Пионы от одиночества [Надежда Ташлыкова] (fb2) читать онлайн

Надежда Ташлыкова Пионы от одиночества

1

Музыка звучала так громко, что ничего не было слышно. Нинка сидела с кавалером на диване. То улыбалась, то смеялась, прикрывая рукой рот. Припав к ее плечу и наклонившись к уху, он видимо рассказывал что-то смешное.

В комнате было накурено. В легкой фруктовой дымке кружилась голова. Мимо еще одной парочки на кресле Рита вышла в коридор. Через закрытую дверь кухни услышала громкие голоса. «Эти даже музыку могут переорать», — подумала она. Протянула руку открыть дверь, краем глаза уловила движение справа от себя. Испугалась. Присмотрелась внимательно — зеркало. «Сама себя испугалась, дурочка».

В кухне за столом в плотном слое сигаретного дыма сидели Артур и Влад. Громко спорили, резко взмахивали руками, отстаивая свои доводы. Прислонившись к стене и положив руку на плечо Артуру, стояла Лика. Лениво затянувшись вейпом и выпустив дым в потолок, безразлично скользнула взглядом по вошедшей, кивнула. Рита, наклонив голову в ответ, не прислушиваясь к спору, прошмыгнула мимо них на балкон.

Притворила плотно за собой дверь, поежилась. «Сентябрь, что ты хочешь», — сказала сама себе. Балкон был не застеклен, вместо пепельницы — консервная банка полная окурков, на ржавых перилах следы от затушенных сигарет. Рита обхватила себя руками за плечи, вглядывалась в гаснувшее небо. По оживленной трассе мелькали огни машин. Вдалеке один за другим загорались фонари.

Хотелось закурить, но не пустое фруктовое в вейпе, а настоящую сигарету. Но где ее взять? Посмотрев на окурки в пепельнице, она брезгливо повела плечами — вот еще не хватало. Из-за угла дома вынырнула фигура. Рита присмотрелась. Нахохлившись, руки в карманах, парень приближался к ее балкону.

— Эй! — хрипло окликнула его Рита. Он остановился и посмотрел наверх. Она молча поднесла к губам два вытянутых пальца, вопросительно кивнула головой — закурить не найдется. Парень улыбнулся, соглашаясь на молчаливую игру, утвердительно кивнул. Вынул из кармана пачку сигарет, отдельно зажигалку. Показывая ей зажигалку, вопросительно поднял брови — надо? Рита утвердительно кивнула. Вложив огниво в пачку, примерившись взглядом, докинет ли до второго этажа, пожал плечами — попробую. И ловко подкинул пачку прямо Рите в руки.

Она поймала. Достала сигарету, махнула ему рукой — постой, подожди, сейчас верну. Прикурила. Сунула обратно зажигалку и сбросила вниз. Он поймал. Отсалютовал в ответ на ее прощальный взмах и, поминутно оглядываясь, пошел своей дорогой.

Пантомима подняла Рите настроение, улыбаясь она смотрела ему вслед. Что-то промелькнуло у нее внутри? Или показалось?

Уже давно она поняла, что всегда чувствует своего мужчину. Она выбирала его не по внешности, одежде или достатку, а по ощущениям и возникающим у нее вибрациям. Как самка выбирает самца по запаху, так и Рита мгновенно чувствовала исходившую волну, свою частоту и, как радиоприемник, реагировала в ответ.

Удивленно качнула головой: «И почему я до сих пор одинока с таким-то радаром?»

Глубоко затянулась сигаретой, закашлялась. С отвращением посмотрела на сигарету в руке — и кто это придумал? Затушила сигарету об перила, воткнула окурок в переполненную банку.

«Все, я домой, нечего мне тут делать». Открыла дверь. Из квартиры оглушая басами орала музыка, тянуло дымом. На кухне картинка не изменилась, те же двое и лениво-безразличная женская фигура рядом. По кухне в коридор, заглянула в комнату, поманила Нинку — выйди.

Обулась, накинула короткую кожаную куртку, достала из сумочки телефон. Ловко отстукивая ноготком по экрану, зашла в приложение и вызвала такси.

— Ну, Ритусь, ты что уходишь? — из комнаты вывалилась разомлевшая Нинка. Ее ухажер маячил в дверях комнаты. Он выглядел растерянным, переводил взгляд с одной девушки на другую: что происходит — вечер только набирает обороты, куда они собрались?! Вид у него был растерянный, курчавые волосы выбились из прически, придавая ему растрепанный вид.

Рита строго нахмурилась:

— Ты голову тут не теряй. Завтра созвонимся.

Нина в ответ согласно кивнула.

Патлатый кавалер, Рита не помнила его имени, по-хозяйски положил руку Нинке на плечо и потянул ее обратно в комнату.

Она зарделась.

— Пока, — чмокнула подругу в щеку, открыла дверь.

«Пенсионерам пора домой и ба-а-а-аиньки», — про себя нараспев протянула Рита, когда за спиной щелкнул замок. Поспешила нырнуть вниз по освещенной лестнице. Машина такси уже ждала у подъезда.

2

Увидев оценивающий взгляд таксиста-нелегала, Рита запахнула на себе куртку.

Короткая кожаная юбка, сквозь сетку колготок на бедре лукаво и призывно щерился дракон. Яркий макияж, красная помада, рыжие волосы. В ушах — массивные круглые серьги. Хмыкнула: «Смотри, смотри, дядя. В своем ауле такую девушку не встретишь». Сделала шаг к машине, открыла дверь, плюхнулась на заднее сиденье.

— Поехали.

Красуясь, таксист ловко вырулил со двора. То и дело кидая взгляд на девушку в зеркало заднего вида, выехал на дорогу и влился в поток полуночных машин. Рита не обращала на него внимания.

Она прижалась виском к стеклу, огни фонарей бежали ей навстречу. По лобовому стеклу, смахивая первые капли дождя, мелькнул дворник. Возникло воспоминание — мимолетное, неуловимое, спрятанное глубоко, чтобы не ранить… Дождь. Парень. Девушка. Стало тоскливо и муторно.

«Нет, не хочу» — встряхнула короткими рыжими прядями Рита. Но память уже распаковала файл и подсовывала картинки, голоса… На, смотри, любуйся, расстраивайся…. Она закрыла глаза.

— Рита, мне надо домой.

