Испорченная тобой (СИ) [Элена Макнамара] (fb2) читать онлайн

Испорченная тобой

Пролог

Испорченная тобой

Из не отправленных писем:

"Как ты, моя маленькая Брайт? Всё ли хорошо в твоей жизни? Счастлива ли ты? Вопросы, которые хотел бы задать лично, могу перенести лишь на бумагу. И это письмо, которое никогда не отправлю, является вечным доказательством моей трусости. Прости меня, дорогая девочка! Прости, что не уберёг…"

Смотрю по сторонам, на группы людей, проносящихся по торговому центру в поисках всякой ерунды для последних приготовлений к балу, и перевожу взгляд на спутника.

— Ты пойдешь со мной на бал? — как заезженная пластинка, уже в десятый раз, спрашивает меня Гари.

Его имя Коэн. Коэн Гаррисон, но я привыкла звать его Γари. Он бегает за мной последние несколько лет, и это жутко раздражает. Я знаю, что не нравлюсь ему, ну может и нравлюсь в том смысле, когда парня привлекает девушка лишь как объект вожделения, но не больше. А ещё Гари испытывает чувство вины, за некоторые поступки своего старшего брата, которые произошли чуть больше года назад. Α я давно уже всё забыла, ну или делаю вид, что забыла. Такое, конечно, невозможно стереть из своей памяти. Но и вспоминать… тоже не хочется.

— Ты совсем не хочешь идти. Да? — снова ноет парень, и я закатываю глаза.

— Нет, но ты же не отстанешь, верно? — делаю глоток кофе, который он мне купил, и собираюсь встать.

— Пожалуйста, Кэсси. Пойдём вместе, если ты не пойдёшь, я тоже не пойду, — хватает мою руку и с мольбой смотрит своими голубыми глазами.

— Для начала убери руку, — говорю с недовольством. Он быстро отпускает и выдавливает робкое «Прости».

— Ладно, — сдаюсь я, всё равно планов у меня на сегодня нет.

Моя лучшая подруга Лайза сразу после окончания школы, не дожидаясь школьного бала, уехала. Точнее, по настоянию её «прекрасных» родителей отправилась жить в другую страну. Как выразилась её «прекрасная» мама, подальше от такой, как я.

— Заедь за мной в восемь, — бросаю Гари и встаю из-за стола кафетерия.

— Но начало в семь…

— Я знаю, — отвечаю с вымученной улыбкой.

— Ты же со мной будешь, Кэсс… Тебе некого бояться.

Вскинув брови, смотрю на него уничтожающе.

— Я никого не боюсь!

— Я не это имел ввиду, — сразу исправляется Гарри. — Короче ты поняла…

— Нет, — присаживаюсь обратно и выставив локти на стол, сдвигаюсь чуть ближе, прожигая его взглядом. — Кого я должна бояться?

— Не кого, а чего… — сконфуженно отвечает он. — Общественного мнения.

Гарри смотрит по сторонам, и именно в этот момент в кафетерии вдруг становится тихо. Взгляды окружающих липнут к моей коже. Я привыкла, что люди так смотрят на меня, но каждый раз мечтаю сбежать от этих взглядов.

«Испорченная», — слышатся шёпотки за спиной, когда покидаю кафе и даже бровью не веду.

Ничего нового.

История стара как мир…

Меня зовут Кэсси Брайт, мне девятнадцать лет, и это моя история.

Глава 1

Свой великолепный дом я застала в гробовой тишине. И это тоже было не новым для меня. Мой единственный и «неповторимый» опекун, моя мать — Кэрри Брайт — как всегда где-то шлялась. Отца у меня не было, то есть нет, не так. Отцов у меня была целая куча, мать могла выходить замуж почти каждый год. А однажды её брак просуществовал двадцать четыре часа. Кто был моим отцом, она не знала. Да, именно не знала, родила меня в семнадцать лет и забыла тех слюнявых подростков, которые были тогда в её окружении. Её родители, то есть мои дедушка с бабушкой, обладая внушительным состоянием, отправили её в ссылку во Флориду, в Палм-бей. Сами они жили в Джексонвилле, ну а нам досталась безлюдная окраина. Дали лишь этот дом, а на остальное наказали ей самой зарабатывать и кормить меня, когда появлюсь на свет. Но моя мать ни дня не работала, жила за счёт своих многочисленных мужей и подружек, тоже, кстати, небедных.

Сейчас она вроде была на каких-то гастролях с очередным мужем, барабанщиком известной группы. А я жила одна и привыкла к этому. Мы никогда не были близки. Она не лезла ко мне, зная о том, какие слухи обо мне ходят. А я не лезла к ней, взамен получая полную свободу и карманные деньги.

Пройдя по большому просторному холлу, заглядываю в столовую и открываю холодильник. Там всегда изобилие продуктов, потому что наша домработница Тереза приходит три раза в неделю и оставляет еду для меня. Ну и для матери, конечно, но ем в основном я. Полная как бочка, вечно потеющая, Тереза, кстати, очень прилично готовит. И несмотря на свой лишний вес, поддерживает наш дом в относительной чистоте. Меня она недолюбливает и всегда подгадывает, когда дома никого нет.

Не знаю, как она это делает, но мы практически никогда не встречаемся. О её визитах узнаю лишь по пополнению еды и отсутствию пыли.

Вот и сейчас холодильник ломится от всевозможных блюд и я, утолив голод, прохожу на задний двор, по дороге избавляясь от одежды. Немного поплавав в бассейне, облачаюсь в махровый халат и присев на шезлонг пролистываю журнал мод…

Бывает ли мне скучно, в этом большом доме, почти всегда в одиночестве? Бывает! Но я старательно изображаю веселую жизнь, и почти верю в неё.

Кутаясь в белоснежный махрoвый халат, который молниеносно впитал всю влагу с тела, поднимаюсь на второй этаж. Тут несколько спален, в том числе и моя. Бильярдная — прихоть одного из мужей матери, и кинозал — прихоть моей матери. В своей комнате сразу распахиваю двери на огромный балкон, впуская солнечный свет. Она мне нравится в светлое время дня, так как стены убогого серого цвета, по ночам смотрятся совсем мрачно. А днём приобретают теплый кремовый оттенок, и комната становится уютней.

Замерев на балконе, сразу смотрю на дом близлежащего соседа мистера Ρочестера. Он недавно обзавелся молоденькой женой и часто «любит её» прямо на собственном балконе. То ещё зрелище, ведь мистеру Рочестеру уже стукнуло шестьдесят, а бедной молоденькой Мэри не больше двадцати. Я не знаю, как зовут её на самом деле, но я назвала её Мэри. Уж больно трогательно она выглядит с короткой копной мелких каштановых кудрей. Мистер Рочестер не обманул моих ожиданий и посиживает на своём балконе с чашкой кофе в одной руке и газетой в другой. Уставившись на него тяжёлым взглядом, замираю в ожидание. Проходит несколько минут, прежде чем он подносит свой давно остывший кофе к губам и переводит взгляд на мой балкон. Я не отвожу взгляда, и он отставляет чашку и убирает газету.

Ждёт шоу! От меня!

Мой халат длинный, почти до колен, и перевязан обычным ремешком, который тут же ослабила. Халат распахивается сам по себе, выставляя мою грудь на обозрение мистера Ρочестера. Мне кажется, я даже вижу, как дёрнулся его кадык…

Лишь бы сердечный приступ не случился. Лишь бы сердечный приступ не случился.

Раздвинув халат пoшире, демонстрирую все прелести ниже груди, и тянусь рукой к этим прелестям. Проходит секунд пять, прежде чем Мистер Рочестер резко вскакивает со своего кожаного кресла и, убегая с балкона, судорожно кого-то зовёт. Бедная Мэри, сейчас она будет отдуваться по полной. Хотя, мне совсем её не жаль. Выбирала ветхого старикашку, а он вон, ещё ого-го.

В больших окнах его спальни вижу, как мистер Рочестер приволок жену к кровати и незамедлительно бросается на неё. Потом, по всей видимости, он снял свои штаны, потому что в окне мелькнул его дряблый зад.

Фу. Он будет преследовать меня по ночам.

Покидаю балкон. До приезда Гари остаётся три часа и что б как то себя занять, врубаю музыку на полную мощь. Жёсткие аккорды рока, затапливают комнату, вовлекая меня в ритмичный танец. Сквозь кричащую музыку, скорее чувствую, чем слышу, слабую вибрацию телефона, лежащего на прикроватной тумбочке. Он был здесь со вчерашнего дня, я редко брала его с собой.

Смотрю на экран телефона и вижу улыбчивое лицо лучшей подруги Лайзы. Взяв телефон, сначала убавляю музыку, а потом принимаю вызов.

— Я весь день тебе звоню, — с недовольством протягивает Лайза. — Ты что, уже забыла меня?

— И не надейся, киска! — сюсюкаю ей. — Я телефон как всeгда дома забыла.

— А где была? — допрашивает меня.

— В торговом центре… с Гари.

— С Гари? — пренебрежительно фыркает Лайза.

— Он не так плох! — от чего-то, решаю встать на защиту парня.

— И что хочет Γари?

— Поведёт меня на бал сегодня, — бросаю я.

В трубке виснет тишина, но я знаю, что проблем со связью нет. Это Лайза переваривает информацию. Иногда моей подружке требовалось для этого несколько минут.

— Бал? Ты пойдешь на бал? Ты из ума, что ли, выжила? С Гари? — закидывает меня вопросами Лайза.

— Ну да, — пожимаю плечами, — мне скучно! Без тебя.

— О, детка, я тоже скучаю. Ты права, сходи на бал и оторвись. Надень то платье, которое мы с тобой купили в феврале.

Февральское платье, да, поняла, о чём идёт речь. В тот день Лайза готовилась к свиданию с парнем из футбольной команды. Как его звали? А, Брэд, Брэд Торнел. Безмозглый качок и придурок, как и полагалось капитану этой команды. Он бросил её тогда, отдав предпочтение какой-то длинноногой Барби. А платье было такое чудесное, что подруга подарила его мне. Ну как подарила… Я просто забрала его, спасла от возгорания. Потому что Лайза хотела его сжечь.

— Хорошо! Я надену то платье, — с улыбкой соглашаюсь. — И мне уже пора собираться…

— Позвони мне после бала, ладно? Страх как хочется узнать подробности.

— Непременно! — отвечаю ей и отключаюсь.

Я обижаюсь на неё. Считаю, что она ничего не сделала, чтобы остаться. Уж не знаю, могла ли повлиять на решение своих родителей, но мне казалось, что она уж больно быстро приняла свою судьбу. Они отправили её в Англию, в какой-то особенный институт. Наверняка благородных девиц, не меньше. Черт!

После пяти лет, проведенных в разлуке, вряд ли сможем потом найти общий язык. А я вроде бы уже привыкла к своей глупенькой и безбашенной подружке Лайзе.

Приняв душ и подсушив волосы феном, оглядываю огромный шкаф с одеждой. Тяжело вздохнув, приступаю к поискам платья и перерыв многочисленные наряды, всё-таки нахожу его. Оно очень маленькое и очень нескромное. Длина доходит лишь до середины бедра, а может, ещё короче. Сверху лямки — завязки на шее. Голая спина и огромный вырез на груди. Α цвет, просто сногсшибательный, красный. С моим темно-каштановым цветом волос, и шоколадно-зелёными глазами сочетается просто идеально.

Облачаюсь в кружевные трусики и сразу примеряю платье. Оно сидит как вторая кожа. Идеально.

Долго смотрю в зеркало, размышляя, что придумать с волосами. Они длинными и закрывают всю красиво оголенную спину. Поднимаю их к верху, закалываю, пытаюсь заплести… Бесполезно. Копна непослушных волос никак не хочет укладываться в причёску, ну или слабое подобие причёски. Пару раз хватаюсь за ножницы с желанием отстричь волосы по плечи. Но не делаю этого. Не потому что волосы уж прям мне дороги. Нет, я просто боюсь сделать всё ещё хуже. В итоге я сдаюсь, взлохмачиваю их ещё больше и кручусь перед зеркалом.

Чего-то не хватает… Туфли!

Порывшись в коробках, извлекаю на свет новенькие черные босоножки на огромной скале, а к ним — небольшую черную сумочку. В туфлях чувствую себя значительно уверенней, при росте один метр пятьдесят пять сантиметров я вообще не выхожу из дома без каблуков.

Принарядившись и вдоволь собой налюбовавшись, чувствую полнейший упадок сил. Это, в конце концов, чертов бал и мои чертовы одноклассники. И это Гари…

Боже. Зачем я согласилась?

Гари подъезжает ровно в восемь. Последний раз взглянув на своё отражение, выхожу за дверь дoма и медленно бреду к его машине.

Гари ездит на стареньком Форде. Но не из-за того что у него нет денег на новую машину, напротив, его семья одна из богатейших и уважаемых в Палм-бей. Просто унаследовав собственный трастовый фонд в восемнадцать лет, решил не шиковать и все средства оставить на своё образование. Мол, пока я живу в родительском доме, мне и тратить-то их некуда. Но его старший брат Питер считал иначе и к восемнадцати, наверное, уже расхреначил половину унаследованных денег. Парень любит красивые тачки и красивых женщин, а и те, и другие бывают очень прожорливыми. Сейчас Питеру двадцать один, через пару лет он вернётся из колледжа, и наш городок дождется своего любимчика. Этот придурок всем нравится… Кроме меня, конечно. Я надеялась, что он никогда не вернётся и переберется куда-нибудь на Манхеттен.

— Поехали! — провозглашаю я, плюхаясь в потрёпанный салон старенького Форда.

— Вау, — слышу тяжелый выдох Гари. И то, как он с шумом втягивает воздух через нос, разглядывая меня от макушки до пят…

Мне хочется выйти и остаться дома.

— Даже не думай, — отталкиваю его голову, заставляя смотреть прямо перед собой. — Поехали, поехали.

Гари заводит машину, всего с третьего раза, и мы наконец трогаемся. Едим в прекрасной тишине, пока мой воздыхатель не перевоплощается в поэта из девятнадцатого века.

— Кэсси! Ты прекрасно выглядишь, и красный цвет так подходит к твоим глазам, — на одном дыхании молвит парень, поворачивая голову в мою сторону чаще, чем хотелось бы.

— Смотри на дорогу, — обрываю его, — когда ты уже выдохнешься?

— Скоро я уеду, — грустно, с нотками обиды бросает он. — И ты избавишься от моего общества.

— Скатертью дорожка, — желаю ему с язвительной улыбкой и отворачиваюсь к окошку. В моей жизни наступают значительные перемены, и мне просто неспокойно. Подруга уехала, матери постоянно нет, хоть я и не тосковала по ней. Даже Гари скоро оставит меня. И как бы сильно я не убеждала себя в обратном, я буду тосковать по нему сильнее, чем должна.

Оставшуюся часть пути он не проронил ни слова, несколько раз хотел что-то сказать, это я поняла по его тяжелым вздохам и томным взглядам в мою сторону. Но так ничего и не сказал…

Возле школы вся парковка была почти забита, и бедный Гари кружился несколько минут, чтобы найти место. Так и оставил в итоге у черта на рогах свою колымагу.

— Прости, — выдыхает, глуша двигатель, — ближе мест нет.

— Ой, да перестань, — закатив глаза, выбираюсь из тачки.

Решительной походкой направляюсь к центральному входу в здание, а Гари практически бежит со мной в ногу. Я ощущаю лёгкую нервозность, в последний раз заходя в это место. Все те люди, с которыми я виделась в школе, мягко сказать ненавидят меня. Все, кроме Лайзы, Гаррисона и некоторых педагогов. Но последние нейтрально ко мне относились по своим причинам.

В большом банкетном зале грохочет музыка, и народу столько, что яблоку упасть негде. Стены украшены ленточками, разных цветов, и воздушными шарами. Повсюду стоят композиции из розовых цветов, а по полу горстями рассыпано конфетти.

— Тебе принести что-нибудь попить? — перекрикивая музыку, спрашивает Гари.

Отрицательно качнув головой, нахожу взглядом пустой столик и сразу тороплюсь занять его. Мне хочется уменьшиться до размеров букашки, потому что все окружающие уже замечают моё появление.

А чего я ждала, надев такое платье? Присаживаюсь за стол, а мой спутник опускается рядом. Проходит минут пять, прежде чем он вновь пытается заговорить.

— Ты потанцуешь со мной? — задаёт наиглупейший вопрос мне.

— Конечно, нет! — грубо отрезаю. Даже сквозь музыку слышу его громкий отчаянный вздох, но подавляю порыв извиниться за грубость.

Закинув ногу на ногу, пытаюсь принять расслабленную позу и обвожу весь зал любопытным взглядом. Метрах в десяти, правее от нас, восседают девочки ботанички. Умненькие, хорошо воспитанные, с отличной жизненной перспективой. Вот с кем должен зависать Гари. Бросаю на него беглый взгляд. Парень сидит, с задумчивым видом вертя в руках брелок от ключей. На меня он не смотрит, сосредоточился лишь на брелоке. Иногда мне жаль его из-за всех тех унижений, что получил от меня за последний год. Но когда смотрю на него и уже даже хочу сказать что-нибудь хорошее, сразу вижу в нём Питера, его придурка брата. И хорошие слова не находят выхода из моего рта, а я могу лишь ляпнуть что-то грубое. Я ненавижу Питера и не в пускаю в своё сердце Гари, хоть он и старается проникнуть туда. Но у него не выйдет…

Как дура шарю по его лицу взглядом и не замечаю, что он тоже сосредоточился на мне. Поспешно отворачиваюсь, заметив, что парень расплылся в довольной улыбке.

— Ты очень красивая, — говорит он очередной комплемент и я закатываю глаза.

— Иди потанцуй с кем-нибудь, — предлагаю ему, окидывая зал беглым взглядом. — Вон та девчонка глаз с тебя не сводит. — Указываю на девушку за соседним столиком. Она и правда пожирает Гари глазами, а на меня смотрит с презрением.

— Не хочу, — отвечает парень, так и не взглянув на девушку. Очень зря, она вроде ничего.

Проходит, наверное, ещё минут тридцать тишины. То есть тишины с Гари, музыка по-прежнему грохочет, перетекая из ритмичной в медленную и спокойную, а потом опять в ритмичную. Мой спутник вовсю скучает, время от времени, бросая томные взгляды в мою сторону. Мне кажется, что он вообще больше никуда не смотрит. А я за это время успела разглядеть всех собравшихся в этом зале. Парни из команды по футболу, не стесняясь, напиваются, спортсмены недоделанные. Местные куклы Барби танцуют и флиртуют с ними. И тут и там, небольшими стайками, сидят ребята с разными стилистическими направлениями. Через два столика от нас — парни и девушки Эмо. Α через четыре столика — парни, возомнившие себя рок-музыкантами, такие волосатые, неотесанные в коже и цепях. Остальные — просто серая масса, но все без исключения бросают на меня неравнодушные взгляды. Барби — с презрением, спортсмены — с вожделением, Эмо — с неприкрытым равнодушием, хотя они на всех так смотрят. Ну а парни рокеры попеременно показывают факи и веселят друг друга шуточками, по мою душу. Остальные просто мельтешат перед глазами, и вся смесь эмоций на их лицах доводит меня до головокружения.

— Я оставлю тебя ненадолго? — вдруг поднимается со своего места Гари. — Пойду поздороваюсь с друзьями.

Я лишь махаю рукой, мол, делай что хочешь, с трудом сдерживая досаду… Он направляется куда-то вглубь зала, смешивается с толпой, и я теряю его из виду.

— Катись, — кричу ему в спину, хоть мой голос и тонет в музыке, становиться значительно легче. И чего я так напрягаюсь? Отставив сумку на соседний стул, решительно поднимаюсь.

Буду танцевать! Я же за этим сюда пришла. Веселиться!

С высоко поднятой головой прохожу в середину зала, натянуто улыбаюсь от того как толпа расступается при виде меня. Словно я прокаженная или урод с тремя головами и семью конечностями. Сами вы уроды!

Создав вокруг себя много свободного пространства, прикрываю глаза и отдаюсь аккордам песни. Ни на кого не смотрю, просто плыву по течению её ритма. В какой-то момент композиция заканчивается, и я моргнув пару раз, вижу нашего педагога по Истории. Губы сами собой расплываются в улыбке. События этого вечера начинают принимать интересный оборот.

Мужчина сидит недалеко от импровизированного бара, видимо, его поставили следить за порядком. Хоть в этом баре и подают только лимонад и максимум пунш, все присутствовавшие успели уже изрядно набраться, ну или почти все. Мистер Роджерс явно плохо выполняет свои обязанности надзирателя. Бедный, бедный мистер Роджерс.

Приближаюсь к преподавателю, и его скучающий взгляд при виде меня сразу меняется на заинтересованный. Танцуя в полуметре от его персоны, бросаю недвусмысленные взгляды и слегка поглаживала своё тело. На лице мистера Ρоджерса отражается понимание, а в глазах вспыхивает огонёк, и преподаватель слегка кивает словно в согласии. Медленно разворачиваюсь и лёгкой походкой выхожу из зала. Неспешно поднимаюсь по лестнице на второй этаж, а там прохожу в третий кабинет от лестницы — класс Истории. Прохожу к учительскому столу и усаживаюсь в ожидании преподавателя. Мистер Энтони Роджерс не старик, даже наоборот, молодой, чуть больше тридцати, горячий и сексуальный парень и как бонус очень полезный, когда речь идёт об оценках. Сейчас, после окончания школы, меня уже мало интересовал аттестат, но…

Мне просто было скучно.

Тони, то есть мистер Роджерс, как ошпаренный влетает в класс и быстро прикрывает за собой дверь. В темном помещении обнаружив мой силуэт, с ходу приближается к столу.

— У меня мало времени, — сразу заявляет. Поставив руки с обеих сторон от моих бёдер, нависает надо мной. — Детка, — стонет в вырез платья, — ты просто сделала мой вечер.

— Ты слишком много болтаешь, — резко обрываю его, задирая платье. Мистер Роджерс по-животному рычит и, схватив меня за бедра, дёргает на себя. Его возбуждённый член плотно прижимается к моим трусикам, и я тихонько пискнув, развожу ноги чуть шире.

— Испорченная, — продолжает шептать он, покрывая поцелуями шею и грудь. — Ты такая испорченная. Да детка, давай сделаем это быстро, — пыхтит Тони, судорожно расстегивая ремень на своих брюках. Как будто бывало по-другому. Стянув брюки до колен, не забывает достать шуршащую упаковку из кармана. Также вниз падают его боксеры, и он молниеносно стягивает с меня трусики. Ρазорвав упаковку, надевает средство защиты, и его рука находит мою грудь. Он бесцеремонно сжимает её, а я прогибаюсь навстречу его ласкам, запрокидывая голову ңазад. Всем телом льну к нему, ощущая, как его член не спеша проникает в меня. Больно впиваясь пальцами в бедра, парень резко дёрнув меня к себе, погружается полностью. С моих губ слетает протяженный стон, и я страстно желаю большего. Но мистер Роджерс вдруг замирает и начинается отстраняться. В негодовании хватаю его за рубашку, не отпуская и не понимая, в чём дело. В комнате вспыхивает свет, ослепляя глаза, и я, судорожно моргая, одергиваю платье вниз и свожу ноги вместе. Тони уже в метре от меня, спиной к двери, наспех натягивает брюки. Когда глаза привыкают к свету, наконец вижу, кто помешал нам. В дверях стоит Гари, по его лицу ничего нельзя прочесть, да я и не собираюсь.

— Уходи, — прошу его спокойно. Он не шевелится, во все глаза смотрит то на меня, то на Роджерса, тот, кстати, до сих пор стоит спиной. — Ты что, оглох?

Вместо того чтобы уйти, уверенным шагом Γари направляется в нашу сторону. Опешив, не сразу понимаю, что он делает. В три шага преодолев пространство между нами, останавливается возле Тони и прожигает его спину пылающим гневом взглядом. Мистер Роджерс сразу ретируется к двери, так и не посмотрев ни на меня, ни на Гари. Трус. Затем мой воздыхатель направляет еще более пылающий взгляд на меня, а я отвечаю ему язвительной улыбочкой. Потом происходит что-то колоссальное и не входившее ни в какие рамки. Гари наклоняется, подняв с пола мои трусики, швыряет их прямо мне в лицо. Я ловлю их, прежде чем они врезаются в него, и сжимаю в кулаке.

— ОДЕВАЙСЯ! — вдруг орёт парень. Я даже рот раскрываю от удивления.

— Да пошел ты, — нахожусь я наконец, спустя несколько секунд. Гари совсем взбесился и в один прыжок оказывается совсем близко ко мне. Я думала, он ударит меня, нет, правда, вид был именно такой. Парень грубо хватает меня за руку и дёргает со стола. Я слетаю и, не удержав равновесие, приземляюсь на пятую точку. Гари это не останавливает, и он снова дёргает меня за руку, ставя на трясущиеся ноги.

— Я отвезу тeбя домой, — тащит меня из класса.

— Да пошёл ты! — снова кричу ему, упираясь ногами в пол. — Отпусти меня, придурок. Отвали от меня, — вдруг прорываются из меня слова. — Кто ты вообще такой, чтоб указывать мне?

Гари резко останавливается и смотрит на меня взглядом, пропитанным ненавистью. Думала, отпустит, но он снова тащит меня к двери, несмотря на все мои попытки вырваться. Уже в коридоре я всё же выдергиваю руку и отстраняюсь.

— Отвали, Гари, — предостерегающе шиплю, увидев, что он снова хочет схватить меня за руку. Там и так уже, наверное, будет синяк. — Пошёл к черту!

Гари замахивается, а я попятившись к стене, вжимаюсь в неё. Кулак прилетает ровно возле моей головы, врезается в и без того пошарканную стену, и с неё сыплются мелкие куски штукатурки.

— Шлюха, — выплевывает парень, нависая надо мной. От кого угодно, но только не от него ожидала услышать подобное. На секунду на моем лице появилось негодование, и я тут же жалею об этом. — Прости, Кэсси, я не хотел, — вдруг выдыхает парень, зажмуриваясь. — Прости…

— Что, Гари? Тоже захотел кусок пирога, а до тебя всё очередь никак не дойдёт, — прячу слезы горечи за ненавистью и сарказмом. Подняв руку, кончиком пальца провожу по симпатичной мордашке парня. — О-о, бедный Γари, год потрачен впустую.

Гари смотрит на меня своими голубыми, как океан в солнечный день, глазами, не моргая и не дыша. Потом трясёт своей светлой, с лёгкими кудряшками головой, словно выходя из ступора.

— Я не хотел этого… то есть год, я не для… Черт! Кэсси! Ты же не такая! Зачем ведешь себя как испорченная дрянь?

Он вновь повышает голос, но отстраняется, освобождая мне путь.

— Такая! И ты знаешь, кто меня испортил, — бросаю на последок, проходя мимо.

Он тяжело и с надрывом вздыхает.

— Позволь мне отвезти тебя домой, — вновь пытается заговорить со мной, точнее с моей спиной.

— Отвези себя домой, — говорю не оборачиваясь, уже спускаясь по лестнице.

Глава 2

До дома я довезла себя сама, на такси. Так и приехала с сумкой, которую наспех дёрнула из зала, в одной руке, и красными трусиками в другой. Сказать, что я была в шоке от поведения Гари, ничего не сказать. В расстроенных чувствах решила забыться сном, так и не снимая платья. А на утро, очень-очень рано, проснулась от надрывавшегося телефона. Вероятно, забыла поставить его на беззвучный режим. Кроме Лайзы, мне ни кто не мог позвонить, и я цėлый час игнорировала эту назойливую трель, прикрыв голову подушкой. Телефон не замолкал, и я всё-таки сдалась, иногда моя подруга может по — настоящему бесить.

Схватив телефон с прикроватной тумбочки, молниеносно подношу его к уху.

— Что? — резко интересуюсь.

— Кэсси! — слышу неуверенный шепот Гари. Гари? Смотрю на экран: и вправду он, вот же ж…

— Что? — повторяю вопрос.

— Я… это, хотел…

— Ты тaк усердно мне названивал! Говори уже, что хотел! — подгоняю его, проклиная себя, за то, что взяла трубку.

— Я хотел извиниться за вчерашнее, — всё же произносит парень уверенно. — Я не должен был говорить тебе всего этого…

«Но сказал», — хочется ответить мне.

Однако я быстро бросаю:

— Окей, ты прощен. Что-то ещё?

В трубке виснет тишина. Он знает, что я не прощу его.

— Кэсс…

— Что?

— Давай увидимся и поговорим? Я могу заехать.

— Я не хочу, — нахожу в себе силы отказаться и бросаю трубку. Пока телефон снова не зазвонил, убираю звук и вновь отправляюсь в царство Морфея. Провалявшись весь день, к вечеру всё же встаю и снимаю надоевшее платье. Оно оказалось каким-то несчастливым и не принесло ни мне, ни Лайзе того, что от него ждали. Нужно было позволить подруге сжечь его.

Остаток вечера провожу у бассейна. А уже в полночь, лёжа в кровати, просматриваю свой телефон. Пропущенных очень много. Почти все от Гари. И лишь пару от Лайзы. А так же Гари прислал мне сообщение с просьбой о встрече. Я не отвечаю. Даже лучше, что всё так происходит, он всё равно уезжает в колледж. Α долгие проводы, как говорится, лишние слёзы. Нет, я не буду плакать по Гари, и дело даже не в том, что он сделал. Но за последние год я вроде даже привыкла к нему, поэтому могла всё же скучать.

Могла, но теперь точно не буду.

Гари звонит и на следующий день тоже. А потом спустя два дня. Несколько смс в течении недели, пока в один прекрасный день, я вдруг понимаю, что он больше не позвонит, потому что уехал…

Зато с визитом заявилась моя мама. Сообщила о каком-то суперважном родительском разговоре и выделила аж целых пять минут в своём плотном графике, посветив их мне. Новый муж моей матери ожидал в гостиной, нервно расхаживая из угла в угол.

— Кэсси, — говорит она мне резким тоном. Мы сидим в столовой, точнее я сижу, а она стоит передо мной. — Ты отправила документы в колледж?

— Нет, — пожимаю плечами.

— То есть ты не будешь учиться? — всё же уточняет, повышая свой голос на октаву.

— Нет, наверное, нет, — начинаю паясничать. — Переходи к делу, мам…

— Если ты не собираешься учиться, тебе придётся найти себе работу, — огорошивает меня женщина, выдававшая себя за мою мать. Потому что моя мать никогда в своём лексиконе не употребляет слово работа.

— Зачем? — не понимаю я

— Затем, что я больше не буду тебя содержать.

— Пффф. Что?

— Звонили мои родители, спрашивали, как твои дела. О твоих планах на будущее, — примирительным тоном говорит она. — В общем, поставили жёсткие условия. Либо ты учишься, либо ты работаешь. Иначе они заберут у нас дом.

— Ну и что, пусть твой очередной муж выкупит его для тебя.

— Это невозможно, — мать сжимает переносицу двумя пальцами и добавляет, покачав головой: — В общем, найди работу, карманных денег ты больше не получишь.

С этими словами она разворачивается и выходит из столовой, я следую за ней. Её муженек при виде нас, встрепенувшись, направляется к парадной двери, а мать, не удостоив меня даже взглядом, бежит за ним.

— Ты ни дня в своей жизни не работала! — кричу ей в спину. Она не оборачивается. — МАМА! — замирает, оборачивается. На лице негодование и злость.

— Тогда найди себе мужа, — цедит сквозь зубы, — и проваливай.

С этими словами она покидает дом.

Занавес.

Ещё долго я перевариваю всё то, что она мне сказала.

Я! Работать?

Переворачиваю все многочисленные сумочки, которых было не меньше двадцати, и обшариваю все имеющиеся карманы своей одежды в поисках налички, что у меня еще осталась. Пересчитав купюры, впадаю в уныние. Триста долларов пятьдесят семь центов. Не густо. У меня некоторые платья дороже стоят, не говоря уже о туфлях. Ну не одежду же продавать, в самом деле.

— Привет, крошка, — слышу я сонный голос подруги, решив позвонить ей поздним вечером.

— Привет, у меня проблемы, — решаю поделиться с Лайзой и сразу перехожу к сути. — Моя мать хочет, нет, требует, чтобы я нашла работу.

— Пффф, — фыркает она.

— Вот и я о том же.

— Зачем?

— Мои дедушка с бабушкой выставят нас из дома, если я не встану на истинный путь. С каких пор им не плевать?

— Да-а, дела, — протягивает Лайза. — Что будешь делать?

— Не знаю. Идеи есть?

— Ну, можно попробовать устроиться секретаршей или моделью или в фитнес клуб. А что, у тебя отличная фигура, — с энтузиазмом тараторит подруга. Не этого я от неё ожидала.

— Но я не хочу работать! — последнее слово выплевываю с брезгливостью.

— Но у тебя явно нет выбора, детка, — логично заключает Лайза. Черт бы её побрал.

— Ладно, я поняла, — надуваю губы. Куда ей до моих трудностей. — Пойду поплачу. Пока.

Бросаю трубку, а Лайза мне не перезванивает. Подружка… Мне кажется, что уже сейчас между нами пролегла стена непонимания…

Спустя три дня я понимаю, что катастрофа в самом разгаре. Тереза больше не приходит, холодильник начинает пустеть, а мебель покрывается мелкой пылью.

Съев всё, что имелось, начинаю тратить собственные деньги. Готовить я не умею, поэтому приходится перебиваться закусочными с сомнительным меню и мучиться от несварения.

Спустя еще три дня у меня остаётся пятьдесят долларов, и я нервничаю. Лайза так мне и не позвонила, и я решила не унижаться и не просить у неё денег. Лучше и вправду найти работу. Благо это можно было сделать, не выходя из дома. В интернете нашла несколько вакансий по работе фотомодели и отправила им свои самые пикантные фотки. Спустя час мой мейл молчал, но ничего другого я не ожидала. Несмотря на всю миловидную внешность, до модели, я всё же не дотягиваю. Ни маленьким ростом, ни слишком молодым лицом. На всех этих фотографиях с кричащей на мне одеждой, выгляжу я как подросток. Вот хотя бы та, что сделала Лайза пару месяцев назад, когда тайком пробрались на вечеринку одного закрытого клуба. На этом фото, я почти, в чём мать родила. Коротенькое белое платье, едва прикрывающее трусики и черные туфли на огромном каблуке, от чего мои ноги кажутся длиннющими. Но это только кажется… Крохотный рост и детское личико, таких как я много…

Ещё через час входящих сообщений так и не было, и я смирилась. Решила, что сойдёт работа в каком-нибудь классном фирменном бутике, но резюме у меня отправить не получалось. Пришлось принарядиться и отправиться туда лично.

Вакансия всего одна, требовалась помощница управляющей в магазин нижнего белья от Виктории Сикрет. Бутик располагался в самом крупном торговом центре Палм-Бей, в том самом, в котором бывала с Гари или с Лайзой.

— Добрый день, — приветствует меня стройная высокая девушка в строгих классических черных брюках и белой шелковой рубашке. — Я могу вам чем-то помочь? — улыбается приветливой, профессиональной улыбкой.

— Да… добрый день, — я неловко одергиваю свой не слишком целомудренный вырез на рубашке и выпрямив спину, делаю шаг вперед: — Я пришла по поводу работы. У вас всё ещё есть вакансия?

— Работа? — как-то слишком удивлённо спрашивает девушка. Её улыбка сразу меркнет, а приветливое выражение лица меняется на скептическое. Взглядом проходится по мне от макушки до каблуков, и кажется тихо хмыкает. — Нет, вакансия уже занята.

С минуту я стою, не шевелясь, и сверлю её тяжёлым взглядом. А девушка, сложив руки на груди, всем своим видом показывает, что разговор закончен. Развернувшись на высоких каблуках, заставляю своё тело двигаться, но у самой двери оборачиваюсь. Не могу просто так уйти.

— Это всё из-за моей внешности? То еcть я не подхожу внешним видом? — интересуюсь у девушки, стараясь, чтобы мой голос звучал дружелюбно. Хотя внутри всё клокочет от негодования.

— Нет, дело не во внешности, — снисходительно отвечает девушка. — Всё дело в твоей репутации. Кэсси Брайт.

И я ухожу, мне не нужно уточнять, о какой репутации идёт речь. Οна — заслуженная.

Испорченная девчонка… Шлюха.

Пару дней спустя в кармане остается всего тридцать долларов, и я решаю потратить их на веселье. Надев свою самую любимую мини юбку черного цвета и коротенькую маечку белого, разбавляю всё это ботфортами на огромной платформе. Получив удовольствие от собственного отражения в зеркале, отправляюсь в свет. На сегодняшнюю ночь выбрав ночной клуб почти в другом конце города, чтобы не дай Бог не встретить никаких знакомых. Просто хочу оторваться и забыться, потому что плачевное состояние, в котором пребываю, порядком мне надоело. Нахожу какое-то чересчур дешевое такси, которое еще и скидки представляет. И с ветерком отправляюсь в путь. Водитель немногословен, и мы доезжаем на удивление быстро.

Клуб «Мартини Холл» располагается в достаточно элитном районе и занимает весь пентхаус какого-то огромного бизнес-центра. Возле парадного входа стоят дорогие тачки, типа Бентли и Мазерати, и я поспешно покидаю такси.

Поднявшись на самый верхний этаж, оказываюсь в приятной атмосфере зажигательной музыки, аромате алкоголя и красивых двигающихся в танце тел. Вход на вечеринку свободный, что и послужило неким бонусом при выборе места.

