Чертов папочка [Майя Чи] (fb2) читать онлайн

Чертов папочка Майя Чи

Глава 1. Лиса

Как должен повести себя учитель, столкнувшись в коридоре с родителем ученика? Извиниться и уйти куда подальше?

Так поступил бы правильный учитель. А я…

Я разглядывала русоволосого мужчину в форме полиции, который пару секунд назад вышел из кабинета Сергея Степановича вместе с дочерью. Голубые глаза с пронзительной теплотой посмотрели в ответ. На полноватых губах появилась улыбка, а широкие брови с удивлением метнулись вверх.

— Добрый день, — произнес он.

— Доб… рый… — Я перевела взгляд на погоны и выхватила главную информацию: красная полоса и три звезды.

— Лиса, у тебя пополнение в группе, — тем временем произнес директор додзё, а из-за спины своего отца выглянула девчонка с тяжелым пшеничного цвета хвостом.

— Здравствуйте, а почему вас называют лисой? Вы ведь даже не рыжая. — Будущая подопечная школы карате, не скрывая своего любопытства, смешно покачала головой.

— Катя! — одернул ее отец, но она лишь хитро блеснула глазками и сразу смягчила сурового мужчину.

— Ну, папочка, не ругайся. Мне просто интересно.

— Это неприлично.

Девочка нахмурилась и насупилась, как будто правила приличия ее заботили больше всего. Хотя нет, я ошиблась. Напряженные губы выдали егозу — она еле сдерживала улыбку и, казалось, ловила истинное наслаждение от ситуации. Дети любили школу карате. Для них — это неизведанный мир, способный сделать их круче в глазах сверстников, поэтому каждый раз, когда появлялся новичок, я наблюдала за неприкрытым восторгом. Один только интерес, направленный в сторону дверей тренировочного зала, чего стоил.

Я посмотрела на девочку и подавила улыбку. На что же меня подписал Сергей Степанович?

— Женя, это Ева Лиса, мастер спорта, первенство европы, первый дан, — сказал тем временем он.

— Рад знакомству, — протянул мне руку мужчина, — Евгений Волков, следователь УВД. Надеюсь, вы сумеете справиться с Катюшей.

— Ос! — приняла я стойку, приветствуя новую ученицу, и удивилась. Катя тоже скрестила кисти, а после поклонилась, не забыв четко произнести:

— Ос, сенсей.

Обычно приходилось объяснять, почему на каждом шагу каратисты произносят слово “ос”, но девочка, по-видимому, уже многое знала.

— Ты раньше обучалась у мастера? — спросила у нее.

— Она обучалась у меня, — ответил вместо дочери Волков. — Коричневый пояс. В следующем году буду пробоваться на черный.

— Сергей Семенович?

Начальник словил мой вопросительный взгляд и усмехнулся.

— Нет, тренировал не я. Дюдюк.

— Сенсей?! — Перед взором тут же появилось, ставшее родным, лицо моего дорогого учителя. Того, кто заменил мне родителей, подарил смысл жизни. Я посмотрела на Волкова и заметила такую же тоску в глазах, какая грызла меня. — Почему он ни разу не упоминал вас?

— Индивидуальные занятия.

— А похороны? Вы присутствовали? Я не помню вашего лица, — продолжила допытываться, потому как любое упоминание о самом дорогом мне человеке было сродни свежему воздуху, которым никак не насытишься, продолжая вдыхать, наслаждаться, запоминать…

— Просто вы никого не замечали. Кажется, даже родные сын и дочь так не убивались по Михалычу.

— Понятно. — Следовало сменить опасную тему, иначе была вероятность показать свою слабость. — Ладно, я составлю расписание, и со следующей недели мы приступим к занятиям. Если Катя обучается где-то еще, помимо школы, сообщите, чтобы я могла подстроиться. — Посмотрела на девочку, внимательно слушавшую наш разговор, и протянула ей ладонь. — Добро пожаловать, малышка. Готовься. Твой сенсей очень строга.

— Папу вы точно не переплюнете в строгости, так что я готова!

Она сжала губы в тонкую линию, напомнив мне себя в ее возрасте, когда в мой восьмой день рождения коммунальная квартира сменилась стенами детского дома. Тогда единственной отдушиной для десятилетней девочки стало карате, а самым близким человеком — сенсей.

— Лиса! — одернул меня Сергей Степанович. — Ты чего опять в думы ушла? Долечишь ногу и тоже возьмешь второй дан.

— И даже третий. — Рука коллеги, появившегося неизвестно откуда, опустилась на мое плечо. — Денис Котов. А вы?.. — обратился он к гостю.

— Лейтенант Волков. Следователь УВД.

Мужчины поприветствовали друг друга рукопожатием.

— Лисичка, там Коля сидит у твоих дверей, грузиться опять, — хмуро сообщил Денис.

— Он с тобой говорил?

— Нет, отнекивается. Похоже, единственный авторитет для него — это ты. Найти к нему подход — нереально.

— Просто в вопросах воспитания важен не дан, а психология. К тому же, парню приходится оправдывать ожидания своего отца.

— Ну да, у Нестерова завышенные требования.

— Нестеров? — заинтересованно переспросил Волков. — Дмитрий?

— Да, он три года назад записал ко мне сына, — сказал Сергей Степанович. — Сложный ребенок.

— Там и отец тот еще экземпляр, — криво усмехнулся лейтенант, а я смекнула, что разговор перерастает в обмывание косточек, и решила не терять время попусту, разбирая чужое грязное белье. Попрощалась с новой ученицей и, посмотрев еще раз на Волкова, еле подавила смущение и зародившийся в теле легкий трепет. Что уж говорить, форма ему шла. Хотя здесь был тот самый редкий случай, когда не одежда красит человека, а наоборот. Но это потом, сейчас нам с Колей предстоял очень нелегкий разговор.

Парнишка действительно сидел на корточках возле моей двери, что-то листая в смартфоне.

— Долго прождал? — уточнила у него и достала из кармана ключ.

— Нет. Минут пять всего. Ева Юрьевна, вы же не собираетесь меня отстранять от соревнований?

Он с надеждой посмотрел в мои глаза, не скрывая своего страха. Я понимала его волнение, поддерживала в стремлении чего-то достичь, однако было одно “но”, до боли знакомое “но”.

Коля имел все шансы сменить желтый пояс на зеленый, прекрасно справлялся с поставленными задачами и был удивительно созидателен и точен в ката. Однако, многих беспокоила его недавняя травма. Казалось бы, просто потянул лодыжку, но несмотря на стойкость, Николай частенько морщился, стискивал зубы, но старался не подавать виду.

— Входи, — указала ему на открытую дверь.

Парень прошел в кабинет, сбросил сумку с плеч и сел на диван. А я открыла форточку, чтобы духота, стоящая в помещение, не так сильно давила.

— Ева Юрьевна… — начал было он и замолчал. Боялся.

— Коль, скажи, что ты почувствовал, когда твой учитель упал на лопатки и не смог вытянуть решающий бой? — спросила у него, взяв стул со спинкой и сел напротив.

— Я уже знаю, к чему вы ведете, — он стиснул зубы, отчего его скулы заострились.

— Просто ответь.

— Я… огорчился.

— Ты плакал, я видела.

— Знаете, сенсей!.. — нахмурился он и едва не сорвался с места. Мальчики в четырнадцать такие вспыльчивые.

— Я знаю, Коля. Я тоже плакала, хотя не имела права, потому что боец. И я не хочу, чтобы ты познал поражение из-за упрямства. Первый этап ты выдержишь. Отжимания, приседы, растяжка — все это ты выполнишь с достоинством, но ката… Я молчу уже о боях.

— У Галицына получилось даже с травмой! — он все же вскочил и шумно задышал, еле сдерживаясь от обидных слов. Только обвинять меня в чем-то не имел права. Сам же сглупил.

— У Галицына не было переломов, как у тебя. И за полгода он восстановился.

— Значит, в следующем году?

Коля обреченно опустил голову — боролся с самим собой. Я знала, чего ему стоит смолчать и принять эту новость с достоинством. Когда Нестеров только привел сына — это был дикий плохо контролируемый ребенок, который никого не слышал и не слушал. Котов до сих пор в нем видит загнанного зверька, Степаныч — туда же. Только я понимаю, в чем дело, потому что мы с ним — два одиночества. И если я — при мертвом отце, то он — при живом.

Я встала и подошла к нему поближе.

— Мы постараемся вместе. Я тоже буду пробоваться в следующем году. Хотя у меня травма посерьезнее твоей.

Коля сжал губы в тонкую линию и вскинул голову. Каково мужчине, пусть и такому молодому, осознавать свою слабость? Каково это, знать, что даже двенадцатилетние выйдут на площадку, а ты как будто засиделся, хотя и превосходишь их во многом?

Он скрестил кисти и сказал:

— Ос!

Согласился. Ну вот и хорошо.

— Завтра у меня нет первой смены. Можешь заглянуть, потренируемся, — улыбнулась ему и потрепала за волосы.

Дверь кабинета открылась, и оттуда выглянул Николаев, главный шалопай нашей школы. Одному Богу известно, как он умудрился получить звание кандидата в мастера спорта.

— Лисичка, го в зал! Там Деня с ментом в поединок ввязался. Сейчас будет жара!

Глава 2. Волков

— Папа, ты не видел зарядку для телефона? — донеслось до меня из прихожей.

— В гостиной на тумбочке.

— Точно!

Козочка опять носилась по квартире, как угорелая. Пять минут назад она точно так же искала второй носок с ее любимым бамбуковым узором, а до этого прыгала от счастья, узнав о планах на сегодня. Они у нас были ураганными: приготовить завтрак, чем я собственно и занимался, заехать ко мне на работу, после отправится в школу карате, а вечером — кино. Не пятница, а марафон.

— Катюш, иди кушать!

Топот в нашей квартире — обычное дело. Я порой даже радовался, что надел погоны. Никто из соседей не решался стучать в дверь и высказывать недовольство. Благо в последний год моя Козочка угомонилась, и стало не так напряжно.

— Фу! Опять яйца.

Дочь плюхнулась на стул и всем своим видом дала понять — надо срочно пересмотреть рацион, иначе кислое выражение лица сменится утренними истериками. Так было, когда мы месяц завтракали овсянкой.

— Бабушка звонила, — сказал ей и тоже опустился на стул.

— А? Она приедет к нам в гости?

— Да. В воскресенье.

— Ура-а-а! — Козочка довольно захлопала в ладоши и заулыбалась от счастья. — Наконец-то я перестану есть горелые блинчики.

— Эй! — Моему возмущению не было предела. — Вообще-то я старался.

— Но пап, там половина почернела.

— Я пек их впервые, так что не надо мне!..

— Молчу, — буркнула она под нос и хитро посмотрела исподлобья.

— Бабушка погостит у нас две недели. У меня намечается напряженка на работе. Я не смогу забрать тебя со школы, да и на готовку времени не останется.

— Ты снова будешь ловить преступника?

— Да. Доедай все, что на тарелке. Не ковыряйся в еде.

— Тут много…

— Ничего не хочу знать. Ты собираешься стать каратисткой или дохлой рыбой?

Она нахмурилась, опустила голову и нехотя начала уплетать жареные яйца с помидорами. Честно говоря, я и сам устал от быстрой еды, однако печь пироги в духовке и варить борщи — совсем не для меня. За что и расплачивался приличной суммой за ресторанную еду.

— Я все. — Козочка отодвинула от себя пустую тарелку.

— А чай?

— Не хочу.

— Тогда иди собирайся.

Я тоже доел, убрал со стола и закинул тарелки в посудомойку — вечером с ними разберусь. Знал, что так делать нельзя, но хозяюшка из меня никудышная. Не воняет, и слава Богу.

— Пап, расчеши, а.

Дочь протянула мне расческу и повернулась спиной. Посмотрев на спутанную копну волос, я вздохнул. Ловить преступника, как выразилась Катюша, намного легче, чем управляться с одной девчонкой.

— Косички? — спросил у нее с надеждой на отрицательный ответ.

— А можно просто хвостик? Я его через плечо перекину, как мама делала.

— Можно, — улыбнулся и принялся расчесывать. А о том, как раньше делала ее мама, постарался тут же забыть.

Спустя час мы заехали ко мне на работу. Надо было забрать некоторые бумаги по Дюдюку. Когда дело о смерти моего сенсея передали Хрустеву, я сразу понял, что до правды мы так и не докопаемся. Пришлось расследовать самому в обход законодательству.

Козочка, как всегда, осталась у дежурного Насюты — он учил ее всяким фокусам. Я ко всему этому относился скептически, а ребенку нравилось. Даже сейчас она звонко смеялась и умоляла показать, где спрятана монетка.

— Катюш, поехали.

Насюта вскочил и отдал честь, а искомая монета упала на пол.

— Я так и знала, что в рукаве! — цокнула языком моя егоза и спрыгнула с кресла. — Пап, мы в школу?

— Да. Поспеши.

Она подбежала ко мне и схватила за руку.

— А что это за папка?

— По работе.

— Ты такой сегодня серьезный. Опять убийство?

Кажется, я был самым плохим отцом на свете. Девочкам ее возраста следовало играть в куклы, учиться готовить и постигать науку полегче. Однако Катя с шести лет занималась со мной карате, листала уголовный кодекс, шаталась по коридорам Следственного Департамента и валила всех пацанов своего возраста на лопатки. Единственное, в чем проявлялась ее женская натура — это хвостики и целая полка разноцветных резинок с заколками. Хоть где-то я не оплошал. И то, благодаря маме.

Вскоре мы подъехали к месту, которое я считал вторым домом. Сенсей любил называть школу на японский манер — додзё, и часто шутил, что русские пацаны на татами как слоны в пруду — слишком неповоротливые.

— О, пап, смотри! Сколько мальчиков оттуда выходит. Даже девочка есть. Я буду не одна!

— Степаныч говорил, что вас четверо, но набор в группу еще открыт. — Я заглушил мотор и обратил внимание на знакомое лицо.

— Надеюсь, хоть с ними мне удастся подружиться, а то мальчики бывают очень вредными. Им только дай за косички дергать… Па-па!

— А? — Кажется, я засмотрелся.

— Ты меня вообще слушаешь? — возмутилась она. — Ой, все!

Козочка махнула рукой и выскочила из машины. Я последовал ее примеру, не забыв прихватить с собой документы. Нас с нынешним директором школы карате ожидала долгая беседа.

Мы постучали в дверь кабинета Степаныча. Он, ссутулившись, сидел за столом и листал бумаги. Стоило нам войти, как старый вояка широко улыбнулся.

— О-хо-хо! Кто к нам пожаловал?!

— Дядя Сережа, привет!

Моя егоза побежала к раскрытым объятиям, отчего забитый барахлом рюкзак на ее спине зашатался из стороны в сторону.

— Ну, что, маленькая, теперь будем часто видеться? — спросил ее Степаныч, а сам пожал мне руку.

— Да! Три раза в неделю. Папа обещал! — Снова хитрый взгляд исподлобья.

— Не обещал, а предположил. С расписанием надо ознакомиться.

— Вот всегда ты так! Я между прочим уже настроилась.

Степаныч, смеясь, потрепал ей хвостик и сказал, что мест полно, так что моя Козочка может смело приходить хоть каждый день.

— Я ее к Лисе запишу, на индивидуальные занятия. Не знаю, как девке удается, но она может сладить с любым, даже самым непоседливым ребенком.

— Чую, забалуете вы ее, — усмехнулся и положил на стол папку.

— Ничего страшного. Катюша будет нас слушаться. Я прав, маленькая? — Козочка кивнула и, смутившись, прижалась ко мне. А Степаныч тем временем достал журнал и какие-то бланки. — Ты же ничего против Лисы не имеешь?

— Нет.

Честно говоря, я даже был рад такому раскладу. Катюше катастрофически не хватало женского внимания. В школе таких непосед, как она, у учителей имелось по двадцать детей в каждом классе, а мама приезжала к нам два раза в год.

Я сел в кресло и уставился на стенд с портретами мастеров спорта и тех, кто являлся гордостью школы карате. Среди них была и она. Кажется, я ни у кого раньше не видел таких теплых карих глаз. Только была в них какая-то печаль. Можно было предположить, что все из-за Дюдюка. Учитель не раз рассказывал о девочке из детского дома, посещавшей секцию пять раз в неделю. И в тот день… нога в гипсе, голова забинтована, множество ссадин и бесконечные слезы. Я всегда тяжело переносил женские слезы, но ее были особенными.

— Как там Геннадьевна? Не звонила? — спросил Степаныч.

— Она приедет к нам в воскресенье! — заявила донельзя довольная Козочка.

— О…

— Даже не надейся, — не дал я сказать ему. — Она не клюнула на тебя тогда, тем более шансов нет сейчас.

— Ты уж извини, но с тех пор я взял четвертый дан, а это аргумент! Да, Катюш? Идем, я покажу тебе школу, познакомишься с новым сенсеем.

— Какое поразительное рвение, — поддел я его, на что получил предупреждающий взгляд. — Что? Она моя мать. Я не могу не переживать о ее будущем.

Мои слова он оставил без комментариев. Их роман продлился всего неделю. Мама, как всегда, взяла от мужика самое лучшее и уехала в фитнес-тур в Тайланд.

— Да не беспокойся ты так, — донеслось до меня в момент, когда я открыл дверь. Прямо передо мной стояла Лиса и какой-то тип. Я видел его раньше у Степаныча в ката-группе, он неплохо владел техникой.

— Добрый день, — поздоровался, и девушка посмотрела мне прямо в глаза. Заинтересованность. Это первое, что промелькнуло в ее взгляде. Она смутилась, прикусила губу и сглотнула, а меня будто током прошибло.

Степаныч представил нас, и я протянул руку, но Ева так и не приняла ее. Ухватилась за слово о Дюдюке и начала переспрашивать… А я продолжал пялиться на ее губы, длинную шею с выглядывающей из под воротника татуировкой и полную грудь, обтянутую водолазкой. Черт бы побрал адово воздержание!

— … даже третий, — сказал Котов и протянул руку для рукопожатия. При этом посмотрел так, что сразу дал понять — чужая территория. Черт! Неужели встречаются? Он по-хозяйски приобнял ее за плечи и заговорил о сыне Нестерова. Фамилия одного из свидетелей, идущих по делу Алмазных*, отвлекла, и я наконец-то смог взять себя в руки. Хотя взгляд, брошенный ею напоследок, все испортил, пошатнул мое самообладание, заставил смотреть ей вслед и представлять как прижимаюсь к ней, провожу ладонями по бедрам, трусь членом об упругую попку…

— Папа, достань воду из рюкзака.

Бл… Вот же ж!

Я посмотрел на дочь и через силу улыбнулся.

— Сейчас. Повернись.

— Лейтенант, — обратил на себя внимание Котов, — не хочешь махнуться на площадке?

Он заломил бровь и упрямо сжал губы. Это из-за Лисы? Серьезно? Не хватало мне еще из-за девки в бой ввязываться. Вдобавок, чужой.

— У меня нет с собой кимоно.

— Денис, не стыдно с третьим даном первый кю на бой звать?

— Ну, если лейтенант не в форме, то пусть отказывается.

Минуточку, это он сейчас меня опустить пытался? Пусть я не взял еще черный, да и прилично опоздал во времени, это вовсе не значило, что я слабак.

— Мне было бы интересно махнутся с ним, — сказал и передал дочери бутылку с водой.

— Папа, ты будешь драться?!

— Если найдут для меня кимоно.

Котов ухмыльнулся и предложил одно из своих, но Степаныч выручил, не дал окончательно пасть в глазах противника. Я пригляделся к нему: худощав, высок, жилист, длинные ноги… Наверняка они и есть его главное оружие. Вот только меня недооценивать тоже не стоит.

Мы вышли в зал, где сидели только два пацана и какой-то мужик примерно моего возраста.

— Николаев! — крикнул Котов ему, решив выпендриться. — У нас тут бой с лейтенантом будет…

Тот округлил глаза, которые вскоре заблестели от предвкушения. Еще бы, увидеть мента на лопатках — это же не только редкость, но и незабываемое зрелище.

Теперь бой обрел почти сакральный смысл — оправдать свои погоны и не посрамить честь. Нет, лучше бы я за девку дрался.

— Катюш, побудь тут, — сказал дочери, а сам направился в раздевалку, где Степаныч, подавая мне комплект кимоно, уточнил, уверен ли я в том, что делаю?

— Денис только на вид такой несерьезный, на деле же…

— Что у них с Лисой? — не стал я ходить вокруг да около.

— Ничего. Просто коллеги.

— Понятно.

— Постой, вы что из-за Евки что ли надумали?..

— Я нет.

— Вот же щенки… — покачал он головой, но заметив мой взгляд, умолк. Я-то щенка перерос давно.

Вскоре мы вернулись в зал. Ее я увидел сразу: сидела с рядом с подростком пятнадцати лет и что-то ему рассказывала. Денис тоже решил присоединиться к беседе, однако малый, стиснув зубы, едва ли не прожег в том дыру.

— Коля.

Хватило одного ее слова, и мальчик переменился. Правда, глаза выдавали его — дикий. Наверное, о нем и шла речь в коридоре.

— Ну, что, лейтенант, готов? — с насмешкой спросил Котов, выделываясь перед девушкой. Зря. Лисе, похоже, было глубоко наплевать на крутость своего коллеги. Она смотрела на меня. Скользила взглядом, изучала, даже не скрывая интереса. И это воодушевило. Заставило сосредоточится на поединке. Черт!

Неужели и я стал позером?

Глава 3. Лиса

Они оба красовались. Денис пытался выделиться на фоне противника за счет колких фраз, а лейтенант глядел на всех свысока. На всех, кроме меня. Он смотрел и безмолвно приказывал не сводить с него глаз. А может, я сама так воспринимала огонь, который бушевал в небесного цвета радужке, а мужчина лишь готовился к бою?

— Ей!* Поединок до трех баллов! — выкрикнул Сергей Степанович с секундомером в руках, и мужчины заняли свои позиции.

С техникой Котова я была знакома давно, а вот новое лицо, к тому же владеющее коричневым поясом — любопытный экземпляр.

Волков принял стойку. Сразу перенес вес на впереди стоящую ногу и расслабился. Идеальное начало. Опущенные плечи, опора на стопу, прямая словно стрела спина и сосредоточенный взгляд — кажется, он усвоил уроки Дюдюка на твердую пятерку. Вот только мой коллега не случайно повысил мастерство до третьего дана.

— Хаджимэ!*

Денис сразу пошел в наступление в своей излюбленной манере, серией круговых ударов рукой. Волков заблокировал все выпады и попытался ударить ногой в живот. Блок. Удар в шею — мимо! Прямые удары рукой — блок… Увернулся от иппона*, но получил удар в печень. Опасно.

— Сенсей, — склонился ко мне Коля, — а он неплох.

— Первый кю.

— Да ладно?! — недоверчиво посмотрел на меня паренек и перевел взгляд на площадку. Лейтенант сумел ударить в живот, но попал в ловушку. Денис зажал его кисти — против правил.

— Котов, без контакта! — сделал замечание Сергей Степаныч. — Первый балл есть!

Он усмехнулся и опять пошел в наступление круговыми. Его противник умело все отразил, попытался провернуть иппон, но снова наткнулся на блок.

— А он в нашей школе учился?

— Не совсем, но был учеником…

— А! — вскрикнул Коля и вскочил.

— Ямэ! — объявил об окончании поединка Степаныч, и я вмиг перевела взгляд на площадку.

Волков лежал на татами, а Денис тяжело дышал.

— Отличный иппон, Котов!

— Ос, сенсей! — поклонился он своему учителю. Я же продолжила смотреть на лицо проигравшего, стиснувшего зубы и не желающего мириться с поражением. Какое знакомое чувство…

Победитель подошел к нему и протянул руку.

— Вставай, лейтенант. На повторный звать не буду, но в будущем я бы махнулся еще разок.

Волков принял помощь, проявляя тем самым уважение к противнику, но после поклона поспешил в раздевалку.

Я проводила его взглядом, отметив, насколько хорошо на нем сидит кимоно, как красиво он сложен…

— Лисичка, ну как я тебе? — подошел к нам Денис, улыбаясь при этом во весь рот.

— Как всегда — молодец, — засобиралась я прочь, пока коллега не довел меня своим нарциссизмом до белого каления.

— Ты видела мой иппон?

— Нет, — чуть не хрюкнула я от смеха. А Николаев, сидевший неподалеку, не удержался и захохотал.

— Что значит “нет”? — Такого поворота Денис точно не ожидал. Еще бы!

Судя по молниеносной атаке, удар он выполнил блестяще. Только хвалить я его за это не собиралась. Третьему дану не нужна похвала. Тот, чей пояс окрашивается в черный, преисполнен мудрости. Он не имеет права возвышаться над остальными, принижая их достоинства. Ему не нужно подтверждение силы — сам факт обретения дана уже является символом мощи. А позерство Котова шло вразрез правил карате!

Я сложила руки на груди и вздохнула. Ну и чего, спрашивается, я так завелась?

— Ты был неподражаем, Денис, — дежурно улыбнулась ему и тоже покинула зал, направившись в свой кабинет. Через полтора часа соберется вечерняя ката-группа, среди которых четверо будут повышать кю на предстоящих соревнованиях, и мне следовало их проверить на вшивость.

Черт, как он умудрился пропустить такой удар? Он же неплохо отбивался, даже провернул удачную атаку, поставил целый ряд блоков, а потом раз — и на лопатки.

Я вспомнила свой последний поединок со сто́ящим противником. Вспомнила момент, когда, стиснув зубы, игнорировала боль и наносила точные удары, находясь в шаге от победы. Как неожиданный спазм парализовал ногу, и мой оппонент уложил меня базовым дзуки*, простейшим, самым обычным, которых я отбила в свое время тысячи, сотни тысяч…

Глоток холодной воды немного привел меня в чувство. Я поставила стакан на стол и посмотрела в окно, где между белыми пушистыми облаками виднелось синее небо. Снова в памяти возникло лицо нового знакомого, его глаза, блеск… После проигрыша он даже не взглянул в мою сторону, и я прекрасно понимала почему.

"Не стоит красоваться перед боем, Ева, чтобы потом не устыдиться".

Слова учителя, сказанные еще в далеком детстве до сих пор были в мыслях. Каждая сказанная им фраза запомнилась на всю жизнь.

Кто-то постучал в дверь, и после произнесенного мной "Войдите!", на пороге появился самый неожиданный гость, который только мог ко мне прийти.

— Дмитрий?

Я не стала скрывать своего удивления, ведь последний раз Нестеров заходил ко мне год назад, перед ежегодными соревнованиями. Встреча хорошо запомнилась, особенно негатив, который исходил от мужчины. В то время город шумел из-за громкого уголовного дела семьи Алмазных, а мужчина проходил по делу как свидетель. Видно было, что он раздражен вовсе не моим обществом, но все равно общался отвратительно.

И вот сейчас, спустя время Нестеров снова стоял передо мной.

— К вам можно? — Вопрос прозвучал больше для галочки, потому как, не дождавшись ответа, он переступил порог и закрыл за собой дверь.

— Здравствуйте, Дмитрий. Не ожидала вас увидеть сегодня.

— Добрый день, Ева. Я поговорить хотел.

Я указала ему на стул, а сама заняла свое кресло, косясь в его сторону. За прошедший год он значительно исхудал. Помнится, у него имелось внушительное пивное пузо, а двойной подбородок не давал застегнуть рубашку на все пуговицы. Теперь это был совсем другой человек.

— Неплохо выглядите, — сделала ему комплимент, но мужчина нервно усмехнулся, продемонстрировал лишь подобие улыбки. — Я вас слушаю.

— Я по поводу сына.

— Если вы настаиваете на его обязательном участие в соревновании, то это невозможно. Нога еще…

— Я не об этом. — Нестеров покачал головой. — Я хочу перевести его на индивидуальное обучение, но при этом вы будете работать с ним не в школе, а у нас дома.

— Нет! — сразу выпалила я, догадавшись в чем проблема. Такие люди, как Нестеров и иже с ними, никогда не отличались чистотой перед законом. И раз он хочет спрятать сына, значит есть опасность. Мое тело еще помнило прошлую стычку с головорезами. Мое сердце еще болело после потери учителя, и обрекать себя на подобное второй раз — нет. Ни за что!

— Вы даже не выслушали условия работы.

— Дмитрий, мы оба взрослые люди и понимаем, почему вы просите об этом именно меня, но вам не кажется, что полагаться на девушку, когда у вас проблемы, не по-мужски?

Он рассмеялся. Даже расхохотался. И снова нервно. Не хило его жизнь бьет, раз приходится вести себя подобным образом.

— Вы забавная.

— Мне не шуток, Дмитрий.

Я встала и подошла к окну.

— Буду честным, Ева. Доверять вам у меня нет никакого желания, но мой сын очень сложный ребенок, — вы и сами это прекрасно знаете, — с ним мало кто ладит. — Он выдержал паузу, а потом сказал то, что в принципе я и ожидала услышать. — У Вас получилось.

— И все же…

— Я не закончил! — Нет, пузо сдулось, а характер как был скверным, так им и остался. Нестеров, видимо, забывался, что находится не у себя в офисе. Меня приказным тоном не напугать. — Ева, я обращаюсь к вам с просьбой. Мои дела действительно неважные, но есть вероятность, что Коле тоже будет грозить опасность.

— Тогда почему бы вам не усилить охрану? — обернулась и заметила задумчивую грусть в глазах мужчины, которую он тут же попытался скрыть.

— Этого недостаточно. И вас тоже недостаточно.

— Не проще ли уехать из страны?

— Я опоздал с этим. Мне важно знать, что в случае чего, о Коле будет кому позаботится.

— Это странно, — честно ответила ему. Дмитрий недоговаривал. Будто нарочно не хотел вводить в курс дела, но при этом пытался давить на жалость. — Я не могу дать согласие на подобное. Коля — мой ученик, за которого я отвечаю головой, но в стенах этой школы. К тому же, он только завел друзей, а вы лишаете его их.

— Друзья — это последнее, о чем мы думаем, когда жизнь висит на волоске, Ева.

В его взгляде мелькнула опасность. Я коротко улыбнулась и снова повернулась к окну. Чертовы папочки! Сначала не замечают детей, отдавая всего себя бизнесу, а потом, когда черные делишки выплывают наружу, а задница горит от проблем, пытаются выглядеть идеальными отцами. Не первый ведь умник. Учитель погиб именно из-за такого… горе-папочки.

— Я соглашусь только, если вы мне дадите больше информации.

Нестеров довольно улыбнулся, взял со стола ручку и оторвал стикер, прилепленный к монитору ноутбука.

— Надеюсь, этого хватит. — Он протянул мне листок, на котором была обозначена сумма. — Это за молчание. Надеюсь, вопросов у вас не возникнет больше. — Притворно просиял мужчина, будто передо мной не олигарх сидит, а ангелочек.

Я взглянула на цифры — дерьмо! Если он предлагает столько денег, значит, дело дрянь.

— С Поповым вы не разговаривали?

— Уже иду к нему. — Нестеров встал и поправил костюм. — Я рад, что мы нашли общий язык, Ева. Буду рад вас видеть в своем доме.

Он покинул мой кабинет, а мне захотелось в этот момент что-то сломать. И куда я лезу, спрашивается?

Нет, не спрашивается. Взгляды Нестерова дали понять сразу — это не предложение, не просьба, а констатация факта. И обычному учителю школы карате не хватит сил противостоять. Раз у Дюдюка не получилось, а он ведь имел немало связей, то про меня и говорить нечего.

Скомканный стик упал на дно мусорного ведра. Главное, чтобы моя жизнь не оказалась там же.

Примечание:

*Ей — Приготовиться к бою.

* Хаджимэ́! — Начинайте.

*Иппон — технически сложный удар ногой в лицо, голову или шею.

*Дзуки — прямой удар рукой.

Глава 4. Волков

Дерьмо!

Я расслабился. Всего на мгновение ослабил бдительность и упал плашмя на площадку. Котов оказался достойным противником, с уважением подал руку, но от упрека не сдержался. Чтоб его!

Я направился сразу в раздевалку. Оглядываться по сторонам, ловить усмешки и делать вид, что все замечательно, не хотелось. Представил разочарование на лице Лисы и вовсе стало тошно. А ведь она так на меня смотрела, изучала… черт! Да я готов дать голову на отсечение, но оказаться правым — мы друг друга зацепили.

Хмыкнул. До чего доводит отсутствие секса — готов мутить с любой симпатичной девушкой, хотя сам не особо люблю случайные связи. Если бы только Кристина не свалила…

— Ты в порядке? — спросила Козочка, как только я вышел в зал.

— В полном.

— Он был силен, — заметила она.

— Да.

Других слов, кроме банального согласия не нашлось. Держать лицо оказалось сложным — не привык проигрывать. Сколько себя помню, я всегда был первым, лучшим, самым-самым, и вот в такие моменты, когда мир переворачивался на сто восемьдесят градусов, а противник одним ударом вышибал из легких воздух, мириться с поражением не хватало сил. Виной всему уязвленное самолюбие.

Мы с Катюшей покинули зал и вышли в коридор. Следовало напоследок заглянуть к Степанычу, но уже в дверях я столкнулся с Нестеровым. Вот уж кого меньше всего ожидал увидеть, так этого сноба. В прошлом мне хватило одного допроса по делу Алмазных, чтобы понять, кто передо мной. Правда, информацию вытрясти из него так и не получилось. Удивительно грамотный.

— Волков? — удивился он искренне.

— Неожиданная встреча. — Я пожал ему руку. — К Степанычу?

— Не совсем, — хмыкнул в своей излюбленной манере, скривив рот и сузив глаза. — Твоя? — посмотрел на Козочку и немного подобрел.

— Моя. Решил в группу отдать. Время нынче неспокойное, даже девочки должны уметь защищаться.

— Я и тебя защищу, если понадобиться. — Катюша прижалась ко мне и уставилась исподлобья на внезапно рассмеявшегося Нестерова.

— Сегодня определенно не мой день. Уже вторая леди прожигает во мне дыру. Не бойся, малышка, мы с твоим папой друзья. Ведь так?

Короткий взгляд дал понять совсем обратное, но он не стал пугать дочь, и на том спасибо.

— Конечно, друзья.

— Тогда приглашаю тебя пропустить пару стаканчиков завтра вечером.

— Не пью.

— Дело есть, Волков. — Видимо, мириться с отказом он не собирался.

— Ты же знаешь, я работаю только с Палычем.

— Знаю. Потому и обращаюсь. Я позвоню.

Он похлопал меня по плечу и направился в кабинет Степаныча. Дерьмо! Теперь еще и в очереди стоять на визит к директору школы.

— Пап…

— В машину, — отдал я приказ своей Козочке.

— Сеанс в пять вечера. У нас еще полно времени!

Ох, уж этот хитрющий взгляд.

— Кушать хочешь? — я открыл перед ней дверь и пропустил на улицу.

— Да! Пиццу?

— Можно и ее. Только бабушке ни слова, она за фаст фуд мне шею свернет.

— Замётано! — она протянула ладонь, и я отбил пять.

По-хорошему, я не должен был идти у Катюшей на поводу и выбрать ресторан с домашней кухней, но спорить с ней — себе дороже.

— О! Сенсей! — обрадовалась Козочка и я обернулся, чтобы увидеть Лису.

Она удивленно взмахнула ресницами, слегка растерявшись, а потом отвела взгляд.

— Всего доброго, — произнесла тихо и направилась прочь. Я проводил ее фигуру взглядом до тех пор, пока она не скрылась за поворотом. Да так и замер, отгоняя прочь пошлые мысли и воспоминания из прошлого.

— Пап, она нас испугалась? — Козочка взяла меня за руку.

— По-видимому, не нас.

Я сразу сложил пазл, связав странное поведение Евы с Нестеровым. Тот был чем-то доволен, значит, уломал девушку на темное дело. Теперь мне стало интересно, чего от меня хочет этот упырь? И главное — что ему нужно от Лисы?

Всю дорогу до торгового центра, где располагался кинотеатр и множество кафе, я никак не могу выбросить из головы ситуацию. Катюша зависла в телефоне, и казалось, даже не замечала моей задумчивости, хотя в других случаях наверняка засыпала бы вопросами.

— Все хорошо? — спросил ее, когда мы припарковались у торгового комплекса.

— А? — растерялась она и покраснела. — Да! Все отлично!

— Ну хорошо.

Соврала. Однако, зная свою егозу, я был уверен, что не позже, чем этим вечером, тайна ее настроения будет раскрыта.

— Пап, давай на Злых Птичек сходим! — Козочка указала на афишу с нарисованной красной птицей.

— Первая часть была скучной.

— А мне понравилось!

— Ты уснула во второй половине мультика.

— Неправда! Там уже одиннадцать вечера было просто…

— Девять, — поправил ее и улыбнулся.

Как и ожидалось, во время сеанса моя егоза зазевалась, нагоняя сон и на меня. Однако, едва на экране появилась лента титров, как встрепенулась и включила мобильный телефон, подозрительно нервничая.

— Катюш… — протянул я имя дочери. Она покосилась и со вздохом сказала: — Пап, не переживай, пока ничего серьезного.

Что именно должно было перерасти в “серьезное”, я даже не хотел думать. Конечно, дочь росла как на дрожжах, время летело и неумолимо приближало день, когда она начнет прятаться от меня, стесняться и втайне общаться с желторотиками, но одна мысль о возможном одиночестве вгоняла в тоску.

У такого человека, как я, было всего три женщины — мать, дочь и работа. Да, работа тоже являлась чем-то живым, потому что когда первая отпустила меня в самостоятельную жизнь, а вторая пошла в детский сад, единственное, что спасало от боли и мыслях о жене — обязательства перед законом и обществом.

— Пап, домой? — Козочка схватила мою руку горячей ладошкой.

— Можно и домой, но сначала твой папа пойдет на мамонта.

— Предлагаю обойтись куриными ножками из KFC — дешево и сердито.

— Скорее остро и жирно, — отказался я от затеи. — Ладно, давай сначала доедем до берлоги, а потом будем думать.

Катюша согласилась, но на будущее выпросила у меня еды быстрого приготовления. Покупать эту гадость в ближайшие лет пять я не собирался точно, ну а к тому времени она начнет травиться сама. Нет, все-таки плохой из меня отец.

Остаток вечера мы провели в тишине, что совсем не было свойственно для нашей с дочерью компании. Я купил по дороге пиво, а она активно с кем-то переписывалась, уже не скрывая ажиотажа и хихикая над каждым сообщением. Лезть к ней не решился, только заставил отвлечься и хотя бы принять душ.

Когда дверь в детскую закрылась, а бутылка из-под алкоголя полетела в мусорное ведро, я открыл некоторые документы и принялся изучать давний вопрос, так и не отпустивший меня.

Смерть Дюдюка.

Из показаний Лисы было ясно, что в тот вечер они вместе посетили званый ужин местной шишки, сын которого повысил кю, успешно выступив на соревнованиях. После праздника на них напали. Записей видеонаблюдения не оказалось — все стерто, причем весьма загадочным образом. Я никогда не доверял Хрустеву, — дела он вел отвратно — и тут тоже все выглядело подозрительным.

Ева помнила все урывками, сохранились ощущения боли и страха, но восстановить хронологию так и не удалось. Известно лишь время наступления смерти Дюдюка. Да и скорую вызвал охранник… Я читал это уже по десятому, а может, по двадцатому кругу, каждый раз ища зацепку, но так и не находя ее. Полагаться на то, что Лиса вспомнит детали и ждать у моря погоды не следовало, хотя ее показания облегчили бы задачу.

Я достал уже знакомую фотографию. Подобная висела на стенде у Степаныча и прошлогодних соревнованиях, где она пропустила удар и продула в последнем решающем бою. Тогда Ева предстала передо мной совсем другой, не имеющей ничего общего со сломленной девушкой, склонившейся над гробом сенсея и беззвучно глотавшей слезы. Я не мог отвести от нее взгляд. Сложилось впечатление, что именно ее скорбь была настоящей, глубокой, а все вокруг собрались только для галочки, потому что так было принято. Но когда хрупкая девушка преодолевает боль и, стиснув зубы, выражает свою любовь учителю поклоном, ты вспоминаешь о том, что родился мужчиной, возвращаешься к истокам, сожалеешь, но вместе с тем и оживаешь, хочешь защитить.

Хмыкнул. Знал бы Дюдюк, насколько преданного ученика взрастил…

Экран мобильного засветился от входящего сообщения. Неожиданное “Спишь?” от Кристины как минимум удивило, но это оказалось даже вовремя.

“Нет” — отправил ей ответ.

“Я позвоню?”

Задумался и набрал сам. Наверняка, я понадобился ей неспроста, но она всегда знала, каковой будет цена моей помощи.

Глава 5. Волков

— Я готова.

Козочка стояла в прихожей и сверлила меня взглядом.

— Раньше тебе нравилось ночевать у бабы Люды, — осторожно заметил я и сел на пуф, чтобы обуться.

— Она храпит! Там невозможно спать! — закричала Катя, но осеклась, боясь, что объект нашего спора услышит нас. Хоть женщина и была пожилой, но слух у нее отменный, и опасения были не беспочвенными. — Папуль, может, не надо?

— Я попросил отдельную комнату для тебя. Это не обсуждается.

— У нее нет интернета. — Дочь попыталась возразить единственным оставшимся аргументом.

— Мы пополнили твой баланс этим утром. Разве этого не хватит?

— У тебя на все есть отговорки, — обиженно надула она губы.

— Катюш, у меня деловая встреча. — Я погладил ее по волосам. — Так что вернусь я поздно.

— Ты поэтому вылил на себя чуть ли не весь флакон духов?

Ответом ей был кашель. Мой. Постыдился, что ли?.. С другой стороны, последние два месяца я, как примерный отец, каждый вечер находился дома, проводил с ней время, забивая на естественные потребности организма. Из-за них я даже переживал, не придется ли вернуться в то время, когда недостаток секса компенсировала рука. И вот, мне выдался шанс провести время в приятной компании… Нет, моя совесть чиста!

— Пошли! — Я скомандовал и открыл дверь. — На выход!

— Ты жестокий, — буркнула Катюша и переступила порог.

— Заберу тебя завтра утром в девять. После чего поедем в аэропорт встречать бабушку.

— Я ей на тебя нажалуюсь.

— Не забудь рассказать про горелые блины.

Я поцеловал ее макушку и постучался к соседке. Людмила Константиновна резво потопала по полу и открыла нам, сияя белоснежной улыбкой. Вот уже полгода, как она оставила в стоматологии свои старые изломанные зубы и годовую пенсию, но этот факт ее нисколько не омрачал. Женщина, наоборот, выглядела счастливой, постоянно демонстрируя обновку. Все бы ничего, но эта розовая помада…

— Ой, Катюша, проходи!

— Людмила Константиновна, я буду только утром…

— Конечно, конечно, Женечка. Не переживай! Мы с Катюшей найдем чем заняться. Я как раз достала старые книги, надо будет их отсортировать. Надеюсь, Катюша мне поможет.

