Любовь вернется навсегда [Мария Барская] (fb2) читать онлайн

Мария БАРСКАЯ ЛЮБОВЬ ВЕРНЕТСЯ НАВСЕГДА

I

Аврора медленно брела по Екатерининскому парку. Она словно вернулась в тот день, пятнадцать лет назад. То же яркое солнце и по-осеннему холодное лазурное небо над головой. Те же, почти обнажившиеся деревья. Тот же шуршащий под ногами толстый охряно-желтый ковер из опавших листьев. Она поддела его туфелькой. Листья взлетели, закружились в воздухе. Тоже совсем как в прошлом. Только теперь она была одна.

Странно. За эти годы она почти не вспоминала, как они вчетвером гуляли по парку. А сегодня случайно проходила мимо, вдруг что-то кольнуло ее, а потом ноги словно сами собой принесли ее на аллею. И воспоминания тут же нахлынули. Ах, как же они в тот день были счастливы!

Николай только что сделал Тамаре предложение, и переполнявшие их обоих любовь, восторг, радость, выплеснувшись через край, волной накрыли и Аврору с Виктором. И Авроре казалось: еще чуть-чуть, и Виктор, последовав примеру друга, тоже сделает ей предложение. Да и как могло быть иначе. Она ведь любит его. И чувствует, чувствует, что и ему очень нравится. Какими он сейчас влюбленными глазами смотрит на нее…

Аврора абсолютно не помнила, почему они оказались в этом парке. Зато ясно вспоминалось, как они, словно дети, носились между деревьями, швыряя друг в друга охапки листьев и хохоча на всю аллею, как на них с осуждением обернулась пожилая пара, степенно бредущая по дорожке, отчего им стало еще веселее и смешнее. Можно подумать, что они четверо кому-то мешали! В парке все равно, кроме них и этих двух старичков, никого не было. Возможно, пожилые люди уже забыли о том, что такое молодость, и мечтали лишь о покое и тишине. А они четверо были совсем юными, и жизнь кипела в них, и хотелось оповестить о переполнявших их чувствах весь мир вокруг.

Первыми познакомились Тамара и Николай. А чуть погодя Тамара представила ее, Аврору, лучшую свою подругу, лучшему другу Николая — Виктору. И, о чудо: они сразу понравились друг другу. А Аврора еще боялась этой встречи. Почему-то была уверена, что друг Николая окажется противным. Нет, Николай ей сразу показался симпатичным. Собственно, и никакой логики в Аврориных опасениях не было. Но в жизни часто случается: когда даже симпатичный мужчина начинает активно навязывать лучшего друга, как правило, обнаруживается, что тот совершенно тебе не подходит.

Авроре, однако, повезло. С Виктором у них сразу сложились замечательные отношения. Они стали часто встречаться вчетвером, и с каждым днем Виктор ей нравился все сильнее и сильнее. И хотя вдвоем они бывали редко, Тамара и Николай настолько были поглощены друг другом, что их присутствие совершенно не мешало Авроре и Виктору ощущать себя наедине.

В отличие от друга, Виктор не спешил признаваться Авроре в любви, хотя и не сводил с нее нежных глаз. Аврора такую неторопливость воспринимала как часть его характера. Как бы ей ни хотелось поскорее услышать из его уст слова любви, она отдавала себе отчет: Виктор не из тех, кто направо и налево разбрасывается такими словами. Как, посмеиваясь, говорил Коля, он долго запрягает, зато потом сразу тонну увозит. И Аврора поняла:

«Значит, когда наконец признается, то уж навсегда». Что ж, она подождет. Пусть сам принимает решение. А то еще вдруг, не дай бог, решит, будто она навязывает ему себя. От одной мысли об этом Аврора краснела, и кровь бросалась ей в лицо.

Но вот уже Коля сделал предложение Томе, вот они уже подали заявление в загс, а Виктор по-прежнему молчал. Цветы, походы в кино, театр продолжались по-прежнему. И пьянящие поцелуи в холодных подъездах — тоже. Но больше ничего. Роман их словно застопорился. Аврора себя утешала. Пройдет свадьба Тамары и Николая, Виктор увидит, как это здорово и, к тому же совсем не страшно, и тогда уж наверняка признается ей. Все ведь, абсолютно все у них тоже к этому идет. Свадьбу сыграли, и они с Виктором были на ней свидетелями, и Виктор так веселился и так нежно вел себя с Авророй, что у нее осталось ощущение, будто она побывала на генеральной репетиции своей собственной свадьбы, однако, вопреки ожиданиям, в ее жизни все изменилось к худшему.

С Виктором они стали видеться все реже и реже. И целовал он ее совсем не столь жарко, как прежде. Аврора ничего не понимала, однако спросить впрямую не решалась. Не так была воспитана. Девичья гордость мешала. Как это так, вымаливать любовь! Да никогда в жизни она не позволит себе унизиться. Аврора лишь изливала душу Тамаре — единственному человеку, на кого могла выплеснуть свои растерянность и сомнения. Подруга выслушивала ее, сочувствовала и очень сердилась на Виктора. И на нее, Аврору, немного тоже.

— Давно бы поставила вопрос ребром, — напутствовала она.

— Как я могу, — всхлипывая, лишь разводила руками Аврора. — Это же неприлично.

— А манежить так девушку прилично? — вскипела в ответ Тамара. — Слушай, признайся честно, может, вы все-таки поссорились? Или ты его чем-то обидела? Ну например, он тебе предлагал… А ты отказалась.

— Если бы предлагал, я бы не отказалась. — Не стала кривить душой Аврора. Она снова всхлипнула. — Но он даже не пытался. Даже не намекал. Даже когда мы с ним два раза в его квартире вдвоем оказывались, и никого, кроме нас, там не было.

— Стра-анно, — протянула Тамара. — Вроде ведь как влюблен. Все признаки налицо. Нет, он правда ни разу не пытался?

Аврора залилась слезами.

— Правда. Да в общем, и негде было…

— Где… всегда находится, если приспичит — не согласилась Тамара.

— Мне казалось, что он меня любит и уважает, поэтому и не торопится. Он однажды сказал, что все в жизни должно быть вовремя и как следует. Ну понимаешь, не любит человек жить кое-как и впопыхах. Вот я и решила, что он хочет сначала свадьбу, а после уж все остальное. Да мне и самой, в общем, того же хотелось.

Тамара мрачно хмыкнула.

— Ты-то ладно. Но чтобы мужик добровольно ждал до свадьбы… Подозрительно это мне. Знаешь, поговорю-ка я с Колей. Пусть твоему мозги по полной программе прочистит.

Она и впрямь поговорила, несмотря на протесты Авроры. Коля, однако, ситуацию не прояснил, а лишь мялся, жался и жалобно блеял, что на Виктора за последнее время чересчур много работы свалилось. А от работы кто же теперь отказывается. Вон как инфляция деньги жрет. Ему, Николаю, и самому приходится крутиться. И Тамара, соглашаясь с мужем, вразумляла подругу:

— И то правда. Мы с Колей тоже в последнее время только в постели и встречаемся.

Вдруг твой Виктор, как человек обстоятельный, решил на свадьбу сперва накопить, серьезные намерения выказывать. Наберись, подруга, немного терпения.

И Аврора, терзаясь сомнениями, продолжала ждать, но так и не дождалась ни признаний, ни свадьбы. Однажды утром ее любимый, выйдя из дома, больше в него не вернулся. Он пропал. Как? Куда? Что с ним случилось? Они так и не узнали об этом. Словно в воду человек канул. Бесследно. Будто и не жил никогда. Даже могилы после себя не оставил. И похорон тоже не было. Виктора еще много лет не признавали умершим. Он числился в пропавших без вести.

Узнала Аврора страшную новость от Николая. Виктор ее ведь даже с родственниками своими не познакомил, и, когда ей отвечали по телефону, что его нет, она просто думала, будто он от нее скрывается, окончательно с ней порвав.

Сообщение Николая повергло ее в шок. Самой почему-то невыносимой для нее была мысль, что она теперь никогда уже не узнает, любил ее Виктор или нет. Аврора ночи напролет рыдала, от отчаяния кусая подушку. Но время если и не залечивает раны, то притупляет любую боль. Первое время Аврора надеялась, что Виктор, может, еще появится. Вдруг на него напали, ранили, он потерял память? Лежит где-нибудь в больнице, а там не знают, кто он. Однако несколько лет спустя надежда окончательно растаяла.

Хочешь не хочешь, поверишь, что он действительно погиб.

Да и на мысли об ушедшей любви оставалось все меньше и меньше времени. Аврора была вынуждена крутиться изо всех сил, чтобы хоть как-то заработать на жизнь себе, маме и бабушке. Тамара и Николай тоже бились как рыба об лед. Даже ребенка завести не позволяли себе.

— Не желаю плодить нищету, — говорила Тамара. — Сами едва зубы на полку не кладем, — и, склонившись к Аврориному уху, шепотом добавила: — Кольку моего опять на бабки нагрели. Ума не приложу, чем теперь расплачиваться. Сколько ему твержу: не умеешь — не берись, а он знай себе зудит: пока лимон не заработаю, не успокоюсь. Что, я хуже других? Я ему говорю: не хуже, а лучше. Потому и не сможешь. У тебя совесть и воображение работают, а у них нет ни того, ни другого. Они заработают, а ты с долгами останешься. Он обижается, мол, я его ниже плинтуса опускаю. А я просто боюсь. И за него, и за себя. Придут ведь, прибьют. Вон, Виктор-то пропал вообще с концами. Небось, тоже пытался лимоны заработать. И с тобой, наверное, потому последнее время мало общался. Не хотел опасности подвергать.

Любое упоминание о Викторе было Авроре невыносимо. Но ей хотелось бы думать, что он так поступал с ней, оберегая от опасности, а не собираясь бросить. Коля-то в результате бросил Тамару. Точнее, не совсем бросил. Потерпев полный крах на ниве первоначального накопления капитала, он загорелся идеей отбыть к берегам капитализма развитого и цивилизованного.

Тамара встала на дыбы:

— А мне что прикажешь там делать? Во-первых, здесь моя родина, во-вторых, я языка не знаю, а в-третьих, у меня в Москве целый лазарет из родственников. Мать, отец, дед, и все по больницам. Как я их брошу? Никуда не поеду!

Еще полгода Николай с Тамарой ругались. Потом развелись. Николай фиктивно женился и отбыл в Соединенные Штаты. Тамара долго одна не страдала. И трех месяцев не прошло с Колиного отъезда, как она снова вышла замуж, и крайне удачно с точки зрения материальной.

Про любовь в этот раз Тамара распространялась мало. Но, как ни странно, оба молодожена были вполне довольны и счастливы. И быстро родили двоих детей — сперва мальчика, потом девочку.

Коля тоже нашел свое счастье. Выбор его оказался совершенно правильным. Вплоть до того, что фиктивный брак перерос в самый настоящий; и родственники жены помогли ему на первых порах с обустройством. Дальше Коля, у которого в России дела напрочь не ладились, проявил себя на новом месте совсем неплохим бизнесменом. Он открыл ресторан, который назвал «Айвен-ти», переведя с русского «Иван-чай», так как сам носил фамилию Иванов. Заведение пользовалось успехом. Коля процветал.

С Тамарой он ухитрился остаться в замечательных отношениях, регулярно поздравлял ее со всеми праздниками и слал подарки, один из которых сыграл в ее судьбе большую и, можно сказать, определяющую роль. Это были несколько толстых книг по практически неизвестному тогда в России фэн-шуй. У Коли при отсылке подарка не возникло ровно никаких задних мыслей. Ему просто хотелось сделать приятное бывшей жене, которая, как он знал, обожает красиво обустраивать дом. Тома сперва внимательно изучила многочисленные картинки, и вся извелась. Текста в обеих книгах было еще больше, чем картинок, явно очень интересного текста, а с английским у нее обстояло хуже некуда. Но Тамара, как человек упорный, не сдалась, а пошла на курсы. Благо тогда не работала, а сидела с детьми.

Английский она освоила на удивление быстро — не терпелось узнать все про фэн-шуй. Но ведь сплошь и рядом бывает: сперва чего-то очень хочется, а узнаешь — и разочаруешься. У Тамары вышло с фэн-шуй ровно наоборот. Она им увлеклась. А параллельно еще всякой прочей эзотерикой. Но фэн-шуй все равно оставался на первом месте. Она доставала по нему все материалы, какие только могла. Коля теперь был доволен: никаких проблем с подарками бывшей супруге. Знай Томе свежую литературу поставлял. Второй муж к Тамариному увлечению отнесся скептически, но снисходительно, руководствуясь принципом: чем бы баба ни тешилась, лишь бы не плакала и нервы ему не трепала.

Сперва Тамара тренировалась на собственном доме. Затем, совершенно бескорыстно, облагодетельствовала всех знакомых. Затем наступила эра Интернета. Через него Тамара быстро обрела множество единомышленников сперва в России, а потом — и за границей. В Интернете же ей показали, что бескорыстие совершенно необязательно. Увлечение запросто можно превратить в профессию. Томе как раз в это время хуже горькой редьки осточертело сидеть дома. И она радостно окунулась в фэн-шуй-бизнес.

Теперь ее познания и советы начали приносить доход, причем немалый. Даже муж ее зауважал.

А вот у Авроры жизнь совсем не складывалась. Сперва заболела и умерла бабушка, после долго и мучительно болела мать. Когда и она умерла, Аврора осталась совсем одна, никаких больше родственников на всем белом свете! Единственный близкий человек — Тамара. И с работой как-то непонятно получилось. С профессией инженера она порвала сразу после института, с тех пор бралась за все, что придется, только бы оставалось время на уход за бабушкой и мамой. В результате Аврора осела в магазине по продаже офисной мебели. А Тамара поставляла ей своих клиентов, убеждая их, что именно здесь продаются самые энергетически правильные столы и стулья.

Аврора поначалу смущалась и выговаривала подруге:

— Ну зачем ты людей обманываешь?

Тамара возмущалась:

— А чем я их надуваю? Разве у вас плохая мебель?

— Да нет. Хорошая. Из экологически чистых материалов.

— Тогда в чем проблема? — говорила Тамара. — Они все равно ее где-нибудь купить собираются. Так уж лучше у тебя.

И Авроре было нечем возразить. А продажи, благодаря Томкиной помощи, поддерживались на хорошем уровне. Так что с работой в последние годы более-менее наладилось.

С личной жизнью дела обстояли совсем плохо. Нельзя сказать, чтобы за ней совсем не пытались ухаживать. Скорее наоборот. Пытались, и даже часто. Однако отношения развивались почему-то по одной и той же схеме. Сперва бурный всплеск интереса, потом интерес постепенно затухал, а герой романа неизменно бесследно исчезал. Не вообще из жизни, как Виктор, а из Авроринои жизни.

Правда, никакого сожаления она от этого ни разу не испытала. Одни из ухажеров были ей более симпатичны, другие менее, но ни один из них не сумел по-настоящему запасть ей в душу. А любви, между тем, хотелось. До боли, до дрожи хотелось. Особенно с той поры, как ушла из жизни мама и Аврора осталась совершенно одна.

II

В первые годы после исчезновения Виктора сердце Авроры словно застыло. Ну, перестали для нее существовать мужчины. Для обычной женщины мужская половина человечества делится на тех, кто очень нравится, нравится, но не очень, не нравится и… совсем не нравится. Или, как вариант, в первого я могу влюбиться с первого взгляда, во второго — если очень постарается, в третьего — ни за какие коврижки, пусть даже золотом осыплет, а вот с четвертым, хоть никогда и не влюблюсь, с удовольствием стану дружить.

Для Авроры таких категорий не было. Все мужчины разделились для нее на две совершенно неравные части. Виктор — любимый, прекрасный, незабываемый, которого уже нет. И остальные — серая безликая масса, из которой никто не выделяется.

Эти последние ей улыбались, дарили цветы, звали на свидания, но она воспринимала их будто сквозь матовое стекло. Одинаковые серые тени, и только.

Тамара, в то время изо всех сил строившая семейное счастье и жизнь с Николаем, от Аврориного отношения к жизни просто на стенку лезла.

— Понятно, я сижу дома. Пристроилась уже, замужем. И то иногда тянет вырваться. А ты-то, Ава, свободная, собой хороша. Самое время мужиками вертеть. Не говоря уж о том, что о будущем надо думать. А ты сидишь! Как вдова в трауре! Проснись. Виктор ведь не был даже твоим любовником. Что ты так долго по нему чахнешь? Да он, если даже остался бы жив, скорее всего на тебе не женился бы.

— Он жив! Жив! — начинала горячо спорить Аврора. — Он всего лишь пропал! Может, еще найдется! Так бывает! Мне рассказывали!

— Не ври сама себе! Год уже прошел. Он не вернется. Прими как факт и смирись. Никогда не вернется. А если и вернется, то совсем другим человеком. Только уверяю тебя: не будет этого.

Аврора в ответ принималась плакать.

— Тебе надо начинать новую жизнь. Пойми: вы с Виктором ничего друг другу не обещали. Вдовы, и те замуж выходят. Ничего стыдного в этом нет.

— Не хочу замуж!

— Начни хоть с кем-то встречаться.

— Пыталась. Не могу. Они все… другие.

— Так это же хорошо, а не плохо. Знаешь, твой Виктор тоже не идеалом был. Надо заставить себя переключиться.

— А мне кажется, это предательство.

— Да что и кого ты предаешь? — возмущенно трясла головой Тамара. — Человека, который несколько раз тебя поцеловал? Плюнь, забудь и иди дальше. Ты-то живая, никуда не пропала. И вся жизнь у тебя впереди. Сейчас у нас с тобой лучшие годы. Потом очухаешься — поздно, никому не нужна. Мужиков и так нехватка. Надо брать, пока на тебя смотрят.

— Тома, ты говоришь о них, как о куске мяса.

Подруга хихикнула.

— А они такие и есть. Мясо и… один хрящик. Очень, правда, нам, бабам, нужный. Но мозги-то все нам достались. Вот и надо уметь ими пользоваться.

— Слушать тебя не хочу! — демонстративно зажала уши Аврора.

— Нет уж, послушай старую опытную подругу. Добра ведь тебе желаю. Не могу спокойно смотреть, как ты себе душу рвешь. Было бы из-за кого. Ты в себе разберись. Страдаешь из-за того, что он пропал. А продолжай он существовать, наверняка бы давно разочаровалась. Вот бросил бы он тебя… К этому, по-моему, шло.

— Он, может, и бросил бы, а я бы любила…

— Да не его ты любишь, а упиваешься собственными страданиями. Мазохистка. Еще в монастырь уйди. Хотя в твоем случае это излишне. И в миру себя как монашка ведешь.

— Тома, но люди-то разные. Тебе одно нужно, а мне — другое.

— То же самое тебе нужно, — отрезала она. — Мужик хороший. Нормальный. Чтобы тебя как следует любил. И ты любила.

— Я уже и так люблю. И другого мне не надо, — упорно твердила Аврора.

Однако капля долбит камень, как утверждали мудрые древние римляне. И время — великий лекарь — заживляет душевные раны. И природа берет свое.

Прошел еще год, и… Нет, Аврора не влюбилась. Ей просто понравился один человек. Той зимой она перешла работать на новое место. Старая контора разорилась, но Аврора довольно быстро устроилась работать в фирму, которая торговала продуктами питания. Их тогда было как грибов после дождя.

В фирме собралась в основном молодежь. Частью Аврорины ровесники, а частью — еще моложе. И атмосфера царила тоже молодая. Веселье, шутки. Вовсю крутились романы. Без конца что-нибудь праздновали. То чей-нибудь день рождения, то помолвку, то свадьбу, то рождение ребенка, то развод, то годовщину нового знакомства, то приход нового сотрудника, то первую зарплату…

Пользовались любым поводом, чтобы остаться после рабочего дня и повеселиться. Праздники проходили бурно. Словно жить оставалось последний день.

Авроре в общем атмосфера на новой работе нравилась, однако воспринимала она бурлившую вокруг нее жизнь несколько отстраненно, словно свысока. Как человек уже поживший и многое переживший. Даже ее ровесники казались ей совсем юными и чересчур легкомысленными.

Отношения у нее сложились со всеми ровные, а вернее, никакие. На празднования она оставалась редко. Дома ждала больная бабушка, и бурные веселья мало привлекали Аврору. Не до них, когда дома мучается близкий человек.