Проследовав к бару, и, дождавшись, когда бармен освободится, обращаюсь к нему с обворожительной улыбкой:

— Привет. Ром с колой, пожалуйста.

— Привет, — улыбается мне бармен, на табличке значится Майкл. — Документы, пожалуйста.

Скривившись, всё же предоставляю ему документы, извлекая их из маленькой сумочки.

— Крепкий алкоголь только по достижению двадцати одного года.

Как будто я не знаю…

— Хорошо. А что ты предложишь мне?

— Сок, лимонад, — издевался Майкл. — Пиво.

Нет, так не пойдёт.

Поставив локти на барную стойку, прогибаю спину и выпячиваю грудь. Надуваю губки, бросая томный взгляд из-под ресниц. Заигрывая, наблюдаю за барменом. Ноль эмоций. Чёрт.

— Ладно. Давай пиво.

Парень хмыкает и наливает мне напиток. Залпом осушив бокал, сразу чувствую головокружение. Вероятно, из-за голодного желудка.

Музыка обволакивает и зовет меня в свои объятья, и я не противлюсь. Прохожу в самую гущу тел и отдаюсь её пульсировавшему ритму. Когда задеваю локтями танцующих рядом ребят, никто не отпрыгивал от меня, как от прокаженной. Мне нравится сливаться с этой толпой, быть с ней на одной волне, соприкасаться телами. Я тону в этих ощущениях и в музыке. И парни и девушки подстраиваются к моим движениям, на танцполе я становлюсь кем-то другим. Не испорченной девочкой Кэсси Брайт.

Спустя час решаю немного проветриться и, увидев балкон в самом дальнем углу, сразу направляюсь к нему. Выхожу на большое открытое пространство, огороженное от улицы огромными, во весь рост, панорамными окнами. Здесь тоже многолюдно, найдя самый свободный угол, прижимаюсь всем телом к холодному стеклу. Окна располагаются под наклоном, и если наваливаться животом вперед, создаётся впечатление, что висишь в воздухе, а под тобой тридцать этажей свободного падения.

— Привет, — слышу я приятный баритон за спиной. — То, как ты стоишь, щекочет мне нервы.

— А ты не смотри, — отвечаю незнакомцу, всё ещё стоя к нему спиной. Парень подходит совсем близко, чувствую лёгкое касание его брюк к своим оголенным бедрам.

— Я не могу просто так взять и уйти, позволь, я хотя бы поддержу тебя, на тот случай, если стекло треснет и ты начнёшь падать, — его голос щекочет мне шею, парень стоит очень близко.

– Α если мы упадем вместе? — продолжаю игру я.

— Я сильный и удержу твоё хрупкое тело, — последняя фраза звучит шепотом в самое ухо, а затем я чувствую его теплую руку на своём животе. Непроизвольно выгнув спину, плотней прижимаясь к его массивному телу. Хочется обернуться и посмотреть на своего собеседника, но я не спешу.

— Я Кэсси, — представляюсь ему.

— Привет, Кэсси, — отвечает парень, усиливая хватку на животе. — Меня зовут Колин, и мне очень приятно с тобой познакомиться, — пахом прижимается к моим бёдрам, и я ощущаю, насколько ему приятно.

Медленно разворачиваюсь, так и находясь в его стальной хватке. Встречаюсь с ним взглядом. Новый знакомый и правда очень крепкий и выше меня на целую голову. Очень ухоженный, в дорогой одежде, брюнет с зеленоватыми глазами. Симпатичный, и от него хорошо пахнет. Пока я рассматриваю его, он, не отрываясь, смотрит на меня.

— Ты прекрасно выглядишь, Кэсси, — выдыхает Колин, наваливаясь на меня всем телом и прижимая к стеклу. Его губы впиваются в мою шею, и голова непроизвольно откидывается назад. Мне кажется, что стекло сейчас действительно не выдержит, а парень, почувствовав моё замешательство, отстраняется, но руку оставляет на моей талии.

— Пойдём, Кэсси, я угощу тебя чем-нибудь, не таким горячим, как я, — говорит с довольной улыбкой, по-медвежьи сгребая меня в охапку. Вечер становится еще интереснее, и я позволяю себя увести.

Столик Колина, как и его многочисленные друзья, находился в отдельной комнате, о существовании которой я даже не знала. Большой стол, окружённый маленькими диванчиками, разнообразные кресла и мягкие пуфики, всё это было кричаще красного цвета. От резкости краcок и большого количества полуголых тел, причём и женских, и мужских, даже защипало глаза. Колин уселся на свободный диван и усадил меня себе на колени. Присутствовавшие не обратили на наше появление никакого внимания, потому что были заняты исключительно собой и своими партнёрами. Нет, они не занимались здесь сексом, но было близко к этому. Из ниоткуда появился официант, поставил перед нами два стакана янтарной жидкости.

— За тебя, Кэсси, — подмигивает Колин и поднимает свой бокал. Свободную руку запускает мне под юбку.

— За тебя, — отвечаю ему и осушаю бокал залпом. Напиток очень крепкий. Виски. Тепло пробегает по горлу, опускаясь до кончиков пальцев. Развернувшись вполоборота к парню, забираю его стакан.

— Чем ты занимаешься, Колин? — решаю начать со светской беседы.

— В данный момент наслаждаюсь твоим обществом, — с обворожительной улыбкой отвечает мне парень.

— А в жизни?

— Работаю в одной фирме, связанной с финансами, здесь недалеко, — как-то нехотя бросает он. Его рука продолжает исследовать мои трусики, и становится сложно сохранять своё дыхание ровным. Вновь появляется официант с новой порцией виски, не дожидаясь тоста, осушаю свой бокал и поднимаюсь на ноги.

— Хочу танцевать!

Схватив парня за руку, пытаюсь сдвинуть его с места. Он неохотно подчиняется, и идёт за мной на танцпол.

Музыка импульсивная и ритмичная, и Колин пристраивается за моей спиной, позволяя мне вести. То, как мы двигаемся, еще больше заводит. Его руки на моей груди, губы на моей шее заставляют тело прогибаться назад, а ноги совсем подкашиваются. Спустя несколько длинных песен я уже не в себе и решительно веду Колина обратно в комнату. Он держит меня на своих коленях, задирая и без того короткую юбку к самому животу. Одной рукой он поглаживает внутреннюю сторону моего бедра, а вторую запускает под трусики. Я судорожно глотаю воздух, спиной вжимаясь в его грудь, а затылок укладываю на его плечо. Он тяжело дышит мне в волосы.

— Уйдём отсюда, детка? — просит меня хриплым голосом. Моё тело уже превратилось в натянутую струну.

— Давай, — шепчу, теряя рассудок. Колин встаёт, поднимаясь вместе с моим обмякшим телом. Ставит меня на трясущиеся ноги и ведёт к лифту. Мы спускаемся одни. Парень прижимает меня к зеркальной стенке, задирает мою майку к шее и проводит языком по соскам. Стон непроизвольно срывается с моих губ, когда нежное облизывание превращается в покусывание. Прежде чем двери лифта распахиваются, Колин опускает мою майку обратно. Прожигает меня воспламеняющим, несдержанным взглядом, заставляя тело гореть заживо. Он еле себя сдерживает, и от этого уровень возбуждения во мне достиг самого пика.

Из здания парень практически выбегает, волоча меня за собой. Виски ударило в голову, и пространство расплывается и кружится, словно карусель. Колин поднимает руку, и непонятно откуда показывается такси. Через секунду мы уже внутри, а еще через несколько минут, по крайней мере, мне так показалось, уже выходим из него. Колин, не сбавляя темпа, тащит меня в какое то высокое здание и, не дожидаясь лифта, заставляет практически карабкаться по лестнице. От такого бешеного ритма мне хочется истерическирассмеяться, и я, не сдерживаясь, начинаю это делать. Парень подхватывает моё веселье, и мы успокаиваемся, когда поднимаемся на третий этаж, заходим в квартиру, и за нами закрывается дверь. Колин как-то сразу, становится вновь серьезным и несдержанным, притягивает меня к себе в попытке поцеловать, а я слегка отстраняюсь, предоставляя свою шею его губам. Он жадно проходится поцелуями по ней, оторвавшись на секунду, снимает мою сумочку с плеча, срывает майку, переходя ниже к груди. Опускаясь на колени, прокладывает горячую влажную дорожку своими губами по животу, одновременно стягивая с меня юбку и трусики. Я перешагиваю через них, оставаясь всё так же в высоких ботфортах. Сидя на коленях, Колин шарит своим томным взглядом по каждому сантиметру моего сгорающего тела. Не спеша расстегивает пуговицы на своей рубашке, снимает и отбрасывает её в сторону, открывая моему взору хорошо накаченную грудь. Как завороженная, стою на месте и наблюдала за его манипуляциями, ни на секунду не желая брать инициативу в свои руки.

А дальше… Стало ещё горячее.

Его рука скользнула к ботфортам, и он поочерёдно снял их с моих ног. Затем Колин поднялся во весь свой огромный рост, без каблуков я стала в два раза его ниже, и моё тело не произвольно задрожало от того, каким взглядом он меня осматривал. Парень расстегнул свои брюки, и они оказались отброшены ко всей остальной одежде. Шагнул мне навстречу, своими огромными ручищами схватил за бедра и полностью поднял на себя. Я обхватила ногами за его задницу, а руками вцепилась в массивные плечи.

— Ты такая маленькая, детка, — прошептал, снова целую мою шею. Мои глаза были плотно закрыты, я лишь почувствовала, что он движется со мной на руках. Α через секунду я упала на большую кровать, и Колин полностью накрыл моё тело своим. Опустила свои ноги, что бы он смог снять последнюю часть своей одежды. Молниеносно стянул трусы и, достав блестящую упаковку, надел средство защиты. Вновь поднял мои ноги к себе на бёдра, oдной рукой упёрся в матрас, придерживая своё и моё тело. Вторую руку он запустил под мою попу и притянул к себе, одновременно входя в меня на величину своего немаленького члена. Я непроизвольно охнула, сильнее раскрывая свои бедра.

— О-о детка, ты такая мокрая и горячая, — простонал парень.

Εго движения стали нарастать так, что кровать ходила ходуном под нашими телами. Обеими руками он держал меня за зад, врывался и одновременно с этим притягивал меня к себе. Его кожа блестела от пота, и это возбуждало меня ещё больше. Обшаривая каждый сантиметр его накаченного пресса своими руками, чувствовала вибрацию своего собственного тела, передававшуюся телу Колина. Парень тяжело дышал, не сбавляя бешеного ритма, и по телу начинали пульсировать нервные окончания, сосредотачиваясь в одной точке высшего удовольствия. Не заметила, как, Колин вышел из меня и одним быстpым движением развернул на живoт. Ρаздвинула ноги, приподняла попу повыше, навстречу его члену. И задохнулась, когда он грубо проник в меня, буквально заколачивая в кровать. Смесь боли и удовольствия совсем меня распалила, и я стала истошно кричать, каждый раз, когда он врывался в меня.

— Кричи, детка, мне нравится это, — пропыхтел парень. — Я уже близко.

Я тоже была близко, но от накативших ощущений мне совсем не хотелось заканчивать.

— Ещё нет, — между криками выдохнула ему. — Хочу ещё.

Колин схватил меня за бока и дёрнул, ставя на колени. Получив хлопок по заднице, одновременно ощутила всю его мощь у себя внутри. Он брал меня всё сильнее и сильнее, хоть и казалось, что это не возможно. Голос у меня почти сел от тех криков, что непроизвольно вырывались изо рта. Моё тело подавалось вперёд каждый раз, когда Колин врывался в меня очередным сильным толчком, но егo руки стальной хваткой сжимали мои бедра, не давая упасть. Волнами растекалась дрожь, я была в одном шаге от оргазма, и парень почувствовал это. Ритм его стал совсем быстрым, одну руку он завёл вперёд и всей ладонью схватил меня за киску. Надавил, и я забилась в конвульсиях, всё сильнее вжимаясь в него, увеличивая проникновение его движений. Колин задыхался, пот струился по нашим телам, а моё тело сокращалось и сокращалось от сильнейшего оргазма. Совершив еще несколько глубоких толчков, парень на секунду замер и зарычал. Моё тело запульсировало даже от этих животных звуков.

— Ты хочешь большего, детка? — прошептал мне в волосы.

— О да, — простонала я, не зная, что могла ещё говорить.

Его сильные руки подняли меня кверху, ставя на ноги. Колин подтолкнул меня вперёд, к высокому изголовью кровати, развернул и усадил на него. Вновь раздвинул мои не послушные ноги и достаточно мягко проскользнул внутрь. Теперь его движения были медленные и нежные, своими губами он целовал мои щёки и скулы в попытке найти мои губы. Оргазм накрыл меня неожиданно, пронзив молнией все тело». Парень что-то несвязно промычал и совершил еще три напористых толчка. Потом его тело обмякло, так же как и моё. Мы буквально рухнули на мягкий матрас, не переставая тяжело дышать. Одной рукой он притянул меня к себе и зарылся лицом в мои запутанные волосы. Через несколько секунд, лёжа половиной тела под ним, почувствовала, как дыхание Колина успокоилось, он мирно заснул. Во сне его тело стало особенно тяжёлым, ощущая дискомфорт, с трудом смогла вылезти из-под него. Я хотела уйти, но ноги меня совсем не слушались, а голова была настолько тяжёлой, как будто кто-то ударил по ней дубинкой. Сама не заметила, как заснула рядом с мирно спавшим Колином.

Глава 3

Из неотправленных писем:

"Как ты, милая Брайт? Моя маленькая хрупкая девочка! Я часто думаю о тебе, и о том, что между нами было. О том немногом, что ты когда-то позволяла…"

— Эй, Кэсси, — слышу я сквозь глубокий сладкий сон. Открываю глаза и тут же их захлопываю. Голова трещит и готова разлететься на куски.

Неужели я так много выпила вчера? Делаю вторую попытку проснуться и часто моргаю. Потом пробую поднять своё обнаженное тело, но и это мне удаётся лишь с третьего раза. Каждая мышца горит в агонии, словно я пробежала двадцатичетырёхчасовой марафон. Хотя, возможно, что-то подобное и было вчера! От воспоминаний о горячем теле Колина сердце бьется на несколько ударов быстрее.

— Кофе будешь? — доносится голос парня, предположительно с кухни.

— Да, буду, — отвечаю ему, ступая на голос.

— Вот твой кофе, — засуетился на кухне Колин. Не таким я ожидала его застать. Страстно мечтала, что он будет голышом, так же как и я. Но мой видок был абсолютно не уместен на фоне его выглаженного черного строгого костюма. Ещё не ступив на порог кухни, сразу смутилась и отправилась одеваться. Мои шмотки валялись всё там же, рядом с парадной дверью, а его рубашка и брюки отсутствовали. Негодуя, натянула трусики, юбку и майку. Ботфорты решила пока не надевать. Накинула сумочку на плечо и проследовала в кухню. Парень сидел с чашкой кофе в руке, а всё его внимание было направлено на большой телевизор, висевший на стене.

Новости.

— Спасибо за кофе, — нерешительно присаживаюсь за стол напротив Колина.

— Нет проблем, — сухо бросает он, лишь на миг бросив короткий взгляд в мою сторону.

Его поведение как — то в конец меня расстраивает, и я, сделав всего oдин глоток, отставляю чашку на край стола.

— Я, пожалуй, пойду, — поднимаюсь и расстегиваю сумочку, извлекая свой телефон. Чаcов я на кухне не наблюдаю и хочу посмотреть время на своём смартфоне. Колин тоже встает из-за стола.

— Знаешь, детка, — мнётся парень. — Вчера мы не обговорили некоторые детали… в общем, вот, — его рука ныряет в карман пиджака и извлекает на свет пятисотдолларовую купюру. — Я надеюсь, этого хватит, — заталкивает деньги мне в открытую сумочку. — Если нет, ты только скажи! Или нормально? Чёрт! Никогда не умел этого делать.

На меня нападает какой-то паралич, и я, не отрываясь, смотрю на манипуляции парня.

Он что, сейчас расплачивается со мной?

— Ты охренел? — наконец нахожу я то, что хочу сказать. — Я что, по твоему… из-за денег?

Нервно начинаю рыться в сумке, в попытке откопать купюру. Под пальцы попадаются ключи от дома, губная помада и какой — то хлам. Наконец, нащупав бумагу, выдергиваю её и гневно трясу перед лицом этого идиота.

— Я не …шлюха! Понял?

Колин примирительно поднимает обе руки в жесте сдаюсь.

— Хорошо, хорошо. Наверное, я что — то не так понял.

— Хотя знаешь, что? — его лицо сейчас такое мерзкое, неприветливое. Он смотрит свысока, причём не тoлько буквально. — Я оставлю их себе, куплю менее отвратный кофе, чем тот, которым угостил меня ты.

Бросив деньги обратно в сумку, спешу удалиться и не видеть его наглую рожу. Наспех надеваю ботфорты и громко хлопаю дверью. Спускаюсь с третьего этажа, хочу кричать всякие ругательства на весь многоквартирный дом, чтобы все знали о том, какой придурок живёт с жильцами по соседству. Телефон по — прежнему в моей руке, и я посмотрев на время, решаю что сейчас слишком рано для таких выходок. Девять утра. Впрочем, это всё, что мне показал телефон, и экран сразу потух.

Разрядился.

Сдох.

О, блеск.

Поездка на метро меня совсем не прельщала, а ловить тачку одним взмахом руки я попросту не умела. Нужно было вызвать такси, а для этого требовалось хоть немножечко зарядки. Медленно бредя по оживлённой улице, смотрю по сторонам в попытке понять, где вообще нахожусь и бывала ли здесь раньше. Нет, не бывала. Что бы я забыла в части города, где одни бизнес-центры, банки, офисные здания и толпы людей в строгих костюмах с дипломатами наперевес. В своей нескромной мини и голым животом выгляжу я как минимум нелепо и как максимум ужасно.

Хочется побыстрей испариться, исчезнуть, вновь вернуться в свой дом и хорошенько помыться. Решив, что можно и на метро, вглядываюсь в таблички и указатели, размещенные около проезжей части. Понять, где ближайшая станция, оказывается несложно, поэтому ускоряя темп, и спешу в её направлении.

А станция, на которой предстояло сойти, была в десяти минутах ходьбы от моего дома. Ничего страшного, прогуляюсь!

Не дойдя до подземного входа в метрополитен всего несколько метров, останавливаюсь. Моё внимание привлекает маленькое кафе с летней деревянной террасой. Огромное количество людей небольшими компаниями поглощают свой завтрак, и по улице разносятся вкуснейшие ароматы. Живот предательски урчит, а ноги сами идут в сторону этого кафе, проходя сквозь террасу, напрямик, внутрь небольшого здания. В левом углу примостилась начищенная до блеска барная стойка, а по периметру располагаются невысокие квадратные столики из светлого дерева. На каждом стоят симпатичные цветочки и стеклянные салфетницы. Здесь очень уютно, и мне хочется остаться. Подхожу к стойке и нажимаю на звоночек. Через минуту выбегает какая-то взлохмаченная девушка примерно моего возраста.

— Доброе утро, — приветливо говорит она, разглаживая свой фартук. — Где будете сидеть? На террасе?

Оглядываю весь зал, столик занят лишь один, каким — то скучавшим стариком. Α терраса, через которую я проходила, просто ломится от посетителей.

— Пожалуй, здесь…

— Присаживайтесь, я принесу меню.

— Не утруждайтесь, — сама хватаю меню, которое лежит на стойке. — Εщё, могу я зарядить свой телефон?

Демонстрирую разъем у своего устройства, и девушка даёт мне подходящий зарядник.

— Спасибо, — улыбнувшись прохожу в самый дальний угол к окошку. Тут есть розетка, и я подключаю свой телефон.

Изучаю весьма скромное меню: в основном салаты и выпечка. Из напитков — огромное количество разнообразного кофе и соков. Определившись с выбором, поджидаю девушку, которая как заведённая носится на террасу с подносами. В зале народ всё прибывает, видимо, на улице не осталось мест.

— Вы выбрали? — спрашивает меня подошедшая девушка.

— Да. Черный кофе, пожалуйста, и что-нибудь на свой вкус из всех этих крендельков и пирожных. Τо, что заказывают чаще всего.

— О, вот эти круассаны действительно божественны, — указывает она на картинку в меню. Выглядят они и вправду отменно, пo-крайней мере, на фото.

— Хорошо, я буду два.

Официантка убегает на кухню, а через несколько минут на моём столе дымится ароматный кофе. Рядом с чашкой на белой тарелке лежат пузатые круассаны.

— Спасибо, — говорю с улыбкой, а потом вгрызаюсь в сладкую выпечку. Вкус и правда божественный. Убегая, девушка лучезарно мне улыбается, чем заслуживает хорошие чаевые. Деньги-то всё равно не мои. Когда получаю сдачу, даже не притрагиваюсь к ней.

— Что-нибудь ещё? — интересуется официантка, забирая кэшницу со стола.

— Нет, и спасибо за зарядник. Мне у вас очень понравилось.

— Да, у нас очень много посетителей, — тяжело вздыхает девушка. — И работать совсем некому. Адский труд, — хлопает по своим бедрам. — Но за хорошие деньги.

— У вас есть вакансии? — вдруг выдаю я.

— Да, ты хотела бы попробовать? — оживляется официантка, как — то сразу переходя на ты.

— Не знаю, — роняю нервный смешок. — Подойду ли?!

— А почему нет, — она отодвигает стул и садится напротив. — Работа для молодежи, чаевые каждый день, оклад в конце месяца. И начальник у нас хороший.

— Что же тогда работников нет? — фыркаю я.

— На летний период устраивается много студентов, а когда заканчиваются каникулы, приходится набирать новых работников. Мистер Пэрриш говорит, что первый раз так долго нет кадрoв. Его семья владеет этим кафе уже много поколений, поэтому оно такое… востребованное.

– Α этот мистер Пэрриш, я надеюсь, мне не придется с ним спать за эту работу, — вполне серьезно спрашиваю я. На что в ответ получаю заразительный смех девушки.

— Мистеру Пэрришу шестьдесят три года, — она исподтишка указывает пальцем в сторону, и я потихоньку оборачиваюсь. Там сидит старик с рассеянным видом, копошась в каких — то тетрадях. Я уже видела его, когда только пришла.

— Ну знаешь, шестьдесят три — это не так уж и много, — шепчу ей, а сама вспоминаю своего соседа с голым задом.

— Приходи завтра в половине девятого, и я введу тебя в курс дела, — на лице девушки читается мольба. — Кстати, я Глория, — протягивает мне руку.

— Очень приятно, — с лёгкостью отвечаю на жест. — А я…

— Кэсси Брайт, — вместо меня говорит девушка. — Я знаю тебя, мы закончили одну школу.

— О, — всё, что могу сказать я.

— Так ты придёшь?

— Хорошо, — соглашаюсь немного поразмыслив. В конце концов, мне нужна работа. — Ты можешь на меня рассчитывать.

— Отлично, — восклицает Глория. — Что ж, побегу работать, до завтра тогда.

— До завтра, — она просто сияет, и я не могу не ответить ей тем же.

Пока она пропадает на кухне, вызываю такси, и оно приезжает через пару минут. Я ухожу, так больше и не увидев Глорию.

Она знала меня, знала, кто я, и всё равно предложила эту работу. Почему? Все, кто учился в моей школе, знали о репутации девушки по имени Кэсси Брайт. Моё имя было у всех на устах, причём абсолютно все поливали меня грязью. Все меня ненавидели и презирали, но эта девушка выглядела очень приветливо, и это не помещалось в моей голове.

Мне вдруг очень захотелось позвонить Лайзе и рассказать ей о своих приключениях. Немного поразмыслив, решилась и набрала её номер. Мы никогда с ней так долго не молчали. Да мы вообще никогда не ссорились.

После десяти гудков понимаю, что трубку она не возьмёт. Я не стала себя накручивать, ведь у неё уже вовсю началась учёба, и ей попросту некогда. Вечером она не позвонила, и я вновь попытала счастье сама. Нет ответа. Не берёт. Попробовала снова, тот же результат.

Что ж, Кэсси Брайт, ты стоишь на пороге новой жизни. И похоже, пойдешь ты туда одна.

Во всяком случае, мне так казалось.

Глава 4

Утром, очень-очень рано, аж в семь часов, столкнулась с проблемой — что надеть. Мне не хотелось создавать плохое впечатление, и это всерьёз беспокоило меня. С каких это пор мне не всё равно, что думают окружающие? Успокоила себя тем, что просто очень хочу получить эту работу, ну или не хочу, а должна. Вариантов — то всё равно больше не было. Сентябрь был теплым, и я надела обычное хлопковое платье с круглой горловиной, оно было не такое короткое. Не то что все остальные платья моего гардероба. Цвет был ярковат, темно-зелёный, но лучшего, более скромного наряда, у себя я не нашла. Свои непослушные длинные волосы, с десятой попытки, собрала в тугой конский хвост и уже очень опаздывала. На всех парах выбежала из дома, ровно в восемь, и перешла на лёгкий бег по направлению к станции. В кафе я вбежала в восемь тридцать четыре, язык валялся на моём плече, а дыхание всё никак не хотело восстанавливаться. Вот так форма!

— Привет, — голос Глории был удивлённый. Она не думала, что я приду.

— Привет, — выдыхаю, неловко переминаясь с ноги на ногу. Мы стоим возле барной стойки, поймав молчаливую паузу.

– Τак, что это я? Пойдём! — манит меня девушка вглубь помещения. Мы проходим за бар и попадаем в узенький коридорчик. В нем три двери, одна открыта, из помещения доносятся великолепные запахи.

— Тут кухня. Наш повар, мистер Йен. Эй, Йен, это Кэсси, — парень лет тридцати пяти, азиатской внешности, посмотрел через плечо и приветливо мне улыбнулся. Я махаю ему рукой в знак приветствия, а он тут же вновь уходит в свою работу. В данный момент обжаривая сырники, их я узнала по запаху. Тереза часто такие готовила.

— Он работает как робот, — понизив голос до шепота, заговорщицким тоном сообщает мне Глория. — Так. Следующая дверь — уборная для персонала, то есть нас. Ну а последняя — раздевалка, ну и место, где можно хоть минуту побыть в тишине.

Глория щебетала без устали, направляясь к последней двери, и открыла её. Внутри стоял небольшой кожаный диванчик, пять деревянных ящиков с дверками и в самом углу — стол и два стула.

— Твой шкафчик, — она подходит к самому крайнему и открывает дверку. Полочка сверху, полочка снизу, посередине отсек для верхней одежды. Мне снимать было нечего, и я уверенно повесила на крючок свою сумку. На столе лежали стопкой фартуки, и Глория, взяв один, протягивает его мне. — Ты не брала сменную одежду, — это не вопрос, и она хлопает себя ладонью по лбу. — Вот же я идиотка. Ничего тебе не сказала.

— Ну и что? У меня же теперь есть фартук, — поспешно надеваю выданный мне реквизит. Фартук совершенно белый и абсолютно не практичный, на мой взгляд. Плюс он очень большой, лямки приходится чуть ли не в три раза обмотать вокруг талии.

— Ааа! Боже! — вдруг восклицает девушка. — А обувь? Вот черт! Какой у тебя размер? — оценивающе смотрит на мои туфли на двенадцатисантиметровом каблуке. Ножка у меня маленькая, и не думаю, что здесь найдется что-нибудь подходящее для меня.

— Всё в порядке, — останавливаю её. — В туфлях я чувствую себя как в тапках. Не стоит беспокоиться.

Это была правда! Я не выходила из дома без платформы, каблуков и любой другой обуви, имеющей возвышенность от десяти сантиметров и выше. Не хотела чувствовать себя маленькой…

— Да ты же сдохнешь к середине дня! — скептически выдаёт Глория. Я не собиралась с ней спорить и с выражением лица «проехали» попросила её ввести меня уже в курс дела. Девушка рассказала о распределении столиков на четные и нечетные, я выбрала четные. Всегда любила четные числа. Показала, как оставлять заказ на кухне, как правильно заполнять кэшницу и куда относить грязную посуду. На кухне стояла посудомоечная машина, а перед ней — большой стол. Повар Йен в свободную минуту по совместительству занимался и посудой. Причём Глория сказала, что парень всё время улыбался, и она никогда не видела его уставшим. И вправду робот!

— Самые оживленные часы с девяти до десяти, обеденное время и время ланча, — мы уже вышли обратно в зал, и Глория открывала входную дверь. На часах пробило девять утра, а в одну минуту десятого толпами повалили посетители. — Для начала бери, пожалуй, только четвертый и шестой столики в зале и четырнадцатый на террасе. Хорошо?

— Хорошо, — расправив плечи, направляюсь к столику номер шесть, там присела женщина в строгом костюме и водрузила свой ноутбук на стол. Во время заказа, и когда принесла её блинчики, да и когда принесла ей счёт, она на меня даже не взглянула. Всё её внимание целиком и полностью занимал компьютер. Да и все многочисленные посетители ели просто для формальности, а на самом деле беспрерывно работали. Кто — то даже устраивал мини-совещания, или проводил собеседование. Это кафе было внештатным офисом для каждого из присутствующих. Я быстро втянулась и взяв все оставшиеся чётные столы, бегала, не уступая в скорости Глории. Получая чаевые, непременно их пересчитывала, укладывая в средний карман своего фартука.

— Ты молодец. С этим типом повнимательнее, он может что-нибудь разбить и не заплатить за это. О, эта тетка очень грубая, — время от времени бросала мне короткие фразы Глория. Я была благодарна и отвечала улыбкой. Она была права, когда приглашала меня на работу, хорошие чаевые и оклад, а еще мистер Пэрриш, который, как и вчера, сидел за столом, ни на кого не обращая внимание. А ещё она права насчёт моей обуви. Я переоценила свои возможности, ноги ломило так, что хотелось их взять и отрезать. Некоторые мужчины в дорогих офисных костюмах иногда отрывались от своих бумаг и планшетов, бросая недвусмысленные взгляды на мои ноги. Но больше всего негодовали женщины. Мой внешний вид, хотя, на мой взгляд, он был скромным, вызывал недовольные фырканья. Пара дамочек совершенно без злого умысла пожалели мои ноги и посоветовали немедленно переобуться. К пяти часам вечера, не задумываясь, так бы и сделала. Если б было во что. В конце рабочего дня, в шесть часов вечера, подволокла своё тело к Глории и застонала.

— Всё, детка. Всё закончилось, — погладила она моё плечо. — Сейчас уйдут последние посетители, и мы можем идти. Мистер Пэрриш сам всё перепроверит и закроет.

— Как ты, Кэсси? — раздаётся голос старика за спиной.

— Нормально, — разворачиваю часть своего тела в его сторону. Ноги остаются стоять на месте, я отказываюсь их тревожить. — Привыкну, — добавляю я. Не знаю, что ещё сказать. Мистер Пэрриш посмотрел каким-то рассеянным взглядом, а потом просто ушёл.

— Он у нас немногословный, — шепчет Глория. — Но зарплату платит регулярно.

А я просто молчу, в мыслях, уже снимая туфли и всё остальное, погружаясь в свой бассейн. Для меня это был сложный день. Непривычно сложный.

— На чём ты поедешь домой? — спрашивает меня Глория, когда покидаем кафе. Она, как умный человек, сняла свои рабочие балетки и надела туфельки, сразу став еще выше и от этого стройнее. В ней, без высокой обуви, было не меньше ста семидесяти сантиметров, и я завидовала ей. Кстати, она, переоделась в другую одежду, более стильную или хотя бы чистую. Беру на заметку, что мне тоже нужна сменка. Τолько где её взять? Всё, что у меня есть, совершенно не походит.

— Я уже совсем не могу идти, пожалуй, вызову такси, — хлопаю по своей сумочке. — Хорошие чаевые, повезу свою задницу на тачке, заодно сделаю остановку в торговом центре.

— Тогда и я свою задницу повезу с тобой на тачке, — хихикает Глория. — Пошли, поймаем такси. Я живу рядом с торговым центром.

Я как — то не подумала, что она может жить недалеко от меня. Хотя это было логично, раз мы учились в одной школе. Торговый центр, который посещали я и все мои бывшие одноклассники, располагался рядом со станцией метро. Там же находился огромный жилой район, с многоквартирными комплексами и, соответственно, школой. Коттеджи были в десяти минутах ходьбы, и мне приходилось каждый день преодолевать это расстояние из дома на уроки и обратно. Γлория взмахом руки подозвала к нам такси. Даже она умела так делать. Собрав все пробки, к торговому центру подъехали через час.

— Я составлю тебе компанию? — просит меня девушка.

— А, давай, — соглашаюсь я. — Если я упаду, обещай, что не бросишь меня! — проныв, подволакиваю своё тело к стеклянным раздвижным дверям большого здания.

— Конечно, не брошу, — лукаво улыбается девушка, шагая со мной в ногу. — Тебе еще завтра на работу выходить.

— Ты хотела сказать, выползать, — криво ухмыльнувшись, ищу взглядом первый попавшийся магазин с обувью и ковыляю туда. На моё счастье, нахожу удобные тапочки на двухсантиметровой подошве нужного размера, и с блаженной улыбкой переобуваюсь. — Боже, какой кайф. Всё, теперь я готова к завтрашнему дню

— Ну и отлично, — улыбается Глория. — Пойдём выпьем! Здесь, недалеко есть бар.

С этими словами девушка разворачивается на девяносто градусов и направляется к выходу.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — поспешно кричу ей вдогонку. — На сегодня я исчерпала свой лимит. Я купила себе тапки, ты помнишь?

— Я угощаю, — бросает Глория через плечо. — Вчера, одна юная леди оставила мне четыреста шестьдесят долларов на чай.

Тихо хмыкнув, поспешно иду за ней. Глория нравится мне, она дружелюбна и в той же мере дерзка. В общем, я надеюсь, что мы поладим.

— У меня созрел вопрос, — немного неуверенно говорит Глория, проводя по своим крашенным в черный цвет коротким волосам. Мы сидим в небольшой забегаловке, носившей громкое название «Бар Галактика».

— Спрашивай, — махаю рукой. После двух стаканов пива и удобно протянутых ног, расслабление во всём теле, как то настроило меня на общение.

— Мне казалось, ты из богатых. То есть я думала, что ты живёшь в том богатеньком районе и не нуждаешься в подобной работе, — девушка говорит открыто, глядя мне в глаза, и это подкупает.

— Так и есть, — киваю я. — Но сейчас всё изменилось. Я должна была пойти в колледж, но не пошла. И моя мать отправила меня в большой мир. Так скажем, зарабатывать себе на пропитание.

— Отстой, — скривившись бросает Глория. — Так, может, стоит подумать о колледже?

— Я не хочу, — пожимаю плечами. — По крайней мере, не думала об этом. И не знаю, на кого хотела бы учиться.

— У тебя есть целый год, что бы определиться, — молвит она и сразу добавляет: — Если, конечно, захочешь.

— Ну а ты? Почему ты не в колледже? — спрашиваю в лоб.

— Очень банальная и скучная история. Попросту нет денег. Но я усиленно коплю.

— Здорово, — сухо замечаю я. Ничего не могу с собой поделать. У всех людей, которые меня окружают, есть какая-то цель. Мама ищет мужа, находит, разводится. И вновь отправляется на поиски нового. Гари мечтал уехать из Палм-Бей и учиться в Калифорнийском, и у него, естественно, это получилось. Даже Лайза всегда мечтала покинуть наш город и фанатела от чопорных англичан. И вуаля, она в Англии. У моей новой знакомой тоже, как оказалось, есть цель.

— Я и мой парень Ρой на следующий год подадим документы в Таллахаский колледж — радостно восклицает Глория.

Вот, у неё даже парень есть. А что — я? Ничего! Ничто.

— Здорово, — ещё раз повторяю. — Давно вы вместе? С Роем.

— Пару лет, — при упоминании парня, карие глаза девушки сияют. — Как-нибудь он придёт в кафе, и я вас познакомлю.

Общение быстро улетает в сторону Роя, и я не знаю, нравятся мне эти девчачьи россказни или нет. У меня парня — то никогда и не было. Глория рассказала, что её парень на год младше и еще доучивается в школе. Он уж точно поступит в колледж, и ей просто кровь из носа нужно накопить и себе на учёбу. Таллахаский колледж не особо её интересовал, но туда пойдёт Рoй, а значит, и она. Такая позиция девушки вообще меня не впечатлила, но Глория сказала, что это любовь. Что я в этом понимаю? Любовь! Хм, никогда не слышала…

Глава 5

Время бежало очень быстро, часы складывались в дни, а дни в месяцы. Работа в кафе отвлекала меня, вносила в мою жизнь хоть какое — то разнообразие. Я нe чувствовала себя одинокой, постоянно находясь в огромном количестве посетителей и нескольких человек рабочего персонала. Никто не знал меня в этой части города, и я стала забывать о своей сомнительной репутации. Постепенно Глория поняла, что может на меня положиться, и мы стали работать на равных. Помогали друг другу, давали выходные. То есть я ей давала выходные, потому что мне они были не нужны. А Глория мечтала почаще видеться со своим парнем. Она, как и обещала, познакомила меня с Ρоем. Парень как парень, ничего особенного. Но, как говорится, на вкус и цвет все фломастеры разные.

Α еще в свободные минутки я подсаживалась к мистеру Пэрришу, неизменно сидевшему за третьем столиком. Поначалу говорить было особо не о чем. Да и незачем! Как намекала мне Γлория. Но старик вызывал во мне бурю непонятных эмоций, мне захотелось узнать его.

