Ловушка для девственницы [Картер Браун] (fb2) читать онлайн

Картер Браун

Ловушка для девственницы ^{Перевод Н. Краснослободского}

Глава 1

Борис Сливка по неистребимой русской привычке влил в себя стаканчик водки, крякнул и глянул на меня с видом кота, только что дочиста вылизавшего блюдечко сметаны.

— А на этой дискотеке достаточно приятно, — заговорщическим тоном сообщил он. — Интимное освещение, музыка, танцующие пары… Давно я не был в таком месте.

Я скользнул мрачным взглядом по полутемному помещению бара, где не было и десяти клиентов, да и те выглядели сонными мухами перед тем, как впасть в зимнюю спячку. Объяснять Сливке тот факт, что мы ушли из дискотеки уже чуть больше часа назад, было бесполезно, так что я счел более благоразумным промолчать.

Сливка некоторое время тупо смотрел на меня, явно дожидаясь ответа, затем вяло махнул рукой бармену.

— Налей еще порцию моего любимого напитка!

Пятью минутами позже, опустошив и этот стаканчик, Сливка отрубился. Наконец-то появилась возможность сосредоточить внимание на интересующем меня объекте, чьи волосы ядовито-розового цвета выглядели так из-за плохого освещения бара. Я надеялся, что на солнце все имеет совершенно другой вид.

— Хэлло! — улыбнулся я. — Разрешите представиться. Я — Ларри Бейкер.

Девушка тяжело вздохнула.

— Вы сказали мне об этом еще три часа назад.

— Разве?

Я максимально напряг свои извилины, пытаясь вспомнить, как это произошло, но ничего не получилось. Тогда я решил зайти с другой стороны.

— Простите, может быть, вы скажете, как зовут вас?

Она вновь вздохнула.

— А об этом вы спрашивали, по меньшей мере, пять раз. Но я человек терпеливый и могу повторить. Элен Лэнгдон.

— Да-да, припоминаю, — соврал я. — Простите меня. Вы пришли вместе с Борисом, я правильно понял?

— Я бы так не сказала. Когда я заказывала себе коктейль в баре отеля, на табурет рядом со мной плюхнулся ваш приятель Борис и, не откладывая в долгий ящик, попросил присоединиться к вам и отпраздновать окончание работы над очередным супергениальным сценарием для телевидения, — сухо сообщила Элен. — И надо же было быть такой идиоткой, чтобы согласиться на эту авантюру! Я надеялась провести интересный вечер в обществе известного писателя, вволю потанцевать, немножко выпить в приятной компании… Вообще-то я избегаю приключений… Какой же наивной я была! Мы сделали вояж по пяти барам, один другого хуже, и ввалились на дискотеку, где вы уже практически ничего не соображали. Кстати, вы категорически отказывались станцевать со мной хотя бы один танец, но зато вовсю налегали на виски, а ваш приятель — на водку. Результат не замедлил сказаться: вы упились и в конце концов затащили меня в этот морг. Состояние вашего приятеля ужасное, а что касается вас, то вы даже не можете вспомнить мое имя.

Она поморщилась и добавила:

— Еще одна порция виски — и вы запросто свалитесь под стол. Самое лучшее, что мне следует сделать, так это вернуться в отель и попытаться уснуть. Как воспитанный человек, я не могу не поблагодарить вас за столь изумительный вечер.

Я сжал зубы и, прищурив глаза, попытался поймать девушку в фокус своего зрения. Мне почти удалось это. Розовые волосы, уложенные в затейливую прическу, больше походили на шляпку. Я даже подумал, что это парик. Челка закрывала половину лба. Невинные голубые глаза с осуждением смотрели на меня. Пухлые губки так и ждали поцелуя. Платье с короткими рукавами из ткани джерси выгодно подчеркивало упругую грудь и заканчивалось на пять дюймов выше восхитительных коленок.

— Отродясь не видел столь очаровательной девушки, — заплетающимся языком произнес я.

Она протестующе взмахнула рукой.

— От выпитого виски вам даже самка бегемота покажется лебедью.

— Да как вы можете говорить такое! Вы — красавица каких мало! Но почему я заметил это только сейчас, вот что меня смущает. Где были мои глаза? И вообще, чем я занимался последние три часа?

— Чем? Беспрерывно пили. Впрочем, вначале вы со мной немножко поговорили. Но об этом вы, разумеется, забыли.

— И на какую же тему я говорил, — осторожно поинтересовался я. — Небось, рассказывал вам свою биографию?

— Примерно, — она кивнула. — Кстати, я тоже кое-что рассказала вам. Так что мы в равном положении.

— Моя биография более или менее мне знакома, я даже знаю некоторые детали, — сказал я. — А вот что касается вашей биографии, то я с удовольствием послушал бы ее еще раз. Как вы смотрите на это, Элен?

— Я-то надеялась, что мы вместе проведем уик-энд, — грустно сказала она. — Ведь было решено, что мы втроем вернемся в отель, упакуем вещи, и я отвезу вас в прекрасное место, где мы сможем провести пару деньков. А что произошло? Вместо этого вы оба напились до невменяемого состояния.

— Пару деньков? — я встрепенулся, когда подумал о такой возможности. — Так в чем дело? Еще не все потеряно! Мы можем выехать уже через четверть часа. Ведь вы выпили самую малость, так что вполне сможете вести машину.

— После такого времяпрепровождения вы не внушаете мне доверия. Вначале я решила, что вы смелый, энергичный, добрый — настоящий борец со злом, но сейчас я сомневаюсь в этом. Как может человек, злоупотребляющий алкоголем, быть борцом? Противостоять темным силам должна крепкая личность…

У меня в глазах двоилось, мне уже казалось, что напротив сидят две девушки. Но я еще мог кое-как ворочать языком.

— Да что вы, Элен! Перед вами — великий и могучий колдун, — уверенно заявил я. — Могу побороть все силы ада простым способом. Например, вот так.

Я попытался было щелкнуть пальцами, но они перестали повиноваться мне. Вот так невезение! Впрочем, со мной это часто бывает. Стоит мне очутиться на необитаемом острове с очаровательной блондинкой, как спасательный катер швартуется буквально через пять минут.

— Ну-ка, ну-ка… Ничего не вижу!

Две Элен вновь соединились в одну, когда она наклонилась ко мне, внимательно наблюдая за моими пальцами. — Очевидно, вы во власти злых чар…

— Не получилось… Вот незадача! — обреченно произнес я. — Не повезло… Меня это с детства преследует. И все же для нас, великих и могучих колдунов, это не суть важно. Наговор, дурной глаз, злые чары или злой рок — один щелчок, заклинание — и все рассеивается, как мираж в Синайской пустыне… Да, кстати, о чем речь?

— Наконец-то вы хоть что-то начали понимать! Так вот, речь идет о моей сестре Айрис и «Уотерс Мит».

— Понял. Ваша сестра Айрис встречается с парнем по имени Уотерс, — я стукнул себя по лбу. — Чего же тут непонятного! Парень вас не устраивает. Вы решили, что он околдовал вашу сестру, проще говоря, приворожил. Я правильно уяснил ситуацию? Или я, так сказать…

— Вы почти угадали, — нетерпеливо сказала она, прервав мои беспочвенные рассуждения. — «Уотерс Мит»^[1] — название дома. Он построен как раз в том месте, где река впадает в озеро. Но на доме издавна лежит проклятие. — Элен хмуро посмотрела на меня. — Вы умеете заговаривать воду, Ларри? На данный момент это для нас самое важное.

— Никогда не пытался сделать ничего подобного, но, насколько я припоминаю, Борис как раз обладает таким талантом. Спрячьте бутылку водки в своей квартире и впустите Бориса. Он только принюхается и прямиком направится к нужному месту.

— Айрис унаследовала этот дом после тети. Тетя Сара умерла примерно год назад, — монотонно говорила девушка, совершенно не обращая внимания на мои реплики. — Мы сразу вселились туда. Снимать квартиру в Нью-Йорке нам не по карману, да и сама перспектива жить на природе, а не где-нибудь в Бронксе, показалась нам заманчивой. Однако мы ничего не знали… Мы не знали, что на доме лежит проклятие. А сейчас уже слишком поздно что-либо менять.

Глядя в ее глаза, я моментально протрезвел.

— Что случилось?

— Пока ничего страшного, — едва не плача призналась моя собеседница. — Но каждый день происходит множество странных… б-р-р… кошмарных вещей, вот почему я и решила немного отвлечься и провести вечер в Манхэттене. Правда, у меня это плохо получилось, так как я постоянно думаю об Айрис. Это, конечно, глупо… Нет причин волноваться — за ней и тетей Эммой присматривает миссис Робинс. Что касается Айрис, то за нее я могу быть спокойна, но вот тетя Эмма… — Она всхлипнула и беспомощно глянула на меня. — Сейчас вы видите, насколько все сложно.

— Почему бы в таком случае вам не продать дом вместе с лежащим на нем проклятием? — спросил я.

— Увы, — Элен покачала головой. — Это невозможно. Дом принадлежит Айрис лишь на том условии, что она должна жить там. И тетя Эмма тоже вынуждена там жить… К тому же мы потратили деньги на новую мебель и всякую мелочь для ведения хозяйства. В настоящий момент наших средств хватает лишь на то, чтобы поддерживать дом в относительном порядке. Иногда мы можем доставлять себе такие вот сомнительные развлечения, как сегодня. Но на самом деле мы прикованы к этому дому. Айрис и я…

— Поразительно! — голос Бориса раздался столь неожиданно, что я, вздрогнув, едва не упал со стула. — Как это они умудрились проделать такое?

— Что именно? — поинтересовался я.

— Ну как же! Освещение, музыка, танцующие пары… Где все это? Я буквально на минутку закрыл глаза, и что же! Как это они исхитрились превратить веселую дискотеку в этот унылый бар? Ну и метаморфоза!

— Колдовство! — Я пытался держать марку. — Перед тобой — могучий и великий колдун. — Я выпятил грудь и поднял руку. — Щелчок пальцев — и нет дискотеки.

— Ну и ну! — В глазах Бориса не было ни единого признака разума. — Сделай одолжение, Ларри. Щелкни еще раз пальцами. Дискотека много лучше этого места.

— Увы, Борис, запас волшебной энергии ограничен. Его хватает лишь на один щелчок… Да и к тому же, Элен тоже нуждается в услугах чародея. Ты можешь это понять?

— Мой дядя, великий князь, тоже с успехом занимался оккультизмом, — Борис попытался удержать голову в вертикальном положении, но безуспешно. — Еще ребенком я слышал рассказы о том, что в дядином имении девушки-служанки беременели от одного его взгляда. У меня такое подозрение, что я тоже хотя бы частично унаследовал этот талант.

Откинувшись на спинку стула, Борис щелкнул пальцами. Моментально возле него очутился официант. Хмуро глянув на него, Борис с негодованием сказал:

— Что мне не нравится, так это то, что в баре официантками работают девушки. Но раз уж вы здесь, дорогуша, принесите мне водки.

— Может быть, мистер желает коктейль «Кровавая Мэри»? — осведомился официант, нисколько не обидевшись на то, что его назвали «дорогушей».

— Какая к черту «Кровавая Мэри»! — возмутился Борис. — Я же ясно выразился — водки! А ты что будешь пить, Ларри? Виски?

— Нет, Борис. Мне предстоит незапланированная поездка.

Взмахом руки Борис отослал официанта, некоторое время изучал его спину, потом неуверенно пробормотал:

— Мне все же кажется, что это, скорее, парень, а не девушка. — Он поморщился. — Но это одно и то же. Если на парня надеть мини-юбку, блузочку… Странно… Да, Ларри, о какой поездке ты упоминал?

— Я намерен вместе с Элен провести уик-энд в ее доме, это недалеко от Нью-Йорка. Элен нуждается в помощи.

— Вот как? Это, очевидно, связано с белым колдовством. — Некоторое время он задумчиво изучал девушку. — Да вы сами заколдуете кого угодно, дорогая.

— Как раз в этом-то я и не уверена, — Элен с недоверием посмотрела на Сливку, потом на меня. — Но если вы и дальше намерены накачиваться спиртным, как это вы до сих пор с успехом проделываете, то я не вижу никакой надобности в поездке.

— Ни капли водки! — Я грозно глянул на Бориса, но в последний момент передумал. — О’кей, последняя порция и больше — ни-ни! Мисс Элен будут сопровождать два заклятых трезвенника — Ларри Бейкер и Борис Сливка.

Челюсть Бориса отвисла от удивления.

Что же касается Элен, то она некоторое время изучающе смотрела на нас, затем с сомнением спросила:

— Вы действительно воздержитесь от спиртного или это не более чем шутка с вашей стороны?

— Никаких шуток! — воскликнул я.

— Айрис будет рада вам. Понимаете, уже несколько месяцев она вообще никуда не выезжала… — Грусть мелькнула в глазах Элен. — Знайте, что вас ждет тайна. Когда вечером на озеро опускается туман и появляется ЭТО, трудно понять, что стоит перед глазами: существа из плоти и крови или фантомы, созданные лишь нашим воображением…

— ЭТО? — Борис крепко сжал в руке стакан с водкой и изумленно уставился на Элен.

— Понимаете, мистер Сливка, невозможно рассказать о том, что происходит на озере. Все нужно видеть собственными глазами. — Она виновато развела руками. — Как бы поточнее сказать… Эти ночные видения. Но иногда существа можно не только видеть, но и слышать.

— Да что вы говорите?! Слышать? — Борис мигом ополовинил свой стакан. Нервный тик подергивал его правое веко.

— Они разговаривают, но не очень громко. Трудно разобрать отдельные слова, да и смысл не улавливается. Так, невнятное бормотание. — Пальцы Элен все время были в движении. Она ухватилась за пояс и начала скручивать его, так что юбка приподнялась еще на пару дюймов, обнажив стройные загорелые бедра.

— Ларри! — Нервный тик Бориса не прекращался. — Не махнуть ли нам на уик-энд в Мексику или хотя бы во Флориду? Зачем искать неприятностей на свою задницу среди фантомов?

— Только «Уотерс Мит»! — безапелляционно заявил я. — Ты же видишь, Элен нуждается в нашей помощи.

— Уж не хочет ли она повернуть реки вспять? — обреченно спросил Борис.

— Как ты не можешь понять! — запальчиво сказал я. — «Уотерс Мит» — всего лишь название дома.

— Ну и что?

— Решено. Допивай свою водку и — вперед. Возвращаемся в отель и собираем вещички. — Подняв большой палец, я подмигнул Элен. — А потом отправляемся в небольшое путешествие. Уик-энд есть уик-энд.

Борис печально сказал:

— Извини, друг. Возможно, ты и отправишься в небольшое путешествие. Бог тебе судья. Но лично я чувствую себя комфортно только в каменных джунглях Нью-Йорка. Да и дискотеку я предпочитаю всем другим видам развлечения. Что до видений, то мне больше нравятся те, которые я встречаю на Бродвее, — они появляются там, как ни странно, тоже ближе к ночи. Мои любимые призраки одеты в узенькие мини-юбки и прозрачные блузки. Что касается «Уотерс Мит»… Мне всегда нравились люди, готовые на самопожертвование. Если же нам не суждено встретиться, обещаю, я всегда буду помнить о том, что ты был моим другом.

Едва Борис произнес эту сентиментальную фразу, как перед ним вновь возник официант и положил на столик счет.

— Кстати, ты же не собираешься омрачать наше расставание… — Борис передвинул счет ко мне.

— Я все понял… Во всяком случае, друг, ты можешь поступать как хочешь. Да и свежий воздух может повредить твоему пропитанному алкоголем организму. Проще остаться в каменных джунглях, но уж тогда, прости, тебе придется веселиться за троих.

Элен с сомнением посмотрела на нас.

— Ларри, не лучше ли будет, если вы тоже останетесь здесь и составите мистеру Сливке компанию?

Но я только покачал головой и подхватил Элен под руку.

Если бы в тот момент я внезапно заболел и отказался от приглашения, то мне не пришлось бы пережить тот кошмар, в который я окунулся в доме под экзотическим названием «Уотерс Мит».

Увы, я уселся в машину, потирая руки и взглядом хозяина окидывая розоволосую красавицу, донельзя довольный тем, что Борис отказался от поездки и девушка весь уик-энд будет только со мной.

Примерно через три часа, когда солнце своими ласковыми лучами осветило землю, мы проехали мост Джорджа Вашингтона и помчались по свободной в это время от машин магистрали.

У Элен был седан образца 55-го года. Видимо, последний хозяин этой машины использовал ее для перевоза кур или же у меня было что-то не в порядке с обонянием после выпитого…

Я закрыл глаза с твердым намерением открыть их через несколько секунд, но когда мне это удалось, из поля зрения полностью исчезли все признаки большого города. Мы ехали по загородному шоссе, с обеих сторон обсаженному высокими деревьями. Примерно через час седан свернул на узкую грунтовую дорогу с могучими дубами на обочине, и вскоре мы оказались на вершине холма.

Глава 2

Никогда не забуду того первого впечатления, которое произвел на меня «Уотерс Мит».

Туман медленно поднимался над гладью озера, окаймленного камышом. Слева от дороги возвышалось какое-то нелепое трехэтажное сооружение, выстроенное на фундаменте из грубо обработанных камней. Мы подъехали ближе, и я увидел, что дом стоит там, где небольшая извилистая речушка впадает в озеро. Дубовые доски, которыми были обшиты стены, выглядели так, словно деревья, из которых они сделаны, были срублены еще до рождества Христова и последнюю тысячу лет служили прибежищем нескольких колоний термитов. Кисть маляра никогда не касалась их. Узкие окна со вставленными цветными стеклами напомнили мне бойницы. Они никак не соответствовали огромному фасаду.

Пока Элен парковала машину на мощеной булыжником площадке, я почти физически ощущал, как проклятый дом с презрением изучает меня. Элен выключила двигатель. Наступила абсолютная тишина.

Мисс Лэнгдон смущенно посмотрела на меня.

— Если вы не возражаете, мистер Бейкер, я пойду первой. Хотя еще очень рано, но мало ли что… — Щеки ее порозовели. — Мне кажется, если я объясню им все до того, как вы познакомитесь с обитателями дома, это будет гораздо лучше…

— Да-да, — поспешно согласился я. — Можно пока покурить на крыльце?

— Это как раз то, о чем я хотела вас предупредить. Миссис Робинс категорически возражает против курения. У нее очень тяжелый характер, и я прошу вас, Ларри, считаться с ее желаниями.

— Надеюсь, она не будет возражать, если я буду курить, купаясь в озере? Это ее не шокирует?

— Понимаете, — Элен закусила губу, — она становится невыносимой, когда ее злят.

— Я буду тих, как ягненок, можете не беспокоиться, и постараюсь ничем не вызвать ее неудовольствия.

— Вы очень милый человек, Ларри.

Она вышла из машины и, не торопясь, пошла к двери, на ходу разыскивая ключ в сумочке. Я наблюдал за Элен до тех пор, пока она не скрылась в доме, затем вытащил сигарету и закурил. Сомнение медленно зарождалось в моей душе. Накануне вечером, в полутемном баре, Элен показалась мне опытной и, я бы так сказал, зрелой девушкой. Сейчас же я увидел, что, в сущности, это большой ребенок. Ее розовые волосы были просто жестом отчаяния, если хотите — вызовом молоденькой девчонки, которая надеялась таким образом подчеркнуть свою независимость.

— Доброе утро, мистер.

Приветствие прозвучало настолько неожиданно, что я даже подпрыгнул.

Оглянувшись, я увидел возле машины старушку, но не согбенную, а, наоборот, высокую, жилистую, с обвисшими щеками и подбородком. Огромная шляпа, украшенная цветами, каким-то чудом держалась на седой голове. На старухе было нелепое платье с выгоревшим цветочным орнаментом, едва доходившее до колен. На ногах — старенькие сандалии, а в руке — плетеная корзинка. Из-под широких полей шляпы меня внимательно изучала пара пронзительно голубых глаз.

— Я сказала доброе утро, мистер, — повторила женщина, и ее тройной подбородок затрясся. — Рада, что вы приехали так быстро. Я ждала вас.

— Меня? — ошарашенно пробормотал я, ничего не понимая.

— А кого же еще! Мне не нравится, что надо снимать туфли каждый раз, когда заходишь в дом хотя бы на пять минут. Потом приходится их снова надевать, а это отнимает у меня драгоценное время, которое я могла бы потратить с большей пользой, работая в саду, а все дело в цистерне.

— В цистерне? — ничего не понимая, тупо повторил я.

— Конечно, — она хохотнула. — Ведь вы же специалист, молодой человек. Вам и карты в руки. Полагаю, вы хотите узнать, где она находится?

От необходимости отвечать меня спасло появление Элен.

— Вижу, вы уже познакомились с тетей Эммой, — довольным тоном сказала она.

— Мы еще не представлены друг другу, — уточнил я.

— Тетя Эмма, это Ларри Бейкер, мой друг, который любезно согласился провести у нас уик-энд.

— Вот как? — По лицу старушенции было видно, что она страшно разочарована. — А я-то решила, что он приехал отремонтировать наружный туалет. Какая жалость!

— Вы собирали цветы, тетя Эмма? — спросил я, только для того чтобы поддержать разговор.

— Цветы? — От негодования все три подбородка мелко задрожали. — Да я ненавижу эти мерзкие растения и давно поняла, что от красоты один вред. — Она откинула крышку корзинки, и я увидел, что она наполнена какими-то дурно пахнущими корнями.

— Это лекарственные корни, — доверительно сказала тетя Эмма. — На вид они неказисты, да и запах неприятный. Но корни очень полезны.

— Кому полезны? — не удержался и спросил я.

— Тому, кто страдает ревматизмом или артритом. — Она улыбнулась, обнажив огромные желтые зубы, которые не украсили бы и лошадь. — Корни надо мелко изрубить, пару дней подержать в уксусе, а затем делать компрессы. Прибинтуйте компресс к руке или ноге на ночь, а утром совершенно забудете о боли в суставах. Куда лучше всяких современных порошков, можете мне поверить. Вот так! — Старая дама захлопнула крышку. — Сегодня я не буду больше собирать корни. Они утрачивают всю целебную силу, едва на них падают первые лучи солнца. — Она отошла уже довольно далеко от машины, но неожиданно остановилась и повернулась к нам. — Да, Элен, едва не забыла… Прошлой ночью они вновь появились на озере и, как мне показалось, на этот раз были намного ближе к дому. По всей вероятности, мое последнее заклинание на них не подействовало. Но вскоре я соберу побольше поганок… На опушке, возле дуба, я видела, появилась целая семейка молодых крепеньких поганок. — Она противно захихикала. — Я высушу их, истолку и добавлю к толченым корням. Я знаю еще одну магическую формулу — специальную… Не сомневайся, милочка, на сей раз все получится. — Она понизила голос и заговорила с необычайной торжественностью. — Это достаточно сильное заклинание, чтобы справиться с дамнум манатум. Ну, а уж те, кто участвует в шабаше ведьм, захлебнутся в собственной крови! — Голос ее вновь стал нормальным, и она круто сменила тему. — Надеюсь, вы хорошо проведете уик-энд в наших местах, мистер Бейкер. Ядовитый плющ этим летом особенно хорош.

Она повернулась и неторопливо зашагала к озеру. Разинув рот, я некоторое время смотрел на спину старой леди, затем вопросительно глянул на Элен.

— Что означает сия латынь? — спросил я.

— Дамнум манатум? — прошептала она. — Угроза зла.

Ее трясла мелкая дрожь, но Элен все же попыталась улыбнуться.

— Не обращайте внимания на тетю Эмму. Поверьте, она совершенно безобидное создание. Лучше пойдемте в дом. Миссис Робинс уже приготовила нам кофе.

Пожав плечами, я пошел вслед за ней и оказался в просторном холле. Затем мы миновали гостиную и через небольшой коридор вышли к кухне. Дом изнутри выглядел намного приятнее, чем снаружи. Дубовые перекрытия и старомодная обстановка создавали впечатление солидности. Просторная кухня была загромождена всевозможными кухонными приспособлениями, а посередине стоял внушительный дубовый стол.

Женщина у плиты, услышав наши шаги, повернулась.

— Миссис Робинс, — слегка задыхаясь, проговорила Элен, — это мистер Бейкер, он приехал провести у нас уик-энд.

Экономка была высокой худощавой дамой лет пятидесяти. Меня поразили ее накрахмаленный черный чепец и наглухо застегнутое черное платье. Из-под чепца выбивались седеющие волосы. Темные глаза смотрели враждебно, что же касается губ, то их будто прорезали острой бритвой на выдающемся вперед подбородке.

Именно в этот момент я подумал, что у меня еще есть время позвонить в Нью-Йорк Борису. Несомненно, он страдает жутким похмельем и будет умолять меня вернуться в город.

— Надеюсь, вам у нас понравится, мистер Бейкер. — Голос миссис Робинс был такой же, как и ее внешность — недоброжелательный. — В этом доме не так часто бывают гости. Будьте готовы к неожиданностям…

— Это меня не очень пугает. — Я заговорщически подмигнул ей. — Видите ли, я пишу сценарии для телесериалов и навидался за свою жизнь всякого.

— Вот как? — На ее лице не дрогнул ни один мускул. — Кофе готов, Элен. Я посмотрю, что нужно сделать в комнате мистера Бейкера, чтобы он чувствовал себя уютно. — Она недовольно фыркнула. — Комната была бы готова, если бы только меня заранее предупредили.

Она важно выплыла из кухни, а Элен начала деловито разливать кофе, чтобы сгладить неловкую паузу. Я уселся в дальнем конце дубового стола и с удовольствием наблюдал за Элен. Она смущенно улыбнулась.

— Извините, Ларри, что вас так встретили. Сначала тетя Эмма со своими сказками… А ведь сегодня она была еще в нормальном настроении, поверьте мне. Ну, а миссис Робинс просто невозможно угодить.

— Ничего страшного, — сказал я, покривив душой. — Кстати, могу я попросить о небольшом одолжении? Мне необходимо позвонить в Нью-Йорк Борису. Он…

Я замолчал, так и не закрыв рот, потому что в кухню вошла потрясающая блондинка. Волосы цвета спелой пшеницы ниспадали на плечи, обрамляя голову золотым ореолом. Густая синева красивых глаз, в которых прыгали насмешливые чертики, пухлые чувственные губы, причем нижняя чуть выдавалась вперед, — все это покорило меня. Белый нейлоновый свитер выгодно подчеркивал манящий изгиб высокой груди, а синие брючки позволяли оценить безукоризненные бедра. Девушка была настолько похожа на Элен, что не составило труда сообразить: передо мной ее старшая сестра Айрис. Разница в возрасте — не больше пяти лет. Возможно, подумал я, через пять лет Элен будет выглядеть точно так же. Но, как вы догадываетесь, я не намерен был ждать так долго, чтобы проверить свое предположение. Моя жизнь вновь приобрела цель и наполнилась предвкушением необычного.

— Элен, — сказала блондинка грудным голосом, который больше походил на мурлыканье, — что это ты сделала с прической?

— Я подумала, что перемена цвета волос — это перемена образа жизни, — с вызовом ответила Элен. — Ты не можешь не согласиться, что мне идет такой цвет.

— Так ходят только шлюхи. — Голос блондинки дрогнул. — Впрочем, волосы скоро отрастут и вновь приобретут свой естественный цвет.

— Позвольте вам, Ларри, представить мою сестру Айрис. А это Ларри Бейкер, Айрис. — Элен глянула в мою сторону. — Она всегда командует мной, пользуясь тем, что старше.

— Как поживаете, Ларри? — Синие глаза смотрели на меня в упор. Айрис высунула розовый язычок и провела по губам. — Элен, для девушки твоего возраста, надо отметить, ты неплохо разбираешься в мужчинах. Во всяком случае, я одобряю твой выбор.

— Благодарю, — я поймал себя на том, что улыбаюсь. — Имея такую сестру, можно развить вкус…

— Когда вы закончите обмен любезностями, Ларри, — ледяным тоном сказала Элен, — то, может быть, вспомните, что пару минут назад вы сказали мне, что вам просто необходимо позвонить в Нью-Йорк. Или вы передумали?

Я с трудом отвел глаза от бедер Айрис — в этот момент старшая сестра наклонилась и наливала себе кофе.

— Да-да, но это не столь важно. Я позвоню Борису через денек.

Айрис невозмутимо уселась рядом со мной. Элен это не понравилось, но вида младшая сестра не подала.

— И каким же образом вы познакомились? — спросила Айрис все тем же мурлыкающим голосом, от которого у меня мурашки побежали по коже.

Элен тут же поспешила вмешаться в разговор:

— Ларри со своим приятелем что-то отмечали… Они пригласили меня присоединиться к их компании. Но, думаю, пусть Ларри сам расскажет обо всем. Мне необходимо срочно заняться одним делом. — Поднявшись, она почти выбежала из кухни.

— Ревнует, — безразличным тоном заметила Айрис, когда дверь за сестрой захлопнулась. — Что ж, это так свойственно молодым девушкам.

— И сколько же ей лет?

— Всего-то двадцать. Так вы предпочитаете молодых несмышленых девочек, Ларри?

— Вчера вечером она выглядела много старше. Понимаете, бар был плохо освещен, да и я накачался виски… Откровенно говоря, мне нравятся блондинки лет на пять старше Элен. Особенно реагирую на насмешливый взгляд синих глаз.

Айрис засмеялась.

— Мне бы следовало немедленно выставить вас за дверь. — Она положила свою руку на мою, и ее коготки легонько царапнули кожу. — Но я рада слышать, что вы не строите никаких планов в отношении моей младшей сестренки. Она слишком молода и неопытна.

— Но к вам это не относится? — уверенно заметил я.

— Разумеется, — Айрис утвердительно кивнула головой. — Мне интересно знать, в каком качестве Элен вас пригласила. Она сказала вам это?

— С удовольствием отвечу: в качестве могущественного колдуна-заклинателя воды.

— Кого-кого?

— Ей нужен был белый колдун, и она поинтересовалась, не занимался ли я чародейством. Когда я сказал, что являюсь заклинателем воды, ваша сестра необычайно обрадовалась. На самом деле я всего лишь телесценарист.

— Вот теперь начинаю понимать, — Айрис печально улыбнулась. — Небось, Элен наговорила вам всякого о том, что происходит здесь по ночам?

— Значит, эти ужасы — не более, чем плод ее воображения? — с облегчением спросил я.

— Конечно! Видимо, во всем надо винить этот дом, ну, а тетя Эмма — не тот человек, который может развеять глупые фантазии впечатлительной экзальтированной девицы.

— Я уже имел честь познакомиться с тетей Эммой, — осторожно сказал я. — Она спешила к высокому дубу, где, по ее словам, выросла семейка каких-то поганок. Когда она соединит их с собранными ею корнями, то сможет сочинить новое могущественное заклинание, которое уничтожит… как это… впрочем неважно, в латыни я небольшой знаток. Она также успела сообщить, что ядовитый плющ удивительно хорош этим летом.

— Да-да, — Айрис сокрушенно развела руками. — У тети Эммы окончательно поехала крыша. Она живет в каком-то выдуманном мире. Это началось год назад, после смерти ее сестры, бедной тети Сары. Тетя Сара два последних года тяжело болела, к тому же страдала лунатизмом. Однажды ночью она вышла из дома… Никто ничего не слышал и не видел. Тетя Эмма нашла ее тело утром на озере, в камышах. Тетя Сара плавала лицом вниз… С того дня тетя Эмма свято верит, что кто-то колдовством заманил тетю Сару на озеро. И теперь с утра до ночи она сочиняет все новые и новые безумные заклинания и готовит какие-то дьявольские снадобья — якобы для того, чтобы прогнать прочь нечистую силу, в каком бы обличье она ни была.

— Как печально, — совершенно искренне сказал я. — А мне тетя Эмма показалась доброй и милой леди.

— Так оно и есть! — Айрис вздохнула. — Милая и безобидная… К сожалению, Элен, которая постоянно находится в обществе тети Эммы, тоже начала верить в колдовские чары и прочую чертовщину. Главным образом, именно из-за этого я время от времени отправляю ее развеяться на уик-энд в Манхэттен, хотя эти поездки уже проделали серьезную прореху в нашем бюджете. Но я считаю, что Элен хотя бы иногда необходимо сменить обстановку. Разумеется, я никак не ожидала, что она вернется утром, да еще в обществе писателя.

— Вы хотите сказать, что мой приезд создал для вас определенные неудобства?

— Ну что вы! Ничего такого, с чем бы я не могла справиться.

Ее ногти вновь впились в мою руку, но я стерпел — от такой красотки я стерпел бы многое…

— Я всегда считалась с желаниями Элен, — продолжила Айрис. — А ваше общество будет ей весьма полезным, так что я разрешу ей встречаться с вами днем. Ну, а что касается вечера — это уже будет зависеть от нас обеих. Кстати, я намерена сегодня вечером отправиться в гости. Не хотите ли составить мне компанию?

— Буду рад! А Элен вы тоже берете с собой?

Она отрицательно покачала головой.

— Там, куда я иду, компания не для молодой девушки: завсегдатаи кантри-клуба, хотя никакого клуба в действительности нет. Вот почему все напиваются дома, а уж затем собираются, чтобы порезвиться на природе. Понимаете, что я имею в виду? Развлекаются, кто как может… Девушке, уверенной в себе, ничего не грозит, но Элен слишком неопытна и уязвима… Подобные приключения не для нее.

— Мне всегда хотелось узнать, как живут и проводят свободное время в деревне, — сказал я. — Но из ваших слов я понял, что это практически то же самое, что и в городе.

— Не совсем так.

Ее мерцающие синие глаза подернулись дымкой и на какой-то миг приобрели мечтательное выражение.

— В городе человек ощущает себя частью толпы. Люди… Они — вокруг тебя, над тобой и под тобой, через улицу и в другом квартале… Но здесь, особенно по ночам, ты ни на минуту не забываешь, что в доме, кроме тебя, находятся только три женщины. Одна старая, немного чокнутая, вторая молодая и донельзя запуганная теткой и третья — обыкновенная обывательница. — Айрис печально улыбнулась. — Временами на меня наваливается такая скука, вы даже вообразить не можете… Нет машин, которые бы ездили мимо и освещали окна, нет уличных фонарей… Даже полицейскую сирену не услышишь. Полагаю, именно поэтому фантазии тети Эммы начинают действовать всем на нервы.

— Но почему бы не продать этот дом?! — воскликнул я, но тут же вспомнил о словах Элен. — Ах да! Элен рассказывала мне о завещании…

— По условиям завещания тети Сары дом действительно принадлежит мне, но я не имею права его продать, — тоном учительницы младших классов произнесла Айрис. — Тетя Эмма до конца своих дней будет жить здесь, а миссис Робинс — выполнять обязанности экономки до тех пор, пока она сама не захочет расторгнуть контракт. Кстати, зарплата у нее чисто символическая.

— А не лучше ли вообще отказаться от наследства?

— Я думала над этим… Как вы представляете нашу с сестрой жизнь в большом городе в дешевенькой двухкомнатной квартире, в доме без лифта?

— Я понимаю… А чем вы здесь занимаетесь?

— Элен рисует иллюстрации для дешевых журналов, а что касается меня, то я делаю керамические фигурки. Вы, разумеется, видели такие — полная имитация антиквариата. Любой специалист будет смеяться до упаду… Но, слава богу, существует несколько сомнительных магазинчиков в Лонг-Айленде, занимающихся сбытом «оригинальных сувениров» безмозглым туристам, которые хотят привезти домой «настоящую старину». — Айрис виновато улыбнулась и поднялась со стула. — Извините, Ларри, но у меня много дел по хозяйству. Надеюсь, Элен покажет вам дом и прилегающие угодья.

— А как в отношении вечерней программы? Мне понадобится фрак?

— Спортивный костюм будет в самый раз… — Некоторое время она нерешительно смотрела на меня, затем розовый язычок вновь облизал уголки губ. — И вот что… Думаю, вам не помешает знать об этом. Усадьба, в которую мы отправимся сегодня вечером, принадлежит человеку по имени Алекс Вендовер. Как ни странно, но он считает меня своей собственностью, со всеми вытекающими из этого последствиями. Я не давала ему на это никаких прав, и тем не менее… Ларри, вы должны все правильно понять. Алекс во время вечеринки может сказать или выкинуть такое… А уж после нее…

Глава 3

Когда я наконец все же сумел догнать разобиженную Элен у вершины холма, мне стоило больших трудов скрыть, насколько я устал, поднимаясь сюда.

С холма открывался прекрасный вид на озеро. Я увидел также камышовые заросли, дубовую рощицу, опушки, заросшие разнотравьем, — то, что мы называем Природой с большой буквы.

Элен была в мужского покроя рубашке и голубых полинялых джинсах, этакая девчонка-сорванец. Я вспомнил, что произошло утром.

Когда Айрис ушла хлопотать по хозяйству, я нашел Элен, уже переодевшуюся, на веранде. Она не хотела разговаривать со мной, круто повернулась и побежала на холм. Я поспешил следом и вот, наконец, догнал.

Элен смотрела на озеро и даже не оглянулась, услышав мои шаги. Худенькие плечики ее поникли, руки безвольно висели вдоль тела.

— Элен, я вас очень обидел? — напрямую спросил я.

Она трогательно качнула головой.

— Ну что вы! Как такое может быть… Какой же я была наивной, когда вообразила, что вы что-то сможете сделать.

— Я вас не понимаю.

— Бог мой, мне следовало догадаться, что, едва вы увидите Айрис, все мысли о работе развеются, как дым. — Она горько рассмеялась. — А Айрис прицепит к своему поясу еще один скальп мужчины… Все одно к одному… И заклинания тети Эммы не подействовали…

— Вчера вечером вы выглядели намного старше, — промямлил я. — Никогда не думал, что вам всего…

Она глянула на меня в упор, и мне показалось, что взгляд ее голубых глаз пронзил меня насквозь.

— Всегда поражаюсь невероятному мужскому самомнению. С чего это вы вдруг решили, мистер Бейкер, что меня влечет к вам чисто физически?

— Все мы ошибаемся… Давайте изменим тему разговора. Хотите, я расскажу вам что-нибудь забавное из жизни артистов?

— А я так надеялась, что вы сможете нам помочь, — жалобно сказала она. — В доме живут только женщины. Тетя Эмма прикладывает все силы, чтобы нас защитить, но пока успехов не видно.

— Тетя Эмма — милая старая дама, — дипломатично сказал я. — Не сомневаюсь, смерть сестры явилась для нее страшным ударом… Но не считаете ли вы, что вся эта история с колдовством — только плод ее воображения?

— Я так и знала, — с иронией ответила Элен. — Быстро же Айрис перетянула вас на свою сторону. Еще бы! Я же видела, как вы на нее смотрели. И теперь вы верите каждому ее слову. Ну ладно, во всяком случае, я пыталась… — Не закончив фразы, она повернулась и опрометью побежала вниз.

Это был прозрачный намек на то, что ее не устраивает мое общество. Я выждал еще пару минут и последовал за ней. Она скрылась из виду у подножия холма — исчезла в густом кустарнике. Это не обеспокоило меня, так как я полагал, что легко найду дорогу к дому. Но уже буквально через десять минут я понял, что заблудился. Я оказался в самом дальнем конце озера, в камышах. Начал вертеть головой, соображая, в какую сторону податься. И в этот момент позади меня раздался негромкий голос.

— Никак поссорились, мистер Бейкер?

Вздрогнув от неожиданности, я резко повернулся. За моей спиной стояла тетя Эмма, голова ее была склонена набок, как у громадного грифа. По выражению лица я понял, что старая дама считает меня участником какого-то заговора, цель которого знает только она одна. У меня было сильное желание повернуться и опрометью броситься прочь, но путей к отступлению не было. Не мог же я нырнуть в холодную воду озера.

— Вы что, проглотили язык, мистер Бейкер? — въедливым тоном спросила старуха. — Знаю-знаю, как это иногда бывает с молодыми влюбленными: одно неверное слово, взгляд — вот и ссора. Но не принимайте все это близко к сердцу. Молодые девушки отходчивы.

Она энергично закивала головой, так что широкие поля ее шляпы закачались, как крылья несуразной летучей мыши. После этого тетя Эмма сделала шаг вперед и в упор уставилась на меня.

— Может быть, вы считаете, что она слишком молода для вас? Но в наши дни двадцать лет — пора зрелости. Элен созрела для любви, мистер Бейкер. — Три подбородка тети Эммы заколыхались, подтверждая тем самым правильность ее слов. — Не надо только говорить, что вы еще не думали над этим, что надо все хорошенько взвесить и тому подобное… Верьте своему первому впечатлению. Иначе будет поздно.

— Что поздно? — ничего не понимая, спросил я.

Тетя Эмма воровато оглянулась, словно боялась, что за каждым стволом прячется соглядатай, и понизила голос до шепота:

— Мы уже давно знаем про дамнум манатум, а теперь должен наступить и малум секутун. Это неизбежно, так как зло практически всегда появляется по ночам. — Слезы побежали из ее глаз, и она быстро-быстро заморгала. — С тех пор, как они забрали Сару, я делаю все, что только в моих силах, но боюсь, что этого недостаточно. Мне никак не удается отогнать их от озера. Это озеро принадлежит им тысячи лет. В последние дни они подступают все ближе и ближе к дому. Нам всем грозит опасность, но больше всего — Элен!

— Я, кажется, не очень понимаю, о чем вы говорите, — стараясь соблюдать приличия, сказал я.

На морщинистом лице тети Эммы вновь появилась заговорщическая улыбка.

— Мистер Бейкер, ведь вы не младенец… Не стоит принимать меня за старую деву, которая без ума от птичек и пчелок. Я была замужем десять лет — до того часа, пока мой муж не сбежал с собственной секретаршей. Правда, он умер через год от ее стряпни… Так что я знаю, что говорю. Поймите: молоденькие девушки легкоранимы, обидчивы… Они замыкаются… И все же вы можете сломить ее сопротивление штурмом. Если вы завоюете сердце Элен, то избавите ее от судьбы куда более страшной, чем можете себе представить. Поверьте, я ничего не преувеличиваю.

— О, боже… Но в ближайшие десять лет я как-то не планировал жениться… — Давненько меня так не ставили в тупик.

— Женитьба? — она удивленно воззрилась на меня. — Кто здесь говорит о женитьбе? Я просто хочу, чтобы вы лишили Элен девственности. И, разумеется, сделали это без грубости, тактично. — Ее глаза загорелись фанатичным огнем. — И это должно произойти как можно скорее. В этом я всецело полагаюсь на вас!

Старушенция исчезла настолько быстро, что я даже глазом не успел моргнуть. С запоздалым сожалением я вспомнил, что так и не успел спросить у нее дорогу к дому. Пришлось, проклиная все на свете, идти в обход вокруг озера, топкие берега которого отличались каким-то особенным гнилостным запахом.

То и дело выдергивая ноги из грязи, я размышлял над словами тети Эммы. Что-то здесь было не так. По крайней мере, ее участие в судьбе Элен можно было смело назвать ультрасовременным. Разумеется, «крыша» у нее давно набекрень. Чего только стоили ее рассуждения о чудодейственном составе из поганок и мерзко пахнущих кореньев. И все же она не производила впечатления ненормальной, когда изрекала свои житейские советы. Возможно, все дело было в том потрясении, которое она испытала, ранним утром наткнувшись на тело сестры. Как бы то ни было, но я дал себе зарок ни в коем случае не искать физической близости с Элен Лэнгдон, какими бы благородными побуждениями, с точки зрения тети Эммы, это ни было вызвано. Как только добреду до этого проклятого дома, сразу же звоню Борису и возвращаюсь в Нью-Йорк. А уж там мы с ним откроем настоящую охоту за юными прелестницами, каковых великое множество гуляет по Бродвею.

Наверное, именно так я и поступил бы,если бы в воображении моем не возникла картинка: розовый язычок Айрис Лэнгдон облизывает кончики губ. Да, черт возьми, такие девушки и на Бродвее редкость!

Наконец-то я выбрался на проселочную дорогу, облегченно вздохнул и зашагал к дому, хлюпая водой в туфлях. И здесь меня ожидал еще один неприятный сюрприз: из-за поворота стремительно выскочила приземистая спортивная машина и помчалась прямо на меня. Я прыгнул в придорожную канаву, по щиколотки погрузившись в жидкую грязь. Послышался скрип тормозов, затем машина попятилась… Стоя в грязи, я чувствовал себя последним идиотом.

Водитель — высокий мускулистый тип лет тридцати пяти в нелепой кепке и твидовом костюме — не вызывал симпатии. Я почему-то решил, что жидкие усики он отпустил только для того, чтобы как-то замаскировать слабовольный безгубый рот.

— Как вы? В порядке? — глухим голосом осведомился он.

— А то вы не видите! — огрызнулся я. — За исключением того, что я грязен, как черт, все в полном ажуре. Что касается нервной системы, то она нуждается в «капитальном ремонте». Вы всегда так гоняете по проселочным дорогам?

— Никогда не думал, что кто-то может здесь прогуливаться. — Он подмигнул. — По всей вероятности, вы — тот писака, который приехал с Элен этим утром. Совершаете моцион, надеясь, что на ум придет новый сюжет?

— А вы что здесь делаете? Развозите молоко? — поинтересовался я.

— Я — Алекс Вендовер. Насколько я знаю, вы идете вечером ко мне на вечеринку. — Глаза его подернулись какой-то пеленой. — Мне кажется, Элен слишком молода для вас, но, как говорится, о вкусах не спорят. И все же, на правах соседа, зная, что в доме — лишь одни женщины, хочу дать совет: не пытайтесь воспользоваться этим и причинить вред Элен. Я ясно выразился? Кстати, запомните: я считаю своим долгом следить за тем, чтобы обитательниц «Уотерс Мит» никто не беспокоил. — Расправив плечи, он с вызовом смотрел на меня. — Для вас, Бейкер, главное — ваши бесконечные телесериалы. Так вы зарабатываете деньги. И если вы все время будете помнить об этом, ваш уик-энд здесь доставит вам только удовольствие. Кто знает, вдруг вы натолкнетесь в наших краях на новый оригинальный сюжет. Да, вот еще… — Он подмигнул мне правым глазом, как это принято делать в чисто мужской компании. — У меня на вечеринке будет много замужних женщин, которым до чертиков надоели мужья. Так что не упустите свой шанс, мой друг.

Не дождавшись, как я отреагирую на его остроту, он умчался, оставив после себя облако выхлопных газов.

Плюнув, я вновь выбрался на дорогу. Голова моя была занята только тем, как вымыться самому и вымыть одежду и обувь. По узкому мостику я перебрался через речку и вышел к дому.

Едва я открыл дверь, как тут же нос к носу встретился с миссис Робинс. Презрительно осмотрев меня с головы до пят, она сообщила, что ланч будет подан через десять минут. Она даже снизошла до того, что провела меня по коридору к моей комнате и, развернувшись, удалилась.

Комнатка была маленькой и неуютной. Кровать, едва только я сел на нее, противно заскрипела, а матрац, как мне показалось, был набит металлической стружкой. Решив плюнуть на все неудобства, я принял душ, переоделся и спустился в гостиную. На диване с бокалом в руке, в котором плескалась какая-то темная жидкость, сидела Айрис и с интересом смотрела на меня.

— Слышала о ваших утренних приключениях. — Она поставила бокал на низкий столик. — Вы действительно упали в озеро?

— Ничего подобного, — с достоинством сказал я. — Просто пришлось прыгнуть в придорожную канаву. Я был вынужден это сделать, чтобы не оказаться под колесами машины этого маньяка Алекса Вендовера. Он куда-то мчался сломя голову.

— Вы встретились в Алексом? — Айрис настороженно смотрела на меня. — И что вы думаете об этом человеке?

— Человек? Да нет же — рептилия.

— Я тоже так считаю… Но… Алекс помогал нам во всем с того первого дня, как мы появились здесь.

— Он мне по-дружески посоветовал держаться подальше от Элен, — я решил ничего не скрывать от Айрис. — Должен сказать, это идет вразрез с желанием тети Эммы. Она в категорической форме заявила, что я должен лишить невинности вашу сестренку. Теперь-то я понимаю, что бы неправ, утверждая, что жизнь в городе и деревне ничем не отличается. Сколько я ни гулял по Бродвею, никто не просил меня лишать невинности чью-либо племянницу.

Айрис рассмеялась.

— Очевидно, сегодня тетя Эмма находится в хорошем настроении, но я еще никогда не слышала, чтобы она разговаривала на сексуальные темы. Тем не менее, не вижу повода для печали… Может быть, выпьете чего-нибудь?

— Неплохая мысль, — я опустился в кресло и обнаружил, что у него точно такая же начинка, как и в матраце моей кровати. — Я с удовольствием выпил бы виски.

— Не вопрос.

Айрис поднялась и подошла к небольшому бару, расположенному в дальнем углу гостиной, предоставив мне возможность полюбоваться ритмическим покачиванием ягодиц. Налив в бокал щедрую порцию виски, она отдала его мне и вновь уселась на прежнее место.

На вкус виски было отменного качества, и у меня на душе повеселело.

— Ну и как, вы поладили с Элен? — пытаясь казаться равнодушной, спросила Айрис.

— Увы, она разозлилась на меня за то, что я никак не могу поверить в эту чушь о колдовских чарах, и бросила одного там, на вершине холма. Пытаясь найти дорогу к дому, я заблудился. В камышах мне встретилась тетя Эмма и… посоветовала лишить невинности Элен — так сказать, в профилактических целях, дабы уберечь от гораздо большей опасности. Одним словом, утро было весьма насыщенным. Ну, а уж когда я едва не оказался под колесами автомобиля…

Айрис с любопытством смотрела на меня.

— Очевидно, вы полагаете, что все здесь — сумасшедшие, не так ли, Ларри?

— Ну нет! — воскликнул я. — Вы-то совершенно нормальный человек! Кстати, чем Вендовер зарабатывает себе на жизнь?

— Он издатель. Вернее, был им до недавнего времени. Издательское дело начал еще его отец. Он же оставил Алексу несколько типографий — старых, убыточных… Но пару лет назад какое-то крупное издательство выкупило их у Вендовера на достаточно выгодных условиях. Так что сейчас Алекс — состоятельный бездельник. Правда, он постоянно говорит о том, что скоро вновь займется издательским бизнесом, но в это слабо верится. Книги его никогда не интересовали, даже те, что печатались в собственных типографиях.

— В таком случае, он действительно бездельник, — презрительно произнес я. — Терпеть не могу этих надутых индюков.

— Порой он и меня раздражает, — доверительно призналась Айрис, — но в общем-то Вендовер — безвредный человек.

— Пока что я этого не заметил… У меня такое чувство, что мне лучше вернуться в Нью-Йорк. Что-то расхотелось идти на вечеринку. И вам не хочу быть обузой.

— Ну что вы, Ларри, — промурлыкала Айрис. — Я бы хотела, чтобы вы провели здесь весь уик-энд. Вы мне очень понравились. — Ресницы ее затрепетали, и она бросила многообещающий взгляд в мою сторону. — Вы не пожалеете, что останетесь.

Да уж, подобные обещания выпадают нечасто!

— О’кей, я остаюсь.

Мы выпили еще пару порций. Атмосфера в гостиной становилась все более непринужденной. Все испортила миссис Робинс, сообщив, что ланч готов. Ни Элен, ни тетя Эмма за столом не обменялись ни единым словом. По всему чувствовалось, что атмосфера в столовой накалена до предела.

После ланча Айрис посоветовала мне отдохнуть перед вечером. С неохотой, но я все же последовал ее совету и улегся на свой набитый металлической стружкой матрас. Как ни странно, через несколько минут я погрузился в глубокий сон.

Проснулся я где-то в половине седьмого и через полчаса, приняв душ, спустился в гостиную, совершенно готовый к ночным приключениям в обществе прекрасной блондинки.

В гостиной никого не было, но это меня не обескуражило: я вспомнил, что Айрис разрешила мне пользоваться баром. Не испытывая особых угрызений совести, я налил себе щедрую порцию виски и с бокалом в руке устроился на диване. Ночь еще не вступила в свои права, и хотя витражи поглощали много света, но зато создавали в гостиной атмосферу тайны. Мне казалось, что я нахожусь внутри калейдоскопа. Уже через пару минут я устал от этого и включил настольную лампу. Видимо, это послужило неким сигналом, так как буквально через минуту в гостиную вошла Элен. Она сменила мужскую рубашку и джинсы на темно-синее платье. Мягкий свет лампы высветил ее хрупкую фигурку. Элен смущенно улыбнулась мне.

— Я хочу извиниться за свое поведение утром, — тихо сказала она. — Я много думала и поняла, что с моей стороны было бы глупо надеяться на то, что вы поверите моему рассказу — будто на дом действительно наложено проклятие.

— И какого же рода это проклятие? — я уже привык к тому, что с Элен можно разговаривать только на эту тему.

— Земля, на которой стоит дом, проклята. Тетя Эмма говорит, что место слияния вод всегда выбиралось ведьмами для шабаша. Вот почему они собираются здесь почти каждую ночь. Понимаете, они хотят получить этот дом в свое владение. Они уже убили тетю Сару и надеялись, что достигли своей цели. Но этого не произошло. И теперь, судя по всему, они замышляют что-то ужасное, чтобы раз и навсегда отделаться от нас. — Она зябко повела плечами. — Я не знаю, что именно, но наверняка это будет нечто страшное, если только нам не удастся их остановить.

— И как же вы рассчитываете это сделать, если не секрет?

Она в отчаянии развела руками.

— Не знаю. Тетя Эмма выбивается из сил, чтобы остановить их наступление, еще с того дня, как темные силы убили ее сестру, но пока без успеха. Вот мы и подумали, что мужчина может добиться большего.

— Послушайте, Элен, — медленно заговорил я, тщательно подбирая слова. — Неужели вы всерьез верите тому, что каждую ночь на берегу озера собираются ведьмы, прилетев сюда на своих метлах? Но это же невозможно! Насколько я помню, последние суды над ведьмами проходили здесь в самом начале девятнадцатого века. Так что самым молодым ведьмам должно быть никак не меньше ста пятидесяти лет.

— Вы зря иронизируете, — каким-то тусклым голосом сказала Элен. — Среди нас живет немало людей, которые тайно пользуются колдовскими чарами. Вот что самое страшное! Можете представить, что они являются вашими соседями и друзьями в дневное время, а по ночам собираются у озера и обмениваются идеями, как вас убить.

— У вас очень богатое воображение, — сказал я. — Тетя Эмма упорно забивает вам голову сказками, да и жизнь в доме, где одни только женщины, тоже предрасполагает к этому. Почему бы вам не уехать отсюда на какое-то время? Тогда вы выбросите все страхи из головы раз и навсегда.

— Но это невозможно! — с жаром воскликнула девушка. — Я до конца дней своих буду винить себя, если с Айрис в мое отсутствие случится несчастье.

— Я уверен, Айрис в безопасности! К тому же она уже довольно большая девочка.

Лицо Элен застыло, превратившись в некое подобие маски.

— Нет! Только я одна смогу помочь Айрис спастись от самой себя! Вначале я действительно считала этот дом подарком судьбы, возможностью подальше скрыться от…

Она внезапно замолчала, прикусив губу.

— Я слишком много болтаю. Не то, чтобы Айрис испорчена до мозга кости… Но в ее характере есть такие черты, что временами она становится совершенно неуправляемой. Вот тогда ей и требуется моя помощь.

— Хотелось бы в это поверить, — хмыкнул я. — Вы, Элен, так молоды… неопытны… Все-таки, Айрис — старшая сестра.

— Как вы можете так говорить! Да если бы не я, Айрис давно превратилась бы в…

Открылась дверь, и в гостиную вошла старшая сестра, на полуслове прервав откровения Элен.

Я даже перестал дышать от восхищения. Волосы Айрис были уложены в некую фантастическую прическу в виде золотой башни, тяжелые золотые серьги в виде колец блестели в ушах. Платье, по цвету напоминающее сверкающий иней, с бежевыми вертикальными полосками, держалось на узеньких бретельках. Ниже пояса оно расширялось и заканчивалось воланом. Элегантные белые туфельки дополняли вечерний туалет.

Мой спортивного покроя пиджак никак не сочетался с этим нарядом. Мне стало стыдно за себя. Как же я не догадался прихватить фрак!

— Извините, что заставила вас ждать, Ларри, — промурлыкала Айрис, затем перевела взгляд на младшую сестру, которая стояла возле стола с виноватым выражением на лице. — Я уверена, Элен не позволила вам скучать в мое отсутствие. Ну как? Она хорошо перемыла косточки Айрис Лэнгдон?

— Айрис, как ты можешь! — всплеснув руками, Элен выбежала из гостиной.

— Это ужасно, — вздохнув, сказала Айрис. — Ведь Элен думает, что действует исключительно из лучших побуждений. Но как же она мне надоела!

Глава 4

Вилла Вендовера находилась в миле от «Уотерс Мит», но мы сразу попали будто в другой мир.

Перед домом, на стоянке, находилось с десяток машин. Все окна виллы были ярко освещены, входная дверь — широко распахнута, из дома доносились возбужденные голоса, взрывы смеха, и все это перекрывалось оглушительной джазовой музыкой.

— Нам придется разделиться, — игриво сказала Айрис. — До полуночи будем веселиться порознь, а уж потом я вас разыщу.

— Боюсь, меня к этому времени могут превратить в ягненка, — недовольно заявил я.

— Ох уж эти создатели телесериалов! — Она попыталась изобразить восхищение. — Надо же, до чего додумался! Я…

— Айрис, дорогая!

К нам двигался Вендовер с явным намерением заключить Айрис в свои объятия.

Он выглядел таким же грубым и отталкивающим, как и утром. Я с неприязнью смотрел на него. Вендовер, не минуты не помедлив, обнял Айрис и громко чмокнул в губы. Его черные прямые волосы были тщательно уложены, чтобы скрыть большие залысины у висков.

Наконец он отпустил Айрис и взглянул на меня.

— Как успехи, Бейкер? Сочинили что-нибудь путное после прогулки вокруг озера?

— Я приехал сюда отдыхать, — буркнул я.

— Отлично! — Вендовер улыбался, но взгляд его был недобрым. — Входите же, я познакомлю вас с гостями. Здесь собралось столько идиотов, что не старайтесь особенно умничать, все равно никто не оценит.

Он по-хозяйски хлопнул Айрис пониже спины, показывая, чтобы она шла впереди, и они двинулись к дому. Мне ничего не оставалось, как плестись сзади. Что ж, Алекс Вендовер грубиян, но об этом меня предупредили еще до приезда сюда.

Просторная гостиная была обставлена с претензией на то, что хозяин является ценителем искусства. Большие окна были широко распахнуты. Через них я увидел лужайку и плавательный бассейн с вышкой для прыжков в воду.

Гостей было много, человек двадцать — двадцать пять. Все они громко разговаривали, что-то пили и старались выглядеть веселыми.

Вендовер подвел меня к группе из трех человек: высокой костлявой рыжеволосой девице, пухленькой брюнетке, которую язык не поворачивался назвать толстухой, и к худому лысому мужчине, весь вид которого говорил, что он страдает язвой желудка.

— Разрешите представить вам Ларри Бейкера, — бесцеремонно прервав беседу, громко сказал Алекс. — Если вам интересно знать, откуда берутся все эти бесконечные мыльные оперы на телевидении, обращайтесь к нему. Именно он их и сочиняет.

Обняв Айрис за талию, он увлек ее в сторону.

— Я только что приобрел китайскую вазу, дорогая, и хотел бы услышать твое мнение, — говорил он ей на ходу.

— Хэлло, — скрипучим голосом произнесла костлявая девица. — Я — Кэт Кванати. Не обращайте внимания на Алекса. Он полагает, что грубость делает его интересным и остроумным парнем. — Она небрежно махнула рукой в сторону брюнетки. — Это Труди Кирш.

— Хэлло, — брюнетка улыбнулась, продемонстрировав ослепительно белые зубы.

— Я — Стив Энгстед, — буркнул тощий тип. — Как поживаете, Ларри? — Его рукопожатие оказалось, на удивление, крепким. — Что будете пить?

— Виски, если можно.

Стив двинулся к бару, оставив меня в обществе двух дам. Я лихорадочно пытался припомнить какую-нибудь забавную историю, чтобы развлечь их, но, как назло, в голову ничего не приходило. Я чувствовал себя тупицей, особенно когда увидел, что дамы выжидательно смотрят на меня. Выпуклые серо-зеленые глаза рыжеволосой недвусмысленно давали понять: «Всегда готова, в любой момент». Глаза брюнетки были немного другими. «Вполне возможно, — говорили они, — но вначале не помешает узнать, есть ли у нас взаимное влечение».

Я нервно откашлялся и уже открыл рот, чтобы сказать стандартную остроту, как, к счастью, подвалил Стив с бокалами.

— Вы явились на уик-энд, Ларри? — спросила рыжая, исключительно с целью завязать разговор. — К кому вы приехали?

— К Лэнгдонам.

— Ой!

Рыжеволосая задрожала так сильно, что я испугался, как бы ее маленькие остренькие грудки не выскочили из рискованного декольте. Но этого не случилось.

— Их дом всегда выглядит таким мрачным… Я умерла бы от страха, если бы мне пришлось провести там ночь. — Ее глаза многозначительно уставились на меня. — Но если бы рядом был мужчина, я бы ничего не боялась.

— Ты имеешь в виду Гарри? — невинно осведомилась брюнетка, а затем пояснила: — Гарри — муж Кэт.

— Черт побери, я вовсе не его имела в виду, — Кэт попыталась улыбнуться, но это у нее слабо получилось. — Впрочем, Ларри понимает, что я хотела сказать.

— Здесь и идиот поймет, на что ты намекаешь, — медовым голосом пропела брюнетка, затем сосредоточила внимание на моей персоне. — Скоро вы, Ларри, убедитесь, что здешние места, — а если говорить конкретнее — лес — кишмя кишат нимфами и дриадами. И весьма сговорчивыми, можете мне поверить.

— Милочка, — Кэт скрипнула зубами, — нельзя же всех мерить по своей мерке.

— И все же это ужасно, — раздался вдруг глухой голос Стива Энгстеда. — Я имею в виду трагическую смерть Сары Лэнгдон. Ларри, вы уже слышали об этом?

Я машинально отметил, что слово «ужасно» Энгстед произнес совершенно спокойным тоном.

— Да, мне рассказали.

Кэт перестала бросать испепеляющие взгляды на Труди и патетически произнесла:

— Бедная Эмма Лэнгдон! Сердце обливается кровью, когда слушаешь ее рассказы о том, как она нашла свою сестру на озере… Еще она все время говорит о ведьмах и прочей чертовщине…

— Но что самое примечательное, — сказал Энгстед, набивая табаком трубку, — так это уверенность старой дамы в том, что здесь не обошлось без вмешательства темных сил.

— Насчет чертей не знаю, — легкомысленным тоном заявила Труди. — А вот ведьмы у нас есть, да еще какие!

— В отношении ведьм не могу ручаться, — перебила ее Кэт. — А вот что касается шлюх, то их здесь хоть пруд пруди.

Не обращая внимания на словесную пикировку дам, Энгстед продолжал:

— Я специально занимался этим вопросом, но только однажды встретил молодую особу, которая была свято уверена, что в нее вселился демон. Весьма редкий случай.

— На мой взгляд, это отвратительно, — Кэт скорчила презрительную гримасу. — Гнусные придумки — шабаши ведьм, полеты на метле…

— Договор с дьяволом может иметь место, — Энгстед неторопливо раскурил трубку. — Суть заключается в том, что человек получает некие сверхвозможности в обмен на свою душу… Если речь идет о женщинах, то предполагается еще и интимная связь либо с самим Сатаной, либо с кем-то из его ближайшего окружения.

— Но ведь это чудовищно! — Кэт брезгливо поморщилась. — Даже противно думать о таком.

— Ну и зря, — вмешалась Труди. — Попробуй, дорогая. Это может быть чем-то новым, доселе неизведанным!

— Мне кажется, что это больше подходит тебе, милочка, — парировала Кэт. — Как еще ты сможешь раздобыть себе мужа? В твои-то годы! Разве что околдовать какого-нибудь доверчивого простака.