Катюша, к слову, обомлела от подобного заявления и посмотрела на меня так, что я сразу смекнул — лучше уйти прямо сейчас.

— Обязательно поможет. Ладно, мне пора. Всего доброго!

Давно я так активно не спускался по лестнице. Да, совесть грызла, просто обгладывала меня изнутри, но мне так не хватало небольшого отпуска. Хоть какого. Вот только увы.

Стать родителем — это значит наняться к собственному ребенку и работать на него до тех пор, пока не приколотят гвоздь на твоем гробу. Безусловно в отцовстве было много положительных моментов, и, как мне казалось, мы с ней нашли общий язык, а отсутствие женщины в доме порой даже не замечалось, однако сложности были всегда. И это только начало. Судя по ее активным перепискам в социальных сетях, в скором будущем меня ждала веселая жизнь.

Я завел мотор и выехал с парковки. Несмотря на мысли о дочери, собраться с духом удалось сразу. Вечерним приятностям предшествовала встреча с Нестеровым. Чутье подсказывало — беседа вряд ли мне понравится.

Уже тот факт, что пришлось ехать к нему домой, был звоночком. Черт! И не таким отказывал, если что!

Спустя час, когда солнце начало клониться к горизонту, колеса вкатили меня на частную территорию, пафосную до зубного скрежета. Мне не приходилось здесь бывать раньше, но даже особняк Алмазного нервно курил в сторонке.

— Волков, — протянул мне руку Нестеров, встретив на крыльце.

— Добрый день.

— Давай без официоза, — попытался он сразу завязать панибратские отношения.

— Хоть время и не рабочее, но япредпочитаю такой вариант общения.

Он недовольно цокнул и пригласил меня в дом.

— Я еще на допросе по делу Алмазной заметил, какой ты правильный. Удивительно, что ты с Палычем сошелся во взглядах.

— Он хороший мужик, — сказал чистую правду. — Только с женой не повезло.

— Нам всем с бабами не везет. Тут одно из двух — либо любовь, либо деньги. Только счастливчики получают все и сразу.

— Или мошенники.

Нестеров мои слова принял за шутку. Тихий гортанный смех разнесся эхом по помещению. Неуютно, будто в отеле нахожусь.

— Прошу. — Он открыл передо мной дверь, за которой оказался кабинет. — Предлагаю сначала обсудить дела. По тебе видно, что болтать много не любишь.

Я не стал убеждать его в обратном. Вообще, эта встреча меня жутко напрягала, но был один важный момент — информация. И увы, ее не всегда можно достать через базу правоохранительных органов.

— Слушаю, — сказал я, заняв кресло и скользя взглядом по лицу своего собеседника. Выглядел он спокойным, собранным, правда первая седина и выпадающие волосы на лбу напоминали о том, что работа у Нестерова, может и не пыльная, но нервная. Время тоже было к нему беспощадным. Впрочем, меня ждала та же участь, как и каждого человека, рожденного в этом отвратительно несправедливом мире.

Дмитрий вздохнул и предложил воды, но я отказался.

— Ладно. — Его брови дернулись вверх, да так и застыли там. — Ты слышал про Таната?

— Допустим. — Мои пальцы сжались в кулак.

— Я столкнулся с ним примерно два года назад. Тогда он только подумывал о торговле камнями и, честно говоря, сотрудничество с ним сопровождалось большими рисками. Никогда не знаешь, что выкинет Чукча — слишком много подводных камней…

Нестеров замолчал и задумался.

— Ближе к делу, — поторопил я его.

— Когда спалилась Алмазная, под удар попал и я. — Он встал и подошел к бару, откуда достал бутылку виски. — Учти, под меня рыть бесполезно. Ни ты, ни твои люди ничего не обнаружат…

— Это и так понятно, но причем здесь я?

Мне совершенно не нравился вектор нашей беседы. Во-первых, он открыто признавался в преступлении, что выглядело как издевательство, и тут же добивал твердой уверенностью в моей некомпетентности.

— Танат прижал меня. Требует то, чего я не смогу ему дать.

— Нестеров, ближе к делу.

Он налил себе виски и сделал глоток.

— Я был в доле, Жень. Поставлял ему самый отборный камень по дешевке. Все делалось через Токарева, который даже не подозревал, на кого именно работает. И вот теперь у меня могут отжать бизнес, потому что мы лоханулись и налаженная система сбыта нарушена. Мне нужно заручиться поддержкой правоохранительных органов, особенно твоей. На кону стоит не только мое дело, но и благополучие семьи Алмазных…

— Не приплетай сюда Палыча. Он ведь не был в курсе твоей вовлеченности в, так сказать, процесс?

Нестеров не нашелся ответом, только бросил в мою сторону многозначительный взгляд.

Прекрасно! Абсолютно все близкие держали Палыча за идиота. А потом этим самым идиотом стал и я. И ведь понимал, что меня вертят на кое-чем, но так и не смог уцепиться хотя бы за что-то. Плохой из меня ищейка.

— Не прожигай во мне дыры, Волков. Я хочу дать тебе возможность получить повышение. Звездочки на погонах нелегко заработать, и мы оба это знаем.

Он ухмыльнулся поганой улыбочкой человека, который уже по уши в дерьме, но решил выбраться оттуда за мой счет.

— Я достану для тебя улики против Чукчи, а ты прикроешь мою задницу перед законом.

— Невозможно.

Я встал, чтобы уйти. С Танатом по кличке Чукча мне уже приходилось иметь дело. И ставить снова под угрозу свою семью совсем не хотелось.

— Он наверняка уже в курсе, что ты заглянул ко мне этим вечером, — произнес этот урод, как только моя ладонь обхватила дверную ручку. — Так что ты по-любому на мушке.

Я обернулся.

— Не знаю, говорил ли кто тебе это раньше, но ты — кусок дерьма. У меня есть дочь, Нестеров. Мне ее безопасность важнее сранных погонов.

— Оу… — округлил он глаза, правда, видно было, что потешается. Мудак.

— Я люблю свою работу, но, в отличие от тебя, не настолько, чтобы жертвовать собственным ребенком.

— Ты противоречишь сам себе, Женя. Честный, принципиальный, а от Алмазной Кормушки не отказываешься.

— У каждого свои недостатки.

Я вышел и направился на выход, однако не успел спуститься по лестнице, как Нестеров окликнул.

— А как же Дюдюк? — Он подошел к перилам и подпёр кулаком подбородок. — Разве ты не хотел бы знать, кто его убрал?

— Нет! — твердо произнес на выдохе и ушел прочь.

Вскоре ворота разъехались, и я выехал на дорогу, взглядом проводив дом Нестерова в зеркале заднего вида. У меня было чувство, будто меня поимели и выбросили. Он прекрасно знал, куда давить. Знал о прежних моих столкновениях с Чукчей и давал шанс разобраться с ошибками прошлого. Но проблема в цене. Да я мог на какое-то время вывезти дочь из страны, обезопасить близких и вплотную заняться делом, которое прервалось по указке сверху, вот только… Рискованно. Нет!

Когда частные дома и зеленый ландшафт сменились бетонными зданиями, экран моего мобильного засветился.

— Да.

— Тебя ждать или… — раздался низкий голос Кристины.

— Меня ждать.

Я бросил телефон на пассажирское кресло и остановился на красный свет.

Что, если этот ублюдок начнет давить? Вспомнил о Козочке, которая ночует с бабой Людой, и стало не по себе.

Гудок автомобиля привел меня в чувство — зеленый! Я нажал на педаль газа и резко тронулся с места. Следовало успокоиться, но в память врезались слова Нестерова. Если Чукча придет к неправильному выводу, то прощай спокойная жизнь. Боялся ли я? До ужаса. Но не за себя.

Черт! Вновь пришлось притормозить и в течение нескольких секунд смиряться с красным светом. Внезапно взгляд зацепился за знакомую фигуру. Она была в коротких белых шортах и голубой ветровке. Уверенно прошла по зебре, увлеченно болтая по телефону, остановилась на тротуаре и начала кого-то высматривать в потоке людей.

Снова кто-то просигналил, отчего пришлось жать педаль и шептать благородным русским матом.

Теперь вплоть до дома, где меня по идее ждал хороший секс, я видел перед собой Еву. Ее стройные ноги, аккуратная попочка… В штанах стало тесно. Попытки думать о чем-то другом не увенчались успехом. Припарковавшись у подъезда, я вспоминал кудрявые черные локоны, серьги колечком, широкий браслет на руке. Все указывало на то, что у девушки сегодня свидание. Да, ё-маё!

Покинув салон автомобиля, вдохнул прохладный воздух в надежде на успокоение.

Дерьмо! Вместо того, чтобы пойти к женщине, которая наверняка поможет мне сбросить негатив, я стою у домофона и мечтаю отшлепать Лису за легкомысленный наряд, а потом как следует… Нет!

Провел по экрану мобильного и набрал Кристину.

— Я внизу.

— Неужели ты забыл номер моей квартиры?

— Кристи, я устал.

— Ай-ай-ай, Волков. Приходишь к женщине на ночь глядя уставшим?

— Кристи!

— Двадцать седьмая, товарищ лейтенант, — хихикнула она, а мне это разозлило еще больше. Представил, что Лиса вот так же с кем-то флиртует и окончательно взбесился. А стоило увидеть Кристину в коротких белых шортах, как раздался противный зубной скрежет. Как оказалось, мой.

Глава 6. Лиса

— Лисичка, ты так аппетитно ешь.

Я замерла, а затем быстро дожевала мясо.

— Обычно на свидании девушки едят салатики, кушают мороженое…

— Гриш, я каждый день валю по двадцать пацанов на татами. Мне нужен белок.

Юстев тихо засмеялся и тоже отрезал кусок говяжьей печени. Я проводила взглядом его вилку, осознавая, насколько голодна. За последние сутки только два кусочка хлеба с колбасой. Если бы Масик не выпал из балкона, и не пришлось прошлой ночью, утром, да и весь день искать его по подвалам, то вероятно, мои глаза не пялились бы так на еду.

— Ваше пиво, — подошла к нам официантка с бокалом светлого.

Гриша поблагодарил ее и сделал глоток.

— Может, и тебе заказать?

— Не хочу. Я, наверное, завязала с алкоголем. Никогда не умела пить.

— Ну почему же не умела? — вкрадчиво спросил он. — Вся группа помнит день, когда ты взяла первый дан.

— Не надо! — предостерегла я его и тут же заметила веселье в зеленых глазах. — Я не перенесу еще раз такого позора.

В памяти сразу возникли кадры из прошлого. Вечеринка в мою честь проводилась в клубе, и выйти оттуда трезвой у меня так и не получилось. Более того, ребята устроили соревнование… До сих пор стыдно за то, что перепила троих одногруппников. Ну и за дружеский секс с Гришей тоже немножечко стыдно. Но тут уже ничего не поделаешь — алкоголь имеет свойство выводить наружу самые сокровенные желания. А в то время Юстев мне очень нравился.

— Как дела в додзё? — спросил он.

— Мог бы заглянуть сам. Думаю, Котов обрадовался бы старому знакомому.

Гриша скривился.

— Плохая идея. Он все еще петушится?

Я улыбнулась.

— А как же! Вчера с отцом ученицы бой затеял.

— Дай угадаю, — усмехнулся мой собеседник, — козырной иппон?

Я вспомнила позерство Дениса и, не выдержав, засмеялась. К веселью присоединился и Гриша, вспоминая день, когда Степаныч впервые похвалил Котова за технику. С тех пор он только и делал, что тренировал удар ногой. С одной стороны, его упорство достойно похвалы, но вот с другой…

— Ты будешь пробоваться в этом году на соревнованиях? — внезапно спросил Юстев.

— Если заметил, то я иногда хромаю. Нога еще ноет. Да и травма головы, похоже, будет мучить всю жизнь. — Я опустила взгляд на полупустую тарелку и с грустью ему сообщила. — Нарушена координация, Гриш. В прошлом году я проиграла. Думала, что пронесло, пришла в норму, но нет. Судорога, а потом и головокружение.

— Я помню. — он прочистил горло. — Там еще тот пацан был… Впервые видел, чтобы кто-то так болел за учителя.

— Это Коля, — сообщила я имя ученика. — Он вначале весны потянул лодыжку. Вроде ничего серьезного, но на соревнования не пущу.

— Строгая, да?

Взгляд Гриши изменился. Пиво ему пить не стоило. Раньше я бы обрадовалась такому вниманию, горящим глазам, откровенному намеку, а ведь в его глазах так и читалось желание оказаться со мной наедине, но сейчас мне это было не нужно.

— Скажи, — не удержалась от вопроса, потому как хотелось сразу расставить точки над “i”, — ты позвал меня на ужин по-дружески или как?

Гриша поперхнулся. Я тут же передала ему стакан с соком, но тот отвел мою руку в сторону и громко закашлялся.

— Лиса, — прохрипел он, принимая от меня салфетку, — тебя чувству такта совсем не учили?

— В детдоме учат выживать, а не ходить вокруг да около.

— А ты чего хотела бы? — В меня полетел встречный вопрос. — По-дружески или как?

— Думаю, время, когда ты мне очень нравился, прошло.

Юстев вздохнул, а потом рассмеялся.

— Евка, ну вот всегда ты так. По тебе же не только я сохну. Может, все-таки замутим? — он поиграл смешно бровями. — Хоть в чем-то преуспею на фоне других.

— Уши надо мыть водой, а не компотом, Гриш.

— Я серьезно, между прочим. С Ликой мы расстались четыре месяца назад, а ты, насколько мне известно, тоже одинока…

— Я не одинока. У меня есть Мася.

— Кто у тебя есть? — растерялся Юстев, так и застыв с бокалом пива в руках.

— Мася, Гриш. Рыжий, толстый и жрет, как не в себя. В общем, второго мужика в доме не потяну. Извини.

Он моргнул пару раз, а когда к нему пришло понимание, расхохотался. Хотя я не шутила. Мой кот постоянно что-то грыз, предпочитал исключительно Вискас и великодушно разрешал его гладить, когда испытывал острую нужду в ласке. Правда, после вчерашнего финта с балконом, власть в нашем маленьком королевстве официально изменилась, но Юстеву об этом знать было необязательно.

С Гришей мы просидели в кафе еще около часа. Тему отношений больше не затрагивали, но разговор зашел об учителе. Когда случилась беда, многие выпускники додзё находились за границей. Юстев попросил рассказать о событиях тех дней. Было больно вспоминать. Да и помнила я мало. И если бы не карате, если бы моя страсть к боевым искусствам, то Евы Лисы уже не было бы в живых. Следователь предполагал, что тогда я попала им под руку, а целью был учитель, но это было не так. Они пришли за нами обоими: мне отвели роль игрушки, а Дюдюку — зрителя. У них не получилось. Почти не получилось. Учитель погиб, а я… замерла.

Вспомнила! В ту ночь меня хотели…

На глаза навернулись слезы от ужаса.

— Ев, может прогуляемся немного? — предложил Гриша, пересев на мою сторону. — На тебе лица нет. Прости, что завел разговор об учителе.

— Все хорошо, — попыталась сделать вид, будто действительно ничего страшного не произошло. Хотя из-за внезапно охватившего волнения, у меня задрожали пальцы. — Попроси, пожалуйста, счет.

Вскоре мы оказались на улице. Прохладный ветерок вынудил затянуть молнию ветровки до подбородка.

— Замерзла? — приобнял меня за плечи Юстев.

— Чуть-чуть. Надо было надеть джинсы.

— Шортики тоже хороши. У тебя все такие же классные ножки, — вкрадчиво прозвучало у моего уха.

— А тебя все так же хочется стукнуть, — пошутила я в ответ.

Мы гуляли по главной городской улице до тех пор, пока мои ноги не закоченели от холода. Гриша рассказывал о своей жизни в Чехии, куда его случайно забросила судьба, а я старалась отогнать прочь воспоминания. Они не давали мне покоя. Казалось, события того вечера переживались мной заново, раз за разом ввергая во все больший ужас.

— Гриш, вызови мне такси, — произнесла я, испытав при этом неловкость. Мужчина посмотрел на меня задумчиво и достал из кармана мобильный телефон.

— Если ты не против, то я провожу до дома. Уже одиннадцать, — сурово сказал он.

— Не против.

В любой другой ситуации я непременно бы отказалась. Никогда не любила показывать свою слабость. Однако сейчас, едва подумав о времени суток, мутных таксистах и о том, что я все-таки девушка, каким бы поясом карате не владела, то сразу согласилась.

Мы прождали машину минут десять. Всю дорогу до моего дома Гриша не проронил ни слова, хотя до этого болтал без умолку. А едва расплатился с такси, — чем очень удивил, ведь я полагала, что он уедет — мы остались вдвоем в свете одинокого фонаря.

— Ну что, познакомишь со своим Масей? — бодро спросил Юстев, хотя прекрасно знал о моих мыслях. Это была подстава! Если кто-то в такие моменты думает о сексе, то единственное, что мне пришло в голову — это неубранный лоток кота. Я не успела. Да и вообще не подозревала такой поворот событий, оставив уборку на единственный выходной день — воскресенье.

— Ну на нет, и суда нет, — огорчился Гриша и снова начал набирать такси.

— Пошли. — Я достала ключи из рюкзака. — Только строго не суди мои апартаменты.

— Лисичка, все нормально. Я не за оценкой жилищных условий пришел.

— А зачем?

— Ну… — замялся он.

— Чай с тортиком выпьешь! Еще гречка с подливкой есть. Масю тоже можешь погладить, если он тебе разрешит. На большее не рассчитывай.

Гриша нервно захихикал.

— Я почему-то так и думал.

— Индюк тоже думал…

— … И в суп попал. Я в курсе, вредина.

Первое, что я услышала, когда открыла дверь — это жалобное мяуканье. А как только в прихожей зажегся свет, Мася, пошатываясь, вышел из спальни. Я бросила рюкзак на пуф и, даже не разув кроссовки, подбежала к своему единственному мужчине.

Господи, у него глаза были на мокром месте! И носик влажный. Сопли!

— Что-то случилось? — забеспокоился Юстев.

— Он вчера из балкона выпал. Ночью была гроза. Одному Богу известно, где его носило. Только сегодня после обеда нашла в подвале соседнего дома. Придется утром везти к ветеринару.

— Выходной день, — напомнил Гриша, опускаясь рядом со мной на корточки.

— Есть клиника на другом конце города, там до обеда принимают. Так что утром в путь, да, Мась?

Я погладила рыжую мордочку. Он прикрыл глаза и чихнул.

— Простудился, — сделал вывод за нас обоих Юстев.

— Дай Бог, чтобы это была простуда, а не вирусная инфекция. Вот черт!

Я взяла Масю на руки и поплелась в кухню. Утерла салфеткой глаза, чтобы не скопилась жидкость, укутала его в одеяло и вручила Грише. Теперь подстава нагрянула и к нему. Если он хотел провести ночь в приятной компании, то желание гостя сбылось. Тем более, кот не стал брыкаться, как обычно бывало при других гостях. Свернулся калачиком и одним глазом следил за нами.

Я быстро скинула обувь, включила пылесос и переоделась. Чайник с водой вскипел уже через пару минут.

— Точно не будешь гречку? — уточнила на всякий случай у Гриши.

— Спасибо. Чая будет достаточно. Давно он у тебя?

— Четвертый год. Это подарок учителя.

— Вы были с ним близки, — с усмешкой сказал Юстев.

— Я всегда считала его своим отцом.

— А он — нет.

Я поставила упаковку чая обратно на стол и обернулась.

— Что ты хочешь этим сказать?

— О вас многое поговаривали, — уклончиво произнес гость, а мне так и захотелось метнуть в него чем-нибудь. Например, заварником. Я как раз залила в него кипяток. Думаю, упади на него такое “счастье”, Гриша вмиг перестал бы молоть чушь.

— Например?

— Лисичка, ну так как маленькая, ей-Богу. Дюдюк нянчился с тобой постоянно. Чуть что, и вокруг тебя устраивал танцы с бубном, опекал, многим обеспечивал. Конечно, мы с тобой видим в нем просто заботливого мужика, но вся группа была уверена, что он к тебе неровно дышит. Как и ты к нему. А когда он умер…

— Вон. — Я подошла к нему и забрала Масю.

— Ева…

— Гриша, уходи.

— Ева, это всего лишь разговор, — криво улыбаясь, развел он руки в стороны.

— Я сказала, пошел вон!

— Блин, я не хотел тебя обидеть. — Он вскочил и попытался приобнять. — Ну, Ев, ты чего? Ты плачешь?

— Свалил из моего дома! — отбросила я его руку. — Сейчас!

Юстев опустил голову и произнес сквозь стиснутые зубы:

— Прости.

— Повторять в третий раз не буду.

Он больше ничего не сказал — молча вышел из кухни, покопошился в прихожей и тихо закрыл за собой дверь. Говнюк.

Я опустилась на стул и расплакалась. В тот вечер мы с сенсеем были приглашены к его знакомому на ужин. Я смутно помню не только лицо того мужчины, но и гостей. Будто мой мозг пытался уберечь меня от чего-то страшного, удушающе болезненного и горького. От того, что я сегодня вспомнила, волосы вставали дыбом. Неважно, какими обидными словами называли наши с учителем теплые отношения. Этот человек боролся за мою честь и жизнь. Он погиб, защищая меня, и в память о его жертве, я никому не позволю очернить имя великого сенсея. Да, для меня он навсегда останется великим и… добрым другом.

— Мя-я-яу…

Я посмотрела на свое сокровище. Глаза Маси снова увлажнились.

— Ну что, засранец? До утра протянешь?

Он потянулся мордочкой к моей ладони и, получив желанную ласку, затарахтел, как советский трактор.

Глава 7. Волков

— Нравится?

Кристи мой взгляд оценила по-своему. Белые шорты ей без сомнений шли, тут не поспоришь, но они напомнили мне о другой, о которой хотелось бы сейчас забыть. И чего, спрашивается, так завелся?

— Прекрасно выглядишь, — со вздохом произнес я.

— Сложный день? — Кристина приблизилась и потянулась за поцелуем.

— С чего вдруг такие нежности?

— Ты напряжен.

Не получив желаемое, она чмокнула меня в щеку и отстранилась. Я разулся и пошел вслед за ней на кухню.

— Голоден?

— Немного.

Моя бывшая, как в давно забытые времена, вытащила из духовки запеченный картофель и поставила на стол буханку хлеба. В тот же миг рядом с ней звякнул нож на стеклянной доске.

— Нарежь, пожалуйста.

По правде говоря, я не смог удержаться от улыбки. От одного, казалось бы, обычного действия, у меня, как у какой-нибудь девчонки, защемило в сердце. Стыдно признаваться в собственной слабости, но мне не хватало домашнего уюта, вкусного ужина, женского внимания, разделения обязанностей и просто мысли, что дома ждет еще кто-то, помимо Козочки. Моя малышка уже воспринималась, как нечто само собой разумеющееся, неотъемлемая часть меня. Однако, если я был отцом, то это не отменяло очевидного факта — я еще и мужчина.

— Жень, ты чего завис?

Кристина поставила на стол тарелку с дымящейся картошкой.

— Да так…

— Как дела у Катюши?

— Готовится к школе. Креветки? — немного удивившись, указал я на салат.

— Да. Мы столько не виделись… Не могла же я встретить тебя повседневной едой — Рядом с корзинкой для хлеба появилась закуска из баклажан и колбаса. Понятно, что Кристина проявляет гостеприимство, но все же.

— Все настолько плохо?

— О чем ты? — с недоумением отреагировала она, но заметив недоверие, с которым я на нее посмотрел, вздохнула: — Давай об этом позже. Думаю, не стоит портить момент.

— Мы его испортили несколько месяцев назад, когда ты ушла, оставив меня одного, сама знаешь, в каком положении.

Кристина нервно хихикнула и разложила вилки.

— Кушать подано, товарищ лейтенант.

Я улыбнулся.

— Расскажи, что стряслось. Не думаю, что задержусь здесь на всю ночь.

Она расстроилась. Только я ничем не мог ей помочь. Расставание было в первую очередь ее решением, и максимум на что ей следовало рассчитывать — это приятельский секс.

Кристина поправила светлые локоны, заправив часть за ушко, и села напротив.

— Гм… Ты ведь помнишь Ксюшу? — Я кивнул. — Ее младшая сестра, Алина, пропала три недели назад. Примерно в половине одиннадцатого вышла во двор выбросить пакет с мусором и не вернулась. Мы обратились в управление, заявление приняли, допросили возможных свидетелей, но с тех пор тишина. У меня возникает ощущение, что девушку никто не ищет.

— А она не могла сбежать из дома? — предположил я и заметил мелькнувшее в глазах Кристины замешательство.

— Мы думаем, что такой вариант возможен. Когда Ксюша рассказала Пелевину о проблемах, которые в это время переживала Алина, тот дал понять, что искать не будет. Повел себя как скотина. Честно говоря, даже не ожидала от него. Сам ведь знаешь, в каких отношениях мы с ним состояли.

Я сделал вид, что этого не слышал. До того, как Кристина стала греть мою постель, она встречалась с этим хмырем. Нет, как следак, он спец хороший. Но как человек…

— Фото Алины есть? — спросил у нее, не желая вспоминать прошлое. Ксюшу я в лицо знал, но вот с сестрой не сталкивался.

Пока ел картофель, Кристина принесла фотографии, на которых были изображены две миловидные брюнетки.

— Ясно. — Я изучил внешность пропавшей, но ничего примечательного, кроме больших голубых глаз, не нашел. Обычная.

— Пелевин отказался делиться информацией. Никакие уговоры не помогли…

— Кристин, ты же понимаешь, что моего влияния недостаточно?

— У тебя его точно больше, чем у меня.

— Не поспоришь.

Мы оба замолчали.

Тарелки опустели, она принялась убирать со стола, а в кухне все равно стояла безмолвная тишина. Разве что вода журчала и изредка стучала посуда, ударяясь о борта раковины.

Я смотрела на спину своей бывшей, скользил взглядом по ее фигуре и думал о причинах нашего разрыва. Хотя не только об этом. В мыслях была пропавшая девушка, Козочка, которая наверняка еще не спит, переписываюсь с подружками, и Лиса. Глядя на проклятые белые шорты, я просто не мог не вспомнить Еву. Но почему? Симпатию я отмел сразу — забивать себе голову подобной ерундой не видел смысла. Да, мне многого хотелось, но в то же время романтические отношения сейчас все осложнили бы. Тогда…

Мои руки обвили талию Кристины. Она никогда не было худышкой, не обладала пышными формами, и тем не менее нравилась мужчинам. Такие девушки, как эта, умели преподать себя, тем более будучи одетыми в форму правоохранительных органов.

— Женя…

— Кристин, у тебя гость, а ты моешь посуду.

— Прости. — Она выключила воду и вытерла руки полотенцем. — Мне… Я понимаю, чего бы ты хотел сейчас, но не уверена, стоит ли.

Обороты, которые принимал наш разговор, мне совершенно не понравились. Более того, они могли испортить план по соблазнению. А ведь уходить отсюда без десерта я не собирался.

— Ты сама сказала, что мы всего лишь приятели. Или за это время ты нашла себе кого-нибудь?

Кристина развернулась в кольце рук и заглянула в мои глаза. Боль. Я увидел в них боль и тоску.

— Женя, ты ведь не любил меня никогда. И сейчас ты пришел только за тем, чтобы заняться со мной сексом. Не надо искать ответ. Твое сердце всегда принадлежало ей. Потом часть священного места заняла Катюша. Другим женщинам там нет места.

Я захотел отстраниться, но маленькая ладонь легла на мой пах.

— Почему ты так взбесился, увидев меня в коротком? Я ждала другой реакции. Такой, какую вижу сейчас.

Я прикрыл глаза. Всего пара легких движений поверх штанов и уходить расхотелось. Сейчас я напоминал себе пса, который наконец-то дорвался до желаемого, поэтому, не раздумывая, потянулся к Кристине, поймал ее губы и вдохнул запах женщины…

Черт! Как я смог выдержать такой срок? Как я жил без этих податливых губ, тяжелого дыхания на грани стона и упругой груди?

— Жень. — Мое имя вырвалось из ее уст с легким придыханием. Она словно пропела его.

Щелкнула пряжка ремня. Медленно заскользил бегунок.

Кристина настойчиво оттолкнула меня и тут же опустилась на колени.

Глава 8. Волков

— Пап, идет! — Козочка указала пальцем на поток прибывающих людей.

Я вгляделся и наконец-то увидел маму. Непривычно загорелая, она шла к нам навстречу, катая следом любимый красный чемодан. Судя по затертым углам и залатанную ручку, за последний год он прилично потрепался.

— Бабуля!

Катюша рванула с места и кинулась в объятия женщины, которая отчасти заменила ей мать. Глядя на то, с какой нежностью мама целует макушку своей внучки, я невольно улыбнулся. Если бы не ее помощь, такой непутевый отец, как я, непременно сошел бы с ума. В свое время она сберегла мне немало нервных клеток.

— Привет, мам.

Я тоже подошел к ней и приобнял.

— Ну привет, папаша. — Она посмотрела на меня исподлобья. — Ты уже готов к взбучке?

— Люди моей профессии готовы ко всему. — Я забрал у нее чемодан. — А что?

— Пап, без обид, но я ей рассказала про блины, — сразу пояснила ситуацию Козочка, будучи чересчур довольная своим поступком.

— Да, Катюша много чего интересного рассказала, — сказала мама так многозначительно, что я понял — подстава. Ну держись, малая.

— И про сломанную вазу в гостиной тоже?

Я покосился на дочь, округлившую глаза. На меня, значит, наябедничала, а про бабушкино сокровище, однако, смолчала.

— Что? — возмутилась мама. — Какую вазу?

— Упс! — Катя опустила голову. — Ба, я случайно.

— Фарфоровую?!

— Бабуль, я правда случайно!

— Случайностей не бывает! Носилась небось по квартире опять, вот и не углядела. Женя! — строго произнесла мое имя мама. — Постыдился бы. Дочь прикрывать надо, а не сдавать с потрохами.

— Это не тот случай. Я так понимаю, Катя с тобой вчера вечером разговаривала, да?

Козочка отвела взгляд — я угадал. Маленькая вредина. Надо будет провести с ней воспитательную беседу.

— Да. Поведала мне про духи и ночевку у этой бессовестной женщины.

— Людмила Константиновна — милейший человек.

Я пропустил их вперед через револьверные двери.

— У нее не все дома, Жень. Но я сейчас не о соседке. Вы же вроде как расстались с этой белобрысой.

— Расставание не мешает нашему общению. И Кристина не белобрысая, а блондинка. Весьма умная, кстати.

— Знаю я, какая она умная. Может мозги и имеются, но достоинства — ноль. Боже, как я скучала по здешнему воздуху. — Заметив мою усмешку, она поспешила объясниться. — В Тае духота. Там запросто можно перегреться, особенно человеку, пол жизни прожившему на севере.

— Ну тебе виднее. Мой последний отпуск был четыре года назад. Уже и не помню, как оно.

Она пропустила мои слова мимо ушей, словив первое подошедшее такси.

— Он возьмет втридорога, мам.

— Знаю, но ждать не хочу.

Мы загрузили ее чемодан в багажник, и вскоре покинули аэропорт. Голова гудела после вчерашнего. Я прикрыл веки, обрадовавшись тому, что в машине тихо играет радио — не услышу шушуканья моих вредных девочек. Перед глазами тут же возникли события прошлой ночи, вызвавшие улыбку. Маме никогда не нравилась Кристина. Она совсем не скрывала своей неприязни к моей любовнице, но в то же время не открыто не лезла. Вероятно, заметила, насколько свободные и ни к чему не обязывающие у нас отношения. Хотя, могу ошибаться, но для Кристи я многое значил. Не удивлюсь, если это симпатия, влюбленность… Вспомнил сказанные ей слова о моей нелюбви к кому бы то ни было и посмотрел на пролетающие мимо машины.

Увы.

— Жень, холодильник полный?

Я обернулся, чтобы ответить, но меня одолела зевота.

— Ясно… — сделала свои выводы мама. — Придется закупаться.

Спустя час в кастрюле варились макароны, а на сковороде булькала подливка с мясом. Мама поворчала немного по поводу отсутствия в доме продуктов, но из остатков сообразила настоящую вкуснятину. Говорят, блюда матери кажутся самыми вкусными из-за привычки, потому что мозг запоминает вкус детства, однако я читал иначе. Просто она замечательно готовила. Всегда. Даже обычные макароны получались не скомканным пластом теста, а рассыпчатыми, мягкими, чего совсем не скажешь о моих кулинарных потугах.

— Мам, ты чудо.

Услышав мой комплимент, она недоверчиво прищурилась.

— Я сказал правду. Кать, скажи, что вкусно!

— Фкушно! — еле выдавила из себя Козочка и продолжила жевать макароны, а проглотив их сказала: — Твоя яичница с этим ни в какое сравнение не идет.

— Вредина. — Я улыбнулся. — Ведь вредина же. Еще и хитрая, как лиса.

— Как мой сенсей?

— Нет, как млекопитающее с медной шерстью и особой любовью к воровству.

— Женя! — строго произнесла мама, вызвав мой смех.

— Я не специально. Какой вопрос, таков и ответ.

— Боже, кого я воспитала! — запричитала самая прекрасная женщина в мире. — Взрослый детина, а поведение как у подростка.

Не стал ее переубеждать и украл макаронину у дочери. Та прищурилась подобно бабушке, схватила вилку всей ладонью и яростно пырнула ею кусок мяса в моей тарелке.

— Зуб за зуб! — мстительно произнесла Козочка, и кусок куриной грудки пропал у нее во рту.

— Ну, знаешь ли, это скорее глаз за зуб. Бартер совсем нечестный получается.

— Ты крадешь у детей, так что все честно! — Она прикрыла рукой свою тарелку и предупредила меня взглядом больше не лезть на ее территорию.

— Кстати о сенсеях, — заговорила внезапно мама. — Кто будет вести группу?

— Одна из учениц Дюдюка — Лиса. Черный пояс, — ответил ей.

— Это хорошо.

— Ба, а ты знаешь, что папа проиграл бой? — вклинилась Катюша в разговор взрослых и начала в красках описывать схватку с Котовым, отметив стойкость своего отца и ловкость противника. А мои воспоминания тем временем подкидывали совсем другое — Лису. Интересно, какая у нее татуировка на шее?

Пока ел, решил, что обязательно загляну к ней завтра, хотя бы поглазеть издалека. Конечно, это походило на поведение прыщавого подростка, однако на большее я был не готов. И вообще, Кристина права. Вряд ли кто-то займет в моем сердце столько же места, сколько отводилось Нике.

Образ моей жены до сих пор преследовал меня. Особенно темные прямые волосы, которые она завязывала в низкий хвост и перекидывала через плечо. Вероника любила платья и сарафаны, часто носила простые лодочки и красила губы бесцветным блеском. Она всегда пахла ягодами. Шампунь, крем, духи — все отдавало сладостью, сочностью, юностью…

С тех пор как она ушла, я ни разу не встречал женщин, от запаха которых мог бы потерять голову. Они все манили, но уже не так. Порой я думал, что дело в ощущениях. Стоит человеку попробовать что-то впервые, как он помнит этот момент всю оставшуюся жизнь. Первая любовь, становление мужчиной, предложение, брак… Моя первая девушка и жена — Ника. Я считал ее своей главной победой, радовался как ребенок, покорив эту крепость, на деле оказавшейся хрупкой и бесконечно нежной девушкой. Все в ней было особенным, чистым… даже смерть.

— Женя?

Я посмотрел на встревоженную мать и улыбнулся.

— Все хорошо.

— Уверен?

— Абсолютно. — Отложил вилку. — Спасибо. Было вкусно.

— Ты не доел, — проворчала она, но ощутив мой поцелуй на своем виске, тут же оттаяла, пошутив в своей манере: — Это коррупция в чистом виде. Подкуп госслужащего карается законом.

— Я уже откупился. Исправительные работы сроком в десять лет — не шуточки.

— Эй! — возмутилась Козочка, сообразив, что речь о ней. — Я ваше счастье, а не наказание!

— Тебе еще за вазу отвечать, — пожурила ее бабушка, и маленькие плечи медленно поползли вверх, пряча шею.

Глава 9. Волков

Утром в десятом часу я припарковался возле додзё. Настроение было дерьмовым. Новое дело по убийству женщины, произошедшее прошлой ночью, поручили Хрустеву. Уж не знаю, к кому он там подлизывался, но поведение начальства начинало раздражать. Создавалось ощущение, что либо меня игнорируют, намеренно топят и не дают показать себя, либо кое-кто заострил зубы. И этот загадочный ублюдок профукал дело Дюдюка, сомнительный случай гибели тридцатилетней женщины тоже наверняка замнет.

— Руслан быстрее. Она голову открутит за опоздание!

— Да бегу я, бегу.

В дверях мимо меня, запыхавшись, прошмыгнули два пацана двенадцати лет. Понять, о ком именно они говорили, многого ума не надо — единственной женщиной в учителях значилась Ева.

Черт! Как бы она мне помогла, вспомни хоть что-нибудь.

Я вздохнул и направился в кабинет Степаныча. Он как раз выходил из него.

— А-а, Женя. — Мужчина протянул мне руку. — Я на пару минут в зал. Подождешь или спешишь?

— Подожду.

— Тогда входи.

Он направился туда, откуда были слышны возгласы учеников. А я, понаблюдав за его грузной походкой, вошел в уже знакомое помещение. Сел на стул и уставился на стенд, где висели все те же фотографии.

— Сергей Степа… — дверь резко распахнулась, и в кабинет заглянула Лиса. Увидев меня, она удивленно застыла.

— Привет, — отчего-то заулыбался я.

— Здравствуйте, Евгений. — Ева смешно тряхнула хвостом и спросила: — Вы Сергея Степановича не видели?

— Ушел в зал.

— Спасибо.

Дверь закрылась с легким хлопком, и я остался в тишине со своими мыслями. Она была в кимоно с черным поясом. Розовые щеки, брови домиком и маленький носик. А татуировка… Кажется — это была мордочка какой-то ящерицы. Хамелеон? Достав телефон, сразу ввел в поисковике запрос, но изучить ответы не успел.

Степаныч вошел и посмотрел на меня со всей серьезностью.

— Ты по делу Дюдюка или как?

— По нему. Изучил материал, который я оставил?

Он прошел на свое место и достал из ящика стола мою папку.

— Да, но знаешь, я вряд ли смогу помочь. — Степаныч растер лицо. — Серьезно. Вся информация расплывчата. Лучше бы ты это Еве показал.

— А она психологически выдержит?

— Не уверен. Тем более после того, как к ней заявился Нестеров. Жень, может, вместо расследования дела своего учителя, ты возьмешься за защиту Евки? Девушка похоже влипла.

— Объясни. — Я напрягся.

— А что тут объяснять? Нестеров наверняка предложил ей большие деньги в обмен на индивидуальное обучение в пределах своего дома. Либо чем-то пригрозил. Я пока не успел с ней серьезно поговорить, но когда этот богатенький папаша заявился ко мне в кабинет, чуть челюсть не уронил. Она же на дух не переносит тех, у кого пальцы веером.

Мои кулаки невольно сжались, и вывод напросился сам собой:

— Значит, угрожал.

— Вот урод! — воскликнул Степаныч и вскочил. — Я с ним не нашел общего языка. Попытался внести ясность, что Ева не просто какая-то баба, которую можно использовать, как разменную монету в своих делах, а он бросил свою фирменную ухмылку и свалил в закат. Только, знаешь, нервный был какой-то.

— Я тебя понял, — сказал ему, прикрыв на несколько мгновений веки. — А по делу Дюдюка точно ничего сказать не можешь? Или не хочешь?

В помещении установилась тишина, нарушаемая свистливым дыханием Степаныча.

— Заболел? — спросил его.

— Простудился немного. Сквозняк, видать, поймал. И это… Есть одна личность, которую стоит проверить. Я по своим связям кое-что пробил.

— Тогда почему несколько минут раньше говорил иначе? — посмотрел в спину одного из друзей своего учителя.

— Потому что ты лезешь в клоаку. — Он обернулся. — Слышал когда-нибудь об Ивашине?

— Допустим.

Информацию о нем еще следовало бы пробить, но кое-что мне было известно. Хоть и в общих чертах. Он вроде занимался добычей руды на севере, а именно — на Чукотке.

— Так вот, — Степаныч шмыгнул носом. — На приеме, где были Ева с Дюдюком, присутствовал Ивашин. А где он, там и Танат.

Я с трудом переварил услышанное.

Чукча прижал Нестерова, тот искал моей поддержки, потому как связей в органах правопорядка у меня куда больше, а после обратился к Еве. Значило ли это, что его сыну грозила реальная опасность? Он решил обезопасить мальца, но поставил под удар Лису.

Цепочка выстроилась мгновенно. Вот только я представил, как пару лет назад Дюдюк мог перейти дорогу Чукче, и стало не по себе. Мелькать перед такими людьми, как Танат, дважды не рекомендуется. И если его люди едва не проломили голову девушке, то даже страшно предположить, что с ней сделают во второй раз.

Я посмотрел на Степаныча, который немигающим взглядом уставился на меня.

— Я займусь этим, — сказал ему и заметил облегчение в серых глазах, обрамленных множеством тонких морщин.

— А хватит ли связей?

— Знаешь, Степаныч, я человек маленький. Даже несмотря на то, что есть знакомые в разных структурах, максимум, на что здесь можно рассчитывать — это влияние на Нестерова. С Танатом я один просто не справлюсь. Хотя и со связями не получится. Слишком крупная шишка, понимаешь?

Он вздохнул.

— Я так и думал. Я за Еву переживаю.

— Постараюсь решить проблему. Есть еще какие-то вопросы?

— Ну, — Степаныч замялся, — еще спросить хотел. Как там Геннадьевна?

Мне стало смешно.

— Она только приехала. Дай ей время с семьей побыть.

— Ну я ж не настаиваю. Я просто…

— Степаныч, мы еще помним день, когда ты стоял у дверей нашей квартиры с букетом лилий…

— … и как эти самые лилии оказались на моей голове, — закончил он за меня фразу и сам рассмеялся.

— Будешь снова стучаться? — спросил у него, забирая со стола папку.

— Сколько понадобиться, столько и постучусь.

Его настойчивости можно было только позавидовать. Но и мама была крепким орешком. К такой просто так не подступишься, а уж если она один раз отказала, то и вовсе шансов нет.

— Ну, попробуй.

Невольно хмыкнул Степану и, попрощавшись, покинул его кабинет. Едва закрыл дверь, минутное веселье как рукой сняло. Мой нос чуял проблемы, очень большие. И пока было совсем непонятно, стоит ли лезть в них, подвергая опасности собственную семью. Это ведь совсем меня касалось. Но я вспомнил розовые щеки и горящие карие глаза…

Вот черт! Почему она опять в мыслях?

Я посмотрел в сторону тренировочного зала, но от лицезрения меня отвлек шум и короткая полоска дневного света. Нарушителем спокойствия оказался какой-то дрыщ с прической петуха. Тонкий, слегка сутулый, но одетый ярко, по-южному. Не местный что ли?