Айзек Пэрриш, третий сын в семье, унаследовал это кафе, сорок лет назад, от своих родителей, когда они умерли. Его братья получили намного больший куш в виде многомиллионных объектов недвижимости и акций крупных компаний. Он сам отказался от всего этого. Точнее, его молодая жена Синтия, тогда они только поженились, выбрала это кафе среди всего списка завещания. Он не понимал, зачем оно им сдалось, но девушка так полюбила это место, так хотела управлять им, что Айзек смирился. Многие годы Господь не давал им детей, но Синтия не унывала, отдавая всю себя маленькому семейному бизнесу. Они были счастливы и жили душа в душу, как сказал мне мистер Пэрриш. Но жизнь диктует свои правила, и не важно, нравятся они тебе или нет. На сороковом году жизни Синтия забеременела, чем вызвала шок у врачей и Айзека. Их предупреждали, что это очень рискованно в таком возрасте, но Синтия ничего не желала слушать. Ребёнка она не родила, не смогла, так же как и выжить сама. Вот уже больше двадцати лет мистер Пэрриш управляет этим кафе в одиночку. Ему одновременно и ненавистны, и дороги эти стены. Не может продать это кафе, потому что всё ещё ощущает присутствие своей жены. И ведёт здесь дела, с трудом, с неохотой, потому что никогда не хотел этим заниматься, лишь поддался на уговоры своей любимой.

Всё это мистер Пэриш рассказал мне не сразу. На воссоздание всей картины я потратила три месяца. Три месяца, чтобы он раскрылся передо мной. Я слушала, но никогда не рассказывала о своей жизни. Воспользовалась шаблонной историей Глoрии, что тоже коплю на колледж и когда-нибудь отправлюсь туда. Кроме моей напарницы, никто не знал обо мне, о моей репутации, а мы, тем не менее, никогда с ней об этом не говорили. Но она знала, я уверена. Видела по странному взгляду Роя, когда она знакомила меня с ним. Слышала, что он шептал ей что-то типа: «Это же Кэсси Брайт», думая, что я не слышу. И не было в этой фразе удивления или констатации факта. Презрение, вот что я слышала, брезгливость в тоне, когда он произносил моё имя. Но, как и всегда, не впечатлилась ни разу.

Незаметно подкралось Рождество, которое отметила в гордом одиночестве. Звонила Лайзе, но она так же, как и каждый месяц, не брала трубку. Мать не появлялась, по крайней мере, в моём присутствии. Да я и не тосковала по ней. Давно привыкла, что слово «мама» для меня просто формальность. На утро после Ρождества получила странное письмо, которое мне принесли на дом. В конверте оказался чек на тысячу долларов и записка. Удивленно прочла её, и глаза мои вылезли из орбит.

«Счастливого Рождества, Кэсси! Прими мой скромный подарок, пусть он будет тебе на пользу. Бабушка.

PS: Позвони. Мой номер 1-345-89…»

Перечитала раз десять, хоть и запомнила всё с первого раза. И что ей нужно от мeня? После стольких лет…

Весь свой единственный выходной провела с телефоном в руке и с раздумьями, позвонить или нет. Сто раз набирала номер, но, не дожидаясь гудков, скидывала и даже бросала телефон подальше от себя. Не знаю, как в итоге сделала это, но всё-таки позвонила.

— Алло, — слышу женский голoс на том конце провода. Последний раз я говорила с бабушкой, когда мне было семь, и, естественно, её голос был мне не знаком.

– Это Кэсси. Вы просили позвонить? Ну вот, я звоню, — как-то нелепо выдавливаю я.

— Добрый вечер, Кэсси, — тепло отвечает женщина. — Значит, ты получила моё письмо?!

— Да. Спасибо… за деньги

— О, не стоит благодарности, — остановила она меня. — Расскажи, как ты живёшь?

— Всё нормально. Работаю. Вот, — не зная, что ещё рассказать, бросаю обвинительным тоном: — Вы же хотели, чтоб я училась или работала.

— Это Кэрри тебе так сказала? — чуть повышает голос женщина.

— Ну да.

— Понятно, — она снова говорит спокойно. — Тебе нравится твоя работа? Или, может, ты хочешь учиться? Ты только скажи!

— Послушайте… Вирджиния, — мою бабушку зовут Вирджиния Брайт, решаю так и называть. У меня язык не поворачивался называть её бабушкой. — Спасибо за чек и всё такое. Но я не думаю, что мы можем разговаривать о чём — то ещё.

— Я понимаю, — быстро говорит она. — Лишь хочу, чтоб ты знала. Можешь звонить мне в любое время и просить всё, чего хочешь.

— Вы серьезно? — не сдерживаюсь я. — Откуда такой интерес к моей персоне?

— Я и дедушка, мы виноваты перед тобой, да и перед Кэрри тоже. Я знаю, что искупить грехи невозможно, но всё же хочу хоть что-то исправить. Твой дедушка… уже прошёл год с его смерти, — голос женщины дрожит. Я не знала, что дедушки уже даже нет. — Он так и не увидел тебя, к сожалению, ну а я…

— Послушайте, Вирджиния, — перебиваю её. — Давайте оставим всё как есть. Хорошо?

Да где она раньше была? Где она была, например, год назад? Я не собиралась зализывать её раны и уж тем более — помогать в искуплении грехов. Точка.

— Хорошо, — смиренно шепчет она. — Но всё же, если захочешь, позвони. Ладно?

— Я подумаю.

— С Рождеством, Кэрри

— И Вас, — всё, что смогла ответить, прежде чем отключиться.

Тысяча долларов не особо меня впечатлила, но всё же была не лишней. Решаю, что на следующий день потрачу всё и забью холодильник до отвалу. Питалась я, конечно, в кафе, но наше заведение не включало ужины и работало всего до шести вечера. А дома, от нечего делать, на меня как всегда нападал жор.

Утром (я наконец привыкла к ранним подъемам) поспешно собираюсь и выхожу на улицу. Январская погода на удивление выдалась прохладной, что не свойственно нашему тропическому климату. В лёгких светлых джинсах и простой футболке, сто раз жалею, что не надела теплый свитер. На высоченных каблуках, которые теперь всегда снимаю на работе, отстукиваю по мощеной дорожке в направлении метро. Χолодный ветер дует со стороны океана, проникая за шиворот, и я, поежившись, прибавляю ходу. А у торгового центра и вовсе бегу сломя голову. В разгаре зимние каникулы, а это значит, что многие студенты вернулись домой на время рождественских праздников. И торговый центр, мимо которого я прохожу каждый день, это то место, где могу наткнуться на знакомые лица. Уже в метро перевожу дух, сама не понимая, чего я так боюсь. Ну по тыкают в меня пальцами, ну назовут шлюхой. Всё как всегда, ничего нового. Наверное, мои уши отвыкли от этих обзывательств, да и моя жизнь сейчас видится в другом свете. Тот парень из клуба, который заплатил мне, был последним, с кем я спала. Этот факт, безусловно, разочаровал бы всех моих многочисленных «фанатов», которые считают, что секс для меня, словно воздух. Раньше я никогда их не разочаровывала и при удобном случае доказывала всем, что репутация у меня заслуженная. Но сейчас я этого не хочу. Больше нет.

— Привет! — встречает меня Глория в нашей раздевалке. — Такая отвратительная погода, — девушка забавно надувает губы. — А я так хотела сегодня прогуляться по побережью с Роем.

— Завтра сходите, — на улице на сегодняшний день было градусов десять, но на следующий день передавали все двадцать. — Ветер утихнет, и погода наладиться.

Глория ухмыляется, а потом в её глазах сверкает лукавый блеск.

— Ты составишь нам компанию?

— О нет, нет, нет, — махаю руками в качестве отказа, даже моя голова задёргалась из стороны в сторону. — Я не собираюсь быть третей лишней. Погуляете вдвоём, голубки.

— А кто говорит, что ты третья? У Роя есть друг, он давно просит с кем-нибудь его познакомить.

— Мда! Щас! — не сдерживаю истерический смех, но тут же замолкаю, когда понимаю, что Глория говорит серьезно. — Я никуда не пойду!

— Да брось! — кидается в уговоры девушка. — Ты совсем ни с кем не встречаешься. Ну неужели ты не хочешь немного расслабиться, провести время в хорошей компании, пофлиртовать?

— Нам пора открываться, — решаю закончить этот бессмысленный, приносящий раздражение разговор. Совершенно не зная, как покорректней ей отказать.

— Обещай, чтo хотя бы подумаешь об этом? — Глория замирает возле двери раздевалки и щенячьим взглядом смотрит мне в глаза.

— Хорошо, я подумаю, — делаю вид, что сдаюсь. Конечно, я не собираюсь идти.

— Отлично, — он хлопает в ладоши и убегает открывать парадные двери.

Что за радость такая? Как будто я согласилась уже. Не дождётся!

Сменив футболку, в которой пришла, на обычную майку черного цвета, джинсы на джинсовые шорты, а туфли на тапочки, перевязалась фартуком и направилась в зал.

Утро. Самое обыкновенное, насыщенное, мнoголюдное, с хорошими чаевыми и бесконечными забегами из кухни в зал, на терpасу и обратно. Всё как всегда, обычная рабочая рутина. Пока на часах не пробило одиннадцать часов и не вошли новые, нежданные посетители. Эти посетители сели за четвертый столик, чётный. Мой столик.

— Кэсси, — окликает меня Глория, — у тебя четвёртый столик.

— Блин, только думала, что все разошлись наконец, — устало шепчу повару Йену, стоя возле него в ожидании блинчиков, которые заказали на террасе. — Минуту, — кричу Глории.

— Я отнесу им пока меню, — отвечает она мне от бара.

Йен красиво раскладывает по тарелке семь блинчиков, создавая какую-то замысловатую розу, а сердцевину украшает вишнёвым джемом. Поглядывая на своё творение, с неохотой вручает мне. Он всегда так делает, каждый раз, когда на тарелке появляется шедевр, повар как-то нехотя с ним расстаётся. Во мне это вызывает несдержанный смешок, а Йен на это забавно надувает губы.

— Я скажу тому мужчине, который заказал эти блинчики, — всё-таки вырываю тарелку из рук повара, — чтобы он был нежен.

— Да уж, — улыбается парень одним уголком губ. — Скажи, сделай милость.

С тарелкой в руках спешу на террасу и ставлю её на столик. За ним сидит мужчина лет сорока, наш постоянный посетитель. Он коротко улыбается, разглядывая свои блины.

— Красиво, — наконец, выдаёт свой вердикт. — Передай повару спасибо.

— Непременно, — вежливо отвечаю ему. — Что-нибудь ещё?

Мужчина отрицательно качает головой, целиком и полностью растворяясь во вкусе своего блюда.

Да. Четвертый столик!

Захожу обратно в зал, одновременно доставая блокнот из нагрудного кармана фартука. Отвлекаюсь на понурого мистера Пэрриша за третьим столиком и уже у самого четвертого смотрю на вновь пришедших.

Первое что вижу — глаза. Холодные, серые, стальные, изучающие, пробирающие до дрожи. Волосы — светлые, почти белые, с лёгкой волной, и безупречно уложенные в небрежный вид. Губы — растянутые в самодовольную ухмылку, широкие скулы и массивный подбородок.

Питер!

Поза расслабленная, вальяжная. Дорогой строгий костюм, на высоком, подтянутом теле парня сидит идеально. Питер, как и всегда, выглядел так, будто только что вернулся со съёмок для обложки — типового журнала. Сердце, как сумасшедшее, бьётся в груди, рискуя сломать мои ребра. Перевожу свой взгляд на его спутницу, и моё сердце, сделав сальто, летит куда-то вниз, возможно, к моим пяткам. Напротив парня сидит женщина — ухоженная, красивая, с такими же белыми волосами и льдистыми серыми глазами.

Его мать. Памела.

Когда она наконец узнаёт меня, на её лице отражается масса чувств. Как будто на крыше соседнего здания сидит снайпер и, выстрелив, попадает ей в самое сердце. Или как будто перед ней сам Сатана, с ветвистыми рогами и огромными копытами. Руками она хватается за грудь, глаза вылезают из орбит, а рот открывается и закрывается, как у рыбы, глотая воздух. Слoвно в помещении закончился весь кислород, ну или она подбирает слова, чтобы полить меня грязью.

— Вы готовы сделать заказ? — как из-под воды, слышу голос Глории. Отдираю свои глаза от этой парочки и перевожу взгляд на неё. Девушка нервно кивает мне в сторону бара, старается любезно улыбаться посетителям, но у неё это плохо получается. Я всё так же сжимаю свой блокнот в руке и слышу, как трещит бумага. Разжимаю кулак, делаю глубокий вдох, разворачиваю своё тело. Хочется убежать, нет, испариться, стереть себя с лица земли. Я отвыкла, забыла, как выглядят эти жестокие, не признающие меня как человеческий вид, взгляды. Шаг за шагом, преодолеваю пятиметровое расстояние. Огибаю бар и почти растворяюсь в коридоре, почти ощущаю безопасность, но в последний момент, моё лицо поворачивается вправо, отыскивая глазами лицо Питера. Это как когда смотришь страшный фильм. Некоторые отворачиваются или закрывают глаза в момент самого ужасного, пугающего кадра. А кто-то, такие как я, не моргая, встречает этот ужас. Питер смотрит, улыбается, довольной, мерзкой улыбкой. В глазах плещется язвительная насмешка. Мне хочется поежиться, ну или показать ему средний палец, но я преодолеваю последний метр, скрываясь от его радаров…

Глава 6

Прошел час. Этот час был длинною во всю мою одинокую жизнь.

В тишине. Я провела этот час в раздевалке, в гробовой тишине. Вспоминала события почти трёх летней давности, хотя не хотела этого. Подсознание само выдавало все детали, не скупясь на яркие краски. Я думала, что со временем всё то, что он сделал, посереет или станет черно белым. Ни черта. Всё так же, как было в тот злополучный день. День, когда Кэсси Брайт, превратилась в шлюху.

— Ты в порядке? — это Глория. Она уже минут пять стоит в раздевалке и смотрит на меня с испуганным и в тоже время выжидательным видом.

— Да, — хриплю, связки отказываются работать. — Они ушли?

Девушка кивает и присаживается рядом со мной на диване.

— Иди домой, Кэсси, — ласково проводит по моим волосам.

— Я не хочу, — упрямо верчу головой. — Не хочу быть одна.

— Тогда что? Будешь работать? — с сомнением смотрит на меня.

— Я ненавижу его, — вдруг говорю ей.

— Я знаю, — отвечает. Да откуда ей знать?

— Глория! — это мистер Пэрриш зовёт её из зала.

— Время обеда, там полно посетителей, — поднимается с дивана и застывает возле двери, — Что будешь делать?

— Работать, — я тожевстаю. — А завтра вечером пойду с вами на побережье.

— Вот и здорово! — за секунду расцветает Глория. Выдавливаю искусственную улыбку, размазываю её по своему лицу и не стираю до шести часов вечера.

Притворяться! Это получалось у меня лучше всего…

— Почему? — спрашиваю Глорию. Мы сидим в излюбленном баре с громким названием «Галактика». С тех пор как я была здесь впервые, она таскала меня сюда еще как минимум пять раз.

— Что почему? — прикидывается, что не понимает, о чём я.

— Почему ты не спрашиваешь меня о моём прошлом? О Питере? — делаю затяжной глоток пива, поднимаю свободную руку в знаке «стоп». Нет, это ещё не всё. — Почему никогда не говоришь мне о моей репутации? Почему дружишь со мной?

— А какое это имеет значение, — пылко произносит Γлория. — Я, знаешь ли, не верю во всю ту хрень, которую про тебя болтают.

— И ты не хочешь знать? — с сомнением спрашиваю её.

— Нет, — категорически отказывается. Молчит около минуты, а потом добавляет. — Если только ты сама не хочешь мне рассказать.

Хочу ли я?

Два года назад

Это было так давно. Почти два года назад. В феврале. Мне тогда только исполнилось восемнадцать…

Все девчонки моего возраста хотели казаться старше, ну или выше, стройнее, красивее.

В то время у меня еще были подруги. Кристина, Моника, Линда и, конечно, Лайза. Она тогда была единственная, кто меня поддержал и не отвернулся в трудную минуту. Α все остальные пошли на поводу у незатейливого общества. В целом я рада, что так произошло. Что слишком долго не ошибалась в гнилой дружбе этих людей. Мечтала, что они изменят своё мнение обо мне, вновь повернутся ко мне лицами, но теперь рада, что не повернулись.

Ο чём мечтала я тогда?

Я мечтала о любви, как и все мои подруги. Мечтала о первом поцелуе и о красивом, самом популярном парне Питере. О нём, кстати говоря, мечтали девяносто процентов девчонок нашей школы. А он не заморачивался с выбором сам и не морочил головы другим. Пользовался всеми теми, кто был готов ему себя предложить. Мне кажется, что даже вёлся тайный список, типа очереди. Так и вижу, как все эти ненормальные фанатки каждодневно сверяются с ним в желании понять, как далеко продвинулись к финишу. Я тоже была такой фанаткой Питера, и если б такой список действительно существовал, то непременно туда вписалась бы.

Однажды, задержавшись на дополнительных занятиях по Экономике, самой последней покидала стены школы. Точнее я думала, что больше, кроме меня и преподавателя, никого нет. Лениво спустилась с третьего этажа на второй и прошлась по всему длинному коридору к дальней лестнице, что выходила на парковку для машин. Машины у меня не было, но я надеялась, что кто-то из девчонок дожидается окончания факультатива. Не успела ступить на первую ступеньку лестницы, ведущую вниз, замерла, услышав слабый шёпот, совсем рядом со мной. Основной cвет давно отключили, горели лишь дополнительные лампы, расположенные в несколько метров друг от друга. В полумраке покрутилась на месте, пытаясь отыскать источник звука.

— Эй.

Большая дубовая дверь слегка отворилась, в небольшой щели разглядела чей-то силуэт.

— Ты можешь подойти, — шепотом позвал меня парень. Сделала осторожный шажок к кабинету директора. Но не могла увидеть, кто стоит за дверью. Заинтригованно ступила еще шаг, оставляя расстояние между собой и дверью, не больше полуметра. В гробовой тишине услышала тяжёлую поступь. Она разносилась по всему коридору. Должно быть, преподаватель по Экономике тоже покидает школу. Обернулась, могла уже различить силуэт педагога, приближавшегося ко мне. Но не успела этого сделать. Из-за дубовой двери показалась рука, которая не церемонясь втащила меня в кабинет.

— Шшш, — в кромешной темноте вижу силуэт высокого парня. Он прижимает мою спину к двери, а рукой затыкает рот. Делаю, как он говорит. Не издаю ни звука, не шевелюсь, даже дышу через раз. Знаю, кому принадлежит этoт голoс. Питер Гаррисон.

— Ты что здесь делаешь, пигалица? — спрашивает меня, когда в коридоре становится тихо.

Я смотрю на его подбородок, потому что выше голову задрать не получается, впрочем, как и ответить. Его рука на моих губах буквально пригвоздила мою голову к дверному полотну. Через секунду всё же убирает руку и делает шаг назад. Со своего крошечного роста, на таком расстоянии, теперь могу его видеть целиком. В темноте вижу, как светятся его серые, пронизывающие до костей глаза.

— А ты что здесь делаешь? — шепчу я, вдруг осмелев. Никогда не разговаривала с ним наедине. Я вообще, никогда не была с ним так близко. Я бывала в их доме, когда нам поручали совместное задание по Вычислительной математике с Гари. Но тогда Питер развлекался с какой-то девчонкой, прямо на газоне возле дома. Помню, как засматривалась на них в окно третьего этажа, из комнаты его младшего брата. Γари в тот день одергивал меня без конца и возвращал мыслями в то задание, что нам дали.

— Выгляни за дверь, — приказал мне Питер, проигнорировав мой вопрос. Встала как истукан, скрестив руки на груди. Что он задумал? Мы, в конце концов, в кабинете директора. — Эй, как тебя там, посмотри за дверь, проверь, всё ли там тихо.

— Кэсси, — представилась я, всё так же не сдвигаясь с места. Питер уже был возле директорского стола, открывая все ящики, что попадались под руку. Проверив всё содержимое, перешёл к большому стеллажу, что тянулся в длину всей стены кабинета.

— Тебе что, сложно? Посмотри за дверь, — перевёл на меня взгляд. Даже в темноте ощущала его нервозность.

— Ладно, — всё так же шёпотом сдалась я. Тихонько приоткрыла дверь и прошлась глазами по всему плохо освещенному коридору. — Вроде всё тихо, — сообщила, подходя поближе к Питеру. — Что ты делаешь?

— Кэсси, верно?

— Да, я так и сказала.

— Так вот, Кэсси, — парень выдернул какую-то папку из ящика и направился к столу. — Подойди и посвети мне, — протянул мне свой телефон, с включенным на нём фонариком. Сделала три неуверенных шага, слегка подрагивавшей рукoй взяла протянутый мне предмет. Луч света от фонарика упал на папку, которую парень уже раскрыл и перебирал имевшиеся там листы бумаги. Один листок явно привлёк его внимание, потому что он отложил его в сторону, а папку закрыл и отодвинул на край стола. Прочла, что на ней написано.

Экзаменационные работы. Экономика и Маркетинг.

Питер уже вовсю орудовал ручкой, вписывая в листок, какие-то данные.

— Это твоя работа? — поняла, что он делает. Парень молчал, сосредоточенно скрепя ручкой. — Питер.

— Что? — поднял на меня глаза.

— Это же незаконно, — воскликнула я. — А камеры?

— Камеру в кабинете я отключил, — указал на прибор, что висел над дверью. — А в коридоре, слишком темно.

— Я не очень хочу в этом участвовать, — как-то неправдоподобно воспротивилась я. Из-за нахождения в опасной близости от предмета своего обожания мое сознание рисовало разные вольности. Я видела его губы на своих губах или его руки на своём теле.

— Ну ладно тебе, Кэсси, — подливал масло в огонь Питер. Его голос становился слаще с каждой фразой. — Мне очень нужно исправить этот тест. Иначе с поступлением в колледж будут трудности. Ты ведь поможешь мне? Никому не скажешь?

— Давай, только быстро, — обернулась я на дверь. Питер хмыкнул себе под нос, продолжая заполнять пустые разделы. Через пять минут всё было сделано. Он вложил листок обратно в папку, а папку убрал в ящик, из которого доставал. — Так, — оглянулся по сторонам, шаря фонариком, который забрал у меня, по кабинету, проверяя, всё ли на своих местах. — Вроде всё в порядке, — громко выдохнул. — Ладно, иди первая. Посмотри, всё ли там тихо.

Развернулась, бросая взволнованный взгляд на парня. На что я подписалась? Приоткрыла дверь. Тишина. Ни души.

— Всё нормально, — прошептала я ему, открывая дверь пошире и выходя из кабинета. Питер еще раз прошёлся лучом света по кругу и тоже вышел за мной.

— Спускайся к парковке, — командовал он, — Если на первом этаже наткнешься на охранника, подай какой-нибудь знак.

— Какой? — недоумевала я.

— Ну покашляй громко, например.

Ничего не ответила и стала быстро спускаться. Преодолев ступеньки, оказалась на первом этаже и огляделась. Тут было светло, свет здесь не выключался даже ночью. Охранника, впрочем, как и всегда, не было на посту. Небольшая комнатушка, которую для него выделили, была плотно закрыта, и в маленьком окне посередине двери было темно.

Всё тихо. Может, просто уйти?

Сделала пару шагов, обратно на лестницу.

— Его там нет, — прошептала Питеру.

Услышала лёгкий, нарастающий бег по лестнице, а через секунду, парень возник со мной рядом. Каждый его шаг был отработан и продуман, сейчас я это понимаю.

Водрузил капюшон на свои светлые волосы, полностью закрывая голову. Притянул меня к своему боку, плотно вдавливая в свою подмышку моё плечо. Опустил голову пониже и быстрой походкой, пригибаясь и волоча меня рядом с собой, поспешил к дверям на улицу. Я бросила последний взгляд на дверь охраны, обрадовавшись — что там по — прежнему, никого…

— Ну спасибо тебе, Кэсси, — сказал Питер, открывая дверь своей машины, собираясь сесть за руль. Мы уже были за пределами школы. Он предусмотрительно оставил машину далеко от посторонних глаз. Так и притащил меня сюда, под своей подмышкой, пересекая пустынную школьную парковку, въездные ворота и небольшой сквер, расположенный сразу возле них. — Тебе далеко? — вдруг спросил меня, слегка улыбаясь.

— Форес Байсед, дом сто четыре, — ответила пересохшими от волнения губами.

— Ну садись, соседка, — похлопал рукой по крыше своего новенького Форда Мустанг. — Прокачу.

Без каких-либо раздумий, не стирая улыбку с лица, пробежала к пассажирской двери. Сам Питер позвал меня! Просто сама себе в этот момент завидовала!

— А ты почему так долго в школе торчала? — спросил парень, выводя машину из сквера. Она бесшумно скользила по гладкому серому асфальту.

— Меня оставили на дополнительные занятия по Экономике, — призналась я.

— Да? — блеснул на меня заинтригованным взглядом. — Что ты сделала?

— Я забыла написать домашнюю работу по Финансированию, ну или не захотела, — доверительно сказала ему.

— И что, за это тебя продержали до позднего вечера?

— Нет, — улыбнулась я Питеру, — я назвала учителя «Задница»! Когда он решил отчитать меня перед всем классом.

Салон машины затопил его мягкий, ласкающий уши смех. Такой искренний и неподдельный, такой заразительный, что непроизвольно тоже хохотнула.

— Да, ты права, — насмеявшись, сказал сероглазый парень. — Он и вправду Задница!

Улыбнувшись, откинулась на мягкую, обтекаемую спинку кресла и прикрыла глаза, наблюдая за парнем из-под опущенных ресниц. Его лицо, обращённое на лобовое стекло, излучало азарт, он получал удовольствие от своей машины и быстрой езды. Питер проехал главные ворота Форес Байсед, вдавил педаль газа, набирая запредельную скорость по идеальному покрытию нашего посёлка. По обе стороны мельтешили разнообразные коттеджи, я каждый день проходила по этой дороге в школу. Видела все эти дорогие дома и знала номер каждого из них, а сейчас, на большой скорости, они размазались в неприглядное пятно.

— Зачем ты исправлял этот тест, — решила задать вопрос, который меня волновал.

— Я же сказал тебе. Чтоб не было проблем с поступлением в колледж

— Разве твоя семья не одна из самых богатых во Флориде? — резонно спросила его. Потому что так оно и было.

— Дело не в этом, — как то нехотя промолвил парень. — Место в колледже, безусловно, уже числиться за мной. Но…

— Но?

— Просто отцу приспичило, чтоб я закончил школу с отличием. Понятно? — выпалил Питер, бросая на меня грозный взгляд. — Пофорсить ему надо перед дружками во время игры в гольф в загородном клубе. Ну или еще где-нибудь, где он там бывает.

— Всё ясно, — быстро ответила ему, не собираясь глубоко капать. Тема для него была явно не из приятных.

Машина резко остановилась, и я не сразу поняла, что произошло.

— Дом сто четыре, — оповестил меня Питер.

— Спасибо, — выдавила, с огорчением. И почему я живу не в другой стране? Слишком короткая получилась поездочка.

— Знаешь? — замялся Питер, прежде чем я открыла дверь. — За то, что ты помогла мне сегодня. Я приглашаю тебя на свою вечеринку, в субботу.

— Правда? — воскликнула я, ощущая себя полнейшей идиоткой. От моей улыбки от уха до уха в салоне стало светло как днём.

— Ну да. Плюс таким образом я куплю твоё молчание.

— Я приду, — затрясла головой. — Спасибо, — распахнула дверь и, уже ступив на твердый асфальт, сказала. — Меня не надо подкупать. Кэсси Брайт не трепло.

— Я учту, — бросил Питер, — до встречи… Брайт.

Захлопнула дверь, и машина сразу сорвалась с места. Проводила её горящим от предвкушения взглядом и побежала в свой наполненный одиночеством дом…

* * *

— И почему все так фанатеют от этого павлина? — спросила меня Глория, смачно затягиваясь сигаретой. Никогда не видела, чтоб она курила. — Не смотри так на меня, — будто почувствовала, о чём я думаю. — Я позволяю себе одну, когда нервничаю.

— Ты нервничаешь?

— Конечно, — живо закивала. — Я же вижу, что этот рассказ даётся тебе с трудом, поэтому переживаю.

Истинная правда, вновь переживать события минувшей давности — то ещё испытание. Но мне нужно было высказаться.

Очень давно.

Вся эта история очень долго путешествовала по-моему пищеводу и теперь рвалась наружу через мой рот. Не туда пошла, вероятно. Думала, что всё переварила, а нет, еще внутри, ещё крутит, заставляя кишки съеживаться.

— Ещё два пива, — кричит Глория бармену, не удосужившись даже встать за ним. — Давай, красавчик, принеси нам, будь солидарен.

Все в этом баре, благодаря стараниям моей подружки, уже давно знали, что мы работаем в такой же индустрии.

— Вот, — ставит два запотевших стакана на стол. Плечистый здоровяк бармен по имени Дин. Он никогда не спорит с Глорией. Потому что её невозможно переспорить.

— Умница, — приторно сладко улыбается ему. Переводит свой взгляд карих глаз на меня, и поддельная улыбка сразу гаснет. — Продолжай.

Тяжелый вздох.

Почти два года назад.

Я тогда поверить не могла, что он обратил на меня внимание. И не просто обратил, а пригласил на вечеринку в свой дом. Таких как я, обычных, незаурядных, никто не приглашал на вечеринки, а меня позвали…

Помню, как визжала от восторга, рассказывая подругам о том, куда пойду. Они смотрели с сомнением и задавались вопросом — почему я? Я не могла им сказать, почему. Впрочем, как и не могла рассказать, при каких обстоятельствах он меня позвал. Я же сказала, что не трепло.

Вечеринки в доме Питера были не в новинку. Οн устраивал их каждую субботу, как только его родители переступали порог их дорогого коттеджа и уезжали в домик на побережье на все выходные. На большой зелёной плантации газона возле его дома было припарковано много машин, а я пришла пешком. Мой дом стоит по соседству, всего в семи минутах ходьбы. Вечеринка выдалась многолюдной, хотя мне не с чем было сравнивать. Я впервые присутствовала на подобном празднике жизни. Все собравшиеся не были мне ровесниками, разве что Γари, но он не был в числе приглашенных, он просто жил там. Он как-то сразу удивился и возмутился от того, что я пришла. Даже пытался меня выпроводить, предположив, что пришла не по адресу. Я тогда достаточно жёстко его послала, сообщив, что меня позвал Питер. Он опешил, посмотрел с недоверием, а потом даже засмеялся, явно мне не веря. Увидев, что весело только ему, вмиг замолк и пробежался взглядом по мне от самой макушки до пяток.

— И что ты сделала? — скептически спросил меня.

— Ничего, — промямлила, не стараясь скрыть раздражение. — Он что, просто так не мог позвать меня?

— Нет, — резонно заметил Гари. А я так надеялась, что мог. Что просто захотел и позвал.

— Шла бы ты лучше домой, Кэсси, — скрестив руки на груди и посмотрев на меня с жалостью, посоветовал парень. — Пока не влипла в какую-нибудь историю.

С этими словами он развернулся и пошёл в сторону лестницы.

— Сама разберусь, — пробубнила себе под нос.

— Не связывайся с моим братом, — огорошил меня Гари, уже поднимаясь по лестнице.

Спасибо. Разберусь без сопливых. Тоже мне, умник.

Остальные в этом доме вели себя достаточно равнодушно, может, даже бесцеремонно, развязно. Но это было нормально, учитывая нравы богатеньких и коpонованных ребят, что присутствовали в этом обществе. Питер почти полвечера не попадался мне на глаза, хоть я и старалась не искать его. Делала вид, что случайно обхожу импровизированный танцпол с массой полуобнаженных тел, сливавшихся — в каком-то зверином танце. Совершенно случайно прогуливалась по верхнему, третьему этажу дома, где располагались спальни хозяев. Забредала в те, что были открыты, и совершенно того не желая, заглядывала в ванные комнаты и подсобные помещения. Нет, я ничуть его не искала.

Но нашла…

Глава 7

— Садись, Кэсcи! Посиди с нами, — мужские руки буквально силой усаживают на кожаный двухместный диван. Таких тут восемь штук, и все обращены к огромному экрану. Домашний кинотеатр, вот где я нашла Питера.

Он слегка пьян и без умолку ржёт над каким то фильмом, что идёт на экране. Его верные подданные, его друзья, как и всегда, примостились поблизости. Джозеф Бигсли — сын владельца не одного крупного банка на побережье. И Марат Гадаев — сын какого-то успешного бизнесмена из России. Οба выпускники нашей школы, богатенькие гавнюки и засранцы, разбившие немало женских сердец.

— Ты хочешь выпить, Кэсси? — в третий раз спрашивает меня Питер, не обращая внимания на то, что ему отвечаю. Οн как-то по — хозяйски сжимает рукой мою коленку, а вторую руку закинул на моё плечо. Его друзья сидят через два дивана от нас, поедают попкорн и громко комментируют фильм, который оказался очень пошлым и откровенным.

— Смотри, Питер, — зовёт его Джозеф, тыча пальцем в экран. — Предложи своей девчонке так же поразвлечься.

Поднимаю свой негодующий взгляд с коленки, на которой лежит рука Питера, и смотрю на экран. Лучше б не смотрела, и по звуку всё понятно. Мне хочется уйти, но не знаю, как бы это вежливо сделать.

— Ты какая-то зажатая, — ощущаю губы парня рядом с ухом. Кожа вибрирует от лёгкого потока воздуха, что выходит из его рта.

— Не… нет, всё нормально, — мямлю я в растерянности.

— Скажи, что не так? — решает выяснить это Питер. Α мне надо просто встать и уйти. Встать и уйти. — Ты стесняешься, — вдруг озаряет его, — или боишься?

— Просто я тут одна, — нервно сглатываю, — то есть тут, кроме меня, больше нет других девушек, — что же я несу? Просто встать и уйти.

— И от этого ты чувствуешь… неловкость? — удивляется Питер. Я его не виню. Любая девчонка мечтала бы оказаться на моём месте. Быть рядом с ним, наедине, его придурки друзья не в счёт. А я отчего-то дёргаюсь и никак не могу расслабиться. Я просто хочу встать и уйти.

— Послушай. Ты вроде с моим братом в одном классе, — как будто протрезвев, спокойным размеренным тонoм говорит мне парень. Киваю в знак согласия. — Так значит, ты мне как сестра, — заключает в итоге. А у меня даже глаз задергался. Какая сестра? Какая связь вообще? Смотрю на него во все глаза, а Питер начинает ржать.

— Вот видишь, — тычет мне в лицо пальцем, — по лицу вижу, что не хочешь быть мне сестрой.

Всё-таки поднимаюсь, несмотря на дрожь в ногах и поджилках.

— Уходишь? — смотрит на меня исподлобья, но не со злостью, а как-то испытующе. Губы кривятся в усмешке, демонстрируя ровные белые зубы, и я снова сомневаюсь в своих решениях. Он так хорош, что, глядя на его лицо, понимаю, что все мысли покидают мою и без того пустую голову.

— Вечеринка внизу, — выдавливаю онемевшим языком. — Может …туда пойдём?

— Можно, — на моё удивление тоже поднимается. — Эй, недоноски, — обращается к своим дружкам. — Вы с нами?

Джозеф, не отрываясь от экрана, отмахивается от Питера.

– Οтправь сюда цыпочек, — Марат, устремляет свой оценивающий взгляд на меня. — Погорячее, — произносит сахарным, со смешным акцентом, голосом. Говорит он всегда мало, но строго по делу.

Я первая срываюсь с места и слишком поспешно покидаю комнату. Они, наверное, считают меня дерганой психопаткой. Уже в коридоре Питер ловит мою руку своей. Горячие пальцы переплетаются с моими, потными и холодными.

— Эй, расслабься, — говорит мне успокаивающе. — И не обращай внимания на моих друзей. Ни на кого не обращай внимания, — ведёт меня по лестнице вниз, явно не собираясь отпускать. Что беспокоит меня не на шутку. На первом этаже грохочет ритмичная музыка, которая не даёт спать всем соседям в радиусе километра. Но никто не будет связываться с этой семьёй, вечеринка будет продолжаться столько, сколько пожелает Питер.

Парень ведёт меня сквозь толпу горячих тел, и я натыкаюсь на вопросительные взгляды. И девушки, и многие парни с интересом меня разглядывают, явно не понимая, за какие такие заслуги их кумир держит такую как я за руку. Этот же вопрос, вероятно, написан и на моём лбу. Α Питер лишь усмехается, не давая никаких объяснений. Да и не должен, всем давно известно, что этот парень делает то, что ему хочется.

— Это тебе, — протягивает мне стакан с какой то розовой жидкостью. Питер привел меня на кухню, и пока я пребывала в прострации, быстро смешал два коктейля.

— Что там? — приняла напиток, но пить не спешу.

— Немного джина, клубничный ликёр и для вкуса еще кое-что

С сомнением смотрю на свой стакан. Что значит кое-что?

— Ты мне не доверяешь, — констатирует факт Питер. Потом вырывает из моих рук коктейль и меняет местами со своим. — А так? Выпьешь?

Совершенно не хотела его обидеть, а получилось наоборот. Красивы серые глаза, что минуту назад светились от веселья, померкли, даже погрустнели.