Своими бедами она, впрочем, ни с кем не делилась. Даже не от присущей ей скрытности, а потому, что, по сути, все ей там были чужими. Девчонки жили совсем иными интересами, чем Аврора. Они могли часами жарко обсуждать новые наряды. Аврора слушала их вполуха, а сама думала, как выкроить из зарплаты сумму, необходимую на новое дорогущее лекарство для бабушки.

Работала она хорошо, и относились к ней хорошо, списывая ее отстраненность на счет холодности натуры. Довольно быстро к Авроре приклеилось прозвище Снежная Королева, и не только из-за того, что она увиливала от общих посиделок, но и по той причине, что любые попытки местных донжуанов приударить за ней будто наталкивались на ледяную стену.

Аврора подозревала, что молодые люди даже заключили пари, кому первому удастся завоевать ее сердце. Каждый совершил по заходу, и лишь когда все оказались ею отвергнуты, ажиотаж унялся. Видимо, мужики, обменявшись мнениями, решили, что это у нее какой-то изъян, раз ни один из них ей не подошел. Другие-то девушки откликались, и еще как!

Впрочем, пусть думают что угодно. Главное, Аврора почувствовала себя в безопасности. Отныне интерес к ней угас, и ее более не воспринимали как объект охоты. Она словно превратилась в часть необходимого офисного пейзажа. Как стол, шкаф или, к примеру, начальник. Разве только начальник был больше похож на живого человека. Он сердился, кричал, мог лишить премии. Аврора же приходила, тихо и незаметно делала свою работу и так же тихо уходила.

Саша Горчаков у них появился весной. Девушки разом оживились. Свежее, неосвоенное лицо мужского пола сулило новые возможности и новые романтические приключения. Если же совсем повезет, глядишь, и замуж удастся выскочить. Кто-то из девушек сразу выяснил, что семейное положение Саши — холост.

Внешне новенький был вполне привлекателен.

— Такой симпампулечка. Полностью в моем вкусе, — рано утром, тщательно накрашивая в туалете ресницы, сообщила Авроре ее сослуживица Лена.

— Кто? — не поняла Аврора.

— Ну ты как с Луны свалилась. Конечно же, Горчаков.

— Ах, ну да, — автоматически отозвалась Аврора, размышляя, класть бабушку в больницу прямо на днях или еще немного повременить. С одной стороны, врач настаивает на операции, а с другой — бабушка не хочет. И успеха на сто процентов никто не гарантирует.

— Я тебе удивляюсь! — воскликнула Лена. — Такой мужик, а тебе вроде как все равно. Интересно, какой же он должен быть, чтобы тебе понравиться? Или тебе вообще мужики до фени?

Вопрос застал Аврору врасплох. Она не любила таких разговоров, разве с одной только Томкой умела обсуждать подобные темы, никого больше не пуская в свою душу. Однако сейчас, к полной неожиданности для самой себя, совершенно честно ответила:

— Ну почему. Мне нравился один человек. Очень нравился. Я любила его.

— И какой же он был? — Лена так заинтересовалась, что даже перестала красить глаз.

— Хороший, очень хороший, — улыбнулась Аврора.

— Это понятно, — кивнула Лена. — Пока нас любят, они все хорошие. Но по типу-то он какой был?

— Обычный. Среднерусский. Да это и не так важно, — с трудом подбирала определения Аврора.

Говорить о Викторе было по-прежнему больно, трудно, но в то же время даже хотелось. Наверное, слишком долго держала это в себе. А с Томкой давным-давно все про Виктора множество раз сказано. Да она в последнее время вообще малейшие разговоры о нем пресекала. Мол, нечего ворошить старое, вперед смотри.

— А для меня очень важно, какой мужик внешне. — В руках у Лены вновь замелькала кисточка. — Особенно я тащусь от таких темненьких, и еще чтобы губки были и усики. Вот если Горчаков на меня поведется, обязательно заставлю его отрастить их. Просто балдею, когда меня целуют… Ну, ты понимаешь… а усы меня там щекочут.

Лишь когда Леночка уже выпорхнула из туалета, до Авроры дошел смысл последней фразы. Она даже покраснела, хотя осталась в полном одиночестве. У нее в голове не укладывалось, как можно походя о таком сказать совершенно постороннему человеку, да еще так легко и весело! Словно речь шла о том, что Леночка сбегала в магазин и купила новые колготки! Или с ней, Авророй, что-то не то? Вон, другие совершенно спокойно во всеуслышание обсуждают подробности своей интимной жизни!

Два дня спустя Лена огорошила ее еще сильнее.

— Ава, я все забываю тебя спросить: ты с тем-то своим мужиком до сих пор продолжаешь встречаться?

— Нет, — ответила она и немедленно пожалела о своей честности.

Лучше бы ей соврать, что встречается, тогда от нее хоть отстали бы, решив, что и у нее есть своя нормальная личная жизнь. Но «нет» уже было произнесено, и Леночка вцепилась в нее мертвой хваткой.

— Он тебя бросил? — с деланным сочувствием заглянула она ей в глаза.

— Нет. Погиб, — отрывисто бросила Аврора и именно в этот момент в первый раз осознала, что наконец внутренне приняла факт гибели Виктора.

Сочувствие в Ленином взгляде стало вполне неподдельным.

— Бедная! Извини! Мы не знали! То-то ты такая замороченная. И давно это произошло?

— Несколько лет назад.

— И ты все переживаешь? Ты его любила?

Вопрос разбередил старую рану. У Авроры на глазах выступили слезы.

— Прости, прости, — потрепала ее по плечу Леночка. — Я больше об этом не буду. Ой, ну какие же мы все-таки, бабы, бедные!

Аврора стиснула зубы. Не хватало еще всерьез разрыдаться при этой дурочке.

— Да ничего. В последний год мне полегче стало. Почти привыкла. Только, пожалуйста, не говори никому.

Лена, естественно, поклялась молчать, но Аврора не сомневалась, что тайным их разговор не останется. Разве сможет словоохотливая Лена удержать столь животрепещущую историю при себе! Вон как глаза у нее горят. И двух дней не пройдет, как их тесно спаянный коллектив окажется посвящен в малейшие подробности. Вероятно, Лена даже присочинит что-нибудь от себя, другие, пересказывая третьим, тоже внесут свою лепту, и вернется потом к Авроре ее собственная история со множеством интереснейших деталей.

Но сокрушаться поздно. Слово не воробей, вылетело, обратно не спрячешь. Впрочем, Аврора скорее выиграла, чем проиграла. К ней перестали относиться как к Снежной Королеве. По-видимому, она обрела для окружающих плоть и кровь. Да и недоступность ее стала понятна. Человек пережил большое горе. Это сразу сделало ее интересной. Вокруг нее возник романтический ореол.

Аврору принялись с удвоенной силой зазывать на вечеринки. Пришлось объяснить про бабушку. Это лишь усилило сочувствие к ней. Столько несчастий на одного человека! А ведь как держится! Как справляется! Тем более человеку необходимо хоть изредка отвлечься и развлечься.

Один раз ее стали удерживать после работы чуть ли не силой. Вступился за Аврору тот самый новенький. Горчаков. Предмет Леночкиного вожделения.

— Братцы! Ну что вы, ей-богу, мучаете человека! Думаете, ей самой остаться не хочется? Конечно, хочется. Но она же сказала: бабушка ждет. А если вы такие добрые, пусть Аврора остается, а кто-нибудь из вас с бабушкой пока посидит и укольчик ей сделает. Ну, есть желающие?

Таковых, разумеется, не нашлось. Люди собрались праздновать. Аврору оставили в покое.

— Спасибо, Саша, — уходя, поблагодарила она.

Не стоит. — Он застенчиво улыбнулся. — Просто народ слишком за тебя волнуется. Ну и погорячились немного. От лучших чувств часто получается Демьянова уха.

— Все равно спасибо. — И она улыбнулась ему в ответ.

— Тебе так больше идет, — тихо произнес он.

— Как? — Она растерялась, не понимая, что Саша имеет в виду.

— Когда ты улыбаешься. А то постоянно такая серьезная. Я даже не поверил, когда мне девчонки сказали, что мы с тобой ровесники. Теперь-то причина ясна. Но ты все равно постарайся почаще улыбаться. Самой легче станет. Увидишь.

Аврора засмеялась.

— Насильно себя заставлять?

— Да, — кивнул он. — Понимаешь, у нас в организме существует обратная связь. Вот считается, что мы хмуримся, когда у нас плохое настроение. Но если будешь все время хмуриться, настроение обязательно испортится. И, наоборот, если у тебя плохое настроение, но хмуриться себе не позволишь, а постараешься отвлечься и побольше улыбаться, на душе точно станет легче.

— Боюсь, улыбка получится дурацкая.

— Это неважно. Кстати, может, она своей дурацкостью тебя развеселит.

Аврора снова засмеялась.

— Ты уже улыбаешься целых пять минут подряд — Поставила личный рекорд, — тут же отметил Саша.

— Ты что, с секундомером каждый раз засекаешь?

— Да. И прогресс налицо. Учти: ты под моим постоянным наблюдением. Как помрачнеешь, сразу начну смешить.

Тут к ним особой походкой приблизилась Лена.

— Как, ты еще не ушла? Решила остаться? — недовольно спросила она у Авроры.

— Да нет. Уже ухожу.

— Са-аша, — томно протянула Леночка. — Ну когда мы с тобой пойдем на склад вино выбирать? Нам же поручи-или.

И, подхватив его под руку, она потянула его к подвалу. Саша, однако, на нее не смотрел, а, повернувшись к Авроре, заговорщицки ей подмигнул.

По дороге домой она несколько раз поймала себя на том, что губы сами собой растягиваются в улыбке и, главное, ей хотелось улыбаться. Даже заставлять себя не надо.

Какой он милый, размышляла она, и совсем не похож на остальных мужиков в офисе, с их вечными двусмысленными скользкими шуточками, сальными взглядами и похотливыми попытками прижать тебя в первом попавшемся темном, а порой и светлом углу.

Нет, Саша понял, что творится у нее на душе. Как он вовремя и к месту за нее заступился. И, главное, получилось у него совсем необидно. Оглядываясь назад, Аврора вдруг поняла, что он давно уже к ней относится по-особенному. Вот, значит, почему Ленка в последнее время то и дело хамить ей начала! Видимо, раньше самой Авроры заметила, и теперь ревнует! Хвасталась ведь, что Сашу почти в постель уложила. Совсем крохотное усилие осталось. Но Ленка ему не нравится. Теперь Авроре это совершенно ясно! Ему нравится она. Это грело душу. И душа начала понемногу оттаивать.

А Саша проявлял к Авроре все больше внимания. Подсаживался за обедом. Помог отвезти бабушку в больницу. Потом достал ей редкое лекарство. Ленка дулась. День ото дня сильнее и сильнее. И даже начала открыто делать гадости. Однако Аврорино старое горе защитило ее. Многие ополчились на Ленку. Человек едва начал приходить в себя, а она его со свету сживает. Если, мол, не способна мужика к себе привязать, сама виновата. Тем более Аврора и не пыталась его увести.

Ленка военные действия свернула, но затаилась. Сашу она теперь вниманием не удостаивала, переключившись на очередного нового сотрудника, тоже темненького и с уже готовыми усиками. Правда, Аврора чувствовала: Саша все равно Ленке нравится гораздо больше. Иногда она ловила ее голодный взгляд в его сторону.

А Саша все больше и больше времени проводил с Авророй. Внешне он совершенно не походил на Виктора, веселый, легкий. Любые трудности и проблемы преодолевал на ходу, не особо беря их в голову. Единственное их с Виктором сходство, наверное, было в том, что Саша не подгонял развитие их отношений, но и за это Аврора чувствовала к нему благодарность. Он будто понимал: ей нужно время, чтобы привыкнуть к нему и по-настоящему влюбиться.

Они стали встречаться и вне работы. Целовались с каждым днем все более страстно, но дальше их отношения пока не заходили. Существовал рубеж, который ни он, ни она пока перейти не решались, хотя уже были почти готовы.

Тамара ликовала.

— Наконец-то на человека стала похожа. А то превратилась в персонаж из музея восковых фигур! Когда ты меня с ним познакомишь? Знаешь, не нарадуюсь, на тебя глядя. Глаза горят, волосы блестят. Ой, ты вроде даже похудела. Тебе идет.

— Тома, я такая счастливая! Даже немного стыдно и страшно. Бабушке совсем плохо, а во мне все поет.

— И правильно, что поет. Ты живой человек, и достойна счастья.

— Ой, нельзя мне сейчас. Нельзя. Бабушка ведь сейчас ждет каждого моего прихода. И ест, только когда я ее кормлю. Мне бы подольше посидеть с ней надо, а рвусь к Сашке. Она мне что-то рассказывает, я вроде начинаю слушать, а после оказывается, что о нем думаю. У меня на него совсем мало времени остается. Бегаю, бегаю. И ей я нужна, и ему. И получается, что перед всеми кругом виновата. Хоть разорвись на две части!

— А мама что?

— А у мамы бабушка не ест. И постоянно за что-нибудь на нее сердится. Вот мне и приходится к ней каждый день в больницу ездить.

— Заберите домой, — не видела проблемы Тамара.

— Да ты что! Мы ее с таким трудом туда устроили! Все же какой-то уход, пока мы с матерью на работе. Лекарства дают, уколы делают.

— А конец все равно ясен, — мрачно заметила Тома. Всем уже было ясно: бабушка не поправится, безнадежно больна. — Поэтому к ней езди, но и о себе с Сашкой не забывай.

— Как мне теперь о нем забыть!

— Ну, смогла же ты забыть о Викторе.

— Я не забыла! — Аврора даже обиделась.

— Но ты же Сашку любишь.

— Это другое.

Это действительно было другое. Саша ей нравился, очень нравился. Но чувство, которое она испытывала к нему, было таким же, как он сам — легкое, беззаботное. И Аврора иногда думала: появись сейчас Виктор, без оглядки бы бросилась следом.

Бабушка умерла. Аврора после похорон продолжала мучиться, что слишком мало внимания уделяла ей в последние дни, да и не попрощалась толком: бабушка скончалась ночью, когда у нее дежурила мама.

Саша утешал, как мог. Но даже то, что он постоянно растягивал ей пальцами губы в улыбку, не помогало. Он сердился, то и дело твердя:

— Что ты киснешь? В конце концов, старый человек. Большую жизнь прожила. А под конец только мучилась.

Аврора соглашалась, но грусть по-прежнему точила ее.

На работе затеяли очередную крупную вечеринку. Авроре некуда на сей раз было спешить, и она осталась, хотя настроение было совсем не праздничное. Саша все подливал и подливал ей вино, надеясь развеселить.

Гуляли долго. Потом охрана выгнала их из офиса. Расходиться еще не хотелось. Поехали в чью-то пустую квартиру. Аврора с Сашей присоединились. Он сказал, что попросту не простит ей, если она оставит его одного.

На квартире продолжали пить. Потом Саша увлек ее в маленькую комнату и запер дверь. Он долго ее целовал, ласкал…

Потом она помнила только его испуганное лицо и шепот:

— Оказывается, ты девушка. Как же так? — Он суетливо тер под ней диван своей майкой. — Почему же ты мне не сказала! Не предупредила! Наврала зачем-то про любовника…

— Про какого любовника?

— Про погибшего.

— Он не был любовником. Я его просто любила. Ты разве не рад, что я девушка? Обязательно надо, чтобы до тебя кто-то был?

— Черт! Не знаю! — Теперь он был трезвый и злой.

Аврора тоже быстро трезвела.

— Артур меня за диван убьет, — с досадой произнес Саша. — А, ладно. Скажем, вино красное пролили. Одевайся.

Сам он уже торопливо натягивал на себя одежду.

— Поехали. Провожу.

Авроре было обидно, стыдно, горько.

— Почему ты на меня злишься? — схватила она его за руку, когда он отпирал дверь.

— Терпеть не могу вранья… — Он поморщился.

— Да в чем я тебе наврала?

— Ладно, забудь. Я сам себя обманул.

В последующие дни Саша был с ней вежливо-холоден, словно между ними вообще ничего никогда не было. Потом он неожиданно взял отпуск за свой счет, а на работе по углам начали шептаться, что никакого погибшего возлюбленного у Авроры не было. Она все сочинила, стремясь привлечь к себе внимание. Люди будто забыли, что дело-то обстояло наоборот: это она по мере сил уходила от назойливого внимания!

Ленка торжествовала: разлучницу вывели на чистую воду. Путь был открыт, и она готовилась к новой атаке на Сашу. Аврора изнемогала от омерзения. Саша предал ее! Унизил! Ладно бы просто отверг, хотя Аврора так и не поняла причины, но еще оповестил весь офис о произошедшем! Не дожидаясь его возвращения из отпуска, она уволилась. Тамара ей то сочувствовала, то ругала:

— Ну почему ты сразу меня с ним не познакомила? У меня глаз-алмаз. Мигом бы этого кобеля трусливого вычислила. Не дала бы тебя обидеть. И что же тебе сплошные уроды попадаются!

— Виктор был не урод.

— Та-ак, — в сердцах хлопнула себя по колену подруга. — Вернулись на круги своя.

Конечно же, время сгладило остроту потрясения. За ней ухаживали и другие мужчины. Иногда она отвечала взаимностью. Однако отношения с фатальным постоянством развивались по одной и той же схеме. Сперва бурный всплеск интереса с мужской стороны, а еще немного погодя герой романа бесследно исчезал.

Правда, никакого сожаления Аврора от этого ни разу не испытала. Кто-то из ухажеров оказывался ей более симпатичен, кто-то менее, но ни один не сумел по-настоящему запасть ей в душу. А любви между тем хотелось. До боли, до дрожи.

III

Равнодушное солнце по-прежнему освещало осенний парк. Все в нем было как тогда, а вот счастье ушло. Аврора уже жалела, что пришла сюда. Только разбередила рану, которая, как ей казалось, давно уже зарубцевалась. Она снова остро, до физически ощутимой боли, почувствовала свое одиночество, с которым, как ей казалось, давно уже совсем смирилась. Нет, прочь, прочь отсюда!

Торопливо выйдя из ворот парка, она поспешила домой. В родные уютные стены, которые всегда были ей защитой от любых бед и горестей. Что бы там ни говорила Тамара о своем фэн-шуе, а она всегда твердила, что планировка неправильная, мебель расставлена тоже неправильно, Авроре в своем доме было уютно и покойно. Тут каждая вещь имела свое место, давно узаконенное, ибо занимала его много лет. Потому и казалось все столь родным и было как бы частью Аврориной жизни, которая здесь началась и здесь продолжалась.

Она едва успела повесить пальто на плечики, когда нетерпеливо и часто зазвонил телефон. «Междугородняя, — поднимая трубку, отметила Аврора. — Наверное, Тома из Парижа».

Однако из трубки донесся бодрый мужской голос.

— Авка, спорим, ты меня не узнаешь! Она узнала и изумленно ахнула.

— Коля, что случилось?

Они ни разу не говорили с тех самых пор, как он отбыл в Штаты.

— Не боись. Все нормально. Все живы, — поторопился успокоить ее собеседник.

— Нет, это потрясающе! — воскликнула Аврора. — Надо же, я как раз сегодня о тебе вспоминала.

— С чего это я удостоился такой чести? — в свою очередь удивился Николай.

— Да я в парк сегодня Екатерининский забрела. Ну, бывший сад ЦДСА. Помнишь, как мы там вчетвером гуляли?

Повисла короткая пауза. Затем Николай смущенно пробормотал:

— Извини, Ава, хоть убей, не помню. Совершенно не помню. Вот как в «Пекине» сидели, помню. А это нет.

— Да неважно. Лучше скажи, как живешь? — Она напряженно гадала, что ему от нее потребовалось. Ведь просто так не очень близкие люди из Америки не звонят.

— Лучше всех живу, — бодро сообщил он и без перехода добавил: — Я, собственно, к тебе по делу.

«Кто бы сомневался», — подумала она.

— Накладка у меня получилась, — тем временем продолжал он. — Выручай! Умоляю! Я вообще-то рассчитывал на Тамару. Но, понимаешь, звоню ей, а она в Париже сидит. На своем фэн-шуевом конгрессе. Ох, так не вовремя.

— Сам виноват. Кто ей книжки подарил? — съязвила Аврора.

— Каюсь, — вздохнул он. — Вот теперь и расплачиваюсь за свою доброту. Но Тома мне сказала: теперь лучше тебя мне никто не поможет.

— Понятно, — обреченно выдохнула Аврора.

А Николай продолжал:

— Она говорит, ты все равно вечерами постоянно дома сидишь, и он сможет к тебе заехать.

Аврору захлестнула обида.

