с Ренатом вечно были проблемы, но они их решали. Не знал, что Андрей способен на такое.

– Это все ложь! Я не делал этого! Пошел нахуй, тупой дятел. В следующий раз думай, прежде чем лизать жопы серым. Ты всегда был продажной сукой, жаль, что твой крошечный мозг ни хера не стоит! – Андрей, видимо, не выдержал и начал бешено хвататься за прутья и трясти их, как животное в клетке.

– Подсудимый, вы исключаетесь со слушанья номер двести восемьдесят девять. Охрана, будьте любезны вывести подсудимого, – произнес спокойно судья, глядя на адвоката, который пытался успокоить Андрея.

– А ты! – продолжил Андрей, показывая в сторону адвоката. – Что за тупые вопросы ты им задаешь? Все вы заодно! Просто свора продажных блядей, которые списывают меня в утиль! Вы продажное говно, и никогда я вам, паскудам, не доверял! Надеюсь, вы все попадете на эшафот! – в это время к нему залетели два охранника, что стояли у двери, и, проворно скрутив, прижали к полу. После этого Андрей мог кричать только в плитку до момента, пока совсем не затих. Охранники легко подобрали сто килограммов мышечной массы и унесли из зала. При этом из-за двери им на смену вышли два охранника и заняли места рядом с камерой. В зале повисла пауза. Расул же всё это время просто сидел и наблюдал за происходящим с отстраненным видом.

– У вас есть ещё вопросы к свидетелю? – прервал тишину судья.

– Вопросов больше нет, достопочтенный судья, – Максим Иванович со вздохом вернулся обратно за свою трибуну.

– Обвинение будет вызывать ещё свидетелей?

– Достопочтенный судья, мы только что видели животную ярость и агрессию подсудимого, думаю, в этом деле пора поставить точку, – произнеся это, Лайев Сергей Михайлович занял свое место с самодовольным видом.

– Слово предоставляется Максиму Ивановичу.

Трудно не растеряться, когда у тебя на глазах выводят подсудимого, спровоцированного на такое поведение. Но с гордо поднятой головой адвокат вышел в центр зала и, посмотрев на судью, развернулся в нашу сторону.

– Уважаемые дамы и господа, данный процесс очень сложен и занял уйму времени у вас и у меня. Защита пересмотрела свои позиции и согласна принять условия обвинения, – с этими словами он вернулся на свое место, никого не вызывая.

По залу впервые за процесс прокатился шепот, а у меня в голове возникла куча вопросов. Меня таскали почти четыре года по участку и заставляли давать показания, которые я знал уже наизусть. И все это было ради этого момента? Конечно, мне не хотелось выходить к трибуне, но зачем вообще весь этот цирк? На какое решение согласен адвокат и что вообще тут происходит? Подняв свой символ власти, судья моментально создал тишину.

– Если обе стороны согласны, прошу подтвердить это.

– Сторона обвинения полностью согласна с условиями приговора, – проговорил, улыбаясь, прокурор.

– Сторона защиты полностью согласна с условиями приговора, – раздался голос, больше походящий на шум ветра, от адвоката. Пустой и сухой. Голос проигравшего.

– Решено, дело двести восемьдесят девять объявляется закрытым, – Бурзунов стукнул своим круглым молотом по деревянной подставке. – Помощник, зачитайте приговор.

– Достопочтенный судья, – выйдя в центр зала, помощник сразу начал читать с планшета, – в связи с соглашением двух сторон дело двести восемьдесят девять объявляется закрытым. Приговор для граждан следующий, – он повернулся в сторону клетки, где Расул стоял в одиночестве. – Признать Андрея Заранова виновным по статье двадцать три дробь четыре в причинении тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть, а также по статье сто три пункта А в хранении и распространении наркотических веществ класса Б, и назначить ему наказание в виде смертной казни через повешенье.

Он сделал паузу, чтобы все обдумали приговор, или просто для драматизма. Лично у меня было ощущение, будто меня стукнули камнем по голове. Андрей не заслужил такой участи и был совершенно невиновен, как описывали это Виктор и прокурор. Но я и Расул просто молча слушали, как человеку выписывают билет в один конец. Возможно, это даже более гуманно, чем держать под замком человека на протяжении всей его жизни и тратить при этом деньги государства. Но я был виноват в этом приговоре не меньше, ведь спокойно мог опровергнуть слова свидетеля, подставив под удар свою шею.

– Признать Расула Мамбековича виновным по статье пятьдесят девять части б в сокрытии факта преступления и бездействии. Назначить наказание в виде общественных работ на срок до двух месяцев, также установить выплаты в размере десяти месячных зарплат матери пострадавшего. Приговор привести в исполнение не позднее чем через два дня.

На этих словах судья встал, и вслед за ним резко подорвались все остальные. Расул выглядел опустошенным, хотя ему сегодня уже ничего не угрожало. До сих пор не верится, что такой приговор вообще можно было принять. Что чувствуешь, когда твоего друга казнят, а тебя выпускают на волю, но виноваты вы оба? Я понимал Расула, понимал, что он теперь живет за чужой счет, и в его глазах я видел лишь пустоту.

– Да здравствует суд наш гуманный и честный! – проговорил громогласно Бурзунов, и вслед за ним большая часть зала повторила это выражение. Конечно, гуманный и честный, я обернулся и увидел, как родители Андрея, два старичка, беспомощно рыдают, произнося эту фразу. На душе сразу стало тошно, и все проблемы, которые вообще волновали меня до этого момента, показались бредовыми и незначительными. Что может быть ужаснее, чем потерять сына, и при этом я мог это всё остановить. Люди начали постепенно расходиться, и Антон подтолкнул меня локтем.

– Пойдем, тут все равно больше нечего делать. У нас ещё куча времени, прогуляемся до бара пешком?

– Да, конечно, пошли прогуляемся, – мой порыв радостных эмоций от приобретения новых возможностей будто раздавила система и рассмеялась над этим. Жутко захотелось почувствовать вкус сигареты, выйти и больше не возвращаться в это здание. Забыть стариков, что смирились с приговором. Как в общей массе мы выходили из здания суда, я совершено не запомнил, ведь теперь я думал, что убил двух человек.

Солнце все так же светило теплыми лучами, которые совершенно не согревали меня, и состояние депрессии от него только усилилось.

– Мне кажется, их всех купили, наша система самая продажная на свете. Жалко Андрея, но что поделать, он знал, к чему могут привести его дела. Ты вообще меня слушаешь?

– Конечно, – солгал я, перебирая ватными ногами. – Может, навестим родителей Андрея и поможем им?

– Что? Зачем? Их горю твои слова никак не помогут. Очнись, мы живем в веке, где каждый человек рассчитывает сам на себя. Сегодня солнце светит нам, а завтра – другим.

Он будто говорил моими мыслями, мыслями, которые были до этого процесса. Теперь же я не мог поверить в такое бездушие. Мы ведь люди, которые должны помогать друг другу, спасать и выручать, а не быть бездушными тварями, которые строят дома на костях.

– Знаешь, Антон, иногда ты мне кажешься бездушной скотиной.

– Ха, душа. Андрей хоть и был нашим знакомым, но ежедневно много таких Андреев заканчивает на виселице.

Мы шли по центру города, где среди толп людей трудно было протолкнуться. Хотелось просто укутаться дома в одеяло и пережить день. В огромном количестве прочитанных мной книг людей сравнивали с муравьями. Ходят себе по кругу, следуя правилам, которые навязаны выживанием и обществом. Но мы не муравьи, скорее тараканы, подбирающие крошки и выживающие в этом злобном мире, где правят наши боги, люди. Сильный резонанс в моих мыслях создавала и атмосфера. Парк, который мы пересекали, направляясь в наш район, был заполнен детьми. Они бегали и играли, радуясь наступающему лету. Как же захотелось вернуться обратно в тот беззаботный возраст, когда всё, что тебя волнует, – это жвачка и немного денег на газировку. Что мама будет ругать за грязные штаны и сигареты, что нашла в кармане. Она будет любить тебя всегда и пожалеет, если случится какой-то нелепый, но важный для тебя казус.

– Завидую этим детям, – нарушил я тишину, не в силах больше находиться в своих мыслях, – они еще не подозревают, какая жопа их ждет в будущем.

– А какая их жопа ждёт в будущем? Нам с тобой ещё неплохо живется, – Антон прижал меня к себе, улыбаясь. – У нас есть дом, работа, ну, у меня есть любимая девушка, – он засмеялся заразительным смехом, и я поддержал его, но не так уверенно. – Что ещё для жизни надо? Только поддерживать это всё клеем, что называется «деньги».

– Как-то всё просто у тебя. Зачем дом, если всё время находишься на работе? Зачем любовь, если она не вечна? Зачем работа, если она нужна только для поддержания вещей, которые тебе не нужны?

– Ууу, парень, ты совсем раскис, смотри на мир шире! Природа цветёт, люди улыбаются, разве твои раздумья приведут тебя к гармонии и счастью? Рассуждаешь как школьница, которую бросил любимый парень!

– Твой отец оставил мне душевную рану, – рассмеялся я.

– О, эти шуточки про отцов и матерей! Вот видишь, забей на все невзгоды и дыши полной грудью, пока сердце не перестанет биться. Всё, что произошло, уже не изменить, лишь смириться и идти дальше.

Если следовать такому простому правилу, то, наверное, можно прожить счастливую жизнь. К сожалению, когда я находился дома, в одиночестве раздумывая над своей жизнью, работало всё совсем иначе. Каждое утро и поздний вечер были пыткой разума, когда просыпаешься и понимаешь, что в твоей жизни всё идет не так и чего-то не хватает. Ожидания и реальность схлестнулись в настоящем, и реальность побеждала.

– Пойдем купим сигарет, после такого процесса хочется покурить, – предложил я.

– Достопочтенный судья, у меня для вас есть лишняя сигаретка, – достав пачку, Антон предложил мне одну.

– Мне кажется, это неуместная шутка, – закурив, мы перешли кольцевую дорогу, что овивала наш район, через подземный переход. В нём как обычно ютились люди, которым не особо повезло в жизни, прячась под дырявыми покрывалами и малюя на стенах замысловатые узоры. После красивого и разнопланового города они напоминали пещерных людей.

– У меня всегда есть с собой пачка сигарет для моей любимой, вдруг она захочет покурить, – хвастался Антон частью своей романтичной души.

– Антон, ты невыносимо ванильный каблук, по секрету скажу, что таким быть не надо.

– Ага, стану я слушать человека, у которого последние отношения длились пару месяцев, – огрызнулся он в ответ.

– Зато меня подвозят красивые дамы на дорогих машинах.

– Значит, всё-таки не просто работа? С каких пор ассистентки могут позволить себе такие тачки? – его лицо стало больше походить на Чеширского Кота.

– Она сегодня приедет к нам в бар, вот у неё и спросишь, и прошу, давай не как в прошлый раз, когда ты обыграл полбара в двадцать одно, а потом все узнали, что у тебя крапленые карты.

– Ну кто их заставлял играть? Точно не я, – в этот момент у Антона зазвонил телефон, и, достав его, он удивленно показал мне экран. Там было имя «Расул».

– Алло. Привет, да так, по улице идем к бару. Тебе уже всё вернули? – ответил Антон, пока мы проходили мимо полицейского участка, что было довольно символично.

Вновь оставшись один на один с собой, ко мне вернулась та тоска, от которой я пытался избавиться на протяжении всего похода до бара. Расул только одним своим звонком сумел вывести меня из равновесия и вернуть обратно в зал суда. Перебирая ногами по знакомым улицам, солнце вновь перестало греть, и что-то пустое медленно начало заполнять внутренности души.

– Хочешь приехать? Ну ладно, давай приезжай к семи, если успеешь. Нет, угостит тебя Глеб, он у нас при деньгах. Всё, давай, ждем тебя там, – Антон посмеялся в трубку и убрал её в карман. После звонка его веселое настроение улетучилось, и он достал сигарету.

– Расул приедет? – вопрос скорее был риторический, ведь из разговора можно было понять, что так оно и есть.

– Да, забежит на пару часиков. Поболтаем, узнаем, как правильно в хату входить, от него. Вдруг пригодится, – сместив губы в подобие улыбки, Антон посмотрел на меня, а потом добавил: – Только, думаю, про Андрея лучше не говорить.

– И что, сделать вид, что мы не присутствовали на процессе, где человеку не за что подписали смертный приговор?!

– Тише. Тебя могут услышать, и закончится твое рассуждение рядом с Андреем, ты же знаешь, как в последнее время любят приписывать статьи.

Я понял, что за пустота наполняла меня, сжимая будто клещи, – это злоба. Но также я понимал, что Антон прав. После инцидента с Кобозовым, который прогремел на всю страну, люди начали сомневаться в её идеальности. Поэтому одиночные пикеты перерастали в беспорядки, ходили слухи, что это не первый выдающийся ученый, что бежал из системы, и масло в огонь подливали подростки с юношеским максимализмом. В связи с этим ты мог спокойно идти и рассуждать о безумии государства, а за поворотом тебя ждал наряд серых. Раньше на улицах боялись бандитов и психопатов. Сейчас они работают в униформе.

– Дай закурить, погано что-то на душе, – сказал я, подходя к порогу нашего бара, половина дороги прошла у меня как в тумане.

Антон без промедления вытащил сигарету, и я попытался расслабиться, разглядывая вечерний город. Снаружи бар ничем не выделялся из сотни других, но это было что-то вроде родного прибежища. В нём мы могли не бояться высказывать свои идеи, будто снимали и оставляли маску у порога на вешалке. Рассказывая, как прошел месяц, друг другу, мы просто были собой. Часовая стрелка указала на шесть вечера, и скоро все будут в сборе. Рассматривая свое отражение в окне, я задумался о том, как быстро летит время. Недавно у меня не было ничего и в то же время была толика счастья и понимания мира. Сейчас все исчезло, и остался только человек, которого по ночам мучают сомнения и неизвестность. Страх перед будущим порой пугал и мешал сосредоточиться, но, находясь в компании близких людей, он просто исчезал, предоставляя место другим чувствам. И тогда приходило осознание, что я сам выдумываю этот страх.

– Знаешь, что всегда мне нравилось в этом городе? – Антон встал рядом со мной, смотря на наше отражение в окне. – Количество разноплановых людей. Никогда не знаешь, с кем столкнешься на улице и как у тебя после этого повернется судьба.

– Устаешь от незнакомых людей. Они все тянут одеяло на себя, – бросив бычок в забитую урну, я отвернулся от окна. – Доминируют, пытаются победить в спорах, которых не существует. Убеждают тебя в своей правоте. Некоторые просто присаживаются на уши и пытаются рассказать свою историю. Делятся одиночеством. Это порой помогает, но по большей части не приносит пользы.

– Иногда мне кажется, что ты более меркантильная сучка, чем я, а это пугает! Город создан для того, чтобы уметь правильно использовать любую возможность, поэтому хватай свою судьбу за жопу, – при этом почему-то за жопу Антон схватил меня, и, повернувшись к его улыбающейся физиономии, я начал пилить её взглядом.

– Пупсик, хватит хандрить, пошли в бар, а то весна совсем не греет, – смеясь, Антон начал подниматься по ступенькам, потирая руки.

Сам бар находился на возвышении, и чтобы добраться до дверей, нужно было подняться по пяти ступенькам. Сейчас это казалось простым делом, но когда ты пьяный пытаешься спуститься, это целое приключение. Придерживая стеклянную дверь, я зашёл вслед за Антоном и сразу почувствовал знакомый аромат орешков, жареных сосисок и пива. В данный момент тут было пустовато и лишь за барной стойкой сидело два молодых человека, которые очень активно капали на мозги бармену. Завидев нас, бармен расцвел в улыбке и, отлучившись от пары, поспешил в нашу сторону. Звали его Махон, но мы ласково обращались к нему Мах.

– Привет, Мах, – почти синхронно поздоровались мы с Антоном.

Он был огромным и напоминал доброго дядю с розовыми щечками и красной бородой. Порой мы шутили, что его место на драккаре вместе с викингами. Самый добрый и бескорыстный человек на свете, таким и должен быть бармен.

– Здравствуйте, ребята, давненько не виделись. Ваш столик как всегда у окна, и, Антон, у меня для тебя сюрприз, твоё любимое вишнёвое пиво уже томится в кладовой, – его улыбка могла растопить любую грусть и печаль. Посмотрев на этого человека, я понял, что весь мир полон любви и её просто нужно увидеть.

– Звучит превосходно, слушай, у тебя что, перепланировка? Куда делся твой старый телевизор? И что за плазма под головой медведя? – заметил Антон, тыча пальцем во все стороны.

– Дела пошли в гору! – разведя руками в почти пустом баре, уверенно сказал Махон. – Сейчас люди как никогда пытаются утопить проблемы в алкоголе, а мой бар – отличное место для этого. Ты ещё не видел новые стулья, сидеть на них можно часами, и официантка, которую я планирую нанять, покорит твое сердце одним только взглядом. Скоро придётся вам, ребята, бронировать столик за пару месяцев до посиделок.

– Ах ты, старый шалун, всё пытаешься затащить в свою берлогу молоденьких девочек? Ладно, плесни нам два вишневых и скажи Эннис, пусть сделает гренок повкуснее с сыром.

– Не вздумай ляпнуть при ней такое, Эннис ревнивая и, после того как отделает тебя сковородкой, пойдет искать меня, – Махон по-доброму подмигнул и отошел за стаканами.

Всё это время разговор происходил между Антоном и Махом, а я сидел на барном стуле и пытался заметить все изменения. Большой бар, где спокойно могли выпивать тридцать человек, но самое главное, в нём был уют. Трофеи животных, начиная от краба и заканчивая головой медведя, были развешаны в нужных местах с разными картами и фотографиями посетителей. К сожалению, мы ещё не попали в эту коллекцию, но она придавала бару свою историю. Сама барная стойка длиной и формой напоминала кочергу, которую изрисовали гости. Вокруг неё были развешены бумажки с отзывами, купюры с разных концов планеты, и всё это я рассматривал под джазовый концерт, что шёл по плазме.

– Хорошо развернулся Мах, люди и впрямь решили найти смысл на дне стакана. Может, тоже открыть себе ресторанчик, подавать блюда в три раза дороже, приправленные хорошей порцией алкоголя?

– Антон, если собрать в кучу все твои идеи, то ты уже давно миллионер в отставке, – хмуро заметил я, хотя сам постоянно летал в облаках. – Начни сначала зарабатывать больше своей дамы, а уже потом рассуждай о ресторанах.

– Парень, ты явно ничего не понимаешь в финансах! Главное – хорошо начать, а после люди сами потянутся к тебе как к успешному человеку. Поэтому ты так и останешься обычным работником, а я буду есть омаров на личной яхте.

Обычным работником! Так и хотелось ткнуть в него ближайшей зубочисткой, но на этого человека трудно было всерьез обижаться. Мах вернулся и поставил перед нами две пинты рубинового цвета.

– Эннис передает вам привет, гренкибудут готовы через пару минут, – после этих слов он сразу ушёл в сторону парочки, которая не хотела оставлять его в покое.

Как хорошо знать людей, которые работают в твоём любимом баре. Всегда можно с ними пообщаться, шанс того, что тебя обманут, становится ниже, да и просто становится приятно находиться в таких заведениях. Антон, зарывшись в свой телефон, активно перебирал пальцами по экрану.

– Когда там твоя приедет? Или у неё настолько большая дебетовая карта, что она с места двигаться не может? – я начал раскачиваться на барном стуле, разглядывая большой ассортимент алкоголя за барной стойкой.

– Очень смешно. Скоро приедет, можешь так за неё не волноваться, – Антону не нравилось, что я отрываю его от телефона, а меня это только забавляло.

– Я думаю, за неё есть кому поволноваться, красивая, богатая, молодая, – тут я явно переборщил, и улыбка Антона превратилась в оскал.

– Хватит докапываться до Леси, они верная и умная, – он положил телефон на стойку и посмотрел мне прямо в глаза. Это выбило из колеи, но на взгляд я ответил.

– Попахивает сомнением, ну, если она тебя бросит, приходи ко мне, будешь готовить еду и убираться по дому, – не знаю, зачем я это сказал, просто не хотел проигрывать в затянувшемся диалоге, к тому же Леся была слабым местом Антона, и он это понимал.

– Отлично, тогда давай за это выпьем, – он поднял пинту, и, стукнувшись, мы отпили холодного и вкусного пива. Послевкусие вишни осталось у меня на губах вместе с пеной, и наш мнимый конфликт исчерпал себя.

В этот момент вальяжной походкой в бар вошёл Глеб. Сняв очки, он больше походил на гангстера из мафии, чем на того парня, который когда-то играл в футбол.

– Здравствуй, Антон, – они обнялись, пожимая друг другу руки. – Слышал, всё прошло не очень гладко на заседании, печально. Привет, Махон! – будто перешагивая эту тему, он поднял руку в приветствии, и Махон ответил ему тем же.

– Да, кажется, им нужно было найти адвоката получше, – почесывая затылок, Антон отпил из пинты, явно не желая вспоминать, что было сегодня.

– Вот ваши гренки и пиво, как ты любишь, Глеб, надеюсь, новую машину ты оставил в гараже, – Мах возникал и исчезал для человека с его размерами крайне проворно и, вынырнув очередной раз из-под стойки, напугал меня.

– Спасибо, Махон, скажи мне, какой безумец едет в бар на машине? Она у меня только появилась, и я не хочу встретить рассвет на разбитой развалюхе, – подняв бокал, Глеб поочередно стукнулся с нами и сделал пару глотков. Я заметил, что Глеб единственный, кто обращается к Маху полным именем, да и он относится к Глебу как-то по-другому. Будто они знают друг друга вне этого бара.

– Ну и правильно, ладно, развлекайтесь, ребятки, а я пока пойду, – постучав пальцами по стойке, Махон обвёл нас взглядом и развернулся, желая уйти.

– Подожди, – остановил я его, вспоминая просьбу Вики, – у тебя случайно нет… Как же она говорила? Бомбей, ликер «Полар» и вермут? Вроде так.

Задумавшись, он почесал свою красную бороду и улыбнулся, но уже как-то более наигранно, словно нервничал.

– Я тебя понял, сделаю такой коктейль, а то бутылками выйдет дороже, всё будет в графине.

– Большое спасибо, – улыбнулся я Махону, – тогда, как будет готово, позовешь, а мы пойдем за столик.

Кивнув мне, он моментально испарился. Интересно, что с ним происходит? От этих мыслей меня отвлекли Антон и Глеб, которые улыбались и смотрели на меня. О нет, сейчас начнутся вопросы.

– И кто же эта леди, что решила сорвать твой законсервированный бутон? Мне казалось, ты встречаешься только с роботами, – произнес Глеб ласковым голосом.

– Его уже ассистентки на дорогих машинах подвозят! – влез Антон, подражая Глебу.

– Да пошли вы оба, меня попросили – я заказал, – сделав пару глотков, я надулся, понимая, что это закончится не скоро.

– Говоришь как Антон, не бери с него пример, будь разумнее.

– Вот не надо тут. Между прочим, из вас двоих только у меня стабильные отношения, – взяв пинту и гренки, Антон направился к нашему столику.

– Если ты называешь своё место под каблуком стабильными отношениями, то я рад своим нестабильным связям! – крикнул ему вслед Глеб и засмеялся. Хлопнув меня по-дружески по плечу, мы поспешили за Антоном.

Наше место было одним из самых лучших в этом баре. Круглый стол, который мог вместить до семи человек, стоял вместе с двумя кожаными диванами у окна. Оттуда можно рассмотреть улицу и парк, при этом с улицы нас было не видно. Антон уже присел на диван и как обычно зависал в своём телефоне. Мы с Глебом расположились напротив него.

– Ну, расскажи, как прошло твое трудоустройство на работу? – обратился ко мне Глеб.

– Очень странно, но мне нельзя разглашать информацию вне рабочей зоны. Скажу лишь, что обещали много чего, а по факту впечатления совсем другие, – мой рассказ подцепил Антона, и, отложив телефон, он вновь обрёл искру жизни.

– Забей на правила, расскажи, чего там в этом комплексе, о нём ходит много зловещих слухов, – Антон подался вперед и чуть не разлил пиво, что стояло на столе. Извинившись, он взял его в руки и стал ждать рассказа.

– Да ничего ещё не понятно, но мне выдали браслет с уровнем допуска и сказали, что скоро уже можно будет приступать к работе.

– Ты всё так же разрабатываешь свое кресло для курения? – рассмеялся Антон. – Мне казалось, люди высокого склада ума воспримут твою больную идею немного иначе. Хотя навар с таких кресел будет велик, лень – двигатель прогресса!