Он прошел мимо меня, вежливо поздоровавшись, и вскоре скрылся в дверях зала. Я невольно нахмурился. Кажется, мы встречались раньше. Но где?

Повинуясь какому-то порыву, я последовал за парнем. Давно не бывал на настоящей тренировке, хоть посмотрю — так я убеждал себя, но сам хотел кое в чем удостовериться.

Как только я открыл дверь, первое, что бросилось в глаза — это пылинки, обильно парящие в свете утренних солнечных лучей. Двое ребят как раз проводили тренировочный бой, следуя указаниям Лисы. Один из них неплохо бил ногой, а второй ставил крепкий дзёдан уке*, заменял его учи уке* и снова возвращался на исходную позицию. Но вот первый пробился сквозь блок, сцепившись с соперником…

— Ямэ! — невольным тоном произнесла Лиса, и пацаны вмиг разошлись. — Паш, если все время будешь ставить блок, то в конце концов проиграешь.

— Сенсей, я хотел вымотать противника! — Мальчик покорно опустил голову, но сжал кулаки.

— Тогда ты выбрал не того. Вымотать можно, например, Уткова…

— А что сразу Утков?! — пробурчал полноватый пацан, взглянув на учителя исподлобья.

— Тишина! — Ева зыркнула на него, и тот весь вжался, пискнув короткое “простите”.

— Так вот, Паш. Завтра проведем еще пару боев. Твоя задача не стоять столбом, а атаковать первым. Теперь все свободны. И запомните, начнете филонить, увеличу время на выполнение ката. Будете выползать отсюда!

— Ос! — разнеслось по залу дружное согласие группы, и мальчики тут же поторопились покинуть помещение.

Я же покосился на дрыща, зашедшего сюда минутой раньше меня. Он растянул губы в злорадной улыбке и на носочках направился в сторону Лисы, стоявшей спиной к нам и тоже наблюдавшей за танцующей пылью. Она выглядела такой спокойной, умиротворенной, красивой, что я чуть не забыл о придурке, продолжавшим к ней приближаться.

Он подошел и вознамерился, видимо, напугать мастера спорта по карате. Наивный. Стоило ему коснуться ее шеи, как после резкого перехвата, ноги дрыща веером разрезали воздух, а сам он оказался на татами.

Я мысленно позлорадствовал. Слабак.

— Юстев, тебе жить надоело? — зашипела сквозь зубы Лиса.

— Ев, я извиниться пришел. Я перепил. Прости за те слова, — заскулил он.

— Нет.

Она отпустила его вывернутую руку и сделала шаг назад.

— Ну, Ев. Я не со зла ведь. — Дрыщ перевернулся на живот и, пошатываясь, встал.

— Мне плевать, зачем ты затеял тот разговор. Я согласилась на встречу с тобой не для того, чтобы сплетничать, Гриш.

Минуточку! Какого хера? Я сейчас не понял. Это с ним она встречалась в субботу? Серьезно?! Лиса что, совсем не умеет выбирать мужиков?

— Просто все об этом говорили… — прервал мои мысли этот слабак.

— Все? — разозлившись, переспросила Ева. — Да вы с ума что ли сошли?! Как вообще можно такое выдумать?! Гриша, он заменил мне семью! Мать, отец, брат, сестра — Дюдюк был для меня всем! Целой Вселенной, чтоб вас, дибилов!

Ева резко замолчала и попыталась, видимо, успокоиться.

— Я понимаю, малышка… — обратился он к ней мягко.

— Не называй меня так. Ты не имеешь на это право. После всего, что мне наплел — тем более.

— Слушай, — вдруг нахмурился дрыщ… Юстев, кажется, — а что думатьостальным, если он от тебя ни на шаг не отходил? Вы даже в последний день его жизни были неразлучны!

Замолчи, урод! Я посмотрел на Еву, и заметил тень ярости на побледневшем лице. Хотя она вскоре сменилась болью.

Девушка опустила голову и негромко произнесла:

— Вы не понимаете. Дюдюк считал меня своей названной дочерью, и не более того. Он ведь предостерег от стольких ошибок, не дал превратиться в малолетнюю шалаву, хотя многие девчонки в двенадцать уже имели послужной список беспорядочных связей, венерический заболеваний и прочей херни. Половина моей группы перепробовала травку и хотя бы раз валялась в канаве из-за передоза, а вы вместо того, чтобы почтить память человека, вытащившего из говна, между прочим, не только меня, очернили его имя!

— Все не так, Ев. Постой… — Он схватил ее за руку и попытался заглянуть в глаза, но она высвободилась.

— Не хочу ничего слышать! Ты мне противен!

— Ева, прости. — Один отказ, видимо, мало что значил для него, потому как парень снова перехватил ее руку, заставляя смотреть в глаза. — Лисичка, мне жаль, что я сморозил глупость. Я, наверное, даже до слез тебя довел. — Он обнял Лису, и та спрятала лицо у него на груди. Какого черта? Как долго они встречаются? И если действительно состоят в отношениях, разве можно обижать свою женщину обвинением в связи с учителем? Или я чего-то не знаю? Мысль о том, что Ева могла спать с Дюдюком, вызвала тошноту. Нет! Глупость. Она же не такая… Ее глаза совсем другие. Черт! Черт! Черт!

— Давай сходим еще на одно свидание. Обещаю исправиться.

Лиса вгляделась в худое длинное лицо, а после накрыла его ладонь своей.

— Гриш, не будет больше никаких свиданий. Ты — говнюк, а с такими я максимум дружу.

— А если попробовать? — он улыбнулся ей и зачем-то решил поправить локоны. Я не смог на это смотреть. Почему-то не смог. Сам не понимая причину. Просто…

Встретился взглядом со стоящим в дверях, ведущих в раздевалку, Котовым, заметил в его глазах солидарность и сделал шаг вперед. Вот только Денис оказался проворнее.

— Бан-за-а-а-й! — закричал он и кинулся со всех ног на парочку.

Примечание:

*Дзёдан уке — блок, защита головы.

*Учи уке — защита корпуса.

Глава 10. Лиса

Котов опрометью бросился в нашу сторону. Я едва успела отскочить, а он уже сбил с ног Юстева и провернул захват, сжав многострадальную руку противника. Гриша промычал что-то невнятное и начал бить свободной ладонью по татами.

— Ямэ! — повысила я голос, но моя команда не произвела нужного эффекта. — Эй!

Обернулась в поисках помощника и увидела стоящего у входных дверей Волкова. Мужчина, встретившись со мной взглядом, нахмурился, сжал губы в тонкую линию, а после отвернулся и вышел. И как это понимать?

— Да сдаюсь, я! — жалобно проскулили Гриша.

— Сдаешься? У тебя ни капли совести, Юстев. Я тут годами Евку клею, а ты пришел и сразу лавровый венок тебе подавай?

— Руку же оторвешь, идиота ты кусок!

— И не только руку…

— Денис! — Я выкрикнула его имя, наконец обратив на себя внимание парней. — Расскажу Степанычу!

— Так себе угроза… — пробурчал он, но Юстева из захвата выпустил.

— Что на тебя вообще нашло? — спросила его.

— Плохой выбор на меня нашел, Ев. Если бы с ментом этим замутила, не так обидно, а тут какое-то Г!

— Во-первых, Гриша не Г! — Денис хмыкнул, а я продолжила. — Во-вторых, я ни с кем не собиралась встречаться. На носу соревнования, а ты фигней страдаешь. Между прочим, у нас сорок человек должны быть в идеальной форме, в том числе ты сам.

— Не учи меня, Лиса. Не по рангу тебе.

— Не тебе решать, что мне по рангу, а что нет.

Он тяжело на меня посмотрел и тоже пошел прочь.

А его как понимать?

Я глянула на лежащего Гришу. Ай, в топку! Лучше пойду пообедаю!

— Долго тут не валяйся, скоро начнется урок у ката-группы Николаева, — бросила ему напоследок, закрыв за собой дверь.

Погода была неприветливой. Я поправила рукава водолазки и быстрым шагом направилась в кафе. Котова здесь не оказалось, хотя он всегда приходил в это время есть.

— Ева, тебе как обычно? — спросила Эльвира, подойдя ко мне с блокнотом.

— Нет. Давай что-то другое. Супчик.

Ее тонкие дугообразные брови коротко взлетели вверх.

— Без мяса?

— Без него, — вздохнула я.

— Все хорошо?

— Угу. Замерзла просто. Быстро будет?

— Минут десять.

— Спасибо.

Она улыбнулась и положила ладонь на мое плечо.

— Захочешь высказаться, имей в виду мои уши.

Я рассмеялась и поблагодарила ее за заманчивое предложение вопреки неожиданно выступившим слезам. А когда осталась одна, смахнула их, уставившись в окно.

Образ учителя вновь возник перед глазами. Грише следовало вручить премию за умение портить настроение. Несмотря на извинения, он все равно оставался идиотом, который даже не подумал обо мне. Порой мне казалось, что я действительно слишком ревностно отношусь к сенсею. Иногда думала, будто и он ведет себя не как родитель. Слишком строг и требователен. Но какими должны быть примерные родители?

О своих биологических я давно перестала думать. Хотя я помню день, когда мать пришла ко мне. Вероятно, ее заставила опека, либо она пыталась каким-то образом оправдаться перед людьми, якобы ее сердце радеет за дочь. Вот только жуткий перегар испортил впечатление. Ни новенькое платье, ни красиво уложенные волосы не показались мне привлекательными. Образ женщины, рядом с которой, согласно книжкам, должно быть тепло, радостно и светло никак не вязался с ней. Сплошное разочарование — такими мы были друг для друга. Ей и даром не далась хилая прыщавая дочь, а мне — мать-алкоголичка.

Помнится, в день назначенного свидания я очень ее ждала, а потом… сбежала. К Дюдюку. Тогда и поняла, что нет никого более доброго, чем чужой человек, пожалевший брошенного ребенка и протянувшего ему руку помощи.

Я вздрогнула от неожиданно прозвучавшей мелодии звонка.

— Да, Сергей Степанович.

— Ева, обедаешь? — спросил начальник.

— Да, жду заказ.

— Приятного аппетита. Зайди потом ко мне. Надо поговорить.

— Спасибо. Что-то серьезное?

— Не совсем, — уклончиво ответил он. — Надо потолковать о Волкове и Нестерове.

Каким образом могли быть связаны эти две личности — не знаю, но к директору школы обещала заглянуть.

Ну вот. Опять мне напомнили про лейтенанта. Наша вторая встреча вновь закончилась его злостью. Хоть и причиной негатива была не я, но странный осадок в душе имелся. Почему он зашел в зал? Посмотреть на тренировку ката-группы? Тогда, как давно он там стоял? Много ли видел? Все же Юстев был не только настойчив, но и чересчур прилипчив.

— Твой заказ, Ев. — Эльвира подошла к моему столику с подносом. — Сделай лицо попроще, великомученица.

— Не бузи! — показала я ей язык и вдохнула аромат наваристого супа.

Прочь все мысли! Блюда местного шеф-повара надо есть только с хорошим настроением.

***

— Сергей Степанович, можно? — спросила я, открыв дверь кабинета директора. Он оторвал взгляд от монитора и кивнул.

— Как себя чувствуешь?

— Хорошо, — улыбнулась ему, усаживаясь в кресло напротив. — А с чего вдруг такая забота?

— Ева, поговорить надо.

— Вы уже предупреждали.

— Ну да. — Его кадык нервно дернулся. Я тоже напряглась, ожидая худшего. — Знаешь, Ев, мы за тебя переживаем.

— Мы?

— Ты… — Мой вопрос начальник проигнорировал. — Нестеров не тот человек, которому можно доверять, Ев.

— Сергей Степанович! — Вот откуда ноги росли. Но мне совсем не хотелось слушать мораль по поводу своего выбора. И все же начальник ее толкнул.

— Ты согласилась на сотрудничество с ним, но он может втянуть тебя в очень опасное дело. Даже Волков это подтвердил.

— Вы разговаривали с Евгением о моей работе? — Я удивилась, помня недовольство мужчины, наблюдавшего нашу с Юстевым перепалку в тренировочном зале.

— Да, пришлось, потому что… — Он вздохнул. — Хрустев замял дело Дюдюка по чьей-то наводке. Женя сам выдвинул эту версию. Но там нечистое дело, Ев, понимаешь? Кто-то мог заказать его, либо вас обоих.

— Подождите! Сергей Степанович, что вы такое говорите? Меня-то за что?

— Не знаю, но Женя ищет, копает…

— Он все еще расследует это дело? — Теперь я не просто удивилась, а была немного в шоке. Неужели смерть сенсея не только мне не давала покоя?

— Да. Более того, ему очень сильно понадобились бы твои показания, но ты ведь ничего не помнишь. Знаешь, я думаю, если тебя тоже заказали, может, передумали из-за амнезии? — Он оттолкнулся в кресле и встал. — Мы с Женей ломали голову, искали зацепки, но кроме Ивашина ничего существенного.

— Ивашина? — Фамилия показалась мне знакомой.

— Ты могла слышать о нем из новостей. Недавно на Чукотке обнаружили новое месторождение золота — об этом орали из каждого ящика. Ивашин ведет проект, а он имеет дело с подозрительными людьми.

— Но каким образом золотоискатель может быть связан со мной и с учителем? Мы же каратисты.

Я засмеялась. Получилось фальшиво и нервно. Что уж говорить, слова Степановича пугали.

— А вот это очень интересный вопрос. Жаль, пока ответа нет. Главный свидетель ничего не помнит.

— Ну, вообще-то кое-что помню… — Я замялась. Рассказывать о том, какие картины из прошлого нарисовала мне память было страшно и стыдно. Ведь я помнила свой видок, руки этих ублюдков, лапающих меня и бешеный взгляд учителя, которого держали несколько парней.

— Помнишь? — Сергей Степанович аж подобрался от такой информации и сел обратно в кресло. — Ева, ты серьезно?

— Разве я могу обманывать?

— Как давно?!

— Успокойтесь, — предостерегла его жестом руки, так как заметила подозрительный блеск в глазах. — Мне будет очень неловко рассказывать о событиях того вечера кому-то. — В горле появился ком, который я с трудом сглотнула. — Но если Волкову можно доверять, и он действительно хочет докопаться до истины, а не как тот урод, которому непонятно вообще за какие заслуги передали дело, то я расскажу.

— Ева… — выдохнул он мое имя и откинулся в кресле. — Ты уверена, что сможешь? Девочка, на тебе же лица сейчас нет.

— Делать из этого тайну я не хочу. Да и когда о чем-то знают двое, то и ответственность делится на двоих. Может, мне так легче будет?

Я все-таки не выдержала и прослезилась. Сергей Степанович тут же достал из ящика пачку с салфетками и передал ее мне.

— Когда тебе будет удобно с ним пообщаться? — спросил он после того, как я успокоилась, подавив в себе эмоции. Вопрос застал меня врасплох. Общаться близко с Волковым я боялась. Это был внутренний страх вдруг приблизить себе кого-то, хотя в отношении лейтенанта совсем неоправданный. Может, у него есть невеста или жена? Дочь ведь откуда-то взялась. Да и я прекрасно помню свою реакцию на мужчину, оценку его привлекательности… В моем случае завести отношения было бы правильнее с тех же Юстевым или Котовым — меньше мороки. Нет, глупости все это! Как маленькая девочка, ей-богу! Это просто внештатная дача показаний, а мне пора завести мужика. Или еще одного кота.

— Сегодня никак, — ответила ему, призадумавшись. — Да и завтра я загружена. Если ему будет удобно, то в среду в послеобеденное время. Так я смогу собраться с мыслями.

— Хорошо, сообщу ему. — Сергей Степанович что-то записал в блокноте. — Спасибо, Евка. Это на самом деле общая боль. Не знаю, как для других, но он был мне другом. И я рад, что нашелся хоть кто-то, кто хочет добиться справедливости. Правда, не уверен, что у Волкова получится. Там… Не могу всего сказать, но это клоака. Как бы он не подставил себя, свою семью, да и тебя.

— Я пойду?

Сидеть здесь и слышать его размышления об общей боли стало невыносимо. Гриша уже рассказал мне, какая именно боль у всех была — сплетни, ничем не подкованные, и догадки, которые тоже никто не мог обосновать. Людям только чай почесать языком, так они с радостью это сделают.

Я покинула кабинет Сергея Степановича будучи очень расстроенной, и даже обрадовалась, когда за мной приехала машина Нестерова. Предстояла нелегкая встреча с самым проблемным учеником в моей практике. Коля не тот ребенок, который мог легко перенести смену обстановки, и что-то мне подсказывало, я услышу от него нечто несомненно важное. То, чего никак не хотел слышать и видеть его собственный отец.

Глава 11. Лиса

Особняк Нестерова находился за пределами города. Обилие охраны в периметре дома меня насторожило сразу, но как только автомобиль въехал в территорию, никого больше не увидела. Разве что Коля сидел на крыльце с телефоном в руках.

При виде меня он встал и натянуто улыбнулся. Видно было, как неловко себя чувствует мой ученик, однако я решила вести себя спокойно и доброжелательно. Приобняла его и восхитилась архитектурой их дома.

— Ничего особенного. По мне так много пафоса, — насупился парень.

— Да, в некоторых моментах дизайнер переборщил, — не могла не согласится с ним, глядя на вычурную лепнину колонн. — Пойдем сразу в зал?

Коля кивнул и провел меня через пестрый холл, узкий коридор и небольшую комнату прямо в фитнес зал. При виде местных масштабов, я присвистнула. Железа здесь оказалось навалом, причем некоторые тренажеры выглядели потертыми. Значит, ими часто пользовались.

— Даже если вам тут нравится, я все равно скажу, что в додзё намного лучше. — Коля сел на табурет и затравленно на меня посмотрел.

— Все хорошо? — присела рядом с ним.

— Не считая того, что теперь каждый мой шаг отслеживается, все супер. — Я оглянулась по сторонам и заметила в углах камеры слежения. — Они висят почти в каждой комнате. Разве что в спальнях нет и ванных комнатах.

Безопасность превыше всего. Эту истину я помнила еще со слов учителя, однако стремление спрятаться от врага вполне могло принести вред. Например, человеческим отношениям. Ведь видно же было, насколько сильно Коля обижен на отца. Я бы тоже не обрадовалась, если бы меня заперли в доме.

— Давай начнем тренировку и не будем грузиться проблемами, — предложила ему, замечая, как парень хмурится. — Пора снять стресс!

— Раздевалка там. — Он указал на серую дверь в дальнем углу, а сам направился к выходу. — Камер в ней нет, если что.

Поблагодарив его, я вошла в совершенно простую комнатушку, где помимо одного ряда шкафов были только длинные лавочки. Наскоро натянула кимоно, собрала волосы в тугой конский хвост и вышла обратно. Коли еще не было, поэтому я прошлась по залу, изучила ассортимент тренажеров и сделала вывод, что к Нестерову частенько захаживают гости. Иначе зачем ему такое разнообразие. Одному человеку вполне можно обойтись парочкой железных монстров и скакалкой. Хотя, учитывая, какое пузо было у мужчины не так давно, то работал он над собой весьма усердно.

Коля присоединился ко мне очень скоро. Мы не стали подолгу болтать, как это бывало раньше, а сразу приступили к делу. Вот только не было в нем привычного энтузиазма. Ребенок потух, опустил руки и закрылся. Даже от меня. Непривычное ощущение не давало мне покоя. В какой-то момент я вздохнула и попросила его рассказать, в чем дело?

— Ева Юрьевна, я…

— Ева, добрый день! — В зал вошел Нестеров Старший, и Коля тут же отвел взгляд. Момент откровений был безвозвратно упущен.

— Здравствуйте, Дмитрий.

Мужчина был одет в домашние спортивные штаны и белую футболку с фирменным логотипом весьма известного бренда. Я посмотрела на галочку, вышитую у него на груди, а потом перевела взгляд на волевое лицо.

— Я приятно удивлена увиденным. Давно вы занимаетесь?

— Год уже, — с гордостью ответил Дмитрий и остановился в паре шагов от нас. — В молодости я ходил в секцию тхэквондо, но после того, как занялся бизнесом, времени на боевые искусства не осталось.

— Тогда почему карате? — Я покосилась на Колю, сжавшего ладони в кулак. Ему не нравилось присутствие отца здесь, и наш с ним разговор тоже наверняка злил.

— Он сам захотел. Кстати, после моего визита, проблем не было?

— Нет. А что, мне их уже ждать?

Мужчина усмехнулся и ответил:

— Всегда есть вероятность того, что кто-то постучит в твою дверь с дурными намерениями.

Я не стала проводить аналогию с его визитом, попросив нам дать возможность завершить начатое.

Как только Нестеров скрылся, Коля заметно расслабился, однако до конца тренировки не проронил ни слова, кроме обязательных команд.

Когда за окном сгустились сумерки, Дмитрий проводил меня до крыльца, где уже ждала машина.

— Может, поужинаете с нами? — По правде говоря, его любезность была неуместной, но он почему-то пытался выглядеть гостеприимным.

— Нет, спасибо. Меня ждут.

— Надеюсь, это прекрасный молодой человек?

— Конечно, — хихикнула я. — Настоящий мужчина. Таких днем с огнем не сыщешь.

Дмитрий не понял моего веселья, а я не стала говорить ему про кота. Да и вряд ли шутки про моего бедного Масю смогли бы пронять сурового бизнесмена.

А кот, между прочим, ждал. Как только автомобиль довез меня до дома, и я поднялась в свою квартиру, мое рыжее чудо обиженно замяукало, вылезая из спальни. Мася прибежал и начал тереться о мои ноги.

— Погоди, хоть обувь сниму.

— Мяу.

— Так я тебя и поняла, — пробурчала, снимая кроссовки.

— Мррр…

— Сейчас насыплю, дай хоть переоденусь.

Но двинутся с места он мне не дал — уперся лапками о колени и с надеждой взглянул. Вздохнув, я взяла его на руки и почесала за ушком. Спустя короткое мгновение Мася замурлыкал. Подлиза.

Глава 12. Волков

За окном еще стоял солнечный день, когда мне позвонил Степаныч и сообщил замечательную новость, лучшую из всех возможных — Ева что-то вспомнила!

И судя по тому, что она согласилась рассказать, это могло бы мне здорово помочь. Однако загадывать наперед я не стал. Поблагодарил директора школы, договорился о встрече в среду, и впервые за долгое время, стоя у окна и глядя на прохожих, так облегченно вздохнул. Ведь быть ищейкой — это не просто работа или призвание. Это стиль жизни. Когда кажется, что след пропал, дело обретает иной смысл, облачается в новую форму — принцип. И именно идя на принцип, я и решился продолжить расследование. Зря что ли диплом получал? Зря что ли погоны носил?..

— Жень, к тебе посетители.

Я обернулся. У порога в мой кабинет стояли Кристина с Ксенией.

— Проходите.

Девушки бодро застучали каблуками и вскоре заняли кресла для посетителей.

— Здравствуйте, Ксения, — кивнул я черноволосой девушке, а сам покосился в сторону бывшей, расстегнувшей на одну пуговицу больше дозволенного правилами приличия.

— Добрый день, Евгений. Мы по поводу Алины. Я… — она так быстро затараторила, будто ее подгоняли на скорый поезд, но скорость была мне на руку. Потому как в спешке она говорила даже то, что при тщательном обдумывании, наверняка скрыла бы.

Я вновь услышал ту же историю с пропажей в одиннадцать часов ночи, но уже из первых уст. И теперь меня заинтересовал один момент — Вы сказали, что она опять переписывалась с этим придурком. Кого вы имели в виду? И почему “опять”?

— Я не знаю всех деталей, но за день до этого она поделилась со мной секретом. Алина начала общаться по интернету с каким-то мужчиной, но там сидят одни придурки, поэтому я на нее накричала. Найти в социальных сетях адекватного мужчину-не извращенца — это как иглу искать в стоге сена. Она тогда на меня обиделась и отказалась показывать фото. Я надеялась, что следователь, ведущий дело, хоть что-то выяснит, все-таки популярная сеть, ну можно же там взломать, получить расписку, не знаю… Я не знаю, как, но за три недели можно же добыть хоть какую-то информацию, обнадежить!

Ксения уронила лицо в руки и заплакала. Кристина, не спрашивая разрешения, сразу налила из графина в стакан воды и подала ей. Сделав пару жадных глотков, девушку утерла и слезы — Понимаете, у нас всегда были доверительные отношения, но незадолго до этого она начала закрываться, появились секреты, а потом… — У нее вновь задрожали губы.

— Я все понял. Давайте поступим так.

Все оставшееся время до вечера я допрашивал ее обо всех подробностях. Могла ли уйти сама? Имелись ли друзья? С кем была в ссоре или, наоборот, в близких дружественных отношениях?

Несмотря на загруженность в делах, меня заинтересовал этот случай, поэтому, едва они ушли, я сделал пару важных запросов в архивы, компанию мобильной связи и попытался связаться с представителями социальной сети. Но перед этим надо было добиться разрешения, которые никто мне за красивые глазки бы не дал. Значит, придется наступить на свою гордость и поговорить с Хрустевым, чью рожу я видеть не хотел. Совсем.

Мысли о бывшем мужике Кристине вскоре сменились беспокойством за собственную дочь. Я уже который день замечал ее нездоровый интерес к общению с кем-то. А стоило представить по ту сторону мобильного телефона дочери какого-нибудь извращенца, у меня напрочь снесло крышу от негодования и ярости.

Этим вечером намечался серьезный разговор.

И что-что, а фактов и примеров необдуманных знакомств в интернете у меня была масса, уйма, да туева куча!

Впрочем, пока я ехал домой, мой пыл порядком остудился. А когда вошел в дом, наполненном ароматом фирменного мясного пирога мамы, то и вовсе успокоился. Стало так хорошо, будто все проблемы остались за порогом моей квартиры, а я сам вступил на территорию рая.

— Папуль, привет! — Козочка встретила меня объятиями. — Ба, можно накрывать стол! Папа пришел!

— Я слышала. Мойте руки. — донеслось из кухни, где зазвенела посуда. Мы с Катюшей сразу вошли в ванную.

Умывшись, а после и переодевшись, я сел за стол и устало взглянул на тарелку супа.

— А пирог? — вопросительно уставился на мать.

— На второе. Ешь!

Выбора мне, конечно, не оставили. Да и выбирать не хотелось.

— Ты не в настроении, — заметила мама, как только я доел первое.

— На работе завал. Да и беспокоится меня кое-что. — Две мои девочки вмиг подобрались, готовые слушать, чем вызвали улыбку. — Три недели назад пропала девушка. Перед этим она познакомилась с кем-то в интернете, общалась с ним, начала многое скрывать от близких…

Я покосился на Козочку, которая тотчас поняла мой взгляд.

— У меня в друзьях, пап, только одноклассники и учителя. Вчера я добавила сенсея с додзё и одного мальчика. Так что можешь не переживать.

— Ты уверена? — уточнил на всякий случай.

— Да! И вообще, мне нравятся мальчики моего возраста. Ну максимум до пятнадцати, но это уже совсем старики какие-то!

Мама хрюкнула от смеха, чуть не подавившись, а я невольно рассмеялся, хотя, казалось бы настроен был на серьезный разговор.

— Кстати, Жень, мы завтра на пробное занятие пойдем. Мне нужно ждать конца тренировки?

— Необязательно. За детьми следит тренер. И Лисе можно доверять.

— Да! — подтвердила мои слова Козочка. — Мне мальчик один сказал, что она лучший учитель в додзё!

— Это кто такой фанатичный там? — решил я снова попытать удачу, но Катюша только загадочно улыбнулась и объявила нам, что наелась. Вредина.

Глава 13. Лиса

— Мася, не скучай!

Я поцеловала холодную мордочку своего рыжика и, погладив шерстку, покинула квартиру. Шел десятый час. До прихода первой ката-группы на занятия было уйма времени, поэтому, дойдя до остановки неторопливым шагом, я села в автобус и спокойно понаблюдала за ожившим городом. О встрече, которая состоится завтра, не думала намеренно. Зачем лишний раз трепать себе нервы? Лучше сосредоточится на приятном.

В школе проходили утренние занятие, которые вел сам Сергей Степанович. Переодевшись, я начала готовится и к своим.

Примерно в половине одиннадцатого ко мне заявился Юстев. Он снова извинился и сообщил, что у него проблемы с жильем, но помощь уже подоспела.

— Денис обещал меня пристроить.

— Помирились?

— Не сказал бы. Ева, знаю, что поступил, как говнюк, но, может, у меня есть шанс исправиться?

— Есть. Больше не говори со мной об этом.

Он сразу воодушевился.

— Значит, я могу рассчитывать еще на одно свидание?

— Гриша. — Я закатила глаза. — Мне пора работать.

Оставив растерянного друга в коридоре, я отправилась в зал, где, наверняка, собрались ребята.

Тренировка, привычные движения, слова, обеденный перерыв… Время в этот день текло для меня медленно. Будто события происходили вовсе не со мной, а воспоминания того трагического вечера походили на назойливую муху.

Мне удалось отвлечься от мрачных мыслей, когда пришлось вести вводный урок для новичков. Среди учеников оказалось и дочь Волкова. Девочка выглядела серьезнее всех, но то и дело косилась в сторону, где на лавочке сидела женщина в бежевом костюме.

Едва закончилась тренировка, и дети покинули зал, чтобы переодеться, она подошла ко мне и протянула руку.

— Ева, здравствуйте. Меня зовут Ольга, я — бабушка Катюши Волковой.

Мать Евгения? Она выглядела ухоженной, стройной и весьма привлекательной для своих лет. А то, что ей было за пятьдесят, не трудно догадаться.

— Добрый день. У вас есть ко мне вопросы?

— Нет. — В голубых глазах мелькнула скука. — Хотела познакомиться. Ближайшие пару недель Катюшу буду привозить я. Да и мне показалось забавным, что уроки по боевому искусству ведет женщина, настолько молодая и красивая.

Она оценивающе прошлась взглядом по моей фигуре, задержавшись на шее, где был вытатуирован хамелеон — символ духовного богатства. Не могу сказать, что ее внимание было мне приятным. Положительных эмоций она не вызывала. И все же я улыбнулась.

— Спасибо. Мне нравится моя работа.

— Мой сын говорит так же. Но я все равно о нем переживаю.

— Понимаю вас.

— Разве? — удивилась женщина. — У вас есть дети?

— Нет, но чисто по-человечески могу посочувствовать.

— Вот как? А я уже испугалась. Вы слишком юны для детей. Не спешите с этим.

Напоминать о своем возрасте я не стала. Только улыбнулась в ответ.

Вскоре подтянулись дети. Среди последних вышла и Катюша. Я попрощалась с каждым по-отдельности, похвалив за первые успехи в карате. В сердце щемило от переполнявших меня теплых чувств. Каждый ребенок напоминал чистый лист, на котором мне следовало нарисовать светлое будущее, полное достижений и побед. И если он где-то согнется, помнется или, не дай Бог, порвется, именно мне предстояло выровнять, пригладить, воодушевить, помочь подняться с колен и никогда не сдаваться. Большая ответственность, ложившаяся на плечи учителя — я была готова к ней. Это то, что завещал мне мой сенсей.

— Ба, идем? — К Ольге Геннадьевне подошла Катя.

— Да, моя Козочка. Идем. — Женщина взяла внучку за руку и посмотрела на меня. — До встречи. Вы мне понравились, Ева. Пусть у вас все будет хорошо.

— Спасибо.

Они ушли, а я осталась в растерянности. Знакомство с матерью Евгения прошло обыденно, как и сотни предыдущих встреч с родственниками наших учеников, но почему-то осадок остался неприятный. Из ее уст лились такие теплые пожелания, ласковые слова, но взгляд оставался холодным, едва заинтересованным. Наверняка, характер у нее не сахар. Хотя за сына она переживала…

Поняв, что мои мысли плавно перетекли куда не следует, а именно в семейные отношения Волковых, я покачала головой. Вот еще! Нашла себе занятие.

Глава 14. Волков

Среда началась весьма неудачно. Едва часы показали восемь, как в дверь постучали соседи снизу, заявив, что мы их топим. Решив одну проблему, я тут же столкнулся с другой — пробка, где проторчал добрых полчаса. В довесок у входа в здание УВД столкнулся с Хрустевым, который и рад был задеть меня. Хотел бы его тоже огреть словцом… Хрен с ним!

Зайдя в свой кабинет и отогнав прочь злость, включил компьютер. Первым пунктом в делах стоял Ивашин. О нем можно было много чего нарыть в интернете, да и достать из архивов досье на скользкого бизнесмена не помешало бы.

Хотя и социальных сетей оказалось вполне достаточно. Уж не знаю, как так произошло, и почему Дюдюк ни разу мне не говорил об Ивашине, но фото, датированное тремя днями позднее смерти сенсея, дало подсказку — он был учеником в школе карате. Видимо, это и послужило причиной приглашения на званый ужин. Связи. Но как же Ева? Каким образом она с ним связана? И связана ли вообще или это неудачное стечение обстоятельств?

— Жека! — Костян постучал в дверь и сразу же ее открыл. — К тебе можно?

— Заходи.

— Слушай, смех да и только. — Он сел напротив и, широко улыбаясь, заговорщицки зашептал. — Начальство-то наше устало держать бесполезные кадры. Хрустева на ковер вызвали. Четвертое дело за последние два года, за которое он охотно берется, но расследует из ряда вон плохо. Короче, Жаров его так обрил, что тот вылетел из кабинета фиолетовым, как баклажан. Леночка из приемной все услышала и зафиксировала.

— Леночка всегда все слышит и фиксирует. Даже если она на первом этаже, а Жаров на пятом.

— Да погоди ты! — отмахнулся он. — Короче, припахали Борю!

— И что с того? Меньше надо себя в грудь бить и без оснований петушиться. Ладно. Ты достал, что я просил?

— А как же?! — Костян кровожадно улыбнулся и положил на стол папку с привычной подписью “Дело №…”. — Там еще в базе пробей, есть небольшое досье.

— Спасибо.

Мы пожали друг другу руки, а после я доверительно поведал ему об Ивашине.

— Есть у меня кое-кто… ну, ты понял. — Под кое-кем он подразумевал связи на черном рынке. — Попробую через него нарыть.

Эта новость меня обрадовала гораздо больше, чем отчитывание начальством Хрустева. Поэтому, когда я собрался ехать на встречу с Лисой, настроение, несмотря на серьезность предстоящей беседы, было замечательным. Наконец-то, спустя более чем два года, дело сдвинется с мертвой точки.

Да и впервые за долгое время я предвкушал встречу. Помнится, даже с Кристиной подобного не было. Отчасти я уже понимал причину своей заинтересованности в Еве, но эти мысли и желания — все не к месту и не ко времени.

Только об этом я благополучно позабыл сразу после того как увидел ее в тренировочном зале. В белом кимоно, строгом конском хвосте и босиком. Кажется, я впервые видел у взрослой женщины такие маленькие ступни…

— Алексей! — строго выкрикнула она. — Я сказала ногарэ*, а не ибуки*!

— Но сенсей, тамеши-вари*… — попытался возразить худощавый парнишка.

— Леша, нужна концентрация. Ты должен сначала успокоиться, затем сосредоточиться и наконец ударить. Мягко, но в то же время молниеносно. Мокусо*!

Паренек вздохнул и послушно закрыл глаза.

— Счет до дзю* и следом удар!

Спустя несколько мгновений он открыл глаза и с криком “Киай!” ударил по брусьям, стоящим перед ним. Те лишь надломились, а лицо парня исказилось гримасой боли. Еще не готов.

Лиса подошла к нему и о чем-то спросила. Тот виновато опустил голову, а после поклонился своему учителю.

— Ос!

Она положила руку на его голову и произнесла тихие ласковые слова, чем сразу изменила настроение парня, готового теперь горы свернуть, а не только разрубить тонкий брусок.

Все-таки какие мы мужчины идиоты. Достаточно одного слова, и ради женщины достанем даже звезду с неба, невзирая ни на какие трудности. Но опять же, таких, неповторимых, уникальных и незабываемых по пальцам можно сосчитать. А той, кому отдаешь самого себя, доверяешь даже самое сокровенное, и вовсе можешь не встретить.

Я вновь взглянул на хрупкую девушку с хвостиком и немного забылся, представив ее в ином виде и не здесь. Хотя татами тоже неплохой вариант…

Как только группа начала расходиться, она обернулась и заметила меня. Улыбка тут же сползла с лучезарного лица, наполненного детским восторгом. Она любила свою работу, любила карате и своих учеников. Нужно быть слепым, чтобы не заметить преданности Лисы своему делу, а ведь она, эта самая преданность, была настолько явной, что отрицать ее не имело смысла.

— Добрый день, товарищ лейтенант. — Подойдя, девушка слегка склонила голову и задорно хмыкнула. — По коридору до конца, правая дверь. Я скоро подойду.

Не дождавшись моего ответа, выпорхнула из зала. Почему-то сегодня она выглядела по-особенному. Да, нервничала, по глазам видно, как сильно, но все же другая. Рассеянная и грустная.

Я пошел по указанному направлению. Дверь оказалась заперта, поэтому встал у окна и понаблюдал за тем, как администрация рядом находящегося кафе принимает продукцию, заполняет декларацию и делает все это прямо на улице. Как говорится, все правила соблюдены, но каким образом, история умалчивает.

— Простите, что задержалась.

Ева оказалась за моей спиной неожиданно. Я даже не услышал ее шагов. А когда обернулся, то девушка уже открывала дверь.

— У меня сегодня насыщенный день. Только что отпустила четвертую ката-группа. После встречи с вами еще будут индивидуальные занятия.

— Мы долго не задержимся. Хотя это зависит больше от того, что вы мне расскажите.

Она жестом пригласила войти в кабинет, где я бывал впервые. Честно, думал увидеть здесь что-то женское, какую-то отличительную особенность, уют, теплоту, но помещение оказалось холодным, мрачным, с голыми серыми стенами — за исключением портрета Оямы в красной раме, висящего над единственным столом.

— Пустовато у вас тут.

— Говорят, от долгого сидения в кабинете жиром обрастает не только задница, но и мозги. Мне ближе по духу тренировочный зал. Там я очищаю разум и закаляю дух, а дизайнерские таланты лучше применить в более подходящем месте. Например, дома.

— Философия? — хмыкнул, глядя, как она дрожащими пальцами убирает со стола бумаги. — Ева, если вам сложно вспоминать, то я могу помочь наводящими вопросами.

— Вы… — Она посмотрела мне в глаза, и я увидел там боль. — Все в порядке. Я просто переживаю за Масю.

— Масю?

— Моего кота. Он подхватил инфекцию и теперь находится в ветеринарной клинике.

— Все настолько серьезно?

— Врач сказал, что нет, но без него дома одино…ко.

Звонок ее мобильного прервал наш разговор. Взглянув на имя звонившего, она заметно помрачнела, но, извинившись, все же ответила.

— Подождите немного, я еще не освободилась. Нет, недолго. Спасибо.

Ева произнесла это извиняющимся тоном и вскоре отложила телефон.

— Если вы очень заняты… — начал я идти на попятную из-за внезапного чувства вины. Казалось бы, приглашенным был я, но неловкость и ощущение, будто отнимаю ее время, присутствовали.

— Нет, все в порядке. — Девушка улыбнулась. — Это всего лишь водитель Нестерова, который подождет, независимо от того, сколько у меня дел. Приступим?

— Да, только… Ева, будьте осторожны.

— Степаныч уже уведомил меня о вашей позиции. К нашему сегодняшнему разговору Нестеров никакого отношения не имеет. Поэтому давайте начнем.

Я положил на стол телефон и включил запись.

— Так будет быстрее, чем если бы я писал.

Она напряглась.

— А без диктофона можно?

В карих глазах мелькнул страх. Черт! Как же с ней сложно!

— Нельзя. Мне понадобятся эти материалы. Они не будет использованы против вас никоим образом. Мои слова тоже записаны.

— Хорошо. — Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула. Длинные ресницы, аккуратные брови, маленький нос, острые скулы и плотно сжатые губы — я засмотрелся, скользя взглядом по молочной коже, находя на шее и руках маленькие родинки. На первый взгляд она была совершенно обычной, но сейчас, приглядевшись, я понимал, осознавал, насколько Ева особенная, и в какую ловушку вообще попал.

— В субботу вечером, — заговорила она, отвлекая от любования ею же, — когда я была на встрече с другом, я вспомнила кое-что.

Ева коротко взглянула на меня и опустила взгляд.

— Я не знаю, кто был на приеме у этого жирного старика, который нас пригласил. В памяти только одно лицо — круглое, широкое и с узкими глазами. Я точно знаю — мы раньше не встречались, но он зачем-то подошел ко мне и разозлил.

— Скажи, тебе имя Танат о чем-то говорит? — спросил ее, сразу поняв, кого именно она вспомнила, но Лиса покачала головой и продолжила свой рассказ.

— Мы вышли из здания поздно. Там еще по делу установили, что в третьем часу ночи. — Она замолчала, дождавшись моего кивка. — Помню аллею. Надо было дойти до такси, которое вызвал учитель. Из-за деревьев выглянули мужчины. Один из них к нам подошел. Завязалась потасовка. Кто-то начал ко мне приставать, и за это получил парочку ударов, не могла же я просто так позволить… Учитель тоже ввязался в бой, но их стало много.

Неожиданно ее глаза наполнились слезами.

— Ева? — Она застыла и уставилась в одну точку. — Ева? — Я сразу начал копаться в своей сумке в поисках носовых платков, но моя помощь не понадобилась — она опомнилась и достала из ящика свои.

— Они держали меня, лапали на глазах у Дюдюка, вы сами понимаете как. А его били.

В этот момент я застыл. Меня словно облили ушатом холодной воды. Нет, подобных рассказов за время своей практики я наслушался сполна, и уже воспринимал спокойно, но Ева… Ева была отдельным случаем. По крайней мере для меня.

Она уперлась лбом о ладонь, хрупкие плечи безвольно опустились, а взгляд карих глаз, обычно теплый и веселый, стал стеклянным.

— Разорвали одежду. Меня держали несколько человек, трогали везде. Я… изловчилась и удалила одного ногой сначала в живот, потом, кажется, выше. Один из них взял что-то в руки. Звенело именно так, как будто это алюминиевая труба. Смеялись громко… Сначала был удар по голени — это левая нога, которая до сих пор меня тревожит — а потом стукнули по голове. Я отключилась, видимо, не знаю. Пришла в себя уже в больнице. Не уверена, что мой рассказ может помочь вам, дело все равно закрыли, якобы с концами, непонятно кто… Вы извините, но у нас всегда так. Даже если есть улики, свидетели, алиби, никто не разбирается. Разве ради погон, только ради них и денег. Я не знаю, но здесь так же… Простите. Не знаю, вы первый, кому рассказала…

Ева замотала головой и вскочила. Я на рефлексах подскочил следом, тут же обогнул стол и просто ее обнял. Хрен его знает, откуда родился этот порыв, зачем вообще полез к девушке, но стоило почувствовать, как она дрожит и внутри все перевернулось. Как будто родного человека обидели, очень близкого, дорогого. Меня буквально скрутило от злости и сожаления, стольких противоречивых эмоций, и эти ее тихие всхлипы…. Да какое к черту карате и самообладание! Какой бы сильной не пыталась казаться женщина, она всегда будет лишь казаться таковой. Если Ева помнит лишь часть, и ее так колбасит, что будет, если память восстановится полностью?