— Да я вообще-то сегодня как раз собиралась… — начала было торопливо врать Аврора.

— Сегодня пожалуйста. Любое свидание, — проявил душевную широту Николай. — А вот завтра ты мне требуешься дома. Иначе по живому зарежешь.

«Совсем обнаглел в своей Америке», — пронеслось в голове у Авроры. Ее так и подмывало объявить, что и на завтра у нее назначено свидание, поэтому пусть выкручивается как хочет. Нашли себе одинокую палочку-выручалочку! Однако она немедленно устыдилась. Коля ей никогда ничего плохого не делал. Даже периодически присылал подарки, хотя она-то вообще была ему совершенно никем. Ближе Тамарки у нее вообще нет человека на этом свете. А она в решении этой, пока непонятной, проблемы на нее рассчитывает. И что же, отказать двум старым друзьям из-за глупого и мелочного самолюбия? И она спросила:

— Говори, что мне нужно сделать?

Да, собственно, ничего. Просто дома сидеть. К тебе завтра приедет мужик. Параметры его сейчас дам. Чтобы ни с кем не перепутала. Он привезет папку с документами. Там оригиналы. Береги как зеницу своего ока. Через два дня другой мужик к тебе явится. Его параметры тоже сейчас обрисую. Ты ему эту папку вручишь. Вот и вся недолга. Вообще-то они должны были напрямую друг с другом состыковаться. Но не срослось: первого срочно в командировку отправляют, а второй до Москвы еще не доехал. И ты, Ава, единственное связующее звено. Потому как своя, родная и очень надежная. Чужому такое доверить никак нельзя, а надежных людей у меня больше в Москве не осталось.

«В общем, он мне вроде как даже честь оказывает», — усмехнулась про себя Аврора.

— Ладно, Колька, сейчас только карандашик найду, и диктуй параметры.

— Ой, значит, согласна! — возликовали на другой половине земного шара. — Ава, проси у меня, что хочешь. Все пришлю, все доставлю.

— Да спасибо. У нас в Москве вроде и так все есть.

— Жалко, — вздохнул Николай. — Раньше было проще. А теперь ничем не удивишь. Ладно. Диктую. Записывай.

Положив трубку, Аврора переоделась и пошла на кухню разогревать ужин. Ее никак не оставляла мысль, что Коля, не запомнил тот волшебный день. Видимо, он вообще для него ничего не значил. А ей-то казалось, они были такие счастливые! Дальше некуда. Между прочим, Тамара помнила их прогулку в саду ЦДСА. А Коля, наверное, в этот день никаких особых эмоций не испытывал. Вечно мы приписываем собственные эмоции другим. Интересно, а Виктор, останься он в живых, помнил бы? Может, да, а скорее всего, нет. Скорее всего Николай ничего не запомнил именно потому, что он мужчина, и ему важны какие-нибудь иные эмоции. Но для Авроры тот день все равно остался одним из самых светлых и счастливых в жизни.

Недоеденный ужин-обед давно остыл на тарелке, а она все вспоминала и вспоминала. Как Виктор взял ее за руку, как нежно ей улыбался, как смотрел на нее своими голубыми глазами, точно такого же цвета, как небо в тот ясный осенний день! Но почему же потом у них не сложилось? Или сложилось бы, не пропади Виктор? Кто теперь ответит.

«Ой, но Колька-то, хитрюга, — перескочили мысли на другое. — Приспособил на целых два вечера! Ладно уж. Старым друзьям не отказывают».

Длинный настойчивый звонок, раздавшийся следующим вечером, тем не менее, застал Аврору врасплох. Ей отчего-то казалось, что Колин посланник должен явиться совсем поздно вечером, где-нибудь часов в одиннадцать. А он пришел, когда еще восьми не было. Пришлось открывать ему неподготовленной. Как была, в халате.

— Кирилл Владимирович? — на всякий случай сквозь дверь уточнила она.

— Он самый, — раздалось в ответ. Открыв замок, Аврора посторонилась.

— Проходите, пожалуйста.

Войдя, он растерянно потоптался в прихожей.

— Да вы раздевайтесь. — Она указала на вешалку.

— Что вы, спасибо большое, — не расстегивая плаща, пробормотал он. — Я буквально на секунду. Только Колины бумаги оставлю.

Он повернулся к ней. Теперь она смогла рассмотреть его лицо и… остолбенела. Перед ней стоял Виктор. Почти такой же, как она его помнила, разве что постаревший лет на пятнадцать. Те же крупные черты. Тот же высокий, упрямый, крутой лоб. Волосы, правда, за эти годы отступили немного назад. Седины, однако, не видно. Прежние светло-русые прямые, чуть волнистыепряди и короткая челка, небрежно падающая на лоб. И глаза, все такие же голубые, несколько озадаченно разглядывающие ее. И та же застенчивая улыбка на красиво очерченных губах.

Ноги у Авроры подкашивались. Чтобы не упасть, она оперлась спиной о дверь.

— Вы плохо себя чувствуете? — Взгляд его сосредоточился на Аврорином халате. — Болели, а из-за меня пришлось встать с кровати? Простите меня, пожалуйста. И Николай тоже хорош. Потревожить больного человека.

— Да нет, что вы, что вы. — Язык у Авроры едва ворочался, и она пробормотала это с большим трудом, а в голове пульсировало: «Он меня не узнал! Не узнал! Но, самое главное, он жив! Только вот почему его теперь по-другому зовут? А главное, Колька знал и молчал все эти годы. Тогда зачем сейчас прислал? Полный бред. По-моему, я схожу с ума».

И она принялась жадно разглядывать лицо Кирилла Владимировича. Это вогнало его в еще большее смущение. На щеках и на лбу выступили красные пятна. Тоже совсем как у Виктора, когда он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Не беспокойтесь. Только не беспокойтесь. Я сейчас же уйду.

Он принялся торопливо рыться в портфеле.

— Может, все-таки разденетесь? — совершенно автоматически произнесла Аврора.

Нет, ну как же так может быть, что он ее совершенно не узнает? Неужели так сильно изменилась и подурнела? Вроде бы нет. Остальные-то узнают. Вот недавно школьную подругу встретила. Двадцать лет не виделись, а ведь окликнула Аврору на улице. А сама-то подруга ой как изменилась. Во-первых, стала в три раза толще, а во-вторых, из блондинки в брюнетку перекрасилась. И Аврора тогда еще долго-долго вспоминала, где и когда могла познакомиться с этой женщиной. Только к середине разговора поняла, что они за одной партой сидели. Очень неудобно вышло. Вера, кажется, догадалась, что Аврора ее не сразу узнала. Но Виктор-то, Виктор… То есть Кирилл… И почему Кирилл? Мысли путались, сменяя одна другую и все сильнее повергая Аврору в растерянность.

Внезапно ее осенило. Виктор много лет от кого-то скрывается, вот и теперь живет под чужим именем, отчеством и фамилией. Но тогда тем более странно, зачем Коля послал его к ней? Мог ведь предположить, что уж она-то наверняка узнает любимого мужчину. Или Николай в своих Штатах вообще о московском прошлом забыл и о том, что Аврора и Виктор были знакомы? Ведь не помнит он тот прекрасный день в саду ЦДСА…

— Вы имеете в виду, что мне нужно раздеться и чем-то вам помочь? — отвлек ее от размышлений голос Кирилла Владимировича.

Еще немного порывшись в портфеле, мужчина, наконец, извлек на свет тонкую папку.

— Вот. Это зайдут и у вас заберут.

Аврора дрожащей рукой приняла посылку. Язык окончательно присох к гортани, и она лишь кивнула головой. Кирилл Владимирович снова начал топтаться на месте. Выйти на лестницу он не мог бы при всем желании. Аврора по-прежнему стояла, прислонившись к двери.

— До свидания, — сумела хрипло проговорить она и, сообразив, в чем дело, отошла в сторону.

— До свидания, — откликнулся он, когда она отомкнула замок. — Очень приятно было познакомиться. И извините, пожалуйста, еще раз, что потревожил вас во время болезни.

— Ничего, ничего. Грипп у меня уже проходит, — зачем-то соврала Аврора. — Температура сегодня нормальная.

Кирилл Владимирович вызвал лифт.

— И все-таки Коле скажу, что так нехорошо поступать.

— Ой, не надо, — отмахнулась Аврора.

— Да он все равно просил отзвонить после того, как пакет передам, — усмехнулся Кирилл Владимирович. — Вот я его заодно немного и повоспитываю.

Створки лифта захлопнулись за ним. Аврора в полном смятении долго еще стояла в дверях.

— Не может быть. Не может быть, — шептала она в пустое пространство лестничной площадки. — Неужели Виктор действительно жив?

IV

Первым ее порывом было немедленно позвонить Николаю. Позвонить и без обиняков спросить, кто к ней сейчас приходил и, если это действительно Виктор, поинтересоваться, почему он носит чужое имя. Однако она тут же испугалась. Можно ли обсуждать подобные вещи по телефону? Вдруг Колины разговоры прослушивают? Американцы итак все время твердят про русскую мафию, а она своими расспросами Николая подставит. Тамара такого ей не простит. Тут Аврора спохватилась: а куда ей, собственно говоря, звонить? Номера своего телефона старый друг Николай почему-то ей не оставил, хотя под самый конец разговора настойчиво приглашал приехать в гости. Мол, только свистни, мигом организуем приглашение. Тамара-то, конечно, Колин телефон знает. Но тогда, чтобы позвонить Коле, придется сначала звонить Тамаре в Париж и все объяснять. Опять-таки по телефону. Значит, возникает риск подставить уже Тамару. А лучшая подруга такого отношения никак не заслужила. Нет, как ни крути, надо дождаться ее возвращения.

Аврора бесцельно бродила взад-вперед по квартире. Никак не могла успокоиться и сосредоточиться на домашних делах. Однако к концу вечера, когда она выпила чай и немного пришла в себя, ее одолели сомнения. Наверное, она все себе нафантазировала. Ведь целых два дня подряд вспоминала Виктора. Вот и получилось, будто посланец Николая очень похож на него. Но это же полная глупость. Однако, логически рассуждала она, Николай знает, что Виктор скрывается под чужой фамилией, и никогда бы не стал присылать его к ней. Рискованнее ничего не придумаешь. И Виктор наверняка отказался бы идти. Нет, конечно, Кирилл никак не может быть Виктором. Тот наверняка хоть чем-то выдал бы, что узнает ее. Уж что-нибудь в лице мелькнуло. А Кирилл Владимирович смотрел на нее и разговаривал как с совершенно чужим человеком.

Аврора в растерянности потерла ладонью лоб. Счастье еще, что у нее не оказалось Колиного телефона. Вот бы опозорилась! Николай наверняка решит, что она от одиночества совсем с ума сошла. И что у нее никого и ничего, кроме Виктора, в жизни не было, если она спустя пятнадцать лет видит его в каждом незнакомце. Ой как стыдно!

А уж что Кирилл Владимирович о ней подумал! Встретила лахудра в халате, вытаращилась на него, как баран на новые ворота, что-то там блеяла и лепетала, требовала, чтобы он раздевался, и еще из дома не выпускала. Какой кошмар! Ведь он расскажет Николаю, а Николай — Тамарке.

Щеки и уши у Авроры пылали. Оставалась единственная надежда, что Кирилл Владимирович спишет ее состояние на мнимый грипп. Тогда, может, и обойдется. Но все равно, получилось ужасно неловко. И все-таки как он похож на Виктора! Просто поразительно. Хотя Виктора-то она видела последний раз пятнадцать лет назад. Он мог совершенно измениться. Да и образ его в ее голове мог слегка трансформироваться. У нее ведь даже ни единой его фотографии не осталось. Уж как-то так вышло, что они ни разу не сфотографировались, и своих снимков Виктор не дарил.

Вдруг она вспомнила: нет, однажды их фотографировали. На Тамариной свадьбе. Они ведь с Виктором были свидетелями. Но сохранились ли эти снимки у подруги? Могла ведь и порвать, когда они с Николаем расставались. Надо у Томы спросить. Ах нет, она ведь в Париже. Как ни крути, до ее возвращения ничего не прояснится.

Два следующих дня Аврора мучилась от назойливых мыслей о незнакомце. Как она ни пыталась переключиться, Кирилл Владимирович не шел у нее из головы. Потом одно мучение сменилось другим. Второй Колин посланник, по имени Иван Иванович, тоже изрядно попортил ей нервы.

Мало того, что она прождала его целый вечер, а он так и не появился, так он еще в двенадцать часов позвонил и, не обременяя себя извинениями, бодренько известил, что к ней уже никак не успевает, видите ли, у него накладки и запарка получились. Словом, придется ей, Авроре, к трем часам ночи самой подъехать в Шереметьево, если она, конечно, хочет передать ему документы и не подвести Николая.

Аврора настолько опешила от его наглости, что даже не нашла, что ответить. Лишь уже назначив место встречи и завершив разговор, сообразила, как по-черному ее использовали. Но делать было нечего.

Застегивая сапоги, она непрестанно твердила, словно занимаясь аутотренингом: «Только ради Николая. Только ради нашей с Тамарой дружбы». Это помогло. Выйдя на улицу, где моросил мелкий осенний дождик, Аврора уже почти не ненавидела Ивана Ивановича. А когда ей удалось довольно быстро поймать машину, даже подумала: «Ну может, у человека действительно какие-нибудь особые обстоятельства».

Иван Иванович оказался совершенно лысым, зато с окладистой огненно-рыжей бородой, невысокого роста. Аврорин приезд он воспринял совершенно обыденно, со словами «Вот и ладненько» принял у нее папку, бросил: «Счастливо оставаться», — и скрылся в зале регистрации.

«Хоть бы из вежливости предложил расходы на такси компенсировать, — подумала Аврора. — Просто поразительно. Хотя, наверное, таким, как он, жить гораздо легче и проще, чем мне, например. Никаких сомнений. Ладно, главное, я Колю не подвела. Но свое впечатление об Иване Ивановиче потом через Тамарку ему обязательно передам. Тоже мне, нашел надежного человека! А вдруг я не смогла бы ночью на такси сюда притащиться. Денег бы не оказалось. Или и впрямь заболела бы. Вот Кирилл Владимирович наверняка так не поступил бы».

И всю обратную дорогу домой она опять продолжала думать о Кирилле Владимировиче и о Викторе.

Тамара, едва возвратившись в Москву, нагрянула к Авроре.

— Ты уж меня прости, что я Кольку к тебе перекинула, — прямо с порога начала она. — Но выхода другого не было. Опять же, я прикинула — делать тебе особо ничего не придется.

— Это с какой стороны поглядеть, — усмехнулась Аврора и рассказала про нахального рыжебородого Ивана Ивановича.

— Вот хрен поганый! — возмутилась подруга. — Ты Кольке-то, надеюсь, за это вломила?

— При всем желании не могла, — развела руками Аврора. — Он телефона мне своего не оставил.

— Все мужики сволочи, — вынесла решительный приговор Тамара.

Авроре захотелось восстановить справедливость:

— Ну зачем ты так? Вот первый, который принес документы, Кирилл Владимирович, очень даже вежливый оказался и… симпатичный.

Подруга в ответ лишь недоверчиво хмыкнула.

— Все они симпатичные до поры до времени. А потом как начнут себя проявлять, куда чего девается. Нет, я Кольке устрою по полной программе. Или у тебя деньги лишние, ночами для него по Москве кататься?

— Брось, Тамара. Коля мне за эти годы столько подарков наприсылал.

— Ава, никогда не путай Божий дар с яичницей. Подарки он от души делал. Никто его не заставлял. А тут попросил тебя об одолжении. Значит, должен расплачиваться. А то что ж получается? Он тебя заставил отрабатывать подарки?

— Ну тебя, Тома. — Авроре стало неуютно. — Он попросил, я сделала. А тебе рассказала не потому, что деньги хочу вернуть, а чтобы ты Колю предупредила: Иван Иванович человек не слишком надежный. По-моему, на него в серьезных делах лучше не полагаться.

Проехали, — отмахнулась Тамара. — А деньги я сейчас тебе верну. Тем более что сама в этой истории виновата. Была бы в Москве, тебе не пришлось бы в аэропорт мотаться. Уж я бы этого Ивана Ивановича прижучила! Прищемила, бы его рыжую бороду, и прибыл бы ко мне, как миленький!

Аврора засмеялась, живо представив себе, как Тамара отреагировала бы на предложение рыжего нахала проехаться ночью до Шереметьева.

Они посидели на кухне. Распили бутылку французского вина, привезенного Тамарой из Парижа. Затем Аврора примерила парижскую кофточку, тоже подарок Тамары, и обе подруги остались довольны результатом. Пока пили чай, Тамара взахлеб рассказывала о конгрессе и о последних исследованиях в области фэн-шуй.

Аврора кивала в ответ, хотя слушала вполуха, думая лишь об одном. Ей очень хотелось узнать, не сохранилась ли у Тамары фотографии Виктора и не знает ли подруга случайно, кто такой Кирилл Владимирович. Она напряженно соображала, как половчее навести Тамару на эту тему, да так, чтобы она ничего лишнего не заподозрила.

Из задумчивости ее вывел Тамарин возглас:

— Ну наконец! Дождалась! Послушала меня все-таки! Признавайся, на кого запала?

Аврора покраснела. Тамара что, ее мысли читает? Или она чем-то себя выдала?

— О-о, мы уже и краснеем! Значит, серьезно, — тем временем продолжала подруга. — Ну и кто же он? Давай, не темни, колись.

— Что ты за глупости несешь, с чего взяла? — Аврора попыталась возмутиться, однако голос ее звучал крайне жалобно.

— Врать будешь кому-нибудь другому, — отрезала Тамара, — а я тебя как облупленную знаю. Если уж ты закрыла крышку унитаза, значит, послушала наконец меня. А это что значит? — Тамара выдержала короткую паузу, в упор изучая Аврору. — Что ты боишься потерять мужика!

— Да не закрывала я никакой крышки, — простонала Аврора.

— А вот закрыта она была! Можешь мне поверить! — торжествовала подруга.

История с крышкой унитаза началась несколько лет назад, когда Тамара, досконально изучив постулаты фэн-шуй, начала приводить в соответствие с ними квартиры знакомых, и Аврора в качестве самой близкой подруги оказалась первым подопытным кроликом.

— Ужасное у тебя расположение квартиры, — сверившись с многочисленными выкладками и диаграммами, скорбным голосом сообщила Тамара.

— А по-моему, вполне нормальная, — не соглашалась Аврора. — И что еще тут, в однокомнатной, придумаешь? Зато дом старый, потолки три с половиной метра, и живу в самом центре.

— Я тебе про Фому, а ты мне про Ерему, — совершенно не смутили ее возражения энтузиастку фэн-шуй. — Потолки, к твоему сведению, вообще в данном случае не играют никакой роли. А планировка ужасная, и мебель расставлена в корне неправильно. Ты только взгляни, где у тебя находится туалет!

— Ровно там же, где находился последние лет пятьдесят, а вполне вероятно, и сто, — ничего не понимала Аврора.

— Именно потому и ты, и твои родители всю жизнь прожили в полной бедности, — веско изрекла подруга.

— Жили, как большинство остальных, — пожала плечами Аврора. — И сейчас я тоже более или менее зарабатываю.

— Слезы все это. — Тамара поморщилась. — Что вы, кроме этого продавленного дивана, нажили?

— Ну почему. Я недавно вот телевизор купила, — продолжала защищаться Аврора.

— Самый дешевый, — фыркнула Тамара.

— А от бабушки мне серебряные ложки достались, — привела новый контрдовод Аврора.

— Знаю я это наследство. Рокфеллер от зависти помирает. — Тамара презрительно выпятила пухлую нижнюю губу. — Две чайные ложечки с попугаями, а от третьей даже попугай с горя отвалился.

— Положим, наследство и впрямь небогатое. Но при чем тут туалет?

— В самой непосредственной связи, — без намека на юмор откликнулась Тамара. — Он у тебя расположен мало того, что в прихожей, так еще напротив входной двери, да еще к тому же в секторе брака. Хуже не придумаешь. Но это только во-первых. А во-вторых, туалет и ванная — именно те места, где находятся источники энергии Ша. Как-то… — Тамара многозначительно потрясла в воздухе указательным пальцем. — Канализационные трубы, раковина, унитаз. Из них эта чертова Ша прет, как сумасшедшая.

— И с чем едят эту Ша? — усмехнулась Аврора. — Почему я должна ее бояться?

По той самой причине, что Ша — это, примитивно говоря, отрицательная, черная энергия, которая приносит одни несчастья, — продолжала оставаться совершенно серьезной подруга.