– Она не глупая, – обиделся я. – Просто мне нужен был прототип, и это кресло идеально для него подходило.

– Не в обиду, но оно похоже на эти маленькие скутеры для жирных людей, – внес свою лепту Глеб. – Это ведь уже существует? Зачем изобретать велосипед, когда есть много моделей?

– Изобретение – странная штука. В этом мире уже создано столько удивительных вещей, что, черпая опыт из прошлого, мы создаем что-то новое и уникальное. Делая велосипед, можно создать мотоцикл, делая мотоцикл, можно создать квадроцикл, а дальше – уже насколько хватит фантазии и ума.

– Ну, тогда давайте выпьем за достижение наших целей, – Глеб встал, поднимая бокал и нас с Антоном.

– Пусть они принесут нам славу и богатства! – добавил Антон, смеясь, видимо, он уже подвыпивший.

– Пусть мечта каждого из нас принесёт то, что нам нужно, – поддержал я, мы ударились бокалами, и это был звук нового начала, нового будущего.

Заняв свои места, мы начали поедать гренки, которые были самыми вкусными в этом районе города. Эннис умела готовить, и они были отличной парой с Махоном. В будущем я хотел бы жить с такой женщиной, что не только любит тебя, но также является другом и коллегой. Дверь открылась со звуком колокольчика, и в неё влетела девушка в полушубке и обтягивающих джинсах.

– Вы уже вовсю пьете? А кто обещал дождаться меня? – раздался капризный голос. В знак раздражения она топнула ногой, будто собираясь начать чечетку. Привычки Леся не меняет, зато внешний вид каждый месяц у неё новый.

Сейчас эта негодующая особа была покрашена в светлый цвет, и яркая красная помада придавала ей сходство со светскими львицами. «Не хватает только собачки», – подумал про себя я. Последний раз, когда мы виделись, у неё были черные волосы и темная губная помада с подводкой. Сейчас же она стала блондинкой. Наверное, это единственное, что можно было заметить в ней нового.

– И тебе привет, Леся, – сказал Глеб, приподнимая свой стакан.

Она посмотрела на Глеба и, строя рожицу, передразнила его. Ладить у них никогда не получалось, будто смотришь на две разные системы социального воспитания. Она улыбнулась, помахав мне рукой, а Антон наградил меня ревнивым взглядом.

– Дорогая, прости, ребята взяли пиво, – начал оправдываться Антон, не сводя с меня глаз. – Не мог же я просто остаться в стороне, надо было поддержать коллектив.

– А мне ты не догадался взять?

– Леся, здравствуй, – крикнул ей Махон из-за стойки бара. Он отлично умел подобрать момент, когда конфликт нужно свести на нет, поэтому он был лучшим из барменов. – Антон попросил меня придержать его, чтобы холодненькое было.

– Спасибо, Мах, – она помахала ему в ответ и, в последний раз уничтожив взглядом Антона, пошла к стойке бара.

– Клянусь, когда-нибудь я с ней серьезно поговорю, – шепнул он нам, чем вызвал бурю смеха.

Бар начинал заполняться людьми. Чем темнее становилось на улице, тем больше людей заходило пропустить по стаканчику. Наш стол уже успел обзавестись кучей пустых стаканов, а кувшин с коктейлем для Вики стоял около меня. Все слушали рассказ Глеба о путешествии за границу.

– Там на каждом углу есть урна для мусора! – уже подвыпившим голосом рассуждал он. – И на улицах настолько чисто, что можно есть с тротуаров.

– Ты там только мусор выбрасывать искал где и восхищался чистотой тротуаров? – включилась в его рассказ Леся. – Как там все устроено? Какие люди? Правда, что они уже настолько сильно погрязли в пороках, что можно прямо на улице увидеть парочку, которая занимается сексом?

Антон сидел рядом с ней и молча попивал пиво. На вопросе про секс он чуть не поперхнулся им, но, собрав волю в кулак, просто вытаращил глаза на Лесю.

– Люди как люди. Не замечал там такого поведения, хотя если у нас пройтись по некоторым районам, тоже можно увидеть немыслимое, – подсев поближе к столику Глеб, заговорщицки начал шептать: – В каждой стране полно своих скелетов в шкафу. Главное – просто не смотреть в шкафы и не спрашивать, где они находятся.

– Я вот слышал, что за рубежом отлично всё. Даже лучше, чем у нас! Люди ходят счастливые, проблем почти нет. Каждый год ездят на курорты, и заработать там на хорошую жизнь проще, – Антон в очередной раз начал рассуждать, насколько хорошо живется за границей. Это было что-то вроде традиции.

– Может, и живут они там хорошо, но ведь тебе никто не мешает жить хорошо тут? Ну, или на крайний случай свалить из этой страны, – ответил ему Глеб с таким же энтузиазмом.

– Мешают! Очень даже мешают, у нас не демократия, а патриархальная олигархия! Каждый шаг навязывается человеком с кошельком побольше! Зачем уезжать из страны, если её можно изменить?! – Антон покраснел, и было понятно, что этот спор затянется надолго.

Даже Леся не рисковала спорить с Антоном в эти моменты. Поэтому она просто скучающе гуляла взглядом по бару, попивая через трубочку свое пиво.

– Впервые слышу такой термин определения власти. Антон, ты пьян, а мы только начали. Не переусердствуй так с алкоголем.

– Вот! Даже ты мне говоришь, что мне делать! Глеб, пойми, мы находимся на краю пропасти, и постепенно туда нас толкает государство. Оно само не замечает, как полетит вместе с нами! – Антон взял гренку и уронил ее в пустой бокал из-под пива.

– Ты опять начинаешь нести свой бред. Никто не толкает никого, просто есть думающие люди, которые понимают, как жить в этой системе, и безмозглые бараны. Вот вторые и хотят устроить бунт, кричат о революции, а на самом деле им подавай халявы и всех благ, – вытащив из стакана гренку, Глеб съел её и с вызывающей улыбкой посмотрел на Антона, который постепенно закипал всё больше и больше.

– Скажи это Андрею, который больше не сможет общаться с нами по причине своей смерти! – выпалил он, даже слегка испугав Лесю, которая сидела рядом. Зато вот её интерес он подогрел, и теперь она начала прислушиваться к разговору.

– Андрей сам виноват, – отрезал Глеб. – Если занимаешься делами, которые предусматривают за собой смертную казнь, будь готов к ней.

– Ладно, ребята, давайте успокоимся, – решил внести свою лепту я. – Закроем темы, которые должны быть закрыты, и просто мирно насладимся нашим ежемесячным барным вечером. Вот, Леся, как продвигаются твои дела?

– У меня? – видимо, её ошарашило такое резкое переключение внимания. – Отлично, уже подумываю открыть еще одну студию красоты. На самом деле очень прибыльный бизнес. В любое время все хотят выглядеть сногсшибательно! Если что, заходи, выпьем чаю, – стрельнула она глазами в мою сторону, что было слегка неприятно и неправильно мной понято. Хотя, возможно, и правильно, но я совершенно не придал этому значения. Леся была не тем человеком, к которому я бы пошел на чай.

– Может быть, наведу порядок со своим внешним видом и обязательно забегу, – мой вежливый ответ подразумевал отказ.

Тут телефон в кармане завибрировал, и я недоуменно посмотрел на него. Вызов неизвестного абонента создает двоякое ощущение. Во мне всегда побеждала та часть, которая хочет узнать, кто же это может быть.

– Алло?

– Слушай, это такой затрепанный стеклянный бар напротив парка?

– Вика, это ты?

– О, я смотрю, тебя не зря взяли на должность ведущего инженера, гений дедукции, кто же ещё может тебе названивать в это время? – её голос звучал в трубку слегка иначе. Больше походило на то, что я общался с тринадцатилетней девочкой, которая была мной очень недовольна. – Может, ты выйдешь, и мы покурим?

– Ты что, куришь? – трудно винить меня за то, что я задавал такие глупые вопросы после третьей пинты пива незнакомому человеку. Правда, Вика была другого мнения.

– Погорячилась насчёт ведущего инженера. Выходи, мне тут стоять не особо комфортно, – она положила трубку.

Два моих самых любимых друга-идиота сидели и улыбались, довольные чем-то необъяснимым. Одна Леся смотрела на меня с толикой укора.

– И кто такая эта Вика? – спросила она ревнивым голосом, который поверг всех в шок. Скорее всего, ей нравилось быть единственной девушкой в нашей компании, потому что прочих конкуренток, которых приводил Глеб, она быстро устраняла.

– Ты что, ревнуешь? – поигрывая бровями, спросил Глеб, чем разгневал не только Лесю, но и Антона.

Я покинул их на том моменте, когда начались рассуждения о том, что Леся ревнует только Антона. Правда, у Антона никогда не будет пассии на стороне, и смысла в том разговоре было не много. Пробираясь к двери, я заметил, как Мах ловко наливает одной рукой кружку пива, а другой рукой – бокал вина. Одновременно с этим он умудряется разговаривать и смеяться. Не удивлюсь, если ногами он в это время топчет виноград. Истинный бармен, которого невозможно заменить. Как только я открыл дверь, весенний воздух сразу ворвался в мои легкие, наполнив бодростью. Выйдя из бара подвыпившим, всё вокруг казалось прекрасным и в то же время незначительным. Вика стояла у края дороги и смотрела в сторону парка. Меня удивило, как в такую слякоть и грязь она сумела сохранить своё бежевое пальто идеально чистым. Видимо, её кто-то подвез, учитывая, что темные джинсы с белыми кедами были тоже без единого пятна.

– Привееет! – в не свойственной себе манере прокричал я, спускаясь по ступенькам и поднимая руки вверх.

Она развернулась и, увидев это, засмеялась.

– Привееет, алкоголик! – повторяя за моей манерой, она тоже подняла руки вверх.

И вот мы сошлись вместе и понятия не имели, о чём дальше говорить. Два человека, которые знали друг друга один день. Было миллион тем для разговора, но между нами возникла долгая пауза. Нарушила её Вика:

– Ну и как твои дела? Пришел, поздоровался и молчишь. Для приличия мог бы закурить.

– На самом деле у меня нет сигарет, – я похлопал себя по карманам.

– Тебя еще и сигаретой угостить. Нищают в наше время джентльмены и даже даме огонька ведь не дадут.

Мы начали раскуривать её виноградные сигареты, и момент, когда алкоголь сходится с никотином в организме, – один из лучших. В то же время это самое худшее, что может переносить твое тело, но, когда ты молодой, тебя это вообще не волнует.

– Давай расскажи, какие личности будут ждать меня сегодня в этом баре? – вертя головой в разные стороны, спросила Вика.

– Там два отличных парня и ещё одна девушка. Вообще ребята классные, потом ещё один подойдет.

– Как много полезной информации! Ладно, сама познакомлюсь, – она разглядывала меня, чем вызывала легкий дискомфорт.

– Ты знаешь, тебе нужно ещё проработать над своим имиджем ученого.

Замешкавшись, я начал рассматривать себя.

– А что с ним не так? Я должен выглядеть как-то по-особенному?

– Ты больше похож на человека, который пишет дешевую драму, заливая в себя вино, чем на того, кто двигает прогресс вперед, да и имидж – это не то, как ты выглядишь, – приняв позу критика из телешоу, она обхватила свой подбородок рукой и начала качать ей из стороны в сторону.

– Видимо, я должен бубнить про себя загадочные уравнения и вечно кричать «Эврика»? Зачем пытаться казаться другим, если я есть я?

– Порой, если провалить первое впечатление, больше тебе уже ничего не поможет. Хотя в твоём случае ты обречен на провал, – захохотала она.

Не зная, как это воспринять, я просто начал смотреть за её плечо на машины, которые проезжали мимо, поднимая в воздух воду из луж. Дверь бара то и дело хлопала, впуская и выпуская новых посетителей. Свежий воздух слега усугубил алкогольное опьянение, но даже с ним было неловко.

– Вот теперь я вижу перед собой истинного мыслителя. Ни одного лишнего слова за пару минут! Будь побольше таких работников в нашей сфере – многих проблем можно было бы избежать, – она докурила сигарету и кинула её на проезжую часть. Посмотрев на меня ещё раз, Вика схватила мой рукав и потащила подальше от бара.

– Извини, но бар, кажется, в другой стороне. Куда ты меня тащишь? – посмеиваясь и идя за ней вперевалочку, начал возмущаться я.

Она приложила палец к своим губам, и, войдя в соседнюю арку, где была жилая зона, мы остановились. Вокруг нас были дома, которые молча смотрели, что же будет дальше. Трудно было понять, живет ли кто-нибудь в них, но создавалось впечатление, будто за нами наблюдают. Оглянувшись по сторонам ещё раз, Вика взяла мою ладонь и положила сверху свою. Почувствовав маленький пакетик у себя на руке, я сжал его и убрал в карман. Она обняла меня и, подтащив мою голову к своим губам, начала шептать на ухо. Настолько странное поведение выбило меня из колеи. Честно говоря, я ожидал незаслуженного поцелуя.

– У меня подруга из белого сектора подогнала отличный препарат. Он еще находится на стадии разработки, и о нем редко говорят, но так я узнаю, умеешь ли ты хранить секреты.

Чувствуя аромат её духов и свой уже нарастающий запах перегара, меня возмутила мысль о недоверии. Конечно, зная меня всего один день, у неё был интересный обряд проверки, каким людям можно доверять.

– Я не употребляю, но не переживай, тебя не выдам, – потащив руку обратно в карман, она её остановила.

Со стороны мы выглядели как парочка, что обжимается в подворотне. «Лучше так бы оно и было», – подумал я.

– Это не наркотики, препарат имеет тестовое название м-2. Memorative faculty. Так что если захочешь повспоминать, жуй одну таблетку и не выпивай при этом, – она ослабила хватку на моей руке.

Разняв объятья, мы посмотрели друг на друга. Она улыбалась, глядя на моё недоумение. Меня терзал один вопрос: как можно пронести со сверхсекретного комплекса такой препарат? И зачем она вообще его мне дала? Можно было просто рассказать глупый секрет, для проверки на вшивость.

– Ах да, теперь ты являешься соучастником! Если надумаешь заложить меня, твоя голова покатится следом. Комплекс не прощает, – Вика стукнула в мое плечо кулаком и пошла в сторону арки.

«Почему всё время со мной происходит такая жопа?» – задал я себе вопрос и пошел следом. Дома за моей спиной напоминали молчаливых наблюдателей, которым нет дела до моей жизни.

– Слушай, а что значит «меморатив», ну как ты там сказала на языке мертвых?

– Memorative faculty – способность запоминать. Съев одну такую штуку, ты сможешь вспомнить всё что угодно. Главное, чтобы у тебя под рукой были синимы, – видимо, углядев в моих глазах непонимание, она вздохнула и пояснила: – Синима – предмет, от которого будет отталкиваться твое воспоминание. Вот, например, если взять в руку камень и посмотреть на него под препаратом, можно вспомнить самый яркий момент из твоей жизни, связанный с камнем.

– Всё равно очень похоже на наркотики, – недоверчиво сузив глаза, произнес я.

– Если что-то вызывает изменение в твоём рассудке, это не обязательно наркотик.

Яркие фонари освещали нам дорогу до бара. Отошли мы не так уж и далеко, но я удивился, увидев у входа в бар знакомую куртку коричневого цвета, которая совершенно не смотрелась вместе со спортивными штанами. Даже без этих таблеток получилось вернуться в прошлое, где Расул сидел с пустым взглядом за решёткой. Его вид пробудил во мне тоску, и в голове вновь построилась стена из непонимания и недоверия к этому человеку.

– Расул! Привет! – он уже был у ступенек бара, когда я его окрикнул.

Развернувшись, Расул пошёл в нашу сторону с угрюмым видом. Может, моё отношение предвзято к нему? Просто есть люди, которые не нравятся, и пустяк, что они уголовники и занимаются темными делами. Хотя он очень сильно изменился с последнего нашего разговора. В глазах, где раньше всегда можно было заметить пламя, теперь был отпечаток пустоты.

– Привет, – голос его был безэмоциональным, как у монитора из комплекса «Мечта». Неужели процесс смог затушить пламя человека, который всегда был уверен в себе? Хотя какое ещё может быть чувство, когда твоего друга ведут на эшафот? Для меня же дружба с этим человеком была загадкой. Тем не менее мы крепко пожали друг другу руки.

– Здравствуй, я Виктория, – Вика вынырнула из-за моей спины и протянула свою руку.

– Очень приятно, Расул.

Обменявшись приветствиями, все сразу потянулись за сигаретами, будто это неотъемлемая часть знакомства. Тем временем из бара вышли остальные, видимо, высмотрев нас в окно. Все начали приветствовать Расула и знакомиться с Викой, пока я пытался стрельнуть у кого-нибудь сигарету. Сразу за приветствием возникла пара очагов дискуссий, и чувство дискомфорта у меня усилилось. Масло в огонь подливала Леся, которая начала задавать вопросы, на которые мне не хотелось сейчас отвечать. Поймав взгляд Расула на себе, я понял его, ведь с ним такой же допрос вел сейчас Глеб.

– Так вы, получается, работаете вместе? – взгляд Леси, который пилил Вику пополам, можно было расценивать как угрожающий.

– Да, теперь мы будем работать в месте, а ты, как я понимаю, недовольна этим фактом? – ответила Вика за меня.

– С чего бы это? Просто издалека видно рабочую с завода, – фыркнула Леся, отводя подвыпивший взгляд и еле держась на каблуках.

– О, рабочую с завода. Лучше быть похожей на рабочую с завода, чем на быдло в полушубке из «Секонд-хенда». Дамочка, если вас возмущает наличие интеллекта у людей и рук, способных что-то создать, ничего страшного. Вы такой болезнью не страдаете.

У Антона отвисла челюсть, а после он пришел в дикий восторг. Видимо, у него появился новый кумир.

– Между прочим, у меня свой бизнес и куча недвижимости, а чего добилась ты, мелкая неформалка? – вспылила Леся.

– Дамы, успокойтесь, может, не стоит начинать знакомство именно так? – я сделал попытку сгладить обстановку, чтобы остаток вечера не слушать эти ссоры и колкости. Единственный вечер в месяц, когда мы собирались все вместе, превращался в потасовку двух кошек.

– Я совершенно спокойна. Просто… Как тебя, Леся, правильно? – Вика щелкнула пальцами, привлекая её внимание. – У Леси патологически завышено эго, и это можно исправить только хирургическим путем. Хотя с таким лицом хирургия бессильна.

В глазах Леси вспыхнул огонь, и, взглянув в сторону Антона, он разгорелся ещё больше. Улыбка на его лице медленно превратилась в печаль.

– Ты ещё и улыбаешься? Мало того что она со мной так разговаривает, тебе хватает наглости улыбаться? Может, скажешь своему другу, что её компания нежелательна в нашем обществе и она может идти пить с портовыми мужиками?! – выплеснув пару тонн негатива прямо на Антона, Леся развернулась и удалилась обратно в бар. Всё это время Вика победоносно улыбалась.

– Простите, она, когда выпьет, сама не своя, – начал оправдываться Антон, когда Леся скрылась в дверях. – Просто будьте с ней помягче, и она обязательно вам понравится, Виктория.

– Не уверена, но всё равно спасибо, Антон, – ответила Вика, и щеки Антона залились краской.

Расул с Глебом тем временем перестали заговорщицки шептаться и начали подшучивать над Антоном. Под дружный смех мы завалились обратно в бар, где были галдеж и пьянство. Удивительно, как Махон умудрялся справляться с этим, но алкоголь и деньги текли рекой. Леся, недовольная, сидела у окна, но, увидев Вику вместе с нами, ничего не сказала. Лишь в очередной раз уничтожила Антона взглядом. Мы, в свою очередь, расселись специально так, чтобы держать их подальше друг от друга.

– Наш друг бармен сам приготовил тебе коктейль, он в этом кувшине, – шепнул я Вике, – сказал, что так выйдет дешевле, и от себя добавил пару ингредиентов.

– Спасибо, тогда обязательно попробую это пойло, – шепнула она в ответ.

У края стола ближе к выходу сидела Вика. Между ней и Глебом сидел я. Напротив нас расположились Расул, Антон и Леся. Именно таким составом мы продолжили уничтожать алкоголь и закуску.

– Предлагаю тост! – вдруг сказал Глеб, поднимаясь со стаканом пива.

Подорвавшись за ним следом, меня обратно потащила Вика. Заметив, что никто не встал, я притих и начал ждать, пока пошатывающийся Глеб начнет говорить.

– Однажды жили в пещере у костра пять человек. Они никогда не покидали её и не знали другой жизни. Питаясь грибами и поддерживая костер ветошью и корнями деревьев, единственным их развлечением были тени, что отбрасывал костер. Однажды одному из них в голову пришла идея узнать, что же вне этой пещеры. Он звал с собой всех, но никто не согласился пойти. Тогда, сделав импровизированный факел, он ушёл один. Долог был его путь и полон опасностей, но спустя время появился солнечный свет. Снаружи его приветствовал голубой океан, огромное разнообразие удивительных запахов и сады, заполненные свежей и вкусной едой. Взобравшись повыше, его обуяла радость от того, что не придется больше жить в пещере. Есть одни лишь грибы и смотреть, как тени танцуют на стенах. Но после пришла неимоверная грусть за своих друзей и их скучную жизнь. Тогда он решил для себя, что покажет им другой мир. Больше двух дней он трудился, копая яму и не желая проводить в пещере ни дня больше. И вот почва под ним провалилась, и он упал прямо на своих друзей. Испугавшись такого появления, они забили его насмерть и ушли дальше вглубь пещер, – Глеб сделал паузу на этом моменте, рассматривая свой стакан. – Так давайте же выпьем, чтобы с нами пошли люди на поиски лучшего, а если они не решатся, оставим их в покое.

– Я думал, там будет что-то вроде «давайте выпьем за любовь», ну да ладно, – сказал Антон, смеясь, и мы все подхватили этот смех, впечатленные таким тостом.

На столе появлялись и исчезали стаканы. В воздухе летала атмосфера непринужденности и праздника. Даже Леся смогла расслабиться и уже вовсю говорила с Викой. Я же сидел среди всего этого и слушал разговоры друзей, впервые отдыхая за долгое время. Хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался.

– Расул, слушай, – начал уже довольно пьяный Антон. Язык его заплетался, но он не оставлял попыток говорить. – Как там в тюрьме? Много чего нового подчерпнул?

– Я не был в тюрьме, Антон, – угрюмо ответил он. – Временный изолятор тоже не сказка, но в тюрьме хуже.

– И что же говорят о тюрьмах? – Антон икнул, при этом пытаясь съесть целиком кусок курицы. – Слышал, жопа полная.

– Не сказка, учитывая, что нас закрыли в камере, где должно было сидеть два человека, а сидело пять. Кормили один раз в день, и всё время приходилось подчеркивать свой авторитет. В общем, тебе лучше туда не соваться, – завершил Расул, делая пару глотков.

– Понял, Антон? Если и дальше будешь так трезвонить на каждом углу, что ты революционеров поддерживаешь, быстро похудеешь, – засмеялся Глеб.

Я, в свою очередь, задумался, какое самое страшное наказание для человека. Должно быть, тюрьма им и была. Если смертная казнь заканчивает твой путь и после неё тебя не ждут пытки и ужасы, то пожизненное заключение – это билет на курорт, полный ужасов. Тут трудно понять, что гуманнее для человека. Точно не отсидка в четырех стенах наедине со своими мыслями и в окружении людей, что озлоблены на мир. Этим не исправишь человека, лишь сделаешь из него животное. В то же время смертная казнь в отношении Андрея была крайне несправедливой, и отчасти я был виноват в этом. Его родители были бы счастливы, дай ему жизнь в четырех стенах, а скоро его не станет, и я не мог себе представить, как они с этим справятся.

– Ты чего грустишь? – ткнула меня в бок Вика.

– Задумался о вечном и неделимом, – уклончиво ответил я, взяв полную пинту пива и осушив её наполовину.

– Видимо, такие мысли очень сильно влияют на жажду? – рассмеялась она, поднимая свой стакан с коктейлем. – Удел каждого гения – спиться, так давай же покажем, что мы не идиоты.

– Звучит как тост! – поддержал Антон, подслушивая наш диалог, и мы вновь выпили. – Ребята, у меня предложение! Если мы тут сидим каждый месяц, почему нас нет на стене славы Маха? Пойду к нему и попрошу фотоаппарат!

– Антон, угомонись, – попыталась остановить его Леся.

– Нет! В этот раз мы должны очутиться на этой стене, – и, пробравшись через Расула, он пошёл к бару.