— Мы же только вышли, — удивилась я. В ответ Андрей молча, безразлично отвел взгляд. — Подумаешь!

Обиженно развернулась и пошла в обратную сторону. «Ну и молчи себе на здоровье». Смотрю краем глаза — идет следом. Пока дошли я уже не злюсь, думаю — «сама виновата». Но хоть убей, не могу вспомнить в чем.

Перед подъездом стоим молча. Порывисто делаю к нему шаг, утыкаюсь лицом в плечо, вдыхаю его запах. Я так люблю его, что кружится голова от прикосновения, от его запаха.

— Андрей, я тебя люблю, — поднимаю лицо, пытаюсь заглянуть ему в глаза.

— Рита, мы больше не пара. Не нужно нам быть вместе, понимаешь? — с силой разжимает объятья и отстраняет меня на расстояние вытянутых рук. — Ты не девушка моей мечты! — произнес он спокойно, без надрыва, как факт.

Не врет. Не просит прощения. Не уговаривает.

Не избегает меня. Не прячется. Говорит честно.

А я? Я смотрю на него и думаю: «Ты мужчина моей мечты. Только ты. Люблю всего — руки, голос, глаза, нос. Как я теперь без тебя?»

Молчим. Начал накрапывать дождь. А я не плачу. Странно.

— Я все сказал. Прощай, — разворачивается и, не оглядываясь, исчезает из моей жизни.

Вот так, легко и свободно он ушел, несколькими словами разрушив мой мир.

Тогда в двадцать лет я думала, что жизнь закончилась.

Рита открыла глаза. Сморгнула набежавшие слезы. Приехали.

— Сдачи не надо, — бросила деньги на переднее сиденье и вышла из машины. Двумя руками одернула вниз юбку и под стук каблуков подошла к подъезду. Спиной, затылком чувствуя взгляд таксиста, исходящую от него вибрацию желания.

Пикнула домофоном, подгоняя доводчик, захлопнула за собой дверь, отсекая чужую волну и свои собственные горькие воспоминания.

3

— Ты одна, дочка?

Из своей комнаты, кутаясь в халат, вышла заспанная мама.

— Десять человек со мной, — хохотнула она.

Мама промолчала. Ее давно не успокаивали напускная веселость и юморок Риты.

— Одна мам, никто нам с тобой не нужен, — уже серьезно проговорила Рита и поцеловала маму в плечо. — Иди спать, твоя блудная дочь уже дома.

Рита разулась, небрежно накинула на вешалку куртку и ушла в свою комнату. Мама постояла задумавшись. Пока она работала, ей все казалось, что свобода дочери это даже хорошо, пусть поживет девочка для себя, семью успеет завести. Но сейчас, выйдя на пенсию, понимала, период ее одиночества затянулся. Людмила Викторовна вздохнула и вернулась к себе.

Воспоминания не отпускали Риту. Эпизоды и яркие фрагменты прошлого, как маленькие птички, бились в клетке настоящего. Мелькали дни, улыбки, огорчения, люди, про которых она и думать забыла.

«Что за вечер такой! Или не то выпила, или не то покурила», — подумала она устало. Постояла перед шкафом-купе, разглядывая себя в зеркало в полный рост. Выставила вперед ногу с татуировкой. Сетка колготок натянулась и впилась в хищную морду дракона, сделав ее жалкой.

— Эко сморщило тебя, дружок, сейчас, сейчас выпущу на свободу. — В одиночестве Рита мысленно любила разговаривать и с собой, и вот теперь с татуировкой. А с кем еще? «Дракон лучше белочки» — шутила Рита.

Топик, юбку, колготки — вон, дышать стало легче. Всегда быть при полном параде, держать себя в руках, красиво двигаться, спинку прямо, лукавый взгляд, идеальная прическа. Необходимость соответствовать принятому на себя образу стильной, независимой девушки утомляет. За закрытой дверью она могла быть собой.

Устроившись перед зеркалом, ватным диском она удаляла глянцевую версию. Проступала настоящая Рита. Серьезные серые глаза, светлые брови, чуть вздернутый нос, россыпь веснушек на веках и щеках.

— Простовата ты, простовата, — щелкнула она по носу свое отражение и пошла в душ.

Сидя за столом на кухне, Рита маленькими глотками отпивала из большой кружки кофе. «Хотела бы я переписать эти страницы жизни? Вычеркнуть Андрея, пройтись ластиком по своему двадцатому году жизни? Убрать дни слез, невыносимого чувства потери? Оплакивала бы я тогда эту несчастную девочку?» — мысленно спрашивала она свое отражение в темном окне. Та, другая, за легкой вуалью тюли, куталась в теплый халат, молча пила свой кофе.

Рита вздохнула, поставила кружку в посудомойку и вернулась в свою комнату. «Так и быть, устрою вечер воспоминаний». Подошла к шкафу, открыла дверцу, долго рылась в глубине и извлекла из него папку. Ласково провела рукой по веселым серым медвежатам, улыбнулась. «Чудесные годы юности».

Щелкнув выключателем, погасила верхний свет, оставила лишь настольную лампу, с ногами забралась на диван. Мишки с папки призывно улыбались — открой папку, это не страшно. Рита положила папку на колени, медлила. В тишине комнаты громко щелкнула кнопка клапана. Первой она извлекла большую нотную тетрадь. В ней двадцатилетняя Рита вела свой дневник.

Пролистала несколько страниц, зажала разворот, пробежала глазами — строчки шли косо.

«Мы ходим разными тропами, они разводят нас, уводят в сторону друг от друга. Неужели никогда моя тропа не ляжет параллельно твоей, не побежит с ней рядом? Но когда между тропами истончится, сгладится последняя тонкая преграда, я встречу тебя, ты встретишь меня. Мы возьмемся за руки и пойдем вместе по жизни, одной нашей тропой».

Захлопнула тетрадь. Этот дневник свидетель самых горьких моментов. Всех обид, всей горести, что со слезами она выплескивала на эти страницы. Нет, читать боль и обиду двадцатилетней девочки не хотелось.

От неловкого движения папка начала съезжать с колен. Рита попыталась подхватить беглянку, но неудачно. На пол посыпались вкладыши от жвачки Love is…. Легкие, невесомые фантики, падали на пол, вызывая новые воспоминания.

Лето, мне двадцать пять лет. Мы познакомились с ним в магазине. Он спросил меня, какой аромат я бы посоветовала симпатичному одинокому мужчине. Я посмотрела в его карие глаза, мой приемник уловил волну.