— Эй! — вмешался я в разговор, не без причины опасаясь, что дамы сейчас вцепятся друг другу в волосы. — Я кое-что вспомнил, Стив. Известно ли вам значение латинского выражения «малум секутум», если я правильно запомнил?

— «Неизбежное несчастье, которое следует за угрозами, высказанными колдовскими силами». Где вы слышали это выражение?.. Ах да, понятно. — Он выпустил к потолку клуб дыма. — Эмма Лэнгдон?

— Точно, — я кивнул. — Она сказала, что уже были угрозы сил ада, так что в скором времени будет «малум секутум».

— Неужели ей нельзя чем-то помочь? — спросила Кэт. — В конце концов, Стив, ведь вы же психиатр!

— Уже не практикующий. — Он пожал плечами. — Лично я полагаю, что старая дама никогда не излечится после того шока, который испытала, когда обнаружила тело утонувшей сестры в озере. Именно поэтому она и нашла спасение во всех этих бреднях… Если же в результате активной терапии Эмма Лэнгдон наконец осознает весь ужас случившегося, то может полностью лишиться рассудка.

— Вы специалист, вам виднее… Вы говорите разумные вещи, — неохотно согласилась Труди. — Но все равно это бесчеловечно.

— В таком случае почему бы не побеспокоиться о племяннице? — не выдержал я. — У меня сложилось впечатление, что Элен полностью поверила в тетушкины россказни.

— Это действительно жуткий дом! — Кэт вновь вздрогнула, главным образом, как я подозревал, чтобы произвести на меня впечатление. — Не могу понять, почему они его не продадут и не переберутся в Нью-Йорк. Что это за жизнь! Две молодые девушки заперты в замшелых стенах, словно в монастыре.

— По условиям завещания Сары Айрис не может продать дом, — быстро сказала Труди. — Но как соседи мы должны что-то сделать для Элен.

— Вначале нужно нейтрализовать Айрис! — ядовито произнесла Кэт. — Она чуть ли не с пеленок держит свою сестренку в черном теле, оберегает ее от нашего общества, боится, как бы мы не лишили ее любимую сестричку невинности.

Труди захихикала.

— Мне почему-то кажется, что Айрис не без основания опасается, что Элен составит ей серьезную конкуренцию.

— Это первое здравое замечание, которое я услышала от тебя этим вечером, дорогая, — заметила Кэт. — Я частенько думаю, знает ли Элен о том, как развлекается ее старшая сестричка… Тс-с! Сюда направляется Гарри. Насколько я вижу, он уже едва держится на ногах.

— Я лучше отойду на несколько минут, неохота с ним сталкиваться, — недовольно поморщился Энгстед при этом восклицании.

Маленький толстячок со светлым пушком на голове, шатаясь из стороны в сторону, тем не менее приближался к нам. В руке он держал бокал с виски. При каждом его шаге спиртное выплескивалось.

Когда он подошел ближе, взгляд его задержался на Труди. Видимо, ему понравился покрой ее платья. Ткань джерси плотно облегала пышные формы Труди. Треугольный вырез напоминал каньон, так что даже была видна грудь.

— Хэлло, бэби! — Гарри остановился рядом с Труди и попытался ущипнуть ее за задницу. — Как поживает самая аппетитная старая дева? Как я понимаю, неплохо. Главное, она никогда не ограничивает себя в парнях. — Он провел рукой по плавному изгибу бедра Труди. — Экое богатство! Не то что у моей рыжей кошки. Не можешь ли ты, Труди, подарить один поцелуй твоему старому обожателю?

— Лапы прочь, старый развратник! — гневно произнесла брюнетка, тем не менее обольстительно улыбаясь.

— Какого черта, Гарри! — взорвалась Кэт. — Мы же договорились, что ты не подойдешь ко мне в течение всего вечера! Посмотри на себя. Мы не пробыли здесь даже часа, а ты уже пьян.

— Вся трагедия заключается в том, — торжественно начал Гарри, — что даже в пьяном состоянии ты для меня не более чем драная кошка, которая, тем не менее, распускает обо мне самые дикие слухи. — Его взгляд остановился на мне. — Знаешь, приятель, считаю своим долгом предупредить тебя — она не перестает болтать даже тогда, когда спит. — Сделав приличный глоток из полупустого бокала, он прищурил глаза. — Приятель, а ведь здесь я тебя еще не встречал.

— Гарри, это Ларри Бейкер, — Кэт криво улыбнулась мне. — Как вы уже догадались, это и есть Гарри, мой муж. В последнее время он много пьет.

Злобно глянув на жену, толстяк заявил, что его не устраивает общество таких зануд, и, развернувшись, двинулся прочь, изо всех сил стараясь сохранить равновесие, но тем не менее продолжая расплескивать содержимое бокала.

— Чем дольше я знакома с Гарри, тем больше мне нравится жизнь одинокой женщины, — с чувством произнесла Труди.

— Если он и дальше будет продолжать в том же духе, — злобно прошипела Кэт, — мне ничего не останется, как развестись с ним.

— Ты разведешься с ним не раньше, чем у него закончатся деньги, дорогая, — уверенно произнесла Труди. — И мы все знаем об этом. Так что на время оставим эту тему и поговорим о более приятных вещах…

— Наши бокалы пусты. Не наполнить ли их вновь? — сказал Энгстед, неизвестно откуда возникший. — Вы поможете мне, Ларри?

Мы с трудом протолкались к бару и завладели бутылкой виски и бутылкой шампанского. Пока я готовил выпивку, Стив стоял рядом и невозмутимо попыхивал трубкой. Наконец, спрятав трубку в нагрудный карман пиджака, он вновь заговорил:

— Понимаете, Ларри, у нас здесь свой маленький и тесный мирок. Все знают обо всех. И все мы разочарованы своей личной жизнью… Вот почему все пьют без меры, вечно спорят друг с другом и заводятся по малейшему поводу. Все ненавидят друг друга… С годами накопилось столько злобы, что мне иногда становится страшно. Мне кажется, что более ужасного места я никогда в жизни не встречал.

— То есть вы намекаете, что в бреднях Элен есть зерно истины? — я невесело усмехнулся. — Если еще недавно я и пытался спорить с Элен насчет колдовства, то сейчас уже готов кое с чем согласиться. Знаете, что она мне сказала? Что ведьмы, летающие на помеле, — это персонажи детских сказок, а по-настоящему надо бояться людей, которые в дневное время прикидываются твоими друзьями, а в ночное время превращаются в демонов. Такие люди продали душу дьяволу и не отвечают за свои поступки.

Энгстед кивнул. Его рука погладила голое темечко.

— Хорошо, что вы сказали мне об этом. Я и не предполагал, что фанатизм тетушки Эммы нашел отклик в душе Элен. Но, надеюсь, Элен все же достаточно здравомыслящая девушка и когда-нибудь поймет, что к чему. Та озлобленность, о которой я упоминал, как правило, строго направлена против какой-то одной личности… Но вот чего я не могу понять: почему тетушка Эмма считает, что силы зла ополчились против Элен? Она вам говорила об этом?

— В общем-то нет… У Эммы Лэнгдон своя теория. Раз ведьмы утопили ее сестру, значит, они покушаются на жизнь всех, кто живет в доме. И с каждой ночью подбираются все ближе и ближе…

— Мне это не нравится! — Стив снова покачал головой. — Я поговорю с Айрис и попытаюсь убедить ее отправиться с Элен погостить к кому-нибудь из друзей на длительный срок. Но, боюсь, сегодня беседовать на эту тему бесполезно. А вот завтра я могу зайти к Лэнгдонам. Если параноидальный бред тетушки Эммы подействовал на племянницу в такой степени, что у нее начался психоз, то не помешает…

— Хэлло, Стив, — услышал я знакомый мурлыкающий голос у себя за спиной.

— Хэлло, Айрис.

Он посторонился, давая мисс Лэнгдон место между нами.

— Я испытываю удовольствие от разговора с вашим гостем. Похоже, он эрудированный человек, а в наших краях это большая редкость.

— Вы не возражаете, если я отвлеку его на минутку? — спросила Айрис, кладя свою руку на мою.

— Без проблем. — Энгстед улыбнулся. — А я тем временем займусь напитками.

Айрис потащила меня через всю гостиную. Мы вышли и остановились у дальнего края бассейна.

— Могу я дать дружеский совет? — довольно грубо сказала Айрис.

— Разумеется, — пробормотал я, ничего не понимая.

— Так вот, держись подальше от Труди, — напряженным голосом произнесла она. — Ясно?

— Нет, но я постараюсь, — с наигранной веселостью ответил я.

— Я наблюдала за тобой. Труди готова выпрыгнуть из платья, только бы произвести на тебя впечатление. Да и ты тоже хорош! Но я предупреждаю: держись от Труди подальше! Ничего хорошего от нее не дождешься! Но если не перестанешь пялиться на эту шлюху, я постараюсь сделать для тебя этот вечер ярким и запоминающимся.

Только тут до меня дошло, что Айрис стала обращаться со мной так, словно мы были давние знакомые. Я решил подыграть ей.

— Не понимаю, какая муха тебя укусила. Ты же сама привела меня на эту вечеринку, и, видит бог, ничего предосудительного я до сих пор не сделал. И все же не могу не сказать, что я не нуждаюсь ни в чьих советах по поводу того, как мне себя вести.

— Даже так! — Она со злобой уставилась на меня, и только сейчас я понял, что Айрис пьяна. — Так вот как ты действуешь, Бейкер! О’кей, тогда не говори мне, что я тебя не предупреждала!

Она повернулась, чтобы уйти, но я схватил ее за руки.

— Айрис! Что это с тобой?

— Лапы прочь, негодяй! — прежде чем я успел сообразить, что к чему, она влепила мне полновесную пощечину.

Обругав меня еще раз, Айрис решительно зашагала в дом.

Глава 5

В столовой был сервирован шведский стол без горячих закусок. Как-то само собой получилось, что я оказался в компании самых заядлых выпивох. Там были Труди Кирш, Стив Энгстед и еще одна парочка: Линда и Скотт Хиллард. Кто-то мне сказал, что они недавно поженились. И, судя по тому, что Скотт ни на шаг не отходил от своей хорошенькой жены, я понял, что он не доверяет решительно никому в этом доме. Вообще-то он был высоким и сильным парнем, сложен, как профессиональный боксер, — широкие плечи и мощные бицепсы. С его физиономии не сходило мрачное выражение. Казалось, он только и ждет повода, чтобы переломать кому-нибудь ребра.

Я потягивал бурбон, пытаясь вспомнить причину, по которой отказался от мартини и перешел на этот напиток, как вдруг до меня дошло, что Труди Кирш о чем-то спрашивает, нетерпеливо дергая за рукав.

— Но вы же понимаете, Ларри?

Ее голос звучал предельно искренне, так, как будто она только что доверила мне какой-то важный секрет. Я же, занятый своими мыслями, его не услышал. Надо сказать, что я уже устал от намеков на некие тайны, а чужие секреты меня совершенно не интересовали.

— Что понимаю?

— Как трудно жить одинокой девушке. Все замужние подруги воображают, что ты только и думаешь, что охотишься за их мужьями, и все такое…

Мои мысли плыли, потихоньку растворяясь в алкогольном море, и я не особенно вслушивался в излияния Труди.

До меня доносились и другие обрывки фраз. Все перемешалось в моей голове: монолог Труди и реплики участников вечеринки.

— …Тогда я схватил его за лацканы пиджака и приподнял на целый фут. «Слушай, панк! — сказал я. — Когда ты кого-нибудь толкаешь на тротуаре, положено ведь извиниться, не так ли?». Вам бы надо было видеть, как он на меня посмотрел! Глаза, как у перепуганного кролика.

Донесся взрыв раскатистого смеха.

— …Чего не выношу, так это когда меня толкают…

— …Сама не знаю, почему я вам это рассказываю, Ларри, но вы чем-то мне симпатичны… Понимаете, первый раз с Робертом все происходило у меня на квартире, и я не имела к нему никаких претензий…

— …Каждый брак, Линда, требует определенного времени для того, чтобы молодые притерлись друг к другу…

Я понял, что это Энгстед пустился в пространные рассуждения.

— В данный момент у вас со Скоттом все хорошо, вы производите впечатление идеальной пары. Он — властолюбивый и самоуверенный мужчина, вы же, наоборот, — не слишком уверены в себе, и поэтому вам так необходима поддержка сильной руки…

— …Я определенно верю в свободу сексуального выбора, Ларри. Я не ханжа, но когда узнала, что Роберт, как бы это выразиться, со странностями…

— …Стив прав, дорогой. Ты действительно несколько агрессивен. Вспомни, как во время нашего медового месяца ты ударил беднягу официанта…

Чувствуя, что сейчас окончательно вырублюсь, я сказал Труди:

— Извините, что-то у меня разболелась голова. Я выйду на свежий воздух.

Довольно твердым шагом я вышел во внутренний двор, подошел к бассейну и некоторое время бессмысленно пялился на ровную гладь воды. Дул прохладный ветерок, из дома доносился невнятный гул голосов, и, что удивительно, через некоторое время я почувствовал себя лучше.

Я медленно прошелся вдоль бассейна, вытащил сигарету и закурил. Но не успел я сделать и двух затяжек, как вдруг услышал, что в кустах кто-то негромко хохотнул. В следующий момент я услышал хрипловатый голос Кэт Кванати, которую я, правда, не видел:

— Ах ты проказник! Что надумал! Я просто хочу искупаться.

Рыжеволосая обнаженная Кэт появилась из-за кустов и побежала к бассейну. В свете, падающем из широких окон дома, ее тело отливало перламутром. Следом за ней семенил кривоногий толстячок, на ходу расстегивая рубашку.

— Кэт, подожди же меня!

Подняв фонтан брызг, Кэт прыгнула в бассейн.

В такую игру могут играть только двое, так что хоть и с большой неохотой, но мне пришлось возвратиться в дом. Решив, что лишняя порция бурбона мне не помешает, я направился к бару. Энгстед присоединился ко мне как раз в тот момент, когда я приканчивал содержимое бокала.

— Ларри, — вкрадчиво сказал он, кладя руку мне на плечо, — не обижайтесь, если я лезу к вам с советами, в которых вы, скорее всего, не нуждаетесь, но все же лучше, если вы будете держаться подальше от Труди Кирш.

— Чего ради? — удивился я.

— Понимаете, Айрис следит за вами. Я это доподлинно знаю. Она уверена, что вы флиртуете с Труди, и ей это не нравится.

— Даже если это и так, ну и что? Я же не давал Айрис никаких обещаний.

— Понимаю, — извиняющимся тоном сказал Энгстед. — Но, поверьте, я лучше вас знаю Айрис. Она много выпила, а в таком состоянии мисс Лэнгдон способна выкинуть любой трюк. Для нее не существует никаких моральных принципов.

Он печально улыбнулся.

— Мне кажется, что как раз здесь мы и столкнулись с тем скрытым злом, о котором недавно говорили. С Айрис не все чисто… Она знает какие-то трюки.

— Благодарю вас, Стив, но вы зря беспокоитесь. Мне кажется, что в трудную минуту я смогу постоять за себя.

— О’кей, в таком случае не говорите потом, что я вас не предупреждал. Всего доброго, Ларри. Но у меня такое чувство, что вас ожидают большие неприятности.

Энгстед поклонился — совсем как джентльмен — и отошел.

Я увидел, что Труди разговаривает с Хиллардом, и направился к ним, удивляясь, как это Скотт разрешил своей жене куда-то уйти без него. Увидев меня, Труди заулыбалась и схватила за руку.

— Ларри, а я-то все думала, куда это вы исчезли. Я уже опасалась, что вы решили искупаться, как некоторые.

— Да-да, я видел, как миссис Кванати нырнула в бассейн в чем мать родила, — нехотя признался я. — Но это зрелище не показалось мне интересным, и я решил вернуться сюда, чтобы еще выпить.

Труди засмеялась.

— У Кэт своеобразное представление о такого рода развлечениях. Вообще-то я считала, что она развлекается где-нибудь в кустах…

Внезапно я почувствовал на себе недобрый взгляд Хилларда.

— Не желаете ли искупаться? — вежливо спросил я.

— Нет! — злобно рявкнул Хиллард. — Если бы я знал, какого сорта здесь будут люди, никогда бы не привел сюда Линду! Все же придется сказать пару ласковых слов Вендоверу.

— Не самая лучшая мысль, — невинным тоном заметил я. — Не будет ли проще побить его?

— Уж не считаете ли вы свою плоскую шутку верхом остроумия? — взорвался Хиллард. — Юмор такого рода годится разве что только для безмозглых кретинов, готовых часами просиживать перед «ящиком».

— Скажите, вы ненавидите только меня и тех людей, которые толкают вас на улице, или же весь мир? — поинтересовался я.

— Ну и время настало! Кругом — один разврат, — широким жестом он обвел гостиную. — Меня тошнит от всего этого. Для этих людей нет ничего святого. Подростки, накачавшись наркотиками, шатаются по улицам, девицы продают себя, похотливые старики развлекаются на полную катушку… Стране нужно избавиться…

— Не хочу знать, что нужно стране. Лично мне нужен Ларри, — промурлыкала Айрис у меня за спиной. — Могу я украсть его у вас на минутку?

Я обернулся. Айрис с лучезарной улыбкой смотрела на меня, затем взяла под руку и потащила в холл.

— Я вела себя как последняя идиотка, Ларри, и хочу извиниться за свое поведение. Но я не могла сделать это в присутствии этих кретинов. — Ее пальцы нервно сжали мой локоть. — Давай спрячемся от них в каком-нибудь укромном местечке. Я как раз знаю одно такое.

Мы миновали холл и длинный коридор. Я подумал, что за теми дверьми, мимо которых мы проходили, находятся спальни. Айрис остановилась перед последней дверью слева.

— Это очень уютная комната, — заговорщически прошептала мисс Лэнгдон. — И у нее есть большое преимущество — она запирается изнутри. Я это знаю. Входи первым, я должна убедиться, что за нами не наблюдает Алекс. Нельзя, чтобы он нам помешал, не так ли?

— Конечно, — не раздумывая ответил я.

Огонек опасности зажегся в моем мозгу, но я постарался не обращать на него внимания. Открыв дверь, я вошел в комнату. Дверь тут же захлопнулась с характерным щелчком, и я понял, что ее заперли снаружи. Я остановился. Сердце мое бешено колотилось. Я догадывался, что угодил в западню.

Это в самом деле была спальня, без подвоха. Но весь кошмар состоял в том, что спальня уже была занята. Миниатюрная блондинка, жена Хилларда, стояла спиной ко мне и неторопливо стягивала трусики.

— Айрис, ты принесла купальник? — спросила она, не оборачиваясь.

У меня язык прилип к небу, да и что, черт возьми, я мог сказать!

Линда выпрямилась, бросила трусики на постель, где уже лежала ее одежда, и повернулась. Она принадлежала к тем миниатюрным венерам, тело которых изумительно пропорционально. При любых других обстоятельствах я мог бы по достоинству оценить его. Но не сейчас. Меня совершенно убило, когда я увидел, как изумленное выражение ее лица сменилось паническим испугом. В следующий момент Линда глубоко вздохнула и широко распахнула рот.

Ее вопль наверняка был слышен даже на мосту Джорджа Вашингтона, настолько он был громок и пронзителен. Я даже испугался, что мои бедные барабанные перепонки не выдержат удара звуковой волны и лопнут.

Наконец, воздух иссяк, и Линда была вынуждена замолчать, чтобы набрать в легкие новую порцию. Я обрадовался, что у меня появилась возможность как-то объясниться, но за дверью послышался не менее громкий крик Айрис:

— Скотт! Скотт! Кто-то напал на Линду!

До меня только сейчас дошло, что это Айрис устроила мне ловушку, а я угодил в нее лишь по собственной глупости и самонадеянности. Поправить свое положение я уже не мог, так как в коридоре послышался тяжелый топот ног бегущего человека, а еще через пару секунд ударом плеча Хиллард выбил замок и влетел в спальню.

— Послушайте! — закричал я. — Это недоразумение! Ошибка!..

— Мы сейчас ее исправим, Бейкер! — прорычал Хиллард. — Готовьтесь!

Я мельком увидел мстительную усмешку на смазливом личике Айрис. Мисс издевательски подмигнула мне, глядя поверх плеча Хилларда.

От прямого удара в челюсть я еще сумел как-то уклониться, но второй удар — в солнечное сплетение — обрушился на меня подобно паровому молоту. Сложившись пополам, я рухнул на пол и потерял сознание. Что происходило дальше, я уже не знал…

Возвращение к жизни было очень болезненным. Я и не представлял, что солнце может сиять так ослепительно… Я болтался в космосе, не понимая, где верх, где низ. Как мне найти обратную дорогу к космическому кораблю и моему верному другу Борису Сливке?

Я с трудом разлепил глаза, и солнце потеряло яркость, превратившись в обычную настольную лампу, стоящую на прикроватной тумбочке.

— Думаю, вам не помешает добрая порция виски, Ларри, — услышал я голос Энгстеда. — Как вы на это смотрите?

— Меня подло подставили, — пробормотал я и сделал попытку подняться.

Он тяжело вздохнул.

— Я же вас предупреждал, Ларри.

Стеная и охая, я все же кое-как уселся. Живот болел ужасно. Было такое впечатление, что внутри находится раскаленный шар. Страшно болели все кости черепа. Очевидно, в тот момент, когда сознание уже покидало меня, Хиллард нанес предательский удар по челюсти.

Энгстед сунул мне в руку бокал с виски, который я с благодарностью выпил.

— Сколько времени я был без сознания?

— Минут десять. У Хилларда тяжелая рука, не так ли? Кстати, Труди просила передать привет.

— Она ушла?

— Да. Через пару минут после того, как мы кое-как утихомирили разошедшегося Хилларда. И не его одного: Айрис «нечаянно» залила платье Труди красным вином, и наша старая дева сильно нервничала. — Энгстед снова вздохнул. — Однако Труди понимает, какую она допустила ошибку…

— Возможно, Труди и понимает, но что касается меня, то я не чувствую за собой никакой вины. — Немного помолчав, я добавил: — Я часто выезжал на пикники, проводил уик-энды в разных местах, но не припомню, чтобы меня так сильно отделывали. Это какие-то новомодные веяния.

Допив виски, я поставил бокал на столик.

— Благодарю вас, Стив, за все то, что вы сделали для меня.

— Как вы себя чувствуете?

Я осторожно потрогал челюсть.

— Даже затрудняюсь ответить. Вроде, все в порядке, однако, если челюсть сломана, то все неприятности впереди… Но в любом случае к гостям я больше не вернусь. Кто знает, как поведет себя Хиллард, если я вновь попадусь ему на глаза.

— Так вы возвращаетесь домой?

— Увы, пока это невозможно. Я возвращаюсь в «Уотерс Мит», хотя эту замшелую цитадель трудно назвать домом.

— Я могу вас подвезти, — предложил он.

— Благодарю вас, Стив, но пешая прогулка, надеюсь, пойдет мне на пользу. — Опустив ноги на пол, я осторожно встал. — Поблагодарите Вендовера за вечер. Во всяком случае скучным его назвать никак нельзя.

— Отсюда можно выйти и так, — Энгстед отодвинул штору и распахнул французское окно. Я увидел аккуратно подстриженную лужайку. — До завтра, Ларри.

— Мы увидимся, если вы появитесь у нас с утра пораньше. Часов в десять я отправляюсь в Нью-Йорк.

— Но это невозможно! — Тревога ясно слышалась в его голосе. — Разве можно так поступать с Элен? Вы бросаете ее…

— Не понял.

— Элен грозят крупные неприятности, и она нуждается в вашей помощи. — Он ударил кулаком о ладонь. — Во всяком случае не уезжайте до тех пор, пока я не поговорю с ней и не внесу некоторую ясность в обстановку.

— О’кей, — нехотя согласился я. — И все же попытайтесь внести эту ясность с утра пораньше.

— Договорились. Благодарю вас, Ларри… Понимаете, я не представлял всей серьезности создавшегося положения. Мне кажется, вы — единственный человек в доме, который может помочьЭлен.

— Помогу, конечно, если со мной ничего не случится, — проворчал я. — Жду вас утром, Стив. Не хочу, чтобы у Айрис было время для очередной гадости. Эта девица может сделать так, что я утону в озере, а к ногам моим будут привязаны два пушечных ядра.

Стив пообещал:

— О’кей, я буду там рано. Ларри, вы уверены, что найдете дорогу к дому Лэнгдонов?

— Без проблем. Направо. Затем через четверть мили еще раз направо, а дальше прямо.

— Все верно. До встречи.

Я вышел через дверь-окно на лужайку. В доме вовсю продолжалось веселье. Гремела музыка, слышались пьяные голоса, громкий хохот. Эти звуки сопровождали меня вплоть до первого поворота, затем наступила тишина. Еще через несколько минут я выбрался на грунтовую дорогу, с двух сторон обсаженную высокими деревьями. Было темно, хоть глаз выколи. На небе — ни луны, ни звезд. Все закрыли плотные облака.

Я шел медленно, прислушиваясь к звуку собственных шагов и шепоту легкого ветерка в кронах деревьев и ругая себя последними словами за то, что не догадался захватить фонарик. Гулять в одиночестве по темной дороге — удовольствие не из приятных. Через некоторое время я уже разговаривал сам с собой. Такое желание возникает у меня всякий раз, когда я даю волю своему воображению.

«Итак, время к полуночи?» — сказало мое второе «я».

«Да, практически полночь», — согласился я.

«Время ведьм!»

«Заткнулся бы ты!»

«В это время мертвецы выходят из могил…»

«Я же сказал: заткнись! То, что я так лопухнулся и приехал сюда, где живут лишь психи и неврастеники, не дает тебе оснований забивать голову подобными бреднями. Ведь можно и поскользнуться».

«Чтобы я поскользнулся? Ха!»

Мое второе «я» недоверчиво рассмеялось.

«Я всегда начеку. Ведь кто-то же должен заботиться о нашей безопасности. И я не хочу, чтобы с нами случилось что-то ужасное лишь по той причине, что ты глуп. Тебе следовало принять предложение Энгстеда. Мы бы давно уже были на месте. Так нет же! Ты всегда выбираешь трудный путь, и вот теперь мы ковыляем в кромешной тьме и можем заблудиться. А уж перспектива блуждать по лесу до рассвета меня не очень вдохновляет. Ты считаешь, что это ветер шевелит листву за нашими спинами? Разумеется, я не верю в то, что древние старухи летают верхом на помеле, но все же…»

«Давай не будем говорить о нечистой силе, ведьмах и тому подобной чепухе, — резко оборвал его я. — Все это плод чьей-то необузданной фантазии, и ты об этом прекрасно знаешь».

«Что ж, доставь нас живыми и невредимыми обратно в Манхэттен, храбрец, и я пожму твою мужественную руку. Но в данный момент мы находимся в полном одиночестве, а здесь может произойти все, что угодно».

«Да заткнешься же ты, наконец?!»

Я остановился и прислушался к ночным звукам.

«Черт побери, действительно нужно было согласиться с Энгстедом. Давно был бы уже на месте. Неужели все эти шуршащие звуки производит ветер? Надо быть последним идиотом, чтобы бродить здесь в темноте».

А вот в этом не стоило признаваться, так как мое второе «я» тут же начало задавать мне самые нелепые вопросы.

Пришлось поставить наглеца на место и опять двинуться в путь. Если уж быть вполне откровенным, стоять посреди дороги и прислушиваться к непонятным звукам — страшновато.

К счастью, низкие облака разошлись, открыв усеянное звездами небо. Сразу же стали видны силуэты высоких деревьев, так что, по крайней мере, я не мог на них налететь.

Еще три резких поворота все время петлявшей дороги — и приблизительно в четверти мили от себя я увидел неяркий свет. Я даже приостановился, чтобы как следует насладиться своей победой.

«Я почти у цели! И никаких ведьм на помеле, никаких шабашей в лесу! Это просто шелест листьев и скрип стволов».

«Да-а? — мое второе «я» не сдавалось. — Но вот что странно: до сих пор я как-то не встречал дом, который бы ночью разгуливал сам по себе».

«Не понял! — я повнимательнее всмотрелся в мерцающий огонек. — Что ты несешь?!»

«Понаблюдайте за светом, сэр, — шепнуло мое второе «я». — Хорошенько понаблюдайте. Ну, а я пока удаляюсь до поры до времени».

Где-то в лесу заухал филин. Мурашки побежали у меня по спине. И в этот момент огонек замигал и погас. Я ошарашенно пялился на то место, где он только что был. Огонек появился снова, но теперь я был абсолютно уверен в том, что он немного сдвинулся. Действительно, свет медленно сдвигался влево.

Я бы с большим удовольствием возобновил пререкания с двойником, если бы знал, что говорить.

Глаза немного привыкли к темноте, и я различил впереди темную громаду дома. Ни одно окно не светилось в нем. Мигающий огонек медленно удалялся в направлении озера.

Едва я осознал это, как почувствовал неприятный спазм в желудке.

Глава 6

Каким-то образом инстинкт, куда более сильный, чем голос разума, подсказал мне, что я должен остановить этот свет прежде, чем он достигнет озера.

Я свернул с дороги и поспешно двинулся по склону, густо заросшему кустарником, рассчитав, что тем самым намного сокращу путь и буду возле озера первым. Ветки кустарника били меня по лицу, трава путала ноги, пару раз я проваливался в какие-то ямы, но тем не менее быстро продвигался вперед. Внезапно свет исчез, закрытый большим кустом. Я храбро двинулся напролом, не обращая внимания на царапины. Пару минут ушло на борьбу с гибкими ветками, и вот почти у самых ног я различил зловещую черную гладь озера. В ноздри ударил отвратительный запах гниющего камыша. Я затравленно оглянулся. Мерцающий свет находился, примерно, в тридцати ярдах от меня и гораздо ближе к озеру, чем я рассчитывал.

Я торопливо двинулся в том направлении, но уже буквально на третьем шаге моя нога провалилась в яму, и я упал, растянувшись во весь рост на куче какой-то гниющей дряни.

К тому моменту, когда я сумел подняться на ноги, я увидел, что свет достиг берега озера, и продолжил движение.

Я помчался в том направлении как сумасшедший и вскоре смог рассмотреть, что свет исходит от старинного штормового фонаря. И хотя лица человека, держащего фонарь, я пока не видел, тем не менее уже догадался, кто это.

— Элен! — крикнул я. — Что вы делаете?

Никак не отреагировав на мой крик, она продолжала пробираться, раздвигая камыши, к более глубокому месту. Когда я подбежал к берегу, Элен была уже по грудь в воде и продолжала двигаться вперед. Внезапно фонарь погас, видимо, девушка попала в яму и погрузилась в воду с головой.

Без раздумий я бросился в озеро. Вначале было мелко, но когда вода достигла пояса, я поплыл. Голова Элен показалась из воды в нескольких ярдах впереди, затем вновь исчезла. Доплыв до этого места, я нырнул, выставив перед собой руки. Мне повезло: одной рукой я ухватил Элен за одежду, а второй — за волосы и потянул наверх. Мы вынырнули на поверхность, но Элен, яростно отбиваясь, пыталась освободиться.

— Что с тобой? — крикнул я.

— Отпусти! — выкрикнула Элен. — Неужели ты не слышишь? Сара зовет меня.

Борьба с сильной молодой девушкой, да еще и в холодной воде, — занятие не из приятных. Физически я был мало подготовлен к такого рода подвигам. Мои занятия спортом ограничивались тем, что иногда я поднимался к себе в квартиру по лестнице, игнорируя лифт. Мы барахтались в воде около минуты, но Элен исхитрилась ударить меня ногой в грудь и освободиться. Почувствовав свободу, она тут же нырнула. Я разозлился, и это придало мне сил. Нырнув следом, я опять схватил Элен за волосы. Вновь ее голова вынырнула на поверхность. На этот раз, чтобы не иметь лишних неприятностей, я слегка ударил строптивицу по челюсти. Тело Элен обмякло, и мне без труда удалось вытащить девушку из воды. Когда я вынес ее из кустов, то увидел, что все окна дома освещены, а навстречу мне с фонариком бежит тетушка Эмма.

На все ее многочисленные вопросы я ничего не ответил, главным образом потому, что у меня не хватало на это сил.

Когда мы, наконец, оказались в гостиной, я уложил Элен на диван и велел тете Эмме принести побольше одеял.

Пока она суетилась, собирая одеяла по всему дому, я получил возможность хорошо рассмотреть девушку. Она лежала на диване, и грудь ее ритмично поднималась и опускалась, волосы прилипли к голове — ярко-розовая краска уже смылась. На Элен была только нейлоновая рубашка, которая тоже прилипла к телу и совершенно не скрывала восхитительных форм, в то же время придавая мисс Лэнгдон какой-то трогательный и беззащитный вид.

Вскоре в гостиной появилась запыхавшаяся тетушка Эмма, неся, по крайней мере, пять одеял. На ней был какой-то несуразный халат, из-под которого виднелся подол фланелевой ночной рубашки.

Одно одеяло она отдала мне, а остальными заботливо укутала Элен.

— Думаю, вы нуждаетесь в хорошей порции виски, молодой человек, — деловито сказала старая дама. — В баре вы найдете все необходимое. А уж потом вы расскажете мне, что случилось.

Я набросил одеяло на плечи и подошел к импровизированному бару, налил полный бокал виски, не стал тратить время на кубики льда, а выпил напиток залпом. Не сразу, но полегчало. Приятное тепло разлилось по всему телу.

— Итак, что же произошло? — требовательно спросила тетушка Эмма, когда Элен была заботливо укрыта и согрета.

— Я возвращался с вечеринки у Вендовера и внезапно увидел, как из дома кто-то вышел, неся в руке фонарь. Этот человек пошел по тропинке в направлении озера. Не знаю, почему, но я встревожился. Инстинкт подсказывал мне, что нужно любой ценой задержать этого человека. Когда я подбежал, Элен уже была в воде и шла в глубь озера. Вскоре она исчезла под водой. Я бросился в воду и сумел вытащить ее на берег. К сожалению, Элен сопротивлялась, так что пришлось ее ударить.

— Вы поступили совершенно правильно! — Пронзительные голубые глаза старухи смотрели на меня в упор. — Она вам что-то сказала? Что именно?

— Вырывалась как бешеная. Кричала что-то о том, что тетя Сара зовет ее к себе.

— Малум секутум, — прошептала старуха. — Каким-то образом они узнали о моих планах относительно вас и Элен и решили, раз не смогут заполучить непорочную девственницу, тогда она вообще никому не достанется. Они предпочли, чтобы Элен присоединилась к моей сестре на дне озера. — Ее плечи беспомощно поникли. — Мои заклинания не достигли цели. В этом уже нет сомнения. Они прокляли всех нас за то, что мы посмели ослушаться их. Порой мне кажется, что благоразумнее отдать им то, чего они добиваются, упаковать вещи и покинуть дом.

Элен что-то бессвязно забормотала, потом порывисто села. Ее глаза широко раскрылись.

Тетушка Эмма подбежала к ней и, положив руки на плечи, что-то зашептала.

— Все в порядке, дорогая. Тебе не о чем беспокоиться.

— Я вся мокрая, — беспомощно пролепетала Элен. — Что произошло? Я видела кошмарный сон и… — Ужас отразился в ее глазах. — Я все вспомнила! Как страшно! Тетя Сара звала меня к себе на дно озера! — Элен задрожала. — Я видела ее! Седые волосы плыли по воде… Она повторяла мое имя и манила пальцем. Я не хотела идти к ней, но не могла остановиться. Меня неудержимо влекло к озеру. Я зажгла на кухне старый фонарь и… — Мелкая дрожь сотрясала все ее тело. — Вода была такая холодная. Б-р-р! — Она зябко поежилась и поплотнее закуталась в одеяло. — Так это правда? — Широко раскрытыми глазами она смотрела на тетушку. — Так все это произошло на самом деле? Или это ночной кошмар?

— Успокойся, ты дома, среди своих, — ласково сказала старушка. — Тебе повезло, дорогая. Очень повезло! Мистер Бейкер возвращался с вечеринки и увидел, как ты шла к озеру.

Элен с благодарностью посмотрела на меня.

— Так вы спасли меня, мистер Бейкер?

— Во мне проснулись бойскаутские привычки, — я улыбнулся. — Я могу идти к себе? Конечно, я остался бы, но в настоящий момент никаких добрых дел не предвидится. Хочу немного отдохнуть.

— Благодарю вас, Ларри! — серьезно произнесла Элен. — Вы действительно спасли мне жизнь.

Она машинально подняла руку, чтобы поправить прическу, дотронулась до мокрых прядей, прилипших к голове, и ее лицо исказила болезненная гримаса.

— Боже мой, ну и вид, должно быть, у меня!

— У меня, насколько я понимаю, не лучше, — примирительно сказал я.

Элен попыталась улыбнуться, но это у нее плохо получилось.

— Понимаю…

Дверь гостиной распахнулась, и в комнату буквально вплыла миссис Робинс. На ней был толстый стеганый халат, закрывавший все тело от шеи до пят. Тонкие губы поджаты, лицо выражает крайнее неодобрение, глаза враждебно поблескивают.

— Что за шум в такое позднее время? — хмуро поинтересовалась она.

— Элен приснился кошмарный сон, — быстро ответила Эмма Лэнгдон.

— В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, чем вы забиваете ей голову, — отрубила миссис Робинс, презрительно глядя на старушку. Затем она с неодобрением посмотрела на меня. — А вы? Вас тоже мучают кошмары?

— Ну что вы, — улыбнулся я. — Понимаете, я возвращался пешком от Вендовера и, сбившись с дороги, свалился в озеро.

— Неужели вы оставили Айрис одну? — Миссис Робинс неодобрительно фыркнула. — А я-то думала, что вы джентльмен.

— Послушайте, мисс Робинс! — возмутилась тетушка Эмма. — Все происходящее не имеет никакого отношения к вам, так что возвращайтесь в свою постель.

— Не имеет никакого отношения ко мне? — Экономка вновь с неодобрением глянула в мою сторону. — Я не могу понять, как мог мистер Бейкер оставить Айрис в этом безнравственном вертепе. Неужели ему не стыдно за такое поведение? — На сей раз ее гневный взгляд был адресован и Элен, и старой даме. — А во всем виноваты ваши дурацкие разговоры о ведьмах и их злых чарах. Нет ничего удивительного, что Элен по ночам мучают кошмары. Ну почему, почему, спрашивается, вы не даете душе вашей бедной сестры успокоиться в том мире?

— Это не мы, — вкрадчиво произнесла тетушка Эмма. — Другие не дают ей успокоиться. Но вот что удивительно, миссис Робинс… Если вам здесь многое не нравится, почему вы не соберете свои вещи и не уедете отсюда? Почему бы вам это не сделать, а?

— Ну уж нет! — огрызнулась миссис Робинс. — Никогда не оставлю Айрис без защиты. История повторяется!.. Не считайте себя такой уж умной. Сара была прекрасным человеком, упокой господь ее душу… Но я никогда себе не прощу, если с Айрис случится нечто подобное. Я такого не допущу.

Развернувшись, миссис Робинс вышла из гостиной, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Бог мой, она совершенно невыносима, — непонятно к кому обращаясь, пожаловалась Элен. — И мы ничего не можем поделать, так как вынуждены мириться с тем, что она живет здесь. Если бы не завещание Сары. И все же непозволительно, чтобы она разговаривала с нами в таком тоне. Я буду жаловаться Айрис!

— Сомневаюсь, чтобы Айрис интересовало то, как с нами разговаривает миссис Робинс, — язвительно ответила тетушка Эмма. — Но не это сейчас главное, дорогая. Я хочу приготовить тебе горячую ванну, а потом ты сразу же ляжешь в постель.

— А можно я лягу в вашей спальне? — голосом маленькой девочки спросила Элен. — Мне так страшно оставаться одной после того, что произошло. Ведь я…

— Разумеется, моя девочка.

Старая дама мельком глянула на меня.

— Вы в состоянии сами о себе позаботиться?

— Конечно, — я кивнул. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Ларри. — Элен поднялась с дивана и, придерживая одеяла, медленно двинулась к двери. Пропустив вперед тетушку и держа руку на дверной ручке, она оглянулась.

— Может быть, утром, когда я не буду так ужасно выглядеть, я найду способ отблагодарить вас, Ларри, — прошептала она едва слышно. Ее глаза загадочно мерцали. — Хотя и не представляю, что может девушка предложить человеку, который спас ей жизнь…

Элен вышла, тихонько притворив за собой дверь и предоставив мне самому гадать, что конкретно она имела в виду. Я выпил еще одну порцию виски и, поколебавшись, прихватил с собой всю бутылку.

Стащив мокрую одежду, я стал под горячий душ и минут через десять вновь почувствовал себя человеком. Надел пижаму, уселся в кресло и налил полный бокал виски. Отпив половину, поставил бокал на столик и закурил. Часы, к моему величайшему удивлению, оказались водонепроницаемыми, как это и было обещано в рекламе, и показывали без трех минут два часа ночи. В комнате было душно, и я распахнул окно. Взгляд мой против воли задержался на черной глади озера.

Колдовские чары?

Неужели ночной кошмар был настолько силен, что Элен подчинилась ему без раздумий? Но от погружения в ледяную воду она должна была очнуться и выйти из состояния лунатизма. Или я не прав?

Облака исчезли, и в небе сияли тысячи звезд. Свет луны придавал поверхности озера вид черного полированного камня в оправе из шелестящих под ветром камышей. Где-то в лесу ухал филин, перекликались ночные птицы, и я вновь поежился, вспомнив ночную прогулку через лес.

Энгстед был прав: какое я имею право уехать отсюда и оставить Элен без защиты? Я, мужчина, опытный и смелый. После того, что случилось ночью, Элен не сможет сама, без посторонней помощи, избавиться от навязчивых мыслей. Выхода нет, я обязан остаться здесь.

Усевшись на жестком матрасе, я сделал глоток виски.

Минут через десять, когда я уже совсем было решил улечься в постель, послышался шум мотора приближающейся машины. Она остановилась возле дома. Затем скрипнула входная дверь.

«Может быть, у Айрис будет такой же ночной кошмар, как и у ее младшей сестры, — подумал я мечтательно, — и она тоже отправится на прогулку к озеру. Я вовсе не хотел, чтобы она утонула, но не возражал бы против того, чтобы эта мерзавка покрылась с головы до пят мокрой вонючей тиной. Это было бы в самый раз!»

Я прикончил виски, выключил свет и лег в постель, надеясь, что моментально усну. Ворочаясь с боку на бок, уже через пять минут я понял, что не являюсь индийским йогом и не могу спать на таком жестком матрасе. Еще через пять минут мне уже казалось, что в матрасе — гвозди и каждый из этих гвоздей впивается мне в бок и спину острым концом. Не выдержав этой пытки, я поднялся, включил настольную лампу и вновь взялся за бутылку. Уж если Морфей не осмеливается приблизиться к моему железобетонному, утыканному гвоздями матрасу, возможно, мне поможет алкоголь.

Но едва я протянул руку к бутылке, как дверь без стука распахнулась и в спальню вошла Айрис. Захлопнув дверь, она прислонилась к ней спиной, с иронией глядя на меня.

— Вот он! — промурлыкала Айрис. — Герой Ларри. Вытаскивает из озера маленьких девочек, да еще среди ночи. Тетя Эмма даже не ложилась спать, чтобы поведать мне о твоем подвиге. Слышал бы ты, с каким благоговением она произносит твое имя! Да уж, чего еще можно ожидать от свихнувшейся старушки. Не будет ли лучше…

— Кстати, считаю своим долгом поблагодарить тебя — западня, которую ты мне устроила, была просто великолепной, — бесцеремонно прервал я Айрис. — Не могу не отметить совершенство форм маленькой Линды. Ну, а уж после того, как я потерял сознание от удара ее безмозглого мужа-ревнивца, нырнуть в холодные воды озера было даже приятно.

— Будем надеяться, что это действительно так, простофиля.

Айрис подмигнула мне, уселась на стул и заговорила тихим голосом.

— Маленькая Элен наконец-то приехала сюда с мужчиной. Но вот конфуз: бессердечная старшая сестра отбила его у нее. И здесь на сцене появляется тетя Эмма, дабы спасти положение. Она говорит Элен примерно следующее: не разыграть ли нам небольшую драматическую сцену, где мужчине будет отведена роль благородного героя, который спасет тебя от неминуемой смерти? Никакая лесть и уговоры так не действуют на мужчину, как восхваление его храбрости и благородства. Всегда помни об этом, Элен. На следующий день ты будешь ужасно благодарной, а он, восторгаясь собственной смелостью, посчитает совершенно естественным, что ты повиснешь у него на шее. Что же касается старшей сестры, то с этого момента он даже не посмотрит в ее сторону. Уж мы, — Айрис клацнула зубами, имитируя волчицу, — об этом позаботимся.

— Вряд ли это было игрой, — возразил я. — Элен противилась изо всех сил тому, чтобы я вытащил ее из воды.

— Да будет тебе известно, Ларри, что в колледже малышка Элен являлась чемпионкой по плаванию, — наставительно сказала Айрис. — Для нее утонуть так же невозможно, как мне снова превратиться в невинную девушку.

— Даже и не знаю, что сказать, — я пожал плечами. — Что произошло — то произошло, и это уже в прошлом. Но вот что, Айрис… После той отвратительной шутки, которую ты со мной сыграла, ты для меня не более чем шлюха. Так и знай!

Айрис открыла сумочку, вытащила пачку сигарет и закурила.

— Ха-ха, Ларри! Но и ты кое-что забыл. Ты весь вечер флиртовал с этой дурой Труди Кирш. Поверь, у меня тоже имеется самолюбие.

— Стив Энгстед предупреждал меня, что ты следишь за каждым моим шагом. К сожалению, я пренебрег его предупреждением. До сих пор мне везло в отношении женщин. Я еще ни разу не встречался с девушкой, которая настолько тщеславна и ревнива, как ты.

— Стив предупредил тебя? Странно… Я не имела ни малейшего понятия, что происходит между тобой и Труди, если бы Стив самолично не поведал мне об этом… Если я беру мужчину с собой на вечеринку, то твердо уверена, что он не будет ухлестывать за другой женщиной, даже если я его и оставила на некоторое время одного. Извини, Ларри, — она осуждающе покачала головой. — Но ты получил то, что заслуживал.

— Смешно! — настроение мое окончательно испортилось. — С какой стати мне верить твоим словам? Это то же самое, что и верить Элен: тонула она или разыгрывала передо мной комедию. Я только рад, что все это в прошлом. Разумеется, я пережил несколько неприятных мгновений…

— Я залила все платье Кирш красным вином, — Айрис уже не слушала меня и упивалась своими подвигами. — Правда, я целилась в вырез, чтобы оросить массивное вымя этой коровы. Надо было слышать, как она мычала!

— В будущем ты сможешь внести этот эпизод в книгу своих мемуаров. Возможно, это кое-кого и заинтересует. — Я демонстративно зевнул.

— Но главу о похождениях Ларри Бейкера еще можно переписать. — Она засмеялась воркующим смехом. — Пусть я обидела тебя и ты зол, но стоит мне щелкнуть пальцами, как ты прибежишь в мою спальню как влюбленный мальчишка. Я умею привораживать…

— Все! С меня довольно, — резко сказал я. — Сейчас я абсолютно убежден, что обитатели этого дома ненормальные. Что же касается тебя, то ты настоящая психопатка.

— О’кей! Значит, не веришь в то, что я колдунья?. Это развязывает мне руки. Сейчас я пущу в ход свои чары.

Она подошла к кровати, погасила окурок и взяла со столика бокал с виски.

— Бурбон?

— А что же еще! — буркнул я.

Запрокинув голову, Айрис мелкими глотками выпила и довольно вздохнула. Затем поставила пустой бокал на столик.

— Отлично, — в глазах ее зажегся какой-то непонятный огонек. — Сейчас ты поймешь, на что я способна.

Стоя ко мне спиной, она медленно расстегнула «молнию» платья, неторопливо спустила бретельки с плеч и позволила платью упасть серебристой пеной. Сделав шаг назад, переступила через него и повернулась. Глаза ее были полузакрыты, на губах играла непонятная улыбка. Все так же медленно Айрис закинула руки за спину и расстегнула белый атласный бюстгальтер. Неуловимое движение рук и туловища — он упал к моим ногам, как маленький зверек, предназначенный для жертвоприношения.

Я, словно парализованный, не отрываясь смотрел на красивую грудь с острыми коралловыми сосками.

Стриптиз между тем продолжался: пальцы девушки нарочито медленно стянули белые шелковые трусики и отбросили их в сторону. На какое-то мгновение Айрис застыла в эффектной позе, как профессиональная манекенщица.

Это было восхитительное зрелище. Волосы цвета спелой ржи все так же были уложены в замысловатую башню. Мерно покачивались большие золотые серьги, едва не касаясь атласных плеч. От безукоризненных ног в белых босоножках нельзя было оторвать взгляда. Нагота Айрис была пьянящей, как молодое вино…

Подняв руки, красотка сомкнула их на затылке, отчего грудь ее поднялась, нацелив в меня набухшие соски. Едва заметно Айрис повела бедрами, демонстрируя такие ложбинки и изгибы, что я даже застонал.

Возможно, где-нибудь на белом свете и нашелся бы идиот, способный устоять перед столь совершенной красотой, но определенно это был не Ларри Бейкер.

Вскочив, я положил руки на крутые бедра Айрис и прижал ее к себе. Она не сопротивлялась, но в последний момент все же сумела отвернуть голову в сторону, избежав тем самым поцелуя. Щека ее прижалась к моей щеке, губы оказались рядом с моим ухом.

— Щелк!

Издав короткий торжествующий смешок, чертовка пребольно укусила меня за мочку уха.

Глава 7

Я проснулся от стука в дверь с чувством неосознанной вины. Спрыгнув с постели, протянул руку к одежде и только тут обнаружил, что Айрис нет рядом. Скорее всего, она ушла к себе в спальню вскоре после того, как я уснул.

Я распахнул окно. В комнату ворвались яркие солнечные лучи, щебет птиц. На часах была половина десятого.

— Ларри! — послышался голос Элен. — Вы уже проснулись?

— Разумеется.

— Завтрак через десять минут. Вас это устраивает?

— Да. Постараюсь успеть.

Утренний ритуал, включающий душ и бритье, занял не меньше двадцати минут, так что я в любом случае опаздывал минут на десять.

Завтракали в «Уотерс Мит» на кухне.

Старуха и сестры чинно сидели за столом, а миссис Робинс хлопотала у плиты, подавая блюда, как говорится, с пылу, с жару.

— Доброе утро, мистер Бейкер, — тетушка Эмма одарила меня радушной улыбкой, внимательно глядя из-под полей своей огромной шляпы. У меня даже возникло подозрение, что дама так и спит в ней.

— Доброе утро.

Я уселся рядом с Айрис. Она даже не посмотрела в мою сторону, словно то, что было между нами ночью, давно забыто или же является чем-то несущественным. Элен и тетушка Эмма сидели напротив меня, и я пожелал им приятного аппетита. Лишь после этого Айрис медленно повернула голову и искоса глянула на меня. На лице ее играла довольная улыбка.

— Как вы провели ночь, Ларри? — Интонация ее голоса в точности соответствовала улыбке, и вообще, всем своим видом Айрис напоминала донельзя довольную дворовую кошку, которая всю ночь лазила по чердакам и крышам в компании себе подобных и, переполненная впечатлениями, под утро вернулась к себе. — Но что же вы молчите, Ларри? — Она чуть нахмурилась. — Неужели вам нечего сказать?

— Благодарю, я спал нормально, — пробормотал я, старательно отводя глаза в сторону. — Разве что матрас был немного жестковат.

— Вот как? — с иронией продолжала Айрис. — Что же касается меня, то я провела поистине сказочную ночь.

Я испугался: еще немного — и Айрис на самом деле заурчит, как довольная кошка, которой налили полное блюдечко сметаны. К счастью, этого не произошло.

Миссис Робинс остановилась возле меня и вопросительно подняла брови. Весь во власти воспоминаний о бурной ночи, я не сразу сообразил, чего она от меня добивается, и лишь только после того, как экономка своим грубым голосом осведомилась, что я предпочитаю, смущенно промямлил, что кофе и бутерброд с сыром будут в самый раз.

Некоторое время миссис Робинс саркастически смотрела на меня, потом, не дождавшись продолжения, фыркнула и, указав на кофейник и горку бутербродов на столе, отвернулась к плите, чтобы снять со сковородки очередную порцию оладий.

Я обратил внимание на то, что Элен практически ничего не ест. Перед ней стояла чашка с кофе, и малышка каким-то механическим движением раз за разом подносила ее ко рту, делая глоток. Зато тетушка Эмма явно не жаловалась на отсутствие аппетита и со вкусом уминала яичницу с беконом. Что же касается Айрис, то она с тем же завидным аппетитом, что и тетушка, поглощала оладьи, горкой лежащие перед ней на блюде. Айрис обмакивала их в варенье и даже жмурилась от удовольствия. Мне было удивительно, как это при ее эксцентричности она еще не облизывает пальцы. У меня от этого зрелища в желудке неприятно заурчало. Давал о себе знать и болезненный удар Скотта Хилларда.

— Кстати, совсем недавно звонил Стив Энгстед, — Элен нарушила гнетущее молчание за столом. — Это было так удивительно…

Айрис некоторое время испытующе смотрела на сестру, потом равнодушным тоном осведомилась:

— И что же понадобилось здесь этому проходимцу? Что за странный интерес к нашей семье? Уж не имеет ли Стив на тебя виды, сестричка? — Айрис криво улыбнулась и взяла с блюда очередную оладью.

Шутка была неудачной. Старая Лэнгдон недовольно поморщилась. Элен вспыхнула, но тем не менее ровным тоном ответила:

— Понятия не имею. — Она сделала очередной глоток кофе. — Энгстед предупредил, что заедет сюда примерно в половине одиннадцатого.

Айрис засмеялась.

— Вероятно, он хочет убедиться, не прикончила ли я его свежеиспеченного друга этой ночью, — Айрис вновь повернула голову в мою сторону и адресовала мне широкую улыбку. — Он прав, ведь я действительно едва не прикончила тебя, Ларри. Но! — Глядя на Элен, она назидательно подняла палец. — Отнюдь не топором.

Расхохоталась и снова глянула на меня.

— Так, Ларри?

От необходимости отвечать меня избавила, как ни странно, миссис Робинс. Она неожиданно спросила:

— Вы не скажете, Айрис, чего ради вам вздумалось звонить сюда среди ночи? Неужели вы думаете, что все, подобно вам, бодрствуют по ночам? Ваш звонок разбудил меня, и я долго еще не могла уснуть.

Глядя на старшую сестру, миссис Робинс поджала губу, явно дожидаясь ответа.

— Как это? — Айрис искренне недоумевала. — Я никому не звонила. Да и чего ради? Вы, вероятно, ошиблись, миссис Робинс. Или, может быть, кто-то набрал неверный номер и случайно попал сюда. Такое часто бывает, ничего не поделаешь.

— И все же телефон звонил два раза. — Экономка, сложив руки на груди, с подозрением смотрела на Айрис, затем перевела взгляд на меня, как бы ожидая поддержки. — Я отчетливо слышала, как телефон звякнул два раза, а потом стих: наверное, кто-то поспешно снял трубку.

— И в котором часу это было? — нехотя поинтересовалась Айрис.

— Где-то за полчаса до того, как Элен ни с того ни с сего решила искупаться в озере и выбежала из дома. Меня это очень напугало.

— Скорее всего, кто-то, как сказала Айрис, ошибся номером и положил трубку еще до того, как мы подошли к телефону, — заметила Элен.

— Ну-ну!

Миссис Робинс неодобрительно фыркнула. Насколько я успел понять, это для нее вошло в привычку.

— Не верю я в случайные звонки. Сколько здесь живу, нам отродясь никто случайно не звонил.

— Должна заметить…

Айрис вновь беззаботно рассмеялась, но на сей раз ее смех звучал так некстати и показался мне совершенно непристойным.

— …купание явно пошло Ларри на пользу. Когда я неосмотрительно подошла к его двери, чтобы пожелать спокойной ночи, он набросился на меня, как разъяренный зверь. Вот это мужчина!

Я заметил, как одеревенела Элен — как если бы ее кто-то сильно ударил. Потом щеки девушки запылали. Пронзительно-голубые глазки старухи прищурились, а экономка с такой силой втянула в себя воздух, что по кухне явственно пронесся ветерок. Это был удар ниже пояса, и я был готов провалиться сквозь землю от смущения. Одной Айрис все было нипочем. Невинно улыбаясь, она продолжала:

— Интересно: все ли мужчины, работающие на телевидении, столь же ненасытны? — Неприкрытая насмешка звучала в ее голосе. — Как много я потеряла, что не узнала вас раньше, мистер Бейкер.

Я молчал, лихорадочно пытаясь найти выход из глупейшего положения, в которое попал. В тот момент я был готов задушить Айрис собственными руками. Но ей все было нипочем. Улыбаясь, она ждала моего ответа.

— Извините!

Элен порывисто вскочила, отодвинула стул, на котором сидела, и пулей вылетела из кухни. Айрис, невинно подняв брови, вопросительно смотрела на тетушку Эмму.

Та не спеша поднялась.

— Как мне кажется, пора отправляться на утреннюю прогулку, — наигранно бодрым тоном произнесла старуха и исчезла из кухни, как привидение при первых солнечных лучах.

— Да и мне пора приниматься за уборку в спальнях, — сообщила миссис Робинс и выплыла из кухни, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень неодобрения, если не сказать больше.

Все разбежались в считанные секунды, и на кухне остались только мы с Айрис. Она невозмутимо прикончила последнюю оладушку и с довольным видом откинулась на спинку кресла.

Ничего не говоря, я выжидательно смотрел на сумасбродку.

Она улыбнулась.

— До чего же забавно наблюдать, как лишь одно упоминание о сексе повергает всю эту троицу в состояние, близкое к шоку. — Ее голос звучал нарочито безразлично, но меня обмануть было трудно. Я понимал, что она специально провоцирует, ожидая соответствующей реакции. — Кажется, наша крошка жутко расстроилась, узнав, что мы занимались любовью этой ночью. Как я ее понимаю!

Она вновь улыбнулась, заглянув мне в глаза. Затем, высунув розовый язычок, облизала губы красноречивым жестом. Меня передернуло.

— Откуда столько злобы в тебе? — раздраженно сказал я. — Ты настоящая ведьма!

Ее глаза опасно блеснули, когда она искоса взглянула на меня.

— Этой ночью ты называл меня волшебницей и феей. Отчего же сейчас обзываешь такими словами? На твоем месте я более аккуратно подбирала бы слова. Ведь я могу передумать и щелкну пальцами кому-нибудь другому… Сам понимаешь, поклонников слишком много. Не надо сильно стараться — сами летят в сети, как мотыльки на свет лампы.

Мне ничего не оставалось, как сменить тему разговора, чтобы не остаться в дураках. А я, и не без оснований, относил себя к другой категории.

— Айрис, Энгстед приезжает сюда, скорее всего, из-за меня. Я имел неосторожность пересказать ему кое-что из тех бредней, которые услыхал от твоей тетки, и он сказал, что все это более чем серьезно. Почему он так решил, не знаю. Мне и самому это удивительно, но факт есть факт.

— То есть, — Айрис с изумлением уставилась на меня, — ты намекаешь на то, что у озера действительно обитают ведьмы?

— Я ни на что не намекаю, — раздраженно буркнул я. — Но Энгстед встревожен тем, какое впечатление на Элен произвели безумные речи тетушки. Я, как это ни странно, привык верить специалистам. И хотя сейчас Энгстед не практикует, но еще не так давно он работал психиатром.

— Признаю, что тетя Эмма еще тот подарок, но меня удивляет не она, а Стив… Что касается Элен, то я все же уверена, что она не воспринимает все эти сказки серьезно. Согласна, моя младшая сестренка — большая выдумщица, но отнюдь не психопатка. По крайней мере, раньше она никогда не давала повод так о себе думать. Что на нее нашло? — Айрис нахмурилась.

— Так почему бы не предоставить Энгстеду самому во всем разобраться?

— Ну, если смотреть на это с такой стороны… — Айрис равнодушно пожала плечами. — Если Элен обратится к спихоаналитику, ей придется выложить пятьдесят долларов за визит — и это без любовных утех. Стив с нас денег брать не будет. — Она допила кофе и поднялась. — Извини, Ларри, но у меня дела. Надеюсь, ты найдешь чем заняться до приезда Стива.

— Без проблем!

Я неторопливо допил свой кофе и покинул кухню последним.

Утро было восхитительным. Под яркими лучами солнца вода в озере приобрела ярко-синий цвет и манила искупаться. Но у меня почему-то при одной только мысли о купании холодели все конечности.

Ночная история с блуждающим светом и спасением Элен казалась мне совершенно нереальной. Сейчас, при свете дня, я даже не верил, что был ночью на озере, что на самом деле Элен могла утонуть и только чудом мне удалось спасти ее.

Я решил, что небольшая прогулка не повредит, и бодро зашагал к воде. Остановившись на берегу, некоторое время любовался перспективой озера, а затем повернулся и зашагал к небольшой дубовой роще. Но не прошел я и пятидесяти ярдов, как слева послышался треск веток, а затем из кустов вынырнула широкополая шляпа тетушки Эммы. Я остановился, с удивлением глядя на старуху, так как предполагал, что она находится в саду и занята прополкой многочисленных клумб с цветами. Что дама делает в лесу, было для меня совершеннейшей загадкой.

— Мистер Бейкер! — Эмма Лэнгдон оскалила желтые лошадиные зубы, очевидно, полагая, что обаятельно улыбается. — Вы не уделите мне несколько минут? Я хочу с вами кое о чем поговорить. Думаю, время для этого наступило.

— Хорошо, — упавшим голосом произнес я. — И о чем же вы хотите со мной говорить? Понимаете, я еще до конца не разобрался в сложившейся ситуации. Да и не мог разобраться: ведь я нахожусь здесь всего сутки…

— Кому принадлежит идея пригласить сюда мистера Энгстеда? — не обращая внимания на мой треп, строго спросила старуха. — Уж не Айрис ли? С нее станется. Терпеть не могу этого лысого прохвоста.

— Я думаю, Стив решил навестить нас по собственной инициативе.

— Вы в этом уверены?

— Мы вчера беседовали с ним в доме мистера Вендовера, — осторожно начал я, стараясь тщательно выбирать слова. — И он посчитал то, что Элен верит в проклятие, тяготеющее над домом, достаточно серьезным поводом для того, чтобы поговорить с вашей племянницей.

— И все же, — стояла на своем старуха, — я просто уверена, что здесь не обошлось без вмешательства Айрис. Заставить врача прийти к заключению, что Элен нуждается в специальном лечении, после чего запереть бедняжку в психиатрической клинике до конца жизни — я знаю, что Айрис только и мечтает об этом. Как вы не понимаете, мистер Бейкер!

Перед таким напором я даже несколько растерялся, но тем не менее не хотел показать свою слабость перед старухой, повредившейся рассудком.

— Я уверен, что у Айрис и в мыслях такого не было, — тоскливо сказал я, глядя поверх головы старой дамы. Черт побери! Если бы я пошел в другую сторону, то легко избежал бы неприятной встречи.

— Хотелось бы думать, что вы правы, мистер Бейкер, — с неприкрытым сомнением в голосе сказала она. — У меня нет ни малейшего желания показаться нескромной, но вы уверены, что ваше мнение об Айрис, основанное… — на мгновение на ее лице появилось смущенное выражение, — на ваших личных взаимоотношениях, действительно правильное? Что вы на это скажете? — Старуха энергично заморгала глазами, как бы извиняясь за столь смелое предположение. — Мне неприятно говорить на эту тему, но Айрис за завтраком сама дала понять, что она и вы…

— Мимолетное увлечение никогда не влияет на то, что я думаю о людях, — заверил я старую даму. — Вы же знаете эксцентричность и вспыльчивый характер Айрис, и пора уже прекратить расстраиваться из-за ее выходок, — торопливо сказал я. — Что же касается визита Стива Энгстеда, то вам совершенно не надо волноваться из-за того, что по какой-то, только ему ведомой причине Энгстед решил навестить Элен.