Мы все наблюдали эту картину, затаив дыхание. Как он вразвалочку подходит к бармену и начинает перекрикивать звук толпы. Махон посмотрел в нашу сторону и, кивнув, исчез под барной стойкой. Спустя пару минут Антон уже донимал какого-то парня, чтобы он нас сфотографировал. Занимая свое место между Расулом и Лесей, он победоносно улыбался.

– Ну вот, теперь мы все будем на стене этого бара! Наконец! Смотрите все в камеру, – скомандовал Антон, потирая руки.

– Скажите «сыр», – произнес парень с фотоаппаратом и нажал на кнопку. Вспышка ослепила меня на несколько секунд, и белые зайчики начали прыгать в глазах.

Фотоаппарат выплюнул первый готовый кадр, и, посмотрев на него, Антон оказался недовольным.

– Расул просто смотрит вперед, будто ему скучно. Леся, не кривляйся. Все оставшиеся получились хорошо. Эй, друг, пересними.

– Тогда я заберу эту фотографию себе на память, – выхватив фотографию из рук Антона, я положил её в карман.

– Ну и ладно, всё равно она мне не нравилась, – пошевелил он губами, смотря в объектив.

В этот раз кадр тоже не устроил Антона, но парень отказался делать ещё один и ушёл. Убедив Антона, что и так пойдет, мы закрепили снимок над нашими головами на иголку рядом с другими фотографиями. Во всём баре было много таких мест, и этот старый фотоаппарат был визитной карточкой данного заведения. В очередной раз выпив, все собрались на улицу курить. Все, кроме меня и Расула, который вновь впал в меланхолию.

– Пойдем, чего ты тут будешь сидеть? – тащила меня за рукав Вика.

– Составлю компанию Расулу, – попытался съехать я, понимая, что перепил и ноги едва шевелятся. Взглянув на него и на меня, она пожала плечами и ушла с Лесей, которая её все это время ждала. Они быстро нашли общий язык, хотя хотели разорвать друг друга на части пару часов назад. Время шло очень быстро, и я удивился, что на часах уже полночь.

– Знаешь, спасибо, – сказал Расул осторожно.

– За что? – я посмотрел на него, уже зная ответ.

– За то, что не сказал на суде, что видел.

– Мне бы тогда говорил спасибо Андрей, а не ты, – зло усмехнулся я.

Это был очень сложный диалог между двумя людьми. Любой диалог сложный, если в нем присутствуют смерть и алкоголь.

– Мы знали, на что идем, подписываясь на «Восьмиконечное колесо», – грустно сказал Расул, крутя в руках стакан.

Наверное, ему действительно не с кем об этом поговорить. Иначе почему он говорил со мной? Этот бар отлично подходил для таких разговоров, но почему я, а не Антон? Хотя Антон не видел то, что видел я.

– Ну, тогда у тебя появился новый шанс! Начни все сначала.

Расул горько засмеялся и отпил из стакана.

– Ничего не получится, наверное, всё станет даже хуже.

– Почему? – не мог я поверить своим ушам. – Тебе дали шанс на новую жизнь, и ты спустишь его в унитаз?

– Это преступный синдикат, а не исключение из института! Оттуда один выход – вперед ногами, – он осушил залпом остатки стакана и взял второй, так же покручивая в руках.

Тоже отпив от таких откровений, я продолжил:

– Тогда почему всё будет ещё хуже?

– Не поверишь, но Андрей оказался не настолько хорошим предпринимателем, и его владения теперь переходят в мои руки. Им подвернулась отличная возможность избавиться от него и проверить меня. Теперь я живу в долг, ещё и с проблемами, – вскинул он руки вверх.

– Я подозревал, что Андрей занимается чем-то, но чем? Неужели его убрали из-за Рената? – как трудно удержаться во время пьяных разговоров от лишней информации, но если уже пробило на откровение, то можно узнать побольше. Мне нужно было знать, насколько сильна моя вина в этом деле.

– Андрей? Он занимался транспортировкой незаконных технологий, все эти гаджеты-хуяджеты. Это огромный рынок, который теперь принадлежит мне, а я понятия не имею, что с этим делать. Как можно строить планы на костях своего товарища? – Расул посмотрел на меня стеклянными глазами, в которых наворачивались слезы. – Я допустил его смерть, а теперь владею всем, чем владел он. Кто я после этого?

Для меня это было шоком, оказывается, у Расула была частичка человечности. Какой бы выбор сделал я, зная, что моего друга ждет смерть? Хотя свой выбор я уже сделал, и он теперь преследует меня.

– Ладно, а ты как вообще влез в это всё? Кто ты вообще такой? Ведь я знаю лишь угрюмого Расула, – я улыбнулся ему, пытаясь подбодрить, но Расул в ответ лишь рассмеялся.

После затяжного смеха он наклонился через стол ко мне.

– После смерти одного человека я стал руководителем половины наркотрафика этого района. Так что ты смотришь на одного из самых опасных людей в данном баре, который строит свою жизнь на костях, – и, упав обратно на диван, он продолжил заливать горе алкоголем.

Он не выглядел как самый опасный человек района. Сейчас он был подавленный, сломленный, раскаивающийся. Совсем не тот Расул, который был в здании суда. Ошарашенный этим откровением, я последовал его примеру и уткнулся в стакан.

– Короче говоря, спасибо, если будут просьбы, обращайся. Я у тебя в долгу, – закончил Расул. Его печальный вид как рукой сняло. Он опять принял непринужденную форму камня. Расул, которого привыкли видеть окружающие.

– Не за что, – тихо ответил я.

В окне тем временем все слушали рассказ Виктории и смеялись. Она умудрилась полностью завлечь их внимание и расположить к себе. Эта её способность была удивительна. Пригубив пива, я начал размышлять о том, как новые знакомства заменяют старые. И что первое впечатление может быть обманчивым даже на протяжении нескольких лет.

***

Фотография – маленький предмет, который несет частичку всех людей, оказавшихся на ней. Расул с его пустым взглядом, который с того времени не изменился. Антон, пытающийся строить из себя серьезного парня, держа в руках банкноты, которые одолжил у Махона для фотографии. Его девушка Леся, что делает губы бантиком, изображая принцессу. Из своей квартиры я захватил не так много предметов, но этот был особенный. Он напоминал мне о моём окружении. Глеб с остроумным взглядом, который выдавал уверенного в себе человека, и Вика. Она непринужденно улыбалась с фотографии, и это была самая загадочная улыбка в моей жизни. Закашлявшись и встав с кресла, я подошёл к окну. Когда я пересек ту черту, распрощавшись с такой жизнью? За окном медленно падал снег большими хлопьями, и вершины двух пиков было совершенно не видно. Зачем мы вспоминаем то, что не хотим вспоминать? Голова болела, и, отложив в сторону фотографию, я посмотрел на стол. Неужели всё, что осталось от моей жизни, – это фигурка слона, ножик и фотография? Конечно, нет. Был ещё один предмет, за который стоило её отдать. Достав из штанов коробочку черного цвета, я открыл её. Вся моя цель, все мои мечты. Жизнь была в этой коробочке, но точно ли она стоила того?

Носитель информации

Деньги, мы живем ради денег! Без денег нет еды, а без еды мы сдохнем. Вся планета сдохнет из-за денег, да даже чтобы сдохнуть, сука, нам нужны деньги!

Жалобы профсоюза рабочих комплекса «Мечта»

– Просыпайся, чудик, – услышал я сквозь сон. Открыв глаза, трудно было понять, где находишься. Голова болела, и подташнивало, будто после пьянки. Рядом стояла Вика в лабораторном халате и пыталась меня растолкать.

– Опять провел всю ночь в этой дыре? – убедившись, что я начал ворчать, она отошла и начала наводить себе кофе с виски. – Мне кажется, тебе стоит научиться отдыхать.

Сырость сковала мои глаза, и пришлось их протереть пару раз, чтобы нормализовать зрение. Компьютер тихо гудел на столе с погасшим экраном – звук, который стал уже частью меня. Воспоминания понемногу начали проходить, и тут в голове будто щелкнули тумблером. Резко подорвавшись, я начал водить мышкой, чтобы экран монитора очнулся. Обустроив себе в лаборатории пристанище, мы уже год занимались доработкой кода. Успех был близок, и он пьянил. Вика постоянно отлучалась, хотя она приносила еду и очень часто давала дельные советы. Из нас получилась отличная команда, и целый год с редкими перерывами мы пытались заставить машину подчиняться нашим приказам лишь с помощью мыслей. Порой руки просто опускались, и, ходя по станции «Лямбда», я часто ругался и разговаривал сам с собой. Даже рабочие в грязных фиолетовых робах, появлявшиеся на нашей станции, считали меня ненормальным, но в основном мы работали тут вдвоем. Вот и сейчас я был безумно рад увидеть Вику – единственного человека, который понимал меня и помогал в этом трудном деле.

– Ты вообще выходил из этой пещеры? Судя по тому, как от тебя пахнет, ты себя запустил, – начала она критиковать, вставая за моим плечом и заглядывая в экран.

На нем отобразились строчки, и мои глаза расширились. Конец строки говорил о завершении обработки и предлагал начать работу. За вчерашний вечер случилось три фатальные ошибки, после которых приходилось перечитывать тонны текста и изменять его. Если и в этот раз будет так же, устрою выходной, а лучше неделю запоя.

– Ты загрузил очередную поправку? Слушай, мне кажется, мы задали неправильный алгоритм передачи кода в третьем блоке, ну, или, может, отойдем от идеи вносить в него действия индивидуального пользователя? Иначе настройка под индивида будет обходиться дорого. Ты вообще меня слушаешь? – она стукнула меня ладонью по затылку, чем не особо способствовала улучшению утра. Или сейчас был вечер? В этих казематах трудно было это понять. Искусственный свет стал для меня вторым солнцем, воздух из вентиляции – ветром. Хотя жужжание Вики над моим ухом и было логичным, нам для начала нужно было завершить процесс команд.

– И тебе привет, подожди. Если сейчас сработает, можно будет уже не думать о третьем блоке, – ответил я, всё так же боясь нажать на кнопку.

– О, очнулся? Ну, ладно, гений. Я принесла еды, так что, если хочешь, пойдем перекусим, а то скоро будешь похож на скелет.

Обернувшись на её голос, я рассмотрел нашу рубку. Она приняла более домашний вид, появилась пара плакатов, которые притащила Вика. Стол мы поставили новый из древесины, и рабочие, которые его собирали, были крайне недовольны затаскивать всё по лестнице. До сих пор помню лицо бригадира, который пытался сказать, что он не доставщик мебели. Улыбка появилась на моем лице, пока Вика раскладывала приборы и тарелки, напевая про себя песню. Я безумно счастливый человек, которому посчастливилось работать с такой девушкой. В животе заурчало, но сейчас был решающий момент всех наших трудов. Даже странно, что Вика безучастно раскладывает еду, будто ей это неинтересно. Максимально пытаясь отсрочить нажатие кнопки, я встал размяться, и в моих глазах потемнело. Пробираясь между стопками книг, что лежали на полу, и цифровыми носителями, мне удалось наконец подойти к раковине и посмотреть в зеркало. Борода с растрепанными волосами и заляпанный халат зеленого цвета ещё больше делали меня похожим на безумного ученого. Ополоснув свое лицо и уже чувствуя себя получше, я подошел к столу.

– Угощайся, пещерный человек, – проговорила она с набитым ртом.

Выбор был богатый, но мы могли себе это позволить. Деньги просто некуда было тратить, ведь всё время была лишь работа. Я уже и забыл, когда последний раз считал зарплату или радовался её приходу. Теперь волновал лишь проект, а всё остальное не имело значения. Силы возвращались, пока суши исчезали у меня во рту.

– Ты сегодня неразговорчивый, – протянула Вика. Она начала завивать себе дреды, и теперь из её головы исходило множество лиан. – Расскажи, чем занимался-то на выходном?

– Был в лаборатории, – чавкая, признался я, посматривая на компьютер, что манил обратно.

– Совсем уже свихнулся, подумай о своем здоровье! – начала она, вскидывая руки вверх. Было мило, что Вика заботится обо мне, хотя это уже начинало раздражать.

– Пойми, я близок как никогда. Вчера обнаружил целый кусок, где были фатальные ошибки. Ещё подрегулировал установки и мощности. Теперь оно не перережет горло, – из моего рта вылетел кусочек риса, но я не обратил на это внимания.

– Тебе точно стоит отдохнуть, – тепло улыбнулась Вика, и я остановился с открытым ртом, смотря на неё. – Ну, показывай, чего ты ждешь?

Открыв банку энергетика, моё тело устремилось к наблюдательному окну в нашей рубке. Из него можно было увидеть кресло, которое уже больше походило на настоящий автомобиль на двух колесах. Для испытания большего количества функций мы переделали колеса и добавили ещё кучу вещей. Например, опасную бритву, сколько бы Вика ни протестовала. Две руки, отходящие от корпуса, свисали по бокам и ждали команды. Так как кресло могло принимать только мои команды, все риски и главным в проекте оставался я, но Вика была и не против, впитывая мои наработки как губка.

– Сегодня у меня хорошее предчувствие. Может, ты нажмешь на кнопку? – повернулся я. – А то у меня рука несчастливая.

Выйдя из-за стола и подойдя к компьютеру, Вика встала по стойке смирно.

– Жду указаний, – отдала она честь в шутку.

– Старший научный сотрудник лаборатории «Лямбда»! – повторил я её действия. – Запуск разрешаю.

Посмеявшись, она нажала на кнопку, и по монитору побежала командная строка. Спустя три мучительные минуты всё было готово к работе. Не веря своим глазам, я присел на стул. Это был один из значимых прорывов, которого мы достигли за этот год. Вика тем временем сверялась по своему компьютеру с принятием системой файлов.

– Получилось, – прошептал я. – Получилось! Теперь нужно испытать его в действии! – встав с кресла, мои ноги сами повели к лестнице.

– Подожди, сначала испытания проводятся на манекене, а уже потом на людях! – перегородила проход мне Вика.

– Ты же знаешь, что команды лучше считываются, когда оператор находится непосредственно в машине.Прием сигнала получается тогда идеальным. Помнишь, какие были сбои с манекеном, а я не хочу ждать ещё одну неделю для нового кресла. Прошлое ведь вообще сгорело. В этот раз, уверен, все получится! – пытаясь её отодвинуть, тараторил я.

– Прекращай валять дурака. Если ты повредишь себя, весь проект пойдет коту под хвост! Так что посади туда манекен!

– Ладно, уговорила, – сдался я. – Только если оно опять сгорит, с тебя массаж.

– Договорились, но ты меня ещё за это будешь благодарить, – улыбнулась Вика, пропуская меня вниз.

– В любом случае я выйду из этого победителем, – улыбнулся в ответ я.

Ощущение – будто мне привезли подарки на Новый год. Спускаясь по лестнице, меня направляло вдохновение и чувство эйфории от проделанной работы. Это могло стать сенсацией года, и надо было совладать с этими мыслями и выкинуть их из головы. Взяв манекен, которого мы в шутку прозвали Степа, я зафиксировал его в кресле и начал запускать тумблеры. Вика спустилась следом и теперь, попивая кофе, смотрела за моей работой.

– Не подведи меня, красотка, – похлопал я по кожаной спинке кресла и отошел к контрольному пульту.

Степа с намалеванной улыбкой смотрел в нашу сторону, и выглядело это пугающе, ведь прошлый Степа сгорел у меня на глазах. Вокруг кресла был обустроен целый полигон под тесты. Рядом с этим полигоном располагались генераторы, ремонтные ямы, пара стационарных серверов и множество верстаков и стеллажей, которые были набиты запасными частями.

– Станция «Лямбда», эксперимент номер тринадцать, фаза А, запуск в, – я посмотрел на наручные часы, которые показывали два часа по полудню. – Запуск в четырнадцать тридцать.

– Запуск разрешаю, – ответила мне Вика. Стандартная процедура, но следовать ей нужно было неукоснительно. Выкинув остатки мыслей, я сосредоточился на кресле и нажал на контрольной панели «пуск». Кресло активизировалось и продолжило неподвижно стоять.

– Испытание функции передвижения, – произнесла Вика.

Мне стоило только подумать над тем, чтобы кресло переместилось из красного квадрата на синий, – и оно сразу начало исполнять мою команду. При этом нужно было заехать на горку, развернуться и объехать пару кочек. Выполнив этот путь безупречно, кресло заняло своё место в синем квадрате. Конечно, я его мысленно направлял, ведь знал этот путь наизусть.

– Испытание успешно пройдено, – Вика занималась фиксацией действий и записью их отклонений. Моей задачей было просто думать о том, что нужно сделать.

– Испытания правой руки на точность и взаимодействие.

Я задумался о том, что нужно попасть в мишень для дартса, которая висела на стене. Моментально из огромного подлокотника вылезло три дротика. Представив, как правой рукой я попадаю в десятку, машина сама вычислила траекторию и с удивительной быстротой начала метать их один за другим. Получилось так, что все они попали в цель, при этом не сбивая друг друга. Я улыбнулся успеху.

– Испытание успешно пройдено, – уже более напряженным голосом произнесла Вика, но для меня она была просто фоном. Я наизусть знал все испытания и на каком обычно происходит провал.

– Испытание левой руки на защитные свойства объекта. Запускаю протокол атаки.

Из стены вылез маленький автомат, который стреляет шариками краски. В этом задании мне нужно было сфокусироваться на защите Степы от шаров.

– Три выстрела через три, два, один.

Досчитав до конца, автомат издал три хлопка. При этом за полетом шариков, естественно, я не успевал уследить. Моя задача заключалась в подаче команды на защиту. Рука с пугающей скоростью переместилась в область груди, головы и руки. Все три снаряда были успешно ей отражены, и я готов был плясать от радости. В прошлый раз произошел сбой, и из-за короткого замыкания кресло сгорело. Подумав о том, как я ненавижу этот автомат, рука приняла команду и, оторвав кусок подлокотника, швырнула его. Ствол у автомата покосился от удара. Посмотрев на меня, Вика пожала плечами.

– Испытание успешно пройдено. Переходим к испытанию сигаретой.

Мои мысли направили импульс в машину о желании покурить. Достав из заднего бокса пачку, руки поднесли сигарету ко рту и подожгли её. После того как я подумал, что сигарета закончилась, они затушили её.

– Испытание пройдено, – с улыбкой Вика записала это в блокнот.

Радости в моей голове не было предела, и кресло подняло руки в ликовании. Зараза, нужно думать только о нужных вещах. Я услышал щелчок и начал переживать насчет того, что в кресле поломка. Руки стали шарить в предположительном месте, и мне пришлось успокоиться, прежде чем они сами не сломали что-нибудь.

– Испытание на мелкую моторику.

Это было несложно. Главное – не задумываться о плохом, и бритье пройдет без казусов. Мы даже специально Степе наклеили бороду. Одна рука достала опасную бритву, другая начала распрыскивать пену для бритья по шеи и щекам.

– О нет, она перерезает ему горло и втыкает бритву в глаз, – сказала Вика монотонным голосом.

Не понимая, о чем это она говорит, я представил себе эту картину в голове всего на секунду. Этого было достаточно, с точностью хирурга рука распорола горло Степе и воткнула бритву в глаз. Мои глаза округлились, а Вика тем временем нажала на кнопку отключения, и кресло моментально затухло, руки опустились. Во мне начала играть злоба, но тем временем Вика нажала на вторую кнопку тотального сброса, и у нас включилось аварийное освещение. Где-то произошел сильный хлопок.

– Ты что делаешь?! – начал кричать я, смотря ей в лицо, на котором мерцал свет от аварийного освещение. – Зачем?! Столько работы, все же шло удачно! Теперь придется восстанавливать систему, и, скорее всего, у нас полетела защита. Это как минимум на неделю! – от обиды я сел на пол и обхватил голову рукой.

– Послушай меня, – начала Вика второпях, у неё в руках была какая-то кнопка. – По протоколу через пять минут сюда ворвется отряд «Спрута». До этого момента слушай и не спорь. Ты меня понимаешь?

Я видел её такой впервые, лицо помрачнело и приняло серьезный вид. Что вообще происходит?

– Весь твой эксперимент – фикция. Если ты этого ещё не понял, ты идиот, – она схватила меня за руку и подняла с места. – Кому нужно кресло, которое поджигает сигареты и бреет бороду? Ты создаешь оружие, которое поможет этой стране не прийти к краху. Знаешь, что творится на улицах? Этот режим горит, и ты создаешь им охеренный огнетушитель. Представь армии, которые подчиняются одному человеку, выполняют его команды с точностью машины!

– Зачем ты мне всё это говоришь? – её слова не укладывались в голове, с чего она вообще это взяла? – Ты что, одна из этих безумных революционеров?

– Нет, я агент другой страны, и мы предлагаем тебе убежище и защиту твоих разработок, а также обещаем, что они не будут использоваться как оружие против мирного населения, – она посмотрела в сторону огромных ворот, что заливал сигнал тревоги.

– Прекрасно. Ты, мать твою, решила сделать из меня Джеймса Бонда? Какие, на хрен, бунты? Я просто хотел сделать кресло, на котором можно отдохнуть, не заморачиваясь! – истерика возникла у меня сама собой. За это я получил пощечину и затих.

– Не перебивай! У нас не так много времени. На последнем этапе скажешь, что кресло начало захватывать управление и взламывать систему. Пришлось перезагрузить всё, поэтому камеры и динамики не работали. Я их отключила ещё на протоколе курения. Свали всё на программу, которая начала думать сама как искусственный интеллект.

– Ты же знаешь, что у программы его нет. Она просто выполняет команды, решая, какой путь оптимальный! – это звучит нелепо, нас раскусит даже дилетант. За что мне всё это?

– На проверку у них уйдет как минимум месяц! Мы к тому времени уже будем далеко. После того как тебя освободят, приходи к озеру «Усохшее» в шесть часов. Я вывезу тебя из этой страны, или закончишь как твой дядя Александр.

– А что стало с моим дядей? – вдруг удивился я. Мы часто обсуждали жизни друг друга, но теперь я понимал, что она мне лгала всё это время. – Ты ведь знаешь, что он погиб на производстве в результате несчастного случая.

– Если пуля, что прилетела ему в лоб, была выпущена случайно, то не спорю. Очнись, он работал с Кобозовым, а после его побега, который мы устроили, решил остаться. Наше предложение показалось ему плохим, так как мы не могли переправить тебя и твою мать.

Вот так знаешь человека уже год, а оказывается, что он агент другого государства, который помогал тебе в эксперименте для создания оружия. Охрененно, звучит как сюжет тупой мелодрамы. Не успел я впасть в истерику, как огромные двери быстро распахнулись и в них влетели люди в черных бронекостюмах. У каждого из них была винтовка последней модели «Длань», на презентации которой я был и видел, что она делает с телом человека за пару секунд. Лица же скрывались под противогазами, что наводили ужас. Отряд разбежался в разные стороны, в том числе и в нашу рубку. Можно было восхититься их профессионализмом, если бы нас не обступили двое. У обоих было по нашивке черного спрута, слегка обведенного серым, а дула их устрашающих винтовок смотрели прямо нам в лица.

– Всё в порядке, ребята, просто сбой в программе, – начала жалобно говорить Вика, что было не похоже на её уверенный голос, который был пару секунд назад. Я же ошарашенно разглядывал эти недружелюбные маски, что безэмоционально смотрели на нас. Пробубнив что-то в противогаз, один из них отщелкнул прижимные пластины и снял его. В аварийном освещении можно было разглядеть выбритое лицо без единого шрама, как обычно бывает у вояк со стажем. Но в его темных глазах читалась смерть.

– Разберемся со сбоем, этого на ковер к Яновичу, – он ткнул в меня пальцем. – Эту на допрос.

Сзади меня схватил под руки человек, которого я даже не заметил, и поволок в сторону выхода, не давая идти самому.

– Я и сам могу пойти, – попытка вырваться не увенчалась успехом, и меня поволокли дальше. Что было с Викой в тот момент, я не знаю, но ей явно приходилось несладко.

Протащив через огромные двери, они погрузили меня в машину на шести колесах, которая сразу тронулась с места, увозя по сети тоннелей. Напротив меня в машину уселось два человека с автоматами. Наверное, спереди ещё был водитель, но его я рассмотреть не мог из-за строения кузова. Все, кого я видел в этих отрядах, были в противогазах, и зачем они им, я понятия не имел. Сама дорога тоже была для меня в новинку, ведь никогда раньше мне не приходилось ездить по техническим туннелям. Изредка мы проезжали мимо маленьких участков света, где гудела аппаратура или сидели люди с налобными фонарями. Меня швыряло из стороны в сторону, и мысленно я проклинал водителя за такую неаккуратную езду. По пути попадались такие же огромные двери, что стояли у нас на станции. «Интересно, а Вика, даже будучи шпионом, знала точное количество этих станций?» – подумал я. В голове не укладывался тот факт, что девушка, с которой меня связывало чувство родной души, оказалась предателем. Хотя кого она предавала? Может, она тоже хотела мне лучшей жизни? Машина резко затормозила, и мое тело бросило в сторону охранника, который с удивительной реакцией оттолкнул меня обратно.