— Спасибо, — делаю доброе, благодарное лицо, поднимая стакан повыше.

— За тебя, — ударяет по моему стакану своим. Наблюдает за тем, как я подношу его к губам, и пьёт одновременно со мной. Вкус напитка приторно сладкий, а послевкусие такое крепкое, что обжигает мне горло. Начинаю неистово кашлять, а сероглазый парень довольно посмеивается и постукивает рукой по моей спине.

— Всё, я в порядке, — со стеснением говорю ему, закончив кашлять. Его рука всё еще на моей спине, а сам он очень близко.

— Садись, — подвигает ко мне высокий барный стул. Подчиняюсь, наблюдаю за тем, как парень готовит ещё два коктейля.

— Mне, пожалуй, хватит, — нерешительно говорю ему, когда вижу протянутый мне стакан. Уже после первой порции чувствую головокружение.

— Тебе просто нужно расслабиться, — берёт мою руку, раскрывает ладонь, помогая взять бокал.

Долго смотрю ему в глаза, прежде чем поднести коктейль к губам. Я не понимаю, что у Питера на уме. Как так случилось, что этот красивый парень обратил внимание на такую маленькую дурочку как я. Расслабиться? Что ж, это я могу.

Выпиваю ещё порцию, ощущая, как кухня немного расплывается перед глазами. Питер дружелюбно рассказывает о собравшихся здесь людях. Попеременно каждый из них заходит на кухню. Кто-то за очередной бутылкой пива или чего покрепче, но в основном они заглядывают из любопытства, как бы невзначай. Желают увидеть, на кого тратит своё время хозяин дома и любимчик публики. Одна девушка бесцеремонно вклинивается в наш разговор, а Питер достаточно грубо её отсылает. Она смешно надувает огромные, в пол-лица губы, но всё же уходит, чем совершенно сбивает меня с толку. Питеp может получить буквально любую, а тратит своё время на меня…

— Мне, пожалуй, хватит, — снова прошу его остановиться с напитками, видя, как он наливает уже какую? Шестую порцию сладкой розовой смеси.

Он оценивающе на меня смотрит.

– Α я выпью, если ты не против.

Я? Против?

— Конечно, нет, — ровным голосом говорю ему. Питер осушает свой стакан, отставляет его в сторону и подходит вплотную к стулу, на котором сижу. Разворачивает его в месте со мной к себе лицом. Мои пальцы непроизвольно сжимаются, обхватывая подлокотники стула. Питер нажимает на подножку, и стул ползёт вверх, сокращая расстояние между нашими лицами. Во все глаза наблюдаю за тем, что он делает, даже дышу через раз, а может и совсем не дышу.

— Ты хорошенькая, Кэсси, — его губы трогает такая застенчивая, такая неподдельная улыбка, что моё сердце совершает кувырок. Как в замедленной съёмке, вижу, как Питер разводит мои ноги в стороны и тянет кресло на себя. Всего секунда, и он уже совсем близко, прижимается ко мне всем телом. — Ты oчень-очень хорошенькая, — шепчет мне в ухо. Его рука поднимается к моим волосам и осторожно стягивает с них тугую резинку. Непослушные волосы, словно лавина, растекаются по спине и рукам. — Так еще лучше, — продолжает шептать, задевая подбородком мою щёку. Его руки скользят по мои бёдрам, которые слишком доступны в тех коротких шортах, что надела на вечеринку. По голым ногам бегают мурашки, и мне кажется, что я дрожу всем телом.

— Тебя уже кто-нибудь целовал, Кэсси? — вдруг спрашивает меня, а серые глаза внимательно изучают мои губы.

— Не… нет, — почти неслышно признаюсь ему, не спуская взгляд с его рта.

— Хочешь? Попробовать? — спрашивает меня напрямую. Провожу языком по пересохшим губам, и его губы растягиваются в слегка застенчивой улыбке. Мне хочется сказать, что я мечтаю об этом. Что вижу наш поцелуй во снах, но вовремя себя сдерживаю. Лишь киваю, так и не поднимая взгляда к его глазам, словно загипнотизированная красиво очерченными губами парня. Они тянуться ко мне, сокращая расстояние до одного сантиметра. Делаю последний глоток воздуха, закрываю глаза, отдаваясь своим ощущениям. Всё моё тело трепещет, когда чувствую обжигающее прикосновение. Питер кладёт руку мне на затылок, притягивая к себе еще плотнее. Его язык скользит внутрь, находя мой язык. Ласкает его, нежно проводя по кончику. Я вторю его движениям, непроизвольно раскрывая свой рот шире. Обе руки парня обхватывают моё лицо, и поцелуй углубляется, лишая меня остатков кислорода. Голова кружится, все чувства обострены и находятся на кончике языка и на губах. Зубами он закусывает мою верхнюю губу, и я слышу свой тихий стон. Парень на секунду замирает, а потом ещё теснее вжимается в меня. Осмелев, отцепляю свои пальцы от подлокотников, нахожу ими плечи парня, цепляюсь за них. Тело Питера словно окаменело, зажатое между моих ног. Давление внизу живота приносит дрожь во всём теле, заставляя меня еще плотнее прижаться к нему…

Звонкий стук. Совсем рядом.

Судорожно отклеиваюсь от сладких губ Питера и смотрю на источник звука. На кухонном островке, возле которого находимся, в полуметре стоит высокий стеклянный бокал. Младший брат Питера грохнул им по столешнице. В руках у него бутылка сока, на которой нарочито медленно откручивает крышку, не спуская с нас вопросительного взгляда. Наливает сок до краёв, ставит бутылку и берёт стакан в руку. Делает медленный глоток, переводя свой взгляд с меня на своего брата. Уходить явно не собирается.

Смотрю на Питера, он по-прежнему стоит между моих ног, и присутствие Гари, его ничуть не смущает.

— Уйдём отсюда? — предлагает мне, кивая в сторону младшего брата. Как бы намекая, что тот никуда не уйдет. Сползаю со стула, и меня немножко уводит вправо. То ли от выпитого, то ли от полученных ощущений. Питер не даёт мне упасть, подхватывая под локоть. Парень и сам нетвердо стоит на ногах, и я быстро привожу своё равновесие в норму, а он всё так же, под локоть, ведёт меня к выходу из кухни.

— Питер, — окликает его Гари, а он не реагирует. — Питер! — зовёт настойчивее. Питер останавливается, и мы оба смотрим на его младшего брата.

— Что? — резко спрашивает мой спутник.

— Что ты делаешь? — в голосе Гари сквозит недоумение. И на моём лице отражается недоумение. Какая ему разница?

— Отвали, Коэн, — выплёвывает Питер, вновь выводя меня из кухни. Пока ведёт меня сквозь толпу, один раз бросаю беглый взгляд через плечо на Гари. Он смотрит на меня, в глазах смесь каких-то непонятных мне эмоций. То ли презрение, то ли жалость. А голова двигается в отрицательном жесте из стороны в сторону.

Отмахиваюсь от него, не хочу разбираться в его попытках нам помешать побыть наедине. Питер тем временем ведёт меня по лестнице на второй этаж и заводит в самую первую дверь. В комнате темно, и он не торопиться включать свет. Стою в самом центре, оглядывая пространство вокруг, а парень присаживается на большую кровать, расположенную возле панорамного окна. Единственный источник света в комнате — это уличные фонари, расставленные по придомовой территории. Свет от них заглядывает в огромное окно, поэтому Питера вижу достаточно хорошо.

— Ты боишься? — смотрит на меня, оценивает.

— Немного, — мямлю не своим голосом, так и застыв как истукан посередине комнаты, в двух шагах от сидящего на кровати парня.

— Хочешь уйти? — в лоб задаёт мне самый важный и решающий вопрос в моей жизни.

— Нет, — на этот раз голос мой твёрд. Сама удивляюсь тому, как уверена в этом. Нет, я не могу от него уйти, потому что никогда этого себе не прощу. Это же Питер, ни одна девчонка не ушла бы по доброй воле, окажись с ним рядом. Α после того что он делал с моими губами на кухне… впала в зависимость. Питерозависимость.

— Присядь, — хлопает ладонью по матрасу рядом с собой, не сводя с меня гипнотического взгляда. Делаю три маленьких шажочка. — Смелее. — Протягивает руку, хватается за мою и тянет на кровать. Сажусь, нервно расправляя плечи. Питер вплотную подвигается ко мне, берёт моё лицо в свои руки и шепчет, глядя мне в глаза. — Ничего не будет, если ты сама этого не захочешь.

Не знаю, хотела ли что-нибудь ответить. И хотел ли он, чтоб я отвечала. Спустя секунду парень проделывал с мои губами такое, что все мысли вмиг покинули мою голову. Я пылко отвечала ему, не заметив, как он расстегнул все пуговицы на моей рубашке. Осторожно стянул ткань с моих плеч, освобождая от одежды. На миг захотелось прикрыть свою небольшую грудь, но он не дал мне этого сделать. Опустился с поцелуями к шее, исследуя каждый сантиметр ключицы, опускаясь к соскам. От ощущений прогнулась навстречу его ласкам и прикрыла глаза. Питер оторвался от моей груди, встал, поднял мои трясущиеся ноги, невесомым движением снял с меня обувь и бережно уложил на кровать, попутно стягивая с себя футболку. В полумраке наши глаза встретились, и в моих, наверное, читался всепоглощающий ужас.

— Эй, шшш, — приложил палец к своим губам. — Я ничего тебе не сделаю, — лёг со мной рядом, оттесняя к центру кровати, — чего ты сама не попросишь.

Не давая мне поводов для раздумий, вновь нашёл мои губы, нависая всем своим телом надо мной. Его поцелуи терзали меня, воспламеняли, не давали здраво мыслить. Тело покалывало и меня совсем не слушалось. Оно хотело остаться, идти до конца, получить то удовольствие, которое никогда еще не испытывало. А разум, почти отключаясь, забился в самый дальний угол сознания, неспособный на что-то решиться. Встать и уйти, всё же услышала из закромов тихий шепот разума, но это была слабая попытка меня остановить. Тело победило в этой дуэли, готовое принять всё то, что сделает Питер. Он уже вовсю ласкал мою грудь своим языком, опускаясь вниз к животу. Почувствовала, как разъехалась молния на шортах и они поползли вниз по моим бёдрам. Руки подчинились ещё не до конца отключившемуся разуму, хватаясь за край одежды.

— Я всего лишь хочу попробовать, — как то мелодично произнес парень, настойчиво стягивая шорты, а с ними и мои трусики.

Попробовать? Mеня?

Εго язык прильнул к моей киске, выводя по ней замысловатые узоры. Потом проник внутрь, совершая круговые движения. Вот тут-то мой разум и обещал долго жить. С губ сорвался протяжный стон, а тело задрожало, превращаясь в натянутую нить. Парень раздвинул мои ноги пошире, целиком погружаясь в то, что он там делал. Я не могла лежать спокойно, ерзая и прогибаясь ему на встречу. Нервные окончания растеклись под всей моей кожей, а импульсы, словно волны, приливали вниз живота.

— Что ты хочешь, Кэсси? — вдруг спросил меня Питер, немного отстраняясь. А я от досады даже застонала. Что я хочу? Его, конечно, продолжения, каким бы оно ни было… секса, не знаю. Да я в тот момент, наверное, чек на миллион долларов подписала бы и отдала первому встречному.

— Тебя, — пискнула, ощущая, как кровь приливает к моим щекам.

Уличный фонарь хорошо освещал лицо Питера. Оно неподдельно светилось от желания и предвкушения. Пронизывающие серые глаза как-то по — животному исследуют каждый уголок моего обнаженного тела. Α руки Питера уже вовсю орудуют, освобождая тело парня от последних элементов одежды. Словно зачарованная, смотрела на то, как парень надевает средство защиты, разглаживая по всей длине члена. Даже в мыслях не было отвернуться или закрыть глаза, потому что это зрелище, говорило о том, что всё происходит на самом деле. Со мной! Здесь и сейчас!

— Расслабься, — говорит мне успокаивающим голосом. Его руки напряжены и стоят по обе стороны от моей головы. Мои ноги согнуты в коленях, а тело Питера зажато между ними. Целует меня, пытается расслабить, завести. Член упирается в мою зажатую плоть, не давая возможности двигаться дальше. — Давай, детка, — шепчет мне в волосы, — впусти меня.

Посильнее раскрываю бёдра, а он по сантиметру проникает внутрь. Закусываю губу, нервно поскуливаю, пугаясь от резкой боли.

— Всё хорошо, — успокаивает меня, — просто ты очень тесная.

Хочу, чтоб это уже произошло, хочу, чтоб боль закончилась. Χочу испытывать что-то приятное. Должно же быть приятно?

Двигаю бедрами, льну плотнее к его естеству. Парень стонет, погружаясь в меня полностью, растягивая. С моих губ срывается болезненный стон, который сразу глохнет, когда горячие губы Питера накрывают их.

Сначала Питер сдержан, толчки внутри меня слабые, даже аккуратные. Такая передышка даёт моему телу шанс привыкнуть к внутренней наполненности. В конечном итоге боль почти уходит, и я расслабляюсь, прижимаясь плотнее к телу парня. Он слегка постанывает мне в рот, отчего еще больше трепещу от желания. Питер ускоряет свой ритм, совершает частые быстрые толчки во мне. Его дыхание, так же как и моё, тяжелое и надрывное. Он поднимает своё тело с меня и, стоя на коленях, продолжает, не сбавляя скорости. Руки на моих бедрах сжимаются и мнут кожу. Больно, но в тоже время до дрожи приятно. С каждым толчком он дёргает моё тело на себя, и проникновения становятся ещё глубже. Я уже не сдерживаю своих стонов и не разбираю того, что пытаюсь сказать.

— Чего ты хочешь, Кэсси? — вновь задаёт этот вопросы Питер.

— Тебя, — отвечаю на тяжёлом выдохе. Парень проводит пальцем по моей киске, отыскивает заветную точку, ту, что пульсирует и просит выплеска. От его прикосновений ноги мои дрожат еще больше, a затем и тело начинает вибрировать, как от электрического разряда. Волна удовольствия, что закручивалась в одной точке тугим узлом, наконец выплёскивается и растекается мощным ударом по всему телу. Питер ускоряет толчки, делая их жёстче и быстрее. Я кричу, от боли, удовольствия, всего сразу. На тяжёлом, громком вздохе парень замирает, по его телу проходит лёгкий озноб, и я чувствую, как каждая напряжённая мышца начинает расслабляться, и он падает на меня, переводя сбившееся дыхание.

Лежу молча, глотая кислород, и судорожно соображаю, как себя вести. Это же Питер. Не удивлюсь, если завтра и имени моего не вспомнит. Дело-то сделано.

Он медленно выходит из меня и перекатывает своё красивое тело в сторону. Теперь могу разглядеть, как он красив без одежды, потому что до этого не видела ничего вокруг. Питер тем временем снимает презерватив и бросает его прямо на пол. Встаёт, наспех надевая джинсы, даже не смотрит в мою сторону. Глубоко внутри знала, что так будет, но надеялась, что, может, я особенная и он изменит все свои установки…

* * *

— Ну переспали вы, и что тут такого? — Глория курит уже пятую сигарету. — Откуда взялись все эти слухи?

— Это еще не всё, — грустно сообщаю ей. На языке ощущаю вкус желчи, что поднимается от желудка. Как и тогда, он хочет вывернуться на изнанку.

Встаю из-за стола.

— Я сейчас, — бросаю ей, убегая в небольшой туалет для посетителей.

В маленькой комнатушке склоняюсь над раковиной, не в силах сдержать спазмы. Я не ужинала, и меня рвёт одним только пивом, распространяя по тесному пространству отвратительную вонь. Наспех умываюсь и тщательно смываю всё содержимое в раковине.

Почти два года прошло, а я всё так же не могу об этом вспоминать…

Глава 8

Возвращаюсь к Глории, стараюсь улыбаться. Крошечный зал на восемь столов кажется опустевшим.

— Они нас выставляют, — сообщает мне подруга, как только подхожу к столику. — Видите ли, время за полночь.

— Ого, — смотрю на телефон. И правда, две минуты первого. Завтра не встану на работу. — Тогда пошли, — накидываю сумочку на плечо. Глория нехотя поднимается, бросая гневные взгляды на здоровяка бармена.

— Не смотри так на меня, — разводит Дин руками, — я тоже домой хочу.

— Эх, да ну тебя, — отмахивается от него Глория. Переводит взгляд на меня. — Куда пойдём? По домам?

Она говорит недовольным тоном — хочет дослушать историю до конца.

— Пойдём ко мне? — предлагаю ей. Девушка оживляется и одобрительно кивает. Не могу сдержать улыбку, мне нравиться её прямота и отсутствие притворства. Мне нравиться то, как она с самой первой встречи смотрит на меня. Как на обычную девчонку. Не как на шлюху Кэсси Брайт или богатенькую, испорченную дурочку. Я и сама, общаясь с ней эти несколько месяцев, перестала себя таковой считать. Она помогла мне.

На улице Глория без проблем ловит такси — решили не утруждать себя прогулкой по ночной улице. Во время короткой поездки обе молчим. В темном салоне иногда вижу её задумчивый и слегка взволнованный взгляд. Возможно, реакция на то, что читается у меня на лице. Негодование, боль и еще масса всего. Рассказав большую часть истории и стоя на пороге кульминации, моё сознание уже миллион раз прокрутило эту самую кульминацию, как заезженную пластинку. И почему в голове нельзя нажать кнопку delete?

Почти два года назад

…Встаёт, наспех надевает свои джинсы. Даже не смотрит в мою сторону. Абсолютно не знаю, как себя вести. Рукой тянусь за одеждой, шорты совсем рядом, пальцы вцепляются в мягкую ткань. Рубашки нигде нет, а, вот вижу её на полу. Рядом с ней валяется еще какая-то ткань, присматриваюсь, различаю футболку Питера. Он в этот момент нагибается, поднимает её с пола, совершенно не обращая внимания на мою брошенную одежду. Так и не посмотрев на меня, парень направляется к двери и хватается за ручку. Замирает, как будто в нерешительности. Спина прямая, напряжена как камень, и не подумаешь, что он казался пьяным около получаса назад. Я молчу, жду, что Питер что-нибудь скажет. Вот только что? Я очередная девчонка, одна среди многих, что побывала в его постели. Неужели он всегда просто встаёт и уходит? Никто и никогда мне о таком не говорил. А я переслушала много всяких сплетен от его любовниц и тех, кто хотел бы ими стать. Во всех этих слухах была лишь одна характеристика парня. Нежный, обходительный, страстный, сводящий с ума. Тот, кто принесет удовольствие и уж точно не заставит пожалеть об этом. А я как будто жалею.

Дверь беззвучно распахивается и тут же плотно закрывается. Питер ушёл. Ещё с минуту просто лежу, гипнотизируя потолок. Стараюсь прочувствовать свои ощущения, понять, есть ли какие-то изменения в теле. Ничего. Не испытываю радости от сбывшейся мечты о проведенной близости с Питером. И грусти от того, что он просто ушёл, я тоже не испытываю. В голове лишь всплывают его горячие губы и сладкий вкус языка. Его поцелуи ещё долго будут преследовать меня по ночам. А всё остальное…

Это просто случилось, и всё.

Уговариваю себя встать, быть сильной и смотреть на всё философски. Делаю вид, что это у меня получается. Сажусь на кровати, одеваю шорты, встаю и подхожу к своей одиноко валяющейся рубашке. Дверь распахивается очень неожиданно, стояла б к ней спиной и не заметила вовсе. Так и замерла, в не застегнутых шортах и рубашке, зажатой в руке.

Два высоких силуэта не спеша проникли в комнату, закрывая за собой дверь. Подошли совсем близко, заставляя моё сердце стучать как отбойный молоток, потому что я узнала их.

— Вот это видок, — присвистнул один из них. — Ты, крошка, явно подготовилась к нашему визиту.

Наспех прикладываю рубашку к груди, прижимая её обеими руками. Во все глаза смотрю на парней, на этих наглых и испорченных подростков, друзей Питера.

— Что вам нужно? — выдавливаю, стараясь сделать свой голос спокойным.

— Боишься? — в лоб спрашивает меня Mарат. — Не бойся, — говорит сладким голосом, — мы будем нежными. Обещаю.

— Это не смешно, — поджилки от непонимания происходящего трясутся, и я пячусь к стене.

Джозеф, который никогда не отличался сдержанностью, первый делает уверенные шаги в моём направлении. Я вжимаюсь в стену, а парень вдавливает своё тело в моё. Локтями пытаюсь его оттолкнуть, на что слышу легкие смешки Mарата. Он уже улёгся на кровать, слабый свет с улицы помогает увидеть мне, что он в одних спортивных штанах и на нём отсутствует майка. Джозеф склоняет своё лицо к моей шее, ощущаю его дыхание на ней. Липкий язык проходится от ключицы до самого подбородка, и я невольно вздрагиваю от неприязни. Неожиданно парень хватается за доступный край моей рубашки, и она ускользает из моих рук с глухим характерным треском. У меня не было шансов против силы, этого парня, который с брезгливым видом откинул в сторону порванный клочок ткани и за секунду отклеил мои руки от груди. Несколько секунд с насмешливым видом разглядывал те бугорки, что только недавно стали расти, а потом поволок моё тело к кровати.

— Я бу… буду кричать, — задёргалась я в истерике, в бесполезной попытке вырваться.

— КРИЧИ! — проорал Джозеф, растягивая на своём лице ядовитый оскал. — Меня это только заводит.

Он бросил меня на кровать, а я вновь потянулась к груди, закрывая её. Мои руки тут же перехватил Mарат, высоко задирая их над головой.

— Отвали, — зашипела я на него, — уберируки.

Он даже бровью не повёл, лишь усилил захват, зажимая мои кисти в стальных тесках. Джозеф склонился к моим шортам, резко дёрнул вниз, оставляя лишь в тонкой полоске трусиков. Я брыкалась, пыталась отпихнуть его, ударить побольнее, до конца не осознавая, что всё происходит на самом деле. Осознание пришло, когда парень впился пальцами в мои икры, без сомнений оставляя синяки, раздвинул мои ноги в стороны и просунул своё тело между ними. Кружевная тесемка на трусиках лопнула, и они полетели в неизвестную сторону. Когда почувствовала его каменный член, тесно прижимавшийся к моей плоти, вот тогда я завизжала что есть сил. Марату пришлось выпустить одну мою руку, что бы наспех закрыть мой рот. Без раздумий вгрызлась в его ладонь, отчего получила пощёчину. Свободной рукой старалась отпихнуть от себя тело Джозефа, не переставая орать до хрипа в горле.

— Заткнись. Заткнись нахрен, дура, — сквозь зубы шипел на меня парень, что пытался изнасиловать. Я не слушала его, извиваясь всем телом, сжимая бёдра, не давая ему сделать этого. — Заткни её! Заткни эту стерву.

За нашими спинами с грохотом распахнулась дверь, ударяясь об стену. Быстрые шаги, удар каким-то вытянутым предметом пришелся по голове Джозефа. Неприятный глухой треск, и парень как груда камней рассыпается по моему телу.

— Какого хрена, — в недоумении рычит Mарат, отпускает мою руку и в один прыжок спрыгивает с кровати.

Гари стоит с бейсбольной битой и направляет своё оружие на здоровенного друга своего старшего брата. Mарат без каких либо усилий выдергивает предмет из его рук и отбрасывает в сторону. Я выбираюсь из-под приходящего в себя Джозефа, с ужасом наблюдая, как тело Гари вибрирует от сокрушительных ударов, что летят в его сторону. Я мечусь между спасением своей жизни и его. Мне надо уходить. В панике ищу свои шорты, нахожу и быстро надеваю. Рубашку не спасти, поднимаю порванную ткань, прикрываю своё трясущееся тело. Смотрю на Гари, он пытается защищаться, но Джозеф за его спиной уже твердо стоит на ногах. В его глазах такой обжигающий гнев, что не остаётся сомнений, он хочет крови. Шарю по комнате в попытке найти биту и нахожу. И что мне делать? Бросаю рубашку на пол и поднимаю предмет, неуверенно обхватывая обеими руками, замахиваясь на Джозефа. Слабый удар попадает ему в плечо и не приносит никакого видимого эффекта. Вновь замахиваясь и бью еще раз, на этот раз сильнее, вкладывая в этот удар всю свою злость. Парень переводит своё внимание на меня и немного пошатываясь двигается в мою сторону. Теперь надо бежать, пока он ещё не полностью управляет своим телом. Пока он еще не пришел в себя после нанесенного удара по голове. Делаю неуверенные шаги в сторону двери, не сводя своих глаз с разъяренного парня. В моё тело кто-то врезается, и я отлетаю в сторону.

— Какого хрена здесь происходит? — орёт взбешённый Питер и сходу набрасывается на Марата. Этот верзила сидит на Гари, который распластался на полу, его руки замкнуты на шее бедного парня.

Питер хватает своего дружка за плечи и отдирает от брата. Тот уже кряхтит, судорожно глотая воздух.

— Чувак, — мямлит Джозеф, растирая череп, — он набросился на нас. С битой!

— Они, — шепчет с надрывом Гари, поднимаясь с пола и тыча пальцем в сторону этих уродов, — они… хотели… её, — вижу, что каждое слово причиняет ему боль, — они… её, — вновь пытается сказать брату, указывая на меня.

Питер переводит свой суровый взгляд на меня, и я отчего-то съеживаюсь. Стою всё так же с бейсбольной битой и неприкрытой грудью. Машинально завожу волосы вперёд, они слегка прикрывают соски.

— Ты как? Всё нормально? — с безразличием говорит Питер брату, пару раз хлопает его по плечу, а сам всё так же смотрит на меня. — Забудь об этом брат! Кэсси сама не знает, чего хочет. Была не против секса с моими друзьями, а теперь изображает недотрогу.

Я начинаю задыхаться, когда улавливаю смысл сказанного. Питер делает несколько шагов в мою сторону. — Уходи, — говорит мне сухим приказным тоном. Я не шевелюсь. Не потому что не хочу уходить, просто впадаю в какой-то ступор. — Пошла вон, шлюха, — выплёвывает мне.

— Я? — мямлю не своим голосом, — шлюха? — трясу головой в попытке отогнать наваждение. Пальцы разжимаются, бита с глухим стуком падает на пол, и я вдруг очухиваюсь. — ДΑ ПОШЕЛ ТЫ, ПИТЕР, — ору ему в лицо, — пошли вы все, уроды, — разворачиваюсь к двери и решительно выбегаю из комнаты. За спиной слышу довольный смешок кого-то из парней, предположительно Марата, и останавливаюсь как вкопанная. — Хотя знаешь, что? — через порог бросаю я им, трясу указательным пальцем, смотря только на Питера, — я это так не оставлю!

— Да? И что ты сделаешь? — насмехается Джозеф.

— Это попытка изнасилования! — привожу довод, который считаю весомым. Больше объяснений не требуется.

Разворачиваюсь, на этот раз безвозвратно. В полу-обнажённом виде преодолеваю лестницу и первый этаж. Музыка не играет, оставшиеся гости с интересом провожают меня взглядом. Хочется скрыться, исчезнуть от всех этих глаз, и мои ноги сами переходят на бег. Босиком бегу по холодному асфальту, уже не сдерживая слёз. За что? Вот что спрашиваю, не знаю у кого, вновь и вновь повторяя этот вопрос в своей голове. Неожиданно на мои плечи падает что-то мягкое и теплое, укрывает меня. В испуге отшатываюсь и разворачиваюсь всем телом.

— Ты в порядке? — взволнованно шепчет Гари, пытаясь отдышаться. На моих плечах белая простыня.

— Нет, — говорю сквозь слёзы, — нет, я не в порядке. — Всхлипываю и вытирают мокрый нос. — Зачем они так? — заглядываю в глаза парню, надеюсь получить ответы. Он неуверенно пожимает плечами, избегая моего взгляда. На его шее фиолетовые отметины, в носу запекшаяся кровь и мне так жаль его.

— Что ты будешь делать? — нерешительно задаёт свой вопрос. Вероятно, за этим меня догонял. Конечно, переживает за братика и за его друзей ублюдков.

Молча смотрю в его лицо, так и не добившись ответных действий. Его глаза где угодно, но только не на мне. Плотнее оборачиваюсь в простыню. Иду.

— Кэсси…

Иду, не оборачиваясь. Ρешительно, быстрым шагом, с высоко поднятой головой. Хрен им, если решили, что сломают меня.

Уже дома накатывает рвота и не отпускает остаток ночи и весь следующий день. Кишки скручивает каждый раз, когда перед глазами встает лицо каждого из них. К понедельнику привожу себя в относительный порядок и на всех парах бегу в школу. Хочу поделиться всем этим с подругами, попросить совета, что делать дальше. Но и там меня ждёт сюрприз. Слухи о моем «веселом» приключении облетели, наверное, всё побережье Атлантического океана. Подруги не говорят со мной, только Лайза. Да и она объяснить толком ничего не может. Это как снежная лавина, спровоцированная тихим шепотом, пошла со склона и с каждым метром набрала столько мощи, что может проглотить целый город. Α тут всего лишь я, и меня было очень легко проглотить. Один человек шепнул что я шлюха, другой подхватил, предоставляя факты. Третий подтвердил эти факты, он же видел меня выходившей голой из дома Гаррисонов. А четвертый приукрасил, что спала я с каждым на этой вечеринке. Малолетняя шлюха, которая предлагала себя всем и каждому. Ко всему прочему, стало известно о проникновении в кабинет директора поздно вечером. А так как я одна сияла своим лицом на камеру, а спутника моего никто не узнал, решили, что шлюха Кэсси захотела экстрима и позвала очередного любовника прямо на директорский стол. Меня хотели исключить, но в последний момент сжалились, потому что я хорошо училась.

Поначалу я опровергала эти слухи, но было уже слишком поздно. Страдала, убегала плакать в туалет, как только слышала очередные издевательства со стороны людей, с которыми когда то общалась. Мечтала, как наивная дура, что Питер вмешается во всё это безумие, как-то опровергнет, но он молчал. Делал вид, что вообще не знает о чем речь, как будто всё это не происходило в его доме. Гари совершал слабые попытки остановить эту лавину слухов, но его никто не воспринимал всерьёз. У меня тогда остался только он и Лайза. Она настаивала, чтобы я обратилась в полицию и мерзавцы получили по заслугам. И я обратилась. Уже через два дня детектив пришёл ко мне домой с приготовленным заявлением. В нём говорилось, что я отказываюсь от всех выдвинутых мною ранее обвинений. Мне надо было лишь подписать. Человек в форме популярно объяснил мне, с кем я связываюсь и чем всё это закончится, и я сдалась, подписала будто смертный приговор. Но слух о моих обвинениях всё же дошел до нашего всеядного общества, и в Палм-бей зашептали о попытке изнасилования молодой девушки. Никаких имен или фактов, но общественность засуетилась в надежде раскопать хоть какие-нибудь грязные подробности. И тогда на сцену вышла Памела, мать Питера и Гари. В грубой, не терпевшей возражений форме она объяснила, что меня ждёт, если я открою свой рот и расскажу прессе и кто-то из её детей пострадает. Моё слово против её, конечно, я боялась и помалкивала. Спустя месяц слухи затихли и общественность успокоилась. Но моя репутация осталась на том же уровне. Уже никто и никогда не забудет, что Кэсси Брайт — шлюха. Иди против системы, говорила мне Лайза. И я шла, стала той, кем меня считают. И ненавидела и получала удовольствие, когда каждый раз доказывала всем свою репутацию. Моё имя фигурировало во всех грязных историях, а добродушные и отзывчивые люди привносили в эти истории еще больше красок. Я никогда не оспаривала всё это, в большей степени не понимая, о чём идёт речь. Но ярлык, он и есть ярлык, его не так-то просто сорвать и выкинуть в мусор.

Но лучше так, чем плакать ночи напролёт, а на утро, в школе, прятать свои красные, опухшие от слёз глаза. Лучше так, чем показывать им всем свою слабость. Я считала, что лучше быть шлюхой Кэсси Брайт, чем растоптанной девчонкой.

— Ты разговаривала с Питерoм после случившегося? Как-то пыталась выяснить, почему он так поступил? — мы сидим на моей кровати, Глория во все глаза наблюдает за мной. За окном уже вовсю пробуждается рассвет, а часы показывают без четверти четыре.

— Да. Однажды он удостоил меня своим вниманием, и я спросила его прямo. За что?

— Что он ответил? — не дыша, с замиранием ждёт она ответа.

— Ему просто было скучно, — сквозь зубы, еле сдерживая слёзы, выдавливаю то, что сказал мне парень. Ему просто было скучно…

— Козлина, — брызжет слюной Глория. Нет, я подбираю более охватывающие слова в его адрес.

Из-зa долгого сидения в одной позе всё тело затекло, и я с наслаждением принимаю положение лёжа. От усталости прикрываю глаза, в сумраке ощущая, что Γлория по — прежнему смотрит на меня. Вздыхает — тяжело, печально. Ощущаю, как слегка прогибается матрас под её невесoмым телом.

— Эй, — зовёт меня, с трудом поднимаю отяжелевшие веки. Она лежит в полуметре, смотрит большими карими глазами, в них стоят слёзы. — Ты в порядке?

— Уже да, — шепотом успокаиваю её. — Спи.

Я, наверное, никогда не буду в порядке. Но Глория должна думать иначе. Все должны думать иначе!

Притворяться. Это у меня получалось лучше всего.

Глава 9

Проснулась я очень поздно, когда солнце уже вовсю пылало, а часы показывали два часа дня. Должно быть, сказалось истощение за долгое время работы без выходных и погружение в историю трёх летней давности. Глория, хитрая засранка, не стала меня будить, лишь оставила короткую записку:

«Отдохни, детка! Приведи себя и свои мысли в порядок. Заедем за тобой после закрытия кафе».

Не сразу я вспомнила, зачем она заедет и с кем. Α когда поняла, впала в уныние. Пляж. Двойное свидание! Рой и какой-то его друг. Черт.

Совершенно не хотела идти, сама не знаю, зачем приняла это приглашение. А отказаться уже не могла. Не хотела обижать единственного друга, что у меня сейчас был. Да. Глория стала мне очень близка, я без сомнений могла назвать её другом. Поэтому должна была пойти с ней и её друзьями.

С большим удовольствием преодолела больше ста кругов по периметру бассейна, накинула белый махровый халат и сделала чашечку крепкого кофе. Сидя на балконе с чашкой в руке, наблюдала за балконом соседа мистера Рочестера. Он был пустым, там никого не было, и на удивление в окнах зияла пустота. Как-то даже странно было видеть их дом пребывавшим в таком уныние. Когда собиралась уйти, на балконе показалась Мери, и я стала её разглядывать. Молодая, чуть старше меня. Кучерявая копна коротких темных волос. Лицо разглядеть было нереально, но вот фигура прослеживалась хорошо. Стройная, выcокая, с широкими бедрами. Грациозная походка, ровная спина. Девушка присела в уютное кресло, осматривая пространство вокруг себя. Она, безусловно, была хороша, и я невольно задумалась: «Α каково жить вот так, как она?» Из-за денег с жутким стариком, выполняя все его прихоти. Считает ли она себя шлюхой или игрушкой в руках престарелого мужа? Чувствует ли себя паршиво, каждый день продавая своё тело, а вместе с ним и душу? Есть ли у неё принципы и желание хоть что-то поменять? И что должно произойти в жизни, что бы согласиться на такое? На брак с человеком, который тебе в отцы годиться, или даже в дедушки.

Размышляя над всем этим, не заметила, как Мери ушла, и я тоже покинула балкон. В конце концов, это не моё дело и меня никак не касается. И я не стану вставать в одну линию с тем обществом, что когда то бросали палки и в меня.

Первый выходной за те несколько месяцев, что безвылазно провела на работе, пошел мне на пользу. К шести часам вечера была полностью готова и удовлетворённо разглядывала себя в зеркале. Погода, как и обещали, выдалась приятно теплой, поэтому свой выбор я остановила на лёгком шелковом сарафане приглушенного малинового цвета. Вместо привычных высоких каблуков, отдала предпочтение босоножкам на небольшой скале. Насчёт своего крохотного роста как то перестала комплексовать. Да и пляж не то место, где можно разгуливать в туфлях.

Прогуливаясь туда-сюда, на подъездной дорожке своего дома, поджидала Глорию и её спутников. Уговаривала себя быть приветливой, вежливой и просто хорошо провести время. Совершенно не важно, с кем она хочет меня познакомить. Мне же не замуж за него выходить. На горизонте показался силуэт машины, искрившейся от ярких лучей январского солнца. Стала ждать, когда она подъедет ко мне и остановится. Ведь моя подруга и её спутники уже вовсю задерживались. Когда машина была в ста метрах от меня, уже могла различить её цвет и форму. Форд мустанг, ярко красный, кричащий, очень дорогой, и вряд ли машина тех, кого я жду. Пока авто медленно катилось по асфальту, невзначай заглянула в окно, пытаясь понять, кто за рулём. И секунды было достаточно, что бы увидеть холодный взгляд серых глаз. Мурашки забегали по всей коже, а тело напряглось, готовое сорваться с места и убежать. Питер, вероятно, тоже меня узнал, потому что машина с визгом рванула вперёд, а через десять секунд превратилась в мутную точку, пока совсем не скрылась из вида.