— Вы меня немного успокоили, мистер Бейкер, — Эмма Лэнгдон вздохнула. — Я действительно почувствовала облегчение, поговорив с вами. Ведь вы единственный человек в этом доме, которому я верю. Если бы не вы, Элен уже не было бы в живых. — Она содрогнулась от ужаса. — Я поняла, мистер Бейкер, что все то, чем я занималась, оказалось совершенно бесполезным. Все мои поиски противодействия злым чарам, все мои заклинания не сработали. Власть тьмы настолько сильна, что бедняжка Элен не в силах им противиться. Это «они» внушили девочке, будто бы ее зовет к себе моя сестра Сара. И Элен послушно пошла к озеру. Пошла, хотя панически боится воды… Ночью, когда я уложила ее в постель в своей спальне, я почти час уговаривала ее уехать из этого дома хотя бы ради собственной безопасности. Но она совершенно не слушает меня. Такое впечатление, что разум малышки закрыт неким щитом, за который я никак не могу пробиться. Вы обратили внимание, какой она была вялой за завтраком? Я боюсь, что силы тьмы полностью сломили ее волю и Элен готова к этому кошмарному ритуалу…

Фанатичная убежденность, с которой говорила старая дама, начала пугать меня. Да и было чего пугаться: глаза старухи горели, седые космы выбились из-под шляпы…

Я невольно сделал шаг назад и воскликнул:

— Как вы можете так говорить! — Я даже не представлял, чем унять это словоизвержение. — У меня тоже впечатление, что случившееся было не более, чем ночным кошмаром. Если неделя за неделей Элен приходится слушать бесконечные рассказы о силах тьмы и происках черной магии, то неудивительно, что она так поступила. Скорее всего, психика ее ломается под этим прессом. Но теперь, когда Элен осталась живой и невредимой, она преодолеет все свои сомнения. И Энгстед, как никто другой, сможет ей в этом помочь.

Тетушка Эмма иронически улыбнулась.

— У меня такое впечатление, что сейчас все молодые люди настолько уверены в том, что наука всесильна, что даже сама мысль о существовании каких-то темных сил, обладающих паранормальными возможностями, кажется им абсурдной, а все разговоры на эту тему не вызывают ничего, кроме веселого смеха. Я не хочу ни в чем винить вас, мистер Бейкер, но все же прошу о небольшом одолжении.

Старуха сказала это с такой искренностью, что я, как мальчишка, купился.

— И что же это за одолжение, тетя Эмма? — даже не задумываясь о последствиях, спросил я.

— Мистер Бейкер, умоляю вас, не уезжайте сегодня. Побудьте здесь хотя бы день. Всего день. Это очень важно для всех нас.

— Ну…

Я смущенно откашлялся.

— Что я могу сказать. Понимаете…

Я лихорадочно искал мало-мальски правдоподобный повод, чтобы побыстрее унести отсюда ноги, и никак не мог его отыскать. А глядя на то, как мелко дрожат переплетенные на груди старческие пальцы, я вообще чувствовал себя последним негодяем, который бросает в беде беззащитных людей.

Старая дама между тем продолжала:

— Я, не задумываясь, встану перед вами на колени и буду умолять вас, если только это поможет… Мистер Бейкер, поймите, моей племяннице Элен грозит смертельная опасность.

— Что вы сказали?

— Ей грозит смертельная опасность, — повторила старушка. — Вы же сами видели, что бедняжка Элен едва не утонула сегодня ночью. Как вы думаете, для чего прислужники дьявола приказали ей идти к озеру?

Поскольку я ничего не ответил, старая дама продолжала:

— Они хотели убедиться в своей абсолютной власти над девочкой. Теперь им точно известно, что бедняжка Элен полностью готова…

— К чему готова? — не выдержав, перебил я старую даму. Голова шла кругом от ее совершенно непонятной болтовни.

— К ритуалу, — ни секунды не колеблясь, ответила тетушка. — Это же очевидно.

Голос ее понизился до шепота.

— Это чудовищноеискажение основных канонов христианской веры, издевательство над таинством святого причастия, оскорбление самых главных и незыблемых христианских обрядов. Это богохульство и святотатство, так что мы никак не можем допустить подобного! Вам известны некоторые омерзительные тайны прислужников ада?

— Откуда? — У меня появилась паническая мысль, что я до конца жизни буду стоять здесь и выслушивать монологи сумасшедшей старухи и никто никогда не придет ко мне на помощь. — Это не преподают ни в колледже, ни тем более в университете.

— Неученая молодежь! — Я уловил превосходство в голосе сбрендившей Лэнгдон. — Так вот, они верят в то, что сила Черной мессы удесятеряется, когда в качестве жертвы приносится тело девственницы.

Я вытаращил глаза.

— Что? Вы намекаете, что Элен…

Некоторое время я в шоке смотрел на стоящую передо мной старуху, но не мог до конца выговорить то, на что прямо указывала она.

— А кто же еще! — Эмма Лэнгдон повысила голос, явно забыв, что могущественные ведьмы могут услышать ее. — Уж кому, как не мне, знать это! — с непоколебимой уверенностью сказала она. — Вы наверняка подумали, что я окончательно выжила из ума, когда упрашивала вас лишить Элен девственности. Ничего подобного. — Она назидательно подняла указательный палец, помахав им перед моим носом. — Для Элен это единственный выход, иначе ей действительно придется послужить ведьмам жертвенницей!

Морщинистые пальцы, сжатые так, что побелели фаланги, вновь мелко задрожали.

— Обещайте, что вы не покинете этот дом сегодня.

— Договорились, — я наклонил голову. — Я не уеду сегодня.

— Благодарю вас, мистер Бейкер! — Она облегченно вздохнула. — В таком случае мы не будем беззащитными, когда они придут за ней.

Кусты сомкнулись. Эмма Лэнгдон исчезла так тихо и бесшумно, что я даже засомневался, а был ли в реальности этот разговор.

Я пошел дальше, пытаясь понять, где здесь правда, а где домысел, и что в речах сумасшедшей старухи стоит того, чтобы поразмыслить на досуге. Мой диалог со вторым «я» никак не получался…

Когда я, обойдя вокруг озера, вновь вернулся к дому, рядом со стареньким седаном стоял микроавтобус с откидным бортиком. Я сразу понял, что приехал Стив Энгстед. И точно, он находился в гостиной в компании Айрис. Его лицо при дневном свете выглядело еще более изможденным, чем накануне. Когда же он раздвинул губы в приветствии, его улыбка показалась мне улыбкой черепа. Лысина Стива блестела от пота.

— Хэлло, Ларри, — это было произнесено таким тоном, что со стороны могло показаться, что мы с ним закадычные друзья и знаем друг друга, по крайней мере, десяток лет. — Айрис только что рассказала мне о вчерашнем инциденте в озере. Я подумал, насколько повезло Элен, что вы решили идти к дому пешком.

— Знаете, Ларри, Стив почти убедил меня, что с Элен не все в порядке, — унылым тоном сообщила Айрис. — Очевидно, нам надо прибегнуть к его услугам… Кстати, придется даже уйти из дома, чтобы у Стива была возможность без помех побеседовать с моей малохольной сестрой. Надеюсь, вас это не затруднит, Ларри. Как насчет небольшой прогулки?

— Айрис! — Энгстед укоризненно смотрел на хозяйку дома, словно она только что допустила вопиющую бестактность. — Нельзя же так говорить о своей сестре. Бедняжка ни в чем не виновата.

— А как еще я должна говорить о ней? — резким тоном спросила Айрис. — Ведь я совершенно не верю в болезнь Элен. До этого проклятого уик-энда она не давала никаких поводов для того, чтобы я начала сомневаться в ее рассудке. Я абсолютно уверена, хотя все вы всячески хотите убедить меня в обратном и даже немало преуспели в этом, что Элен — красивая девушка, отличающаяся отменным здоровьем и трезвым умом. Что на нее нашло, отчего ей вздумалось вдруг ночью искупаться в озере, это для меня, так же, как и для вас, неразрешимая загадка. Но все загадки рано или поздно разгадываются. Мне не верится, что у нее действительно появилось желание утопиться.

Энгстед даже покраснел от возмущения. Лысина еще больше покрылась потом, и, видимо, почувствовав это, Стив нервно промокнул лоб носовым платком.

— Мы договорились, что я осмотрю Элен. Вреда от этого, можете мне поверить, не будет, а вот польза несомненная. Кстати, вы, Айрис, можете воспользоваться удобным поводом и показать Ларри свою студию. Уверен, ему будет интересно ознакомиться с вашими работами. Мне в свое время они весьма понравились…

— Да уж! Кому могут быть интересны безделушки, которые я леплю для того, чтобы заработать немного денег? Надо же как-то сводить концы с концами. — Айрис нехотя поднялась с дивана. — Ну ладно, устрою нашему гостю экскурсию. Договорились, мистер Бейкер? Но это обойдется вам в десять центов. Хотя вы всегда сможете потребовать их обратно — в том случае, если экспонаты вам не понравятся… Сколько времени вам потребуется, Стив? Успеем ли мы осмотреть мои поделки и выпить по бокалу коктейля, который приготовит Ларри в знак благодарности и признательности за то, что я расширила его кругозор.

Она вопросительно глянула на отставного психиатра, который уже потерял терпение, слушая ее болтовню, и сучил ножками. Мне показалось, что Айрис именно этого и добивалась.

— Думаю, полчаса вполне хватит, — после короткой паузы сказал Энгстед.

— Вы уверены в этом? — Сомнение ясно было написано на лице Айрис. Расчетливым движением она одернула бело-черный свитер — так, чтобы он еще больше обрисовал ее и без того плотно обтянутую тонкой материей грудь. — Если бы я заранее знала о предстоящей экскурсии, то соответствующим образом к ней подготовилась бы. — Она хихикнула. — Например, поставила бы там диван. Как вы к этому отнеслись бы, мистер Бейкер? А сейчас…

Она направилась к бару и вытащила бутылку мартини.

— Вот и вся экипировка. Пойдем! Чувствую, мы до смерти надоели этому эскулапу.

Развернувшись, Айрис направилась к двери. Я двинулся было следом, но Энгстед придержал меня за локоть, давая понять, чтобы я не торопился.

— Один вопрос, Ларри. Вам действительно показалось, что Элен решила утопиться? — Он нервно провел рукой по лысому черепу. — Для того, чтобы правильно поставить диагноз, я должен знать это.

Я пожал плечами.

— Кто знает… Во всяком случае она боролась со мной, как дикая кошка, и едва не утащила меня за собой. При этом бессвязно кричала, что тетя Сара зовет ее со дна озера и что она хочет присоединиться к ней, так как не может сопротивляться этому зову. Это все, что я могу сказать.

— Понятно.

Энгстед вытащил из кармана трубку и, сунув в рот, зажал зубами — малыши проделывают такое со своей пустышкой.

— У меня сложная задача, но в своей практике я встречался и не с такими проблемами, — сказал он, скорее, для собственного успокоения, нежели для меня.

Пожелав ему успеха, я вышел из гостиной и быстрыми шагами направился вслед за Айрис. Мы завернули за угол дома и прошли к деревянному строению, стоявшему футах в восьмидесяти от основного здания. Это был неказистый одноэтажный домик.

— Вообще-то, это бывший сарай для дров и всякого хлама, — извиняющимся тоном пояснила Айрис. — Я его полностью переделала, отреставрировала, и получилась, как это сейчас модно говорить, вполне приличная студия.

Айрис открыла дверь и гостеприимным жестом пригласила меня войти.

Она действительно устроила мне экскурсию, причем достаточно интересную.

Продемонстрировала гончарный круг и даже объяснила, как им пользоваться. Затем мы прошли к печи для обжига, осмотрели сушильную камеру. С гордостью Айрис показала свое сырье — импортную английскую глину. На мое замечание — зачем ввозить из-за границы сырье, которого, надо полагать, в округе предостаточно, — ответила уклончиво, ссылаясь на то, что в подобных вопросах я дилетант, и только специалист поймет, в чем здесь тонкость.

Осмотрев еще какие-то непонятные приспособления, а также смеси, которые добавляются в глину, я, наконец-то, перешел к самому главному — осмотру экспонатов.

Поделки были расставлены на полке, идущей вдоль стены.

— Все это достаточно примитивно, — сказала Айрис, мельком глянув на часы. — Нам нужно убить еще, как минимум, двадцать минут, чтобы Стив провел над моей бедной сестрой свои опыты и сделал тесты. Не лучше ли будет, если мы прогуляемся по окрестностям?

— Благодарю, — решительно сказал я. — Я уже достаточно нагулялся утром, даже имел счастье переговорить с тетушкой Эммой. Очень занятный вышел разговор, не могу не отметить.

— Хорошо, — она пожала плечами. — Тогда ковыряйся в этих безделушках. Я мешать не буду. Если встретится что-то непонятное, не стесняйся, Ларри, спрашивай.

— Не сомневайся, спрошу. Понимаешь, мне хочется поближе познакомиться с тем, чем ты занимаешься.

Я подошел к деревянной полке и снял первый предмет, стоявший в длинном ряду. Это было нечто, похожее на узкогорлую амфору, к боку которой прижималась высокая тоненькая нимфа.

На мой вкус, это была великолепная работа.

— Замечательно! — Я не смог удержаться от похвалы.

— Ну… — было видно, что Айрис обрадована моей похвалой — ее щеки чуть порозовели.

— Так ты еще и неплохой художник, Айрис!

— Я бы так не сказала. Вряд ли это можно назвать искусством… Я работаю интуитивно, делаю то, что нравится самой.

Айрис присела на краешек рабочего стола и не спеша закурила сигарету.

— Понимаешь, Ларри, здесь нет ничего выдающегося. Все мои произведения выполнены в одинаковой манере. Иногда мне даже кажется, что в них я воплощаю собственное легкомыслие… Или скажу иначе: особое видение мира. Однако я не считаю, что являюсь художником.

— А вот с этим позволь не согласиться! — Я поставил амфору на место и снял с полки увесистую чашу, по периметру которой три ведьмы в традиционных высоких колпаках летели на метлах, спасаясь от преследования маленькой девочки, оседлавшей зубную щетку. — Такая работа сделала бы честь даже музею.

— Сразу видно, что ты дилетант, — Айрис грустно улыбнулась. — Не понимаю твоего энтузиазма, хотя, признаюсь, мне лестно, что тебе понравилась эта дешевка. Меня уже тошнит от них. Но ничего не поделаешь. Надо же как-то зарабатывать на жизнь. Да и поездки Элен в Нью-Йорк тоже обходятся недешево. На что не пойдешь ради сестры… Тебе еще не надоело на это глазеть?

— Я восхищен! — искренне воскликнул я. — Впервые вижу работы, выполненные в такой оригинальной манере. Нимфы, колдуньи…

Я последовательно осмотрел еще три работы, прежде чем Айрис вновь подала голос. К этому времени она успела выкурить сигарету. Ей было явно скучно наблюдать за тем, как я, поглощенный созерцанием миниатюрных скульптур, вазочек, пиал, начисто забыл о существовании их автора.

Подойдя ко мне, мисс Лэнгдон положила руку на мое плечо. Я даже вздрогнул от неожиданности.

— Скажи, Айрис, почему в твоих работах так много всей этой чертовщины? Тролли, ведьмы, бесенята…

— Все это происходит совершенно бессознательно, Ларри, — печально сказала она. — Я и сама не понимаю, как. Видимо, все-таки я прислушиваюсь к болтовне тетушки Эммы. Вот откуда все эти сказочные сюжеты… Колдуньи, нереиды, дриады… Иногда у меня все же появляется жгучее желание сделать что-то стоящее… Понимаешь? Действительно высокохудожественную вещь.

— И что же мешает? — не удержался я от вопроса, держа в руках очередную амфору.

— Для этого при разрисовке надо применять технику внутренней и внешней глазури. Но каждый раз я вынуждена напоминать себе, что эта проклятая электропечь жрет уйму энергии, на оплату которой вечно не хватает денег… Как видишь, я вынуждена усмирять свою гордыню.

— Все это неплохо, — пробормотал я. — Но, как бы тебе сказать… Мне было бы гораздо интереснее, если бы я понимал, о чем идет речь. А так я чувствую себя болван болваном.

Айрис вздохнула.

— Ну, если ты хочешь…

— Разумеется хочу. Поверь, твои работы меня очень заинтересовали.

Айрис вновь уселась.

— Даже и не знаю, стоит ли тратить время, объясняя невежде то, что он никак не сможет понять, так как не имеет соответствующего образования. — Айрис, улыбаясь, некоторое время смотрела на меня, явно довольная своим превосходством: конечно, она знала намного больше меня в этом деле, и я только что признал этот факт. — Так и быть, приношу себя в жертву! И лишь по той простой причине, что нам надо как-то убить четверть часа. — Она демонстративно постучала ногтем по циферблату своих часов. — Так вот, главное, что ты должен понять, так это то, что гончарные изделия лепят из влажной, хорошо размятой глины, из глины особого сорта, вот почему я импортирую ее из Англии. А затем помещают сырые фигурки в сушильную камеру. Они пористые, их необходимо обжечь в печи в течение двух с половиной часов при температуре тысяча триста градусов по Цельсию. Когда эти штучки остынут, я их разрисовываю. Если же я хочу покрыть их глазурью, то обжиг нужно повторить еще раз, а это — жуткий расход электроэнергии. — Она покачала головой. — Надо быть ненормальной, чтобы объяснять парню, который пишет сценарии для телевидения, такие простые вещи.

— Знаешь, а ведь о твоей работе можно было бы сделать прекрасную передачу, — загорелся я, вспомнив о своей связи с десятой музой.

Айрис лишь равнодушно пожала плечами.

— Не говори глупостей!

Я медленно продвигался вдоль полки, время от времени беря в руки наиболее понравившиеся работы. Поразительно, но таких набралось не так уж и мало. Айрис с иронией наблюдала за мной.

— Каково твое мнение о Стиве Энгстеде? — неожиданно спросила она.

— Насколько я понял, он неплохой человек. Но я слишком мало его знаю, чтобы так судить. Стив Энгстед — старый друг семьи, не так ли?

— Примерно так. Живет в этих краях уже черт знает сколько времени… Был большим другом тети Сары. Когда она утонула, он навещал нас довольно часто. И все же он мне не нравится, Ларри. Что-то в нем есть такое… — Айрис сделала многозначительную паузу. — Даже не знаю, как это объяснить. Но у меня мурашки бегут по спине, когда я с ним разговариваю, даже если наша беседа и занимает всего несколько минут. Мне все время кажется, что Стив просто насмехается надо мной, как над маленькой девочкой. И что самое плохое, так это то, что он всегда предельно вежлив и предупредителен. Кстати, знаешь ли ты, что вчерашний инцидент произошел исключительно по его милости? Он мне все уши прожужжал бесконечными сообщениями о том, как ты прыгаешь, подобно молодому козлику, вокруг этой шлюхи Кирш, пока не довел меня до белого каления. Последствия ты испытал на своей шкуре. Я же…

— Ты мне об этом уже говорила, — рассеянно сказал я, целиком поглощенный рассматриванием очередного шедевра Айрис. — Не скажешь ли, что это за очаровательная вазочка с фантастическими птицами, растениями и гирляндами цветов?

— А, ерунда, — Айрис равнодушно пожала плечами. — Дешевая копия дрезденской фарфоровой вазы восемнадцатого века. Но, Ларри, я бы хотела, чтобы ты серьезно отнесся к моим словам. Меня очень беспокоит тот факт, что в данный момент Энгстед обследует Элен. Я вовсе не уверена, что это пойдет ей на пользу. Скорее наоборот, принесет больше вреда. Если эта простушка верит в идиотские бредни тети Эммы, последствия могут быть вообще непредсказуемые.

— Но Стив — профессионал, — неуверенно сказал я. — То, что он не нравится тебе, как человек, не имеет никакого отношения к тому факту, что он хочет помочь Элен. И к тому же, он намерен только побеседовать с ней, а не лечить.

— Понимаю, и все же… — сомнение ясно прослушивалось в голосе Айрис. — У меня окончательно сдали нервы, — пожаловалась она. — Я, буквально, чувствую, как вверх и вниз по спине циркулируют какие-то токи. Ты знаешь, это бывает со мной всякий раз, когда мне грозят крупные неприятности. Печально, но, догадываясь о них, я никак не могу избежать напастей…

Она болтала, а я тем временем добрался до конца полки. Последним экспонатом была заурядная глиняная тарелка. Я даже удивился, чего ради она стоит здесь, в шеренге действительно интересных работ. Я не хотел раздражать Айрис подобными глупыми вопросами, полагая, что и так задавал их достаточно, и просто поставил тарелку на место.

Полка заканчивалась у ниши, в которой находился небольшой шкафчик. Он был закрыт, и я уже автоматически протянул руку, чтобы открыть дверцу, но был остановлен резким голосом Айрис. Я даже вздрогнул от ее крика:

— Нет!

— Почему?

Я удивленно повернулся в ее сторону.

— Там пусто! — крикнула Айрис. — И вообще, Ларри, нам давно пора уходить. Мы провели здесь много времени — больше, чем двадцать минут. Чего задерживаться? Я хочу знать, что там с Элен.

— Этот шкаф — великолепный образчик столярного искусства, он интересен сам по себе, — возразил я, главным образом потому, что мне уже до чертиков надоел командный и нравоучительный тон Айрис. Тоже мне учитель! Не таких я видал на своем веку. — Мне просто хочется посмотреть, как он выглядит изнутри.

— Оставь шкафчик в покое! И вообще — какого черта ты суешь нос туда, куда не положено?! — Айрис вскочила, подбежала ко мне и протянула руку с явным намерением удержать дверцу, но опоздала.

Она разозлила меня. Я специально распахнул шкаф, дабы лично убедиться, что там действительно ничего нет. На первый взгляд мне показалось, что шкафчик действительно пуст. Но, присмотревшись, я заметил на самой нижней полке глубокое блюдо.

Заинтересовавшись, я пододвинул его поближе.

Удивление мое возросло.

Блюдо до краев было заполнено водой, а на дне лежала какая-то фигурка. Недолго думая, я запустил руку и вытащил фигурку на свет божий. Это была грубо вылепленная фигурка женщины. Не веря собственным глазам, я увидел, что у нее ярко-розовые волосы.

— Ничего себе! — сказала Айрис. По всему было видно, что она удивлена не меньше моего. — Что за мерзкая штука? Интересно, кто ее сделал? И почему засунул в мой шкаф?

— А это, случайно, не твоя работа?

— Да ты издеваешься надо мной, как я вижу! — услышал я злобное рычание и даже попятился.

— Ничего подобного!

— Нет, ты сейчас подумал про меня плохо — я это почувствовала. Только учти: я подобную мерзость не делала! — И Айрис с отвращением указала на фигурку.

— Но ведь ты же не хотела, чтобы я открыл этот шкафчик.

— Верно, и на это у меня были свои причины. — Внезапно Айрис утратила присущую ей самоуверенность и слегка смутилась. — У меня здесь было спрятано кое-что сугубо личное. — Она наклонилась и заглянула внутрь шкафчика. — Странно… Тот, кто оставил эту гадость, кое-что забрал отсюда…

— А конкретнее?

— Ну какой же ты все-таки настырный! Ладно, здесь лежал порнографический журнал. Мне его подарил Алекс Вендовер. Какие там были роскошные иллюстрации! — Она рассмеялась. — Вначале я хотела его сжечь, но некоторые фотографии меня заинтересовали. Мне так кажется, что подобные фотографии нужно рассматривать еще в школе.

— То, что ты говоришь, пошло… — хмуро сказал я.

— Вот как? — она перестала смеяться. — Надо же, Ларри — пуританин! Я оскорбила твои лучшие чувства?

— Нет. Я хотел бы кое-что прояснить… Эта фигурка… Тебе не кажется, что здесь таится опасность?

— А что такое? — Она наморщила лоб. — Кто-то поупражнялся с глиной…

— Я бы так не сказал. Надеюсь, тебе известно, что некоторые люди верят, будто ведьмы могут напускать порчу на людей, которых они по тем или иным причинам избрали своими жертвами, — менторским тоном произнес я. — Колдунья изготавливает маленькую куколку из воска… Впрочем, годится любой материал, даже глина. Только к фигурке надо обязательно добавить что-либо, взятое от потенциальной жертвы. Обрезки ногтей или прядь волос. После этого в куклу втыкают иголку — и жертва в этот момент испытывает нестерпимую боль. Это может кончиться смертью.

— Ты серьезно? — Айрис с недоумением посмотрела на меня, потом перевела взгляд на фигурку из глины. — Неужели ты допускаешь… что здесь может иметь место… то, о чем ты говоришь?

— Давай на миг допустим, что все именно так и есть. Как видишь, у глиняной куклы розовые волосы.

— Элен? — Это предположение позабавило Айрис. — Ларри, это нелепо. Кроме того, я не вижу здесь никаких иголок.

— Никаких иголок и не требовалось, — раздраженно буркнул я. — Кукла лежала на дне блюда, наполненного водой. А причина, заставляющая тебя обжигать глину, как ты только что сообщила, та, что глина пориста. Не так ли?

Глаза Айрис расширились.

— Ты намекаешь, что именно из-за этого… из-за этой вещи Элен вышла ночью из дома и едва не утонула в озере?

У меня не было возможности ответить, так как дверь студии без стука распахнулась и в помещение вошли Энгстед и тетя Эмма. Я бросил фигурку в тарелку.

— Извините, что прервал вашу беседу, — как всегда вежливо произнес Стив. — Но я только что закончил тестировать Элен, и, как мне кажется, мы должны поговорить в таком месте, где она не сможет нас случайно услышать. Лучшего места и не придумаешь.

— Стив, я здесь кое-что обнаружил, — сказал я. — Не хотите ли взглянуть?

Тетушка Эмма и Энгстед подошли к нам, и я указал на блюдо, в котором лежала фигурка.

— Айрис утверждает, что понятия не имеет, откуда это здесь взялось.

— А что это такое? — с недоумением спросил Энгстед. — Чья-то неумная шутка? Я имею в виду…

Эмма Лэнгдон бесцеремонно оттолкнула его в сторону. Глаза ее горели от ярости.

— Не прикасайтесь! — воскликнула она. — Никто не должен дотрагиваться до этой куклы. Никто, кроме меня! Это именно то, что и вызвало малум секутум!

Она вытащила из кармана носовой платок, а затем медленно, с предельной осторожностью, достала куклу из воды, положила на платок, тщательно обтерла. Она обращалась с ней так, словно кукла была из тончайшего стекла.

Старуха завернула фигурку в платок и прижала к груди.

— Она все еще обладает силой, — тщательно выговаривая каждое слово, произнесла старая дама, обращаясь к нам, словно к малым детям. — Пока мы можем не волноваться за Элен, но если кукла будет каким-то образом повреждена…

— Прекратите! — взорвалась Айрис. — Неужели вам недостаточно того, что вы всех затерроризировали своими безумными фантазиями о проклятых ведьмах и злых чарах?! Я вижу, что даже такой здравомыслящий человек, как Ларри, и тот начал вам верить! Верить в эту колдовскую чушь!

Лицо старухи превратилось в безжизненную маску.

— Каким образом это блюдо очутилось в твоем шкафчике, Айрис?

— Понятия не имею. — Айрис даже фыркнула от возмущения. — Уж не воображаете ли вы, что это я его туда поставила? Неужели можно предположить, что я — такая же ненормальная, как вы и моя сестричка?

Некоторое время она смотрела в горящие злобой глаза своей тетки, затем безнадежно пожала плечами.

— С вами, тетя, спорить бесполезно, это мне и так понятно. Поражаюсь, как это тетя Сара столько лет терпела ваше присутствие и не поместила в клинику для душевнобольных. Стив, — она повернулась к Энгстеду, — будьте добры, объясните ей, какую чушь она несет. Мерзкую куклу можно разбить на тысячу кусков, и это не принесет ни малейшего вреда малышке Элен.

— Извините, — резко сказал Энгстед. — Я такое не скажу, потому что вовсе не уверен в том, что вреда не будет.

Айрис, разинув рот, изумленно уставилась на психиатра.

— Да вы что, Стив?! Неужели у вас крыша поехала? Впервые слышу, что безумие является инфекционным заболеванием, — она повернулась ко мне. — Ну, а вы что скажете, Ларри?

Я колебался, но потом махнул рукой:

— Целиком разделяю мнение Стива. Здесь нечто такое, что может повредить Элен…

— Да вы все ненормальные! — На какой-то миг в глазах Айрис появился страх, но вспыльчивый характер взял верх, и глаза засверкали гневом. — Да будьте вы все прокляты! — выкрикнула она. — И можете отправляться ко всем чертям вместе с этой идиотской куклой! Я не намерена и минуты задерживаться в этом проклятом доме! — Айрис решительно направилась к двери. Взявшись за ручку, она обернулась, с ненавистью глядя на нас. — Я еду в дом Алекса Вендовера. Вернусь домой поздно вечером. Утром займусь делами. Учтите: все, кто ненормален, будут отправлены в соответствующее лечебное заведение. Полагаю, Стив, вы уедете задолго до моего возвращения! — Ее глаза с презрением задержались на мне. — Это же пожелание относится и к вам, бойскаут!

Айрис вышла, хлопнув дверью с такой силой, что я даже испугался, как бы она не сорвалась с петель.

Глава 8

— Надеюсь, вам не нужно объяснять, куда она направилась? — каким-то чужим голосом проговорила старая дама. — Готовить к ночному шабашу всех ведьм округи.

— У вас большое воображение, тетушка, — как-то робко возразил Энгстед.

— Я абсолютно уверена, что сегодня ночью они придут за Элен! — Это было произнесено таким безапелляционным тоном, что никто из нас не осмелился возразить. — И они уничтожат любого, кто осмелится встать у них на пути! — она обреченно пожала массивными плечами. — Скорее всего, они решат уничтожить всех нас, так как мы слишком многое узнали. — Ее тройной подбородок задрожал. Старуха отвернулась, пытаясь скрыть слезы. — После смерти бедняжки Сары было много странностей, на которые я не обращала внимание, притворяясь, что не замечаю их. Как я могла сомневаться в собственной племяннице! Но теперь мы точно знаем, что она по уши увязла… Я даже страшусь думать, что уже слишком поздно что-либо предпринять. Бог мой, сколько времени ушло на составление бесполезных заклинаний и никому не нужных снадобий, которые не помогли мне справиться со злом…

Она повернулась к нам, слезы медленно катились по ее щекам…

— Вы, мужчины, — единственная защита, которая осталась у Элен. Дай бог, чтобы у вас хватило сил задержать прислужников дьявола, когда они явятся за ней. Что до меня, то я займусь священными книгами. Возможно, мне все же удастся отыскать способ, который позволит как-то нейтрализовать темные силы. — Она в упор смотрела на меня и Стива. — Один из вас должен все время находиться рядом с Элен. Ведь они в любой момент могут изготовить другую куклу, а бедняжка так легко поддается внушению.

— Не беспокойтесь, тетушка, мы не дадим Элен в обиду, — спокойно произнес Энгстед. — Все будет в порядке.

Она кивнула.

— И еще один момент. Вы никогда не должны забывать про «внутреннего врага». — Развернувшись, тетя Эмма двинулась к двери.

Я тупо смотрел на ее прямую спину, пока старуха не исчезла за дверью, затем непонимающе уставился на Энгстеда.

— А ведь вы выглядите обычным человеком из плоти и крови, Стив, — наконец произнес я. — И все же я боюсь до вас дотронуться. Кто знает, не проткнет ли мой палец вас насквозь.

Он заговорщически подмигнул мне.

— Понимаю ваши чувства, Ларри. Как и вы, я вижу: эти шутки превратились в нечто серьезное.

— «Внутренний враг»… — вспомнил я слова старой дамы. — Что касается меня, то мой враг — крепкие спиртные напитки.

— А я думаю, что тетушка имела в виду миссис Робинс. Они никогда не ладили друг с другом. Та не скрывала, что предпочитает Сару Эмме, а после смерти Сары — Айрис Элен.

— У меня появилось неодолимое желание отправиться в Нью-Йорк бегом. Я перестану бежать лишь тогда, когда окажусь на мосту Джорджа Вашингтона, — совершенно искренне сказал я. — И это вовсе не потому, что по возвращении Айрис вызовет полицию и обвинит меня во всех смертных грехах, самый малый из которых — изнасилование…

— Я очень хочу, чтобы вы остались, — необычайно серьезно сказал Энгстед. — Элен нуждается в вашей защите, Ларри. — Он задумчиво почесал лысый череп. — Здесь происходит что-то странное и ужасное. Я имею в виду психическое состояние Элен. За всю долгую практику никогда не встречался с подобными отклонениями. Уникальный случай, я не припоминаю аналогов. Девушка все время твердит одно и то же: она спокойно спала, вдруг раздался телефонный звонок, и она поняла, что звонят именно ей. Сара звала ее к себе со дна озера. Элен даже видела ее сквозь толщу воды. Она манила ее пальцем, и волосы, подобно нимбу, обрамляли ее голову. Элен не хотела подчиняться приказу, но зов был настолько силен, что она полностью утратила способность к сопротивлению. Ее воля была парализована. Ничего не оставалось, как бежать к озеру.

Энгстед снова потер свой лоб.

— Думаю, что, скорее всего, это была галлюцинация. Но какая-то специфическая, при которой полностью отключается сознание. Элен не пришла в себя, даже погрузившись в холодную воду озера, она изо всех сил противилась вашим попыткам вытащить ее из воды. Насколько я понимаю, это шизофрения на последней стадии. И все же тесты не подтверждают такой мрачный приговор. Диагноз ставить рано; один случай — это не показательно. Кроме того, Элен нормальная, здоровая девушка — во всем остальном.

— Она сказала, что ночью слышала телефонный звонок?

— Да. И она поняла, что вызывают именно ее… — Энгстед замолчал, настороженно глядя на меня. — А при чем здесь телефонный звонок? Это важно?

— Сегодня утром за завтраком миссис Робинс пожаловалась, что среди ночи ее разбудил телефонный звонок. Он прозвенел приблизительно за полчаса до того, как она спустилась в гостиную и обнаружила там тетушку Эмму, Элен и меня. Звонок прозвенел всего пару раз, так что миссис Робинс решила, что кто-то снял трубку и ответил. Экономка утверждала, что звонила Айрис, но Айрис это отрицает. — Я пытался говорить как можно более спокойно. — Вспомните: после того, как я отправился пешком домой, Айрис…

— Да-да. — Губы его скорбно поджались. — Как раз в это время Гарри Кванати упился до бесчувствия, и я потащил его в спальню Вендовера, чтобы уложить в постель. Я хотел караулить его до тех пор, пока Кэт не отправится домой. Когда он уснул, я решил позвонить Кэт и направился к телефону. Айрис как раз была там, и по всему было видно, что она смутилась. Она неудачно пошутила, что Гарри значительно выигрывает, находясь в бессознательном состоянии, после чего вернулась к гостям.

— Если мы и дальше будем говорить на подобные темы, то можем договориться черт знает до чего — до того, что Айрис — колдунья, а глиняная кукла, лежащая в блюде с водой, заманила Элен в озеро. Но ведь это же…

Я замолчал, так как понял, что Энгстед меня не слушает. Он стоял неподвижно, глядя куда-то поверх моей головы, затем громко щелкнул пальцами.

— Разумеется! Телефонный звонок был сигналом! — взволнованно произнес он. — Это было ловко проделано, Ларри!

— Что?

— Вы погружаете объект в гипнотический транс, намечаете порядок последующих действий для него и приказываете полностью забыть об этом до тех пор, пока не последует заранее оговоренный сигнал, например, тот же телефонный звонок. Это равносильно тому, что вы поместили бомбу с часовым механизмом в подсознание вашей жертвы. Выйдя из гипнотического сна, человек ничего не помнит до тех пор, пока не раздастся условный сигнал. Ну, а уж после этого…

— Но ведь телефон мог зазвонить в любой момент, — резонно заметил я.

— Хм, — Стив задумался. — Вообще-то этот сигнал можно сделать особым… Например, два звонка от полуночи до рассвета. И даже если произойдет нелепое совпадение — кто-то другой подаст сигнал, — от этого ничего не изменится, поскольку для объекта это в любом случае будет звонок с того света… Понимаете, с чем мы столкнулись? С хладнокровным убийством!

— Но для чего Айрис убивать Элен? — я покачал головой. — У нее совершенно нет мотива.

— И все же, — глухо произнес он, — мне неловко признаться, но я все больше и больше склонен верить тому, что тетя Эмма права.

— То есть Айрис — ведьма?

— Возможно, глава целого клана ведьм. Говорят, бывают дни, когда собираются все ведьмы, живущие по соседству… Как медик я сказал бы так: женщин тянет проявить свои особые способности…

В его глубоко посаженных глазах загорелся какой-то непонятный огонек.

— Я не имею в виду черную магию или что-то запредельное, Ларри. Нет. Но есть дамы, которые дошли до такой степени извращенности и распущенности, что им просто необходимы «кровавые развлечения». Айрис — властная, сверхсексуальная, неуравновешенная — вполне может быть «главной ведьмой». Не удивлюсь, если они действительно устраивают дикие оргии — будто бы поклоняются дьяволу. — Он закрыл глаза на пару секунд. — Вы не думаете, Ларри, что я свихнулся?

— Боюсь, что у вас есть компаньон, — я покачал головой. — И все же мне не дает покоя мысль, что мы бредим наяву… Подумайте, как это выглядит со стороны: мы только что почти убедили себя в том, что чуть ли не во главе некоего «заговора ведьм» стоит Айрис. Это именно она ввела свою сестру в транс, чтобы ночью заставить ее погрузиться в озеро. Тогда объясните мне, зачем понадобилась вся эта чертовщина с глиняной куклой, которая якобы олицетворяет Элен? Кто вылепил фигурку, положил ее в блюдо с водой?

— Действительно, — медленно произнес Энгстед. — Я как-то об этом не подумал.

— А вдруг мы ошибаемся в отношении Айрис? — продолжал я. — Допустим, есть человек, который делает все это, а вину за содеянное старается возложить на Айрис.

— И кто же этот человек?

— Да все та же тетушка Эмма!

Энгстед невесело улыбнулся.

— Как-то не верится, чтобы эта старая дама могла участвовать в сексуальных игрищах и тому подобном.

— Можно посмотреть на это и с другой стороны. Все без устали повторяют, что она безобидная старушка. Но так ли это? «Безобидная» карга без устали твердит о силах зла, черной магии, колдовстве и забивает наши головы подобной чепухой, — не сдавался я. — Именно она и только она внушает всем нам, что Элен находится в опасности, потому что «прислужники дьявола» покушаются на девственниц — им нужна для ритуала Черной мессы только девственница. Одновременно старушенция настаивает на том, что прошедшей ночью злые силы вовсе не стремились к тому, чтобы Элен утонула. Им, якобы, нужно было просто убедиться, что они контролируют разум Элен… Ну, а куклу в студию Айрис подсунула именно тетушка, чтобы навлечь на племянницу подозрение.

— Стоп, но откуда она могла знать, что именно вы ее найдете?

— Этого она, конечно, не знала. Но ведь старушка могла сама «найти ее чисто случайно», когда вошла сюда вместе с вами!

— А как вы объясните ночной звонок, который включил «программу» для Элен?

— Не могу объяснить, — честно сознался я.

— Вообще здесь много непонятного, — Энгстед покачал головой. — Вот если бы нам удалось узнать мысли Элен по этому поводу. — Он вдруг щелкнул пальцами. — А почему бы и нет! Как я понял, она очень восприимчива к гипнозу. Как вы, Ларри, смотрите на то, что я погружу ее в гипнотический транс?

— А вы сможете это сделать? — недоверчиво спросил я.

— Предположим, кое-какой опыт в этой области у меня имеется. Элен это ни в коем случае не повредит.

Мы вернулись в дом. В холле нас встретила миссис Робинс. Она посмотрела таким неприязненным взглядом, что мне даже стало неловко.

— Мисс Айрис ушла, — без церемоний сообщила экономка. — Насколько я поняла, ей до тошноты надоело ваше общество. Элен заявила, что обедать не будет. Для вас я приготовила сандвичи. Они в гостиной. Если вам понадобится что-либо посущественнее, я буду на кухне.

— Благодарю вас, миссис Робинс, — вежливо сказал я.

— Я не нуждаюсь в вашей благодарности! — Она презрительно фыркнула. — Во всяком случае, я надеюсь, вы уберетесь отсюда еще до обеда. Кстати, так сказала мисс Айрис.

Еще раз смерив нас презрительным взглядом, женщина развернулась и ушла на кухню.

В гостиной я сразу направился к бару.

— А не выпить ли нам, Стив?

— Не откажусь, — сказал он. — Скотч будет в самый раз. Если Элен отдыхает, нам стоит подкрепиться. А уж потом я приступлю к эксперименту. Заниматься гипнозом лучше на полный желудок, это я знаю по собственному опыту.

Последняя фраза показалась мне не слишком убедительной, но я решил не перечить специалисту.

Сандвичи были такими же замечательными, как и завтрак. Я слишком проголодался после утренней прогулки, так что мигом умял сразу три штуки.

Стив же осторожно откусил один из сандвичей. Физиономия его вытянулась, и он, отбросив еду, целиком сосредоточился на спиртном.

— Ларри, не расскажете, как вы познакомились с Элен? — неожиданно спросил он.

Я подробно описал ему сцену нашей встречи с Элен в баре и то, что произошло дальше. Сказал ему и о том, что с Айрис я познакомился только здесь.

— Когда я заметил, как она наблюдает за вами на вечеринке, то сразу догадался — Айрис считает вас своей добычей. Пригласить вас на уик-энд сюда было большой глупостью со стороны Элен. Насколько я понимаю, вы Элен очень понравились.

— Скорее, она была в отчаянии, — вынужден был признать я. — Элен неоднократно повторяла, что на ее доме лежит проклятие, спрашивала, верю ли я в колдовство и черную магию, но в тот вечер я слишком много выпил, чтобы серьезно отнестись к ее лепету. Я понял только одно: девушка очень одинока.

— В этих краях любой человек чувствует себя одиноким, — со вздохом заявил он. — Поверьте, это не голословное утверждение. Я переехал сюда сразу после того, как перестал практиковать. Временами у меня появляется ощущение, что вокруг — одни мертвецы, и лишь я каким-то чудом до сих пор жив.

— А почему вы решили оставить практику? — спросил я без особого интереса.

— Моя жена была очень ревнивой. Она совершенно необоснованно приревновала меня к одной из пациенток. Не выдержав ее нападок, я решил развестись. Оставил практику и переехал сюда. — Энгстед сделал несколько глотков виски, затем продолжил: — Она была настоящей сукой. — Он невесело рассмеялся. — Вы не поверите, сколько я выслушал упреков и всяких гадостей. Судьба сыграла со мной злую шутку: раз ты психиатр и лечишь людей от нервных расстройств, то побудь в их шкуре… Уж кому, как не мне, знать мотивы ее поведения, но я ничего не мог изменить. Более того, я сам чуть не сделался психом и начал заводиться по любому поводу. Моя жена была старше меня, и, прожив всего лишь несколько месяцев, я понял, насколько был не прав, женившись на ней. За один год семейной жизни мы опротивели друг другу до чертиков… Сейчас я понимаю, что мне следовало жениться на молодой девушке или же вообще не жениться.

— А о повторном браке вы больше не помышляли? — не удержавшись, спросил я.

Он покачал головой.

— Как же! Мне сорок пять лет, я лыс, как колено, а уж что касается моей физиономии, то я даже избегаю смотреть в зеркало. Какая молодая женщина позарится на такого? Нет, я даже не помышлял о женитьбе. К счастью, у меня имеются приличные сбережения. Да и потом, знаете, трудно преодолеть сомнения относительно моих мужских способностей… Супруга постаралась отбить у меня всю мою уверенность в мужских способностях. Так что я стар — душой и телом.

— В наши дни разница в возрасте не имеет большого значения, — без особой убежденности произнес я. — Так что если вы захотите найти молодую женщину по своему вкусу, не сомневайтесь в успехе.

— Вы часом не работаете в брачном агентстве «Одинокое сердце»? — с иронией спросил Стив и покачал головой. — Увы, для меня это слишком поздно.

— О чем вы?

— Да все о том же. Каждый раз, когда я смотрю на себя в зеркало, я задаю вопрос: «Кому ты нужен?». Ответ очевиден.

Энгстед допил виски и поднялся.

— Еще одно, Ларри. Айрис — человек непредсказуемый. У нее, как говорится, семь пятниц на неделе. В любой момент она может поменять свои планы и вернуться. Поэтому самое разумное сейчас — прямиком пойти к Элен и поговорить с ней. Чем скорее мы проведем эксперимент, тем больше у нас шансов узнать правду. Впрочем, нас могли опередить, и тогда… — он красноречиво развел руками.

— О’кей, я подожду внизу, пока вы не закончите.

— Хорошо, Ларри. Ну вот, поговорили о житейских делах, а теперь… — Энгстед невесело улыбнулся. — Теперь же придется вернуться в мир фантазий и черного колдовства. А вдруг это действительно чья-то дурная шутка? К тому же меня мучают неприятные предчувствия. Допустим, что Эмма Лэнгдон права в отношении Айрис и та действительно отправилась на шабаш ведьм. Вы думаете, нас поймут, если мы по телефону попытаемся объяснить шерифу, что настоятельно нуждаемся в защите от ведьм?

— Бр-р, — я зябко передернул плечами. — Даже думать на такие темы не хочется. В любом случае, я надеюсь, что с помощью Элен вы докопаетесь до истины.

— Я тоже на это надеюсь. — С этими словами Энгстед вышел из гостиной.

Я доел последний сандвич и плеснул в бокал очередную порцию виски. Минут через пять в гостиную вошла миссис Робинс с пустым подносом.

Ни слова не говоря, она собрала посуду и принялась протирать стол мокрой тряпкой. Я же, наблюдая за ней, размышлял, как она выглядела в молодости, если уже к пятидесяти годам напоминает сморщенную летучую мышь.

Закончив работу, миссис Робинс неожиданно повернулась ко мне.

— Я надеялась, что после вчерашней ночи вы будете на стороне Айрис, — в ее обычно бесцветном голосе звучали обвиняющие нотки. — Но сейчас вижу, что ошибалась в отношении вас. Вы приняли их сторону и даже выгнали бедняжку из собственного дома. — Она скорбно поджала губы. — И вам не стыдно?

— Что?! — я был поражен. — Кто выгнал Айрис? Да она сама вильнула хвостом и умчалась к этому Вендоверу!

Миссис Робинс презрительно фыркнула.

— Не увиливайте от ответа. Вы даже не представляете, что пережила бедняжка Айрис за этот год. Боже мой! Ведь она ни на секунду не забывает о том, что ответственность за тетю Эмму и Элен целиком и полностью лежит на ней. А все из-за этого недуга.

— Недуга?

Этим вопросом я снова запустил механизм тех бесконечных монологов, которые так любят старые и стареющие дамы. Как последний идиот, я говорю какое-то слово и тем самым обрекаю себя на малоприятную роль слушателя, на которого изливается словесная лава.

— Так вот, — назидательно начала она. — В семье Лэнгдонов этот недуг, или болезнь, — можно назвать как угодно — непременно проявляется в каждом поколении. Проявился он и у Эммы. Сара Лэнгдон отказалась от собственного счастья, ухаживая за сестрой, поскольку чувствовала себя ответственной за семью. Недуга же Эммы никто не замечал до тех пор, пока она не вышла замуж. Очевидно, этого ни в коем случае нельзя было делать. Но кто может знать будущее?

— Да-да, — я криво улыбнулся. — Она как-то рассказывала мне об этом. Они прожили вместе десять лет, а потом он сбежал с секретаршей.

— Так вот как она это преподнесла! — миссис Робинс возмущенно фыркнула. — На самом деле все былосовершенно иначе. Даже не знаю, как и сказать. Так вот, она была замужем менее года. Однажды ночью, когда муж спал, Эмма попыталась его зарезать. Это было ужасно! Шесть ножевых ранений в шею! Но этот человек выжил. Он хотел отправить жену в психиатрическую лечебницу, но Сара отговорила его. Естественно, он развелся с Эммой. Сара оплатила издержки по бракоразводному процессу. Сара же привезла сестру сюда. Боже мой, Сара Лэнгдон была святой женщиной! Умной, доброй… И правильно сделала, что завещала дом только Айрис. Я бы не осталась здесь ни одного дня, если бы это было не так. Но, все повторяется в этом мире. Сейчас я нужна Айрис точно так же, как в свое время я нужна была Саре. Да, у Айрис много недостатков. Но у кого их нет? Вспыльчивый характер… желание быть везде только первой… Временами она ведет себя совершенно бесстыдно… И все же надо помнить, какой тяжелый груз Айрис несет на своих хрупких плечах.

— Но почему вы мне все это рассказываете? — не удержался от вопроса я.

— Да потому, что вы единственный человек, который сможет помочь Айрис.

— И как же, интересно знать?

— Понимаете, это как инфекция. Я имею в виду недуг, поразивший Эмму, а потом и Элен. Он распространяется. — Она указала пальцем на потолок, где на втором этаже в этот момент находился Энгстед. — Возьмем хотя бы мистера Энгстеда. Думаю, болезнь не обошла и его. Будьте осторожны, вам грозит то же самое, если вы будете общаться с ним. Лично я почти физически ощущаю, как распространяется эта зараза. Она, подобно облаку, обволакивает Айрис. Ей все труднее и труднее бороться против массированного наступления безумия. А я всего лишь старая женщина и уже не в силах уберечь ее от неминуемой беды.

— А не преувеличиваете ли вы опасность? — осторожно поинтересовался я.

Некоторое время экономка смотрела на меня, потом резко взмахнула рукой.

— Нет! И я говорю это с полной ответственностью. Саре уже тогда надо было отправить Эмму в психиатрическую клинику, тем более, что сама Сара не всегда могла углядеть за сестрой, так как плохо двигалась, ее частично разбил паралич. Но у Сары было доброе сердце. Еще это завещание… Видите ли, Сара знала о болезни сестры и племянницы… А ведь она обладала немалым состоянием, и это очень важно.

— Состоянием? — ничего не понимая, спросил я.

— Именно. Сара весьма специфично составила завещание. Она оставила этот дом и небольшую годовую ренту Айрис на тех условиях, что она будет жить здесь и заботиться об Эмме. Помимо этого разрешила мне оставаться в доме до тех пор, пока я этого хочу. Основной капитал перейдет к Айрис только после смерти тети Эммы. Ну, а в случае смерти Айрис, все деньги достанутся Элен. В настоящий момент состояние Айрис должно быть весьма значительным. Понимаете, Сара не трогала основной капитал, так как придерживалась принципа, что нельзя баловать племянниц. «Пусть они сами будут хозяевами своей судьбы, — частенько говорила она. — Пусть пробьют себе дорогу и научатся ценить деньги. И уж, по крайней мере, не выскочат замуж за того, кто польстится на богатое приданое».

Некоторое время она задумчиво смотрела на меня, потом грустно улыбнулась.

— Извините, мистер Бейкер, я что-то слишком разболталась. Вас это совершенно не касается. Вы в любой момент можете сказать об этом, и будете совершенно правы. Но у меня несколько старомодные взгляды на жизнь, вот почему я придерживаюсь того принципа, что, когда мужчина вступает с девушкой в интимные отношения, он берет на себя и некую ответственность за ее дальнейшую судьбу. Я говорю о порядочном человеке.

— Но как в таком случае понимать последние слова Айрис, сказанные в мой адрес? Она совершенно недвусмысленно заявила, чтобы я убирался ко всем чертям.

— Да? Но, к счастью, вы не сделали этого, — довольным тоном произнесла миссис Робинс. — Я все же надеюсь, что вам не безразлична судьба Айрис. И в любом случае последнее слово остается за вами.

Миссис Робинс подняла поднос и направилась к выходу. В дверях она едва не столкнулась с Энгстедом, и я услышал, как экономка буркнула что-то весьма нелестное в его адрес.

Стив, убедившись в том, что миссис Робинс ушла, плотно прикрыл дверь гостиной.

— Не хочу возбуждать любопытство «внутреннего врага», — вполголоса сказал он. — Пусть идет на кухню, а уж после того мы поднимемся наверх.

— Как эксперимент? Завершился успехом?

— Не то слово. Элен до сих пор под гипнозом. — Он грустно улыбнулся. — Я хочу, чтобы вы все услышали сами, Ларри. Если я сам начну рассказывать вам подобные вещи, вы мне ни за что не поверите.

Глава 9

Спальня Элен оказалась небольшой, но аккуратной, со вкусом обставленной. Чувствовалось, что хозяйка — чистоплотная особа. В комнате была прямо-таки стерильная чистота.

Элен, одетая, лежала на кровати. После вынужденного купания в озере волосы ее приобрели светло-каштановый цвет, что лично мне очень нравилось. Руки Элен были сложены на груди, и создавалось впечатление, что она спокойно спит.

— Видите, я же говорил, что она все еще в гипнотическом трансе, — прошептал Энгстед.

— Вижу, — тоже шепотом ответил я. — А почему мы так тихо говорим? Элен может слышать нас?

— Нет, — нормальным голосом ответил Энгстед, — так что можно не шептать. А сейчас я верну ее к исходной точке нашего разговора и заставлю повторить все с самого начала. Если по ходу разговора у вас появятся какие-либо вопросы, Ларри, скажите мне, и я их задам ей.

— Договорились.

Энгстед подошел к кровати и положил правую руку на лоб девушки.

— Элен, вы отдыхаете. Чувствуете себя хорошо, — доверительно заговорил он. — Вы слышите только мой голос и правдиво ответите на все мои вопросы. Вы же знаете, я ваш друг. Верно?

— Да, — чуть с хрипотцой ответила Элен.

— После того, как Айрис и Ларри уехали к Вендоверу, чем вы занимались?

— Смотрела телевизор, но программа была неинтересная, и я пошла спать.

— В котором часу это было?

— Примерно в половине одиннадцатого.

— Вы хорошо спали?

Элен сделала паузу, потом взволнованно сказала:

— Я видела кошмары. Меня все время не покидало чувство, что должно произойти нечто ужасное. Но я никак не могла понять, что же именно.

— Что было дальше?

— Я услышала телефонный звонок, — было видно, что Элен с неохотой отвечает на вопросы Энгстеда. — Мне надо было подняться, так как я поняла, что меня зовет тетя Сара.

— И каким же образом вы поняли, что вас зовет именно тетя Сара?

— Я видела ее. Ее волосы нимбом обрамляли голову, а пальцем она манила меня к себе. А потом я услышала и ее голос.

— Вы хотели присоединиться к ней?

— Нет! — в голосе Элен послышался ужас. Девушка попыталась спрятать голову под подушку. — Нет! Но я должна была это сделать!

— Успокойтесь, — Энгстед слегка помассировал лоб Элен. — Вы вне опасности. Но почему вы должны были к ней присоединиться?

— Потому что прозвучал звонок.

— Что в нем было странного?

— Ну…

Губы Элен шевелились, она как бы повторяла вопрос, но ничего не ответила.

— Ведь это был обычный телефонный звонок. Так? Почему он вас задел?

— Понимаете, он прозвенел два раза.

— Это ни о чем не говорит. Телефонный звонок, если не поднять трубку, обязательно прозвенит два раза.

— Меня об этом предупредили. Двойной звонок в любом случае был сигналом.

— Это тетя Эмма предупредила, что он является сигналом?

— Ну что вы!

— Айрис?

— Нет! — нечто похожее на улыбку появилось на бескровных губах Элен. — Айрис очень хорошо относится ко мне. Когда что-нибудь, сказанное тетей Эммой, пугает меня, Айрис всегда успокаивает. Например, в тот ужасный день, когда ведьмы заманили тетю Сару к озеру, а потом утопили ее, если бы не Айрис, я не пережила бы этого.

— Как вас понять? — осторожно спросил я. — Из ваших слов следует, что Айрис очень хорошо относится к вам?

Стив повторил вопрос. Элен ответила:

— Да-да, она очень терпеливая, и я с ней не испытываю страха. — На губах Элен появилось нечто, похожее на улыбку. — Она умеет успокаивать, прогонять страх, и после этого я сплю спокойно. Если бы Айрис была со мной вчера вечером, ничего подобного бы не случилось.

— Когда в последний раз вы с ней разговаривали?

— Утром того дня, когда я уезжала в Нью-Йорк. Меня снова терзали всякие страхи, поэтому тетя Эмма велела мне уехать на несколько дней. Она заподозрила, что ведьмы в скором времени устроят у озера свой шабаш. Но после того, как Айрис со мной поговорила, все страхи исчезли. Все же я поехала в город, чтобы успокоить тетю Эмму. Однако, приехав туда, я все же чувствовала себя подавленной и обрадовалась, познакомившись с мистером Бейкером.

— Почему?

— У меня появилась уверенность, что он поможет.

— А что конкретно говорит Айрис, когда старается избавить вас от чувства страха?

Элен нахмурилась.

— Не помню. Я засыпаю под ее голос, а когда просыпаюсь, чувствую себя прекрасно.

— Хорошо, Элен, немного отдохните, а потом мы вновь продолжим.

Девушка сразу расслабилась, она глубоко и ритмично задышала.

— Ну и что вы думаете по этому поводу? — спросил Энгстед.

Я пожал плечами.

— Все это довольно интересно. Я впервые вижу человека, находящегося в гипнотическом трансе. Итак, что сказала нам Элен? Что Айрис успокаивает ее и даже усыпляет, что избавляет от страхов, которые навевают жуткие россказни тети Эммы? Негусто.

— В первый раз я со своими вопросами пошел несколько дальше. Но какой взрыв негативных эмоций это вызвало! Даже не знаю, разумно ли повторять это через такое короткое время…

— Вы же специалист, вам и решать, Стив.

Энгстед вновь положил руку на лоб девушки.

— Элен, вы слышите только звук моего голоса и знаете: все, сказанное мной, — правда.

— Да.

Он поднес пальцы правой руки к уху Элен и негромко щелкнул ими.

— Этот щелчок, произведенный моими пальцами, является сигналом. После того, как мы закончим разговор, я вновь щелкну пальцами, вы вновь уснете на пятнадцать минут, а потом проснетесь. Но, проснувшись, вы ничего не будете помнить из того, о чем мы разговаривали. И это будет до тех пор, пока я вновь не щелкну пальцами. Вы все поняли?

— Да.

— Когда я щелкну пальцами вторично, вы припомните что-то крайне важное, что вам нужно немедленно сделать. Вы подниметесь с кровати, подойдете к Ларри Бейкеру и скажете ему, что оркестр играет ваш любимый вальс. После этого попросите Ларри, чтобы он пригласил вас на танец.

— Я все поняла.

— А сейчас вы уснете. — Энгстед вновь щелкнул пальцами.

Элен вновь расслабилась, дыхание выровнялось.

— У нас есть пятнадцать минут свободного времени, — довольным тоном сказал Энгстед. — Не выпить ли нам чего-нибудь покрепче? — Он мельком глянул на часы. — Остается четырнадцать минут.

Мы спустились в гостиную, и каждый по своему вкусу приготовил себе выпивку.

Энгстед уселся в кресло и, отпив примерно половину, поставил бокал на столик.

— Прошло уже довольно много времени с тех пор, как я активно занимался гипнозом, — начал он. — Самое главное в этом деле — желание пациента сотрудничать с гипнотизером. Между прочим, с Элен очень легко работать.

— То есть, ее гипнотизировали и раньше?

— Не обязательно. — Он вновь поднял бокал. — Не думайте, что я только искал повод спуститься сюда и выпить. Пусть Элен побудет в спальне одна. Если опыт со щелчком пальцев сработает, это, как минимум, доказывает, что телефонный звонок имел ту же цель.

— А дальше?

Энгстед нахмурился.

— Я вновь ее загипнотизирую. Будем надеяться, что это не слишком сильно скажется на ее здоровье. Понимаете, я хочу, чтобы вы услышали ответы от нее, а не от меня.

Мы еще посидели. Я взглянул на часы.

— Прошло десять минут.

— О’кей, можно возвращаться.

— Знаете, Стив, я и раньше догадывался, что испытывает продюсер в день премьеры фильма, когда в зале гаснет свет и на экране появляются титры, но только сейчас ощутил это волнение…

Мы вновь поднялись в спальню Элен. Удивительно, но с точностью до секунды она открыла глаза, некоторое время непонимающе смотрела на нас, потом улыбнулась.

— Хэлло, Стив. Хэлло, Ларри. Но что вы здесь делаете?

— Да вот заглянули на минутку узнать о вашем самочувствии, — быстро ответил Энгстед. — Увидев, что вы спите, мы уже хотели уходить, но тут вы проснулись.

— Не уходите! — Она села и сладко потянулась. — Никогда я не чувствовала себя так хорошо.

Энгстед подмигнул мне. Элен смущенно взглянула на него.

— Извините, Стив, я только что вспомнила, что вы о чем-то хотели поговорить со мной. Надеюсь, ничего ужасного не произошло?

— Все в порядке, — сказал Энгстед. — Я рад, что вы прекрасно себя чувствуете.

Повернувшись ко мне, он выразительно поднял брови, как бы спрашивая моего согласия на продолжение эксперимента.

— Решайте сами, Стив, — ответил я.

— Да-да, Ларри. Будем продолжать… Сейчас — самое время.

Он уже поднял правую руку, чтобы щелкнуть пальцами, как вдруг лицо Элен странным образом изменилось, и девушка медленно произнесла:

— Сейчас — самое время! — слова были сказаны преувеличенно отчетливо, словно родной английский язык вдруг стал для Элен иностранным.

— Не понял? — Энгстед растерянно уставился на нее, так и не щелкнув пальцами.

— Сейчас — самое время, — повторила она. — Мне нужно подготовиться.

Она поднялась с кровати, и ее пальцы принялись торопливо расстегивать пуговицы на блузке. Бросив блузку на кровать, она расстегнула «молнию» на юбке, позволив той упасть к ее ногам. Мы ошарашенно наблюдали за действиями Элен, не в силах вымолвить и слова.

Когда Элен завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер, Энгстед воскликнул:

— Что вы делаете?!

— Они ждут, — все тем же тоном произнесла девушка. — Сейчас — самое время.

Бросив бюстгальтер на постель, она быстро стянула трусики.

Энгстед издал какой-то полузадушенный хрип, уставясь на нагое тело девушки остекленевшими глазами. Зубы его были крепко сжаты, он дышал через нос, на лбу выступила испарина.

Элен же вела себя так, словно нас в спальне и в помине не было. Не торопясь, она подошла к большому шкафу, взяла прозрачную ночную рубашку и надела. Затем разгладила ткань. Это было сделано настолько эротически, что бедняга Энгстед застонал.

Я стоял как раз напротив двери. Не было сил двинуться с места, когда Элен направилась в мою сторону. Натолкнувшись на меня, она посмотрела ничего не выражающими глазами.

— Не мешайте мне, — равнодушным тоном произнесла девушка. — Этой ночью я стану невестой Большого Скорпиона. Меня ожидают у озера. Меня должны подготовить к церемонии. Я должна спешить.

— Элен! — ахнул я. — Что с вами? Проснитесь же!

— Отойдите в сторону.

Ее глаза смотрели все так же равнодушно. В следующее мгновение ее руки поднялись и сжали мое горло.

— Стив… — полузадушенно хрипел я. — Да щелкните же пальцами, черт возьми!

— Что? — удивленно воскликнул он. — Что вы сказали?

С большим трудом я все же оторвал пальцы Элен от своего горла.

— Щелкните же пальцами! Неужели непонятно?!

— Да-да.

Глаза его приняли нормальное выражение, он быстро поднял правую руку и щелкнул пальцами. В тот же момент руки Элен бессильно упали вдоль тела. Ничего не понимая, она посмотрела на меня и вдруг ласково улыбнулась.

— Ларри, вы слышите музыку? Оркестр играет мой любимый вальс. Вы не пригласите меня на танец?