— Евгений, отпустите меня.

Когда мои губы коснулись ее виска? В какой момент руки вспомнили самые нежные объятья в моем арсенале? Кажется, я даже что-то шептал…

— Извини. Ты выглядела растерянной. Хотел успокоить.

— Я понимаю. Простите. Не удержалась. Я редко реву, правда. — Ева судорожно вздохнула и отстранилась. — Позор. Видели бы меня сейчас мои ребята. Который год учу их держать себя в руках, а сама…

— Все мы люди, Ева.

— Да, но не все имеют первый дан. — Она будто очнулась и засуетилась, убирая со стола следы своей минутной слабости. — Подобное непростительно. — Носовой платок полетел в урну. — Простите. Это все. Больше ничего не помню. Правда.

Я выключил диктофон и полез в галерею в поисках нужной фотографии.

— У меня будет просьба.

— Какая?

— Ты его, случаем, не знаешь? — Протянул телефон девушке, но по ней сразу было видно, рожа Ивашина ей не знакома. — Нет. Впервые вижу.

— Жаль. Это дало бы большую уверенность, что мои догадки верны.

— Мне… Если это все, то мне пора.

Я невольно улыбнулся. Меня прогоняют. Нет, ей действительно пора было ехать, но как только подумал о том, к кому, вновь укокола ревность, появился страх за нее.

— Да, конечно. Вопросов больше нет.

Мы оба засобирались. Я нарочно делал это медленно, почти лениво, обдумывая, что бы ей такого сказать. Мелькнула мысль позвать на свидание. Глупая, наверно. Но будучи в таком состоянии, ей не следовало оставаться одной.

Когда мы покинули кабинет, я смог выдавить из себя только два слова:

— Будь осторожна.

Она кивнула и попрощалась, торопливо перебирая ножками, буквально убегая, но все так же бесшумно ступая по старому паркету.

Ее чувства и смысл действий лежали на поверхности. Лиса боялась. Но не меня, а себя. Боялась показать свою слабость снова и дать повод считать ее неспособной справиться с собственными проблемами. Это было неправильно. Женщине идет слабость. Даже такой сильной.

Выходить на улицу я не стал. Подождал пару минут, пока машина отъедет. Мало ли. Не хотелось ее подставлять. И пока возвращался на работу, все размышлял, каково ей теперь, зная, что отчасти из-за нее и погиб Дюдюк. Даже если это далеко не так, и Ева просто попалась под руку, она обвинит и изгрызет всю себя. По крайней мере, мне так казалось. А интуиция никогда меня не подводила.

Примечание:

*Ногарэ — мягкое дыхание

*Ибуки — силовое дыхание

*Тамеши-вари — разбивание твердых предметов

*Мокусо — команда закрыть глаза

Глава 15. Лиса

Щеки горели от стыда. Сердце разрывалось от боли. Однако я нашла в себе силы улыбнуться водителю. Он безусловно заметил мое состояние, но, как и полагалось подчиненному такого человека, как Нестеров, не проронил ни слова. Нынче теплое местечко дороже просто человеческого участия. О чем я бессовестно сказала в лицо Волкову. Боже, как я могла?

До сих пор не понимаю, как сумела открыться, удержаться от рыданий, вспоминая детали. Но я ведь не железная.

”Ева…” — Евгений произносил мое имя с таким трепетом. Впервые кто-то вкладывал особый смысл в то, что касалось меня. Впервые со смерти учителя.

Моя кожа до сих пор горела от поцелуя, оставленного Волковым. На плечах остался след от ладоней, а спина ощущала объятья — крепкие, удерживающие, но такие бережные. Он сам не понял, что сделал. Растерянность на лице Евгения соответствовала моей. Я же успела загрустить, лишившись такого желанного тепла, поддержки, чувства, что рядом действительно кто-то есть. Забытое, желанное, необходимое чувство. Я пыталась его заполнить уроками с ката-группой, тренировками, соревнованиями, да даже котом. Убегала от боли, воспоминаний, вины — куда-то вперед, где не было ничего моего, ничего кроме одиночества и судьбы типичной одинокой кошатницы. Беспросветное будущее, которому суждено было озаряться достижениями учеников, их улыбками, победами и кроткой благодарностью за потраченные время и силы.

Я достала из сумки платок и вытерла слезы, не скрываясь больше от хмурого водителя. Но вдруг вспомнила про Колюи попросила у мужчины воду. Он передал мне бутылочку и я плеснула себе немного воды на лицо, чтобы скрыть следы своего плохого настроения. Ребенку и так не легко, а тут я приду зареванная.

Да, Коля уже был с меня ростом и совсем не походил на дитя, но все же. Он тоже был одинок.

— Ос!

Коля отполз от меня и распластался на мате.

— Ты теряешь хватку, малый.

— Можно подумать, что у меня имелся шанс победить вас, сенсей.

Я улыбнулась и протянула ему руку, уже зная наверняка, о чем думает этот жулик. Чуйка не подвела. Едва наши ладони скрестились, как он схватил меня за рукав, упёр колено в живот и попытался опрокинуть. Конечно, у него ничего не получилось, но за технику исполнения вполне можно было дать пятерку.

— Ты шумишь больше, чем делаешь, Нестеров.

— А вас не проведешь, Ева Юрьевна. — Он встал и взглянул на меня исподлобья.

— Тренировка окончена, — сообщила ему, облегченно вздохнув. Еще один день позади.

— Сайонара*, сенсей.

Коля резво поклонился и, уточнив насчет пятничной тренировки, покинул зал. Я же направилась в раздевалку. Оттуда прошла в душевую, немного переживая о своей безопасности, но еще в прошлый раз меня заверили, что никто не побеспокоит, значит, все будет хорошо. Все-таки быть голой в чужом доме — так себе ощущение.

Однако все прошло благополучно. Я переоделась, вышла снова в зал, посидела немного на стульчике, подождала в тишине, пялясь на тренажеры, но никто не шел. Спустя минут двадцать я устала ждать. Коля никак не спускался проводить меня, поэтому я пошла в сторону выхода сама. Все же не первый раз тут — второй! Да и начало уже темнеть, а мне надо было заглянуть в магазин, купить хлеб и молоко. Не хотелось бы расхаживать по дворам в темноте.

Я прошла сквозь небольшую комнатку, длинные коридоры, сейчас пребывающие в полумраке, и вскоре выбралась в гостиную, где уже ярко горели лампочки. Вот только из-за стоящей тишины, я даже не подумала, что у Нестерова могут быть гости, еще и такие — смутно знакомые, от вида которых бросает в пот.

— Дмитрий, мы закончили. Я могу идти? — справившись с волнением, я подошла к нему и гостям. С последними отдельно поздоровалась. — Добрый вечер.

Крепкие мужчины совершенно разной, но единогласно неприятной внешности даже не шелохнулись, а вот узкоглазый тип в фиолетовом пиджаке расплылся в донельзя довольной улыбке.

— Какие люди! Ева…

Я сделала вид, что совершенно точно его не знаю. Хотя сложить дважды два, то есть достать это лицо из воспоминаний и совместить его с именем, который произнес Волков, не составило труда. Передо мной был некий Танат, и он почему-то фигурировал в деле моего учителя, только в официальной версии следствия о нем ни слова. Так с кем же мы имеем дело?

— Мы знакомы?

— А ты не помнишь? — Он прошелся по мне липким взглядом и хмыкнул. Будто его откровенность должна была меня задеть или, не приведи Господь, понравится.

— Не помню. А где мы встречались?

— Их ты тоже не помнишь? — Он с насмешкой указал на своих парней, тех самых, с единогласно неприятной внешностью. Я с опаской оглядела их, но никого не узнала. Хотя…

— Нет. Разве должна? — вернулась взглядом к нему, чтобы тут же понаблюдать за смехом.

— Танат, отпусти девчонку. Она здесь по работе и ничего более.

— Отпустить, говоришь? А какую работу выполняет эта малышка?

— Я — мастер спорта по карате, и тренирую сына своего клиента, — ответила вместо хозяина дома, понимая, что это может быть ошибкой, но годы тренировок, в случае чего, не пропадут зря. Пусть страшно до колик в животе, но размазать бандитские морды за то, что они сотворили со мной, и за смерть учителя… Тише. Спокойно. Никаких слез, Ева. Вспомни, чему тебя учили. — Танат, если я не ошибаюсь? Боюсь, мы не знакомы с вами и вашими… друзьями. А если и были знакомы, то травма, полученная несколько лет назад, напрочь все стерла. Прошу прощения, мне пора. Доброй ночи.

Я обогнула стоящие посреди зала диваны и направила к выходу. Правда, пришлось остановиться.

— Дмитрий, водитель уже ждет или его надо позвать?

— Танат, одну минуту. — Нестеров встал и спокойно направился к выходу за мной. Я же, как ни в чем не бывало, пошла дальше. Сердце в этот момент не то, чтобы билось — оно бухало, гудело, отзывалось стуком в ушах, с гулом, с шумом… Я и сама не понимала, что происходит со мной, но какой-то первородный страх иглами вонзался в кожу. Он смотрел. Этот Танат, с тарелкой вместо лица, выглядевший так, будто ему кувалдой дали по морде, смотрел, прожигал дыру на моем затылке. Наверное, давал возможность проявить себя либо ждал прокола.

Однако, я благополучно покинула зал и вышла на крыльцо, где стояли шесть черных машин весьма внушительных размеров и с охраной, держащей в руках оружие. И не какие-то там муляжные пистолетики. Мамочки!

— Сейчас подъедет мой автомобиль, — зашептал Нестеров, почти поравнявшись со мной. — Там Коля. Ни слова, поняла?

Я сглотнула и сделала первый шаг по ступеням. Молча. Никак не отреагировав. Но то, что я поняла, это точно. Боже, а я ведь еще голой расхаживала в раздевалке, пока они тут… взгляд коснулся лежащей на земле фигуры.

— Серый! — закричал Дмитрий за спиной. — Пригони девушке машину.

Охрана Таната встала в стойку, направив на меня оружие, но сзади донесся голос, от которого я вздрогнула.

— Все нормально, парни. Эту не останавливать. Машину проверьте.

Нет! Коля!

Сердце отчаянно забилось. Сильнее прежнего. Только высшим силам было известно то, насколько я перепугалась. Не за себя, за ребенка. Однако вернуть самообладание получилось не сразу. Танат встал рядом со мной по правую сторону, а Нестеров остался по-прежнему с левой. Капкан из двух мужчин действовал на нервы, заставляя вспоминать детали нашего первого разговора с круглолицым.

Он позвал меня на танец! В тот вечер он подошел ко мне с намерением пристать, и это разозлило, неимоверно взбесило, потому как мужчин, смотрящих на меня, как на шлюху, я и близко не подпускала. А его взгляд был именно таким — дешевым.

К нам медленно, почти бесшумно подъехал черный автомобиль. Водитель тут же вышел из машины и открыл все двери настежь, в том числе багажник. Двое вооруженных мужчин закопошились в салоне, а один прошелся по кругу, разглядывая каждый угол фонариком.

— Чисто, босс.

— Ева. — Танат взял мою ладонь и, глядя в глаза, оставил невесомый поцелуй на ней. Отвратительно! — Надеюсь, мы найдем с вами общий язык.

Я растерянно оглядела его, смотря так, будто в приятном шоке от его слов и мягко освободила свою руку.

— У меня уже есть мужчина. И хотя ваше внимание приятно, но верна человеку, которого выбрала.

Блеф был принят за правду, Танат хмыкнул и даже с одобрением кивнул. Чертов урод! Да какое мне дело до его одобрения?!

— Доброго пути, Ева, — произнес за спиной Дмитрий, явно поторапливая меня.

Я спустилась по лестнице, боясь банально не схлопотать пулю в голову, но вскоре села в машину, закрыла дверь и взглянула с надеждой на водителя. Тот молча завел мотор и тронулся с места.

Как только, пребывая в диком напряжении, мы выехали за территорию дома, я придвинулась к нему. Но мужчина предупредительно показал головой и велел молчать, неожиданно указав на собственные уши.

Сглотнув, отсела обратно.

Машина летела на огромной скорости. Деревья вдоль нее сливались в высокую живую изгородь. Я смотрела в окно, ловя взглядом редкие просветы у верхушек сосен, где на ясном небе виднелись звезды. Что будет дальше? Вдруг они погонятся за мной? Снова переживать тот ужас, который случился со мной два года назад?

Во что же ты втянул меня, Нестеров?..

До города мы не доехали. Водитель свернул на окраине вглубь леса и остановился перед другой машиной, которая мигнула пару раз фарами. Честно, я струхнула.

В такие моменты просто забываешь о том, что ты каратист, много лет учился боевому искусству и, казалось, бы должен чувствовать себя уверенно. Всего одна пуля — и все, чего ты достигал тяжким трудом, могло обернуться прахом, сгнить вместе с тобой.

— Приехали, — произнес водитель и указал мне на дверь.

Едва я вылезла из салона, как заднее сидение дернулось, седушка откинулась с легким хлопком, и оттуда начал вылезать Коля, ввергая меня в шок. Как его не обнаружили? Как он уместился вообще там? Я помогла ему спустится и едва мы поравнялись, тут же обняла пацана, как если бы он был моим собственным ребенком.

— Ева Юрьевна, — прошептал он, — отпустите, дышать нечем.

— Я испугалась за тебя.

Водитель закрыл дверь, подошел к другой машине и что-то сказал. Вскоре мы пересели в другой автомобиль и выехали обратно на шоссе.

Нам объяснили, что указом Нестерова, меня следовало доставить домой, а Колю — в укрытие. Куда именно и смогу ли я узнать о судьбе ребенка в дальнейшем, мне не ответили. Сами пока ничего не знали.

Когда меня высадили во дворе моего дома, и я проводила взглядом отъезжающую машину, то страх вернулся. Будто во сне, я поднялась на нужный этаж, вошла в пустую квартиру, сняла запотевшую одежду и забралась в душ. Сколько я там стояла, не знаю, но когда вылезла, стрелки часов лежали на десятке. Кошмар. Ужас. Пока многие жители этого города спокойно проводят вечера в кругу семьи, устало возвращаются с работы, или заступают на смену, где-то за высоким забором жизням детей могут угрожать бандиты. Шишки, которых называют важными только из-за денег и наличия толпы мордоворотов, способных напугать любого, даже самого матерого вояку. Они решают кому жить, а кого закопать. И…

Они… Он… Этот Танат решил мою судьбу два года назад. Лишил жизни учителя, запятнал мою честь и разрушил будущую карьеру. А за что? За отказ в танце. В танце, мать его!

Я сползла по стене, зарыдав от безысходности. Что я могла? Как помочь, изменить ход событий, спасти еще одну покалеченную жизнь? Было больно за Колю. Нет, он справится, я знала. Однако, не такой жизни хочет ребенок, не подобного отношения. Ему бы чуть больше участия и теплоты…

Желудок больно стянуло из-за голода. Сглотнув и облизав пересохшие губы, я поплелась в кухню, включила лежащий на столе ноутбук и зажгла огонь под чайником. В шкафчике нашелся корм Масе… Только когда высыпала его в миску и на автомате позвала кота, поняла, насколько задумалась.

— Дура.

Сделав себе чай, открыла холодильник, где совершенно точно повесилась бы мышь. Ну хоть бутерброд с сыром получилось сделать.

Короткое оповещение из социальной сети привело меня в чувство. Я открыла вкладку и чуть не обомлела.

“Евгений волков поставил лайк вашей фотографии”

Но на фотке, где я со счастливой улыбкой держу в руках свой черный пояс, лайка не оказалось. Передумал, что ли?

Нахмурившись, открыла страницу и, стараясь не смотреть на очаровательное лицо на аватарке, написала.

“А вы чертовски непостоянны, товарищ лейтенант.”

Но так и не отправила, посчитав все это мелочью. Подумаешь, отнял сердечко. На фоне произошедших событий, это всего лишь одна песчинка на берегу моря.

Сделав глоток ароматного чая, я уже собралась закрыть браузер, но короткое “Привет”, вылезшее в левом нижнем углу экрана, остановило меня.

А может, рассказать ему о случившемся?

Примечание:

*Сайонара — До свидания.

Глава 16. Волков

— Так нечестно! — Козочка вскочила и уперла кулаки в бока. — Ты мухлевал! Я видела! Бабуль, скажи ему.

— Женя, ты играешь с ребенком. — Мама перелистнула страницу журнала и поправила очки.

— Я не мухлевал. Кать, умей проигрывать.

— Ты оставил меня в дураках. — Козочка топнула ногой.

— Шо поделать? — Я развел руками. — В жизни тебя еще не раз попытаются обмануть, поэтому лучше привыкнуть к подлянкам с детства.

— То есть мухлевал? — Мама посмотрела на меня поверх очков и укоризненно покачал головой.

— В воспитательных целях, — бросил я последний аргумент перед тем, как на меня кинулась Катюша. Ее желание защекотать отца до смерти было вполне оправданным, но ему не суждено было сбыться. Мелодия звонка прервала акт возмездия.

— Да, Кристин…

— Ну вот, опять эта женщина с большими сиськами звонит, — пробурчала Козочка.

— Так, Кристин, минуту. — Я прикрыл телефон ладонью. — Катя, еще одно слово, и лишу ноутбука на месяц.

— Но ей всегда что-то от тебя нужно! — возмутилась дочь. — Женя, у меня труба лопнула, а сантехник не едет. Спасешь? — спародировала она голос бывшей. — И это на автоответчике! Будто я тупая и не понимаю, о каких трубах речь.

— Катя!

Привычно тихая мама, услышав это, расхохоталась так, что мне пришлось покинуть гостиную. Черт! Надеюсь, она не услышала.

— Кристина, ты еще тут?

Она кашлянула.

— Да. Я по поводу Алины. Ксюша тут кое-что обнаружила на своем компьютере. Оказывается, Аля скидывала фотографии на незнакомый адрес с почты своей сестры.

— Какие фотографии? — Я вошел к себе в комнату.

— Очень личного характера. Я бы сказала порнографического содержания. Не знаю, но если бы это были романтические отношения, я думаю, Аля не изощрялась бы. Подошла бы любая форма отправки, те же социальные сети.

— Понял. Скинь мне все, что вы нарыли.

— И фотографии?

— На твое усмотрение. — Я включил компьютер, а сам прилег на диван. — Это все?

— Не совсем. — Кристина замялась. — Слушай, может встретимся на выходных? Мы ведь неплохо провели субботний вечер…

— Я занят, если честно. Не уверен, что получится.

— Понятно. Ну, если планы изменятся, звони.

— Обязательно.

Попрощавшись, я положил телефон на подушку, а сам прикрыл глаза. Прошлые выходные выдались действительно приятными, Кристина была прекрасной любовницей, но не более того. А после сегодняшней встречи с Евой, я понял, что просто секс меня больше не вставляет. Хотя если я снова пару месяцев буду на диете, то мнение может измениться…

Отогнав мысли о возможной неудаче в отношениях, я сел за стол и открыл браузер. Лезть на почту пока не хотелось. Имею же я право отдохнуть от работы.

— Сына, пойдешь первым в душ? — Мама заглянула в приоткрытую дверь и положила на тумбочку стопку полотенец.

— Нет. Я после вас с Катюшей.

— Все хорошо? — Она не спешила уходить.

— Да. Разве должно было что-то случится?

— Ты вчера пришел уставшим и недовольным, поэтому я не заводила разговора. Я вчера посетила додзё, видела эту Лису… Как специалист, она, конечно, хорошая, но внешне ничего особенного. Абсолютно невзрачная.

Я оторвал взгляд от монитора и уточнил у нее:

— С каких пор тебя интересует внешность женщин?

— С тех самых, как мой сын начал восторженно отзываться об одной конкретной особе. Я уж подумала, там как минимум секс-бомба, а оказалась совершенно обычная девчонка. К тому же совсем юная.

— Мам, можно я тебя попрошу кое о чем? — Спорить с ней не хотелось, обижать — тоже, но ее слова меня задели. Обычная? Ева обычная? — Раньше ты не лезла в мои отношения с женщинами. Пусть твоя позиция останется прежней. Тем более, что я давно не желторотик.

— Значит, она не просто учитель твоей дочери?

— Нет! То есть да… Ты не так поняла. Короче, мам, я в душ.

Я настолько запутался с ответом, что, схватив лежащее на краю тумбочки полотенце, банально сбежал. Прошел мимо нее, не глядя и смутно подозревая — мама сейчас улыбается. Как же! Раскусила!

Я хлопнул дверью ванной комнаты и закрылся на ключ. Немного озверев из-за собственного прокола, стянул через голову водолазку, скинул штаны и залез в кабинку. Думал, вода смоет напряжение, но не тут то было. Хватило одной мысли, всего несколько секунд, и к моим проблемам прибавился каменный стояк.

Я вспомнил ее, доверчиво прижавшуюся ко мне. Такую теплую, мягкую, особенную… Ева не была обычной, и тем более невзрачной. От нее пахло ни цветами и ягодами, ни ванилью или шоколадом, кокосом и прочей женской фигней.

Мята. Свежая, прохладная мята.

Пожалуй, единственное, что хорошо перебивало запах пота. Незаменимая вещь для бойца, тем более, для женщины.

Я улыбнулся, но на душе тут же стало погано. Ей хреново. Почему-то был уверен, что ей сейчас хреново. И одиноко. Она же сказала, что дома никого нет, даже кота. Насколько же ей одиноко, что она решила завести кота.

Черт! В голову лезли одни маты. Почему она, живя одна, согласилась на опасную сделку с Нестеровым? И что их вообще связывает?

Выключил воду и посмотрел вниз. Как прыщавый подросток уставился на собственный член, не зная, что с ним делать. Сейчас все мое нутро требовало ее. До безумия, до боли в яйцах. Прижаться, вдохнуть аромат, почувствовать под ладонью упругую грудь, зарыться носом в волосы, искусать всю и войти в нее!..

Услышать стон, словить его губами и снова, раз за разом ощущать, как она сжимает мой член, двигается навстречу и так же безумно хочет меня.

Я покинул ванную только спустя полчаса. Холодный душ мой пыл не остудил, а заниматься онанизмом в моем возрасте было уже стыдно. Причем, я впервые чувствовал себя таким озабоченным. Почти извращенец. Но только почти.

— Сына, ты все? — донеслось мне из коридора.

— Да, мам, — крикнул в ответ и опустился в кресло. Снова запустил компьютер, полез в социальную сеть и буквально за минуту нашел ее страничку. Просто хотел взглянуть на фотографию, придирчиво оглядеть худое лицо, найти какой-нибудь изъян и решить для себя, что оно того не стоит. А в итоге залип. Листал доступные фото, где она с учениками, коллегами, котом, и наконец, черным поясом в руках. Счастливая, лучистая, светлая, теплая… Черт! Такими темпами можно превратится в прозаика… или стать онанистом.

Я лайкнул ее фотографию совершенно случайно. На такое обычно говорят “палец соскользнул”. А вот стоило увидеть статус Евы “в сети”, запаниковал и отнял его, пока та не увидела. Закрыл вкладку и застыл. Идиот!

Я вел себя как типичный идиот. Если нравится, почему бы не попробовать?

Останавливал образ той, которую я потерял много лет назад. Лишь на миг я представил: Ева здесь, в моем доме, в моей постели, с моим ребенком, часть моей семьи, души, сердца, всего меня… и ее нет. Второй раз испытывать эту боль было страшно.

“Пользователь был в сети только что”.

Меня будто током прошибло. Быстро открыл вкладку с сообщениями и написал:

“Привет”.

Спустя минуту после того, как Ева прочитала, мне прилетел в ответ улыбающийся смайлик и короткий текст:

“Добрый вечер, Евгений”.

Глава 17. Лиса

Я застыла перед экраном ноутбука. Смотрела на фразу “пользователь печатает” и дышала через раз, не понимая, как так получилось, что я переписываюсь с самим Волковым.

«Как ты себя чувствуешь?»

Погано. Ужасно. Катастрофически плохо!

Сейчас мне было, как никогда, одиноко. В прошлом пустоту заполнял кот, забота о нем, школа, ученики, а сейчас поджилки тряслись. И даже Маси не было рядом, чтобы обнять и, слушая его мурлыканье, успокоиться. Я наконец-то начала приходить в себя и понимать одну важную вещь — жизнь не будет прежней. Рано или поздно Танат обнаружит пропажу, а единственным выходом для Коли была моя машина… Что, если Нестерова уже нет в живых?

Дрожащими пальцами я набрала ответ:

«Мне лучше. Спасибо».

И тут же спрятала лицо в ладонях. Неужели они придут за мной? Я же узнала этих мужчин. Подобные им не оставляют дело на полпути, а доводят до конца. В прошлый раз одному Богу известно, почему меня сняли с мушки, почему не убили, теперь же их ничего не остановит. Если узнают, что я их помню, то и вовсе уберут, запустят пулю в лоб, превратят в решето, либо, не приведи Господь, доберутся до тела.

«Я рад, что тебе лучше. Как дела у кота?» Он серьезно? Какими же нелепыми сейчас казались обычные вопросы.

«Он еще в клинике. Завтра вечером поеду забирать».

Молчание. Волков не писал ничего в ответ минуты две, и все это время я пялилась на наш короткий диалог. Мы — чужие люди. У нас нет общих тем для разговора. Зачем он вообще написал?

Я взяла в руки бутерброд и наконец-то увидела, как сильно дрожат мои пальцы. У меня была истерика. Все эти мысли, придирки, страх — запоздалая реакция на то, что сегодня случилось.

«Евгений…» — набрала я и расплакалась, потому что меня начало рвать на куски от накрывших разум воспоминаний. Все до мелочей пролетело перед глазами. Дыхание сперло. Я закрыла глаза, но стало только хуже.

«Ева, доброй ночи».

Что? Нет. Нет! Нет!!!

Я судорожно вздохнула и попросила его не уходить, рассказать, как дела у Кати. Зачем-то написала о ее первых успехах — сумбурно, невпопад, даже с парочкой ошибок, но мне нужен был этот разговор. Пустой, почти ни о чем, чтобы отвлечься, забыться, не вспоминать.

Оказалось, он называет ее Козочкой.

«Она спорит с бабушкой, каким шампунем мыться».

Это показалось мне таким забавным, что я позволила себе улыбку сквозь слезы.

«Весело у вас)))».

А на меня тем временем сильно давила обстановка. Тишина в квартире угнетала, ночь за окном рождала детские страхи, а внутри меня что-то страшное затягивалось в тугой клубочек.

Так продолжалось больше часа, пока Волков шутил, а я отправляла ему добрые смайлики, пялясь при этом на старенький коричневый кафель и светло-желтую самоклейку на кухонных шкафчиках.

Он написал, что ему пора.

Я не смогла рассказать о случившемся. Не хватило сил пожаловаться на проблему. Мысль о том, что я сделаю только хуже, подставив и Колю, и самого Нестерова, привела в ужас.

“И вам доброй ночи, Евгений”.

Это последнее, что я отправила ему, приняв перед этим заявку в друзья. Как только хлопнула крышка ноутбука, клубок нервов превратился в камень. Тяжесть сдавила грудь.

Я встала, выключила свет и не зажигая лампочки в спальне, укуталась в одеяло. Уснула от собственных слез. И если раньше я оплакивала потерю, не зная причин, то сейчас правда открылась мне даже в тех мелочах, которые хотелось бы забыть. Моей вины в смерти учителя не было, только утешения эта новость мне не принесла. Ни капли.

Утро началось для меня поздно. Умывшись и сделав глоток остывшего с вечера чая, я побежала на работу. Опоздала. Впервые за все время работы в школе я извинилась за опоздание. Степаныч заметил мое состояние, но лезть с расспросами не стал, но вот Котов на обеденном перерыве подсел к моему столику и обеспокоенно заглянул в глаза.

— Ев, все хорошо?

— Да.

— Ты бледная. — Он взял мою ладонь в свою, но я мягко освободила ее.

— Денис, я не выспалась.

— Ревела?

Посмотрела на него и заметила сожаление.

— Не бери в голову. Это не из-за тебя, и причина моих слез тоже под тайной. Давай поедим. У меня еще урок с ката-группой.

— Новички?

— Угу…

Спустя час я наблюдала за неплохим уровнем владения техникой. Катя отлично держала стойку, мягко переходила с позиции на позицию и ни разу не отвлекалась от поставленной задачи. Я впервые видела настолько дисциплинированного ребенка, относящегося со всей серьезностью к каждому моему слову.

Но вот когда урок подошел к концу, вертлявая и любопытная егоза вернулась. Пока остальные направились в раздевалку, она на цыпочках подошла ко мне.

— Ева Юрьевна, вы сегодня очень красивая.

— Спасибо, Катюш, — вопреки плохому настроению, улыбнулась ей.

— Папа тоже так считает.

— Вот как? — ее слова привели меня в замешательство.

— Да. Это правда.

Девочка замялась, а потом спохватилась и убежала за остальными ребятами.

Были ли мне приятны ее слова? Не знаю. Так получилось, что сегодня мне до романтики. Поэтому проводив учеников, я сняла маску счастливого и всем довольного учителя и засобиралась в ветеринарную клинику. Следовало немедленно выехать, чтобы успеть туда в часы приема. Мася мне был необходим как воздух, ведь еще один такой вечер я просто не вынесу.

Я переоделась, в коридоре вслушалась в голоса, доносящиеся из зала, где в это время Николаев должен был начать тренировку со взрослой ката-группой, и пошла на выход. А там, меня ждал сюрприз. Круглолицый, узкоглазый, с похабной улыбочкой и двумя черными машинами с охраной. Не надо быть слишком умным человеком, чтобы понять — бежать некуда. И все-таки, я надеялась, что удастся. Взяв волю в кулак, я подошла к мужчине, стоящего с сигаретой в руках у одного из автомобилей.

— Ева, вы не против, если я вас подвезу?

— Здравствуйте. — Если он лишен манер, то это не значило, что им не обучили меня. — Спасибо, но я на автобусе. Мне так спокойнее.

Я сделала шаг в сторону остановки, но он больно схватил меня за локоть.

— Что вы делаете? — возмутилась в ответ.

— Евочка, все в порядке?

Мы оба посмотрели на стоящих неподалеку Катюшу и ее бабушку. Она с такой нежностью произнесла мое, чем привела в недоумение даже Таната. Я представила, что эти ублюдки могут сделать с ней и ребенком, и мне вмиг стало не по себе.

— Все отлично, Ольга Геннадьевна. Мы просто разговариваем.

Танат ухмыльнулся и переместил руку на мою талию.

— Солнышко?

— Д-да.

— Едем домой?

— К-конечно.

Бросив женщине напоследок предупредительный взгляд, чтобы даже не думала в это лезть, я послушной куклой села в машину и начала очень медленно дышать. Повторений вчерашней истерики не хотелось — сейчас нужен был трезвый ум.

— Ну что лисичка, где ты живешь? — Усевшись в салоне, Танат коснулся моих волос, и даже пригладил их, чем сильно разозлил. Два года назад, при первой встрече, жест был такой же, и я прекрасно помню, к чему привела моя бурная негативная реакция.

Глава 18. Волков

Я был на совещании, когда в кармане завибрировал телефон. Оглядев коллег, слушавших в этот момент доклад Хрустева, достал девайс и посмотрел на экран. Звонила Козочка. Подумав, что ничего серьезного, отключил вибрацию и сосредоточился на том, что лепечет Борис. Дело о найденной за городом женщины набирало обороты. Видимо недавний визит к начальству заставил Хрустева напрячь булки и наконец-то выдать хоть одно годное расследование. Конечно, оставалась вероятность того, что горе-следователь повесит дело не на того человека, но пока его доводы выглядели более чем убедительно.

Вскоре отчитался и Пелевин. Какой-то наркоман упал с седьмого этажа, семейные разборки, на улице Горького избили пацана и еще много чего несущественного, никак не относящееся к делу о пропаже Алины.

— На этом, пожалуй все, — завершил он свой отчет, чем меня сильно задел.

— А как же дело Румянцевой? — Я не удержался и спросил.

— Что за Румянцева? — тут же полюбопытствовало начальство.

Пелевин замялся и отмахнулся ничего не значащими фразами, по типу “пока ничего не ясно”, “есть вероятность, что ушла сама”, “у них конфликт с сестрой”. Ни одно его слово не соответствовало рассказу Ксении.

Подозрительно. Настолько, что правильнее сейчас молчать и наблюдать. А еще лучше — сосредоточиться на своих делах. Вчерашний допрос Евы навел меня на некоторые мысли, а запрос в архив выдал много чего любопытного, особенно по Нестерову. Да, я собирался, в случае чего, посадить и его, потому как кидать мне в лицо факты и оперировать отсутствием доказательств — все равно, что привязать овцу к дереву и оставить ее, зная, что где-то рядом бродит большой серый волк.

— Жень, ты домой? — спросил меня Костя, едва мы покинули кабинет начальства.

— Нет, работы еще много.

— А как же малая?

— Мама приехала.

— О-о-о, — протянул он понимающим тоном. — Передавай привет!

“Ей твой привет нужен так же, как и собаке пятая нога…” — хотел бы я ему сказать, но на деле поблагодарил и направился к себе, доставая на ходу телефон.

Стоило посмотреть на экран, как тут же притормозил и разблокировал его. Пятьдесят два пропущенных вызовов от Катюши и четыре от мамы. И если дочка по мелочам могла звонить и сто раз на дню, то мама никогда не набирала меня больше трех раз, а значит, что-то произошло.

Не успел я пролистать пропущенные, как на экране высветилась фотография матери.

— Да…

— Женя! — закричала она. — Где тебя черти носят?

— На совещании, — растерянно ответил ей. Давно я не слышал ее такой возбужденной. — Что-то стряслось?

— Конечно стряслось! Тут на моих глазах человека похитили, а ты там совещаешься. Дуй в додзё!

— Погоди. Какое додзё? Вы должны были быть дома еще час назад…

— Но мы стоим здесь!

— Папа, сенсея похитили бандиты! — услышал я испуганный голос дочери, и прежде, чем до меня дошел смысл сказанного, мама начала диктовать номера машин и сообщила, что уже нарисовала примерный портрет похитителя. Мне было достаточно одной характеристики — узкоглазый — и я тут же ломанулся в кабинет за сумкой и ключами от автомобиля.

Я не понимал, зачем Танат вышел на Лису. Нафига Чукче каратистка с амнезией, которая к тому же сирота? То, что это как-то связано с событиями двухлетней давности, был уверен. Но почему сейчас? Или?..

Нестеров!

Если этот урод подставил Еву, урою!

Пребывая в ярости и уже чувствуя, как страх медленно ступает за мной по пятам, я набрал Дмитрия. Два долгих гудка показались вечностью. Наконец, он ответил сиплым голосом.

— Нестеров, если ты как-то связан с пропажей Лисы, тебе не жить! — взял я его в оборот с первых секунд, но он, на удивление, не растерялся.

— Успокойся, Волков. Еву никто не похищал. Она сейчас “Landscape”, ест мороженое в компании Таната, и судя по всему, ей ничего не угрожает.

— Какое нахрен мороженое?! — закричал я в трубку, а сам снял машину с сигнализации.

— Судя по фотографии, которое мне скинули ребята, клубничное.

— Нестеров, я не шучу, блять! Объясни мне, какого хрена происходит?

— У-у-у… Все настолько серьезно? Это о тебе она вчера вечером говорила, отказывая Танату в свидании?

Этот урод явно нарывался. Я сделал пару глубоких вздохов и сел за руль.

— Дима, — пришлось перейти на неофициальный тон. Впрочем, после порции мата, до которого я опускался крайне редко, не до церемоний. — Она мне важна.

Признание далось с трудом, но теперь точки над “i” были расставлены. Я произнес это вслух, а значит назад дороги нет.

— Понял тебя. Жду.

Он отключился. Вот так просто. Урод!

Но, по-видимому, Лиса была в лапах Таната не по его милости. Я выругался и набрал Козочку.

— Папочка, ты едешь?

— Малыш, дай трубку бабушке. — После недолгих копошений, я услышал голос мамы.

— Жень?

— Поезжайте домой. Я ее нашел.

— Все в порядке? — не скрывая беспокойства, спросила она. — Сынок, в ее глазах было столько страха. Мы с Катюшей перепугались.

— Мам, с ней все хорошо. И это… Спасибо. Ты у меня проницательная.

— Я не первый год землю топчу. На дела сердечные глаз наметан. — Она произнесла это с долей иронии, потому что прекрасно знала, как долго я был верен своей погибшей жене, боясь открыться другой женщине, а после ее потерять. — Вот только с портретом что делать?

— Не выбрасывай. — Я завел мотор и нажал педаль газа. — Домой приедете, дверь закройте на ключ. Никому, кроме меня не открывать.

— Постой, опасность может угрожать и нам?

— Да. Я только сейчас это понял, и рад, что все обошлось. Вы встретились с тем, с кем не следовало.

— Господи, Жень, во что эта девочка вляпалась?

— Как узнаю, обязательно расскажу. Набери мне, когда будете дома.

— А ты куда?

— Постараюсь решить проблему.

— Папочка, я тебя люблю! — закричала в трубку моя Козочка, и я улыбнулся. Моя маленькая егоза, которая ни разу не заикнулась о том, что хочет иметь маму, но каждый раз, видя красивую женщину, льнула к ней, всячески намекая мне не тормозить.

За пределы города я выехал спустя полчаса, а до Нестерова доехал еще быстрее. Многое я ожидал увидеть здесь, но только не дичайший бардак в гостиной и прихрамывающего на правую ногу хозяина дома с разбитой губой, приличной гематомой на лице и забинтованной рукой.

— Какого хрена? — не выдержал и ляпнул. Слишком впечатляющей оказалась открывшаяся мне картина.

— Добро пожаловать, Женя, — усмехнулся Нестеров. — Как видишь, тут прошлой ночью была вечеринка. И твоя лисичка чудом ее избежала.

Глава 19. Лиса

— Ешь! — скупо приказал мне Танат, указав кивком головы на десерт, а сам тем временем зевнул. Я взглянула на стеклянную вазочку, потом на сидящего передо мной мужчину.

“Все женщины любят клубничное мороженое!” — смеясь, заявил он минутой ранее подозрительно нервному официанту. Тот конечно же поспешил быстрее уйти и не навлекать на себя беду.

— Спасибо, не хочу. — Отодвинула от себя посуду. — Вам не кажется позорным красть девушку посреди улицы и, даже не спросив мнения, насильно привезти в ресторан?

— А что в этом такого? — наигранно удивился он и сделал глоток виски.

— У меня была важные дела! И я не люблю мороженое.

— Тут никто не спрашивает, что ты любишь. Скажи спасибо за роскошную обстановку и не выделывайся. Согласись, это лучше чем подвал или мой дом.

— Вы мне угрожаете? — Я нервно сглотнула.

— Нет. Хочу знать, куда ты дела мальца, но это позже. Пока я ем мясо, мы поболтаем о чем-то приятном. Например, о карате. Ты ведь любишь свою работу?

Отвечать не хотелось, как и говорить с этим типом. Я огляделась в поисках путей отхода. В дальнем углу ресторана сидела пожилая пара, а у бара — русоволосый мужчина. Кто находился за моей спиной и были ли там люди — не знаю, но окружение не радовало. К тому же, один из псов Таната сторожил вход, а второй стоял на углу маленького коридора, ведущего в туалет.

Неожиданная мысль, можно сказать, что привела меня в чувство: мы находились на втором этаже, но даже с такой высоты можно безопасно спрыгнуть.

— Мне надо в уборную! — выпалила я.

— Так внезапно?

— Ну… — задумалась, чем бы обосновать свой порыв. — Вы необычный человек. При виде вас не только в туалет захочется.

Он рассмеялся, но по глазам было видно, что удочку не поймал, да и в то, что мастер спорта по карате наложит в штаны при виде его морды, не поверил. А зря, ведь я действительно переживала за свою жизнь, честь, психическое состояние, а еще за то, что мой телефон улетел в окно его крутой машины. Там были важные контакты, фотографии учеников и призрачная надежда маякнуть хоть кому-то, кто мог бы вытащить меня из лап этого чудовища. По-другому назвать Таната не получалось. Взгляд как у Цербера: цепкий, хищный и обещающий проблемы, о которых лучше не задумываться, иначе маска спокойствия могла слететь с моего лица, и тогда ничто не остановит человека, чьи псы так безжалостно расправились с учителем.

— Прежде чем ты попытаешься сбежать, — произнес он задумчиво, — ответь на один вопрос. Ты в курсе, где находится щенок Нестерова?

— Дома. Разве нет? — Я насторожилась, а Танат в усмешке растянул тонкие потрескавшиеся губы.

— Из тебя плохая актриса, Ева. Ладно, вернешься — продолжим.

— Приятную беседу о карате? — Я попыталась отшутиться, но ответа так и не услышала. Хотя тот лежал на поверхности.

Путь в отхожее место занял меньше минуты, но и их хватило, чтобы напрячься вдвойне. Бандюган, стороживший коридор, последовал за мной.

— Может, ты еще бумагу подержишь? — спросила его, догадавшись о его намерениях.

Он окинул меня тяжелым взглядом и первым вошел в помещение, где окна расположились на стыке между стеной и потолком. Мало того, что высоко, так еще и размер их был совсем маленький. Я едва пролезу.

Мужчина тем временем проверил кабинки и, предупредительно на меня посмотрев, вышел в коридор. Вопрос побега снимался. Мне просто не хватит роста, а мусорное ведро хоть и было металлическим, но оно оказалось прикрученным к стене. Обреченно вздохнув, я спустила воду в толчке и умылась, специально потянув время для размышлений. Идея побега возникла, но в ее успех я не верила.

Тем временем возвращаться к Танату было страшно. Очень. А еще в мыслях возникал образ Маси. Как он там? Получится ли связаться с врачом?

Тут дверь отворилась и в уборную заглянула старушка, а следом за ней вошел бандюган.

— Молодой человек! — возмутилась женщина. — Это женский туалет!

— Ты закончила? — спросил он меня, игнорируя нападки женщины. — Босс устал ждать.

— Да… — Я осознавала, к чему может привести мой выпад, но иначе поступить не смогла. Знала, что меня в любом случае не отпустят — либо убьют, либо изнасилуют. Учитывая прошлый опыт, могло произойти второе…

Поэтому проходя мимо мужчины, резко толкнула его. Не успел тот опомнится, как сделала подсечку, схватила за руку и перекинула через бедро.

Он плашмя упал перед ошарашенной старушкой, у которой от удивления даже шляпка съехала.

— Приглядите за ним, — кинув напоследок, выбежала из туалета, пока мужик не очухался. С одним я справлюсь, но вот с двумя — вряд ли.