– Вылезай, приехали, – раздался нечеткий голос из противогаза, будто он говорит в огромную кастрюлю. Спрыгнув на почву, которая сразу добавила пару новых пятен на мой халат, я начал озираться по сторонам. Передо мной была ещё одна большая дверь с зеленой цифрой четыре. Охранник толкнул меня в спину, призывая идти вперед.

– А можно аккуратней? Я ведь научный сотрудник, – мои попытки перепрыгивания луж при этом не увенчались успехом, и кроссовки уже начали заполняться водой. Последний раз воду в кроссовки я набирал, когда гулял с Аней. Как давно это было? Интересно, у неё жизнь сложилась получше? В такой момент думать о ней было забавно и успокаивающе. Будто островок детства попал в океан, полный волн безумия и непонимания. Вместо ответов на свои вопросы я получал удары в спину, и желание задавать их у меня пропало. Дверь начала разъезжаться, представляя моему вниманию станцию, на которую я смотрел с огромным восхищением. Её можно было назвать подземным микрорайоном. Вокруг сновали люди, и некоторые с любопытством посматривали в нашу сторону. Я не видел конца пещеры из-за кучи зданий, что представляли из себя целый город с магазинчиками, площадью и уличными киосками. Благодаря огромным лампам, что висели на кровле пещеры, было ощущение дня.

– Двигайся налево за мной, – недружелюбие этого охранника поражало, но я усвоил урок и молча последовал за ним.

Он пошёл мимо города по трассе вдоль кучи опорных балок, и только сейчас я начал понимать, насколько сложна была постройка данной станции. По дороге часто встречались люди в фиолетовых робах. Они тащили ящики с манекенами, оборудованием, одеждой. Реже попадались люди в робе того же цвета, что и я. Завидев, как их коллегу ведут черные спрутовцы, они сразу удалялись подальше. Дойдя до угла станции, мы стали ждать лифт, что вел наверх. Насколько я мог судить, там была площадка, и больше ничего. Бросив взгляд вдоль этой стороны, наконец можно было ощутить масштаб данной станции. Примерно в пяти километрах находилась ещё одна стена, которая представляла из себя огромный монитор и создавала впечатление нескончаемости объекта. Охранник опять толкнул в спину, и захотелось врезать этому нахальному валенку. Собрав волю в кулак, я прошел в лифт, и мы остались наедине.

– А тут чертовски красиво, – попытка сгладить ситуацию не увенчалась успехом. Мой провожатый стоял неподвижно, как статуя, которой нет дела до происходящего. Зато у меня была возможность оценить комплекс свысока. Насколько я могу судить, это макет города, в котором никто не жил. Интересно, зачем им понадобилось создавать такой макет под землей? Сколько сил нужно затратить на эту разработку? Были слухи о подземных городах, тестовых полигонах, но про «Мечту» много чего говорят. Ходили даже разговоры, что был открыт способ телепортации, над чем позже смеялся весь бар. Теперь было уже не так смешно, а страшно. Каким могуществом обладает комплекс «Мечта»? И насколько ничтожными я почувствовал все свои достижения после этого.

– А куда мы, собственно, направляемся? Это ведь не такая уж и тайна. Я все равно узнаю, – мы вышли на ровную площадку, где было совершенно пусто.

– Был задействован протокол «щуп». Ответственного научного сотрудника нужно немедленно доставить его руководителю для доклада, – ответил он, смотря мне за плечо.

Тут от здания отделился кусок и по тонким железным канатам начал подниматься вверх. Посмотрев ещё раз на лампы, которые слегка ослепляли, я увидел дорожки, по которым перемещалось это здание. Кусок здания черной квадратной формы быстро начал приближаться к нашей площадке.

– Отойди от края, не хватало потом ещё писать отчет о несчастном случае, – охранник отошел в сторону лифта и встал у него, ожидая приближения парящего дома. Я завороженно смотрел, как он передвигается в мою сторону, и даже не заметил, что стою за красной чертой. Подойдя к охраннику, я стал ждать, чем всё закончится. Коробка черного цвета подъехала к нам и, развернувшись боком, встала над площадкой. При этом она не касалась её и находилась в подвешенном состоянии. Внезапно с неприятным визгом в ней появилось отверстие. Из него вышло два охранника в привычной серой униформе. Она была настолько привычной, что даже радовала глаз.

– Проходи быстрее, тебя уже ожидает Алексей Янович, – сказал один из них, показывая себе за спину.

Спрутовец, что проводил меня до этого места, сел обратно в лифт, и мне ничего не оставалось, кроме как зайти в коробку. Внутри вся лицевая сторона этого парящего здания оказалась прозрачной. Мы начали парить над станцией, а я даже не почувствовал, как блок тронулся с места. Прозрачные полы? Кому вообще в голову пришла такая идея? Пока я восхищался видом, охранник подошёл к одной из дверей и открыл её.

– Заходи, сейчас Алексей Янович к тебе подойдет.

Помещение оказалось обычной комнатой. Летающий дом, макет-город, а теперь комната с лампочкой, столом и двумя стульями? Это совершенно не вызывало впечатление, хотя, подождите, я только что узнал, что моя ассистентка – тайный шпион, а меня в этой игре используют как пушечное мясо. И у меня не вызывает впечатление комната, где будет проходить мой допрос? Я захохотал, и охранник, посмотрев удивлённо в мою сторону, захлопнул дверь. Еле уняв истерический смех, мой взгляд уперся в единственное, что тут выделялось, – эмблему комплекса «Мечта». Опять эта дурацкая сова, что смотрит на меня хищным взглядом. Оставшись наедине с ней, я попытался разложить все мысли по полочкам. Буквально час назад я был близок к успеху, и всё в моей жизни шло правильным курсом. Теперь я в полной жопе, а вдруг это просто проверка? Но зачем им тогда губить мой проект и откладывать его сдачу? Заговоры, шпионы, может, просто плюнуть на это и всё рассказать? Но тогда они точно убьют Вику, и это уже будет третья смерть на моих руках. Смерть в этот раз близкого мне человека, нет, на такое я пойти не могу. Если мой дядя был убит, то, может, и вправду пора сменить страну? Повидаю свет, отдохну от этого всего дерьма, заведу себе домик и там буду жить. А вдруг Вика обманет и посадит в такую же лабораторию, заставляя выполнять их приказы? Куда податься? Идеальной системы нет, а свою жизнь я не так представлял. Признание приходит точно не у расстрельной стены. Дверь распахнулась, и в ней показался Алексей Янович в своём дорогом костюме и образовавшейся залысиной, которую скрывали редкие белые волосы. Мне кажется, работа плохо сказывается на нём.

– Присядь, нас ждёт довольно серьезный разговор, – он указал мне на стул и, взяв другой в свои руки, поставил у двери. Протерев стул платком, Алексей Янович сел. – Сколько ты уже работаешь на нас? – начал он властным голосом. Раньше никогда не приходилось видеть его таким. Обычно он был обходительным и пытался сдружиться со мной.

– Год и один месяц, Алексей Янович, – ответил я, потирая коленку.

– Год и один месяц. Я думал, за это время ты сможешь достигнуть больших результатов. Понимаешь, почему тут находишься?

– А где это тут? – мне действительно было любопытно, да и он впервые за долгое время обращался ко мне на «ты». Куда делось то уважение и его красиво поставленная речь?

– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы. Если бы не эта дурацкая директива, тебя бы тут вообще не было. Но кнопка нажата, спецотряд отработал, и придется заполнять кучу бумаг о временном доступе тебя на объекты станции, – он промокнул платком из нагрудного кармана свой лоб. Тут и впрямь было жарковато. – Так ты понимаешь, почему тут находишься?

– Наверное, из-за нажатой кнопки?

Его лицо приобрело оттенок рака, которого забыли вытащить из кастрюли. Возможно, это не то, что он хотел услышать, и это пугало.

– Ты долбоеб? – Алексей Янович, самый сдержанный человек на свете, начал ругаться матом, у меня отпала челюсть. – Сука, как вы меня уже все заебали! Вы ни хрена не предоставили мне за этот год! И как мы сюда тебя взяли, так ты и полетишь отсюда кубарем. Год! – он резко подорвался со стула, а когда огромная туша в костюме подрывается со стула и кричит, это вызывает страх. – За год мы потратили кучу средств с нулевым итогом!

– Но проект прошёл большую часть испытаний, а в нем участвовало всего два человека, – попытался я защититься.

– Мне не нужен сраный стул, который может отвезти тебя до туалета, чтобы покурить! Ты вообще понимаешь, сколько средств было затрачено на этот проект? В итоге получаем кресло, которое не способно даже выполнить твои команды! Два человека? Два сотрудника занимаются какой-то херней и занимают помещение, вот что вижу я! – он бродил вокруг меня и, вскидывая руки, кричал.

– Кресло выполняет команды, Алексей Янович, просто в алгоритм не включена защита от незапланированных действий, – хотелось встать и уйти, послав его подальше, но, учитывая, что парашюта у меня нет, придется слушать критику в свой адрес. В жопу ваше рабочее место, я точно приму предложение Вики.

– Защита он незапланированных действий? – вскинув руки и обращаясь к потолку, произнес он. – Ты так называешь очередной провал?

– Опыты для этого и ставятся! – не выдержал я. – Вы узколобый, и не смейте мне хамить.

Повернувшись в мою сторону, Алексей Янович расхохотался. Это привело меня в замешательство.

– Ты думаешь, у меня мало людей, которых можно подключить к проекту? Хорошо, завтра будет проведена комиссия с изъятием твоих наработок, у тебя был шанс, и ты его упустил, – он сел обратно на стул у выхода, протирая платком лицо.

– Комиссия? – ком застрял у меня в горле. Они не могут забрать вот так всё, над чем я трудился. Чувство пустоты начало появляться у меня в области живота.

– А ты думал? Будешь играть в ученого долгие годы безрезультатно? Единственный, кто покрывал твои провалы, был я. А после задействования протокола «щуп» мне уже не хочется это делать.

За пару часов моя жизнь обратилась в сущий кошмар.

– Алексей Янович, поймите, – начал было я, но он оборвал меня.

– Нет, больше понимать я не хочу. Прибереги оправдание на завтра. Может, у тебя ещё получится вписать свое имя в этот проект, но в этом я сомневаюсь.

Повисла тишина, и, упав на стул, я погрузился в раздумья. Ну, теперь другого выхода у меня точно не было, но мои наработки? Они просто заберут их, а меня спишут в утиль.

– Я могу идти? – мой голос был тихим и слабым.

– Конечно, до завтра свободен. Сегодня ты уже достаточно мне сказал, – Алексей Янович встал со стула и, открыв дверь, вышел. Следом за ним в комнату вошёл мужчина в серой форме.

– Следуйте за мной.

Обратный путь оказался намного быстрее, видимо, мы состыковались с лифтом, и на поверхности я был уже через десять минут. Оказавшись в зеленом секторе, меня встретил человек с моими вещами. Мужчина лет тридцати стоял с ними у поста охраны. Судя по фиолетовому цвету одежды, он был обычный рабочий.

– Вот ваши вещи, – сказал он, впихивая мне в руки сумку и пуховик.

– Там ещё были зимние штаны и ботинки, – заметил я.

– Я тебе не доставка вещей. Хочешь – иди сам их забери, радуйся, что мне поручили отдать это тебе, – он с презрением посмотрел на меня и ушёл в другую сторону.

Вокруг ничего не изменилось. Люди заходили в лифты, беседовали и не замечали, что жизнь одного человека висит на волоске. Да и какое им дело? Сейчас можно надеяться только на себя и своих близких. Голова кружилась, и легкий приступ тошноты пришлось подавить. Надев пуховик поверх своего грязного халата, я направился к выходу, прокручивая диалог с этим жирным уродом у себя в голове. Покрывал он мои провалы, как же. Наверно, радовался им безумно и уже поджидает момент, когда сможет забрать всю славу себе. Права была Вика – пора валить из этой страны. Повторю подвиг Кобозова, вот эти уроды удивятся. На улице меня встретила жуткая метель, и ноги без зимних штанов моментально замерзли.

– Самый лучший, мать его, день, – мои слова утонули в ветре и снеге. Ещё и с Викой в парке встречаться. Как мы друг друга там найдем?

Мимо прошли два человека, борясь с ветром и не обращая внимания на безумца, что разговаривает сам с собой. Плевать, какое дело, что подумают эти лабораторные крысы? Сегодня в час дня я был такой же, пора бежать с этого тонущего корабля. Кроссовки не предназначены для путешествия по сугробам, но благодаря ненависти в своей голове дойти да таксопарка не составило труда. Прыгнув в первую машину, я захлопнул за собой дверь и только тогда почувствовал боль в замерзших пальцах.

– Легко вы одеты для такой погодки, – улыбаясь, проговорил мне водитель с переднего сиденья. – Метёт вторые сутки, хорошо хоть техника у вас тут все чистит.

– Людская, восемь, второй подъезд, – последнее, чего мне хотелось, – это вести разговоры с водителем о погоде.

– Как скажете, – ответил он, не теряя энтузиазма, и начал выезжать. – Знаете, вы все такие неразговорчивые в этом комплексе, а название у него такое доброе – «Мечта».

Я молча смотрел в окно, отъезжая все дальше и дальше. Откуда у человека, который водит такси, столько энтузиазма? Живет в своем маленьком мире, возит людей и не понимает, что вокруг творится.

– Недавно вот смотрел по телевизору передачу об этом комплексе. Так расхвалили, что даже самому захотелось на нём поработать. Берут, правда, туда не всех, но зато с такими людьми, как вы, нас ждет светлое будущее, – он посмотрел в мою сторону, обычный старичок с залысиной на голове и парой золотых зубов. – Вот кем вы там работаете?

– Инженером.

– Какая замечательная профессия! Ну а если не секрет, чем именно занимаетесь?

– Бесполезно трачу своё время, – после моего ответа он больше ничего не спрашивал, и мы ехали под завывания ветра до самого моего дома. Снег бил в стекло, и дворники еле успевали его счищать. Всю дорогу до дома в моей голове была кромешная тьма. Хотелось просто прийти и, спрятавшись под одеялом, забыть этот день, но нужно было двигаться дальше. У меня было два часа до встречи в парке. Рассчитавшись с водителем и оставив ему чаевые, в три раза превышающие стоимость поездки, я быстро начал подниматься по ступенькам, которые не мешало бы почистить. В квартире было темно и пахло заброшенностью. Уже пятые сутки, проведенные на работе, не давали мне тут хорошенько убраться. Пройдя мимо пустого зала и кухни, где стояла ваза с конфетами, которым уже тысяча лет, я добрался до своей комнаты.

– Так. Нужно собрать маленький портфель с вещами и сразу бежать в парк, – можно рассуждать с самим собой, пока тебя никто не слышит, и тебя не назовут чудаком, стоило больше времени проводить в квартире. Тут никто не осудит. Спустя минут пять я понял, что не так уж и много у меня вещей. По сути лишь безделушки, пара рубашек и джинсы.

– Да, так вот и живем, – рассмеялся я. Хотелось сесть и заплакать. Всё время тратя на работу, совершенно забываешь о личной жизни и о том, что она должна быть. Денег у меня хватило бы на пять таких квартир и их обустройство. Но в чём счастье? В красоте квартиры? В количестве вещей? Или, может, в проделанной работе? На данный момент было лишь разочарование и непонимание, куда катится весь мир. Вот так приходишь домой и обнаруживаешь, что после тебя останется пустая квартира, а все твои стремления и наработки отдают другим. Переодевшись и закинув безделушки, что были моей жизнью, в портфель, я оглядел комнату. Можно сказать, что тут никто и не живет, без этих вещиц. Увидев слоника, что стоял на компьютерном столе, я положил его в карман сумки.

– Тогда всё было проще, – выйдя из квартиры, я забрал из неё остатки жизни.

Разглядывая отражение в зеркале, пока спускаешься в лифте, можно удивиться, что вообще существуешь. Сейчас передо мной был незнакомый человек с бородой, одетый во всё черное. Единственный помпон на шапке был белого цвета.

– Ну, вот есть в этой жизни кусочек белого. Соберись, тряпка, – ударив себя по щеке, слегка полегчало.

Выйдя на улицу, порыв ветра заставил задуматься о возвращении обратно в пустую квартиру. Вспомнив, что меня больше там ничего не ждет, я упорно пошёл вперед. Идти пешком по такой погоде самоубийство чистой воды, и поэтому улицы были совершенно пусты. Лишь дома монолитами стояли на месте, показывая сопротивление человека стихии. Через некоторое время я увидел обувной магазинчик, который каким-то чудом сумел выжить в этом районе. Надо было сменить свои кроссовки на ботинки и вызвать наконец машину, кто знает, куда ещё меня занесет по такой погоде. В магазине, естественно, было пусто, и ботинки просто стояли на стеллажах.

– Здравствуйте, тут есть кто-нибудь? – в ответ мне досталось недовольное бурчание. Из коморки с бутылкой дешевого портвейна показался мужик, одетый в водолазку. Он шатался и, видимо, совершенно не ожидал покупателей.

– Тебе чего нужно? – бросил он в мою сторону, садясь на стул, что находился рядом с кассой.

– Обувь потеплее сорок третьего размера.

Запах перегара настолько сильно бил в нос, что я подумал о противогазах спрутовцев. Хорошо, наверное, было бы в нём сейчас. Оценив меня взглядом, а может, и просто пытаясь сосредоточиться, он полез за огромными ботинками на верхнюю полку. Можно позавидовать его ловкости, ведь он их достал, при этом не упав на меня со стула.

– Вот, примерь, теплые, хорошие.

Было совершенно безразлично, как они смотрятся, главное, что греют. Посмотрев на этот ширпотреб, я снял фирменные кроссовки и начал пихать ногу внутрь.

– Ты не местный, что ли? Какой человек в здравом уме будет хуярить по такой погоде в кроссовках?

– Местный, просто ботинки порвались, надо новые купить, – пытаясь понять, подходят они или нет, я ходил из стороны в сторону по магазину.

– А, а я вот не местный. Пять лет назад сюда приехал из деревни, – он сделал глоток из бутылки и поморщился. – Теперь вот уехать отсюда не могу. На кой черт вообще сюда тащился? Хорошая жизнь, тьфу. Беги из этого города, если есть возможность, он душит.

Может, ему стоило бросить пить? Но кто я такой, чтобы учить жизни людей, если сам не понимаю в ней ничего? Совет, правда, его был как нельзя лучше в данной ситуации.

– Отлично, давай второй ботинок, покупаю.

Порывшись в коробках, что были под прилавками, он достал нужную.

– Коробка нужна?

– Нет, сразу в них пойду, – открывая приложение на телефоне, сказал я. Как удобно заказывать машину в приложении. Включив геолокацию и выставив точку, меня прошило чувство паранойи. «За мной точно следят», – подумал я.

– Оплата картой или налом? – пробубнил продавец, и я действительно начал переживать за этот магазин. Было такое ощущение, что его вырубит через пять минут. Как жаль, что люди порой опускают руки, вместо того чтобы бороться. Хотя чем лучше был я? Не стоило рассуждать о человеке, не прожив его жизнь, но этот мужик вызывал только сочувствие. И это у меня! Того, кто был в шаге от потери своей жизни в прямом и переносном смысле. После магазина уверенности в себе стало больше.

Путь до парка прошел без экстремальных поворотов. Удивило только сообщение от Глеба, который предложил посидеть в баре, пока у него выходной день. Хотел рассказать о том, что его вновь повысили. Мне будет не хватать своей прежней жизни, своих друзей. Приходится чем-то жертвовать по дороге. Оставлять прошлое и двигаться вперед. Легко ненавидеть окружение. Вику, которая заварила всю эту кашу и не оставила мне выбора. Алексея Яновича, что не смог войти в ситуацию и окончательно поставил точку в моем выборе. Ну и, конечно же, себя за то, что подвел всю свою жизнь к одному-единственному проекту. Мечта должна быть неосуществима, иначе это не мечта. Парк , и путь до озера предстоял не из легких. Редкие следы свидетельствовали о том, что тут кто-то ходил. Может, Вика уже пришла к озеру? Из-за метели трудно было понять, что творится в радиусе десяти метров, и, пробираясь между фонарями и деревьями, что стонали под гнетом стихии, я ориентировался по памяти. Вспыхивали моменты из жизни, той жизни, когда еще не погряз в пучине раздумий и работы. В этом парке у озера я впервые признался девушке в любви.

– Куда ты меня ведешь? – спросила Аня под светом фонарей, улыбаясь.

Листьев на деревьях уже не было, но снег ещё не успел захватить пространство, и парк был разукрашен в цвета осени. Хоть сейчас бери и делай гербарий. У неё в руках красовался мой маленький букет. Простой знак внимания, который делает приятно, лично я, пересмотрев романтических комедий, просто старался вести себя подобающе. Сердце екало с каждым шагом, пока мы приближались к беседке у озера.

– Разве не ты постоянно водишь меня по различным местам? – улыбнулся я ей в ответ, обнимая за талию. – Вот и моя очередь настала, ночью луна, что отражается в нашем озере, прекрасна.

– И когда ты стал таким романтиком? – посмотрела Аня на меня, прищурив глаза. – А где же тот важный напыщенный парень, что идет к светлому будущему?

Стало стыдно за то, что я не уделял ей в последнее время внимания. За неделю мы виделись лишь пару раз, и это было из-за меня. Решив сделать что-то стоящее для нас, для нашего будущего, мне в голову пришла идея управлять предметами с помощью мысли. Возможно, дело было в научной фантастике, что я пересмотрел, а может, и в дяде, что подал мне пример.

– Извини за то, что так мало времени провели в последнее время, дела, понимаешь, – ответил я, скуксившись.

– Ну ты чего? – она поцеловала меня в щеку, поднявшись на цыпочки, и вместе с этим подняла мне настроение. Улыбнувшись от счастья, что переполняло, я ответил ей поцелуем, после которого закружилась голова. – Не грусти, а то писька не будет расти, – рассмеялась она.

– Куда же больше? Если не грустить, штаны придется покупать новые. Вообще, правда, я постараюсь проводить больше времени с тобой, – мы подошли к круглой беседке и сели на лавочку, обнявшись. На улице было прохладно, и тепло наших тел служило хорошим обогревателем.

– Слишком много времени проводить вместе тоже не особо хорошо, должна быть свобода. Я не сержусь, просто не забывай меня и не переживай так сильно по этому поводу, – она ещё раз нашла в темноте мои губы, и мы слились в поцелуе, обнимая друг друга.

– Знаешь, я безумно люблю в тебе все. Ты самый дорогой человек для меня в этом мире, – ответил я, крепко обняв её.

– Я тебя тоже люблю, спасибо.

– А за что спасибо-то? – рассмеялся я.

– Спасибо, что ты у меня есть, – шепнула Аня на ухо, и счастье вновь наполнило меня. Так мы и сидели, глядя на полную луну, что купалась в озере.

Ветер в очередной раз кинул мне в лицо снега, и с каждым шагом было чувство, что оно трескается. Проходя мимо занесенной беседки, стало немного грустно. Как давно это было? Такое чувство, будто вновь можно вернуться сюда и быть счастливым. Жизнь делает определенно странные повороты, и в этом говне ещё приходится купаться. Интересно, как сейчас сложилась у неё жизнь? Наверное, получше, чем у идиота, что забросил всё. Разозлившись на себя, захотелось покурить, и сожаление о том, что сигарет нет, опять поглотило меня.

– Дурацкая привычка, – сказал я, имея в виду желание курить в грустные моменты. – Ебанутая погода, сраный мир, почему в тебе так много говна? – стоя у беседки, я разговаривал сам с собой. Пальцы не согревались даже в пуховике, и пришлось на них дуть, чтобы не отмерзли. Не хватало ещё простыть, где носит Вику? Тут рука упала мне на плечо, и я вздрогнул от удивления.

– Разговариваешь сам с собой? Ты уже совершенно поехал кукухой, приятель, – раздался знакомый мужской голос у меня за спиной.

Повернувшись, я увидел в полностью белом камуфляже знакомые глаза.

– Расул? А ты какого хрена тут забыл? – удивленно спросил я. Его черная борода была покрыта снегом, и он был похож на снеговика.