Характерным жестом Элен подняла обе руки, чтобы положить их мне на плечи, затем снова опустила.

— Почему я это сказала? Ведь здесь нет никакого оркестра, да и вальс я не люблю танцевать. Да и…

Она сделала шаг назад и только сейчас заметила, что на ней из одежды — ночная рубашка. Глаза ее округлились от ужаса.

— Что здесь происходит? — Жаркий румянец вспыхнул на щеках Элен. — Почему днем… я… в ночной рубашке?.. Да и вообще, что вы делаете в моей спальне?

Взгляд ее остановился на брошенной в беспорядке одежде, и она ладошкой прикрыла рот.

— Все в порядке, Элен, — торопливо проговорил Энгстед. — Поверьте, все в порядке. Вы не сделали ничего плохого. Не смущайтесь.

Девушка мигом юркнула под одеяло и натянула его до подбородка. Еще секунда — и плечи ее стали сотрясаться от рыданий.

— Ларри, — растерянно сказал Энгстед, — думаю, будет лучше, если вы спуститесь вниз, в гостиную.

— Конечно-конечно, Стив, — я не заставил себя просить дважды и покинул спальню.

Вернувшись в гостиную, я плеснул в бокал щедрую порцию бурбона, выпил залпом, налил еще и, устроившись в кресле, принялся терпеливо ждать Энгстеда, то и дело прикладываясь к бокалу.

Однако прошло не менее двадцати минут, прежде чем он спустился ко мне. Не слова не говоря, Стив направился к бару, налил себе виски, выпил, сделал глубокий вдох и только после этого глянул в мою сторону.

— Ну и дела, Ларри! — Он с шумом выдохнул воздух. — Как я нуждался в добром глотке виски!

— Как там Элен? С ней все в порядке?

— А! — он огорченно взмахнул рукой. — Нервы у нее ни к черту. — Налил себе еще порцию виски. — Она вдруг вообразила, что теряет рассудок. И я ее понимаю. Это вполне естественно в подобной ситуации. — Болезненная гримаса появилась на лице Энгстеда. — Надеюсь, мне удалось немного ее успокоить. Она больше не рыдает, но истерика в любой момент может возобновиться.

— Так что же произошло?

— Хороший вопрос. Мне пришлось использовать все свои навыки… Понимаете, я зашифровал пароль — тот самый щелчок пальцами. И когда щелкнул в первый раз, все сработало, как надо. Но кто-то еще до меня зашифровал другой пароль, а я случайно назвал его.

— И он сработал? — я удивленно смотрел на Энгстеда, пока не особенно понимая, о чем он говорит.

— Еще как! — Стив пожал плечами. — Это было настолько неожиданно для меня, что я впал в состояние, близкое к столбняку. Я наблюдал за действиями Элен, но совершенно ничего не соображал. И я очень благодарен вам за то, что вы не растерялись и смогли вернуть меня к реальности. Иначе была бы беда…

— Я всегда быстро соображаю, — без ложной скромности признал я. — А уж если при этом меня душат, тут уж промаха не дам. Так расскажите, что же там произошло!

— Должен сказать, вам вообще повезло, что Элен не свихнулась, когда пришла в себя, — медленно сказал Энгстед. — Ведь если взглянуть на все события с ее точки зрения, то что же получается? Неожиданное возвращение к нормальному состоянию: девушка осознает, что она говорит чушь, а в следующий момент понимает, что на ней — только прозрачная ночная рубашка. Она помнит, что была одета. Что же произошло? В спальне находятся двое мужчин, а одежда валяется на полу. Нет, нам еще повезло, что у Элен окончательно не поехала крыша.

— И что же вы ей сказали? Как успокоили?

— А что я мог сказать? Правду, ничего кроме правды. — Энгстед нахмурился, сердито рубанув рукой воздух. — Я счел за лучшее объяснить весь механизм ее состояния. Теперь совершенно ясно, что Элен гипнотизировала Айрис, причем делала это неоднократно. Скорее всего, у Айрис действительно были планы сделать из сестры ритуальную жертву на очередном шабаше ведьм. Он должен состояться где-то на берегу озера. Понятно, что подобное открытие не показалось Элен достаточно привлекательным. Но что было делать!

— О чем вы потом говорили? — нетерпеливо спросил я.

Энгстед пожал плечами.

— Я настаивал на том, чтобы она уехала. Мы можем отвезти ее в такое место, где она будет в безопасности. Но Элен упрямо отказывается уезжать. С еще большим упрямством она отказывается верить, что Айрис способна на вероломство. Как я ее ни уговаривал, она твердо решила остаться здесь и наконец поставить все точки над «i». Разумеется, мы можем насильно увезти ее — хотя бы даже в Нью-Йорк, но боюсь, этот шаг с нашей стороны может отрицательно сказаться на ее и так неуравновешенной психике. Понимаете, Ларри, в настоящий момент я даже не знаю, что мне делать.

— Понятно, — я нахмурился, некоторое время глядя на него. — Не вижу другого выхода, как остаться здесь и присмотреть за Элен.

— Да-да, — Энгстед невесело улыбнулся. — Вы что, забыли приказ Айрис? Ведь она же категорически заявила, чтобы мы убирались, причем как можно скорее. Зная Айрис, я не сомневаюсь, что она проверит, выполнен ли ее приказ еще до наступления темноты. Уж можете мне поверить. Правда, сама она с нами обоими не справится и, по всей видимости, обратится за помощью к друзьям, к тому же Вендоверу, скорее всего. Все они приедут сюда ближе к вечеру, чтобы убедиться, убрались мы или нет. И мы не сможем помешать их черным планам. Ну, а если нас застанут здесь, последствия могут быть самыми печальными. Самое простое, что сделают эти подонки, — изобьют до бесчувствия и бросят где-нибудь в лесу. Я не адвокат, но понимаю: если мы подадим на них в суд, то сами же и окажемся виновными. Ведь мы отказались покинуть частное владение, хотя нам было категорически приказано сделать это. Затеяли драку, когда нам указали на дверь… Так что все козыри у них.

— Что-то я вас не понимаю. Вы что, предлагаете оставить Элен одну?

— Мы должны сделать все возможное, чтобы это выглядело именно так, — Энгстед довольно потер руки. — Сейчас вы уложите вещи и сердечно попрощаетесь с миссис Робинс. Потом мы поедем ко мне, а с наступлением ночи вернемся сюда и устроим засаду где-нибудь на берегу озера. — Он глянул на меня в упор. — У меня имеется оружие, Ларри. Револьвер 38-го калибра. Надеюсь, этой угрозы окажется достаточно, чтобы остановить мерзавцев, если они действительно вздумают причинить зло Элен. Однако мне бы очень не хотелось использовать оружие по назначению.

— О’кей, согласен! — с энтузиазмом воскликнул я. — Да и вообще, не хочу, чтобы меня избил какой-нибудь сукин сын, пусть даже он из клана ведьм или колдунов, если на то пошло.

— Тогда идите и укладывайте вещи.

— Не будем торопиться, Стив, — остановил я его. — У меня тоже возникла блестящая идея.

— Не понял, — Энгстед с недоумением уставился на меня. — Но ведь вы только что согласились с моим планом. Я надеялся, что…

— Стив, — я успокаивающе поднял руку, — не горячитесь. Вы уезжаете, а с наступлением темноты возвращаетесь сюда, прихватив оружие. Дальше действуете в соответствии со своим планом. То есть устраиваете засаду возле озера и ждете развития событий. У вас имеется одно немаловажное преимущество передо мной: вам знакома эта местность, я же могу легко заблудиться. Вчера, когда я срезал путь, чтобы побыстрее добежать до Элен, я едва не сломал себе шею. К тому же, если мы уедем вдвоем еще до возвращения Айрис, она может заподозрить подвох. Ну, а если она узнает, что уехали только вы, а я остался, все будет выглядеть вполне естественно. Если же Айрис по-прежнему будет настаивать на том, чтобы я убрался отсюда, что ж, выбора у меня не будет, и я приеду к вам. Но, возможно, ввиду предстоящих ночных событий, она не станет устраивать скандала, решив, что будет лучше, если я буду находиться под контролем. В целом, думаю, это принесет нам гораздо больше выгоды, чем первоначальный план.

— Но ведь вы очень рискуете, Ларри, — Энгстед некоторое время смотрел на меня, потом пожал плечами. — Мне кажется, вам надо уехать со мной. По крайней мере, тогда мы ничем не рискуем.

— Успокойтесь. Большего труса, чем я, вы еще в жизни не встречали. — Я криво улыбнулся. — Как только увижу, что дела приобретают нежелательный оборот и мне действительно грозит опасность, так тут же с воплем удеру из этого дома и спрячусь в кустах. Кстати, имеется еще один момент, который вы почему-то упустили. Предположим, они решат провести свой мрачный ритуал где-нибудь в другом месте и просто увезут Элен с собой. Что тогда? Мы как парочка идиотов будем торчать на берегу озера, лязгая зубами от холода, а все события развернутся совсем в другом месте. В поместье Вендовера, например. Ведь такое исключить тоже нельзя, не так ли? В этом случае мы никак не сможем прийти на помощь Элен. Вы улавливаете ход моих мыслей?

— Вы правы, Ларри. — Он почесал лысый череп. — Я действительно не подумал о такой возможности.

Вытащив из кармана записную книжку, Энгстед нацарапал в ней несколько строк и, вырвав листок, подал его мне.

— Здесь мой адрес и номер телефона. Это на тот случай, если вдруг возникнет нечто непредвиденное. Но будем надеяться, такого не случится.

— Благодарю, Стив, — я взял листок. — Нам нужно договориться о каком-то условном сигнале. Что будем делать, если случатся неприятности либо у меня, либо у вас?

— Ну, что касается меня, то здесь не возникнет никаких проблем: вы услышите револьверный выстрел. Это будет означать, что я попал в беду.

— Если следовать вашей логике, то мне придется кричать, не так ли?

— Другого выхода нет, — серьезно сказал Энгстед, и по тону его голоса я понял, что он не шутит. — Кричите как можно громче. Как только я вас услышу — сразу прибегу на помощь. Здесь так тихо, что каждый крик слышен за милю. Надеюсь, до полуночи ничего серьезного не произойдет. Я буду в засаде у озера, начиная с половины одиннадцатого. Договорились?

— Договорились.

Я поднял свой бокал с виски и сделал несколько глотков. Стив последовал моему примеру. После этого мельком взглянул на часы.

— Сейчас четверть четвертого. Пойду скажу два слова Элен и сразу уезжаю.

— Только больше не щелкайте пальцами. У меня совершенно нет желания танцевать. — Я попытался шуткой разрядить обстановку. — Или щелчок уже не даст ожидаемого результата?

Некоторое время Стив хмуро смотрел на меня, потом пожал плечами.

— Откуда, черт возьми, мне знать! — сердито сказал он. — Одно могу категорически утверждать: даже ради научного интереса я не сделаю ничего подобного.

Глава 10

— Насколько я понял, — сказал Энгстед на прощание, — Элен находится в несколько угнетенном состоянии. Внешне она выглядит достаточно спокойно, но нервы ее напряжены до предела. В любой момент может случиться истерика.

Стив уехал. Я оставил входную дверь открытой, а сам вернулся в гостиную.

После отъезда Стива в доме установилась непривычная тишина. Мне даже стало не по себе. Пришлось налить еще виски.

Через четверть часа послышались шаги. Я вышел в холл. Дверь распахнулась, и появилась Эмма Лэнгдон. Она была в толстых шерстяных носках, и я догадался, что тетушка оставила свою летнюю обувь перед входом в дом. Старуха выглядела совершенно обессиленной, плечи поникли, лицо приобрело какой-то сероватый оттенок.

— Что с вами, тетушка Эмма? — с участием спросил я старую даму.

— Все в порядке. — Она без сил рухнула в кресло. — Просто устала. — Стянула с рук садовые перчатки, грязные, все в земле. — Но я все закончила! — с удовлетворением произнесла она. — Бог мой, сколько дней я надрывалась, как лошадь, но теперь все позади. Я очень довольна. И… — она замолчала, вопросительно глядя на меня. — Где Элен?

— С ней все в порядке. — Я никак не мог заставить себя сказать правду. — Сейчас она наверху, в своей комнате. Отдыхает.

— Это хорошо, — тетя Эмма слабо улыбнулась. — Этой ночью мы должны удвоить бдительность, если хотим спасти ее. Вы понимаете меня?

— Да, — промямлил я.

Некоторое время она смотрела как бы поверх моей головы, затем неожиданно спросила:

— А где Стив Энгстед?

— Уехал домой.

— Как уехал? — недоверчиво сказала Эмма Лэнгдон. — Как он мог! Да-а… — Она осуждающе покачала головой. — Только в беде можно узнать, кто истинный друг, а кто только притворялся таковым. Вы остались, чтобы защитить нас, мистер Бейкер, и я благодарю вас за это.

Поднявшись, она распахнула входную дверь и с брезгливой гримасой выбросила наружу грязные перчатки.

— Они мне больше не понадобятся.

Закрыв дверь, медленно подошла ко мне.

— Этой ночью, мистер Бейкер, мы обязаны победить или… или произойдет нечто страшное. Вы думаете, я волнуюсь? Нет. Как ни странно, я чувствую себя совершенно спокойной, хотя истекают последние часы этого решающего дня. Мы должны собрать свою волю в кулак и победить.

— У нас нет иного выхода, — преувеличенно бодрым тоном сказал я и, кашлянув, добавил: — Сделаю все, что только в моих силах. И…

Я замолчал, так как понял, что тетушка Эмма совершенно не слушает меня.

— Я выполнила то, что наметила… Мне больше ничего не остается, как ждать, — монотонным голосом сказала она. — Когда первые лучи солнца окрасят животворящим светом верхушки сосен, либо ведьмы будут праздновать победу, либо мы сотрем их с лица земли. Но в любом случае, мистер Бейкер, предстоит жестокая схватка, и от вас потребуется многое…

Высоко вздернув голову, она смотрела на меня, глаза воинственно сверкали, тройной подбородок дрожал. Затем полоумная старуха торжественно прошествовала мимо. Я почти физически чувствовал, как в ее воспаленном мозгу духовой оркестр играл боевой марш.

Уже взявшись за перила лестницы, она оглянулась и неожиданно спросила:

— Мистер Бейкер, вы случайно не в курсе, что миссис Робинс приготовила на обед?

— Э-э, не знаю, — я сокрушенно развел руками. — Но могу узнать.

— Понимаете, большая физическая нагрузка пробудила во мне зверский аппетит. Было бы замечательно, если бы миссис Робинс приготовила тушеное мясо или хотя бы жареные ребрышки. И все же… — Она замолчала и прислушалась. — Кажется, сюда кто-то едет. Встречайте гостей. — Вздохнув, она начала медленно подниматься по лестнице.

Я подошел к входной двери и приоткрыл ее. Действительно, издали доносился рокот мотора. Я посчитал за лучшее ретироваться и отправился на кухню.

Миссис Робинс мешала что-то в кастрюле. Увидев меня, она недовольно фыркнула. Я был бы крайне удивлен, если бы она сделала что-то другое, например, улыбнулась.

— Так вы все еще здесь? — недовольным тоном произнесла она.

— Могу я выпить чашечку кофе? — вежливо спросил я.

— Можете. — Она кивнула в сторону большого стола. — Через минуту все будет готово.

И вновь сосредоточила все свое внимание на плите.

— Айрис уже вернулась? — спросила экономка минуту спустя и поставила передо мной чашку с кофе.

— Во всяком случае я ее не видел.

— Думаю, она скоро появится. Вспыльчивая, строптивая, но очень отходчивая. Так-так! — Она замолчала, услышав, как хлопнула входная дверь. — А вот и она! Легка на помине.

Через пару минут Айрис зашла на кухню. Ее глаза удивленно расширились, но тем не менее особой злости в них я не увидел.

— Я так и думала, что ты до сих пор будешь торчать здесь. Именно по этой причине я попросила Алекса Вендовера приехать со мной. Он вышвырнет тебя из дома в два счета, можешь не сомневаться.

— Бог мой, дорогая! Неужели нельзя оставить мистера Бейкера в покое? — резко сказала миссис Робинс. — Вся ваша беда в том, что вы вечно даете волю эмоциям и совершаете тысячу глупостей и сумасбродств, о которых впоследствии жалеете. Мне ли не знать вас, Айрис! — Что удивительно, миссис Робинс вдруг стала моей защитницей и заступницей. — Он остался здесь по той простой причине, что я попросила его об этом. Неужели это непонятно? — и экономка уперла руки в крутые бедра.

— Попросила? — некоторое время Айрис с недоумением смотрела на экономку, потом весело рассмеялась. — А я-то думала, что подобные развлечения вас больше не интересуют. Ну и ну!

Два красных пятна вспыхнули на щеках порядочной женщины. Некоторое время она с возмущением смотрела на Айрис.

— Как вы можете! Айрис Лэнгдон, вам не стыдно произносить подобную пошлятину?!

— Я все могу! — буквально прошипела Айрис. — А сейчас займитесь своими непосредственными обязанностями и не суйте нос в мои дела. Я хочу, чтобы мистер Бейкер немедленно убрался отсюда. И он уберется, можете мне поверить! Алекс!

— Ах так! В таком случае я тоже уйду!.. Нет, поступим иначе! — Миссис Робинс схватила чугунную сковородку на длинной ручке и стала грозно надвигаться на Айрис.

Разинув рот, та с удивлением смотрела на разбушевавшуюся экономку, затем искоса взглянула на меня.

— Что ты с ней сделал, Ларри? — в голосе ее звучало неприкрытое удивление. — Неужели охмурил? Ну и дела…

— И как у тебя язык поворачивается говорить такое, Айрис, — раздраженно сказал я. — Миссис Робинс права: что за чушь ты несешь!

В кухне появился Алекс Вендовер. На его румяной физиономии играла заговорщическая усмешка. Он был в пиджаке спортивного покроя. Надутый, как индюк, Вендовер пыхтел в предвкушении предстоящего развлечения.

— Ха-ха! Так вы захотели получить еще один удар по челюсти, мистер Бейкер? Неужели вы не поняли, что сказала дама? Вон из этого дома! Или я вышвырну вас в два счета!

— Тогда вам придется иметь дело со мной, мистер Вендовер! — Миссис Робинс со своей сковородкой решительно двинулась к нему. — Если только вы посмеете распустить руки в отношении мистера Бейкера, то… — Она довольно профессионально взмахнула сковородкой на манер рыцаря, вооруженного тяжелым двуручным мечом.

— Миссис Робинс! — Вендовер ошарашенно глянул в сторону Айрис. — Какая муха вас укусила? Или в этом доме все помешанные?

Айрис в ответ пожала плечами.

— Я бы не удивилась… Что ж, Алекс, выставьте отсюда обоих.

Скрестив руки на груди, Айрис прислонилась к двери кухни и на лице ее появилось то выражение, какое бывает у зрителя, ожидающего начала забавного спектакля.

— Но я не могу ударить пожилую женщину! — запротестовал Вендовер.

— А вот я могу ударить вас, мистер Вендовер!

Миссис Робинс приподняла сковородку, давая понять, что без лишних раздумий обрушит ее на голову противника.

Тот испуганно попятился от разъяренной экономки, оказавшись в непосредственной близости от стула, на котором я сидел. В этот момент он совершенно забыл о моем существовании. Он не брал меня в расчет, и зря. Подонок с самого первого дня вызывал у меня чувство ненависти, и грех было не воспользоваться благоприятной возможностью. Я хорошо помнил, как Алекс Вендовер едва не сбил меня на дороге, заставив прыгнуть в канаву, заполненную грязью, а потом советовал мне держаться подальше от Айрис, как будто имел на нее какие-то права. Он издевался надо мной… Что ж, сейчас он поймет, в чем сила современного телевидения.

Вцепившись в стол и слегка отклонившись, дабы предоставить правой ноге максимум свободы действий, я резко выбросил ее вперед. Носок моего ботинка врезался в ногу противника дюймом ниже коленной чашечки. Послышался неприятный хруст, прозвучавший для моего уха сладкой музыкой.

Испустив дикий вопль, Вендовер грохнулся на колени перед экономкой. Та восприняла это как начало военных действий и со всего маху врезала Вендоверу чугунной сковородкой по голове. Раздался звук, чем-то похожий на удар гонга, и Вендовер, подавшись вперед, рухнул на пол. Несколько секунд он лежал неподвижно, затем сделал попытку приподняться, но смог всего лишь встать на колени. Глаза его то открывались, то закрывались, тело обмякло.

Вскочив со стула, я подошел к нему сзади и, схватив за воротник, потащил к выходу. Миссис Робинс шла следом, держа сковородку наготове.

К тому моменту, когда мы достигли холла, Вендовер практически пришел в себя и разразился такими отборными ругательствами, что я от удивления отпустил его воротник. Кто не удивился, так это миссис Робинс. Без лишних слов она приложилась сковородкой ко лбу Вендовера, и фонтан ругательств иссяк как по мановению волшебной палочки: Вендовер уткнулся носом в ковер.

Пролежав так с полминуты, он вновь сделал попытку подняться и громко охнул, когда оперся на ногу, по которой пришелся мой удар носком ботинка.

— Если вы немедленно уберетесь отсюда, — тоном, не терпящим возражений, заявила экономка, — то я обязуюсь больше не пускать в ход свое оружие! — Она помахала сковородкой перед носом незадачливого вышибалы.

— И не гоните машину на той скорости, с которой вы обычно носитесь по проселочным дорогам. Нам бы не хотелось, чтобы вы попали в аварию, — съязвил я.

Вендовер злобно зыркнул в нашу сторону налитыми кровью глазами, в которых светилась злоба и ненависть, и, не сказав ни слова, прихрамывая, двинулся к выходу.

Еще через несколько минут заревел двигатель его спортивной машины. Автомобиль сорвался в места и на предельной скорости помчался прочь от негостеприимного дома. По всей видимости, Вендовер поставил перед собой цель сломать шею на первом же повороте.

Я запер дверь и сделал шутливый реверанс в сторону миссис Робинс.

— Ваши действия были выше всяких похвал, — не кривя душой, сказал я.

— Ну что вы, — скромно отозвалась экономка. — Надеюсь, эта небольшая взбучка пойдет ему на пользу. Видимо, в детстве его так и не научили хорошим манерам.

Когда мы вернулись на кухню, я увидел, что Айрис сидит в кресле возле стены и плечи ее мелко подрагивают, а лицо спрятано в ладонях.

— Глазам своим не верю! — воскликнула миссис Робинс. — Никак вы оплакиваете этого мужлана? Да если бы я знала, что это может вас расстроить, Айрис, я бы приложилась к его голове еще парочку раз.

— Я? Оплакиваю? — каким-то придушенным голосом сказала Айрис и подняла глаза. Она действительно плакала, но явно не от горя. — Да за всю свою жизнь я не видела ничего более забавного. Когда Алекс упал перед вами на колени, а вы приложились к его макушке сковородкой, я… я…

Айрис буквально задыхалась от смеха, не в силах сказать даже слово. Примерно через полминуты, вдоволь нахохотавшись, она вновь заговорила.

— Да… Это лучший спектакль, который я видела когда-либо в жизни. Чего стоил один только мелодичный звук, когда сковорода соприкоснулась с головой! Вам цены нет, миссис Робинс. На соревнованиях по сковородкам вы бы с легкостью завоевали все призы, можете мне поверить.

Последовал новый взрыв смеха.

Некоторое время миссис Робинс, скорбно поджав губы, наблюдала за умирающей со смеху Айрис, затем повернулась в мою сторону.

— Мистер Бейкер, думаю, в сложившейся ситуации вам лучше всего отвести эту бестолковую мисс в гостиную и дать ей чего-нибудь выпить. Я вижу, она настоятельно нуждается в этом. Кажется, у нее истерика. Лично я ничего забавного в том, что здесь было, не нахожу.

Айрис, не дожидаясь приглашения с моей стороны, поднялась и направилась к двери. Плечи ее все еще содрогались от смеха.

К тому моменту, когда я закончил сбивать коктейль для «бестолковой мисс» (себе я плеснул щедрую порцию виски), она успокоилась уже настолько, что смогла принять бокал из моих рук. На губах Айрис так и играла ироническая улыбка, но истерического смеха уже не было.

Дождавшись, когда я усядусь в кресло напротив, Айрис сделала несколько глотков и медленно произнесла:

— Что ж, мистер Бейкер, я вынуждена капитулировать. Разрешаю вам остаться, раз уж вы обзавелись столь могущественной покровительницей. Битва, разыгравшаяся перед моими глазами, достойна кисти художника-баталиста. Это же надо, какое грозное оружие использовала наша домоправительница!

— Первый удар все же нанес некий Ларри Бейкер, — скромно заметил я, считая необходимым напомнить об этом.

— Конечно ты! Воспользовался тем, что Алекс совершенно забыл о твоем существовании, до смерти напуганный разъяренной миссис Робинс… Я сама, надо сказать, тоже ее испугалась. И тут ты врезал ему по ноге.

— Теория гласит, что нападать лучше всего в тот момент, когда противник теряет самообладание, — вполне резонно заметил я.

— Вообще-то я даже рада, что все так закончилось. Весь день я провела, отбиваясь от этого прилипалы. Алекс придерживается своеобразной тактики, когда ему надо соблазнить женщину. Главное — подойти к намеченной жертве как можно ближе. А уж потом все решает его вес. — Внезапно она замолчала, с тревогой глядя на меня. — Да, извини, Ларри, наблюдая за вашими боевыми действиями, я совершенно забыла о главном. Какой вердикт изрек мудрый психиатр в отношении Элен?

— Стив сказал, что внешне она выглядит совершенно спокойной, но на самом деле находится на грани нервного срыва, — осторожно заметил я.

— Он сам находится точно в таком же состоянии, — с усмешкой заявила Айрис. — Что касается Элен, то сестренка уже давно такая… несколько месяцев. Каждый уик-энд она мчится в Нью-Йорк, а возвратившись, бродит по дому, подобно привидению, и твердит, что ей все надоело. Так что великий психиатр ничего нового не сообщил.

— Энгстед высказал предположение, что Элен кто-то гипнотизирует, — я внимательно наблюдал за реакцией Айрис на мои слова.

— Гипнотизирует? — Она изумленно посмотрела на меня. — Чего ради кому-то понадобился гипноз? Что за чушь?! Это лишний раз подтверждает мои догадки: Стив прекратил активную практику врача-психиатра по той простой причине, что понял — он сам законченный псих. Скажи, Ларри, а где сейчас Элен?

— В своей спальне, насколько я понимаю. Заявила, что очень устала после ночных приключений, и теперь отдыхает.

— А тетя Эмма?

— Примерно с полчаса назад вернулась из сада и поднялась на второй этаж.

— Скажи, Ларри, ты по-прежнему думаешь, что именно я сделала эту идиотскую куклу и сунула ее в тарелку с водой, чтобы ночью Элен выскочила из дома и побежала к озеру топиться?

— Даже и не знаю, что сказать… — совершенно искренне ответил я.

— Вокруг меня — одни идиоты! — сердито воскликнула Айрис. — Господи, да чего ради мне губить собственную сестру? Что же касается тебя, то ты напрасно пишешь сценарии мыльных опер. Писал бы лучше сценарии фильмов ужасов. Как раз для тебя!

— Этим я тоже занимался… Айрис, давай поговорим серьезно и не будем злить друг друга. Существует некто, стремящийся принести вред Элен, — убежденно сказал я. — Тут двух мнений быть не может. Неужели тебя это ни капельки не волнует?

— Нет! — решительно отрезала Айрис. — Поверь, Ларри, это буря в стакане воды. Я живу здесь вот уже год, и никогда не слышала от тети Эммы ничего другого, как эти ее идиотские россказни о нечистой силе, ведьмах и тому подобном. Если кто-то и вылепил куклу, так это только она сама. И вовсе не для того, чтобы навредить Элен. Как же! Да она боготворит мою сестричку. Однако сделала фигурку и только для того, чтобы убедить нас всех, будто она говорит правду. Бедная старушка! — Голос Айрис заметно потеплел. — После смерти тети Сары она так и не смогла оправиться. Нормальной ее действительно трудно назвать. Может быть, в самом деле отправить бедную тетю в психиатрическую лечебницу?

— Я узнал, что она уже давно сумасшедшая… Как ты расцениваешь тот случай… Ну, в общем… Мне сказали, что тетушкаЭмма пыталась ножом убить собственного мужа…

Айрис побледнела.

— Кто тебе это сказал?

— Миссис Робинс, — признался я. — Мы разговаривали с ней на кухне. Она объяснила мне, что над вашей семьей тяготит злой рок — психическое заболевание, которое проявляется в каждом поколении Лэнгдонов. Особенно ярко — у тети Эммы.

— Ну, старая сплетница! — Голос Айрис дрожал от ярости. — Это отвратительное вранье! Тетя Эмма была совершенно здорова до смерти сестры Сары. Никаких тайных заболеваний в нашей семье нет! Надо же такое выдумать!

Айрис буквально задыхалась от возмущения.

— Я отучу ее трепаться на каждом углу о скрытых болезнях и семейных тайнах… Я сейчас же пойду и разобью ее же сковородкой ее же тупую башку. Посмотрим, станет ли после этого миссис Робинс сообразительнее!

— Спокойнее. Не надо так горячиться, Айрис. Насколько я понимаю, миссис Робинс едва ли не единственный твой друг.

— Друг? — Надо было слышать, сколько сарказма и издевки вложила она в это слово. — Не оскорбляй меня, называя эту сплетницу моим другом!

Айрис залпом допила коктейль и пододвинула бокал.

— Сделай мне еще порцию. И побыстрее. Нет, я сейчас взорвусь! А еще лучше будет, если ты вылепишь еще одну куклу — на сей раз миссис Робинс, — чтобы я могла швырнуть ее в огонь.

Я остановился на полдороге, словно натолкнувшись на преграду, затем повернулся и внимательно глянул на Айрис. Она с вызовом встретила мой взгляд, но через некоторое время отвела глаза в сторону и облизала сухие губы.

— Все же я сумела вывести тебя из равновесия, — замурлыкала прежняя Айрис. — Неужели ты действительно думаешь, что куклу Элен изготовила я? А теперь, вдобавок, воображаешь, что я гипнотизирована мою младшую сестренку, готовя ее для Черной мессы. Ну и ну!

Айрис закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Некоторое время она молчала, затем тихо произнесла:

— Ларри, неужели ты в самом деле считаешь меня колдуньей? Тогда берегись моих чар… Вот сейчас щелкну пальцами и превращу тебя в отвратительную жабу.

— Мне кажется, наступило время выяснить правду, — медленно сказал я.

— Будешь пытать? — с иронией сказала она. — Огнем? Водой? Или ты предпочитаешь плетку?

Телефонный звонок избавил меня от необходимости отвечать.

Айрис встала, выругалась, но трубку тем не менее сняла.

Воспользовавшись паузой, я подошел к бару и смешал для Айрис еще один коктейль. Поставив бокал на столик, я принялся терпеливо дожидаться окончания разговора.

— Ларри, — прикрыв рукой трубку, Айрис одарила меня сладчайшей улыбкой, — какой сюрприз! Это Кэт Кванати. Она интересуется, не приедем ли мы к ней на вечеринку в Пулсейд. Кстати, сообщила, что купальники брать не обязательно. И вот еще что: Кэт говорит, что Труди Кирш там обязательно будет.

— Скажи ей, что у меня нет охоты, я сыт по горло вчерашними приключениями. Да и на голую Кэт я достаточно насмотрелся.

— Неужели? — некоторое время Айрис изучала меня, словно я был домашним котенком, вдруг проявившим несвойственную ему строптивость, затем, еще раз улыбнувшись мне, поднесла к уху телефонную трубку: — Дорогая, — промурлыкала она своим чарующим голосом, — я бы со всей душой, но Ларри меня не отпускает.

Ее смешок был способен превратить немощного старика в сексуального маньяка, а уж что касается меня, то я буквально задрожал от страсти. Я вспомнил все те штучки, которые ночью демонстрировала Айрис… А эта чертовка между тем продолжала:

— Разумеется, разумеется, все его планы на сегодняшний вечер связаны только со мной. И он особо просил передать тебе, что сыт по горло всякими ведьмами, а уж что касается Труди Кирш, то он на нее даже смотреть не хочет. Да-да, так и сказал. Слово в слово. Я ничего не перевираю. И вот еще что, дорогуша, хочу пожелать тебе, чтобы Гарри достаточно быстро накачался виски до обычного своего состояния и ты смогла отлично повеселиться… Что же касается меня, то я к этому приступлю прямо сейчас. Можешь не сомневаться… Еще раз прими мои извинения по поводу того, что мы не сможем приехать к вам. До встречи.

Положив, трубку, Айрис вернулась в кресло. Глаза ее приобрели мечтательное выражение. Взяв со столика бокал с коктейлем, она сделала несколько глотков, заурчала, как сытая кошка, и весело сказала:

— Кэт разговаривала со мной весьма раздраженным тоном. С чего бы это? Уж не имела ли она виды на тебя, Ларри? Ну и ну! Давненько она не бывала так сердита. Разыграю ее при встрече. Как ты находишь мою мысль, Ларри? Думаю, эта дурища вполне заслуживает трепки. Конечно, Кэт — человек из нашей компании, но я никому не позволю разговаривать со мной таким тоном.

Айрис вновь приложилась к бокалу с коктейлем. Я решил идти ва-банк и, внимательно глядя на Айрис, сказал:

— А вдруг сегодня Кэт намерена собрать всех ведьм в округе? Вот она и обозлилась, когда получила отказ. Что за шабаш без тебя, главной и самой изобретательной ведьмы? По-моему, это самая простая причина… На месте Кэт я бы и не так разозлился.

Айрис нахмурилась.

— Знаешь, Ларри, твои шуточки звучат как-то уж слишком серьезно, — медленно произнесла она, поставив бокал на столик. — Похоже, ты тщательно подбираешь каждое слово, прежде чем произнести фразу. Что-то здесь не так… — Некоторое время она испытующе смотрела на меня, потом неожиданно спросила: — Ты не можешь рассказать мне, как вы с Элен познакомились? Я имею в виду вашу первую встречу. Что-то здесь нечисто… Уж слишком часто Элен ездила в Манхэттен…

— Мы с Элен встретились два дня назад в баре отеля, — буркнул я. — Кому, как ни тебе, это прекрасно известно. Именно там я увидел Элен в первый раз. Мне бросились в глаза ее розовые волосы. Согласись, такую прическу не каждый день встречаешь, пусть даже и в Манхэттене. А вообще, в тот момент мне твоя сестра показалась ужасно миленькой. Скорее всего, в этом было виновато виски. Я надрался в тот вечер изрядно… Это была непростительная глупость с моей стороны. Да и мой друг Борис Сливка хорош! Бросил меня на произвол судьбы. Как подумаю, чем он там сейчас занимается без меня…

— А ты не врешь? — Айрис взяла в руки бокал. Под ее взглядом я опустил глаза, словно на самом деле был знаком с Элен уже черт знает сколько времени. — У меня появилось подозрение, не водите ли вы меня за нос… Может быть, вы старые любовники? Иначе по какой это причине Элен каждый уик-энд уезжает в Манхэттен? Мне это кажется странным.

— Ты не права, — поспешно ответил я, честно глядя ей в глаза. — Я действительно полузнаком с твоей сестрой. Все так, как я рассказал. Да и чего ради мне врать?

— Чего ради? — Она надолго задумалась. — Я просто анализирую то, что произошло сразу же после твоего появления в «Уотерс Мит». Начнем по порядку. Только вчера ты познакомился со Стивом Энгстедом и моментально стал его другом. Стив не из тех людей, с которыми можно так быстро сойтись. Или он, или ты — короче, один из вас, а может, оба — преследуете какие-то, пока не понятные мне цели. Вторая странность. Той же ночью Элен выбежала из дома с явным намерением утопиться. Но, вот что поразительно, ты удивительно вовремя оказался рядом и сумел ее спасти. Я не вчера родилась и понимаю, что вероятность такого совпадения чрезвычайно низка. Тетя Эмма твердит, что твои глаза излучают солнечный свет, словно ты — ангел, спустившийся с небес, а миссис Робинс настолько очарована тобой, что, защищая тебя, избила беднягу Алекса сковородкой. Я впервые видела ее в таком состоянии, а эту женщину я знаю довольно неплохо. Пойдем дальше. Вся та ерунда, которую тетя Эмма несла на протяжении целого года, вдруг приобрела все признаки реальности, а мне — и это самое странное — во всем этом спектакле отведена роль врага. Я — обыкновенная женщина днем, а по ночам превращаюсь в злобную ведьму. Это настолько нелепо и противоестественно, что даже не смешно. Да будет тебе известно, что я знакома со Стивом уже довольно продолжительное время, но ты сумел настроить его против меня за считанные часы. И в этом тоже большая странность, так как до этого он относился ко мне вполне терпимо. Весь этот год Элен вела себя достаточно разумно, но в настоящий момент, если я тебя правильно поняла, у нее вот-вот поедет крыша.

Айрис сделала еще несколько глотков. На лицо ее набежала тень, глаза потухли.

— И все это, Ларри, — особо обрати внимание — началось сразу же после твоего приезда сюда вчера утром. Уж не являешься ли ты своего рода катализатором всех этих непонятных процессов? Что на это скажешь? Надеюсь, я достаточно доходчиво обрисовала тебе положение, которое возникло сразу после твоего появления здесь?

— Яснее некуда, — пробормотал я. — Но, поверь, ко всей этой чертовщине я не имею ни малейшего отношения. Что же касается Стива Энгстеда, то здесь, без сомнения, ты права. Я и сам удивлен его отношением ко мне. — Я улыбнулся, глядя в глаза Айрис, но она никак не отреагировала на жест доброй воли с моей стороны. — Возможно, и без моего участия все шло к финалу. — Я пожал плечами. — А мой приезд сюда — не более, чем случайное совпадение. По крайней мере, я думаю, что это случайное совпадение, а не чей-то злой умысел. Не хочется верить в то, что в этом доме все же обитает нечистая сила.

— Я слушала тебя и думала: чей это знакомый голос? А потом поняла: голос змея-искусителя, покорившего прародительницу Еву сладкими речами! — Айрис наконец-то весело засмеялась. — Но, учти на будущее: ты все же не змей, а я не Ева, и тебе не поддамся.

— И все же надеюсь, я не нарушаю твоих планов? — невинным тоном сказал я. — Не далее, как сегодняшней ночью ты сама назвала себя ведьмой и пообещала околдовать меня. Должен признаться, тебе это удалось. Я капитулировал перед неотразимыми чарами. Ночью ты была бесподобна.

Айрис стала серьезной.

— Я тоже люблю пошутить, Ларри, но не сейчас. Ну как мне убедить тебя, что не по моей вине в доме творится вся эта чертовщина! Плохо то, что я унаследовала этот дом на совершенно определенных условиях. В противном случае я давно бы продала его и уехала подальше от этих мест. Но пока что не в моих силах что-либо изменить. На протяжении года я как-то контролировала ситуацию и взаимоотношения между теми, кто живет здесь, а это, можешь мне поверить, было очень и очень нелегко. И вот за несколько часов ты сумел все разрушить.

Она отставила бокал и в упор глянула на меня.

— По-дружески предупреждаю тебя, Ларри: прекрати свою кипучую деятельность. Или же мне придется принять контрмеры. Надеюсь, ты уже достаточно знаешь меня, чтобы догадаться, какие именно. Или урок, преподанный тебе вчера вечером, не пошел впрок? Учти, я могу придумать что-либо почище.

— С тебя станется, — холодно ответил я. — Но должен предупредить: при случае я постою за себя. Я уже более или менее знаком с тобой и знаю, чего от тебя ожидать.

— Надеюсь, ты понял, что я принадлежу к непредсказуемым натурам, готовым в любой момент пуститься во все тяжкие. Вспомни хотя бы тот момент, когда я сумела натравить на тебя Хилларда. — Она улыбнулась. — Никогда не забуду твое лицо, когда кулак Хилларда врезался тебе в живот. Так вот, это было всего лишь дружеское предупреждение. Но если ты и дальше будешь вставлять мне палки в колеса, неприятности, и прошу особо отметить, крупные неприятности посыплются на тебя, как из рога изобилия. То, что сделал с тобой Хиллард, ничто в сравнении с тем, что я организую, если ты и дальше будешь строить козни против меня. Невзирая на мой вздорный и взбалмошный характер, у меня здесь очень много друзей, с которыми ты еще даже не встречался. Они посчитают за честь выполнить мою просьбу. Некоторые совершенно беззастенчивы в выборе средств. Должна сказать, что ты будешь поражен, как легко на наших узких извилистых дорогах угодить в автомобильную аварию, а уж про лес я вообще и не говорю… Так что стать жертвой несчастного случая в каком-нибудь укромном уголке — проще простого.

Она вдруг дружески улыбнулась, что явилось резким контрастом с только что произнесенным монологом. Я даже вздрогнул от неожиданности. Айрис между тем продолжала:

— Так почему бы тебе не принять меня такой, какая я есть? Перестань строить в отношении меня свои далеко идущие планы. Поверь, все, что ты думаешь обо мне, лишено всякого смысла. Я еще раз повторяю тебе это. Почему бы тебе не расслабиться и приятно провести оставшуюся часть уик-энда? Кстати, должна сказать, вчера я получила огромное удовольствие, занимаясь с тобой любовью. Мы в любой момент можем все повторить. Я даже могу продемонстрировать тебе парочку особых трюков, которые вычитала в книге о сексе. Или вот еще… Помнишь, я рассказывала тебе о порнографическом журнале, подаренном мне Вендовером? Там тоже было много интересного. Так что, уверяю, мы великолепно проведем время.

— Айрис, как ты меня разочаровала, — с огорчением сказал я. — Еще несколько минут — и я решу, что имею дело просто с пошлой женщиной. Хотя мне многое о тебе рассказали, но все же действительность значительно хуже. Чего доброго, ты еще предложишь мне деньги!

Не моргнув и глазом, Айрис допила коктейль. Но по тому, как резко побледнело ее лицо, я понял — мои слова достигли цели. Поставив бокал на столик, Айрис поднялась и вдруг отвесила мне полновесную пощечину. Это было проделано так быстро, что я даже не успел среагировать. Да, сразу стало видно, что бил меня непревзойденный мастер: моя щека сразу запылала. Круглыми от удивления глазами я смотрел на Айрис.

— О’кей, мистер Бейкер! — злобно прошипела она, затем обворожительно улыбнулась. — Насколько я понимаю, ты именно этого добивался. Так что уж извини.

Она вышла из гостиной, громко хлопнув дверью.

Глава 11

В совершеннейшем одиночестве я сидел в гостиной, размышляя о своей незавидной доле и согревая в ладонях уже не помню какой по счету бокал с виски.

Сказать, что я приятно провел этот вечер, нельзя было даже с большой натяжкой.

За обеденным столом царило гробовое молчание. Тетушка Эмма не соврала — она действительно проголодалась. В ожидании, когда миссис Робинс принесет первое блюдо, старая дама в нетерпении стучала ложкой по столу. Экономка оправдала ее ожидания и подала крупный бифштекс. Облегченно вздохнув, старуха без лишних слов принялась за еду. Что было удивительно, так это то, что за обедом она не досаждала нам своими бесконечными рассказами о ведьмах, Черной мессе и тому подобных штуках. Что касается Элен, то она вообще не вышла из своей комнаты, и миссис Робинс, недовольно нахмурясь, была вынуждена отнести ей обед в спальню. Вернувшись, миссис Робинс все с тем же непроницаемым лицом поставила по тарелке с бифштексом передо мной и Айрис. Мы, следуя примеру тети Эммы, молча принялись за еду. Я ел совершенно без аппетита, механически пережевывая мясо и размышляя о том, как помириться с Айрис. Я раз за разом искоса смотрел на нее, но Айрис хранила презрительное молчание, полностью игнорируя мое присутствие. Плохой признак. Я невольно поежился, вспомнив о ее угрозах. Надо принимать какие-то меры. Я промямлил пару слов… С тем же презрительным видом Айрис проигнорировала мою робкую попытку начать разговор.

Едва обед закончился, тетя Эмма объявила, что отправляется к себе, при этом она многозначительно посмотрела на меня, очевидно, намекая, что будет начеку и готова решительно ко всему, что может случиться этой ночью.

Я пошел следом за Айрис. Она же, зайдя в гостиную, взяла из бара бутылку виски и вышла, не соизволив сказать хотя бы пару слов. Насколько я понял, Айрис поднялась на второй этаж. Я же остался в гостиной, раздумывая, не была ли мизансцена «бутылка-бокал» разыграна специально для меня.

Минутная стрелка лениво передвигалась по кругу, пока, наконец, мои часы не показали половину одиннадцатого. С этого момента я чувствовал себя значительно более уверенным, зная, что Стив Энгстед находится в засаде у озера и в любой момент примчится ко мне на помощь. Это придало мне храбрости. Торчать в одиночку в гостиной больше не было необходимости.

Я допил виски, затем неторопливо поднялся по лестнице и постучал в комнату Элен. Я был уверен, что она услышала мой стук, и вошел, но увидел, что девушка испугалась. Она даже вскрикнула:

— Ларри, это вы?

Торопливо захлопнула широкую книгу, похожую на журнал, которую читала, и сунула ее под подушку.

— Прошу прощения, — извинился я. — Я постучал и был уверен, что вы разрешили мне войти.

— Я ничего не слышала. — Элен попыталась улыбкой сгладить неловкость. — Но это не имеет значения.

— Как вы себя чувствуете?

Тень набежала на ее глаза, взгляд сделался каким-то отстраненным.

— Все в порядке… Который час?

— Чуть больше половины одиннадцатого.

— Неужели? А я была уверена, что уже далеко за полночь.

— Вы не будете против, если я останусь здесь и немного с вами поболтаю? — не слишком находчиво спросил я, так как ничего более разумного не придумал.

— Вы прекрасный человек, Ларри, но я на самом деле отлично себя чувствую. Это правда. Я читала книгу, и она меня захватила.

— Что за книга? — спросил я, чтобы хоть как-то начать разговор.

— Да так… — Элен прикусила нижнюю губу, затем смущенно улыбнулась. — Мне стыдно признаться, но это один из так называемых «дамских романов», которые сейчас в моде. Сюжет очень прост. Симпатичная молодая секретарша влюбляется в своего шефа, но он не замечает ее, так как увлечен умной и многоопытной особой. Я догадываюсь, что девушка спасет его от этой особы, которая задалась целью получить контроль над фирмой. И фирму она тоже спасет.

Еще раз смущенно улыбнувшись, Элен сказала:

— Мне очень хочется дочитать, чтобы знать, каким же образом ей это удалось сделать.

— В таком случае не буду мешать вашему увлекательному занятию. Доброй ночи, Элен, и — до утра.

— До утра.

Голос ее вновь стал бесцветным, как вода в стакане.

Мне ничего не оставалось, как спуститься в гостиную и налить очередную порцию виски.

Стив Энгстед был уверен, что до полуночи ничего не произойдет. Так что мне оставалось только ждать наступления этого колдовского часа.

Я уселся в кресло, поставил бокал на столик рядом с собой и бездумно уставился в потолок.

Чем больше я думал обо всем происходящем здесь, тем более нереальными казались мне события двух последних дней. В душу начала закрадываться предательская мысль, что и у меня с психикой не все в порядке. По приезде в Нью-Йорк не помешает пройти тестирование у психиатра. Разве можно, находясь не более чем в двух часах езды от Манхэттена, сидеть и ждать, когда начнется шабаш ведьм, которые соберутся на берегу озера, дабы совершить ритуал Черной мессы?! Однако же вот сижу и стерегу девственницу, чтобы ведьмы не принесли ее в жертву…

Я попытался отвлечься от этих идиотских мыслей и с завистью подумал о том, чем в данный момент занимается Борис Сливка. Закрыв глаза, я представил, как он ужинает в роскошном ресторане. С одной стороны у него — пышногрудая блондинка, с другой — узкая в талии кокетливая брюнетка. Блондинку я представил в вечернем облегающем платье до пола и с декольте почти до пупка, а брюнетку — в узком брючном костюме, который выгодно подчеркивает совершенство фигуры. Нарисовав все это в своем воображении, я даже застонал от зависти.

А что делаю я?

Мысли тут же совершили резкий поворот, и перед моим взором возникла глиняная кукла, лежащая в блюде с водой. Объяснение Айрис как нельзя более логично. Действительно, куклу сделала полоумная тетка и подложила в надежде, что это заставит всех нас серьезно относиться ко всем ее фантастическим россказням. Как полагала Айрис, это было своеобразное алиби. Чье алиби? Да, но почему Айрис так не хотела, чтобы я заглянул в шкафчик? Я еще спросил, что является тому причиной. Она объяснила — спрятала там порнографический журнал… С прекрасными иллюстрациями, как она сказала… Неплохо бы полистать его. Но как это сделать, если журнал исчез? Там, видимо, имелись прекрасные фотографии… Айрис говорит, что я ей безразличен. А раз безразличен, то чего ради тратить на нее свое время? Лицо Айрис смазалось, расплылось… Не лицо, а какое-то неясное пятно… Я совершенно выбросил ее из своей памяти… пока она не закричала.

Это был жуткий, леденящий душу вопль. Он все время звучал на одной ноте.

Моментально проснувшись, я вскочил на ноги и бросил взгляд на часы. Без четверти полночь.

Новый вопль.

Я буквально выпрыгнул из гостиной в холл, и вовремя. Элен катилась вниз по лестнице, объятая паническим ужасом.

— Ларри!

Она бросилась мне в объятия, заливаясь слезами.

— Я ВИДЕЛА ИХ… Они внизу, у озера!

— Успокойтесь, Элен, — я крепко прижал девушку к груди. — Со мной вы в полной безопасности. Вам ничего не грозит.

Я продолжал бормотать какие-то бессвязные глупые фразы, какие обычно говорят взрослые люди, чтобы успокоить испуганного ребенка.

— Я ясно видела огоньки, движущиеся в камышах. Маленькие мерцающие огоньки, скорее всего, зажженные свечки. — Она застонала. — Это было ужасно, Ларри. Ведьмы собираются на шабаш! Теперь я уверена, это происходит на самом деле и никак не является плодом моего воображения. Тетя Эмма говорила правду. Она знала все с самого начала! И предупреждала!

Послышался скрип ступенек, и, подняв голову, я увидел Айрис. Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам. На Айрис был черный халат, который едва доходил ей до колен.

— В чем дело? Что здесь происходит? — недовольным тоном спросила она.

— Элен утверждает, что видела огоньки, со всех сторон приближающиеся к озеру, — ответил я. — Это очень похоже на то, что в руках людей — горящие свечки.

— Ерунда… тебе померещилось, Элен, — холодно бросила Айрис. — Ничего такого там и в помине нет. Возвращайся в постель.

— Нет! — Элен прижалась ко мне, уткнувшись носом в плечо. Голос ее звучал приглушенно: — Это могущественный клан колдуний собирается на берегу озера, чтобы торжественно совершить ритуал Черной мессы. И они хотят, чтобы я присоединилась к ним! Я им нужна… — Голос Элен превратился в свистящий шепот. Им нужно… мое тело. Оно станет их жертвенником!

— Ларри, если это твои проделки, тебе несдобровать, — злобно блестя глазами, прошипела Айрис. — Уж я…

— Это вовсе не Ларри!

Сжав кулачки, Элен отодвинулась от меня и с вызовом посмотрела на сестру.

— Ларри здесь совершенно ни при чем! — Элен ткнула Айрис указательным пальцем в грудь. — Они утверждают, что во всем этом замешана ты!

— Я?

Голос Айрис задрожал. Старшая сестра внимательно смотрела на младшую, словно ожидая с ее стороны какого-либо непредсказуемого действия.

Элен вытерла глаза резким движением руки, и только сейчас я заметил, что на ней — прозрачная ночная рубашка, та самая, которая была во время сеанса гипноза.

Под строгим и беспощадным взглядом сестры Элен даже съежилась.

— Они говорят, что ты добилась полного контроля над моим мозгом, — голос Элен окреп и стал более уверенным. — Они утверждают, что ты гипнотизируешь меня, а под гипнозом проделываешь со мной все, что угодно. Я — зомби. Я реагирую на определенные сигналы. Например, на телефонный звонок… Прошлой ночью он прозвучал как сигнал, по которому я должна была соединиться с тетей Сарой на дне озера. Сегодня днем прозвучал другой сигнал, но он сработал вхолостую, так как был ошибочным. Да-да. А сейчас я должна идти… Меня ждут те, кто собрался у озера. Ведьмы.

— Бог мой, что за чушь! — прошептала потрясенная Айрис.

— Нет, это правда! — Голос Элен вновь задрожал. — Разве не ты проделывала надо мной все эти опыты?

— Ну, разумеется, нет!

— Как я рада! — Лицо Элен осветилось счастливой улыбкой. — Я так и думала. Это не можешь быть ты, ведь я твоя сестра. И все же, Айрис, нужно выяснить все раз и навсегда.

— Что выяснить раз и навсегда? — удивленно спросила Айрис.

— Ты пойдешь со мной к озеру?

— Куда?

— К озеру. Прямо сейчас. Нужно убедиться, что никаких ведьм там и в помине нет.

Некоторое время Айрис молча смотрела на сестру, потом пожала плечами.

— О’кей. Я только возьму фонарик на кухне.

Пройдя мимо Элен, Айрис быстрыми шагами направилась на кухню.

Я дождался, когда она скрылась за дверью, и быстро прошептал:

— Я иду с вами.

— Нет! — Элен решительно взмахнула рукой. — Вы все испортите, Ларри! Айрис подумает, что я все еще не верю ей. Спасибо за предложение помощи, но… Мы должны быть с сестрой вдвоем. Понимаете, Ларри, я должна сама во всем разобраться.

— О’кей, — неуверенно сказал я. — Но вы страшно рискуете, Элен.

— Не беспокойтесь обо мне, — она легонько коснулась пальчиками моего запястья. — Если я закричу, знайте, что мне грозит опасность, и тогда действуйте по своему усмотрению.

Возвратилась Айрис с маленьким фонариком, явно предназначенным для того, чтобы носить его в дамской сумочке.

— Ларри, ты брал большой фонарь? — спросила она.

Я отрицательно покачал головой.

— Зачем он мне?

— И все же его там нет… Кому он мог понадобиться?

Она взяла Элен за руку.

— Вперед!

— Пойдем.

Впервые я уловил в голосе Элен нотки искренней привязанности к старшей сестре. Элен говорила с Айрис тоном маленького ребенка, которому очень хочется порадовать взрослого.

Я видел, что они выходят наружу.

— Знаешь, Айрис… — произнесла Элен.

— Что, дорогая?

— Если мы, придя к озеру, обнаружим, что это всего-навсего большое скопление светлячков, мигрирующих на юг, то я…

— Будешь всю неделю подавать мне завтрак в постель, — рассмеялась Айрис.

Они исчезли в темноте, и я сразу же занервничал, хотя причин для этого, вроде бы, и не было. «Какого черта я так волнуюсь? — уговаривал я себя. — Мне же известно, что Стив Энгстед дежурит у озера. Он вооружен. Если что-то произойдет или Элен будет действительно грозить опасность, он выстрелит. Ведь мы заранее об этом условились».

И тут я вспомнил вопль Элен… Она ведь кричала! Да еще как! Достаточно долго и уж на такой высокой ноте, что смогла бы разбудить даже мертвого. И кричала не раз. Так почему же Стив не появился? Что помешало ему это сделать? Или кто? Ведьмы? А может, со Стивом уже расправились? Что, если это случилось еще до того, как он добрался до озера? Колдуньи могли настичь его и на пороге собственного дома.

Но вдруг я на ложном пути? Что если Стив слышал крики, но даже и не подумал спешить к дому? Крики Элен на самом деле могли быть сигналом, но совершенно не тем, о котором мы с ним договаривались.

Мысли мои смешались. Я попытался вновь вернуться к тому моменту, когда дикий крик Элен разбудил меня. Что я делал тогда? Спал? Значит, во сне я понял что-то очень важное, но мое сознание еще было заторможено…

Глиняная кукла в блюде с водой? К черту эту колдовскую чушь!

Я прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Вновь в памяти возникли брюнетка и блондинка рядом с Борисом Сливкой. Они беззаботно смеются неизвестно по какой причине… Не то, совершенно не то!

Чуть раньше. Вот! Я вошел в комнату Элен. Да, именно это! Испуганное, почти виноватое выражение ее лица. И книга, которую она торопливо сунула под подушку. «Дамский роман», как она изволила выразиться. Что-то здесь было не так!

Я помчался вверх по лестнице, перескакивая через три ступеньки, и, открыв дверь комнаты Элен, подбежал к постели. Моя рука нырнула под подушку, нащупала глянцевую обложку и вытащила… журнал. Я наугад раскрыл его примерно на середине и ахнул, увидев фотографию, на которой три обнаженных женщины и двое мужчин переплелись совершенно немыслимым образом. Все это было не только невероятным, но и нелепым. В это невозможно было поверить! У меня в ушах звучал наивный голосок Элен, вкратце пересказывающий мне нехитрый сюжет дешевого дамского романа.

Вот это да!

А какая смущенная улыбка была на ее устах!

Если эта непристойная, дешевая порнография, которая у нормального человека не вызывает ничего, кроме чувства гадливости, показалась Элен чисто «дамским рукоделием», тогда что же, с ее точки зрения, является эротическим романом?

Единственное место, где Элен могла раздобыть этот «справочник для невинной девственницы», был тот самый шкафчик в студии Айрис. Если следовать элементарной логике, тогда получается, что проклятую глиняную фигурку изготовила именно Элен, а никоим образом не Айрис. Ловко! Вылепила и опустила в блюдо с водой. Но зачем?

И вот еще странность. Откуда она могла знать, что именно я найду ее творение?

Действительно, вопрос вопросов!

Я задумался.

Но с какой стати я решил, что куклу должен был найти именно я? Почему не предположить, что кукла предназначалась вовсе не для меня. Элен хотела, чтобы куклу обнаружила тетя Эмма, которую под каким-либо благовидным предлогом Элен заманила бы в студию. Или даже якобы «случайно» сама нашла ее там в присутствии старушки.

Но для чего все это нужно? Должна же существовать какая-то вполне конкретная причина. Пока что на ум ничего дельного не приходило.

Мои мысли растерянно заметались, уподобляясь старой машине с вконец изношенными шинами, которая зигзагами спускается с крутого холма и в любой момент может оказаться в кювете.

Что, если Элен проделала все это, чтобы настроить тетю Эмму против Айрис?

Чушь какая-то.

Или же она хотела укрепить веру тети Эммы в то, что ведьмы действительно собираются у озера на свои регулярные шабаши, воочию предоставив ей конкретное доказательство их злых умыслов против своей особы? Об этом даже не хотелось и думать.

Какая часть фанатической обеспокоенности тети Эммы вопросами колдовства и черной магии была обусловлена ее собственными идеями, а какая была привнесена искусственно, дабы подкрепить эти идеи, не дать им заглохнуть? Неужели молоденькая девушка может обладать таким коварством, таким трезвым расчетом, чтобы исподволь рыть яму для старшей сестры? Я никак не мог в это поверить.

Я выбежал из спальни Элен и скатился по лестнице вниз с еще большей скоростью, чем поднимался.

Миссис Робинс стояла в холле в своем несуразном стеганом халате и с тревогой смотрела на меня. Ее лицо было бледным, с каким-то желтоватым оттенком и напоминало восковую маску.

— Где Айрис? — требовательно произнесла она каким-то каркающим голосом.

— Минут пять назад отправилась к озеру вместе с Элен. Они прихватили с собой фонарик.

— Тети Эммы тоже нет в ее комнате. У вас совершенно не осталось времени, мистер Бейкер. Поспешите же туда! Там может произойти нечто ужасное! Я чувствую это! — С неожиданной силой она схватила меня за руку. — Понимаете, это не вина Элен, а ее беда. Скрытый недуг — он как зараза…

— Да все я знаю! — крикнул я, вырывая руку и бросаясь к выходу.

Первые пятьдесят ярдов я пробежал вслепую, ничего не видя перед собой, и было большим счастьем, что я не разбил себе голову о какой-нибудь ствол дерева. Потом мои глаза немного привыкли к темноте, и я различил чернильную гладь озера, в котором отражались звезды.

Сердце мое готово было вот-вот выскочить из груди, а в легких полыхал пожар. Я с хрипом втягивал в себя воздух.

Совершенно отчетливо я услышал вдруг жалобный крик в густых кустах справа в сотне ярдов от меня.

Как сумасшедший я бросился в ту сторону. В любой миг я мог сломать ногу, провалившись в какую-нибудь не видимую мне яму. Я несся, спотыкаясь на каждом шагу. Мои ноги скользили по кучам прошлогодней листвы, то и дело цеплялись за корни деревьев.

Вскоре до меня донесся второй крик, на этот раз гораздо ближе. Холодный пот выступил у меня на лбу при мысли, что я могу опоздать.

И вдруг менее чем в пятнадцати ярдах от меня, на полянке, вспыхнул луч мощного фонаря, осветивший три фигуры. Эта картина заставила меня замереть на месте от ужаса.

Айрис стояла на коленях. За ее спиной, чуть, наклонившись, возвышался Энгстед, одной рукой зажимая рот Айрис, а другой вцепившись в ее плечо.

Лицом к ним и чуть сбоку стояла Элен. Правая рука ее взметнулась вверх, и яркой вспышкой блеснуло лезвие длинного ножа, зажатого в ее руке.

— Это же всего лишь тетя Эмма, ты, трус! — прикрикнула она на Энгстеда.

В следующее мгновение, повернув нож лезвием к себе, она с поразительным хладнокровием дважды ударила себя — вонзила нож чуть выше ключицы. Вытащив лезвие из раны, Элен некоторое время наблюдала, как кровь заливает ночную рубашку. Что меня поразило, так это то, что на лице ее было написано выражение полнейшего удовлетворения, чуть ли не счастья, словно она совершенно не чувствовала боли, а наоборот, испытывала наслаждение.

Затем Элен откинула назад голову и пронзительно заверещала:

— Помогите! Она меня убивает! Кто-нибудь, да помогите же мне!

Вопль был таким ужасным и натуральным, что если бы все это происходило на сцене театра, Элен заслужила бы овацию.

Но в данный момент у меня не было настроения аплодировать.

Элен сделала два шага к Энгстеду и сунула ему в руку кинжал с окровавленным лезвием.

— Сделай же это! — выкрикнула она. — Немедленно. Нам нельзя терять времени!

— Да-да! Сделай это! — откуда-то из темноты послышался фанатичный голос тети Эммы. — Сделай это! Убей ведьму! — Она стала повторять как заведенная; можно было подумать, что старуха пьяна до бесчувствия или же находится под действием наркотиков: — Убей ведьму! Уничтожь клан!

Она превратила эти две фразы в некое ритуальное песнопение.

— Убей ведьму! Уничтожь клан!..

Энгстед колебался какое-то время, но все же поднял кинжал, целя в горло Айрис. Именно это секундное колебание и дало мне возможность преодолеть то расстояние, которое нас разделяло. Я схватил Стива за запястье и резко завернул руку за спину.

Он завопил от боли и выронил оружие. Рука его безвольно повисла.

Я уперся каблуками в землю и, используя весь свой вес, попытался оттолкнуть Стива от Айрис.

Но неожиданное отсутствие сопротивления с его стороны вывело меня из состояния равновесия, и я рухнул лицом вниз.

Энгстед пришел в себя. И хотя его правая рука висела как плеть, он нанес сильный удар Айрис по голове левой рукой. Бедняжка без сознания повалилась на землю, а сумасшедший психиатр все той же левой рукой выхватил из своего кармана револьвер и направил его на меня.

— Вставайте! — рявкнул он.

Мне ничего не оставалось, как повиноваться. С трудом я выбрался из кустов и неуклюже поднялся на ноги. Нас разделяло всего пять футов, и я понимал, что, даже стреляя левой рукой, Энгстед не промажет.