Набрав в грудь побольше воздуха, я пустилась в бег, что есть мочи. Второй бандюган при виде меня, несущегося на него, развел руки в стороны, готовый поймать, но совсем не ожидал получить вместо беглянки стулом по морде.

Я прошмыгнула мимо него и ускорилась, преодолев лестничные пролеты за пару секунд. За спиной раздался крик Таната. Подумав, что меня могут ждать у входа в здание, влетела в кафе этажом ниже и, не обращая внимание на окрики официантов, забежала в кухню, а через нее — в подворотню. Теперь точно было ясно: если поймают, мне не жить. Тем более, что на улице меня поджидали далеко не двое…

— Лиса! — окликнул меня кто-то справа.

Я обернулась и увидела открытую дверь серебристого автомобиля и русоволосого мужчину, сидящего за рулем.

— Запрыгивай! — Заметив мою нерешительность, взбесился: — Дура, прыгай, пока не поймали! Я от Нестерова.

Услышав до боли знакомую фамилию, решила принять помощь, но было поздно. Кто-то схватил меня сзади и заломил руки. В этот момент меня оглушил выстрел, а хватка ослабла.

— Быстрее!

Я ошарашенно посмотрела в сторону мужчины, в чьих руках был пистолет, а затем на убитого пса Таната.

— Не стой столбом, я сказал!

Мои ноги сами понеслись к машине. Запрыгнув в салон, едва успела закрыть дверь — меня по инерции припечатало к спинке сидения, а визг шин заставил ладонями закрыть уши.

— В кого ты такой тормоз, скажи мне? — резко спросил мужчина, вырулив на дорогу. Но ответа не дождался, потому как меня колотило от шока. Только что на моих глазах всего за мгновение человек лишился жизни. И пусть он был подонком… все же имел право на существование.

— Не реви, — сказал мужчина и сунул мне в руку какую-то тряпку. А после начал с кем-то говорить по телефону. — У меня… Да… Ревет. Да не знаю я! Пришлось стрелять… Одного… Понял. Слышь, ты как там? — Его рука опустилась на мое плечо. — Лиса, тебя как звать-то? Этот придурок даже имени не сказал.

Я вытерла слезы, которые никак не прекращались литься, и взглянула на водителя. Он зыркнул на меня невозможно голубыми глазами и снова спросил имя.

— Вы точно от Нестерова?

— От него. Не переживай, скоро увидитесь.

Переживала ли я? Да вроде как нет. Разве что о Масе. Я ведь планировала ему корма купить, свежего, его любимого. И пожалуй, было еще беспокойство за Катюшу и Ольгу Геннадьевну. Надеюсь, у них все хорошо.

Мы выехали за пределы города. Дорога была знакомой, пока мой спаситель не свернул на проселочную ухабистую дорогу.

— Не дергайся так. Едем в убежище.

Пришлось молчать и сильнее держаться за ручку, так как нас начало хорошенько трясти и шатать из стороны в сторону.

— Черт бы побрал эти дороги, — заворчал мужчина, но вскоре мы выехали на широкую аллею, где путь стал более приятным. Истоптанная земля сменилась щебнем, пока мы не доехали до огороженного высоким забором дома. Гостеприимно разъехавшиеся в стороны ворота впустили нас в еловый двор. Высокие деревья были не только по периметру, но и вокруг трехэтажного коттеджа, беседки и прочих радостей богачей. Ни в какое сравнение с моей квартиркой, требующей капитальный ремонт и немало вложений.

Тем временем не крыльце появился сам Дмитрий, но не один…

При виде Волкова я даже немного смутилась. Впрочем, первоначальное смущение не шло ни в какое сравнение с тем, что сделал Евгений.

— Ева… — произнес он на вдохе и пробежался по ступеням. В следующие мгновения я оказалась в объятьях мужчины, с которым меня по сути ничего не связывало, кроме пары бесед и дочери, водившейся в моих учениках. — Ты как? Все хорошо?

— Д-да… — Я отстранилась, не понимая его порыва. — А что вы тут делаете?

— Почему ты вчера мне не рассказала? Я бы мог предотвратить вашу встречу с Танатом.

— Потому что это мои проблемы, — ответила ему спокойно и посмотрела на потрепанного после вчерашнего визита бандюганов Нестерова. — Скажите, он в безопасности?

Дмитрий кивнул, и мне вмиг стало легче. Кажется, я за себя так не переживала, как за Колю. Многие могли посчитать эту дружбу странной, но после самой главной потери в жизни, первый другом среди людей стал именно ученик. Дикий, нелюдимый, одинокий, как и я.

— Пойдемте в дом. Здесь небезопасно, поэтому не стоит светиться.

Нестеров для убедительности поманил нас рукой, и только сейчас я заметила его хромоту.

— Похоже, вам вчера досталось… — сказала Дмитрию, едва поравнялась с ним.

Волков, поняв, что я его игнорирую, немного отстал от нас. Возможно, он боялся за меня, переживал, однако причина подобной заинтересованности была мне непонятной. Евгений — отец моей ученицы, не более того. Подпускать его ближе не хотелось от слова совсем, хотя, не скрою, в его объятиях я чувствовала себя как дома. Да, именно так. Мне было уютно.

— Мы — люди старой закалки, Ева. — Тем временем ответил Дмитрий. — Нам не привыкать получать леща от судьбы. И не такое видали.

— Вы так говорите, словно прожили лет семьдесят, не меньше.

— Семидесяти еще нет, но пятый десяток я недавно разменял.

Мы прошли в гостиную, где Дмитрий попросил немного посидеть. Тут был развернут целый лагерь. На столе лежали несколько фотографий с ресторана.

— Когда вы успели? — ошарашенно спросила я Нестерова, но мне ответил мужчина, спасший меня из лап Таната: — Мои люди умеют работать оперативно. Только за одну вашу встречу мы нарыли немало материала. Кстати, я Лев.

Он протянул мне руку и улыбнулся, пытаясь вызвать расположение. Вряд ли у него что-то бы получилось, учитывая, что этой рукой он меньше часа назад убил человека.

— Ева.

Наши ладони так и не скрестились. Я демонстративно посмотрела в окно, и в комнате повисла неловкая пауза.

— Вы обиделись на слово “тормоз”? — уточнил он, видимо, не желая отступать.

— Нет. Предпочитаю не дружить с теми, кто убивает людей.

— Оу! — мужчина убрал руку и о чем-то задумался. А Дмитрий тем временем пригласил нас в столовую. Не успели мы пройти туда, как к нам спустился Коля. При виде парня, мои руки самираскрылись для объятий, которые были приняты в ту же секунду.

— Я рада, что ты в порядке.

— Угу.

Это все слова, вылетевшие из уст моего ученика за весь последующий вечер. Но и их было достаточно, потому как его глаза рассказали обо всем. Коля достойно выдержал это испытание.

Глава 20. Волков

Я чувствовал себя брошенным псом, а Ева намеренно меня игнорировала. Безусловно, мой порыв было сложно объяснить, но переживания возобладали над здравым разумом. Пока мы в спешке покидали дом Нестерова, пока ехали лесными тропами в спрятанный в лесу особняк и позже, пребывая в ожидании ее появления, я сходил с ума. Только когда заключил свою каратистку в объятия, сумел успокоиться. Жива. И главное — ни единой царапины. Человек Дмитрия защитил ее.

Но видимо, пары встреч недостаточно, чтобы женщина прикипела душой и увидела во мне мужчину, а не человека в погонах. К таким, как она, нужен другой подход. Но какой?

Я последовал за ней в дом, заглушил ревность по отношению к Нестерову, даже сумел сдержать эмоций при посягательствах Льва, но после, сидя за столом и видя, как она смотрит куда угодно, только не на меня, чуть не взорвался. Внешне я держался спокойно, а внутри… Лучше бы никому не знать, что творилось у меня внутри. Знакомое чувство, которое последний раз я испытывал к погибшей жене, появилось вновь. Оказывается, собственник во мне еще жил, просто молчал, ждал подходящую кандидатуру, чтобы назвать ее своей.

— Итак, — Нестеров отложил столовые приборы после того, как все хоть малость перекусили. — Коля, ты доел?

— Я лишний? — парень дерзко взглянул на отца, хотя перед ужином он совсем иначе смотрел на Еву. У меня даже закралось подозрение, что он к ней неровно дышит, но я же не идиот, чтобы ревновать к ребенку.

— Нет, сынок, ты не лишний. — Нестеров нахмурился. — Ладно. Лев, что мы имеем?

— Прямо за столом? — уточнил он, дожевывая мясо и косясь на Николая.

— А чего тянуть? Еще одного нашествия Таната я не выдержу, да и все мы похоже в одной лодке. Даже ты, Ева.

— Я уже поняла, во что меня втянули. — Она тоже положила вилку на стол и уставилась немигающим взглядом на мясо. При этом закусила изнутри щеку, держась из последних сил, чтобы не показать слабость. Насколько же она зависима от мнения других, что даже в такой ситуации, где любая расплакалась и забилась бы в истерике, Ева продолжала соблюдать спокойствие. А ведь ее чести и жизни угрожает не какой-нибудь Вася с соседнего подъезда, у которого пальцы веером из-за понтов, а один из ключевых лиц мафии.

— Не я тебя в это втянул, а твой учитель.

На Дмитрия мы с девушкой уставились почти одновременно.

— Причем здесь Дюдюк? — спросил я.

— Притом, Жень. Два года назад он ведь неспроста перешел дорогу Танату, и умер не потому, что попал под раздачу. Его прикончили целенаправленно.

Нестеров встал и взял с барной стойки какую-то папку, из которой впоследствии достал фотографию.

— Ева, ты помнишь ее?

Лиса взглянула на фото и нахмурилась.

— Это… Откуда у вас это? — она требовательно посмотрела на Нестерова, а от спокойствия не осталось и следа. Глаза девушки наполнились слезами. Я не выдержал — поднялся, обошел стол и выхватил у нее фотографию. На снимке была изображена темноволосая девочка лет двенадцати.

— Лилия Данилова. — Лев тоже встал. — Пропала тринадцать лет назад, когда возвращалась со школы домой. Полиция объявила о розыске, но дело замяли. Догадайтесь, почему.

— Похищение? — предположил я, и оказался прав.

— Да. Наш общий знакомый любит маленьких девочек.

Коля звонко отложил вилку и встал.

— Я пойду к себе. — Он посмотрел исподлобья на Лису, чьи плечи опустились будто от безысходности. — Сенсей, доброй ночи.

— Доброй, Коля. — Девушка вымученно улыбнулась в ответ и снова уперлась взглядом на фотографию.

Как только парень пропал из поля зрения, я спросил — И причем здесь Ева?

После затянувшегося молчания Лиса ответила:

— Евгений… Это моя старшая сестра.

Вначале я не поверил своим ушам, но ее поджатые губы свидетельствовали о правде. Сестра? Но ведь по документам Лилия нигде не числится.

— Тогда почему Данилова? — спросил ее, пытаясь найти зерно здравомыслия в новых сведениях.

— Долгая история. — Ева гулко сглотнула, а я перевел взгляд на мужчин.

— Лилию так и не нашли: ни живой, ни мертвой. Однако недавно мы выяснили, что девочка находилась долгое время в московском особняке Таната. Мы достали некоторые видеозаписи прошлых лет, где он развлекался с малолетками в компании своих друзей. Среди них была и ваша сестра, Ева.

— Вы хотите меня как-то обнадежить? — Она начал то сводить брови, то наоборот их расслаблять, вновь пытаясь взять себя в руки.

— Увы. — Лев опустил голову. — Никакой информации, кроме видео пятилетней давности у нас нет. Если ваша сестра и жива, то она в каком-нибудь его притоне. Хотя в таком случае, лучше уж быть мертвой.

— Лев! — строго сказал Нестеров и обратился к Еве. — В прошлом, до того, как вас связало карате, Дюдюк имел дело с Танатом. Именно с помощью сибирской мафии Петр отжал место под додзё. Мы вышли на человека, который в паре с одним пацаном пытался найти информацию о твоей сестре, потому как последние годы Дюдюк полностью отошел от темных дел и занимался исключительно учениками. Особенно тобой. Не смотри с такой злостью на меня, девочка. Мне нет смысла тебе врать. Петр был далеко не ангелом, но он пытался помочь вашей семье. За что и поплатился жизнью. Думаю, так он пытался хоть как-то убелить себя перед высшими силами. — Нестеров усмехнулся. — Все же не за красивые глаза Танат поощряет.

— Мы можем предположить, что он что-то нашел, поэтому его и убили. А вы как раз попали под раздачу, — продолжил Лев. — Вас в тот момент спасли другая фамилия и амнезия, случившаяся очень кстати.

В кухне установилась тишина. Снова. Только теперь напряженная и давящая на уши. Я не выдержал ее. Первым нарушил, отодвинув стул и присев рядом с девушкой. Мои попытки выяснить правду не увенчались успехом, потому что я рыл не в том направлении. А ведь все оказалось очень простым и одновременно сложным. Ева ушла в себя. Она даже не моргала, словно погрузилась в далекое прошлое, ища ответы на вопросы в своей памяти. Я не знал, что сказать. Если бы мы были одни, наверное, и тогда не нашел бы, как поступить. Обнять? Оттолкнет. Слова же казались пустыми в такой ситуации. К тому же, почему она сменила фамилию? Почему нигде в документах не указано наличие еще одного родственника? Будто кто-то нарочно стер любые упоминания о ее сестре. Значило ли это, что мои подозрения о крысах в управлении верны? Если так, то и пропажа Румянцевой — не простое дело.

— Ева… — обратился к девушке, все-таки взяв ее ладонь в свою. Она тут же высвободилась и резко вскочила.

— Дмитрий, я могу чем-то помочь? — при этом она не смотрела ни на меня, ни на мужчин — только на свои ноги, спрятанные под серыми джинсами и белыми кроссовками.

— Пока нет, но… — Он выдержал паузу. — Тебе придется залечь на дно на некоторое время, иначе тебя убьют.

— Либо украдут, завезут в дом Таната, а оттуда еще ни одна девушка не выходила живой или хотя бы здоровой.

— Лев! — Нестеров снова огрызнулся на своего подчиненного, а может, просто коллегу. Я этого парня видел впервые.

— Не думаю, что человек, который познал дзен и может одним ударом сломать кирпич, испугается моих слов. Хотя твое человеколюбие, Ева, — ужасная черта. Люди — это мешки говна. Ты им доверишься, а они тебе нож в спину. Знаешь, некоторые из тех пацанов, которым был дан приказ вязать тебя, имеют семьи. Дома они гладят по головке дочерей и сыновей, занимаются любовью с женами, говорят о доверии и прочей ванильной ерунде, а потом выходят из дома и режут людям глотки, насилуют девушек, иногда девочек…

Лиса подняла на него затравленный взгляд.

— Это не отменяет того факта, что ваши руки тоже в крови. Спасибо, что спасли мне жизнь. — Она посмотрела на Дмитрия. — Раз, я не нужна пока, то можно пойду отдохну?

— Второй этаж, белая дверь с золотым тиснением. Свой санузел прилагается. Сменную одежду горничная тоже организовала.

— Спасибо.

Она ушла, так и не взглянув на меня. Сказать, что я был убит этим, это реально ничего не сказать. Почему? С хрена ли она меня так игнорирует? Я что, говном измазанный?

— Если не перестанешь рвать мою скатерть, вышвырну за дверь, Волков.

Я посмотрел на свою руку, в которой сжал гладкую ткань.

— Извини.

— Походу, тебя динамят по-крупному, — засмеялся этот урод.

— Заткнись! — посмотрел на Нестерова, потом на Льва, мечтая прибить обоих за издевательские ухмылки. Самому тошно от ситуации, а они еще дров подкидывают.

— Тебе придется спрятать родных, если хочешь участвовать. — Дмитрий вмиг переменился и серьезно на меня посмотрел. — Он любит давить на больные места.

— Мне некуда их возить сейчас. К тому же, он наверняка в курсе. Есть ли место в этом или соседнем городе, где он их точно не достанет?

— Алмазный?

Предложение было заманчивым, но согласится ли старик рисковать?

— Его зять тоже не последний человек в бизнесе. Можно отправить твоих девочек в отпуск в Грецию.

— И Еву…

— Нельзя! — покачал головой Лев. — Она может понадобится для дела. Будем ловить на живца.

— Вы сдурели?! — Я вскочил.

— Успокойся, Жень. Лев прав, Ева нам нужна. Если Танат запал на девку, то не отвяжется. Тем более теперь, когда знает, что она у меня.

Вздохнув, я опустился обратно на стул и постарался успокоиться. Они были правы, но все нутро протестовало против их плана. А ведь я примерно понимал, на что они хотят подписать Еву… Это сродни самоубийству, соглашаться на подобное. И все же был уверен, девушка не отступится. Не знаю, что за ситуация была с сестрой, — выяснение обстоятельств еще предстояло — однако Лиса согласится. Более того, будет впереди всей планеты, лишь бы наказать тех, кто причинил боль ее родным, иначе все подумают будто она слабая. Дурочка.

— Предлагаю пройти в кабинет. — Нестеров взял в руки папку и указал на выход. Предстоял нелегкий разговор…

А поздним вечером, когда моральных сил уже не хватало ни на что, я набрал семью. Мама ответила после первого гудка.

— Сынок! — раздался ее беспокойный голос.

— Мам, вы там как?

— Хорошо. Никто не приходил, не стучал в дверь. Катюша уже легла. Ты скоро?

— Я приеду только завтра. Подготовь вещи первой необходимости. Из дома ни шагу. Вы на пару дней съедете в безопасное место.

— Жень, что происходит? — Вопрос прозвучал спокойным тоном, но мне-то было известно, что именно скрывается за напускным спокойствием. Наверняка, все это время она себе места не находила, сидела в кухне на табуретке и держала телефон в руках, ожидая моего звонка. — Во что вы с Евой ввязались?

— Ты не из тех, от кого стоит что-то скрывать. И все же я сказать не могу.

— Сынок, ты меня пугаешь.

— Мам, — усмехнулся, — я сам боюсь. Тут столько дерьма навалилось, такая каша, что впервые жизни я не могу рассчитывать даже на помощь Управления. Ты же знаешь, как в нашей стране все устроено? Не мне тебе говорить, откуда у чиновников крутые тачки, а у генералов — особняки. В общем, подготовься. Утром приеду.

— Хорошо, — произнесла она сдавленно. — Береги себя.

— И вам доброй ночи. Поцелуй Козочку за меня, пусть меньше болтает с мальчиками, а то устрою ей моральную пытку.

— Вредный мой, — засмеялась мама, и мне тоже стало чуточку веселее, хотя так паршиво, как сегодня, не было лет десять.

Я попрощался с матерью, положил телефон на прикроватную тумбочку и уставился на вычурный потолок. Дом Нестерова был шикарен во всех смыслах. Правда комната, которую мне выделили, больше подошла бы для какой-нибудь пафосной кицы с надутыми лепешками вместо губ и с селфи-палкой под рукой.

Раздался звук оповещения. Я взял в руки телефон и разблокировал экран, чтобы прочесть сообщение от Кости.

«Я нарыл кое-что про Румянцеву. Тебе понравится».

Я улыбнулся. Хоть одна хорошая новость за день. Если мне удастся распутать это дело вместо Пелевина, то кто его знает — вдруг разворошу змеиное гнездо? За погонами я не особо бегал, но меня начинало до боли в яйцах раздражать, когда начальство хвалило лентяев, неспособных довести до конца и половины дел!

Отложив телефон, встал и подошел к окну. Ночь была безлунной, но очертания цветочных кустов, деревьев и высокого забора по периметру особняка все равно угадывались. Охрану, медленно двигающуюся вдоль бетонного ограждения, тоже было видно. Никогда бы не подумал, что мне придется отсиживаться в доме бизнесмена, которого всего год назад мечтал засадить в тюрьму за излишнюю самонадеянность. Впрочем, временное перемирие вовсе не означало, будто я откажусь от этой заманчивой идеи.

Вздохнув, я положил телефон в карман и вышел из комнаты. Захотелось выпить чего-нибудь крепкого и обжигающего, потому как мысли вновь вернулись к печальному образу девушки, с которой мне теперь мало что светило. Ну неспроста же она меня отталкивает? Даже идиот поймет — здесь ловить нечего. Вот только в душе так и грызла, скребла и не давала покоя уязвленная гордость.

Выругавшись сначала на себя, а потом — на ковер, о который споткнулся и чуть не слетел с лестницы, я спустился на первый этаж. Весь дом пребывал в полумраке, поэтому я без труда нашел кухню. Правда, не ожидал здесь увидеть еще кое-кого.

— Ева?

Девушка вздрогнула и начала поспешно вытирать слезы.

— Я за водой вышла. Задумалась… — Она вскочила, как ошпаренная и бросилась к холодильнику. Ева открыла его, а я сжал кулаки. Зареванная! Причем настолько, что опухли не только веки, но и все лицо. Дуреха же. Самая натуральная дуреха.

— Ты хоть понимаешь, что так не поступают?! — Мой голос прозвучал слишком резко. Ева снова вздрогнула, вытянула бутылку с водой и растерянно на меня посмотрела. При этом ее подбородок предательски задрожал.

Решив больше не тянуть кота за хвост, я подошел к ней и обнял. Вот просто обнял, ожидая ее действий. Наверняка оттолкнет…

Бутылка глухо треснулась о пол, а ее тонкие руки обвили мою талию. За коротким всхлипом последовали судорожные вздохи.

— Тише, маленькая… — Зачем-то сказал я, но это только усугубило ситуацию, потому что моя лисичка беззвучно зарыдала. И это было настолько душераздирающим, что лучше бы она кричала, лучше бы подняла на уши весь дом, а не тряслась в моих объятиях, цепляясь за ворот служебной формы.

Я прижал ее крепче.

— Ну чего ты плачешь? Мы придумали план. Завтра спрячем детей и мою мать в безопасном месте, да и тебя будет охранять не один десяток парней.

— Мася… — хрипло выдавила она.

— Кот?

— Его надо забрать из клиники. Я оплатила только трое суток пребывания, пока не снимут основные симптомы воспаления.

Я погладил ее спину и положил ладонь на мягкие волосы. Низенькая. Она едва доходила мне до шеи. И вот откуда в этом маленьком и нежном существе столько смелости?

— Заберем. — Приподнял ее лицо и коснулся губами влажных щек, холодного носика и все еще дрожащего подбородка. — Только не плачь.

Заметив блеск в ее глазах, ощутив прерывистое дыхание, я снова склонился и поцеловал. Вкус фисташек. Улыбнулся. Мне определенно нравилось то, как она умеет удивлять. Ее несмелые движения по моим рукам, мягкая грудь, прижатая к моему телу, напряжение бедер и тихий, едва слышный стон. Кажется, он снес мне крышу.

Я развернул ее и усадил на стол, ощутив приятную мягкость и упругость очаровательной попки.

— Жень… — охнула она, но в тот же миг стихла, покорно положив ладони на мои плечи. Очередной стон прозвучал чуть громче, но и пальчики, принявшиеся расстегивать пуговицы моей рубашки, добавили огня. Обычно свободные штаны стали тесными, а стоило Еве придвинуться ближе и запустить холодные ладошки под рубашку, как мне всего оказалось мало. Я сжал ее грудь, но мерзкий лифчик испортил мне всю манку. Впрочем, вскоре я добрался до цели… губами. Если мне кто-то скажет, что рая не существует, то он просто его не ощущал, не трогал девушку, которая сводит с ума абсолютно всем, будь то стон или стыдливое молчание. Целовать ее, покусывать, обжигать горячим дыханием и чувствовать под губами, как тысячи мурашек покрывают податливое тело, потому все это делаешь именно ты… Рай существует. И в этот момент она была именно им.

— Женя… — Ева заерзала, и что-то упало. Звонкий стук привел нас в чувство, а шум, который донесся из гостиной, и вовсе заставил отпрянуть друг от друга, поправляя одежду.

Прежде чем в кухне зажегся свет, я уже открыл бутылку воды и делал вид, будто жадно пью…

— Вам тоже не спится? — В дверях стоял Лев. Все еще в костюме.

— Заглянул воды попить, — кашлянул я в кулак и покосился на Еву, склонившуюся над разбитой чашкой.

— А я — ходячая беда. Надеюсь, Дмитрий не станет вычитывать ее из моего жалования. — Моя лисичка жалобно свела брови, вызывая во мне невольную улыбку. Какая же она все-таки красивая.

— Он еще тот жмот. — Лев прищурился. — Ладно, я думал, кто-то залез в дом. Доброй ночи.

Оставшись наедине со мной, Ева вдруг смело посмотрела мне в глаза.

— Это была минутная слабость. Не более того.

— А если я попрошу большего, чем минутную слабость?

Она опустила взгляд и в замешательстве свела брови.

— Я…

— Не бойся. — Снова вызов в карих глазах. Так и хотелось ей сказать: “Детка, ты самый храбрый хомяк из всех мною увиденных”. Но вместо этого я подошел и просто оставил поцелуй на ее щеке. — Ты прекрасна, малыш. Доброй ночи.

Уходить не хотелось, но и пить тоже. Кажется, я нашел себе кое-что покрепче алкоголя. А вспомнив, как офигительно вздымается ее грудь, как соблазнительно она кусает губы, как трепетно вздыхает и стонет, широко улыбнулся. Я знал, что ей больно — проблема никуда не делась — и все равно улыбался как идиот.

Завтра нас обоих ожидает еще один сложный день, но этой ночью, она будет думать обо мне. Да, Ева обязательно будет думать обо мне.

Глава 21. Лиса

Эта ночь была самой долгой в моей жизни. Я не сомкнула глаз вплоть до первых рассветных лучей. Впервые кто-то вторгся в мои мысли и остался там надолго, заставив раз за разом вспоминать и млеть от ощущений.

Я перевернулась на бок и согнула ноги в коленях. Тело еще помнило интимные прикосновения и сбивчивое дыхание. Казалось, в тот миг не было ничего более важного, чем его объятия, горячие ладони и губы, ласкавшие то грудь, то шею. Мне никогда еще не доводилась испытывать разочарование от того, что мужчина перестал меня целовать, сжимать ягодицы и настолько откровенно хотеть.

Я прикрыла веки, и мгновения, случившиеся несколько часов назад, вновь пронеслись перед глазами. Бедра напряглись, а желание судорогой пронеслось по низу живота. Боже! Нет! Так нельзя! У него дочь…

А стало бы это для меня проблемой? И насколько он старше меня? Десять лет? Стыдно признаться, но я до сих пор обращалась к нему на “вы”, а теперь вообще не представляла себе, как посмотрю в глаза. Еще вчера он не сводил с меня взгляда, сегодня же, получив зеленый свет, и вовсе пойдет в наступление…

Поняв, что глупым образом себя накручиваю, в тайне надеясь на продолжение нашего общения, я встала с постели. Яркий луч вырвался из-за верхушек пышных сосен и на мгновение ослепил меня, а после ласково согревал кожу, нагоняя сон. Зевнула и забралась обратно в постель, вскоре задремав.

Мне снилась мама. Это был один из тех снов, которые напоминают о грустном прошлом, о вынужденном одиночестве, о боли и жгучей обиде. Она никогда нас не любила. По крайней мере мы с Лилей не чувствовали ее любви. Отец всегда пропадал где-то, являясь домой только ради того, чтобы ее поколотить и показать детям, кто в сорока квадратных метрах хозяин.

Я помню тишину и то приятное спокойствие, которое испытывала рядом с сестрой. Лиля всегда была спокойной, молчаливой и большой охотницей до книг. Когда она пропала, в доме стало шумно и тошнотворно. Позже я просто перестала о ней думать, чтобы не делать себе больней.

Сейчас же моя мать, о которой следовало бы хранить только теплые воспоминания, но коих не было вовсе, с кем-то спорила, со злостью оглядываясь, тыча в меня пальцем и возмущаясь насчет беспорядка.

Мой взгляд бесцельно бродил по комнате: светлой, но с заплесневелыми черными пятнами по углам. Именно в одном из них я заметила его, огромного серого паука, застывшего в пыльной паутине. Мне чудилось, будто смотрел прямо на меня, изучал немигающих взором, уже выбрал свою жертву. Страх парализовал тело. Я не могла отвести взгляд, не могла сдвинуться с места и произнести хоть слово. В какой миг он запрыгнул на меня — не знаю, но пробуждение было внезапным.

Я села в кровати и ощутила спиной холод. Моя футболка была мокрой насквозь. Скинула ее и посмотрела в окно.

Солнце едва взлетело над горизонтом, а значит мой сон длился не более часа. Пришлось встать и пойти в душ. Отоспаться уже не получится. Да и вряд ли можно уснуть, когда ужас перед глазами.

За завтраком нас было четверо. Лев жадно уплетал яичницу и листья салата, Дмитрий напряженно листал экран планшета, а Коля молча посматривал то не меня, то на отца. Я не решалась спросить, куда подевался Евгений, а мужчины молчали, предпочитая не делиться со мной подробностями чужой жизни. Наверное, это к лучшему. Мне не придется бороться со стеснением и неловкостью. Вот только робкая надежда, что мы встретимся в ближайшее время, присутствовала.

— Ева, — заговорил со мной Дмитрий спустя минут пятнадцать, когда моя тарелка опустела. — Вчера вечером мы составили примерный план действий.

— Простите, я была не в настроении…

— Все в порядке. — Он отмахнулся от моих извинений. — В общем, Колю и девочку Волкова мы спрячем у знакомого. Женя уже договаривается. А вот вам придется поехать с нами в другое место. Уверен, что Танат скоро обнаружит этот дом. Его шакалы везде…

— Есть проблема, — робко перебила его.

— Какая?

— Кот.

Нестеров нахмурился, а Лев засмеялся.

— Ева, в нашей ситуации кот — это не проблема. Это несущественная мелочь.

— Тогда мы сможем его забрать из клиники? Или продлить его пребывание там.

Мужчина свел брови.

— Нельзя появляться в городе раньше, чем мы разрешим. Ты и сама должна понимать.

— Но он — моя семья! — воскликнула, но мужчины не прониклись моим рвением. — Люди в ответе за тех, кого приручили. Я не могу не переживать о нем.

— О себе лучше думай.

— Евгений обещал. — Мне стало невыносимо тяжело. Да, Мася — кот. Вот только этот пушистый питомец — все, что у меня есть.

— Женщины… — Он покачал головой и вытер руки полотенцем. Спустя минуту его ребята получили задание. Наша с Масей встреча состоится уже вечером, и я была этой новости несказанно рада. Наверное, со стороны мое поведение смотрелось странно, но лучше меня посчитают чокнутой кошатницей, чем я сгрызу себе ногти, утопая в переживаниях за Рыжую Морду.

— Раз мы разобрались с котом, предлагаю заняться более насущными делами.

Дмитрий встал из-за стола и пригласил нас в свой кабинет. Коля остался в кухне.

Чуть позже, когда я со скрипом в зубах согласилась с наполеоновскими планами мужчин, мой ученик открыл мне дверь своей комнаты.

— К тебе можно?

— Вы бы стучали сильнее. Я еле услышал, в наушниках был.

Парень отступил, приглашая войти.

— У тебя здесь уютно, — сказала ему, оглядывая спальню в пастельных тонах.

— Отец сюда девок часто возит. Сиськи, жопы, Инстаграм. — Он замахал руками, потом осекся и хмуро на меня посмотрел. — Извините. Как подумаю, кто здесь спал раньше, злость берет.

— А ты о них не думай.

— Не могу не думать. Я понимаю, что он — мужчина, но мог бы быть разборчивее в девушках. Если бы хоть одна любила его так, как мама, я бы относился иначе, но пока что все на одно лицо. Димочка, мне нужна новая сумочка. Димочка, ты же не забыл пополнить карточку? Димочка то. Димочка сё. Это место меня раздражает.

Я улыбнулась. Мне доводилось и раньше видеть его эмоциональным, но не настолько. Похоже, он наконец-то смягчился. Либо сильно перепугался и немного растерял маску хулигана в виду последних событий.

— Коля, у меня к тебе будет личная просьба. — Он внимательно на меня посмотрел, сжав зубы. — Девочку, вместе с которой ты будешь спрятан на некоторое время, зовут Катюша. Присмотри за ней.

— Хорошо. — Его ноздри раздулись на короткое мгновение. И хоть он пытался скрыть свою ревность — не получилось.

— Ты — лучший среди моих учеников, и я на тебя надеюсь.

Моя похвала возымела эффект — Коля встал в стойку и низко поклонился. — Ос!

Я по привычке потрепала парня по волосам и покинула действительно уютную комнату. В той, что отвели мне, создавалось ощущение пустоты. Вероятно, поэтому сон не шел ко мне всю ночь. Хотя… Я с усмешкой взглянула на свое отражение в зеркале, висящее в коридоре.

Кого ты обманываешь, Ева? В карих глазах были боль, пустота и глубокое разочарование. Мой маленький мир разрушился всего за два дня. Теперь следовало не допустить только одно — преждевременной смерти близких. Ну и самой выжить.

Черный внедорожник покинул территорию особняка.

Я зевнула, отошла от окна и села за обеденный стол. Ожидание собственной участи тяготило. Дмитрий уехал вместе с сыном к некоему Алмазному, Лев отправился на разведку, а Волков должен был приехать через час, после разговора со Сергеем Степановичем. Директору додзё следовало узнать о непростой ситуации и подготовиться к визиту. Страшно было представить, чем он мог обернуться для школы карате, особенно если случится во время занятий. Я вздрогнула и вытащила из кармана смартфон. Обидно, но мне запретили с кем-либо связываться. Мобильный телефон вместе с документами остался в машине Таната, а с того, что мне подкинули для временного пользования, звонить разрешалось только троим.

Ни позавчера, ни вчера я не осознавала серьезность ситуации. Будто все происходило не со мной, касалось не меня, а сегодня, пребывая в одиночестве, видя, как медленно течет время и лениво двигается секундная стрелка, задумалась и о прошлом, и о будущем.

Мне казалось, что я наблюдаю за происходящим со стороны, потому как подобные сцены бывают только в фильмах. Мир бизнесменов и прочих богатых личностей, остающихся в тени, но так или иначе управляющих нашей жизнью, был мне чужд. По правде говоря, я даже представить не могла, настолько одиноко бывает, когда ты сидишь в особняке, окруженном высоким забором и многочисленной охраной.

Я вздохнула. Два месяца назад мне исполнилось двадцать четыре года. Так мало, и одновременно слишком много. Мне бы хотелось вернуться назад, во времена, когда еще можно было спасти сестру, или когда я впервые увидела мастерство сенсея и воспылала особой любовью к боевым искусствам, или в тот несчастный вечер, чтобы спасти жизнь дорогого человека.

Дмитрий не прав. Если человек тебе дорог, то его прошлое становится неважным. Мое отношение к учителю было чем-то сродни безумной любви, и я ни за что не позволю себе разочароваться в нем. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Поэтому пусть его прошлое, его долгая жизнь навсегда останется для меня загадкой…

На глаза навернулись слезы. А вот сестру хотелось бы увидеть.

Мобильный телефон в моих руках завибрировал.

— Да, Дмитрий, — ответила на звонок, утерев влагу в щек.

— Ева, мы доставили детей в безопасное время. За тобой приедет Волков. И… подожди, Лев на второй линии.

Установилась тишина — видимо, Нестеров удержал вызов. Но нет, взглянув на экран увидела, что он отключился. Правда, почему-то еще не было связи…

Раздавшийся выстрел застал меня врасплох. Как и осыпавшееся в другом помещении стекло. Я вмиг легла на пол и оглянулась по сторонам. Что происходит? Нас нашли? Пальцы вмиг начали набирать номер Нестерова, но, как и ожидалось, гудки не прозвучали.

Входная дверь отворилась и в кухню вошел запыхавшийся охранник.

— Ева, у нас гости. Пожалуйста, пройдите за мной. Лев Григорьевич звонил то…

Я тут же подорвалась с места, но в следующую секунду бросилась обратно на пол. Рядом рухнул застреленный парень.

Тело онемело, а взгляд застыл на лице, хранившем удивленную гримасу.

— Ева, выползите оттуда, если еще живы. Только быстрее.

Спустя несколько секунд борьбы с собой и своим непослушным из-за страха телом, я выбралась из западни и побежала вслед за худощавым русоволосым мужчиной, который повел меня сквозь гостиную, узкий коридор и бассейн прямо в гараж.

— Садитесь на заднее сидение.

— Макс! — сюда зашел еще один мужчина с грязным лицом. — Поедешь по Лучной. Там за второй лесополосой развилка, возьмешь направо.

— Это в восточную часть города?

— Да, Лев сказал, что вас там встретят. Девушка, лезьте быстрее! — крикнул он мне, и я подчинилась. — Черт! Эти твари будто спецом ее пасли.

— Опуститесь ниже, Ева, — сказал Макс, увидев, что я вытянулась, будто струна и не смею даже пошевелиться. — Тачка крепкая, но мало ли что.

— Я могу чем-то помочь? — наконец-то смогла выдавить из себя хоть слово.

— Молитесь! — крикнул он.

— Каратисты не молятся.

— А вы попробуйте.

— Макс, я с тобой. — Кто-то запрыгнул на переднее пассажирское сидение, и как только над землей забрезжил дневной свет, и дверь гаража начала подниматься, я присела на корточки и уставилась на плечо водителя.

Не знаю, как в такой ситуации поступили бы другие, но мне остро захотелось взять в руки пистолет. Не ради мести или убийства — больше всего в жизни я боялась возможной крови на своих руках — а ради собственной безопасности. Особенно, когда до меня донеслись приглушенные выстрелы.

Только благодаря практике дыхания и медитации, я не ударилась в истерику, а сильнее вжалась в пространство между сидениями и мысленно считала секунды, порой вздрагивая от громких выстрелов. Вскоре они прекратились, и моей единственной проблемой остались кочки да ухабы на лесной дороге.

— Оторвались, — со вздохом произнес второй мужчина, и обратился ко мне: — Ну что, принцесса? Как оно?

— Я в порядке, спасибо. — Смутившись под пристальным взглядом карих глаз, поднялась обратно на сидение, но тут же ухватилась за дверную ручку, чтобы меньше шатало.

— Боевое крещение?

— Нет. Вчера мне тоже повезло.

— У-у-у… — протянул он, сведя брови на переносице. — Удачливая, значит.

— Даже не представляете насколько.

Сказав это с легкой усмешкой, я отвернулась к окну, чтобы скрыть свою слабость. Мысль о том, что кто-то вновь погиб, накрыла так внезапно, что пришлось спрятать лицо в ладонях.

— Эй, ты там ревешь что ли?

Подняла взгляд на мужчину, который вмиг нахмурился.

— Макс, тут вода есть?

— Под сидением проверь. Колян часто прячет. Задолбал со своей диетой. Как девка, ей-Богу.

Мне протянули литровую бутылку, которая была наполовину пуста.

— Плесни в лицо.

Машина свернула направо. Я подождала, пока выровнится дорога и не только умылась, но и сделала несколько глотков, наконец-то приходя в себя.

— Девушка… — снова обратился ко мне мужчины и щелкнул пальцами перед глазами.

— Ее Евой зовут. И не болтай с ней много. Забыл правила?

— Не забыл. Пытаюсь отвлечь, чтобы не упала в обморок. Лев потом с нас три шкуры спустит, если привезем не женщину, а овощ.

— Со мной все в порядке, — уверила я их и прилегла прямо на сидение.

Мы ехали еще минут тридцать, а может и больше. Верхушки деревьев, которые виднелись мне через лобовое стекло, долго пролетали непрерывным зеленым пятном, навевая тоску, от которой раз за разом щемило в сердце. Сколько было ему, этому парню? Он едва ли старше меня. Нет, я не винила себя в случившемся. Разве что пыталась справится со злостью на Таната и его людей, что накрывала меня волнами и отпускала только после дыхательных упражнений.

Наконец-то зелень сменилась ясным небом.

— Приехали, — сообщил водитель, когда мы въехали в восточную часть города, где сосредоточились промышленные объекты.

В тот же миг отворилась дверь, и я услышала обеспокоенный голос Льва.

— Ева?

Глава 22. Лиса

Широкая ладонь коснулась моего бедра и сжала его. Что-то щелкнуло в голове, и я подскочила, тут же скинув с себя его руку. Лев окинул меня пристальным взглядом и нахмурился.

— Ты в порядке?

— Да. Где мы?

— На заводе по переработке алмазов. Неподалеку отсюда твой временный приют. — Он улыбнулся и подмигнул. — Только разберусь с греком, и сразу поедем.

— Греком? — переспросила я.

— Им, — устало вздохнул он. — Макс, проведи девушку до моей машины. Кое-что заберу, и поедем дальше.

Водитель кивнул и выбрался из автомобиля, а Лев направился в здание, откуда доносился рев мотора и грохот станков. Мимо нас проехал грузовик, оставив за собой шлейф пыли. Работа здесь шла полным ходом.

— Ева, — окликнул меня Макс. — Сюда.

Я вновь послушно заняла место на заднем сидении теперь уже другого автомобиля, серебристого, немецкой марки, и в ожидании уставилась на бетонные стены завода. Странно, но за эти пару дней у меня ни разу не возникло сомнения в надежности слов Дмитрия. А ведь он втянул меня в игру Таната шантажом — безмолвным, но действенным. Сумма, написанная на клочке бумаги, была тоже внушительной. Она могла решить многие мои проблемы, но что произойдет с деньгами, если меня не станет?

Ситуация со всех сторон выглядела опасной, я могла в итоге лишиться жизни…

Надо будет составить завещание и передать все коту!

Неожиданная мысль вынудила меня рассмеяться и привлечь внимание водителя.

— Вспомнила смешной случай из жизни, — улыбнулась ему, и снова уставилась на стены, пряча губы под ладонью.

Вскоре вернулся Лев. Он кинул папку с бумагами на сидение и откинул голову назад.

— Едем.

Машина тронулась с места. Я же, все еще наблюдавшая за происходящим на улице, заметила идущего на выход высокого и широкоплечего мужчину. Хоть его фигура быстро смазалась из-за набравшего скорость автомобиля, за синий костюм и черные волосы взгляд успел зацепиться. Интересно, кто он?

— Лев, а где находится наше временное убежище? — задала вопрос своему спасителю, решив, не особо заморачиваться насчет личностей из мира Нестерова. После удачной операции, которую они придумали на пару с Волковым, мне хотелось бы залечь на дно и попытаться с полученными деньгами исполнить давнюю мечту — поехать на отдых. Да, глупая затея, учитывая, что живу я далеко не богато, но вода всегда притягивает людей, и я не исключение.

— Увидишь, — недовольно сказал мужчина. — И перестань мне выкать. Чувствую себя стариком.

— Извини, но ты и вправду выглядишь стариком по сравнению со мной.

Он нахмурился и тяжело на меня посмотрел.

— Если у тебя не было бы крыши, то за такие слова ты уже поплатилась бы.

— Именно поэтому она у меня есть.

Лев вздохнул.