Аврору, наоборот, разбирал нервный смех, и она, глупо хихикнув, сказала:

— Тогда, может, ну их на фиг, туалет с ванной? Ликвидируем, и никакой Ша не будет. Одна положительная энергия останется. Как вы ее там у себя именуете?

— Ци, — мрачно бросила Тамара. — И я бы на твоем месте не веселилась, а задумалась. Ша, между прочим, не только из ванной и туалета лезет, она еще по углам образуется, там, где грязно…

— В общем, спасения нет.

— Есть спасение, — уверенно возразила Тамара. — Для того фэн-шуй и существует. Просто нужно все правильно распланировать и расположить. Например, ты должна постоянно держать закрытой крышку унитаза, чтобы туда положительная энергия не проваливалась, а с ней вместе — деньги и все твои мужики. Я-то раньше голову ломала: и почему они у тебя все как утекают. Прямо по одной схеме.

— Понятно. — Упоминание об утекающих мужиках задело Аврору, и она начала сердиться. — Я, значит, их всех в унитаз спускаю.

— Именно так, образно говоря, — кивнула подруга. — В общем, так. Крышку унитаза держим теперь закрытой. На сортирную дверь с внутренней стороны вешаем зеркало в полный рост. Оно будет Ша обратно отбрасывать, тогда ей в квартиру не выбраться. Но мы еще, для подстраховки, снаружи эту дверь замаскируем.

— Чем? — Аврора опять невольно прыснула. — Маскхалатом?

— Почти. Штору соорудим, и она закроет двери в ванную и туалет. Тогда энергия Ци, придя через входную дверь, как ей и полагается, не ошибется и распространится по комнатам.

— И будет мне тогда полное счастье! — торжественно провозгласила Аврора.

Тамара пропустила ее иронический выпад мимо ушей и, постукивая по зубам карандашом, задумчиво произнесла:

— И вообще, интересный дизайн получится. Будто у тебя тут, прямо в прихожей, окно занавешенное. И карниз как раз по размеру пройдет.

— Какой еще карниз? — встревожилась Аврора. — Ты что, уже купила?

Ну да, только себе. Новые. А один из старых тебе притащу. Замечательно получается, потому что два остальных забирает соседка. И ты сэкономишь.

— Да, да, конечно. И мои бедные гости будут маяться, полагая, что тут окно, а удобств в квартире не предусмотрено.

— Какие у тебя гости, — отмахнулась подруга. — Кроме меня, считай, никого и не бывает.

Аврору намек на ее одиночество покоробил:

— Как это не бывает? Недавно девчонки с работы у меня собирались.

— Соберутся снова — раздернешь шторы до тех пор, пока не уйдут, — и тут не усмотрела никаких проблем Тамара. — И вообще, я бы на твоем месте больше тревожилась не о девчонках с работы, а о своей личной жизни.

— И что, как только сортир занавесим, она появится? — Аврора произнесла это уже с откровенной издевкой.

— Чем спорить и ухмыляться, давай лучше дело сделаем. Потом сама убедишься. Наука-то древняя, китайская. Не хухры тебе мухры.

V

Против всесокрушающей Тамариной энергии Авроре никогда не удавалось устоять. Еще чуть-чуть посопротивлявшись, она сдалась, но с одной оговоркой: занавески — так уж и быть, но зеркало — ни за что. Вещь это тяжелая, не дай бог, от двери отвалится, упадет, разобьется. А она, Аврора, если во что и верит, так в русское: разбить зеркало — к несчастью. Тамара и сама заколебалась.

— Может, и правда, дверь у тебя хлипковата. Ладно, попробуем пока одни занавески. А главное, следи за крышкой.

Про крышку, однако, Аврора постоянно забывала. Занавески же провисели ровно до того дня, когда она ночью, спросонья, в них запуталась, и от страха у нее едва не случился сердечный приступ. С той поры она стала задергивать их лишь перед приходом Тамары, рассудив, что лучше пожить одной, чем безвременно умереть, пусть и в счастливом замужестве.

Подруга тем временем не унималась. Чем больше и глубже становились ее познания в фэн-шуй, тем меньше ей нравилась Аврорина квартира.

— Ну зачем ты поставила кровать в эту нишу? — выговаривала она. — Тут сплошные прямые углы, и все кишит Ша.

— Не верю я в твою Ша, а спится мне тут замечательно.

— Ладно. В Ша ты не веришь, а кошкам веришь? — пристально посмотрела на нее подруга.

— При чем тут кошки?

— При том, что общеизвестно: кошки обожают спать в местах скопления отрицательной энергетики.

— Ну и что?

— А то, что Барсик мой где спит? На этом кошмарном пуфике, который мне подарила первая свекровь. Что может быть хуже? Ты ведь помнишь, как она меня ненавидела. И самое интересное: она до сих пор винит меня в том, что Колька уехал. Мол, он от меня подальше сбежал. Уму непостижимо. У нас же с ним до сих пор замечательные отношения. Но мы отклонились от темы. Главное для нас с тобой, что мой Барсик обожает спать на пуфике от этой ведьмы.

— Может, ему просто там мягко? — предположила Аврора.

В кресле не менее мягко, но спит он только на этом пуфике. Вот, давай я одолжу его тебе на денек, и сама посмотришь, где он устроится.

Барсика вернули с дачи и доставили прямо в Аврорину квартиру. Он вошел. Осмотрелся. Понюхал воздух. И направился на кухню.

— Жрать хочет, — объяснила Тамара. — А может, пить. Его в машине укачивает. Два раза по дороге тошнило.

Барсик попил, затем выразительно посмотрел на холодильник. Его покормили. Он поел, после чего, с высокомерным видом вылизав заднюю лапу, задумчиво обошел прихожую, бочком прокрался в комнату и плюхнулся на Аврорину кровать. Прямо на подушку.

— Что и требовалось доказать. Просто теорема Пифагора, — торжествовала Тома.

Выглядело все крайне убедительно. Аврора заколебалась. Вдруг и впрямь там какая-нибудь отрицательная энергетика? Сперва здесь спала бабушка, которая долго болела и умерла. Потом стала спать мама, которая тоже долго болела и умерла. Теперь она, Аврора, спит. Чувствует она себя пока хорошо. Но ведь и бабушка не сразу заболела, хотя полжизни спала в этой нише. С другой стороны, поразительно, что этот котяра направился прямиком к кровати. Ишь, как развалился! Нравится ему. Урчит на всю комнату.

— Решено! — объявила Тамарка. — Двигаем кровать ближе к окну. А в нишу загоним шкаф.

Сказано — сделано. Кровать, вместе с Барсиком, переместилась к окну.

— А почему тогда он не слезает? — с удивлением указала Аврора на кота, который невозмутимо дрых на подушке.

— Действительно, странно. — Тамара заволновалась и начала листать свои записи. — Сейчас проверим… Ничего не понимаю, — после весьма длительной паузы продолжала она. — По всем правилам, здесь у тебя самое идеальное место для кровати.

— Наверное, твой Барсик еще плохо в фэн-шуй разбирается, — не удержалась от колкости Аврора.

— А давай мы его снова в прихожую запустим, — предложила Тамара. — Полагаю, он просто не успел перенастроиться.

Но и после перенастройки кот упорно пер на кровать, куда бы ее ни передвигали.

— Наверное, дело в самой кровати, — сказала, наконец, Тамара. — Давай тебе новую купим.

— На какие шиши? — спросила Аврора. — У меня сейчас лишнего нету. А потом, это же почти антиквариат. Уж не знаю, какого она года выпуска, но я всю жизнь ее помню. Всю жизнь сходила с ума по этим бронзовым шишечкам.

— Вот мы твой антиквариат и загоним втридорога, пусть кто-нибудь другой мучается, — мигом созрел план у Тамары. — А тебе на эти деньги свеженькую кроватку купим, и, может, на что другое останется.

— Кровать не отдам, она дорога мне, как память, — твердо произнесла Аврора, однако возвращать ее в нишу все-таки поостереглась.

Визит Барсика тем не менее имел далеко идущие последствия. Кроватью своей Аврора не могла пользоваться еще целый месяц — никак Барсиковы блохи не выводились. Видно, они тоже хотят селиться в местах с плохой энергетикой. Впрочем, Тамару это не смущало, и она по-прежнему пыталась изо всех сил привести к гармонии Аврорино жилище.

Понавешала везде колокольчиков, и как назло, на сквозняке. Так что они день и ночь самопроизвольно позванивали. Может, это и служило восстановлению гармонии и насыщению квартиры энергией Ци, однако гармонию сна у Авроры разрушило полностью. Тамара не унывала:

— Колокольчики ровным счетом ни при чем. Просто ты, Ава, спишь на непривычном месте. Ничего, приспособишься. И вообще, восстановление гармонии требует жертв. Кстати, должна сказать: меня очень тревожит твоя кухня. Мало того, что плита у тебя, а это ведь Очаг, расположена рядом с мойкой…

— Из которой лезет энергия Ша, — подхватила Аврора.

— Совершенно верно, — с довольным видом констатировала Тамара. — И эта Ша постоянно угрожает твоему Очагу. Плиту и мойку обязательно следует разделить. Но самое страшное, что твой Очаг виден прямо от входной двери.

— И его тоже выдувает, да?

— Не смейся, не смейся. Очаг от посторонних глаз надо прятать. Это сокровенное место.

— Куда я плиту могу спрятать? — Аврора обвела взглядом кухню. — Она здесь везде на виду получится.

— А если ширму поставить? — задумалась Тамара.

— Чтобы я на нее постоянно натыкалась?

— Слушай, ты хочешь гармонии?

— Такой ценой — нет. Давай-ка мы хоть плиту оставим в покое.

— У тебя вечно так. Все оставить в покое, лишь бы ничего не делать!

Теперь подруга торжествующе смотрела на нее.

— Значит, решила все-таки меня послушаться. Я так и знала. Едва у тебя появится кто-то стоящий, будешь делать, как я говорила. Пусть сама и не веришь. Просто на всякий случай.

— Да нет у меня никого, — окончательно смешалась Ава. — Единственные мужчины, с которыми я встречалась за последние полгода — посланцы твоего Коли.

— Поня-атно, — протянула Тамара. — Кирилл Владимирович.

— А почему не Иван Иванович? — с раздражением спросила Аврора.

— На рыжебородого хама ты не клюнула бы. А про Кирилла Владимировича сама сказала, что симпатичный.

— Я совсем не в этом смысле…

— Не красней, не красней. Это ведь хорошо, а не плохо.

— Да ничего хорошего! — прорвало Аврору. — Он мне не понравился! И я ему не понравилась! Томка, давай сменим тему.

— Не дождешься! Наоборот, я Кольке по-любому должна позвонить, чтобы вломить за все хорошее, вот о твоем Кирилле Владимировиче и расспрошу по полной программе.

— Ой! Не надо! — взмолилась Аврора.

— Надо! Вдруг он вообще женат, так чего нам с тобой зря настраиваться? Хотя и женаты бывают по-разному. Иногда это совсем не преграда. Ава, у тебя его телефон сохранился?

— Да мне Коля его и не давал, незачем было. Он просто ко мне пришел.

— Не беда. И телефон достанем, — сказала Тамара.

— А я тебя прошу, не надо! Ничего не надо! — На Аврору уже накатывало состояние, близкое к истерике. — Ты меня уже сосватала, а тебя просили? Не нужен мне никто. Я прекрасно живу одна!

— Оно и видно, — обиделась Тамара. — Ей, дуре, хотят помочь, а она скандалит.

— Я не скандалю. Просто ты нарушаешь мое личное пространство.

— Я? Нарушаю? Твое? Пространство? — отчеканила подруга. — Что ж, в таком случае не буду больше тебе мешать.

Не проронив больше ни слова, она встала и пошла одеваться. Авроре, с одной стороны, очень хотелось ее остановить. Тамара явно не на шутку обиделась, и это была первая серьезная ссора за долгие годы их дружбы. Но, с другой стороны, Аврора не ощущала за собой никакой вины, и ей в тот момент действительно хотелось, чтобы подруга ушла и оставила ее в покое.

Однако, когда за Тамарой захлопнулась дверь, из Аврориных глаз ручьем хлынули слезы. Вот теперь она действительно осталась совсем одна.

VI

Минул месяц. Тамара по-прежнему не звонила. Аврора тоже не предпринимала ни единой попытки примирения, из принципа. В конце концов, она давно уже взрослая женщина, и уж как-нибудь способна самостоятельно разобраться со своей личной жизнью. Сколько Тамара еще собирается ею командовать, как несмышленым ребенком? Авроре это представлялось оскорбительным. И вообще, Тамара в последнее время стала слишком активно муссировать тему ее одиночества. Вон, даже Кольке доложила, что она вечера напролет проводит одна. Или Тамаре доставляет удовольствие думать, что у нее самой в личной жизни порядок, муж, дети, а лучшая подруга одинока и несчастна? Но, между прочим, в одинокой жизни тоже есть свои плюсы. У Томы вечно забот полон рот. Дети болеют или что-нибудь вытворяют. Она сама часто жаловалась: никаких нервов на них не хватает, ни на минуту без присмотра оставить нельзя. Сыну ее полтора года было, когда он спустил в унитаз заграничный паспорт отца. А ему ехать на другой день надо. Всего на секундочку на журнальном столике паспорт оставил. Дочка в три года взяла моду на мебельную стенку карабкаться. Очень ей нравилось под потолком сидеть и оттуда на всех плеваться. Сколько ее ни ругали, не помогало. А потом она подросла, стала потяжелее. Вот однажды стенка на нее и опрокинулась. Лишь чудом ребенка не зашибло. Кстати, Тамарины дети до сих пор такие. Постоянно чем-нибудь маму с папой радуют. Теперь Тому то и дело в школу вызывают, и она там за своих чад отдувается по полной программе. Никакой фэн-шуй не помогает. И муж у нее зануда. Как она его только терпит? Коля был гораздо лучше. Он хоть веселый. А этот вечно мрачный, надутый, хотя, конечно, Тамару любит. Все для нее и для семьи старается сделать. И дети, когда не хулиганят, вполне хорошие. Сколько раз Тамара их Авроре ни подкидывала, они у нее прекрасно себя вели. Наоборот, им нравилось у нее. Она с ними в разные игры играла.

Аврора вздохнула. Она успела уже соскучиться по Тамаре и ее семейству, хоть и не хотела в этом признаваться. Несколько раз рука сама тянулась к телефону. По привычке, когда случалось что-нибудь интересное. Она ведь любила рассказывать Томе и про забавных клиентов, которые являлись к ней в магазин, и про разные другие происшествия, случавшиеся с ней на работе или по дороге домой. Но нет! Она отдергивала руку от телефона. Не станет она первой мириться. Тамара перешла границы дозволенного и должна понять, что Аврора на нее обижена. Но как она ни пыталась себя убедить, что одной ей прекрасно живется, на самом деле день ото дня ей делалось все тоскливее и тоскливее.

Разрушился привычный уклад. Аврора мучилась и сердилась на Тамару, на всех вокруг, а заодно и на саму себя. Пытаясь отвлечься, она напросилась в гости к сослуживице, однако только еще сильнее расстроилась. Там собрались совершенно чужие Авроре люди, среди которых она чувствовала себя неуютно и даже более одиноко, чем в собственной пустой квартире.

Она сходила в кино. Потом в театр. Никакой радости. Обсудить увиденное было не с кем. А в этом кроется, возможно, большая часть удовольствия от подобных зрелищ. Да и созерцание счастливых парочек, которых, словно нарочно, и в кино, и в театре оказалось великое множество, Авроре ничего не доставило, кроме боли.

Дома она теперь часто подолгу гляделась в зеркало, будто пытаясь найти в своем отражении причину, по которой мужчины надолго не задерживались в ее жизни. Ну вероятно, она не красавица, и до какой-нибудь Клаудии Шифер ей далеко. Однако, с другой стороны, и не страхолюдина. Лицо вполне симпатичное. А кожа даже лучше, чем у Тамарки. И всегда была лучше. Тем не менее у Томы два мужа, а у нее ни одного. В чем тут дело? И характер вроде бы неплохой. Ненавязчивая, ненахальная. Никогда ни от кого ничего особенного не требовала. И готовить умеет вкусно. По идее, мужчинам только таких и надо. Но почему-то не берут. А женятся на нахальных, прилипчивых, скандальных, иногда даже страшных и на тех, которые готовить не умеют. Женятся, да еще на руках носят. А ей, Авроре, не везет. Фатально не везет. Может, хоть родить ребенка? Пускай без мужа. Сама росла без отца, хотя у мамы был штамп в паспорте. Правда, Аврора в детстве стыдилась отсутствия папы, которого никогда не видела. Однако сейчас матери-одиночки чуть ли не в моду вошли. Разные знаменитости словно соревнуются в этом друг перед другом. И гимнастка Хоркина, и балерина Волочкова, у которой хоть гражданский муж и в наличии, но все равно неофициальный. А у других и неофициального нету, и они с гордостью сообщают об этом миру.

Наверное, есть в этом своя правда. Чего ждать-то? Под сорок уже. Как теперь принято говорить, часики тикают. В ближайшее время забеременеть не соберется, вообще опоздает. Поезд умчится. И тогда уж точно — до конца жизни одна-одинешенька.

С другой стороны, ребенок — удовольствие дорогое. Захочется, чтобы он жил не хуже других, а потянет ли она одна? Все-таки не миллионерша, живет от зарплаты до зарплаты. Накопления небольшие, конечно, есть, только ведь их надолго не хватит. А выйти сразу же после родов на работу — ребенка кому оставить? У нее совершенно никаких родственников. А няня не по карману. Аврора горько заплакала. Даже матерью-одиночкой ей, видимо, стать не суждено. И жизнь показалась окончательно пустой и бессмысленной.

Длинный звонок в дверь, раздавшийся однажды вечером, застал Аврору врасплох. Она никого не ждала. Сердце у нее екнуло. Неужели Тамара пришла мириться? Она так обрадовалась, что даже, против обыкновения, не поинтересовалась, кто там, попросту распахнула дверь. И тут же попятилась.

На площадке стоял Кирилл Владимирович.

— Вы? — только и смогла выдохнуть Аврора.

— Извините меня, пожалуйста, — тихим голосом начал он, и как-то боком робко проник в квартиру. — Понимаете, позвонить предварительно не мог, потому как ваш телефон потерял, а вот адрес запомнил. Уж очень неудобно в прошлый раз получилось.

Произнеся это, Кирилл Владимирович поставил на пол пакет с чем-то тяжелым и принялся расстегивать плащ. Аврора потрясение взирала на него. В прошлый раз она предлагала ему раздеться, но он упорно отказывался. А в этот раз — сам раздевается, без всякого приглашения.

Нежданный гость тем временем бормотал:

— Я в командировке постоянно думал, как тогда с вами у нас нехорошо получилось. Потревожил больного человека! С постели поднял. В результате решил: привезу вам… Вот. Чтобы больше не болели.

И, подняв с пола пакет, он протянул его Авроре.

— Что это?

— Берите, берите. Не бойтесь. Башкирский мед. Настоящий. Прямо на месте, у знакомых покупал. У них своя пасека. Вот.

— Спасибо, не надо. Я мед, вообще-то, не очень…

— Берите, берите. Это совсем другой мед. В Москве такого не бывает.

Кирилл Владимирович, вынув из пакета трехлитровую банку, продемонстрировал мед на просвет, затем предпринял новую попытку вручить подарок.

Аврора отпрянула. Она внезапно все поняла. Тамара! Позвонила-таки Николаю, они сговорились и вместе занялись устройством ее личной жизни. Видно, Кирилл Владимирович действительно оказался в подходящем статусе, либо одиноким, либо непрочно женатым, и с ним провели воспитательную беседу. Глупо! Ужасно! Стыдно! И унизительно!

Слезы брызнули у нее из глаз, и она, не помня себя, закричала:

— Убирайтесь отсюда немедленно! Как вы только посмели! Думаете, вам все позволено, раз я одинокая? Почему вам всем надо обязательно выдать меня замуж? Почему я не могу жить так, как я живу? Ладно, они развлекаются: Тамара с Колей считают, раз у них жизнь налажена, надо, значит, мою так же перестроить. Но вы-то, вы-то! Зачем вы согласились в этом участвовать! А-а-а! Понятно! — Она истерически хохотнула. — Я-то, дура, сразу не догадалась. Вы, наверное, Коле денег много должны! Вот и решили отработать! А может… Может, он вам отсрочить выплату долга обещал, если вы успешно за мной поухаживаете? Так сказать, облагодетельствуете одинокую несчастную бабу! Признавайтесь! Имейте смелость, если в вас еще что-то мужское осталось.