4

С ним всегда было легко.

— Отстань, что за глупости?!

— Ну, Рита, ну давай, читай, — дурачился он.

— Мы взрослые люди, Ромка.

— Вы подтверждаете, что это девушка взрослая? — неожиданно он разворачивается и обращается к мимо проходящей женщине, подставляя для ответа зажатый в руке воображаемый микрофон.

Она удивленно переводит озадаченный взгляд с него на меня.

— Прошу прощения, я и сам знаю ответ. — Он извиняется, делает шутовской дурашливый поклон.

Женщина, крутит пальцем у виска и идет своей дорогой.

Мы смотрим друг на друга и начинаем смеяться.

— Тогда я читаю первый, — поняв, что правила игры приняты, развернул он свою жвачку. — Любовь это… придумывать друг другу веселые прозвища. Ты мой зайчик, я твой Зай, — целует меня, — теперь ты.

— Любовь это… быть Венди для своего Питера Пэна, — читаю свой вкладыш. — Вот так вот, Венди, а не зайчик.

Идем, держимся за руки, придумываем новые прозвища, смеемся до слез. Это было счастье.

Рита вытащила из-под себя затекшие ноги, потянулась. С Ромкой было здорово не только смеяться. Вспоминая, закрыла глаза.

Подходим к моему дому, я роюсь в сумочке, ищу ключи. Он зарывается лицом в мои волосы, целует в шею, ниже в ключицу. Заходим в подъезд, привлекает к себе, целует в губы. Я пячусь спиной вверх по лестнице, догоняя меня губами, шаг в шаг он идет за мной следом.

Не помню, как входим в квартиру, кружится голова. Знаю, мы дома одни. Прижимаюсь к нему и целую, целую. Мне мало. Хочу больше. Каждое его прикосновение отзывается томлением, влечением. Убираю последние преграды. Кожа к коже, губы к губам, ничего не слышу. Ощущаю только его вкус, его силу. Эту сладость, исходившую от него волнами по моему телу. Мое желание, его терпение, мою готовность, его уверенность. Нашу гармонию, нашу волну. Подъем и падение, но не боль, а экстаз, от места соприкосновения, по животу, бедрам, до кончиков пальцев ног, до хриплого стона и вздоха взахлеб, ощущая всю себя, дрожащую от удовольствия.

Рита стиснула бедра. По-кошачьи, щекой потерлась о спинку дивана. Эти воспоминания до сих пор вызывали в ней желание. Даже спустя пять лет она еще помнила, как от одного его прикосновения мгновенно теряла связь с реальностью. Видела, чувствовала лишь его одного. Он был всем миром. И мир без него не существовал. С ним ее радар работал на максимальной частоте. Так часто, как в тех отношениях, не искрило никогда. И ни с кем.

— Рита, выходи за меня замуж.

— Нет, Рома, нет.

— Ну почему нет? Что не так?

«Все не так. Зачем ты это сказал? Что теперь делать?» — спрашиваю про себя. Отворачиваюсь, прячу от него свой испуг.

— Напридумывала себе про быт и замызганный халат, помню я твои рассуждения, — он разозлился.

— Не нравится — уходи, — закипаю в ответ.

Он качнулся мне навстречу, остановился, стиснул зубы, опустил глаза. Сдержался, не обидел меня в ответ.

— Давай обсудим это позже? — шумно выдыхает, пытаясь успокоиться, — я готов подождать.

— Нет. Не уговаривай ни меня, ни себя. Продолжения не будет. Кина не будет, — начинаю смеяться.

Абсурд киношных фраз толчками, смешками выпрыгивает из меня: электричество кончилось. Кина не будет, электричество кончилось.

Он дернулся как от пощечины, развернулся, хлопнув дверью, вышел из комнаты.

Смеясь и всхлипывая, я опустилась на колени посреди комнаты.

Входит мама, садится рядом со мной на пол, обнимает, успокаивает.

— Больше ничего не будет, мама, ничего. Я его прогнала. — Плачу, цепляюсь за нее как утопающий за спасательный круг.

— Как же так, дочка? Как же так? — Она гладит меня по голове, плечам, прижимает к себе.

Моя мама, мой спасательный круг всегда со мной.

Именно после отношений с Ромой, окуклившись расставаниями и неудачами в любви, родилась новая Рита. Успешная, красивая, деловая, самостоятельная. Как же ей хотелось сбросить эту маску, прижаться к сильному мужскому плечу и позволить себе быть, просто быть собой.

Рита протянула руку, погасила ночник. Легла, притянула колени к груди. «Пять лет прошло. Стахановская пятилетка одиночества». Усмехнулась: «Пора настраивать радар, а то через десять лет и вспомнить будет нечего». Осветив лицо, по подушке побежал свет от фар мимо проезжающей машины. По дивану, стене, выше, выше, по потолку и исчез. Опять наступила ночь. Рита спала одна на своем диване.

5

Нинка позвонила в среду.

— Немного потаскана, но жива и вполне себе даже здорова, — саркастически поздоровалась Рита. — Обещала позвонить и молчишь. Я тебе докладываю: на календаре среда.

— Ну ладно тебе, Ритка, не обижайся, ты должна понимать, — примирительно произнесла подруга. — Я по делу, — голос у нее повеселел. — Алеша, позвал нас к нему на дачу.

— О, уже Алеша.

— Рита, я обижусь.

— Ладно, ладно, прости, я не специально, характер такой.

— Да уж, характер, — Нина помолчала. — Ты как? С нами?

— Не люблю я все эти природы, ты же знаешь.

— Алеша заверил, что дача у него культурная, никакого туалета а-ля сортир. Приличный двухэтажный домик, почти коттедж.

Рита помолчала, раздумывая.

Расценив молчание как согласие, Нинка зачастила:

— В субботу в десять мы за тобой заедем, будь готова.

И положила трубку, пока Рита не успела отказаться.

«В субботу? В десять? В выходной? В такую рань?» — постигая смысл приглашения, мысленно простонала Рита.

— Я понимаю, бабье лето, но ты, конечно, вырядилась, — присвистнула подруга, увидев вышедшую из подъезда Ритку. Та в легких светлых брюках, короткой кофточке и балетках, беспечно отмахнулась и с улыбкой впорхнула в старенький универсал.