— Ева, перестань притворяться героиней. Ты пытаешься шутить, но выходит криво. Лучше постарайся отдохнуть, на тебе ведь лица нет, бледная как смерть.

— Я чувствую себя хорошо, — запротестовала в ответ, ожидая начала перепалки, но мужчина прикрыл обратно веки и дал понять — разговор окончен.

Мы ехали не более двадцати минут. На этот раз нашим укрытием стал дом в пригороде, на очень открытой местности. Я еще удивилась про себя, не ошиблись ли адресом? Оказалось, нет. Если хочешь что-то спрятать, то поставь это на самое видное место. Вот только сработает ли такой подход с Танатом? И что задумали ребята? Не помню, чтобы в наш план входило «сражение в открытом поле».

Мое временное убежище на этот раз оказалось в разы скромнее. Я несказанно этому обрадовалась. Вместо настенной лепнины, тяжелых штор, дорогой напольной мозаики и огромных изысканных ваз, расставленных по углам, здесь все было просто и со вкусом. Я бы даже сказала, уютно. По крайней мере в гостиной и моей комнате.

Лев познакомил меня с женщиной, которая во время моего пребывания здесь будет убираться и готовить. Вначале мне показалось, что ей лет сорок, но как только мы остались одни и разговорились, Елена — именно так ее звали — призналась в своем настоящем возрасте — пятьдесят два года.

Пока я пила чай с булочками и приходила в себя, она рассказала о своем сыне — дальнобойщике, очаровательной невестке и псе по кличке Под. Последнего ей приходилось выхаживать из-за болезни уже третий месяц.

Слушая женщину вполуха и наблюдая за приготовлением ужина, я даже не заметила, как наступил вечер. Лев давно нас покинул, а на пороге тем временем появился Макс с переноской, откуда опасливо выглянула рыжая морда.

— Мася, — окликнула я своего кота и получила в ответ жалобное “Мау”.

— Ева, это не кот, а росомаха какой-то. — Водитель со смехом начал рассказывать, как Мася психанул, увидев, что за ним приехала не я, как исцарапал ему руку и всячески отказывался от ласки. Но вот сейчас, стоило открыть дверцу, его словно подменили. Мася вмиг очутился возле меня, и в кухне раздалось громкое мурлыкание.

— Нет, он у меня не росомаха, Максим, — ответила мужчине, с наслаждением поглаживая длинную шерсть. — Он семья. Ну и чуть-чуть трактор.

В доказательство моих слов кот громче запустил свой моторчик, чем вызвал улыбку у всех присутствующих.

— Еще скажи, что ты эксперт по женской психологии! — донеслось нам из прихожей возмущение, которое прервалось спокойным и тихим ответом:

— Если я трахаю моделей, это вовсе не значит, что не разбираюсь в нормальных женщинах.

Ведущими диалог оказались Дмитрий и Евгений. Второй при виде меня застыл на мгновение в дверях, а потом, опомнившись, поприветствовал нас и тут же эмоционально отгородился.

— И вам доброго вечера… — Елена привлекла к себе внимание мужчин, а после чуть с придыханием произнесла имя Нестерова. Тот нахмурился и попросил ее накрыть ужин.

— Сейчас все будет! — довольно заулыбалась она, но вскоре печаль омрачила ее лицо. Видимо, Елена жаждала внимания своего нанимателя, но, как и ожидалось в нормальном обществе, получала только приказы и редкие дежурные улыбки в качестве благодарности за старания.

Странная логика бывает у некоторых женщин. Они расценивают малейшую заботу, как знак обожания или даже тайной любви, строят иллюзии, а потом выглядят не в лучшем свете, пытаясь привлечь к себе внимание, например, недостающей ложкой на столе. А ведь это был и весьма невинный способ. Другие, далеко не приличные дамы, могут пойти на более провокационный шаг.

Я хмыкнула и погладила кота, лежащего на моих коленях.

О случившемся сегодня нападении мужчины пока молчали. Я их не торопила, давая спокойно доесть ужин. Правда, каждый раз, поднимая взгляд на Евгения, надеялась, что он тоже взглянет на меня.

Но он не смотрел.

Это огорчало, немного злило, и в то же время дарило облегчение. Если его намерения были не серьезными, значит, жизнь становится намного легче.

— Так! — Едва Елена покинула кухню, Дмитрий отложил вилку и посмотрел на меня. Он хотел что-то сказать, однако слова застыли на тонких губах.

— Операцию мы проведем через неделю. — Евгений тоже отложил столовый прибор. От взгляда, полного серьезности, меня пробрала легкая дрожь. А Мася, учуяв мое нервное состояние, заерзал и ткнулся мордочкой о ладонь, призывая отвлечься на поглаживание его ушей.

— Что-то изменилось? — спросила я мужчин.

— Да, — сказал Дмитрий. — Похоже, Танат что-то готовит. То ли ты его зацепила, то ли в ход пошли принципы, но теперь его крысы тщательно следят за школой.

— Думают, ты идиотка и обязательно там появишься, — не скрывая злости, огрызнулся Волков.

— Тогда, может перенести операцию в школу? Я приду туда после ухода учеников и…

— Нет!

Волков снова взял в руки вилку и нож, и с каким-то животным остервенением принялся резать мясо.

— Ты все эти дни будешь сидеть здесь.

— Не слишком жестко?

— Запрещено выходить даже во двор.

Я нахмурилась.

— Понимаю, что мне угрожает опасность, и вы хотите помочь…

— Ева, сделай, как мы просим. — Нестеров скрестил пальцы и подпер ими подбородок. — Есть много деталей, которые мы не можем или не хотим тебе раскрывать, но поверь, все намного серьезнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Хорошо, — вынужденно согласилась, понимая — от этих мужчин зависит моя жизнь. Будет очень некрасиво, если и без того тяжелый день испортится женской истерикой и никому не нужным сейчас геройством.

Волков цокнул и встал из-за стола.

— Схожу в душ.

— А… — начал говорить Дмитрий, но гость его прервал.

— Сам найду.

Он вышел из кухни, грузно прошелся по коридору, а после хлопнул дверью гостевой ванной комнаты.

— Что на него нашло?

— Злится, — спокойно ответил Нестеров.

— На меня?

— На себя. Знаешь, Ева, я его понимаю. Не так-то просто принять факт своей слабости. А ведь он сейчас очень уязвим. Если мне надо защитить только сына, то ему — три женщины. Сложнее квеста не придумаешь.

Думать о том, кто третья в жизни Волкова, я не стала. Послушно досидела до момента, пока хозяин дома доел, и после ушла в отведенную мне комнату. Честно говоря, сидеть и ждать у моря погоды — так себе перспектива. Привыкшая вырывать из рук судьбы светлое будущее, я сильно раздражалась. Конечно, мне отвели роль запасного варианта, но все равно в рыбалке лучше быть рыбаком, чем крючком или, того хуже, наживкой.

Мася на удивление быстро устроился в новом месте: сразу облюбовал пуфик, прилегающий к туалетному столику. Правда, на лоток даже не обратил внимание. Будет очень неловко перед Еленой, если ей придется убирать самую важную кошачью драгоценность. Я ведь до сих пор помню, как он первое время зарывал ее в самых дальних углах.

Когда сумерки сменились ясной звездной ночью, я приоткрыла занавеску и придвинула кресло поближе к окну. Яркие белые точки на небе навевали тоску. Одиночество меня не пугало, но именно сейчас сильно тяготило. Голова разболелась из-за мыслей о додзё, любимых учениках и коллег, которые вынуждены выручать меня и тренировать ката-группы сверхурочно… Думала я и об Евгении, правда, свои желания приходилось подавлять. Вчера он был серьезен, но мне ничего не обещал. Тогда почему хотелось бы вновь его объятий? Неужели влюбилась?

Стук в дверь отвлек от страдашек.

— Войдите!

Раздался тихий скрип.

— К тебе можно? — спросил Волков и, не дожидаясь ответа, закрыл за собой дверь.

Глава 23. Лиса

Я вглядывалась в лицо и фигуру мужчины. Евгений тоже стоял и смотрел на меня. Словно застывший во времени.

Гляделки вскоре надоели.

— Проходи.

Он какбудто опомнился, подошел поближе и сел на край широкой постели.

— Ты как? — спросил и тут же прочистил горло.

— Нормально. Смотрю на звезды. Еще неизвестно, смогу ли дальше вот так наслаждаться видом ночного неба. Не могу сказать, что до сих пор моя жизнь была спокойной, но в такую ситуацию я точно не попадала.

Молчание вновь затянулось. Мне было неловко. Казалось, скажи я что-нибудь, и это непременно будет глупость. Первым заговорил все же Волков.

— Ева… — Он встал, сделал три широких шага и опустился передо мной на корточки. — Прости.

— За что? — Я удивилась.

— Меня не было рядом.

— Евгений, что вы такое говорите? — Дотронулась до его ладони, лежащей на подлокотнике, и чуть не убрала свою. Мне показалось, будто меня прошиб ток, онемели конечности и вообще, забылось все, о чем сейчас думала. — Я…

— Если бы с тобой что-то произошло, я бы не простил себя, — на вдохе произнес он, смотря на мои колени, едва прикрытые халатом.

— Почему?

Взгляд голубых глаз прошиб меня не слабее прикосновения. Это был один из тех моментов, когда мужчины говорят что-то приятное, уверяют в чувствах и обязательно целуют. Возможно, именно такого поведения я ждала, особенно после случившегося между нами, но Волков поступил иначе.

Он плавно сел на пол и обнял мои ноги, уткнувшись лбом в колени.

Я слышала его тяжелое дыхание, чувствовала, как оно теплой волной согревает кожу и пыталась держать себя в руках, не показать свою дрожь из-за близости.

— Поэтому вы сегодня психовали за столом?

— Почему ты ко мне обращаешься на “вы”? — Он поднял голову и внимательно посмотрел в мои глаза. Чего ожидал услышать — непонятно.

— Ну как же? Вы намного старше меня.

Его изумление вызвало у меня смешок.

— Или я не права? Сколько вам лет, Евгений?

— Я не старик, Ева! — огрызнулся он, нахмурившись.

— Я и не считаю вас стариком. И все же?

— Между нами разница восемь лет. Пустяк же!

— Ну-у-у, “тыкать” я не решаюсь.

— А ты попробуй. — В его глазах мелькнул озорной огонек. Неужели насмехается?

— Даже не думай, что мне слабо! — Заметив его улыбку, спросила: — Женя, чего ты от меня хочешь? Я понимаю, мы сорвались вчера вечером, но ведь это ничего не значит. Вряд ли ты был серьезен. Тогда почему снова пришел, просишь прощения, делаешь вот так…

Я указала на его пальцы, выводящие непонятные узоры на моей коленке. Хотелось бы услышать правдивого ответа. Сейчас. Сразу. Чтобы без утайки. Но он вновь поступил не так, как я надеялась.

Горячие губы коснулись моей кожи. Там, где только что гуляли пальцы.

— Жень…

— Ты мне нравишься, Ева. — Еще один поцелуй. — И это не просто влечение. Все намного серьезнее.

— Хорошо. — Равнодушно произнесла, делая вид, будто происходящее в порядке вещей. Только это ни разу не было обыденным. Никто раньше не признавался мне в чувствах вот так, сидя у ног, целуя их… Я прокрутила этот момент еще раз в голове… Снова. И снова.

Его рука скользнула выше, отчего тело вмиг покрылось мурашками.

— Женя. — Коснулась коротких и необычайно мягких волос, окунула в них пальцы и зажмурилась от нахлынувших ощущений. Но он отстранился, убрал руки и, кажется встал. Давно я не испытывала такого сожаления. Мне вспомнилась прошлая ночь, когда от одной мысли о продолжении, напряглись бедра и захотелось… Его.

Наивная. Он наверняка посчитает правильным не давить, поцелует в лобик и пожелает спокойной ночи, как маленькой неразумной девочке. Разве стоит ждать чего-то большего?

Я открыла глаза и вздрогнула. Женя был так близко. Настолько, что я учуяла мятный аромат шампуня.

Он с предельным вниманием оглядел мое лицо, заглянул в глаза, ища в них что-то, и широко улыбнулся.

— Только без боевых приемов, хорошо?

— Что? П-почему?

— Я уже видел, на что ты способна, когда к тебе пристают.

— В смысле? — снова не поняла, о чем речь.

Вместо объяснений, Женя схватил меня за талию и вынудил подняться на ноги. В следующее мгновение мои губы застал врасплох самый страстный поцелуй из всех мною испытанных. Безумный и настолько жаркий, что я начала млеть и терять опору.

Он сразу смекнул, в чем проблема и сел в кресло, притянув меня к себе, погладив вновь колени, бедра и, наконец, сжав ягодицы так чувственно, что молнии прошибли все тело. Я вздрогнула. Уже не помня себя, не отдавая отчета действиям, прильнула к нему, нашла его губы и потерялась в ощущениях.

Когда он развязал пояс халата — не знаю, но моя грудь болезненно заныла от прикосновений.

— Малыш, неудобно, — произнес он, вынуждая меня с сожалением встать, прийти на несколько секунд в себя и даже задуматься о том, как мало мы знакомы.

Очередной поцелуй, слетевший на пол халат, неприличная поза в кресле, его ладони на моих ягодицах и губы на груди — я вновь забылась. Внизу живота горел пожар. Каждый раз, когда Женя легонько прикусывал соски, меня окутывала волна желания, а нежная ласка языком словно испытывала на прочность. Мне было мало. Хотелось стонать, но я сдерживалась. До поры.

Наконец, не выдержав напряжения, придвинулась ближе, не оставив между нами даже сантиметра.

— Ева…

Он приподнялся, и я застонала, ощутив всю силу его желания.

— Черт! — выругался Женя.

Его пальцы, такие желанные, дарящие только наслаждение, оттянули в сторону уже мокрую ткань и ни минуту не сомневаясь, начали мучить меня удовольствием.

— Женя…

Его имя утонуло в довольном стоне. Я не знаю, нравится ли другим, когда их имеет палец, но мне понравилось. Настолько, что вскрикнула.

— Тшшш…

Он убрал их. Не вовремя. Хотелось большего. Боже, только сейчас глядя в его затуманенные глаза, которые едва различала при лунном свете, вспомнила. Мой первый и последний в жизни секс был слишком давно. Но тот, кто смог меня уговорить на него, был юным и неумелым. Поэтому, разочаровавшись, я даже не думала о близости с мужчинами. Гнала себя на работу, отвлекалась всеми способами, лишь бы не думать о том, что могла бы иметь, будь чуточку лояльнее к ухажерам.

— Ева…

— Не останавливайся.

— Ты точно не будешь утром глушить меня приемами?

Вместо ответа я приподняла футболку и положила ладони на живот. Он ожидаемо втянул его, вызвав мою улыбку.

— Малышка, я пришел не за этим.

— Но получаешь больше, чем хотел. Ты против?

Женя тихо рассмеялся. Ловко меня перехватил и уже через пару секунд я оказалась на постели. Мир померк для меня. Все исчезло, стало неважным и до безобразия бесполезным. Остались только я, он и его губы, ласкающие меня там.

— Жень…

На моей памяти, я впервые так хныкала и отчаянно чего-то просила. Губы сменились вновь пальцами, теперь имеющих меня настолько откровенно и громко… Мне сносило крышу от этих звуков и шепота, сводящего с ума.

— Черт! Какого хера?! — выругался Женя и, не успела я понять, что ему так не понравилось, как в темноте, над ним засветились два глаза, а меня… Меня накрыла жгучая волна удовольствия.

Мой крик был прерван поцелуем. Я думала, это будет секундное помутнение, но нет. Женя продолжал меня ласкать, а оргазм постепенно отступать, окутывая тело приятными ощущениями.

— Ма-а-у…

Раздалось откуда-то слева. Мы посмотрели на нарушителя, и вместе разразились тихим смехом. Мася был крайне недоволен тем, что ему пришлось увидеть и услышать. Он лапой провел по носу, и спрыгнул с постели.

— Правильно. Тебе и не должно нравится, как она пахнет, — осевшим голосом сказал Женя.

— Эй! — легонько стукнула его по животу.

— Что? Ты только моя. — Он снова меня поцеловал и со вздохом отстранился. — Малыш, знала бы ты, как я тебя хочу, как охрененно ты кончаешь. Черт! Я хочу материться.

Его голова опустилась на мою грудь, а дыхание защекотало кожу.

— Так в чем проблема? — Это было провокационно и пошло, но я все же полезла в его штаны.

Женя меня остановил.

— Я пришел не за этим.

Обида. Не знаю отчего, но она удушливой волной накрыла меня так, что я сама не поняла, как заплакала. Он пришел за серьезным разговором, что ли? И как теперь быть? Получается, сама себя предложила? Неужели ко мне нельзя прийти за чувствами, или хотя бы за сексом?

— Эй, малыш. Ты чего?

Женя обнял меня, а я зарыдала.

— Давно я не встречал женщин, которые плачут после оргазма.

Он смеялся. А мне, мне… хотелось еще больше реветь! Неужели я не красива? Недостаточно хороша?

— Ева, не заставляй меня материться, — строго произнес он. Видимо мои вопросы прозвучали вслух. — Я буду, но потом. Когда не будет твоего кота.

— Ты стесняешься Маси?

— Нет. Это шутка. Я не хочу пользоваться твоим положением. — Он нежно меня поцеловал. — Знаешь, ты такая вкусная.

— Что?! — Мои глаза полезли на лоб.

— Ты офигенная…

Снова поцелуй.

— Ты… Мой словарный запас меня подводит. Видимо, пора идти. Важные дела сами не сделаются.

— Какие дела поздней ночью?

— Мы выедем с Львом через пару часов. Есть одно рисковое дело.

— М?

Женя вздохнул.

— Недавно пропала девушка. И кажется, она у Таната. Надо действовать, пока она жива.

— Я… — не найдя никаких слов, я шмыгнула носом. — Береги себя.

Женя ушел. Нет, он еще некоторое время провел со мной, успокаивая поцелуями и шепча интимные комплименты. Но потом ушел.

А мне стало холодно. Непривычно пусто. Ощущения, будто мной попользовались и бросили, не было, просто мне понравились его объятия, ласки, каким страстным он может быть… Моим. Боже! Уже спустя полчаса, покинув душ, я снова его хотела. Думала, какой он, на самом деле? Всегда ли такой откровенный в признаниях? Ведь может слова любви не прозвучали, но “ты мне нравишься” тоже многое значит. И… Мне хотелось ощутить его в себе.

Я выдохнула и попыталась сосредоточиться на чем-то другом. Например, на Масе, который теперь отказывался даже смотреть на меня.

Когда три черных автомобиля покинули двор, приятные мысли сменились тревожными.

Глава 24. Волков

— Что-то они долго.

Лев зевнул и уткнулся лбом в руль.

— Осторожнее.

— Волков, не знаю, сколько ты времени провел в засаде, но я точно на шухере не первый раз сижу. — Огрызнулся, но все же послушно откинулся на спинку сидения. — Главное, чтобы твои источники не подвели.

— Не подведут. У нас свой интерес.

Я тоже устроился поудобнее и вгляделся в темноту. “Крыса” еще не приползла, но должна появиться в любую минуту.

Всего пара суток, а моя жизнь успела перевернуться с ног на голову. Вчера утром я вывез своих девочек к Алмазному. В его особняк прибыл и Нестеров с сыном. В последний раз наша совместная встреча состоялась больше года назад, когда пытались отравить дочь Алмазного. До сих пор помню упорство Димы, как яро он прикрывал шлюху, чтобы не марать свою репутацию. А ведь то, что у них был интим — скрывать бесполезно.

Эх… Не о том ты вспомнил, Волков.

Я покосился на сосредоточенного Льва. Как же бесило! Надев впервые погоны, я гордился, думал и надеялся на честное будущее. Но все меняется. Сначала несколько раз выручил Алмазного, получив белый конверт, из-за которого уже мог бы коротать вечера на зоне, а потом сдружился с придурком, чей послужной список преступлений помог бы мне не только получить чертово повышение, но и подняться на приличную высоту.

Усмехнулся.

— Ты чего? — мрачно поинтересовался Лев.

— Дак так… Обидно просто. В этой жизни ты на подсосе либо у госчиновников, либо у криминальных авторитетов.

— Давай без философии. Будь проще. Вот у меня, например, яйца чешутся.

— Мне отвернуться?

— Нет. Потерплю.

Я подавил смешок, а увидев знакомый Мерс, и вовсе подобрался.

— Крысеныш.

— Почему ты так уверен, что он приведет нас к логову Таната?

— Просто доверься.

Лев смолчал, вероятно, послав меня в мыслях куда подальше. И не удивительно. Доверять менту — дело последнее. Особенно такому, как Пелевин. Шкура продажная.

То, что мне добыл Костя, полностью оправдывало мою ненависть к этому мудаку. Позавчера он встретился с Ивашиным в одном из элитных клубов города, где по счастливой случайности и оказался Костян. Моей ярости не было предела, а составить цепочку Пелевин-Ивашин-Танат, мог бы даже рядовой желторотик. Чутье подсказывало, что и Румянцева найдется среди этой троицы. Иначе, с какого перепуга лейтенанту полиции приезжать на объект, по документам принадлежащего главному злодею все этой веселой истории?

— А вот и шакалы. — Лев указал, на подъезжающие внедорожники.

— Уверен, что они?

— Тачки Таната не спутаешь с другими. Даже в темноте.

— Интересно девки пляшут.

— И не говори. Я вот думаю, не потравят ли крысу этой ночью?

Его предположение было созвучно моим мыслям. У нас конечно был план понаблюдать и пока ни во что не вмешиваться, но как усидеть на месте, когда где-то там убивают служителя закона?

Зачем Танату понадобилось встречаться с Пелевиным лично? Передача ценных бумаг, слив информации или стрелка из-за какого-нибудь прокола Пелевина?

По-видимому оправдалась последняя мысль.

Спустя минут десять Танат вернулся обратно в машину с пустыми руками. Из склада до нас донесся сдавленный крик. Я уже хотел выйти и подойти поближе, в случае чего, выручить, но Лев вцепился в мою руку.

— Не надо.

— Мне бы не хотелось, чтобы его убили.

— Не убьют, — с большой верой в собственные слова сказал он. — К тому же, я не зря ходил туда перед их приездом. Как только отъедут, заберем.

Стиснув зубы, остался сидеть на месте. К сожалению, я не мог действовать сейчас согласно букве закона. Когда ты один, а их около два десятка, приходится идти на попятную. Надеяться на помощь Льва и его ребят тоже не имело смысла. Они здесь не ради моей задницы.

Вскоре крысы расселись по машинам и уехали. Мы подождали еще минут пять, в надежде на уход Пелевина, но тот так и не покинул складское помещение.

Выхода не осталось. Придется раскрыть себя.

— Мы сами.

Я посмотрел на своего сопровождающего, испытывая высшую степень недоумения.

— Не пались без надобности. Подумай о своей семье.

Лев вышел из машины и крадучись пошел на разведку. Вслед за ним отправились и трое ребят.

Ожидание угнетало. В такие моменты человек чувствует себя беспомощным и до смешного зависимым от обстоятельств. Я не был исключением, и вздохнул с облегчением, увидев Льва. Он набрал мне, стоя у входа на склад:

— Двигай сюда. Кажется, ему нужна скорая.

Мои опасения оправдались. Пелевин получил то, что заслужил, но цена оказалась непомерно высокой.

Он лежал в бессознательном состоянии, но был жив. Судя по всему его просто поколотили, наверняка, переломали ребра, а может, обошлось лишь ушибами. В любом случае, ему требовалась медицинская помощь, мне же быть предельно аккуратным в дальнейших показаниях.

Люди Льва забрали все подслушивающие устройства, и вместе с хозяином уехали, оставив мне одну из машин. Я набрал в службу скорой помощи и вызвал врачей.

Пелевин пришел в себя до их приезда, правда, что-либо говорить отказался. Да и не мог. Он с горем пополам сделал пару глотков воды из бутыля, который я нашел в его же автомобиле, а потом словно потерял связь с реальностью, стекляным взглядом блуждая по высокому темного потолку. Сдвигать его с места я не решился, чтобы не навредить.

Медбратья, появившиеся через минут десять после вызова, сразу констатировали наличие переломов ребер. Пока его забирали, сюда прибыл Хрустев, дежурный следователь. Он не скрыл своего удивления при виде меня, но и вопросов почти не задал. Странно.

Правда в Управление мы все же поехали. Для составления протокола.

Я долго думать, говорить правду или нет, и в итоге решил частично рассказать о своих подозрениях.

— То есть ты хочешь сказать, что Пелевин не ищет Румянцеву, потому что каким-то образом связан с похитителями? Волков ты в своем уме?

— Вполне, но доказательств нет, поэтому пока что это только слова, а ты и сам знаешь, какова цена слов в нашем деле.

— Твое нахождение на месте преступления вызывает подозрения. — Он поджал губы и протянул мне лист с показаниями. — Думаю, нам придется на некоторое время отстранить тебя от дел…

— Не загадывай наперед, Хрустев. — Я прошелся глазами по тексту и с размахом вывел свою подпись. — Приказы об отстранении раздаешь не ты.

— Но имею право об этом ходатайствовать.

Комментировать его слова я не стал. Попрощался и покинул кабинет. В коридоре к этому времени уже появились работники Управления.

Шел девятый час, а мне неимоверно хотелось спать. Еще раз глянув на часы и зевнув, я направился к себе. Надо бы выпить кофе, взбодриться. Вот только начальство не дало — Юрий Никифорович подловил в коридоре. Пришлось идти за ним и усиленно бороться с одолевающей зевотой.

— Я уже в курсе произошедшего этой ночью, но мне нужны детали.

— Так будет протокол же, — попытался я с улыбкой отнестись к ситуации, но тут же убрал ее. Не идиот же я, в конце концов, светить зубами перед старшим уполномоченным.

— Я не верю протоколам. Рассказывай.

На этот раз мне пришлось приложить больше усилий, чтобы скрыть детали и не проколоться на каком-нибудь безобидном моменте. Правда, в ходе беседы не смог не коснуться расследования о гибели Дюдюка.

— Я узнал, что в том деле мог быть замешан Ивашин. — Внезапный тяжелый взгляд майора и поджатые губы дали понять — я иду в верном направлении. Они связаны, и никак иначе. — Поэтому увидев Пелевина в компании бизнесмена, насторожился, проследил. И в первую же ночь нашел его в полуобморочном состоянии.

— Волков. — Он цокнул языком. — Перестань цепляться за прошлое. Ты из-за него не только нормальную бабу динамишь, но и рискуешь обзавестись паранойей, а также обвинением в превышении своих полномочий.

— Моя личная жизнь не касается работы.

— Твоя личная жизнь касается работы! Более того, она носит погоны и маячит задом перед всем управлением.

— Юрий Никифорович…

— Женя, займись чем-то полезным. В последнее время, список твоих удачных дел сократился. — Мне бы очень хотелось сказать в этот момент, что он сам виновник этого сокращения, потому как перекрывает кислород доброй половине следователей УВД, но, видимо, старому маразматику приятнее говорить о бабах. — Отдохни недельку. Я выпишу указ. Подружке твоей тоже. И потом с новыми силами вернетесь к работе.

— Юрий…

— Женя. — Добродушный тон уступил взгляду, в котором отчетливо читалась угроза. — Не лезь в это дело. Ивашин — птица высокого полета. Обычному лейтенанту, даже с поддержкой подполковника полиции не сбить журавля. К тому же, у тебя ребенок. Подумай о девочке…

— Есть!

Козёл!

Я отдал ему честь, мысленно матерясь так, что у любого гопника завяли бы уши. А едва оказался в коридоре, усиленно растер лицо ладонями. Плохо. И очень опасно. Он ест с той же кормушки, что и Пелевин. А это значит, надо оглядываться по сторонам и, по возможности, не высовываться. Ненавижу эту страну! Закончу дело и подам в отставку.

Я зашел к себе, сделал кофе и погрузился в дела настолько, что не заметил, как время перевалило за полдень. Руки начали подрагивать из-за голода, буквы скакать перед глазами, голова и вовсе соображала туго…

Бросив неблагодарную работу, встал и направился в столовую, находившуюся на первом этаже. Взяв тарелку борща и кусок черного хлеба, нашел свободный стол — решил позавтракать в одиночестве.

Надеялся, по крайней мере.

Не получилось.

Когда тарелка наполовину опустела, ко мне подсела Кристина. Вспомнив утренний разговор с Юрием Никифоровичем, чуть не выплюнул откушенный кусок хлеба.

— Все хорошо? — уточнила она, усаживаясь поудобнее.

— Да, только ты поздно подсела. Я уже поел.

— Но… — Кристина растерялась.

— Приятного аппетита. И застегни пуговицы, пока соски не вывалились. За мой спиной сидит Щеглов. Завтра фотографии твоей груди будет у каждого, кто работает в Управлении.

Я покинул столовую голодным.

Люди меня раздражали, но при этом хотелось поболтать с малой. Козочка всегда помогала отвлечься от проблем, рассказывая наивные истории из мира детей.

К Еве тоже тянуло. Я обещал ей совместный завтрак, а получилось вон как.

Когда вошел в кабинет и увидел гору бумаг, то разозлился на самого себя. Бросил все к чертям собачьим. Сегодняшний вечер я посвящу своему ребенку, а ночью поеду к Еве. Не ради секса, а просто… Хрен знает, зачем! Просто поеду.

Вот только планы поменялись сразу же, как только я вышел на улицу и заметил за собой слежку. Это были крысы Таната. Больше некому. И раз они сторожили меня, то, значит, начальство тоже на подсосе.

Я в очередной раз выругался, поняв, что ни к дочери, ни к Еве не могу поехать. Во-первых, не хотелось бы подставлять Алмазного, подвергая тем самым опасности и жизнь дочери, а во-вторых, нельзя выдавать местоположение Евы. Оставалось только одно.

Я заехал по пути домой в магазин, купил пельмени и сметану. Подумав про завтрак, взял печенье.

Меня ждал очень скучный вечер в компании ноутбука. Увы, но телевизору я перестал доверять еще лет десять назад, зная не понаслышке, сколько вранья льют помоями на людей, и насколько велик айсберг под водой.

Глава 25. Лиса

Ночь выдалась бессонной. После отъезда Жени меня не покидало предчувствие беды. Возможно, это было временное наваждение, навязчивая паранойя, но именно такие состояния не дают в полной мере наслаждаться одиночеством.

Хорошо, что со мной был Мася. Он мило спал у меня на коленях, снова заведя свой кошачий моторчик и с блаженством сминая лапкой одеяло.

Так наступило утро. Женя к завтраку не приехал, хотя обещал перед уходом. Не явился он и к обеду. Зато Елена трещала без умолку, и заметив мою хандру, подключила к приготовлению борща.

Я забыла, когда в последний раз стояла у плиты. Перекусы в кафе возле работы настолько вошли в привычку, что в моем доме запах домашней еды почти забылся. Хотя нет, в день встречи с Гришей, кажется, тоже был борщ…

— О чем задумалась? — Елена поставила передо мной мисочку со сметаной и села напротив.

— Да так, — ответила ей уклончиво. — Скучаю по своей квартире. У меня там кактус без заботы остался.

— О кактусе не переживай. Он без тебя и месяц жить будет, а то и два.

Разговор перетек в иное русло. И помимо сотни, а может и тысячи историй из жизни женщины, я узнала о том, как двухкомнатная квартира превратилась в оранжерею. Как она при этом ухаживала за животными, для меня осталось загадкой.

Солнце село. Елена приготовила ужин, испекла пирог и вскоре покинула дом. Теперь я снова одна. Охрану можно было в счет не брать — эти ребята больше походили на тень, чем на живых людей, что еще больше угнетало. Особенно я переживала за школу, за учеников и новые группы. Конечно, Денис справится, но нельзя отнимать у человека то, чем он дышит, живет, и без чего обязательно потеряет смысл жизни.

Когда за окном настала глубокая ночь, и тишину на кухне нарушало только мое тихое сюрпание, приехал Лев. Он бесшумно вошел в дом, словно привидение, не имеющее плоти и крови, переместился до кухни и неожиданно выглянул.

— О, господи!

Я и так находилась весь день в напряжении, вдобавок, его появление меня здорово напугало.

— Я думал, ты спишь.

— Не спится. — Поискала глазами Женю, но не нашла. Мне захотелось спросить, где Волков, но я передумала. — Ужинать будете?

— Нет. Хотя от кусочка пирога не отказался бы.

— Поставить чайник?

— Да, спасибо.

Он снял пиджак и повесил его на спинку стула. Я тем временем занялась приготовлением чая. Не могу сказать, что была рада такой компании — Лев меня напрягал одним только присутствием. Отчасти такая реакция была из-за несколько отталкивающего взгляда. Создавалось ощущение, будто я всегда на мушке. Но подумав, нашла проблему в другом. Если рука человека не дрожит, когда он нажимает на курок, то его стоит бояться.

— Как прошел день? — мужчина улыбнулся.

— Скучно.

Между нами повисла неловкость, из которой помог выбраться свистящий чайник. Я наполнила чашку кипяченой водой, наблюдая за тем, как вилка в руках Льва медленно разрезает кусок пирога пополам.

— Ты тоже голодна?

Наши взгляды встретились, и я смутилась.

— Нет.

— Ева, расслабься, — с усмешкой сказал он. — Такое ощущение, что ты меня боишься, и это странно. Мы же выяснили все. То убийство было ради твоего же блага. И вообще, я вчера думал к тебе подкатить.

Я не стала скрывать своего удивления. Его откровенность меня поразила.

— Не смотри на меня так, будто впервые видишь. Ты красивая, между прочим. И выбор татуировки о многом говорит.

— Спасибо за комплимент, но можно мы сразу обозначим границы дозволенного?

— Не бойся. Приставать не буду. — Лев сделал глоток чая и скривился. — Сахар нужен.

— Я не боюсь. Не тому учили. Просто…

— … твой выбор пал не на того. — Внезапно выдал он.

— В смысле?

— Насколько мне известно, вы с ним знакомы едва ли пару недель.

— Лев, я не желаю обсуждать с вами свою личную жизнь. Есть миллион возможных тем для приятной беседы, почему вы выбираете самую скандальную?

— Ты мне нравилась. До вчерашнего вечера, правда.

— Да? И почему вы вдруг передумали? — Меня охватила злость.

— Хотел заглянуть, чтобы пожелать спокойной ночи, но по твоим стонам понял, что опоздал. Поэтому и удивлен. Вы знакомы с ним всего ничего.

— С вами я знакома еще меньше, но тем не менее вы пришли ко мне поздней ночью, и, судя по вашим же словам, подслушивали.

— Не надо иметь острый слух, чтобы услышать тебя, Ева. Видимо, мент оказался неплох.

— Так все! — Я вскочила и, не прощаясь, направилась к себе. Находиться в его обществе стало невозможным. И я еще этому уроду чай приготовила, блюдечко для пирога подала…

Войдя в комнату, я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней. Зачем было затевать такой разговор? Да, мы с Женей поторопились немного, но это только наше дело, и больше ничье.

Я вновь вспомнила прошлую ночь и прикрыла глаза. Вот бы снова оказаться в его объятиях…

Мне нестерпимо захотелось услышать его голос. Я огляделась и вспомнила о том, что телефон остался в кухне. А вдруг Женя позвонит? Лев ведь непременно ответит! Вот же ж!.. Разозлившись, коротко вздохнула и направилась обратно на кухню.

Мужчина все еще ел, задумчиво пялясь в окно.

— О! Ты решила продолжить разговор? — оживился он. Видимо, ситуация его веселила.

— Нет. Забираю телефон. Людям, торчащим под моей дверью посреди ночи, не рекомендуется доверять.

— Да я еще тот кусок говна.

Лев рассмеялся, а я заметила рядом с его рукой пистолет. Меня озарило.

— Если я попрошу вас дать мне парочку уроков по стрельбе, вы согласитесь?

— Почему бы не попросить кого-то более близкого? — Он заиграл бровями, теперь открыто веселясь с моей реакции.

— Лев, я не шучу.

— Что мне за это будет?

— Не заставляйте материться вслух. Вы собираетесь использовать меня как наживку, так научите обороняться.

Мужчина задумался. Затем отложил столовые приборы и достал из пистолета магазин.

Я понаблюдала за тем, как он встает, обходит стол и становится рядом. Настолько близко, что пришлось незаметно сделать шажочек в сторону.

— Ты когда-нибудь ствол в руках держала?

— Нет.

— Тогда смотри.

Инструкция была короткой: прицел, предохранитель, курок, осечка. И мне это дело даже показалось легким. Со стороны. Но когда он передал мне в руки пистолет, то я немного растерялась.

— Тяжелый.

— Рассчитан на мужчин. Если хочешь, достану тебе женский. Но лучше упражняться на таком.

— Я не собираюсь стрелять в людей. — Предупредила его на всякий случай.

— Оружие существует для того, чтобы убивать, Ева.

— У меня он будет для защиты.

— Какими бы красивыми словами человек не прикрывался, суть не изменить. Да и вообще, попросила бы Волкова.

— Если вам в тягость, так и скажите, — огрызнулась я, прицеливаясь в вазу возле окна в гостиной.

— С пистолетом в руках ты мне нравишься больше.

Его сменившийся тон меня начал раздражать, но, слава богу, Льву хватило ума не развивать дальше тему. И вообще, что за комплимент? Больной, честное слово.

— Нет, Ева. Руку прямее держи! Расслабься…

Мои потуги продолжались примерно минут двадцать, потом он показал, как менять магазин, и обещал завтра принести “игрушку” поудобнее.

Я замечала его взгляды, но делала вид, что не вижу. Комплименты и шуточки тоже пропускала мимо ушей. Просто вспомнила перестрелку, в которой погибло так много ребят, и сосредоточилась на однообразных движениях, повторяя их раз за разом, пока Лев ел пирог и допивал свой чай.

Позже я вернулась к себе, с трудом справляясь с желанием позвонить Жене. Если он не приехал, значит что-то случилось, и звонок в такой ситуации мог стать фатальной ошибкой. Лев, к сожалению, эту тему обходил стороной. Да и я не особо настаивала на ответах на мои вопросы.

Так в раздумьях и в тревожной дрёме прошла еще одна ночь. А утром Елена поделилась со мной новостью, от которой душа упала в пятки. Кто-то поджог школу. Охранник мертв, а Сергея Степановича нашли избитым в собственном подъезде. О его состоянии пока ничего неизвестно, кроме того, что доставлен на скорой в реанимацию.

Глава 26. Волков

Меня разбудил звонок. Дежурный сообщил про срочный вызов на Заветной и скинул координаты. Все еще ворочаясь в постели и зевая, я открыл папку с сообщением и нехотя уставился на адрес. Сначала не сообразил, почему он так мне знаком, но вскоре дошло. Волнение схватило меня за шкирку и потащило в ванную, обратно в спальню, потом в кухню, где я съел пару печений и запил их водой, а после оно же понесло меня на стоянку.

Пожар!

Часы показывали шесть пятнадцать, и я понимал, что с момента вызова пожарной службы прошло уже сорок минут. Почему мне позвонили так поздно? И разве не Хрустев должен был среагировать?

Мучаясь в догадках, я доехал до пункта назначения и в ужасе уставился на здание школы карате. Вернее на то, что от него осталось — бетонные стены. Ко мне тут же подбежал младший по званию, представился и начал объяснять, что к чему.

На лицо был поджог, но школа не должна была обгореть настолько. В каком состоянии вообще ее обнаружили? И с какой силой бушевал огонь?

На мои вопросы парень ответа не дал, разве что сообщил о смерти охранника, причину которой еще следовало узнать.

Составление протокола, опрос свидетелей, выяснение обстоятельств и последующие перемещения заняли полдня. Все это время я старался не думать о морали, о том, что пожар мог случится во время занятий, когда школы была полна детей. Про Таната вообще вспоминать не хотелось, ведь если его люди потоптались даже тут, дело начинало набирать не просто серьезные обороты, а катастрофические.

И это понял после того, как связался с Хрустевым, сообщившим, что не отреагировал на вызов из-за директора школы. Тот находился в реанимации.

— Попытка убийства. Стреляли девяткой. Топорная работа, но в то же время, следов нет.

— В каком состоянии Степаныч?

— На грани.

Наверное, сообщи он мне о смерти, было бы лучше. Потому как терпеть неопределенка — это выше моих сил! Особенно, если знаешь, что Степаныча достали в собственной квартире.

После разговора с Хрустевым, пришлось успокаивать маму. Она позвонила и со страхом в голосе произнесла даже не поздоровавшись:

— Женечка, скажи, он жив?

В последний раз она переживала так, когда Катюша разлила кипяток и ошпарила пальцы на ногах. Я словно видел наяву бледное лицо матери, потерю контроля над ситуацией и шок, с которым мы боролись вместе. Она всегда переживала, боясь недоглядеть за ребенком и подвести меня, хотя я полностью ей доверял, зная, что сам лучше не справлюсь.

— Жив. В реанимации. Все будет хорошо, мам.

— Жень, я могу его проведать?

— Это опасно, — попытался предостеречь ее от глупостей.

— Алмазный сказал, что обеспечит защитой, если понадобится. У него тут есть несколько крепких ребят…

— Мама! Это опасно. Они подожгли школу, думаешь не смогут напасть на беззащитную женщину?

О том, что Танат вот уже десятилетие, а то и больше, пользуется маленькими девочками, я говорить не стал, хотя стоило, потому как уже через минут десять Алмазный сам позвонил и предложил помощь и защиту.

Мало в моей жизни проблем, так еще и за нее переживать! Поняв, что мать не остановить, и Степаныч ей по-настоящему дорог, я лишь попросил их быть осторожными.

В моей жизни случалось разное. Когда имеешь дело с преступниками, сталкиваешься с такими ужасами, которые даже в кошмарах не снятся. Но даже, когда мы расследовали дела с маньяками, убийцами и абсолютно невменяемыми психами, я не испытывал страха. Люди нашей профессии со временем черствеют и не воспринимают ситуацию, как нечто из ряда вон выходящее. Но сегодня, сейчас, в это самое мгновение, уставившись на стол, я испытал нечто похожее не ужас. Представил, как теряю близких, и скрежет собственных зубов напугал меня.

Насколько далеко можно зайти в желании заполучить понравившуюся женщину? И зачем ее брать силой, ломать и потом выбрасывать голодным псам на обгладывание?

Стук в дверь вывел из темных раздумий.

— Можно?

В кабинет вошла Кристина. Все такая же женственная, на каблуках, в обтягивающей юбке, но на этот раз застегнутой на все пуговицы рубашке. Видимо, мое замечание было воспринято всерьез. Хотя нет, красная помада на губах и слипнувшаяся на ресницах тушь указывали на тщательную подготовку. Неужели одной ничего не значащей ночи хватило, чтобы обрести надежду на совместное будущее? Ну не настолько же она наивна?

— Я слышала о школе. Ты как?