Кирилл Владимирович, крепко прижимая к груди липкую банку с медом и не сводя изумленных глаз с Авроры, попятился к двери. Ощутив ее, наконец, спиной, он хрипло проговорил:

— Я Коле не должен никаких денег. Понимаете? Совсем. И он тут вообще ни при чем. Мы с ним уже месяц не разговаривали. И Тамары я никакой не знаю. Просто сам к вам пришел. Но если вы сердитесь и… не любите мед, я, конечно, уйду. Понимаю, у некоторых на него аллергия.

— При чем тут аллергия! — выкрикнула Аврора и от злости топнула ногой. — Как вам не стыдно! Взрослый человек, а все врете, врете, врете! Не верю я вам! Ни единому слову не верю! Нашли дурочку. Я же знаю: Тамара собиралась с Колей насчет нас разговаривать. А вы мне лапшу на уши навешиваете. Меду он сам привез! Детский сад! Вы бы мне еще эскимо на палочке притащили. Убирайтесь! Убирайтесь сейчас же! Иначе я за себя не отвечаю! А им я позвоню и все выскажу! Меня еще никто так не унижал!

Дверь за Кириллом Владимировичем захлопнулась. Аврора опустилась на пол, ноги отказывались держать ее. Сколько она прорыдала на полу в коридоре, вспомнить потом не могла.

Когда же слезы, наконец, иссякли, она с трудом поднялась на ноги, заперла дверь и пошла в ванную умыться. Из зеркала на нее взирало опухшее лицо. И, о ужас! Аврора только сейчас сообразила, что вновь оказалась перед Кириллом Владимировичем в халате! Впрочем, какое это теперь имело значение. Больше она никогда его не увидит. Что ж, по крайней мере, хоть здорово его отшила. А вот Тамаре она сейчас устроит!..

В новом порыве обиды и злости Аврора кинулась к телефону и, едва услышав голос Тамары, завопила в трубку:

— Решили все-таки меня осчастливить! А хочу ли я, это никого не волнует! Или ты таким образом надеялась со мной помириться? Думала, не догадаюсь? Как бы не так! Я его вышвырнула отсюда вместе с его идиотским медом! Больше наверняка не явится! Не надейтесь! И Коле своему передай: пусть в мою личную жизнь не лезет. И сама не лезь! И вообще, не хочу тебя больше никогда видеть!

Аврора кричала и кричала. Потом слова кончились, и внутри стало пусто.

— Ава, я только вот не пойму, ты просто не в себе или пьяная? — спросила Тамара.

Аврора бросила трубку. Ее колотил озноб. С трудом добредя до кровати, она укрылась с головой одеялом. В голове шумело и крутилось, потом она неожиданно провалилась в глубокий сон.

Проснулась она от того, что ее с силой потрясли за плечо.

— Жива? — сквозь не рассеявшуюся еще до конца пелену сна донесся до нее Томин голос. — Как ты меня напугала. Почему дверь не открываешь?

— Не открываю? — с трудом разлепила опухшие веки Аврора. — Как же ты тогда попала сюда?

— У меня твои ключи есть. Забыла? Или вообще уже ничего не соображаешь?

Аврора молчала, с трудом приходя в себя.

— Ну-ка давай объясни толком, что за бред наговорила мне по телефону? Я ничего не поняла. Кого ты имела в виду? При чем здесь мы с Колей? И что там еще за какой-то мед?

Аврору придавливала такая усталость, что не хотелось ни думать, ни говорить. И злость куда-то пропала. Единственное желание — снова забраться с головой под одеяло и уснуть.

— Завтра поговорим.

— Ну уж нет! Если я сюда на ночь глядя притащилась, будешь сегодня со мной разговаривать, — безапелляционно возразила подруга.

— Спать хочу.

— Что-то, когда ты на меня орала, тебе спать не хотелось. Ну-ка дыхни. М-м. Трезвая! А таблеток никаких не пила?

Аврора помотала головой.

— Тогда марш на кухню. Сейчас чай заварю.

После крепкого чая Аврора немного пришла в себя и, собравшись с мыслями, спокойно высказала Тамаре все, что прокричала раньше по телефону.

Подруга внимательно слушала, и ее черные глаза округлялись все сильнее и сильнее.

— Ну ты и дура, — дослушав, проговорила она и вдруг принялась, как сумасшедшая, хохотать. — Дорого я бы дала, чтобы на это посмотреть. Бедный мужик! От всей души пришел! Мед из какой-то тьмутаракани тебе приволок, а ты его поганой метлой! А потом опять станешь удивляться, как это мужской пол с тобой рядом не задерживается. Но я теперь поняла, в чем твоя проблема: ты в себя не веришь. Мужик-то к тебе пришел по собственной воле, а тебе даже в голову не пришло, что ты могла ему понравиться. И твоя больная на оба полушария голова немедленно приписала его приход нам с Николаем…

— Но ты же сама говорила, что будешь Колю просить! — У Авроры из глаз опять закапали слезы.

— Мало ли, что я скажу. Ты ведь сама запретила мне. Зачем же насильно? Тем более, мы поругались. Буду я зря стараться.

— Ой-ой-ой-ой-ой! — Аврора в отчаянии схватилась за голову. — Я же ему такого наговорила! И бог знает в чем обвинила! Кошмар! Да мне теперь страшно в глаза ему посмотреть!

— То есть ты собираешься с ним еще встречаться?

— О чем ты? Как ужасно получилось! Обидела хорошего человека.

— У тебя сплошные крайности. Откуда ты знаешь, что он хороший?

— Но ведь он мед мне привез, извиниться хотел, что больную меня тогда потревожил. Понимаешь, я открыла ему в халате. Поэтому пришлось соврать, будто у меня грипп.

— Положим, мед никакого отношения к тому, хороший этот Кирилл Владимирович или нет, не имеет. Это был предлог для более близкого знакомства. Голову даю на отсечение: ты ему понравилась. Факт стопроцентный.

— Да что ты такое несешь? Как я могла ему понравиться, в халате, непричесанная…

Уверяю тебя, без халата ты бы ему еще больше понравилась. Это во-первых. А во-вторых, мужики клюют не на прическу и не на одежду. Это им вообще без разницы. Они западают на саму женщину. В целом. Нравится или не нравится. Третьего не дано.

— Что ты, Тома. Мы с ним и в первый раз по-дурацки поговорили…

— А может, его как раз дурацкие разговоры и заводят. И бабы сумасшедшие. — Тамара фыркнула. — В таком случае тебе, считай, повезло. Мужик после твоего скандала совсем прикипит и вернется.

— Не вернется. — Аврора всхлипнула. — Я ему гадостей наговорила. Ну почему мне не везет!

— Потому что дура. Мужик-то действительно симпатичный?

— Да. И милый. А я его обидела!

VII

Всю следующую неделю Аврора никак не могла прийти в себя. Ссора с Тамарой и так разрушила привычный ход ее жизни. А история с Кириллом Владимировичем оказалась последней каплей, окончательно выбившей ее из колеи. Она постоянно возвращалась к ужасной сцене, произошедшей между ними. Ей хотелось забыть об этом, словно ничего и не сучилось, однако его растерянное обиженное лицо то и дело всплывало перед ее мысленным взором. Аврору пронзал жгучий стыд, и она чувствовала, как начинают пылать ее щеки. Она мучилась, нервничала, отвечала окружающим невпопад и даже впервые в жизни нагрубила клиенту, отчего ей сделалось стыднее прежнего.

Аврора стала плохо спать, утром едва находила силы подняться с постели и потом на ватных ногах плелась на работу. С каждым днем ей делалось все хуже и хуже.

«Может, к врачу сходить, — думала она. — Выпишет что-нибудь успокоительное».

Однако она понимала: никакое успокоительное не в состоянии заглушить больную совесть, из-за которой она так себя изводила. Она сознавала, что поведение ее глупо. Подумаешь, недоразумение вышло. Как говорит в подобных случаях Тамарка, плюнуть и забыть. Но Аврора была другой. Она не могла ни забыть, ни тем более плюнуть. Она понапрасну обидела хорошего человека, и теперь ей за это гореть в аду. Такой уж у нее характер.

Вечером в пятницу, перед самым концом рабочего дня, директриса Галина попросила Аврору ненадолго задержаться.

«Разговор есть», — многозначительно бросила она и скрылась в кабинете.

«Точно, клиент нажаловался, — расстроилась Аврора. — Но я же перед ним извинилась. И скидку ему сделала. Вроде довольный ушел. Выходит, все-таки недовольный. Или по жизни вредный».

Приготовившись к обороне, она вошла в кабинет. Директриса, которая приходилась родной теткой хозяину магазина, была женщиной крупной во всех отношениях. Как по росту, так и по объему.

Галинино лицо можно было бы назвать миловидным, если бы его не портили густые темные гренадерские усы. Голос у директрисы был полетать усам: низкий, хриплый, настоящий командный. Немногочисленные мужчины, работавшие в магазине, ласково за глаза называли ее «наш прапор».

«Прапор», восседавший за монументальным письменным столом, небрежным жестом пухлой, тоже поросшей черным волосом руки указал на кресло для посетителей.

«И почему она эпиляциюсебе не сделает? — в который раз подумала Аврора, опускаясь в рыхлое кожаное кресло. — Ведь вроде у человека и деньги есть…»

— Кофе будешь? — рыкнула Галина.

— Буду, — ответила Аврора и удивилась: Галина провинившихся кофе никогда не угощала. Значит, сейчас предстоит не разбор полетов, а разговор о чем-то другом.

Аврора терялась в догадках. Очень странно. Что могло Галине от нее понадобиться?

— У меня к тебе серьезное дело, — отхлебнув из крохотной чашечки, начала наконец директриса. — Только пока попрошу, чтобы это оставалось между нами. Надеюсь, могу на тебя положиться?

Окончательно заинтригованная, Аврора кивнула.

— Ну так вот. Ольга — так звали заместительницу Галины — уходить собралась. Ее директором в другую фирму сманили. То есть про директорство, может, конечно, и врет, цену себе набивает, чтобы я ей оклад повысила. Но меня такими фортелями не возьмешь. Пусть убирается на все четыре стороны. Хотя работник она хороший. Я ей во всем доверялась. Но шантажировать себя никому не позволю! — Она так глянула на Аврору, что та еще глубже провалилась в кресло. — Короче, хочу тебя на ее место посадить, — продолжила директриса. — Не возражаешь? Ответственности, разумеется, гораздо больше, но и доходы другие. Чего молчишь? Говори, как смотришь?

«Не везет в любви, повезет в деньгах, — пронеслось в голове у Авроры. — Ну хоть в чем-то».

— Я согласна, — произнесла она вслух.

Галина, тем временем, как-то странно на нее посмотрев, медленно проговорила:

— Только вот, понимаешь, прежде я бы хотела кое-что у тебя выяснить. Иначе вдруг получится, что я зря на тебя рассчитываю.

— Да, пожалуйста. — Аврора опять впала в недоумение.

— Понимаешь, девчонки болтают, что ты в последнее время как-то, ну, как бы сказать, не совсем в себе.

«Заметили! Настучали! — неожиданно разозлилась Аврора. — Что за люди! Не дает им покоя чужая личная жизнь!»

— Ну в общем, ты скажи мне сразу, если уж собралась…

Аврора впервые за время работы в магазине видела, как «прапор» смущается.

— Что я собралась? — совершенно не понимала она.

— Рожать, — с явным трудом выдавила из себя Галина, будто что-то неприличное сказала. Хотя трехэтажным матом она ругалась легко, виртуозно и без малейшего стеснения.

— Я? Рожать? Да я даже не замужем. И пока не собираюсь, — ошеломленно промямлила Аврора.

— Ну, в наше время отсутствие мужа в таких делах никого не останавливает, — пробасила Галина. — Нет, но ты точно не беременная? Может, чего не заметила, а то девчонки говорят, у тебя все признаки.

— Полагаю, мне лучше знать собственные признаки, чем девчонкам, — возмутилась Аврора, и про себя добавила: «Ну погодите, чертовы сплетницы, я вам покажу!»

— Значит, залет исключаешь. Вот и ладушки, — заметно развеселилась Галина. — Я ведь не так просто спрашиваю. Дела нам с тобой серьезные предстоят. Перспектива расширения магазина наметилась. Соседнее помещение собираемся брать в аренду. Завтра договор подписываем. А Ольга к Новому году мне такой подарок приготовила. Вот уж от кого не ожидала.

Она с досадой махнула рукой, и Аврора поняла, что предательство своей бывшей заместительницы директриса никогда не простит.

— Ну ничего. Зато у тебя новые горизонты. Голова у тебя соображает. Аккуратная. Опыт работы есть. Высшее образование тоже. А если надо — на курсы тебя отправим. Да я уверена: и так справишься. Вот только твое… положение меня смутило. Девчонки наговорили, а мне временщики сейчас не нужны. Только в курс дела тебя введу, а ты дома засядешь, и мне нового человека обучать. А если всерьез работать настроена, тогда больше вопросов нет. И никаких противопоказаний.

С этими словами Галина извлекла из стола бутылку французского коньяка, две рюмки и вновь налила кофе в опустевшие чашки.

— За плодотворное и долгосрочное сотрудничество! — торжественно провозгласила она. — Кстати, когда расширимся, совершенно другие доходы пойдут. Не пожалеешь, Аврора.

«Пожалуй, через пару лет я и „пень“ смогу себе позволить», — подумала чуть захмелевшая Аврора.

В субботу вечером она сидела у Тамары. Они устроили тихий девичник, так как Томин муж, взяв обоих детей, укатил на дачу, а у самой Тамары на воскресенье был назначен клиент, и она осталась в городе.

Аврора в подробностях и в лицах живописала свой вчерашний разговор с директрисой. Тамара очень обрадовалась.

— Ну слава богу. Хоть что-то у тебя в жизни вверх пошло.

— Да уж, — вздохнула Аврора. — Вот только наши девицы мня потрясают. Девчонкам ведь под двадцать лет. Когда мне было столько, сколько им, даже в голову не пришло бы заподозрить женщину в моем возрасте, что она беременная. Да еще слух об этом на весь магазин распустить. Нет, нуты представляешь!

— Заниженная самооценка тебя погубит, — покачала головой подруга. — Какой такой, интересно, твой возраст? Да сейчас бабы наполовину старше тебя рожают! А ты-то… Баба в самом соку. В Штатах, например, многие к сороковнику вообще только и начинают задумываться о рождении детей. Так что у тебя даже еще вполне есть запас времени. А вообще, если уж совсем честно, тебе и твоих лет не дашь. От силы на тридцать тянешь. Со студенческих лет почти и не изменилась. Давно на себя в зеркало смотрела?

. — Да ладно тебе придумывать. Не изменилась! Что я, сама не вижу?

— Не веришь, сейчас я тебе докажу.

И, вскочив со стула, Тамара кинулась в спальню. Заинтригованная Аврора пошла за ней. Подруга, распахнув платяной шкаф, присела на корточки и принялась рыться на дне.

Наконец она вытащила из дальнего угла картонную папку с угрожающей надписью «Дело №…».

— Никак досье на меня собрала? — завороженно глядела на нее Аврора.

— Скорей уж, на себя, — развязала тесемки Тома. — Понимаешь, вынуждена от своего Олега прятать собственное прошлое. Не нравятся ему эти фотографии. Ревнует, видите ли.

— Что, прямо так и говорит? — удивилась Аврора.

— Наоборот, молчит, — мрачно хмыкнула Тамара. — Но так выразительно, что я побоялась: если он это найдет, то выкинет. Вот теперь и прячу. Это же все-таки память.

Она извлекла из папки несколько фотографий. Аврора заметила, что внутри еще оставались какие-то письма. Но, видимо, в планы подруги не входило ей их демонстрировать, и папка захлопнулась.

— Пошли на кухню, — скомандовала она. — Там и посмотрим. Вот, — уже когда они уселись за стол, продолжала она, — тут нам с тобой по восемнадцать. Помнишь, мы на Арбате снимались?

— Помню, — подтвердила Аврора. — У меня точно такая же есть. Не понимаю, зачем ты ее-то от Олега спрятала?

— Эту, чтобы не сравнивал. Не в мою нынешнюю пользу сравнение получается. Буду я ему показывать, как постарела.

— Ты постарела, а я, выходит, нет.

— По сравнению с восемнадцатью годами мы все постарели, — допустила некоторый компромисс Тома. — В общем, не важно. Нечего Олегу на нее смотреть. Эти, — она отложила еще несколько фотографий, — тебе смотреть неинтересно, людей ты не знаешь. А вот фотки с нашей с Колей свадьбы. С тех пор ты совершенно не изменилась. Погляди, погляди. Может, самооценка наконец повысится.

Аврора взяла протянутые подругой снимки. Рука у нее дрожала. Вот удача так удача! А она-то столько времени ломала голову, как похитрее попросить Тому показать снимки со свадьбы. Теперь Аврора держала их в руках.

— Ну? Убедилась? Ведь совсем такая же, как сейчас. — Подруга жарко дышала у нее над плечом.

А Аврора, рассеянно кивая, смотрела не на себя, а на Виктора. Он оказался именно таким, как она его до сих пор помнила! И этот высокий лоб, и волнистые волосы, и крупные, четко очерченные губы. Он стоял рядом с Авророй и чему-то улыбался, хотя у всех остальных, включая ее саму, на лицах застыло серьезное и торжественное выражение. Глядя на них, можно было подумать, будто это совсем не свадьба, а торжественное вручение партийных билетов. А у Виктора была родная знакомая улыбка, которую Авроре совсем недавно вновь подарил человек, носящий совершенно другое имя.

— Нет, просто удивительно, до чего они друг на друга похожи! — невольно вырвалось у нее.

— Кто? Кто похож? — не поняла Тамара. — Колька, что ли, на своего отца? Только это не отец, а отчим. Но, как ни странно, сходство действительно есть. Толи моей бывшей свекрови один тип мужиков нравился, то ли отчим его с раннего детства растил, вот Колька и стал на него походить. А ты наблюдательная. Я раньше не замечала.

— Да нет. Я не про Николая, — возразила Аврора и тут же пожалела об этом. Она не готова была делиться своими подозрениями с подругой.

— А про кого же тогда? — Тамара не сводила с нее пытливого взора.

Аврора знала: когда у нее делается такой взгляд, увиливать в сторону поздно. Подруга ляжет костьми, но допытается до истины. И потому призналась:

— Ты понимаешь, Виктор очень похож на Кирилла Владимировича… То есть, наоборот…

— Разве Кирилл Владимирович молодой? — перебила Тамара. — А мне с твоих слов казалось, он наш ровесник.

— Правильно казалось, — Аврора кивнула. — Он именно того возраста, в каком был бы Виктор, если остался бы жив.

— Теперь понятно, почему он тебе понравился! — воскликнула Тамара.

— Нет, он понравился мне сам по себе. Но при этом он еще вылитый Виктор. Ну может, конечно, не совсем вылитый; все-таки лет на пятнадцать постарше, но так похож! Я как первый раз его увидела, чуть не грохнулась в обморок. Словно призрак в дом вошел.

Тамара вдруг крепко ее обняла и завыла в голос:

— Ой, дура ты моя, дура! Я-то ломала голову: что ж она за столько лет себе всерьез никого не нашла. А она этого проклятого Виктора до сих пор любит! А он девке голову задурил и сгинул! Бедная ты моя, бедная.

Резко развернув Аврору к себе, она пристально посмотрела ей в лицо.

— Слушай, а ты ненароком не вбила себе в голову, что Кирилл Владимирович на самом деле Виктор?

— Да нет… То есть мне в какой-то момент показалось, но…

— Ясно. Так и решила. Только пойми: это полный бред. Если так, какого черта Колька его к тебе прислал. Мой бывший кто угодно, но не дурак.

— Тома, думала, думала я об этом, — в свою очередь, чуть не плакала Аврора. — Но так похож, так похож! Слушай, Томочка, ты могла бы аккуратненько, осторожно у Коли выяснить. Вдруг все-таки… Мало ли что… Хотя я, конечно, и сама понимаю: просто совпадение.

— Ради тебя что не сделаешь, — устало произнесла Тамара. — Хотя, чувствую, пошлет меня Николай за такие вопросики далеко и надолго. А сейчас ну их, этих мужиков. От них одно огорчение. Вот ты уже раскисла. Давай-ка, подруга, лучше выпьем еще раз за твое повышение. Современная женщина должна крепко стоять на ногах, есть у нее мужик или нет. А все остальное, если повезет, приложится.