— Везите меня на свою дачу, не терпится посмотреть на ваш почти коттедж. — Кивнув вполне сегодня причесанному Алексею, пошутила Рита.

Серый цвет большого города за окном постепенно сменился на багряные, желтые, зеленые оттенки. Белые облака по синему небу бежали навстречу машине. Рита приоткрыла окно, вдохнула запах осени с легкой ноткой дыма — листвы, прелой травы; посмотрела на Нину с Алексеем. Поглядывая друг на друга, они улыбались одним им известным тайнам. Ее рука лежала у него на колене, иногда он накрывал ее своей рукой, поднимал к своему лицу, целовал ладонь, пальцы, опускал обратно. В ответ на этот жест Нина наклонялась и целовала его в рубашку на плече. Во всем их поведении ощущался трепет зарождающейся любви. Рита улыбнулась.

Остальные уже были на месте. Знакомые лица: Артур с Ликой и Влад. И еще один парень — с ним Рита не была знакома.

— Алан, — представился новенький. Пожимая Рите руку, он задержал ее немного в своей. По пальцам пробежал разряд.

«Знакомое лицо, — подумала Рита. — Где-то я его видела?»

Пока заносили в дом продукты, настраивали музыку, она ловила на себе заинтересованный взгляд Алана и улыбалась.

— Нина, а кто это к нам прибился?

Пока парни разводили огонь в мангале, девушки оформляли стол, хозяйничали на кухне.

— Почему прибился? — нарезая огурцы, рассмеялась Нина. — Это друг Алеши, одноклассник, в одном доме живут, он его пригласил.

— Алан, — попробовала имя на слух Рита, — интересно, конечно.

— Что тебе интересно? — закинув ногу на ногу, Лика раскачивалась на стуле. — Тебе всегда все интересно.

Рита не успела огрызнуться в ответ, вмешалась Нина.

— Девочки, не ссорьтесь, давайте не будем портить друг другу настроение.

Лика фыркнула и, недовольная, хлопнув дверью, вышла на улицу.

— Какая пчела ее ужалила? — Рита посмотрела ей вслед.

— Ликуся кусается с Артурчиком, мальчик не хочет под каблучок, — нарезая овощи, объяснила подруга.

— Вам помощник не нужен? — заглянул в дом Алан. — Готов сдаться в кухонное рабство.

— О, ты вовремя, — обрадовалась Нина. — Ритуся, подай ему шампура и мясо.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, — пошутила Рита. Нина хохотнула в ответ.

Принимая у нее разнос, он обхватил ее руки своими, их глаза встретились. Рита зарделась. Алан подмигнул ей, развернулся и вышел на улицу.

6

Стол накрыли на веранде, обвитой виноградными лозами. Ели шашлык, девушки пили вино, мужчины напитки покрепче. Обсуждали новый проект фирмы, где работали парни. Влад отвечал, не поднимал головы от экрана своего смартфона. Лика рассказывала Нине про новый торговый центр, Рита молча слушала. Она все время чувствовала на себе его взгляд. Эти серые насмешливые глаза сводили ее с ума.

Артур с Алексеем развели костер. Влад взял в руки гитару. Лика с Ниной, вспоминая слова, подхватывали мотив и, сбиваясь, замолкали. Яркие краски осени вокруг, тепло уходящего дня и отблески огня создавали неповторимую атмосферу уютного дачного вечера.

За столом на веранде остались двое. Скинув балетки, Рита забралась с ногами на деревянную скамью, укрылась пледом, наблюдала за игрой огня в костре.

«Хорошо, что я согласилась поехать».

— Тебе налить вина? — привлек ее внимание Алан.

Рита улыбнулась, убрала за ухо непослушную рыжую прядь, согласно кивнула.

Янтарный поток наполнял ее бокал.

— Где я тебя могла видеть?

Он встал, жестом курильщика приложил два пальца к губам, мол, закурить не найдется.

— А-а-а… да-да, — Рита мгновенно вспомнила ночь, балкон, их пантомиму.

Алан утвердительно кивнул:

— Да, это был я.

Оба рассмеялись.

— Я прохожу мимо, смотрю — у Лешки на балконе симпатичная девушка мерзнет, — начал рассказывать он.

— И ты решил ее прикурить? — вопросительно закончила Рита.

— Могу себе позволить, — он шутливо раскланялся.

— Что за имя такое — Алан?

— Ни за что не угадаешь. Алан — это Андрей.

Бокал у нее в руке дрогнул, вино пролилось мимо. Андрей-Алан удивленно на нее посмотрел.

— Не нравится?

Она молча пожала плечами.

«Только еще одного Андрея мне не хватало».

Посидели еще немного, разговор потерял былую легкость, настроение у нее испортилось окончательно.

Рита поднялась, поставила бокал на стол, обулась.

— Вы еще посидите, я спать. — И, хлопнув дверью, Рита ушла в дом. Поднялась на второй этаж, не раздеваясь, легла на диван и укрылась с головой одеялом. Было холодно.

«Ну почему он Андрей? Зачем опять Андрей? — размышляла Рита. — Даже не стану это начинать. И не уговаривайте. На грабли второй раз не наступаю. Премного благодарна».

Она слышала, как остальные парочками разбредаются по дому. На кресле второго этажа в одном с ней пространстве должен был спать Андрей. Еще днем под его взглядами этот факт вызывал в ней трепет ожидания ночи. А теперь? Теперь она боялась ошибиться вновь.

Скрипнула лестница. В свете полной луны из-под своего одеяла она наблюдала за его перемещениями по комнате.

— Рита, ты спишь?

Она задышала ровнее, сделала вид, что спит.

Он вздохнул, повозился на своем кресле и затих.

Согревшись под одеялом, Рита вытянулась на диване. Лежала, слушала его дыхание, злилась. На себя за страхи из прошлого, на него — что не проявил настойчивость. На потолке играли тени ветвей деревьев, качающихся за окном, бликами играл лунный свет, отражаясь от воды в бочке. Было непривычно тихо. Незаметно для себя она уснула.

Проснулась от вскриков и громкого смеха. Пошевелилась, приподнялась. Она была укрыта еще несколькими одеялами, посмотрела за кресло — Алан-Андрей уже встал. Было понятно, кто укрыл Риту одеялами.

— Доброе утро. — Он, улыбаясь, заглянул в дверь. — Я тебе кофе принес.