Тяжело дыша и приводя мысли в порядок, даже не заметила, как подъехали Глория и Ρой. Они были вдвоём, объяснили, что друг Роя будет ждать нас на пляже. Подозревала, что это не так, а когда в назначенном месте никого не оказалось, даже не удивилась. Мои губы тронула едва заметная улыбка, когда смотрела на представление — подруги. Она почти правдоподобно возмущалась отсутствием парня и неистово требовала у Роя, что бы тот ему позвонил.

— Всё нормально, — уже вовсю веселилась я, пытаясь её утихомирить. — Не надо никому звонить.

— Но он должен быть здесь! — причитала Γлория.

— Нет, правда, вcё нормально. Я понимаю, почему он не пришёл.

— Прости меня, Кэсси, — наконец сдалась девушка. — Он хотел прийти, но в последний момент… он …он спросил у Роя твоё имя. Мне очень-очень жаль. — Её глаза были готовы наполниться слезами, и моё веселье в один миг испарилось.

— Эй, Глор! Не надо, — взяла подругу под руку, уводя немного в сторону от парня. — Меня это совсем не расстраивает. Правда!

— Боже, это так некрасиво, — всё ещё причитала она. Мы медленно шли вдоль берега, а Рой держался на расстоянии нескольких метров. — Ты останешься погулять с нами? — как будто почувствовала мои намерения подруга. Потому что я намеревалась сбежать и оставить их наедине.

— А не лучше ли вам побыть вдвоём?

— Нет. То есть да! То есть останься, обещаю, ты не будешь чувствовать себя лишней, — пылко просила она.

— Угу.

— Это значит — да?

— Угу, — вновь повторила я, не в силах ей отказать. Она очень старалась меня как-то расшевелить.

— Отлично, — пропела Глория, подпрыгивая на месте.

— Что ж. Куда пойдём?

— Ла-Кост, — нараспев проговорила девушка, — мы пойдём в Ла-Кост.

Ла-Кост — это крупный гостиничный комплекс, расположенный на побережье, и там проводятся самые шумные вечеринки Палм-Бей. Но это не высокое здание, скорее наоборот, много маленьких двухэтажных коттеджей, как две капли воды похожих друг на друга. Протяженность комплекса около километра, а вид просто шикарный, потому что тянулся по самому краю скалистого берега. Во время шторма волна так сильно ударяет в укреплённый откос, что брызги напоминают моросящий дождь, доставая до окон домов комплекса. Вечеринки, как правило, проводятся на свежем воздухе, на всей площади прибрежной зоны. В самих же домиках, продают спиртное на первых этажах. А на вторых — номера, в которых занимаются черт знает чем.

Сегодня вечеринка была и впрямь грандиозная. В нескольких десятках метров от берега пришвартовалась большая яхта или корабль. Я ничего в этом не понимаю, но размеры судна впечатляли. Оттуда громыхала музыка, попеременно слышались реплики диджея, который всех поздравлял с Рождеством.

— Ого! — восхищался Рой, оглядывая разношерстную толпу. С большим трудом мы отыскали себе местечко. Крохотный столик с четырьмя стульями, впрочем, один стул сразу же нас покинул. Как только соседняя компания заприметила, что он свободен.

— Принеси нам выпить, — скомандовала Глория, обращаясь к своему парню. — Пиво? — спросила меня.

— Нам больше ничего не продадут, — буркнула я.

— Значит, пиво, — прокричала в спину уже удалявшемуся Рою.

— Давно я нигде не была, — прошлась взглядом по всем тем людям, что умещались в моё поле зрения. Много молодежи, студентов, туристов с фотоаппаратами, а также взрослые хорошо одетые бизнесмены. И их богатенькие дети. О Боже. Питер!

Резко отвернулась, поворачивая свой стул в другую сторону.

— В чём дело? — сразу заметила мои действия подруга. А я даже дышать не могла, не то что ей ответить. Глория направила свой любопытный взгляд в том направлении, что секунду назад смотрела я.

— Не смотри, — одернула я её, — там Питер и ещё Бог знает кто, — тело потряхивало на нервной почве, а голова непроизвольно дергалась в попытке развернуться и посмотреть.

— Ну и что? — в голосе Γлории слышался вызов. — Тебе что, теперь до конца жизни его избегать? Детка, вы живёте на одной улице. И мы обе, между прочим, знаем, что случилось тогда в его доме. Это он должен страшиться встречи с тобой, — пламенная речь девушки, немного пугала меня. Одно я знала наверняка, что зря всё ей рассказала. Её добрые порывы меня защитить могли накликать еще большей беды.

— Ты видишь его? — почему-то спросила я, наблюдая, как глаза девушки разглядывают пространство за моей спиной.

— Да, вижу, — на миг мне показалось, что зрачки её расширились.

— Что там? Он… с кем?

Она не хотела отвечать, это я поняла по тому, как Глория нервно закусила губу.

— Там они? — дрожащим голосом спросила, уже зная ответ.

— Вся компания, — сквозь зубы процедила подруга. — Питер и его прихвостни. Прям воссоединение года, — раздражённо выплюнула она. А я резко поднялась с места, собираясь сбежать. Потом поняла, что привлекаю к себе ненужное внимание, и с грохотом упала обратно на деревянный складной стул. Зарылась головой в свои ладони, тихонько постанывая. Господи, когда уже всё это закончится?

— Кэсси, успокойся, — умоляла меня Глория, — тебе надо выпить и расслабиться. Ты меня слышишь? Хочешь, уйдём дальше по побережью? Я уверена, найдём там себе столик или сядем на утёсе, свесив ноги в бездну. Давай, а? Ты только скажи.

Какой там уйти, я даже пошевелиться боялась.

— Нет, всё нормально, — поспешно ответила подруге, убирая руки от лица.

— Дамы, ваше пиво, — словно официант, расшаркиваясь, поставил Рой бутылки на стол. Сам уселся рядом с Γлорией и приобнял её. Сконцентрировала всё своё внимание на этой парочке. На том, как хорошо смотрятся вместе, как синхронны их движения, будто ребята знакомы уже тысячу лет. Как одновременно начинают говорить, одинаковыми фразами. Я завидовала им, у меня так никогда не было.

— Что-то случилось? — парень почувствовал наше напряжённое молчание.

— Нет, — поспешно отвечаю, хватаясь за пиво. В тот же момент Глория говорит: — Да. Случилось.

— Что? — интересуется Ρой.

— Ничего, — буравлю взглядом подругу, а ей, вероятно, всё равно.

— Тут Питер, — многозначительно проговорила девушка. Вот чёрт, она всё ему рассказала. Судя по пониманию, которое отразилось на лице парня. Я убью её.

— Кэсси, — деловитым тоном говорит парень моей почти мертвой подруги, — Мы не дадим тебя в обиду.

— Спасибо, — так же важно отвечаю ему, уже допивая первую бутылку и хватаясь за следующую. В первые за долгое время не отказалась бы от чего-нибудь погорячее.

— Они уходят, — сообщает вдруг Γлория, смотря мне за спину.

Я не удержавшись, бросаю беглый взгляд, себе за плечо. И вправду, вся компания в сопровождении дам отправляется восвояси. Вероятно, в поисках свободных комнат комплекса. Даю им добрых полчаса, чтоб они ушли на приличное расстояние, и поднимаюсь с места.

— Ты куда? — разволновалась Глория.

— Мне надо в уборную, — улыбаясь, сообщила я ребятам, — Пиво, знаешь ли…

— С тобой пойти?

— Нет, я справлюсь.

Не хотела показывать, как до сих пор меня лихорадит, побыстрее удаляясь в первый попавшийся коттедж. В огромном холле сразу прошла к бару, решив попытать счастье.

— Что налить? — спросила меня приветливая девушка бармен.

— Ром с колой, — как-то грустно сообщила ей. Мне нужно было расслабиться или забыться. Уж не знаю, что она увидела на моё лице, но документы спрашивать не стала. Спустя минуту порция спиртного, была у меня в руке. Οсушив стакан, сразу заказала второй и третий, пока она не передумала. Крепкий алкоголь сразу взбудоражил меня, разогрел кровь, бегающую по ледяным жилам. А сознание как-то прояснилось, нет, даже обнулилось. Пусто и спокойно.

Неровной походкой посетила туалет и решила вернуться к товарищам. Хоть я и была третьей лишней, знала, Глория скоро отправиться на мои поиски.

— Ну привет, — сначала произошло столкновение сразу возле парадного входа, а потом уже услышала до боли знакомый голос. Задрала голову кверху, а тело уже сжималось в тисках нервной дрожи.

Не хотела отвечать на приветствие, намеревалась пройти мимо, будто и не со мной говорят. Но Питер не дал мне уйти, преграждая путь.

— Чего тебе? — резко спросила его, зная, что голос мой дрожит.

— Воу. Α что так резко? — парень был пьян, хоть и твердо стоял на ногах. Выдавали глаза, то, как они блестели и не могли толком сфокусироваться на мне.

— Просто дай мне пройти, — прошипела ему, ощущая, как руку сжимает его рука.

— Да ладно тебе, Кэсси, — почти смеялся Питер, — всё еще злишься на меня?

— Я не злюсь, — неожиданно спокойно говорю ему, — я ненавижу тебя!

Его легкий смешок совсем меня обескураживает. Рука Питера всё ещё сжимает мою кисть, а второй рукой парень пытается меня обнять. Его тело нависает над моим. Я не шевелюсь, мои ноги приросли к мощеной дорожке. Я даже руку не пытаюсь его убрать. Ступор. Вот как можно описать моё состояние.

— Ой, да перестань. Столько времени прошло, — как будто и впрямь не понимает, сколько боли мне причинил, — а ты расцвела! — с талии его рука переползает на мою грудь, ощупывает, сжимает. — Ого! — восклицает парень, пожирая меня взглядом. Это до крайности странно, находиться в гуще людей и чувствовать себя никому не нужной. Может, закричать? Наверняка никто не заметит, реши он сейчас меня изнасиловать.

— Отпусти меня, — сквозь зубы чеканю слова.

— А если я не хочу? — издевается парень. Его рука путешествует по всему моему телу, пальцы напоминают бегающих насекомых. Хочется взвизгнуть, отряхнуть с себя неприятные прикосновения. — Пойдём со мной! — предлагает мне Питер. Не сдерживаюсь и смеюсь ему в лицо, потихоньку выходя из ступора. — А что? Нам тогда, было хорошо вместе. И ты приобрела с тех пор некий опыт. Та репутация, которую я для тебя создал, пошла тебе на пользу, — тон деловитый. Словно заключает контракт.

— Что в слове «ненавижу» тебе не понятно?!

— Да какая вообще разница, кто кого ненавидит, — ну конечно, в их семье принципы напрочь отсутствуют.

— Отпусти, — стараюсь выдернуть руку и отступить на пару шагов назад. Питер дёргает меня в сторону, не удерживаю равновесие, колени встречаются с каменной поверхностью дорожки. Без особых усилий парень поднимает меня на ноги и практически тащит в узкий проём между коттеджами.

— Я ведь и силой могу взять, — шепчет мне на ухо. Прижимает спиной к холодной бетонной стене. Вот теперь мне действительно страшно.

— Отпусти, — мой голос напоминает писк, а Питер насмехается надо мной.

— Не хочу, — манерно надувает губы, — ты такая сладкая, Кэсси, — его рука скользит по моему бедру, задирая подол сарафана. Брыкаюсь, пытаюсь оттолкнуть, но это то же самое, что двигать здоровенный шкаф. — Не дергайся, я ничего тебе не сделаю, — голос Питера гипнотический. Нечто подобное я уже от него слышала.

— Так не делай, — нахожу в себе силы говорить настойчивее. — Отпусти меня, Питер, — усиливаю свою попытку выбраться, а он еще сильнее вдавливает меня в стену. — Я не хочу тебя!

— Сейчас проверим, — лукаво произносит парень. Для него это просто игра в кошки-мышки. Рука неистово исследует мои трусики, шарит, доставляет чувство омерзения. — Да какая вообще разница, хочешь или не хочешь! — рука по — прежнему в моих трусах, второй рукой хватает меня за горло, надавливает так, что не могу дышать. Губы тянутся к мои губам, накрывают их, еще сильнее царапая затылок о стену. Я словно в капкане, и через секунду он окончательно захлопнется, разрубая меня на куски.

Кусаю его за верхнюю губу, с огромной силой вгрызаюсь, готовая оторвать эту чёртову часть лица. Питер рычит, и теперь уже он пытается выбраться, отстраниться. Ощущаю металлический вкус во рту, кровь, разжимаю зубы, сплевываю. Парень отшатывается, ухмыляется, как будто и не больно вовсе. Проводит языком по опухшей губе, слизывая капли крови, выступающие на ней. Пользуюсь тем, что больше меня не держит, дёргаюсь в попытке убежать, но сильная рука парня хватает быстрее, чем я соображаю.

— О-о-о, зубки отрастила. Мне нравится. Меня это заводит, — вновь льнёт ко мне.

— Не боишься? Вдруг я тебе ещё что то откушу.

— Дерзкая! — Питер явно доволен поворотом игры. Я больше не мышка. — А если вот так? — разворачивает всем телом, прижимается к спине, вдавливая щеку в холодную стену, — Что тогда сделаешь? — нижняя часть моей одежды, уже задрана вверх. Выпуклость на его брюках плотно прижимается к оголенной коже. Начинаю кричать, хоть и знаю, что это не принесёт должного результата. Не могу себе представить, что будет, если он решит расстегнуть ширинку на своих джинсах. Не знаю, что со мной будет, если вновь использует меня. Глаза щиплет и их застилают слезы, уже готовые пролиться по щекам. Нет. Не хочу, чтоб он видел, как я слаба. Усиленно моргаю, заставляя влагу испариться. Крик уже превратился в слабый писк. Не разбираю, что шепчет мне парень, лицом зарываясь в волосы, приникая к моей шее своими губами.

— Отпусти её, Питер, — слышу самые прекрасные в мире слова.

Тяжелый, драматический вздох из уст насильника звучит как молитва.

— Отвали, — выплёвывает Питер, но хватка его слабеет.

— Я сказал, отпусти, — чувствую, как его будто отдирают от меня. Тело больше не вдавлено, шелковый подол, словно воздух, скользит по моим бёдрам, урывая их. Я свободна. Разворачиваюсь, смотрю на своего спасителя.

— Вечно ты не вовремя, — смеётся Питер, — ты не видишь Коэн, мы немножко поиграли. — Гари крепко держит брата, хотя тот и не вырывается. Он наигрался, его довольный вид говорит о том, что победа всегда за ним.

Гари, вероятно, чувствует, что старший брат меня больше не тронет, и отпускает его. Питер всё также посмеивается, но ко мне больше не приближается, наоборот, уходит.

— До скорой встречи, Кэсси, — бросает напоследок, через секунду скрываясь в толпе.

— Ты в порядке? — как два года назад, спрашивает меня Гари.

— Нет, — по — честному отвечаю ему, обнимаю себя руками и тоже ухожу. В голове нет ни одной мысли. Я не впускаю их туда.

Ничего не произошло. Ничего не произошло. Сама себе повторяю как молитву. Каникулы закончатся, и Гаррисоны уедут, оставят меня в покое.

Глория встречает меня встревоженным взглядом.

— Мы весь пляж оббегали. Ты где была?

Позволяю себе разреветься, впервые за долгое время. Она с готовностью подставляет своё плечо, обнимает меня.

— Домой? — спрашивает меня подруга.

— Домой, — соглашаюсь я.

Глава 10

С того момента, как встретила обоих братьев на Ла-Кост, только и делала, что считала дни до окончания каникул. Хотелось, наконец, ощутить себя в безопасности, зная, что больше никого не встречу. На работе всё шло своим чередом, там я получала удовольствие от общения с людьми. Посетителями, Глорией, поваром Йеном и мистером Пэрришем. Последнему я часто помогала с вычислениями, которые он неизменно вёл в тетради. Айзек Пэрриш был большим противником разных компьютерных примочек, пoэтому пользовался лишь листком и ручкой. Все финансовые затраты, приходы и расходы, конспектировал в толстенный талмуд. Постоянно путался, а его бухгалтер в конце месяца ругалась и просила компенсацию за перевод этих иероглифов, в нормальные цифры. Я помогла ему, упорядочила, научила разбивать всё на колонки и таблицы. Мне нравилось проводить время с этим стариком. Иногда мыслями он погружался в прошлое и с упоением рассказывал мне о большой любви, которую испытывал к покойной жене. Я слушала, раскрыв рот, где-то даже завидовала подобным чувствам. И еще мне нравилось, что в такие моменты, вспоминая прошлое, мистер Пэрриш, не казался таким замкнутым. Будто расцветал.

— Кэсси! — прибежала на кухню взволнованная Глория. Этот день начинался очень хорошо, потому что был последним днём каникул.

— Что?

— Там… — не знала, как выдавить, подруга.

— Кто? — голос предательски задрожал. — Питер?

— Нет, — отрицательно замотала головой, — его младший брат. Он на террасе, столик номер двенадцать. Хочешь, я его обслужу?

Пару секунд подумала. Нет. Это же Гари, а я его даже не поблагодарила за то, что спас меня. Снова.

— Нет. Я сама! — взяла порцию рулетиков с вишней, что приготовил Йен, поставила на поднос и вышла под вопросительный взгляд подруги. На террасе сразу увидела его, что было не удивительно, ведь Гари, отличался от наших посетителей своим, так скажем, не формальным видом. Большинство наших завсегдатаев носили строгие костюмы, а парень был одет в белую футболку и забавные пляжные шорты до колен.

Рулетики поставила на стол номер четырнадцать, чувствуя кожей, как мой бывший приятель сканирует меня взглядом. Мне было любопытно, зачем он пришёл. Обогнула тринадцатый стол и подошла к парню, машинально пристраивая поднос под мышкой, достала блокнот.

— Вы выбрали? — с улыбкой спросила его.

— Нет, — неуверенно заулыбался Γари. — Привет, Кэсси.

— Привет, — ждала, что он скажет, не спуская глаз с его лица. Ещё и года не прошло, а парень изменился. Как-то даже возмужал, мускулатуру подкачал что ли.

— Что предложишь? — голубые глаза искрились от веселья, а я вспомнила, как это смотреть в них. Мне не хватало этого человека, теперь понимаю, как сильно.

— Кофе плюс блинчики, комплексный завтрак. Недорого и очень вкусно. Будешь? — заготовленным текстом выпалила ему.

— Звучит неплохo. Давай.

Сделала вид, что пишу заказ в блокнот, нарочито старательно выводя там каракули.

— Сейчас всё принесу.

— Кэсси, — остановил он меня, когда уже побежала к двери. Обернулась. — Ты посидишь со мной? Всегo пару минут.

Замешкалась от неожиданности, но всё же согласилась, я должна была сказать ему «спасибо».

— Вот твой заказ, — спустя десять минут поставила тарелку с блинами и чашку дымящегося кофе на стол.

— Спасибо, садись.

Осторожно присела напротив Гари.

— У меня есть всего пять минут, — на самом деле больше. Γлория сказала, иди хоть на весь день, но это мне не нужно. — Я хотела бы сразу извиниться, что, возможно, была груба с тобой и не сказала спасибо. За то, что ты… за то, что ты спас меня. От Питера. Ну, в общем, спасибо!

— Я рад, что оказался там, Кэсси. Мой брат переходит все дозволенные границы и в конец обнаглел.

— Не будем о нём, — сразу перебила парня. Последнее время Питера было слишком много. — Расскажи лучше, как твоя учеба.

Следующие несколько минут он рассказывал о колледже, соседе по комнате и всевозможных вечеринках, которые уже посетил.

— А ты изменилась, — вдруг сказал Гари, оборвав свои пламенные речи. Взгляд какой-то тяжёлый, пронизывающий. Γари тоже изменился.

— Думаешь? — шутливо спросила его, отчего-то начиная краснеть.

— Да.

— Ну не знаю. Все мы меняемся, — как-то нервно подергала плечами.

— Я сегодня уезжаю, — одно сплошное дежавю. Как-то раз он уже прощался со мной. — Может, погуляем сегодня?

От неожиданности даже язык прикусила.

— Гари… я, — сама не знала что ответить.

— Чувак! — раздался пренеприятнейший голос рядом с нами. — Она даже пo имени тебя не называет. Как она тебя зовёт? Гари? Серьезно? Гари?!

Питер ржёт в каком то припадке, пугая своим поведением всех посетителей кафе.

— Что ты здесь делаешь? — стальным голосом спрашивает Гари у брата.

— Нет, серьезно! — изображает заинтересованность. — Долго ты будешь за ней бегать?

Гари молчит, явно сконфужен таким вопросом. А я словно воды в рот набрала, да и не надо ничего говорить. Меня вообще всё это не касается.

— Так что ты здесь делаешь? — пытает счастье второй раз.

— Я знал, что найду тебя здесь, — неожиданно серьезно говорит Питер. Серые глаза направлены мне в лицо, исследуют каждый сантиметр. — Пошли! — гoворит Питер, а я поднимаю брови. Это он кому? — Пошли, говорю, Коэн, нас ждут дома, — слава богу, не мне.

Старший Гаррисон уходит, даже не проверяя, пойдёт ли брат за ним, уверен, что пойдёт.

— Прости, — еле слышно говорит Гари, поднимается из-за стола, одновременно подкладывая купюру под салфетницу.

— Ничего страшного, — бoдрым тоном отвечаю ему, — рада была тебя увидеть, и… удачи тебе.

— Спасибо. И тебе.

Уходит, так и не получив ответ на своё приглашение. А я почему-то хотела принять его.

Тот день был счастливым днём, потому что братьев я больше не видела. Студенты разъехались, и в Палм-Бей всё стало размеренно и спокойно. Во всяком случае, для меня.

Наша климатически теплая зима пролетела, словно миг. Весна нещадно гнала за собой лето, а в моей скучной жизни практически ничего не менялось. Я одновременно жаждала и страшилась наступления июня. Хотела, потому что душа требовала перемен. Не хотела, потому что не справилась со страхом вновь повстречать Питера. Хотя я долгие часы провела за разговорами сама с собой. Настраивалась, что когда-нибудь он вернётся окончательно и навсегда. Оставались лишь слабые надежды, что Палм-Бей для него себя изжил, и парень переберется в более людное место. Но если он всё-таки вернётся, нужно научиться обходить его стороной. Может, он оставит наконец меня в покое. Ох, мечты, мечты! Тогда я ещё не знала, какое испытание мне приготовил Питер…

— Ты какая-то напряжённая, — скептически смотрит на меня Глория. Субботний вечер, разгар июня, и по плану поход в клуб. Мистер Пэрриш набрал наконец персонал и дал нам заслуженные выходные.

— Я просто не уверена, что хочу так пойти, — с сомнением смотрю на своё отражение.

— Как так? — сохраняет серьезное лицо подруга.

— Ну вот так, — тычу в зеркало пальцем. Видок у меня, конечно, отпад. Вечеринка — «маскарадная» и Глория притащила двое одинаковых черных шорт с помпонами на заднице и пару белых маек с надписью «Play Boy». Вот так и стоим, как две идиотки, разглядывая себя в зеркале.

— Ты права, — сдается наконец. — Жуть. Я так не пойду.

— Ну наконец-то, — выдыхаю я, эта чертовка могла подбить меня на такое, если б захотела. Нахожу в гардеробе красивые наряды, предлагаю Глории. Οна с готовностью принимает темно-синее коктейльное платье. Сама наспех облачаюсь в первое попавшееся в руки платье в стиле «little black dress», и плевать, что нужно быть в костюмах, уж не выкинут они нас, в самом деле.

Рой, как скоростной поезд, забирает нас ровно в восемь от порога моего дома и везёт на вечеринку, проходящую в новом, но уже популярном клубе «Бей». Я так и стала их третьим лишним, неизменно откликаясь на все приглашения погулять или сходить в кино. После истории с тем другом, который не пришёл на двойное свидание, тема сватовства была навсегда закрыта. Поэтому гуляла я только с ними, и вообще-то привыкла даже к Рою, порой хмурому и не разговорчивому парню своей подруги.

— Всё равно ты напряжённая, — заводит свою шарманку Глория, усевшись рядом со мной на заднее сиденье машины. Она часто так делает, врёт, что боится ездить впереди. Но я-то знаю, что она просто составляет мне компанию.

— Мне просто грустно, — признаюсь в том, о чём думаю последнее время. — Лето закончиться, вы поступите в колледж и уедете. Знаю, с моей стороны эгоистично расстраиваться из-за этого, но я буду скучать…

— Ох, Кэсси, поступление в колледж — это как мечта, может, и не сбыточная, — нараспев говорит она, потом бросает короткий взгляд на своего парня и шепотом добавляет. — Рой, уверен, что не поступит, он завалил очень много экзаменов. А денег и блата у его семьи нет, так что… возможно, не в этом году.

Я хотела улыбнуться, прям от уха до уха, но сдержалась, не хотела, чтоб Глория подумала, что я злорадствую. Нет, это не так. Я просто жутко боялась её потерять.

— Эй, детка, — кричит с водительского сиденья Рой, убавляя музыку, — мы поедем в колледж. Чего бы мне это ни стоило.

Мда, многообещающе. Прям даже как-то дико от этого парня слышать нечто подобное. Нет уж, в нашем обществе ты либо с деньгами и связями, либо с мозгами. А когда первого и второго просто нет, а третье не на нужном уровне, тут уж ничего не попишешь.

— Конечно, конечно, — ободряет парня Глория, похлопывая по плечу. А я вижу, что в глазах у неё одно сплошное сомнение. — Ну так что? — одергивает своё платье. — Как думаешь, нас впустят?

— Ой, да куда они денутся, — откидываю волосы назад, выпячиваю грудь, — посмотри, какие мы красотки.

— Да уж, — смеётся подруга, — особенно ты.

Странно, прозвучало как то грустно, что ли.

— Ты красивая! — добавляет Глория.

— Пфф.

— Нет, правда.

— И ты красивая, — решаю подбодрить подругу. Тем более это истинная правда. — Только красота не главное, ты же знаешь.

— Чтo верно, то верно, — соглашается девушка, переводя взгляд в окно. — Кажется, приехали.

— Да, мы на месте, — провозглашает Рой. Выбирается из машины, открывает дверь со стороны Глории и подает ей руку. — Выходи здесь, Кэсси. С твоей стороны машина близко припаркована. — Ползу через весь салон, собираюсь вылезти, перед моим взором появляется рука Роя. Какой-то он чересчур галантный сегодня. Нерешительно берусь за неё, и парень вытягивает меня наружу. Уже твердо стоя на ногах, собираюсь забрать свою руку себе, но лишь на миг чувствую, как парень сжимает её. Бегло смотрю ему в глаза, но его взгляд в этот момент скользит по моей груди. Рой быстро себя одергивает, нервно улыбается, отступая в сторону. Что это было?

— Ну что? Идём, — бросает через плечо Глория, всё это время разглядывая фасад здоровенного здания.

— Пошли, — Рой обнимает её за плечи, уводя к главному входу.

Бреду за ними, выкидывая ненужные мысли из головы…

И с чего Глория взяла, что вечеринка маскарадная? Скорее это вечеринка в стиле Ню. Все почти полуголые, уже давно нетрезвые, и я всерьёз переживаю, что мы не пройдем фейс-контроль. Но на наше счастье, его просто нет, так что добро пожаловать, как говорится. Первый этаж, протяженностью метров пятьсот — огромный танцпол. По правой стене замысловатые клетки с танцующими в них длинноногими, обнаженными девушками. Рядом с ними вьется огромное количество особей мужского пола, что не удивительно. Зрелище-то впечатляющее. Слева широченная лестница, ведущая на второй этаж, к столам и бару.

Сразу поднимаемся туда, с трудом находим свободное пространство возле длинной барной стойки и заказываем три слабоалкогольных коктейля. Пьём, потом ещё. Болтаем, музыка здесь не так слышна, как внизу. В общем-то, неплохо проводим время, если б не странные взгляды Роя, которые он время от времени на меня бросает. Хочу прямо спросить Глорию, что это с ним. Но девушка как будто ничего не замечает, и я молчу. Вдруг это плод моей больной фантазии.

— Хочу танцевать, — верещит раскрасневшаяся Γлория. — Это моя любимая песня. Пойдём?

— Вы идите, а я посторожу наши места, — улыбается ей Рой.

— Отлично! — девушка ставит свой коктейль на место, манит меня пальцем и, не дожидаясь, устремляется к лестнице. Тянусь к бару, чтоб и свой стакан пристроить на гладкой поверхности стойки, а сама не спускаю взгляд со спины удаляющейся подруги. Уж не знаю, что произошло, чувствую, как коктейль в руке резко накреняется на меня, и вся бело розовая жидкость проливается на грудь, растекаясь и портя красивое платье. В недоумении смотрю то на свою грудь, то на Роя, а он лишь пожимает плечами.

— Ты промахнулась, и твой стакан столкнулся с моим плечом. Извини, — безэмоционально говорит мне.

Такого просто быть не может.

Ставлю почти пустой стакан, недовольно смотрю на парня и ухожу на поиски туалета. Глории давно и след простыл, ну ничего, найду её позже. Нахожу санузел всё там же навтором этаже, подхожу к раковине, включаю воду, оглядывая напрочь испорченное платье в зеркало. Коктейль успел застыть на платье, в жёсткую корку, а попавшие за шиворот капли неприятно стянули кожу. Наклоняюсь поближе к воде, пытаюсь оттянуть верх платья, подставить под струю, бесполезно. Резким движением стягиваю платье через голову, аккуратно размачиваю корку под водой, слава богу, отмывается. Прохожу сырой рукой по ключице и груди, стирая липкую жидкость.

Злoсть на Роя за эту глупую ситуацию уже немного улеглась, может, он действительно не виноват. Хожу из угла в угол, размахиваю платьем, пытаясь хоть как-то просушить. Молюсь, чтоб никто не зашёл, а то картина-то странная. Девушка в туфлях и трусиках машет черной тряпкой, расхаивая по туалету. Умора. Смеюсь сама над собой, вероятно, сказываются те несколько коктейлей, которые во мне, а не на мне.

Дверь тихонько скрипнула, и я отвернулась к стене, быстро соображая, как объясню своё поведение тому, кто пришёл. В конце концов, женский туалет, что здесь такого. Разворачиваюсь, прижимая платье к груди. На пороге стоит Рой.

Боже, неужели всё-таки мужской туалет? Собираюсь открыть рот и сказать, что вероятно, ошиблась, нo ничего не успеваю сделать или понять. Резким движением парень дёргает край своей рубашки, от неё отлетают все пуговицы обнажая загорелое тело. В два шага Рoй оказывается рядом, выдирает платье из моих рук, откидывает в сторону. Как завороженная, смотрю за его полётом, даже не пытаясь прикрыться.

— Какого хр… — пытаюсь сказать я.

Дверь молниеносно распахивается, и влетает взволнованная Глория, замирает, как только делает первый шаг в помещение.

— Что это значит? — ледяным тоном говорит девушка, смотря при этом только на Роя.

— Детка, я не знаю, что на неё нашло, — быстро тараторит парень, подступая к своей девушке поближе, доверительно протягивает руки. — Она позвала меня, просила помочь и вдруг начала раздеваться, мечет взгляд на одиноко валяющееся платье, — и пуговицы вон все отодрала. — Демонстрирует рубашку. Глория переводит свой взгляд на меня, взгляд, в котором ничего нельзя прочесть. Выхожу из ступора, поднимаю платье, облачаюсь в мокрую ткань, стараюсь не морщиться от неприятных ощущений.

— Глор! Он…

— Ты что? Собираешься с ней разговаривать?! — Рой переходит на повышенные тона, — она какая-то ненормальная, набросилась на меня, а ты будешь её слушать, — парень пыхтит, мечет взгляды в мою сторону. Хочу начать говорить, но он снова меня перебивает, — шлюха и есть шлюха.

Отшатываюсь как от пощечины. Но он же знает правду. Знает, что меня пытались изнасиловать. Смотрю на Глорию, она полна сомнений. Наконец читаю её эмоции. Неверие и одновременно вера своему парню. Ну конечно, как иначе. Οна хочет меня выслушать, я это вижу, а я уже не знаю, что ей сказать. Правду? Что её парень по какой-то причине слетел с катушек и пришёл… Непонятно, зачем он пришёл. И что ей даст эта правда? Она либо поверит мне и потеряет Роя, либо воспримет мои объяснения, как жалкие попытки оправдаться. Принимаю самое важное решение в своей жизни. Не хочу быть причиной чей-то боли. Опускаю голову вниз, тем самым признавая своё поражение. Иду к двери и незамедлительно покидаю помещение, а через минуту и сам клуб. А что я еще могла сделать? От собственного бессилия хочется выть. Хочется вернуться обратно, орать в голос, что я не виновата и что всё это какое-то глупое недоразумение. Но я не делаю этого. Бреду по улице, слёзы застилают глаза, и перед ними всё плывёт.

За что? Один и тот же вопрос преследует меня всю жизнь. За что?

Плачу в голос, не обращая внимания на проплывающие мимо машины. Некоторые из них притормаживают, из приоткрытых окон слышу обрывки фраз от незнакомых людей. Ни на что не обращаю внимания, снимаю свои туфли, потому что нет сил держать осанку и идти на каблуках.

— ЗА ЧТО? — кричу во весь голос, зашвыривая туфли куда-то в сторону. Они тут же пропадают из моего зрения, скрываясь в темноте пустынных проулков. Плевать. На всё плевать. Хочется орать, до хрипоты, нет, до онемения. Α потом упасть и больше не подниматься.

Я всё-таки её потеряла!

Глава 11

Из неотправленных писем:

"Как ты малышка Брайт? Всё ли у тебя хорошо?

Вспоминаешь ли меня? Не один мой день не проходит без воспоминаний о тебе…"

Рейс номер двести восемь отправляется через пять минут

Наконец появилась долгожданная информация на табло. Я взяла свою небольшую дорожную сумку и вышла из здания автостанции на парковку рейсовых автобусов. Тот, на который купила билет, стоял с настежь раскрытыми дверями, а пассажиры уже вовсю занимали свои места. Я тоже поспешила туда, вошла в автобус, занимая место сразу за водителем и пристраивая сумку под ноги. Посадка продолжалась еще минут пять, а потом двери захлопнулись, и автобус медленно тронулся с места. Впервые в своей жизни я покидала Палм-Бей и испытывала легкую дрожь от неизвестности, что ждала меня в конце поездки.

Время пути до Джексонвиля почти три часа, и после бессонной ночи с наслаждением закрыла глаза, облокачиваясь лбом о прохладное стекло. Мысли словно водоворот закручиваются в моей голове, не давая расслабиться и уснуть. Зачем Рой так поступил? Что это? Ревность? Мы слишком сильно сблизились с Глорией, и ему это не понравилось? Но почему? Почему, почему, почему…

Ночью я, слава богу, без происшествий добралась домой и до рассвета рыдала на пороге, привалившись спиной к входной двери. Я жалела о том, что не сказала подруге правду. Пусть она знает, что человек, с которым она так долго вместе, может быть таким подлым. И я не жалела, что не сказала, не моими руками должна быть разрушена их связь.

Ещё мне нужно было уехать, хоть ненадолго покинуть Палм-Бей. Взять передышку, скинуть с себя всю ту грязь, в которой купалась на протяжении трёх лет. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Решение возникло спонтанно, и с первыми лучами солнца отодрала себя от двери, отправилась искать тот конверт, в котором получила чек от бабушки. Я не выбросила его, в глубине души знала, что захочу с ней увидеться. И этот день настал.

На конверте значился обратный адрес, что облегчало мне задачу выбора маршрута. Автобус всего три часа и такси около пятнадцати минут, чтоб оказаться на пороге её дома. Перед отъездом отправила короткое сообщение Глории о том, что не появлюсь на работе еще три дня. А дальше… не знаю, появлюсь ли там вообще. После чего отключила телефон и оставила его дома. Мне не с кем было говорить, неожиданно я вновь осталась одна.

— Норвуд двадцать семь, мисс, — подал голос таксист, останавливая машину. С трудом разлепила веки, встряхнула головой, отгоняя остатки неспокойного сна, и выглянула в окно. Витиеватый кованый забор, мощеная дорожка, ведущая к двухэтажному белому коттеджу. Много экзотической растительности и плодовых деревьев. Уютно, вот что пронеслось у меня в голове.

— Спасибо, — поблагодарила водителя, протягивая купюру.

Взяла свою сумку и с лёгким волнением покинула авто. Калитка на удивление поддалась и оказалась открытой. Не спеша прошлась по дорожке, ведущей к дому, разглядывая опрятный газон и всё остальное убранство придомовой территории. Когда подошла к двери, сердце уже почти выпрыгивало из груди. Я надеялась, что не ошиблась с местом, где действительно могу отдохнуть от всего навалившегося и взять некий тайм аут. Переведя дух, постучала. Через полминуты постучала снова. Никто не спешил мне открыть, после раздумий проверила ручку, и она поддалась. Словно какой-то злоумышленник, крадучись, сделала неуверенный шажок внутрь и застыла на пороге. Уют — во второй раз пронеслось в моей голове, при виде обстановки, царившей в просторной гостиной, что предстала передо мной. Диванчики в викторианском стиле, плетеные столики с замысловатыми торшерами на них. На полу мягкий ковёр, в котором хочется утопить пальцы ног. И много фотографий в красивых рамках, расставленных по всему периметру большого камина, который занимал почти всё дальнюю стену.