Тамара начала складывать фотографии в папку. Аврора схватила ее за руку:

— А ты мне эту, с Виктором, не оставишь? Нет, конечно, не насовсем. Я пересниму и верну.

— Да держи хоть насовсем, — протянула ей снимок подруга. — Только мой тебе совет: лучше тебе его забыть. Хватит смотреть назад. Пойми: у тебя еще вся жизнь впереди. А ты зациклилась на прошлом… Спохватишься, но уже поздно. Жизнь прошла, и ничего не поправишь. Так. Давай-ка по рюмочке хлопнем. За нашу, так сказать, дорогую замдиректора.

— И девок своих непременно прижучь, — вновь наполнив рюмки, продолжила она. — Намекни им прозрачно, что в курсе, как они на тебя настучали. Ой, представляешь, как они локти начнут кусать! А после стелиться перед тобой начнут. И станешь ты у них самая любимая и самая уважаемая.

— И самая небеременная, — со смехом подхватила Аврора.

VIII

Фотография Виктора теперь лежала у Авроры в ящике буфета. Она то и дело доставала ее и подолгу вглядывалась в лицо. А мысли при этом отчего-то были только о Кирилле Владимировиче.

Аврора вновь и вновь вспоминала взгляд, которым тот на нее посмотрел, перед тем как захлопнуть дверь. Ужас! Как она могла с ним так глупо себя повести! И что на нее нашло? Нет, наверное, надо все объяснить и извиниться. Иначе она долго еще будет мучиться.

Телефона его Аврора по-прежнему не знала. Придется просить Тамару, чтобы выяснила у Коли. Все равно она собиралась звонить. Но подруга опередила. Выяснилось, что она уже успела поговорить с бывшим мужем.

— Он мне такую головомойку по твоей милости устроил!

— Ты что, напрямую все выложила?

Нет, окольненько. Но говорю же: он не дурак. Мигом просек ситуацию, сложил два и два. И в популярных выражениях довел до моего сознания, что бабы вообще все дуры, а особенно… — Она осеклась. — Неважно. Суть в том, что Кирилл Владимирович ничего общего с Виктором не имеет. И совершенно к тому же на него не похож, хотя лично мой бывший твоего Кирилла ни разу не видел, они по телефону общались. Это знакомый его знакомых. Но, мол, Виктора он и по телефону узнал бы. Они со школы дружили, и Коля утверждает, что у Кирилла Владимировича абсолютно другая манера разговора, да и характерами они не похожи. Бывает. Игра генов, знаешь ли. Считают же некоторые ученые, что все люди на Земле так или иначе родственники. Вот природа периодически и выдает похожие экземпляры. Видно, вариантов у нее не слишком много. Например, американская актриса Ширли Маклейн и наша Елена Коренева. Практически одно лицо! А родились в разное время на разных концах планеты! И мужик на них один и тот же запал. Андрей Кончаловский. Сперва на Кореневу, а когда в Штаты съехал — на Ширли. Но это к делу не относится. В общем, с тобой природа тоже пошутила.

— Я так и думала, — Аврора вздохнула. — Меня сейчас, если честно, другое волнует. Хочу перед Кириллом Владимировичем извиниться за свое хамство.

— А сразу сказать не могла? — накинулась на нее Тамара. — Мне снова прикажешь Кольке звонить?

— Я тебе стоимость разговора компенсирую, — выпалила Аврора.

— Ой, вы на нее поглядите! Компенсирует! При чем тут деньги! Кто мне моральный ущерб компенсирует? Колька про этого Кирилла Владимировича уже слышать не может, и, если я второй раз начну про него спрашивать, бывший мой благоверный в долгу не останется.

— Тогда дай мне Колин телефон. Сама с ним поговорю.

— Нет уж. Как-нибудь справлюсь, — отвергла предложение Тамара. — Не то он тебе что-нибудь ляпнет, а ты у нас натура ранимая. Потом на месяц раскиснешь.

— Ой, Тамара, спасибо!

— Обойдусь без твоих спасибо, — буркнула та. — Телефон я достану. Только ты, прежде чем звонить, хорошенько подумай, есть ли тебе за что извиняться. Что ты такое сделала? Да ты его скорее всего никогда не увидишь. Плюнь и забудь.

— Не могу. Понимаешь, мне неудобно.

— Ой! — Тамара хохотнула. — Сдается мне, кто-то без совести ходит.

— То есть? — не поняла Аврора.

— У тебя этот орган в два раза больше, чем у остальных людей. За двоих достался. А тебе его вообще ампутировать пора.

— Почему?

— Потому что замдиректора будешь работать. Ну ничего. Он у тебя на этой должности сам отвалится. За ненадобностью.

— Ты считаешь, я теперь должна превратиться в сволочь? — Аврору искренне возмутили слова подруги.

— Ничего я не считаю. Мне-то ты такая, как есть, нравишься. Но жить при отсутствии совести гораздо легче.

— Сама-то пробовала?

— Иногда пытаюсь, — замялась Тамара. — Ладно. Пойду Кольку насиловать. Ох, подозреваю, не получу от этого сексуального удовлетворения. Только ради твоей пользы.

На исходе того же дня Тамара и впрямь разузнала номер телефона.

— А как не хотел давать! — сообщила она Авроре. — Мол, хватит ни в чем не повинного мужика терроризировать. Это он не себя, разумеется, а Кирилла имел в виду. Моего-то бывшего особо не затерроризируешь. Он сам кого хочешь за бузун загонит. Уж кому, как не мне, это знать.

Аврора невольно прыснула. Тамару загнать за бузун было трудно. Коля, пока они жили вместе, до того самого момента, пока ему не приспичило уехать из страны, во всем ей подчинился. И тут Авроре закралась крамольная мысль: может, в словах бывшей Тамариной свекрови была доля истины, и Николай действительно удрал от них всех, чтобы пожить как хочет?

— Она еще имеет наглость смеяться! — грянула Тамара. — Да он за этот твой телефон битых полчаса надо мной измывался. Я одному радуюсь: хорошо, что Коля больше мне не муж. Олег себе такого никогда не позволяет.

— Нуда. Он просто молчит, — вырвалось у Авроры.

— Знаешь, подруга, твое замдиректорство начинает ощущаться. Стервеешь, — не осталась в долгу Тамара. — Ладно. Записывай телефон, не то передумаю и себе оставлю.

— Тебе-то зачем?

— На всякий случай. Для коллекции. Пиши!

Аврора позвонила Кириллу следующим вечером. Целый день перед этим она набиралась решимости. Кирилл довольно долго не отвечал, а ответив, долго не мог понять, с кем говорит. Когда же, несмотря на сбивчивые и невразумительные объяснения, понял, голос у него сделался сухим и холодным.

— Знаете, Аврора, мне сейчас неудобно разговаривать. Я с вами свяжусь позднее. Хотя нет. Давайте я лучше позвоню, когда вернусь в Москву. Я сейчас в командировке.

Авроре и так было нелегко говорить, сухой же его прием совсем вывел ее из равновесия.

— Да ничего страшного.

— Тогда за…

Она хотела продиктовать номер своего телефона, но Кирилл Владимирович уже положил трубку.

«Ладно, — подумала Аврора, — наверное, у него мой номер на определителе остался. Хотя вопрос, где он находится. Если где-то далеко, могло и не определиться, все-таки мобильный телефон».

Перезванивать она, однако, постеснялась.

Кирилл не перезвонил ни через день, ни через неделю. То ли командировка у него оказалась длительная, то ли вообще передумал общаться с Авророй. А она тем не менее ждала, несколько раз за день репетируя предстоящий разговор. Ей хотелось сказать многое, чтобы он убедился: в действительности она не такая, как он о ней думает. И хотя она до конца себе не признавалась, но дело не исчерпывалось желанием просто извиниться. Было очень важно, чтобы Кирилл Владимирович перестал думать о ней плохо. Если даже они никогда больше не увидятся, пусть все-таки знает: она другая, не такая, какой предстала перед ним из-за дурацкого стечения обстоятельств.

Речь была отрепетирована множество раз и обросла сотней вариантов, а он все не звонил и не звонил.

Спасала работа. Здесь все как раз складывалось замечательно. Ольга уволилась раньше предполагаемого срока, и Аврора перебралась в ее кабинетик. Он был небольшой, однако Галина пообещала: после ремонта в новом арендованном помещении выделит ей кабинет посолиднее.

— Чтобы статусу новому соответствовал, — пробасила она.

Тамара как в воду глядела. Девушки лебезили перед Авророй изо всех сил. Стоило Галине объявить о ее назначении, на столе у новоиспеченного зама возник огромный букет. А потом пошли поздравления, суть которых неизменно сводилась к тому, что лучшего замдиректора никто из новых подчиненных не мог себе пожелать. И, конечно, подобные откровения произносились с придыханием и чуть ли не со слезами на глазах.

Столь неприкрытая лесть Аврору коробила. И еще: теперь даже на работе она чувствовала себя одинокой. Раньше ощущала равноправным членом коллектива, а теперь оказалась отделена от него и кабинетом и, положением. Девушки при ее появлении мгновенно переставали шушукаться: секреты подчиненных обычно не предназначены для ушей начальства. И в обед она теперь не распивала чаи с остальными, а отправлялась с Галиной в соседний ресторан. За обедом они обсуждали не личное и интересное, а сугубо производственные проблемы.

Аврора жаловалась Тамаре. Та говорила:

— За все хорошее в жизни, подруга, платить приходится. Любишь кататься — люби и саночки возить. Зато теперь себе больше позволить можешь.

Возразить Авроре было нечего, да ей, в общем-то, ничего особенного и не хотелось. Самое необходимое у нее и так имелось, кроме того, что не купишь ни за какие деньги, — любимого человека.

Кирилл Владимирович позвонил несколько дней спустя после разговора с Тамарой.

— Извините, что так не скоро. Пришлось задержаться. Хотя вообще, если честно, не совсем понимаю, зачем звоню и что вы мне хотели сказать после того, что прогнали.

— Нет, как раз замечательно, что вы позвонили! — Голос у Авроры дрогнул, она умолкла.

Все заготовленные и тщательно отрепетированные фразы вылетели у нее из головы, и она в панике пыталась сообразить, что сказать дальше.

— Я… Вы… Ну, понимаете…

— Совершенно не понимаю, — хмыкнул на том конце провода собеседник. — Понял бы, может, полегче стало. Аврора Юрьевна, да вы не волнуйтесь. Объясните спокойно.

— Я совсем не волнуюсь. Просто, знаете, тяжело разговаривать, не видя того, с кем… — И вдруг она решилась: — Если у вас время есть, может быть, вы ко мне заедете? Я тогда лично все объясню.

— Нет проблем, — для нее с полной неожиданности произнес он. — Я тут совсем рядом. Адрес помню. Буду через десять минут.

Кирилл выключил телефон. Аврора в панике заметалась по квартире. Положение создавалось критическое. Было субботнее утро. Она только что встала, пила кофе и даже не успела умыться. Перезвонить ему, чтобы пришел попозже? Она потянулась к телефону.

Нет, нельзя звонить! Вдруг он вообще не придет! А ей хотелось его видеть! Хотелось объясниться и сбросить со своих плеч невыносимый груз, который мучил ее столько времени! Она кинулась в ванную, и едва успела умыться, как раздался звонок в дверь. Аврора яростно провела несколько раз щеткой по волосам и побежала к двери. Уже открывая, она с ужасом осознала: опять в халате! Ну просто рок какой-то!

Кирилл Владимирович, войдя, тут же уставился на халат:

— У вас опять грипп? — в замешательстве произнес он.

— Нет, нет. Просто не успела одеться, — выдохнула смущенно она. — Вы слишком быстро пришли.

— Я могу постоять на площадке.

— Лучше раздевайтесь и проходите на кухню. А я сейчас.

И она захлопнула за собой дверь в комнату. Что же надеть? Что же надеть?

Аврора трясущимися руками рылась в шкафу, сама не понимая, что с ней творится. Какая, в конце концов, разница, в чем извиняться перед человеком! И зачем она вообще позвала его домой! Сказала бы по телефону. А теперь вот сиди с ним.

Схватив водолазку и джинсы, она быстро натянула их на себя, сделала глубокий вдох и выдох и направилась на кухню.

Выяснилось, что Кирилл Владимирович времени зря не терял. Разыскав кружку, налил себе остаток кофе и с удовольствием пил его, закусывая бутербродом с сыром.

— Я тут немного у вас похозяйничал. — Он улыбнулся. — Пахло уж очень вкусно. Питаю слабость к хорошему кофе. Он у вас, правда, немного остыл, но ничего. С мороза сойдет.

— Давайте я свежий сварю, — стремительно шагнула к кофеварке Аврора.

— А не откажусь. С удовольствием еще чашечку горяченького.

Руки у Авроры продолжали трястись. Кофе сыпался мимо.

— Давайте помогу, — вызвался Кирилл Владимирович.

— Сидите уж. Справлюсь, — собрав остатки мужества, проговорила она.

С грехом пополам кофе был заварен, а Аврора продолжала нервно перемещаться по кухне; только чтобы не смотреть Кириллу Владимировичу в лицо, приговаривала:

— Вот у меня еще тут есть колбаска. О! Остатки очень вкусного пирога. Пекла не сама. Покупной. Но все равно советую попробовать. А может, вообще вам яичницу сделать?

— Да вы садитесь, спасибо, — вмешался Кирилл Владимирович. — Я завтракал. Просто сильно замерз.

И Аврору осенило: он замерз потому, что стоял около ее дома! А стоял потому, что долго не решался ей позвонить! Неужели он… Неужели она… Дальше она развивать свою догадку испугалась. Нет, наверное, ей это кажется.

— Вы мне все же скажите, о чем хотели поговорить?

Она наконец решилась повернуться к нему. Губы его тронула такая знакомая улыбка!

— Давайте уж разделаемся поскорее с этим. А то вы, Аврора, так нервничаете, — он впервые назвал ее без отчества, — что я сам нервничать начинаю.

— Ну я… Понимаете… Извиниться хочу за тот раз. Так глупо вышло. Вы мне подарок привезли, а я на вас накричала и чуши всякой нагородила. Теперь я знаю: ни Коля, ни Тамара к этому отношения не имеют…

Тут вы как раз ошибаетесь, — перебил ее он. — Вы будете смеяться, но Коля, когда меня к вам посылал по делу, пытался сосватать. Мол, обрати внимание. Симпатичная и к тому же не замужем. Только не обижайтесь, пожалуйста…

— На вас, за что? — Аврора растерялась. — Уж скорее на Колю.

— И на него не надо. — Кирилл не сводил с нее глаз. — Он совершенно прав оказался. Вы мне сразу понравились!

Аврора не знала, что ответить. Она была не готова к подобному повороту событий. Однако что-то надо сказать. Иначе решит, что он ей не нравится. И у нее вырвалось:

— Но я же тогда в халате была!

Он звонко расхохотался:

— Хотите верьте, хотите нет, но понравились. В халате. Больная!

— Не может быть. — Она стояла перед ним столбом.

— Может. Еще как может.

Он произнес это очень тихо и вдруг, поднявшись на ноги, притянул Аврору к себе.

XI

Проснулась Аврора, когда в комнате было совсем темно. Рядом на кровати тихо дышал Кирилл. Она сладко потянулась и, улыбаясь в темноте, подумала: «Как только я могла принять его за Виктора! Они совсем, совсем не похожи. Ну ничего общего. Разве только чуть-чуть внешне. Кирилл другой, совершенно другой! Теплый, нежный, близкий! А Виктор всегда оставался немножко отстраненным. Вечно держал на дистанции, не подпуская к себе. А Кирилл, наоборот, открытый. С ним так легко!»

Сквозь незашторенное окно светила луна, и Аврора могла разглядеть лицо любимого человека. Неожиданно Кирилл, приоткрыв один глаз, «страшным» голосом спросил:

— А-а, проверяешь, кто у тебя тут лежит?

— Да мне и проверять нечего, — одарила она его исполненной счастья улыбкой. — Тут у меня лежишь ты.

— Надеюсь, ты не жалеешь об этом, — серьезно и даже с тревогой поинтересовался он.

— Нисколько! — воскликнула она. — Я вообще не помню, когда мне в последний раз было так хорошо.

Кирилл насторожился.

— В каком смысле?

Во всех, — тоже очень серьезно произнесла она. — Абсолютно во всех. Понимаешь, как бы тебе объяснить. В моей жизни, конечно, случались моменты счастья, но их почему-то всегда отравляла хоть крохотная, но ложка дегтя. А вот сейчас у меня полное счастье.

— В общем, сплошной башкирский мед, — отозвался он. — Кстати, банка у меня сохранилась, я тебе привезу, если у тебя нет аллергии.

— Аллергии нет, но, знаешь, я не очень люблю мед. Но ты привози. Оставлю на память. Если бы ты мне его не привез, сейчас ничего бы не было.

— Видишь, оказывается, и глупые поступки иногда полезны, — хмыкнул он.

— Совсем и неглупые, — возразила Аврора.

— А по-моему, полный идиотизм явиться с медом к совершенно незнакомой женщине, да еще без предупреждения.

— А мне этот идиотизм нравится!

— В таком случае ты тогда хорошо свои чувства скрывала. У меня было полное впечатление, что еще немного, и этот мед на башке у меня окажется. Настоящая фурия!

Она пнула его кулаком в бок.

— Не обзывайся. И вообще, я совсем не такая.

— А жа-аль, — протянул он. — В этом что-то было.

— Ага. Поняла. Тебе стервы нравятся. Что ж, уговорил. Придется тебе время от времени скандалы устраивать.

— Ой, не надо! Я плохо переношу скандалы!

— А что, есть опыт?

— Был некоторый, — медленно, с неохотой произнес он. — И результат оказался печальный. Слава богу, десять лет назад все закончилось. Вполне банальная история. Поженились по молодости. Жили с ее родителями. Денег я тогда зарабатывал мало. Ругались. Потом разошлись. Хорошо, хоть ума хватило не завести детей.

— И ты решил этот опыт больше не повторять?

— Ничего я не решал. Само так сложилось. К тому же в последние годы я по работе постоянно в разъездах. Некогда не только семейное гнездо вить, а даже как следует познакомиться с кем-нибудь. Жуткое дело. Только с девушкой познакомишься, начнешь ухаживать, а тут очередная командировка. Возвращаешься, а она уже замужем. Привет горячий.

— И часто с тобой такое случалось?

— Да нет. Редко. Точнее, один раз.

— Один раз я тебе прощаю.

Реплика ее прозвучала полушутя-полусерьезно.

— Тебе нечего мне прощать. Это вот я думаю, смогу ли простить тебя. Наплевала влюбленному мужику в душу..

— Не ври. Ты тогда влюблен не был.

— Ну ничего себе! Мед — это внешнее доказательство любви.

— Имеешь в виду, что ты другим женщинам мед не носил?

— Клянусь! И не привозил, и не приносил. Короче, реабилитироваться ты можешь только одним способом. Если у тебя найдется что-нибудь поесть. Иначе сейчас умру с голоду.

— Вот так всегда, — пробормотала Аврора. — Нет чтобы девушку в ресторан пригласить.

— Это пожалуйста. Только уж очень не хотелось далеко удаляться от нашего уютного лежбища. Может, позвоним и на дом закажем?

— Вот тогда мы точно с тобой голодной смертью умрем, — не испытывала на сей счет никаких сомнений Аврора. — Пока довезут… К тому же неизвестно, что еще привезут. Нет уж, лучше в холодильнике пошурую.

Она встала и зажгла свет. Кирилл сел на постели и огляделся.

— Кстати, а почему у тебя кровать стоит чуть ли не посередине комнаты? Гораздо лучше было бы поставить ее в эту нишу. Эх, женщины! Где ваше пространственное мышление? Что вы без нас бы делали. Ну ничего. Передвинем. Сама увидишь, насколько лучше станет.

Аврора застыла в дверном проеме:

— Ни за что!

Кирилл с удивлением поглядел на нее.

— Это еще почему?

— Потому что, едва ты поставишь ее туда, на нас тут же накинется Ша.

— Какая еще, к черту, Ша? — Глаза его широко распахнулись.

— Плохая, черная энергия. Для тех, кто не знает, это фэн-шуй. Может, слышал?

Кирилл продолжал таращиться на нее.

— Ты веришь в подобную ерунду?