Рита молча кивнула. Чаще всего с утра она была не в настроении. Андрей протянул ей кружку. Рита села, сделала глоток, все как она любит — кофе, сахар, молоко. Обхватив обеими руками кружку, она пила свой кофе. С каждым глотком настроение становилось все лучше.

— Вот теперь доброе утро. Спасибо, — поблагодарила она. В свете нового дня вчерашние сомнения хотелось пересмотреть.

«Это надо обдумать», — решила она.

7

В воскресенье похолодало. Они загрузили вещи в машину и отправились по домам. Обхватив себя руками за плечи, Рита провожала взглядом унылый осенний пейзаж за окном. Андрей сидел рядом с ней на заднем сиденье.

От тряски по проселочной дороге его колено то и дело касалось ее ноги. От каждого прикосновения по ее телу пробегала волна влечения. Она хмурилась. Мысленный спор с самой собой, своими страхами, опасениями она вела с самого утра. И так и не приняла решение.

«Опять эти дворники….» — город их встретил осенним дождем.

Подъехали к дому Риты, она вышла из машины.

— Пока. — Приоткрыв окно, Нинка подставила ей щеку для поцелуя. — Созвонимся.

Рита наклонилась, чмокнула ее прощаясь.

Андрей, растянув над головой свою куртку, довел ее до подъезда. Остановились под козырьком. Она поежилась. Порывисто укрыв ее курткой, он притянул за нее к себе Риту.

От его близости Риткин радар сходил с ума. Его губы были так близко… Желание их поцеловать было таким сильным, борясь с собой, она сжала руки в кулаки — девушки не целуют парней первыми. Она опустила голову. «Только не смотреть в его глаза. Только не смотреть в его глаза».

— Давай сходим в кино. Куда захочешь. Соглашайся, Рита.

Рита молчала.

Андрей ждал ответ.

«Пожалуйста, пожалуйста, ну позови меня еще раз. И я соглашусь. Позови последний раз» — билась в ней мысль.

Посигналили.

Андрей отпустил ее, отвернулся. Рита подхватила сползающую куртку, вложила ему в руки. Развернулась и вошла в подъезд. У нее за спиной громко щелкнула, закрывшись, дверь.

Она сделала несколько шагов по лестнице и остановилась:

«Детский сад, честное слово. Имени испугалась», — запоздало удивилась себе Рита. Развернулась, выбежала из подъезда на улицу:

— Андрей! В ответ ей мигнули стоп-огни задних фар машины Алексея.

Поставив сумку на колено, она лихорадочно искать свой сотовый, на асфальт выпали очки, Рита не обратила на это внимания.

— Когда нужен, не найдешь, — от злости она была готова высыпать все содержимое прямо на дорогу. Спокойно, дыши, дыши, — закрыв глаза, вслух приказала себе Рита.

«Решила, что не юная-безумная, вот и не суетись. Найдет, как позвонить, если захочет. Ага, а номер телефона у меня и не попросил. Спросит у Алексея, а тот — у Нины». Продолжая молчаливый монолог, она поднялась на свой этаж.

8

Понедельник — день тяжелый. С этой фразы начинается каждая рабочая неделя в офисе. Говорят, что на работу нужно ходить с удовольствием. Для этого эту самую работу необходимо конечно любить. Но для многих найти и совместить любимое дело и достойную зарплату — непосильная задача.

О любви к работе Рита не задумывалась. Часть своих обязанностей она любила и выполняла с удовольствием, остальные выполняла, потому что надо. Заламывать руки и сокрушаться было не в ее характере. Отношения в коллективе инженерно-проектного бюро ее особо не заботили. Она не испытывала к коллегам симпатий или глухого раздражения, дружбу в офисе не приветствовала. Поддерживала со всеми ровные, вежливые связи. Это позволяло избегать конфликтов и непонимания. Женщины в коллективе ее скорее недолюбливали. Откуда им было знать, какая настоящая Рита прячется за маской красивой, эффектной, высокомерной и надменной, по их мнению, дамочки.

Спускаясь на первый этаж купить в автомате кофе, третий раз за последний час, Рита пообещала себе, что это последний перерыв до обеда. Уже и начальник отдела Петр Васильевич, ее любимый Петруша, сделал ей замечание. Рита выбросила стаканчик в урну, поправила брюки, представила, как на бедре свернулся дракон, и улыбнулась. Надо так надо, пора плотно приступать к работе над отчетами, сколько можно раскачиваться.

После обеда позвонила мама.

— Привет, мам.

— Риточка, ты только не волнуйся. Тут такое дело… — мама помолчала.

— Что случилось? — не отрываясь от составления таблицы, спросила Рита.

— Понимаешь. Вступило между лопаток и не отпускает.

— Мама, тебе что, плохо? — она нахмурилась и перестала стучать по клавиатуре.

— Не то чтобы плохо, доченька, ты не волнуйся, но обычно сразу отпускало, а тут не проходит….

— Так не в первый раз уже и ты молчала? Вызывай немедленно «скорую», — повысила Рита голос. На нее начали обращать внимание в кабинете.

— Да-да, я вызвала, почему и звоню, — замялась Людмила Викторовна.

— Я сейчас приеду. — Рита дала отбой, подхватила сумку. — Предупреди Петрушу, маме плохо, я убегаю, — попросила она коллегу и выбежала из офиса.

Врач скорой помощи уже был в квартире. Задавал стандартные вопросы, заполнял бланк.

— Ты как? — спросила Рита, усаживая поднявшуюся ей навстречу маму обратно на диван.

— Ты зачем приехала? У меня все хорошо. — Заглядывала ей в глаза мама.

— Вижу как хорошо.

И Рита, и Мама, Людмила Викторовна, испытывали неловкость — от необходимости вызвать «скорую», от нахождения в их доме врача, незнакомого им человека. Они не привыкли звать на помощь, не привыкли чувствовать себя беспомощными. Рита была еще молода, чтобы болеть, мама еще не так стара. Рита злилась на растерянный взгляд мамы, на ее неловкие движения. Мама не хотела доставлять дочери проблемы, не хотела отрывать доктора от более важных вызовов, но ей было больно, она испугалась.

— Поставлю укол для снятия мышечного спазма, — после осмотра сказал доктор, обращаясь к Рите. — Но необходимо пройти полное обследование, сдать анализы.

Закрыв за бригадой скорой помощи дверь, Рита позвонила на работу.