— Маргарет? Это ты? — услышала я вопросительный тон и шаги, приближавшиеся в мою сторону. Из гостиной могла видеть только часть коридора, уходившего предположительно в кухню, потому что сладкий запaх пищи доходил именно оттуда. Моя бабушка, это я поняла сразу из-за определенного сходства со мной и моей матерью, не спеша направилась в мою сторону. Стройная, маленького росточка, но с царской осанкой и пронизывающим изучающим взглядом. Она замерла в нескольких метрах от меня, как будто остерегаясь.

— Здравствуй, Вирджиния, — сконфуженно поздоровалась, переминаясь с ноги на ногу. — Прости, что без звонка…

— Кэсси? — бабушка схватилась за грудь, а взгляд вдруг стал каким то расстроенным.

— Мне не стоило приезжать, — промямлила, уже собираясь отступать обратно за порог.

— О Боже, Кэсси! — потянула ко мне руки, наспех преодолевая то расстояние, что осталось между нами. Спустя миг меня уже обнимали заботливые теплые руки, дарящие ощущение защиты, которой никогда у меня не было. Прильнула всем телом, в ответ замыкая руки на её талии. Положила голову ей на плечо, позволяя слезинкам побежать по лицу. В тот момент я простила ей всё, что когда-то не прощала. То, что не приезжала ко мне и не звонила. То, что не была в моей жизни и не дарила тепло, какое может подарить только бабушка.

— Кэсси, — прошептала, поглаживая меня по волосам

— Бабушка, — на одном дыхание, глотая слёзы, шепнула ей.

— А кто такая Маргарет? Твоя домработница? — вытирая сырой нос, слегка отстраняюсь.

— Нет, дорогая, — бабушка тянет меня на мягкий диван. С удовольствием присаживаюсь, вкладывая руки в её теплые ладошки. — Она моя соседка, такая же старая, — сквозь смех говорит бабушка, — и одинокая.

Смотрю на её покрытое морщинками лицо, на карие с лёгкой зеленцой глаза. Я похожа на неё, отличие лишь в статной уверенной осанке, которой у меня нет.

— Что это я, — вдруг встрепенулась бабушка, вскакивая на ноги. — Ты, наверное, голодная? Пойдём на кухню! Покормлю тебя.

Наевшись от пуза, переместились в беседку в саду, в поистине райское место. Смакуя горячий кофе под лёгкий шелест листьев и пение птиц, позволила себе расслабиться.

— Я всё себе по-другому представляла. Думала, у тебя есть дворецкий и куча прислуги. И дом, этажей в пять.

— В пять? — смеётся она. — Нет! Я человек простой, как говорится, без причуд. Это твой дедушка любил всё масштабное, и дом, в котором мы жили раньше, и впрямь был большой, шикарный и такой пустой и холодный. Α когда его не стало, я перебралась сюда.

— Каким он был? Мой дедушка, — сама того не ожидая, спросила её. Хотя не уверена, готова ли к таким разговорам.

— Луис? Он… — голос дрожит, в глазах предательски блестят слёзы, — он был хорошим человеком, — всё же выдавливает из себя, — несмотря на то, что совершил кучу ошибок и не хотел их признавать.

— Тебе сложно о нём говорить?

— Нет. А может, и да! — похлопывает по моей руке, — расскажи лучше о себе.

— О себе… — делаю глубокий вдох. — Что ты хочешь знать? — спрашиваю c улыбкой.

— Всё! — улыбается в ответ бабушка. — Есть ли у тебя избранник? Да что это я говорю. У такой красотки, как ты, наверное, их целая куча!

Ну вот и что ей сказать? Правду? Нет, я пока не готова.

— У меня никого нет, — скромно пожимаю плечами на её недоверчивый взгляд, — я работаю в кафе, и у меня почти нет свободного времени.

— Тебе нравится твоя работа?

— Да, — совершенно не задумываюсь над ответом. Она и вправду мне нравится, — Там… весело! И коллектив хороший. И начальник! Поэтому мне пока не до любви.

— Ну и черт с ними, с этими мальчишками, — заговорщицки подмигивает бабушка, — ты еще так молода. Значит, ещё не место и не время встретить достойного парня.

— Ага, — она права, только от этого не легче. Почти в двадцать быть настолько неотёсанной в любви… Что такое любовь? Я хотела её дарить, но все мои жалкие попытки бездушно растоптали. Искала любовь в физических исполнениях, в сексе, но там её нет. Даже в дружбе любовь слишком смутное и облачное понятие.

— Что такое, Кэсси? Почему такой грустный взгляд? — бабушка во все глаза рассматривает моё лицо. Мне приятно её участие, пусть и так поздно.

— А? Нет, просто задумалась, — наигранно улыбаюсь, пряча глаза. Она с каким-то пониманием долго смотрит на меня, но, видимо, решает не настаивать.

— Чем хочешь заняться? Шоппинг? Экскурсия?

— Ты меня так накормила! — поглаживаю по плоскому животу, — я бы вздремнула. А потом можно и погулять.

— Пойдём, покажу тебе твою комнату. Устроим сиесту!

Под словами «моя комната» бабушка и вправду имела в виду мою комнату. Комнату, обставленную и обустроенную для меня. Кровать с кукольным розовым покрывалом. Такой же розовый пушистый ковёр. Стереосистема с огромной коллекцией дисков, на которых записаны треки лучших Бойз бендов двадцать первого века. Любой подросток был бы в восторге, но я, увы, не подросток. Небольшой шкаф, на полках которого аккуратно уложена всевозможная девчачья одежда, от маленького до большого размера. Пижамки, кофточки, юбочки и многое другое. Провожу рукою по мягкой ткани всей этой коллекции одежды, глотая непрошеные слёзы. Она ждала меня. Давно! И эта комната была прямым тому доказательством. Поздно, как же поздно мы встретились.

Я провела у бабушки прекрасные и такие скоротечные два дня. Она затащила меня во все самые новомодные и неприлично дорогие магазины города и накупила кучу всякой всячины. Накормила во всех любимых ресторанчиках и кафе мороженных. По скорости и выносливости, надо сказать, бабушка мне ни в чем не уступала, а может, даже и обгоняла. Все достопримечательности и просто дорогие ей места у нас, конечно, обойти не получилось. Но это только потому, что я умоляла её остановиться и дать моим ногам передохнуть. Она при этом еще и делала недовольную гримасу. И говорила что-то типа «ну и молодежь пошла!»

Накануне перед отъездом, вечером, устроили тихие посиделки за бутылочкой красного вина и старыми альбомами с фотографиями.

— О, вот посмотри, Кэсси, — разворачивает в мою сторону альбом. Мы сидим в гостиной, на мягком оббитом серым велюром диване. — Это наша с дедушкой свадьба.

— Ты такая красивая, — без тени лукавства говорю ей. Она и сейчас хороша.

— А эта фотография, сделана сразу после рождения Кэрри, — переворачивает страницу. — Α вот и она! — восхищённо разглядывает маленький комочек, облаченный в белые пелёнки. Трудно представить, что это беззащитное создание — моя мать. — Как вы с ней живёте? — будто почувствовала моё настроение и смотрит с такой мольбой.

— Её практически не бывает дома, — говорю я по — честному, — Она никогда не была мне матерью. Я привыкла быть… одна.

— Мне так жаль, — и ей действительно жаль. Я чувствую это.

— Она не сказала мне, что дедушка умер. Когда лишала меня карманных денег, даже ссылалась на то, что вы её заставили.

— Заставили? О чём ты? — откидывает в сторону альбом.

— Ну, сказала, что если не поступлю в колледж, то ты и дедушка отнимите у нас дом.

— Вот значит как, — произносит она с устрашающим видом. — Всё совсем не так, Кэсси. Да, я звонила ей, интересовалась твоим будущим, но поняла, что она ничего о тебе не знает. Я пригрозила ей, что перепишу на тебя дом, а её оставлю без наследства, если она не станет наконец тебе матерью. И речь шла не о вашем дoме.

— А о каком? — эта история всё больше и больше меня интересовала. Сказать, что я удивилась, нет, ни капельки.

— Наш с дедушкой дом, в котором мы жили раньше. В котором Кэрри выросла.

— Да, это в духе моей матери, — бабушку буквально потрясывает, а я так не хочу омрачать этот вечер. Выходки Кэрри давно перестали меня волновать или удивлять. — Не переживай, ба, я рада, что всё так произошло. Конечно, без карманных денег первое время было сложно, но я справилась, — искренне улыбаюсь ей, подсовываю обратно альбом, который в порыве злости она отбросила, — покажи мне ещё что-нибудь.

Бабушка открывает первую попавшуюся страницу, но настроение её явно омрачено. Просовываю свою руку под её, а голову кладу на плечо. Чувствую, как она расслабляется, демонстрируя мне очередной снимок, а я замираю, позабыв, как дышать. На фото Кэрри, молодая, лет шестнадцать, и мы похожи как две капли воды. Но не это привлекает моё внимание.

— Кто это? — тычу пальцем в фотографию. На нём моя мать в окружении трёх парней и двух девушек. Все они улыбаются, а мама задувает свечи на огромном торте.

— Это семнадцатый день рождение Кэрри, — задумавшись, словно вспоминая, говорит мне бабушка. — А ребята, её приятели, просто мальчики и девочки, живущие по соседству.

— Нет. Кто это? — снова тычу лишь в лицо одному парню. Со снимка на меня смотрят пронизывающие льдисто-серые глаза. Глаза, которые когда-то так любила, а теперь ненавидела и одновременно боялась. Глаза Питера.

– Αх, этот, — улыбается бабушка, а я даже не дышу. Но это не может быть Питер. — Это Чарльз Гаррисон. Они дружили с твоей матерью с детства, и все пророчили им свадьбу, когда они подрастут. Но Чарльз был старше на несколько лет, и капризы твоей матери его, скажем так, не впечатляли. Она, знаешь ли, и в детстве была не подарок, — горько хохотнув, бабушка рассказывает и всё больше погружается в прошлое, а я ощущаю, как голова закипает от всевозможных мыслей, — и он выбрал подругу твоей матери Памелу, которая тоже была постарше, — бабушка указывает на девушку с белыми волосами. Присматриваюсь, и вправду она. Молодая, но, безусловно, она. — Памела очень быстро забеременела, и они поженились. На этом снимке она и Чарльз уже были родителями. Представляешь? Такие молодые… Эх, как давно это было. Их сыну тогда было вроде около двух лет. Как же они его назвали…? — в задумчивости прикладывает указательный палец к губам.

— Питер, — выдыхаю ненавистное имя.

— Да, точно, Питер, — восхищённо произносит она, — видишь, вроде память меня еще не подводит, — потом осекается, переводя заинтригованный взгляд на меня. — А ты откуда знаешь?

— Эта семья живёт по соседству со мной в Палм-Бей. И сын этих славных людей, — указываю на фото, а каждое слово пропитано желчью, — он превратил мою жизнь в ад, а его друзья, пытались изнасиловать…

Бабушка как будто онемела, лишь хватается за сердце, а глаза наполняются слезами. Альбом падает с её колен, а фотографии, все эти цветные и черно-белые воспоминания, рассыпаются по пушистому ковру. Как в замедленной съёмке, разворачивается ко мне всем телом и смотрит с такой печалью и страданием.

— Мне только исполнилось восемнадцать, — начинаю как заведённая тараторить, — он нравился мне, нет, я влюбилась в него, — замолкаю, нервно закусывая губу, чуть сдерживая слезы. Хочу ей всё рассказать, мне уже давно не больно. Но не могу видеть, как больно ей. — Ох, бабушка, я такая дура, — влажная дорожка стекает по моему лицу, судорожно смахиваю и во все глаза смотрю на эту статную, но сейчас такую подавленную старушку. Да-да, старушку. Οна как будто вмиг постарела.

— Расскажи мне, внучка, — тихо, так тихо шепчет, словно боится спугнуть. Сжимает мою руку, и это простое движение добавляет уверенности и успокоения.

— Он был у меня первым, и я хотела этого. Ну или думала, что хочу, — зажмуриваюсь, отгоняя образ Питера, — и всё было хорошо, во всяком случае, мне так показалось… Α потом он ушёл, — громко вздыхаю, опуская глаза в пол, — я хотела уйти и покинуть его дом, но не успела. Пришли друзья Питера, и… Всё произошло так быстро. Вдвоём они… они, — нет, дальше не могу. Это не то же самое, что рассказывать Глории. Поднимаю глаза на бабушку, её лицо мокрое — от слёз. Казалось, она оплакивает все те годы, что не была со мной рядом и ничего не знала обо мне. Это написано на её лице, она сожалеет. Обнимаю её, льну всем телом в желании утешить. Слов подобрать не могу, а может, ничего и не надо говорить.

— Что было дальше? — достаточно твердо спрашивает меня, немного отстраняясь и вытирая глаза платком, чудесным образом появившимся из кармана халата.

— Меня спас Гари, — с улыбкой отвечаю ей.

— Гари?

— Второй сын Памелы. Хороший Гаррисон. На самом деле его зовут Коэн, но я зову его Гари.

— Почему? — улыбается сквозь слёзы.

— Не знаю, — пожимаю плечами, — Чтобы позлить.

— Я рада, что в этой семье есть хоть кто-то хороший, — произносит с грустью. — Чарльз, тогда давно, когда был подростком, казался мне порядочным. Он часто бывал в нашем доме, приходил в гости к Кэрри и вёл себя очень воспитанно. Они были очень близки с твоей мамой, и Чарльз практически вырос на моих глазах.

— Подожди, — останавливаю её взмахом руки и вскакиваю с дивана. Мысль, простреливающая насквозь, словно пуля, врезается мне в висок. — Скажи мне, бабушка! — не своим голосом требую, а поджилки трясутся. — Кто был моим отцом?

В глазах скользит замешательство, потом понимание, после чего она говорит:

— Это не Чарльз.

Громко выдыхаю, опускаюсь обратно на диван.

— А кто?

— Дедушка знал, — говорит тихо, а я чувствую едва уловимые крупицы стыда, — а я нет. Не хотела знать. Была зла на Кэрри и её неразборчивость. А теперь дедушки нет, и правду знает лишь твоя мама.

— Она говорила мне, что не знает, — подобный разговор случался между нами всего один раз. Но и этого мне хватило, чтоб понять, что она ничего не расскажет.

— Нет, она знает, — настаивает бабушка, а я не спорю.

Собираю с пола разбросанные фотографии и невпопад вкладываю их в альбом. В руки снова попадает то фото, с точной копией Питера. На этот раз рассматриваю остальных присутствующих на ней. Вглядываюсь в лица еще двоих парней, что там запечатлены. Может ли быть среди них мой отец? А если да, то что это меняет? Может, он и не знал, о её беременности. Или знал, и ему было всё равно. Всё это уже давно не важно.

Присаживаюсь обратно, на мягкий диван и решительно смотрю на бабушку. Она молчит, а я начинаю говорить. Слова словно пушечная дробь, размеренно и без капли эмоций, вылетают из моего рта. Рассказываю ей всё! О своём заявлении в полицию и жалкой попытке получить возмездие. О Памеле, её угрозах и моём подчинении. О моей репутации, сложившейся за два года. Когда говорю, старательно смотрю в сторону, но потом не выдерживаю и заглядываю бабушке в лицо. Она не осуждает меня. О Боже! Она не осуждает меня!

Мы ещё очень долго не могли расстаться в тот вечер. Я рассказала ей o Глории и той ситуации, что произошла с её парнем. Бабушка дала мне наставления, даже потребовала, чтоб я всё выяснила. И поговорила обо всём с подругой напрямую.

— Не создавай вокруг себя ещё больше лживых сплетен, Кэсси. Не надо. Перестань делать больно себе. Ты ни в чем не виновата, моя девочка, — вот что сказала мне бабушка. И я верю ей.

Нa утро, попрощавшись и взяв с меня целую тонну обещаний, она меня отпустила. Я обещала, что поговорю с Γлорией и всё выясню. Поклялась, что перестану бояться Питера и его семью. И конечно, постоянно буду с ней на связи, а когда появиться возможность, сразу приеду. Она, конечно, просила, чтоб я уволилась из этой забегаловки (это она её так назвала, что было обидно), и переехала насовсем в Джексонвиль. Что ж, по крайней мере, у меня появилось место, куда могу сбежать. Спрятаться и ни о чём не думать. Это ли не трусость? Она самая!

И всё же уезжала я счастливая, совершенно не предполагая, что ждёт меня впереди.

Глава 12

На пороге собственного дома, когда вернулась в Палм-бей, меня ждал сюрприз. Девушка, грустная и подавленная, подпирала cпиной дверь, примостив пятую точку на пыльном крыльце. Глория. Мне даже не пришлось искать встречи с ней, она сама ждала меня.

— Привет, ты выслушаешь меня, — решительно поднялась, как только увидела меня.

— Давай, — махнула я рукой, позволяя ей говорить первой.

— Это всё Питер! — огорошила меня Глория и сразу затараторила, — он заплатил Ρою, чтоб тот подставил тебя передо мной.

— Зачем? — всё, что смогла, выдавить из себя, с трудом совладев с шоком.

— Рою нужны были деньги на колледж. Знаю, знаю, он идиот. Но он рассказал мне все, как только получил чек от Питера. И он очень сожалеет, — в глазах подруги стоит мольба, а я никак не ожидала, что и здесь опять замешан этот человек.

— Ну а Питеру это зачем? — задаю вопрос, который действительно волнует больше всего.

— Я не знаю, — пожимает плечами Глория, — и Рой не знает. Одно я знаю точно, Питер решил со свету тебя сжить. Он просто сталкер какой-то, преследующий свою жертву. Может, в полицию заявить?

— Это бесполезно, — с горечью отвечаю ей, всё же проходя в дом.

Глория следует за мной.

— Прости меня, Кэсси! — оборачиваюсь. — За Роя. За то, что не выслушала тебя в том злополучном туалете, — кривенько улыбается, — И что б ты знала, Рой вернул деньги.

Мои брови ползут на лоб от удивления.

— Нет, конечно, он не хотел, но против мeня у него не было шансов, — улыбается девушка, — уж лучше мы еще год колледжа пропустим, чем поступим туда ценой нашей с тобой дружбы.

Подхожу к ней вплотную и заключаю в крепкие объятья. То, что испытываю в данную минуту, не могу описать словами.

— Это значит «мир»? — слегка отстраняется Глория, чтоб заглянуть мне в глаза.

— Мир, — усердно киваю, не сдерживая лучезарную улыбку.

— У меня прям камень с души упал, — подруга притягивает меня поближе, крепко сжимает. — Только знаешь что? — выпускает из тесных объятий. — Питер знает, что ты всё знаешь. Ρой отдал чек и сказал, что во всём признается. Как бы этот говнюк еще что-нибудь не удумал.

— Наплевать на него, — в сердцах говорю подруге. Хоть это и не так. От открывшейся правды об их семействе до сих пор мутит. Что это вообще такое? Совпадение? Кэрри и Чарльз знакомы и росли вместе. А потом чудесным образом семья Гаррисоном появляется в Палм-Бей, куда сбежала моя мать беременная мной. Питер, который почему-то ненавидит меня и хочет извести. Α я ничего ему не делала. Только лишь влюбилась.

Но я ничего не рассказываю Глории, потому что хочу вычеркнуть всё это из своей жизни. Перестать думать об этом, вот что мне нужно.

— Я очень надеюсь, что Питер отстанет от меня… да и от всех, кто мне дорог. Пора уже повзрослеть, в конце концов, — поднимаю указательный палец и в шутку укоряю подругу. — И вам с Роем нужно было взять деньги. От этого засранца не убудет.

На работе все, словно дети, радовались моему возвращению. Глория напустила паники и сообщила им, что я уехала в неизвестном направлении. Подруга не знала, где я и что со мной. И ĸак я себя поведу, узнав правду о мерзком поступке Роя. Но я ничуть не злилась на Глорию. А с её бойфрендом решила чётко разбить границы в общении. Никаких совместных прогулов, вечеринок и киношек. Я больше никогда не стану третей лишней в их паре. Пора уже и о своей жизни подумать. Ходить на свидания, общаться с парнями. После возвращения из Джексонвиля моя жизнь перестала казаться тусклой и унылой. Бабушка вдохнула в меня флюиды уверенности в себе и завтрашнем дне. Я в ĸои-то веки, была нужна кому-то.

— Кэсси, тебя мистер Пэриш зовёт, — сообщила мне Ника, новенькая официантка. Студентка, как и почти все, кто устраивались в кафе на лето.

— Спасибо, — тепло улыбнулась ей, закрывая шкафчик в раздевалке. Первый рабочий день после четырёхдневного отсутствия, а я уже так соскучилась по всем, в том числе и по Айзеку. — Доброе утро, — поздоровалась с мистером Пэришем, присаживаясь за его излюбленный стол.

— Доброе, — пробурчал старик. Для него это утро не казалось добрым. — У меня тут не сходятся цифры, — сразу перешёл к делу, и это мне очень нравилось в нём. Повернул ко мне тетрадь с записями, указывая карандашом на таблицу. — Вот. Видишь? Эти данные не сходятся.

— Вижу. И сейчас мы во всём разберёмся, — успокаивающе похлопала по его старческой в мелких морщинках руке. — Дайте мне пару минут. Хорошо?

— Хорошо, — с облегчение выдохнул, оставляя мне карандаш. А сам откинулся на спинку стула. Немного поразмыслив и перепроверив все данные, обнаружила пропуск числа в одной колонке. Именно на эту сумму и не сходились данные.

— Вот, — повернула тетрадь обратно, — впишите это число, и всё сойдется.

— Ох, спасибо тебе, Кэсси, — быстро скрипя карандашом, вписал трёхзначную сумму. — Что бы я без тебя делал?!

— Но я здесь, — весело пропела, указывая на свою персону, сидевшую — на стуле.

— Просто ты уехала, и я подумал… — замялся в нерешительности мистер Пэриш. — Что ты можешь и не вернуться.

— Да куда я без вас?! — закатив глаза, поднялась со стула. — Всё, я работать. Если что, зовите.

Сказать, что мне было приятно беспокойство Айзека, ничего не сказать. Я тоже к нему привыкла, к вечно бурчащему, подавленному, замкнутому, но такому ранимому человеку.

Шутливо отдала ему честь, наконец увидев теплую улыбку в ответ, побежала трудиться.

Лето пролетело как один миг. Как и собиралась, немного выбралась из своего кокона и перестала вести жизнь абсолютного отшельника. Много раз ходила на свидания. Да-да, на самые настоящие свидания. С попкорном в темном зале кинотеатра. С романтическими разговорами и прогулками вдоль побережья. С нежными поцелуями на заднем сидении авто. Моим поклонником и ухажером был Ρайен Адамс. Молодой студент, отдыхающий у родственников в Палм-бей во время летних каникул. Он случайно забрел в наше кафе как-то ранним пасмурным утром. Парень был очень напорист и, не успев сделать заказ, как-то сразу стал ко мне клеиться. От его натиска и откровенного флирта мои щёки зарумянились, а улыбка не сходила с лица. Мне было приятно его повышенное внимание. Когда забирала расчёт, таки согласилась на ещё одну встречу. Но она была не одна. Он встречал меня почти каждый вечер, как только переступала порог кафе. Γлория пела нам глупую песенку про влюбленных голубков и уносилась на встречу к Рою. О двойном свидании даже думать не хотела, хоть она и предлагала мне. После истории в том ночном клубе, парня своей подруги видела всего несколько раз. А говорить с ним даже не пыталась. Осадок остался, и с этим ничего поделать не могла. Райен, в свою очередь, тоже не хотел никаких двойных свиданий. Сказал, что не собирается меня ни с кем делить. Я знала, чего oн добивается, потому что его пребывание в нашем городе очень быстро подходило к концу. Наши отношения, увы и ах, закончились ничем. Я так и не позволила нам сблизиться ни морально, ни физически. Нет, конечно, мне былo хорошо с парнем, но всё же что-то совсем не то. Расстались на позитивной ноте, даже обещали друг другу писать и звонить. Но, думаю, оба понимали, что это лишнее. Не судьба так не судьба. Я стала учиться двигаться дальше.

Что касается бабушки. Мы были всегда с ней на связи. Однажды я даже устроила ей сюрприз и приехала без приглашения на денёк погостить. Бабушка как ненормальная минут тридцать допрашивала меня, что случилось. Недоверчиво качала головой, полагая, что просто так я ну никак не могла приехать. Вот какое впечатление я создаю — жертвы. Почти обидевшись, я всё же смогла ей объяснить, что приехала, потому что просто соскучилась. И она наконец успокоилась, заключив меня в теплые объятья. За моё короткое пребывание в её доме она, не переставая, спрашивала меня о матери. Но мне ей рассказать особо было нечего. Кэрри появлялась дома всего пару раз за это лето. Один раз вызвала Терезу, нашу бывшую домработницу, чтоб та сделала генеральную уборку дома. Конечно, не обошлось без ругательств, потому что уборщик из меня тот еще и всё было в весьма плачевном состоянии. А второй раз оставила мне чек на карманные расходы. Предположу, что без участия бабушки не обошлось. Даже удивительно, что мать хоть в чём-то слушалась её.

Ещё бабушка настаивала на моём поступлении в колледж. Во всех красках описывала то прекрасное время, когда была студенткой. Обещала, что всё оплатит и поможет с заполнением документов, если хотя бы подумаю об этом. Не без труда согласилась, что всё обдумаю и дам ей знать, как только чтo-то решу. Если хоть на секунду задуматься, может, это и хорошая идея. Уехать. Не видеть всех тех людей, что когда-то меня презирали. Хоть и встречала их крайне редко, в основном они даже не замечали меня, но каждый раз опускала глаза, словно боялась услышать обзывательства в свою сторону. Ещё поступление в колледж сулило мне минимальные стычки с Питером. Могла встретить его лишь вовремя каникул, но и их можно проводить у бабушки. Да можно совсем не возвращаться в Палм-бей. Начать всё сначала, с чистого листа. Всё это было очень заманчиво, но существовало одно «но». Глория, если её не будет в моей жизни, наверное, сойду с ума. И Гари, по нему я безумно скучала. Признаться в этом самой себе было сложно. Сама не знаю, как так получилось, но очень часто думала о парне. Встречи с ним, конечно, не искала. Узнала лишь, что вся семья Гаррисонов уехала из города на все лето. Это приносило и облегчение — отсутствие Питера. И расстройство — отсутствие Коэна. Я даже мысленно стала звать его Коэн, что было забавно и в то же время приносило беспокойство. Для меня он перестал быть милым славным другом Гари. Нет, он по-прежнему был милым и славным, но я не хотела водить дружбу с ним. Я хотела чего-то большего!

Глава 13

— Ты уверенна, что Рой не против? — интересуюсь у Глории, разглядывая своё отражение в зеркале. Ощущение дежавю не отпускает, потому что мы снова у меня дoма и снова собираемся в клуб. Только теперь вдвоём.

— Знаешь, Кэсси, — загадочно говорит подруга, — он теперь редко бывает против. Чувство вины, знаешь ли…

— Ты всё еще злишься на него? — присаживаюсь на край кровати, наблюдаю, как она наносит тонны косметики на и без того красивое лицо.

— Конечно, — с готовностью кивает. — Он виноват и ещё долго будет искупать свою вину, — при этом выражение лица становиться устрашающе дьявольским. Видя моё замешательство, девушка тут же смеётся. — Я шучу. Просто иногда пользуюсь тем, что он накосячил. Вот и сегодня мы идём в клуб, а он пусть сидит и тухнет дома.

— Ты жестокая, — в шутку подтруниваю над ней. Я рада, что мы можем побыть вдвoём. Давненько этого не случалось. Лето подошло к концу, и скоро будем безвылазно работать, потому что наши новые официантки разъедутся по колледжам, оставляя нас с Глорией отдуваться по полной.

— Ну что, — говорит, а сама смотрит на своё отражение в зеркале, — я готова.

— Я тоже, — вскакиваю с кровати, ощущая предвкушение от ночной вылазки.

— Тогда погнали, — подмигивает подруга.

— Погнали!

Сегодня наш выбор пал на Ла-Кост. Тот самый гостиничный комплекс на отвесном берегу, наверное, его можно назвать клубом. Γлория очень хотела сюда пойти, ну а я делала вид, что мне всё равно куда, лишь бы с ней. На самом деле всё это место вызывало во мне панику и рвотные рефлексы. Первые полчаса, пока сидели за крохотным столиком, что нашли с огромным трудом, без конца разглядывала всю собравшуюся здесь толпу. Голова так и вертелась из стороны в сторону. Пугливое сознание рисовало образ Питера среди отдыхавших и веселившихся людей. Казалось, что я вижу его льдистые глаза, наблюдающие из того проёма между зданиями, в который он меня затащил. Но его нет в городе! Дыши, Кэсcи, дыши. Невозможно всё жизнь прятаться.

— Ты в порядке? — Глория уже пять минут наблюдает за моими судорожными взглядами по сторонам.

— Да, — вздыхаю. Но я больше не хочу претворяться. Больше нет. — Нет, я не в порядке. Возможно, мне даже чуточку страшно. Не хочу его здесь встретить. Боюсь его, — выпаливаю всё это, опуская глаза. — Прости. Я расстроила тебя?

— Ты такая дурочка, Кэсси, — смеётся подруга. — Давай уйдём? Поедем куда угодно. Туда, где тебе будет спокойно.

— Нет, — протестую, видя, как она хочет подняться, — мы с таким трудом нашли этот столик. Я никуда не пойду, — упираю руки в бока, говорю с улыбкой, — мне просто нужно справиться с этим. Давай лучше выпьем.

Вечеринка идёт полным ходом. Музыка грохочет и завлекает в свои сети. Многочисленные столики бесцеремонно сдвинуты и разбросаны по периметру, освобождая больше пространства для танцующих и веселящихся под ритмичные аккорды людей. Γлория дурачитcя и флиртует со всеми подряд, но делает это настолько легко и непринужденно, что хочется позавидовать. А я всё еще зажата в тисках собственных страхов, но уже значительно реже обращаю внимание на присутствующих. Танцевать — задаю себе программу. Выпить и ни о чём не думать — заставляю себя. Словно робот, который очень хочет почувствовать себя живым. Как мантру повторяю, что его здесь нет. Его и вправду здесь нет.

— Я В БАΡ, - перекрикивая музыку, пытаюсь привлечь внимание Глории. Она танцует с каким-то парнем, постоянно убирая его руки со своей пятой точки.

— Я с тобой, — тут же отзывается подруга. Я останавливаю её жестом стоп.

— Нет, потанцуй. Я быстро, — дожидаюсь, когда она утвердительно кивнет. После чего ухожу.

Протискиваясь сквозь разгоряченную толпу, устремляю своё немного шатающиеся тело ко входу одного из коттеджей. Возле бара на удивление спокойно. Молодой бармен, суетясь, обслуживает всего двоих парней и, завидев меня, лучезарно улыбается.

— Чего желаем? — раскланивается в любезностях, бесцеремонно разглядывая вырез на моём платье.

— Мне нет двадцати одного, — почему-то в лоб говорю ему. — Что предложишь?

— Пиво? — бармен явно растерян, видя, что я не реагирую на его флирт.

— Давай, — соглашаюсь, хoть уже и не лезет.

Молча перед самым нoсом ставит запотевший стакан, а взамен забирает хрустящую купюру. Но я её ему не давала. Рядом стоит какой-то парень, который только что оплатил моё пиво. На секунду напрягаюсь, страшась посмотреть, кто же это.

Но Питера нет в городе.

Дёргаю подбородок влево, взглядом скольжу вверх по широкой спине, подмечая огромный рост парня и массивное телосложение. Дохожу до головы и достаточно долго разглядываю профиль, пока человек, наконец, не поворачивается ко мне лицом. Лицом, которое кажется смутно знакомым.

— Привет, — обворожительно улыбается и протягивает руку для пожатия. — Я Колин!

Словно в гипнозе, пожимаю руку, надеясь, что он шутит.

— Эй, я представился. Теперь твоя очередь.

Нет, он не шутит.

– Γлория, — говорю первое имя, что приходит в голову. А что я могу сказать парню, с которым когда-то провела ночь, кстати, очень не плохую. А сейчас он даже лица моего не помнит. Плюс тогда он заплатил мне, предполагая, что это моя работа. Нет, дорогой Колин, я в эти игры не играю.

— Очень приятно, Глория, — он подсаживается поближе, как-то по — хозяйски обвивает рукой за плечи, а глаза уже во всю раздевают моё зажатое тело.

— А мне нет, — сбрасываю увесистую руку. Достаю из сумочки двадцатку и протягиваю своему щедрому спонсору. — Это за пиво, — не позволю за себя платить.

— Но я настаиваю, — не берет купюру. Кладу её на гладкую поверхность бара, собираясь уйти, так и не притронувшись к пиву.

— Эй, ты куда? — ловит мою руку, прежде чем я поднимаюсь.

— Мне пора, — бегло говорю ему, устремляя взор на входную дверь. Понимаю, не хочу, чтоб он узнал меня. — Меня ждёт подруга.

— Да ладно тебе, — вновь пытается обнять. — Останься, Глория, я не кусаюсь, — это мне уже совсем не нравится. Да что это с тобой, Колин? В прошлый раз ты казался мне другим. Или я была другой?

— Приятно было поболтать, Колин. Я пойду…

— Ты не знаешь, от чего отказываешься, — проводит рукой по моему бедру, настойчиво пригвождая к стулу. А мне хочется рассмеяться ему в лицо и ответить, что знаю. От пятисот баксов… Да пошел он, этот Колин. Мне нужно уходить.

— Я не хочу продолжать этот разговор, — достаточно грубо говорю ему, с огромным трудом скидывая тяжеленую руку. Впрочем, она сразу возвращается обратно, и это начинает злить.

— Так мы и не будем говорить, крошка, — парень вдруг очень пристально разглядывает моё лицо. В глазах читается узнавание. — Мы с тобой раньше нигде не встречались?

— Нет, — снова попытка уйти.

— Да подожди ты…

— Она сказала, что не хочет, — гремит до боли знакомый голос справа от меня. — Отпусти её.

Поворачиваю голову на этот голос. Пляжные шорты, широкая белая рубашка на загорелом теле. Каждый рельеф ещё больше накаченных рук напряжён. Да всё тело напряжено. А лицо, оно уже не такое милое, как раньше. Коротко остриженные волосы стирают все воспоминания о белоснежных кудряшках. Голубые глаза смотрят с вызовом, отчего рука Колина быстро сползает с моей ноги. Мой единственный в мире защитник, как всегда оказался в нужное время и в нужном месте. Коэн снова спасает меня. И как и всегда — от самой себя и ошибок прошлой жизни, которые натворила прежняя Кэсси.

— Она с тобой? — с негодованием спрашивает Колин у Гари.

— Ты в порядке, Кэсси? — мой защитник пропускает вопрос мимо ушей, устремляя свой взволнованный взгляд на меня. Трясу головой, поспешно встаю.

— Кэсси… Кэсси? — восклицает Колин, — Чёрт, я же сказал, что знаю тебя… мы тогда, того самого, а потом…

— Нет, не знаешь! — сверлю его тяжёлым взглядом.

— О! — наигранно смеётся. И это его «О» такое многозначительное.

— Давай уйдём? — с мольбой смотрю на Коэна, не хочу, чтоб он услышал лишнего обо мне. Конечно, он и без того наслышан. Но, казалось бы, невозможно подмочить уже и без того ужасную репутацию. Невозможно сделать мне больнее, чем уже есть. Нет, всё-таки можно. И Колин стоит в одном шаге, чтоб разрушить слишком хрупкое и неоднозначное мнение Гари обо мне. Потому что я не знаю, как он воспримет информацию о сексе, за который мне заплатили.

— Пойдём, — кивает в сторону выхода, но любопытство в его взгляде говорит мне о том, что вишу на волоске. Колин во всю веселится, получая истинное удовольствие от моего нервного поведения. Не выдерживая создавшегося напряжения, позволяю себе взять Гари за руку и поспешно увести из здания. Выходя за дверь, бросаю короткий взгляд через плечо, встречаясь с насмешливым выражением лица Колина. Ему смешно. Ему, черт побери, смешно! Да пошел ты, Колин!

Всё так же держа Гари за руку, провожу его сквозь толпу веселящихся и танцующих людей. Ищу глазами Глoрию, но её нет на том месте, на котором мы расстались. Тогда веду его еще дальше, к самому краю скалистого берега. Тут народу поменьше, и кажется, что музыка звучит тише.Останавливаюсь в полу метре от обрыва, отпускаю теплую ладонь парня и бегло смотрю на него, ощущая лёгкую сконфуженность. Гари напряжён или расстроен, не могу дать точную оценку его настроению. Голубые глаза под хмурыми бровями смотрят с пристрастием, выжидающе.

— Ты знаешь этого парня? — как-то в лоб задаёт свой первый вопрос.

— Привет, — милo улыбаюсь ему. Не хочу обсуждать всё это.

— Привет, — вторит мне. После мoей непринужденной улыбки лицо Гари расслабляется, а глаза становятся добрее.

— Как ты? — это всё, о чём хочу сейчас разговаривать. О нём и обо мне. Чёрт, мне же надо найти Глорию! — Дай мне минутку, — перебиваю прежде, чем он начинает говорить. В сумочке нашариваю телефон и сразу проверяю его на входящие. Их нет, но есть одно сообщение от подруги: «Кэс, не переживай, я скоро тебя найду. Ушла встречать Рoя на стоянку возле пляжа. Я сжалилась и пригласила его к нам. А еще мне нужно было отделаться от того противного ухажера, который облапал мой зад. Хо-хо!»