— Теперь уже даже не знаю, — пожала плечами Аврора. — Но понимаешь, пока кровать стояла именно в этой нише, в моей жизни многое было неладно. А теперь, когда она стоит тут, на работе меня повысили и, главное, ты появился.

— Вот прямо так сразу, как передвинули? — повел головой он.

— Ну нет. Года два прошло.

— Так, может, кровать совсем ни при чем? — Он усмехнулся. — Может, ты что-нибудь другое передвинула, и это оказалось сильнее?

— Я стала закрывать крышку унитаза, — торжественно, как произносят клятву, сообщила она.

— Что? Унитаза? Крышку? — И он вдруг принялся хохотать.

Аврора подлетела к кровати.

— И нечего смеяться! Ведь помогло! Помогло! — Смех его оказался заразителен, и теперь они хохотали оба. — А все остальные вопросы к Тамаре. Она тебе научно объяснит, что с чем связано.

— Какая еще Тамара?

— Подруга моя. Бывшая Колина жена.

— А-а, это к которой я по первоначальному плану должен был ехать. Какое счастье, что ее тогда не оказалось дома. Женщин, которые всерьез относятся к фэн-шуй, для меня не существует.

— Тебе там ничего не светило, у нее муж и двое детей.

— Муж-то ладно, — отмахнулся Кирилл. — Ерунда. Я же такой обаятельный. Но двое детей и, главное, фэн-шуй — это серьезно.

— Между прочим, если бы не фэн-шуй, мы с тобой никогда бы не встретились.

— Прости, не улавливаю связи.

— Тамара тогда как раз ездила в Париж на конгресс именно по этой науке, искусству, не знаю уж, как назвать правильно.

Кирилл озадаченно поскреб пятерней затылок.

— А может, и впрямь в этом вашем фэн-шуй что-то есть? Надо же, вот загогулина получилась.

Они жадно умяли огромный омлет с грибами, колбасой и кусочками обжаренного мелко нарезанного черного хлеба — в общем, что нашлось подходящего у Авроры в холодильнике.

— Наслаждение. Амброзия, — то и дело повторял Кирилл.

Они ели, пили крепкий кофе и как-то незаметно принялись рассказывать друг другу о себе.

Оказалось, Кирилл — инженер.

— Одно время вымирающая профессия была, а теперь хорошие специалисты опять в цене, и гораздо больше, чем раньше. Особенно, если такие, как я. Со знанием двух иностранных языков. Английского и немецкого.

— Как тебя угораздило два языка выучить? — удивилась Аврора. — Технари обычно и одного-то как следует не знают.

— Не стриги технарей под одну гребенку. Они тоже бывают разные, как и все люди. Но вообще-то мои языки — мамина заслуга. Она мечтала из меня гуманитария сделать. Вернее, переводчика. Все представляла, как я буду разъезжать по разным странам, и жизнь у меня будет интересная и красивая. Все детство меня мучила. А я взял и двинулся по папиным стопам. В инженеры. Те самые, которых в то время именовали несчастьем в семье. Папа мой, правда, под эту категорию не подходил. Был главным инженером. Слава богу, не довелось ему увидеть, во что со временем превратился его завод. — Кирилл махнул рукой. — А матери я теперь очень благодарен.

— А зачем тебе языки?

Очень даже пригодились. Занимаюсь монтажом промышленного оборудования. А оно, большей частью, иностранного производства. И документация в основном на английском или на немецком. А если даже сделаны переводы, то такие, что без текста оригинала не разберешься. Да и с иностранными специалистами много работать приходится. А общение напрямую, сама понимаешь, совершенно иное дело, чем через переводчиков. В общем, я теперь нарасхват. И доход у меня стал приличный. Аврора прыснула.

— Это что, скрытая реклама?

— Совершенно открытая. — Кирилл перегнулся через стол и поцеловал ее.

— Ух какой смелый, — пробормотала она. — Не боишься, что я клюну именно на твои деньги?

— Клюй, клюй, пожалуйста. Мои деньги — часть меня. Я их не украл, а сам заработал. И, сказать честно, горжусь. Они не просто так сыплются. На ходу постоянно учусь. На прежних знаниях далеко не уедешь. Они во многом устарели. А то и не хватает.

Словом, будем считать, что тебя привлекают мое трудолюбие и целеустремленность, конечным выражением которых являются мои заработки.

— Па-авлин, — хихикнула Аврора.

— Если я себя не покажу, ты меня и не увидишь. — Красивые его губы тронула улыбка.

— А важно, чтобы увидела?

— Теперь очень важно. И предупреждаю, — брови его сошлись к переносице, — второй раз ты так легко от меня не отделаешься.

— А я, между прочим, не собираюсь.

— Словом, знай, — продолжал он. — Тебе достался в женихи достойный и порядочный член общества, обладающий всем, что полагается: машиной, квартирой и приличным заработком. Плюс я совершенно свободен и не обременен никакими обязательствами.

Аврора ошарашенно молчала. Шутит он, что ли? Или просто так, для красного словца бросил про жениха? Они ведь едва познакомились! Одно дело — оказаться вместе в постели на несколько часов, и совсем другое — сразу связывать себя серьезными намерениями. Но Кирилл совершенно непохож на человека, бросающего слова на ветер. Не производит впечатления легкомысленного. Скорее, наоборот. Ил и она не так его поняла? Наверное, лучше всего сделать вид, будто не заметила слова «жених».

Кирилл, однако, тоже молчал и, допивая кофе, хитро на нее поглядывал, явно ожидая ее реакции. И Аврора решила разом все выяснить. Сердце у нее колотилось. Вот сейчас она спросит и все испортит. Разом разрушит прекрасную сказку, в которой прожила огромный упоительный день!

— Ну, и что же мы молчим? — поторопил он.

И она, собравшись с силами, нарочито спокойно спросила:

— Не боишься, что я твои слова расценю как предложение? Ну, в смысле, руки и сердца?

— Того, между прочим, и жду. — Он старательно изучал кофейную гущу в собственной чашке.

Авроре вдруг стало страшно. Ей еще ни разу в жизни не делали предложения. Вообще не делали. Даже после весьма длительных отношений. А он… Отношения едва завязались. Куда он торопится?

Кирилл словно понял, о чем она думает.

— Аврора, если тебя пугают сразу рука и сердце, давай пока это называть помолвкой, согласна?

— Кирилл, но зачем так сразу? Вдруг ты меня получше узнаешь и поймешь, что я какая-нибудь ужасная…

Да ты самая прекрасная, — не позволил договорить ей он. — Это во-первых. А во-вторых, у меня очень туго со временем. Через два дня, нет, увы, через день уже, — спохватился он, — мне надо снова лететь в Башкирию. У них там очередные проблемы возникли. А потом у меня Германия. Так что извини, я требую определенности. Не могу я тебя так надолго оставить в холостом состоянии. Сбежишь еще, чего доброго.

Это прозвучало так, что Аврора поняла: он действительно боится ее потерять! И тогда она решилась.

— Уговорил. Объявляю нас помолвленными.

— Вот это другое дело! — воскликнул Кирилл. — По-моему, нужно отметить, фэн-шуйское ложе нас заждалось!

X

— Ну слава богу, жива! А я уж и не знала, что и подумать. Вроде ведь уезжать никуда не собиралась! Почему у тебя два дня оба телефона молчали? Я уж домой к тебе собиралась ехать. Такие ужасы мерещились! И плохо тебе стало, лежишь там одна, и помочь некому. Или жулик забрался и на тебя напал! Извелась просто вся. А у меня, как назло, один с корью лежит, а другая с ветрянкой. Одновременно! Не дети, а мешок подарков! А тут еще ты пропала! Где тебя носит? — Тамара кипела до такой степени, что Авроре показалось, будто трубка у нее в руке стала горячей.

— Да нигде меня не носило. Дома была. Телефоны выключила.

— Это у нас что-то новенькое. Депрессуха заела? Ой, мне это совсем не нравится.

— Не депрессуха, а абсолютно наоборот! — воскликнула Аврора.

— Тогда зачем телефоны отключать? — Тамара на том конце провода пребывала в явном замешательстве. — Ничего не понимаю.

— Именно поэтому.

— Не понимаю, что может быть наоборот, если человек сидит дома и отключает телефон.

— У меня Кирилл Владимирович был…

— А-а, ты отключила телефон, чтобы тебе никто не мешал перед ним извиняться и… — Тамара вдруг осеклась. — Погоди, погоди! А зачем он у тебя дома был, если ты собиралась перед ним извиняться по телефону?

— Так вышло. Долго объяснять, — отозвалась Аврора. — Но, в общем, ты представляешь, он в результате мне предложение сделал.

— Не представляю и обалдеваю, — жалобно проговорила Тамара. — Ты хочешь сказать, что он к тебе пришел и сразу предложение сделал?

Нет, сначала он просто пришел, я перед ним попыталась извиниться, но из этого ничего не вышло, потому что мы как-то вдруг неожиданно оказались в постели. Сильно подозреваю, тут виноват твой фэн-шуй.

В трубке повисла тишина. Пауза длилась так долго, что Аврора уже заподозрила, будто разговор разъединился.

— Тома, ты меня слышишь?

— Увы, — донесся скорбный ответ, — Авка, ты с ним переспала? Прямо с ходу?

— Ну почему же с ходу.

— Значит, переспала, — мрачнее прежнего констатировала подруга. — Нет, я ничего не понимаю. Тебе сколько лет-то? Ну это же надо, с первым попавшимся мужиком завалиться в койку!

— Почему с первым попавшимся, — обиделась Аврора. — Я его уже чуть-чуть знала, два раза виделись. И потом, он Колин приятель, не человек с улицы. Тамар, и ты понимаешь, он такой хороший. По нему сразу видно. Вот познакомлю вас, и ты сама поймешь!

Подруга сумрачно хохотнула:

— Ну ладно. Тебя-то, положим, я понимаю. Сто лет без мужика. Приглянулся — переспала. Но ему-то с какого перепугу сразу на тебе жениться приспичило? У самой-то у тебя подозрений не вызывает?

Аврора совершенно не понимала, отчего Тамара на нее напустилась. Сама постоянно подталкивала ее к общению с противоположным полом, убеждала, что следует быть свободнее, раскованнее и не упускать своего. И вот, когда Аврора наконец обрела человека, с которым ей хорошо и радостно, Тамара явно ее осуждает. Ну словно с цепи сорвалась.

— То есть ты считаешь, что переспать со мной еще можно, а предложение делать — нет? — сухо осведомилась она.

— Слушай, только без обид, — скороговоркой бросила Тамара. — Как ты не понимаешь. Мы, женщины, существа эмоциональные, а мужики вообще делают только то, что им надо. У них вместо эмоций два места работают: желудок и то, что пониже пояса. Вот и прикинь на себя ситуацию. Он от тебя все сразу и так получил. Желудок в данном случае можешь в расчет не брать. Не думаю, что захотел на тебе жениться из-за горячих домашних обедов. Хотя душа мужика — потемки, для кого-то из них и обеды — самое важное в жизни. Но, наверное, не для такого, как Кирилл.

— Учитывая, что он почти постоянно в командировках, — вставила Аврора.

— Вот, вот. И возникает закономерный вопрос: что ему от тебя в таком случае надо?

— А что, просто влюбиться в меня нельзя? — Слова подруги настолько задели Аврору, что ей захотелось положить трубку.

— Дорогая, это в двадцать лет люди женятся, потому, что влюбились, — покровительственно изрекла Тамара. — А в сорок лет уже головой думают. Нет, вот если бы ты, конечно, была юной фотомоделью, возможно. Бывает. Седина в бороду, бес в ребро.

— Нуда. Я-то, конечно, уже старуха. Только кто-то меня совсем недавно убеждал в обратном…

— Да я тебя не обидеть, а защитить хочу. Чтобы ты глупостей не наделала. Все ведь бывает, особенно сейчас. Незнакомый мужик. Откуда ты знаешь, вдруг он на твою квартиру позарился. Знаешь, я столько подобных случаев знаю.

— Есть у него квартира.

— Проверим, — не оставляли подозрения Тамару.

— Не смей меня унижать!

От восхищенного состояния, в котором она пребывала, когда откликнулась на вопрос подруги, уже ничего не осталось. Его вытеснила обида, смешанная со страхом. Ведь Тамара сейчас действительно примется наводить справки о Кирилле. Пристанет к Николаю, тот позвонит приятелю, приятель, естественно, позвонит Кириллу, а тот подумает, что справки наводит она, Аврора, потому что не доверяет ему. И он после этого не только жениться на ней раздумает, но и встречаться не станет. И как тогда ей дальше жить? Жизнь без него она себе теперь не представляла.

— Не смей! Не смей меня унижать! — в отчаянии повторяла она. — Это моя личная жизнь! И я не дам тебе ее разрушить! Живи своей, а меня оставь в покое!

— Я не хочу, чтобы ты потом рвала на себе волосы! — стояла на своем Тамара. — И ничего я не собираюсь разрушать. Просто как следует разузнаю у Коли, кто такой твой Кирилл. Может, ты и права, и он действительно замечательный человек. В конце концов, лишняя информация даже про хорошего человека никогда не помешает.

— Я говорю, не смей! — Аврора уже почти не помнила себя. — Через мой труп ты Коле будешь звонить!

— Только твоего трупа мне сейчас и не хватало. Ой, извини! Не могу больше! Там мой лазарет меня призывает. Что-то у них случилось.

И она оставила Аврору в полном смятении. Единственная надежда, что Тамара, вняв ее мольбам, все-таки поостережется наводить справки о Кирилле. Зачем она вообще рассказала подруге. Надо было сказать, что мобильник разрядился и она не заметила, а городской не работал. Тогда бы Тамара вообще ни о чем не догадалась. Но поздно. Подруге теперь все известно, и кто знает, во что это выльется.

К беспокойству примешивалась и тоска по Кириллу. Они расстались всего несколько часов назад, однако Аврора уже успела соскучиться. Как же он, оказывается, ей нужен. Дом без него казался совершенно пустым. Несколько раз она хотела набрать номер, но так и не сделала этого. Он ведь предупредил, что будет носиться по делам, а она не хочет показаться навязчивой. Нет уж. Пусть сам звонит.

Она промучилась так до позднего вечера. Кирилл не звонил. Он… приехал! Иостался у нее на ночь.

— Понимаешь, домой, в пустую квартиру, совсем не захотелось, — объяснил он. — Тем более послезавтра утром мне уезжать. Когда еще увидимся.

И Авроре стало ясно: он тоже по ней соскучился. Тамара и связанные с нею тревоги оказались мигом забыты, и остались только они с Кириллом, их любовь и их тела, сплетенные воедино. И пока он был с ней, мир сузился для нее, вместился каким-то чудом в пределы крохотной ее квартирки, где неожиданно воплотились Аврорины мечты и даже то, о чем она никогда не смела мечтать, ибо не знала, что так бывает. Она любила! И ее любил самый прекрасный мужчина на свете.

А потом он уехал. Она, конечно, ужасно скучала, однако жизнь ее оставалась наполненной, ибо обрела смысл. Она ждала. Ждала его возвращения, и каждый день и даже каждый прожитый час приближал ее к новой встрече, когда Кирилл опять переступит порог ее дома и они снова будут вместе! И хотя сейчас она физически пребывала одна, но больше не чувствовала себя одинокой.

Кирилл звонил ей по нескольку раз в день и расспрашивал, что произошло с ней, делился своими новостями, и любая мелочь, касающаяся друг друга, была им важна и воспринималась как величайшее событие. И любая его удача повергала ее в восторг, а малейшая неприятность заставляла тревожиться. Его голос, его слова еще долго потом звучали в ней, и она постоянно вела воображаемый диалог.

Теперь Аврора была весела и все делала как бы с поправкой на Кирилла. Ага, новый фильм, глядела она на афишу, вот он вернется, и обязательно надо сходить. Какие красивые свитера, разглядывала она витрину магазина, а вот этот прямо под цвет его глаз! Куплю ему в подарок на Новый год. Только надо аккуратненько выведать размер. Она покупала продукты и неизменно представляла, с каким удовольствием станет Кирилл есть приготовленное из них блюдо. Купила новое большое зеркало в ванную, а вешать без Кирилла не стала, пусть лучше сперва прикинет, на какой высоте ему удобнее.

Тамара, вняв Аврориным мольбам, по счастью, Коле звонить не стала, о чем не преминула проинформировать подругу, и они помирились.

— В конце концов, Ава, это и впрямь твое личное дело.

Аврора в свободное от работы время ездила помогать ей с детьми. Шалуны понемногу выздоравливали и творили дома очередные каверзы.

Тамарин сын объявил войну ненавистному борщу и, улучив момент, когда никто не видел, плеснул в кастрюлю жидкость для мытья посуды. Пены было! Ну и естественно, суп пришлось выкинуть. А дочь, по причине ветрянки ходившая в зеленых пятнах, раскрасила белого Барсика, объяснив, что ей одной скучно мазаться зеленкой. Под присмотром Авроры детишки немного утихали, и Тамара могла некоторое время пожить спокойно.

— Жутко хочу познакомиться с твоим Кириллом. Так интересно! Так интересно.

— Погоди. Не торопи события. Мы еще сами с ним как следует не познакомились, — старалась охладить ее пыл Аврора.

— Если он по-прежнему так часто будет в командировки мотаться, вы не скоро еще познакомитесь. Потому предлагаю вместе встретить Новый год. Ну, по нашей с тобой давнишней традиции. Если, конечно, у вас других планов нет, — ревниво добавила Тамара.

— Ой, да какие планы! — воскликнула Аврора. — По телефону их много не настроишь.

— Тогда забито! — тоном, не допускающим возражений, объявила Тамара.

— Давай-ка я все же сперва у него спрошу, — проявила осторожность Аврора.

Подруга, будто не слыша, продолжала:

— А ребят к бабке сплавлю. И мы вчетвером хорошо посидим. Кстати, давайте вообще рванем к нам на дачу. Елочку на природе нарядим. Глинтвейнчик сварим.

Авроре план понравился, однако она сказала:

— Ну, если Кирилл ничего не будет иметь против, я «за».

Тамара поджала губы.

— Не советовала бы тебе с самого начала во всем ему подчиняться.

— При чем тут это. Я имела в виду, вдруг его снова в командировку пошлют.

— На Новый год? Ты в уме?

— Ну, не знаю. Все равно надо сперва посоветоваться, — в третий раз повторила Аврора, а про себя подумала: «Вдруг Кирилл предпочтет встретить Новый год наедине со мной».

— Ой, ну ладно. Советуйся. Только поскорее. Мне-то свои планы тоже надо выстроить. А то получится, вы с Кириллом нас продинамите, и придется мне с моим вдвоем праздновать.

— Чем плохо-то? — не поняла Аврора.

— А чего интересного, — буркнула Тамара. — Мы с ним и так глаза друг другу мозолим триста шестьдесят пять дней в году. Он со мной наедине шампанским чокнется и спать ляжет. А мне повеселиться охота.

И Аврора поймала себя на том, что ей первый раз в жизни сделалось жалко Тамару. Ей вот наедине с Кириллом будет совсем не скучно. Правда, немедленно спохватилась: кто знает, что станет с ними через десять лет? Однако ей почему-то казалось, что даже спустя такое время им не будет радостно друг с другом.

Кирилл смог вернуться в Москву лишь под самый Новый год и ворвался к Авроре, нагруженный подарками.

— Прямо к тебе с самолета! — сияя, сообщил он. — Подумал: какой смысл домой заезжать, только время зря тратить. Ужасно соскучился.

Вещи его они разобрали только под вечер.

— Я постираю, — собрав в охапку гору рубашек, сказала Аврора.

— Ой, да я в прачечную завтра отвезу, а пока сложи их в какой-нибудь мешок. Охота тебе надрываться, — смущенно откликнулся он.

— Нет, я хоть две, но выстираю, — настаивала она. — Тебе ведь даже переодеться не во что.

Так дело и обстояло, однако Авроре отчего-то безумно захотелось выстирать ему рубашки. В этом ей виделась какая-то интимность, которая еще сильнее приблизит ее к Нему.

И она не просто стирала. Она делала это для своего любимого. И по тому, с какой нежностью он воспринял ее настойчивость, она понимала, что для него ее действия тоже исполнены особого глубокого смысла, уходящего своими корнями в глубокую древность. Он, мужчина, вернулся с охоты и принес ей добычу, а она, женщина, сохранила очаг и позаботилась об усталом мужчине.

На Тамарино предложение Кирилл неожиданно согласился. Авроре на миг даже сделалось немного обидно, она-то думала, он предпочтет провести новогоднюю ночь с ней вдвоем.