— Петр Васильевич, я возьму сегодня отгул, если вы не против. Спасибо, я отработаю.

Заглянула в комнату, увидела, что мама прилегла отдохнуть, подошла к дивану.

«Удивительно, насколько мы бываем безразличны к родным людям. Не видим их проблем. Варимся в своем маленьком мирке, льем слезы над несущественными бедами. Оплакиваем пустяковые потери. Не замечаем главного», — думала Рита, разглядывая мамино лицо. Накрыла ее пледом, убрала с лица седую прядь, поцеловала в щеку и вышла, прикрыв за собой дверь.

Позвонила Нине.

— Привет.

— Ритка, привет. Как дела? — жизнерадостный голос подруги вызвал у нее улыбку.

— Дела дрянь. Мама заболела.

— Не переживай, я уверена ничего серьезного, — оптимизму Нинки можно было только позавидовать. — На выходные планы в силе? По магазинам пойдем?

— Теперь уже и не знаю, — Рита задумчиво смотрела в окно.

— Запрещаю панические настроения, — скомандовала Нина. — Прописываю выход в люди.

— Уговорила. До субботы. Целую.

— Держи хвост пистолетом, — хохотнула подруга в трубку и отключилась.

Рита набрала номер регистратуры поликлиники. Не откладывая нужно было записать маму к врачам.

9

Дождь зарядил с вечера пятницы. Идти в торговый центр под дождем настроения не было. Хотелось залечь на диван, укрыться пледом, читать книгу или смотреть фильм. Но Нина своих планов не меняла. Хочешь не хочешь, придется идти. Рита нанесла макияж, долго решала что надеть. Вызвала такси.

— Прости, что опоздала, — складывая зонт, она подошла к подруге.

— Да уж, погода не летная. Может, тогда по кофе, а потом уже шопиться? — предложила Нина.

Расположились за столиком открытой кофейни.

— Нин, а Андрей не спрашивал мой номер телефона? — Размешивая ложечкой горячий напиток в чашке, спросила Рита.

— Ну, наконец-то тебе стало интересно, — Нина помолчала, прожевывая пирожное.

Рита выжидающе смотрела на нее.

— Спрашивал, конечно, — видя, что подруга уже хмурится, ответила Нинка. — Я ему, конечно, номер выдала, надеюсь, это не военная тайна.

— Нет, но…. Он мне не позвонил.

— Нечего было строить из себя неприступную крепость, — фыркнула Нина. — Знаю, знаю, характер у тебя такой, — ответила она сама себя.

Рита только вздохнула.

— Нашла из-за чего расстраиваться, попросим Алешу, он его направит в твое русло. Лучше расскажи, как там Людмила Викторовна, — сменила она тему разговора.

Вся обвешанная пакетами, Рита позвонила в звонок. Тишина, дверь не открывали. Рита начала беспокоиться, позвонила еще раз, посмотрела по сторонам — можно ли поставить на пол пакеты и достать свой ключ. Дверь распахнулась, на пороге стояла мама.

— Это ты? — заглянула она за плечо дочери.

— А ты кого ждала?

— Сантехника вызвала, кран на кухне сломался, — мама поспешила на кухню. — Вода бежит, не переставая, только и успеваю вытирать, — крикнула она из-за дверей.

Рита пристроила пакеты, разулась. В дверь позвонили.

— А вот и твой сантехник, — она распахнула дверь.

На пороге стоял Андрей.

Они молча смотрели друг на друга.

Из кухни выглянула мама:

— Слава богу вы пришли! Идите на кухню, потоп здесь, можете не разуваться.

Андрей, кивнув Рите, прошел на настойчивый зов мамы.

— Где тут потоп? Не волнуйтесь, сейчас все починим, — услышала она его успокаивающие заявления и прошла следом.

Облокотивших на холодильник, Рита молча наблюдала, как он ловко закручивал кран гаечным ключом.

— Я затянул, больше не побежит, но кран нужно поменять, — Андрей протянул инструмент Людмиле Викторовне.

— Спасибо. Сколько мы вам должны? — Мама достала кошелек.

Поверх ее головы Андрей вопросительно посмотрел на Риту. Пауза затягивалась.

— Это не сантехник мам, а мой знакомый. Э-э-э… Андрей, — поняв, что пауза затягивается. — А это моя мама, Людмила Викторовна, — представила их друг другу Рита.

— Так неудобно получилось, Андрюша, — засуетилась мама Люда. — Разрешите я буду так вас называть? Оставайтесь на чай, у нас пирог, — она суетливо смахнула несуществующие крошки со стола и предложила ему стул.

Пили чай, Андрей беседовал с Людмилой Викторовной, Рита больше молчала. «Андрей так Андрей» — сама для себя решила она. Ей было интересно за ним наблюдать. Как он улыбался, откусывал пирог, шутил. Сразу расположил к себе маму. Спросив разрешения, обращался к ней не иначе, как Людочка Викторовна. Она подливала ему чай, предлагала отведать варенье. Дочь давно не видела маму такой жизнерадостной и счастливой.

— Рита, а может, это он? — проводив Андрея, они сидели на кухне.

— Кто он?

Мама недовольно нахмурилась:

— Как всегда твои шуточки.

— Ну откуда мне знать, он это или не он, третьего глаза у меня нет, — рассердилась Рита. — Ты меня готова за первого попавшегося сантехника замуж сбагрить, — попеняла она маме.

Они разошлись каждая в свою комнату, недовольные друг другом.

10

В следующую субботу Андрей стоял на пороге их квартиры с букетом пионов и полными пакетами всякой всячины.

«Сговорились за моей спиной», — раздраженно думала Рита. Ей хотелось сделать что-то, отмочить номер как в юности, только чтобы стереть эту самоуверенную улыбку с его лица. Она ушла в свою комнату, от греха подальше.

— Рита, — мама постучалась и, приоткрыв дверь, заглянула в комнату, — иди к нам, дочка.

Вошла в комнату и присела на край дивана.

— Ты злишься, я понимаю. Мне так хочется, чтобы ты была счастлива. Андрюша хороший…

— Да, именно поэтому ты рассказала ему про мои любимые цветы. Что еще ты успела поведать этому хорошему Андрюше? — раздраженно перебила она маму. — Он должен сам — сам, понимаешь? — за мной ухаживать.

— В кого ты такая?.. — тихо произнесла Людмила Викторовна, вздохнула и вышла из комнаты, осторожно прикрыв дверь.