– Не парься, я в теме, – приободряюще похлопал Расул меня по плечу.

– Ты тоже шпион, что ли?

– Мне ещё не хватало играть в ваши игры, конечно, нет. У меня отличный заказ на тебя, – стало не по себе и, попятившись на два шага, я недоверчиво посмотрел на него.

– Да не в этом смысле, идиот, – рассмеялся Расул под звуки метели. – Руководство твоей подружки неплохо заплатило за передачу информации и ещё пару вещей. Так что сейчас поехали со мной.

– Куда поехали? Я думал, Вика будет тут, – в голове снова промелькнула идея послать всё на хер и поехать домой.

– Эй, слушай, тебе ещё и девушку захотелось сюда притащить? Уже час тут яйца морожу, поехали, на месте всё объясню, – он развернулся и пошёл в сторону деревьев.

Потоптавшись, я нерешительно последовал за ним по сугробам. Вероятность провалиться и застрять была, конечно, высока, но снег уже плотно утрамбовался и выдерживал мой вес. Боясь потерять из вида Расула, который сливался с окружающей местностью, пришлось двигаться быстрее, противоборствуя ветру. Нагнать его получилось только у деревьев.

– А на чем мы, собственно, поедем? Или ты собрался пешком до границы шагать?

Расул подошёл к сугробу и сдернул белый чехол, под которым оказался снегоход такого же цвета.

– Вот на этой малышке. Надень шлем, чтоб не отморозить себе остатки мозга, и ещё кое-что, – он подошел и начал прощупывать карманы моей куртки.

– Какого хрена ты делаешь? Не лезь ко мне! – начал сопротивляться я, отбиваясь от рук Расула.

– Кончай истерить, выброси свой телефон и вообще всю электронику. Браслет тоже выкинь, – вздохнул он, глядя на меня.

– Почему сегодня мной все командуют? – не выдержав, я от злости рухнул в сугроб как недовольный ребенок и резко встал, стряхивая с себя снег и жалея об этом поступке.

– Я думал, ребята с твоим образованием меньше паникуют и больше думают. Не будь кретином, старший брат всегда наблюдает. Пуховик тоже выкинь, надень вот этот белый, – он достал из рюкзака, что висел на снегоходе, новый наряд, и швырнул мне под ноги.

– А мне казалось, что ваш синдикат не участвует в таких махинациях, – скинув всё на снег, я стал переодеваться. Холод сразу начал пожирать моё и без того продрогшее тело настолько, что руки пробрала дрожь. Деревья слабо защищали от ветра и мороза, и оставалось только двигаться быстрее окоченевшим телом.

– Ты про этих козлов, у которых в кармане моя жизнь? – улыбнулся Расул, наблюдая за мной из-под капюшона. – Уверен, им очень не понравится то, что я сделаю, но они сами дали мне эту власть. К тому же Вика умеет убеждать, плюс, кажется, кто-то запамятовал. Я твой должник.

Собравшись, мы запрыгнули на снегоход и поехали. Держась за боковые поручни, страх улететь от езды Расула усиливался с каждой минутой. Он маневрировал на большой скорости между деревьев с явным профессионализмом, а подтверждал это тот факт, что я ещё был жив. Вести диалог на такой скорости, ещё и в метель, было бессмысленно, поэтому оставалось только любоваться пейзажами, что выхватывали фары нашего снегохода. Из парка мы попали на кольцевую дорогу и, проехав через неё, вновь нырнули в лес. Холод будто придал мне сил собраться и понять, что происходит. Я в лесу доверяю свою жизнь одному из самых опасных людей этого города, а через пару дней, если не раньше, меня объявят преступником и дезертиром. Может быть, я что-то упустил? Ах да, все мои наработки присвоят себе умники из зеленого сектора, а впереди меня ждет одна неизвестность. Пальцы рук начали отмерзать, и было смешно, что меня волновали глупые перчатки, но отпускать поручни было нельзя, иначе мое приключение закончилось бы в сугробе или на ближайшем дереве. Наверное, людям в шпионских боевиках дается всё проще, они подготовленные, смелые, уверенные в себе. Сколько мы ехали, я не знаю, но метель к моменту нашего прибытия улеглась и можно было заметить черный дым из труб комплекса «Мечта». Расул резко остановился, и я воткнулся ему в спину, сдирая кусочки своей кожи на руках, что прилипли к поручням.

– Отсюда пойдем пешком, только иди за мной по тропинке, а то провалишься.

Расул аккуратно слез у дерева, что было помечено красным платком, и, прощупывая почву, пошёл вперед. Наступив на то же место, что и он, я почувствовал твердую поверхность и вздохнул с облегчением. Расул аккуратно проверял каждый свой шаг палкой, что подобрал у помеченного дерева, и это напоминало больше ходьбу по болотам, чем прогулку по снежному лесу. Под нашими ногами я заметил деревянную тропу, видимо, кто-то её выложил недавно.

– Охренеть тут у вас конспирация, – сказал я Расулу, и мой голос разлетелся по снежному лесу, тревожа его сон. До этого единственный звук, который мы издавали, был хруст снега под ногами.

– Ты даже представить себе не можешь, как заебывает прокладывать каждый раз эту дорожку, по весне тут всё в сраных досках, – пыхтя, он тыкал палкой в снег, почти всегда угадывая, где идет тропа.

– А не проще было бы подъехать на снегоходе? Всё равно заметёт потом следы, – остановился я.

Расул тоже остановился и посмотрел на меня как на дурака. Он ткнул палкой в бугорок, и в неё вцепился капкан, ломая на две части. Мои глаза округлились и начали подмечать похожие бугорки повсюду.

– Иди следом за мной, мы почти пришли. И не сходи с тропинки.

Впереди стояли деревья, окруженные множеством кустов. Только в одном месте они были прорублены и создавали вход. Это место казалось ужасно знакомым, но я не помню, когда последний раз ходил по полю капканов. Перейдя линию кустарников, меня ждало второе неожиданное открытие.

– Не может быть, – только и вырвалось из моего рта.

Конечно, сейчас поляна выглядела совершенно иначе, но это место трудно было не узнать. Из контейнера торчала труба, выпускающая дым. Воспоминания из детства как цунами захлестнули меня, и в голове возникла бредовая фантазия, что внутри сидит Аня и ждет меня. Сам контейнер был покрыт снегом и больше походил на бункер. Кресла, стоявшие вокруг, исчезли, и лишь тропа из деревяшек была прочищена до входа в него. Слабый свет, исходящий из керосиновой лампы что висела у входа, мелькал на фоне падающих снежинок. Спутать эту поляну с другой было невозможно.

– Что, нравится? – заметил Расул моё удивление. – Это контейнер моего отца. Только не спрашивай, как он сюда попал, это нудная и неинтересная история, связанная с вертолетом, другом семьи и спором по пьяни.

– Я был тут, когда кресла ещё стояли и сзади была свалка бутылок.

– А когда это было? – теперь пришла пора удивляться Расулу.

– Давно, мне тогда было шестнадцать.

Мы уже были напротив дверей, у которых стояли занесенные снегом лопаты.

– Э, так вот кто сломал заднюю стенку, ну спасибо! Мы потом заново всё обшивали. Хотя эту рухлядь всё равно нужно было переделывать, – он стукнул три раза по двери.

– Кто это? – раздался хриплый голос из-за неё.

– Открывай дверь, холодно же, зараза! – крикнул в ответ Расул.

– Пароль?

– Я тебе лопату в жопу запихаю, Курт, если ты дверь не откроешь!

Спустя минуту дверь с трудом отодвинулась, и мы зашли внутрь. Печка освещала пустое пространство, где стояло три стула и стол. Задняя стена была полностью заставлена заготовленными дровами, и от того прохода, что мы делали с Аней, не осталось и следа. Также исчезли верстаки. Даже новый деревянный пол постелили. Нас встретил лысый парень, одетый в шубу с джинсами. Вместо сапог у него были валенки, а молодое лицо было покрыто шрамами.

– Расул, я думал ждать тебя позже, – ответил он, почесывая затылок.

– Какого хрена ты вообще тут делаешь? До кустов мог бы нормально дорогу почистить, – наехал он в ответ.

– Так там же метёт жутко. Мне думалось, ты уже не приедешь.

– Ты давно на улицу выходил? Там уже тишь да гладь, сын собаки, твоё дело не думать, а выполнять, – сняв капюшон и испепелив взглядом парня, Расул посмотрел на меня и успокоился. – Хрен с тобой, открывай погреб, – велел он Курту.

Отодвинув стол, человек в шубе дернул за кольцо, поднимая вверх дверь. «Интересно, большая часть моей жизни и дальше будет происходить под землей?» –думал я, грея руки у печки. Они ужасно болели, а местами кровоточили.

– Давай за мной, – произнёс Расул и начал медленно спускаться вниз.

Когда его голова исчезла, я неохотно подошёл, вытирая влагу с бороды, и заглянул в проем, откуда бил слабый свет. Вниз тянулся тоннель, укрепленный досками, вдоль которых шла светодиодная лента. Расул был уже почти внизу, и, неуверенно встав на ступеньки, я последовал за ним. Лестница выглядела как новая, да и доски пахли свежей древесиной, создавая впечатление недавно построенного погреба. Внизу было довольно тесно и душно. Генератор с двумя бочками бензина заполняли почти всё пространство. Расул тем временем уже вводил пароль на кодовой двери, что была встроена в железную рамку.

– А вы тут хорошо устроились, никогда бы не подумал, что нечто подобное можно сделать в контейнере.

Лампа над дверью слабо светила бледно-голубым светом. Расул приоткрыл дверь и, развернувшись в мою сторону, улыбнулся.

– Это ещё мелочи. Только помни: если ты кому-нибудь расскажешь, мне придется тебя убить, – он рассмеялся и вошёл внутрь. Слегка замешкавшись от его смеха, я зашёл следом. Глупые у него шутки, хотя что-то мне подсказывало, что он не шутил.

– Ого, – слова сами вырвались у меня, увидев кладовую.

Под этим контейнером располагалось еще как минимум четыре таких же, соединенных между собой. По периметру они были освещены лампами и гирляндами, что придавало странную новогоднюю атмосферу, даже Расул напоминал Деда Мороза с красным носом. В центре находилось пять столов, забитых разнообразной аппаратурой, оружием и причудливыми устройствами. Хотя ящики лежали повсюду, именно эти уже были открыты. Присев на один из ящиков, Расул достал из кармана сигарету и предложил мне.

– Угощайся, мы всё равно идем с опережением графика, – я с радостью принял одну из сигарет, фильтр которой был золотого цвета. – Заграничные, лучший табак в этом городе.

– Удивительно, откуда всё это? В прошлый раз тут был только ящик с инвалидным креслом, – присев рядом с ним, я начал разглядывать приборы, что лежали на столах. Новые модели телефонов в упаковках, которые должны поступить в продажу только весной. Плазменный резак, что стоял на стенде в комплексе «Мечта», да тут была даже пара винтовок модели «Длань».

– Ну, после того как Андрея отправили в ящик, мне пришлось закрывать его точки, – сделав затяжку, Расул выпустил кольцо дыма в потолок, и вентиляция засосала его. У них тут самодельный бункер, хотя чего ещё ожидать от преступной организации? – Вот и начали бегать, искать место для переезда. И тут я вспомнил, что у отца был контейнер, в котором уже давно ничего нет. Вот и открыли одну из точек тут. Дерьмовая эта жизнь, бросил бы всё, да другой не знаю. Наркотики, деньги, большие деньги, девочки, оружие, что-то всё-таки мне в этом нравится.

– Действительно, что же? Мог бы сидеть спокойно в офисе, работая за гроши и облизывая жопу начальника, – всматриваясь в его улыбку, сказал я. Напомнило исковерканные нравоучения моего дяди Артемия, который всю жизнь так и прожил.

– Вижу, тебе это не очень понравилось, и теперь мы в одной лодке, да? Ладно, может, перейдем уже к делу?

– Ну, если у нас есть ещё пара минут, я бы послушал, как ты пришел к этой лодке, – ответил я, все ещё удивляясь, как странно сходятся наши пути. Поступки и встречи, всё в итоге приводит к столкновению жизней, и, может, именно об этом мне говорил Эдуард Васильевич?

– Ну, хорошо, – недовольно вздохнул Расул. Может, он только пытался строить из себя сурового парня, а на самом деле был одиноким человеком? – Мы познакомились с Андреем на выпуске из пятой школы, он тогда уже работал мелким курьером, а я ухаживал за своей больной сестрой. Время шло, а денег в семье всё так же не было. Отец погиб в отголосках религиозной войны, а мать пыталась вытащить нас с сестрой. В общем, всё как у людей. Поэтому приходилось подрабатывать, продавая вещества на улицах. Ну, это стандартная история, в этой стране либо ты подыхаешь, считаясь со своими моральными принципами, либо плюешь на всех и начинаешь ползти против течения.

– У тебя есть сестра? – удивился я. За все годы нашего знакомства Расул не обронил и слова про неё. Как можно держать в тайне всю свою жизнь, если жизнь – это всё, что у тебя есть? Хотя чем я отличался от него? Замкнутый, разговариваю сам с собой.

– Моя сестренка Гика погибла. Насколько я понимаю, это вы вскрыли ящик с креслом? Оно было для неё, но, когда его доставили, в нём отпала нужда, – он смотрел пустым взглядом на коробки. – Но это всё в прошлом. Меня заметили и по рекомендации Андрея поставили на испытательный срок. Позже мы просто начали работать сообща, постепенно захватывая кусочки бизнеса, что не принадлежали «Восьмиконечному колесу». В итоге мать погибла от горя, Гика – от болезни, Андрей – от веревки, а я продолжаю заниматься этим делом, потому что не знаю, чем ещё мне заниматься, – затушив и выкинув окурок, Расул резко поднялся. – Ну да хуй с ним, я умею делать это отлично. И пусть мир горит, а я подкурю об него сигаретку. Вставай, а то жопу отсидишь.

Неохотно поднявшись, я пошёл за ним к одному из столов. Расул достал чемодан черного цвета и, открыв его, начал разглядывать содержимое. Кипа бумаг была аккуратно сложена в левой части, а в правой находились две флешки и предмет, похожий на пропуск пурпурного цвета.

– Итак, смотри. Тут твои документы и билеты на ночной рейс. В полночь у тебя выезд с нашего вокзала. Виктория будет ждать тебя там, – его голос обрел деловой характер, и всем своим видом Расул давал понять, что его нужно слушать. – Паспорт, виза, карта на первое время, деньги, но это всё позже. Теперь по второй части плана, – он поднял на меня взгляд.

– Так, паспорт, виза, полночь, Вика, – протараторил я, кивая.

– Молодец, вторая часть плана заключается в том, что сегодня ты проберёшься в свою лабораторию по этому пропуску и вставишь сначала этот накопитель в компьютер, – он поднял флешку черного цвета и показал мне, – затем вот эту белую, смотри не перепутай, а то потом будешь долго жалеть об этом.

– И зачем это все? – спросил я, уже догадываясь и отгоняя в сторону страх. После истории Расула я понял, что всё не так уж просто.

– Черная загрузит в себя всю информацию, которая доступна для твоего компьютера, белая пустит вирус, что хорошенько пожрёт систему, – зловеще улыбнулся Расул, видимо, представляя это.

– У них же серверы с обалденной защитой. Какой смысл от этих действий? Может, просто уехать? У меня всё в голове есть, и Вика, думаю, тоже записывала наши исследования, – вскинул я руки, переживая за разумность плана. Идти на работу было сродни самоубийству, учитывая, какие слухи ходили о мятежниках и предателях. Виселица не самое плохое, что могло меня ждать при поимке, я боялся тюрьмы.

– Она сказала, что ты будешь паниковать, поэтому извиняй, – он дал мне пощёчину, и в голове у меня слегка зазвенело, щека начала гореть, и я приложил к ней руку. – А ещё она просила передать, что не зря ходила к серверам и насчёт защиты можешь не переживать. Ух, всегда было интересно наблюдать за вашими шпионскими играми.

– Я не шпион, – потирая болящую щеку, я вспомнил Вику и понял, что переживаю за неё.

– А я не продаю наркотики, – захохотал Расул, доставая браслет. – И ещё одно, после того как все сделаешь, выкинь браслет и белую флешку. Тебя будет ждать машина у «Чистого неба». Нам на руку, что они сделали свалку под стенами комплекса. В комплекс проникнешь через запасной вход.

Пытаясь всё запомнить, мой взгляд метался от чемодана к Расулу. Не годился я для такой работы, и почему бы не поручить всё это сделать Вике? Кто знает, какие технологии применяют эти безумцы с «Мечты» на своих людях. Ладно, соберись, у Вики и без того проблем хватает.

– Ну и чисто по дружбе подарок от фирмы, – Расул отошёл к другому столу и взял маленький кейс зеленого цвета. – Надеюсь, ты умеешь им пользоваться, хотя даже обезьяна справится с этой малюткой.

Открыв кейс, он достал пистолет, который без проблем поместился бы в карман куртки. Черный окрас оружия, казалось, поглощает свет от ламп, а магазин, расположенный по центру, был причудливой квадратной формы.

– Пистолет Зотова, крайне редкий экземпляр. Партию отдали мне на усиление бригады, дорогая штука, – улыбнувшись, он зарядил магазин маленькими патронами зеленого цвета. – Видишь эту мигающую лампочку у его магазина? Не один современный детектор металла или сканер не увидит эту штуку, пока горит лампочка. Работает совершенно бесшумно, даже глушитель не нужен. Удивляюсь, до чего дошли технологии. Правду говорят: технологии – наркотик нашего времени, который и рекламировать не нужно, – проговаривая эту фразу, Расул с благоговением протянул мне пистолет.

– И где тут предохранитель? Как эта штука вообще работает? – у меня в руках он казался крошечным и лишь слегка выпирал из ладони.

– Всему вас учить, что нынче за люди пошли, ещё ученым называешься, – выхватив у меня пистолет, Расул направил его в дальнюю стену. – Смотри, под этой лампочкой есть кнопочка, нажимая на неё, предохранитель и маскировка снимаются, но в маскировке всё равно смысла уже нет, – Расул нажал на спусковой крючок, а я даже вспышки не увидел. Только звук удара о металл оповестил меня о выстреле.

Мы подошли к аккуратному отверстию, что оставила пуля. Прошив метал, она вылетела в другое помещение. Заглянув в маленькое отверстие, я увидел огромный склад ящиков за стеной.

– Отличная штука, только патроны не в магазине детектор не пройдут. Поэтому даю полную обойму, и, надеюсь, тебе не придется им воспользоваться, – Расул зарядил магазин и нажал на кнопку предохранителя. Лампочка снова загорелась зеленым.

– Ну, в общем, и всё. Пробежимся еще раз. Поезд у тебя в полночь, флешка белая, черная. Пропуск выкидывай после с белой флешкой, машина будет ждать у…

– Машина будет ждать у «Чистого неба», я понял.

– Вот и отлично, тогда сейчас подкину тебя до черного входа, и на этом наши пути разойдутся, – закрыв чемодан, он вручил мне его вместе с пистолетом.

– Спасибо, Расул, – не знаю, что в такие моменты делают люди. Может, стоило его обнять или пожать руку? Но я просто сказал спасибо, полный решимости завершить начатое.

– Да ерунда, чуть не забыл. Вот тебе телефон с вбитыми номерами. Когда закончишь, нажми на цифру один – и машина подъедет. Как будешь подъезжать к вокзалу, нажми два – и будет вызов Вики, – он кинул мне кнопочный телефон, который кое-как я смог поймать одной рукой.

– Ты чего делаешь? А вдруг я его уронил бы?

– Люди как животные, строятся в очереди, чтобы купить телефоны в магазинах по безумным ценам. А они у нас на складе уже как месяц лежат. Ты думаешь, у меня нет запасного телефона?

– Почему сразу как животные? – обижено сказал я, вспоминая, как стоял с Аней в такой очереди, чтобы сделать ей подарок на день рождения.

– А кто они ещё такие? Просто толпа на инстинктах, которая бежит за своим прекрасным наркотиком и не понимает, что счастье не построить на новой дозе. Лишают себя времени, денег, порой еды ради чего? Хотя ты прав, у животных есть хоть немного логики, но не будем об этом, у нас ещё дела. Дверь захлопнуть не забудь.

Он прошагал мимо меня к лестнице. Пока я закрывал дверь и прятал документы из чемодана в сумку, Расул уже поднялся наверх и теперь устраивал разнос своему подопечному.

– Курт, сука, если ещё раз ты будешь спать на посту, я тебя лично отправлю в вечный сон.

– Так метель ведь, кто вообще в здравом уме будет шастать тут?

– Хуетель, ты меня услышал, всё, давай, мы поехали.

Дорогу до комплекса мы провели в полном молчании и напряжении. Мои мысли были полностью поглощены будущим делом, а Расул, видимо, просто сказал всё, что нужно. Можно позавидовать его способности ориентироваться на местности, ведь он ни разу не остановился на своем снегоходе и не сверился с картой. Мороз покрепчал после метели, а вот у меня в голове разразилась настоящая буря. Ощущение потерянности преследовало меня всю дорогу, и теперь, по мере того как башни комплекса становились всё ближе, оно только усиливалось. Напускная уверенность в себе растаяла как сахарный домик во время дождя, и вопросы один за другим начали всплывать в голове. Почему Вика сама не пошла на это? У неё ведь тоже был доступ. Может, я для них просто расходный материал, который не жалко? Тогда зачем столько усилий, чтобы меня вывезти? Непонимание всего происходящего злило и пугало. Хотя чего может бояться человек, которого приперли к стенке? Ведь всё, чего я добился, – катающегося кресла, и из-за этой херни столько проблем. Я начал смеяться как сумасшедший, пока мы ехали к «Мечте».

– Ну, всё, слезай, дальше я тебя не повезу, – Расул затормозил с другой стороны комплекса у дороги, где обычно проходили грузовики. Шел снег, оседая хлопьями на зданиях, вокруг было спокойно, умиротворенно. Сетчатый забор опоясывал всю территорию комплекса, но он отличался от обычного. Через каждые десять метров вдоль периметра располагались столбы с шарообразными сферами у изголовья. Однажды я слышал байку, что это последняя линия обороны, но как они действовали, мне, естественно, никто не сказал. Мимо нас проехал грузовик, совершенно не обращая внимание на снегоход. Ещё один работяга, что ездит из точки А в точку Б.

– Ты предлагаешь мне просто дойти туда пешком? Как меня вообще пропустят? – удивленно спросил я, не особо желая покидать нагретое место.

– Конечно, совсем не подумал, – язвительно ответил Расул, пытаясь стряхнуть меня со снегохода. – Сейчас заедем туда при параде, пройдем через главный ход, постоим, покурим с охраной и спокойно вынесем банк данных. Давай, шевели своими извилинами и ногами, время тикает.

Нехотя я слез и сразу провалился по колени в снег. Перебирая ногами, мне в конце концов удалось вылезти на дорогу, и, вывалившись на неё, можно было ощутить все прелести зимы. Хорошо хоть Расул поделился перчатками. Он же тем временем без лишних слов развернулся и уехал в сторону леса, оставив меня одного.

– Замечательно! Шло оно всё в далекие края – и Расул с его идеями, и Вика. Алексею Яновичу туда же дорога, нормально пожить не дают, – бубнил я себе под нос пробираясь до входа и пытаясь согреться.