— Вы законченный идиот, Бейкер, — злобно прошипел Энгстед. — Какого черта вы сюда приперлись? И что прикажете сейчас с вами делать? Неужели непонятно, что у меня нет другого выхода, кроме как убить вас?!

— Интересно, — быстро ответил я, — а что бы вы предприняли, если бы я согласился поехать к вам домой? Как-никак, нам пришлось бы вместе идти сюда.

— Я ни секунды не сомневался, что вы откажетесь ехать и останетесь в доме. В противном случае, если бы вы вдруг решили ехать со мной, я согласился бы с вашим предположением о том, что «они» могут перевезти Элен в другое место и провести ритуал Черной мессы там. Так что, как видите, я предусмотрел все до мелочей, но никак не ожидал, что вы появитесь здесь в такой неподходящий момент.

— С этим все ясно. Значит, телефонный звонок среди ночи, тот самый таинственный «сигнал», повинуясь которому Элен якобы бросилась в озеро, на самом деле был вашим звонком? Вы сообщили, что я возвращаюсь пешком с вечеринки. Ну, а рассчитать время моего прихода домой для Элен уже не представляло труда, не так ли? Представление было разыграно исключительно ради меня, да?

— Конечно. В том случае, если бы вы вернулись в дом с Айрис, все произошло бы точно так же, но немного позже, — равнодушно сказал Энгстед. — Просто Элен пришлось бы немного покричать, чтобы вы проснулись. Так что купание в озере было обеспечено вам, верный рыцарь, — Энгстед мерзко хихикнул.

— Хватит болтать! — нервно крикнула Элен. — Делай то, что я сказала.

— К чему спешить? — мрачно произнес Энгстед. — Вокруг никого нет, ни души. Кто нам помешает осуществить наш замысел?

— Ты забыл о «внутреннем враге». Миссис Робинс! — прошипела Элен. — Даже если она и носа не высунет из дома, все равно нужно возвращаться, и как можно скорее.

Правая рука Энгстеда по привычке потянулась к лысине, и его лицо тут же перекосило от боли. Я со злорадством подумал, что, по крайней мере, вывих ему обеспечен. Правда, в том положении, в котором я оказался, меня это мало утешало.

— Сейчас не время паниковать, дорогая. Все козыри у нас на руках.

Это было сказано укоризненным тоном учителя, вынужденного наказывать за мелкую провинность любимую ученицу.

— Черт возьми, наконец-то я все понял! Все эти поездки на уик-энды в Манхэттен предпринимались с одной-единственной целью — подыскать какого-нибудь лоха, вроде меня, — медленно думая над каждым словом, сказал я. — Вам нужно было заполучить независимого, или, говоря проще, «объективного» свидетеля. Иначе Элен была бы для полицейских подозреваемым номер один, так как именно она наследует деньги тети Сары после смерти сестры. Теперь я вижу, что вы обо всем позаботились.

— А вы большой мыслитель, Ларри, — издевательским тоном произнес Энгстед. — Что ж, соображаете вы совсем неплохо. — Он криво улыбнулся. — Все верно. Нам позарез нужен был независимый свидетель. Так что знакомство Элен с вами действительно было подарком судьбы. А ведь Элен уже почти отчаялась найти подходящую кандидатуру. Очень многие были не прочь провести ночь-другую в ее компании в каком-нибудь отеле, но вы оказались тем идиотом, который согласился приехать сюда.

Элен позвонила мне из Нью-Йорка еще до того, как вы выехали. Так что я уже был в курсе того, кто попался на крючок. Мы знали, что Айрис не удержится от соблазна похитить первого мужчину, которого привезла с собой ее младшая сестра. Такого момента она просто не могла пропустить. И уж, разумеется, она ни за что бы не оставила вас наедине с Элен, отправившись на вечеринку к Вендоверу.

Все прошло в точности так, как мы и планировали. Айрис без особых угрызений совести прихватила вас с собой к Вендоверу, куда был приглашен и я. Втихую я принялся расписывать Айрис то, какими голодными глазами вы смотрите на Труди Кирш, не сомневаясь, что ее вздорный и отвратительный характер рано или поздно возьмет верх над здравым смыслом, и старшая сестричка сыграет с вами какую-нибудь злую шутку. Так и произошло.

Одновременно у меня была прекрасная возможность поговорить с вами об «Уотерс Мит», о людях, живущих там, о мрачных теориях тетушки Эммы относительно колдовства и прочих злых чар, не забыв упомянуть и о проклятии, лежащем на этом несчастном доме.

— Да, здесь вы и вправду здорово поработали, — вынужден был признать я. — Жаль, что все ваши старания пошли прахом. Примите мои соболезнования.

— О чем, черт возьми? — нервно воскликнул Энгстед.

— Да все о том же. Ведь от мертвого независимого свидетеля нет никакой пользы, — с фальшивой беззаботностью сказал я, чувствуя, как капли холодного пота покрыли мой лоб.

Спокойствие давалось мне с трудом. Я изо всех сил старался не паниковать, но чувствовал, что долго не протяну.

Внезапно раздался спокойный голос Элен.

— Я знаю, что надо делать, — хрипло сказала она. — Стив, у тебя нет выбора, придется избавиться от обоих. Это единственный выход из создавшегося положения.

Лицо Энгстеда еще сильнее помрачнело.

— Я это прекрасно понимаю, и все же… — глухо заговорил он. — Приход Бейкера спутал нам карты. Ведь все было так просто. Айрис пыталась убить тебя, и я прибежал на твой крик. Мы боролись за нож, которым она уже успела нанести тебе две раны, оба упали на землю. Айрис оказалась подо мной, и нож при падении вонзился ей в горло. — Он конвульсивно проглотил слюну. — Но как объяснить смерть Бейкера?

— Вот именно! — быстро проговорил я. — В таком случае у вас в свидетелях останется только тетя Эмма, а я сомневаюсь, чтобы полицейские посчитали ее показания заслуживающими внимания и доверия.

— Не слушай его, Стив, — Элен с такой злобой посмотрела на меня, что мурашки побежали по спине. — Ты беспокоился из-за того, что может случиться этой ночью, вот почему решил приехать сюда. Уже сворачивая на грунтовую дорогу, ведущую к дому, ты услышал крик, — Элен говорила монотонно, деловито, словно читала инструкцию. — Ты выскочил из машины и бросился к озеру. И увидел жуткую картину: Айрис пытается убить меня. Естественно, ты бросился на выручку. Ты меня спас, но при этом Айрис напоролась на нож и получила смертельное ранение. А буквально через пару минут ты услышал, что кто-то бежит сюда, продираясь сквозь кусты. Ночь, ничего не видно, и ты решил, что это сообщник Айрис, который спешит ей на помощь. Тут ты вспомнил, что в кармане лежит револьвер, и выхватил оружие. Неизвестный быстро приближался, и ты окликнул его, чтобы узнать, кто это такой. Почти в тот же миг Бейкер зацепился за корень и упал головой вперед, в кусты. Я же, услышав треск веток почти рядом с собой, закричала от ужаса, что было вполне естественно после того, как моя милая сестричка едва не зарезала меня. И в этот момент ты инстинктивно нажал на курок. Ведь незнакомец не назвался, хотя ты и окликнул его. Мой крик подхлестнул тебя. Вполне естественно, ты решил, что это сообщник Айрис, который спешит ей на помощь, чтобы добить бедняжку Элен.

Она равнодушно пожала плечами.

— Как видишь, все просто. Разумеется, ты выстрелил в ту сторону, откуда слышался шум. Ты не намеревался убить незнакомца. Хотел только предупредить его, что у тебя имеется оружие и ты будешь защищаться. По чистой случайности твой выстрел достиг цели и нанес Бейкеру смертельную рану. Думаю, такое объяснение вполне удовлетворит копов.

— Все это понятно, — Энгстед вновь потер лысину. — Но что скажет полицейским тетя Эмма?

— Да кто станет слушать старую дуру! — раздраженно ответила Элен. — Едва она начнет бормотать свои сказки о ведьмах, Черной мессе и тому подобной ерунде, как они отправят ее в ближайшую клинику для умалишенных на медицинское освидетельствование.

Луч света от фонаря заколебался.

— Еще один вопрос, Элен, — я постарался сказать это как можно беззаботнее. — То, что вы вылепили из глины куклу с розовыми волосами, поместили ее в блюдо с водой и поставили в шкафчик, было весьма ловким трюком. Но ведь вы же не знали, что именно я найду это творение.

— Нет, разумеется! — Элен презрительно хмыкнула. — Я планировала «чисто случайно» наткнуться на нее, когда мы вместе с тетей Эммой зайдем в студию. Это окончательно убедило бы тетушку в том, что Айрис стоит воглаве клана ведьм, а попутно явилось бы наглядным доказательством того, что все фантастические бредни, которыми я кормила старушку последние несколько месяцев, являются чистейшей правдой.

Она нетерпеливо махнула рукой Энгстеду.

— Ну, чего ты медлишь, Стив? Стреляй. Это наш единственный шанс.

Глава 12

— И все-таки я бы не торопился, — хмуро сказал Энгстед. — Ты же знаешь, Элен, полиция все тщательно проверит. Они высчитают расстояние с точностью до дюйма, определят траекторию пули, осмотрят каждую веточку, каждый сучок, чтобы понять, в правильном ли направлении они обломаны.

— Насколько я понимаю, Айрис должна погибнуть от удара ножом в горло, — вежливо сказал я. — Тогда ее нужно перевернуть на спину, чтобы вы, Стив, могли пырнуть, куда надо. А как быть со мной? Может быть, сделать так, чтобы полиция подумала, что я зацепился за корень и упал в кусты рядом с Айрис? Как вы предпочитаете? Мне упасть лицом вверх? Или вниз? Все должно выглядеть естественно. Ну, а дальше — все по вашему сценарию. Беспорядочная стрельба и все такое. Пуля в лоб — это так неправдоподобно, Стив. Не начать ли мне падать вперед, когда вы будете готовы к выстрелу, а, Энгстед? Я даже могу дать вам возможность потренироваться и выработать правильную позицию для того, чтобы поразить меня точно в грудь.

— Черт бы вас побрал, Бейкер! Неужели нельзя помолчать! — Энгстед вновь рефлекторным движением провел рукой по макушке, и я заметил, как дрожит его рука. — Нет, Элен, — хрипло выговорил он. — Я не могу это сделать!

Элен подошла почти вплотную к Энгстеду. Луч фонаря упал на нее. Глаза Элен блестели безумным блеском, влажные волосы плотно прилипли к голове, ночная рубашка вся была в крови, из ран продолжала течь кровь… Вообще, раны выглядели куда более опасными, чем были на самом деле.

— Стив! — жарким шепотом произнесла она. — Разве ты забыл, во имя чего пошел на это? Я пообещала выйти за тебя замуж ровно через год — если начать отсчет с сегодняшнего дня. Неужели ты откажешься мне помочь? Ведь остался последний шаг! — Из ее голубых глаз, казалось, струился небесный свет. — Или тебе уже не хочется иметь молодую жену?

Страстные воркующие нотки слышались в ее голосе, против этого не мог устоять ни один мужчина, а уж что касается Энгстеда, так он буквально задрожал от похоти.

— Подумай о себе. Ты много потеряешь, если не покончишь с этими тварями немедленно.

Она отступила назад, чуть расставив ноги, словно в эротическом танце. Мне показалось, что Элен сознательно ищет место, где луч от фонаря будет освещать ее наиболее эффектно. В следующий момент эта ведьма наклонилась вперед, переломившись в талии, схватила подол испачканной кровью ночной рубашки и рывком стащила ее через голову.

Бедра Элен слегка подрагивали, обещая чувственные наслаждения, уготованные Энгстеду.

— Неужели ты откажешься от всего этого, Стив? — откинув голову назад, она засмеялась каким-то особым, гортанным, смехом. — Ну, а если откажешься — чем только покажешь свою трусость и непостоянство, — то найдется множество мужчин и помоложе, которые ради меня пойдут на все. Так что решайся, дорогой, и побыстрее!

Глаза Энгстеда остекленели, в них появилось то самое баранье выражение, которое я уже видел у него в спальне Элен, когда эта бестия сорвала с себя всю одежду. На лбу его выступили крупные капли пота, дыхание с хрипом вырывалось из груди.

Еще минута — и он, не колеблясь, убьет даже старенькую тетушку Эмму, чтобы расплатиться за подобный стриптиз.

Я напряг мускулы, готовясь прыгнуть на него и моля бога, чтобы тот лишил сумасшедшего психиатра остатков разума.

И вдруг свет погас.

Тьма поглотила решительно все.

Однако я прекрасно знал, где находится Энгстед, так как за секунду до этого готовился прыгнуть на него. «Перст судьбы!» — промелькнуло в моей голове. И я прыгнул.

Одновременно я выбросил вперед кулак, чтобы ударить Энгстеда в челюсть. Мой удар пришелся в грудную клетку. Энгстед издал булькающий звук и отлетел в сторону.

Я с трудом удержал равновесие. Скорее всего, своим ударом я сбил Энгстеда с ног. Это давало мне очень небольшое преимущество.

Отведя назад правую ногу, я резко выбросил ее, целясь в лежащую у моих ног темную массу. Судя по хриплому вскрику, удар весьма не понравился Стиву. Я наклонился, шаря перед собой руками, и нащупал плечо Энгстеда. Определив, где его живот, я что было силы нанес второй удар в низ живота… Еще! И еще раз! Это надолго вывело Энгстеда из строя.

— Тетушка Эмма! — крикнул я. — Давайте свет!

В следующее мгновение луч фонаря осветил поляну. Я оглянулся в поисках револьвера Энгстеда и обнаружил его футах в шести от себя. Он валялся в прошлогодней листве.

Однако не успел я сделать даже шага, как резкий шипящий звук заставил меня оглянуться.

Занятый мыслями о том, как бы побыстрее завладеть револьвером, я совершенно забыл о существовании ножа. Сейчас нож был в правой руке Элен. Она наклонилась над Энгстедом, а шипящий звук, испугавший меня, был ни чем иным, как ее дыханием через крепко сжатые зубы.

Глаза Элен потеряли последнюю искру разума и неестественно блестели. Раздвинутые губы обнажили десна, придав сходство с рычащим зверем. Из уголков рта по подбородку стекали струйки слюны.

Нож, описав сверкающую дугу, глубоко вонзился в грудь неудачливого психиатра. С ним все было кончено.

Я наклонился, поднял револьвер и прицелился в Элен. Она стояла прямо, вытащив окровавленный нож из раны и держа его клинком ко мне..

В следующий момент сумасшедшая метнулась к Айрис, которая сидела на земле в шоке. По всему было видно, что Айрис только начала приходить в себя после удара Энгстеда.

Вцепившись левой рукой в длинные волосы Айрис, Элен рывком подняла ее на ноги и закрылась телом сестры, как щитом. Затем приставила к горлу Айрис кончик ножа.

— Если вы только попытаетесь идти за нами, Бейкер, — с яростью прошипела она, — я прикончу ее у вас на глазах!

— Остаюсь на месте. Не убивайте ее!

Глаза Элен сторожили каждое мое движение.

— Как только я сяду в машину Стива, я отпущу ее.

— Договорились. Только ни в коем случае не идите на крайность.

— Бросьте револьвер!

Выхода не было. Стрелять я не мог из риска попасть в Айрис и, разжав пальцы, позволил оружию упасть на землю.

Элен начала медленно отступать, таща за собой Айрис.

— Элен! — вдруг пронзительно закричала тетушка Эмма. — Не надо!

— Попробуй только выключить фонарь, старая обезьяна, и я сразу же перережу Айрис горло!

— Я не стану этого делать, обещаю, Элен! — Голос тети Эммы задрожал. — Я хочу сказать тебе…

— Да замолчи ты, выжившая из ума развалина, — раздраженно отозвалась Элен. — Кому теперь нужны твои нравоучения? Пичкай ими Бейкера.

— Прости, Элен. — Голос тети Эммы приобрел прежние спокойные интонации. — Теперь я вижу, что для тебя это действительно будет наилучшим выходом. — Она замолчала, наблюдая за тем, как удаляется Элен, таща за собой Айрис. — Прощай, дорогая, — непонятно почему вдруг сказала старушка.

— Прощай-прощай, — насмешливо ответила Элен, сделала еще шаг и… исчезла. Еще секунду назад я видел ее, и вдруг — ее нет. Послышался страшный вопль, закончившийся тупым ударом.

Освободившись от захвата Элен, Айрис упала на колени и поползла…

Ничего не понимая, я растерянно смотрел на нее и гадал, куда могла исчезнуть Элен.

Луч фонаря заплясал, и из кустов показалась Эмма Лэнгдон. На губах ее играла какая-то непонятная улыбка.

— А ведь я хотела предупредить Элен, — скороговоркой произнесла она. — Но после всех тех гадостей, которые она наговорила тут про меня, я решила, что этого делать не надо.

— Что именно вы хотели ей сообщить? — все еще ничего не понимая, спросил я.

— То, что она может угодить в одну из моих ловушек для ведьм. После того, как силы зла забрали мою бедную сестру Сару, я сделала их целых три. А может, и четыре. Сейчас я уже и не помню точно, мысли путаются… Я сделала их там, где обычные люди не ходят, в стороне от дороги, в тех местах, где ведьмы обычно собираются на свой шабаш. Так вот, Элен, бедное дитя, угодила как раз в одну из таких ловушек.

Я начал соображать.

— Тетушка Эмма, не одолжите ли на минутку фонарь? — попросил я старушку.

— Конечно-конечно, мистер Бейкер! — Она сунула фонарь мне в руки. — Мне будет приятно, что именно вы оцените мою работу. Поверьте, сделать такое не каждому по силам. А уж сколько трудов я потратила, один бог знает. Я пойду с вами, если вы не против.

Я остановился возле Айрис, которая пыталась встать на ноги, но это ей не удавалось.

— С тобой все в порядке? — с участием спросил я, положив руку ей на плечо.

Она вздрогнула. Хотела улыбнуться, но это у нее тоже не получилось.

— Кажется, да, — неуверенным голосом ответила Айрис. — Еще несколько минут, Ларри, и я поднимусь. Трудно сразу прийти в себя после такого потрясения… Но за меня не беспокойся. Лучше посмотри, что случилось с Элен. Мне кажется, произошло что-то ужасное.

— Хорошо, сейчас посмотрю.

За спиной Айрис чернела глубокая яма. Я обошел девушку и поднял фонарь повыше, осветив дно страшной ловушки, вырытой Эммой Лэнгдон. Это был почти правильный квадрат пять на пять футов. Казалось невероятным, чтобы старушке было под силу совершить такое.

— Вы даже не представляете, сколько сил и времени понадобилось, чтобы вырыть эту яму, — гордо произнесла старуха, стоя у меня за спиной. — Ведь здесь, в основном, суглинок да еще корни деревьев… Были и другие трудности. — Все это тетушка Эмма сообщала доверительным шепотом. — Ну, а если они к тому же еще и помазаны, то…

— Помазаны? — ничего не понимая, повторил я. — Чем помазаны?

— Боже мой, неужели вы не знаете таких элементарных вещей, мистер Бейкер! Ведь ведьмы, чтобы летать, мажутся перед полетом особой мазью. Иначе как бы они могли летать на помеле… Я много думала над этой проблемой, пока не нашла выход из положения. Птица со сломанным крылом ведь не может летать, не так ли?

— Не может, — я старался особо не перечить тетушке Эмме. Ведь что ни говори, а эта помешанная старушка несколько минут назад спасла мне жизнь.

— Я думала, думала и решила, что этот же принцип может быть с успехом применен и против ведьм, — сообщила Эмма Лэнгдон с гордостью. — Вот почему я собрала со всей округи камни с острыми краями и бросила их на дно ямы. Теперь, по моим расчетам, ни одна ведьма не смогла бы выбраться из ловушки после того, конечно, как угодила в нее. Видите, мистер Бейкер, мы тоже не простаки.

Она буквально раздувалась от гордости.

Я осторожно наклонился над ямой, осветил ее дно фонарем и едва сдержал крик ужаса.

Яма была глубиной футов семь. Ноги Элен торчали почти в двух футах от края ямы. Некоторое время я тупо соображал, как такое могло произойти. Скорее всего, Элен зацепилась за корень и падала вниз головой. Мне хорошо были видны обломки камней, устилавшие дно, о которых с такой гордостью говорила тетя Эмма. Вне всякого сомнения, Элен ударилась о них и сломала шею — голова ее была повернута под неестественным углом относительно тела.

Я отшатнулся. Направив луч фонаря в сторону старушки, сказал с дрожью в голосе:

— Вы приготовили знатную ловушку для ведьм, тетушка Эмма. — И, взяв ее под руку, отвел подальше от ямы. — Вы действительно хорошо поработали, нет сомнения.

— Это я и сама знаю, но, к сожалению, пока в мою ловушку не попала ни одна ведьма, — грустно сказала тетя Эмма.

— Еще попадется, — я осторожно теснил ее к дому. — Скажите, вы сможете самостоятельно добраться до своей постели? Мне ведь еще нужно помочь Айрис.

— Да в этих местах, молодой человек, я могу ходить с завязанными глазами, — насмешливо сказала старая дама, гордо вздернув голову. — Мне здесь знаком каждый куст, каждое дерево, каждый камушек… Не могу не признать: вы были со мной исключительно вежливы, чего не могу сказать о Элен. Кстати, мистер Бейкер, когда у вас в Нью-Йорке найдется свободное время, вы обязательно должны приехать ко мне в гости. — Эмма Лэнгдон улыбнулась. — Я бы очень хотела, чтобы вы познакомились с моими племянницами. Очаровательные девушки. Айрис — настоящая красотка, хотя и обладает вспыльчивым и строптивым характером. — Тетя Эмма повернулась и медленно пошла в направлении дома, не прекращая свой бесконечный монолог. — А вот младшая, Элен… — Ее голос становился все тише, по мере того, как она удалялась. — Просто прелесть. Юная, милая, с добрым сердцем. А уж как любит меня! Мы с ней…

Я поставил фонарь на землю, затем подошел к Айрис и помог ей подняться на ноги.

— Я обо что-то сильно ударилась, когда Стив толкнул меня, — дрожащим голосом пояснила она. — Видимо, потеряла сознание. Ничего не помню — вплоть до того момента, как загорелся фонарь, и Элен схватила нож… — Она задрожала сильнее, а потом зарыдала.

Я решил не говорить Айрис о том, что она потеряла сознание после удара Энгстеда.

— Ты ничего не смогла бы сделать, — сказал я через пару минут. Айрис немного успокоилась и лишь изредка всхлипывала. — Элен была тяжело больна. Это, как утверждает миссис Робинс, «фамильная» болезнь вашей семьи, и она проявляется в каждом поколении.

— Вот почему я испытывала к тебе такую сильную неприязнь, Ларри. С твоим приездом разрушилась иллюзия, что… — Айрис печально улыбнулась. — Ведь я никогда не осмеливалась признать, что временами Элен ведет себя более чем странно. Я приписывала все ее чудачества влиянию тети Эммы. Все эти ее рассказы о ведьмах и колдунах, видимо, все-таки повлияли на неокрепшую душу. Ну, а уж когда ты приехал, такое началось… Вполне естественно, что во всем происходящем я обвинила только тебя, ты уж извини. А тут еще все по какой-то непонятной причине стали говорить о моей сестре как о больном человеке. Особенно старался Энгстед. Мне же казалось, что все наоборот: люди как бы толкают ее совершать непонятные поступки, внушают, что она больна, — горько улыбнувшись, Айрис покачала головой. — Если бы я хоть на мгновение могла предположить, что Элен превратится в маниакального убийцу… Нет, подобная мысль даже на мгновение не приходила мне в голову. Должно быть, она начала вынашивать планы моего убийства сразу после нашего появления в этом доме. Мы поселились здесь сразу после смерти тети Сары. И Элен стала совсем другой… Ужас! — Айрис зябко передернула плечами. — Даже сама мысль об этом для меня невыносима. Как такое могло случиться? Откуда у Элен такие наклонности?

— Старайся не думать обо всем этом! По сути, Элен не так уж и виновата. Возможно, ее психика была повреждена давно… Как говорится, «гены убийства»… Не забывай, что тетушка Эмма тоже хотела убить…

— Ларри, не надо!

Она тяжело повисла на моей руке, и мы медленно пошли к дому.

— Как подумаю, что я виновата во всем этом, жить не хочется, — безутешно говорила Айрис. — Я очень ошибалась. Если бы у меня хватило мужества посмотреть правде в глаза… Если бы я отвела Элен к опытному психиатру… Если бы я не пожалела денег и определила ее в хорошее лечебное заведение…

Она замолчала, вся во власти мрачных мыслей. Я тоже молчал, не в силах успокоить Айрис.

— Конечно, я могла определить Элен в психиатрическую клинику, если бы врачи сказали, что моя сестра нуждается в этом. Какое упущение с моей стороны! Ведь в этом случае и Элен, и Стив Энгстед остались бы живы. Я же проявила преступную беспечность, и вот, пожалуйста… — бормотала Айрис.

Я не выдержал:

— Послушай, Айрис! Представим себе такую картину: что если в кондитерской какой-нибудь симпатичный, всеми уважаемый человек, допустим, сорокалетний клерк, отец пятерых детей, который за свою жизнь и мухи не обидел, будет обсчитан продавцом, а когда пожалуется владельцу, то и обруган этим владельцем. И вот, разъяренный покупатель вернется в кондитерскую через пару часов и подсунет под дверь динамит. Взрыв! Гибнут несколько ни в чем не повинных женщин и детей, которые имели несчастье находиться там. А владелец кондитерской, по воле судьбы, не получает даже царапины. Как ты думаешь, будут ли его мучить угрызения совести из-за смерти ни в чем не повинных людей? Разумеется, нет. Разве он мог предположить, что его разговор с покупателем приведет к таким ужасным последствиям? Так и здесь. Есть вещи, которые нельзя упредить, нельзя застраховаться от них…

— Возможно, ты и прав, Ларри, и все же меня это мало утешает.

По тону ее голоса было понятно, что мои рассуждения не убедили Айрис, да и вряд ли это было возможно в сложившейся ситуации. Сам я всерьез боялся, как бы комплекс вины не исковеркал ее дальнейшую жизнь.

Открыв дверь, я ввел девушку в дом. Миссис Робинс едва не упала в обморок, увидев разбитое в кровь лицо Айрис. Она бросилась за ватой и бинтами, но Айрис твердо заявила, что в состоянии позаботиться о себе сама, что хочет принять ванную и переодеться.

Я же сразу направился в гостиную, налил себе внушительную дозу виски и выпил залпом. Не сразу, но полегчало. Я налил себе еще порцию и устроился в кресле.

Буквально через минуту в гостиную проскользнула миссис Робинс.

— Я так ничего и не поняла из бессвязного рассказа тетушки Эммы. — Она нервно оглянулась на дверь, словно боялась, что сюда вот-вот войдет Айрис. — Да и трудно было разобраться в том бессмысленном вздоре, который она несла. Из ее слов стало ясно, что Энгстед мертв, Айрис жива, с вами все в порядке. На мои же встревоженные вопросы, что случилось с Элен, взбалмошная старуха невозмутимо ответила, что Элен уехала в Нью-Йорк и вряд ли вернется до завтрашнего дня. Что же на самом деле произошло, мистер Бейкер? Вы можете мне об этом рассказать?

Я обрисовал ей самые существенные моменты из той драмы, которая разыгралась на берегу озера.

Миссис Робинс слушала молча, нигде не перебив меня и не задав уточняющих вопросов. Выражение ее лица было суровым, но по всему было видно, что она не очень расстроена. Для нее, как я понимал, самым главным было то, что Айрис осталась жива, а все остальное ее мало интересовало. Когда я закончил, она тяжело вздохнула.

— Я же говорила вам, мистер Бейкер, об этой болезни… Айрис ничего не замечала потому, что не хотела видеть действительное положение дел. К чему это привело, вы уже знаете. — Она немного помолчала, испытующе глядя на меня, потом тихо спросила: — Вызовете полицию?

— Успею… Почему бы нам не пойти на кухню и не выпить по чашечке кофе? Заодно поговорим о некоторых деталях, окончательно не проясненных.

Миссис Робинс некоторое время удивленно смотрела на меня, затем, не говоря ни слова, направилась на кухню. Я, прихватив с собой бокал с виски, последовал за ней.

— Садитесь.

Кивком головы она указала на стул. Я уселся, поставив бокал с виски на стол.

— Сейчас я приготовлю кофе, а вы пока расскажите мне, что же вас тревожит. — Миссис Робинс включила газовую горелку, налила в кастрюльку воды и засыпала кофе. После этого повернулась ко мне. — Итак, я слушаю.

— Понимаете, меня очень беспокоит Эмма Лэнгдон. — Я болезненно поморщился и потер виски, но боль не проходила. Видимо, я выпил слишком много виски. Или же сказывалось нервное напряжение последних часов. — Так вот, Элен воображала, что использует престарелую тетушку, у которой не все в порядке с мозгами. Она действительно использовала ее в качестве невольного соучастника своих далеко идущих планов. А планы у нее были еще какие! Миссис Робинс, честно говоря, я не уверен в том, что Элен была душевнобольной, хотя сам видел ее безумные глаза. Все действия Элен выдавали в ней сумасшедшую, и все же… Давайте разберемся. Младшая сестра решила убить старшую. И в этом есть резон. Например, зависть. Все мужчины доставались Айрис, хотя Элен тоже жаждала мужской любви. Элен всегда болезненно воспринимала ядовитые замечания старшей сестры в свой адрес, особенно если они касались внешности или одежды. Однако главный мотив — деньги, которые по наследству достались Айрис, как старшей племяннице. Элен же они могли достаться только в том случае, если бы умерла Айрис. Вам понятен ход моих мыслей?

— Да-да.

Кофе закипел, и миссис Робинс наполнила им две чашки. Потом она села напротив меня и сказала:

— Вы говорите сущую правду, мистер Бейкер: завещание было составлено именно так. Сара специально оговорила этот пункт. Понимаете, Сара никогда и словом не обмолвилась о болезни Элен, тем не менее она все видела…

— А сейчас вернемся к сообщнику Элен, Энгстеду. Насколько мне стало известно, в молодости он был женат на женщине, гораздо старше его по возрасту. Это было большой ошибкой. Он развелся, но так и остался озлобленным, неудовлетворенным человеком. Ему казалось, что если он женится вторично, то все будет хорошо. Его главным желанием стало желание иметь молодую жену. Понимаете? Ради этого он был готов на все. Элен легко справилась с ним, пообещав всего одну вещь: самоё себя. За возможность заполучить в жены молоденькую девушку, да еще с солидным приданым, он без раздумий убил бы всех жителей в округе.

— Как можете вы, мистер Бейкер, спокойно говорить о таких вещах?! — возмущенно сказала экономка.

— Нет, я не спокоен… Но вот что меня удивляет, миссис Робинс: как сумела молоденькая девушка, совершенно не искушенная, неопытная, отыскать этого Энгстеда — идеальную кандидатуру, отвечающую всем ее планам?

— Когда Сара еще была жива, мистер Энгстед часто гостил у нас. Поэтому вполне естественно, что он приехал сюда и после смерти Сары. Он удивительно быстро подружился с Элен, и они вместе совершали частые прогулки вдоль озера или по лесу.

— О’кей, с этим понятно, — сказал я. — Теперь второе. Элен было выгодно, чтобы сестра умерла. Эмме Лэнгдон это тоже было нужно: она считала Айрис ведьмой. Само собой, если бы Айрис не стало, вы бы здесь не задержались. А если бы даже и захотели остаться, то эта парочка создала бы для вас невыносимую атмосферу или просто сжила бы со свету. В «Уотерс Мит» остались бы только Элен и тетя Эмма. Третье: Эмма Лэнгдон хотела предупредить племянницу о вырытой яме, но не сделала этого. Элен сама виновата: говорила о том, во что старуха свято верит, в весьма оскорбительных выражениях. Плохо отозвалась о самой тетушке Эмме и ее уме. И тогда в мозгу старой дамы что-то сдвинулось. Что удивительно, она даже крикнула племяннице: «Прощай, дорогая!» за мгновение до того, как Элен свалилась в яму. А потом… Потом произошла еще более удивительная метаморфоза: тетушка Эмма вновь стала тем, кем и была все время, — рассеянной, немного повредившейся в уме старушкой. Разумеется, она тут же забыла обо всем, что произошло, и начала нести свою обычную ахинею.

Я попробовал кофе, приготовленный миссис Робинс, одобрительно хмыкнул и продолжил:

— Теперь четвертое. Насколько я понял, тетушка Эмма не знала, что написано в завещании сестры, не так ли? Скорее всего, Сара Лэнгдон не стала посвящать больную женщину в эти тонкости.

Миссис Робинс кивнула.

— Да, Эмма ничего не знала.

— Я так и думал! Это было смертельной ошибкой со стороны Сары. Мне кажется, дорогая тетушка Эмма хотела стать полновластной хозяйкой здесь.

Лицо миссис Робинс застыло. Некоторое время экономка сидела неподвижно, глядя на меня расширенными от удивления глазами.

— Боже мой, — прошептала она едва слышно. — А я все время недоумевала, как это частично парализованная Сара без посторонней помощи смогла добраться до озера и броситься в воду… Такое расстояние…

— …сущий пустяк для особы, которая способна выкопать яму пять на пять футов и глубиной в семь, да еще натаскать со всей округи камней с острыми гранями и усыпать ими дно.

Экономка кивнула.

— Да-да. Я все понимаю. — Слезы навернулись на ее глаза.

— Дальнейшее понятно. Эмма Лэнгдон, разумеется, «чисто случайно» нашла тело сестры, утонувшей в озере, и с ходу обвинила во всем темные силы. Все время она только и твердила о колдуньях, Черной мессе и тому подобных ужасах. Да она сама ведьма! Я бы ничуть не удивился, если бы престарелая тетушка Эмма пролетела мимо окна кухни на помеле.

— Но что можно сделать, мистер Бейкер? Как помочь Айрис?

— Только она сама сможет себе помочь. Необходимо убедить Айрис незамедлительно поместить «милейшую» и «безобиднейшую» тетушку Эмму в соответствующее лечебное заведение, — твердо сказал я. — Не сомневаюсь, что денег, оставленных Сарой Лэнгдон, хватит для того, чтобы содержать опасную старуху в приличной частной клинике, где ей будет гарантирован уход и забота.

— Я приложу все силы, чтобы убедить Айрис поступить именно так. Я вам очень признательна за этот разговор, мистер Бейкер. Вы помогли нам — мне и Айрис.

— Полагаю, Айрис заслужила передышку. И вы тоже. Редкий человек стал бы так долго хранить семейную тайну… Очевидно, вы очень преданы Лэнгдонам…

На какой-то миг я вдруг испугался, что у миссис Робинс начнется сердечный приступ: ее нижняя губа оттопырилась под совершенно немыслимым углом, жуткая гримаса перекосила лицо. Лишь только через пару секунд я понял, что дама улыбается.

— Вы приедете к нам на уик-энд! — скорее утверждающе, чем вопрошающе сказала она.

— Буду рад. А пригласят?

— Еще бы! Не далее, как сегодня…

Истязатель ^{Перевод Т. Балащенко}

Глава 1

Я подумал, что секретарше мистера Блюма едва ли лет восемнадцать, но она всеми силами старается выглядеть хотя бы на двадцать один. Что же еще, если не юное очарование скрывает толстый слой косметики? Эти слишком уж откровенно подрисованные глаза и блестевшие от лака светлые пряди были бы к месту, допустим, на дискотеке где-нибудь после полуночи, но при ярком солнечном свете они смотрелись вульгарно.

Хорошенькое, неумело припудренное личико опиралось подбородком на сцепленные ладошки.

— Мой босс давно уже ожидает вас, мистер Холман! — она улыбнулась мне, по-детски приоткрыв губы.

«Какая прелесть! Ну просто сама невинность…» — подумал я, степенно кивнув головой и проходя в кабинет.

Джордж Блюм не попытался даже чуть-чуть приподнять задницу со стула, чтобы более-менее сносно изобразить приветствие. Он лишь лениво махнул пухлой рукой:

— Заходи, Рик. Тебя что-то задержало в пути?

— Опять эти чертовы транспортные пробки! Придется-таки прикупить подержанный танк, тогда мне все будут с радостью уступать дорогу.

— Танк с откидным сиреневым верхом? Я правильно понимаю? — он, довольный собой, расхохотался.

Возраст мистера Блюма неумолимо спешил к пенсионному рубежу. За последние сорок лет Джордж окончательно покорил Голливуд и считался сейчас одним из трех наиболее удачливых продюсеров в кинобизнесе.

Седой, внушительного вида джентльмен, отсмеявшись, достал из ящика письменного стола две фотографии и неторопливо выложил их передо мной. Трудно было представить более не стыкующиеся между собою снимки. На одном чувственно улыбалась длинноволосая брюнетка с красивой прической. Огромные, как на иконе, глаза странным образом сочетались с полными, смело очерченными губами, выдающими страстность натуры. Что-то смутно знакомое напоминала мне фотография, но, кто на ней изображен, я не угадал. На лицо женщины на второй фотографии не хотелось долго смотреть. Была она, по-видимому, значительно старше первой, и судьба ее явно не пощадила. Не столько возрастные морщинки, сколько безрадостное выражение глаз свидетельствовало, что от жизни здесь уже ничего не ждут. Космы волос растрепались, уголки губ безвольно загнулись книзу, тяжелые веки полуприкрыли глаза…

— Ту, что помоложе, я, кажется, где-то видел. А другая словно сбежала из частного пансионата закрытого типа. Я угадал?

— Это ведь Флер Фалез, — Джордж взял в руки первую фотографию, — и всего-то три года назад. А на этой — она же. Только совсем недавно.

— С ней что-то случилось? Газеты, по-видимому, промолчали…

— Промолчали бы, как же, будь у Арлин чуть меньше ума в черепушке! — сердито проворчал удачливый продюсер. — Счастье, что я в эти дни гостил на вилле Флер Фалез. Арлин тут же позвала меня, когда выяснилось, что Флер в доме нет. Мы, конечно, спасли ее, но какой-то бродяга-фотограф успел при этом отщелкать пару кадров. А может, он сам и столкнул ее. Кто теперь знает? Во всяком случае, за негатив я вынужден был выложить кругленькую сумму.

— А почему же Флер все-таки не разбилась? — поинтересовался я.

— Думаю, это и вправду счастливый случай. Там, где она, скажем так, оступилась, идет сначала отвесная каменная стена, а футах в двадцати образовался небольшой выступ. Она и застряла на нем. Будь Флер в сознании, непременно бы сорвалась. А так — пролежала, не двигаясь, пока я не организовал подъем.

— Кто это Арлин?

— Секретарша Флер — мисс Доннер, — отмахнулся Джордж Блюм, — мы с ней вместе нашли Флер в ту роковую ночь.

Он опять придвинул фотографии одна к другой:

— Подумать только, на одной из них Флер — тридцать два года. А на второй, можно подумать, все шестьдесят!

— Ну и что же, все мы меняемся, — я равнодушно пожал плечами. — На себя гляньте — не мальчик!

Блюм молча провел рукою по пробивающейся лысине, как бы убеждая меня, что ее наличие вовсе не к месту здесь. Я тем временем уточнил:

— Вы позвали меня лишь для того, чтобы сравнить фотографии?

— Давайте, я попытаюсь рассказать вам о ней, — медленно проговорил он с абсолютно невероятными интонациями в голосе. За все время своего знакомства с Блюмом я представить себе не мог, что этот заматерелый делец способен быть сентиментальным и, мало того, не намерен скрывать своих симпатий к кому-либо, кроме себя самого.

— Простите, Джордж, пока вы еще не начали, я хочу спросить: Флер Фалез — это настоящее имя? Больно уж странно звучит. Похоже на артистический псевдоним.

— Странность лишь в том, что имя свое она никогда не меняла. Представьте себе, ее в самом деле именно так и зовут! — Мистера Блюма, казалось, забавляло мое удивление. — Флер была семнадцатилетней девчонкой, когда приглянулась случайно завернувшему в Охлакому голливудскому продюсеру. Парень был сам по себе не промах и к малолеткам питал особо нежные чувства… Чтобы выдернуть смазливую куколку из охлакомской глуши, он заключил с ней какой-то контракт на третьестепенные роли. Она и от этого была в восторге, тем более, что про большой актерский талант там речь не шла. Милашка снялась в двух-трех мелодрамах, популярных в пятидесятые годы.

— Эти наивные фильмы до сих пор в моде, — задумчиво заметил я. — Приятно смотреть по телевизору кино своего детства и знать, что исполнители любимых ролей, к счастью, еще живы-здоровы.

Джордж взглянул на меня в упор, как мне показалось, с некоторой подозрительностью, но от основной темы не отошел и продолжил:

— Затем ей сказочно повезло: контракт был перекуплен, что принесло упомянутому продюсеру приличную прибыль, а Флер снялась в одной из ведущих ролей в нашумевшем фильме. Ее заметили. К тому же она безумно влюбилась в Курта Варго, партнера по фильму, и сразу же после съемок вышла за него замуж. Брак был недолгим: Курт утонул на Гавайях, когда молодожены отправились в свое свадебное путешествие. Флер была совершенно убита горем, но время лечит…

— Да-да, что-то помню об этой трагедии, — пробормотал я из вежливости.

Блюм задумался, не вслушиваясь в мои слова, потом широко улыбнулся:

— Примерно лет пять о ней ходили легенды! Имя Флер Фалез на афишах давало кинотеатрам полный аншлаг. Она бы сделала сногсшибательную карьеру, если бы не поторопилась выскочить замуж за это ничтожество — Теодора Альтмана.

— За режиссера Альтмана? — уточнил я.

Джордж молча кивнул.

— Это его в актерских кругах почему-то прозвали Истязателем? Хоть он и не Хастон^[2], но как режиссер вполне уважаем.

— Его. Все, кто работал с Альтманом, страдают от его мелких придирок и невоздержанности на язык. Говорят, лучше бы бил кнутом, а не ругался — легче было бы перенести… Женившись на Флер, Тео тут же поставил фильм с молодой женой в главной роли. Но в чем-то оба они просчитались — фильм неожиданно провалился. Через год они попробовали снять еще один фильм. Результат тот же. С Флер Фалез случился сильнейший упадок сил, и ее почти на полтора года упрятали от публики в какой-то закрытый пансионат. При этом Альтман ее там ни разу не навестил. А когда она выздоровела, сразу развелся. Подонок!

Флер попыталась вернуть себе имя, выступив на Бродвее. Но сценические подмостки явно не для нее. К тому же сказалась ее неуверенность в себе после болезни. Пьесу быстро прикрыли. Больше года прошло, прежде чем она решилась еще раз проверить себя. На этот раз судьба свела мисс Фалез с итальянским режиссером, имевшим шумный успех на рубеже шестидесятых. Его фамилия — Морганти, может, слышал? Я всегда говорил, что этому выскочке варить бы спагетти, а не снимать кино! И я, как всегда, оказался прав: кто сейчас помнит этого макаронника Морганти? Фильм с Флер был закатом его карьеры. Да и ее карьеры, пожалуй, тоже. Ее имя стало чуть ли не символом невезения. А это, сам понимаешь, — полная творческая изоляция…

— Если мне память не изменяет, Джордж, светские сплетни приписывали Флер Фалез бурный роман с каким-то крупным денежным мешком.

— Ты не ошибаешься, Рик! Харви Линдерман — действительно состоятельный человек. Владелец движимости и недвижимости. И при этом — три неудачных брака. Их отношения выглядели весьма странно и напоминали короткую цепочку ярких вспышек страсти. Затем все сменилось их резким взаимным охлаждением друг к другу. Затрудняюсь назвать причину. Скорее всего, там и чувств-то особых не было. Харви, я думаю, тешил мужское самолюбие, ну а Флер самым прозаическим образом рассчитывала на его деньги.

— Прекрасно! — бодро воскликнул я. — Знакомство с вашей версией жизнеописания актрисы Фалез мне, несомненно, будет полезным, но я так и не понял главное: какое отношение ко всему, что я услышал, имеете вы и чем я могу быть вам полезен?

— Если я честно признаюсь, что будущую кинозвезду раскопал в провинции и привез в Голливуд ваш покорный слуга, вам все станет понятнее? — медленно осведомился он. Еле заметные розовые пятна проступили при этом на скулах мистера Блюма.

— Разумеется, станет, — улыбнулся я. — Как же я сразу не догадался, кто был этим шустрым проезжим продюсером! Нимфетка в вашей приемной должна была натолкнуть меня на такую мысль. Ведь ваши пристрастия не изменились, Джордж?

Он добродушно развел руками:

— В моем возрасте от устоявшихся привычек отказаться сложно: втянулся!

Я взглянул на него с искренним восхищением, но вопросы у меня оставались:

— И все-таки, Джордж, мне так и неясна моя роль. Зачем вы меня пригласили? Вашу бывшую пассию, мне кажется, надо бы показать психоаналитику по поводу снятия комплексов, а ведь я…

— Эту девушку, Рик, не так-то легко сломать. Ведь я начинал с ней работать и знаю: в натуре Флер есть крепкий, несгибаемый стержень. Не верю и никогда не поверю, что какие-то неурядицы, даже отчаянье в любви, могли ее толкнуть к пропасти. Еще меньше верю в несчастный случай. То ли кто-то намеренно довел ее до помешательства, то ли просто столкнул со скалы.

— Вам кажется, что у кого-то есть веские основания желать ее смерти? И вы хотите, чтобы я выяснил, у кого и какие именно? — наконец догадался я.

— Никогда не сомневался в вашей сообразительности, Холман! — Джордж взглянул на меня с признательностью. — Мало того, я уверен, что только вы один способны раскрутить эту историю, не привлекая чужих взглядов и не создавая лишнего шума. Я доверяю вам, Рик! С удовольствием оплачу ваши услуги, каким бы ни был присланный вами счет. Но при этом, надеюсь, вы отнесетесь к моей просьбе с дружеской искренностью. Ведь я в какой-то степени ответственен за судьбу Флер, так как именно я привез ее из провинции…

— На чем основаны ваши подозрения, что мисс Фалез хотят убить? — прервал я сентиментальные воспоминания Джорджа.

— Да я ничего и не знаю, Рик. Просто чувствую. И не только чувствую — уверен, что это возможно!

— Ваши предчувствия обойдутся вам в копеечку, будьте уверены, — хмуро пообещал я. — Но, раз вы так уверены, подскажите, с чего, по-вашему, лучше всего начать?

— Конечно же, с ее дома! — не задумываясь, выпалил он. — По-моему, это была дикая мысль поселиться на скалах, но так уж ей захотелось. У вас будет прекрасная возможность подробнее осмотреть место падения. Арлин поможет вам.

— Арлин Доннер — это личный секретарь мисс Фалез? — еще раз уточнил я.

— Вы правильно поняли. Арлин три года подряд повсюду сопровождает Флер и, мне кажется, предана ей. В доме постоянно находится дипломированная медсестра. При обострениях состояния здоровья хозяйки она неотлучно при ней. Ну а вы прибудете туда на правах гостя и сможете пробыть столько, сколько понадобится. Час назад я позвонил Арлин и попросил подготовить вам комнату. Так что никаких проблем и задержек, Рик! Можете приступать к работе. Вы ведь знаете, где найти обиталище Флер?

— Кто же на побережье не знает этого? Дом-ориентир!

— Я всякий раз хватаюсь за сердце, если, забывшись, выглядываю из окна ее гостиной. Дом, можно сказать, висит прямо над Малибу, прилепившись к краю скалы. Когда Флер приобрела его, она боялась его удаленности. Чтобы обезопасить себя от незваных гостей, велела установить электронную аппаратуру для наблюдения. Дом до сих пор нашпигован ею. В нише стены возле самых ворот вмонтировано переговорное устройство. Когда подъедете, сообщите о себе Арлин, она с помощью автоматики впустит вас. Далее двигайтесь прямо в гараж, и пусть вас там ничего не смущает. Пол в гараже сделан как поворотный круг. Нажимаете специальную кнопку — и ваша машина, когда понадобится, подвинется прямо к выходу.

— Запомню! — кивнул я. — А от гаража к крыльцу дома, как я понимаю, можно добраться только на «русских горках»?

Джордж расхохотался:

— Страшновато лишь в первый раз, Рик! Поверьте мне, вы привыкнете.

— Вернемся к предмету расследования, — обреченно проговорил я. — Если вы убеждены, что Флер пытались убить, столкнув ее со скалы, то не могли бы вы предположить, кто мог быть заинтересован в ее смерти?

— Мистер Холман, — едва различимые официальные нотки в его ответе резанули мой слух, — к сожалению, кроме собственной интуиции, мне нечем подкрепить свои подозрения. Но, если бы они уже подтвердились, будьте уверены, я не стал бы разыскивать вас, а сам бы поехал к убийце. И, поверьте, — не побоялся бы!

Он помолчал какое-то время, потом добавил:

— Возможно, вы и вовсе опровергнете мои подозрения. Но что-то мне подсказывает, что я не ошибаюсь. Пожалуйста, Рик, не пренебрегайте моим предчувствием. Обещаете?

Я кивнул. Осталось уточнить немногое:

— Как часто вы общались с ней все эти годы, Джордж?

— Она видела во мне добренького папочку, не более того. Когда ей нужен был дельный совет, либо поддержка, когда случались неприятности, она разыскивала меня. Ну а я никогда не отказывался от какой-либо помощи ей.

Он помолчал и хмыкнул:

— Действительно, как идеальный папочка!

— Вам хорошо известны подробности ее личной жизни в последние месяцы?

— Ну не совсем… Пару месяцев назад она, наконец, заметила, что для Линдермана их связь — всего только вопрос престижа. Вот тут я и понадобился в очередной раз, чтобы выяснить, как все это выглядит со стороны.

— И что вы тогда сказали ей?

— Сказал, что парень, типа Харви, — последнее, что ей в этой жизни требуется.

— А как она выглядела внешне? — меня вдруг действительно заинтересовал этот вопрос. — Как на второй фотографии или лучше?

— Пожалуй, чуть лучше, чем на второй. Она была очень усталой, что я могу объяснить напряжением, связанным с необходимостью определиться в своих отношениях с Харви.

— А вы поехали к ней, чтобы прорепетировать роль доброго Санта-Клауса к ближайшему Рождеству? — я заставил себя изобразить на лице слишком серьезную мину.

Джордж Блюм слегка запнулся.

— Меня не смутишь вашим скептицизмом, Рик. Разумеется, вся эта суета вокруг Флер, моя тревога и подозрительность показались вам весьма странными. Но так всегда было и всегда будет. Я ведь уже сказал про свою ответственность за эту молодую особу, — глаза его холодно сверкнули, уставившись на меня в упор.

— Ничего не остается, как просто-напросто поверить в ваши добрые намерения, сэр! — медленно процедил я, ожидая, что он вот-вот взорвется.

Вспышки не последовало. Впрочем, и холодок в глазах моего собеседника не таял.

— Если вы беретесь разобраться во всем этом, Рик, то я, пожалуй, позволю вам оскорблять меня, когда вы захотите. И даже разрешу заходить специально с этой целью ко мне в кабинет. Задачка ведь не из простых! Надеюсь, вы перестанете выпендриваться и займетесь ее решением. Иначе я готов сделать все возможное, чтобы надолго лишить вас привычной работы.

— Полагаю, у вас для этого руки коротки, Джордж! — выпалил я.

— Может быть, коротки, а может быть, и не так уж… — пробормотал он, поглаживая лысину. — Но, если понадобится, я попробую сделать это, не сомневайтесь!

— Что же, я рад, когда у меня с клиентами с первой встречи возникают доверительные отношения. Это настраивает на успех и многое упрощает. Вы согласны со мной, мистер Блюм?

Я поднялся, чтобы уйти. Джордж прошипел что-то невнятное, из чего я успел разобрать только три слова: «Пошел ты на…»

Оглянувшись, я увидел сгорбленную спину очень немолодого человека и великодушно проговорил, обращаясь к ней:

— Нет-нет, не трудитесь меня провожать! Я помню, где расположена дверь. И, как человек воспитанный, не упущу возможности попрощаться с вашей очаровательной внучкой, забытой вами в приемной…

«Внучка» оставалась на своем посту, вооруженная традиционной секретарской улыбкой. Девушка слегка наклонилась ко мне, что позволило мне заглянуть в соблазнительный вырез блузки, и я подумал: «Когда же она в столь юном возрасте успела накопить столь ценный профессиональный опыт?»

— Надеюсь, мистер Холман, — доверительные интонации придавали голосу куколки особый шарм, — с Флер Фалез все обойдется. Как вы думаете?

Мое немое удивление она приняла как должное и, как ни в чем не бывало, продолжала вполголоса тараторить:

— Мистер Блюм очень верит в вашу проницательность. Он мне все рассказал: все подробности этой кошмарной истории падения со скалы, — ее глаза округлились от ужаса.

Впрочем, я не стал бы давать руку на отсечениеза то, что милашка-секретарша столь же наивна, как пытается это изобразить. Надо было держать ухо востро. Поэтому я постарался общаться с ней исключительно дружески.

— Рад слышать, что вы в курсе дел! — я вложил в свой голос весь мед и сахар, на которые был способен. — Одного не могу понять: какого черта он так озабочен судьбой своей бывшей пассии?

— Ну как же! Ведь столько средств уже вложено в этот фильм, — она осуждающе глянула на меня, озадаченная моей черствостью. — Неужели вам не жаль бедного мистера Блюма? Как только вспомню его проблемы, слезы готовы брызнуть!

Я подумал, что слезы сильно подпортят ее обильную косметику и поэтому девушка наверняка упомянула их лишь ради красного словца. И все же на всякий случай я поторопился обеспокоенно спросить:

— Надо ли так расстраиваться?

— Так ведь сценарий рассчитан именно на Флер Фалез! Представляете, это будет грандиозный фильм возвращения знаменитой актрисы. Задумано то, чего еще никто никогда не снимал. Приглашен режиссер, найдены партнеры. А теперь все это может сорваться из-за какой-то случайности. — Куколка картинно заморгала глазами.

— Да, старина Блюм неистощим на сюрпризы, — пробормотал я.

Она понимающе кивнула.

— Кстати, а для вас Джордж не зарезервировал роль в своем новом фильме? — продолжал я.

Ее очаровательный голосок оставался совершенно искренним, когда она мне ответила:

— Я вовсе не собираюсь сниматься в кино. В этом, по-моему, нет никакого смысла. Мне нравится быть просто любовницей мистера Блюма. Понятно? — Она была вся воплощенная детская доверчивость.

Глава 2

Часам к девяти вечера я подъехал к чугунным запертым воротам виллы в Малибу. Быстро подошел к нише, о которой рассказал Джордж Блюм, и позвонил по внутреннему телефону. Ответили мне не сразу. Женский голос осведомился, кто я.

— Рик Холман, о приезде которого вас уже предупредили.

— Рик! Ну наконец-то! Как я рада, что смогу вновь обнять тебя! — Мне показалось, что в этой истерической радости есть что-то ненормальное.

— Мисс Доннер? — осторожно уточнил я.

— Так ты узнал меня! Ну, конечно же, это я, Арлин.

— Возможно, вы знакомы с каким-то другим Риком Холманом? Ведь мы, по-моему, никогда прежде не встречались…

— Ты же не станешь по обыкновению подшучивать над своей бывшей подругой? — слишком уж откровенно расхохоталась она.

Я тут же спохватился:

— Ну, разумеется, Арлин! Как я мог так опростоволоситься? Это воздух в Малибу слишком уж разрежен, оттого и произошла короткая отключка памяти. Разумеется, я потороплюсь подшутить над старой подругой, как только мне представится подходящий случай. О’кей?

— О’кей, Рик! — проворковала она, и я скорее почувствовал, чем услышал, вздох облегчения. — Я сейчас открою ворота. Загони машину в гараж и поднимайся в дом поскорее. Слышишь?

— Разумеется, — буркнул я и заторопился к машине.

Массивные створки ворот бесшумно разъехались. Крутой бетонный въезд, круглый гараж — все соответствовало точному описанию Джорджа. На металлическом поворотном круге примостился черный «линкольн» и алый «камаро». Мой автомобиль с откидным верхом припарковался рядом.

До внутренней лестницы дома я добрался без приключений. Быстро поднялся наверх, и тут же, в холле, на меня вихрем обрушилась яркая блондинка.

Она появилась настолько внезапно, что я не успел как следует рассмотреть красотку. Но объятия были настоящие, шумные. И я, прижав девушку к груди, закружил ее по комнате.

— Рик, дорогой, — задыхаясь, говорила она, — где же ты пропадал, негодник?

— Не выходите из роли. Тут Альтман. Приехал неожиданно полчаса назад. Он не должен знать, зачем вы здесь, — успела прошептать мне блондинка, выбрав момент.

Я совсем не торопился разжимать объятия.

— Пью бурбон со льдом, если вы ненароком забыли, — сообщил я строго конфиденциально. И уже громче добавил: — Восстанавливал провалы памяти. Но, боюсь, что, увидев тебя, потеряю ее, как это случалось и прежде.

С этими словами я поставил девушку на пол и, отойдя на шаг, оглядел ее с головы до ног.

На мой вкус, здесь все было в норме. Ровный пробор разделял светлые, с медовым оттенком волосы, собранные на затылке пушистым мягким узлом. Большие умные глаза под красиво изогнутыми бровями сияли живой синевой. Губы выглядели слегка припухшими, а их упрямый изгиб, бесспорно, подтверждал умение контролировать проявление чувств.

На Арлин было нечто вроде шелкового комбинезончика с длинными рукавами и глубоким вырезом на спине. Он выгодно обрисовывал изящную фигурку, но я, как ни старался, так и не смог определить на глаз, надето ли что-нибудь у девушки под этими доспехами. Правда, соски аппетитно приподнимали плотное черное кружево на полной груди. Бедра, сужаясь, плавно переходили в длинные ноги. Ну какой же нормальный парень, давно знакомый с мисс Доннер, мог долго болтаться вдали от ее совершенств? Мне, разумеется, не хотелось в данном случае выглядеть ненормальным!

Арлин надменно глянула мне прямо в глаза и прошипела:

— Удовлетворены наружным осмотром? Тогда пройдемте в гостиную.

Я двинулся вслед за ней и, пока мы пересекали коридор, успел по достоинству оценить крой комбинезона, позволявший полюбоваться совершенством спины и ровным загаром. Туго обтянутые ягодицы чуть подпрыгивали в такт шагам. Я пожалел, что коридор такой короткий. Если архитектор, планируя этот дом, представлял, что должен чувствовать молодой нормальный мужчина, идя вслед за аппетитной девушкой в подобном наряде, то он, несомненно, был ярым борцом за всеобщую нравственность, отпетым пуританином, а то и просто садистом…

Но я не успел разгадать тайный умысел архитектора: мы пришли.

Мне молча кивнул высокий и слишком костлявый человек, облокотившийся о камин. По-видимому, это и был Теодор Альтман. На нем висел, как на вешалке, синий в белую клетку костюм. Жизнерадостный розовый цвет свитера с высоким воротником-стойкой, закрывающим шею, несколько не соответствовал выражению лица стареющего стервятника. Большой крючковатый нос дополнял сходство с хищной птицей. Высокий лоб плавно переходил в блестящую лысину. Остатки длинных, не тронутых сединою волос падали на воротник. Серые глаза мрачно следили за нами.

Мне почудился хлыст, зажатый в его правой руке. Но, когда мисс Доннер представила нас друг другу, я пригляделся внимательнее: в правой руке Альтман держал стакан.

— Не выпьешь ли с нами, Рик? — гостеприимно повернулась ко мне Арлин. И тут же продемонстрировала прекрасные способности к импровизации: — Тебе, как обычно, бурбон со льдом?

— Рад, дорогая, что ты помнишь такие милые мелочи! — я чуть заметно подмигнул прекрасной блондинке. — Мои привычки не изменились, как, впрочем, и твои: полагаю, ты по-прежнему обходишься без бюстгальтера, судя по вырезу комбинезона. А?

Ее доброжелательная улыбка на секунду застыла, и, пытаясь замять неловкость, она быстро направилась к бару в другой конец гостиной.

Альтман ухмыльнулся и произнес удивительно мягким, в противовес угловатости тела, голосом:

— Где Холман, там непристойности! Так о вас говорят в кинобизнесе, молодой человек. Вы старательно выметаете сор, накопленный отдельными деятелями в укромных уголках Голливуда. Не так ли, господин мусорщик?

Этот выпад полагалось проглотить, не реагируя, и я, хотя и с трудом, с собой справился.

Тонкие губы Альтмана растянулись в ухмылке:

— Я мог бы снять занятную короткометражку о том, как вы бегаете со своею метлой по некоторым известным домам. А уж про то, зачем вы в этой гостиной, — и подавно!

В этот момент подошедшая Арлин протянула мне стакан с бурбоном, и я понял, что слова предыдущего гостя ввергли ее в панику.

— Вы клюнули на банальный сюжет, Альтман! — спокойно сказал я, чуть пожимая плечами. — Время от времени мне нравится навещать своих старых подружек, и только. Но, если это достойно сценария, валяйте, снимайте! Ты ведь не против, Арлин?

— Ах, Рик, как мне не хватает тебя, когда ты долго отсутствуешь, — проворковала она достаточно правдоподобно. Однако следующая фраза носила налет театральности: — И никакое кино в мире не заменит мне встреч с тобой! Однажды я скучала без тебя целых пятнадцать минут.

Кубики льда предательски дребезжали, когда я принимал из ее рук стакан. Его содержимое расплескалось: девушка слишком нервничала.

Впрочем, Альтман, не глядя на нас, потягивал выпивку, рассуждая, будто бы сам с собой:

— Кажется, я слишком рано пришел на поминки. Но ничего не поделаешь — важно выполнить этот неприятный долг! А на следующей неделе я буду слишком занят…

— О чем это вы, Тео? — напряглась Арлин. Затем голос ее упал до хриплого шепота: — Флер и не собирается умирать.

— Ее время пришло! — каркнул Альтман.

Он несколько секунд помолчал, прикрывая глаза ладонью и склонив набок голову, как уснувший орел, а затем понес ахинею:

— На небесном циферблате сейчас почти полночь. Разве вы не чувствуете, как уходят мгновения жизни? Ее жизни… Только я знаю, что ей осталось всего чуть-чуть. Чувствую приближение смерти. Она бесшумно крадется сюда. Я знаю, знаю, за кем…

— Вам бы еще пару ярких перьев в хвост — и готов портрет говорящего попугая, — перебил я вещание новоявленного ясновидящего.

Он быстро вышел из транса и протянул пустой стакан взвинченной блондинке:

— Я бы с удовольствием выпил еще.

Мне показалось, что Арлин Доннер схватит стакан и тут же запустит им в голову тощего прорицателя. Но девушка все-таки взяла себя в руки и нарочито медленно пошла к бару за новой порцией.

— Удивительно преданная секретарша! — подмигнул мне Тео. — Глядя на нее рядом с Флер, я не раз задавался вопросом о том, чем они занимаются, оставаясь наедине?

— Это все, что вы хотели бы здесь разнюхать, мистер Альтман? — не выдержал я. — В таком случае, это вы — мусорщик с грязной метлой!

Он с удовольствием потянулся, усаживаясь в кресло, как человек, добившийся того, чего и хотел добиться. Я вдруг сообразил, что Тео нас просто-напросто провел: мы легко вписались в его игру, и теперь он уже не уйдет отсюда. В этот момент подошла Арлин с подносом.

Альтман пригубил коктейль и повернулся к девушке, явно забавляясь ее настороженным видом:

— Вы делаете успехи, моя дорогая! Эта порция удачнее предыдущей. Если я пробуду у вас весь вечер, к концу его вы сумеете выучить рецепт хорошего мартини. А пока все же вермута здесь, пожалуй, многовато!

— Я не собираюсь переквалифицироваться в барменшу, — отрезала Арлин. Ее голос дрогнул от возмущения, и девушка отвернулась.