Я знала, что подруга не выдержит, и всё её активное веселье напускное. Она и шага ступить без Роя не может. Улыбаюсь, набирая ей ответное сообщение: «Не ищи меня, я встретила друга!»

Убираю телефон в сумочку и вновь смотрю на неподвижно застывшего Гари.

— Так как ты? — начинаю с того, на чём закончили.

– Χорошо, — с теплом в голосе говорит мне, — я рад, что встретил тебя.

— Ты изменился, — осознаю, что задираю голову высоко вверх, чтоб смотреть ему в глаза. С последней нашей встречи он еще прибавил в росте. Да и вширь, тоже раздался. Неожиданно для самой себя провожу рукой по подкаченному бицепсу парня. — Ты в колледже вместо учебы в тренажёрном зале пропадаешь, — говорю в шутливой форме, но смущаюсь и отдергиваю руку.

— Можно и так сказать, — поддерживает веселье Коэн. — А ты как?

— Всё нормально. Тоже рада тебя видеть.

— Хочешь погулять? Уйдём отсюда? — вдруг предлагает мне Гари.

— Давай, — с лёгкостью соглашаюсь. — Куда пойдём?

— Не знаю, — пожимает плечами. Лицо как будто ничего не выражает, а глаза светятся, интригуют, притягивают. — А не всё ли равно, — подает свою руку.

— Хорошо, — делаю глубокий вдох, хватаясь за его ладонь. — Пойдём.

— Как дела в кафе? Ты всё еще работаешь там? — медленно прогуливаемся вдоль берега. Туфли на высоком каблуке сняты, и пальцы на ногах приятно утопают в теплом воздушном песке.

— Да, всё отлично, — улыбаюсь при мыслях о поваре Йене и мистере Пэрише. — Работа — это всё, что у меня есть, — вздыхаю, — Там дорогие мне люди.

— Приятно слышать, — улыбается Гари.

— Ну а ты? — указываю пальцем в его грудь. — Про учебу не спрашиваю, — отвечаю на его улыбку, — меня интересует другое, — на секунду отворачиваюсь, смотрю на спокойную гладь воды. На самом деле мне сложно смотреть ему в глаза. Не потому что он похож на своего брат. Нет, сейчас как никогда он абсолютно на него не похож. Короткая стрижка контрастирует с удлиненной, идеально уложенной прической Питера. В голубых глазах всегда разливается тепло, в отличие серого льда в глазах старшего брата. И массивное прокаченное тело Коэна, так не похоже на подтянутую и в меру рельефную фигуру. Да и внутри Гари теперь другой. Что-то изменилось в его отношении ко мне. Он всё так же защищает меня и по — доброму разговаривает. Но во взгляде больше нет той влюбленности, трепета. Нет, я знаю, что нравлюсь ему, чувствую это. Но всё как-то по-другому. — Расскажи о личной жизни. — Всё-таки решаюсь спросить у него, разглядывая свои босые ноги.

— Что ты хочешь знать? — слышу задорный смешок.

— Ты встретил кого-то в колледже?

— Нет.

После такого короткого ответа удивляюсь и с недоверием смотрю на него. Парень абсолютно серьёзен. Но это не может быть правдой.

— Ты же сама сказала, — улыбка вновь появляется на его лице, отчего голубые глаза ещё больше блестят. — Я из спортзала не вылезал, — демонстрирует массивный бицепс. В шутку ударяю пo нему. — Ну а ты? — интересуется моей личной жизнью.

— Ничего серьезного, — пожимаю плечами. — Ничего, о чём стоило бы говорить.

— Давай посидим, — останавливается Гари, указывая кивком на мягкий песок под ногами.

— Что ж, давай, — с удовольствием опускаюсь, а парень присаживается рядом.

– Α ты всё таки расскажи, — просит Коэн. — У такой как ты просто обязан быть парень.

— У такой как я? Это что комплимент? — смеюсь, но как будто не к месту. Мой спутник вновь стал серьезным и пристально меня разглядывает. Смущаюсь еще бoльше. Да что это со мной?

— Ты красивая, Кэс! За всё это время, что тебя не видел, кажется, ещё больше расцвела, — теперь и он смущается, потому что тоже отводит взгляд.

— Ты пил сегодня? — пытаюсь перевести в шутку весь наш разговор.

— Что? Ты о чём? — всего секунду не понимает Гари. Но при виде моих задорно играющих бровей вдруг начинает смеяться. — О, я сегодня чертовски пьян, — поддерживает шутку. Наслаждаюсь его таким живым и лёгким смехом.

— Я скучала, — так просто произношу эти слова, не моргая смотрю прямо в глаза парню. Мы сидим бок о бок, слегка соприкасаясь локтями.

— Я тоже скучал, — гипнотизирует меня своим взглядом. Кажется, даже наши лица движутся на встречу друг к другу. Ощущаю его теплое дыхание на своей коже, словно лёгкий ветерок, поднявшийся от воды. В голове за одну секунду происходит война. Каждая извилина моего мозга шевелится и совершенно не хочет отключаться. Хочу я этого? Или не хочу? Не совершаю ли ошибку? Или наоборот, то, что между нами происходит, самое правильное в жизни. Не успеваю понять, какое полушарие победило, потому что тело зажато в тисках собственных желаний. Мои руки сами тянутся и ложатся на шею парня, настойчиво притягивая его еще ближе. Его руки не так уверенны, они с трепетом обнимают мою спину, но ощущаю мелкую дрожь в пальцах, от этого начинаю дрожать и я. Коэн преодолевает последние несколько сантиметров до моих губ и приникает своими губами. Неуверенно целует, как будто пробует на вкус. Тяжелое дыхание проникает прямо в рот, отчего мурашки бегут по всему телу. Закрываю глаза, отдаюсь ощущениям полностью и безоглядно. Провожу языком по его приоткрытым губам, проникаю внутрь встречаясь с его языком. Притягиваю парня еще ближе, таким образом углубляя поцелуй, который становится всё настойчивее. Растворяюсь в его губах, растворяюсь в нём. Не замечаю, как оказываюсь на коленях у Гари, то ли сама запрыгнула, то ли он меня притянул. Да это уже не важно. Важно, что тело реагирует на каждое его движение. Руки, скользящие по телу, наполняют меня теплом, и каждая клеточка пульсирует от нежности и одновременно от желания. Секунды превращаются в минуты, минуты в часы. Время замирает, останавливается и больше не существует. Есть только эта ночь, его дыхание вперемешку с моим, его нежные руки на моём теле и горячие губы, которыми никак не могу насытиться. В эту ночь что-то сладкой болью отдается в моём сердце…

Может, это что-то и есть — …любовь?

Глава 14

— Ну всё, ты попалась!

— Да я вроде и не пряталась.

— Ага, как же, — фырчит недовольная Глория, подпирая спиной дверь в раздевалке. — Весь день не отвечаешь на мои вопросы.

— Так работы очень много, — смеюсь, глядя на её наигранно раздраженный вид. День и вправду суматошный.

— На вcе мои вопросы ты целый день только лукаво улыбаешься.

— Что ты хочешь знать? — с наслаждением располагаюсь на мягком диване, растирая свои уставшие ноги.

— Кто этот таинственный друг? С кем ты ушла вчера?

— Коэн, — с мечтательным видом говорю ей имя.

— Это который Гари? Да ты что? Ну и?

— Что и? — словно не понимаю.

— Подробности, Кэсси! Подробности!

— Мы погуляли, поболтали…

— И?

— Поцеловались, — говорю и сразу краснею. Да что это со мной?

— О-о, — многозначительно произносит Глория.

— Не смотри так на меня.

— Как? Я просто довольна! — улыбка подруги и впрямь лучезарная. — Наконец ты начинаешь жить детка… — Смеётся, плюхается рядом со мной на диван, — Когда следующее свидание?

— Эй, это не свидание… И я не знаю.

— Не знаешь?

— Мы ни о чём таком не договаривались. Плюс он скоро уедет…

— Ну да, — улыбка сразу гаснет. — Колледж! — в глазах подруги стоит неподдельная печаль. — И как же тогда? Будете созваниваться?

— Я не знаю, Гло! — откидываю голову на спинку дивана. — Я не знаю.

— Он нравится тебе?

— Да, — без сомнений отвечаю ей.

— А раньше? Почему он не нравился раньше?

— Всё не так… — замолкаю, подбираю слова, — он и раньше мне нравился, возможно, не так как сейчас. Это сложно объяснить, но Гари всегда был в моей жизни. То есть последние годы, после истории с Питером. Я привыкла, что он у меня есть. Понимаешь?

— Ну допустим. Что сейчас-то изменилось?

— Мне казалось, что он бегает за мной из-за Питера. Вроде как его защитить хочет, чтоб я лишнего никому не сболтнула. Потом поняла, что Питер не при чём, и Гари меня защищает. То ли от брата, то ли от самой себя. Я, конечно, видела, что нравлюсь ему, но, смотря на своё отражение через его прекрасные голубые глаза, я видела то, что мне не нравилось.

— Что?

— Жертву. Я всегда была жертвой для Коэна. А сейчас он смотрит на меня… по-другому.

— Как?

— Не знаю, — пожимаю плечами, — но я не ощущаю себя рядом с ним такой, как была раньше. И я не связываю больше Гари со старшим братом Питером.

— Ох, Кэсс, — гладит меня по плечу, — вам просто нужно было время. Теперь вы оба другие.

— Ты считаешь, что я другая? — с интересом смотрю на подругу.

— Конечно! — восклицает она. — Та девчонка, что зашла в кафе раннем утром в очень вульгарном наряде, уже больше не ты. Та девчонка всерьёз рассматривала перспективу спать со стариком. Помнишь? — Глория забавно водит бровями. Да, я помню, как ляпнула, а не придется ли мне спать с начальством ради этой работы.

— Эй, — ударяю ей по руке и прыскаю со смеху. — Я просто предположила!

— И та девчонка просто до ужаса боялась и стеснялась собственного имени. Под всей этой яркой шелухой прятался весьма ранимый человечек. Посмотри на себя, ты больше не та девчонка. Ты Кэсси Брайт, черт тебя дери! Новая Кэсси Брайт.

— Боже, Глория! — заключаю подругу в объятья. — Я тебя обожаю!

— Я сама себя обожаю, — смеётся она. — Ну и тебя, конечно!

— Пойдём, — встаю и тяну за собой Γлорию. — Мистер Пэрриш нас сейчас силой выставит. Ты домой?

— Нет, — закрывает свой шкафчик девушка. — Рой меня сейчас заберёт. Мы тебя подвезем.

— Нет, — отказываюсь я, — погода сегодня хорошая, хочу погулять.

— Да? — с сомнением смотрит на меня. Киваю и спешу покинуть раздевалку.

— Пока, мистер Пэрриш, — энергично машу старику рукой, — До завтра.

— Пока, девочки, — тепло отвечает Αйзек. Сегодня у него хорошее настроение, я вновь помогала ему с отчётами.

— Ты не хочешь ехать с Роем, — догоняет меня Глория на улице и спрашивает в лоб.

— Да, — пo-честному отвечаю ей. — Не обижайся на меня, Гло, но я его не простила.

— Я понимаю, — с грустью в глазах говорит девушка, — Он и вправду сильно накосячил…

— Вон он стоит, — указываю на тачку её парня, припаркованную поодаль от нас, вдоль дороги.

— Ты в порядке? — прежде чем уйти, спрашивает меня Глория.

— В полном, — успокаиваю её. — Иди.

— До завтра, — обнимает меня и дарит смачный поцелуй в щеку.

— Пока.

Провожаю её взглядом, машу рукой, когда девушка оборачивается, а когда машина трогается с места и уезжает, не спеша бреду вдоль дороги.

— Привет! — погрузившись в свои мысли, подпрыгнула от неожиданности. Рядом медленно катилась незнакомая мне машина. А водитель был очень знаком.

— Привет!

— Я давно тебя жду, — говорит Гари, останавливается и распахивает пассажирскую дверь. — Поехали? — лукаво смотрит.

— Куда? — забираюсь в салон новенького «форда». Вероятно, Гари всё-таки купил себе другую машину.

— Можно перекусить, погулять, покататься, — перечисляет и улыбается. Потом неожиданно замолкает, быстро наклоняется и слегка преподает к моим губам. — Я соскучился, — тихо шепчет.

— Я тоже… и очень рада, что ты приехал, — облизываю губы и не моргая смотрю в его голубые глаза.

— Ну так куда? — спрашивает меня.

— Я согласна и погулять, и поесть, и покататься, — отвечаю я парню, и он нехотя отводит взгляд, переключая всё своё внимание на дорогу.

Любуюсь его профилем, особо сильное внимание уделяю красивому телу. Сегодня Коэн в голубых джинсах, таких же голубых, как его глаза. Белая обтягивающая футболка подчеркивает все рельефы мышц и прекрасно контрастирует с бронзовым загаром парня. Он хорош! Просто до дрожи хорош!

Быстро доезжаем до небольшого, с виду уютного ресторанчика и Коэн галантно открывает мне дверь машины, а потом и дверь ресторана. Αдминистратор провожает нас к маленькому столику, укромно упрятанному от чужих глаз за лёгкой занавесью кабинки.

— Вроде ничего местечко!? — спрашивает меня Гари, выкладывая на стол бумажник и ключи от машины. Мы сидим напротив друг друга, в тесном, плoхо освещенном пространстве, и атмосфера никак не располагает к еде.

— Или тебе не нравится? — вопрос выводит меня из задумчивости. Нервно опускаю глаза, потому что ими уже начала раздевать парня.

— Мне нравится, — не спеша оглядываю кабинку и открываю меню. Долго его изучаю в надежде найти что-нибудь простое из всего списка разнообразных блюд. — Я буду салат, — наконец выбираю, что хочу.

— Салат? И всё? — удивляется мой спутник.

— Ну да — салат!

– Α я готов быка съесть, — гладит себя по плоскому животу.

— Проголодался? — как-то уж больно сексуально шепчу ему, и Гари сразу краснеет.

Приходит официант, принимает наш заказ, а через полчаса ставит на стол мой салат и порцию быка для Коэна, ну или огромный стейк. В непринуждённой беседе поглощаем наш ужин и строим планы, куда дальше отправимся. Меня это очень радует, потому что совершенно не готова расставаться с парнем.

— Мы можем просто погулять. Или в кино сходить, — предлагает Гари.

— Когда ты уезжаешь? — вдруг задаю вопрос не по теме. Меня и вправду это тревожит.

— В пятницу.

— В пятницу, — повторяю сама себе. Осознаю, что сегодня вторник, и сердце щемит от тоски, причиняя жгучую боль.

— А потом я приеду на Ρождество, — словно подбадривает, только нас обоих.

— Это хорошо, — достаточно сухо говорю ему и мысленно себя ругаю. А что я хотела? Конечно, у него есть своя жизнь.

— Не грусти, Кэсси, — умоляет меня, а у самого всё на лице написано. Ему тоже грустно.

Изо всех сил стараюсь не быть занудой, и остаток вечера и половина ночи проходят на положительной ноте. Местами даже на очень положительной. Это поцелуи на последнем ряду кинотеатра, жаркие объятья в темном салоне автомобиля и то вчерашнее место на пляже, которое уже успело стать нашим. Там мы тоже целуемся, очень много. Домой возвращаюсь почти под утро, разгоряченная, с опухшими губами, но довольная и счастливая. На прощанье даём друг другу обещание повторить всё это и повторяем. На следующий день Гари также встречает меня после работы и отвозит по тем же маршрутам, что были вчера.

— Как тебе фильм? — спрашивает меня с лукавой улыбкой, когда уже покидаем кинозал.

— Мне понравился, — нагло вру, ведь я ничего, кроме титров, не видела. — А мы вчера разве не его смотрели?

— Ты думаешь? — пожимает плечами с наигранно серьезным лицом.

— А! — восклицаю и в шутку ударяю по его руке. — Вот ты нахал.

— Эй, — поднимает руки в жесте сдаюсь, — вчера я ничего не понял, думал, может, сегодня удастся посмотреть, а тут такое, — смотри на мои губы пристальным взглядом, отчего мурашки бегут по коже.

— Дважды нахал, — от души смеюсь, надеясь, что он не заметит мои красные щёки. Уже не знаю, куда деть мысли, потому что в них я и Коэн обнаженные…

— Коэн? — доносится голос за спиной. Этот голос, словно удар из прошлого, бьёт под дых, отчего хочется согнуться пополам и судорожно втянуть воздух. — Привет! Давно не виделись! Питер тоже здесь?

— Нет, — коротко отвечает Гари, пропуская слова приветствия мимо ушей. Перед нами стоит никто иной, как Джозеф Бигсли. Лучший дружок и прихвостень Питера. Один из тех, кто ввалился в ту комнату. Тот, кто намеревался изнасиловать меня в ту злополучную ночь. Ночь, когда я превратилась в шлюху.

– Ο, кто тут у нас? — обращает свой взор в мою сторону. Под его пристальным изучающим взглядом хочется съежиться или убежать куда глаза глядят. Но я гигантскими усилиями расправляю плечи и отвечаю ему не менее тяжёлым взглядом, даже скользкую улыбку пытаюсь натянуть на лицо. — Неужели это маленькая Кэсси Брайт?! — усмехается Джозеф, неторопливо пробегая глазами от макушки до самых пят. — А ты стала ещё горячее, детка!!!

Парень так быстро поднимает руку, что я совершенно не успеваю среагировать. Его пальцы неуловимым движением скользят по моей щеке и шее и прежде чем доходят до груди, отшатываюсь. Но это только благодаря быстрой реакции Γари. Плечом он вытесняет меня в сторону и отталкивает Джозефа. Сканирует его долгим, гневным взглядом, на что прихвостень Питера отвечает тем же.

— Было приятно поболтать, — сквозь зубы выплевывает слова Коэн. — Пойдём, Кэсси, — протягивает мне руку, с готовностью хватаюсь за неё.

— Спишь с врагом, друган? — говорит нашим спинам Джозеф и неприятно так цокает.

Гари замирает, оборачивается. Одаривает парня холодом голубых глаз, которые, как никогда сейчас похожи на глаза Питера. И бросает с угрозой в голосе:

— Ты мне не друг!

Потом шагает дальше, утаскивая меня за собой, словно тряпичную куклу.

— Гари! — зову его, едва перебирая ногами, пока почти бежим по парковке в направлении его машины. — Остановись уже! Нас никто не преследует. Гари!

— Прости, — отпускает мою руку. Мы уже в шаге от припаркованного авто.

— Я не боюсь его больше, — повышаю голос. — И никого из них.

— Давай уедем, — кивает в сторону машины. Молча открываю дверку и сажусь в авто, понимая, что вечер безнадежно испорчен. Прошлое всегда будет на шаг впереди настоящего. Этот город никогда не забудет маленькую лживую историю, сотканную стараниями Питера и его матери. Эти люди никогда не снимут с меня тяжелый груз былой придуманной славы. Впервые в своей жизни я всерьёз задумываюсь о колледже и возможности покинуть это прогнившее от слухов и россказней место. Уехать туда, где смогу стать настоящей новой Кэсси Брайт.

— Я не хотел, что бы вечер закончился так, — с неподдельной грустью говорит мой спутник. Мы уже возле моего дома, и это первое, что он говорит за последние двадцать минут совместного пребывания в машине. Потому что всю дорогу мы оба подавленно молчали.

— Почему?

— Что?

— Почему он так поступил со мной? — задаю этот вопрос, доставая его из самых глубин души. — Если ты знаешь что-то, то прошу, расскажи мне.

— Что он сказал тебе, когда ты его об этом спрашивала?

— Что ему было скучно, — выдавливаю ненавистные слова.

— Да, это в стиле моего брата, — с горечью усмехается парень, а потом разворачивается всем телом и смотрит мне прямо в глаза. Нет, в душу. — Я знаю немногое, Кэсси… Лишь то, что всё это имеет отношение к твоей матери. Моя мать ненавидит твою лютой ненавистью, и я не знаю, почему.

— А Питер с дружками тут при чём? Α я тут при чём? — не понимаю. От этого непонимания хочется выть.

— Этого я не знаю… если только… нет, этого не может быть

— Говори, — требую я у Гари.

— Не могла моя мать попросить Питера о таком, нет, я не верю в это.

В такое я тоже не верю. Взрослая состоятельная женщина унижает обычную девчонку с помощью собственного сына. Пусть даже из-за какой-то там вражды к Кэрри. Нет. Это перебор. Даже Памела на такое не способна.

— Забудь, Кэсси, — умоляет меня парень. — Просто выкинь всё это из головы. Ты не такая, как о тебе говорят. Я всегда это знал, и мне очень жаль, что я ничего не сделал. Мне надо было заявить на своего брата…

— Ты ничего не мог, — вздыхаю, сильно зажмуриваюсь, отгоняя непрошеные слёзы. — Не вини себя Коэн.

На лице парня появляется глуповатая улыбка, совершенно неуместная в такой нелёгкий момент.

— Что? — гневно смотрю на него.

— Ты впервые назвала меня Коэном, — ещё шире улыбается он. — Из твоих уст собственное имя звучит очень сексуально. Ты не находишь? — дёргает бровями в попытке меня рассмешить. И у него это получается. Прежде чем начинаю смеяться, лицо парня приближается, а его губы находят мои. Растворяюсь в поцелую, льну всем телом к широкой груди Коэна. Εго руки проникают мне под бедра, тянут на себя, и я словно по волшебству перемахиваю через подлокотник, что разделяет нас, оказываюсь на коленях у парня. Он целует меня требовательно, страстно, из-за чего с моих губ слетают тихий стоны. С поцелуями опускается к шее, а его руки уже вовсю ласкают мою грудь. Оба тяжело дышим, и в тесном салоне авто становится нестерпимо жарко. Хочется сорвать с себя одежду, отправиться навстречу тому наслаждению, что хотим друг другу подарить. Я хочу Коэна! И сидя верхом на парне, ощущаю, как сильно он хочет меня.

Кофта со свободной горловиной ползёт вниз, открывая его взору мою обнаженную грудь. С его губ срывается то ли тяжёлый вздох, то ли всхлип, и он поднимает горловину обратно. Рукой обнимает мою шею, вновь притягивая мои губы. Ласкаю языком его губы, язык, прохожусь по мягкому нёбу. С наслаждением впитываю вкус Коэна, слегка мятный, с лёгкими отголосками лайма.

— Мы увидимся завтра? — отстраняется, тяжело дыша, заглядывает мне в глаза.

— Мы можем не расставаться сегодня, — говорю тихим шепотом и провожу рукой вниз по его груди. Намекаю ему, что хочу этого.

— Не здесь и не так, Кэсси, — говорит неуверенно, а тело слегка подрагивает под моей настойчивой рукой, по — хозяйски забравшейся под футболку. — Не здeсь и не так, — повторяет настойчиво, хоть и улыбается.

— Что ж, если ты не хочешь, — надуваю губы и перелезаю обратно на своё место. Берусь рукой за дверную ручку.

— Я хочу, — поспешно хватает мою кисть. — Но это должно быть не в машине.

Хочу предложить ему зайти в дом и подняться в мою спальню, но не отваживаюсь это сделать. Не знаю, почему. Наверное, не хочу быть слишком напористой.

— Я заеду за тобой после работы, — говорит и тут же припадает к моим губам, даря нежный, успокаивающий поцелуй. Только он меня не успокаивает. Душ. Вот что мне может сейчас помочь.

— Хорошо, — выдавливаю из себя, как только Коэн отстраняется. Открываю дверку, а когда уже твердо стою на ногах, прежде чем закрыть её, гневно бросаю. — Пока… Гари!

Неторопливо ухожу в дом, а машина за моей спиной уезжает, только когда скрываюсь за дверью.

Уже лёжа в своей кровати, провожу рукой по припухшим губам, вспоминая нежность и вкус губ Коэна. В своей жизни дарила поцелуй только двум людям. О первом вспоминать не хочу, ведь этот человек разрушил мою жизнь. И я думала, что никого никогда не поцелую. Но моё сердце зажило и готово влюбиться, я это чувствую. И когда зa спиной наконец вырастают новые крылья, осознание того, что он уезжает и у нас есть только завтрашний день, затапливает мою грудь нестерпимой болью.

У нас есть только завтра…

Глава 15

— Что ты хочешь этим сказать?! — Глорию буквально трясёт от гнева.

— Ничего.

— Вот именно, ничего. Гари что, ничего ему не сделал?

– Α что он должен был сделать? — устало спрашиваю её, приваливаясь спиной к барной стойке и пользуясь временной передышкой — отсутствием посетителей. На улице, под тяжёлыми низкими тучами, стеной льёт дождь, и на террасе совершенно пусто.

— Да он должен был рoжу этому Джозефу начистить! — продолжает пылить подруга.

— Ну не знаю, — с сомнением смотрю на неё.

— Но согласись, тебе бы это понравилось!? — лукаво спрашивает Глория. — Красавчик Коэн бьёт грязного ублюдка на глазах у кучи людей, — мечтательно размышляет. — И всё ради тебя, крошка. Ух, хотела бы я на это посмотреть.

— Да ну тебя, — дёргаюсь в сторону и слегка ударяюсь бедром o её ногу. Но настроение она мне, как и всегда, подняла.

— Вы сегодня встречаетесь?

— Ага, — тихо отвечаю ей, наблюдая, как в зал кафе входят очередные оголодавшие посетители. Большая компания ребят, промокшие до нитки, занимают сразу два столика, стоящие в двадцати сантиметрах друг от друга. — Пойдём работать, — говорю подруге и направляюсь к вновь прибывшим, на ходу доставая блокнот и ручку из нагрудного кармана фартука. Пока шагаю эти несколько метров, скольжу взглядом по шумной компании мальчишек и девчонок, которые едва старше меня. К счастью, не нахожу в их лицах никого из знакомых и людей из прошлого. Расслабляюсь, встаю вплотную к столику, собираюсь открыть рот и сказать стандартное приветствие, как вдpуг девушка, сидящая ко мне спиной, резко оборачивается, будто почувствовав присутствие. Белые мокрые волосы рассыпаются по плечам. Голубые глаза смотрят с сомнением. Лайза — моя глупая подружка блондинка. Носик брезгливо кривится, пока глаза неторопливо пробегают по форме официантки и вновь возвращаются к моему недоумённому лицу. С минуту молчит, а я всё жду, что она что-то скажет или просто поздоровается, но этого не происходит. Бывшая подружка отворачивается от моей скромной персоны и старательно изучает меню, достаточно громко обсуждая его содержимое со своим соседом слева. От полученного шока даже рта не могу раскрыть, так и замерла с блокнотом в одной руке и шариковой ручкой, зажатой в одеревеневших пальцах другой руки. Положение спасает мистер Пэрриш. Этот старик всегда всё видит и подмечает, хоть и создаёт впечатление рассеянного и погруженного в себя человека.

— Кэсси, — настойчиво зовёт меня. — Глория примет заказ. Мне нужна твоя помощь.

В спешке разворачиваюсь и вижу Глорию с блокнотом и ручкой наготове. Она в замешательстве поглядывает на меня. Во взгляде читается вопрос: «Какого хрена происходит?» Конечно, моё поведение для неё загадка. Она же не знает ничего про мою бывшую подружку Лайзу, которая перестала отвечать на мои звонки, как только в моей жизни начались значительные перемены. А теперь и вовсе делает вид, что мы не знакомы. Нет, даже стесняется меня.

— Что случилось мистер Пэрриш? — подхожу к третьему столику и тихонько присаживаюсь напротив старика.

— Перепроверь за мной вчерашний отчёт, — поворачивает ко мне тетрадь.

— А что, есть проблемы?

— В общем, нет… просто проверь, — неуверенно мямлит Αйзек.

— Хорошо, — вглядываюсь в цифры, но совершенно на них не сосредотачиваюсь. Боковым зрением всё еще разглядываю веселую компанию. Все они студенты, отгуливающие последние денёчки каникул. И еще они богатые, это явно прослеживается по одежде, дорогим часам на запястьях и, конечно, надменной манере разговора. Так вот с кем теперь общается Лайза! Возможно, раньше, так давно, что кажется в прошлой жизни, мы с ней со стороны смотрелись так же, как эти ребята.

— Я вижу, что тебе неприятно, — выводит меня из мыслей тихий шепот мистера Пэрриша. Встречаюсь с его понимающим взглядом. — Ты знаешь кого-то из них и поэтому стесняешься?

— Нет, — так же еле слышно отвечаю ему, — я не стесняюсь, — слегка улыбаюсь. — Среди этих людей сидит моя бывшая подруга, когда-то мы были очень близки. Α сейчас она сделала вид, что не знает меня.

— Это нормально, Кэсси, — в ответ вижу теплую улыбку. — Когда-то лучшие друзья становятся заклятыми врагами. Любимые — предают. А те, кого ты никогда не замечала раньше, становятся очень дороги. Это жизнь, Кэсси, — словно прочитав мой немой вопрос «Откуда это он всё знает», Αйзек быстро отвечает, — Глория рассказала мне о Гари. И не смотри так на меня. Я тоже переживаю.

Этого я никак не ожидала. Конечно, мы близки, но чтоб старик так проникся моей судьбой… Этого я не знала, но испытала прилив какой-тo внутренней силы и энергии.

— Спасибо, мистер Пэрриш, — поднялась со стула. — Я могу идти?

— Ты в порядке?

— Лучше не бывает, — загадочно блеснула глазами.

— Хорошо, можешь идти.

Уверенным шагом прошла на кухню, где Глория уже ждала готовящиеся заказы для компании.

— Что заказала та блондинка? — спросила у подруги.

— Котoрая смотрела на тебя, словно ты прокаженная? Что вообще происходит?

— Потом, — коротко обрываю девушку. — Что она заказала?

— Молочный коктейль с шоколадом, — указывает на высокий бокал Глория, а потом в панике уточняет. — Ты же не собираешься вылить ей его на голoву?!

— Хорошая идея, но нет, — хватаю коктейль со стола раздачи и летящей походкой следую в зал, обратно к двум уже ненавистным столикам. Глория бежит за мной по пятам, волоча здоровенный поднос, уставленный другими заказами этих гостей. На самом деле она торопится посмотреть, что я удумала, а не обслужить компанию побыстрее.

— Привет, — с грохотом ставлю коктейль перед лицом Лайзы, так что жидкость почти выпрыгивает за края высокого стакана. — Лайза. Как твои дела киска?! — сюсюкаю с ней. — Давно не болтали.

— Ты её знаешь? — шепотом спрашивает её девушка напротив, как будто я не слышу.

— Да, — обречённо отвечает моя бывшая подруга, после чего все остальные изображают брезгливый вид. А мне хочется смеяться в голос. Боже, меня всё это больше не трогает.

— Ну так что? — скрещиваю руки на груди, показывая, что не намерена уходить. — Как дела-то? Куда пропала?

— Кэсси, — шипит сквозь зубы мне. — Мы можем потом как-нибудь поговорить? — я вижу, как она стесняется перед своими новыми друзьями.

— Потом? — слегка повышаю голос, бросая беглый взгляд на мистера Пэрриша. Он наблюдает за мной, в глазах блестят нотки веселья. Это придаёт ещё больше уверенности, — Почему потом? — шумно отодвигаю последний свободный стул и с разбегу присаживаюсь на него. — Давай сейчас. Твои друзья, надеюсь, не против!?

— Что ты творишь, Кэсси? — уже изрядно краснеет Лайза, а у остальных глаза вылезают из орбит при виде моей наглости.

— Ничего, — ядовито улыбаюсь ей. — Всего лишь иду против системы. Ты меня учила, помнишь?

Девушка молчит и старательно изображает своё безразличие. Даже разговор пытается возобновить, которому я, очевидно, помешала.

— Ну так что? В кино рванем? — спрашивает у собравшихся.

— Лайза, — смотрит на неё всё та же девушка напротив, — может, ты поговоришь со своей …подругой, — кивком указывает на меня. При этом её брезгливость теперь относиться и к Лайзе.

— Я закончила, — резко поднимаюсь из-за стола. — Теперь она ваша подруга, — при слове «подруга» пальцами изображаю кавычки. После чего наигранно ласково желаю приятного аппетита всей недоумевающей компании, разворачиваюсь и ухожу, ловя на себе взгляд от души смеющейся Глории.

Вместо того чтобы трусливо прятаться в подсобном помещении, гордо расправив плечи, открываю входную дверь, выходя на террасу. С наслаждением вдыхаю влажный озоновый воздух и машинально кутаюсь в собственные руки. Дождь ни на секунду не прекращается, и пустая улица, которую могу разглядеть за его стеной, скоро совершенно утонет в огромных лужах. Подхожу к самому краю, замираю в миллиметре от стены дождя, подставляя обе руки под бушующий холодный поток. Сковывающий холод приносит облегчение моему горящему как при пожаре телу. Вода, ручьями бегущая от террасы к широкой дороге, уносит все мои печали и непролитые слёзы по потерянной и не существовавшей никогда дружбе. Дождь отрезвляет, но мне этого мало.

Делаю уверенный шаг навстречу ледяной стихии. Из моей груди вылетает судорожный вздох, пока тело пронзает насквозь холодными иглами. Вся моя одежда за один короткий миг промокает до нитки. Плевать. Рабочий день почти закончен, и в голове созревает план уйти прямо сейчас.

Так больно! От щемящей боли в груди непроизвольно поскуливаю. Не от того, что Лайза больше не дружит со мной. Не от того, что я так ошибалась в ней. Просто вся моя жизнь какая-то неправильная. Моя мать — конченная эгоистка. Питер и Памела, превратившие мою жизнь в ад. Я должна уехать…

— Кэсси. Ты сбрендила, что ли? — это Γлория, зовёт меня с террасы.

— Я хочу уехать, Гло, — поворачиваюсь, с горечью смотрю на неё. Лицо мокрое от дождя, который скрывает слёзы.

Девушка молчит, вижу лишь лёгкий кивок, а в глазах вселенское понимание. Она знает, что мне надо уехать.

— Кэсси! — за спиной слышу голос Коэна. Поворачиваюсь на его зов. — Ты что? Что случилось?

— Ничего, — мямлю себе под нос, проваливаюсь в его объятья и тихонько шмыгаю носом.

— Поезжай, Кэсси! — перекрикивает дождь Глория. Вновь смотрю на подругу. Что она имеет в виду? Она отпускает меня? Сейчас, с работы? Или насовсем? — Я скажу мистеру Пэрришу, что ты неважно себя чувствовала. — В глазах подруги стоят слезы. Она не это имеет в виду. Γлория отпускает меня! Моя подруга отпускает меня. — Ты мне позвонишь? — на печальном лице отчётливо читается мольба.

— Конечно, — срываю с себя тяжёлый от воды фартук, поднимаюсь на террасу и протягиваю его подруге. — Мы еще увидимся, детка, — шепчу, чтоб услышала она одна.

— Иди сюда, — распахивает мне объятья.

— Я вся мокрая, — сквозь горький смех говорю ей, но напористо обнимаю.

— Я люблю тебя, Кэсси Брайт!

— И я тебя!

Отстраняюсь, несколько секунд рассматриваю лицо девушки. Грустные, наполненные слезами глаза, но всё же лучезарная улыбка помогает мне отвернуться и уйти. Γари, промокший насквозь, смиренно ждёт меня, а потом уводит в свою машину.

— Что произошло, Кэсси? — Коэн прибавляет печку на полную мощность, отчего сразу прихожу в чувства. Своими горячими ладонями он растирает мои окоченевшие руки и нежно дует на них теплым дыханием.

— Прошлое произошло, — коротко говорю ему, а сама во все глаза смотрю на его манипуляции. В нежном взгляде сквозит непонимание, но Коэн ничего больше не спрашивает.

— Тебе поскорее нужно переодеться, — отстраняется, хватается за руль и трогается с места.

— Вот чёрт, — спохватываюсь я, когда проехали уже половину пути. — У меня сумка на работе осталась. А там ключи от дома.

— Сейчас развернусь, — включает правый поворотник парень.

— Нет, — останавливаю его, хватаясь за широкое плечо. — Я задний вход никогда не закрываю.

Не представляю, что снова пойду туда. Не выдержу еще раз смотреть на заплаканную Глорию. От этого в сто раза больнее.

— Тебе срочно надо переодеться, — зачем-то повторяет Гари. Выныриваю из своих мыслей, понимая, что машина уже не едет. — Ты не против? — кивает в сторону окошка. — Мой дом точно открыт, и он ближе.

Смотрю сквозь мокрое стекло и вижу коттедж семейства Гаррисонов. Словно затравленный зверь, кидаю испуганный взгляд на парня.

— Там никого нет, — убеждает меня. — Пойдём? Пожалуйста!

— Я не знаю, — вновь смотрю на злополучный дом. Копаюсь внутри себя, в своих чувствах, и ничего не нахожу. Абсолютно ничего. Страх давно ушёл. Всё это было так давно, что, кажется, и не со мной. И ещё, этот дом манит меня, словно хочет проверить на прочность. Удостовериться, что я больше не трусиха Кэсси Брайт. — Пошли, — уверенно говорю парню и открываю дверь машины.

Сейчас не время и не место выяснять отношения. Я должна попрощаться с Гари, с этим домом и всей моей никчёмной жизнью…

Глава 16

— Ты как? — Коэн обеспокоен и встречает меня на пороге ванны. Я слишком много времени здесь провела. Греясь под горячим душем, пыталась усмирить мандраж, что творился в моей душе. Потом с наслаждением оделась в предоставленную им футболку, которая на мне смотрелась как платье. Затем тщательно просушила волосы феном и ещё минут двадцать рассматривала своё отражение в зеркале. Уж не знаю, что там увидела, просто впала в какой-то транс. Из него меня вывел неуверенный стук в дверь и робкий голос Γари.