Рите стало стыдно. «Что за черт! То радуюсь, то злюсь, то нравится, то убить хочется!» Она подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение. «Эх, не успела сегодня накраситься. Но с другой стороны, явился незваным гостем, вот и любуйся на натурпродукт».

Погладила по халату дракона на бедре и присоединилась к маме и Андрею на кухонных посиделках.

11

Фильм был отличный. Вечер теплый. До дома решили пройтись пешком. Андрей рассказывал смешные истории из своего детства, она вспоминала свои.

Защитный панцирь холодной и надменной девушки дал трещину и рассыпался в прах. Сбрасывая его, появлялась открытая, добрая, настоящая Рита.

— Поднимешься на чай? — просто спросила она, когда они остановились у двери подъезда.

— Даму пропускаю вперед, — согласно склонил голову Андрей.

Дверь в мамину комнату была закрыта, Рита приложила палец к губам и поманила его за собой на кухню.

Его рука накрыла ее руку на выключателе, не давая включить свет. Рита повернулась к нему. Наклонил голову, она с улыбкой разглядывала его в свете уличных фонарей заглядывающих в окно кухни.

Высокий, худощавый, длинная челка, разделенная пробором на две стороны, падет на лоб, крупный с горбинкой нос, с небольшим восточным разрезом серые насмешливые глаза, очень выразительный рот. По изгибу губ сразу можно было сказать все о настроении их хозяина. Он серьезно смотрел на Риту.

— Мне кажется, я знаю тебя давно, хотя мы знакомы всего две недели. Твоя улыбка, то как ты сдуваешь со лба челку, твой взгляд знакомы мне и одновременно не знакомы. Каждую нашу встречу я узнаю тебя и одновременно открываю вновь. — Тыльной стороной ладони он провел по ее щеке, заправил за ухо непослушную рыжую прядь волос. — Когда я увидел тебя первый раз на балконе, ты была похожа на маленького нахохлившегося воробушка. Такая смешная, все жестами показывала.

Она усмехнулась.

— Ну спасибо, воробьем меня еще никто не …

Андрей притянул ее к себе и прижался своими губами к ее губам, не дав ей договорить. Поддавшись нежным прикосновениям, Рита обхватила его руками за шею и, прижимаясь к нему всем телом, раскрывалась навстречу его желанию.

Вспыхнул свет, на пороге кухни стояла Людмила Викторовна.

— Я не знала, что вы…. — мама смутилась.

Неохотно выпустив друг друга из объятий, Рита и Андрей, хихикая и смущаясь, начали организовывать чай.

— До сих пор не завяли, — удивился Андрей, кивнув на подаренный им букет.

— Как видишь. Пионы мои любимые цветы, — Рита, нежно обхватив бутон руками, наклонилась над букетом. — А какой аромат!

— Настойка пиона мне очень помогает, рекомендую. Двадцать капель, и будете хорошо спать, — отстраненно произнесла мама. Она сидела, подперев голову рукой, и задумчиво помешивала ложечкой чай.

Молодые люди переглянулись и разразились смехом. Удивленно переводя взгляд с одного на другого, Людмила Викторовна не сразу поняла, что она сказала смешного. Поняв, что речь шла о цветах, рассмеялась вместе с ними. Двадцать капель настойки пиона сняли неловкое напряжение, и вечер прошел в теплой, дружественной обстановке.

12

Это было странное время. Несомненно, наполнено счастьем, но и страхом перед болезнью мамы.

Отношения между Ритой и Андреем были в той стадии, что называется конфетно-букетный период — влюблены и счастливы. Они узнавали и открывали друг друга. Он встречал ее после работы. Часто оставался на ужин. Рита расцветала. У нее появилась надежда на крепкое, мужское плечо рядом.

Одновременно она чувствовала неловкость за свое счастье. Маме становилось хуже. Она ходила по больницам, сдавала анализы, проходила обследования. Людмила Викторовна как будто становилась младше, Рита — старше. На нее постепенно перекладывались все вопросы и обязанности по дому.

Невысказанный диагноз тяготил обеих. Дочь держалась, плакать было нельзя, слезы ничего не решали. «Раскисать нельзя. Кто-то же должен оставаться сильным», — уговаривала себя Рита. Хорошо, что рядом был Андрей. Отвозил, привозил, встречал, поддерживал.

Двадцать третьего октября, в свой день рождения, Рита с мамой пришли на прием к онкологу. Бланки анализов, обследований дрожали в маминых руках, она протянула их доктору. Рита обняла ее, и в напряженном молчании они наблюдали, как доктор лист за листом изучает результаты двухнедельных хождений.

Да, все было уже понятно, но пока диагноз не озвучил врач, оставалась надежда. Совсем маленькая надежда на то, что это ошибка, анализы врут, лаборанты ошиблись, страшной болезни нет…

До дома в машине Андрея доехали в полном молчании. У Риты тренькал телефон, приходили смс с поздравлениями, пожеланиями счастья, здоровья. Она читала эти слова и сдерживалась, чтобы не написать в ответ:

«Спасибо, а у моей мамы рак».

«Буду здорова, а у моей мамы рак».

«Я рада, что вы не забыли меня поздравить, а у моей мамы рак».

Эти страшные слова переполняли ее, жили своей жизнью, рвались наружу, призывали биться в истерике, кричать, завывать от горя. Рита сдерживала их в себе, главное сейчас — поддерживать маму, остальное потом, ее чувства надо было отложить на потом.

Дома Людмила Викторовна сразу ушла к себе, легла на диван и отвернулась от всего мира. Мысль о болезни принять сложно, на это нужно время. Они это понимали.

Рита с Андреем ушли на кухню. Этот именинный день, радостный по определению, был испорчен горьким привкусом болезни. Болезни человека, который должен быть счастливым его участником, а превратился в горького отравителя. Обдумывая все это, Рита безучастно наблюдала, как Андрей хозяйничал на кухне. Смотрела на вазу со свежим букетом пионов. В каждом доме кухонные квадраты становятся свидетелями радости и счастья, соучастниками заговоров и проделок, утешителями слез. Сейчас они стали свидетелями горя, но помочь не могли.

«Кому теперь нужен этот день рождения?»