— Вы знаете, Холман, — как ни в чем не бывало повернулся ко мне этот стервятник, — бедняжка Флер так и осталась посредственностью. Все знают об этом, — его глаза, минуя меня, остановились на Арлин. — Когда в самом начале ее карьеры Коган перекупил контракт с ней у моложавого старикашки Блюма, милашка Флер всего-то и умела, что вилять бедрами под рок-н-рольные ритмы. Удачи в карьере случались только тогда, когда по роли не надо было никого играть. Понимаете? Когда роль по сути своей совпадала с натурой актрисы. Когану удалось найти такой сценарий — в этом был выигрыш! Затем случайно утонул ее первый муж в их медовый месяц. Потрясающая реклама! Выходит, и после несчастья в один миг можно стать известной. Режиссеру осталось лишь подобрать подходящий сценарий, чтобы наша звезда не сыграла, а прожила свою роль. Правдивость в этом случае объясняется лишь бездарностью. Повторяю: Флер никогда не умела играть!

Я вслед за Альтманом тоже взглянул на Арлин. Щеки блондинки пылали, что, несомненно, добавило ей очарования.

— Я… я не собираюсь выслушивать этот бред, — сбивчиво заговорила она, но Теодор не позволил окончить фразу. Он решительно поднял руку ладонью вперед:

— Стыдно, моя дорогая, перебивать гостей, когда они заняты разговором! — Не обращая внимания на девушку, маститый режиссер продолжал: — Только этим и объясняется ее срыв, когда я пытался найти в ней хоть искру таланта. Врачи назвали ее состояние упадком сил. Ладно, пусть это будет упадок, но, если актер понятия не имеет, как выполнить то, что от него требуется на съемочной площадке, это в мире кино называют совсем другими словами! Немудрено ей было свихнуться, когда все выяснилось. А затем — полтора года болезни…

— Вы часто навещали ее в это время?

— Нет, ни разу. Зачем? — Тео удивленно пожал плечами. — Эта, так называемая актриса даже в здравом уме была невыносимой женой и скверной партнершей. А уж слушать бред сумасшедшей — увольте меня! Разве я похож на чокнутого?

— Ложь! Наглая ложь! — задохнулась от негодования Арлин. — При чем здесь ее талант, ее артистические способности? Вы насильно затолкали ее под надзор как психопатку лишь затем, чтобы иметь пристойный повод для развода. И только!

— Ну, разумеется, моя дорогая! — снисходительно объяснил Альтман. — Пришлось выдумать что-нибудь более-менее правдоподобное, чтобы скрыть истинное положение дел. Не умея играть, Флер Фалез всю жизнь убеждала в обратном не только окружающих, но и себя. Обман удался настолько, что она сама уверовала в свой талант. В этом и вся трагедия. Не забудьте об этом, Холман, когда начнете мести сор из избы. Хороша перспектива, а?

Его губы опять растянулись. Это должно было изображать улыбку.

— Скажу вам больше: нет ничего более жестокого и смешного, чем попытка вернуть несчастную на киноэкран. Это может непоправимо отразиться на ее здоровье. Сообщите об этом блудливому старикашке Блюму. Можно подумать, мне неизвестны его дурацкие замыслы!

Глаза Арлин, казалось, вот-вот испепелят Истязателя:

— С чего вы взяли… Это ведь наш секрет. Никто, кроме… кроме…

Смех Тео Альтмана можно было бы посчитать веселым, если бы он хотя бы подозревал, что такое веселье.

— Секрет от меня? — булькал он. — В мире кино от меня ничего невозможно скрыть. Надеюсь, вы теперь убедились в этом, моя дорогая мисс Доннер!

Он встал, чтобы откланяться. Но без дешевых эффектов обойтись-таки не захотел. Взглянув на циферблат, Тео вытянулся во весь свой высокий рост и провозгласил:

— Я вижу, что на небесных часах срок жизни Флер Фалез уже отмерен. Время, как говорится, так никого и не ждет. Поминки вам придется организовать без меня. Но цветы пришлю обязательно. Что-нибудь с особым смыслом… Допустим, алая, чуть увядшая роза на длинном колючем стебле. Как вы думаете, подойдет?

— Ис-тя-за-тель! — процедил я по слогам. — Воистину Истязатель! Вот только кого же вы так упорно стегаете хлыстом, Альтман? Здесь надо все взвесить. Того, кто рядом с вами, либо себя самого? Изощренный мазохист. Садист-одиночка, готовый выпороть сам себя… Все дело в том, что никто рядом с вами не позаботился защитить Тео Альтмана от Тео Альтмана. Разве не так?

На холодной маске его лица не дрогнул ни единый мускул.

— Детский лепет, Холман. Мне это неинтересно, — он двинулся к двери и на пороге обернулся к Арлин. — А вы пойдете со мной, моя дорогая, чтобы открыть ворота. И, пока вас не будет в комнате, этот тип, будьте уверены, обнюхает здесь все уголки.

— Дарю безвозмездно вам, Альтман, очень простое предвидение: когда часы вашей жизни пробьют полночь, никто не придет на поминки. Я в этом не сомневаюсь! — бросил я ему вслед.

Он даже не оглянулся, но, тем не менее, замедлил шаги. Возможно, моя последняя реплика попала в точку. Но я не стал думать об этом, а, поджидая Арлин, приготовил себе свежий коктейль.

Через минуту-другую блондинка вернулась. Лицо ее по-прежнему было расстроенным.

— Не ждала от себя такой несдержанности, — призналась она. — Но, если бы в тот момент, когда он плел этот бред о способностях Флер, у меня в руках оказалось что-то увесистое, будьте уверены, я бы его пришибла…

— С удовольствием помог бы утопить этого мерзавца в океане, — расхохотался я. — Но ведь ты никогда раньше не была такой агрессивной, радость моя!

— Откуда вы знаете? — пылко спросила она, полыхнув на меня голубым огнем своих глаз. И тут же осеклась. — Ах да, мы же договорились… Но теперь Тео ушел, и нет необходимости изображать слишком близких знакомых. Подружка по необходимости убедительно просит вас, Холман, не допускать больше вольностей, вроде вопроса о моем нижнем белье. Договорились?

— Посмотрим по обстоятельствам. Но по сути-то дела я все определил правильно? — с невинным видом осведомился я.

Она презрительно передернула плечами и отвернулась. Впрочем, пауза длилась недолго. Арлин поторопилась перевести разговор в деловое русло.

— Откуда же, черт возьми, этот проныра Альтман черпает информацию? — девушка выглядела искренне огорченной.

— Как давно он приехал сюда?

— Мы никого не ждали сегодня вечером. Когда просигналили у ворот, я решила, что это вы, Холман. И так ошиблась! Сначала я убеждала незваного гостя, что Флер нет дома, но он, оказалось, был в курсе всех наших дел. Тео ведь не умеет шутить: он пригрозил, что натравит на нас журналистов. Улучив момент, он попытался войти в комнату Флер. Но у нас замечательная сиделка, ее не проведешь! Она не допустила их встречи, чтобы не будоражить свою пациентку. Альтман вынужден был отказаться от притязаний. Но он остался в доме и продолжал говорить всякие гадости о мисс Фалез, пока не приехали вы.

— Как себя чувствует ваша подопечная? Надеюсь, мне удастся с нею поговорить? — осторожно спросил я.

— Не могу вам обещать ничего определенного, — сказала она. Мимолетная гримаска исказила красивое лицо. — Врачи требуют не подпускать к ней никого, кроме ее сиделки. А сиделка, как я уже говорила, очень упряма! Кроме того, Флер прописали сильное успокоительное. И, мне кажется, она длительное время остается под его воздействием. Врачи опасаются рецидива душевной болезни. Мне бы тоже не хотелось, чтобы Флер опять отвезли в закрытый пансионат.

— Вы очень дружны с ней?

— После трех лет совместной работы это неудивительно. Флер восхищает меня как женщина и как актриса. Ее проблема — искренность чувств. Это касалось ее отношений с подонками-режиссерами типа Альтмана или того же Морганти. Для них переспать с исполнительницей главной роли — самый дешевый способ добиться хорошей игры. А для Флер все казалось слишком серьезным. Поэтому конец съемки обычно оборачивался для нее личной трагедией. Она каждый раз не хотела верить, что ее оставили…

— Я, конечно, предполагал, что задание не из легких, — пробурчал я. — Только сентиментальный Блюм мог вообразить здесь нечто криминальное. Вашей Флер, конечно же, нужен квалифицированный психиатр, а я умываю руки…

— Не делайте поспешных выводов, Рик, — задумчиво проговорила блондинка. — Джордж, думаю, знает, что говорит.

— Объясняйтесь понятнее, — со злостью выдохнул я. — Терпеть не могу недомолвок.

Арлин закусила губу. Я невольно залюбовался ее ровными белыми зубами.

— Мне трудно объяснить вам все это, Холман. Я больше чувствую, чем знаю наверняка… Мы действительно дружны с ней, хорошо относимся одна к другой, но Флер, мне кажется, никогда полностью так и не раскрылась. В ней есть что-то, слишком глубоко спрятанное, не доверенное никому… Не знаю, какими словами это назвать. После мимолетного романа с Морганти на съемках в Риме она никак не могла поверить, что опять ее чувства не востребованы. Было от чего упасть духом, не так ли?

Я молча кивнул.

— Когда мы вернулись домой, в прессе пошли просто возмутительные рецензии. Все словно сговорились травить мисс Фалез. Она впала в депрессию. Фильм с треском провалился, после чего она совершенно перестала показываться на людях. Ушла в себя. Подавленность длилась достаточно долго. Но полгода назад вдруг все резко переменилось. Флер вроде бы встрепенулась. Ожила, заулыбалась. Объявила нам всем, что хочет побыть одна, и исчезла на три недели. Я сходила с ума от волнения…

— И вы не подозреваете, где она провела это время, — подсказал я.

— Не подозреваю, да, собственно, и не слишком расспрашивала. Ведь Флер вернулась совершенно другим человеком. Смена обстановки явно пошла ей на пользу. Представьте себе полную сил, оптимистичную, сияющую, уверенную в собственной неотразимости женщину! Вот такие метаморфозы…

— Но вы, мне кажется, упомянули о Джордже Блюме…

— Да! Джордж стал часто бывать у нас. Они с Флер часами обсуждали ее возвращение в кинематограф. Блюм, по ее мнению, был тем единственным человеком, на которого она могла полностью положиться. Его помощь она принимала, не рассуждая. Наш дом ожил. Все задвигалось, проснулось от мертвой спячки…

Она на минуту задумалась и вдруг улыбнулась:

— А когда мисс Фалез приказала мне разыскать ее старого парикмахера, я поняла: в жизни моей хозяйки появился новый мужчина!

Легкий стук в дверь заставил Арлин запнуться и резко вскочить. В гостиную решительно вошла сиделка. Это была женщина среднего возраста в тщательно отутюженном медицинском халате. Строгое выражение ее лица убедило меня, что к своим обязанностям она относится с профессиональной скрупулезностью.

— Мисс Доннер, — сдержанно заговорила она, — я зашла предупредить, что мисс Фалез наконец уснула. Пользуясь передышкой, я пообедаю на кухне, а затем вернусь к своей пациентке.

— Хорошо, миссис Коллинз! — нервно вскочила навстречу ей Арлин, а затем поторопилась представить меня чопорной даме. — Вы еще не встречались с мистером Холманом? Это компаньон Джорджа Блюма.

— Мистер Холман! — сиделка с безразличным видом кивнула мне головой и, выпрямив спину, выплыла из гостиной.

— Надеюсь, вы не возражаете против должности компаньона мистера Блюма? — спросила Арлин, понизив голос. — Старая мымра доверяет ему, а значит, будет и к вам благосклонна, я надеюсь.

— А это… необходимо?

— Тс-с-с! — приложила палец к губам моя собеседница. — Когда я с ней сталкиваюсь, мне почему-то все время кажется, что она сейчас пожурит меня за непристойное поведение. Я начинаю чувствовать себя школьницей со скобой на зубах.

— По-видимому, вы подавали повод? — двусмысленно улыбнулся я.

— Пока нет. Но вы-то останетесь на ночь в доме…

— Могу ли я истолковать ваш намек так, как мне очень хотелось бы?

— А почему бы и нет! Вы не хуже и не лучше других мужчин, мистер Самонадеянность. А я слишком долго оставалась в исключительно женском обществе, чтобы на что-то решиться. И все-таки сегодня вечером мы с вами забудем о том, что мы «старые друзья», Рик! Поверьте, я просто вынуждена поступить, как Наполеон…

Ее ободряющая улыбка была совершенно естественной.

— Неужели я напоминаю вам Жозефину? — комично ужаснулся я, трагически заламывая руки.

Арлин расхохоталась:

— Хороши бы вы были в ночном халате с оборками!

Но смех ее быстро угас.

— Знаете, мистер Холман, посещение Тео Альтмана вконец расстроило мои нервы. Я все время думаю, откуда он мог узнать о тайных планах Флер Фалез? Об ее, как бы это сказать… воскрешении… Эта мысль не позволяет расслабиться. Мне просто необходимо выспаться, и все будет о’кей!

— Ну что ж! — вздохнул я. — Вы знаете, чего я хочу. И я знаю, что сегодня мне надеяться нечего. В таком случае давайте поговорим об обновленной Флер. Вы сами затронули эту тему. Продолжайте, пожалуйста!

— По-моему, я недооценила вас, Рик. Еще немного — и можно будет называть вас прозвищем Тео Альтмана, — проговорила она, зевая. — Ну ладно, попробуем!.. После возвращения Флер почти два месяца кряду примерно в одиннадцать утра в доме звонил телефон. Мисс Фалез ждала звонка и старалась каждый раз сама поднять трубку. Долгие-долгие разговоры, почти по часу ежедневно, она вела только из собственной комнаты без свидетелей. Я как-то взяла трубку сама. Мужской голос, спрашивающий мою хозяйку, был мне не знаком. Не могу сказать о звонившем ничего определенного. Но на Флер после таких разговоров приятно было смотреть. Она улыбалась, подолгу задумчиво смотрела куда-то вдаль. Словом, вела себя как обычная влюбленная девушка. В доме царила атмосфера покоя. А это прекрасно!

— Звонившим был Харви Линдерман? — попытался я угадать.

Но преданная секретарша отрицательно покачала головой:

— Харви я бы назвала очередной ее слабостью после роковой неудачи. Харви возник позднее. А тогда… Таинственный воздыхатель внезапно исчез. Неделю она ломала руки у замолчавшего телефона. Потом начался запой. Казалось, она убедила себя, что будущего для нее совершенно не существует. Засыпала, лишь наглотавшись снотворного. Вы ведь знаете, чем это грозит в сочетании с алкоголем!

— Мне кажется, вы сейчас вспомните что-то, проливающее свет на эту странную историю.

— Возможно. Слушайте. В день падения со скалы телефонный поклонник неожиданно объявился спустя четыре месяца после своего исчезновения. Он позвонил поздно вечером, что-то около десяти. Блюм уже ушел спать…

— Блюм? — недоверчиво перебил я.

— Ну да, а что в этом странного? Джордж гостил у нас, случалось, и по нескольку дней. Вот и тогда он приехал, все еще надеясь убедить мисс Фалез приступить к киносъемке… Так вот: мистер Блюм уже ушел спать, когда Флер позвали к телефону. Я оставалась в гостиной, куда скоро вошла Флер, и предложила вместе с ней прогуляться на свежем воздухе. Не могла же я ей отказать, хоть на улице шел противный моросящий дождь и пришлось надеть плащ и сапоги. Когда я была почти готова, Флер неожиданно вспомнила, что забыла взять зонтик, выскочила из моей комнаты, захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Я оказалась запертой и барабанила в стенку добрых четверть часа, пока не услышал Джордж. Мы с ним бросились искать Флер. Остальное, как я понимаю, вы знаете.

— Но мне не слишком ясны некоторые подробности. Думаю, вы сможете пролить свет…

Очередной зевок девушки можно было назвать бестактным.

— Оставим это на завтра, Рик. Мне необходимо выспаться. Лучше бы нам объясняться на свежую голову, правда?

— Ладно! — махнул я рукой.

Арлин соблазнительно потянулась. Налитые груди под черным, очень плотным кружевом выразительно приподнялись. Ну к чему мне сегодня быть Жозефиной, а?

Сонным голосом моя блондинка промурлыкала:

— Вам приготовлена комната для гостей. Это по лестнице вверх, третья дверь слева. Разыщите ее сами, пожалуйста. Я больше ничего не в состоянии сделать для вас…

— Спокойной ночи, Император! — обиженно пробубнил я.

Она вдруг остановилась у самой двери и фыркнула:

— Не забудьте смыть косметику, мадам, влезая в ночной халат.

И совсем уж почти проснулась:

— Бар в вашем распоряжении, Рик. Не скучайте.

Не скучать, так не скучать. Я тщательно смешал коктейль, выбрав напитки, затем подошел к окну и отбросил тяжелую портьеру. Из-под моих ног к далекому горизонту простиралась даль океана. Над ним плыла мертвая тишина, медленно переливаясь в комнату. Выступы скал напоминали частокол полуразрушенной древней ограды. Хотелось вообразить себя персонажем рыцарского романа, замурованным в мрачном готическом замке и размышляющим, глядя в море, в поисках выхода… Но я не поддался искушению и приготовил себе еще одну порцию напоследок.

Спать все еще не хотелось. И я медленно пошел к гаражу, чтобы достать из машины свой чемодан. Затем вернулся в дом, прошел все коридоры и лестницы и уже приближался к апартаментам, отведенным мне, как одна из дверей впереди меня распахнулась — и я остолбенел. Незнакомая женщина в длинном черном халате, пошатываясь, выскользнула в коридор. Распахнутая дверь за ее спиной казалась слепящим прямоугольником из-за яркого света в спальне. Всклоченная голова медленно повернулась ко мне, и застывший, бессмысленный взгляд лунатика, прошивая меня насквозь, казалось, сфокусировался за моей спиной. Она склонила голову набок, всматриваясь.

— О мистер! — прошелестел хриплый голос. — Пожалуйста, помогите мне! Они хотят моей смерти. Я пленница в собственном доме, спасите… — Глаза ее наконец-то нашли меня и застыли, уставившись мне в переносицу. Я попытался вложить в свои слова всю убедительность, на которую был способен!

— Вы нездоровы сейчас, мисс Фалез. Вам бы лечь…

Она замерла, вслушиваясь. На мгновение лицо исказила болезненная улыбка, и оно стало похоже на одну из фотографий, разложенных на столе Джорджа Блюма. На вторую из них.

— Я должна убежать отсюда, понимаете? Мне иначе не жить. Разве можно пить столько лекарств? Ведь это отрава…

Она, прихрамывая, приблизилась. Глаза в отчаянии искали что-то знакомое в моем лице. И вдруг она отшатнулась, как бы узнавая. Затем издали, с напряжением вглядываясь в меня, она прошептала:

— Курт! Я была уверена, что ты не погиб. И вот ты вернулся ко мне. Я знала: вернешься!

Лицо ее удивительным образом изменилось, напоминая ту, первую фотографию: морщины разгладились. Обреченное выражение сменилось умиротворением. Флер, пожалуй, была когда-то безупречной красавицей.

— Ты простил меня, Курт? Ты перестал меня ненавидеть? — допытывалась несчастная. — Я ведь была убеждена, что ты не оставишь меня в беде. Спасибо, Курт!

Я услышал торопливые шаги на лестнице и оглянулся. Строгая и худющая миссис Коллинз пронеслась мимо меня прямо к Флер. Осторожно, но сильно обняв ее за плечи, она приподняла актрису и внесла ее назад в спальню. Дверь торопливо захлопнулась, но я успел заметить небольшой прикроватный столик, уставленный невероятным количеством лекарств. И это поразило меня так сильно, что я ничего больше не успел разглядеть.

Глава 3

В шелковой белой блузе и узких брючках Арлин выглядела не хуже, чем в кружевном комбинезоне с рискованным вырезом на спине. Я с удовольствием, как и вчера, шагал вслед за ней. Но подробно разглядывать ее прелести в этот раз было слишком рискованно: тропинка время от времени приближалась к самому краю обрыва. Скалы отвесно падали вниз, и даже глядеть с обрыва было опасно — а вдруг голова закружится!

Утро в Малибу-Бич располагало к романтическому настроению. Синева неба где-то на горизонте сливалась с водой. Легкий бриз овевал лицо. Солнце золотило светлые волосы моей провожатой.

Арлин Доннер свернула с тропинки на самом гребне скалы и подошла к обрыву:

— Вот тут все и произошло!

По-видимому, я и без нее узнал бы это место, настолько точен был рассказ Джорджа Блюма. Я осторожно приблизился к Арлин и огляделся. Выступ в двадцати футах под нами действительно был очень узким. Гиблое место, если случайно оступишься…

— Расскажите еще раз, Арлин, что вы предприняли, как только Блюм взломал вашу запертую дверь?

— Схватила фонарик и бросилась прямо сюда.

— Разве мисс Фалез предупредила, куда она отправляется?

— Разумеется, нет! Но она обычно любила стоять на гребне скалы, размышляя о чем-то своем. Здесь ей никто не мешал. Вот я и подумала…

— Ясно. Что было дальше?

— Ее фонарик валялся в траве у обрыва, и я испугалась, предположив самое страшное…

— Вы вернулись за Джорджем в дом, — торопливо подсказал я. — Что потом?

— Джордж догадался захватить веревку из гаража. Один ее конец мы обмотали вокруг ствола вот этого дерева. Держась за другой, я спустилась туда, где лежала Флер. Мне удалось обвязать ее веревкой, пока Джордж светил вниз фонариком. Затем он потянул ее вверх, да и мне помог выбраться.

— Вы не испугались? — уважительно спросил я.

— Не успела. Вернее сказать, просто не подумала, что тоже могу оступиться. А если бы раньше сообразила, что подвергаюсь опасности, наверное, ни за что не рискнула бы лезть туда.

Арлин нервно расхохоталась и отошла к тропинке. Я двинулся вслед.

— Флер была, разумеется, без сознания, когда Джордж втащил ее на обрыв? — я старался как можно тщательнее разобраться в мелких деталях случившегося.

— Да, без сознания. Но она скоро пришла в себя и, не понимая, что произошло, просила нас не беспокоиться и вернуться в дом.

— А когда появился фотограф?

— Да сразу же! Как только я выбралась наверх, меня ослепила вспышка. Джордж был ближе к фотографу и отреагировал моментально. Он вцепился в камеру, а я оттащила подальше Флер.

— А как выглядел этот любитель снимать в темноте?

— Да ведь я его практически не могла рассмотреть. После вспышки в глазах застыл лишь силуэт. Мне, собственно, было не до фотографа.

— Джордж выкупил у него негатив, не так ли?

— Джордж для своего возраста — просто-таки молодец! И хватка у него что надо, и голова работает. Он повел этого мерзавца с камерой в дом. А потом, когда мы уложили мисс Фалез в постель, а я хлопотала вокруг нее и звонила врачу, Джордж догадался обезопасить Флер от возможного шантажа либо от лишних сплетен: он выкупил только что отснятые кадры. И это ему обошлось достаточно дорого.

— Знаю, — кивнул я, — и разделяю ваше восхищение Джорджем. Думаю, его держит в форме страсть к малолеткам.

Блондинка неожиданно фыркнула:

— Как-то раз мистер Блюм мне сказал совершенно серьезно, что никаких интимных отношений с ним у меня, например, быть не может. Я для него — переросток!

По дороге к дому, не сводя глаз с оранжевых брючек, я рассказал о своей вечерней встрече в коридоре верхнего этажа.

— Нет ничего удивительного в том, что она приняла вас за своего первого мужа, — медленно, словно рассуждая вслух, проговорила Арлин. — Понимаете, мисс Фалез никогда не покидает чувство вины перед Куртом Варго. Почему-то она вбила себе в голову, что виновата в том, что с ним случилось. Особенно часто этот комплекс проявляется во время ее болезни.

— В таком случае, вчера ночью комплекс виновности сочетался у нее с манией преследования, — точно так же медленно, словно рассуждая вслух, произнес я последнюю фразу.

Арлин остановилась и повернулась ко мне, изогнув удивленно брови:

— Объяснитесь, пожалуйста.

Я пересказал весь бессвязный лепет Флер о том, что ее убьют какие-то таинственные «они», если она в конце концов не сбежит из дома. Хотел бы я знать, кого она опасается?

— Бедняжка, — задумчиво протянула секретарша. — Мисс Фалез еще сильнее больна, чем я думала.

Мы молча достигли крыльца.

— Посмотрите, — повела рукой вокруг себя Арлин. — Это здание строилось в стиле рыцарского замка. Только воинов в тяжелых доспехах здесь с успехом заменяет электроника. К нам не так-то просто попасть. Вот я и надеялась, что Флер за этими стенами считает себя полностью защищенной… Выходит, что это не так!

Я объявил, что уезжаю в город, чтобы найти подтверждение новым, открывшимся мне здесь, в доме, фактам. На ночь пообещал вернуться. Арлин с помощью электроники выпустила меня за ворота. Я вздохнул с облегчением, возвращаясь в страну живых. Мне срочно понадобилось повидать Джорджа Блюма.

Наштукатуренная сверх меры милашка перед дверью известного продюсера дружески поприветствовала меня. Это хороший знак! На юной особе была надета прозрачная блузка, под которой черный бюстгальтер подчеркивал то, что, как считала его обладательница, должно быть подчеркнуто! Интересно, как эта девушка одевается на дискотеку, если ее служебный наряд выглядит стол пикантно?

Но я не успел задать свой неэтичный вопрос.

— Мне кажется, вы уже во всем разобрались, мистер Холман. Разве не так? Иначе, зачем бы вы так скоро пришли в наш офис?

— Блюм у себя? — не отвечая ей, уточнил я. — На всякий случай скажите мне, не началась ли у него вчера ночью у вас в постели тахикардия либо что-нибудь в этом роде?

— Могу честно признаться вам, мистер Холман: первой обычно устаю я! — сказала она с игривой многозначительностью. Потом деловым тоном добавила: — Пожалуйста, проходите. У босса сейчас никого нет.

Блюм вовсе не торопился радоваться моему приходу. Он долго сверлил меня взглядом из облака седого дыма, витавшего вокруг его головы, как рой материализованных мыслей, затем медленно вынул изо рта дорогую сигару, стряхнул пепел прямо на грудь стеклянной женщины, свернувшейся на его столе в виде экстравагантной пепельницы. Надо признаться, этот варварский жест не поколебал застывшего спокойствия ее венецианского лица, чему я был несказанно удивлен.

— Вы врываетесь в мой кабинет, как в первую попавшуюся забегаловку, — прорычал Блюм. — С чего бы это?

Я нагло плюхнулся на ближайший стул и тоже достал сигареты.

— Вы оказались ненадежным клиентом, Джордж. Не ожидал!

Он взглянул на меня с интересом. Я долго и тщательно раскуривал сигарету, прежде чем объяснить, что я имел в виду.

— Результаты моей работы чаще всего зависят от искренности заказчика. Вы вчера так подробно и долго говорили о своем отношении к Флер Фалез, о своей ответственности за ее судьбу, что я, пожалуй, слишком расслабился и поверил в вашу сентиментальность и бескорыстие.

— И что же здесь не так?

— Но вы ведь даже намека не сделали о фильме с ее участием, для которого уже создан сценарий, приглашены исполнители главных ролей и режиссер! Не сообщите ли вы мне заодно, сколько сотен тысяч баксов вы вбухали уже в вашу небескорыстную идею возвращения мисс Фалез на киноэкран?

— Кто вам обо всем этом доложил? — проговорил он, не сводя с меня пристального взгляда.

— Какая разница! Для меня имеет значение лишь один факт: вы утаили эту важную для расследования информацию!

— Пусть вас успокоит то, что я всего лишь хотел убедиться в ваших профессиональных качествах, Рик. И они вас не подвели. Значит, я не ошибся, доверив вам это дело. Простите старика за маленький невинный эксперимент…

Я подождал, пока неискренняя улыбка не исчезла с упитанного лица мистера Блюма.

— Вы действительно стареете, Джордж! Поэтому старательнее покопайтесь в своих мозгах: что еще вы забыли мне сообщить об этой истории? Какой еще… эксперимент у вас в запасе?

— Вам уже известно все, что знаю я сам, — раздраженно махнул сигарой Джордж. — А может, и больше моего…

— В таком случае я продолжу. Вчера вечером, когда я прибыл в дом Флер Фалез, Истязатель был уже там. Он опередил меня примерно на полчаса. Ему все известно о вашей идее снять фильм великого возвращения Флер Фалез в мир кино. Мало того, он знает подробности о том, что случилось с вашей нервной актрисой поздно вечером на обрыве. Альтман пригрозил Арлин, что сообщит газетчикам о случившемся, если она не впустит его в дом…

— Альтман? — взревел Блюм, вымещая вспыхнувшее раздражение на ни в чем не повинной сигаре. — Откуда, черт бы его побрал, он черпает сведения?!

— Я не стал это уточнять, сами понимаете, — буркнул я. — Все равно Истязатель не назвал бы стукача…

Джордж молчал, погруженный в свою досаду.

— Сегодня утром, — продолжал я, — мы с Арлин осмотрели то место, где чуть было не случилась трагедия. Секретарша Флер вами восхищена: оказывается, вы в прекрасной боевой форме! Об этом говорит не столько то, что вы помогли девушке, сколько мгновенная реакция на появление фотографа. Ведь вы схватили его, как только сработала вспышка, не так ли?

Блюму, пожалуй, польстили мои слова:

— Да что там говорить, Рик. Что в этом особенного?

— Ну… — задумчиво протянул я, — разумеется, ваш тренажер в приемной — это само совершенство!

— Давай-ка лучше о деле, Рик.

— Да я все время о деле! Никак не могу понять, как попал на вершину скалы фотограф именно в тот момент, когда Флер Фалез оступилась и вы вытащили ее из пропасти? Не предполагать же, что однажды поздним дождливым вечером в Малибу какой-то фотограф для собственного удовольствия решил прогуляться по вершине скалы с камерой наготове…

— Действительно! В тот момент мне даже в голову не пришло, что это нелепо. Я был занят лишь тем, чтобы этот дурацкий снимок не попал на страницы газет. Вот и торговался за негатив с парнем, который снимал… — Блюм оправдывался, смущенно пощипывая себя за подбородок.

— Джордж, давайте-ка вспомним все самые мелкие подробности с того момента, как вас ослепила вспышка.

— Вот меня-то как раз она и не ослепила, как Арлин. Поэтому, легко ориентируясь, я и схватил парня. И сразу же предупредил его: либо он тут же продаст мне этот снимок, либо я заберу его камеру и швырну со скалы. Он особенно не вырывался: понимал, что бессмысленно, ведь я его крепко держал! Поэтому, думаю, он легко согласился на мои условия. Я велел ему идти впереди и фонарем освещать нам дорогу, пока мы вели Флер. Затем фотограф какое-то время дожидался меня в гостиной. Я ничем не рисковал, оставляя его одного. Вы ведь знаете, что никто не ускользнет из этой начиненной электроникой мышеловки, если не знает секрета ее замков. Ну вот, мы с Арлин доставили Флер наверх и уложили в постель. Когда я вернулся в гостиную, мне было не до того, чтобы торговаться с каким-то подонком. Я просто заплатил ему то, что он потребовал, и выгнал вон. Это все!

— Тем не менее вместо того, чтобы засветить пленку и забыть, что она вообще когда-нибудь существовала, вы проявили ее и даже отпечатали фотографии. Я пытаюсь понять: зачем?

— Если скажу откровенно, что виной всему мое вечное любопытство, вы мне поверите? — Джордж вопросительно взглянул на меня и с досадой стукнул кулаком по столу. — Черт возьми, я не могу найти иного объяснения тому, почему я не выбросил вон заснятую фотопленку, которая мне обошлась в пару сотен долларов…

— Вы не помните, как звали фотографа?

— Мне даже в голову не пришло обменяться с ним визитными карточками, Холман!

Я протянул руку к соблазнительной даме-пепельнице и затушил свой окурок прямо на вогнутом животе. Стеклянная венецианка невозмутимо уставилась за окно. В ее застывшей улыбке читался намек, что я зря теряю время, сидя в кабинете у Блюма. И все-таки я еще раз попытался выяснить:

— Как он выглядел?

— Невысокий такой… — Джордж запнулся. — Кажется, я его внешность описывал в прошлый раз. Не так ли?

— Да, мы говорили об этом. Но не мешало бы повторить.

— Ему, возможно, около тридцати лет. Или чуть меньше. Волосы светлые, вьющиеся, очки без оправы и тонкий, совсем не мужской голос. Как вам моя память? — Джордж удовлетворенно хмыкнул.

— Если я откровенно скажу то, что думаю, вы ведь посчитаете себя оскорбленным, — я не склонен был играть в поддавки. — А это скучно, даже с учетом того, что вы в прошлый раз разрешили мне вас оскорблять…

Он надулся:

— Вы же понимаете, Рик, в каком я был тогда состоянии! Стресс, испуг, беготня… Не до подробностей.

— Ну ладно, — сдался я. — Тогда подскажите, где мне разыскать Харви Линдермана?

— А зачем вам Харви? — нервно дернулся мистер Блюм. — Что вам от него нужно?

— Вы ведь знаете о внезапном отъезде Флер недели на три?

— Знаю.

— И отелефонных звонках, которым она, по-видимому, придавала особое значение?

— Да, конечно.

— И о том, что они почему-то прервались месяца через два после ее возвращения?

Он молча кивнул.

— А кто ей звонил, вам известно?

— Нет, разумеется. А это, по-вашему, важно?

— У меня нет другой ниточки, чтобы продолжить расследование.

Джордж понимающе улыбнулся.

— Возможно, Линдерман что-то знает об этом не известном нам с вами ухажере, — продолжал я. — Флер встречалась с Харви после прекращения этих звонков. Возможно, он что-нибудь знал об ее секретах.

— Может быть, вы и правы, — задумчиво протянул толстяк. — Но встретиться с Харви Линдерманом будет достаточно сложно. Он ведет слишком уединенный образ жизни. Думаю, все это трюки саморекламы, не больше, но…

— Но, я думаю, такой известный в мире кино человек, как вы, мистер Блюм, знает, как подступиться к Харви, не так ли?

— Я попробую, — не слишком уверенно сказал Блюм. — Но мне потребуется какое-то время, чтобы навести необходимые справки. Перезвоните-ка мне где-нибудь часа в три после полудня. Не раньше.

— Позвоню.

— О’кей! Что еще вы хотели бы знать?

— Чем занят в настоящее время Тео Альтман?

— Только что закончил очередные съемки. Думаю, у него творческая пауза либо что-нибудь вроде того.

— Будьте добры, запишите его адрес и телефон для меня.

— Что? — взревел Джордж. — Черт бы вас побрал, Рик, у вас травма правой руки, не так ли?

— Вовсе нет. Это такая же проверка, какую вы вчера устроили мне. Хочу убедиться, что вы знаете правописание.

Мой мрачный юмор, разумеется, не привел Блюма в восторг. Он с ворчанием вырвал лист из блокнота и черканул на нем пару строк.

— Собственно говоря, я сам собирался спросить, что этот тип делал в квартире Флер? — прорычал Блюм, передавая мне собственноручно написанные координаты Альтмана.

— Он сказал, что пришел туда на поминки по бывшей известной актрисе. У него, видите ли, особое чутье и дар предвидения чужих смертей.

Джордж насторожился.

— Правда, сиделка не пустила его к мисс Фалез, — продолжал я. — Он очень к ней рвался. Так сказала Арлин. Ну, а сам он велел мне вам передать, что попытка вернуть Флер Фалез в кино — абсурдна!

— Подонок! — рявкнул Джордж Блюм и так двинул стиснутым кулаком по столу, что нагая венецианка, вздрогнув, просыпала собранный пепел. — Хотел бы я знать, как он разнюхал то, о чем знали лишь двое: мы с Арлин!

— Либо вы, либо она — вы оба могли нечаянно проболтаться, не так ли?

— В секретарше Флер я уверен, почти как в самом себе, — твердо произнес Джордж. — Она ни разу за три года не давала повода усомниться…

— Хотел бы я знать, — мрачно проворчал я, — вынырнет ли мой клиент из-под толстого слоя жира? Как пообщаться с подлинным Джорджем Блюмом?

— Уверен: вы спятили, Рик!

— А вы так неумело скрываете свою неискренность, что она то и дело прорывается на поверхность. Впрочем, скорее всего, именно такого эффекта вы и добиваетесь, Блюм.

— Позвоните мне после трех, — проворчал он, не отвечая на мой выпад. Я вынужден был уйти, понимая свой проигрыш.

Большие часы в приемной показывали четверть первого. Милашка за пишущей машинкой одарила меня кокетливым взглядом и улыбнулась. Я вернул ей улыбку и решительно облокотился об стол. Мое лицо близко наклонилось к ее мордашке.

— Мы с вами родственные души, не так ли? — интригующе проговорил я.

— В каком смысле? — спросила она, не отодвигаясь.

— Мы оба хотели бы, чтобы у мистера Блюма все сложилось «о’кей»! Не так ли?

— Разумеется, мистер Холман! — серьезно кивнула она.

— Рик! — уточнил я.

— Рик! — слегка покраснев, повторила девушка. — А меня вы можете звать просто Полин.

— Знаете, Полин, я, кажется, не в состоянии обойтись без вашей помощи. Даже какой-либо ваш совет может решить многое.

— Я готова на все, Рик, — просто сказала она.

— Для начала скажите мне — ведь вы, как никто, близки Блюму и, возможно, знаете его намерения, — с какой, собственно, целью он нанял меня?

— И это все? — она удивленно вскинула выщипанные бровки.

Я смутился.

— Разумеется, нам необходим большой разговор, и не здесь, — я значительно понизил голос. — А что если мы сегодня позавтракаем вместе?

— Принято! — кивнула она. — Я освобожусь примерно в час. Где мы встретимся?

Я лихорадочно соображал, куда бы пригласить вызывающе одетую малолетку, чтобы ее просвечивающийся черный бюстгальтер не вызывал раздражения у публики. Пожалуй, какой-либо кабачок…

— Устроит ли вас кабачок «Фраскалли»? Там достаточно мило!

— Вот и прекрасно! — хихикнула Полин. — До встречи!

— Буду ждать вас за стойкой бара! — я фривольно сделал ей ручкой и, довольный собою, ушел.

Минут десять я добирался пешком до «Фраскалли», затем занял два места в баре и заказал себе большую порцию мартини. Хотелось бы разобраться до прихода соблазнительной помощницы, сообразительная она или не слишком? Умная или тупая? Наблюдательная? Хитрая? Искренняя?

Задачка содержала множество «иксов» и «игреков». Неизвестные факторы раздражали, но я отлично понимал, что математические рамки мне не помогут ее решить. Тем более, что когда-то в школе я искренне не понимал, как в загоне у фермера может оказаться, к примеру, минус пятнадцать коров.

Полин появилась ровно через полчаса. Я порадовался, что поверх прозрачной блузки она все же догадалась набросить длинный жакет с глухой застежкой. Впрочем, миниюбка под цвет жакета была так коротка, что все мужчины в баре рисковали шеи свернуть, не отрывая взглядов от длинных великолепных ног юной любовницы мистера Блюма. Милашка, разумеется, знала свои сильные стороны. Она эффектно устроилась на табурете рядом со мной. Бармен почти что нырнул под стойку, чтобы подробнее разглядеть то, что позволяла разглядеть ее юбка.

— Не хотите ли выпить, Полин? — находчиво промямлил я, ошеломленный эффектом ее появления. — Что вам заказать?

— Мартини, конечно же! Восемь к одному с лимоном.

— В вашем возрасте… — начал я.

— Как вы считаете, сколько мне лет?

— Около восемнадцати, не так ли?

— Ошибаетесь! Уже двадцать один. Но Джордж не должен об этом знать. Вы ведь не разболтаете, Рик?

— Пусть это останется нашей маленькой тайной, — я был шокирован, поднимая бокал.

Дернув пару порций и болтая о чем-то незначительном, мы заняли столик в углу. Полин, держась, как избалованный ребенок, заказала себе паштет из гусиной печенки, фазанов и блинчики. Себе я заказал говядину, подумав, кстати, что Блюм, если ему вздумается контролировать мои расходы, заметит это несоответствие в счете, включенном в отчет. Ну и пусть контролирует!

— Я все время думала о ваших словах, Рик, — повернулась ко мне Полин, как только официант принял заказ и отошел от нас. — О родственных душах, помните? Это вы, разумеется, остроумно заметили. Но то, что вы сказали раньше, пожалуй, будет точнее.

— Что именно?

— Что мы с вами оба хотели бы Джорджу добра. Я, разумеется, больше!

Я молча кивнул.

— Вы должны уже были заметить, — уверенно продолжала она, — что скрытность — странное свойство мистера Блюма. Он отвечает уклончиво даже тогда, когда это явно вредит ему самому, и тут уж ничего не поделаешь!

— Проницательность — главное свойство женщины, стремящейся сделать головокружительную карьеру! — искренне восхитился я. — А что вы можете мне сказать о Теодоре Альтмане?

— Об Истязателе? — уточнила Полин. — Только то, что слышала от папочки Блюма. Истязателем можно пугать подростков, чтобы загнать их домой по вечерам.

— Общаются ли Альтман и Блюм хоть изредка?

— Я не знаю об этом.

Белое бургундское, которое она методично цедила рюмка за рюмкой, обошлось мне в девять долларов за бутылку! Малышка умела красиво жить…

— По-видимому, они просто-напросто ненавидят друг друга, — проговорила Полин после некоторого раздумья. — А причина этой вражды — Флер Фалез. Джордж ужасно боится, что она вдруг покончит с собой или погибнет как-нибудь иначе.

— С чего бы такая заинтересованность? — я был само внимание!

— Все просто: Альтман имеет авторские права на съемку фильма-биографии о судьбе своей бывшей жены, — в перерыве между глотками произнесла моя собеседница. — Он добился от Флер подписания такого документа, как только они поженились. Вот и выходит: если она вдруг умрет, фильм возвращения известной актрисы, с которым носится Джордж, не состоится. Тогда только Альтман будет иметь право увековечить биографию Флер на киноэкране в цветном либо черно-белом варианте — как уж ему вздумается!

— Так вот почему Джордж убежден, что бедняжку Флер пытались сбросить с обрыва… — догадался я. — Это мог сделать Альтман либо кто-то, кого Альтман нанял.

— Не думаю, что все обстоит так просто, — спокойно, словно рассуждая вслух, продолжала просвещать меня удивительная малышка. — Но, с другой стороны, это и есть причина, по которой мистеру Блюму понадобилась ваша помощь, Рик. Он считает, что вы каким-то образом сумеете доказать, что против мисс Фалез было совершено преступление и к нему причастен Тео Альтман.

Она сочувственно улыбнулась мне, отхлебнув вина, и повела меня дальше по удивительно ясным лабиринтам своих рассуждений:

— Как и у всех этих преуспевающих денежных мешков, воображающих себя воротилами кинобизнеса, у Джорджа примитивное мышление конторщика, понимаете, Рик? Такие люди почему-то уверены, что судьба не отвернется от них в нужный момент. И на роль исполнителя удобных для них велений судьбы они всегда готовы нанять подходящего парня. Вроде вас, в данном случае…

— Вы станете президентом страны лет так к двадцати пяти! — щедро пообещал я, ошарашенный тем, что обрушила на меня эта малявка.

— Ну, это уж слишком! — смешно сморщила нос Полин. — Годам к двадцати пяти, откровенно говоря, меня бы вполне устроила должность исполнительного вице-президента компании «Джордж Блюм Продакшнз, Инк». К моим двадцати пяти Джордж, разумеется, разберется, что мне уже не восемнадцать, и будет занят поисками замены. А я так много уже успела узнать об его бизнесе и узнаю еще больше, что смогу стать незаменимой на его фирме.

Чтобы осмыслить уровень прагматизма милашки, необходим был двойной бурбон, не менее того. Я выразительно подвинул свой стакан из-под белого бургундского к краю стола и жестом подозвал официанта. Он быстро выполнил мой заказ. И, лишь отпив пару хороших глотков, я решился:

— Кто-то вчера позвонил Альтману по телефону и сообщил о том, что случилось с его бывшей женой. Что-то мне подсказывает, что я догадался, кто это был.

— Ну, разумеется, я! — Девушка, облизнув губы, следила, как официант перекладывает горячие блинчики к ней на тарелку. Пользуясь паузой, я отхлебнул свой успокоительный напиток. Полин, наконец, оторвала глаза от блинчиков. — Джорджу пора перестать нервничать по поводу того, что происходит с Флер. Прошедшего не воротишь!

После такой глубокой философской мысли она коротко хихикнула, затем продолжала рассказывать:

— Идея о том, что Альтману было выгодно погубить Флер, так сильно захватила Джорджа, что я вынуждена была предложить ему нанять кого-нибудь, чтобы провести настоящее расследование обстоятельств падения. После этого он и разыскал вас, Холман. Вот я и решила: пора вмешаться. Альтман прямо-таки обалдел, когда я все ему выложила по телефону. Наверное, можно было бы после этого требовать у него любую главную роль, если бы только я назвала свое имя.

— А вы что, не представились?

— Это было бы слишком невежливо, не так ли? — глаза под наведенными ресницами, казалось, таили насмешку. — Поскольку пришлось сказать, что Флер нуждается в его помощи, я вынуждена была назваться именем ее секретарши Арлин…

— Вы совершенно сошли с ума, — внезапно пересохшим языком прошелестел я, размахивая пустым стаканом из-под бурбона так яростно, что ко мне тут же подскочил старший официант.

— Еще порцию! — прохрипел я, не в силах прийти в себя.

Полин улыбалась совершенно по-детски, с самой искренней невинностью, какую только можно было представить на ее свеженьком личике.

— В осином гнезде нет ничего любопытного, пока его не потревожить, не так ли? Надо лишь найти прутик подлиннее.

— А вы, конечно же, любопытны?

— Меня всегда занимало устройство осиных гнезд, — пробормотала она, пожимая плечами.

— Нет ли еще каких-либо мелочей, о которых мы бы могли поболтать между прочим? — поинтересовался я. — К примеру, не подскажете ли, когда и как начнется третья мировая война?

— Я подумаю, — она провела указательным пальцем по краю тарелки, обмакнув его, как бы нечаянно, в ромовый соус. — Впрочем, папочка Джордж со мною об этом не говорит. Он считает меня замечательной крошкой, не слишком умелой в постели, и, обучая, болтает о том о сем. Рассуждает сам с собой и балдеет от своего исполненного значительности голоса. А я иногда подаю нужные реплики. Вот и все.

Я быстро протянул руку навстречу подходившему официанту, и он почти автоматически вставил в мою ладонь очередной бурбон со льдом.

— Благодарю вас! — буркнул я.

— Принесите мне ирландский кофе^[3], — тоном капризной куклы потребовала Полин. — Ну и… пожалуй, парочку птифур^[4].

Определенно, она умела наслаждаться. Официант отошел.

— Вы иногда неплохо соображаете, Рик! — попыталась приободрить меня юное создание. — Возможно, почти так, как я. Но по-своему! Как-то уж слишком однобоко. Если бы я была такой дурочкой, какую вынуждена изображать, ваш метод расследования остался бы на высоте!

— Почему Джордж не засветил пленку, когда выкупил ее у фотографа? — поторопился я задать вопрос, чтобы уйти от неприятного разговора.

— Постарайтесь думать на эту тему так, как мог бы думать он, — с неподдельным терпением объясняла малышка. — Ведь пленка обошлась ему в две сотни. Представляете? Как же можно не взглянуть на то, за что заплачены большие деньги?

Она вдруг удивительно точно воспроизвела интонации мистера Блюма:

— Никогда ничего не выбрасывай в мусорный ящик, радость моя, если нет полной уверенности, что это «ничего» не превратится вдруг через пару месяцев в ценность!..

— Собственно говоря, он мог бы использовать снимок во время рекламной кампании, если бы снял фильм о возвращении Флер, не так ли? — предположил я.

— Примерно так, — согласилась Полин. — Ведь все эти деятели кино в сущности одинаковы: ими движет тщеславие в гораздо большей степени, чем что-либо еще. Джордж не лучше и не хуже других. Он, как и все, расстраивается, если метрдотель в ресторане, где он был завсегдатаем лет пятнадцать назад, вдруг не вспомнит его имени. Как тебе это, Рик?

— Да, мадам, — механически отозвался я.

— Ну вы совсем отключились, — расхохоталась она, смакуя ликер. — А теперь вы мне скажите, как вам Арлин Доннер?

— Привлекательная девушка! — оживился я. — Все при ней. Волосы с чудным медовым оттенком. К тому же, по-видимому, она действительно преданно служит Флер.

— Как-то я задала сама себе очень простой вопрос, — глаза Полин на какое-то время остановились на мне, — кому достанется все имущество Флер Фалез, если она действительно вдруг погибнет?

— Ну и?.. — настороженно осведомился я.

— Думаю, вам не нравится моя мысль, не так ли? Вы бы не хотели, чтобы очаровавшая вас медовая блондинка навлекла на себя хоть какое-нибудь подозрение. Я понимаю вас. Но почему бы не предположить, что иногда и самая преданная секретарша может мечтать о кончине своей хозяйки, чтобы обеспечить себе безбедное существование, если, разумеется, кое-что из наследства по завещанию должно перепасть ей.

— У вас есть какие-либо доказательства? — заволновался я.

— Ну посудите сами: за мисс Фалез присматривает какая-то слишком суровая сиделка…

— И что это доказывает?

— А вы знаете, кто нанял ее?

— Думаю, врач.

— Вы в этом уверены?

Ответ она безошибочно угадала по моему лицу. По милой мордашке пробежала надменная улыбка:

— Конечно же, вам не хотелось бы знать, что сиделку наняла ваша Арлин. Поторопитесь выяснить это, Рик! Возможно, никакая она не сиделка. Вам это не приходило в голову?

Услужливая память тут же напомнила мне про маленький столик в спальне Флер, чрезмерно заваленный лекарствами. «Была ли там игла для подкожного впрыскивания? — подумал я. — Либо это мне только показалось?»

Я мысленно увидел отекшее лицо Флер, ее странные глаза и голос, как бы пробивавшийся сквозь оковы действия успокоительных препаратов. Она ведь пыталась сказать о том, что ее убьют, если она не выберется оттуда…

— О чем это вы так задумались? — язвительно поинтересовалась моя милая истязательница.

— Возможно, вы недалеки от истины, — пробормотал я, чему Полин самодовольно улыбнулась. — Но тогда ответьте мне еще на один вопрос: что вы знаете о Харви Линдермане?

— По-видимому, ничего такого, что могло бы вас заинтересовать.

— Мы договорились, что Джордж поможет мне встретиться с этим таинственным Харви, который принимает визитеров в основном через своего поверенного.

— Да, это так.

— А где его резиденция, вы случайно не в курсе?

— Совершенно случайно в курсе. Он живет в Беверли-Хиллз. Знаете там особняк, под названием «Уиндзор Армз»?

— Знакомые места, — кивнул я.

— Два верхних этажа «Уиндзор Армз» занимает Линдерман.

— Таким образом, я сэкономил на телефонном звонке Джорджу и при этом сберег свои нервы, — заметил я.

— Вам придется предупредить о своем визите Денниса Страуберга, — не обращая внимания на мои слова, деловым тоном продолжала Полин. — Сообщите ему подробно, кто вы и с какой целью намерены посетить Харви Линдермана. Вам назначат время аудиенции, если посчитают нужным.

Удивительно осведомленная девушка тряхнула налакированными волосами и презрительно расхохоталась:

— Но вы же сказали, Полин, что ничего не знаете о Харви Линдермане. Может, я вас неправильно понял?

— Я не знаю Харви Линдермана лично. Все, что сообщила вам, помню по болтовне Джорджа — у него с Харви было несколько не слишком крупных сделок. Но, если вы рассчитываете, что мистер Блюм устроит вам встречу с Линдерманом, я переменю свою оценку ваших умственных способностей, Рик.

— Почему я не должен верить обещанию Джорджа?

По-видимому, в ее глазах я действительно выглядел недотепой.

— Вы меня почему-то плохо слушаете: так разговаривает умудренный опытом воспитатель с ребенком-несмышленышем. Я же ясно все объяснила: Джордж нанял вас лишь для того, чтобы вы предоставили ему улики против Альтмана. И он не позволит вам отвлекаться от этой цели. Вот и все!

— Если бы вы согласились стать моим компаньоном, Полин, мы бы могли поделить мой гонорар по-братски. На ваш выбор, конечно! — мрачно выпалил я.

— Поразмышляю об этом как-нибудь на досуге, — с довольным видом промурлыкала девушка. — Я бы занималась лишь мозговым штурмом, а вам бы оставила полную свободу поиска! Пожалуй, звучит заманчиво!

Я большим глотком допил свой бурбон.

— Не отшлепает ли вас босс за опоздание?

Она глянула на часы и беззаботно махнула рукой.

— Я на обратном пути куплю себе что-нибудь миленькое из нижнего белья, и папочка Джордж будет пускать по этому поводу слюни до самого вечера. Он и не заметит, что я слегка задержалась.

— Всего только двадцать один… — с сомнением протянул я, — а рассуждаете, как в восемьдесят! Когда я впервые зашел в офис Блюма, мне показалось, что его секретарше самое большое восемнадцать, но она пытается всеми силами выглядеть хотя бы на двадцать один…

— Эта ужасная косметика, Рик, — имидж малолетки и только. Джордж обожает, когда я у него на глазах неумело накладываю макияж. «Сладкая маленькая кошечка, она ничего еще не знает и не умеет», — с любовью думает он и весь прямо-таки тает от вожделения. Когда он впервые привез меня к себе в дом, он так старательно изображал деликатность, что я почти уснула, пока он меня якобы соблазнил…

Выпитый бурбон так и не снял моего потрясения.

— Наконец-то я понял Набокова, — пробормотал я сам для себя. — Его Лолита — всего лишь сорокапятилетняя травести.

Полин, впрочем, не прислушивалась.

— Можно мне кое-что узнать у вас, Рик, прежде чем я вернусь в контору?

— Ну разумеется! — кивнул я.

— Обещаете, что не поднимете меня на смех?

— Обещаю! — я чувствовал себя обязанным.

— Мне показалось, что вы занимаетесь сексом с тех пор, как пошли в первый класс, и, разумеется, все знаете по этому предмету…

— Ну?

— Подскажите мне, сколько же в точности существует этих позиций?

— Сто тридцать, — деловитым голосом отрапортовал я.

— С ума сойти! — схватилась она за голову.

— А что? — с невинным видом поинтересовался я.

— Джордж прошел со мной пока еще около восьми, и то мне уже приходится выполнять какие-то акробатические трюки. А что же дальше? — ее прямо-таки передернуло от ужаса.

— Сначала вы освоите серию «выпрыгивающие из противоположных углов комнаты». — Мне, по-видимому, удалось сохранить на лице полную серьезность. — Думаю, для вас она будет любопытной. Молодость и энергия заменят неопытность. Со временем и при особом старании приобретете, разумеется, виртуозность. Но настоящее мастерство приходит, когда начинают раскачиваться с противоположных люстр…

— С противоположных чего… — ее полуоткрытые губы сложились в хорошенькую букву «О» да так и застыли. — Но это же невозможно! — прошептала она наконец.

— Сложно — да! Но ничего невозможного здесь нет, — тон мэтра, по-видимому, удался мне, как никогда раньше. — Необходимо старательно отработать технику. И только! Само собой, имеется известный риск. Если вы допускаете ошибку, все может окончиться травмой и даже хирургическим вмешательством. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь пытался повторить раскачивание на люстрах во второй раз после подобной ошибки. Но… нет предела совершенству.

— Спа-спасибо, Рик! — заикаясь, пробормотала она. — Пожалуй, мне уже пора возвращаться.

— На обратном пути не забудьте забежать в галантерейный магазин, — напомнил я.

— Пожалуй, не стоит торопить события, — пробормотала она. — Джорджу может повредить излишнее возбуждение. Как-никак, его возраст требует передышки. Почему бы не сейчас, а?

— Ну, это ваши проблемы, дорогая моя! — проговорил я великодушно. — Кстати, про «выпрыгивающих из углов» — просто неудачная шутка. Простите меня за нее.

— Правда? — искренне обрадовалась девушка. — А про люстры тоже неудачная шутка?

— Люстры? — я напустил на себя серьезность. — О нет. Фокус с люстрами — высший пилотаж в интимных отношениях. Думаю, с вашими данными, с вашим обаянием молодости вы его быстро постигнете. Желаю успехов!

Глава 4

Нужная мне контора располагалась на одиннадцатом этаже «Уиндзор Армз» и практически ничем не напоминала деловое помещение. Это была огромная комната с книжными полками вдоль стен, дорогой кожаной мебелью и громадным пушистым ковром на полу. Я отказался от любезно предложенных хозяином сигары и виски и, устроившись в кресле, наблюдал за тем, как он смешивает выпивку себе. Покончив с приготовлениями, Денни Страуберг опустился в кресло напротив меня с сигарой в одной руке и стаканом виски в другой. Хотя на вид ему было около пятидесяти, фигура его не утратила юношеской стройности. В волосах уже вовсю господствовала седина, но усы по-прежнему оставались черными (может, Страуберг их подкрашивал?), а глаза — проницательными. На Денни Страуберге прекрасно сидел безукоризненный костюм, сшитый у отличного портного, чье ателье находилось, по меньшей мере, на Сивил Роу в Лондоне.

— Мистер Холман, — голос его звучал мягко и проникновенно, — я должен сознаться, что солгал вам, сказав, что смогу устроить встречу с мистером Линдерманом. Дело в том, что он уехал в Детройт и прибудет домой не раньше, чем через неделю.

— Думаю, что так можно было поступить, только имея на это веские основания, — произнес я не без сарказма.

— Они у меня есть, мистер Холман, — Страуберг не захотел реагировать на мою иронию. — Дело в том, что я — личный помощник мистера Линдермана на протяжении вот уже двадцати лет. К тому же еще и старинный друг Харви, поэтому посвящен во многие личные тайны. — Заметив мой скептический взгляд, он усмехнулся: — Понимаю, как высокопарно это звучит, мистер Холман, но тем не менее я хочу ввести вас в курс дела с самого начала. Мы поддерживаем тесные отношения со многими кинокомпаниями и людьми, что занимаются шоу-бизнесом, поэтому мне известно достаточно полно о вас и вашей репутации в определенных кругах. Вот я и назначил вам время встречи якобы с мистером Линдерманом, чтобы просто откровенно поговорить наедине. Думаю, это будет наиболее предпочтительным вариантом для нас обоих.

— Не уверен, но у меня, похоже, в данный момент просто нет выбора, — прокомментировал я, прикидывая, что же кроется за этой самодеятельностью Страуберга.

— Теперь, когда мы расставили акценты, не могли бы вы сказать пару слов о деле, которое привело вас к мистеру Линдерману? — вежливо осведомился Денни.

— Флер Фалез, — коротко ответил я.

Он улыбнулся.

— Так я и думал. Вы представляете ее интересы?

— Нет, мой клиент — Джордж Блюм. Что касается мисс Фалез, то пару дней назад она упала со скалы то ли по своей неосторожности, то ли была сброшена. Она осталась жива, но еще не в состоянии что-либо объяснить.

— Ваш рассказ — прямо образец полицейского рапорта, мистер Холман! — сделал мне комплимент Страуберг. — Но я не вижу здесь ничего, имеющего отношение к Линдерману.

— Возможно, это дело вообще не касается мистера Линдермана, — сознался я. — Я просто хотел выяснить, не заметил ли он в последнее время чего-нибудь подозрительного, странного, когда общался с Флер Фалез. Может быть, какая-то мелочь, сообщенная Линдерманом, поможет мне пролить свет на некоторые темные места в этом деле.

— Возможно, я сумел бы помочь вам, мистер Холман, — любезно сказал Страуберг, — особенно, если вы расскажете мне всю историю с самого начала.

Я решил, что это разумное предложение, и минут за пять изложил суть дела, назвав всех, так или иначе замешанных в нем. Пока я говорил, Денни неподвижно сидел в кресле, не обращая внимания на сигару в руке.

— Это очень интересно, — задумчиво проговорил он, когда я закончил свой рассказ. — Думаю, мне нужно пропустить еще одну рюмочку, — Страуберг поднялся и направился к бару. — А у вас, мистер Холман, горло не пересохло после такого длинного монолога? Я вам тоже налью…

— На этот раз не откажусь, — согласился я. — Виски со льдом, пожалуйста.

Страуберг вернулся со стаканами, отдал один мне и снова опустился в кресло.

— А теперь остановитесь подробнее, если можно, на темных местах, мистер Холман, — попросил он, когда мы сделали по хорошему глотку.

— Даже не знаю, с чего начать, — усмехнулся я. — Ну вот, хотя бы: не совсем понятно, почему Флер так неожиданно решила провести какое-то время вдали от дома и в одиночестве? Кто был тот неизвестный, что докучал ей звонками ежедневно в течение пары месяцев после ее возвращения? Он же позвонил мисс Фалез в тот злополучный вечер, когда она бросилась со скалы. И самое главное: как фотограф оказался на вершине в нужный момент?

— Да, картина получается весьма темной и непонятной, — согласился со мною Страуберг с таким видом, будто только что сделал великое открытие. — Скажите, мистер Холман, а что вам известно об отношениях Флер с мистером Линдерманом?

— Практически ничего, — пожал я плечами. — Есть кое-какие версии касательно того, что Линдерман воспользовался моментом, когда мисс Фалез перестал звонить таинственный абонент, и принял ее под свою опеку, — произнося эти слова, я пристально глядел в глаза Страубергу. — Но, когда Флер узнала, что для него она — лишь красивая кукла и к тому же средство достижения престижа в голливудском бомонде, она порвала с мистером Линдерманом.

На губах моего собеседника появилась многозначительная улыбка.

— Вы представляете себе, что такое ширма, мистер Холман?

— Естественно, — буркнул я. — Это такая раздвижная штуковина в спальнях тех девушек, которым мама не разрешает раздеваться при мужчинах.

Страуберг громко расхохотался.

— У вас неплохое чувство юмора, мистер Холман! Но я имел в виду ту ширму, которая в обществе скрывает от любопытных взоров то, что не хотелось бы афишировать.

— В случае с девушками тоже происходит нечто подобное, — не сдавался я. — Вдруг мужчине в комнате не надо бы знать, что на девушке надет бюстгальтер в синюю полоску.

— Вы все еще не поняли меня, мистер Холман, — снисходительно усмехнулся Страуберг. — Я говорю о ширме, в роли которой выступает человек. Например, если вдруг женатый миллионер решит посетить со своей любовницей клуб, где все его знают, он обязательно возьмет с собой кого-нибудь из друзей-холостяков, чтобы все подумали, что с ним не его девушка…

— А друг-холостяк здесь и есть та самая ширма! — перебил его я. — Вы это хотели сказать?

— Именно так! — кивнул Страуберг. — А теперь я попробую кое о чем предупредить вас. Если вы попытаетесь каким-либо образом предать огласке ту информацию, что я вам собираюсь сообщить, то, уверяю вас, я буду все отрицать! Управляющий подтвердит, что в это самое время у него была со мной деловая беседа, а портье и коридорный поклянутся, что вы и близко здесь не проходили. Понимаете меня?

— Отлично понимаю, — кивнул я. — Вижу, вы в хороших отношениях с персоналом «Уиндзор Армз».

— Не старайтесь это себе объяснить так примитивно, — ухмыльнулся Страуберг. — Просто я — владелец этого здания, и все они работают на меня. Но, полагаю, прелюдия закончилась, и я могу кое-что рассказать вам. Прежде всего примите к сведению, что мистер Линдерман служил лишь ширмой в отношениях Флер Фалез и…

— И кого? — я сгорал от нетерпения.