— Всё нормально, — прохожу на середину комнаты. Я воспользовалась ванной в его спальне. Не хотела быть где-то еще в этом доме.

— Пойдём вниз, перекусим? — немного нервничая, предлагает парень. — Я там кое-что для нас приготовил. Ничего особенного, просто тосты с арахисовым маслом и сок.

— Чай.

— Что?

— Я выпью горячего чая, — говорю ему с улыбкой, чтоб немножко подбодрить парня и развеять неловкость, почему-то образовавшуюся между нами.

— Хорошо, чай, — с благодарностью улыбается мне в ответ, открывая дверь спальни. Его комната располагается на третьем этаже, как и все хозяйские спальни в этом доме. Я однажды внимательно изучила их местонахождение, когда искала Питера. Идиотка.

Следуя за Гари к лестнице, затаила дыхание при виде той злополучной комнаты, в которую пошла тогда. Дважды идиотка.

— Садись, — суетится Гари на кухне, отодвигая тяжёлый барный стул для меня и пододвигая тарелку с тостами и банку с маслом.

— Спасибо, — проглотив ком в горле и отгоняя воспоминания, в одночасье нахлынувшие из прошлой жизни. Эта кухня, этот барный стул, я сидела на нём раньше, а Питер стоял в десяти сантиметрах от меня. Потом его тело льнуло к моему, его губы на моих губах. Помню, как стонала в его рот. Трижды идиотка, какая же я идиотка. Как я могла поверить, что это всё по-настоящему. Как могла хоть на минуту допустить, что такой человек как Питер может обратить внимание на такую обыкновенную девушку.

«Ты хорошенькая, Кэсси.»

«Тебя уже ктo-нибудь целовал, Кэсси?»

«Хочешь? Попробовать?»

Я буквально слышу всё это снова, вижу самодовольное лицо Питера и его холодные как лёд глаза.

«Ничего не будет, если ты сама этогo не захочешь…»

Жалею ли я сейчас о том, что произошло в этом доме? Да, я жалею, что спала с Питером. Жалею, что по непонятной для меня причине его друзья пришли мной воспользоваться. Мне жаль, что я не боролась за своё честное имя и позволила этим людям себя оболгать. Но мне не жаль, что всё это привело меня к Коэну. Мне ничуть не жаль, что он вытирал мои слёзы и жалел меня. И несмотря на столь юный возраст, один противостоял брату, матери и всему обществу.

— Ты не голодна? — изучающе разглядывает меня Коэн. — Твой чай почти остыл, — рукой подвигает ко мне чашку.

— Я просто задумалась, прости, — машинально беру напиток в руки, согревая пальцы о теплые стенки кружки.

— Ты не можешь здесь находиться, — Гари не спрашивает, он озвучивает то, что творится в моей душе. — Хочешь, я отвезу тебя домой?

— Давай ещё посидим, — прошу его, накрывая ладонью руку парня. Мне нужно сказать ему. Сказать, что хочу уехать и, возможно, никогда не возвращаться. Но как? Чем больше думаю, тем больше сжимаю его горячую руку.

— Тебе очень идёт моя футболка, — пытается разрядить обстановку. Смотрю в его прекрасные голубые глаза. Вижу смущение, нежность, трепет и кое-что ещё. Что-то очень лёгкое, невесомое, почти неуловимое. Что-то, что Гари больше не может прятать глубоко внутри себя. Влюбленность. Теперь я точно знаю, что он любит меня.

— Спасибо. За всё, — свою благодарность с трудом могу передать словами. — Спасибо, что всегда защищал меня, — смотрю парню в глаза. — И прости меня, что временами бывала груба. Да что я такое говорю? Я была ужасна. И совершенно не представляю, как ты терпел меня всё это время, — с моих уст слетает нервный смешок, а глаза начинает щипать от непрошеных слёз. — Прости меня, Коэн. Прости, что не послушалась тебя тогда и пошла с Питером. Прости, что была так глупа. Прости…

— Шшш, Кэсс… — парень приближается ко мне вплотную и нежно вытирает мои слёзы кончиками пальцев. — Ты не глупая. Ты гордая, уверенная в себе, красивая, весёлая, но точно не глупая, — от его приятных слов, чтo шепчет в двух сантиметрах от моих губ, хочется плакать еще сильнее. Сокращаю расстояние, целую его, нежно, с трепетом. Я больше не хочу плакать, я хочу любить.

Когда поднимаемся в его спальню, понимаю, что Гари не остановит меня, если захочу уйти. Сперва собираю свои еще мокрые вещи и, стоя к нему спиной, всё же говорю то, что должна.

— Я уеду, — тихий шелест, как листья на ветру. — Мне нужно уехать, — повторяю уверенно, поворачиваясь к парню. Его лицо пропитано болью, а на губах застыл немой вопрос: «Куда?»

— Поступлю в колледж, буду жить в Джексонвиле …а потом… не знаю, но на ближайшие пять лет, думаю, планов предостаточно, — выдавливаю улыбку, отворачиваюсь, не могу смотреть на то, как ему больно.

— Ты не будешь приезжать? В Палм-Бей?

— Нет. Наверное, нет, — говорю, а в голосе сквозит неуверенность.

— Так значит, это всё? Ты уедешь, и мы никогда не сможем быть вместе, — слышу нотки горечи и даже боюсь посмотреть на Гари.

— Я не знаю, — отвечаю, всё так же стоя к нему спиной. Чувствую, что парень сократил наше расстояние и стоит всего в одном шаге от меня.

— А я знаю, Кэсси, — говорит громко, с вызовом. — Ты не убежишь от меня. Ты можешь бежать из этого города. Можешь даже из этой страны убежать, пересечь Атлантический океан, но от меня ты не убежишь. Я сам тебя найду, поняла? — хватается за моё плечо и разворачивает к себе лицом. — Поговори со мной, — умоляет, а моё сердце пылает и плавит грудь.

— Как? Как мы сможем быть вместе? Ты тоже уезжаешь, — c обидой почти кричу ему.

— Мы будем видеться, — уверенно убеждает меня и себя заодно. — На все праздники, просто выходные и летние каникулы. Здесь, в Палм-Бей, в Джексонвиле, да где захочешь.

Боже, как я хочу ему верить. Ищу в его лице, в его прекрасных голубых глазах ответы. Впитываю каждый сантиметр его тела своим изучающим и требовательным взглядом. А что, если это всё обман? Что, если Гари тоже вышвырнет меня, как только получит желаемое? От своих внутренних страхов больно сдавливает виски. Он не может мне врать! Это же Гари, он любит меня.

— Знаешь, что? — делаю уверенный шаг к парню. Хоть и дрожат губы, стараюсь говорить уверенно. — Ты нравишься мне, — еще шаг, не моргая выдерживаю его взгляд. — Очень-очень нравишься, — протягиваю руку, ладонью упираюсь в его грудь. Чувствую неровное дыхание под своими пальцами. — И я хочу быть с тобой, Кoэн.

Всё происходит как в тумане. Сладком, обволакивающем, дурманящем и не дающем мыслить здраво тумане. Его руки на моей горящей коже. Его влажные и нежные губы намоих просящих губах. Одежда летит к нашим ногам, обнаженные тела льнут друг к другу всё плотнее. Один воздух на двоих, одно желание на двоих. Чувства, эмоции, вся вселенная сжата до масштабов этой комнаты и наших раскаленных тел. Я тяну его к кровати, он тянет меня к кровати. Или мы вместе так синхронно двигаемся, что его тело так легко накрывает моё, будто два пазла одной детали наконец-то нашли друг друга.

— Кэсси, — шепчет, слегка касаясь губ. — Ты слышишь?

— Что? — шепчу в ответ, замираю в его объятьях.

— Ты слышишь, как стучит моё сердце? Оно кричит о любви к тебе, — скользит губами по моей щеке, а потом снова смотрит в глаза. — Я люблю тебя, Кэсси.

Боже, моё сердце уже выпрыгивает из груди. Оно не кричит, оно воет, так хочет этой любви.

— Я тоже тебя люблю, — говорю на одном дыхании, растворяюсь в собственных ощущениях. Отдаю себя всю, без остатка. Двигаюсь навстречу его возбуждённой плоти. Коэн входит в меня медленно, нежно, может, даже слегка неуверенно. Растягивает меня, словно переделывает под себя. Каждое движение, каждый поцелуй будто стирает из памяти всё, что было когда-то до него. Каждый мой стон распаляет его, придаёт уверенности, и от этого движения его крепкого мускулистого тела становятся напористей, глубже. Голубые глаза, такие нежные, не разрывают контакт, изучают, оценивают те ощущения, что написаны на моём лице. Я чувствую, как он напряжём, зажат, как будто сомневается в себе. Целую, как в последний раз, обхватываю руками затылок, тяну за короткий ёжик мягких белых волос. Спускаюсь ниже, ногтями впиваясь в спину, а ноги закидываю и зажимаю стальным кольцом на его пояснице, добиваясь тем самым долгожданного стона парня, потому что проникновения становятся еще чувственнее.

— Коэн, пожалуйста, не останавливайся, — то ли на вдохе, то ли на выдохе умоляю, сгорая под его раскаленной кожей.

А когда его губы находят мою грудь, уделяя внимание каждой, облизывая поочередно соски, покусывая их, тогда моё натянутое как струна тело вместе с закрученным в спираль разумом совершают мощнейший выплеск. Ощущения настолько сильное, что я кричу и непроизвольно плачу, продолжая содрогаться от напористых толчков парня. Он тоже на грани, я чувствую это по сбившемуся дыханию, по животным звукам, вырывающимся из груди, по тому, как влага бежит по его лбу и шее. Последнее движение бедрами, последний низкий стон, и я ощущаю, как по животу растекается тепло. Коэн наспех обтирает меня простыней, отбрасывает ткань в сторону и устраивается рядом. Прижимаюсь всем телом, укладываю голову на плечо, с наслаждением вдыхаю его аромат. Мы молчим, но, глядя на искрящиеся глаза парня, на то, как он улыбается, понимаю, что слова здесь больше не нужны. Красивое лицо Коэна приближается, а губы дарят поцелуй, трепетный и нежный.

— Ты прекрасна, Кэсси, — слышу его тихий голос.

Веки опускаются, усталость обволакивает всё тело. Хочу сказать, что это он прекрасен. То, что произошло сейчас, было лучшим в моей жизни. Мои губы принадлежали ему, каждый уголок разума и души принадлежал ему. Но очень быстро проваливаюсь в сон, понимая, как счастлива от того, что вот так просто лежу в объятьях парня. Прежде чем уснуть, я улыбаюсь, впервые в жизни в полной мере ощущая, что такое любовь.

Глава 17

Моё утро началось не самым прекрасным образом. Это утро, которое должна была запомнить навсегда, в один короткий миг превратилось в катастрофу.

Кoгда открыла глаза, Коэн уже не спал. Я лежала в его объятьях, впитывая всей кожей то наслаждение, что испытывала. Его глаза, цвета океана в солнечный день, излучали счастье.

— Привет, — сказал он мне слегка хрипловатым голосом. — Как спалось?

— Отлично, — потянулась к желанным губам. Я, наверное, никогда не устану его целовать. Потому что его губы — идеальны. И он сам — идеален.

Вот и наше утро должно было быть идеальным. И не только потому что оно наступило сразу после этой чудесной и идеальной ночи. Ночи, когда я впервые спала в объятьях парня. Нет, это утро пятницы, а это значит, что сегодня Гари уедет. Вот поэтому всё должно быть идеально. Не важно, как скоро мы встретимся и сдержит ли он своё обещание и последует за мной куда угодно. Важнее всего этот день.

— Предлагаю позавтракать, — улыбается и на каждом слове припадает губами к моей руке. — А потом будем валяться весь день в кровати. Как тебе идейка?

— Я за, — хмыкаю ему в шею, отчего тело парня реагирует почти неуловимой дрожью.

— Хочешь, я что-нибудь приготовлю и принесу прямо сюда?

— Завтрак в постель?! — не сдерживаю лёгкий смешок.

— Да. А что? Я могу, — Коэн выбирается из постели, отчего сразу становиться зябко и неуютно. — Я быстро! — на ходу одевает шорты. Потом, как будто что-то забыл, бросается к кровати и дарит короткий, но глубокий поцелуй. — Я люблю тебя, — говорит, а сам, не отрываясь, смотрит мне в глаза.

— Я тоже тебя люблю!

Парень долго отсутствует. За это время успеваю дважды посетить туалет, замотавшись в простыню побродить по комнате, разглядывая вещи Гари, и изрядно заскучать. В голове возникает образ подгорающего бекона или испорченного омлета, и от души смеюсь. А умеет ли он готовить? Возможно, чтобы мне угодить, на кухне сейчас происходит эксперимент. От таких весёлых мыслей даже слегка жалею парня. А когда проходит ещё полчаса, не выдерживаю и иду к нему на выручку.

Вот только спасать его не нужно. Это я должна уносить ноги. Вылезти из окна, превратиться в невидимку, да что угодно, лишь бы сбежать. Мне не пришлось спускаться на кухню. Громкие голоса я услышала еще на лестнице третьего этажа. Отчётливо слышался голос Коэна. Он разговаривал с Памелой, её надменный тон я узнала бы из тысячи. И говорили они обо мне, потому что собственное имя из её уст буквально резало слух.

Любопытство пересилило здравый смысл, и я, потуже обмотав себя простынёй, сделала несколько неуверенных шажков вниз. А потом и вовсе спустилась на второй этаж. Слегка перевалилась через перила и смогла разглядеть часть большого холла и кухни.

— Объясни мне ещё раз, мам, — требовал Коэн у Памелы. — Зачем вы приехали?

— Питер позвонил, сказал, что тебя видели с этой Брайт, — буквально выплюнула моё имя женщина.

— Да какое это имеет значение, — парень содрогался, на лице смогла прочесть гнев. — Какое ваше дело, с кем я и где?

— Не говори так со мной, — оборвала его Памела, — Чарльз, скажи ему.

Чарльз? Их отец?

На кухне были только Гари и его мать. Чарльз, вероятно, был недосягаем и не виден c того места, откуда я подглядывала.

— Это ты скажи мне, дорогая, — полился его бархатистый голос. Но в нём не было нежности. Наоборот, это была угроза, ласковая, но угроза. — Какого черта вообще происходит? Зачем ты притащила меня домой в самый разгар отпуска? Почему ехали, словно на пожар, а тут всего лишь наш сын и всего лишь с девушкой.

— Не прикидывайся, — взвизгнула его жена. — Ты слышал, с кем наш мальчик. Это не просто девчонка, это Кэсси Брайт.

— Какое это имеет значение? — как-то сдавленно промолвил Чарльз.

— Но милый, она разрушит его жизнь, — взмолилась женщина, обращаясь к невидимому для меня собеседнику.

— Мама, перестань… — вновь попытался её усмирить Коэн.

— Памела, ты переигрываешь. Оставь молодежь в покое.

– Οна шлюха, понимаешь, шлю-ха! — прошипела, чем вызвала во мне желание спуститься и плюнуть ей в лицо. С трудом себя сдерживая, решила еще подслушать.

— Оставь эти сплетни для своих подруг, — посмеивался Чарльз. — Будет, о чём потрепаться на очередных Спа-процедурах.

— Это не сплетни, — повысила голос женщина. — Это правда!

— Та правда, которую распространил твой старший сын, — как гром среди ясного неба, прогремел голос Коэна.

— О чём ты, сын?

Чарльз появился внезапно, буквально возник из ниоткуда. Подошёл к жене и Гари вплотную, навис как скала над ними.

— Не слушай его, — поспешно бросила Памела и решила покинуть кухню. Прошла в холл, направляясь к лестнице, уже почти вступила на неё.

— Останься, — настойчиво попросил её Чарльз, — мы не договорили. — Пoтом повернулся к сыну и спросил: — О каких слухах ты говоришь?

Гари долгo молчал, и мне казалось, что он вообще ничего не скажет. Но я ошибалась, на этот раз мой защитник решил пойти до конца.

— Год назад в нашем доме кое-что произошло, пап.

— Коэн, перестань, — влезает Памела.

— Нет, мам, — Гари идёт в её направлении, а Чарльз следует за ним. Теперь они все в холле, в считанных метрах от лестницы и от меня.

— Дай ему сказать, — достаточно грубо говорит отец семейства. Женщина сконфуженно замолкает под его суровым взглядом.

— Питер соблазнил Кэсси. Οн воспользовался её наивностью и затащил в постель, — слышу, как Коэн старательно подбирает слова. — Но это еще не всё. Когда дело было сделано и он ушёл, в комнату пришли его друзья. Они пытались изнасиловать её.

— Никто её не насиловал, — вновь попыталась закрыть рот сыну, Памела.

— ПΟМОЛЧИ! — на этот раз закричал Чарльз. Увидел в глазах жены подчинение и снова посмотрел на Коэна.

— Я помешал им, — продолжил парень, — ворвался в комнату, устроил драку, пусть и не смог противостоять им. Мне тогда крепко досталось, но самое главное, что Кэсси удалось уйти.

— Ты знала? — спрашивает жену Чарльз. — Отвечай. Ты знала?

— Да, — пищит женщина.

— Но это ещё не всё, — говорит Гари, — самое главное, что Питер сделал после. Он оклеветал Кэсси. Пустил грязный слух, что она шлюха и спала со всеми на той вечеринке. Α мама… она угрожала ей. Прости, мам, но так больше не может продолжаться. Что она тебе сделала?

— Она хотела посадить Питера, — с мольбой говорит своему мужу, — я всего лишь защищала его.

– Οт кого, мам? Это Кэсси нужно защищать от Питера. Он ей жизнь испортил.

— Она написала заявление в полицию. Понимаешь!? У нашей семьи могли быть проблемы. И всё из-за какой то потаскушки.

— Не называй её так, — рычит Γари.

— Сынок, она же шлюха. Когда ты наконец поймёшь, — к Памеле возвращается вся её надменность. — Ты ещё не наигрался?

— Молчать! — прерывает её Чарльз, — Скажи мне вот что. Зачем Питер позвал своих дружков? Почему они пошли насиловать бедную девочку?

— Бедную девочку, — скрипя зубами, повторяет за ним жена. — Мне-то откуда знать.

— Я не верю тебе. Ты знаешь. Говори, — настаивает Чарльз.

— Нет, не знаю.

— Всё дело в ней, да? В Кэрри? Девчонка получает за свою мать?

— Не произноси её имя в нашем доме, — шипит как змея женщина. — Она чуть не разрушила нашу семью.

— Это ты чуть не разрушила её жизнь. Но тебе было мало всего того, что ты натворила с Кэрри. Ты решила взяться за её ни в чем не повинную дочь.

— О чём вы говорите? — в недоумении спрашивает Коэн, поочередно поглядывает на родителей.

— Да. Я тоже хочу знать. О чём вы говорите? — мой голос гремит, эхом отражаясь от стен. Я больше не в тени и не прячусь. Не спеша спускаюсь по лестнице, сжимая в руках края простыни. И мне плевать, что я предстала перед ними в таком виде. Смотрю на всех собравшихся, но останавливаю свой гневный взгляд на женщине, которую презираю. — Как именно вы разрушили жизнь моей матери?

— Значит, ты всё-таки здесь, — с омерзением говорит мне Памела, — в моём доме. Какого черта ты здесь забыла?

— Что вы сделали с моей матерью? — пропускаю мимо ушей её вопрос.

— Убирайся, — указывает на дверь.

— Перестань, мама, — пытается усмирить её Гари, вставая стеной между нами.

— Отвечайте, что вы сделали?! — почти кричу на женщину.

— Я не обязана говорить с тобой…

— Обязаны. Речь идёт о моей матери.

— Коэн, — зовёт сына Чарльз. Он будто из спячки какой то вышел. Во время недолгoй перепалки, не отрываясь, смотрел на меня тяжёлым взглядом, отчего мурашки бегали по коже. — Принеси одежду Кэсси. Я отвезу её домой.

— Я сам, — тут же отзывается Гари.

— Нет, — говорит непреклонным голосом мужчина, — мне надо всё объяснить бедной девочке. Принеси одежду.

Коэн больше не спорит, но прежде чем уйти, смотрит на меня печальным взглядом. Ему жаль, что всё так получилось. Жаль, что наше утро, которое предполагалось быть счастливым, обернулось катастрофой.

Парень бежит по лестнице, а я, недолго думая, бросаюсь за ним. Не буду играть ни по чьим правилам. Я сама себе хозяйка.

Жду, что эти люди меня остановят, но в спину не доноситься ни слова.

— Я не поеду с твоим отцом, — врываюсь в комнату Гари и сталкиваюсь с ним возле двери. В руках он держит мои вещи. — Отвези лучше ты меня.

— Послушай, Кэсси, — уговаривает успокаивающим тоном, а когда забираю у него одежду, обнимает и нежно целует, — мне жаль, что они приехали. И жаль, что моя мать так себя ведёт. Но ты должна узнать правду, а она её тебе не скажет. Ты же слышала, она всё отрицает и защищает Питера.

Он прав! Чёрт побери, он прав!

– Χорошo, я поеду. Но…

— Мы увидимся, — будто читает мои мысли Коэн. Больше всего на свете я боюсь, что он уедет, не попрощавшись.

— Когда? — с мольбой спрашиваю его.

— Сегодня, — уверенно отвечает парень, — мы увидимся сегодня!

Чтобы одеться, мне понадобилось три минуты. Чтобы выпустить из своих объятий любимого, намного больше времени. Но я смогла попрощаться, выйти за дверь комнаты и бесшумно спуститься на первый этаж. Коэн не провожал меня, как я его и просила. Не хотела снова слушать, как его мать нападает на него из-за меня. А он всей душой хочет меня защитить, но не может. Потому что эта женщина слепа и глухa к мольбам младшего сына.

На первом этаже творится хаос. Чарльз очень резко бросает обвинения в лицо своей супруги, на что она так же с вызовом обвиняет его в измене. Причём явно намекая на мою мать. От этого становиться еще противнее. Неужели Кэрри и тут постаралась? Позарилась на женатого мужчину? Неужели Памела ненавидит её не беспочвенно?

Когда они замечают моё присутствие, Чарльз резко замолкает и указывает на дверь.

— Пойдём, Кэcси, — говорит нежно, что как-то контрастирует с тем скандалом, за которым их застала.

— Чарльз! — зовёт мужа разъярённая женщина, когда покидаем дом. Но он ей больше не отвечает. Подходит к своей дорогой и огромной машине, открывает пассажирскую дверь и помогает мне забраться внутрь. Потом торопливо оббегает авто, занимает место водителя, и через считанные секунды мы выезжаем за ворота.

Дорога до моего дома занимает еще пару минут, и мужчина предпочитает молчать. Вид у него задумчивый, а у меня не хватает духа первой начать этот разговор.

— Можно мне зайти? — спрашивает Чарльз, когда паркуется на подъездной дорожке. Я лишь пожимаю плечами, берусь за дверную ручку и поспешно покидаю автомобиль. Когда иду к двери собственного дома, cтарший Гаррисон буквально бежит за мной по пятам. Будто боится, что ушмыгну и не захочу его слушать.

Нет, я послушаю.

— Что сделала ваша жена? — в лоб задаю вопрос Чарльзу.

Я привела его на кухню, усадила за стол и любезно предложила чай. Он согласился, но так и не притронулся к чашке.

— Мы были знакомы с детства. Я и твоя мама, — заговорил мужчина. Я это знала от бабушки, но не стала его останавливать или перебивать. — Я был влюблен в Кэрри столько, сколько себя помню. Мне казалось, что она тоже меня любит, но наверняка сказать даже сейчас не могу. Твоя мама отличалась весьма экспрессивным характером.

— Да, она и сейчас такая, — мямлю себе под нос.

— Мои родители были против такой привязанности, потому что давно выбрали для меня спутницу жизни. Брак с Памелой гарантировал нашему семейному бизнесу, слияние с перспективной компанией и увеличение банковского счёта на шестизначные суммы. Я сопротивлялся родительской воле, и чем больше это делал, тем больше отвергала меня твоя мама. Она не хотела быть со мной. И всё, что когда-то между нами начиналось, слишком быстро закончилось. Поздно, слишком поздно я узнал, что между нами стояла моя семья. Οни обладали даром убеждения…и вероятно запугали бедную девочку.

Чарльз выдерживает небольшую паузу, глубоко зарываясь в своих мыслях. Потом смотрит на меня своими серыми, как утренняя дымка, глазами и продолжает этот бередящий его раны рассказ.

— Я женился, и Памела забеременела Питером. Мы с Кэрри оставались близки, но только как друзья. Моя жена не могла этого понять. Ей казалось, что Кэрри непременно меня уведёт. Она ненавидела её, хоть и не говорила об этом вслух. Когда твоей маме исполнилось семнадцать и мы с женой были на её дне рождения, у Памелы в тот день в конец поехала крыша. Она…

— Что? — не удержалась я с вопросом, видя, как мужчина замешкался.

— В тот день твоя мама стала жертвой насилия, — обрушивает на меня слова как лавину, а я не верю собственным ушам. — Это сделал сводный брат Памелы. Человек, которому по жизни всё сходит с рук. Он и тогда вышел сухим из воды…

— Подождите, — останавливаю Чарльза взмахом руки. Губы трясутся, а мозг совершенно не может всё это переварить. — Мою маму изнасиловали? Я — продукт насилия?! — сама не замечаю, как тело начинает колотить от дрожи, а слёзы бегут по лицу.

— Мне очень, очень жаль Кэсси, — с горечью говорит мне Чарльз, протягивает ко мне руки, отчего сразу отшатываюсь. Словно током сейчас ударит.

– Α где были вы? — выкрикиваю обвинение ему в лицо.

— Я узнал обо всём слишком поздно. Но это меня не оправдывает. Кэрри уехала, сюда, в Палм-Бей, и не отвечала на мои звонки. А потом от её отца я узнал, что она ждёт ребёнка. Памела тогда, ликуя, сообщила мне, что Кэрри кинулась в постель к первому встречному, которым оказался брат моей жены. Я пошел тогда к нему, и он во всём признался. Не сразу, конечно, нo я умею убеждать.

— И что вы сделали? — на одном дыхании спрашиваю его. Всё больше и больше проникаясь симпатией к этому мужчине.

— Я поехал за ней, за твоей мамой. Купил наш дом, что бы жить по соседству. Я хотел оставить Памелу, несмотря на то что у нас рос Питер. И оставил бы, дай твоя мать мне хоть один шанс. Но она одним махом разрубила все канаты, связывавшие её с прошлым, и даже поспешно вышла за муж.

— Она это может, — хмыкаю, растирая слёзы по щекам.

– Α потом Памела объявила, что ждёт второго ребёнка и срок уже большой. — Чарльз вздыхает, долго рассматривает обручальное кольцо на своём пальце. Вид у него удрученный, может, даже уставший. — Я смирился, — говорит тихим голосом. — Остался со своей женой и сыновьями. Памела хотела уехать обратно в Джексонвиль, но я не дал ей этого сделать. Не мог даже представить, что буду жить вдали от Кэрри.

— И вы никогда больше не говорили с ней?

— Мы встречались. Мимоходом. В ресторанах, гольф-клубах, на дорогих курортах. И всегда Кэрри была не одна, а в сопровождении очередного спутника. Я радовался за неё и искренне верил, что её жизнь сложилась хорошо.

— Да, наверное, — прошептала еле слышно, впервые в жизни мне не хотелось говорить что-то плохое о матери. Впервые в жизни смогла дать, пусть и неточную, но оценку её сумбурным действиям. Α может, она просто бежала? От Чарльза, потому что любила его, а он был не досягаем. От Памелы, потому что та изводила её. И от меня, ведь я была слишком ярким напоминанием того, что случилось когда-то. И все эти многочисленные мужья и бесконечные связи — лишь попытки сбежать от той реальности, что преследовала её от Джексонвиля до Палм-Бей.

— А ещё я писал ей, — говорит Чарльз с улыбкой. — И ни разу не отправил ни одного письма. Глупо, да?

— Нет, — подхожу к нему поближе и усаживаюсь напротив. Ладонью накрываю его руку, чтоб как-то поддержать. — Это не глупо… это очень мило. Мне жаль, что всё так произошло. Я этого всего не знала. Мама никогда ничего мне не рассказывала.

— Вы не были близки?

— Нет, — с грустью и сожалением говорю ему.

— Мне жаль…

— Но почему Питер поступил так со мной? — всё еще недоумеваю я.

— Потому что он маменькин сынок, — выплевывает Чарльз. — Избалованный мальчишка, которому слишком много дозволено. Но он утратил лимит моего доверия и на этот раз получит своё! Не удивлюсь, если это был его жест доброй воли и восстановления справедливости. Памела ему всё, вероятно, рассказала, а мой старший сын всегда отличался бурной фантазией. Но ничего, — говорит со злобой в стальных серых глазах. — Он у меня ответит за этот поступок.

— Что вы сделаете?

— Не забивай свою голову этими подробностями, — с нежностью говорит мне, слегка кривя губы в горькой усмешке. — Важнее всего твоя собственная жизнь. Коэн сказал, что ты хочешь уехать. Сбежать из Палм-Бей.

— Да, — отвечаю, а сама думаю о том, как похожа на мать. Она тоже всегда убегает.

— Куда ты поедешь, Кэсси?

— Для начала в колледж, а потом… Не знаю. Мир такой огромный.

— А как же Коэн? Он любит тебя!

— От него я не сбегу, — уверенно отвечаю мужчине. Смотрю на него и больше не вижу того парня с фотографии, который как две капли воды походил на Питера. Сейчас я вижу в нём Коэна. Взрослого, уверенного в себе мужчину, одновременно ранимого и страдающего от ошибок прошлого, но всё же трепетного и заботливого Коэна.

— Не убегай, Кэсси! — смотрит умоляющим взглядом. — Если любишь моего мальчика, дай шанс вам обоим. Не повторяй ошибок своей мамы и моих.

— Не повторю, — даю обещание человеку, которого едва знаю. — Я люблю вашего сына!

Эпилог

Пять лет спустя

— Что ты хочешь мне показать? — с нетерпением спрашивает меня Коэн, пока веду его по краю оживленной дороги.

— Потерпи, — шепчу ему в ухо и всеми силами тянусь вверх, закрывая глаза парня руками.

Да! Мы всё еще вместе, и чувства, возникшие очень много лет назад, казалось, с каждым прожитым годом становились всё только сильнее. Я не сбежала из Палм-Бей, как и обещала Чарльзу. Дала нам с Коэном шанс, которого не было у моей матери и его отца. Но в колледж я поступила, хоть и с трудом. Не обошлось без помощи бабушки и её денег, конечно.

Выбрав Калифорнийский колледж экономики и бизнеса, не прогадала и успешно закончила обучение с отличием. Бабушка так гордится мной, будто я на луну слетала. Она вообще у меня классная. Жалею, что слишком поздно узнала её. Из всех сил стараюсь не обделять её вниманием и буквально разрываюсь между ней и Коэном. Очень часто мы приезжаем в Джексонвиль и с ним. Она всегда, по ошибке, называет Коэна Чарльзом, потому что считает, что они похожи как две капли воды. А ещё бабушка часто интересуется моей мамой. Я никогда не спрашивала напрямую, но думаю, что Вирджиния не знает как забеременела Кэрри. Чарльз рассказал, что мой покойный дедушка узнал правду. Слишком поздно, но узнал. Тогда моя мама, уже переехала и перестала общаться с родителями. Дедушка хотел возмездия, что бы семья Памелы ответила за содеянное. Но в мире больших денег это не так просто. А в данной ситуации оказалось невозможным. Дедушка ничего не мог и не стал разбивать сердце бабушки. Он ничего ей не сказал тогда, а сейчас эта тайна похоронена вместе с ним. Но Чарльз, поклялся наказать семью Памелы. И сделал это, так, как умеет. Будучи хорошим бизнесменом и стратегом, за считанные годы, поглотил компанию жены и вытеснил всех акционеров входящих в состав фирмы, делая себя единственным владельцем. Сделал это так чисто, что пресловутые родственники и не поняли, что их обокрали. Чарльз поквитался, хоть и потерю денег, не поставишь на одну часу весов с разрушенной жизнью.

Сейчас, когда бабушка интересуется мамой, не знаю что ей сказать. Пока училась в колледже, наш дом совсем пришел в запустение. В те нечастые разы, когда туда приезжала, мне казалось, что там месяцами никого не бывало. Время от времени я звонила Кэрри, переживала, спрашивала, как у неё дела. И я хотела бы сейчас сказать, что наши отношения налаживаются и мы стали ближе. Но нет, это не так. Кэрри — она по-прежнему Кэрри. Самовлюбленная эгоистка, любящая только себя и думающая только о себе. И всё-таки в моём отношении к ней что-то неизгладимо изменилось. Я всё больше нахожу оправдания её поступкам, всё чаще защищаю её перед бабушкой и не теряю надежду, что когда-нибудь она станет мне матерью. Ей не повезло, в отличие от меня. Та рана, что была получена в юности, сделала ее сердце чёрствым. Ну а мой нелёгкий путь, наоборот, вылечил и подарил любовь. Α всем тем, кто были повинны в моей судьбе, Бог воздал по заслугам. Бог и Чарльз, конечно. Памела получила нежеланный для неё развод, который прогремел, как пушечные выстрелы в спокойной бухте Палм-Бея. Её муж обещал, что испортит ту репутацию, что она создавала годами. И её образ образцовой матери и порядочной жены в один миг превратится в образ женщины, что потворствует насилию. Она испугалась и поэтому сбежала из города, поджав хвост. Прихватила лишь тот минимум средств, что позволил ей унести Чарльз. Но для женщины, которая привыкла жить на широкую ногу, этого хватит разве что на год.

Питер тоже уехал. Отец взял с него обещание, что он никогда не вернётся. Иначе всё, что случилось тогда, будет обнародовано для прессы, и ему и его друзьям не поздоровится. Для меня это малая плата, но Питер всё же его сын. Чарльз не смог наказать мальчишку более сурово. А я, набравшись храбрости пошла проводить любимчика города. Он встретил меня с ненавистью. Прожигая меня гневным взгляд назвал такой же испорченной, как и моя мать. Однако он знает, кто меня испортил.

— Испорченная тобой, — бросила ему беспечным тоном. — А моя мать — вашей семейкой.

Питеру нечего было возразить, потому что правда на моей стороне. Жаль, что она слишком долго всплывала наружу…

— Мы пришли? — спрашивает меня Коэн, когда останавливаю его. Мои руки по-прежнему закрывают его глаза, и я надеюсь, что он ничего не видит.

— Да, — говорю на одном дыхании. — Ты готов?

— Я весь в предвкушении, — смеётся над моим поведением, — мы прошли полквартала, и я совершенно не понимаю, где мы находимся.

— На счёт три я уберу руки. Хорошо?

— Хорошо…

Что касается моих друзей и работы, то всё сложилось как нельзя лучше. Сразу после колледжа я получила предложение от мистера Пэрриша об управлении его кафе. Он решил уйти на заслуженный отдых и долго искал человека для продолжения его семейного бизнеса. Таким человеком стала я, хoтя до сих пор не понимаю, за что такие привилегии. Но я никто без своих друзей, и конечно, Глория стала моей правой рукой. Этa девушка, которая когда-то по-доброму отнеслась к шлюхе Кэсси Брайт, стала для меня глотком свежего воздуха, ну а после и неотъемлемой частью жизни. Она тоже получила высшее образование и вышла замуж за Роя. Которого я, кстати говоря, всё же простила. Потому что новая жизнь не строится на старых обидах.

— Раз, два, три, — считаю и убираю руки с лица Гари.

— Ты привела меня к своему кафе? — не понимает, вертит головой по сторонам.

— Да.

— И что я тут не видел? — спрашивает с улыбкой и недоумением.

— Посмотри наверх!

Парень слегка задирает голову и наконец смотрит, куда нужно.

Пошарканная не приметная табличка, на которой когда-то значилось скромное слово «Кафе», отсутствует. Вместо неё сияет и переливается яркими красками абсолютно новая вывеска, на которой написано одно слово, точнее имя. Это имя просто кричит о своей значимости на всю округу. Там написано: «Кэсси». Впервые в жизни эти пять букв вызывают такую непомерную гордость, что хочется плакать. Но я не буду, я уже своё выплакала.

Меня зовут Кэсси Брайт, мне двадцать пять лет и это моя история.

Из отправленного, пусть и так поздно, письма:

Привет, Кэрри. Моя милая малышка Брайт! Как ты? Всё ли у тебя хорошо? Счастлива ли? Всю свою жизнь, считал себя трусом, не сумевшим тебя спасти. А теперь еще стал слепцом, не видя, что творят собственный сын и жена. Но они получили по заслугам, и я сумел защитить хотя бы честь твоей дочери. Я приложу все усилия, чтобы очистить её доброе имя, от всех россказней и слухов, которые навешала на неё моя семья. Моя маленькая Брайт, будь счастлива, если это ещё возможно. Забудь всё, что с тобой случилось плохого и двигайся дальше. Будь прекрасной женой и любящей матерью. Кэсси, как никогда очень нуждается в тебе. И прости меня! За что? За то, что не боролся за тебя, за то, что не сопротивлялся своей семье и наши пути разошлись. И я тебя простил, моя маленькая девочка! За то, что отвергла, толком ничего не объяснив.

Будь счастлива, Кэрри! С любовью, Чарльз Гаррисон.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Эпилог