Голод [Елена Вячеславовна Афанасьева] (fb2) читать постранично, страница - 2

скрываясь от страшных грез. Я целовала ее руки и ненавидела себя за комплекты черных свитеров. Мама молчала, поглядывала искоса и не понимала, или изображала, будто не понимает, что за истерика со мной приключилась. Ведь явные внешние изменения никак не отразились на ее душевных качествах, характер голодовкой не перекроить. Она отстраненно гладила мою голову и, стоило мне успокоиться, усмехнулась:

– Просто так ты, конечно, не приедешь. Небось, думала, что живой уже не застанешь?

– Мама!

– Ладно, ладно, приехала, и то хорошо! Дай, хоть поцелую что ли!

Худые белые руки обвили шею, бесцветные губы словно пухом прошлись по моему лицу, и я поняла, что даже не чувствую ее дыхания. Маленькое тельце с каждой минутой теряло все больше энергии, и стало понятно, что времени на разговоры у нас нет.

В больничной суете ухода за матерью я изучала статьи в интернете и поднимала все возможные связи, вела бесконечные разговоры с врачами и тихо плакала по ночам, за что-то платила и бегала по аптекам города. Поэтому искренне удивилась убежавшему времени, когда спустя две недели врач заговорил о выписке. Здоровье мамы все еще оставляло желать лучшего, но при определенных вложениях, уходе и внимании к себе, неутешительные прогнозы так и останутся разговорами. Проблема состояла в том, что мать не считала себя больной, отказывалась регулярно пить лекарства, следить за распорядком дня, пропускала приемы пищи, или наоборот поедала все подряд. Все убеждения она жестко пресекала, заявляя о своем праве на выбор в этой жизни.

– Упрямая! Вот поэтому отец от тебя и ушел! – негодовала я, зная, чем задеть мать, но мои выпады как обычно не имели желанного эффекта.

– Он ушел, потому что соседке напротив не помешало бы носить юбки подлиннее, да совести иметь побольше. Между прочим, у нее и не было проблем с двухмесячным ребенком, – умело парировала мать, а я прикусила язык.

Конечно, мне хотелось сказать, что от хороших жен не уходят, и проще всего свалить на соседку или меня, хоть и на младенца, чем признать вину. Но мы же в больнице, мать больна, поэтому как бы мне не хотелось ее уколоть, я молчала.

Ведь еще тогда, забежав в палату после аэропорта, я уже точно знала, что не желаю ей смерти, казнила себя за подобные мысли, гнала их и списывала на стресс. Тогда я подумала: «Что бы ни было, мы справимся, так и быть – я еще дам тебе попить моей крови. Только живи». Но она не собиралась ничего пить. В прямом смысле этого слова. В ее голову вдруг пришла мысль худеть путем отказа от всего, что имело хоть какие-то калории, даже воду можно не больше трех раз день – самый минимум для предотвращения обезвоживания. Недолго протестуя, мама поведала, что долгое время посещала семинары целительницы Натальи, которая точно знает, что делает.

– И что же она делает?

– Она дарит людям надежду на светлую старость. Чтобы старики не зависели от еды и, соответственно, от траты денег на нее. Чтобы научились смотреть вокруг без зависимости от физического насыщения. Желание принимать пищу чаще всего говорит не о голоде, а о скуке, невозможности занять голову полезной информацией. Так мы убиваем время! – мама говорила тихо и спокойно, взвешивая каждое слово и периодически постукивая худым длинным пальцем по виску, – люди разучились думать!

***

Прошло чуть больше недели, и мама, оценив прелесть порозовевших щек, возможности самостоятельно пройтись по коридору, вдохнуть свежего морозного воздуха, отбросила идею голодовки, с удовольствием жевала мармелад и, похоже, такие физиологические потребности ее вновь вполне устраивали. Приходилось даже прятать сладости – желание есть все подряд, не способствовало выздоровлению. Я несколько раз заговаривала о волшебной Наталье, но мама переводила тему, что давалось ей весьма искусно, и у меня даже мелькнула мысль, что все это в прошлом. Пока однажды целительница не пришла в больницу. Оказывается, она забеспокоилась, когда мама пропустила несколько встреч, и через соседей прознала, почему.

         Надменная, излишне дерганная она брала маму за руку и театрально закатывала глаза, причитая, что не хотела подобного и, конечно же, очень сожалеет. Ее густо намазанные красным губы постоянно двигались, она не замолкала ни на минуту. Целительница рассказывала, что очищение души должно проходить благородно и, если тело чувствует, что не способно вынести подобное счастье – быть свободным – то значит, оно еще не готово и ему требуется время. Не в силах больше смотреть этот спектакль, я схватила Наталью под локоть и с силой вытолкала за дверь. Желание обругать девицу боролось с любопытством, и второе все же победило:

– Зачем вы это делаете? Это секта какая-то?

Наталья гневно сверкнула глазами: «Не ваше дело. Это вы бросили мать, не я. Я всего лишь помогаю таким старикам обрести счастье».

– Ага, а себе помогаешь обрастать новым имуществом после их счастливой смерти.

– Каждый зарабатывает, как может. Тебя не было несколько лет, она такие байки придумывала, что