С этой стороны комплекс не выглядел величественно, и можно было рассмотреть захудалые склады, занесенные снегом, подстанции и стены серого завода с отваливающейся комками краской. Справа за всем этим где-то пряталось море, и только как маяк светилось административное здание, куда, видимо, и уходила большая часть бюджета. Интересно, под моими ногами сейчас проходят тоннели с сотнями рабочими? Или они уходят в другую сторону? Трасса, по которой я шел, была не асфальтированная, и все, что мне сейчас помогало не утонуть в сугробах, – это колея от грузовых фур. Погруженный в свои мысли о ненависти ко всему живому, я и не заметил, как приблизился к входу. Будка охраны, с которой светил фонарь, была серого цвета, и трудно сказать, где начинается она и заканчивается снег. В ожидании вопросов и просьбы предъявить пропуск в голове вертелись легенды и выдумки. Но ничего не произошло. Видимо, охране было лень проверять, кто вообще может прийти через этот маршрут, и пройти мимо будки не составило труда. В такой мороз даже самой лучшей охранной системе лень функционировать. Да и вообще, кто в здравом уме будет разгуливать по комплексу, у которого есть своя армия? Ориентируясь на свет главного здания, я шёл мимо неизвестных мне сооружений, стоянок грузовиков, контейнеров и прочих зданий. Иногда мимо проходили отряды рабочих в фиолетовых пуховиках, которые тащили за собой оборудование и сумки. Внимания на меня не обратил и патруль охраны, который молча прошёл с собакой в сторону доков. Снег шёл настолько плотный, что спрятал все отличительные знаки на их куртках, возможно, этот снег даже спас меня от проверки. Запасной вход был занесен сугробами, но кто-то предусмотрительно вытоптал маленькую тропинку между ними, вдоль которой теперь лежали окурки. Мусор, серость и холод, поэтому скучать я точно не буду. Пробравшись внутрь и пройдя по техническим тоннелям, мне удалось выйти по памяти обратно в зеленый сектор. У входа в него даже со стороны рабочей зоны стоял считыватель кода. Пришлось применить пропуск пурпурного цвета, который отлично прошёл проверку. В животе крутило, и казалось, что проникаешь во вражеский лагерь, а не идёшь на своё рабочее место. Стараясь выглядеть непринужденно, как деревянный истукан я пошёл к лифтам. Проходящие мимо люди в зеленых халатах с любопытством разглядывали меня, и от их взглядов становилось не по себе. Вот она, заветная дверь, я уже так близок к успеху, но, как было написано в одной книжке, чаще всего акробат ошибается в конце трюка. Дверь лифта открылась и сразу закрылась.

– Извините, не могли бы вы потратить пару минут своего времени? – ко мне направлялся человек в серой робе с нашивкой «Спрута» и планшетом в руках.

– Конечно, в чём дело? – улыбаясь, я спрятал пропуск в карман.

– Ваши биометрические показатели не соответствуют норме, плюс у нас произошел сбой системы на ваш пропуск. Обычно вводится код доступа владельца пурпурного браслета, в вашем случае дверь открылась сама по себе. Это, конечно, часто бывает, но вам придётся пройти со мной, – их пассивная агрессия всегда раздражала, но меня радовал тот факт, что охранник меня не узнал. Поройся он в моем деле – начались бы серьезные проблемы.

– Ерунда, приболел в последнее время, погода ужасная, сами понимаете. Сегодня произошел инцидент в лаборатории «Лямбда», завтра прибудет комиссия, и к ней всё нужно подготовить, – мне пришлось изобразить измученный вид и кашель, хотя, думаю, мое лицо достаточно бледное, чтобы в это можно было поверить.

Он посмотрел на меня безразличным взглядом, как мясник, который смотрит на тушу свиньи, и пожал плечами.

– Понимаю, но это зависит не от меня, вам придется пройти со мной для дальнейшего осмотра.

– Кого я вижу! Мне казалось, у вас есть время подумать, а вы опять на работе, – я услышал голос Алексея Яновича, и меня будто ударило электрошоком.

Мы с охранником развернулись в его сторону. Человек в растрепанном костюме, с разведенными в разные стороны руками и улыбкой до ушей двигался прямо на нас.

– Чего не сидится на месте? – он подошёл ко мне и пожал мою руку. – А я всегда говорил, что такие люди строят наше будущее. Что это у тебя за сумка?

– Чистые вещи, пыль в этих лабораториях жуткая, – ответил я. Мой план рушился на глазах. Стоило сказать, что я обычный сотрудник с зеленым браслетом, – меня сразу скрутят и утащат в сектор серых. Паника комом подступила к моему горлу, и её перебивал лишь запах, исходящий от Алексея Яновича. Запах перегара можно было учуять даже за километр, и когда он приобнял меня, захотелось побыстрее найти противогаз, а ещё лучше – уйти с этим охранником.

– Данный индивид пройдет со мной, у него несоответствие пропуска, – маска беззаботности сползла с лица охранника, и теперь там плясало раздражение. Видимо, он знал, кто перед ним разгуливает пьяный по объекту. Алексея Яновича уважали, но порой очень сильно недолюбливали за такие проделки.

– Данный индивид? А я и не знал, что в «Спруте» учат таким словам, – передразнил его Алексей Янович. – Данный индивид пойдет исправлять жопу на станции «Лямбда» перед комиссией, а ты пойдешь дальше стоять за стойкой и считать ворон, или чем вы там занимаетесь.

– Мне придется доложить о вашем некомпетентном поведении руководству, – в глазах охранника вспыхнула злоба, и это было мне на руку. Теперь они просто спорили друг с другом, считая меня прецедентом данной ситуации.

Посмотрев на охранника и снова на меня, Алексей Янович рассмеялся.

– Насколько я помню, это всё ещё мой отдел и будет моим дальше, а сейчас, мой друг, ты пойдешь перенастраивать биометрическую систему всех дверей в этом секторе.

Алексей Янович достал из кармана маленький телефон и начал набирать в нём цифры. Охранник, положив руку на кобуру, скрипел зубами от злости, но ничего поделать не мог. Удивительно, даже обладая такой совершенной системой охраны, человеческий фактор сводил её к нулю.

– Але! Борисыч, слушай, тут один твой служивый выпендривается, не хочет пропускать моего в лабораторию, – начал говорить Алексей Янович вальяжным голосом в трубку. – Да опять система сбоит, давно пора перейти на чиповую, да, – по тому, как лицо охранника заливалось красным, можно было подумать, что он еле сдерживается, чтобы не выхватить трубку из рук. Но ему даже не пришлось этого делать, ведь Алексей Янович сам ему её отдал.

Взяв телефон из рук, он подставил его к уху. Крик было слышно даже с расстояния двух метров.

– Слушаю. Так точно, вас понял. Хорошо, сегодня напишу объяснительную, так точно.

Со злостью передав телефон обратно в руки довольного Алексея Яновича, он развернулся и ушёл обратно на пост, не сказав ни слова.

– Как у вас там, Борисыч? Я скоро подъеду, водку только не заморозьте, – расхохотавшись, Алексей Янович повесил трубку и взглянул на меня. – Вот опять тебя выручаю! Что б ты без меня делал.

– Спасибо, Алексей Янович, – с одной стороны, он только что помог мне избежать погребения в куче мусора, с другой стороны, этот человек не знал, что скоро останется с носом.

– Знаешь, ты полностью устраиваешь меня как работник, у всех бывают промашки, но вот твой гонор, – он посмотрел на меня мутными глазами, и трудно было определить, сколько сегодня он выпил. – Тебе не хватает стержня, что ли, соберись! Нельзя быть таким, работай больше и усерднее, и, может, возглавишь когда-нибудь две лаборатории.

– Я вас услышал, – выдохнул я, удивляясь, как мне повезло.

– Вот об этом и разговор. Старайся, может, завтра комиссия и обернётся тебе плюсом, – он улыбнулся и протянул руку, которую я пожал.

Алексей Янович уходил, а меня не покидало ощущение неправильности. Буквально сегодня днём он обещал смешать меня с говном, а теперь помог избавиться от кучи проблем, сам того не подозревая. Может, в этом и заключается должность руководящего персонала? В этот раз дверь лифта покорно пропустила меня внутрь, и я начал спуск по уже знакомому маршруту до своей лаборатории. Если ещё и оставалось у меня желание всё бросить и вернуться обратно, то это было невозможно. Усталость навалилась, и ноги начали зудеть. Я прислонился к стене лифта и закрыл глаза. Всё, что сейчас со мной происходило, было похоже на сон, не верилось, что так можно жить. Кажется, будто откроешь глаза – и вот рядом твой компьютер, проект и Вика. Все хорошо, просто плохой сон. С этими мыслями я вошёл в лабораторию, где не было освещения, и в мою сторону сразу засветили фонари с касок. Прикрываясь рукой от столь резкого света и стараясь не упасть с лестницы, я спустился вниз, где меня уже ждали.

– Здорова! «Лямбда» сейчас на ремонте, ты кто такой? – мужчина протянул мне руку, ладонь которой была размером с моё лицо. Пожав её, я почувствовал, насколько мозолистой и сильной она была.

– Привет, – мой ответ мне показался глуповатым и детским. – Я научный сотрудник этой лаборатории, мне нужно подкорректировать на моём компьютере к завтрашней проверке кое-какие данные.

– А, так это ты тут на хрен всё пожег, ну, спасибо! Теперь из-за тебя ребят с выходного в яму опустили, – с укоряющим тоном ответил он мне. – Придётся подождать, пока мы подадим напряжение на рубку.

– Это надолго? – у меня было не так много времени, чтобы успеть всё сделать к полуночи, и если упустить свой поезд, всё пойдет крахом. Хоть раз вообще что-нибудь шло по плану в этот день?

– Вечно у вас такие вопросы. Надолго ли это? Можно побыстрее? Как только, так сразу, – ответил бугай с черной бородой и, развернувшись, пошел в сторону рабочих.

Мне ничего не оставалось, как пойти за ними. Три человека стояли и курили, смотря, как четвертый с лестницы восстанавливает пробой в кабельной линии сети. Как всегда, один работает, все остальные смотрят. Вообще в лабораториях запрещено курить, но на это давно уже никто не обращал внимание.

– Изолируй лучше, а то в следующий раз, когда зеленым приспичит поиграть в фейерверк, придётся копаться еще и в обугленных останках, – заржал бугай, светя на рабочего.

– Если так переживаешь, лезь сюда и сам изолируй, не я же это всё ломал, – ответил рабочий, пыхтя и покрываясь потом.

– Меньше пизди и больше работай, чем быстрее закончим, тем быстрее свалим, – ответил бугай, который, видимо, был бригадиром, и повернулся в мою сторону. – Скажи, как ты вообще умудрился подпалить, сука, все защиты?

– Ну, мы ставили эксперимент, – начал было я и понял, что ответ он вообще не желает слушать.

– Вечно вы со своими экспериментами! После, наверное, постоянно экспериментируете друг с другом. Виктор Сергеевич, вы принесли тот продолговатый урановый стержень? Нет, Дмитрий Петрович, но у меня есть стержень получше, – пошутил он, чем вызвал гогот рабочих.

– Урановый стержень фактически невозможно… – но опять он прервал меня на полуслове.

– Это было образное выражение. Вы вообще понимаете, что такое шутка, или вас не учат общению с людьми?

– А чему учили тебя, если ты теперь работаешь за копейки бригадиром? – раздался голос с лестницы, и опять послышался хохот.

– Серега, пойди включи-ка подстанцию, мне кажется, он там уже закончил, – рассерженно сказал бригадир.

– Я тебе сейчас включу, потом тебя виноватым и сделают за попадание под напряжение работника! – послышался недовольный окрик.

– Спишем все на сердечный приступ, – так их перепалка и продолжалась еще минут пять, а я все время думал, когда они начнут работать, маяча из стороны в сторону и поглядывая на время.

– Всё, давайте пробную, – спрыгнув с лестницы, рабочий моментально закурил сигарету.

Спустя минуту раздался гул, и начало появляться освещение, так что рабочие погасили фонари и уселись на аппаратуру, куря.

– И чем вы тут таким занимаетесь? – остановил меня бригадир, когда я уже собирался идти наверх.

– Это корпоративная тайна, – ответил я уже заученную фразу.

– Точно, ты, видимо, тут недавно работаешь, раз не знаешь, что тайн не существует. Когда встречаешь старого деда в халате, он с радостью расскажет тебе всё, и ты даже устанешь его слушать, – он кивнул мне и, видимо, не желая больше общаться, уселся с остальными играть в карты.

И действительно, я удивлялся, как много информации вытекает из этого комплекса. Возможно, я настолько сильно был увлечен своей идей, что пропускал мимо ушей разговоры людей вокруг. Наш обед так и лежал на столе, напоминая о Вике. Ничего не трогая, я сразу подбежал к компьютеру и начал его запускать.

– Так, какая там флешка сначала? Зараза, – рассматривая две флешки у себя в руках, из головы совершенно вылетело, какую надо воткнуть первой. Белая и черная. Может, я записал? Шаря по карманам, в руках оказался пистолет Зотова, и стало неуютно. Хорошо, что когда охранник подошёл ко мне, я про него забыл, а то, может, сейчас меня уже судили бы за преднамеренное убийство. Убрав пистолет подальше, я снова начал гадать. Заметив едва различимую цифру один на черной флешке, улыбка расцвела на лице. Расул явно считает меня идиотом, и, скорее всего, он прав. Вставив черную флешку в компьютер, она сразу начала копировать всю информацию на себя. Удивительно, какая память у этого приспособления и как быстро содержимое оказывается на нем. Думая, чем бы себя занять, я ходил из стороны в сторону, смотря на вещи и еду. Чувство голода у меня совершено отсутствовало, зато мой взгляд упал на зимнюю куртку Вики. Видимо, она не успела забрать её, когда ворвался отряд.

– Что плохого может быть в том, чтобы порыться в её карманах? Все равно Вика уже не заберёт куртку, а вдруг там нечто важное? – проговорив это вслух с задумчивым выражением лица, я отвлекся на смех рабочих. Надеюсь, они не слышали меня, а то опять назовут сумасшедшим.

В карманах куртки были чеки, мелочь и пара леденцов с пачкой сигарет. Учитывая, что день обещал быть долгим, пачку сигарет я переложил в свои штаны и полез во внутренний карман. Кулон черного цвета с фотографией, на которой была изображена копия Вики, хотя немного отличавшаяся от оригинала. При лучшем рассмотрении стало ясно, что это её сестра. Шрам, который отсутствовал на лице моей помощницы, отчетливо красовался на левой щеке и даже слегка уродовал лицо на снимке. Она не говорила, что у неё есть сестра, хотя Вика много чего мне не говорила, а я ей рассказывал всю свою жизнь. Сев на диван, я закурил сигарету и начал погружаться в омут безнадежности.

– Куда я бегу? Всё мне известное прямо под боком. Достаточно просто остаться на одном месте, сказать, чтобы Вика уезжала одна, и жить прежней жизнью. Начать все сначала, завести себе семью и стать обычным человеком без тараканов в голове, – рассуждал я, шепотом общаясь с недоеденной едой. – Эта неопределенность заставляет меня действовать безрассудно. Как с этим всем справиться? Когда даже близкий человек не доверяет тебе. Неужели это и есть жизнь? Ложь и недоверие стали нашим кредо.

Тихий писк предупредил о том, что копирование файлов завершено, и очередной приступ меланхолии как рукой сняло. Вынув всю мою жизнь, которую теперь можно было назвать жестким диском, осталось последнее действие. Дальше дороги обратно уже не будет, и неизвестность полностью поглотит меня. «И пусть мир горит, а я подкурю об него сигаретку», – вспомнились фраза Расула, и на этой ноте я вставил флешку в компьютер. На мониторе появилось окно подтверждения команды, и после нажатия клавиши «ввод» монитор моментально потух. Быстро вытащив белую флешку и пихнув её в карман, я даже не повернулся в сторону рубки, которая служила мне домом на протяжении года. Сбегая по ступенькам, полный уверенности в себе, мне неожиданно перегородили дорогу двое рабочих.

– Ну как там? Всё работает? – спросил парень моего возраста, поправляя каску.

– Да, всё отлично, теперь нужно подняться наверх и заполнить пару бумаг, – спеша я попытался пройти через них, но это было безуспешно. Они, будто два разбойника, встали в проеме и смотрели на меня.

– А может, посидишь с нами, в карты поиграешь? Поговорим по душам, расскажешь о своей жизни, – начал второй, разминая плечи.

Было такое чувство, что меня пытаются ограбить на моей же работе, и это вызывало возмущение и глупую улыбку. Позвать на помощь я не могу, сам ведь граблю этот проклятый комплекс, и стало дико смешно.

– Кому в картах не везет, повезет в любви, а мне очень везет в картах, но я спешу, – улыбаясь им, моя рука уже нащупала пистолет в кармане, который теперь придавал мне уверенности.

– Может, тогда оплатишь наш сегодняшний выходной, который мы убили на восстановление твоей лаборатории? – резко поменял тему молодой парень, сделав шаг в мою сторону.

– Что, комплекс вам уже не доплачивает?

– А чем мы хуже тебя? Я вот не хочу себе новую машину, только оплатить бы квартиру да ребенка с женой порадовать. А мой сегодняшний вечер испорчен, и мне полагается компенсация, а не крошки, что швыряют нам с барского стола, – злобно наседая на меня, он сделал ещё два шага вперед, так что мне пришлось отступить.

Второй рабочий, что стоял рядом с ним, просто смотрел на меня и ехидно скалился. Как вообще таких набирают на объекты? Обхватив рукоятку пистолета, сохранять здравый рассудок было сложнее, чем под двумя бутылками текилы, а ноги стали ватные настолько сильно, что меня удивляло, почему я ещё не лежу на ступеньках. К счастью, как это бывает во всех хороших фильмах, мне на помощь пришёл их бригадир.

– Серега, твою мать, оставь парня в покое. Выводил на работу не он ведь тебя, плюс, если он пожалуется, ты мигом вылетишь с работы. Чем тогда будешь кормить свою семью? – размахивая руками и недовольный, он был похож на отца, что ругает своих детей.

– Повезло тебе сегодня, лопушок, попадись ты мне на улице – будет уже другой разговор, – они отошли, подгоняемые бригадиром обратно к столу, где вовсю шла карточная игра.

Чувство облегчения постепенно улетучилось, и на смену ему пришла ярость. Кто он вообще такой, чтобы мне угрожать? Нужно было достать пистолет и прострелить его глупую голову. Семью ему не на что кормить, а кто виноват ему? Сам выбрал такую дорогу, и зачем вообще её заводить, если не можешь прокормить?! Ругаясь про себя и шагая уже по главному холлу, только сейчас я понял, что дело сделано. Развеселившись и улыбнувшись охраннику, что стоял у дверей, я вышел на улицу, и холодный воздух показался мне самым лучшим на свете. Больше никаких подземелий, ссор с руководством и бандитов-рабочих. Начинается новая жизнь! Нажав на кнопку один на телефоне, прошел вызов, который через секунду сбросился. После, посмотрев по сторонам и убедившись, что камеры не охватывают зону урны, я выкинул белую флешку и пропуск.

– Привет, новый мир, я иду к тебе, – прыгнув в первое такси, в голову даже не пришла мысль, что ехать на свалку как минимум странно.

– И снова здравствуйте! – услышал я знакомый голос, что моментально заставил меня перестать улыбаться.

– Здравствуйте, – таксист, что довез меня до дома, сидел и улыбался мне всеми двадцатью зубами, что у него были. – Вы работы вообще не покидаете, ну и правильно! Нужно трудиться, чтобы было чем напиться, – рассмеялся он, и мы поехали.

– Я смотрю, вы тоже любитель поработать сутки, – отвернувшись к окну, я последний раз взглянул на комплекс «Мечта».

– Ну, это только подработка, ещё приходится работать ночью поваром в ресторане, знаете, вам стоит туда заглянуть, шикарное заведение, – видимо, зная его машину, охранники просто махали ему рукой вслед, на что он отвечал гудком автомобиля. Всё складывается как нельзя лучше.

– Куда едем-то? Вас опять на тот адрес?

– Высади меня рядом с «Чистым небом», – усталость нагрянула, и захотелось прилечь поспать, хотя от комплекса до свалки ехать было не так уж и далеко. Насыщенность этого дня поражала, и было грустно, что не получится попрощаться с Глебом и Антоном.

– Вы хотите избавиться от неудачных изобретений? Поэтому носите с собой такую сумку?

– Скорее хочу избавиться от старой жизни, и для этого нужно начать со свалки, – мне уже начинал нравиться этот водитель. Он казался самым оптимистичным человеком на свете.

Правда, наш диалог длился недолго, и уже через два поворота мы оказались у места назначения. На другом конце забора у края дороги стояла слегка заметенная черная машина. Во всяком случае, её можно было увидеть только благодаря включенным фарам.

– Вас к главному входу?

– Останови тут, – заплатив ему с карты в десять раз больше положенного, я вышел из машины, слушая от него больше добрых слов, чем от всех друзей на день рождения вместе взятых. Ещё бы, за этот день он заработал, наверное, как за неделю.

Мороз покалывал кожу, но мне было совершенно плевать на него. Ускорив шаг, я чуть ли не бежал по дороге вдоль огромной свалки. Интересно, почему ему просто не подъехать ко мне? Или так в шпионском мире не делается? Оглянувшись по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, я подошёл к черной машине. Тонированные стекла были присыпаны снегом, и лишь дворники елозили в разные стороны, счищая его с лобового стекла. Никто так и не опустил стекло, и, подумав ещё немного, я сел на заднее сидение. Шофер сидел без шапки, не обращая на меня внимания, хотя пролезать в салон с портфелем было неудобно. Багажник открыл бы для разнообразия.

– Холодно сегодня на улице, правда? – наверное, стоит быть любезным с человеком, который пытается вытащить тебя из этого города.

Ответом мне послужила тишина. Может, он ждет кодовое слово и оно вылетело у меня из головы? Слишком много всего перевернулось за сегодня. Попытки вспомнить его не увенчались успехом, и я просто сидел в тишине.

– Если что, я от Расула. Может, уже поедем?

Реакции никакой не последовало, тогда, просунув голову вперед, мой взгляд уперся в водителя. Сразу после этого я упал обратно на заднее сиденье, и моё сердце бешено застучало.

– Твою мать, – выругался я.

Не веря своим глазам и вновь протиснувшись между кресел, взгляд уперся в водителя. Худощавый мужчина со стеклянными глазами держался за руль обеими руками. На шее у него были синяк и порез с капельками засохшей крови. Он определенно был мертв, и его пустой взгляд вызывал тоску. Перестав разглядывать эту картину, я мигом вылетел из машины и побежал подальше от этой свалки. Сколько длился мой забег, трудно было сказать, вокруг мелькали машины, деревья, и когда я уже приблизился к домам, усталость одолела меня. Горло горело, будто в него положили пару углей, а мышцы ныли от такой пробежки. Куда бежать? Что пошло не так? Эти вопросы мучали на протяжении всего пути, и теперь они становились особенно актуальными. Телефона для звонка не было, а кто запоминает номер по памяти? Идти на вокзал опасно, вдруг и там будет засада, или это было просто предупреждение? Зайдя в подъезд незнакомого мне дома, чтобы погреться и попытаться разобраться в происходящем, мне навстречу со второго этажа начал спускаться пьяный мужчина с бутылкой коньяка. Не обращая на него внимания, я курил сигарету Вики и думал, как она там.

– Выпьешь? – мужик был ниже меня на голову, и по его глазам читалось, что он пьян.

– Нет, спасибо, мне сегодня на работу, – соврал я, пытаясь поскорее избавиться от незнакомца.

Мужчина разглядывал меня, держа в одной руке бутылку, а второй поглаживая свою бороду. Куртка у него явно была не по сезону и вся в грязи. Будто он вылез из помойной ямы, хотя пахло от него не лучше.

– Знаешь, – он запнулся, смотря в мою сторону стеклянными глазами, – мне довольно трудно найти своё место в этом мире, – отлично, очередной человек, которому нужно выговориться. Я предложил ему сигарету и настроился на разговор, который бы помог успокоиться и мне.

– Нет, курить не буду.

– Хорошо, и в чём заключается трудность?

– Я какой-то не такой, как все люди, – ответил он, выпивая немного коньяка.

– И в чём именно вы не такой? – пришлось сделать шаг назад, так как он напирал своей массой. Хоть я и выше его на голову, мужчина был более коренастый и напоминал обычного алкоголика, которому не повезло в жизни. Стало немного жаль такого человека.

– Люди не могут меня воспринимать, – он говорил нечетко, и большинство слов я просто не понимал. Сожаление о выборе подъезда меня не покидало.

– А вы одиноки?

– Да нет! C этим всё в порядке, просто адекватно меня никто не воспринимает. Я и по трезвяку нормально общаюсь, но не то. Не вписываюсь в этот мир.

– Каждый человек богат по-своему, – попытка успокоить его не увенчалась успехом, и он посмотрел на меня мутным взглядом.

– Не по масти мы с тобой, дружок, – кое-как произнеся эти слова, бутылка вновь оказалась у его рта.

– Не по чему? Я не знаю выражение «по масти», – он улыбнулся от моих слов, пошатываясь на ровном месте.

– Ну как тебе это объяснить? – мужчина отвел взгляд в пол и вздохнул. – Типа общее не сходится, понимаешь?

Глаза оранжевого оттенка уперлись в меня, и, пошатываясь, мужчина то подходил, то отходил.

– Нет, не понимаю.

– Так, значит, ты богатый? – у него в голове будто сменили пластинку.

– Да не особо, смотря как подразумевать богатство.

– Харе пальцы гнуть, мне вообще похуй, богатый ты или бедный, знаешь, у меня есть струна.

– Нет, вы не так меня поняли, я не гну пальцы, – насторожившись, я выкинул сигарету и теперь смотрел на него.