— У тебя что-то срочное? — Ее невинное выражение лица и участие меня раздражали. Возможно, тяжелый день сказался на моем восприятии, но именно с такой улыбкой она флиртовала с нашим общим коллегой. Да, это меня выводило из себя и одновременно дарило облегчение. Сегодня мы расставим точки над “и”. А вечером, несмотря на сложности и риски, я позвоню Еве. Все же мужики не идиоты, и способны увидеть, кто действительно им рад, а для кого они — временный эпизод.

— Жень, не будь грубым. Я пришла поддержать.

— Мне не нужна поддержка. Сам справлюсь.

Она обошла мой стол и приблизилась. Такая знакомая техника соблазнения, но настолько опостылевшая…

— Ты на себя весь флакон что ли вылила?

— Что? — Моя бывшая любовница остановилась на расстоянии вытянутой руки.

— Кристина, я устал. Найди себе нормального мужика и построй с ним крепкие отношения. Мне вот этих игр уже хватает сполна.

— Ты так говоришь, словно у тебя кто-то появился.

Я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. На меня тут же накатила сонливость, и я громко зевнул.

— Черт! Не выспался.

— Волков, ты издеваешься? — повысила она голос, вызвав тем самым головную боль. Сегодня для полного счастья мне не хватало только одного — пилы с шестилетним стажем. — Я думала, мы решили быть вместе.

— С чего ты решила, будто мы вместе. Кристина, ты сейчас серьезно? — спросил ее устало. — Ты пригласила меня на ужин, я занялся с тобой сексом. Каждый получил то, что хотел, и остался доволен. Не считай меня за лоха.

Она задумалась, видимо, подбирая слова.

— Я хочу попробовать еще раз!

— Пробуй, но не со мной. — Снова зевнул, теперь всерьез задумавшись о сне.

— Ты никогда не изменишься! — О, нет! Началось! — Я надеялась, что время образумит тебя, сделает серьезнее, но ты по-прежнему берешь свое, пользуешься и забываешь. Я тебе еду, секс, свободные уши, которые всегда выслушают твои жалобы о работе и прочих проблемах, а в ответ одно равнодушие. Ты вообще, человек? Как ты отцом-то стал при таком отношении?..

— Бла-бла-бла! — Ее обвинения так капнули на мой мозг, что я не выдержал и прикрикнул в ответ. — Кристина, в Управлении куча дел. Иди займись своей работой и не пили меня!

Я посмотрел на ее удивленное лицо.

— Что? Ты сама свалила к другому. И раз на такое пошло, мы ничего друг другу не обещали. У нас был только секс.

Неожиданный спазм вынудил отвлечься от разговора и прикрыть глаза. Кажется, я слишком устал.

Стук удаляющихся каблуков вызвал новый приступ боли, а дверь, которуй стукнули так, что задрожали окна, и вовсе вынудила застонать.

Все. Мой трудовой лимит исчерпан. И единственное, что я сейчас сделал бы — это побыл бы в тишине, в кругу семьи, без звуков сирены и бесконечных упреков в несовершенстве. Я и не мог быть совершенным. Мужчина — не значит робот. Порой даже нам хочется побыть чуточку слабее, чем кажется на первый взгляд, почувствовать себя нужными не только в постели.

Я улыбнулся.

Кристина увидела во мне то, что сумела вызвать сама. Ее никогда не хватало на большее, чем пара вечеров. А от сожительства она отмахивалась из-за Катюши, боясь бремени материнства. Я так и не понял смысл наших отношений.

Но фраза, сказанная устами другой женщины, совсем еще юной, по сравнению с бывшей любовницей, натолкнула мысли о будущем. Ева так трепетно ко мне прижималась, так невинно заглядывала в глаза, что едва вспомнил о ней, как тут же пришлось встать и поправить штаны. Я хотел ее… Всю. Не только тело.

— Ты только обязательно приди.

Слова звенели в моих ушах, заставляли все нутро тянутся туда, ближе и ближе к ней. И это было так странно, словно давно забытое чувство вернулось, прежняя любовь, немного иная и предназначенная другой женщине, воскресла… А еще непонятно откуда в моей голове возникли мысли, в которых так и сквозил пафос. Я с иронией взглянул на список контактов и решил рискнуть. Всего пятнадцать секунд. Спрошу, все ли с ней в порядке…

— Да! — Голос Льва вместо Евы стал полной неожиданностью.

— Не понял.

— Волков, я же говорил, это опасно.

— Где Ева? — спросил скрозь зубы, предчувствуя беду. Какого хрена он отвечает с ее телефона?

— Тренируется в стрельбе. Я вчера вечером преподал ей парочку уроков. Она схватывает на лету. Неудивительно, что ты на нее клюнул. Со стволом в руках она та еще штучка.

— Лев. — Я сжал кулак. — Пригони мне тачку к черному входу через полчаса.

— Волков, это может быть чревато.

— У тебя нет свободных ребят? Мне приехать самому?

— Бля, ты совсем идиот?

Я не ответил, ожидая только его согласия и стараясь не думать о том, что кто-то может лапать мою Еву.

— Ладно. Все с тобой ясно. Жди.

Бросив телефон на стол, я невольно сжал челюсти. Глухая и слепая ревность мешала думать.

Ева не такая, она не может сегодня спать со мной, а завтра довериться другому. Нет. Нет. И нет! Она не Кристина. Она не будет прыгать по койкам. Ведь так?.. Черт!

Доведя себя чуть ли не до белого каления, я схватил телефон с папкой и покинул кабинет. Можно придумать сотни вариантов предательства, обвинить в чем угодно, но пока не взгляну в глаза, не увижу в них все ту же легкую грусть, которая присуща лишь ей, не буду делать никаких выводов. Тем более, что ей должно быть сейчас очень грустно из-за Степаныча, школы и времени, отданного карате.

В коридоре меня подловил Костя. Он пожал мне руку и кивком указал на лестничную площадку, куда мы и направились.

— Только недолго. Я спешу, — сказал ему, не представляя, зачем ему понадобилось со мной шептаться.

— Жень, у тебя все хорошо?

— А должно быть плохо? — спросил с осторожностью.

— Короче, они следят за тобой, — прошептал он, оглядываясь по сторонам.

— Кто?

— Этим утром начальство зачем-то вызвало к себе Хрустева. Я думал, по делу, но потом кое-что узнал. Ну ты же знаешь, как мы с “главным информационным центром” нюхаемся? — Я кивнул, старательно скрыв смех. Если секретарша Никифоровича услышит это, кое-кому открутят нюхалку. — Короче, старший приказал следить за тобой. Скажи, во что ты вляпался?

— Вообще-то вопросы должен задавать я. Почему вместо того, чтобы рыть под меня и зарабатывать погоны, ты стоишь здесь и сливаешь важную информацию?

Он замер и уставился в окно, потом перевел взгляд на меня.

— Так у тебя рожа своя, что ли. Я как Хрустева вижу, меня воротит, честное слово. Да и начальство совсем не внушает доверия. Будь на тебе вина какая, ты тоже вел бы себя иначе. Я может и выгляжу дураком, но со зрением все в порядке.

— Ясно…

— Что тебе ясно? Что ты в заднице? Помощь нужна хоть?

Я посмотрел на бравого героя и улыбнулся. Вот уж откуда помощи не ждал, так это от Кости, но это даже к лучшему. Есть еще среди наших ребят нормальные пацаны.

— Понадобится. Я позвоню.

Мы вновь пожали руки и молчаливо распрощались. Я направился прямиком к черному выходу, где уже ждала машина. Пока ехал к Еве, что-то тяжелое и неподъемное давило грудь. Мне все казалось, будто не успею, либо приду и увижу ее с другим.

И увидел. Только за столом была еще Елена.

Я как раз подоспел к ужину.

Ева встала и мягкой поступью подошла ко мне, чтобы доверчиво прижаться. Видит Бог, в жизни не испытывал такого облегчения. И наверное впервые слезы на глазах женщины меня не огорчили, а обрадовали. Они были горькими, но я мог голову дать на отсечение, что кроме меня их не увидел никто. Моя сильная малышка, с которой чертовски хорошо и спокойно. И даже мрачная рожа Льва не испортит этот момент, разве что потом, когда мы останемся наедине, надо будет объяснить ему популярным языком, где границы дозволенного. А пока надо настроиться, ведь этим вечером состоится, пожалуй, самый важный за последние одиннадцать лет разговор…

— Кушать будешь? — Ева заглянула мне в глаза, и я улыбнулся.

— Мне бы таблетку от головной боли…

Глава 27. Лиса

Я находилась в легком забытье. Мысли о прошлом померкли из-за случившегося. Все мое нутро будто превратилось в камень, не позволяющий даже вздохнуть спокойно. Я думала о детях, лишившихся единственной школы карате в нашем городе, о Попове, попавшим в больницу, и об убитом Станиславе Петровиче, нашем стороже. Мне хотелось выть в голос из-за не покидающего чувства вины.

Сомнений в том, что пожар — проделка Таната, не было, а значит, он хотел меня выманить любым способом. Что ему нужно? Зачем все это? Я не понимала. Лев тоже не знал, позволяя себе только строить предположения.

Весь день прошел в тишине. Елена участливо предложила мне пообедать, но на этот раз молчала, поглядывая в окно. Видимо, решила не навязываться. А Лев, появившийся сразу после обеда, принес пистолет. Он оказался намного удобнее и легче.

В доме не было специально оборудованных комнат, да и стрельба в спальном районе могла бы вызвать подозрения, поэтому я продолжала стрелять с осечкой, пока просто тренируя глазомер и доводя свои навыки до автоматизма. Не знаю, доведется ли мне спуститькурок, но лучше уметь.

Женя приехал во время ужина. Помятый и уставший, он вошел в кухню и сразу оценил обстановку. Почему-то в его глазах промелькнуло облегчение. В то время как ко мне вернулась прежняя тревог. Ни Елена, ни Лев не удостоились моих слез, но при виде Жени барьер дал трещину. Я еле сдержала себя, понимая и видя, насколько ему тяжело.

— Кушать будешь? — спросила, заглядывая в голубые глаза и теряясь в ласковом взгляде. Господи, почему нельзя было одарить меня всем этим раньше? Почему только сейчас, когда все навалилось, и трудности поджидают буквально за порогом этого дома, я, кажется, обретаю счастье? И в ком? В человеке, которого едва знаю…

— Мне бы таблетку от головной боли… — улыбнулся Женя и завел пряди волос за ушко.

— Сейчас принесу! — с готовностью отозвалась Елена и быстрым шагом покинула кухню.

Мы сели за стол, но молчание так и не нарушилось. При лишних ушах никто не решился болтать. Разве что Лев спросил, нет ли новостей по вопросу Пелевина, а Женя ответил что-то отстраненно.

Вскоре мужчины вышли из кухни. Я помогла Елене собрать стол и тоже поднялась к себе. И едва осталась одна, как волнение охватило меня.

Заглянет ли Женя в комнату? И что же он расскажет о Попове? Жив ли вообще директор школы? Мне захотелось наплевать на все и вырваться из временного заточения, проведать его. Хоть мы со Сергеем Степановичем не были близки, как с тем же сенсеем, но он всегда относился ко мне, как к дочери, давая наставления и помогая заглушить душевную боль работой.

Кто-то постучал в дверь. Короткие удары костяшками пальцев словно прошли сквозь меня. Я знала, кто там стоит, и от мысли об этом человеке, замерла, прислушиваясь к собственному телу. Трепет и предвкушение. Так хотелось обнять его, провести носом по шее и вдохнуть аромат…

Я повернулась и решительно отворила дверь.

Женя посмотрел на меня исподлобья и скупо улыбнулся.

— Проходи.

Мое приглашение он принял, но с его приходом в комнате стало тесно. Повисло неловкое молчание.

Почему я вообразила, будто он будет холоден? Зачем мы вообще сомневаемся в людях? Доверие сложно заработать, но не потому что человек совершил ошибку, а потому что мы уже отдали часть себя кому-то другому, без сомнения, важному человеку, а после разочаровались. Были ли в моей жизни разочарования? Да. Однако, это не давало мне права сомневаться в серьезности намерений мужчины, целовавшего мои ноги. Мужчины, который еще несколько дней назад был чужим, теперь стал самым близким.

На глаза навернулись слезы. Они крупными каплями покатились по щекам.

— Иди ко мне.

Я пошла навстречу протянутым руках и тут же оказалась в объятьях. Он поцеловал мою макушку.

— Ты всегда такой нежный?

Я поймала его взгляд. Нет, в них не было ничего, кроме усталости и какой-то обреченности, но тем не менее, легкое прикосновение к моим губам послужило положительным ответом.

— Сходишь со мной в ванную?

Неожиданное предложение меня настолько смутило, что даже слезы высохли.

— Эм…

Женя тихо рассмеялся.

— Я не буду приставать. Разве что чуть-чуть.

Во мне не было откровенного стеснения, но в то же время я не могла предстать перед ним неподготовленной. Требовалось время, чтобы…

— Ева.

Посмотрела ему в глаза и попыталась дать попятную:

— Не сегодня, наверное…

— Я очень скучал.

И все. Женя сказал лишь три слова, и я поплыла. Как мартовская кошка, услышавшая вой кошака. Сердце застучало, а прежний трепет вернулся. Представила нас голыми в ванной комнате, и вмиг стало жарко. Готова ли я открыться еще раз?

Ответ лежал на поверхности.

— Тут только халаты маленького размера, — сообщила, надеясь, что хотя бы на несколько минут останусь одна.

— Сойдет и полотенце, — подмигнул он и повел за собой к белой дверце с выгравированной золотистой надписью.

Я едва ли сумела побороть смущение. Пока он включал воду и настраивал температуру, я стянула с себя верхнюю одежду и осталась в одном белье. Сначала мялась в уголочке, не решаясь взглянуть, но потом мысленно отвесила себе оплеуху. Для храбрости. Что я мужчин не видела? Да каждый божий день на татами бывали парни разного роста, веса и телосложения. Надо привыкать!

Осмелев я посмотрела на уже голого по пояс Женю, понаблюдала, как он избавляется от штанов, прошлась взглядом по всей фигуре, мысленно воображая, как дотрагиваюсь до него.

— Малыш…

— А?

— Ты скоро съешь меня взглядом. Лезь в воду. — Он проверил температуру воды ладонью. — Вроде не горячая.

Вновь борясь с собой, я стянула верхний элемент белья, но не смогла нижний. Да, он ласкал меня вчера, видел и дотрагивался до самого сокровенного, а все равно не смогла. В отличие от него.

Благо Женя быстро опустился в воду, лишив меня возможности окончательно смутится.

Впрочем, уже через десять минут наши разгоряченные тела переплелись под теплой водой так, что желание, словно пойманный на петлю уж, забилось внизу живота. Мы предавались откровенным ласкам, в перерывах знакомясь с телами друг друга и тщательно обмывая каждый участок кожи. Молча. Обмениваясь только взглядами и голодными поцелуями. Единственное, что я не сумела сделать — это дотронуться до эрогированного члена. Еще не время, решила я. Надо подождать и сначала поговорить о произошедшем, думала я. Не трогай, убеждала себя.

А потом самозабвенно, забыв обо всем на свете, легла с ним в постель, и показала все, на что способна, с наслаждением, испытывая высшую степень возбуждения, когда самой уже невмоготу и бедра сводит судорогой, когда каждое прикосновение его ладоней к моей груди молниеносно отзывается в паху, а хриплый мужской стон дурманит разум настолько, что хочется отдавать еще больше. Своей лаской, взглядами и прикосновением губ Женя раскрыл меня, раскрепостил и окунул в нереальный мир.

— Ева…

Он коснулся пальцами моего подбородка и заставил отвлечься от того, что приносило мне нереальное удовольствие, но и становилось недостаточным. Хотелось разрядки, бурных волн и взрывающихся фейерверков. Чтобы тысячи игл нежно кололи кожу, что-то мощное и необъяснимое словами возносило в нирвану.

Влажные губы обхватили сосок и оттянули его, резко отпустив. Я не удержалась от стона, который в тот же миг приглушил крышесносный поцелуй. Тяжесть его тела, твердость мужского достоинства и бесконечная нежность рук лишили остатка разума.

— Женя…

Он понял. Понял и медленно заполнил пустоту во мне. Я выгнулась и поспешила ему навстречу, не в силах терпеть эту муку.

— Малыш…

Он прикусил мою кожу. Проложил дорогу из поцелуев, оставив влажный след на шее и вновь обрушился на губы.

— Ева…

— А?

— Ты охуенная!

Наши взгляды встретились, и только теперь я увидела все то, что он до сих пор испытывал. С того момента, как я опустилась в ванную, я боялась смотреть ему в глаза, но сейчас… пропала.

Желанные фейерверки вскоре взорвались, волны тоже опутали мое тело, но Женя из объятий не выпустил. Более того, он продолжил пытку лаской. И было так хорошо. Словно на всей планете есть только я, он и наша обоюдная нежность.

— Надо поспать, — произнес он чуть позже.

— Ну вот. А я еще поговорить хотела.

— Со Степанычем будет все в порядке. — Женя приподнялся и уперся на локоть. — Мама поехала в больницу с охраной. Присмотрит. Ну а он так просто не сдастся.

— Понятно.

— Не хмурься. И вообще, стоны тебе больше к лицу… Ай! Ты чего дерешься?

Я показала ему язык.

— Это все, что я умею делать, потому что.

— Не-е-ет. Сегодня мы обнаружили в тебе еще один талант. — Он обхватил мою ладонь и повел руку ее туда, где совсем недавно колдовали мои губы. — Он снова тебя хочет.

— Пошляк!

Я вырвалась из объятий и встала с постели, унося за собой покрывало.

— Можно подумать, я ничего там не видел.

В жизни есть много поводов для восхищения. Плывущие облака, красивые закаты, яркие цветы в непролазной чаще, густые леса, высокие горы, коралловые рифы и буйство стихий — это несомненно прекрасно, но так далеко. И чаще всего не про нас. Но есть то, что способно вызвать восхищение в наших глазах, не выходя из дома. Это мужчина, смотрящий на тебя с тем же чувством; плечи, поражающие своей широтой; руки, покрытые тонкими нитями волос и испещренные венами; узкие бедра, способные одним движением вознести до небес; ноги, поражающие своей крепостью; и его достоинство, которое всего какое-то время назад подарило такое наслаждение, что при при одном его виде, хочется сбросить с себя покрывало и прыгнуть обратно в постель.

— Ты так смотришь… — с полуулыбкой произнес Женя.

— Как?

— Лучше зайди в ванную, иначе до утра мучить буду. — Он прищурился.

— Тю! Нашел чем угрожать!

Он вмиг рванул с места, а я, вскрикнув, забежала в ванную. Спасение от “пыток” было от меня всего в одном шаге, но кончик покрывала, застравший в проеме, сыграл свою роль. Руки, которые я с такой жадностью рассматривала, поймали меня, скользнули по животу и нащупали заветный бугорок. Я думала, приключение на сегодня окончено, но когда нахальные пальцы скользнули внутрь, пластинка поменялась, заиграла новая музыка, и наши тела вновь принялись танцевать, только теперь не в постели, а перед зеркалом ванной комнаты, где отражались его глаза, горящие страстью, где я ловила каждое движение бедрами и прикрывала веки, чтобы вдохнуть душный аромат страсти.

Я помнила об ожидающей нас опасности, о боли, о страхах и о случившемся на улице Заветной пожаре. Я не отреклась от своего прошлого, полагая, что никогда не смогу открыться и довериться кому-то. Но слыша его рваное дыхание, хриплые вздохи, ощущая то, насколько я желанна, с какой страстью может любить меня мужчина, все, что было за пределами этой комнаты, оставила там.

У меня всего четыре дня, чтобы насладиться близостью Жени. А там… Там уже, как получится.

Глава 28. Волков

За мной продолжалась слежка. Я понял это, как только въехал в пределы города и обнаружил на хвосте две тачки. Причем, подозрительно похожие на те, что принадлежали Танату. Они не шли в наступление, но и не отставали. Некоторое время я переживал, как бы не случилось беды. Неужели оплошал из-за своего эгоизма? Но Лев успокоил еще за завтраком: подозрительных лиц в дачном поселке не замечено.

— Жди, — сказал я водителю, когда мы подъехали к зданию областной больницы. Хоть Алмазный и уверил меня в полной неприкосновенности мамы, проверка лишней не будет.

Хотя, если внешние негативные факторы в лице блатных ребят обходят ее стороной, то это вовсе не означало, что она не доведет себя изнеможения, карауля единственного своего мужчину за последние шесть лет.

Я обнаружил ее уставшей, бледной, но ясными после слез глазами. При виде меня мама расплакалась вновь.

— Ну все. Перестань. Он еще не умер. — Я приобнял ее в попытке успокоить.

— Мог бы подобрать другие слова. У меня и так сердце не на месте, — всхлипнула она.

— Тогда почему ты его маринуешь? Степаныч же дорог тебе.

— Если человек дорог, не обязательно с ним спать и сожительствовать. Достаточно просто иногда встречаться, чтобы узнать, все ли у него хорошо.

— Все такая же упрямая, — вздохнул я и вошел вслед за ней в палату.

— Он в коме. — Мама присела на край скамьи и обреченно уставилась на подключенного в аппаратам жизнеобеспечения Попова. Давно она не была столь подавлена. Я бы сказал, никогда. Но и утешить ее я не смог бы. Разве что сказать, как сильно люблю и дать надежду, что все будет хорошо. Когда она потеряла отца, это отчасти сработало. Правда, ее плач, раздававшийся в ночной тищине из кухне, запомнился мне надолго. Не хотелось бы повторения той угнетающей атмосферы.

Мы просидели у Степаныча не более десяти минут. Я рассказал ей о том, что Ева в безопасности, и попросил послезавтра вернуться к Алмазному. Попову ничего не сделают, а вот она могла бы стать мишенью и точкой довления. Взяв с нее слово, я покинул больницу и поехал в Управление.

По пути со мной связался Костя, предупредив об опасности.

— Тут твое логово вверх дном перевернули. Не знаю, что искали, но Хрустев долго матерился.

Плохое настроение коллеги было хорошим знаком. Ничего не нарыли, однако неправомерные обыски кабинета напрягли.

Впрочем, встреченная мной делегация у входа в Управление, гарантировали начало фееричной хрени. Судя по подготовленным наручникам и ухмылке Хрустева.

Глава 29. Лиса

Я сходила с ума. Вот уже второй день от Жени не было никаких вестей. Лев говорил, что Алмазный нанял адвоката, но по какой причине Волкова задержали, пока было неизвестно. Да и если он что-то знал, то не рассказал бы. Мужчинам свойственно задирать носы и скрывать от женщины важную информацию, прикрываясь исключительно заботой о ее психическом состоянии. Но правда была в том, что слабый пол зачастую оказывается хитрее и может предложить нестандартный выход из сложной ситуации. Однако, кого в этом убедишь? Правильно, никого!

Поэтому вместо полезного занятия, я бездумно листала старые журналы с рекламой модных шмоток и злилась.

Сколько можно сидеть без дела? Тренировкой здесь особо не займешься, стрельба вхолостую утомляет, а чистка картошки заняла от силы пять минут. А дальше что?..

— Ева, обед готов.

Я взглянула на улыбчивую женщину и вздохнула. Вот уж кому не скучно.

— Елена, а вы не слышали ничего про Евгения?

— Не стоит о нем переживать, девочка моя. — Она поставила тарелку с дымящимся супом на стол. — Мужчины вокруг тебя самостоятельные и вполне могут справиться без элегантных женских ручек.

Я усмехнулась.

— Элегантность — не про меня.

— А вот и неправда! На татами ты можешь быть грубой и сильной, а за столом, в присутствии мужчин, сама не замечаешь, как становишься женственной и кроткой. Особенно, рядом с Евгением.

Ее щеки подрумянились, а глаза заблестели хитростью. Вот только обсуждать с ней личную жизнь я постеснялась, поэтому сразу перевела тему, похвалив ее стряпню и великолепный аромат. Вроде сработало. По крайней мере, женщина поняла меня и не стала настаивать.

Накануне проведения операции по выманиванию Таната, в гости заглянул Нестеров.

Дмитрий был хмур и осторожен в словах, видимо, намеренно стараясь не касаться тем, связанных с Волковым. Вероятно, думал, что я не решусь спросить, и прогадал.

— Почему его до сих пор не выпустили? — Я прервала диалог мужчин, обсуждающих удобные позиции для наблюдения.

— Ева, не сейчас. — Упрекнул меня взглядом Дмитрий.

— Если на его месте был ваш сын, вы думали бы иначе, не так ли?

Он прикрыл глаза и обреченно вздохнул.

— Ева, под него основательно копали. Сейчас ему выдвинули обвинения в коррупционной деятельности. И я не могу сказать, что он чист, потому как прекрасно осведомлен о его дружбе с Алмазным. Поверь, откаты за крышевание никто не перечисляет на банковский счет. Конечно, обыскивали кабинет без него и понятых, а значит, вся история мутная, но мы делаем все возможное, чтобы оправдать его. Залог пока внести не удалось. Об этом договариваются мои юристы.

Я не знала, что еще спросить. Он разложил информацию по полочкам и выдал ровно столько, сколько мне следовало знать.

— Спасибо. — Поблагодарила его. — Хоть буду знать, что он жив, и вы не скрываете от меня ничего.

— Постарайся абстрагироваться хотя бы на одну ночь. Завтра предстоит тяжелый день и не менее легкий вечер.

— Если меня не повяжут сразу же, как объявлюсь в городе. Моя квартира все еще под наблюдением?

— Их машина караулит круглосуточно.

И это было самым удивительным. Казалось, в стране есть законы и защитники прав человека, но как только кто-то преграждает дорогу богатой и влиятельной персоне, то жизнь человека, его права и свобода теряют важность. Теперь он не сможет пойти в полицию, боясь, что его наоборот упекут за решетку за ложные обвинения, или враг поймает на улице и затолкает в машину у всех на глазах. Даже если ты носишь погоны, все равно не застрахован от проблем с законом. Коллеги не встанут на твою сторону, а попросту втихую уберут куда подальше.

Мне стало страшно за Женю. Я осуждала его за возможное нарушение закона, но при этом очень переживала. В наше время нельзя быть уверенным ни в чем. Подставить человека — дело хитрое, но отнюдь не невыполнимое.

— Я только попросил тебя сосредоточиться, Ева. — Дмитрий укоризненно покачал головой.

— Извините.

Я вздохнула и обратила внимание на навигационную карту, где мигающими точками были отмечены позиции, с которых будет хорошо видно мою квартиру и все, что в ней происходит. Да уж. Зная все это, голой по комнате уже не прогуляешься.

Вопреки наставлениям Нестерова, сосредоточиться не получалось. Не помогла даже медитация под трель сверчков, хотя безоблачное небо, усеянное множеством звезд, чуточку успокоило.

Я заснула только под утро, за час до того, как следовало бы встать.

И, как бы это странно не прозвучало, выспалась.

Вскочила по первому звону будильника, умылась, оделась в неприметную одежду, выданную мне накануне и спустилась к завтраку. Меня уже ждал Лев.

— Я все подготовил.

Он указал сначала на журнальный столик, где лежали пистолет с запасным магазином и аптечка.

— А…

— На всякий случай. Я еще два калорийных батончика положил в твою сумку. — Мужчина нервно улыбнулся и сел за стол. — Елены сегодня не будет, на завтрак только чай с печеньем.

— Аппетита нет.

— Перекуси, — настоял он.

Вот только нормально поесть не удалось. Все то время, пока я жевала песочное печенье, Лев повторял инструкцию, давал советы и просил не сильно рисковать.

— Действуй строго по плану!

— Но как же непредвиденные обстоятельства?

— Мы рядом, так что ничего не случится.

Я сомневалась и нарочно медлила. Даже шнурки на кроссовках перевязала четыре раза, пока Лев не разозлился и не завязал сам.

— Соберись. Приедешь, заберешь все необходимое, затем такси, школа…

— Я поняла! — перебила его. — Повторять не обязательно.

Он кивнул и открыл входную дверь, пропустив меня вперед.

Лесная дорога была ухабистой, но ради своей безопасности пришлось потерпеть.

Когда меня высадили у шоссе и оставили одну, то паника вернулась вновь. Интуиция подсказывала — нас ждет провал, однако, Лев уже не раз огрызнулся по этому поводу. Якобы, женщины склонны преувеличивать. О том, что их план трещит по швам почти на каждом этапе, в очередной раз говорить не стала. У нас были две цели: попасть в логово врага и вызвалить оттуда сестру. Как только она окажется на свободе, у нас появится рычаг давления на Таната. Чем еще мужчины собирались оперировать и загонять его в угол, мне так и не сказали. Эти моменты касались бизнеса Нестерова, а ему лишний свидетель в моем лице виделся очередной проблемой.

Вскоре на горизонте появился автобус. В него я и села.

Сойдя на нужной остановке примерно через полчаса, направилась к своему дому.

Все должно было выглядеть так, словно я не при делах и уверена, что за мной никто не следит. И все бы прошло хорошо, если бы одно непредвиденное обстоятельство, которого по мнению Льва никак быть не могло. У подъезда меня ждал Юстев.

Сидел на лавочке и листал что-то в смартфоне. Испугавшись, как бы не навлечь на него беду, я быстро подошла к другу и зашептала:

— Гриша, вали отсюда. Вот прям сейчас встал и ушел.

— Ев, ты чего? — с недоумением спросил он и встал. — Я до тебя уже третий день не могу дозвониться, понимаешь? Полиция скоро объявит в розыск. Котов с ума сходит, мечется между твоим домом и больницей. Мы по очереди дежурим у подъезда, вдруг появишься.

— Со мной все нормально, но ты сейчас можешь быть в опасности, так что уходи. И Денису скажи, чтобы не приходил.

— Погоди. — Он попытался меня схватить за руку, но я тут же ее откинула. Замерла. Неподалеку, возле детской площадки стояли двое мужчин. Оба в упор смотрели на нас и выглядели совсем недружелюбно.

Долго не думая, я замахнулась и влепила Юстеву звонкую пощечину, давая понять врагу, что Гриша мне совсем не важен.

— Чтобы ноги твоей больше тут не было. Вали к своей шалаве!

Мой одногруппник выпучил от удивления глаза.

— Гриша, пожалуйста, уходи. Ты в опасности, — прошептала ему тихо, почти не шевеля губами и направилась в подъезд. Следовало как можно быстрее скрыться, пока не началась заварушка. Слишком рано для драк и стрельбы.

Выстрел застал меня врасплох.

Я даже не поняла, что произошло, пока рука не заныла от адской боли.

— Ева!..

Голос Юстева оборвался из-за очередного выстрела. Не понимая, что происходит и борясь с болью, я обернулась.

Гриша лежал на земле, не подавая признаков жизни. Господи…

В этот момент началась перестрелка. Видимо, Лев пришел на помощь.

Но происходящее на детской площадке меня мало волновало. Я кое-как добралась до одногруппника, заглянула в лицо, потрогала пульс, который почему-то не бился. Глаза заволокло пеленой слез.

Очередной выстрел оглушил меня. Я слышала только тонкий звон. Как в кинофильмах, когда главный герой лежит на кушетке, а аппарат жизнеобеспечения возвещает о его смерти. Противный писк, отнимающий самое ценное, что есть у человека — надежду.

Кто-то схватил меня за подмышки, и мое тело, словно перышко, взлетело вверх.

Безжизненное лицо Гриши начало отдаляться. Оно напоминало мне белое полотно, на котором художник наскоро изобразил тени. Будто только что был свет, но пришла смерть и темными пятнами испортила то, чему суждено было заиграть всеми цветами радуги.

— Ева, аккуратнее. Надо срочно в больницу, — сказал мне кто-то незнакомым голосом и посадил в машину. Я не понимала, что происходит, кто меня забирает из собственного подъезда и почему он так вежлив и заботлив.

Однако крик Льва возвестил об опасности.

Я утерла слезы, мешавшие мне сосредоточиться и взглянула на молодого мужчину в очках. Он был довольно худым и высоким, судя по выпирающим коленям и тому, насколько ему неудобно в этой маленькой машине.

— Не бойтесь. — Заревел мотор, и мы тут же тронулись с места. — Сейчас мы поедем в больницу.

— Нет, — возразила я и сглотнула несуществующую слюну. Во рту пересохло. — Они меня там…

Хотела сказать “найдут”, но не смогла. Сознание подвело. Я его попросту потеряла. Или, быть может, уснула. Не знаю.

Глава 30. Лиса

Я пришла в себя мгновенно. Распахнула глаза и тут же зажмурилась. Свет от лампочки был слишком резким. Немного погодя, привстала и зашипела от боли. Кто-то обильно забинтовал мою руку, но сделал это настолько по-дилетантски, что любой врач костерил бы его на чем свет стоит.

Стиснув зубы, огляделась. Место мне было незнакомо. Темно-зеленые обои, красная мебель и огромная картина в золотой раме с изображением обнаженного женского тела.

Я свесила ноги с мягкого дивана и протерла глаза. Во рту пересохло, но здесь не было ничего, чем можно было бы утолить жажду. К тому же, атмосфера комнаты давила на психику, поэтому я немедля направилась к двери: черной, массивной с золотистой гравировкой и винтажной ручкой. Видимо, хозяин этого места любил кичиться богатством, потому как пафос как и пер со всех сторон. Особенно много его было в коридоре. Все те же обои, но теперь на элегантных постаментах сверкали бронзовые статуи в миниатюре, на полу стояли высокие вазы с какими-то торчащими палками, а толстый ковер заглушал шаги.

У меня закрались подозрения, а не в доме ли Таната я нахожусь? Мало ли кем являлся тот незнакомец. Вдруг один из его людей? Но тогда зачем было в меня стрелять, если можно выкрасть невредимой. Хотя вряд ли бы я сдалась им на милость без боя.

Преодолев коридор, я оказалась зале какого-то клуба, и судя по обстановке весьма недешевого.

— О! Крошка пришла в себя, — чей-то голос эхом разнесся по помещению.

Он принадлежал одному из мужчин, находившихся у барной стойки. Первый смешивал коктейль, а второй — тот самый худощавый молодой человек, который увез меня со двора моего дома — съел дольку лимона и крепко зажмурился.

— Где мы? — спросила о том, что больше всего сейчас волновало.

— В “Борро”, — ответил бармен. — Проходите, не бойтесь. Вас здесь никто не найдет.

— А-а-а… — выдохнул второй мужчина и выпучил глаза. — Слава, это жесть.

— Я ждал совсем других слов, — хмыкнул бармен и поставил на стойку пустой коктейльный бокал.

— Думаю, любители виски заценят.

— Надеюсь.

Я неторопливо подошла к ним, но садится не спешила. В случае чего, похитителя уложу на лопатки, а с барменом как-нибудь справлюсь.

— Кто вы? — спросила их.

— Я владелец этого места, крошка. Зови меня просто Слава. А это Олег.

— Тут твой друг звонил, скоро приедет.

Олег протянул мне мой мобильный. Я торопливо его приняла и разблокировала экран.

— Ты не бойся. Мы свои. Думаю, ты уже в курсе, что карате-школу подожгли? Мусора прям бдят, чтобы мы ничего не унюхали. Я журналист, если что. — Зазвучала мелодия звонка. Олег достал свой телефон и заматерился. — Опять этот козел.

Он отошел в сторону, а я, поняв, что нет опасности, присела на барный стул.

— Выпей. Это виноградный сок. — предложил Слава. — И это, тебе бы в больницу. Пуля кость не задела, кровь мы остановили, но одними антисептиками рану не вылечишь. Вон бледная какая.

Я проигнорировала его слова. Следовало понять, кого Олег назвал моим другом. Кто приедет за мной? В списке принятых вызовов последним значился Лев. И пусть мужчины выглядели добродушными, я на всякий случай набрала номер знакомого.

— Да, — ответил он после первого же гудка.

— Это я.

— Ева! — разволновался неожиданно мужчина.

— Она самая, — усмехнулась.

— Мы почти подъехали. Клуб “Борро”, ведь так?

— Вроде. Мне тоже его назвали.

— Отлично. Я уже думал, что нас провели. Черт, вот надо было этому ублюдку сунуться?! — задал он риторический вопрос. Может, если Олег не появился бы, то меня убили бы? Судьба — штука привередливая, но даже она порой преподносит приятные сюрпризы вроде людей, которые приходят на помощь и вытаскивают даже из ситуации, когда мы одной ногой в могиле. — Ладно, будь осторожна. Через пятнадцать минут увидимся.

— Хорошо.

Я положила трубку и взглянула на Славу. Он тряс шейкер и одновременно размешивал что-то в стакане.

— Вы сами обслуживаете клиентов?

— Только самых важных, — улыбнулся мужчина.

— Уф! — Олег подошел и сел напротив. Он облокотился о барную стойку, подперев голову ладонью. Примерно с минуту мы играли в гляделки. Казалось, ему нужно что-то спросить, но он не знал с чего начать. Хотя, если он действительно журналист, то скорее всего ищет способ выудить из меня больше информации.

— Школу подожгли. Директора попытались убить в собственном доме. Охранник мертв. Следователя, который начал вести дело, зачем-то посадили в СИЗО. А ведь должны были уже по закону выпустить, если нет состава преступления, или сообщить о причине обвинения прессе. Но все молчат. А самое интересное, знаешь что? — Он будто ждал от меня ответа, но, правильно поняв мой настрой, продолжил сам. — Ты исчезла за пару дней до случившегося, и никто, заметь, ни один человек, не заинтересовался твоей пропажей, не обратился в полицию. Разве что коллега, Денис Котов, поднял тревогу, но уже после пожара.

Услышанное меня немного разочаровало, однако всем этот был приятный момент. Обо мне переживал Денис. В том, что это он вытянул и заставил следить за моим домом Гришу, я не сомневалась. Самому Юстеву в голову такое вряд ли бы пришло. Нет, он не был плохим человеком, но ему часто бывало пофиг на происходящее вокруг него. Отчасти, поэтому я с ним и переспала в юности. Он не хотел большего, чем ни к чему не обязывающий перепихон, а мне мешала моя девственность. Хотелось попробовать чего-то новенького, понять, каково это, быть взрослой, лежать в постели с мужчиной… С Гришей все произошло быстро и без кайфа. Господи, о чем я думаю вообще?

Вспомнила белое лицо Юстева, кровь на земле, и меня затрясло.

— Эй! — Олег дотронулся до моей руки. Я ее тут же одернула. — Ты в порядке?

— Вы не знаете, он жив?

— Кто?

— Мой друг… В него тоже стреляли.

— Без понятия. Когда прозвучал первый выстрел, я как раз опрашивал молодую мамашу. Как оказалось, она живет двумя этажами выше тебя. Рассказала, как ты накануне бегала по двору и искала своего кота. Я даже подумал, если кот в квартире, то ты обязательно вернешься.

И вернулась бы, если не одно жуткое обстоятельство.

— Слушай, — неожиданно повеселел Олег. — Давай ты мне все расскажешь, а я тебе помогу. Судя по тому, что я видел, ты по уши в дерьме.

Я с сомнением взглянула в белесые голубые глаза и вспомнила о профессии мужчины. Журналистам нынче нужен только хайп. Они проводят расследование только в тех делах, с которых можно извлечь выгоду. И здесь она была.

Разве не выгодно сдать меня полиции, повесить всех собак на молодую спортсменку и получить премию за особые заслуги перед обществом. Дескать, вот, спасаю наших детей от безумных учителей с тягой к пиромании.

Мне стало смешно. Все в нашем мире так или иначе упирается в деньги и славу. Каждый лелеет надежду проснуться знаменитым, распутать громкое дело, прыгнуть выше всех, добежать первым до финиша, забить решающий мяч, создать картину, которая будет стоить миллионы, стать президентом, чтобы войти в историю… Многим даже и не важно, на чем или на ком выезжать. Голов на Земле восемь миллиардов, так стоит ли печься о других, когда своя рубашка ближе к телу?

Сейчас, в это самое мгновение, сидя у барной стойки и смотря глаза человеку, с которым только что познакомилась, я задумалась: а чего в этой жизни хотела я? С самого детства и до этого мгновения — денег и славы. Первое помогло бы мне оставить позади бедность, перейти на новый уровень жизни, более комфортный, перестать считать копейки и выживать подработками. А второе? Мне хотелось восхитить своим упорством учителя.

Я завидовала тем, кто уже преуспел в карате, и сама не заметила, как стала одним из них, мастеров спорта с заветными полочками, где лежали добытые потом и кровью медали с кубками.

После смерти учителя многое стало неважным. Не для кого было стараться. А для себя — лень.

Я прикрыла веки. В кромешной темноте, среди маленькой Вселенной в моей голове возник образ мужчины. Он сидел у моих ног и гладил колени, то и дело бросая на меня виноватый взгляд. А после он же с упоением целовал мои губы, ловил дыхание, шептал ласковые слова, давал понять, что ему, помимо денег и славы, ради которых люди живут в этом прогнившем мире, нужна я.

Женя тоже был мне нужен. Настолько сильно, что от одной мысли хотелось вскочить с места и пуститься в бег, найти его и вызвалить из беды.

Вот только руки опустились. Я успела почувствовать, каково это быть за спиной мужчин, и выходить на передовую было страшно. Бороться было страшно. Но необходимо.

— Ева, — обратился ко мне по имени Слава. — Может, воды?

— Да, спасибо.

Он наполнил стакан прозрачной жидкостью и кинул в него пару льдинок.

— Для бодрости, — вновь улыбнулся мужчина.

Я сделала пару глотков.

— Олег, вы предлагаете помощь? Но ведь вы никогда не сможете пойти против тех людей, которые угрожают моей жизни. Вы даже не представляете, какая у них крыша, и почему даже Волков сидит сейчас в СИЗО.

— Не стоит недооценивать меня и мои связи.

— Их может быть недостаточно.

— Почему?

— Потому что ваш враг…

— Станислав Львович, там какие-то чуваки у черного входа. Вы просили сообщить. — К нам подошел молодой человек в черном костюме. Судя по габаритам, он осуществлял в рабочие часы фейс-контроль.

Слава вышел. Я думала, что Олег скажет хоть что-то, поинтересуется именем врага, но он молча допил коктейль, пока не появился Лев. Тот стремительным шагом преодолел расстояние до барной стойки и легонько меня приобнял.

Вышло неловко. Причем неуютно стало вовсе не ему. Воспоминания о его пошлых взглядах и намеках еще были свежи в моей памяти, поэтому такая разительная перемена по меньшей мере удивила.

— Я думал, мне пиздец, — не стесняясь в выражениях, сказал Лев.

— А я все надеялась, что вы переживаете обо мне, — язвительно произнесла в ответ.

— Шутишь? Я чуть не поседел! Волков за такой прокол с меня три шкуры сдерет. Если выйдет, конечно. — Увидев мое выражение лица, он сразу дал попятную. — Я пошутил.

— Не смешно.

— Согласен. А этому уроду за твоей спиной сейчас будет весело. Очень весело.

— Не спешите с выводами, — произнес миролюбиво Олег и принялся рассказывать Льву о своей бурной деятельности, и о том, как полезны мы можем быть друг другу, если объединимся.