— …и своего сына Майка, — невозмутимо продолжал он. — Мистер Линдерман из породы отцов, слепо трясущихся над своими великовозрастными отпрысками и не замечающих ничего вокруг. Майк вырос избалованным и жестоким. После его тринадцатилетия я только и делаю, что вытаскиваю его из разного рода неприятностей. Сейчас Майку почти тридцать, а у меня в сейфе лежит толстенная папка, которая содержит свидетельства едва ли о половине всех его конфликтов с законом. Чтобы извлекать Майка из дерьма, в которое он регулярно вляпывался, мне приходилось всячески изворачиваться, давать крупные взятки, а один раз даже солгать на Библии, и сынок мистера Линдермана избежал наказания, которое он вполне заслужил. Естественно, мистер Холман, что я предпринимал такие усилия лишь ради мистера Линдермана. — Страуберг умолк и нахмурился. Потом продолжил: — Но в этот раз неблагодарный сынок впутал в дело и своего любящего папашу. Я решил, что пора прекратить помогать Майку, но считаю себя обязанным оберегать имя и честь старшего мистера Линдермана… Все это началось, когда Майк познакомился с одной блондинкой — личным секретарем известной киноактрисы. Думаю, вы уже догадались, мистер Холман, что речь идет об Арлин Доннер. Надо, кроме всего прочего, хорошо представлять себе Майка: это большой развратник! На женщин он смотрит лишь как на средство удовлетворения своих сексуальных инстинктов. При этом он очень легко нравится женщинам. Но в случае с Арлин Доннер он приложил массу старания, чтобы сблизиться с ней.

— Зачем? — коротко спросил я.

— Его заинтересовала сама мисс Фалез, кинозвезда с трагической судьбой, искавшая уединения от этого мира в одиноком особняке на Малибу. Майк добился, правда, с большим трудом, чтобы Арлин пригласила его туда в один из вечеров, когда ее хозяйка рано уходила спать и принимала снотворное. Арлин заблаговременно отослала повара и служанку по своим комнатам, чтобы без помех уединиться с Майком в гостиной. Потом он напоил девушку до бесчувствия и, когда та свалилась, отправился на поиски мисс Фалез. Это и было настоящей целью его визита. Майк нашел ее в спальне, — мистер Страуберг тяжело вздохнул. — Чтобы правильно оценить случившееся, попытайтесь полнее представить себе натуру Майка Линдермана. Он порочен до глубины души, потому и решился на такое, — Страуберг замялся. — Видите ли, мистер Холман, Майк больше всего на свете гордится своим успехом у женщин. Так что переспать с кинозвездой для него было особым шиком, что ли… Короче, в спальне он увидел, что Флер Фалез спит, отключившись под воздействием снотворного, и… изнасиловал ее. Мисс Фалез была в невменяемом состоянии и почему-то вообразила, что Майк — ее первый муж. Во всяком случае, она в бреду называла его именем погибшего мужа. На следующее утро Майк позвонил ей и, использовав все обаяние, поведал, что это он был тем мужчиной, которого предыдущей ночью актриса приняла за ожившее воспоминание, и что он, Майк, считает ее первого мужа самым счастливым человеком в мире. Мальчишка засыпал Флер комплиментами, и та не устояла, согласившись на свидание с ним. Очевидно, образ мужа заслонил ей все… Через неделю она и уехала, сказав всем, что хочет отдохнуть в одиночестве. На самом же деле…

— …она провела время с Майком Линдерманом, — нетерпеливо закончил я. — Скажите, а Арлин Доннер знала об этом?

— Полагаю, что нет, — покачал головой Страуберг. — Майк никогда больше не встречался с ней, а если Арлин поднимала трубку, когда он звонил мисс Фалез, то, скорее всего, Флер звал к телефону Шон, его дружок… Ах, да, — спохватился он, — я же совсем упустил из виду близкого приятеля и помощника Майка. Это некий Шон Монахэн. Их обоих когда-то выгнали из колледжа за непристойную оргию с двумя горничными местного отеля. С тех пор приятели стали неразлучными. У Майка и Шона вполне обеспеченные родители, не желающие замечать «проделки» своих детей. Оба имеют достаточно денег на карманные расходы, что позволяет им вести распутный образ жизни. Они ищут все новых и новых сомнительных удовольствий, все больше погрязая в разврате! — Страуберг помрачнел. — К сожалению, верховодит всем Майк, как более порочная и извращенная личность.

Все, о чем говорил мой собеседник, было неоценимой находкой для расследования. Я начал мысленно связывать в узелки ранее одиночные нити.

В моем представлении Денни Страуберг явно был человеком, родившимся не в свою эпоху. Так и подмывало представить его в конторе начала столетия, отдающего распоряжения по телеграфу. В Страуберге чувствовалось суровое пуританское воспитание, чего уже не встретишь в наши дни.

— Потом, на каникулах, — компетентный помощник Линдермана раскурил новую сигару и продолжил свой рассказ, — они поехали в Мексику втроем: Флер, Майк и Шон. Уж не знаю, каким образом Майку удалось убедить Флер в необходимости присутствия Монахэна, но факт остается фактом. Там развернулась вторая часть их гнусной затеи. На этот раз Майк надругался над ее душой, причем, весьма извращенным способом.

— Прошу прощения, мистер Страуберг, — вежливо сказал я, — но моя профессия вынуждает меня быть назойливым. Поэтому не могли бы вы рассказать об этом подробнее?

— Разумеется, мистер Холман, — поморщился Страуберг. — Майк сумел убедить Флер в том, что он единственный человек, который в состоянии ее понять. И бедняжка поверила мерзавцу, излив ему душу. Но Майку этого было мало, и он заставлял ее рассказывать самые интимные подробности о ее жизни с бывшими мужьями, причем, с массой пикантных деталей. Он выпытывал у Флер даже постельные возможности ее мужчин, постоянно сравнивая со своими, — Страуберг передернулся от отвращения. — А Шон сидел в соседней комнате и записывал тайны Флер на магнитофон. Тайны известной актрисы.

— Откуда вы знаете об этом с такой точностью, словно присутствовали при записи? — напрямик спросил я.

— Я прослушал эти магнитофонные ленты, — невозмутимо ответил он. — А потом в этой самой комнате я и мистер Линдерман уничтожили их, — заметив мой вопросительный взгляд, Страуберг чуть улыбнулся. — Дело в том, что Майк быстро выдохся. Неспособный любить, он устал от искренности Флер, но они с Шоном по-прежнему наслаждались самыми интимными признаниями мисс Фалез, прослушивая эти пленки. Поэтому Майк объявил, что едет на Восток, и пообещал ежедневно звонить ей. Во время своих разговоров он подключал к телефону магнитофон и опять расспрашивал Флер, вызывая ее на новые откровения. Не знаю, когда возникла эта отвратительная идея, но Майк с Шоном собирались издать книгу об интимной жизни мисс Фалез. Негодяи мечтали заработать на этом кучу денег.

Страуберг еще раз затянулся сигарой и затем раздавил окурок в пепельнице. Я продолжал хранить молчание.

— Лишь случай расстроил их гнусные планы. Однажды на квартиру к Майку приехал мистер Линдерман и попытался в очередной раз говорить с ним о неблаговидных поступках. Беседа постепенно переросла в перебранку. В ярости Майк выбежал из дома, хлопнув дверью. Отец решил подождать сына и, чтобы скоротать время, включил магнитофон, на котором как раз стояла одна из этих мерзких катушек с пленкой.

— Представляю, что было потом, — хмыкнул я.

— Реакцию мистера Линдермана нетрудно предугадать, — улыбка Денни Страуберга напоминала волчий оскал. — Даже у слепой отцовской любви может быть какой-то предел. Не думаю, что Майк захотел бы еще раз увидеть своего папашу в таком состоянии. Все родительские чувства вмиг испарились. Мистер Линдерман потребовал отдать ему все записи, приказал Майку и Шону немедленно убираться из Соединенных Штатов и желательно вообще с континента. В противном случае он пообещал, что лично будет присутствовать при их аресте. После мистер Линдерман, как я уже говорил, приехал сюда, и мы вместе прослушали пленки, а затем уничтожили их. Но он решил этим не ограничиваться, тем более, что мисс Фалез оставалась в полном неведении о случившемся. Поэтому мистер Линдерман должен был все ей объяснить.

— Значит, вот так он и стал той ширмой, которая прикрывала грязные делишки развратного сынка? — догадался я.

— Именно так, — кивнул Страуберг. — Мистер Линдерман представился отцом Майка, чем сразу завоевал расположение мисс Фалез. Постепенно, шаг за шагом, он раскрывал ей глаза, пока не рассказал всю правду.

— И что? — осведомился я.

— Она отказалась в это поверить, даже когда мистер Линдерман процитировал некоторые услышанные подробности. А потом Флер впала в истерику и обвинила Линдермана-отца в намерении разорвать ее отношения с Майком, — Страуберг горько вздохнул. — Самое печальное во всей этой истории то, что мисс Фалез в конце-то концов поверила мистеру Линдерману, но она настолько влюблена в Майка, что готова простить ему даже это…

— Огромное вам спасибо, мистер Страуберг, — искренне сказал я. — Вы прояснили для меня множество темных мест в этой истории.

— Не стоит благодарности, мистер Холман, ведь я сделал это и ради собственной выгоды, — устало возразил он. — У вас есть еще вопросы ко мне?

— Где живет сейчас Майк?

— Они с Монахэном обитают на уединенной вилле недалеко от каньона. Сложно объяснить, как туда проехать… Я, пожалуй, нарисую вам карту.

— Очень любезно с вашей стороны, — кивнул я. — А как эта парочка выглядит?

— Майк — парень высокого роста с приятным лицом. У него светлые волосы и голубые глаза. Шон — пониже, со смуглой кожей. — Страуберг снова замялся. — Должен вас предупредить, мистер Холман, что они — весьма невоздержанные ребята и вполне могут применить силу.

— Догадываюсь. Буду вести себя осторожно, — пообещал я. — Спасибо.

— Не за что! Сейчас я нарисую вам, как к ним попасть. — Страуберг встал и направился в другую комнату, а я получил, наконец, возможность заняться своим коктейлем вплотную.

Вскоре хозяин вернулся и подал мне небольшой листок бумаги. Я бегло просмотрел карту и сунул ее в бумажник.

— Вы меня очень обяжете, мистер Холман, — начал Страуберг, протягивая свою визитную карточку, — если будете по мере возможности держать меня в курсе дел. Когда узнаете что-нибудь важное, позвоните по этому телефону. Если я в тот момент буду отсутствовать, мне обязательно передадут.

— Согласен, — кивнул я и поднялся, собираясь уходить. Страуберг с интересом смотрел на меня.

— Скажите, — неожиданно спросил он, — а вы полностью доверяете вашему клиенту?

— Мистеру Джорджу Блюму? — рассмеялся я. — Не далее как сегодня утром я сказал ему о двух ступенях лжи. Первая — очевидна, и Блюм ее не скрывает, поэтому на такую ложь можно не обращать внимания, особенно, если знаешь правду. А вторая находится глубоко внутри под черепной коробкой мистера Блюма и касается его истинной сущности. Это надо учитывать!

— Неплохо, — улыбнулся Страуберг. — Когда мистер Линдерман служил ширмой для своего сына, многие считали, что он просто ухаживает за мисс Фалез. И однажды в контору позвонил Блюм. Линдермана не было, поэтому разговаривать пришлось мне. Он интересовался, не захочет ли мистер Линдерман выделять средства на новый фильм с участием Флер. Фильм мог бы стать началом ее победного возвращения на экран. Я пообещал передать все Линдерману по приезде и проинформировать мистера Блюма о принятом решении, — Страуберг в упор взглянул на меня. — А сейчас я хочу спросить у вас, знает ли Блюм истинное положение дел?

— Возможно, — уклончиво ответил я. — Может быть, с моей помощью он надеется раздобыть что-нибудь и о Линдермане, чтобы шантажировать последнего с целью получения денег на фильм с участием Флер.

— А как бы вы поступили, если бы узнали, что ваш клиент использует вас для сбора компромата на другого потенциального клиента? — в глазах Страуберга заметен был неприкрытый интерес. — Ведь ваша репутация в Голливуде довольно высока…

— Что вы хотите этим сказать, мистер Страуберг? — фальшиво удивился я.

— Я предлагаю вам отказаться от мистера Блюма как от клиента, — твердо произнес он. — Вы имеете все основания сделать это.

— А как же наше расследование?

— Мое слово надежно, мистер Холман, и вы можете убедиться в этом, если наведете нужные справки. Я предлагаю вам и дальше выполнять то же самое задание, но сведения доставлять уже мне, а не Блюму. За это я готов уплатить сумму, которую вы сами назовете.

— А что вы будете делать с этими компрометирующими материалами против мистера Линдермана? — поинтересовался я.

— Уничтожу, разумеется!

— А как насчет Майка?

— Этот негодяй получит то, что заслужит, если опять во что-нибудь влезет. Я больше не собираюсь его защищать и даже, наоборот, позабочусь, чтобы на него было, наконец, заведено уголовное дело. Он заслужил!

— Я подумаю над вашим предложением, мистер Страуберг, — вежливо ответил я. — Полагаю, мы с вами найдем общий язык.

— Очень надеюсь на это, — сердечно произнес он. — Рад, что наша беседа оказалась такой плодотворной.

Я спускался на лифте, мучимый одним вопросом: возможна ли в наше время такая преданная дружба, такое глубокое проникновение во все тайны между патроном и его подчиненным, как это происходит у Страуберга и Линдермана? Что-то тут явно было не так, и я решил попытаться выяснить, что же именно.

На первом этаже было безлюдно. Портье безучастно сидел за своей конторкой, и у меня мелькнула мысль о том, что даже какая-нибудь случайно залетевшая муха была бы для него приятным разнообразием. Но я, как человек щедрый и корыстолюбивый, направился к конторке сам.

— Чем могу служить, мистер Холман? — портье искренне обрадовался моему появлению.

— Думаю, вы — человек отзывчивый, — мягко произнес я. — И к тому же ваша работа — это прежде всего оказание услуг. Вот я и прошу всего лишь об одной маленькой услуге.

Его лицо сразу стало настороженным.

— Все зависит от характера услуги, мистер Холман, — голос его был профессионально бесстрастным.

— Все дело в том, что один из моих приятелей — жуткий спорщик по натуре, причем, он пытается спорить со мной по любому поводу, — объяснил я. — Вот и буквально на днях мы заключили пари о том, кто же владеет этим зданием. — Говоря это, я между делом извлек из бумажника банкноту в десять долларов. Глаза портье оставались по-прежнему безучастными, и, лишь когда я прибавил к десятке еще одну, в них появился слабый огонек интереса. Чтобы не дать огоньку погаснуть, я прибавил еще пятерку. — Так вот, меня все же интересует, выиграл я или проиграл?

— Смотря на кого вы ставили, — портье хитро улыбнулся.

— На Страуберга.

— В таком случае вам не повезло, — вздохнул он, и мои деньги вмиг исчезли в его кармане. — Это здание принадлежит мистеру Линдерману.

— Странно, — нахмурился я. — А кто же в таком случае Страуберг?

— Об этом вы тоже поспорили со своим приятелем? — портье недвусмысленно подмигнул мне.

— Вы угадали, — я вздохнул и снова полез за бумажником.

— Вы очень добры, мистер Холман, — следующие двадцать пять долларов исчезли с такой же быстротой, как и предыдущие. — Думаю, что смогу помочь вам, хотя дело-то очень запутанное. Чтобы встретиться с мистером Линдерманом, вы должны сначала поговорить с его другом и компаньоном мистером Страубергом, так? Если вы хотите что-то спросить у мистера Линдермана, то ответ он тоже передаст вам через мистера Страуберга, и вы, конечно же, не станете предъявлять претензии посреднику, не так ли? А теперь, — он склонился поближе, — представьте, что вы деловой партнер мистера Линдермана и хотите заключить с ним выгодную сделку. Но мистер Линдерман говорит, что хотел бы посоветоваться со своим другом и компаньоном мистером Страубергом. А назавтра он приходит и говорит, что мистер Страуберг не согласен, и вы опять ничего не сможете изменить. Понимаете, о чем я толкую?

— О бедный Йорик! — вздохнул я. — Я знал его, Горацио…

— Подождите, — заторопился портье. — Меня зовут вовсе не Горацио, да и про парня, по имени Йорик, я вам ничего не говорил!

— Успокойся, друг, — я весело потрепал его по щеке. — Я уже догадался, что мистер Линдерман — это мистер Страуберг, и наоборот…

— Вот видите, мистер Холман, — портье, видимо, считал свою улыбку ослепительной, но я придерживался противоположного мнения. — Я же говорил, что дело запутанное, но интересное, верно?

Я мрачно смерил его взглядом. От ответа на мучивший меня вопрос легче не стало. Поэтому я решил навестить Майка Линдермана. Пользуясь картой, которую дал мне Страуберг, я без особого труда отыскал одинокую виллу. Издали казалось, что для того, чтобы этот дом сполз в каньон, его достаточно лишь легонько подтолкнуть. Заходящее солнце освещало особняк, скалы и сосны вокруг неярким светом.

Судя по всему, обитатели дома никуда не торопились, потому что я позвонил три раза, прежде чем щелкнул замок и дверь распахнулась. Передо мной был невысокий смуглолицый парень, одетый в шелковую рубашку и широкие коричневые брюки. Взгляд у него был крайне подозрительный, поэтому я начал первым.

— Привет! — я широко улыбнулся. — А где Майк?

— Нет его, — недружелюбно буркнул парень. — Какое тебе до него дело?

— Меня зовут Рик, — я продолжал улыбаться, как девушка на плакате, рекламирующем зубную пасту. — А ты, вроде бы, Шон Монахэн, так?

— Ну! — у него явно не было настроения разговаривать.

— Дело в том, — принялся объяснять я, — что мы с Майком познакомились на одной вечеринке. Я здорово набрался тогда и не помню, где точно это было, но мы с ним сначала говорили про бокс, потом про драки вообще, а под конец перешли на девочек, — я дружески подмигнул Монахэну.

— Меня это не интересует! — Шон продолжал подозрительно смотреть на меня. — Говори побыстрее, что тебе надо, или проваливай!

— Я же об этом и говорю, — обиделся я. — Помню, с нами был еще один фотограф, и Майк сказал, что это очень нужный парень, особенно, если надо снять что-нибудь интересненькое, — я цинично ухмыльнулся. — И все это, он сказал, будет за разумную цену. Вот я и хотел сейчас выяснить у Майка адрес того фотографа.

— Ты помнишь, как выглядел этот парень? — по голосу Шона я понял, что он еще не совсем доверяет мне.

— Конечно, — с жаром ответил я. — Это невысокий такой человек лет около тридцати. У него светлые вьющиеся волосы, тонкий голос и очки без оправы.

— Не знаю его, — по лицу Монахэна стало ясно, что он принял определенное решение. — Впрочем, Майк всегда записывает имена и адреса нужных людей. Так что ты проходи, а я пойду взгляну на его записи.

Он посторонился, пропуская меня в прихожую, потом указал на одну из дверей.

— Располагайся пока в гостиной, а я пойду поищу.

— Огромное спасибо, Шон! — воскликнул я с фальшивым воодушевлением. — Ты просто классный парень!

Монахэн поморщился, как от зубной боли, и стал подниматься по лестнице. Я же прошел в гостиную. Единственным источником света были далекие огни Лос-Анджелеса, и я невольно залюбовался панорамой, открывающейся из окна. Разглядывая пейзаж, я лениво думал, что Монахэн вряд ли пошел смотреть записи, даже если таковые и существуют. Мои раздумья прервал внезапно вспыхнувший свет. Полуослепленный, я разглядел комнату, обставленную в современном кричащем стиле, затем мой взгляд переместился на Шона с пистолетом в руке. На память мне тут же пришли слова мистера Страуберга (или Линдермана) о возможности применения силы.

— В чем дело? — пролепетал я, решив не выходить пока из роли случайного знакомого и просто вахлака.

— Ты сам отлично знаешь! — Монахэн с угрожающим видом двинулся ко мне. — Я готов забыть весь тот бред, который ты нес, если объяснишь понятно, зачем тебе Майк, понял?

— Да ты что, спятил?! — возмутился я почти натурально. — Я же тебе все объяснил. Мы с Майком…

— Кончай нести туфту! — рявкнул Шон. — Ты никогда не встречался с Майком! Если не ответишь, пока я сосчитаю до трех, ты покойник!

Я едва смог сдержать улыбку, сразу же оценив, как неумело этот сопляк угрожает мне пистолетом. Кто бы он ни был, но в делах такого рода парень проявлял вопиющий непрофессионализм, и я окончательно успокоился, продолжая разыгрывать из себя жутко напуганного простофилю.

— Я сказал правду! — в панике завопил я. — Мне нужен только адрес фотографа! Просто у меня появилась девочка, которая стесняется позировать, но у нее потрясные…

— Заткнись, не то поимеешь дырку в башке! — взревел Шон, окончательно потеряв терпение.

Пришла пора переменить тактику. Я небрежно шагнул к дивану, начисто игнорируя нацеленный на меня пистолет, и сел, достав из кармана сигареты и зажигалку. Все это время Монахэн наблюдал за моими действиями с выражением крайнего недоумения.

— Ты знаешь, что совершил, угрожая мне пистолетом, сопляк? — спокойно спросил я, водрузив свои ноги на столик перед диваном. — Если еще не догадываешься, то знай, что тебе крупно не повезло.

— Что ты хочешь этим сказать, черт побери?! — за внешней бравадой в голосе Шона слышался страх.

— Есть только два выхода в твоем положении, — невозмутимо продолжал я. — Первый — это дружеская беседа, второй — крупные неприятности, если ты не перестанешь размахивать пушкой у меня перед носом. Убери ее, и я постараюсь забыть про это и никому не рассказывать.

Парень был явным дилетантом, поэтому не внял моим словам и подошел еще ближе. Теперь нас разделял лишь столик.

— Я намерен узнать, кто же ты все-таки такой, — медленно проговорил Шон, не отводя от меня дуло пистолета. — Так что без резких движений достань бумажник и положи на стол, иначе я стреляю.

— Ты — редкостный идиот, малыш! — заверил его я, вынув бумажник и бросив его на стол. — Могу тебе обещать, что кучу проблем ты уже нашел.

Монахэн, продолжая целиться в меня, нагнулся за бумажником. Вряд ли у него были специальные навыки полицейского, который умудряется держать вас под прицелом, одновременно проверяя ваши документы, поэтому я решил задать юнцу хорошую трепку. Прежде чем Шон успел распрямиться и отойти на безопасное расстояние, я врезал по столику ногой. Тот с грохотом опрокинулся, сильно ударив Шона по кости голени. Парень взвыл и от неожиданности выстрелил. Пуля, однако, ушла в потолок, а Монахэн застыл с раскрытым ртом, испугавшись звука выстрела. Но пистолет он по-прежнему сжимал в руке, и это было небезопасно. Поэтому я перемахнул через столик и выдал Шону свой фирменный крюк правой. Парень рухнул на пол, пистолет выпал из рук. Я слегка похлопал Шона по щекам, а когда Монахэн открыл глаза, рывком схватил его за рубашку и поставил на ноги. Чтобы тот быстрей пришел в себя, я закатил увесистую оплеуху. Тут парень вспомнил, что у него есть голос, и издал какой-то невнятный вопль.

— А вот теперь я расскажу тебе всю правду, малыш! — оскалился я. — Мы — общество «Анонимные садисты». Поэтому, если ты не будешь отвечать на вопросы, привычно разрежу тебя на кусочки и спущу в унитаз, понял? — С этими словами я толкнул Монахэна к ближайшей стене и подобрал с пола пистолет. — Итак, где живет этот фотограф и как его зовут? Или тебя отделать твоей же игрушкой?

Я взял пистолет за ствол и двинулся к нему.

— Не трогай меня! — истерично завопил Шон. — Я все скажу! Этого парня зовут Терри Вуд, и живет он в Вестерн Голливуде.

— Мне нужен точный адрес, — я зловеще ухмыльнулся.

— Я не знаю, клянусь! Это большой многоквартирный дом… — Он подумал и выдал мне название улицы.

— Отлично, малыш, ты делаешь успехи! — похвалил я Монахэна. — Твою пушку я отдам тебе в следующий раз, когда заеду повидать вас с Майком.

— Ты собираешься вернуться?! — парень был близок к обмороку.

— Если ты неправильно назвал мне адрес или имя, я вернусь, чтобы вышибить твои мозги, — пообещал я. — Так что сиди здесь, не рыпайся, и жди меня, хорошо?

— Я сказал правду! — завопил Шон. — Честное слово, это правда!

— Тогда тебе не о чем беспокоиться! — я дружески подмигнул и пошел было к машине, но вовремя спохватился и вернулся за бумажником. Монахэн стоял, как соляной столб, готовый вот-вот рухнуть. Выводя машину на дорогу, я подумал, что, наверное, этот парень никогда не читал в жизни ничего сложнее комиксов и явно не утруждал себя умственной работой, иначе не разыгрывал бы из себя бывалого ковбоя там, в гостиной. Мысль о том, как я вначале подыграл ему, вызвала у меня улыбку, и я вдавил педаль газа.

Немного поблуждав по узким улицам Вестерн Голливуда, я наконец отыскал нужный дом, хотя было уже темно и не горел ни один фонарь, да и улица выглядела, как помойка. Посмотрев на список жильцов, я выяснил, что Терри Вуд проживает на четвертом этаже. Прокляв строителей, которые не потрудились установить здесь лифт, я стал взбираться по скудно освещенной и дурно пахнущей лестнице. Добравшись до двери, я нажал кнопку звонка, но в ответ не услышал ни звука. Немного подумав, я попытался толкнуть дверь, вместо того чтобы бесцельно звонить в нее. Эксперимент удался: раздался легкий щелчок — и дверь легко отворилась. Это само по себе не предвещало уже ничего хорошего.

Войдя внутрь квартиры, я нащупал на стене выключатель и закрыл за собою входную дверь.

Крошечные апартаменты фотографа — гостиная, спальня и туалет, замаскированный под кухню, — были в полном смысле перевернуты вверх дном. Ящики стенных шкафов выпотрошены. Тысячи фотоснимков валялись на полу. Их автор недвижимо распростерся на кровати. Светлые кудри — единственное, что совпадало с описанием Терри Вуда. То, что было недавно лицом, превратилось в кровавое месиво. Парня убивали каким-то тупым предметом методично и варварски. Меня едва не вытошнило, когда я взглянул на то, что от него осталось.

Преодолев себя, я слегка дотронулся до остывшего тела. По-видимому, убийство произошло не только что. Но когда?

Мысль вернулась к моменту съемки на вершине скалы, когда Флер Фалез была вытащена на обрыв. Фотограф, скорее всего, неслучайно в тот момент оказался поблизости.

После признаний Страуберга-Линдермана логично было предположить, что фотограф был как-то связан с молодыми бездельниками — Майком и Шоном. Это предположение я только что проверил и убедился в его правильности. Ну и что из этого выходило? Только одно: Терри Вуда, фотографа, снимавшего Флер в ту роковую ночь, убил Майк Линдерман. Но зачем ему было идти на это страшное преступление?

Ничего вразумительного в ответ на свой мрачный вопрос я не смог придумать. У меня явно не хватало информации. Ее надо было срочно добирать, не тратя времени на длительное объяснение с полицией. Поэтому я быстро оставил квартиру неудачливого фотографа, прикидывая, где здесь поблизости может быть общественный телефон-автомат.

Глава 5

Оставив свою машину на поворотном круге, я заторопился из гаража в дом. Арлин Доннер была в гостиной и даже сбивала коктейли.

— Вот видите, как я стараюсь угодить вам! — она улыбалась приветливо и открыто. Это меня порадовало. Светлые волосы Арлин были зачесаны вверх, челка почти прикрывала брови. Белая блузка, отделанная черным кружевом, прекрасно гармонировала с узкими бархатными штанишками черного цвета, доходящими до колен. Медный браслет и серьги в виде толстых колец придавали ей вид выставленной на продажу туземной рабыни. Что ж, товар был что надо! Любой шейх, я думаю, не пожалел бы каких-нибудь сорок верблюдов, чтобы заполучить в свой гарем такую красотку! Но я бы, пожалуй, на месте шейха поторговался: сначала три верблюда, потом пять — и так далее…

Поданный Арлин напиток оторвал меня от рассуждений.

— Благодарю! Вы — настоящее сокровище, — смущенно пробормотал я, усаживаясь на софу с бокалом в руке. — Как дела?

— Как обычно, — махнула рукой блондинка. — А что у вас новенького?

— Работа… — неопределенно махнул я рукой и отхлебнул из бокала.

Арлин устроилась в противоположном углу софы, поджав под себя ноги.

— Будете обедать, Рик?

— Я не хочу есть. — Воспоминания о разбитом лице фотографа как-то не вдохновляли даже на мысль о еде.

— Не стесняйтесь! Я позову повара.

— Коктейля мне будет вполне достаточно, — остановил я ее порыв.

— Ну, как знаете! — слегка обиделась Арлин.

— Как себя чувствует Флер?

— По-видимому, почти без изменений. Утром приходил врач и не сказал ничего нового. Он бывает у нас ежедневно.

— Кто наблюдает за Флер?

— Доктор Калпеппер.

Я порылся в памяти. Калпеппер имел репутацию добросовестного специалиста. Ходили слухи, что он, кроме частной практики, бесплатно работает в городской клинической больнице и не берет за эту работу никаких гонораров, какими бы щедрыми они ни были.

— Он порекомендовал вам нанять миссис Коллинз? — осторожно осведомился я.

— Не сомневаюсь, что Калпеппер рекомендует всегда все самое лучшее, — рассудительно произнесла Арлин. — Для меня же это был самый надежный способ не ошибиться в выборе.

Я рассеянно кивнул головой. С логичной теорией Полин о корыстных планах секретарши мисс Фалез такой оборот дела не слишком стыковался. И я злорадно подумал о том, как эта маленькая чертовка будет себя чувствовать после головокружительного кувыркания на люстре. Впрочем, так ей и надо!

— Рик, вы сегодня все время отсутствуете. С чего бы это?

— О, извините меня! Я немного задумался. Но, если я вам признаюсь, о чем именно, вы все равно не поверите… — попытался я неловко выкрутиться.

— Знаете, Рик, мне пришла в голову, как мне кажется, очень своевременная мысль: а почему бы нам не побеседовать по всем правилам?

— Как это по всем правилам? — тупо уставился я в небесно-голубые глаза блондинки.

— Очень просто! Сначала вы говорите мне о чем-то таком, что я смогу понять. А затем я сообщаю, что по этому поводу думаю…

— Такие развлечения быстро выходят из моды, — засомневавшись, проговорил я. — Но, если вы хотите порассуждать о чем-то совершенно конкретном, я в вашем распоряжении.

— Понимаете, Рик, я весь день одна дома, и мне ничего не остается делать — хожу и сопоставляю факты… И вот что меня больше всего расстраивает: откуда Альтман узнал все подробности того, что случилось с мисс Фалез? Кто ему сообщил?

— Вы, — коротко бросил я.

— О чем вы? — ее рука дернулась так, что содержимое бокала выплеснулось на колени.

— Возможно, Альтман считает, что вы позвонили ему по телефону и попросили приехать. Разве он не упоминал об этом вчера, когда ворвался к вам?

— Но как вы узнали об этом? Он действительно клялся, что никогда бы не стал лезть в эту историю, если бы я не позвонила ему по поручению Флер и не сообщила подробности. Он был прямо-таки взбешен, что я отрицала весь этот бред, и рвался увидеть Флер во что бы то ни стало! К счастью, миссис Коллинз всегда на посту. Впрочем, если бы вы не появились у нас, мистер Холман, думаю, Альтман мог бы ударить меня. Казалось, он считает себя униженным так, как не был еще унижен ни разу в жизни.

— А вы не думаете, что все это так и было? — спросил я.

— Ничего не понимаю, — пролепетала Арлин. — А вы вместо того, чтобы хоть что-нибудь объяснить, запутываете меня еще больше.

— Вам это только кажется! — слабо защищался я.

— Вовсе не кажется. Вот смотрите: сначала вы говорите мне, что именно я позвонила Альтману, хоть я-то ведь знаю, что не делала этого. Потом, не отвечая на мой вопрос, сидите тут с видом всезнайки и самодовольным выражением на лице, даже не пытаясь вникнуть в мои тревоги…

— Вы неотразимы, Арлин, и удивительно сексуальны, — страстным шепотом признался я. — А ваше раздражение против меня лишь подтверждает то, что я вам небезразличен. Я угадал, признайтесь?

— Это невыносимо! — убийственно ледяным голосом простонала блондинка. — Перестаньте же, наконец, паясничать и объясните, откуда вы знаете, что Тео Альтман считает, что именно я сообщила ему о Флер и пригласила приехать сюда?

— Профессиональная интуиция! — расхохотался я. — Это ведь проще простого! Тот, кто звонил, не мог назваться именем Флер: она слишком больна, да и Тео узнал бы ее по голосу. Информации, полученной от Джорджа Блюма, Альтман тоже, скорее всего, не поверил бы. Не те у них отношения. Оставалось лишь одно лицо, звонок которого не вызвал бы у Альтмана подозрений, — вы! Понимаете теперь, почему звонивший должен был действовать только от вашего имени?

Мисс Доннер нахмурилась:

— Поскольку я не звонила, нужно выяснить, кто это был и кому все это нужно.

— Вы умница! — похвалил я блондинку, восхищаясь в душе складом ума Полин.

— Во всяком случае, — чуть веселее сказала Арлин, — я все-таки рада, что это выяснилось.

— Рано радуетесь, — проворчал я, мрачнея, — Альтман сегодня еще задаст нам хлопот.

— Вы так думаете? — недоверчиво произнесла осторожная девушка.

— Станьте на его точку зрения и попробуйте порассуждать! Этот звонок, безусловно, польстил Тео. Получалось, что Флер, несмотря ни на что, в тяжелую минуту своей жизни позвала бывшего мужа. Наконец-то кто-то нуждается в помощи мрачного и одинокого человека! Он, поверив в это, спешит на зов и, приехав сюда, видит себя обманутым. Флер, как ему говорят, не нуждается в нем. Его не пускают даже взглянуть на бывшую жену. Ее секретарша отказывается от всего того, что сказала по телефону. И в довершение всей картины в дом заявляется этот проныра Холман и принимается что-то вынюхивать… Думаю, Альтман не слишком беспокоится о здоровье Флер. Скорее всего, он в сопоставлении фактов увидит какой-нибудь заговор против себя и вернется, чтобы ничего не выпускать из-под своего контроля… Думаю, он скоро будет здесь.

— Всего за пару минут вы разгромили все мои надежды на спокойный, уютный домашний вечер. Немного выпивки, приятный разговор. Я слишком доверчива. Вы несете с собой одни разрушения, Рик. Вам еще этого не говорили?

— Вы несправедливы ко мне, Арлин. Вечер вдвоем у камина, конечно же немножко выпивки, вы… Что может быть желаннее. К тому же Альтман, даже если он появится здесь ненадолго, вынужден будет рано или поздно уйти. Но мы-то с вами останемся…

— К тому времени мои нервы, Рик, будут издерганы в клочья. Я потеряю веру в себя, зато приобрету набор комплексов, — простонала блондинка. — И во всем виноваты вы!

— А еще у меня была встреча днем с неким Харви Линдерманом, — попытался я осторожненько перевести нашу беседу на другую тему. — Он упомянул к слову о том, что вы одно время были знакомы с его сыном Майком.

— Я знала Майка, — она, вторя мне, придала своим интонациям легкий оттенок небрежности. Но меня это не обмануло. Голос Арлин выдавал ее напряженность при упоминании Линдермана-сына.

— Говорят, это дикая и совершенно неуправляемая личность, — произнес я. — А вы как думаете?

— Неуправляемая, безжалостная, мерзкая, — спокойно перечислила она. — Подобных эпитетов можно набрать еще два десятка, и все они будут верны. Но при этом он чертовски обаятелен. Ни одна девушка не устоит перед ним, если он только захочет. Я говорю и о себе в том числе.

— Чем окончилось ваше романтическое приключение?

Большой рот Арлин скривила болезненная гримаса:

— Я надоела ему. И все. Мне показалось, что у нас с ним неповторимые чувства. И пока я упивалась этой надеждой, он без объяснений ушел от меня. Думаю, Майк Линдерман просто не выносит прощальных сцен, женских слез и так далее… Через пару месяцев после его исчезновения даже такая романтическая дурочка, как я, все же сообразила, что все у нас окончилось…

— А что было бы, если бы Майк вдруг вернулся к вам? — неожиданно для самого себя ляпнул я.

— Не могу вам ответить со стопроцентной уверенностью, — грустно сказала девушка. — Пока он был рядом, мне казалось, что мое счастье будет длиться всегда. Ну а теперь я бы просто знала, что его чувства непостоянны. Но это бы ничего не изменило. Его обаяние трудно преодолеть обычной земной женщине…

Она вдруг спохватилась:

— Удивляюсь, как вам удалось заставить меня говорить на запретную для самой себя тему! Мне кажется, что большинство мужчин видят в женщине что-то утилитарное, вроде лезвия для бритья. Когда оно затупится, его бросают без сожаления и пользуются следующим. Разве вы не поступаете точно так, Рик Холман? Признавайтесь!

— Ну как вам сказать… — замялся я. — В моей сексуальной жизни сейчас небольшой простой и никаких планов на ближайшее будущее. Иногда ночами тревожат сны о прелестной блондинке с волосами медового оттенка. Вот только я никак не могу угадать, как она отнесется к моему конкретному предложению…

Арлин со смехом собралась было что-то сказать, но вдруг с лица ее вмиг исчезла веселость. Мягкий, но упорный звук зуммера остановил ее.

— Это звонят от ворот. Неужели Альтман? — она заторопилась к переговорному устройству.

— Ничего не бойтесь, — крикнул я вслед. — Пусть он войдет.

— Я бы этого не хотела…

— Но ведь здесь я и миссис Коллинз. Вместе мы справимся с Тео! — бодро пообещал я.

— На сиделку теперь вся надежда, — вяло произнесла медовая блондинка и вышла из гостиной в прихожую.

— Я впустила Альтмана, — глухо произнесла она, вернувшись через минуту. — Но это все, на что я способна. Пока он здесь, буду стоять у бара и молча глотать мартини. Ничего больше от меня не ждите.

— Какой ужас! — воскликнул я. — В таком случае вы меня обрекаете на сны о сильно подпившей блондинке. Мне куда больше нравилась предыдущая…

Тео Альтман в отличном коричневато-бордовом костюме и яркой желтой рубашке решительно распахнул дверь. Слегка мятый носовой платок в кармашке и пестрый галстук придавали ему особый шарм, граничащий с легкомысленным видом. Серые глаза поочередно обшарили нас с Арлин.

— Вы все еще машете здесь метелкой мусорщика, Холман? — Его крючковатый нос нацелился на меня. — Просто удивительно, сколько грязи может скопиться в одном месте. Не правда ли?

— А что это с вами сегодня? Небесные часы дали сбой? — отпарировал я.

Он, не отвечая, повернулся к бару, где стояла спиной к нам Арлин.

— Вот вы где, дорогая моя! Готовите мне мартини, не так ли?

— Смешайте себе коктейль сами, если хотите, — не поворачиваясь, бросила Арлин через плечо.

— Что-то вы не слишком гостеприимны сегодня! — Тео изобразил улыбку. — Могу вас понять. Больная хозяйка, заботы, весь дом на вас. А тут еще Холман шныряет и что-то вынюхивает. Вам не позавидуешь. Кстати, а как там дела у Флер?

— Все так же, — вмешался я.

— Вы, мне кажется, сами себя назначили официальным представителем дома Фалез, — его стальные глаза сердито блеснули. — Что ж, я готов и вас выслушать, если вы хотите что-то существенное добавить к сообщению о состоянии здоровья моей бывшей жены. Или ваше королевское величество заставит меня стоять в толпе должников у ворот и ждать особой милости?

— Врач считает, что она еще слишком слаба, чтобы принимать посетителей, — официальным тоном произнес я. — Из этого вы могли бы сделать очень простой вывод о том, что за последние сутки ее состояние не улучшилось.

— Я начинаю сомневаться в реальности этого вашего врача, — пробурчал он. — Кажется, он придуман лишь для того, чтобы не пропустить меня к Флер.

— Зато миссис Коллинз никем не придумана. Она, как вы помните, существует в реальности. И не думаю, чтобы вам удалось проскочить мимо нее в комнату Флер.

Он сдался:

— Ну, в таком случае мне необходимо хотя бы выпить. Являюсь из сострадания в этот богом забытый дом, а мне здесь отказывают даже в приличном приеме. Это же возмутительно!

Арлин с бокалом в руках медленно прошла мимо нас к большому креслу возле окна.

— Вы знаете, где у нас бар, — с видимым усилием проговорила она, проходя мимо Альтмана. — И, как я уже вам сказала, сами приготовьте себе коктейль, какой вам только хочется! — Она опустилась в кресло, продолжая говорить: — Вы очень сильно испугали меня вчера вечером, мистер Альтман. И я готова была выполнять все ваши капризы, боясь, как бы вы не применили силу. Но сегодня я вас не боюсь и не собираюсь расшаркиваться перед вами. Я не стану сбивать вам мартини!

— Опять вы ведете себя по-дурацки! Холман — свидетель.

Тео Альтман развернулся ко мне всем корпусом и спросил:

— Вы знаете, что здесь произошло вчера?

— Как же, наслышан.

— Кто бы мне объяснил, что значило это ее непонимание вчера вечером? Представляете, сначала звонит и приглашает, а затем делает вид, что ничего не знает об этом приглашении. Впрочем, лучше бы мне сначала приготовить себе коктейль…

Он медленно двинулся к бару, смешал напитки, затем вернулся ко мне, тщательно встряхивая свой бокал.

— Разумеется, я был, по-видимому, несколько резок с ней, — Теодор качнул головой в сторону громадного кресла. — Но такая не понятная мне реакция секретарши не могла меня не раздражать. А тут еще эта твердокаменная сиделка. Она не дала мне даже взглянуть на Флер. Затем появились вы, что, согласитесь, выглядело не менее подозрительным. Все это, я думаю, извиняет мою невольную грубость. Вы меня понимаете, Холман?

— Еще бы! — кивнул я головой. — Я, наверное, тоже не сумел бы сдержаться, если бы кто-то меня так разыграл.

— Не могу согласиться с вами, что это был всего только розыгрыш, — вздохнул Альтман, и мне послышался в его вздохе астматический хрип. — Факты ведь оказались подлинными. А что до неизвестного благожелателя, то какая разница, кто звонил!

— Вы слишком самоуверенны, Тео. А зря! Давайте выстроим вместе с вами логическую цепочку. Пока Флер лечилась в частном пансионате, вы ни разу не приехали поинтересоваться ее состоянием. Вы не навещали ее, не беседовали с врачами. С чего бы вам было верить, что ваша бывшая жена после всего этого позвала вас к себе в трудную для себя минуту.

— Оставьте свой пыл, Холман! Ваши слова ни в чем меня не убедили, — рявкнул кинорежиссер. Потом, глотнув из своего стакана, спросил уже спокойнее: — А вы, кстати, передали мое мнение этому идиоту Блюму?

— Ваше мнение о чем? — не понял я.

— О том, что его попытка снимать фильм с участием Флер — чистое безумие.

— Ах, вы это имеете в виду! — расхохотался я. — Разумеется, передал.

— И что?

— Ваши слова ничего не значат. У Джорджа Блюма все подготовлено к съемке. И ничто уже не сумеет ее отменить. Даже предсказанный вами ход небесных часов. Вы — плохой предсказатель.

— Рад, что вы так исполнительны, Холман, и мое мнение быстро достигло ушей адресата. А то, что он не прислушался, — его проблемы. Зато я теперь знаю, что вы работаете на Блюма!

— Разве это секрет? — с удивлением спросил я. — Если бы вы вчера прямо спросили меня, я бы сразу признался.

Лицо Альтмана покрылось красными пятнами. Он еще раз отхлебнул мартини и изобразил такое удовольствие, как будто бы лишь ради этого глотка приехал сюда, в Малибу. Я проследил за ним и понял, что нельзя допускать передышки.

— Готов посочувствовать вам, — вежливо проговорил я. — Вас, как я понял, заботит в этой истории только одно: права на создание кинобиографии Флер Фалез. И вы больше всего на свете боитесь умереть раньше ее. Не так ли?

— Заткнитесь! — взвизгнул он, но тут же усилием воли подавил свою вспышку, лишь пятна на его лице становились все более зловещими. — Наконец-то я раскусил вас, Холман. Блюм нанял такого специалиста, как вы, чтобы все здесь разнюхать и лишить меня этих прав на биографический фильм о Флер. Не так ли? Ха-ха! Вам это не по зубам, Холман. Не дождетесь! Скажите вашему работодателю, что у него нет никаких шансов переиграть меня. Никаких, понимаете?

Он задыхался. Полуприкрытые глаза горели лихорадочным блеском. Истязатель истязал сам себя:

— Когда я, Тео Альтман, начну снимать этот фильм о своей бывшей жене, — а я сниму его, вот увидите! — он будет образцом мастерства, примером для подражания, классикой для всех поколений кинорежиссеров. Это будет пир чистого артистизма! Что понимает в высоком искусстве ваш Блюм, этот мешок с деньгами, этот рабский угодник коммерческого кино?!

Тео вдруг замолчал и хитренько взглянул на меня:

— Я разгадал подлую игру Джорджа Блюма. Вы хотите взвинтить меня до предела. Это началось дурацким звонком опытной притворщицы Арлин. Потом, когда я приехал, она стала все отрицать. Лжесиделка накинулась на меня, как тигрица. Появился сборщик мусора Холман… Это заговор! Это интрига! Вы хотели довести меня до истерики, а затем предъявить мне Флер без всяких признаков ее болезни. История о насмешке над Тео Альтманом пошла бы гулять по киноиндустрии. Это бы выглядело, как возмездие Истязателю, не так ли? Такою была идея Блюма? Признавайтесь! Но ваш жалкий замысел потерпел крах, столкнувшись с моим интеллектом. Я вас разоблачил…

Выпученные глаза с ненавистью уставились на меня:

— Ну что же вы молчите, Холман!

— А что говорить? — равнодушно пожал я плечами. — К тому же вы забрызгали слюною свой галстук. Это так неэстетично…

Он повернулся на каблуках, швырнул недопитый стакан с мартини прямо в решетку камина и почти выбежал из комнаты.

Арлин вскочила, вскрикнув, когда стакан разлетелся вдребезги, и со вздохом облегчения рухнула в свое кресло.

— Надеюсь, он остынет от бешенства, добравшись до гаража, и вспомнит, что там есть запасная кнопка управления воротами, — чуть слышно проговорила она.

— Могу себе представить, как напугал вас Тео, ворвавшись сюда вчера вечером, — проговорил я.

— Что вы! Я бы выпрыгнула в окно, рискуя разбиться о скалы, если бы он вчера так себя вел…

Она замолчала, прислушиваясь к далекому скрипу ворот. Тео, по-видимому, вспомнил о переключателе в гараже.

— Все случилось, как я и предсказывал: Альтман ушел, и мы с вами имеем возможность провести остаток вечера по своему усмотрению, — я улыбнулся ей как настоящий заговорщик. — Не выпить ли нам по этому поводу, а?

Она холодно взглянула на меня. Казалось, то, что я только что сказал, промелькнуло мимо ее внимания, не задерживаясь.

— Вы — страшный тип, Рик! Вы без конца давили на его самолюбие, топтали его тщеславие. Казалось, еще секунда — он не выдержит, и нам придется вызывать бригаду санитаров со смирительной рубашкой. Думаю, он в самом деле рехнулся бы, если бы не сумел сам себя убедить в существовании какого-то мифического заговора против него… Но ведь вы добивались такого эффекта, Холман? Зачем это вам?

— Пора было понять, наконец, какую роль он играет в этой истории.

— Вы считаете, что результат достигнут?

— Частично, — честно ответил я.

— Боже, но какой ценой!.. — Она с негодующим видом отвернулась от меня.

— В таком случае признайтесь, когда же вы переметнулись на сторону Истязателя, Арлин? И чем он успел так быстро вас перекупить?

— Не стоит терять время на попытки вам что-нибудь объяснить, — тихо пробормотала она. — Для этого вы должны понимать хотя бы отдаленно смысл слова «сострадание». Думаю, оно недоступно механическому рассудку таких твердолобых типов, как вы.

Она решительно встала и твердой походкой направилась к двери.

— Надо попытаться после всего, что случилось, поскорее уснуть. Доброй вам ночи.

— Доброй ночи, Арлин, — механически проговорил я.

На самом пороге она вдруг задержалась:

— Будете ли вы здесь завтра вечером?

— Надеюсь, что нет!

Ее улыбка была вежлива и холодна как лед.

— Прекрасно! В таком случае я готова попрощаться с вами сейчас, если мы не увидимся с вами утром. До свидания, Рик!

— До свидания, Арлин!

Она уже сделала шаг в коридор, когда я проговорил как бы про себя, но достаточно громко, чтобы быть услышанным:

— Вот и растаял мой чудный сон о девушке с медовыми волосами…

Арлин как бы споткнулась, но тут же резким движением закрыла дверь за собой.

Я с досадой покачал головой и, захватив свой стакан, решительно двинулся к бару. Необходим был допинг, чтобы решить, что в данный момент предпринять: забыть, что в природе существует соблазнительная девушка со светлыми волосами необычного оттенка, либо самым нахальным образом вломиться к ней в комнату, а там — будь что будет! Собственно говоря, перспективы попытки изнасилования не представляли ничего заманчивого: я увидел себя, распахнувшим дверь в темноту комнаты Арлин. Тут же падает с грохотом попавшийся под ноги стул. Визг испуганной девушки, переполох — и мне ничего не остается, как выброситься в окно на эти жуткие скалы. Трудно было сохранить чувство юмора, воображая такую картинку. И я решил успокоиться. Если интуиция меня не подводит, все должно было устроиться самым блистательным образом.

Я не ошибся. Минут через пять за моею спиной вновь раздался шорох и обвиняющий голос, срываясь, проговорил:

— Вы, конечно же, были уверены, что я не уйду просто так…

— Я надеялся… Даже молился об этом!

В глубине одной из бутылок, стоящих у стенки бара, отразилась моя самодовольная физиономия. Но Арлин, к счастью, не видела этого.

— Вы… Вы переиграли меня. Ваша последняя фраза, как нож в спину, и я… я совершенно сражена…

Я поставил стакан с очередным коктейлем на стойку и рывком повернулся. Арлин презрительно улыбалась с искусственно независимым видом, но в глубине бездонных голубых глаз таилось томное ожидание.

Я быстро схватил ее за руку и, не сказав ни слова, вытолкнул в коридор.

— Что вы? — задыхаясь, пробормотала она, когда мы поднимались по лестнице.

— Какая комната ваша? — я был нарочито груб.

— А зачем она вам? — попыталась кокетничать моя добыча и, сообразив, что я ничего не отвечу, быстро сказала: — Первая за углом… А если вдруг появится здесь наша сиделка, улыбнитесь ей.

Когда мы влетели в ее комнату, девушка с облегчением охнула:

— Как вы меня напугали! А если бы мы натолкнулись на миссис Коллинз, я бы и вообще провалилась сквозь землю!

— Какие пустяки! — пробормотал я. — Мне казалось, вы смелая девушка и не станете обращать внимание на такие мелочи. Ведь сейчас надо решить кое-что более сложное: ваша блузка на «молнии», на пуговицах или крючках?

— Она просто снимается через голову. Вот так! — По-видимому, Арлин выделила из моей длинной речи главное слово — «смелая»!

Я с восхищением обнаружил подтверждение своей догадке о том, что она не носит бюстгальтера. Розовый свет ночника, мягко очерчивая совершенные формы тела девушки, придавал коже загадочный коралловый оттенок. И это сводило меня с ума. Завороженный, я не в силах был двинуться с места.

— Рик! — оглянулась она, расстегивая «молнию» бархатных узеньких брюк, — вы все еще в галстуке?

Она бросила свои вещи на спинку кровати и осталась в крошечных белых трусиках, которые были всего только кружевным лоскутком.

— На этом пока, по-моему, надо бы остановиться, — проворковала моя медовая блондинка и потянулась так, что я не сразу сумел справиться со своим пропавшим дыханием.

— Нельзя быть такой трусихой, — попытался я убедить соблазнительницу, — даже миссис Коллинз не возражала бы против раздевания догола в своей комнате в жаркий день. Не так ли?

Она хихикнула, а я тем временем быстро разделся и подхватил Арлин на руки. После недолгой борьбы под одеялом я протянул руку и бросил на пол совершенно ненужный сейчас кружевной лоскуток. И тут же рядом с моей рукой появилась изящная хрупкая ладошка и легко коснулась кнопки выключателя ночника. Окружающий мир растворился в блаженстве. Спустя какое-то время я почувствовал расслабленные теплые губы возле своей щеки, и сонный голос пробормотал:

— Признайся, Рик, я самая блестящая и сладкая из всех блондинок, с которыми ты когда-нибудь засыпал…

Глава 6

Утром я завтракал в одиночестве. Служанка передала мне извинения мисс Доннер, которая, к сожалению, чувствовала себя «не блестяще». Я улыбнулся, прекрасно понимая, что стояло за этой фразой, и развернул свежие газеты. В одной из них под рубрикой «Происшествия» подробно сообщалось о том, что в собственной квартире зверски убит некий профессиональный фотограф. О случившемся в полицию анонимно сообщили по телефону. Патологоанатом считает, что фотограф к моменту обнаружения тела был мертв уже более тридцати часов.

Сложив газету, я про себя порадовался, что официальные органы считают святой обязанностью проверять все анонимные сообщения. Не всегда ведь звонят шутники!

Раздумывая о похвальной бдительности полицейских, я набрал номер телефона Линдермана-Страуберга и договорился о встрече в «Уиндзор Армз» примерно через час. Затем неторопливо направился в гараж.

В коридоре я вежливо раскланялся с миссис Коллинз и поинтересовался здоровьем нашей больной.

— Все так же, — спокойно произнесла сиделка.

— Но ведь физическое состояние Флер не вызывает особых опасений? — попытался я выяснить что-либо более вразумительное.

К моему удивлению, строгая на вид дама оказалась словоохотливой:

— Физически она, пожалуй, чувствует себя не хуже, чем каждый из нас, мистер Холман. Все дело в психологическом состоянии. Она слегка не в себе. Впрочем, вы ведь сами с ней сталкивались, не так ли? Ее что-то потрясло так сильно, что доктор вынужден был назначить большие дозы успокоительного. Когда шок от падения пройдет, думаю, ей предпишут санаторное лечение и длительный отдых. Впрочем, вам лучше бы переговорить с доктором Калпеппером о состоянии его пациентки. А на мое мнение, — по лицу сиделки вдруг скользнуло холодное выражение, — прошу не ссылаться!

И она удалилась, напрягая и без того слишком ровную спину.

По дороге вниз, настраиваясь на предстоящую встречу, я подумал, что пока не стоит демонстрировать собственную сообразительность. До поры до времени Страуберг не должен догадаться о том, что мне понятен трюк с перевоплощением. Подыграю-ка я старику, тем более, что пока все это в моих интересах!

Знакомый портье приветливо улыбнулся. Еще бы ему не улыбаться так широко, прикарманив за какие-то две минуты пятьдесят моих баксов!

— Рад, что вы навестили нас вновь! Если вам еще раз понадобится заключить пари, мистер Холман, я всегда готов услужить…

Я лишь отмахнулся от любителя легких денег. Не до него!

На одиннадцатом этаже меня дожидался Деннис Страуберг. Он корректно поздоровался, подвинул удобное большое кожаное кресло, усадил меня. Лишь после этого сам устроился в кресле напротив и методично, не торопясь, раскурил сигарету.

Я ничего не мог прочесть на его бесстрастном лице, пока он выслушивал подробное сообщение о моей встрече с Шоном Монахэном и обнаружении трупа фотографа. Я сознательно упомянул о каждой мельчайшей детали, пересказывал фразы и банальные угрозы Монахэна в надежде, что хоть что-нибудь зацепит моего собеседника и это поможет мне.

Он выслушал, не перебивая.

— Вы, Холман, правильно угадали прямую связь фотографа с Майком и Шоном… — голос звучал задумчиво. Дым от сигареты сплошной струйкой тянулся вверх.

— У меня просто было такое предчувствие, — я скромно опустил глаза. — И оно подтвердилось! Впрочем, если бы Майк Линдерман вчера оказался дома, кто знает, как бы все повернулось…

— Кто знает… — медленно повторил он. И вдруг резко подался вперед: — Признайтесь, кого вы большеподозреваете в убийстве фотографа: Шона или Майка? А может, они действовали вместе?

Вместо конкретного ответа я развел руки в стороны.

— Единственный способ приблизиться к истине — припугнуть как следует Майка Линдермана.

Страуберг удивленно вскинул брови.

— Не в том смысле, чтобы встретиться с ним и пригрозить пистолетом, — заторопился я объяснить свою мысль. — На него надо воздействовать… эмоционально. Если он запаникует, он сам бросится разыскивать меня. И это было бы самое лучшее!

— Не хотите ли вы подробнее посвятить меня в свой план?

— Если честно, я очень надеюсь на вашу помощь, мистер Страуберг, — я в упор посмотрел на хозяина кабинета, но темные глаза, казалось, вовсе ничего не выражали. — Мне необходимо, чтобы вы сообщили Майку о том, что его отец сильно разгневан тем, что сын не сдержал своего обещания и опять впутал Флер Фалез в сомнительную историю. И разгневан настолько, что нанял частного детектива, чтобы достоверно знать все, что случилось… Майк должен узнать и мое имя, поскольку я официально представился Монахэну вчера вечером. Следует сообщить и то, что я якобы сухой и безжалостный человек, которому мистер Линдерман-старший предоставил обширные полномочия. И главное: намекните Майку, что доказательства его причастности к смерти фотографа уже найдены. А, когда подтвердятся и другие подозрения, отец, не колеблясь, согласится на передачу полиции уголовного дела против Майка и Шона…

— Вы не сказали, где он сможет разыскать вас, получив и осмыслив всю перечисленную информацию.

— Во второй половине дня сегодня я намерен дожидаться его визита у себя дома, на Беверли-Хиллз. Если при разговоре с Майком вам удастся как бы случайно упомянуть этот район, думаю, он разыщет мой адрес по телефонному справочнику…

— А если Майк все-таки не придет? — осведомился Страуберг.

— Значит, мой расчет был в чем-то неверен, и мне придется изобрести еще что-нибудь.

— Есть еще один момент, о котором я не имею права не думать, — как бы рассуждая про себя, проговорил мой собеседник. — Не вызовет ли наш эмоциональный нажим слишком уж непредсказуемой реакции?

— Вы имеете в виду насилие со стороны неуправляемых юнцов?

— Вот именно.

— Я думал об этом. Что ж, без риска в нашем деле не обойтись. Но здесь, поверьте моему опыту, заранее оправданный риск!

— Ну что ж, вам видней. Я позвоню Майку около трех часов дня, как вы и предлагаете. Но имейте в виду, мистер Холман. Если, вопреки вашим ожиданиям, Майк и Шон применят силу либо оружие, я считаю своим долгом сообщить властям о нашем с вами нынешнем разговоре.

— Если что-то такое случится, думаю, меня эти детали уже не будут волновать, — ответил я вполне серьезно. — Впрочем, в следующий раз я постараюсь придумать что-либо попроще…

— В одном вы правы, — голос Страуберга звучал глуше, чем раньше, — в том, что стремитесь сдвинуть события с места, подтолкнуть всех действующих лиц к тому, чтобы они как-то проявили себя… Вот вы и меня включили в этот круг. Пожалуй, выпавшая мне роль не самая лучшая, словно надо нажать на кнопку…

— Не ожидал, что вас смутит чувство ответственности исполнителя, — проговорил я. — Мне казалось, что ваша должность включает в себя право нажатия кнопок вместо мистера Линдермана. Разве не так?

Но, повернувшись к Страубергу, я понял, что разговор этот для него неприятен, и поторопился переменить тему:

— Я хотел бы еще раз вернуться к разговору о магнитофонных записях. Не обратили ли вы внимания, когда прослушивали эти пленки, упоминала ли Флер хоть раз о своем первом муже, Курте Варго?

— Разумеется, упоминала! — Мне показалось, что Денни Страуберг рад, что мы ушли от чем-то неприятного ему разговора.

— Ее первый муж утонул на Гавайях вскорости после их свадьбы, — пояснил я.

— Она вспоминала свой медовый месяц достаточно подробно.

— Мне бы хотелось узнать об этом побольше, — проговорил я.

— Видите ли… — Страуберг помолчал. — Даже точное воспроизведение ее слов в данном случае мало что проясняет…

— Не понимаю вас.

— Я попытаюсь начать издалека, если это уместно?

— Разумеется, — кивнул я.

— Боюсь утомить вас слишком долгими рассуждениями, но придется привести пример из собственной жизни. Смерть жены, с которой мы были вместе более двадцати лет, когда-то очень сильно потрясла меня. Казалось, моя собственная жизнь тоже уже окончена и в ней ничего значительного не произойдет. Я упивался памятью об этой несравненной женщине, но примерно через полгода понял, что так нельзя. Боль притупилась. Еще через год я встретил другую. Проснулись лучшие чувства… Правда, мы быстро поняли, что не подходим друг другу. Но я о другом. О том, что для меня оказалось возможным полюбить повторно. Думаю, мистер Холман, что большая часть того, что принято называть любовью, основана не на мыслях об объекте наших чувств, а на существовании такого объекта в реальности. Чтобы любить кого-то, нужно как минимум его наличие. Иначе нам придемся рассуждать не о любви, а о погоне за призраками. Любовь к призраку — патология, признак неврастении, если не более сложного психологического состояния…

— Думаете, Варго — всего только навязчивая идея Флер Фалез?

— Думаю! — он почти кричал. — Она не может помнить о нем так долго. Они едва знали друг друга. Представляете: замужество сроком всего в десять дней!

Он вдруг остановился и глубоко вздохнул. Речь стала обычной, размеренной:

— Проблема Флер, скорее всего, в том, что она не сумела преодолеть в себе комплекс несуществующей вины.

— В чем же она, по-вашему, винит себя?

— В смерти Варго.

— Но почему?

— Понимаете, он ненавидел воду и совершенно не умел плавать. А для нее океан — родная стихия. На Вайкини-Бич на Гавайях она развлекалась тем, что каталась на серфинговой доске, а он был вынужден просиживать часами на террасе. Они из-за этого впервые поссорились через неделю после свадьбы. По-видимому, Курт ревновал, а она слегка дразнилась… Тем не менее они придумали выход: пару раз покатались вместе на шлюпке. Это обоим понравилось.

— И что же случилось? — не выдержал я.

— Как-то Флер предложила взять напрокат небольшую яхту. Варго возражал, но она, естественно, настояла на своем, и молодожены отправились далеко в море. Им не повезло: в первую же ночь разыгралась непогода. Яхту сильно раскачивало. По-видимому, Курт не сумел справиться со своим состоянием и поднялся на палубу подышать свежим воздухом… Впрочем, рулевой матрос, стоявший в эту ночь за штурвалом, не мог сказать ничего вразумительного, кроме того, что яхту бросало на волнах так, что свалиться за борт мог и более опытный мореход… Утром Флер не нашла мужа в каюте…

— И с тех пор она винит себя за этот несчастный случай?

— Чем больше она рассуждает на эту тему, тем меньше оправданий себе находит. Если бы впоследствии она встретила искренние чувства к себе, она, я думаю, легче перенесла бы эту трагедию. Но второй брак с Тео Альтманом был ее роковой ошибкой… Простите, мистер Холман, за бессвязное повествование — я плохой рассказчик.

— Мне показалось, что вы очень ценили актрису… — начал я доверительным тоном.

— Глубоко и искренне восхищаюсь этой женщиной! Трагедия жизни мисс Фалез лишь подчеркивает ее исключительность. Она не такая, как все! — слегка напыщенно проговорил он и вдруг добавил достаточно тихим голосом: — Нет прощения Майку за то, что он сделал с ней, а значит, и мне нет прощения…

Он решительно встал, аккуратно раздавив остаток сигареты в пепельнице. Я тоже поднялся, понимая, что больше мне здесь, пожалуй, ничего не скажут. Но я ошибся.