– Эх. Знаешь, я бы с радостью задушил тебя этой струной, прям по горлу, – с улыбкой сказал он, слегка приближаясь.

Страх – интересная штука, говоришь, что не боишься смерти, и тут наступает момент, когда она возникает перед тобой легкой тенью, лишь образом. И тебе становится страшно. Учитывая пример, который сегодня был, а именно холодный труп водителя, меня пробрала дрожь.

– Зачем вам это? – сказал я, чувствуя, как пальцы не слушаются меня.

– Мне бы это понравилось. У меня в кармане есть струна, и она бы отлично смотрелась на твоем горле, я бы пережал твою шею, и ты бы корчился вот так, – он встал на колени и начал показывать на своем примере, как я задыхаюсь. Перед глазами возник образ шофера, который вжался в руль и принимал свою смерть почти в такой же позе. Что делать? Ударить его по лицу – и начнется мордобой, а мне ещё нужно бежать отсюда. Не так хотелось бы закончить свою жизнь под струной случайно подвернувшегося выпивохи.

– А зачем всё это? – повторил я вопрос, мечтая оказаться в другом месте.

– Как зачем? У меня нет ничего, есть только сила, и самый сильный тут я. А ты такой крутой. Стоишь тут, словами соришь, – его речь стала более разборчивой, хотя он был в хлам пьяный.

– Я не думаю, что крутой.

– Вот и я не крутой, вообще не крутой, во мне нет ничего крутого, но каждый отвечает за себя. Я отвечаю за себя, ты отвечаешь за себя, согласен?

– Согласен, – из головы все ещё не выходило, что в его кармане лежит струна.

– Бля, было бы охуенно прямо сейчас тебя убить, и дело с концом, но мне похуй, делать это или нет, – улыбка возникла на его лице, и он подошел еще ближе. Я, в свою очередь, собрался и не отошел назад, смотря ему в глаза. Хотя ощущение жути не пропадало. – Вот ты сегодня хочешь умереть?

– Нет. Не хочу, – ответ мой прозвучал подавленно, и, кажется, человек, что стоял напротив меня, это понял.

– Тебя что, напрягает общение? Ты напрягся? – оскалившись, он шатался из стороны в сторону, тяжело дыша.

– Конечно. Вы только что угрожали, что задушите меня струной. От этого невозможно не напрячься.

Он рассмеялся и отпил ещё из бутылки, встав у лифта.

– Аминь, брат. Знаешь, вот ты царских кровей, стоишь тут такой в шапке. Зачем ты надел шапку?

– На улице холодно, вот и надел, – видимо, мой ответ он воспринял как угрозу.

– Все-таки охуенно было бы тебя задушить, но сегодня тебе повезло. Учись ценить жизнь такой, какая она есть, в красках, – он сделал один большой глоток и продолжил: – Знаешь, мне вообще похуй, я сейчас допью эту бутылку и выпью ещё одну. Потому что я могу это сделать и всегда делаю то, что хочу.

– Я понял вас, – так мы стояли, разглядывая друг друга, минуты две. – Ну, наверное, я пойду? – в знак мира я протянул ему руку. Он внимательно посмотрел на неё и пожал, не сказав больше ни слова.

Вызвав лифт, его двери сразу открылись, а в моей голове проворачивалось событие, где пьяница закидывает струну на мою шею и душит, как того бедного водителя. Его стеклянные глаза мерещились мне в отражении зеркала, что было в лифте. Поднявшись на пятый этаж, я вышел и сразу закурил ещё одну сигарету. Было очень странное чувство, будто тебе дали второй шанс или важный урок. В то же время было чувство неудовлетворения, пару раз хотелось проверить, а действительно ли он может воплотить свои слова в жизнь. Копаясь в поисках зажигалки в кармане, я наткнулся на пистолет, о котором совершенно позабыл. Достав его, меня разразилприступ смеха. В одном этот мужик был прав – нужно ценить жизнь такой, какая она есть.

Погруженный в пустоту, время перестало иметь смысл. Прошёл час или, может, больше, а я все так же смотрел на ступеньки перед собой и проворачивал в голове еле смазанные шестеренки. Совершенно все эмоции покинули меня, и хотелось просто лечь и навсегда остаться на одном месте. В чем теперь смысл существования? В сумке и кармане собрана вся жизнь, и если вдруг исчезнет она, планета не перестанет вращаться. Так же будут меняться времена года, люди будут любить и ненавидеть друг друга.

– Пока ещё дышу, надо шевелиться, нельзя закончить как большинство, не ради этого прошёл путь, – уверенно проговорив фразу и пару раз вздохнув, я ударил себя ладонью по щеке, и вроде это подействовало.

Ноги слегка подкашивались, и трудно было сказать, из-за чего. Спустившись на первый этаж по ступенькам, каждый пролет оглядываясь, мне мерещилась удавка, что обматывается вокруг моей шеи, но все переживания были беспочвенны. Тот пьянчуга уже исчез, и напоминанием о нём служила лишь бутылка допитого алкоголя, что стояла на почтовых ящиках. Выйдя из подъезда, холод сразу ударил в мои ноздри и в мою голову. Нужно уезжать из этого города. Нажав цифру два на телефоне, ведь была ровно полночь, я пошёл куда глаза глядят. Где можно спрятаться человеку от всего? Улицу освещали фонари, и ночь полностью поглотила город. Интересно, поймет ли Вика, что меня не стоит ждать? Уедет к своей сестре и будет спокойно жить в гармонии и счастье? Я хотел для неё этого. Перебирая ногами по снегу, мир казался нереальным. Словно смотришь фильм о трагедии одного человека, который запутался в этом сюжете. Будет ли в нём хорошая концовка? Чтобы это узнать, нужно досмотреть фильм до конца. Прыгнув в первый попавшийся автобус, я уезжал из города и смотрел в окно. Дома, магазины, парк – всё это проплывало перед глазами, и эти знакомые места больше не приносили радости. Как людям удается быть такими наивными? Когда молодая пара пьет горячий шоколад и смотрит, как на улице мерзнет человек, потерявший всё. Я раньше тоже не замечал, пока не попал в эту среду обитания ужасов, действительно ужасов мира. Разбитое сердце можно склеить, а вот разрушенную жизнь воссоздать труднее. Как можно рассуждать о трудной судьбе, если тебе не тычут в лицо пистолетом ради удовольствия? Такого самовлюбленного идиота, как я, стоит еще поискать. Пытаясь казаться умнее, считая себя лучше окружающих, легко упустить тот факт, что отличие между мной и тем холодным трупом в машине одно. Я все ещё дышу. С такими мыслями я увидел «Два пика» – огромный горнолыжный курорт, где работал Антон, и сразу сошёл на этой остановке. Антон – мой друг, который всегда поймет и выручит, он и поможет мне спрятаться. Надеюсь, сегодня его смена.

– Всё будет хорошо, – как заклинание сказал я, оглядываясь по сторонам. Огромная гора, разделенная напополам, возвышалась передо мной, а у её подножья находился в деревьях отель «Два пика». Величие природы над человеком открыто выражалось в этом виде. Редкими хлопьями снег падал мне на ладонь, и я чувствовал, что всё еще живой. Сжав её в кулак и проводив автобус взглядом, вновь появилось ощущение слежки. Темные силуэты дачных домов и деревьев находились за моей спиной как молчаливые наблюдатели. Кое-где там горел свет, и лишь единственная церковь Всеверия вдалеке была освещена прожектором. Её было сложно не узнать.

– Мы подвели его, и свет пусть служит нам теперь уроком. Наши грехи видны, открыты двери для народа, – попытался вспомнить я одну из молитв, что они произносят. – Может, все беды, что происходят со мной, из-за недостатка веры? А ещё я забыл загадать желание, когда падала звезда с неба, – улыбнувшись своей глупости, я зашагал по дороге к курорту.

Стоило отдать должное, дорогу к нему чистили исправно. Вдоль всей трассы тянулись замысловатые фонари, и путь к нему напоминал тропинку в волшебный замок. Забор из кирпича был покрыт снегом и уходил в лес, огибая территорию отеля, а огромные ворота были открыты и приглашали войти. Надпись, как это обычно бывает на таких воротах, гласила: «Отдыхай ради себя». Войдя через ворота, меня кивком поприветствовал сторож, что ходил вокруг фонтана. Наверное, летом тут безумно красиво, но это горнолыжный курорт, и сейчас тут восхитительно. Как бы то ни было, кивнув в ответ, я подошёл к этому волшебному отелю. Он будто состоял из трех кругов. Два выпирали, а один оставался чуть позади, и вместе их соединяли стены. Высотой два выпирающих круга были меньше, чем центральный, и это создавало причудливую форму. Поднимаясь по лестнице, мимо меня пробежала парочка, смеясь и держась за руки. В свободных руках у них были коньки, и вид их радости заставил меня улыбнуться. Хотя через минуту улыбка сползла с моего лица. Замысловатые золотые узоры обвивали белые двери, и, толкнув одну из них, я попал в фойе. Тут я был впервые, но уже начал понимать, о чем говорил Антон. Огромные люстры свисали с потолка больше для декорации, чем для света. Само фойе оказалось двухъярусным, с красивыми диванами, удобными креслами для чтения, баром, гардеробом и обладало всем, чем должен обладать хороший отель, и всё это к тому же под куполом. По бокам проходы, лестницы, лифты. Яркий свет начал щипать глаза, и я поспешил к стойке администратора. Она мне напоминала стойку, что была в комплексе «Мечта», и это сходство мне не нравилось.

– Здравствуйте, а не подскажете, как работает сегодня Антон Семенович? – обратился я к молодой девушке с очень дружелюбными глазами.

Тут из-за её спины вышел Антон в черном фраке, который его слегка полнил. Опять поправился с последней нашей встречи на пару килограммов. Бородка на его лице была аккуратно подстрижена, и маленькая шапочка на голове делала его вид очень забавным. Это приподняло мне настроение, и, казалось, все невзгоды дня сошли на нет.

– Антон! – крикнул я, разведя руки в разные стороны и ещё более радуясь его удивленному виду. – Привет, тебе уже говорили, что ты похож на пингвина?

Девушка, что стояла за стойкой, тихонько рассмеялась, но, после того как поймала гневный взгляд Антона, прекратила. Подойдя, он протянул мне руку, после чего поманил в служебное помещение.

– Ну ты и загадочный, – улыбаясь, я пошёл за ним.

Войдя в узкий коридор белого цвета, мы прошли ещё немного, пока не попали в какую-то каморку. Это было небольшое подсобное помещение со швабрами, лампочками, ведрами. Антон захлопнул дверь и обернулся ко мне. В его глазах читалась злость.

– Ты с ума сошел сюда приходить?! Представляешь, что произойдет, если тебя узнают? Благо отмороженная харя тебя не выдала. Уму непостижимо! – начал разоряться он, а я совершенно не мог понять, в чем дело. Хотя догадки на этот счет и были.

– Что случилось? – мой тон удивил меня, ведь на фоне его криков он звучал уверенно и спокойно.

– Это я у тебя хотел спросить! Какого хрена происходит? Почему тебя ищут уже по новостным каналам? – он остановился и посмотрел на меня. Видимо, поняв, что я ничего не знаю, он слегка успокоился. – Ты вообще знаешь, что происходит?

– Догадываюсь, поэтому хочу попросить у тебя помощи, – сняв сумку с плеча, я сел на неё и только сейчас почувствовал, какая она всё это время была тяжелая.

– Догадываешься? – опять вспылил он. – Если бы ты знал, что происходит, давно бы уже попивал май тай на островах или здоровался бы с Андреем, а не пришёл бы сюда, подставляя своего друга.

– Успокойся и скажи, что случилось, – я уже начинал жалеть, что пришёл к Антону. Может, стоило лучше пойти к Глебу, вот только он часто менял квартиры, и без его номера до него не добраться.

Достав сигарету, Антон закурил и начал переминаться с ноги на ногу. Последовав его примеру, я сидел и обреченно ждал начала рассказа.

– Вика мертва, – сказал он, затягиваясь сигаретой. – Ты в курсе? Уже как полчаса об этом говорят!

Можно было догадаться, что всё пойдет не по плану, но всё равно это было как удар под дых. Я даже не смог ничего сказать, просто помотал головой из стороны в сторону. Еще один человек ушёл из жизни, дорогой мне человек, и в этом виноват я. Чувствуя, как ответственность ложится неподъемным камнем, я заплакал. Как эта девчонка, что была всегда такой боевой и веселой, просто ушла из жизни? И всё из-за этой дурацкой флешки?

– Убита! На вокзале неизвестным! Тебя вообще в розыск объявили! Говорят, что ты новый Кобозов. Не поделил проект с Викой, хладнокровно её убил и теперь скрываешься от властей, пытаясь бежать в другую страну! – он сделал очередную затяжку и взглянул на меня, пытаясь определить, правда это или нет.

– Никогда. Ты ведь знаешь, что я никогда, – произнес я, пытаясь вытереть слезы и даже не находя сил оправдаться перед Антоном.

– Тогда почему ты бежишь? Иди, сдайся властям, они тебе помогут, – вскинув руки вверх, Антон задел лампу на проводе, которая теперь качалась из стороны в сторону.

– Ага, помогут мне попасть на фонарный столб с веревкой? Ты ведь знаешь систему! Они всё это и подстроили. Помоги мне, – плитка на полу казалась единственным спасением для моего взгляда. Рассматривая неровности и трещины, я старался не думать о сегодня. О том, что вчера я ел роллы с Викой и был счастлив. Антон замолчал, и, оторвав взгляд от пола, я посмотрел в его глаза.

– И будем мы вдвоём болтаться на столбе. Если ты угробил свою жизнь дурацкими идеями, то перестань быть эгоистичным ублюдком и подумай. Только недавно у меня получилось стать администратором, и мне не приносили всё на подносе, – в его взгляде читались укор и злоба. Неужели в это и превращается дружба со временем?

– Зачем ты бьешь лежачего? – слезы покатились по моим щекам, такие обжигающие и неприятные, лицо сразу зачесалось. Стараясь спрятать свою слабость, я вновь опустил взгляд.

– Если ты хочешь прибедняться, ты выбрал не того собеседника. Лежачего не бьют – лежачего добивают.

Возникла тишина. Что можно было сказать человеку, чью жизнь ты ставишь под удар, прося о помощи? Может, действительно всю жизнь я думал только о себе? Прятался за идеей стать лучше, совершить нечто уникальное, чтобы выделяться среди людей и не чувствовать себя никем?

– Хорошо, – вздохнул Антон, давая мне надежду. – Я помогу тебе, но только обещай, что ты тут надолго не задержишься.

– Спасибо, ты не представляешь, насколько много… – улыбка расцвела на моем лице, и я встал, пытаясь его обнять.

– Давай без этого, – отстранился он. – Просто не хочу просыпаться потом от кошмаров, совесть, все дела.

– У тебя ведь нет совести, – рассмеялся я на радостях, не находя себе места и стоя с вытянутыми руками.

– Значит, ты смог задеть струны моей души, хоть ты и идиот, но мне тебя жалко, – улыбнулся он в ответ и обнял меня. – Вот тебе ключ от моего номера, я там не живу, но иногда приходится переночевать, если Леся впадает в приступы истерии. Позже занесу ужин.

– Я перед тобой в неоплатном долгу и не забуду этого, – в моих глазах Антон стал героем, настоящим другом, на которого можно всегда положиться. – Когда я уеду, мне будет тебя не хватать.

– Просто выпей за меня в баре где-нибудь на островах. Сейчас пройдёшь прямо и выйдешь к служебному лифту, твой этаж седьмой, и постарайся не показываться на людях. Новость ещё не разнеслась, но серые буду спрашивать о тебе, – Антон вышел из кладовки и быстрым шагом удалился в другом направлении.

Моё отличное настроение пропало вместе с его уходом, и, волочась к лифту, все мысли были направлены на Вику. Когда привыкаешь к человеку и после он уходит от тебя по воле долбаных шпионских игр, это удар, от которого трудно оправиться. Такая глупая смерть, неужели все люди рано или поздно так и закончат? Лучше бы я был на её месте, груз вины давил на голову как сотни мешков с цементом, и путь до моего номера был как в тумане. Она всегда хотела съехать прямо с пика на сноуборде, а теперь, глядя в окно моего прибежища, это резало глаза. Кинув на кровать сумку с вещами и закрыв дверь, усталость полностью одолела меня, и, не дожидаясь ужина, я уснул в кресле.

***

Стоя напротив окна и выкинув в него окурок, я разглядывал этот черный предмет. Уже неделю находясь в номере и никуда не выбираясь, меня всё больше одолевала безысходность. Жизни людей, которые не стоили и гроша в погоне за прогрессом. Швырнув коробку на стол, я тут же устремился за ней, чтобы проверить, не повредил ли флешку. Всё это было не зря, точно не зря. Осев на кресло и достав маленький пузырек, я попытался вытряхнуть из него таблетки, но внутри ничего не осталось. Вот и ещё одна вещь, напоминающая о Вике, исчезла, хотя эти м-2 уже помогли моему мозгу вспомнить моменты, что привели меня сюда. Будто вновь и вновь погружаясь в воспоминания, запивая их виски, я сидел тут и думал, что мне с этим всем делать. Слоник, ножик, фотография, даже флешка отлично послужили синимой. С каждым днем визиты Антона становились все более раздражительными, и он казался ужасно встревоженным. Иногда мне удавалось выбираться из номера глубокой ночью, одевшись в горнолыжный костюм и напялив маску с шарфом. Сотрудники косились на меня как на дурака, что катается по ночам, но вместо этого, я просто выбирался на улицу. Лишь один раз заглянув в компьютерный зал, мне удалось отправить сообщение Ане. Надеюсь, она не поменяла почту, ведь в нём был отправлен самый важный кусочек кода, без которого всё это не будет работать. Они действительно думали, что смогут забрать мой эксперимент? Хрен им. Действие последней пилюли прошло, но понять, в каком времени находишься, все ещё было сложно. Интересно, почему больше об этом м-2 ничего не слышно? Единственный человек, который мог бы мне ответить на это, больше уже не говорит. Допив стакан залпом и налив ещё один, стало чуть теплее. Резкий звук заставил меня вздрогнуть и попытаться понять, что происходит. Рука сама легла на пистолет, что лежал на столе. Выдохнув, я подошёл к стационарному телефону. Видимо, за эту неделю я стал параноиком.

– Алло?

– Они знают, где ты, беги.

Раздались гудки, но я их уже не слышал. Сгребая все вещи в сумку и пряча пистолет в карман, я понимал, что мои проблемы вновь нашли меня.

Аллегория тоски

Тут замерзают снегири.

Местная поговорка

Выглянув из-за двери, я осмотрел коридор и рванул к лестнице. Если они уже в здании, то на лифтах смысла передвигаться нет, хотя и лестницы должны быть под чутким контролем. Сняв с предохранителя пистолет Зотова, который придавал мне больше уверенности, чем я сам, у меня вновь возникло чувство нереальности происходящего. За дверью, что вела на лестницу, было тихо как в склепе, и, взглянув вниз между перилами, я побежал. В голове прокручивался план, который мы обсуждали с Антоном в случае облавы, но так как он мне не нравился, я разработал свой собственный и теперь следовал ему. Выбежать на втором этаже, спрыгнуть с балкона заднего двора в сугроб и выйти через заброшенную сторожку. Если Антона уже взяли, мне не стоит пользоваться его планом. На втором этаже было так же безлюдно, как и на седьмом, но нельзя доверять таким моментам, оглядываясь в разные стороны и добежав до стеклянных дверей, я дернул за ручку. Холодный воздух ворвался в помещение. Двери, двери, двери, вечно стоят эти чертовы двери, которые мешают попасть из одной точки в другую. Люди – настолько недоверчивые создания, что прячутся от себя же за дверьми. На балконе тоже никого не было, и, перепрыгнув через перила, я угодил прямо в сугроб спиной, оказавшись лицом к лицу с ночным небом. Оно сегодня было звёздное, и данную картину омрачал только факт, что меня разыскивает моё же государство и предприятие. Да какая разница? Сейчас бы сидеть дома, попивая чай со своими близкими, и разглядывать небосвод, а не ползти на карачках по сугробам. Раздался звук шагов, и, нырнув ещё глубже в сугроб, я затаил дыхание. Этот звук становился всё ближе и ближе, а с этим мое сердце билось чаще. Стараясь меньше шевелиться и крепче сжав рукоять, хотелось выпрыгнуть и перестрелять их всех. За Вику, за мою сломанную судьбу да и просто от досады на этот мир. Как в играх, где главный герой убивает своих врагов штабелями, но была огромная проблема. Это обученные люди, а я обычный парень, что совершенно не умеет стрелять, и продержаться в такой ситуации больше минуты шансов у меня нет. Единственная фраза, которая меня вдохновляла, – «Если тебя уронили на пол, кусай за пятки», которую я услышал из телевизора. Хруст снега начал отдаляться, и, дождавшись, когда он затихнет, я вновь пополз. Ещё рывок, пальцы не чувствовали холода, но это не удивляло, учитывая выпитый мной алкоголь и порцию отличного адреналина. Тут резко подо мной исчез снег, и я покатился кубарем со склона. Это было не похоже на обычные забавы, которые частенько бывают в детстве, особенно с сумкой, набитой вещами, но вызвало у меня теплую улыбку.

– Раньше всё было проще, хотя, может, просто мир виделся ярче, – проговорил я небу, опять лежа на спине.

Глупо лежать и рассуждать с оружием в руках и улыбкой на пол-лица, пока тебя ищут люди в серой одежде, но в этот момент я по-настоящему почувствовал себя свободным. Все эти проблемы, смерти, моральные выборы, закончим все равно одинаково, но пока нужно бежать. Встав и отряхнувшись, я огляделся по сторонам. Судя по отсутствию следов, тут давно уже никто не ходил. Одинокая сторожка, слегка покосившаяся, стояла недалеко впереди, а от неё в разные стороны шёл забор. Единственное, что преграждало мне путь между лесом и этим выходом, – замок на двери. Думая над тем, что будет, если в него выстрелить, и не отскочит ли пуля мне в лоб, прервав мою и без того глупую жизнь, мой взгляд искал старый добрый лом, чтобы выломать замок. Не обнаружив ничего такого и заслоняя рукой лицо, я навел пистолет на замок. Было очень темно, да и стрелок из меня никудышный, поэтому я не удивился промаху. Ругаясь про себя, я обнаружил отверстие на полметра выше замка, а после со злости пнул дверь. Она издала жалобный писк и, к моему удивлению, открылась. Древесина настолько отсырела, что от пинка дверные петли соскочили, и дверь повисла на замке. Внутри было множество разных приспособлений для ухода за газоном, пара старых икон, которые смотрели на меня укоризненным взглядом, и деревянный стул. Всё это освещалось тусклым светом фонарика, который я предусмотрительно взял у Антона за пару дней до произошедшего, и теперь свет вырывал кусочки прошлого из темноты. С их стороны было очень глупо не поставить решётки на окна, но кому придёт в голову залазить в старую сторожку со стороны леса, когда главные ворота всегда открыты? Единственная проблема, которая встала передо мной, – как попасть за это окно без шума. Поразмыслив ещё немного и выпив из бутылки, что стояла на стуле, а это была дешёвая водка, стул отправился прямиком в окно, выбив его с громким треском.

– Ну, вот одной проблемой и меньше, – усмехнулся я, находясь в приподнятом состоянии духа, и ринулся на свободу.

При этом стекло разрезало мой пуховик, и, вновь упав с метровой высоты в сугроб, я встал и принялся убегать. Трудно, конечно, назвать это бегом. Проваливаясь по пояс каждую пару метров, я пытался выбраться на дорогу. Как же не хватает сейчас снегохода с Расулом. Приехал бы за мной как в сказке и умчал подальше от всех этих проблем, потом бы возродили Вику и начали бороться со злом. Почему всё не как в сказке? Пока эти мысли с морозом въедались в мою голову, как мошкара в жаркий день в потное тело, дорога привела к домам, что окружали церковь. По большей части они отражали всю суть недалекой провинции, дачные домики богатых людей, огороженные забором из белого кирпича, сливались с невзрачными заброшенными или обветшалыми домами обычных людей. Разделение тут на классы ощущалось очень остро, и церковь на фоне этого казалась посредником. Раньше она объединяла эти сословия, перед богом все равны и прочее. Заблуждения давно минувших дней, равенство утопично, и этого никогда не произойдет. Все хотят большего, даже я в данный момент хочу убраться подальше да судьбу получше. Проходя по вытоптанным тропинкам, меня как мотылька манил свет церковного прожектора, что горел в эту звездную ночь. Церковь для меня была чем-то чуждым и в то же время обещала спасение и помощь. Теплый уголок, где можно погреться и подумать над следующим шагом. Бежать в такой мороз без подготовки не имело смысла, тем более они будут меня искать. Устало перебирая ногами по сугробам, я подошёл к ней вплотную. Это здание не похоже на соборы минувших дней, но оно всё равно отражает мастерство архитектора. Церковь из белого камня, который отлично сливался со снегом, является чуть ли не самой большой постройкой в этом поселке. Дорога, которая ведет к ней, слабо протоптана и, по-видимому, количество прихожан становилось всё меньше и меньше. Единственный символ, что украшал это здание, был круг. На огромных окнах, дверях, даже на треугольной крыше. Вспоминая уроки истории, они не смогли сойтись в выборе символа и оставили круг. Забавно, как люди не могут сойтись даже в этом. Двери сейчас были закрыты, и, поднимаясь по ступенькам, я надеялся, что бог есть. Ведь двери в его дом должны быть открыты всегда.