Однако Кирилл сказал:

— Вполне понимаю: тебе хочется мною похвастаться. А мне любопытно увидеть твою Тамару. Обязательно скажу ей спасибо. Если бы не она, вполне возможно, мы бы так и не познакомились.

И от Аврориной обиды не осталось следа.

— А главное, — весело продолжал он, — нам не придется тратить времени на магазины, готовку. Пусть Тамара с Олегом хлопочут, раз пригласили. А мы сэкономленное время на себя потратим. Мне ведь скоро опять в дорогу.

Встретили Новый год весело. На дачу, правда, поехать не решились, снега чересчур много, и Олег боялся, что машина завязнет. Но и в городской квартире вышло замечательно. Кирилл пришелся не только Тамаре, но и Олегу, и тот, обычно немного мрачноватый, полночи рассказывал анекдоты, шутил и даже предложил устроить танцы, совершенно ошеломив собственную жену. Тамара даже призналась Авроре:

— Знаешь, мы последний раз с ним танцевали на собственной свадьбе. Я Олега таким давно не видела. Обычно он даже в гостях засядет в углу букой. Уж какое там танцевать. Ведет нудные разговоры о бизнесе и политике. По-моему, это все твой Кирилл. Ух, как он мне понравился. Если он постоянно так будет на Олега влиять…

— То что? — Аврора засмеялась.

— Еще крепче дружить будем, — сказала подруга. — Нет, правда, я даже не думала, что он такой симпатичный.

— Я ведь тебе говорила.

— Одно дело ты, а другое — когда своими глазами увидела. Надо же, как удачно все складывается.

— А ты его подозревала.

— Так я ведь тогда его не видела. Слушай, моя дорогая, ты с этой помолвкой-то не тяни. Выходи за него поскорее замуж. Такие мужики на дороге не валяются.

— Быстро же ты свое мнение изменила.

— Потому что, в отличие от некоторых, умею признавать свои ошибки. — Тамару было ничем не смутить.

Теперь она горой стояла за Кирилла.

XI

Вскоре после Нового года Кирилл снова уехал. Командировки у него следовали одна задругой с очень короткими промежутками, которые он в основном проводил у Авроры. Это совсем не значит, что он все время был дома. Он и в Москве с утра до позднего вечера пропадал на работе, и виделись они не столь много.

Как объясняла Аврора Тамаре, скука им в отношениях с Кириллом уж точно не грозит.

— Привыкнуть друг к другу не успеваем. Каждая минута, проведенная вместе, на счету и на вес золота.

Подруга не без зависти вздыхала.

— Эх, мой Олег почаще бы ездил. Может, тогда у нас в отношениях опять острота появилась бы. Ой, помню, он на заре нашей совместной жизни на два месяца стажироваться в Сингапур улетел, так потом, когда вернулся, у нас такой бесподобный секс был…

— Томка, но ты ведь недавно сама в Пермь ездила, — напомнила Аврора.

— Одна неделя не в счет. Олег, по-моему, и не заметил.

— А ты? — полюбопытствовала Аврора.

Тамара замялась:

— А что я? В таких делах у обеих сторон интерес разгораться должен. Нет, Ава, видимо, что было, то прошло.

— Да погоди, может, еще будет. — Авроре самой было столь хорошо, что она желала того же лучшей подруге.

— Ты на что намекаешь? — с подозрением спросила та. — Думаешь, Олег налево пойдет, так сказать, обновляться.

Аврора смутилась.

— Я совершенно другое имела в виду. Сейчас у вас отлив, а потом начнется прилив.

— Для приливов буря нужна, — сумрачно изрекла Тамара. — Нет уж, по мне, лучше пусть штиль остается. Спокойнее и надежнее.

А то потом вообще навострит лыжи в другую сторону.

— Перестань. Олег тебя и детей обожает.

— Все они обожают, пока новый объект не заприметят.

— Тамарка, не наговаривай. Кстати, Кирилл считает, что твой Олег отличный мужик.

Тамара расхохоталась:

— Кто о чем, а вшивый о бане. Я тебе про свой секс, а мне снова про своего Кирилла.

— Ой, извини.

— Да ладно. Я рада, что тебе наконец повезло. Только послушай меня: не тяни со свадьбой! Или он у тебя вообще в последнее время об этом молчит?

— Не молчит, но ничего конкретного мы пока не решили, — призналась Аврора. — Кирилл так занят, что никак до загса не можем добраться.

— Авка, бери инициативу на себя. Организуй.

— Да ладно. Как-нибудь справимся. Кстати, он в следующий приезд обещал познакомить меня со своей мамой.

— Знакомство с мамой внушает надежду, — оценила ситуацию Тамара. — Серьезный шаг с его стороны. Но ты же вроде мне говорила, что он один живет.

— Так и есть. У него отдельная квартира. А мама его обитает со вторым мужем, за которого вышла после смерти отца Кирилла.

— Бойкая мамочка! — присвистнула подруга. — Но это даже хорошо. Вам свою жизнь строить не будет мешать. У нее свой личный интерес есть. Но загс все-таки надежнее.

— Будто бы люди не разводятся. В чем надежность-то?

— Но зачем-то ведь расписываются.

— И мы распишемся, — не сомневалась Аврора. — Только паниковать и торопить его я не стану.

А пока они жили как жили, в Аврориной квартире, которую все больше и больше заполоняли вещи Кирилла. На полочке в ванной стояли его зубная щетка, пена для бритья и бритвенный станок. Рядом висели полотенце и мочалка. В прихожей стояли тапочки, а когда он возвращался из командировки, то и запасные ботинки. В шкафу Аврорину одежду потеснили костюм, выстиранные и выглаженные ее заботливыми руками рубашки, майки, трусы и носки. На подоконнике высилась стопка замысловатых справочников на трех языках. Аврора один раз, из любопытства, перелистала один, и немедленно в ужасе захлопнула. Куча каких-то формул, чертежи разнообразных устройств в разрезе. Нет уж, для нее это слишком сложно.

А главное, в доме воцарился его, такой милый и родной запах!

Жили они вместе по-прежнему только у нее. К себе домой Кирилл так пока Аврору ни разу и не привел. Все не складывалось. Времени не хватало, зато удалось найти время на знакомство с мамой.

Аврора безумно нервничала, пока собиралась в гости. Трижды одевалась, а затем снова переодевалась. В конце концов Кирилл не выдержал.

— Не стоит так мучиться. Ты во всех трех нарядах прекрасно выглядишь. Считай, что мы просто идем в гости. А мать у меня добрая. Не съест тебя, не волнуйся. Убежден: ты ей очень понравишься.

— А первая твоя жена ей понравилась? — Аврора с замиранием сердца ждала ответа.

— Нет. У них с матерью отношения не сложились.

— А вдруг и со мной не сложатся? — продолжала тревожиться она.

Да ты ведь совсем другая. И потом, я, когда в первый раз женился, совсем молодой был и глупый: ничего в женщинах не понимал. Вот и ошибся. А мать сразу поняла. Я потом только разобрался, насколько она была права.

— Может, ты и со мной ошибся? — нервно улыбнулась Аврора.

— С тобой мне крупно повезло!

Он произнес это так, что волнение у Авроры почти улеглось, однако червячок сомнения, совсем крохотный, все же остался.

Кирилл оказался прав в одном: визит к Ксении Степановне прошел без сучка без задоринки. И мама Кирилла — ухоженная, подтянутая, выглядящая лет на пятнадцать моложе своего возраста, и ее муж, выглядящий, наоборот, годами пятнадцатью старше своих лет, держались с Авророй предельно приветливо и вежливо. Но это было не то искреннее радушие, которое сразу располагает к людям. За ним ощущалась некая отстраненность, не позволявшая подлинной близости, и Аврора чувствовала себя, будто первоклассница, которую первый раз в жизни вызвали к доске.

— Какое у вас интересное и необычное имя! — почти сразу отметила Ксения Степановна.

— Мама постаралась, — начала объяснять Аврора. — Ей казалось, что с интересным и необычным именем у меня и жизнь будет необычная.

Ксения Степановна корректно улыбнулась.

— И удалось задуманное?

— Скорее, нет, — улыбнулась в ответ Аврора, чувствуя, что улыбка получилась жалкая, вымученная и кривая. — И в детстве я намучилась со своим именем. Как только в школе меня не дразнили, — отчаянно борясь со смущением, продолжала она. — Зато сейчас оно мне очень нравится. Хотя я по-прежнему осталась вполне обычной.

— И совершенно ты не права! — вмешался Кирилл. — Ты очень необычная. И познакомились мы с тобой необычно.

Ксения Степановна, глядя на сына, опять улыбнулась, на сей раз снисходительно. Кирилл, однако, ничего не заметил. А муж Ксении Степановны, промычав что-то вежливо-невразумительное, но ободряющее, продолжал увлеченно есть.

Впрочем, Ксения Степановна в следующий же миг испортила ему удовольствие:

— Сашенька, не увлекайся паштетом. Помни о своей печени и диете.

Муж, досадливо крякнув, суетливо запихнул в рот оставшуюся часть бутерброда и невозмутимо потянулся к блюду с зеленым салатом. Ксения Степановна с видом начальника, накладывающего положительную резолюцию на документ, одобрительно кивнула мужу.

Когда визит наконец завершился и Аврора с Кириллом оказались на улице, она сказала:

— Твоей маме я не понравилась.

— С чего ты взяла? — пожал плечами он.

— Интуиция, — развела руками она.

— Врет твоя интуиция. — Он взял ее за руку, их пальцы переплелись. — У меня есть точные сведения из первых рук. Ты одобрена по всем статьям.

Слова его, однако, убедили Аврору не полностью, и она потом жаловалась Тамаре:

— Конечно, я понимаю: сын привел к ней в дом совсем незнакомого человека. Но зачем мне допрос учинять, словно она меня на работу берет.

— Противно, но плюнь и забудь, — отрезала подруга. — Тебе же не с ней жить. И Кирилл твой на маменькиного сынка не похож. Вполне себе самостоятельный мужик. Будете с его мамашей нейтралитет соблюдать, и вполне достаточно.

— Знаешь, Кирилл мне примерно то же сказал, только немного другими словами.

А я о чем! Умный мужик! — возликовала Тамара. — Слушай его и не трави себе попусту душу. Кстати, квартиру ты его поглядела? Сводил наконец?

— Все еще собираемся.

— Странно. И что он там от тебя скрывает?

— Подозреваю, крупный холостяцкий беспорядок.

— Имеешь в виду, когда ботинки в холодильнике стоят? — поинтересовалась Тамара.

— В холодильнике вряд ли, у него как-никак техническое образование, а на холодильнике — запросто. Но он, по-моему, уже почти созрел запустить меня в свою берлогу.

— Ага. — Тамара фыркнула. — И поручить тебе генеральную уборку.

— Все обстоит куда хуже, — наигранно трагическим тоном начала Аврора. — Он вознамерился поручить мне ремонт. Говорит, если сам этим займется, мы туда сможем въехать не раньше серебряной свадьбы.

— Так это же просто отлично! — захлестнули положительные эмоции Тамару. — Обожаю ремонты! Мы с тобой вместе займемся. Перекроим все по своему вкусу. Значит, вы собираетесь у него жить? Я думала, может, вы съедетесь.

Ой, Тамарка, не знаю я пока ничего. Я эту квартиру даже не видела. Мне только известно: она двухкомнатная и по площади гораздо больше моей.

— Замечательно! Есть где развернуться. Оформим ее в лучших традициях евроремонта и согласно принципам фэн-шуй. А давай-ка так. Когда соберетесь смотреть, возьмите меня с собой.

— Ой, только не сразу, — решила чуть охладить ее рвение Аврора. — Боюсь, Кирилл не согласится.

— И то правда, — неохотно смирилась Тамара. — Первое свидание с новой жилплощадью — момент интимный. Не буду тебе мешать.

И наконец Аврора с Кириллом собрались. Вернувшись вечером с работы, он вдруг сказал:

— Слушай, поехали ко мне. Прямо сейчас. Иначе мы никогда не доберемся. Да и мне необходимо кое-что оттуда забрать.

— Поехали. — Аврора обрадовалась. Давно не терпелось взглянуть на его холостяцкое жилье.

Пробки к этому времени схлынули, и добрались они быстро. Кирилл высадил ее у самого подъезда.

— Как видишь, ничего особенного, — лукаво глянул он на Аврору. — Вполне стандартная семнадцатиэтажка. Прошу, заходи. — Он распахнул перед ней дверь подъезда.

Они поднялись в лифте на восьмой этаж.

— Вот моя деревня, вот мой дом родной, — отмыкая замки, проговорил Кирилл. — Прошу любить и жаловать.

Первым шагнув в переднюю, он включил свет. Аврора переступила порог, огляделась.

Стандартным оказался не только дом, обстановка в прихожей была настолько стандартной, что казалась смутно знакомой. У кого-то Аврора уже видела подобный шкаф с медными ручками. И диван, обитый бордовым дерматином — тоже. И бра под бронзу.

— Что ты застыла? — вывел ее из задумчивости Кирилл. — Проходи. Я ведь заранее предупреждал, что тут у меня пока не Версаль. Все старое, можно сказать, даже древнее.

Он помог ей снять шубу.

— Пошли. Проведу экскурсию. Вот тут у меня вроде типа гостиной, — засмеялся он.

Авроре, однако, было не до смеха. Эту гостиную она точно видела. Она была здесь! Была! У Виктора! Только сейчас ее осенило! Она находилась в его квартире, где все осталось точно таким же, как пятнадцать лет назад. И эта стенка. И диван, накрытый пледом в крупную красную клетку, и гэдээровский торшер с тряпичным абажуром, и чеканка в виде кораблика на стене (Авроре она отчетливо врезалась в память). Вот только телевизор в углу стоял относительно новый, пятнадцать лет назад таких еще не существовало.

— Ты так любуешься, будто я тебя в Эрмитаж привел! — развеселился Кирилл. — Да ты не пугайся. Клятвенно обещаю тебе, что мы все это выкинем. У этой стенки уже дверцы отваливаются, а антикварной ценности она уж точно никогда представлять не будет. Милая, да что с тобой?

— Наверное, просто устала. Голова болит, — с трудом пролепетала она.

— Тогда я быстренько соберусь, и поедем. Он отворил дверь, ведущую в комнату поменьше.

— Позволь тебе представить мою спальню.

Это была комната Виктора! И в ней тоже мало что изменилось: шкаф, диван, книжный стеллаж, письменный стол…

В глазах у Авроры помутнело, и она вцепилась обеими руками в спинку стула.

— Ой, неужели так болит? — засуетился вокруг нее Кирилл. — Ты прямо белая стала. Давай-ка прими таблетку. А может, чай сделать?

— Не надо. Ничего не надо. — Авроре было необходимо хоть на минуту остаться одной. — Лучше пойду в ванную. Руки под водой подержу. Иногда помогает.

— Ванная рядом с кухней, — объяснил он.

Кивнув, она вышла, и, схватив оставленную в прихожей сумку, заперлась в ванной комнате, пустила воду в раковине и уселась на краешек ванны. Она ничего не поняла и, как всегда в тяжелых ситуациях, даже не отдавая себе отчета, что делает, вытащила мобильник и набрала номер Тамары.

— Что случилось? Ты где? — едва услыхав ее сдавленный шепот, заверещала та.

— В ванной, у Кирилла. Но вообще-то на самом деле это квартира совсем не Кирилла, а Виктора.

— Что ты несешь?

— Тамара, я сама ничего не понимаю. Мы пришли сюда, а это квартира Виктора, тут все, абсолютно все, как было при нем.

— Подруга, ты спятила. У тебя паранойя. Навязчивая идея. Ты была-то там всего ничего. А обставлялись в те времена люди не слишком разнообразно. Потому-то и появился фильм «Ирония судьбы». Куда ни приедешь — одинаковая планировка, одинаковые гарнитуры…

— Нет, Тома, это совершенно точно квартира Виктора! Я ничего не путаю.

— Еще снова начни утверждать, что Кирилл — это Виктор. Ты ведь к его маме ходила, а родная мать не станет называть сына другим именем. Зачем ей это?

— Не знаю, — сказала Аврора, — но я сейчас отсюда уйду! Не могу больше! Мне страшно. Он не тот, за кого себя выдает.

— А ну прекрати истерику! — прикрикнула на нее Тамара. — Сумасшедшая идиотка! Куда ты собралась бежать от собственного счастья. А не понимаешь что-то, спроси. Задай вопрос напрямую. Что тут страшного. Сама ведь говорила, как его любишь.

— Люблю. — Аврора всхлипнула.

— В таком случае тебе должно быть наплевать, кто он, Кирилл, Виктор или Вася Пупкин. Главное, что он тоже любит тебя. А это точно! Уж можешь мне поверить. Достаточно понаблюдала вас вместе. Иди сейчас же и все у него выясни. По крайней мере, хоть мучиться больше не будешь. Уверена, найдутся разумные объяснения.

Аврора, стуча зубами, запихнула дрожащей рукой мобильник в сумку, ополоснула лицо холодной водой и вышла из своего убежища.

— Тебе получше? — поинтересовался Кирилл с беспокойством, которое ей показалось фальшивым.

— Чья это квартира? — вместо ответа спросила она.

— Моя. — Кирилл удивленно вскинул на нее глаза.

— Не ври! — закричала она. — Это квартира Виктора Катенина!

— Откуда ты знаешь? — сильнее прежнего изумился он.

— Значит, я все же права, а не сошла с ума? Это квартира Виктора?

— Ну, в каком-то смысле. Была. Давно. Верней, не его, а его родителей. Но откуда ты Виктора знаешь?

— Ты квартиру у них купил? Или, может, отобрал? — Аврора уже не помнила себя. — А-а, ты, наверное, Виктора и убил!

— Авка, ты что? — Кирилл прикоснулся рукой к ее лбу. — Да у тебя, по-моему, температура.

— Не прикасайся ко мне! — Она отбросила его руку.

Послушай меня. Виктор пропал без вести пятнадцать лет назад. Его так и не нашли. Может, его и впрямь убили, а может, просто несчастный случай. Мы так и не смогли выяснить. Но ты-то его откуда знала?

Ноги у Авроры подкосились, и она села прямо в коридоре.

— Мы с ним встречались, а он пропал.

— Бедная моя, — мигом все понял Кирилл. — Значит, это ты была его девушкой. — Он опустился рядом с ней на пол и крепко обнял ее. — Надо же, мы могли с тобой встретиться гораздо раньше.

— Каким образом? — не поднимая на него глаз, спросила Аврора.

— Я его двоюродный брат, а квартира мне досталась в наследство от его отца, который был родным братом моей матери. А самое забавное знаешь что? Мы с Виктором внешне очень похожи. В детстве нас даже за близнецов принимали. Неужели ты не замечала сходства?

— Замечала.

— И ничего не спросила?

Я просто сперва решила, что ты — это он. Только имя зачем-то поменял. Но потом поняла, что ты — это ты. На самом деле вы совсем не похожи. И люблю я тебя. И в Викторе я тогда, давно, искала такого… ну, как ты, но не находила, а я надеялась, что он, может, потом таким будет, но он пропал. — Она с трудом находила слова, но чувствовала, что Кирилл все понимает. — Прости меня, пожалуйста, но, когда ты меня сюда привел, я так испугалась…

Он ласково гладил ее по голове.

— Ну да. Это же как привет с того света. Воображаю, какое для тебя потрясение. Но надо же, чтобы так совпало!

У Авроры оттого, что все выяснилось и не надо больше волноваться и гадать, шумело в голове. Она чувствовала себя слегка опьяневшей и обалдевшей, и вдруг звонко расхохоталась.

— Самое потрясающее, что и с Виктором, и с тобой нас познакомил Коля! Не понимаю, как получилось, что ты-то его не знаешь. Они же с Виктором лучшие друзья еще со школьных времен.

— Так это тот самый Коля! — воскликнул Кирилл. — Мне и в голову не пришло. Фамилии я его не помнил. А мы действительно несколько раз встречались на Витиных днях рождения. И ты знаешь, что все это означает?

— Не знаю, — призналась Аврора.

— То, что нам с тобой суждено быть вместе. Мы бы так или иначе все равно встретились.

— Но тогда я была бы девушкой Виктора.

— А я бы тебя непременно отбил, чего бы мне это ни стоило, — голос его звучал убежденно и страстно. — Потому что на самом деле ты, моя девушка.

Аврора крепко приникла к нему.

— Твоя! Конечно, твоя!

Оглавление

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

XI

X

XI