— Праздника не будет, — Рита порывисто поднялась, задела стол, ваза с пионами качнулась, не устояла и полетела на пол. Она смотрела на осколки, цветы, воду, растекающуюся по кухне, плечи ее начали вздрагивать, потекли первые слезы. Она разрыдалась. Андрей обнимал ее, гладил по голове, спине, плечам, успокаивал истерику.

— Все будет хорошо. Ты сильная. Я рядом. Я с тобой. Мы вместе. У мамы все будет хорошо.

Рита отстранилась, сквозь пелену слез, с сожалением оглядела поверженный букет.

— Завтра с меня букет, — успокоил ее Андрей.

— А сегодня?

— Сегодня? Сегодня могу накапать двадцать капель настойки пиона, Людочка Викторовна утверждает, что помогает хорошо, — подмигнул он.

Она грустно рассмеялась и положила голову ему на грудь. После выплаканного несчастья ее как будто отпустили удерживающие тиски, дышать стало легче.

А еще сегодня я хотел бы остаться, — прошептал он поверх ее головы. — Если ты не против.

— Зачем?

— Хочу проверить, не кусается ли твой дракон.

— Смотря как ты будешь себя вести, — Рита прижала к нему бедро с татуировкой.

— Я буду очень послушным.

— Почему-то я тебе не верю, — Рита крепче к нему прильнула, вдохнула его запах. — Спасибо, что ты рядом.

— С днем рождения, мой воробушек, с днем рождения.

Они стояли обнявшись на осколках и сломанных цветах и Рите хотелось верить, что большие несчастья можно так же легко преодолеть, как и заменить испорченные цветы. Особенно если рядом Андрей.

13

Операцию назначили на вторник. Холодное белое здание больницы встретило их темными окнами. Рита поежилась: входить в неприветливое место совсем не хотелось.

Стеклянные двери, в холе телевизор — на этом современный интерьер заканчивался, дальше шли местами порванный линолеум, стены выкрашены светло-зеленойкраской от пола до потолка. Людмила Викторовна не обращала внимания на окружающую ее обстановку, была задумчива и молчалива. Они сдали в гардероб верхнюю одежду и заняли место в очереди ожидания на оформление в приемном покое.

Вокруг них толпились люди — пожилые, молодые. Рядом с лавочкой на корточках сидел бледный лысый мужчина. По исхудавшему лицу было невозможно определить его возраст. По спокойному настрою на ожидание было сразу понятно, что он здесь не впервые. Напротив расположилась еще парочка бывалых, как их про себя окрестила Рита. По смирению, с каким эти люди ожидали прием, было понятно, что процедура будет долгой и утомительной.

Людмила Викторовна нервничала, теребила в руках носовой платок, вздрагивала он каждого шороха и громкого слова. Ей было удивительно видеть неторопливое передвижение врачей по больничным коридорам, неспешное оформление документов. Надо бежать лечить, спасать, а они…

— Я больше не могу. Уйдем, Рита. К чему эта операция, все равно умирать, — Людмила Викторовна порывисто встала. Дочь силой усадила ее обратно на больничную скамью.

— Вот выдашь меня замуж, потом и умирать можно, а сейчас даже думать не смей. — Отвлекая маму от грустных мыслей, спасаясь от своей собственной паники, Рита, улыбаясь, в ролях принялась рассказывать, как она познакомилась с Андреем. Потом переключилась на Нину с Алешей. Вытаскивала из памяти истории знакомых и друзей. Отвлекала маму от погружения в отчаяние ожидания неизбежного.

После оформления поднялись в хирургическое отделение. Рита поцеловала маму в щеку и ушла с тяжелым сердцем. Людмила Викторовна осталась растеряно сидеть на кровати в больничном халате одна.

Вечером она позвонила Андрею.

— Ты как, мой воробушек?

— Ты не приходи сегодня, я не в настроении, — в ответ на вопрос выдала Рита.

— Ты уверена?

— Да, так будет правильно. — И она отключилась.

Не зажигая свет, она сидела на диване в своей комнате, думала.

«Имею ли я право быть счастливой сейчас, когда так нужна ей? Зачем Андрею эти проблемы? Мы справимся сами. Я сильная. Я должна. А личная жизнь подождет. Успею еще заневеститься».

Рита зло вытерла слезы. Легла. Укрылась с головой пледом и разрыдалась. На столе светился поставленный на беззвучный режим телефон, звонил Андрей.

14

— Операцию сделали, состояние средней тяжести. Это все, что я могу пока сказать, — ответил ей по телефону врач.

Рита не находила себе места от беспокойства, продолжала звонить в реанимацию по несколько раз за день. Черед два дня маму перевели в палату. Андрей подхватил Риту после работы, и они поехали в больницу.

Выписав пропуск, поднялись на этаж. Мама ковыляла по коридору им навстречу. Закатное солнце освещало коридор больницы, в его свете лицо мамы казалось бледным, но мягкая улыбка смягчала тревогу дочери.

— Вы представляете, у меня голодный стол, — вместо приветствия пожаловалась Людмила Викторовна. — Добралась до столовой, а меня не покормили.

Рита обняла ее со слезами на глазах.

— Аппетит — это хорошо. Есть хочется, будете жить, — пошутил Андрей и поцеловал сначала больную, следом Риту.

— Ты почему встала, мам, тебе, наверное, рано еще вставать?

— Доктор заставляет, говорит, ходить надо. Сама бы я с удовольствием лежала, — они присели на диванчиках в коридорчике перед палатой.

Рита держала маму за руку, заглядывала в глаза. От каждого движения Людмила Викторовна охала, морщилась и старалась занять удобное положение, чтобы меньше двигаться. Рита начинала суетиться, не знала, чем помочь, и от этого совершала много ненужных и лишних движений. Мама пожимала ее пальцы в своей руке, давая понять, что все в порядке.

— Людмила Викторовна, — Андрей откашлялся и опустился на колени рядом с диванчиком. — Именно сейчас я прошу у вас руки вашей дочери.

— Нашел время, я…. — возмущенно попыталась возразить Рита.

— Самое время и место, — уверенно произнес он. — Я хочу и буду с тобой рядом и в горе, и в радости.

— Я так рада, Андрюша, — мама сжимала теперь уже руки обоих.

— Моего мнения никто не хочет узнать, — ехидно произнесла Рита, — или это не обязательно?

— Я люблю тебя, Рита. Скажи нашему счастью «да».

Он смотрел на нее серыми насмешливыми глазами и ждал ответ.