– Мы раскололи мир, – прочитал я надпись на одной из дверей, и, убирая снег со второй, мне открылось продолжение фразы: – И соберем его обратно по частям.

Ухмыльнувшись, я дернул за дверь, и она нехотя поддалась. Очистив её от снега и протиснувшись внутрь, мне сразу стало теплее, будто перешёл из одного мира в другой. В помещении оказалось безлюдно, лишь слабый свет от алтаря, где стоит пара десятков свечей, создавал иллюзию присутствия. Лавочки располагались вдоль всего помещения, покрытые пылью, а вокруг царит атмосфера заброшенности. Но кто-то ведь поджёг свечи? Пока я пробирался к алтарю, вокруг слышались шорохи, которые заставили меня вытащить пистолет. Лишь спустя минуту крыса показалась у алтаря, замерла, глядя на незваного гостя, и побежала вновь в темноту. Если и есть на свете бог, то он умеет пошутить. Открыв обе двери, что были сбоку алтаря, сначала я попал в кабинет священника, где темные предметы интерьера выглядывали из темноты. Окно слабо освещало пространство комнаты, и я закрыл эту дверь. За второй была подсобка, и там ничего интересного я для себя не нашёл. Сидя на лавочке перед алтарем и глядя на то, как тлеет свеча, меня в очередной раз понесло в рассуждения.

– Почему тут всё не вынесли? И с каких пор я такой алчный? – задав алтарю вопросы, я стал ждать ответа.

Глупо, конечно, на них никто не ответит. Усталость заменила прилив адреналина, а головная боль усилилась. Может, виной всему были таблетки м-2? Остаточные образы прошлого всплывали в моей голове каждый раз, когда я смотрел на предметы вокруг. Пистолет, снятый с предохранителя, и Расул, что вновь и вновь стреляет из него. Эффект присутствия лишнего человека не давал мне покоя, и казалось, что вокруг есть люди. Жирная крыса вылезла из-под алтаря и теперь рассматривала меня, прижавшись к полу.

– Я ничего плохого не делал! За что вы так со мной?!

Мой крик испугал крысу, и она быстро убежала обратно под алтарь. В голове возник образ множества крыс, которые живут в канализации, и я резко встал. Расхаживая из стороны в сторону, мой рассудок кипел, и в один момент хотелось найти себе цель, а в другой – просто закончить всё это. Щелкнуть пальцами и проснуться в теплой кровати со смыслом жизни и радостью. В голову вновь пришла Аня, наверно, сейчас она бы смеялась. Как твоя мечта? Создал то, что оставит о тебе память и сделает счастливым? Байки для детей и только. Чем ближе ты подходишь к своему счастью, тем больше ты разочаровываешься. Внезапно сумка стала невыносимо тяжелой, и, скинув её с себя на пол, я нарушил тишину этого места. Я скучаю по дождю, скучаю по теплым подъездам. Скучаю по их тишине и уюту. Входная дверь открылась, и из-за неё на меня упал луч света.

– Стой! Я буду стрелять! – нацелив пистолет, что лежал у меня в руках, на силуэт в двери, я не смог нажать на спусковой крючок. А смогу ли вообще? Раньше я не задумывался об этом.

– Опусти оружие! Давай поговорим! – голос был ужасно знакомым, но понять, чей он, предстояло лишь спустя десять секунд.

Фигура, вытянув руки вперед, вышла на свет, и удивление выплыло на моём лице. Костюм спрутовца на столь знакомом лице, может, это галлюцинации от м-2?

– Глеб? Это ты? – мой голос показался мне писклявым и нервным. Может, они изобрели технологии, что меняют лица людей? Или они уже умеют манипулировать нами?!

– Да, знаешь, мне не очень комфортно, когда на меня направляют ствол. А ещё больше раздражает, когда игнорируют мои сообщения.

– Какого хрена ты в униформе? Дай угадаю, ты не брокер, да? – повышая голос, я тыкал пистолетом в сторону своего друга, и всё вокруг казалось нереальным.

– Успокойся, давай поговорим, – он вышагивал навстречу мне, расставив руки и улыбаясь. Как всегда, излучает уверенность и дружелюбие. Но мне уже было не до дружелюбия.

– Стой где стоишь! И ни шагу больше! – крикнул я, и Глеб встал как вкопанный. Улыбка улетучилась у него с лица, и руки начали опускаться. – Руки не опускай!

– Дай я подкурю сигаретку. Мне уже закурить нельзя со старым другом?

– Только медленно и без резких движений, – в голове всплыл образ Глеба в костюме ковбоя на Хэллоуин. Мы тогда оба оделись в злодея и шерифа, и да, он был шерифом.

Глеб не ослушался и, проделав все действия, медленно начал выпускать колечки дыма. От предложения покурить с ним я отказался.

– Я мог прийти и в гражданке, – начал он, всматриваясь мне в глаза, – но подумал, что ты должен знать: игры закончились, возвращайся, и всё будет как раньше.

– Какие игры? Куда возвращаться? Я думал, мы друзья, а всё это время ты работал на них! И даже мне ничего не сказал! Ты ведь был когда-то против системы, лицемерная сука! – перед глазами резко всплыл разговор с Глебом в машине Расула. А после разговор на железной дороге.

– Я лицемерная сука? – спокойный тон Глеба бесил и раздражал. Хотя, возможно, я злился не на него, а на его униформу. – Я за выживание! Вот ты – ты идиот. Да не смотри на меня так. Как тебе вообще пришло в голову пойти против системы, что тебя кормит?! Ты думаешь, там будет лучше? Ты эгоистичный лицемер! Вечно думаешь только о своем проекте. Не замечаешь, что происходит вокруг, оглянись! Мы стоим в храме, и ты держишь на мушке единственного человека, что пытается тебе помочь!

Смех разразил тишину, и лишь спустя пару секунд я понял, что он мой. Не наигранный, смех, который больше напоминает психопатов, вот в кого я превратился.

– Какой же бред ты несешь. Ты, как и все они, люди комплекса. Какое у вас будущее? Единственный человек, что пытается мне помочь? Скорее единственная преграда между мной и свободой. Тебе далеко до Антона, Вики, Расула да и вообще всех. Эгоист ты!

Он ничего не ответил, но улыбка на его лице вызвала у меня недоумение. Возможно, меня уже в этот момент окружает толпа спецназа и скоро меня не станет. Но его улыбка, она раздражала.

– Да, ты прав, мне далеко до этих людей. Ты думаешь, что убежишь из нашей страшной страны и будешь купаться в лучах славы, работая на светлое будущее для всех людей? – он начал отходить к лавочке.

– Стой на месте!

– Хорошо, хорошо, – Глеб медленно помотал головой из стороны в сторону. – Давай я расскажу тебе, что ты такое. Пешка, никто. Также как и я, и только благодаря мне и своим мозгам ты всё ещё жив.

– Если ты думал меня этим поразить, то тронуть до глубины души не получилось, – рука начала затекать, но опускать я её уже и не думал.

– О, даже так? Хорошо. Давай начнем с Вики, – он сделал паузу и очередную затяжку. – Тайный шпион, о котором мы знали чуть ли не с самого начала. Она следила за тобой, мы следили за ней. И всё ради чего? Что она тебе пообещала? Сколько лжи ты слышал от неё ежедневно? Ты вообще знаешь, как её зовут?

– Она обещала, что мое изобретение не будет убивать людей. Зачем мне её имя, если я знаю этого человека?! – ответил я. Почему они сразу её не задержали? Зачем позволять работать шпиону в таком объекте? И если они всё знали с самого начала, наш план был обречен. Тогда какой вообще в этом смысл?

– Ты веришь в эти сказки? Мир – это затишье перед бурей, и нужно быть на стороне тех, у кого палки круче. Всё, что ты видишь, построено для защиты или нападения! Либо для помощи в этом. Наша жизнь – это война, и мы успешно в ней проигрываем. Ты думал, что знаешь, кто я, до этого момента, так вот, я всё тот же Глеб, – он скрестил руки и кивнул, давая мне слово.

– Кто убил Вику? – расстроенно спросил я. Всё ещё трудно смириться, что люди, которые меня окружают, мне недоговаривают. Все мы носим маски, но это уже чересчур.

– А какая разница, кто её убил? Она вывела нас на след информаторов и проделала прекрасную работу по подрыву своей же сети. Больше этой ячейки нет, и всё благодаря тебе, вообще тебе даже медаль можно дать. Но по новостям говорят, что убил её ты, – он смотрел на меня спокойным взглядом, и мне захотелось всадить ему пулю в ногу. Я был зол, нет, даже взбешен.

– Я её не убивал! – слишком часто в последние дни эта фраза всплывала у меня в голове.

– Знаю, но кто тебе поверит? Если хочешь знать, она не мучилась, – он затушил окурок о подошву сапога. – Расул, от него не ожидал. Когда я поручился за него, подставил свою шею, он возненавидел «Колесо»! После того как я дал ему власть, богатство, спас жизнь, он посчитал, что твой должник! Ха, знаешь, работать под прикрытием действительно сложно. Но Расул свое получит.

– Не зря он дал мне рабочий пистолет, ты просто можешь этого не увидеть, – я нажал на спусковой крючок, и лавочка слева от Глеба треснула от пули. Посмотрев на это, он вздохнул.

– Ты просто ненормальный, поэтому отлично сошёлся с Расулом, но вирус, ты действительно думал, что он сможет сломать защиту лучшего исследовательского комплекса в мире? Да спам из интернета бывает страшнее. Пустышка весь ваш план, и за тем, как ты пытаешься играть в шпиона, была забавно наблюдать.

– Так, значит, это всё спектакль, но зачем? К чему комбинации, сложные ходы? Почему вы это допустили?! – я кричал, забрызгивая пистолет слюной.

– Есть много способов сломать человека, и это один из них. У нас уйдет уйма времени на перенастройку твоего кода под других, а так есть ты, и бежать тебе некуда. Сдавайся, и всё будет как прежде, наймем тебе смазливую секретаршу, будешь сидеть, чай пить и заниматься любимым делом. Вернёшься к обычной жизни, разве ты не этого хочешь? Скажем в новостях, что тебя похитили и оклеветали шпионы, также они и убили Вику. Станешь героем, черт, даже я бы согласился, будь на твоем месте.

– Не будет уже как прежде. Ничего уже не будет, – все внутри меня сломалось. Игра? Все мои переживания, страдания – просто игра? Я им нужен, чтобы сэкономить время. Какой вопиющий вздор, без меня у них ничего не получится. Нет, он лжет и всегда мне лгал.

– Будет, ты, главное, опусти оружие, и пойдем, – Глеб повернулся ко мне спиной и сделал пару шагов в сторону двери. Я не пошёл за ним, и, обернувшись, его лицо исказилось и обрело хищное выражение. – Ладно, не хочешь по-хорошему – будем говорить по-другому.

Он вновь направился в мою сторону, но выстрел в пол остановил его, хотя теперь расстояние между нами было метров пять, не больше.

– Ты всегда мне нравился. Причудливый, идущий к своей мечте, человек с огромной целью, не губи это, я пытаюсь помочь. Знаешь, мы ведь потеряли твой след после комплекса. Кто-то грохнул водителя, что работал на нас, и ты испарился.

– Ну, видимо, у вас не хватает компетентных кадров, раз набирают таких наблюдателей, – напряжение между нами нарастало с каждой минутой, и пот проступил у меня на лице. Было ужасно жарко стоять в этой куртке с вытянутой рукой. Свет свечей опалял мою спину, а голова взрывалась от происходящего.

– Антон сдал тебя за круглую сумму и одобрение комитета, – пожав плечами, Глеб продолжил: – Он всегда был алчным человеком, и доверять ему было ошибкой. Уверен, что он бы продал даже свою жену, чтобы подняться чуть повыше. Поэтому единственный твой друг, что всегда тебе помогал, я! Не Расул, из-за которого ты чувствуешь вину за смерть Андрея и Рената, и да, Рената убил Расул, если тебе интересно, – он сделал паузу и продолжил: – Не Антон, который струсил и продал тебя, когда запахло жареным, и не Вика, что разрушила твою жизнь, а я!

– Вранье, он меня предупредил перед вашим приходом!

– Антон тебя предал, Расул тебя предал, Вика тебя подвела к этой ситуации. Бедный мальчик, чьи мечты пошли прахом, вундеркинд, который запутался в своей же жизни. Пойдем со мной и пропустим по бокалу пива, иначе, ну, ты знаешь, я всегда выживал.

Его лицо было каменным, но в глазах горел огонь. Боль встала у меня комком в горле, будто родная семья отреклась. Он ждал и никуда не спешил, кукловод, что называет себя другом, который всегда лгал. Отличные актеры все они, окружавшие меня марионетки в руках судьбы. Я не хотел верить его словам, но они были логичными. Всё происходящее было для того, чтобы сделать из меня ещё одну марионетку, сломать.

– Ты ещё и думаешь? У тебя всего два выхода: пойти со мной, ну, или умереть предателем и шпионом. Разве такую память ты после себя хотел оставить? – Глеб сделал ещё пару шагов в мою сторону и остановился.

– Знаешь, у меня есть и третий выход. Я могу просто уйти, и ты сделаешь вид, что не нашел меня. Отпусти, Глеб, уйди в сторону.

– Извини, – он оскалился, показав белоснежные зубы. – Но ты либо выйдешь со мной, либо вперед ногами, слишком много поставлено на карту.

– Такой выбор ты дал Вике, когда убивал её?

Рука Глеба резко дернулась за спину, и, пригнувшись, он побежал на меня. Будь я отличным стрелком, всё могло быть иначе. Выстрел не прозвучал, хотя ноги Глеба подкосились, и он, проехав на коленках еще немного, запрокинул своё тело на спину. Изредка подрагивая конечностями, он был похож на рок-певца, что дал свой последний концерт. Говорят, что время замедляется, когда происходит опасная ситуация, но ничего подобного не произошло. Вот мы разговариваем, а вот мой пистолет уже лежит на полу, и я стою над телом своего лучшего друга. Правда, никаких чувств, кроме обиды и боли, у меня уже не осталось в этом мире. Выстрел угодил прямо под правый глаз, и теперь кровавые слезы заливали его. Слезы текли и по моим щекам. Я даже не целился, он сам налетел на пулю и был моей четвертой жертвой. Они будто были рядом с подсознанием: Ренат, Андрей, Вика, Глеб. Сколько ещё людей умрут по моей вине? Рука судорожно щупала флешку, что была в кармане штанов, пока я разглядывал остывающий труп. Интересно, куда потянулась его рука? Перевернуть тело ногой не такое и простое занятие, поэтому, приподняв его двумя руками, пришлось немного постараться. Пистолет, обычный черный пистолет, значит, этот засранец хотел убить меня всё это время. Взяв его в руки, он показался легче и удобнее того, что лежал на полу. Шагая к своей сумке, я ничего не чувствовал, будто во мне погибло всё. Неожиданно двери распахнулись, и свет начал заливать помещение с криками. Вздрогнув, я побежал в комнату священника, бросив вещи на полу и движимый лишь инстинктом выживания. Прыгнув в комнату, плечо обдало ужасной болью, будто раскаленный штырь вонзился в него. Собравшись с силами, я выстрелил в окно из пистолета и выпрыгнул. Дальше мой путь был как в тумане: деревья, темнота, бег и слабый свет фонарей за спиной. За мной гнались как за диким животным, и единственное, что меня спасало, – это начавшаяся метель. Кусочки снега прилипали к лицу и щекотали глаза, которые слабо видели, а рука с пистолетом грелась о теплую кровь, что вытекала у меня из плеча. Прошел час или, может, десять минут, но погоня за мной прекратилась или мне так показалось, вокруг одни деревья и белый снег, что кружил и завывал. Облокотившись на одно из них, я медленно сел в сугроб и попытался разглядеть своё плечо. Пуховик в области руки весь красный, и это явно плохо.

– Эй, ковбой, ну как твои дела? – вдруг передо мной из метели вышел Глеб с сияющей улыбкой. Только вот она была вся в крови.

– Уходи! – перекрикивая ветер, ответил я призраку, ему же не приходилось кричать. Его голос был у меня в голове.

– Вот так встречают старых друзей в лесу? – он присел на корточки и коснулся ранения. Боль усилилась настолько, что я прикусил губу. – Скверно выглядишь, тебе, наверное, пора к доктору сходить.

– И где ты найдешь доктора в лесу? Ты галлюцинация? Если нет, то прости, – я попытался отмахнуться от него, но он лишь рассмеялся.

– Тот мир, который мы знаем, – это галлюцинация, которая внедрена в сознание клетки, чтобы та сильно не страдала. В какой-то момент всё закончится и всё вернется к клетке.

– Да ты, мать его, философ, – становилось очень жарко, но снять пуховик уже не хватало сил.

– Не знаю, ты ведь разговариваешь сам с собой, – Глеб улыбнулся и ушёл в метель, оставив меня одного.

Дотянувшись до кармана штанов единственной функционирующей рукой, я достал коробочку. Интересно, каким меня запомнят люди? Убийцей, шпионом, предателем? Всё уже было не важно. Всю свою жизнь я шёл к чему-то, искал то, ради чего стоит жить. Не семью, чтобы погибнуть обычным человеком в тепле своей кровати. Да и подыхать ради государства, которое отплатит тебе медалью на грудь посмертно, тоже не хотелось. Чего вообще я хотел от этой жизни? Слезы катились по моему лицу, а грудь содрогалась, будто внутри всё сжимается. Долбаное кресло, и сдалось мне оно? Я так хотел быть необычным в этом мире, что стал обычным неудачником. Они доделают мой проект, если верить Глебу, доделают и вычеркнут мое имя из истории. Возможно, обо мне сложат легенду как о фонтане Кракена, и мужчина, стоявший у памятника, расскажет её мальчику. Интересно, смогла ли добиться Аня своей цели или так же, как я, споткнулась на жизненном пути и теперь страдает? Наверное, узнать мне это уже не удастся. Смотря на пистолет Глеба, мои слезы потекли ручьем. Жизнью надо дорожить, но я ведь никогда не слушал советы других людей. Я ученый, создатель, а у таких людей свой жизненный путь.

– Пора нажать на стоп-кран, – в мой висок уперлось дуло пистолета.

***

Теплый ветерок залетал в её студию, развевая кончики волос. Она уже почти закончила картину, но в ней не хватало пары цветов, чтобы придать смысл. Какой бы цвет выбрать из палитры? Более светлый и согревающий. Как погода, что стояла за окном, как и её жизнь. Нанеся пару мазков на воплощение нового солнца, она выдохнула, восхищаясь работой. Который час уже она стоит перед холстом и передает на него свои ощущения? И вот он завершён, один из многих. Оторвав взгляд от картины, она начала любоваться своими работами, что были в студии. Её желания давно осуществились, и она занимается своим любимым делом, которое полностью поглощает. Выйдя на балкон, она улыбнулась солнцу и океану, что шумел недалеко от дома. Счастье, наверное, это оно и есть, когда просыпаешься каждое утро с улыбкой на лице и живешь с ней до самого заката. Любые жизненные трудности – они лишь в голове у людей, и главное – в них не запутаться. Мы сами придумываем себе проблемы, а у неё были дела поважнее. Потянувшись и зевнув, она ещё раз пробежалась взглядом по готовой картине, удовлетворенно фыркнув.

– Жизнь нужно раскрасить так, чтобы было приятно глазу, – сказала она, глядя на картину томным взглядом.

Ну а теперь настала пора более скучной работы, где нужно сидеть за ноутбуком, проверяя почту. Очередное приглашение на выставку, заказ красок, листать почту было рутинно и неинтересно. Её не покидало чувство творца, что завершил проект и должен приступить к новому. Письма от друзей и ещё одно затерявшееся от неизвестного отправителя. Написанное на родном языке. Переехав уже из той страны, она редко получала оттуда известия, и любопытство подстегнуло её.

«Привет, Аня, пишет тебе твой старый друг в надежде, что у тебя тот же почтовый ящик. Хотя ты всегда любила перемены, надеюсь, оно дойдет до тебя. Наверное, не скоро у нас с тобой получится пообщаться, но, надеюсь, когда-нибудь это случится. Как твои дела, спрашивать смысла нет, вообще самый глупый и простой вопрос, который задают люди. У нас тут холодно, и, надеюсь, там, где ты сейчас, светит солнце. Моя жизнь складывается странным образом, но она всегда складывалась так, и очень часто я думаю о тебе. Уже нашла свой путь и смогла стать той, которой всегда хотела стать? Как твое творчество? Всё ещё пишешь стихи или стала уже известной художницей? Ладно, надеюсь, ты не работаешь на заводе и не получаешь копейки. У меня получилось изобрести, можно сказать, мою вечную зажигалку, но я не уверен, стоило ли оно того. Всё чаще меня посещают мысли об одиночестве и тебе. Наверное, стоило больше уделять внимания нашему общению. Ну да ладно, может, мы ещё посмеемся над нашими глупыми шутками, попивая чай. Знаешь, я тоже написал стихотворение, вспоминая о тебе, и, может, твоя творческая натура оценит его по достоинству.

Холодное солнце, мечта позабыта,

Два пика угрюмо стоят надо мной,

В отеле скрываясь от холода лика,

Я тихо сижу, заболевший тобой.

Подкину все вещи вдруг в чистое небо,

Лежать мне не хочется в старом бору,

И солнца тепла мне не надо от лета,

Я снова ту осень прекрасную жду.

Там Кракен мне снится, когда вдруг задремлю,

Он молча внушает страх и любовь,

И я ему верю, хочу ему верить,

Но вновь пробирает всё тело озноб.

По воле своей притворюсь, что не помню,

Твой образ в моей голове навсегда,

Люблю тебя, Аня, и все ещё помню,

И жизнь я свою отдаю для тебя.

Сразу говорю, не суди строго, но всегда хотелось тебе написать. Гордость, наверное, не позволяла, а как взгляну на себя прошлого… В общем, я был идиотом, и ближе тебя по духу, пожалуй, у меня нет человека. Что-то сильно подался в сентиментальности. Внизу ты найдешь архивы, которые следует передать твоим друзьям ученым, если они у тебя есть. В другом же случае просто отдай их правительству, но только не нашей страны. Скажу сразу: задача эта будет нелегкой и, возможно, даже очень опасной. Надеюсь, ты правильно меня поняла, и желаю тебе счастливой жизни.

P. S. Возможно, напишу тебе ещё через две недели, ты мне не отвечай, сообщение не дойдет».

Аня впала в ступор от этого сообщения и ещё несколько раз его перечитала. Живешь себе, и вот частичка прошлого, от которого она ушла, вновь вернулась. Зачем ей передавать файлы, если он ещё напишет? Может, опять ведет свою глупую игру или совсем впал в безумие от одиночества?

– У тебя какой-то потерянный вид, Анна, – любимый муж подошёл и обнял её, что помогло ей расслабиться и успокоиться. – Весточка из дома?

«Хорошо, что он не знает ее язык», – промелькнуло у неё в голове. Не хватало ему еще голову забивать ерундой.

– Обычное сообщение от старого друга, ничего интересного, приготовь мне кофе, дорогой, а то я устала.

Он ещё раз обнял её и поцеловал в щеку, а Аня погладила его по руке и проводила взглядом. Прошлое должно остаться в прошлом, Аня закрыласообщение и пошла любоваться закатом.

Примечания

1

В науке нет столбовой дороги (Карл Маркс).

(обратно)

2

Я свободно говорю на четырех языках и могу через слово прочесть меню ещё на пяти.

(обратно)

3

Все ли ангелы прекрасно говорят на английском?

(обратно)

Оглавление

Кресло для курения

Слон

Бабочка

Зеркало души

Носитель информации

Аллегория тоски

*** Примечания ***