Когда мы подошли к лифту, гостеприимный хозяин сам нажал кнопку вызова и повернулся ко мне в анфас:

— Вы уже догадались, кто я, мистер Холман?

— Разумеется, мистер Линдерман.

— Иначе вы не были бы профессионалом… Пожалуй, я готов положительно оценить и вашу сдержанность: вы не позволили себе чванливо продемонстрировать мне свое открытие. Приятно!.. Так я позвоню сыну около трех часов дня.

— Благодарю вас, — успел проговорить я, входя в лифт. — Буду звонить вам.

Дверцы лифта захлопнулись…

Я долго искал место на Уилшире, чтобы припарковать машину. Затем поднялся в офис Джорджа Блюма. Блондинка с тщательно уложенными волосами, которая всеми силами старалась быть похожей на восемнадцатилетнюю — и ей это удавалось! — повернула ко мне милое личико, наполовину скрытое громоздкими темными очками. По внезапно надувшимся губкам я понял, что красотка меня заметила.

— И вы посмели явиться мне на глаза!.. — воскликнула девушка голосом трагической актрисы.

— Которые вы от меня прячете за очками… — стараясь попасть ей в тон, заявил я. — Что это за маскарад, Полин?

Не говоря ни слова, она приподняла оправу. И я ахнул. Правый глаз уставился на меня с возмущением. Левому мешала радужная припухлость, вместившая в себя весь спектр оттенков от малинового до фиолетового.

— Вы… вы оступились?

— Он еще спрашивает! — прошипела блондинка. Я уловил в ее голосе едва сдерживаемые слезы. — Ваши проклятые люстры во всем виноваты…

— Люстры? — не понял я.

— Ну, конечно! Я все время пыталась вообразить себе, как все это получается при раскачивании, и все больше нервничала. В конце концов решила поторопить события, чтобы не ломать себе голову в ожидании подобной свистопляски…

— И что дальше?

— Я так прямо и спросила Джорджа, как у него все получается с люстрами, — ее голос сорвался. — Как ни странно, он даже не подозревал ни о каких люстрах и для чего их используют. Пришлось объяснить…

— И ему стало стыдно за свое невежество?

— Вы же помните, я объясняла вам: босс больше всего ценит мою неопытность в делах такого рода. Его привилегия — помогать мне осваивать тонкости и премудрости. А тут он понятия не имел, зачем нужны эти люстры. Получалось, что я имею какой-то свой опыт. И образ святой невинности как-то сам собою рассыпался в его глазах.

— Сочувствую вам, Полин! — искренне признался я.

— Мало того, — со злостью продолжала она, — он тут же со всей решимостью принялся выяснять, с кем и когда я его обманывала. Сколько раз, и все такое прочее… Мои попытки рассказать, что я об этом вычитала в какой-то книге, ни к чему хорошему не привели. Он ведь книг вообще не читает и не верит, что кто-то может этим заниматься — и вот результат! Теперь он, входя в любую гостиную, сразу же смотрит на потолок и, если там несколько люстр, может ни с того ни с сего взбеситься!

— Я представить себе не мог, что все обернется таким неожиданным образом. Но вы ведь сами начали расспрашивать…

— Помню-помню! — Полин поправила маскировочное приспособление. Впрочем, в темных очках она выглядела не менее очаровательно. Тем не менее что-то слишком тревожило девушку. — Понимаете, Рик, синяк меня не так уж сильно волнует. В конце концов он исчезнет и я сниму эти уродливые очки. А вот как вся эта история повлияет на мою будущую карьеру исполнительного директора компании Джорджа Блюма — серьезный вопрос!

— Постараюсь как-нибудь загладить свою невольную вину и помочь вам. Джордж у себя?

— Где ж ему быть! Все еще разбирается с люстрами.

Я решительно шагнул к кабинету Блюма, но его миленькая секретарша перехватила меня:

— Секундочку, мистер Холман! Мне бы хотелось еще кое-что уточнить…

— Рискните.

— Я все никак не могу отвязаться от размышлений: вот два человека раскачиваются. Каждый сам по себе пролетает мимо другого. Как же они сближаются и чем заняты руки? Надо ведь не упасть! — розовый язычок нервно прошелся по верхней губе, и Полин в нетерпении закусила нижнюю.

И тут меня понесло:

— В начале прошлого века какой-то австрийский князь (кажется, его звали фон Уфшстом) сумел задержать английскую графиню, от которой он был без памяти, в огромном зале, где только что кончился бал. Графиня, сами понимаете, не какая-нибудь простолюдинка, чтобы предаться страсти прямо на полу. Подходящей мебели в зале для танцев не оказалось. Пылкий влюбленный в отчаянии воздел глаза кверху, и его осенило: люстры именно то, что надо!

Полин, облокотясь на пишущую машинку, не сводила с меня заинтригованного взгляда:

— Ну и что же он сделал дальше?

— Идея ему показалась забавной, — продолжал я увлеченно импровизировать. — Он подхватил графиню на руки, приподнял ее, и она схватилась за люстру. Он — за соседнюю. К сожалению, как вы и предполагаете, у них так ничего и не получилось: сближения были слишком короткими. И тут австриец схитрил. Он понял, что мужчина должен на середине полета перескочить на люстру к даме сердца, и тогда можно будет легко и просто заняться любовью, раскачиваясь вместе туда-сюда, туда-сюда…

— И у них все получилось?

— Несомненно, получилось бы, — я скорчил грустную мину, — но несчастный фон Уфшст не рассчитал траекторию своего полета и рухнул на паркет танцевального зала. Представляете, каково было графине? Любовник — в лепешку! Слуги, сбежавшиеся на шум, лицезрели совершенно нагую графиню. Им пришлось разыскать лестницу, чтобы снять даму с люстры. Разразился дикий скандал…

— О, как вы меня разыграли, Рик! Это же свинство с вашей стороны.

— Обижаете…

— Ну как же! В те времена еще не было электричества. Значит, в люстрах горели настоящие свечи. Ваши придуманные любовники обгорели бы, едва успев качнуться!..

Я быстро ретировался в кабинет мистера Блюма, опасаясь, как бы взбешенная Полин не запустила в меня чем-нибудь увесистым.

Джордж Блюм мрачно сидел за своим столом, ничего не делая. Следы тяжелого раздумья читались на его полном лице. Пробормотав что-то маловразумительное, он отвернулся. Разумеется, это было слишком невежливо с его стороны, но я, в свою очередь, мог представить его душевное состояние.

Плюхнувшись в кресло, я закурил и терпеливо выдержал паузу. Он не отреагировал.

— Джордж! — окликнул я хозяина кабинета.

— Оставьте меня в покое. Я занят.

— Замечательно! — проворчал я. — Надеюсь, вы размышляете над тем, что Альтман все-таки сумеет опередить вас, снимая величайший фильм всех времен и народов по биографии Флер. И он начнет его делать, как только разнюхает, что она уже при смерти!

— Какого черта! — Блюм сразу же вскочил с места. — Флер жива и не собирается умирать. Мало того, она обязана сняться в очередном фильме у меня, и это проклятому ублюдку Альтману прекрасно известно. Не так ли?

— Известно! — согласился я. — Но сумеет ли она по состоянию здоровья сниматься в кино? Да и вообще доживет ли до съемок?

— И чего это вы меня так пугаете, Рик? Что за намеки? Объяснитесь, я требую! В конце концов, вы же работаете сейчас на меня?

— Разумеется.

История мифического фон Уфшста была только разминкой мозгов. Сейчас мне необходимо было сочинить правдоподобную версию для того, чтобы Джордж клюнул на нее точно так, как Полин на новую сексуальную позу. Чтобы вытащить из Блюма совсем маленькое, но такое необходимое мне сейчас признание, нужно было зацепить его за живое. И я понимал, что это будет не просто!

— Знаете, Джордж, — начал я интригующе, — ведь вы угадали истину! Каюсь, что в самом начале расследования я не поверил, когда вы предположили, что кто-то пытался сбросить Флер со скалы. По-видимому, именно так все и случилось.

— Вот видите! — Блюм забегал по комнате, нервно пощипывая себя за подбородок. — Так скажите же мне наконец, кто это сделал? Кто?

— Не так сразу, — попытался охладить его я. — Пока что следствие не располагает стопроцентными данными. Отдельные детали требуют проверки. Кое-чего недостает для полной картины преступления. Поэтому я и пришел к вам. Могли бы вы мне помочь?

— Я? Помочь? — вскричал Джордж. — Да располагайте мной, как вам заблагорассудится. Мне нужна истина!

Подойдя к Блюму вплотную, я пристально вгляделся в его глаза:

— Вы хорошо помните фотографа? Невысокий такой парень со светлыми вьющимися волосами, в очках…

— Я сам вам его описал.

— Вы читали сегодня газеты?

— Просмотрел и только. А что?

— Значит, вы не увидели некролог. Вашему фотографу посвящена целая колонка. Парень был убит в собственной квартире каким-то тяжелым предметом.

Я раздавил свой окурок в удивительной вогнутости живота стеклянной венецианки, затем опять опустился в кресло. Блюм, оставаясь стоять, бесшумно открывал и закрывал рот, словно пытаясь что-то проговорить. Но из этого так ничего и не получилось.

— Наверное, и вы замечали, что такое со всеми нами случается, — проговорил я, как бы не замечая того, что Блюм ошарашен новостью. — Бывает, рассказываешь о чем-то раз, и другой, и третий — всякий раз незначительно меняются детали. Что-то уходит, что-то, на первый взгляд незначительное, добавляется. Когда рассказываешь в десятый раз, это более подробная и логичная история, чем та, которая прозвучала сразу. Мы все этого, пожалуй, и не осознаем вовсе.

— О’кей, Рик! — попытался врубиться мой собеседник. — Вы хотите мне что-то еще раз пересказать?

— Все наоборот, Джордж! — я старался быть убедительным. — Необходимо, чтобы вы напряглись и еще раз вспомнили все, что произошло между вами и этим фотографом на вершине скалы в Малибу. Это очень важно, поверьте!

— Боюсь, что ничем не смогу… Я уже все рассказал. Все детали.

— Ну ладно! — ворчливо промямлил я. — Попробуйте вспомнить хотя бы такую мелочь: этот парень отдал вам за две сотни баксов всю пленку, которую тут же извлек из фотоаппарата? Всю полностью?

— Ах, вы вот о чем! Разве это так важно?

Он на секунду задумался.

— Если это так, Джордж, — медленно проговорил я, — у меня не останется к вам никаких больше вопросов…

— Это не так, — буркнул Блюм. — Я теперь понимаю, что был не слишком точен. Фотограф сказал, что на пленке много других кадров, которые стоили ему денег, и поэтому он не может отдать мне всю пленку. Он продал мне всего один негатив.

— Конечно же, он не имел возможности проявить эту пленку в доме Флер, пока вы наблюдали за ним?

— Ну да! Но он предъявил мне удостоверение. Я понял, что имею дело с профессионалом. Мы договорились, что он не утаит интересующих меня отпечатков, а вышлет по почте негатив и снимок с него буквально на следующий день. А я, получив их, вышлю ему деньги. Как видите, он не обманул меня.

— И вы так легко поверили?

— К дьяволу, Рик! Что я мог еще сделать? Ведь если бы я даже засветил его пленку, то что помешало бы фотографу сообщить о падении Флер репортерам? Зачем же мне был скандал?

— Пожалуй, вы поступили разумно, Джордж! — Я поднялся, чтобы уйти. — Большое спасибо. Вы помогли мне.

— Но… что это доказывает?

— Думаю, это своеобразный ключ! — напустил я таинственности.

— Все скрытничаете… — проворчал Блюм. — Ну и бог с вами!

Казалось, разговор о фотографе мало его занимал. Так оно и было.

— А кстати, Рик! — окликнул меня Джордж, когда я уже взялся за ручку двери. — Не могли бы вы меня заодно проконсультировать?

— В чем, собственно, дело? — повернулся я лицом к собеседнику.

— Представьте себе любовную сцену на люстрах…

Я с трудом подавил улыбку.

— Парень и девушка намерены получить какое-то особое удовольствие, — продолжал Блюм, выжидательно уставившись на меня. — Для этого им зачем-то надо раскачиваться на люстрах нагишом. Так как же, черт побери, все у них там происходит практически? Вы это себе представляете?

— Никак не происходит, — спокойно ответил я.

Казалось, глаза Блюма сейчас выкатятся из орбит.

— Эта бредовая идея принадлежит древнекитайским философам, — заторопился я с объяснениями. — Умозрительная тренировка для тех, кто впадает в депрессивное состояние крайней разочарованности…

— Я правильно понял, что переспать таким образом невозможно? И, покачавшись таким дурацким образом на люстрах, любовникам ничего не остается, как одеться и просто пойти в кабак, чтобы хорошенько надраться?

— Совершенно верно.

— Все эти китайские философы — придурки. Чокнутые! Коммунисты проклятые!

Я оставил Блюма в одиночестве приходить в себя.

В приемной блондинка в темных очках, которой был, как мы уже знаем, двадцать один год, но приходилось стараться выглядеть на восемнадцать, нетерпеливо выбивала пальцами дробь по крышке стола.

— Ну как там Джордж? — приглушенно спросила она.

— Размышляет! — коротко отрапортовал я.

— Это хуже всего, — расстроилась девушка. — Теперь мне о будущей должности можно даже не мечтать. Я понимаю, Рик, вы были не в силах помочь мне хоть чем-нибудь. Когда Джордж вобьет себе что-то в голову, переубедить его невозможно.

— Не теряйте надежду! — приободрил я Полин. — Есть еще один вариант.

— Какой же? — губы девушки напряженно приоткрылись.

— Ничего не говорить Джорджу о фон Уфшсте и обо всем, что связано с его любовью к английской графине. Блюм сам очень скоро объяснит вам, что фокус с люстрами — китайская коммунистическая выдумка. Это чисто умозрительный платонический трюк и ничего больше. Скажите после этого папочке, что он самый умный мужчина на свете, и пообещайте никогда больше не прикасаться к книжкам. Успех обеспечен!

Полин, по-видимому, не слишком успокоил мой оптимизм. Тем не менее она попыталась быть великодушной:

— Если ваш совет мне поможет, я в следующий раз непременно угощу вас обедом, Рик!

Глава 7

По пути домой я заскочил пообедать, хоть особого аппетита, признаться, у меня не было. Добравшись до Беверли-Хиллз, я полюбовался на свою обитель. Складывалось впечатление, что мой дом прекрасно функционировал и без моего участия, почти автоматически: трава на лужайке подстрижена вовремя, кустарник аккуратно подрезан, в бассейне голубела свежая вода. Все о’кей! Но я прекрасно отдавал себе отчет, открывая своим ключом дверь, в том, что все здесь пришло бы в жалкое запустение, если бы я не вкладывал ежемесячно в содержание своего дома значительных денежных сумм…

К трем часам дня я постарался находиться недалеко от телефона. Долго ждать не пришлось. Мистер Линдерман позвонил минут через пятнадцать и вежливо представился.

— По вашей просьбе, мистер Холман, я только что поговорил с сыном и очень расстроился! — взвинченные нотки проскальзывали в его интонациях, хотя Линдерман и старался говорить как можно спокойнее. — Майк считает, что я добиваюсь его смерти, и нанял вас специально для того, чтобы обвинить собственного сына в убийстве фотографа! В том, что убийца — вы, мальчишка ни на секунду не сомневается. Вы по моему якобы наущению совершили это преступление, чтобы подставить Майка. Представляете? Он к тому же вполне логично объясняет истоки моей ненависти к нему: это соперничество. По его мнению, я совершенно потерял голову, влюбившись в свои годы в мисс Фалез. И я никогда не сумею смириться с его существованием, так как Флер увлечена им настолько, что по первому же его зову бросит все и побежит за ним вслед куда угодно. Из-за этого я и пытаюсь его уничтожить. Так он считает.

— Сын угрожал вам? — спросил я.

— О да, конечно! — Линдерман помолчал. — Честно говоря, мистер Холман, мне показалось, что мой сын не вполне отвечает за свои поступки.

— Что вы имеете в виду?

— По-видимому, очень скоро врачи смогут, признать его невменяемым. И я, к своему ужасу, только что подтолкнул его к этому состоянию. А ведь все надо было бы прекратить прямо сейчас. Попытаться поместить его в частную клинику под наблюдение опытных специалистов. Что вы на это скажете, мистер Холман?

— Мне кажется, вы прежде всего хотели бы выяснить, в самом ли деле ваш сын убийца, — откровенно выдал я. — А чтобы не оставалось никаких сомнений на этот счет, предоставьте возможность событиям развиваться так, как они развиваются. Не вмешивайтесь. Позднее у вас будет достаточно времени, чтобы провести квалифицированное обследование Майка, нанять лучших психиатров для его лечения, если он в нем действительно нуждается…

— Пусть так и будет, — согласился Линдерман. — Надеюсь, что скоро услышу от вас, как развиваются события.

Он повесил трубку, а я тут же бросился к бару и опрокинул стаканчик, чтобы собраться с мыслями. Надо было успокоиться, сесть и спокойно осмыслить весь разговор.

Первое, что я сделал после некоторого раздумья, — разрядил пистолет Монахэна и оставил его на видном месте на крышке бара. Вынутые патроны завернул в газету и выбросил в мусоропровод.

С приготовлениями было таким образом покончено. Оставалось ждать. А вот это, как известно, — мучительная процедура. Секунды слишком медленно складывались в минуты. Я без перерыва курил, выкладывая окурки в пепельнице равнобедренной пирамидой.

Прошел почти час после разговора с Линдерманом-старшим, когда в дверь позвонили. Я внутренне настроился на визит Майка, но на пороге стоял не он.

Теодор Альтман быстро прошел мимо меня в прихожую. На нем прекрасно сидел бирюзовый спортивный пиджак в морском стиле с блестящими пуговицами. Светлые серые брюки контрастировали с оранжевой шелковой рубашкой. Портняжное искусство венчал лихо закрученный пестрый шейный платок. Кто бы мне объяснил: этот Альтман комбинировал свои вещи с каким-то особым шиком либо был обыкновенным дальтоником? Но я не успел достаточно полно развить мелькнувшую мысль. Кинорежиссер с некоторым удивлением повернулся ко мне:

— Прямо странно, что вы оказались дома, Холман. Мне показалось, вы прочно обосновались у Флер.

— К сожалению, я не могу сейчас принять вас, Альтман.

— Чепуха! Вы, как я вижу, ничем не заняты. А у меня возникла необходимость в некотором выяснении отношений. К чему я и хотел бы приступить немедленно. Я даже настаиваю на этом.

Мой гость без приглашения плюхнулся в кресло, и я понял, что отвертеться от разговора не смогу. Ничего не оставалось, как двинуться за подкреплением к бару. Без нескольких щедрых глотков бурбона, как мне показалось, наш диалог был бы невозможен…

Альтман от угощения отказался.

— Я сегодня совершенно не пью! — подчеркнул он.

Оставаясь у бара, я полуобернулся к незваному гостю, потягивая бурбон:

— Начинайте же, Тео. С чем вы ко мне пожаловали?

— Приятно, что мы теперь с вами обращаемся друг к другу по имени, Рик! Откровенно говоря, после вчерашней стычки в доме у Флер я не ожидал этого. Конечно, я вышел из себя, не спорю. Но и вы, согласитесь, вели себя безобразно!

— Знаете, Тео, все это мы могли бы обсудить с вами попозже. Если у вас сейчас нет ко мне чего-нибудь действительно дельного, выметайтесь!

Альтман окинул меня долгим взглядом издали, словно увидел впервые, и вдруг заговорил не в тему:

— Вот так, как вы сейчас стоите, вас можно было бы снимать в кино, Рик! Поза хозяина положения: один локоть на стойке бара, пистолет в пределах досягаемости руки и полная независимость во взгляде. Этакий супермен!

— Думаю, вы сейчас не в себе! — у меня действительно не было времени поддерживать никчемные разговоры.

— По-видимому, я и в самом деле не в себе, — быстро согласился мой гость. — Ведь я не из тех, кто привык упрашивать. Но на этот раз никак не могу самостоятельно понять, что происходит, поэтому я у вас.

Полуприкрытые глаза хищно следили за мной, и Альтман, я думаю, все-таки догадался, что я плохо понимаю, о чем идет речь.

— Объясните мне прямо, — терпеливо проговорил он, — кто организовал этот заговор против меня и с какой целью? Что послужило причиной? Зависть? Тогда это, возможно, Джордж Блюм, старый завистник, и ему просто захотелось посмеяться надо мной? Кому же еще понадобилось так унизить меня? Или за всем этим стоит не знакомый мне человек? Каков его умысел?

— Хотел бы я правильно понять то, что вы говорите, Тео…

— Чего же там понимать! Ваши услуги стоят немало денег.

Я кивнул головой.

— Вот вы и признались. Кто же вам заплатил, чтобы вы поиздевались надо мной?

— В ваших словах нет ни грамма здравого смысла, — я постарался быть убедительным. — Если и существует какой-то заговор, то мне о нем ничего неизвестно. Да и возможность такого заговора абсурдна. Поверьте мне, коль сами пришли сюда за объяснениями. А теперь я еще раз убедительно прошу оставить меня в покое. Не до вас сейчас.

Он поглубже втиснулся в кресло, словно собрался провести в нем остаток жизни, и упрямо прорычал:

— Не трудитесь, мистер Холман, вам не сдвинуть меня с места!

Взбешенный, я двинулся к нему, готовый схватить этого психа за шиворот и вышвырнуть вон, но Альтман судорожно сунул руку в карман пиджака и затем быстро достал ее с пистолетом.

— Оставайтесь там, где вы теперь стоите. Я вооружен. И, не колеблясь ни секунды, всажу вам пулю в лоб. Это будет затем квалифицировано как самозащита. Не так ли?

Рисковать, пожалуй, не стоило.

— Ну ладно, Тео, — миролюбиво проворчал я. — Такой невезучий человек, как вы, не должен долго размахивать пушкой. Сдвиньте-ка ее в сторону…

Альтман с видимым облегчением сунул пистолет в карман бирюзового пиджака:

— Рад, что вы согласились обсудить мои проблемы миролюбиво!

Я должен был обдумать сложившуюся ситуацию. Альтман с пистолетом в кармане представлял собой бомбу с часовым механизмом, которая может сработать в самый неподходящий момент. Его вчерашнее поведение напомнило мне о непредсказуемости поступков, поэтому внезапное смирение Тео ничего еще не означало.

— Мы ведь цивилизованные люди! — с деланным энтузиазмом воскликнул я. — К чему эти кровавые разборки? Перейдем непосредственно к делу. С чего это вы вдруг взяли, что против вас возник заговор?

— Ну как же! — заторопился Альтман. — Судите сами: несколько дней назад звонит мне Арлин Доннер и сообщает обо всем, что случилось с Флер. Оказывается, попав в беду, малышка вспомнила обо мне. Я и помчался туда, как последний дурак. Когда поднялся к ним, эта кривляка Арлин категорически отказалась подтвердить, что вызвала меня. Сиделка не подпустила даже к дверям больной. И в довершение этой сумятицы являетесь вы и неумело разыгрываете старого приятеля Арлин. А ведь я уже почти добился признания от этой опытной притворщицы! Я быстро сообразил, что нанял вас Джордж Блюм. Больше некому! Одного не понимаю, зачем? За разъяснениями я и пришел к вам, Рик. Ведь я тоже умею сопоставлять отдельные факты. Выходит, что я должен был быть объявлен убийцей. Не так ли?

— Совершенно не понимаю вас, — искренне изумился я.

— Не притворяйтесь! — разозлился Альтман. — Это так просто: вы же знаете, что я владею исключительными правами на съемки фильма о жизни Флер. Такой фильм может появиться лишь после ее смерти. Выходит, что я заинтересован в том, чтобы это случилось как можно скорее. Любой подонок сможет, если захочет, меня в этом обвинить! Так бы все и случилось, если бы я пришел на свидание.

— На какое еще свидание?

— Да хватит вам притворяться! Вы ловко демонстрируете неведение. Впрочем, — он хитро прижмурился, — если вы и в самом деле ничего не знаете о свидании, то я бы предпочел, чтобы это осталось тайной…

Дело принимало совершенно иной оборот, и я отпил глоток бурбона, чтобы расслабиться. Надо было срочно менять тактику, чтобы выведать что-то конкретное. И я решился на контригру.

— А если я совершенно официально сделаю заявление, мистер Альтман, что вам сообщила о неприятности с Флер вовсе не Арлин Доннер, а совершенно иное лицо? — осторожно заметил я.

— И кто же, по-вашему? — недоверчиво осведомился кинорежиссер.

— Секретарша Блюма, которой, несмотря на весьма юный возраст, ее босс во всем доверяет.

— Хм! — выразительно произнес Тео, — еще одна малолетка, совращенная старым развратником. Но ей-то что до всего этого? Не понимаю!

— Услышав о том, что случилось с Флер Фалез, она приняла ее историю близко к сердцу и наивно решила, что, посылая вас к ней, она как-то поможет бедняжке, — объяснил я, как мне показалось, вполне логично.

— Вы что, принимаете меня за полного идиота? — взревел Альтман, и я стал лихорадочно соображать, что же сказал не так. — Вы считаете, будто можно поверить в то, что какая-то дебильная потаскушка разработала такой сложный план? Это абсурдно! Девчонка проделала весь этот трюк по приказу мерзавца Блюма. Вот все и сошлось, как бы вы ни пытались одурачить меня! Иначе нет никаких объяснений тому, как мы с вами оба оказались в доме Флер в одно и то же время в тот вечер.

— Действительно, нет объяснений, — согласился я. Выяснение наше зашло в тупик, и, чтобы как-то выбраться, я спросил наобум: — А что вам известно о парне, по имени Терри Вуд?

— Кто это?

— Профессиональный фотограф, оказавшийся на гребне скалы в Малибу как раз в тот момент, когда Флер втащили наверх из-под обрыва. Он сделал снимок.

— В первый раз слышу об этом! — его голос внезапно охрип. — А с чего вы решили, что я должен все это знать?

— Успокойтесь, я всего лишь задаю вопрос в интересах следствия… Вы по-прежнему не хотите чего-нибудь выпить?

— Не хочу! — отрезал Альтман.

Несколько секунд он переваривал новую информацию, а потом спросил:

— Долго ли был на скале фотограф до того, как отыскали Флер?

— По-моему, никто не догадался уточнить это обстоятельство, — буркнул я.

— А где фотография? Если он успел щелкнуть, значит, была фотография…

— Блюм выкупил и негатив, и фотографию за две тысячи баксов.

— Ну разумеется. Дал взятку, чтобы парень нигде не трепал лишнего! — взревел он. — Я теперь все понимаю. Все! На вершине скалы в Малибу была устроена ловушка. Но я в нее не попал!

— Меня не волнуют ваши догадки, Тео, и непонятная мне болтовня, — взмолился я. — С вами и вашими бредовыми домыслами я совершенно запутался и сбит с толку. При чем здесь вы вообще? Будьте добры, оставьте меня в покое. Не то я буду вынужден выбросить вас из своего дома вместе с вашим поганым пистолетом.

Я не дождался ответа: в дверь позвонили. Только этого мне сейчас не хватало! Но о том, чтобы выдворить Альтмана, теперь уже не приходилось мечтать. Тео в упор посмотрел на меня и поудобнее устроился в кресле:

— Как я уже признался вам, Рик, мы непременно должны до конца выяснить отношения. Я подожду здесь, пока вы пообщаетесь с тем, кто к вам звонит, а потом мы продолжим. Даже если на это уйдет вся ближайшая ночь.

Мне оставалось только пожать плечами. Длительное общение с Тео меня, разумеется, не устраивало. Но я решил, что в крайнем случае найду приют в доме на скалах у Флер Фалез, если останусь в живых.

С этим я и пошел открывать гостям.

Рассматривая высокого крепыша с шапкою рыжеватых волос, я по рассказу Линдермана-старшего понял, что передо мной Майк. Смуглого невысокого парня я видел раньше.

— Вы и есть Холман? — скошенный рот скривился в надменной ухмылке. Серые глаза при этом совершенно ничего не выражали. Казалось, все происходящее вокруг него навевает неодолимую скуку.

— Совершенно верно, я — Холман, — согласился я.

— А я Майк Линдерман.

— Догадываюсь.

Майк кивком головы указал на сопровождающего:

— С Шоном Монахэном, как я понимаю, вы знакомы.

— Разумеется! — я старался выдержать этикет.

— Что ж, для наемного убийцы вы, Холман, выглядите не слишком сурово. Я ожидал большего! — язвительно фыркнул младший Линдерман.

— Да ему по силам только такие хлюпики, как этот несчастный фотограф, — вставил Монахэн.

— Сейчас мы все это выясним, — пообещал Майк. — Вы не приглашаете нас войти, Холман? Мы так и будем разговаривать на пороге?

— Не хочу лишать себя удовольствия от просмотра вашего фарса. Вы долго репетировали? — с этими словами я слегка отступил от двери.

Приятели ввалились в переднюю, причем Майк постарался посильнее хлопнуть дверью, демонстрируя явную неучтивость. Но я не обратил на этот выпад никакого внимания.

— Мой предок нанял вас, чтобы меня уничтожить, не так ли? — начал наступление Линдерман-младший. — Его я могу понять. После того, что я сделал, он готов похоронить меня. И я его не осуждаю: сам чувствовал бы себя точно так же. Это у нас фамильное. Но вы — совсем другое дело, Холман. Вы наемник. И это мерзко!

— Что именно? — уточнил я.

— Как что? Убивать за деньги! Старикан нанял вас, чтобы убрать Терри Вуда, а вину за убийство свалить на меня. Не так ли?

Что-то меня насторожило в этих примитивных выкладках. Тот же дилетантизм, что и у Монахэна. Детские игры в крутых парней. Диалоги из кинобоевиков, не более того!

— Вы слишком далеки от истины, парни, — спокойно сказал я. — Впрочем, не думаю, что вы готовы в нее поверить.

Они коротко хохотнули, взглянув друг на друга.

— Какая чушь! — буркнул Шон и подтолкнул локтем Майка.

— Мне кажется, нам надо пройти в гостиную и пропустить по стаканчику, — предложил я.

Мои гости заколебались.

— Будьте уверены, Холман, мы, несмотря ни на что, отделаем вас как следует, если понадобится! — пообещал Майк.

— Не сомневаюсь, — вздохнул я. — Ведь вы, я вижу, сумели меня разыскать. Мне бы хотелось доказать вам, что вы ошибаетесь, преувеличивая мою роль в этой истории. И я попытаюсь представить вам доказательства.

— Собираетесь обвести нас вокруг пальца, как наивных дурачков? — угрожающе спросил маленький Шон. — Не выйдет!

— Ну раз вы такой уж проницательный парень, — разозлился я, — объясните мне, ради бога, зачем я пришел к вам на квартиру вчера вечером и так сильно надавил на вас?

— Чтобы узнать имя и адрес Терри Вуда! — тут же выпалил Монахэн.

— И зачем это было мне?

— Ну это же элементарно: чтобы найти его и прикончить.

— А как вы узнали, что он убит?

— Мы что, по-вашему, газет не читаем?

— Плохо читаете. В утренней газете было ясно сказано, что, когда тело нашли, ваш друг фотограф был мертв уже более суток.

Монахэн неловко потоптался на месте и, помолчав, решил все-таки не сдаваться:

— Но из этого нельзя сделать вывод, что не вы убили его, Холман!

— Представим: я убил фотографа заранее, затем подумал, что неплохо было бы выведать его имя и адрес у вас. Для этого разыскал вас вчера вечером, представился, чтобы вы имели возможность узнать мое настоящее имя… Ну что?

Краем глаза я успел заметить, что мои слова не произвели ни малейшего впечатления на Майка Линдермана. Неужели в моей логике есть пробел?

— Ладно! — согласился вдруг Линдерман. — Давайте выпьем!

Мы вошли в гостиную.

Шон с радостным воплем кинулся к бару и с ликующим видом схватил свой пистолет:

— А вы разиня, Холман! Надо же бросить пушку на видном месте. Вы надеялись, что, как хозяин, не отойдете от бара. Не так ли?

Коротышка повертел в руках разряженную мной игрушку и возликовал еще больше:

— Это же мой пистолет, Майк! Из него вчера Холман прострелил у нас потолок.

— Дай его сюда! — Майк Линдерман требовательно протянул руку.

— Но ведь это мой пистолет! — удивился Шон. — Зачем он тебе?

— Ты слышишь меня? — рявкнул рыжий детина.

Шон с недовольным видом приблизился к Майку. Тот почти вырвал опасную игрушку из рук друга и сунул ее себе в карман.

— Не представите ли вы меня своим гостям, мистер Холман? — вежливый голос из дальнего кресла заставил обоих парней вздрогнуть и повернуться к говорившему.

Оба парня тупо уставились на Тео Альтмана. Молчание затянулось, и тот, чувствуя себя под их взглядами не слишком уютно, слегка приподнялся.

— Альтман?! — не то вопросительно, не то утвердительно выпалил Майк.

— Мы с вами где-то встречались? — Тео, по-видимому, решил, что вежливее будет подняться.

— Ты не ошибся, Майк? — возбужденно воскликнул Монахэн. — Выходит, мы их накрыли тепленькими! — он истерически захохотал. — Ну, теперь не отвертятся!

— Молчи! — рявкнул Майк на не в меру эмоционального дружка, а сам подвинулся ближе к Тео. — Меня зовут Майком Линдерманом, а это Шон Монахэн.

— Приятно познакомиться, — чуть наклонил голову Альтман. — Откуда же вы меня знаете?

— Обижаете, мэтр! Кто же не знает блестящего режиссера Тео Альтмана! — ехидно процедил Майк. — Альтмана-Истязателя. То-то мне послышался звук хлыста, когда мы вошли сюда. Не так ли, Шон?

— Мы с тобой эту сцену рисовали себе неправильно, — захихикал Монахэн. — Но теперь у нас есть возможность все начать сначала.

Альтман озадаченно уставился на друзей. Он понимал, что его опять разыгрывают, но не догадывался, в чем тут соль.

То ли еще будет! Я мог лишь посочувствовать. И, чтобы слегка разрядить обстановку, спросил, что каждый из моих гостей предпочел бы выпить. Майк поторопился ответить за всех сразу:

— Нам с Шоном скотч, а мистеру Альтману мартини — восемь к одному, и дольку лимона.

Глаза Тео тревожно забегали, но он не успел отреагировать на этот выпад. Вмешался Шон:

— Восхищаюсь изысканностью вкусов мистера Тео. Если джентльмен держит даму по полчаса в ванной, прежде чем допустить к себе, это впечатляет!

— Но как могли такие подробности… — растерялся мой первый и неожиданный гость. — Откуда вы знаете?

— Попытаюсь открыть вам глаза на происходящее, — решил все же вмешаться я. — Дело в том, Тео, что Майк одно время притворялся влюбленным в Флер Фалез. Когда она ответила взаимностью, он потребовал откровенности и стал выпытывать у нее подробности предыдущих любовных связей. Таким образом, получилось, что Майк задавал наводящие вопросы, а Шон Монахэн в соседней комнате записывал все признания на магнитофон. Потом эти парни вместе прослушивали записи и, думаю, покатывались со смеху…

— Кто вас дергает за язык, Холман? — грозно двинулся ко мне младший Линдерман.

Но я, не обращая внимания, продолжал:

— Так что настоятельно рекомендую вам, Тео, зажать свое самолюбие в кулак. Парни могут рассказать о любой интимной мелочи из вашей с Флер супружеской жизни. С подробностями!

— Разумеется! — подтвердил мои слова Майк. — Разве что нам не известны подробности вашей последней встречи с бывшей женой в Малибу. Во сколько вы оценили эту информацию, Истязатель?

Тео беспомощно взглянул на меня.

— Я просто хочу уточнить, сколько тысяч содрал с вас Терри Вуд за эти фотографии.

— Терри Вуд? — угрожающим тоном переспросил Альтман. — Вы только что спрашивали меня об этом человеке, Холман. И я объяснил, что впервые слышу о нем. Не так ли?

Лицо Тео постепенно становилось багровым от едва сдерживаемого бешенства:

— Этих парней я тоже никогда не встречал, а они знают о моей личной жизни слишком многое. Это что, продолжение заговора? Признайтесь же, Рик!

Но Майк опять успел опередить меня:

— Флер сама позвонила вам и назначила встречу навершине скалы, не так ли? Вы не сумеете нам солгать, ведь ваш номер набрал я сам!

— Вы были в сговоре с Флер? — недоверчиво прошептал Альтман.

И вот тут у меня все сошлось!

— Я понял: вы не отдали отцу все пленки. Что-то еще осталось у вас, да? — спросил я в упор.

— Вы догадливы, Холман! — лицо Майка расплылось в довольной ухмылке. — С самыми лучшими записями мы не могли расстаться. Особенно часто включали рассказ о том, как этот вот тип умолял несравненную Флер похлестать его кожаным ремнем. А когда она отказывалась, рыдал, становясь на колени.

Тео из багрового стал фиолетовым. По-моему, он был на пределе. Я поторопился вмешаться:

— Значит, вы переписали нужные вам слова Флер с разных пленок на одну. Это кропотливая работа, но в общем-то не слишком сложная. Когда Альтман ответил по телефону, вы включили магнитофон. Прозвучала скомбинированная вами фраза Флер о приглашении на свидание, затем вы повесили трубку. Вот и весь трюк.

— Но зачем? — простонал Тео.

— Да такая была скучища… — вялым голосом протянул Майк. — А тут как-то вспомнилась добрая старушка Флер. Мы и подумали, что она сгодится еще разок для какой-нибудь хохмы. Вот и попытались запечатлеть для истории нежную встречу бывших любовников. Предложили Терри воспользоваться моментом и собственной фотокамерой, чтобы он мог еще и заработать на снимках.

— А как вы вызвали Флер?

Майк самодовольно хмыкнул:

— Да она по одному моему слову ринется хоть на край света. Я просто пообещал ей прийти вечером на то самое место.

— Но когда она сорвалась со скалы, все перестало быть шуткой, — напомнил я.

— Терри поздно вечером позвонил нам и сообщил, что затея не удалась: Флер оступилась и упала с обрыва. Когда ее вытащили, он успел щелкнуть всего один кадр. Я и предложил малышу Вуду продать этот снимок Блюму повыгоднее. Вот и все.

— Терри, конечно, солгал, — продолжал я рассуждать вслух. — Кто-то встречался с мисс Фалез на скале в тот вечер, и у фотографа был шанс сделать дорогостоящие фотографии. Он их сделал и пытался шантажировать пришедшего на роковое свидание. Тот понял, что нет никакого выхода, чтобы отвязаться от шантажиста, кроме убийства…

— Но-но, только не надо нам сказок, мистер Ищейка! — оборвал меня Линдерман. — Кормите ими моего старика, он поверит. Мы с Шоном раскусили вас уже давно: это вы ухлопали Вуда. Вот только нанял вас, как теперь выяснилось, не мой отец, а Истязатель.

— Признаться, я был польщен, когда Флер вспомнила обо мне и призналась, что нуждается в моей помощи, — все еще сдерживаясь, напряженно сказал Альтман. — Но вы с опозданием явились сюда, ребята. Я уже успел сообщить Холману, что не пошел на это свидание. Я просто спросил себя, нужно ли мне ворошить прошлое после стольких лет отчуждения… К тому же на указанное время у меня уже была назначена встреча, и я ее не отложил. Есть свидетели…

— Плевать мне на все ваши рассказы. Не выкручивайтесь! — рявкнул Майк.

— Вы что, не понимаете? — брызгал слюною Альтман, на которого вновь накатил приступ бешенства. — Я был в тот вечер на званом обеде и вернулся в полночь. Не верите мне — позвоните Майлсу Беннетту. Найдется дюжина свидетелей, что я не покидал его дом, черт возьми!

— Успокойте свои нервишки, приятель, — презрительно процедил Линдерман. — Мы и не собираемся привлекать к расследованию полицию. К чему нам она? Мы сами расквитаемся с вами за бедняжку Терри.

— Готовьтесь, Истязатель, получить компенсацию за то время, пока Флер не стегала вас кожаным ремешком, — расхохотался Монахэн, наступая на Тео. — Ничего особенного: потом небольшая госпитализация, возможно, с хирургическим вмешательством. Постарайтесь при этом получить кайф…

— Вы совершенно сошли с ума! — взвизгнул известный кинорежиссер, отступая к своему креслу. — Попробуйте только применить насилие — пожалеете! Я вооружен!

Правая рука Альтмана, нервно дергаясь, скользнула в карман пиджака, и он извлек пистолет.

— И что из того? Я тоже вооружен, — Майк спокойно достал разряженный пистолет Монахэна. — Вся разница в том, что у вас не хватит смелости выстрелить в меня, ну а для меня это не проблема!

Тео дрожащей рукою поднял пистолет:

— Не приближайтесь!

Признаться, я не ожидал услышать в голосе Истязателя такой неподдельный ужас.

— Всего-то и надо нажать на курок, — издевался Линдерман, подступая к Тео.

— Какого черта! — вмешался я. — Мне надоела эта инсценировка. Словно паршивый боевик по телевизору. Хватит! Мы могли бы сесть и спокойно поговорить.

— Убирайтесь, Холман! — рявкнул Майк. — Не то и вы попадете ко мне на мушку.

— Остановитесь же, пистолет не… — я не успел предупредить Майка, Тео Альтман закрыл глаза и выстрелил.

Пуля царапнула по поверхности моего мраморного стола и впилась в стенку. Трагедия разыгралась со скоростью взрыва, никто не успел вмешаться. Альтман открыл глаза и, увидев, что противник цел и невредим, облегченно выдохнул…

Но Линдерман, быстро сообразив, что Тео с первого раза промазал, решил, что тот сейчас повторит свой выстрел, поэтому, опережая противника, нажал на спусковой крючок. Щелчок пустого пистолета прозвучал неестественно громко, но никто не успел подумать о том, что пистолет может быть попросту не заряжен. Тео обвел обезумевшим взглядом присутствующих и, понимая, что спасен совершенно случайно, а сверхъестественный случай два раза не повторяется, поточнее прицелился в грудь Линдермана-младшего и, торопясь, разрядил пистолет.

Майк молча рухнул на пол, а Тео, взвывая от ужаса, опустился на колени рядом с трупом. Пистолет выпал из дрожащей руки.

— Нет! — заорал Монахэн. — Этого не может быть!

Я бросился к бару. По-моему, лишь хорошая порция спиртного могла привести их в чувство.

— Я не хотел убивать его! — простонал Истязатель, истерически всхлипывая и закрывая лицо руками. — Это… Это несчастный случай. Просто я испугался, что в следующий раз у него осечки не будет… — Голос его звучал плачем заблудившегося ребенка.

— Мы все понимаем, Тео, успокойтесь, — тихо проговорил я. — У вас как-никак имеются два свидетеля.

Режиссер с трудом поднялся с колен и вновь упал. На этот раз в кресло.

— Разумеется, мы свидетели, — скорбно подтвердил Монахэн.

— Я был единственным, кто знал, что в пистолете нет патронов. Но я не успел остановить вас обоих.

«Может, и не слишком старался сделать это?» — спросил я сам у себя, на секунду задумавшись. Но не стал продолжать неприятную мысль.

— Сначала это было всего лишь шуткой, розыгрышем, — медленно произнес Монахэн. — Но в какой-то момент все переменилось. Я не ожидал…

— Как бы то ни было, ничего изменить невозможно, — сурово заговорил я. — Необходимо вызвать полицию и толково все объяснить. Иного пути я не вижу.

Обезумевшие, залитые слезами глаза Истязателя с мольбою уставились на меня:

— Но вы ведь только что пообещали подтвердить, что я никого не хотел убивать!

— Вот именно, Тео. — Я с трудом остановил себя, чтобы не двинуть кулаком ему в рожу. — С этим не должно быть особых проблем. Мы ведь видели, что это была самооборона. И только.

— Значит, мы сообщим полиции правду?

— Как хотите, — развел я руками. — Если вы не возражаете против того, чтобы магнитофонные пленки с признаниями Флер о вашей семейной жизни стали достоянием гласности, я возражать не буду.

— О, нет! — всхлипнул Тео. — Я не хотел бы этого.

— Я тоже не намерен вляпываться в дело с магнитофонными пленками. Надеюсь, и вы тоже, Холман? — Монахэн с тревожным видом уставился на меня.

— Тогда мы должны придерживаться одной версии. — Мне пришлось импровизировать на ходу: — Вы скажете, что враждовали с младшим Линдерманом из-за Флер Фалез. Она была одно время вашей женой, и вы ее все еще любите. Поэтому роман с Майком вас раздражал. Ведь вы, как известно, ревнивы! А тут еще Флер объявила, что готова выйти замуж за Линдермана-младшего. Вы решили вмешаться…

Я резко повернулся к Монахэну и спросил:

— На какие доходы существовал ваш друг? Он имел свое дело или тянул денежки со старика?

— Когда Майку исполнился двадцать один год, отец учредил для него какой-то трест, в котором сын числился и получал зарплату. Правда, старик все время грозился аннулировать эту контору…

— Вот и прекрасно! — обрадовался я. — Вы сообщили как раз то, чего нам недоставало. Значит, так, Тео: вы пригрозили Майку, что сообщите отцу о распутных похождениях сына, если Майк не оставит в покое Флер. Дошло до взаимных угроз. И ваши друзья (это, разумеется, я и Шон) попытались уладить конфликт миром. Встреча, на которой должно было произойти примирение, состоялась у меня дома. Майк и Монахэн пришли первыми. Я заметил, что карман последнего сильно отвисает, и убедился, что в нем пистолет. Мне удалось убедить друзей отдать мне оружие. Затем я на всякий случай разрядил пушку Монахэна и бросил пустой пистолет на стойку бара. Когда пришел Тео, все наши с Шоном попытки примирить соперников не увенчались успехом. Ссора разгоралась с новой силой. Вы начали орать друг на друга.

Альтман слушал внимательно и кивал головой, соглашаясь.

— Затем Майк схватил пистолет, — продолжал я, — зная, что в нем нет патронов. Но ведь вы об этом не знали! Майк собирался просто припугнуть вас, Тео, но вы подумали, что он готов убить вас. Когда случилась осечка (вернее, вы подумали, что это осечка и следующим выстрелом Майк непременно прикончит вас), вы выхватили свой пистолет. Уточняю: это случилось лишь после того, как Майк нажал на спусковой крючок. Мы с Шоном не успели ничего предпринять, ведь события развивались молниеносно. Вы были в состоянии аффекта и не помните, сколько раз выстрелили из собственного оружия, защищаясь. Понятно?

— Прекрасно, Холман! Полиция клюнет на этот рассказ, — оживился Монахэн.

— Действительно, это мерзко, — скривился я, как от зубной боли. — Вот только иного выхода у нас нет. Мы должны повторять одну и ту же версию. Опровергнуть ее могла бы сейчас лишь Флер Фалез. Но ее врач не подпустит никого к своей пациентке. Так что у нас с вами, друзья по несчастью, есть шанс выкрутиться.

— Вы так думаете? — неуверенно произнес Альтман.

— Думаю, что многое будет зависеть от ваших актерских способностей. Постарайтесь правдивее плакать, Тео. Ваши настоящие слезы помогут нам, когда сюда нагрянет полиция.

С этими словами я двинулся к телефону.

Глава 8

На моих часах было почти половина десятого, когда я поднимался в лифте на одиннадцатый этаж особняка «Уиндзор Армз». Казалось, разбирательство с полицейскими никогда не кончится. Тео, как я и предвидел, оказался на высоте. Когда лейтенант приступил к первоначальному допросу, Альтман закатил настоящую истерику. Он рыдал, как обезумевший, что явно произвело впечатление на простые души копов. Тео не забыл ни одной детали из того, о чем мы условились. Ничего ни разу не перепутал. Монахэн был немногословен, но тоже точен.

Лейтенант полиции на прощание уточнил у меня, где он может найти мисс Фалез. Я поспешил назвать адрес, а затем, как бы между прочим, упомянул, что лейтенанту лучше всего начать с беседы с доктором Калпеппером. Он не слишком обрадовался такой перспективе. На этом мы и расстались. У меня были все основания считать, что неприятное для меня дело через пару дней закроют.

Лифт остановился, и вскоре я очутился в знакомом большом кабинете. Комната тонула в полумраке. Но вглядевшись, я различил струйку сигаретного дыма, тянувшуюся прямо вверх, и уверенно шагнул к одному из кожаных кресел.

— Уверен, вы догадались, что я не уйду из конторы, не дождавшись вашего сообщения, — произнес приглушенный усталый голос. — Но вы могли бы просто связаться со мною по телефону, мистер Холман.

— Я пришел лично сказать вам, мистер Линдерман, что ваш сын погиб.

Молчание длилось достаточно долго. Я успел прикурить сигарету. Наконец из кожаного кресла донеслось:

— Расскажите, как он умирал.

— Несколько пуль попали в него с близкого расстояния, но он до последнего момента не ожидал, что такое случится.

— Стреляли вы?

— Нет, не я. Случилось непредвиденное. Никто не стремился сознательно убить Майка, даже тот, кто стрелял. Просто произошло несчастье…

— Я могу знать подробности?

— Разумеется!

Он имел на это право. И я постарался не упустить ни одной мелочи. Когда окончил рассказ, мертвая тишина заполнила все уголки кабинета.

— Вы сделали все, что могли, мистер Холман. Я не осуждаю вас, — холодно произнес Линдерман-отец.

— К сожалению, я знаю, что сделал еще не все.

— Не понимаю вас, — вяло проговорил он.

Мне пришлось подойти к выключателю и щелкнуть им. Тени быстро исчезли под мебелью. Я повернулся к хозяину кабинета и с трудом узнал его. Лицо Харви Линдермана напоминало застывшую белую маску. Кажется, он не замечал меня.

— Когда Майк и Шон увидели Тео Альтмана у меня в гостиной, они были ошарашены, — рассуждал я вслух, как будто бы сам с собою. — Впрочем, они быстро пришли в себя и объявили, что теперь, наконец, понимают истинное положение вещей.

— Не слишком понимаю, о чем это вы? — равнодушно произнес Линдерман.

— Узнав из газет, что их партнер Терри Вуд зверски убит, парни сообразили, что фотограф их просто надул, когда убедил, что в тот роковой вечер на вершине скалы была одна Флер. Кто-то пришел на назначенное свидание. Снимки, по-видимому, были сделаны, но Терри не решился отдать их Майку просто так, для смеха. Фотограф понял, что они могут быть проданы за хорошие деньги. По-видимому, он самостоятельно предпринял попытку шантажа, за что и был убит. Я все это так понимаю.

Ответом мне было молчание. Поэтому я решил продолжить:

— По-моему, Майк и Шон тоже об этом догадывались. Когда они ввалились ко мне, оба были убеждены, что убийцей фотографа являюсь я, а наняли меня вы. Когда же в моей гостиной неожиданно для парней оказался Альтман, они вдруг резко переменили свое мнение, считая, что меня на роль убийцы нанял действительно он.

— Ну и что из того? Объясните мне!

— Если бы они прокрутили смонтированную пленку только одному человеку, у них не возникло бы сомнений, кто приходил на свидание, кого заснял Терри Вуд и кто в конечном счете был заинтересован в его убийстве.

— Надеюсь, Шон Монахэн признался, кому, кроме Альтмана, они подсунули свою звуковую фальшивку?

— Я об этом Шона не расспрашивал. И без того ясно, что это были вы, мистер Линдерман.

— Ошибаетесь, молодой человек. Я — Страуберг, — глухо произнес мой собеседник.

— Но ведь это ничего не меняет… По-видимому, вы часто слушали пленки, которые отобрали у Майка. Голос Флер очаровал вас? Вы влюбились в нее?

— Сейчас это уже не имеет никакого значения… Выходит, я плохо знал собственного сына, если поверил, что он отдал мне все записи. Глупо, конечно, теперь сожалеть об этом!

— Что же все-таки произошло на скале? Не расскажете?

Он вдруг оживился:

— Конечно же, я не заподозрил, что меня разыграли по телефону… Голос Флер мне показался более взволнованным, чем обычно. Она призналась, что у нее какие-то неприятности и она ни к кому, кроме меня, не может обратиться за помощью. Флер просила не звонить ей домой, чтобы не вызывать подозрения у домашних, а прийти вечером на вершину скалы в Малибу.

Он помолчал.

— Ребята, по-видимому, потратили много времени, чтобы подобрать и смонтировать все это так правдоподобно… Представьте себе, Холман, как я был рад! Ведь она совсем недавно слышать меня не хотела, когда я пытался открыть ей глаза на истинные намерения Майка. А тут… Неужели оценила мою искренность, и я могу рассчитывать на взаимность? Я прибежал на свидание, как влюбленный мальчишка. Даже дождя не замечал! И вот — ее шаги приближаются, знакомый силуэт… Она бросилась в мои объятия, прижалась ко мне и, запыхавшись, проговорила, что безмерно счастлива, что я опять к ней вернулся. Стала умолять о том, чтобы я никогда больше не покидал ее. И в следующий момент произнесено было имя моего сына. Я все понял и отшатнулся. Она разглядела меня в тусклом вечернем свете и тоже отпрянула назад. По-видимому, Флер поскользнулась на мокрой траве и потеряла равновесие. Меня оглушил ее громкий крик при падении и ослепили вспышки. Я не мог понять: это молнии или адский огонь. Все смешалось. Я только что собственными руками оттолкнул от себя женщину, которой дорожил больше всего в жизни, и она сорвалась в пропасть. Я — убийца! Это единственное, что до меня дошло. Я решил, что вспышки — это божье проклятие. И, ожидая немедленной кары за преступление, я кинулся, не разбирая дороги, к своей машине. В том, что Флер разбилась о скалы, я ни на мгновение не сомневался.

Линдерман вновь замолчал, уставившись в одну точку тяжелым взглядом.

— А что же успел снять фотограф?

— Знаете, я ведь не сразу понял, что это была фотосъемка! Только, когда получил по почте фотографии, сообразил, какова была природа адских огней, что испугали меня на скале. Я так и не смог подробно рассмотреть снимки. Ненависть — на моем лице, ужас — на ее лице, тот же ужас, охвативший меня после ее падения… Ни один человек не имеет права видеть лицо себе подобного в таких критических обстоятельствах. А какой-то праздношатающийся бездельник готов вытащить все это на потеху публики. Разве я мог допустить такое?

— Вы созвонились с Терри Вудом и договорились встретиться, чтобы оговорить условия сделки.

— Да, я приехал к нему на квартиру, но поговорить о цене мы не успели…

— Каким же тупым предметом вы воспользовались?

— Фотокамерой. Ничего другого как-то не подвернулось под руку. Затем я уничтожил найденные негативы и снимки, а камеру забросил по дороге домой в какой-то разбитый автомобиль на свалке металлолома.

— Что же будет теперь, мистер Линдерман?

— А разве существуют какие-либо проблемы? — он с удивлением взглянул на меня, выпустив струйку дыма. — Думаю, полицейские приняли к сведению вашу версию, и она устроила их, не так ли?

— Проблемы у нас с вами все те же, мистер Линдерман. И они не могут исчезнуть.

— Но почему? Даже если вы расскажете в полиции правду, вам никто не поверит. Я не признаюсь ни в чем.

— Шон Монахэн знает, что запись голоса Флер они с Майком прокрутили вам и Альтману. У Альтмана стопроцентное алиби на тот вечер. А, кроме всего прочего, Флер, когда ее перестанут пичкать успокаивающими препаратами, придет в себя, отдохнет и вспомнит, кто приходил на скалу.

— Мистер Холман, не могли бы вы назвать сумму денег, которая бы заинтересовала вас на данном этапе расследования? И не стесняйтесь, пожалуйста. К любой названной вами сумме я готов прибавить два нуля…

— Щедро! Я польщен вашим предложением, мистер Линдерман. К сожалению, в данном конкретном случае деньги меня не интересуют. Впрочем, это редчайший случай!

— В таком случае я выбираю то единственное, что мне остается. Как вы считаете, сколько у меня еще времени?

— Совсем немного, — пробормотал я не слишком уверенно.

— До утра?

Я молча кивнул.

— Пожалуй, вы тоже щедры, мистер Холман. Мне не надо так много, — он странно хихикнул и убрал правую руку с подлокотника. Тускло мелькнул пистолет. — Когда вы не позвонили мне, я понял, что все произошло не так, как хотелось бы, и приготовился… Впрочем, мысль о том, чтобы убить вас, когда вы открыли мою тайну, я вовремя отогнал. Это ничего не меняет. Ни-че-го…

Он докурил, не спеша раздавил окурок в пепельнице и обернулся ко мне:

— Простите меня, мистер Холман, что я не стану вас провожать. Прощайте!

— Прощайте, мистер Линдерман, — раскланялся я. — Мой дружеский привет мистеру Страубергу. Надеюсь, вы с ним вскоре увидитесь!

Дверь лифта бесшумно захлопнулась за моей спиной. Я слегка помедлил, прежде чем нажать кнопку с надписью «Вестибюль». Со стороны просторного кабинета с большими кожаными креслами раздался приглушенный выстрел. Лифт двинулся с места, и больше я уже ни к чему не прислушивался.

Проходя через вестибюль, я вспомнил вдруг о блондинке с медовыми волосами и поспешил разыскать телефон-автомат. Дом на Малибу долго не отвечал, затем я, наконец, услышал, что сняли трубку.

— Извините за поздний звонок. Это Рик Холман.

— Здравствуйте, мистер Холман. Слушаю вас.

— Нельзя ли позвать к телефону мисс Доннер?

— Сожалею, сэр! Сегодня утром доктор Калпеппер объявил, что состояние мисс Фалез улучшилось, и предписал ей немедленно отправиться в санаторий. После обеда они с мисс Доннер оставили нас.

— А когда вернется мисс Доннер?

— Примерно через неделю.

Этот ответ вконец расстроил меня. Возвращаться домой в Беверли-Хиллз в одиночестве не хотелось. Слишком свежа была память о безобразной сцене со стрельбой в моей гостиной. Думать о Майке Линдермане, распластавшемся на полу, либо об отце его, застывшем в собственном кресле с дыркой в виске, было выше моих сил. Но идти никуда не хотелось, и я свернул к дому.

Конечно, бурбон со льдом в высоком прозрачном стакане мог слегка скрасить жизнь. Мне этого явно недоставало.

Стараясь не думать о Линдерманах, я все-таки мимоходом отметил, что Майк, к счастью, не пролил на мой ковер ни капли своей сатанинской крови. Поздравив себя с таким практическим, если не сказать бессердечным наблюдением, я тупо вернулся к бару. Оставалось только основательно напиться…

Не знаю, долго ли звонили в мою дверь. Я просто не сразу поверил, что это ко мне. Неужели теряю рассудок? Или, может быть, в Беверли-Хиллз материализовался какой-либо призрак? Я распахнул дверь.

Блондинка с прической, закрепленной лаком для волос, быстро прошмыгнула мимо меня в комнату. Ее темные очки недоброжелательно уставились на меня:

— Я пришла высказать вам все, что думаю о вас вместе с вашим дурацким бредом о китайских философах, австрийских аристократах и люстрах, на которых они все вместе время от времени раскачиваются.

Поторопившись запереть входную дверь, я повернулся к Полин и спросил самым невинным тоном:

— Разве я не помог вам выпутаться, подбросив Джорджу китайский след?

— Все, что угодно, но только бы не это, Рик! — возмутилась она. — Я могла бы вернуть свой утраченный имидж милого несовершеннолетнего ребенка, если бы очень постаралась. Понимаете? Но вы лишили меня и этого последнего шанса! Вы и этот ваш не в меру болтливый язык. Ну кто вас просил вывалить на Джорджа какой-то китайский бред?

— У него что, аллергия на китайских философов?

— Гораздо хуже! У него аллергия на китайских коммунистов, а с ними и на все китайское.

— И какое же это имеет отношение к вам?

— Ну как же! Как я ни пыталась по вашему совету убедить своего босса, что ни разу в жизни не прикоснусь больше ни к одной книжке, он и слушать ничего не хотел. Бедняжка Джордж вообразил, что я насквозь отравлена идеологией китайских коммунистов, раз добралась уже и до китайских философов. Он орал, выбрасывая мой чемодан за дверь, что может позволить себе все, что угодно, кроме всего одной-единственной вещи: его кристальная совесть не позволяет ему пользоваться услугами малолетней коммунистки. А вы же знаете, что, если Джордж что-нибудь вобьет себе в голову, это навечно!

— Вам необходимо замочить свои неприятности, — бодро провозгласил я. — С чего начнем?

— Налейте мне то, что и себе. Такую же порцию. Или побольше…

Протягивая ей суровый мужской напиток, я нерешительно поинтересовался:

— Чем же вы теперь станете заниматься, Полин?

— Я готова пойти к вам в компаньоны, — спокойно сказала девушка. — Если мне память не изменяет, вы мне не так давно предлагали сотрудничество. Ладно, пусть будет пятьдесят на пятьдесят. Согласна при этом быть мозговым центром. Не возражаете?

Я поперхнулся.

— Куда же вы денетесь, Рик? — продолжала она. — Лишь вы один виноваты в том, что провалилась моя карьера у Джорджа.

Что я мог сказать в свое оправдание?!

— Ну ладно, — пробормотал я, — мы как-нибудь это обсудим…

— Утром за ланчем? — уточнила она.

— А что, вы собираетесь здесь ночевать?

— Мне идти больше некуда.

— Что ж, — вздохнул я, — спальня ваша, а я устроюсь в комнате для гостей.

Черные очки уставились на меня, как будто бы я сморозил чудовищную глупость. Затем Полин ленивым жестом сняла их и оставила на стойке бара. Здоровый глаз дразняще смотрел на меня.

— Не сомневаюсь в вашей сообразительности, дорогой шеф. Ну, а вашу тупость мы преодолеем совместными усилиями.

— О чем это вы? — пробормотал я.

— Начнем сеанс преодоления тупости! — объявила блондинка и решительно повернулась ко мне. — Рик, не могли бы вы поуютнее устроиться на диване? И не забудьте прихватить с собой свой бурбон.

Я повиновался.

Она отпила очередной глоток из своего стакана и, оставив выпивку, подошла поближе.

— Смотрите же!

Сначала ее жакет полетел на пол. Потом куда-то исчезла полупрозрачная блузка. Черный бюстгальтер и юбка испарились одновременно. Остались лишь черные трусики, и они завораживали. Она не торопилась проделать с ними такой же фокус, как со всем остальным.

— Вы еще не раздумали отправляться дрыхнуть в комнату для гостей, мой милый? — проворковала она. — Впрочем, выбор — ваша привилегия. Мы же условились: пятьдесят на пятьдесят?

— Какие еще в данном случае пятьдесят? — не понял я.

— Любые, — расхохоталась Полин. — Учитывая, что мы теперь компаньоны, напоминаю, что пятьдесят процентов меня — ваши! А какие именно пятьдесят, решайте сами, Рик! — Ее крепкие упругие груди соблазнительно качнулись и агрессивно нацелились на меня.

— До чего ж хорошо, когда в доме есть комната для гостей! — вдохновенно воскликнул я. — В любой момент туда можно сплавить неожиданного гостя, в то время как мы, компаньоны, будем заняты совершенствованием своих партнерских отношений в спальне. Я уже излечился от тупости, не так ли, Полин?

— О, как я рада этому! Но прежде, чем мы займемся усовершенствованием партнерства, я хотела бы кое-что уточнить.

— Пожалуйста, спрашивайте.

Озорной глаз подмигнул мне, намекая на что-то почти забытое:

— Скажите на всякий случай, а сколько люстр в вашей спальне?

Примечания

1

Слияние вод (англ.)

(обратно)

2

Хастон — известный голливудский актер и режиссер. (Прим. перев.)

(обратно)

3

Ирландский кофе — алкогольный напиток из смеси ирландского виски и кофе с сахаром и сливками. (Прим. перев.)

(обратно)

4

Птифуры — маленькие пирожные или сдобные печения. (Прим. перев.)

(обратно)

Оглавление

Ловушка для девственницы Перевод Н. Краснослободского

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

Истязатель Перевод Т. Балащенко

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

*** Примечания ***