Я была права: его интересовали только деньги и слава. Однако, предложенное им взамен тоже имело ценность.

В итоге, Лев попросил меня не пороть горячку и, убедившись, что моя рука не создаст мне проблем в ближайшие пару часов, сел за стол переговоров.

Фамилия Блохин, которой назвался Олег, в последнее время была на слуху. Независимый журналист, расследовавший не одно громкое дело и имеющий большое влияние на просторах интернета, совсем недавно был задержан за обвинительную статью в адрес какого-то чиновника. Об этом трещали СМИ, писали в онлайн-газетах, но только сейчас я поняла, кто передо мной. Ведь раньше совсем не вникала ни в новости, ни в лица, мелькавшие в них. Мне показалось странным, что такая фигура заинтересовалась мной, но я решила свои опасения и страхи высказать позже, когда мы со Львом останемся наедине.

К слову, сам Лев тоже не спешил делиться информацией. Однако имя Дюдюка упомянул, чем и дернул за ниточку, вытянувшую вслед за собой тонну грязного белья.

Я не знаю, откуда у Олега столько информации, и как он сумел ее собрать за короткий срок, но ему было известно очень многое. В том числе и про связь моего учителя с Танатом. Он обещал добыть кое-что еще, но взамен просил моего участия в разглашении информации. Проще говоря, Олег предложил предать это дело огласке. Мы попросили о времени подумать, собираясь изначально решить этот вопрос с Нестеровым, хотя, лично я готова была к любым действиям, лишь бы побыстрее вызвалить Женю из Управления.

Лев вывел меня из клуба и повез обратно в укрытие. Всю дорогу мы молчали. Я устала. Рука беспрерывно ныла от боли. И даже тот факт, что в доме нас уже поджидал доктор, не радовал совсем. Я действительно предпочла бы больницу, но добивать мужчин своим нытьем не стала.

— Ева.

Когда врач покинул дом, оставив нам перевязочный материал и лекарства, Лев осторожно присел рядом со мной и тяжело вздохнул.

— Не извиняйся, — сказала ему, намеренно избегая сопливой ситуации. Я понимала, что его гложет чувство вины, но успокаивать и спускать все на волю случая, не хотелось. Меня никто не слушал. Мою интуицию назвали женской слабостью. А в итоге…

— Хорошо, — прошептал он.

— Скажи, что стало с Гришей? — Мне так хотелось услышать о том, что он жив…

— Мы вызвали скорую. Для галочки. Парень был уже мертв.

Я расплакалась, но обнять себя не дала. Отвернулась и зажмурилась, чтобы еще на несколько минут оставаться сильной. Сглотнув тугой ком в горле, задала еще один вопрос:

— Где Дмитрий?

— Поехал к Алмазному на поклон.

— Ясно.

Между нами повисло неловкое молчание. Я заметила, как нервно дергается его нога, перевела взгляд на сложенные на груди руки, потом на лицо. Лев плотно сомкнул губы и о чем-то усиленно думал. Скорее всего, сожалел.

— Я не думал, что он прикажет убить тебя, — наконец-то сказал он.

— Давай не будем об этом.

Мужчина вновь вздохнул и посмотрел на меня.

Какие мысли сейчас роились в его голове? О чем он думал, когда склонялся ко мне за поцелуем? Неважно. Я вывернула ему палец так, что идея с романтическим продолжением вечера, сразу стала неактуальной.

Лев матюкнулся, а я рассмеялась. Это было похоже на истерику, а значит, следовало быстрее подняться к себе, побыть в одиночестве со своей болью.

Встала, мягко положила ему на плечо ладонь и произнесла то, о чем несомненно сообщу потом Жене.

— Не пытайся искупить вину либо утешить меня. В моей жизни теперь есть только один мужчина. И это Волков. Доброй ночи, Лев.

Он не ответил, а я молча покинула гостиную. Впереди была сложная ночь. Мне казалось, я посвящу ее рыданиям. Однако, едва вошла и прилегла на кровать, сразу же уснула.

Глава 31. Лиса

Женю выпустят под залог. Именно с этой новости началось мое утро, пожалуй, не такое плохое, как ожидалось. Да и Мася впервые за долгое время был необычайно ласков: ходил по пятам, терся о ноги, лизал мои руки и мурлыкал, радуясь кусочкам колбасы.

— Какой он у тебя обжора.

Елена покачала головой.

Возможно, она намекнула, что кормить кота за столом некрасиво, но мне было все равно. Когда не хватает тепла и участия, что угодно сделаешь, лишь бы его получить. Поэтому я бессовестно таскала еду со своей тарелки и наслаждалась обществом Маси.

Пока не приехали Лев с Блохиным.

Меня напрягли их неуверенные жесты и задумчивые взгляды. Тем не менее мужчины пытались вести себя так, словно все хорошо, погода прекрасная, новости исключительно положительные… Вскоре Елена поняла причину их сдержанности и ушла, чтобы не мешать важному разговору. А поговорить было о чем. И посмотреть тоже.

Оказывается, Лев готовил запасной план на случай провала основного. Накануне нашей операции он посетил один из закрытых загородных клубов в качестве начинающего бизнесмена, которому хотелось бы иметь побольше связей. А где можно словить столпов черного рынка и подняться на ноги за короткий срок? Конечно же в неформальной обстановке, среди элитных шлюх.

— Не думаю, что ты ее узнаешь, но все же взгляни.

Лев включил запись со скрытой камеры и придвинул мне поближе ноутбук. Девушка в нижнем белье исполняла приватный танец. Она стояла спиной, поэтому некоторое время невозможно было разглядеть лицо. Зато другие неприличные места — вполне. Мне даже пришлось отвести взгляд от экрана, так как смотреть подобное в обществе двух мужчин — моветон.

— Ева, — мягко произнес мое имя Лев, и я снова взглянула на девушку.

Ее лицо не показалось мне знакомым. Да и выглядела она скорее измученной, чем довольной своей работой. И вот все бы ничего, но было в ее взгляде что-то такое, что заставило меня приглядеться и уловить знакомые черты: разрез глаз, острый нос и губы, так явно похожие на мамины.

Лиля?

— Между нами ничего не было, — зачем-то признался Лев, отвлекая от лица моей пропавшей сестры.

Но разве меня могло сейчас волновать, спал он с ней, лапал или только смотрел? Сам факт того, что сесренка все эти годы занималась подобной деятельностью, демонстрировала самые интимные части тела незнакомым мужчинам, шокировал. А ведь на экране наверняка была вершина айсберга. В двенадцать лет она могла пережить события гораздо страшнее того, чем ей приходилось заниматься в двадцать шесть.

Меня затрясло. Словно в один миг напала лихорадка, вызвала судороги и вывернула кости наизнанку. Стало тяжело дышать.

— Черт. Сейчас!

Лев выбежал из гостиной в кухню, откуда принес стакан воды, но я не смогла сделать больше одного глотка.

— Давай, Лисичка, пей.

— Я…

— Выпей все, — настоял он взял стакан в свои руки.

— Уф…

— Отпустило?

— Да… Только…

— Мы нашли, чем можно его шантажировать, — вклинился в разговор Олег. — Так что и девочку вызвалим, и тебя спасем.

— Чем же?

Блохин криво усмехнулся, но вместо него ответил Лев.

— Друг Жени покопался в архивах по поводу пропажи твоей сестры, а также предоставил бумаги по делу Дюдюка. Это вообще не та информация, которая должна покидать Управление, но иначе распутать клубок не получится.

— А что там с учителем? Как доказать нападение на нас, если ни камер наблюдения, ни свидетелей нет?

— Свидетель есть, — сказал Олег. — Ивашин. Этот козел у меня еще попляшет. Я из-за него мог бы сейчас на зоне яйца морозить. Урод хренов…

— Блоха! — одернул его Лев. — Следи за языком.

— Да ты и сам не шибко за ним следишь. Ева, извини.

— Все в порядке, — улыбнулась в ответ, но вряд ли получилось сделать это искренне. — Так что там с Ивашиным?

Олег не стал ходить вокруг да около и выложил мне все карты. Конечно, Лев противился, часто прожигал его взглядом, но позиция нового знакомого о том, что я должна знать все, радовала. Пусть я снова оказывалась в опасности, но это лучше, чем действовать вслепую. Да и наживкой быть не хотелось. Спасибо знатокам стратегии! Теперь придется месяц, а то и два, ходить с забинтованной рукой и держать ее в одном положении, потому как любые движения доставляли дискомфорт и острую боль.

Ближе к обеду приехал Дмитрий. Выглядел мужчина ужасно уставшим и сонным. Он удивил меня своим извинением и обещал искупить вину за доставленные неудобства. Даже предложил по окончанию разборок устроить мне отдых в санатории, от которого я тотчас отказалась. Справлюсь, как-нибудь сама.

— Судя по всему, Танат решил убрать лишнего свидетеля, и вашей вины в этом нет, — сказала ему в надежде приободрить и избавить себя от неловкости.

— Если все обстояло бы так, как ты говоришь, я не просил бы прощения.

В его глазах мелькнуло сожаление. Да и за обеденным столом мужчина задумчиво жевал мясо, слушая план Егора вполуха. А когда другие разбрелись по делам, то вызвал меня в свой кабинет для разговора, где и рассказал про Лилю кое-что еще. Оставшееся время до вечера я провела в обществе кота в своей комнате. Слез не было, но бесконечная печаль обволокла мое сердце и каждый раз, как я возвращалась в прошлое, острые иглы пронзали сердце. Куда подевалась моя выдержка? На каком этапе я растеряла боевой дух? Да и рассказ о жизни Лилии пугал.

Охнув в очередной раз от боли, я ласково погладила шерсть Маси и опустила его на пол. Недовольное “Мау” вызвало улыбку.

— Да будет тебе, — со смехом ответила ему и вышла из комнаты. Мне следовало принять успокоительное. Из-за последних событий впору сойти с ума от переживаний.

Спустившись на первый этаж, я услышала голос Льва, доносившийся из кухни. Он матерился и кого-то отчитывал. Затем последовали копошения, и посуда с громким звоном упала и разбилась об пол.

Я ускорила шаг и заглянула в помещение, где застала двух мужчин, готовых в любой момент броситься друг на друга.

— Еще одно слово, и ты труп, — с угрозой произнес Женя и засучил рукав.

— Да ладно тебе. Можно подумать на ней свет клином сошелся.

— Нарываешься? — Мой грозный лейтенант стиснул зубы.

— Эй! — окликнула их. — Вы что делаете?

Они обаобернулись и растерялись.

— Давно тут стоишь? — спросил Лев.

— Нет. — Я прищурилась и со злостью сказала — Но и того, что услышала, достаточно.

— Ева. — Он побледнел. — Ты не так меня поняла.

— Да ладно? — Мне стало интересно.

— Я все это сказал из-за ревности. На самом деле ты мне нравишься, поэтому…

— Хватит! — Женя перебил его и, помолчав пару секунд, обратился ко мне. — Малыш, с тобой все в порядке?..

То, с какой нежностью он произнес слово "малыш", какая боль отразилась в его глазах, и как напряглись плечи и руки, говорили о бесконечном сожалении. Подобно Дмитрию, Женя винил себя в том, что не смог помочь. Опоздал. Но не это вынудило меня наплевать на признание Льва и подойти к самому дорогому мне мужчине. Я почувствовала, как все мое нутро, каждая частичка тела и души тянутся к нему. Это ли не любовь? Когда хочется прижаться и вдохнуть аромат, провести ладонью по шершавой щеке и рассказать, насколько одиноко было без него. Одна только мысль о возможной потере Жени побудило меня расплакаться, наплевав на присутствие чужака.

— Ева… — на выдохе произнес Волков и с предельной нежностью поцеловал. В то же мгновение мое тело обрело невесомость. Тяжесть, лежавшая в груди неподъемным грузом, испарилась, уступив место тихой радости. А под ложечкой поселилось то ли волнение, то ли предвкушение…

Лев выругался и покинул кухню.

— Я скучал.

Женя оторвался от моих губ, но тут же оставил невесомый поцелуй на лбу.

— Я тоже.

— Прости за… — Я не дала ему досказать, прикрыв рот ладонью.

— Не надо. Все хорошо. Ты голоден? — Он покачал головой. — Тогда давай в душ.

В столь дорогих и любимых глазах заплясали смешинки.

— Что? — Я смутилась.

Женя убрал мою рукуй.

— Ничего. Душ так душ.

Уже поздней ночью, когда мой мужчина перевязал мне руку и уснул, бережно обнимая меня за талию, я позволила себе немного поволноваться относительно будущего. Получится ли у Егора и Льва выманить Таната путем шантажа? Какой будет встреча с сестрой? И когда все закончится, сумеем ли мы с Волковым построить отношения?

Впрочем, другого я рядом с собой видеть не хотела.

— Малыш…

Я вздрогнула.

— М?

— Что случилось? — Женя уперся рукой о постель и слегка навис надо мной.

— Я думала, ты спишь.

— Проснулся. Ты тяжело дышала.

— Я… Обещай, что все будет хорошо.

— Все обязательно будет хорошо. — Его пальцы коснулись моей щеки и очертили линию скул. — Когда мы решим проблему с Танатом, я уволюсь.

— Но ты же любишь свою работу!

— Своих девочек я люблю сильнее. Особенно тебя.

Мое сердце пропустило удар, а потом пустилось вскачь. Как же приятно осознавать, что я нужна кому-то еще, кроме Маси.

— Кое-кто стал романтиком? — Я как кошка приластилась к его ладони.

— Возможно.

В его голосе прозвучали веселые нотки, а очередной поцелуй вынудил улыбнуться и меня.

— Так-то лучше! — довольно произнес он. — Ева…

— М?

Он не ответил. Только прикоснулся губами к моему плечу, потом к виску, а затем и вовсе приобнял, мерно дыша мне в макушку.

Глава 32. Волков

Какая же она красивая…

Я сидел на краю постели и не сводил с нее глаз. Короткие волосы разметались на подушке, одеяло сползло, маленькие ореолы ее грудей виднелись сквозь тонкую ткань маечки, а приоткрытые губы, из которых вырывалось сиплое дыхание, манили так, что хотелось разбудить ее поцелуем. Я впитывал образ любимой женщины: подрагивающие ресницы, маленькие круглые ушки, тонкие пальцы, выбитый на плече зеленый хамелеон с красным хвостом. Кто знает, чем закончится этот день? Может, у нас все получится. А может, и нет. Сейчас все было неважно. Только она. Только ее образ и одурманивающий аромат тела.

Я сглотнул, не решаясь дотронуться до нее и случайно разбудить.

Как только меня отпустили с Управления, перед этим прилично помяв, но так, чтобы не переломать ребра или не нанести смертельного удара, я вернулся домой, привел себя в порядок, и будто на крыльях помчался к ней. Но скрыть оставленные коллегами увечья не получилось. Наши ребята умели бить, а у Евы было прекрасное зрение. Правда, несмотря на приказ свыше, меня пощадили. Они прекрасно понимали, что я просто кому-то перешел дорогу, а после слухов, которые пустил Костя, многие засомневались, тому ли человеку они вообще служат? Стоит ли оставаться на работе, где сегодня тебе улыбаются, а завтра посадят в обезьянник, перед этим прилично начистив морду?

Нет.

Поэтому вопрос об отставке стоял вторым в списке важнейших дел на ближайший месяц.

Честно говоря, я мог бы смириться со всем. С моим арестом, с тем, что провалилась операция, с ранением Евы, но когда я увидел Льва, сидящего в кухне и пьющего чертово пиво, как ни в чем ни бывало…. В мою жизнь ворвались перемены. В голове, в мозгах, под черепной коробкой что-то щелкнуло, побудив изменить курс своего мышления, понять, насколько дороги близкие и как сильно я готов мстить за каждый оторванный волосок моих девочек.

Мне захотелось вырезать погоны и пристрелить этого гада, как последнего в городе пса. Как он посмел намекать на то, якобы Еве на меня наплевать? Как у этой мрази язык повернулся назвать ее легкомысленной шалавой?..

В тот момент я еще не понимал, о каком Блохине идет речь. Да и потом как узнал, мнения не изменил. По Еве тоже было видно, что этот тип ее напрягает. Поэтому, на счет журналиста расслабился сразу. Лев тоже вскоре перестал волновать.

И все из-за Евы.

Никто. Никто, кроме Вероники, так трепетно ко мне не прижимался. Познав любовь одной женщины, увидев, какими бывают настоящие чувства, я больше ни с чем их не спутаю. А ведь Ева смотрела на меня так же. Как на Солнце, сошедшее с небес. Неверящим взглядом блуждала по моему лицу, разглядывала тело, а наедине смущенно дотрагивалась до кожи, в какой-то миг становясь смелее, ластясь и ища поцелуя.

Я терпел целую неделю, пока шли переговоры с Танатом, но ночь, оставшаяся позади, стала особенной…

Облизав пересохшие губы и уняв мысли о сексе, я отвел взгляд от любимой женщины и вышел прочь.

За окном едва забрезжил рассвет. Обычно темные дела совершаются ночью, но наш с Танатом бартер должен был случиться ранним утром. Втайне от Евы.

Я знал, что в случае чего, она возненавидит меня. А может, искренне распереживается?

Вспомнив, как ловно она перекинула через плечо Юстева, я засомневался — вряд ли обойдусь малой кровью.

Стало смешно. Взрослый мужик, а боюсь, как бы женщина люлей не наваляла.

— Чего усмехаешься? — спросил Лев, проверяя исправность пистолета.

— Да так… Блохин еще не приехал?

— В пути. Там в чайнике вода закипела, если надо. — Он громко зевнул и стер проступившие слезы. — Черт! Это пиздец какой-то.

— В чем дело?

— Да не могу сосредоточиться.

— Расслабься. До выезда еще час.

— Кто вообще решает такие дела средь бела дня?

— Я.

— Вообще на всю голову отмороженный. И Димон такой же.

Лев цокнул и, спрятав пистолет, покинул кухню.

Я же сделал себе чай и перекусил солеными крекерами. Думать о чем-либо не имело смысла. Сейчас нужны были не эмоции, а холодный расчет.

Вскоре приехал Блохин. Глаза журналюги так и сияли от предвкушения; только дай полакомиться хайповой темой.

— Ева спит? — спросил он, посмотрев на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Да. Поехали, — сказал ему, вдруг ощутив укол ревности. Кажется, я превращался в сумасшедшего. То убеждал себя, что мне все равно, то готов был набросится на любого, кто посмеет проявить к Еве хоть малейший интерес.

Впрочем, о глупостях вскоре пришлось позабыть. Мы прибыли на территорию пустующего консервного завода, который успешно функционировал вплоть до двухтысячных. С тех пор единственной ценностью этого места стали стены.

Мне еще ни разу не доводилось видеть Таната вживую. И сейчас, глядя на кирпичное лицо с сигаретой в зубах, я испытал отвращение. А ведь Ева дважды находилась в его обществе. Что-то заскрежетало, и я запоздало осознал — это мои зубы.

— А чего Димона с собой не прихватили? — Танат выкинул сигарету и направился к нам: ко мне, Блохину и Льву с его командой из восьмерых ребят.

— Так разве его касаются наши с тобой договоренности? — спросил Егор.

— Ты вообще здесь птица залетная, так что молчи, Блоха. С тобой тоже разговор будет, но позже.

— За Ивашина мстить будешь? — усмехнулся журналист, а я позавидовал его яйцам. Стальные, ей-богу. Не каждый осмелится петушиться с человеком, у которого за спиной два десятка отмороженных.

Теперь понятно, почему он так высоко взлетел.

— Ты мне зубы не заговаривай. — Танат остановился в трех метрах от нас, вероятно, не опасаясь, что мы откроем по нему огонь. И был прав — не в этом состояла главная цель. — Мне хватило писка по телефону. Принес?

— Принес. — Блохин потряс перед ним флешкой. — Все здесь.

— Гарантии.

— Их нет.

— Я могу их просто пристрелить. — Он самодовольно улыбнулся, а меня перекосило от донельзя противной физиономии.

— Дело Дюдюка ты замнешь, — сказал я ему. — О девушке, которая пропала, тоже вскоре забудут. Да даже если ты нас перебьешь вместе с Евой и ее сестрой, все снова сойдет с рук. Но…

— Как быть с этим? — спросил Егор.

Лев передал журналюге планшет, и спустя пару мгновений тонкий девичий крик эхом пронесся по пустому помещению. Она умоляла не делать ей больно, не трогать, не насиловать…

Я стиснул зубы, боясь закрыть глаза, иначе кадры из видео вновь всплыли бы в памяти.

Мои руки затряслись. Мысленно я уже сотню раз нажал на курок и пристрелил урода, а в реальности стоял как истукан и ждал реакции.

Ее не последовало. Никакой. Для него все было обыденно и даже скучно.

Танат кивнул своим ребятам, и те вытащили двух девушек из машины. Пальцы с силой сжались в кулаки. Урод! Чертов козел! Я стиснул зубы, готовый теперь в любой момент начать стрелять. На ограничение в движение и действиях хотелось отхаркнуться и смачно наплевать. Потому что таких уебков только расстрелять!

Лилия была высокой, но из-за страха за свою жизнь и, возможно, боли во всем теле, вся сжалась, боясь даже глаза поднять. А Алина — хрупкая, маленькая, заплаканная и дрожащая, как осиновый лист, — медленно передвигалась. Совсем еще ребенок…

Если бы не Лев, наверняка я совершил бы ошибку. Не знаю, как ему удалось так быстро среагировать, но еще мгновение, и я немедля выстрелил бы. В упор. Прямо в лоб этому уроду.

Его крысы вмиг обступили его и девушек, готовые по первому сигналу начать перестрелку.

— Тише. Наш друг всего лишь погорячился, — примирительно произнес Лев. — Отпусти девчонок, Танат. А ты передай ему сумку.

Олегу не понравилось быть ведомым, но приказ он выполнил. Как только бартер был завершен, мы стали отступать. Конечно, мы ждали огня в любой момент…

И он настал.

Девичьи крики потонули в оглушительных хлопках. Спрятаться было негде, поэтому оставалось лишь стрелять в ответ, надеясь, что нас не задавят числом. Одна из пуль ранила мою ногу. Навылет.

Сильнее стиснул зубы, и пока крысятник прикрывал Таната, стрелял в упор.

Словил вторую пулю на ту же ногу, но теперь оглушительная боль не заставила себя ждать. Нас со Львом прикрыли какой-то жестянкой его ребята, а сам он оттащил меня назад, в черный фургон.

Олег орал в телефон, требуя немедленно запускать информацию в массы.

Девушки плакали. Лев тяжело дышал рядом.

А я прикусил собственный рукав, чтобы не заорать.

Как мы вылезли из кошмара и даже отъехали — не знаю. Оно получилось пусть не само собой, но ожидания чего-то более грандиозного не оправдались. Правда, Льву тоже досталось. Он снял пиджак и кое-как замотал руку.

— Пиздец!

Я прикрыл глаза и откинул голову назад, но из-за тряски, чуть не вышиб себе мозги. Да и лежать на полу было неудобно. На помощь пришел Блохин — помог подняться на сидение.

— Ёп… — Он быстро отреагировал, достав аптечку и зажав жгутом ногу. Вскоре я перестал ее чувствовать, но боль была.

Я взглянул на девушек. Лилия прижала к себе Алину и осторожностью следила за нашими манипуляциями.

— Расслабьтесь. — В горле пересохло. — Я из полиции. — В ее глазах мелькнул страх. — Но мы вас отвезем не в обезъянник, а к Еве.

— Еве? — Лилия нахмурилась, а потом неверяще на меня уставилась. — Сестренка? Ее разве не удочерили американцы?

— Нет. — Мне стало даже немного смешного. Наивные женщины. Верят всему, что им говорят. — Она попала в местный детдом; выросла достойным человеком и… очень красивой девушкой.

В ее глазах мелькнула заинтересованность. Комплимент Лисичке она расценила верно. Ева — моя женщина. Пусть хоть десять уродов, таких, как Танат, встанут на моем пути, я все равно вернусь к ней. К той же Кристине не пришел бы. Эта дура за все дни моего пребывания в СИЗО ни разу даже не поинтересовалась моим здоровьем. А как отпустили, так сразу прибежала с жалостливым видом. Вспоминать тошно.

Вздохнув, я прикрыл веки и вскоре забылся. Как вырубился, даже сам не понял, а когда пришел в себя, вдохнул больничную вонь, и не смог двинуть ногой, разозлился.

— Женя? — голос Лисы дрожал, из-за чего я вмиг распахнул глаза.

Ее голова была забинтована, а под глазами залегли темные мешки. Не сразу понял, что это наставленные кем-то фонари.

— Ева?

Она улыбнулась и смущенно извинилась.

— Я выгляжу не лучшим образом, но надеюсь, ты меня не разлюбишь из-за такого пустяка.

Блять! Что произошло, пока я спал?

Глава 33. Лиса

Меня разбудил тихий настойчивый стук в дверь. Я не сразу поняла, что происходит, но кое-как разлепив глаза, произнесла “Войдите”.

На пороге появилась Елена. Она опасливо оглянулась и зачем-то пригнулась.

— Что происходит? — спросила ее и зевнула.

— Ева… — прошептала женщина и поманила меня рукой.

— Почему вы шепчете?

— Потому что нас окружили. — Елена страшно округлила глаза, намекая на мою медлительность.

Я же сглотнула, тихонько сползла с постели и не обнаружила на себе нижнего белья. Стыд удушливой волной поднялся из глубин сердца и загорелся на кончиках ушей. Тут военные баталии намечаются, а главный предмет конфликта не соизволила даже трусы надеть.

Прикрывая стратегические места, я огляделась в поисках одежды. У изголовья кресла обнаружились спортивные штаны. Елена быстро смекнула, что мне нужно, и на четвереньках достала мне их.

— А почему мы ползаем? — уточнила у нее, лежа натягивая одежду.

— Соседние дома с южной стороны высокие. С них очень хорошо просматриваются твои окна.

— Но они же далеко!

— Тебе так кажется. Сейчас от слежки ничего не спасет.

Да уж! Удружил Нестеров. Я-то думала, что нахожусь в безопасности, а на самом деле все обстоит иначе. А может, Елена утрирует?

— Все! — сообщила ей, но женщина пальцем прикрыла свои губы, намекая на молчание.

— Нас же не могут услышать…

— Тссс! Мне кажется, что они уже проникли на территорию дома. Здесь же охраны с гулькин нос. Дима не хотел привлекать лишнего внимания, поэтому у нас только трое ребят.

— Как трое?! А остальные где?

— Без понятия. Я пришла — никого не было.

— Но разве оставщиеся бы не доложили?

— Ребята в девять утра всегда заходят за чашечкой кофе. Этой ночью дежурил Витюша, но вот уже час, как я не вижу ни его, ни сменщика. А когда я пришла, Витя еще стоял у ворот.

— Так, побудьте здесь, я проверю.

— Нет! — громко зашептала она, в страхе вцепившись в мою здоровую руку. — У тебя же ранение.

Улыбнувшись ей, я мягко выдернула руку и погладила ее по щеке.

— Девочка моя… — чуть не расплакалась женщина.

— Ничего не бойтесь, все будет хорошо. В конце концов с вами мастер спорта по карате.

Я выглянула в коридор, но никого там не обнаружила. Почему-то была уверена, что Елена паникует зря. Если бы кто хотел меня убить, он не ждал бы целый час, чтобы напасть. К тому же, в доме вроде должны быть Женя со Львом.

Запоздало вспомнив о них, я выругалась. Почему-то не сразу сообразила об отсутствии Волкова на соседней подушке. Однако, не успела сделать и шага назад, как внизу раздался какой-то шум. Входная дверь?

Спешить не стоило. Если это Лев, он наверняка сбросит с пояса оружие, даст какое-нибудь распоряжение парням по телефону, а сам пойдет на кухню варить чай. За пару недель я успела изучить многие привычки новых знакомых. Дмитрий обязательно окликнет Елену, та мышкой пройдет в свою основную обитель, а Женя поднимется сразу наверх, ко мне.

Таинственный незнакомец не сделал ничего из тех действий, о которых я подумала. Поэтому я приготовилась к нападению, ожидая, когда он поднимется на второй этаж.

Вскоре послышался второй стук, за которым последовали шепотки и осторожные шаги наверх. Значит, подозрения Елены были не просто беспочвенными, они оказались верными.

Я сглотнула, представив, что произошло бы, не разбуди меня женщина. Выдохнув, тут же начала строить стратегию. Не время пугаться. Пусть одна рука ранена, но со второй же все в порядке.

Незваные гости достигли последних ступеней. Я не стала выскакивать и кидаться на незваных гостей, а подождала еще немного. Как только первый выглянул, его настиг точный маваши гери*. Мужчина выронил пистолет из рук, а сам завалился обратно, сделав несколько кувырков по лестнице.

Заметив второго. Я мигом схватила оружие и спряталась за стеной.

Разболелась рука, но я стиснула зубы и настроилась отбиваться либо стрелять в ответ.

В такие ситуации, когда знаешь, что тебя пришли убить, совершенно не заботишься о морали. Либо они, либо я. Поэтому проверив готовность пистолета, я подошла совсем к краю стены и аккуратно выглянула.

Удар, противника пришелся по переносице. Оружие выпало из моих руку, и я упала.

— Вот же сука. Думала, ударишь, и я испугаюсь?

Противник навис надо мной, пока я пыталась прийти в себя и сконцентрироваться хоть на чем-то. Резкая боль вынудила застонать. Он схватил меня за волосы и потянул наверх. Черт! Наплевав на ранение, которое несомненно после подобного выпада принесет новые проблемы, я сжала ладонью его пах, а больной рукой помогла себе подняться. Второй мужчина не успел сообразить, что происходит. Его настиг кансэцу*, а следом и уширо*. Первый же получил коленом в челюсть и завалился на бок.

Схватив пистолет, направила в их сторону, а сама отскочила поближе к дверям своей спальни.

Пока протвинику мычали, на второй этаж поднялся еще один. Он так неожиданно появился, что я сама не поняла как открыла огонь. Мужчина плашмя упал на пол.

Еще один выстрел раздался снизу.

— Ева! — голос Дмитрия вызвал небывалое облегчение.

Глаза вмиг заволокло пеленой слез, а боль в руке стала невыносимой до зубного скрежета. К тому же очень ныла кожа головы. В тот момент, когда эта мразь схватила меня за волосы, мне показалось, будто они вырвятся вместе с корнями, оставив после себя кровавое месиво.

Я прислонилась к стене, чтобы не упасть.

Дмитрий пробежался по лестнице вверх и, увидев меня, сразу пришел на помощь. Из-за спины появилась заплаканная Елена.

— Звони в скорую, — приказал ей Нестеров.

— Но вы же говорили… — испугалась женщина.

— Ребята все уладили. Можно больше не прятаться.

— Женя? — спросила я у него.

— С ним все хорошо! — бодро сообщил мне Дмитрий.

И он соврал.

Уже вечером, когда меня осмотрел врач, а медсестра забинтовала голову и руку, ко мне зашел Лев.

Они провернули операцию без меня. Конечно, я мало чем могла бы быть полезной, но скрывать-то было зачем?

— Он не хотел тебя лишний раз тревожить.

— Ну конечно! Мне теперь только и остается, что улыбаться! — Я имела право злиться, и все же долго не смогла. Важнее всего было самочувствие любимого мужчины. А все остальное второстепенно, даже мои собственные раны. — Где он?

— На другом конце коридора. Сорок восьмая палата. Только сходишь к нему позже.

— Почему позже?

Вместо ответа, Лев кашлянул и позвал кого-то очень знакомым мне именем.

Дверь, которая и так была слегка приоткрыта, толкнули. На пороге появилась девушка, одетая в короткий топ и джинсы. Она неловко поправила белый халат, накинутый на плечи и робко подняла глаза.

— Здравствуй, Ева.

Тугой ком встал поперек горла.

— Я оставлю вас наедине, — сказал Лев и вышел, чтобы не мешать.

Я же, пытаясь совладать с эмоциями, зажмурилась, отчего две слезинки покатились по щекам. Вновь взглянув на Лильку, зажевала язык, а потом наплевала на все и расплакалась, прикрыв лицо ладонью. Женя выполнил обещание. Он ее спас. Спас…

Вскоре она сжала мою кисть.

— Ева, я… скучала.

Наверное, так бывает со всеми, когда разлука с близким человеком затянулась. Ты не знаешь, что сказать, что произнести, как себя вести и какими словами утешить. Они словно не нужны вовсе. Достаточно взгляда, объятий и понимания — теперь все позади, теперь все изменится.

— Я… тоже, — прошептала ей в ответ и прильнула к груди старшей сестры.

Когда время посещений закончилось, а Дмитрий, зашедший на пару минут проведать меня, обещал позаботиться о Лиле, я прошла через пустой коридор к палате, где лежал Женя. Пока что она была общая, но Нестеров уже договорился перенести его в отдельную.

— Девушка, вы к кому? — спросил суховатый мужичок с крючковатым носом и забинтованной ладонью.

— Я к нему, — указала на своего спящего мужчину и, подойдя, присела на край кровати. Так, чтобы случайно не задеть его ногу.

— Что случилось-то? — заинтересовался любопытный незнакомец, но мне было не до разговоров, поэтому посоветовала ему поговорить об этом с Женей, когда тот придет в себя.

Долго мне тут просидеть не дали. Вошедшая медсестра прогнала в свою палату. А на утро я уже пришла в отдельную.

Примерно в десятом часу Женя пришел в себя. Наверное, самое приятное, что может услышать женщина — это ее произнесенное имя устами любимого.

Хотя нет.

— Жень, ну что за маты с утра пораньше?

— А как мне реагировать? — разозлился он, но тут же себя одернул, обратив внимание на мой внешний вид. — Почему у тебя голова забинтована?

— Шла, упала, очнулась — два гипса, — невольно рассмеялась я.

— Не смешно. Малыш…

Я склонилась над ним и поцеловала. Прикоснулась к сухим губам и поняла, насколько он мне дорог. Настолько, что не выдержала и вновь раслпакалась. При нем можно. Женя видел во мне маленькую девочку, которая всего боится, но хочет выглядеть сильной и независимой. Он принимал меня такой, какая я есть…

— Спасибо.

— За что? — удивился он.

— Ты вернул мне сестру и подарил любовь.

— Уууу… — завыл он волком. — Ай! Ты чего щипаешься?

— А нечего корчить рожицы. — Я показала ему язык и отстранилась.

— Я вообще-то больной! Посмотри, на мне одеялко! Меня надо холить и лелеять, а не щипать!

— Папа!

В палату забежала Катюша. Она как ураган накинулась на отца, крепко обняв его за шею.

— Как же вы меня напугали, — Ольга Геннадьевна покачала головой и подошла к нам. — Любишь же ты геройствовать, товарищ лейтенант.

— Все ради любви…

— И поджопника, — строго заметила женщина.

— Ну мам, не позорь сына перед невестой.

— Да ладно?! — Катюша округлила глаза и посмотрела на меня так, словно впервые видит. А Женя бессовестно заиграл бровями. Позер.

Спустя пару минут веселое настроение сменилось тревожным. В связи с обнародованной информацией, которую Блохин максимально распространил в социальных сетях и на Youtube, предстояло еще многое расследовать. Поэтому в ближайший год нас ждали долгие и изнурительные допросы, походы в полицию и новые проблемы. Но я знала, что мы их решим. Обязательно решим. Только до туалета добегу, а то что-то подташнивает. То ли больничная еда плохая, то ли… Ох, ё!

Примечание:

*Маваши гери — удар ногой снаружи внутрь. Отличается внезапностью и мощью исполнения.

*Кансэцу гери — удар ребром стопы в голень.

*Уширо гери — прямой удар ногой назад.

Эпилог

— Так, сейчас… Раз-раз. Меня слышно? Раз-два…

Сергей Семенович стоял на импровизированной сцене и взволнованно мял в руках бумагу. Сегодня для всех был особенный день, ведь Нестеров подарил нам то, без чего мы не смогли бы дальше существовать — новую школу карате. Правда, в другой части города, и намного больше прежней, но разве это не повод радоваться?

— Добрый день. Я наверняка не скажу вам ничего нового, — нервно улыбнулся Попов. — Не спешите осуждать старика…

Он пытался шутить, произносил действительно стандартную речь, однако каждый стоящий здесь даже не обратил внимания на банальности.

Наоборот, мы гордились нашим директором, как никогда. Он, можно сказать, с того света вернулся, поэтому любое слово Степаныча было сродни проповеди.

После случившегося полгода назад, многие из нас думали, что на восстановление школы придется учреждать сбор. Ребята отчаялись, ведь негде было тренироваться. Тем не менее!

Пока позволяла погода, Котов принимал учеников у себя во дворе, а потом обустроил зал в гостиной своей квартиры. Он жил на первом этаже, поэтому проблем с соседями не было.

Николаев договорился с другом и проводил уроки в недавно открывшемся спортивном комплексе, где вместо татами были обычные маты, но никто из ребят не жаловался. Все понимали, как нелегка ситуация, в которой мы все оказались.

Я же попросила Дмитрия принять нас с ребятами в его доме.

Вначале мне было не по себе. Казалось, будто я обременяю мужчину, но вскоре он предложил привлечь инвесторов, и с их помощью всего за три месяца нашлось и полностью оборудовалось двухэтажное здание в приличном районе города. Пока я таскалась по судам и едва успевала тренировать ребят, Нестеров решил львиную долю моих проблем. А Женя…

У меня прослезились глаза. Потому что мой муж… Да, именно муж стоял рядом с Поповым и готовился к новой роли. Через месяц ему, как и остальным ученикам школы карате, предстояли соревнования на получение нового звания и пояса. А вот со следовательской деятельностью он покончил уже спустя несколько недель после ареста Таната и Ивашина.

— Ева. — Катюша встала рядом и вложила свою ладошку в мою.

— Что такое?

— Тебе не сложно стоять?

— Нет, — улыбнулась ей в ответ и машинально погладила свой округлившийся живот. — Мы с твоим братиком переживем любые невзгоды.

— Ну после пережитого токсикоза, вы с ним справитесь даже с апокалипсисом.

Я прекрасно знала, кому принадлежат эти слова, но лишь подавила рвущийся наружу смех и спросила ее о чем-нибудь другом. Например, о моем самом непоседливом ученике.

— Где Коля?

Козочка нахмурилась и посмотрела на парочку, стоящую вдали.

— Ему сказали следить за ней и развлекать.

Я взглянула на брюнетку в черном полушубке. Кажется, ее звали Алина. В тот день, когда Женя со Львом вытащили мою сестру из передряги, была еще одна девушка. Еще когда составлялся план, я обратила внимание на рвение мужа найти ее. А после нередко замечала ее в доме Дмитрия.

— У них с дядей Димой романтика, — закатила глаза Катюша. — Только Коля говорит, что Алина его не любит, а он за ней таскается, как побитый пес.

— Неразделенная любовь? — спросила я больше себя, нежели Козочку, но ответ все же последовал.

— Мне кажется, Алине не нужно все то, что предлагает ей дядя Дима. Да и старый он! — возмутилась Катюша. — Куда ему любовь крутить?!

Я рассмеялась и приобняла девочку.

К этому времени речь Попова уже была произнесена, Нестеров тоже выступил, оставалось только разрезать красную ленточку и присоединиться к банкету, накрытому в главном тренировочном зале.

Я поправила воротник и посмотрела на мужа, спускающегося к нам. Уже через месяц нашего знакомства он превратился в того, без которого я не видела своего будущего. Мой мужчина не просто стал неотъемлемой частью моей жизни, он просто влез под кожу и дополнил пустующую половину моего сердца.

Женя поселился в моей квартире, оставив дочь по большей части на попечение бабушки. Я просыпалась в его объятиях и засыпала после долгих поцелуев. Он пытался несколько раз приготовить мне завтрак, но чуть не спалил квартиру. А когда я обнаружила огромное пятно на потолке — последствия его кашеварения — то было решено сделать капитальный ремонт и сдавать квартиру помесячно.

Как только вопрос с моим переездом к нему был улажен, а меня настиг токсикоз, Женя в присутствии самых близких опустился на одно колено и попросил стать его женщиной. Навсегда. На всю оставшуюся жизнь. Обещав при этом никогда не ограничивать меня и стойко выдерживать конкурента по имени “карате”.

— Не замерзла? — спросил он, подойдя ко мне.

— Нет, но очень хочу кушать.

— Банкет конечно шикарный. — Он почесал свой лоб и, нахмурившись, предложил. — Может, не будем ждать окончания? Тут неподалеку есть очень уютное кафе. Я бы сейчас супчика поел. Катюш, что скажешь?

— Полный вперед!

— А ты, малыш?

Взглянув на гостей, по большей части занятых поздравлениями директора, я кивнула мужу и приняла его ладонь. Пышные празднества никогда не привлекали меня. А уж после того, как я познала тихую радость в кругу семьи, и вовсе хотелось как можно чаще проводить время с близкими. В таких встречах была своя атмосфера. Особенная.

Мне нравилось, когда Катюша прибегала ко мне, чтобы приложить ухо и послушать малыша. Нравились острые замечания Ольги Геннадьевны, которая после моего переезда к мужу, поселилась у Попова, решив встретить старость с ним. Правда, уже через пару недель улетела в Тайланд на очередной сходняк по фитнесу, но ей было важно знать, что есть к кому вернуться, а Сергею Степановичу — что есть кого ждать.

Мне нравились субботние вечера, когда в гости захаживала Лилия, решившая вроде как навсегда покончить с прошлым, но почему-то устроившаяся в казино. Неверное, это дело привычки… Я не посмела осудить ее, а после долгого разговора по душам и вовсе решила не лезть. Главное, что она жива и здорова.

— А вот и оно. — Женя указал на яркую вывеску и провел нас через дорогу.

— Чур, мне пиццу! — авторитетно заявила Катюша.

— Ты ее каждую неделю ешь, — заметил Женя.

— Так вкусно же!

Я снова улыбнулась и поймала себя на мысли: мне чертовски хорошо. И возвращаться в серое прошлое совершенно не хотелось.

Моя мечта сбылась. И она сейчас сидела напротив в лице любимого мужчины и падчерицы, которую я непременно когда-нибудь назову дочерью.

Конец

Оглавление

Глава 1. Лиса

Глава 2. Волков

Глава 3. Лиса

Глава 4. Волков

Глава 5. Волков

Глава 6. Лиса

Глава 7. Волков

Глава 8. Волков

Глава 9. Волков

Глава 10. Лиса

Глава 11. Лиса

Глава 12. Волков

Глава 13. Лиса

Глава 14. Волков

Глава 15. Лиса

Глава 16. Волков

Глава 17. Лиса

Глава 18. Волков

Глава 19. Лиса

Глава 20. Волков

Глава 21. Лиса

Глава 22. Лиса

Глава 23. Лиса

Глава 24. Волков

Глава 25. Лиса

Глава 26. Волков

Глава 27. Лиса

Глава 28. Волков

Глава 29. Лиса

Глава 30. Лиса

Глава 31. Лиса

Глава 32. Волков

Глава 33. Лиса

Эпилог